«Легкомысленная невеста»

Аманда Скотт Легкомысленная невеста

Пролог

Галлоуэй, Шотландия

Декабрь 1367 года

Менестрели заиграли музыку в галерее в тот момент, когда в древнем замке нового лэрда стали собираться на обед гости. С тех пор жонглеры жонглировали, танцоры танцевали, и вот теперь арфист начал играть веселую мелодию на своей крохотной арфе.

Пока он перебирал струны в свободном месте на возвышении, слуги быстро установили позади него козлы и разложили поверх них прочные доски, сооружая столы, — верный признак того, что веселье вот-вот начнется.

Арфист поклонился, а вперед вышли мужчина и женщина. Он снова принялся играть, и женщина запела:

К нам прибыл с востока сэр Осел.

Помыслил он о дерзании.

Вскочил на помост этот сэр Осел

И начал свое сказание…

Из галереи раздалась барабанная дробь, которая сопровождала появление длинноногого белолицего шута в шапочке с колокольчиками и ослиными ушами. Одетый в пестрый, с заплатками, костюм, какие носят все шуты, он опрокинул в себя стакан горячительного и стал пробираться на сооруженную из досок сцену. Рывком запрыгнув на нее, он тут же неуклюже развалился на досках. Раздался взрыв смеха. Он осмотрелся по сторонам, приподнялся на руках и вскочил на ноги. Прищурившись, шут посмотрел на стол на высоком помосте и принялся громко и напевно декламировать:

Жил да был смешливый шут,

Жил в весьма просторном зале…

Сначала сказание было веселым, но вскоре превратилось в странный фарс о безжалостном захватчике с армией иностранцев, намеревающихся поработить непокорную страну с ее свободолюбивым народом. Когда сказание подошло к концу, он обвел рукой зал и добавил:

Вот таким был этот шут,

Правивший в просторном зале.

Объявить о мире жаждая,

Деспот был для всех и каждого!

Едва он замолчал, в переполненном зале наступила гробовая тишина, лишь колокольчики на шапке шута зазвенели, когда он отвешивал публике поклон.

Звон продолжался и тогда, когда он выпрямился. Как ни странно, шут выглядел смущенным — может, из-за странного выражения его выбеленного пудрой лица, какие бывают у всех шутов. Судя по всему, он ожидал аплодисментов, даже смеха.

Вместо этого взоры собравшихся перенеслись с его белого лица на темнолицего и темноволосого человека, сидевшего на стуле возле стола.

— Господи! — проворчал его милость. — Хотя ты называешь себя остряком и поэтом, ты способен придумывать лишь дешевые песенки, высмеивающие мой характер, и слова его величества о том, что я навязываю мир Галлоуэю. Разболтав эту чепуху, к радости моих врагов, ты осмеливаешься обвинить в этом меня. Хуже того, ты даже не заставил меня улыбнуться. Уберите его отсюда, парни!

Три вооруженных воина вышли вперед, чтобы исполнить его приказ.

— Милорд, молю вас о снисхождении! — завопил шут. — Это всего лишь шутка, которую тут же унесет ветер. Господи, имею же я право на гостеприимство.

— Тьфу! — проворчал его милость. — Прежде чем говорить всякие глупости о людях, имеющих в своем распоряжении тюрьмы и виселицы, тебе следует научиться прикрывать свои слова хотя бы тонким покрывалом разума. Что ж, я буду снисходителен к тебе. Посмотрим, решит ли Господь, что ты заслуживаешь большего. Уберите его с моих глаз долой, парни!

Воины проволокли шута по всему залу и спустили вниз к площадке у винтовой лестницы, вырубленной в толще стены. Распахнув большую дверь, они вытолкали шута наружу, под снегопад, накрывающий ведущие к двери ступени и внутренний двор замка.

Пока двое волокли шута по диагонали двора к главным воротам, его ноги цеплялись за засыпанный снегом гравий. Тем временем третий воин направился к смотрителю ворот. Вскоре ворота со скрипом отворились, оставляя в снегу темные полукружия. Вооруженный эскорт выволок шута на деревянную мостовую, которая, как он смутно припоминал, вела к речной пристани, а оттуда — на восток, к ближайшему городу. Едва выйдя за ворота, воины толкнули шута на мостовую. Он споткнулся, поскользнулся и упал.

Шут слышал, как закрывались ворота, но снег валил с такой силой, что он не мог разглядеть ни крепостной стены, ни краев деревянной мостовой.

Он не видел вокруг ничего, кроме снежной пелены. Страх медленно охватил его и крепко взял за горло.

Глава 1

Аннандейл, Шотландия

Март 1374 года

Семнадцатилетняя Дженет, баронесса Исдейл из одноименного местечка, или просто Дженни Исдейл для своих друзей, пыталась не обращать внимания на мясистую руку на своем правом бедре, принадлежавшую мужчине, которому она всего несколько часов назад поклялась в верности. И сейчас она внимательно наблюдала за пятью жонглерами, которые выступали перед возвышением в большом зале Аннан-Хауса. Дженни пыталась понять, кто же из пятерых может быть старшим братом ее служанки.

Правда, поскольку ее нареченный был пьян, а о брате Пег ей было известно лишь то, что он жонглер, приехавший в замок с группой менестрелей и других бродячих артистов для развлечения гостей на празднике в честь ее помолвки, усилия Дженни были безрезультатными.

Все пятеро жонглеров были в коротких куртках и разноцветных рейтузах, которые так любили все циркачи, к тому же не только у брата Пег были густые рыжие волосы. Поэтому, как Дженни ни приглядывалась, особой разницы между ними не видела.

Рид Дуглас крепче сжал ее бедро, так что Дженни стало труднее игнорировать его.

Два шута с белыми лицами — один высокий, второй маленький как ребенок, но с бородой — бегали друг за другом, мешая жонглерам, однако те невозмутимо продолжали подбрасывать свои разноцветные мячики.

— Поцелуй меня, — невнятно прошептал Рид прямо Дженни в ухо. — Теперь я имею на это право, детка, а ты этого еще не сделала.

Дженни посмотрела на него, пытаясь скрыть свое презрение и отвращение. Рид был старше ее всего на четыре года, и, полагала Дженни, его можно было счесть весьма привлекательным — стройное мускулистое тело, мягкие курчавые русые волосы и правильные черты Дугласов. И стоит ли говорить о том, что все мужчины время от времени напиваются, но Дженни не выбирала Рида.

Однако лорд Данвити и его жена леди Фелина ясно дали понять, что мнение Дженни в выборе мужа их не интересует. Данвити, ее дядя не по кровному родству, был также ее опекуном. Если бы только ее отец был жив…

— Давай же, Дженни, поцелуй меня, — отчетливее произнес Рид, наклоняясь так близко к ней, что она опасалась, как бы он не столкнул ее со стула с высокой спинкой. От него несло элем и приправленной специями пищей, которую он только что ел.

Дженни напряглась, обхватив себя руками.

— Да в чем дело, детка? — нахмурившись, спросил он. — Ты стала слишком хороша для меня, так? Можешь мне поверить: как только ты станешь моей женой, я тебя научу, как надо вести себя!

Встретившись с ним глазами, Дженни положила руку себе на бедро, обхватила его запястье пальцами и резко сбросила со своей ноги.

— Прошу вас, сэр… — проговорила она вежливо. Рид вздрогнул и убрал руку. — Давайте дождемся венчания, после которого вы получите надо мной полную власть. А пока мне это не по нраву.

— Поверь мне, тогда ты ответишь за свое поведение! — рявкнул он, снова приближая свое лицо к ее лицу. — Остался всего какой-то месяц, Дженни, детка! Три недели и еще шесть дней, и я стану бароном Исдейлом из Исдейла. Хорошенько подумай об этом!

— Вы ошибаетесь, сэр, — отозвалась Дженни. — Конечно, другие могут величать вас «ваша милость», но полноправной баронессой Исдейл из Исдейла останусь я. Еще давно отец объяснил мне, что, как только я стану полноправной баронессой Исдейл, мой муж получит право лишь претендовать на титул, да и то только когда я произведу на свет наследника. И вы не станете бароном Исдейлом из Исдейла, пока я этого не захочу. А я не увидела в вас ничего такого, что заставило бы меня пожелать этого.

— Мы еще потолкуем об этом, — проворчал Рид. — Но у обрученного человека, между прочим, есть права, и очень скоро ты о них узнаешь, обещаю тебе.

— А-а, вот ты где, приятель! — раздался голос лорда Данвити, который подошел к Риду с другой стороны и положил руку ему на плечо.

Было заметно, как сильно он надавил на него.

Данвити был на четверть столетия старше Рида, его темные волосы уже начинали седеть. Его предки были сенешалями Аннандейла во времена правления короля Брюса, так что его милость пользовался большим уважением в любой компании.

— Говори потише, Рид, — сухо промолвил он. — Ты слишком много выпил, приятель, что вообще-то никого не удивило, но…

— Но мужчина же имеет право выпить с собственной невестой, разве не так? — перебил его Рид, освобождая плечо и устремляя на Данвити мрачный взгляд.

— Ну да, конечно, — кивнул старший собеседник. — Но ему не следует угрожать будущей жене и обращаться с ней грубо. И еще его действия не должны отвлекать гостей от развлечений, которые — уж позволь мне тебе напомнить — обошлись мне весьма недешево.

Поняв, что их разговор привлек внимание могучего темноволосого мужчины, занимавшего место справа от Данвити, с завораживающим взором которого неожиданно встретились глаза Дженни, она вздернула подбородок и вновь перевела взор на жонглеров.

У сэра Хью Дугласа был острый слух. Несмотря на обрывочный разговор с хозяином, который то и дело отвлекался на что-то, Хью довольно давно, еще до того, как к нему обратился Данвити, услышал недовольное ворчание младшего брата, разговаривавшего со своей нареченной. Сэр Хью был весьма наблюдателен, и он сразу заметил блеск в глазах Дженет Исдейл, который, без сомнения, являлся признаком гнева. А увидев, что рука Рида сжимает бедро Дженни, Хью понял, что младший брат ведет себя неподобающим образом.

Рид был пьян, но оказалось, что ее милость в состоянии справиться с ним, Хью плохо разглядел ее, он заметил лишь пару сияющих глаз да глубокие ямочки, появившиеся на щеках, когда она поспешно отвела от него взор. Как бы там ни было, поведение Рида его мало интересовало.

Хью неплохо относился к брату, хотя в последние годы они виделись совсем мало. С момента своего рождения и до замужества сестры Фелины семь лет назад Рид был ее любимым братом. Ему было десять лет, когда умерла их мать, и Фелина настояла на том, чтобы Рид переехал к ней в Аннан-Хаус, а не оставался с отцом в Торнхилле, семейном поместье недалеко от Нитсдейла.

Отец не стал возражать против этого. Не возражал и Хью. К тому времени, когда умерла их мать, он служил оруженосцем у своего кузена сэра Арчибальда Дугласа. Хорошо показав себя на поле битвы двумя годами позже и заслужив звание рыцаря, он не оставил Арчи и продолжал служить у него.

По сути, он служил ему до смерти своего отца. За полгода до этого Хью женился, и они с его любимой женой Эллой ждали своего первенца.

Однако Элла и их новорожденная дочь умерли через три месяца после смерти отца Хью. Убитый горем Хью оставил Рида с Фелиной, а сам энергично занялся своими делами в Торнхилле.

Хью заметил маленького слугу, который нес в руках кувшин с кларетом. Данвити тоже заметил паренька и сделал тому знак отойти. Затем, повернувшись к Хью, он тихо промолвил:

— Не исключено, что, если бы вы пригласили Рида прогуляться с вами, сэр, его голова, возможно…

— Черт возьми, не стоит говорить обо мне так, как будто меня здесь нет! — воскликнул Рид обиженным тоном. — Я вижу парня, с которым мне хотелось бы потолковать, и Хью нет нужды присматривать за мной.

Как только Рид ушел, Дженни снова подняла взор на Хью.

Он заметил, что ее прекрасные глаза в обрамлении густых ресниц были золотисто-карего цвета, очень похожего на цвет грецких орехов. Ее волосы были скрыты под чепцом и вуалью, так что Хью не мог увидеть их цвет, зато ее нежные щеки порозовели.

На ней было зеленое шелковое платье с узким закрытым лифом, поверх которого она набросила бледно-золотистую накидку. Когда взор Хью пробежал по ее налитой груди, Дженни слегка заерзала. Его глаза поднялись, и он снова увидел милые ямочки на ее щеках.

Голос Данвити отвлек Хью:

— Я все хотел у вас спросить, Хью, видите ли вы хоть какой-то смысл в этом новом налоге, уплаты которого требует шериф Максвелл? Он пытается навязать его даже нам, живущим в Аннандейле, хотя ему отлично известно, что мы никогда не признавали его власть над нами.

— Поскольку Торнхилл находится под его юрисдикцией, я должен признать его власть, — сказал Хью. — Однако его требования постоянно растут. Я подозреваю, что Максвеллу нужны деньги для перестройки Серлеврока.

— Ну да, в этом можно не сомневаться. И теперь вместе с Арчи Дугласом, который строит себе новый замок, они того и гляди благополучно опустошат наши карманы…

Данвити продолжал говорить, но Хью почти не слушал его, лишь изредка рассеянно отвечал что-то невпопад. Да он и не мог давать советы Данвити. Максвелл или не Максвелл — Хью оставался верен Дугласу, ныне известному всем как Арчибальд Мрачный. В юго-западной Шотландии он сейчас был самым могущественным человеком.

Тем временем в пространстве возле возвышения высокий жонглер в длинном алом балахоне присоединился к остальным артистам. Он ловко жонглировал шестью мячами, и было видно, что этот человек — настоящий виртуоз своего дела. Как и у остальных жонглеров, у него было выбелено лицо, однако опущенные вниз уголки губ и нарисованные под глазами крупные капли слез делали его на вид старше других. Подумав, Дженни решила, что он не может быть братом Пег, потому что тот явно моложе.

Выхватив словно из воздуха длинный кинжал, жонглер подбросил его вверх, к мячикам. Зрители восторженно ахнули и замерли, но тут к первому кинжалу присоединился второй. Красный и желтый мячи полетели из его ловких рук к высокому столу: красный попал на женскую половину, желтый — на мужскую.

Младшая из двух кузин Дженни, четырнадцатилетняя леди Фиона Данвити, вскочила и с триумфальным воплем поймала красный мяч. При других обстоятельствах она получила бы за такой поступок суровый выговор от своей матери. На другом конце стола какой-то мужчина деланно небрежным движением приподнял руку, чтобы поймать желтый мячик.

Когда Дженни снова подняла взор на жонглеров, старший из них подкидывал в воздух уже шесть кинжалов. Она понятия не имела, откуда взялись эти кинжалы и куда делись оставшиеся четыре мяча, которыми он жонглировал, когда она отвернулась. Остальные артисты демонстрировали ловкость рук, заставляя булавку или перышко исчезать с одежды публики и появляться совсем в другом месте. Впрочем, старший жонглер был самым умелым в своем мастерстве.

Музыканты играли в галерее менестрелей с полудня до вечера. Но теперь, когда кинжалы взлетали в воздух все выше, угрожая при падении поранить жонглера, музыка медленно затихла. Вскоре в зале наступила такая тишина, что можно было услышать потрескивание дров за экраном камина.

Заметив, какое впечатление мастерство жонглера произвело на публику, и ощутив возрастающее напряжение, Фелина, леди Данвити, указала на жемчужную нитку на шее Дженни.

— Кажется, наш Рид не на шутку увлекся тобой, не так ли, Дженет, дорогая?

Скрывая раздражение, появившееся на ее лице, когда она посмотрела на круглолицую, лишенную бровей, роскошно одетую вторую жену своего дяди, Дженни резко ответила:

— Боюсь, единственное, что привлекает во мне Рида, — это мое наследство.

— Без сомнения, так оно и есть, хотя Рид не может не замечать твоей привлекательности, — не моргнув глазом ответила Фелина. — Он же не слепой. Но мы должны быть практичными. И хотя мой знатный муж предпочел бы, чтобы тебя в жены взял мой брат Хью, потому что он лэрд Торнхилла и, стало быть, равен тебе по положению…

— Может быть, сэр Хью и был бы предпочтительнее, но я бы не захотела стать и его женой, — перебила ее Дженни.

— Так же как он — твоим мужем, — парировала Фелина.

— Господи, вы что, спрашивали его об этом?

— Мне не нужно было спрашивать, — пожала плечами Фелина. — Два года назад, когда умерла его жена Элла и их дочь, Хью объявил, что никогда больше не женится. А когда он принимает решение, можешь мне поверить, ничто и никто не в силах заставить Хью изменить его.

Подавив импульсивное желание снова посмотреть на темноглазого мужчину, сидевшего справа  Данвити, Дженни сказала:

— Не сомневаюсь, что вы умеете уговаривать.

— Не настолько, чтобы убедить Хью сделать то, чего он делать не желает, — ответила Фелина. — Однако ты не должна думать, что Рид уж совсем тебе не подходит, моя дорогая. Благодаря нашим законам о наследстве, если Хью умрет, не оставив после себя наследника-сына — а судя по его поведению, так и будет, — Торнхилл достанется в наследство Риду.

— Думаю, мадам, сэр Хью может пережить Рида, — заметила Дженни. — Он ведь не намного старше его.

— Всего на пять лет, и это смущало меня — до тех пор пока я не поняла, что жениться на тебе должен Рид. Видишь ли, Хью не позволяет даже назначить брату достойное денежное содержание. Он всегда нетерпелив с беднягой Ридом и утверждает, что будет лучше, если брат заслужит звание рыцаря и, возможно, получит собственное поместье. Однако Рид не хочет браться за оружие без особой необходимости, и никто не может осудить его за это. Особенно сейчас, когда мы наслаждаемся своеобразным перемирием с Англией. Но если Хью падет в битве…

— Полагаю, вы не должны надеяться на это!

— Я же не бессердечная, Дженни, — сквозь зубы процедила Фелина. — Но рыцари действительно часто гибнут в битвах, а у нашего Рида должен быть какой-то доход. Однако, — добавила она со вздохом, — я уже утомилась было придумывать, как бы обеспечить его, но…

— …но восемь месяцев назад ваш благородный муж стал опекуном моих поместий, — договорила за нее Дженни.

— Да, — призналась Фелина. — Исдейл — такое замечательное поместье, что, можно сказать, ваша помолвка с Ридом произошла сама по себе.

— Вы весьма откровенны, мадам!

— Тут действовало само провидение — это сразу заметил даже твой дядюшка, — сказала Фелина.

Дженни не сочла нужным возразить, что, по ее мнению, провидение тут ни при чем. Она прекрасно понимала, что будет лишь сотрясать воздух — в точности так же, как это было, когда она безуспешно пыталась отказаться оттого, чтобы ей выщипали брови и выбрили волосы надо лбом, как у Фелины.

Фелина заявляла, что женщины должны следовать моде, поэтому лицо Дженни представляло собой сейчас безволосый овал, обрамленный дорогим чепцом с бисером, который полностью скрывал ее кудряшки.

Точно так же бесполезно было обращаться к дяде за поддержкой против Фелины. Лорд Данвити старался во всем потакать жене, потому что все еще надеялся, что она подарит ему наследника. В свои тридцать три года Фелина была на тринадцать лет моложе мужа. Они были женаты уже пятнадцать лет, Фелина несколько раз носила под сердцем ребенка, но выносить сумела лишь дочь Фиону.

Первой женой Данвити была тетушка Дженни Элсбет, которая, как и мать Дженни, умерла при родах. Дочь Элсбет, восемнадцатилетняя леди Мейри Данвити, сидела слева от Фелины, рядом с Фионой.

Если Фелина все-таки не родит сына, древние поместья семейства Данвити перейдут по наследству к Мейри. Такие вещи часто случались в те времена, когда мужчины то и дело уходили на войну. Правда, большинство мужчин все же надеялись на то, что жены родят им наследников. И в прошлый месяц Фелина объявила, что вновь беременна.

Глядя мимо Дженни, она обратилась к мужу:

— Прошу вас, милорд, позвольте мне уйти. В моем положении надо больше отдыхать. Провожать меня не надо, — великодушно добавила она, поднимаясь с места. — Прошу вас, продолжайте смотреть это чудесное представление с вашими гостями.

Подозвав слугу, Данвити велел тому проводить леди в ее покои. Когда она ушла, его милость продолжил разговор с сэром Хью.

Мейри немедленно пересела к Дженни, а Фиона, явно опасавшаяся пропустить хоть слово, придвинулась к Мейри.

— Может быть, искусство заставит тебя примириться с браком, который они тебе устраивают? — спросила Мейри у Дженни. Артисты в это время заняли свои места, чтобы начать играть пьесу.

— Примириться — едва ли, — заметила Дженни. — Впрочем, помолвка состоялась, и Фелина настроена весьма решительно.

— Мне кажется, что дядя Рид очень красив, — промолвила Фиона. Ее голубые глаза засияли. Глаза она унаследовала от отца, но похожа была на Фелину. Вырез на ее розовом платье был великоват для ее возраста, а тонкая сетка не могла скрыть двух толстых темных кос, выглядывавших из-под нее.

— Что ж, если он тебе так нравится, иди к нему, — сказала Дженни.

— Слава Богу, я не могу выйти замуж за своего собственного дядю, — захихикав, проговорила Фиона. — Но мне кажется, что со временем ты его полюбишь. Ты так не считаешь?

— Не дразни ее, Фи, — сказала Мейри. — Ты же знаешь, что она его не любит.

Фиона состроила недовольную гримаску, но промолчала. Дженни снова обратила внимание на актеров и стала раздумывать о том, какую жизнь они ведут. Мейри отвлекла ее от размышлений:

— Тот высокий жонглер был просто потрясающим, ты не находишь?

— Да, — кивнула Дженни. — Знаешь, среди жонглеров был брат моей служанки Пег. Ты никогда не спрашивала себя, каково это — постоянно переезжать с места на место, как это делают они, видеть разные красивые места, знакомиться с важными людьми?

Дженни не услышала ответа на свой вопрос. Подняв взор, она увидела, что Мейри откинула назад голову, а ее серые глаза обрели задумчивое выражение.

— Честно говоря, Дженни, — наконец промолвила она, — я даже представить себе не могу, как они это выносят. У них нет собственных кроватей — лишь тюфяки на полу в чужих домах. И постоянные — подумай только, постоянные! — переезды! При этом они должны развлекать людей, куда бы ни приехали. А если они не понравятся тем, кого должны веселить, им не заплатят за их труд! И это еще не все! Если они чем-то обидят могущественного лорда, их сурово накажут. Нет, Дженни, такую жизнь хорошей не назовешь. И мне мой образ жизни нравится куда больше, — договорила Мейри.

— Все это замечательно, но ведь тебе не придется выходить замуж за твоего нелепого дядю, — вздохнула Дженни.

— Хотела бы напомнить тебе, что Рид мне не дядя, — сказала Мейри.

— Да, он тебе не кровный родственник, но все равно вы родня — вроде как мы с Фионой, которую я считаю своей кузиной, — возразила Дженни. — Рид рвется жениться на мне и явно ждет не дождется, когда станет хозяином Исдейла. Могу себе представить, что из этого выйдет, ведь он понятия не имеет о том, как управлять большим поместьем, а меня отец выучил этому. Нет, такой брак не может быть удачным.

— Было бы лучше, если бы ты обручилась с сэром Хью, Дженни, к тому же всем известно, что именно его предпочел бы отец, — вмешалась в разговор Фиона. — Подумай, каким бы мужем он стал! Хью способен управлять поместьями, и его бы не волновало, умеешь ли это делать ты. Правда, мама говорит, что в детстве он был большим шалуном, вечно передразнивал людей, подражая их походке или голосу, до тех пор пока его не наказывали за это. Но теперь он такой серьезный и безупречный. Мама иногда говорит, что могла бы разжечь огонь между пальцами его ног, а он поинтересовался бы лишь тем, чтобы все было сделано как надо.

Дженни рассмеялась, но постаралась больше не смотреть на сэра Хью. Фиона нарисовала идеальный портрет брата ее жениха, а Дженни пришло в голову, что она никогда в жизни не встречала такого мужчину, как Хью Дуглас.

Он не флиртовал с ней и не поддразнивал ее. Он не веселился с друзьями и никогда не шутил. И еще Фелина говорила, что он никогда не менял однажды принятого решения. По ее словам, он складывал на груди руки и делал вид, что слушает, но все аргументы, которые ему приводили, действовали на него не больше, чем упавшая на камень капля воды.

— Сэра Хью я тоже не хочу, — твердо сказала Дженни. — Я бы предпочла сама выбрать себе мужа.

— Но ты же не знаешь других мужчин, которые могли бы претендовать на твою руку, — заметила Мейри. — Я уверена, что, если бы папа возил тебя в Глазго, Эдинбург или Стерлинг, многие мужчины, куда более подходящие тебе, чем Рид, стали бы ухаживать за тобой, потому что ты красива, богата и…

— Умоляю тебя, не будем говорить о моем состоянии, Мейри, но я не думаю, что моя внешность соответствует современным канонам красоты. Во всяком случае, так говорила мне Фелина.

— Это верно, Мейри, — добавила Фиона. — Мама всегда в курсе того, что нравится молодым людям. Между прочим, она опасается, что единственная причина, по которой ты еще не вышла замуж, заключается в том, что мужчины считают твою красоту немодной.

Мейри улыбнулась.

— Если Фелина не родит нашему отцу сына, благодаря чему я унаследую баронский титул Данвити, дорогая, мужчинам будет наплевать на мою внешность.

Чтобы сменить тему разговора, Дженни сказала:

— Рид скоро вернется, а я не хочу, чтобы он бродил возле моей спальни. Так что, пожалуй, мне лучше уйти до его возвращения.

— Господи, Дженни, не можешь же ты уйти с праздника, устроенного в честь твой помолвки! — возмутилась Фиона.

— Сегодня я настроена решительно, — заявила Дженни. — Хочу уйти — и уйду!

Дженни посмотрела в дальний конец зала, опасаясь увидеть там Рида Дугласа, который, покачиваясь от выпитого, пробирался бы к ней по настилу на возвышении. Рида она так и не приметила, но, переведя взор на своего дядю, поняла, что тот наблюдал за ней.

— Ты хочешь немедленно отправиться в свою спальню, детка? — спросил он.

— Да, сэр, именно так, — сказала Дженни. Кивнув, он осмотрел зал, а затем снова встретился глазами с Дженни.

— Тогда я прослежу за тем, чтобы тебя не побеспокоили, — вымолвил он.

Хью стало скучно, поэтому, как только закончилась пьеса, он не стал тратить время на прощание с хозяином. Ему не хотелось еще час обмениваться вежливыми фразами с остальными гостями. Впрочем, большинство из тех, кто жил неподалеку от замка, уже мечтали поскорее оказаться дома, а остальные — отправиться в отведенные им комнаты.

Было еще не поздно, поэтому Хью пока не собирался на покой, тем более что он делил комнату с младшим братом. Решив подышать свежим воздухом, Хью вышел из замка, позаботившись о том, чтобы не оказаться во внутреннем дворе, через который будут выходить покидающие замок гости.

Воздух был чист, высоко в небе сиял восковой полумесяц, где-то вдалеке был слышен шум прибоя, потому что Аннан-Хаус стоял на вершине холма, выходящего на залив Солуэй-Ферт. Пройдя совсем немного, Хью увидел в воде отражение полумесяца. Поднимался прилив.

С Аннан-Хилла открывался вид на темную долину, уходящую на север, и на золотые огоньки городка Аннан, примостившегося на берегу широкой серебристой ленты, именуемой рекой Аннан. На востоке поднимались темные леса и крутые взгорья, а на юго-востоке можно было увидеть невысокие холмы, отделявшие область Аннандейл от Нитсдейла. В свете полумесяца они казались серыми. На юге раскинулся песчаный берег залива Солуэй-Ферт с его сверкающими водами, а где-то далеко, прячась за высокими темными горами, протянулось английское побережье.

После двух дней, проведенных в компании, приятно было оказаться в одиночестве. Правда, Хью не чувствовал особого напряжения, но все же приятно расслабился, наблюдая, как полумесяц рисует на водной поверхности серебристые дорожки. Этот вид напомнил ему об Элле и о том времени, когда он однажды привозил ее в Аннандейл, чтобы познакомить со своей сестрой.

Хью считал себя обязанным представить ей Эллу, так как Фелина не смогла присутствовать на их венчании. Свадьба была скромной, потому что и Элла была весьма робкой. Да и сам Хью терпеть не мог помпезности, и ему не пришлась бы по нраву церемония, которую непременно устроил бы его отец в честь женитьбы своего наследника, несмотря на то что его милость не одобрял невесту сына.

Единственным, что понравилось покойному лэрду в Элле, было ее приданое. Как единственная дочь богатого барона Лотиана, она — с помощью своих денег, разумеется, — существенно пополнила денежные сундуки Торнхилла. Несмотря на это, лэрд считал ее долю слишком маленькой.

Но Хью горячо любил Эллу. Она была милой и спокойной и верила в то, что он не может совершить плохой поступок, не в состоянии ошибаться. Робкая с остальными, Элла никогда не была робка с мужем.

Она была нежной девочкой, которая ни о ком не думала плохо. Когда она умерла, Хью решил, что все нежное и мягкое в нем умерло вместе с ней. Все остальное умерло вместе с его наследницей неделю спустя.

Хыо больше ничего не чувствовал, не испытывал никаких эмоций и сомневался в том, что когда-либо сможет снова вернуться в прежнее состояние. И вот теперь, наблюдая за игрой лунного света на воде, он вновь ощутил терзающее его горе и знакомое, непроходящее чувство потери.

Мейри и Фиона, ушедшие вслед за Дженни, хотели остаться в ее комнате, однако она заявила, что не нуждается в их защите.

— Поверь мне, Мейри, — сказала она, когда они поднялись на первый лестничный пролет, — даже если Рид был бы настолько трезв, что сумел бы найти мою комнату, на двери у меня мощный засов.

— Я подумала, что тебе, может, захочется поговорить, — промолвила Мейри, вынимая шпильки из чепца и высвобождая копну длинных шелковистых волос песочного цвета.

— Знаешь, его было бы проще прогнать, если бы мы были вместе с тобой, — заметила Фиона.

— Все, что мне сейчас нужно, — это постель, — сказала им Дженни. — Так что спокойной ночи, мои дорогие. Увидимся утром.

В ее комнате горничная готовила ночные принадлежности.

— Ох, мистрис, как я рада, что вы пришли, — затараторила Пег, безуспешно пытаясь поправить чепец на непослушных рыжих кудряшках. — Если вы не возражаете, я бы хотела уйти ненадолго, чтобы потолковать со своим братом Брайаном и менестрелями.

— Ты хочешь выйти из Аннан-Хауса вместе с менестрелями? — изумленно спросила Дженни. От удивления ее брови поползли вверх. — А леди Фелина позволит?

— Да я и не собираюсь ее спрашивать! — сказала Пег. — Я уже больше года не видела Брайана, и даже сегодня у меня не было возможности поболтать с ним.

— Тогда ты должна пойти, — промолвила Дженни, делая ударение на слове «должна». — Более того, если ты поможешь мне переодеться в платье попроще, я пойду с тобой.

— Нет-нет, вы не должны говорить и делать такое! — воскликнула Пег. — Знатной леди негоже общаться с простолюдинами!

— Мне ужасно хочется пережить какое-нибудь приключение до свадьбы, пусть даже совсем незначительное, — сказала Дженни. — Если я сниму сетчатый чепец и вуаль и надену свое старое синее платье и плащ, все решат, что я всего лишь обычная горничная, которая составила тебе компанию. Ну а если нас все-таки поймают, я все возьму на себя, — добавила она. — Милорд и миледи узнают, что я убежала из дому, повинуясь импульсивному желанию, а ты бросилась искать меня.

Пег задумалась: последний довод хозяйки произвел на нее впечатление.

— На эту единственную ночь я хочу стать обычной девушкой, Пег. Только так мой поступок не вызовет среди менестрелей слухов и разговоров.

Говоря, она вынула из сундука свежую рубашку, свернула и засунула в накрытую корзину вместе со щеткой для волос, длинным шарфом и парой запасных чулок. Затем, вытащив из шкафа свой старый плащ, в котором она прежде ездила верхом, и пару теплых перчаток, Дженни объявила, что готова.

— А зачем вы взяли с собой все эти вещи? — с подозрением спросила Пег.

— На всякий случай — вдруг понадобятся, — беспечно бросила Дженни. — Ну а теперь давай поспешим, а то вдруг они уйдут.

Глава 2

Менестрелей они обнаружили в конюшне. То и дело смеясь или болтая, они грузили свои тюки на повозки или привязывали их на спины громко кричащих мулов. Воины лэрда Данвити пытались разглядеть, что они делают и что именно хотят увезти с собой.

— Ты видишь своего брата? — спросила Дженни, повышая голос, чтобы Пег услышала ее в этой суете.

Впрочем, она тут же об этом пожалела, увидев скупщика старых домашних животных Парленда Дау, проезжавшего мимо на пони. Парленд был не только торговцем: он забивал овец и коров для праздника. Обслуживал знатные семейства Дамфрисшира и Галлоуэя, и многие из них дали ему большую привилегию — приходить в замок когда угодно.

Дженни была уверена, что, направляясь к воротам, Парленд ее не заметил. В старой одежде, с наброшенным на голову капюшоном, скрывающим ее косу, она была неузнаваема. И, не заглянув ей прямо в лицо, было невозможно понять, кто она такая.

Пег медленно огляделась по сторонам.

— Вон он, стоит возле колокольной башни. Брайан! — крикнула она, махнув рукой.

Когда забойщик скота проезжал в ворота, один из молодых людей, собравшихся там, замахал рукой в ответ и побежал им навстречу.

— Как я рад, что ты пришла! — сказал он, обнимая Пег. — Я тебя и не видел!

— Ну да, я решила тебя немного проводить, — ответила Пег. — Ты ведь не должен вести мула?..

— К счастью, нет. Мы пойдем вперед, а они — следом за нами. И повозки тоже, — добавил он с усмешкой, бросая любопытный взор на Дженни. — А кто твоя подруга, детка?

Пег вздрогнула, но быстро взяла себя в руки, когда ее глаза встретились с глазами Дженни.

— Тебе я скажу правду, Брайан, — ответила горничная. — Но только если ты пообещаешь молчать об этом.

— А почему это я должен держать ее имя в секрете? — нахмурившись, спросил Брайан.

— Потому что я так хочу, — спокойно, но с озорной улыбкой ответила Дженни. — И если ты не согласишься считать меня вашей кузиной Дженни, пока я буду с вами, Пег ничего больше тебе не скажет.

— Не злись, Брайан! — взмолилась Пег. — Пусть она пойдет с нами.

Он покачал головой.

— Тут мои друзья, детка, — сказал он. — Не могу я им лгать.

— Я и не прошу тебя говорить им что-то, — промолвила Дженни. — Просто не возражай, а я сама все скажу. Многие мои знакомые и родные называют меня Дженни, но если я скажу менестрелям, кто я на самом деле, то, боюсь, они не позволят мне пойти с вами. Но, честное слово, — добавила она искренне, — я не хочу причинить им какой-то вред.

— Так кто же вы? — спросил Брайан. — Мне почему-то кажется, что я должен называть вас «миледи».

Встретившись с тревожным взглядом Пег, Дженни кивнула.

— Господи, миледи, так это в честь вашей помолвки мы сегодня устраивали праздник? — спросил он.

— Да, к несчастью, — отозвалась Дженни. — Поэтому мне и хочется какого-то приключения. Видишь ли, у меня не будет такой возможности, когда я выйду замуж, а это случится уже через три недели.

— А как же ваш нареченный? — продолжал расспросы Брайан. — Что он скажет обо всем этом?

— Ничего не скажет, — твердо ответила Дженни, — Он еще не стал моим мужем.

Брайан задумался — было видно, что ему не по нраву вся эта затея.

— Но что в этом плохого? — проговорила Пег. — Мы просто хотим пройтись с вами немного.

Дженни продолжала молчать, мрачно глядя на Брайана. Он вздохнул.

— Ну что ж, пойдемте, — сказал Брайан наконец. — Но имейте в виду: вы обе должны будете повернуть назад, прежде чем мы достигнем замка Мосс.

— Замок Мосс? Замок мха? — переспросила Дженни. — Какое странное название!

Брайан усмехнулся.

— Его назвали по имени водоема, на котором он стоит, — реки Мосс. Говорят, стены у замка толщиной четырнадцать футов, но я не уверен, что это правда, обычно мы разбиваем лагерь в лесу. А вот следующей ночью, обещали нам в Лохмабене, нас пустят переночевать под крышу. Полагаю, они не хотят, чтобы мы — менестрели и наши друзья — ночевали в их лесу, и это несмотря на то, что замок почти полностью окружен водой.

— Лохмабен! — воскликнула Дженни. — Но ведь замок Лохмабен удерживали англичане. Так было в течение всей моей жизни. Неужели они все еще там?

— Ну да, конечно, — пожимая плечами, ответил Брайан. — Жители Аннандейла удерживают их внутри замка и продают им еду и все необходимое. Они каждый год с радостью принимают нас, когда мы оказываемся в этих местах.

Пег кивнула.

— Так оно и есть, миледи, — сказала она. — Менестрели, шуты и актеры могут приходить почти всюду — даже в такие места, куда обычным людям не попасть.

— Но ты говорила, что компания собирается идти в Дамфрис, Пег, — напомнила Дженни горничной, — а о Лохмабене не заикалась.

Пег пожала плечами:

— Я не знала, что они туда собираются, и в этом нет ничего удивительного.

— Это замечательно, и я бы так хотела увидеть замок, — мечтательно произнесла Дженни. — В Лохмабене, кажется, была резиденция королевской династии Брюсов, не правда ли?

— Да, — ответил Брайан, устремляя взор на своих друзей.

Пег посмотрела на Дженни. Недоверчивость в ее глазах можно было разглядеть даже в зыбком свете полумесяца и факелов, освещающих двор конюшни.

— Вы же не хотите сказать, что мы должны…

— Ни слова больше, Пег, — со смехом перебила ее Дженни. — Кажется, остальные готовы пуститься в путь. Я права, Брайан?

— Да, мистрис, хотя стражники все еще… обыскивают повозки.

— Я твоя кузина Дженни, — ласково напомнила ему она.

— Да, кузина, — с покорной улыбкой отозвался Брайан.

Процессия направилась в путь по узкой тропе, следом за ней потянулись повозки и вьючные животные, но больше всего в этой компании было именно менестрелей.

Кто-то запел, Дженни то и дело слышала смех, и уже благодаря этому можно было назвать их поход приключением, ведь до сих пор Дженни ни разу не бывала в такой разношерстной компании. Не доводилось ей и выходить из замка ночью, да еще для того, чтобы пройти пешком пять миль.

Полумесяц и звезды освещали им путь, воздух был холодным и чистым. От Аннан-Хауса дорога, по которой они продвигались вперед, спускалась к реке, и вскоре они уже потеряли из виду сверкающие воды залива Солуэй-Ферт.

Они пересекли реку к югу от города.

Мулы и повозки на высоких колесах перевезли багаж странствующих артистов; люди перешли реку по пешеходному мосту, который намеренно был построен слишком узким для лошадей и повозок и слишком шатким для того, чтобы по нему без опаски одновременно шли больше двух-трех человек. Оказавшись на другом берегу реки, они пустились вдоль ее берега по дороге, петляющей среди холмов.

Вскоре замок и городок Аннан пропали из виду; полумесяц освещал лишь узкую дорогу в длинной и плоской долине, по обе стороны которой высились холмы. Лунный свет отражался во множестве серебристых ручейков, стекающих с холмов, чтобы присоединиться к извилистой ленте речки.

Когда дорога пересекала речку в тех местах, где не было пешеходных мостов, мужчины перебрасывали через воду доски, чтобы люди могли пересечь водной поток. Дженни знала, что жители Шотландского приграничья нарочно не строили мостов, потому что считали их открытым приглашением для английских мародеров и захватчиков.

То и дело ловя на себе беспокойные взгляды Пег, Дженни наслаждалась пением и забавными выходками менестрелей.

Она мечтал как можно дольше наслаждаться свободой, чтобы у нее появилось чувство пережитого приключения. Но увидеть Лохмабен, главную резиденцию Брюсов, было вообще особым удовольствием. Брюсы были лордами Аннандейла почти два столетия, прежде чем Роберт Брюс стал королем шотландцев.

Англичане заняли Лохмабен почти девяносто лет назад, и лишь однажды ненадолго оставили замок. Лишь некоторые шотландцы, живущие в долине, бывали в замке.

Вскоре они подошли к широкой дороге. Брайан объяснил ей, что это одна из древних дорог, построенных в этих местах еще римлянами. Внезапно они увидели впереди несколько человек, собравшихся вокруг чего-то на дороге.

Рядом стояли оседланная лошадь и пони. Чуть дальше они увидели всадника на белом коне, который встал посреди дороги и наблюдал за тем, как люди с факелами в руках разбредались по лесу по обе стороны от тракта.

Дженни разглядела, что двое помогали третьему подняться на ноги. Хоть он и прижимал к голове руку, она сразу узнала его.

— Что здесь случилось? — спросил Брайан.

— Это торговец скотом из Аннан-Хауса, — ответил ему высокий и худой парень, даже не успевший смыть с лица белую пудру. — Кто-то напал на него, когда он ненадолго спешился. Правда, он так и не знает, кто это был. Должно быть, негодяи прячутся где-то в лесу.

Дженни посмотрела на пони, а Брайан заметил:

— Непохоже, что кто-то трогал его поклажу.

Торговец неуверенной походкой подошел к пони, проверил свою поклажу и веревки. Закончив, он удивленно промолвил:

— Вот уж не думал, что они ничего не возьмут. Кажется, я ненадолго потерял сознание, а потом пришел в себя и услышал ваш смех и песни. Должно быть, мерзавцы тоже услышали ваше приближение и убежали.

— Да, думаю, так оно и было, — промолвил Брайан.

— Да-да, — пробормотал высокий парень.

Правда, на Брайана он не смотрел. Проследив за его взглядом, Дженни увидела двоих, которые вышли из леса. Пока они подходили к ним, Дженни увидела под их длинными плащами пестрые костюмы артистов.

— Ты видел кого-нибудь, Кадди? — крикнул шут.

— Ни человека, ни животного, — отозвался тот из них, что был пониже ростом.

— А следы?

— Нет, снег растаял, и земля совсем мокрая, — прокричал в ответ Кадди.

— Наверняка они уже убежали, — сказал шут.

Торговец согласился с ними. Он ехал рядом с процессией целый час, пока они не оказались у боковой дороги, которая вела на ферму.

Стало намного холоднее, Дженни поняла, что уже очень поздно. Когда дорога вновь потянулась вверх, Брайан проговорил:

— Вам двоим лучше повернуть назад прямо сейчас. Будет уже очень поздно и темно, когда вы доберетесь до Аннан-Хауса.

— И без того совсем поздно, — согласилась Дженни. — Луна скоро зайдет, а я не знаю пути назад, ведь тьма будет полная.

— Но вы не можете оставаться на ночь с такими, как мы, — возразил Брайан. — Что ваши родные, и особенно ваш жених, подумают обо всем этом?

— Только то, что ты оказался настолько любезен, что приглядел за мной, — бойко ответила Дженни. — Если только ты не попросишь двоих парней из вашей компании проводить нас назад в Аннан-Хаус…

— Я так и знала, — вздохнула Пег. — Вы хотите остаться, миледи. Разве не так?

— Да, конечно, — ответила Дженни. — Сегодня я веселилась больше, чем когда-либо в жизни. И ты не можешь быть так жестока, чтобы заставить меня прервать приключение на полдороге.

Брайан выразительно посмотрел на Пег, и Дженни поняла, что ее горничной может не поздоровиться. Однако он лишь произнес:

— Я не могу сам принять такое решение — надо спросить Весельчака.

Даже не представляя, кем может оказаться Весельчак, Дженни сочла за лучшее промолчать.

Брайан подвел их к основной части компании. Там вместе с остальными бродячими артистами пел очень приятным голосом тот самый человек, который поразил ее в замке своим умением жонглировать кинжалами.

Обратив на себя его внимание, Брайан сказал:

— Сэр, если вы позволите… моя сестра и ее подруга останутся на ночь с нашей компанией. Они хотели всего лишь немного проводить нас, но за разговорами не заметили, как быстро пролетело время. И теперь боятся заблудиться, если отправятся назад в темноте, поэтому они и просят разрешения остаться…

— Ну да, остаться с нами на ночь, ты уже это сказал, — промолвил Весельчак, бросая мимолетный взгляд в сторону Пег и Дженни. — Глупо было уходить так далеко, — осуждающим тоном проговорил он. — Вы что, хотите присоединиться к нашей компании как пара лицедеек?

— Нет, сэр, — торопливо ответила Дженни, опасаясь, что Пег ее опередит — если, конечно, она вообще собиралась говорить. — Для того чтобы быть лицедейками, надо уметь гораздо больше, чем мы предполагали раньше. Мы поняли это прошлым вечером.

Суровое выражение лица всадника немного смягчилось, он даже слегка улыбнулся.

— Что ж, похоже, здравый смысл вам не изменил, — сказал он. — Так ваша подруга… Она сестра Брайана?

— Да, сэр, ее зовут Пег. Мы дальние родственницы.

— Вы проведете ночь с нами, потому что я не могу отправить вас назад в Аннан-Хаус посреди ночи, — заявил Весельчак. — Однако я ничуть не сомневаюсь, что его милость накажет вас за такое поведение.

Дженни уже устала оттого, что ей никогда не позволяли принимать собственных решений. Накажут ее или нет — это уже не важно. Свою долю приключений она получит.

Едва сэр Хью успел приоткрыть глаза, как в спальню ворвался Данвити.

— Дженни исчезла! — выкрикнул он. — А твой брат в невменяемом состоянии валяется в зале, где пил прошлым вечером. Правда, не думаю, что я послал бы его за ней, даже если бы он был трезв! — поморщившись, добавил лорд Данвити. — Этот парень не заслуживает доверия.

Хью сел и с раздражением подумал о том, что собственный брат интересует его не больше, чем его невеста.

— Куда она могла деться? — спросил Хью.

— Один Бог знает, — ответил Данвити. — Никто не видел, как она уходила из замка.

— Но тогда почему вы пришли ко мне?

— Послушай-ка, сынок, я не могу отправиться за ней, не всполошив весь дом. А твой брат и подавно не годится на эту роль. Не могу я отправить на поиски и своих воинов, — добавил он. — Поэтому ехать придется тебе.

— Эта девочка не моя забота, — заметил Хью.

Данвити мрачно посмотрел на него.

— Но мы не можем бросить ее на произвол судьбы. Хуже того, этот ее поступок может сильно огорчить мою жену, а в ее положении это вредно. Ведь Фелина — твоя сестра. Не можешь же ты желать ей неприятностей. Одному Богу известно, как я хочу сына. Храни нас Господь! Никак не могу понять, почему только Дженни убежала? Мне казалось, что она совершенно счастлива с нами.

— Я видел ее всего несколько раз, сэр, но у меня сложилось впечатление, что она не хочет выходить замуж за моего брата, — сказал Хью. — И того, что я увидел за последние дни, достаточно, чтобы понять, что никто не посмеет осудить ее за это.

— Если этой девочке не нравится Рид, она могла сказать об этом мне.

— Да неужели? — Хью нахмурился. — Если моя сестра приняла какое-то решение, то я сильно сомневаюсь в том, что столь юная леди могла бы ей противостоять. Помню, еще в былые годы если Фелина хотела чего-то, то всегда своего добивалась.

— Послушай, что проку говорить об этом теперь, когда они помолвлены? — пожал плечами Данвити. — В любом случае венчание состоится через три недели, это уже решено. Так что твоя задача — разыскать ее, Хью, и привезти домой. Я не хочу, чтобы вокруг ее исчезновения разгорелся скандал.

— Но если вы не знаете, куда она направилась, как можете быть уверены в том, что Дженни не нашла укрытие у своих поклонников, которые были против ее брака с Ридом?

— Святой крест, нет у нее никаких поклонников! — воскликнул Данвити. — А вот куда она могла уйти… Фелина считает, что к ее исчезновению может иметь отношение ее служанка. После ужина Фелина сама допросит Пег.

— Если вы хотите, чтобы я разыскал вашу баронессу, то я сам потолкую с этой Пег, — заявил Хью. — Фелина может силой заставить ее говорить. Но, насколько я помню, моя сестрица была не в ладах с географией, так что истолковать слова горничной она может весьма своеобразно.

Хозяин замка усмехнулся.

— Это верно, — кивнул он. — Два года назад, когда мы ездили в Глазго, она была уверена, что сначала мы должны попасть в Эдинбург. И все повторяла, что не хочет пропустить замок. Боже мой, она, кажется, уверена, что во всей Шотландии есть лишь единственная дорога!

— Именно так, — сказал Хью. — И если вы позволите, я поговорю с этой Пег.

— Думаю, это будет разумно, — согласился Данвити. — И если только Пег намекнет, куда могла отправиться Дженни, ты сразу же поезжай следом за ней.

Хью не возражал. Не стоило отказывать Данвити, попросившему поискать его подопечную.

Приведя себя в порядок и одевшись, Хью присоединился к остальным членам семьи, которые уже восседали за высоким обеденным столом. И тут же ему сообщили, что Пег тоже исчезла.

— Не лицедействуй, Пег! — упрекал сестру Брайан. — Ты не подумала, зачем твоя дорогая госпожа прихватила с собой целую корзину, если собиралась лишь немного нас проводить? Ты спросила, что в этой корзине?

Проснувшись утром в палатке, которую для них с Пег прошлой ночью установил Брайан, Дженни обнаружила, что ее горничной уже нет в их временном прибежище. Она выбралась из палатки, чтобы разыскать Пег, прошла несколько шагов и тут услышала сердитый голос Брайана. Утренний туман, поднимавшийся от сырой земли и прячущийся в густом лесу, почти скрывал фигуру Пег. Дженни сочувствовала ей, однако была твердо намерена не допустить, чтобы Брайан отправил их назад в Аннан-Хаус.

То, что Пег молчала, не удивляло Дженни. Ее горничная попросту не хотела говорить брату, что ей отлично известно, что именно ее хозяйка положила в корзину.

— Хватит на меня кричать, Брай! — наконец, всхлипнув, промолвила Пег. — Я прислуживаю ей с тех пор, как она приехала в Аннан-Хаус, похожая скорее на промокшего котенка, чем на баронессу. Весь день дождь лил как из ведра, а ей даже не позволили взять с собой какие-то женские вещи. К тому же она всегда была очень добра ко мне.

Не желая больше слушать воспоминаний о том, как она выглядела, когда ее привезли в Аннан-Хаус, Дженни выступила вперед.

— Не ругай Пег, — спокойно обратилась она к Брайану. — Она отказывалась брать меня с собой, но я настояла на своем.

— Но почему вам захотелось убежать, миледи? — спросил Брайан.

— Прошу тебя, называй меня Дженни, — попросила она. — Я предпочитаю, чтобы ко мне обращались именно так, пока остальные могут услышать наши разговоры. Возможно, ты поймешь меня, если я скажу, что живу в Аннан-Хаусе с тех пор, как восемь месяцев назад умер мой отец. И там я чувствую себя как птица, которой не дают вырваться на волю. Но даже ястребы и соколы время от времени улетают от сокольничих.

— Но знатные леди не убегают от своих опекунов и защитников, — заметил Брайан. — К тому же не обманывают тех, кто ими восхищается или им прислуживает.

— Она меня не обманывала, — тихо проговорила Пег. — Я видела, что она складывает в свою корзину.

Дженни прикусила губу.

— Мне не следовало заводить Пег так далеко, — призналась она. — Но я пообещала ей, что мой поступок никак на ней не скажется и у нее не будет из-за меня неприятностей. Свое обещание я сдержу.

— Думаю, сейчас вам будет труднее сдержать его, — заметил Брайан.

— Все, что ты говоришь, правда, — сказала Дженни. — Но если я не использую этот шанс, то, возможно, никогда не увижу больше такой свободы. Человек, за которого я должна выйти замуж, недвусмысленно дал понять, что мне придется всегда спрашивать у него разрешения, куда идти и что делать.

— Ну да, это понятно — так и должна поступать каждая женщина, — кивнул Брайан. .

Дженни вздохнула.

— Не могу с тобой согласиться. К тому же, похоже, я не смогла хорошо объяснить тебе, что к чему. Видишь ли, до переезда в Аннан-Хаус я жила с отцом и преданными нам людьми. Моя мать умерла, когда я была совсем еще крошкой, и отец не захотел жениться еще раз. Вместо этого он учил меня управлять Исдейлом, когда я займу его место. Полагаю, он воспитывал меня скорее как сына, а не как дочь. Я привыкла ездить верхом когда мне хочется, ходить туда, куда захочу, да и вообще заниматься тем, чем считаю нужным, ни у кого не спрашивая разрешения, — сказала Дженни. — Отец доверял мне так же, как доверял бы сыну. Это очень не нравится леди Фелине, которая считает, что я избегаю любимых женщинами развлечений, кроме музыки. Правда, она любит слушать, как я играю и пою, но то и дело сетует по поводу того, что я не умею обращаться с иголками и ножницами.

И, будучи не в состоянии больше рассказывать о своей унылой жизни в Аннан-Хаусе, Дженни резко замолчала.

— Так вы умеете играть и петь? — осторожно спросил Брайан. — А на каком инструменте вы играете?

— Я играю на лютне, гитаре и на французской виоле.

— Виола — старинный инструмент, — заметил Брайан.

— Он был у моего отца, — сказала Дженни. — И это он научил меня играть на нем.

— Вы его, случайно, не захватили с собой в своей корзине?

— Да нет, в Аннан-Хаусе у меня только лютня, но ее я не взяла.

— Насколько я помню, у Весельчака была виола, но я сомневаюсь, что кто-то из наших может на ней играть. Дело в том, что хозяин Мосса попросил нас поиграть сегодня вечером во дворе замка, чтобы развлечь его друзей. После этого мы поедем в Лохмабен.

Задумчивые нотки в голосе Брайана пробудили в Дженни новую надежду.

— Мне кажется, он подумал о том, чтобы оставить нас с собой подольше, — сказала Пег. — Если это так, я готова молиться на него.

Менестрели разожгли два небольших костра на крохотной поляне.

Ветви окружающего поляну кустарника опустились под тяжестью росы, а маленький видневшийся кусочек неба был совсем серым от туч. Воздух все еще был свеж от холода и пах дождем, а может, и снегом.

Шерстяной плащ Дженни цвета зеленого мха был подбит мехом, поэтому ей было тепло и уютно; ботинки и перчатки тоже приятно согревали. Как и большинство жителей приграничных территорий — а большинство из них были шотландцами, — она привыкла к ненастной погоде. Кружка горячего сидра согрела Дженни, смазанные ежевичным джемом овсяные лепешки, поджаренные на сковороде, которую поставили прямо на угли, утолили голод. Пег представила Дженни некоторым друзьям Брайана как свою кузину, и вскоре она уже по-дружески болтала со своими многочисленными спутниками, среди которых были две женщины — мать и дочь. Их звали Кэт и Герда, и они представились подружками менестрелей.

Дженни узнала, что в компании было около дюжины менестрелей, включая тех женщин. С ними ехали сопровождающие — одни обучались искусству, другие просто отправились в путь, желая попутешествовать. Они зарабатывали, помогая артистам, — готовили еду, чинили одежду, охотились, ловили рыбу, ухаживали за животными.

К тому времени, когда вернулся Брайан, Дженни и Пег уже со всеми перезнакомились.

— Весельчак хочет поговорить с тобой, — сказал Брайан. — Иди по оленьей тропе сквозь кустарник. После того как пересечешь ручеек, увидишь зеленую палатку. Он там.

— Я пойду с вами, — поспешно сказала Пег.

— Нет, детка, — остановил сестру Брайан, схватив за руку. — Весельчак хочет видеть только ее.

Глава 3

Аннан-Хаус

За завтраком Данвити сказал:

— Я попросил Хью заняться нашим делом. Видишь ли, скандал мне не нужен, а у него большой опыт — он много лет служил Арчи Дугласу и знает, что делать.

— Но это дело Рида, а не Хью! — воскликнула Фелина. — Ему следует отправиться вместе с Хью.

Взяв из корзины кусок домашнего хлеба и отрезав кусок мяса, Хью стал есть, но его челюсти то и дело крепко сжимались при мысли о том, что ему придется проводить поиски вместе с братом.

Данвити заговорил тем спокойным голосом, каким всегда разговаривал с женой:

— Боюсь, этим утром Рид будет не в состоянии куда-либо ехать, моя любовь. Он так и не добрался до собственной постели и спал в зале со слугами. Прежде чем идти к Хью, я попросил двух слуг отнести его в свободную спальню.

— Да? Но почему же ты не приказал слугам отнести Рида в его комнату? — спросила Фелина.

— Видишь ли, дорогая, у него был такой видок, что я опасался, как бы, глядя на него, Хью не отказался нам помогать, — промолвил Данвити еще более миролюбивым тоном, чем обычно.

Заметив, что Фелина бросила на него сердитый взгляд, Данвити поспешил добавить успокаивающим голосом:

— Нет, любимая, не беспокойся, пытаясь выгородить Рида. Да, я знаю, что он молод и вполне заслуженно повеселился на празднике, устроенном в честь его собственной помолвки, но можешь мне поверить: он не скажет тебе спасибо за то, что ты его разбудила и отправила на поиски Дженни. К тому же подумай, какова будет его реакция на известие об ее исчезновении! Представь, в какую ярость он впадет, и спроси себя, хочешь ли ты, чтобы он в таком состоянии разыскивал Дженни.

— Ей бы это пошло на пользу, — сухо сказала Фелина. — Она заслуживает того, чтобы ее поколотили.

— Не потолковав с Дженни, мы не сможем судить о том, что заставило ее уйти, — сказал Данвити. — Ты должна признать, что такое поведение ей несвойственно.

Помолчав, он добавил:

— Хью высказал предположение, что ей, возможно, не хочется выходить замуж за Рида.

Фелина раздраженно промолвила:

— С чего это ты взял, что Дженет не хочет выходить замуж за Рида, Хью? Ты должен согласиться с тем, что они составят отличную пару. В конце концов, два года назад ты сам дал понять, что не собираешься жениться еще раз. Поэтому, если мы хотим, чтобы Торнхилл остался в семье, Рид должен произвести на свет наследника.

Посмотрев в нижний зал, Фелина проговорила:

– Что же могло так повлиять на молодую девушку?.. Ах, вот и Сэди! — Она заметила пухленькую молодую женщину, которая спешила к ним. — Сэди, иди-ка сюда и скажи нам, что тебе известно о том, где может быть леди Исдейл.

Служанка прибавила шагу, поправляя на ходу выбившиеся из-под чепца темные кудри. Не успев подняться на помост, она присела и, даже не выпрямившись, заговорила:

— Да ничего я не знаю о ее милости, миледи. Так ее нет в доме?

— Сэди, детка, мы рассчитываем на то, что ты нам поможешь, — сказал Данвити. — Похоже, Пег тоже с утра ушла из замка. Ты, случайно, не знаешь, куда она могла пойти?

Щеки Сэди залились краской, глаза расширились, однако она промолчала.

— Давай же, детка, — ободряющим тоном промолвил Данвити, — помоги нам. Если тебе что-то известно, говори.

Прикусив нижнюю губу, Сэди посмотрела на Фелину.

— Похоже, Сэди, у тебя весьма своеобразное понятие о верности Пег, — проговорила ее милость. — Позволь мне напомнить тебе…

— Любимая, — ласково промолвил Данвити, — это утро для всех нас оказалось непростым, и я бы попросил тебя подумать о себе и нашем сыночке. Думаю, будет лучше, если Хью потолкует с Сэди, а ты пойдешь и приляжешь. Пойдем, я сам провожу тебя в спальню, — добавил он, бросая на Хью многозначительный взгляд.

К удивлению Хью, Фелина не стала спорить с мужем. Поднявшись с места, она позволила Данвити увести себя из зала.

Оставшись наедине с нервничающей Сэди, Хью сказал:

— Я уверен, мы с тобой поладим. Сейчас мы пойдем в конюшню, и ты расскажешь мне, что тебе известно о планах твоей подруги Пег. А может, она тебе и не говорила, но ты что-то подозреваешь. Что бы ты мне ни сказала, я потолкую с его милостью до отъезда из Аннан-Хауса.

— Ох, сэр, — заговорила Сэди, — я совсем не много могу вам рассказать. Знаю лишь то, что Пег не могла уйти надолго. К тому же она ни словом не обмолвилась о том, что хочет ночью покинуть замок.

— Но куда-то же она отправилась!

— Видите ли, сэр, ее брат Брайан — один из жонглеров в группе менестрелей, которые играли в замке вчера вечером. Весь день Пег была занята, а ей так хотелось потолковать с ним. Это она мне говорила. И еще она сказала, что постарается проводить его недалеко, чтобы они могли наговориться.

— Похоже, она не сочла нужным просить разрешения на такую прогулку, — сказал Хью, когда они вышли во двор.

Сэди покраснела — явный признак того, что она все еще нервничает.

— Ну, что скажешь? — спросил он, не получив от нее ответа.

— Пег не собиралась спрашивать разрешения, — прошептала Сэди. — Поэтому я и решила, что она не намерена покидать замок ночью. Пег потеряет свое место, если выяснится, что она сделала это намеренно.

— Уж не знаю, как поступит его милость, но я, со своей стороны, сделаю все возможное, чтобы защитить Пег, — заверил ее Хью. — Но в любом случае просто необходимо ее разыскать.

Сэди молчала, пока они не дошли до конюшни. Затем, подняв голову, промолвила:

— Но недавно леди Фелина спрашивала меня о леди Джен… о леди Исдейл, — поправилась она.

— М-да… Похоже, она отправилась в путь вместе с Пег, — пробормотал Хью. — Или Пег — с ней.

— Понятия не имею, сэр, но вот кое-что о менестрелях Пег все же сказала… — нерешительно начала Сэди.

— Что именно? — нетерпеливо спросил сэр Хью.

— Что они собираются поехать в город Дамфрис, — пояснила горничная. — А еще раньше Пег упоминала, что менестрели будут развлекать лорда Галлоуэя, когда на реке Ди будет достроен большой новый замок.

— Вряд ли эта информация мне поможет, — поморщившись, сказал Хью. — Потому что я рассчитываю найти ее до того, как они прибудут туда.

— Конечно, сэр, и я уверена, что вы найдете их раньше, — заверила его Сэди. — Можете мне поверить: Пег не захочет потерять место.

Хью отпустил Сэди, уверенный в том, что она сказала ему все, что знает.

Хью подумал, что, возможно, из замка первой ушла Дженни, а горничная, узнав об исчезновении хозяйки, отправилась ее разыскивать.

Вернувшись мыслями в настоящее, Хью вошел в конюшню. Его слуга Лукас Хорн уже обо всем позаботился. Их скакуны были оседланы; был готов отправиться в путь и еще один конь — для ее милости. Подготовил Лукас и вьючного пони, который стоял в стороне с двумя корзинами, привязанными к спине. Самого Лукаса в конюшне не было.

Скакун Хью тихо заржал. Хыо подошел к нему, потрепал по шелковистой гриве и прошептал на ухо что-то ласковое. Услышав за спиной какой-то шорох, он оглянулся и увидел Мейри Данвити, которая с неуверенностью смотрела на него.

— Могу я чем-то быть полезен вам, ваша милость? — спросил Хью.

— Думаю, это я могу быть вам полезной, сэр, — ответила она. — Я хотела найти вас, но тут увидела, что вы идете рядом с Сэди. Потом вы ее отпустили, и она поведала мне о том, что сказала вам.

— Если вам известно что-то, что поможет найти вашу кузину до того, — как она где-нибудь в темноте свалится в канаву, расскажите мне.

— Я не хочу предавать Дженни, если она действительно снова захочет вернуться домой, — ответила Мейри. — Но все знают, что в Аннан-Хаусе она была несчастлива. И она не…

Резко замолчав, она виновато опустила голову, словно сболтнула лишнее.

— Если ты считаешь, что она не хочет выходить замуж за моего брата, можешь не держать это в себе, детка, — сказал Хью. — Я и сам заподозрил это, когда увидел их вдвоем на вчерашнем празднике.

— Я сразу подумала, что вы очень разумны, сэр.

— Но почему все-таки она согласилась на помолвку? — недоумевал Хью.

— Разумеется, это Фелина заставила ее, — промолвила в ответ Мейри. — Видите ли, Дженни очень заинтересовалась менестрелями. Ей было интересно, как они живут, и она даже представляла, каково это — путешествовать вместе с ними. Я сказала ей, что они, должно быть, ведут ужасный образ жизни, но, кажется, она со мной не согласилась. Сэди сказала мне, что Пег собиралась немного проводить своего брата. Вот я и думаю, что…

— Что твоя несчастливая кузина отправилась в путь вместе с ними, — договорил за нее Хью. — Но если это так, можно с уверенностью сказать, что твоя кузина и Пег понятия не имеют о том, какой именно жизнью живут менестрели и в какую именно компанию они попали.

— Я об этом ничего не знаю, — сказала Мейри. — В одном я уверена: Пег не захотела бы уходить надолго. И мы должны разыскать ее, сэр. Потому что, прежде чем найти вас, я узнала, что некоторые из наших гостей ищут пропавшие драгоценности.

Пробираясь по тропинке сквозь мокрый кустарник, Дженни остановилась около ледяного на вид ручья. Палатки Весельчака еще не было видно, и она постаралась собраться с мыслями.

Этот человек вел за собой менестрелей и, судя по его умению ловко жонглировать кинжалами, заслуживал уважения. Конечно, необычайная ловкость этого жонглера никак не могла помочь подобрать ключ к нему, но Дженни надеялась, что ей хватит ума правильно повести себя с ним.

Остальные палатки стояли вокруг костров, на которых готовилась еда. Палатка Весельчака раскинулась поодаль: по-видимому, он ценил уединение.

В лесу было тихо, стволы деревьев заглушали звуки разговоров собравшихся вокруг костров людей. Слышалось лишь журчание ручья, несущего свои струи к водам реки Аннан. Но тут Дженни услышала голос какого-то человека, который немало удивил ее. Он стоял среди кустарника по другую сторону ручья и явно старался говорить тише.

— Говорят, король мог приехать в Трив, — сказал он.

— Я не хотела говорить о замке Трив или о короле шотландцев, — отозвался женский голос. — Позади такая тяжелая ночь, вся эта суета… Я все время думала, куда вы могли исчезнуть. Я думала, что вы были с этими…

— А теперь, Кэт…

Дженни громко откашлялась, надеясь, что, обнаружив свое присутствие, смутит этих людей и они прекратят то, что было похоже на начало любовной игры.

И, подобрав юбки, Дженни перепрыгнула через ручей.

Несмотря на робкое предупреждение, появление Дженни на тропинке смутило их. Узнав Кэт, Дженни промолвила:

— Похоже, вода в ручье совсем ледяная, вам не кажется?

Пухленькая Кэт охотно согласилась с ней.

— Но сейчас каждый день без снегопада кажется мне хорошим, — добавила она. — Ты, случайно, не заблудилась на пути в лагерь, девочка?

— Нет, — ответила Дженни. — Я ищу Весельчака. Надеюсь, я иду правильно?

— Да-да, дорогая, верно, — заверил спутник Кэт. По всем параметрам он уступал своей полненькой подруге. — Его палатка в стороне от тропы, вон под той высокой березой.

— Благодарю вас, сэр, — вежливо кивнула Дженни.

— Это мой приятель Кадди, — сказала Кэт. — Насколько я помню, тебя зовут Дженни.

— Да. — Она немного нервничала, опасаясь, что кто-то может вспомнить ее и признать в ней Дженет Исдейл.

Прошлой ночью она не боялась этого, ведь стояла темнота, к тому же было холодно и она прикрывала лицо капюшоном. Но утром, при ярком свете, все было иначе. Правда, на ней не было головного убора, но она уложила свои косы так, что они скрывали ее выбритый лоб, а выщипанные брови ей нарисовала Пег.

Однако вполне возможно, что при дневном свете Весельчак или кто-нибудь другой вполне может узнать ее. Кадди как-то странно посмотрел на нее, но когда Дженни улыбнулась ему, он кивнул и тоже заулыбался. Дженни вспомнила, что прошлой ночью кто-то окликал его, ведь он был одним из тех, кто отправился искать напавших на забойщика скота.

Пожелав им хорошего дня, Дженни продолжила свой путь.

Приближаясь к палатке Весельчака, Дженни надеялась, что Весельчак не станет настаивать на том, чтобы они остались в палатке наедине. Ее Шаги замедлились, она уже подумывала о том, как бы громко позвать Весельчака, но тут полотняная дверь палатки приподнялась и он, пригнувшись, вышел наружу.

На Весельчаке был красно-черный полосатый халат, в котором он казался еще выше, чем прошлым вечером. Его мягкая черная шапка, походившая на берет, была залихватски заломлена на одно ухо, оставляя открытыми волосы до плеч, которые в свете замковых свечей казались золотистыми, в свете луны — серебристыми, и какими-то невыразительно-тусклыми при свете дня.

Выпрямившись, Весельчак обвел Дженни внимательным и проницательным взглядом.

— Итак, ты хочешь остаться с нами? — спросил он.

— Я не хочу оставаться с вами долго, сэр, но я бы не отказалась от приглашения провести в вашей компании несколько дней, — с облегчением промолвила Дженни в ответ.

Весельчак ничем не показал того, что узнал в ней ту молодую женщину, помолвку которой накануне вечером отмечали с его участием.

— Ты говоришь не так, как обычно разговаривают служанки, если ты, конечно, служанка, — заметил он. — Интересно, откуда это у Брайана кузина, которая говорит как леди?

Чувствуя, что ее щеки заливаются краской, Дженни сказала:

— Если это оскорбляет вас, сэр, то я пойду своей дорогой. Но вы должны знать, что я много месяцев прислуживала леди Мейри Данвити, говору которой я и пытаюсь подражать.

— Да нет, детка, я не против того, чтобы ты шла с нами. Я состояние сколотил, обучившись говорить правильно, хотя и не знал, понадобится ли мне это когда-нибудь здесь или в другой стране. По словам Брайана, ты умеешь играть на нескольких инструментах. Вот это мне уже интересно! Брайан сказал правду?

— Да, — ответила Дженни. — Но, думаю, вы захотите составить собственное мнение о моей игре.

Весельчак улыбнулся той самой теплой улыбкой, которая так понравилась Дженни прошлым вечером.

— Конечно, захочу, детка. Погоди-ка, я вынесу свою лютню, — сказал он.

Он скользнул в палатку и через несколько секунд вышел с двумя лютнями, одну из которых протянул Дженни. Подойдя к большому валуну, он полой халата стряхнул с него грязь и мелкие камешки и знаком предложил Дженни сесть.

— Играй что захочешь, — промолвил он. — А если можешь, еще и пой. Я хочу оценить твое искусство, но не бери сложную вещь. Меня интересует не твое умение ловко перебирать струны, а способность развлекать публику.

Кивнув, Дженни припомнила все известные ей песни и выбрала песню о любви, которую пели в Шотландском приграничье. Именно когда она пела, Фелина впервые обратила внимание на ее искусство. А поскольку Фелина редко говорила ей что-то хорошее, то на Дженни ее слова произвели большое впечатление. К тому же эта песня была одной из любимых мелодий отца. Вот только Дженни не была уверена, что ее исполнение произведет впечатление и на Весельчака.

Лютню он ей дал превосходную, с хорошим, глубоким звуком. Выразив восхищение инструментом, Дженни погрузилась в мир музыки. Она привыкла играть и петь для других, особенно для тех, кого хорошо знала, поэтому сейчас чувствовала себя уверенно.

Кивнув, Весельчак потянулся ко второй лютне, провел кончиками пальцев по струнам, и вскоре они заиграли вместе. Когда песня о любви закончилась, он заиграл другую. И ее Дженни тоже знала, поэтому быстро присоединилась к нему, получая от игры огромное удовольствие.

Когда музыка стихла, Весельчак сказал:

— Ты играешь хорошо, и у тебя приятный голос. Но тебе надо научиться заигрывать со слушателями, кокетничать, если ты хочешь понравиться.

— Заигрывать? — удивилась Дженни.

— Конечно! А как иначе заставить их бросать тебе золото? Мы же не бесплатно развлекаем людей, так что чем больше впечатления ты произведешь на слушателей, тем больше денег они тебе дадут. Часть из них пойдет на нужды нашей компании, чтобы мы могли покупать все необходимое, зато все остальное твое.

Дженни и в голову не приходило, что своей игрой она будет зарабатывать деньги, поэтому она испытала чувство неловкости.

— А не получится так, что некоторые слушатели захотят чего-то большего, увидев, как я с ними заигрываю, чтобы получить денег?

— Думать они могут что угодно, детка, но никто не станет ждать от тебя, что ты отреагируешь на их мысли, — вымолвил Весельчак в ответ. — Некоторые из наших дам готовы вести себя весьма свободно, другие — нет. Мне все равно. В замке Мосс мы будем играть совсем недолго, а затем направимся в Лохмабен. Там у тебя появится отличная возможность показать, чего ты стоишь.

— А как насчет шарманки? — спросила Дженни. — Брайан говорил, что у вас есть еще и шарманка.

Весельчак снова улыбнулся, но на этот раз его улыбка была проникнута печалью.

— У меня есть виола, которая когда-то принадлежала моему сыну, но на ней следует играть вдвоем, — вздохнув, промолвил он. — После посещения замка Мосс посмотрим, сколько ты еще с нами пробудешь. Тогда, возможно, и попробуешь поиграть на ней.

— Я хочу увидеть Лохмабен, — сказала Дженни. — Но не знаю, как быть с Пег. Во всем виновата я сама, но, боюсь, она лишится места, если вернется домой одна.

— Она сделала свой выбор — так же как и ты, — заметил Весельчак. — Ты не заставляла ее идти с нами.

Дженни подумала, что действовала под влиянием импульса, как это делают дети, хоть ей и казалось, что она уже переросла такой возраст.

— Возьми с собой эту лютню, и попрактикуйся в игре на ней, пока мы не отправимся в дорогу, — сказал Весельчак. — Выбери две песни: одну будешь петь сразу, а вторую — если они захотят, чтобы ты выступила еще раз.

— А как я узнаю, что они этого хотят?

— Ты сразу это почувствуешь. Точно так же как почувствуешь, если вдруг они больше не захотят слушать тебя, — объяснил он.

Тем временем в конюшне Аннан-Хауса Хью продолжал разговор с Мейри, Окинув ее долгим взглядом, он спросил:

— Сколько гостей обнаружили пропажу драгоценностей, миледи?

— Не знаю, сэр, — ответила Мейри. — Просто я слышала, как один из слуг говорил отцу и Фелине, что у леди Джонстон и ее дочери что-то пропало.

— Полагаю, ни Данвити, ни Фелина не заподозрят в воровстве кого-то из домашней прислуги, — пробормотал Хью.

— Я бы скорее подумала, что это кто-то из менестрелей решился на кражу. Но леди Джонстон говорит, что она почти уверена, что сняла свое ожерелье, когда ложилась в постель. К тому времени менестрели уже ушли из замка.

— Слава Богу, детка, — промолвил Хью. — А с ними и леди Исдейл с Пег, если твое предположение, что они ушли из дома с менестрелями, верно.

— Знаю, — кивнула Мейри. — И я просто повторяю то, что слышала, сэр. Я понятия не имею о том, куда могли деться драгоценности. И не знаю, кого еще ограбили.

Велев конюху передать своему слуге Лукасу, что он сейчас вернется, Хью вместе с Мейри направился в замок. Удивленно приподняв брови, Данвити спросил:

— Ты все еще здесь, сынок? А я был уверен, что ты уже отправился в путь.

— Вот-вот отправлюсь, сэр, — заверил его Хью. — Просто я только что узнал о пропаже драгоценностей.

— Святой крест, да я сам недавно узнал об этом! — воскликнул Данвити. — Мне начинает казаться, что сплетни разносятся по воздуху на крыльях.

— Так это всего лишь сплетни?

— Хотелось бы мне так думать, — отозвался Данвити. — По крайней мере пятеро из гостей сообщили о пропавших драгоценностях. Большинство из них обнаружили пропажу вчера вечером, но некоторые, включая и мою жену, лишь утром недосчитались своих украшений.

— У Фелины тоже что-то пропало?

— Да, ее жемчуг, если только она сама не подевала его куда-то, — проговорил Данвити с нежной улыбкой. — Она вечно забывает, что и куда положила.

— Уж слишком много совпадений, к тому же Фелину забывчивой не назовешь, — сказал Хью.

— Нет, конечно, просто она очень меняется, когда ждет ребенка.

— И все же мне кажется невозможным, чтобы кто-то из менестрелей или эта ваша Пег могли взять украшения или иметь дело с ворами. Они же должны были понимать, что кража откроется после их отъезда, — промолвил Хью.

— Да, менестрели очень заботятся о своей репутации, — добавил Данвити. — Если их в чем-то заподозрят, они вмиг потеряют работу. К тому же мои люди обыскивали их, только делали это тихо, без шума. Всем, кто лишился драгоценностей, я пообещал провести расследование, и все согласились доверить его мне. Лишь один человек предложил передать дело шерифу.

— Надеюсь, вы уговорили этого человека повременить, — сказал Хью. — Не думаю, что можно будет избежать шума и огласки, если шерифу Дамфриса придется присылать сюда своих парней, которые будут повсюду расспрашивать о пропавших ценностях, наводить справки, искать менестрелей и исчезнувших служанок.

— Согласен с тобой, поэтому я и взял ответственность за расследование на себя, — кивнул Данвити. — В любом случае мы должны найти драгоценности. Конечно, хуже всего, если выяснится, что в доме завелся вор. Мои люди еще не обыскивали никого из домочадцев.

— Что ж, хорошо, — сказал Хью. — Посмотрим, смогу ли я узнать что-то полезное.

Глава 4

Замок Мосс, Аннандейл

Дженни оглядела шумный людный двор замка Мосс, ожидая увидеть знакомое лицо. Она опасалась, что Рид бросится на ее поиски со своими людьми. То и дело она оглядывалась, ожидая увидеть их. Вот только догадался ли он поехать следом за менестрелями и искать их лагерь?

Почти все домочадцы замка Мосс с готовностью вышли во двор, огороженный высокими каменными стенами, оставив свободным пространство для артистов и широкий проход к нему.

Воины пытались оградить площадку с собравшимися людьми, правда, без особого успеха. Заиграла музыка. Акробаты и два шута — высокий Гок и маленький Гиллигак — дурачились и передразнивали друг друга. Праздничная атмосфера наполнила Дженни тем самым радостным чувством, какое она обычно испытывала на ярмарках.

Стоя возле огороженной площадки недалеко от арочного входа в замок, Дженни отлично видела акробатов и снова восторгалась тем, как искусно они выполняли свои номера.

Как только они ушли с импровизированной сцены, вперед выступили три жонглера, которые принялись подкидывать в воздух цветные мячи и перебрасываться ими. Музыка заиграла быстрее, к жонглерам на сцене присоединились три танцора. Неожиданно Дженни подумала о том, что Весельчаку следовало попросить ее играть на лютне вместе с музыкантами, которые ходили вокруг зрителей. Подняв глаза, она увидела, как флейтист наклонился к хорошенькой девушке и подмигнул ей, а та рассмеялась в ответ. Сидевшие рядом с ней люди тоже засмеялись.

Улыбнувшись, Дженни перевела взор на сцену. Раздались аплодисменты. Танцоры стали кланяться, жонглеры по-прежнему подбрасывали мячи.

Дженни увидела в стороне от сцены Весельчака, который внимательно наблюдал за представлением. Как только танцоры ушли, он присоединился к жонглерам и стал так же, как и они, жонглировать мячами, а вскоре над его головой в воздухе блеснул первый кинжал.

Дженни услышала восторженные возгласы, когда Весельчак поймал его и снова подбросил вверх, а затем извлек откуда-то второй кинжал. Она снова восхитилась его ловкостью. Даже сейчас, при свете дня, она не смогла понять, куда девались мячи и откуда взялись кинжалы.

Все произошло так быстро и незаметно, что создавалось впечатление, будто кинжалы просто соткались из воздуха. Зрители замолкли, когда Весельчак ловко подбросил все кинжалы, а затем поймал. Через мгновение воздух сотряс гром аплодисментов, зрители требовали продолжения.

Снова стали выступать акробаты, после чего Весельчак вышел в центр сцены. Смех затих, наступила тишина. Весельчак кивнул какому-то парню, который подбежал к нему с табуретом.

Как только парень убежал, Весельчак поставил табурет на землю и повернулся к Дженни. Теперь в его руках оказалась лютня, но она и представить себе не могла, откуда он ее взял.

Глубоко вздохнув, Дженни вышла вперед и забрала у Весельчака инструмент.

По-прежнему стояла тишина. Весельчак настолько очаровал аудиторию своим искусством, что люди стали ждать чего-то особенного, когда он пригласил Дженни выйти на сцену и оставил там одну.

Представив, что собравшиеся вокруг люди были ее домочадцами, Дженни села на табурет, прижала к себе лютню и взяла первую ноту. Потом она подняла голову, нашла улыбающееся лицо и запела. Она быстро погрузилась в музыку и слова песни. Это была любимая песня ее отца, та самая, которую она пела Весельчаку.

Когда Дженни допела, все еще стояла тишина. Она удивилась и неуверенно посмотрела на Весельчака. Кто-то захлопал, люди стали смеяться.

Когда она улыбнулась, аплодисменты стали громче. Ее выступление им понравилось!

Заметив кивок Весельчака, она вновь опустила глаза на лютню и взяла первые ноты следующей песни. Это была веселая песенка из множества куплетов, которую отлично знали в Шотландском приграничье. Когда она дошла до третьего куплета, зрители начали подпевать, а остальные музыканты — подыгрывать ей.

Когда музыка стихла, аплодисменты загремели сразу же и долго не смолкали.

–. Ты отлично выступила, детка!

Повернувшись, Дженни увидела Весельчака. Она засияла от радости.

— Это было замечательно, сэр! Я даже не думала… Они ведь не издавали ни звука, пока я играла…

— Считай это комплиментом себе, — сказал Весельчак. Затем поднял вверх руки, и зрители снова затихли. — Если вам понравилось пение нашей милой Дженни, попросите ее спеть еще, а потом мы продолжим путь в Дамфрис. Там мы дадим представление для англичан в замке Лохмабен. Каждый шотландец, которому понравилось представление, может прийти посмотреть нас еще раз в воскресенье вечером. Мы будем выступать около Дамфриса, а в понедельник выступим на базарной площади Дамфриса. Но и это еще не все: мы будем повторять наше представление целую неделю.

Зрителей его слова развеселили еще больше. Но Дженни немного растерялась. Хоть ей и понравилось, что ее так хорошо принимали, она не была уверена в том, что готова продлить свое приключение до понедельника, а возможно, и дольше.

— Не сомневайтесь, сэр, мы догоним хотя бы одну из этих девчонок, — мрачно проговорил Лукас Хорн.

Дело было после полудня, но они еще не напали на след менестрелей. И Лукас добавил с энтузиазмом:

— Если нам наконец-то повезет.

До сих пор, недовольно подумал Хью, фортуна поворачивалась к ним спиной.

Хью и Лукас почти сразу убедились в том, что артисты не проезжали через город Аннан. Однако никто не мог с уверенностью сказать, что они попросту не объехали его. Они могли даже проехать по восточной части города до римской дороги, ведущей на север, или отправиться в сторону реки к первому броду, заехав в юго-западную часть Аннана. Во время прилива на заливе Солуэй путешественники также могли пересечь реку, вообще не заезжая в город.

Несмотря на уверенность Фелины в том, что Дженни отправилась в Исдейл, а менестрелей использовала лишь как прикрытие ее побега из Аннан-Хауса, Хью не мог поверить, что здравомыслящая молодая женщина могла попытаться преодолеть такое огромное расстояние в одиночку да еще в темное время суток.

Как следует обдумав сложившуюся ситуацию, Хью решил, что, если менестрели направились в Дамфрис, им с Лукасом следует держать путь туда же.

Лукас попытался было возразить что-то, но Хью не обратил на его слова внимания. Лукас Хорн служил своему господину много лет, они вместе преодолели сотни миль. Лукас то и дело находил причины пожаловаться на что-нибудь, но никогда не изменял сэру Хью, Они поехали в сторону Дамфриса, вместо того чтобы двинуться на север по одной из двух дорог. Но никто нигде не видел бродячих артистов. Чем темнее становилось, тем меньше людей попадалось им по пути, однако Хью продолжал путь вперед, даже не встречая ни единой живой души.

— Нет, если бы они тут проезжали, мы могли бы хоть какие-то следы, — наконец проворчал Лукас.

— Да, — вынужден был согласиться Хью. — Кто-то должен был хотя бы услышать что-то о них. Попробуй заглянуть вон в тот коттедж, что на другом краю этого маленького поля. А я подожду здесь. Но, сдается мне, они все-таки проехали по другой дороге.

— Хорошо, сэр, — кивнул Лукас. — Но вообще-то я за то, чтобы вернуться к одному из ответвлений от главной дороги.

— Попробуй заглянуть в коттедж, Лукас, — настойчиво повторил Хью.

Кивнув, Лукас передал Хью повод вьючного пони, а затем пустил своего коня по тропе рысью, чтобы пересечь поле, на другом конце которого стоял коттедж. Опытный глаз Хью определил, что поле вспахали совсем недавно. Ему пришло в голову, что этот пахарь был настроен весьма оптимистично, если решился работать, когда еще не кончилась зима и в воздухе пахло снегом.

Когда Лукас вернулся, на его лице сияла довольная улыбка — похоже, фортуна наконец-то ему улыбнулась.

— Женщина из коттеджа не спала почти всю ночь — у нее болен ребенок, — сказал он. — Никто не проезжал мимо, только какие-то тихие путешественники. Но у нее есть сестра, которая пришла к ней в гости. Сестра живет в миле отсюда на дороге, ведущей в Лохмабен. Сестра жаловалась на шум, устроенный большой компанией путешественников, которые пели, смеялись и что-то кричали.

— А мы можем попасть на ведущую в Лохмабен дорогу, не делая крюк и не возвращаясь назад? — спросил Хью. — А то, боюсь, придется проехать на две мили больше.

— Да, я спросил об этом у хозяйки коттеджа, — кивнул Лукас. — Она сказала, что ее сестра скоро вернется и покажет нам путь.

Лукас редко давал волю чувствам, но сейчас, заметил Хью, его слуга был доволен собой и тем, что добыл столь важные сведения.

Однако хоть новость о шумных путешественниках и обрадовала их, они ничего не узнали о двух пропавших молодых женщинах. Так что, похоже, стемнеет намного раньше, чем они нагонят менестрелей.

Хью с самого начала не сомневался, что, где бы менестрели ни располагались на ночлег, в путь они пускаются с первыми же лучами солнца. Теперь он также понял, что они направляются не прямиком в Дамфрис, так что одному Богу известно, сколько мест они посетят и в каком направлении поедут.

Хью начинал испытывать нешуточное раздражение, однако его настроение улучшилось, когда сопровождающая привела их прямиком к дороге на Лохмабен.

Поблагодарив ее на прощание, Хью спросил:

— А вот интересно, мистрис, не знаете ли вы какого-нибудь места у дороги, где могла бы разбить лагерь компания менестрелей?

Мистрис задумалась всего лишь на мгновение, прежде чем назвать замок Мосс.

— Тамошний лэрд очень любит артистов, откуда бы они ни пришли, сэр, — сказала она. — Скажу вам больше: он почти всем позволяет разбить лагерь в своем лесу. Может, вы найдете их там.

Хью почти не сомневался: в лесу они никого не найдут, но надеялся, что лэрд замка Мосс сможет сообщить ему что-то о молодой баронессе, которая путешествует с менестрелями.

Замок Мосс был расположен всего лишь в миле от дороги. Хью был готов путешествовать и ночью, только бы луна светила, однако понимал, что им необходим хороший ночной отдых.

Лэрд замка Мосс оказался человеком гостеприимным и с восторгом развлекал гостей, подробно описывая менестрелей.

— Я был просто поражен! — воскликнул он, когда Хыо спросил о бродячих артистах. — Один парень подбрасывал кинжалы, словно это были палки. Казалось, он даже не задумывается, за какой конец их ловить. Клянусь вам, у него было не меньше восьми кинжалов в руках одновременно. А закончив выступление, он собрал их вместе, как букет весенних цветов.

— Похоже, именно этих людей я разыскиваю, — промолвил Хыо. — Мы ищем менестрелей для нашей базарной ярмарки в Торнхилле, а я слышал, что именно эта компания артистов демонстрирует потрясающее искусство.

— Так оно и есть, — кивнул лэрд. — Менестрели были в самом начале. Потом мы видели двух шутов, которые выделывали такие номера, что я едва не умер от смеха. Ну а потом выступала милашка Дженни.

Хью удивленно приподнял брови.

— Девушка? — переспросил он. — Она была танцовщицей или шутом?

— Ну да, ее с натяжкой можно было бы назвать шутом, — неуверенно ответил лэрд. — Но главный жонглер выставил ее перед собой, и должен сказать вам, что голос у нее как у ангела. А ведь эта девушка спела всего две песни. Мы кричали и просили ее спеть еще, но он не позволил. Вместо этого он сказал, что они будут в Лохмабене вечером и еще завтра, в субботу. Потом, сказал он, они направятся в Дамфрис. Насколько я понял, он отлично знает свое дело. Думаю, эти артисты станут собирать толпы людей, где бы они ни разбили лагерь. А в Дамфрисе они выступят на базарной площади.

— Вы ведь говорили, что отсюда они собирались поехать в Лохмабен, сэр?

— Да-да, говорил, только не стоит искать их там, знаете ли. Думаю, англичане не пустят туда никого, кроме менестрелей и трубадуров.

Узнав все, что хотел, Хью поспешил сменить тему и провел приятный вечер в компании гостеприимного хозяина. Но когда на следующее утро они уезжали из замка, Хью сказал Лукасу:

— Теперь мы знаем, куда надо ехать, так что нам следует поторопиться. Надо только придумать какую-то хитрость, с помощью которой мы сможем попасть в замок Лохмабен.

— Совершенно верно, сэр, — проговорил Лукас. — Сдается мне, что наши беглецы ушли туда вместе с менестрелями.

Сэр Хью кивнул.

— В Аннан-Хаусе нет человека с голосом ангела, — сказал он. — А если бы был, то разве они удержали бы это в тайне, разве смогли бы молчать, как ты считаешь? Кстати, нельзя не учитывать того, что имя леди Исдейл — Дженет, а домашние называют ее Дженни.

— Но, сэр, неужели вы хотите, чтобы я поверил в то, что молодая баронесса путешествует с менестрелями, да еще и развлекает публику?

— Ох, не знаю, — покачав головой, промолвил Хью. — Но я готов поспорить на половину твоего годового жалованья, что эта певунья с ангельским голоском либо сама леди Дженет, либо ее служанка Пег, которая назвалась именем Дженни в надежде на то, что кто-то прослышит о ней, догадается, что к чему, и приедет забрать ее хозяйку.

— Как можно рисковать половиной своего годового жалованья! — возмутился Лукас. — Я готов поставить в этом пари серебряную четырехпенсовую монету против ваших десяти таких же монет, но ни пенсом больше.

— Вот и отлично! — воскликнул Хью. — Конечно, пари ничтожное, но я почему-то думаю, что не потеряю свое серебро.

— Ну ладно, а теперь давайте потолкуем о том, как нам пробраться в Лохмабен. Представить себе не могу, что нам это удастся, если вы не сумеете обвести их вокруг пальца. Думаю, для этого вам придется рассказать им одну из ваших историй. Помнится, я и сам не раз слышал, как вы плетете эту словесную паутину с такой ловкостью, что вас слушали разинув рот. Но неужели вы считаете, что сумеете заговорить им зубы, схватить леди и увезли из замка, не вызвав переполоха?

— Нет, так я не считаю, — ответил Хью.

— Вы не только не сможете увезти ее из замка — вы не сумеете просто так подъехать к менестрелям и потребовать, чтобы вернули девушку, — заметил Лукас.

— Это верно, — кивнул Хью. — Нам надо быть осторожными, когда мы доберемся до них. Так что давай-ка по пути обдумаем все хорошенько.

— При первой же возможности нам следует вернуться домой, мистрис, — сказала Пег, когда они готовились лечь спать в отведенном для них месте в замке Лохмабен. — Не нравится мне здесь.

— Нет, ты лучше подумай о том, что видишь вокруг себя, — нетерпеливо промолвил Дженни. — Никто из тех людей, кого мы знаем, не бывал в этом замке, не видел его изнутри, разве только наши спутники, менестрели. А ведь замок был построен при короле Роберте Брюсе. Насколько мне известно, он здесь родился и этот замок долгие годы, если не столетия, был оплотом власти королевской династии Брюсов.

— Да, но Брюс мог выходить из замка, когда ему заблагорассудится, — заметила Пег.

— Завтра утром мы тоже отсюда выйдем… Ну-у… на худой конец, не утром, а к полудню, — поправилась Дженни, вспомнив, что командир гарнизона замка пообещал прислать им обед после дневного представления.

Однако ее слова не успокоили горничную — та продолжала нервничать, и Дженни была вынуждена признаться, пусть хотя бы только себе самой, что она чувствовала себя куда в большей безопасности, когда они раскинули лагерь в лесу лэрда замка Мосс, чем в каменных стенах замка Лохмабен. Она не знала, действительно ли толщина стен составляет четырнадцать футов, но видела, что на верху стены двое мужчин могли лечь голова к голове.

Расположенный на плоском полуострове, выступающем с суши в воды озера Мабен, замок был к тому же окружен болотами.

От суши он был отделен четырьмя рвами, перекрывающими самое узкое место полуострова, и имел подъемные мосты, которые при необходимости можно было легко разобрать. Более того, последний из рвов перекрывал подход к любому подъемному мосту, так что подобраться к замку можно было только на лодке да еще через главные ворота, расположенные над водой. Ворота всегда строго охранялись вооруженными стражниками.

Выйдя из лодки и миновав внутренние охраняемые ворота, для чего понадобилось нырнуть под опускающуюся железную решетку, путешественники попали в замковый двор. Оглянувшись назад, Дженни увидела, что лодки уплывают. Не оказалась ли она еще более безрассудной чем Пег, когда настояла на том, чтобы отправиться в Лохмабен?

Дженни думала, что они снова будут спать в одной палатке с Пег. Но земля в замковом дворе была покрыта булыжником, так что вбить колышки для палатки не представлялось возможным, поэтому расположиться пришлось прямо на камнях. Чувствуя себя беззащитной не только перед пронизывающим холодом, темнотой и угрожающе нависающим над ними небом, но и перед замковыми воинами, которые то и дело проходили мимо них, Дженни вспомнила слова Мейри о том, что у менестрелей не такая уж легкая жизнь.

До сих пор желанное приключение просто развлекало ее. Но, поймав на себе один похотливый взгляд, потом другой и еще один, Дженни почувствовала, что от страха ее охватил легкий озноб.

— Мы должны находиться поблизости от твоего брата и его друзей или вместе с остальными женщинами, Пег, — промолвила Дженни, когда они пошли к Брайану.

— Да, конечно, — пробормотала горничная, поднимая глаза к небу. — Как вы думаете, миледи, ночью пойдет снег?

— Боже мой, Пег, ты хочешь, чтобы все вокруг узнали о моем титуле? — недовольно прошептала Дженни. — Я надеюсь, что ты защитишь меня, но у тебя ничего не получится, если ты будешь бросаться обращением «миледи» направо и налево.

— Господи! — воскликнула Пег. — Оказывается, это гораздо труднее, чем я думала! Это слово буквально вырывается из моего рта, когда я с вами разговариваю.

— Тогда сначала думай, а потом говори, — посоветовала Дженни, наблюдая за Весельчаком, который пробирался к ним мимо бродячих артистов, второпях устраивающихся на ночлег в отведенном им углу двора.

— Я попросил остальных выделить вам места поудобнее, — сказал он им. — Но должен сообщить тебе, Дженни, что хотя владелец замка и пожелал увидеть завтра наше представление за дневной трапезой, он также хочет, чтобы мы развлекали его музыкой и за ужином. Не сомневаюсь, что кто-то, кто слышал тебя в замке Мосс, успел шепнуть ему о твоем голосе.

— Господи, вы думаете, что он хочет услышать мое пение?! — вскричала Дженни. — Сегодня вечером?!..

Дженни не знала, что и думать. Конечно, то, что английский джентльмен пожелал услышать ее пение, ей льстило. Но тот факт, что он выделил ее среди остальных артистов, приводил Дженни в замешательство и даже немного пугал.

На лице Весельчака вспыхнула ставшая уже знакомой Дженни приятная улыбка.

— Я предложил, чтобы наши музыканты играли в галерее менестрелей, и он согласился, — сказал Весельчак. — Но потом он настоял на том, чтобы наша милашка Дженни тоже пела, причем не в галерее. Он приказал, чтобы тебе поставили табурет возле возвышения, детка.

Дженни с трудом сглотнула и устремила взгляд на Пег. Но та опустила глаза и не поднимала до тех пор, пока Весельчак не отошел.

Потом она резко проговорила:

— Ну а теперь вы согласны с тем, что нам было лучше остаться дома? — Не успели эти слова сорваться с ее языка, как она схватилась рукой за рот и посмотрела на Дженни. — Боже мой, я не должна была так разговаривать с вами…

— Не говори ерунды, Пег, — остановила ее Дженни. — Мы же с тобой кузины, разве не так? И ты можешь говорить мне все, что захочешь. Однако нам достало смелости прийти сюда, и вот мы здесь. Так что нам следует устроиться получше. Как ты думаешь, где можно облегчиться в этом огромном замке?

Пег не могла ответить на этот вопрос, поэтому пошла спросить у других женщин.

Дженни смотрела ей вслед. Через мгновение в толпе менестрелей раздался взрыв смеха. Дженни улыбнулась.

Вернувшись, Пег уныло промолвила:

— Женщины-артистки говорят, что мужчины мочатся в канаву сквозь отверстия в решетке, за которой находится внешний двор. Женщинам для этого выдали ведра, но прикрыться мы сможем лишь нашими юбками. А еще нам посоветовали дождаться ужина, если получится потерпеть. Командир сказал, что будет отпускать женщин парами в уборную, расположенную в башне.

— Ну что ж, тогда мы подождем, — проговорила Дженни, твердо вознамерившись терпеть до тех пор, пока ее не разорвет.

Впрочем, они действительно отвлеклись от собственных нужд, устраивая себе спальные места и наблюдая за тем, как это делают другие. Дженни заметила, что большинство артистов стараются как-то пометить свои постели. Покрывала двух шутов походили на их костюмы с заплатками. Сначала это казалось Дженни забавным, но потом она поняла, что они стараются не потерять ни клочка ткани и пришивают их к покрывалу. Когда какой-то кусочек в костюме изнашивался, его заменяли на другой, отпоров от покрывала.

Наконец все пошли на ужин и обнаружили, что воины сидят на длинной скамье. Дженни испытала огромное облегчение, ведь она могла быть теперь уверена, что они не бродят по сумрачному залу. Стены украшало лишь развешанное повсюду оружие. Не было никаких признаков того, что здесь когда-то жили представители королевской династии Брюсов.

Пока они ели, воины почти вплотную окружили их стол — они были слишком близко, поэтому Дженни не поднимала глаз от своего подноса. Артисты, за исключением музыкантов, играющих в галерее, болтали между собой, делая вид, что не замечают стражников, но Дженни и Пег нервничали в их присутствии.

Покончив с едой, Дженни прошептала:

— Мне нужно сходить в уборную перед выступлением, Пег. Так что если ты уже поела…

— Да-да, я поела, — отозвалась та вполголоса. — Ну и еда у них! Бедняги! Впрочем, надо заметить, что ее много.

Женщины извинились, и Пег спросила у одного из воинов в шлеме, где находится уборная. Тот указал на арку в юго-восточном углу зала, за которой виднелись ступени. Приглядевшись к Пег, он предложил:

— Мы с радостью проводим вас наверх, чтобы вас там никто не обидел.

— Благодарю вас, сэр, но мы в состоянии сами о себе позаботиться, — спокойно проговорила Дженни.

У воина брови поползли вверх от удивления.

— Да-а? Неужели? А ты настоящая леди! Может, мне упасть перед тобой на колени?

— Нет, сэр, не надо, но спасибо за комплимент, — сказала Дженни. — Пойдем же, Пег. Нам надо торопиться.

— Ну что ж, ступайте, — сказал воин, похотливо облизывая губы.

Изо всех сил стараясь скрыть свое отвращение и надеясь, что воины не последуют за ними, Дженни подтолкнула Пег к арке. Когда они поднимались вверх, были слышны лишь звуки их шагов да догоняющее их эхо.

Уборную они нашли сразу же, к тому же обнаружили, что могут сразу вдвоем воспользоваться ею. Без малейших угрызений совести они задернули шторку и занялись подобающим в этом месте делом. Но когда Пег отодвинула шторку в сторону, оказалось, за девушками преспокойно наблюдали.

— А из вас хорошая парочка получается! — промолвил один из двух воинов, поймав на себе взгляд Дженни. — Наверху есть комнатка, которая как раз подойдет для четверых, так что, если позволите нам проводить вас туда, обещаю, что вы не пожалеете. Мы хорошо вам заплатим за удовольствие. Честно говоря, в замок уже давно не забредали такие аппетитные девчонки.

У Пег от страха отвалилась челюсть, но Дженни спокойно проговорила:

— Боюсь, мы не сможем пойти с вами, сэр, потому что внизу нас ждет ваш командир. Он потребовал нашего присутствия, и я уверена, что он будет разгневан, если мы заставим его ждать.

— Не может же он хотеть сразу двух, — заметил второй воин, терпение которого явно было на исходе. — Так которой из вас он приказал явиться к нему?

— Я буду петь для него, а она — играть на лютне, — ответила Дженни.

— Что ж, отлично. Полагаю, ты и сама сможешь играть на своей собственной лютне, а мы развлечемся с этой девчонкой, пока он развлекается с тобой. — Он потянулся к руке Пег, но тут в воздухе между ними просвистел кинжал. Проколов кожаный рукав его куртки, кинжал воткнулся в деревянную панель позади них.

— Какого дьявола! — воскликнул воин.

Гиллигак, меньший из двух шутов, спотыкаясь, поднялся по лестнице, перекувырнулся и уселся перед воинами.

— Ого, Гок, отличный бросок! — сказал он, оглядываясь через плечо. — Ты проткнул ему рукав и пришпилил к доске!

— Боже мой! — пробормотал второй воин, потянувшись за своей шпагой.

— Прошу вас, сэр, не двигайтесь, — проговорил долговязый белолицый Гок, неожиданно появившийся перед ними с двумя кинжалами в руках. — Вы же можете убить нас вашими большими шпагами. Но у меня в руках еще два кинжала, так что целее будете, если позволите нашим женщинам спуститься в зал. Нам дали слово, что все мы будем тут в целости и сохранности, никто не пострадает. И я уверен, вас не похвалят за то, что вы попытались сыграть в свою игру с нашими женщинами.

— Все в порядке, Гок, — вымолвила Дженни, надеясь, что так оно и есть. — Эти воины просто хотели убедиться в том, что с нами все в порядке. Но теперь, когда вы с Гилли пришли за нами, думаю, они могут больше не беспокоиться.

И, слегка присев перед воинами, она добавила:

— Благодарю вас. Непременно расскажу о вашей заботе командиру. С вашей стороны было очень мило так побеспокоиться о нас.

Воины посмотрели на нее и переглянулись.

Маленький Гиллигак поднялся на цыпочки, выдернул кинжал из деревянной панели и бросил Гоку, который с легкостью поймал его.

Воин, которому проткнули рукав, рванулся было за малюткой шутом, но тот успел отскочить и теперь насмешливо приподнял свою шапку.

— Еще раз благодарю вас за то, что присмотрели за нами, — торопливо добавила Дженни. — Вы можете спуститься вниз и послушать мое пение.

Гок не проронил ни слова. Все еще держа в руках кинжалы, он кивком указал Гилли на лестницу, чтобы тот спускался вниз.

Бросив последний взгляд на воинов, Гиллигак повиновался.

— Ты тоже уходи, Гок, — сказала Дженни, — Мы пойдем следом за вами, и ваши друзья смогут убедиться в том, что с нами все в порядке. Это ведь так, не правда ли? — выразительно взглянув на воинов, спросила она.

— Да, мистрис, мы позаботимся о том, чтобы вам не причинили вреда, — пробормотал один из них.

Выдержав его долгий взгляд, Дженни сделала своей горничной знак идти впереди нее, и женщины стали быстро спускаться вниз, не оглядываясь больше назад.

Когда настала очередь Дженни выступать, реакция собравшихся была такой же теплой, как и в замке Мосс. В конце выступления она увидела, что воины, так напугавшие их, аплодируют вместе со всеми. Только после этого Дженни смогла наконец расслабиться. Однако, несмотря на это, они с Пег предпочитали держаться поближе к менестрелям до тех пор, пока не удалились в отведенное им для сна место.

Сон и явь перепутались в голове Дженни. Ей слышались чьи-то голоса…

— Мы хорошо вам заплатим за удовольствие. Честно говоря, в замок уже давно не забредали такие аппетитные девчонки… — сказал кавалер Кэт.

Дженни уставилась на него, пораженная тем, что он осмелился говорить с ней таким тоном. Она никак не могла вспомнить его имени, которое несколько раз всплывало где-то на краю ее сознания.

Тут к ним подошла Кэт.

— Так вот до чего вы докатились!

Мужчина промолвил вполголоса, словно разговаривал сам с собой:

— Тут есть укромный уголок, только не соверши ошибку, детка. Ты сделаешь то, что я тебе скажу.

Кэт уже исчезла, поэтому Дженни догадалась, что он обращается к ней. Слава Богу, он стоял прямо перед ней. Она видела, как он говорит, и рядом больше никого не было. Хотя он уже не был кавалером Кэт. Это был английский воин.

— Ну и лакомые штучки! — сказал он им чуть раньше. — Парочка аппетитных девочек!

Мерзавец!

— …И я заберу тебя с собой… — мрачно проговорил он.

— …и наш друг Арчи Мрачный даже не пожалеет об этом потом, если он вообще заинтересуется этой историей. Как и старина Блеари…

— Ну ты и глупец! Тоже мне, старина Блеари!

Как странно, подумалось Дженни. Этот человек разговаривает сам с собой.

— А разве его не так зовут?

— Сейчас лучше об этом помолчать, ладно?

Дженни проснулась. Она оцепенела от холода и никак не могла понять, существовал ли говорящий с ней человек в реальности, или она всего лишь увидела его во сне. Дженни открыла глаза.

В скудном свете факелов, освещавших замковый двор, она увидела мужчин, прогуливающихся парами. Большинство из них походили на воинов.

Придя к выводу, что все это ей привиделось во сне, а проснулась она от холода, Дженни натянула повыше одеяло, прижалась к Пег и снова погрузилась в сон.

Глава 5

На следующее утро, когда в пространстве между низкими розовыми облаками и раскинувшимися на востоке холмами появились первые лучи солнца, Хью и Лукас прибыли в Лохмабен. Они выехали из замка Мосс задолго до рассвета и успели проделать немалый путь.

Спустя час они с двумя корзинами уже ждали лодку, которая должна была перевезти их через последний ров к замку. Они быстро уговорили парней, которые караулили животных менестрелей, приглядеть и за их лошадьми, а Хью ловко наплел что-то стражникам, охраняющим три подъемных моста.

Ночью сильно похолодало, и легкий ветерок стал пронизывающе-ледяным. С тоской подумав о своем шерстяном плаще с капюшоном, который остался в поклаже, Хью плотнее запахнул полы шелкового плаща, жалея о том, что шляпу с пером невозможно натянуть на уши..

Запах снега стал сильнее, над вершинами холмов на востоке и юге собирались облака, как это происходило уже всю неделю. Впрочем, сгущающиеся тяжелые тучи и снегопад помешают им лишь в том случае, если они не сумеют проникнуть в замок Лохмабен.

Лукас недовольно ворчал, но Хью не обращал на него внимания, потому что ворота стали медленно приоткрываться. Кроме тех стражников, что следили за подъемными мостами с каменных башен замковой ограды, Хью не увидел больше ни одного воина за пределами крепостной стены. Так что им пришлось кричать тем стражникам, которые стояли на стене.

Хью знал, что такие меры предосторожности были необходимы, ведь шотландцы могли в любой момент атаковать замок. И жизнь английских солдат, которые оккупировали шотландский замок, расположенный далеко от границы, была несладкой. Однако англичане уже много десятилетий назад заняли Лохмабен.

Хью считал, что шотландцы смогли бы одолеть англичан, если бы у них появился сильный предводитель. Дэвид Брюс, предыдущий король шотландцев, таким не был. Хотя в его жилах текла кровь знаменитого отца, он отказывался бороться за свободу против англичан, обманывая ожидания шотландцев. Но Дэвид умер, и на его место пришел Роберт Стюарт, прославившийся как отличный воин.

Таким он и был — в молодости.

Близилась уже третья годовщина коронации Стюарта, однако он еще ничего не сделал для того, чтобы оправдать свою воинскую репутацию. Он разменял уже шестой десяток, его глаза вечно были налиты кровью, и окружавшие короля люди говорили, что большую часть времени он проводит в полусне. А те, кто знал короля лучше, называли его стариной Блеари.

Его сыновья были не лучше. В свое время Роберт Брюс издал указ, согласно которому после смерти монарха на трон должен восходить его старший сын. А ведь в прежние времена в Шотландии наиболее могущественные вельможи выбирали в своих рядах самого достойного человека, которому доверяли стать королем. Решение Брюса сделать монархию наследственной сильно пошатнуло шотландскую корону и, по мнению Хью, даже угрожало шотландцам как нации.

В открытых воротах появилась лодка с тремя пассажирами: двое из них сидели на носу, третий был гребцом. Казалось, они не слишком торопятся.

— Вы правда верите в то, что нас пустят в замок? — тихо спросил Лукас.

— Да, я надеюсь на это, — холодно ответил Хью. — И еще на то, что тебя туда не пустят.

Темные кустистые брови Лукаса подскочили вверх.

— Вы на это надеетесь? — скептическим тоном переспросил он, посмотрев на небо. — Да как можно! Неужто вы обиделись на то, что я сказал, что вам не поздоровится, как только вы войдете в замок словно в пасть льва?

— Ничего подобного, и тебе это отлично известно, — отозвался Хью. — Мы же знаем, что у англичан повсюду есть шпионы, даже среди шотландцев, разрази их гром. И возможно, кто-то из них видел, что мы путешествуем вместе.

— Да, это верно, — вынужден был согласиться. Лукас.

— Еще бы! Но едва ли кто-то будет интересоваться, куда делся мрачный парень, который был вместе со мной. Но если они откажутся пустить тебя и ты раскинешь лагерь неподалеку, они подумают, что ты ждешь меня. Они не станут досаждать тебе только в том случае, если ты заведешь дружбу с парнями, которые присматривают за животными менестрелей.

— Но разве англичане не станут следить за мной? — удивился Лукас.

— А если и станут, что с того? — пожал плечами Хью. — Они могли бы попытаться найти доказательства того, что мы с тобой представляем для них военную угрозу. Но им не удастся уличить нас в этом.

— Я считаю, что нам следовало бы терпеливо дожидаться возвращения менестрелей здесь, — пробормотал Лукас.

— Возможно, но я бы предпочел поговорить с ее милостью, не вызывая излишнего любопытства у окружающих, — ответил Хью. — А это будет проще сделать, когда я сам разыщу ее в замке. К тому же мы понятия не имеем, куда они отправятся, покинув Лохмабен.

— Думаю, их путь будет лежать в Дамфрис, — предположил Лукас.

— Тихо! — прошептал Хью. — Они уже достаточно близко и могут нас услышать.

Лукас послушно замолчат, а лодка тем временем пристала к берегу.

Сидевшие в ней люди были вооружены. Как только лодка ткнулась носом в берег, двое вынули шпаги из ножен, но остались в лодке. Третий сошел на берег, держа руку на эфесе шпаги.

— Что вы тут Делаете? — спросил он.

Махнув в знак приветствия своей широкополой шляпой с пером, Хью отвесил им глубокий поклон, отчего его пурпурный плащ взметнулся в воздух.

— До меня дошли слухи о том, что ваше вынужденное заточение в этом огромном замке течет слишком медленно, — проговорил он в ответ, — И я приехал, чтобы предложить вам всевозможные развлечения, музыку и смех.

Человек со шпагой пожал плечами.

— Да нам этого и не нужно, — промолвил он. — У нас в замке целая компания бродячих артистов — есть и шуты, и жонглеры, и артистки. Одним словом, кто угодно!

Выпрямившись, Хью посмотрел на него сверху вниз.

— Святой крест, да мне ли не знать этих артистов! — воскликнул он. — Но дело в том, что я приехал как раз для того, чтобы присоединиться к ним. Я задержался в Аннан-Хаусе — пел там для лорда Данвити, у меня ведь огромный талант к пению. И это именно он послал меня сюда к ним. Ему же известно, что я лучший трубадур во всей Шотландии.

— Да ты расфуфыренный самовлюбленный индюк! — презрительно бросил солдат.

Хью отреагировал на эти слова, картинно взмахнув руками.

— Я выступал во многих странах, — высокопарным тоном заявил он. — А скоро я буду петь перед королем шотландцев на празднике в честь годовщины его пребывания на троне. И исключительно по доброте сердечной я согласился выступить перед вами, англичанами. И можете мне поверить, сэр, ваш командир будет сильно разгневан, если вы лишите его удовольствия послушать песни и эпические сказания в исполнении великого Хьюго.

Натянув на голову шляпу, Хью ждал, надеясь, что он сказал довольно, но не слишком много.

— Ты хочешь сказать, что присоединишься к тем, кто уже вошел в замок? — спросил англичанин.

— Не сказал бы, что я буду с ними, — ответил Хью, делая ударение на словах «с ними». — Я приехал, чтобы присоединиться к ним. Могущественный лорд Данвити сказал, что мне следует так поступить, потому что отсюда они поедут в Дамфрис, а потом —  новый и прекрасный замок лорда Галлоуэя, который накоротке с королем шотландцев. — Он развел руки в стороны. — И тогда мое дело само устроится.

— Может, и так, — проворчал английский солдат. — А этот человек кто? — спросил он, кивнув на Лукаса. — Он тоже поет?

Хью вздрогнул.

— Нет, у него уже старческий голос, — ответил он. — Он всего лишь мой слуга.

— В таком случае он должен остаться тут, — заявил солдат. — А ты сядешь в нашу лодку и поедешь с нами. Подождешь во внешнем дворе замка, пока я потолкую с командиром.

— Тогда мне понадобится взять с собой одну из этих корзин, — со вздохом вымолвил Хью. — Ту, в которой лежит моя лютня.

Лукас выразительно взглянул на сэра Хью, показывая, что он не забыл с прошлого раза, когда Хью водил кого-то за нос, затем кивнул и протянул хозяину корзину.

Посадив Хью в носовую часть лодки, солдаты взялись за весла, чтобы вернуться в замок. Хью знал, что верный слуга окажется поблизости и постарается предупредить беду. Правда, что именно он будет делать, если произойдет что-то неприятное, Хью не знал. Но Лукасу смекалки не занимать.

Отбросив эти мысли, Хью взял себя в руки и постарался выглядеть уверенным и спокойным. Он не впервой забредал в пасть английского льва без оружия, лишь с кинжалом за голенищем сапога.

Он не думал, что англичан хоть сколько-нибудь беспокоит шотландская баронесса, притворяющаяся артисткой. Однако если они обнаружат, что в Лохмабен забрели двое знатных землевладельцев — не важно, под своим именем или нет, — их объявят шпионами и повесят. Но сначала потребует за них огромный выкуп.

Зал неестественно замолчал, когда Дженни направилась к возвышению, на котором сидели командир гарнизона и его офицеры. Она остановилась перед одиноким табуретом, стоявшим перед возвышением. Высоко подняв голову, она старалась держаться прямо.

Она никогда в жизни не встречала ни одного англичанина, поэтому не беспокоилась о том, что здесь ее кто-то узнает.

Сев на табурет, Дженни взялась за лютню и начала подбирать ноты первой песни. Как обычно, звуки музыки успокоили ее, разбудили в ней воспоминания о родном доме. Сначала Дженни проиграла всю песню, а уж потом начала петь.

В песне о любви было пять куплетов, и уже к третьему она полностью погрузилась в музыку, не замечая того, какая тишина стоит в зале. Но тут к ее лютне присоединилась вторая. Должно быть, решила Дженни, это кто-то из менестрелей захотел подыграть ей. Только бы он не сфальшивил, подумала она.

Второй инструмент лишь на мгновение отвлек ее. Убедившись, что музыканту можно доверять, Дженни сосредоточилась на песне.

Но за мгновение до того, как она запела четвертый куплет, за ее спиной запел мужчина. Он слегка изменил слова — ведь она пела от имени влюбленной девушки, а он исполнял мужскую партию. У него был звучный глубокий голос, и он великолепно владел лютней. Дженни продолжала перебирать струны, но петь перестала, предоставив мужчине возможность допеть куплет до конца.

Потом она встала и повернулась к нему лицом, чтобы вместе с ним спеть последний куплет.

Высокий и широкоплечий мужчина был в длинном пурпурном плаще и такого же цвета шляпе с белым пером. Несмотря на одежду трубадура и щегольское перо, закрывающее половину лица, было в нем что-то знакомое.

Он не из тех менестрелей, с которыми Дженни путешествовала, скорее всего этот человек — один из обитателей замка. Дженни считала так до тех пор, пока, доведя песню до конца, он не сорвал с головы шляпу и не поклонился ей. Только теперь она узнала в певце сэра Хью Дугласа. Дженни была настолько поражена этим, что ей понадобилась вся сила воли, чтобы держать себя в руках.

Хью сразу понял, что она узнала его. Ему был интересно, как Дженни отреагирует на его внезапное появление, и он был приятно удивлен ее выдержкой и самообладанием.

Дженни сразу расслабилась, заулыбалась. По грому аплодисментов, заполнивших зал, Хью понял, что одобрение публики подбодрило ее.

Тут командир лохмабенского войска поднял обе руки вверх, и публика снова затихла.

Когда девушка повернулась к возвышению, командир заговорил, да так громко, что каждое его слово было слышно во всех уголках зала:

— До нас дошли слухи о милашке Дженни, но мы и не знали, что она поет еще с одним артистом. Ваша музыка нам очень понравилась, и мы просим вас спеть еще.

Дженни поклонилась, а затем повернулась лицом к Хью.

Он кивнул ей, надеясь, что Дженни поймет, что он оставляет выбор песни за ней. Сам Хью знал большинство известных баллад. А если она заиграет неизвестную ему мелодию, он сумеет подобрать ее, прослушав всего несколько тактов.

Довольный тем, что он все-таки разыскал ее, Хью незаметно рассматривал Дженни. Тусклый и серый дневной свет проникал сквозь очень высокие и узкие окна. Но в основном зал освещался множеством свечей и факелов, отблеск которых отражался в ее блестящих волосах.

До этого Хью видел Дженни только в чепце и вуали, да еще и с выбритыми бровями и лбом, поэтому даже не представлял, какого цвета ее волосы.

Зато теперь он понял, что ее глаза и волосы имеют одинаковый золотисто-коричневый оттенок. Хотя, возможно, отблеск свечей чуть менял цвет ее глаз.

Глядя прямо на него, Дженни начала перебирать струны лютни. Она заиграла старинную балладу, которую в народе называли «Тихие дороги». Баллада рассказывала о битве при Ларгсе, когда король Норвегии Хокон, воспользовавшись голодом в Шотландии, попытался установить на западных берегах свое владычество. Это была очень древняя песня, однако все ее хорошо знали.

Хью улыбнулся и стал подыгрывать Дженни. Не убирая рук со струн, он подошел к ней и встал сбоку, чтобы она могла снова повернуться лицом к возвышению, но при этом видеть его.

Эту балладу очень любили шотландские военные, в том числе и Хью, который знал все слова. Дженни спела по первой строке из каждого куплета, и он с облегчением понял, что она таким образом пропустила целых пять куплетов, зато смогла сосредоточиться на тех, в которых воспевались шотландцы.

Скоро они дошли до кульминационного момента баллады, где сама природа пришла на помощь шотландцам. Сильный ветер заставил завоевателей-норвежцев пуститься в бегство.

Когда песня закончилась, Хыо пришло в голову, что Дженни не стоит больше петь военные баллады, особенно те, в которых англичане вынуждены отступать. Но тут Дженни начала следующую песню — о любви. Хью запел вместе с ней и вдруг понял, что не сводит с нее глаз — в точности так же, как почти все мужчины, собравшиеся в зале.

Когда песня подошла к концу, исполнители повернулись к возвышению, поклонились. А потом Дженни подошла к столу в задней части зала, за которым сидели менестрели. Хью последовал за ней и слегка вздрогнул, когда к нему обратился человек, который вел представление и в Аннан-Хаусе.

— У тебя отличный голос, трубадур, — сказал он.

— Спасибо, сэр, — проговорил Хью.

Он уже ломал голову над тем, не рассматривал ли кто-то из компании бродячих артистов тех, кто сидел на возвышении в Аннан-Хаусе, и не узнает ли его. Впрочем, если уж они не признали в милашке Дженни баронессу Исдейл, то его и подавно не узнают.

— Отличная задумка, — сказал, старший из менестрелей. — Из вас получилась замечательная пара.

Он спросил Хыо, откуда он, собственно, так неожиданно появился, и Хью рассказал ему ту же самую историю, какую поведал солдату у ворот замка.

— Я приехал из Аннан-Хауса, сэр, — сказал он.

— Правда? Как же это так? — удивился артист.

— Видите ли, в скором времени я должен поехать в замок Трив, чтобы спеть там для лорда Галлоуэя и, быть может, для самого короля шотландцев. Милорд Данвити сообщил мне, что группа менестрелей, которая играла в его замке на празднике всего за день до этого, возможно, отправится в замок Трив с той же целью. Так вот, лорд Данвити подумал, что я буду чувствовать себя в большей безопасности, если догоню вас и буду путешествовать в вашей компании. Так что если вы и есть старший из бродячих артистов, что вы на это скажете?

— Если вы можете заставить нашу милашку Дженни флиртовать с вами и со слушателями во время пения, то я скажу «да». Вы слышите? Сейчас они снова вызывают ее на сцену. Подумайте, что будет, если каждый из собравшихся мужчин вообразит, что она поет именно для него. Вы понимаете, о чем я?

Хью утвердительно кивнул.

— Да, сэр, — промолвил он. — Я понимаю, чего вы хотите.

— Что ж, тогда мы будем рады принять тебя в компанию. Путешествуй с нами! Отсюда мы отправимся в Дамфрис и будем выступать там целую неделю по распоряжению шерифа. Но это тебя не должно расстраивать — шериф хорошо нам заплатит, и мы разделим деньги как обычно.

Хью понятия не имел о том, что значит «как обычно», к тому же у него не было ни малейшего желания встречаться в костюме трубадура с шерифом. Впрочем, он был почти уверен в том, что до Дамфриса им с бродячими артистами не дойти, поэтому без долгих раздумий он согласился.

Дженни не сводила глаз с сэра Хью, спрашивая себя, с кем он мог прийти в Лохмабен. Она ничуть не сомневалась, что он приехал за ней. Но ни Фелина, ни лорд Данвити не допустили бы, чтобы, не будучи родственником, сэр Хью сопровождал ее в обратной поездке в Аннан-Хаус, пусть даже и с горничной Пег.

По ее спине пробежал холодок при мысли о том, что сэр Хью мог привезти с собой Рида.

Воины и их начальники приступили к трапезе вскоре после того, как все собрались в зале на полуденный прием пищи. Остальные артисты продолжали выступать, перекусывая на ходу, когда у них появлялась минутка-другая. Сама Дженни предпочитала не есть перед выступлением.

И вот теперь, заняв место рядом с Пег, она почувствовала зверский голод.

Несколько артистов ели за дальним концом стола, не обращая никакого внимания на двух молодых женщин. Глядя на Весельчака и сэра Хью, которые все еще продолжали разговаривать, Пег заговорила:

— Но разве это не…

— Да, это он, — поспешила перебить ее Дженни. — Но не называй здесь его имя. Не представляю, как он сюда попал и почему приехал за мной. Я для него никто, поэтому ему должно быть все равно, куда я делась. Однако, возможно, он приехал не один.

— Выдумаете, он скажет Весельчаку и всем остальным, кто вы такая на самом деле?

Дженни ненадолго задумалась.

— Вряд ли он это сделает, — наконец ответила она, положив себе на тарелку баранины.

Было довольно странно обслуживать себя самой, без помощи слуг, которые всегда сновали вокруг нее, стараясь угодить. Правда, Дженни это даже нравилось, ведь не нужно было никого ждать.

Заполнив тарелку, Дженни добавила:

— Они не захотят поднимать шум, Пег.

— Посмотрите! — Пег понизила голос. — Вон он идет.

Дженни не подняла глаз от тарелки. Ее охватил озноб. Неприятное чувство становилось тем сильнее, чем ближе к ней подходил сэр Хью.

— Добрый день, — поздоровался он, усаживаясь на лавку напротив них. — Друзья называют меня Хьюго, и ваш старший позволил мне путешествовать с вами до Дамфриса.

Несмотря на то что Дженни не видела Пег, она почувствовала, как та разинула рот о изумления. Испугавшись, как бы горничная на сболтнула лишнего, Дженни приподняла нарисованные Пег брови и тихо переспросила:

— Хьюго?

— Да, — слегка улыбнувшись, ответил он, протягивая руку к тарелке с бараниной. — У тебя отличный голос, детка. Мне было приятно петь с тобой.

Тоже понижая голос, Дженни сказала:

— Благодарю вас, сэр. Ваше мнение очень важно и приятно для меня, потому что вы поете куда лучше, чем я.

— Нет, голоса у нас совсем разные, но сочетаются прекрасно, — заметил Хью.

Пег заерзала на своем месте.

— Кем бы вы ни были…

— Не сейчас, Пег, — остановила ее Дженни. — Трубадур должен подкрепиться. Мы сможем потолковать позднее.

— Я подумал, мистрис, что, если нам удастся потолковать немного, когда мы уйдем отсюда, то можно сверить список песен, которые будем исполнять. Ваш старший, без сомнения…

— Мы зовем его Весельчаком, — вставила Пег.

Хью улыбнулся:

— Спасибо, что сказала. Этот человек не сообщил, как я должен к нему обращаться.

— Ну, знаете, — заговорила Дженни, — я тоже понятия не имею о том, какое обращение он предпочитает. Поэтому я просто говорю ему «сэр», как и большинству джентльменов.

— Так он джентльмен? — снова поворачиваясь к ней, спросил Хью.

Встретившись с ним глазами, Дженни ответила:

— Я не знаю, кто он и откуда. Зато он был добр к нам и дал нам укрытие, и за это я ему благодарна. И у него обаятельная улыбка.

— Вам не следовало просить у него укрытия, — тихо промолвил Хью, выдерживая ее взгляд.

— Думаю, мне самой лучше судить о том, что мне следует делать, а что — нет, — не моргнув глазом ответила Дженни. — В общем, я благодарна ему за доброту и чувствую себя в долгу перед ним.

Что-то в выражении его лица ожесточилось, отчего по спине Дженни побежали мурашки, но взгляда она не отвела.

Хью глубоко вздохнул. Когда что-то выводило его из себя, охватывавшее его чувство было столь сильным, что ему требовалась вся его выдержка, чтобы держать себя в руках.

Ее спокойный вопросительный взгляд разбудил в Хью раздражение, которое он испытывал, когда ему приходилось искать ее. Правда, было и еще что-то. Эта девочка явно не понимала, какой опасности подвергала себя неожиданным бегством.

У него появилось сильное желание объяснить ей это словами, проигнорировать которые она бы не смогла. Однако он полагал, что спокойное порицание должно вызвать в ней угрызения совести и, возможно, даже тревогу. Вместо этого Дженни смотрела на него с таким видом, словно это она ждала от него объяснений происходящего, а не он от нее.

Поняв, что ему ничего не добиться от Дженни, пока они не выйдут из замка Лохмабен, Хью принялся за еду, не сказав больше ни слова.

Вскоре пришел один из менестрелей и объявил, что Весельчак просит всех собраться во дворе замка и убедиться в том, что их вещи собраны и готовы к погрузке на лодки.

— Они уезжают, добавил он, в ближайшие полчаса.

Хью быстро покончил с едой и отправился вслед за Дженни и Пег во внутренний двор замка, где царило необыкновенное оживление. Бродячие артисты взваливали на плечи тюки с вещами, а солдаты провожали их во внешний двор, где уже ждали лодки, чтобы перевезти артистов через заполненные водой рвы.

Поскольку лошади и мулы ожидали их за четвертым рвом, началась суета — люди отыскивали своих животных и затем нагружали поклажей.

Разыскав Лукаса, Хью передал ему свою корзину со словами:

— Надеюсь, тебе удалось подружиться с кем-нибудь из тех парней, которые следили за животными.

— Разумеется, — ответил слуга, задумчиво глядя на хозяина. — Компания отправляется в Дамфрис, это около восьми миль отсюда. Должен ли я вам серебряный четырех пенсовик?

— Да, — кивнул Хью. — Я нашел их обеих.

— Что ж, отлично, — бросил Лукас. — Когда мы уезжаем?

— Некоторое время мы будем ехать вместе с артистами, — промолвил Хью в ответ. — У меня еще не было возможности потолковать с ее милостью наедине.

— Тогда в ближайшее время вы все выясните, — сказал Лукас.

Хотелось бы Хью испытывать такую же уверенность в этом! Увидев, что Пег и ее милость уходят вперед, он оставил Лукаса с лошадьми, а сам поспешил вслед за женщинами.

— Мне сказали, что твой брат — один из артистов, — нагнав их, обратился он к Пег. — Это так?

— Да, сэр, — ответила та, с опаской поглядывая на него.

— Ты не согласишься некоторое время идти рядом с ним, чтобы я мог поговорить наедине с твоей… — оглянувшись, он увидел приближающихся к ним людей, — компаньонкой.

Пег повернулась к хозяйке, и та утвердительно кивнула.

— Ступай, Пег. Он не убьет меня.

Горничная явно была в нерешительности, но все же повиновалась.

Хью надеялся, что госпожа окажется такой же сговорчивой и послушной.

— Как вы, должно быть, понимаете, миледи, — начал Хью, понижая голос, — я приехал за тем, чтобы вернуть вас в Аннан-Хаус.

— Неужели? — удивилась Дженни. — Не понимаю, почему именно вы.

В ее голосе крылось лишь небольшое любопытство, но и оно вызвало у Хью раздражение.

— Вам следует знать, что я приехал сюда только потому, что лорд Данвити — ваш опекун, уж позвольте мне вам напомнить об этом — попросил меня привезти вас домой.

— Я не спрашиваю, зачем вы приехали, сэр, — пожала плечами Дженни. — Мне интересно, почему именно вы.

— Наверняка вы считаете, что за вами должен был приехать мой брат.

— Ничего такого я не считаю. Я не отвечаю за вашего брата. И мы не поженимся раньше, чем через несколько недель.

— Три недели — это совсем недолго, миледи, — заметил Хью. — И возможно, вам следует…

— Прошу вас, не называйте меня «миледи», пока мы среди этих людей, сэр! — взмолилась Дженни. — Я уверена, что мой дядя и его жена не поблагодарят вас за то, что вы сейчас раскроете мое инкогнито. Разумеется, вы обращаетесь ко мне, как положено обращаться к леди, но, пока я нахожусь здесь, среди бродячих артистов, я предпочитаю, чтобы меня называли милашкой Дженни.

— Прошу прощения. Я постараюсь выполнить вашу просьбу. Мне было нелегко скрыть свое настоящее имя, так что вы совершенно правы, напомнив мне об этом. Однако это не меняет моей позиции. Мы уедем отсюда, как только позволят приличия.

— Думаю, это будет неразумно, — промолвила Дженни.

— Я не спрашивал вашего мнения, — отозвался Хью. — Я здесь по указанию вашего дяди и должен привезти вас назад в Аннан-Хаус. Лорд Данвити сказал мне, чтобы я действовал так же, как стал бы действовать он сам.

— Правда?

— Да, — кивнул Хью, надеясь, что его слова все же лишат Дженни самообладания и она перестанет сопротивляться.

— Понятно, — проговорила Дженни. — Но, увы, сэр, у вас нет его власти. Я не должна отчитываться перед вами, и, подозреваю, вы никак не сможете доказать, что вас послал именно мой дядя. Вы уже успели солгать этим добрым людям, и если сейчас сказать им, что вы не тот, за кого себя выдаете, да еще собираетесь увезти меня… — На мгновение замолчав, Дженни улыбнулась. — Полагаю, они помогут мне воспротивиться, вы так не считаете?

Глава 6

Дженни заметила, что ее слова буквально шокировали сэра Хью, однако он лишь сказал:

— Мы потолкуем позже, мистрис, как вы и предлагаете. В любом случае дорога из Дамфриса в Аннан гораздо лучше, так что мы сможем ехать быстрее.

Наверняка Хью ждал, что она подчинится его авторитету и власти, однако Дженни только-только почувствовала вкус истинной свободы и не была готова отказаться от нее.

— Нам не следует долго идти вместе, сэр, — спокойным тоном промолвила она. — Мне бы не хотелось провоцировать сплетни о том, что я кокетничаю с новым трубадуром.

Кивнув, Хью отошел в сторону и присоединился к другим путешественникам, а Дженни, как ни странно, почувствовала себя очень одинокой. Впрочем, скоро к ней подошла Пег, и они принялись болтать о том о сем и обсуждать открывающиеся их взорам пейзажи.

Когда они проходили по какой-то маленькой деревушке, шуты Гок и Гиллигак принялись дурачиться, бегали друг за другом, шутили и собрали вокруг себя толпу местных ребятишек. Музыканты заиграли веселую музыку.

Однако надолго задерживаться они не могли, ведь компания вышла из Лохмабена позднее намеченного, к тому же все хотели устроиться на ночлег до наступления темноты.

Идти предстояло всего восемь миль. За исключением Весельчака, который, как обычно, ехал верхом на своем белом коне, все остальные по очереди ехали на свободных мулах и пони или садились в одну из трех повозок. Никому не приходилось долго идти пешком, если только человек сам не хотел этого.

Когда Дженни наконец согласилась сесть верхом, к ней почти сразу подъехал Весельчак.

— Похоже, этот молодой трубадур, который присоединился к нам сегодня, понравился тебе, детка? — прямо спросил он.

Дженни улыбнулась:

— Действительно, он говорил со мной, сэр. Но мне было почти нечего ему сказать.

— Ты новичок на дороге, — сказал Весельчак. — И я хочу предупредить тебя, что трубадурам редко можно доверять, особенно если ты хорошенькая девушка.

Понимая, что сэр Хью едва ли допустит, чтобы события и дальше развивались так, как она задумала, и захочет любым способом как можно быстрее доставить ее в Аннан-Хаус, Дженни подумала, что он может даже обратиться за помощью к Весельчаку., Но тут же решила, что постарается сделать все возможное, чтобы помешать сэру Хью.

— Думаю, он действительно флиртовал со мной, сэр, — сказала она. — Возможно, мне следовало сообщить вам, что я уже встречала его раньше.

— Ну да, он сказал, что приехал из Аннан-Хауса — как сестра Брайана Пег, да и ты сама, — кивнул Весельчак. — Именно там ты встречала его?

— Да, это так, — отозвалась Дженни. — Он и не подумал скрывать своего интереса ко мне и даже предлагал выйти за него замуж. — И Дженни поспешила добавить, чтобы скрыть собственное смущение: — Я была добра с ним, потому что считала, что мы друзья, но предпочла бы более утонченного человека, чем этот Хьюго.

— А мне он показался довольно сдержанным, — заметил Весельчак, поднимая взор кверху, как будто хотел, чтобы образ виденного им сэра Хью соткался перед ним в воздухе.

— Именно такое впечатление он производит, — подтвердила Дженни. — Но меня предупредили, что он может быть упрямым как осел, сэр, и очень любит настаивать на своем.

— Понятно, — кивнул Весельчак. — Что ж, если он вздумает досаждать тебе, мы позаботимся о том, чтобы он не стал слишком навязчивым. Я буду присматривать за этим человеком.

— Благодарю вас, сэр, — как и подобает воспитанной девушке, ответила Дженни.

Теперь она могла надеяться на то, что сэру Хью будет очень трудно, а то и вовсе невозможно заставить ее сделать то, чего она не захочет. У нее еще остается три недели относительной свободы. Тот, кто на нее сейчас сердится, без сомнения, так и будет сердиться, однако она ничего не может с этим поделать. В течение шести лет, вплоть до смерти своего отца, она занималась всеми делами в отцовском доме, а его смерть превратила ее из хозяйки единственного поместья в хозяйку всех угодий Исдейлов. Но потом за ней приехал дядя, чтобы забрать ее саму и ее владения, как когда-то он забрал все, что принадлежало его первой, покойной ныне, жене.

Игнорируя горе и протесты Дженни, лорд Данвити увез ее в Аннан-Хаус. Дженни была сильно огорчена этим, но пришлось подчиниться его воле.

Дженни оставалась покорной целых восемь месяцев, но вначале она и не понимала, насколько подобная покорность была противна ее натуре. Все изменилось в тот миг, когда ей представилась возможность сбежать из Аннан-Хауса, пусть хотя бы только на неделю-другую.

Несмотря на самоуверенные заявления сэра Хью Дугласа, что он заставит ее поступить так, как считает нужным, у него было еще меньше прав требовать ее послушания, чем у лорда Данвити.

Дженни была вынуждена признаться — по крайней мере себе самой, — что этот человек ей интересен. Ей понравилось с ним петь, и она с нетерпением ждала, когда они снова выступят дуэтом в Дамфрисе.

Но голос поющего мужчины — это еще не весь мужчина, и ей не нравилось, что Хью командует ею, словно имеет на это право. Дженни ничуть не сомневалась в том, что в конце концов сэр Хью возьмет над ней верх, хотя бы потому, что может написать лорду Данвити, и тот сам приедет за ней. Но до тех пор, сказала себе Дженни, приказания сэра Хью будут оказывать на нее куда меньшее действие, чем его чарующее пение.

Весь день сэр Хью наблюдал за леди Исдейл, однако не приближался к ней, а лишь переходил от одной группы путешественников к другой и вел с ними разговоры обо всем на свете и вместе с тем ни о чем.

В настоящее время у него была цель завести себе нескольких друзей, поэтому он то и дело предлагал желающим проехаться верхом на той лошади, которую они с Лукасом привезли для леди Исдейл. Ко всему прочему, он стал нарочно разговаривать с местным акцентом.

Как бы там ни было, бродячие артисты приняли его за трубадура. Однако если ему не удастся уговорить ее милость уехать с ним из Дамфриса, неизбежно возникнут сложности.

Если ему придется выступать там, по-прежнему притворяясь трубадуром, его обман может быстро раскрыться. Весельчак сказал, что они будут давать представление по приказанию шерифа, так что, возможно, и сам шериф посетит его. И хотя есть вероятность того, что шериф Максвелл не узнает сэра Хью Дугласа, лорда Торнхилла, в костюме трубадура, она очень невелика.

— Прошу прощения, сэр!

Оглянувшись, Хью увидел одну из молодых артисток, самую веселую. Она подошла к его коню слева.

— Да, мистрис? — отозвался он.

— Меня зовут Герда, сэр, и я хотела вам сказать, что нам очень понравилось ваше выступление с нашей новой артисткой по имени Дженни, — сказала она. — У вас чудесный голос.

— Спасибо тебе, — сказал Хью, спрыгивая с коня на землю, чтобы пройтись с ней рядом. — Друзья называют меня Хьюго.

Посмотрев на него из-под длинных ресниц, Герда спросила:

— Правда, сэр?

— Именно так, — кивнул Хью. — А вы давно ходите с бродячими артистами, мистрис?

— Мои ноги считают, что давненько, — улыбнувшись, ответила она. — Они уже начинают жаловаться.

— Тогда позволь предложить тебе проехаться верхом, чтобы они отдохнули.

— С удовольствием, если вы подсадите меня, — ответила Герда.

Вместо этого Хью взял ее за талию и легко усадил в седло, а сам снова взялся за поводья. Герда весело о чем-то болтала, а Хью вел коня вперед, отвечая при необходимости на ее вопросы. Наконец она в открытую сказала:

— Я с нетерпением жду, когда мы споем с вами вместе в Дамфрисе, сэр. Ничуть не сомневаюсь, что мы составим отличную пару.

Посмотрев на Лукаса, который и сам вел под уздцы собственного коня, на котором сидела, весело болтая, горничная Пег, Хью мрачно подумал, что у них возникают неожиданные осложнения. Поэтому чем скорее они смогут отвезти леди Исдейл и Пег в Аннан-Хаус, тем лучше.

Раскинувшийся на волнистых склонах двух холмов, город Дамфрис даже на расстоянии представлял собой чудесное зрелище. Бродячие артисты дошли до него к тому моменту, когда на землю опускались сумерки и в городе стали зажигаться огни.

Когда они поднялись на вершину холма, им открылся восхитительный вид. Дженни увидела на западе, на другом берегу реки Нит, лесистые холмы Галлоуэя. Река, пенясь, торопилась слиться с водами залива Солуэй-Ферт. А еще она заметила красивый мост над рекой, ведущий в Галлоуэй, — один из нескольких мостов у границы между Англией и Шотландией.

Построенный в предыдущем столетии леди Деворджиллой, матерью Джона Баллиола, человека, который бился с Робертом Брюсом за трон Шотландии, этот мост считался почти столь же прекрасным, как и знаменитый Лондонский мост. И хотя Дженни до этого не видела моста Деворджиллы, не говоря уж о Лондонском, она сразу же узнала его великолепные арки, так как отец не раз описывал ей это архитектурное сооружение.

Компания дошла до расположенного на севере от города леса, в котором менестрели собирались разбить лагерь.

Быстро темнело, но сквозь облака проглядывал месяц, так что можно было надеяться, что скоро его лучи осветят все вокруг.

Дженни медленно шла, задумавшись.

— Эй, кто там? — раздался неподалеку мужской крик.

— Это я, Дженни, — отозвалась она. — А вы кто?

Прямо перед ней появилось двое мужчин.

— Меня зовут Джем, — представился один из них низким голосом. — А это Джиб. Он играет на гитаре. А я один из жонглеров.

— Говорю же я тебе, Джем, он сказал, чтобы мы не делали ничего такого, что помешало бы нам отправиться в Трив, — промолвил Джиб. — И поскольку шериф может прийти на…

— Ш-ш-ш! — остановил его Джем, бросая взгляд на Дженни. — Она новичок среди нас, поэтому не знает, что мы делаем и чего не делаем. Ее интересует только то, что имеет отношение к ее пению.

Заинтригованная, Дженни посмотрела на него, а потом перевела взор на Джиба.

— Да я ничего такого не сказал, — пожал плечами Джиб.

Внезапно Дженни вспомнила тот странный сон, который видела в Лохмабене. Вроде кто-то в том сне тоже сказал: «Ш-ш-ш!..»

А что, если то был вовсе не сон? Или только частично сон, а частично — реальность?

Когда мужчины прошли мимо, Дженни постаралась отогнать от себя все мысли, кроме воспоминаний о полузабытом сне.

Она была уверена, что кто-то в этом сне — если это, конечно, был сон — упоминал короля и Мрачного Арчи. А теперь, вспоминая сон, она была уверена, что там говорилось и о замке Трив. Что же еще они сказали?

Пытаясь припомнить все детали, Дженни ощутила озноб, причем вызван он был вовсе не холодной погодой.

Впрочем, что такого зловещего может быть в разговорах о новом замке лорда Галлоуэя?! Менестрели скоро будут там выступать, и для них это очень выгодный шанс. Но все же что-то в том сне и в словах только что ушедших мужчин встревожило ее.

Дженни подумала, что ей следует обсудить с кем-то свои сомнения, чтобы человек, которому она доверилась, сказал ей, что он обо всем этом думает и есть ли в этом хоть какой-то смысл. Но кому она может доверять?

И тут совсем тихий внутренний голос шепнул ей, что она могла бы довериться сэру Хью.

Послышался какой-то шорох в кустах. Подумав, что промешкала достаточно долго, Дженни пошла вперед вдоль мелкой речушки и вскоре наткнулась на самого сэра Хью, который, как дерево, стоял посреди тропы.

— Где вы были? — спросил он. — Остальные вернулись целую вечность назад.

.— Не может быть, что так давно, — улыбнулась Дженни. — Я отстала совсем ненадолго.

— Вам бы лучше находиться поближе к своей горничной или рядом с остальными.

— А с вами можно?

— Да, конечно, но мы же не хотим вызывать разговоры, — ответил Хью. — Вы были правы насчет этого.

— В таком случае вы не должны обременять меня какими-то требованиями, как вы это только что сделали, — вымолвила Дженни. — Я согласна, что не должна идти в одиночестве. Но, видите ли, у меня есть к вам вопрос, на который я бы хотела получить честный ответ.

Нахмурившись, Хью бросил:

— Вообще-то я не имею обыкновения быть нечестным.

— Нет? — Дженни улыбнулась. — В таком случае вы всегда были трубадуром. Хотя вы убедили Фелину, что, несмотря на свое детское шалопайство, вы теперь стали серьезным и ведете себя безупречно…

— Довольно! — остановил ее Хью, однако Дженни успела услышать удивленные нотки в его голосе. — Вы понимаете, что я имею в виду, миле…

— Меня зовут Дженни, — сказала она, заметив направлявшихся к ним Пег и Брайана. — Все здесь зовут меня так. И было бы проще, если бы вы тоже стали так обращаться ко мне.

Проследив за ее взглядом, Хью тихо проговорил:

— Ты можешь доверять мне, Дженни, в какой бы костюм я ни нарядился.

— Стало быть, вы в любом обличье будете так же уверены в себе?

Хью бросил на нее взгляд — настолько выразительный, что она поежилась. Ощущение было таким, будто сэр Хью попытался прочесть ее мысли.

Хью смотрел вслед Дженни, уходившей прочь рядом с Пег. Он понимал, что ее укоры справедливы.

Однако если он будет думать о ней как о Дженни, его задание может оказаться еще более…

— Я знаю правду, сэр, — тихо проговорил у него за спиной Брайан.

Все еще наблюдая за Дженни, Хью совершенно забыл о Брайане, и сейчас он поспешно огляделся по сторонам, ожидая увидеть кого-то, кто мог бы подслушивать их. Несколько человек бродили по лагерю, но все они были слишком далеко, чтобы услышать их разговор.

Хью пробормотал:

— Правду… о чем?

— О вас и о… леди Исдейл, — ответил Брайан так тихо, что Хью пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его слова. — Баронессе негоже путешествовать рядом с такими, как мы, сэр, но наша Пег сказала, что вы приехали для того, чтобы увезти их в Аннан-Хаус.

— Надеюсь, ты никому об этом не говорил?

— Нет, сэр, и никому не скажу! — ответил Брайан. — Но им следует вернуться назад, хотя Пег скорее всего потеряет свое место из-за того, что последовала за ее милостью.

— Если она все же потеряет место, отправь ее в Торнхилл. Ее верность леди Исдейл меня ничуть не пугает.

— Благодарю вас, сэр! — проговорил Брайан. — Я взял на себя смелость заговорить с вами только для того, чтобы вы узнали, что у вас тут есть друг. И если вам понадобится помощь, я буду рад оказать ее вам.

— Поговаривают, что шериф даже сегодня вечером может прийти посмотреть репетицию шутов, — промолвил Лукас, рассеянно перебирая вещи Хью. — Думаю, вам бы следовало отрастить бороду.

— До приезда шерифа? — усмехнулся Хью.

— Нет-нет, сэр, никто не может отрастить бороду всего за час, — ответил Лукас. — Просто я говорю…

— Да понимаю я, что ты имеешь в виду! А теперь замолчи и дай мне подумать. Я надену пурпурный плащ и мягкий шелковый берет, но хочу, чтобы перо было прикреплено к нему таким образом, чтобы закрывало большую часть моего лица. Не важно, с какой стороны.

— Думаю, вы уже встречали этого человека, — заметил Лукас.

— Верно, несколько раз встречал, — признался Хью. — Правда, это было года два-три назад.

— Да как только вы запоете, он увидит ваше лицо и сразу поймет, кто вы такой.

— Сомневаюсь, — возразил Хью. — Люди обычно видят то, что ожидают увидеть. Максвелл не может знать, что леди Исдейл сбежала из Аннан-Хауса, поэтому не узнает ее в милашке Дженни. Точно так же он и не заподозрит, что лорд Торнхилл может выступать в одеянии трубадура.

Лукас покачал головой.

— Уж больно хорош ваш костюм для трубадура, сэр. Не забывайте, что ваш пурпурный плащ сшит из чистого шелка.

— Ты должен верить в меня, Лукас. У меня есть план.

Придя на лужайку после короткого ужина, Дженни была поражена тем, сколько народу собралось посмотреть репетицию артистов. Без сомнения, весть о прибытии намного обогнала их, потому что создавалось впечатление, что в лесу собрались все жители Дамфриса.

— Милашка Дженни, милашка Дженни! — выкрикивали собравшиеся. — Мы хотим милашку Дженни!

Готовая от смущения сквозь землю провалиться, Дженни резко развернулась, но тут же наткнулась на сэра Хью, который стоял у нее за спиной и улыбался.

Она в первый раз увидела его улыбку и сразу же ощутила ее тепло. Более того, к собственному удивлению, Дженни почувствовала даже некоторую его симпатию к ней.

Выкрики публики продолжались.

Взгляд сэра Хью устремился за ее левое плечо.

— Что такое? — спросила Дженни.

— Кажется, только что приехал шериф Дамфриса, — ответил он.

— Боже мой! — прошептала Дженни, с опаской взглянув на него. — А ведь говорили люди, что он может приехать.

— И еще Весельчак пытается привлечь ваше внимание, — добавил сэр Хью. — Вид у него, надо сказать, довольный, детка.

Хыо Дуглас впервые назвал ее «деткой», не обратившись к ней как до этого — «миледи».

Дженни с трудом сглотнула и посмотрела прямо перед собой, то есть в самую середину груди сэра Хью. Пытаясь взять себя в руки, она пролепетала:

— Я… не уверена, что готова встретиться с шерифом лицом к лицу.

Пока они шли к Весельчаку, стоявшему сбоку от зрителей, сэр Хью спросил, знает ли она песню «Донси Уилли». Дженни кивнула — ей понравился его выбор. В песне шла речь о любви невинной девушки и парня, которого все знали как большого шалопая; состояла она из двадцати строф и чем-то напоминала сказание, так что исполнять ее было одно удовольствие.

— Если бы я спел мужскую партию этой песни, а вы — женскую, — сказал Хью, — то, пожалуй, вышло бы нечто замечательное. Собственно, все выходило у нас хорошо, когда мы пели вместе.

— Так вы хотите сказать, что намереваетесь остаться еще на какое-то время? — поинтересовалась Дженни.

— Ничего подобного я не говорил, — ответил Хью, бросая на шерифа еще один взгляд. — Смотрите, все эти люди хотят, чтобы вы спели перед ними. И я просто подумал, что нам было бы легче начать вдвоем.

Когда они приблизились к кругу, освобожденному для артистов, Дженни увидела, что следом за танцорами на импровизированную сцену вышли жонглеры. Зрители по-прежнему требовали ее выступления, и хоть крики и стали чуть тише, они теперь превратились в низкий пульсирующий гул, сопровождавший выступление жонглеров.

— Ты пойдешь следующей, Дженни, — сказал Весельчак.

— Она стесняется, сэр, — промолвил Хью, положив руку ей на плечо. От этого Дженни сразу стало легче. — Вот я и подумал, что одна комичная песня, которую знаем мы оба, поможет ей расслабиться.

— Да-да, конечно, — кивнул Весельчак.

Он явно заметил руку Хью на плече Дженни и задумчиво посмотрел на нее.

Дженни заметила и руку сэра Хыо, и взгляд Весельчака. Ей стало немного стыдно при воспоминании о том, что она наговорила Весельчаку про сэра Хью Дугласа. Прикусив нижнюю губу, Дженни отвела глаза в сторону, чтобы не смотреть на Хью, но его руку со своего плеча не убрала.

Глава 7

После того как Весельчак объявил их выступление, Хью оглядел толпу и сразу увидел шерифа с его людьми. Они сидели под развевающимся знаменем графства.

Аудитория затихла, чувство ожидания было столь велико, что его можно было ощутить физически.

Сквозь рассеивающиеся облака стал проглядывать молодой месяц, а факелы отбрасывали мягкий золотисто-оранжевый свет.

Хью первым выступил вперед и сразу же заметил, что, увидев его, многие зрители нахмурились. Тогда он низко поклонился Дженни, стараясь стоять так, чтобы шериф мог видеть только ту часть его лица, которая была прикрыта пером.

Дженни приблизилась к нему, двигаясь с естественной грацией. Она с улыбкой поклонилась сначала Хью, а затем зрителям. И сразу запела.

Первая строфа песни описывала нежную невинную девушку, которая полюбила Донси Уилли, несмотря на все его многочисленные грехи и дурную репутацию.

Хью ответил ей второй строфой. Пел он громким сердитым голосом отца девушки, который был разгневан выбором дочери и твердо вознамерился запретить ей встречаться с Донси. Хью пел и слышал довольные смешки зрителей.

Когда Дженни запела второй куплет от имени матери девушки, она тоже изменила тон, чтобы описать материнские чувства.

В конце баллады изменившийся Донси пел о своей радости. Сэр Хью постоянно менял голос и тон, чтобы исполнять партии то самого Донси, то сомневающегося отца девушки. Слушателям так понравилось их исполнение, что они едва сдерживали довольный смех, чтобы расслышать все слова.

Когда баллада закончилась, Хыо отступил назад, дождался, пока аплодисменты затихнут, и стал наигрывать первые ноты песни о любви, которую они с Дженни исполняли вместе в Лохмабене.

Она быстро подхватила мелодию и начала петь первый куплет.

Дженни и Хью исполнили вместе четыре песни, а затем вперед снова вышел Весельчак, и слушатели громко рассмеялись. Весельчак подбросил в воздух три дубинки, и вскоре они быстро замелькали в воздухе одной дугой.

Когда веселье затихло и сменилось ожидающей тишиной, на сцену выбежал Гиллигак с тремя такими же дубинками, только размером еще больше. Он подбрасывал их почти так же высоко, как Весельчак, и почти так же быстро.

Весельчак повернулся и посмотрел нашего. Гиллигак испуганно замер, хлопнул себя по лбу, а его дубинки попадали вокруг него. Собрав их, шут поспешно убежал туда, откуда пришел. Но как только Весельчак вновь принялся жонглировать, Гиллигак подкрался к нему сзади и стал передразнивать его, в точности копируя движения. Так он развлекался до тех пор, пока Весельчак не вынул откуда-то кинжалы.

Тогда, скорчив испуганную гримасу, Гиллигак опять уронил все дубинки и побежал прятаться за спиной Гока. Когда настала их очередь выступать, они продемонстрировали свои трюки, уловки, пародии. Причем шуты упоминали самого шерифа, его фаворитов и собираемые ими налоги. Их шутки были довольно смелыми, остроты — неожиданными. Зрителям выступление понравилось, и все от души веселились. Даже шериф смеялся наравне с остальными зрителями.

Услышав смех Дженни, Хью покосился и увидел, что она веселится не меньше всех собравшихся.

— Нам надо поговорить, — промолвил Хью так тихо, что, кроме Дженни, его никто не услышал.

Дженни кивнула, но даже не повернулась в его сторону.

Хью огляделся. Казалось, все полностью поглощены представлением. Хью подумалось, что менестрели будут оценивать выступления своих друзей также строго, как и публика, а возможно, еще строже.

— Мы им больше не понадобимся, — сказал он. — Давайте уйдем отсюда и поговорим.

Дженни с досадой прикусила нижнюю губу, однако все же позволила сэру Хью увести ее. Они направились к упавшему бревну в стороне от поляны, где проходила репетиция, так что их разговор никто не мог услышать.

— Вы подумали о том, что разумнее всего вернуться со мной в Аннан-Хаус? — напрямик спросил Хью.

— Мне ни к чему раздумывать об этом. Я не хочу возвращаться.

— У вас есть обязанность подчиняться своему опекуну, — напомнил Хью.

— Но вы не он, сэр, а вам я ничем не обязана, — отрезала Дженни.

— Вам бы лучше исполнить желание его милости, — спокойно произнес Хью. — И не только ради себя. Вы, без сомнения, понятия не имеете о том, что вместе с вашим исчезновением в замке исчезли драгоценные украшения.

— Украшения?! — Дженни возмущенно посмотрела на него. — Они исчезли, когда я ушла из замка?!

— Да, — кивнул сэр Хью, изучающе глядя на нее. — Несколько гостей сообщили о пропаже драгоценностей.

— И вы решили, что это я взяла их?

— Нет, конечно, — возразил Хью. — Но я не удивлюсь, если узнаю, что Данвити или Фелина подозревают, что украшения могла взять ваша горничная Пег.

— Пег никогда не сделала бы этого! — заявила Дженни. — Пег служит у меня уже несколько месяцев, сэр. И я уверена, что она не стала бы красть у кого-то украшения.

— Я тоже так считаю, — кивнул Хью. — Разумеется, под подозрение сразу попали все бродячие артисты. Но дело в том, что некоторые драгоценности исчезли уже после того, как они ушли из Аннана.

— Да, и Пег была с ними, поэтому и она тоже не могла взять украшения, — промолвила Дженни.

— Ваши слова могут убедить меня в том, что она не имеет отношения к краже, — сказал Хью. — Однако они едва ли покажутся столь же убедительными Фелине или недоверчивому шерифу. Вспомните, что Пег — одна из домочадцев и у нее есть важные привилегии. В частности, ее не обыскивают. Так что если ей придется доказывать кому-то свою невиновность, вам лучше быть рядом с ней и сказать все, что вы об этом думаете.

— Хорошо, я так и сделаю, — согласилась Дженни. — Но не думаю, что из-за этого мне стоит прерывать свое путешествие. Пег ушла из дома со мной и со мной туда вернется. И я не хочу, чтобы она пострадала за свою преданность.

Наступила непродолжительная пауза, а потом сэр Хью ласково вымолвил:

— Сегодня вы дали мне понять, что хотите что-то рассказать мне. Вы готовы сделать это, чтобы я смог доказать, что заслуживаю вашего доверия?

У Дженни перехватило дыхание. Ожидая, что сэр Хью не станет ее слушать, она не сомневалась, что он по-прежнему будет уговаривать ее вернуться в Аннан-Хаус. И уж она никак не ожидала, что он захочет заслужить ее доверие.

Правда, сэр Хью удивил Дженни далеко не впервые. Услышав его пение, она была поражена. Она узнала, что у него приятный голос независимо оттого, поет он или говорит. Однако, исполняя мужские партии в песнях, он изменял не только свой акцент, но даже голос — ради того, чтобы стать на вид тем самым рассказчиком, который под музыку исполняет сказание.

Дженни почти сразу узнала, кого из артистов копирует Хью. Суровый и возмущенный отец весьма напоминал Весельчака, но было в нем что-то и от Данвити. Результат временами был столь ошеломляющим, что Дженни не всегда удавалось держать себя в руках и уверенно, недрогнувшим голосом пропевать свои строчки.

И именно сэр Хью вдохновил ее вложить больше чувства в женские партии этой истории, которую и она вполне могла бы пережить и справиться со своим смущением.

И вот теперь его готовность выслушать ее подкупила Дженни, и ей стало казаться, что нелепо прятать от него свои смутные подозрения. Особенно после того как он рассказал ей о пропавших драгоценностях и упомянул привилегии Пег, что напомнило Дженни о забойщике скота.

Опасаясь, что их может кто-то подслушать, Дженни оглянулась на кусты у них за спиной. Насколько позволял свет факелов и луны, она смогла разглядеть, что кустарник очень густой. Никто не разыскивал их, само присутствие сэра Хью успокаивало ее, подталкивало к откровенному разговору, однако она продолжала молчать.

Наконец он сказал:

— Вам все-таки придется ответить на мой вопрос. Я сделал что-то непозволительное или непристойное?

Дженни не хотелось, чтобы он думал, будто она считает его недостойным доверия. И он не давал ей повода даже подумать, что способен на такое. Она не верила, что Хыо Дуглас мог запросто подойти к Весельчаку и сказать, что прибыл сюда от имени Данвити для того, чтобы увезти его непослушную воспитанницу домой. Однако такое поведение могло привести к таким же последствиям, как и скандал, которого так опасался ее дядя и который мог бы повредить репутации леди Исдейл. А сэр Хью должен защищать ее имя так же осторожно, как он защищает имя Данвити.

Дженни пыталась собрать воедино разбегавшиеся мысли, но, похоже, была в состоянии лишь восхищаться его терпением. Уверенная в том, что оно не может быть бесконечным, она выпалила первые слова, какие пришли ей в голову:

— Боюсь, что я случайно натолкнулась на какую-то интригу.

Даже при слабом свете она заметила, что брови Хью поползли вверх.

— О какого рода интриге вы говорите и кто принимает в ней участие? — спокойно спросил он.

На эти простые вопросы у Дженни не было четких ответов. Тихонько вздохнув, она собралась с мыслями, а потом промолвила:

— Не знаю, почему я заговорила именно об интриге, сэр. На самом деле я могу лишь рассказать вам, что произошло, а вы, возможно, сумеете объяснить мне, почему я встревожилась. Началось все с того, что человек упал посреди дороги без всякой видимой причины.

— Какой человек?

— Забойщик скота Парленд Дау.

И Дженни описала это происшествие.

— Я знаю Дау, — сказал Хью. — Наверняка кто-то пытался ограбить его.

— Но он говорил, что у него ничего не взяли, хотя, возможно, вы и правы. Потом я услышала перебранку между мужчиной, который не ночевал дома, и его женой. Но дело вовсе не в перебранке. Меня поразили его слова о том, что король может прибыть в Трив на празднование коронации.

— Да, такое сообщение поразило бы кого угодно, — с улыбкой промолвил Хыо.

— Ну да… — согласилась Дженни. — А потом… потом мне приснился очень странный сон.

Сэр Хью спокойно спросил:

— Что за сон вы видели?

Дженни смогла вспомнить все детали того сна лишь потому, что сон напомнил ей о неприятном инциденте в Лохмабене, когда двое вооруженных мужчин приставали к ней и Пег. Этого она описывать не захотела, поэтому просто сказала:

— Знаете, как это бывает со снами? Они быстро забываются, и очень скоро не можешь вспомнить никаких подробностей.

— А вы попытайтесь, — попросил Хью.

— Там была Кэт и ее муж Кадди… — Помолчав, Дженни быстро добавила: — Но я ни в чем их не подозреваю, сэр. Оба почти сразу исчезли из сна, хотя голос я слышать продолжала, и почти уверена, что он принадлежал Кадди.

— Так он исчез, но вы по-прежнему слышали его голос?

— Нет, он… он превратился в кого-то еще, — сбивчиво отвечала Дженни. — В одного солдата из Лохмабена. — Не поднимая глаз, она добавила: — Мы с Пег спросили у него, как пройти к уборной.

К ее удивлению, сэр Хью улыбнулся.

— Вам не стоит видеть в снах англичан, мисс. Это почти что предательство.

Дженни покачала головой:

— Не думаю, что говорили англичане. Нет, скорее, это был диалект жителей приграничных районов. Я видела во сне двух мужчин, но они не были вместе. А потом мне стало казаться, что голос одного из них принадлежит Кадди.

— И что же он говорил?

— Он сказал: «Мы платим за то, что нам нужно, и ты сделаешь так, как я велю». Затем, словно разозлившись на себя самого или притворяясь кем-то, он промолвил: «Итак, я должен всего лишь доставить вас в Трив, так?» Знаете, — сказала Дженни задумчиво, — я до сих пор не произносила всего этого вслух. Но мысли об этом постоянно вертелись у меня в голове. Понимаете, впечатление было таким, будто говорят двое мужчин, хотя голоса их звучали одинаково.

— И вы уверены, что это был голос Кадди?

— Тогда я еще почти никого не знала в компании, — напомнила ему Дженни. — И этот голос я слышала всего один раз. Видите ли, именно этот человек переругивался с Кэт. Она считала, что ее муж слишком часто встречается с кузеном Дрого, который ей не нравится, потому что он всегда плохо влиял на Кадди. До этого я слышала подобные ссоры среди окружавших меня людей, и мне показалось, что в моем сне голос звучит именно так же обиженно. Возможно, его звучание попросту напомнило мне Кадди.

— Что же еще герой вашего сновидения сказал, после того как упомянул Трив? — полюбопытствовал Хью.

— Он сказал, что Арчи Мрачный не должен ничего узнать. Как и старина Блеари…

— Стало быть, он упоминал и короля, — утвердительно произнес сэр Хью.

— Да, и еще одно… Господи, теперь я уверена, что в моем сне разговаривали двое мужчин. Конечно, это не так важно, ведь это всего лишь сон. Как бы там ни было, обиженный велел другому помолчать, а потом я проснулась. Помню, я все спрашивала себя, все ли из того, что я слышала, было во сне. Несколько мгновений мне казалось, что говорит один и тот же человек.

— Странная история, ничего не скажешь, — заметил Хью. — Но, поскольку это был сон, все, что привиделось во сне, могло быть отголоском того, что вы слышали раньше.

— Но это еще не все, — задумчиво промолвила Дженни. — Некоторое время назад, уже здесь, в лесу, я встретила жонглера и музыканта, Джема и Джиба. Джиб издалека не узнал меня и громко спросил своего товарища, стоит ли им продемонстрировать свои новые умения сегодня же вечером или лучше дождаться, когда народу будет побольше.

— Но в этом нет ничего особенного, — заметил Хью.

— Верно, — кивнула Дженни. — Но когда Джем поздоровался со мной, Джиб стал предостерегать его. Он говорил, что они не должны делать ничего такого, что может испортить представление в Триве. Потом добавил, что на сегодняшнюю репетицию может прийти шериф, и тут Джем велел ему замолчать.

— Похоже, они просто не желают показывать собравшимся все свои трюки и секреты, а то ведь слухи о них мгновенно распространятся среди людей. А если это произойдет, их выступление не произведет должного эффекта, да еще во время важного события.

— Наверное, так оно и есть, — вздохнула Дженни. — Я знаю, что мои подозрения смешны, однако уверена: что-то идет не так, как надо. Возможно, все дело в том, как они говорят, какие взгляды бросают друг на друга, или… — Она с досадой пожала плечами. — Ох, не знаю даже!

— В таком случае мы продолжим размышления, — промолвил Хью Дуглас. Дженни вопросительно посмотрела на него, и он добавил: — Но почему вы решили довериться мне?

Дженни неожиданно живо вспомнила отца, и на ее лице появилась ласковая улыбка.

— Мой отец считал, что, когда говоришь о своих сомнениях вслух, — это самый надежный способ выяснить, можно ли довериться собственной интуиции.

— Я бы сказал, что это неплохая мысль, — заметил Хью. — Но…

— А вы доверяете собственной интуиции, сэр? — перебила его Дженни.

— Да, конечно, — кивнул он. — Но всегда проверяю. И нам стоит подумать, можем ли мы узнать что-то еще. А пока в Аннан-Хаусе ждут нашего возвращения. Они ведь не были недобры к вам, не так ли?

— Не были, — подтвердила Дженни. — Однако они вмешиваются в мою жизнь, командуют мной и…

Дженни попыталась найти нужные слова, чтобы описать свои чувства к Фелине и Риду, его сестре и брату, в конце-то концов, но это ей не удалось и она лишь беспомощно развела руками.

— Вы же знаете, что должны вернуться, — вымолвил Хью. — В наше неспокойное время женщина должна радоваться тому, что рядом с ней будет мужчина, который поможет управлять поместьями и защитит.

И тогда Дженни посмотрела ему прямо в глаза, уже не опасаясь задеть его чувства.

— А вы бы доверили Риду защищать себя? Позволили бы ему управлять своими поместьями?

— Ну это же совсем другое дело, — заявил сэр Хью. — Я в состоянии управлять своей собственностью, да и защищать меня не надо, сам управлюсь.

— Конечно, вот и я тоже, — проговорила Дженни.

— Нет, женщина не может многое из того, что по силам мужчине.

— Так вы считаете, что Рид справится со всем лучше меня?!

Хью помолчал, скривив гримасу.

— Вот-вот, — бросила Дженни, так и не дождавшись его ответа. — А то я уже начала спрашивать себя, знакомы ли вы вообще со своим братом.

— Он всему научится, — не очень-то уверенно проговорил Хыо.

— Тогда вам, а не мне, придется учить его всему!. — воскликнула Дженни. — И я не хочу, чтобы он учился в моих поместьях, потому что могу себе представить, каковы будут последствия этого обучения. Так что предлагаю вам, сэр, начать давать ему уроки, прежде чем он возьмется управлять делами в Исдейле.

Хью улыбнулся:

— И это будет мне уроком?

— Да, будет, — согласилась Дженни, тоже улыбнувшись в ответ. Потом серьезно добавила: — Мне неловко говорить вам это, сэр, но ваш брат — совершенно пустой и слабый человек.

— Но даже если и так, вы официально обручены.

— Вы не сказали ничего такого, чего не говорили бы раньше и что смогло бы убедить меня, — промолвила Дженни. — Кажется, репетиция уже завершается, — добавила она, поворачиваясь, чтобы вернуться к артистам.

Хью схватил ее за руку.

— Стойте-ка на месте! Разумнее не обрывать разговор, пока мы оба не сказали все, что хотели.

— Но мы уже закончили! — возмутилась Дженни. — Вы же близки к Арчи Мрачному, разве не так?

— Да, так. Мы ведь родственники.

— Ну вот, вы согласились попытаться выяснить что-то о моих странных предчувствиях, и если к делу еще добавится Трив…

— Господи, если они беспокоились из-за шерифа, вся эта история вполне может привести нас к пропавшим драгоценностям, — сказал он. — И это единственное преступление, о котором нам известно.

— Но пропавшие украшения не имеют никакого отношения к Лохмабену! — воскликнула Дженни. — И мой сон не мог…

— Детка, — терпеливо проговорил Хью, — сон — это всего лишь сон, в этом нет никаких сомнений. Во время путешествия с менестрелями можно увидеть что-то такое, чего не понимаешь. А потом разыгрывается воображение.

— Но если все так, как вы говорите, то почему кто-то в моем сне заявил, что Арчи Мрачный и король не получат ничего из чего-то там, до какого-то события в будущем? — спросила Дженни.

— События? В будущем? — переспросил Дуглас. — Полагаю, кто-то разговаривал рядом, и этот разговор отразился во сне, — задумчиво проговорил Хью. — Где вы спали?

— В углу замкового двора, недалеко от входа, — ответила она. — Проснувшись, я увидела каких-то людей, бродивших по двору, но все они были довольно далеко, так что я едва ли услышала бы их разговоры. — Она заставила себя снова вспомнить ту ночь. — У входа есть каменная арка, но там было темно. Вероятно, кто-то разговаривал именно там. Но оказаться там мог только англичанин, — добавила она.

— Бессмысленно строить какие-то догадки, — заметил Хью.

— Да, но если они и в самом деле могут угрожать Арчи Мрачному, ваш долг — узнать об этом как можно больше, вот что я вам скажу. Вы же служите ему. Рид говорил мне об этом.

— Он даровал мне звание рыцаря, и я верен ему, как вассал феодалу, однако я больше не служу ему на поле боя. Разумеется, если на Шотландию нападут, все будет иначе, — заверил ее Хью.

— Думаю, вы должны так же отнестись к этому, как если бы на Шотландию готовилось нападение, — сказала Дженни.

— Да-да, конечно, — поспешил согласиться Хью. — Но что бы ни означали эти странные сны и предчувствия, никаких доказательств у нас нет, а я обещал Данвити помочь ему. Я могу доставить вас домой в целости и сохранности, а потом отправиться в Трив, чтобы предупредить Арчи о возможной угрозе. Это все, что я могу сделать для того, чтобы предупредить какую-то неприятность.

— Дорогой мой сэр, мне казалось, что я недвусмысленно дала вам понять, что никуда не поеду, если вы захотите увезти меня отсюда силой, — с улыбкой проговорила Дженни. — И будет лучше, если вы признаете это. И если необходимо предупредить Арчи Мрачного, то я советую вам немедленно отправляться в Трив.

Хью Дуглас молчал, давая Дженни надежду на то, что он обдумывает ее совет.

— Возможно, мне следует поступить именно так, — наконец промолвил он.

Но, к ужасу Дженни, ее охватил не бурный восторг, а разочарование. Мужественно пытаясь скрыть это, она вымолвила:

— Отличная мысль, сэр. Ничуть не сомневаюсь в том, что вы захотите отправиться в путь завтра же утром.

— Совершенно верно, — согласился Хью. — Я подумаю об этом. Но, похоже, вечерняя репетиция закончилась. Я провожу вас до лагеря. Никто не сочтет зазорным, если мы пройдемся рядом, после того как исполнили вместе песни о любви. К тому же тропинка неровная, бугристая, так что возьмите меня под руку.

Он протянул Дженни руку, и вновь она ощутила себя маленькой девочкой, которая ведет себя неподобающим образом. Хыо ничего не сказал, но Дженни никак не могла отделаться от этого чувства, особенно когда она коснулась его руки.

— Я не хотела быть грубой, — наконец сказала она.

— Разумеется, детка, мне это и в голову не пришло, — кивнул Хью.

Он говорил успокаивающим, благожелательным тоном, и Дженни никак не могла понять, почему у нее возникло желание поцеловать его.

Она сдержала свой порыв, крепко сжав губы.

Хью почувствовал, как напряглась ее рука, и подумал, что знает, о чем думает Дженни. Любое выражение лица, каждая линия тела, даже легкое, едва заметное изменение тембра голоса раскрывали ее мысли так, что их можно было прочесть, как страницу книги. Сейчас он раздражал Дженни.

При мысли об этом Хью улыбнулся. Хорошо, что она этого не видит. Она смотрела прямо перед собой, и хотя вздернула подбородок, разница в росте не позволяла ей посмотреть на него свысока.

Он вдруг ощутил мальчишеское желание заставить Дженни улыбнуться, даже если ради этого придется пощекотать ее. Хью отогнал от себя эту мысль, но она быстро вернулась в чуть измененном виде: теперь он стал размышлять о том, какая часть ее тела окажется наиболее чувствительной к прикосновениям.

Лунный свет проникал сквозь купол ветвей над их головами, освещая узкую тропу, так что он отлично разглядел бы ее и без света факелов, освещавших поляну за их Спинами. Факелы будут гореть до тех пор, пока зрители не разойдутся по домам. Потом, как ему говорили, люди, следящие за факелами, погасят их и унесут назад в лагерь.

Он не собирался оставлять Дженни в Дамфрисе с менестрелями. Если бы даже он мог доверять и Пег, и Брайану, они не в состоянии обеспечить ей надежную защиту. И если что-то случится — не важно, заговор это будет или нет, Дженни окажется в опасности.

Она по-прежнему молчала, а Хью захотелось снова услышать ее голос. Ему очень нравилось петь с ней вместе, особенно веселые песни. Когда она пела свою партию, ее глаза так и сияли, розовые щечки становились ярче, и Хью так увлекало это зрелище, что он забывал, какую из четырех своих партий предстояло исполнять.

После смерти Эллы и их ребенка Хью не помнил, чтобы хоть какая-то женщина действовала на него так же. Но Дженни ничем не напоминала Эллу. Более того, похоже, она такая же упрямая, как он сам, а в нежном теле Эллы не было ни единой упрямой косточки. Элла была сговорчивой и податливой и всегда соглашалась исполнить любую его прихоть, любое желание. И никогда не вступала с ним в споры.

С другой стороны, Дженни рождала в нем примитивное желание стать ее хозяином. С самого начала их совместного путешествия ему хотелось встряхнуть ее, чтобы Пробудить ее разум, заставить слушаться его, повиноваться авторитету Данвити.

Однако она во всем одерживала над ним верх, даже не Повышая голоса. Да что там — она пробудила в нем настроение, которое, считал Хыо, вообще было ему несвойственно. Хуже того, его уговоры никак не действовали на упрямую девчонку, а ведь всем, кто знал Хью Дугласа, было известно, что этот человек обладает необычайным даром убеждения, что было одним из сильных сторон его характера.

Она слушала его. По крайней мере казалось, что слушает. Но, что бы он ни говорил ей, она продолжала настаивать на том, что предпочитает оставаться с менестрелями. Такая жизнь не может подходить ей, хотя она и не жалуется на нее. Более того, похоже, что Дженни действительно все это нравится. А что касается этой ерунды о том, что она умеет управлять поместьями и в состоянии защитить себя, то в этом надо винить ее отца, решил Хью. Без сомнения, у покойного лэрда не все было в порядке с головой, иначе он женился бы еще раз, чтобы у его дочери появилась новая мать, которая научила бы ее всему, что необходимо женщине в жизни, объяснила бы, что она должна произвести на свет потомка их рода.

Они приближались к палаткам, и Хью увидел Пег, поджидающую Дженни. Опустив глаза на свою молчаливую спутницу, Хью снова вспомнил все, что думал о ней. Он так и представлял, как она насмехалась бы над ним, если бы могла услышать его мысли.

Взять хотя бы его раздумья о ее отце и его простодушные размышления о том, что он должен был жениться снова. А что же он сам? Несмотря на уговоры своей сестры и всех остальных, включая Данвити, он даже не думал о повторном браке.

Он опять посмотрел на Дженни, зная, что она ответила бы на это. Хотя она уже дала ответ, и, надо признать, ответ был достойным. Хью не сделал ничего для того, что бы научить Рида чему-то — тот так и не узнал, в чем состоят его обязанности по отношению к Торнхиллу, — и вот теперь у него повернулся язык убеждать Дженни в том, что Рид быстро научится управлять поместьями Исдейлов.

Дженни подняла голову, их глаза встретились, и она приподняла брови.

— Прошу вас, сэр, не пытайтесь помочь мне. Мне не нужна ваша помощь. Я леди Исдейл из Исдейла, я там хозяйка, и останусь ею независимо от того, выйду замуж за Рида или нет. И если вы в состоянии выучить вашего невыносимого брата хоть чему-то, то постарайтесь внушить ему хотя бы это.

Хью пожал плечами, однако ему хотелось встряхнуть ее как следует и заставить повиноваться. Впрочем, что бы он ни сделал, Дженни опять права.

У них одинаковое социальное положение, и если бы кто-то предложил ему, чтобы он позволил кому-то управлять делами Торнхилла, он бы возмутился еще больше, чем Дженни.

Дженни все еще не сводила с него глаз, изучала его. Наконец они приблизились к Пег.

— Вы ведь не поедете завтра в Трив, сэр? — наконец спросила Дженни.

— Нет, — коротко бросил он. — Доброй ночи. Хороших сновидений.

Кивнув Пег, Хью повернулся и быстро исчез среди деревьев.

Глава 8

Аннан-Хаус

— Дьявол, да где же они? Скажите мне! — спрашивал в понедельник утром Рид Дуглас у своей сестры и ее мужа. — Подумайте только обо всех людях, которые вчера утром глазели на меня в церкви, когда священник объявлял о нашей Помолвке… Всем было интересно, куда она делась! Вот поженимся мы, и я отучу ее от подобных выходок!

— Ну довольно, — успокаивающим тоном произнесла фелина. — Ты же будешь ее мужем, дорогой мой Рид. И СИ придется подчиниться твоему авторитету.

— Хочу заметить, что я тоже все больше беспокоюсь за Дженни, — сказала Мейри. — Ее нет уже два дня и три ночи, однако она не могла уйти пешком далеко. Разве сэр Хью не должен был уже найти ее?

Данвити произнес:

— Сначала Хью должен был выяснить, куда именно она направилась. Несмотря на подозрение Сэди, что Дженни ушла с менестрелями, подтверждением чему, кстати, служит и долгое отсутствие ее горничной Пег, Хью должен был убедиться в этом. Нам известно лишь то, что они собирались в Дамфрис и Трив. Но на самом деле они могли пойти оттуда куда угодно.

— Что ж, я, во всяком случае, не собираюсь сидеть здесь и ждать, пока она развлекается, — сказал Рид, поднимаясь из-за стола. — Уверен, что смогу без особого труда разыскать их. Чего заслужила эта девчонка, так это хорошей головомойки. И я уверен, что, как ее будущий муж, я должен…

— Сядь, Рид! — приказал Данвити.

— Черт возьми, сэр, она моя! — рявкнул Рид. — Достаточно уже того, что вы отправили за ней Хью. Но теперь, когда прошло уже почти три дня…

— Я сказал — сядьте, сэр! — раздраженно повторил Данвити. — Мне кажется, что если и была причина, заставившая Дженни убежать с праздника в честь ее помолвки, так это какой-то ваш поступок, огорчивший ее.

— Я?! — вскричал Рид. — Да я ничего такого не сделал, и вам это известно. К тому же я ушел из-за стола раньше ее. В общем, я еду за ней, это решено. Она заслуживает…

— Мы не будем тут обсуждать, чего она заслуживает, — заявил Данвити. — И вы не уедете из этого дома, если не хотите заслужить мое порицание. Вы спрашивали, чем я недоволен, так вот я объясняю вам: вы слишком горячи. И я не мог доверять вам, опасаясь скандала. Честно говоря, я вам и сейчас не доверяю, зная, что вы готовы его устроить.

— Если здесь и вспыхнет скандал, милорд, то только из-за поведения Дженни.

— Мы не будем ругать ее и обсуждать ее поведение, — повторил Данвити. — Я все сказал. Но поскольку вы, кажется, не хотите слышать меня, я отправлю в конюшню приказ о том, чтобы вам не давали коня до тех пор, пока Дженни не вернется.

— Вы не можете так поступить!

Данвити встретил сердитый взор Рида своим холодным уверенным взглядом.

— Хорошо, милорд, разумеется, вы можете это сделать, — пробормотал Рид. — Но я не могу поверить, что вы действительно имеете в виду то, что говорите. Господи, подумайте только о том, что может прийти в голову конюхам.

Молчание.

— Милорд, прошу вас, — вмешалась Фелина. — Вы огорчаете меня, и я боюсь…

— Извини, моя дорогая. Возможно, тебе лучше пойти наверх и отдохнуть, потому что я не намерен позволить этому… твоему брату, — поправился он, — устроить тут шум, который неизвестно к чему может привести. Он даст мне слово, что не уедет из Аннан-Хауса, или я пошлю приказ на конюшню.

Она посмотрела на Рида.

— Прошу тебя, брат.

— Очень хорошо, — пробурчал он, снова усаживаясь. — Даю вам слово.

Дамфрис

— Куда ты пойдешь?

Обернувшись, Дженни увидела рядом с собой Гилли.

— Господи, как это вам удается ходить так тихо, причем с колокольчиками на шляпе? — спросила она. — Когда я хожу, у меня под ногами все так и трещит.

Невысокий мужчина усмехнулся.

— Если бы ты выглядела, как я, то поняла бы, что безопаснее всего ходить тихонько, чтобы не разбудить тигра, спящего под кустами. Видишь ли, Гок не единственный человек, который подвесил меня за куртку на ветку дерева, когда я рассердил его.

— Я и не знала, что кто-то сделал с вами такое. Какой ужас!

— Да уж, это неприятно, что и говорить. Но ты должна быть в хорошей форме, мистрис Дженни.

— Называйте меня прости Дженни, сэр. Я просто Дженни…

— Хорошо, но тогда и ты не говори мне «сэр». А то все остальные тоже начнут так обращаться ко мне и смеяться надо мной. А для друзей я просто Гилли. Но послушай-ка меня, Дженни, тебе следует найти кого-то из девушек, кто согласится составить тебе компанию, — договорил он.

Дженни вздохнула.

— День такой чудесный, вот я и решила прогуляться до города.

— Нет-нет, ты не должна делать этого! — воскликнул Гиллигак. — Почему-то я уверен, что дома ты бы такого не стана делать.

— Пожалуй, ты прав, — согласилась Дженни. — Я никогда не коротала время в каком-нибудь чужом городе и не бродила в одиночестве по улицам. А Дамфрис такой большой!

— Ну да, — кивнул Гилли. — Конечно, это тебе не Эдинбург и не Глазго, но все равно в Дамфрисе королев екая власть. И город этот очень красив. Думаю, нам надо разыскать Гока и спросить, не сходит ли он туда вместе с нами.

— Но разве одного тебя недостаточно? — удивилась Дженни. — Ты тоже сможешь защитить меня. Я же знаю, что ты мечешь кинжалы так же метко, как и Гок.

Глаза Гилли заблестели.

— Да, могу, — сказал он. — Но если ты пойдешь в город только со мной, это лишь увеличит список твоих проблем. И мы оба нарвемся на какие-нибудь неприятности.

Внезапно Дженни пришла в голову интересная мысль.

— А ты можешь научить меня метать кинжалы, Гилли? — спросила она.

— Если только зрение у тебя такое же хорошее, как голос, — улыбнулся в ответ шут.

— Но как нам узнать это? — поинтересовалась Дженни.

Оглядевшись по сторонам, Гилли с усмешкой протянул в сторону руку, указывая на что-то.

— Видишь вон то дерево?

Едва Дженни кивнула, как мимо нее со свистом пролетел кинжал. Его лезвие вонзилось в ствол дерева на высоте пяти футов от земли.

— Я принесу кинжал, — сказала Дженни.

— Это ни к чему. — Шут вытащил второй кинжал и, взяв за клинок, протянул Дженни. — Вот, возьми кинжал за рукоятку и постарайся почувствовать его тяжесть. Только будь осторожна, не порежься.

Дженни видела, как Весельчак жонглирует сразу шестью кинжалами, и ей казалось, что они должны быть очень легкими. Но тот кинжал, что дал ей Гилли, оказался весьма тяжелым.

Едва она взвесила его в руке, как маленький шут выудил откуда-то еще один кинжал.

— Господи, сколько же ножей ты носишь с собой?

Прижав к кончику носа палец, он ответил:

— Нет, этого я тебе не скажу. А теперь постарайся удержать кинжал рукоятью на пальце, пока не упадет. Вот так… Возьми острие указательным и большим пальцами, и сделай шаг вперед… смотри на кинжал, который воткнулся в дерево. Не отрывай от него взгляд, а сама отведи руку с. Кинжалом назад и потом подними вперед. Посмотри на большой палец, на кончик рукоятки, затем — на дерево. Да-да, именно так, — одобрительно произнес он, не сводя глаз с Дженни.

— Мне очень неудобно, — призналась она.

— Да, некоторое время так и будет. Сделай все, что я тебе сказал, еще раз, а потом метни кинжал.

Гилли бросил в дерево второй нож, и тот воткнулся в кору рядом с первым. Кинжал Дженни даже не попал в ствол.

— Что ж, выходит, зрение у меня никудышное, — разочарованно проговорила Дженни.

Гилли усмехнулся.

— Нет-нет, ведь ты только сделала первый шаг, — заверил он ее. — Когда я первый раз метал кинжал, он вообще упал на землю на полпути к дереву. У тебя непременно получится. Обрати внимание: когда ты бросала кинжал, твой взгляд вернулся к нему, а ты должна была неотрывно смотреть на цель.

Еще три броска — и кинжал Дженни вонзился в кору дерева всего несколькими футами ниже кинжалов шута. Это буквально потрясло ее.

— Я сделала это! — радостно закричала она.

— Да, сделала, — спокойно промолвил Гилли, — но ты должна еще много тренироваться, чтобы научиться попадать в цель. И имей в виду: ты не должна тренироваться и лагере или возле него, иначе случайно отправишь на тот свет чью-нибудь невинную душу.

— А если я сделаю это не случайно? — улыбнулась Дженни.

Гилли усмехнулся.

— Бросайте кинжал снова, мистрис!

Она вопросительно посмотрела на него.

— Метни кинжал еще раз, Дженни!

Она с улыбкой бросила кинжал, и тот опять попал и дерево… Точнее, почти попал… Острие только задело кору с одной стороны — похоже, она бросила кинжал с недостаточной силой, поэтому лезвие и не воткнулось в ствол.

— Что ж, очень даже неплохо, — сказал Гилли, расстегивая пряжку на ножнах, которые он носил на бедре. — Вот, застегни этот пояс на талии… Только не затягивай, чтобы ножны затерялись в складках твоей юбки. Наши девушки так носят ножи, с помощью которых они едят, так что кинжалы тебе не помешают, разве только будут немного тереть. Но никогда не пытайся защититься с помощью кинжала! Любой мужчина, имеющий пусть даже совсем небольшой опыт, с легкостью отберет у тебя оружие.

— Тогда в следующий раз научи меня, как не позволить ему сделать это, — попросила Дженни. — И я буду знать, как защититься в случае чего.

— Думаю, нам следует вернуться в лагерь, — проговорил Гилли. — Тебе еще надо многому научиться, но я не хочу, чтобы твой здоровенный Хьюго смотрел на меня с таким видом, будто хочет кожу с меня содрать, подумав, что я с тобой флиртую. У этого человека такой вид, будто он лучше других способен бросать кинжалы.

Понимая, что Хью и в самом деле может отправиться на ее поиски, Дженни не стала перечить, однако, осознав, что они вот-вот подойдут к лагерю, сказала:

— Здесь я должна оставить тебя, Гилли, мне надо зайти в лесок, сам понимаешь зачем. Но спасибо тебе за то, что учил меня. Я хочу научиться всему, чему только можно.

— Ха, детка, и тогда ты того и гляди станешь женщиной-шутом. Ну, вроде нас. Должен сказать, что если ты разнообразишь наше представление бросанием кинжалов под собственное пение, тебе цены не будет. Ничуть не сомневаюсь, что ты очень скоро обойдешь в этом деле и меня, и Гока.

— Да уж, конечно! — рассмеялась Дженни.

Гилли гак улыбнулся ей в ответ и быстро зашагал прочь.

Нахмурившись, Хью опустил глаза на длинную палку, которую держал в руках, а затем снова осмотрел лагерь. Дженни по-прежнему не было видно. Где же она, черт возьми?

— Вы собираетесь держать эту палку в руках весь день, сэр, или все-таки сделаете из нее удобный факел?

Печально посмотрев на Гока, Хью Дуглас подумал, что у этого человека такой вид, будто он сам сколочен из палок. Он стоял, уперев свои длинные худые руки в бока и склонив вытянутую узкую голову набок. У него была копна рыжих волос почти как у Пег, только волосы были не такими длинными.

— Да я сделаю из этой палки факел в мгновение ока, — заявил Хью, заметив, что остальные артисты, которым он помогал, тоже наблюдают за ним. — А вы и правда собираетесь жонглировать горящими факелами?

— Именно так, сэр, — ответил Гок. — Мы не делали этого в больших замковых залах, потому что хозяева замков могли возражать. Но мы почти всегда жонглируем горящими факелами, когда выступаем в темноте, как это и будет на базарной площади Дамфриса.

— Факелы всегда производят большое впечатление на зрителей, — проговорил Весельчак, приближаясь к ним.

— К тому же Гок не единственный, кто умеет жонглировать ими, да? Ты тоже умеешь это?

— Большинство из нас умеют очень многое, — ответил Весельчак с улыбкой. — Я делаю всего лишь то, что и другие. Ну-у… и еще несколько собственных пустячков, — добавил он.

— Твое искусство жонглировать кинжалами производит огромное впечатление, — заметил Хью.

— Ага, значит, ты это видел? Я-то думал, что ты пришел в Лохмабен после представления, но, похоже, я кое-чего не заметил, пока подбрасывал кинжалы. Видишь ли, приходится все внимание устремлять на них, даже если ты занимаешься жонглированием много лет.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, — кивнул Хью.

Он сказал это, вспоминая блистательное выступление Весельчака в Аннан-Хаусе.

— Так вот где ты нас видел, приятель! — проговорил Гок. — Впрочем, я мог бы и не спрашивать, — добавил он. — Она девчонка что надо, можешь мне поверить.

Хью улыбнулся: он был рад тому, что Гок сменил тему.

— Мы хорошо спелись, — спокойно промолвил он. — Очевидно, именно это заставляет тебя подозревать, будто я думаю о ней больше, чем надо.

— Ага, так оно и есть! А ты, надо понимать, оглядывался по сторонам в поисках еще одной подходящей палки для факела, да? Господи, приятель, кажется, она хорошо к тебе относится!

— Так и есть, — сказал Весельчак. — Уверен, ты запросто обведешь ее вокруг пальца, если проявишь побольше терпения.

— Да хорошо бы, — пробормотал Хью. А потом искренне добавил: — Честно говоря, мне действительно пришло в голову, что я давненько ее не видел. А она любит ходить где попало, не желая думать об опасностях, которые могут поджидать ее в лесу.

— Я видел ее разговаривающей с Кэт, — вымолвил один из окружавших его людей.

Хью узнал в нем Кадди, который играл на волынке и флейте. Глядя на него, Хью спросил себя, что заставило Дженни увидеть во сне этого тощего человека средних лет с кривыми зубами. И еще он обратил внимание на то, что говорил Кадди скорее как англичанин, а не как шотландец, живущий в приграничных районах. Правда, диалекты были настолько похожи, что Хью сомневался в способности Дженни различить их.

Едва Хью задумался о том, что может означать его открытие, если оно вообще что-то означает, как Весельчак сказал:

— Послушайте, Дженни и Кэт ушли около часа назад, но Кэт быстро вернулась в лагерь. Ничуть не сомневаюсь в том, что наша Дженни поднялась на вершину холма, чтобы полюбоваться открывающимся видом, и потеряла счет времени.

— Пожалуй, я прогуляюсь в ту сторону, — заявил Хью. — Я сделал не меньше дюжины факелов. А поскольку все нам помогают, то по крайней мере на первое представление факелов должно хватить с избытком.

— Ну да, учитывая, что первое представление состоится сегодня вечером, надеюсь, что ты прав, — вымолвил Весельчак. — Кстати, мы ждем очень много зрителей.

— И если повезет, они осыплют нас золотом, — с усмешкой добавил Гок.

Сказав, что скоро вернется, Хью пошел прочь, спрашивая себя, посетит ли шериф и это представление тоже. Эта мысль его не тревожила. Шериф не узнал в трубадуре лорда Торнхилла.

Лагерь был уже довольно далеко позади, когда Хью увидел Дженни. Она стояла к нему спиной и вглядывалась в лес. Кажется, там была небольшая поляна, залитая проникавшими сквозь пыльные ветви солнечными лучами.

Похоже, зрелище настолько захватило Дженни, что она не услышала его шагов.

— Что ты здесь делаешь? — грозным тоном спросил Хью.

Он хотел немного напугать ее, но Дженни рассердилась.

— Ты напугал их, и они убежали! Два молодых оленя!

— Послушай-ка меня, — начал он, — ты не должна…

— Не смей больше говорить мне, что я должна, а что — нет! Я…

Схватив Дженни за плечи, Хью как следует встряхнул ее, не дав договорить. От неожиданности ее глаза расширились, а губы приоткрылись.

Розовые и нежные, они так и манили его.

Хью хотел только сказать Дженни, какого он мнения о ее поведении, но вместо этого, не в силах думать о чем-то еще, привлек ее к себе и крепко поцеловал.

Никто и никогда в жизни так не целовал Дженни. Ее первой реакцией стал настоящий шок — она поверить не могла в то, что Хью позволил себе такую вольность. Но когда он крепче прижал ее к себе, ее тело откликнулось на горячее возбуждение, запульсировавшее в его теле.

Хью жадно целовал ее. Ее грудь прижалась к его мощной груди, и тепло его тела начало обволакивать Дженни.

Далекий внутренний голос стал нашептывать ей, что она должна чувствовать себя загнанной в ловушку. Вместо этого Дженни ощутила тот комфорт, которого ни разу не ощущала после смерти отца.

Когда давление его губ немного ослабло, Дженни невольно потянулась к Хью, словно что-то внутри ее потребовало, чтобы поцелуй продолжался. Любопытно, сказала она себе, чувствуя, что ее тело так и льнет к нему.

А потом язык Хью прикоснулся к ее губам и попытался приоткрыть их. Дженни неуверенно положила руку ему на грудь, еще не понимая, чего хочет: чтобы он продолжал или чтобы остановился.

Этого легкого прикосновения оказалось достаточно.

Хрипло застонав, Хью выпрямился и печально взглянул на Дженни.

Снова стало холодно.

— Как видишь, женщине опасно находиться одной в лесу, — сказал он. — Особенно если она обращает больше внимания на двух молодых оленей, чем на собственную безопасность.

Постаравшись взять себя в руки, Дженни выпалила:

— Мне следовало бы дать вам пощечину за подобную вольность.

— Я рискну возразить, потому что и сам признаю, что этого делать не следовало, — проговорил он. — Но что ты тут делала?

— Я наблюдала за двумя молодыми оленями, — ответила Дженни.

— Только не надо заговаривать мне зубы. Тебя не было в лагере больше часа.

— Господи, ты что же, следишь за мной?

— Слежу, — сказал Хью. — Именно этого ждет от меня Данвити, но я отвлекся, потому что помогал делать факелы для сегодняшнего представления. Кадди видел, как ты уходила, а Весельчак заметил, сколько прошло времени. Должно быть, это он следил за тобой.

Заметив какое-то движение среди деревьев у них за спиной, Дженни сделала шаг в сторону, чтобы посмотреть, кто идет, но заметила лишь мелькнувшие в ветвях черно-красные полоски.

— Думаю, он по-прежнему следит за мной, — сказала она. — Или за нами.

— Так все-таки что ты так долго тут делала? — снова спросил он суровым тоном.

— Я училась метать кинжал, — ответила она с улыбкой, похлопав по ножнам, которые теперь висели у нее на бедре в складках юбки.

Накрыв ее руку своей сильной рукой, Хью потребовал:

— Отдай его мне.

Дженни мгновенно напряглась.

— Убери руку, — промолвила она ледяным тоном, — иначе дело закончится твоим ранением, клянусь небом.

Почти разозлившись на себя за то, что повиновался глупому импульсу и поцеловал ее, Хью понял, что сделал второй неверный шаг. Но он поступил интуитивно, когда Дженни потянулась к своему оружию.

Хью был уверен в том, что Дженни всего лишь хотела показать ему, где держит кинжал, который она училась бросать. Он слегка расслабил мышцы, но ее руку не отпустил.

— Послушай меня. Не стоит бить кого-то, кто больше и сильнее тебя и может дать тебе сдачи. И точно так же не стоит произносить угрозы, которые ты не можешь выполнить.

— Отпусти меня, — ледяным тоном сказала она.

— Я хочу увидеть этот нож, — вымолвил Хыо Дуглас. — Ты можешь дать его мне, или я сам заберу его у тебя.

— Я позову на помощь Весельчака, — пригрозила она.

— Зови, — сказал Хью.

— Ну хорошо, — вздохнула Дженни. — Ты можешь посмотреть на кинжал, только верни мне его. Это подарок.

— От кого? — спросил Хью.

К собственному удивлению, он расслышал нотки ревности в своем голосе.

— Этот кинжал дал мне Гилли, — спокойно ответила Дженни.

Представив, что дает ему подзатыльник, Хью убрал руку и сказал:

— Мне говорили, что эти двое, то есть Гилли и Гок, отлично бросают кинжалы, хотя и похуже, чем Весельчак. Покажи мне, чему научил тебя Гилли.

Дженни бережно вынула кинжал из ножен и взвесила в руке. Затем она осмотрелась по сторонам в поисках цели.

— Видишь вон то дерево с дуплом в стволе? — спросила она.

С этими словами Дженни завела руку назад, резко подняла ее, бросила кинжал и… промахнулась.

Явно огорченная, она прикусила губу и направилась к дереву.

Хью остановил ее:

— Я сам принесу кинжал. Ты промахнулась из-за того, что стояла слишком близко. Отступи на шаг назад, иначе попадешь в дерево рукоятью. Однако ты делаешь это лучше, чем я ожидал.

— Я несколько раз попадала в цель, когда Гилли был рядом, — вымолвила она.

Ничего не ответив, Хыо поднял кинжал, вытер о свои замшевые штаны и, взвесив на ладони, вернул Дженни.

— Ты слишком сильно сжала лезвие, — сказал он. — И, бросая нож, перевела взгляд на него.

— Гилли говорил мне, что надо смотреть на цель, но я то и дело забываю об этом.

— Смотри!

Дуглас бросил кинжал, и тот исчез в центре дупла.

— А теперь я принесу его, — заявила Дженни. — Так будет справедливо, ведь первый раз кинжал принес ты.

Хью ничего не сказал, но с некоторым удивлением наблюдал, как Дженни сперва попыталась выдернуть кинжал из древесины, а затем выкрутить. Он бросил его с такой силой, что лезвие глубоко вонзилось в дерево.

Когда Дженни потянула за рукоять двумя руками, да при этом еще и ногой уперлась в ствол, он едва не расхохотался, зато она смогла высвободить кинжал.

— Бросай еще раз, — сказал он, когда она вернулась.

Дженни сделала еще шесть бросков и три раза попала в дерево.

— А почему ты решила научиться этому? — спросил Хью.

Дженни удивленно посмотрела на него.

— Просто я… люблю учиться, — запинаясь пробормотала она, отводя взор.

Но Хью успел схватить ее за подбородок и снова повернул к себе.

— Не пытайся обмануть меня, — промолвил он. — Ты не умеешь лгать. Так почему ты все-таки решила, что умение бросать кинжалы может тебе пригодиться?

— Не знаю, имеешь ли ты право задавать мне подобные вопросы.

— Это мы уже решили. Ответь мне.

Отвечать пришлось, потому что выбора у нее не было: Хью по-прежнему держал ее за подбородок.

— Не знаю, почему я решила, что это умение может мне пригодиться, но…

Дженни по-прежнему не хотела рассказывать Хью о двух мужчинах, которые приставали к ней и Пег в Лохмабене. Поэтому она добавила:

— Видишь ли, я решила, что буду в большей безопасности, если у меня будет кинжал, который я умею бросать в цель.

— Думаю, ты ошибаешься, — мрачно проговорил Хью. — Впрочем, ты опять увиливаешь от ответа или снова врешь мне. Но если хочешь, чтобы кинжал остался у тебя, скажи мне правду.

Внезапно Дженни пришло в голову, что Весельчак тоже догадался, что она обманывала его, рассказав о том, что трубадур Хьюго влюблен в нее.

— Я умею быть терпеливым, — сказал Хью. — Но сейчас неподходящий момент для этого.

Облизнув пересохшие губы кончиком языка, Дженни ответила:

— Я видела, как Гок бросил кинжал и тот, проколов рукав человека, воткнулся в стену. Вот я и решила, что подобное умение может мне когда-нибудь пригодиться. Это все.

— А когда же и где Гок продемонстрировал тебе подобные способности? — поинтересовался Хью.

— Это было не на представлении…

Дженни глубоко вздохнула и призналась:

— Двое мужчин последовали за нами с Пег, когда мы поднялись в уборную. В Лохмабене, — добавила она. — Они захотели, чтобы мы с ними пошли в другую комнату. Я сказала, что мы должны петь, но они настаивали, чтобы одна из нас пошла с ними. Но тут вмешались Гок и Гилли, и все закончилось хорошо.

— Понятно, — хмуро бросил Хью. — А не был ли один из тех, кто к вам приставал, тем типом, который привиделся тебе во сне?

Дженни осторожно кивнула. Стоя рядом с Хью, ощущая его силу и видя высокий рост, она подумала о том, что кинжал не поможет ей, если она вздумает защищаться от такого мужчины. Это же говорил ей и Гилли, к тому же Дженни сомневалась, что вообще сможет бросить кинжал в человека. Впрочем, похоже, это уже не важно, потому что Хью вот-вот отнимет у нее кинжал..

Он все еще хмурился.

Дженни затаила дыхание, готовясь услышать его приговор.

— Очень хорошо, — наконец начал Хью. — Ты можешь оставить у себя этот чертов кинжал. Но дай мне обещание, что будешь каждый день практиковаться в бросании кинжала, пока остаешься в этой компании. Я хочу знать, когда ты будешь делать это, и обязательно зови с собой Гилли. Если он не сможет, с тобой пойду я. Будет совсем неплохо, если в лагере пойдут слухи о том, что ты овладела искусством метания кинжалов.

— Непременно, — кивнула Дженни, пытаясь скрыть свое изумление.

Глава 9

Хью изнывал от голода и отправился на поиски Лукаса Хорна. Оказалось, что Лукас сидит за импровизированным столом, где вот-вот должны были обедать бродячие артисты.

Остальные расселись кто куда, но Лукас уже понял, что Весельчак любит обсуждать за едой игру артистов и предпочитает, чтобы его слова не пропадали втуне. Поэтому Хью счел за комплимент предложение Весельчака присоединиться к той группе, что сидела за его столом.

Разложив на козлах гладкие доски, Лукас кивнул Герде, которая стояла рядом со скатертью в руках и ждала, когда ее можно будет расстелить на столе. Лукас помог ей, а Хью тем временем приподнял скамью.

— Я принесу другую, — сказал Лукас. — Спасибо, — добавил он. — Как только мы тут закончим, ты можешь сказать всем, кто сидит у костра, что мы готовы сесть за еду.

— Конечно, Лукас, — отозвалась она, кокетливо улыбнувшись ему. — Надеюсь, ты не хочешь провести весь день за делами?

— Полагаю, что нет, — ответил он. — Скоро я к тебе присоединюсь.

Герда ушла, покачивая бедрами, а Лукас взглянул на Хью:

— Только не начинайте насмехаться надо мной, сэр. Она ужасно болтлива, как можно было заметить, поэтому я и решил, что разумнее дать волю ее языку, чем отсылать ее прочь, чтобы она распространяла сплетни. А где вы были все это время?

— Да так, то тут, то там, — уклончиво ответил Хыо, помогая слуге поднять вторую скамью. — Узнай у этой девушки все, что можно. И у всех остальных, кто выразит желание поболтать. Ее милость предполагает, что кое-кто тут затевает что-то против Арчи Мрачного.

— Опасная вещь, если это действительно так, — задумчиво проговорил Лукас. — Человека просто так не прозовут Мрачным.

— Да уж, — кивнул Хыо. — Таким, как он, лучше дорогу не переходить. Арчи скорее повесит обидчика, чем будет обсуждать с ним его ошибки. Сейчас он завоевал Галлоуэй, хотя до него никто не мог этого сделать, так что весь регион теперь подчиняется ему. И все говорят, что его турнир окажется грандиозным событием. Ходят даже слухи о том, что сам король, возможно, посетит его.

— Старина Блеари? Хотел бы я это увидеть! — насмешливо воскликнул Лукас. — Хотя я слыхал, что он с трудом встает с постели без посторонней помощи, а самые дальние его путешествия — из Стерлинга в Эдинбург и обратно.

— Совершенно верно, — согласился Хью. — Но Арчи устраивает турнир, а также состязание в замке Трив в честь третьей годовщины восшествия на трон Стюартов. Так что слухи вполне могут быть оправданными. Король любит, когда ему поют хвалу.

— Да уж, конечно, — вымолвил Лукас. — Посмотрим. Вы хотели, чтобы я что-то сделал?

— Только чтобы ты смотрел и слушал все, что говорят. И еще должен предупредить тебя, что наша девочка теперь носит с собой кинжал.

— Вы имеете в виду Герду? — удивился Лукас.

— Наша девочка, — выразительно повторил Хью.

— Но как же вы это допустили? Она может порезаться кинжалом, девчонки же не умеют пользоваться оружием.

— Малыш Гилли учил ее метать кинжал, — объяснил Хью. — Она способная ученица, но ей нужно еще тренироваться, прежде чем она научится с одного раза попадать в цель. Кстати, не помешает, чтобы некоторые мужланы из нашей компании прослышали о том, что у нее есть кинжал, и узнали бы, что она умеет им пользоваться.

— Надеюсь, что так оно и есть, но что-то не верится, что у нее это получается достаточно хорошо, — заметил Лукас.

— Но у нее есть и другие защитники, — сказал Хью. — Я хочу, чтобы она имела при себе кинжал — это заставит их постоянно следить за ней.

— Тогда, боюсь, нам придется задержаться тут подольше, — вздохнул Лукас.

— Да, именно так, — кивнул Хью. — В настоящее время она полна решимости остаться с менестрелями. Более того, я уверен, что мы наткнемся на серьезное противостояние, если вздумаем увезти ее отсюда против ее воли.

— Стало быть, вы разработали еще какой-то план, сэр? — полюбопытствовал Лукас.

— Угу. Не то чтобы он был очень надежный, — сказал Хью, — но я все же надеюсь уговорить девочку, не превращаясь в ее врага. Думаю, совсем скоро мы с ней станем друзьями.

— Неплохо бы, — глубокомысленно заметил Лукас.

Помогая Пег раскладывать хлеб по корзинам, Дженни внимательно наблюдала за окружающими, спрашивая себя, не может ли кто-то из них готовить заваруху против Арчи Мрачного. Раздумывала она и над тем, мог ли сэр Хью оказаться прав, когда убеждал ее, что в Триве бродячие артисты собираются всего лишь устроить представление для лорда Галлоуэя и, возможно, самого короля.

Что-то было не так, в этом Дженни не сомневалась, только никак не могла понять, что именно. Она рассказала сэру Хью все, что смогла вспомнить, но все же воспоминания о том сне были куда более зловещими, чем пересказ.

Хью не сказал ей ничего такого, против чего она могла бы возразить; более того, это ведь он предположил, что в ее сон проник чей-то разговор наяву. Когда Дженни проснулась, она помнила все до последнего слова, и, несмотря на то что сама говорила о природе снов, этот разговор не забылся.

Тут Весельчак жестом пригласил ее к столу. Свободным оказалось место между сэром Хью и Гилли. Маленький шут помахал ей и похлопал по скамье.

— Хьюго сказал мне, что ты тренировалась, — проговорил он, когда Дженни, приподняв юбки, перешагивала через скамью, чтобы сесть. — Ты три раза из шести поразила цель, — добавил он.

— Да, но я предпочла бы попадать в нее шесть раз из шести, — заметила Дженни.

— Имей терпение! Ты гораздо более меткая, чем многие другие.

— Ты говоришь о женщинах?

— Я говорю обо всех, — ответил Гилли с усмешкой.

Гок наклонился над столом.

— Только не вздумай жонглировать кинжалами, Дженни, детка, — взмолился он. — Нам не выдержать состязания с тобой.

— Слушайте меня все! — обратился к ним сидевший во главе стола Весельчак. — Сегодня вечером мы даем представление на базарной площади. Мы ждем огромную толпу зрителей и надеемся, что в Течение всей недели они захотят снова и снова видеть нас. Вы готовы показать им хорошее представление?

— Да! — закричали все.

— Отлично, потому что у меня есть некоторые соображения насчет пьес, которые мы покажем публике. Мы уже давно не играли «Жену трубадура», а я считаю, что жителям Дамфриса эта вещь понравится. С другой стороны, в последнее время мы очень часто показывали публике «Нечестивого брата», но мне кажется, эта пьеса утратила свою новизну. Более того, мне пришло в голову, что теперь у нас есть Хьюго, который способен разговаривать разными голосами, так что мы можем освежить «Трубадура» чем-то новеньким. Что скажете на это?

Все одобрительно загудели, заметила Дженни. Все, кроме самого Хью.

— Вот что я скажу на это, сэр, — промолвил он. — Я не актер.

— Не говори ерунды, друг, — возразил Весельчак. — А как, по-твоему, можно назвать твои выступления, если не исполнением роли? Любой трубадур может рассказывать сказки или петь, а ты умеешь и то и другое. Ничуть не сомневаюсь в том, что, порепетировав совсем немного, ты без труда исполнишь роли самых забавных персонажей. А наша Герда много раз играла жену, так что она поможет тебе.

Толстушка Герда заулыбалась Хью. Увидев его помрачневшее лицо, Дженни едва не расхохоталась. Наклонившись к нему, она сказала с притворной серьезностью:

— Уверена, что вы станете ей отличным мужем, сэр.

— Ты знаешь эту пьесу? — спросил он.

— Нет. — Дженни повернулась к Гилли. — А о чем пьеса?

— Ха! Да так, это забавная пьеска о трубадуре, который волочится за каждой юбкой, а затем женится по очереди на всех, кому пришелся по нраву. И все лишь для того, чтобы потом проклинать день, когда это случилось. В пьесе много характерных ролей, но обычно ее играют лишь четверо актеров. Герда и Кэт сыграют женские роли, Хьюго выступит в роли отца Герды, а я, надеюсь, буду Трубадуром.

— Спасибо, но для меня это слишком сложно понять, — сказала Дженни, снова поворачиваясь к Хью.

Гилли пожал плечами.

— Да что там сложного! Сплошные глупости, вот и все, — промолвил он. — Но зрители всегда хохочут от души. А в один вечер мы с Гоком покажем «Марионетку». Думаю, это будет в пятницу. Уверен, что тебе понравится.

— Я тоже в этом уверена, — кивнула Дженни. — Вы всегда заставляете меня смеяться.

Некоторое время Дженни наблюдала, как сидевшие за столом люди обсуждали пьесу, однако вскоре жеманные улыбки толстой Герды наскучили ей. Сидеть и болтать с другими женщинами ей не хотелось вовсе, поэтому Дженни испытала большое желание пойти на вершину холма в одиночестве. Посмотрев в сторону стола, она встретилась глазами с Хью. Он тут же нахмурился, словно понял, о чем Дженни думает, поэтому она все же решила остаться и попрактиковаться в игре на лютне.

Сходив за инструментом, она уселась на камень и стала играть ту самую веселую комическую песню, которую они с Хью исполняли прошлым вечером.

При воспоминании о том представлении она улыбнулась. Способность Хью перевоплощаться в другого человека, не меняя ничего, кроме выражения лица и тембра голоса, удивляла и восхищала ее.

Артисты встали из-за стола и отправились в другой конец лужайки репетировать свои роли. Весельчак стоял и стороне, наблюдая за ними. Вспомнив свое обещание попробовать себя в игре на шарманке, Дженни отнесла лютню на место и пошла к Весельчаку.

— Ручаюсь, скоро ты сможешь сыграть для меня на виоле, — промолвил он с улыбкой.

— Да, сэр, к тому же вы говорили, что я смогу играть на ней, если останусь с вами на более продолжительное время, — отозвалась Дженни.

— Говорил… Хочешь пройтись со мной до моей палатки? Я возьму инструмент, и мы сможем присесть на камни и поиграть вместе.

Дженни согласилась. Ее ничуть не удивило, что Весельчак пошел по той самой тропе, по которой она ходила утром. Как она и подозревала, его палатка стояла недалеко от того места, где они с Гилли метали кинжалы. Хорошо, что они целились в другую сторону, подумалось ей.

А потом Дженни поняла, что Гилли скорее всего знал, где находится палатка Весельчака, но решил ничего не говорить о ее новом занятии до тех пор, пока ее компаньон не упомянул о нем. Дженни ничуть не удивилась бы, узнав, что Весельчак вообще все знает про нее.

Ее щеки запылали, когда она вспомнила, что он видел, как они с Хью целовались. Она была благодарна Весельчаку за то, что он ни слова не сказал об этом, однако ей было любопытно, что он думает.

Ведь она же поклялась ему, что не отвечает на ухаживания трубадура.

Когда они подошли к палатке, установленной возле журчащего ручейка, Дженни осталась снаружи, а Весельчак нырнул внутрь и вскоре вышел из своего временного жилища с пятифутовой виолой в руках.

Инструмент чем-то напоминал лютню, но у виолы был очень длинный гриф с ладами и тремя струнами. У нее также было маленькое колесо, которое надо было вертеть за ручку.

Весельчак предложил сыграть одну мелодию, и Дженни согласилась. Она также была согласна настраивать лады, пока Весельчак крутит колесо. Она уже забыла, как медленно играют на виоле. А уж после тех веселых и живых песенок, которые они исполняли с Хью, игра на виоле показалась ей и вовсе медленной.

Когда они сделали паузу, чтобы отдохнуть, Дженни думала, что Весельчак начнет комментировать ее игру. Вместо этого он вымолвил:

— Вы с Хьюго составляете отличную пару… — Дженни посмотрела на него, пытаясь придумать, что бы такое сказать в ответ, но тут Весельчак добавил: — …для пения, детка. Ваши голоса отлично сочетаются.

Собравшись с духом, Дженни поблагодарила его, но не смогла опять не вспомнить о том, что призналась Весельчаку в том, что Хью проявляет к ней интерес. Она ведь ввела Весельчака в заблуждение, когда дала ему понять, что Хьюго хочет жениться на ней, а она предпочитает человека с более деликатными манерами.

Играли они совсем недолго. И все же Дженни сильно сомневалась в том, что ее умения достаточно для того, чтобы выступить перед жителями Дамфриса.

Однако он всего лишь промолвил:

— Спасибо тебе, детка. Приятная была пауза, к тому же она пробудила во мне добрые воспоминания. Кстати, гитара у меня тоже есть, хотя, думаю, ты предпочтешь виолу.

Уйдя от Весельчака, Дженни направилась к лужайке, где уже вовсю шли приготовления к ужину. Хью, разговаривавший с Лукасом, увидел ее и тут же пошел ей навстречу. К ее облегчению, на его лице было только выражение изумления.

— Чего хотел Весельчак? — спросил он. — Тебя не было почти час.

Дженни покачала головой и проговорила так тихо, чтобы только Хью мог расслышать ее слова:

— Если вы хотите сказать, что мне не следовало возвращаться сюда одной, вам бы лучше промолчать. Идите есть свою кашу.

Хью улыбнулся:

— Кашу? Надеюсь, этим вечером нам повезет и к ужину подадут холодную баранину. На случай если ты вдруг не заметила: в лагере не развели костры. Так что ужин будет холодным.

— Знаю, — бросила Дженни в ответ. — Пег говорила, что они не будут готовить на огне, чтобы не оставлять в лесу тлеющие угли. Хотя, с другой стороны, нам бы и не удалось разжечь сегодня костры, ведь вечер такой сырой, да и на земле еще остался снег.

— Когда человек умеет что-то делать, он делает это в любой обстановке независимо от погоды, — заметил Хью. — Такты собираешься мне сказать, чем была занята все это время?

— Я училась играть на виоле Весельчака, — ответила Дженни.

— Никогда не играл на виоле, — сказал Хью. — Это трудно?

— Всегда испытываешь некоторую неловкость, начиная играть на каком-то новом инструменте, к тому же виола не приспособлена к тому, чтобы исполнять на ней веселые мелодии, — проговорила Дженни, пока они шли к остальным. — Как бы там ни было, я бы предпочла лютню или гитару. Мы будем репетировать?

— Сегодня мы будем петь те же песни, что и вчера, — промолвил он, — а позже определим, что еще будем делать. Гок говорил, что они с Гилли всегда добавляют под конец пару-тройку каких-нибудь прыжков или фокусов, так что публика никогда не знает, чего можно от них ожидать.

— Я подумала, что при такой аудитории нам, возможно, стоит исполнить больше песен, — заметила Дженни.

— Весельчак хочет, чтобы мы каждый вечер добавляли по номеру-другому — он считает, что это лучше, чем сразу показать все, что мы умеем. Он говорит, наша задача в том, чтобы с каждым днем привлекать к нашим представлениям все больше зрителей.

Дженни услышала легкую усмешку в словах «с каждым днем», однако предпочла не глотать наживку и сделала вид, что ничего не произошло. Возможно, он считает, что расстанется с менестрелями уже к концу недели, однако она надеялась пробыть с ними подольше, чтобы выяснить, что же происходит.

— А когда ты будешь играть в пьесе? — спросила она.

— Мы начинаем завтра же вечером, но Весельчак предложил, чтобы мы сначала показали короткую версию пьесы. Может быть, это просто будет первый акт. В нем трубадур волочится за множеством дам и в конце концов попадает в ловушку, женившись на особе, которая обманывает его. В пьесе много юмора, как говорится, «ниже пояса», так что все довольно просто и мне не нужно учить много текста для первого представления. Однако я не артист, детка, о чем предупредил Весельчака. И я хочу, чтобы мы уехали отсюда, прежде чем придется играть всю пьесу.

— Честное слово, сэр, не думаю, что это так уж трудно, если они решили, что вы сможете сыграть эту роль, — заметила Дженни. — И я уверена, что вы не уедете, оставив их без трубадура, пока они играют этот спектакль. Вы не можете так поступить, это будет нехорошо, ведь они были добры и щедры и к вам, и ко мне. К тому же не следует забывать, что вы с Гердой составляете отличную пару.

Хью поморщился.

— Если эта женщина будет и дальше кокетничать со мной, подмигивать и строить глазки, то я, ей-богу, вылью ей на голову кувшин воды.

— Скажи об этом Весельчаку, — улыбнулась Дженни. — У меня сложилось впечатление, что он предпочитает комедии романтическим пьесам. Хотелось бы мне знать, был ли он когда-либо женат. Весельчак сказал, что виола принадлежала его сыну, однако ни словом не упомянул о своей жене.

— А я и не знал, что у него есть сын, — сказал Хью. — Но про кувшин воды я ему скажу. Мне претит роль ее жениха даже в пьесе. Уверен, что она добрая девушка, но слишком уж любит мужчин.

Холодный ужин вскоре был готов. Дженни с Хью присоединились к остальным бродячим артистам, все быстро поели, а затем собрали все необходимое для предстоящего представления. Загрузив две повозки, артисты отвезли их на базарную площадь и поспешили подготовить сцену до наступления темноты.

Как только зрители начали собираться, жонглеры стали показывать свое искусство, Кадди и двое музыкантов заиграли, а Герда и Кэт запели.

К тому времени, когда началось основное представление, базарная площадь была заполнена людьми. Люди забирались даже на деревья и на крыши домов. Кто-то принес с собой табуретки, а остальные устраивались где могли.

Представление шло точно так же, как и накануне: Дженни спела первую песню в одиночестве, как это было в Лохмабене, Хью присоединился к ней на второй песне, и зрители хлопали им, пока они не исполнили еще две, включая и ту комичную, которую пели прошлым вечером.

— Вы выступали отлично, — сказал Весельчак, когда они закончили.

Похлопав Хью по спине, он добавил:

— У тебя настоящий талант к подражанию, приятель. Только постарайся не изображать знатных людей, которые приходят на представления. А то кто-нибудь из них обидится и тебе несдобровать. Особенно меня беспокоит шериф. Наши шуты и без того испытывали его терпение прошлым вечером, так что если они продолжат в том же духе, тебе лучше каким-то образом успокоить его, а не злить дальше.

— Никого я не собираюсь злить, — сказал Хью, — а уж тем более шерифа.

Он говорил так уверенно, что Дженни, не подумав, спросила:

— А вы его знаете?

Кажется, ее вопрос удивил Хью, однако он быстро ответил:

— Я и не вздумал бы поддразнивать человека, обладающего такой властью, как у него.

— И это правильно, — кивнул Весельчак. — Видишь ли, в Триве мы будем выступать перед людьми, обладающими еще большей властью, не говоря уж о короле шотландцев, если он все-таки посетит наш праздник, и я не хочу, чтобы мой артисты страдали от своих необдуманных выходок. — Говорил Весельчак твердым, непререкаемым тоном.

Дженни наблюдала, как Гилли и Гок вернулись на сцену, чтобы исполнить номер, в котором Гилли притворяется тенью Гока. Что бы ни делал высокий, маленький все за ним повторял, и это было так уморительно, что вскоре зрители буквально рыдали от хохота. До-этого Дженни вблизи не видела этого номера, но теперь поняла, что Хью был прав: эти двое любят импровизировать, и будут делать то, что хотят, и говорить что им заблагорассудится.

Наблюдая за шутами, Дженни чувствовала, что Хью стоит у нее за спиной. Остальные артисты, поджидавшие своей очереди выступать, тоже были неподалеку, но Хью стоял совсем рядом.

Наконец акробаты и жонглеры сменили шутов, и в воздухе, перелетая от одного жонглера к другому, замелькали раскрашенные дубинки и мячи.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — сказала Дженни вполголоса, когда убедилась, что никто не может их слышать. — Вы лично знакомы с шерифом Дамфриса?

Хью ждал, что Дженни снова обратится к нему с этим вопросом, но теперь Весельчак отошел от них и он не видел причины не отвечать на него.

— Да, я знаю шерифа Дамфриса, — сказал он тихо. — И поэтому позаботился о том, чтобы вчера вечером он мог мельком видеть лишь половину моего лица. Впрочем, не стану скрывать: я бы не возражал напудриться перед сегодняшним представлением, как это делают шуты.

Она усмехнулась.

Неожиданно для себя Хью подумал, что Дженни не помешало бы почаще смеяться, но он тут же отогнал от себя эти мысли. Лучше ему размышлять о том, как бы уговорить ее уехать домой.

До сих пор им обоим невероятно везло. Бродячие артисты приняли ее как простолюдинку, милашку Дженни. Но ведь нет сомнений в том, что в Дамфрис приедет кто-то из Исдейла. Так что ее непременно увидят и узнают, это лишь вопрос времени.

Впрочем, то же самое можно сказать и про него: кто-нибудь в Дамфрисе обязательно узнает его. И эта чертова пьеса, которую задумал поставить Весельчак, тому поспособствует.

Задумавшись об этом, Хью тут же задал себе другой вопрос: не приходило ли Весельчаку в голову, что он вовсе не простой трубадур? За последние полтора дня Хью не раз замечал, как смолкают при его приближении разговоры, поэтому он и начал подозревать, что бродячие артисты скрывают куда больше, чем они с Дженни.

Вторник прошел точно так же, как и понедельник, несмотря на то что во вторник артисты показали куда больше интересных номеров. Акробаты выполняли головокружительные трюки, музыканты исполнили больше песен, а Весельчак поразил зрителей жонглированием горящими факелами и кинжалами.

Когда фанфары известили о начале пьесы «Жена трубадура», Весельчак в юмористической форме представил актеров и рассказал о предстоящем спектакле.

Первый акт зрители встретили смехом и аплодисментами; когда он закончился, Весельчак объявил, что продолжение можно будет увидеть на следующий день.

— Завтра наши артисты повторят первый акт, чтобы те, кто не пришел на представление сегодня, смогли увидеть его завтра! — прокричал он. — Так что пригласите с собой друзей и соседей!

Тем временем шуты пустили по рядам шляпы и корзины с длинными ручками, чтобы зрители могли бросать туда деньги.

Пока менестрели собирали свои вещи, Дженни завязала шнурки плаща и положила лютню в чехол. Она то и дело поглядывала на Гилли и Гока, которые все еще продолжали дурачиться на сцене и собрали еще немало монет, которые бросала им расходящаяся публика.

Когда чья-то рука прикоснулась к ее плечу, она едва не подскочила от неожиданности.

— Ты не должна так далеко отходить от меня, — услышала она голос Хью. Он посмотрел ей прямо в глаза и, кажется, впервые забыл понизить голос. — В такой толпе может случиться все, что угодно.

— Я задумалась, — призналась Дженни, сердясь на саму себя. — Сомневаюсь в том, что кто-то здесь попытается приставать ко мне, вокруг же полно артистов из нашей компании.

— Не говори ерунды, — оборвал ее Хью. — Сильный мужчина может с легкостью зажать тебе рот рукой и толкнуть тебя либо в кусты, либо на соседнюю улицу, и никто при этом ничего не заметит, потому что вокруг толчея. Господина любой артист может сделать это, изобразив похищение как часть действия.

— А теперь вы говорите ерунду, — перебила его Дженни. — Мне нужно только закри…

Дженни не договорила: рука Хью зажала ей рот так крепко, что она не то что говорить — пискнуть не могла. Другой рукой он схватил ее за талию и вытащил из толпы, подальше от менестрелей. Она пиналась и пыталась вырваться, но все, кто видел это, лишь смеялись и улюлюкали.

Дженни была шокирована происшедшим, а Хыо, кивая и усмехаясь, отнес девушку в лес и подтолкнул в какое-то место, где, как казалось, царила полная тьма.

Луны на небе не было, и даже если он шел по тропинке, Дженни не разглядела бы ее. Правда, создавалось впечатление, что он знает, куда идти. Он был очень силен, и она даже начала подумывать, что он может унести ее прямо в Аннан-Хаус.

Хью понимал, что должен быть особенно осторожным, когда поставит ее на землю, ведь Дженни могла вытащить из ножен свой кинжал.

— Не вздумай кричать, когда я отпущу тебя, — предупредил он. — Я не сомневаюсь в том, что ты разозлилась и что у тебя есть что сказать. Но у меня не было злого умысла — я лишь хотел доказать тебе, что знаю, что говорю. К тому же об опасностях любого рода мне известно куда больше, чем тебе. Так я могу быть уверенным, что ты будешь вести себя тихо, когда я тебя отпущу?

Хью отлично видел в темноте, а лицо Дженни, как обычно, было очень выразительным. Когда она кивнула, он осторожно поставил ее на землю. Дженни тут же замахнулась, чтобы дать ему пощечину. Хью ожидал этого, поэтому с легкостью перехватил ее руку.

Она попыталась высвободиться, но он не позволил ей.

— Тебе бы лучше взять себя в руки, детка, — сказал Хью. — Ты сначала должна подумать, а уж потом делать что-либо. Отец вырастил меня джентльменом, да и рыцарство предполагает обязанности примерно того же рода. Но, собираясь ударить кого-то, подумай о том, не получишь ли сдачи. И вот что я тебе скажу, — добавил он, все еще крепко сжимая ее запястье. — Если ты попытаешься вынуть свой кинжал, я не подумаю о твоем происхождении — положу тебя на колено и как следует отшлепаю, не обращая внимания на твой визг.

— Ты не сделаешь этого! — возмутилась Дженни.

— Думаю, ты отлично знаешь, что еще как сделаю, — парировал он.

Дженни нахмурилась, а затем выразительно посмотрела на его руку у себя на запястье.

Хыо немного ослабил хватку, но не выпустил ее.

Глава 10

Дженни продолжала сердито смотреть на Хью, но это не производило на него никакого впечатления. Он продолжал держать ее за запястье и улыбался. Сквозь кроны деревьев на землю проникал свет звездного покрывала, и казалось, что белые зубы Хью светятся. Господи, долго сердиться на такого мужчину невозможно!

— Почему ты похитил меня таким образом?

— Я же сказал почему, — ответил Дуглас. Улыбка на его лице погасла. — Ты чересчур полагаешься на себя. Вот я и решил, что будет лучше продемонстрировать тебе, насколько ты не права. Пока этого не сделал кто-то другой и не напугал тебя, — добавил он.

Дженни поморщилась.

— Нам надо вернуться, прежде чем нас начнут разыскивать, — произнесла она.

— Вернемся через минутку, — сказал Хью, но отпустил ее руку. — Это хороший шанс потолковать, малышка. У тебя появились еще какие-то подтверждения твоим подозрениям?

Дженни покачала головой:

— Нет, я не услышала ничего, что могло бы служить подтверждением того, что менестрели готовят сюрприз к представлению в Триве, как ты предполагаешь.

— Пока мы тут, нам обоим следует быть очень осторожными. И я не удивлюсь, если ты встретишь кого-то, кто знает тебя.

— Но я никогда прежде не бывала в Дамфрисе, — промолвила Дженни.

Хью покачал головой:

— Не следует забывать, что кто-нибудь из Исдейла может приехать сюда и узнать тебя.

Об этом Дженни не подумала, однако такой поворот событий был вполне возможен. Но для того чтобы Хью Дуглас не начал снова уговаривать ее вернуться в Аннан-Хаус, Дженни сказала:

— Думаю, на холмах вокруг Исдейла все еще много снега. Так что, пожалуй, тамошним жителям придется подождать еще несколько недель, прежде чем можно будет поехать в какой-то большой город.

Хью кивнул, но было видно, что он размышляет уже о чем-то другом.

— А ты думала о пропавших драгоценностях? — спросил он. — Я надеялся, что тревога за Пег расшевелит твою память и ты вспомнишь еще что-нибудь полезное.

— Ну, я иногда вспоминаю эпизод с забойщиком скота… Мы подъехали к нему очень быстро, но нападавший умудрился скрыться. Что, если некто, знавший, что стражники не будут обыскивать Парленда Дау, сунул украденные драгоценности под его вещи, а потом ударил его и снова похитил украшения?

— Возможно. Во время отъезда бродячих артистов в конюшне и во внешнем дворе замка царила настоящая суматоха.

— Да, люди, лошади, мулы, повозки — ощущение было такое, что там все смешалось, — кивнула Дженни. — И вот теперь я еще кое-что припоминаю. Я видела, как Кадди вышел из леса сразу после… Хотя нет, — поправилась она, хмурясь.

Неожиданно картина происшедшего всплыла перед ее внутренним взором.

— Мужчины бросились в лес искать человека, напавшего на Дау. Мне кажется, Кадди просто был одним из них.

— Ты с уверенностью говорила о том, что в своем сне слышала голос Кадди, — напомнил ей Хью. — При этом ты упоминала, что наяву слышала его голос лишь однажды, когда Кэт его ругала.

— До меня донеслась лишь небольшая часть этой перебранки, — объяснила Дженни. — Я шла по той же тропинке, что и они, но не видела их. А когда мы встретились, Кадди показал мне, где находится палатка Весельчака. В его голосе есть какая-то особенная напевность — такой не забудешь.

— Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. — Хью надул Щеки и произнес изменившимся голосом: — Да, ка-анешно, я укажу тебе да-арогу, малышка. Его палатка непа-адалеку.

— Именно так он и говорил, — улыбнулась Дженни. — Как тебе удается так точно копировать голоса?

— Просто я всю жизнь любил подражать голосам и повадкам, и даже должен признаться, что пострадал за это. — Он улыбнулся ей в ответ. — Одним подражать проще, другим — сложнее. Изображать высокий голос труднее, а женский — почти невозможно.

— Но Герду ты сегодня вечером изобразил очень похоже, — заметила Дженни.

— Да, но я же хотел, чтобы это вышло смешно, — сказал Хью. — Сомневаюсь, чтобы кто-то мог принять меня за Герду. Гораздо проще подражать ее мимике, чем голосу.

Дженни задумалась над его словами.

— Ну да, только если этот кто-то знал, что ты ее передразниваешь, — сказала она. — Но вот если человек просто услышал бы ее голос, идущий из темноты…

— Но довольно говорить о Герде, — остановил ее Хью. — Подумай вот о чем… Я только что говорил, чуть растягивая слова… Вот та самая напевность, которую ты упоминала… Тебе не кажется, что она различима на слух всего лишь немногим больше, чем акцент жителей приграничья? А ведь с английским акцентом разговаривает этот Кадди!

— Господи, неужели он англичанин? Кэт не говорила мне об этом!

— Да, я в этом уверен, — сказал Хью. — Ты только вспомни: менестрели путешествуют по всему свету, многие из них пришли из других стран. И ты увидела этот странный сон в Лохмабене… Подумай, не могли наш Кадди разговаривать с другим англичанином?

— Не знаю… — неуверенно проговорила Дженни. — Теперь мне уже нелегко вспомнить, как точно звучал его голос, но не думаю, что мой сон имел какое-то отношение к пропавшим драгоценностям.

Хью вздохнул, и у Дженни появилось ощущение, будто она разочаровала его.

— Мне бы очень хотелось более четко вспомнить свой сон, — извиняющимся тоном произнесла она. — Или хотя бы понять, почему он так взволновал меня.

Рука Хью крепко сжала ей плечо.

— Нет, Дженни, не извиняйся, — сказал Хью. — Лучше быть честным и не обвинить никого, чем обвинить невиновного.

Дженни еще не поняла, что сдерживает дыхание; не осознавала она и того, как ей хочется, чтобы Хью понял ее чувства: Когда он обнял ее за плечи, она невольно прижалась к нему. И тут же испытала укол вины за то, что ей так хорошо с человеком, рядом с которым она находиться не должна.

Она отступила назад, его рука крепче обняла ее, и Дженни вновь испытала облегчение.

— Нам следует вернуться, — сказал Хью отпуская ее и чуть подталкивая вперед.

Они уже приближались к лагерю, как вдруг Хью неожиданно остановил Дженни, схватив за руку.

— Кто здесь? — тихо спросил он.

— Всего лишь я, сэр, — раздался голос Брайана, который вышел на тропу из кустарника. — Люди шерифа обыскивают лагерь. Я подумал, что вам стоит это знать.

Предупредив их, Брайан тихо исчез в кустах, а они из леса стали наблюдать за людьми шерифа. Но даже если те что-то и нашли ни Дженни, ни Хью понять этого не смогли.

— Думаешь, они ищут пропавшие драгоценности? — спросила Дженни.

— Если это так, значит, украшения пропали и из других домов, — сказал Хью. — Дело в том, что твой дядя обещал пока не сообщать о краже в Аннан-Хаусе.

Когда люди шерифа ушли, Дженни сказала:

— Думаю, Пег уже начала обо мне беспокоиться.

— Нет, все в порядке, — отозвался Хью. — Ничуть не сомневаюсь, что Лукас успокоил ее.

Хью оказался прав, однако Пег была в ярости. Как только они с Дженни устроились на ночлег, Пег тихо проговорила:

— Хорошенько дело! Эти шерифовы прихвостни шарили по нашим вещам! Говорили, что ищут какие-то драгоценности, которые, признались они, исчезли, когда артисты еще не прибыли даже в Аннан-Хаус.

— Правда? — удивилась Дженни.

Она не решилась сказать, что и в Аннан-Хаусе пропали драгоценности, так как опасалась, что весть об этом тут же облетит весь лагерь.

— Как будто Брайан или его друзья могли что-то взять! — возмущалась Пег. — Хорошо, что в это время вас тут не было. Вы, наверное, бродили где-то в лесу с сэром Хью? Между прочим, сэр Хью красив и гораздо лучше своего брата, и я считаю, что вам следует выйти замуж именно за него, — выпалила она.

Дженни молчала. Она хотела бы возразить Пег, остановить ее, но не могла найти оправданий своим поступкам, связанным с сэром Хью. А если бы все-таки сделала это, то ей пришлось бы рассказать Пег много такого, чего она говорить не хотела.

Похоже, Пег что-то поняла, потому что больше не сказала ни слова. А Дженни посчитала звезды, проглядывающие Сквозь кроны деревьев, и затем уснула.

Оставив Дженни на попечение Пег, Хью отправился искать Лукаса, чтобы убедиться, что люди шерифа ничего не заподозрили и что его слуга после обыска навел порядок.

— Как только они узнали, что мы с вами присоединились к компании артистов только в Лохмабене, всякий интерес к нашим вещам был утерян. А вас долго не было, сэр. Мне и в голову не приходило, что вы можете похитить нашу девочку таким образом.

— Я хотел преподать ей урок. В толпе надо держать ухо востро и ни на секунду не терять бдительности, — сказал Хью. — Не знаю только, удалось ли мне это сделать. Ты нашел ее лютню?

— Конечно, — кивнул Лукас. — Но напрасно вы считаете, что можете прямо сейчас лечь спать. Весельчак сказал, что хочет видеть вас.

— А тебе не приходит в голову, что ты должен был сообщить мне это пораньше?

— Не будет ничего плохого, если он подождет вас какое-то время, — ответил верный слуга.

Хью нахмурился. Иногда интуиция Лукаса что-то подсказывала ему самому.

— Тебе не нравится Весельчак? — спросил он.

— Нет, я не могу сказать, что он мне не нравится, — задумчиво промолвил Лукас. — Но есть в нем что-то такое… — Слуга замялся, но через мгновение продолжил: — Он много улыбается, но иногда на его лице появляется улыбка, а глаза остаются холодными как лед. А бывает, губы Весельчака расползаются в улыбке, но кажется, что он вот-вот разрыдается, вместо того чтобы засмеяться. Никак не могу понять, что же он за человек, кто он. И я считаю, что мы должны в этом разобраться.

Хью кивнул, но ничего не ответил.

Весельчака он нашел за столом в компании других артистов, включая Кадди и двух шутов. Каждый казался довольным собой и тем фактом, что люди шерифа ничего не нашли и поэтому были вынуждены уехать.

Перед каждым мужчиной стояла кружка, а возле локтя Весельчака высился большой кувшин. Он взял его в руки и потянулся еще за одной кружкой. Наполнив ее элем, он протянул кружку Хью.

— Выпей с нами, приятель, — сказал он. — Ты это заслужил. Сегодня вечером о вашем выступлении говорят повсюду, от Дамфриса до Керккудбрайта. И если к следующему представлению зрителей не станет вдвое больше, я буду очень удивлен.

— Благодарю вас, сэр. — Хью сделал большой глоток. На его вкус, эль был сладковат, но он давно испытывал сильную жажду поэтому не стал возражать, когда Весельчак вновь налил ему.

— Наутро после завтрака будем репетировать, — объявил Весельчак. — Ты уже выучил свою роль, начиная от свадьбы и до конца второго акта?

— Думаю, да, — ответил Хью.

Собираясь лечь спать, Хью понял, что выпил гораздо больше, чем следовало. Весельчак не позволял, чтобы чья-то кружка долго оставалась пустой, поэтому сразу же подливал эля. Два-три раза он посылал кого-то с кувшином к бочонку.

Прежде чем заснуть, Хью подумал, что не будет удивлен, если наутро за завтраком не окажется многих артистов.

Он наконец заснул…

Два голоса, а может быть, даже больше двух — возможно, три или четыре, но по парам… Этого он не мог понять. В голове у него мутилось, он плохо соображал. Мысли вихрем неслись у него в голове, но казалось, сначала обваливаются в мусоре, а уж только потом формируются, или что там с ними происходит, когда они должны появиться в чьей-то голове?

Нет, в самом деле интересно, как образуются мысли?

— Ты уверен? — произнес чей-то голос совсем близко, что удивило Хью.

— Да, конечно, — ответил второй голос. — Ты же видишь, он на себя не похож.

Это верно. Но откуда его мысли знали об этом, если сам он этого не знал? А может, это были вовсе не мысли, образующиеся в его голове, а реальные голоса?

С другой стороны, как это он может быть «на себя не похож»? Может, все дело в том, что он постоянно кому-то подражает? Но если он больше не он, то кто же?

Загадка решилась буквально через мгновение.

— Эй, приятель, сядь-ка!

Он почувствовал, что улыбается, хотя ничего смешного не произошло. Потом он ощутил, что его тянут за руки, поднимают, подталкивают в спину.

— Я сплю, — пробормотал он. Он подумал, что по-прежнему улыбается, что странно, потому что это было не смешно и он должен был перестать улыбаться.

— Пойдем, делай, что тебе говорят, — сказал голос. — В конце концов ты будешь рад.

— В конце меня? — задал он нелепый вопрос.

— Вид у него совершенно идиотский, да и говорит он какие-то глупости, — произнес второй голос.

С трудом разлепив веки, он увидел прямо перед собой лицо — выбеленное пудрой лицо.

— Гок… — пробормотал он.

Лицо усмехнулось, но другой голос твердо произнес:

— Вот так, приятель. А теперь возьми это перо и напиши нам на бумаге свое имя… Вот здесь… Аккуратно… Твое полное имя, имей в виду, как ты обычно пишешь его… Да… Хьюго и все остальное…

Он послушно написал своё имя. У него было такое чувство, что его рука плывет в воде.

— Хороший парень, — сказал твердый голос. — И еще раз, вот тут.

И он снова повиновался, надеясь, что теперь они оставят его в покое. Он хотел спать. Более того, ему казалось, что он спит, но если все это происходит во сне, то это еще более странное сновидение, чем то, что привиделось Дженни.

Голоса смолкли, и он снова заснул.

Утром в среду, позавтракав вместе с Пег, Дженни нашла свою лютню и отправилась к ближайшему большому валуну. На нем можно было посидеть и попрактиковаться в исполнении тех песен, которые она намеревалась петь на вечернем представлении. Некоторое время спустя она увидела Хью, направлявшегося к столу.

На нее он не обратил никакого внимания. Казалось, все его мысли были сосредоточены на том, чтобы найти свободное место за столом. Наконец, хлопнув себя по голове, он уселся. Когда кто-то из сидевших рядом артистов пододвинул к нему кувшин с элем, он схватил его и залпом выпил почти до дна.

Дженни жила уединенной жизнью, но не настолько уединенной, чтобы не догадаться, что Хью вчера вечером слишком много выпил. Это зрелище очень не понравилось ей. Дженни казалось, что он не из тех, кто много пьет. Однако Рид пил больше, чем следовало, так что, возможно, все дело в том, что братья слишком любят спиртное.

Позднее, когда Дженни нашла Гилли и уговорила его дать ей еще один урок метания кинжалов, она испытала некоторое разочарование, убедившись, что Хью не пошел следом за ними.

— Мысленно сосредоточься на кинжале, — напутствовал ее Гилли, когда она не попала в дерево с третьей попытки. — У тебя ничего не получится, если ты не научишься сосредоточиваться. Делай еще один бросок.

Прикусив губу и подумав о том, что чувства выдали ее, Дженни взялась за кинжал, устремила на него весь поток своих мыслей и метнула его. Кинжал попал точно в середину ствола.

С торжествующей улыбкой она посмотрела на Гилли. Кивнув, он велел: — Бросай еще раз!

После того как Дженни пять раз кряду попала в дерево, Гилли наконец улыбнулся и произнес:

— Отлично, у тебя все хорошо получается. Но старайся чаще практиковаться и помни о том, что я тебе говорил. Не вздумай воспользоваться кинжалом для самозащиты. Может случиться, что какой-нибудь негодяй выхватит его и использует против тебя же.

Пообещав помнить о его предупреждении, Дженни поблагодарила Гилли, и они вместе направились к лагерю. Там их с нетерпением поджидал Гок.

— Я кое-что придумал для сегодняшнего представления, — сказал он Гилли. — И хочу обсудить это с тобой.

Кивнув шутам, Дженни пошла готовиться к собственному выступлению.

Как и предсказывал Весельчак, зрителей собралось почти вдвое больше, и менестрели старались превзойти самих себя. Акробаты подпрыгивали и перепрыгивали друг через друга, танцоры двигались с какой-то яростной энергией, быстро перебирая ногами и притопывая в такт музыке. Публика начала аплодировать и не затихла, когда в середину сцены выбежали жонглеры.

Все трое жонглировали факелами. Потом к ним присоединился Весельчак — он жонглировал топорами. Зрители кричали и визжали, когда казалось, что он может уронить один из топоров.

Гок и Гилли сначала находились на сцене с остальными жонглерами. Когда вышел Весельчак, они отбежали в сторону, но быстро вернулись с десятью дубинками в руках, которые так и замелькали между ними в воздухе. В то же самое время парочка шутов громко вела наивный разговор о налогах и обязанностях шерифа. Публика заливалась хохотом, а шериф Максвелл был бы вряд ли доволен.

К счастью, шерифа не было среди зрителей.

Подошло время пьесы.

Все расхохотались, когда Гок вышел вперед, чтобы объявить сцену свадьбы, завершающую второй акт. На нем было облачение священника, но на голове он оставил свою шапочку с бубенчиками; правда, Дженни перестала наблюдать за ним, когда началась церемония. Герда в роли невесты раздражала ее все больше, потому что умудрялась строить глазки Хью даже сквозь фату.

Весельчак устроил все таким образом, что дуэт Дженни и Хью завершал пьесу. Дженни не возражала, потому что выходило, будто Хью оставляет невесту для того, чтобы спеть с ней. Когда Хью тепло улыбнулся ей в середине ее любимой песни, Дженни спросила себя, испытывает ли он те же чувства, что и она.

Публике их выступление понравилось, так что Дженни решила, что Весельчак, как обычно, знал, что делает.

Когда аплодисменты стали стихать, Гилли вышел в середину сцены и объявил, что в четверг вечером они сыграют всю пьесу от начала и до конца.

Публика взревела от восторга.

Хью проснулся рано утром в четверг. Солнце уже поднималось над холмами на востоке, день был чистым, но холодным, и вновь казалось, что вот-вот пойдет снег. В голове у него уже не так мутилось, да и на ногах он стоял теперь увереннее, чем вчера, поэтому Хью и стал думать, что все дело в возрасте. Он стареет, заключил он про себя, а потому уже не может получать удовольствие от спиртного, выпитого после тяжелого дня.

Ощущение приближающегося снегопада преследовало их почти неделю, вот Хью и заключил, что это просто боги погоды играют в свои обычные весенние игры, потешаясь над жителями юго-западной Шотландии.

Хью хотелось немного прогуляться. Сначала он направился к костру, где женщины готовили еду. Они как раз снимали с металлических противней горячие лепешки. Хью взял три лепешки и получил вдобавок к этому несколько щедрых кусков горячей баранины.

Завидев Дженни, сидевшую рядом с Пег возле их спальных мест, Хью направился к ним.

— Я хочу сказать тебе пару слов, Дженни, — проговорил он. — Это о той песне, которую мы будем с тобой исполнять. Прогуляешься со мной недалеко?

— Я еще не поела, — ответила Дженни.

Он показал ей свои лепешки.

— Мне хватит и двух. Пойдем же, надо поговорить, потому что скоро я должен начать репетировать, — попросил он снова.

Дженни кивнула, тихо сказала что-то Пег и пошла следом за Хью.

— Ты взяла с собой кинжал, малышка? — спросил он.

— Да, конечно, — кивнула она. — А у нас будет время попрактиковаться в метании?

— Будет. И мне нужен хотя бы час, чтобы поговорить с тобой спокойно. Прошлой ночью мне приснилось, будто я так напился, что стал похож на одного из персонажей, которых играю. По крайней мере мне кажется, что произошло именно так. И все же это был очень странный сон. Впрочем, как бы там ни было, я хочу хоть немного побыть самим собой. А ты все еще получаешь удовольствие от своего большого приключения?

Некоторое время Дженни молчала, озираясь по сторонам.

— Тут никого нет, — заверил ее Хью. — Так скажи мне, с тебя не довольно ли приключений?

— Я еще не узнала того, что хочу узнать, — промолвила она в ответ. — Хотя я начинаю понимать, что и эта жизнь может быть нудной. К тому же дома скоро надо начинать посадки, а я не знаю, хорошо ли знает свое дело управляющий его милости.

— Можешь мне поверить — хорошо, иначе Данвити не стал бы держать его там, — сказал Хью.

— Надеюсь, — пробормотала Дженни.

Они шли вперед, болтая о растениях, посадках и урожае, пока не оказались на вершине холма, где Дженни раньше тренировалась в метании кинжала. Найдя плоский валун, они уселись на него, съели лепешки с бараниной, а затем пометали кинжалы в поваленные ветром деревья.

На обратном пути оба молчали, но это было дружеское молчание. Хью подумал, что даже не помнит, чтобы у него была возможность побеседовать-с женщиной о семенах, всходах и видах на урожай.

Дженни их разговор тоже пришелся по душе. Было понятно, что Хью заботится о Торнхилле точно так же, как она — об Исдейле, и, судя по его словам, размеры поместий были примерно одинаковыми. Он дал ей также еще несколько советов о том, как лучше целиться, и пообещал научить затачивать клинок кинжала.

Вечернее представление прошло хорошо»

Гок и Гилли опять насмехались над сборщиками налогов — к большому удовольствию подавляющего большинства зрителей.

Когда Весельчак закончил свое выступление, публика, с замиранием сердца молча наблюдавшая за его номером и ждавшая продолжения, разразилась аплодисментами, но потом быстро затихла: на сцену вышла Дженни со своей лютней.

После исполнения первых двух песен она сделала знак детям присоединиться к ней. Вскоре вместе с ними запели и все зрители. Так что все были в отличном настроении, когда на сцену вышли актеры, чтобы начать свою пьесу.

Первые два акта прошли очень быстро. Гок в клоунском одеянии, изображавший священника, веселил публику, когда с серьезным видом произносил всяческие нелепости. В конце церемонии венчания Герда схватила Хью за уши и привлекла к себе, чтобы смачно поцеловать в губы. Зрители расхохотались и одобрительно загудели.

В третьем акте публика увидела настоящий парад любовниц трубадура, которых сыграла одна Герла. Она почти не переодевалась, лишь добавляла к платью то шарфик, то шляпку, то фартук, то парик.

Когда в конце спектакля Герда в собственном обличье вывела Хью на сцену на поводке, публика хохотала, свистела, улюлюкала и вообще всеми способами изображала свое огромное одобрение.

После окончания пьесы Хью подошел к Дженни.

— Первой мы споем комическую песню вместо баллады о любви, — прошептала она. — Честно говоря, я бы предпочла, чтобы этим вечером шериф слышал только мой голос.

Дженни улыбнулась и кивнула, глядя на публику, а затем начала перебирать струны лютни. Хью подождал, пока она сыграет вступление, и присоединился к Дженни, когда она запела первый куплет.

Этот вечер закончился так же, как и предыдущий. Правда, шериф бросил на шутов сердитый взгляд, когда они вышли к публике и пустили по рядам корзины для пожертвований.

Но на следующий вечер, во время второго акта, в игре артистов что-то изменилось. Герда хорошо исполняла свою роль и произносила все положенные реплики, но стала какой-то вялой, ее обычный запал куда-то подевался.

После второго акта к Дженни подошел Весельчак. Взяв под руку, он отвел ее в сторонку и сказал:

— Тебе придется исполнять роль Герды до конца пьесы. Герде нехорошо, у бедняжки сильная рвота, она там, за деревьями… Ей никак не становится лучше.

— Но я не знаю пьесы, — возразила Дженни. — Не сомневаюсь, что Кэт тоже могла бы…

— Нет, Кэт слишком стара для этой роли, — перебил ее Весельчак. — Вы с Гердой одного роста, ты наденешь ее фату, а в платье для объема подложим подушечки, так что никто ничего не заметит, пока ты не снимешь фату.

— Но я не знаю слов! — возмутилась Дженни.

— Священник скажет тебе, что говорить, как это делается на настоящих свадьбах, — промолвил Весельчак, как-то странно посмотрев на нее.

— А как насчет конца третьего акта? Что я должна делать?

— Ты снимешь фату и предстанешь перед публикой как милашка Дженни. А потом вы с Хьюго можете спеть балладу о любви, ведь она у вас так хорошо получается. Никто ничего не поймет… Кстати, зрители подумают, что от фарса мы перешли к романтической пьесе. Поверь мне, детка, им это понравится.

Дженни была далеко не в восторге от этой затеи. А уж что подумает о ней Хью, юная леди Исдейл и представить себе не могла.

Глава 11

У артистов, похоже, были костюмы на любой случай, потому что Кэт и еще одна женщина быстро одели Дженни в красное платье, в котором она казалась поплотнее, и в густую вуаль, которая полностью скрывала ее лицо.

Как только Дженни была готова, Весельчак привел ее на сцену, взял за руку и повел к алтарю, появившемуся на сцене, пока она переодевалась.

Священник был еще одним шутом с белым лицом и в колпаке с бубенчиками. Когда Дженни оказалась перед ним, он повернулся к публике и зычно произнес:

— Эй, все вы, посмотрите-ка на этих двоих! Если кто-то из вас знает причину, по которой они не могут вступить в брак, или скажите об этом сейчас, или не говорите уже никогда!

Тишина.

— Что ж, хорошо, — заявил священник. Развернувшись к Хью, он добавил: — Ну, что скажешь, приятель? Берешь ли ты эту девушку в законные жены, чтобы всегда заботиться о ней, быть вместе с ней в горе и в радости…

Когда он закончил произносить знакомые фразы, Хью громко произнес:

— Беру!

Обращаясь к Дженни, шут-священник промолвил:

— Берешь ли ты этого мужчину в законные мужья, чтобы быть кроткой, покорной ему в постели и повсюду с этого мгновения и до тех пор, пока смерть не разлучит вас?

— Беру, — прошептала Дженни!

— Громче! — крикнул шут. — В задних рядах тебя не слышно!

— Да, беру! — громче проговорила Дженни. — Беру всего его!

Она пыталась подражать акценту и манере Герды.

Зрители одобрительно зашумели.

Сквозь плотную фату она почти ничего не видела, однако все же смогла разглядеть, что Хью нахмурился. Дженни поняла, что он лишь сейчас осознал, что перед ним не Герда.

Когда они произнесли брачные обеты, священник проговорил:

— А теперь я объявляю вас мужем и женой. Будьте добры подписать брачное свидетельство, закрепляющее ваш союз, сэр.

— Давайте сюда, я подпишу, — кивнул Хью и, взяв у священника перо, которое тот ему протянул, подписал свидетельство размашистым почерком.

— Ну вот и хорошо, — произнес священник. — Если вам теперь будет угодно повернуться лицом к собравшимся, я представлю им вас как мужа и жену. В этот момент, мадам, — добавил он вполголоса, — подобает откинуть фату.

Благодарная за подсказку, Дженни повернулась к публике и картинным жестом, вполне подходящим Герде, отбросила назад фату, чтобы открыть свое лицо.

Публика отреагировала на это выкриками и громким смехом, который стал еще оглушительнее, когда сбоку на сцену-поляну выбежала Герда. Она явно пыталась от отчаяния рвать на себе волосы.

Тут к актерам подошел Весельчак с двумя лютнями в руках. Он вручил их Дженни и Дугласу.

Дженни сыграла первые такты баллады о любви, и Хью быстро присоединился к ней. Зрители вели себя, как и предсказывал Весельчак. Когда Дженни и Хью кланялись после выступления, шуты, жонглеры и акробаты побежали по кругу со своими корзинами для сбора денег и шапками, в которые толпа бросала щедрое вознаграждение.

Наконец Дженни с Хью покинули сцену. Шут-священник догнал Хью, взял его за руку и яростно потряс ее.

— Получил огромное удовольствие, сэр, — сказал он. — Честное слово, никогда в жизни не бывал на столь увлекательном венчании. Хочу поблагодарить вас за то, что позволили мне принять участие в таком необычном событии.

Дженни смотрела на Хью, а тот шокировано уставился на человека с выбеленным лицом.

— Послушайте, — наконец бросил Хью. — Я вас даже не знаю, и все это зашло слишком далеко. Кто вы такой, черт возьми?

Незнакомец перевел недоуменный взгляд с Дженни на Хью и обратно.

— Как это — кто? — удивился он. — Кем я могу быть, кроме отца Донала из церкви при аббатстве? Вы же сами за мной послали? Разве не так?

Дженни покачнулась, как будто земля ушла у нее из-под ног. И если бы твердая рукам Хью не удержала ее, она не была уверена, что у нее не подогнулись бы колени.

Они с Дженни пошли вперед, а Хью все пытался представить себе черты лица священника, замазанные белым мелом. На выбеленном лице святого отца не было каких-то деталей, которые отличали, к примеру, Гока и Гилли, — капель слез под глазами у Гилли или крохотных сердечек под глазами Гока. Нет, на лице священника ничего такого не было. А цветом выделялись лишь глаза и губы.

— Я требую объяснения! — вскричал Хью. — Это венчание не могло быть настоящим.

— Да нет, оно самое настоящее, — возразил отец Донал. — Ваше письмо основано на ваших же желаниях, сэр. Более того, это письмо одобрил сам епископ Глазго, который как раз находился в аббатстве Суитхарт, когда пришла ваша просьба о специальном разрешении на венчание.

— В таком случае он должен взять свое одобрение назад, — заявил Хью.

Взглянув на Дженни, лицо которой было почти таким же белым, как и у священника, Дуглас подумал, что, хоть этот эпизод и привел его в ярость, он хотел всего лишь защитить ее.

— Боюсь, его преосвященство вчера вернулся в Глазго, — сказал священник. — Как бы там ни было, сэр, не думаю, что он имеет право аннулировать ваш брак. Это может сделать лишь папа римский, на худой конец, папский легат, если он окажется рядом. Но почему вы хотите аннулировать брак, пройдя такое большое расстояние для того, чтобы жениться так быстро и так публично?

— Потому что я не собирался жениться! — сказал ему Хью.

Произнося эти слова, он неожиданно вспомнил свой странный сон, привидевшийся ему после того, как он сильно напился. В этом сне он подписывал какие-то бумаги.

— Видите ли, святой отец, я не посылал вам никакого письма с просьбой. Этот брак не может быть законным.

— Я привез с собой вашу просьбу и специальную лицензию, — ответил священник. — Прихватил их на всякий случай — подумал, вдруг кто-то из местной церкви захочет взглянуть на эти бумаги. — Священник приостановился, увидев, что они тоже сбавили шаг. — К тому же у меня было с собой ваше письмо с указаниями. Более того, ранее, когда я попросил вас подписать брачное свидетельство, я специально обратил ваше внимание на то, что эта подпись будет означать ваше согласие на брак. Разумеется, эта мера предосторожности была необходимой, так как вы попросили не объявлять вслух ваши имена, когда вы произносите брачные клятвы.

— Но, полагаю, брак не может быть действительным, если наши имена не были объявлены?

— Как раз наоборот, сэр: в данном случае было достаточно ваших клятв, — возразил отец Донал. — Имейте в виду, что по шотландским законам довольно одного объявления о заключении брачного союза. Вы с этой леди состоите в законном браке и теперь можете наслаждаться правами и привилегиями семейной жизни.

Почувствовав, что Дженни задрожала, Хью крепче сжал ее локоть, чтобы она не упала. Едва он это сделал, как у него за спиной раздался громкий голос:

— Остановитесь, сэр Хью! Мы хотим поздравить вас и вашу милую невесту!

Дженни напряглась и посмотрела на Хью. Он поморщился, однако она заметила, что его лицо как-то странно переменилось: он стал не похож сам на себя. Когда Хью оглянулся, чтобы взглянуть на кричавшего, Дженни тоже повернула голову назад.

— Вы меня звали, сэр? — спросил он.

Узнав двух мужчин, приближавшихся к ним, Дженни от ужаса едва не пустилась в бегство. Шериф Максвелл протянул Хью руку.

— Торнхилл, — сказал он. — В жизни бы не подумал, что встречу вас здесь при таких обстоятельствах. Нет, сэр, честное слово, я побывал на двух представлениях, видел ваши выступления, но совершенно вас не узнал: Однако вас признал один из моих людей, который подходил ближе к вам.

К изумлению Дженни, стоявший возле нее Хью в одно мгновение превратился в ошеломленного мужлана, вырядившегося в чужое платье. Он оторопело посмотрел на протянутую шерифом руку, потом перевел взгляд на его слугу, после чего заговорил так же, как говорил, когда притворялся простолюдином:

— Святой крест, милорд, да я никого из вас знать не знаю! Был бы рад пожать вашу руку, да только, боюсь, ваши парни налетят на меня и отколотят за такую смелость.

Шериф был удивлен, но его помощник внимательно вгляделся в лицо Хью.

— Я не понимаю, к чему вы это говорите, сэр, но я узнал бы вас где угодно. Господи, да я же у вас в прошлом году собирал налоги! Вы сэр Хью Дуглас из Торнхилла.

— Да не-е! — проговорил Хью.

Он быстро зажал рот рукой, а потом ухмыльнулся.

К своему ужасу, у него во рту Дженни увидела множество почерневших зубов, причем некоторые из них уже гнили.

— Не-е, вы погодите, вот я расскажу своим друзьям, что сам помощник шерифа Дамфриса принял меня за лорда! — воскликнул он. — Представляю, какие будут рожи у всех шестерых! А как бы вы еще не заставили меня платить налоги лорда, ваша милость!

Шериф Максвелл усмехнулся и похлопал своего помощника по спине.

— Говорил же я тебе, что ты ошибаешься, приятель, — сказал он. — Невозможно себе представить, чтобы этот человек был хозяином Торнхилла.

Хью наклонился ближе к нему.

— Я думаю, что если поразмыслить хорошенько, сэр, то выяснится, что мы с лордом родственники. Может, мы с ним вообще братья. Говорят же, что я совсем не похож на своего отца… А моя мамаша… вот что я вам скажу, она очень нравилась парням вроде меня — всем! Но едва ли она могла припомнить, где и с кем проводила ночь. Я, промежду прочим, никогда и не сомневался, что мой папаша — знатный тип или что-то вроде того.

— Пойдем, приятель, — сказал шериф своему помощнику. — Этот человек не Торнхилл.

Молодой человек кивнул.

— Да уж, Торнхилл такого даже в шутку не произнес бы, — заметил он. — Этот лорд вечно, надут от гордости, как петух на навозной куче. Да вообще все Дугласы таковы!

— Прости, друг, что побеспокоил тебя, — бросил шериф Хью. — Продолжай заниматься своими делами. Думаю, ты вот-вот начнешь повсюду хвастаться, что твоя игра произвела впечатление на самого шерифа Дамфриса.

— Это уж всенепременно, — подобострастным тоном заверил его Хью.

Дженни смотрела вслед уходящим мужчинам, не зная, то ли смеяться, то ли окончательно дать волю кипевшей в ней ярости. Зато она наконец смогла вздохнуть, и лишь сейчас ощутила теплую ладонь Хью у себя на пояснице. Она подняла на него глаза, но он все еще смотрел на удалявшегося шерифа и его помощника, словно опасался, что кто-то из них может вернуться. Но они даже не оглянулись.

— Да как ты смог говорить такие ужасные вещи про свою собственную мать, да еще и при священнике? — напустилась на него Дженни.

В глазах Хью загорелись озорные огоньки, но он сначала с сожалением посмотрел на священника, а потом промолвил:

— Это первое, что пришло мне в голову. Зато помогло же, ведь я их своими словами просто обезоружил.

— Святой крест! — воскликнула Дженни. — Ты должен благодарить Создателя за то, что тебя не поразила молния!

Она сказала бы больше, да только священник все еще стоял рядом с ними.

Они направились назад, в сторону сцены. Артисты уходили с площадки вместе с остальными зрителями.

— А вы вели себя спокойно и достойно, святой отец, — произнес Хью.

— Вот что я бы хотел сказать вам, сэр, — прищурившись, проговорил отец Донал. — Несколько раз за вечер я видел, как вы это делаете — то во время пьесы, то исполняя песню с вашей женой. И я просто поражен, как ловко и без каких-либо усилий вам удается меняться: вы и лицо делаете совсем другим, и голос. У всех на глазах вы в один миг превращаетесь в другого человека! Хотел бы я знать, что за человек на самом деле прячется в вашем обличье.

— Если пожелаете, мы можем с вами позже потолковать об этом, — сказал Хью. — Но сначала я должен выяснить, кто сыграл со мной такую шутку и для чего.

Дженни озиралась по сторонам, чтобы увидеть, кто за ними наблюдает. Публика расходилась по домам. Да, шериф громко окликнул их, но если не считать этого, едва ли кто-то, кроме священника, слышал, что Максвелл и его помощник говорили сэру Хью.

Наконец она увидела Весельчака — он посматривал на них с северной части площади, где стоял в окружении менестрелей, собиравших вещи после представления.

— Хью, — спокойно проговорила она, — мне кажется, что человек, предложивший переделать пьесу, должен нести ответственность и за все остальное, что произошло.

— Согласен, — кивнул Хью. — Подождите тут, если хотите, отец Донал. Полагаю, для начала нам стоит побеседовать с ним с глазу на глаз.

— Разумеется, милорд, — кивнул священник.

Хью посмотрел на него:

— Прошу вас, святой отец, никаких «милордов»! И «миледи» тоже. Мы остаемся просто Хьюго и Дженни, пока находимся в компании бродячих артистов.

— Как пожелаешь, сын мой, — ответил Донал. — Но я бы посоветовал вам обоим как можно быстрее рассказать, кто вы на самом деле. Если хотите, я приму вашу исповедь.

Весельчак все еще наблюдал за ними, и хотя его друзья стали постепенно расходиться, он ждал Хью и Дженни. Когда они приблизились к нему, он уже остался один.

Тут Дженни увидела Лукаса Хорна. Вместе с остальными менестрелями он брел в сторону леса, где был разбит их лагерь. Неожиданно он остановился и оглянулся назад. Дженни не приметила, чтобы Хью сделал ему какой-то знак или хотя бы махнул рукой, однако Лукас едва заметно кивнул и продолжил свой путь.

— Должен поздравить вас, — промолвил Весельчак, улыбаясь Хью. — Вы женились на милой и очаровательной девушке.

— Стало быть, вам известно, что и священник, и церемония были настоящими? — мрачно произнес Хью. — Отец Донал сказал мне, что провел обряд бракосочетания по специальной лицензии, которую я же испросил у церкви. Может, вы все-таки объясните, как вам удалось все это устроить? Может, это был фокус? Или вы что-то подлили в мой эль тем вечером?

— Что ж, признаюсь, что этим способом мы получили твою подпись на письме, прошении о лицензии и на подготовленной нами копии брачных клятв, но прошу мне поверить, что мы сделали это с самыми лучшими намерениями, — сказал Весельчак.

— Господи, да с чего это вы вдруг решили устроить это безобразие? — гневно произнес Хью.

— Полагаю, это все наши добрые дружеские чувства, — отозвался Весельчак. — Эта девочка говорила мне, что ты ее преследовал — даже предлагал жениться, — а она тебе отказывала. Но твоей настойчивостью можно только восхищаться, приятель. С другой стороны, было видно, что ей нужен сильный защитник, к тому же, судя по ее поведению, она была вовсе не против того, чтобы ты за ней ухаживал, хоть и утверждала обратное. Ну а поскольку за ней явно некому приглядывать, а ты проявил полную решимость защищать ее, то я пришел к выводу, что мой долг помочь вам вступить в брак.

Дженни слушала его, и у нее появилось ощущение, что ее к земле придавливает какая-то чудовищная сила. Ощущение возникло в то мгновение, когда Весельчак произнес слова: «Эта девочка говорила мне, что ты ее преследовал…» Когда он замолчал, позволив ей окунуться с головой в чувство вины, Дженни была не в состоянии шевельнуться, думать или хотя бы вымолвить словечко.

Для того чтобы понять, что Хью кипит от ярости, можно было и не смотреть на него. Его гнев стал почти физически ощутим, он окутал ее такой плотной пеленой, что обычная смелость оставила Дженни.

— Что ж, надеюсь, ты сама объяснишь мне, какова твоя роль во всей этой истории, — сказал он.

Этого Дженни хотелось меньше всего.

На Дженни Хью смотрел, прищурившись еще больше, чем когда слушал Весельчака. Этому человеку он сразу поверил, однако никак не мог взять в толк, почему такая чистая девушка, как Дженни, ни с того ни с сего сочинила такую нелепицу.

Дженни замялась, и Хью сурово спросил:

— Что именно ты ему сказала?

С трудом сглотнув застрявший в горле комок, она повернулась к нему лицом:

— Я ему сказала, что мы познакомились в Аннан-Хаусе, что ты стал проявлять ко мне интерес и из-за этого поехал вслед за мной. Но я, со своей стороны, не хотела выходить замуж и сказала тебе об этом.

— Замуж?! — вскричал Хью. — Какого дьявола ты сказала такое?!

— Должно быть, это первое, что пришло мне в голову, чтобы защититься от тебя, — парировала Дженни.

Вспомнив, что подобные слова он сам недавно сказал ей, Хью выразительно взглянул на Дженни. Он был поражен.

На площади погасили уже почти все факелы, однако даже в гаснувшем свете можно был разглядеть, как покраснела Дженни.

Повернувшись к Весельчаку, Хью сказал:

— Мне бы хотелось узнать, какой дьявол заставил вас ей поверить?! Я же сам видел, как она порой пытается соврать, но ей это не удается. Да по одному выражению ее лица можно прочесть все ее мысли.

— Да, — кивнул Весельчак. — Я понял, что она лжет. Но только теперь я вижу, какая именно часть ее рассказа была ложью. Да кто угодно, кто видел вас вместе в последние дни, понял бы это. Особенно если бы увидел, как вы целуетесь, как это видел я.

— Стало быть, это все-таки были вы, — тяжело вздохнул Хыо.

— Да, но даже если бы я этого не увидел, то заметил бы, что ты с нее глаз не сводишь с рассвета и до заката. Ты был готов из кожи вон вылезти, когда она исчезала и отсутствовала дольше, чем тебе хотелось. А когда вы поете дуэтом, она так смотрит на тебя, как будто хочет упасть в твои объятия. Ну что еще может обо всем этом подумать человек с головой на плечах?

Хью посмотрел на Дженни, а та глазела на Весельчака, сгорая от чувства вины.

Весельчак покачал головой.

— Когда я смотрел на вас обоих, мне ведь казалось, что вы благодарить меня будете. Но теперь я думаю, что сунулся не в свое дело. Однако я полагаю, что, если вы захотите аннулировать этот брак, проблем не возникнет, надо лишь обратиться с прошением к церкви. Правда, нехорошо, что священник позволил вовлечь себя в театральное действо.

— Может, вам и прежде доводилось устраивать такие же фальшивые свадьбы? — сухо произнес Хью.

— Да нет, не доводилось, — ответил Весельчак. — Но человек в моем положении многое узнает. Так ты, приятель, хочешь еще поговорить со мной об этом или скажем друг другу: «Спокойной ночи!»?

— Мне нечего больше сказать вам, — заявил Хью. — Зато есть о чем поговорить с тобой, — добавил он, взглянув на Дженни.

— Прошу тебя, нет… Меня Пег ждет. Да и священник… Он тоже ждет, а тебя будет искать Лукас, — сбивчиво произнесла Дженни. — Нам надо вернуться в лагерь.

— Вот еще что, — обратился к Хью Весельчак. — Все остальные знают, что вы хотели пожениться, но вам что-то мешало. Все считали, что мы оказываем вам большую услугу. Поверьте мне, никому и в голову не приходило как-то обидеть вас.

Кивнув, Хью долго смотрел вслед Весельчаку, шагавшему в сторону леса. Когда тот удалился достаточно далеко, он обвил рукой плечи Дженни и подтолкнул ее вперед.

— Ну а теперь, детка, — промолвил он, — ты должна мне кое-что объяснить.

Дженни кивком указала на священника, который все еще ждал их в тени неподалеку. Хью остановился возле него, чтобы сказать:

— Полагаю, нам следует во всем разобраться самим, святой отец, если только вы еще не придумали простого способа исправить то, что было совершено этим вечером.

— Это совсем не просто, сын мой, — вздохнул отец Донал. — В этом я совершенно уверен. До тех пор пока не получите решение об аннулировании брака, вы будете официально считаться супругами. Правда, я бы хотел сказать, что вы подходите друг другу намного больше, чем многие из тех, кого мне доводилось венчать…

— Доброй ночи, святой отец, — заключил Хью.

Пока они шли в сторону лагеря, Дженни немного собралась с духом. Она понимала, что Хью сердит, и знала, что он имеет на это полное право.

— Ну вот, теперь нас никто не слышит, — наконец сказал он. — Расскажи мне все.

Где-то впереди Дженни видела горящие факелы, двигавшиеся по направлению к лесу. Большинство жителей города разошлись по своим домам, так что они с Хью остались практически наедине. На западе только что взошла луна. Она была почти круглой, и ее таинственный серебристый свет заливал улицу.

— Так что же? — спросил Хью, в голосе которого зазвучали нетерпеливые нотки. — Теперь у тебя не получится отговориться тем, что ты сказала первое, что тебе пришло в голову, как это сделал я, когда разговаривал с шерифом.

— Знаю, — начала Дженни. — Я сказала это лишь потому, что не могла открыть правду Весельчаку или кому-то, кто захотел бы узнать то, что ему знать не следовало.

— Тем не менее со мной ты могла быть честной, — заявил Хью.

— Ты рассердился бы.

— Господи, а сейчас я разве не сержусь?!

Дженни набрала в грудь воздуха:

— Я сказала им, что ты мне не нравишься, только потому, чтобы они не позволили тебе насильно увезти меня. Мне и в голову не пришло, что он решит, будто я должна выйти за тебя. Ты только подумай, кому такое может прийти в голову? Это же просто невозможно!

— Странно однако, что он до сих пор не узнал, кто мы такие, — задумчиво произнес Хью. — И еще мне непонятно, почему он не спросил, о чем мы толковали с шерифом Максвеллом. А ведь он должен был видеть, что мы разговариваем.

— Ты думаешь, он слышал, как шериф называет тебя «сэр Дуглас»?

— Возможно, — признался Хью. — Но даже если этого не расслышал сам Весельчак, то были другие, кто наверняка слышал и видел все. У меня такое ощущение, что нас уже раскрыли, только мы этого не знаем.

— И мы до сих пор не знаем, что угрожает Арчи Мрачному или Триву, — торопливо произнесла Дженни. — Ничего мы не узнали и о пропавших драгоценностях, кроме того, что в лагере шериф их не обнаружил. Нам следует по крайней мере дойти с менестрелями до Трива, чтобы предупредить Арчи Дугласа.

— Да у меня полно времени на то, чтобы отвезти тебя в Аннан-Хаус, а потом отправиться и Трив, чтобы предупредить Арчи Мрачного, — сказал Хью.

— Мне не хочется спорить с тобой, тем более что ты уже и без того сердит на меня, но ты ведь сам спрашивал, не устала ли я уже от своего приключения, — проговорила Дженни. — Мне бы не хотелось жить так всегда, но я не устала от бродячих артистов. Поэтому я бы; скорее предпочла остаться с ними, чем вернуться в Аннан-Хаус ив отчаянии дожидаться свадьбы с Ридом. Честно тебе скажу: я надеюсь, что ждать решения папы об аннулировании нашего брака придется долго, поэтому свадьбу с твоим братом можно будет отложить на неопределенный срок.

— Должен быть еще какой-то способ аннулировать брак, — проворчал Хью.

— Даже если так, на это понадобится время, — сказала Дженни. — Поэтому нам не стоит торопиться с возвращением. А кстати, что это ты сделал со своими зубами?

Хью был не прочь сменить тему разговора, поэтому ответил коротко:

— Уголь. — Он стер рукавом остатки угля с зубов. — Я держу в кармане кусочек угля как раз для таких случаев.

По дороге Хью слышал впереди голоса бродячих артистов и внезапно подумал о том, что будет скучать по ним не меньше, чем Дженни.

Чего он только в жизни не делал! Путешествовал, встречал самых разных людей. Трубадура ему доводилось изображать и прежде, но он делал это только для того, чтобы раздобыть какую-то информацию, а вот такого, чтобы оказаться членом какой-то большой компании, не было ни разу. Их образ жизни отличался от того, какой вел он; он даже завидовал их свободе.

Дженни молчала, и Хью раздумывал над тем, что у нее на уме, не опасается ли она до сих пор, что он все еще сердит на нее. Хотя, честно говоря, он даже не мог описать собственные чувства.

Он поклялся, что больше никогда не вступит в брак. Боль потери Эллы и ребенка была так велика, что он боялся рисковать, считал, что не сможет вынести такого еще раз.

Но как только он подумал об этом, ему в голову пришла еще более ужасная мысль: у Дженни может быть такая же судьба, как и у Эллы. В конце концов, многие женщины умирают при родах или от осложнений после них. А что, если в этот момент он не окажется рядом с ней, если за ней будет присматривать пекущийся только о своих эгоистических интересах Рид?

Дженни держала его под руку, и он накрыл ладонью свободной руки ее кисть. Она не носила перчаток, и у нее была такая маленькая, такая теплая рука. А еще у Дженни была шелковистая кожа, тонкие и хрупкие пальчики. Больше, чем когда-либо, Хью захотелось защитить ее. Не имело смысла скрывать от самого себя, что он испытывал и другие желания.

Хью был бы не прочь воспользоваться случаем и исполнить свои супружеские обязанности, право на которые он получил после церемонии, но в таком случае будет труднее добиться аннулирования брака.

Он вздохнул, и Дженни подняла на него глаза.

— Что же мы будем делать? — спросила она. — Я имею в виду это бракосочетание.

— Думаю, мы сможем аннулировать брак через некоторое время, — ответил Хью. — Святой отец сказал, что это возможно. Но о Риде он не знает, а я почти уверен, что твоя помолвка с Ридом — существенное основание для объявления нашего брака недействительным.

— А что с теми правами и привилегиями, о которых он говорил?

— Господи, я не собираюсь воспользоваться ими, — горячо проговорил Хью, думая о том, что именно этого ему бы хотелось сейчас больше всего.

— О!

Ему показалось, или в этом коротком восклицании действительно прозвучало разочарование? Назвав себя полным дураком, Хью опять замолчал.

Молчание длилось до того момента, когда они вошли в лагерь, где их встретили веселье и смех.

Вперед выступил Весельчак, державший в руках кувшин и две кружки.

— Мое лучшее вино, чтобы поднять тост за вашу свадьбу! — объявил он. — Хочу сообщить тебе, Хьюго, что мои парни переделали чуток твою палатку, так что ты сможешь лечь там со своей женой.

— А мы все обещаем не слышать стонов страсти, — крикнул кто-то из толпы, и, похоже, это был голос Гилли.

— О нет! — пробормотала Дженни.

К собственной досаде, Хью увидел, что каждый артист готов отпраздновать с ним счастливое событие.

— Боже мой, детка, — прошептал он. — Нам придется либо пойти в палатку, либо сказать им всю правду о нас, что их сильно разочарует. Какой вариант ты предпочтешь?

Несмотря на то что перспектива остаться в палатке наедине с Хью и провести с ним ночь шокировала Дженни, мысль о том, что ей придется рассказать менестрелям всю правду, привела ее в ужас. Да, это Весельчак организовал их свадьбу, но ведь если правда вскроется, ее обман станет известен всем. А даже если не станет, люди все равно захотят узнать во всех подробностях, почему это их предводитель счел, что свадьба — такая уж чудесная идея.

Даже Пег и Брайан, которым было известно, кто они на самом деле, казалось, были довольны.

— Не хочу портить людям удовольствие, отказавшись спать с тобой, — тихо ответила она Хью. — Но если мы ляжем вместе, разве это не…

— Клянусь, это будет все, что мы сделаем, — ответил ей Дуглас таким же тихим голосом. — Я попрошу Лукаса положить в палатке два соломенных тюфяка. Он никому ничего не скажет.

— Думаю, это неплохая мысль, — сказала Дженни.

Она, правда, хотела сказать, что если они проведут ночь вместе, то все решат, что у них была физическая близость. Но менять свое решение остаться с ним в палатке Дженни не стала. Хотя при мысли о том, что он будет спать рядом с ней, ее охватывали такие противоречивые чувства, что она стала терять голову.

Следующие полчаса Дженни оставалась рядом с Хью и пила вино из его кружки. Она понимала, что разговаривает с людьми, принимает их поздравления, но что именно говорит, вспомнить бы не смогла. И когда Хью наконец взял ее под руку и повел в палатку под улюлюканье, смех и двусмысленные замечания артистов, у Дженни стали подкашиваться колени, а кожа внезапно онемела.

— Я буду спать в платье и рубашке, — проговорила она тихо.

— Вот и отлично, — отозвался Хью, голос которого почему-то стал хриплым.

И, подняв вверх сальную свечу, он резко отвернулся, чтобы посмотреть, как устроены их постели и выполнил ли Лукас его приказание.

Лукас все сделал как надо. В палатке было два тюфяка и два одеяла, однако Дженни казалось, что они лежат слишком близко. Видимо, Хью пришло в голову то же самое, потому что он попытался раздвинуть их пошире, однако тесное пространство палатки не позволяло сделать это.

Вскоре Пег принесла воды, но тут же ушла, оставив Дженни наедине с сэром Хью.

— Позаботься о том, чтобы нас не побеспокоили и чтобы никто не вздумал как-нибудь пошутить, — сказал Хью, выглядывая наружу и вручая свечу Лукасу. — У меня нет желания колотить кого-нибудь за это.

— Да, конечно, — кивнул Лукас, поворачиваясь так же быстро, как недавно это сделал сам Хью.

Спустя несколько секунд они остались вдвоем в полной темноте. Дженни лежала, напряженно вытянувшись в струнку. Она чувствовала, что и Хью лежит точно так же. Но спустя некоторое время усталость взяла свое и Дженни заснула.

Когда она проснулась, в палатку проникал серый свет раннего утра. Правда, похоже, ночью Дженни закоченела, потому что Хью крепко прижимал ее к себе.

— Боже мой, извини! — прошептала она, откатываясь на свое место.

— За что? — удивился он. — Я провел ночь в размышлениях, и хотя не мог не думать о том, о чем думают все мужчины в первую брачную ночь, одна трезвая идея все-таки посетила меня. Правда, боюсь, тебе она не понравится.

— Что ж, если ты считаешь, что мне она не понравится, так тому и быть, — проговорила Дженни, усаживаясь и поворачиваясь лицом к нему. — И что же это за идея?

— Я говорю о праве мужа требовать повиновения, — ответил Хью. — Мы отправимся в Аннан-Хаус сегодня же, Дженни. И я не хочу больше слушать твои возражения.

Глава 12

Хью и на самом деле не спал, лишь дремал время от времени, и ему до боли хотелось обнять Дженни.

Он пытался убедить себя, что ему хотелось бы прикоснуться к любой привлекательной девушке, которая оказалась бы рядом, однако он понимал, что это самообман. Ни одна не вызывала у него таких чувств после смерти Эллы, как Дженни. И Хью уже решил, что ни одна женщина больше никогда не заденет его душу. Дженни задела.

И вот теперь он видел, как она мрачно смотрит на него, и едва сдерживал улыбку.

Дуглас и не ждал, что она безоговорочно примет его решение. Но после стольких дней, когда он чувствовал себя совершенно беспомощным и мог лишь посматривать на нее, Хыо неожиданно обрел законное право требовать ее повиновения. И он им воспользуется.

Продолжая хмуриться, Дженни спросила:

— Ты правда думаешь, что можешь заставить меня вернуться в Аннан-Хаус, если я этого не хочу?

— Да, думаю, — ответил он. — Я могу перебросить тебя через плечо и отнести к твоему коню, и ни один человек не попытается меня остановить.

— Они это сделают, если я их попрошу, — заявила Дженни.

— Детка, нравится тебе это или нет, но эти люди устроили целый заговор, чтобы сделать меня твоим мужем, ив этом качестве они меня принимают. Но у тебя есть выбор. Ты можешь либо подчиниться мне как мужу, либо рассказать им, кто ты такая и кто я, то есть признаться бродячим артистам, что ты обманывала их с самого начала. Как, по-твоему, они отреагируют, когда ты им скажешь, что солгала Весельчаку о том, что я за тобой ухлестываю?

Дженни вздохнула.

— Сам знаешь как, — ответила она. — Я вела себя плохо, глупо! Но солгала я только ему. Должно быть, он рассказал об этом кому-то еще, потому что все они считали, что ты за мной ухаживаешь. — Поморщившись, она осеклась. — Я сказала ужасную вещь. Вовсе я не имела в виду, что мне хотелось, чтобы они невзлюбили тебя. Просто я подумала тогда о том, как бы сделать так, чтобы тебе стало труднее увезти меня отсюда силой.

— В любом случае я не смог бы сделать этого, — отозвался Хью. — Данвити попросил меня привезти тебя, но он не дал мне письменного документа, подтверждающего мои полномочия. Ни ему, ни мне это в голову не пришло, потому что он не хотел скандала.

— А я рада, что у тебя не было этих полномочий, — сказала Дженни, прижимая руки к внезапно запылавшим щекам. — Только подумай о том, что могло произойти, если бы ты показал Весельчаку какой-то документ. Ты бы сразу увез меня! Какой кошмар, какой стыд! Конечно, если бы ты так поступил, мне не пришлось бы придумывать целую историю и лгать, и…

— Сомневаюсь, чтобы какой-то документ убедил Весельчака, что я могу увезти тебя против воли, — перебив Дженни, резонно заметил Хью. — Бродячие артисты ведут кочевую жизнь, поэтому не обращают особого внимания на законы, зато соблюдают собственные правила. Ты стала одной из них, тебя приняли. И я с самого начала понимал, что они встанут на твою сторону, особенно Весельчак. У него нет собственной семьи, его близкие — это артисты, и я сомневаюсь, что он мог бы спеться с твоим дядей…

— У него был сын, — напомнила ему Дженни. — Вспомни, что старинная виола принадлежала именно ему, но он умер несколько лет назад. Кэт говорила, что близится годовщина его смерти, и именно поэтому Весельчак так много времени проводит в одиночестве и устанавливает свою палатку в стороне.

— А что случилось с его женой? — поинтересовался Хью.

— Не думаю, что он когда-либо был женат. Но к нам это не имеет никакого отношения, сэр. Я по-прежнему считаю, что мы должны поехать в Трив, чтобы предупредить Арчи и сообщить ему, что близится какая-то неприятность!

Хью покачал головой.

— Я позабочусь о том, чтобы он узнал о твоих подозрениях, — сказал он.

— Боже мой, ты до сих пор не веришь, что против него готовится заговор! — резко произнесла Дженни. Она еще ни разу не говорила с ним таким тоном.

— Не важно, верю я в это или не верю, но я побеспокоюсь о том, чтобы Арчи стало известно о твоих тревогах, — повторил Хью. Он старался говорить ровным голосом, чтобы Дженни не заподозрила, что и его уже стали терзать сомнения. — Он мой родственник, и я долгие годы служил ему. И уж поверь, я не стану скрывать от него это.

— Но ты до сих пор не сделал ничего, чтобы предупредить его, — вымолвила Дженни. — В противном случае ты давно бы уехал к нему, оставив меня с компанией артистов. Со мной все будет хорошо.

— Я должен также выполнить свой долг перед Данвити, — напомнил ей Хью.

Дженни открыла было рот, чтобы продолжить спор, однако он быстро добавил:

— Подумай только, девочка, вот я уеду в Трив и оставлю тебя одну. И что с тобой будет, если ты права и заговор действительно существует?

Дженни нахмурилась.

— Тебе не обязательно говорить, что ты едешь в Трив, — сказала она, подумав.

— Господи, да я же еще в самом начале сказал, что еду туда, — произнес Хью. — Именно поэтому они позволили мне путешествовать с ними.

— Но даже в таком случае…

— Разве ты не понимаешь, что если кто-то готовит заговор и у него есть причины думать, что ты что-то заподозрила, ты можешь оказаться в серьезной опасности?! В любом случае ты должна поехать в Аннан-Хаус, чтобы его милость мог начать процесс по аннулированию брака и все устроить. Помолвка — вещь непростая. Церковь не относится к помолвкам легкомысленно, не говоря уж о том, что она будет весьма недовольна тем, что девушка, помолвленная с одним мужчиной, вступила в брак с другим.

— Я этого не делала! — воскликнула Дженни.

— Ты это знаешь, я это знаю. Но у нашего священника есть копия брачного свидетельства, которое он непременно перепишет в регистрационную книгу аббатства Суитхарт. Ты слышала, как он говорил, что должен исполнять свой долг, а мы должны подчиняться законам церкви.

— Но ты же сам говорил, что менестрели живут по своим собственным законам. Так почему же ты так уверен, что они не поддержат меня, если я скажу, что хочу остаться с ними?

Хью уже начинал терять терпение, однако, взяв себя в руки, спокойно промолвил в ответ:

— Эту тему мы уже исчерпали. Истина проста и понятна каждому: у мужа есть полное право командовать своей женой, и все бродячие артисты — мужчины и женщины — знают это.

Выдержав его долгий взгляд, Дженни вздохнула и, отбросив одеяло в сторону, сказала:

— Куда я дела свои туфли?

— Они вон там, — ответил Хью, указывая на темный угол за ее тюфяком.

Кивнув, Дженни потянулась за туфлями и надела их.

— Позволь мне выйти из палатки, я должна…

Недоговорив, Дженни прикусила губу.

Дуглас понимающе кивнул, и тогда она встала, отдернула полог и вышла наружу.

А Хью разыскал свои сапоги и натянул их, сожалея о том, что мысли в его голове путаются. Его тело все еще изнывало по ней, словно ругая его за то, что он так глупо поступил, сдержав обещание, которое дал ей.

У него едва достало сил сдерживаться и делать вид, что ее близость никак не тревожит его. Искушение было очень велико. Больше всего ему хотелось схватить ее в свои объятия, запечатать ее губы поцелуями, когда она вздумает спорить с ним, и ласкать ее целую вечность. Хью и в голову не приходило раньше, что Дженни будет так манить его.

Надеясь, что Хью не станет сразу разыскивать ее, Дженни пошла искать Пег.

Ее служанка болтала с Гоком около одного из костров для приготовления пищи. Едва завидев Дженни, она прервала разговор и поспешила ей навстречу.

— Вот уж не думала я, что вы придете так рано, — сказала Пег.

— Сэр Хью хочет увезти меня в Аннан-Хаус, — сообщила Дженни. — Однако я не хочу ехать. Он, видишь ли, считает, что наш брак незаконен, ведь я помолвлена с его братом. Поэтому он задумал передать меня на руки моему дяде, чтобы тот во всем разобрался.

— Боже мой, миледи, а я-то была уверена, что вы обрадуетесь, что вас выдали замуж за сэра Хью, — промолвила Пег в ответ. — Мне казалось, что вы друг другу нравитесь, и не только… Господи, да когда вы поете ему…

— Это была игра, Пег, как и все остальное!

Все ее нутро восставало против этих слов, но Дженни заставила себя не замечать этого.

Я не хочу возвращаться! — в отчаянии проговорила она.

Пег нахмурилась.

— Не могу обвинять вас в этом, миледи, особенно из-за того, что вас по-прежнему могут выдать замуж за этого Рида Дугласа. Боже мой, моя собственная кузина вынуждена была остаться в доме с мужчиной, своим кузеном, потому что его мать умерла. На следующее же утро она вернулась домой. Однако человек, с которым она была обручена, потребовал, чтобы ее осмотрели. Он хотел убедиться, что кузен не лишил ее девственности.

— Осмотрели? — ошеломленно переспросила Дженни.

— Ну да, конечно! Вы понимаете, что я имею в виду?

Дженни отрицательно помотала головой, а Пег продолжила:

— Кузина рассказала мне, что половина деревенских женщин пришли смотреть на то, как местная повитуха проверяет, не лишилась ли она невинности. Она никогда не простит этому человеку того, что он потребовал сделать с ней такое!

По спине Дженни пробежала дрожь. Неужели Рид тоже потребует провести подобный осмотр? Нарисованная Пег картина так потрясла Дженни, что ее кожа покрылась мурашками.

— Я не могу вернуться, — твердо произнесла она.

— Да, но вам придется, миледи, — проговорила Пег. — Женщина должна поступать, как хочет ее муж.

Увидев Дженни, шуты заулыбались. Однако она заметила, что оба покосились в сторону Хью.

— Доброе утро! — громко поздоровалась Дженни. Шуты снова посмотрели на нее. — Надеюсь, Гилли, у тебя будет время позаниматься со мной после завтрака? Хочу продемонстрировать тебе, как далеко продвинулась в метании и насколько увереннее я теперь попадаю в цель.

— Да, Дженни, конечно, — кивнул Гилли. — Конечно, я готов позаниматься с тобой, если твой муж позволит. А то, знаешь ли, мужья такие опасные люди.

— О, Хьюго не станет возражать, — заявила Дженни.

Ток нахмурился.

— Вот что, девочка, — начал он. — Этот человек смотрел на тебя, как волчица смотрит на своего детеныша, с того самого мгновения, как появился здесь. Да, конечно, Гилли невысок ростом, но он мужчина, а это что-нибудь да значит.

Чувствуя, что ее щеки заливаются краской, Дженни сказала:

— Ну и что! Хьюго же знает, что Гилли учил меня. И конечно, он не станет возражать против очередного урока метания.

— Да? — с сомнением спросил Гилли, едва заметно мотнув в сторону головой.

Дженни проследила за этим движением, ожидая увидеть направлявшегося к ним Хьюго, однако увидела Лукаса, который начал собирать их палатки.

— Он уже успел вытащить оттуда тюфяки, детка. Несмотря на то что Хьюго обещал поехать с нами в Трив, мне кажется, что его намерения изменились. Мы-то думали, что он будет рад вашему венчанию, но, похоже, дело обстоит совсем иначе.

— Боже мой, так вы думаете, что он хочет меня оставить?

— Да нет, — ответил Гок. — Твой муж на такое не способен. Разумеется, он хочет, чтобы ты поехала с ним.

Теперь Дженни наконец осознала, как Пег, Гилли и Гок относятся к ее замужеству. Похоже, рассчитывать на них ей не приходится, не говоря уж о том, что Весельчак ей тем более не поможет. Еще никогда Хью не вызывал у нее такого раздражения.

— Это несправедливо, — пробормотала Дженни. Гок обменялся взглядами с Гилли, а затем серьезно посмотрел на нее.

— Мы обидели тебя, да, Дженни? Но никто не хотел этого!

— Да нет, — печально улыбнулась она. — Вы меня совсем не обидели. Я… Просто я не привыкла подчиняться мужчине после смерти моего отца.

— Твой Хьюго все еще смотрит на нас, — сказал Гилли. — Думаю, тебе следует подойти к нему и посоветовать ему расслабиться, пока он не подошел к нам и не заставил расслабиться нас.

Дженни посмотрела на Хью и увидела, что он не сводит с нее глаз.

Опасаясь и дальше испытывать его терпение, она промолвила:

— Пойду-ка я лучше к нему.

Хью еще не решил, что скажет остальным артистам, но принять решение надо было в ближайшее время. Лукас уже собрал их корзины и почти сложил палатку. Действовал он тихо, но кто-нибудь обязательно потребует объяснения, ведь по крайней мере в ближайшие два дня менестрели лагерь не свернут.

Тут к Хью подбежала Кэт.

— Вижу, ваш слуга собирает вещи. Вы хотите уехать?

— Надеюсь, вы меня поймете, — сказал Хью. — Я так долго ехал следом за моей девочкой и был уже настолько близок к-мысли о том, что нам не суждено быть вместе, что теперь мне хочется, чтобы она хотя бы некоторое время принадлежала мне одному. Неужели из-за этого кто-то подумает обо мне плохо?

— Да нет, — поспешила заверить его Кэт. — Если кто и будет тосковать по вас, Хьюго, так это наша Герда. Долговязый Гок сможет сыграть вашу роль, а если Гилли по-прежнему будет играть священника, то так будет еще смешнее. К тому же, — добавила она, криво улыбаясь, — кажется, в Трив с нами поедет кузен Кадди Дрого, так что он сможет петь вместо вас.

Увидев, что Дженни остановилась рядом, Хью кивком подозвал ее и обнял за плечи.

— Я только что говорил Кэт, что мы собираемся уезжать. Правда, сейчас мне пришло в голову, что первым делом я должен был рассказать об этом Весельчаку.

Дженни протянула руку Кэт со словами:

— Спасибо вам, Кэт, и тебе, Герда, за то, что так тепло приняли меня. Я буду скучать по вас обеих. Хотя, признаюсь, буду скучать по всем здесь!

Они пошли искать Весельчака, и Дженни ждала, когда Хью заговорит.

— Похоже, пойдет снег, — сказал он, хмуро поглядев на небо.

— В последнюю неделю такое ощущение преследовало нас постоянно, — напомнила ему Дженни.

— Да нет, ты только посмотри, тучи на западе совсем черные, да еще и холоднее становится, — отозвался Хью.

Он был прав, однако в марте, начиная с середины месяца, с каждым днем становится теплее. Более того, вот уже несколько недель не было сильного снегопада.

Весельчака они нашли в его палатке. Он услышал чьи-то шаги и вышел встретить гостей. Переведя взор с Хью на Дженни, Весельчак сказал:

— Итак, вы уезжаете. Надеюсь, мы друг на друга не в обиде.

— Разумеется, нет, сэр, — заверил его Хью. — Однако я действительно хочу увезти отсюда мою девочку. Надеюсь, вы не станете возражать.

— Да нет, как я могу! Честно говоря, я считаю, что так и не узнал от вас всей правды, но надеюсь, что в один прекрасный день вы сочтете нужным поведать мне ее.

Дженни напряглась, не осмеливаясь поднять глаз ни на одного из мужчин, так как знала теперь, с какой легкостью люди могут прочесть по ее лицу все, что у нее на уме. Чтобы немного расслабиться, она не спеша набрала полную грудь воздуха и сосредоточилась на том, чтобы так же медленно выдохнуть.

Выдохнув, она услышала, как Хью говорит:

— Возможно, нам еще предстоит обсудить кое-что, сэр, но только в другое время. Как бы там ни было, я очень благодарен вам и вашим людям за то, что тепло приняли нас обоих. Вы были добры и щедры к нам. И мы желаем вам всего хорошего в Триве.

— Да, но ты тоже собирался в Трив! Или я ошибаюсь? — удивился Весельчак. — Хьюго, приятель, ты же… ты должен выступить перед лордом Галлоуэем!

Хью кивнул:

— Так и есть, и я приеду. Но сначала отвезу Дженни домой.

— Хорошая мысль, — заметил Весельчак. — Не сомневаюсь, что ты оставишь ее на попечении заботливых людей. Думаю, это будут твои родители.

— Обещаю вам, что она будет в безопасности, — заверил его Хью. — Пойдем, Дженни. Я хочу как можно быстрее отправиться в путь.

— Для путешествия сегодня уж больно мрачный день, — промолвил Весельчак.

— Да, но с нами все будет хорошо, — сказал Хью уверенно.

— Вы и свою Пег с собой возьмете?

–. Это уж как она сама решит, — ответил Хью.

Дженни охватил ужас. Она поняла, что была настолько погружена в мысли о том, чтобы найти людей, готовых помочь ей не уезжать, что совершенно забыла сказать Пег о необходимости собрать вещи.

Дождавшись, пока они отойдут подальше и Весельчак не сможет их услышать, Хью произнес:

— У тебя был просто ошеломленный вид, когда он заговорил про Пег. Ты не сказала ей, что мы уезжаем?

Дженни отрицательно помотала головой.

— Так о чем же вы с ней разговаривали? — удивился Хью.

Дженни резко повернулась к нему. Она подбоченилась и вздернула подбородок.

— Неужели тебе доставляет такое удовольствие знать, что мои друзья не могут прийти мне на помощь?

— Да нет, какое уж тут удовольствие, — ответил Хью. — Но я рад, что ты узнала правду и сразу приняла ее. Точнее, если ты приняла ее. Хотя я в этом вовсе не уверен. Мы пойдем к Пег вместе, чтобы сказать ей, или я пошлю к ней Лукаса?

— Наверное, ей будет приятнее услышать это от Лукаса, — сказала Дженни. — Он ей нравится, так что в его руках Пег будет плавиться как воск.

Однако Пег раньше Лукаса встретилась им на пути, и ее реакция оказалась неожиданной.

— Так вы возвращаетесь в Аннан-Хаус? А я-то была уверена, что вы отправитесь прямиком в Торнхилл… с ним, — добавила она, посмотрев на Хью.

Потом Пег огляделась по сторонам, словно не зная, как называть сэра Хью, как будто они стояли в окружении менестрелей. Наконец, вздохнув, горничная Дженни проговорила шепотом:

— Миледи, я не осмелюсь вернуться туда.

— Не глупи, Пег, — сказала Дженни. — Я сумею защитить тебя.

— Да как вы это сделаете? Я работаю на его милость, да, но и на ее милость тоже. И если вы считаете, что она не выгонит меня после случившегося, то вы ее просто не знаете. Вы говорили, сэр, что я могла бы работать на вас в Торнхилле, хоть он и далеко от Аннана. Но, пожалуй, я останусь здесь. Кэт говорит, что я хорошо шью, да и мой Брайан будет рядом.

— Так ты предпочитаешь общество брата, а не Лукаса? — удивился Хью.

Пег его вопрос застал врасплох.

— Лукаса? — оторопело переспросила она. — Нет, не его! Я помогу вам собрать вещи, мистрис, но если только сэр Хью не станет возражать, я предпочту остаться.

Хью нахмурился.

— Но рядом с моей девочкой должна быть женщина, Пег, — заметил он.

— У нее, между прочим, есть муж, — парировала горничная. — Не сомневаюсь, что рядом с ним она будет в безопасности.

— Я не могу заставить тебя поехать с нами, — признался Хью.

— Вот и слава Богу, сэр. Думаю, вам и самому не хочется ехать, — вымолвила Пег. — Вы только посмотрите на небо.

Послушно подняв глаза, Хью увидел, что в облаках пот явились голубые просветы, но тучи стали еще чернее и опустились ниже, чем раньше. Ветер рвал листву с деревьев, хотя в лесу он мог быть не столь сильным.

Дженни с надеждой посмотрела на него.

— Может, нам стоит задержаться на денек-другой, чтобы переждать ненастье? — спросила она. — Ты же нужен им в пьесе.

— Нет, не нужен, — отрезал Хью… — И ты им не нужна. Непогода пройдет, как проходят все бури. Вот увидишь.

Дженни вздохнула.

— Я уверена, что вы правы, сэр, — сказала она. — У вас есть неприятная привычка вечно оказываться правым.

Глава 13

Они находились в пути уже около двух часов, когда начался снегопад. Сначала с неба падали крупные редкие хлопья, но через несколько минут Дженни заметила, что Хью и Лукас обменялись встревоженными взглядами, и поняла: оба считают, что ситуация изменится к худшему.

Путники продолжали двигаться вперед, однако было ясно, что они ищут укрытие. Вскоре они заметили на холме небольшой коттедж, из трубы которого валил дым.

— Надеюсь, там есть живые души, которые согласятся приютить нас, сэр, — промолвил Лукас.

— Да, наверное, но я бы предпочел не привлекать к нам лишнего внимания, — проговорил Хью. — Аннан расположен всего в пятнадцати милях к юго-востоку от Дамфриса. Мы наверняка проедем это расстояние еще до темноты, однако надо найти место, где мы сможем переждать бурю. Послушай, Лукас, нам же с тобой не впервой сооружать для себя укрытие во время непогоды.

— Совершенно верно, сэр. Но впереди нам встретится еще пара деревенек. Возможно, мы…

— До следующей деревни надо еще дойти, — перебил его Хью. — И я не хочу, чтобы о нас судачили. Если бы ее милость сопровождала женщина-компаньонка, то на нас никто и внимания бы не обратил. Но уж так получается, что если мы не станем говорить о том, что я ее муж… Да, кстати, я хочу, чтобы мы не называли никаких имен. Чем мы ближе к Аннану, тем больше вероятность того, что нас кто-нибудь узнает.

Лукас кивнул. Становилось холоднее, снегопад все усиливался, и Дженни заметила, что Хью все чаще посматривает на небо.

К тому времени, когда они подъехали к лесу, о котором он говорил, лошади совсем измучились и с рыси перешли на шаг. Зубы у Дженни стучали, она с трудом могла разглядеть дорогу.

В лесу стало чуть легче, ведь они оказались в окружении буков с густыми кронами, создававшими над головами путников плотный ветвистый купол. Правда, ближе к дороге он становился чуть менее плотным, а вот в лесной чаще ветви переплетались так густо, что на землю падали лишь небольшие клочья снега. Некоторое время они ехали по лесу на восток, а затем Хью свернул стропы на небольшую поляну под густым покровом буковых крон.

— Остановимся здесь и разведем костер, — сказал он, посмотрев на Дженни.

Она попыталась улыбнуться, но ее губы застыли от холода.

Поморщившись, Хью соскочил на землю и подошел к Дженни, чтобы снять ее с лошади.

— Детка, да у тебя губы совсем посинели, — промолвил он. — А мне-то казалось, что тебе совсем не холодно в этом теплом плаще. Ты бы хоть сказала, что озябла.

— Я даже не понимала, насколько замерзла, — прошептала она, когда Хью поставил ее на землю.

Ее ноги совсем окоченели, так что Дженни даже споткнулась, когда попыталась сделать несколько шагов.

Хью тихо выругался, подхватил ее и велел Лукасу принести одеяла, поскорее поставить палатку и развести костер.

— Ее милость промерзла до костей, — проговорил он. — Постарайся найти что-нибудь, чтобы ее можно было согреть, а потом поторопись с палаткой и огнем. У тебя плащ промок от снега? — обратился он к Дженни.

— Нет еще, — слабым голосом ответила она.

— Знаешь, ведь ты умная женщина, но временами ведешь себя как ребенок, — проворчал он. — Неужели ты не заметила, что у тебя руки коченеют? И даже не пытайся убедить меня в том, что это не так!

— Я не знаю, насколько сильно они замерзли, потому что не чувствую их.

— Я сейчас поставлю тебя на ноги, — мрачно промолвил Хью. — Я тебя придержу, но ты двигайся, пока я растираю тебе руки. Будет больно, но это к лучшему. И это послужит тебе уроком на будущее: ты будешь знать, что к такой погоде нельзя относиться легкомысленно. Как только Лукас разложит тюфяки и одеяла, мы с ним наберем хвороста для костра. А пока я должен согреть тебя.

Он говорил правду. Ноги у Дженни заныли, как только она попыталась шевелить ими, а когда Хью велел ей энергично потоптаться на земле, она раздраженно ответила:

— Да не могу я! Мне очень-очень больно! Не надо!

— Делай, как я говорю, — возразил он.

Взяв Дженни за плечи, он как следует встряхнул ее, а затем снова стал растирать ей руки. Ей очень хотелось потопать, но она понимала, что это причинит ей боль. К тому же она заметила, что Лукас уже установил палатку и заносит туда одеяла с тюфяками.

— Можно забираться туда, сэр. Господи, да девочка, похоже, просто окоченела и, наверное, умираете голоду! Придется вам понянчить ее до тех пор, пока я не разведу огонь.

— Я не маленькая! — воскликнула Дженни.

— Да он не это имеет в виду, — отозвался Хью. — Но ты старайся двигаться, пока он разводит костер. Шевелись!

Хью указал на палатку, а Дженни спросила:

— А разве не весь лес намокнет?

— Только снаружи, а здесь, внутри, под ветками, будет посуше, — ответил Хью. — Именно поэтому мы и сделали здесь привал. Ну а теперь забирайся в палатку.

Дженни очень хотелось, чтобы Хью сам отнес ее туда. Он же такой сильный и бодрый, а палатка, хоть и стоит вроде рядом, кажется такой далекой. И ноги у нее так болят!

— Иди! — прикрикнул на нее Дуглас.

Дженни нерешительно шагнула вперед. Каждый шаг давался ей с большим трудом, ей казалось, что в ее кожу впиваются сотни колючек и иголок, однако ноги вновь обретали чувствительность, и Дженни надеялась, что вскоре с ними все будет в порядке.

Она наклонилась, чтобы войти в палатку, и Хыо последовал за ней. Там он велел Дженни лечь на тюфяки, которые Лукас уложил один на другой.

— Я накрою тебя, — сказал Хью. — Ты очень быстро согреешься.

— Я бы хотела снять плащ, — вымолвила Дженни.

— Хорошо, дай его мне. Я стряхну его и положу сверху. Он все еще хранит тепло твоего тела и согреет им одеяла.

Дженни легла, позволив Хью снять с нее ботинки и укрыть ее одеялами. Однако дрожь все еще сильно била ее. Одеяла казались холодными, ногам стало еще холоднее, и зубы вновь застучали.

— Черт! — выругался Дуглас. — Лукас был прав.

Он снял с себя плащ, стянул сапоги, улегся рядом с Дженни и привлек ее к себе.

— Именно поэтому он сказал, что я должен понянчить тебя. Правда, Лукас имел в виду, что мы должны соприкасаться кожей, как кролики. А теперь постарайся расслабиться, детка, — добавил он. — И прижмись ко мне как можно крепче.

Когда Хью укладывался рядом, тело Дженни напряглось. Однако от него исходило блаженное тепло, так что, едва его рука обняла ее, она прильнула к нему всем телом. Его одежда была влажной — это она ощутила даже сквозь чулки, и все-таки наслаждалась теплом его тела.

Согреваясь, Дженни постепенно расслаблялась. Хью чуть передвинулся, и ее голова оказалась у него на плече, а щека легла на его грудь.

Спустя несколько мгновений он спросил:

— Так лучше?

— Да, — пробормотала Дженни. — Я уже почти согрелась. А разве ты не должен помочь Лукасу?

— Надеюсь, сильно не похолодает, — ответил Хью. — Но если это случится, он придет к нам. Будет тесно, зато мы не замерзнем. Правда, не думаю, что непогода совсем уж разойдется, однако при необходимости мы сделаем все, что нужно.

Дженни ненадолго замолчала, но в голове у нее снова и снова повторялся вопрос, который ей не терпелось задать Хью. Наконец она сказала:

— Думаю, когда мы вернемся в Аннан-Хаус, нас ждут многочисленные… сложности, не так ли?

— Ну да, в некотором, смысле, — согласился Хью. — Но я сомневаюсь, что Фелина будет уж слишком сильно нападать на тебя, когда я буду рядом, если именно это тебя волнует.

— А твой брат?

После очередной паузы Хью ответил:

— Я не могу отвечать за своего брата.

— Пег сказала, что он потребует осмотра, — решилась выпалить Дженни. — Ты понимаешь, что это означает?

— Да, — ответил Хью, в голосе которого снова послышались жесткие нотки.

— Так вот… Это будет для меня… очень нелегко.

— Вообще-то в том, что мужчина требует подобного осмотра перед женитьбой, нет ничего необычного, особенно если за невестой недостаточно хорошо присматривали, — промолвил он. — Ты должна была подумать об этом перед своим побегом.

— Да как я могла думать о таких вещах, если даже предположить не могла, что случится?! Отец никогда не говорил мне о подобных осмотрах. Он считал, что я буду рядом с ним до самого замужества, поэтому ему и в голову не приходило, что может потребоваться что-то подобное.

— Сэр, костер вот-вот разгорится, — раздался снаружи голос Лукаса. — И я срезал несколько длинных ветвей, так что мы можем взяться за сооружение укрытий, если пожелаете.

— Я должен идти, но теперь ты уже не замерзнешь, в этом я уверен, — сказал Хью.

Сбросив с себя одеяла, он бережно прикрыл ими Дженни, подоткнув их под тюфяки.

— Да, — прошептала Дженни, наблюдая, как он натягивает сапоги.

Из палатки Хью вышел лишь, в кожаной куртке и штанах. Своим тяжелым плащом он сверху прикрыл Дженни.

А ей пришло в голову, что если они будут аннулировать брак, то она не должна ложиться рядом с ним, какими бы ни были обстоятельства. И все же он так естественно обнимал ее, ей было так приятно согреваться его теплом.

Несмотря на то что Хью часто раздражал и злил Дженни, при мысли о том, что он может хотя бы ненадолго остаться ее мужем, у нее голова шла кругом. Она его уважала, с ним было легко разговаривать. Он понимал, что такое управлять большими поместьями и нести ответственность за другие жизни. И еще он не считал свои или ее поместья единственным источником дохода. А вот Рид, подозревала она, именно так относился к Исдейлу, но при этом ни она, ни ее люди его не интересовали.

Несколько долгих мгновений Дженни лежала на своем теплом ложе. Но теперь, окончательно согревшись, она решила, что ей следует встать и заняться делами: хотя бы поддерживать огонь в костре, пока мужчины будут заняты сооружением навесов из веток.

Дженни встала, надела ботинки и разгладила одеяла на тюфяках, поверх которых лежал плащ Хью. Убедившись в том, что ее собственный плащ сухой изнутри, она накинула его на плечи, надела капюшон и вышла из палатки. К ее удивлению, хоть кое-где и появились небольшие сугробы, большая часть земли оставалась сухой.

Мужчины раскладывали ветки около палаток. Лукас нарубил дров для костра, и Дженни направилась к огню, чтобы проверить, не нужно ли добавить дровишек или поворошить его.

Костер весело горел, а Лукас уже успел подготовить вертел. Хью посмотрел на нее, но ничего не сказал по поводу того, что она вышла из палатки. Они с Лукасом уже начали сооружать навес над палаткой Хью. Мужчины быстро управились с одним навесом, а на сооружение второго — над палаткой Лукаса — ушло еще меньше времени.

Потом они ненадолго исчезли в лесу и вернулись со связками кроликов. Они быстро освежевали их и устроили на вертеле, а Лукас занялся огнем.

— Куда ты положил еду, которую мы везли с собой? — спросила Дженни.

Ей был известно, что женщины дали им в дорогу большую корзину провизии.

— Она там, рядом с другими корзинами, миледи, — ответил Лукас, — но мы решили, что сейчас нам лучше поесть горячей пищи.

— Кролики уже чудесно пахнут, — заметила Дженни, направляясь к корзинам.

Она нашла румяные булочки, яблоки и нарезанную кусками баранину. Мужчины проголодаются — в этом Дженни не сомневалась, а еда в Аннан-Хаусе им не понадобится, поэтому она принесла всю снедь к огню и разложила на большом плоском камне.

— Днем у нас будет настоящий праздник, — сказала она.

— Пойдем-ка со мной, детка, — сказал Хью. — Я хочу взглянуть, сколько снега выпало рядом с лесом. Пройти надо совсем немного. Мы немного прогуляемся, а Лукас присмотрит за кроликами.

Дженни охотно согласилась — ведь когда идешь, согреваешься.

— Интересно, менестрели тоже построили навесы? — спросила она.

Хью пожал плечами.

— Скорее их изобретательный предводитель договорился о том, чтобы их пустили в какой-нибудь городской замок. Но я надеюсь, что снегопад не продлился слишком долго, так что нам не придется здесь ночевать.

Его слова вызвали у нее смешанные чувства, но когда они вышли из лесу, то увидели, что снег валит стеной. Дороги не было видно, лишь едва различалась более ровная заснеженная поверхность рядом с лесом.

— Разве не опасно ехать куда-то, почти не видя дороги? — спросила она.

— Мы дождемся, когда это будет безопасно, — ответил Хью. — Но я бы хотел зайти подальше. Отсюда я не вижу, что происходит на западе, а поскольку буря двигается на восток…

— Я пойду с тобой, — промолвила Дженни, когда Хью замолчал.

— Ну да, конечно, — кивнул он, предлагая ей руку.

Подхватив его под руку, Дженни пошла вперед рядом с Хью. Снег был сухим и пушистым — совсем не таким, как раньше. И сугробы стали на несколько дюймов выше, Дженни взялась за руку Хью обеими руками — так было теплее.

— Опять мерзнешь? — спросил он.

— Пока нет, — ответила она. — Твоего тепла хватает на двоих.

Он усмехнулся, и она улыбнулась, услышав этот звук. Ей нравился его голос, но еще больше — смех. Он смеялся над тем же, над чем и она; рядом с ним Дженни чувствовала себя уверенно и легко, как никогда.

Некоторое время они шли на восток. Наконец Хью остановился и скептически осмотрел темное угрожающее небо на западе.

— Похоже, непогода затянется довольно надолго, — заметила Дженни.

— Да, на несколько часов, — кивнул Хью. — Несмотря на это, у нас еще есть возможность добраться до Аннан-Хаусадо темноты. Правда, нам с Лукасом, пожалуй, стоит нарубить еще дров.

Когда они вернулись к лагерю, кроликов уже можно было снимать с вертела. Путники поели, а потом Хью отвел Дженни в палатку. Мужчины отправились за дровами.

Костер был небольшим, но они поставили палатки и навесы так, что, приподняв полог и завернувшись в одеяла, Дженни могла наблюдать за мужчинами. Хью так и не надел плащ, но когда Дженни вернулась в палатку, Лукас попросил ее передать ему плащ, Хью, чтобы высушить у костра.

Благодаря изобретательности Лукаса, соорудившего из веток удобный навес для плаща, на него не падал снег. Дженни вспомнила, что навесы должны также спасти палатки от снежных сугробов, если вдруг снег проникнет сквозь ветви деревьев над их головами.

Спустя час Хью зашел в палатку, чтобы сказать Дженни, что снег вроде пошел слабее, но решил подождать еще часок, чтобы убедиться в том, что сильный снегопад не возобновится.

Час прошел. Хью сообщил, что, возможно, к ночи небо просветлеет, но отправляться в путь все равно небезопасно.

Дженни спокойно восприняла эту новость. Она никуда не торопилась.

Хью наблюдал за Дженни, не спрашивая, о чем она думает. Он и без того понимал, что ей ненавистна даже сама мысль о возвращении, однако он был вынужден доставить ее домой.

Когда они нарубили достаточно дров, Хью оставил Лукаса присматривать за огнем, а сам нырнул в палатку, чтобы проведать Дженни. Когда Хью спросил у нее, как дела, она улыбнулась.

— Теперь здесь мило и уютно, — произнесла она.

— Ну да… Думаю, снегопад вот-вот уменьшится, — сказал Хью.

Он был собой доволен. Это всегда случалось, когда он решался выступить против сил природы. Именно поэтому ему доставляло удовольствие играть роль трубадура в компании менестрелей. Однако ему вовсе не хотелось возвращаться в Дамфрис, не говоря уж о том, что он не рвался встретиться с Ридом.

Тем не менее он сурово напомнил себе, что обязан сдержать слово, данное Данвити.

— Я думал, — сообщил Хью, когда Дженни подвинулась, чтобы освободить ему место на тюфяке. — Когда мы приедем в Аннан-Хаус, всем, конечно, захочется многое сказать тебе… Точнее, нам обоим. Ничуть не сомневаюсь: они надеялись, что я разыщу тебя за день-другой, но что на это потребуется десять дней, они-и предположить не могли.

— Совершенно верно, они же рассчитывали, что ты быстро управишься с поисками, — кивнула Дженни. — Насколько мне известно, у тебя репутация человека, который действует чуть ли не молниеносно.

— Да?

— Ну да, — подтвердила Дженни. — Мне это Фелина говорила.

Неожиданно ее щеки запылали, и она поспешно отвернулась.

— А что еще Фелина обо мне говорила?

Дженни прикусила нижнюю губу, а потом усмехнулась.

— Еще она говорила, что, приняв решение, ты уже от него не отступаешься. Ты скрещиваешь на груди руки и делаешь вид, что слушаешь, но доводы собеседников действуют на тебя не больше, чем капля воды — на камень.

— Но это же абсурд! — воскликнул Хью. — Надеюсь, ты понимаешь, что это не соответствует действительности?

— Прошу меня извинить, сэр, но я не считаю это абсурдом, — улыбнулась Дженни. — Решил увезти меня от менестрелей, и ничто не смогло разубедить тебя в этом. А еще Фелина говорила, что никто не может заставить тебя сделать то, чего ты не хочешь. И даже если между пальцами твоих ног запалить огонь, ты все равно будешь стоять на своем месте. Фелина заметила, что тебя больше будет волновать не боль, а то, правильно ли развели огонь.

Губы Хью слегка скривились, но он сказал:

— Надеюсь, ты не веришь всему, что говорила обо мне Фелина.

— Нет-нет, не верю! На самом деле, мне было интересно…

Дженни осеклась на полуслове.

— Что же тебе было интересно?

— Да нет, ничего, так… Не скажу тебе больше ничего, потому что в голову лезут всякие нехорошие мысли. Я должна быть добрее, — но мне бы так не хотелось возвращаться туда.

— Я должен привезти тебя, — ласково проговорил Хью. — Я обещал это Данвити — в точности также, как ты пообещала выйти замуж за Рида.

— Да, но я не хочу выходить за него! — почти выкрикнула Дженни.

— Но ты же согласилась на помолвку с ним, а помолвка — это больше, чем просто обещание, — заметил Хью. — Это сложное, законное соглашение, касающееся земель и других вещей. Такое соглашение может потребовать долгого обсуждения, и лишь потом принимается окончательное решение.

— Знаю. Но в качестве моего официального жениха он не нравится мне так же, как не нравился до нашей помолвки, — сказала Дженни.

— Но если он так тебе не нравится, то почему ты согласилась стать его женой? — спросил Хью.

— Мне не дали выбора!

— Не говори ерунды. Ты должна была всего-то отказаться подписывать брачные бумаги.

Дженни смутилась.

— Но я ничего не подписывала, — вымолвила она. — Я не поставила ни единой подписи под какими-либо документами, которые имели бы отношение к моей помолвке с Ридом Дугласом.

Хью сжал губы, опасаясь, что не сможет сдержать крепкие выражения, которые так и рвались с его языка.

Заметив, что Хью разъярился не на шутку, но при этом почему-то молчит, Дженни спросила:

— Почему ты ничего не говоришь? Думаешь, я опять лгу? Клянусь, что это не так.

Он покачал головой. А потом, словно решив, что этого недостаточно, сказал:

— Да я вижу, что ты не лжешь. Просто мне надо кое-что обдумать. К тому же, если нам придется провести здесь ночь, нам понадобится больше горячей еды.

С этими словами Хью встал и вышел из палатки. Дженни смотрела ему вслед. Из-за его странного поведения у нее тоже стало портиться настроение. И если бы тут не было Лукаса…

А потом, несмотря на свой гнев, она улыбнулась. Живо представив себе, как она бежит следом за Хью, трясет его и заставляет сказать ей, что у него на уме, Дженни поняла, что все это просто безумие.

И все же хотелось знать, что в ее словах так разозлило Хыо, а единственный способ узнать это — спросить у него самого. Поэтому, отбросив одеяла, она снова надела ботинки и плащ и вышла из палатки следом за ним.

Увидев ее, Хью сказал:

— Я велел тебе оставаться в палатке, чтобы ты не замерзла.

— Правда? А я думаю, нам есть о чем поговорить, — произнесла она сердитым голосом.

— Пожалуй, я пойду, — пробормотал Лукас и, отложив в сторону почти освежеванного кролика, встал.

— Нет, не пойдешь, — приказал Хью. — Ты…

— Вот что я вам скажу, милорд. Мы с вами переживали вместе и ваши радости, и ваши неприятности — я никогда не оставлял вас. Но эти проблемы вам придется решать одному. Помочь я вам не смогу, ко мне они отношения не имеют. Позовите меня, когда я вам понадоблюсь, миледи, — добавил он, посмотрев на Дженни.

С этими словами Лукас отправился в лес. Дженни удивилась, но Хью был просто поражен поведением слуги.

— Боже правый! — воскликнул он. — Я должен что-нибудь сказать о…

— Ты уже должен сказать много такого, чего еще не сказал, — перебила его Дженни. — Но плохое настроение у тебя совсем не из-за Лукаса.

— Дженни, подожди…

— А коли говорить обо мне, то это именно я… точнее, мои слова так разозлили тебя. Я думала, как легко мне с тобой разговаривать. А потом произошло что-то непонятное: я подняла глаза и увидела, что ты просто в ярости, твое лицо искажено гневом. Ты встал и вышел, ничего не объяснив. Так не пойдет! Ты не потерпел бы такого поведения от меня, но и я не потреплю, чтобы кто-то так обращался со мной. Если я сказала что-то такое, чего говорить не должна была, то прошу…

— Господи, детка, я совсем на тебя не сержусь!

— Но тогда что или кто так разозлил тебя?

— Ш-ш-ш… — прошипел Хью. — Я бы хотел, чтобы ты ушла в палатку.

— Твое желание мне понятно, но пока ты не унесешь меня туда на руках, я не собираюсь тебя слушать, — заявила Дженни. — Поэтому лучше поговори со мной, Хьюго, — добавила она тихо. — Объясни.

В первый раз она назвала его Хьюго в их личной беседе, но ему это очень понравилось.

— Я не должен обсуждать это с тобой, не говоря уж о том, что не должен говорить тебе, какие чувства испытываю, — произнес Хью. — Нехорошо вмешиваться в дела другого человека.

Дженни нахмурилась, вспоминая их разговор до того, как Хью вышел из палатки.

— Стало быть, речь идет о брачных документах, — задумчиво проговорила она. — Ты разозлился, узнав, что я их не подписывала. Более того, ты упомянул, что я не должна была подписывать их, если не хотела выходить замуж за Рида.

— Ну хорошо, хорошо. Пусть так. А теперь вернись в палатку.

— Нет! И не подумаю!

Глава 14

— Дженни, — заговорил Хью, — я не жду, что ты поймешь, в чем моя проблема. Но, надеюсь, ты заметила, что я сдерживаю себя с того самого мгновения, когда мы ставили палатку. Видишь ли, ты подопечная Данвити, ты еще молода, а я дал слово, что найду тебя и привезу к нему. Более того, именно в качестве твоего опекуна он обладает особыми правами. И, поскольку он занимается твоими делами, ему придется разматывать этот спутанный клубок.

— Никак не пойму, какое отношение все это имеет к нынешней ситуации, — возразила Дженни. — Ты мой законный муж. Или не так?

— Да, но…

— При чем тут «но», Хьюго? И если ты мой законный муж, то ты можешь заменять моего опекуна, разве не так? У женщины ведь не может быть и муж, и опекун?

— Но в некоторых обстоятельствах, когда муж — это также…

— Господи, ты испытываешь мое терпение! Сейчас ты мой муж независимо от того, нравится тебе это или нет и долго ли ты еще останешься им. И в качестве моего мужа ты обязан защищать меня, так?

— Да, — кивнул Хью.

Его голос стал ласковее, выражение лица смягчилось.

— Тогда я хочу спросить тебя, что именно — в качестве моего мужа и повелителя — скажешь ты мне и моему дяде в связи с тем, что я не подписывала брачных документов?

Хью медлил с ответом, хотя уже отлично знал, что именно.

— Скажи мне это, молю тебя, иначе я начну швырять вещи! — пригрозила Дженни.

Она стояла подбоченившись, ее прекрасные золотистые глаза пылали, а на щеках появились ямочки — глубокие и такие привлекательные.

— Дженни, я не…

— Хьюго, что ты скажешь? — настаивала на своем Дженни.

— Не знаю, — признался он. — Ты сказала, что я должен действовать как твой муж, но это совсем не просто. Ты и сама это понимаешь. Мы даже толком не знаем, в законном ли браке состоим, но, как бы там ни было, мы оба согласились, что он должен быть аннулирован. И Данвити снова станет тебе опекуном до тех пор, пока ты не выйдешь за Рида.

— Но я же ничего не подписывала…

— Да, но ты все еще обручена и твоя помолвка произошла раньше, чем мы заключили брак, так что у твоего дяди есть право аннулировать его, — перебил ее Хью. — Более того, я сомневаюсь, что Фелина позволит ему поступить как-нибудь иначе. Хотя, возможно, сам Рид добьется этого, ведь как у твоего официального жениха у него тоже есть определенные права.

— Выходит, только у меня нет прав?

— Как же, есть, — заверил Дженни Хью, положив ей руки на плечи и заглядывая в глаза. — Неужели они и вправду ничего не рассказали тебе о предстоящем браке?

— Фелина лишь обмолвилась, что после свадьбы Рид будет управлять моими поместьями, — ответила Дженни. — Она говорила, что это право мужа.

— Во многом так оно и есть, — подтвердил Хью. — Но все дело в том, что ты полноправная баронесса, и любой вменяемый мировой судья не станет возражать против того, что ты вполне разумна для своего возраста, причем была в состоянии принимать решения даже тогда, когда не стало твоего отца. Однако даже без такого решения твой дядя был обязан разъяснить тебе, какого рода соглашение заключается от твоего имени. В этом соглашении должно говориться не только о твоих владениях, но и, разумеется, о брачном договоре. Ты должна была не только понимать все пункты этого соглашения, но и при свидетелях поклясться в этом, подписав бумаги.

— Но я ничего такого не делала! Я и бумаг-то никаких не видела! — возмутилась Дженни. — Мне известно лишь то, что говорил отец. А он сказал, что и после заключения брака я останусь леди Исдейл из Исдейла, а Рид этого явно не понимает, думая, что Исдейлом из Исдейла станет он сам.

— Неужели? — удивился Дуглас.

— Полагаю, он просто не знал о том, как передается титул, — заметила Дженни.

— Или они включили пункт об этом в брачные документы, — предположил Хью.

— Господи, как они могли пойти на это?!

— Да они все, что угодно, могли вписать туда, — пожал плечами Хью. — Именно поэтому закон и требует, чтобы тебе объяснили все пункты брачного договора, а ты бы выразила свое согласие, поставив под документом подпись. Полагаю, нам придется многое обсудить с твоим дядей, а не только твое… наше приключение.

Дженни судорожно вздохнула.

— Боже мой! — воскликнула она. — Если только ты сможешь поддержать меня, я буду с нетерпением ждать этого разговора.

Его руки все еще лежали на ее плечах. Хью крепко сжал их, жалея о том, что не может сделать большего, чтобы утешить Дженни.

— Я непременно поддержу тебя, Дженни, — пообещал он. — Ну а теперь надо позвать Лукаса. Ты сделаешь это, или мне самому крикнуть?

После плотного ужина Дженни и Хью снова сходили на опушку леса и увидели, что снегопад прекратился. Ветра не было, и тишину нарушало лишь нежное журчание далекого ручейка. Одинокая звезда ярко сияла на небосводе, пока ее не закрыло облаком.

— Думаешь, сегодня еще пойдет снег? — спросила Дженни.

— Я больше не предсказываю погоду, — ответил Хью. — Правда, мне кажется, что сегодня теплее, чём вчера. Возможно, завтра пойдет дождь, а вот снег — едва ли.

Они пошли назад, и Дженни невольно подумала о том, как ей хорошо с ним. Несмотря ни на что, у Дженни не было ни малейшего желания возвращаться в Аннан-Хаус к Риду Дугласу.

Вернувшись в свой небольшой лагерь, они заметили, что Лукас смотрит на них с опаской, словно оценивая, кто из них сейчас сорвет на нем свое плохое настроение.

— Иди спать, детка, — сказал Хью. — Мы пока займемся костром, а потом я тоже лягу.

— Когда мы должны пуститься в дорогу?

— Не очень рано, — ответил Хью. — Сначала дождемся, чтобы немного потеплело, если только завтра это вообще произойдет.

Дженни кивнула. Она поняла, что Хью нарочно задумал назавтра помедлить, чтобы в Аннан-Хаусе их раннее прибытие не вызвало лишних толков и чтобы никто не судачил о том, что ночь они провели вместе.

Если нет снега, путешественники могут без труда преодолеть пятнадцать миль от Дамфриса до Аннана за какие-нибудь четыре-пять часов, тем более что дорога хорошая. Но даже при снегопаде им понадобится не более двух, в крайнем случае трех, часов на то, чтобы доехать от лагеря до Аннан-Хауса.

Умывшись ледяной водой из ручейка и почистив зубы веточкой, Дженни разложила рядом два тюфяка так же, как они лежали в Дамфрисе, нашла свой и забралась под свои одеяла. Когда пришел Хью, она еще не спала и никак не могла согреться.

— Кажется, мне не хватает одеял, — пожаловалась она.

— Мы все одеяла поделим поровну, — спокойно промолвил он в ответ.

— Ты не станешь возражать, если я ненадолго опять прижмусь к тебе?

— Нет. Как ты говорила, на эту ночь мы с тобой муж и жена, что бы ни таило для нас будущее.

Дженни быстро согрелась, но не испытывала никакого желания отодвинуться от Хью, а потому размышляла о том, следует ли ей в связи с этим испытывать чувство вины.

— Как по-твоему, что Господь думает обо всей этой неразберихе? — спросила она шепотом.

К ее удивлению, Хью громко засмеялся. Потом, взяв себя в руки, он ответил:

— Это известно лишь ему одному, но я полагаю, у него должно быть чувство юмора.

Удовлетворенная этим ответом, Дженни быстро уснула, а проснулась несколько часов спустя, обнаружив, что запуталась в собственной сорочке. Подол плотно обмотал ее бедра, а под левой грудью образовался какой-то комок — то ли из ткани, то ли еще из чего-то. Более того, она ощущала на себе что-то тяжелое, придавливающее ее к земле.

Придя в себя ото сна, она поняла, что повернулась на живот таким образом, что левая рука Хыо сжала ее левую грудь, а правая обхватила ягодицу. Довольная, она расслабилась.

— Уже проснулась, детка?

Сам Хью пробудился от сна уже довольно давно. Заметив, в какой позе они лежат, он не решился высвободить руки, чтобы не разбудить Дженни. Помня об этом, он улыбнулся, когда Дженни, проснувшись, напряглась всем телом. Вспоминая все свои давние сны, Хью понадеялся, что видит происходящее не во сне, а наяву.

Ее грудь так хорошо подходит к его руке. Равно как и ягодица.

Хыо также безумно хотелось выяснить, подходят ли друг другу их тела. Честно говоря, он сгорал от желания исследовать ее восхитительное тело от макушки до пальцев ног.

Он с усмешкой спросил себя, что об этом думает Господь Бог!

— Дженни, — прошептал он, — я знаю, что ты проснулась.

— Кажется, я все еще слишком сонная, чтобы шевелиться, — шепотом ответила она. — Мне так хорошо и тепло.

— Так оно и есть, — согласился он. — Но, видишь ли, здоровый мужчина не может долго противиться своим инстинктам.

— А что, если они осмотрят меня и обнаружат, что я уже не девственница?

У него перехватило дыхание.

— Полагаю, моего брата больше интересуют твои поместья, чем твоя невинность, однако он может серьезно испортить тебе жизнь. А если подтвердится, что мы с тобой вступили в супружеские отношения, то аннулировать брак будет гораздо сложнее, я в этом уверен.

— Тогда я бы хотела, чтобы ты меня изнасиловал, — тихо проговорила она. — Честное слово, я бы предпочла, чтобы меня касались твои руки, а не руки твоего брата или какой-нибудь бабы-повитухи.

— Ты вводишь меня в искушение, — простонал Хью.

— Так поддайся же ему. Нам обоим будет хорошо.

Дженни повернулась, и неожиданно его рука, лежавшая на ее ягодице, оказалась у нее между ног.

Хью осторожно сдвинул руку вверх, к ее нежному обнаженному животу.

— Ты не хочешь поправить свою одежду, Дженни? — спросил он. — Не может быть, что тебе удобно, когда твоя сорочка скрутилась жгутом.

— Да, мне неудобно, поэтому помоги мне стянуть ее, — попросила она.

Хью медлил, и Дженни добавила со вздохом:

— Я не виню тебя в том, что ты с такой легкостью противостоишь моим чарам. Ведь я носила эту сорочку целых два дня и даже ни разу не сняла, чтобы проветрить.

— Мне вовсе нелегко противостоять тебе, — промолвил Хью, не шевельнувшись.

Она снова вздохнула.

— Я слышала, что женщинам в первую брачную ночь бывает очень больно. Вот я и боюсь, что мне придется терпеть это от твоего брата. Его приставания было бы легче перенести, если бы…

— Прекрати, Дженни! Не хочу больше слышать о Риде и вашей первой брачной ночи!

— Я тоже, — не стала возражать она. — Уж не знаю, почему я это сказала. Возможно, я надеялась, что ты покажешь мне, чего следует ожидать. Только прошу тебя, не убирай руку. Мне так нравится чувствовать ее на своей коже.

— Тебе было бы лучше в платье, если оно хорошо согревает тебя, — проговорил Дуглас, думая о том, что ведет себя еще глупее, чем Гок и Гилли, вместе взятые.

— Ты достаточно меня согреваешь, — сказала она тихо.

Хью на ночь снял с себя куртку и штаны и спал в рубашке. Дав себе клятву, что не снимет больше ничего, каким бы сильным ни было искушение, он помог Дженни стянуть сорочку. И лишь когда его рука коснулась ее обнаженной груди, он понял, что вместе с сорочкой она стянула с себя и белье.

— Тебе нельзя верить, — серьезно промолвил он.

— Нет, нельзя, — кивнула она. — Потому что, боюсь, я порочная и развратная женщина. Но ты мой муж. И имеешь полное право учить меня. Что хорошие мужья делают в первую очередь?

В самых смелых сновидениях Хью не происходило ничего подобного.

У нее была такая нежная и шелковистая кожа, что он опасался, как бы его руки не поцарапали ее. Впрочем, похоже, Дженни не возражала против того, чтобы он поглаживал ее.

— А разве мужья не разговаривают, когда ласкают своих жен? — спросила Дженни.

— Некоторые разговаривают, — ответил Хью, поворачиваясь на бок. — А другие находят более удачное применение для ртов своих жен и собственных ртов, — добавил он, накрывая ее губы поцелуем.

У Дженни были пухлые мягкие губы, и Хью неторопливо наслаждался ими. Опасность заключалась в том, что от этого он еще больше возбудился. Она запретный плод, встретившийся ему на пути. Однако, как это ни парадоксально, этот плод принадлежит ему, и именно он имеет право очистить его, попробовать на вкус и наслаждаться им так, как ему заблагорассудится.

Этот парадокс манил и отталкивал одновременно. Мужская сущность торопила Хью, уговаривала его быстро овладеть ею и получить от этого удовольствие. Но благородная часть его существа останавливала его, требовала вести себя осторожнее, напоминала о его обещаниях и долге, да и вообще рекомендовала немедленно прекратить запретные действия.

— Я только хочу попробовать, — пробормотал Хью, чувствуя, что первобытное желание жжет его все сильнее.

— Что ты сказал? — переспросила Дженни.

— Ш-ш-ш… — прошептал он, снова завладевая ее губами.

Его руки лихорадочно шарили по ее телу, старались прикоснуться ко всем его уголкам, хотя, как ни странно, он не дотрагивался до того места, на которое наткнулась его рука, когда Дженни повернулась.

— Я хочу дотронуться до тебя, — тихо промолвила Дженни.

Его плоть напряглась еще сильнее и запульсировала.

— Не-ет! — простонал Хью. — Не вздумай!

Тело Дугласа молило о том, чтобы она поскорее оказалась в его объятиях, развязала бы шнурки на его сорочке и гольфах. Ему хотелось заласкать ее до дрожи, добиться того, чтобы она хотела его так же сильно, как и он — ее.

Хью опустил голову и, впился губами в ее сосок.

Застонав, Дженни изогнулась дугой. Хью передвинулся ко второму соску, начал ласкать его языком, а тем временем его пальцы уже сжали первый сосок.

Одна рука Дженни вцепилась ему в волосы, другая скользнула под рубашку и прикоснулась к животу. Его копье пульсировало все сильнее, словно стремилось дотянуться до ее руки.

— Возьми меня! — взмолилась Дженни. — Я не хочу, чтобы Рид стал моим первым мужчиной.

Внезапно пульсирование прекратилось. Даже если бы Дженни захотела, она не смогла бы придумать более резкого способа напомнить Хью о том, как он ведет себя по отношению к собственному брату. Ее слова подействовали на него так, будто она дала ему пощечину.

Глубоко вздохнув, он отодвинулся в сторону.

— Прошу прощения, детка, но мы не должны делать этого, — сказал он. — Хотя, признаюсь, мне бы очень хотелось. Я не корю себя за нашу свадьбу, но никогда не прощу себе, если мы сейчас не остановимся. Ты так невинна. Надо подумать о последствиях — они могут оказать влияние на всю твою жизнь, даже если ты не забеременеешь.

Хью услышал, что Дженни слегка охнула — она явно даже не подумала о такой возможности. А потом, когда Хью отодвинулся от нее еще дальше, Дженни села и произнесла:

— Фелина была права: ты не меняешься.

С этими словами она свернулась в клубочек и плотно закуталась в одеяла. Хью очень хотелось успокоить ее, но он не знал, что сказать, чтобы не огорчить Дженни еще больше.

— Я не хочу причинить тебе боль, — тихо промолвил он. — Но, боюсь, я уже сделал это. Поверь, тебе было бы еще хуже, если бы я не заставил себя остановиться.

Не получив ответа, он вытянулся на спине и попытался уснуть.

Путь в Аннан-Хаус показался Дженни слишком быстрым. Пока они собирали вещи, Хью пару раз прикрикнул на Лукаса, но как только они оказались на дороге, он замолчал. Лукас тоже хранил молчание и был еще более мрачным, чем обычно. Погруженная в свои размышления, Дженни ехала между ними, и у нее было такое чувство, будто мили просто улетают вдаль.

Она не могла перестать думать о том, что произошло между ней и Хью ночью. Стоило ей прикрыть глаза, как она тут же чувствовала на себе руки Хью — сильные властные руки — и вспоминала вкус его поцелуя. Ее тело отзывалось на эти воспоминания и вскоре уже горело с головы до пят.

Однако всякий раз, когда она поднимала глаза на Хью, он оставался мрачным и недоступным. Завернув копыта лошадей в мешковину, чтобы не скользили по льду, он пустил их быстрой рысью.

Перед переправой через реку Аннан Хью снял с животных мешковину, затем, когда они были уже на другом берегу, насухо обтер их.

Спустя полчаса они въехали в мощенный булыжником двор Аннан-Хауса.

Призвав на помощь все свое мужество, Дженни ждала, когда Хью поможет ей спешиться.

Едва он спрыгнул на землю, как передняя дверь распахнулась и навстречу им выбежали Данвити, его жена и две дочери. Они пересекали двор, когда следом за ними в дверях показался Рид.

Дженни вздохнула. Разгневанный Рид, казалось, готов был убить кого угодно.

— Скорее всего меня, — прошептала она.

— Не смотри на него, — к удивлению Дженни, посоветовал ей Хью.

Он подошел к ее лошади, а она смотрела на остальных и ждала, когда Хью поможет ей. Его теплые руки обхватили ее за талию, а она положила свои ему на плечи. Когда Хью поставил ее на землю, она неуверенно посмотрела на него.

— Ты не сказал мне ни слова после того, как мы выехали из леса, — проговорила Дженни. — Так почему сейчас даешь советы?

— Это хороший совет, который может пригодиться в любое время, — отозвался Хью. — Никогда не позволяй негодяям догадаться, что они могут вывести тебя из состояния равновесия. А теперь подними вверх свой крошечный подбородок. И просто подумай обо всем, что ты хотела бы мне сказать.

Ее подбородок взлетел вверх, и она заглянула ему в глаза.

— Ну вот, — кивнул Хью. — Совсем другое дело.

Надеясь, что ему можно верить, Дженни повернулась к дому и тут же попала в объятия Мейри.

— Как я рада, что он тебя нашел! — воскликнула Мейри, крепко обнимая ее.

— И я тоже, — промолвила Фиона. — Но почему же ты убежала, Дженни?

— Довольно, мои дорогие, — сухо произнесла Фелина. — Поздоровались со своей кузиной Дженет — и хватит. Потом поболтаете. Но сначала с ней должен поговорить ваш отец, ивы не обрадуетесь, если будете при этом присутствовать. Ступайте в дом!

Дженни видела, как девушки поднялись по ступеньками и прошли в дом мимо мрачного Рида. У нее было такое чувство, будто единственно близкие ей люди только что оставили ее.

Пожав Данвити руку, Хью спокойно проговорил:

— Полагаю, что чем меньше людей будет присутствовать при нашем разговоре, тем лучше, сэр. А сначала я бы хотел потолковать с вами с глазу на глаз.

— Не говори ерунды, Хью, — перебила его Фелина. — Рид имеет право услышать все, что ты скажешь о безобразном поведении Дженет. Я, впрочем, тоже. В последние восемь месяцев я была ей матерью, разве не так? Так что предлагаю сразу подняться в мои покои.

— Думаю, сначала ей надо привести себя в порядок, — проговорил Хью, когда они направились к лестнице, где Рид по-прежнему поджидал их.

— Да, моя любимая, — обратился Данвити к жене. — Но только…

— Ничего, она подождет, милорд. Мы тут ждали ее почти две недели — и ничего, даже письма не получили! Бедный Рид сгорал от нетерпения.

— Что ж, я рад, что вам удалось удержать его здесь, — сказал Хью, когда они начали подниматься вверх. — Вы же сами хотели, чтобы она вернулась домой без особого шума.

Хыо наблюдал за Дженни, а она с опаской поглядывала на Рида. Его очевидная ярость и вынужденное молчание Данвити подсказали Хью, что Дженни будет нелегко противостоять им. И хорошо, что он рядом с ней.

— Где, черт возьми, ты была? — сердито закричал Рид, хватая Дженни за руку, когда она была на ступеньку ниже его.

— Спокойнее, приятель, спокойнее! — попытался урезонить его Хью, опуская руку между ними. — Ты получишь ответы паевой вопросы, если будешь задавать их нормальным тоном, а не кричать. И еще прошу тебя не вести себя подобным образом в присутствии слуг. Мне стоило большого труда провести это дело втихую.

— Где Пег? — сурово поинтересовалась Фелина.

— Она решила остаться там, где была, — ответил Хью.

— Но она моя служанка! И не имела права принимать такое решение.

— Господи, женщина, она твоя служанка, но не рабыня, — заметил он. — Она со своим братом, в безопасности. Впрочем, похоже, тебя ее безопасность мало волнует.

Рид перевел взгляд с него на Дженни.

— С ее братом? — переспросил он. — Жонглером?

— Довольно! — остановил его Хью. — Ты сможешь задать свои вопросы, когда мы будем в покоях Фелины, причем за закрытыми дверями.

— Да, так будет лучше, мой друг, — вмешался Данвити.

— И пусть никто из вас даже не смеет подумать о том, чтобы не пустить меня туда, — угрожающим тоном проговорил Рид.

Хью услышал, как Дженни сказала дяде:

— Право же, дядя, было бы лучше, если бы мы могли сначала поговорить с вами наедине.

Данвити посмотрел на нее, потом на Фелину. Но не успела та и рта открыть — а в том, что она это сделает, Хью не сомневался, — он тихо сказал Дженни:

— Фелина и Рид имеют право услышать твой рассказ.

Она наградила его яростным взглядом, который Хью, однако, встретил с полным спокойствием. Более того, Дженни показалось, что он взглянул на нее предостерегающе.

— Помни, что я тебе говорил, — добавил он.

— И что же такого он тебе говорил? — вмешался Рид.

— Что она заслуживает того, чтобы выслушать все, что вы ей скажете, — вымолвил Хью, глядя в глаза Дженни.

Когда ярость в ее взгляде погасла, он знал, что Дженни будет придерживать язык до тех пор, пока Рид не станет совсем уж невыносимым. Немного успокоившись, Хью закрыл дверь и предложил всем сесть. Но, едва они сделали это, как Рид снова заговорил своим воинственным тоном:

— Если Пег сейчас со своим братом, то они должны были уехать с менестрелями.

— Да, это так, — сдержанно произнес Хью.

Повернувшись к Дженни, Рид завопил:

— Господи, ты что же, хочешь идиота из меня сделать? Сразу после помолвки ты убежала с толпой обычных менестрелей?!

— Я бы не назвала их обычными, — отозвалась Дженни. — Большинство из них весьма искусные артисты.

— Нет, вы когда-нибудь слышали что-то подобное? — вскричал Рид, поворачиваясь к Данвити. — Господи, да за все свои выходки она заслуживает хорошей порки, и я позабочусь о том, чтобы…

— Не думаю, что у тебя есть право бить ее, — сказал Хью, стараясь говорить безразличным тоном. — Вы еще не женаты.

— Слава Богу! Но она заслуживает наказания! Кто знает, чем она занималась в этой компании? Если ты поехал с ними, то почему тебе потребовалось так много времени на то, чтобы вернуть ее домой?

— Потому что так сложились обстоятельства, — ответил Хью.

— Черт возьми! — воскликнул Рид, воздевая руки вверх и отворачиваясь, но тут же снова поворачиваясь к ним. — Что я должен думать, услышав такой ответ? У меня есть право узнать все в мельчайших подробностях! И, клянусь, я своего добьюсь…

— Но теперь, когда она дома, в безопасности, подробности уже не важны, — спокойно заметил Хью. — Потом она сможет рассказать тебе о своем приключении, если захочет.

Мрачно посмотрев на брата, Рид сказал:

— Так вот какую линию поведения ты избрал, да? Ты решил, что мне можно вообще ничего не говорить. Но она расскажет мне все! И я хочу, чтобы преданная нам женщина осмотрела ее перед тем, как я прикоснусь к ней. Только одному Богу известно, чьего ребенка она может носить под сердцем!

Услышав его последние слова, Дженни буквально подскочила на месте, но Хью бросил на нее яростный взгляд и она снова села, не проронив ни слова.

Удовлетворенный этим, Хью холодно бросил:

— Я могу засвидетельствовать, что она невинна, если ты настаиваешь.

— Боже мой, но ты же не был с ней все время!

— Я — нет. Зато с ней были остальные мужчины или женщины, — парировал Хью. — И каждый из них был бы готов поручиться за нее, причем с первого до последнего дня. Впрочем, ты можешь поступать как хочешь. В конце концов, возможно, ты решил, что все-таки не желаешь жениться на ней.

Сделав паузу, чтобы посмотреть на Хью, Рид раздраженно пожал плечам.

— Да нет, жениться на ней я не раздумал, — сказал он. — Просто я хочу быть уверен в том, что ее первенец будет моим ребенком.

— Кстати, — задумчиво проговорил Хью, — мне только что пришло в голову, что я не видел ваших брачных документов. Полагаю, с ними все в порядке, все, как должно быть?

— Да-да, конечно, — поспешил заверить его Рид, глядя на Фелину. — Данвити и Фелина обо всем позаботились.

— Не понимаю, почему это заботит тебя, мой дорогой Хью, — проворковала Фелина.

— А как может быть иначе, ведь я же глава семьи? — пожал плечами Хью Дуглас. — И я считаю, что просто обязан просмотреть их. Только подумай, что скажут люди, если я этого не сделаю и что-то пойдет не так, как надо.

— В этом нет никакой необходимости, позволь мне тебя в этом заверить, — твердо произнесла Фелина.

Похоже, Данвити был удивлен этим разговором.

— Святой крест, Хью имеет полное право просмотреть документы, моя дорогая, — сказал он. — Как глава вашей семьи, он должна заботиться о благополучии Рида.

— Какая ерунда! — воскликнула Фелина. — Да с каких это пор Хью интересуется такими вещами?

— Вы можете показать мне их, сэр? — спросил Хью у Данвити.

— Да, разумеется, — поспешил ответить хозяин. — Сейчас я все принесу.

— Полагаю, вы можете послать за ними кого-нибудь, — предложил Хью. — По правде говоря, я бы не хотел задерживаться тут дольше, чем нужно. Мне сообщили, что я должен как можно скорее приехать к Арчи Дугласу. Вот я и собирался доставить леди в Аннан-Хаус, а потом отправиться к нему.

Говоря это, Хью старался не смотреть на Дженни. Данвити миролюбиво промолвил:

— Да, конечно. А я просто выйду сейчас из комнаты и попрошу кого-нибудь из слуг принести эти документы.

Фелина уставилась на Хью, но тот не говорил ни слова, а она никак не могла придумать, что бы такое ему сказать. Это благословенное молчание позволило Дженни прийти к выводу, что легендарное упрямство Хью, о котором все столько говорили, наконец-то сослужило им хорошую службу.

Даже Рид хранил молчание.

Когда Данвити вернулся, Хью сказал:

— Дело в том, что я спрашивал ее милость об этих документах, милорд. Но она не припоминает, что подписывала их.

Данвити пожал плечами.

— Нет никакой необходимости обсуждать это с ней, — промолвил он. — К счастью, девочка понятия не имеет обо всех этих делах.

Дженни снова напряглась, но, поймав на себе очередной взгляд Хью, придержала язык.

— Вы должны знать, что покойный лорд Исдейл научил ее всему, что сам знал об управлении поместьями, — проговорил Хью с мимолетной улыбкой. — И поскольку она сейчас сама стала полноправной баронессой Исдейл, то наверняка прекрасно знает, как ей поступать с личной собственностью. Более того, она обладает законным правом знать во всех подробностях, какие распоряжения вы делали от ее имени, особенно в том, что касается ее собственности. Более того, если я не ошибаюсь, закон в таких случаях требует, чтобы она сама подписывала все бумаги.

— Я подписал их за нее, — сказал Данвити, — поскольку сомневаюсь, что она в состоянии даже прочесть их…

— Но отец научил меня читать! — воскликнула Дженни.

Она была так возмущена словами Данвити, что даже не сочла нужным посмотреть, не бросает ли Хью на нее очередной предостерегающий взгляд.

Однако он всего лишь вымолвил:

— Ну вот, сэр, видите, как обстоят дела. По закону вы не имели права подписывать документы за человека, который в состоянии сделать это сам, причем может еще и понять смысл написанного. И ни один мировой судья не станет возражать, если она подаст иск о признании такой подписи недействительной.

— Но он же ее опекун! — вскричал Рид. — И во всем отвечает за нее!

— Если только ее отец не назначил его управляющим ее имениями — в точности так же, как назначил опекуном, — то ты ошибаешься, — возразил Хью. — Итак, милорд?

— Он назначил меня только ее опекуном, — ответил Данвити. — Вот мы и решили, что, поскольку она всего лишь женщина, да еще такая молоденькая…

Он развел руками.

— Вы совершили ошибку, — заявил Хью. — Позволю себе заметить, что вам следовало навести справки об этом задолго до церемонии обручения:

— Что ж, мы все исправим и сделаем как надо, — промолвил Данвити. Тут дверь распахнулась, и вошел слуга. — А вот и документы. Она может сейчас подписать их, и все будет в порядке.

Дженни открыла было рот, но Хью поспешил сказать:

— А скажите-ка мне вот что, Данвити. К какому соглашению насчет поместий Исдейлов вы пришли?

— Разумеется, к обычному, — ответил лорд.

— К обычному, милорд? — переспросил Хью. — А откуда вам известно, какова «обычная» форма таких бумаг? Как часто вы вели переговоры от имени полноправной баронессы?

Лорд Данвити посмотрел на жену.

— Видишь ли, Хью, управление ее имениями будет передано в руки Рида, — проговорила Фелина. — Думаю, именно этого захотел бы и ты. Да нет, я в этом уверена.

— Даже если бы это было так, — сказал Хью, — вы не имели права принимать решение, не посоветовавшись с Дженет, особенно после того как она обрела титул полноправной баронессы. Лишь она сама может передать свои права кому бы то ни было.

Дженни подумала о том, что Данвити был порядком удивлен.

Впрочем, Рид — тоже.

— Пожалуй, я сам просмотрю эти документы, вы не возражаете? — спросил Хью.

Глава 15

Дамфрис

В комнате наступило напряженное молчание, когда Хью взял листы пергамента и начал их читать. Дженни заметила, что Рид задумчиво нахмурился, снова взглянув на Фелину, но лицо той оставалось безучастным. Данвити смотрел на Хью.

Дуглас читал быстро, но Дженни ни о чем не могла догадаться по выражению его лица. Правда, когда он отложил в сторону первый лист, ей показалось, что его движения стали чуть более резкими и менее грациозными.

Ей безумно хотелось узнать, что именно Хью прочитал в документах, когда он поднял на нее глаза и потянулся за листом, который до этого отложил в сторону.

Не промолвив ни слова, он отдал ей пергамент, а сам продолжил чтение.

Заметив, что Фелина крепко сжала губы, Дженни постаралась не смотреть на Рида. Решительно настроившись скрыть собственную реакцию, какой бы она ни была, Дженни принялась читать.

К концу первой страницы она поняла, почему никто не стал обсуждать с ней пункты брачного договора. Зная, что едва ли сможет говорить, не потеряв над собой контроль, Дженни подавила свой гнев, отложила лист и взяла у Хью второй.

Напомнив себе еще раз про его совет не показывать им свое замешательство, хотя, без сомнения, этот совет касался скорее ярости, чем замешательства, Дженни заставила себя сосредоточиться на словах.

Внезапно ей пришло в голову, что Хью и Рид братья, а оба они — родственники Фелины, стало быть, Хью может одобрить ее желание прибрать к рукам поместья Исдейлов, а также ее баронский титул. В конце концов не стоит забывать о том, что Хью — глава их семьи.

Решив, что читать бумаги дальше нет необходимости, она посмотрела на Хью.

Он все еще читал. Заметив, что у него дергается уголок рта, Дженни глубоко вздохнула и расслабилась, только сейчас осознав, что все последние мгновения почти не дышала.

Отложив последний лист пергамента, Хью посмотрел на Данвити.

— Постараюсь проявить сдержанность и поверить вам на слово, что вы считали, будто действуете в интересах ее милости, — промолвил Хью Дуглас. — Однако нам придется снова обсудить содержание этих документов, и Дженет примет полноправное участие в этом обсуждении.

Похоже, ее дядя оказался в тупике.

— Полагаю, мы не станем обсуждать все документы? — проговорил он. — Какие именно пункты вызывают у вас сомнение, сэр Хью?

— Опекун вы ей или нет, Данвити, но у вас нет никаких прав подписывать за нее отказ от всех поместий Исдейлов, — нетерпеливо произнес Хыо. — Не говоря уж о согласии отказаться от титула.

Дженни едва сдерживалась. Взглянув на Фелину и Рида, она поняла, что Фелина догадалась об этом.

— Представьте себе, сэр, — продолжал Хью, — чтобы кто-то из благих побуждений поступил бы так же с Мейри после вашей смерти. Вы бы хотели этого?

— Боже мой, я бы хотел, чтобы ее опекун выбрал ей хорошего жениха, а потом поступил бы так же, как я, — сказал Данвити. — Я выбрал Рида потому, что могу давать ему советы и следить за тем, как он ведет дела. Мейри тоже непременно понадобится хороший советчик. Она ведь понятия не имеет о том, как надо управлять поместьями.

— В таком случае вы должны научить ее этому, — заметил Хью Дуглас.

— В этом нет необходимости, — раздраженно проговорила Фелина. — Отец Дженет так и не женился больше и не произвел на свет наследника, но у моего мужа скоро появится законный сын, который, даст Бог, унаследует его состояние и титул. Так что вы слишком рано заговорили о том, что Мейри надо чему-то учить, сэр.

— Да неужели? — усмехнулся Хью. — Мейри уже восемнадцать, а у нее до сих пор нет брата. И она заслуживает того, чтобы получить такое же образование, какое Дженни получила от собственного отца. И это Дженни может чему-то научить вас обоих. Бьюсь об заклад, что покойный лорд Исдейл упомянул это обучение в своем завещании. Похоже, он подумал обо всем, лишь бы защитить свою девочку от неприятностей.

В первый раз Данвити, похоже, разволновался.

— Признаюсь, что не читал все его завещание, — вымолвил он. — Просто я сразу увидел, что мне выпало быть ее опекуном, и…

Он развел руками.

— И вы решили, что имеете полное право отдавать распоряжения от ее имени, — договорил за него Хью. — У вас есть хорошая копия завещания?

— Да, конечно, — кивнул Данвити. — Полагаю, теперь вы захотите увидеть и ее.

Хью кивнул, а Фелина сердито промолвила:

— И в этом нет никакой необходимости. Послушай-ка, Хью. Ты слишком много берешь на себя.

— Успокойся, любимая, — сказал Данвити. — Ты не должна огорчаться, это дело того не стоит. Хью прав в отношении завещания. Возможно, он прав и в том, что касается обучения Мейри. Это не причинит ей вреда и, в конце концов, возможно, поможет ей найти мужа.

— Да, обучить ее всему — дело хорошее, — сказал Хью. — Все мы знаем, как резко неожиданная смерть может изменить жизнь каждого, кого это коснется. Более того, сэр, вам бы следовало обучить обеих ваших дочерей. Годы раздоров, борьбы и сражений здесь, в приграничных районах, не прошли даром: многие наши женщины унаследовали титулы и получили полные права. И, несмотря на времена затишья, эти раздоры могут вспыхнуть вновь в любой момент.

— А-а-а, теперь я понял, в чем дело, — вмешался Рид. — Ты боишься, что у меня будет больше земель, чем у тебя, к тому же я получу древний титул барона. Это даст мне определенные преимущества, а ведь ты вечно обижал меня! Вы с отцом просто хотели избавиться от меня! Только Фелина…

— Довольно! — не допускающим возражений тоном промолвил Хью.

— Но ни одна женщина не может управлять поместьями так же успешно и умело, как мужчина, — быстро вставила Фелина. — И ты должен об этом знать, Хью. Ты должен поддерживать выбор Рида.

— Ты удивляешь меня, Фелина, — сказал Хью. — Я был уверен, что ты согласишься, что хорошо обученная женщина может стать лучшим управляющим, чем ничего не умеющий мужчина. Кто-нибудь учил чему-то Рида? Или ты считаешь, что одна его принадлежность к мужскому полу — лучшая рекомендация для выполнения этого задания?

— Если кто-то и должен был обучать его, так это ты! — язвительно бросила Фелина.

— Да, я должен был, — согласился Хью. — Но Торнхилл находится не на Луне, а я поверил твоим настойчивым заверениям, что ему будет лучше с тобой. Более того, насколько мне известно, Рид не проявил ни малейшего желания обучиться хоть чему-то.

Заметив, как изменилось лицо Хью, Дженни спросила себя, скажет ли он еще что-то или Фелина вновь нападет на него, однако оба продолжали молчать.

— Вот так, — наконец сказал Хью.

Подняв пергаментные листы, он добавил:

— Если кто-то из вас троих или вы все вместе решили, что можете захватить все поместья Исдейлов, то очень скоро вы поймете свою ошибку. Не только самой Дженни известно, что ее муж не может завладеть ее титулом без ее на то воли, но и закон встанет на ее сторону, если она вздумает оспорить пункты этого договора. Так что эти документы не имеют никакой ценности. Вы должны составить новые.

— В таком случае мы так и поступим, — сказала Фелина, многозначительно взглянув на Рида.

— Нет, не так, — промолвила Дженни, вставая с места. — Я не подпишу ничего подобного. Всем вам с самого начала было известно, что я не хочу выходить замуж за Рида Дугласа.

— Это мы еще посмотрим, — бросил Рид. — Ты обручена со мной перед лицом Господа, и я добьюсь того, чтобы ты выполнила свое обещание выйти за меня замуж.

— Возможно, твои слова не были бы лишены смысла, если бы на пути вашего союза не встало одно препятствие, — тихо проговорил Хью. — И, как бы тебе ни противно было узнать об этом, вынужден сообщить, что такое препятствие существует.

— О чем, черт возьми, ты сейчас толкуешь? — спросил Рид.

— Я хочу сказать, что Дженет уже вышла замуж, — сказал Хью. — За меня.

В поднявшемся гвалте гнев Хью — а он так и рвался наружу с того самого момента, когда они вошли в покои Фелины — стал остывать. Фелина, Данвити и Рид начали так нелепо что-то выкрикивать, перебивая друг друга, что этого было достаточно, чтобы его злость на всех троих и на каждого в отдельности начала угасать, хотя и не угасла окончательно.

Хью произнес только пару-тройку фраз, а Фелина и Рид, кажется, обвиняли его в предательстве интересов семьи Дуглас, а Данвити — в том, что тот предал самого себя. Данвити, со своей стороны, не обращая на них внимания, без конца повторял, что требует объяснений.

Посреди этого гвалта стояла Дженни — она была холодна и равнодушна, словно пришла на прием к какому-то местному сановнику, а его ребятишки внезапно затеяли ссору. Глядя на нее, можно было подумать, что она не имеет никакого отношения ко всему этому.

Хью казалось, что Дженни похожа на остров спокойствия в бурном океане, хотя он ничуть не сомневался, что под спокойной маской скрываются сильные эмоции.

Ни одним словом она не выказала своего отношения к этой троице, а ведь она больше остальных пострадала из-за предательства Данвити. Как ее опекун — да что там, как ее дядя! — он был обязан заботиться о ней, честно выполнять свой долг. Но из-за его привычки во всем потакать желаниям своей жены, пусть и вызванной его мужским стремлением к миру и покою, он совершенно забыл о Дженни, забыл о ее интересах.

Внезапно голос Рида зазвучал громче остальных:

— Я знал — знал! — что ты постараешься испортить мне жизнь! — закричал он. — Черт бы тебя побрал, Хью Дуглас!

— Успокойся, приятель! — сказал Хью, стараясь не давать волю гневу. — Это не я все затеял.

Он едва не добавил, что затеяла все Дженни, но долг чести не позволил ему. А ведь все действительно началось в тот час, когда она сбежала из Аннан-Хауса.

Как бы там ни было, Рид не дал ему возможности говорить.

— Не ты?! — завопил он. — Да как же это может быть, если ты женился на этой проклятой женщине?!

— Придержи-ка язык, потому что я не желаю слушать ничего подобного, — сказал Хыо. — Когда я приехал за ней в лагерь бродячих артистов, меня неправильно поняли. Решив, что я ее ухажер и что она любит меня и нуждается в защитнике, они поставили пьесу о женитьбе, в которой мы оба играли роли. А вот священник оказался настоящим.

— И что с того… что он был настоящим? — злобно прошипел Рид.

— Это означает, что церемония тоже была настоящей, поэтому священник и сказал, что у него нет власти аннулировать этот брак. Впрочем, милорд, у вас не возникнет трудностей, и вы постараетесь сделать это, — обратился он к Данвити. — Конечно, на это потребуется время, но на сей раз вы, без сомнения, сумеете оформить документы как подобает. А я, как уже говорил, должен ехать в Трив. Дорога займет как минимум два дня, так что мне следует поторопиться.

— Что ж, если у тебя дело срочное, то следует как можно скорее отправляться в путь, — заметил Данвити. — Если хочешь, я могу договориться, чтобы от Аннана до Керккудбрайта тебя отвезли на корабле. А оттуда всего несколько миль до Трива.

— Если у вас есть какие-то мужские разговоры, то, полагаю, Дженет они не касаются, — проговорила Фелина. — Тебе, Дженет, придется здесь дожидаться аннулирования брака, так что ты можешь пойти в свою комнату, чтобы отдохнуть. Ну а когда будешь готова к тому, чтобы извиниться за свое безрассудное поведение, можешь это сделать. А до тех пор…

— Нет, — равнодушно бросила Дженни.

— Не-ет?! — воскликнула Фелина. — До тех пор пока ты находишься под этой крышей, ты будешь поступать, как я…

— Нет, Фелина, — перебила ее Дженни, — не буду, — твердо сказала она. — Я поеду в Трив с Хью.

Хью разговаривал в этот момент с Данвити о возможности путешествия на корабле, поэтому не обращал внимание на словесную перепалку женщин, но, услышав последние слова Дженет, поднял на нее глаза.

— Но, детка, — уверенно произнес он, — мы ведь уже решили, что ты останешься здесь.

— Ничего такого мы не решили, — промолвила она в ответ. — Это ты объявил, что я тут останусь, но это было до того, как я узнала, что тут произошло. Ты ведь по-прежнему мне муж, не так ли?

— Да, по закону именно так, — признался он.

— Что ж, в таком случае до аннулирования брака мое место рядом с тобой, — заявила Дженни. — В конце концов, в твои обязанности входит защищать меня, а эти люди, несомненно, открыто продемонстрировали, что я не могу доверять им.

Пока Хью раздумывал о том, что бы такое ответить Дженни на ее слова, Рид выпалил:

— Господи, да она, возможно, уже спала с ним!

— Нет, приятель, это не то…

— Да, конечно, — громко проговорила Дженни. — Я действительно спала с ним.

— Вот что, послушайте меня! — воскликнул Хью. — Она не знает, что…

— Я так и знал! — закричал, перебивая его, Рид. — Тебя, невестушка, в самом деле пора отколотить, и я…

— Довольно! — прорычал Хью, вставая между братом и Дженни.

При мысли о том, что Рид может прикоснуться к Дженни, кровь у него закипела от гнева.

— Господи, Дженни права! Я ее муж, и, пока это дело касается меня, потребую аннулирования брака лишь в том случае, если она сама захочет этого. А до этого она моя жена и останется ею!

У Дженни закружилась голова, она никак не ожидала услышать от Хью столь страстной речи. Дженни надеялась лишь на то, что он возьмет ее с собой в Трив, потому что меньше всего ей хотелось оставаться в Аннан-Хаусе.

Без сомнения, Фелина с Ридом приложили бы максимум усилий к тому, чтобы сделать ее несчастной. И если даже Фиона и Мейри будут добры к ней, это не поможет.

Но оставаться женой Хью… Об этом стоит как следует подумать. Хью смотрел на нее прищурившись, словно ожидал ее реакции. Что ж, она снова вспомнит его совет и никому не покажет своих чувств.

Поэтому Дженни повернулась к Данвити и спросила безучастным тоном:

— Как скоро корабль может выйти из гавани Аннана, милорд?

— Боже мой, детка, нам надо это обсудить, — пробормотал Данвити, осматривая по очереди собравшихся.

— Так когда же, сэр? — не унималась Дженни.

Взглянув на Хью и не встретив у него поддержки, лорд Данвити сказал:

— Думаю, будет лучше, если вы воспользуетесь утренним отливом. Видите ли, Керккудбрайт находится милях в пятидесяти отсюда. Однако если ехать верхом, то вам придется сидеть в седле два долгих дня, а возможно, и дольше, если опять пойдет снег. А если вы успеете отправиться в путь с утренним отливом, то путешествие на корабле займет всего полдня.

— Что ж, в таком случае мы выедем завтра утром, — обратилась Дженни к Хью Дугласу.

— Сначала надо выяснить, что его милость разузнает о кораблях, стоящих в гавани, — заметил Хью.

— Вот и прекрасно, а я пока займусь сбором вещей, — вымолвила Дженни. — Не хочу приезжать с визитом к лорду Галлоуэю в единственном платье и с единственной парой ботинок.

Присев перед Данвити, она добавила:

— Милорд, вы позволите мне удалиться в свою комнату?

— Да, конечно. Но я не хочу, чтобы ты уходила так, словно снова убегаешь от нас, — сказал он. — И не могу поверить, что мы были до такой степени недобры к тебе, что ты не хочешь нас видеть.

— Я поговорю с ней, милорд, — заявил Хью. — Но вам я бы посоветовал спросить у себя, можно ли счесть добротой ваше поведение, когда вы подписали брачные документы, не посоветовавшись с ней и даже не изучив завещания покойного лорда Исдейла.

— Да, друг, мне следовало прочитать завещание, — кивнул Данвити. — И я благодарен тебе за то, что ты узнал, что он обучал ее. Но она все равно остается юной девочкой, несмотря на это. Но все же ты был прав, когда сказал, что теперь настала моя очередь обучить обеих моих дочерей управлению поместьями.

— Вот и отлично, милорд, — бросил Хью.

Однако смотрел он при этом на Дженни.

— А теперь я вас оставлю, — сказала она.

С этими словами, еще раз присев, Дженни вышла из комнаты и поспешила наверх, надеясь, что Фелина не отправится за ней.

В спальне Дженни уже поджидали Мейри и Фиона.

— Мы были уверены, что она отправит тебя сюда, когда перестанет ругаться, — сказала Фиона.

— Я уезжаю с сэром Хью, — сказала Дженни, закрыв за собой дверь. — И очень прошу вас: даже не пытайтесь меня отговорить. Вам что-нибудь известно о брачных документах?

Мейри и Фиона отрицательно помотали головами.

— Видите ли, вышло так, что Фелина и мой дядюшка так все устроили, что мои поместья и титул перешли бы к Риду, но сэр Хью сказал, что они нарушают закон. А поскольку мы с ним женаты…

— Женаты?! — хором воскликнули Фиона и Мейри.

Дженни объяснила им, в чем дело, и добавила:

— Вот поэтому я и уезжаю с Хью. Я думаю, что теперь мы на самом деле женаты, но все они сказали, что будут добиваться аннулирования брака. Но я не могу тут остаться.

— А ты правда спала с ним? — спросила Фиона. — Что ты чувствовала?

Дженни усмехнулась.

— Это не то, что ты имеешь в виду или что думает Рид, потому что Хью не захотел, чтобы процедура аннулирования брака усложнилась или чтобы я забеременела.

— Хью был в ярости? — поинтересовалась Фиона. — Моя мать то и дело говорила о его взрывном нраве. Он страшен в гневе?

— Да я бы не сказала, хотя он действительно наговорил мне много такого, чего я предпочла бы никогда от него не услышать, — ответила Дженни. — Правда, надо признать, что я не видела его в настоящем гневе до сегодняшнего дня. Прочитав брачные документы, он ужасно разозлился, а когда Рид заявил, что меня надо наказать, Хью был просто взбешен.

— У Рида есть повод сердиться на тебя, — резонно заметила Мейри.

— Да, возможно, но, когда он потребовал наказания, Хью заявил, что как муж он имеет право голоса, и мы останемся супругами до тех пор, пока я не передумаю.

— Но ты ведь передумаешь, не так ли? — продолжала засыпать ее вопросами Фиона. — Не может быть, чтобы ты захотела остаться женой сэра Хью. Помнишь, ты ведь сама это говорила в тот вечер, когда сбежала из дому.

Дженни задумалась.

— Я уже и не знаю, чего хочу, — вымолвила она наконец. — Но утром я уезжаю с Хью, так что если вы обе хотите остаться и поболтать, то вам придется помочь мне собрать вещи. Заодно расскажете, что тут было, пока я отсутствовала. Нашли пропавшие драгоценности?

— А откуда тебе известно, что они пропали? — спросила Фиона.

— Разумеется, Хью рассказал мне об этом, когда нашел меня. А много ли драгоценностей украли?

— Да, немало, — ответила Мейри. — Но какой-то путешественник нашел их неподалеку от наших ворот, так что, похоже, это была чья-то странная шутка. Фелина и отец были в ярости, что им придется возвращать пропавшие украшения. Фелина сказала, что все выглядело так, будто кто-то действительно взял их, и была уверена, что эта кража — дело рук менестрелей.

— Это если не считать того, что они просто не могли взять все, — добавила Фиона. — Вспомни, что украшения, включая мамин жемчуг, пропали после того, как уехали бродячие артисты.

— Не думаю я, что менестрели стали бы воровать в домах, где они дают представления, — заметила Дженни. — Ведь если люди хотя бы заподозрят их в воровстве, их не пустят больше даже в обычные дома, не говоря уж о таких местах, как Лохмабен или Трив.

— Лохмабен! — воскликнула Фиона. — Боже мой, там же все английское.

— Да, — кивнула Дженни. — Кстати, я там пела. А если говорить о честности менестрелей, то хочу заметить, что шериф Дамфриса пригласил их выступить на базарной площади города.

Тут Фиона с Мейри захотели, чтобы она подробно рассказала им о своих приключениях, так что пришлось Дженни подчиниться. Правда, о своих подозрениях и более личных вещах она предпочла умолчать.

За ужином царило напряженное молчание, которое скрашивалось лишь присутствием Хью, Фионы и Мейри. Поев, Дженни поняла, что у нее нет желания оставаться за столом подольше или вместе с другими отправиться в покои Фелины. Поэтому, извинившись и сославшись на то, что устала от долгого путешествия, Дженни отправилась спать.

Никто не попытался остановить ее. Но, оставшись наедине с собой, Дженни внезапно почувствовала себя очень одинокой и неуверенной. Вспомнив подозрения Пег, считавшей, что Фелина вовсе не беременна, Дженни отправила слугу за горничной Фелины Сэди.

Когда та пришла, Дженни сказала:

— Рано утром я уезжаю в Керккудбрайт, Сэди. Помоги мне, пожалуйста, сложить эти вещи в корзину.

— Да, конечно, миледи, я слыхала об этом, — закивала горничная. — Мы все ожидали, что вы выйдете замуж за сэра Хью. И были просто поражены, когда стало известно, что вас выдают за его брата!

— Я и сама была поражена, — с улыбкой промолвила Дженни, наблюдая, как Сэди ловко складывает одно из ее платьев. — Как у тебя хорошо получается! Можешь ли поверить, я целых три раза пробовала сделать то же самое, но у меня ничего не вышло — платье только мялось.

— Но мне ведь приходится заботиться о туалетах миледи! А это непросто, знаете ли.

— Как она себя чувствует? — спросила Дженни. — Пег говорит, что Фелина боится, как бы опять чего-нибудь не вышло.

Глаза Сэди широко распахнулись, у нее был такой вид, будто она не знает, что сказать на это.

— Что такое, Сэди? — озабоченно спросила Дженни. — Я не должна была спрашивать об этом?

— Лучше бы вам не делать этого, миледи, — пробормотала Сэди. — Я ничего не должна говорить об этом.

— Понятно, — промолвила Дженни. Похоже, Пег была права. — А она нашла пропавший жемчуг?

— Нет, только не свой, хотя леди Джонстоун нашла свое пропавшее ожерелье. Кстати, обнаружились и другие пропавшие украшения. Я думала, что разыскала три жемчужины леди Фелины, но она сказала, что они старые, а ей нужно целое ожерелье. Несмотря на это, она так сильно ударила меня, что в ушах зазвенело.

— Боже мой, Сэди… — сочувственно промолвила Дженни.

— Да, и леди Фелина до сих пор считает, что ее ожерелье взял кто-то из обитателей замка. Я ужасно боялась, что она подозревает меня, но я в жизни не брала ничего чужого. Да никто из нас не стал бы, леди Дженни… Господи! — внезапно воскликнула она, воздевая руки вверх. — Как же я вас называю! Мне же теперь следует величать вас леди Дуглас или леди Торнхилл, только я не знаю, как именно.

— Не так и не так, — усмехнулась Дженни. — Я все еще просто леди Исдейл, Сэди, и не стану возражать против того, чтоб ты по-прежнему обращалась ко мне как к леди Дженни.

Она спросила себя, что думает об этом сэр Хью. Но он уже говорил о ее правах и наверняка не станет возражать, если она сохранит свой титул. Подумав о Хью, Дженни тут же пожалела о том, что его нет рядом: ей нужно было поговорить с ним. Но ведь жена, несомненно, имеет право позвать к себе собственного мужа. Интересно, придет ли Хью, если она это сделает или сама зайдет к нему?

Хью все еще сидел за столом и мечтал о постели. Не то чтобы он очень хотел спать, но разговоры Данвити его не на шутку утомили.

Хью уже перестал винить Данвити в злом умысле, потому что было ясно: этот человек попросту предпочел мир бесконечным скандалам, которые, без сомнения, устраивала бы ему Фелина, если бы он вызвал ее недовольство. Этой женщине было достаточно положить руку на живот, застонать, и бедняга лорд тут же был готов сделать ради Фелины что угодно.

Хью понимал, как Данвити хочется иметь сына. Большинство мужчин хотят сыновей. Но ждать пятнадцать лет и за это время не сделать ничего для процветания и безопасности своих поместий и подданных — это уж слишком.

Однако, осознав, что он сам не приложил никаких усилий к тому, чтобы обучить Рида управлению поместьями, Хью понял, что не имеет права винить в этом Данвити. Тем более что, возможно, теперь он сочтет нужным обучить необходимому своих дочерей. Во всяком случае, Мейри скорее всего быстро овладеет наукой управления поместьями, она девочка сообразительная. Озорная Фиона — другое дело, но и она с годами вполне может измениться в лучшую сторону.

Как только появилась возможность вежливо извиниться и уйти из-за стола, Хью немедленно ею воспользовался. В спальне Хью находился Лукас — наводил порядок и собирал вещи. Возле маленького камина стояла большая ванна, наполненная горячей водой, от которой валил пар.

— На ванну даже посмотреть приятно, — заметил Хью, снимая с себя куртку.

— Я слышал, что мы отправимся в Керккудбрайт на корабле, поэтому и решил, что вы наверняка захотите принять ванну. Мне также пришло в голову, что вы не пожелаете взять с собой все ваши вещи, — сказал Лукас.

— Ты был прав насчет ванны, но ошибся насчет вещей, — сказал Хью, расшнуровывая ворот рубашки. — Мы заберем все вещи. Я хочу прямо из Керккудбрайта вернуться в Торнхилл, ведь я уже слишком давно там не был.

— А как же миледи, сэр? — поинтересовался слуга.

— Стало быть, ты обо всем знаешь?

Опустившись на колени, чтобы снять с Хью сапоги, Лукас осторожно проговорил:

— Поскольку я присутствовал при венчании, сэр, как могли бы вы выразиться…

— Не валяй дурака, ладно? Я уверен: ты слышал о том, что она уезжает с нами и что она останется моей женой, пока сама не передумает.

— Да, сэр, я слышал это, и хочу сказать, что вы приняли весьма мудрое решение… несмотря на то что не собирались снова вступать в брак, — добавил Лукас.

— Об этом уже слишком поздно думать. Позаботься о том, чтобы наших лошадей в целости и сохранности доставили в Торнхилл, а багаж погрузили на нужный корабль. Кстати, возможно, у ее милости тоже будут какие-то приказания.

— А как же насчет горничной для миледи, сэр? Возможно, ей нужна горничная.

— Узнай об этом, как только помоешь мне голову, — велел Хью.

Когда слуга ушел, Хью вымылся и высушил волосы у камина. Ложиться спать было еще рано, однако он решил, что ему не помешает хороший ночной сон.

Едва Хью устроился в постели и задремал, как в дверь постучали.

Уверенный в том, что это Лукас привел слуг, которые должны были унести ванну, Хью сердито бросил:

— Да входите же!

Но когда дверь распахнулась, он увидел Дженни. В руках она держала свечу, а ее длинные распущенные волосы шатром накрывали плечи и грудь.

— О! — смущенно воскликнула она. — Я и не думала… То есть я считала, что ты все еще не спишь… Мне не следовало приходить…

Хью уселся в постели, слишком поздно вспомнив про свою наготу.

— Да я могу надеть панталоны и встать в считанные секунды, детка, — силясь держаться спокойно, промолвил он. — Только не убегай.

Его тело тут же отреагировало на ее появление. Дженни повернулась к Хью спиной, и он испугался, что она хочет уйти, поэтому поспешно схватил штаны, натянул и зашнуровал тесемки, стараясь прикрыть свое восставшее естество.

— Заходи же, Дженни. Что случилось? Я послал к тебе Лукаса. Может, ты забыла что-то сказать ему?

— Нет-нет, Лукас отправилась ужинать, — ответила Дженни. — Но у меня в комнате так холодно и я чувствую себя там одинокой. К тому же ты на меня сердишься, вот я и подумала… В общем, наверное, я должна извиниться.

Поскольку она по-прежнему стояла в дверях, Хью подошел к ней, взял за плечо и завел в свою спальню, а затем ногой захлопнул дверь.

На Дженни были только просторный халат лавандового цвета и тапочки, и от нее пахло розами — это был любимый аромат Хью. Он впервые видел ее волосы распущенными. Они спадали вниз длинными волнами, и, коснувшись их, он ощутил, какие они шелковистые и чуть влажные.

— Ты помыла голову, — заметил Хыо.

— Да, я вся помылась, — промолвила Дженни.

А потом, обратив внимание на ванну с водой, она добавила:

— Должно быть, и ты тоже. Здесь пахнет мускусом и гвоздикой.

Хью взял у Дженни свечу, поставил на столик и положил руку ей на плечо.

— Итак, — проговорил он, — зачем ты все-таки пришла ко мне?

— Я же сказала тебе, что должна извини…

— Когда я сержусь, ты сразу узнаешь это.

— Но ты был сердит, — настаивала Дженни.

— Да, но не на тебя, — возразил он. — Я сердился на них. Они так несправедливо обошлись с тобой. Я видел завещание твоего отца, в котором он четко указывает, чего именно хочет. А Данвити дочитал лишь до того места, где твой отец назначает его твоим опекуном. Подозреваю, что больше он узнать не пожелал, поскольку в зависимости от содержания завещания многое для Данвити менялось. Это сильно смахивает на трусость и действительно злит меня. Однако я предпочел скрыть от них свой гнев по той же причине, по которой посоветовал и тебе не показывать им своих чувств.

— То есть чтобы не позволить им радоваться тому, что они нас рассердили? — уточнила Дженни.

— Да. От меня ты можешь свой гнев не скрывать… Ну, если только не я стал его причиной, — добавил он с дразнящей улыбкой.

Но потом Хью произнес более серьезным тоном:

— Ты также должна знать, что я не всегда в состоянии контролировать свой гнев. Бывает, он вырывается из; меня, прежде чем я успеваю взять себя в руки.

— Фелина говорила, что у тебя взрывной характер, — напомнила Дженни.

— Да, ей об этом известно, — кивнул Хью. — И она не раз доводила меня до белого каления. — Он помолчал. — Так ты скажешь мне еще что-нибудь?

— Я думала, что Лукас передал тебе, что мне не нужна в путешествии служанка, — ответила она.

— Нет, он не успел. Когда раздался стук в дверь, я подумал, что это он вернулся за ванной. А ты уверена, что тебе никто не нужен? Не думаю, что на корабле окажутся другие женщины.

— С тех пор как я уехала из Исдейла, у меня не было собственных слуг, — ответила Дженни. — А звать кого-то из Аннан-Хауса я вообще не желаю.

— Что ж, в таком случае тебе действительно никто не нужен. Скажешь еще что-то?

Помедлив, Дженни посмотрела ему в глаза.

— Фелина говорила мне, что ты клятвенно пообещал больше никогда не жениться, а сегодня назвал меня своей женой, потому что они тебя разгневали. Я… Я просто хотела… И вот сейчас я не знаю, что и сказать. Видишь ли, все дело в том, что я на самом деле не знаю, чего ты от меня хочешь. Ты скажешь мне это?

— Я обычно говорю то, что думаю, Дженни, особенно когда я сердит, — вымолвил он. — Я действительно имел в виду то, что сказал. Пока что-то от меня зависит, мы с тобой остаемся супругами, и будем ими, пока ты сама не передумаешь. Уже дважды потребовалось, чтобы я назвал тебя своей женой. Возможно, ты над этим задумаешься.

— А может быть, понадобится и третий раз, — сказала Дженни и потом добавила с задумчивой улыбкой: — Я могу лечь сегодня с тобой?

— Даже не знаю, чего мне хотелось бы больше, — ответил Хью. — Но ты должна понимать, что если сделаешь это, то я стану тебе супругом в полном смысле этого слова.

— Господи, так я ведь уже сказала им, что ты это сделал! — воскликнула Дженни. — Мне раздеться?

— Нет, я сам тебя раздену, — сказал Хью.

Глава 16

Он жаждал обладать ею, но был еще не готов отнести ее в постель. Сначала Хью хотелось немного поиграть с ней там, где они стояли, показать ей восхитительные возможности ее собственного тела.

Внезапно он вспомнил, как первый раз занимался любовью с Эллой. Как же она была напугана! Она была так юна, так ранима. Правда, он тоже был молод, но уже тогда ему хватило разума понять, что торопливость в делах любви ни к чему хорошему не приводит, а вот нежность и неспешные ласки — это то, что надо.

Дженни не была ни ранимой, ни напуганной. Он не знал, что у нее на уме, но чувствовал, что ей любопытно и что она готова ответить на любые его ласки. При мысли об этом его плоть, все еще прижатая плотно зашнурованными штанами, задрожала и заныла от желания. Однако он надеялся, что естество потерпит еще немного — ради его и ее удовольствия.

Хью осторожно сжал пальцами ее сосок, внимательно глядя на всегда выразительное лицо Дженни. Она не сводила с него глаз, когда он обнажил ее груди и стал разглядывать их. Но с того мгновения, когда он прикоснулся к их шелковистой коже, и она вскрикнула, глаза у нее широко распахнулись и она задышала быстро и прерывисто.

Хью привлек ее к себе, и их тела соприкоснулись. Он бережно стянул вниз ее сорочку, и та осталась на нежном изгибе ее бедер. Хью осторожно сжал рукой ее ягодицу и ощутил, что кожа Дженни там такая же нежная и гладкая, как и везде.

Свободной рукой Хью придержал подбородок Дженни и легко коснулся рта. Испробовав его на вкус, он крепче прижался к ее бедрам, чтобы она ощутила пульсирование его горячей плоти, которая так и рвалась навстречу ей.

Дженни замерла. Рука Хью легла ей на затылок, и он впился в ее губы страстным поцелуем, а потом раздвинул их языком и проник в теплую сладость ее рта.

Теряя голову от необычных ощущений, охвативших ее, когда рука Хью дотронулась до груди и сжала ягодицу, Дженни закрыла глаза, положила ладони на его нагую талию, а затем осторожно сжала его ягодицы.

Дженни надеялась, что это возбудит его, но она никак не ожидала, что его реакция будет такой бурной. Спустя несколько мгновений, когда Хью схватил ее на руки и понес в постель, у нее перехватило дыхание.

Опустив Дженни на кровать, Хью снял с нее одежду, быстро откинул одеяло и, держа Дженни в объятиях, склонился над ней и стал целовать и ласкать. А потом его рука гладила ее груди, сжимала соски, опускалась все ниже и ниже, пока не оказалась на нежном бугорке, а затем скользнула в лоно.

Дженни изогнулась дугой и вскрикнула. А потом спросила хриплым голосом:

— Что это… ты… делаешь?

Касаясь губами ее уха, Хью ответил успокаивающим тоном:

— Дженни, любимая, я хочу, чтобы ты приготовилась принять меня.

Дженни усмехнулась.

— Боже мой… — прошептала она. — А я-то решила, что ты меня… осматриваешь…

— Да, так оно и есть, но только потому, что хочу изучить каждую клеточку твоего тела. Ты прекрасная женщина. Прикасаться к тебе, ласкать тебя — настоящее наслаждение.

Когда Хью чуть передвинулся и устроился между ее ногами, непрерывно лаская ее чувствительное место, она поняла, что последует дальше, и была к этому готова. Он довел ее до такого состояния, когда она не могла терпеть дольше эту сладкую пытку, и ждала только удовлетворения. Когда его плоть ворвалась в ее лоно — сначала осторожно, бережно, а потом все более властно, — Дженни испытала сильную боль. Застонав, она крепче прижалась к Хью, надеясь, что это уменьшит болевые ощущения.

Его толчки стали резче и быстрее, а потом он вздрогнул всем телом, его сотрясли конвульсии, и лишь через несколько мгновений его дыхание восстановилось.

Приподнявшись на локтях, Хью с улыбкой посмотрел на Дженни.

— Это было восхитительно, девочка, — промолвил он. — Надеюсь, я не сделал тебе очень больно.

— Нет, — солгала она, решив, что если скажет правду, то Хью не захочет больше заниматься с ней любовью.

Дженни была готова терпеть сколько угодно, лишь бы он вызывал у нее своими ласками те же ощущения, которые она испытала вначале.

Хью проснулся ранним утром, услышав, что кто-то открывает дверь. Увидев Лукаса, он приложил палец к губам и дождался, пока слуга кивнет в ответ. Лукас поставил на стол подсвечник и вышел из спальни. А Хью попробовал нежно разбудить Дженни, которая спала на животе у стены.

Она даже не шелохнулась.

Взяв в руку прядь ее волос, Хью шутливо пощекотал нос Дженни. Она поморщилась, но не проснулась. Смешная гримаска, которую Дженни скорчила во сне, так ему понравилась, что он снова пощекотал ее.

— Прекрати! — пробормотала она.

Он еще раз повторил свой трюк, и Дженни наконец открыла глаза. По ее удивленному виду Хью понял, что его женушка лишь сейчас вспомнила, где находится.

— Доброе утро, — поздоровался он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в нос.

Дженни перевернулась на спину, потянувшись всем телом, как котенок. Когда она улыбнулась ему, на ее щеках появились полюбившиеся Хью ямочки, которые он тут же поспешил поцеловать. А потом он нашел губами ее рот, и на некоторое время они забыли о том, что им надо успеть на корабль.

Однако Хью все-таки вспомнил о том, что они собираются в путешествие.

— Вставай-ка, да побыстрее, — сказал он. — Ты и так заставила меня забыть о времени, которого у нас совсем не много. Поторопись, иначе судно уйдет из порта без нас.

На небе еще сияли звезды, когда команда вельбота села за весла и стала на отливе выводить судно из порта Анна-на в залив Солуэй-Ферт. В заливе весла были подняты, и над кораблем взметнулся парус. Подгоняемый ветром и силой отлива, вельбот быстро вышел из залива в Ирландское море.

Дженни еще ни разу в жизни не бывала на каком-либо судне и даже не видела вблизи воду в темноте, поэтому была в восторге от происходящего. Ей нравился запах и вкус соленого морского воздуха, нравилось наблюдать за чайками, которые заметались над морской гладью в поисках рыбы, когда стало светать.

Когда над безоблачным небом над восточным горизонтом появился солнечный диск, Хью заявил, что ему необходимо потолковать с капитаном о том, что их ждет, когда они прибудут в Керккудбрайт.

— А ты оставайся тут с Лукасом, — сказал он Дженни. — Я ненадолго.

Скамья на корме была жесткой, но Дженни хотелось посидеть с Лукасом.

— Спасибо, что позаботились утром о моем багаже, — сказала она.

— Да что вы, миледи, это сущая ерунда, — ответил слуга.

— Для меня — нет, — заметила она. — Если бы вы не принесли с собой мой плащ, то я едва ли подумала бы о нем до того, как мы добрались до внешнего двора замка.

Лукас бросил на нее многозначительный взгляд из-под густых бровей.

— Возможно, у вас были более важные дела, миледи, — вымолвил он. — У моего хозяина иногда бывает масса дел.

— Вижу, вы давно прислуживаете милорду, — заметила Дженни.

— Да, уже около восьми лет, — ответил он.

— Только восьми? — удивилась Дженни. — А мне-то казалось, что вы служите ему с тех пор, как он был мальчиком.

— Нет, не так давно.

— А где же вы с ним познакомились?

Лукас посмотрел вдаль и, потом, облизнув губы, перевел взгляд на Дженни и сказал:

— Вообще-то я предпочитал об этом не распространяться, но раз уж теперь вы стали членом его семьи, думаю, он и сам вам обо всем расскажет. Правда, думаю, он предпочтет о многом умолчать и передаст вам лишь самые интересные детали.

— Господи, неужели вы считаете, что он будет меня обманывать?! — воскликнула Дженни.

— Да нет, я бы не сказал, что это будет обманом, — промолвил Лукас. — Скорее всего он просто опустит некоторые подробности.

— Вот как? В таком случае расскажите мне ваш вариант этой истории, — попросила Дженни.

— Ну что ж… Мы познакомились в Йоркшире, в городке Йорке, — начал Лукас.

— Но Йоркшир находится в Англии! Что вы оба там делали?

— Я? — пожал плечами слуга Дугласа. — Да я там родился. А вот милорд находился там с визитом, как бы вы выразились.

— Похоже, он очень много путешествовал, — с завистью заметила Дженни.

— Да, мы оба много поездили по свету, — ответил Лукас. — Как-то раз были даже во Франции.

— Он был там по делам Арчи Мрачного?

— В некотором роде — да.

— Боже мой, так он шпионил не только за англичанами, но и за французами?

— Нет, не тогда, — промолвил Лукас, бросая быстрый взгляд в том направлении, куда ушел Хью. — Просто в Йорке ему нужно было кое в чем убедить некоторых людей.

— Понимаю, — усмехнулась Дженни.

В глазах Лукаса вспыхнул озорной огонек.

— М-да… Он многое там разузнал, и среди прочего — то, что меня собираются повесить.

— Кто?

— Ну-у… Пожалуй что мировой судья.

— И что же сделал сэр Хью? — нетерпеливо спросила Дженни.

— На Уип-ма-Уоп-ма-Гейт, как они называют улочку с местом для порки и тому подобных дел, уже возвели виселицу, — проговорил Лукас. — А милорд, переодевшись в трубадура, пел там для толпы — как вы уже видели во время своего приключения… В общем, меня уже вели к петле… Тут он поднялся на помост вместе со своей лютней и сказал, что ему хотелось бы взглянуть поближе на головореза вроде меня.

Дженни засмеялась.

— Так и представляю себе это, — сказала она. — Ничуть не сомневаюсь в том, что при этом он говорил не своим голосом.

— Конечно! Ну а потом, когда толпа глазела на выступление каких-то неуклюжих жонглеров, милорд ударил одного из моих стражников кулаком по физиономии, а потом стукнул второго по голове его же дубинкой, да так, что у того, похоже, едва мозги не разлетелись по сторонам. Потом, помню, он перерезал веревки, вытащив маленький кинжал из голенища своего сапога. И мы побежали по каким-то закоулкам и подворотням, о существовании которых я даже не подозревал, хотя и вырос там. Не успел я перевести дыхание, как мы оказались верхом на конях, привязанных у самой дальней от Уип-ма-Уоп-ма-Гейт стены, и поскакали к морю.

— А что же это за закоулки и подворотни такие? — изумленно спросила Дженни.

— Ну как это объяснить? Узенькие проходы, по которым ходят только те, кто знает о их существовании, — ответил он. — Видите ли, улицы в Йорке называют гейтсами, то есть воротами. Они такие узенькие, что местные жители пробираются по городу только по тем-дорожкам, о которых известно лишь им. Открываешь неприметную калитку — и оказываешься вот в таком закоулке, который и приведет тебя в другое место, к другим воротам. Поэтому мои преследователи, видать, нас и не поймали. Они отправили гонцов к городским воротам, но мы обманули тамошних стражников, так как смогли выйти из города с группой пастухов, которые вели овец на забой в Шамблс.

— В Шамблс? — переспросила Дженни.

— Ну да, так еще называют мясницкие ряды, где продают мясо и забивают скот, — пояснил Лукас.

Дженни снова вздохнула и, скрестив руки на груди, сказала:

— Мужчинам всегда достаются самые увлекательные и опасные приключения!

— Не пожелал бы я вам пережить такое приключение, — усмехнулся Лукас. — Хорошо, что мне тогда встретился милорд, которого я даже не знал.

— А за что вас хотели повесить, Лукас? И почему он вас спас?

— Повесить меня хотели за то, что я украл овцу. — Поймав на себе взгляд Дженни, он улыбнулся и продолжил: — А спас он меня потому, что решил, что я могу быть чем-то полезен ему и сэру Арчибальду Дугласу.

— И что потом?

— Милорд задал мне несколько вопросов, и с тех пор я стал служить у него. Да, на этой службе я получил несколько нешуточных царапин, это так. Но он всегда помогал мне выпутаться из любых передряг.

— Подумать только, а ведь когда я впервые увидела его, он выглядел таким серьезным и солидным, — заметила Дженни.

— Да, именно таков лэрд, — улыбнулся Лукас. — Он может вытащить из преисподней самого дьявола, даже не покрывшись при этом испариной… — Неожиданно Лукас осекся и посмотрел на Дженни. — Впрочем, я уже заговорился, миледи.

Подходя к ним, Хью заметил, что Дженни смотрит на него с некоторым опасением. «Интересно, чем вызвано ее недовольство на этот раз?» — подумал он.

Хью, прищурившись, посмотрел на своего слугу.

— Ты опять тут всякие байки рассказывал, Лукас?

— Миледи спросила меня, как мы познакомились. Не мог же я сказать ей, что этого никогда не было!

— Не слушай его. У моего Лукаса слишком развито воображение.

В ответ Дженни улыбнулась ему такой загадочной улыбкой, полной дразнящего очарования, что Хью захотелось схватить ее в объятия и отнести прямо в постель.

Улыбнувшись ей в ответ, он сказал:

— Если захочешь спать, скажи мне. Капитан пообещал дать нам одеяла и подушки, если мы захотим вздремнуть.

— Нет-нет, я не хочу пропустить виды этой чудесной панорамы, — заверила его Дженни, обводя руками Ферт и живописные берега этого залива. — Как хорошо, что день сегодня ясный. А вон там, впереди, замок виднеется?

— Да, это Серлеврок, точнее, то, что от него осталось. Замок принадлежит Максвеллам, которые разрушили его своими руками, лишь бы он снова не достался англичанам. Лорд Максвелл хочет перестроить его, однако ему едва ли смогут помочь, пока англичане занимают Лохмабен.

Дженни задавала еще много вопросов, явно получая огромное удовольствие от путешествия. И была очень довольна, когда ей подали простой обед, состоящий из булочек, баранины, яблок и эля. Вся снедь находилась в корзине, которую приготовили на кухне Аннан-Хауса по распоряжению Лукаса.

Когда гребцы наконец завели вельбот в бухту Керккудорайт на приливе, Дженни, похоже, была в восторге от происходящего. Она то смотрела на высокие утесы на западе и востоке, то внимательно слушала все, что Хью рассказывал ей об этом месте.

Наконец корабль бросил якорь посреди бухты — по крайней мере так ей показалось. Капитан вельбота подошел к Хью.

— Прилив заканчивается, сэр, — сообщил он. — Нам придется прождать тут около часа, пока вода не поднимется достаточно высоко, чтобы мы могли попасть на песчаную отмель к западу от острова Сент-Мэри, что в речном канале. А кроме этой отмели для судна нашего размера нигде не найдется места, пройди мы хоть несколько миль вверх по реке.

— Так вы бросите якорь в Керккудбрайте? — уточнил Хью Дуглас.

— Да, мы выведем вельбот прямо на песок — берег там вполне подходящий для этого, — ответил капитан.

— А где же город? — спросила Дженни, когда капитан ушел.

— Он там, впереди, на расстоянии четырех миль отсюда, — ответил Хью. — Сначала ты увидишь церковную башню, а слева от нее будут видны башни замка Мейнс, где я и надеюсь найти Арчи.

— А я считала, что он в Триве, — сказала Дженни.

— Возможно, так оно и есть, но если нам повезет, мы найдем его здесь. Замок Мейнс принадлежал лордам Галлоуэй сто — двести лет, и именно там останавливается Арчи, когда бывает в здешних местах. А Трив расположен в восьми милях отсюда вверх по реке Ди. Если нам все-таки придется ехать в Трив, то мы сможем раздобыть лошадей в замке Мейнс.

— Я очень хочу попасть в Трив! — заявила Дженни. — Мне не терпится своими глазами увидеть, что там произойдет.

Дженни была весьма разочарована, узнав, что Трив расположен на довольно большом расстояний от них и что Арчи Дугласа они, возможно, найдут в Керккудбрайте. Она хотела не только увидеть замок, построенный Арчи Мрачным как символ власти Дугласов, — ей не терпелось вновь увидеть Гилли, Гока, Пег, Кэт и всех остальных.

Меньше других ей хотелось встретиться с Весельчаком, потому что тот, без сомнения, узнает, что ему было далеко не все известно о ее обмане. Но его следовало еще раз поблагодарить за то, что он принял ее в их компанию.

Дженни хотелось увидеть, как гребцы заведут вельбот на речную отмель, как и обещал капитан, но сначала судно прибыло в замок Мейнс. Расположенный на мысе, выступающем в речную гладь впереди корабля, замок явно охранял внутреннюю гавань, город Керккудбрайт и судоходную часть реки.

Массивное сооружение выросло прямо на речном берегу; его каменные стены и укрепления поднимались высоко вверх. Лишь когда вельбот обогнул мыс, Дженни увидела высокие ворота, примостившиеся между двумя башнями.

Наконец на вельботе подняли весла, и судно остановилось у длинного причала, который вел к воротам. Хью помог Дженни сойти на берег. Потом они с Лукасом сняли с борта багаж, а Дженни наблюдала за группой вооруженных воинов, которые направлялись к ним от ворот.

Через несколько мгновений Хью положил руку ей на плечо. Дженни удивилась, но его прикосновение произвело на нее такое же, как обычно, впечатление: оно было чувственным, и от него у нее голова пошла кругом. Ощущение было таким, будто он каким-то непостижимым образом наполнил ее собой, придал ей сил и уверенности в себе.

Все еще обнимая Дженни за плечи левой рукой, правую Хью протянул для рукопожатия начальнику группы воинов.

— Рад видеть тебя, Тэм Инглис! — воскликнул он. — Надеюсь, ты впустишь нас в замок.

— Да, милорд, разумеется. Мы будем рады видеть вас. — Капитан Инглис с любопытством покосился на Дженни, а затем в открытую воззрился на Лукаса. — А это никак ваш безрассудный слуга Лукас Хорн?

— Он самый, — с усмешкой кивнул Хью. — А это, Тэм, моя жена.

— Леди Торнхилл, для нас большое удовольствие видеть вас в замке Мейнс, — проговорил, отвешивая поклон, Инглис.

— Благодарю вас, — с улыбкой ответила Дженни. — Но хочу уточнить, что мое имя — леди Исдейл.

— Да, миледи, разумеется, прошу прощения, — промолвил Инглис, неуверенно посмотрев на Хью, рука которого чуть крепче сжала ее плечи. — Уверен, что хозяин огорчится, узнав, что не смог встретить вас подобающим образом.

Все еще улыбаясь, но помня о реакции Хью, Дженни обратилась к Тэму:

— Полагаю, его милость уже уехал в Трив?

— Нет, его милость в замке Мортон, на охоте. Но в среду он должен вернуться, чтобы встретить гостей, прибывающих морем. Возможно, капитан вашего вельбота захочет увести его вверх по реке, милорд, потому что его милость задумал организовать водный турнир для своего флота. Я должен все тут устроить, знаете ли. Однако пойдемте со мной! Мои парни помогут безрассудному Лукасу позаботиться о ваших вещах.

— Последи за своим языком, остолоп! — фыркнул Лукас. — Если ты руководишь этими парнями, то должен показывать им пример для подражания.

Тэм Инглис усмехнулся и дружески похлопал Лукаса по спине. Затем, отдавая на ходу приказания своим людям, он сопроводил Дженни и Хью к воротам.

— Вы займете ваши обычные комнаты, сэр, — сказал Тэм. — Хозяин наверняка захотел бы оставить их за вами. У вас, миледи, будет окно, выходящее на реку, на другом берегу которой великолепный лес, а позади находится залив Ферт. Да что там залив! В хороший день оттуда можно и Ирландское море увидеть!

Войдя в ворота замка, они оказались во дворе, вымощенном булыжником. Двор был круглым, замковые стены вокруг него поднимались на большую высоту и упирались в выступающие зубчатые бастионы.

Дженни благоговейно огляделась по сторонам. Двор был полон вооруженных воинов, но они с Хью в сопровождении капитана быстро миновали его, вошли в замок и по деревянной лестнице поднялись наверх, к двери, ведущей на второй уровень.

На втором уровне они прошли мимо винтовой лестницы, а затем, взойдя всего лишь на одну каменную ступень, оказались в большом зале.

— Леди Арчибальд здесь? — спросил Хью.

— Нет, она гостит у родственников, но хозяин обещал привезти ее с собой, когда будет возвращаться обратно, — ответил капитан. — Уверен, что она будет в восторге, узнав, что вы женились.

Тэм оставил их на попечение управляющего замком, который сообщил, что ужин им подадут через час, а затем отвел их в их покои.

— Этот замок такой же большой, как и Лохмабен, — сказала Дженни, когда они остались наедине.

Осмотрев покои, она обнаружила, что в их распоряжении крохотная гостиная и большая спальня.

— И у нас есть широкая кровать, — заметил Хью.

Почувствовав, что краснеет, Дженни поспешила заметить:

— Но Лукас должен прийти… и остальные… с нашими вещами.

— Так, может, именно поэтому у нас две комнаты, а, леди Исдейл? — улыбнулся Хью.

Забыв о заливающем ее щеки румянце, Дженни осторожно посмотрела на него.

— Я все еще леди Исдейл из Исдейла. И наш брак ничего не изменил. Ты недоволен?

— Жаль, что мы сразу не поговорили об, этом, — сказал Хью. — Потому что теперь ты Дженет Дуглас.

Дженни покачала головой. Она думала, что ей следовало завести разговор об этом сразу после того, как Сэди поинтересовалась, как ее теперь называть. Однако спорить с Хью ей не хотелось и вместо этого Дженни подошла к высокому узкому окну и выглянула наружу.

Почти весь снег растаял, земля за рекой уже была покрыта зеленью. Подальше виднелись крутые холмы, а на севере высился еще один, самый высокий, увенчанный снежной шапкой. На юге она и вправду разглядела Ферт.

— Думаешь, отсюда действительно можно увидеть Ирландское море? — спросила она у мужа.

— Нет, — ответил Хью, приблизившись к ней.

Положив руку ей на плечо, он повернул ее лицом к себе.

— Поцелуй меня, детка, — тихо проговорил он, наклоняясь к ее губам.

Почти коснувшись ее рта своими губами, он добавил:

— Мне еще придется привыкать к тому, что твой титул не ниже моего. И на это потребуется некоторое время.

И, не дожидаясь ответа, он накрыл ее губы горячим поцелуем, и она страстно ответила ему.

Им помешали Лукас и остальные парни, которые переносили их вещи.

Как только все ушли, Хью запер дверь на засов и отнес Дженни в постель.

Как и было обещано, Арчи прибыл в замок через пару дней. Его сопровождала жена и несколько вооруженных воинов. Гостей, с которыми Арчи ездил на охоту, он отправил прямиком в Трив.

Уже через несколько минут Хью получил приглашение, в котором Арчи сообщал, что его с женой ждут на ужин. Однако еще до ужина в замок прибыли новые гости, среди которых были лорд Данвити, Фелина, две дочери Данвити и Рид Дуглас.

Глава 17

Хью с Дженни увидели новоприбывших, как только они пришли на ужин в верхний зал. Рид казался неуверенным, Фелина — сердитой, а Данвити — удрученным.

Пожав Данвити руку, Хью сказал:

— Вы удивляете нас, сэр. Вам следовало сообщить нам, что вы тоже собираетесь сюда, так что мы могли бы путешествовать вместе.

— Господи, друг мой, я понятия не имел о том, что мы тоже отправимся в путь, — вздохнул Данвити. — К тому же все вместе мы бы не смогли разместиться на вельботе. Сам я надеялся попасть на праздник в Триве, но намеревался поехать туда верхом. Рид никак не мог решить, ехать ли ему со мной. Ну а потом наша Дженни убежала, а когда ты в конце концов привез ее, новость о вашем браке взбаламутила всех нас. Кстати, — добавил он, понижая голос, — эта новость едва не довела миледи до выкидыша.

— Какой ужас! — воскликнул Хью.

Удивившись тому, что стоявшая возле него Дженни никак не отреагировала на слова Данвити, он посмотрел на нее и добавил:

— Это удивляет меня еще больше, чем тот факт, что Фелина отправилась в путь с вами, милорд. Без сомнения, ей следует находиться дома и лежать в постели.

— Она так боится, — промолвил Данвити.

— Но такое путешествие… — начал было Хью.

— Да нет, — перебил его Данвити, — Фелина обожает парусники и уверяет меня, что с удовольствием доберется до Трива на каком-нибудь судне, — сказал лорд. — Она огорчилась бы больше, если бы осталась дома.

Хью покосился на Фелину, разговаривавшую с Джоанной Дуглас. На вид его сестрица казалась совершенно здоровой. Решив, что объяснение Данвити не выдерживает никакой критики, Хью спросил себя, зачем, собственно, Фелина отправилась в столь далекий путь. Она никогда не проявляла интереса ни к Триву, ни к Арчи Дугласу, несмотря на то что Арчи был ей таким же родственником, как и Хью.

А еще Хью заметил, что Рид старается держаться поближе к ней — так же как Фиона и Мейри. Никто из них не поздоровался с Дженни, и можно было не сомневаться в том, что Фелина запретила им разговаривать с ней.

Самому Хью нечего было сказать им. Однако Фелина явно намеревалась потолковать с ним, потому что подошла к нему в тот самый момент, когда в зале появился Арчи Дуглас, который тут же направился к столу для высокопоставленных гостей.

— Рада, что вы благополучно добрались сюда, Хью, — сказала Фелина, наблюдая, как Дженни проскользнула мимо нее к Фионе и Мейри, чтобы поздороваться с ними. — Знаешь, судя по твоей вспышке гнева в Аннан-Хаусе, я пришла к выводу, что ты сохранил благоразумие и надеешься на аннулирование брака. Но, ради Бога, скажи мне, что у тебя хватило ума не спать с Дженни.

— Она моя жена, Фелина, — ответил Хью. — И я объявил об этом, уезжая из Аннан-Хауса.

— Что ж, выходит, ты все-таки взял ее, — задумчиво промолвила Фелина. — М-да, это создаст нам некоторые трудности, но я надеюсь, что мы все же сумеем добиться разрешения на аннулирование вашего брака. Меня охватывает печаль, когда я думаю о том, что ты так бесстыдно украл невесту у собственного брата.

— Возвращайся к своему мужу, Фелина, пока я не сказал тебе, что думаю о том, как вы с Ридом, да и Данвити тоже, пытались обмануть Дженни. И я бы посоветовал тебе хорошенько подумать об этом, прежде чем предпринимать те действия, которые ты задумала.

— Боже ты мой! — усмехнулась Фелина. — Факт остается фактом — Дженни и Рид обручены, мой дорогой Хью. И их обручение, как ты сам говорил, послужит основанием для аннулирования любого брака. Более того, милорд сообщил мне, что епископ Глазго в воскресенье отслужит мессу. Ничуть не сомневаюсь в том, что едва ли он обратит внимание на какого-то там священника, который играл в пьесе среди бродячих артистов. И у епископа есть власть аннулировать брак, о чем мы его и попросим.

Поскольку епископ Глазго был тем самым человеком, который одобрил подписание специальной лицензии, за которой, как предполагалось, обращался Хью, ситуация осложнялась.

Внезапно Хью решил, что сделает все возможное, чтобы Дженни осталась его женой. Риду нужно только ее богатство, титул и власть над ней. Хью хочет только саму Дженни.

И ради этого он все преодолеет. И всему научится.

Дженни, подошедшая поздороваться с Мейри и Фионой, пока Хью разговаривал с Фелиной, не сводила с него глаз, говоря слова приветствия своим кузинам.

— Разве это не удивительно? — сказала Фиона. — Непонятно, зачем они привезли меня в Галлоуэй. И с чего это дядя Рид вздумал поехать сюда, — добавила она, лукаво взглянув на Дженни.

— Ш-ш-ш, Фи, — тихо промолвила Мейри. — Ты слишком громко разговариваешь.

— Ну и что с того, что меня кто-то услышит? Мне действительно кое-что непонятно, вот и все, — отозвалась Фиона.

Дженни это тоже интересовало, но, заметив, что Хью делает ей знак подойти, когда Фелина оставила его, она извинилась перед кузинами.

— Наши места за одним столом с Арчи, так что я должна идти, — сказала она. — Поговорим или сегодня вечером, или по пути в Трив. Мы наверняка отправимся туда верхом все вместе.

— Нет, верхом мы не поедем, — сообщила Фиона. — Фелина сказала, что мы поплывем на корабле.

Дженни с улыбкой кивнула, но ее внимание было по-прежнему направлено на мужа. Он раздражен. Правда, выражение его лица оставалось, как всегда, спокойным, но Дженни чувствовала, что Хью очень сердит, хотя даже не могла бы сказать, что именно привело ее к такой мысли.

Когда она подошла к нему, Хью улыбнулся и предложил ей руку. Дженни сгорала от любопытства, однако сдержалась и не спросила сразу, о чем он разговаривал с Фелиной.

Дженни легко оперлась на предложенную мужем руку, и они вместе поднялись на помост, на котором стоял стол для высокопоставленных гостей. С облегчением она увидела, что Хью немного расслабился, приветствуя Арчи Дугласа.

Высокий, сухопарый и широкоплечий, с резкими, орлиными чертами лица, Арчи с улыбкой поздоровался с Хыо и похлопал того по плечу. Дженни присела перед ним в реверансе. Взяв ее за руку, Арчибальд Дуглас сказал:

— Мы рады приветствовать вас, леди Исдейл. Примите наши поздравления в связи с вступлением в брак.

— Благодарю вас, милорд, — сказала она, а потом снова сделала реверанс.

Арчи представил ее своей жене Джоанне. Жестом указав Дженни на место рядом с Джоанной, Арчи направился к своему месту рядом с Хью.

В зале было очень шумно. Музыканты в галерее играли так громко, что почти ничего не было слышно. Устроил Арчи и другие развлечения. Слуги сбивались с ног, из чего можно был заключить, что хозяин не собирался долго держать своих гостей за столом.

Наклонившись к Дженни, Джоанна сказала:

— Мои придворные дамы, я сама и еще несколько леди отправятся в путь завтра рано утром, моя дорогая. Ты поедешь с нами на судах?

— Сэр Хью говорил, что мы возьмем напрокат лошадей и поедем в Трив верхом, мадам, — ответила Дженни. — Да, я прошу вас называть меня Дженни.

— Большинство дам предпочитают корабли, Дженни. А ты уверена, что хочешь ехать верхом на столь большое расстояние? Правда, путешествие по воде займет больше времени, ведь нам придется двигаться против течения, зато будет очень приятным, к тому же по пути мы будем останавливаться, чтобы пообедать.

— Я уверена, что всадники тоже будут делать остановки, мадам, — с улыбкой заметила Дженни. — И, если это не обидит вас, я бы предпочла отправиться в путь со своим мужем.

— Меня не так-то легко обидеть, и я понимаю, что ты хочешь быть рядом с мужем, ведь вы совсем недавно вступили в брак. Но я все еще не могу прийти в себя от удивления, что сэр Хью женился второй раз! Видишь ли, мы были абсолютно уверены, что он больше никогда не женится. Но какие у тебя чудесные ямочки на щеках, моя дорогая! Клянусь, каждая из них не меньше дюйма в глубину!

Так они мило беседовали за едой, а Дженни еще успевала перемолвиться словечком-другим с леди, сидевшей слева от нее. Но вскоре Арчи сказал Джоанне:

— Мы должны уходить, любовь моя. Хью желает поговорить со мной с глазу на глаз.

Джоанна послушно поднялась; ее примеру последовали все остальные. Многие гости собирались остаться за столом после ухода хозяев, но Дженни к их числу не принадлежала. Как только Джоанна повернулась, чтобы уйти, Дженни пропустила ее вперед и, таким образом, оказалась ближе к Арчи Дугласу.

— Прошу вас выслушать меня, милорд, — тихо вымолвила она. — Не знаю, упомянул об этом сэр Хью, но я тоже хочу поговорить с вами…

Арчи ее слова явно удивили, но он вежливо ответил:

— Нет, миледи, он ничего мне не сказал. И я не думаю, что женщине стоит принимать участие в мужском разговоре. — И он повернулся к Хью: — Ну, что скажешь на это, приятель? Ты ожидал, что твоя жена захочет принять участие в разговоре?

— Нет, — ответил Хью, награждая Дженни суровым взглядом.

Однако она игнорировала его взгляд.

— При всем моем уважении к супругу, милорд, — снова обратилась Дженни к Арчи Дугласу, — хотела бы заметить, что именно я была свидетельницей тех обстоятельств, сэр, о которых будет говорить с вами Хью. Поэтому и прошу вас выслушать также и меня.

Арчи посмотрел на Хью, а потом перевел взгляд на Дженни.

— Мадам, я расскажу все, что нам известно, — твердо промолвил Хью. — Нет никакой необходимости…

К удивлению Хью, Арчи с усмешкой перебил его, сказав Дженни:

— Благослови нас, Господь, но мне кажется, в вашей танцевальной паре вести будешь ты. Думаю, ты можешь пойти с нами и присутствовать при разговоре. Именно ты возбудила мое любопытство.

Дженни постаралась не встретиться с Хью взглядом, пока они шли в яичные покои хозяина замка.

Арчи закрыл за ними дверь и указал на два стула, стоявших возле большого стола. Как только они сели, он пододвинул себе третий стул и кивнул Хью:

— Я тебя слушаю, приятель.

Хью начал говорить. Он описал случаи странных совпадений, упомянул о подозрениях Дженни, основанных на некоторых фактах, объяснил, что ее беспокоит то, что королевскому празднику в Триве могут помешать. Правда, при этом он ни словом не обмолвился о менестрелях.

— Остановись, приятель! — перебил его Арчи. — Опыт у меня богатый, и я вполне могу понять, как ты ввязался во всю эту историю. Но я не представляю, какое отношение имеет к ней миледи. Так что прошу тебя начать с начала и ничего не пропускать. — Бросив на Дженни лукавый взгляд, он добавил: — Теперь я начинаю понимать, чего ты опасалась.

Щеки Дженни запылали. Правда, она заставляла себя улыбаться, но так и чувствовала растущее недовольство мужа. Дженни знала, что Хью придется упомянуть о бродячих артистах, но до сих пор ей как-то не приходило в голову, что он постарается так изложить эту историю Арчи Мрачному, чтобы избежать упоминания о ее участии в ней. И вот теперь Хью придется это сделать.

А еще Дженни поняла — хотя, как обычно, не смогла бы объяснить, как именно, — что сейчас муж сердится на нее даже больше, чем когда-либо раньше.

Тем не менее, повинуясь приказанию Арчи, Хью описал праздник, посвященный ее помолвке, нападение на забойщика скота и их подозрения, что кто-то воспользовался его привилегией, чтобы украсть драгоценности из Аннан-Хауса.

— Вероятно, мне следует описать Весельчака, — сказал Хью в тот самый момент, когда Дженни собралась добавить, что кто-то вернул драгоценности в замок.

— Весельчака? — недоуменно переспросил Арчи.

— Их начальника, — объяснил Хью. — Так его все называют. Насколько я помню, Весельчак способен выступать во всех жанрах, которые представляют бродячие артисты. Он очень талантлив и искусен в жонглировании, прекрасно изображает шута, дрессирует животных и показывает фокусы.

— Иными словами, он ловок? — проговорил Арчи. — Я бы сказал, что такой человек может без проблем украсть драгоценности.

— Да-а… — протянул Хью. — Видите ли, милорд, мне очень понравились менестрели, более того, я уверен, что они люди честные, однако и мне такая мысль приходила в голову.

— Но дело не только в драгоценностях, — заговорила Дженни, решив, что сейчас не лучшее время говорить о том, что кража украшений могла быть совершена для отвода глаз. — Знаете, — продолжила она, — люди шерифа обыскали лагерь в Дамфрисе, но не нашли и следа драгоценностей. Нет, что-то тут не так. Я не раз становилась свидетельницей того, как все замолкали, когда замечали меня, дважды я слышала упоминание о замке в Триве, причем говорили о нем каким-то зловещим тоном. Однажды при мне что-то сказали о Лохмабене.

— Детка, — сердито вставил Хыо, — ты слышала все это во сне.

— Да, конечно, — согласилась Дженни. На этот раз она избегала не только глаз мужа, но и взора Арчибальда Дугласа. Тем не менее Дженни твердо добавила: — Однако теперь я абсолютно уверена, что не только во сне, сэр. — Встретившись наконец глазами с Арчи, она сказала: — Пробудившись, я все еще слышала по крайней мере один из голосов, милорд. Это был тот самый голос, который сказал: «Итак, это я должен отвезти тебя в Трив?» А тот, который спорил с ним, ответил: «Мы заплатим тебе за то, чего хотим». И еще он заметил что-то по поводу шанса попасть в замок.

— Должен признаться, мне это не очень нравится, — нахмурился Арчи.

Дженни ждала, что Хью станет возражать, но он промолчал.

— Это все? — спросил Арчи.

— Да, все, — спокойно подтвердил Хью. — Боюсь, мы заметили не так уж много.

— Несмотря на это, — сказал Арчи, — создается впечатление, что кто-то что-то готовит. Я не могу отменить праздник в Триве, ведь цель турнира там — продемонстрировать мощь Дугласов в их новой резиденции, а также отпраздновать трехлетие пребывания короля на троне. Поэтому любая неприятность может нарушить мир, установившийся в Галлоуэе и в приграничных районах.

— Но это только в том случае, если им удастся осуществить заговор, милорд, — произнесла Дженни. — Может быть, нам бы стоило…

— Мы свое дело сделали — предупредили его милость, — вмешался Хью. — Теперь его милость в состоянии во всем разобраться сам.

— Да ладно тебе, приятель, — остановил его Арчи. — Разве у человека слишком много ушей и глаз? Вот что я думаю: раз уж твоя жена настолько разумна, что замечает то, чего не видят другие, она сможет распознать и заговорщиков. Поэтому я бы хотел, чтобы она была рядом.

Хью кивнул:

— Как пожелаете, милорд.

— Разумеется. Но не надо делать такое кислое, лицо. Ничуть не сомневаюсь, что ты постоянно думаешь о своих посадках и урожае. Но ты подумай о том, что твои люди и раньше управлялись с делами без тебя, так что это получится у них и впредь.

— Разумеется, сэр. — Хью поднялся.

Арчи тоже встал и пожал ему руку.

— Я очень рад, что ты здесь, Хью. И хочу поздравить тебя с удачным выбором жены. Ты правильно рассудил, дружище. Утром мы не станем дожидаться судов, а отправимся в Трив верхом, как только позавтракаем.

— Да, сэр, благодарю вас. Арчи улыбнулся Дженни.

— Если в будущем вам понадобится защитник, миледи, всегда обращайтесь ко мне. Думаю, я все еще в состоянии показать даже нашему сэру Хью пару трюков.

— Вы очень добры, милорд, — сказала Дженни. — Но я сама в состоянии защититься.

— А теперь пойдем, — сказал Хью, беря ее за руку. — Заодно проверим твои слова.

Последним, что Дженни увидела, когда Хью выталкивал ее из комнаты, была усмешка Арчибальда Дугласа.

Хью не проронил ни слова, пока они не дошли до своей спальни. Лукас раскладывал их ночные принадлежности, но Хью без объяснений выставил его за дверь. И, не успела она захлопнуться, он заговорил:

— Нам необходимо кое-что выяснить, женушка.

— Да, сэр, думаю, это так, — ответила она, чуть отступая от него.

— Итак, первое. Я сказал, что буду тебе мужем во всех смыслах этого слова, — начал он. — Это касается и того, что жена должна подчиняться мужу и слушаться его.

— Знаю.

— Что-то, судя по твоему поведению, непохоже, чтобы ты это знала. Думаю, было бы лучше, если бы ты осталась здесь, пока я буду с Арчи в Триве.

— Да, именно так.

— Но если ты считаешь, что тебе удастся возражать каждому моему слову, тебе несдобровать, — продолжал он.

— По крайней мере Арчи Дуглас знал, что меня следует называть леди Исдейл.

— Потому что Тэм Инглис, капитан стражников, хотел дать тебе понять, что ты не должна поправлять Арчи, — сердито промолвил Хью. — Послушай-ка, конечно, по рангу мы с тобой равны, спорить не стану. Но если ты еще хоть раз попытаешься доказать мне, что твой отец учил тебя вести в присутствии мужа так, как будто его не существует, кем бы он там ни был, я скажу, что ты…

— Он не учил меня этому, — вмешалась Дженни.

— Не смей меня перебивать! — взревел Хью. — Наши супружеские обязанности состоят в том, что я защищаю тебя. А ты мне подчиняешься. Ты останешься леди Исдейл из Исдейла, но при этом ты моя жена, и я требую, чтобы ты вела себя подобающим образом. Я не допущу, чтобы ты стала сварливой мегерой, которая противоречит каждому моему слову. Даже если дело касается Исдейлов, твой отец наверняка бы захотел, чтобы ты слушалась советов своего мужа, повиновалась ему в решении каких-то вопросов, в особенности если муж имеет такой жизненный опыт, как у меня!

— Да, сэр, — смиренно промолвила Дженни.

Схватив жену за плечи, Хью как следует встряхнул ее.

— И не вздумай морочить мне голову, притворяясь невинной овечкой, Дженни, потому что я не поверю ни единому твоему слову. Да как ты посмела передать ему свой сон в виде целой истории о том, что в Трив проникли заговорщики, которым заплатили за то, что было нужно…

— Да, сэр, я произнесла именно эти слова, и ручаюсь, что правильно поняла смысл услышанного.

— Ты самонадеянна и упряма. И вообразила, что сама можешь за себя постоять, но это не так! И если с тобой что-то случится…

Хью замолчал, осознав, что теряет над собой контроль, хотя и не потерял самообладание.

Дженни ласково погладила его по щеке.

— Отнеси меня в постель, Хьюго. Я знаю, что ты тревожишься, и понимаю почему. Но пока я здесь, с тобой, со мной ничего не случится, и я обещаю, что буду послушной, как ты и хочешь.

— Ох, Дженни, ты делаешь мне предложение, от которого я не хочу отказываться, но мы обязательно продолжим этот разговор позже. И не думай, что я об этом забуду.

Дженни улыбнулась, и Хью укоризненно покачал головой, глядя на нее, однако выполнил просьбу жены и отнес ее в постель, где она и выполнила свое обещание быть послушной. Однако потом, когда Дженни заснула, Хыо не спал. Он думал о том, какие чувства испытывает к своей молодой жене и что с ним будет, если он потеряет ее, как потерял Эллу.

И, как бы он ни пытался отвлечься от этих мыслей, они все равно упрямо возвращались к тому дню, когда он приехал домой и узнал, что Элла умерла. Наконец, не выдержав этого, Хью оделся и вышел прогуляться. Он хотел вспомнить замок Мейнс и надеялся, что эти воспоминания прогонят те, что терзали его душу последние часы.

Было холодно. На чистом небе сияла почти полная луна. Куртка не спасала Хью от холода, поэтому он вернулся в замок и стал подниматься вверх по лестнице.

Хью стоял уже на верхней лестничной площадке, и это было последнее, что он мог вспомнить. Когда он пришел в себя, он лежал на холодном каменном полу, голова у него гудела, а над ним склонился Лукас, который обеспокоен-но звал его.

— Слава Богу, вы живы, — проговорил слуга, когда Хью открыл глаза. — Я подумал, что на этот раз вам конец. Чем она вас ударила, милорд?

— Она?! Ты что, поглупел, Лукас?

— Да я ничего такого не подумал, — сказал Лукас, отступая в сторону. — Я просто хотел убедиться, что вы сохранили рассудок. Ваша женушка — женщина хрупкая, невысокая. Не смогла бы она дотянуться и нанести вам такой страшный удар.

— Ты так считаешь? Уверен, что ты ошибаешься, — сказал Хью. — Впрочем, это была не она, у нее не было причины нападать на меня.

— Так это не миледи выставила вас за дверь? — поинтересовался слуга.

— Нет, не она, — ответил Дуглас. — Дженни крепко спала, когда я ушел, потому что никак не мог заснуть. Я все размышлял о вещах… о таких вещах, о которых больше думать не стану.

— Поня-атно, — с мудрым видом протянул Лукас. — Стало быть, мы просто отведем вас в постель. Признаюсь, я подозревал, что вы слегка перебрали спиртного вчера ночью, но от вас не пахнет вином. Потом я буквально почувствовал, как вам на голову что-то обрушилось, так что…

— Лукас, довольно болтать языком, — оборвал его Хью. — Помоги мне лучше встать.

— Да, сэр, конечно, помогу, а потом вы ляжете в постель.

— Нет, этого не будет.

— Говорите потише, иначе разбудите вашу жену, — посоветовал Лукас.

Хью поднялся с пола, и его верный слуга все-таки настоял на своем.

Дженни слышала, как они вошли в комнату, поэтому быстро пошарила в постели рукой. Хью рядом не оказалось. Едва она поняла это, как до нее донесся голос Лукаса:

— И не пытайтесь раздеться сами, милорд. Я помогу вам снять одежду, а потом принесу мокрое полотенце, чтобы приложить к шишке на голове.

— К шишке?! — испуганно вскричала Дженни, прикрывая одеялом грудь. — Зажгите свечу, Лукас, я проснулась. Что случилось?

— Ничего, — ответил Хью. — Спи спокойно.

— Не говори ерунды, — возмутилась Дженни. — В камине еще тлеют угли, Лукас. Зажгите что-нибудь, я хочу увидеть его.

— Если только на тебе сейчас не больше одежды, чем было, когда я уходил, то тебе стоило бы прикрыться по горло, женушка, — сказал Хью. — Нам с тобой все еще надо кое-что обсудить, но сейчас не самое подходящее время действовать мне на нервы.

— Да, сэр. Я прикрылась. Что произошло? И не говори «ничего», если только не хочешь узнать истинную силу темперамента своей жены. Если у тебя на голове шишка, то «ничего» — это не ответ. Так что не заставляй меня вставать, чтобы вытрясти из тебя правду.

Лукас отошел к очагу и, встав на колени, зажег от тлеющего уголька свечу. Когда он поднялся, Дженни увидела, что усмешка на лице Хью погасла и он поморщился.

— Святой крест, да вас обоих надо бы отколотить! — заявила Дженни.

— Нет! — бросил Хью. — Мы расскажем тебе, что случилось, только оставайся там, где ты есть. Я через мгновение присоединюсь к тебе, если только Лукас найдет какую-нибудь тарелку, чтобы поставить на нее эту чертову свечу.

— Да, конечно, ругайте меня теперь, — проворчал слуга. — Проклинайте меня! Да я, без сомнения, спас ему жизнь, но вот из-за того, что его жена недовольна, все неприятности посыплются теперь на мою голову.

— Спасли ему жизнь?!

— Лукас, если ты не хочешь ощутить прикосновение моего кулака к твоей челюсти, то лучше замолчи, — пригрозил Хью. — У меня из-за тебя голова раскалывается.

— Да, голова у него раскалывается из-за меня, только ударил его по ней вовсе не я.

— Кто-то ударил тебя?

— Да, но только и всего, — ответил Хью. — Я не умер, так что замолчите. Причем оба!

— Конечно, возможно, сэр, теперь мы снова сравнялись в счете по спасению жизней друг друга, только, признаться, я уже и счет этот потерял, — задумчиво произнес Лукас. — Какой-то дьявол ударил его, но до этого я видел, как милорд идет по залу и поднимается по лестнице. Я подумал, что он слегка перебрал спиртного, вот и решил последовать за ним, чтобы помочь ему раздеться. Но когда услышал, как он упал…

— Нам ни к чему слышать, что ты в тот момент подумал, — прервал его Хью. — Немедленно прекрати болтать и сними с меня одежду. А потом можешь сам отправляться в постель.

— Да-да, сэр, я уже делаю это, — проговорил Лукас, спеша помочь хозяину снять куртку и сапоги.

Когда слуга уходил, Хью тихо сказал:

— Я очень благодарен тебе, Лукас.

— Это не больше того, что вы для меня сделали, милорд, — отозвался тот. — Не позволяйте ему убрать с головы мокрое полотенце, пока боль не утихнет, миледи.

— Доброй ночи, Лукас, — твердо произнес Хью.

Когда наконец дверь за слугой закрылась, Дженни спросила:

— Скажи, почему ты ушел?

— Я не мог уснуть и боялся тебя разбудить.

— Тревожные мысли тебя одолевали?

— Да, было немного, — пробормотал он.

— Знаю я, как это бывает, — сказала Дженни. — Большинство из них начинается со слов «что, если?» или «если только».

— Да. — Потянувшись к жене, Хыо крепко прижал ее к себе. — Спи, милая. Завтра будет длинный день.

— Как твоя голова?

— Не спрашивай, спи.

Дженни не стала задавать больше вопросов, однако никак не могла перестать думать о том, кто мог решиться напасть на ее мужа. Единственным человеком, который казался ей подходящим на роль нападавшего, был Рид. Но Дженни сильно сомневалась в том, что Рид осмелился бы на такое.

Правда, замок был полон незнакомых людей, но, насколько знала Дженни, среди них не было никого из компании бродячих артистов.

Хью проснулся, когда серый свет заглянул в узкое высокое окно.

Голова у него болела, но боль уже не была острой. Ночью Лукас уверял его, что нападавший не проломил череп, и, судя по затихающей боли, слуга был прав.

В то утро Дуглас не раз ловил на себе оценивающие и встревоженные взгляды Дженни — и за завтраком, и во дворе замка, когда они садились на лошадей, и когда ехали вдоль реки Ди. Он то и дело замечал, что она снова и снова прожигает его глазами. Закончилось это тем, что, когда их группа остановилась на привал, Хью решительно отвел Дженни в сторону.

— Послушай-ка меня, — сказал он. — Я не стеклянный. У меня болит голова, и я устал, потому что почти не спал прошлой ночью. Но я не свалюсь с лошади и не умру в седле, прежде чем мы приедем в Трив. Настроение у меня неважное, так что не раздражай меня.

— Да, хорошо, — сказала она, улыбаясь. — Я не понимала, что действую тебе на нервы. Господи, я бы тоже была раздражена, если бы со мной такое произошло.

Наблюдая по пути за остальными всадниками, Хью Дуглас то и дело спрашивал себя, кто из них — если это, конечно, был кто-то из них — мог ударить его. Сам он ничего не мог припомнить… В памяти остались лишь обрывочные воспоминания о том, как он поднимается по винтовой лестнице… А потом Лукас окликает его по имени.

Нападения на него совершались не раз, так что дело это было для Хью не новое. Собственно, не было в Шотландии рыцаря, для которого насилие, смерть или разорение были бы непривычными. И он развил в себе чувство самосохранения, впитанное с молоком матери, которое не раз служило ему добрую службу на поле битвы или на турнире. Оно помогало ему выжить в нелегких путешествиях и в весьма опасных приключениях.

Но на этот раз у Хью не было предчувствия опасности, он не услышал внутреннего голоса, предупреждающего о беде, не заметил никого, кто обратил бы на него особое внимание. Стало быть, решил Хью, это указывало на человека, который имеет столь же богатый опыт, как и он сам.

Таким образом, из списка подозреваемых можно было исключить Рида. Впрочем, его он серьезно и не подозревал. Однако Дженни наверняка подозревает его брата, да и Лукас тоже.

Рид и Данвити заявили, что поедут в Трив верхом, а Фелина и дочери Данвити отправились туда по воде в компании Джоанны Дуглас.

Заметив, что Рид по-дружески беседует с некоторыми мужчинами, которых Хью не знал, он ощутил чувство вины. После смерти Эллы из-за горечи утраты и нежелания общаться с родными Хью не исполнял своего долга перед младшим братом. Правда, он был вечно занят делами Торнхилла или выполнял свои обязанности на службе у Арчи Дугласа, но все это ничуть не оправдывало его.

Хью все еще раздумывал о своем долге, когда они поднялись на небольшую возвышенность и их взорам открылся вид на массивную крепость Трив — родовое гнездо Дугласов.

Высокие (кое-где недостроенные) стены образовывали квадрат с четырьмя сторожевыми башнями по углам, омываемый лентой реки, что резко контрастировало с окружающей плоской равниной. Вокруг раскинулись разноцветные павильоны и палатки гостей, которые были установлены на клочках сухой земли. А дальше все поля, окружающие крепость, пестрели буйством полевых цветов.

При виде всего этого великолепия всадники остановились в молчании, подобрав поводья.

Если Арчи задумал навести благоговейный трепет на жителей Галлоуэя и спешащих к Триву гостей, то это ему удалось в полной мере, подумалось Хью Дугласу.

Глава 18

Дженни увидела этого человека, когда они вброд перебирались через реку Ди — их путь лежал вдоль временного, узкого и деревянного, пешеходного моста, ведущего к полуострову, на котором раскинулся замок.

Поначалу мужчина показался ей смутно знакомым, и Дженни стала вспоминать, не видела ли она его где-нибудь в Исдейле еще при жизни своего отца.

Они с Хью только заходили на отмель, когда первая группа, в которой Дженни и заприметила этого мужчину, уже поднималась на полуостров к крепости; так что она могла видеть только его профиль.

Без сомнения, это был человек знатный — он был элегантно одет и держался весьма высокомерно. У него было одно из тех лиц, которые почти не меняются от среднего возраста и до глубокой старости. Однако, глядя на него, Дженни решила, что он на несколько лет старше Хью и довольно моложе Данвити.

Рядом с этим человеком ехал Рид, но, как только группа стала подниматься на полуостров, он пустил своего скакуна вперед. И тогда Дженни вспомнила, что видела знатного незнакомца в компании Рида и раньше — это было в зале замка Мейнс.

Она посмотрела на Хью. Если Риду знаком этот человек, то, возможно, и Хью знает его.

Но Хью смотрел прямо перед собой — судя по всему, он беспокоился за своего коня, довольно норовистое животное. Даже после длинного утомительного перехода в восемь миль конь так и норовил пуститься галопом или встать на дыбы перед воображаемым препятствием или врагом. Дженни понимала, что ее муж устал, но не решалась спросить его о самочувствии после той отповеди, которую он ей дал во время привала.

— Хыо, ты, случайно, не знаешь человека, с которым ехал рядом твой брат? — спросила она.

Дуглас хотел было молча покачать головой, но, похоже, передумал.

— Нет, милая, — промолвил он. — А почему ты спрашиваешь об этом?

— У меня такое чувство, будто я видела его раньше, но никак не могу припомнить где, — объяснила Дженни.

— Что ж, в таком случае ты наверняка видела его в замке Мейнс, — промолвил Хью. — Или ты вообразила, что он один из тех мерзавцев, которых мы разыскиваем?

— Не знаю, кем он может быть, — задумчиво проговорила Дженни. — Я действительно видела его с Ридом в замке Мейнс, но уверена, что встречалась с ним где-то и прежде. Не сомневаюсь, что обязательно вспомню, где именно.

— Только не буди меня посреди ночи, если тебя осенит догадка о том, кто он такой, — сказал Хыо с легкой усмешкой. — Арчи до сих пор думает, что я приму участие в турнире.

— Не может быть, чтобы ты собирался драться!

— Нет, Дженни, не драться, — заметил Хью. — Но человек может заплатить за вход на турнир, а потом будет вынужден драться, если его к этому принудят. И еще там будут сражения не только поодиночке, но и группами. И я до вечера должен решить, буду ли принимать участие в этих состязаниях. Но я не безумен, детка, более того, я не готовился, чтобы пронзать копьем столб с мишенью или нападать верхом на противника.

— Честно говоря, я даже не понимаю, о чем ты толкуешь, — призналась Дженни. — Ни разу в жизни не бывала на турнирах.

— Ну как тебе объяснить… Нападать на столб — это, конечно, не совсем верное объяснение. Организаторы турнира устанавливают столб, на котором на уровне глаз всадника вешают небольшое кольцо. Всадник должен как следует разогнаться и на полной скорости попасть пикой или копьем в это кольцо. Другие виды состязаний на турнирах включают нападение всадников друг на друга. Пикой, копьем или саблей они стараются сбить противника с коня. Еще один вид соревнований — это когда всадник должен сбить цель в виде деревянной фигуры человека, которая может упасть. Впрочем, ты и сама все это увидишь, если не поняла моих объяснений, — договорил Дуглас.

Что ж, придется этим удовольствоваться, решила Дженни. Она надеялась, что в турнире захотят участвовать многие мужчины, так что Хью не придется делать это.

Во дворе замка они спешились, а затем поднялись вслед за Арчи по деревянной лестнице ко входу в укрепленную часть замка, а уже оттуда прошли в большой зал.

— Кухня находится за этой стеной, в ее дальнем конце, — сказал Арчи Дуглас. — Кладовые, камеры и колодцы расположены под ней, а главная лестница спускается вниз в западной части стены. Башня со складом оружия находится в южном углу и обслуживает любой уровень.

— Вы можете принять любого, кто придет к вам в замок? — полюбопытствовала Дженни.

— Сохрани меня Бог, миледи! Большинство моих гостей устанавливают собственные палатки и павильоны — так всегда делается на турнирах. Вы наверняка уже видели эти временные сооружения. Те из гостей, кто вывесил возле палатки шлемы или оружие, показывают этим, что хотят принять участие в турнире. Мы уже объявили порядок и виды состязаний. Совсем скоро возле замка бросят якоря или высадятся суда, которые примут участие в водном турнире. Зрители уже ждут, у них удобные места, так что они все увидят.

— А сколько судов примет участие в соревнованиях? — спросил Хью.

— Одновременно два, причем каждое судно может состязаться не более восьми раз, — объяснил Арчи. — Маленьким судам не нужно так много места, как большим, но они показывают высокий уровень борьбы. Мы установим столы с мишенями посреди канала. Однажды я видел, как такой турнир проводили в заливе Ферт. Зрелище было грандиозное, правда, из-за того, что прилив был слишком быстрым, состязание считалось очень опасным — куда более опасным, чем то, какое устраиваем сегодня мы.

Арчи удовлетворенно улыбнулся.

— Кстати, леди Исдейл, — продолжил он с улыбкой, — поскольку вы мои родственники, жить будете с Хью в замке. Если вам что-то придется не по нраву или вызовет у вас вопросы, скажите мне. Я хочу, чтобы все мои гости чувствовали себя как можно лучше.

Улыбнувшись, Дженни заверила его, что так и сделает, однако она понимала, что, каким бы добрым и любезным ни казался Арчи Мрачный, едва ли кто-то решился бы ему противоречить.

Посмотрев на Хью, Дженни в который уже раз спросила себя, улучил ли ее муж минутку, чтобы сообщить Арчи Дугласу о ночном инциденте, когда его ударили по голове. Впрочем, Дженни подумала, что ответ на этот вопрос ей известен.

Хью и не подумает искать такую возможность, более того, не скажет ей спасибо, если она станет расспрашивать, что ему удалось узнать о нападении.

Похоже, она начинала узнавать собственного мужа.

Хью устал, голова у него болела. Он бы предпочел отправиться прямиком в постель и выспаться, но мужчине не подобает вести себя так посреди бела дня.

Ему полагалось освежиться, поменять костюм для верховой езды на платье, подходящее для ужина в зале. Или, если учесть надежду Арчи на то, что он примет участие в турнире, он должен был пройти пешком или доехать верхом до места состязания, чтобы осмотреться.

К тому времени, когда слуга проводил их в комнату на четвертом уровне, его голова раскалывалась от боли. Лукас не отставал от него ни на шаг; следом за ним шли слуги с багажом. Пока они сновали взад-вперед, расставляя вещи по указанию Лукаса, Хью ощутил острое желание приказать им убираться прочь и оставить его в покое.

Правда, встретив прищуренный взгляд Дженни, он прикусил язык и подошел к окну. Он увидел, что высокий западный берег реки Ди так и пестрит палатками и павильонами — их там было даже больше, чем на восточном берегу. До этого Хью не видел их, так как их загораживала громада замка. И он знал, что завтра, еще до начала турнира, все поля вокруг крепости будут заняты ими.

— Пойду-ка я прогуляться, — сказал он, отворачиваясь от окна. — Надо узнать, кто приехал.

— Отличная идея, — с улыбкой промолвила Дженни. — А я могу спуститься вниз и поискать приехавших дам. Когда мы шли по залу, я никого не видела, но должны же они где-то быть! Наверняка управляющий знает, где именно. Или я найду Джоанну и…

— Нет, по Триву ты ходить одна не будешь, — перебил ее Хью. — Сегодня здесь женщин будет мало — точнее, всего несколько, — зато сгорающих от страсти мужчин — сколько угодно. Ты останешься здесь — закроешь дверь на засов и будешь сидеть тихо, как мышка.

— Но здесь мне нечего делать! — возмутилась Дженни. — Будет лучше, если я окажусь в кругу людей, это поможет мне поискать…

— Дженни, ты сделаешь так, как я сказал, — твердо проговорил Хью. — Кстати, твои менестрели еще не приехали. Во внутреннем дворе нет их лагеря, как это было в Лохмабене…

— В замке Мосс мы ставили палатки в лесу. Подъезжая к Триву, мы видели лес. Вот если ты позволишь мне поехать и посмотреть…

— Не сейчас, и я запрещаю тебе выезжать из замка верхом без сопровождающих. И тем более выходить отсюда пешком.

Дженни покосилась на Лукаса, который все еще был занят с помощниками, и попридержала язык. Но Хью догадался, что она не верит в опасность, и сомневался, что может доверять ей.

Хью повернулся к Лукасу.

— Когда закончишь здесь, я хочу, чтобы ты не сводил глаз с этой двери, — сказал он. — Это для того, чтобы никто не потревожил ее милость.

— Да, сэр, — кивнул Лукас, с сомнением посмотрев на Дженни.

Хью снова взглянул на нее, намереваясь еще раз все объяснить. Но, к его удивлению, она улыбалась, и он залюбовался ее чудесными ямочками на щеках.

— Вы хотите защитить меня, милорд, — вымолвила она, нежно погладив ему щеку и заглянув в глаза. — Я благодарна вам за заботу. Но вам не кажется, что одного Лукаса недостаточно для моей защиты? Он, конечно, человек сильный и надежный; но…

Она помолчала, выразительно глядя на него. И, несмотря на головную боль и возрастающую усталость, Хью ощутил желание, обуздать которое не мог.

— Лукас, зови своих парней и уходите отсюда! — хриплым голосом приказал он.

Лукас повиновался, подозвав своих подручных, и они ушли.

Все еще улыбаясь, Дженни с опаской наблюдала за Хью. Она никак не могла понять, разгадал ли он ее хитрость, и не могла решить, как он себя поведет, если все-таки разгадан.

Взяв ту ее руку, которая прикасалась к его щеке, Хью положил ее себе на грудь, а сам тем временем обвил талию Дженни и привлек ее к себе.

— Хочешь, чтобы муж был рядом? — пробормотал он. — Будь осторожна, а то окружающие мужчины начнут судачить, что жена отрывает меня от моих обязанностей.

— Но у тебя есть обязанности и перед женой, — запрокидывая голову назад, кокетливо произнесла Дженни.

— Да, конечно, — ответил он.

Поцеловав жену, он отнес ее в кровать.

Но Дженни сумела заметить, как он поморщился, когда опустил голову, чтобы поцеловать ее.

— Раздеть тебя? — спросила она, стараясь не выдать голосом свое беспокойство.

— Я не могу задерживаться надолго, милая, — предупредил он.

— Конечно, дорогой, — прошептала она, одной рукой развязывая шнурки на его брюках, а другой поглаживая ему грудь.

А потом он тихонько захрапел.

Дженни не шевелилась до тех пор, пока храп не перешел в ровное глубокое дыхание. Тогда она медленно и осторожно соскользнула с кровати.

Приведя себя в порядок, он стала перебирать свои вещи, чтобы выбрать что-нибудь поскромнее, и случайно наткнулась на старое синее платье, которое в последнюю минуту сборов на всякий случай сунула в корзину с вещами. Натянув его на себя через голову, она быстро зашнуровала лиф и заплела волосы в косу. После этого Дженни осторожно отворила дверь, ожидая увидеть в коридоре Лукаса.

Она хотела, чтобы Лукас помог ей разыскать Пег.

Чтобы занять место за столом с высокопоставленными гостями, Дженни необходимо было одеться подобающим образом, а для этого ей нужна была помощь опытной горничной.

Ожидая встретить где-нибудь рядом Лукаса, Дженни поспешила вниз.

Поворачивая на очередной лестничный пролет, она почти столкнулась с Фионой.

— Что это ты тут делаешь? — спросила Дженни.

Подбородок Фионы дерзко подскочил вверх.

— Полагаю, что я могу ходить туда, куда захочу, не спрашивая твоего разрешения.

Дженни удивленно приподняла брови.

— Тебе всего четырнадцать лет, и ты не должна бродить по замку в одиночестве, — сказала она.

— Так мы можем вместе?.. — с надеждой воскликнула Фиона. — Признаюсь тебе, я просто хотела посмотреть на палатки. Они такие…

— Мне надо разыскать Пег, — сурово остановила ее Дженни.

— Пег? Господи, неужели она здесь?

— Да, я в этом уверена — она же путешествует вместе с менестрелями, — объяснила Дженни. — Пег осталась со своим братом.

— Тогда, конечно, давай найдем ее, — с готовностью согласилась Фиона.

Они вышли из замка и направились к главным воротам.

Тэм Инглис, капитан стражников, стоял возле ворот в окружении вооруженных воинов.

Собравшись с духом, Дженни решительно направилась к нему и сказала:

— Надеюсь, вы меня помните? Мне надо разыскать свою горничную. Она отправилась к брату — он жонглер в группе бродячих артистов, — но что-то ее долго нет. Вот я и решила сама привести ее назад.

— Не сомневаюсь, что вам это удастся, миледи, но, боюсь, я не могу позволить двум молодым женщинам выходить из крепости без сопровождающих, — промолвил Тэм.

— Да нет, что вы, конечно, вы не можете выпустить нас, — проговорила она. — Именно поэтому я и обращаюсь к вам. Это проще, чем найти моего мужа в зале или еще где-нибудь. Я надеялась встретить у ворот кого-нибудь, кто сможет дать нам двух вооруженных сопровождающих. Вы имеете право сделать это, Тэм Инглис? Не привлекая лишнего внимания к моему титулу? — добавила она.

— Разумеется, — кивнув, сказал он.

Сделав знак двум крепким вооруженным воинам, он подозвал их к себе и отдал приказание, так что уже скоро Дженни с Фионой оказались за воротами и стали переходить по деревянному мостику на восточный берег реки.

— А ты действительно искала сэра Хью в зале? — тихо спросила Фиона.

— Хью сейчас… не в состоянии идти куда-либо, — ответила Дженни, — так что я рада, что ты пошла со мной. — Мне предстоит занять место за столом с высокопоставленными гостями, и я не могу обойтись без горничной.

— Что ж, надеюсь, ты то же самое скажешь моей матери или Мейри, если они ищут меня, — промолвила Фиона.

Дженни улыбнулась кузине.

— Так куда же ты на самом деле направлялась? — поинтересовалась она.

Фиона пожала плечами.

— Мне просто хотелось осмотреться вокруг, вот и все. Мама почти не отпускает меня от себя.

Как только они пересекли большое грязное поле, Дженни увидела, что вся территория вокруг крепости заполнена людьми. Костры уже пылали, в воздухе стоял ароматный запах готовящегося ужина. В какой-то момент Дженни показалось, что она увидела Рида Дугласа. Но тут мимо них прошли трое воинов, а когда они исчезли из виду, Рида уже не было видно, и Дженни решила, что ошиблась. Они без труда нашли лагерь менестрелей. Когда они подошли к лагерю, Дженни пришло в голову, что, какой бы она ни была осторожной, их встреча может вызвать тот самый скандал, которого она, сэр Хью и Данвити надеялись избежать. Арчи все было известно, но он не скажет им спасибо, если ее встреча с менестрелями станет темой номер один в разговорах во время королевского празднования. А уж когда она подумала о том, что и Рид сможет внести свою лепту в эти толки, ей стало совсем нехорошо.

Поскольку она в синем платье и с косой, менестрели должны увидеть в ней милашку Дженни. Но что они скажут о Фионе, одетой в элегантное платье?

Озаботившись этим, Дженни обратилась к воинам:

— Думаю, бродячим артистам не придется по нраву, если в их лагерь забредут вооруженные солдаты. Поэтому я прошу вас подождать здесь, с краю, пока я не приведу свою горничную.

— Да, миледи, конечно, — добродушно отозвался старший из них.

— Пойдем, Фи, — сказала Дженни, взяв кузину под руку. — Нам надо поспешить.

Едва они вышли на поляну, раздались крики:

— Милашка Дженни! Милашка Дженни вернулась к нам!

— Они тебя так называли? — спросила Фиона, когда со всех сторон к ним побежали люди.

— Да, — успела ответить Дженни, прежде чем они окружили ее.

По очереди обнимая старых друзей, Дженни представляла Фионе самых важных для нее.

— Это Гок и Гилли, а это Герда, — добавила она, обнимая молодую женщину. — Это…

Дженни замолчала, встретив на себе суровый взгляд Весельчака. Она быстро присела и промолвила:

— Добрый день, сэр.

— Ты не должна была приходить сюда одна, — заявил он. — Где Хьюго?

— В замке, — ответила Дженни, чувствуя, что ее нервы начали сдавать, когда она оказалась лицом к лицу с этим сдержанным и суровым человеком.

— Но я вижу, он послал с тобой сопровождающих, — промолвил Весельчак, кивнув в сторону двух воинов, поджидавших ее на краю лужайки, и с легкой улыбкой добавил: — Рискну предположить, что он передумал заводить дело об аннулировании брака.

— Я ищу Пег, — сказала Дженни, моля Бога о том, чтобы у Весельчака был не столь грозный вид и чтобы он не спросил ее, зачем ей нужна Пег.

Посмотрев на Фиону, он устремил на Дженни вопросительный взгляд, который она смогла выдержать почти уверенно.

— Пег находится в палатке Кэт, они там шьют с другими женщинами.

Весельчак кивком указал, в каком направлении идти. Дженни с Фионой поспешили вперед по едва заметной тропинке.

— Господи, похоже, этот человек такой же неистовый, каким, по словам мамы, бывает сэр Хью, — сказала Фиона. — Кстати, почему он назвал его Хьюго?

— Так иногда называют людей с именем Хью, — ответила Дженни.

Когда они приблизились к палатке Пег, Дженни позвала ее.

Пег тут же выскочила наружу, раскрывая объятия.

— Боже мой, мистрис, откуда же вы появились? — изумленно спросила она. — Не могли же вы вернуться к нам.

— Лишь на минутку, Пег. Мне нужно как можно скорее возвратиться в замок, потому что сэр Хью не знает, где я. Но ты мне очень нужна. Я не привезла с собой горничную, а нам с Хью надо сидеть вечером за столом Арчи Дугласа.

— Так вы все-таки остались вместе?

— Кажется, да, — с улыбкой ответила Дженни. — Так ты пойдешь со мной?

— Конечно, — кивнула Пег. — Только мне надо собрать с собой кое-что, если можно. У меня есть кое-какие вещи, которые дали мне артисты, — они могут мне понадобиться, если я останусь с вами в замке.

— Ты останешься, насколько это возможно, — честно ответила Дженни. — Сэр Хью хочет прямо отсюда отправиться в Торнхилл, так что если ты захочешь поехать с нами…

— Я бы с радостью, — кивнула Пег.

— Нам надо спешить, — сказала Дженни.

С каждой минутой она беспокоилась все больше и теперь думала о том, какой скандал ждет ее в замке.

Кэт вышла из палатки. Обняв ее, Дженни представила ей Фиону как свою кузину, а потом сказала, что они еще повидаются до конца турнира.

— Ох как я надеюсь, что ты споешь с нами, — проговорила Кэт. — Без тебя выступать стало неинтересно, все как-то не так. Да и кузен Кадди Дрого не может петь так, как Хьюго.

— Кэт, — заговорила Дженни, — Хьюго упоминал, что Кадди англичанин. Это так?

— Да, — ответила Кэт. — Он родился в приграничье. Но здесь он живет уже давно, дольше, чем в Англии.

— А Дрого тоже англичанин?

— Да. Дьявол побери этого человека! Говорить о нем не могу! Никогда не бывает рядом, если нужен. Зато если не нужен, то тут как тут, — возмущалась Кэт.

— Ой, Кэт, нам уже надо идти, — сказала Пег. — Дженни и Хьюго живут в замке, поэтому я помогу им там. Но мы скоро увидимся.

Дженни, Фиона и Пег направились к тому месту, где остались сопровождающие. Они очень торопились, но по пути им все равно приходилось задерживаться, чтобы Дженни могла поздороваться с друзьями, которые хотели обнять ее. Но когда они вышли на лужайку, воинов там не оказалось.

Заметив Кадди, который играл на флейте неподалеку от края лужайки, Дженни спросила, не видел ли он, когда они ушли.

— Да, конечно, — ответил тот. — К ним подошел еще один солдат и увел их. Он сказал, что им нужны все воины для наблюдения за порядком на поле, потому что мужчины, которые сейчас готовятся к турниру, вот-вот отправятся на ужин. И все они вооружены.

Дженни нахмурилась, раздумывая над тем, не попросить ли ей, чтобы им дали в провожатые двух менестрелей, которые отвели бы их в замок. Но ей не хотелось просить Кадди. К тому же она решила, что эскорт только привлечет к ним лишнее внимание у ворот замка. Как же быть?

— Что такое? — спросила Фиона.

— Видишь ли, возможно, было бы лучше, если бы нас сопровождали мужчины, когда мы снова будем пересекать поле, — сказала Дженни в ответ.

— Господи, да нас же трое! — воскликнула Фиона. — К тому же вокруг полно людей. Никто не осмелится пристать к нам.

Хью пробудился от глубокого сна, услышав яростную перебранку вполголоса между двумя мужчинами за дверью.

Узнав голос Лукаса, он начал было приподниматься, однако резкая боль в голове заставила его поморщиться и снова лечь. Он ждал, когда Дженни скажет что-нибудь, но вскоре понял, что ее нет в комнате. Заставив себя сесть, Хью прорычал:

— Лукас!

Дверь отворилась, и Лукас сунул голову в комнату.

— Ох, сэр, говорил я этому парню, чтобы прекратил здесь ныть, но он не хотел…

Рид, безуспешно попытавшись оттолкнуть Лукаса, проговорил за его спиной:

— Хыо, надо поговорить!

— Минутку, — сказал Хью, а затем спросил у Лукаса: — Где ее милость?

Лукас быстро оглядел комнату.

— Но я был уверен, что она с вами!

— Я пытаюсь сказать тебе, где она! — воскликнул Рид.

— Тогда входи, — бросил Хью. — И ты, Лукас, тоже. И закрой за собой дверь.

С опаской взглянув на Хью, Лукас пропустил в комнату Рида и захлопнул дверь.

Заставив себя забыть о головной боли, Хью устремил взгляд на брата.

— Итак, что ты хочешь мне сообщить? — спросил он.

— Я видел, как Дженни выходила из главных ворот с Фионой, — сказал Рид. — Послушай, Хью, я не…

— Да как, черт возьми, они вышли за ворота?! — взревел Хью, отбрасывая в сторону одеяло.

Схватив одежду, он начал натягивать ее на себя.

— Они остановились возле ворот, — сказал Рид. — Должно быть, Дженни уговорила капитана стражников, и тот дал им сопровождающих.

— Ну вот видите, все разъясняется, — пробормотал Лукас. — Ее милость вовсе не так глупа, как…

— А ты замолчи! — рявкнул Хью. — Я еще потолкую с тобой попозже. Ты видел, куда они направились, Рид?

Лукас быстро подал господину куртку. Пока Хью надевал сапоги, Рид сказал:

— Они пошли через поле в лес. Хью, повсюду вокруг полно вооруженных мужчин, которые готовятся к турниру. Дженни и Фиона не должны были ни при каких обстоятельствах…

— Как далеко ты последовал за ними? — поинтересовался Хью, забирая у Лукаса кинжал и засовывая его за голенище сапога.

— До леса, — ответил Рид. — Мне показалось, что они направились в лагерь менестрелей. Но это еще не все. По-моему, Дженни отпустила там свой эскорт.

Хью нахмурился:

— Ты видел, как она отпустила сопровождающих?

— Нет, зато я видел, как два солдата, которых капитан стражников отправил с ними, возвращаются в замок, — пояснил Рид.

— Пойдем! — скомандовал Хью, на ходу хватая меч и перевязь и направляясь к двери.

Рид с Лукасом поспешили следом за ним.

На поле стало еще больше народу, чем было полчаса назад. Подумав, что опять увидела Рида, Дженни схватила Фиону под руку и толкнула за угол. Ей вовсе не хотелось сталкиваться с ним.

Фиона, рассмеявшись, сказала:

— Очень хорошо, что ты вовремя подхватила меня под руку, потому что иначе я бы упала в эту ужасную грязь под ногами — так было скользко. Как бы там ни было, мои туфли безнадежно испорчены, и остается только догадываться, что скажет мне мама.

Они пошли дальше, но продвигались вперед очень медленно. Толпа вокруг состояла в основном из мужчин, и некоторые то и дело оказывались гораздо ближе к ним, чем допустимо. Наконец Дженни увидела замок и убедилась в том, что они идут в нужном направлении.

Оглянувшись, чтобы убедиться в том, что Пег не упала где-то позади, Дженни увидела какого-то громилу, который с угрожающим видом потянулся к ее горничной.

— Пег, оглянись! — крикнула Дженни.

Однако она тут же услышала мужской голос рядом с собой:

— Парни, смотрите туда! Осторожнее! Отпусти ее!

— Извини, — сказал тот, который только что тянулся к Пег. — Я не хотел тебя напугать.

Пег уставилась на него.

Дженни не могла увидеть его лица, потому что на нем был шлем, как и на большинстве воинов, разгуливающих по полю. К тому же он опустил голову. Когда он прошел мимо, остальные поспешили за ним, и толпа, которая, казалось, была вокруг них гуще, чем везде, немного рассеялась.

— Спасибо! — воскликнула Фиона. — А что это было? Они хотели нас напугать?

— Понятия не имею, — ответила Пег. — Но вы, мистрис, лучше посмотрите-ка во-он в ту сторону.

Оглянувшись, Дженни увидела разгневанного Хью, который направлялся к ним широким шагом.

Глава 19

Хью даже не осознавал, как сильно встревожило его отсутствие Дженни, пока не увидел, как она выбирается их толпы, собравшейся впереди. Но гнев тут же закипел вновь, и он ускорил шаг; оба его спутника старались не отставать.

Хью не обращал внимания ни на толпу на поле, ни на Пег с Фионой. Его взор был устремлен лишь на непокорную жену. То, что она осмелилась сбежать и…

Дженни улыбнулась, приподняла юбки и побежала ему навстречу, не замечая раскисшей грязи под ногами.

— Как я рада тебя видеть! — крикнула она, приближаясь к нему. — Кто-то увел наших сопровождающих.

— Довольно, малышка, — остановил он ее, снова начиная замечать столпотворение на поле и не зная, куда могут завести ее слова. — Поговорим обо всем в замке.

Обхватив Дженни за плечи, Хью, не сдержавшись, слегка прижал ее к себе и тихо, чтобы не расслышали остальные, прошептал ей на ухо:

— Сомневаюсь, что ты захочешь услышать то, что я собираюсь тебе сказать.

— Уверена, что не захочу, — согласилась она, поднимая на него глаза. — Но, поверь мне, ты не скажешь мне ничего такого, чего я бы сама уже не сказала себе.

— Боже мой, Хью, я-то думал, что ты не просто поговоришь с ней, — вмешался Рид. — Если бы она была моей женой, а это, кстати, еще возможно…

— Нет-нет, прекратите говорить ерунду, — тихо сказал Лукас. — Это ни к чему не приведет, кудахчете только как курица.

— Лукас! — угрожающим тоном проговорил Хью, который с радостью сказал бы брату то же самое.

— Этот глупец утверждает, что вы должны поколотить ее милость! — тихо пробормотал Лукас. — Но он…

— Довольно! — остановил слугу Хью.

Подхватив Дженни под руку, он вместе с ней направился к узкому деревянному мосту. Оглянувшись назад, он увидел, что Лукас жестом предложил Фионе и Пег идти перед ним и Ридом.

И тут Дженни, повысив голос, сказала:

— Рид, я видела твоего друга.

— Какого друга? — переспросил он.

Расслышав в голосе брата настороженность, Хью тут же замолчал и стал ждать продолжения разговора.

— Человека, с которым ты ехал сюда, — пояснила Дженни. — Вы вместе переходили брод, ведущий к полуострову, где стоит замок.

— А тебе-то что за дело, кто это такой? — огрызнулся Рид.

— Мне показалось, что я где-то его видела, вот я и решила спросить, где ты с ним познакомился, — ответила Дженни.

— Я понимаю, о ком она говорит, — сказал Хью Риду. — Кто этот человек, приятель?

Рид ответил небрежным тоном:

— Так, один мой знакомый.

— В таком случае тебе известно его имя, — заметил Хью, теряя терпения.

— Это сэр Алард Бауэр, — ответил Рид. — Он рыцарь из Роксбурга, кажется. Я познакомился с ним на нашем празднике, из чего сделал вывод, что он друг Данвити.

— Никогда не слышала о человеке по имени Бауэр, — сказала Фиона. — А ведь я знаю многих отцовских друзей. Кстати, я тоже видела, как он едет верхом рядом с вами, дядя Рид.

— Да как же ты могла увидеть нас? — сердито отозвался тот. — Ты же приехала в Трив по реке.

Они уже приближались к воротам, и Хью заметил, как Дженни оглянулась назад и приложила к губам палец. Понимающий кивок Фионы подтвердил: она будет хранить молчание.

Проходя мимо ворот, Хью заметил капитана Тэма Инглиса. Подозвав его к себе, он сказал:

— По словам моей жены, ты отозвал сопровождающих, которых отправил с ней в лес, Тэм. Но толпа едва не растоптала ее и этих двух девочек, когда они возвращались в замок.

Тэм побледнел.

— Клянусь вам, сэр Хью, я и не думал возвращать воинов! Я видел, как они идут назад, но не подошел, к ним, потому что решил, что дамы благополучно вернулись в замок.

— А где же они сейчас? — полюбопытствовал Хью.

— Там, — кивнул Тэм, указывая в ту сторону, куда ушли солдаты.

Потом он подозвал кого-то из стражников, и тот привел тех двоих, которых Инглис отправил вместе с Дженни и Фионой в качестве сопровождающих.

— Почему вы вернулись в замок без ее милости?

— Как почему? Ее брат сказал нам, что мы больше не нужны, сэр, — удивленно ответил один из воинов, поворачиваясь ко второму за поддержкой.

— Да, сэр, это правда, — сказал второй.

Услышав, как Рид тихо выругался, Хью произнес:

— У ее милости нет брата. Как выглядел этот тип?

Первый воин задумчиво нахмурился, оглядел Хью с головы до ног и ответил:

— Это был, без сомнения, человек знатный, он на дюйм-другой пониже вас, милорд. В плечах он чуть уже, но очень мускулист. Уверен, он собирается принять участие в турнирах — как и его люди.

— Стало быть, он пришел не один, а с людьми?

— Да, мы видели, что, пока он с нами разговаривал, его поджидали человека четыре, а может, и больше.

— А ты уверен, что это был знатный господин?

— И я так думаю, — кивнул второй солдат. — На нем был короткий синий плащ из бархата, шляпа с отличным пером и кожаные сапоги. Хоть они и перепачкались в грязи, сразу было видно, что очень дорогие.

Поблагодарив стражников, Хью задумался о том, кем мог быть тот человек. Впрочем, говорить об этом здесь он не желал, а потому направил свою группу в сторону замка.

Убедившись, что они отошли достаточно далеко и стражники не могут их слышать, Дженни сказала:

— Думаю, мы обсудим этот случай с Ридом и Пег, но только после того, как проводим Фиону в ее комнату.

Дженни посмотрела ему прямо в глаза, и взгляд ее был столь выразителен, что Хью невольно взглянула на Рида.

Его брат казался потрясенным, лицо было белым как полотно.

— Ты пойдешь с нами, приятель, — сказал ему Хью. — И ты, Пег, тоже.

К удивлению Хью, Рид ответил:

— Да, пожалуй, я должен.

Пег промолчала. Лукас тоже ничего не сказал, однако намеревался пойти с ними — с приглашением или без него.

Как только они прошли по большому залу к лестнице, Дженни взглянула на Пег, но та, нахмурив брови, смотрела в пол, полностью погрузившись в свои мысли.

Хью крепко держал Дженни за локоть, пока они не приблизились к винтовой лестнице. Там он отпустил ее и предложил им с Фионой пройти вперед. Поднимаясь вверх, Дженни так и чувствовала его близость, но, пожалуй, впервые это не доставило ей удовольствия.

Дженни не могла сердиться на то, что Хью разгневан. И она знала, что так будет, ведь она оставила его спящим, а сама отправилась в лагерь к бродячим артистам, даже не думая о возможной опасности.

Как только Фиона вошла к себе, Хью и Дженни стали подниматься выше, а Пег, Рид и Лукас последовали за ними.

Когда они оказались на своем уровне, Хью прошел вперед, открыл дверь, пропустил всех в комнату, а затем резко захлопнул ее.

Дженни ждала, чтобы Хью заговорил. Заставив себя дышать медленно и глубоко, чтобы хоть немного успокоиться, она задумалась над тем, не делает ли Хью того же, молча переводя взгляд с одного из них на другого.

Когда их глаза встретились, Хью спросил:

— Итак, детка, что ты можешь нам сказать?

Посмотрев на Рида, она начала:

— Я заговорила о твоем друге, потому что решила, что стражники описали его как…

Она замолчала, ожидая, что Рид почувствует необходимость договорить, но он лишь упрямо смотрел на нее, пока Дженни не добавила:

— Я считаю, что стражников отослал в замок человек, которого ты называешь сэром Алардом Бауэром.

— Я называю?! Господи, ты что же, считаешь, что это не его имя?! — вскричал Рид.

— Их описание подходит ему? — мрачно поинтересовался Хью.

— Да, подходит, — бросил Рид. — Также, впрочем, как и половине остальных гостей.

— Тогда объясни, почему ты сказал, что должен пойти сюда с нами, после того как Дженни попросила об этом?

— Потому что я боялся…

Он надолго замолчал. Дженни уже начала недоумевать, почему Хью просто смотрит на брата, не заставляя того договорить фразу. Наконец Рид сказал:

— Да, описание ему подходит. Во всяком случае, он действительно носит короткий синий плащ из бархата, шляпу с пером и испанские кожаные сапоги. Поэтому я и решил, что должен рассказать о нем больше.

— Да уж, должен, — согласился Хью.

— На празднике он сам представился мне и спросил, что я думаю о менестрелях. Он сказал, что хочет нанять некоторых из них для собственного торжества, но никогда раньше не делал этого. Я ответил, что, по-моему, это были самые лучшие менестрели, каких я когда-либо видел. Потом он поинтересовался, слышал ли я о серии краж, которые произошли в тех домах, где выступали менестрели.

— О серии краж? — переспросил Хью. — Это интересно.

— Да, но я не слышал ничего ни о кражах, ни о ворах, а он ни слова не сказал о том, что это может быть делом рук менестрелей. По сути, он сообщил мне, что ничего о них не знает. Мне о них тоже мало известно, но я сказал, что обычно эти люди отличаются честностью.

— На празднике ты вышел из-за стола и заметил, что тебе нужно поговорить с приятелем, — напомнила Дженни. — И что было, когда вы встретились с сэром Алардом Бауэром?

Рид поднял на нее глаза.

— Я сказал так потому, что мне надоело сидеть там, где на меня не обращает внимание девчонка, с которой я только что был помолвлен. Правда, вскоре я его действительно встретил.

— Он спрашивал о чем-нибудь еще? — поинтересовалась Дженни.

— Только о том, приняли ли мы меры предосторожности, — ответил младший Дуглас. — Я сказал ему, что Данвити, как человек осторожный, отдал приказ обыскать всех, кроме тех, кому даны особые привилегии, и тех, кого стражники знают лично. Бауэр согласился, что такие меры предосторожности вполне оправданны и помогут избежать неприятностей. Больше я о нем ничего не знаю, а потом мы повстречались в замке Мейнс.

Хью казалось, что он достаточно наслушался про этого Бауэра, но тут Рид произнес:

— Мне показалось странным, что он появился в замке Мейнс.

— Почему? — удивился Хыо.

— Не знаю, — пожал плечами Рид.

Заметив скептическое выражение на лице брата, он добавил, поморщившись:

— Странным было то, с какой радостью он приветствовал меня, ведь мы с ним едва знаем друг друга, к тому же, когда мы познакомились, я был смертельно пьян. Но сейчас я заговорил о нем не поэтому, а из-за того, что пребывал в уверенности, что Дженни видела нас вместе.

— Она так и сказала, — напомнил ему Хью.

— Мне кажется, Рид говорит о нынешнем дне, сэр, когда я их видела вместе на поле, — пояснила Дженни.

— Это так? — обратился Хью к брату.

— Да. Я увидел его в тот самый момент, когда заметил Дженни, но не успел поехать за тобой, — ответил Рид. — Клянусь, я понятия не имел, почему он там находится, пока стражники не описали его одежду и внешность. И поверь мне, Хью, я совершенно не понимаю, почему он сказал, что он брат Дженни, и лишил ее защиты стражников.

Хью заметил, что Дженни прикусила нижнюю губу и пристально посмотрела в глаза Пег. И Пег, которая оставалась задумчиво-молчаливой с того самого мгновения, как они вошли в комнату, встретила ее взгляд.

— Я бы хотел знать, кто еще мог отослать эскорт прочь, — сказал Хью.

— Кстати, я забыл вот еще что! — воскликнул Рид. — Когда мы с тобой разыскивали ее, а окружавшая их толпа внезапно поредела, и мы их увидели, я заметил его. Он быстро уходил прочь в окружении остальных своих людей.

— Ты видела его, Дженни? — спросил Хью.

— Нет, но… — Дженни по очереди посмотрела на Пег и на Рида.

При этом вид у нее был такой, будто она хочет потолковать с Хью с глазу на глаз.

— Рид, мы с тобой должны еще поговорить, но позднее, — заявил Хью. — Нам всем необходимо переодеться к ужину, а мне еще нужно кое-что сказать этой парочке. Но мы с тобой еще поломаем головы над этой историей. И, каков бы ни был ее исход, я благодарен тебе за то, что ты пришел ко мне сообщить, где находится Дженни.

Рид покосился на Дженни. Похоже, он мог сказать что-то еще, однако, помолчав, вышел из комнаты.

–. Вы хотите, чтобы я тоже ушел, миледи? — с деланным спокойствием поинтересовался Лукас, когда дверь за Ридом захлопнулась.

Дженни задумчиво посмотрела на Пег. Хью уже собирался сказать Лукасу, что они обойдутся и без него, но тут она возразила:

— Нет, Лукас. Не думаю, что хотела бы что-то держать в тайне от тебя.

— Так это тайна? — поинтересовался Хью.

— Я уже рассказывала тебе об этом инциденте и предпочла бы пока ничего не говорить Риду. — Она повернулась к Пег: — Что ты увидела, когда этот человек схватил тебя и попытался утащить?

— Схватил? — воскликнул Хью.

Не отрывая взгляда от Пег, Дженни махнула ему рукой.

— Что, Пег? — настойчиво повторила она.

— Я не так уж много увидела, миледи, — отозвалась Пег. — Сначала я услышала его голос, а потом увидела лицо.

— Ну да, — кивнула Дженни. — Я тоже сначала услышала знакомый голос, но не могла поверить своим ушам.

— Да нет… Что бы один из них стал тут делать!

— Кто это был?! — вскричал Хью.

Пег посмотрела на Дженни:

— Вы рассказывали сэру Хью об этом, миледи?

— Да, — кивнула Дженни. — Поэтому скажи нам, кого ты сегодня увидела?

— Это был один из… англичан… из Лохмабена, милорд. Из тех…

Она вновь вопросительно посмотрела на Дженни.

— Из тех двоих, которые приставали к вам в уборной? — договорил за нее Хью.

— Да, — с облегчением подтвердила Пег. — Тот тип, который схватил меня сегодня, был одним из них, я уверена.

— Нуда, а человек, называющий себя Бауэром, — второй из них, — промолвила Дженни. — Его лицо показалось мне знакомым, но я никак не могла вспомнить, где именно могла встречать этого типа. Но в Лохмабене он был всего лишь одним из солдат, которые не очень много разговаривали. И хотя ты можешь сказать, что я все еще сплю, теперь мне кажется, что именно его голос я слышала в том сне.

— А после того сна ты хоть раз слышала этот голос — чтобы сравнить? — спросил Хью.

— Не знаю. Но за мгновение до того, как здоровяк схватил Пег, я услышала похожий голос, который закричал: «Парни, смотрите туда! Осторожнее! Отпусти ее!» Рид говорит, что он видел, как Бауэр быстро ушел оттуда, так что, возможно, именно он и кричал. И ты же сам предположил, что голоса в моем сне могли принадлежать англичанам вроде Кадди. Более того, Кэт сказала, что кузен Кадди Дрого тоже находится где-то здесь, а он тоже англичанин.

— Но зачем этому Бауэру предупреждать кого-то о приближении сэра Хью? — поинтересовалась Пег. — Этот англичанин не может знать, что ты вышла за него замуж.

— Пег, Лохмабен — это первое место, в котором мы с Хью пели вместе, — напомнила ей Дженни. — И мы так исполнили песню о любви, что и ты, и все остальные пришли к выводу, что из нас может получиться хорошая пара. К тому же у Хью был такой разъяренный вид, что достаточно было одного его появления, чтобы они поспешили исчезнуть, особенно если у них были дурные намерения.

Пег приподняла брови, услышав эти слова.

— У сэра Хью действительно был свирепый вид, миледи, — заметила она.

— Бауэр знает также Рида, а ведь он был со мной, — напомнил им Хью. — Если они явились сюда, чтобы совершить какие-то дурные поступки, то наверняка узнали в вас тех женщин, к которым приставали в Лохмабене, вот и пытались напасть на вас, чтобы вы не признали в них англичан.

Дженни рассказала Пег о своих подозрениях и о том, что кто-то, по ее мнению, готовил заговор, или, хуже того, задумал недоброе против Арчи Мрачного.

— Я не говорила тебе об этом раньше, потому что не понимала, какого именно рода сомнения меня тревожат, а распускать досужие сплетни я не хотела.

— А еще вы могли помалкивать, миледи, опасаясь, что я обо всем поведаю Брайану, — сказала Пег. — Если этот Дрого действительно вовлечен в какую-то нехорошую историю, Кэт это не удивит. Но Кадди?

— Существует еще одна странность, — обратилась Дженни к мужу. — Двое сопровождающих, которых отправил с нами капитан Инглис, сказали нам, что человек, который пришел за ними, назвался моим братом. А Кадди на наш вопрос об их исчезновении ответил нам, что за ними пришел стражник, который попросил их вернуться на поле, потому что там много вооруженных мужчин, которые собираются на ужин, и необходимо поддерживать порядок. Так кто солгал?

— Кадди, — не раздумывая, ответил Хью. — У стражников не был причин лгать. Полагаю, Кадди слышал, что сказал Бауэр — если, конечно, это был именно Бауэр, — но сомневался, что у тебя здесь есть брат, вот и придумал другое объяснение, которому ты, по его мнению, должна была поверить.

— Ну а теперь, если вы хотите поужинать, сэр, нам следует отложить эти разговоры на более позднее время, — прищурившись, произнес Лукас, направляясь к одной из корзин с вещами сэра Хью. — Да и тебе придется пошевелиться, Пег, иначе твоя госпожа за столом покажется всем неряхой. Возле окна стоит ширма, за которой ты можешь привести ее в порядок.

Дженни посмотрела на Хью. К ее удивлению, его лицо выражало нехарактерную для него задумчивость. Она знала, что ему очень хочется отругать ее как следует, но едва ли он сделает это в присутствии Лукаса и Пег.

Тут ей пришло в голову, что, возможно, Хью хотел бы сказать пару ласковых и Лукасу тоже, ведь он ушел из коридора, хотя Хью приказал ему оставаться возле двери.

Тем не менее Дженни не удивилась, когда Хью пробормотал, что он согласен с Лукасом, и велел тому тоже пошевеливаться.

После этого все заторопились.

Пока Пег устанавливала ширму, Дженни сняла с себя платье, пояс и ножны и завернула их в свежую сорочку. Она усмехнулась, когда Пег, увидев ее оружие, широко раскрыла глаза от изумления.

Пег лишь покачала головой и помогла Дженни одеться. Но когда Дженни сказала, что наденет только кружевную вуаль, а косу заколет в пучок на затылке, Хью твердо сказал:

— Надень чепец, как и полагается, детка. Я не требую, чтобы ты выщипывала брови или брила лоб, потому что твой естественный облик нравится мне больше, но вспомни, что вечером будут выступать менестрели. И я бы не хотел, чтобы тебя узнали.

Дженни снова вспомнила об англичанах.

— Я надену вуаль, Пег, — спокойно промолвила она. — Менестрелей она не обманет, но, быть может, Бауэр и его люди не узнают меня, если, конечно, они будут в зале.

— Да, это возможно, — подтвердил Лукас, взглянув на Хью. — Люди обычно видят то, что хотят увидеть, не так ли, милорд?

— Совершенно верно, — кивнул Хью. — Ты собираешься весь вечер стоять передо мной с моим камзолом в руках, или я все-таки могу надеть его?

— Нет, конечно! Я спешу как могу, так что не торопите меня, — огрызнулся Лукас. — Как вы думаете, сколько тут может быть англичан? И смогут ли они захватить замок изнутри?

— Да уж, нам бы лучше узнать, сколько их тут, — проворчал Хью. — Но я сомневаюсь, что они могут захватить замок. Большинство знамен, выставленных у палаток на поле, мне знакомы, равно как и люди, которые привезли их с собой. И почти все они — сильные союзники Арчи Дугласа.

— Но ведь ясно, что не все они шотландцы, — сказала Дженни из-за ширмы. — И если король приедет…

. — Нет-нет, не приедет, — перебил ее Лукас, надевая на Хью камзол. — Видите ли, я узнавал, и мне сказали, что его величество выразил благодарность за почетное приглашение посетить Трив, но извинился, что не сможет приехать из-за каких-то дел.

— Это хорошо, — кивнул Хью. — Сомневаюсь, что Арчи ждал его прибытия, потому что он даже не упомянул об этом. Арчи должен был пригласить его на празднование трехлетней годовщины коронации, но церковь будет проводить по этому же поводу мессы по всей Шотландии.

Выйдя из-за ширмы, Дженни задумчиво промолвила:

— Но если его величество не собирается приезжать, а англичане не имеют намерения захватить замок, то зачем они здесь?

— Думаю, командир из Лохмабена попросту послал некоторых из них, чтобы они получше изучили систему защиты Трива, — ответил Хью.

— Но кто-то говорил мне, когда мы были в Лохмабене, что мужчины из Аннандейла удерживают англичан в замке, — заметила Дженни.

— Да, разумеется, — кивнул Хью. — Они не позволяют им выходить из замка группами, чтобы творить бесчинства на окружающей территории. Но я думаю, что нескольким вооруженным, решительно настроенным воинам не так уж трудно время от времени выбираться из замка и возвращаться туда. Да, дело это опасное, но кто будет считаться с опасностью, если командиру требуется информация!

Дженни понимала, что Хью зря болтать не станет: у него в подобных делах большой опыт, однако не могла взять в толк, как это могло быть связано с эпизодом нападения на забойщика скота или фактом пропажи драгоценностей.

Подумав об этом, она вспомнила, что Бауэр был в Аннан-Хаусе, а еще там был кузен Кадди, о чем говорила ей Кэт. Но, увы, у них больше не было времени на разговоры. — Хью уже открывал дверь и отдавал последние распоряжения Лукасу.

Решив приглядывать за Кадди и не сводить глаз с Бауэра и его сопровождающих, Хью попросил Лукаса вести себя также. Полагая, что англичане едва ли представятся как близкие друзья Арчи, Хью предположил, что есть они станут где-нибудь у ворот замка. Он сказал об этом, когда Дженни, выходя из комнаты, спросила у него, сообщит ли он Арчи о том, что в крепости полно англичан.

— Я скажу ему об этом, — ответил Хью. — Но, думаю, это не произведет на него впечатления. Арчи наверняка заявит, что их присутствие лишь доказывает: турнир служит своей цели, а эта цель — продемонстрировать мощь Трива. И довольно пока говорить об этом. Позднее, когда мы будем одни, вернемся к этому разговору.

Заметив, что жена закусила губу, Хью понял, что она восприняла его слова как предупреждение, а не как обещание. Что ж, решил он, пусть так и будет.

На Дженни было платье из мягкого розового бархата с изысканной вышивкой золотом на лифе. Поверх платья она надела длинную накидку из шелка цвета лаванды. Накидка прикреплялась к плечам двумя брошами.

От шума голосов в большом зале у Хью опять заболела голова. Гомон был столь громким, что он почти не слышал музыкантов, играющих в галерее. Едва они с Дженни вошли, как звук горнов объявил о том, что в зал заходят резчики баранины и оленины. Быстро проводив Дженни к ее месту в конце женской половины стола, Хью занял свое место в конце мужской.

Хью знал, что он не должен садиться рядом с Арчи, несмотря на их родство, потому что среди гостей в Триве было много знатных вельмож, в том числе седовласый епископ Глазго. Бросив на него взгляд, Хью посмотрел на Данвити, потом оглядел всю семью и, наконец, увидел Рида. Интересно, спросил он себя, они с Фелиной уже обратились с просьбой об аннулировании брака?

Хью оставалось лишь надеяться, что расстояние между ним и Дженни было настолько большим, что никому и в голову не придет, что они чем-то связаны, однако из-за этого он не мог присматривать за ней. Впрочем, он еще раз настойчиво попросил Лукаса держать глаза открытыми и велел, чтобы Пег сделала то же самое.

Правда, Хью понимал, что из-за головной боли не способен мыслить так же ясно и быстро, как обычно. Более того, он осознавал, что не смог внятно ответить на вопрос Дженни о том, что, собственно, англичане делают в Триве. Но теперь он пытался понять, почему ответ на этот вопрос так важен для него.

Дженни сидела между двумя пожилыми леди, которые явно были знакомы друг с другом. Поэтому она предложила той, которая занимала место с самого края стола, поменяться с ней местами, как только епископ произнесет благословение перед едой. Вежливо ответив на благодарность этой дамы, Дженни стала наблюдать за менестрелями и помпезной церемонией, сопровождавшей подачу еды лорду Галлоуэю и его гостям.

Слуги двигались очень быстро. Как только резчики разложили мясо по тарелкам, их тут же раздали гостям, а тем временем к столам, стоявшим перпендикулярно к помосту, подвезли тележки с другими яствами, и пиршество продолжалось. В это время в пространство между помостом и столами выбежали жонглеры.

Угощаясь, Дженни лениво посматривала на представление, но вдруг поняла, что среди музыкантов в галерее не было Кадди. Вместо того чтобы играть, он прогуливался с Кэт, Гердой и Гибом, гитаристом, по проходам между столами. Они улыбались и болтали между собой, пока рядом выступали жонглеры.

Как только жонглеры убежали со сцены, вышли Гок и Гилли. С улыбкой поглядывая на их чудачества, Дженни внезапно заметила, как Кадди ловко вытащил брошку из женской прически. Его жертва, веселившаяся над ужимками шутов, вздрогнула, когда он коснулся ее плеча. Когда она повернулась, Кадди сделал вид, что вытащил ее брошку из уха сидевшего рядом джентльмена.

Окружающие заулыбались, а затем вновь обратили внимание на шутов.

Когда Кэт продемонстрировала шарф, который возник перед ней буквально из воздуха, и передала его другому джентльмену, Дженни стала наблюдать за ними более пристально. Ни в замке Мосс, ни в Лохмабене, ни на базарной площади в Дамфрисе менестрели ловкость рук не демонстрировали. Не об этом ли искусстве говорил Гиб, когда, приняв ее за Кэт, громко спросил Кадди, стоит ли им продемонстрировать его тем вечером в толпе или дождаться аудитории побольше. Ах как ей хотелось обсудить это с Хью!

Тут мимо Дженни прошел слуга, порядком напугав ее. Едва она повернулась, чтобы посмотреть на него, как он исчез в арке, ведущей на лестницу для прислуги, которая находилась в конце помоста. Дженни неожиданно встретилась глазами с Пег, которая оказалась у лестницы и смотрела на нее.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что сидящие справа от нее леди заняты разговором, Дженни встала и ускользнула из зала через арку.

— Что ты здесь делаешь, Пег? — спросила она. — Что-нибудь случилось?

— Боже мой, да этот Лукас мне голову оторвет! — запричитала Пег. — Он сказал, чтобы я стояла так, чтобы вы меня не заметили. Но как я могу наблюдать за вами, не попадаясь вам на глаза? Это невозможно! А Брайан уже выступал?

— Нет, пока выступают Гилли и Гок. Но Кэт, Кадди, Гиб и Герда демонстрируют Ловкость рук, прогуливаясь между столами.

.— Можно мне взглянуть на это?

— Думаю, будет разумнее найти другую арку, чтобы посмотреть оттуда, — сказала Дженни. — Я почти уверена, что Кадди что-то задумал, да и остальные, возможно, тоже.

— Не думаю, что они задумали что-то нехорошее, — промолвила Пег.

Дженни согласилась с ней, но ее тревога за них лишь усилила ее любопытство.

— Ты знаешь, как отсюда попасть на главную лестницу?

— Да, конечно, — кивнула Пег. — Но должны ли мы…

— Если кто-нибудь спросит, скажем, что идем в уборную, — заявила Дженни. — Я просто хочу увидеть, что они делают.

Пег повела Дженни наверх, там они прошли по залу и галерее, которая вела к главной лестнице. Спешно спустившись вниз, они оказались у входа в большой зал. Возле арочного входа в зал стояли зрители, наблюдавшие за выступлением шутов, и Дженни с Пег удалось проскользнуть мимо них, не привлекая к себе внимания.

Пег всего несколько мгновений смотрела на происходящее, а потом схватила Дженни за руку и потащила к выходу.

— За один раз они берут сразу по две вещи, а возвращают всего по одной, — сказала она. — Как вы думаете, что они сделают с остальными?

— Понятия не имею, — отозвалась Дженни. — Но мы должны рассказать об этом сэру Хью. Если мы вернемся на помост, я попрошу одного из слуг передать ему сообщение.

Еще она надеялась вернуться на свое место, прежде чем Хью заметит, что она куда-то делась.

Назад они пошли тем же путем — поднялись назад и пошли по галерее и залу. Но едва они оказались там, Дженни услышала за спиной сдавленный крик своей горничной.

Оглянувшись, она увидела у себя за спиной Бауэра.

— Итак, мы были правы, — сказал он. — Что же такая прекрасная и знатная дама, как вы, делала в Лохмабене в компании простых менестрелей?

Тот тип, который пытался схватить Пег на поле и который был вместе с Бауэром в Лохмабене, стоял рядом с Бауэром. Одной рукой он зажимал Пег рот, а другой обхватил ее за талию.

— Наверх или вниз? — тихо спросил он.

— Наверх, — ответил Бауэр, хватая Дженни. — На ведущей вверх лестнице будет меньше слуг. Затолкаем их в одну из маленьких комнатенок, которые мы обнаружили под бастионами.

Пег вырывалась что было сил и умудрилась позвать на помощь, прежде чем здоровяк снова зажал ей рот рукой. Но она сопротивлялась с такой яростью, что дело закончилось тем, что нападавший ткнул ей в лицо коленом. Потом он ударил ее, снова зажал ей рот и подхватил на руки, чтобы нести наверх.

Бауэр по-прежнему крепко держал Дженни за руку, но когда она попыталась высвободиться, он показал ей кинжал.

— Я не хотел бы уродовать эту мордашку или кончать с тобой, милашка, но, если придется это сделать, я раздумывать не стану. Мы просто хотим отвести вас в укромный уголок, где вы не сможете помешать нашим планам. Может быть, вы даже поможете их осуществлению. Иди послушно наверх, и я буду обращаться с тобой по-дружески.

Дженни повиновалась, надеясь, что у нее еще будет возможность убежать. Пег затихла, и Дженни слышала лишь звук мужских шагов. Но вдруг услышала знакомый голос:

— И куда же вы ведете этих двух женщин, двое мерзавцев?

Приспешник Бауэра резко повернулся и, удобнее подхватив Пег, ногой столкнул Лукаса с лестницы. Больше им на пути никто не встретился, и негодяи затолкали Дженни и Пег в темную комнатенку под бастионами. Они засунули им кляпы, усадили на деревянный пол и привязали к деревянным балкам.

Глава 20

Покончив с едой, Хью спросил себя, сколько еще развлечений выдержит его ноющая голова. Но тут вдруг ему подумалось, что его объяснение того, почему англичане находятся в Триве, на самом деле ошибочны. За долгие годы у Хью развилась прекрасная память.

Несмотря на приступообразную боль, он заставил себя вспомнить, что именно Дженни говорила ему во время их первой встречи в Дамфрисе. Тогда она сказала ему, что двое мужчин приняли ее за Кэт. Один из них, кажется, сказал, что кто-то хочет, чтобы ничто не помешало их выступлению в Триве. Так что, возможно, это выступление важно само по себе. Но Дженни была права, решил Хью, когда сказала Арчи, что вокруг Трива ведется уж слишком много разговоров. Если менестрели помогли смутьянам проникнуть в замок, то, быть может, они же помогли им попасть в Аннан-Хаус и другие места.

Итак, Кадди солгал Дженни о том, кто увел сопровождающих. И это доказывает, что Кадди вовлечен в заговор. Хью стал искать его глазами.

Выступали танцоры, но он быстро нашел Кадди. Вместе с Кэт и другими артистами они ходили между столами и демонстрировали ловкость рук, к удивлению зрителей. Прежде Хью видел, как некоторые менестрели, включая Весельчака, показывают разные трюки, но ни разу при нем они не демонстрировали их во время других выступлений.

Мысли теснились в голове Хью.

Среди гостей Арчи был не только епископ Глазго, но также множество богатых и могущественных лордов из юго-западной Шотландии и приграничных районов. Если кражи совершаются прямо под носом Арчи, это нехорошо.

Что люди подумают о власти и могуществе лорда Галлоуэя, если он не сумеет защитить имущество собственных гостей в наиболее защищенной — и предположительно неуязвимой — крепости? И кто будет дальше верить в силу власти и влияния Арчи Мрачного?

Придя к выводу, что чем раньше он потолкует с Дженни, тем лучше, Хью встал и повернулся к той части стола, где сидели женщины. Дженни на месте не было.

Выругавшись, Хью направился к Арчи, еле дождался, когда в разговоре с епископом возникнет пауза, и сказал:

— Милорд, если вы позволите мне прервать ваш разговор… Я бы хотел отлучиться из-за стола, потому что мне необходимо кое-что проверить.

Приподняв брови, Арчи посмотрел Хью в глаза, а затем перевел взгляд на менестрелей.

— Хью, я приказал своим воинам наблюдать за ними. Двое из них стоят прямо у нас за спиной.

— Да, сэр, но вам следует знать, что сюда приехали люди из Лохмабена, чтобы посмотреть на турнир или даже принять в нем участие. По крайней мере один из них прежде бывал в одном из богатых домов, поэтому я бы хотел разузнать, нет ли его в замке.

— Если он проник в крепость, — промолвил Арчи, — то я надеюсь, что он хорошенько осмотрелся и, вернувшись назад, расскажет своим товарищам по оружию, что Трив способен отразить любую попытку нападения.

— В этом я не сомневаюсь, — сказал Хью. — Но я думаю, что для начала он устроит здесь заваруху. И еще мне нужно найти мою жену — она куда-то вышла, и ее слишком долго нет.

— Боже мой, только не говори мне, что она снова убежала!

Хью улыбнулся.

— Нет, милорд, я быстро ее найду.

— Прежде чем ты уйдешь, я хочу представить тебя его преосвященству епископу Глазго, — промолвил Арчи, в глазах которого загорелись озорные искорки. — Милорд, это Хью из Торнхилла. Насколько мне известно, вы недавно выдали ему специальную лицензию на вступление в брак.

— Да, конечно, я одобрил этот брак, — промолвил седовласый епископ скрипучим голосом. — Рад познакомиться с вами. Однако, сэр Хью, я с некоторым удивлением узнал, что ваша семья хочет аннулировать этот брак.

— Возможно, им этого хочется, но нам с женой — нет, — уверенно ответил Хью.

— Да, но если до заключения брака действительно имела место помолвка с другим человеком…

— Прошу меня извинить, милорд, но эта помолвка была проведена неподобающим и, я бы даже сказал, незаконным образом. Миледи — полноправная баронесса, и в состоянии прочитать, понять и подписать любой документ, в том числе и брачный договор. Однако ей ни слова не сказали о ее правах. Более того, мои родные настояли на том, чтобы она обручилась с моим братом, но при этом ее не предупредили, что он получит ее титул и состояние. Однако сама Дженет твердо говорит о том, что не хочет становиться его женой. Если церкви нужно подтверждение, я предоставлю его. А пока, с вашего позволения, я должен ее разыскать.

Хью кивнул епископу и Арчи. Его беспокойство возрастало с каждым мгновением, и он был твердо намерен отправиться на поиски Дженни, которая, похоже, так ничего и не поняла. Сделав несколько шагов, Хью встретил Лукаса, у которого был такой вид, словно его побили.

— Милорд, этот чертов англичанин и его приспешник забрали миледи и ее горничную Пег, — сообщил Лукас. — Они столкнули меня с лестницы. И, хотя я не погиб, признаюсь, у меня бы недостаточно сил справиться с ними обоими, поэтому я и пришел сюда за вами.

— Покажи мне, где это произошло, — приказал Хью, стараясь не замечать холодка, пробежавшего по его спине при мысли о том, что Дженни может оказаться в руках какого-то негодяя.

С кляпом во рту, оставшись наедине с Пег в крохотной темной комнатушке, Дженни пыталась высвободить руки, но тут Пег спокойно проговорила:

— Потерпите минутку, миледи.

К своему изумлению, Дженни почувствовала, как Пег дотронулась до ее кляпа и выбросила его.

— Как ты смогла освободиться? — спросила Дженни, когда снова обрела способность разговаривать.

— Вам же известно, миледи, что Кэт и другие учили меня своим трюкам, — сказала Пег, прикасаясь к веревке, которой Дженни была привязана к столбу. — Поэтому я разглядела, что Кадди делал там, внизу, а потом мне удалось вытащить кинжал из сапога этого английского выродка, когда он бросил меня себе на колено.

— Но почему же он не почувствовал этого? Почему не увидел кинжал в твоей руке?

— Одной рукой я ущипнула его, а другой спрятала кинжал в складках юбки, — объяснила Пег. — Потом, когда они приволокли нас сюда, я очень низко съехала вниз по столбу, когда он связывал меня веревкой. Руки у меня оказались по бокам столба, так что я смогла вытащить кинжал, когда они ушли. У кинжала очень острое лезвие, миледи, — добавила она, — так что не шевелитесь пока.

— Ты молодец, — похвалила горничную Дженни. — Надеюсь, они не заперли дверь на замок.

Когда Дженни высвободилась, она встала и вытащила из спрятанных в складках юбки ножен собственный кинжал. Она помнила, что-Хью и Гилли советовали ей не пользоваться кинжалом для самозащиты, но сейчас выбоpa не было. Дженни крепко сжала рукоятку собственного клинка, убеждая себя в том, что теперь, когда они с Пег вооружены, им удастся без проблем спуститься вниз. На ощупь добравшись до двери, Дженни положила руку на щеколду и, затаив дыхание, молча подняла ее, потом медленно и очень осторожно толкнула дверь. К ее облегчению, дверь поддалась. Приоткрыв ее пошире, Дженни выглянула наружу. В свете луны она увидела, что в соседней комнате никого нет. Продолжая двигаться абсолютно бесшумно, Дженни дошла до лестницы, но тут заметила неподалеку какую-то тень. Сделав знак Пег, она крепче вжалась в стену, надеясь, что спускающийся вниз человек не обернется назад. Судя по силуэту, это был не кто иной, как Бауэр, заключила про себя Дженни. Стало быть, его приспешник где-то близко.

Дженни подошла поближе и увидела, что человек осторожно шагнул с лестничной площадки на ступени. Снова махнув Пег, Дженни двинулась следом за ним.

Хыо быстро дошел до лестницы для прислуги и стал подниматься вверх. Когда они с Лукасом поднялись на следующий уровень, он оглянулся и спросил:

— Ты вооружен, Лукас?

— Мой кинжал всегда при мне, — отозвался слуга. — Кстати, кажется, внизу ни у кого не было с собой оружия, разве что у стражников. Они поднялись выше этого уровня, милорд, — добавил он. — Я слышал их шаги.

Хью поднимался наверх тихо и быстро. Поворачивая за угол, он не слышал ни звука, но вдруг увидел над своей головой взмах чьей-то ноги в тяжелом сапоге. Увернувшись вправо, он принял всю силу удара на левое плечо. Удар лишил его равновесия, и он ударился спиной о стену.

Когда драка возникает на винтовой лестнице с заостренными ступенями, преимущество всегда на стороне того, кто спускается. Поднимающийся вынужден правой рукой хвататься за стену, чтобы удержаться на ногах. И если только этот человек не левша, он не мог держать оружие правой рукой. А спускающийся, напротив, в состоянии левой рукой держаться за стену, а свободной правой взяться за оружие.

Напавший на Хью не стал дожидаться, пока тот вновь обретет равновесие, а набросился на него с кинжалом в руке. Хыо отмахнулся от клинка левой рукой, но не смог воспользоваться собственным кинжалом.

Лукас, следовавший вверх за хозяином, не успел бы помочь ему, к тому же его бы вновь сбросили с лестницы.

Нападавший поднимал руку, чтобы еще раз замахнуться на Хью кинжалом, но в этот момент по воздуху откуда-то сверху прилетел кинжал и с такой силой ударил нападавшего рукоятью по лбу, что голова с треском ударилась о стену.

Кинжал выпал из рук нападавшего, и тот тяжело осел прямо на Хью.

Хью схватил его, а затем убедился, что Лукас подобрал кинжал со ступеней. Подняв голову, он увидел Дженни, которая стояла наверху и наблюдала за ним.

— Это человек, называющий себя Бауэром, — спокойно проговорила она. — Я его убила?

— Нет, ты всего лишь оглушила его, а стена довершила твое дело. Думаю, лучшее, что мы можем сейчас сделать, — это преподнести его в подарок Арчи. Иди сюда, Пег, — добавил он, увидев испуганное лицо горничной, выглядывающей из-за угла.

— Его товарищ где-то поблизости, — сказала Дженни. — Именно он сбросил Лукаса со ступенек, когда тот пытался освободить нас.

— Скажи-ка мне, что еще он сделал, — мрачно проговорил Хью.

Дженни быстро рассказала все Хью, сумев убедить его, что ни она, ни Пег серьезно не пострадали, разве что на время потеряли достоинство, когда их поймали и ненадолго пленили.

— Твое участие в этой истории мы обсудит позднее, — мрачным тоном проговорил Хью. — Ты можешь хотя бы предположить, где прячется второй?

— Когда они нас схватили, мы как раз шли к тебе, чтобы рассказать о том, что Кадди и Кэт, демонстрируя ловкость рук, забирают больше предметов у своих жертв, чем возвращают им, — сказала Дженни. — Но на пути нас остановили Бауэр и его приятель. Думаю, они все поняли. Это означает только одно: им известно о проделках Кадди и Кэт, — но что именно они могут знать?

— Кадди нам обо всем расскажет, — произнес Хью таким тоном, что Дженни ни на миг не усомнилась в его словах. — Кстати, похоже, и этот тип приходит в себя. Может, он тоже заговорит.

Бауэр устремил на него взгляд, но ничего не сказал.

— Думаю, мне надо вернуться на свое место за столом, — еле слышно проговорила Дженни.

— Вы с Пег останетесь со мной, — твердо сказал Хью. — Я не хочу ни на секунду терять вас из виду, пока мы не решим эту загадку.

— Вы правда хотите прямо сейчас передать этого остолопа в руки его милости? — спросила Пег.

— Люди Арчи наблюдают за менестрелями, — сказал Хью. — Двое стоят прямо позади помоста, поэтому мы можем передать его под их охрану, пока не разыщем второго негодяя.

— Будет лучше, если вы отпустите нас, — заявил Бауэр, когда Хью поставил его на ноги. — Не думаю, что Арчи захочет ссориться с англичанами, что неизбежно, если вы нас задержите.

— Не мне принимать решение, — сказал Хью. — Обыщи его, Лукас, вдруг у него есть еще оружие. — Он бросил суровый взгляд на Дженни и Пег. — Вам обеим следует быть рядом с нами, а от него держаться подальше.

После этого он с таким угрожающим видом посмотрел на Дженни, что она едва не истолковала его взгляд как приказание и от него тоже держаться подальше. Но когда он повернулся, чтобы подтолкнуть Бауэра к поджидавшему его Лукасу, Дженни спустилась на несколько ступенек и ласково прикоснулась рукой к его щеке.

Ее прикосновение произвело такое впечатление, что все его тело содрогнулось. Хью привлек Дженни к себе и заглянул в ее прекрасное лицо.

— Ох, Дженни, Дженни, даже не знаю, что мне с тобой делать, — проговорил он.

Ее глаза замерцали.

— Придумайте что-нибудь, сэр, — промолвила она.

— Да, дорогая, непременно придумаю, — сказал он с улыбкой.

И, еще раз приобняв жену, Хью повернулся, чтобы последовать за Лукасом, который вел захваченного ими Бауэра к помосту. Когда они подошли ближе, Хью остановился и поднял вверх руку.

Через мгновение в зале наступила полная тишина. Проскользнув мимо Лукаса и Бауэра, он увидел Весельчака, который стоял около помоста в своей длинной красно-черной мантии и жонглировал косами. Весельчак то и дело поворачивался в разные стороны, чтобы все зрители могли получше разглядеть его.

— Ты видишь Кадди и Кэт? — шепотом спросила Дженни у Хью.

Как раз в это мгновение Хью заметил Кадди, который, воспользовавшись тем, что все смотрят на Весельчака, сунул что-то в карман своей мешковатой куртки, потом, отвернувшись от Кэт, направился в дальнюю часть зала. Хью заметил, как он кивнул кому-то в группе людей, столпившихся у входа в зал.

Тут из этой небольшой толпы вышел человек в брюках и кожаной куртке.

В руках у Весельчака оказался зажженный факел. Он подбросил его вверх и стал жонглировать им вместе с косами, а потом оглянулся и посмотрел прямо на Хью.

Бауэр набрал в грудь воздуха, но Хью успел зажать ему рот, прежде чем он успел крикнуть.

Не выронив ни косы, ни факела, Весельчак едва заметно кивнул.

В это мгновение из-за его спины выскочили Гок и Гилли. Вместе с остальными артистами, включая Кэт и Герду, они вышли на открытое пространство между столами и двинулись к Кадди. Когда они его окружили, Кадди похлопал человека в кожаной куртке по спине.

Весельчак повернулся, полы его длинной мантии взметнулись в воздух и обвили ему ноги. Косы и по-прежнему горящий факел упали в его проворные руки.

Уронив косы на пол, Весельчак провел рукой над огнем.

Пламя погасло, но, когда он молча повернулся к помосту, в конце зала завязалась потасовка, которая привлекла внимание всех присутствующих.

— Что, черт возьми, там происходит?! — взревел Арчи.

— У нас тут мешок с драгоценностями, милорд! — прокричал ему в ответ вооруженный воин.

— Принесите его сюда кто-нибудь!

— Милорд, этот тип привязал к себе два мешка! По правде говоря, эти двое…

— Ведите их сюда, — крикнул Арчи.

Воин подвел к помосту Кадди и его приятеля.

— Это друг Бауэра, — донесся из-за спины Хью голос Дженни.

— Мое почтение, милорд, — сказал Хью, махнув рукой в сторону стоящего за спиной Арчи воина и подводя Бауэра к Арчи, — но у меня тут есть еще один тип из этой компании.

Арчи кивнул своему солдату, и тот взял Бауэра под стражу.

— Отведи его к остальным, — приказал Арчи. — Кто из вас будет говорить?

— Если позволите, я, милорд, — сказал Кадди, делая шаг вперед.

Арчи кивнул.

— Хоть я сейчас и считаю себя шотландцем, милорд, этот человек — мой непутевый кузен Дрого из Англии, — сказал Кадди, кивнув в сторону приятеля Бауэра. — Он служит в Лохмабене вместе с тем человеком, которого поймал Хьюго. Этот тип любит выдавать себя за знатного вельможу. Они сказали, что убьют меня, мою семью, да и вообще всякого, кто встанет у них на пути, если мы не соберем для них сегодня вечером бриллианты. Они и нашу милашку Дженни схватили и пообещали ее тоже убить, — добавил он.

— Если я спрошу у них, кто они такие и что здесь делают, они расскажут мне то же самое? — спросил Арчи. — Или назовут тебя лгуном и добавят, что ты виновен так же как и они?

— Как вы сами захотите, милорд, — промолвил Весельчак спокойным, но выразительным голосом. — Но я ручаюсь за этого человека.

— Да, конечно, — сказал Арчи. — Полагаю, ты скажешь, что никто из твоей компании, да и вообще ни один бродячий артист, не стал бы обворовывать моих гостей.

— Даю вам слово, милорд…

— Клянусь святым крестом! — воскликнул Арчи. — Твое слово стоит не больше, чем слово этого человека или тех, кто стоит вокруг него. Почему я должен тебе верить?

— Потому что я виновен больше, чем кто-либо из моих людей, — проговорил Весельчак. — И это была моя идея.

Зажав рот рукой, Дженни подошла к Хью, чтобы встать поближе к нему и получше видеть Весельчака.

Тишина, наступившая в зале после этих слов, стала наполняться шепотом и разговорами. Наконец Арчи коротко бросил:

— Объяснись!

— Да, милорд, конечно, — проговорил Весельчак, встречая суровый взгляд Арчи. — Я считаю, что человек должен быть в ответе за свои действия — любой человек, — пояснил он, — будь то простолюдин или знатный лорд.

— Полагаю, ты хочешь что-то этим сказать, — произнес Арчи.

— Только то, что в сегодняшних событиях меня можно винить ровно в той же степени, в какой и вас, милорд, — заявил Весельчак. — Наши действия имеют последствия, и одно ваше действие, совершенное несколько лет назад, привело сегодня сюда меня и моих людей. Да и этих английских мерзавцев — тоже.

— Может, ты все-таки решишься сказать, за что это я ответствен? — гневно вопросил Арчи.

— Да, милорд, но лишь частично. Семь лет назад, вскоре после того как вы установили в Галлоуэе свой порядок, вы проводили в замке Мейнс праздник, куда пригласили менестрелей, чтобы они развлекали ваших гостей. Одним из них был молодой шут, чьи комментарии по поводу ваших действий обидели вас. За это вы приговорили его к смерти. — Он помолчал. — Так вот, сэр, этим шутом был мой сын.

По залу пронесся ропот.

— Но послушай… — заговорил Арчи. — Я никогда…

Весельчак перебил его:

— Эти слова могут стать моими последними, милорд, но, если вы позволите, я продолжу. — И, не дожидаясь ответа лорда, он снова заговорил: — В отличие от более опытных шутов этот молодой паренек еще не понял, что трюк заключается не в том, чтобы лгать или преувеличивать ошибки могущественного человека ради смеха, а в том, чтобы говорить правду. Высшее достижение — это когда шуту удается заставить этого человека смеяться вместе с остальными. Мой сын совершил ошибку, считая, что достаточно заставить смеяться остальных или удивить их до такой степени, чтобы они замолчали. А все дело в том, что у него не хватило ума разговаривать как шут, милорд. Он был до глупости наивен и неправильно повел себя с вами.

— Да, так оно и было, — согласился Арчи.

Дженни заметила, что его голос зазвучал менее резко, чем прежде.

— Но он не заслуживал смерти, да и я не приказывал убить его, — добавил он. — Видишь ли, я помню этого парня, и я действительно приказал вывести его из замка за нанесенное мне оскорбление. Да, я знал, что идет снег, но понятия не имел, насколько сильным был снегопад. Замок Мейнс находится меньше чем в миле от Керккудбрайта, где он мог найти прибежище. Конечно, ты мне не поверишь, но я был в ужасе, узнав о его смерти. Но даю честное слово, что это правда.

— Я верю вам, милорд, — тихо сказал Весельчак.

— Это было ужасно, и это трагедия, — продолжил Арчи, обращаясь прямо к нему, словно вокруг больше никого не было. — На следующее утро мои люди нашли его в песках, когда начался отлив. Мы похоронили его по христианскому обычаю, но я понимаю, что этого недостаточно.

— Недостаточно для того, чтобы вернуть его к жизни, совершенно верно, — согласился Весельчак. — Но я этого не знал, милорд, и это меня хоть немного, но утешает. Я боялся, что его могли съесть волки или поглотило море.

— Милорд, могу я сказать? — раздался в конце зала голос Тэма Инглиса.

Арчи кивнул. Инглис вышел вперед и обратился к Весельчаку:

— В ту пору я был только что назначен капитаном стражников в замке Мейнс, сэр. Я послал людей на его поиски, когда увидел, как сильно повалил снег. Но они не нашли даже его следов, поэтому мы решили, что он благополучно добрался до города. Мы были потрясены, когда нашли его в песках на следующее утро. Должно быть, он оступился и упал в воду с дороги или с пристани. Понимаю, сэр, что мои слова не слишком утешат вас, но вода была очень холодная, так что он недолго страдал.

Весельчак кивнул.

— Спасибо вам за эти слова. — Потом, снова повернувшись к Арчи, добавил: — Без сомнения, вы хотите узнать, какое отношение к этой истории имеет мой друг Кадди.

— Да.

— Мой план мести состоял в том, чтобы показать людям, что даже могущественный лорд Галлоуэй далеко не так всемогущ, как это может показаться. Но хоть многие и думают о менестрелях бог знает что, особенно сейчас, большинство из них — люди честные. Мы не воруем, и мы не собирались обворовывать ваших гостей. Мой план, появившийся на свет от горя вкупе с яростью, должен был показать, как легко нам было бы это делать, забирая во время представления у людей драгоценности и возвращая лишь половину из них. Можете мне поверить, остальное мы бы позднее вернули.

— Черт возьми, ты еще глупее, чем твой сын, раз говоришь мне такое!

— Возможно, вы правы, милорд, но когда мы оказались в этом огромном замке, я вдруг понял, что меня не так волнует дело мести, как честь бродячих артистов. И тогда я решил не воплощать в жизнь собственный план. Однако Кадди по глупости рассказал о нем своему кузену Дрого, музыканту, который иногда путешествует с нами. От людей шерифа, которые недавно обыскивали наш лагерь в Дамфрисе, я узнал, что они подозревали нас в краже драгоценностей из домов, где мы давали представления. Мы ничего не брали, милорд, но Дрого выступал с нами во всех этих домах, — проговорил Весельчак.

— Уверен, что он будет отрицать свое участие в кражах украшений, — произнес Арчи.

— Я ничего не брал, — хриплым голосом сказал Дрого:

— Узнав об этих кражах, — продолжал Весельчак, — я поругался с Кадди и выяснил, что эти двое англичан силой заставляли его воплощать наш план здесь, в Триве. Они угрожали ему, как вы уже слышали, причем действовали по приказанию своего командира из Лохмабена. Англичане решили, что нанесут вам ущерб, совершив кражу чужими руками, что казалось им делом легким и простым, милорд. А вину за это должны были свалить на нашу компанию.

— Тем не менее, — нахмурившись, промолвил Арчи, — ты сам не смог не признаться, что твои люди брали украшения. И хотя они делали это под давлением…

— Мы сможем потолковать об этом в более подходящее время, милорд, и тогда я расскажу вам, что заставило меня в этом признаться, — сказал Весельчак. — Но я подозреваю, что свидетели покажут, что все украденное у ваших гостей этим вечером находится именно у этих англичан. И я могу с полной уверенностью заявить, что ни Кадди, ни кто-то другой из менестрелей не держит у себя украденные ценности.

— Это бы меня удивило, — проворчал Арчи, глядя на Тэма Инглиса. — Что скажешь, Тэм? Твои стражники нашли что-нибудь у этого Кадди?

— Нет, милорд, только у того, кто вышел ему навстречу. Вот у него было много всего! По правде говоря, милорд, именно менестрели поймали его. Этот Кадди просто вышел вперед, повалил его на спину, а остальные их окружили. Должно быть, они видели, как он забирал что-то себе, и остановили его, чтобы он не сбежал.

— Ну вот еще! — воскликнул Дрого. — Ничего подобного! Думаю, они сами засунули украшения в мою одежду.

Проигнорировав его, Весельчак указал на Бауэра и сказал:

— Если ваши люди обыщут его, то подозреваю, что тоже найдут немало украденного, милорд. Я видел его в зале раньше, но подумал, что он либо охраняет сэра Хью Дугласа, либо является одним из стражников.

— Обыщите его! — приказал Арчи.

Двое воинов, которые подвели Бауэра к остальным, бросились исполнять приказание лорда, несмотря на протесты англичанина. Вскоре один из них вытащил из модного широкого рукава. Бауэра довольно большой мешочек.

— Ну хватит! — закричат Бауэр. — Это мой кошелек!

Арчи кивнул, и тогда один из воинов развязал мешочек, в котором не было ни единой монеты, зато обнаружилось золотое колье с драгоценными камнями и две пары сережек.

Увидев их, Дженни едва сдержала улыбку, недоумевая, как менестрелям удалось продемонстрировать такую ловкость рук. Зная, насколько умело они действуют, Дженни не сомневалась, что один из них незаметно подсунул мешочек в рукав Бауэра, свалив, таким образом, вину за воровство на того, кто и был в нем виноват. Она не решалась взглянуть на Хью, зная, что он заподозрил то же самое. Более того, боялась Дженни, Арчи скорее всего пришла в голову та же мысль.

— Бросьте этих двоих в темницу! — приказал Арчи, указывая на Дрого и Бауэра. — Я займусь ими позднее. И позаботьтесь о том, чтобы все драгоценности были возвращены их законным владельцам. Что касается тебя, — добавил он, бросая сардонический взгляд на Весельчака, — то я считаю тебя умным и смелым человеком. Понятно, что ты умеешь гораздо больше, чем показываешь, и твои трюки куда более затейливы, чем кажется.

Дженни затаила дыхание: похоже, Арчи действительно заподозрил, что украшения в одежду Бауэра подложили.

— Однако, — продолжил Арчи, когда стража увела из зала Бауэра и Дрого, — я не сомневаюсь в том, что вместо того чтобы вершить этим вечером дело мести, как ты вначале задумал, ты оказал мне своего рода услугу, так что я теперь твой должник.

Весельчак стоял молча, не выражая согласия с Арчи, но и не возражая ему.

— Я был в весьма затруднительном положении, не зная, что делать с этими двумя типами, — снова заговорил Арчи. — Признаюсь, у меня есть большое желание вздернуть их на виселицу за все, что они совершили, но я бы не хотел вступать из-за двух мерзавцев в конфронтацию с Англией. Более того, я надеюсь, что они расскажут в Лохмабене о мощи Трива, и это возымеет действие. Так что благодаря твоему уму я теперь могу спокойно вернуть эту парочку их командиру. Этот человек не склонен к благодушию, да и чувства юмора у него нет, так что он будет о-очень недоволен тем, что они не выполнили его приказ.

Улыбнувшись такой ледяной улыбкой, что у Дженни мурашки поползли по спине, Арчи добавил:

— Уверен в том, что я могу положиться на него: он накажет их за меня. Ну а пока они сидят в тюрьме, мы можем продолжать веселье. Надеюсь, что ты и твои люди будут развлекать нас и сегодня вечером, и на турнире.

— Это будет большая честь для нас, милорд, — промолвил Весельчак.

— Но больше никакой демонстрации ловкости рук среди моих гостей, — твердо сказал Арчи.

Поклонившись, Весельчак пробормотал:

— Как прикажете, милорд.

Тэм Инглис приблизился к возвышению.

— Прошу прощения, милорд, но мы вернули все украшения, кроме вот этих жемчужных сережек и золотого браслета — они были обнаружены в маленьком свертке, засунутом в правый сапог этого негодяя Дрого. Как вы думаете, они принадлежат ему?

— Не думаю, — сказал Арчи. — Кто-нибудь обязательно хватится этих украшений, так что я пока оставлю их у себя. Но я бы очень хотел продолжить наш разговор, как ты и предложил ранее, — обратился он к Весельчаку. — Но прошу тебя, скажи своим людям, что мы хотели бы послушать музыку.

Весельчак задумчиво посмотрел на Дженни и Хью. Тут Хью спустился с помоста и подошел к нему.

Дженни казалось, что она понимает, чего Весельчак хочет от них, однако она понятия не имела о том, как Хью отреагирует на просьбу спеть вместе. Поэтому она отчасти испытала облегчение, отчасти огорчилась, когда Весельчак кивнул Кадди, а потом обернулся и махнул Гоку и Гилли.

Гилли немедленно вышел на открытое пространство на ходулях, ведя за собой на веревочках почти окаменевшего Гока, который изображал из себя марионетку. Зрители разразились хохотом. Смех стал еще громче, когда Гок неловко развернулся лицом к Гилли, который дергал за веревочки.

Пока они выступали, в галерее заиграли музыканты; Хью с Весельчаком поднялись на помост. Не сказав Дженни ни слова, оба подошли к Арчи, и Хью наклонился, чтобы что-то сказать ему.

Арчи кивнул. Тогда Хью вернулся к Дженни со словами:

— Я хочу, чтобы ты ненадолго поднялась наверх, пока мы поговорим с Весельчаком. У меня есть некоторые вопросы, на которые я хочу получить ответы. Знаю, что и тебе этого хочется, — быстро добавил он, заметив, что Дженни собралась возразить ему. — Но я прошу тебя довериться мне и пойти наверх, если Пег и Лукас все еще находятся возле арки. Если их там нет, я пошлю с тобой сопровождающих.

— Я вижу Пег, — сказала Дженни. — Я пойду наверх, но прошу тебя, Хью, постарайся задать свои вопросы побыстрее.

Взяв жену за правую руку, Хью заглянул ей в глаза.

— Я не задержусь, моя любимая. Нам все еще предстоит кое-что обсудить наедине.

Он отвернулся, а сердце Дженни затрепетало. Он заглянул ей в самую душу, и она поняла, что вызвала его недовольство. Вообще-то ей следовало опасаться предстоящего разговора, однако, как ни странно, она ничуть не боялась его.

Надеясь, что Хью извинится за нее перед Джоанной, Дженни поспешила к Лукасу и Пег. Она сказала им, что Хью приказал ей подняться вместе с ними наверх. Пока они не оказались у двери в комнату, которую они занимали с Хыо, Дженни не проронила больше ни слова.

— А теперь я хочу отдохнуть, — сказала она Лукасу, нажимая на ручку двери.

— Да, разумеется, миледи. А я посижу в коридоре и подожду его милость.

Несмотря на лунный свет, проникавший в комнату через окно, там было почти темно. Пока Пег ворошила тлеющие угли в очаге, чтобы разжечь огонь и свечи, Дженни молча наблюдала за ее затененной фигурой. И лишь когда Пег поставила на блюдо зажженную свечу, Дженни произнесла:

— Ты видела украшения, которые Тэм Интлис показал в самом конце, Пег? Золотой браслет и жемчужные серьги, которые никто не искал? — уточнила она.

Лицо Пег залила краска, но она промолвила:

— Да, я их видела. И что мне теперь с этим делать, миледи, я не знаю.

Зная, что Пег тоже обучилась ловкости рук, Дженни подозревала что-то в этом роде, однако все равно ей было неприятно.

— Чьи это украшения? — спросила она.

— Они принадлежат Кэт, — ответила Пег.

— Ты взяла украшения Кэт?

— Да, конечно, — кивнула Пег. — Я же говорила вам, что она и другие учили меня искусству ловкости рук. И до того как вы пришли за мной сегодня, я забрала эти украшения. Ну а потом я была так потрясена тем, что вижу вас, и всеми остальными событиями, что абсолютно забыла о них.

— Но ты же могла бы вернуть их сегодня вечером.

— Да нет, каким образом? Мы же так спешили одеть вас! А потом сэр Хью приказал нам с Лукасом не сводить с вас глаз. Не могла я подойти к Кэт. И я гораздо позже взяла в руки этот маленький сверток.

— Так это ты подложила его Дрого в сапог?

— Да, — призналась горничная. — Когда вытаскиваешь кинжал у человека из сапога, надо что-то положить взамен, иначе он скоро заметит, что клинок исчез. Крохотный сверток с украшениями все еще был у меня в рукаве, так что мне не составило большого труда засунуть его в сапог так же, как я только что вытащила оттуда кинжал.

— Но как ты могла забыть о том, что у тебя в рукаве что-то лежит?

— Боже мой, миледи, но украшения совсем легкие — медь, бусинки да шнурок. Кэт носит много браслетов, вот я и вытащила у нее один, когда помогала ей переодевать платье до вашего прихода. Серьги на шнурочках тоже было нетрудно взять. Мне пришлось несколько раз закрутить рукав, чтобы не потерять сверток. Да мы все делаем такие вещи, чтобы потренироваться и убедиться в том, что у нас получается взять что-то незаметно.

— Да, но если ты хочешь прислуживать мне в Торнхилле, то тебе лучше забыть о своих умениях, — с усмешкой произнесла Дженни. — Не думаю, что сэру Хью это понравится.

Глава 21

Пег поморщилась.

— Я прекрасно знаю разницу между воровством и ловкостью рук, миледи, — обиженно проговорила она. — А вот чего я не знаю, так это того, как вернуть Кэт ее украшения, ведь теперь они находятся у его милости.

— Поскольку это всего лишь пустячки, думаю, мы попросту скажем ей об этом, — ответила Дженни. — Едва ли Кэт будет горевать по поводу утраты этих вещей после всего, что случилось. А теперь подай мне халат. Я хочу дождаться сэра Хью.

Пег с симпатией посмотрела на свою госпожу, быстро нашла ее самый красивый халат и помогла Дженни переодеться. Пока горничная убирала одежду, в которой Дженни выходила к ужину, та внимательно прислушивалась, ожидая услышать тяжелые шаги Хью по лестнице.

Хью отвел Весельчака в отдельную комнату.

— Мне очень жаль, что с вашим сыном случилось такое, сэр, — сказал он. — Но я бы хотел, чтобы вы искренне ответили на вопросы Арчи, когда будете с ним разговаривать. Он не из тех людей, которых можно водить за нос.

— Хьюго, я умный шут, а не глупый, — вымолвил Весельчак. — И о своих людях я беспокоюсь не меньше, а то и больше, чем ты беспокоишься о ее милости или о себе самом.

— Значит, вам известно, кто мы такие?! — воскликнул Хью.

— Я многого не знал до этого вечера, — проговорил в ответ Весельчак с загадочной улыбкой. — Если бы тогда я знал, как знаю сейчас, что ваш младший брат обручен с ней, то мы скорее всего не сделали бы того, что сделали. Все менестрели считали, что вы прекрасный трубадур, который влюблен в красивую девушку, и постарались соединить вас узами брака. И я очень сожалею, если наш поступок создал для вас проблему, хотя, боюсь, именно так оно и есть.

— Не буду сейчас жаловаться на это, — заметил Хью. — Но я был бы очень вам признателен, если бы вы ответили мне на пару вопросов.

— Если смогу, то непременно отвечу, — сказал Весельчак.

— Начнем с того, что именно произошло сегодня вечером… — начал Хью.

Выслушав ответ Весельчака и убедившись в том, что Арчи вполне удовлетворится его объяснениями, Хью ненадолго задумался, а потом пришел к выводу, что ему остается всего лишь пожелать артисту доброй ночи. Ну а потом можно будет поспешить в собственную спальню.

Обнаружив Лукаса в коридоре, Хыо позволил тому уйти спать.

— Я сам о себе позабочусь, — сказал он. — Но разбуди нас пораньше: я хочу уехать как можно скорее.

— Уехать, сэр? — переспросил Лукас.

— Да, Лукас, мы уезжаем в Торнхилл. Я увожу свою жену домой, так что иди скорее спать.

Отворив дверь, он увидел Пег, спокойно сидевшую возле очага, и Дженни, лежащую в постели.

— Доброй ночи, Пег, — вежливо проговорил Хью.

— Доброй ночи, — ответила Пег.

Поспешно присев, она вышла из спальни. Дождавшись, пока она захлопнет за собой дверь, Хью подошел к Дженни.

Дженни встала навстречу ему.

— Он все объяснил? — спросила она.

— Да, почти, — кивнул Хью. — Этого хватит, чтобы полностью удовлетворить Арчи. Ты поняла, что менестрели специально одели Бауэра и его приятеля так, чтобы те походили на воров?

— Я в этом и не сомневалась, когда увидела, что они нашли бриллианты на Дрого, — заметила Дженни.

— Я тоже, — сказал Хью. — Кажется, я слышал, как они говорили о том, что все это развлечет Арчи.

Посмотрев на его грудь, Дженни сказала:

— Но я сомневаюсь, что хоть что-то из того, что я могу сказать, развлечет тебя, — проворковала Дженни. — Но, полагаю, ты ждешь моих объяснений.

— Посмотри на меня, — сказал он. Когда Дженни подняла на него глаза, Хью привлек ее к себе и хрипло прошептал: — Я хотел обнять тебя с того мгновения, когда ты дотронулась до моей щеки на лестнице, Дженни, любимая.

— Поцелуй меня, Хьюго, — прошептала она, согревая его подбородок своим теплым дыханием.

Хью послушался без дальнейших уговоров. Прижимая к себе жену, он чувствовал, как все его недавние страхи постепенно рассеиваются.

— Боже мой, — прошептал Хью, — я и не знал, что такое любовь, пока не повстречал тебя.

— А все-таки я была права, заподозрив заговор против Арчи.

— Это правда, — кивнул Хью.

Подтянув Дженни поближе и положив ее голову себе на плечо, он добавил:

— Ты действительно совершила несколько таких поступков, которые тебе лучше не повторять, но я не буду бранить тебя за них.

Решив, что не стоит каким-либо образом комментировать его слова, Дженни спросила:

— А Весельчак как-то объяснил кражу драгоценностей из Аннан-Хауса?

— Да, — ответил Хью. — Он объяснил почти все. По его словам, вину за все кражи несут двое англичан, хотя он и не убедил меня в том, что виноваты только они. К примеру, он довольно невнятно говорил о действиях Кадди. Весельчак признался, что тот вернул драгоценности, украденные в Аннан-Хаусе, но это вызывает подозрения в том, что именно Кадди напал на забойщика скота Парленда Дау.

— Но откуда же он узнал, что бриллианты у Дау? — поинтересовалась Дженни.

— Наверняка Кадди сказал Весельчаку, что Дрого видел, как стражники обыскивают все повозки. Вот он и сунул сверток с украшениями под вещи Парленда Дау, потому что Бауэр сообщил ему, что тот обладает большими привилегиями.

— Боже мой! — воскликнула Дженни. — А Бауэру про это рассказал Рид!

— Да-а… — протянул Хью. — Думаю, Риду стоит поступить на некоторое время на службу к Арчи Дугласу — это приучит его к дисциплине и отучит от привычки рассказывать подобные вещи незнакомцам. Как бы там ни было, Весельчак постарался не уточнять, каким образом Кадди узнал о Дрого, Бауэре и тюках на повозке Парленда Дау. Боюсь, не принимая участия в заговоре, он бы остался в неведении обо всем этом.

— Думаю, он об всем знал, — промолвила Дженни, крепче прижимаясь к нему. — Мне кажется, что Кадди был путешественником, который вернул драгоценности. Когда на следующее утро я встретила его с Кэт, она ругалась и говорила, что прождала его всю ночь, не зная, где он.

— Как я тебе уже сказал; Весельчак объяснил почти все. Он очень умен и все делает для того, чтобы выставить себя и бродячих артистов в наилучшем свете, — проговорил Хью.

— А ты правда хочешь устроить Рида на службу к Арчи?

— Я от души порекомендую ему это, — ответил Хью. — Сомневаюсь, чтобы ему было известно, что Фелина и твой дядя сделали с брачными документами. Рид был удивлен, когда я разговаривал с ними, а в Триве он вел себя совсем иначе. Я же хорошо знаю Фелину и думаю, что она оставила его в неведении, но при этом пообещала, что ты подаришь ему богатство и титул.

— А Фелина часто врет?

Хью помолчал.

— Как сейчас — не знаю, — честно ответил он. — Когда мы были детьми, она то и дело говорила неправду, словно считала, что все обойдется. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что я считаю, что она выдумывает про свою беременность, — вымолвила Дженни. — Пег и Сэди считают так же, а уж они-то могут знать, как обстоят дела на самом деле. И еще эта история с ее жемчугом. Она его так и не нашла, а Сэди сказала, что обнаружила украшения на полу. И Фелина ударила ее, когда Сэди спросила, был ли жемчуг среди украденных драгоценностей.

— Понятно… Но коль уж ты заговорила о жемчуге… Еще что-то пропало? — спросил Дуглас.

— Ожерелье леди Джонстон, но потом она обнаружила его там, где положила, — объяснила Дженни.

— Что ж, дорогая, пускай Фелина сама беспокоится о собственном вранье. А мы с тобой на рассвете уезжаем в Торнхилл.

— Но я никогда не видела турниров, — сказала Дженни. — И ты обещал, что все объяснишь мне.

— У меня голова все еще болит, — отозвался Хью. — И если я останусь…

— Вы правда считаете, сэр, что после того, что произошло сегодня вечером, я поверю в то, что головная боль не позволит вам посетить турнир?

— Ты не забывай: Арчи ждет, что я приму в нем участие.

— Тогда скажи ему, что у тебя болит голова!

— Я хочу побыть наедине с тобой, моя любимая Дженни. Твои ласки обещают мне прекрасное будущее.

Так оно и было…

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Реклама на сайте