«Поединок сердец»

Карен Хокинс Поединок сердец

Пролог

Еще не было на свете мужчины, который нуждался бы в женском руководстве больше, нем Александр, лэрд из клана Маклейнов.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам.

— Итак, решено, — сказал Александр низким, звучным голосом, не скрывая радости. — Кейтлин Херст наконец заплатит за ущерб, который причинила мне и моему семейству.

На его мужественном и чувственном лице безошибочно читалось выражение крайнего удовлетворения, и Джорджина, герцогиня Роксбург, порадовалась, что не она является объектом его мести.

— Было нелегко привезти ее сюда, тем более если учесть, с кем мне пришлось водить компанию! — Она презрительно скривила губы, приглаживая длинные пряди рыжих волос щеткой с серебряной ручкой. — Не нравится мне дружба с простонародьем.

— В самом деле? — Жестко очерченный рот сложился в подобие слабой улыбки. — Разве не приятно ненароком повстречать родственника?

Щетка замерла на полдороге, прежде чем Джорджина отрезала:

— Не понимаю, о чем вы говорите.

Он насмешливо приподнял брови.

Сделав над собой усилие, герцогиня продолжала приводить волосы в порядок. Хотя в душе она так и кипела от злости, да и от страха тоже. Однако чему тут удивляться? Александр, лэрд из клана Маклейнов, славился умением докопаться до самого дна чужой тайны. Ей бы давно следовало догадаться, что ее тайну он уже раскрыл. Пусть сегодня она герцогиня, но когда-то…

Вся похолодев, Джорджина наблюдала за ним из-под ресниц. Он отвернулся к окну, и уходящий свет послеполуденного солнца освещал его лицо — зеленые глаза, смелую линию носа, твердые чувственные губы. Глядя на эти губы, она поежилась, вспоминая.

— Значит, потеха начинается. — Он повернулся к ней лицом. — Как вам удалось уговорить миссис Херст принять приглашение и отпустить свою дочь в ваш замок?

Слегка успокоенная, Джорджина надула полные губки:

— Две недели ушло, чтобы она хотя бы согласилась меня выслушать. Вдобавок пришлось пообещать, что я буду приглядывать за ее драгоценной дочуркой, словно за собственным ребенком.

— Она держала Кейтлин под замком месяца три. Мне и близко не удавалось подойти к негодяйке.

— Александр окинул Джорджину взглядом, не лишенным искренней теплоты, и ее сердце затрепетало.

— Благодарю за помощь. Я ваш должник, Джорджина.

Она слегка изменила позу, чтобы распахнулся халат, открывая взгляду ее новое французское неглиже из тончайшего батиста, столь тонкого и прозрачного, что сквозь ткань проступали соски ее полных грудей. Любой мужчина потерял бы голову от желания, но только не Маклейн.

Он по-прежнему сидел, откинувшись на спинку кресла на другом конце комнаты, скрестив перед собой длинные мускулистые ноги. Красивое лицо застыло в глубокой задумчивости. Невидящие глаза уставились куда-то в пространство, на чеканных губах слабая улыбка.

Два года она донимала его, дразня с притворным простодушием, чтобы завлечь к себе в постель. Зато не прошло и трех месяцев, как ему все это надоело. Щеки Джорджины вспыхнули, и она судорожно вцепилась в серебряную ручку щетки, даже пальцам стало больно.

— И что вы придумали для девчонки Херст? Вы ведь так и не сказали.

Его взгляд сделался непроницаемым.

— Кейтлин Херст передо мной в большом долгу. Она выставила меня на посмешище.

С удовлетворением отметив, как зло сжались его губы, Джорджина сообщила с сочувствием, призванным скрыть ее триумф:

— Все только и говорили, как малышка Херст объявила, что выйдет за вас замуж любой ценой. Так что вы оба сделались притчей во языцех для всего света.

Лицо Маклейна окаменело.

— И теперь я получу фунт мяса из ее мягкой, изнеженной задницы. Когда она приезжает?

— На этой неделе. Я пошлю за ней карету.

— Отлично. — Маклейн откинул голову на высокую спинку кресла, расправил широкие плечи и скрестил лодыжки в начищенных до блеска сапогах. — Кейтлин Херст весьма легкомысленная и несдержанная особа. Все, что требуется, — это устроить ей приключение сомнительного толка, и тогда от ее репутации останутся одни клочья. Только на сей раз рядом не будет ни ее сестры, ни моего братца. Некому будет ее спасать.

— Только смотрите, будьте осторожны и сами не попадитесь в лапы священнику, как Хью!

Джорджина была с Александром в ту ночь, когда он раскрыл план Кейтлин заманить его в брачную ловушку. Именно в результате ее злонамеренных действий брат Александpa и сестра Кейтлин были вынуждены пожениться, чтобы спасти репутацию девушки от окончательной гибели.

Узнав о планах Кейтлин, Александр пришел в ярость, и это еще слишком мягко сказано. Он расхаживал туда-сюда по библиотеке, с бледным от гнева лицом, и ночное небо, которое только что было чистым и безмятежным, заволокли грозовые тучи. Даже сейчас, несколько месяцев спустя, Джорджина вздрагивала, вспоминая, какая страшная буря тогда разразилась. До нее доходили слухи о проклятии семьи Маклейн, но до того момента она им не верила.

Он презрительно усмехнулся:

— Да я скорей женюсь на посудомойке, чем на этой девице!

— Вы слишком умны, чтобы она сумела сбить вас с толку, — проворковала Джорджина. — Надеюсь, мне не придется краснеть, когда она заявится в мой дом. Остальные гости могут потребовать объяснений, зачем я пригласила эту деревенщину.

— Беспокоиться не стоит. Кейтлин провела сезон в Лондоне и показала себя вполне достойно. Это заметил даже Браммелл.

Джорджина вдруг встревожилась:

— Сколько Кейтлин лет? Двадцать, правильно?

— Двадцать три.

— Забавно. Между ней и вами та же разница в возрасте, что и между Гумбольтом и его молодой женой, — сказала она как бы между прочим, наблюдая за Маклейном сквозь частокол густых ресниц.

У Александра вытянулось лицо. Джорджина спрятала улыбку. Виконт Гумбольт был лучшим другом Маклейна. К всеобщему удивлению, в возрасте сорока двух лет Гумбольт без памяти влюбился в девушку почти на двадцать лет моложе и женился на ней. Его мать, которая уже не надеялась увидеть сына женатым, от души благословила его на брак, но Александр был крайне сдержан в отношении такой неравной партии. Гумбольт, однако, не желал слышать ничего, что бы порочило его невесту.

Нежданное счастье виконта было слишком быстротечным. Новоиспеченная виконтесса оказалась ненасытной. В течение последующих семи лет ее муж жил в череде нескончаемых публичных скандалов и унижений, и, кроме того, она его полностью разорила.

В один прискорбный день деловой партнер Гумбольта нашел виконта мертвым, с дымящимся пистолетом в руке и запиской на письменном столе под пресс-папье. В письме виконт проклинал жену, но это вряд ли могло служить утешением тем, кто его по-настоящему любил.

Смерть друга была отчаянным ударом для Маклейна. Даже теперь, четыре года спустя, стоило лишь упомянуть о тех событиях, как его глаза темнели, а губы становились совсем белыми от злости.

— Меня не интересует Кейтлин Херст, если вы это имеете в виду! — рявкнул он.

— Конечно, нет, — поспешила согласиться Джорджина. — У вас слишком изощренный вкус, чтобы заинтересоваться дочкой викария. Я всегда полагала, что Кларисса слишком молода и красива для Гумбольта. Ему следовало предвидеть, каков будет конец. Она хотела заполучить его деньги, и стоило ей добиться своего… Она с самого начала смеялась над ним.

Александр старался сохранять спокойствие, хотя его глаза раздраженно сверкнули:

— Возможно.

Ее успокоило, что он не стал спорить. Маклейн никогда не флиртовал с молоденькими девушками, но вдруг Кейтлин Херст станет исключением? Какие бы чувства он к ней ни питал когда-то, сейчас от них наверняка остались одни воспоминания. После ее-то выходки, когда весь Лондон на все лады склонял имя Маклейна!

Он порывисто вскочил:

— Мне пора. Договорился о конной прогулке с герцогом Линвиллем. Нужно испытать его нового гнедого.

Жадный взгляд Джорджины обежал широкие плечи и узкие бедра, схваченные полами отлично сшитого сюртука, мощные ноги.

— Нравятся мои брюки?

Она поспешно взглянула ему в лицо, ее щеки пылали, а на губах застыла улыбка, которая, как она надеялась, могла сойти за выражение лукавого подтрунивания.

— Вините меня, что я предаюсь нежным воспоминаниям?

— Нет, пока вы отдаете себе отчет — это всего лишь воспоминания, и ничего больше. — Он пристально взглянул на герцогиню. — Надеюсь, вы понимаете, что моя просьба о помощи — обычная просьба об одолжении, принятом между друзьями, и ничего больше, — мягко добавил он.

Она вымученно рассмеялась:

— Мы друзья и, надеюсь, ими останемся. По крайней мере сейчас.

Маклейн поклонился. Глаза его смотрели с большей теплотой, чем два дня назад, когда он приехал.

— Доброго дня, Джорджина. Увидимся за обедом.

Уверенной походкой он направился к выходу. От вида его сильного, грациозного тела в движении у нее пересохло во рту.

Затем он вышел, оставив после себя отчаянную и безнадежную пустоту.

Глава 1

Только женщине, что не ведает слова «нет», и дано завоевать Маклейна, особенно того, чье сердце сделано из камня.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам.

— Настоящая, живая герцогиня?

Кейтлин Херст рассмеялась, услышав причитания младшей сестры.

— Да, настоящая, живая герцогиня, а вовсе не настоящая, но мертвая герцогиня!

— О, ты ведь понимаешь, что я хотела сказать.

Мэри бросилась на постель, где уже лежали дорожный саквояж, три бальных платья, стопка свежевыглаженных панталончиков и пара изрядно поношенных бальных туфелек.

— Вот бы мне тоже поехать к настоящей, живой герцогине — да погостить у нее три недели!

Кейтлин положила в стоящий на полу сундучок пару чулок, штопанных всего только раз.

— Ты ведь не собираешься упрекать меня в том, что я хочу немного повеселиться впервые за многие месяцы?

— Нет, Просто жалею, что мне нельзя поехать с тобой. — Лежа на кровати, Мэри раскинула руки в стороны. — Герцогиня в письме обещает, что будут прогулки в парке, конные вылазки, стрельба из лука, карточные игры.

— Как раз это развлечение насторожило маму.

— Конечно, но ведь папа тайком сунул тебе гинею, чтобы ты могла играть, значит, это не так уж неприлично. Кроме того, мама насторожилась не из-за карточной игры, а из-за бала-маскарада. Я даже думала, что она вовсе запретит тебе ехать, когда герцогиня сообщила, что необходим маскарадный костюм.

— И мне пришлось пообещать, что я не надену маску и буду вести себя так, как и надлежит благовоспитанной молодой леди.

Мэри повела бровью:

— И ты на это способна?

— Именно так и поступлю! — пылко воскликнула Кейтлин.

Она не кривила душой. Она и вправду всегда старалась вести себя хорошо. Беда в том, что она забывала о благих намерениях, стоило ей выйти из себя. Кейтлин вовсе не хотелось нарушать правила поведения в обществе. Но стоило кому-нибудь бросить ей вызов или разозлить, как дух соперничества вспыхивал в ней огнем, чтобы возобладать над добрыми намерениями или осторожностью.

Кейтлин затолкала в саквояж свою шаль — несколько энергичнее, чем требовалось бы. Боже правый, если бы только ей удалось обуздать вспыльчивость три месяца назад! Она бы не позволила Александру Маклейну спровоцировать ее на недопустимые слова и поступки. Но что теперь поделаешь? Разве что попытаться использовать эту счастливейшую возможность, чтобы восстановить в глазах света свою репутацию и честь семьи.

Мэри погладила одно из платьев, разложенных на постели и приготовленных к тому, чтобы их завернули в бумагу и упаковали в саквояж.

— Спорим, ни у кого из гостей герцогини не будет таких красивых платьев! Ты шьешь лучше, чем модистки с Бонд-стрит.

Кейтлин улыбнулась:

— Спасибо! Так приятно слышать! Я особенно горжусь этим серебряным; надену его на маскарад.

— Оно смотрится на тебе отлично, хотя мама и заставила тебя сделать вырез поменьше. — Мэри скорчила гримасу. — Будь ее воля, и ты отправилась бы на маскарад, с головы до пят зашитая в мешок из-под картошки. Мама слишком уж тревожится, хотя ты…

Щеки Мэри порозовели.

Легкомысленное настроение Кейтлин вмиг улетучилось.

— Никогда больше не допущу, чтобы дурной нрав взял надо мной верх! Ведь это из-за меня Трионе пришлось мчаться в Лондон, а потом еще и выйти замуж за…

Сердце Кейтлин болезненно сжалось. Мэри схватила сестру за руку.

— Но в конце концов все вышло к лучшему. Триона любит своего новоиспеченного мужа и говорит, что встретилась с ним лишь благодаря тебе. И маму ты сделала счастливой. Она суетится вокруг пары новобрачных, прямо как наседка вокруг единственного цыпленка.

— И бабушка считает сущим благом все, что связано с семейством Маклейн, особенно если из этого может произойти такое чудо, как правнуки.

— О, это было бы так…

Из холла донеслись звуки тяжелых шагов — словно топало стадо телят. Быстрый стук в дверь, и на пороге возник их старший брат Уильям, за спиной которого маячили неожиданно элегантно одетый Роберт и слишком худосочный Майкл.

Все трое были очень высокими, особенно Уильям, рост которого в двадцать один год достиг шести футов и четырех дюймов, а размах плеч вполне соответствовал росту.

Долговязый шестнадцатилетний Майкл совсем недавно оправился после очередного приступа болей в груди. Он бросился в кресло возле камина.

— Ну? — спросил младший брат, обводя взглядом комнату, заваленную платьями, туфельками и всевозможными побрякушками. — Я думал, ты уже успела собраться.

Мэри фыркнула:

— У Кейтлин было всего две недели; ты же понимаешь, что этого мало!

Кейтлин одарила брата хмурым взглядом:

— Вы явились нам мешать? Уверяю, нам и без того есть чем заняться, нежели развлекать вас всех.

Роберт рассматривал постель с наваленными на нее предметами туалета через монокль, который купил совсем недавно.

— Боже правый, женщина! Сколько барахла ты с собой берешь?

Кейтлин сердито сощурилась:

— А тебе обязательно пользоваться этой смешной штукой в глазу?

— Это очень модно, — твердо заявил он, хотя вид у него был не вполне уверенный.

— Возможно — для близоруких циклопов.

Мэри захихикала, а Майкл с Робертом громко фыркнули. Потом Роберт сунул монокль в карман и заявил высокомерным тоном:

— Лишь потому, что ты ничего не смыслишь в моде.

— Она как раз смыслит! — возразила Мэри. — Ты же видел, какие она сшила платья!

Кейтлин разгладила лежащее на постели голубое утреннее платье.

— Если нужно будет посетить все запланированные герцогиней развлечения, мне не хватит платьев! Но придется обойтись этими. Я всегда могу поменять накидку и туфли, тут пришить, там приколоть какую-нибудь мелочь, так что у меня каждый раз будет новый наряд.

— Кейтлин даже перешила свой старый костюм для верховой езды! — Мэри восхищенно погладила коричневый бархат амазонки, которую уже успели положить в дорожный саквояж. — Ты поможешь мне сшить такую же, когда вернешься?

Майкл рассмеялся:

— Куда ты будешь ее надевать? Мы тут можем прокатиться разве что на старой жирной кобыле сквайра.

Мэри презрительно фыркнула:

— Важно, какой всадник, а не какая лошадь!

— Ты тратишь целые часы, чтобы сшить костюм, который и наденешь-то раз или два за месяц?

Майкл, казалось, был поражен.

— Пусть, если костюм мне идет.

— Тщеславие — грех. Папа говорил нам это миллион раз.

— Тщеславие не в том, чтобы красиво выглядеть; тщеславие — это когда ты думаешь, что ты настолько хорош, что уже не важно, во что одет!

Так между Мэри и Майклом завязался спор, ставший более ожесточенным, когда Роберт и Уильям начали их подзадоривать.

Кейтлин ни на что не обращала внимания. Она уложила в саквояж расшитую блестками шаль, которую купила три месяца назад в Лондоне. Неужели это было так давно? События того времени казались ей полузабытым кошмарным сном.

Она смутно помнила балы и наряды гостей или великолепные блюда и городские увеселения, зато отчетливо помнила каждую секунду, проведенную в рискованном флирте с Александром Маклейном. Врезалось в память, как она позволила ему дать ей урок верховой езды. Она настояла, чтобы приличия ради с ними поехал один из конюших, но Маклейн легко и быстро отделался от него, то и дело посылая принести якобы оброненную перчатку или поискать шарф, который унесло ветром, хотя в тот день никакого ветра не было.

Щеки Кейтлин залил жаркий румянец, когда она вспомнила, что и сама дурачила слугу. В то время она думала лишь о том, как приятно чувствовать на талии сильные руки Маклейна, и томилась жаждой его жарких поцелуев и… Кейтлин прогнала воспоминания прочь. Те дни давно миновали и значили не более, чем тот воображаемый ветер.

Она заставила себя улыбнуться:

— Я сошью тебе костюм, когда вернусь. Можно взять синий бархат с твоей мантильи, а еще старую золотую пелеринку для похода в оперу, которую мама хранит в сундуке на чердаке. Цвета отлично сочетаются, и если мы пришьем шелковые цветы туда, где материал немного вытерся, никто и не заметит. Я проделала то же самое с одним из моих перешитых платьев.

Роберт хмыкнул, моментально оставив вид пресыщенного городского повесы.

— Вы хотите обмануть сливки светского общества, нашив там и сям цветков? Да они тут же раскроют ваш обман.

Кейтлин свернула шарф из темно-синего шелка и уложила его в саквояж.

— Им ни за что не догадаться. Раньше-то сходило! — Она положила в сундучок пару атласных туфелек рядом с другими. — Только три пары! Жаль, что у меня их так мало.

Уильям, который дожидался в дверях, приподнял брови, лениво подмигнув:

— Интересно, сколько пар туфель нужно, чтобы просто съездить в гости?

— Вообще-то это не просто поездка в гости, — возразила Мэри. — Это прием в замке настоящей, живой герцогини!

— Мне бы по крайней мере по паре туфелек в цвет к каждому платью. Но придется обойтись и так. — Кейтлин уложила в сундучок последнее платье и осторожно его расправила, прежде чем опустить крышку. — Я все жду, что войдет мама и сообщит, что она передумала.

— Она не передумает, — заметил Майкл тоном превосходства.

Кейтлин воззрилась на брата:

— Откуда ты знаешь?

— Подслушал ее разговор с папой. Мама думает, что на несколько коротких недель тебя хватит, чтобы вести себя прилично. Кроме того, ты уже неплохо поработала над собственным характером. За последние три месяца ни разу не устроила сцен. — Он вдруг ухмыльнулся. — А еще она надеется, что ты встретишь подходящего жениха.

Щеки Кейтлин вспыхнули.

— Я не хочу никого встречать!

Ей всего-навсего нужно восстановить честь семьи и доказать родителям, что она усвоила урок и больше не совершит столь ужасной ошибки.

Но если честно, ей не давала покоя одна мысль. Просто в бешенство приводила! Никто, кажется, ни капли не усомнился в порядочности Маклейна, а ведь он не меньше Кейтлин виноват в злосчастной судьбе Трионы. Если б он не интриговал так намеренно, она не удостоила бы его ни малейшим вниманием. Однако стоило им встретиться, как он принялся дразнить ее и осыпать язвительными замечаниями. Вот ей и не хватило выдержки, чтобы пройти мимо!

В одном она могла быть совершенно уверена: Маклейн в самом деле намеревался ее поцеловать, и он сам сказал ей об этом, когда они встретились в третий раз. Разумеется, она пролепетала какую-то глупость вроде «только попробуйте», и это стало началом конца.

Несомненно, их влекло друг к другу, поэтому Кейтлин бросало в жар и она мечтала о вещах, которые прежде ей никогда не приходили в голову. Один поцелуй Маклейна превратил ее в дрожащее желе, распаленное страстью. Еще хуже, что она пристрастилась к его поцелуям, как к шоколаду, и принялась с риском для себя искать его внимания, преследуя его почти с той же настойчивостью, с какой не давал проходу ей он сам. В результате оба едва не переступили опасную черту, за которой уже не было спасения.

Как странно! Именно воспоминания об этих поцелуях мучили Кейтлин больше всего. Каждую ночь, стоило закрыть глаза, она мечтала о них — жарких, страстных, решительных и…

Нет. Все в прошлом. Кейтлин закрыла саквояж и поставила его рядом с сундучком.

— Вот и все! Я собралась.

Майкл кивнул на сундучок:

— Там у тебя тоже одежда?

Мэри нахмурилась:

— Неужели ты думал, что она может уложить все платья и амазонку в саквояж? А теперь помоги Кейтлин снести вещи в переднюю. Герцогиня выслала за ней собственную карету, и она будет здесь с минуты на минуту.

Роберт схватил саквояж и вышел из комнаты, бросив через плечо:

— Спорим, лошадки там что надо!

Уильям подхватил кожаный сундучок точно пушинку.

— Я тоже хочу видеть лошадей.

Ухмыляясь, Майкл легко вскочил с кресла и направился вслед за братьями.

— Кейтлин, сказать маме, что ты уже спускаешься?

— Да, пожалуйста. Я только хочу посмотреть, не забыла ли чего.

— Очень хорошо.

Подмигнув, он вышел. Мэри задержалась в дверях:

— Ты ведь будешь писать, правда?

— Каждые три дня.

Мэри вздохнула:

— Думаю, этого хватит. Но как бы мне хотелось поехать с тобой!

Бросив на сестру грустный взгляд, Мэри вышла.

Кейтлин взяла свою выцветшую шерстяную ротонду и толстый шарф. Она решила надеть их вместе с теплыми ботинками. Через два дня она будет в замке Баллох. Не доезжая немного до замка, сделает остановку и переоденется — и ротонда, и туфли найдутся помоднее, хотя не такие теплые.

Она в последний раз оглядела комнату. Затем, убедившись, что ничего не забыла, Кейтлин вышла, тихо затворив за собой дверь.

Глава 2

Ох, деточки, никогда не верьте мужчине, который говорит, что умеет хранить тайну.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

Тремя днями позже Кейтлин отодвинула кожаную занавеску, прикрывающую окно кареты. Ледяной ветер немедленно ворвался внутрь, и она поежилась, плотнее закутываясь в тяжелую шерстяную ротонду. Подоткнула толстые шерстяные одеяла, которые прикрывали ноги. Спасибо этим одеялам и грелке в ногах; мерзли лишь щеки да нос.

Ей еще ни разу не приходилось путешествовать с такой роскошью, однако поездка получилась на редкость долгой и утомительной. Недостаток скорости — вот расплата за удобства кареты.

Кому-то роскошь кареты с лихвой возместила бы потерю целого дня в пути, но Кейтлин мысленно подгоняла лошадей, плетущихся по ухабистой, изрезанной колеями дороге. Казалось, карета останавливалась возле каждой гостиницы на пути. Что еще оставалось делать, кроме как наслаждаться теплым лимонадом, хрустящим хлебом с сыром! И слуги так угодливо суетились, наполняя ножные грелки горячими углями. Однако она ужасно устала сидеть без движения. Скорее бы приехать, в самом деле!

Кейтлин повернулась к своей спутнице, горничной, которую прислала герцогиня, чтобы помогать ей и служить компаньонкой.

— Мьюрин, сколько еще до замка Баллох?

Мьюрин, худая, сухопарая молодая женщина, облаченная в традиционное черное форменное платье горничной и теплую накидку, открыла глаза и сонно заморгала, глядя в окно:

— Почти приехали, мисс. Еще час, ну от силы два.

— О, надеюсь. — Кейтлин принялась растирать ноги. — Я устала сидеть.

— Устали, что ж, но подумайте, как хорошо, что вы задержались! А то бы уже приехали в замок, невыспавшаяся, голодная, как волк, и замерзшая, как сосулька.

Кейтлин вымученно улыбнулась:

— Конечно, вы правы. Просто мне неспокойно.

Мьюрин устроилась поудобнее в своем углу.

— Тогда поспите малость, мисс. Вам станет лучше, когда мы доберемся до места.

Она закрыла глаза и вскоре захрапела.

Увещевания служанки не помогли. Кейтлин по-прежнему было тревожно, и она с тоской всматривалась в пейзаж за окном. Дорога уже повернула прямо на север, и воздух становился холоднее с каждой минутой. Местность была дикой и прекрасной. Кейтлин поежилась и даже пожалела, что на последнем постоялом дворе переоделась в нарядный плащ и открытые туфли, предвкушая прибытие в замок.

Через час дорога пошла круто в гору, огибая зеленовато-бурые холмы, за которыми внезапно открылись берега чудесного озера, схваченного по краям, словно льдом, серебристо-серыми валунами. Вода отливала глубокой глянцевой синевой, а скалистые холмы разукрасил цветущий вереск. Над озером, в обрамлении двух невысоких бугров, вставала древняя гора, заснеженная вершина которой бросала длинное отражение на его неподвижные воды.

Кейтлин улыбнулась, чувствуя, как тревога в душе сменяется глубоким умиротворением. Это чувство показалось ей странным, словно она возвращалась домой. Хотя чему удивляться? Ее бабушка жила неподалеку отсюда, за полдня можно доехать. Ребенком Кейтлин часто бродила по холмам, похожим на эти, и вместе с Трионой сочиняла истории о легендарной семье Маклейнов.

Бабушка питала странную любовь к Маклейнам, отчасти из-за того, что их замок можно было видеть прямо из окон ее дома. Кроме того, всеобщее любопытство вызывало проклятие семьи Маклейнов. Кейтлин тоже было любопытно — то есть было любопытно раньше, сердито одернула она себя. Пора забыть старые глупости; она больше не увидит распутного и нечестивого Александра Мак-лейна, что, несомненно, к лучшему.

Мьюрин заерзала и потянулась, подавшись вперед, чтобы спрятать зевок, и выглянула в окно поверх плеча Кейтлин.

— Ах, да мы почти приехали.

— Отлично. Я никогда не бывала в настоящем замке.

— Ну, по правде, так это не настоящий замок. Ее светлость говорит, что это «помещичий дом в форме замка», то есть дом обложили камнем и все такое, чтобы выглядел как замок. — Горничная покачала головой. — Что еще выдумают эти господа?

Кейтлин указала на встающие вдали горы:

— Моя бабушка живет неподалеку, на другом конце долины напротив замка Маклейн. Она лечит больных в деревне внизу.

Лицо Мьюрин вдруг просияло, и она схватила руку Кейтлин.

— Только не говорите, мисс, что ваша бабушка — почтенная Нора!

— Да, это она.

Мьюрин всплеснула руками.

— Ваша бабушка спасла жизнь моей сестре, когда с ней приключилась лихорадка! Мы уж думали, она помрет. Но пришла достопочтенная Нора и заставила ее выпить какой-то ужасный отвар. — Горничная шмыгнула носом. — Сестра говорила, что на вкус он был точно хуже смерти, но вернул ее к жизни, и с тех пор она и дня не болела.

Кейтлин кивнула:

— У бабушки есть дар.

— И то правда. Говорят, она делает свои зелья на чистой холодной воде этого озера, вот почему они обладают такой силой.

Кейтлин улыбнулась, глядя на прекрасное синее озеро, неподвижное, как стекло. Высоко над ним парили клочья белых облаков.

— Нужно навестить бабушку, раз уж я здесь.

— Поедете к ней — и я бы с радостью отправилась с вами. — Карета покачнулась, когда они круто съехали с главной дороги. — Ох, вот и подъездная аллея!

— Наконец-то!

Затем, бросив взгляд на Мьюрин, Кейтлин как бы между прочим добавила:

— Я слышала, герцогиня большая модница.

Мьюрин надула щеки:

— Это точно. И ей понравится ваше платье, не сомневайтесь! Сегодня за завтраком я только на него и смотрела.

— Спасибо. Я скопировала фасон с одного платья, которое видела в Лондоне.

Мьюрин захлопала глазами:

— Вы сшили его сами? Вы, такая знатная леди?

Кейтлин тихо рассмеялась:

— Я дочка приходского священника, и почти все, что я привезла, сделано моими руками. В основном я брала выкройки из «Дамского журнала Аккермана».

Мьюрин смотрела на нее во все глаза.

— Если позволите, мисс, я вам вот что скажу. Вы совсем не такая, как остальные гости ее светлости. Не очень-то в обычае у ее светлости приглашать женщин, которые и помоложе, и покрасивше ее самой.

Тут уж Кейтлин не смогла не рассмеяться.

— Я ни разу не встречалась с ее светлостью. Она познакомилась с моей мамой на званом ужине, и за последние недели они весьма сдружились. Ее светлость настояла, чтобы мама отправила меня навестить ее в загородном имении, и вот я здесь.

Брови Мьюрин сошлись на переносице.

— Ее светлость вот так просто взяла и пригласила вас? Никак она задумала какую-нибудь га… — Горничная осеклась и притворно улыбнулась: — Разумеется, какое кому дело, что я думаю. Уверена, мисс, она будет рада вас видеть.

В Кейтлин зашевелилось любопытство. Судя по поведению Мьюрин, герцогиня была вовсе не склонна к неожиданным и щедрым жестам. Тогда зачем же она позвала ее к себе? Приглашение в гости оказалось чудесной неожиданностью, и после многомесячного заточения Кейтлин было не до расспросов, но сейчас она терялась в догадках. Мама могла и не знать, что своекорыстные светские львицы ничего не делают просто так, но Кейтлин, которая провела два восхитительных месяца у тетки в разгаре лондонского сезона, знала, что почем, Может быть, у герцогини была дочь одного с Кейтлин возраста… или решительно не хватало пары для кого-то из гостей-мужчин.

По сложившейся традиции хозяйка дома обязана была пригласить равное число мужчин и женщин, чтобы составить пары за обедом. Именно поэтому многие дамы из тех, что попроще и победнее, могли тем не менее вести активную светскую жизнь, несмотря на некоторое социальное неравенство. Трудно поверить, но, вполне вероятно, в округе не нашлось ни одной подходящей леди, чтобы занять пустующее место за столом.

Что ж, так или иначе, Кейтлин едет в гости, и уж она постарается правильно воспользоваться этой счастливой возможностью.

Мьюрин кивнула, глядя в окно:

— Последний поворот к дому, мисс. Не хотите ли взглянуть на него издали?

Кейтлин наклонилась вперед. Сначала она увидела только глухую стену густого леса, но затем сквозь облака пробилось солнце, деревья расступились, и взгляду открылся замок Баллох.

— Красотища, правда, мисс?

Кейтлин смогла лишь молча кивнуть. На холме возвышалось здание из серого камня, с башенками, которое было выстроено в баронском стиле, чтобы придать ему сходство с замком. Его стены согревали лучи послеполуденного солнца, хотя дул прохладный ветер.

— Он новый, хоть и выглядит старым. Уж ее светлость постаралась устроить все по первому классу! Богатый дом, и кухни такие, что во всей Шотландии не сыщешь. Знаете, в каждой комнате для гостей есть даже ватерклозет. В восточном крыле, мисс. Как раз там вы и будете жить.

— Как современно! И все-таки дом кажется старым и таким романтичным. — Кейтлин улыбнулась. — Так и ждешь, что из дверей вылетят танцующие эльфы, чтобы подхватить наш багаж!

Мьюрин фыркнула:

— Вместо эльфов, мисс, вы увидите лишь лакеев, то есть лентяев, каких свет не видывал, зато ужасных щеголей! Ее светлость не потерпит ничего другого. Она хочет иметь слуг, как в лучших лондонских домах, а с ней не поспоришь.

— Ну, в ее положении это оправданно. Будь я герцогиней, уверена, вела бы себя точно так же.

Мьюрин удивилась:

— Правда, мисс?

— Конечно. Вы бы не вынесли моих порядков. Я бы требовала всего самого лучшего, а слуги стояли бы по струнке. Разумеется, все это было бы ужасно весело, только если бы меня могли видеть братья и сестры.

Горничная усмехнулась:

— Вам бы стоило пригласить их посмотреть, как вы королевой управляетесь по дому…

Колеса загромыхали по булыжной кладке аллеи, а затем кучер осадил лошадей, и карета встала под навесом подъездных ворот.

— Ох, вот и приехали!

Мьюрин схватила сумки. Кейтлин расправила юбки и поспешно оглядела руки в перчатках — застегнуты ли на запястьях? Ей вдруг сделалось не по себе. Она тут никого не знает, ни единой души. Конечно, еще до конца недели она найдет себе подруг среди других дам. Кейтлин воинственно вскинула подбородок. Если же она ни с кем не подружится, будет наслаждаться прогулками в окрестностях замка. Интересно осмотреть местность и восхитительное озеро.

Дверца кареты распахнулась. Ступеньки были спущены, и лакей протянул ей руку в перчатке. Через несколько минут Кейтлин очутилась в самом великолепном парадном холле, какой только ей доводилось видеть. Паркетный пол так и сверкал, и сюда выходили многочисленные двустворчатые двери. Теплый оттенок дерева подчеркивали белизна и позолота длинного стола под огромным зеркалом в золотой раме. По обе стороны стола красовались два тяжелых раззолоченных кресла. Над головой поблескивала богато украшенная медная с золотом люстра, сияющая всеми огнями, хотя до наступления вечера было еще часа два.

Распахнулась дверь в дальнем конце холла, за которой царила настоящая суматоха. Сновали туда-сюда лакеи с канделябрами, с переброшенными через руку льняными салфетками. Пробежала горничная с корзинкой свежесрезанных цветов и с пустой вазой под мышкой.

Подошел безупречного вида дворецкий и поклонился Кейтлин:

— Мисс…

— Херст.

Она расстегнула пуговицы перчаток, сняла ротонду и подала их ожидающему лакею.

— Ах, мисс Херст. Мы вас ждем.

Вошел слуга, в руках у него были саквояж и сундучок Кейтлин. За слугой по пятам шла Мьюрин. Дворецкий взглянул на горничную.

— Ее светлость и несколько гостей сейчас в Розовой гостиной. Я провожу туда мисс Херст, а затем покажу ей ее спальню.

— Спасибо, мистер Хей. — Повернувшись к Кейтлин, Мьюрин присела в неуклюжем реверансе. — Мисс, не хотите ли выкупаться до обеда? Это хоть чуточку поможет вам расслабиться с дороги.

— О да, пожалуйста!

— Скажу, чтобы вам приготовили ванну. И прослежу, чтобы распаковали вещи да принесли чашку чаю.

В желудке у Кейтлин давно урчало, а по прошлому визиту в Лондон она отлично знала — обеда еще ждать да ждать.

— Спасибо, Мьюрин. Это было бы чудесно.

Горничная присела в реверансе и вышла, велев одному из лакеев отнести наверх саквояж и кожаный сундучок Кейтлин.

Дворецкий откашлялся.

— Мисс Херст, следуйте за мной, и я отведу вас к ее светлости. Она и несколько ее гостей только что вернулись с конной прогулки и пребывают в гостиной, обсуждая планы развлечений на завтра.

— Разумеется.

Дворецкий провел Кейтлин через анфиладу широких двустворчатых дверей, распахивая их перед ней, и возвестил, не поднимая тона:

— Ваша светлость, прибыла мисс Херст.

Поклонившись, он отступил в сторону, давая Кейтлин дорогу.

Длина комнаты почти в три раза превышала ее ширину. Она сияла стеклами и зеркалами, обставленная мебелью в старинном духе. Вдоль двух стен шли огромные окна, и солнечный светлился в гостиную, пробиваясь между тяжелыми, украшенными фестонами и кистями шторами из шелка цвета бронзы. Стены напротив окон были оклеены изысканными обоями в нежной гамме розового, белого и коричневого, перемежаясь с высокими, от пола до потолка, зеркалами. Огромные диваны с желтовато-розовой обивкой располагались по бокам двух каминов, в которых ревел жаркий огонь, согревая комнату, а пол покрывал толстый розово-красно-коричневый ковер в тон обоям. Всю эту роскошь венчали три люстры из позолоченной бронзы, одна из которых была размером с диван.

Кейтлин была готова раскрыть рот от изумления, но сумела взять себя в руки, обратив все внимание на группу, устроившуюся на двух диванах возле двери. Эффектная рыжеволосая дама смерила Кейтлин любопытным, но холодным взглядом. На ней был сапфирово-синий наряд, выгодно подчеркивающий ее формы классической статуи. Темно-рыжие волосы она зачесала наверх, дополнив прическу щеголеватой синей шляпкой, кокетливо сдвинутой набок. Рядом с этой восхитительной женщиной сидел высокий красивый мужчина с поразительными голубыми глазами, бесцеремонный взгляд которых обежал всю фигуру Кейтлин.

Особняком сидели две дамы, одна молодая, с каштановыми волосами и ласковыми голубыми глазами, и другая, постарше, с резкими чертами лица и длинным носом.

Рыжеволосая дама осмотрела Кейтлин с головы до пят.

— Ну-ну, — лениво протянула она тихим голосом, словно говорила про себя. — Мне следовало догадаться раньше.

Направляясь к дивану, Кейтлин застыла на полпути.

— Прошу прощения?

Лицо дамы приобрело замкнутое выражение, и она сухо улыбнулась:

— Мисс Херст, я так рада, что вы приняли мое приглашение.

Значит, это и есть герцогиня? Как она красива! Остановившись напротив дивана, Кейтлин присела в реверансе.

— Ваша светлость, с вашей стороны было так любезно меня пригласить.

При приближении Кейтлин сидевший возле герцогини мужчина встал и поклонился, пожирая ее глазами.

— Джорджина, полагаю, меня следует представить.

Губы герцогини сжались в нитку, но она улыбнулась:

— Разумеется. Мисс Херст, это лорд Дервиштон. Должна предупредить — он весьма опасен.

— Право, Джорджина! — Голубые глаза Дервиштона весело блеснули. Он взял руку Кейтлин и жарко поцеловал пальцы. — Мисс Херст, я очень рад. Не слушайте Джорджину. Она просто злится, что я обскакал ее на обратном пути к дому.

— Вы смошенничали, — томно протянула герцогиня.

Кейтлин освободила руку из цепких пальцев Дервиштона и вновь присела в реверансе.

— Лорд Дервиштон, я весьма рада с вами познакомиться.

Герцогиня махнула рукой в сторону двух дам, которые при появлении Кейтлин тоже встали:

— Это виконтесса Кинлосс, моя близкая подруга.

Женщина с резкими чертами лица захихикала:

— Ох, Джорджина, скажете тоже!

Она сделала небрежный реверанс, и в этот момент из-под ее юбок выскочила маленькая тощая собачка с огромным розовым бантом, которым был схвачен пучок длинной шерстки между огромными заостренными ушами.

— Собачка! Можно мне…

Кейтлин дружески протянула руку, но собака заворчала и бросилась на нее, наскакивая и оскаливая зубы. Если бы не мгновенная реакция лорда Дервиштона, который встал между собакой и Кейтлин, быть бы ей укушенной.

Леди Кинлосс подхватила собаку на руки.

— Спокойно, Маффин, спокойно!

Собачонка тряслась от ярости, не сводя с Кейтлин выпученных глаз.

— Простите, если я его напугала!

Леди Кинлосс фыркнула:

— Он не любит чужих. — Она поцеловала собаку в костлявую макушку. — Правда, Маффинчик?

Герцогиня тихо рассмеялась. У нее был низкий, богатый модуляциями голос.

— Как видите, мисс Херст, нами в замке Баллох помыкает дикий зверь. Надеюсь, вас это не смущает?

Но Кейтлин гораздо меньше смущало присутствие злой собачонки, чем неуловимое ощущение недоброжелательства, исходящее от самой герцогини. Глядя на ее безупречно сидящий костюм для верховой езды, Кейтлин внезапно почувствовала себя помятой и грязной с дороги. Как она не догадалась надеть свежее платье, прежде чем предстать перед гостями! Однако Кейтлин знала — нельзя выказывать и намека на неуверенность. Если чему и научилась она в Лондоне, так это тому, что при проявлении малейшего признака слабости станешь мишенью для жестоких насмешек.

Она вопросительно взглянула на даму помоложе, спокойно стоящую рядом с виконтессой. Герцогиня нахмурилась:

— Ах да. Это мисс… Оддуэл.

Молодая женщина улыбнулась:

— Мисс Херст, я мисс Огилви.

Герцогиня равнодушно пожала плечами:

— Ну, значит, Огилви.

Кейтлин сердечно улыбнулась мисс Огилви и получила в ответ не менее теплую улыбку. Ей сразу стало легче. Теперь у нее есть хотя бы один союзник. Она придвинулась чуть ближе к мисс Огилви.

Леди Кинлосс поцеловала Маффина и опустила его на пол. Собака незамедлительно отступила в надежное убежище под юбками хозяйки, выставив оттуда головенку и сердито порыкивая на Кейтлин.

— Тише, Маффинчик. Будь повежливей. — Виконтесса взглянула на дверь. — Интересно, где же остальные? Они собирались пройтись вниз к развалинам прежнего замка. Полагаю, им бы следовало вернуться еще раньше нас.

Герцогиня пожала плечами — элегантный жест, открывающий взгляду нежную шею и восхитительные плечи.

— Наверное, сделали остановку, чтобы полюбоваться садами. Маркиза Тремонт просто помешана на розах.

Кейтлин нахмурилась. Как же мама, которая отлично разбиралась в людях, могла довериться этой бессердечной женщине? Не иначе, решила Кейтлин, мама поспешила, ведь она едва успела познакомиться с герцогиней.

Хозяйка снова опустилась на подушки, сделав остальным знак последовать ее примеру.

— Надеюсь, вы извините меня, — сказала Кейтлин. — Я бы хотела немного отдохнуть перед обедом.

Герцогиня кивнула:

— Его подадут в девять. Должно быть, для вас это ужасно поздно. — Скривив полные губы, она взглянула на леди Кинлосс: — Мисс Херст родом из жуткой провинции. Я побывала в тех краях месяц назад. Думала, умру там со скуки.

Да как она смеет?! С губ Кейтлин был готов сорваться резкий ответ, но она сдержалась.

«Я обещала маме не устраивать сцен. Но… ох!» Леди Кинлосс захихикала, прикрыв ладонью рот.

— Может быть, мисс Херст предпочла бы кусок хлеба с сыром в шесть, чем барашка и лобстеров в девять!

Ну уж хватит. Кейтлин заставила себя улыбнуться:

— Да какое мне дело, когда у вас подают обед! Главное, его не пропустить. Никогда не упускаю случая побывать на хорошем обеде, обменяться любезностями с соседями, послушать, как кто-то ляпнет глупость…

Леди Кинлосс сразу перестала улыбаться, а лорд Дервиштон рассмеялся:

— Браво, мисс Херст! Отлично сказано. Теперь леди Кинлосс будет ломать голову, шутите вы или нет.

Герцогиня сузила глаза:

— Право, Дервиштон, не поощряйте эту девицу. Известно, что она очень несдержанна. Ее мать предупредила меня об этом.

Кейтлин пришлось прикусить губу. Не то они все узнали бы сейчас, как она остра на язычок.

— Ваша светлость, я очень даже умею сдерживаться.

Лорд Дервиштон захихикал:

— Те из нас, кому довелось целый день провести в седле, — он кивнул в сторону Кейтлин, — или путешествовать по нашим пыльным дорогам в карете, к девяти часам будут голодны как волки.

— В самом деле, — произнесла мисс Огилви нежным голоском. — Я всегда испытываю с дороги ужасный голод. — Она улыбнулась Кейтлин. — Мне пришлось добираться до замка Баллох почти восемь часов. К счастью, я приехала как раз к чаю. А не то пришлось бы мне жевать ремень кареты!

Кейтлин благодарно улыбнулась мисс Огилви:

— Я рада, что дело не дошло до таких крайностей.

— И я тоже. — Голубые глаза мисс Огилви весело мигнули. — Я думала, мне придется…

Распахнулись двери, и в гостиную вошли две пары. Маффин снова зарычал и залаял, а лорд Дервиштон представил леди Элизабет, дочь герцога Аргайла, и ее спутника, лорда Далфура Берли. Оба были одеты по последней моде и сердечно приветствовали Кейтлин. За ними шли маркиз и маркиза Тремонт. Это была красивая чета. Благосклонно поздоровавшись, они тут же начали спорить друг с другом, как лучше разбить новый сад в одном из своих имений.

Герцогиня с леди Кинлосс приветствовали новоприбывших с куда большей любезностью, чем Кейтлин. Впрочем, она не возражала. Она могла сейчас думать только о своей спальне, где ее дожидалась горячая ванна. Она с тоской оглянулась на дверь.

— Если хотите, я вас провожу.

Кейтлин обернулась. Рядом стояла мисс Огилви с застенчивой улыбкой на лице. Она улыбнулась в ответ:

— Это было бы чудесно.

Мисс Огилви взяла ее под руку.

— Мне хочется спать. Я бы тоже отдохнула перед обедом.

Кейтлин облегченно вздохнула и вышла вместе с ней.

— Огромное вам спасибо! Я не знаю, куда идти… замок такой большой!

— И красивый. Погодите, вот взглянете на спальни! Они декорированы в таких восхитительных тонах! Моя, например, изумрудно-зеленая, бронзового цвета кисти на портьерах и покрывалах. Впрочем, сами увидите. Лорд Дервиштон рассказывал, что в каждой комнате есть ватерклозет. Просто поразительно!

Но едва они успели подойти к дверям, как навстречу им вышел высокий темноволосый мужчина. Волевое и чувственное лицо, жесткая линия рта, глаза зеленые, точно поросший мхом камень на дне холодной, как лед реки.

Кейтлин знала это лицо — вот уже три месяца оно снилось ей по ночам, взывало к совести.

— Александр Маклейн, — шепнула она, но ее голос утонул в приветственных возгласах герцогини и ее гостей.

Маклейн одарил собравшихся улыбкой. Проходя мимо Кейтлин, он вдруг глянул на нее, и их взгляды встретились. Ее обдало волной нестерпимого жара, рвущего душу в клочья. Ей тут же вспомнились их поцелуи украдкой, каждое прикосновение, каждое из тех запретных мгновений, что они провели вместе за благословенные три недели, прежде чем его заносчивость и ее пылкая гордость чуть не привели к бесчестью семьи.

Ее тело вздрогнуло — радостно, предвкушающее. Ах, Боже, ей не следует думать об этом!

Он задержал на ней взгляд — лишь на мгновение. Затем, словно она была ему совсем безразлична, Александр прошел мимо, к ожидающим в глубине комнаты гостям.

— Это грубо! — фыркнула мисс Огилви. — Ни словом не удостоил ни одну из нас!

Но он сказал все, что хотел. Одного спокойного, сосредоточенного взгляда было достаточно, чтобы дать Кейтлин понять — пусть она трепещет в его присутствии, ему-то ее присутствие совершенно безразлично.

Она не могла даже притвориться, что не смотрит, как он идет по толстому ковру через всю гостиную. На нем был сшитый у хорошего портного костюм для верховой езды, начищенные сапоги блестели. Сюртук безупречно облегал широкие плечи.

Мисс Огилви шепнула Кейтлин на ухо:

— Он, конечно, грубиян, этот Маклейн, но вынуждена признать — очаровательно красив!

Она и половины не знает. Мисс Огилви любовалась профилем Маклейна, а он беседовал с герцогиней.

— Единственная причина, почему папа отправил меня в гости к герцогине, так это потому, что надеялся — я смогу увлечь Маклейна.

— И вам это удалось?

— Ах, Господи, нет. Он слишком занят, не спускает  глаз с… — Мисс Огилви покраснела и бросила на Кейтлин виноватый взгляд. — Сплетничать нехорошо.

«Нет, пожалуйста! Давайте посплетничаем!» Однако мисс Огилви упрямо сжала губы. Потом она заговорила, но уже о прекрасных обедах, о том, что ей никогда раньше не приходилось пробовать черепаховый суп, и хорошо, если б его подали сегодня вечером.

Кейтлин слушала вполуха. Ее взгляд был прикован к Маклейну, который сейчас разговаривал с лордом Дервиштоном. Странно! Маклейн, казалось, вовсе не удивился, встретив ее у герцогини. Наверное, она упоминала о том, что ее пригласили. Или…

— Вам не кажется, — тихо сказала мисс Огилви, — что Маклейн похож на лорда Байрона?

— Но вам же не доводилось встречаться с лордом Байроном?

— Нет, но я видела портрет. Он смуглый, опасный и…

Мисс Огилви поежилась.  Кейтлин натянуто улыбнулась:

— Байрон похож на жирного белого червяка, влюбленного в собственную слизь.

Вытаращив глаза, мисс Огилви издала неуверенный смешок:

— Неужели?

— Я видела его несколько раз, когда гостила в Лондоне. По правде говоря, он довольно толстый и бледный. А еще шепелявит.

— Он шепелявит? — Мисс Огилви была поражена. — Совсем не таким я его себе представляла! Каролина Лэм, должно быть, совсем сошла с ума, раз связалась с ним.

— Они оба не в себе. И оба ужасно грубы. И вульгарны. Союз, заключенный в канаве, так сказать.

У мисс Огилви задрожали губы:

— Вы очень откровенны.

— О, простите. Я…

— Нет-нет! Ваши слова — как глоток чистого воздуха. Пожалуйста, не сдерживайтесь ради меня. Я тут уже неделю и за все это время не слышала ни единого искренне сказанного слова.

— Это мой дар и мое проклятие, — улыбнулась Кейтлин. — Я очень рада, что смогу высказать все, что думаю,  хотя бы одному человеку.

Поверх плеча мисс Огилви она увидела, что Маклейн отошел от лорда Дервиштона и снова заговорил с герцогиней.

Рыжеволосая красавица ленивым жестом протянула ему руку для поцелуя. Маклейн склонился над ней, улыбаясь хозяйке дома. Черные волосы упали ему на лоб.

При виде этой сцены у Кейтлин засосало под ложечкой. Этот мужчина — просто ходячая угроза благополучию любой женщины.

Мисс Огилви проследила взгляд Кейтлин.

— Судя по тому, как ее светлость флиртует, ни за что не скажешь, что она замужем. Вчера весь вечер она подначивала Дервиштона говорить сущие непристойности. Надеюсь, Маклейн будет осторожен.

— Не беспокойтесь о Маклейне — он и сам может кого угодно сбить с толку.

И способен заставить женщину поверить — пусть всего на три короткие, незабываемые недели, — что она для него единственная в мире.

— Не уйти ли нам наконец? — предложила она. — Я и впрямь очень устала.

— Ах, конечно же! После долгого пути вам непременно хочется отдохнуть до обеда.

Мисс Огилви взяла руку Кейтлин, и они направились к выходу.

Кейтлин почувствовала, что Маклейн обернулся и посмотрел ей вслед. Взгляд зеленых глаз был прикован к ее спине, пока она шла к дверям гостиной. Ей ужасно захотелось обернуться. К счастью, они уже вышли в холл.

Лакей проводил их до отведенных им комнат, всего в трех дверях от гостиной. Мисс Огилви предложила встретиться на лестничной площадке в половине девятого, чтобы вместе идти в столовую.

— Чтобы найти столовую, уйдет никак не меньше получаса!

Кейтлин не возражала. Попрощавшись с мисс Огилви, она вошла в спальню, где Мьюрин как раз вынимала ее вещи из сундучка и саквояжа. Горничная сразу же усадила ее поближе к камину, где Кейтлин ожидали чай и пирожные. Вскоре была и обещанная горячая ванна.

Сидя возле потрескивающего огня, утоляя голод пирожными с чаем, вполуха слушая уютную болтовню горничной, Кейтлин сердито размышляла о Маклейне. Принесло же его в гости к герцогине! Если кто и знал, как вывести ее из себя и заставить говорить и делать то, что не подобает леди, так это Маклейн.

Она со злостью вонзила зубы в пирожное. Черт, она не позволит ему испортить веселье и смутить ее покой. Пусть говорит и делает что хочет. На этот раз она не позволит себе безответственно следовать зову своего сердца. Кейтлин Херст будет руководствоваться доводами рассудка. И никакому смуглому, язвительному шотландскому лэрду не поколебать ее решимости.

Глава 3

Ох, деточки мои! Печально — но мужчина частенько и не догадывается, как сильна женщина, пока не разозлит да не распалит ее, на свою голову!

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

— На этом все, милорд?

Александр сердито взглянул на камердинера. Маккриди был просто образцовым слугой для джентльмена, но отличался крайне неприятным свойством — быть своему хозяину вместо совести.

— Нет. Не все.

Зачем ему совесть? Он покончил со своей совестью давным-давно.

— Я просил тебя заняться еще кое-чем.

Распахнув дверцы гардероба, камердинер сделал вид, что внимательно изучает его содержимое.

— Ах да. Я велю начистить ваши сапоги для верховой езды и прослежу, чтобы отгладили бордовый жилет к завтрашнему обеду.

— Я говорю совсем о другом, и ты это знаешь.

Маккриди со стуком захлопнул дверцы шкафа.

— Полагаю, вы имеете в виду то особое поручение?

Александр сложил руки на груди. Камердинер вздохнул:

— Очень хорошо. Я узнаю, в какой комнате поселили мисс Херст.

— Сегодня же вечером.

— Конечно. Сегодня же вечером. Несложное поручение, поскольку подобными же изысканиями как раз были заняты камердинеры лорда Дервиштона и виконта Фолкленда. Я слышал, когда ходил за крахмалом для ваших галстуков. Нужно просто спросить одного из них.

— Когда это виконт Фолкленд успел увидеть мисс Херст? Она приехала всего несколько часов назад, а он только что вернулся с конной прогулки.

— Он ее не видел. Лорд Дервиштон упомянул о том, как красива эта леди, и слуга Фолкленда сказал, что его хозяин уже строит планы.

Повернувшись к зеркалу, Александр слегка поправил галстук. Значит, и Дервиштон, и Фолкленд уже ходят кругами, вынюхивая след вожделенного приза? Что ж, их ждет разочарование. Кейтлин Херст, может быть, и обладает чувственной грацией экзотической куртизанки, да все лишь насмешки ради. Целые долгие недели она держала его, Александра, на коротком поводке, всегда обещая нечто большее, поощряя к действию и резко осаживая, выдержав точно рассчитанный миг колебания. Как зеленый новичок, он клюнул на эту невинность под маской искусительницы. Но теперь он ее знает. Узнал, какова она, и это поможет ему не повторить прошлых ошибок.

И все же ему никогда не доводилось встречать такой красавицы! Маленького роста, восхитительно сложена. Полная грудь, узкая талия и округлые бедра, которые так и притягивают руку мужчины. В обрамлении светлых волос, мягких, как шелк, карие глаза под густыми темными ресницами кажутся совсем темными и даже загадочными. Какое удивительное сочетание — очень светлые волосы, кожа цвета сливок и густой, насыщенный цвет карих глаз! Создана, чтобы воспламенить мужчину.

Но еще поразительнее ее красоты была та врожденная грация, с которой она двигалась. Даже сегодня, когда Кейтлин выходила из гостиной, к ней были прикованы глаза всех присутствующих мужчин. Что-то в ее движениях было таким… вызывающе эротичным, таким… женственным. И эти женские чары она использовала, чтобы завлечь его на путь, который чуть не стал путем его погибели. Вместо Александра в ловушку угодил его брат.

Маклейн зло прищурился. Из всех его братьев Хью был тем, кого он больше всех любил и на кого больше других полагался. Грегор, Дугал и Фиона были моложе и меньше участвовали в делах семьи. После смерти родителей ответственность за дела клана и благополучие четырех братьев и сестры легли на плечи Александра. Хью всегда был готов оказать посильную поддержку, даже в те мрачные времена, когда погиб Каллум. Хью был верный и знающий помощник, хоть и склонный делать гораздо больше, чем просят. Иногда его помощь превращалась в прямое вмешательство; именно так он угодил в силки, расставленные Кейтлин Херст.

Он нахмурился. Как ей пришла в голову мысль испытать свои уловки на нем, Александре? Видит Бог, девица поплатится за подобную дерзость, и он сполна насладится местью — каждой минутой. Он покажет ей, что такое настоящий соблазн, и, после того как она окажется в его постели, уйдет прочь, бросив ее, снедаемую желанием… именно так, как она, несомненно, собиралась бросить его самого.

Месть будет сладкой, очень сладкой. Но планировать лишь один значительный «свершившийся факт» — значит, лишиться половины удовольствия. Нет, он сначала поиграет с мышкой, насладится охотой. А что будет с ней после того, как он получит свой приз, не его забота. Тут он решил твердо.

Отвернувшись от зеркала, Александр пронзил камердинера суровым взглядом:

— Отныне я хочу знать все, любую мелочь, самый незначительный слушок насчет мисс Херст.

— Даже то, что совсем не важно?

— Важно или нет — я сам разберусь.

Слуга поджал губы.

— Скажем, просто для того, чтобы внести ясность.

— Разумеется, — мрачно буркнул Александр.

— Скажем, я услышал, как горничная с нижнего этажа говорит, что мисс Херст нравится, чтобы ее полотенца сушились возле огня, а не на веревке у окна, потому что из-за этого они становятся не такими мягкими. Конечно, вам не захочется выслушивать столь незначительные подробности.

— Пусть даже тебе скажут, что она дважды чихнула или что предпочитает тосты без масла, — я хочу знать!

Маккриди вздохнул:

— Хорошо, милорд.

— Из того, что ты сообщил, я вижу, что о ней охотно судачат на кухне. Что еще ты слышал?

— Только, что камердинер Дервиштона сказал, будто его хозяин считает мисс Херст ангелом на земле.

Ангелом на земле!

Александр сунул руку в карман и достал массивные серебряные часы. Перевернул их и провел пальцем по выгравированной на тыльной стороне надписи. «Александру. Из Итона в прекрасное далеко. Чарлз».

Сердце Александра болезненно сжалось.

— Мне уже приходилось слышать подобные выражения, и они относились к одной замечательной женщине — юной, прекрасной и склонной флиртовать с любым, кто подвернется под руку. Как оказалось, это была дорога в ад.

— Полагаю, вы говорите о виконте Гумбольте, — тихо сказал слуга. — Это потеря для всех нас, милорд.

Александр убрал часы в карман, жалея, что нельзя так же просто избавиться от печали, разрывающей ему сердце.

— Что еще ты слышал?

Маккриди откашлялся:

— Дервиштон взял в привычку называть ее «несравненной». Более того, его светлость думает, что эту леди легко расположить к себе.

— Вот как? Почему он так решил?

— Полагаю, на основании того, что леди сказала или сделала сегодня днем. — Камердинер фыркнул. — Следует ли понимать это так, что леди в некотором роде… доступна?

— Нет. Вспыльчива — это да. Глуповата — несомненно. Но вовсе не доступна. Для этого она слишком непроста. Взять хотя бы то, как она двигается. — Александр покачал головой. — Впрочем, не важно. От нее так и жди неприятностей.

— Рад слышать.

Маккриди чопорно поджал губы.

— А ты боялся, что я потеряю невинность?

Александр дернул бровью.

— Насколько мне известно, милорд, у вас ее никогда не было.

Александр усмехнулся.

— Положение может оказаться неприятным — слишком много петушков на одну курочку.

Александр сдавленно рассмеялся:

— Действительно. Но к счастью, меня мисс Херст интересует лишь постольку, поскольку я хочу взять реванш за нанесенное моей семье оскорбление.

Маккриди застыл.

— Она нанесла оскорбление семье Маклейн?

— Именно. Это из-за нее брат был вынужден жениться.

Маккриди насупился:

— Но, милорд… Ваш брат, кажется, счастлив в браке.

— Как всегда, Хью просто делает хорошую мину при плохой игре. Кроме того, дело не в этом.

Дело было в том, что Кейтлин попыталась одурачить его, Александра.

— Мисс Херст должна заплатить за собственную наглость! — отрезал он.

— Разумеется, милорд. Если то, что вы говорите, правда, тогда я охотно выполню любое ваше распоряжение.

— Мисс Херст не обычный противник. Тем, кто видит ее впервые, она может показаться милой девушкой, чувственной и невинной одновременно.

Брови слуги поползли вверх.

— Чувственной и невинной сразу?

— Да, умопомрачительное сочетание, и, осмелюсь заметить, именно поэтому Дервиштон и остальные вышли на охотничью тропу.

Дервиштон, при всех его замашках человека светского и искушенного, будет сильно удивлен. Кейтлин Херст посмотрит на глупца огромными карими глазами, похлопает длинными густыми ресницами — и готово. И в тот момент, когда он решит — дичь попалась, она прихлопнет его разящим замечанием, как муху.

Маккриди надел на Александра вечерний фрак.

— Во время обеда отправляйся на половину слуг и выведай о мисс Херст все, что можно.

— С удовольствием, милорд.

Сосредоточенный на предстоящей ему задаче, Александр вышел из спальни. К своему удивлению, на лестничной площадке он столкнулся нос к носу с Дервиштоном, который стоял, прислонившись к перилам, и лениво поигрывал моноклем. Молодой лорд улыбнулся и кивнул в знак приветствия, устремив взгляд в пустой холл.

Значит, вот как? Александр почувствовал минутный приступ раздражения.

— Дервиштон, вы кого-то ждете?

Лорд сверкнул хищной улыбкой.

— Здесь все кого-нибудь да ждут, не так ли? Кстати, полагаю, в эти минуты наша прелестная хозяйка, затаив дыхание, как раз дожидается вас в гостиной.

— Сомневаюсь. Мы с Джорджиной давно не встречаемся.

— В самом деле? А у меня сложилось впечатление, что…

Глядя мимо Александра, Дервиштон замер с приоткрытым ртом. Судя по ошеломленному выражению его лица, Александр тотчас понял, что произошло.

Он обернулся на легкий шорох и действительно увидел, что Кейтлин Херст идет к ним завораживающе грациозной походкой. Платье нежнейшего голубого оттенка, украшенное крошечными белыми цветочками, схваченное под грудью широким белым поясом, прическа из высоко зачесанных белокурых волос и серьги-жемчужинки, поблескивающие в ушах… Кейтлин казалась невинным, неземным созданием.

Она остановилась и присела в реверансе, на губах заиграла улыбка:

— Добрый вечер.

Дервиштон, обычно в высшей степени выдержанный и обходительный мужчина, бросился ей навстречу и с жаром воскликнул:

— Мисс Херст, позволено ли мне будет сказать, как вы сегодня прекрасны! Вы затмите любую из красавиц здесь, в замке Баллох!

Бога ради, неужели мужчине обязательно изливать чувства подобным дурацким образом?

Кейтлин бросила лукавый взгляд на Александра, прежде чем удостоить Дервиштона нежной улыбкой:

— Благодарю, милорд.

Поощренный глупец схватил ее руку и запечатлел на ней жаркий поцелуй.

— Почту за честь, если разрешите сопровождать вас в столовую. Коридоры здесь весьма запутанные. Сомневаюсь, что по приезде вам вручили карту или компас!

— Нет, к сожалению! Буду очень благодарна за помощь.

— Ничто не доставит мне большего удовольствия. — Дервиштон просиял, словно ему преподнесли сундук с только что отчеканенными гинеями. — Но я делаю это не только ради вас, ной ради себя тоже. Если я войду в гостиную под руку с такой прекрасной женщиной, это значительно поднимет меня в глазах окружающих.

Скрестив на груди руки, Александр наблюдал за ними, прислонившись к перилам лестницы.

— Дервиштон, нет необходимости убеждать мисс Херст в том, что она красива. Скорее вор выпустит из рук добычу, чем она расстанется с этим мнением.

Возмущенно застыв на месте, Кейтлин выдержала его взгляд. Ее прекрасные глаза сверкали от ярости.

Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга. И этого короткого времени Александру хватило, чтобы вспомнить другие, куда более интимные моменты — те самые, когда он так глупо позволил себе забыться и поцеловать эти сладкие губы, сорвав ее тихий стон. Моменты, когда его руки блуждали по восхитительным изгибам ее тела, и он чувствовал дрожь ее желания. Моменты, когда сладость губ Кейтлин заставила исчезнуть весь мир, а ее тело жило в опасной близости от его собственного, и между ними были только шелка и атлас.

Александр стиснул зубы. Все это в прошлом; сейчас карта легла по-другому. Он никогда больше не пойдет у нее на поводу.

Сверкнув хищной улыбкой, он по-прежнему преграждал им путь, беззастенчиво разглядывая Кейтлин с головы до пят. Он позволил себе задержаться взглядом там, где не следовало, и был немедленно вознагражден, заметив, как порозовели ее щеки. Она раскрыла рот, словно собираясь дать ему гневную отповедь, но с видимым усилием взяла себя в руки и сдержалась.

Ее гнев согрел ему душу. «Да, Херст, я знаю, как заставить тебя действовать сломя голову».

Дервиштон в замешательстве переводил взгляд с Александра на Кейтлин.

— Я вижу, вы уже встречались.

Кейтлин фыркнула:

— Брат лорда Маклейна женат на моей сестре.

— Что? — Дервиштон нахмурился. — Ах да. Кажется, я слышал, что… — Он бросил взгляд на Александра, прежде чем смущенно улыбнуться Кейтлин: — Уверен… уверен, все это в прошлом.

— Даже не представляете, в каком далеком, — холодно отозвалась Кейтлин, кладя ладонь на руку Дервиштона и улыбаясь ему так, что Александр в бессильной ярости сжал зубы. — Лорд Дервиштон, будьте так любезны и проводите меня туда, где мы будем обедать. Я должна была идти с мисс Огилви, но она порвала кружевной чулок, и ей пришлось вернуться к себе. Она просила передать герцогине, что придет позже, как только сможет.

— Бедная мисс Огилви! Мы сейчас же дадим знать Джорджине. Уверен, она задержит начало обеда. — Дервиштон накрыл ее руку своей. — Позвольте мне. Ступеньки здесь довольно крутые.

Александр оглядел широкий лестничный пролет и выразительно повел бровью. Лестница была решительно великолепна, ни намека на особую крутизну.

— Умоляю, мисс Херст, хорошенько держитесь за руку Дервиштона, ведь я знаю, как у вас заплетаются ноги, стоит вам выпить слишком много шерри.

Дервиштон растерянно захлопал глазами:

— Шерри? Мисс Херст, я не знал, что вы выпили.

— Я не пила. — Кейтлин бросила негодующий взгляд на Александра. — Сегодня вечером я не выпила и капли шерри.

Александр протянул:

— Помню, как в один прекрасный вечер вы выпили слишком, слишком много и признались мне в том, чего всегда хотели…

— Идемте, лорд Дервиштон, — поспешно перебила Кейтлин. — Мисс Огилви рассчитывает на то, что я успею предупредить герцогиню.

Дервиштон, очевидно, был разочарован — не удалось дослушать историю Ачександра.

— Разумеется.

Послав Александру гневный взгляд, Кейтлин прошла мимо, величественная, точно королева. Александр усмехнулся. Они были тогда на балу у Лингфельтов, и там царила ужасная духота. Лимонад — единственный напиток, предназначенный для молодых леди, — быстро закончился. Мучимая жаждой после танцев, Кейтлин осушила одну за другой несколько крошечных рюмок шерри. Вечер еще не закончился, когда она запнулась на верхней ступеньке длинного лестничного пролета, и Александр едва успел ее поймать — а то, чего доброго, полетела бы кувырком.

И когда она очутилась в его объятиях, налегая на него своей соблазнительной грудью, Александр загорелся безумным желанием узнать вкус ее губ. Кейтлин была во власти тех же чувств; дрожащим голосом она призналась, что хочет лишь одного — чтобы ее целовали, и целовали страстно.

Не раз в своей жизни Александр пользовался услугами опытных куртизанок, которые жаждали плотских утех, — и он охотно давал им требуемое. Были у него и обычные жен-шины — в основном замужние, которым хотелось изведать страсть; он шел навстречу их желанию. Но ни разу женщина не просила его о такой простой вещи, как поцелуй, столь чувственным, хрипловатым голосом, от которого он разгорелся, как никогда в жизни.

Он немедленно увлек ее в нишу под укрытие длинных шелковых портьер и начал целовать — жадно, безжалостно. Она целовала его в ответ с таким пылом, что его кровь закипела. Тогда он впервые понял, как его друг Чарлз пал жертвой прекрасной женщины с холодным сердцем, на которой женился. Это было колдовство, причем худшего толка — подогретое страстью, питаемое восторгом и слепым желанием, и к тому же глупое — благодаря иллюзии, что его можно держать в узде. Неудивительно, что Чарлз подчинился.

Тот поцелуй положил начало череде более рискованных встреч Александра и Кейтлин, и с каждым разом они заходили все дальше по дорожке, которую она проложила с таким умением. Он даже не понимал, что его заманивают в ловушку, пока не стало слишком поздно.

«Черт подери, где была моя голова? Я не зеленый юнец, впервые оказавшийся в большом городе. Но каким-то образом она сумела ужом вползти в мою жизнь, и я… Я просто позволил ей это сделать!»

В нем медленно закипал гнев. Краем сознания он отметил — где-то вдали прогремел гром, отголосок его собственной ярости.

— Мисс Херст, — позвал он. — Позвольте вас предупредить. Подвалы Роксбургов славятся богатством выбора напитков. Возможно, вам стоит попросить к обеду лимонада, иначе, выпив чего покрепче, вы рискуете упасть кому-нибудь в объятия.

Карие глаза гневно сверкнули, губы плотно сжались.

— Спасибо, что заботитесь о моей безопасности, лорд Маклейн. Но я не собираюсь пить больше, чем требуют приличия. Я всегда поступаю именно так.

— Всегда? — невинно поинтересовался он.

Их взгляды встретились, и; к ужасу Александра, он почувствовал, как в нем нарастает жаркая волна, которая вздымалась все выше с каждым взволнованным подъемом ее груди, туго схваченной тонким шелком бального платья. Не многие женщины были так прекрасны в гневе. Видимо, он успел-таки позабыть, какой волнующей была красота Кейтлин; вот почему сейчас, при новой встрече он чувствовал себя так неуверенно. Стоило взглянуть на нее — и его тело немедленно откликалось.

Дервиштон откашлялся.

— Мисс Херст, не следует ли мне…

Она с трудом оторвала взгляд от Александра и ослепительно улыбнулась Дервиштону:

— Прошу вас, пойдем туда, где ожидают герцогиня и ее гости.

— Конечно, — промурлыкал Дервиштон, посылая Александру удивленный взгляд.

Александр смотрел, как они уходят, и его рука так стиснула перила, что побелели пальцы. Дойдя до подножия лестницы, Кейтлин обернулась, гневно сверкнув глазами. Ему показалось — не прекрати он нападки, она набросилась бы на него с кулаками.

Именно этого он и добивался. От этой мысли ему стало легче. Нужно просто держаться несколько отстраненно и не давать воли страстям. Он уже знал, в чем ее слабость. Тщеславие! Постоянный нажим, нескончаемые насмешки — и она сама сделает остальное: Видит Бог, вот это будет схватка! Он станет наслаждаться военной кампанией, а потом узнает восхитительный вкус победы.

Тем не менее на какой-то миг у Александра возникло ощущение, что Кейтлин переменилась с тех пор, как он видел ее три месяца назад. Попробуй он так открыто дразнить ее тогда — ответ последовал бы незамедлительно. Кстати, именно пылкость Кейтлин и привлекла его к ней поначалу. Лондонских девиц можно было сравнить с выдохшимся лимонадом и пресной лепешкой. Кейтлин же была точно горячее вино с пряностями и сочное изысканное пирожное.

Александр смотрел, как Кейтлин идет к гостиной, опираясь на руку Дервиштона, и ее бедра колышутся под струящейся тканью платья. Случайному наблюдателю могло показаться, что разговор вовсе не затронул ее; но он-то знал лучше. Маклейн мог бы поклясться, что Кейтлин расстроена, потому что, идя рука об руку с Дервиштоном, она держалась напряженно, скованно — куда девалась ее неповторимая грация?

Они исчезли из виду. Тогда Александр заставил себя отделиться от перил и последовать вниз по лестнице вслед за жертвой. Для Кейтлин Херст этот обед даром не пройдет.

— О Боже! Я совсем выбилась из сил. Едва передвигаю ноги.

Мисс Огилви подхватила Кейтлин под руку.

— Неудивительно, что вы устали: сейчас уже за полночь, а вы почти целый день пробыли в дороге.

— Мы ведь выехали еще до рассвета. А потом этот обед продолжался целую вечность.

— Должно быть, там было блюд десять.

— Их было двенадцать! Я считала.

И каждое блюдо было таким, что пальчики оближешь. В доме викария кухарка готовила простую деревенскую еду, и никто не оставался голодным. Но угощения, предложенные сегодня вечером за столом у герцогини, просто нельзя было сравнить ни с чем. Первым делом завтра поутру Кейтлин собиралась писать Мэри, рассказать о первом вечере в замке Баллох. Помимо изобилия блюд, роскошной сервировки и веселой компании, найдется еще немало подробностей, чтобы позабавить семью, когда они соберутся вечером, чтобы прочитать письмо.

Вот только она не станет упоминать ни об. Александре Маклейне, ни о герцогине. Некоторые детали лучше не поверять бумаге. Выбросив из головы эту мысль, Кейтлин устало улыбнулась мисс Огилви:

— Кажется, в жизни не пробовала такого чудесного обеда. Так было вкусно — просто ах!

Она не могла подыскать подходящих слов, чтобы выразить свое восхищение жареным лососем, нежной запеченной рыбой, фаршированными перепелиными грудками и другими изысканными лакомствами, что подавались к обеденному столу.

Мисс Огилви широко улыбнулась. Ее чудесную бледную кожу оживляла редкая россыпь веснушек.

— Лобстер был просто божественный! Это мое любимое блюдо.

— Я бы съела больше, но лобстеров уже не осталось.

Мисс Огилви лукаво улыбнулась Кейтлин:

— Лорд Маклейн заметил, как вы попросили вторую порцию.

— Да, действительно.

Вот болван! Он смеялся над ее полной тарелкой, отпустил ехидное замечание, когда тарелка опустела. Остальным гостям его слова казались безобидным подшучиванием, но Кейтлин чувствовала, как он жалит ее; видела его мрачные глаза, в которых не было и искорки веселья.

Кейтлин фыркнула. Она не могла позволить Маклейну испортить ей вечер.

— Что бы я ни думала о лобстере, но вот леди Элизабет, к примеру, просто влюбилась в пирожные с кремом.

— Она съела, должно быть, штук пять. Она очень милая и искренняя, не правда ли?

— Говорят, лорд Далфур женился бы на ней, но ее отец был против, и теперь она решительно отказывается от общества других мужчин.

Мисс Огилви вздохнула:

— Как это печально! Они встречаются вопреки воле ее отца на всевозможных приемах вроде этого. Очень романтично, но, по моему мнению, истинную любовь мы видели сегодня у Тремонтов.

— Маркиз и маркиза решительно были заняты только друг другом. Они напомнили мне моих родителей.

Когда-нибудь у Кейтлин тоже будет столь же счастливый семейный союз.

Мисс Огилви оглянулась на лакея, который шел в нескольких шагах впереди них, наклонилась и шепнула Кейтлин на ухо:

— Мисс Херст… Вам не показался немного странным герцог?

Кивнув, Кейтлин прошептала в ответ:

— За обедом он едва сказал хоть слово. А что это была за штуковина, которую он все время вертел в руках?

— Табакерка. Кажется, он любит ее больше жизни.

— Думаю, будь у меня жена, которая флиртует направо и налево, я чувствовала бы себя примерно так же.

— Во время обеда она вела себя просто ужасно, не правда ли?

— Трудно сказать, кого она выделяла больше — лорда Маклейна, лорда Дервиштона или лакея, который подавал суп!

Мисс Огилви усмехнулась, но быстро спохватилась:

— А что она говорила про цвет ваших волос! Сказала, что это ненастоящий цвет, и предположила, что вы… Знаете, я разозлилась, как никогда в жизни.

— И я тоже. Но к счастью, мне удалось отомстить. — Кейтлин засмеялась. — Я съела два кусочка пирожного с помадкой, и ей ничего не осталось.

Мисс Огилви прыснула:

— Как хорошо, что вы рассердились не на меня!

Лакей остановился возле двери, ведущей в спальню Кейтлин. Мисс Огилви махнула ему рукой, отсылая прочь:

— Большое спасибо, но отсюда мы и сами сможем найти дорогу.

Поклонившись, лакей удалился вниз по лестнице. Дождавшись, пока он скроется из виду, мисс Огилви сказала:

— Мисс Херст, надеюсь, вы не сочтете меня слишком навязчивой, ведь мы познакомились только сегодня днем. Но мне кажется, что я вас знаю давным-давно и…

— Пожалуйста, зовите меня Кейтлин!

Мисс Огилви просияла:

— А вы меня Салли, хорошо?

— С удовольствием.

— Отлично! Я хочу сказать, что сегодня за обедом ломала голову — неужели лорд Маклейн питает к вам склонность?

Кейтлин вытаращила глаза:

— Почему, Бога ради, вам так показалось?

— Он не сводил с вас глаз целый вечер.

— Но лишь потому, что пытался меня разозлить.

Салли растерянно захлопала глазами:

— Это ему удалось?

— Да. Несколько раз. То, что он говорит, может показаться безобидным, однако…

— Зачем ему это нужно? — Салли покачала головой. — Мужчин так трудно понять.

— Не всех.

Относительно намерений некоторых из них она не заблуждалась. Совершенно ясно, что Александр пытался вывести ее из себя и заставить совершить что-то не совсем приличное. Но зачем? Чего он надеется достичь? Завтра она это выяснит. Но одно ей известно совершенно точно: Александр Маклейн…

— Дорогая, можно задать вам один вопрос?

Кейтлин с трудом оторвалась от размышлений, возвращаясь к действительности.

— Конечно.

— Что вы думаете о графе Кейтнессе?

— О ком?

Щеки Салли порозовели.

— Вы, верно, его не заметили, он сидел на другом конце стола, рядом с графиней Дамфри, и почти все время молчал.

— Ах да! Кажется, очень приятный молодой человек.

Салли обрадовалась:

— Я тоже так думаю!

Потом они заговорили об обеде, о том, во что были одеты другие дамы, но вскоре Салли уже не могла сдержать зевоты, и девушки распрощались на ночь.

За дверью спальни ее ждала Мьюрин.

— Ох, мисс, как прошел вечер?

— Чудесно.

Кейтлин распустила пояс и позволила горничной снять с нее платье и нижние юбки. Потом горничная надела на нее ночную сорочку и накинула на плечи шаль.

— Сядьте к зеркалу, мисс. Я расчешу вам волосы.

Кейтлин села к туалетному столику и стала наблюдать в зеркале, как Мьюрин вынимает шпильки из ее волос и принимается осторожно расчесывать прядь за прядью. Горничная улыбнулась:

— Вам понравился обед?

Умиротворенная мерными движениями щетки, Кейтлин сонно ответила:

— Еда была выше всяких похвал, и почти все гости показались мне очень милыми.

— Почти все?

— Все, кроме лорда Маклейна и герцогини, которые… — Кейтлин поймала в зеркале взгляд Мьюрин. — То есть я хочу сказать…

— Ох, да тут нечему удивляться, — сообщила горничная, орудуя щеткой для волос. — Осмелюсь сказать, Маклейн положил на вас глаз, ведь вы такая красивая, а если чего нашей хозяйке поперек горла, так это когда ее бывший дружок начинает увиваться за другой.

Кейтлин нахмурилась:

— Ее дружок?

— Ну, теперь-то уже нет. Но в прошлом году они были вместе, а потом он перестал ее навещать. Не думаю, чтобы ее светлости это понравилось, потому что она сделалась сущей мегерой, пока он не явился снова, несколько месяцев назад. Теперь он опять тут, да только…

Оглянувшись на дверь, Мьюрин громко зашептала ей на ухо:

— Он не остается на ночь в ее спальне, как раньше.

— Воображаю, что сказал бы на это герцог!

— Думаю, ему все равно. Пока герцогиня сидит во главе его стола да как следует заправляет в доме, ему безразлично, чем она занята. Думаю, так бывает во многих семействах — и это очень грустно, если хотите знать мое мнение.

Кейтлин вспомнила, как герцогиня смотрела на Маклейна, когда ей казалось, что никто не видит; как ее лицо приобретало все более кислое выражение по мере продолжения обеда.

— Значит, это он разорвал их связь?

— Точно, хотя горничная ее светлости сказала мне сегодня утром, будто ее светлость надеется его вернуть.

Кейтлин вдруг заметила, что сжала кулаки, и заставила себя расслабиться. Какая разница, с кем спит Маклейн? Он ее ужасно раздражает, вот и все!

— Мне трудно поверить, что у герцога не возникает неприятностей из-за… наклонностей герцогини.

— Ха, мисс! Видали вы его сегодня на обеде?

— Да, но…

— И он не заснул?

— Да, проспал часть вечера.

— И вы заметили, что он на добрых лет тридцать старше ее светлости? Она была сущее дитя, когда он увидел ее, да и решил жениться. — Голос Мьюрин снова упал до шепота. — Прошлым летом горничная ее светлости пристрастилась к клубничной наливке, так что однажды взяла и проболталась, что герцогиня-то вовсе не урожденная леди.

— Но сейчас она знатная дама до кончиков ногтей!

— Точно, но она ничего не забыла. Она была ткачихой на одной из фабрик герцога. Он взглянул на нее — и надумал ее заполучить. Но даже тогда она была девицей весьма умной и потребовала обручальное кольцо. Значит, герцог на ней женился, и тут же в дом понаехали всякие гувернантки, портнихи да учителя танцев. Целая пропасть народу, чтобы учить ее, как разговаривать, как себя вести.

— Боже правый! А кто-нибудь… кто-нибудь знает об этом?

— Мало кто! Но я-то уверена — это правда, потому что на следующий день горничная ее светлости и так и сяк старалась меня убедить, что выдумала всю историю от начала до конца.

Невозможно представить эту элегантную, высокомерную даму, сидящую во главе обеденного стола, кем-нибудь иным, нежели высокородной герцогиней!

Мьюрин положила щетку в серебряной оправе на туалетный столик.

— Мисс, вы готовы ложиться? Уже поздно. Знаю, вы, должно быть, устали.

Кейтлин забралась в постель и укуталась в теплые одеяла, прислушиваясь, как служанка задула свечи и поворошила угли в камине.

— Спокойной ночи, Мьюрин.

— И вам доброй ночи, мисс. Спите спокойно.

Горничная вышла из комнаты, осторожно притворив за собой дверь.

Кейтлин зевнула, забираясь глубже под ворох одеял. Ее утомленный мозг, однако, так и сяк прокручивал потрясающие новости: герцогиня была когда-то работницей на фабрике, и Александр Маклейн был когда-то любовником герцогини. Стоило Кейтлин представить рыжеволосую красавицу вместе с Маклейном, как у нее болезненно сводило живот. Кейтлин взбила подушку и попыталась думать о чем-нибудь другом. Безуспешно! Конечно, она никак не предполагала, что Маклейн ведет монашеский образ жизни, — он и не скрывал, что является отъявленным повесой. Просто ее воображение никак не желало успокоиться. Кейтлин закрывала глаза — и тут же видела, как темноволосая голова склоняется к бледному прекрасному лицу герцогини и…

К черту! Кейтлин села и принялась взбивать постель кулаками. Матрас комковатый — разве уснешь? Упала на подушки, уставилась в темноту. Если бы можно было стереть возникающие в мозгу картины! У нее нет никаких притязаний на Маклейна и никогда не было. Просто она переутомилась. Да, в этом все дело: она переутомилась. Добавьте сюда удивление от встречи с Маклейном — почему он оказался именно здесь? Неудивительно, что нервы не выдержали.

Кейтлин вздохнула. Жаль, она не захватила книгу из отцовской библиотеки. После потрясений сегодняшнего дня ей долго не уснуть.

Глава 4

Держите в узде свой норов, мои дорогие. Иначе он взнуздает вас.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

Кейтлин открыла глаза. В спальне царил полумрак, но сквозь плотные шторы пробивался яркий луч солнца. Она взглянула на часы и быстро села. Ее сон как рукой сняло. Почти десять! Боже, она проспала!

Она хотела было немедленно вставать, но вдруг поняла — в доме ни звука. Улыбнувшись, она снова упала на подушки и уютно устроилась под одеялами. В спальне уже побывала Мьюрин, потому что в камине весело трещал огонь. Она так устала к тому времени, когда ей удалось наконец заснуть, что даже не слышала, как хлопочет служанка.

Как не похоже это было на дом викария, где утренний свет свободно попадал в комнаты сквозь тонкие занавески и будил их обитателей, заставляя приступать к делам с самого рассвета. Это настоящая роскошь — лежать в постели, в теплой спальне, в разгар холодного осеннего утра, нежась под тяжелыми одеялами. Кейтлин улыбнулась и натянула стеганое покрывало до самого подбородка. К роскоши можно быстро привыкнуть. Слишком быстро.

Зевнув, она перекатилась на бок, легла щекой на руку и стала наблюдать, как в единственном луче солнечного света, которому удалось пробиться сквозь шторы, танцуют крошечные золотые пылинки. Три месяца назад у Кейтлин была такая же роскошная постель в доме тетки в Лондоне. А у нее завязался роман с Маклейном, и все ее помыслы были только о нем. Она боялась, что начинает в него влюбляться, и всерьез задумывалась, чувствует ли он то же, что и она. Маклейн в открытую искал ее общества, и Кейтлин не могла забыть, как блестели его глаза, когда она входила в комнату.

Но теперь Кейтлин поняла, что служила ему лишь мимолетной забавой, и ничем больше. Слава Богу, она не сваляла дурака, поведав ему о своих чувствах. Он бы недоверчиво рассмеялся, вот и все.

Она поморщилась. Было больно думать, что Маклейн, совершенно очевидно, зол на нее. Но не может же он возлагать вину за случившееся в Лондоне и последующий затем скандал исключительно на нее? Кейтлин охотно взяла бы на себя часть вины, ведь это она проявила глупую беспечность, — но и Маклейн тоже был хорош. Они оба допустили, чтобы снедающие их страсти пошли наперекор чувству долга и ответственности за честь своих семей. Значит, оба заслужили порицания в равной мере.

Жаль, у них не было времени поговорить об этом, когда все случилось. Родители Кейтлин увезли ее обратно, в сельскую глушь, так поспешно, что она не успела с ним увидеться. А потом ее посадили под замок на три долгих, смертельно тоскливых месяца, когда ей оставались лишь воспоминания и неизвестно откуда возникшее чувство утраты.

И теперь, когда Маклейна не было рядом, она сумела убедить себя, что взаимного притяжения между ними вовсе нет, а то жаркое ощущение, что накатывало на нее каждый раз в его присутствии, всего-навсего плод ее слишком живого воображения.

Однако в тот же миг, когда Александр вошел в гостиную герцогини, Кейтлин поняла, что лгала себе все это время. Она и сейчас неравнодушна к нему, точно так же, как и в Лондоне.

На Кейтлин нахлынули воспоминания. В мозгу вспыхнули томительные видения — вот жаркие губы Маклейна, нашли ее рот, его руки ласкают ее груди и бедра, теплое дыхание щекочет шею… Кейтлин сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и усилием воли прогнала видения прочь.

Когда чувство между ней и Маклейном только вспыхнуло, она позволила себе увлечься, отдаться течению страсти, что привело к прискорбным последствиям. Сейчас ока не может позволить себе подобной роскоши. Возможно, это к лучшему, что Маклейн забыл об их сумасшедшем флирте, потому что она вовсе не была уверена, что может сказать о себе то же самое.

Сев в постели, Кейтлин простонала:

— Забудь его! Что тебе действительно нужно, так это поесть.

Сбросив одеяло, она спустила ноги на пол и тут на столике возле камина заметила изящный поднос с чайником. К сожалению, пирожные к чаю не предлагались.

Значит, придется нести свой урчащий желудок вниз, к завтраку.

Она встала и дернула бахромчатый шнурок сбоку от камина — на кухне должен зазвонить колокольчик. Затем налила себе чашку чаю.

Протянув к огню босые ноги, грея ладони о теплую фарфоровую чашку, она принялась вспоминать свой дом. Там все встали бы давным-давно! Отец уже учил бы Роберта и Майкла греческой премудрости, а Мэри, которую оторвали бы от очередной книги, в которую она уткнула нос, помогала бы маме штопать одежду.

Кейтлин вздохнула. Ей не хватало привычного шума, скрипа лестниц и стука дверей, веселого смеха домашних. Даже в своей комнате на четвертом этаже ей было слышно, как журчат голоса в гостиной на первом этаже, где мама собирала своих цыплят, точно заботливая наседка. То есть мама тешила себя этой мыслью, хотя папе всегда больше нравилось сравнение с генералом, который, едва собрав свое войско, тут же рассылает солдат с поручениями. Какие уж тут пушистые цыплята! Но мама со смехом возражала, что ей не пришлось бы брать на себя роль генерала, будь цыплятки не столь своенравными.

Кейтлин улыбнулась своим мыслям. Ей хотелось когда-нибудь завести семью, подобную родительской, где правили бы любовь и уважение. Она надеялась, что сестра Триона обрела подобное счастье в браке с Хью. Судя по письмам Трионы, это именно так. Кейтлин даже почувствовала укол зависти, отчего совсем загрустила. Встретит ли она когда-нибудь мужчину, которого сможет уважать и любить настолько, чтобы выйти за него замуж? Тот единственный, к кому она испытывала истинное влечение, вчера почти весь вечер доказывал Кейтлин, что ни во что ее не ставит.

Открылась дверь, и вошла Мьюрин, чтобы одеть мисс Херст к завтраку.

Дожидаясь, пока Мьюрин разыщет ее голубую шаль, Кейтлин снова принялась размышлять, с чего бы бывшей любовнице Маклейна приглашать ее в гости. Чем больше припоминала она обстоятельства своего визита, тем более странным этот визит казался. Не просто казался странным — он и был странным. Нужно внимательно понаблюдать за ними обоими, решила Кейтлин. Нельзя счесть простым совпадением, что и она, и Маклейн приглашены на один и тот же прием. Что-то затевается — и она раскроет интригу, какой бы она ни была, чтобы положить ей конец.

Мьюрин принесла Кейтлин шаль, и можно было спускаться к завтраку.

— Вы будете это есть? — спросил Роксбург.

Александр сидел за столом, лениво помахивая моноклем на ленточке и дожидаясь появления Кейтлин.

— Я говорю, — снова раздался раздраженный голос, на сей раз совсем близко, — вы будете это есть?

Александр с неохотой обернулся к пожилому герцогу, который стоял едва ли не в футе от него, сжимая в руке свою неизменную табакерку. Поднеся монокль к глазам, Александр уставился ему в лицо.

— Прошу прощения, но что я должен есть?

Герцог указал на тарелку Александра:

— Эту грушу. Ее запекли в корице, знаете ли. Одна из немногих груш, что нам удалось собрать в нашем саду.

Александр воззрился на грушу. Нежная кремовая мякоть была полита сахарным сиропом с корицей.

— Да. Я ее съем.

Герцог принял разочарованный вид, но затем просиял:

— А не разделить ли нам ее пополам? Тогда…

— Роксбург! — Возле мужа появилась Джорджина, сжав губы в нитку. — Чем, по-твоему, ты занимаешься?

Герцог, изрядно подрастерявший свои седые волосы на макушке, ткнул дрожащим пальцем в направлении тарелки Александра и сварливо заявил:

— Маклейн забрал себе последнюю грушу из буфета, вот я и попросил его поделиться.

Щеки Джорджины пошли ярко-красными пятнами:

— Как ты мог просить его о подобном?

Роксбург потер табакерку большим пальцем.

— Это… это мой дом и моя груша.

— Это груша Маклейна, раз она очутилась в его тарелке. — Грубо схватив герцога за руку, Джорджина буквально потащила его прочь, кусая в гневе губы. — Займите свое место во главе стола и оставьте гостей в покое!

Роксбург покорно разрешил себя увести, не переставая, однако, громко жаловаться:

— Я просто хотел грушу! Это последняя, и я…

Она принялась шикать на него, словно на двухлетнего ребенка. Оттопырив губы, он плюхнулся на стул, шлепнул табакерку на стол возле своей тарелки и потребовал, чтобы один из лакеев отправился на кухню и поискал еще груш. Сидящий дальше за столом Дервиштон хмыкнул:

— Прямо красавица и чудовище. Интересно, что нашла в нем Джорджина?

— Полагаю, его банковский счет, — ответил Александр.

— Такая красивая женщина могла бы выйти за кого угодно.

Сейчас — да. Но сначала благодетелем был именно Роксбург. Эту пикантную подробность Александр узнал совершенно случайно. Был на конюшне и подслушал разговор. Дворецкий был чересчур зол на Джорджину из-за слишком высокомерного отношения к новому лакею, его племяннику, вот и обсуждал происхождение хозяйки весьма энергичным тоном.

Просто поразительно, сколько всего узнаешь, стоит лишь прислушаться. Обдумав новость, Александр стал замечать в Джорджине признаки того, что она не родилась для той роли, которую играла. Она была склонна, чуть что, давать расчет слугам, гораздо чаще, чем большинство высокородных леди, словно пыталась что-то доказать. Герцогиня напоминала человека, который говорит на иностранном языке слишком уж правильно.

В столовую вошел виконт Фолкленд и встал возле стула Дервиштона.

— Доброго утра! Что на завтрак?

Дервиштон ухмыльнулся:

— Только не просите груш. Маклейн забрал последнюю, к досаде нашего хозяина.

Фолкленд посмотрел на стул во главе стола и стал наблюдать, как Джорджина кладет клубнику на тарелку мужа, затем идет к своему месту на другом конце стола.

— Это просто преступление, когда такая красавица ложится в постель к сморщенному старикашке!

— Ну, я уверен, что Джорджина не посещала его постель уже долгие годы, — сухо возразил Дервиштон.

Пухлое детское лицо виконта прояснилось.

— Слава Богу! Думаю, золотая табакерка ему намного дороже, чем жена. Он не выпускает ее из рук и, говорят, спит, сунув ее под подушку.

— Бедняжка Джорджина, — пробормотал Дервиштон.

— Не расточайте понапрасну сочувствие, — вмешался Александр. — Она не сильно страдает; ты сидишь как раз внутри одного из утешительных призов. Роксбург заплатил больше восьмидесяти тысяч фунтов за этот дом.

Дервиштон тихо присвистнул, а Фолкленд поморщился.

— В конце концов, она не осталась внакладе. — Фолкленд бросил взгляд в сторону буфета. — Пойду лучше возьму что-нибудь, пока не явились дамы. Вчера я пришел на завтрак слишком поздно — никак не мог завязать галстук как следует, — а когда пришел, мне даже яйца не досталось.

Дервиштон скосил глаза на галстук виконта.

— Да, как мы видим, сегодня вы решили променять галстук на яйца.

— А что не так с моим гал…

Фолкленд уставился на дверь, а затем начал лихорадочно оправлять манжеты и жилет.

Александр проследил направление взгляда пухлощекого лорда и увидел, как в столовую входит Кейтлин под руку с мисс Огилви. Обе девушки являли собой впечатляющее зрелище, и Александр мог бы поспорить на фамильный замок, что они прекрасно это знают.

— Боже правый, она, — простоим Фолкленд, заливаясь густым румянцем, — она просто ангел! Истинный ангел!

Вытаращив глаза, он застыл в состоянии немого блаженства.

— Полегче, глупец, — пробормотал Дервиштон. — В какое положение вы всех нас ставите?

Он встал и церемонно поклонился:

— Доброе утро! Надеюсь, вы обе хорошо выспались?

— Мне спалось просто прекрасно, — ответила мисс Огилви.

— И мне тоже. Я проспала почти до десяти, — добавила мисс Херст своим нежным мелодичным голосом.

Фолкленд заметно вздрогнул, и Александр едва удержался, чтобы не наброситься на дурака с руганью. Фолкленд был сражен наповал, и, судя по тому, как смотрел на Кейтлин Дервиштон, его состояние было ничем не лучше.

Боже правый, неужели все мужчины, кроме него самого, тут же безумно влюблялись в эту девицу? Вот досада!..

Фолкленд бросился в атаку:

— Мисс Херст, позвольте отнести вашу тарелку к буфету и…

— И не пытайтесь! — Дервиштон попытался взять Кейтлин под руку. — Мисс Херст доверит свою тарелку тому, у кого рука покрепче.

Фолкленд возмущенно застыл:

— У меня твердая рука, и я также могу…

— Да ради Бога! — рявкнул Александр, не в силах больше терпеть. — Оставьте ее в покое. Она вполне способна накормить себя сама.

Фолкленд ярко покраснел:

— Я только…

— Колбаска! — Кейтлин смотрела мимо него в сторону буфета. — Осталась последняя, и я хочу, чтобы она досталась мне. Извините меня, я на минутку.

Она освободилась от руки Дервиштона, обошла его стороной и принялась наполнять тарелку, радостным возгласом приветствуя ломтики копченой рыбы.

— Позвольте мне!

Фолкленд снова был подле Кейтлин, готовый и дальше ей докучать. Мисс Огилви со смешком последовала за ним к буфету. Дервиштон вернулся на место.

— Ну и ну! Чтобы меня променяли на тарелку колбасок!

Александр спрятал невольную улыбку. Ему следовало бы разозлиться, но он был наделен слишком развитым чувством юмора. Он смотрел, как Кейтлин оживленно обсуждает с Фолклендом выбор фруктов, наполняя тарелку, которую услужливо держал виконт. Прошлым вечером она так же радовалась за ужином, искренне, без напускной чопорности. Их связь случилась тогда столь молниеносно и безоглядно, что у него не было времени изучить ее повседневные предпочтения и привычки. Впрочем, не важно, одернул он себя, отгоняя смутное тревожное предчувствие. Он знает ее характер, и этого вполне достаточно.

— Фолкленд — дурак, — произнес Дервиштон посреди всеобщего молчания. — Провожает очаровательную мисс Херст сюда, к нам! Я бы увел ее на другой конец стола, подальше от соперников.

Александр наблюдал, как виконт с его безвольным подбородком усаживает Кейтлин за стол напротив и наискосок от него. Девушка смеялась, слушая виконта, а тот смотрел на нее с обожанием. Александра просто затошнило.

Он повернулся к Дервиштону, собираясь сказать ему какую-нибудь колкость, и с удивлением увидел, что взгляд молодого лорда тоже прикован к Кейтлин.

— Смотри внимательно, — прошептал он Александру. — Не пожалеешь.

— Куда смотреть?

Дервиштон не ответил, глядя на Кейтлин как зачарованный.

Выругавшись про себя, Александр тоже принялся разглядывать Кейтлин. Лучи утреннего солнца косо падали ей на лицо, лаская кожу цвета сливок и зажитая огнем ее золотистые волосы. Длинные ресницы, темные и густые, притеняли карие глаза, и они казались еще темнее. Мисс Херст выглядела свежей и прекрасной. Хотя ничего другого Александр и не ожидал.

— И что? — раздраженно пожал он плечами.

— Вы, кажется, не умеете ждать. — Дервиштон бросил мимолетный взгляд на Александра, затем снова уставился на Кейтлин. — Терпение, вы все увидите.

Александр презрительно усмехнулся, но тут Кейтлин наклонилась над тарелкой и закрыла глаза с выражением глубочайшего удовольствия. Это было скорее лицо женщины, томимой любовным желанием.

У Александра немедленно перехватило в горле, а сердце учащенно забилось.

— Что, черт возьми, она делает?

— Полагаю, нюхает ветчину…

Голос Дервиштона странно хрипел.

Впрочем, голос Александра тоже отказал бы ему, вздумай он заговорить, наблюдая, как Кейтлин наслаждается ароматом своего завтрака.

Улыбнувшись, она взяла вилку и нож… и облизнула губы.

— Боже правый, — хрипло прошептал Дервиштон.

Александр был точно в огне. На один безумный миг ему представилось, что это зрелище принадлежит ему одному, предназначено для него, и никого больше.

Кейтлин поддела вилкой маленький кусочек ветчины и поднесла его к губам.

И если выражение ее лица казалось ему восторженным, он ошибался. Вот сейчас он увидел неприкрытый чувственный восторг — и это было выше всяких описаний.

— Она что, ест впервые в жизни?

Дервиштон тихо возразил:

— Думаю, она восхищается изысканностью блюд.

— Яиц и ветчины?

— Приправленных луком, сливочным маслом со щепоткой чабреца — у Роксбурга отменная кухня. Я редко…

Туг Кейтлин поднесла к губам вилку с кусочками яйца.

— Черт!.. — выдохнул Дервиштон, наблюдая, как она медленно жует, закрыв глаза, и ее губы становятся влажными.

В самом деле! Девица, конечно, одарена талантом привлекать к себе всеобщее внимание, но это было уж чересчур. Все присутствующие мужчины смотрели, как она ест, — даже Роксбург, на увядшем лице которого застыла жадная гримаса.

Александр сжал зубы. Затем наклонился вперед и произнес четко и ясно:

— Мисс Херст, я никогда не видел, чтобы женщина проявляла такой интерес к еде.

Кейтлин опустила вилку.

— Уверена, что все присутствующие едят с не меньшим аппетитом.

Она повернулась к мисс Огилви, которая уже успела занять место за столом:

— Вам так не кажется, мисс Огилви?

— Ах, у каждого своя слабость, — поспешно ответила мисс Огилви. — Например, никто так не обожает шоколадный торт, как я.

Сидящий рядом с ней лорд Кейтнесс усмехнулся:

— Всем известно, я могу съесть прорву трюфелей.

— Не заблуждайтесь насчет Маклейна, — добавил Дервиштон, ехидно подмигнув. — Он чуть не подрался с нашим хозяином из-за последней груши.

Кейтлин захлопала ресницами:

— А были груши?

Наклонившись вперед, она уставилась на тарелку Маклейна с выражением страстной тоски на лице.

Александр стиснул зубы, почувствовав внезапно укол неизвестной ему доселе ревности. «Боже правый, да я ревную к дурацкой груше!» Смешная мысль привела к еще большему раздражению. Он воскликнул, исполнившись мрачной решимости:

— Да, у меня последняя груша!

Отрезав кусочек груши, он принялся медленно смаковать сочную мякоть.

— Ммм! Корица. Восхитительно!

Она смотрела, сузив глаза и сжав губы, отчего груша показалась Александру еще вкуснее. Раздался резкий голос Джорджины:

— Лорд Дервиштон, вчера вечером вы говорили, что с удовольствием прокатились бы верхом.

Дервиштон кивнул, его взгляд снова был прикован к Кейтлин.

— Сегодня свежо, но я распорядилась, чтобы приготовили лошадей.

Джорджина взглянула на Александра, и выражение ее лица смягчилось.

— Насколько мне помнится, вы редко ездите верхом просто ради удовольствия.

Он пожал плечами:

— Мне приходится регулярно объезжать владения. Вряд ли я могу считать верховую езду занятием для приятного отдыха.

Сидевшая слева от герцогини леди Кинлосс всплеснула руками.

— Было бы восхитительно прокатиться верхом! Пусть ее светлость и некоторые другие, — она бросила быстрый взгляд на Александра, — не склонны кататься, но все остальные, несомненно, получат большое удовольствие. Возможно, мы даже сумеем добраться до Снейда.

Мисс Огилви, которая вполголоса беседовала с Кейтнессом, подняла голову:

— Снейд? Это замок?

Леди Кинлосс захихикала:

— Ах, Боже, да нет же! Снейд — так местные называют Инверснейд. Это совсем небольшая деревушка, но там есть постоялый двор с отличной кухней и оттуда открывается поразительный вид на Бен-Невис, такую красивую гору. Можно поехать в Снейд, выпить там чаю и вернуться домой так, что останется еще куча времени до обеда.

— Мисс Херст, вы ездите верхом? — спросил Дервиштон.

— Немного. Я училась в Лондоне, когда… — Она покосилась на Александра и, встретив его быстрый взгляд, покраснела. — Конечно, я умею ездить верхом.

Он приподнял брови, забавляясь зрелищем ее покрасневших щек. Ему было ясно — говоря о верховых прогулках в парке, она думает о поцелуях, которые затем следовали. Как и он сам!

Его порадовала мысль, что воспоминания об этих моментах все еще заставляют Кейтлин краснеть. Он опустил взгляд ниже, на ее губы.

— Мисс Херст… превосходная наездница.

Она покраснела еще сильнее, пытаясь поймать его взгляд.

— Благодарю, лорд Маклейн, но я бы воздержалась от определения «превосходная».

— Да будет вам. Не преуменьшайте своих талантов.

Глаза всех присутствующих были прикованы к Кейтлин. Она смерила Александра холодным взглядом.

— Я умею ездить верхом, но не знаю, что за лошади в конюшне ее светлости, и…

Александр протянул лениво:

— И вы тревожитесь, что они недостаточно хороши для вас? Я видел, как вы ездите, и понимаю вашу озабоченность.

Дервиштон вскинул брови:

— Вам уже приходилось ездить верхом вместе?

— Я имел удовольствие обучать мисс Херст, когда она проводила прошлый сезон в Лондоне.

Последовала заметная пауза в разговоре. Щеки Кейтлин пылали ярче яркого.

— К счастью, с тех пор у меня были и другие учителя.

У Александра вмиг испортилось настроение. Что, черт возьми, она хочет этим сказать? Говорит она о верховой езде или поцелуях? Проклятие! Ее упрятали в деревенскую глушь на целых три месяца. Неужели какой-нибудь сельский увалень осмелился до нее дотронуться?

При мысли о том, как кремово-розовая Кейтлин позволяет лапать себя грубому фермеру, у Александра закипела кровь.

— Ваша светлость, — вмешалась мисс Огилви, — боюсь, я плохая наездница. Мне нужна смирная лошадка.

Джорджину, казалось, позабавило это простодушное признание.

— Не беспокойтесь, мисс Огилви. В моей конюшне найдется немало тихих, покладистых лошадок как раз на такой случай.

Мисс Огилви облегченно вздохнула:

— Благодарю, ваша светлость!

— Не за что.

Джорджина послала Александру взгляд из-под ресниц и вполголоса сообщила:

— Пока вы будете наслаждаться прогулкой, останусь-ка я дома и займусь корреспонденцией. Чудесный способ провести остаток дня.

Никакого такта, подумал Александр. Но чего еще от нее ожидать? Чтобы выказать безразличие, он снова обратил внимание на собственную тарелку, намереваясь насладиться грушей. Но стоило ему взять вилку, как он понял, что груша исчезла.

Сидя напротив него, Кейтлин наколола на вилку последний кусочек его груши и принялась жевать ее с видимым удовольствием. Ее глаза лукаво блеснули, и уголок его рта приподнялся было в ответ. Но он быстро одернул себя, сурово сжав губы.

На целый миг — опасный миг — он почти забыл, зачем она здесь. Черт возьми, нужно быть начеку, чтобы она не завлекла его в свои сети, как сумела поработить почти всех присутствующих здесь мужчин.

Он повернулся к Дервиштону:

— Сегодня ветер с севера. Будет холодно кататься верхом.

Дервиштон взглянул на Кейтлин:

— Да пусть хоть снег пойдет. Эту прогулку я не пропущу ни за что в мире.

В нем закипела злость. Александр сверлил Дервиштона сердитым взглядом. Ему было заранее известно, что произойдет. Дервиштон и Фолкленд до самого Снейда будут носиться наперегонки, чтобы обскакать друг друга, и тщеславие Кейтлин Херст вырастет до небес. Жаль, что он не едет. Только ему под силу удержать в узде этих болванов.

Впрочем, а не поехать ли ему тоже? Александру представилось, как будет удобно ее дразнить во время прогулки, да и беседу с глазу на глаз он также легко устроит. Не говоря о том, что он прекрасно знал, как она ездит верхом. Вовсе не лучшим образом! Одно дело — кататься по ровным аллеям Гайд-парка, и совсем другое — скакать по узким, неровным сельским дорогам.

Александр улыбнулся:

— Думаю, мне, наверное, тоже стоит поехать.

Джорджина резко подняла голову и пристально взглянула на него своими синими холодными глазами. На миг ему даже показалось, что она вот-вот выпалит что-нибудь неприличное. Но она сумела овладеть собой и нервно рассмеялась:

— Александр, право же! Никогда не знала, что вы способны предаваться пустым светским развлечениям.

Он пожал плечами:

— Я решил, что мне не помешает глоток свежего воздуха.

Лицо Джорджины исказила недовольная гримаса.

— Значит, вас не будет… Лорд Дервиштон, возможно, хоть вы будете столь любезны, чтобы остаться. Буду рада, если составите мне компанию.

Лорд Дервиштон быстро спрятал свое разочарование.

— Разумеется, ваша светлость. Почту за счастье.

Кейтлин почувствовала некоторое удовлетворение, наблюдая, какие взгляды герцогиня бросает на Александра. Выходит, Мьюрин была права насчет герцогини и Маклейна. Кейтлин быстро взглянула на герцога, который со счастливым видом полировал свою табакерку. Ему, кажется, все безразлично. К чему тогда волноваться и ей? В конце концов, она не имеет никаких видов на Маклейна.

Разумеется, будь он ее мужем, она не стала бы терпеть подобные глупости. Когда Кейтлин выйдет замуж, она сделает так, чтобы муж уважал их союз и ее саму, подобно тому как уважают друг друга ее родители.

Воспоминание о матери заставило Кейтлин задуматься. Она уже позволила Маклейну увлечь себя по той же дорожке, которая однажды привела ее к беде — все эти «ах да, я могу, а вы не можете меня остановить», какой стыд! Значит, нужно пропускать мимо ушей его насмешки относительно ее умения ездить верхом, тем более теперь, когда она заявила, что брала новые уроки, что было откровенной ложью. Она просто не может допустить, чтобы Маклейн снова устроил ссору.

Было что-то оскорбительное в его манере смотреть на нее, словно он полагал, что ей непременно захочется чего-то более существенного. Этот взгляд вынуждал ее совершать необдуманные поступки; потому-то она и украла у него грушу. Напыщенный осел, он держался снисходительно и даже покровительственно, так что ей ужасно захотелось сбить с него спесь. К счастью, только граф Кейтнесс был свидетелем кражи и просто усмехнулся, занятый собственным завтраком.

Кейтлин понимала, почему мисс Огилви сочла Кейтнесса интересным мужчиной. Он внушал ощущение спокойной уверенности. Жаль, Кейтлин не находила привлекательным такой тип. Зато ее неизменно влекло к мужчинам непостоянным и менее предсказуемым.

Она рассматривала Маклейна из-под ресниц. Почему он так красив?! Выглядит как герой романа, хотя ведет себя совсем неподобающе. Она снова задалась вопросом относительно его намерений. Несомненно, он собирается поставить ее в дурацкое положение, но зачем? Какую цель он преследует?

Возможно, ей удастся выяснить это во время прогулки. Нужно найти способ поговорить с ним с глазу на глаз и…

Наклонившись вперед, герцогиня сказала что-то вполголоса Маклейну. Выслушав ее, он пожал плечами и отвернулся. Герцогиня, кажется, пришла в ярость, в то время как у Маклейна был просто скучающий вид.

Сердце Кейтлин приятно кольнуло.

Салли склонилась к ней:

— Кейтлин, вместо прогулки верхом я, пожалуй, останусь и посмотрю парадные портреты. — Взглянув на герцога, она тихо прошептала: — Сосчитаю, сколько там подбородков незадачливого Роксбурга.

Кейтлин невольно рассмеялась:

— Нет-нет! Вы должны поехать.

— Да, конечно! — вмешался Фолкленд. — Нельзя не посмотреть виды. Во всей округе нет ничего подобного.

Салли колебалась.

— Если вы полагаете, что мне стоит поехать…

Кейтлин кивнула.

— Мы с вами попросим самых медлительных, самых упитанных мулов во всей конюшне, и все будет в порядке. Если у них найдутся пони, мы попросим пони.

Салли рассмеялась:

— Для меня пони будет в самый раз, но не для вас. Однако ваше предложение очень любезно.

Кейтлин пробормотала что-то невнятное. Она была рада, когда герцогиня поднялась со своего места. С завтраком было покончено, и леди Кинлосс предложила всем встретиться в фойе через час, чтобы отправиться на прогулку. Остальные гости выразили согласие и разошлись, чтобы переодеться для верховой езды. Дервиштон и Фолкленд проводили Кейтлин до фойе, но Александр остался сидеть, где сидел, следя за ней мрачным взглядом.

Джорджина тоже наблюдала, как Кейтлин наслаждается всеобщим мужским вниманием, покидая столовую в сопровождении двух холостяков, каждый из которых — завидная партия. Как трогательно! Мужчины — слабые создания, юной красавице так легко с ними сладить…

Конечно, они оба сущие болваны, но жало сидело по-прежнему глубоко. Джорджина привыкла, что внимание мужчин принадлежит безраздельно ей одной. Пусть граф Кейтнесс ухаживает за мисс Огилви, ведь всем известно, что он охотник за богатым приданым. Но ей было мучительно видеть, как холеный красавец лорд Дервиштон суетится вокруг этой дебютантки мисс Херст с ее бесцветным лицом. Однако больше всего герцогиню тревожил тот факт, что Маклейн следил за каждым движением Кейтлин, а его зеленые глаза смотрели задумчиво… оценивающе… заинтересованно.

Леди Кинлосс взяла салфетку и завернула в нее ломтик ветчины.

— Маффин обожает ветчину. Но я боюсь давать ему слишком много, у него делается вздутие. У Маффина очень нежный желудок! Он никогда не жалуется, но я-то знаю, когда…

— Диана, вы не будете возражать, если я останусь с лордом Маклейном наедине на пару минут? Мне нужно с ним посоветоваться насчет пары серых, которых я только что купила. Один прибыл хромым, и я не знаю, то ли оставить его, то ли отослать назад.

С нервным кудахтаньем Диана вскочила из-за стола:

— Ах, конечно!

Дождавшись, пока Диана не исчезнет за дверью, Джорджина обошла вокруг стола и присела возле Маклейна, который по-прежнему смотрел в сторону полуоткрытой двери, словно забывшись в мыслях.

Сидя рядом с ним, Джорджина проследила направление его взгляда и увидела в холле мисс Херст, занятую серьезной беседой с лордом Дервиштоном. Губы Джорджины изогнулись в усмешке. Глупая девица и понятия не имела о непостоянной натуре Дервиштона, и это было на руку герцогине, чтобы заставить Маклейна ревновать. Дервиштон был весьма привлекателен, но ему не сравниться с сидящим возле нее Александром, олицетворением мужской силы и чувственности.

Она рассматривала Маклейна из-под полуопущенных ресниц, и ее сердце пронзил укол незнакомой доселе тоски. В глазах света она была герцогиней Роксбург, самой богатой и красивой женщиной во всей Шотландии и, быть может, всей Англии. Лишь ей да ее трясущемуся от старости мужу было известно, что он впервые увидел ее в нежном четырнадцатилетнем возрасте, девчонкой с хлопкопрядильной фабрики, почти в лохмотьях, грязную и босую, незаконную дочь городской шлюхи.

Роксбург был пресыщенным лордом, утомленным жизнью и причудами высшего света, которого остряки того времени прозвали идиотом за то, что он слегка шепелявил и густо краснел каждый раз, когда на него кто-нибудь смотрел. Но Роксбург был далеко не идиот и умел ценить красоту во всех ее проявлениях—даже в девушке в лохмотьях, которой не на что было купить пару обуви.

В тот же день он отвез Джорджину в свой дом и женился на ней, как только была готова поддельная запись о ее рождении. Так явилась миру герцогиня Роксбург. Первые два года она провела в уединении в северных владениях, где ее отмывали, обучали и совершенствовали до блеска, пока даже сам герцог не начал забывать, откуда она взялась. Брак был не из тех, что заключают по большой страсти. Ни она не любила его, ни он ее. Но это был взаимовыгодный союз. Роксбург получил юную красавицу жену, и лорды из его окружения отчаянно ему завидовали. В свою очередь, Джорджине достались титул и щедрое ежемесячное содержание. Сделку скрепило рождение здорового красивого младенца мужского пола с фамильной родинкой на левом локте.

Когда пришло время, герцог представил свою прекрасную герцогиню лондонскому высшему обществу, которое, как он и ожидал, она взяла приступом. Если кто-нибудь интересовался предками Джорджины — нашлись любопытствующие! — он распускал слухи, что его жена происходит из древнего семейства из дальних северных пределов Шотландии, намекая на родство с нежной и несчастной красавицей Марией, королевой Шотландской.

Джорджина смело пустилась в плавание по мутным водам светского общества, где ее охотно принимали благодаря красоте и манере держать себя с некоторым превосходством, которую она выработала, чтобы осаждать особо любопытных. Такое интригующее сочетание открывало перед ней больше дверей, чем могли обеспечить только мужнина родословная и его деньги. Она быстро поняла, что для подлинного успеха ей необходимо выбирать любовников с особой осторожностью, заслужить репутацию женщины прозорливой и иметь в друзьях самых разборчивых людей. Именно так она себя и повела и вскоре сделалась одной из цариц большого света.

У нее было все, что ей хотелось иметь, и даже больше, и она от души всем этим наслаждалась. Затем у нее возникло ощущение, что не все идет так, как надо. Красота начала блекнуть, а муж сделался редким болваном, который едва держался на ногах от старости, пускал слюнки при виде горничных и засыпал за обеденным столом, широко разинув рот.

Джорджине захотелось чего-то большего, того, чего у нее никогда еще не было, — настоящей любви. Ей казалось — но она не была уверена, — что нашла ее в Александре Маклейне. Это был загадочный, головокружительно красивый и неуловимый шотландский лэрд, мужчина, душа которого казалась еще чернее, чем его волосы, а взгляд зеленых глаз манил обещанием глубокой страсти и пугал холодной жестокостью.

Александр словно прочел ее мысли, потому что наконец отвел взгляд от полуоткрытых дверей и повернулся к ней:

— Да?

В его голосе она слышала лишь скуку. И без того раздосадованная его невниманием, Джорджина была готова дать выход гневу:

— Любуетесь победами мисс Херст? Или жалеете, что не пали к ее ногам?

Он сощурился, в зеленых глазах появился ледяной блеск.

— Как это на вас не похоже, Маклейн, — резко заявила она. — Никогда не думала, что вы способны волочиться за школьницами. Я полагала, гибель Гумбольта послужила вам уроком.

Он холодно улыбнулся:

— В чем дело, Джорджина? Ревнуете, потому что Дервиштон больше не молится у вашего алтаря?

Пораженная ледяным блеском его глаз, она сумела удержаться от резкого ответа.

Взгляд Александра был снова направлен в сторону открытой двери. Там герцогиня видела Кейтлин Херст, которая сейчас была просто ослепительно хороша, смеясь над шуткой Дервиштона. Ее платье отличала особая простота — явный признак того, что оно вышло из мастерской первоклассной модистки. Как она умудрилась заполучить такой гардероб?

Джорджина барабанила по столу пальцами.

— Вы говорили, Маклейн, что решили преподать урок Кейтлин Херст?

Он бросил на нее скучающий взгляд:

— Что я делаю, чего не делаю — вас не касается.

— Нет, касается, если это мне приходится уговаривать девицу приехать в мой дом! А потом остается лишь сидеть и смотреть, как вы увиваетесь за ней, как и все остальные присутствующие здесь мужчины. Вы в нее влюблены! Признайтесь же!

В его глазах полыхнул зеленый огонь; губы побелели от гнева. Оконные стекла задрожали под внезапным порывом ветра. Солнечный свет померк, откуда ни возьмись налетели тучи.

Джорджина поежилась. Она почувствовала страх и… возбуждение. Властвовать над таким мужчиной! Как же вышло, что она его упустила? Он был головокружительно красив, само воплощение мужественности, но именно эта его загадочная сила заставляла плавиться ее кости. Коснувшись его руки, она вся подалась вперед, дразня низким вырезом шелкового голубого утреннего платья.

— Александр… ну, пожалуйста… Я не хотела вас рассердить. Просто мне любопытно — каков ваш план? И я тоже участвую в затее, ведь это я пригласила ее.

Он долго смотрел на нее. Ветер нехотя утих, облака уже не громоздились друг на друга, хотя и не растаяли полностью.

— Я просто с ней играю. Не в один единый миг погубила она моего брата; ему пришлось ждать решения своей судьбы. Я хочу, чтобы она испытала то же самое. Ей известно, что я затеял интригу, но она не понимает, в чем ее суть. Ею движет любопытство, да еще тревога; я прочел это по ее лицу. — На плотно сжатых губах Александра появилось подобие улыбки. — Когда придет время, она узнает, что ей уготовано. А пока — пусть тревожится.

Джорджина почувствовала несказанное облегчение:

— Так вы хотите ее помучить! А я боялась, что вы поддались ее чарам, как этот болван Фолкленд и остальные. Но как вы собираетесь наказать девчонку, если ее постоянно окружают воздыхатели? Придется выбирать окольные пути.

— Так и будет. — Он встал, стряхнув с плеча ее руку. — Но пока я хочу, чтобы она помучилась догадками. Я пришел по ее душу, и она начинает об этом догадываться. Вот и все, что вам нужно знать.

Джорджина открыла было рот, чтобы возразить, но он сурово нахмурился, и она промолчала.

— Мне нужно переодеться для прогулки верхом.

Больше ей у него ничего не выведать. Герцогиня тоже встала.

— Разумеется. Я сообщу лакеям, сколько понадобится лошадей. Но, Александр…

— Да?

— Когда вернетесь, я бы хотела узнать, как все прошло.

Она замерла, не дыша. Было рискованно спрашивать о таких деталях, особенно если тон голоса подразумевал, что ответ будет непременно положительный. К ее радости, он просто пожал плечами:

— Я к вам зайду, когда вернусь.

Ее сердце подскочило. Когда он вернется, уж она постарается, чтобы одним разговором дело не ограничилось. Она едва могла скрыть свою радость.

— Значит, тогда и поговорим.

Поклонившись, Александр вышел, двигаясь с той животной грацией, что приводила ее в дрожь. Она смотрела ему вслед, пока могла видеть, как он идет вверх по лестнице, а потом повернулась и выглянула в окно. Низко над горизонтом все еще клубились грозовые тучи, в воздухе висел запах дождя.

Джорджина зябко обхватила себя за плечи. Александр Маклейн бросал ей вызов, ее очаровательный и опасный соперник. Но и ее не назовешь обычной светской дамой; ей дано гораздо, гораздо больше. И она решительно не желала понимать значение слова «отказаться». Она отыщет способ вернуть Александра! Так или иначе, но он снопа будет принадлежать ей.

Она вышла из столовой с высоко поднятой головой.

Глава 5

Если у вас беда, деточки, не стоит делать вид, что ее нет. Не то ухватит за зад, стоит лишь отвернуться.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

Час спустя Кейтлин сидела верхом, судорожно ухватившись за лошадиную шею обеими руками. Как же ее угораздило оказаться в таком дурацком положении?

Разумеется, ответ был ей прекрасно известен. Дело не обошлось без самодовольного самца шести футов трех дюймов росту, что восседал на лихом вороном скакуне. Ехал в пяти футах позади нее и веселился каждый раз, когда ее лошадь — норовистая гнедая кобылка, в упрямстве не уступающая самой Кейтлин, — делала прыжок, шарахаясь от очередной воображаемой опасности.

Пока что Кейтлин удавалось удержаться в седле, но лишь неимоверным усилием воли. Сжимая в руке поводья, она завистливо наблюдала за Салли, которая преспокойно ехала на низенькой, упитанной кобылке, двигающейся неторопливой иноходью. Салли могла даже перекинуться словом с лордом Кейтнессом, когда возникало такое желание, в то время как Кейтлин лишь натянуто улыбалась лорду Фолкленду, который буквально прилип к ней, едва она появилась в фойе. Кейтлин не осмеливалась издать и звука, так как ее внимание было всецело занято лошадью — только бы не поднималась на дыбы каждый раз, когда с дерева упадет лист!

— Кажется, там кролик? — воскликнул Фолкленд, указывая рукоятью кнута в направлении дальнего поля.

Лошадь Кейтлин — про себя она уже дала ей кличку Чертовка — при этом неожиданном жесте прыгнула в сторону. Кейтлин инстинктивно сжала колени, прильнула к шее лошади и дернула поводья.

Она действовала как любитель, но тем не менее прием оказался эффективным Чертовка сражалась не на жизнь, а на смерть, однако Кейтлин сумела отвлечь ее внимание от кнута Фолкленда.

Кейтлин снова и снова задавала себе вопрос — ну почему было не сказать конюшему, что ей нужна лошадка посмирнее, как Салли? Однако она знала почему; ей не захотелось показаться слабой перед Маклейном. Он стоял неподалеку и мог все слышать и, казалось, дожидался, что она попросит смирную лошадь. Разумеется, она смолчала.

Когда-нибудь собственная гордость доведет ее до погибели, думала Кейтлин. Не исключено, что прямо сегодня.

Она бросила возмущенный взгляд на Маклейна. Как обычно, он, казалось, не замечал ее присутствия. Склонив голову, он слушал, что говорит леди Кинлосс. Кейтлин видела его в профиль и могла в который раз любоваться твердой линией его подбородка, чувственными губами, прядью черных волос, падающей ему на лоб. Его кожа загорела намного больше, чем подобало модному джентльмену. По сравнению с бледным и изысканным лордом Дервиштоном Маклейн смотрелся диковато и даже несколько свирепо, словно его шотландские предки вышли не из замка, но явились из кузницы или прямо с поля битвы.

Однако четкая линия подбородка и смелое очертание носа безошибочно выдавали благородное происхождение. Кейтлин видела перед собой не заурядного человека, но мужчину, который мог похвастать и силой, и древностью рода. Он мог бы сидеть за роскошным обеденным столом красного дерева в самом богато отделанном доме, что ей приходилось видеть, однако теперь, восседая на едва объезженном вороном скакуне, был точь-в-точь спустившийся с гор разбойник!

Даже сейчас, гарцуя на лошади, по сравнению с которой ее Чертовка казалась просто капризным жеребенком, он был так элегантен, так грациозен, что любой другой мужчина мог бы удавиться от зависти.

Кейтлин взглянула на виконта Фолкленда. Тот без умолку болтал о бесчисленных лошадях, с которых ему довелось свалиться. Одет по последней моде — высокий заостренный воротничок сорочки, слишком широкие отвороты сюртука, бахромчатые манжеты и начищенные до блеска сапоги так и взывали к всеобщему восхищению. Даже жаль немного, решила она, снова устремляя взгляд на Маклейна как раз в тот момент, когда ему заблагорассудилось взглянуть на нее. Взгляд зеленых глаз так и прожег ее.

И когда их глаза встретились, Кейтлин пронзил укол неподдельного, чистого желания, окатил ее жаром с головы до пят. Те же чувства отразились и на его лице— желание и жаркая животная страсть.

Никогда не испытывала она потребности в чем-то большем. Он был вроде бы близко, но так бесконечно далеко! Их роман закончился, и все, что осталось, — его гнев и ее глубокая, страстная тоска.

Усилием воли она заставила себя отвести глаза, но боль не проходила, отчетливо напоминая о присутствии Маклейна. Когда Кейтлин вновь обрела дар речи, она объявила:

— Я проголодалась.

Фолкленд растерянно захлопал глазами, но быстро нашелся:

— И я тоже. Прошло… — Он сверился с карманными часами. — Прошло два часа с тех пор, как мы завтракали.

— Хочу чаю, — сказала Кейтлин.

Хоть этот вид голода она удовлетворит, если поест пирожных — целую гору, сколько весит сама.

— И я бы выпила чаю, — согласилась Салли и взглянула на Кейтнесса. — А вы?

— В горле совсем пересохло, — решительно ответил он.

Салли улыбнулась молодому графу, и Кейтлин вдруг словно оса ужалила. Хоть бы скачка закончилась наконец! Беспокойно ерзая в седле, она обратилась к леди Кинлосс:

— Далеко еще до Снейда?

Леди Кинлосс была раздосадована, что прервали ее проникновенную беседу с Маклейном.

— Еще миль пять.

«Боже правый, да я просто умру с голоду».

— А нельзя ли как-то срезать путь?

Леди Кинлосс поджала губы и кивнула вправо, на каменистое поле:

— Полагаю, если проехать через поле…

— Отлично! — Кейтлин натянула поводья.

— Погодите, глупое создание! — крикнул Маклейн, оглядывая поле. — Тут полно камней и кроличьих нор, местность неровная, да еще изгороди — я вижу по крайней мере две.

Кейтлин судорожно сжала поводья. Камни ее не пугали, да и кроличьи норы можно объехать. Но вот изгороди?

Лорд Фолкленд с живостью воскликнул:

— Если хотите поехать коротким путем, я еду с вами!

Александр наблюдал, как Кейтлин с сомнением смотрит на поле, пытаясь в то же время совладать с лошадью. Не думает же она, в самом деле…

Ослепительно улыбнувшись Фолкленду, отчего тот покраснел и восхищенно разинул рот, она заявила:

— Если не возражаете, я воспользуюсь коротким путем. Будет гораздо быстрее и…

— Нет. — Александр пришпорил коня. — Вы этого не сделаете.

Глаза Кейтлин сверкнули, а рот упрямо сжался.

— Почему?

— Скакать через бугристое поле и еще прыгать через изгороди на лошади, на которой вы едва можете усидеть, — да это просто неслыханно! Вы упадете и сломаете шею.

Фолкленд нахмурился:

— Если мисс Херст угодно скакать через поле, она вправе это сделать.

Александр сверлил ее угрюмым взглядом темно-зеленых глаз.

— Вы хоть раз в жизни прыгали через изгородь?

Она презрительно фыркнула. Похоже, решил Маклейн, ему удалось задеть ее гордость.

— Разумеется, прыгала, — сказала она.

Александр нахмурился. Самая наглая ложь.

— Видите? Она знает, что делает. — Фолкленд повернулся к Кейтлин. — Если хотите прыгать через изгороди, тогда я с вами. Возможно, я смогу продемонстрировать вам свой метод, а он выше всяких похвал, да простятся мне эти слова.

Александр сухо рассмеялся:

— Прежде чем учить прыгать мисс Херст, вам бы самому сначала научиться.

Фолкленд высокомерно выпрямился в седле.

— Мисс Херст, я лично гарантирую вашу безопасность.

— Не будьте глупцом! — рявкнул Александр. — Если она свалится с лошади, вы ей ничем не поможете, черт возьми!

Леди Кинлосс захихикала:

— Виконт Фолкленд мог бы броситься на землю первым, чтобы ей было на что мягко упасть. — Она бросила на Фолкленда ехидный взгляд. — Разумеется, ему хотелось бы на это надеяться.

Виконт густо покраснел.

— Вы недооцениваете мастерство мисс Херст. — Взглянув на Кейтлин, он улыбнулся. — Но я отдаю ему должное.

Леди Кинлосс притворно улыбнулась:

— Мисс Херст, я всецело полагаюсь на ваше умение ездить верхом. Меня, однако, удивляет ваше рвение.

Александр понял — именно в этот момент Кейтлин и отказалась внимать доводам рассудка. Она выпрямилась в седле, ее глаза сверкнули, а руки сжали поводья, вследствие чего ее лошадь нервно дернулась.

Боже правый, эта женщина опасна для себя самой! Одно недоброе слово — и она тут же намерена броситься вперед навстречу чему угодно, не думая о том, чего это будет ей стоить.

Вскинув голову, она холодно объявила:

— Леди Кинлосс, я ценю вашу заботу, но полагаю, что сумею перепрыгнуть через изгороди. Отсюда они не кажутся слишком высокими.

— В самом деле? — вежливо осведомилась леди Кинлосс.

На ее лице ясно читалось недоверие. Александр был готов придушить противную бабу. Кейтлин незамедлительно повернула коня в сторону поля. Кобыла, завидев открытое пространство, вся подобралась, готовая пуститься сломя голову.

И не успел Александр перехватить поводья, как лошадь понеслась.

Лорд Фолкленд захлопал глазами:

— Ах, Боже! Я думал…

Александр припустил вслед за Кейтлин, которая вцепилась в поводья и гриву лошади так, словно от этого зависела ее жизнь. Хотя, если посмотреть на россыпи камней и обломков скал вокруг, так и было.

Боже, она убьется!

Стиснув зубы, Александр пригнулся ниже, к самой шее лошади, пришпоривая ее, пока оба животных не пошли грудь в грудь. Сверкнув обезумевшими глазами, лошадь Кейтлин круто бросилась в сторону и, в два прыжка перескочив открытый участок, нырнула в густой лес, окаймлявший поле. Александру пришлось осадить коня и затем броситься следом. Деревья стояли так густо, что он не мог скакать бок о бок с Кейтлин.

— Держитесь, черт вас побери! — ругался он сквозь сжатые зубы.

Прямо впереди него Кейтлин в отчаянии прильнула к лошади. Ее шляпа давно слетела, прическа растрепалась. Взгляд Александра был прикован к россыпи золотистых волос.

— Только удержитесь! — хрипло крикнул он.

Впрочем, слышала ли она его?

Лес начал редеть, и впереди, точно из ниоткуда, выросла низкая каменная стена, поросшая мхом и усыпанная сухими ветками деревьев. По другую сторону от стены журчал ручей. Плеск воды заполнял редкие промежутки тишины между громовыми ударами копыт и хриплым дыханием Александра.

Если лошадь вздумает перепрыгнуть через стену, Кейтлин упадет. И это будет отнюдь не мягкое падение. Это будет удар о мертвые ветви и холодный, скользкий камень стены.

Пригнувшись, Александр гнал лошадь вперед.

«Ради Бога, — молил он судьбу. — Ради Бога!»

Мало-помалу он их нагонял. Стена была уже совсем близко, когда он протянул руку и схватил поводья обезумевшей от скачки лошади.

Александр сумел развернуть ее в самый последний момент. Лошадь громко заржала. Прошло несколько секунд — его сердце, казалось, вот-вот разорвется, — и лошадь, к счастью, сумела восстановить равновесие. Мотнув головой, она затрусила мерным галопом рядом с ним.

Кейтлин, вцепившись в гриву, обмякла, повиснув на шее лошади.

Стойло Александру понять, что с Кейтлин все в порядке, как его обуял ужасный гнев. Маленькая дурочка могла запросто проститься с жизнью. Какого черта она вообще уселась на такую лошадь! Однако, задавая себе этот вопрос, он уже знал ответ. Она поступила так, потому что он над ней насмехался, дразнил ее то и дело. Он бросил вызов женщине, которая не умела отказаться от вызова, и вот результат.

«Будь все проклято, но я не желаю винить себя за то, что у нее такой скверный характер».

Александр направил лошадей вниз по низкому холму. Кобыла дернула поводья и мотнула головой, угрожая понести снова, но он держал крепко. Наконец он сумел отыскать узкую полянку между деревьями и остановился, развернув лошадь так, чтобы оказаться лицом к лицу с Кейтлин.

Она уже сидела прямо, но все еще с мертвенно-бледным лицом. Лучи послеполуденного солнца просачивались сквозь кроны деревьев, слабые и неуверенные, они ярко вспыхивали, падая на золотистые волосы Кейтлин. Ее огромные глаза казались еще темнее, чем обычно. Вокруг Александра и Кейтлин стоял лес, таинственный и влажный. Брызнули первые капли дождя, стуча по немногим уцелевшим на ветвях листьям. Капли воды блестели на волосах Кейтлин, как бриллианты в золотой паутине. У Александра вдруг перехватило горло. Ему представилось ее безжизненное тело, лежащее возле каменной стены.

Кейтлин медленно разжала руки, выпуская гриву лошади, и дрожащим голосом произнесла:

— Благодарю за…

Закрыла глаза и глубоко вздохнула, прежде чем закончить фразу:

— Теперь вы можете отпустить мою лошадь.

— Тогда она снова понесет.

— Я этого не допущу.

— Черт, обязательно нужно спорить, что бы я ни сказал? — Он злился и на нее, и на себя, но не собирался ей это показывать. — Ваша лошадь неслась прямо на стену! Вы понимаете, как вам повезло, что я оказался рядом, чтобы ее остановить?

Кейтлин вскинула голову, сверкнула глазами, и ее щеки вновь порозовели.

— Может быть, я сумела бы перескочить через стену.

— И сломали бы себе шею, черт возьми!

Он уже кричал, но ему было все равно. Ветер свистел в кронах деревьев, трепал ветви, и крупные капли дождя срывались им на головы.

С него достаточно. Александр спешился, накинул поводья обеих лошадей на сук и, обхватив Кейтлин за талию одной рукой, стащил ее с лошади и поставил на ноги.

— Но я не собиралась спускаться на землю!

— Тем хуже для вас! Сюда. Если лошадь понесет, никому из нас не будет грозить опасность.

Она сжала кулаки.

— Послушайте, Маклейн! Я…

Он подхватил ее на руки и поцеловал. Достаточно бесполезных слов и бессмысленных жестов. Нужно показать ей, что он имеет в виду, заставить понять, как он разгневан. Но в тот же миг, как их губы соприкоснулись, произошло что-то неожиданное. Гнев улетучился, уступив место страсти, да такой жаркой и пылкой, что она грозила поглотить их обоих.

Кейтлин не сопротивлялась. Почувствовав прикосновение его губ, она обхватила его шею обеими руками и прижалась к нему. Она была стройная и легкая, а когда его руки сильнее сомкнулись на ее талии, ее ноги оторвались от земли, и она оказалась целиком в его власти.

Их поцелуй, жаркий и всепоглощающий, мог бы длиться вечность. Ее мягкие губы опьяняли. Когда ее язычок пощекотал его губы, он хрипло застонал, чувствуя, как пробуждается в нем желание.

Чем жарче становился поцелуй, тем отчетливее звучал в нем внутренний голос, который призывал его остановиться, отпустить Кейтлин, уйти прочь самому.

Вот это и погубило Чарлза. Именно так оно и начиналось.

Мысль остудила его пыл, но ему потребовалось собрать по капле все силы, прежде чем он прервал поцелуй и отступил от Кейтлин.

Она уже не сжимала его шею, но рук не опустила. Как завороженная, она смотрела на него снизу вверх, и ее карие глаза сделались огромными, а полураскрытые губы были припухшими, и на лице застыла озадаченная гримаса. Александр отлично понимал, что она чувствует.

Что было в этой женщине такого, что мгновенно будило его страсть? Дело не в красоте — он знавал множество красавиц, впрочем, не столь ошеломительно прекрасных, как Кейтлин. Тут крылось нечто большее. Словно одно соприкосновение губ воспламеняло обоих невидимым огнем.

Она, кажется, внезапно осознала, что он разжал объятия, и поспешно отскочила назад, обхватив себя руками, словно обиженный, одинокий ребенок.

Первым побуждением Александра было снова привлечь ее к себе, но он сумел с ним справиться.

Разве не то же чувствовал Чарлз, когда впервые встретил ту ведьму, которая впоследствии стала его женой? И его так же неумолимо влекло к ней…

Крупные капли дождя просачивались сквозь листья, остужая его страсть. К нему постепенно возвращалась способность трезво мыслить.

«То же чувствовал и Чарлз, и именно поэтому я не позволю этому чувству овладеть и мной». Он стиснул зубы.

— Этого не следовало допускать.

— Нет.

Ее голос слегка дрогнул, словно она не была уверена в своих словах.

— Вы меня разозлили, и я… — Он пожал плечами. — Я не удержался.

Она глубоко вздохнула:

— Вы… вы были правы. Не насчет поцелуя, но… вы были правы насчет лошади. Мне следовало предупредить конюшего, что не справлюсь с этой гнедой.

В лесу стояла тишина, только капли дождя стучали высоко в кронах деревьев, по ковру из опавших листьев и мха. Александр не знал, что сказать. Впервые в жизни решительно не находил слов.

— Я позволила гневу заглушить доводы рассудка. Сделала это, не подумав о последствиях. Мне не следовало так поступать.

Александр понимал, что она говорит искренне, и на этом следовало бы остановиться. Частично вина за ее необдуманный порыв лежит на нем самом, и это он тоже понимал. И все-таки ему было мало. Она ему задолжала!

— Полагаете, можете творить, что взбредет в голову, а потом пробормотать извинение — и дело с концом?

Ее щеки вспыхнули. Она отбросила со щеки прядь намокших волос.

— Нет, только начало. Неужели вы не просите извинения, когда бываете не правы?

Жаль, что она выглядит сейчас так очаровательно-небрежно — словно только что с любовного ложа. И ведь было почти так! Даже сейчас его мужское естество мучительно изнывало, когда он вспоминал, как держал ее в объятиях, и ее роскошная грудь прижималась к нему, а губы раскрывались навстречу поцелуям. Он даже застонал, когда раскаленное копье желания пронзило его тело, еще сильнее раздувая пожар гнева.

— Я действую лишь после того, как все хорошо обдумаю. Поэтому мне никогда не приходится извиняться за решения, которые я принял.

— Ох, да вы просто несносны! А я-то думала, что страдаю избытком гордости. Берегитесь, Маклейн! Подобные заявления могут разгневать судьбу, и она захочет преподать вам урок.

Он невольно улыбнулся, пожимая плечами:

— Херст, я просто говорю правду. Если вы не научитесь думать, прежде чем что-то делать, вам, возможно, придется слишком сильно раскаиваться. Ведь после Лондона вы не катались верхом, не так ли?

— Нет, каталась. Я брала одну из лошадей сквайра.

— В самом деле? Резвая была лошадка? Не хуже Милк?

— Милк?

— Так зовут вашу лошадь, и вы бы знали это, если бы слушали, что говорит вам конюший.

Она оглянулась на свою гнедую, которая мирно пощипывала травку.

— Ну, может быть, лошадь сквайра не совсем такая резвая, как Милк.

Александр скептически приподнял бровь.

— Ну хорошо. — Она взглянула на него. — Она была тихоня и даже рысью не шла, какое уж там галопом. Вот. Теперь вы довольны?

— Да, если это правда.

Она возмущенно застыла.

— Маклейн, я не лгунья.

— Нет. Вы особа, которая охотно говорит и делает что угодно, лишь бы добиться желаемого.

Ее щеки порозовели еще больше.

— Я совсем не такая!

— Ни разу не видел, чтобы вашими поступками двигало что-то другое, нежели эгоизм. Вы могли пораниться!

Кейтлин нахмурилась:

— Знаю. И лошадь тоже, вот поэтому я впредь не сделаю подобной глупости. Не будете ли вы так добры прекратить читать мне нотации? Вы сейчас прямо как мой отец.

Александр удивился:

— Ваш отец? Викарий?

Она кивнула, в глазах внезапно засветились искорки смеха.

— Да, в точности как мой отец. «Кейтлин, не высовывайся так из окна, не то упадешь! Кейтлин, не носись по дому, а то запнешься обо что-нибудь!» Мой батюшка просто душка, но иногда очень старомодный!

Старомодный! Александр не знал, что и сказать. Еще никто — ни мужчина, ни женщина — не приводил ему в сравнение их собственного отца или старого викария! Люди называли его опасным человеком.

— Вы дерзите как черт знает кто!

Она отбросила волосы с лица.

— Именно так говорит и папа — за исключением слова «черт». Он не из тех, кто выражается подобным образом.

— Дело не в черте. Это сказал бы вам любой, кто наделен хоть каплей здравого смысла! — резко возразил Александр.

Ветер задул сильнее, раскачивая деревья и осыпая землю дождем из мокрых листьев. Кейтлин сняла с плеча большой мокрый лист.

— Маклейн, вы не можете в самом деле так сердиться на меня за то, что я села на лошадь, с которой мне было не совладать. Все дело в том, что случилось три месяца назад в Лондоне.

Он замер.

— Все дело в вашем поведении и в том, что вы рисковали и собой, и лошадью.

Ее глаза потемнели.

— Я не хотела подвергать опасности кого бы то ни было — ни сейчас, ни в особенности три месяца назад. Маклейн, я…

— Сейчас не время это обсуждать. Если вы до сих пор не заметили, идет дождь. И он пойдет сильнее.

Кейтлин посмотрела на небо, видневшееся в проеме между ветвей.

— Вы нагнали бурю.

Александр не ответил, но пытливо всматривался ей в глаза, ожидая привычного страха или вспышки зависти, но видел лишь спокойную уверенность. Она храбрая, надо отдать ей должное.

— Ну, не буря, так, небольшая гроза. Но будет очень сыро.

— Я не боюсь, если придется немного промокнуть! — живо воскликнула Кейтлин. — Маклейн, какие бы ошибки ни были совершены в Лондоне, это дело давнее. Прошло три месяца!

Он прищурился:

— Да, но Хью и ваша сестра до сих пор за них расплачиваются.

Она вздохнула:

— У них любовь. И если в результате моих необдуманных поступков они оказались в трудном положении, когда им пришлось пожениться, то сейчас они счастливы. А ведь важно только это!

Александр нахмурился:

— Нет, не только. Вы расставили ловушку, чтобы вынудить жениться меня!

Она сжала губы.

— Маклейн, я никогда не хотела выйти за вас. Я всего лишь собиралась спрятаться в вашей карете, когда вы уезжали из Лондона, чтобы обнаружить свое присутствие тогда, когда было бы слишком поздно возвращаться.

— И мне пришлось бы сделать вам предложение?

Она пожала плечами:

— Да, но принимать его я не собиралась.

Дождь зачастил всерьез, однако Александр не замечал, пораженный до глубины души.

— Вы… вы бы мне отказали?

Она кивнула.

— Тогда какого черта вы хотели добиться от меня предложения, если не собирались его принимать?

— Потому что вы сказали, что никогда не попросите меня выйти за вас, — ответила она после некоторого колебания. — Вы ведь помните, как заявили это, не так ли?

Он нахмурил лоб. Неужели он… О Боже. Он не знал. Целовал ее с такой беспечностью, что в итоге лишился разума. Разумеется, он помнил свое презрительное заявление.

Она снова убрала с лица пряди растрепавшихся волос, капли дождя блестели на ее щеках.

— Я придумывала, как откажу вам, упиваясь каждым мигом своей победы. Мне казалось, вы тоже найдете это смешным, после того как поймете, что моя затея была не всерьез. — Кейтлин прикусила губу. — Думаю, я была несколько наивна.

Она говорила правду; он читал в ее лице так ясно, словно это было написано большими буквами у нее на лбу. И ведь ее план почти удался! Александр стиснул зубы, чувствуя, как разливается по жилам жар его фамильного проклятия. Оно и будоражило его, и пугало — ведь ему было отлично известно, какими разрушительными могут быть последствия. Когда он был молод, он любил это чувство и упивался им. Но когда он стал старше, ему довелось увидеть, как оно несет смерть и разрушение, и научился ему сопротивляться. Лишь одно могло сравниться с этим чувством чистейшего возбуждения — прикосновение жарких женских губ. И за всю жизнь не встречал он женщины более волнующей, чем Кейтлин.

Ветер трепал ее юбки, бросал белокурые волосы ей в лицо. Черт подери, что же в ней такого? Вот она стоит в засыпанном палой листвой лесу, с влажными от дождя волосами, вьющимися вокруг лица, одетая в строжайшего покроя темно-коричневую амазонку, и от одного взгляда на нее у него закипает кровь. Кейтлин смотрела сквозь кроны деревьев на затянутое дождевыми тучами небо, и слабый свет играл на ее мягких полных губах.

Он снова подумал, что понимает, какое искушение чувствовал Чарлз, встретив ту, что в конечном счете его и погубила, властное притяжение чувственной и порочной женщины.

Скрипнув зубами, Александр повернулся и зашагал к лошадям. Из-за Кейтлин пострадал его брат, и тем не менее он пылает к ней вожделением, словно неопытный юнец.

Исполнившись отвращением к самому себе, он взял поводья обеих лошадей и повел их к Кейтлин.

— Мы уезжаем.

— Но я…

Подхватив ее на руки, он усадил ее в седло и снова схватил поводья. Она послала ему сердитый, возмущенный взгляд, затем согнула колено поверх луки седла и подобрала юбки. На сей раз ее движения были лишены обычной текучей грации, и он с угрюмым удовлетворением подумал, что она расстроена не меньше его самого.

Он взлетел в седло и повернул туда, где они въехали в лес. Пришпорил коня до быстрой рыси, держа на поводу лошадь Кейтлин.

Ей оставалось лишь судорожно цепляться за гриву и седло. Она не успела как следует вставить ногу в стремя, и ей стоило большого труда сохранять равновесие. Поэтому се швыряло вверх-вниз в жестком седле.

— М-маклейн, ост-тановитесь!

Ее зубы выбивали дробь, громом отдающуюся в голове.

Но Маклейн скакал вперед, не обращая внимания — или не желая обращать — на ее страдания. Копыта били о землю, и эти толчки были очень болезненны; от резких скачков лошади волосы Кейтлин взмывали вверх беспорядочной копной, мешая смотреть. Она не осмеливалась разжать руку, чтобы убрать волосы с лица, но потом один упрямый завиток упал ей на глаза и защекотал нос. В полном отчаянии Кейтлин разжала ладонь, выпустив спасительную луку седла.

Но не успела она поднять руку к волосам, как лука вырвалась из слабого захвата ее второй руки, и Кейтлин запалилась набок. В тот же миг ее подхватили две сильные руки, и она оказалась в безопасности.

Погруженный в свои мысли, Александр скорее почувствовал, чем увидел, что Кейтлин вот-вот упадет. Инстинктивно он остановил коня, откинулся в седле назад, одной рукой схватил ее и перетащил к себе на колени.

Подол ее амазонки взлетел вверх — она пыталась сесть прямо. Ругаясь себе под нос; он обхватил ее за талию, приподнял и усадил перед собой, причем ягодицы Кейтлин оказались в опасной близи. Его мужское естество отозвалось немедленно, и Александр снова выругался, когда дождь зачастил еще сильнее, грозя вымочить их с головы до ног.

Она прильнула к нему, уткнувшись лицом в его плечо, и ее теплое дыхание защекотало ему шею. Тело тревожно вздрогнуло, и отдаленный раскат грома напомнил Александру, что дождь — не единственная их опасность.

Быстро отпрянув назад, он привязал повод лошади Кейтлин к задней луке своего седла, и под проливным дождем они двинулись через рощицу. С каждым шагом лошади он ощущал коленями покачивание теплых ягодиц Кейтлин. Ее влажные волосы пахли розой, и этот аромат щекотал ему нос, смешиваясь со свежим запахом дождя. У Александра возникла совершенно неуместная фантазия прижать Кейтлин к себе еще крепче, так, чтобы ее полная грудь соприкоснулась с его грудью. Он вздрогнул — тело пронзила вспышка острого, безумного желания. Руки сжали ее талию.

Она испуганно задрожала, и ему пришлось незамедлительно ослабить хватку. Во что бы то ни стало ему нужно успокоиться! Но даже холодный дождь не помогал справиться с нараставшим возбуждением.

Чертовски соблазнительная штучка! Держать ее на коленях становилось сущим мучением. Когда они добрались до внешней кромки леса, дождь утих до мелкой мороси. Тогда он остановил своего гнедого, и Кейтлин соскользпула на землю, — у Александра перехватило в горле, когда ее полная грудь на миг прижалась к его бедру.

— Нужно пересадить вас на вашу лошадь. — Соскочив на землю, он отвязал повод Милк от луки седла. — Тропа узкая и скользкая, слишком опасно ехать на одной лошади.

Кейтлин приподняла длинный шлейф амазонки и взглянула на него сквозь пелену дождя — черные ресницы частоколом окружали огромные темные глаза.

— Надеюсь, мы быстро доберемся до постоялого двора. Я совсем замерзла.

— Мы едем не на постоялый двор.

— Но… ведь все остальные поехали туда, и мы…

— Отсюда ближе к дому, и у меня нет желания схватить простуду.

Александр ухватил ее за талию, поднял и посадил на лошадь. Она согнула колено над лукой седла, и он помог ей устроить ногу в стремени, проследив, чтобы пятка надежно легла поверх металлического обода.

Затем взлетел в седло, схватил поводья лошади и попел за собой лошадь Кейтлин, стараясь ехать медленным шагом, потому что под неустанным дождем каждая покрытая мокрыми листьями кочка представляла нешуточную опасность. Следующие двадцать минут они в полном молчании пробирались через узкую полосу леса, пока внизу под холмом не показался замок. Едва лошади ступили на подъездную аллею, как навстречу выбежали слуги, спеша помочь. Хей вынес огромный зонт, который раскрыл над головой вконец промокшей Кейтлин.

Перед тем как войти в дом, Кейтлин на миг задержалась, чтобы скрутить жгутом и выжать волосы. Затем она последовала за мистером Хеем. Александр шел за Кейтлин, пытаясь заставить себя не смотреть на нее, — но тщетно. Волосы Кейтлин были откинуты назад, и по сравнению с их суровой приглаженностью черты лица казались еще нежнее, полные губы — еще чувственнее, а румянец заметнее на молочно-белой коже. Мокрая ткань бархатной коричневой амазонки липла к телу, не оставляя простора воображению. Мокрый бархат любовно облегал и нежный покат плеч, и плоский живот.

Кейтлин поежилась и сложила руки на груди, закрываясь от его взгляда. И весьма кстати, потому что Александр да и все лакеи видели, как встают торчком ее соски под тонкой тканью амазонки.

— Мисс, вы мерзнете, — заявил мистер Хей. — Нужно как можно скорее переодеть вас в сухую одежду.

«Снять бы с нее эти мокрые тряпки, и прямо в постель — лучше всего в мою», — подумал Александр.

Мистер Хей отдал приказания лакеям, и один из них вскоре вернулся в сопровождении рыжеволосой горничной, которая несла толстое шерстяное одеяло. Болтая без умолку, она завернула Кейтлин в одеяло и увела ее прочь, лишь мокрые следы остались на ступеньках лестницы.

— Боже правый!

Обернувшись, Александр увидел, как из гостиной выходит Дервиштон. Он тоже провожал глазами удаляющуюся фигурку Кейтлин, да еще с выражением неподдельного восхищения на лице.

Александр почувствовал, что снова начинает злиться. Он сорвал с себя мокрый сюртук и бросил его ожидающему лакею.

— Я хочу принять горячую ванну у себя в комнате.

Мистер Хей поклонился:

— Разумеется.

Дервиштон обернулся к Александру:

— У нее растрепалась прическа. Вы заметили, как восхитительно…

— Да.

Он прошел мимо Дервиштона и бросился вверх по лестнице, перешагивая по две ступеньки зараз, с громким хлюпаньем припечатывая сапоги о ступеньку при каждом шаге.

За спиной послышались шаги. Это Дервиштон решил его догнать.

— Лорд Маклейн, как вы съездили? Или мне не стоит спрашивать?

Александр остановился перед дверью отведенной ему комнаты.

— Как вы могли заметить, там было сыро.

— А где все остальные?

— Лошадь мисс Херст оказалась неуправляемой, и мне пришлось ей помочь.

В глазах Дервиштона загорелся ехидный огонек:

— В качестве горничной, а, Маклейн? На вас не похоже.

— Терпеть не могу видеть, как неумелый наездник губит отличную лошадь, — резко возразил Александр.

Хоть бы этот дурак поскорее убрался восвояси. Холодная вода затекала ему за воротник. Чертовски неприятно.

— Никогда еще не встречал женщины, которая смотрелась бы под дождем так очаровательно, как мисс Херст. — Дервиштон бросил голодный взгляд в направлении покоев, отведенных дамам. — Очень рад, что вы не питаете к этой леди ни малейшего интереса, потому что намерен за ней приударить.

Александр отер мокрое лицо.

— Мне казалось, вас интересует герцогиня.

— Интересовала. Но сегодня она уступила и… — Дервиштон пожал плечами. — Очарование исчезло. Что я действительно люблю, так это решать сложные задачи. Надеюсь, мисс Херст подкинет мне такую.

— Вы правы, эту крепость так просто не возьмешь. Если бы я получал пенни каждый раз, когда подумывал, не задушить ли, в самом деле, ее…

Вот как сейчас, за то, что из-за Кейтлин ему приходится выслушивать глупости, которые изрекает Дервиштон. До недавних пор Александр считал Дервиштона довольно умным молодым человеком, веселым и легким на подъем. Как он не замечал столь очевидных признаков слабости и мелочности его натуры? Дервиштон сощурился:

— Сознайтесь же, вас все же интересует мисс Херст!

— А если да, вы прекратите ее преследовать? — с вызовом ответил Александр.

Глаза Дервиштона потемнели, губы скривились в улыбке.

— Нет.

Александр пожал плечами:

— Тогда о чем разговор?

— Мы бы точнее очертили свои позиции на игровом поле. — Он махнул рукой. — Однако поступайте как хотите. Что, собственно, вы всегда и делаете. Как и я. — Поклонившись, Дервиштон повернулся, чтобы уйти.

— Дервиштон?

Остановившись, молодой лорд обернулся:

— Да?

— Я бы не стал особо увлекаться охотой на мисс Херст.

Дервиштон был невозмутим.

— Она красива, признаю…

— Исключительно красива.

Александр кивнул.

— У этой девицы ни гроша за душой, и вряд ли она может ожидать какого-нибудь наследства.

Дервиштон фыркнул:

— Так я же не собираюсь на ней жениться. Не более чем вы, когда затеяли с ней небольшой флирт в прошлом сезоне в Лондоне.

Александр стиснул зубы.

— Вижу, вы сегодня времени зря не теряли.

— Да, Джорджина рассказала, какую плохую услугу мисс Херст оказала вашему семейству. Но я буду осторожен, чтобы не угодить в ту же ловушку. — Дервиштон усмехнулся. — Должен признаться, она меня заинтриговала. Дочка викария, сама благопристойность, и эти наводящие скуку правила приличия! Однако при всей ее притворной стыдливости я чувствую — в ней есть искра, которая может полыхнуть пожаром. Своевольная, дерзкая — так что вы видите, добыча как раз по мне.

Глаза Дервиштона хищно блеснули.

Александр сунул руки в карманы — он уже сжал кулаки, готовый выбить Дервиштону зубы. Разумеется, Кейтлин порывиста и исполнена природной чувственности. Опасное сочетание, если она попадет в руки беспринципного негодяя.

Словно прочитав мысли Маклейна, Дервиштон добавил:

— Тот, кто подвернется девице под руку, когда ей нестерпимо захочется излить свой пыл, получит такую награду, о которой не мечтал и в самых смелых фантазиях!

Александр нахмурился:

— Она захочет законного брака.

— Она его вполне достойна. — Дервиштон выдержал взгляд Александра. — Вам так не кажется?

В голове у него гудело, медленно закипал гнев — вот-вот его проклятие проснется! Внезапный порыв ветра с грохотом пронесся по крыше, угрожая сорвать черепицу, и мерно стучащий дождь сменился хлынувшим с неба яростным потоком.

Улыбка Дервиштона погасла. Он сурово посмотрел на Александра:

— Полегче, Маклейн. Вы же не хотите, чтобы вода смыла пряничный домик Джорджины. Она-то думает, что проклятие бессильно против ее дома, но она ошибается.

— Вы и понятия не имеете, на что способно мое проклятие.

— Отнюдь. Я видел, что было, когда погиб Каллум.

Словно ледяная рука сжала сердце Александра. Каллум был самым младшим из его братьев, баловень в их большой семье. Его отняла у них глупая ссора в пивной, начатая при неясных обстоятельствах. Охваченные яростью и отчаянием братья Маклейн дали выход чувствам, отпустив поводья семейного проклятия. Последствия были ужасны. Долину под замком затопило, беспрерывно сверкали молнии, зажигая дома и амбары, а поля и посевы уничтожил град — градины были размером с кулак. Если проклятие вырвалось на свободу, его ничем было не остановить. По крайней мере они тогда так считали.

— Отлично! — рявкнул Александр. — Тогда вам известно, что меня не стоит провоцировать.

— Признанием, что я нахожу прекрасной и восхитительной мисс Херст?

Угрожающе застучала черепица, где-то вдалеке хлопнула дверь.

Дервиштон не сводил взгляда с Александра.

— Значит, вы все-таки имеете виды на эту леди? — Он в притворном отчаянии воздел руки, насмешливо улыбаясь. — Если вы намерены заняться ею сами, я отступаю. На время.

Александр нахмурился:

— На время?

— Как только она вам надоест, я займу ваше место. Согласен дожидаться своей очереди. Как я уже сказал, она того стоит. — Улыбнувшись, Дервиштон пошел прочь. — Дайте знать, когда вам наскучит. Я буду ждать.

Заплетающимся шагом Александр вошел к себе. За окнами завывал ветер, гремел крышей и ставнями, взмывал вихрями. Дождь бил по крыше, сильный и частый.

Он закрыл глаза и сжал кулаки, пытаясь утихомирить гнев… Спокойно, спокойно… Уходи, исчезни. Мало-помалу его дыхание стало ровным. Дождь лил по-прежнему, потому что бурю он все-таки разбудил, и она обрушится на холмы и горы. Однако его гнев не будет распалять ее еще больше.

Тяжело вздохнув, Александр уселся возле камина, в котором весело горел огонь. Смотрел на языки пламени и размышлял. Одно было понятно: Кейтлин Херст лично ему не нужна, но, черт подери, это не значит, что он готов уступить ее Дервиштону или какому-нибудь другому мужчине.

Глава 6

Говорят, что проклятие Маклейнов способно сокрушить саму земную твердь, стоит лишь разозлить их как следует. Вот сила, которой вам не стоит видеть — и Боже упаси испытать на себе.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

Кейтлин наклонилась, чтобы поправить юбку, и поморщилась.

— Попка болит после скачки, мисс?

Нагнувшись, Мьюрин расправила запутавшийся подол. Кейтлин была ей очень благодарна.

— Я, наверное, вся в синяках с головы до ног. Даже горячая ванна, кажется, не очень помогла.

— Печально слышать, мисс. Когда вернетесь с обеда, попробую разыскать для вас мазь. — Мьюрин выпрямилась и отступила на шаг, чтобы оценить наряд Кейтлин. — Ох, какая вы хорошенькая, точно ангел. Никогда не видала такого красивого платья.

— Спасибо! Кажется, я могу гордиться своим выбором.

Наряд был сшит из светло-коричневых кружев, сквозь которые просвечивал шелковый чехол кремового цвета.

Скромное и в то же время элегантное, платье было украшено двумя шелковыми кремовыми бантами на плечах и схвачено под самой грудью широким кушаком из того же кремового шелка. Обычно женщины со светлыми волосами выбирали исключительно пастельные тона, но Кейтлин находила, что теплые цвета выгодно оттеняют ее темно-карие глаза и придают особенный блеск золотистым волосам.

Она пригладила юбку и, глядя в зеркало, снова восхитилась творением собственных рук. Сзади юбка была чуть длиннее, чем спереди, благодаря чему при ходьбе передние полы расходились, открывая взгляду чудесный кремовый шелк чехла.

— Красиво спадает, правда?

Мьюрин всплеснула руками:

— Ох, мисс, да это самое красивое платье, что я видала в жизни, а уж мне пришлось их повидать! Герцогиня позеленеет от злости, когда увидит вас сегодня за обедом, помяните мое слово!

— Спасибо. И мне это будет очень приятно. — Кейтлин взяла маленький веер кремового цвета и надела его на затянутую в перчатку руку. Ее ноги болели не меньше, чем ягодицы, и она знала, кто в этом виноват. — Сегодня вечером я улучу минуту, чтобы обсудить кое-что с лордом Маклейном.

Мьюрин повела бровью:

— Ох, да вы настроены всерьез.

— Я весь день думала, после того как вернулась с прогулки. Не может быть простым совпадением, что герцогиня, бывшая любовница Маклейна, вдруг подружилась с мамой и убедила ее отпустить меня на тот же самый прием, где будет и Маклейн. С самой первой минуты, как я здесь появилась, он смотрит на меня с таким видом… словно угрожает, то есть… даже не могу объяснить.

Его взгляд все время менялся. То он смотрел на нее так, точно хотел разорвать на куски, а в следующий момент целовал ее, как будто…

Ее щеки заалели. Как будто был в некотором роде влюблен, но не хотел сей факт признать.

— Зачем его светлости так на вас смотреть?

— Он думает, что я причинила вред его брату.

Поймав удивленный взгляд горничной, Кейтлин поспешила добавить:

— То есть могла бы причинить, но не причинила. На самом деле лорд Хью, его брат, очень счастлив с моей сестрой-близняшкой.

— Быть не может!

— Истинная правда! Но Маклейн до сих пор точит на меня зуб, и я начинаю думать, что это он специально устроил так, чтобы я сюда приехала.

К удивлению Кейтлин, Мьюрин сообщила:

— Я и сама все гадала, мисс. Не похоже на ее светлость, чтобы приглашать в дом женщину и помоложе, и покрасивши ее самой. Неужели кто вынудил?

— Теперь, когда я с ней познакомилась, я думаю то же самое.

— Точно, и привычке своей изменила, что странно. Ведь ее светлость редко когда палец о палец ударит ради других. — Мьюрин нахмурилась. — Если Маклейн решил, что вы навредили его брату, и вздумал вроде как отомстить, он как раз и мог уговорить ее светлость, чтобы пригласила вас сюда. Ради семьи Маклейн готов на все, вот он как. Да и все они такие.

— Я знаю — но ведь я просто ошиблась, да и никто ведь не пострадал по-настоящему. Я охотно готова извиниться и не буду просто сидеть и смотреть, как он пытается вынудить меня совершить какую-нибудь глупость. — Кейтлин нахмурилась. — Полагаю он надеется, что я совершу ложный шаг и погублю свою репутацию.

— Но вы ведь этого не допустите!

— Я уже чуть было не попалась. Ни за что не села бы на ту лошадь, если бы он меня не дразнил. — Кейтлин поморщилась. — Но сегодня я скажу ему, чтобы придержал язык, — я больше не поддамся.

— Я слышала, как его слуга говорил, что его светлость любит пропустить стакан портвейна перед обедом, а не после. Может быть, вы найдете его в библиотеке, если спуститесь к обеду чуток раньше остальных.

— Это было бы отлично. Мы смогли бы поговорить так, чтобы нам не мешали.

— Но будьте осторожны, мисс. Маклейн проклят, и все они прокляты. Стоит вам разозлить его светлость…

— Я знаю, знаю. Соберутся тучи, обрушатся небеса, и дождь поглотит землю. Спасибо бабушке — я знаю это проклятие от первого до последнего слова.

— Достопочтенной Норе известно все, что касается Маклейнов.

Кейтлин усмехнулась:

— Это оттого, что у нее есть подзорная труба, а дом стоит на противоположной стороне долины, как раз напротив их чертова замка.

— Нет! Неужели она подсматривает за ними в окна?

— Постоянно. — Кейтлин фыркнула. — Странно, что она еще не намозолила себе глаз, ведь она не отнимает подзорной трубы от лица.

Мьюрин захихикала:

— Ох, наверное, она изучила все родинки на теле нашего лэрда!

— У него их нет.

Поймав удивленный взгляд Мьюрин, Кейтлин покраснела.

— Уверена — если б были, бабушка о них бы поведала. — Она подала горничной пригоршню шпилек. — Помоги управиться с волосами, и тогда я успею поймать Маклейна до того, как все спустятся к обеду.

У Мьюрин был такой вид, словно она еще не все сказала. Тем не менее она принялась за работу, укладывая кудри Кейтлин в элегантную прическу. Она справилась с этой задачей поразительно быстро и, отступив на шаг, довольным тоном сообщила:

— Ну вот, мисс, все готово.

— Спасибо, Мьюрин. Восхитительно! — Прическа была выполнена в обманчиво небрежном стиле, кудрявые пряди обрамляли лицо Кейтлин, и ее глаза казались еще больше. — У меня бы так не получилось.

— Мало у кого из женщин такие чудесные кудри!

— Мало у кого из женщин есть такая горничная, как ты, вот и вся разница.

Кейтлин встала и обняла горничную за плечи. Мьюрин зарделась как маков цвет.

— Спасибо вам, мисс!

Кейтлин улыбнулась и кивнула ей на прощание, прежде чем покинуть комнату. Она спускалась по лестнице, а мыслями уже устремилась к Маклейну. Главное, разговаривать спокойно и не выходить из себя! Иначе властный лэрд снова сыграет на ее нервах, и она не сможет выведать его намерения. А если снова поцелует ее так, как сегодня в лесу…

Она остановилась перед дверями библиотеки, прижав руки к груди, там, где жарко билось сердце. Весь вечер Кейтлин запрещала себе даже вспоминать о том «наказании», что он ей устроил, из опасения, что востроглазая горничная заметит, как она волнуется — вся вне себя из-за того поцелуя! Как, впрочем, и всегда. Даже сейчас, при одной мысли о нем, как он подхватил ее на руки, прижал к себе, жадно схватил ее губы, в то время как руки…

Она судорожно вздохнула. На сей раз необходимо держаться от Маклейна на приличном расстоянии! Однако другая, куда менее рассудительная сторона натуры Кейтлин шептала ей в другое ухо — да, но представь себе, вот бы он снова поцеловал тебя так!

Но Кейтлин уже решила, что этой стороне самой себя она внимать не собирается, особенно в том, что касается Александра Маклейна. Она взглянула в одно из высоких зеркал и поправила кремового цвета бант на плече, а затем открыла дверь библиотеки.

В библиотеке никого не было. Разочарованная Кейтлин прошла по толстому ковру, прислушиваясь — не раздадутся ли на лестнице чьи-нибудь шаги? Возле огромного дубового письменного стола она задержалась, чтобы взглянуть, что за томик лежал там раскрытым. Это был перевод легенд о короле Артуре и его двоюродном брате Килухе. Папа получил бы большое удовольствие от этой книги! Если подумать, папа был почти такой же романтик, что и его мать, ее любимая бабушка.

Она положила книгу на стол, а затем подошла к высоким дверям, ведущим на балкон. Светила луна, озаряя последние грозовые тучи, еще не успевшие рассеяться в темном небе.

Чем больше времени Кейтлин была возле Маклейна, тем отчетливее начинала понимать, что совсем его не знает. За то время, что они провели вместе в Лондоне, она не смогла сделать никаких выводов об этой сложной натуре. Едва ей начинало казаться, что она нашла ему определение, как он в очередной раз преподносил ей сюрприз. Как сегодня, когда спас ее, схватив поводья обезумевшей лошади.

Дело могло закончиться очень плохо, не подоспей он на помощь. Она, конечно, постаралась не подать виду, как ей было страшно. Сложив на груди руки, Кейтлин прижалась спиной к балконной двери. Гладкое стекло приятно холодило плечи.

Если она не будет соблюдать осторожность, гордость приведет ее к гибели. Но ей было мучительно — физически мучительно — признать, что она ничего не может с собой поделать, особенно когда кто-нибудь напускает на себя осведомленный вид, словно заранее подозревая ее в чем-то. Маклейн сумел угадать в ней эту слабость и стал использовать против нее, делая вид, будто знает, что она не говорит ни слова правды!

Он подначивал ее взять на конюшне самую норовистую лошадь, и она угодила в ловушку. Могла жестоко поплатиться за собственную глупость.

Тяжело вздохнув, Кейтлин потерла ушибленную ягодицу…

— Синяки на мягком месте? — раздался низкий довольный голос.

Она поспешно отдернула руку и обернулась, чтобы взглянуть в лицо Маклейну.

Он стоял в дверях, одетый к вечернему выходу, в безупречно черное, лишь сверкал снежной белизной туго затянутый галстук, в котором блестела чудесная изумрудная булавка. Эта булавка просто поразила Кейтлин, когда она увидела ее в первый раз. Маклейн как-то не вязался у нее со столь очевидными свидетельствами легкомысленного тщеславия. Но она очень ему шла, и изумруд казался бледным по сравнению с ледяной зеленью его глаз.

Маклейн хищно усмехнулся:

— Надеюсь, синяки научат вас не действовать столь безрассудно в будущем?

Его взгляд пробежался по ее фигуре, оценивающе задержавшись на платье. Лишь после этого Маклейн взглянул Кейтлин в лицо. Она сжала кулаки — по спине пополз предательский холодок.

— Милорд, я рада вас видеть. Я надеялась, что вы сюда зайдете.

— Чтобы рассказать о синяках на мягком месте?

— Я пришла сюда не для того, чтобы жаловаться на раны.

Его улыбка исчезла.

— Вы ранены? Вам…

— Нет-нет! Мне следовало сказать — я пришла не для того, чтобы жаловаться на синяки на… попе, но эта фраза показалась бы слишком грубой.

Он удивленно рассмеялся, и теплый звук его голоса придал Кейтлин уверенности.

— Маклейн, я пришла, чтобы задать вам один вопрос.

Он сказал со смешком:

— Если хотите, чтобы я преподал вам еще несколько уроков верховой езды, мой ответ будет отрицательным. Полагаю, меня вполне заменит Дервиштон, потому что он просто болван.

— Я не собиралась просить вас ни о чем подобном. Я просто хочу знать, зачем вы вызвали меня сюда.

От его веселости не осталось и следа.

— Вас пригласила сюда герцогиня, а не я.

Она вскинула брови в знак вежливого недоверия.

Он ответил ей невозмутимым взглядом, а затем подошел к буфету и налил себе вина. Вернулся к письменному столу и уселся на его край, скрестив ноги, и поднес к губам тяжелый хрустальный бокал.

— Ну? — Кейтлин пересекла библиотеку и встала возле дивана, наблюдая за Маклейном сквозь ресницы. Он казался ей таким далеким, словно окружил себя ледяной стеной. Что ж, она умеет колоть лед. — Вы злитесь!

Он молча попивал портвейн, но в его глазах блеснул злой огонек.

— Значит, я угадала! — воскликнула она. — Надеюсь, это не из-за того, что произошло между лордом Хью и моей сестрой? А если из-за этого, тогда вы, милорд, ведете себя просто глупо.

Его губы побелели, глаза яростно сверкнули. Снаружи полыхнула молния, озаряя библиотеку мертвенно-белыми сполохами. Затем последовал глухой раскат грома, и пол под ногами вздрогнул. Кейтлин бросила быстрый взгляд в окно. Буря снова набирала силу, и над землей зловеще нависали огромные, клубящиеся черные тучи.

Кейтлин поежилась. Сама буря ее не пугала, но как быстро она собралась! Какая сила, какая мощь, и он несет ее с деланной небрежностью. Должно быть, нелегко с этим жить.

Она обернулась к Маклейну, чтобы отметить, как складки залегли вокруг его рта, как побледнело лицо, каким жестким сделался взгляд сверкающих глаз. Раньше она принимала их за признаки ярости, но теперь задумалась — может быть, это тяжкое бремя проклятия, молчаливое свидетельство того, что ему не знать больше роскоши безнаказанно давать выход крутому нраву — на веки вечные?

Эта мысль поразила ее, точно кинжал. Ужасно! Сердце Кейтлин заныло, но на сей раз от новой, неведомой прежде тоски. Она не жалела его — ведь, видит Бог, он не мог внушить столь банального чувства, зато вдруг поняла, что испытывает к нему сочувствие. Всю жизнь, на все лады бабушка рассказывала и пересказывала истории о проклятии Маклейнов. Теперь, столкнувшись с проклятием лицом к лицу, Кейтлин смогла уловить проблеск истинной сути за его впечатляющим внешним проявлением.

Ее поведение в Лондоне показалось ей теперь куда более предосудительным, чем ей казалось раньше. Она была любопытна и всеми силами старалась заставить Маклейна выйти из себя, чтобы полюбоваться проклятием в действии. Она подначивала его, не подумав, что может причинить ему боль, и это было непростительно.

— Маклейн, все это тянется уже довольно долго. Не можем же мы вечно обижать друг друга. Нам нужно поговорить. Я бы хотела объяснить вам очень многое…

Он поставил бокал на стол так, что хрусталь тяжело звякнул о дерево, а затем, повернувшись, пошел к двери.

Неужели он уходит? Она просила дать ей возможность объясниться, а он просто уходит, не дав ей…

Маклейн закрыл дверь в коридор и повернул ключ в замке. Она стояла в ошеломленном молчании. Замок громко щелкнул.

Кейтлин едва могла дышать. Теперь в библиотеку можно было войти только через балконную дверь. Но в такую ужасную погоду никому не придет в голову воспользоваться этим путем.

Не потребовать ли, чтобы он открыл дверь? Но она посмотрела Маклейну в глаза и заметила знакомый ехидный огонек. Значит, именно этого он от нее и ждет?

— Благодарю вас. Хорошо, что вы закрыли дверь; теперь нам никто не помешает.

Он взглянул на нее удивленно, и Кейтлин не смогла сдержать усмешки. Он с неохотой улыбнулся в ответ:

— А вы далеко не трусиха, надо отдать вам должное. — Он вернулся к столу и снова взял бокал. — Ну, Херст, говорите же. Это ваш единственный шанс, другого я вам не дам.

«Ха! Это мы еще посмотрим!»

— Как только я приехала, вы мне постоянно досаждаете!

Он улыбнулся, глядя на нее поверх бокала. Его глаза потемнели и сделались почти черными.

— Я еще не начал вам как следует досаждать.

— Маклейн, если это из-за нашего с вами поведения в Лондоне…

— Нашего? Вашего поведения, хотите вы сказать?

— Мы оба нарушали принятые в обществе правила поведения, вы не меньше, чем я. Мы оба приложили руку к событиям, в результате которых ваш брат был вынужден жениться на моей сестре.

— Неправда.

Он поболтал портвейн в бокале, согревая напиток, но взгляд его делался все холоднее.

— Я всего лишь затеял невинный флирт, который вы, очевидно, приняли за что-то гораздо более серьезное.

— Ничего подобного! Если бы нас застали…

— Нас бы не застали, не веди вы себя подобным образом! — запальчиво воскликнул он. — Мы с вами оба взрослые люди. Вы давно уже не ребенок, и вам следовало подумать, прежде чем затевать публичный скандал.

— Давно не ребенок? Что вы хотите этим сказать? Что я старуха?

Он с оскорбительным вниманием оглядел ее с головы до ног.

— Кое-кто мог бы сказать, что вы уже не очень молоды.

— О, да вы… — подобрав юбки, Кейтлин ринулась к письменному столу, на край которого присел Маклейн, — вы просто пытаетесь отвлечь мое внимание от сути дела. В том, что произошло в Лондоне, мы оба одинаково виноваты, и вам это отлично известно.

Он стиснул зубы.

— Моему брату пришлось пройти круги ада, когда он понял, что ему придется жениться на женщине, которую он даже не знает.

— Страдал не только ваш брат! Как, по-вашему, чувствовала себя моя сестра? — запальчиво возразила Кейтлин.

— Мы все пострадали из-за вашего легкомыслия. Вы хвастали во всеуслышание, что заставите меня сделать вам предложение, и всколыхнули вверх дном все общество.

Ее щеки вспыхнули. Она действительно объявила об этом, и ее необдуманный поступок заставил сестру помчаться в Лондон, чтобы прекратить слухи.

— Маклейн, я не…

— Если бы наши родные не поженились, вышел бы грандиозный скандал. Долгие недели в свете говорили только об этом, и мое имя трепали, как солому на ветру.

Все окна в доме загремели — ударил порыв ветра, словно желая ворваться внутрь.

— Ага! — Она прищурилась. — Вы сердитесь вовсе не из-за брата. Вас злит, что вас выставили дураком перед лицом всего высшего общества!

Ослепительная вспышка озарила комнату, затем раздался оглушительный раскат грома, отчего графин задрожал, зазвенел на серебряном подносе. Маклейн соскочил со стола и пошел к ней. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Кейтлин застыла на месте.

Он схватил ее за плечи и рванул к себе. Наклонился и рявкнул почти в лицо:

— Я не позволю девице вроде вас делать из меня дурака! Ни сейчас, ни впредь!

Вот его уязвимое место!

— Ха! Если вас так легко выставить дураком, тогда держитесь — это случится опять, и притом скоро!

Вспышка молочно-белого света ослепила Кейтлин, когда пальцы Маклейна соскользнули с ее плеч и сомкнулись на горле. Она судорожно вздохнула, почувствовав прикосновение его больших пальцев к своей нежной коже там, где жарко билась жилка.

Она смотрела прямо в его зеленые, поразительно зеленые глаза. Если бы любой другой мужчина держал ее вот так, она была бы смертельно напугана. Но сейчас она почему-то ощутила странное волнение, и ей даже пришлось подавить в себе желание придвинуться к нему еще ближе. Не тот он человек, чтобы поднять руку на женщину; он презирал тех, кто был на такое способен. Опасность таилась в ее собственных желаниях, разбуженных его прикосновением.

Кейтлин сходила с ума от его близости, ее восхищали его рост, широкие плечи, смелая линия носа и блеск удивительных глаз. Как красиво волосы падают ему на лоб! Ее поражала каждая черта его внешности, столь отличающая его от прочих мужчин, даже слабый аромат сандалового мыла, исходящий от его пальцев.

Сжав его запястья, Кейтлин шагнула вперед, прямо в его объятия. Маклейн нахмурил брови, и его руки, словно против воли, скользнули назад, на тыльную сторону ее шеи. Пальцы — восхитительно теплые пальцы — погладили ее затылок.

Ее пронзила дрожь, по телу поползли мурашки, соски отвердели, а дыхание сделалось прерывистым. Кейтлин пыталась собраться с мыслями. Ей пришлось закрыть глаза и сделать глубокий вздох, прежде чем она смогла проговорить:

— Маклейн, зачем вы заставили герцогиню пригласить меня к себе в гости?

Он склонился еще ниже, и теперь его губы были возле самого ее уха, щекоча кожу теплым дыханием и ароматом выпитого портвейна.

— Я попросил Джорджину пригласить вас сюда для того, чтобы я мог наказать вас за то, что вы сделали мне и моей семье.

Кейтлин широко раскрыла глаза.

— Наказать меня?

— Ваша репутация погибнет, как погибла бы тогда, не вмешайся ваша сестра!

Она отпрянула и уставилась ему в лицо. Маклейн говорил это с убийственной серьезностью. Он был настроен решительно — и вполне мог добиться своего. Кейтлин бросила взгляд на закрытую дверь, и он тихо засмеялся:

— Вот именно.

Почему, ну почему она позволила ему закрыть дверь? Она льстила себе, думая, что управляет ситуацией, и даже поблагодарила его!

Проклятое самомнение!

Можно нарушать правила приличия, только если ты влиятельная персона и избегаешь огласки. Маклейну не было необходимости закрывать дверь. Печальная правда состояла в том, что брошенное по неосторожности слово или объятие — даже невольное — могло погубить женщину, замарать ее имя и отлучить ее и ее семью от общества. Второго шанса не будет, разве что эта особа из очень высокопоставленной семьи.

— Бросьте, Маклейн, вы должны отказаться от мести — вы все не так поняли.

— Не так понял?

Его тихий голос звучал угрожающе, но она слышала в нем силу и теплоту, как в его руках. Снова поползли мурашки, и Кейтлин поежилась, не в силах отвести взгляд от его твердых чувственных губ. Чего бы она ни дала, чтобы снова испытать их ласку! Возможно, она дала волю фантазии, в преувеличенном виде представив собственную чувствительность. Ей вдруг захотелось проверить… прямо сейчас.

— Что вы делаете?

Она прильнула к нему, обхватила руками талию, прижалась к нему всем телом.

— Я думала…

Ничего она не думала, просто начала действовать. Прижалась к нему и поцеловала, не в силах противиться манящему очарованию этих изящно очерченных, жарких губ, которые были в такой соблазнительной близости.

Он сжал ее в объятиях, его сильные руки обвивали ее тело. Застонав, Кейтлин раскрыла губы ему навстречу. Она была как в огне. Боже, как ей нравилось чувствовать себя в кольце его сильных рук, жар его объятий, обжигающий даже сквозь одежду. Он провел ладонью по ее груди, большим пальцем приласкал сосок, который быстро отвердел и топорщился под тонким шелком платья и нижней сорочки. Кейтлин вцепилась в лацканы его сюртука в отчаянной попытке уничтожить то малое расстояние, которое еще было между ними, сгорая от желания…

— Нет.

Схватив ее запястья, Маклейн заставил Кейтлин отпустить сюртук. Он стоял, глядя на нее сверху вниз, и у обоих дыхание сделалось хриплым. Кейтлин попыталась собраться с мыслями, оторвать взгляд от его твердо очерченного, сурово сжатого рта.

— Что нет?

Почему он не хочет продолжать то, что доставляет такое удовольствие?

Вполголоса выругавшись, Маклейн резко повернулся и бросился к письменному столу. Схватил бокал и сделал жадный глоток.

Она принялась растирать руки — ей внезапно стало холодно.

— Маклейн, я…

Он резко поставил бокал на стол, расплескав портвейн, и с яростью уставился на Кейтлин:

— Случившееся в Лондоне было ошибкой, которую я не собираюсь повторять, как бы вы ни старались меня соблазнить. Не будь вы такой кокеткой…

Она окаменела:

— Кокеткой?

— Отчего, по-вашему, волочатся за вами Дервиштон и Фолкленд? Разумеется, это ненадолго. Вы еще не доросли до того, чтобы удерживать внимание настоящего мужчины.

Кейтлин сжала ладонями собственные локти, изо всех сил стараясь не вспылить.

— Мне понравилось флиртовать с вами в Лондоне. Но если вы обвиняете меня в кокетстве, то и вы, милорд, ничуть не лучше. Какие бы грехи я ни совершила, я совершала их вместе с вами.

— Я никогда не жульничал, чтобы добиться предложения руки и сердца.

— Нет, но заставили меня играть нечестно, а значит, вы тоже несете за это ответственность.

— Черта с два!

Она уперла руки в бока.

— А не вы ли говорили, что никогда, даже за миллион лет, не попросите меня выйти за вас замуж?

Маклейн нахмурился:

— Я не…

— Ничего себе! — Кейтлин едва верила собственным ушам. — Вот ваши точные слова: «Херст, ни за что на свете я не попрошу вашей руки, и вы ничего не сможете придумать, чтобы заставить меня это сделать!»

— Я…

Маклейн застыл, болезненно морща лоб. Он понял — это ясно читалось на его лице.

Кейтлин кивнула, весьма довольная собой:

— Это было сказано на вечере у Мэндерли, на балконе.

— Разве это был вызов?

— А как вы бы поняли эти слова, если бы кто-нибудь сказал такое вам?

Хмурясь все больше, он хотел было ответить, но Кейтлин подняла руку.

— Честно — как бы вы поступили?

Он нетерпеливо махнул рукой:

— Что бы я ни предпринял, это осталось бы в тайне, а не предстало бы на суд зрителей — вот что сделало ваш поступок непростительным.

— В тайне? Как в тот раз, когда вы поцеловали меня в передней Девоншир-Хаус и там появился принц?

Маклейн был чернее грозовой тучи.

— Это было неосмотрительно, но это исключение из…

— А на обеде у Тревешемов, когда вы утащили меня в пустую гостиную, а потом туда заявился дворецкий по какой-то надобности, и нам пришлось прятаться за диваном, дожидаясь его ухода, а леди Тревешем пришла…

— Хватит! — Ветер с яростью бил в окна, и стекла дребезжали в своих рамах. — Это не считается. Вы дразнили меня просто немилосердно, и…

— Я вас дразнила? Да вы, вы… — Сжав кулаки, она наступала на Маклейна. — Жаль, что не удался мой первый план! Жаль, что вам не пришлось делать мне предложение, и я лишилась удовольствия вам отказать!

Он скрипнул зубами. Дождь заливал балконную дверь.

— Ох, уймите же вы свой дурацкий ветер с дождиком. Меня они нисколько не пугают. Вам бы очень повезло, если бы я согласилась выйти за вас, и вы это знаете.

Его губы побелели, зеленые глаза полыхнули злым огнем. Она задела его гордость — это ясно читалось в его искаженном от злости лице. Он смотрел на нее сверху вниз, сердито, угрожающе.

— На свете не найдется столько портвейна,  чтобы я настолько опьянел и сделал вам предложение, и меня не волнует, пострадает ваша репутация или нет.

— Но это… Послушайте, вы… — Она топнула ногой. — Маклейн, приди мне в голову такая блажь, я могла бы сделать так, чтобы вы сами захотели на мне жениться!

— Черта с два.

Холодная улыбка — если это можно было счесть улыбкой — зазмеилась в уголках его губ. Он наклонился и заглянул ей в глаза.

— А я знаю, что мог бы сделать так, чтобы вы сами, по своей охоте, легли бы в мою постель, обойдясь без благословения и проклятия законного брака.

— И миллиона лет вам не хватит! Не выйдет у вас ни… ни… черта.

Она прикусила язык, но было поздно. Маклейн повел бровью, а потом, к удивлению обоих, разразился громким веселым смехом. Снаружи ветер немного стих, и Кейтлин опечаленно вздохнула.

— Рада, что вы находите это смешным. Я — нет.

Он коварно усмехнулся:

— Херст, иногда вы ведете себя как образцовая дочка викария. А что, если мы заключим небольшое пари? Если выиграю я, вы будете моей.

Ей немедленно представилась картина — она в его постели, его сильные руки ласкают ее обнаженную кожу. Кейтлин отогнала видение, но желудок сжался, а соски заныли, словно чувствуя прикосновение рук Маклейна.

Стоило закрыть глаза, как она видела его — восхитительный мужчина с жарким телом. На какой-то миг она даже подумала — так ли уж плохо будет проиграть?.. Но он окинул ее взглядом, исполненным ощущения собственного превосходства, и Кейтлин вознегодовала.

«Он думает, у меня вообще нет шансов! Вот негодяй!»

— А если выиграю я, — возмущенно возразила она, — вы встанете на одно колено — притом на глазах у всех — и попросите моей руки. На глазах у всех, Маклейн.

Маклейн пожал плечами:

— Отлично. Какая разница, чего вы требуете, потому что будь я проклят, если позволю вам выиграть.

— Как будто вы можете мне помешать!

«Я уже вижу, как он встает на одно колено, чтобы просить моей руки, а где-то позади маячит герцогиня с перекошенным от злости лицом!»

Картина выходила просто восхитительная.

— Но я хочу играть честно и потому предупреждаю: в ответ на ваше предложение я могу сказать вам «да», просто для того, чтобы вам досадить. И что тогда, вы будете делать?

— В таком случае у вас будет очень злой муж.

Она усмехнулась:

— Будете злиться — значит, получите очень счастливую жену.

Он сжал кулаки, и Кейтлин с трепетом ждала, что сейчас он снова ее схватит, но вместо этого он сообщил ледяным тоном:

— Ставки сделаны. Назовите условия игры.

Условия игры? Боже всемогущий — какие правила могут быть при таких ставках? Он ставит на кон собственную свободу, а она готова расплатиться своей добродетелью. Кейтлин сглотнула стоящий в горле комок. Она вдруг осознала, насколько серьезно то, что они делают. Ее словно окутал холодный туман. Проклятие, что же такого особенного в нем, что она с легкостью забывает данное самой себе обещание оставаться спокойной и рассудительной?

Как бы то ни было, она собирается положить этому конец — раз и навсегда. Нужно изобрести условия, которые дадут ей преимущество. Ей, а не этому увальню. Он может ее обскакать, перегнать, превзойти во всем, что касается физической силы. Что же придумать? Кейтлин оглядела комнату, надеясь найти источник вдохновения. Но не нашла ничего… И тут ее взгляд наткнулся на раскрытую книгу, лежащую на письменном столе. Она видела ее, когда вошла в библиотеку. Ее внезапно осенило.

Обойдя кругом Маклейна, Кейтлин схватила книгу со стола.

— Я уже точно знаю, что мы будем делать.

— Что это у вас?

В его голосе зазвучали нотки подозрения. Она быстро перелистала страницы.

— В нашей игре мы будем следовать сюжету легенды о Килухе и Олвен.

— О ком?

Кейтлин чуть не рассмеялась. Она знает легенду, а он — нет. Это может дать ей хорошую фору. Она еще раз быстро перелистала книгу, воодушевленная желанием увидеть этого заносчивого красавца у своих ног.

— Мой отец обожает эту легенду и часто читал нам ее, когда мы были детьми.

— Вам повезло, — сухо отозвался Маклейн.

Но Кейтлин не слушала.

— История Олвен и Килуха относится к циклу легенд о короле Артуре. Килух, двоюродный брат короля Артура, был проклят своей злой мачехой и мог полюбить одну-единственную женщину — Олвен. Беда была в том, что Олвен была дочерью огромного злобного великана. Чтобы добиться руки Олвен, Килуху предстояло исполнить изрядное количество поручений. — Кейтлин постучала пальцем по странице. — Мы возьмем этот миф за основу нашей игры.

— Это нелепо.

Приподняв брови, она холодно спросила:

— Кажется, вы предложили мне выбирать условия, не так ли?

Он смерил ее сердитым взглядом.

— Полагаю, что да.

— Килуху предстояло выполнить, в общем, довольно незатейливые задания. Найти самый сладкий мед; принести бритву, ножницы и гребень, а также зеркало, которые находились между ушей дикого кабана; остальное в том же духе.

— Достать зеркало, которое находится между ушей дикого кабана? И это вы называете незатейливым заданием? — Маклейн взял книгу и хмуро уставился в текст. — Глупая идея.

— Вовсе нет! Задание насчет меда можно оставить как есть, и так все понятно. А вот голова кабана… — Она покусала губу, а затем просияла. — Знаю! Пусть это будет ленточка собачки леди Кинлосс.

Маклейн покачал головой, невольно улыбаясь:

— Собачка леди Кинлосс? Это не кабан, а просто поросенок.

Кейтлин стоило большого труда не рассмеяться в ответ.

— Не очень удачный каламбур.

— Как и большинство каламбуров. — Маклейн перелистал книгу. — Значит, Херст, вы всерьез предлагаете вот это?

— Каждый из нас должен выполнить три задания, основываясь на тексте легенды.

— Справедливо. Кто выбирает задания?

— Мы выбираем их друг для друга. Кроме того, я не хочу, чтобы в нашей затее участвовали другие гости. Думаю, вам тоже этого не хочется.

— Разумеется, нет.

Кивком Кейтлин указала на книгу:

— Нашли какие-нибудь задания, которые показались вам интересными?

Со скептической миной на лице он перевернул несколько страниц.

— Возможно.

— Значит, вы согласны следовать сюжету мифа, для того чтобы мы положили конец нашему спору, раз и навсегда?

Александр закрыл книгу и хлопнул ладонью по корешку, задумчиво разглядывая Кейтлин. Нужно признать, она здорово придумала. Победа будет еще слаще, ведь он выиграет у нее по предложенным ею же самой правилам.

Однако нельзя так быстро соглашаться. Александр пожал плечами:

— Не знаю, Херст. Когда я предлагал вам назвать условия игры, я предполагал что-нибудь попроще, Например, вытащить из колоды карту или побежать наперегонки.

Она вскинула подбородок и пошла прямо на него. Карие глаза лукаво сверкнули.

— В чем дело, Маклейн? Боитесь проиграть?

Ее близость немедленно отозвалась в его теле.

— Слишком много возни, однако… — Он осмотрел ее с головы до ног весьма красноречивым взглядом, задержавшись на груди и округлых бедрах. — Мне доставит ни с чем не сравнимое удовольствие видеть, как вы проиграете. Наблюдать, как вы бьетесь, чтобы выполнить задания, будет мне дополнительной наградой.

— Мы еще посмотрим, кто будет проигравшим.

Одарив Маклейна одной из тех загадочных женских улыбок, что способны воспламенить любого мужчину, Кейтлин отвернулась и провела пальцами по столешнице, рассеянно погладив обод филигранного серебряного блюда.

Александр не сводил с нее глаз, представляя, как она невесомо, точно легким перышком, дотрагивается пальцами до его плоти, которая и без того была уже в полной боевой готовности.

«Будь оно все проклято! Она сводит меня с ума!» Она повернула голову, и на минуту ее чистый профиль застыл на темном фоне балконной двери.

— Вам будет полезно посоревноваться с таким человеком, который не боится вашего крутого нрава.

— Люди меня не боятся.

— Ой ли? — Кейтлин бросила на него взгляд поверх плеча, с кокетливым жестом, известным со времен Евы. — Вы так считаете? Нагоняете бурю, потрясаете молниями и делаете вид, что никому нет дела до вашего проклятия? — Она указала рукой в направлении сада. Он знал, что там все дорожки завалило упавшими ветками. — Как тут не испугаться?

— Но вы-то не боитесь.

Она махнула рукой:

— Я выросла, слушая бабушкины рассказы о вас и вашем клане. Я знала о вашем проклятии с тех пор, как повзрослела настолько, чтобы забираться к бабушке на колени.

— Ах да. Ваша бабушка — достопочтенная Нора. Мне сказал Хью, когда я видел его в последний раз. — Александр отлично знал достопочтенную Нору, но не питал к деревенской колдунье особой любви. Она была сильной ведьмой, он отдавал ей должное. Он доверил бы ей жизнь — как целительнице. Но ему также было известно, что она сплетница и обожает совать нос в чужие дела, особенно в дела его семьи.

Обернувшись, Кейтлин посмотрела ему в лицо:

— Так что же, Маклейн? Решено? Берем задания из легенды? По три задания на каждого, назначаем их друг для друга. И другие гости не должны нам помогать.

На ее губах играла дразнящая улыбка.

Как она элегантна, как соблазнительна! Его кровь взыграла. К собственному удавлению, Маклейн вдруг понял, что готов уступить ей в чем угодно, чего бы она ни пожелала.

«Черт возьми, что со мной творится? Я не болонка, которую водит на поводке девица, едва успевшая попрощаться с детством».

Он положил книгу на стол.

— Столь глупые игры не для меня. Мы придумаем другие, более привычные условия.

Она взглянула на него с сожалением:

— Возможно, вы правы. Вы слишком зрелый и умудренный жизнью человек, чтобы наслаждаться тем, что действительно забавно. Думаю, в вашем возрасте нужно соблюдать осторожность, чтобы не показаться смешным.

В его возрасте? Неужели она считает, что 6н слишком стар? Слишком стар, чтобы участвовать в глупой забаве, слишком стар, чтобы выполнить ее задания? Слишком стар для нее?! Ни один мускул не дрогнул на лице Александра, но его кровь вскипела, и буря за окнами вторила его негодованию.

Самое неприятное — она ведь бросила ему в лицо его же собственные слова. Про то, что она не может быть по-настоящему интересна зрелому мужчине, так как слишком молода и неопытна. Как легко она перетасовала колоду!

Александр ударил кулаком о столешницу. Кейтлин вздрогнула и побледнела. Он наклонился к ней:

— Я принимаю ваши условия.

Целую долгую минуту она просто смотрела на него, потом в ее глазах загорелся радостный огонек. Она подошла к письменному столу — ее движения были так грациозны, что у него защемило сердце, — коснулась ладонями стола с противоположной стороны и наклонилась вперед. Ее губы были в опасной близости, так легко было бы их поцеловать…

— Значит, договорились, Маклейн. Три задания.

Они стояли лицом к лицу, разделенные гладкой дубовой столешницей, как два противника, готовых к бою. Его первым побуждением было перегнуться через стол и схватить ее за талию, чтобы привлечь в объятия. Потом выпить бы ее сладость, заклеймить поцелуями и показать, на что он способен, невзирая на почтенный возраст!

Именно так все пошло вкривь и вкось в прошлый раз. Она была соблазнительна, и он, точно неопытный юнец, не устоял. Тогда она бросила его, а он сгорал от желания. На сей раз страдать придется ей.

Ее губы были всего в дюйме от его собственных. Теплый карий цвет глаз напоминал жидкий шоколад, а безупречная кожа была как сливки.

— Я готова принять от вас любой вызов.

— Любой?

Он дерзко оглядел ее. Она стояла так близко, что Маклейн чувствовал тепло ее кремовой кожи.

— Я принимаю ваши условия, но вы должны понимать: в случае проигрыша я рискую потерять свободу, так как вы признали, что можете ее у меня отнять, если вам заблагорассудится. Поэтому, если выиграю я, я хочу получить от вас нечто большее, чем веселая ночь в моей постели.

Она встревожилась:

— Чего ж больше?

Уловив тревогу в ее голосе, он усмехнулся:

— Если я выиграю, вы не просто окажетесь в моей постели, но на целых две недели станете мне любовницей — и сделаете это в открытую, чтобы все знали.

Он видел, как бешено бьется жилка на ее нежном горле. Она попыталась проглотить стоящий в горле ком, но не смогла. Наконец Кейтлин сказала едва слышно:

— Принимаю.

— А когда я приму то, что мне будет причитаться после моей победы, вы пожалеете, что вообще встретили меня.

Стоя с высоко поднятой головой, она шепнула с таким искренним сожалением, что ему тут же сделалось не до смеха:

— Слишком поздно, милорд. Слишком поздно.

Повернувшись, она пошла к двери, маняще покачивая на ходу бедрами. Повернув ключ в замке, она открыла дверь и оглянулась:

— Детали обсудим завтра утром. Таким образом, у нас будет время подумать над первым заданием.

Маклейн только кивнул, не в силах говорить от накатившего возбуждения. Он почувствовал огромное облегчение пополам с разочарованием, когда наконец она выскользнула в коридор и исчезла из виду.

Он стоял, сгорбившись возле письменного стола, сжимая в руке бокал. Сделал жадный глоток, потом другой. Кощунство пить залпом дорогой портвейн, но это ему было безразлично. Через неделю-другую Кейтлин Херст окажется в его власти. В его постели.

Маклейн улыбнулся, предвкушая победу. Он станет одевать ее в откровенные наряды, чтобы продемонстрировать ее прелести всем желающим. Прокатит по всему Лондону, усадив на высокое сиденье своего фаэтона, по Сент-Джеймс-стрит, мимо публичного дома Уайта, куда приличная женщина и носа не сунет. Потом отвезет в Воксхолл-Гарденз и заставит сесть рядом с продажными девицами. Он так унизит ее, что никакой сестре, никакому брату ее уже не спасти.

Целых две недели она будет исполнять его прихоти в постели и на людях. То-то будет потеха!..

Из холла донесся голос Дервиштона. Он здоровался с Кейтлин; она присоединилась к гостям, дожидающимся завтрака. Александр залпом допил свой портвейн и вышел из библиотеки. Скоро свершится его месть, и Кейтлин Херст получит унизительный урок, которого никогда не забудет.

Глава 7

Всегда играйте честно. Поведете грязную игру и увидите, что от грязи ваши руки станут скользкими — так врага не ухватить!

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

Александр, не глядя, протянул руку за полотенцем.

— Ты узнал что-нибудь о мисс Херст?

— О да. — Маккриди сунул чистое полотенце в руку хозяина и стал терпеливо дожидаться, пока тот вытрет лицо. — Я кое-что слышал о молодой леди. Лорд Фолкленд собирается удивить ее, устроив после завтрака пикник. От горничной мисс Херст он узнал, что молодая леди особенно любит ростбиф и клубнику, и довел кухарку до нервного приступа, требуя раздобыть ягоду.

Александр бросил камердинеру мокрое полотенце.

— Идиот! Что-нибудь еще?

— Мисс Херст, очевидно, очень небрежна в своей переписке. Начала несколько писем к родным и ни одно не закончила.

Александр и сам не был любителем писать письма. Вот чтение — совсем другое дело. Он редко выезжал из дому, не прихватив с собой хорошую книгу. Ему вспомнилось, как вчера вечером Кейтлин переворачивала страницы переплетенного в кожу томика, с уверенностью и любовью, которые выдавали в ней человека, привычного к чтению. Очевидно, она тоже любила книги.

Поймав собственное отражение в зеркале, Александр был поражен — на его лице блуждала довольная улыбка. Неприятно удивленный, он нахмурился. К черту, какая ему разница, любит она читать или нет? После свадьбы Хью он так часто думал о Кейтлин Херст, что ему начинало казаться — он ее знает, но его оценка была в высшей степени оскорбительного толка.

Сейчас, столкнувшись с ней лицом к лицу, он не просто терпел ее издевательства, томясь возбуждением, но был вынужден узнать такие соблазнительные и влекущие подробности о ее характере, что снова начал ее преследовать.

Разумеется, это не значило, что он изменил свое мнение о Кейтлин. Очевидно, по натуре она была несдержанной и самолюбивой. Но какой-то голос шептал ему, что, возможно… возможно… он тоже наделал ошибок и виноват не меньше Кейтлин.

Он покачал головой, отгоняя неприятные мысли.

— Что еще ты выяснил?

— Лорд Дервиштон расспрашивал слуг, где находится комната леди.

Александр бросил на камердинера пристальный взгляд, и тот добавил торжественным тоном:

— Как и вы два дня назад!

Действительно, он наводил справки, хотя скорее всего мотив у него был другой. Он просто хотел знать, где обитает его враг. Дервиштон, очевидно, питал грязные намерения. Чертов Дервиштон!..

— Я ему не доверяю. Предупреди лакеев, чтобы глаз с него не спускали.

— Милорд, мы не у себя дома. Я не могу…

— Хорошо. Я поговорю с Джорджиной. Еще что-нибудь?

Маккриди неодобрительно поджал губы, но больше ничего важного не сообщил.

— Горничные сходят с ума от гардероба мисс Херст и говорят, что она сама шила свои платья. Лакеи чуть не влюбились в нее, и, как вы понимаете, среди них что-то вроде соперничества. Один из лакеев дошел до того, что набил в ее камин дров раза в два больше нужного, и в результате в два часа ночи огромное бревно рухнуло на пол, изрядно напугав мисс Херст и лорда Кейтнесса.

Александр так и взвился:

— Они были вместе?

Его голос не предвещал ничего хорошего.

Брови Маккриди поползли вверх.

— Нет, милорд. Комната лорда Кейтнесса находится прямо под комнатой мисс Херст.

Александр понял, что сверлит камердинера сердитым взглядом. «Черт, нужно успокоиться. Чем скорей мы с Кейтлин решим наше дельце, тем лучше».

Камердинер протянул ему свежевыглаженную рубашку.

— Слуга лорда Кейтнесса сообщил мне не далее как сегодня утром, что его светлость с испугу вскочил со сна и набил шишку на лбу, стукнувшись о столбик кровати. Изрядная вышла суматоха, как вы понимаете.

— Если он спал у себя, то пусть хоть голову расшибет, как орех! Какое мне дело?

— Простите, милорд, мне кажется, вы немного ревнуете, или я ошибаюсь? Мне казалось, мисс Херст у нас в немилости.

— Именно так мы к ней и относимся.

«Но она принадлежит мне, и будь я проклят, если позволю какому-нибудь самцу из свиты Джорджины наложить на нее лапу прежде, чем это сделаю я».

Александр натянул рубашку.

— Ты узнал еще что-нибудь о мисс Херст?

— Да. Кроме ростбифа и клубники, мисс Херст любит грецкие орехи и мармелад.

— Груши она тоже любит, — пробормотал Александр.

— Простите, милорд?

— Я просто думал вслух.

— Хм. Мне продолжать собирать столь бесполезные сведения, или я сообщил вам достаточно, чтобы вы могли удовлетворить свое любопытство?

— Продолжай.

— Но я не знаю, что выяснять.

— Уверен, ты скоро что-нибудь услышишь.

Нечто такое, что Александр мог бы использовать, придумывая для нее задания.

Ему до сих пор не верилось, что он позволил Кейтлин втянуть себя в столь глупую игру, но, видит Бог, он получит удовольствие, когда она окажется в его постели, а потом еще две недели будет исполнять роль его любовницы. Очень пикантно! При этой мысли его бросило в жар.

Может быть, оно и к лучшему. Кейтлин, будь у нее такое желание, могла бы запросто окружить себя льстивыми идиотами, которые наводнили дом Джорджины. Обычно герцогиня проявляла большую разборчивость, составляя список гостей!

Закончив одеваться, Александр направился в комнату, где его ожидал завтрак. Там было тихо — значит, он пришел слишком рано. Какой досадный промах!

Он пошел в библиотеку и встал возле балконной двери. Буря улеглась. Земля была покрыта бледно-оранжевыми и коричневыми листьями, ветки деревьев по-зимнему чернели. Кое-где лежали упавшие деревья, лужайка была засыпана листьями и обломками ветвей. Этим, однако, ущерб и ограничивался. Александр потер подбородок, рассматривая беспорядок в саду. Хорошо, Что он хоть немного сумел обуздать ярость. В юности он совсем не умел сдерживаться. Но когда стал старше и Каллум погиб… Он закрыл глаза, вспоминая. Младшего брата всегда переполняли смех и веселье. Его улыбка могла осветить любую комнату. Живой, подвижный, переменчивый нравом. Он был любимцем семьи, пока не пал от рук убийцы в свои девятнадцать лет.

Тогда они все обвиняли семейство Кинкейдов. Александр, как и все братья Маклейн, жаждал мести. К счастью, вмешалась их сестра Фиона. Она решила выйти замуж за этого бездельника Джека Кинкейда, чтобы остановить кровную войну, но, как полагал Александр, дело обернулось к лучшему. Несмотря на все свои недостатки, Джек оказался прекрасным мужем и преданным отцом. Разумеется, это можно было объяснить еще и тем, что, приди ему в голову хоть немного переступить черту, четверо братьев Фионы показали бы ему, почем фунт лиха. Конечно, ему хватало ума, чтобы…

— Маклейн?

Обернувшись, он увидел, что к нему идет Кейтлин. Она была в платье кремового цвета, глухой вырез которого украшали бантики и бусины. Тем не менее мишура подчеркивала роскошные округлости ее фигуры.

Она встала рядом с ним, сцепив перед собой руки.

— Рада, что смогу поговорить с вами наедине. Ну как, придумали мне задание?

Он хмуро рассматривал ее. Просто безобразие, что она выглядит столь соблазнительно. Более того — у других женщин по утрам часто бывают припухшие или покрасневшие глаза, а у этой сверкают, как драгоценные камни, и в них отражаются ее чувства и мысли. Жаль, что такая красота дарована столь сомнительной особе.

— Вы, кажется, заинтригованы.

— Более, чем вы думаете. Я люблю выигрывать.

Дерзкая девчонка.

— Я придумал задачку или две.

— Я тоже.

Блестя глазами, с порозовевшими щеками, она принялась объяснять серьезным тоном:

— Я придумала вам первое задание, и оно совсем простое.

— Мне предстоит отыскать свинью с гребнем между ушами?

— Я приберегу это задание на потом. На дереве у дороги, ведущей у дому, есть пчелиное гнездо. Отломите от него кусок и принесите мне.

— И все?

Она лукаво улыбнулась:

— Думаю, этого будет достаточно. Гнездо очень-очень высоко на дереве.

Удивительно легкое задание.

— Отлично.

Взгляд Александра задержался на ее золотистых волосах, частоколе густых и до смешного длинных ресниц, теплом шоколаде глаз. Он беспокойно вздрогнул, стискивая зубы. Всю жизнь Александр окружал себя красивыми вещами — в своем замке, в роскошном городском доме. Носил одежду самого лучшего качества, ездил на прекраснейших лошадях. Не всегда находил он красоту там, где ее видели другие; так что ему редко приходилось сражаться за право обладать тем, что он хотел иметь. Но сейчас он хотел обладать вот этой красавицей. Ласкать роскошное, чувственное создание, прижимать к своему обнаженному телу, в собственной постели. Попробовать ее на вкус, насладиться ею, быть ее хозяином! И сделать это прямо сейчас, в этот самый миг.

Вот она стоит возле балконной двери, и утреннее солнце согревает ее кожу. От такого зрелища каждая жилка его тела загорелась безудержным желанием. Стоило ей лишь взглянуть на него из-под ресниц, и его плоть восставала, как будто она была генерал, а он ничтожный солдат.

Она улыбнулась:

— Вы придумали задание для меня?

Придумал, а как же. Но кипевшее в нем раздражение заставило его просто пожать плечами и отвернуться.

— Я не очень хорошо помню легенду, чтобы…

— Тогда заглянем в книгу. — Она подошла к письменному столу и вскочила на его краешек, хватая книгу. — Мой отец — очень начитанный человек, и особенно ему нравятся валлийские сказания, так что вот это я знаю вдоль и поперек.

— В самом деле?

Сказания о короле Артуре его не очень интересовали, зато его интересовала Кейтлин, поэтому он пошел за ней к столу и уселся в кресле напротив, откуда мог любоваться своей прекрасной соперницей.

— Папа уверен, что Артур вел свое происхождение из Уэльса. Он…

Она продолжала рассказывать, но Александр не слышал ни слова. Его внимание было приковано к ее ягодицам, возвышающимся на краешке стола почти на уровне его глаз. Округлых ягодицах, едва прикрытых тонким муслином.

Он развел руки, представляя, как обнимает ее округлости, привлекая к себе. Под его взглядом Кейтлин заерзала, как будто стол был слишком жестким для такой твердой попки. Она явно заслуживала того, чтобы ее усадили на что-то помягче. Например, к нему на колени, хотя там сейчас тоже не было ничего мягкого. По правде говоря, там так отвердело…

— …вы думаете?

Александр заморгал, пытаясь заставить себя смотреть ей в лицо, а не на соблазнительную округлость.

— Простите?

Кейтлин скорчила нетерпеливую гримаску.

— Я пыталась помочь вам выбрать для меня задание.

Но его больше занимала мысль, какие теплые, наверное, эти ягодицы под тонкой тканью платья. Протянуть бы руку…

— Маклейн! — Она проследила направление его взгляда. — С ума сошли! — Бросив книгу, Кейтлин соскочила со стола, и восхитительный румянец заиграл на ее щеках. — Вы рассматривали мой зад.

Улыбнувшись, он откинулся на спинку кресла и сложил руки за головой.

— Да.

Она уперлась кулачками в бока.

— Что вы хотите этим сказать?

— А что еще я должен говорить?

— Вам следует извиниться за свое неприличное поведение.

— Насколько мне помнится, в Лондоне вы не были сторонницей иных нравов. Я даже помню, как однажды на балу вы увлекли меня за портьеру и поцеловали самым неприличным образом.

Она вспыхнула, но не отвела взгляда.

— Наши отношения начинали заходить слишком далеко, и мне следовало проявить большую стойкость. — Кейтлин покачала головой. — Но я не смогла.

— Вы ни разу не возразили против того, что я предлагал. У меня сложилось впечатление, что вы были согласны на все.

— Вы все время бросали мне вызов, а это, как вам известно, моя слабость. Но так было раньше и больше не повторится. Мы будем осмотрительны и не допустим ничего недостойного.

Александр приподнял бровь. Ее признание и позабавило, и странным образом раздосадовало его.

— В самом деле?

Она ответила:

— Я должна, потому что обещала маме.

В ее голосе он ясно слышал нотку сожаления. Он удивленно взглянул на Кейтлин:

— Прошу прощения?

— Я обещала ей, что исправлюсь и смогу удержаться от необдуманных поступков.

— Необдуманных поступков? Вроде нашего пари?

— Это не было необдуманным порывом, — сообщила Кейтлин немного поспешно. — Я отлично знаю, что делаю.

Александр закрыл рот ладонью, чтобы спрятать усмешку. От нее можно ждать чего угодно. То она завлекает его и всех остальных мужчин на расстоянии пяти миль своей чувственной грацией и блеском глаз, то в следующую минуту обезоруживает простотой и наивностью, как ребенок, побуждая его совершить какую-нибудь небывалую глупость. Например, выломать кусок заброшенного пчелиного гнезда.

Обезоруживает, как ребенок. Это все объясняет. Его улыбка погасла. Джорджина была права. Кейтлин Херст слишком молода для него. Общество знает достаточно примеров неравных или заключенных наспех союзов, как было с Чарлзом. Такие неравные браки неизменно начинались с того, что мужчина воображал, будто является хозяином положения, а заканчивались тем, что женщина обводила вокруг пальца сраженного страстью мужчину, много старше по возрасту, и лишала его остатков гордости.

— Так что же мне делать? — спросила Кейтлин.

Она взяла переплетенный в кожу том и раскрыла его. Подойдя к ней, Маклейн забрал у нее книгу.

— Я сам придумаю задание, спасибо. Хочу, чтобы оно было ужасно, под стать тому, что вы назначили мне. Теперь молчите, пока я думаю.

Она смогла просидеть спокойно не больше двадцати секунд: вздыхала, складывала руки на груди, разглаживала на коленях юбку. Александр специально засек время по часам! Она решительно не могла сидеть спокойно.

Наконец он закрыл книгу.

— Хм…

— Что?

Пожав плечами, Маклейн снова раскрыл книгу. На сей раз она выдержала секунд десять.

— Маклейн! Уверена, вы уже решили, что мне делать…

Он захлопнул томик.

— Принесите мне волшебный котел, то есть золотую табакерку Роксбурга.

У Кейтлин вытянулось лицо. Он усмехнулся:

— Мягко говоря, непростое задание. Герцог не расстается со своей табакеркой ни днем ни ночью. Вам придется проявить чудеса ловкости, чтобы стащить ее у него, да так, чтобы не узнал никто из гостей. — Маклейн бросил книгу на стол. — Значит, мне всего-навсего нужно принести вам обломок пчелиного гнезда?

Кейтлин невольно усмехнулась. По словам одного из лакеев, гнездо висело на высоком дереве, на самом верху.

— Вы найдете гнездо там, где подъездная аллея сворачивает к дому с главной дороги.

— Прекрасно.

— Это будет не так-то просто! Гнездо висит очень высоко. — Она окинула взглядом его одежду. — Полагаю, к вечеру вы будете в грязи с головы до ног.

— Посмотрим и увидим, не так ли? — Он сложил руки на груди. — Задача не так трудна, как может показаться. Если это не медоносные пчелы, гнездо окажется пустым.

Кейтлин почувствовала, как улыбка застыла на ее губах.

— Что?

— Королева спит всю зиму, — весело объяснил он, — и с ней несколько трутней. Большинство пчел в гнезде погибают.

Кейтлин нахмурилась.

— Вы не знали?

— Нет, я думала, они… О, не важно.

Разумеется, она не хотела, чтобы его искусали до полусмерти, но надеялась все же, что ему придется попотеть. И вот теперь оказывается, что она дала ему до смешного простое задание, а он ей — почти невыполнимое.

Лорд Роксбург был помешан на своей табакерке, а Кейтлин предстояло стащить ее, продемонстрировать Маклейну и затем вернуть обратно, да так, чтобы его светлость не заподозрил исчезновения любимой игрушки. Что ж, придется проявить чудеса ловкости и соблюдать осторожность, только и всего.

— Табакерка будет у меня к завтрашнему дню.

— И вы завтра непременно получите ваш обломок пчелиного гнезда.

Ей захотелось шлепнуть его по губам, чтобы не улыбался так ехидно. Но она пожала плечами самым безразличным образом.

— В следующий раз постараюсь придумать вам задачку посложнее.

Усмехнувшись, Маклейн пошел к дверям.

— Придумывайте что угодно, Херст. Только знайте, что и у меня есть фантазия. А теперь, с вашего позволения, мне нужно позавтракать.

Кейтлин смотрела, как он выходит из библиотеки, пересекает холл, направляясь в столовую. Но когда он скрылся из виду, она в отчаянии упала на ближайшее кресло. Боже правый, как же ей добыть табакерку герцога, чтобы тот не поднял шум и крик?

Нужно подумать. Взять пример с Маклейна, который умел обставлять свои шуры-муры с дамами под самым носом у светских сплетников! Он знал, когда увести даму прочь, когда задернуть портьеру, ускользнуть так, что ни одна душа не видела, — или, напротив, действовать в открытую.

Кейтлин задумчиво кивнула. Она позаимствует кое-что из его приемов, с которыми отлично успела ознакомиться. Тем приятнее будет победа. Может быть, в Лондоне он и был хозяином положения, но когда она выиграет пари, окончательная победа тоже достанется ей!

Эта мысль несказанно порадовала Кейтлин. Она отправилась искать Мьюрин. Может быть, ей удастся выведать что-нибудь полезное о герцоге и его табакерке.

Глава 8

Деточки, не скрывайте ни любопытства, ни страха, ни желаний. Иначе вы поймете, что никогда по-настоящему не жили на свете.

Старая Нора из Лох-Ломонда. однажды холодным вечером трем своим внучкам

— Ох, мисс! Надеюсь, вы сумеете утащить табакерку герцога!

— У меня нет выхода.

Кейтлин не собиралась ничего рассказывать Мьюрин, но слова вырвались сами собой, когда она стала расспрашивать горничную о треклятой табакерке. По условиям пари, ей запрещалось посвящать в затею других гостей, но не слуг! Это было Кейтлин на руку; однако переданные Мьюрин сведения были хоть и весьма ценными, но обескураживали.

По словам горничной, Роксбург был просто помешан на своей табакерке с тех пор, как купил ее двенадцать лет назад. Он всегда или держал ее в руке, или клал на видное место. С ума сойти! Прошлым вечером табакерка пролежала возле тарелки хозяина весь обед. Он, конечно, выпускал ее из рук, когда ел, но в ту же секунду, как покончил с трапезой, нервно схватил ее и принялся забавляться, снова и снова откидывая крышку. И как герцогиня это выносит?!

Большую часть времени табакерка проводила в кармане герцога, если ему не взбредало в голову в очередной раз протереть ее рукавом до блеска. Единственной надеждой Кейтлин было дождаться, что он ее уронит, или что-нибудь так отвлечет его внимание, что она успеет сунуть руку к нему в карман. Ждать и надеяться — вот ее шанс. Кейтлин решила просидеть весь день возле герцога. Остальные гости укатили на пикник в шатер, который воздвигли на живописном утесе над озером Лох-Ломонд. Сама же Кейтлин под предлогом головной боли выразила желание посидеть дома с книгой в руке. Ее намерение развеселило Маклейна, но он уехал вместе с остальными, с герцогиней, которая просто, повисла на его руке — вот пиявка!

После отъезда желающих повеселиться гостей Кейтлин сошла в библиотеку, села и стала наблюдать, как в кресле напротив храпит герцог. Табакерка была надежно упрятана в его карман. Слава Богу, ей составил компанию лорд Фолкленд, иначе она непременно сошла бы с ума от скуки.

Один шанс — вот все, что ей нужно. Нескольких секунд было бы достаточно, чтобы схватить табакерку. К счастью, Мьюрин предлагала одну идею за другой. По большей части они никуда не годились, но по крайней мере поддерживали боевой дух Кейтлин.

Мьюрин подала ей зеркало, чтобы она могла полюбоваться красной розой, приколотой к прическе над ухом.

— Что, если вы толкнете его светлость, чтобы выхватить табакерку?

Кейтлин вернула зеркало на стол и туже затянула пояс своего платья.

— Я не могу толкать герцога! Он слишком старый и слабый.

Мьюрин опечалилась.

— Ох, вы правы, мисс. Нельзя, чтобы он ушибся. — Некоторое время горничная не произносила ни слова, втыкая шпильки в кудри Кейтлин. — Жаль, что вы не можете просто схватить ее со стола сегодня за обедом.

— Тогда мне бы пришлось объясняться с гостями, а им нельзя знать, что мы с Маклейном делаем.

Горничная вздохнула:

— Не так уж трудна задача, да вот правила…

Кейтлин наморщила лоб.

— Должен же быть какой-то способ заполучить треклятую табакерку! Вчера я и близко не могла подобраться к этой штуковине, и сегодня вышло не лучше. Маклейн в любую минуту может принести мне обломок улья, а мне ему показать нечего!

— Точно, герцог и спит с табакеркой под подушкой. Нынче утром я спрашивала у его камердинера. Придется вам взять ее сегодня за обедом! Там будет легче всего.

Кейтлин оперлась локтями о туалетный столик и обхватила лицо ладонями.

— Должен же быть способ…

В дверь постучали, и вошла экономка с зеленым вечерним платьем Кейтлин в руках. Миссис Пруитт была приземистой и плотной, с двумя подбородками и суровым лицом — судя по ее виду, она могла быть сущей мегерой.

Мьюрин торопливо присела в реверансе.

— Ах, миссис Пруитт!

— Простите, мисс, что беспокою вас, — сказала миссис Пруитт. — Принесла вам платье. Мьюрин упросила прачку отгладить оборки.

— О, благодарю вас! — воскликнула Кейтлин.

Этим платьем она особенно гордилась. Это было платье с высокой талией из зеленой сеточки поверх белого атласного чехла. Подол украшали кружевные оборки, подхваченные букетиками роз и васильков. Почти две недели ушло у Кейтлин на то, чтобы правильно пришить эти оборки. После долгих раздумий она добавила к подолу еще один кружевной ряд, благодаря чему при ходьбе подол мягко — и очень интригующе — волочился по полу. Просто загляденье! Кейтлин улыбалась каждый раз, когда смотрела на свое зеленое платье.

Миссис Пруитт заботливо разложила платье на кровати и расправила юбку.

— Простите, мисс, это из Парижа?

— О нет! — воскликнула Мьюрин, прежде чем Кейтлин успела открыть рот. — Мисс Херст сшила его сама!

— Ннеееет! — Миссис Пруитт наклонилась, чтобы рассмотреть стежки. — Какой красивый, ровный шов. Ну и рука у вас, мисс, позвольте мне заметить. А какие чудесные кружева!

— Это бельгийское шитое кружево, и очень дорогое, так что мне пришлось копить на него целую вечность.

Почти год! И то благодаря тому, что она сумела подтянуть по латыни тугодума сына сквайра. Иначе она бы его вообще не купила.

Миссис Пруитт была поражена.

— У ее светлости полным-полно платьев, но я никогда не видела ничего подобного в ее гардеробе.

— Благодарю.

Экономка подошла, чтобы осмотреть прическу Кейтлин.

— Прекрасно, Мьюрин!

Горничная просияла.

— У нее просто талант! — сказала Кейтлин.

— И то правда, — одобрительно кивнула миссис Пруитт. — Мисс, вы хороши, как майский день. И сами не заметите, как эта табакерка сбежит к вам от лорда Роксбурга!

Кейтлин удивленно захлопала ресницами. Мьюрин бросила на нее виноватый взгляд.

— Боюсь, я рассказала миссис Пруитт про ваш спор.

— Да, и я желаю вам добиться своего. Спросите меня, так я скажу — с лорда Маклейна давно пора сбить спесь. Думается мне, он слишком красив — себе же во вред, — с мрачным видом сообщила экономка.

— Приложу все усилия!

Экономка присела в реверансе.

— Мне лучше бежать в гардеробную ее светлости. У нее беда с платьем — никак не сидит. Кажется, она раздалась с тех пор, как надевала его в последний раз. Но разумеется, она винит прачку, что платье село.

Мьюрин цокнула языком.

— Уж герцогиня может задать всем жару!

— Она ведь рыжеволосая, и характер под стать, вот в чем все дело. Желаю удачи, мисс, — стащите эту табакерку! — Миссис Пруитт направилась к дверям. — Я подумаю, чем вам можно помочь. Никогда не знаешь, когда подвернется случай.

Поклонившись, экономка вышла. Мьюрин с надеждой посмотрела на Кейтлин.

— Если кто и может придумать, как украсть табакерку, так это миссис Пруитт. Без ее ведома в этом доме и ветерок не пролетит.

Кейтлин рассмеялась:

— Охотно верю! А теперь помоги мне надеть платье. Пока я в своей комнате, табакерки мне не добыть.

Мьюрин с довольной улыбкой подала ей платье. Кейтлин встала из-за туалетного столика, чувствуя, как растет ее решимость. Все, что ей нужно, — один маленький шанс. И уж она его не упустит.

— Александр, вы должны это прекратить!

Джорджина села рядом с Маклейном, взметнув подол платья. Обед закончился, мужчины только что вернулись из библиотеки, где наслаждались отличным портвейном. Теперь общество устроилось в гостиной, чтобы поиграть в карты или просто поболтать.

Александр повернулся к герцогине:

— Что я должен прекратить?

— Сверлить взглядом мисс Херст. Как будто она ваша непослушная дочь, а вы ее отец!

Судя по улыбке Джорджины, она была уверена — ее колкость попала в цель. Последние два дня она то и дело напоминала Маклейну о разнице в возрасте между ним и Кейтлин. Это было утомительно, если не сказать больше.

Он посмотрел мимо нее туда, где возле Роксбурга стояла Кейтлин.

— На вашем месте я бы больше тревожился за мужа. Он, кажется, просто очарован.

Джорджина пожала плечами:

— Если она его хочет, пусть берет. Я получила его имя, и это было лучшее, что он мог дать. — Она взглянула на мужа, напропалую заигрывающего с Кейтлин. — Было время, когда зрелище флиртующего Роксбурга могло бы меня встревожить. Но сейчас я нахожу это — и его — жалким.

Александр не слушал. Интересными выдались эти два дня, и он пришел к выводу, что решимость Кейтлин заслуживает уважения. Забавно было видеть, как она пытается уговорить Роксбурга выпустить из рук его драгоценную табакерку. Если представится возможность, ей придется действовать быстро. Эта мысль совсем развеселила Александра. Он нашел отличный наблюдательный пункт возле камина и стал смотреть дальше.

Кейтлин сидела сбоку от Роксбурга и пыталась уговорить старого герцога показать ей табакерку.

Она бросала на него взгляды искоса, из-под длинных ресниц, улыбаясь престарелому повесе так, словно он был настоящим Адонисом. С восхищенным вниманием слушала его невнятное бормотание, смеялась, когда он улыбался, — в общем, заигрывала с ним в открытую. Злые языки не могли упрекнуть ее вследствие почтенного возраста герцога, и она была рада воспользоваться такой удачей. Но все, чего ей удалось добиться ценой невероятных мучений, было позволение мельком взглянуть на табакерку. Когда Кейтлин, протянув руку, попросила дать ей подержать драгоценный объект, она получила любезный, но вежливый отказ. Александр усмехнулся.

Словно читая его мысли, Кейтлин бросила на него расстроенный взгляд. Александр поклонился, чтобы дать ей понять — он наслаждается спектаклем.

Щеки Кейтлин вспыхнули. Она удвоила старания. Интересно, подумал Александр, насколько хорошее у Роксбурга зрение? Видит ли он, например, что у нее кожа цвета сливок или как опускаются вниз уголки ее губ в знак разочарования?

Старый герцог сказал что-то Кейтлин, она покраснела и отвернулась — как раз в сторону Александра. Ее губы были сжаты в нитку, и она бросила на него умоляющий — «ни слова не говорите» — взгляд, прежде чем снова повернуться к герцогу. Теперь Александр мог видеть лишь ее прекрасное плечо, но он был уверен — она изображает очаровательнейшую из улыбок.

Он тихо засмеялся.

— Что смешного? — поинтересовалась Джорджина.

— Бьюсь об заклад, что за последние несколько лет у Роксбурга сильно испортилось зрение.

Она бросила на мужа безразличный взгляд.

— Он всегда был слаб зрением, даже когда увидел меня впервые.

— Это многое объясняет, — спокойно ответил Маклейн.

В другом углу гостиной мисс Огилви исполняла небольшую пьесу на фортепиано, к большому восторгу леди Элизабет. К несчастью, эта строгая дама была лишена музыкального слуха и портила представление, подпевая мелодии, немилосердно фальшивя. Джорджина поджала губы.

— На следующий прием нужно приглашать более одаренных людей. Я говорила Дервиштону, что обожаю хорошие пьесы, и он предложил устроить чтение.

Она продолжала говорить, но Александр не слушал. В последнее время герцогиня завела привычку то и дело упоминать Дервиштона. Но если она решила таким образом заставить Маклейна ревновать, то зря тратила время. Ему герцогиня неинтересна, да и для молодого лорда она не главная цель, хотя, возможно, она пока этого не осознает.

Дервиштон стоял возле леди Кинлосс, и в его глазах, когда он смотрел на Кейтлин, появлялось голодное выражение. Его страдания были так очевидны, что леди Кинлосс тоже начала наблюдать то за ним, то за Кейтлин, очевидно, сгорая от желания разузнать побольше.

Нахмурив брови, Александр снова перевел взгляд на Кейтлин. Она сложила руки на коленях и сжала кулаки. Он усмехнулся в душе. Она, конечно, выучила наизусть легенды об Артуре, зато он хорошо знал собравшихся здесь людей, и в этом было его преимущество. Кейтлин и понятия не имела, как фанатично герцог был привязан к табакерке. А поскольку он был так слаб зрением, что не смог бы увидеть собственную руку, даже поднеся ее к самому носу, то не выпускал сокровище из цепких рук. Старик был всегда начеку, старательно охраняя золотую безделушку.

Джорджина презрительно фыркнула:

— Мисс Херст следовало бы быть поосторожней. Случается, что Роксбург переходит всякие границы.

Александр коротко рассмеялся:

— Я бы не сказал, что Роксбург может быть опасен.

— О, еще как может, — пробормотала Джорджина, наблюдая, как ее муж поглядывает на Кейтлин. — Старый развратник.

— Он почти слепой!

Александру даже стало смешно.

— Вот поэтому он не пропускает ни одной горничной, молодой ли, старой, хорошенькой или вообще безобразной.

Вдруг старый герцог показался Александру гораздо более плотоядным и куда менее жалким. Вот он наклонился к Кейтлин…

— Черт, да он заглядывает ей в вырез платья!

Джорджина кивнула:

— Он обожает смотреть на женскую грудь.

— Он почти ослеп!

— Вот потому он так низко наклонился, — коварно улыбнулась Джорджина. — Я не раз и не два предупреждала его — если будет так неосторожен, просто упадет кому-нибудь за корсаж.

Александр сделал было шаг вперед, но Джорджина схватила его за руку. Ей уже было не до смеха.

— Что вы собираетесь делать? Он ведет себя подобным образом с любой женщиной. Кроме того… — Она зло посмотрела на Кейтлин. — Как бы Роксбург ни разошелся, наша маленькая принцесса сумеет за себя постоять, как мне кажется.

Действительно, Кейтлин, по-видимому, сказала что-то Роксбургу, отчего тот побагровел и шумно захрипел. Судя по тому, как Кейтлин закрывала руками грудь, ей было вовсе не до смеха.

— Видите? — безразличным тоном сказала Джорджина. — Я знала, что она сумеет осадить старого нахала. Учитывая ее положение в обществе, я могла бы предположить, что ей приходилось выносить кое-что и похуже.

Александр нахмурился. Он как-то не подумал об этом раньше. Джорджина была права — Кейтлин не защищена так, как девушка, чей отец богат и титулован. Собственно, поэтому он мог обращаться с ней так свободно в Лондоне. Страшно подумать, что было бы, окажись на его месте куда более беспринципный человек.

Хотя, по словам Кейтлин, он тоже оказался беспринципным. Эта мысль совсем не понравилась Александру. Он всегда был честен с дамами, поэтому его очень раздражало, что Кейтлин считала его обманщиком. Она охотно принимала его ухаживания, поощряла неприличные выходки— получала от них не меньше удовольствия, чем он сам.

Но может быть, она куда более невинна, чем он думал? В таком случае, поскольку он старше и опытнее, ответственность за их связь тоже на его совести.

Душу охватило странное, щемящее чувство. Черт, все было совсем не так! Ехидные комментарии Джорджины затмили ему память.

Он смотрел, как Кейтлин отодвигается подальше от хозяина дома. Герцог мрачно насупился, когда она встала и, присев в реверансе, ушла, очевидно, кипя от возмущения.

Александр не успел придумать для Джорджины благовидного предлога, чтобы ее покинуть, как к Кейтлин подлетел Дервиштон. Герцогиня захихикала:

— Из огня да в полымя. Бедняжку не оставляют в покое ни на минуту. Полагаю, это может помешать осуществиться вашей мести.

Могло бы, как обещала сама Кейтлин. Но теперь они с ней затеяли новую, куда более интересную игру. Маклейн снова усмехнулся.

Взяв Кейтлин под руку, Дервиштон подвел ее к большому портрету Роксбурга, который висел над камином. И снова Александр был поражен тем, с какой грацией она двигалась. Каждое движение было исполнено неосознанной чувственности. Сам не зная почему, он не мог отвести от нее глаз — впрочем, как и любой присутствующий в гостиной мужчина.

Джорджина скривила губы:

— Она выставляет себя напоказ, не так ли?

Александр пожал плечами:

— Она просто идет через гостиную.

— Не присоединиться ли нам к Тремонту и его жене? — холодно предложила герцогиня. — Они совсем недавно вернулись с аукциона древностей, где купили египетский саркофаг.

— Конечно.

Тремонт и его жена стояли в нескольких шагах от Дервиштона и Кейтлин. Может быть, ему удастся подслушать их разговор и убедиться, что Кейтлин не просит помощи у молодого лорда?

Рука Джорджины скользнула под локоть Александра, и они направились к камину, где перед весело потрескивающим огнем сидели маркиз и его жена. Вскоре Александр узнал, что Тремонты обладали недюжинными познаниями по части античных редкостей, но прошло никак не меньше пяти минут, прежде чем он понял — Кейтлин с Дервиштоном куда-то подевались.

Он оглядел гостиную. Возле фортепиано Фолкленд и граф Кейтнесс спорили о достоинствах некоего охотника. Леди Элизабет и мисс Огилви слушали и покатывались от смеха, потому что оба джентльмена бессовестно преувеличивали, выдумывая все новые подробности. Стоя возле буфета, Дервиштон наливал себе вина. Вид у него был озадаченный. Герцога нигде не было — по-видимому, уже удалился на покой. После портвейна он редко оставался с гостями дольше, чем на час.

Краем глаза Александр уловил какое-то движение и наконец заметил Кейтлин. Она спряталась за двумя огромными пальмами возле двойных дверей. Судя по ее жестам, она с кем-то разговаривала.

Очень странно! Слегка отодвинувшись вместе со стулом, Маклейн заметил, что из-за ствола пальмы торчит край накрахмаленной черной юбки. Еще немного в сторону — и показались рыжие кудряшки и покрытое веснушками лицо приставленной к Кейтлин горничной.

Она взволнованно шептала что-то, а Кейтлин, кивая, внимательно слушала. Затем горничная вышла. Кейтлин оглянулась по сторонам, и Александр едва успел вовремя повернуться к маркизу. Убедившись, что никто за ней не следит, она выскользнула из гостиной.

Не обращая внимания на недовольное лицо Джорджины, он извинился перед собеседниками, готовый следовать за Кейтлин. Он мог бы поспорить на лучшую свою пару сапог для верховой езды, что ее исчезновение из гостиной связано с табакеркой герцога.

Он был уже в дверях, когда перед ним встала леди Элизабет:

— Маклейн, вы как раз тот человек, который мог бы рассудить наш с Фолклендом спор. Вы ведь знаете экспонаты Британского музея?

— Я уже два года в совете директоров музея, но…

— Вот именно! Я сказала лорду Фолкленду, что прочла кучу статей о древностях, которые теперь привозят из Египта…

— Я тоже! — отрезал Фолкленд.

— Да, но, очевидно, это были неправильные статьи! — возразила леди Элизабет с уверенностью дочери герцога. — Маклейн, объясните же Фолкленду, что египетская коллекция…

— Я бы с удовольствием задержался и помог бы вам, но, боюсь, мне пора…

— Да будет вам, Маклейн! — возмутился Фолкленд. — Это займет всего минуту! Не могу понять, как леди Элизабет верит такой чепухе.

Прошло добрых пять минут, прежде чем Александру удалось сбежать от шумных спорщиков. Когда он вышел в холл, Кейтлин уже скрылась из виду. Маклейн взглянул на верхнюю площадку лестницы, гадая, не отправилась ли она к себе в комнату. К сожалению, поблизости не было ни одного лакея, которого можно было бы расспросить. Александр с неохотой вернулся в гостиную. Так или иначе, он выяснит, чем она занята. В этом он не сомневался.

Глава 9

Не можете пойти на уступки — значит, вам не выиграть. В этой жизни одно частенько зависит от другого.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

Кейтлин встретила Мьюрин в холле, где та разговаривала с миссис Пруитт. Экономка была в обычном черном форменном платье. Жесткие седые волосы были спрятаны под белоснежный чепец.

— Миссис Пруитт обнаружила, что герцог заснул в библиотеке! — взволнованно затараторила Мьюрин. — Похоже, решил подкрепиться стаканчиком портвейна перед сном.

Экономка загадочно улыбнулась:

— И табакерка лежит на коленях его светлости! Какое счастье!

Кейтлин воскликнула:

— Миссис Пруитт, это лучшая новость за целую неделю!

— Я не стала бы вам помогать, да только не помешало бы немного насолить лорду Маклейну, — твердо заявила экономка. — И это пойдет ему на пользу, вот увидите. С таких красавцев просто необходимо время от времени сбивать спесь.

Кейтлин вытаращила глаза, удивленная горячностью экономки. Воинственно вскинув голову, миссис Пруитт продолжала весьма решительным тоном:

— Немало я натерпелась в руках негодяев вроде него!

Понизив голос, Мьюрин пояснила:

— Миссис Пруитт считает, что все мужчины из высшего общества подлецы и негодяи.

— Все? — спросила Кейтлин.

Откуда такая горечь? Интересно, что довелось пережить миссис Пруитт?

— Точно. — Миссис Пруитт направилась к библиотеке. Возле дверей она остановилась. — Только одно…

— Что?

— Ведь вы тотчас же вернете табакерку его светлости? Не хочу, чтобы у слуг были неприятности.

— Я только покажу ее лорду Маклейну и немедленно верну герцогу. Он даже не узнает, что она на минуту покидала своего хозяина.

— Тогда ладно.

Приоткрыв дверь, миссис Пруитт заглянула внутрь и сделала Кейтлин знак приблизиться. Она на цыпочках подошла к дверям библиотеки и увидела возле камина лысую макушку герцога поверх спинки стула, покрытого затейливой резьбой.

— Отсюда ее не видать, — шепнула экономка, — но его рука лежит на коленях, а в руке — табакерка.

Предвкушая победу, Кейтлин чуть не подпрыгнула.

— Вот удача!

— Не такая уж большая, как можно подумать, — предупредила миссис Пруитт. — Он почти глухой, но сон у него чуткий. Иногда он кричит на горничных за то, что слишком шумят, а их даже нет в комнате.

Экономка сделала Кейтлин знак войти.

— Вперед! — прошептала она. — Мьюрин и я постережем в коридоре.

Кивнув, Кейтлин вошла в библиотеку. Толстые ковры совершенно заглушали стук ее каблучков. Лорд Роксбург крепко спал, уронив голову на грудь. Он был одет в безупречный вечерний костюм по моде прошлого века: бриджи по колено, длинный фрак и жилет, черные туфли с квадратными носами. Рука, покрытая пигментными пятнами и густой сетью вен, покоилась на колене, и меж пальцев сверкал краешек золотой табакерки.

Вот она! И так близко. Все, что нужно, — это переместить его руку.

Задержав дыхание, она поддела пальчиком его рукав и потянула вверх. Старческая рука медленно поднялась… ужасно медленно! Пальцы инстинктивно сжали табакерку, и она поднялась тоже, вместе с рукой.

Вот досада! Кейтлин осторожно вернула руку герцога назад, на колено. В библиотеке царила тишина, лишь часы громко тикали, отбивая секунды. Наконец, к огромному облегчению Кейтлин, его пальцы медленно ослабили хватку.

Может быть, вместо того, чтобы поднимать руку, ей следует отогнуть один палец и вытащить табакерку?

Она взглянула ему в лицо и убедилась, что он по-прежнему крепко спит. Потом попыталась приподнять один из его пальцев.

Герцог перестал храпеть. Кейтлин застыла. На его лице появилась недовольная гримаса, он что-то пробормотал. Кейтлин боялась шелохнуться, ее сердце гулко стучало в груди, точно колокол. Наконец храп возобновился, причем с удвоенной силой.

Кейтлин смогла перевести дух. Сердце билось как сумасшедшее, когда она осторожно отпустила его запястье и отошла. Огляделась по сторонам, осмотрела безделушки на мраморных столешницах. Вот то, что ей нужно: шкатулочка слоновой кости, почти того же размера, что и золотая табакерка.

Со шкатулочкой в руке она снова подошла к герцогу, чтобы сравнить оба предмета. Почти одно и то же!

Она приготовилась. Размяла руки, словно фокусник перед тем, как показать трюк. Однажды она видела уличного фокусника, который сумел выдернуть скатерть из-под целого сервиза, состоящего из тарелок, стаканов и серебряных приборов. Там были даже тяжелые канделябры! Ей же предстояло вытащить табакерку и подменить ее шкатулочкой так быстро, чтобы спящий герцог не почувствовал разницы.

Кейтлин потянулась к его руке и была готова действовать, когда краем глаза уловила движение в дверях библиотеки. Сердце странно екнуло. Она обернулась и увидела, что в дверях стоит Маклейн, Из-за его спины выглядывало виноватое лицо миссис Пруитт.

Вот мерзавец! Стоит в позе капитана корабля, расставив ноги, сложив руки на могучей груди. Чувственные губы кривятся в усмешке.

Она нахмурилась. Ее фокус был и без того труден, а тут еще и критически настроенная публика.

Словно прочитав ее мысли, Маклейн отвесил ей преувеличенно любезный поклон и сделал жест рукой — «продолжайте»!

Он держался вызывающе — и в то же время снисходительно.

Одарив его мрачным взглядом, Кейтлин снова занялась Роксбургом. Несколько раз согнула и разогнула пальцы, чтобы их размять, прикидывая в уме, что именно будет делать. Осторожно — очень осторожно — втолкнула шкатулку ему в ладонь, одновременно пытаясь вытащить табакерку. Спящий пошевелился и перестал храпеть. Его пальцы ощупали шкатулочку, а затем судорожно ее сжали. Табакерка скатилась с его толстого колена и бесшумно свалилась на ковер.

Кейтлин быстро подхватила свой приз, задев рукой ногу герцога. Роксбург пробормотал что-то во сне, крепче сжимая в руке шкатулку слоновой кости.

Целую секунду — она показалась ей вечностью — Кейтлин оставалась на месте, дожидаясь, когда снова раздастся благословенный храп. Наконец рот старика раскрылся, и библиотеку снова наполнили раскатистые звуки.

Кейтлин облегченно вздохнула и обернулась, чтобы показать шкатулку Маклейну… Да только его уже не было в дверях. Озадаченно хмурясь, она оглянулась по сторонам и увидела, что он стоит возле большого письменного стола напротив выходящих в сад окон. Одной рукой опираясь о стол, в другой руке Маклейн подбрасывал пресс-папье, поглядывая на Кейтлин с мрачным удовольствием.

Кейтлин вздрогнула от нехорошего предчувствия. Что он задумал?

Маклейн медленно поднял пресс-папье над столом.

Ох, нет! Если он его уронит…

Кейтлин открыла рот, чтобы прошептать — «нет»! Но тут — бум! — тяжелое пресс-папье обрушилось на деревянную столешницу.

Роксбург подскочил как ошпаренный и воззрился на Кейтлин.

— Чертова горничная! — взревел он.

Кейтлин застыла на месте.

«Что же теперь делать? — Глаза Роксбурга сонно мигнули. — Пожалуйста, спи дальше!»

Он медленно откинулся на спинку стула.

«Пожалуйста, ну пожалуйста, засыпай!»

На сей раз его веки сомкнулись, и снова раздался храп.

Кейтлин прижала руки к груди, где гулко билось сердце. Чуть не попалась. Она взглянула на Маклейна, который, в свою очередь, смотрел на нее со смесью отчаяния и невольного восхищения.

Она победным жестом подняла руку с зажатой в ней табакеркой и повернулась, чтобы покинуть библиотеку. Но… не смогла. Обернувшись, она увидела, что нога Роксбурга стоит на кружевной оборке ее платья. Хуже того, кружево, кажется, зацепилось за его каблук. Нагнувшись, она убедилась, что ей не освободиться, не приподняв его ноги. Иначе придется рвать дорогое кружево.

Кейтлин выпрямилась — и тут оказалось, что Маклейн подошел совсем близко к ней — она даже задела грудью его бедро. Не будь ее юбка под каблуком герцога, она могла бы встать на цыпочки, обвить руками его шею и прильнуть поцелуем к его губам.

От этой мысли ее сердце забилось сильнее; казалось, самый воздух вокруг нее вдруг полыхнул жаром. Она поежилась. Маклейн усмехнулся. Боже, она была просто влюблена в его губы! Твердые, но такие чувственные, теплые и манящие…

Он шепнул ей на ухо:

— Если вы не прекратите на меня так смотреть, я не отвечаю за то, что может случиться.

Ее охватило желание, такое сильное, что подкосились ноги. Он наклонился, его губы чуть не касались ее уха.

— Помочь вам отцепить платье?

От его теплого дыхания ей стало зябко. Что в этом мужчине такого, чего нет в других? Почему она сама не своя в его присутствии? Словно какой-то внутренний огонь раскаляет воздух вокруг него, просачивается ей в сердце и лишает воли.

Она едва сумела выговорить:

— Я… я справлюсь без посторонней помощи, спасибо.

— Опасаетесь, что не засчитаю вам добычу сокровища, раз вы не можете с ним уйти?

Она кивнула. Маклейн сверкнул коварной улыбкой:

— Вы правы.

Кейтлин взглянула на плененную оборку. Надо подумать, как выбраться из ловушки. Но как она может сосредоточиться, если Маклейн прижался к ней бедром и его прикосновение приводит ее в восторг?

«Прекрати. Подумай, как освободиться».

Но в голову ничего не приходило. Борясь с соблазном заглянуть в глаза Маклейну, она стала озираться по сторонам, и ее взгляд невольно задержался на могучих мышцах, угадывающихся под сюртуком, вздымающихся под тонкой тканью рукавов, словно пытаясь вырваться на свободу.

Вздрогнув всем телом, Кейтлин подняла глаза и застыла, почти не дыша, когда его взгляд начал медленно ласкать ее лицо, задержавшись на подбородке и губах, потом спустился к шее, а затем еще ниже — к самому вырезу платья.

Ее бросало то в жар, то в холод. Было трудно дышать. Какой у него красивый рот — твердо очерченный и так безжалостно чувственный.

Эти чувственные губы сложились в самодовольную улыбку.

— В чем дело, Херст?

От звука его низкого голоса ее сердце екнуло и сжалось. Маклейн стоял так близко — их бедра соприкасались.

Кейтлин судорожно вздохнула, тщетно пытаясь восстановить душевное равновесие. Наконец она шепнула:

— Все в порядке. Я просто пытаюсь придумать, как мне выбраться.

— Хм. Вероятно, выхода нет. Вам придется признать поражение.

— Вам бы этого очень хотелось?! — фыркнула она. — Но я не сдамся!

— Нет?

Его пальцы погладили ее кожу вдоль выреза платья. Она отпрянула, словно его прикосновение обжигало, но он коварно улыбнулся:

— Что, Херст, страшно?

— А должно быть?

— Да, конечно.

Он провел пальцем вдоль выреза декольте, от груди к плечу и обратно. Кейтлин попыталась унять дрожь, зажигающую кровь волшебными искрами, — тщетно. Пальцы Маклейна продолжали свое исследование. Скользнули в нижнюю точку выреза и… остались там.

Ей стало нечем дышать. Руки сжались в кулаки. Кейтлин пыталась думать о чем-нибудь другом…

И вдруг сдалась, обвила шею Маклейна и впилась в него отчаянным поцелуем.

Глава 10

Если выпадет шанс и великий человек склонит к вам ухо, следите, чтоб не оторвать его тяжестью ваших речей. Нагибайте его с осторожностью и говорите — и так добьетесь своего.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

Александр ожидал, что его дерзость и насмешки разозлят Кейтлин. Но чего он никак не ожидал, так это жаркого, страстного поцелуя.

Ее губы раскрывались навстречу его губам; язык, ищущий и горячий, был неутомим. Он привлек ее к себе, чувствуя, как нарастает возбуждение и восстает плоть. Его руки скользили по ее спине, узенькой талии, округлым бедрам.

Кейтлин обнимала его шею, прижимаясь к нему всем телом. Мягкие полные груди терлись о его широкую грудь. Затем он почувствовал, как ее рука скользнула вниз и возбужденно потянула его шейный платок. Другой рукой она обнимала его шею, держа крепко-крепко, как будто она боялась, что он может от нее уйти.

Боже, она была сама страсть, пылкий рот, податливое тело. Вот почему он запал на нее; вот почему решился флиртовать с женщиной, которая разительно отличалась от тех, с кем он привык иметь дело.

Страсть между ними была пламенной и внезапной и с каждым днем разгоралась все ярче. Ни одна из женщин не волновала его чувств подобным образом. Может быть, потому-то он так разозлился на Кейтлин, когда уличил ее в нечестной игре.

Воспоминание о лондонских событиях охладило его пыл. Нужно это прекратить, сей же миг — иначе он уже не сумеет остановиться. Ему потребовалось собрать волю в кулак, чтобы прервать поцелуй. Сделал неуверенный шаг назад, потом другой. Его тело горело, протестуя — зачем он лишил его такого наслаждения? Она пыталась удержать его, вцепившись в шейный платок.

— Что… почему вы… — Он заставил себя презрительно вскинуть бровь и сказать самым холодным тоном: — На этом и покончим.

Знай она его получше, могла бы уловить легкую дрожь в его голосе, заметить, как стиснуты его кулаки. Лицо Кейтлин залила краска стыда, и она разжала руку.

— Понятно, — сказала она сухо. — Тогда идите.

Роксбург беспокойно зашевелился, словно просыпаясь.

Кейтлин окаменела, но даже не взглянула на герцога. Александр понимал, что должен уйти. Но его не покидало такое чувство, словно он не доделал что-то важное.

— Кейтлин, я…

Она схватила руку Александра и вложила в нее некий предмет. Проворно нагнувшись, она выдернула шлейф платья из-под ноги Роксбурга.

Испуганно вскрикнув, герцог проснулся. Не обращая на него ни малейшего внимания, Кейтлин с гордо поднятой головой пошла прочь. Вышла из библиотеки и громко хлопнула за собой дверью.

— Чееерт! — Герцог тер глаза трясущейся рукой. — Неужели человеку нельзя поспать в собственном доме?

Александр хотел ответить, и тут до него дошло, что Кейтлин перед уходом успела сунуть ему табакерку.

— Маклейн? — Роксбург сонно моргал, зевая. — Что, черт возьми, тут произошло? Мисс Херст выглядела очень смущенной.

— С чего вы так решили? Потому что она чуть не перевернула ваш стул или громко хлопнула дверью?

— Она это сделала? Но зачем, скажите на милость?

— Думаю, ее гнев был направлен против меня, а вы просто попались под руку.

— Когда я спал?

— Именно. Теперь вы можете спокойно заснуть, но сначала я должен вернуть вам вот это.

И Александр протянул ошеломленному герцогу его табакерку. Он взял ее, а затем, разжав другую руку, с недоумением уставился на маленькую шкатулку слоновой кости.

— Я думал, она здесь… Как же это сюда попало? И как вам удалось…

— С удовольствием остался бы с вами и объяснил, но мне еще предстоит карабкаться на дерево.

Александр небрежно поклонился герцогу и направился к выходу.

— Маклейн, разрази вас гром, вы порете чушь! Зачем, Бога ради, вам лезть на дерево?

Александр зло рассмеялся:

— Добыть мед, разумеется.

В следующий раз он придумает ей по-настоящему трудное задание. Что-нибудь этакое, где ей не помогут слуги, которых она уговорила ей посодействовать.

Он немало подивился, когда обнаружил, что экономка и горничная стоят на страже у дверей библиотеки. Кейтлин Херст умела вызывать всеобщее восхищение — как мужчин, так и женщин.

Достаточно! Отныне она будет получать такие задания, которые сможет выполнить только в одиночку. В следующий раз ее ждет неудача. И тогда он насладится каждой минутой, что она проведет в его постели. Но хватит ли двух недель, чтобы отпраздновать столь трудную победу? Нужно было потребовать два месяца — или больше. Что ж, если Кейтлин понравится — а уж он постарается! — она может продлить срок. Возможно, он увезет ее в Италию, где за ними не будут следить ничьи любопытные глаза. Он будет рад познакомить ее с сокровищами этой страны, ее искусством, архитектурой. Александр особенно любил Венецию. Не снять ли для Кейтлин палаццо, оно как нельзя лучше подходит к ее сияющей золотым светом красоте. Они могли бы насладиться теплой итальянской зимой…

Эта мысль его приободрила. Он завладеет ею, наложит печать своей страсти.

Его тело, и без того неспокойное после недавней страстной сцены с роскошной Кейтлин, пришло в еще большее возбуждение. Мысленным взором он видел ее, лежащую в его постели, выкрикивающую его имя, когда он…

Нечего давать волю воображению. Сначала нужно выполнить собственное задание. Он, конечно, сказал герцогу, что полезет на дерево прямо сейчас. Но улей подождет до утра — сейчас, к сожалению, слишком темно.

А пока он разыщет в библиотеке книгу легенд этих чертовых кельтов. Он придумает Кейтлин практически невыполнимое задание.

Глава 11

Есть старая поговорка: если уж идете в бой, держите вашу честь на щите, а не под ним.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

— Позвольте вам помочь, мисс.

Мьюрин взяла длинную перчатку за края. Кейтлйн просунула руку в перчатку, потом натянула другую.

— Спасибо, Мьюрин.

— Всегда пожалуйста, мисс. — Горничная взглянула на часы. — У вас восемь минут, чтобы дойти до Голубой гостиной.

— Знаю, знаю. Куда я дела свою… О, вот моя шаль. Кажется, сегодня у меня туман в голове. Интересно, спустился ли к обеду лорд Маклейн?

Мьюрин посмотрела на нее как-то странно. Кейтлйн нахмурилась:

— В чем дело?

Горничная приподняла бровь:

— Как любопытно! Вы перескочили с одного на другое — сначала туман, потом лэрд Маклейн. Вы ведь не жалеете врага, нет?

Щеки Кейтлйн зарделись.

— Разумеется, нет! Я просто очень рассеянна. То ли из-за погоды, то ли еще из-за чего.

Она старательно не смотрела за окно, где ночное небо было безоблачно, как до того днем.

Ее рассеянность началась прошлой ночью. Когда Кейтлйн легла в постель, она была на седьмом небе. Еще бы, ей удалось выполнить столь сложную задачу. Но чем дольше нежилась она в мягкой постели, тем чаще на ум приходило лицо Маклейна, каким оно было, когда она уходила из библиотеки, сунув ему табакерку. Едва он справился с удивлением, как ей стало понятно — он оценил ее старания. Он ценил азарт не меньше ее самой. Вот бы узнать, каков Маклейн на самом деле! Увидеть, что за человек скрывается за циничной маской.

Когда они повстречались в Лондоне, их охватило любовное безумие, не оставив ни места, ни времени на обычное человеческое общение. Оба были заняты лишь тем, чтобы раздуть посильнее огонь, раздвинуть границы допустимого. Нет бы остановиться и просто… поговорить. Поэтому, когда пришла пора отрезвления, оба остались незнакомцами друг для друга. Что могло его опечалить? Любит ли он апельсиновый мармелад? Что может его рассмешить? Как он относится к братьям и сестрам? Предпочитает ли кадриль шотландскому рилу? Да и вообще, любит ли он танцевать? Ведь они были заняты совсем другими, менее… пристойными развлечениями.

Кейтлйн вздохнула. Смогут ли они хоть раз просто, по-дружески, поболтать? Как раз сейчас она по уши занята, пытаясь выиграть пари. А когда добьется победы, — Маклейн будет в бешенстве. Его гордость потерпит сокрушительный удар. Тогда им будет точно не до задушевных бесед. Ей стало грустно.

— Ох, да вы посмотрите на часы! — Мьюрин укутала шалью плечи Кейтлйн и распахнула перед ней дверь. — Вам лучше поторопиться, а то опоздаете к обеду. Вы же знаете, как ее светлость не любит, когда опаздывают.

Кейтлйн вышла из спальни. Но где же Маклейн? За весь день она его ни разу не видела.

Сегодня утром ей не терпелось встретиться с ним за завтраком. Она не собиралась злорадствовать, вовсе нет, просто насладиться победой. Но Маклейн не оставил ей такой возможности. Он не сошел к завтраку. Вообще избегал ее целый день.

Впрочем, она не была единственной, кому недоставало Маклейна. За завтраком герцогиня сделала несколько замечании по поводу его отсутствия и даже накричала на удивленную леди Кинлосс, когда та имела неосторожность поинтересоваться за ленчем, куда подевался Маклейн. Почти весь день Кейтлин потратила на долгую экскурсию к развалинам старого замка в обществе Дервиштона, Салли и лорда Кейтнесса. Она старалась не думать о Маклейне, но это было невозможно. Где же он?

Все это казалось немного странным. Может быть, он…

— Кейтлин!

Она обернулась. В холле появилась Салли Огилви. Она была в чудесном платье из белого крепа с белой атласной отделкой, посаженного на нижнее платье из тафты. По вырезу и рукавам платье украшали веночки из черных шелковых роз. Каштановые локоны обрамляли лицо; прекрасная китайская шаль укрывала плечи.

Салли с восхищением взглянула на Кейтлин:

— Боже, какой великолепный наряд!

Кейтлин улыбнулась:

— Благодарю.

Это было одно из самых любимых ее платьев, из синего атласа, поверх которого ниспадали складки из британского тюля, украшенное по подолу блондами и синими ленточками у шеи и на рукавах.

Салли удивленно покачала головой:

— Честно, я бы нисколько не удивилась, если бы узнала, что это платье контрабандой привезли из Франции, и вам его передала таинственная дама в черном плаще, под покровом ночи.

Рассмеявшись, Кейтлин обняла подругу:

— Это самые приятные слова, которые я услышала за целую неделю.

— А тут и слушать было особенно нечего. Герцогиня едва разговаривает со мной; она даже не помнит моего имени.

— И мне тоже многие здешние дамы внушают робость.

— Они могут говорить гадости самым любезным тоном. Не знаю, как мне себя вести? — пожаловалась Салли.

— Трудно сказать. Вы слышите тон, но не обращаете внимания на слова? Игнорируете тон и возражаете прямо в лицо? Даже не знаю, позволительно ли это нам, учитывая наше скромное положение в обществе.

— Леди Кинлосс не так уж плоха; она заговаривает со мной лишь тогда, когда просит передать ей соль. Все остальное время она смотрит на меня вот так.

Салли выгнула спину, задрала подбородок и слегка скосила глаза, глядя на собственный нос. Кейтлин разразилась веселым смехом. Уж очень правдоподобно Салли изобразила эту надменную даму!

— Обещайте, что будете на моей стороне, когда мы будем играть в шарады.

— С удовольствием, — улыбнулась Салли.

— Отлично, потому что я совсем лишена актерских способностей. Вот моя сестра Мэри — просто талант. Она часто говорит, что хотела бы пойти на сцену. Мама приходит в ужас.

— Не представляю, чтобы моя мама проявила снисходительность в таком вопросе.

Они дошли до площадки нижнего этажа. Уже были слышны голоса собравшихся гостей. Салли укрыла шалью локти и как бы невзначай заметила:

— Интересно, спустится ли к обеду лэрд Маклейн после того происшествия?

Кейтлин остановилась как вкопанная.

— Происшествия?

— А вы не слышали? Нет, судя по выражению вашего лица.

— Он сильно ранен?

— Да нет, что вы! Я знаю наверняка, потому что видела, как он входил в дом примерно через час после того, как мы вернулись с прогулки.

Кейтлин прижала руку к груди, где сердце билось так, что она ощущала его стук подушечками пальцев.

— Слава Богу, — пробормотала она.

Неужели он поранился, когда полез на дерево за ульем? Конечно же, нет.

— А вы знаете, что произошло?

— Да, и вот что странно. Ему зачем-то понадобилось лезть на дерево.

О нет!

— И что же? — Кейтлин едва могла говорить.

— Я спросила, зачем он лез на дерево, но он отвечал очень уклончиво, однако его хромота…

— Он хромал?

— Ах да! Очевидна, там вышло целое приключение, потому что он был мокрый с ног до головы, весь в грязи, в волосах листья, лицо распухшее, и…

— Боже мой!

— Он сказал, что за ним гнался пчелиный рой!

— Но… в это время года пчелы должны спать, не так ли? Он сам… — Кейтлин осеклась. — По крайней мере мне так говорили.

— Да, но погода необычно теплая. Думаю, пчелы очень разозлились, когда их потревожили.

Кейтлин приложила ладонь ко лбу. Салли встревожилась:

— Мне казалось, все это очень смешно.

— Да, и мне тоже. Просто у меня разболелась голова.

Жуткая головная боль, шести футов росту, с черными волосами и зелеными глазами. Ужаснейшая головная боль, какую только можно себе вообразить.

— Лорд Маклейн выглядел расстроенным?

— Просто потемнел от злости, — улыбнулась Салли, и ее глаза весело блеснули. — Но вы еще не слышали самого интересного! После всех злоключений Маклейн вернулся домой на лошади Дервиштона!

— Как же такое могло произойти?

— После нашей прогулки Дервиштон отправился покататься на своей новой лошади. Когда напали пчелы, лошадь лорда Маклейна ускакала, и ему пришлось ковылять до дому пешком. Но каким-то образом по дороге он ухитрился «позаимствовать» коня Дервиштона.

— Вы думаете, Маклейн ее украл?

Салли сверкнула глазами.

— Дервиштон вернулся очень поздно, к тому же пешком. Он был в ярости.

Бог с ним, с Дервиштоном.

— Насколько серьезны раны лорда Маклейна?

— Там, где его жалили пчелы, начало распухать. Увидев, в каком он состоянии, мы с лордом Кейтнессом, естественно, хотели принести с кухни какие-нибудь снадобья, но Маклейн грубо отказался. Послал за своим камердинером и удалился к себе.

— Вы не знаете, насколько серьезно его изжалили пчелы?

— О, не меньше дюжины укусов, да еще несколько синяков и царапин. Основной удар, по-видимому, пришелся Маклеину пониже спины, когда он падал, потому что он все время потирал свой зад.

— Он упал с дерева?

— Понятия не имею. Когда я его видела, он был не в настроении беседовать, — Салли нахмурилась. — Интересно, однако, где он так вымок? Словно попал под ливень, хотя на небе сегодня не было ни тучки.

Но Кейтлин никак не могла успокоиться:

— Вы уверены, что его ранения неопасны?

— Я бы сказала, что пострадала главным образом гордость Маклейна, а не что другое.

В это Кейтлин охотно верилось.

— Должно быть, он был зол как черт. Странно, что погода не переменилась.

И тут же пожалела о своих словах. Салли вытаращила глаза, наморщила лоб и схватила Кейтлин за руку.

— Так вы знаете о проклятии Маклейнов?

— Слышала кое-какие истории, но кто знает, можно ли им верить?

— Вероятно, это досужие сплетни. Не обошлось и без преувеличений. Но иногда мне становится интересно. — Салли взяла Кейтлин под руку. — Нам лучше поспешить, а то опоздаем к обеду.

Когда они появились в гостиной, герцогиня уже сидела чернее тучи. Она помрачнела еще больше, когда сидевший возле нее Дервиштон вскочил, стоило ему увидеть Кейтлин.

— О Боже, — прошептала Салли. — Кажется, ее светлость весьма раздосадована.

Дервиштон подскочил к ним в ту же минуту, что и Фолкленд. Оба поклонились дамам, и Фолкленд торопливо начал:

— Мисс Херст! Мне так жаль, что я пропустил сегодняшнюю прогулку!

— Пропустили? Лорд Дервиштон сказал, что вы решили не ходить с нами.

— Так я и знал!

Фолкленд послал Дервиштону уничтожающий взгляд. Дервиштон изящно повел плечами:

— Все по-честному, Фолкленд. Все по-честному.

— Там, где замешаны вы, все нечестно. Мне следовало бы…

Кто-то вошел и встал в дверях. Фолкленд ахнул. Все уставились на вошедшего.

Маклейн, как обычно, был облачен в свой элегантный вечерний костюм. Но его нижняя губа распухла, на скуле красовался огромный красный рубец. Когда он направился к столу, все заметили, что он хромает. Каждый шаг сопровождался болезненной гримасой на его лице.

Кейтлин невольно сделала шаг к Маклейну, но герцогиня ее опередила. Она бросилась вперед, крикнув лакею принести стул, от которого Маклейн решительно отказался. Вслед за герцогиней засуетились леди Элизабет и леди Кинлосс, обе наперебой предлагали советы и засыпали беднягу расспросами.

Поверх их голов взгляд Маклейна отыскал Кейтлин.

Что тут поделаешь?! Кейтлин вымученно улыбнулась. Когда она повернулась, чтобы сесть рядом с Салли, то обнаружила, что за ней внимательно следит Дервиштон.

Он взглянул мимо нее на Маклейна, потом снова на нее — внимательно, оценивающе.

Ее щеки вспыхнули. Она быстро сказала:

— Слышала, что при пчелиных укусах хорошо помогают припарки из соленой воды.

Дервиштон пожал плечами:

— Именно это средство предложил камердинер Маклейна, но пострадал-то он главным образом из-за чертополоха.

— Из-за чертополоха?

Виконт повел бровью, внезапно развеселившись:

— Так вы ничего не слышали?

Вмешалась Салли:

— Я рассказала ей то, что знаю сама, но это, по-видимому, далеко не вся история.

— Вот как? — Дервиштон бросил на Маклейна ехидный взгляд, прежде чем сообщить с насмешливым сочувствием: — В таком случае надо рассказать всем, что случилось. По каким-то неизвестным причинам Маклейн оказался на дереве, пытаясь снять с него старый улей. Вылетели пчелы и напали на него. Пришлось прыгать на землю…

— С дерева? Значит, поэтому он…

— Нет-нет. Не так все просто. Он бросился к своей лошади, но при виде пчелиного роя благородное животное испугалось и ускакало прочь. Нашему герою не оставалось ничего другого, как сломя голову бежать к озеру.

— Боже правый!

— Именно. Он бросился в ледяную воду с головой и просидел там почти полчаса, пока пчелы не улетели. Когда он наконец выбрался на берег, ему пришлось снять сапоги, потому что они были полны воды. Вылив воду, Маклейн понял, что идти в хлюпающих сапогах не сможет, поскольку натрет ноги, и выбросил их в озеро.

— Какое расточительство! — воскликнула Салли.

— Моя дорогая мисс Огилви, такие сапоги, какие носит Маклейн, не бросают в озеро, если их нельзя высушить и носить опять. Сапоги погибли безвозвратно, и я вполне понимаю его раздражение. Но он забыл, от какой опасности могут защитить кожаные подметки. — Дервиштон улыбнулся, и его красивое лицо приняло довольное выражение. — От чертополоха!

Кейтлин поморщилась. В Шотландии чертополох с его жестоко язвящими иглами растет везде.

— Неудивительно, что он хромает.

Фолкленд засмеялся:

— Как бы мне хотелось это видеть!

Кейтлин одарила Фолкленда негодующим взглядом. Она собиралась что-то сказать, но тут к ним присоединился граф Кейтнесс. Он также не сводил глаз с Маклейна.

По крайней мере вот разумный человек, который не станет злословить.

— Маклейн! — воззвал граф Кейтнесс. — Ура герою! Снимите сапога и покажите дамам свои ноги! — Повернувшись к Салли, он сообщил со смешком: — Они содраны в кровь.

Маклейн окинул взглядом всю их компанию и посмотрел на Кейтлин. Она зарделась, но воинственно вскинула голову.

Старый герцог, который до прихода Кейтнесса мирно спал в кресле возле камина, при этом громоподобном приветствии проснулся и закудахтал:

— Ах, Маклейн! Я слышал, вам пришлось сражаться — притом безуспешно — против целого улья разъяренных пчел!

Боже правый, неужели все мужчины торжествуют, празднуя поражение одного из них? Вот ее братья бы… Кейтлин нахмурилась. Ее братья вели бы себя ничуть не лучше. Мужчины!

Кейтнесс рассмеялся:

— Слышал, вам пришлось также принять освежающую ванну.

Стиснув зубы, Маклейн воззрился на Дервиштона:

— Не представляю, откуда вы все это узнали?

Дервиштон любезно улыбнулся:

— Я не смог удержаться, чтобы не поделиться потрясающим известием. У вас был такой трагический вид, когда вы входили в дом, как будто вы потерпели полное поражение, и я…

— Порезы и царапины не означают поражения. — Маклейн снова посмотрел на Кейтлин. Его глаза довольно засияли, когда он сунул руку в карман и извлек оттуда маленький предмет серого цвета. — Напротив, я добился полной победы.

При этих словах Кейтлин вдруг улыбнулась. На какой-то миг ей показалось, что, кроме них с Маклейном, в комнате больше никого нет. У нее отлегло от сердца, и она решила, что следующее задание не будет представлять опасности, хотя, разумеется, ей вовсе не хотелось, чтобы Маклейн добился победы.

Дервиштон улыбнулся с некоторой хитрецой:

— Победа какого рода, Маклейн? У меня складывается впечатление, что мисс Херст прекрасно это знает.

Кейтлин заставила себя небрежно пожать плечами:

— Уверяю вас, я никогда не просила Маклейна ходить босиком по чертополоху или нырять в озеро.

Глаза Маклейна блеснули — он оценил ее деликатность.

Но Дервиштон еще сомневался. Прежде чем он успел что-то сказать, подошла герцогиня и жестом собственницы положила руку на плечо Маклейна.

— Пора обедать. Идемте?

Вскоре все сидели за обеденным столом. Кейтлин заметила, что за последние несколько дней ее сажают все дальше от герцогини, все ближе к герцогу. Сейчас ей предстояло сидеть слева от него. Никуда не годный собеседник, так как во время обеда он обычно спал.

Слава Богу, Салли сидела неподалеку. Во время трапезы она весело болтала о самых разных вещах. Кстати, она заметила, каким неожиданно теплым выдался день, и выразила надежду, что погода не испортится. Ока также предложила поиграть в газонный бильярд на лужайке на следующий день, если будет тепло. Остальные дамы и лорд Фолкленд с жаром ухватились за эту идею.

Обед завершился, и мужчины последовали за хозяином дома в библиотеку, чтобы выпить портвейна. Дамы расположились в Голубой гостиной, дожидаться их возвращения и болтать, попивая ратафию. Леди Кинлосс принесла своего злобного песика, сообщив всем присутствующим, что бедняжка болел, но вот сейчас вполне поправился, чтобы наслаждаться обществом.

Кейтлин наблюдала за собакой с отвращением. Меж огромных ушей у него красовался пучок длинной шерсти, схваченный огромным бантом. Его косо посаженные глаза слезились, многих зубов недоставало, а уцелевшие торчали под странными углами. Пес злобно рычал на всех, кроме леди Кинлосс.

Самая противная собачонка из всех, что Кейтлин доводилось видеть, но леди Кинлосс, по-видимому, считала своего пса чудом природы. Называла его «мой сладенький», целовала в мокрую пасть — что было для всех присутствующих весьма кстати, поскольку собака непрерывно чихала.

Леди Элизабет попросила Салли сыграть на фортепиано, и она с неохотой отправилась к инструменту. Кейтлин решила, что Салли предпочла бы остаться возле камина, где могла бы беседовать с лордом Кейтнессом, когда джентльмены вернутся. Но что она могла поделать! Салли изящно присела к фортепиано и стала наигрывать веселую арию. Леди Кинлосс занимала герцогиню рассказами о том, как Маффин замечательно ловит пауков. Кейтлин подошла к камину, чтобы согреть ноги.

К ней подошла леди Тремонт — высокая дама с красивым цветом лица и довольно выдающимся носом. Она всегда казалась Кейтлин немного высокомерной, но сейчас, видя ее искреннюю улыбку, она улыбнулась в ответ.

— От души надеюсь, что эта собака нас не заразит. Я редко болею, но, полагаю, простуда этой собаки особенно заразна.

— Я больше боюсь, что она меня укусит.

— Она явно в дурном расположении духа.

— Как и ее хозяйка.

Слова вылетели раньше, чем Кейтлин успела прикусить язык. Она прикрыла рот ладонью.

Леди Тремонт засмеялась:

— Совершенно с вами согласна! Бедная леди Кинлосс так привязана к этому созданию. Не уверена, что собака заслуживает такого неумеренного обожания, но леди Кинлосс выглядит счастливой — так что пусть наслаждаются обществом друг друга.

— Леди Тремонт…

— Зовите меня просто Онорией.

— А я — Кейтлин.

— Благодарю вас. Вы напоминаете мне одну из моих младших сестричек. — Онория грустно улыбнулась. — Только манеры у вас не столь бесшабашные. Одна из них мечтает стать моряком.

Кейтлин рассмеялась:

— У меня тоже есть сестры, хотя никто из них не пытался поступить на корабль.

— Вы из большой семьи?

— У меня две сестры и три брата.

— У меня тоже полно братьев и сестер. — Онория склонила голову набок. — Кажется, у нас с вами много общего. Мне нужно было заговорить с вами раньше.

— Иногда трудно как следует узнать всех гостей на таких приемах.

— Это довольно скромный прием, так что мое невнимание извинить трудно. Единственным смягчающим обстоятельством служит то, что мы с мужем целый месяц были в разлуке, прежде чем приехать сюда. Я ужасно рада, что он вернулся, поэтому не замечаю никого вокруг.

Кейтлин улыбнулась:

— Простите меня за бесцеремонность, но, кажется, вы очень влюблены.

— И это очень немодно, не так ли?

Ее лицо приняло мечтательное выражение.

Кейтлин узнала этот мечтательный взгляд. Она видела его у собственных родителей, когда они говорили друг о друге. В груди защемило, Кейтлин вдруг почувствовала себя невероятно одинокой. Она сама мечтала о таких отношениях, когда все в жизни делишь с супругом поровну. Когда просто проводить время вдвоем — уже сладчайшее из удовольствий, которое наполняет тебя умиротворением, и ты светишься изнутри…

Совсем простое желание, но достичь его очень, очень непросто.

Дворецкий распахнул дверь, и в гостиную вошли джентльмены. При виде мужа Онория просияла и, извинившись, покинула Кейтлин. Лорд Фолкленд направился прямо к буфету, где мог выпить еще портвейна. Дервиштон и Кейтнесс приветствовали герцогиню. Герцог прилип к леди Элизабет, старательно обходя стороной собачку леди Кинлосс.

Маклейн, которому боевые ранения придавали весьма экстравагантный вид, оглядел гостиную и направился прямо к Кейтлин. Легкая хромота делала его похожим на пирата.

Их взгляды встретились, и Кейтлин сжала в руке стакан с ратафией. Он приближался, и ее охватило чувство томительного возбуждения…

— Александр! — промурлыкала герцогиня, касаясь рукава Маклейна. — Прошу вас, расскажите лорду Кейтнессу о новых пополнениях египетской коллекции. Он считает, что все они подделки, чтобы продавать побольше входных билетов в Британский музей.

Маклейну пришлось уступить, иначе она могла бы устроить сцену. Кейтлин изо всех сил делала вид, что ей безразлично. Нелегкая задача, тем более что рядам сидел лорд Дервиштон. Этот человек просто прилип к ней, и она начинала испытывать раздражение. Не то чтобы он ей не нравился. Но Дервиштон и Фолкленд вечно крутились вокруг нее, и было трудно улучить минуту для разговора с Маклейном.

Как раз сейчас оба лорда затеяли галантный спор, кто принесет Кейтлин еще один стакан ратафии.

Сквозь спор она вполуха слушала, что говорит Маклейн о египетских древностях, да и о собственных приключениях заодно. К нему уже вернулось чувство юмора, и рассказ обрастал такими красочными подробностями, что слушатели то ахали, то покатывались со смеху.

Кейтлин пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться, когда Маклейн сообщил ее светлости, что полез на дерево, «повинуясь безумному желанию, как будто меня заколдовала лесная нимфа». Право же, его чувство юмора такое же испорченное, как он сам.

— …и тогда я проехал на слоне всю дорогу через Воксхолл.

— Простите?

Она недоуменно уставилась на Дервиштона, припоминая, что отправила Фолкленда за ратафией.

Дервиштон насмешливо прищурился:

— Наконец-то вы вернулись!

— Я никуда не уходила.

Он многозначительно посмотрел на Маклейна:

— Нет? Я мог бы поклясться, что да.

Кейтлин высокомерно выпрямилась и хотела было встать и уйти, но Дервиштон схватил ее за руку.

— Простите, — сказал он с неожиданным раскаянием в голосе.

Кейтлин бросила взгляд на свою руку, и Дервиштон поспешно выпустил ее запястье.

— Мисс Херст, Кейтлин, прошу вас. Я искренне раскаиваюсь. Я не хотел сказать ничего обидного.

Она подняла бровь.

— А мне показалось — хотели.

— Ну, может быть, самую малость. Готов поспорить, что его светлость с пользой провел время, молча просидев весь обед, чтобы приукрасить свою маленькую эскападу, и вот теперь блистает красноречием, развлекая общество.

Кейтлин невольно улыбнулась:

— Жаль только, что нам никто не рассказывает ничего интересного. Прогулка — вот и все нате развлечение на сегодня.

— Весьма энергичная прогулка, — возразил Дервиштон. — И мы могли бы пройти еще больше, если бы Кейтнесс и мисс Огилви не плутали туда-сюда.

Кейтлин против воли рассмеялась. Дервиштон принял ее смех за поощрение и следующие полчаса развлекал ее забавными, но слегка скучноватыми историями о своих светских знакомых. Кое-кого из них Кейтлин знала по Лондону.

И все-таки, несмотря на приятное развлечение, Кейтлин жалела, что не может перекинуться словом с Маклейном. Куда там! С одной стороны, неусыпная опека Дервиштона, с другой — герцогиня вцепилась в локоть Маклейна.

Но тут Маклейн извинился перед герцогиней и ее гостями и встал, ссылаясь на усталость после сегодняшних приключений. Направляясь к дверям гостиной, он задержался возле Кейтлин.

— Дервиштон, мисс Херст!

Маклейн поклонился. Теперь можно было рассмотреть его лицо получше. Следов от пчелиных укусов она не видела, зато синяки впечатляли. Кейтлин болезненно поморщилась. Дервиштон фыркнул:

— Маклейн, ваши раны пугают мисс Херст. Вероятно, в следующий раз вам следует наложить на них повязки, прежде чем появиться в обществе дам.

Маклейн холодно улыбнулся:

— Я хотел поблагодарить вас за лошадь, впрочем, ужасно медлительную. Надеюсь, вы не переутомились, добираясь до дому пешком? Мне сказали, вы недавно вернулись с прогулки, а тут я позаимствовал вашу лошадь. Если бы я только знал!

Дервиштон покраснел.

— Я просто выехал прокатиться туда и обратно, чтобы держать лошадь в форме. Ее только что объездили. Уверен, вы и сами заметили — с ней все еще трудно управиться.

— У меня она вела себя как шелковая, — спокойно возразил Маклейн. — Но какая же она медлительная! Черепаха, а не лошадь. Надеюсь, вы за нее не переплатили?

Дервиштон стиснул зубы, и Кейтлин поспешно сказала:

— Лорд Маклейн, сожалею, что вы так поранились.

Он повел бровью с очевидным недоверием, но поклонился:

— Благодарю за сочувствие. Пустяки — пара синяков да царапин. Мне приходилось получать увечья посерьезней — в драке с братьями.

— А вы деретесь с братьями? Даже сейчас?

В его глазах блеснул насмешливый огонек:

— Только для того, чтобы напомнить, кто из нас старше.

Как бы ей хотелось видеть эту сценку!

— Мисс Огилви рассказала, что на вас напали пчелы. Как же это возможно, ведь сейчас осень? Кто-то говорил, что они впадают в спячку.

Дервиштон пожал плечами:

— Осень выдалась теплая. Осмелюсь предположить, что не все пчелы покинули свой улей.

— Ясно, что нет, — сухо согласился Маклейн. — Мне еще повезло, что они были сонными и медлительными, иначе не отделался бы так легко.

Дервиштон покачал головой:

— А зачем вам вообще понадобился этот улей?

Маклейн взглянул Кейтлин прямо в глаза:

— Люблю поспорить с судьбой.

— За всю жизнь мне ли разу не пришлось лезть на дерево из чистого любопытства.

— Опасались испортить туфли? — насмешливо поинтересовался Маклейн.

Дервиштон прищурился:

— Мне недостает актерского таланта, не то что вам. Жаль, мы не могли полюбоваться, как вы убегаете от пчел; должно быть, это было забавно.

— Уверен — действительно забавно, — спокойно согласился Маклейн. — Зато я вернулся домой на вашей лошади. — Он хлопнул Дервиштона по плечу, да так, что молодой лорд закашлялся. — О Боже, Дервиштон! Кажется, вы заработали воспаление легких. Предлагаю вам взобраться на дерево. Это очень полезно для здоровья.

Кейтлин едва сдержала улыбку, наблюдая, как Дервиштон старательно делает вид, что из него только что чуть не вышибли дух. Тем временем Маклейн взял ее руку и поцеловал пальцы. Какими теплыми были его губы!

— Доброй ночи, мисс Херст. Увидимся завтра.

В его низком голосе она расслышала обещание встречи и задрожала всем телом. Дервиштон ревниво наблюдал, как Маклейн поклонился и вышел из гостиной.

Он был уже в дверях, когда Кейтлин сообразила, что он успел сунуть ей в ладонь какой-то предмет. Она сразу же поняла, что это: ее пальцы стиснули маленький бесформенный кусок пчелиного гнезда.

Улыбаясь, она сунула его в карман, отвлекая внимание Дервиштона вопросом о его новой лошади. Завтра они с Маклейном начнут второй раунд схватки, и на сей раз счет не будет ничейным.

Уж она постарается.

Глава 12

Ох, не верьте старой басне о том, что женщины могут изменить решение просто так, когда заблагорассудится. Женщины меняют решения лишь тогда, когда им это нужно, вот и весь сказ.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

Маккриди стоял возле гардероба, дожидаясь приказаний.

— Милорд, что сегодня? Утренний костюм, костюм для верховой езды или костюм для лазания по деревьям?

— Не дерзи.

— Милорд, я бы не осмелился. У меня нет ни малейшего желания, чтобы вы разверзли небеса и потопили меня дождем.

Александр дернул бровью.

— Как тебе известно, я мог бы взять другого камердинера. Найти парня помоложе и не столь остроумного. Пусть чистит мне сапоги, гладит галстуки и все такое.

Маккриди принял страдальческий вид.

— Выполнять ваше «все такое» и есть главная беда.

Александр усмехнулся. Сегодня утром он чувствовал особый прилив сил. Чем больше времени проводил он в обществе Кейтлин, тем большей решимости преисполнялся добиться победы в ее же собственной игре. Прошлым вечером он торжествовал, вручая Кейтлин обломок этого чертового улья, совершенно не думая, на какие жертвы пришлось пойти.

Маккриди шмыгнул носом.

— Из надежного источника знаю, что мисс Херст заручилась поддержкой своей горничной и миссис Пруитт, экономки.

— Знаю. Они караулили в коридоре, пока мисс Херст пыталась стащить у герцога табакерку.

— Но вы ведь вернули табакерку?

— Разумеется, герцог уже и забыл об этом.

— Отличная новость, милорд. Могу ли я надеяться, что в будущем ваши задания для мисс Херст не пойдут вразрез с законом, хотя бы просто для разнообразия?

— Для следующей миссии бедной мисс Херст понадобятся навыки этикета, а не воровства.

— Превосходно, милорд. Надеюсь также, что ваше задание не потребует особых физических усилий. Мне пришлось приговорить к сожжению ваши брюки. Я просто искусник по части починки одежды, но с такими лохмотьями не справиться даже мне.

— К черту брюки! Счастье, что я не свернул там шею.

Маккриди поджал губы:

— Надеюсь, в будущих предприятиях вы возьмете помощника — кого-нибудь, так скажем, пошустрее.

— Я справлюсь и сам, — проворчал Александр.

ерт, отчего все так и норовят напомнить, что он уже немолод?

— Я был в шести футах над землей. Просто не ожидал, что из улья вылетят пчелы.

— Разумеется, милорд. И правда, кто бы мог подумать, что в улье будут пчелы! Продолжим логическую цепочку — в птичьем гнезде живут птицы, в конюшне лошади, в норе лисы…

Александр бросил на него хмурый взгляд. Камердинер вздохнул:

— Просто обещайте на будущее, что позовете на помощь, если столкнетесь с препятствием выше собственного роста.

— Мне не нужна помощь.

— Ваш объект мщения, мисс Херст, кажется, не имеет ничего против, если ей станут помогать. Если хотите знать, почти вся женская прислуга в доме присягнула ей на верность и состоит теперь в ее войске.

— В ее войске? У нас что, война?

— Похоже на то. Миссис Пруитт и одна горничная вербуют сторонников, да еще в манере, весьма нелестной для вашей репутации. Устроили целый бунт. Мистер Хей и я сделали все возможное, чтобы его подавить, но добились лишь того, что нас объявили «вражескими пособниками»!

Александр нахмурился:

— Я отказываюсь впутываться в кухонные дрязги.

— И это в высоки степени неразумно, милорд, ибо от них зависит ваш повседневный комфорт. — Маккриди подошел к камину, где дожидался поднос с завтраком. — Обычно на завтрак вам в комнату подают яйцо-пашот, ветчину, тосты, свежие фрукты и кофе. — Он поднял салфетку, которой был накрыт поднос. — А тут что? Два пригорелых тоста, кусок жирной ветчины и чашка чуть теплого чая.

— Вот черт! Нужно было сойти сегодня вниз к завтраку. Я бы так и сделал, но мне захотелось принять ванну, чтобы смягчить заживающие рубцы на спине.

— Это не все, милорд. Вашу парадную пару туфель я чищу сам — с помощью особой смеси с шампанским, по собственному рецепту, — но, как правило, не касаюсь остальной обуви. Вы заметили, в каком состоянии ваша обувь сегодня утром?

— Я не смотрел.

Маккриди содрогнулся.

— И не смотрите, Бога ради. Зато взгляните на ваши галстуки, их только что накрахмалили. Эта услуга возложена на прачку и ее дочь.

— Они забыли их погладить?

— Что вы, милорд. Это отлично вышколенные слуги.

Маккриди подошел к комоду, где лежала стопка свежих галстуков, взял тот, что лежал сверху, и протянул его Маклейну.

— Боже правый, он жесткий, как деревянная доска!

— Именно. Чтобы обернуть его вокруг шеи, вам понадобится молоток.

— Вот напасть! Я начинаю сожалеть о том дне, когда позволил мисс Херст втянуть меня в дурацкий заговор.

— О нет, милорд! Настоящее положение дел весьма сложно, но все же это гораздо лучше, чем строить планы, как погубить молодую леди, без справедливого суда, по совести.

— Она не требует справедливого суда; мне уже известно, что она сделала.

— Милорд, молодая леди…

— Не такая уж молодая. Ей исполнилось двадцать три.

Маккриди примирительно улыбнулся:

— Для меня она молодая леди.

— А для меня шило в одном месте, — пробормотал Александр.

— От миссис Пруитт я узнал, что молодая мисс — дочь викария.

— Да…

— И почти всю жизнь провела в сельской глуши.

— Ну, ты ни за что не догадался бы об этом, глядя на то, как она сидит в гостиной и отбивается от поклонников.

— Отбивается; именно так, милорд. — Маккриди собрал негнущиеся галстуки и положил их на маленький столик возле двери. — Милорд, люди моего поколения знают — верь не слову, а делу. — Он сделал паузу. — Интересно, не этот ли посыл воплощает в себе наша молодая леди?

— Единственное желание Кейтлин Херст — заслужить хорошую репутацию, чтобы вернуться в Лондон и женить на себе какого-нибудь простофилю.

— Брак — достойная уважения цель, милорд.

— Но не путем обмана.

— Насколько я слышал, мисс Херст не того сорта женщина. Хотя вам лучше знать.

— Вот именно, разрази меня гром.

Александр рассказал камердинеру о пари, заключенном с прекрасной соперницей, но умолчал о цене, которую Кейтлин заплатит в случае проигрыша. Некоторые детали не предназначены. для ушей прислуги.

— Маккриди, как бы мне прекратить бунт кухарок? Не хочу, чтобы мне подобным образом накрахмалили еще и нижнее белье.

— К счастью, мистер Хей — наш решительный сторонник, после того как в пылу ссоры сегодня утром миссис Пруитт назвала его «мешком заплесневелых костей».

— Какая удача для нас! Что нам следует делать?

— Вербовать сторонников, милорд. Я не могу подавить бунт, но по крайней мере мне под силу укрепить наши бастионы.

— Отлично. Будет сущим благом иметь под рукой парочку лакеев, когда придет время второго испытания. Пусть они лезут на дерево.

— Очень хорошо, милорд. Но мне нужно кое-что знать. Скажите, ведь вы не задумали никакого бесчестья в отношении молодой леди?

Александр холодно посмотрел на слугу:

— Это мое дело, как поступать..

Сложив руки за спиной, Маккриди уставился в потолок. Александр ощутил болезненный укол — другой мужчина назвал бы это чувством вины — и скрипнул зубами. Конечно, это просто досада, что приходится давать отчет слуге. Однако в душе остался горький осадок.

— Я не допущу бесчестья в равной мере, как того потребует сама леди. Этого достаточно?

Маккриди просиял:

— Достаточно, милорд! Вполне достаточно!

— Отлично. А теперь я должен одеться. У меня встреча с «молодой мисс», и я не хочу опаздывать.

Сойдя вниз, Кейтлин отказалась поехать с остальными на пикник. В обычный день идея прокатиться на пикник к дальней оконечности озера привела бы ее в восторг, но Маклейн прислал записку с просьбой о краткой встрече. Кейтлин с радостью отказалась, бы от десяти пикников ради того, чтобы условиться о начале второго раунда состязания.

Это было первое, о чем она подумала, встав утром с постели. С особым волнением она дожидалась завтрака, надеясь увидеть Маклейна, но он не пришел.

Кейтлин сумела скрыть разочарование, а вот ее светлость — нет. По мере того как шли минуты, а Маклейн не появлялся, смех герцогини звучал все суше, она начинала заметно нервничать. Подозревая, что Маклейн, возможно, наблюдает из окна, герцогиня предприняла увеселительную поездку верхом, отчаянно кокетничая с послушным Дервиштоном, которому порядком надоела.

Кейтлин думала, что, возможно, знает причину отсутствия Маклейна за завтраком. Если бы она сама свалилась с дерева, то провела бы все следующее утро, отмокая в глубокой ванне. Но не тот он был человек, чтобы признаться в слабости. Разумеется, он в полном порядке, если даже его спина — один сплошной синяк.

Зевая, Кейтлин прислонилась к окну библиотеки. Глаза закрывались сами собой. Ночью она почти не спала. Стоило закрыть глаза, как в мозгу одна за другой всплывали томительные картины — Маклейн целует ее, и сердце бьется так, словно вот-вот выпрыгнет из груди; его распухшая губа и лицо в синяках; огненный взгляд, который он ей послал, выходя из гостиной.

Отойдя от окна, Кейтлин стала бродить по библиотеке, восхищаясь роскошной меблировкой. В маленькой деревянной витрине была устроена выставка старинных книг. Она пролистала некоторые из них. Там были старинные тексты, писанные чернилами, так прихотливо раскрашенные, что даже буквы сами по себе являлись произведением искусства. Одна книга состояла из побитых временем тонких металлических листков, которые представляли собой очень подробные старинные карты, показывающие, каким видели мир жители конца пятнадцатого столетия.

— Поразительно, — пробормотала Кейтлин и погладила подушечкой пальца выгравированную карту. Искусство гравировщика было изумительным.

Она отошла от витрины, села за огромный дубовый письменный стол и провела рукой по полированной поверхности столешницы, сияющей восхитительным теплым блеском, которого можно достичь, лишь неустанно нанося слой за слоем особый мебельный воск.

Странно будет вернуться домой, насмотревшись всего этого великолепия. Она улыбнулась, вспомнив уютную папину библиотеку, где царил вечный беспорядок. Она была такой маленькой, что хватило бы любого из дюжины ковров из герцогской библиотеки, чтобы покрыть ее пол. Папа работал за простым маленьким письменным столом, и ящики вечно заедало. На столешнице была трещина, которую закрывали большим листом фетра, исполнявшего роль промокательной бумаги.

Губы Кейтлин задрожали. Внезапно ей ужасно захотелось домой. Как раз сейчас папа дает урок греческого Роберту и Мэри. Более способных Уильяма и Майкла он обучал отдельно, под предлогом, что им «нужно больше повторять». При этом воспоминании Кейтлин даже рассмеялась; затем вновь погрустнела.

Чтобы не расплакаться, она взяла маленький томик легенд об Артуре, отнесла его к дивану и устроилась среди подушек. Она уже решила, что предстоит делать Маклейну, и сейчас перелистывала книгу в поисках вдохновения для последнего испытания. Когда впереди большая битва, лишняя подготовка не повредит. Она улыбнулась, вспоминая, как забавно выглядел прошлым вечером Маклейн — элегантный вечерний костюм и разбитое, поцарапанное лицо. Впрочем, он все равно был поразительно красив. Если честно, раны лишь придали ему особое, разбойничье очарование.

Вот мужчины! Женщины лишены этого благословенного дара — оставаться прекрасными даже с синяками на лице. Жизнь устроена ужасно несправедливо.

Маклейн очень смешно повествовал о собственных злоключениях и захвате лошади Дервиштона, но ей было не до смеха, когда она узнала, что он ранен. Она пережила целую минуту парализующего страха. Потеряв Маклейна, она лишилась бы чего-то очень дорогого… Даже сейчас, стоит Кейтлин подумать, что Маклейн мог бы получить серьезные увечья, ее сердце грозит разорваться — столь невыносимой кажется эта мысль.

Просто смешно! Она же не имеет на него видов. Но следующее задание, которое она ему придумала — добыть бантик злобной собачонки леди Кинлосс, — никак не назовешь опасным. Ну, покусают ему пальцы, вот и все.

Она сунула подушку за спину, устраиваясь поудобнее, чтобы немного почитать. Ее пальцы гладили тонкую кожу переплета, ноздри щекотал мускусный аромат кожи и старой бумаги. Кейтлин осторожно переворачивала хрупкие страницы, пока не наткнулась на интересную главу. Ее моментально захватила история о храбром Килухе и его любви к прекрасной Олвен. Чтобы доказать свою любовь, Килух без устали выполнял поручение за поручением.

Это была романтическая история, исполненная надежды и обещания. Увлеченная чтением, Кейтлин рассеянно сбросила туфельки и подогнула под себя ноги в чулках. Легла на бок, опираясь на локоть, чтобы струящийся из окна свет падал на страницы.

Такой ее и увидел Александр, когда получасом позже вошел в библиотеку. Кейтлин свернулась калачиком на диване, уткнувшись носом в знакомую, переплетенную кожей книгу. Солнечный свет падал ей на плечо, на страницы, солнечные зайчики плясали на ее лице; погруженная в чтение, она не замечала ничего вокруг.

Ему невольно вспомнилась библиотека в замке Маклейн. Она занимала два этажа одной из башен — его любимое место. Он смотрел на увлеченную чтением Кейтлин, смотрел и гадал, что бы она сказала о его библиотеке? Она могла бы свернуться калачиком на чудесном, заваленном подушками диванчике возле окна, и солнечный свет согревал бы ее в зимние дни, а она читала бы, сколько душе угодно.

Маклейн нахмурился. «Боже правый, в следующий раз я буду гадать, понравится ли ей мой сад!»

Кейтлин перевернула страницу, ее губы шевельнулись. Александру немедленно захотелось их поцеловать, оторвать ее от книги жадными поцелуями и страстными ласками. Но, даже видя перед собой соблазнительную возможность, он колебался.

Он был не из тех, кому приходится доказывать свою мужскую состоятельность, не пропуская мимо ни одной муслиновой юбки. Маклейн предпочитал опытных, уверенных в себе женщин, которые знали правила игры и не ожидали от их связи ничего, кроме взаимного удовольствия. Женщин вроде Джорджины.

Тем не менее ему начинала нравиться Кейтлин с ее воодушевлением и яростным стремлением к независимости. Она просто наслаждалась жизнью, решительно бросаясь на штурм препятствий, которые судьба ставила на ее пути, точно также, как наслаждалась изысканными блюдами от шеф-повара Джорджины. Кейтлин умела безудержно радоваться даже самым простым вещам, и это делало ее чертовски привлекательной.

К сожалению, было ясно — она не из тех женщин, что согласны довольствоваться полумерами, будь то в дружбе или любви. Еще по их лондонским приключениям Маклейн знал, что девиз Кейтлин — «все или ничего». Приступив к делу, она шла до конца — хорошего ли, плохого.

Ему не хотелось признавать, что он был на волоске от того, чтобы воспылать к скромнице мисс Кейтлин неподдельной, искренней страстью. А может, это уже произошло?

Кейтлин заерзала на диване, из-под юбки показалась ступня и тонкая, лодыжка. Ее платья, хоть и сшитые по моде, оставались чересчур скромными. Другие женщины носили декольте, позволяющие видеть грудь, но Кейтлин всегда прикрывала прекрасные округлости рядами кружева и лент. Сейчас, любуясь ее лодыжкой, он почувствовал, что загорается огнем, как будто увидел Кейтлин обнаженной.

Черт возьми, почему ему не пожелать женщины постарше, поумнее, не такой… не такой нетронутой?

Раньше Маклейн был уверен, что ее невинность насквозь фальшива, а он попался на ее уловки, как последний дурак. Теперь, проведя некоторое время под одной крышей с Кейтлин, он должен был признать, что ошибался. Невинность была в каждом ее движении, каждом искреннем слове, даже в том, как она надувала губки. Все неподдельное — беда лишь в том, что от всего этого он загорается безумным желанием.

Так на чем же он остановится, когда выиграет пари? Неужели сделает невинную девушку своей любовницей? Глядя на стройную, изящную ножку в шелковом чулке, он всерьез опасался, что да, сделает.

Кейтлин перевернула страницу, тонкий пальчик бежал по строчкам текста. Солнечный луч согревал ее щеку и нежную шею. Пробежаться бы по этой шее губами, пробуя на вкус ее сладкую кожу…

Черт, почему он стоит и думает, вместо того чтобы действовать? Кейтлин здесь, перед ним, и они совершенно одни. Им обоим пойдет на пользу, если Мисс Совершенство узнает, каким опасным соперником он может быть. Чем раньше она это поймет и начнет принимать меры к тому, чтобы их не застигли наедине, тем лучше для них обоих.

Он сделал шаг вперед и встал рядом с подлокотником дивана. Ее голова была опущена, взгляд путешествовал по странице. Маклейн ждал, пока она почувствует его присутствие — как он чувствовал ее. Это было почти физическое ощущение, словно их связывали тысячи раскаленных нитей. Чем дольше они оставались в комнате наедине, тем сильнее крепла связь.

Она приподняла голову. Медленно моргнула. Затем, покраснев, повернула голову и подняла глаза.

У него была наготове колкость, но, встретив ее взгляд, он забыл все, что мог бы сказать. Исчезло все, он видел только Кейтлин. Ее мягкие губы, огромные карие глаза, столь прекрасные, что мужчина легко мог бы в них утонуть.

Ярко-розовый румянец окрасил ее кожу, и ему пришлось впиться ногтями в ладони, чтобы удержаться от желания схватить ее в объятия. Тело изнывало, ощущая ее присутствие, и она, несомненно, тоже почувствовала нечто подобное, потому что ее полная грудь взволнованно вздымалась под тонкой голубой тканью скромного платья.

Маклейн разжал руки и понял, что ее талия как раз уместится в обхвате его ладоней. Он прижал бы ее к себе, а потом его руки скользнули бы на округлые бедра. Пальцы сами собой сложились при мысли о том, как он обнял бы ее ягодицы, теплые под тонким платьем.

Его тело немедленно отозвалось, возбужденная плоть восстала.

Губы Кейтлин шевельнулись, словно ей не хватало воздуха. Ее взгляд скользнул по фигуре Маклейна, задержался на его губах, плечах, затем двинулся вниз, вдоль бедер. Он знал, что она видит, как он возбужден, и ждал, что она отвернется или хотя бы испугается. Тогда они были бы в безопасности. Внезапно вспыхнувшая страсть им бы не угрожала.

Но Кейтлин не отвела взгляд. Напротив, ее глаза расширились, и она казалась вся во власти чувственного очарования.

Не в силах сдержаться, Александр бросился на диван. Сверкнув карими глазами, Кейтлин уронила книгу на пол и протянула к нему руки.

Глава 13

Только не воображайте, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Мужчины думают вовсе не этим местом.

Старая Нора из Лох-Ломокда однажды холодным вечером трем своим внучкам

Одним быстрым движением Кейтлин схватила его за лацканы сюртука, встала на колени и впилась в его губы поцелуем.

Он намеревался всего лишь поговорить, но разве можно просто разговаривать с Кейтлин Херст? Только не сегодня. Маклейн был ошеломлен и позволил ей обнять его. Ее горячие губы призывали к большему… Он обнял ее и поцеловал в ответ со всей страстью, которая бушевала внутри.

Губы Кейтлин раскрылись ему навстречу, язычок нерешительно пощекотал его рот. Застонав, он привлек ее к себе на колени. Кейтлин обвила руками его шею, а его руки блуждали по ее телу, лаская ровную линию спины, нежное закругление бедер, наслаждаясь ощущением тяжелых ягодиц, которые так удобно легли в его ладонь. Маклейн был как в огне, одержим страстью, которая разгоралась все сильнее.

Мешали чертовы подушки на диване. Маклейн встал, поднял Кейтлин, осыпая ее страстными поцелуями, пока у обоих не перехватило дыхание. Они уже наслаждались такими безумными ласками, втайне от всех, поцелуями запретными и неожиданными.

Она прижималась к нему, не сознавая, что покачивает бедрами, возбуждая его еще больше. Он куснул ее нижнюю губу, а потом снова завладел ее ртом. Разве мог он досыта напиться этими сладкими поцелуями, столь безыскусными и страстными, столь щедро расточаемыми?

Черт возьми, Кейтлин была горячей штучкой! Сама пылкость, игривость и восхитительная настойчивость. Его руки скользнули вниз, и большие пальцы принялись дразнить ее соски. Она судорожно вздохнула и выгнула спину дугой, без ума от страсти.

Он обхватил ладонями ее грудь, наслаждаясь ее тяжестью, подушечки больших пальцев не уставали ласкать соски. Кейтлин задрожала, прерывисто дыша. Закрыла глаза и застонала, прижимаясь к нему, явно испытывая восторг. Сжала его плечи и заколыхала бедрами, продолжая мучить Маклейна, сама наслаждаясь ласками.

Ему больше не выдержать! Маклейн поднял ее и усадил на тяжелый столик-витрину, прямо на раскрытые книги, боясь потерять над собой контроль. Только бы держать ее так, не выпуская из сильных рук! Маклейн обнял ладонями лицо Кейтлин и снова благоговейно приник к ее губам.

Она обняла его за талию и ринулась вперед, чтобы зацепиться пяткой о его ногу.

Александр, не в силах пошевелиться, смотрел прямо в огромные карие глаза Кейтлин. Затем медленно поднял ее другую ногу и завел ее пятку назад. Теперь ее ноги обнимали его бедра, юбки беспорядочной грудой упали ей на талию. Она и представить себе не могла, что будет сидеть в такой невероятно интимной позе.

Маклейн никогда не предполагал, что станет соблазнять невинную, девственную, чересчур самоуверенную женщину. Кейтлин, несомненно, была женщиной, хоть и выглядела юной девушкой. Невинная девица жеманится, и трепещет каждый раз, когда мужчине заблагорассудится на нее взглянуть. Кейтлин Херет не дрогнула — ни разу.

Она не испугалась даже тогда, когда осмотрительной женщине стоило бы проявить бдительность. Спокойно принимала пламенные взгляды Дервиштона, детскую лесть Фолкленда и вот сейчас — несомненную угрозу своей добродетели. Александр не шутил, и ей следовало бы испугаться, имей она хоть каплю здравого смысла. Как следует испугаться! Она решительно не стала бы сидеть на столе-витрине в библиотеке, обхватив ногами его талию.

Не в его обычае было уходить от соблазна, и она не могла сдержать собственных порывов. Кажется, Кейтлин вообще не понимала, что с каждой минутой, проведенной в обществе Маклейна, ее чертова добродетель, как и она сама, подвергается все большей опасности.

Но какая разница? Кейтлин в его объятиях, остальное не важно.

Не стоит пытаться ее понять. Маклейн схватил подол ее юбок и сдвинул их выше, еще выше, так, что можно было коснуться теплой кожи сквозь тонкую сорочку и…

За окнами послышался стук копыт, с трудом проникая в сознание Маклейна, затянутое туманом его страсти. Гости возвращались.

Александр уронил голову к ее груди и крепко прижал к себе. В голове постепенно прояснялось. Черт побери, о чем они думали? Им нужно немедленно остановиться, чего бы это ни стоило. Но, заглянув в затуманенные страстью глаза Кейтлин, он понял, что ему придется действовать в одиночку. Жестоко страдая, он отпустил ее и отступил назад.

— Маклейн, что…

— Нет.

Это оказалось все, на что он был способен. Сердце билось как безумное, кожа горела, словно ее прикосновения обжигали. Плоть страдала, не осуществив желаемого…

Кейтлин ошеломленно захлопала ресницами, словно пробуждаясь от глубокого сна. Затем соскочила со стола и быстро оправила юбки.

— Маклейн, что…

— Здесь скоро будут гости. Я слышал, как они проехали мимо к конюшням.

Она прижала ладони к щекам.

— Я их даже не услышала. Я… Боже правый, о чем я только думала?!

— Мы оба обо всем забыли. — Ему невыносимо было смотреть в ее несчастные глаза. — Во всем виновата наша страсть. Не проявим осмотрительности, и она снова нас утопит.

Побледнев, Кейтлин кивнула. Затем отвела глаза и подошла к зеркалу, чтобы привести в порядок волосы. Ее руки дрожали.

Молчание затянулось. Александр потер лицо. Он едва не потерял контроль над собой, а ведь он всегда умел держать себя в руках. Он не мог позволить себе такой роскоши, ведь он был Маклейн! После смерти Каллума Александр ни разу, никогда не дал страстям вырваться на волю.

До сегодняшнего дня.

Потому что на несколько прекрасных, ошеломительных мгновений он забыл обо всем на свете. Александр провел ладонью по лицу. Боже всемогущий, он чуть не совершил непоправимое!

Кейтлин вернулась на диван и подняла упавшую книгу.

— Что ж, это была очень приятная перемена.

Александр нахмурился:

— Приятная?

— Более чем. — Ее щеки все еще пылали. — Мы собирались поговорить, и теперь самое время, пока всадники не вернулись домой. Вы придумали мне следующее задание? Я уже выбрала задание для вас.

Александр не знал, что сказать. Он был уверен — Кейтлин станет возмущаться, ведь он едва ее не соблазнил! Но она спокойно взяла на себя свою долю ответственности и пошла дальше.

До него вдруг дошло, что она все еще не сводит с него взгляда. В ее глазах Александр прочел вопрос, и он с трудом смог выговорить:

— Одно из заданий, назначенных Килуху, состояло в том, чтобы убедить упрямого гостя прийти в замок великана к обеду. Вы помните этот рассказ?

Она постучала тонким пальцем по кожаному переплету.

— Да… Было что-то о госте, который заявил, что ноги его не будет в замке. Килух должен был его уговорить.

— И он добился своего, выполнив для гостя кое-какие поручения. Впрочем, не уверен, что эта хитрость поможет в нашем случае.

Кейтлин бросила на Маклейна взгляд из-под ресниц.

— Итак, я должна убедить…

— Лорда Дингуолла.

Александр улыбнулся довольно холодно и зло.

— Кто это?

— Его владения граничат с владениями Роксбурга.

— Значит, мне предстоит пригласить лорда Дингуолла на обед сюда, в замок Баллох?

Александр кивнул. Кейтлин задумалась, а потом пробормотала:

— Полагаю, он в ссоре с хозяйкой?

— А почему не с хозяином?

— Герцог слишком погружен в себя, чтобы с кем-то ссориться. А вот герцогиня, кажется, обожает развлечения такого рода.

Маклейи присвистнул.

— Очко в вашу пользу.

— Допустим, я смогу уговорить лорда Дингуолла приехать сюда на обед, но как он войдет в дом, если герцогиня его терпеть не может?

Александр пожал плечами. Высокомерный, самоуверенный тип!

— Я ее попрошу. Она отлично его знает; его владения граничат с ее землей на западе, а дом в хорошую погоду можно видеть от поворота дороги.

— И они очень невзлюбили друг друга?

— Я бы сказал — ненавидят. Джорджина говорила, что Дингуолл как-то назвал ее пустоголовой раскрашенной куклой, а она в виде ответной любезности обозвала его надутым старикашкой.

Мило, подумала Кейтлин. Ей придется изображать няньку для двух вдребезги рассорившихся взрослых.

— Из-за чего началась вражда?

Его зеленые газа весело блеснули.

— Уверен, что Джорджина мне что-то говорила, да я не слушал.

Она фыркнула:

— Мне придется выяснить, из-за чего весь сыр-бор. Возможно, сумею их помирить.

— А мое задание?

Кейтлин улыбнулась:

— Вам больше не придется падать с деревьев.

— Отлично. Моя спина еще не зажила.

— Обещаю, что на сей раз вашей спине ничто не будет угрожать. Вот разве что вашим пальцам…

В коридоре послышался шум. Первые гости вернулись из конюшни. Кейтлин слышала, как лорд Дервиштон упомянул ее имя. Очень скоро их с Маклейном уединение будет нарушено. Она быстро сказала:

— В одной из легенд Килух отправляется на поиски гребня и зеркала, которые спрятаны между ушей дикого кабана. Маклейн, а вам нужно раздобыть бантик собачки леди Кинлосс.

Александр застыл на месте:

— Этого чудовища?

— Старого беззубого чудовища. Того самого, которое рычит, кто бы к нему ни подошел.

Она положила книгу на письменный стол и улыбнулась.

— Принято.

Александр стоял возле столика-витрины, где они только что обнимались, и, как всегда, выглядел элегантно и немного по-разбойничьи. В этом состоял один из его талантов. Кейтлин подозревала, что многие мужчины хотели бы обладать подобным умением, но оно давалось очень немногим. Для Маклейна же оно было естественным, как дыхание или биение сердца.

Шум в холле усилился — прибыла вторая группа всадников. Разноголосицу перекрывал голос герцогини.

Маклейн поморщился и отошел к балконной двери, как можно дальше от выхода в коридор. В библиотеке появился Дервиштон, ревнивым глазом оглядывая его и Кейтлин.

— Ах, мисс Херст, вот вы где! — Войдя, он холодно кивнул Маклейну. — Моя дорогая мисс Херст, вы правильно поступили, что не поехали с нами. Ее светлость все время твердила, что тропа была слишком крутая, солнце слишком вялое, ветер слишком сильный, а компания слишком скучная.

— По мне, так это замечательно. — Она бросила взгляд из-под ресниц на Маклейна, но он отвернулся и смотрел в сад, очевидно, думая о своем. — Лорд Дервиштон, вы как-то раз сказали, что хорошо знаете всю округу.

Дервиштон был польщен. Он снял перчатки и, не глядя, бросил их на столик-витрину.

— Семья моей матушки родом из этих мест. В детстве я каждое лето проводил в доме неподалеку отсюда.

— Тогда вы должны знать тех, кто живет по соседству.

Маклейн бросил взгляд в ее сторону. Дервиштон кивнул:

— Разумеется, и с некоторыми знаком довольно хорошо. Почему вы спрашиваете?

Она мило улыбнулась:

— Я хочу просить вас об одолжении.

— Да? — загорелся Дервиштон.

— Если вы не слишком устали и можете уделить мне чуть-чуть времени, я быстро переоденусь, и мы сможем немного покататься верхом. Вы расскажете мне об истории замка… и о соседних имениях.

Она бросила лукавый взгляд на Маклейна, который уже отвернулся от окна, задумчиво рассматривая ее лицо.

— С удовольствием! — Дервиштон протянул руку к перчаткам. — Мы могли бы поехать к…

Вытаращив глаза, он уставился на столик-витрину.

Он выглядел столь потрясенным, что Кейтлин, которая была всего в нескольких футах от него, захотела взглянуть, что он там увидел. В витрине, на тонких металлических листках старинной карты, отчетливо виднелась округлая вмятина, точно в форме женских ягодиц. Ее ягодиц!

Боже веемогущий, только не это! Густо покраснев, она инстинктивно обернулась к Маклейну. Он быстро подошел, повинуясь ее беззвучной мольбе.

Дервиштон хмурился.

— Это похоже на…

Он бросил на Кейтлин смущенный взгляд. Она изобразила беззаботную улыбку.

— Ой, кто-то помял страницу! Не знаю, на что тут смотреть.

— Но это похоже на…

Его лицо застыло. Он переводил взгляд с Маклейна на Кейтлин, затем на карту.

Кейтлин ошеломленно смотрела на дерзкие вмятины, впечатанные в старинную карту. Было совершенно ясно, что могло их оставить. Более того, поскольку она ерзала, прижимаясь к Маклейну, отпечатки выглядели гораздо объемнее, чем должны были бы.

По крайней мере, как надеялась Кейтлин, у нее не столь пышные формы. Она едва сдерживала желание обернуться и сравнить.

— Извините меня, — произнес низкий, обволакивающий мужской голос прямо у нее над ухом. Маклейн наклонился через ее плечо, чтобы осмотреть вмятины через пенсне. — Ах, просто очаровательно, — сообщил он через минуту.

Дервиштон насупился еще больше.

— Вам, наверное, лучше знать.

Маклейн выпрямился.

— Уверен, Джорджина, то есть ее светлость, была бы нам благодарна, если бы мы убрали карту с глаз подальше.

— Да, но…

— Дервиштон, — повторил многозначительно Маклейн. — Очень благодарна.

— Да, я слышал. — Дервиштон снова сделал большие глаза. — Вы хотите сказать, что…

Маклейн вновь воззрился на вмятины.

— Именно. — Он растопырил ладонь, словно собираясь оценить размеры. — Да. Ее светлость будет очень рада, если мы уберем отсюда карту.

Дервиштон кивнул:

— Конечно. Я понимаю. Ее светлость…

Он осторожно закрыл книгу с картами и сунул ее под другие книги.

— Благодарю вас, — мрачно сказал Александр, убирая пенсне в карман.

Кейтлин боялась вздохнуть, чтобы не разразиться смехом. Они с Маклейном встретились глазами й некоторое время рассматривали друг друга, веселясь в душе.

Наконец она сказала:

— Пойду надену амазонку.

Дервиштон поклонился:

— Буду ждать вас в холле.

— Я мигом.

Когда она сделала реверанс Маклейну, услышала в ответ искреннее «спасибо» Дервиштона. Поклонившись, Александр проводил ее улыбкой и веселым взглядом зеленых глаз.

Этот взгляд согрел ее с ног до головы. С легким сердцем Кейтлин побежала наверх, чтобы переодеться для верховой езды. Скоро она попробует выведать о загадочном лорде Дингуолле все, что можно.

Глава 14

Однажды вам приспичит что-нибудь заполучить, да так, что вам покажется — ради желаемого вы пойдете на что угодно. Берегитесь, если такое произойдет, ибо в этот момент сам дьявол может постучать в вашу дверь.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

— Что-что вы должны сделать?

Мьюрин, вынимая из шкафа прогулочное платье цвета бронзы, с недоверием посмотрела на свою хозяйку.

Миссис Пруитт, которая только что принесла свежее выглаженное белье, отвлеклась от бельевого ящика и разинула рот:

— Вы шутите!

Полуденное солнце заливало спальню золотым светом. Кейтлин готовилась сыграть партию в газонный бильярд, в то время как другие гости предполагали просто насладиться приятной погодой.

— Я говорю это совершенно серьезно. Мое следующее задание — привезти лорда Дингуолла в гости к ее светлости.

Мьюрин и миссис Пруитт обменялись взглядами.

— Мисс, сожалею, но не думаю, что такое может произойти, — сказала Мьюрин.

— Почему?

Миссис Пруитт протяжно вздохнула.

— Неприятный он человек, этот лорд Дингуолл.

— Ужасный тролль, вот он кто, — подтвердила Мьюрин.

Миссис Пруитт кивнула, оба ее подбородка заколыхались.

— Точно. И ненавидит ее светлость по многим причинам, но особенно потому, что она устраивает приемы вроде нынешнего, и гости расхаживают туда-сюда по дорожкам. Но какое ему дело?

— А главное, он обозлился на ее светлость, потому что ее подъездная дорога слишком близко от границ его владений. Когда она велела ее там проложить, его чуть удар не хватил, — сообщила Мьюрин.

— Точно, и он ворвался в дом, крича и ругаясь.

— Но это ведь не все! Они еще много из-за чего лаялись.

— Да, — подтвердила миссис Пруитт. — Ее светлость потребовала, чтобы он починил дорогу перед своим домом. Как пойдет дождь — она превращается в болото. Ей не нравилось, что грязь брызжет на ее новую коляску.

Мьюрин энергично закивала.

— Дингуолл и слышать ничего не хотел, его чуть удар не хватил. Можно подумать, она просила его оплатить строительство новой дороги, а заодно дома или даже двух.

Миссис Пруитт презрительно фыркнула.

— Конечно, я готова признать, что ее светлость бывает иногда невыносимой, но зачем он назвал ее… — Экономка оглянулась по сторонам, а затем произнесла громким шепотом: — Зачем он назвал ее шлюхой?

— Неужели так и сказал? — Приятно, почему Джорджина разозлилась. К вопросам собственного достоинства она относилась весьма ревностно. — Матушка лорда Дервиштона живет неподалеку, и он вчера рассказал кое-что о Дингуолле. Надеюсь еще раз расспросить милорда сегодня во время игры. Неужели Дингуолл украл любимую собаку ее светлости?

— Да, украл! — подтвердила миссис Пруитт. — Но лишь после того, как она велела передвинуть межевые столбы.

— Какие межевые столбы?

— На границах его владений. Вот тогда началась настоящая война. До этого они просто говорили друг другу гадости. Но потом… Потом дело пошло всерьез.

— Зачем их было трогать?

— Ее светлости было угодно, чтобы подъездная дорога к новому дому огибала парк с другой стороны. Спорить с ней было без толку, даже когда ей объяснили, что так дорога пройдет по земле Дингуолла. Захватит чуток, но и этого достаточно.

— Не верится, что она могла передвинуть межевые столбы! Неудивительно, что лорд Дингуолл вышел из себя. Он мог бы привлечь ее к суду.

Мьюрин покачала головой:

— Не думаю. Ведь судью назначает герцог.

— Именно. Лорд Дингуолл мог бы биться головой о кирпичную стену. Он в ярость пришел, когда понял, что ему не добиться справедливого суда. Тогда он явился сюда во время одного из приемов, обозвал герцога и герцогиню мошенниками и пообещал, что дела так не оставит. Ее светлость приказала лакеям выставить его вон. С тех пор путь сюда ему заказан.

— Вот тогда-то он и забрал ее призового пуделя, — вмешалась Мьюрин. — Украл его, когда лакей вывел собаку погулять, и отказывается его вернуть. Теперь, просто ей назло, он прогуливает собаку вдоль забора, вот так. А если видит ее светлость, машет ей руками, тычет пальцем в пса и скачет от радости, точно тролль.

— А что герцогиня?

— Ох, — ответила миссис Пруитт, — видели бы вы ее! Последний раз это было перед самым вашим приездом, мисс, и она так бесновалась, что хоть вяжи. Высунулась в окно кареты и орала, как торговка рыбой.

— Точно. — Мьюрин вытаращила глаза. — Я и не знала, что она знает такие слова! Она бы пристрелила его, если бы была уверена, что это сойдет ей с рук.

В этом Кейтлин нисколько не сомневалась. Герцогиня была весьма жестокой особой, ни отнять, ни прибавить. Сомнительные словечки то и дело проскакивали в ее речи, а смех, когда она была не в настроении, звучал резко, напоминая ослиный крик. Кейтлин была готова уважать человека, который сумел так замечательно поиздеваться над герцогиней. Иногда ей самой хотелось выкинуть подобный фокус, особенно после вчерашнего вечера.

Во время вчерашней прогулки с Дервиштоном она узнала немало полезного о лорде Дингуолле. До того как десять лет назад от болезни легких скончалась его дочь, старик был очень дружен с соседями. Но после сделался отшельником и редко для кого находил приветливое слово.

Кейтлин стало жалко старика. Мало ему было своих несчастий, так вскоре герцог с герцогиней затеяли строить новый дом. Насколько она поняла, они проявили крайнюю бесцеремонность почти во всем. Неудивительно, что Дингуолл наотрез отказался приводить в порядок свою часть дороги. Нелегко будет уговорить его добровольно посетить дом герцогини.

— Уверены, что будете пытаться? — с сомнением спросила миссис Пруитт.

— Конечно! Я не из тех, кто готов отступиться, едва подует крепкий ветер.

Вот крепкий поцелуй… Вот тут она бы еще подумала. Простой непогоды мало.

— Если вы решились, мисс, мы с вами, — торжественно заявила Мьюрин. — Вот только не знаю, как мы будем вам помогать.

— Кое в чем мы вам поможем, — сообщила миссис Пруитт, многозначительно взглянув на Мьюрин.

— Ох, миссис Пруитт, да будет вам. Я не смогу.

— Сможешь, сможешь. Это война, девочка. Старинная война — женщины должны держаться вместе.

Кейтлин нахмурилась:

— О чем вы толкуете?

Мьюрин вздохнула:

— Это насчет моего парня, Шона.

— Ох, Мьюрин, а ты и словом не обмолвилась!

Мьюрин лукаво улыбнулась, а миссис Пруитт фыркнула:

— Это оттого, что он лакей, и Мьюрин не полагается просить помощи на той стороне.

— Миссис Пруитт, говорила я вам, что не собиралась влюбляться! Но меня точно по макушке ударило. — Она повернулась к Кейтлин. — Это настоящая любовь, мисс. Несем мы белье, чтобы считать простыни, и в следующий миг…

Горничная густо покраснела. Кейтлин сказала с глубоким вздохом:

— Я очень хорошо понимаю, что ты имеешь в виду.

Так как Мьюрин и миссис Пруитт взглянули на нее удивленно, она поспешила добавить:

— Я читала в книгах, что любовь часто подкрадывается, когда ее не ждешь.

— Наверное, целые тома исписали на эту тему, — согласилась миссис Пруитт. — Мьюрин, скажи мисс Херст, что вы с Шоном можете для нее сделать.

— Сестра жены двоюродного брата Шона работает у лорда Дингуолла. Не могу обещать наверняка, пока не поговорю с ней, но, может быть, она впустит вас в дом. Потому как он точно не разрешит вам войти, если вы просто постучите в его дверь. Он даже викария не впускает, когда тот приходит его проведать.

— О, Мьюрин, ты окажешь мне огромную услугу! Если бы только мне удалось убедить его приехать к ее светлости!

Миссис Пруитт кивнула:

— Да, вот задачка-то, как ни крути.

Трудное поручение. По сравнению с ним задача с табакеркой кажется проще простого. Черт бы побрал этого Маклейна и его буйное воображение.

Погруженная в свои мысли, Кейтлин приготовилась вместе с другими гостями сыграть в очень воодушевляющую игру в газонный бильярд. Воодушевляющую — потому что она надеялась еще раз расспросить лорда Дервиштона, а заодно попытаться рассмотреть с лужайки дом лорда Дингуолла.

«Не спеши, — твердила она себе. — Тише едешь — дальше будешь». Кейтлин спрятала кудри под шляпкой цвета бронзы, сбоку завязала нарядный бант. Приободрившись, она вышла из комнаты — и вперед, на поле битвы.

Наслаждаясь комфортом задней террасы дома, Джорджина сидела в просторном мягком кресле, которое лакей вынес на свежий воздух. На колени она накинула легкое одеяло. Древесный полог прикрывал ее от дневного света — столь нелестного для ее лица. По лужайке носилась Кейтлин, свежая и очаровательная в платье цвета бронзы с отделкой из голубых лент, отражая атаки сразу двух соперников — лорда Фолкленда и лорда Дервиштона.

Герцогиня наблюдала, как задорно смеется Кейтлин в ответ на слова одного из игроков, и ее смех звучал над лужайкой, точно колокольчик.

Александр беседовал с Дианой, проявляя видимый интерес к ее злобной собаке. Заслышав смех Кейтлин, он поднял голову. Солнечные лучи косо падали на его лицо, придавая коже золотистый оттенок, когда он смотрел, как она расхаживает на залитой солнцем лужайке в обществе двух разодетых лордов.

Джорджина следила за ним ревнивым взглядом. Выражение его лица оставалось неизменным, и она не могла уловить на нем ни малейшего намека на восхищение. Зато не могла не заметить, как пристально, настороженно наблюдает он за ней.

Она стиснула зубы, борясь с вульгарным желанием вцепиться ногтями в цветущее личико мисс Херст. Всю неделю Джорджина страдала, видя, как Александр отдаляется от нее все больше и больше, уделяя зато чрезмерное внимание Кейтлин Херст. А когда он не был с Кейтлин, наблюдал за ней издали.

Джорджина ждала, когда Диана закончит рассказывать, что ее песик ест исключительно тертую печень с яйцом, потом равнодушно вмешалась:

— Леди Кинлосс, не думаю, чтобы Александра интересовала диета бедняжки Маффина.

— Нет, мне интересно.

К изумлению Джорджины, Александр опустился на корточки, чтобы поближе взглянуть на собаку. Маффин ощерил кривые желтые зубы и выпучил глаза. Шерстка на его покатой спинке поднялась дыбом.

Александр испытующе посмотрел:

— Кажется, у него сейчас будет припадок.

— О нет! Просто он хороший защитник.

— И кого же он защищает?

— Меня.

— Чепуха! — Джорджи ну начинал бесить нескончаемый разговор о проклятой собачонке. — Он рычит, если попытаться отнять у него мячик, или испугать его ради смеха, или…

— Право, Джорджина! — Улыбка не сходила с лица Дианы, как приклеенная. — Когда Маффин защищает мячик, он лает совсем не так громко!

Джорджина дернула бровью и пожала плечами.

Некоторое время Александр рассматривал собаку, которая продолжала нервно рычать. Потом медленно выпрямился.

— Ваша собака кусается?

— О нет! — воскликнула Диана. — Ну, за исключением мальчишки-конюшего и племянника леди Чарли.

— И лорда Бергдорфа, — добавила Джорджина. Ей было так скучно, что хотелось кричать. — И мистера Мелтона, и сэра Роланда — не забывайте. Особенно сэра Роланда, которому пришлось накладывать швы.

— О Боже, — поморщился Александр.

— Сэр Роланд это заслужил, — сообщила Диана не без гордости. — Маффин очень хорошо разбирается в людях.

Александр сложил руки на груди, едва не испепеляя взглядом собачку с ее смешным хохолком и не менее смешным бантиком между ушами.

— Удивительно — как это никто до сих пор его не пристрелил?

Словно догадавшись, что о нем не говорят ничего хорошего, Маффин оскалил зубы. Джорджина рассмеялась:

— Вам, кажется, понравился Маффин, а вот вы Маффину — нет.

Но Александр был серьезен.

— Леди Кинлосс, он любит кого-нибудь, кроме вас?

— Нет. — Она пожала плечами, ее взгляд рассеянно следил за игроками на лужайке. — Ночью он спит у меня на постели и не разрешает никому из горничных его побеспокоить.

— Должно быть, лорд Кинлосс его просто обожает, — пробормотал Александр.

— Простите?

Он махнул рукой:

— Ничего. Я просто размышлял вслух.

Снова послышался смех. На сей раз смеялась мисс Огилви, которая только что попала шаром графа Кейтнесса прямо в шар лорда Дервиштона. Молодые люди устроили шуточную дуэль на киях вместо шпаг, от души дурачась.

Джорджина беспокойно заерзала в своем кресле.

— Бедняжка мисс Херст покроется веснушками, если будет все время торчать на солнце, как сегодня.

Диана фыркнула:

— У мисс Херст ужасные манеры. — Бросив взгляд на герцогиню, она обратилась к Александру: — Маклейн, вы согласны, что иногда мисс Херст ведет себя как мальчишка-сорванец?

— Вне всякого сомнения, — ответил он, не задумываясь.

Джорджина не сумела скрыть улыбки. Звучит многообещающе. За последние несколько дней она начала думать, что сумела уловить в поведении Маклейна слабый огонек неподдельного интереса. Трудно сказать; Маклейн был всегда закрыт, как устрица в раковине. Придется следить за ним, и следить очень внимательно.

Заметив вопросительный взгляд Дианы, герцогиня кивнула. Остренькое личико Дианы, казалось, заострилось еще больше.

— Моя дорогая Джорджина, не знаю даже, зачем вы пригласили к нам эту невоспитанную девицу. Она совсем не подходит для нашего общества.

Александр пожал плечами:

— Она, кажется, нашла себе компанию. Взгляните на Фолкленда с Дервиштоном.

Диана захихикала:

— Сомневаюсь, чтобы их намерения были достойными, но я от души желала бы, чтобы мисс Херст перестала их поощрять. Она выставляет себя на посмешище.

Александр нахмурил брови:

— Она никого не поощряет. Напротив, это они не дают ей прохода. Дервиштон может считать, что ему повезло, поскольку у мисс Херст под рукой нет родственников мужского пола, чтобы преподать ему урок вежливости.

«Силы небесные, он пытается защитить девчонку! — Джорджина впилась ногтями в мягкий подлокотник. — Ведь совсем недавно он ее смертельно ненавидел!»

Инстинкт ее не обманул: он интересуется девицей Херст! Джорджине хотелось завизжать, завопить. Но разве пойдешь с молотком на фехтовальщика? Тогда Маклейн просто уйдет. Значит, нужно придумать способ, как отвлечь его от нее. Показать очевидные недостатки ее характера, внушая ему тем не менее, что решение принимает он сам.

Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох и даже сумела томно протянуть:

— Хорошо, что молодежь нашла интересную игру, чтобы порезвиться.

Улыбка Маклейна померкла.

— Молодежь?

— Дервиштон и Фолкленд на добрых десять лет моложе нас с вами, а мисс Херст… О, да я и забыла, сколько ей лет. Она ведет себя как ребенок, и я привыкла считать ее ребенком.

Диана бросила на Александра лукавый взгляд:

— Действительно, мисс Херст и мисс Огилви очень молоды. Сегодня за завтраком я как раз говорила то же самое ее светлости. В свои тридцать я чувствую себя нянькой, когда они рядом, хихикают и делают глупости, как две школьницы.

— Именно, — промурлыкала герцогиня. — Уверена, мы кажемся им старыми развалинами.

— Лорд Маклейн, учитывая, что вы старше меня на девять лет, полагаю, вы чувствуете себя в их обществе дедушкой?

Скрестив руки на груди, Александр молча следил за игрой. Он хмурился все сильнее.

Ага, подумала Джорджина. Значит, стрела попала в цель. Поймав взгляд Дианы, она молча сделала ей знак, указав на дверь террасы.

Диана подхватила собаку:

— Идем, Маффин. Извините меня, ваша светлость, но мне нужно повидать миссис Пруитт. Горничная отослала выгладить мое новое платье, и я хочу убедиться, что оно готово к сегодняшнему вечеру.

Диана вышла, держа собаку под мышкой. Усилием воли Джорджина разжала руки, оставив в покое подлокотники. Подул ветерок, взъерошил черные волосы Маклейна. Наконец они остались одни. Ей вспомнились былые дни, когда они оставались наедине — только он и она. Как же ей хотелось вернуть эти сладкие мгновения, когда каждое его прикосновение говорило — ты моя!

Она любила Александра, а он, кажется, ее не замечал. С тех пор как Джорджина избавилась от бремени убогого детства, она привыкла получать все, что пожелает. И теперь она хотела заполучить Александра Маклейна — в полную и безраздельную собственность.

Его взгляд был снова прикован к лужайке. Джорджина жадно любовалась его гордым профилем, резко выделяющимся на фоне залитого солнцем горизонта. Изнывала от тоски по его рукам…

На его губах выступила слабая улыбка, взгляд слегка потеплел. Джорджина застыла. Такого выражения на его лице она не видела никогда. Неужели это… нежность?

Она проследила направление его взгляда, и ее сердце упало. Девчонка Херст загнала шар Дервиштона в кусты и сейчас весело смеялась. Солнце ласкало ее золотистые волосы, ветер играл подолом бронзово-голубой юбки. Дервиштон направлялся на поиски шара, взяв наперевес кий в шутливой угрозе.

Джорджина прищурилась:

— Они прекрасная пара, не так ли?

Александр перестал улыбаться:

— Пара?

— Да, полагаю, вполне уместное слово. Дервиштон отлично проводит время. Он явно настроен забраться под эти юбки. Думаю, он добьется успеха.

Александр окатил ее ледяным взглядом:

— Осторожней, дорогая! Выдаете свое происхождение.

Ее сердце подпрыгнуло.

— Что вы имеете в виду?

— С вашей стороны неосмотрительно делать столь вульгарные замечания. — Он говорил тихо, почти мурлыкал. — Вы ведь и сами это понимаете, Джорджина! Рокебург очень старался внушить вам все правила поведения в обществе, не так ли?

Она стиснула зубы и кислым тоном поинтересовалась:

— Александр, а что с вашими планами насчет Херст? Отчего бы не погубить ее, да и покончить с этим поскорей?

— Я уже объяснял. Хочу растянуть удовольствие.

«И доставить удовольствие ей?»

— Кажется, вы не устояли перед ее чарами.

Он медленно повернулся, зеленые глаза гневно сверкали. Ее сердце глухо застучало в груди… как он был суров — и как прекрасен!

— На меня не действуют никакие чары, в том числе и ваши.

Щеки Джорджины вспыхнули. Ей бы встать и уйти — она понимала, что должна это сделать, но не могла. Словно издалека слышала она собственные слова:

— Когда она только приехала, вы были решительно намерены отомстить. Теперь что-то изменилось. За обедом прошлым вечером вы даже пришли ей на помощь, когда Диана сделала безобидное замечание насчет ее поведения.

— Язык у леди Кинлосс острый, как зубы ее же собаки. И вы прекрасно знаете, что ее замечание вовсе не было безобидным.

Джорджина не помнила в точности, что сказала тогда Диана. Зато не забыла, как презрительно сверкнули глаза Александра, когда он решительно положил конец попытке Дианы посмеяться над девицей Херст.

— Александр, ваши планы изменились? — Она склонилась к нему. — Признайтесь же!

— Мои планы не изменились.

— Вы все еще намерены довести дело до ее погибели?

Его мрачный взгляд снова следил за играющими.

— В общем, да. Но сначала… — Он сверкнул хищной улыбкой. — Сначала мне надо закончить кое-какие дела.

Что он хотел этим сказать? Но Джорджина не решалась спросить. Он снова взглянул в сторону лужайки.

— Все идет отлично. Скоро сами все увидите. Кейтлин оказалась куда более интересным противником, чем я ожидал.

Вот теперь она не ошибалась — неподдельное восхищение было написано на его лице. Джорджина содрогнулась. О Боже, девчонка оказалась умнее, чем она думала. Чертовка им играет. А он, ослепленный ее притворной невинностью, идет у нее на поводу, как дурак.

— Вы позволяете этой… этой бездарности взять над вами верх? Заканчивайте с ней! Хватит!

Маклейн замер. Вдалеке загрохотал гром, эхом разносясь вдоль ясного солнечного горизонта.

Игроки в бильярд замерли. Изумленно уставились в чистое небо, все, кроме Кейтлин, которая смотрела в сторону террасы.

Подойдя к Джорджине, Александр сурово взглянул на нее сверху вниз.

— Говорю в первый и последний раз — буду делать то, что сочту нужным. Когда я решу, что пришла пора погубить Кейтлин Херст, никому, даже дьяволу, меня не остановить. А пока оставьте ее в покое и держите при себе свое мнение. Вам понятно?

Джорджина кивнула. Что еще ей оставалось? Со смешанным чувством облегчения и невосполнимой потери герцогиня смотрела, как он отворачивается от нее и идет на противоположную сторону террасы. «Только бы не расплакаться! Богом клянусь, если Маклейн не достанется мне, он не достанется никому».

Если Маклейн не хочет погубить Херст, она сделает это сама. Для этого нужно совсем немного. Только посмотрите, как эта девица бесстыдно флиртует с Дервиштоном, стравливая его с Фолклендом! Возомнила о себе, ничтожество!

Александр не спускал глаз с Кейтлин. Порыв ветра подхватил ее шляпку, и она полетела, кувыркаясь, через зеленую лужайку. Кейтлин рассмеялась, когда Фолкленд, Дервиштон и Кейтнесс, толкаясь, затеяли шутливый бой за право поймать и принести шляпку законной владелице.

Подошла мисс Огилви и обняла Кейтлин за талию. Обе девушки стояли рука об руку, радуясь затеянному мужчинами представлению.

Джорджину затошнило от отвращения. Значит, дурочка обожает быть в центре внимания? Надо воспользоваться этим.

Герцогиня заметила, как сжались в нитку губы Александра, когда Дервиштон вернулся триумфатором, церемонно подавая Кейтлин шляпку. Когда она надела головной убор, он попросил — и получил в награду — право завязать бант под ее подбородком.

— С вашего позволения, Джорджина, я оставлю вас. Наслаждайтесь покоем, — сказал Александр.

Слова давались Джорджине с большим трудом:

— Может быть, нам прокатиться верхом? День просто чудесный. Если хотите, я быстро переоденусь, и мы…

— Нет, благодарю. — Он улыбнулся, но его взгляд по-прежнему был холоден. — Думаю, не сыграть ли мне в газонный бильярд? С самого детства не играл.

Поклонившись, он шагнул с террасы и через минуту присоединился к игрокам.

Джорджина видела более чем достаточно. Она сбросила одеяло и вихрем бросилась в дом, чтобы сорвать гнев на первом попавшемся под руку слуге.

Пришла пора ей взять дело в свои руки. И Кейтлин Херст несдобровать.

Глава 15

Делайте то, что обещали, и мир будет к вам добрее.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

Когда Кейтлин спускалась к обеду, ее голова была забита разными мыслями — о пари, разумеется, и еще об Александре Маклейне.

Он ее очень удивил, когда присоединился к их игре в газонный бильярд. До его появления она выигрывала, но потом он взял черный кий и показан им всем, как надо играть в эту игру. Уверенно и не спеша обошел по очкам ее и Салли, а остаток времени провел, раз за разом загоняя шары Дервиштона и Фолкленда в густой кустарник, пока молодые джентльмены не взмолились. Смотреть на их пикировку было очень весело. Кейтлин не могла вспомнить, когда в последний раз так много смеялась. Она и не мечтала, что когда-нибудь сможет узнать Маклейна с этой стороны. Кто бы мог подумать, что он бывает в таком игривом настроении? Даже Салли наблюдала за ним восхищенными глазами.

Остальным игрокам было не до веселья. К концу игры Дервиштон погрузился в мрачное молчание, а Фолкленд заявил формальный протест Кейтнессу, который, после того как его шар угодил в ручей, провозгласил себя судьей.

Сначала Кейтлин решила играть, потому что хотела еще раз расспросить Дервиштона о лорде Дингуолле. Как он живет, чем сейчас занят? Она быстро поняла, что молодой лорд знает очень мало. Его семья слишком давно жила в городе. Кейтлин была разочарована, однако не портить же такой чудесный день…

Единственное, что мешало наслаждаться игрой, так это сборище на террасе. Маклейн не сводил с нее глаз, герцогиня уселась в кресло подле него. Кейтлин не видела выражения ее лица, но у нее было неприятное ощущение, что над ней насмехаются. Кажется, в последнее время герцогиня только и делала, что намекала на недостатки Кейтлин и неуместность ее пребывания в приличном обществе. И что еще хуже, она всячески демонстрировала, что Маклейн принадлежит ей.

Сейчас, готовая сойти вниз к обеду, Кейтлин задержалась у подножия широкой лестницы. Подтянула длинные перчатки и бросила взгляд в огромные зеркала, что висели друг напротив друга в фойе, чтобы убедиться, что белое с розовым платье сидит на ней отлично. Герцогиня может смеяться над Кейтлин сколько угодно. Против ее гардероба ей сказать нечего.

Наверху послышался шум. Обернувшись, Кейтлин увидела маркиза Тремонта и его милую жену, спускающихся вниз по лестнице. Ее рыжие волосы были собраны в высокую прическу. Дойдя до нижней ступеньки лестницы, Онория улыбнулась:

— Добрый вечер, мисс Херст!

Кейтлин присела в реверансе:

— Миледи… Милорд…

— Кажется, вы сегодня немного загорели, — сказал Тремонт.

Кейтлин грустно улыбнулась:

— Никогда мне не стать бледной, как того требует мода, потому что я обожаю быть на солнце.

Онория состроила гримаску:

— Со мной та же история. Я вообще обгораю, как рак. Но не отказываться же от прогулок верхом!

— Вы обе просто красавицы, — улыбнулся маркиз.

Его голубые глаза казались поразительными в сочетании с темными волосами.

Кейтлин рассмеялась:

— Хорошо сказано, милорд.

— Просто превосходно! — подхватила Онория, глядя на мужа веселыми влюбленными глазами. — Мне понравилось.

— Еще бы, — ответил он торжественно. — Мисс Херст, как вы поиграли в бильярд? Мы тоже хотели сыграть с вами, но решили, что в такую чудесную погоду лучше будет прокатиться верхом к озеру.

— Вы пропустили очень занятный матч!

— Все играли?

— О нет. У леди Элизабет болела голова, лорд Далфур решил поспать, а лорд Роксбург был не в настроении.

— То есть заснул в своем любимом кресле в библиотеке, — с улыбкой сказал Тремонт.

— Именно. Леди Кинлосс вообще все это неинтересно, поэтому она сидела на террасе, как и ее светлость.

— Ее светлость? — фыркнула Онория.

Кейтлин удивленно повела бровью.

— Онория, — предостерегающе шепнул маркиз.

— Извините. Но она так несправедливо обошлась с беднягой Дингуоллом!

— Вы знаете лорда Дингуолла? — спросила Кейтлин.

— Это дальний родственник моей жены, — объяснил Тремонт. — Поэтому она пытается его защищать, заслуживает он того или нет.

Онория вздохнула:

— Бедняга, он страдает.

— Сочувствую его трагедии, но ему не стоило травить нас собаками. — Тремонт покачал головой. — Чудаковатый и злобный старикан.

— Он травил вас собаками?

— Да, напустил на нас четырех злобных тварей, — сказала Онория. — На моей памяти лишь однажды он был с нами любезен, несколько лет назад.

— Я тоже помню. Я случайно повстречал герцогиню в городе, когда она проезжала мимо, в то время как я беседовал с Дингуоллом. — Маркиз поморщился. — Незадолго до того мне пришлось вести с ней кое-какие коммерческие дела, и она меня вроде как обвела вокруг пальца. Вот я и сказал Дингуоллу…

— Нечто, чего говорить не следовало. — Онория строго взглянула на мужа. — Дингуолл просиял и даже похвалил покрой сюртука Тремонта. Это был единственный раз, когда он сказал нам обоим хоть одно доброе слово. Как будто заключил с нами союз против общего врага.

Это Кейтлин вполне могла понять. Маркиза и без того уже была ей симпатична.

Онория улыбнулась Кейтлин:

— А зачем вам знать про Дингуолла?

— Пустое любопытство. Не отправиться ли нам к остальным?

И они втроем пошли в столовую.

За обедом Кейтлин с удовольствием слушала, как Салли дразнит Кейтнесса, который утопил свой бильярдный шар, и едва успела отдать дань прекрасной жареной утке. Но потом, после нескольких перемен блюд, подали шоколадный бисквит со взбитыми сливками.

Сочный и ароматный бисквит успокоил ее напряженные нервы. Улыбаясь про себя, она положила кусочек в рот, и сладкое угощение растеклось по языку. Она даже задрожала от восторга, пробуя густые сливки. Она подносила ко рту последнюю ложку, когда заметила, какими глазами смотрит на нее Дервиштон. Он не сводил взгляда с ее рта, и на его лице застыло жадное выражение пополам с чувственным томлением.

Щеки Кейтлин порозовели. Она быстро покончила с десертом, стараясь смотреть по сторонам, только бы не на Дервиштона.

Зато она нашла взглядом Маклейна. Встретившись с ней глазами, он дернул бровью и с усмешкой взглянул на молодого лорда. Кейтлин улыбнулась Маклейну в ответ, и так, без единого слова, сидя на противоположных концах длинного обеденного стола, они заключили договор, сойдясь на том, что лорд Дервиштон — болван.

Потом Джорджина довольно громко заговорила о чем-то, что требовало от Маклейна немедленного ответа, и он с неохотой отвернулся от Кейтлин. Сегодня вечером герцогиня выглядела особенно прелестно: рыжие волосы зачесаны наверх и уложены в сложную прическу, украшенную изумрудными заколками, которые заставляли сиять ее синие глаза. Она надела чудесное платье желтого шелка с рукавами-фонариками и бантами цвета изумруда на плечах — воплощение изящества и элегантности.

Черт бы ее побрал!..

Под пристальным взглядом Кейтлин герцогиня наклонилась и накрыла ладонью руку Маклейна, лежащую возле тарелки. Потом деланно улыбнулась Кейтлин и прошептала что-то на ухо Маклейну.

Он быстро взглянул в сторону Кейтлин и нахмурил брови, заметив, что она тоже смотрит на него. Смутившись, Кейтлин уткнулась взглядом в тарелку, но не настолько быстро, чтобы не увидеть напоследок, как она снова шепчет ему на ухо, отчего он сверкнул хищной улыбкой.

Герцогиня решила над ней посмеяться, и Маклейн тоже принял участие в забаве. Кейтлин спрятала презрительную усмешку, с трудом удерживаясь от желания опрокинуть на чудесное платье герцогини содержимое своего бокала. Впрочем, эта выходка принесет больше вреда самой Кейтлин и ее семье, чем платью.

Как несправедливо устроена жизнь! Было бы лучше, если бы…

Краем глаза она уловила какое-то движение. За дверями в столовую маячила миссис Пруитт, которая энергично вытирала пыль с вазы для цветов.

Странно… Экономка миссис Пруитт имела под командованием большой штат прислуги. Ей нет необходимости самой делать уборку, особенно в коридоре во время обеда. Значит, происходит что-то важное. Но что?

Кейтлин не пришлось долго ждать. В коридоре возник ливрейный лакей. Оглянувшись, убедился, что никто не смотрит, и подошел к миссис Пруитт. Поравнявшись с экономкой и вовсе на нее не глядя, он уронил что-то на пол, затем с беззаботным видом прошествовал мимо.

Не дожидаясь, пока лакей скроется из виду, миссис Пруитт схватила сложенный листок бумаги и сунула его себе в карман. Затем встретилась взглядом с Кейтлин.

Экономка посмотрела направо, потом налево, вытащила из кармана записку и многозначительно ею помахала, беззвучно прошептав что-то неразборчивое. Кейтлин нахмурилась. Миссис Пруитт повторила свою шараду еще раз, с удвоенной энергией, что сделало ее совсем уж непопятной.

Кейтлин покачала головой, и миссис Пруитт вздохнула. Затем она указала на лестницу. Вот это Кейтлин поняла и кивнула. Просияв, миссис Пруитт пошла наверх по ступенькам и вскоре скрылась из виду.

Кейтлин умирала от желания узнать, что в записке. Неужели что-нибудь про лорда Дингуолла?

— Странно, — донесся до нее низкий голос Маклейна.

Кейтлин замерла. Неужели он видел?

— Что странного? — поинтересовалась Джорджина.

Маклейн смотрел прямо на Кейтлин, продолжая, однако, беседовать с герцогиней.

— Кажется, я видел что-то в коридоре.

Джорджина обернулась, чтобы посмотреть. Пожав плечами, Маклейн сообщил:

— Что бы там ни было, оно уже исчезло.

Кейтлин пришлось сосчитать до десяти. Не хватало еще выйти из себя и сказать этому тупице все, что она о нем думает. Тем более что он по-прежнему улыбался, как будто увидел что-то исключительно забавное. Дождавшись, когда в общей беседе наступит затишье, она объявила:

— Боюсь, у меня разболелась голова. Надеюсь, вы извините меня, если я уйду к себе?

Гости, прежде всего Салли, стали наперебой желать ей поскорее оправиться, а Дервиштон вызвался проводить ее до дверей комнаты. Кейтлин отказалась от его помощи, намекнув, что у нее болит не только голова, но и живот.

Тогда он перестал улыбаться, и Кейтлин смогла выйти из столовой одна. Едва оказавшись вне поля зрения обедающих, она подобрала юбки и бегом бросилась вверх по лестнице.

— Вам не понравится то, что мы узнали, — с грустным видом сообщила Мыорин.

— Ох, — подтвердиламиссис Пруитт, прищелкнув языком. — Совсем нехорошая новость!

— Очень плохая новость, — мрачно вторила ей миссис Стерлинг.

Кейтлин удивилась, увидев, что в спальне в компании Мьюрин и миссис Пруитт ее дожидается портниха.

По словам миссис Пруитт, эта пожилая женщина сможет оказать им огромную услугу. Необычно высокая, угловатая, широкоплечая и с большим орлиным носом, миссис Стерлинг имела очень внушительный вид. Свои жесткие седые волосы она стягивала на затылке в тугой узел.

— Так что же вы узнали? — спросила Кейтлин.

Заговорила миссис Стерлинг:

— Если вы придете туда как обычная гостья и подойдете к его дверям, он вас ни за что не впустит! Его дворецкому велено прогонять каждого, кто постучит в дверь. Разумеется, вам нечего об этом беспокоиться, потому что сначала придется пробираться через забор с шипами, да поле чертополоха, да…

— Заборы и чертополох?

Кейтлин потерла лоб, представляя себе верзилу-дворецкого и заросшее чертополохом, поле.

— Точно, — подтвердила Мьюрин. — Вот зачем мы привели к вам миссис Стерлинг.

— Она нам поможет, — сказала миссис Пруитт.

— Она знает, как пробраться через задний ход?

Мьюрин просияла:

— Ох нет. Еще лучше! Дворецкий лорда Дингуолла — ее сын.

Миссис Стерлинг надулась от важности.

— Точно, мисс. Малыш Энгус и есть дворецкий старика Дингуолла. Я пойду с вами и прослежу, чтобы вы вошли. Он не тронет собственную мать!

— Это не все, мисс, — гордо сообщила миссис Пруитт. — Еще миссис Стерлинг знает желудок его светлости. Кухарка собрала для вас корзинку. С ней и пойдете.

— Как мило с ее стороны! Зайду на кухню и поблагодарю ее.

— Ох, мисс, мы все за вас горой, — сказала миссис Пруитт, и миссис Стерлинг кивнула. — Горничные с верхнего этажа, с нижнего этажа, прачки, поденщицы — все женщины в доме на вашей стороне!

— Шон тоже, — сказала Мьюрин серьезным тоном и покраснела, когда миссис Пруитт строго на нее посмотрела. — Нет, правда! Он нарисовал карту дома Дингуолла!

Миссис Пруитт торжественно пояснила:

— Ее Шон заставил сестру жены его двоюродного брата нарисовать карту, и вам будет понятно, как добраться до дома Дингуолла, и…

Мьюрин продолжила:

— И также приблизительный план самого дома, если вам понадобится.

— Как мило с его стороны!

— Действительно, — согласилась миссис Пруитт, сверля Мьюрин мрачным взглядом. — Не думай, что наши из ряда вон обстоятельства дают тебе право нарушать правила этого дома и гулять с лакеем.

Казалось, Мьюрин не терпится возразить, но миссис Стерлинг подняла свою огромную руку:

— Не бойся, Мьюрин. Я знаю Брианну Пруитт вот уж лет сорок, и она всегда любила романтические истории, особенно свои собственные.

Миссис Пруитт зарделась.

— Не знаю даже, о чем ты толкуешь.

— Вот как? А лакей, когда ты служила у герцога Карлайла?

— Это было не…

— А камердинер лорда Колдбурга? А конюх в доме…

— Элис Фиа Стерлинг! Вполне достаточно, спасибо. — С раскрасневшимся лицом она повернулась к Кейтлин: — Как я уже говорила, пока меня не отвлекли всякими глупостями, мы хотим отправить вас на войну в полном вооружении.

Мьюрин кивнула:

— А вам понадобится оружие, если хотите убить этого дракона, лорда Дингуолла!

Кейтлин пришлось спрятать улыбку.

— Ему бы понравилось это слово, учитывая, что о нем рассказывают.

— И он его заслуживает, потому что дышит на всех огнем, вот как, — добавила Мьюрин.

Миссис Пруитт сунула руку в карман и достала знакомую Кейтлин записку:

— Вот ваша дорога, мисс! Карта, чтобы вы добрались до его дома.

— Она мне очень поможет. Я не разглядела дом с лужайки, так что даже не знаю, в какую сторону идти.

— Теперь вы его легко отыщете! Но за хорошей новостью будет и плохая. У лорда Дингуолла водятся злые собаки, которые бросаются на каждого, стоит лишь ему ткнуть костлявым пальцем.

— Я уже слышала об этих собаках.

— Ох, в наших краях о них рассказывают легенды!

Миссис Стерлинг откашлялась:

— Но хуже всего не собаки. Хуже всего кусачая лошадь!

Кейтлин захлопала ресницами:

— Вы… вы сказали — лошадь?

— Точно. Дингуолл огородил поле перед домом и выпустил туда жутко норовистую кобылу. Она может вырвать из вас кусок размером с вашу руку! Очень старая кобыла, а уж до чего злющая!

Плечи Кейтлин поникли.

— А я-то думала, что самым трудным будет уговорить лорда Дингуолла приехать в дом герцогини! Теперь, как я вижу, это сущие пустяки. Сначала придется сражаться с кусачей кобылой, убежать от собак, обхитрить дворецкого, который никого не пускает в дом, — одному Богу известно, что еще меня ждет потом!

Миссис Стерлинг кивнула:

— Да уж, вас ждет славное приключение. Но вы идете не с пустыми руками, и у вас есть карта. А я буду вашим проводником. Все, что вам нужно, — это храброе сердце.

Она ободряюще улыбнулась, и Кейтлин почувствовала прилив надежды.

— Я готова, а вы?

Глава 16

Ваше желание, ваша воля — вам и действовать.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

Кейтлин убрала волосы под простой широкополый чепец и завязала ленты под подбородком.

— Значит, миссис Стерлинг будет ждать меня у конюшен? — спросила она Мьюрин.

— Да, мисс.

— Отлично. Возьму на кухне корзинку, и в путь, к лорду Дингуоллу. Пожелай мне удачи.

— Ох, мисс, я вам желаю не просто удачи! Ведь вы сражаетесь за честь каждой женщины в замке!

Кейтлин рассмеялась:

— И я выиграю сражение ради нас всех! Всех ждут сюрпризы: Дингуолл не знает, что к нему скоро нагрянут гости, а Маклейн думает, что я растерялась.

Ничто не доставит ей большего удовольствия, чем увидеть, как вытянется лицо у Лорда Невозмутимости. Она была уверена, что под маской сдержанности и самообладания бьется сердце — пусть не золотое, конечно, но тоже ничего, из железа или меди. Его вполне можно использовать вместо дверного запора, если будет на то желание.

Мьюрин оглядела Кейтлин с головы до ног.

— Мисс, вы думаете, это хорошая мысль — идти к его светлости в одежде простолюдинки? Он примет вас за молочницу или прачку.

Кейтлин осмотрела свой простой наряд из грубой серой ткани, старые ботинки, в которых она приехала в замок Баллох.

— Да. Насколько я знаю, лорд Дингуолл питает отвращение к герцогине и ее гостям. Поэтому я хочу как можно больше отличаться от обычной светской дамы.

Мьюрин восторженно улыбнулась:

— Очень умно придумано, мисс! Я пойду с вами на кухню и возьму для вас корзинку. Веселенькое вас ждет приключение. Желаю удачи!

Да, приключение выйдет что надо. Кейтлин оставалось лишь надеяться, что она не зря рискует быть искусанной собаками.

— Значит, вот куда вы исчезли!

Александр поднял голову. К нему по дорожке сада шел Дервиштон. Он сбежал из душного пространства дома — и заодно от утомительных ехидных комментариев Джорджины — и вышел насладиться сигарой. Сделав последнюю затяжку, бросил окурок на мощенную камнем дорожку и тщательно растер его каблуком.

— Привет, Дервиштон! Вижу, вы бросили затею убедить Джорджину в преимуществах оперы перед драматическим спектаклем?

Дервиштон засмеялся и вошел в рощицу — один из многих изолированных островков зелени, устроенных предусмотрительной Джорджиной в своем огромном саду. Она особенно любила свой сад и уставила его множеством роскошных беседок с диванами и подушками; в некоторых даже были шторы, которые можно было опустить. Сад Джорджины был воплощением мечты о сладострастной роскоши и удобстве.

Из задней двери дома вышла служанка и двинулась мимо сада в направлении конюшен. Александр рассеянно следил, как она идет по дорожке, в своем широком платье и плотно натянутом на голову чепце. Шел навстречу мальчик-конюший, взглянул ей в лицо и разинул рот. Не сводя со служанки изумленных глаз, запнулся о собственную ногу и свалился прямо на низкий забор.

Александр усмехнулся. Вот дурачок! Так очевидно привлекает к себе внимание! Наверняка девица сейчас смеется над ним и никогда больше не посмотрит на него с уважением.

— Маклейн, я хотел бы спросить вас кое о чем.

Александр повернулся к Дервиштону.

— Джорджина намекнула, что мисс Херст из не очень приличной семьи.

Чертова Джорджина!..

— Она ошибается. Отец мисс Херст — викарий. Через замужество своей родственницы она приходится родней также лорду Галлоуэю, а это человек разборчивый.

— Но Джорджина между прочим сказала, что мисс Херст… доступна. И если я приложу побольше старания…

— Нет.

Ответ Маклейна рассек воздух, словно ждущий наготове гром. Повисло зловещее молчание.

Значит, Джорджина решила-таки сама заняться его делом? Он скажет ей пару слов. Кейтлин Херст принадлежит ему. Только он вправе наказать ее, дразнить и мучить.

Улыбка застыла на лице Дервиштона:

— Послушайте, Маклейн, я не…

— Забудьте. Это не ваша вина.

Чтобы унять гнев, Маклейн снова стал наблюдать за конюшим. Парень уже встал на ноги и кланялся так, словно перед ним была не горничная, а сама королева.

Александр нахмурился. Может, это и не горничная вовсе? Служанка кивнула конюшему и торопливо пошла дальше. Серые юбки грациозно колыхались, из-под чепца выбилась золотистая прядь…

Александр ахнул.

— Извините, Дервиштон. Мой конюх просил, чтобы я заглянул на конюшню перед ленчем.

— Да, но как насчет Джорджины?

— От всей души желаю вам успеха. Можете ею заняться — но не мисс Херст.

Александр бросился по дорожке в направлении конюшен. Дервиштон крикнул ему вслед:

— Но, Маклейн, это не…

Однако Александр не ответил, его путеводной звездой было серое платье. Он обошел конюшего, который столбом стоял посреди дорожки, глядя вслед удаляющейся служанке. Юнец пристально взглянул на Маклейна и залился краской, когда понял, кто перед ним.

— Милорд, простите…

— Займись делом, — приказал Александр, продолжая преследовать горничную.

Ее простой чепец был под стать платью, с низкими полями и выцветшими цветочками, точь-в-точь, как у уличных цветочниц, обступающих вас со всех сторон в Ковент-Гарден, чтобы сбыть свой товар. Итак, малышка Херст решила ускользнуть незамеченной. Что она задумала?

Александр нагнал ее у самого вцхода из сада.

— Куда направляемся, Херст?

Она остановилась как вкопанная, ее спина застыла в напряжении. Кейтлин медленно обернулась к нему лицом. Карие глаза смотрели с подозрением. В руке она держала тяжелую корзину, надежно прикрытую сверху салфеткой.

Александр усмехнулся:

— Если хотите устроить маскарад с переодеванием, понадежней замаскируйте зад. Я его узнал издалека.

Она раздраженно поджала губы.

— Учту в следующий раз.

— Могу я спросить, куда вы направляетесь?

— Нет.

Он сложил руки на груди. Она сердито прищурилась.

— Это не ваше дело.

— Да? А я думаю, как раз мое. — Он взглянул на корзинку. — А что здесь?

— Не ваше…

Он схватил корзину и откинул льняную салфетку.

— Желе, варенье, свежий хлеб. А что в этом горшочке? — Нагнувшись, он потянул носом воздух. — Суп?

Она отняла у него корзину и вернула салфетку на место.

— Вас не касается, что я делаю. Теперь, с вашего позволения, я пойду. Мне нужно выполнить ваше же поручение.

— Поручение? — Он начал догадываться. — Так вы хотите завоевать расположение лорда Дингуолла с помощью корзинки с деликатесами?

Судя по тому, как воинственно взлетел вверх ее подбородок, и посерьезнело лицо, Александр понял, что угадал.

Ему стало весело. Честно, за всю жизнь он не испытывал большего желания, чем сейчас. Он мечтал победить Кейтлин в ее же собственной игре.

Маклейн улыбнулся, а она сказала:

— Уверена, вы не возражаете. В конце концов, не вы ли утверждали, что лорд Дингуолл откажет мне, как бы я ни старалась?

Александр сверкнул широкой улыбкой, сложив руки на груди и покачиваясь на каблуках.

— Вы могли бы пощадить собственную гордость, признать поражение и прямо сейчас отправиться в мою спальню.

Ее красоту было не скрыть даже грубой одеждой. Особенно он оценил ее чепец, поля которого обрамляли ее лицо, делая еще больше огромные карие глаза Кейтлин.

У нее было весьма решительное выражение лица.

— Я выиграю наше пари, и вам, милорд, придется встать на колени. Погодите и увидите!

Александр пожал плечами:

— Вам не выиграть. Дингуолл ненавидит герцогиню.

— Что ж, если я проиграю — что вряд ли! — по крайней мере буду знать, что сделала все, что могла.

Ему нравилось смотреть на ее воинственный подбородок.

— Пара ломтей свежевыпеченного хлеба и суп бессильны против десятилетия вражды.

— Не ваше дело, как я собираюсь действовать. Встретимся вечером, Маклейн. С лордом Дингуоллом.

Повернувшись, она пошла прочь, и корзинка билась о ее бок.

Александр ждал, пока Кейтлин не скроется за конюшнями, а потом пошел вслед за ней. Возле конюшен ему пришлось остановиться. Кейтлин приветствовал целый хор женских голосов. Он осторожно заглянул за угол.

Кажется, тут собрались все горничные, все до единой. Кейтлин приветствовали, как героиню классического греческого мифа. Боже всемогущий, Маккриди был прав — на ее стороне вся женская прислуга в доме!

Кейтлин заговорила с высоченной костлявой женщиной с жесткими седыми волосами, затянутыми в строгий, узел на затылке. Ростом она почти вдвое превышала Кейтлин, а плечи у нее были как у дюжего фермера.

Они попрощались с остальной толпой и направились к низкому забору, за которым начиналась земля лорда Дингуолла. Женщины смотрели им вслед, пока с кухни не раздался окрик, призывающий всех заняться делом. Александр пошел за Кейтлин к забору. Шаги у него были широкие, и он быстро нагнал ее.

Обернувшись через плечо, Кейтлин увидела приближающегося Маклейна. Шагу него был решительный, зеленые глаза сверкали, и ветерок играл его черными волосами. По спине Кейтлин пробежал холодок. Она жестом попросила миссис Стерлинг следовать дальше. Едва посмотрев на Маклейна, портниха отошла к невысокой ограде, откуда могла слышать каждое слово.

— Что вам еще надо? — нетерпеливо спросила Кейтлин.

— Хочу дать совет.

Кейтлин колебалась. Можно ли ему верить? Впрочем, никакие сведения не будут лишними.

— Что-то раньше вы мне не помогали.

— Но сейчас, когда я уверен, что у вас нет шансов, я решил проявить великодушие. Слышал, что каждый день, примерно в три, лорд Дингуолл выходит на прогулку. Не получится попасть в дом — используйте эту возможность для встречи с ним.

— О, в дом-то мы как раз попадем. Но благодарю за совет. Потом скажу, пригодился ли он нам.

— И еще насчет лошади.

— Я уже знаю — она кусается.

Маклейн усмехнулся, вокруг глаз собрались милые морщинки.

— Вы знаете про всех лошадей?

Обернувшись, она оглядела поле, казавшееся совсем пустым. Она видела лишь море травы и пологий подъем, ведущий к дому.

— Не хочу видеть синяки на этой чудесной коже.

Он пальцем провел вдоль ее щеки, и это прикосновение как будто сопровождалось покалыванием крошечных иголочек. Кейтлин отпрянула.

— Благодарю за ценные сведения. Покусают меня или нет, вам все равно этого не увидеть.

Со стороны забора послышалось ободряющее покашливание.

Маклейн усмехнулся:

— Посмотрим.

Негодяй! Если ему предоставлялась возможность затуманить ей рассудок прикосновением или поцелуем, он немедленно этим пользовался. Что ж, она ему покажет!

Подойдя к забору, она просунула корзинку сквозь прутья, а затем ловко перелезла через него. Дожидаясь, пока миссис Стерлинг не сделает то же самое, она бросила взгляд из-под ресниц на Маклейна. Его брови удивленно поползли вверх, на лице было написано изумление — или прозрение? Что ж, он должен бы понять. Она родилась и выросла в деревне, и первое, что она освоила, — так это лазание по заборам.

Когда миссис Стерлинг перебралась на другую сторону, Кейтлин подхватила корзинку и направилась к дому. Они шли минут двадцать, и все в горку, но кусачая лошадь так и не появилась.

— Конечно, ее тут и нет, — пробормотала она, шагая за широкой спиной мисс Стерлинг, настороженно глядя по сторонам — где же собаки? — Ну, Маклейн, погоди. К вечеру мое задание будет выполнено. А вы к своему еще не приступали.

Часа за полтора до обеда Александр приказал:

— Маккриди, собирай мою армию.

Камердинер, который только что положил стопку чистых ручных полотенец возле умывальника в углу комнаты, воззрился на хозяина:

— Вашу армию, милорд?

— Именно. Ведь ты сказал, что будешь вербовать помощников. И где они? Когда мисс Херст отправлялась на задание в дом лорда Дингуолла, ее провожал целый взвод женщин.

— Ох, вы об этом? Ну, милорд, я и не думал, что будет так нелегко убеждать мужчин нам помогать. Пришлось унизиться до подкупа.

— Что?

— Мужчины не осмеливались открыто встать на нашу сторону из страха, что с другой стороны последует воздаяние.

— Дураки! Что могут сделать женщины, кроме как накрахмалить колом галстуки?

— На самом деле, милорд, женщины сделали намного больше.

Маккриди открыл гардероб, где обнаружились стопка белых сорочек с черными следами от утюгатйва жилета с напрочь оторванными пуговицами и ботинки, которые, по-видимому, натирали угольной пылью.

— Силы небесные!

— Вот именно, милорд. Мне приходится не только проверять все, что я несу в вашу спальню с нижнего этажа, но и искать посторонние предметы в том, что вы едите и пьете.

— Что я пью? — Александр с сомнением посмотрел на графин с портвейном. — Но портвейн был просто превосходен!

— Этот портвейн был превосходен, потому что я сам принес его сюда из библиотеки. А бурый чай, который намеревались вам послать под видом портвейна, был совсем не превосходен.

Александру пришлось признать, что Кейтлин сделала их игру весьма занятной. Интересно, что будет дальше?

— Неужели нам некому помочь?

— Я нашел лишь двоих, милорд.

— Я очень разочарован бесхребетностью здешних мужчин. Что ж, зови двоих наших добровольцев и веди их сюда. Мисс Херст вернется к обеду с пустыми руками, и к тому времени мне нужно будет покончить с моим заданием. В одиночку мне не отобрать этот чертов бант у монстра, которого леди Кинлосс зовет Маффинчиком.

— Да, милорд. Я приведу их немедленно.

Поклонившись, Маккриди вышел.

Александр закончил завязывать галстук. Интересно, как дела у Кейтлин? Он почувствовал легкий укол тревоги. Нет, с ней все хорошо. Ее охраняет эта женщина, похожая на гренадера. Кроме того, что вообще может с ней случиться плохого?

Ну… На нее могут напасть собаки… или эта треклятая лошадь. И что, если Дингуолл и вправду сумасшедший, а его ярость против Джорджины не знает границ?

Александр беспокойно подошел к окну, чтобы взглянуть на дорогу. Солнце садилось за озером, и на дороге не было ни малейшего движения. В конюшнях все было спокойно. Никто не приезжал, никто не уезжал.

Черт возьми! Он пошел к камину, где весело потрескивал огонь. Схватил кочергу, чтобы поворошить поленья, и тут ручка отделилась от железного стержня, который с треском упал на мраморную приступку.

Рыча, Александр нагнулся и поднял кочергу, которая немедленно выпала из руки. Что за черт! Он посмотрел на свои руки. Пальцы и ладони были заляпаны липкой черной грязью. Скрипнув зубами, он швырнул ручку кочерги на пол и бросился к умывальному тазу. Чистой рукой схватил кувшин и поднял его, чтобы плеснуть в таз воды, но — крак! — и кувшин упал на пол и рассыпался тысячей осколков. Брызнула бурая жидкость, заливая все вокруг.

Ноздри защекотал запах портвейна. Вот, значит, куда они его налили.

Александр хмуро разглядывал ручку, которая так и осталась в его ладони, забрызганные портвейном брюки, осколки стекла в бурой луже на полу и собственную руку, все еще покрытую слоем грязи. С отвращением фыркнув, он снова попытался отбросить злополучную ручку и понял, что изобретательные женщины намазали ее какой-то липкой гадостью.

Пришлось трясти ладонью, пока проклятая ручка на отвалилась и не упала на умывальник.

Черт, ну и беспорядок. Взглянув на собственные руки, Маклейн решил вымыть их в портвейне, который плескался на дне умывального таза. Оказалось, что портвейн отмывает не хуже воды.

Дверь открылась. Вошел Маккриди и встал как вкопанный при виде беспорядка в комнате.

— О Боже! Милорд, мне очень жаль. Если вы снимете рубашку и жилет, я смогу…

— Нет, Маккриди, спасибо. Похожу так до обеда. Мне придется ловить собаку, так что, может быть, еще испачкаюсь.

— Очень хорошо, милорд. Я привел ваш отряд на первую поверку. — Подойдя к двери, он выглянул в коридор. — Сюда, прошу вас. Заходите.

Шаркающей походкой в комнату вошел древний старик, за ним появился юнец с многочисленными оспинами на лице и с поразительной огненно-рыжей шевелюрой. Значит, лишь эти двое не убоялись женского гнева? Неудивительно: это, по-видимому, их единственный шанс обратить на себя внимание живущих в доме женщин.

Маккриди сделал старику знак подойти.

— Вот это Роб Макнабб, а это — юный Хэмрик Ханнедей. Они и есть ваш отряд.

Старик щелкнул каблуками, салютуя командиру, а молодой человек просто смутился.

Александр взял полотенце и вытер руки.

— Рад познакомиться, джентльмены. Я очень ценю вашу помощь.

Подойдя к постели, он снял с подушки наволочку и бросил ее Хэмрику:

— Держи.

Потом с помощью диванного покрывала он стер жир с кочерги. Забрал у Хэмрика наволочку, нацепил ее на кочергу и водрузил свое хитроумное приспособление на плечо.

— Идемте, парни. Пора на охоту.

Часом позже Александр вернулся в спальню в сопровождении двух своих солдат.

— Силы небесные! — ахнул Маккриди. — Что случилось?

Александр кивнул Хэмрику, держащему на весу наволочку, в которой, как было отлично видно, барахталась рычащая собака.

— Вы его поймали!

— Да, — мрачно подтвердил Александр. — Наконец-то. Не знаю как, но он увидел, что мы приближаемся.

— Точно, — сказал Хэмрик, улыбаясь от уха до уха. — Уж и побегали мы за своими деньгами! По всей библиотеке и по дороге…

— По дороге?

— Всю дорогу до озера.

Александр рухнул в кресло у камина.

— Тогда понятно, почему вы в грязи с головы до ног.

— Я коршуном бросился на маленького мерзавца и почти поймал…

Маккриди взглянул на старину Роба:

— А что с вашей рукой? Или лучше не спрашивать?

— Гаденыш цапнул меня, когда я хотел покормить его печеночным паштетом!

— Ясно. Но как же вы его все-таки изловили?

— Намазали паштетом тряпку. Когда он подошел понюхать, бросились на него всем скопом.

Александр довольно улыбнулся.

— Точно, — подтвердил старина Роб. — Ну и злой же зверь, хоть и крошка! Побольше бы нам помощников.

Хэмрик кивнул, его огненно-рыжие волосы взлетели над ушами.

— Я держал его лапу, а старина Роб схватил за ухо. Лорд Маклейн набросил наволочку, и мы его взяли!

Маккриди слушал их довольно равнодушно.

— Понятно. А что вы собираетесь с ним делать?

Александр потер шею. У него болело все тело, он наставил себе новых синяков и вывалялся в грязи.

— Нам нужен только его чертов бантик. Но его, кажется, приклеили. Сколько мы ни бегали за собачонкой, как его ни трясли, бант торчит на месте.

Хэмрик поднял наволочку, и рычащая курносая морда Маффина прижалась к ткани изнутри.

— Я не суну туда руку, чтобы снять бант. Хоть какие деньги сулите!

— И я тоже. — Старина Роб помахал рукой в повязке и поморщился. — Если я больше не нужен вашей светлости, я лучше пойду на кухню. Пусть как следует перевяжут мне руку.

Распахнув дверь, Маккриди сунул монету в здоровую ладонь старика, и он вышел. Хэмрик поспешно отдал Александру мешок с собакой и тоже потребовал награду. Маккриди закрыл за ними дверь.

— Ни тот ни другой не получит на кухне и корки хлеба, — предрек он. — Они вступили в сговор с врагом и теперь узнают цену предательству.

Глядя на мешок, Александр проворчал:

— Ну и как мне снять бант? Может, потрясти мешок и…

— Милорд, прошу вас, дайте собаку мне.

Александр был рад отдать ему мешок.

— Что ты собираешься делать? Это смертельно опасно. Собака злобная, как черт, хладнокровная, коварная…

— Ваш бант, милорд.

Александр онемел. На раскрытой ладони камердинера лежал розовый бант Маффина, а сам пес, надежно зажатый у него под мышкой, тяжело дышал и выглядел очень довольным собственной особой.

— Как, черт подери, тебе это удалось?

— Мой дядя был фермер-терьеровод. Я вырос среди собак и знаю пару-тройку приемов.

— Фермер-терьеровод?

— Полагаю, следовало выразиться — фермер-собаковод, но мне не нравится, слишком просто звучит.

— Понятно. То есть ты знаешь пару-тройку приемов, но не предложил своей помощи?

— Вы не просили. — Маккриди открыл дверь, потрепал пса по спинке и поставил его на пол. — А теперь беги к хозяйке, маленький негодник. И по дороге не писай на ковры, — приказал камердинер. — Не думай, мне известны твои штучки.

Маффин весело завилял хвостом и с лаем умчался, только коготки царапнули по деревянному полу коридора. Маккриди закрыл дверь.

— Я распоряжусь, чтобы вам приготовили ванну, милорд. У вас есть тридцать минут до обеда.

Александр подскочил:

— Ты слышал?

— Что слы…

— Экипаж.

Маккриди склонил набок голову и вдруг вытаращил глаза:

— Милорд! Вы же не думаете, что…

Но его хозяин был уже возле окна. У подъезда замка Баллох остановилась древняя карета. Александр хмуро наблюдал. К карете подбежал лакей.

Хотя Маклейн и не узнал старика, которому лакей помогал спуститься на землю, он отлично узнал мисс Кейтлин Херст.

— Будь оно все проклято! Она это сделала. Она привезла к обеду лорда Дингуолла.

Глава 17

Выигрывать всегда приятно, но иногда еще приятнее не быть проигравшим.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

Кейтлин действительно привезла в замок лорда Дингуолла, который по такому случаю нарядился в атласные бриджи, пожелтевшие чулки на подвязках и красно-коричневый атласный камзол. Его костюм был бы на пике моды лет двадцать назад, но теперь смотрелся как театральный.

Однако манеры Дингуолла поражали вежливостью и утонченностью. Главным образом потому, что он был в исключительно хорошем расположении духа. Подле него стояла сияющая Кейтлин, и ее счастье оказалось столь заразительным, что очень скоро заулыбались почти все гости. Болваны Дервиштон и Фолкленд бросились приветствовать старика. Также кстати пришлось, что Тремонты были его дальними родственниками. Они приветствовали Дингуолла тепло, с некоторым оттенком дружественности, что еще более сблизило нового гостя с обитателями замка.

За столом Александр попивал вино и старательно игнорировал Джорджину. Она так и дымилась от злости, дурное настроение, казалось, окутывало ее мутным облаком. Ему пришлось сказать ей пару резких слов, чтобы она согласилась принять лорда Дингуолла. По правде говоря, резких слов было сказано много. Александр знал — она в конце концов уступила лишь потому, что все еще цеплялась за призрачную надежду завлечь его к себе в постель в ближайшем будущем. Разумеется, этим надеждам не суждено было сбыться, и он сказал ей об этом прямо и недвусмысленно. Герцогиня, однако, решила, что все может измениться.

Он бросил на нее косой взгляд и увидел, что она смотрит куда-то с выражением ненависти на лице. Проследив направление ее взгляда — как он полагал, ее мишенью был Дингуолл, — Александр обнаружил, что злость герцогини относится к Кейтлин.

У него возникло странное чувство неловкости. Джорджина не была злой женщиной, но умела язвить и больно жалить словами. Маклейн начал подозревать, что один из многих грехов Кейтлин — помимо крайней импульсивности и ослиного упрямства — был способностью открывать миру и объятия, и сердце, что это делало ее очень уязвимой. Факт, который сама Кейтлин, впрочем, отрицала бы до потери пульса. Эта черта делала ее особенно беззащитной против интриг, в коих Джорджина была большая мастерица.

Его тревожила та ненависть, что он увидел в глазах герцогини. Неужели ее питает его собственная неприязнь к Кейтлин? Или все дело в том, что Джорджина столкнулась с молоденькой, красивой девушкой, более обольстительной, чем она сама? Что бы ни послужило искрой, огонь уже бушевал вовсю.

На другом конце стола раздался взрыв смеха, и Александр насторожился. В дальнем углу сидел Дингуолл и от души развлекал соседей. Разительный контраст с мрачным молчанием вокруг Джорджины! Вот лорд Дингуолл сказал еще что-то, и Кейтлин засмеялась и ответила; в ее глазах плясали веселые огоньки. Лорд Дервиштон, который каким-то чудом уговорил Фолкленда поменяться с ним местами, наклонился вперед, чтобы не пропустить ни слова из того, что она говорила.

Александр помрачнел. Дервиштон продолжал наступление, хотя у него не было никаких шансов, и это начинало злить. Пора объяснить Дервиштону, почему его усилия напрасны.

Холодная рука накрыла его ладонь. Он поднял глаза и встретил пристальный взгляд Джорджины, ледяной, требовательный. Тихо, дрожащим от злости голосом она сказала:

— Я адресовала вам не меньше трех замечаний, но вы не ответили ни на одно.

— Простите. Я засмотрелся на камзол лорда Дингуолла.

Она поджала губы:

— Подумываете, не обзавестись ли таким же?

— Нет. Я засмотрелся, но не сошел с ума.

Она бросила мимолетный взгляд на дальний конец стола.

— Сомневаюсь.

Но Александр не попался на крючок.

— Дингуолл стал просто душой общества.

— Разумеется! — резко отозвалась Джорджина. — Он обедает в доме, куда, как он полагал, его никогда не пригласят. Зачем, Бога ради, вы потребовали, чтобы я его приняла?

Леди Кинлосс нервно прочирикала, ее взгляд метался между герцогиней и Александром:

— Лорд Маклейн просил вас принять Дингуолла, однако привезла его мисс Херст. Я нахожу это очень странным.

Герцогиня сильнее поджала губы:

— Жалею, что вообще пригласила ее.

— Она не отвечает вашим требованиям. Совсем не отвечает.

Александр прикусил язык, чтобы не сказать им какую-нибудь гадость, которая, безусловно, дорого обошлась бы ничего не подозревающей мисс Херст.

— Леди Кинлосс, я слышал, сегодня ваш пес куда-то надолго пропап?

— Ах, Боже! Я так тревожилась! Его не было почти час.

— И где он был?

— Не знаю, но он потерял бантик и ведет себя очень странно с тех пор, как вернулся.

— Как же это?

— Представьте, он лизнул руку горничной, когда она напила молока ему в мисочку!

— Потрясающе.

— Да, и она рассказала, что видела, как он ластился на кухне к вашему камердинеру. Обычно Маффин не жалует мужчин. Я нахожу это в высшей степени загадочным.

— И я тоже.

Джорджина фыркнула:

— Кажется, Маффин становится истинно дамской собачкой. Если ему нужны уроки, пусть возьмет несколько у Дервиштона. За последнее время он очень преуспел в этом искусстве.

Леди Кинлосс захихикала:

— Или у лорда Фолкленда. Дервиштон — не единственный, кто угодил в сети мисс Херст.

Александр чувствовал, что Джорджина не сводит с него взгляда, надеясь увидеть, как он примет эти слова. Поэтому он благоразумно спрятал раздражение. Многое можно поставить в вину Кейтлин, но ни разу ему не довелось видеть, чтобы она поощряла Фолкленда или Дервиштона. Беда скорее была в том, чего она не делала. Она ни разу не потребовала, чтобы они оставили ее в покое. Не делала им предупреждений, разве лишь когда они пытались выйти за рамки допустимого.

Голос лорда Дингуолла был слышен и на их конце стола. Александр поморщился, услышав, как старик, не изменяя веселому тону, сделал несколько критических замечаний относительно дома и поданных к столу блюд. Наверняка он намеревался разозлить Джорджину и добился желаемого.

Александр испытал огромное облегчение, когда обед наконец закончился. Дамы направились в салон, а джентльмены удалились в библиотеку выпить портвейна.

Избавясь от пристального внимания дам, Дингуолл начал рассказывать истории своих стычек с герцогиней, немилосердно их приукрашивая, чтобы казаться остроумным. Не прошло и пяти минут, как Дервиштон, Фолкленд и Кейтнесс хохотали до колик.

Слышала бы Джорджина! Она бы впала в ярость.

Постепенно начали образовываться группы. Роксбург обсуждал с Кейтнессом преимущества купания в том или ином горячем источнике, в то время как Дервиштон, Тремонт и Фолкленд обменивались охотничьими байками и пытались выяснить, где в их округе лучше всего охотиться на лис.

Дингуолл осушил очередной стакан портвейна, шумно причмокнул и рыгнул, после чего блаженно улыбнулся:

— Простите.

— Хотите еще? — предложил Александр.

Дингуолл немедленно протянул ему пустой стакан:

— Выпил бы еще, черт возьми.

Александр кивнул лакею, который поспешил наполнить стакан. Дингуолл с наслаждением выпил следующую порцию и вздохнул:

— Это лучший портвейн, что мне доводилось пробовать.

— Прекрасный портвейн. Но скажите мне, лорд Дингуолл, каким волшебством мисс Херст удалось завлечь вас сюда?

Старик усмехнулся, его лицо пошло морщинами.

— Вы знаете мисс Херст?

— Да.

— Но вы не ухаживаете за ней, нет? Я гляжу на этих бездельников и думаю — они не достаточно мужчины, чтобы справиться с такой женщиной.

Александр был вконец заинтригован.

— Она вам угрожала? Или у нее есть сведения, которые могли бы вас опорочить? Или у нее был пистолет?

Дингуолл коротко рассмеялся:

— Вполне мог бы быть. Язык немеет, не в силах описать то, что было у нее в корзинке. Моя лошадь хотела ее укусить, но она разбросала яблоки у нее под копытами. Та принялась жевать яблоки и не стала кусать девушку.

Александр был вынужден признать, что это было очень умно.

— А для собак у нее нашлась дюжина свиных ребрышек, и она разбросала их вдоль дороги. Собаки сбежали, оставив дверь без охраны.

— Отлично придумано!

Выходит, корзинка значила гораздо больше, чем думал Александр.

— Вы и половины не знаете! Меня просто взяли в плен. И кто? Худенькая девчушка в сопровождении великанши, у которой волосы растут там, где им расти не положено. И у великанши достало дерзости пообещать, что она украдет моего дворецкого, если я не дам девчушке высказаться!

— И вы ее выслушали, конечно?

Старик хлопнул себя по ноге и засмеялся:

— Разрази меня гром, выслушал! У меня не было выбора. За этого дворецкого стоит отвалить столько золота, сколько весит он сам. А он, знаете, весит изрядно, так что вы поймете, чего стоила ее угроза.

— Но что же сказала вам мисс Херст?

— Она не стала ходить вокруг да около. Прямо заявила, что я плохой человек.

— Что?!

— И я подумал так же. Глупая девчонка! Что она может знать? Но потом она посмотрела мне прямо в глаза, да и говорит — знаю способ, как довести герцогиню Роксбург до белого каления, да не позднее сегодняшнего вечера.

Александр невольно улыбнулся:

— Разве можно было противиться такому искушению?

Дингуолл фыркнул:

— Я не устоял! И позвольте заметить, дело того стоило, и даже больше того! Никогда не видел герцогиню в такой ярости, даже когда украл ее пуделя.

Вот черт, Кейтлин оказалась неожиданно сильным соперником. Находчивая, изобретательная, способная заставить целую толпу народа танцевать под свою дудку.

— Я слышал про пуделя.

Дингуолл допил портвейн.

— Отличный пес. Ни за что не отдал бы его обратно. Спит в ногах моей постели. Правда, я поменял ему имя. Был Милашкой, а я зову его Мясником. — Старик хрюкнул. — Хорошо, что я забрал его к себе. Это глупое имя не довело бы его до добра.

И Дингуолл пустился в воспоминания о своих усопших собаках. Александр делал вид, что слушает, но его мысли были заняты только Кейтлин. Как она сумела выиграть эту схватку! Он начал понимать, что она найдет выход из любой ситуации, какую бы задачу он ей ни придумал.

Он был просто восхищен. Боже правый, она необычная женщина! С ней не соскучишься, проживи он рядом с ней хоть всю жизнь.

Ледяной страх сжал ему горло. «Всю жизнь? О чем это я? Кейтлин красива, умна и неповторима, но она на добрых два десятка лет моложе меня».

Но внутренний голос шепнул — и что же? Найдется немало супружеских пар, где разница в возрасте еще больше, чем у него с Кейтлин.

И то правда. Взять хоть Джорджину и Роксбурга. Александр бросил взгляд на герцога, который мирно спал в своем любимом кресле, уронив голову на грудь. На галстук капала слюна. Александру вспомнилось, с каким отвращением Джорджина говорит о муже, и его сердце сжалось. Если он когда-нибудь женится, то на женщине, которая точно не посмотрит на него с подобным неуважением.

Возможно, именно потому его друг Чарлз решил, что самоубийство будет лучшим выходом из создавшегося положения. Когда человек теряет гордость, ему больше нечего терять.

И Александр сказал себе скрепя сердце: что бы ни представляла собой Кейтлин Херст, ему нет до нее дела. При первой же возможности покинуть собрание он вышел на террасу. Прохладный ночной ветерок обдувал камень облицовки, шептал в кустах, бормотал в кронах деревьев. Воздух благоухал сосной и свежескошенной травой. Александр сунул руки в карманы. Подняв голову, сделал глубокий вдох, насыщая легкие свежей прохладой.

Давящее ощущение мало-помалу рассеялось, но его место тут же заняла странная пустота, словно он отказался от чего-то дорогого — но чего? Он не знал.

«Что со мной происходит? Вот глупость». Повернувшись, Александр отправился в библиотеку. Кейтлин Херст не для него, и так будет всегда.

— Джорджина, вам следует быть осторожней, — сказала Диана.

— Мне надоела эта развязная девчонка, надоели ее фокусы! Привела в мой дом Дингуолла, а это…

— Да-да, — поспешила согласиться Диана, поглядывая в противоположный угол гостиной, где Кейтлин Херст сидела за фортепиано и болтала с мисс Огилви, которая заливалась веселым смехом. — Она привезла его сюда, но ты сама разрешила ему войти.

— Я не слова не говорила этому… этому… — Джорджина сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. — Всему виной Александр! Не хотела верить, но, видимо, правда: Маклейн ее хочет!

Слова отдавали горечью, точно пепел на языке. Маклейн принадлежит ей, а не этой неотесанной деревенской девице.

Диана Нервно рассмеялась:

— Неужели вы действительно думаете, что Маклейн ее хочет?

— Уверена. Я видела, как он на нее смотрит:

— Но он не увивается вокруг нее, как Дервиштон!

— Дервиштон просто развлекается. Его финансовое положение требует, чтобы он нашел себе богатую жену или по крайней; мере богатую покровительницу, которая станет платить ему за услуги.

— Правда? Я и понятия не имела.

— Зачем, как вам кажется, я его пригласила?

— Он вроде бы интересовался вами, пока… — Диана смущенно взглянула на герцогиню. — Я хочу сказать, он красивый мужчина, но, конечно, ему далеко до Маклейна.

Да, именно Кейтлин была обязана Джорджина тем, что потеряла еще и Дервиштона. Прием явно не задался — все пошло не так, как она планировала.

— Что вы намерены делать? — поинтересовалась Диана.

— Помогу Маклейну выполнить первоначальный план и погублю Кейтлин Херст.

— Но как? Вы не можете унизить ее публично; она обзавелась друзьями. Маркиз и его жена считают ее очаровательной молодой особой. Это вызовет пересуды, и вы, не она, окажетесь в весьма затруднительном положении.

Сердце Джорджины испуганно сжалось. Ей пришлось немало повоевать, чтобы добиться нынешнего положения в свете. Никому не позволяла она проникнуть в свою тайну… до Александра Маклейна.

И вот теперь она его теряет, и все из-за кого? Наивной дочки викария. Джорджина была готова избавиться от девчонки любой ценой, только не за счет собственного положения. Она скорее умрет, чем допустит такое.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала она Диане.

И она придумает. Она обычная дама из общества, связанная условностями. Александр принадлежит ей, и никому другому — хочет он того или нет. Просто на один миг он забылся, попав на удочку деревенщины, чья кровь нисколько не голубее, чем кровь самой Джорджины.

— Диана, покараульте возле двери. Скоро вернутся мужчины, но мне сначала нужно перекинуться с нашей гостьей парой слов.

— Что вы хотите ей сказать?

— Достаточно. Стойте у двери и дайте знать, когда вернутся джентльмены.

С этими словами Джорджина пересекла огромный салон, направляясь к фортепиано. К счастью, мисс Огилви только что отошла, чтобы взять стакан шерри. Кейтлин сидела в одиночестве.

Джорджина облокотилась о крышку фортепиано.

— Полагаю, вы думаете, что совершили подвиг?

Кейтлин лениво наигрывала какую-то детскую песенку. Она подняла глаза.

— Ваша светлость, вряд ли можно назвать подвигом исполнение «У Мэри был барашек». Вот если бы я сыграла «Ах, мой милый Августин», с удовольствием приняла бы вашу похвалу.

Джорджина поджала губы.

— Вы, как всегда, отличаетесь отменным остроумием.

В лице Кейтлин промелькнула тень тревоги.

— Ваша светлость, что-то… не так?

— Нет. Мне вас жаль, только и всего.

— Почему?

— Потому что, когда вы покинете замок Баллах, вам придется вернуться туда… — Джорджина махнула рукой. — Туда, откуда вы приехали.

Лицо Кейтлин застыло, но она сумела вежливо ответить:

— Я из Уитбернского прихода.

— Правда, очень печально, что вам придется уехать. Знаю, вам будет нелегко. Беда с этой благотворительностью, не правда ли? Рано или поздно подопечный должен вернуться туда, откуда явился.

— Я очень соскучилась по дому, — ровным голосом сообщила Кейтлин, покраснев и сжав руки в кулаки под прикрытием фортепиано. — Наконец смогу глотнуть чистого воздуха — очень освежающе после ужасной здешней духоты.

Джорджина оцепенела. Гнев зажег ее кровь, ударил в голову. Задушить бы негодяйку, вцепиться пальцами в ее горло и сжимать, пока не захрипит. Но вместо того она спокойно предложила:

— Душно? Может, велеть лакею открыть окно? Кстати, вот чего вам будет не хватать — лакеев и прочих слуг. Вам, наверное, приходится самой мыть посуду, не так ли?

Глаза Кейтлин вспыхнули. Джорджина продолжала:

— Я пригласила вас в свой дом по одной-единственной причине — потому что Александр хотел вас унизить.

— Знаю. Он мне признался. Но полагаю, он передумал.

Джорджине потребовалось собрать всю волю в кулак, всю до капли, чтобы заставить улыбнуться сведенное судорогой лицо.

— Бедное дитя, значит, вы всерьез так считаете? Что он передумал?

Карие глаза смотрели неуверенно.

— Мне кажется, что… да.

Герцогиня рассмеялась, воодушевленная неуверенностью Кейтлин.

— Дорогая, вы так наивны! Александр играет с вами и очень доволен, что вы ведете себя так глупо. Наступит последний день, и он скомпрометирует вас, как и собирался. В самом деле, не далее как прошлой ночью, когда мы лежали в постели… — Она сделала паузу, а потом рассмеялась. — Наверное, вы знаете, что время от времени мы с ним занимаемся любовью.

— Приходилось слышать, — ответила Кейтлин.

Гордо вздернутый нос, но подозрительно бледное лицо.

— Так вот, прошлой ночью мы смеялись над лордом Дингуоллом и тем, с какой стати вам понадобилось привозить его сюда.

Кейтлин окаменела:

— Он вам рассказал?

Ах, значит, тут что-то есть.

— Разумеется. Он рассказывает мне все.

Кейтлин залилась краской.

— Все?

— Естественно, — засмеялась Джорджина. — Должна сказать, вы нас изрядно позабавили.

Кейтлин, не видя ничего вокруг, уткнулась взглядом в клавиши фортепиано. Руки, лежащие на коленях, были сжаты в кулаки. Прямая, как палка, спина, крепко сжатые зубы. Каждое слово герцогини обжигало огнем, оставляя рубцы.

— О, смотрите! — воскликнула Джорджина. — Вот и он. С вашего позволения, мисс Херст, я вас оставлю. Меня зовут.

Кейтлин заставила себя разжать кулаки. Она начала наигрывать другую простенькую пьеску. Неужели правда? Неужели Александр согласился на пари лишь потому, что хотел поиздеваться над ней вместе с любовницей? Неужели она выставила себя на посмешище?

Ее просто трясло от злости. Конечно, она спросит у Александра, но тяжелое прозрение говорило ей — все правда. Как герцогиня могла узнать про пари? Только если ей рассказал Александр.

Всего пять минут назад она пребывала на седьмом небе от счастья. Ей не просто удалось убедить Дингуолла приехать с визитом. По дороге, когда она сидела в его экипаже, ее осенило, и она придумала для Александра отличное задание, с которым ему не справиться. У нее было отличное настроение, но несколько минут разговора с герцогиней нагнали на нее злость и тоску.

Появились Дервиштон и Фолкленд, о чем-то жарко споря. Они направились прямо к Кейтлин. Она сыграла еще пару песенок и очень обрадовалась, когда Кейтнесс подвел к ней Салли, которая охотно заняла ее место за инструментом. Вскоре салон наполнили звуки итальянской арии. Исполнение Салли было просто безупречно.

Кейтлин поискала глазами Александра и обнаружила, что он стоит возле камина, склонив голову к Джорджине. Она что-то говорила, а он внимательно слушал.

Кейтлин прикусила губу. Ужасно хотелось подойти к ним. Но что она могла сделать? Дать пощечину — слишком мягко, лягнуть ногой — слишком просто, а словесное оскорбление — слишком невыразительно. Впервые в жизни она почувствовала, что по-настоящему хочет заставить кого-то страдать.

Ей вдруг стало страшно. Конечно, она очень несдержанна, но прибегать к насилию? Никогда. И все же в ее крови кипела злоба, и она никак не могла успокоиться. Неужели из-за того, что герцогиня оказалась такой коварной? Или дело в Маклейне? Это из-за него она готова потерять голову?

Он низко склонился над Джорджиной, и прядь волос падала ему на лоб. Под пристальным взглядом Кейтлин Александр поднял голову и встретился с ней глазами.

Где-то в глубине ее существа поднялась сладкая и жаркая волна, спиралью растеклась по всему телу. Этот взгляд был как прикосновение, обнаженная кожа против обнаженной кожи.

Грудь Кейтлин бурно вздымалась, дыхание сделалось прерывистым. Соски отвердели, и она ощутила томительную боль. О Боже, она его хотела! Перед глазами возникли картины их страстного свидания в библиотеке, отчего ее томление разгоралось жарче и жарче.

Должно быть, ее отчаянное желание было написано у нее на лице, потому что взгляд Маклейна загорелся ответным огнем. Жадный, страстный взгляд! Она сделала шаг вперед, но вдруг его взгляд потух, а лицо приняло холодное, бесстрастное выражение.

Она ждала. Его веки опустились, прикрывая глаза. Он сказал что-то Джорджине, и она, обернувшись через плечо, весело рассмеялась.

Кейтлин оцепенела в крайнем смущении. Она была готова провалиться сквозь землю. Прикусила губу, чувствуя, как подступают слезы. Может, ей стоит убежать в свою комнату, пока она не расплакалась?

Но она не успела сделать и шага. Маклейн, извинившись перед герцогиней, направился прямо к Кейтлин.

Боже милостивый, он идет сюда! Что ему нужно? Не спросить ли у него, почему он нарушил условия их договора? Но… может, ей лучше не знать?

Он равнодушно поклонился.

«Что-то изменилось; я это чувствую». Стиснув зубы, Кейтлин присела в реверансе. Когда она выпрямилась, он рассматривал ее с такой «теплотой», что на ум Кейтлин пришло сравнение с мраморной доской.

— Поражен тем, что вам удалось привезти сюда Дингуолла.

— Я вас предупреждала, что справлюсь. Вы принесли мне бантик Маффина?

— Разумеется. Но он в моей комнате. Вы получите его завтра, за завтраком.

Каждое слово обдавало холодом, резало уши. Как будто огромный камень застрял у нее в груди, не давая вздохнуть. Она слабо улыбнулась:

— Очень хорошо. Вам было… трудно?

Он пожал плечами:

— Нет, разумеется. В конце концов, Маффин — всего лишь крошечная собачка.

Вот невезение! Задача обещала быть трудной. Он словно прочел ее мысли.

— Мне повезло, что мой камердинер, похоже, умеет гипнотизировать собак, — сообщил он, холодно улыбаясь.

— Несправедливое преимущество!

— При том, что вы собираете под свои знамена всю женскую прислугу в доме? Едва ли. — Он скрестил руки на груди. — У нас осталось последнее задание, и я приготовился. А вы?

— Да.

— Тогда говорите.

— По легенде, переодетый герой проникает на бал и похищает волшебную арфу.

— Значит, мне нужно найти «волшебную арфу», то есть?..

— На балу в оркестре будет самая настоящая арфа. Мне сказала леди Кинлосс.

— И это все? — спросил он с возрастающим подозрением.

— Главное, не запутаться в юбках.

Он не шелохнулся. Его лицо застыло.

— В юбках?

— Это часть испытания. Герой переоделся в женскую одежду. Вам придется явиться на бал в женском платье.

Зрачки его глаз сузились.

— Хотите выставить меня на посмешище?

— А вы не хотели сделать то же самое со мной, посылая к лорду Дингуоллу? Вы ведь хотели, чтобы я вернулась в грязи с головы до ног, покусанная лошадью и…

— Хорошо, — мрачно согласился Маклейн. — В таком случае ваше последнее задание будет не менее сложным. В вашей чудесной истории есть место, где Олвен раздевается и купается в фонтане, чтобы отвлечь внимание разбойников, которые хотят взять в плен ее возлюбленного. Вы сделаете это для меня.

— При всех? Тогда я погибла!

— Я не требую, чтобы вы сделали это на балу или званом вечере, хотя мысль, конечно, соблазнительная. Нет, вы сделаете это для меня, для меня одного. Я хочу сделать вас своей любовницей — нужно же сначала посмотреть, что беру.

Его взгляд обежал ее всю, и Кейтлин поежилась. Как будто она уже стояла перед ним обнаженной!

— Я… Меня могут увидеть.

Он хищно усмехнулся:

— Это была ваша идея — выбирать задания из дурацкой книжонки. Что ж, я так и делаю: или вы купаетесь голой, или я выиграл пари.

Что за презрительный тон! Ее руки сжались в кулаки, кровь прилила к вискам.

— Отлично! Я это сделаю.

Конечно, сделает. Если никто не узнает, особой беды не будет.

— Поздно ночью. После полуночи.

Маклейн пожал плечами:

— Когда вам будет угодно. Главное — сделайте. Любите изображать, что вы очень храбрая, но в душе вы трусиха! Вот теперь мы это проверим, не так ли?

— По крайней мере я держу слово — в отличие от вас.

Его улыбка погасла.

— О чем это вы?

— Мы договорились, что остальные гости ничего не узнают о нашем соглашении, а вы разболтали герцогине.

— Я этого не делал.

— А она утверждает, что вы ей все рассказали. Вот я точно ей ничего не говорила.

— И я не говорил. Непонятно, как она узнала, но точно не от меня.

Кейтлин гневно уставилась на него:

— Признайтесь же! Мне известно, что вы с ней…

Губы отказывались выговорить это слово. Его брови сошлись на переносице.

— Мои дела вас не касаются.

Ага! Он даже не отрицает.

— Как только мы покончим с нашим пари, я не желаю вас больше видеть. С нетерпением жду этого счастливого мига.

— Как только мы покончим с нашим пари, вам придется видеть меня очень часто — потому что вы проведете в моей постели целых две недели, за исключением того, как я заставлю вас показаться перед моими друзьями в одном нижнем белье.

Кейтлин ахнула:

— Вы этого не сделаете!

— Почему? Целых две недели вы будете принадлежать мне телом и душой. — Он говорил тихо, проникновенно, почти мурлыкал. — Но может быть, вы и правы. Не стоит вас показывать друзьям. Может быть, я вообще не разрешу вам покидать мою постель.

Кейтлин подняла голову и взглянула ему в глаза. Странно, отчего-то она пришла в радостное возбуждение. Ей хотелось быть с Маклейном, но не так.

— Когда я решу — если решу! — что мы сблизимся физически, это произойдет на моих условиях. Моих, и ничьих больше.

Он стиснул зубы. Где-то вдали послышались низкие громовые раскаты. Значит, ее удар попал в цель.

— Вы прискорбным образом заблуждаетесь, если думаете, что имеете право голоса в этом деле! — отрезал он, кипя от возмущения.

За окнами загромыхали ставни — поднялся сильный, зловещий ветер.

Бросив взгляд в сторону герцогини, она обнаружила, что та наблюдает за ней с довольной улыбкой налице. Кейтлин заставила себя улыбнуться в ответ. Пусть улыбается сколько душе угодно — Маклейн сейчас не с ней. И не важно, что он злится.

За эти дни Кейтлин переменила свое мнение о Маклейне, сама того не замечая. Ей больше не хотелось что-то ему доказывать. Зато хотелось добиться его уважения и восхищения. Но как вызвать в нем эти чувства, если последнее задание — искупаться перед ним обнаженной — идет с ними вразрез? Выиграв пари, она потеряет главный приз — его уважение.

Он холодно поклонился.

— Бант получите завтра, за завтраком. Что касается нашего состязания, жребий брошен. Вы принимаете?

— Мне не нравится то, что вы мне назначили.

— Я знаю.

Мрачно усмехнувшись, Маклейн повернулся и пошел от нее прочь.

Чтоб ему пусто было! Она должна придумать способ выполнить последнее задание, да так, чтобы не уронить своего достоинства. Но как же это сделать?

Чувствуя на себе колючий взгляд Джорджины, Кейтлин смешалась с остальными гостями.

Глава 18

Однажды наступит в вашей жизни миг, когда вам придется сказать «нет» тому, что вы любите больше самой жизни. Именно в этот миг девочки становятся женщинами.

Старая Нора из Лох-Ломоида однажды холодным вечером трем своим внучкам

К Кейтлин подошла леди Элизабет, которой не терпелось расспросить ее о кусачей лошади лорда Дингуолла. Лорд явно успел наговорить ей небылиц. Он устроился на диване в дальнем углу салона, и Салли с Онорией смеялись — уж очень смешно он рассказывал, как Кейтлин пробралась к нему в дом.

Кейтлин сумела удовлетворить любопытство леди Элизабет, но прошло почти полчаса, прежде чем она получила возможность покинуть общество и уйти к себе. Она попрощалась с лордом Дингуоллом, сославшись на то, что очень устала после сегодняшних приключений. Старик удивил ее: он бодро чмокнул ее в щечку и взял с нее обещание навестить его как можно скорее. Кейтлин с радостью дала обещание и была вознаграждена ласковой улыбкой.

Наконец Кейтлин покинула салон. Но не успела она дойти до лестничной площадки, как звук шагов за спиной заставил ее остановиться. Неужели Александр решил объяснить, почему был с ней так холоден сегодня вечером? Или…

— О, лорд Дервиштон.

Дервиштон взглянул на нее с подозрением:

— Вы ждали кого-то другого?

— Нет-нет. Я никого не ждала. Вы тоже решили уйти пораньше?

— Я видел, что вы уходите, и не хочу отпускать вас одну. — Сверкая глазами, он взял руку Кейтлин и поднес к губам. — Сегодня вечером вы показались мне очень грустной. Полагаю, Маклейн наконец показал вам свое истинное лицо?

Она замерла.

— Милорд, мне не хочется говорить о Маклейне.

— Конечно, но, прошу, выслушайте меня! — Он все еще держал ее руку, сжимая ладонь своими сухими и теплыми пальцами. — Мисс Херст… Кейтлин, если я могу быть вам хоть чем-нибудь полезен, скажите только слово. У меня здесь карета. Если хотите, я легко могу увезти вас отсюда.

Кейтлин нахмурилась:

— Лорд Дервиштон, в высшей степени неприлично предлагать мне такое.

Улыбнувшись, он пожал плечами:

— Кому решать, что прилично, а что нет? Я видел ваше лицо, когда Маклейн вас отверг, и решил предложить вам мое покровительство.

— Ваше… покровительство?

Он прижал руку к сердцу, окидывая ее теплым взглядом.

— Кейтлин, вы, должно быть, заметили, какие чувства я к вам питаю. Я влюблен. Даже, можно сказать, я вас люблю.

— Лорд Дервиштон, прошу вас…

Какое мучение — слышать слова любви от одного мужчины, вто время как отчаянно хочешь услышать их от другого! Наконец она поняла — и сердце ее упало: она хочет услышать, как Маклейн объясняется ей в любви. Ей ничего не нужно, кроме его любви. Боже всемилостивейший, как же это случилось?

Приняв ее молчание за знак поощрения, Дервиштон продолжал:

— Кейтлин, я человек небогатый. Признаться, я ехал на этот прием в надежде найти богатую жену. Но стоило мне увидеть вас, как…

Он с жаром поцеловал ее пальцы. Кейтлин поспешно отдернула руку.

— Лорд Дервиштон, прошу вас! Я… я глубоко тронута вашим признанием, но…

Но он ее поцеловал. Только что они разговаривали на лестнице, и вдруг он прижал ее к стене, схватил в объятия, сжал так, что она едва могла дышать.

Кейтлин отчаянно боролась, упираясь ладонями в его грудь. Пыталась отвернуться — напрасно.

— Пустите меня! — потребовала она, готовая закричать что есть сил, позвать на помощь, сделать хоть что-нибудь!

Но он лишь крепче прижимал ее к себе, шепча на ухо:

— Вы моя! Вы будете…

Удар грома потряс весь дом до основания. Свет закрыла черная тень, и Кейтлин внезапно очутилась на свободе — так же внезапно, как до того в плену у Дервиштона.

Она увидела Александра — его лицо было искажено дикой яростью. Раздался новый громовой удар оглушительной силы, над самой крышей дома. Отброшенный в сторону Дервиштон был разъярен не меньше Маклейна.

— Вы не имеете права вмешиваться!

Маклейн ответил уничтожающим взглядом, прежде чем приказать Кейтлин:

— Идите в свою комнату.

— Но я…

Его глаза сверкали злым зеленым огнем. Снова грянул гром, и стены вздрогнули, зазвенели стекла в окнах. Полыхнула молния, слепя глаза. Мощный порыв ветра ударил о стены дома, загрохотали ставни.

У подножия лестницы раздался пронзительный крик Джорджины, которая звала Маклейна.

— К черту, Кейтлин! — рявкнул он. — Что за безобразный вид! Быстро к себе!

Безобразный вид? Какой остолоп мог бы… Она поймала собственное отражение в огромном зеркале. Растрепанные волосы падают на плечи, губы распухли. Если ее увидит Джорджина или кто-нибудь из гостей…

Его огненный взгляд снова прожег ее насквозь.

— Идите к себе! Сейчас же!

Кейтлин подхватила юбки и побежала. Едва она очутилась у себя, как разразилась страшная буря.

Хлынул дождь с градом, заколотил в окна. Молнии заливали синевато-белым светом спальню, смутно освещенную свечой у изголовья и трескучим огнем в камине. В коридоре послышались звуки борьбы, приглушенный крик, затем громкий треск. Буря набирала силу, поглощая любой звук в доме, и Кейтлин ничего больше не слышала. Ей казалось, что она знает силу проклятия, но мощь разгулявшейся стихии просто поразила ее.

Вздрогнув, она потянулась к звонку, чтобы позвать Мьюрин. Но она не успела схватить шнур, когда кто-то бесцеремонно распахнул дверь спальни. На пороге стоял Маклейн.

Кейтлин ахнула. Его галстук съехал набок, один рукав сюртука был порван на плече, из резаной раны возле глаза текла кровь. Кровоточила и разбитая нижняя губа. Но глаза сверкали по-мужски уверенно, и довольная улыбка кривила рот. Маклейн закрыл дверь и ткнул пальцем в замочную скважину:

— Где ключ?

— Мьюрин положила его в верхний ящик туалетного столика. Я никогда…

Он пересек комнату, достал ключ и бросил ей в руки.

— С этого Дня вы будете закрываться на ключ. Вам ясно? Дервиштону нельзя доверять.

Она кивнула, вся дрожа.

— Я никак не ожидала, что он…

— Кто-то дал ему понять, что вы немногим лучше ночной бабочки, — мрачно пояснил Маклейн.

— Понятно. Ее светлость.

— Он сделал вам больно?

Маклейн смотрел на нее обеспокоенно.

— Нет, вы пришли вовремя. Но вот вам, кажется, досталось.

— Дервиштон предпринял жалкую попытку отомстить, но потерпел поражение.

— Боже правый! У вас такой вид, хоть вы и победили, а что же тогда с ним?

— Избил его в кровь. — Маклейн снова взглянул на нее с тревогой. — Вы уверены, что с вами все в порядке?

Кейтлин улыбнулась:

— Неужели похоже?

— Нет. Вы… вы просто очаровательны.

Его взгляд потеплел, и вдруг воздух в комнате сделался густым и тяжелым, словно впитав в себя миллион мыслей и чувств, слишком сложных и запутанных, чтобы сложиться хоть в одну связную мысль.

— Сядьте и дайте мне осмотреть ваши раны, — приказала Кейтлин — ее голос казался странно хриплым.

Она указала ему на кресло возле камина. Бросилась к умывальнику, взяла кувшин и смочила полотенце водой.

«Возьми себя в руки, Херст. Даже если ты наедине с ним, причин для паники нет».

Но это была не паника. Она предчувствовала куда большую опасность, которая заставляла ее кровь быстрее бежать по жилам, а руки — дрожать.

Идя к нему от умывальника, Кейтлин заставила себя улыбнуться:

— У меня три брата, поэтому разбитые губы и фонари под глазом для меня дело привычное.

Он скрестил руки на груди.

— Мне не нужна нянька.

— Отлично, потому что я только вытру вам кровь и взгляну, не нужно ли наложить швы, и вы отправитесь к своему камердинеру. Вот он и будет вам нянькой.

Подойдя к двери, она повернула ключ в замке.

— Что вы делаете?

— Не хочу, чтобы кто-нибудь ворвался сюда, когда я буду обрабатывать раны.

Он поморщился:

— Просто дайте мне полотенце.

— Нет. Вы не видите, где порез, а я вижу.

— Очень хорошо, черт подери! — Он упал в кресло и снова поморщился. — Тогда делайте свое дело, да побыстрей.

Кейтлин встала как раз меж его колен. Она остро ощущала его близость… Коснулась подбородка, приподняла лицо Маклейна, и его небритая кожа слегка щекотала ее пальцы. Она промокнула разбитую губу, морщась так же болезненно, как и он.

— Наверняка больно.

Его глаза, живые и темные в тусклом освещении спальни, встретили ее взгляд.

— Нет.

Его голос звучал необычно глухо.

Она осторожно стерла кровь с его подбородка, потом занялась раной под глазом. Промокнув кровь несколькими нежными прикосновениями, она с облегчением поняла, что повреждение незначительно.

— Рана неглубокая, но утром у вас будет синяк.

От Маклейна веяло теплом, и ей захотелось быть к нему поближе. Кейтлин налегла на его колено под предлогом, что ей нужно рассмотреть ушибленное место, в душе восхищаясь твердой линией его рта. Отчего у него такие прекрасные губы, которые неодолимо хочется поцеловать?

За окнами буолевача буря, дождь стоял стеной. А в спальне их обоих согревал огонь, бросая жаркие отблески на лицо Маклейна. Ей казалось, что, кроме них с Александром, нет никого в целом мире.

— Кейтлин, — хрипло прошептал он.

Она уронила полотенце на пол и обвила руками шею Маклейна.

— Поцелуйте меня.

Он привлек ее к себе, и их губы встретились в тот самый миг, когда новый удар грома потряс дом. Этот поцелуй был лишен нежности, лишен осторожности. Он был жарким и требовательным.

Кейтлин вздрогнула, когда руки Александра стали жадно исследовать ее тело, лаская, принуждая быть ближе, быть смелее. Она запустила пальцы в его густые черные волосы, перебирая волнистые пряди. Она покрывала его лицо поцелуями, словно заявляя свои права, языком поощряя быть смелее, взять больше…

Он оттолкнул ее, хрипло дыша.

— Кейтлин, нам нельзя этого делать. Вы будете моей, когда я выиграю пари, но никак не раньше.

К черту дурацкое пари! Неужели он собирается соблюдать правила приличия? Сейчас! Потом ее осенило:

— Если проиграю, мне придется лечь к вам постель, так?

— Да.

Он смотрел на нее настороженно.

— Тогда я не вижу особой беды. Эта постель ведь не ваша.

Он усмехнулся:

— Вы твердо решились?

Кейтлин обняла ладонями его лицо.

— Прошу вас, Маклейн. За последние несколько недель я не могла думать ни о чем другом. Я только хочу…

И Александр ее поцеловал. Он не мог бы ей отказать, как бы ни пытался. Их ноги сплелись, полные груди Кейтлин упирались в его грудь, ее кожа была такой горячей на ощупь! Он чувствовал, что начинает сходить с ума.

Он хотел ее — страстно, отчаянно, хотел ее всю. Но она девственница. Сможет ли он…

Кейтлин ответила на этот невысказанный вопрос, когда прижалась к нему всем телом и впилась в губы страстным поцелуем.

И Александр понял, что пропал. Он мог сражаться с самим собой, своими страстями, но не с ней! Пленительная, порывистая, влюбленная в жизнь Кейтлин заставила его сердце биться сильнее, чем в любой из прожитых им дней своей жизни.

Он накрыл ее рот своим, подчиняя и подчиняясь. Скользнул руками по ее телу, забрался под юбки, отбросил их в сторону, усаживая Кейтлин к себе на колени. Ее ноги обнимали его бедра, а он рукой собственника исследовал каждый роскошный изгиб, наслаждаясь гладкостью нежной кожи.

Он расстегнул ее платье и снял его через голову, открывая взгляду роскошные груди. Обнял их ладонями, поражаясь их шелковистой нежности, затем приник к ним губами, лаская соски, пока они не отвердели.

Кейтлин застонала, извиваясь всем телом, требуя новых ласк. Она наслаждалась их игрой так же, как изысканными блюдами за столом. Маклейн поцеловал нежную округлость ее плеча, и она приникла к нему в безмолвной мольбе.

Ее бедра беспокойно ерзали — она была горячей штучкой! Разумеется, она не девственница. При этой спасительной мысли его страсть вспыхнула с новой силой. Он расстегнул брюки, выпуская на волю тугую плоть, и зарычал, когда Кейтлин попыталась ему помочь, дразня прикосновением пальцев. Потом поднял подол сорочки и устроил Кейтлин так, что она оказалась прямо над…

Они смотрели друг другу в глаза, тяжело дыша. Маклейн был у самого входа в ее скользкую глубину…

Прошла долгая минута, прежде чем она положила руки ему на плечи и начала движение вниз. Он скользнул внутрь плотной влажности, пожирая взглядом ее лицо.

Она раскраснелась, кожа заблестела. Губы были красными и распухшими от поцелуев. Длинные золотистые волосы шелковыми волнами падали ей на плечи, распахнутый вырез сорочки не скрывал зрелища роскошных грудей. Он был так ошеломлен созерцанием ее красоты, что на целый миг потерял над собой контроль, и ему пришлось остановиться.

Она опустилась ниже, нажала сильнее — и он погрузился еще глубже, наслаждаясь бархатистым теплом, которого ему не доводилось знать раньше. Он сжал ее талию, но не хотел ей помогать — пусть действует сама, кажется, она умеет это делать.

Дюйм за дюймом она садилась на него, ее жаркая влага чуть не опустошила Александра раньше времени. Он истекал потом, мышцы изнемогали от напряжения — ему приходилось сдерживать извержение… Кейтлин опустилась еще ниже и вдруг замерла, морщась от боли. Удивленный, Маклейн посмотрел ей в глаза. В чем дело?!

Вцепившись в его плечи, она решительно села прямо на его ствол. Ее лицо исказила болезненная судорога, сменившись благословенной радостью. Больше Александр не мог медлить. Он взял ее, решительно и властно, лаская полные груди, целуя лицо в такт ускоряющимся движениям, и вскоре ее дыхание сделалось судорожным, влажная кожа вспыхнула нежно-розовым огнем.

Она была прекрасна и принадлежала ему — ему одному.

Вдруг она выгнула спину дугой, сжала ногами его бедра и выкрикнула его имя, хватая воздух ртом. Ее жар опалил его, а влага поглотила без надежды на спасение.

И он наконец уступил, теряя над собой контроль, улетая вместе с Кейтлин к вершинам наслаждения.

— Боже, ну и гроза! — Мьюрин сушила полотенцем волосы Кейтлин после ванны. Вспыхнула молния, озарив спальню молочно-белым светом, и горничная испуганно вздрогнула. — Даже не припомню, когда видела такую молнию!

Кейтлин не отвечала. Ее сердце переполняла радость, зато мысли спутались в беспорядочный клубок. К счастью, Мьюрин не ждала ответа, так как ей самой не терпелось выложить последние новости.

Драка Александра с лордом Дервиштоном закончилась тем, что Дервиштона унесли на носилках, которые кто-то смастерил из подручных средств. Поскольку лорд Маклейн сразу куда-то исчез, никто не знает, насколько серьезны его раны. Но Мьюрин удалось увидеть, как он заходит в свою комнату, и она не заметила ничего, кроме подбитого глаза. Кейтлин могла бы сообщить горничной, что Маклейн действительно очень легко отделался, однако благоразумно промолчала.

— И, глядя на лорда Дервиштона, вы бы узнали, какой боец лорд Маклейн!

— Надо думать, — пробурчала Кейтлин.

— Точно, мисс! Никто не знает, из-за чего они подрались, но говорят, что лорд Маклейн признался своему камердинеру, что отстаивал честь дамы. — Мьюрин принялась расчесывать волосы хозяйки возле потрескивающего в камине огня. — Ясно, он имел в виду ее светлость.

Хорошо, что Мьюрин была так увлечена своим рассказом, что не требовала от Кейтлин ответа. Голова Кейтлин была занята мыслями об Александре, и вряд ли она могла сказать горничной что-нибудь вразумительное.

— У ее светлости был такой вид, точно у кошки, слопавшей канарейку. Ей польстило, что кто-то подрачся из-за нее, — продолжала Мьюрин.

Кейтлин была поражена. Как она отважилась уступить страсти, столь безоглядно и полностью! Она начала понимать, что с самой первой встречи с Александром Маклейном их влекло друг к другу, пока не наступила развязка. Странно, почему это не произошло раньше.

То, что она испытала сегодня, было просто невероятно. Кейтлин не была готова к тому взрыву чувств, тому восторгу, что не покидал ее до сих пор. Она поежилась, растирая руки.

— Мисс, вы озябли!

Мьюрин принесла одеяло и укрыла им плечи Кейтлин.

Кейтлин заставила себя улыбнуться:

— Со мной все в порядке. Кажется, мои волосы совсем высохли, так что я лучше лягу.

— Да, у вас утомленный вид. Немудрено, учитывая, что сегодня произошло.

Она и понятия не имеет, что же произошло сегодня на самом деле. Но устала Кейтлин не только телом, взрыв чувств опустошил ее душу. После их соития Александр не разжимал объятий так долго, что она решила — он спит. Однако стоило ей шевельнуться, и он отпустил ее, вглядываясь в ее лицо бездонными глазами. Этот взгляд потряс ее до глубины души. В глазах Александра она читала удивление и страх, сомнение и печаль. Почему он так на нее смотрел? Он был странно притихший, даже смущенный. Она попыталась разрядить обстановку шуткой, но он не слушал, а просто рассматривал ее печальными глазами. Потом встал, оделся и ушел, сказав на прощание, что они еще поговорят.

Кейтлин не возражала — она была под впечатлением того, что только что пережила, однако ее задело, что он так спокойно ее покинул. Дверь за Маклейном захлопнулась, и ее сердце болезненно вздрогнуло.

— Мы все вами ужасно гордимся, мисс, — продолжала болтать Мьюрин. — Так вы точно выиграете пари!

— Я ничего не смогла бы сделать без тебя.

Кейтлин забралась в огромную постель и с удовольствием нырнула под толстое одеяло.

— А вы знаете, что вам дальше де…

В дверь тихо постучали, и Мьюрин надула щеки.

— Кто бы это мог быть так поздно?

Она бросилась к двери. В спальню ворвался поток холодного воздуха, ударился о закрытые наглухо окна, раздул пламя в камине.

Лежа в постели, Кейтлин не могла видеть, кто пришел. Пошептавшись с посетителем, Мьюрин вскоре закрыла дверь и обернулась к Кейтлин с довольной улыбкой на пухлом лице.

— Кто приходил?

— Племянница миссис Стерлинг, она тут горничная. Она нашла кое-что в комнате Маклейна — и вот, принесла вам.

С гордым видом Мьюрин протянула руку. На ладони лежал бантик Маффина.

— Ох, Мьюрин, только не это!

— Нет? — Горничная растерянно захлопала глазами. — Но если Маклейн не сможет показать вам бант, это будет означать, что вы победили!

— Так будет нечестно. Ведь он выполнил задание, поэтому должен получить очко.

Мьюрин погрустнела.

— Если вы так думаете, мисс…

— Именно так. Нужно вернуть бант как можно скорее.

— Но…

Мьюрин прикусила губу.

— Что такое?

Мьюрин колебалась, но потом выпалила:

— Мисс, если его светлость узнает, что одна из горничных взяла что-то в его комнате, он может сообщить ее светлости, и тогда…

Она беспомощно взмахнула рукой.

— Я об этом не подумала. — Кейтлин прикинула так и этак и наконец кивнула. — Положи бант на туалетный столик и не тревожься. Я сама верну его Маклейну.

Она не только спасет бедняжку горничную, но и сможет поговорить с его всемогуществом с глазу на глаз. Дело между ними еще не закончено, вовсе нет.

— Вот спасибо, мисс! — Горничная положила бант на туалетный столик, потушила лампу, предварительно убедившись, что хозяйка надежно укрыта под ворохом одеял, и вышла.

— Доброй ночи, мисс!

Дверь закрылась. Кейтлин лежала в темноте, прислушиваясь к шуму беснующейся грозы. Ветер стонал и свистел, дождь заливал оконные стекла, набегая волнами, одна за другой, как будто для того, чтобы погрузить в транс, убаюкать. Тяжело громыхал гром, сотрясая дом до самого основания.

Кейтлин закрыла глаза, но тело продолжало бодрствовать. Как был неспокоен напоенный грозой воздух! Значит, вот что такое физическая любовь. Восхитительно! Теперь ей известно, о чем пишут поэты, мечтают влюбленные, и чего она так долго ждала. Кейтлин была точно околдована, полна небывалых сил и восторга. Но Маклейн, чувствует ли он то же самое?

Этот вопрос не давал ей покоя, начертанный огненными буквами на ее сердце.

Снова вспыхнула молния, и Кейтлин села на постели. Видно, ей сегодня не уснуть. Она собиралась вернуть бант утром, но как она сможет дождаться утра?

На какой-то миг ее охватила острая тоска по дому, где царили мир и покой. Вот бы оказаться там, вдали от драм и несчастий, которые Кейтлин нашла в замке Баллох!

Но там не будет Александра. Не стоит лгать самой себе — она будет по нему тосковать. Каждый день она вставала утром и бежала к завтраку, дрожа от нетерпения снова видеть Маклейна, дразнить его, ловить улыбку или, быть может, даже его прославленный хмурый взгляд! Она любила его лицо, какие бы чувства на нем ни отражаетесь… кроме того холодного, презрительного взгляда накануне в парадном салоне!

Кейтлин закрыла ладонями глаза. Боже, неужели он заодно с Джорджиной? Эта мысль никак не укладывалась в ее голове. Герцогиня такая пресыщенная, непреклонная женщина. В ней нет ничего, кроме холодной, безличной красоты. Что могло бы привлечь к ней страстного, независимого мужчину вроде Александра?

Кейтлин понимала, что не должна ревновать, ведь она не претендует на него, да и не хочет этого. Ей, однако, хотелось бы просто узнать его получше. Может быть… Может быть, стоит спросить его, какими он видит их дальнейшие отношения. Какие чувства питает, если питает — к герцогине. По крайней мере смелая женщина поступила бы именно так.

Кейтлин сбросила одеяла, сунула ноги в домашние туфли, затянула потуже пояс халата и взяла со столика бант.

Она бесшумно шла по коридору. Под дверью комнаты Маклейна пробивалась полоска слабого света, но ни звука не доносилось изнутри. Или ей что-то послышалось? Не женский ли это голос? Ведь не может же он быть с герцогиней прямо в этот момент?

Сердце Кейтлин болезненно сжалось. Она стиснула в руке бантик. Приложила ухо к деревянной панели. Но что можно было расслышать, если на дворе бушевала гроза?

Ну уж нет, ей необходимо знать, не здесь ли она! Если Маклейн полагает, что можно вот так просто перепрыгнуть из одной постели в другую, он жестоко ошибается. Она только…

Дверь приоткрылась, и огромная рука схватила Кейтлин за талию. В мгновение ока ее втащили в комнату, лишь туфельки остались лежать на полу коридора.

Маклейн возвышался над ней, точно гора.

— Какого черта вы тут делаете?!

Он как раз собирался лечь спать, хотя вряд ли ему удалось бы заснуть. Ведь он думал о Кейтлин, сгорая от желания снова заняться с ней любовью. Ни одна женщина прежде не вызывала в нем такого буйства чувств!

Снова и снова ум тревожила мысль, что она была девственницей. Рйньше он не раз ломал голову, девственна ли она. Ведь как уверенно она держалась, как охотно шла навстречу физическому сближению! Так или иначе, Кейтлин оказалась страстной и роскошной любовницей, благодаря чему их любовное свидание вышло столь внезапным и невероятно захватывающим.

И все же она должна была предупредить, что девственна! А ему следовало думать головой, а не… Но их любовная схватка вышла столь ошеломительно прекрасной, что Александр не мог злиться. Легкое раздражение, пожалуй, вот и все. Однако дело прошлое. По мере того как в голове прояснялось, Маклейн начинал прозревать — что же он наделал! Но Кейтлин! Ей бы расплакаться, по крайней мере взглянуть на него глазами, полными упрека, но она просто улыбнулась, сонной, чувственной улыбкой, отчего кровь снова прилила к его чреслам.

Он был слишком ошеломлен, чтобы вступать в разговоры. Он оделся и вышел, буркнув на прощание, что они поговорят позже. Добравшись до своей спальни, Александр обнаружил там зоркого Маккриди, которого постарался отпустить при первой возможности. Потом он ходил взад-вперед, как зверь в клетке, ломая голову над тем, что же будет дальше.

Может, она ждет, что теперь он обязан сделать ей предложение? Если так, она будет горько разочарована. Нужно покончить с этой связью, которая грозит поглотить его без остатка, так было всегда, если дело касалось Кейтлин Херст. Что-то в этой женщине необъяснимо волновало его мятежную душу.

Но чем больше времени он проводил, наслаждаясь ее обществом, тем сильнее крепла в нем решимость не вмешиваться в ее жизнь. Беда лишь в том, что он не просто наслаждался — он хотел быть с ней, тосковал по ней, сходил по ней с ума. Неужели Чарлз испытывал то же самое? Отчаянно желал ту женщину, не думая о цене, которую придется заплатить.

Что ж, Александр не повторит его ошибки. Он сможет побороть эту пагубную страсть. Как только исчезнет новизна их отношений, его ум обретет былую силу, и он сможет жить дальше как ни в чем не бывало.

Придя к себе от Кейтлин, Александр велел Маккриди приготовить горячего пунша. После трех стаканов огненной жидкости он сумел как следует согреться, но в голове по-прежнему царил полный кавардак.

Как успокоиться? Разве что провести еще час-другой с Кейтлин, наслаждаясь ее теплом, ее нежностью. Мысль показалась очень соблазнительной, и Маклейн почувствовал, что его плоть снова твердеет, словно и не было их любовного соития. Силы небесные, нашелся бы в целом мире мужчина, настолько околдованный женщиной, как он в течение этих кратких минут? Он знал женщин без числа, но ни одна не воспламеняла его сильнее, чем Кейтлин.

Он подумал — не вернуться ли в ее комнату, хотя это было бы неблагоразумно и даже опасно. Если их застанут, брак будет единственным выходом. Первый раз, когда он очутился в ее спальне, Александр был вне себя от гнева на Дервиштоиа, который позволил себе так обойтись с Кейтлин. Кроме того, он очень тревожился за нее — вот и позволил себе такое легкомыслие. Сейчас он снова обрел способность мыслить здраво и пришел к очень неутешительному выводу — отныне он не мог ручаться за собственное поведение. Ради Кейтлин Херст он был готов на многое; что бы ни случилось, оно того стоило! Если бы еще хоть раз погрузиться в нее… еще раз… и еще…

Он снова схватился за ромовый пунш, пытаясь заглушить желание отправиться в спальню Кейтлин, как вдруг за дверью послышался шорох.

Может быть, это Джорджина выслала горничную подслушивать под дверью? Но он никак не ожидал увидеть в своей спальне Кейтлин, с распущенными по плечам волосами, с раскрасневшимся лицом. Халат сползал с одного плеча, открывая его жадному взгляду кремово-белую кожу. Его подогретое ромом тело вновь пришло в боевую готовность.

— Что вы здесь делаете? — спросил он.

Его сердце гулко билось в груди, голос был хриплым.

Она указала на пол. У него под ногами на полу лежал бантик. Маклейн нахмурился:

— Откуда это здесь?

— Мне его принесла одна из горничных.

— Что? Она украла его из моей спальни?

— Да. Я сказала ей, что так нечестно. Мне не хотелось, чтобы герцогиня ее наказала, поэтому я принесла его…

Александр привлек ее к себе и поцеловал. Он знал, что не должен этого делать, но ему было наплевать. Он хотел ее, хотел прямо сейчас. Видеть, как пухлые губы шевелятся, произнося слово за словом, было выше его сил. Он знал только один способ заставить ее замолчать — безумный поцелуй. Сегодня ночью он уже овладел ею, но, видимо, этого было недостаточно. Их любовное свидание лишь раздразнило его аппетит. Он отчаянно страдал, мечтая взять ее снова и снова. И это его пугало, даже несмотря на то что жар вожделения опять туманил его мозг.

И бушующая за окнами буря лишь раздувала пожар. Каким наслаждением было гладить ее чудесные золотистые волосы, струящиеся по спине, словно потоки дождя, обрушивающиеся на оконные стекла. Мягкие завитки падали на грудь, и ничего нельзя было видеть, кроме острых сосков, которые топорщились под тонкой тканью ее ночной сорочки.

Кейтлин была в его спальне, в его объятиях, полностью в его власти. И когда он снова ее поцеловал, с восторгом понял — она рада, что они опять вместе, ничуть не меньше, чем он сам. Он потянулся к ней душой, и они слились в одно целое. Больше не было ни слов, ни мыслей, которые бы могли их удержать.

Кейтлин целовала его страстно, обвивая руками шею. Груди терлись о его голую грудь сквозь тонкую ткань сорочки. Подхватив Кейтлин на руки, он отнес ее на диван возле камина.

Уложил среди подушек, лег рядом. Огненные блики прыгали в ее волосах, темные глаза смотрели загадочно, кожа была как теплые сливки. Боже, как же она прекрасна!

 «Прекрасна, — шепнул ему внутренний голос. — Кейтлин прекрасна, слов нет. Но она не для тебя».

Эта мысль заставила похолодеть его сердце. Он застыл, не в силах пошевелиться.

Кейтлин погладила его по щеке.

— Александр… В чем дело?

Он схватил ее руку и поцеловал, закрыв глаза, когда губы коснулись нежной кожи. За всю жизнь он не испытывал желания сильнее, чем быть с Кейтлин, и как же мучительно было думать, что придется от нее отказаться!

«Зачем я разрешил ей войти? Чертов ром лишил меня рассудка!..»

Она беспокойно шевельнулась, провелаладонью по его щеке.

— Александр, — шепнула она. — В чем дело? Мы уже делали это… Мы можем…

Он открыл глаза и хрипло прошептал:

— Не можем.

— Почему?

— Кейтлин, несмотря на то, что произошло, я все равно на вас не женюсь.

«Я лучше умру, чем увижу, как страсть сменяется отвращением».

Кейтлин удивилась:

— Я вас об этом и не просила.

Понадобилась целая минута, чтобы до него дошел смысл ее слов. Она загадочно улыбнулась:

— Я думала, мы можем наслаждаться друг другом, пока у нас еще есть время.

Очень заманчиво!

— А потом?

Печаль затуманила ее глаза.

— Мы будем просто давними знакомыми. Так обычно и бывает, не правда ли?

Да, так и бывает, но на сей раз это показалось ему несправедливым. Александр хотел было что-то возразить, но она взглянула ему в глаза и скользнула рукой ему под халат. Теплые пальцы сомкнулись на возбужденной плоти, и все мысли разом испарились из его головы.

Он мог лишь взять ее так, как она того и хотела. Какое ему дело, что их ждет — свершится ли судьба, или, может быть, они оба погибнут в глазах общества? Над ними бушевала гроза, рычал гром. А здесь, в теплой спальне, Александр Маклейн снова пал жертвой чар Кейтлин Херст.

Глава 19

Не ждите, дорогие мои, что любовь найдет вас сама. Отправляйтесь в путь, ищите ее! Жизнь слишком коротка, чтобы ждать.

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

— Доброе утро, милорд! Сегодня вы что-то заспались.

Александр попытался привстать и болезненно поморщился — неумеренная порция выпитого накануне пунша кружила голову. Зато тело говорило совсем иное — у него было ощущение покоя, довольства. Ах, Кейтлин! Перед глазами встали картины прошлой ночи, долгих часов дразнящих ласк и наслаждения. Видение Кейтлин, распростертой под ним. Кейтлин с закрытыми в экстазе глазами, когда он брал ее снова и снова. Ноги обхватывают его бедра, кожа влажно блестит, и она в сотый раз выкрикивает его имя.

Его плоть снова пришла в волнение. Александр окончательно проснулся. О Боже, неужели она еще здесь?

Он сел и оглядел комнату. Маккриди раздувал огонь в камине. На столике возле кресла стоял поднос. Вот и диван. Подушки разбросаны и смяты, но никто бы не догадался, что здесь происходило. Он обвел комнату тревожным взглядом. Ни малейшего следа присутствия Кейтлин.

Это даже сбивало с толку. Вчера Кейтлин поразила его своим пылом, изобретательностью, поэтому ее отсутствие просто разочаровывало.

Он сел, свесив ноги с кровати, и задумчиво потер лицо. Силы небесные, как же он допустил такое? Что, черт возьми, наделал?

— Небольшое похмелье, милорд?

Маккриди заглянул в пустой кувшин из-под пунша.

— Да, но скоро пройдет.

Александр пытался собраться с мыслями. Бесполезно. Он мог лишь проклинать собственную глупость. Вот дурак!

Лацно. Они покончат с пари, разъедутся из этого чертова дома, и жизнь потечет, как прежде. Он будет исполнять обязанности главы клана Маклейн, а она рано или поздно выйдет замуж.

Эта мысль оказалась неожиданно болезненной. Ее мужем мог бы быть он! Можно потребовать, чтобы она вышла за него, ведь она ему отдалась. Но зачем? Год-другой счастья и плотских радостей, потом Александр постареет, и разница в возрасте между ними будет бросаться в глаза. Она начнет сожалеть, что не выбрала мужа помоложе, и найдет любовника. И разве можно винить ее за это?

— Маккриди, дай мне умыться и приготовь одежду. Хочу спуститься к завтраку как можно скорее.

— Прямо сейчас? Едва пробило девять. Вы никогда не появлялись на людях раньше десяти.

— Так мне достанется больше грудинки.

— Но, милорд…

— Немедленно.

Маккриди поджал губы, но ничего не сказал. Просто разложил на кресле одежду Александра.

Судя по доносящимся из столовой звукам, многие из гостей уже приступили к завтраку. Может быть, и Кейтлин там? Нет, она, верно, еще у себя, набирается сил после прошлой ночи. Он сам чувствовал ужасную усталость, и она, должно быть, тоже. Оставалось лишь надеяться, что она не проснулась в слезах, горько сожалея о своем порыве…

С тяжелым сердцем Маклейн вошел в столовую и вдруг остановился как вкопанный.

Кейтлин уже была здесь, свежая и румяная. Волосы, все еще влажные после ванны, восхитительное платье из зеленой парчи с розовой отделкой. Александр не мог сказать, что за выражение было на ее лице, потому что не осмеливался даже взглянуть в ее сторону. Она сидела между леди Элизабет и лордом Фолклендом. Напротив Кейтлин расположилась мисс Огилви, поглощенная беседой с лордом Кейтнессом.

Дервиштона нигде не было видно — хоть это хорошо. Александр еще с ним не закончил.

Он пробормотал приветствие Фолкленду, старательно отводя глаза от Кейтлин, чтобы дать ей время подготовиться. Должно быть, ей ужасно нелегко встретиться сейчас с ним. Жаль, что он не смог поговорить с ней до завтрака наедине, заверить, что сумеет защитить их обоих. Сейчас же придется удовольствоваться сочувственным, успокаивающим взглядом.

Он наполнил тарелку тем, что попалось под руку, сел напротив Кейтлин и наконец осмелился тайком взглянуть на нее.

К его удивлению, она не казалась ни бледной, ни изнуренной, зато лучилась спокойствием и здоровьем. Она весело смеялась тому, что рассказывал ей Фолкленд, и ела за двоих, словно моряк, который месяцев шесть не видел ничего, кроме сухарей.

Странное зрелище! Александр нахмурился.

Кейтлин одарила его радостной улыбкой, и в ее карих глазах заплясали веселые чертики.

— Доброе утро, Маклейн. Вижу, вы сегодня очень проголодались.

— Что?

— Ваша тарелка.

Оказалось, он положил себе пятнадцать колбасок, но ничего больше.

— Ах да. Я просто хотел, чтобы они не достались Фолкленду.

— Я вообще не ем колбаски! — возмутился Фолкленд.

Молодой лорд немедленно пустился в рассуждения о том, какие мясные блюда он ест, а какие нет. Александр почувствован раздражение. Зачем он только упомянул эти колбаски?

Завтрак шел своим чередом, медленно, без особых происшествий. Дамы оживленно болтали о маскараде, который предполагалось устроить вечером. Фолкленд и Кейтнесс соглашались с каждым их словом.

Он обрадовался, когда Кейтлин наконец встала, чтобы идти переодеваться для прогулки к озеру в компании с мисс Огилви.

Выждав момент, Александр извинился перед другими гостями и вышел вслед за Кейтлин. Он нагнал ее на лестнице.

— Кейтлин!

Она обернулась с радостной улыбкой на губах.

— Да?

Она искренне рада его видеть! Сердце Александра так и подпрыгнуло. Он улыбнулся в ответ, чувствуя, как теплеет на душе. Потом одернул себя — какого черта? Она не для него.

И его улыбка померкла. Кейтлин тоже поникла, глядя на него с робостью.

— Вы… хотите со мной поговорить?

Он попытался взять себя в руки.

— Да. Я…

Черт, зачем он за ней побежал? Ему хотелось с ней поговорить, но о чем? Дело в том, что ему просто хотелось ее видеть!

Его словно молнией поразило. «Неужели я начинаю влюбляться в нее? Это невозможно! Мы знакомы всего несколько месяцев, и львиную долю этого времени я был занят тем, что ломал себе голову — как бы забраться к ней в постель…»

Он потер шею, чувствуя себя опустошенным. Что же он делает?!

Кейтлин улыбнулась, словно чувствуя его неуверенность.

— По правде говоря, я рада, что вы здесь. Хочу, чтобы вы знали… Я думаю, прошлая ночь была…

Ее щеки вспыхнули, но она продолжала самым решительным тоном:

— Это была приятная ночь.

Приятная? Что угодно, только не это. Прошлая ночь была невероятной, фантастической… Его плотьдо сих пор не находила покоя. Но эта ночь также несказанно осложнила ему жизнь.

— Я жалею о том, что произошло.

— Жалеете? — переспросила она странным голосом. — Вы жалеете?

Его сердце готово ринуться в бездну. Нужно покончить с этим раз и навсегда! Иначе обоих ждет боль и сожаление.

— Кейтлин, я…

— Вам не из-за чего раскаиваться. Я сама захотела получить удовольствие от близости с вами, и я его получила. Я вовсе не жду, что вы станете извиняться, или делать мне предложение, или…

— Вот и хорошо, — перебил он. — Потому что я не собираюсь ни на ком жениться. Никогда.

Она покраснела и надула губы.

— Разумеется, нет. Хотя некоторые считают, что близость такого рода указывает на нечто большее, чем простая дружба. — Она подняла голову и взглянула ему прямо в глаза. — Я говорю о любви, Маклейн, на тот случай, если вы не догадались. Но вы ведь и слышать о ней не хотите, не так ли?

В его душе царил сумбур. Сумятица мыслей, чувств — но он отказывался в них разбираться.

— Не могу предложить вам ни любви, ни законного брака, так что будет лучше, если мы сбросим их со счетов.

Она коротко рассмеялась:

— Вас занимает только это глупое пари.

— А вас?

Кейтлин пожала плечами:

— Думаю, да. — Ее глаза блестели, словно она была готова расплакаться. — Отлично, Маклейн. Нас связывает только пари, и ничего больше.

— Прекрасно.

Повернувшись, она бросилась бегом вверх по ступенькам, а он остался стоять, чувствуя себя покинутым и ненужным. Что с ним творится, черт подери?

Несомненно, его ослепила страсть. Может быть, Кейтлин ему даже нравится, потому что она необыкновенная женщина. Но любовь? Не слишком ли поздно?

Этого не может быть. Он не допустит.

Злясь на себя самого, Александр вернулся в свою комнату и вызвал Маккриди. Он решил провести весь день в седле. Простое и привычное занятие. По крайней мере ему не придется ломать голову, откуда взялось это непонятное чувство утраты.

Карета подпрыгивала на ухабах узкой дороги, раскачиваясь из стороны в сторону, зацепив колесом кочку или камень. Мьюрин высунула голову из окошка, чтобы посмотреть на дом, который примостился на высоком утесе.

— Кто бы мог подумать, что почтенная Нора живет в таком большом доме, точно королева!

Кейтлин улыбнулась:

— Бабушка устроилась с удобством, особенно если вспомнить, что одно время она жила в нищете.

— Вышла за богача, правда?

— Да, хотя дедушка часто говорил, что именно ему достался главный приз. Она совершенно избалованна. Дедушка ее обожал и ни в чем не мог ей отказать.

— Она сильная женщина, скажу я вам.

— Это правда.

Кейтлин радовалась, что унаследовала некоторую толику бабушкиной силы. Хотя в том, что касалось Маклейна, она проявляла прискорбную слабость.

— Думаете, бабушка поможет вам управиться с последним заданием?

— Ей придется придумать способ. Я совсем растерялась — не знаю, как выиграть, не погубив при этом своей репутации.

Мьюрин покраснела.

— Не верится, что Маклейн предложил вам такое! Разве может джентльмен просить девушку купаться голой в фонтане? И мне все равно, вычитал ли он это в старых легендах или нет!

— Он вообще не джентльмен.

Что неудивительно, ведь он сам сказал ей это при первой встрече. Поражало другое — Кейтлин поняла, что и она не леди! Впрочем, она давно это подозревала. Сестрица Триона всегда отличалась обходительностью, благопристойными манерами и добротой. Кейтлин всю жизнь пыталась ей подражать, однако всегда безуспешно. Но чтобы очертя голову бросаться навстречу любовной авантюре с Маклейном, ставя себя в совершенно неприличное положение,  — это уж слишком.

Ведь пока она упивалась их взаимной страстью, что-то изменилось. В ней или в нем — непонятно, однако вместо счастья ей остались печаль и тоска. С самого утра Кейтлин едва могла проглотить хоть кусочек. Но бабушка наверняка знает, как излечить эту напасть.

Карета преодолела последний крутой подъем и завернула на аккуратную и нарядную подъездную аллею, что вела к большому каменному дому с крышей, урытой серой черепицей. Стены дома были выложены из темно-серого речного камня, стекла окон ярко блестели в лучах солнца.

— Похоже, ваша бабушка положила жизнь на этот дом!

— Знаю. И жизни своих слуг тоже.

Карета остановилась, и в туже минуту дверь дома растворилась. На крыльце появилась пожилая женщина в мешковатой серой ротонде, с огромной корзиной под крышкой в руках. При виде кареты она замерла, ее морщинистое лицо расцвело счастливой улыбкой, когда из окошка кареты высунулась голова Кейтлин.

— Бабушка!

Ей не хватило терпения дожидаться, когда подойдет лакей. Кейтлин открыла дверцу кареты, соскочила на землю и бросилась к бабушке, которая сжала ее в крепких объятиях. Силы ей было не занимать, несмотря на то что она была очень худой.

— Ох, дитя мое! Каким ветром тебя занесло?

— Приехала просить совета.

— Вот как? — Бабушка выглядела донельзя польщенной. — Тогда нам лучше войти в дом.

Кейтлин кивнула на корзину:

— Ты куда-то собиралась?

— Да, но это может подождать. Там желе и всякая всячина для Робертсов и их новорожденных. Там близнецы, знаешь ли. Я предлагала назвать их Катриона и Кейтлин, как тебя и твою сестру, но она и слышать не хочет — наверное, потому что у нее родились мальчишки!

Кейтлин рассмеялась:

— Думаю, дело именно в этом.

Из кареты выбралась Мьюрин со своей корзиной, улыбнулась почтенной даме и присела в неуклюжем реверансе:

— Здравствуйте!

Бабушка с интересом взглянула на ее корзинку:

— А что там?

Мьюрин откинула крышку.

— Ваша внучка сказала, что негоже приезжать с пустыми руками. Тут ореховый хлеб и мармелад, булочки с изюмом и свежесбитое масло, а еще…

— Так чего мы ждем?! Открывайте двери, пусть кто-нибудь отнесет эту корзину в мою столовую!

Бабушка направилась назад в дом, предоставив Кейтлин и Мьюрин следовать за ней по пятам.

Экономка проводила Мьюрин на кухню, а вышколенный дворецкий объявил, что проследит, чтобы лакомства из корзины как можно скорее доставили в столовую.

Бабушка взяла Кейтлин за руку и привела ее в маленькую, уютную и чудесно обставленную комнату, закрыв за собой дверь.

— Хорошо, девочка, расскажи мне, почему прискакала в гости, от волнения сама не своя?

— Я совершенно спокойна.

Бабушка повела бровью:

— Хорошо, скажем… Тебе немного не по себе.

Вздохнув, Кейтлин последовала за бабушкой к столику возле камина.

— Прости, что писала не так часто, как должна бы! — сказала она, садясь.

— Ах, ты вся в меня — не найдешь времени написать письмецо. То, которое ты мне прислала, когда твоя сестра сбежала с лордом Хью, было совершенно неразборчиво.

— Я была очень расстроена.

— Охотно верю! Но ты и сейчас расстроена. Что привело тебя сюда, девочка?

— У меня вышел спор с Александром Маклейном.

Бабушка вытаращила глаза:

— Александр Маклейн?! Я думала, ты развлекаешься в гостях в замке Баллох?

— Так и есть, но… — Кейтлин комкала в руках перчатки. — Бабушка, Маклейн тоже туда приехал.

— А! В твоем письме ничего о нем не говорилось.

— Нет. Нужно было сказать, но мне тогда это не показалось важным, а потом… — Кейтлин искала подходящее слово. — А потом это стало слишком важно, чтобы упоминать между делом!

— Ну? — нетерпеливо сказала бабушка. — Что ты мямлишь? Я женщина старая, не держи меня в напряжении.

Кейтлин невольно улыбнулась:

— Ты нас всех переживешь.

— Надеюсь, что нет. Говори же, чем ты так расстроена.

— Когда я познакомилась с Маклейном в Лондоне, мы с ним… Думаю, ты назвала бы это флиртом.

— Я?

— Да.

— Значит, ты флиртовала с ним в Лондоне, а потом случайно встретила его в замке Баллох?

— Это была неслучайная встреча. Маклейн признался, что меня пригласили по его просьбе. Он и герцогиня были…

Кейтлин не могла заставить себя выговорить это слово. Бабушка кивнула:

— Я слышала об этом, но их связь закончилась много месяцев назад. Не тот он человек, чтобы надолго задержаться возле такой женщины, как она. Или любой другой женщины по такому делу.

Кейтлин поморщилась:

— Ты знаешь герцогиню?

— Да уж, конечно, — мрачно подтвердила бабушка. — Знаю ее лучше, чем ей бы хотелось. Когда-то она работала на одной из хлопкопрядилен твоего деда.

— На хлопкопрядильне? Наверное, это была другая женщина.

Бабушка вскинула брови.

— Боже мой! — ахнула Кейтлин, качая головой. — Никогда бы не поверила.

— Поверь, потому как это правда. Она не хочет, чтобы кто-нибудь знал, но мы, старики, все отлично помним. — Бабушка постучала пальцем по столешнице и задумчиво продолжала: — Итак, Маклейн использовал связь с герцогиней, чтобы ты приехала в замок. Он сказал, зачем ему это было нужно?

— Из мести. Он хотел погубить мою репутацию за то, что случилось с Трионой и лордом Хью.

— Но они очень счастливы! Я видела их не далее как вчера.

— Я так ему и сказала, но он все еще злится. Конечно, настоящего скандала не было, но люди болтали. И поскольку Триона и Хью сбежали в Шотландию, а меня тут же отправили в Уитберн, все шишки свалились на него одного.

— Ох, и его гордость пострадала.

— Вот именно. Когда я приехала в замок и узнала, что он задумал, я заключила с ним сделку. Каждый из нас должен исполнить по три поручения, и первый, кто не справится со своим, считается проигравшим. Если выиграю я, Маклейн забудет то, что было в Лондоне, и откажется от мести. А еще ему придется сделать мне предложение в присутствии всех гостей. Разумеется, я ему откажу.

Когда-то, рисуя себе такую картину, Кейтлин смеялась. Почему-то теперь эта мысль вовсе не казалась ей смешной. По правде говоря, от нее сжималось сердце… Бабушка была поражена.

— И как он на такое пошел?

— Он поставил свои условия на тот случай, если проиграю я.

— И что же это за условия?

Щеки Кейтлин порозовели.

— Лучше не говорить.

— Хм… Понятно.

Кейтлин благоразумно прикусила язык.

— Ладно, девочка, как же мне помочь тебе выпутаться?

— Мы выбираем задания друг для друга из легенд про Олвен. Мое последнее испытание… очень трудное. Помнишь, как Олвен купалась обнаженной в фонтане, чтобы отвлечь врагов?

Бабушка оцепенела.

— Этот осел не мог потребовать от тебя такого!

— Боюсь, именно этого он и требует. А я приказала ему надеть платье. И появиться так у всех на виду.

— Как ты могла?! Ведь он помешан на собственной гордости…

Дверь открылась, и вошел дворецкий с подносом, на котором громоздились лакомства из корзинки Мьюрин. Там же стояли чашки с дымящимся чаем. Бабушка с нетерпением дожидалась, пока он накроет стол к чаю, затем отослала его прочь. Не успела за ним закрыться дверь, как она повернулась к Кейтлин.

— Играешь с огнем, девочка. Впрочем, думаю, ты и сама это знаешь.

— Знаю, но… бабушка, я не понимаю, в чем тут дело, но просто не могу иначе! Если он поблизости, мне хочется задирать его, лишь бы он обратил на меня внимание. Кажется, прекратить это не в моих силах.

Бабушка вздохнула:

— Ну и дела!..

Глаза Кейтлин налились слезами.

— Ох, только не плачь. — Бабушка достала тонкий кружевной платочек и сунула его в руку Кейтлин. — Мы что-нибудь придумаем. — Задумчиво хмуря брови, она налила две чашки чаю и разложила пирожные. — Расскажи мне о двух первых испытаниях и как ты с ними справилась.

И Кейтлин принялась рассказывать, а бабушка задумчиво кивала. Потом они сидели молча, наслаждаясь отличным чаем. В конце концов бабушка пробормотала:

— Что делать, что делать… Тебе нужно искупаться перед ним голой. Но если тебя за этим застанут, твоей репутации конец, да и семье не поздоровится.

— Точно.

— Хм. Значит, нужно обставить дело так, чтобы этого не произошло. Держать Маклейна в руках.

— Держать Маклейна в руках? Как, Бога ради…

— Предоставь это мне. Думаю, я знаю, что тебе нужно. — Она бросила на внучку проницательный взгляд. — Я могу помочь тебе выиграть пари, но суть дела ведь не в этом. Тут я бессильна. Ты понимаешь, девочка, о чем я?

Кейтлин осторожно поставила чашку на блюдце.

— Да. Я его люблю.

Признаться вслух оказалось не так трудно, как она думала. Бабушка кивнула:

— А как он к тебе относится?

— Он видит во мне только соперника. Знаю, что он меня не любит.

— Ты уверена?

— Да. Я спросила его сегодня утром, и он…

Кейтлин изо всех сил сдерживала подступающие слезы, даже глотать не могла — горло судорожно сжалось. Она так его любила, а он не мог предложить ей ничего, кроме мимолетной плотской связи. Разделив с ним ложе страсти, она лишь осложнила свое положение. Каждый раз, когда они были вместе, в постели или просто так, чувство Кейтлин к Маклейну только росло.

— Я не согласна на простую связь, но ничего другого он мне не предложил.

Бабушкины голубые глаза потемнели от сочувствия.

— Ах, девочка! У тебя такой грустный вид…

Ей действительно было очень грустно. Казалось, каждая косточка в ее теле сделалась каменно-тяжелой, грудь ныла, глаза предательски жгло. Но она не привыкла уступать без боя. У нее еще есть несколько дней, прежде чем придет пора покинуть замок Баллох. Нужно, чтобы ни дня не пропало даром.

Она заморгала, прогоняя слезы, подняла голову и посмотрела бабушке в глаза:

— Значит, у тебя есть мысль насчет того, как мне справиться с заданием? Я хочу уехать из замка Баллох победительницей.

Усмехнувшись, бабушка пошарила в ящике письменного стола в углу комнаты.

— Вот, держи. Это поможет тебе решить задачу.

С этими словами она сунула в руку внучки какой-то маленький предмет.

Кейтлин уставилась на крошечный флакончик с притертой пробкой.

— Но…

— Четыре капли ему в питье, и он не сможет пошевелиться целых три или четыре часа. Тогда плавай перед ним сколько угодно, и он не сумеет даже крикнуть, чтобы созвать зрителей. Твоя репутация не пострадает. — Она захихикала. — Ему не хватит сил даже на то, чтобы моргнуть.

— Это не опасно?

— Четыре капли — нет. Даже восемь — нестрашно. Вот если ты дашь ему двенадцать и больше, тогда я ни за что не поручусь. Но в бутылочке столько не наберется.

Кейтлин сжала флакончик в ладони.

— Спасибо, бабушка.

Почтенная Нора вздохнула и обняла Кейтлин.

— Девочка, я не могу помочь тебе справиться с главной бедой, и ты это знаешь. Придется тебе решать самой. — Она поцеловала внучку в лоб. — Но ты умница, и я знаю — ты найдешь выход. Только обещай слушать собственное сердце, когда придет время. Оно подскажет, что тебе делать.

— Обещаю, бабушка… но не думаю, что для нас с Маклейном «придет время». Этого просто не может быть.

— Посмотрим! Поживем — увидим, детка.

И почтенная Нора заговорила о сестре Трионе, как она подружилась со своими падчерицами, да о лошадях, которых лорд Хыо разводит в своем поместье.

Кейтлин слушала — ей всегда было интересно, как поживает ее сестра-близняшка. Но в глубине сердца некий голос нашептывал ей, что ее страдания только начинаются.

Глава 20

Лишь глупец пытается понять путь к собственному сердцу.

Старая Нора из Лох-Л омонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

— Милорд, я должен просить вас выбрать другой костюм.

— Нет.

— Пойдут разговоры.

— Пусть болтают. Это мне даже нравится.

Александр посмотрел на себя в зеркало. На нем были меховые сапоги по колено, обмотанные кожаными шнурами, и длинная клетчатая юбка-килт, прикрывающая колени. На широком кожаном ремне висела меховая сумка-спорран, придерживая килт, чтобы ветер не задирал подол. Широкая перевязь из шотландки свисала через плечо на грудь.

— Милорд, по крайней мере наденьте рубашку к вашей… — Маккриди содрогнулся. — Вашей юбке.

— Я иду на маскарад к Джорджине в образе моего предка, Дункана Маклейна. Он не носил чертовых рубах, и я тоже не собираюсь ее надевать.

— Так он был варвар, милорд.

— Сегодня я тоже варвар. Открывай дверь, Маккриди.

Неодобрительно вздыхая, камердинер бросился исполнять приказание.

Александр целый день провел в седле, сломя голову носясь на лошади по владениям Роксбурга. Скачка помогла разогнать туман в голове, но вопросы, которые его терзали, так и остались без ответов.

«Когда она проиграет пари, как и следует ожидать, я должен сделать ее своей любовницей на целых две недели. Но стоит ли мне рисковать, ведь дело может только запутаться. С другой стороны, могу ли я удержаться от соблазна?»

Это вряд ли! Целых две недели в обществе роскошной Кейтлин Херст! Черт возьми, при одной мысли об этом начинает кружиться голова.

Но где-то на задворках его души осторожный голос шептал: «Неужели все дело исключительно в плотском желании? Или ты слаб, как Чарлз?»

На верхней площадке лестницы Маклейн задержался. Где же она? Девица уехала из дома вскоре после него; он видел, как она садилась в карету.

С вершины холма он наблюдал, как карета ползет по аллее. Возникло желание поскакать за ней, но Маклейн отмел эту глупую мысль.

Напротив, он пустил коня вскачь, пытаясь бешеной скачкой хотя бы частично выжечь из крови свои неуемные страсти. Когда он вернулся в дом, Кейтлин еще не было. Остальные гости разошлись по своим комнатам, чтобы привести себя в порядок и одеться к маскараду. Джорджина пригласила уйму соседей, поэтому предполагалось, что вечером в замке будет толчея. Впрочем, Александру это было даже на руку. Чем больше будет толпа, тем легче будет вызвать Кейтдин в укромный уголок для разговора, после того как он выйдет победителем из последнего испытания.

Он пошел вниз по лестнице. Бал уже начался. На нижней ступеньке лестницы он обогнал маркизу Тремонт. На ней было бледно-зеленое платье, отделанное шелковыми цветами, что очень шло к ее молочно-белой коже и рыжим волосам. Несомненно, она изображала весну. Маркиза взглянула на его килт и чуть не упала с лестницы. Затем густо покраснела, отвернулась и торопливо прошла мимо.

Александр усмехнулся. Сегодня вечером он хотел шокировать всех собравшихся, встряхнуть это затхлое болото. Надоело играть роль вежливого и благопристойного гостя. Зато сегодня языки поработают всласть. Эта мысль очень понравилась Маклейну, и он вошел в гостиную нарочито раскачивающейся походкой.

Гостиную заполонили нимфы, принцессы и снежные феи, но он сразу же увидел Кейтлин. Его ноги приросли к полу. Она была одета в платье, которое, казалось, было сшито из серебряной парчи. Как правило, блондинкам не идет серебро, но Кейтлин, с ее насыщенным золотым цветом волос и темно-карими глазами, просто светилась в окружении серебряного облака. Каким-то необъяснимым образом ее красота только выигрывала от этого цветового сочетания.

Платье Кейтлин было сшито по средневековой моде, с круглым вырезом и длинными рукавами, слегка прикрывающими тонкие пальцы. Волосы были зачесаны набок и заплетены в косу, как на старинных миниатюрах. Никаких драгоценностей в прическе, единственным украшением которой был прихотливый узел черной ленты.

Стоило только представить, как она расплетает эту чудесную косу и шелковые золотистые пряди разливаются волной по его подушке… Маклейн снова почувствовал прилив возбуждения. Пришлось отогнать видение — не то его реакция стала бы очевидна всем окружающим, ведь он был в юбке. Вот его заметила стоящая неподалеку леди Элизабет. Женщина ахнула, и ее собеседница обернулась, чтобы посмотреть, что ее так изумило. Обе дамы уставились на него во все глаза.

Александр отвесил им шутливый поклон и пошел сквозь толпу, не обращая внимания на удиатенные возгласы и перешептывание. Ему было не до того — Александр не сводил восхищенного взгляда с Кейтлин.

Интересно, а кого — или что — она представляет? Может быть, деву Марион? Или… ах да! С ее пояса свисали вышитые диски с изображениями серебряного гребня, маленького золотого кабана и других предметов, упоминаемых в знаменитой легенде.

Он тихо рассмеялся. Значит, она сегодня Олвен, и на ее амулетах изображены сцены из выполненных ими обоими заданий.

Она еще не заметила Маклейна, увлеченно болтая с мисс Огилви, которая нарядилась молочницей. Длинная золотая коса слегка покачивалась, задевая бедро. Ему немедленно захотелось развернуть Кейтлин к себе, чтобы поцеловать податливые губы.

Маклейн всегда восхищался роковыми женщинами. Они знали силу своих женских чар, и он умел их легко соблазнять. Но теперь ему начинало казаться, что такие женщины слишком предсказуемы и потому неинтересны.

Живая энергия Кейтлин действовала освежающе. Ни застенчивости, ни показной скромности; зато были в ней очень земные черты, которые ему так нравились, суля наслаждение. Они задевали в его душе особые, интимные струны.

Разумеется, она нравилась не только ему. Беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться в этом. Лорд Далфур, вполуха слушая то, что втолковывает ему Джорджина, пожирал Кейтлин глазами. Лорд Фолкленд смотрел на нее, разинув рот. Даже Кейтнесс, который не скрывал своего восхищения мисс Огилви, тоже любовался ею. Кроме того, там было еще с полдюжины мужчин, которых Александр не знал, и их взгляды также устремлялись на Кейтлин.

Если он не поспешит, ее просто затопчут. Ему не терпелось вырвать у нее признание, которого он так страстно ждал, — «вы победили»!

Джорджина неожиданно схватила его за руку.

— Александр! Какой приятный сюрприз.

Ее холодные синие глаза обежали его фигуру с головы до пят.

— Боже! — протянула она. — Вы прямд варвар. Как неприлично!

— Я в наряде своего предка, Дункана Маклейна.

Его взгляд посуровел. Герцогиня тоже закуталась в перевязь из синей шотландки. Александр нахмурился. Цвета Маклейнов, точь-в-точь, как его собственный килт.

— Вам нравится? — промурлыкала герцогиня улыбаясь.

— Нет.

Герцогиня промолчала, неприятно пораженная. Затем вымученно рассмеялась:

— Будет вам, Александр! Это простое совпадение. Я и понятия не имела, как вы оденетесь.

Неужели? Несомненно, одна из горничных проболталась, что видела в его комнате плед.

— Где Роксбург?

Герцогиня рассеянно кивнула:

— Вон он, возле чаши с пуншем.

Герцог нарядился шутом — шапочка с бубенчиками и разноцветная накидка придавали его образу особую завершенность. Было всего девять вечера, но он выглядел так, словно ему впору было отправляться в постель, выпив перед сном теплого молока. Впервые Александр почувствовал к старику нечто похожее на жалость.

— С вашего позволения, Джорджина, я выпью стакан пунша с вашим супругом.

— С Роксбургом? Но зачем?

Поклонившись, Александр отошел. Подойдя к герцогу, он стал выжидать удобного момента, чтобы увести Кейтлин из толпы воздыхателей, которые окружали ее со всех сторон.

Наконец прозвучал сигнал к обеду. Гости засуетились, отыскивая своих партнеров, и Александр направился к Кейтлин. Два джентльмена уже спорили из-за того, кому выпадет честь вести ее к столу.

— Мисс Херст, вот вы где! Позвольте повести вас к столу, — сказал Александр.

Джентльмены прекратили спорить, изумлённо глядя на мускулы, буграми вздымающиеся на его руках. Поколебавшись, Кейтлин положила руку на его локоть. Ее пальцы казались холодными на его разгоряченной коже.

— Разумеется. Ведь это наш последний совместный обед.

— Последний? Есть еще завтрашний день, а потом будут две недели.

Он улыбнулся ей, прокладывая дорогу в толпе гостей, направляющихся в столовую.

Но ответной улыбки не последовало.

— Возможно.

Александру стало не до веселья. Сегодня Кейтлин была какой-то другой — серьезной и… печальной? Он сильнее сжал ее ладонь в сгибе локтя и отвел Кейтлин в сторону, пропуская вперед других гостей.

— Что вы хотите этим сказать?

Ее глаза подозрительно блестели, как будто она собиралась заплакать.

— Только то, что пари выиграю я, а не вы.

Последние пары прошествовали мимо и исчезли за дверями столовой. Александр завел Кейтлин в Голубую гостиную и закрыл дверь.

— Гости заметят наше отсутствие.

— У нас есть минут десять. — Он хищно усмехнулся. — Признайте же, Херст. Я выиграл. Я пришел к обеду в юбке. Или вы всерьез решили развлечь общество, ныряя обнаженной в фонтан?

Она вскинула голову.

— Состязание не окончено. У меня еще есть время, чтобы сделать ход.

— Вот как? Значит, вы собираетесь это сделать? — Александр недоверчиво рассмеялся. — Тогда вы погибли, а ведь именно репутацию вы хотели восстановить, приезжая сюда.

Она взглянула ему в лицо:

— Возможно.

— Кейтлин, вы же не можете всерьез… — Боже всемогущий, она, кажется, настроена решительно. — Кейтлин, это глупо, и вы сами это знаете.

— Я должна выиграть пари. Я отказываюсь становиться вашей любовницей. Более того, приложу все усилия, чтобы этого никогда не произошло.

Он стиснул зубы.

— Готовы погубить свое имя?

— Я обнаружила, что есть понятия куда более драгоценные, чем гордость.

— Что же?

Кейтлин посмотрела ему прямо в глаза, и в тот же миг он понял. Она к нему неравнодушна. Но разве такое возможно? У Александра вытянулось лицо. Не просто неравнодушна, она любит его! Он читал это в ее лице так же ясно, как если бы она кричала об этом прямо ему в ухо.

 «Нет. Она не может! Я не могу этого позволить! Если она меня любит, тогда я…»

И Александр посмотрел на Кейтлин так, словно увидел в первый раз. В мягком свете свечей она выглядела совсем юной, не старше восемнадцати. Зато в зеркале над камином Александр видел лицо зрелого мужчины, который уже немало пожил на свете, и пожил хорошо, стараясь успеть побольше. Пусть она любит его сейчас; но что будет потом? Сможет ли он пережить, если однажды потеряет ее?

Он знал ответ — знал всем сердцем.

У него было тяжело и горько на душе, когда он с усмешкой сказал:

— Не обольщайтесь на мой счет, Херст. Я затеял наше пари лишь с одной целью — наказать вас за то, что вы обманули меня в Лондоне. Сегодня вы признаете свое поражение и проведете со мной две недели, как и обещали.

Вот и все, что ему останется вспоминать, когда он покинет ее навсегда, но по крайней мере он получит хотя бы это! Две короткие чудесные недели — и больше никогда ее не увидит. В груди странно защемило, точно металлический обруч сдавил грудную клетку, не давая дышать. Глаза щипало — видимо, дымили свечи.

Две недели! Совсем немного, но это все, что судьбе было угодно ему даровать. И он воспользуется этим даром, как бы отчаянно ни страдала душа.

— Ну, Херст? Что скажете?

Он ждал, что Кейтлин загорится той живительной энергией, которая обычно так и кипела в ней, но видел только печальные глаза. А потом она отвернулась и пошла прочь, и дверь за ней затворилась с тихим щелчком.

Многими часами позже Кейтлин стояла на балконе, кутаясь в теплый плащ. Она поеживалась от прохладного ночного ветерка. Шел пятый час утра, только что отбыл последний гость. Все отправились спать, кроме Александра, который, как обычно, направился в кабинет пропустить перед сном стакан портвейна.

— Вы решились, мисс? — спросила Мьюрин.

— Да.

Кейтлин обвела внимательным взглядом фасад замка. Еще светились одно или два окна, но и они погасли прямо у нее на глазах, и все утонуло во мраке. Пора!

Сквозь балконные двери она могла видеть Александра, который плеснул себе портвейна и сел в кресло возле камина.

— Он смотрит не туда, — прошипела Мьюрин.

— Знаю. Нужно заставить его повернуться. Бабушка сказала — капли подействуют очень быстро. — Кейтлин взглянула на горничную. — На месте ли миссис Пруитт и все остальные?

— Да. Миссис Пруитт закрыла на ключ все двери и караулит калитку сада. Это единственный путь в сад, мисс. Остальные тоже наготове.

— Очень хорошо. Я скоро вернусь.

Не сводя взгляда с Александра, Кейтлин положила руку на холодную медную ручку двери. Он сидел к ней спиной, попивая портвейн. Завитки черных волос падали ему на шею. Она ждала, пока он не выпьет все до дна.

«Ради Бога, бабушка, не ошибись с дозировкой!» Кейтлин была очень осторожна, чтобы не перелить снадобья в его стакан.

Маклейн поставил на стол пустой стакан и встал, чтобы идти к себе. Задержав дыхание, Кейтлин повернула медную ручку и вошла в библиотеку.

Он обернулся, его брови немедленно сошлись на переносице.

— Кейтлин! Что вы здесь делаете?

Она сделала пару шагов ему навстречу, кутаясь в плащ.

— Пришла выполнить свое задание.

Александр поморщился. Она была закутана с головы до ног, но его сейчас занимало только выражение ее лица. Оно было исполненным печали, словно ее жестоко предали. Его сердце сжалось. Невыносимо! Он лгал себе — он не сможет сделать Кейтлин своей любовницей, даже на час. Он покачал головой и с трудом произнес:

— Кейтлин, не надо…

— Что не надо? Не надо стоять тут, признавая вашу победу? — Она слабо улыбнулась. — Я и не собираюсь этого делать.

К черту их дурацкое пари! Лишь бы стереть с ее лица печаль. Было невыносимо видеть ее такой.

— Я отказываюсь от последнего задания, — едва сумел он выговорить.

Ее глаза гневно вспыхнули.

— Мне не нужна ваша жалость!

Но это была не жалость. Это была любовь. Слово молнией резануло странный туман, который сгущался над его головой. Он хотел сказать ей об этом, объяснить, что любит ее слишком сильно, чтобы видеть, как день за днем угасает ее интерес и чувство к нему.

Но не мог.

Кажется, Кейтлин понимала, что с ним творится. Она подошла к Александру, обдавая его благоуханием своего тела, встала перед ним и легонько толкнула в стоящее за ним кресло.

Должно быть, он сел, но не почувствовал как. Колени и руки налились свинцом, хотя глаза оставались открытыми, а чувства сохранили обычную остроту, может даже, еще обострились. Он смутно догадывался, что следовало бы испугаться — почему вдруг тело странно онемело? Но он так радовался, что она рядом…

Кейтлин нагнулась, пока ее губы не оказались возле его уха.

— Я умею держать слово. Если сказала, что сделаю, — значит, сделаю. Жаль, что наши отношения не сложились по-другому. — Ее голос дрогнул, щемя ему сердце. — Но мы такие, какие есть, и судьба выполняет не все наши желания.

Он попытался вздохнуть поглубже, чтобы наполнить грудь ее сладостным ароматом, продлить нежное касание ее локона к своей щеке.

— Смотрите, Александр, потому что видите меня в последний раз.

Кейтлин пошла к дверям балкона, открыла их и скользнула в сад.

Вот она дошла до фонтана, и в открытые двери он мог видеть, как к ней подошли четыре служанки. Они развернули огромную простыню и подняли ее вверх, закрывая фонтан от тех, кто мог бы видеть его из окон верхнего этажа. Не опуская полога, встали спиной к фонтану. Кейтлин стояла у самого бортика фонтана. Из темноты вынырнула женская фигура, чтобы помочь ей раздеться. Кейтлин сбросила туфельки, а затем одним движением плеч освободилась от плаща.

Она стояла в восхитительной наготе, и серебряный свет луны ласкал изгибы ее тела, высвечивая груди, роняя отблеск на плечи, заставляя длинные волосы светиться, как лунная пыль.

Он был околдован, не мог отвести от нее глаз. А она тем временем вошла в черную воду фонтана, которая обожгла ее холодом. Соски немедленно отвердели, когда водяной каскад брызнул ей на грудь, на плоский живот, на изящные закругления бедер. Ночь наполнилась тихим плеском. Кейтлин присела, погрузившись в воду по шею. Потом, оглянувшись на Александра, она встала, как Венера, из водяной пены.

Александр сжал подлокотники кресла, да так, что стало больно пальцам.

Окутанная мраком служанка принесла плащ и завернула в него Кейтлин, а потом помогла надеть туфельки. Должно быть, она продрогла, и теперь ее бьет дрожь.

Александру вспомнились слова Кейтлин о том, что он никогда больше ее не увидит. И вот теперь, совершенно беспомощный, он следил, как она поворачивается и уходит вместе со своими помощницами. Лишь холодный ветер задувал сквозь распахнутую настежь дверь, да вдалеке насмешливо журчал фонтан.

— Карету? Прямо сейчас?

Герцогиня была поражена.

Кейтлин была очень рада, что сумела застать ее до завтрака одну. Она кивнула, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, несмотря на подступающие слезы.

— Да, прошу вас. Я… я хочу уехать незамедлительно. Я… только что получила известие из дому, и мне надо вернуться. Это очень важно.

Синие глаза герцогини радостно заблестели. Она не стала подвергать сомнению неуклюжую ложь Кейтлин и промурлыкала:

— Ну конечно. Я распоряжусь сейчас же.

— Благодарю вас.

— Вам еще нужно собраться…

— Мьюрин как раз сейчас собирает мои вещи.

Интересно, подумала Джорджина, в чём причина столь внезапного отъезда. Но какое ей дело? То ли девица в конце концов согрешила с Маклейном, то ли бросила свою напрасную затею женить его на себе — какая разница? Главное — она уезжает. Разумеется, нелишне будет вогнать пару гвоздей в ее гроб. Просто для того, чтобы она поняла истинное положение вещей.

И Джорджина произнесла сладким голосом:

— Бедняжка, у вас такой несчастный вид. Могу ли я… О, моя дорогая, мы так и не успели поговорить по душам. Позвольте дать вам совет опытной светской женщины!

Кейтлин окаменела, но Джорджина продолжала щебетать как ни в чем не бывало.

— Я знаю, что происходило у вас с Маклейном. Это совершенно естественно, что такая девушка, как вы — наивная жительница из сельской глуши, — находит неодолимо притягательным зрелого, опытного мужчину вроде Маклейна.

— Ваша светлость, не знаю, о чем вы подумали, но…

— Выслушайте меня. Это пойдет вам на пользу. Маклейн неразборчив в связях — то подавай ему светскую даму, то наивную дебютантку. Для мужчины его — скажем так, аппетита — вполне естественно стремление к разнообразию. Вот для чего я устраиваю у себя приемы — чтобы он мог удовлетворить свои низменные страсти.

— Вы пригласили меня, чтобы он…

— Да, как и других девушек до вас.

Кейтлин стояла прямо, как палка, с побелевшим лицом. Джорджина чуть не рассмеялась от удовольствия.

— Вам это может показаться странным, ведь, как вы знаете, мы с Маклейном… — Она усмехнулась. — Но мы ценим и понимаем друг друга. Вот почему после смерти герцога мы с Александром поженимся.

— Он вам об этом говорил?

— Да.

С сердцем, полным печали, Кейтлин сделала торопливый реверанс.

— Счастлива за вас, ваша светлость. Думаю, карету уже подали. Мне пора.

И скоро, слишком скоро она сидела в карете рядом с Мьюрин. Чемоданы были привязаны сзади. Путешествие началось, и луна освещала им путь.

Кейтлин следила, как за окном уходит ночь. Мысли разбегались и путались, из головы никак не шли последние слова герцогини и, что еще важнее, образ самого Александра.

Стоило ей закрыть глаза, как он вставал перед ней в наряде горца прошлых эпох. Широкая грудь обнажена, и зрелище рельефных мышц заставляло ее рот наполняться слюной. Узкие бедра и широкое плечо окутывает клетчатая ткань. В складках на талии прячется меховая сумка-спорран, придерживая своим весом килт спереди. Меховые сапоги, обмотанные кожаными ремешками, подчеркивают красоту его мощных ног.

Ее тело окатила истома, а сердце глухо застучало в груди — Кейтлин снова мечтала, как занялась бы с ним любовью. Совсем недавно она застыла, потеряв все чувства, а сейчас — пожалуйста, ее снова бросало то в жар, то в холод. Она вспоминала сильные руки Маклейна, его властный рот, требовательный натиск меж ее бедер — всего этого ей не следовало бы знать, но она, к сожалению, узнала.

Снова вспомнилась герцогиня и ее ядовитые слова. Можно ли ей верить? Тем не менее удар достиг цели. По крайней мере кое-что в ее словах было правдой, так как Александр сам признался, что герцогиня пригласила ее в гости по его настоянию. Представив, что у Александра была связь с этой холодной, лживой женщиной, Кейтлин содрогнулась. Неужели можно любить такую ужасную особу?

Приглашение в гости оказалось гнусным заговором, где ею вертели как хотели. Вот теперь Кейтлин не сумела сдержать слез и схватилась за носовой платочек, радуясь, что Мьюрин крепко спит.

Вытирая глаза, она решила, что с ее стороны было очень наивно полагать, будто она сумеет изменить представление Александра о ней и о мире в целом.

Их пари было ошибкой с самого начала. Ужасной ошибкой, которая повлекла за собой их сближение, тогда как самым благоразумным было бы держаться подальше друг от друга. Силы небесные, неужели она обречена страдать из-за собственной неспособности делать лишь то, что благоразумно? Неужели ей всегда предстоит следовать опасными дорожками?

Она выглянула из окна — замок уже исчез вдали. Скоро Маклейн обретет способность двигаться. Возможно, он отправится в спальню герцогини, где и проведет остаток ночи. Думать об этом было больно, но Кейтлин не выпускала эту мысль из головы. Ей придется представлять себе подобные картины, чтобы не предаваться напрасной скорби.

Ее глаза снова наполнились слезами. Почему, ну почему Александр не из тех мужчин, что женятся?

Этой ночью, когда она смотрела в его глаза, ей почудилось, что она видит там ответный огонек. В глубине ее души возникло желание бросить на ветер все меры предосторожности и побежать прямо к нему в объятия. Провести ладонями по теплой коже, восхитительному плоскому животу, приникнуть к губам в страстном поцелуе, чувствуя, как он вздрагивает в ответ на ее ласки.

Беда лишь в том, что этого ей мало. Или все, или ничего. Вглядываясь в ночную темень за окном, она снова заплакала. Именно что ничего. Только это она и получила.

Глава 21

Поступайте как хотите, а любовь сама отыщет путь.

Старая Нора изЛох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

Кейтлин прислонилась лбом к холодному оконному стеклу своей спальне. Там, снаружи, оконный свет отражался на ровной поверхности свежевыпавшего снега. Англию завалило белыми хлопьями. Казалось, снег никогда не прекратится.

Постучав, в спальню вошла сестра, Мэри.

— Принесла тебе горячего молока. Может быть, тебе удастся заснуть.

— У меня все в порядке, спасибо.

— Нет. Моя комната прямо под тобой, и я слышу, как ты ходишь туда-сюда почти всю ночь напролет. — Мэри подала Кейтлин чашку, над которой поднимался пар. — Пей.

Кейтлин послушно выпила молоко, хотя охотно вылила бы его за окно. Мэри плотнее запахнулась в теплую шаль поверх ночной сорочки и подошла к камину.

— Этот снег когда-нибудь прекратится? Идет уже два дня.

— Все лучше, чем дождь на прошлой неделе.

Мэри скорчила рожицу:

— Дождь, снег… Как мне все надоело!

Кейтлин вздохнула, и на влажном стекле образовался туманный кружок. Она смотрела, как нескончаемый снег ложится на землю медленными хлопьями.

— Сначала это кажется очень красивым.

— Красиво, но нам уже достаточно. Папа говорит — если снег не перестанет, придется снова расчищать дорожки. — Мэри поежилась. — Как жаль, что ему с мамой пришлось отправиться в путь в такую погоду. Но кто бы мог подумать, что у тети Лавинии действительно случится сердечный приступ? Она всю жизнь жалуется на сердце.

— А я рада, что она поправляется. Мама ее очень любит.

— Как и все мы, — согласилась Мэри.

За окном подул холодный ветер, и Кейтлин стало зябко. Она приспустила шторы, подошла к камину и свернулась калачиком в кресле напротив сестры.

Мэри не сводила с сестры задумчивого взгляда темно-карих глаз.

— Ты закончила вязать сумочку?

— Нет.

— Прочитала книгу, которую тебе принес Уильям? Про похищенную наследницу?

— Нет.

Мэри кивнула, словно ждала именно таких ответов.

— Полагаю, ты не сплела ни ярда кружев, не вышила…

— Сегодня я ничего не сделала, — быстро перебила ее Кейтлин.

— Мы очень тревожимся за тебя.

— Почему?

— Потому что ты не делаешь ничего, только слоняешься по дому. Ты даже почти ничего не ешь.

— Я в порядке! Это все погода.

Мэри приподняла бровь:

— Я думаю, это из-за Маклейна.

Закрыв глаза, Кейтлин в сотый раз пожалела, что доверилась сестре. Но ей просто необходимо было выговориться! Разумеется, кое о чем она умолчала — это было слишком личное, чтобы говорить о нем вслух. К тому же это воспоминание причиняло ей боль. Тем не менее Мэри знала достаточно, а об остальном могла догадаться.

— Мэри, не надо.

Сестра тяжело вздохнула:

— Да знаю я, знаю. Я только… — Ее брови сошлись на переносице. — Кейтлин, только не лги самой себе. Ты бы не страдала так, если бы…

— Если бы что? — с вызовом спросила Кейтлин.

Поколебавшись, Мэри тихо сказала:

— Если бы ты его не любила.

Кейтлин показалось, что ее сердце сейчас разорвется. Мэри вздохнула:

— Я просто подумала… прости. Я не хочу совать нос не в свое дело. Я уверена, ты и сама знаешь — проходит время, и боль притупляется. Возможно, тогда ты захочешь поговорить.

— Думаю, так и будет. Спасибо, Мэри.

Снова подступили слезы. Кейтлин торопливо поднесла кружку к губам и залпом выпила молоко.

Мэри встала и обняла сестру.

— Тогда я пойду. Спокойной ночи.

Дверь за ней затворилась, тихо щелкнул замок. Кейтлин снова предалась воспоминаниям — и хорошим, и плохим сразу.

Она любила Александра Маклейна, любила страстно и глубоко, всем своим существом. Слезы мешали видеть. Кейтлин на ощупь добралась до постели, бросилась ничком и зарыдала.

Когда сил плакать уже не осталось, она встала, умылась, переоделась ко сну и потушила лампу. Снова забралась в постель и лежала долго-долго. Жаль, нельзя перестать думать. Перестать чувствовать.

Постепенно она стала засыпать, но тут же проснулась. Ее разбудил стук ветки за окном. Она сонно поморщилась. Это не ветка! Похоже, кто-то запустил в окно камушком.

Звяк! Звяк! И снова — звяк, звяк…

Сбросив одеяла, Кейтлин спустила ноги на пол. Наверное, один из братьев снова задержался. Обычно они стучали в окно первого этажа, к Уильяму. Видно, уж очень крепко он заснул и ничего не слышит. Она набросила халат, нашарила туфли.

Крак! На пол брызнули осколки стекла. В комнату залетел небольшой кругляш. Следом ворвался поток холодного воздуха.

— Бога ради…

Запахнув как следует халат, Кейтлин сунула ноги в полуботинки и бросилась к окну. Под ногами захрустели осколки разбитого стекла. Она распахнула окно и выглянула наружу.

Ветер трепал волосы, раскачивал растущее под окном дерево. Внизу снег набегал, как волны в океане. И там, прямо под окном, в черном плаще на широких плечах, стоял мужчина ее грез.

Сердце глухо стукнуло, ладони сделались влажными. Может быть, он решил объясниться? Признаться, что жизнь без нее потеряла всякий смысл?

Александр повернулся, и она увидела его лицо. Но он не улыбался, как улыбался бы влюбленный, а… хмурился, словно грозовая туча.

— Вы надели туфли? — крикнул он ей.

— Тише!

Кейтлин оглянулась через плечо, опасаясь, что к ней ворвется Мэри.

— Нет, никаких «тише», — возразил он, понижая голос до громкого шепота. — Вы надели туфли? Должно быть, пол засыпано битым стеклом, и я не хочу…

— Да, я надела туфли! — отрезала она.

Как сурово его лицо, и как неприветливо он с ней разговаривает. Ее надежды таяли. Зачем он приехал? Уж точно не для того, чтобы признаваться в любви. Разочарование повисло горечью на ее языке. На какой-то миг надежда воскресла. Она ждала — всем существом! — вот он скажет что-нибудь, сделает жест, и она поймет, что он ее любит. Но нет. Кейтлин слышала только сердитый шепот. Он думал, что она настолько глупа, чтобы расхаживать босиком по осколкам стекла.

Пропади он пропадом!

Однако… о чем она только думает? Маклейна никак не назовешь обычным человеком. Он не из тех, кто писал сонеты в честь ее глаз, приносил цветы и посылал милые подарки в серебряной бумаге.

Он из тех, кто способен сделать комплимент, попутно заметив, что ее туфли немного поношены. Из тех, кто не смотрит женщине в глаза, признаваясь в любви, зато не отводит взгляда, срывая с нее сорочку.

Только так и можно привлечь его внимание. Он будет пожирать глазами свою добычу! Потому что в такие минуты уязвима женщина — но не он сам.

Но когда приходит время сказать, что и как он чувствует, язык у Маклейна заплетается, точно у зеленого юнца.

Ему неловко, потому что… потому что ему никогда еще не доводилось испытывать ничего подобного.

Само сердце подсказало Кейтлин эту мысль, и она воспрянула. Тогда в чем же дело? Маклейн не знает, что сказать, потому что она ему очень небезразлична?

— Перейдите к другому окну.

Он указал на второе окно ее комнаты.

— Нет.

Он поднял голову:

— Что «нет»?

— Если хотите мне что-то сказать, говорите прямо сейчас.

— Иначе?

— Иначе я пойду спать.

Дом заскрипел под напором внезапно разыгравшегося ветра. Похоже, Маклейн сердится. Но суровое выражение лица исчезло, в глазах появились смешливые искорки.

— Все еще пытаетесь командовать, не так ли?

— Прошла всего-навсего неделя.

— Восемь дней, четырнадцать часов и тридцать две минуты.

Кейтлин прикусила губу.

— Вы… вы считали дни?

К ней вернулась надежда.

— Да. А теперь идите ко второму окну, — приказал он.

Кейтлин не сдержалась:

— Если вы просто хотите сорвать на мне зло, поберегите усилия для кого-нибудь другого.

— Я скакал без остановки сквозь чертову метель и не собираюсь…

Кейтлин захлопнула окно. На пол упало еще несколько осколков. Потом она снова забралась в постель, сбросила обувь и нырнула под одеяло, не снимая, впрочем, халата. Он проделал такой путь лишь для того, чтобы кричать на нее? И почему заставил ждать себя так долго?

Снаружи завывал ветер, свистел сквозь дыру в стекле. Маклейн замерзнет, если сейчас же не отправится на поиски крыши над головой. Ей ужасно захотелось сбросить одеяло и выглянуть в окно, но она заставила себя оставаться в постели.

Если хочет торчать на холодном ветру в одном плаще и замерзнуть насмерть, то какое ей дело? Может быть, она его любит, но он ее — нет. Так что будет даже лучше, если Маклейн свернется где-нибудь калачиком и заснет вечным сном.

Кейтлин попыталась представить, как Маклейн лежит в постели, совершенно больной, измученный кашлем, а вокруг стоят братья. Вот это должно смертельно его разозлить. Стоят и смотрят, точно он убогий калека… Так ему и надо!

Однако мысль о том, что Маклейн может замерзнуть и умереть, заставила ее сердце тревожно вздрогнуть.

Вот незадача. Она даже не может на него как следует разозлиться, и это после того, как негодяй разбил ей…

За окном послышался шум. Кейтлин села. Рука в перчатке просунулась в разбитое окно и нащупала задвижку. Окно распахнулось.

И вот Маклейн в ее спальне. Закрыл окно, захлопнул ставни на разбитом окне. Повернулся к Кейтлин, высокий и грозный.

— Вам обязательно нужно было поселиться на третьем этаже?

Он жадно обежал глазами ее фигуру.

Кейтлин натянула одеяло до самого подбородка. Ее бросало то в жар, то в холод.

Кровь гулко стучала в висках. Александру казалось, что он готов видеть ее опять, но он ошибался. Разве можно было спокойно смотреть, как Кейтлин высовывается в окно, снег падает на ее золотистые волосы, на плечи, а в карих глазах бушует ураган чувств — злость, удивление, любопытство и тревога…

— Что вам нужно?

Ее низкий мелодичный голос согрел его душу гораздо сильнее, чем слабый огонек в камине. Маклейн нахмурился:

— Здесь холодно.

— Еще бы, ведь вы разбили мое окно. Это было необходимо?

Она пытается его раздразнить?

— Я не хотел разбивать стекло. Я только хотел, чтобы вы открыли окно.

— Я как раз собиралась. Подумала, что это один из братьев. Иногда они убегают из дому и возвращаются, когда все двери в доме уже закрыты.

Кейтлин зябко поежилась, и Маклейн метнулся к камину. Подбросил полено и раздул огонь, чтобы горел поживее. Потом подошел к двери и подпер креслом дверную ручку.

— Что вы делаете?

— Даю нам возможность выиграть время.

— Отлично! Я как раз хотела с вами поговорить.

— Но я не собираюсь с вами разговаривать, любовь моя. По крайней мере не сейчас.

Она нахмурилась:

— Что вы имеете в виду?

Он подошел к гардеробу и распахнул дверцы.

— Вам понадобится теплый плащ. Вот этот годится.

Он бросил плащ ей на постель.

— Маклейн, я не собираюсь его надевать.

— Вы его наденете.

Он усмехнулся, и Кейтлин вдруг увидела, что он очень устал. Вокруг рта залегли глубокие складки. Ее сердце готово было уступить, но она быстро взяла себя в руки.

— Херст, черт возьми, чем вы меня тогда опоили? Я целых два часа не мог шевельнуть и пальцем.

— Я не знаю. Это средство мне дала бабушка. Но я капнула вам совсем немного.

— Мне придется с ней серьезно побеседовать. На следующее утро у меня раскалывалась голова.

У нее тоже, но от слез. Грустное воспоминание заставило Кейтлин вновь ожесточиться.

— Вы сами выбрали для меня это задание.

— Да, раз сто проклинал себя за эту глупость. — Он сорвал с Кейтлин одеяло. — Надевайте плащ и идем.

— Зачем?

— Потому что мы сейчас поженимся.

Как затрепетало ее сердце!

— Вы хотите на мне жениться?

— Как можно скорее.

— Потому что…

Она посмотрела на него, и в этом взгляде была вся ее душа.

— Потому что вы мне нужны. Без вас я не я, Кейтлин. Когда вас нет рядом, я… — Он взъерошил волосы, на его лице застыла ошеломленная гримаса. — Не могу объяснить. Просто я… существую лишь наполовину.

Надежда сверкнула, как ослепительная молния, но Кейтлин не желала уступать:

— А Джорджина?

Он насупился:

— При чем тут Джорджина?

— Она была вашей любовницей.

— Очень давно. Я не видел ее почти год.

— Она сказала…

Кейтлин не решалась повторить те страшные слова.

— Бог с ней, Кейтлин. Не знаю, чего она вам наговорила, но единственная правда состоит в том, что я поддался на ее лесть и очутился в ее постели. Но это продолжалось совсем недолго.

У Кейтлин отлегло от сердца.

— Она сказала нечто ужасное.

— Она вообще ужасная женщина. Как только мы поженимся, обещаю, что никогда больше не заговорю с ней. Если хотите, мы можем ее прирезать.

Эта мысль очень понравилась Кейтлин.

— Лучше будем почаще приглашать в гости лорда Дингуолла. Джорджина удавится от злости.

Александр весело усмехнулся:

— У меня такое чувство, что это не доставит мне особой радости. Но я согласен, если вы будете счастливы.

Лед в ее сердце таял. Встретив взгляд Маклейна, Кейтлин тихо спросила:

— Александр, почему вы приехали сюда за мной?

— Я был должен. Вы…

Александр пожал плечами, подбирая слова. Наконец, выругавшись себе под нос, опустился на одно колено, взял ее руку и прижал к сердцу.

— Кейтлин, с тех пор как я впервые вас увидел, я совершаю ошибку за ошибкой. Я был так ослеплен страстью к вам, что не разглядел самого главного.

— Чего, например?

Она затаила дыхание.

— Что я вас люблю.

Его голос предательски дрогнул. Слезы брызнули из глаз Кейтлин. Александр поцеловал ее пальцы.

— Кейтлин, я уже немолод. Мне скоро сорок. Вам двадцать три.

— И что?

— Когда мне стукнет пятьдесят, вам будет тридцать три, и вы останетесь такой же прекрасной, как сейчас.

— Маклейн, о чем вы толкуете? Неужели решили, что слишком стары для меня?

— Не сейчас. Но я боюсь, что со временем разница в возрасте встанет между нами стеной. Мне придется смотреть, как вы отдаляетесь от меня, ускользаете из дому…

Она ласково улыбнулась:

— Такого не случится.

— Если даже и случится, я не стану проклинать судьбу, потому что сейчас мы вместе, и это дорогого стоит. Я люблю вас. Простите, что понял это лишь после того, как вы уехали. — Он обнял ладонями ее лицо. — Я люблю вашу несдержанность, ваши сияющие глаза и ваш смех. Люблю смотреть, как вы наслаждаетесь каждым кусочком, который едите. Я даже люблю вашу манеру дерзить мне, когда  вы рассержены. Правда заключается в том, что я действительно вас люблю. Это ведь так просто!

Кейтлин едва могла говорить. Он любит ее! Любит по-настоящему! Ей остается лишь…

Тук-тук! Из-за двери послышался голос Мэри:

— Кейтлин, что с тобой? Я слышала, как что-то разбилось.

— Все хорошо! — крикнула Кейтлин. — Я просто уронила кружку.

— А еще… мне показалось, что я слышу мужской голос.

— Ах нет же.

Лукаво взглянув на Александра, Кейтлин схватила плащ и набросила на плечи.

— Нужно оставить ей записку, — шепнула она.

— Нет, не нужно, — прошептал он в ответ, разыскивая под кроватью ее ботинки. — Я об этом уже позаботился. Ваши родители вернутся рано утром. Они знают, что вас увез я.

— Мои родители? Но как?

Тихо смеясь, он надел ботинки ей на ноги.

— Я…

— Кейтлин! — Загремела дверная ручка. — Что такое с дверью?

— Я закрылась на ключ. Спокойной ночи, Мэри!

Маклейн распахнул окно и перебрался на ближайшую ветку дерева. Потом протянул руки к Кейтлин. Она подобрала юбки и, не раздумывая ни секунды, последовала за ним. Ее сердце пело. Они осторожно спустились на землю. У подножия дерева Маклейн заключил Кейтлин в объятия и жарко поцеловал. Она улыбнулась:

— Куда мы направимся?

— К вашей бабушке. Она нас ждет. — Он улыбнулся ей уголком рта. — Ваша бабушка приезжала ко мне.

Кейтлин ахнула.

— Ей было что мне сказать. Простите, что не могу повторить — я все-таки джентльмен.

— Она остра на язык.

— Сомневаюсь, что вы и слова-то такие знаете. Когда она на все корки распекала мой отвратительный характер, я сказал ей, что согласен со всем, что она говорит, и даже готов признать, что был еще худшим ослом по отношению к вам.

— Александр, я тоже вела себя не лучшим образом.

Он схватил ее руку в перчатке и привлек Кейтлин к себе.

— Но это я подверг вас нелегким испытаниям! Я не имел на это права. Меня извиняет лишь то, что я был дураком и не мог оставить вас в покое.

— Александр, прошу вас, не надо…

— Выслушайте меня, Кейтлин. Я не оказывал вам того уважения, которого вы заслуживали. Тут ваша бабушка была права. Я виноват и никогда не допущу этого вновь.

Кейтлин лукаво взглянула на Маклейна:

— Значит, бабушка устроила вам хорошую взбучку?

Он рассмеялся:

— Вы даже не представляете! Потом она успокоилась, и я поведал ей о чувствах к вам. Она потребовала, чтобы я уладил все это, и как можно скорее. По пути сюда я заезжал в Лондон, чтобы увидеться с вашими родителями.

— Не может быть!

— Правда. Бабушка дала мне их адрес. Ваша мама просто очаровательна. А отец, когда от души выбранил меня за то, что я обманным путем заставил вас заключить пари…

— Вы меня не обманывали.

Он поцеловал ее в кончик носа.

— По правде говоря, мы оба мошенничали, но теперь это не важно. А важно то, что я покаялся в грехах, и ваши родители не только простили меня, но и благословили нас на брак.

Кейтлин захлопала глазами:

— Они разрешили вам выкрасть меня через окно?

Он тихо рассмеялся:

— Нет, думаю, это их бы несколько шокировало. Я просто сказал им, что отвезу вас к бабушке, чтобы, мы могли заняться свадебными приготовлениями. Через две недели ваши родители, а также сестра с братьями приедут на нашу свадьбу.

— Свадьбу? Нашу свадьбу?

Александр подхватил Кейтлин на руки и закружил, счастливо смеясь:

— Ах, Кейтлин, любовь моя!

Ее сердце пело — действительно пело, его песня отдавалась в ушах. Александр любит ее! Этот восхитительный момент стоил того, чтобы поплакать и пострадать.

Маклейн сделал подозрительно судорожный вдох и так крепко сжал Кейтлин в объятиях, что ей даже стало больно. Но он заставил ее замолчать страстным поцелуем, таким, о котором она мечтала.

Кейтлин знала — все только начинается. Впереди новые пути, новые задачи, возможно, новые трудности. Но отныне они будут решать их вместе, идя по жизни рука об руку.

Эпилог

Ох, мечтой моей жизни было покачать собственных правнуков на собственном колене!

Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам

— Вылитый папаша! — Бабушка пощекотала подбородок младенца, с очаровательной ямочкой посередине. — Только посмотрите на эти зеленые глазки!

Сидящая в кресле-качалке возле камина Мэри обняла ребенка покрепче.

— Кейтлин, маленький Роман такой красавец!

— И Александра не хуже.

На руках у Трионы, сидящей напротив Мэри, был второй маленький сверток. Она провела пальцем по мягкой щечке младенца, глядя на него с неподдельным удивлением.

— Как чудесно, что у тебя двойняшки, да еще и пара — мальчик и девочка.

Лежа на диване возле окна, Кейтлин довольно улыбалась. Она поправила одеяло, которым Александр заботливо укутал ее ноги, перед тем как уехал помочь брату Хью управиться с жеребятами.

— А я не могу даже ими повосхищаться. Мне разрешили брать их только на время кормления.

Мэри усмехнулась:

— Мы с мамой после обеда уезжаем, и у тебя появится такая возможность.

Триона погладила крошечные золотистые кудряшки Александры.

— Я спрашивала Хью, не сможем ли мы задержаться на день-два. Отдых тебе не помешает.

Когда Триона смотрела на новорожденную дочь Кейтлин, ее глаза светились особым мягким светом. Кейтлин обменялась понимающим взглядом с Мэри. Уже много лет Триона и Хью пытались завести детей, но безуспешно. Сейчас она с такой любовью смотрела на Александру, что сердце щемило.

Словно угадав, о чем думает Кейтлин, Триона взглянула на нее со спокойной улыбкой.

— Хорошо, что у меня есть падчерицы. А то я бы чувствовала себя так, словно жизнь меня обманула.

Триона стала матерью для трех девчушек, которых Хью взял в свой дом после того, как от них отказалась родная мать. Теплый свет в глазах Трионы успокоил Кейтлин.

— Они просто чудо! Я очень рассчитываю на них — пусть помогают мне управиться с их двоюродными братом и сестрой!

— Они будут в восторге. — Светло-карие глаза Трионы лучились любовью. — Когда мы поняли, что, может быть, судьба не подарит нам собственных детей, Хью сказал — не стоит оплакивать то, чего у нас нет. Лучше радоваться тому, что есть. Наши дочки — смысл нашей жизни, и мы не чувствуем себя обделенными.

Триона поцеловала крошечный носик.

Бабушка фыркнула:

— Думаю, не рановато ли вам так говорить?

Триона весело взглянула на нее:

— Ты давала нам настойки, но они не помогли. Просто нам не суждено…

— Ох, мы еще посмотрим. Такие дела быстро не делаются. Мои настойки всегда помогают.

Кейтлин смотрела, как ее бабка и сестра нянчат новорожденных, и чувствовала себя на седьмом небе от счастья. У них с Александром получился именно такой брак, о котором она всегда мечтала, — это был супружеский союз во всех смыслах этого слова. Даже сейчас она не могла удержаться от улыбки, вспоминая, как он зашел в детскую, чтобы убедиться, что она лежит на диване, как ей было предписано. Укутал ее ноги одеялом, потому что, по его словам, возле окна было слишком прохладно.

За пять лет брака он стал куда менее суровым и научился чаще смеяться. Это замечали все, даже его собственные братья, когда приезжали с визитом.

Многое изменилось и в Уитберне. Уильям, против воли отца, все-таки нанялся матросом на корабль и ушел в море. Когда он приехал навестить сестру, она была поражена — таким загорелым и широкоплечим он стал. Роберт поступил в Кембридж, где, как и предполагалось, стал лучшим студентом. Он решил специализироваться на древних культурах. И Майкл наконец выздоровел и смог составить компанию сыну сквайра, который отправился на целый год путешествовать по Италии, Греции и Африке, чтобы осмотреть руины древних цивилизаций тех мест. Отец просто позеленел от зависти, когда узнал, какая удача выпала сыну. Вся семья с нетерпением дожидалась писем с рассказами о его приключениях.

Разумеется, маму беспокоили слабые легкие Майкла, но жаркие страны сделали то, чего не могли добиться доктора в сыром английском климате. Если верить его письмам, он чувствовал себя поразительно здоровым и сильным.

Мэри потерлась щекой о головку Романа.

— Почему младенцы такие хорошенькие?

— Господь сотворил их такими, чтобы нам было легче мириться с их испачканными пеленками. — Бабушка погладила младенца своей морщинистой рукой. — Какой крепыш! Это хорошо, потому что когда-нибудь он станет главой клана.

Мэри нахмурилась:

— Бабушка, а как же быть с проклятием? Оно еще действует? Ведь все делают столько добра. Фиона прекратила клановую войну, выйдя за Джека. Грегор и Венеция столько сделали ради благотворительности, что я даже не берусь перечислять. Хью удочерил трех девочек, и у них теперь есть чудесный дом. Дугал спас Триону, когда она чуть не утонула…

— И более того, — подхватила Триона. — Дугал и София купили заброшенный дом Макгаллоха, привели его в порядок и передали церкви, чтобы там устроили приют для сироток. Нынешнее здание приюта, того и гляди, развалится.

Мэри кивнула:

— И Александр помогает всем нуждающимся на своей земле.

— Да, и делает для них больше, чем любой другой лэрд.

— Тогда, может быть, проклятие потеряло силу!

— Боюсь, что нет, — подала голос Кейтлин.

Все присутствующие уставились на нее во все глаза.

— Вчера у какого-то болвана сбежал племенной бык и принялся бегать по городу. Чуть не затоптал пару человек, пока его не скрутил кузнец. Александр пришел в бешенство, когда узнал.

— Так вот откуда вчерашняя гроза, — догадалась Триона.

— Именно, — вздохнула Кейтлин. — Я-то надеялась, что проклятие потеряет силу, но…

— Обычное дело с этими проклятиями, — сказала бабушка. — Они берут начало в мифах, и, может быть, мы их неправильно понимаем.

— Неправильно? — удивилась Мэри. — Тогда предсказание насчет добрых дел может быть неправдой?

— Возможно, — согласилась бабушка. — Мы узнаем не раньше, чем вырастут эти дети. Проклятие переходит к ним только в день совершеннолетия.

— Значит, оно может потерять силу, но мы увидим это только в следующем поколении. Что ж, и на том спасибо.

Мэри встала и устроила сладко пахнущего молоком Романа на руках у Кейтлин. Она уткнулась носом в его розовую щечку и пробормотала:

— Они вырастут счастливыми детьми, невзирая ни на какие проклятия. Это все, что я могу для них сейчас сделать.

Бабушка улыбнулась:

— Этого больше чем достаточно, моя дорогая. Любовь — могучая сила, куда до нее какому-то проклятию!

Кейтлин просунула мизинец в кулачок Романа, который тут же сжал его изо всех сил. Да, у нее здоровая, счастливая и любящая семья.

Краем глаза она уловила движение за окном. Через пустошь к замку скакал Александр, и ветер играл его черными волосами. За ним мчался Хью на своем коне, и в его волосах сверкала седая прядь.

Если проклятие не исчезнет в этом поколении, оно исчезнет в следующем. Твердость и воля Маклейнов, их ум и умение любить не имеют равных. Вместе с теми, кто их любит, они смогут преодолеть любые препятствия нз своем пути.

Кейтлин поцеловала лобик своего сына и улыбнулась его сонным зеленым глазам.

— Обещаю — ты проживешь здоровую и счастливую жизнь, сынок.

Они смогут добиться чего угодно, если Александр будет рядом.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Эпилог

Реклама на сайте