«Непристойное пари»

Эмма Уайлдс Непристойное пари

Пролог

Ипподром в Аскоте

1812 год

Лошади, вытянувшись в цепочку, с грохотом промчались мимо ревущей толпы, и мгновение спустя, выяснилось, что Николас Мэннинг, герцог Роудей в шестом поколении, снова выиграл благодаря своему великолепному черному скакуну.

И неудивительно, поскольку герцог являлся владельцем лучших беговых лошадей.

Поговаривали, что он прекрасно разбирался не только в лошадях, но и обладал необычайной способностью обольщать женщин.

В это было нетрудно поверить. Кэролайн Уинн наблюдала за тем, как он пробирался сквозь толпу к своей персональной ложе, с обаятельной улыбкой отвечая на поздравления друзей. Герцог был очень красив: классические черты лица, смуглая кожа, темные блестящие волосы. Роудей обладал высоким ростом и атлетическим телосложением. Он двигался с необычайной легкостью, поднимаясь по ступенькам лестницы, намереваясь отпраздновать свою победу. При этом одет был с небрежной элегантностью: на нем был темно-синий сюртук, на ногах – начищенные до блеска сапоги. Волосы контрастировали с ослепительно белым, умело повязанным галстуком.

– Роудей выглядит явно довольным собой, – тихо сказала Мелинда Кассат, энергично помахивая веером, поскольку день был очень жарким. Ее темно-коричневые локоны шевелились при каждом движении кисти. Женщины сидели под небольшим полосатым навесом, куда почти не проникал легкий ветерок. На ясном синем небе не было ни облачка.

– Он выиграл, так почему бы ему, не быть довольным? – Кэролайн наблюдала, как высокая фигура герцога исчезла в ложе, и ощутила трепет в груди.

«Что со мной происходит?»

– Он, разумеется, не нуждается в деньгах, поскольку богат, как Крез. – Мелинда откинула назад непослушный локон и поджала губы. – Заключать пари на бегах – это слишком просто по сравнению с его недавней, скандальной выходкой. Ты слышала что-нибудь об этом?

– Нет, – солгала Кэролайн, и на щеках ее вспыхнул румянец, который, к счастью, можно было отнести на счет жаркого солнца. – О чем ты говоришь?

Любившая посплетничать Мелинда выглядела явно довольной неведением подруги. Она наклонилась вперед, и ее карие глаза заговорщицки сузились, а пышная грудь начала вздыматься и опускаться от учащенного дыхания.

– Видишь ли... говорят... красавец герцог и его ближайший друг лорд Мэндервилл, который, как ты слышала, унаследовал репутацию повесы-отца, заключили скандальное пари относительно того, кто из них является лучшим любовником.

– В самом деле? – Кэролайн постаралась принять заинтересованный вид.

Лицо ее подруги раскраснелось от волнения.

– Ты можешь в это поверить?

– А ты уверена, что это правда? Я имею в виду, что нельзя принимать на веру каждую сплетню в высшем свете Лондона. Ты, как и я, хорошо знаешь, что большинство слухов – явная ложь или, по крайней мере, преувеличение.

– Да, но, насколько мне известно, друзья не отрицают этого. Их пари по всем правилам зарегистрировано в книгах старейшего лондонского клуба консерваторов «Уайтс», и там уже отмечено рекордное количество ставок на победителя. Их скандальные выходки часто шокировали общество, но на этот раз они превзошли самих себя.

Кэролайн наблюдала, как жокеи садятся на лошадей, готовясь к последнему заезду.

– Как, черт возьми, можно определить победителя в этом нелепом споре? Результат всегда будет субъективным. Если они намерены доказать, что один из них является лучшим любовником, кто рассудит их?

– Да, дорогая, это действительно скандальное дело. Им требуется беспристрастный судья, и все светское общество размышляет, кто же из женщин решится на такой поступок.

– Это невероятно, не так ли? Она должна согласиться вступить в интимные отношения... с обоими. Боже милостивый!

Мелинда посмотрела на подругу с явной насмешкой:

– Полагаю, ты говоришь так потому, что излишне стыдлива. Я тоже нахожу, что подобное пари, несомненно, переходит все границы приличия даже для таких известных повес. Все обсуждают, как скоро они смогут найти подходящую женщину, которая согласится испытать то, что каждый из них способен предложить. Конечно, это безнравственно, однако два самых красивых мужчины Англии готовы сделать все возможное, чтобы доставить удовольствие избранной даме. Трудно представить, что уготовлено леди, которая согласится на это.

Кэролайн хорошо знала, что имеет репутацию холодной, чопорной женщины, однако, когда подруга назвала ее излишне стыдливой, у нее возникло желание возразить ей.

– Можно понять, что женщина, поддавшись соблазну, способна легко уступить красивому мужчине. К тому же эти двое, по общему мнению, достаточно опытные любовники.

– Тебе, наверное, трудно рассуждать об этом. – Подруга подчеркнуто драматически вздохнула. – Ведь ты так респектабельна, Кэролайн. Ты замкнулась в себе после замужества и смерти Эдварда, но, по-моему, тебе необходимо вернуться к светской жизни. Если бы ты захотела, половина мужского населения Лондона была бы у твоих ног, дорогая. Ты молода и красива. На месте мужчин я бы не теряла времени даром.

– Благодарю.

– Это правда. Мужчины выстроились бы в очередь к тебе с цветами и сонетами. У тебя нет причины оставаться слишком недоступной и проводить дни в одиночестве.

– Я не хочу снова выходить замуж, – искренне сказала Кэролайн. – Достаточно было одного раза. Даже более чем достаточно.

– Не все мужчины такие, как Эдвард.

– Хотелось бы в это верить.

Кэролайн рассеянно наблюдала, как лошади выстроились на одной линии и после выстрела стартового пистолета устремились вперед. С интересом, наблюдая, как великолепные животные инстинктивно старались обогнать друг друга, она подумала, что вскоре этот распутный герцог получит ее письмо.

Глава 1

– Интересно, – пробормотал Николас и, протянув руку к графину с бренди, налил солидную порцию спиртного в хрустальный бокал. Затем поставил графин и еще раз пробежал глазами по письму. Вернувшись в Лондон после триумфальной победы на скачках, он пребывал в прекрасном настроении, довольный как результатом, так и последующим празднованием. В своем кабинете, который служил ему своеобразным убежищем, он обычно испытывал умиротворение и покой, хотя обычно проводил много времени за работой.

Здесь все напоминало ему отца, отчего возникали сентиментальные чувства, в чем он никогда никому не признался бы, однако ничего не мог поделать с собой. Полированный пол покрывал все тот же ковер, выцветший с одной стороны под лучами солнца, проникавшего сквозь окно, и на письменном столе царил все тот же беспорядок. От книг в дубовых шкафах рядом с камином исходил знакомый запах старой кожи и бумаги.

– Что интересно? Это как-то связано со скачками? – Расположившийся напротив него Дерек Дрейк, граф Мэндервилл, вопросительно приподнял бровь и, немного подвинувшись, развалился в кресле. Он, как обычно, был одет по последней моде – в приталенный сюртук строгих линий, – а на вытянутых ногах красовались блестящие ботфорты. Его лицо с правильными чертами выражало лишь слабую степень любопытства. – Ник, твои лошади сегодня превзошли самих себя. И это не было для меня сюрпризом. Я выиграл значительную сумму, поставив в последнем заезде на твоего Сатану. Спасибо за такой подарок.

– Рад за тебя, но дело не в этом. – Такая реакция вовсе не означала, что Николаса не волновали скачки – лошади являлись его страстью, и он с особым азартом относился к состязаниям, – однако лежащее перед ним письмо, написанное аккуратным почерком, заинтриговало его. Он поднял голову и протянул другу листок бумаги, держа его двумя пальцами. – Взгляни на это, Дерек.

Тот взял сложенный листок, прочитал текст, и его интерес явно возрос.

– Звучит многообещающе, не так ли?

– Это не первое предложение. – Николас сделал глоток бренди, ощутив приятную мягкость французского напитка. – Однако должен признаться, мне нравится смелость этой леди.

– Вызов в ответ на вызов, так сказать. Да, звучит интригующе. Я уже восхищаюсь ею. Было бы неплохо узнать, кто она. – Дерек усмехнулся и прочитал вслух: – «Если вы желаете иметь беспристрастного судью в вашем нелепом пари и обещаете полную конфиденциальность, я готова помочь вам. Заранее предупреждаю – мой опыт, касающийся отношений между мужчинами и женщинами, далеко не впечатляет меня. Если вас заинтересовало мое предложение, я готова встретиться и обсудить это дело».

Николас почувствовал, что женщина, разочаровавшаяся в предыдущем сексуальном общении, возбуждает у него особый интерес. Следует признаться, что леди права: их пари, состоявшееся, когда они оба были совершенно пьяны, действительно нелепо.

– Я заметил здесь некоторый укол, – с усмешкой сказал Николас. – Ее предложение содержит явный вызов. Наша таинственная леди не лишена храбрости, и это привлекает меня.

– В самом деле? – Дерек с любопытством посмотрел на друга.

Женщины вызывали у обоих исключительно плотский интерес, не затрагивая истинных чувств. Покорение дам, было для них игрой, и они оба были опытными ловеласами.

Николас не задумывался о будущем, хотя испытывал нарастающее давление со стороны общества и семьи по поводу брака. Он предвидел это, однако сопротивлялся, чувствуя, что еще не готов к семейной жизни.

Все мужчины допускают ошибки, и он не исключение. Но серьезной проблемой являлось чувство одиночества, которое он старался заглушить с юных лет всеми возможными способами. В том числе и эксцентричными пари.

– Да, – сказал Николас намеренно небрежным тоном. – Смелая женщина всегда привлекательна в постели, не правда ли?

– Согласен. Полагаю, если мы осуществим задуманное, нашей репутации это уже едва ли повредит. Так почему бы, не принять предложение этой леди?

Слова «смущение» не существовало в словаре Николаса. Он давно усвоил, что сплетни – неизбежная данность лондонского общества, и попытки избежать скандалов требовали неоправданно больших усилий. В связи с этим они с Дереком решили, что не стоит делать тайну из их пари, и теперь все светское общество испытывало крайнее любопытство и волнение. Николас улыбнулся другу:

– Кажется, нам не избежать искушения согласиться на условия этой леди, не так ли? Прочие предложения принять участие в нашем пари и оказаться в наших постелях исходили главным образом от дам с сомнительной репутацией, готовых разделить нашу дурную славу. Эта же отличается тем, что хочет сохранить анонимность.

– Я не возражаю против любой опытной женщины, однако готов признать: секретность, которой требует эта леди, отличает ее от остальных. – Дерек ткнул пальцем в письмо, продолжая сидеть, развалившись и вытянув свои длинные ноги. – Возможно, она безупречна и не лишена привлекательности, а может быть, является незамужней мисс, надеющейся таким способом приобрести богатство и титул.

– Не дай Бог! – Николас не хотел даже допускать мысли о том, что юная девушка может быть вовлечена в их затею. Ведь заключение пари было просто развлечением. Оно возникло экспромтом после трех бутылок кларета, и Дерек, казалось, был склонен, в тот вечер напиться до бесчувствия.

Сейчас, размышляя над этим, Николас чувствовал, что они совершили ошибку. Дерек всегда отличался легкостью и беззаботностью характера, и потому женщины находили его привлекательным, однако в последние несколько месяцев он выглядел подавленным и рассеянным.

– Не думаю, что стоит это продолжать, – сказал Николас, наблюдая за реакцией товарища, лицо которого раскраснелось от выпитого бренди. – Это была импульсивная шутка между двумя друзьями, которые, как известно, склонны к соперничеству во всем.

– Ты хочешь отказаться от пари, Ник? – спросил Дерек язвительным тоном, в котором чувствовалось порицание. Светловолосый, высокий, с синими глазами и почти ангельской внешностью, он представлял собой полную противоположность Николасу. – Кто будет порицать тебя, если ты проиграешь?

Эта колкость была рассчитана на самолюбие, и она сработала.

Николас фыркнул, глядя на самодовольное выражение лица друга:

– Почему ты думаешь, что победишь? Да, в твоей постели часто оказываются невзрачные дамы. Но позволь напомнить тебе, что количество не заменяет качество, Мэндервилл.

– Зря ты считаешь, что сам более разборчив в выборе женщин, Роудей.

Молва утверждала, что Николас ведет беспорядочный образ жизни. Он действительно любил женщин, но, несмотря на свою репутацию, был разборчив и старался сохранять в тайне свои отношения. Он также знал, что Дерек не такой плохой человек, как о нем судачат в обществе, и их вкусы во многом схожи. В последнее время Николас даже не слышал, чтобы Дерек увлекался кем-то.

Возможно, после того как Дерек импульсивно сделал вызов и Николас ответил ему, оба они теперь по непонятным причинам испытывали смутное беспокойство. Впрочем, не стоит тревожить душу самобичеванием.

По крайней мере, большинство случайных связей были приятными и не затрагивали глубоких чувств партнеров. Николас считал, что брак должен быть основан на чем-то большем, чем родословная женщины и ее способность родить ребенка надлежащего происхождения. Тот факт, что он еще верит в любовь, тщательно скрывался им. А теперь он сделался к тому же объектом пристального внимания публики. Какая уж тут романтика!

Николас потер свой подбородок.

– Должно быть, мне все наскучило гораздо больше, чем я думал, – признался он, – если я готов переспать с женщиной, которая будет фиксировать в протоколе наше любовное общение.

– В таком случае мы оба страдаем от чувства неудовлетворенности. – Мэндервилл бросил на него циничный взгляд. – Однако мы ввязались в это дело, и давай посмотрим на него с другой стороны: если в письме все, правда, то мы окажем услугу этой женщине, изменив ее отношение к сексуальным удовольствиям.

– Что-то вроде благотворительного акта? Это интересный способ оправдать сложившуюся ситуацию.

– Имей в виду – не мы связались с ней. Она сама обратилась к нам.

– Значит, ты полагаешь, нам следует ответить утвердительно и договориться о встрече? – Николас махнул пустым бокалом.

Дерек кивнул:

– Я жажду увидеть эту молодую леди.

– Почему ты думаешь, что она молодая? Кстати, нам надо решить, что мы скажем ей, если оба сочтем ее непривлекательной. Это важный момент в нашем деле, поскольку желание – необходимый компонент в любовном общении.

– Это верно. Я сомневаюсь, что смогу быть раскованным с какой-нибудь скучающей старой девой. Единственное, чего не может имитировать мужчина, – это сексуальное возбуждение.

Николас согласился с этим. Хотя он не считал, что женщина обязательно должна быть ослепительно красивой, чтобы заинтересовать его, однако полагал, что важнейшей составляющей секса является взаимная привлекательность.

В вечернем небе, усеянном яркими звездами, в вышине проплывали редкие облака, и сквозь окно проникал тусклый лунный свет. Николас ленивым движением снова наполнил свой бокал спиртным и подвинул графин ближе к гостю, чтобы тот сделал то же самое. Затем медленно произнес:

– Я думаю, что наше беспокойство на этот счет необоснованно. Полагаю, она красивая и, судя по тону ее письма, достаточно смелая, что мы оба одобряем.

Дерек снова взял письмо и еще раз пробежал по нему глазами.

– Кажется, ты прав. – Его синие глаза весело блеснули, однако губы были слегка сжаты. – Не могу дождаться встречи с ней. Ты напишешь ответ, или это сделать мне? Нам также необходимо определить подходящее место для рандеву, так как она настаивает на полной секретности.

– Давай предоставим леди самой решить это, раз она хочет оставаться неузнанной для посторонних.

– Справедливо, – согласился Дерек с улыбкой.

– Нам следует согласовать определенные условия, если она окажется подходящей кандидатурой.

– Разумеется. При этом ты должен сознавать, Ник, что мы к своей характеристике в обществе добавим и другие нелестные слова, помимо того, что «они пользуются дурной славой».

Николас сознавал это. Боже, что они делают? Они оба уже всерьез воспринимают это пари. Что ж, Николас относился к соблазнению женщин так же, как к делам в поместье, политическим событиям и социальным вопросам, а именно – с холодной расчётливой оценкой.

Чувствам не должно быть места в бизнесе, политике и сексуальных связях мужчины.

В глубине души Николас желал иного, однако однажды обжегся, столкнувшись с жестокой реальностью. Он любил женщин. Любил мягкую податливость их восхитительных тел, музыку женского смеха, горячий шепот в постели во время страстных объятий и расслабленность после чувственной кульминации. По его мнению, ничто не может сравниться с тем удовлетворением, когда женщина отдается со страстью, впиваясь ногтями в обнаженные плечи мужчины.

Но любовь тут ни при чем. Плотское удовлетворение – одно, а сердечные чувства – другое.

Глава 2

– Я еще раз спрашиваю: почему вы находились там, мадам?

Вопрос был задан невероятно холодным тоном, отчего Кэролайн раздраженно поджала губы. Она была встревожена тем, что к ней явился кузен ее покойного мужа, лорд Уинн, и хотя она избегала встречи с ним в течение нескольких недель, у нее не осталось выбора, кроме как принять его, в конце концов. Сходство братьев было настолько очевидным, что всегда вызывало шоку Кэролайн при встрече лицом к лицу с Фрэнклином, словно перед ней было привидение.

И довольно неприятное привидение.

Они сидели в ее гостиной с высокими окнами, открытыми теплому утреннему воздуху. Элегантная обстановка в кремовых и золотистых тонах отражала вкус Кэролайн. После смерти Эдварда она переделала здесь кое-что. Из Италии ей привезли обитые парчой диванчики и два изящных кресла, которые теперь стояли возле камина, а покрытые шелком стены были украшены несколькими живописными акварелями. В изысканные дорогие вазы она поместила букеты роз из сада, аромат которых особенно чувствовался в этот чудесный день. Кэролайн постаралась убрать отсюда все, что напоминало присутствие Эдварда. Он ненавидел то, что было связано с женским вкусом, точнее – то, что не отвечало его представлениям.

Фрэнклин, скривив губы, воспринял новую обстановку с пренебрежением. «Этот городской дом должен принадлежать мне», – говорил его взгляд. И деньги на все это взяты из состояния, которое он рассчитывал унаследовать. Но Кэролайн это не волновало, так как это были ее деньги, и если она решила постепенно избавиться оттого, что было сделано по вкусу мужа, то непременно этого добьется.

– Я приехала туда посмотреть на скачки, милорд. К счастью, день был великолепным, и мне доставило удовольствие это зрелище. – Кэролайн сохраняла холодный отчужденный тон. – К сожалению, я отсутствовала, когда вы нанесли мне визит на прошлой неделе. Последнее время я вообще была очень занята.

– Надеюсь, вы понимаете, что посещение без сопровождения такого места, как скачки, – неразумный поступок. На скачках, как всегда, собираются главным образом мужчины. Приличные леди не появляются там без сопровождающей дамы. В следующий раз, когда захотите посетить публичные мероприятия, свяжитесь со мной, и я обеспечу вам спутницу.

«Боже, как он похож на Эдварда с такими холодными бледно-голубыми глазами...»

В лице Фрэнклина с резкими чертами и слегка крючковатым носом было что-то ястребиное. В свои тридцать с небольшим лет и с приобретенным титулом он считался подходящей кандидатурой для брака. Кэролайн полагала также, что он довольно красив, однако сходство с Эдвардом, как во внешности, так и в манере вести себя, вызывало неприятное чувство. Его глаза с тяжелыми веками смотрели на нее холодно.

«Так смотрит ястреб на свою добычу, готовый растерзать ее, если она не сможет защититься», – с отвращением подумала Кэролайн.

Его назидательный тон, намерение контролировать ее жизнь и наставления по поводу правил приличия коробили Кэролайн.

– Я была там не одна, а с Мелиндой Кассат и ее мужем.

Фрэнклин слегка наклонился вперед в своем костюме, в большей степени подходящем для придворного вельможи, а не для джентльмена, совершающего утренний визит. Под горлом и на рукавах его камзола красовались кружева.

– Однако не забывайте, что вы вдова моего кузена, и я должен заботиться о вашей репутации.

– Ради Бога, не стоит беспокоиться обо мне. – Кэролайн всеми силами старалась отдалиться от семьи Уинн, и появление Фрэнклина всегда вызывало у нее неприятное чувство. Она была уверена, что его интересовало не ее благополучие, а количество денег, которые Эдвард оставил ей. К счастью, ему не удалось оспорить завещание.

– Ваше возвращение в общество очень беспокоит меня.

Его пронзительный взгляд, казалось, сверлил ее насквозь.

– Почему? Я живу тихой, спокойной жизнью. Иногда принимаю приглашения, однако...

– Думаю, вам следует советоваться со мной, какие мероприятия вам можно посещать.

Раздражение Кэролайн усилилось.

– Я вдова, – напомнила она жестким тоном. Затем добавила, не подумав: – И имею собственное состояние.

Последнее замечание вызвало у него крайнее раздражение. Было заметно, что он с трудом сдерживает гнев.

– Мне хорошо известно, дорогая, ваше финансовое положение. Я также знаю, что вы молоды и являетесь подходящей кандидатурой для брака. Среди джентльменов есть много беспринципных охотников за приданым, и потому мой долг – защитить вас.

Кэролайн была готова произнести в ответ безрассудные, опрометчивые слова, но, к счастью, сумела сдержаться. Она обвела взглядом обновленную обстановку гостиной, которая являлась для нее символом независимости. Сейчас ей хотелось поскорее прочитать ответное письмо от Роудея, которое она сжимала во влажной руке. Она не была уверена, что сможет далее оставаться в обществе Фрэнклина, в то время как листок бумаги обжигал ее ладонь. Дворецкий принес письмо одновременно с объявлением о прибытии нежданного визитера, и Кэролайн, испытывая любопытство, не могла дождаться, когда, наконец, избавится от Фрэнклина, чтобы прочитать ответ Роудея.

Если бы Фрэнклин узнал о ее затее, то втоптал бы ее имя в грязь, и сделал бы это с большим удовольствием. Она не питала иллюзий относительно его способности опозорить ее, если представится такой шанс.

– Мелинда и ее муж – вполне подходящее сопровождение, и никто больше не приближался ко мне. Я раньше не посещала скачки и не знала, что это так интересно. По-моему, очень волнующее зрелище.

Действительно, нарядно одетая толпа, восторженные крики, великолепные, ухоженные лошади – все это создавало радостное настроение. А когда она увидела герцога Роудея и лорда Мэндервилла, дыхание ее участилось. Они представляли собой разительный контраст: с одной стороны – дьявольски красивый брюнет, с другой – златокудрый блондин с внешностью Аполлона. При всем внешнем различии в их поведении было много общего. Оба они легко относились к тому, что их окружала дурная слава, к сплетням и косым взглядам, словно для них не существовало законов, кроме собственных, ими для себя установленных. Казалось, они не замечали поворотов голов в их сторону и шепота, сопровождавшего их появление.

Что бы сделала Мелинда, если бы узнала о еще не прочитанном в данный момент ответном письме от Роудея? И что подумала бы, если бы узнала, что Кэролайн обратилась к имеющему скандальную репутацию герцогу и его в равной степени «знаменитому» другу?

На этот вопрос легко ответить. Мелинда ни за что не поверила бы в это. И никто в обществе не поверил бы.

Кэролайн самой не верилось, что она сделала это.

– Я рад, что скачки доставили вам удовольствие, дорогая, однако знайте, что надо быть осторожной. – Фрэнклин откинулся на спинку кресла и скрестил ноги, явно намереваясь оставаться здесь еще какое-то время.

Двусмысленный тон его голоса заставил Кэролайн вздрогнуть. Казалось, в его словах не было ничего непристойного, однако то, как они были произнесены, подразумевало некий скрытый намек. Этот намек трудно было бы распознать, если бы Фрэнклин не был похож на Эдварда не только внешне, но и в манере поведения. У Кэролайн не было иллюзий относительно его намерения поухаживать за ней. Он стремился лишь установить контроль над наследством, которое, как он считал, должно по праву принадлежать ему, а Кэролайн стояла между ним и его целью. Этим и объяснялся его интерес к ней.

Кэролайн кивнула, стараясь скрыть отвращение. По своему горькому опыту она знала, что представители семейства Уинн отличались навязчивостью, и это нельзя игнорировать, однако прямая конфронтация была бы сейчас неприемлема.

– Спасибо за предложение, – сказала Кэролайн.

– Я надеюсь на встречу в загородном доме, где мы сможем на досуге обсудить наши дела. Естественно, в присутствии моей матери.

Хотя Фрэнклин говорил, что Кэролайн может пользоваться этим домом, когда пожелает, она отказывалась от его гостеприимства.

– Возможно, я приеду на днях. – Она старалась прикрыть письмо рукой, чтобы Фрэнклин ничего не заметил.

Что в нем, в этом письме?

Как трудно сидеть здесь, сохраняя спокойствие, благодаря которому большинство настойчивых джентльменов считали ее недоступной!

– Что касается светской жизни, – продолжил Фрэнклин, – я мог бы посоветовать вам, какие приглашения принимать, а какие отклонять. У меня больше опыта в этих делах.

В комнате действительно так тепло, или ей кажется? Кэролайн подавила желание воспользоваться веером и улыбнулась:

– Я восхищаюсь вашей способностью держаться в обществе с такой легкостью, милорд.

– Новое выгодное замужество поможет вам освоиться в высшем свете. – Он приподнял тяжелую бровь, и его высокомерное покровительство подействовало на Кэролайн как укол иглы.

Видимо, ему нужны были не только ее деньги, но и ее тело. Эта мысль вызывала у нее отвращение: даже под страхом смертной казни она не согласится на это.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Фрэнклин взглянул на позолоченные часы на каминной полке.

– Прошу прощения, но у меня назначена деловая встреча. Я навещу вас на следующей неделе. Если погода будет благоприятной, возможно, мы совершим прогулку.

Она готова была немедленно убежать прочь, однако вместо этого изобразила приветливую улыбку.

– Может быть.

Кэролайн подождала, пока не услышала грохот отъезжающей кареты, после чего осторожно взяла доставленный конверт. Предательски дрожащими пальцами она извлекла единственный листок бумаги и прочитала ответ на свое опрометчивое предложение.

Вероятно, он откажется от этого пресловутого пари, хотя глупое мужское хвастовство – лучший способ скрыть то, что сердце его разбито.

Карета с грохотом двигалась по Аппер-Брук-стрит, и Дерек Дрейк смотрел в окошко невидящим взглядом, погруженный в свои мысли.

К сожалению, они были не очень приятными. Главным образом они касались Аннабел – точнее, будущей леди Хайатт. Он представлял ее в объятиях новоявленного мужа – обнаженную, целующуюся; ее золотистые волосы блестят, стройные ноги широко раздвинуты, и любовник погружается в ее жаждущее тело...

Слишком реалистичная картина. Он с мрачным видом выругал себя и, расстроено вздохнув, глубже зарылся в подушки на сиденье. Вряд ли что-либо изменится, если так терзать себя. Именно подобные неприятные мысли привели его к нынешнему затруднительному положению. Он слишком много выпил в тот вечер и затеял нелепый юношеский спор с Роудеем, надеясь поразить Энни в ответ на объявление, которое появилось в газете.

«Достопочтенный Томас Дрейк желает объявить об официальной помолвке мисс Аннабел Рид с лордом Альфредом Хайаттом. Бракосочетание состоится через четыре месяца...»

Дерек не мог читать дальше.

Слишком тяжело. Черт возьми, это объявление причиняло ему боль. Он напрасно не внял совету дяди Томаса, который говорил, что ему следует сделать ей предложение и, по его мнению, это будет самый подходящий брак.

Эта боль не покидала Дерека в то время как он сидел и смотрел на отчетливо напечатанные слова, чувствуя открывшуюся в душе кровоточащую рану.

И вот, чтобы как-то отвлечься, он решил напиться и еще больше разрушить свою репутацию, которую Аннабел и без того считала отвратительной. С этой целью он затеял пари, о котором теперь говорил весь Лондон. Они с Николасом с давних пор соревновались во всем: от академических знаний до спортивных достижений – и, разумеется, в том, что касалось женщин. Частично эта конкуренция была обусловлена их личными качествами, частично – схожим происхождением. Они унаследовали богатство и титулы в молодом возрасте и вместе с этим – свободу. Их дружба возникла мгновенно и естественно, словно два брата впервые встретились лицом к лицу и сразу узнали друг друга.

У Николаса были свои проблемы, которые он скрывал. Дерек знал, что его друг в прошлом имел печальный опыт, который заставил его быть осторожным, хотя внешне он всегда выглядел раскованным. Ник никогда не рассказывал о своей проблеме, и Дерек не задавал вопросов о той катастрофе, которая постигла Николаса в отношениях с женщиной, на которой тот собирался жениться. Между ними существовало негласное соглашение не обсуждать этот предмет, и оно не нарушалось в течение десяти лет их знакомства.

В их судьбе было много общего.

Казалось, теперь пришла очередь Дерека испытать адские муки.

Несомненно, Аннабел не любит его так, как прежде. Едва ли у нее осталась хоть капля чувства к нему. Почему он не осознал, что влюблен в нее, пока не стало слишком поздно?

Потому что он был чертовски глуп, и вот теперь она любит другого мужчину. Лорд Альфред Хайатт – респектабельный джентльмен, что усугубляет тяжесть положения. Если бы Аннабел собиралась выйти замуж за какого-нибудь негодяя, он смог бы отговорить ее, но дело обстояло совсем не так, и потому она не станет слушать его советов.

И почему она должна слушать его? Он имел опыт в коротких любовных связях, а не в брачных отношениях.

– Милорд?

Неожиданно чей-то голос прервал его размышления, и Дерек обнаружил, что карета остановилась, кучер стоит в ожидании у приоткрытой дверцы. Молодой человек сдержанно кашлянул.

– Извини. – Дерек выбрался наружу с печальной улыбкой. – Я немного выпил сегодня днем, – сказал он без всякой на то необходимости и подумал: с какой стати оправдывается перед слугой? Вероятно, потому, что не представлял, как долго сидел в карете, задумавшись, с угрюмым видом. Он поднялся по ступенькам крыльца своего городского дома, благодарно кивнул лакею, открывшему дверь, и направился прямо в свой кабинет.

В отличие от загроможденной комнаты в родовом особняке Роудеев в Мейфэре в кабинете Дерека царил порядок. Все бумаги были аккуратно сложены в углу письменного стола, в середине лежала свежая корреспонденция, а в стороне на подносе стоял графин с виски. В комнате ощущался слабый запах табака и воска. Здесь Дерек обычно находил покой среди обшитых панелями стен, на одной из которых над камином висела его любимая, написанная маслом картина с пейзажем графства Беркшир. Однако в нынешнем состоянии душевной смуты даже пасторальный пейзаж с холмами не мог утешить его.

Он опустился в кресло за письменным столом и взглянул на невскрытые письма усталым взглядом. Сверху лежал простой конверт без печати, на котором было написано аккуратным почерком только его имя. Дерек с любопытством взял его из стопки и открыл.

«Милорд Мэндервилл!

Предлагаю встретиться в Холборне, в гостинице «Цветок и кабан», в десять часов вечера. Комната для наших переговоров будет заказана».

О, речь идет об этом проклятом пари!

Подписи не было, но он узнал почерк по письму, которое читал прежде. Значит, леди окончательно решилась. Нетрудно предположить, что Николас получил такое же послание.

Он взял нож для вскрытия писем с фамильным гербом на металлической ручке и медленно повертел его между пальцами.

Прекрасно, подумал он с ожесточенной решимостью. Почему бы, не встретиться с ней? Почему бы, не проявить свой сексуальный талант? По крайней мере, отвлечется от грустных мыслей и насладится жаждущей любовных ласк женщиной.

Если закрыть глаза, то, вероятно, он сможет представить, что занимается любовью с Аннабел. При этом он обязательно выиграет пари.

Глава 3

Кэролайн никогда раньше не посещала эту небольшую гостиницу в районе Ист-Энда. Весьма сомнительный внешний вид здания заставил ее на минуту остановиться, однако это было прекрасное место для тайной встречи, поскольку несколько полупьяных посетителей в закопченном душном помещении не обратили на нее ни малейшего внимания. Хозяин проводил ее в комнату, которая, по крайней мере, была несколько лучше прокуренного общего зала с шаткими столами. Туда принесли заказанную Кэролайн бутылку вина, которое надменный герцог Роудей и лорд Мэндервилл, несомненно, никогда не употребляли, однако так необходимо было сделать, чтобы не вызвать подозрений.

Во всем следовало соблюдать осторожность.

Кэролайн села на стул, чувствуя, как увлажнились ладони в перчатках, а вуаль прилипла к лицу, словно намереваясь задушить ее. Она прибыла на место встречи пораньше, так как не хотела, чтобы мужчины разглядывали ее, когда она войдет. Сейчас, ожидая встречи с ними, она всеми силами старалась унять внутреннюю дрожь.

«Выступаю в роли знойной соблазнительницы», – с насмешкой подумала Кэролайн. Зайдя так далеко, она терзалась сомнениями, однако сдерживала желание выбежать из комнаты. Она взглянула на почерневшие балки низкого потолка, отчетливо слыша грубый, смех какого-то пьяного клиента и чувствуя запах пролитого несвежего пива.

«Мне следует немедленно уйти отсюда».

Нет! Кэролайн распрямила спину и, приподняв вуаль, быстро сделала глоток из своего стакана. Жизнь ее долгое время представляла собой скромное существование, в котором не было места риску. До сих пор у нее не было возможности сделать что-то из ряда вон выходящее. Не было шанса изменить сложившийся образ жизни. И сейчас такой шанс может представиться, если все получится так, как она надеялась.

То есть если герцог и граф не откажутся от ее предложения, узнав, кто она. Кэролайн полагала, что такое вполне возможно, хотя считала, что является подходящей женщиной для разрешения их нелепого спора.

Прежде всего, она вдова, и потому им нечего опасаться испортить репутацию невинной девушки.

Она ничего не хотела от них, кроме чувственного общения, подразумеваемого самой сутью спора, который она намеревалась разрешить.

Дерек и Николас меньше всего предполагали, что именно она окажет им такую услугу, и это должно заинтриговать их. Ее репутация холодной замкнутой женщины должна вызвать у них любопытство и усилить желание доказать свои сексуальные способности. Разве не так?

Эти доводы должны убедить их.

Но надо ли их убеждать? Для таких опытных повес, вероятно, достаточно ее готовности вступить с ними в связь. Их репутация говорит сама за себя.

– Миледи, к вам гость. – В дверном проеме показался хозяин гостиницы, который затем поспешно скрылся, уступив место высокому темноволосому мужчине. Тот остановился на мгновение, прежде чем войти со своей обычной природной грацией.

«Это Роудей».

Легендарный герцог был одет в темный вечерний костюм, очевидно намереваясь посетить более приличное место после этой встречи – возможно, даже тот же бал, на который она собиралась пойти позднее. Николас Мэннинг выглядел, как обычно, элегантным и немного надменным. Блестящие, слегка вьющиеся черные волосы подчеркивали его красоту: мягкие изогнутые брови, прямой нос, четкую линию скул и подбородка. Его губы, известные своей соблазнительной улыбкой, слегка изогнулись при виде закрытого вуалью лица Кэролайн. Он окинул откровенно оценивающим взглядом ее наряд, и она заметила промелькнувшее в его глазах любопытство.

Он, как всегда, выглядел красивым и импозантным, с неотъемлемой, соблазнительной улыбкой. Его взгляд скользнул по ее декольте, и улыбка сделалась еще шире.

Кажется, он заинтригован. Необходимо поскорее заключить сделку, пока она не лишилась выдержки и уверенности.

– Добрый вечер, ваша светлость, – внешне спокойно приветствовала его Кэролайн.

Его глаза слегка расширились – возможно, голос показался ему знакомым. Он вежливо поклонился, а когда выпрямился, оказалось, что его голова всего лишь на фут не достает до потолка.

– Добрый вечер.

– Мы подождем лорда Мэндервилла? Я позволила себе заказать немного вина. Пожалуйста, угощайтесь. Я попросила хозяина гостиницы не присылать нам слугу. Мне кажется это... благоразумным.

– Да, конечно. Как пожелаете. – Герцог окинул комнату беглым взглядом, выбрал стул и устроился на нем, вытянув длинные ноги. – Эта гостиница – превосходное место для нашей встречи. Не думаю, что кто-нибудь из наших знакомых появится здесь. Однако надеюсь, вы прибыли сюда не без сопровождения.

Он был совершенно прав. Этот район казался весьма сомнительным, и она приехала с кучером – высоким молодым человеком, уроженцем Уэльса. Он был благодарен Кэролайн за то, что избежал работы на шахте, как многие поколения его семьи, и потому был безгранично предан ей. Хью проводил ее до гостиницы, а потом отвезет назад домой. Она покачала головой, удивленная неожиданной заботой о ней.

– Я не настолько наивна, ваша светлость.

– Вовсе так не считаю. Однако должен признаться – вы вызываете у меня крайнее любопытство. Позвольте спросить, что подвигло вас связаться с нами?

На столе стояла бутылка вина со стаканами, и герцог, небрежно протянув руку, налил себе спиртного, однако Кэролайн чувствовала, что его крайне интересует ее ответ, несмотря на кажущееся безразличие.

Что он подумал? Что она отчаявшаяся одинокая женщина, изголодавшаяся по мужскому вниманию и готовая лечь в постель с двумя мужчинами, чтобы испытать хоть немного ласки? Вероятно, логично так предполагать, однако не в данном случае. Если бы она хотела просто заполучить мужчину, то могла бы сделать это достаточно легко. Даже с ее репутацией сдержанной женщины она устала бы отбиваться от потенциальных поклонников. А что касается одиночества, то она предпочитала оставаться вдовой. Побывав замужем, Кэролайн уже знала, что это такое.

Испытывала ли она разочарование? Да, она чувствовала, что упустила что-то в этой жизни, словно в незаконченной картинке-головоломке не хватало самой яркой детали. Найти эту деталь, и аккуратно поставить в нужное место было чрезвычайно важно для нее. Возможно, от этого зависело все ее будущее.

Физическая страсть была для Кэролайн недоступным таинством, и она не представляла, как можно решить эту проблему, оставаясь респектабельной.

За исключением того способа, который она выбрала.

Ее разочаровала супружеская жизнь, и бесчувственность мужа в постели была лишь одной из причин. Теперь, когда он умер, она, тем не менее, не могла забыть, с каким пренебрежением он относился к ней и в других жизненных ситуациях. Теперь она постарается выяснить, ее ли вина, как утверждал Эдвард, в том, что супружеские отношения не доставляли ей удовольствия.

Логично предположить, что если она не испытает удовольствия в объятиях двух самых знаменитых любовников Лондона, то, значит, это ее вина. Если это так, то маловероятно, что она когда-либо вновь увлечется другим мужчиной. Достаточно и одного разочарования в супружестве. Она не была уверена, что хочет опять вступить в интимные отношения с мужчиной, однако намеревалась воспользоваться возможностью проверить себя, чтобы избавиться от прошлого, вцепившегося мертвой хваткой в ее настоящее.

– Полагаю, для вас естественно поинтересоваться, почему я предложила свои услуги для разрешения вашего необычного спора, – сказала Кэролайн ровным голосом, глядя на мужчину сквозь тонкую ткань вуали. – Думаю, вы хотите знать, почему я первая проявила инициативу, связавшись с вами.

Черные брови герцога слегка приподнялись.

– О да! Возникает предположение, что вы разочаровались в ваших бывших любовниках. Очень жаль, что женщине приходится испытывать подобные чувства.

Ласка в его глубоком голосе была настолько осязаемой, словно он уже физически прикоснулся к ней. Было что-то особенное и в том, как он держался. Он не мог не знать, как его внешность действует на женщин, однако не пользовался этим оружием, чтобы завоевать их.

Неудивительно, что женщины падали к его ногам, подумала Кэролайн, глядя на него с противоположной стороны потертого стола. Если он является воплощением греха, то это самый восхитительный образец. Безвкусная окружающая обстановка особенно контрастировала с его изысканной внешностью. Выщербленный пол, грязные стены и малопригодный стул для его внушительной фигуры подчеркивали аристократизм этого мужчины.

– У меня был всего один любовник, – поправила она. То, что происходило в ее брачной постели, не имело ничего общего с любовью, и потому она не была уверена, что слово «любовник» приемлемо в данном случае. Сожаления герцога не интересовали ее. Ей нужна была его помощь.

– Всего один? Странно.

Конечно, это трудно понять такому распутному человеку, как герцог, который имел множество любовниц в прошлом.

– Нельзя слишком строго судить о мужчинах вообще из-за неудачного опыта общения с одним из них, – продолжил он с изысканной располагающей улыбкой.

– В самом деле? – Хорошо, если бы это прозвучало кокетливо, однако Кэролайн сомневалась, что у нее получилось именно так.

– Разумеется. – Его взгляд еще раз скользнул по белой выпуклости ее груди над корсажем. – Поскольку каждая женщина по-своему уникальна, думаю, что и мы тоже различны. Мне кажется, мужчины своеобразны во всем. Я вам сочувствую в связи с вашим неудачным предыдущим опытом, однако повторю – не все мы одинаковы.

Кэролайн ощутила мучительный жар после этого высказывания, как будто он провел пальцем по ее коже.

Его притягательная сила не вызывала сомнений. Они были неравной парой, но Кэролайн не намерена была давать ему это понять.

– Возможно, вы будете иметь шанс доказать это, ваша светлость, – сказала она с независимым видом.

– У меня нет возражений, моя таинственная леди.

Сделать глоток вина было невозможно, не приподняв вуаль, поэтому Кэролайн нерешительно трогала свой стакан, задумчиво наблюдая за мужчиной напротив.

– Извините, я немного запоздал. – Прибытие лорда Мэндервилла удержало ее от продолжения разговора. Она не хотела до конца обнаруживать себя, пока они оба не дадут слово джентльмена, что никогда не расскажут о ней.

Граф вошел в комнату и окинул ее таким же оценивающим взглядом, как и его друг прежде, задержавшись на мгновение на вырезе ее модного платья, затем перевел взгляд на вуаль, скрывавшую ее лицо. Шаловливая улыбка обнажила ряд ровных белых зубов.

– Похоже, наша затея становится весьма интригующей. Рад нашей встрече.

– Мы виделись прежде, – сказала Кэролайн как можно спокойнее. Находясь с двумя мужчинами в этой комнате, она испытывала некоторое замешательство. Во-первых, они оба обладали внушительным телосложением, и, казалось, их мужская самоуверенность заполняла все пространство небольшого помещения. Для наружности Дерека Дрейка с золотистыми волосами больше всего подходил эпитет «ангел». В отличие от него Роудея молва окрестила дьявольским герцогом.

Они представляли собой несопоставимую пару – ангел и дьявол, – и Кэролайн почувствовала, как внутри у нее все сжалось от нервного напряжения.

Трудно представить, что она находится сейчас здесь, предлагая двум мужчинам заняться с ней сексом. Таким образом, она уподобилась распутным женщинам, которые посещают сомнительные гостиницы в поисках подходящих партнеров.

Кэролайн напряглась и вновь обрела решимость.

– Значит, говорите, мы с вами встречались раньше? – Мэндервилл с благодарным поклоном принял от герцога стакан с вином и сел на шаткий скрипучий стул; его взгляд был прикован к лицу Кэролайн.

– Вы оба видели меня прежде.

– Мне кажется ваш голос знакомым. Но мы не были близко знакомы, иначе я определенно узнал бы вас. – Его улыбка была ангельской, тогда как у герцога – дьявольски соблазнительной.

Николас Мэннинг создавал почти опасную атмосферу напряженности, в то время как граф вел себя раскованно и беззаботно, с привычной светской грацией.

Они были такими различными и в то же время схожими в том, что готовы были предложить ей райское наслаждение в своих объятиях.

Кэролайн не винила их в том, что они хотели узнать, кто она, и посмотреть на нее, перед тем как согласиться вступить с ней в связь. Однако она не собиралась открывать вуаль, пока они не дадут слово хранить ее имя в тайне. Если этого не последует, она немедленно уйдет. Даже курьер, которого она наняла для доставки писем туда и обратно, должен был действовать довольно сложным образом, чтобы нельзя было установить прямую связь между ней и этими мужчинами.

Ей необходимо было сохранить свое имя незапятнанным, чтобы не разрушить дальнейшую жизнь.

Ее избранники имели дурную репутацию повес, соблазнивших немало светских красавиц, но она никогда не слышала, чтобы они нарушали законы чести, поэтому для нее было достаточно их слова джентльмена. Роудей, имея огромное состояние, несомненно, обладал способностью эффективно управлять своими финансами. Мэндервилл также был богатым человеком, обремененным немалыми обязанностями. Они имели места в палате лордов и были активными участниками заседаний, если прочитанное Кэролайн в газете – правда. Весьма комично выглядело то, как заботливые матери старались привлечь их внимание к своим незамужним дочерям, однако оба они старательно избегали юных леди.

Короче, они были по-своему честными, и Кэролайн, надеясь на их порядочность, решилась рискнуть своей репутацией. Вуаль она надела, на случай если они откажутся связываться с ней.

– Прежде чем мы начнем обсуждать детали, мне необходимо, чтобы вы дали слово джентльмена никогда не упоминать мое имя в связи с этим делом. Даже если мы не придем сегодня к соглашению, я хочу, чтобы никто не узнал о моем участии в этой встрече, – твердо сказала Кэролайн. Затем тихо процитировала: – «Каждое слово грозит погубить репутацию».

– Полагаю, это Александр Поуп, – сказал герцог с веселым видом, приподняв свои пушистые брови. – Я слишком заинтригован, чтобы отказаться от соглашения, и потому даю слово никому не рассказывать о вас.

– Я тоже даю слово. – Дерек Дрейк кивнул своей светловолосой головой и, сощурив глаза, посмотрел на ее скрытое вуалью лицо. – Ваша тайна останется с нами.

– Хорошо. – Кэролайн сняла шляпу с вуалью и отложила в сторону. Затем пригладила волосы дрожащими пальцами. Ей стало немного смешно, когда она увидела шок на лицах обоих мужчин. В комнате воцарилась напряженная тишина.

Причиной этого была ее репутация. Она слыла в обществе холодной, недосягаемой женщиной, и уж никак нельзя было предположить, что она способна назначать встречи в сомнительных тавернах.

Как часто, подумала она, каждый из них терял дар речи?

Вероятно, крайне редко.

– Леди Уинн, – первым пришел в себя Роудей, однако, застыв с бокалом в руке, продолжал потрясенно смотреть на нее. – Признаюсь, я чрезвычайно удивлен.

Кэролайн нервно улыбнулась:

– Приятно удивлены, ваша светлость, я надеюсь?

Глава 4

Это было совершенно неожиданное открытие.

Николас не мог представить, что увидит перед собой Кэролайн. Он долго размышлял, кто из знакомых леди решится принять участие в их нелепом соперничестве, но имя женщины, сидящей сейчас перед ним, не могло даже прийти в голову.

Тем не менее, она находится здесь и смотрит на его удивленное выражение лица, слегка приподняв изящные брови, и в ее прекрасных серых глазах затаились веселые искорки. Выбор этой убогой гостиницы для встречи говорил о серьезности ее намерений, но ему трудно было поверить, что именно она послала ему такое вызывающее письмо.

Красивая молодая вдова покойного лорда Уинна имела репутацию, которая охлаждала пыл самых решительных поклонников. Он не был близко знаком с ней, однако она была права: они с Дереком были представлены ей на одном из светских мероприятий. Ее холодная неприступная внешность говорила мужчинам, что они нисколько не интересуют ее. Николас, сочтя, что она довольно привлекательна, тем не менее, отбросил всякие мысли о дальнейшем знакомстве с ней. Кроме того, она была моложе тех опытных женщин, с которыми он обычно делил постель. Насколько он помнил, она в течение нескольких лет была замужем за виконтом, прежде чем тот внезапно скончался, и потом гораздо дольше, чем необходимо, соблюдала траур. Ей было не более двадцати трех лет. Вполне подходящий для брака возраст. При этом она была чрезвычайно привлекательной и потому опасной для любого мужчины, дорожившего своей независимостью.

К коим относился и он. Возможно, «независимость» не вполне подходящее слово. То; что он ценил, было более сложным понятием.

Николас вдруг почувствовал тревогу и попытался найти подходящие дипломатичные слова.

– Миледи, вы, безусловно, очень милы, и потому сюрприз нельзя назвать неприятным, однако не считаете ли вы свой поступок несколько опрометчивым?

Дерек сидел с задумчивым выражением лица. Николас предположил, что в голове друга крутились подобные мысли.

– Э-э... я согласен, – сказал Дерек. – Поверьте, у меня нет возражений, однако вам не следовало бы...

– Растрачивать свое целомудрие? – прервала его Кэролайн, с наигранной скромностью опустив ресницы. Ее глаза были не голубые, но чисто серые. Густые каштановые волосы блестели на фоне безупречной светлой кожи лица. Яркая красота Кэролайн особенно подчеркивала убожество этой темной, неприглядной комнаты. – Хочу напомнить вам, джентльмены, я вдова и уже давно утратила целомудрие.

Николас сделал глоток из своего бокала и попытался осмыслить такой неожиданный поворот событий.

– Вы еще очень молоды и вполне можете снова выйти замуж. Я сомневаюсь, что будущий супруг одобрил бы ваше участие в этом пари.

– Ваша светлость, я не имею намерения повторно выходить замуж. У меня нет такой необходимости, так как я независима в финансовом отношении, и, если когда-нибудь еще раз вступлю в брак, то, во всяком случае, не ради денег мужа. – Она вызывающе посмотрела на обоих мужчин.

«Ну, уж с этим едва ли можно согласиться», – подумал Николас. Однако его восхитило то, как независимо она держалась. Он вспомнил о существовании двойного стандарта в отношении женщин. Легкодоступные леди нравятся мужчинам, но их редко берут в жены.

Кэролайн продолжила деловым тоном, словно они сидели в каком-то благопристойном месте, а не в сомнительной гостинице, где обсуждали ее кандидатуру:

– Поскольку я вдова, то обладаю достаточной свободой. К тому же никто не заподозрит, что я способна на такие вещи.

– Я никогда бы не поверил, – согласился Николас, усмехнувшись, и подумал, что, вероятно, ее покойный муж был недостаточно хорош в исполнении своих супружеских обязанностей. Он помнил покойного лорда Уинна, и тот оставил приятное впечатление при их коротком знакомстве. Однако известно, что отношение мужчин к случайным знакомым и к своим женам может существенно отличаться.

– Вы слишком мало знаете обо мне, ваша светлость.

С ее красотой она, можно сказать, являлась воплощением Венеры, однако неизвестно, соответствует ли соблазнительная внешность чувственности. Говорили, что северные льды теплее, чем леди Уинн.

– Охотно признаю, – кивнул Николас, глядя ей в глаза.

Однако эти выразительные глаза говорили еще что-то. Он чувствовал, когда нравился женщине, и казалось, это был один из таких случаев.

Неужели чопорная леди Уинн тоже поддалась его обаянию? Как интересно!

– Если мы никогда не откроем ваше имя, – вмешался Дерек, – то, пожалуйста, объясните, миледи, как вы собираетесь объявить о результатах спора.

Кэролайн слегка кивнула, словно ожидала этого вопроса.

– Я все продумала. С вашего согласия я опубликую результаты в газете в разделе светской хроники. Естественно, анонимно, и, поскольку мое имя останется неизвестным, я позволю себе описать мои искренние впечатления.

Это заявление вновь возродило дух соперничества у друзей, хотя Дерек никак не показал этого и Николас также продолжал сохранять спокойный вид.

– Прекрасно, – сказали они в унисон, затем посмотрели друг на друга с взаимным вызовом.

Кэролайн рассмеялась с восхитительной непосредственностью, и ее прелестное лицо оживилось.

Черт побери, она весьма соблазнительна! Если они действительно намереваются осуществить свой план, то леди Уинн – наилучшая кандидатура для этого. По общему мнению, друзей, она поистине хороша. Ее грациозная, чуть пышная, но стройная фигура обычно не оставалась без внимания и комментариев мужчин. И Николас не мог оторвать взгляда от ее упругих грудей под корсажем.

Дерек, по-видимому, тоже не был слепым.

– Похоже, вы все основательно продумали, леди Уинн, – тихо сказал он.

– Поживем – увидим. – Она расправила складки своей темно-зеленой юбки. Цвет платья хорошо оттенял яркие краски ее внешности. – Что мы будем делать конкретно? Нам необходимо соблюдать крайнюю осторожность.

Она действительно очень искренна, решил Николас, и его первоначальная мысль отказаться от этой затеи улетучилась.

Он был чертовски заинтригован. Давно с ним такого не случалось. Леди Уинн – поистине очаровательная молодая особа. Она считалась холодной и замкнутой, а это было совсем не то, что привлекало его в женщине. Поэтому Николас никогда не рассматривал ее в качестве возможной любовницы и уж тем более в качестве кандидатуры для разрешения их спора.

– Предоставьте каждому из нас неделю своего времени, – внезапно сказал он.

Дерек посмотрел на него, явно удивленный предлагаемым периодом общения.

Целую неделю?

Николас не понял, чем было обусловлено его импульсивное предложение, однако чувствовал, что одной ночи с этой очаровательной женщиной будет явно недостаточно. Ее решение принять участие в их споре сначала шокировало его, а потом вызвало крайнее любопытство. Он пожал плечами и улыбнулся:

– Я уверен, вы согласитесь, что любовные отношения нельзя сводить только к постели. Очень полезно лучше узнать партнера в различных ситуациях. Неделя в компании друг друга кажется вполне логичным сроком для справедливого заключения.

Леди Уинн явно не ожидала такого предложения. Казалось, она была в замешательстве некоторое время, затем медленно кивнула. Локон ее медно-красных волос опустился на белоснежную шею, и Николас зачарованно наблюдал, как он скользит по гладкой коже.

– Полагаю, поскольку я зашла так далеко, мне остается только согласиться. Я постараюсь найти предлог для своего отсутствия на это время.

– Прекрасно.

Отголосок ссоры между весьма сомнительными завсегдатаями, сопровождаемой бранными словами, не предназначенными для ушей леди, донесся в их комнату, но Кэролайн даже глазом не моргнула.

Да, ее выдержке можно позавидовать.

– У меня есть небольшое поместье в Эссексе, – сказал Николас, безуспешно вспоминая, когда был там последний раз. Обычно, когда он отправлялся за город, то проводил время в большой семейной усадьбе в Кенте. Землевладение в Эссексе было частью его наследства, и в небольшом доме никто не жил, кроме немногочисленного персонала для поддержания в порядке хозяйства. – Оно находится в сельской местности, и поблизости нет деревень. Там довольно уютно и тихо, насколько я помню. В то же время это местечко расположено достаточно близко от Лондона, и путешествие туда не займет много времени. Оно превосходно для тихого незаметного времяпрепровождения.

Неделя с дамой, которую он совсем не знал, – это явное безумие. Его отношения с женщинами обычно сводились лишь к мимолетному развлечению. Он не содержал постоянную любовницу, потому что не нуждался в этом. Многие леди готовы были оказывать ему услуги, и он пользовался этим, когда хотел провести время в их обществе.

Неопытность леди Уинн в любовных отношениях делала ее особенно привлекательной. Его не интересовали девственницы, но она и не была таковой. Ее ослепительная красота и утонченная женственность заглушали в нем чувство осторожности, хотя внутренний голос предупреждал, что она еще очень молода и вполне подходит для брака.

Впрочем, она твердо сказала, что не желает снова выходить замуж, и он поверил ей – убежденность в ее голосе не вызывала сомнений.

Неделя посвящения Кэролайн в чувственные удовольствия была приятным отвлечением от текущих дел. Он на время оставит парламент, предупредив распорядителя, как связаться с ним...

Да, семь дней – вполне приемлемый срок, в течение которого он сможет легко выдержать общество этой леди, подумал Николас, глядя на ее чувственную полную нижнюю губу, на матовую выпуклость груди в разрезе вечернего платья, на слегка порозовевшие щеки в ответ на его оценивающий взгляд.

Она покраснела еще больше. Как замечательно! Грубая ругань не смутила ее так, как один только взгляд.

– Значит, можно считать, что мы пришли к соглашению? – Николас отставил в сторону бокал и вопросительно поднял бровь.

– Полагаю, я тоже смогу найти подходящее место, – сказал Дерек, кивнув. Он развалился на своем стуле, разглядывая красивую соучастницу пари и одобряя их выбор в полной мере. – Надеюсь, леди Уинн понимает, что будет с ее репутацией, если нас разоблачат. Мы, разумеется, будем хранить в тайне наши отношения, однако невозможно все предусмотреть. Жизнь сложна...

Кэролайн Уинн на мгновение отвернулась, сжав губы. Затем снова посмотрела на мужчин, распрямив плечи.

– Естественно, я не хочу скандала, но если это случится, то это будет только моя вина. Однако надеюсь, что риск окажется оправданным.

Это был вызов, какого Николас никогда раньше не слышал. Он медленно улыбнулся:

– Думаю, ваши надежды небеспочвенны, миледи. Она не улыбнулась в ответ и лишь смотрела на него серыми красивыми глазами. Только чуть заметное дрожание губ выдавало ее волнение.

– Вы очень самонадеянны, ваша светлость.

Так ли это на самом деле? Может быть. Ведь он совсем не знал ее. Вероятно, поэтому интуитивно предложил общение в течение недели. Она оказалась загадкой для него в том мире, который он считал вполне предсказуемым.

– Мы оба слишком самонадеянны, иначе не заключали бы этого пари, не так ли?

– Полагаю, мы обо всем договорились, – сказала Кэролайн, поднимаясь со стула. – Сообщите мне о дальнейших действиях. Мы можем связываться так же, как и прежде. Пошлите сообщение по тому же адресу, и мне доставят ваше письмо.

Николас и Дерек тоже встали со своих мест.

– Мой кучер ждет в трактире. Он проводит меня. Николас почувствовал нарастающий внутри протест.

Его беспокоила грубая толпа в соседней комнате.

– Я пройду с вами до кареты.

– Нет, ваша светлость, не стоит. Даже здесь я предпочитаю, чтобы нас не видели вместе.

Это спокойное, хладнокровное заявление заставило его замолчать. В течение большей части взрослой жизни его окружали женщины, которые жаждали его внимания. И вот теперь появилось что-то новенькое. Он был слегка уязвлен. Впрочем, стоит ли беспокоиться?

Кэролайн надела шляпку, опустила на лицо вуаль и двинулась к двери, оставив за собой слабый аромат изысканных духов.

Глава 5

– Какой прелестный вечер! Не правда ли, милорд?

Дерек Дрейк рассеянно посмотрел на женщину в своих объятиях. Боже, он даже не мог вспомнить ее имя. Как неудобно!

Ах да, это Амелия – сестра приятеля. Вот почему он танцует с ней в первую очередь. Хорас навязал ему эту женщину, и он согласился повести ее на танцевальную площадку главным образом потому, что, если уж прибыл на бал, надо делать вид, что получаешь удовольствие.

Дерек не испытывал ничего подобного и не надеялся на это.

Он прибыл сюда не для развлечения. Его мотивы были сродни самобичеванию.

Очень плодотворное занятие, с насмешкой подумал он, танцуя вальс. Его партнерша была небольшого роста, а Дерек, например, был довольно высоким, и ему казалось, что рядом они смотрятся нелепо. Вслух он сказал:

– Да, вечер действительно прелестный.

Едва ли подобный банальный разговор должен соответствовать титулу превосходного любовника, но Амелия, казалось, была довольна его ответом и просияла, как будто он сказал что-то умное.

– Несомненно, – подтвердила она.

Что еще сказать на это? Ничего не приходило в голову. Его язык словно налился свинцом. Дерек ощутил огромное облегчение, когда музыка, наконец, затихла. Он проводил партнершу на прежнее место, склонился над ее пухлой рукой, затем быстро удалился.

На балу присутствовало чрезвычайно много гостей, и Дерек с трудом пробирался сквозь толпу. Широко раскрытые окна не спасали от жары и духоты, а гул голосов соперничал с оркестром. К счастью, высокий рост позволял Дереку обозревать зал, и он, наконец, увидел Николаса. Его друг стоял, опираясь на колонну в греческом стиле, и потягивал шампанское.

Дерек подошел к нему и начал без предисловий:

– Неделя? Ты с ума сошел, Ник.

Вокруг них толпились люди, но среди музыки и гула сотен голосов их разговор не мог привлечь внимания, как будто они находились в уединенном месте. Герцог Роудей посмотрел на друга с непроницаемым выражением лица:

– По-моему, это вполне разумный срок. Дерек усмехнулся:

– Насколько я знаю, ты никогда, не проводил столько времени с одной и той же женщиной, за исключением, может быть, своей матери.

Вдовствующая герцогиня слыла грозной дамой, хотя ростом едва доходила до плеча сына. Будучи известной красавицей, в молодости, она до сих пор пользовалась успехом и влиянием в обществе. Ее неодобрение сомнительных увлечений сына, игнорировавшего молодых девушек, достигших брачного возраста, было хорошо известно в обществе.

Николас рассмеялся в ответ на это замечание:

– И даже с ней я не проводил столько времени, когда стал достаточно взрослым. Я люблю мать, однако мысль о том, что мне предстоит целую неделю выслушивать ее бесконечные советы, вызывает у меня дрожь.

– Тем более меня удивляет твое предложение. Ведь ты совсем не знаешь леди Уинн. – Сведя разговор к их легкомысленному пари, Дерек тем самым пытался отвлечься от своих грустных мыслей.

– Ты хочешь сказать, что возражаешь против обладания красивой женщиной в течение такого длительного срока?

– Да, она хороша собой. – Дерек постарался уйти от ответа на вопрос, глядя на Кэролайн Уинн, которая сидела в углу с несколькими пожилыми дамами, как обычно, холодная и необщительная. Она крайне редко соглашалась потанцевать, однако мужчины тем не менее не оставляли попыток пригласить ее. Даже издалека светлая кожа ее лица в сочетании с золотисто-каштановыми волосами производила впечатление. Наверняка провести время в постели с ней будет приятно. Почему бы нет? Ночку-другую, но целую неделю?

– В отличие от тебя я не склонен, надолго связываться с какой-либо женщиной, – заметил Дерек.

За исключением одной. С ней он готов был остаться надолго, однако сам все испортил.

Конечно, глупо на что-то надеяться, однако он продолжал с волнением искать ее взглядом в зале.

Аннабел, несомненно, должна быть где-то неподалеку. Внезапно Дерек заметил среди нарядной толпы золотистые волосы и знакомый профиль, и грудь его болезненно сжалась.

«Вот ты и увидел ее, как ожидал», – мысленно произнес он, стараясь оставаться по возможности хладнокровным. Нет ничего удивительного, что подопечная его дяди присутствовала на этом балу. Здесь собралась нынче половина Лондона. Естественно, Аннабел тоже прибыла сюда, и нетрудно было предположить, что при этом она окажется в обществе своего жениха.

Черт бы его побрал!

– Как мы решим, кто из нас первым проведет неделю с леди Уинн? – спросил Николас.

Его вопрос вернул Дерека к теме их разговора, и он отвел взгляд от Аннабел. Поскольку для него было пыткой даже просто смотреть на нее, необходимо было сосредоточиться на чем-то другом. Например, на соблазнительной леди Уинн. Если Аннабел потеряна для него, должен ли он стать монахом?

Нет, конечно.

Тем не менее, Дерек уклонился от прямого ответа.

– Это зависит от того, как скоро леди сможет освободиться, чтобы провести время с одним из нас. Есть еще одно обстоятельство: на той неделе у меня назначено несколько встреч, которые я не могу пропустить. Кроме того, мне необходимо время, чтобы подыскать подходящее укромное местечко.

– Думаю, из этого следует, – сказал Николас, – что я первым могу уединиться с ней уже через день-два. Что ж, договорились?

Они были друзьями долгое время: целое десятилетие, с тех пор как познакомились в Кембридже, в первый год обучения в университете. Дерек с удивлением уловил незнакомые нотки в голосе Николаса. Он вспомнил, как в молодые годы герцог Роудей был уязвлен первым неудачным опытом в том, что воспринимал как любовь, однако каким-то образом смог избавиться от навязчивого болезненного чувства. Дерек сделал знак проходящему мимо лакею и взял с подноса бокал вина. Затем лукаво посмотрел на своего друга:

– Она явно заинтриговала тебя.

– Немного.

В жизни Николаса было немало женщин, которые приходили и уходили. Он всегда спокойно реагировал на это, однако в данном случае его поведение выходило за рамки обычного.

Дерек усмехнулся:

– Думаю, достаточно сильно. Ты можешь обмануть кого угодно, только не меня.

– Она весьма привлекательна, разве не так?

– Это правда, но и раньше тебе попадались красивые женщины.

– Пожалуйста, не употребляй слово «попадались», а то у меня возникает ассоциация с ловушкой браконьера и раненым животным.

По мнению Дерека, это было вполне подходящее слово. Он сам однажды попался в любовные сети и до сих пор не мог выбраться из них. Стараясь сохранять спокойный тон, он спросил:

– Тогда как, по-твоему, следует называть эти связи?

– Лукавые проделки, – улыбнулся Николас.

– Полагаю, это подходящее определение. Однако наша очаровательная судья явно не намерена поймать тебя в ловушку, так что не беспокойся. Можешь расслабиться и удовлетворить свой интерес.

– Пожалуй. – Николас сделал глоток вина и вкрадчиво взглянул на друга. – А тебя она не заинтересовала?

Проклятие, теперь Аннабел и Хайатт оказались среди танцующих пар, кружась под звуки популярной музыки. Ее лицо раскраснелось, светлые волосы блестели, и в розовом шелковом платье она выглядела... восхитительной, пленительной, такой красивой, что Дерек ощутил боль в груди. Ее жених тоже казался счастливым, и хотя Дерек не пытался оценивать внешность других мужчин, он знал, что Хайатт в женском обществе считался привлекательным.

Никогда в жизни Дерек не чувствовал себя таким обескураженным.

– Дерек?

О, черт, кажется, к нему обращаются? Придя в себя, он повернулся.

– Извини.

Николас, должно быть, заметил нечто странное в его поведении, однако, слава Богу, ничего не сказал по этому поводу.

– Я спросил, заинтересовала ли тебя леди Уинн, добровольно предложившая свою помощь.

– Да, конечно, – поспешно ответил Дерек и сделал большой глоток шампанского, чтобы скрыть свое замешательство.

Однако он знал, что Николаса не так-то просто обмануть. Тот слегка прищурился, пристально глядя на него.

Единственным утешением служило то, что между ними существовало негласное правило – не задавать лишних вопросов. Это была джентльменская договоренность между двумя мужчинами, уважавшими личную жизнь друг друга.

Через мгновение Николас просто сказал:

– Тем не менее, надеюсь, ты не станешь возражать, если я первым возьму ее.

«Взять ее» – весьма подходящее выражение. Дерек едва не рассмеялся.

Ему необходимо вновь обрести хладнокровие. Он сделал еще глоток и попытался улыбнуться.

– Нет, конечно. Я уверен, ты сделаешь все наилучшим образом. Однако имей в виду: последним она будет помнить меня.

– Посмотрим, Мэндервилл. Теперь, когда мы все трое пришли к соглашению, я намерен оставить у нее неизгладимое впечатление. Я сомневаюсь, что когда-либо выбрал бы эту леди в качестве любовницы, но поскольку она сама проявила инициативу, мне не терпится поближе узнать ее.

Любопытное признание, поскольку герцог Роудей обычно относился к соблазнению женщин как к не слишком обременительному занятию.

– Ситуация приняла неожиданный поворот, не так ли? – предложил Дерек. Он сознавал, что его желание выиграть пари существенно поубавилось в связи с личным несчастьем. К тому же он чувствовал, что Николас в большей степени заинтересовался леди Уинн.

Правда, если он не способен разобраться в собственных чувствах, возможно, не следует пытаться понять чувства другого человека.

Если Николас горит желанием уединиться с леди Уинн в загородном поместье, пусть забирает ее немедленно и проявит свое обаяние, чтобы соблазнить эту женщину. В данный момент все помыслы Дерека были заняты другим.

– Дай мне знать, когда вы вернетесь в город, – сказал он небрежным тоном.

Миссис Харолдсон наклонилась вперед с заговорщическим видом, и, казалось, внушительная грудь вот-вот утянет ее на пол.

– Полагаю, – зашептала она с шипением, – кое-что здесь вызывает удивление.

Кэролайн старалась выглядеть холодной и сдержанной в этом душном, переполненном людьми бальном зале.

– Что именно?

– То, как его светлость и граф стоят там и о чем-то болтают с самоуверенным видом.

Может быть, они обсуждали свое пари? Было видно, что мужчины чрезвычайно увлечены беседой, и, поскольку не прошло и двух часов после встречи в гостинице, можно догадаться, о чем они могли говорить. Разумеется, о ней.

Она предложила себя двум пользующимся дурной репутацией повесам, вступив с ними в сомнительное соглашение, которое может погубить ее в глазах общества, если это дело раскроется.

Однако внутренний голос убеждал ее, что все будет хорошо.

– Я замечала, они часто беседуют, – сказала Кэролайн спокойным тоном, бросив невозмутимый взгляд на двух высоких мужчин. – Ведь они друзья.

– Вы, конечно, слышали, леди Уинн, об их последней выходке?

– Вы имеете в виду их пресловутое пари?

Боже, как здесь жарко и нет спасения от окружающих ее матрон! Она вынуждена была подавлять желание вскочить и выбежать из комнаты, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Кэролайн наблюдала за мужчинами сквозь слегка опущенные ресницы. Николас Мэннинг выглядел невероятно привлекательным. Его темные блестящие волосы были слегка взъерошены, что наряду с элегантным вечерним костюмом придавало особый шарм его мужской красоте. Мэндервилл был также красив, словно греческий бог. Казалось, его присутствие освещало эту комнату дополнительным светом. Оба, как обычно, привлекали всеобщее внимание – из-за своей дурной славы.

– Да, конечно, их пари. Это из ряда вон выходящий случай, вы согласны?

Восемь пар глаз устремились на Кэролайн. Окружение вдов, большинство из которых были, по крайней мере, на два десятка лет старше ее, являлось бастионом, защищавшим Кэролайн от возможного приближения мужчин. Устроившись вместе с этими женщинами в углу, она тем самым избегала намерений ухажеров потанцевать и пофлиртовать с ней.

– Их дерзость всем известна, – тихо сказала Кэролайн. – Я нахожу все это крайне неприятным.

– Верно, сказано. – Вдовствующая графиня Лэнгтри одобрительно кивнула. – Их поведение действительно переходит все границы приличия.

Остальные женщины дружно поддержали ее. Однако, несмотря на то, что они осуждали поведение двух упомянутых джентльменов, это не мешало им издалека бросать на них нежные взгляды.

Кэролайн оставалась холодной, сдержанной леди Уинн. Казалось, она считала ниже своего достоинства даже говорить о том, что противоречило ее мирному, затворническому существованию.

Если бы эти женщины знали правду!

«Не дай Бог», – подумала она, содрогнувшись.

В конце концов, Кэролайн не могла больше сидеть и притворяться, что осуждает красивого герцога и экстравагантного графа. Она извинилась и вышла наружу, где позади сверкающего огнями особняка находился сад. Там она вдохнула полной грудью свежий воздух, чтобы собраться с мыслями и оценить сложившуюся ситуацию.

Неужели она действительно оказалась способной на такой поступок?

На террасе присутствовали еще несколько гостей, поэтому она направилась к цветнику. Бредя по дорожке под усеянным яркими звездами ночным небом, Кэролайн пыталась разобраться в своих чувствах. Как могла она тайком отправиться на встречу с двумя джентльменами, которые признались, что заключили свое ужасное пари, будучи в легком подпитии?

Лицо Кэролайн пылало, и она была рада, что в этот момент никто не видел ее. Беззастенчивая оценка герцогом ее личности там, в гостинице, мало, чем отличалась оттого, что она слышала о себе раньше, однако ее реакция на его высказывание оказалась неожиданной.

Может быть, ее участие в их пари способствовало установлению между ними особых отношений с самого начала. Эта встреча стала ее выбором. Иметь выбор – для Кэролайн это нечто новое.

Ее юбка коснулась глянцевитых листьев куста, когда она проходила мимо, и лепестки белых цветов осыпали ее одежду подобно снегопаду, источая приятный манящий аромат. Кэролайн рассеянно стряхнула их и подставила лицо желанному ветерку.

По крайней мере, ее будущие любовники – джентльмены, давшие слово чести хранить в тайне их отношения. Никто из них даже мельком не взглянул на нее за весь вечер.

Все будет хорошо, уверяла она себя.

И молила Бога, чтобы так оно и было.

Глава 6

Был ли кто-нибудь в Лондоне, кто не обсуждал бы это дьявольское пари?

Чашка задребезжала на блюдце, когда Аннабел Рид резко отставила ее в сторону, так что немного чая перелилось через край. Она стиснула зубы, надеясь, что никто не заметил ее раздражения, и постаралась выглядеть по возможности спокойной.

На балу у Бранскумов прошлым вечером она лишний раз убедилась, каким вниманием пользовались оба известных джентльмена. Они стояли и разговаривали, как ни в чем не бывало, не обращая внимания на перешептывания вокруг них. Оба выглядели, как всегда, потрясающе: герцог – со своим властным видом и Дерек – с его утонченной красотой и естественным очарованием.

Только на нее оно не действовало.

Он очень привлекательный мужчина во всех отношениях, но она ненавидела его. Эха милая улыбка и располагающий внешний вид лишь скрывали его истинную натуру.

Она презирала его.

– Простите, дорогая мисс Рид, разве вы не родственница Мэндервилла?

Аннабел подняла голову, с досадой осознав, что к ней обращаются. Группа из восьми дам, в ожидании смотрела на нее, и среди них была ее будущая свекровь. Остальные женщины являлись тетушками и кузинами Альфреда. Она откашлялась, непонятно почему испуганная этим вопросом.

– Нет-нет. Просто его дядя – мой опекун.

Это была правда. Никакой кровной связи между ними не было. Томас Дрейк и ее отец долгое время были близкими приятелями, и их дружба была настолько крепкой, что отец Аннабел выделил средства на ее обеспечение, если с ним произойдет что-нибудь непредвиденное. Так и случилось, и она, восьмилетняя девочка, была вверена заботам его старого друга, после того как ее родители погибли во время морского путешествия. Аннабел считала сэра Томаса прекрасным человеком в отличие от его скандально известного племянника Дерека. Сэр Томас и его жена Маргарет не могли иметь детей и потому заботились о ней как о собственном ребенке. Аннабел была чрезвычайно благодарна им.

Она любила Томаса и Маргарет, тогда как Дерек – это совсем другая история.

– Но вы росли и воспитывались в их семейном поместье, не правда ли? – Леди Хендерсон смотрела на нее с нескрываемым любопытством.

– Я... да... в Беркшире.

Почему она начала запинаться под взглядами этих женщин? Меньше всего ей хотелось говорить на эту тему. Она терпеть не могла сплетни. Аннабел предпочитала книги и уединение суетливой болтовне. Томик Вольтера и диванчик у солнечного окна гораздо приятнее светских развлечений.

– Полагаю, вы виделись с ним довольно часто, – не унималась леди Хендерсон, глядя на Аннабел с тайным лукавством.

Все смотрели на нее, ожидая ответа. Разумеется, они имели в виду Дерека Дрейка. Его имя всегда возбуждало любопытство у женщин.

О Боже! Аннабел испытывала досаду от сознания того, что ему принадлежит особняк, который она считала своим домом. Ее опекун был младшим братом покойного графа, отца Дерека. По этой причине она испытывала неприятное чувство, так как Дерек фактически обеспечивал ее приданое. Когда Аннабел прямо спросила об этом Маргарет, та попыталась уклониться от разговора, и поскольку эта женщина никогда не лгала, ответ был ясен. Томас обладал достаточными финансовыми возможностями, однако настоящим владельцем состояния семьи являлся Дерек.

По иронии судьбы человек, которого она когда-то любила, давал деньги в качестве приманки для другого мужчины, чтобы тот женился на ней.

– Он на десять лет старше меня, – заметила Аннабел, – поэтому мы виделись не так уж часто. Когда мне было восемь лет, он отправился на учебу в Кембридж и потом предпочитал посещать Лондон, а не Беркшир. Мы редко видели его. Даже когда мы приезжали в Лондон, он пребывал в своем собственном городском доме.

Другая леди, которую жених Аннабел называл тетей Идой, тихо сказала:

– Я догадываюсь, почему он поступал так. В Лондоне блестящее общество.

Разумеется, эта женщина имела в виду, что там больше доступных женщин. Намек был понятен, и хотя Аннабел меньше всего хотела защищать такого отъявленного распутника, как граф Мэндервилл, она, тем не менее, вступилась за него.

– У него много дел в Лондоне, и там ему легче общаться со своими доверенными лицами и адвокатами. Мэндервилл-Холл неудобен для этого. Граф очень занятой человек.

– Да, несомненно, – сказала другая леди с неестественно темными для ее возраста волосами и заливисто рассмеялась. – Хотя я сомневаюсь, что деловые связи у него в голове на первом месте. Тем не менее, его можно простить за столь неблагоразумное поведение. Ведь он такой интересный молодой человек.

– Красивее Роудея? – спросил кто-то.

– Это невозможно, – нараспев сказала другая женщина.

Сердце Аннабел предательски дрогнуло.

«Он лучше всех мужчин на свете».

Она обожала его с самого детства. Со своей озорной улыбкой и легким юмором он был героем для девочки, которая неожиданно стала сиротой. Вспоминая прошлое, Аннабел вынуждена была признать, что он был достаточно добр по отношению к ней, если терпел то, что она постоянно ходила за ним по пятам. Молодой человек находил время, чтобы покатать девочку на пони и научить ее управлять лошадью. И, тем не менее, этот мужчина оказался... презренным негодяем. Его ангельский вид был обманчив. На самом деле ему больше подошли бы рога и раздвоенный хвост, а не притягательные глаза и классические черты лица.

– Как можно определить, кто из них более красив? – сказала одна из кузин Альфреда, хихикнув и слегка покраснев. – Они оба хороши.

– Замолчи, Юджиния, – одернула ее мать.

– И оба окружены скандальной славой, – заметила худощавая леди, поджав губы. – Вы, должно быть, помните, что несколько месяцев назад лорд Таннер во время бракоразводного процесса в связи с изменой его жены упоминал имя Мэндервилла?

Точнее – прошло четыре месяца, с тех пор как распространился этот неприятный слух, но Аннабел никак не комментировала его, испытывая непонятную боль каждый раз, когда думала об этом. Лучше хранить при себе свои чувства по отношению к безнравственному графу, чем объяснять кому-то причину ее неприязни к нему.

– А теперь еще это непристойное пари. Даже неприлично говорить об этом; Непонятно, как они намерены определить победителя. – Несмотря на то, что матрона Ида заявила о своем отрицательном отношении к этой новости, она, тем не менее, явно была готова обсуждать ее.

Когда чаепитие, наконец, закончилось, Аннабел с облечением села в ожидавшую ее карету. Скоро она выйдет замуж и ее вынужденное общение с Дереком прекратится. Правда, не совсем – она будет навещать Томаса и Маргарет, которые, по существу, заменили ей родителей. Во всяком случае, ей не придется часто терпеть его общество. Кроме того, когда она выйдет замуж, рядом с ней будет Альфред, и это поможет.

Поможет чему? Этот немой вопрос остался без ответа.

Лучше не думать об этом.

Не думать о Дереке.

Поместье герцога Роудея вовсе не отвечало представлению Кэролайн об укромном уголке, Каменный дом, освещенный послеполуденным солнцем, был окружен лесистым парком. В элегантном фасаде чувствовалось влияние эпохи королевы Елизаветы, и было заметно, что некоторые части здания пристраивались с годами. Несмотря на то, что герцог редко бывал в этой резиденции, здесь все содержалось в идеальном порядке: зеленые лужайки были аккуратно подстрижены, и к парадной двери вела извилистая гравийная дорожка. Сверкающие окна, обрамленные плющом, придавали дому очаровательный, почти сказочный вид, несмотря на его большие размеры. Могучие лиственные Деревья раскинули свои ветви почти по всей территории, заслоняя лужайки от солнца.

Именно то, что нужно для тайного свидания.

О Боже! Горло Кэролайн сжалось от волнения.

Слишком поздно, напомнила она себе, просить Хью развернуть карету и отвезти ее назад в Лондон, где она постарается забыть эту безумную выходку. Как же она будет чувствовать себя после двух следующих недель?

Как шлюха, предложившая себя двум известным в обществе повесам?

Не исключено. Впрочем, возможно, она, в конце концов, ощутит себя настоящей женщиной и тем самым ее непристойное поведение будет вознаграждено. Ей необходимо сделать решительный шаг, чтобы изменить свою жизнь.

Однако ее ждет невероятное унижение, если она разочарует пресловутого герцога Роудея.

Впрочем, твердо сказала она себе, когда карета остановилась, это лишь участие в пари между герцогом и графом, которые должны проявить свое умение в постели. Ей предстоит лишь высказать мнение, кто из них лучший любовник.

Все это кажется со стороны довольно простым делом.

Хью уже стоял у открытой дверцы кареты, протянув руку, чтобы помочь ей спуститься. Его широкое лицо не выражало ни любопытства, ни осуждения – оно оставалось таким же непроницаемым, как и тогда, когда он сопровождал ее в сомнительную гостиницу. Кэролайн невольно подумала, какое мнение у него сложилось о ней, когда он понял, что целью ее путешествия являлось любовное свидание. Хью служил у нее уже несколько лет, и отношения слуги и хозяйки вполне устраивали обоих. Однако многое может измениться после этого безрассудного предприятия, включая и ее собственное мнение о самой себе. Впрочем, стоит ли беспокоиться о том, что подумает о ней слуга? Большинство дам высшего света, уверили бы ее, что ни к чему обращать на это внимание, но Кэролайн едва ли последовала их советам.

– Благодарю, – тихо сказала она, спустившись на землю и надеясь, что ее смятение не слишком заметно.

– Рад служить вам, миледи. – Хью склонил голову все с тем же выражением лица.

В то время как она поднималась по ступенькам крыльца, парадная дверь открылась, и на пороге появился сам герцог. В коротком письме с указанием адреса Роудей упомянул, что в его доме очень мало слуг, так как он почти не живет в нем, однако она не представляла, что человек с таким высоким положением в обществе способен исполнять роль лакея. Герцог выглядел по-домашнему: на нем были черные брюки, белая рубашка с широкими рукавами и начищенные до блеска сапоги. Эта одежда придавала ему моложавый, но очень внушительный вид. Она подчеркивала его рост и впечатляющую ширину плеч, а также мощь длинных мускулистых ног. Темные волосы ниспадали на плечи, блестя в лучах солнца, и обрамляли красивое лицо. Кэролайн поразило то, что она увидела сейчас в нем просто человека, а не богатого красавца аристократа с обольстительной улыбкой и неотразимой самоуверенностью. Его одежда также свидетельствовала об интимности их встречи и давала понять, какова реальная ситуация: она должна провести следующую неделю в его постели.

Кэролайн ощутила легкую дрожь, когда он вежливо взял ее руку и, склонившись над ней, прикоснулся губами к тыльной стороне ладони.

Затем он выпрямился и тихо сказал:

– Добро пожаловать, миледи.

– Здравствуйте, ваша светлость, – ответила Кэролайн, стараясь сохранять спокойствие в голосе, хотя пульс ее резко участился. Герцог возвышался над ней, и его плечи выглядели устрашающе широкими.

Он смотрел на нее с едва заметным насмешливым выражением темных глаз.

– Надеюсь, вы приготовились к загородной жизни в течение недели. Как я предупреждал, здесь минимум персонала. Мое прибытие крайне взволновало экономку. Проходите в дом. Я попрошу подать чай, и мы сможем... познакомиться поближе.

Так сразу? Кэролайн не была уверена, что именно он подразумевал под более близким знакомством, и к ней вернулась ее обычная нерешительность. Набравшись храбрости, она чопорно кивнула:

– Полагаю, это приемлемо.

Теперь он откровенно развеселился, и его губы слегка дернулись.

– Вы произнесли эту фразу таким тоном, который присущ холодной леди Уинн. Пожалуйста, поверьте, я имел в виду только чай.

Кэролайн знала, что имеет репутацию сдержанной, лишенной теплоты женщины. Вот почему она решилась на этот безумный поступок.

– Мы оба знаем, для чего я здесь, Роудей.

– Да, конечно. – Он продолжал держать ее руку, слегка сжимая своими длинными пальцами. Это уже была некоторая вольность, но при данных обстоятельствах как могла она возражать?

Герцог наклонился вперед достаточно близко к ней, так что его теплое дыхание коснулось ее уха.

– Вы не собираетесь немного расслабиться и оттаять?

Эти тихо произнесенные слова заставили ее отпрянуть и посмотреть ему в лицо. Кэролайн не знала, как реагировать на странное легкое покалывание внизу живота, и потому решила, что, может быть, лучше честно признаться.

– Нет, – сказала она, наконец.

И почувствовала облегчение, когда он молча отпустил ее руку.

– Может быть, все-таки войдем в дом? – предложил он.

Кэролайн прошла мимо него в прихожую, испытывая волнение после их короткого интимного разговора. Независимо от того, насколько простой он считал обстановку в доме, она с удовлетворением отметила, каким ухоженным было это помещение с обшитыми деревянными панелями стенами, прекрасными полами и высокими потолками. В доме царила атмосфера уюта, дополняемая запахом воска и свежеиспеченного хлеба.

– Здесь довольно мило, – сказала Кэролайн с некоторым апломбом, хотя никак не могла преодолеть внутреннюю неуверенность.

Что, если она действительно бесстрастная женщина, неспособная ответить на ласки мужчины? Какого же мнения будет о ней герцог?

Николас Мэннинг огляделся вокруг. Коридор вел к открытой площадке с огромным очагом, с креслами и диванами, расставленными по кругу для удобства общения. В дальнем конце резная винтовая лестница вела наверх.

– Я не все помню здесь, – признался он. – Долго не приезжал. У меня восемь домов в различных частях Англии благодаря моим знаменитым предкам. Кажется, всякий раз, когда кто-то из наследников Роудеев вступал в брак, появлялось новое поместье. Невозможно жить в каждом из них. Кроме того, мне необходимо часто присутствовать в Лондоне. Все-таки я человек светский.

Слегка ироничный тон его голоса говорил о том, что он относился довольно пренебрежительно к своим владениям. Кэролайн улыбнулась, отметив отсутствие тщеславия у герцога, и прониклась некоторой симпатией к нему.

– Я сомневаюсь, что вы нашли бы сочувствие у людей в связи с излишком богатства, ваша светлость.

– Разумеется, вы правы. – Он взял Кэролайн под локоть и двинулся вместе с ней по коридору. – Однако многие заблуждаются, считая, что богатство приносит счастье. Миссис Симе проводит вас в вашу комнату, и когда будете готовы, присоединяйтесь ко мне за чаепитием.

Экономка, пожилая женщина с мягким голосом, в котором чувствовался шотландский акцент, проводила Кэролайн наверх, в богато обставленную спальню с прекрасным видом на сады. Окна были открыты, и в воздухе ощущался нежный аромат роз. Для загородного дома обстановка здесь казалась роскошной, хотя и несовременной. Большая кровать была занавешена светло-голубым шелком, а на полу лежал пышный ковер, расцвеченный узорами красного и синего цвета. У Кэролайн возникло ощущение, что здесь к ней относятся как к почетной гостье. У нее даже зародилась мысль, что эта комната предназначалась хозяйке дома и соединялась с соседней спальней.

Почетная гостья? Кэролайн полагала, что так оно и есть. Николас Мэннинг стремился доказать, что является превосходным любовником. Но одной только хорошей комнаты недостаточно для этого. Она посмотрела на дверь в смежную спальню и ощутила внутреннюю дрожь.

Глава 7

На траву легли густые длинные тени, подул легкий, насыщенный ароматами цветов ветерок, заставляя трепетать, глянцевитые листья деревьев, и, казалось, здесь собрались птицы со всей Англии, чтобы устроить концерт. Через одну, из гравийных дорожек пробежал кролик и остановился, покусывая травинки и приподняв одно ухо. Он нисколько не боялся людей на террасе всего в нескольких шагах от него. Все это было похоже на одну из картин, которую Николас запомнил с детства, когда весь мир с безоблачным небом был наполнен солнечным светом.

Или, может быть, Сейчас ему так казалось, потому что он слишком много времени проводил в городе?

Но сказка обычно не бывает без красивой девушки.

Николас удобно расположился в кресле, попивая бренди, а не чай и разглядывая свою красивую гостью с надеждой, что внешне это выглядит так, будто он уделяет ей лишь вежливое внимание, а не проявляет жадный плотский интерес, который на самом деле испытывал.

В тот памятный вечер они с Дереком изрядно затуманили мозги вином, а когда наутро Николас осознал, какое ужасное пари они заключили в своем клубе, из груди его невольно вырвался стон. Затем он решил, что следует отнестись с юмором к этому событию и не обращать внимания на быстро распространившиеся слухи. Однако, сидя сейчас напротив восхитительной леди Уинн, он не был уверен, что допустил тогда серьезную ошибку.

Даже то, как она пила чай, едва прикасаясь губами к краю чашки, говорило о сдержанности. Взгляд Кэролайн, казалось, сосредоточился не на нем, а на каком-то отдаленном объекте.

Николас раньше видел ее мельком раз или два, когда она была юной девушкой, потом слышал, что она вышла замуж, но пока еще не произвела на свет наследника. После смерти мужа леди Уинн почти не появлялась в обществе, и он не уделял ей внимания. Он находил ее весьма привлекательной – как картину в музее, которой можно восхищаться, испытывая эстетические чувства. Однако, зная, что никогда не будешь обладать ею, не стоит зря тратить время, слишком много думая о ней.

Но в данном случае дело обстояло иначе.

Он будет обладать этой женщиной, и возникшее нетерпение удивляло его. Возможно, причиной была необычность ситуации, связанная с этим глупым пари. Как бы то ни было, но он не мог припомнить, чтобы за последнее время у него возникал такой жгучий интерес к женщине.

– Расскажите мне о себе, – попросил Николас, держа в руке бокал с бренди и наблюдая, как Кэролайн сделала еще глоток чаю из изысканной фарфоровой чашки. Лучи солнца окрашивали в красноватый цвет пряди ее золотисто-каштановых волос. На ней было модное платье светло-серого цвета, хорошо сочетающегося с ее глазами. На любой другой женщине этот цвет мог показаться старомодным, но у Кэролайн он подчеркивал не только колорит ее глаз и волос, но также стройность роскошной фигуры.

Николас не мог дождаться, когда, наконец, снимет с нее это платье, хотя подобное нетерпение было нетипично для него. Упругость ее бюста в скромном вырезе приковывала внимание и наводила на далеко не джентльменские мысли, – каковы будут на ощупь и на вкус эти соблазнительные груди?

Кэролайн выглядела немного испуганной.

– Что вы хотите знать обо мне, ваша светлость?

– Зовите меня просто Николас.

– Как пожелаете. – Она с неуверенным видом поспешно сделала еще глоток чаю. При этом чашка слегка дрожала в руке Кэролайн, когда она поднесла ее к губам, но Николас заметил это.

Он обратил также внимание на то, какие соблазнительные у нее губы: такие нежные, мягкие и чувственно изогнутые, причем нижняя губа немного полнее. Просто прелесть.

– Откуда вы родом? – спросил Николас.

– Из Йорка, – с готовностью ответила Кэролайн, хотя выражение ее лица оставалось серьезным, что придавало ей холодный сдержанный вид. – Моя мать умерла, когда я была ребенком, а отец был занятой человек, поэтому я проводила почти все время в Лондоне с моей тетей. В дальнейшем она устроила мой выход в свет и замужество.

– У вас нет братьев или сестер?

– Нет.

Расспрашивать эту женщину, оказывается, далеко не легкая задача. Николас слегка наморщил лоб и предпринял еще одну попытку.

– Чем вы интересуетесь? Театром, оперой, модой? Кэролайн поколебалась, затем ответила просто:

– Я люблю читать. Что угодно и где угодно. Романы, газеты с первой до последней страницы и даже научные труды, если удается найти их. Чтение всегда было моей страстью. Моя гувернантка была начитанной женщиной. Она поощряла мое любопытство и давала мне книги, которые, я уверена, тетя едва ли одобрила бы. Отец мисс Дансуорт был известным антикваром и имел коллекцию книг, собранных со всего мира. После смерти он оставил дочь без денег, но с богатством другого рода, если ценить знания. Мисс Дансуорт продала все имущество, но сохранила библиотеку.

Женщины с интеллектом не волновали Николаса, как и некоторых других мужчин среди его знакомых. Он отметил лишь слово «страсть», когда она произнесла его.

– И кто же ваш любимый автор?

– Вольтер, если вы вынуждаете меня выбирать. – Лицо ее приняло воодушевленное выражение.

– Кто еще?

Оказалось, что ей нравились древние греки, Шекспир, Александр Поуп и современные популярные авторы – некоторых из них Николас еще не читал.

Солнце пригревало его, бренди приятно расслабляло, и он был... очарован.

Неужели этим «синим чулком»? Это было для него откровением. Обычно женщины служили одной-единственной цели в его жизни, тем не менее, Кэролайн чем-то привлекала его. Он восхищался ею с того момента, когда узнал в гостинице, кто она.

Глаза Кэролайн светились вдохновением, когда она говорила о книгах, и это продолжалось до тех пор, пока Николас не вернулся к разговору о семье леди Уинн. Энтузиазм ее пропал, и она сосредоточила свое внимание на чашке с чаем.

– Как я уже говорила, я жила с тетей. Она умерла приблизительно через месяц после смерти Эдварда.

Николас ждал продолжения. Его очень интересовало ее замужество.

– Я знал вашего мужа, но недостаточно хорошо.

– И, слава Богу.

Николас удивленно вскинул брови:

– Понятно.

Кэролайн медленно отставила свою чашку в сторону. Ее прелестные ясные глаза с густыми ресницами теперь смотрели прямо на него.

– Простите, но вы не можете понять меня. Вы никогда не были замужем за человеком, которого не любили. Вам никогда не приходилось угождать чьим-либо прихотям, и признайтесь, пожалуйста, что существует значительная разница в положении женщин и мужчин в нашем обществе, которое допускает сумасбродные споры среди титулованных джентльменов, защищающих свою честь, тогда как женщин осуждают, когда они пытаются сохранить свое достоинство.

Какое-то время Николас не мог сообразить, что ответить ей. Он уже понял, что леди Уинн не собиралась кокетничать и, по-видимому, была способна отстаивать свою точку зрения с непримиримым упорством. После небольшой паузы он склонил голову и сказал:

– Возможно, вы правы. Мне трудно судить... Его уступчивость, казалось, смутила ее.

– Простите, – сказала она с легким вздохом. – Я слишком переживаю, когда речь заходит о моем браке. Поэтому и не собираюсь снова выходить замуж.

– И так холодно относитесь к джентльменам, которые окружают вас при каждом удобном случае? – Николас развалился в кресле, наслаждаясь не только теплом послеполуденного ветерка, но и полным отсутствием кокетства у Кэролайн.

Обычно женщины охотно соглашались с ним и не сетовали за непонимание их положения в обществе.

– Я ценю свою независимость.

Они недостаточно хорошо знали друг друга, но в этом их взгляды были схожи.

– Я тоже, – сказал Николас.

– Слухи подтверждают это. – Ее губы изогнулись в очаровательной улыбке, отчего тело Николаса тотчас среагировало.

Происшедшее в ней изменение было заметным. Из холодной мраморной статуи она превратилась в приятную привлекательную женщину.

Николас заерзал в своем кресле, почувствовав возбуждение. Как странно. Леди нисколько не скрывала своих взглядов и не пыталась притворяться, тем не менее, ее непосредственность нравилась ему. Он тихо сказал:

– Не верьте каждому слуху обо мне, хотя то, что вы сказали сейчас, верно.

– О вас многое говорят. Вы пользуетесь дурной славой в обществе.

– Теряюсь в догадках почему.

Она посмотрела на него с серьезным видом.

– Вы хотите сказать, что в действительности добродетельны? В таком случае хочу напомнить, что совсем недавно вы заключили слишком самонадеянное пари по поводу ваших предполагаемых талантов в известной области.

Был ли он добродетельным? Николас знал, что это определение неприменимо к, нему, хотя полагал, что с некоторой натяжкой его можно назвать таковым. Он никогда не связывался ни с одной женщиной, которая могла бы серьезным образом воспринять их любовную связь. Он улыбнулся намеренно беззаботной улыбкой.

– Может быть. Должен признаться, я уже давно равнодушен к сплетням.

– То есть вы никогда не пытались обманывать своих партнерш?

– Совершенно верно. – После Хелены он относился к любовным связям лишь как к чисто физическому удовольствию. Однажды он совершил огромную ошибку, прежде чем понял, чего стоят романтические грезы на самом деле. Больше он не попадется на эту удочку. Урок, который он получил, был достаточно жесток. Тогда он был молод и глуп и питал идеалистические надежды. Приобретенный опыт стал для него горькой пилюлей, послевкусие которой нелегко забыть.

По-видимому, Кэролайн правильно интерпретировала выражение его лица.

– В данном случае никто не знает, что я здесь, ваша светлость. Мы одни и можем делать все, что пожелаем.

– Зовите меня Николас, – напомнил он с улыбкой, наблюдая, как лучи солнца освещают тонкие черты ее лица, плавные изгибы плеч и оттеняют соблазнительную ложбинку между упругими грудями в вырезе платья. – Может быть, войдем в дом?

Она восприняла это предложение как намек, и щеки ее слегка порозовели.

– Прямо сейчас? Ведь еще день.

Николас едва не рассмеялся над ее наивным представлением, что заниматься любовью можно только после захода солнца. Для вдовы она была слишком неосведомленной.

– Чего ждать? Мы можем поговорить в более уютной обстановке.

– Поговорить?

– Ну да. В другом месте.

Ее щеки покраснели еще больше.

Он имел в виду – в постели. Хотя Николас обычно не любил разговаривать в спальне, в данном случае он хотел пойти туда, чтобы Кэролайн могла расслабиться. Он никогда не имел дела с девственницами. Воспитанный как герцогский наследник, он, став достаточно взрослым, знал, в какую ловушку можно попасть, если лишить девушку невинности, и в случае с Кэролайн его не покидало чувство, что она ведет себя как неискушенная девушка. Несмотря на попытки казаться спокойной, было видно, что она нервничает. Это подогревало его интерес к ней.

Николас встал, подошел к Кэролайн и помог подняться на ноги. Его взгляд сосредоточился на ее губах.

– По-моему, вы очень красивы, леди Уинн. Ее серые глаза блеснули.

– Вы, конечно, должны были обязательно сказать это.

– Я не стал бы говорить, если бы думал иначе. – Николас не лгал. У него никогда не возникало необходимости расточать фальшивые комплименты, Чтобы привлечь женщину. Если леди Уинн полагает, что он способен на такое, то, вероятно, она еще более наивна, чем он представлял. – Вероятно, вы не первый раз слышите нечто подобное, так почему же не доверяете моей искренности?

Он очень осторожно коснулся ее шелковистых прядей тыльной стороной пальцев. Красновато-коричневый цвет ее волос напоминал ему осень. Несколько свободно ниспадающих локонов обрамляли овал ее лица и касались тонкой шеи. Теплые тона очень шли ей, оттеняя ее красоту.

Николас готов был заключить еще одно безрассудное пари, утверждая, что на самом деле она не такая холодная, как кажется. Очевидно, ее муж был недостаточно хорош в постели, и потому Николас с особым удовольствием предвкушал посвятить ее во все прелести интимного общения мужчины и женщины.

Кэролайн натянуто улыбнулась.

– Я едва знаю вас, Николас.

Ему понравилось, как звучит его имя в ее устах.

– Какой теперь, по-вашему, лучший способ познакомиться поближе?

Она не смогла ответить, так как он, склонив голову, прильнул к ее губам. Его руки обхватили ее талию, твердо, но не настойчиво. Что касается женщин, его инстинкт безошибочно подсказывал ему, как надо действовать. Он чувствовал, что в данном случае убеждение будет гораздо эффективнее, чем поспешное проявление страсти. Очень многие женщины предпочитают стремительный натиск. Они хотят, чтобы любовник не только обладал, но и властвовал над ними. Однако Николас понял еще до того, как прикоснулся к Кэролайн, что она не относится к их числу.

Ей было очень приятно в его объятиях. Она испытывала удовольствие, ощутив, как ее упругие груди прижимаются к его груди, но когда он попытался проникнуть языком в глубину ее рта, она вздрогнула, явно потрясенная.

Что, черт возьми, происходит?

На мгновение Николас замер, пораженный осознанием истинного положения вещей.

Эта женщина, побывав замужем, никогда не знала, каким интимным, чувственным может быть поцелуй. Он ощущал ее неуверенный ответ на движения его языка, словно она не представляла, что надо делать.

Это была довольно интересная особенность загородного свидания. Николас продолжил свой поцелуй, не слишком настойчиво, но, искусно понуждая ее прижаться к нему всем телом. В иной ситуации он был бы обескуражен проявлением такой неопытности партнерши, но в данном случае – то ли благодаря красоте этой женщины, то ли оттого, что она так доверчиво прильнула к нему, – он счел это обстоятельство весьма интригующим.

– Могу я еще раз пригласить вас в дом? – прошептал Николас, касаясь губами ее губ.

Теперь Кэролайн ощущала его возбуждение, и потому это предложение не вызывало сомнений. Но разве не для того она здесь? Кэролайн кивнула, и Николас, отступив назад, взял ее за руку и улыбнулся.

Она в ответ лишь посмотрела на него, широко раскрыв свои невероятно красивые глаза. При этом щеки ее зарделись. Это неплохой признак, отметил Николас, когда она позволила ему проводить ее внутрь дома и вверх по лестнице в спальню. В доме царила тишина. Миссис Симе, несомненно, была занята различными делами в связи с неожиданным приездом герцога. Пригласить еще несколько слуг, не было времени. Кроме того, Николас знал, что Кэролайн стремилась к анонимности, и потому не взял с собой никого, кроме кучера. Даже его камердинер остался в Лондоне, так что спальня была пуста, и когда Николас закрыл за ними дверь, он понял, что они смогут оставаться наедине сколько пожелают. Экономка получила строгое указание не беспокоить их, пока ее не позовут.

– Наши комнаты соединяются дверью, – сказала Кэролайн, взглянув на стену, разделяющую их спальни.

– Это удобно, не правда ли? – Николас улыбнулся, глядя восхищенным взглядом на Кэролайн, такую женственную в мужской обстановке его спальни. Старинная мебель из темного резного дерева была здесь явно преувеличенных размеров. В центре, на помосте, возвышалась огромная, массивная кровать. Над камином висел портрет одного из величественных предков, позировавшего в камзоле, кружевах и чулках.

На фоне этой обстановки Кэролайн выглядела особенно привлекательной.

Возбуждение Николаса, возникшее после поцелуя, теперь достигло предела, и он ощущал напряжение восставшей плоти.

– Давайте сделаем это надлежащим образом, – предложил он.

Кэролайн не сопротивлялась, когда герцог распустил ее длинные волосы, и они свободно легли ей на спину. Он ощутил их теплую шелковистость и приятный легкий женственный аромат. Расстегивая платье, он, стараясь не спешить, нежно целовал Кэролайн. Затем, приподняв, отнес на кровать, где ловко снял с нее туфли и чулки, продолжая восхищаться красотой этой женщины. Потом сел на кровать, чтобы стянуть с себя сапоги. Быстро покончив с этим делом, он встал, чтобы довершить раздевание.

К своему удивлению, он, как никогда прежде, торопился.

Оставшись в одной сорочке, Кэролайн выглядела подобно Венере в лучах солнца, освещавшего ее нежные руки и безупречную кожу лица, обрамленного блестящими локонами. Ее упругие груди слегка подрагивали при каждом дыхании, а потемневшие серые глаза расширились, отражая сдерживаемую страсть.

Или, может быть, страх.

Николас с ужасом осознал это, и его пальцы, расстегивавшие пуговицы рубашки, замерли.

Он никак не мог поверить в то, что Кэролайн испытывала нечто подобное. Дрожащая от страха женщина в его постели едва ли могла пробудить в нем желание.

Вместо того чтобы покраснеть от возбуждения, ее лицо теперь слегка побледнело. Николас опустил руки, оставаясь в расстегнутой до пояса рубашке и не зная, что дальше предпринять.

– Мы не обязаны делать это. Вам достаточно сказать слово, и мы вернемся к столу, где выпьем вина, а завтра вы можете уехать, если пожелаете.

На мгновение она заколебалась, потом прошептала:

– Неужели я так и не сумею расслабиться?

Николас привык к тому, что женщина обычно испытывает страсть, находясь с ним в спальне, но пока что все обстояло иначе. И он решил, что лучше ответить уклончиво.

– Думаю, что по нашей вине вы оказались в непростой ситуации, миледи. Наше пари, было, всего лишь глупой выходкой двух подвыпивших джентльменов, которые проснулись на следующее утро с головной болью. И хотя ваше благосклонное присутствие в моей спальне весьма трогает меня, вы можете отказаться от своего предложения.

Лежа на постели в одной сорочке, Кэролайн слабо улыбнулась ему:

– Неудивительно, что вы герой светских сплетен, Роудей, но неужели вы думаете, что мне легко было предложить вам свою помощь? Из всех известных вам женщин меньше всего можно было ожидать, что именно я окажусь в вашей постели. Но я здесь, и вы должны соблазнить меня, не так ли?

Ее аргумент был убедителен. Они с Дереком едва ли решились бы иметь дело с робкой, неопытной женщиной, но Кэролайн сама предложила свои услуги. Они согласились, и вот теперь ему первому предстоит провести с ней неделю.

– Только если вы хотите этого.

– Если бы я не хотела, то не была бы здесь. Зачем, черт возьми, она явилась сюда, если от одной только мысли разделить с ним постель бледнеет и дрожит от страха?

– Я хочу этого, – сказала она с оттенком отчаяния в голосе.

Николас в растерянности продолжал стоять неподвижно. Он знал все, что касалось сексуальных игр между мужчинами и женщинами, но в данном случае было что-то необычное. По крайней мере, это никак нельзя было назвать беззаботным обольщением. Николас сел на кровать и, прикоснувшись к ее подбородку, слегка нажал, так чтобы она повернула к нему лицо. На ресницах ее блестели слезы, отчего он испытал шок.

– Возьмите меня, – прошептала она в напряженной тишине. – Пожалуйста.

Глава 8

Трудно представить, чтобы почти обнаженная и чрезвычайно соблазнительная женщина лежала в постели чувственного герцога Роудея, а тот не решался заняться с ней любовью.

Фактически она вынуждена была настаивать на этом.

– Поцелуйте меня еще, – попросила Кэролайн, глядя в его темные глаза. В проеме расстегнутой рубашки Николаса она могла разглядеть мускулистую твердость его груди, и это вызвало у нее странное ощущение внизу живота. Его мужская красота была неотразима. Впрочем, ее муж тоже был видным мужчиной. Возможно, не таким внушительным, как Роудей, но все-таки...

Николас наклонился и, к ее удивлению, вместо того чтобы прильнуть к ее губам страстным поцелуем, коснулся своими губами предательской влаги на ее ресницах. Он осушил ее слезы, и вместе с ними исчезли ее страхи. Когда Николас лег рядом и прижал ее к себе, она оставалась неподвижной в его крепких объятиях.

От него исходил приятный незнакомый запах. Интересно, все мужчины имеют такой специфический интригующий аромат или это характерно только для него одного?

– Ты очень красивая, – прошептал он, поглаживая ее спину и так искусно сдвигая кверху сорочку, что она даже не замечала того, что он делает, пока его пальцы не коснулись ее гладкого бедра.

Она инстинктивно вздрогнула, и он сразу убрал руку.

– Расслабься, – прошептал он ей на ухо, обдавая горячим дыханием.

– Я стараюсь. – «Но, наверное, у меня не очень получается», – с горечью подумала она. Возможно, Эдвард был прав относительно ее холодности, если, лежа рядом с самым сексуальным мужчиной Англии, она оставалась бесчувственной. Или нет?

Его ровное дыхание и ритмичное биение сердца позволили ей, наконец, успокоиться. К своему удивлению, она почувствовала, что груди ее напряглись, и когда он коснулся губами ее щеки, она повернулась к нему, подставив свои губы.

– Думаю, нам следует начать потихоньку, – сказал Николас.

Кэролайн хотела бы знать, что именно он имел в виду, но не осмеливалась даже предположить.

– Как пожелаете, – покорно ответила она, надеясь, что сможет достойно ответить на его предложение.

Он улыбнулся своей очаровательной улыбкой:

– Поцелуи – это искусство. Хотите, я преподам вам урок?

– Иначе, зачем я здесь?

Действительно, зачем она оказалась в его уединенном поместье, в его постели, в его крепких объятиях, если не для того, чтобы познать все прелести любовных отношении между мужчиной и женщиной?

– В таком случае я с удовольствием сделаю это, миледи.

Он снова медленно склонил голову, и их губы слились, это был долгий, потрясающий, мучительный поцелуи.

Его язык вступил в страстный поединок с ее языком и Кэролайн начала расслабляться, поскольку он только обнимал ее и больше ничего не предпринимал. Николас еще был полностью одет, но она, тем не менее, чувствовала тепло его обнаженной кожи в проеме расстегнутой рубашки. Его губы теперь целовали ее шею, задержавшись на впадинке горла.

Сначала ей показалась странной эта его причуда, однако очень скоро Кэролайн охватило необычайно приятное чувство, и она решила, что в этом поцелуе нет ничего противоестественного.

– Я хочу попробовать вас на вкус, – произнес Николас слегка хрипловатым голосом, не отрываясь от ее кожи. – И ничего более. Вы позволите?

Она ощутила его пальцы на лентах, стягивающих корсаж ее сорочки, когда он попросил разрешения развязать их.

Попросил. Такого с ней никогда не было. То, что ее пожелания будут приниматься во внимание, окончательно успокоило Кэролайн.

Однако мысль о том, что он хочет видеть ее, полностью обнаженной смущала. Она оказалась в затруднительном положении. С одной стороны, она меньше всего хотела, чтобы он просто поднял кверху ее юбки и сделал свое дело, но с другой – стеснялась предстать перед ним совершенно голой при дневном свете. Ей нелегко было сделать это, однако он вежливо ждал в наступившей тишине, и она вдруг прониклась необычайным доверием к нему.

Неплохое начало, по крайней мере.

Кэролайн согласно кивнула и почувствовала прилив тепла к лицу, когда ее сорочка раскрылась, обнажив груди. Николас устремил свой взгляд на нежную плоть, затем медленно просунул руку под одежду и слегка прикоснулся кончиком пальца к соску. Кэролайн судорожно втянула воздух.

– Он цвета летней розы, нежный и прекрасный.

– Это подходящий комплимент цветку, ваша светлость, – с трудом вымолвила Кэролайн.

– Разумеется, – с улыбкой сказал Николас. – И, пожалуйста, имейте в виду, в постели мы всего лишь мужчина и женщина, поэтому называйте меня просто по имени.

Его пальцы поглаживали ее чувствительную кожу. Теперь его ладонь полностью легла на ее грудь. При этом в его глазах Кэролайн увидела отражение тепла и нежности и, к своему удивлению, обнаружила, что ее опасения рассеялись.

О, эти глаза! Темные, соблазнительные, с густыми длинными ресницами, они контрастировали с точеными чертами его лица. Кэролайн посмотрела на Николаса и обнаружила, что он ждал чего-то, наблюдая за выражением ее лица и продолжая держать в руке грудь.

Чего он ждал? Она не представляла. Вероятно, она ни на что не годилась в постели. Николас привык иметь дело с изысканными, искушенными в любовных играх женщинами. Их опыт не шел ни в какое сравнение с ее скудными познаниями в этой области.

Неожиданно она ощутила прилив тепла между бедер. Несмотря на внушительный рост и очевидную силу, в Николасе преобладала мужская привлекательность; особенно волновала его чувственная улыбка.

Может быть, ее импульсивно принятое скандальное решение было не таким уж плохим. Да, ее репутация будет навсегда загублена, если кто-нибудь узнает о ее поступке, однако, видимо, стоило рискнуть.

Когда Николас склонил голову и взял сосок в рот, она с трудом подавила стон, хотя ей показалось, что он заметил ее реакцию. То, что взрослый мужчина мог позволить себе сосать ее соски, чрезвычайно поразило Кэролайн, однако Николас продолжал ласкать то одну грудь, то другую, и это вызывало у нее необычайно приятные ощущения. Ее тело постепенно расслабилось, испытывая наслаждение. Его теплые губы переместились в ложбинку между грудями, спустились ниже, затем вернулись к возбужденным, блестящим от влаги соскам.

Рука герцога скользнула вдоль ее ноги и начала поглаживать колено. Это вызвало у Кэролайн приятное ощущение. Она никогда не думала, что это место может быть таким чувствительным. Николас медленно приподнял ее ногу и, слегка согнув в колене, поставил ступней на кровать. Затем снова прильнул губами к ее губам долгим нежным поцелуем. При этом он приподнял другую ее ногу. Теперь Кэролайн лежала с немного раздвинутыми ногами, и хотя сорочка прикрывала самое интимное место, эта позиция привела к тому, что край одежды соскользнул к вершине бедер.

Осознание своего положения поразило ее как удар молнии. Она находилась в постели знаменитого герцога Роудея, почти голая, с раздвинутыми ногами, предоставляя ему, доступ к ее лону, если он того пожелает.

Мгновение спустя она почувствовала, что его рука едва ощутимо скользнула под материю и прикоснулась к треугольнику волос между бедрами. Кэролайн вздрогнула, однако удержалась от того, чтобы сомкнуть ноги, и позволила его руке остаться на прежнем месте. Она сделала глубокий вдох, стараясь лежать спокойно.

Видимо, слишком спокойно, так как Николас сказал:

– Вам следует расслабиться, милая Кэролайн. Все хорошо...

Герцог уже намекал на ее сдержанность. Еще немного, и он сочтет ее холодной. Не успела она подумать об этом, как ее очаровательный соблазнитель сменил позицию и, раздвинув своими настойчивыми руками шире ее дрожащие бедра, склонил свою голову.

Кэролайн лежала неподвижно, ошеломленная, неспособная возражать, когда он сдвинул сорочку кверху, обнажив ее тело до талии. Его губы прикоснулись к самому интимному месту, затем полностью прильнули к нему, и она ощутила, как его язык погрузился в женские складки. Это было для нее... откровением.

Знаменитый герцог лежал, уткнувшись головой между ее ног, его темные шелковистые волосы касались ее бедер, а язык творил чудеса. Тело Кэролайн охватила дрожь наслаждения, и она впилась руками в простыню, словно для того, чтобы удержаться на месте и не взлететь в неведомую высь. Мысль об униженности лишь на мгновение пронеслась в ее мозгу и исчезла, уступив место необычайному наслаждению. Он держал ее тело в эротическом плену, и она невольно раздвинула свои бедра еще шире, слегка приподняв таз. Внутри ощущалось незнакомое напряжение.

Теперь ясно, о чем шептались женщины, прикрываясь веером, и почему говорили о темноволосом красавце герцоге с благоговением, со скрытыми намеками и страстными вздохами. Необычайное наслаждение охватило тело Кэролайн, и она невольно затрепетала.

Из груди ее вырвался стон, нарастала страстная потребность выплеснуть себя. Ее кровь кипела, пульс участился, она вся выгнулась, стараясь усилить давление волшебных губ этого мужчины.

Ощущение было удивительным. Она испытывала нечто среднее между агонией и блаженством, словно ее напряженное тело томилось в ожидании чего-то.

Затем последовала внезапная вспышка и наступила разрядка, заставившая ее вскрикнуть и содрогнуться всем телом, испытывая радостное облегчение.

Постепенно ее затуманенное сознание начало возвращаться к действительности. Спальню герцога освещало солнце. Ее сорочка была раскрыта, и тонкий материал собрался на бедрах. Затем она увидела его – мужчину, который сотворил с ней немыслимое. Она даже представить не могла такое.

Николас Мэннинг лежал рядом с ней. Его брюки заметно вздулись, но он не пытался прикоснуться к ней и ждал, когда она придет в себя. Он все еще был одет, за исключением сапог.

Кэролайн хотела бы стереть с его лица самодовольную улыбку, но в то же время и отблагодарить его от всего сердца.

– Все хорошо? – спросил он, вскинув темную бровь.

Женщина, так восхитительно вытянувшаяся в его кровати, была для него загадкой. Она, безусловно, не имела должного опыта, но явно желала проявить свою подавляемую чувственность. При этом она обладала неотразимой красотой. Ее каштановые волосы ярко выделялись на фоне белых простыней, упругие груди имели превосходную форму, стройные ноги отличались изяществом. Мягкие полные губы имели тот же оттенок, что и соски, потемневшие после его ласк. Все, от тонких, деликатно изогнутых бровей до небольшого прямого носа и плавной линии подбородка, имело признаки нежной женственности. Он вынужден был признать, что пленен ее внешностью.

Ему приятно было сознавать, что с ним она впервые в жизни испытала оргазм. Он был готов спорить, что у нее с покойным мужем ничего подобного не было, хотя она не робкая от природы.

Именно неудовлетворенность в браке, а не причуда скучающей вдовы заставила Кэролайн предложить себя в качестве судьи в этом нелепом споре двух друзей. Она попыталась освободиться от страха, который заставлял ее быть холодной и сдержанной.

Кэролайн взглянула на него своими потрясающими серыми глазами. Николас улыбнулся, хотя испытывал крайнее неудобство в связи с восставшей плотью.

– Не желаете ли одеться и пойти погулять в саду? Там так красиво в это время года.

Щеки Кэролайн густо покраснели, и рука ухватилась за край сорочки, однако она не опустила ее, чтобы прикрыться, хотя легко было догадаться, что собиралась сделать это. Ее взгляд устремился на его явно заметное возбуждение.

– Я могу подождать, – сказал Николас.

– Не похоже, что вы хотели бы ждать, ваша светлость, то есть Николас.

Его восставшая плоть была полностью согласна с ней, но если он намеревался завоевать ее доверие, то лучше пока воздержаться. Николас протянул руку, натянул сорочку на бедра Кэролайн, взялся за ленты на корсаже и с чувством сожаления завязал их, прикрыв, несомненно, самую прекрасную пару грудей, какие он когда-либо пробовал на ощупь и вкус.

– У нас впереди еще целая неделя. Кэролайн нахмурила лоб.

– Я сделала что-то не так?

Вопрос позабавил Николаса и в то же время привел в недоумение.

– Почему вы спросили?

Говоря это, он вдруг осознал, что не ощутил ласк с ее стороны. Он целовал ее, пробовал на вкус ее груди, довел до оргазма своим языком, но при этом Кэролайн ни разу не прикоснулась к нему. Ее пальцы не погрузились в его волосы, не впились в его плечи, и она даже не положила руку на его спину.

До конца недели он должен изменить ситуацию, мысленно поклялся Николас. Для него было важно завоевать ее доверие не только в физическом смысле, но и в интеллектуальном.

– Я опасаюсь разочаровать вас, – косвенно ответила она на его вопрос.

Эта мысль была настолько нелепой, что Николас почувствовал, как его губы невольно дернулись. Он посмотрел ей в глаза.

– Уверяю, ты нисколько не разочаровала меня и не сделала ничего предосудительного. А теперь, может быть, все-таки пойдем прогуляться по саду? Побеседуем? Что бы там ни говорили обо мне, я ценю женщину не только за физическое удовольствие, которое она дает.

Возможно, эти рассуждения были благочестивы, но Николасу вовсе не свойственны. Он никогда не стремился к духовной близости с женщиной. Это был опасный путь, на который он не хотел ступать, предпочитая сохранять со своими любовницами дружеские отношения, но не более.

Кэролайн села в постели и улыбнулась.

– Я вижу, вы твердо решили выиграть пари. Кто бы мог подумать, что всем известный Герцог склонен к романтическим настроениям?

– Любой, кто хорошо знает меня, – сказал Николас, слегка пожав плечами. – Когда я общаюсь с красивой женщиной, мне хочется знать о ней все, а не только ее тело.

– До мельчайших подробностей, – насмешливо заметила она. – Думаю, в нашем случае есть возможность познать друг друга во всех отношениях. Но мне кажется, только один из нас раздет.

Николас едва удержался, чтобы не продолжить знакомить ее с плотскими радостями.

– Должен признать, здесь подходящее место для взаимного познания, но не сейчас. Не беспокойтесь, я разденусь позже, – сказал он с улыбкой.

Глава 9

Если ударить кулаком по стене, можно вызвать скандал, поэтому лучше воздержаться.

Но, черт возьми, ужасно хотелось ударить, Дерек залпом выпил полбокала вина. Мысль о том, что придется терпеть оставшуюся часть вечера, вызывала желание немедленно скрыться отсюда. Однако если он сделает это, то выставит напоказ свои переживания, а он хотел любой ценой сохранить их в тайне. Если у него нет возможности добиться того, чего он хотел, то, по крайней мере, необходимо сохранить мужскую гордость.

О Господи, до чего же красивой выглядит Аннабел в своем великолепном наряде! Впрочем, она и в мешковине была бы самой прелестной женщиной, а в светло-голубом платье с глубоким вырезом, с такого же цвета глазами и золотистыми волосами была просто неотразима. Хотя Дерек старался принять беспечный вид, стоя в небрежной позе и подпирая плечом стену, его взгляд непрестанно следовал за Аннабел, когда она принимала поздравления гостей и, что хуже всего, одаривала своего нареченного ослепительными улыбками...

– Кажется, все идет хорошо, не так ли?

Томас Дрейк, младший брат отца Дерека, сделал глоток вина, присоединившись к племяннику в углу элегантной гостиной.

Дерек вежливо кивнул:

– Прекрасный вечер, дядя.

– Аннабел выглядит очень красивой, как ты считаешь? Дерек стиснул зубы.

– Да.

– Лорд Хайатт явно увлечен ею.

Это было преуменьшением. Проклятый жених не мог оторвать от нее глаз. Дерек предпочел не комментировать последнее замечание дяди. Хайатт был не единственным влюбленным глупцом в этой комнате.

– Твоя тетя Маргарет считает, что следовало бы устроить тихую семейную вечеринку перед большим балом в честь помолвки. Я согласен, было бы неплохо собраться всем вместе. Официальный бал всегда предполагает большой прием гостей. Я рад, что ты смог прийти.

Если представить, что его, голого, привязанного к лошади, волокли бы по грязному полю, полному колючек и камней, вероятно, Дерек и тогда ухитрился бы изобразить на лице улыбку.

– Как мог я пропустить такое событие?!

– Еда была восхитительной, не правда ли? – Высокий и стройный, с благородной внешностью, Томас вопросительно приподнял брови.

Из всего, что было на столе, Дерек помнил только паштет. Он много пил за обедом и съел лишь несколько маленьких бутербродов. Проворчав что-то, он огляделся в поисках вина. Действительно, было бы лучше собрать около тридцати человек на семейный прием, чем устраивать этот бал с многочисленными гостями. Здесь он должен изображать равнодушие или, еще хуже, радоваться счастью помолвленной пары, а также беседовать с двоюродными бабушками и полу знакомыми кузинами. Поэтому он занял позицию в углу комнаты, чтобы оставаться как можно незаметнее. Если бы он мог себе позволить, то спрятался бы за каким-нибудь диваном или за одним из мраморных итальянских каминов.

Но он был графом и присутствовал здесь по просьбе тети, которую искренне любил, поэтому ему оставалось только терпеть, по возможности сохраняя хладнокровие.

– Должен сказать, я не уверен, что Хайатт и Аннабел подходят друг другу. Иногда она бывает упрямой и своевольной, а он немного мягковат. – Томас усмехнулся. – Надо ли говорить тебе об этом? Ты знаешь ее с детства. Она выросла и превратилась из любопытной озорной девчонки в молодую женщину, сохранившую особенности своего характера. Думаю, ты согласишься, ей нужна твердая рука.

Дерек был уверен, что ей нужны именно его руки, которыми он мог доставить ей незабываемое удовольствие... Он откашлялся.

– Думаю, Хайатт сможет управлять ею.

– Скорее она будет управлять им, вот увидишь.

Посещение званого обеда само по себе не доставляло Дереку удовольствия, а обсуждение, как женщина, которую он любил, будет обращаться со своим будущим мужем, было еще хуже. Дерек посмотрел через комнату и, обратив внимание на то, как блестят золотистые волосы Аннабел в свете люстр, расправил плечи. Она действительно была упрямой. А также веселой, красивой и очень близкой ему даже в этой переполненной людьми комнате.

– Прошу прощения. Я хочу еще вина, – сказал он хрипловатым голосом.

– Я заметил, ты не выглядишь счастливым. Но разве вино – решение проблемы?

Заданный тихим голосом вопрос Томаса остановил Дерека, приготовившегося уйти. Он повернулся к дяде.

Ему казалось, что он сделал все возможное, чтобы скрыть свое чувство.

Томас продолжил:

– Я старался оставаться в стороне, однако решил все-таки вмешаться. Ты когда-нибудь думал о том, чтобы поговорить с Аннабел о своих чувствах?

В какой-то момент Дерек хотел притвориться, что не понял, о чем идет речь, но дядя Томас слишком хорошо знал его. Он был для него как отец во многих отношениях, после того как Дерек, будучи еще совсем юным, потерял своего отца. Он судорожно втянул воздух.

– Аннабел презирает меня.

– Ты так думаешь? – мягко спросил Томас.

– Она достаточно ясно дала мне понять это. – Дерек понял, что пытается защищаться, и постарался смягчить тон. – Я сам виноват и теперь расплачиваюсь за это.

– Может быть, ты расскажешь, что произошло? Я спрашивал Аннабел о причинах вашего разлада, но она отказалась объяснять.

Желает ли он рассказать об этой истории? Да, желает. Память вернула его в тот несчастный вечер. Дерек старался оставаться спокойным, хотя внутри у него все сжалось.

– Дело в том, что Аннабел застала меня в скандальной ситуации с леди Беллвью. Я уверен, ты помнишь: она гостила у нас в Мэндервилл-Холле в прошлом году.

К чести Томаса, он никак не проявил своего неодобрения. И даже не удивился.

– Я предполагал нечто подобное. Помню, как эта леди пылко преследовала тебя в течение всего своего пребывания у нас. Неудивительно, что, в конце концов, ты стал жертвой.

Нет, он мог бы избежать связи с леди Беллвью, но проявил непростительную слабость.

– Черт возьми, не оправдывай меня, дядя, – резко сказал Дерек. – Я не должен был прикасаться к Изабелле, и ничего не произошло бы, если бы...

– Что?

Если бы он не вошел в библиотеку в тот роковой день. Он хорошо помнил, как лучи солнца освещали восточный ковер, как воздух был насыщен запахом пожелтевшей бумаги и старой кожи, и он нисколько не удивился, обнаружив Аннабел, так как она частенько сиживала там, уткнувшись своим хорошеньким носиком в книгу. Аннабел выглядела удивительно милой в своем дневном платье из белого муслина, украшенного крошечными, желтыми цветами. Ее светлые волосы были собраны в пучок и перевязаны шелковой лентой на затылке. Когда он вошел, она подняла голову и улыбнулась.

Он знал о ее невинном девическом увлечении. Сначала это забавляло его. Он привык, что женщины преследовали его, и эта игра доставляла ему удовольствие, но он не думал, что может стать объектом обожания со стороны невинной юной девушки. Затем, через несколько лет, Аннабел превратилась в очень красивую молодую женщину, ясно выражающую свои мысли и имеющую свое мнение по многим вопросам. Аннабел с детства были присущи такие черты, как смелость и стойкость, позволившие ей пережить трагедию; потери родителей. Возможно, то обстоятельство, что, она осталась сиротой в столь юном возрасте, вселило в нее уверенность в своих силах, или, может быть, этим качеством она обладала от рождения. Так или иначе, Дереку нравилось ее стремление к независимости. В девочке эти черты характера внушали расположение к ней, в женщине – интриговали.

К своему удивлению, Дерек обнаружил, что довольно часто думал о ней, даже когда находился в Лондоне, а она в Беркшире. Он вспомнил, что приезжал в Мэндервилл-Холл гораздо чаще, чем это было необходимо, и причиной тому была Аннабел. Ее смех, ее привычка подаваться вперед во время спора, ее редкая для женщины того времени образованность, которую она не скрывала, – все это необычайно привлекало Дерека.

Как могло такое случиться? Он среди всех женщин заинтересовался юной леди, едва окончившей школу?

В тот роковой день в библиотеке, притворившись, что ищет какую-то книгу, и, сделав несколько поддразнивающих замечаний, чтобы услышать музыку ее смеха, он совершил непростительный поступок, поцеловав ее. О, это было изящно исполнено, потому что он имел большой опыт в искусстве флирта. Он увлек Аннабел к окну, чтобы полюбоваться видом роз в саду, и встал рядом с ней гораздо ближе, чем допускали правила приличия. Затем положил руку ей на поясницу и, наклонившись, заглянул в лицо. Он живо помнил, как ее глаза слегка расширились, когда она поняла его намерения.

Ее губы были сладкими, как клубника, теплыми и невинными. А когда ее пальцы погрузились в его волосы на затылке, все тело его напряглось от желания. Руководствуясь извечным женским инстинктом, Аннабел прильнула к нему, он не удержался и нежно ее поцеловал.

Это был в ее жизни первый поцелуй, и Дерек был первым мужчиной, проявившим к ней интерес.

Да, он хотел быть первым.

Однако, внезапно осознав, что произошло, он замер.

Потом поднял голову и заглянул в глаза Аннабел.

Они сияли голубизной, как безоблачное летнее небо. В них светилось счастье, а на мягких губах, еще влажных после поцелуя, играла радостная улыбка.

Она едва слышно прошептала:

– Не останавливайся.

Не останавливаться? Она с ума сошла? Конечно, он должен остановиться. Что, черт возьми, он только что сделал?

Ему двадцать семь лет, а ей нет еще и восемнадцати. Он слыл повесой с ужасной репутацией, хотя не совсем заслуженно, а она была невинной девушкой, подопечной дяди. Если он не намерен жениться на ней, то не должен прикасаться к ней даже пальцем и тем более поощрять ее чувства к нему.

В то время слово «женитьба» ужасно пугало его. Да и сейчас оно производило на него не меньший эффект, хотя пора уже было задуматься о будущем.

В тот злополучный момент он, безусловно, струсил и, пробормотав извинения, быстро покинул комнату, а потом избегал Аннабел весь день, потому что не знал, как быть с мучившими его чувствами вины, смущения и еще чего-то, что трудно было определить. Когда это случилось? Когда девочка превратилась в женщину, и когда он заметил это?

Более того, когда он увлекся ею? Он был пленен не только недавно обнаруженной ее зрелостью, не только тем, как она смотрела и двигалась, но также ее мелодичным смехом и блеском глаз, когда она смотрела на него.

В своей жизни он очаровал и соблазнил немало женщин, и эта, почти девочка, не должна была бы затронуть его чувства.

Однако она сделала это.

Позже, вечером того же дня, когда Изабелла Беллвью подошла к нему в оранжерее и начала флиртовать, он не стал противиться, намереваясь таким образом избавиться от мыслей об Аннабел, выражение лица которой стояло перед его глазами и не давало покоя. К несчастью, Аннабел решила в тот момент поискать его.

Разочарование на ее лице, прежде чем она повернулась и выбежала из оранжереи, навсегда запечатлелось в его памяти. На следующий день он не придумал ничего лучшего, как уехать в Лондон, не сказав на прощание ни слова. В течение минувшего года Аннабел почти не разговаривала с ним, и он не осуждал ее. Дважды он пытался принести свои извинения, но она в обоих случаях уходила прочь, прежде чем он успевал произнести несколько слов. После второй попытки он сказал себе, что должен вычеркнуть из памяти этот инцидент, забыть Аннабел. В мире достаточно красивых женщин, которые не станут презирать его.

Разумные слова, однако, призрак того поцелуя не покидал его.

Он пришел к заключению, что не может так легко вычеркнуть Аннабел из своей жизни, хотя теперь это уже не имело значения. Она сама отвергла его, заключив помолвку с другим мужчиной.

– Если бы я не был так глуп, – сказал Дерек с тяжелым вздохом.

– В данном случае я согласен с тобой. – Томас великодушно улыбнулся. – Впрочем, многие из нас могут сказать то же самое о себе. Вопрос лишь в том, как сильно ты хочешь исправить положение. По-моему, то, что Аннабел продолжает упорно пренебрегать тобой, говорит о ее скрытых чувствах к тебе. Будучи ребенком, она обожала тебя, а когда превратилась в женщину, это чувство стало еще более глубоким. Застав тебя в компрометирующей ситуации с другой женщиной, Аннабел, вероятно, была крайне обижена. Может быть, тебе следует попытаться как-то загладить свою вину?

– Она почти не разговаривает со мной и, кроме того, уже дала обещание другому мужчине.

Томас с задумчивым выражением лица взглянул туда, где Аннабел стояла со своим нареченным.

– Я заметил, что она не очень-то счастлива, хотя старается делать радостный вид на публике.

Мне кажется, Хайатт симпатичный мужчина и даже нравится ей, но любви между ними нет. Во всяком случае, с ее стороны.

– Многие современные браки заключаются без любви. – Дерек разговаривал с опытным, авторитетным человеком, который знал, что в высшем обществе это было обычным явлением. Для заключения выгодного брака любовь не требовалась.

– Мы оба знаем, что Аннабел заслуживает счастья, а не просто выгодного брака, – продолжил Томас.

Такой разговор и с пустым бокалом? Но обратиться было не к кому. Дерек безнадежно махнул рукой:

– Мне кажется, она уже сделала свой выбор.

– Возможно, она могла бы изменить свое решение. Скажи, если бы она была свободна, и ты смог бы уговорить ее предоставить тебе шанс исправить положение, ты женился бы на ней?

– Разумеется...

Боже, он произнес это без малейших колебаний. Видимо, ему требуется выпить что-нибудь покрепче, чем кларет. Неужели он действительно готов жениться?

На лице дяди Томаса промелькнула улыбка.

– Вот видишь, иногда ты мыслишь вполне благоразумно, совсем не так, как во время заключения возмутительного пари.

– Да, это была не самая лучшая моя идея, – признался Дерек, поморщившись. – Однако в то утро я увидел в газете объявление о помолвке Аннабел и решил напиться.

– Как сейчас?

– Иногда бывает полезно затуманить мозги.

– Надо что-то делать, чтобы изменить ее мнение. Если Аннабел не хочет говорить с тобой – а я уверен, что она все еще настроена именно так, – употреби свой легендарный талант на пользу и попытайся переиграть ситуацию. Одному Богу известно, скольких женщин ты сумел соблазнить за последние годы. Так воспользуйся своим опытом.

Дерек в замешательстве наблюдал, как дядя отошел от него и смешался с гостями.

Неужели Томас действительно предлагал соблазнить Аннабел?

Обед был простым, но очень вкусным, характерным для сельской местности. На столе присутствовали только свежие овощи, отваренные до приятной мягкости, масло и говядина с пикантной подливкой. На десерт миссис Симе приготовила сладкий фруктовый пирог с грушами из сада, и Кэролайн наслаждалась всей этой едой.

Беседа ей тоже доставляла удовольствие. Они сидели за столом в небольшой уютной комнате с низким потолком и широкими окнами. Она предназначалась для завтраков и, несмотря на малые размеры, выглядела очень уютной. Над столом, которым, видимо, пользовались многие годы, горели свечи, и все здесь нравилось, начиная от темных полированных деревянных полов до фрески, изображающей весенний сад. Эта довольно скромная, неформальная обстановка была совсем не такой, какую Кэролайн ожидала от величественного герцога, обладающего огромным богатством.

Отсутствие претенциозности приятно удивило ее.

Как и сам герцог.

Он обладал исключительной способностью вести беседу, не пытаясь завладеть разговором, в отличие от тех мужчин, которые предпочитают навязывать свое мнение.

Его увлечением были лошади, и она сама видела в Аскоте, какого успеха он добился благодаря своим скакунам.

– Норфолк победил в тот день, – сказал Николас с легкой улыбкой, вспоминая одну из историй. – С переломанной берцовой костью. Он даже не смог пройти круг победителя. Я не представлял, что возможна такая сила духа. Мой инструктор не мог сдержать слез. Должен признаться, я сам готов был заплакать.

Этот высокомерный герцог способен плакать над травмой лошади, когда с его богатством мог бы купить сотни таких же?

Кэролайн взглянула на него через стол.

– Вы всегда любили лошадей?

Он рассмеялся, сверкнув белоснежными зубами.

– Думаю, да. В детстве я нередко пропускал уроки, и мой домашний учитель знал, что может найти меня в конюшне. Я до сих пор считаю, что книга о чистокровных лошадях интереснее латыни и древнегреческого языка.

Его детство заинтересовало Кэролайн – возможно потому, что ее юные годы были такими тусклыми.

– У вас есть братья и сестры? – спросила она, с наслаждением вдыхая запах цветов и свежескошенной травы, который доносил ветерок сквозь открытые окна.

– Есть старшая сестра, – с готовностью ответил Николас. – Она замужем за баронетом, и у них три дочери. Чарлз работает в военном министерстве в должности, о которой не принято упоминать.

Лишенная в детстве семейного тепла, Кэролайн почувствовала зависть, услышав, с какой любовью Николас говорил о своих родственниках.

– А ваша мать?

– Она обычно проживает в Кенте, в Роудей-Холле, но иногда приезжает в Лондон. – Он насмешливо приподнял бровь. – У нее очень сложный характер, и, должен признаться, я стараюсь поменьше контактировать с ней. Я, разумеется, люблю и уважаю ее, но она все время старается устроить мою жизнь на свой лад.

Отец Кэролайн и тетя тоже постоянно вмешивались в ее жизнь, и это ей не нравилось, поэтому она отнеслась к признанию Николаса с пониманием.

– По крайней мере, вы герцог и никто не может заставить вас делать что-то против воли, – тихо сказала она.

Николас посмотрел на нее спокойным взглядом.

– Я понимаю ваши чувства, однако не стоит заблуждаться. У нас у всех есть обязанности, которые не доставляют нам удовольствия. Поверьте мне, титулы не дают карт-бланша делать все, что угодно. – Он выгнулся в своем кресле, напоминая пантеру, потягивающуюся после сна в жаркий полдень. – Вы говорили, что ваша тетя умерла. А как отец?

Справедливый вопрос. Ведь она интересовалась его семьей. Кэролайн покачала головой:

– Он по-прежнему живет в Йорке, и по взаимному соглашению мы не общаемся друг с другом. Отец всегда хотел сына.

– А! – Николас одним этим звуком выразил полное понимание.

Воспоминание о недавнем визите Фрэнклина вызвало у Кэролайн неприятное чувство, и она с трудом подавила дрожь.

– Кузен моего мужа, нынешний лорд Уинн, – единственный, кого можно было бы назвать родственником, но мне не хочется считать его таковым.

Должно быть, выражение ее лица было слишком красноречивым, поскольку Николас сдвинул брови. Сидя в своем кресле в расслабленной позе, он непроизвольно принял высокомерный вид, как будто был способен изменить положение вещей.

– Он создает вам трудности?

– Пытается, – призналась она.

– Могу я чем-то помочь вам?

– Думаю, не стоит. Я вполне самостоятельная женщина.

Некоторое время они пристально смотрели друг на друга, затем Николас улыбнулся.

– Я не уверен на этот счет, – сказал он и тихо добавил: – Знаю только то, что мне нравится находиться здесь с вами. Тут, – он обвел рукой уютную комнату и стол, все еще уставленный блюдами, – так хорошо.

Какие простые и в то же время значительные слова! В них не было ни кокетства, ни попытки обольщения, как она ожидала. В них чувствовалась искренность.

– Хорошо? – Кэролайн вопросительно выгнула бровь и улыбнулась в ответ.

Герцог Роудей с бокалом вина в руке откинулся в своем кресле, вытянув длинные ноги.

– Мне кажется, это подходящее слово. По-вашему, следовало бы сказать иначе?

– Нет. – Ответ последовал без промедления, прежде чем она успела подумать.

Воспоминание о том необычайном наслаждении, которое он доставил ей днем, не покидало ее до сих пор. Несколько раз Кэролайн ловила себя на том, что смотрит на Николаса через маленький стол и не может поверить, что перед ней тот самый скандально известный герцог, о котором все говорят. Ее поражало, что он совсем не такой, как она ожидала. Он, конечно, был обаятельным распутным повесой, но при этом его нельзя было назвать эгоистом, стремящимся лишь получать удовольствие. Днем, в спальне, он знал, что она позволит ему овладеть ею, однако ограничился тем, что только ласкал ее, хотя сам был крайне возбужден. Он понял, что она боится и нервничает, и потому проявил удивительную деликатность, которой она не ожидала от него.

Деликатный повеса... Это весьма любопытная грань его личности.

Она не знала, чего еще можно ожидать от него. Возможно, сексуальные откровения – не единственное, что ждет ее на этой неделе.

– Утром мы можем совершить конную прогулку к реке, если хотите.

Кэролайн вздрогнула, прервав свои размышления, и почувствовала, что щеки ее слегка покраснели.

– Я в вашем распоряжении. Николас улыбнулся.

– Мне нравится, как это звучит, миледи. Хрипловатый оттенок в его голосе смутил ее.

– Я имела в виду... – резко начала она и замолкла. Она действительно имела в виду то, что сказала.

Кэролайн не умела вести разговор в шутливом тоне. У нее было слишком мало практики для этого.

– Иногда я выражаюсь слишком прямолинейно. Это мой недостаток, – призналась она. – Тетя часто упрекала меня за это, хотя гувернантка одобряла свободное выражение мыслей. Я могу высказаться очень резко. Возможно, эта черта характера возникла в связи с тем, что, будучи ребенком, я много времени проводила в одиночестве, и у меня не было необходимости лгать самой себе. Теперь я стараюсь в обществе быть сдержанной.

Николас откинулся на спинку кресла с непроницаемым выражением лица.

– Я завидую вам, можете верить или не верить.

– Завидуете чему?

– Тому, что вы имели возможность уединиться в юные годы, и вашей способности прямо высказывать свое мнение. А я с колыбели был под постоянной опекой как наследник герцогства, и, поверьте, обучался вежливым речам, как только начал говорить. Вместе с титулом приходит определенная ответственность и неизбежная критика со стороны общества.

– Я не думала об этом. – Кэролайн склонила голову набок, изучая его. – Трудно испытывать сочувствие к тому, кто красив, богат и знатен. Но ведь во всем есть отрицательная сторона, я полагаю.

– Столь же трудно испытывать сочувствие к женщине, которая очень красива, имеет состояние, и могла бы выбрать себе любого мужчину в Лондоне, но, вероятно, у нее есть свои демоны, заставляющие вести замкнутый образ жизни.

Его утверждения были очень близки к истине. Да, Эдвард лишил ее возможности жить полноценной жизнью.

– Вы угадали, – холодно сказала она. – Но я рассчитываю, что эта неделя не пройдет для меня бесследно.

– Я уже познал на вкус вашу страсть, и, скажу откровенно, мне доставит огромное удовольствие помочь вам избавиться от своих демонов.

Он произнес это мягко и уверенно, и Кэролайн, стараясь не покраснеть, с трудом поборола волнение, среагировав на слово «вкус».

– А через неделю вы забудете меня. Разве не так? Ведь вам ни к чему лишние проблемы?

Ее подразумеваемая критика нисколько не смутила Николаса.

– Я полагаю, вас тоже не интересует длительная связь.

– Нет, – поспешно согласилась Кэролайн.

– В таком случае наши желания совпадают, и мы можем наслаждаться друг другом без всяких оговорок. Думаю, это будут весьма приятные семь дней. – Николас посмотрел в окно на темное звездное небо. – И ночей, – добавил он.

Кэролайн поверила ему, хотя он не ответил на ее вопрос.

– Я не думала, что понравлюсь вам, – сказала она, сложив руки на коленях.

Он рассмеялся:

– Вы слишком откровенны, моя дорогая. Только, пожалуйста, не говорите мне, что я имею репутацию нехорошего человека.

– Нет, вас считают обаятельным мужчиной. Просто у меня были сомнения, насколько ваше обаяние реально.

– Вы имеете в виду, что я лишь притворяюсь хорошим, чтобы завлекать юных дев в свою постель? – В его темных глазах что-то промелькнуло.

Возможно, раздражение? Нет, она недостаточно знает его, чтобы судить.

– Ну... да.

– И, тем не менее, вы согласились провести со мной целую неделю.

– Мы оба знаем, что у меня на то были свои причины.

Николас пристально посмотрел на нее; его тело оставалось неподвижным, а выражение лица – непроницаемым.

– Очень часто любовные связи полны интриг и притворства, но мы откровенны друг с другом и мне нравится это. В таком случае скажу честно: мне не приходилось иметь дело с неопытными женщинами, и я не спал с молодыми, пригодными для брака, вдовами, с которыми грубо обращались в прошлом.

Может быть, она действительно излишне откровенна? Кэролайн почувствовала тревогу, опасаясь, что теперь он объявит о своем желании расторгнуть их сделку.

Она облегченно вздохнула, когда он продолжил:

– Но вы очень соблазнительны, миледи, и теперь, зная мотивы вашего присутствия здесь, я почту за честь общение с вами. – Затем добавил: – Если бы ваш презренный муж был жив, я изрядно поколотил бы его.

Кэролайн невольно вздрогнула, заметив, что, несмотря на спокойный тон, глаза его грозно блеснули.

У нее никогда не было защитника. В детстве ее по-женски опекала деспотичная тетя, а едва ей исполнилось восемнадцать, она вышла замуж. Все было устроено без ее согласия, и она не представляла до первой брачной ночи, насколько ужасной будет реальность. Когда Кэролайн обнаружила, каким безжалостным и бесчувственным оказался ее муж, она уехала от него домой в Йорк. Однако отец отправил ее назад, и только одному Богу известно, как она страдала потом. Синяки неделями украшали ее лицо.

– Я ненавидела мужа, – призналась Кэролайн, с трудом сохраняя спокойствие в голосе. – Логика убеждала меня, что не все мужчины такие, как он, однако жизненный опыт порой перевешивал здравый смысл.

– И вы решили приобрести положительный опыт, чтобы он мог перевесить отрицательный.

Кэролайн ощутила легкую дрожь, уловив хрипловатый оттенок в голосе красивого герцога.

– Да, поэтому я здесь.

– В таком случае, может быть, нам пора лечь в постель? – Николас встал и протянул ей руку.

Неудовлетворенная плоть заставляла его спешить, но за прошедшие несколько лет, общаясь с самыми красивыми женщинами высшего общества, он усвоил, что в любовных отношениях надо уметь проявлять сдержанность. Женщинам требуется немало времени, чтобы возбудиться. Некоторые вели себя довольно смело в постели, другие притворялись застенчивыми, третьи были откровенно ненасытными. Для него не было проблемой оказывать услуги своим любовницам в том, чего они желали, но Кэролайн существенно отличалась от них. Она разуверилась в мужчинах, и хотя ему удалось установить с ней хрупкую связь, завоевать ее полное доверие было нелегкой задачей.

Он хотел в романтическом духе понести ее на руках вверх по лестнице, однако отказался от этой мысли, решив, что не нужно хвастаться перед ней своей силой. Вместо этого он предложил ей согнутую в локте руку, как бы сопровождая на официальный прием или в оперу.

Правда состояла в том, что он чувствовал себя не в своей стихии.

Видимо, Кэролайн испытывала такое же чувство.

Почему она заинтриговала его?

Может быть, от скуки, хотя он не думал так. Кэролайн была сильной, искренней и, по его мнению, уязвимой, очень женственной и в своем роде смелой.

Она совсем не похожа, на тех любовниц с кем он имел дело в прошлом.

Когда они поднялись наверх, он решил, что им следует пойти в ее комнату, так как, если они снова воспользуются его спальней, Кэролайн опять будет испытывать неуверенность.

– Сюда, – тихо сказал Николас, открывая дверь. – Прошу извинить за отсутствие служанки, но я полагал, что для вас важнее секретность, чем удобство.

– Это прекрасная комната, – сказала Кэролайн, немного заколебавшись, прежде чем войти, – И вы правы. Я вполне могу обойтись без служанки.

Николас окинул взглядом обстановку, не уверенный, был ли он здесь раньше. Будучи неженатым, он не пытался заглянуть в смежную спальню.

– Я рад, что комната вам нравится, и что я могу оказать вам услугу. Позвольте мне раздеть вас.

– Ваша репутация по части оказания услуг дамам легендарна.

Он взял Кэролайн за плечи и повернул к себе лицом.

– Меня обижает тот факт, что в обществе так считают. Я бы предпочел, чтобы моя личная жизнь не являлась предметом сплетен.

– Тогда вам, возможно, не следовало бы заключать публично непристойные пари по поводу вашей сексуальной доблести, – сухо сказала Кэролайн постепенно затихающим голосом, когда Николас начал расстегивать ее зеленое вечернее платье. Он опытным движением стянул одежду с хрупких плеч и вытащил заколки из волос. Шелковистые пряди рассыпались по плечам, и Николас уловил аромат духов с едва заметным оттенком лилий. Приподняв густые локоны, он поцеловал Кэролайн в затылок долгим поцелуем и ощутил ее ответную дрожь.

– Если бы я последовал вашему совету, прелестная Кэролайн, и не принял вызов Мэндервилла, вы не были бы здесь, не так ли? Наверное, мне надо чаще заключать с ним пари. – Он обвил рукой ее талию и начал целовать шею, слегка покусывая и с наслаждением вдыхая запах нежной кожи, пока она не отклонилась от него. Он увидел, как вздымаются ее упругие груди под кружевами сорочки и как выступают торчащие соски под тонкой материей. – Вы чувствуете, как я хочу вас? – Он был уверен, что она ощущает его восставшую плоть, хотя не слишком прижимал ее к себе. – Вы представляете, какую власть имеет женщина над мужчиной, когда она столь желанна?

– Нет, не представляю, – прошептала она.

К сожалению, он был уверен, что она сказала правду. Ее признание не уменьшило его пыла, однако изменило характер поведения.

– Вы завладели всеми моими чувствами, поверьте мне, – сказал Николас. – Постараюсь доказать вам это.

Он осторожно поднял ее, словно она была из хрусталя, и отнес на кровать с балдахином. На этот раз он снял с нее все, включая сорочку, так что Кэролайн полулежала, совершенно обнаженная, в свете ламп.

Кэролайн наблюдала, как Николас намеренно медленно раздевается, снимая сюртук, галстук, рубашку и сапоги.

Когда он расстегнул брюки и стянул с бедер, ее прелестные серые глаза расширились, и она откровенно устремила взгляд на его восставшую мужскую плоть, слегка приоткрыв рот от изумления.

То, что она никогда не видела возбужденного мужчину, вызвало беспокойство у Николаса. Нетрудно было догадаться, что ее муж приходил к ней только ночью, в темноте, и грубо пользовался своим супружеским правом. По общему мнению, невозможно, чтобы мужчина насиловал свою жену, даже если она, по существу, является его собственностью, однако Николас вполне допускал, что покойный Уинн именно так поступал со своей женой. Если женщина не готова и не хочет заниматься сексом, принуждать ее – это преступление.

Он лег в постель рядом с Кэролайн и слегка дотронулся кончиком пальца до ее нижней губы, обведя очаровательный изгиб. Николас страстно желал прильнуть к теплым зовущим губам Кэролайн, обнять ее чувственное тело и овладеть ею, но усилием воли заставил себя не спешить.

– Поцелуйте меня, – попросил он хриплым голосом.

«Пусть она проявит активность». Так будет лучше.

На мгновение она заколебалась, затем наклонила голову и коснулась губами его губ. Ему потребовалось все самообладание, чтобы не притянуть ее к себе и не поглотить ее с невероятной жадностью, однако он продолжал лежать, не двигаясь, когда она застенчиво прижалась губами к его губам, а потом сразу отстранилась.

Это было обнадеживающее начало.

– Разве это поцелуй? – сказал Николас, насмешливо приподняв бровь. – Вы помните, как я целовал вас сегодня днем? Я хочу, чтобы вы проявили большее старание, леди Уинн.

Какое-то мгновение она пристально смотрела на него; ее трепещущие волосы ниспадали на хрупкие плечи, а глаза выражали протест. Затем она снова наклонилась, теперь положив руки ему на плечи и приоткрыв губы. Николас слегка приподнял голову, усилив поцелуй, и почувствовал, как ее робкий язык проник в его рот.

Несмотря на ее прошлое, он не сомневайся, что она окажется способной ученицей.

Обнаженные упругие груди коснулись его груди, и Николас едва сдержал стон. Он нежно провел ладонью по ее спине, потом погрузил пальцы в ее волосы, и из его горла вырвался глухой звук одобрения, в то время как она продолжала целовать его с нарастающей смелостью.

Они оба тяжело дышали, когда она, наконец, оторвалась от него.

– Так лучше?

– Намного лучше. – Его затвердевшая плоть пульсировала с каждым ударом сердца, и Николас с трудом сдерживал себя. Он невольно улыбнулся, увидев, что взгляд Кэролайн прикован к его торчащему набухшему члену. Она выглядела настороженной, но его радовало то, что в ее глазах читалось любопытство.

Он медленным движением взял ее руку и положил на свое мужское естество.

– Я не хочу ничего скрывать от вас.

Ее тонкие пальцы осторожно обхватили его древко, и Кэролайн закусила нижнюю губу.

– Меня угнетает мое невежество.

Николас резко втянул воздух, когда она слегка сжала пальцы.

– Вы можете спрашивать меня о чем угодно, и я отвечу, если смогу. Я никогда не понимал, почему общество считает, что женщин надо держать в неведении относительно интимных отношений. В отличие от них мужчины могут свободно обсуждать эту тему.

– Если вы заметили, мужчины вообще имеют больше прав, чем женщины.

Она, конечно, здраво мыслит, однако трудно говорить, когда ее пальцы продолжают исследовать его готовый к подвигу член.

– Но следует помнить, – с трудом произнес Николас, подавив стон, – что это отчасти объясняется собственническим инстинктом мужчин. Если мы хотим, чтобы наши дочери хранили целомудрие, а жены принадлежали только своим мужьям, то, по-моему, чем меньше вы знаете об удовольствии, которое мужчины и женщины доставляют друг другу, тем лучше.

– Мы будем дискутировать на эту тему? Я не думаю, что вам понравится моя точка зрения. – Кэролайн продолжала ласкать его член, затем, заглянув между ног, обхватила ладонью яички. – Они такие тяжелые.

Несмотря на отсутствие у нее сексуального опыта, она, тем не менее, сумела возбудить его до предела. Он готов был взорваться от ее невинных прикосновений, и это испугало его. Он хотел потянуть время, пока она не познает всей прелести любовных игр.

– Мне доставляет удовольствие ваше любопытство, – сказал Николас, стараясь расслабиться, в то время как его яички все еще оставались в ее руке, – но не лучше ли, если я, в свою очередь, займусь вами?

Кэролайн немного смутилась.

– Я тоже хочу ласкать вас. – Он обнял ее и подвинул так, чтобы она легла на спину, а сам навис над ней, опираясь на локти. Следует начать с простого, решил Николас, погладив сначала ее бок, затем внутреннюю сторону бедра и, наконец, добравшись до теплого гнездышка. Его пальцы раздвинули мягкие складки, и в этот момент Кэролайн резко отвернула голову и напряглась. – Я не причиню вам боли, – прошептал он, касаясь губами ее подбородка. – Лишь хочу доставить вам удовольствие, прелестная Кэролайн. Вы порадуете меня, если возбудитесь в полной мере. Вы уже немного влажная, а это значит, что ваше тело откликается на мои ласки, в отличие от вашего разума. Расслабьтесь, и я докажу вам это.

Он продолжал ласкать ее повсюду, сопровождая каждое движение нежными поцелуями и страстным шепотом. Его язык скользнул от ключицы к локтю, а затем к запястью. Он взял в рот ее маленький пальчик с возбуждающей нежностью, затем перенес ласки на обнаженное плечо, крепко прижимая к себе ее тело. Они лежали голые, касаясь, друг друга горячей кожей, и Николас ласкал ее – пока без проникновения внутрь.

Первый страстный вздох Кэролайн дал ему понять, что его усилия не пропали даром. Затем последовал стон, ободривший его еще более, а когда его рука скользнула между ее бедер и он начал слегка нажимать на самое чувствительное место, Кэролайн со страстью прильнула к нему.

Его пальцы стали влажными: реакция ее тела на его прикосновения не вызывала сомнений.

Он счел это весьма важным обстоятельством, потому что знал, что проявление страсти у женщины таит в себе определенную угрозу, связано с ответственностью и множеством других вещей, от которых он отказался, по меньшей мере, лет десять назад.

Завоевать доверие Кэролайн было нелегко. Также как и его доверие. В этом было их сходство, хотя его сомнения были иного рода. Однако если она умоляюще приподнимает бедра, это означает, что ей удалось преодолеть свою сдержанность. Со своей стороны он решил, что окончательно избавился от призраков прошлого.

Впрочем, возможно, он ошибался.

Прошлое перекликалось с настоящим, и хотя он не до конца понимал мотивы присутствия здесь этой женщины, но чувствовал духовную связь со своей партнершей, что было необычным для него.

Его старания были вознаграждены, когда Кэролайн, наконец, содрогнулась, испытав оргазм. Затем еще раз. Когда она начала расслабляться, он снова погрузил свои пальцы в ее влажную, горячую глубину и почувствовал импульсивные сокращения мышц. Кэролайн, тяжело дыша, закрыла глаза.

Плотное сжатие внутри ее лона заставило Николаса на мгновение замереть, испытывая нарастающую потребность в разрядке. Внутренние мышцы женского естества плотно обхватывали его пальцы, когда он начал осторожно двигать ими.

Глядя на красноречивое выражение лица Кэролайн, он почувствовал облегчение, несмотря на то, что его кожа сделалась влажной от пота, потому что ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не поддаться желанию, устроиться между ее бедер и полностью овладеть ею. Кэролайн лежала полностью удовлетворенной, расслабленной, со слегка приоткрытыми губами и широко раскрытыми глазами. На щеках ее обозначился слабый румянец после сексуальной разрядки.

– Николас, – прошептала она и опустила ресницы. Это прозвучало, как позволение осуществить то, в чем он так нуждался. А именно – занять соответствующую позицию, затем, пользуясь властью над ней, раздвинуть шире ее ноги и насладиться ею.

Но он не сделал ничего такого.

Внутренний голос, который он хотел бы послать к черту, говорил ему, что еще не время.

Николас обнял ее, стараясь подавить нарастающее желание немедленно овладеть женщиной. Она ничего не говорила, но он чувствовал, как часто бьется ее сердце. Наконец она пошевелилась и приподняла голову.

– Я... я... – Она запнулась и сглотнула слюну. Николас растянулся рядом с ней и улыбнулся:

– Что вы хотели сказать?

– Мне понравилось...

– Я так и думал. – Он сдержал улыбку, опасаясь разозлить Кэролайн, и тихо добавил: – Я рад слышать это.

Она откинула назад свои блестящие волосы. Вид ее обнаженного тела в мерцающем свете лампы бросал вызов его решению ждать чего-то.

– Вы даже не представляете, какое значение имеет для меня этот комплимент, Николас.

– Напротив, дорогая. Я прекрасно все понимаю. Возбуждение уже причиняло ему боль, однако надо потерпеть. Потом его терпение должно вознаградиться сполна.

Николас взял Кэролайн за плечи и, притянув к себе, прильнул к ее губам долгим поцелуем. Когда она окончательно расслабилась в его объятиях, он почувствовал, что одержал победу.

Глава 10

Звук низкого голоса заставил Аннабел остановиться и похолодеть от страха. Она, затаив дыхание, застыла у двери гостиной.

Никто не сообщил ей о том, что Дерек должен прийти на чаепитие.

Он никогда не пил с ними чай. Никогда.

Боже, разве не достаточно того, что она видела его прошлым вечером? Ее скулы до сих пор болели от вынужденных улыбок во время небольшой вечеринки, устроенной Маргарет. Это празднество было проявлением заботы о ней. Она знала, что Томас и Маргарет хотели поддержать ее решение выйти замуж за Альфреда. Дрейки всегда обращались с ней как с одним из членов семьи и проявили удивительный энтузиазм в связи с предстоящим бракосочетанием, но, к сожалению, ожидалось, что Дерек тоже будет присутствовать на всех мероприятиях. Его всегда приглашали на семейные, торжества, но он обычно отказывался от светских приемов. За исключением прошлого вечера, когда он неожиданно появился, невероятно красивый и со скучающим видом. Он рано покинул вечеринку, исчезнув почти сразу после обеда. Она постаралась быть вежливой с ним во время их краткого обмена любезностями, но почему опять надо пройти через это испытание так скоро?

– Забыла что-нибудь, деточка?

Она обернулась на голос и увидела улыбающегося Томаса.

– Кажется, мы оба немного опоздали, не так ли? – сказал он. – У меня пересохло в горле, да и ячменные лепешки будут кстати. Может быть, войдем в комнату?

Что тут можно было сделать? Она могла бы убежать наверх к себе, сославшись на головную боль, вместо того чтобы испытывать смятение, стоя у этой двери. Могла бы послать служанку вниз с сообщением, что не может присоединиться к остальным за чаем, потому что плохо себя чувствует. Но она не хотела так явно лгать и потому тихо сказала:

– Разумеется...

Они вошли вместе, и Аннабел попыталась сделать вид, что не замечает присутствия графа Мэндервилла. Однако когда тот вежливо встал, она, стиснув зубы, холодно кивнула в ответ на его приветствие. В этой гостиной все было хорошо знакомо ей: кресла, покрытые синей парчой, старое пианино в углу, ковер с восточным орнаментом, чайный столик на колесиках рядом с большим старинным полированным столом, – но сейчас, в присутствии графа, все выглядело по-другому.

Так было всегда. Когда он находился в комнате, она ничего не замечала вокруг, и это ее крайне злило и огорчало.

Маргарет, пухленькая, хорошенькая, настоящая леди, улыбнулась с чашкой в руке:

– Дерек хотел покинуть нас, но я настояла, чтобы он остался и принял участие в чаепитии.

Аннабел ничего не сказала и обвернулась, зная, что невозможно, чтобы Томас и Маргарет не заметили ее враждебного отношения к их племяннику. Однажды Томас даже спросил ее осторожно об этом, но едва ли она кому-нибудь расскажет о том роковом поцелуе и о том, что она случайно увидела чуть позже.

Она отчетливо помнила ту сцену. Дерек склонился над леди Беллвью, ее корсаж был, расстегнут, а его губы...

В этот момент слезы затуманили ее глаза, и Аннабел стремительно выбежала из оранжереи, чтобы не разрыдаться перед этой парой. Нет, она оставила это на потом. Прибежав в свою комнату, она плакала, пока не кончились слезы. По иронии судьбы этот первый ее чувственный поцелуй стал кульминацией всех ее романтических фантазий, и в тот же день Дерек разрушил ее идеалистические мечты.

Аннабел выросла в этом доме, однако почувствовала себя на вторых ролях, когда здесь появился молодой человек с благородной внешностью и привлекательной улыбкой, скрывающими легкомысленность и безразличие к чувствам других. Она считала, что Дерек по натуре веселый, добродушный человек, однако теперь поняла, что его недостатки существенно превосходят достоинства. Слухи о нем оказались правдой. Он был слишком любвеобилен и часто менял любовниц. Его бессердечие вызывало у нее отвращение. Сколько сердец он разбил до нее? Она поняла, что ее любовь была лишь иллюзией, не более.

– ...Сладкий пирожок?

Аннабел подняла голову и заморгала.

– Что, простите?

Предмет ее раздумий жестом указывал на тарелку на чайном столике. Его глаза оставались серьезными, но на губах играла чуть заметная улыбка.

– Могу я взять один?

– И даже больше, – заметила она саркастическим тоном, в котором явно чувствовалась антипатия.

Боже, неужели она действительно выразилась так вслух?

– О, дорогая, – пробормотала Маргарет.

Светлые брови Дерека взметнулись вверх. Сидя в кресле в праздной позе, с вытянутыми длинными ногами и с чашкой в руке, он выглядел раздражающе веселым. Дерек, как обычно, был очень привлекателен в своем темно-синем сюртуке, рыжевато-коричневых брюках и начищенных до блеска сапогах. Его галстук, как всегда, был превосходно повязан. Свет, проникающий через окно, придавал его светлым волосам золотистый тон и подчеркивал красоту лица.

– Должен признаться, я люблю сладкие пирожки, а также чай с лимоном, – сказал Дерек.

Аннабел была огорчена тем, что нарушила обещание не думать о нем. Взяв тарелку со сладостями, она резко подала ее Дереку. Содержимое тарелки опасно сдвинулось на край, но, к счастью, ничего не упало на дорогой ковер с цветочным орнаментом. Она поняла, насколько глупо и неприлично вела себя.

Черт бы его побрал! Он медлил с выбором пирожка, заставляя ее униженно держать тарелку наподобие служанки. Несомненно, в постели с женщиной он вел себя столь же высокомерно, подумала она запальчиво, не уверенная, на кого больше злилась: на себя – зато, что потеряла самообладание, или на Дерека – за то, что он находил эту сцену комичной. Его самоуверенность и раскованность, казалось, всегда подчеркивали отсутствие у нее подобных качеств. Она старалась избегать его с того ужасного вечера, и ее удивляло, что он не отказывался от приглашений на приемы, где она тоже должна была присутствовать. Естественно, на семейных мероприятиях они вынуждены были встречаться, но при этом едва замечали друг друга.

– Благодарю, – сказал он и, взяв с подноса пирожок, положил его себе на тарелку.

– Пожалуйста, – резко сказала она.

– Я рад, что, наконец, получил возможность поздравить тебя с помолвкой, Энни. Прошлым вечером ты была слишком занята, а я должен был рано уйти.

«Ради Бога, не называй меня Энни».

Он был единственным, кто называл ее так с самого детства. Но теперь она уже не ребенок, а женщина, а это имя в его устах вернуло воспоминания, которые лучше выбросить из головы.

Она смутилась, однако кивнула в ответ:

– Я передам Альфреду твои поздравления.

– Он довольно приятный мужчина.

Аннабел уловила промелькнувшее раздражение с оттенком пренебрежения в его тусклом голосе. Альфред, конечно, не был яркой личностью, однако в нем чувствовались твердость и основательность.

– Он истинный джентльмен, – заметила она в защиту своего нареченного.

Было ясно, что Дерека она не относила к этой категории.

– Я согласен с Дереком: лорд Хайатт весьма любезный человек, – мягко сказал Томас, потягивая чай. – Надежный, и все такое.

– Неплохое качество для мужа, – согласилась Маргарет.

– Или для лошади, – вставил Дерек и расположился поудобнее в своем кресле. Если он и был оскорблен язвительными выпадами Аннабел, то не показывал этого.

– Для лошади? – Аннабел, возмутившись этим сравнением, сердито посмотрела на Дерека.

Он выглядел невинным, насколько может быть невинным развратный повеса.

– Ну да, конечно. Разве ты не согласна? Ты предпочитаешь ехать на спокойной, заслуживающей доверия лошади, которая везет тебя туда, куда ты хочешь, или на горячем, непослушном скакуне?

Разумеется, Аннабел была гораздо менее искушенной, чем Дерек, однако уловила в его словах сексуальный намек и, к своему стыду, покраснела.

Только он мог сказать такое, оставаясь внешне невозмутимым. Он привык благодаря своему умению делать невинный вид и легкой манере поведения оправдывать любые свои поступки. Это могло, кого угодно ввести в заблуждение, но только не ее. С некоторых пор.

Беда в том, что она хорошо знала его: знала его холодный ум, насмешливое выражение глаз, – и раньше, возможно, посмеялась бы над его шуткой. Однако сейчас разговор касался ее жениха, и ей было не до юмора. Слова Дерека прозвучали оскорбительно.

Нет, не стоит обижаться, подумала Аннабел. Дерек больше не имел власти над ней, после того как сначала поцеловал ее, а потом разбил сердце предательским поступком, посмеявшись над ее чувствами.

Она посмотрела ему в глаза.

– О том, кто заслуживает доверия, лучше помолчим. Его улыбка увяла.

– Даже самое дикое животное можно усмирить, если хорошо относиться к нему, – тихо возразил он.

– Не на всех стоит тратить свои усилия, – резко ответила Аннабел.

– Трудно судить об этом, если не было предпринято никаких попыток.

Маргарет решила вмешаться, чтобы сменить тему разговора.

– Мне кажется, вечеринка, устроенная по поводу помолвки, прошла хорошо, как ты считаешь?

Аннабел рассеянно кивнула:

– Да, все было великолепно.

– Ты выглядела очень красивой, – сказал Дерек обыденным тоном, словно комментировал погоду.

Тем не менее, Аннабел уловила в его голосе мягкие искренние нотки, и это поразило ее. Он смотрел на нее так, что на мгновение она забыла о присутствии Томаса и Маргарет.

Впрочем, нельзя быть такой глупой.

Даже если он был искренен, разве это имеет значение? Какое ей дело до того, что думает о ней этот пользующийся дурной славой, безнравственный человек? И почему она так тщательно выбирала платье на вчерашний вечер, узнав о том, что Дерек будет там?

Невозможно оставаться рядом с ним ни минуты. Осознав это, Аннабел испытала волнение, от которого сжалось горло. Она чувствовала себя гораздо спокойнее, когда они избегали друг друга, хотя не была убеждена, что он намеревался сохранить такое положение вещей. Один скромный поцелуй не был чем-то особенным для такого отъявленного повесы. Это она придавала ему слишком большое значение.

И все-таки... этот поцелуй, такой нежный и в то же время сильный. Его губы завладели ее губами, язык возбуждающе скользил по ним, а руки крепко обнимали ее. Его запах, его вкус, его дыхание – все это опьяняло ее как вино...

Нет, она не должна думать об этом. Ее злило то, что воспоминание не выходило у нее из головы.

– Пожалуйста, извините меня. – Аннабел встала и взглянула на часы в углу комнаты. – Я должна еще прочитать гору писем. К тому же, боюсь, у меня разболелась голова. Я думаю отдохнуть наверху до обеда.

День выдался таким жарким, что Кэролайн сняла жакет своего костюма для верховой езды и повесила на луку седла, в то время как лошади неторопливо двигались по тропинке вдоль берега реки. Небо было чистым, без единого облачка, воздух насыщен ароматом лугов, и легкий ветерок ласкал ее лицо.

Погода соответствовала настроению Кэролайн.

Она сознавала, что поддалась пресловутому очарованию Роудея, и на то была причина: ей очень хотелось воплотить в жизнь свои фантазии.

После ночи открытий и невероятного наслаждения в его объятиях они долго спали, затем вместе позавтракали, и весь последующий день провели в непринужденном дружеском общении, включая и эту конную прогулку.

Это было приятное событие в ее рутинной жизни, и она испытывала удовольствие – не только в связи с пробудившимся сексуальным влечением. Ей импонировало то, что привлекательный мужчина уделял ей все свое внимание, и рядом с ним она чувствовала себя удивительно спокойно. Возможно, это благодаря атмосфере интимности, а может быть, не только из-за этого. Хотя они еще не дошли до кульминации в своих отношениях, она уже не испытывала опасений и ее все более охватывало любопытство. Николас всячески старался доставить ей наслаждение, но ничего пока не делал для себя.

Возможно, потому, что очень хотел выиграть пари.

Словно прочитав ее мысли, он сказал:

– Мне следовало делать это чаще.

Кэролайн посмотрела на него. Он тоже снял куртку. Шелковая рубашка облегала его широкие плечи, и у горла была видна загорелая кожа. Николас держался в седле легко и грациозно. Он привык совершать конные прогулки ежедневно и потому отправил лошадей в это поместье заранее, так как в Эссексе не держал их. Его гнедая лошадь была подстать наезднику: такая же лощеная и сильная, а ее серая в яблоках кобыла отличалась удивительным послушанием.

– Что именно? – Кэролайн вопросительно приподняла бровь. – Уединяться в загородном поместье с незнакомой женщиной для ее сексуального обучения?

Николас громко рассмеялся:

– Это совсем не то, что я имел в виду, но раз уж вы упомянули об этом, думаю, дела идут неплохо.

Вспомнив о том, что было минувшей ночью, Кэролайн не могла не согласиться с ним. Она испытала необычайное наслаждение от его ласк. Репутация герцога была вполне заслуженной, если он всегда проявлял такое рвение. После чрезвычайного возбуждения и разрядки она, обессиленная, уснула в его объятиях. Если бы кто-нибудь предсказал ей нечто подобное, она посмеялась бы, ни на секунду не поверив, что такое возможно. Необузданное удовольствие и ощущение свободы – это именно то, на что она рассчитывала, делая свое скандальное предложение. Когда все кончится, она останется в долгу у Николаса Мэннинга, поскольку он показал ей, какие отношения могут быть между мужчиной и женщиной.

– А что вы имели в виду? – спросила Кэролайн и с любопытством посмотрела на герцога, откинув выбившийся из прически локон со щеки.

Никогда в жизни она не спрашивала мужчину, о чем тот думает. Эдварду она не осмеливалась задавать подобные вопросы. К тому же ей вовсе не хотелось знать его мысли. С Николасом – совсем другое дело.

– Я имел в виду, что провожу слишком много времени на различных приемах и званых вечерах, в клубе, в кабинете, со своими адвокатами. – Николас пожал плечами. Его черные как вороново крыло волосы в лучах солнца приобрели слегка синеватый оттенок. – Наверное, когда придет время приводить свою жизнь в надлежащий порядок, я почувствую это.

Несомненно, он намеревался найти жену и обзавестись наследником. Кэролайн неожиданно осознала, что этот спор и ее пребывание здесь носят случайный характер и не имеют существенного значения для герцога.

– Вы еще молоды, но я представляю озабоченность вашей семьи по поводу исполнения вами вашего долга – обзавестись семьей, – сказала она, стараясь сохранять безразличный тон.

У него был аристократический и немного суровый профиль. В данный момент герцог вовсе не был похож на искушенного повесу и выглядел довольно мрачным. В его голосе чувствовался холод, когда он сказал:

– Это естественно.

Конечно, не ее дело интересоваться его планами, однако она не удержалась от вопроса:

– Но вы ведь не хотите жениться?

– Меня совершенно не интересует приобретение жены только ради продолжения рода, – сказал Николас с оттенком раздражения.

Довольно любопытная позиция для пэра, поскольку, вероятно, ему внушали с раннего детства, в чем заключаются его обязанности.

– Вам непременно нужны романтические чувства?

– Нет.

– Если я правильно поняла, для брака вам необходимо влюбиться.

Его губы скривились в циничной улыбке.

– Боюсь, вы не совсем правы, моя дорогая. Я не думаю, что когда-нибудь влюблюсь, да и не хочу этого. Я не верю, что со мной может произойти такое.

Кэролайн не раз слышала такие слова, но в данном случае подобное утверждение никак не вязалось с человеком, который, как она теперь знала по собственному опыту, был способен бескорыстно дарить женщине изысканные ласки.

– Мы все хотим быть любимыми, – отважилась возразить она, хотя сама не имела никакого опыта в этой области.

– Быть любимой и любить кого-то – разные веши. Ее лошадь обогнула небольшой куст, и Кэролайн рассеянно направила животное назад на тропинку.

– Это верно, – согласилась она.

Кэролайн плохо разбиралась в мужчинах, однако смогла уловить нехарактерную для Николаса напряженность в его голосе.

Он улыбнулся своей обольстительной улыбкой, которая всегда пленяла женщин:

– Если вы расскажете кому-нибудь, что дискутировали с повесой-герцогом по поводу его симпатий, я буду все отрицать, моя дорогая, так что, пожалуйста, оставьте эти мысли при себе.

Если она расскажет, какой он на самом деле, его еще настойчивее начнут осаждать молодые леди не только ради титула и богатства, но с целью завоевать его сердце. Однако она умеет хранить тайны.

– Вы помните, я не имела намерения близко знакомиться с вами? И едва ли могу утверждать, что мне известно ваше мнение относительно тех или иных предметов, а тем более по поводу брака.

Николас пристально посмотрел на нее. Их лошади медленно миновали небольшую ивовую рощу; длинные ветви деревьев лениво свисали над чистой водой. Солнце пригревало спину Кэролайн.

– Я думаю, по истечении недели нам будет трудно притворяться, что мы недостаточно знаем друг друга. Кажется, я говорил, что женщины не забывают своего первого любовника, – заметил он.

Он, несомненно, был прав, потому что Эдвард не в счет. Хотя она явилась к Николасу уже не девственницей, по сути, именно он стал ее первым мужчиной.

Удивительно, но она больше не испытывала страха и с нетерпением ждала близости с ним.

Кэролайн кашлянула.

– Вы правы, я действительно никогда не забуду вашей... доброжелательности.

Николас улыбнулся:

– Доброжелательности? Странное слово для обозначения плотских наслаждений, моя дорогая. Поскольку вы здесь для того, чтобы познать радости секса, позвольте мне продолжить мою роль инструктора и сообщить вам, что, когда мы в постели, ваше наслаждение является для меня наградой. Сознание того, что мужчина доставляет женщине удовольствие, должно возбуждать его.

К сожалению, Кэролайн знала, что он ошибается. Она не хотела вспоминать о своем мрачном замужестве в такой великолепный день, находясь рядом с самым привлекательным мужчиной Англии. К тому же у них впереди была многообещающая неделя. Она озорно улыбнулась ему:

– Мне кажется, вы с самого рождения были не в меру самонадеянным, ваша светлость. К счастью для вас, я нахожу эту черту характера привлекательной.

– Рад это слышать. Вероятно, я произвел на вас такое впечатление прошлой ночью. Скажите, что именно вам понравилось больше всего?

На это нетрудно было ответить.

– Все.

Это была правда. Его потрясающие поцелуи и нежные интимные прикосновения доставили ей огромное наслаждение.

Почти мгновенно выражение его лица изменилось.

– Думаю, за эту неделю я смогу изучить вас так же хорошо, моя дорогая, как и вы меня.

Глава 11

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь крону деревьев, расцвечивали яркими пятнами зеленую траву маленькой поляны; рядом тихо журчала речка.

Николас спешился и повернулся, чтобы снять Кэролайн с седла. Его руки задержались на тонкой талии, когда он поставил ее на землю и улыбнулся:

– Здесь довольно приятное место, и достаточно укромное.

Ее изящные брови выгнулись дугой.

– Это так важно?

Чертовски важно, потому что, с того момента как они покинули постель этим утром, его переполняло желание вернуться в спальню. Впрочем, постель не столь необходима, когда есть такое скрытое романтическое местечко, и он не намерен ждать, когда они вернутся домой, чтобы заняться любовью.

Сдержанность необходима, но как долго можно терпеть?

Ответ был простым: пока Кэролайн не будет готова. Существовала большая разница между тем, что она позволяла ему, и ее истинным желанием. Возможно, вчера днем и минувшей ночью она еще не испытывала настоящего влечения.

Однако если он продолжит начатое обольщение, то, несомненно, добьется желаемого результата.

Он не понимал, почему был так очарован этой прелестной, но совершенно неопытной леди Уинн. Отчасти его привлекала ее откровенность, отчасти – красота и, к его удивлению, уязвимость, когда она смотрела на него своими великолепными серыми глазами.

– Я подумал, мы могли бы присесть ненадолго в тени. – Его взгляд устремился на ее губы. – И полюбоваться природой. Или поговорить о литературе, поскольку это одно из ваших увлечений.

– Я никогда не поверила бы, что греховодник герцог относится к тем мужчинам, которые способны сидеть у реки, созерцать красоты природы и размышлять о поэзии. В обществе бытует мнение, что вас интересует только любовная тема.

– Вы можете удостовериться, что оно ошибается.

– В самом деле? – Она рассмеялась. – Я пытаюсь представить, что вы думаете о Гомере или Руссо.

Она редко улыбалась, и ее улыбка очаровала его. В этой женщине сочетаются сдержанность и скрытая страстность, подумал он, глядя на нее.

– Вы полагаете, что я человек с ограниченным умственным кругозором, леди Уинн?

– Мне кажется, что вас в большей степени интересуют вполне земные удовольствия, ваша светлость.

– Попробую изменить ваше мнение. Ее ответ прозвучал почти кокетливо:

– Попытайтесь.

Это был вызов, и разве он мог отступить назад? Николас выбрал место у излучины реки, где земля была ровной, а трава – густой и душистой. Они сели там и продолжили разговор, в то время как их лошади паслись неподалеку. Николас снова почувствовал, что очарован блеском ее глаз, когда она отстаивала свою точку зрения в споре с ним. Независимые взгляды Кэролайн, сформировавшиеся под влиянием ее бывшей гувернантки, существенно отличались от его взглядов в разных областях, начиная от архитектуры и кончая религией. Кэролайн рассказала, что мисс Дансуорт всячески поощряла ее стремление к знаниям. При упоминании о ней глаза ее слегка увлажнились.

– Она умерла от воспаления легких, когда мне было шестнадцать лет. Я до сих пор тоскую по ней, – сказала Кэролайн прерывающимся голосом.

Это дало ему возможность снова направить разговор к обсуждению ее семьи. Он праздно вертел травинку в пальцах, наблюдая за выражением ее лица из-под слегка опущенных ресниц.

– Как я понял, вы не хотели возвращаться в Йорк.

Кэролайн решительно покачала головой. Она выглядела восхитительно в простой блузке, юбке для верховой езды и полусапожках. Хотя она сидела, как подобает приличной леди, поджав ноги, ее поза, тем не менее, была чрезвычайно привлекательной.

– Я никогда не вернусь туда. Отец не желает меня видеть.

– В таком случае он глупец. – Николас протянул руку и коснулся ее руки.

Его сдержанность куда-то улетучилась. Кэролайн становилась все более раскованной с ним, и это подогревало его желание. Обычно он не вел разговор с женщиной на интеллектуальные темы и, разумеется, не ожидал, что это может вызвать сексуальное возбуждение. Однако с Кэролайн все было иначе. Это весьма любопытно.

Она взглянула на него:

– Как хорошо, что у вас есть сестра! Николас редко думал об этом, но грустное выражение лица Кэролайн заставило его осознать, насколько ему повезло с семьей. Ему захотелось порадовать эту женщину, но как это сделать?

Реально он мог предложить ей только физическое утешение, и в этот момент его тело настоятельно требовало начать действовать.

Наклонившись вперед, он коснулся губами ее губ. С того момента, когда снял с лошади, он не прикасался к ней.

– Любовные игры на природе особенно возбуждают. В этом есть нечто первобытное, – прошептал Николас.

– Вы так считаете?

В ответ он поцеловал ее еще крепче и почувствовал, насколько она потрясена. В первую очередь он распустил ее волосы, потому что хотел ощутить их шелковистость и тепло. Он продолжал целовать Кэролайн, с удовлетворением отметив, что ее руки обвили его шею. Она охотно прильнула к нему и расслабилась в его объятиях.

Он тотчас возбудился, и сердце его часто забилось. В наступившей тишине было слышно только журчание воды и их напряженное дыхание.

– Разденьтесь для меня, – прошептал Николас. – Я хочу наблюдать, как вы делаете это. Нет ничего более возбуждающего, чем постепенное обнажение женского тела.

На самом деле это не совсем так. Гораздо большее возбуждение вызывает наблюдение за тем, как женщина целует твое тело, спускаясь, все ниже и ниже, и, наконец, берет в рот восставший член, однако Кэролайн еще не готова к столь откровенным ласкам. Николас решил, что на этой неделе ему следует позаботиться главным образом о ее наслаждении, и не только в связи с пресловутым пари. Такая красивая и от природы чувственная женщина должна, в конце концов, преодолеть страх перед сексуальной близостью.

Он ждал, опершись локтем о колено. Намеренно небрежная поза ничем не выдавала его возбуждения, за исключением заметного вздутия в облегающих брюках.

Кэролайн заколебалась на мгновение, затем встала и начала расстегивать блузку. Николас наблюдал за каждым ее движением. По мере того как она снимала одежду, щеки ее становились все более и более пунцовыми. Наконец она развязала ленту сорочки и подняла подбородок, не позволив, однако, кружевному материалу соскользнуть с ее плеч.

– Не останавливайтесь, – настоятельно сказал он. – Главное – впереди.

– Но вы еще полностью одеты. – Она стояла, босая искусительница, придерживая корсаж своей сорочки.

– Вы желаете, чтобы я тоже разделся? – Николас пристально посмотрел на нее.

Он хотел, чтобы она поняла, что с ним у нее всегда есть выбор. Обычно он предпочитал лидировать в эротических играх, но в данном случае уступал ей первенство, чтобы она не чувствовала себя подчиненной.

– Я уверена, вы знаете, что вас считают очень красивым, – сказала Кэролайн. – Почему же лишаете меня возможности восхищаться вами?

Сказано довольно откровенно, без всяких ухищрений.

– Как пожелаете, миледи. – Николас улыбнулся и потянул за каблук свой сапог, не отрывая от нее взгляда.

Кэролайн с робкой улыбкой отпустила свою сорочку, и та соскользнула к ее ногам.

На мгновение Николас замер с сапогом в руке, упиваясь истинным великолепием ее обнаженного тела; его восхищение усиливалось сознанием того, что она готова отдаться ему.

Он не спешил раздеться.

Было что-то волнующее в окружающей лесной обстановке, в том, как солнечные лучи золотили нежную кожу Кэролайн, в пении птиц на деревьях. Все-это еще больше возбуждало его. Николас ощущал первобытное слияние с природой и, к тому моменту когда наконец снял брюки, с удивлением обнаружил, что его руки дрожат.

Никогда прежде с ним такого не бывало.

Надо понять, в чем причина. Позднее. Потом.

– Идите ко мне. – Николас полулежал на траве, ощущая ее прохладу своим пылающим от желания телом. Над ним, подобно кружевному балдахину, простирались ветви деревьев, сквозь которые проглядывало лазурное небо.

Он надеялся, что она действительно хочет его, потому что сам уже был более чем готов. Когда она опустилась на колени перед ним, он подхватил ее за талию и, водрузив на себя, впился в ее губы страстным поцелуем. Он не мог сдерживаться, как минувшей ночью, и Кэролайн, казалось, не возражала, судя по ее ответной реакции на его поцелуй. Когда она запустила пальцы в его волосы, он мысленно возликовал. Ее затвердевшие соски упирались ему в грудь, и это говорило о том, как далеко она продвинулась в познании земных радостей за такое короткое время. По окончании недели она станет необычайно страстной женщиной, и счастлив, будет тот мужчина, кому она достанется в качестве любовницы.

Николас вспомнил, что следующую неделю она проведет с Дереком, и почувствовал крайнее недовольство, представив, как друг обнимает ее роскошное тело.

Надо подавить в себе этот эмоциональный рефлекс. Он не был ревнивым. Во всяком случае, никогда прежде. Учитывая их непристойное пари, сейчас не самое лучшее время становиться ревнивцем.

Николас перевернулся вместе с Кэролайн, и ее волосы легли на траву блестящей пышной массой. Его губы коснулись ее скулы, затем переместились к ключице и остановились на изящном изгибе шеи. Кэролайн выгнулась под ним; дыхание ее участилось.

Николас провел рукой по ее обнаженному боку.

– Поговори со мной.

Ее ресницы дрогнули, губы приоткрылись, и она слегка нахмурилась:

– Разве мы не разговаривали? – Да, но теперь давай сменим тему.

– Могу поклясться, Роудей, вы хотите чего-то другого, кроме разговоров, или вы предпочитаете только говорить? – Она недвусмысленно прижалась к его твердой плоти. – Кажется, вы готовы.

Николас улыбнулся:

– Я, конечно, займусь с вами любовью – в этом нет сомнений, – однако существует множество способов сделать это. Я подумал, вам следует узнать, как возбуждают разговоры любовников о своих чувствах и желаниях.

Ее каштановые волосы шевельнулись, когда она покачала головой, глядя на него ясными глазами.

– Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду, но, подозреваю, у вас уже есть подобный опыт.

Да, он имел опыт, а ей любовные игры были неведомы, так же как романтический поцелуй. Но он с удовольствием просветит ее.

– Я начну первым, – сказал Николас. Опираясь на локоть, он приблизил губы к ее уху, лаская при этом великолепную упругую грудь. – Мне нравится ощущать твою шелковистую кожу. У тебя самые красивые груди, какие я когда-либо видел. Они как у девушки. Их хочется мять, ласкать, целовать, возбуждать соски.

По ее телу пробежала легкая дрожь, когда он нежно сжал податливую плоть, медленно описывая большим пальцем круги вокруг соска и испытывая удовлетворение реакцией ее тела. Он знал, что Кэролайн умная и немного застенчивая женщина. Если к тому же она овладеет искусством флирта, то сможет покорить любого мужчину высшего света.

Правда, вокруг полно мошенников, а она не только красавица, но и богатая наследница. Он надеялся, что Кэролайн сделает разумный выбор.

Осознание того, что ему небезразлична ее дальнейшая судьба по окончании этой недели, испугало его. Может быть, он просто старается оправдать в ее глазах весь мужской род, поскольку из разговора с ней понял, что ее отец не лучше покойного лорда Уинна. Она не высказала это прямо, но он уловил боль в ее голосе.

– Теперь ваша очередь, – сказал Николас, покусывая мочку ее уха. – Доверьтесь мне.

– Я... я... – Она запнулась, затем прошептала: – Я начинаю думать, что вы более чем компетентный любовник, Николас, и очень хороший человек.

Он, придя в замешательство, перестал ласкать ее сосок.

В словах Кэролайн не было признаний, и они не сопровождались трепетом ресниц или соблазнительной улыбкой, однако Николас неожиданно был, тронут не только их откровенностью, но и чувством, с которым они были произнесены. Он знал, что его характеризовали по-всякому, но не помнил, чтобы слово «хороший» присутствовало среди эпитетов, которыми его награждали. Люди не видели в нем человеческую сущность. Богатство, внешность, обаяние – этого было более чем достаточно для обсуждения его личности. Человеческая сущность мало кого интересовала.

Он не находил, что сказать в ответ, и это беспокоило его. Кэролайн уже не в первый раз ставила его в затруднительное положение. Наконец он пробормотал:

– Благодарю.

Ее вздох коснулся его щеки.

– Это не то, что вы имели в виду, не так ли? Я не знаю, что надо говорить в таких случаях.

Она очаровательна и наивна, подумал Николас, отводя локон с ее плеча. Он нависал над ней, удерживаясь на локтях и упираясь твердым членом в бедро.

– Вы все правильно сказали.

– Вы когда-нибудь бываете не столь любезным? – Она улыбнулась с оттенком грусти в глазах.

Николас усмехнулся:

– Бываю, когда моя лошадь проигрывает.

– По общему мнению, это происходит крайне редко.

– У меня прекрасный инструктор и лучшие жокеи в Англии... однако, милая Кэролайн, несмотря на то, что я люблю говорить о скачках, может быть, оставим эту тему до того времени, когда вы не будете лежать обнаженной в моих объятиях?

Ее тихий смех прозвучал совсем близко от его щеки.

– Вы, как опытный мужчина, должны лучше знать, что надо делать в подобной ситуации.

Да, он знал, что делать с обнаженными искушенными дамами, когда те находились в его объятиях. Но у него не было опыта общения с робкими неопытными женщинами, и он лишь сейчас учился обращаться с одной из них. Николас прижался носом к ее шее.

– Мы будем делать только то, что вы хотите, и ничего более.

– Поцелуйте меня.

Это не составило труда. Николас прильнул к ее губам и на этот раз начал имитировать то, что раньше делал языком, погружаясь в ее интимные складки. Она отвечала тем же, погрузив пальцы в его волосы и прижимаясь к нему всем телом.

– Теперь поласкайте меня, как прошлой ночью. – Ее тихий приказ сопровождался легким вздохом, в то время как руки обвили его шею.

Теплый летний день, раскидистые ветви деревьев и любовники на душистой траве – все это было похоже на пасторальную идиллию, в которой ему отводилась роль сатира. Как и подобает, немного развращенного, но его опыт пойдет на пользу партнерше. Николас сдвинулся немного набок и крепко прижал ее к себе.

– Как угодно, миледи.

Его пальцы заскользили по ее телу и, наконец, нашли то, что искали. Кэролайн слегка вздрогнула.

Когда же она выгнулась так, что ее напряженные груди прижались к его груди, он с усмешкой подумал о тех неудачливых ухажерах, которые считали ее равнодушной, холодной и сдержанной.

Эта женщина была далеко не холодной.

* * *

Легкая дрожь пробежала по телу Кэролайн, и из ее груди вырвался глухой стон наслаждения с оттенком неверия в то, что она способна на такое легкомысленное поведение.

Она голая лежала в объятиях ловеласа-герцога. Разве такая женщина не распутная?

Неужели она действительно попросила его поласкать ее таким образом?

Да, так и было.

Если даже поводом для их общения было ее неожиданное для самой себя непристойное предложение, в данный момент, когда она лежала полностью обнаженной в объятиях Николаса, и его умелые пальцы творили чудеса, она решила, что дело того стоило.

Она чувствовала горячее давление его напряженной мужской плоти, в то время как он продолжал ласкать ее. До этого он дважды воздерживался от того, чтобы полностью овладеть ею, и она подозревала, что он опять поступит так же, если она не проявит инициативу, чтобы он довел свои ласки до логического конца.

К ее удивлению, она хотела этого. Не для того, чтобы проверить, были ли справедливы обвинения Эдварда в ее холодности. Вовсе нет. Она испытывала нарастающее желание. До встречи с Николасом она считала себя неполноценной женщиной и сейчас интуитивно чувство-вата, что этот мужчина способен исцелить ее.

Его ласки были восхитительны.

Кэролайн пошевелилась, неосознанно подав едва уловимый сигнал перейти к следующей стадии их любовного общения.

Николас прекрасно понял это. Его пальцы выскользнули из нее, и он прошептал ей на ухо:

– Вы уверены?

Кэролайн кивнула. Находясь средь бела дня в укромном месте, совершенно обнаженная, в объятиях известного повесы, после того как согласилась отдаться двум мужчинам, которых едва знала... почему бы, не сделать следующий шаг и получить удовольствие в полной мере?

В этот момент ночные кошмары Кэролайн могли снова дать о себе знать. Когда Николас навис над ней и раздвинул своими коленями ее бедра, она ждала, что страх опять поразит ее. Легкий толчок его твердого древка должен был вызвать у нее отвращение, однако этого не случилось, и она с изумлением обнаружила, что с нетерпением ждет дальнейших ласк.

Николас, не улыбаясь и не отрывая от нее глаз, сделал движение, так что набухшая головка его члена слегка вошла в нее.

Затем чуть глубже, еще глубже и, наконец, до самого конца.

Кэролайн лежала, распластавшись, отдаваясь ему. Его бедра расположились между ее ног, руки обнимали плечи, а губы слились с ее губами. Ничего подобного она не испытывала прежде и даже не могла представить.

Нежные пальцы коснулись ее лица, но сам он не двигался, глядя на нее напряженным взглядом.

– Кэролайн?

Она поняла, о чем он спрашивал.

– Мне хорошо, – прошептала она, не в силах скрыть нотки ликования в своем голосе. – Даже замечательно.

– Я буду двигаться медленно.

– Не думаю, что это обязательно. – Она коснулась ступней его мускулистой икры и потерла поощряюще. – Я не хрупкое создание.

– Ну, если вы...

– Николас, – прервала она его, слегка впившись ногтями в его плечи.

Сигнал был понятен. Николас приподнялся, затем снова двинулся вперед, и возникшее у нее ощущение, казалось, затронуло все нервные окончания ее тела.

Как может один и тот же акт быть болезненным и унизительным с одним мужчиной и восхитительным – с другим? Это было откровением для нее. Николас действовал необычайно нежно, поощряя ее разделить с ним страсть, вместо того чтобы использовать ее только для удовлетворения своей похоти.

Пальцы Кэролайн обхватывали его плечи, при этом его могучее телосложение и сила не пугали ее. Напротив, она возбуждалась все больше и больше, по мере того как он раз за разом погружался в нее.

Ощущение было невероятно приятным, и она не удержалась от стона.

«Стоило рисковать... ради такого наслаждения...»

Шелковистые темные волосы касались его шеи, когда он двигался, и лицо его было необычайно напряжено.

– Двигайтесь вместе со мной, Кэролайн. Хрипловатая интонация, с которой он произнес ее имя, погружаясь в нее, усилила чувственное удовольствие Кэролайн. Жар предвкушения опалял ее кожу.

– Да, – ответила она, тяжело дыша, и приподнялась, желая, чтобы Николас проник в нее еще глубже.

Невозможно желать большего наслаждения, невозможно поверить, что она лежит здесь, на берегу реки, в этот солнечный день, обнаженная, в объятиях любовника, испытывая необычайное удовольствие.

Он просунул руку между их телами и коснулся самого чувствительного места, отчего внезапно весь мир в ее глазах воспламенился. Она вскрикнула, не сдерживая себя; в тот же момент его тело содрогнулось между ее бедер, и мощное извержение наполнило ее. Они не двигались, пока возбуждение не ослабело, после чего он скатился на бок, продолжая обнимать Кэролайн.

Насыщенная и удовлетворенная, она удобно устроилась, положив голову на его влажную от пота грудь, размышляя при этом, скольких женщин он ублажал подобным образом.

Довольно многих. Это были не просто слухи, да он и не отрицал этого.

Без достаточной практики он не мог бы так умело заниматься любовью, напомнила она себе, слушая, как бьется его сердце. Он один из самых распутных повес Лондона, и потому так самонадеян, публично заключая рискованное пари относительно своих талантов. Неудивительно, что он сумел пробудить в ней желание и страсть.

Он действовал с определенной целью, и ей необходимо помнить об этом, чтобы не заблуждаться относительно его намерений.

Она для него лишь очередная легкая добыча. Впрочем, сама бесстыдно напросилась на связь с ним.

– Это лучшая из моих идей, – сказал Николас, прервав ее размышления, и улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой. Солнечный свет окрашивал золотом контуры его мускулистого тела. – Нам следует каждый день совершать такие конные прогулки, пока мы здесь.

– Вы часто делаете подобные вещи? – Кэролайн нашла в себе силы приподнять голову и посмотреть на выражение его лица, Вокруг них витал свежий аромат примятой травы, смешанный с едва уловимым запахом плоти.

В темных глазах Николаса отразилось удивление.

– Не могли бы вы пояснить свой вопрос?

– Не думаю, что он неясен. – Кэролайн попыталась улыбнуться. – Я имела в виду... на природе...

– Занятие любовью? Нет. Зеленые пятна на моих коленях связаны исключительно с вами. – Он коснулся кончиком пальца ее нижней губы. – Я не склонен ждать до вечера, чтобы еще раз насладиться. Зачем пренебрегать таким чудесным днем и столь укромным местечком?

Был ли он искренен? Она не уверена.

– Да, здесь великолепно, – согласилась Кэролайн, в то время как их тела оставались сплетенными, и Николас крепко обнимал ее. – Мне всегда больше нравилось проводить время в сельской местности, чем в городе, однако наш загородный дом – неотъемлемая часть поместья и после смерти Эдварда перешел по наследству вместе с титулом к его брату. К счастью, у меня есть просторный и светлый дом в городе.

Оставив ей этот дом, Эдвард сделал единственное, доброе дело для нее, однако она подозревала, что таким образом он умышленно уязвил Фрэнклина, так как братья недолюбливали друг друга. Она была ошеломлена, когда услышала о размере своего наследства, и не менее удивлена, чем новоявленный лорд Уинн. К счастью, Эдвард был тверд в том, что касалось деловых отношений, как и во всем остальном, и оформил документы так, что оспаривать наследство было бесполезно. Убедившись в этом, Фрэнклин начал вести переговоры с ней с раздражающим высокомерием, подобно тому, как делал это на следующий день после скачек, и ей ужасно не нравилось, как он смотрел на нее. Казалось, лучше всего – избегать этого человека, что она и делала по возможности.

– Я понял так, что ваш муж умер от лихорадки, – сказал Николас.

Кэролайн рассеянно смотрела на ветви деревьев с трепещущими зелеными листьями, низко свисающими над водой. Легкий ветерок приятно ласкал ее разгоряченную кожу.

– Врачи не были уверены в этом. Он начал испытывать мучительные боли в животе, которые никак не проходили, и через два дня скончался.

– Прошу прощения, но мне кажется, вы не очень переживали в связи с этой потерей.

– С моей стороны было бы ханжеством принимать соболезнования. Я не желала его смерти, но нисколько не горевала, когда это случилось.

– Теперь вы должны понимать, что если решите снова выйти замуж, то это будет всецело ваш выбор.

Мягкий тон его голоса заставил Кэролайн снова приподнять голову и взглянуть ему в лицо.

– Теперь я очень осторожна в этом отношении. Кто может поручиться, как поведет себя мужчина после того, как будут произнесены брачные клятвы? Эдвард казался достаточно обаятельным при первом знакомстве, но вы правы – он не был моим выбором. Моя тетя и отец заключили брачный контракт, не посоветовавшись со мной.

Николас никак не прокомментировал ее слова. Существовала довольно распространенная практика заключать браки независимо от желания невесты.

– Кроме того... я не смогла зачать ребенка, – тихо сказала Кэролайн.

Несмотря на попытку оставаться бесстрастной и прагматичной, она невольно вспомнила, с каким презрением Эдвард относился к ее неспособности родить ему наследника.

Николас слегка сжал свои объятия.

– Возможно, это не такой уж страшный недостаток, – сказал он, наконец. – Многие мужчины не станут придавать этому значение, учитывая вашу изысканную красоту, Кэролайн.

Несмотря на осторожное высказывание, такой мужчина, как Николас, едва ли рискнет взять в жены бесплодную женщину, поскольку обязан продолжить родословную своей семьи. Она прекрасно понимала это.

И все-таки осознание этого больно задело ее.

Однако в следующий момент она перестала думать о чем-либо, когда Николас поцеловал ее. Затем, касаясь губами ее губ, прошептал:

– У нас есть еще несколько часов до того, как мы должны будем вернуться домой, и переодеться к обеду.

Кэролайн обвила руками его шею.

– Звучит заманчиво.

Он улыбнулся, отчего она ощутила прилив тепла внутри.

– Мне очень нравится ваш энтузиазм, дорогая, – сказал Николас.

Этот мужчина знал, чего хотят услышать от него женщины. Кэролайн взглянула на его обольстительные губы и, приподнявшись, коснулась их от угла до угла медленным возбуждающим движением. В его глазах отразилось удивление и одобрение, и он засмеялся, обдавая теплым дыханием ее губы.

– Я вижу, леди быстро усваивает уроки.

Так ли это? Может быть, под влиянием теплого дня и окружающей обстановки она стала такой смелой? Или, может быть, оттого что она освободилась от непристойных замечаний и жестоких насмешек в свой адрес, когда Эдвард насыщался, а затем, надев халат, покидал ее среди ночи? А может быть, потому, что бесспорно красивый и мужественный герцог действительно был неотразим не только для опытных любовниц, но даже для такой неискушенной женщины, как она?

Что бы там ни было, Кэролайн осознавала, что опять хочет его, что ей не терпится почувствовать его страсть, его нежные ласки и знать, что она доставляет ему удовольствие.

Глава 12

– Ну, как проходит кампания? Осмелюсь сказать, за прошедшие несколько дней мы видим тебя гораздо чаще, чем за несколько лет.

Дерек посмотрел с упреком на своего дядю:

– Ты знаешь, что дела идут неважно, поскольку сам был свидетелем моего общения с Аннабел. Сегодняшнее чаепитие – прекрасный пример. Она произнесла не более дюжины слов в разговоре со мной, а затем, сославшись на головную боль, ушла в свою комнату. – Развалившись в кресле в кабинете, с бокалом портвейна в руке, Дерек задал, как он надеялся, праздный вопрос: – Она что-нибудь говорила обо мне?

– Ты имеешь в виду – твоей тете Маргарет? – Томас откинулся назад и покачал головой. – Я не знаю. Существует странный женский заговор молчания относительно романтических признаний, что удивительно, так как обычно женщины не умеют хранить тайны.

Дерек хотел рассмеяться над этим замечанием дяди, однако был слишком удручен и расстроен.

– Не думаю, что Аннабел не обратила внимания на мое частое присутствие здесь.

Боже, он начал говорить как жалкий юный страдалец, снедаемый любовью! Дерек беспокойно заерзал в кресле. Отношения с Аннабел никак не налаживались, и к тому же возникали проблемы, связанные с пари. Николас уже довольно долго отсутствовал, и лондонское общество заметило это. Надоедливые вопросы по поводу его местонахождения раздражали Дерека.

– Думаю, тебе надо попытаться поговорить с ней наедине, – сказал Томас.

– Я уже не раз пытался. Ясно, что она не хочет общаться со мной. – Дерек безнадежно махнул рукой, вспомнив свои попытки с огорчением, что было нехарактерно для него. – После скандала с Фиби Таннер я понял, что необходимо изменить мнение Аннабел обо мне. Хотя настойчивое решение Таннера развестись с женой, никак не было связано со мной, слухи принесли много вреда моей репутации. Я уверен, Аннабел утвердилась во мнении, что я распутный повеса, Нет ничего хуже, чем быть несправедливо обвиненным. К счастью, я даже не прикасался к этой леди, и лорд Таннер впоследствии снял свои обвинения. Но, боюсь, слишком поздно.

Томас с улыбкой сочувствия посмотрел на Дерека, и тот с тяжелым вздохом опустился глубже в кресле.

Даже если он, в конечном счете, оказался непричастным к скандалу, связанному с леди Таннер, время, когда это произошло, было крайне неподходящим, потому что именно в этот период он осознал, что не может перестать думать об инциденте с Аннабел. Не может забыть ее. Однако он стал объектом сплетен, вероятно, порожденных разгневанным лордом Таннером, и хотя они были ложными, ему от этого не становилось легче. Оказалось, что Фиби Таннер ограждала от гнева мужа своего настоящего любовника, который, должно быть, был похож на Дерека ростом и цветом волос. Неудачливый джентльмен выскочил в окно, когда разгневанный муж застал любовников, тогда-то и произошла ошибка. Наличие твердого алиби в тот вечер помогло Дереку доказать в конце концов свою невиновность, однако в сознании людей осталось, что именно он был причиной скандала.

Дерек написал Аннабел письмо несколько месяцев назад, трудясь над ним, как школьник, за письменным столом и пытаясь в течение нескольких часов придумать, как объяснить ей свой поступок в тот роковой день в оранжерее, но, к сожалению, не получил никакого ответа. Он был уверен, что Аннабел даже не удосужилась прочитать его послание.

– Беспечное соблазнение существенно отличается от... – начал Дерек и запнулся.

Дядя чуть заметно улыбнулся:

– Попытайся все-таки произнести это слово.

– Какое? – Дерек не стал снова наполнять свой бокал портвейном. Опьянение не решит его проблем, поскольку он уже не раз опробовал этот метод.

– «Любовь», – мягко сказал Томас. – Думаю, тебе следует научиться произносить это слово.

«Любовь». Нет, он не был уверен, что смог бы быть красноречивым, говоря на эту тему. В его письме содержалось извинение и просьба предоставить ему возможность поговорить с Аннабел, не делая никаких заявлений. Он знал, как доставить женщине удовольствие удачным комплиментом, как нашептывать нужные слова ей на ухо, когда она у него в постели, как заставить ее постанывать умелыми прикосновениями, однако он никогда не думал о том, чтобы произнести три простых слова: «Я люблю тебя».

– Ты должен сказать это, – продолжил Томас. – Женщинам необходимы эти слова. Им нравится слышать их, и это способствует установлению крепкой связи. Неохотно сделанное признание, что ты готов жениться на Аннабел, существенно отличается от искреннего выражения своего чувства.

– Я никогда не проявлял недовольства по поводу возможной женитьбы на ней, – возразил Дерек. – Хотя к браку относился с опаской.

– Тем не менее, прошел целый год. Что ты чувствуешь теперь?

Теперь он изменил свое мнение на брак, но, видимо, слишком поздно.

– Каковы мои чувства? – тихо сказал Дерек. – На это легко ответить. Я очень несчастен.

На лице дяди появилась великодушная улыбка.

– Твое нынешнее состояние говорит мне, что ты искренен, Дерек. Однако ты ничего не добьешься демонстрацией своего недовольства каждый раз, когда Аннабел упоминает имя лорда Хайатта.

– Я ничего не демонстрирую. – Дерек попытался сменить хмурое выражение своего лица.

– Ну конечно, – сказал Томас с усмешкой...

– Твое веселье по поводу моего бедственного положения совсем неуместно. Я полагал, что среди мужчин существует негласный закон проявлять сочувствие к проблемам товарища. – Дерек поднялся на ноги и взволнованно подошел к окну. Снаружи было совершенно темно, и на стекле он увидел свое отражение; его губы были напряжены и плотно сжаты.

– Поверь мне, Дерек, я на твоей стороне. Я люблю Аннабел как собственную дочь. Фактически был ей отцом с ее раннего детства, и для меня важно, чтобы она была счастлива. Мне также хотелось бы видеть тебя остепенившимся и удовлетворенным, с хорошей женщиной, тогда как сейчас ты занимаешься только своими скучными обязанностями и тратишь время на легкомысленные любовные интрижки. Я сомневаюсь, что все это удовлетворяет тебя.

Последнее замечание попало точно в цель, и Дерек повернулся к Томасу с удрученной гримасой.

– Я не раз пытался убедить себя, что мое увлечение пройдет, как бывало раньше.

– Мне кажется, Аннабел старалась сделать то же самое.

– Что, если ты ошибаешься? Если она испытывает к Хайатту искреннее чувство? Ведь она согласилась стать его женой. – Последнее слово Дерек произнес сдавленным голосом и, внезапно почувствовав, что галстук слишком крепко завязан, немного распустил его.

Томас сложил руки на груди и покачал головой:

– Где теперь тот самонадеянный молодой человек, который одним только взглядом заставлял благородных дам падать в его объятия? Ты, конечно, гораздо больше знаешь о женщинах, чем я. В молодости я вел более благоразумный образ жизни, и мой опыт основан главным образом на брачных отношениях. Однако могу сказать с полной уверенностью, что в твоем присутствии Аннабел ведет себя по отношению к своему нареченному далеко не так, как в том случае, когда ты не являешься свидетелем ее предполагаемого счастья.

– Ты думаешь, она старается заставить меня ревновать? – Дерек подумал, что глупо задавать такой вопрос, однако ему хотелось узнать мнение дяди на этот счет.

– Прошлым вечером на семейном празднестве Аннабел была кокетливой и внимательной к его светлости, а когда ты ушел – заметно сникла. Мне кажется, Хайатт заметил это и связал твой уход с изменением в ее поведении. Я не думаю, что со стороны Аннабел это было сделано сознательно, потому что она не мстительная женщина. Однако полагаю, Аннабел хочет, чтобы ты убедился, что она больше нисколько не увлечена тобой.

– Она преуспела в этом. – Дерек тяжело вздохнул. – Честно признаться, я и ревную, и испытываю неуверенность в себе, и ненавижу оба эти состояния.

– Прости, но, откровенно говоря, я начал думать, что ты не способен на серьезные отношения с женщинами, проявляя к ним лишь поверхностный интерес, – сказал Томас, наливая себе еще портвейна. – Мне казалось, ты решил избегать связей, которые впоследствии могут стать долговременными. Возможно, поэтому я не беспокоился, когда понял, что Аннабел питает к тебе романтические чувства. Какие бы сплетни ни распускали о тебе, я хорошо знаю, что ты человек чести и не позволишь себе скомпрометировать ее. Я почувствовал, что между вами что-то произошло, но не буду спрашивать, что именно, так как доверяю тебе.

Если бы Томас знал, какие недостойные фантазии он питал в отношении его прелестной подопечной, то едва ли оставался бы таким хладнокровным, хотя, в конце концов, он был прав: Дерек ни за что не воспользовался бы девичьим увлечением Аннабел. В то время... Но сейчас обстоятельства изменились.

– У нас был единственный поцелуй, – признался Дерек.

– А!

– И это напугало меня до смерти. – Дерек до сих пор ясно помнил не только сладость нежных губ, но и проблеск надежды в прекрасных глазах, отчего почувствовал себя так, словно погружается в пучину.

Возможно, причиной такого состояния явилась не только осторожность, с которой он всегда относился к женщинам, чтобы не приковывать себя к одной из них; это был внутренний страх в связи с тем, что он не заслуживает такого доверия и такого нежного девичьего чувства.

Брови Томаса взметнулись вверх, и он громко рассмеялся:

– Сомневаюсь, что в обществе кто-нибудь поверит, будто скандальный граф Мэндервилл испугался скромного поцелуя невинной девушки.

– И напрасно. – Чувство, которое он испытал тогда, трудно было выразить словами, тем не менее, он попытался объяснить: – После поцелуя на лице Аннабел было такое выражение, что я вдруг понял – эта девочка перевернула всю мою жизнь. Я как можно быстрее удалился и сделал вид, что ничего не случилось. Впервые тогда я подумал о том, что никогда не приходило мне в голову, – о браке. В дальнейшем я попытался наладить с ней отношения, но безуспешно. Единственное, что мне оставалось, – написать ей письмо.

Однако допустимо ли строить планы относительно девушки, которая уже помолвлена и которая дает ясно понять, что испытывает неприязнь к тебе?

Он не представлял, как можно переубедить Аннабел.

Николас улыбнулся, видя радостное выражение лица женщины, сидящей напротив него.

– Я подумал, обед на свежем воздухе будет гораздо приятнее, чем в доме. Сегодня прекрасный вечер, не правда ли?

Кэролайн заняла кресло, которое он предложил, и села в него с грациозной легкостью, расправив шелковые юбки тонкой рукой. Лицо ее приняло немного озадаченное выражение, когда она посмотрела на огромные букеты цветов, помещенных в вазы по всей террасе. В воздухе ощущался их приятный запах. Стол, расположенный так, что можно было любоваться садами, покрывала белоснежная скатерть, на которой блестели фарфор и серебро. Казалось, природа содействовала затее Николаса: над вершинами деревьев сияла луна, воздух был теплым, и дул приятный легкий ветерок. Множество свечей в разумно расположенных по периметру канделябрах чуть заметно мигали.

Миссис Симе, ответственная за все это, кроме луны и усеянного звездами неба, явно заслуживает повышения зарплаты, решил Николас, усевшись в кресло, и протянул руку к бутылке с вином, чтобы наполнить бокалы. Он довольно редко посещал Эссекс, но после этого визита, вероятно, будет пользоваться поместьем чаще. К своему удивлению, ему понравилась здешняя тишина. В юности его раздражало пребывание в изоляции от общества, но сейчас, когда ему около тридцати, его мнение изменилось.

– Да, сегодня великолепный вечер. Какая чудесная идея – устроить обед на террасе! – Кэролайн посмотрела на сидящего напротив Николаса. – Мне нравится.

Он тоже находился под впечатлением. Обычно Кэролайн предпочитала наряды в зеленых и серых тонах, но в этот вечер выглядела просто ослепительно в темно-синем платье, подчеркивающем белизну ее кожи. Золотисто-каштановые волосы были уложены в незамысловатую прическу, которая хорошо сочеталась с ее классической красотой. В ложбинке между роскошными грудями красовался единственный сапфир. Размеры этого драгоценного камня не были вызывающими, но он имел превосходную, овальную форму и держался на тонкой золотой цепочке, которая висела на ее изящной шее.

Николас подумал с незнакомым чувством ревности, что, видимо, это подарок мужа. Почему, черт возьми, это задевает его? Однако у него тотчас возникло желание подарить ей что-то еще более ослепительное. Может быть, серьги с рубинами, которые будут оттенять яркий цвет ее волос? Когда они вернутся в Лондон, он позаботится об этом. Ему самому это доставит удовольствие.

– Вы потрясающе выглядите, – сказал он. – Мне нравится цвет вашего наряда.

– Благодарю. Вы тоже смотритесь превосходно. – Губы ее тронула озорная улыбка. – Лорду Мэндервиллу будет трудно соперничать с вами в устройстве на террасе такого замечательного ужина – с вином, в такой чудный лунный вечер.

Если наличие роскошного ожерелья на шее Кэролайн лишь слегка задело его, то упоминание о Дереке, который может вот также сидеть напротив нее за столом, вызвало досаду. Он отбросил эту мысль и улыбнулся:

– Если вы хотите дать мне положительную оценку за погоду, я не возражаю. Я специально заказал этот вечер для вас.

– Вероятно, только вы способны заставить природу подчиниться, Роудей. – Кэролайн засмеялась, принимая бокал с вином. – Боюсь, то, что я собиралась сказать, покажется вам наивным и даже насторожит, поэтому заранее прошу простить.

Николас поставил свой бокал намеренно замедленным движением.

– Мне нравится отсутствие у вас притворства. Я весь внимание.

Кэролайн посмотрела на него через стол; ее губы слегка приоткрылись. Затем она тихо произнесла:

– Я хочу, чтобы наши чувства были искренними.

Она была права: его сразу охватила тревога. Беспокойство возникло оттого, что он не захотел сразу отмахнуться от намека на романтические отношения, и где-то в глубине души был согласен с ней, хотя полагал, что после случая с Хеленой возвышенные чувства давно угасли в нем.

И что еще хуже – Кэролайн, слегка опустив ресницы, уточнила:

– Я имела в виду – если возникшая иллюзия так приятна, было бы намного лучше, если бы мы были действительно...

К счастью, появление экономки с первым блюдом не позволило Кэролайн договорить и избавило Николаса от необходимости отвечать на ее слова. Попробовав суп, он перестал испытывать беспокойство по поводу того, что она хотела сказать.

Прежде всего, он сам инициировал эту романтическую обстановку, чтобы создать соответствующее настроение. Он думал, что не способен на истинные чувства, но, вероятно, сознательно сотканная им паутина очарования подействовала и на него.

Они ели, пили вино и тихо разговаривали, в то время как небо сияло звездами и соловьи, устроившиеся на деревьях, своим волшебным пением делали атмосферу вокруг поистине сказочной. Еда была, как обычно, простой, но вкусной и прекрасно приготовленной, так что отсутствие пикантных соусов и необычных приправ не имело значения.

За десертом они оживленно беседовали. Николас незаметно перешел к изложению своих политических взглядов, рассказывал о литературных пристрастиях, о семье. Поскольку Кэролайн была весьма начитанной, она обладала очаровательной способностью занимать его интересным разговором без сплетен и банальных обсуждений моды.

Ее интеллект был весьма привлекателен, как и прочие восхитительные женские качества, решил Николас, глядя на ее каштановые волосы в лунном свете.

Она должна понравиться его матери.

Боже, откуда у него такие мысли?

– Вы бывали в Риме? – спросила Кэролайн, возвращая Николаса к воспоминаниям о его путешествиях после окончания университета. – Видели Колизей, древние акведуки, великолепные храмы?

– Я предпочел Флоренцию, – ответил он, с удовольствием наблюдая живой интерес, отражавшийся на ее лице, отчего оно приобрело еще более привлекательные утонченные черты. – Вам тоже следует иногда совершать поездки. Греция также очаровательна и удивительно первобытна в некоторых местах для страны с такой культурой и богатой историей. Особенно диким выглядел Крит, хотя являлся составной частью древней цивилизации, которая, как предполагают, была разрушена и, возможно, представляла собой копию Атлантиды.

Кэролайн облокотилась на стол и пристально посмотрела на него.

– Вы полагаете, эта теория обоснованна? В газетах недавно сообщалось, что Королевское научное общество предполагает то же самое. Мне кажется это интригующим. Огромная волна, вызванная извержением вулкана, накрыла город и поглотила его.

Николас был захвачен ее искренним интересом.

– Я не археолог, но думаю, эта гипотеза весьма интересна, не правда ли?

– Завидую вашему жизненному опыту. – На мгновение выражение ее лица стало непроницаемым, затем она улыбнулась и печально покачала головой. – У меня не было возможности беседовать подобным образом. Мисс Дансуорт обычно рассказывала мне о путешествиях своего отца. Мне кажется, она не обращала внимания на то, что отец оставил ее нуждающейся в средствах. Для нее важнее были истории и реликвии, которые он привез с собой. Она привила мне стремление к познанию мира. Однако, боюсь, я могу утомить вас своими вопросами, как любопытный ребенок.

В ней нет ничего детского, подумал Николас, окинув взглядом ее соблазнительные формы.

– Я уже говорил, что готов ответить на любые ваши вопросы.

Правда, он пообещал ей это в постели, когда чувствовал ее неуверенность и неосведомленность в любовных делах. Видимо, она тоже вспомнила это, так как на лице ее отразилось возбуждение.

– Да, говорили.

Николас вопросительно приподнял бровь:

– Хотите еще что-нибудь узнать?

В его вопросе явно чувствовалась сексуальная подоплека.

Ее губы – такие восхитительные, зовущие к поцелую губы – чуть заметно тронула улыбка.

– Если у меня возникнет вопрос, я непременно обращусь к вам, – сказала она саркастически.

– Есть сомнения относительно Моей компетенции? – насмешливо спросил он.

Лицо ее приняло задумчивое выражение.

– Нет.

– Идите ко мне, – сказал он, вставая и протягивая ей руку. – Потанцуйте со мной.

– Но у нас нет музыки, – возразила она, однако послушно встала, и ее пальцы оказались в его ладони. Ее шелковое платье коснулось его ног.

– Разве нам так уж необходима музыка? – Николас обнял ее за талию и привлек к себе – слишком близко для многолюдного лондонского бала, но вполне приемлемо для танца на укромной террасе в этот теплый лунный вечер в сельской местности.

Она покачивалась в такт его движениям, касаясь грудью его сюртука, и ощущение ее гибкого тела действовало на Николаса весьма возбуждающе.

– Только не просите меня петь, – игриво сказала она, – иначе мы начнем спотыкаться. Боюсь, в этой области у меня нет талантов.

Он засмеялся, и его дыхание коснулось ее душистых волос.

– В таком случае я буду держать музыку в голове.

– Так будет лучше, поверьте мне.

– Для красивой женщины вы удивительным образом лишены тщеславия.

Она неуверенно взглянула на него своими серыми глазами.

– У меня не было возможности проявлять тщеславие. Николас согласился с ней, вспомнив ее прошлое, хотя она выглядела чрезвычайно привлекательной. Он двигался медленно, потом закружил ее, наслаждаясь ощущением близости к красоте.

Деловая жизнь Николаса не часто предоставляла ему возможность танцевать в такой идиллической обстановке. И какой мужчина, подумал Николас, не испытывал бы удовольствия в столь прелестный вечер, танцуя с желанной женщиной и зная, что этот беззвучный, интимный вальс был лишь прелюдией другого рода танца, когда он увлечет ее наверх, в свою постель? Он уже испытывал возбуждение.

Николас постепенно замедлил движения и, остановившись, склонился к уху Кэролайн.

– Я хочу вас, – прошептал он.

– Должна сказать, – также шепотом ответила она с легким смехом, – вы держите меня скандально близко, ваша светлость, и ваш энтузиазм очевиден.

– Я хотел бы быть еще ближе к вам. – Он поднял ее, держа в своих объятиях, и заметил, что щеки ее заметно покраснели, – вероятно, не только от кружения по террасе. – Позвольте мне позаботиться об остальном.

Несколькими шагами он пересек террасу и вышел через высокие стеклянные двери. Миссис Симе, находившаяся в коридоре, выглядела испуганной при их появлении; ее беспокойный взгляд устремился на Кэролайн.

– Ваша светлость... все в порядке? Кэролайн тихо охнула в явном замешательстве.

– Все хорошо. Обед был великолепным. Передайте мою благодарность поварихе, – сказал Николас спокойным уверенным тоном.

– Да, конечно. – Миссис Симе постаралась оправиться от шока и спокойно кивнула.

– Миледи слишком утомилась и, полагаю, хочет лечь спать, – пояснил Николас.

Это была правда. Она непременно уснет... потом.

Возникшее у Кэролайн чувство стыда оттого, что экономка стала свидетельницей порыва любовника отнести ее наверх, было смягчено возбуждением, пьянящим подобно сладкому вину.

Любовник.

Прошло совсем немного времени, чтобы обаятельный Николас Мэннинг стал ее любовником, хотя всего лишь на одну неделю.

Он нес ее на руках, и эта потрясающая кульминация их романтического обеда была частью того, что Кэролайн считала идиллической мечтой. Это было естественным завершением соблазнительного танца.

– Миссис Симе ни на секунду не поверила, что я устала, – тихо сказала Кэролайн, положив голову на широкое плечо Николаса. Она чувствовала, что ее щеки раскраснелись, но это ничуть не беспокоило ее. От Николаса исходил удивительно приятный запах, оказывающий на нее возбуждающий эффект, отчего соски ее напряглись и между ног возникли горячие пульсации.

– Меня не волнует мнение экономки, тем не менее, я намерен отблагодарить ее и намекнуть, что высоко оценю ее молчание относительно моего визита.

Казалось, Николас нес ее так легко, что его дыхание ничуть не изменилось, когда он поднимался с ней по лестнице.

Кэролайн хотела бы относиться так же индифферентно к мнению окружающих. Правда, следует учитывать, что Николас привык находиться в центре внимания общества. Его привлекательная внешность, размер богатства и титул делали герцога объектом естественного интереса. Если в обществе станет известно о ее участии в этом непристойном пари, она тоже обретет скандальную славу, как и он.

Нет, никто не узнает об этом, уверила себя Кэролайн, в то время как Николас ногой закрыл за ними дверь спальни.

Он поместил ее на кровать, и его длинные пальцы взялись за галстук.

– Я хочу, чтобы вы полностью обнажились.

В этих словах прозвучал скорее повелительный тон.

– Это просьба или приказ? – Удивительно, как изменилось ее восприятие за эти несколько дней. Если бы то же самое сказал Эдвард, у нее возникло бы желание выбежать из комнаты. Но теперь она скинула туфли и смело приподняла юбки, чтобы снять чулки. Николас не отрывал от нее взгляда, даже когда снимал сюртук.

– Скорее, – тихо сказал он.

И каким-то образом это слово подействовало на нее возбуждающе. Кэролайн в предвкушении закрыла глаза, подняла юбки до талии и бесстыдно раздвинула ноги.

– Так?

Николас издал глухой чувственный звук и поспешно расстегнул брюки.

– Вполне, – хрипло произнес он.

Почему она не боялась его?

Потому что знала, что он ее не обидит. Она не испытывала никакого страха, когда он стянул брюки с узких бедер. Не в его правилах заставлять ее делать то, чего она не хотела, а в данном случае она была полна желания, слиться с ним. Его проникновение было стремительным, но даже в момент, когда нетерпение Николаса достигло предела, он сделал паузу, контролируя себя, и спросил:

– Вы в порядке?

– Я хочу вас. – Кэролайн ощущала жар его мощного тела сквозь материал своей сорочки. Ее пальцы легли на его грудь, нащупав крепкие мышцы.

В ответ на ее недовольство промедлением он до конца вошел в нее, и она в полной мере почувствовала, как сильно возбудила его.

«Вот в чем сила женщины».

Николас приподнял бедра, словно по команде, которую она вроде бы не давала, и начал двигаться. Его твердое мужское естество выскальзывало из нее, затем снова погружалось на полную глубину так сильно, что у нее невольно вырывался стон. Тело Кэролайн охватило неистовое чувство, и она с гордостью упивалась им, ощущая напряженность мышц Николаса.

В их первую ночь она была напугана, несмотря на свою решимость, но он сумел успокоить ее. В тот день, когда они занимались любовью на солнечной поляне, она чувствовала себя гораздо свободнее, но, тем не менее, на нее оказывали сдерживающее влияние ее прошлое и необычность ситуации.

Сейчас же она испытывала... страстное желание, сделалась влажной и жаждущей.

Она жаждала этого мужчину. Жаждала его великодушия и умения доставить ей восторженное наслаждение. Каждое движение Николаса вызывало у нее стон, и она выгибалась навстречу его толчкам. Тот факт, что они так спешили слиться, что даже не стали полностью раздеваться, еще более воспламенял ее чувства.

Она чувствовала себя распутной, и это было восхитительно.

Это Николас сделал ее такой.

И она была счастлива.

Их ритм участился, проникновения в нее стали неистовыми, и она прижалась к нему с нарастающей настоятельной потребностью. Кэролайн откинула голову назад и стонала от наслаждения, а он что-то бормотал, чего она не могла уловить.

В следующий момент у него наступила разрядка. Кэролайн ощутила, как напряглось его тело, из груди вырвался стон, темные ресницы резко опустились, и он замер, извергаясь в нее. Мощная вспышка, опалившая ее лоно, была такой же внезапной и стремительной, как его порыв, когда он подхватил ее на руки на террасе и понес наверх.

Его дыхание обжигало щеку, затем послышался короткий смешок.

– Прошу прощения. Дайте мне пару минут, и я обещаю снова быть в седле. По-видимому, танцы при луне с очаровательной леди с золотисто-каштановыми волосами возбуждают меня сверх всякой меры. Я не припомню, чтобы все происходило так быстро.

Кэролайн сомневалась, сознавал ли он, насколько трогательной и пьянящей была мысль о том, что она заставила такого опытного любовника, как герцог Роудей, потерять контроль над собой. Кэролайн закрыла глаза, чтобы он не мог видеть внезапно выступившие слезы. Это были слезы радости от сознания того, что все те обидные уколы и насмешки в ее адрес от мужа исчезали с каждым нежным прикосновением, с каждой улыбкой и с каждым неистовым поцелуем.

Она хотела, чтобы эта неделя никогда не кончалась.

Николас вышел из нее, и она подавила вздох разочарования, опасаясь, что он неправильно истолкует его. Он улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Николас лежал, опираясь на локоть, с расстегнутыми штанами, со слегка растрепанными волосами и представлял собой непристойную картину. Он провел пальцем по ее щеке и по нижней губе.

– Не беспокойтесь. Я искуплю свою вину. Позвольте мне раздеть вас, и мы начнем все сначала, моя дорогая Кэролайн.

Ей нравилась мысль быть его дорогой.

На губах ее обозначилась легкая улыбка. Лежа в юбках, собранных на талии, она испытывала томительную неудовлетворенность, хотя сомневалась, что такое состояние продлится долго.

– Вы пока не разочаровали меня.

– Я ценю ваше доверие. – Он ловко расстегнул платье и привлек ее к себе. – Должен сказать, женщина обладает властью над мужчиной, когда тот желает ее так, как я желаю вас.

– Жаль, что такая ситуация возникла только в результате спора между вами и Мэндервиллом.

Николас замер и оставался неподвижным некоторое время.

Она, в свою очередь, была в ужасе.

Уже второй раз за этот вечер она говорит то, что у нее на уме. Чего теперь ожидать? Признания в любви от мужчины, который едва знал ее? Пусть даже он исследовал каждый дюйм ее тела, но несколько дней в компании друг друга едва ли могут способствовать возникновению серьезных отношений, учитывая необычные обстоятельства, приведшие к их сближению.

Щеки Кэролайн пылали от собственной дерзости и бестактной способности говорить лишнее в самое неподходящее время. Вот почему она обычно старалась молчать во время публичных разговоров. Она могла – как только что доказала – необдуманно высказать что-то обескураживающее.

К счастью, Николас был опытным человеком, способным находить выход из затруднительных положений, возникающих между мужчинами и женщинами. Он только пожал плечами, и казалось, оставил без внимания ее неуместное замечание. Последняя пуговка ее платья была расстегнута, и он улыбнулся своей неподражаемой улыбкой.

– Это глупое пари свело нас вместе, и я ни о чем не жалею. Сейчас вы здесь, со мной, – он стянул ее платье вниз, открыв напряженные груди под тонкой сорочкой, – и выглядите очаровательной и желанной.

Николас целовал ее долгими возбуждающими поцелуями, продолжая неспешно раздевать.

В последующие несколько часов он в полной мере загладил свою небольшую оплошность, заставив Кэролайн неоднократно взлететь на пик блаженства, доказывая, что его легендарная мужская сила являлась фактом, а не мифом.

Позднее, насыщенная и расслабленная, она задумалась о будущем, лежа в объятиях Николаса. Его присутствие рядом символизировало существенные изменения в ее жизни.

Не исключено, что она скоро будет отвергнута. Будучи неопытной, она наивно полагала, что тайное занятие любовью может вызвать неуважение со стороны партнера. Следует учитывать, что Николас и Дерек Дрейк имели репутацию мужчин, способных легко соблазнить и бросить женщину. Их целью было лишь получить мимолетное удовольствие.

Что, если она не сможет легко расстаться с ним?

Рядом с ней Николас погрузился в сон во всей своей мужской красе. Его грудь ритмично вздымалась с каждым дыханием. Глядя, как ночной ветерок колышет шторы, Кэролайн поняла, что этот мужчина стал ее проблемой, поскольку все здесь, включая его самого, было таким необычным и великолепным, что ей трудно было отделить реальность от воображения.

Он беседовал с ней. Она ценила интеллект Николаса не менее, чем его умение возбуждать ее тело. Если бы он только держал ее в спальне целую неделю, то, возможно, она не чувствовала бы себя такой встревоженной. Но он был чрезвычайно деликатен, добр и внимателен к ней в любой ситуации.

Она испытывала болезненный страх, что теперь не сможет так просто уйти от него.

Николас пошевелился, сменив положение, и, не просыпаясь, инстинктивно притянул ее к себе.

Вероятно, он делал это неоднократно с другими любовницами. Это не должно волновать ее.

Однако волновало.

Глава 13

Аннабел послушно повернулась в своем усеянном булавками свадебном платье, и портниха, стоя на коленях на полу, продолжила подшивать подол. Маргарет наблюдала за ее действиями критическим взглядом, время, от времени комментируя происходящее.

Заметно ли, подумала Аннабел, насколько равнодушно она готовится к главному событию в своей жизни?

Она надеялась, что нет, однако опасалась, что ее лицо выдает истинное положение вещей.

Этот страх и внешне проявился, когда они часом позже покинули салон портнихи и направились домой. Маргарет Дрейк была еще довольно привлекательной женщиной с мягкими каштановыми волосами, слегка тронутыми сединой, с лицом, на котором чуть заметно проступали морщинки, ничуть не умалявшие его красоту, и с живыми блестящими глазами. Она устроилась на сиденье в карете напротив Аннабел и сразу приступила к расспросам.

– Что-нибудь не так?

Аннабел постаралась принять спокойный вид.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– В последнее время ты выглядишь крайне усталой и вялой, моя дорогая деточка, и едва прикасаешься к еде. Вот и сейчас, на примерке свадебного платья, ты почти не обращала на него внимания, даже когда к тебе обращались с вопросом.

Это правда, и хотя Маргарет была ей как мать, Аннабел не находила в себе силы признаться в том, что на самом деле беспокоило ее.

– Я не думала, что бракосочетание связано с такими сложностями, – пояснила она, испытывая чувство вины, оттого что вынуждена скрывать правду. В то же время ее слова не были в полной мере ложью, так как подготовка к свадьбе действительно стала утомительным делом. Однако ее отрешенное состояние объяснялось совсем не предсвадебными хлопотами.

Маргарет приподняла голову и слегка прищурилась, глядя на Аннабел.

– Лорд Хайатт согласен на любое празднество, какое ты пожелаешь. Нет необходимости устраивать грандиозный бал, если ты предпочитаешь что-то более спокойное.

Альфред был очень любезен, внимателен – в отличие от графа, за красивой внешностью которого скрывался эгоистичный, бесчувственный человек. И это было частью ее проблемы.

– Я хочу большого празднества. – Эти слова были произнесены слишком решительно, и Аннабел сменила тон. – Для меня вступление в брак имеет важное значение, и я хочу разделить свою радость с друзьями и, конечно, с семьей.

Маргарет озадаченно приподняла брови:

– В таком случае ты могла бы проявить больше энтузиазма, готовясь к бракосочетанию. Свадебное платье – один из элементов подготовки.

Аннабел закусила губу и вздохнула:

– Извини, сегодня я плохая собеседница.

– Моя милая деточка, я нисколько не упрекаю тебя. Просто твое состояние меня беспокоит. Если ты жалеешь о помолвке, то еще не поздно...

– Нет, – поспешно прервала ее Аннабел, – я ни о чем не жалею.

Как ужасно лгать тому, кого любишь!

Наступила длительная пауза, нарушаемая лишь грохотом колес и криком торговца товарами на углу улицы. Затем Маргарет кивнула и с серьезным лицом выпрямилась на своем сиденье.

– Если ты уверена, что хочешь торжественную свадьбу, то я сделаю все возможное, чтобы это событие стало незабываемым для тебя.

Аннабел не сомневалась в этом, и потому почувствовала себя вдвойне виноватой, оттого что скрывала от Маргарет правду.

– Альфред добрый, великодушный, благородный. Более того, он, несомненно, будет преданным мужем. Чего же еще желать?

– Тебе действительно интересно знать мое мнение? Если так, то берегись. Я могу ответить.

Аннабел, в свою очередь, сощурила глаза и пристально посмотрела на Маргарет:

– Что ты имеешь в виду?

– Мне кажется, по какой-то причине тебя на самом деле не радует предстоящее бракосочетание, хотя ты делаешь вид, что счастлива. Томас тоже говорил мне об этом, а если, моя дорогая, даже мужчина замечает и говорит о том, что чувствует женщина, то так оно и есть, учитывая, что мужчины вообще не отличаются наблюдательностью.

Аннабел не выглядела бы столь смущенной и несчастной, если бы Дерек не возникал повсюду, где бы она ни находилась. В прошлом году она крайне редко видела его, но за прошедшие пять дней он трижды появлялся за обедом, дважды за чаепитием и даже на небольшом музыкальном представлении, которое давала дочь одной из подруг Маргарет. Его присутствие на таком скучном мероприятии удивило многих, и бедная музыкантша была так взволнована появлением известного графа, что дважды ошиблась при исполнении произведений Баха и Моцарта, что, несомненно, заставило бы обоих композиторов недовольно поморщиться. Аннабел с трудом терпела эту пытку, стиснув зубы, но не из-за неправильно взятых нот, а из-за того, что рядом был Дерек. При этом женщины бросали на него жадные взгляды, а он, одетый в элегантный вечерний костюм, сидел с непроницаемым выражением лица и, слушая музыку, казалось, ни на кого не обращал внимания.

Никто из присутствующих не испытывал такой неловкости, как Аннабел, и она опасалась, что Альфред заметит это.

Отсутствие Дерека облегчало ее существование, однако внезапное возвращение нарушило спокойное течение жизни, а заодно и решимость забыть его. И она презирала себя и его за то, что он заставил ее усомниться в своем намерении.

Все началось с проклятого письма, которое он прислал ей после отъезда. Оно до сих пор лежит нераспечатанным в нижнем ящике шкафа как символ ее равнодушия к Дереку.

Однако не прошло ни единого дня, чтобы она не думала, о чем говорится в письме, и ее постоянно преследовало искушение вскрыть его и прочитать.

– Разумеется, я немного нервничаю в связи с предстоящей свадьбой. – Аннабел расправила свои юбки, стараясь выглядеть беспечной. – Уверена, большинство невест испытывают различного рода опасения.

– Вполне возможно. Мы очень хотим, чтобы ты была счастлива.

Когда в последнее время она чувствовала себя счастливой?

Карета свернула за угол, и Аннабел ухватилась за поручень, чтобы удержаться. В этот момент в голове ее возникли непрошеные и столь неуместные воспоминания о теплом летнем дне в тихой библиотеке в Мэндервилл-Холле и о волшебном поцелуе. Дерек, такой привлекательный со своими светлыми, слегка взъерошенными волосами и небесно-голубыми глазами, каких она никогда не видела прежде, повернулся к ней, а потом склонил голову с явным намерением...

Его губы, такие мягкие и нежные, коснулись ее губ, отчего у нее перехватило дыхание.

Затем вторглось другое воспоминание – о том, как Дерек, недавно державший ее в своих объятиях, обнимал другую женщину.

Аннабел безжалостно прогнала эти мысли и вслух произнесла:

– Я счастлива.

Маргарет взглянула на нее и тихо сказала:

– Если ты так говоришь, я верю тебе.

В конце дня Дерек вышел из своего любимого табачного магазина на Бонд-стрит и едва не столкнулся с одним из прохожих.

– Прошу прощения, – пробормотал он.

– Мэндервилл! Как хорошо, что я наткнулся на вас. Не в буквальном смысле, конечно. – На лице мужчины отразилась попытка принять легкомысленное выражение.

Боже, подумал Дерек, почему из всех людей, идущих по тротуару, ему встретился человек, которого он меньше всего хотел бы видеть?

Альфред Хайатт тоже нес сверток.

– Я только что вышел от перчаточника. Очень утомительно выполнять многочисленные поручения, однако, полагаю, выбора нет.

– Этого не избежать, – согласился Дерек с мрачной учтивостью. – Однако я...

– Может быть, выпьем немного? Здесь неподалеку есть небольшая таверна, где предлагают приличное виски. – Дружески настроенный жених Аннабел смотрел на него с ожиданием.

Мимо проходили люди и с грохотом проезжали кареты, и, возможно, из-за отвлекающего шума или из-за помутнения сознания в тот момент, когда его соперник сделал любезное предложение выпить, Дерек не смог сразу найти предлог, чтобы отказаться и не выглядеть грубым.

Чёрт возьми, Хайатт, вероятно, не знает, что они соперники.

– Виски – то, что надо, – пробормотал Дерек, и это не было ложью. Сейчас он готов выпить целую бутылку, подумал Дерек, когда они двинулись вперед.

В таверне было полно посетителей, включая изысканно одетых джентльменов, как они, а также владельцев магазинов и лавочников. Им удалось найти тихий уголок и сесть за столик. Официантка с явным ирландским акцентом быстро приняла их заказ.

Хайатт улыбнулся своей обычной приятной улыбкой, сидя напротив, за столом. Он прекрасно выглядел в модном, но неброском костюме, и его манера держаться была лишена позерства и фатовства. Поэтому мужчины относились к нему дружески и, очевидно, если Аннабел согласилась выйти за него замуж, женщины считали привлекательным.

Проклятие!

– Мне повезло, что я случайно встретил вас сегодня, – сказал Хайатт, сложив руки на столе в ожидании их заказа. – Я собирался обратиться к вам за советом по очень важному для меня вопросу.

Дерек не ожидал услышать это и вопросительно приподнял бровь:

– Вот как?

– Из области, в которой вы имеете больше опыта, чем я. – Хайатт усмехнулся. – Я уверен, что вы поможете мне решить проблему.

– Какую?

– Вы хорошо знаете Аннабел. И могли бы посоветовать, что купить ей в качестве свадебного подарка.

Дерек смотрел на него, размышляя: чем он так провинился, что судьба решила наказать его, устроив встречу с мужчиной, помолвленным с девушкой, которую он любил, чтобы тот спрашивал у него совета, каким подарком порадовать свою невесту в день бракосочетания? Вспоминая свою жизнь, Дерек решил, что даже в те моменты, когда он вел себя далеко не ангельски, он не совершил ничего такого, что заслуживало бы этой ниспосланной ему кары.

Поскольку он медлил с ответом, Хайатт добавил:

– Я хотел бы сделать хороший подарок. Думаю; вы понимаете меня.

«Где же, черт возьми, виски?» Дерек откашлялся.

– Подарок для любовницы и подарок для жены – разные вещи. Сомневаюсь, что я смогу помочь вам. Аннабел чуждо тщеславие, и потому она едва ли жаждет драгоценностей или дорогих духов.

– Вот видите, я был прав, – заметил Хайатт. – Вы уже помогли мне. Продолжайте.

Появление официантки с виски оказалось даром небес. Хотя на лице ее видны были следы от оспин, и она была немолода, Дерек готов был расцеловать ее. Он схватил свой стакан и сделал такой большой глоток, что едва не поперхнулся, однако испытал удовольствие, когда обжигающая жидкость проникла внутрь.

Чем быстрее он покончит с виски, тем быстрее сможет уйти под благовидным предлогом.

– Я лучше знал ее, когда она была ребенком, – сказал он, что было не совсем правдой, но достаточно близко к ней. Наивная, любознательная девочка с годами превратилась в очаровательную девушку. Если бы он понял это чуть раньше, то, возможно, не разрушил бы столь нелепо их отношения. – В настоящее время мы общаемся крайне редко.

– Да, я заметил это. – Хайатт сделал небольшой глоток из своего стакана.

Дерек уловил настороженность в его глазах.

Возможно, Хайатт взглянул по-новому на сложившуюся ситуацию, внезапно подумал он.

Дядя Томас говорил, что, по его мнению, лорд Хайатт обратил внимание на поведение Аннабел во время празднования помолвки. Вероятно, он достаточно проницательный человек и почувствовал в нем соперника.

– Мы почти не видимся, – повторил Дерек как можно спокойнее.

– Она упомянула как-то об этом. – Хайатт откинулся немного назад на своем стуле, внимательно глядя на Дерека, однако ни в малейшей мере не выказывая враждебности. – Должен сказать, она меняется в лице при упоминании вашего имени.

Вот как. Значит, они говорили о нем. Дерек сомневался, что Аннабел могла рассказать об их поцелуе, однако был уверен, что она нелестно отзывалась о нем.

– Думаю, теперь Аннабел достаточно взрослая, чтобы принимать на веру сплетни. С годами она поняла, что я не герой, каким она воображала меня, когда была совсем ребенком. – Дерек сделал еще один обжигающий глоток из своего стакана. – И, разумеется, она абсолютно права.

Дерек не знал, что еще сказать. Он покончил со своим виски и резко поставил стакан на стол.

– Извините, но я не могу помочь вам с выбором подарка.

– Не стоит извиняться. – Хайатт небрежно махнул рукой, однако настороженность не исчезла из его глаз. – Приятно было поговорить. Скоро мы оба станем членами одной семьи, и будем видеться чаще.

Дерек не был уверен, что сможет выдержать это. Он представил Хайатта и Аннабел в постели, они занимаются любовью, потом она забеременеет и родит ребенка. Эта картина заставила его испытать невообразимые муки.

– Конечно, – продолжил Хайатт все тем же мягким голосом, который был едва слышен среди царящего в таверне шума, – было бы неплохо увезти ее ненадолго после свадьбы. Возможно, в Италию, Как выдумаете, ей доставит удовольствие такое путешествие?

– Аннабел всегда была склонна к приключениям. Думаю, ей понравится ваша идея. А сейчас, прошу прощения...

– Вам тоже нравятся приключения, Мэндервилл? Дерек замер и сузил глаза.

– Извините?

– Я не слепой, – отрывисто сказал Хайагг. – Аннабел мгновенно реагирует на ваше появление. Полагаю, большинство женщин испытывают то же самое, поэтому в этом нет ничего удивительного. Однако, по-видимому, для Аннабел вы имеете особое значение.

В этот момент Дерек готов был заявить, что никогда не прикасался к ней. На самом деле он обнимал ее и даже поцеловал. Хотя один поцелуй едва ли мог скомпрометировать, он все-таки чувствовал себя виноватым.

– Будьте, уверены, ее честь не тронута, – резко сказал Дерек, глядя в глаза собеседнику. – Благодарю за виски.

Он повернулся и двинулся прочь, раздвигая плечами посетителей; на лбу его выступили капли пота. Выйдя из таверны, он зашагал по улице так быстро, что люди уступали ему дорогу.

Значит, у лорда Хайатта появились сомнения?

Хорошо это или плохо? Не исключено, что Аннабел возненавидит его еще сильнее, если он станет причиной разлада между ней и женихом. Однако лорд Хайатт упомянул о ее необычном поведении и ничего не сказал непосредственно о нем.

Надо во что бы то ни стало поговорить с Аннабел.

Глава 14

Как ни странно, но Николас обнаружил, что ему нравится наблюдать рассвет. Обычно он поздно ложился спать и редко просыпался, когда солнце поднималось над горизонтом. Однако на этой неделе, лежа в постели и наблюдая, как небо постепенно светлеет, он почувствовал, что наслаждается такой картиной.

Конечно, неплохо при этом иметь рядом привлекательную женщину, решил он, и, может быть, именно это обстоятельство стало причиной возникновения у него сентиментального отношения к восходу солнца после двадцати восьми лет полного игнорирования этого явления.

Кэролайн спала как ребенок, подложив одну ладонь под щеку и ровно дыша. Правда, во всем остальном в ней не было ничего детского; ее обнаженное чувственное тело, наполовину прикрытое шелковым покрывалом, и упругие груди с розоватыми сосками выглядели весьма соблазнительными. Густые волосы, ниспадавшие на плечи блестящими локонами, ярко выделялись на светлом фоне подушки. Во сне она была похожа на его идеал совершенной женщины: такая же грациозная, чувственная и невероятно привлекательная.

Ее уязвимость в сочетании с внутренней силой вызывали у него умиление.

Николас приподнялся, оперся на подушки и, созерцая ее женственные формы, слегка сдвинул брови. Его интересуют только плотские утехи, не более. Он считал себя практичным человеком.

Однако когда Кэролайн просыпалась, ему нравилось находиться при этом рядом с ней.

Вскоре, когда комната наполнилась светом, предметы приобрели четкие очертания и лучи солнца осветили восточный ковер, Кэролайн пошевелилась. Ее длинные ресницы дрогнули, она вздохнула, слегка потянулась и открыла глаза.

– Доброе утро, – сказал Николас.

Кэролайн повернулась к нему и сонно улыбнулась. Затем с запоздалой и ненужной стыдливостью натянула покрывало на обнаженную грудь.

– Доброе утро.

– Оно всегда именно такое, когда я просыпаюсь рядом с вами.

– Еще слишком рано раздавать комплименты, Роудей. – Она засмеялась и снова медленно потянулась.

Кэролайн выглядела очаровательной даже сонной и представляла собой картину соблазнительной женственности. Она была такая близкая, теплая и притягательная, что Николас сцепил руки, стараясь удержаться от прикосновения к ней.

Он хотел понять, что с ним происходит. Почему он стал просыпаться так рано? Никогда раньше он не испытывал желания лежать по утрам рядом с женщиной, с которой провел ночь.

Ему хотелось поговорить об этом с Кэролайн, однако он ничего не сказал. Трудно представить, чтобы он выразил вслух свои чувства. Во всяком случае, ни разу не пытался. Доверительные отношения – слишком хрупкая вещь, которая может быть легко сломана.

Кэролайн села на кровати и, откинув назад волосы, свесила длинные обнаженные ноги. Николас поймал ее за запястье.

– Подождите вставать, моя милая.

Она снова забралась в постель и устроилась рядом с ним с выражением ожидания на лице. Николас почувствовал свежий запах ее фиалкового мыла. Он, в свою очередь, тоже ждал, опираясь спиной на подушки и слегка прикрыв глаза.

Застенчивость и смятение Кэролайн постепенно исчезали с каждым днем, и все явственнее проявлялась ее страсть. Николас с удовлетворением наблюдал за этой эволюцией. Она явилась к нему, по сути, невинной во многих отношениях, если не считать утраченной девственности, и с каждым разом, когда они занимались любовью, становилась смелее и смелее.

Он подумал, что, возможно, когда их свидание закончится, она изменит свое отношение к повторному замужеству. Или, по крайней мере, заведет себе любовника.

Эта мысль заставила его сузить глаза, и возникшее чувство досады на время заглушило желание. Кэролайн закусила губу, и глаза ее удивленно расширились.

– Что-то не так?

Он не может оставить ее при себе. Это лишь временное увлечение, не более, которое всегда проходило, когда он начинал встречаться с другой женщиной. С Кэролайн будет то же самое. Кроме того, она еще очень молода и способна снова выйти замуж, вместо того чтобы оставаться его любовницей. К тому же он не имел права рисковать вступать с ней в отношения иного рода, учитывая ее неспособность родить наследника.

Он даже не предполагал, что такая мысль могла прийти ему в голову. Неужели всего несколько дней в сельской идиллии могли нарушить его душевное равновесие? Может быть, он слишком надышался свежим воздухом? Или импульсивная телесная потребность возобладала над разумом в присутствии красивой женщины? Прекрасно, что можно целый день наслаждаться ее теплым желанным телом! На следующей неделе состоится заседание парламента, и он вернется к обычной повседневной жизни. А сейчас не стоит усложнять ситуацию – надо пользоваться настоящим моментом. Эти несколько дней, когда он мог позволить себе расслабиться, явились приятным исключением в его обыденной жизни.

– Все хорошо и даже более. – Николас протянул руку и коснулся ее щеки, затем провел пальцем по изгибу шеи. – Сегодня великолепное утро, и вылежите обнаженная рядом со мной. Что может быть лучше, моя милая?

– Не знаю. Мне показалось, что на мгновение вы выглядели немного... взволнованным.

– Меня волнует только то, что я ужасно хочу вас.

В следующее мгновение он подался вперед и поцеловал ее. Кэролайн ответила на его поцелуй после незначительного колебания, что свидетельствовало о том, что она усвоила преподанные уроки и готова отправиться в дальнейшее путешествие.

Николас с удовольствием взял на себя роль гида, выбросив из головы нехарактерные для него размышления о будущем.

– Вот так.

Эти слова, произнесенные ей на ухо, сопровождались настоятельными движениями его рук. Кэролайн подчинилась. Ее в некоторой степени пугало то, что она готова исполнять все его желания. Особенно после продолжительного страстного поцелуя. Она смутно воспринимала щебетание птиц в саду, прохладу свежего утреннего ветерка, проникающего сквозь открытые окна, изящную шелковую драпировку кровати и усиливающуюся освещенность комнаты по мере наступления дня...

В этот момент весь мир для нее сосредоточился в Николасе.

Оказалось, он хотел, чтобы она села верхом на его бедра.

Николас выглядел как средневековый принц со своими темными растрепанными волосами на белой подушке. Его кожа приобрела легкий розоватый оттенок, и мышцы груди ритмично вздымались при каждом дыхании.

– Возьми его в руки и направь куда надо, – сказал он. Кэролайн была явно смущена.

– Внутрь, – добавил он, и губы его чуть дернулись, выдавая изумление ее невежеством. Тем не менее, его улыбка была нежной и чрезвычайно привлекательной. – Мужчина не всегда должен находиться сверху.

Мысль о том, что существует не одна позиция, была немного пугающей. До сих пор они занимались любовью обычным способом: она лежит на спине, раздвинув ноги, а Николас над ней.

– Некоторым женщинам это очень нравится. Посмотрим, понравится ли вам. – Голос Николаса был слегка хрипловатым, и Кэролайн связывала это с его настоятельной потребностью.

«Некоторым женщинам...» Ну конечно, он познал их немало, подумала она с непонятным чувством обиды. Искушенный в любовных делах герцог, вероятно, мог бы составить внушительный список и написать диссертацию о сексуальных предпочтениях дам из высшего общества, включая различные позиции.

Его напряженный член торчал над плоским животом, и на конце блестела капелька жидкости, свидетельствующая о страстном желании. Кэролайн подалась немного вперед, обхватила пальцами его набухшую плоть и направила в свое лоно.

Николас издал какой-то невнятный звук и сжал руками ее бедра, в то время как она опустилась, и его древко полностью погрузилось внутрь. Кэролайн снова почувствовала себя неловко, потому что не знала, что делать дальше, но Николас помог ей несколькими ободряющими словами и она начала двигаться. Ладонями она ощущала его теплую твердую грудь, ритмично приподнимаясь и опускаясь, и ее неловкость сменилась удовольствием.

Отклоняясь под некоторым углом, она испытывала такое наслаждение, что ее охватывала дрожь. Горячее скольжение было восхитительным, оба чувствовали, что приближается кульминация. Вверх, вниз и опять вверх... о Боже, невозможно выдержать это, особенно когда он просунул руку между ее бедрами и начал ласкать большим пальцем ее самое чувствительное место!

– Думаю, приближается самый потрясающий момент, моя милая, – со стоном произнес он.

Внезапно весь мир для нее рухнул, ее тело содрогнулось, она вскрикнула и, ухватившись за плечи Николаса, прижалась лицом к его груди. Горячие волны одна за другой сотрясали ее в пароксизме страсти.

Николас, крепко прижав ее к себе, застонал и замер, проникнув в нее невероятно глубоко, и она, несмотря на затуманенное сознание, ощутила, как он излил в нее свое семя.

Затем они, влажные от пота, молча лежали, тяжело дыша. Наконец он с усмешкой сказал:

– Мне кажется, вам понравилось быть смелой. Вы уже многому научились, хотя прошло только три дня.

– Я уверена, вы знаете, все, что нравится женщинам, Роудей. – Кэролайн приподняла голову, надеясь, что выражение ее лица достаточно спокойно. Ей хотелось выглядеть невозмутимой и равнодушной, как дамы, с которыми он привык иметь дело. Будучи по натуре чрезвычайно любопытной, она не удержалась и задала вопрос, который хранила в глубине сознания с того момента, когда встретилась с Николасом:

– Скажите, среди ваших прежних женщин была какая-нибудь особенная?

Возможно, это был не вполне корректный вопрос в столь интимной ситуации, и ее совсем не касались его прошлые отношения с женщинами, тем не менее, ей очень хотелось знать.

– Они все были по-своему особенными, – ответил Николас с легкой усмешкой в голосе, хотя скулы его напряглись, и в глазах промелькнуло нечто такое, чего она не могла распознать.

Кэролайн постаралась выразить сомнение в своем взгляде, насколько позволяло ее расслабленное, блаженное состояние. В ее теле еще звучали отголоски невероятного наслаждения, а его член по-прежнему находился у нее внутри.

– Я предпочитаю не касаться этой темы, – откровенно признался он мрачным голосом минуту спустя.

Поскольку он уже говорил, что его не интересует брак, Кэролайн решила не придавать значения непонятному проблеску печали в его глазах, так как, по-видимому, она тоже отныне пополнит счет его любовниц. Не стоит беспокоиться по этому поводу, напомнила она себе, подчиняясь безжалостной логике. Она сознавала, что добровольно включилась в игру, и Николас лишь исполнял свою роль в этой сделке, проявив себя нежным, пылким, великодушным, умелым любовником.

Это была самая прекрасная неделя в ее жизни, но он скоро забудет ее, и эта несомненная истина вызывала у нее мучительное чувство печали. Николас не был постоянным любовником и не давал никаких обещаний, поэтому она не имела права ожидать, что он как-то изменится.

На его виске блестела капелька пота, и Кэролайн игриво стерла ее кончиком пальца, решив наслаждаться каждой минутой пребывания с ним и отбросить ненужные мысли.

– Вы должны сознавать, ваша светлость, что оказались в затруднительном положении. Едва ли вы сможете придумать нечто такое, что могло бы превзойти романтический вчерашний вечер.

Кэролайн чувствовала, что никогда не забудет освещенную лунным светом террасу и сильные руки, обнимавшие ее, когда они танцевали под неслышную музыку.

Николас улыбнулся:

– Это следует понимать как вызов, леди Уинн?

– Полагаю, что именно так.

– Что ж... – Его пальцы скользнули по ее спине к обнаженной ягодице, и он нежно сжал ее. – Значит, я должен быть еще более изобретательным, не так ли?

– Чтобы выиграть пари у лорда Мэндервилла. Вы знаете его лучше, чем я, однако полагаю, он постарается сделать все возможное, чтобы превзойти вас.

На лице Николаса снова промелькнуло выражение, которое она восприняла как раздражение. Кэролайн вспомнила, что он всего лишь дважды упомянул имя графа в прошлом и ни разу – за последние дни. И само пари никогда не было темой их разговора.

– Меня не волнует то, что он предпримет, – тихо сказал он.

Это вызвало смех, который Кэролайн не могла подавить, однако чувствовала, что он был не вполне уместным.

– Не стоит быть таким самоуверенным, хотя, думаю, вам не следует беспокоиться, относительно пари.

– Значит, я произвел на вас впечатление? – Он коснулся кончиком пальца ее подбородка, и его губы тронула знакомая соблазнительная улыбка.

Было бы лучше, если бы она солгала. Но вместо этого Кэролайн просто сказала:

– Да.

Глава 15

Безрассудство становится мощным стимулом для решительных действий, подумал Дерек, криво усмехнувшись, когда забрался на оконный карниз и затаил дыхание. То, что он делал, было, недостойным и в то же время безумным поступком, но он надеялся, что тем самым продемонстрирует свою непоколебимость и глубину чувств.

Он хотел лишь поговорить с Аннабел.

Но не просто поговорить, а выяснить отношения.

Как он и рассчитывал, окно оказалось открытым, так как вечер был теплым. Сидя на узком карнизе, он услышал тихие голоса внутри комнаты и подождал, когда служанка уйдет. Через минуту раздался щелчок закрывшейся двери, и Дерек напрягся, надеясь, что его визит не заставит Аннабел поднять крик на весь дом.

К счастью, она стояла спиной к нему, когда он, отодвинув шторы, проскользнул в комнату. Сидя за туалетным столиком, Аннабел не замечала его, пока не увидела в зеркале. Глаза ее расширились.

– Не надо, – поспешно сказал Дерек. – Если ты поднимешь шум, все в доме узнают, что я в твоей спальне.

Аннабел действительно хотела закричать, но, подумав, закрыла рот. Затем повернулась так резко, что едва не упала на пол. Восстановив равновесие, она гневно посмотрела на Дерека. Щеки ее порозовели. – Уходи отсюда немедленно.

Дерек не рассчитывал на теплый прием и потому не был обескуражен.

– Я никуда не уйду, пока мы не поговорим.

– Ты с ума сошел? Зачем ты полез в окно? Если хочешь поговорить со мной, мог бы сделать это нормально, – сказала она и холодно добавила: – Милорд.

Дерек чуть не рассмеялся, услышав такое официальное обращение. Аннабел с детства звала его просто по имени. Он посмотрел на нее, как он надеялся, спокойным взглядом.

– Я пытался, – тихо произнес он. – Если ты не заметила, я проглотил за эту неделю столько чашек чая, сколько не выпил за весь минувший год. Я неоднократно присутствовал на приемах, которые никогда бы не посетил в здравом уме, и приходил на обеды в течение нескольких вечеров. При этом ты, моя дорогая, ни на минуту не оставалась одна. Вот почему я решил забраться к тебе через окно. Если не хочешь скандала, то не стоит заявлять о моем присутствии здесь.

Аннабел пристально смотрела на него, словно он действительно сумасшедший. Впрочем, он сам не был уверен в своем здравомыслии. Черт возьми, это был дом его дяди, и он мог свободно приходить сюда через парадную дверь в любое время, не сомневаясь в радушном приеме. Однако даже добродушный Томас не позволил бы ему войти в спальню Аннабел.

– Ты забыла о моем письме? – спросил он с явным чувством горечи. – Только, пожалуйста, не говори, что не получала его, Энни.

– Я выбросила его, не читая.

На самом деле он не сомневался в этом, и подтверждение было излишним.

– Понятно, – произнес Дерек глухим голосом. – Я рад, что не отнял у тебя понапрасну время.

– Зачем ты писал мне? Зачем явился сюда? – Внезапно заметив, что на ней лишь ножная рубашка, Аннабел прикрыла рукой корсаж. – Альфред не одобрил бы твое присутствие здесь.

– Думаешь, я стал бы просить у него разрешения?

– Я еще раз прошу тебя уйти.

Она выглядела восхитительно в белом батисте с кружевами. Золотистые волосы ниспадали на плечи, а лицо было повернуто в сторону, так что он мог любоваться совершенным профилем. Длинные ресницы дополняли прекрасный портрет.

– Я не уйду, пока не скажу кое-что. – Дерек не двигался с места, стоя у окна. Если бы он приблизился к ней, то вряд ли смог бы вести себя по-джентльменски. – Так можно мне начать говорить?

– Разве я могу запретить тебе? – В ее голосе звучала обида. – Ты уже вторгся и напугал меня. У меня не осталось выбора.

– Я карабкался по стене дома, рискуя сломать шею. – Дерек сложил руки на груди. – Настолько важна для меня встреча с тобой!

Аннабел приподняла подбородок, продолжая сжимать ворот ночной рубашки, словно Дерек собирался наброситься на нее.

– Я не представляю, о чем мы можем говорить. Я помолвлена, а ты... есть ты.

Это была болезненная колкость, особенно произнесенная таким язвительным тоном. «Ты есть ты».

– Да, я есть я, – сказал Дерек упавшим голосом. – Я мужчина, у которого есть недостатки, как у любого нормального человека.

– Не каждый мужчина прелюбодействует без разбора с женщинами. – Она встала, прошла в противоположный угол комнаты и повернулась к Дереку лицом. Ее глаза, такие прелестные, были полны гнева. – С какой бы целью ты ни пришел сюда, ничего не добьешься. Я потеряла веру в тебя год назад и поняла, насколько в тебе ошиблась. Я знаю, какой наивной и глупой была, влюбившись в тебя, но теперь я уже не та одурманенная невинная девушка.

Дерек почувствовал, как сдавило грудь, и невольно сделал шаг вперед.

– Он скомпрометировал тебя?

Аннабел густо покраснела, услышав обвинение в его голосе.

– Конечно, нет. Если ты имеешь в виду Альфреда, то он никогда не позволил бы себе ничего подобного. Не все такие, как ты.

Эти слова снова укололи его как острая булавка. Тем не менее, он почувствовал облегчение. Нет, Хайатт, конечно, не прикасался к ней. Это можно было понять из недавнего разговора с ним.

Похоже, Дерек не имел перспектив сблизиться с ней и даже заслужить прощение. Ее презрительное отношение к нему заставляло его внутренне содрогаться, хотя он надеялся, что ничем внешне не выдавал своего состояния.

– Разумеется, я не святой, – сказал он, стиснув зубы, – и никогда не провозглашал себя таковым. Однако я не лишен совести и потому сейчас здесь. У меня не было возможности лично принести свои извинения за то, что случилось, и я написал тебе письмо, но, по-видимому, этого оказалось недостаточно.

– Что же случилось? – Она вопросительно приподняла светлые брови.

– Тогда, в библиотеке, – отрывисто пояснил он.

– О! – Этот единственный звук был произнесен ледяным тоном.

Легкий ветерок колыхал шторы за спиной Дерека.

– Я поцеловал тебя там. Помнишь? – тихо сказал он. Он был уверен, что она помнит, а она не сомневалась, что он знает об этом. Глаза Аннабел вспыхнули.

– Да, я помню тот день. Я все помню.

– Я обидел тебя, – тихо сказал Дерек.

– Не льстите себе, милорд.

Она явно лгала, отрицая обиду. Он помнил, какими счастливыми были ее широко раскрытые глаза, после поцелуя и какое выражение ужаса появилось на ее побледневшем лице, когда она обнаружила его с Изабеллой в оранжерее. И не важно, что он ничего не сделал там, кроме того, что выразил Изабелле свои сожаления и ушел. Доверие к нему со стороны Аннабел оказалось подорвано. Это был ужасный вечер. Изабелла громко выражала свое возмущение и разочарование в связи с его уходом, после того как Аннабел с плачем выбежала из комнаты. Дерек с тяжелым чувством провел ночь с бутылкой бренди, но не с леди Беллвью.

– Нам надо объясниться, Энни, – сказал он, стараясь выглядеть спокойным, хотя внутренне был сильно взволнован. – Тот поцелуй, и последующие события связаны друг с другом.

– Не понимаю, какая может быть связь между одним простым поцелуем и твоим дальнейшим отвратительным, низким поведением. – Ее волосы блестели в свете лампы, и несколько прядей обрамляли тонкие черты лица. Темно-синие глаза пристально смотрели на него с нескрываемым упреком.

– Я знаю, что разочаровал тебя, но это произошло не умышленно. Кроме того, это был всего лишь невинный поцелуй, и мы оба знаем это.

Ее губы слегка дрогнули.

– Я уверена, в твоей жизни он был одним из тысячи. И не пытайся убеждать меня, что для тебя он имел какое-то значение. Я видела тебя чуть позже, Дерек. Всем известно, что и раньше ты был далек от монашеского образа жизни, – многие разгневанные мужья могут подтвердить это. Например, лорд Таннер. Должна признаться, когда эта история получила огласку, я ничуть не была удивлена.

– Сплетен обо мне ходит немало, тем не менее, должен сказать, что к скандалу с Таннером не имею никакого отношения. Я не знаю, что ты слышала об этой истории, но поверь: весь последний год я думал только о тебе.

– И все из-за одного поцелуя? Прости, но в это трудно поверить.

– Этот поцелуй перевернул всю мою жизнь, – сказал он, надеясь, что Аннабел услышит искренность в его голосе.

Зачем он сделал это признание? Вся минувшая неделя была мучительной для нее, потому что Дерек внезапно возникал везде, где бы она ни появилась, и это невозможно было не замечать. А теперь еще и это признание. Он прав – она умышленно избегала его, потому что меньше всего хотела вспоминать о своем наивном увлечении вероломным, коварным графом Мэндервиллом.

Но сейчас невозможно было игнорировать его, когда он стоял в ее спальне, такой потрясающе красивый в тусклом свете лампы. Его густые светлые волосы спускались на ворот шелковой рубашки, которая подчеркивала впечатляющую ширину его плеч. Темные брюки и высокие сапоги привлекали внимание к его длинным стройным ногам. Однако на нем не было ни сюртука, ни галстука, потому что ему пришлось карабкаться по стене к ее окну, рискуя жизнью.

Его поступок изумил ее, а последнее заявление лишило дара речи.

Дерек повторил все тем же хрипловатым тоном:

– Этот поцелуй – такой неожиданный для меня – изменил мою жизнь, Энни. Клянусь честью.

Неужели он употребил слово «честь»?

Ее воспоминание о том роковом дне до сих пор было болезненным, как незаживающая рана, и потому она сказала с горькой убежденностью:

– Я уверена, ты можешь легко солгать, для убедительности ссылаясь на честь, которой у тебя нет.

Дерек сжал губы, и она поняла, что причинила ему боль.

Аннабел сомневалась в своей способности противостоять ему. Разумеется, она не имела такого жизненного опыта, как он, однако была, по крайней мере, достаточно умна, чтобы понять – общаясь с ним, нельзя ни на минуту терять бдительность. Дерек Дрейк был особенно опасен сейчас, когда у нее возникли сомнения относительно предстоящего бракосочетания.

Дерек был графом, и его титул предполагал ответственность за финансовое положение поместья, которое Аннабел считала своим домом. Его семья относилась к ней очень доброжелательно, и своим благополучием она была обязана ему, Томасу и Маргарет. Аннабел склонила голову.

– Говори, что считаешь важным, и уходи. Если кто-нибудь обнаружит тебя в моей спальне, даже полностью одетым, моя репутация будет погублена.

К сожалению, это была правда. Аннабел сомневалась, что даже такой уступчивый человек, как Альфред, поймет ее.

Получив разрешение, Дерек, казалось, немного заколебался, затем сказал:

– В тот день у меня не было никаких намерений. Я не собирался целовать тебя, а позднее даже не думал прикасаться к Изабелле Беллвью. Если помнишь, я избегал ее в течение нескольких дней.

Да, Аннабел помнила эту кокетливую графиню, потому что ревностно следила, как леди Беллвью бесстыдно преследовала Дерека со столь очевидными намерениями, что даже невинная семнадцатилетняя девушка не могла этого не заметить.

– Но в тот вечер в оранжерее ты не стал избегать ее, – язвительно заметила она.

– Это потому, что я поцеловал тебя прежде.

– Ничего более абсурдного я в своей жизни не слышала.

– Нет? Тогда послушай, – сказал он с мрачным юмором. – В тот день, когда ты была в моих объятиях, я понял, что в отношении тебя у меня есть только один выбор: либо удалиться, либо продолжить отношения с честными намерениями. Не буду скрывать, что мысль о втором варианте испугала меня. Когда позднее Изабелла нашла меня в оранжерее, я все еще не мог принять окончательное решение. Мне нелегко было смириться с тем, что моя жизнь должна круто измениться. Я не первый мужчина, который старается избегать мысли о любви и тем более о браке.

Неужели это он, Дерек Дрейк, известный своим независимым поведением, только что употребил слова «любовь» и «брак» в одном предложении?

Аннабел хорошо помнила выражение его лица, когда он поспешно покидал библиотеку. Похоже, Дерек не лгал.

Он продолжил:

– Мне показалось, что встреча с этой на все готовой женщиной позволит мне излечиться от кратковременного безумия.

Аннабел почувствовала, как учащенно забилось сердце, и это вызвало у нее раздражение.

– Ну и как? Помогло? – спросила она ледяным тоном, хотя ладони ее увлажнились. Она вдруг заметила, что, несмотря на его внушительный рост и мужественные черты лица, в нем чувствовалась какая-то уязвимость.

Этого она меньше всего ожидала.

– Нет, не помогло, – тихо сказал он. – Как я уже говорил, между нами ничего не было. Когда ты покинула комнату, я тоже сразу ушел. Изабелла ужасно разозлилась, поверь.

– Прости, но у меня нет к ней сочувствия, – резко сказала Аннабел. – И все-таки того, что я увидела, было достаточно для меня. Она была наполовину обнажена, а ты... – Она замолчала, смутившись. Несомненно, для него не имело особого значения прикосновение к женской груди, так как он делал это не раз.

К ее огорчению, Дерек понял, почему она прервала свою речь.

– Отчасти проблема в том, что ты еще слишком невинная девушка. Но, поверь мне, существует нечто более серьезное.

– Но это моя проблема, а не наша общая. Мне нечего с тобой делить. – Она намеренно выделяла каждое слово, произнося его со злостью. – И не вижу, каким образом она оправдает твой поступок.

– Мы не об этом говорим, Энни. – Выражение его лица было суровым, почти осуждающим. – Ты избегаешь меня. Бог свидетель, я тоже пытался держаться от тебя подальше. Но ничего не вышло. Ни у меня, ни у тебя. Это заметили все окружающие. И твой жених тоже.

– Оставь Альфреда в покое. Не думаю, что мы должны обсуждать его. – Ее руки сжались в кулаки, на сердце появилась тяжесть. – Откуда ты знаешь, о чем он думает?

– Мужчины более прямолинейны в общении, чем женщины. – Его губы тронула ироничная улыбка. – Обычно, если нас что-то волнует, мы обращаемся непосредственно к источнику беспокойства. Если ответ не устраивает нас, мы иногда прибегаем к кулакам или к пистолетам. Я понимаю, это грубый способ решения проблем, однако мы склонны к открытому улаживанию отношений с окружающим миром.

Аннабел пристально посмотрела на него.

– Он говорил с тобой обо мне? О...

– О нас, ты имеешь в виду? Боюсь, что да. Сердце ее затрепетало.

– Что ты сказал ему? Дерек сердито посмотрел на нее.

– Ничего. Я все-таки джентльмен, несмотря на то, что ты в этом сомневаешься.

– Ты думаешь, я поверю твоим словам?

– Что еще я могу сказать тебе, кроме правды? Именно поэтому я здесь.

Он продолжал стоять у окна, такой красивый и такой вероломный.

Аннабел почувствовала, что колени ее слабеют, и постаралась принять спокойный вид, несмотря на возникшее волнение.

– Из твоей пространной речи я поняла, что, поцеловав меня в тот день, ты испугался продолжения отношений, которые вынудят тебя жениться на мне, и потому решил утолить свою похоть с другой женщиной. Я правильно поняла тебя?

Дерек вздохнул и взъерошил волосы.

– То, что ты сказала, звучит ужасно. Ты явно не хочешь понять меня. Я уже говорил, что леди Беллвью мне безразлична.

– По этой причине я должна отнестись к тебе снисходительно?

– Я действительно повел себя тогда отвратительно, поэтому, полагаю, у тебя нет таких оснований.

Внезапно снова осознав, что она не одета подобающим образом, Аннабел скрестила руки на груди.

– Наконец мы пришли к общему выводу.

– Энни, я люблю тебя. «Что он сказал?»

У Аннабел перехватило дыхание. Черт бы его побрал, взволнованно подумала она, он не должен был говорить такое.

Но он сказал. Господи, он сказал!

– Я люблю тебя, – тихо повторил Дерек. – Я все время думаю, о тебе и это сводит меня с ума. Целый год я пребывал в сомнении, и только узнав о твоей помолвке, осознал всю глубину своего чувства. Клянусь, это правда.

Аннабел с затуманенным сознанием подошла к туалетному столику и, сделав глубокий вдох, спросила:

– И потому ты на глазах всего общества заключил пари о том, что являешься самым талантливым любовником в Англии? Подобное хвастовство не пристало мужчине, который намерен хранить верность одной женщине.

– Это нелепое пари возникло оттого, что меня охватила досада, когда я увидел в газете объявление о твоей помолвке. – Дерек печально улыбнулся. – Долгое время меня угнетала мысль, что я слишком отдалился от тебя, и вдруг я понял, что у меня нет возможности что-либо изменить. В такой ситуации мужчина, изрядно напившись, вполне может совершить глупость.

– Да, это был ужасно глупый поступок, – тихо сказала Аннабел.

Дерек сделал шаг вперед.

– Как и то, что я вскарабкался по стене в темноте и влез через окно в твою спальню.

Хотя Аннабел отвергала мысль, что он может прикоснуться к ней, она очень хотела этого. Достаточно трех... или, может быть, четырех шагов, чтобы он смог снова заключить ее в свои объятия, и...

Она напряглась и напомнила себе об ужасном предательстве, которое Дерек совершил год назад, и которое заставило ее страдать.

– Не приближайся ко мне. Пожалуйста, уходи. Дерек застыл на месте, опустив руки.

– Энни!

Аннабел с трудом заставила себя не обращать внимания на мольбу в его голосе.

– Пожалуйста, уходи, – повторила она.

Если он прикоснется к ней, она не выдержит и сдастся.

К ее ужасу, по щеке медленно скатилась горячая слеза и упала на руки, сцепленные на коленях до боли в суставах.

Как он посмел лгать, после того как нанес ей такую обиду?!

Какое-то время Дерек стоял неподвижно, затем, к ее удивлению, кивнул и, не сказав ни слова, вылез в окно и исчез.

Если бы он упал и сломал себе шею, то, по крайней мере, не страдал бы сейчас, подумал Дерек, шагая к своему дому. Его блестящий план провалился из-за единственной слезы.

Он совершил немало ошибок в своей жизни, но он не был жестоким. Выражение лица Аннабел сказало ему все, что требовалось узнать, и если бы он остался с ней и соблазнил ее, то потом возненавидел бы себя.

Более того – она тоже возненавидела бы его.

Его утешала только одна мысль – он вполне мог овладеть ею. Это отражалось в глазах Аннабел, когда она смотрела на него. Об этом также свидетельствовала ее паническая реакция, когда он сделал шаг к ней.

Так что не все еще потеряно. Надо только обдумать свою дальнейшую стратегию.

Войдя, в свой кабинет, Дерек наполнил стакан бренди и, усевшись за письменный стол, задумался, глядя на потухший камин.

Он проиграет это нелепое пари, потому что не собирается проводить неделю с прелестной леди Уинн. Надо смотреть правде в глаза. Что, если существует некий гипотетический шанс изменить мнение Аннабел? А если он не откажется от пари, то тем самым окончательно погубит свою и без того запятнанную репутацию. Дерек надеялся, что Николас получает удовольствие, но серьезно сомневался, что сможет продолжить участие в их затее с таким же энтузиазмом, так как его будущее счастье висит на волоске.

Аннабел была единственной желанной для него женщиной, и он чувствовал, что уже никогда не станет жить как прежде.

Глава 16

Доставленное послание вызвало чувство разочарования. Николас дважды прочитал письмо и отложил его в сторону, задумавшись над возможным выбором. Выход был только один.

– Плохие новости? – спросила Кэролайн, озабоченно глядя на него через стол.

Николас планировал снова совершить конную прогулку к реке, где рассчитывал в конце дня искупаться вместе с Кэролайн. Она призналась, что давно хотела научиться плавать. Возможность увидеть ее обнаженной в воде была весьма искушающей.

– Боюсь, я должен вернуться в Лондон.

– О, понимаю. – На мгновение она отвернулась к окну, как будто ее внимание привлекло что-то снаружи, затем снова повернулась со смиренным выражением лица. – Надеюсь, не случилось ничего плохого.

Хотя Николас не привык объяснять свои поступки случайным любовницам, он вдруг обнаружил, что на него подействовало взволнованное выражение ее глаз.

– Премьер-министр хочет встретиться со мной. Я возглавляю комитет, и, по-видимому, есть спорный вопрос, который он хотел бы адресовать мне и другим членам кабинета, прежде чем мы соберемся на следующей неделе.

Кэролайн грустно улыбнулась:

– Неделю назад я думала, что не стоит ждать ничего хорошего от такого честолюбивого человека, как вы. Меня удивляет, как вам удалось переубедить меня.

Неужели она действительно считает, что он дал ей что-то? Николас смотрел на Кэролайн, ощущая, как приятно находиться рядом с ней и наслаждаться простым завтраком в ее компании. Помимо удивительной красоты, она была необычайно умна и естественна. Непрерывно находясь с Кэролайн в течение пяти дней, он убедился, что она начисто лишена притворства. Его состояние и титул нисколько не впечатляли ее, и, возможно, впервые он почувствовал, что этой женщине ничего не надо от него, помимо того, что они уже разделили.

– Поедем вместе, – предложил он, коснувшись ее руки. – Это неотложное дело, но оно займет не более нескольких часов. Ведь вы должны мне еще два дня.

– А как нам удастся соблюсти осторожность, Николас? – Ее тонкие пальчики лежали в его ладони. – Я хотела бы согласиться, но мне кажется, что это безрассудство.

И снова ее непосредственность очаровала его.

– Мы что-нибудь придумаем. Нет ничего невозможного.

– Вы полагаете? Как же вы собираетесь сохранить наше общение в тайне? Незаметно пронести меня в кармане в свою спальню?

Она, конечно, права: слуги заметят и начнут сплетничать. Его дом следует исключить.

– Мы могли бы встретиться в каком-нибудь другом месте.

– В Лондоне нам нигде не гарантирована безопасность. Вы нисколько не пострадаете, если нас застанут вместе в скандальной ситуации, а для меня это будет катастрофа. Поэтому, боюсь, я вынуждена отказаться.

Солнечный свет, проникающий через окно, освещал ее золотисто-каштановые волосы. На ней было светло-желтое платье из тонкого муслина, в котором она выглядела похожей на невинную школьницу. Однако Николас удостоверился за последние дни, что за ее скромной внешностью таится чрезвычайно страстная женщина. Мужчины, несомненно, почувствуют изменения, происшедшие в ней. Они и раньше толпились вокруг нее, когда она была холодной и сдержанной, а теперь тем более станут ее осаждать.

Николас почувствовал раздражение оттого, что любой мужчина мог приблизиться к ней, а он будет вынужден сохранять дистанцию.

Положение явно безвыходное. К тому же Кэролайн должна провести неделю с Дереком.

А может быть, разлука с ней к лучшему? Он, конечно, разочарован, однако досрочное прекращение их общения, по крайней мере, притупит абсурдные приступы ревности. Кто он такой, чтобы просить ее отказаться от второй половины сделки? Он не имеет на нее никаких прав; к тому же она отклонила его предложение продолжить их связь в Лондоне.

Нельзя отрицать, что женщина должна вращаться в обществе независимо от того, придерживается она добродетельной линии поведения или наоборот. Если Кэролайн предпочитает быть холодной и сдержанной, то пусть будет таковой. Он тоже способен оградить себя от проблем, связанных с сексуальными отношениями.

Николас отпустил руку Кэролайн и достал из кармана часы.

– Как только кучер подаст карету, я уеду. Если хотите, можете побыть здесь еще несколько дней в качестве моей гостьи.

Она согласно кивнула; при этом выражение ее серых, с длинными ресницами глаз трудно было понять.

– Я прекрасно провела здесь время и сейчас испытываю смешанные чувства...

– Не стоит беспокоиться, – прервал он ее. – Вы красивая чувственная женщина, и в том, что было между нами, нет ничего плохого. Напротив.

– Мое и ваше положение в обществе существенно отличаются, не правда ли?

Это было справедливое высказывание. Он имел свободу благодаря своему титулу и богатству, а она, хотя и принадлежала к высшему обществу, была ограничена в своих поступках общепризнанными условностями.

– Да, – согласился Николас, подумав, как удачно, что в споре с Дереком он первым увез Кэролайн и что надо как можно скорее завершить свои дела.

Он очень сожалел, что вынужден покинуть ее.

Его огорчал тот факт, что она отказалась от тайной связи в Лондоне, хотя понимал причины этого отказа. Ей было важно беречь свою репутацию, особенно если она решит снова выйти замуж.

Николас резко поднялся на ноги и отвесил короткий поклон, поскольку пора было уезжать.

– Пожалуйста, извините меня.

Кэролайн смотрела невидящим взглядом в окно на обширный парк, окружавший дом. Она уже собрала свои вещи и, как только Хью подаст карету, уедет отсюда. Она приняла правильнее решение, так как без Николаса дом казался ужасно пустым. После прогулки по саду она поняла, что не выдержит дальнейшего пребывания здесь в одиночестве. Вероятно, не слишком разумно возвращаться в Лондон сразу вслед за Николасом, так как это может привлечь внимание общества к их одновременному отсутствию, тем не менее, она не могла принять его предложение остаться в поместье в качестве гостьи.

С одной стороны, необходимо было соблюдать осторожность, но с другой – ее одолевала грусть. Герцог Роудей произвел на нее неизгладимое впечатление.

С того места, где она находилась, можно было видеть террасу, где они сидели за чаем – правда, он пил бренди, – а потом танцевали под неслышную музыку.

Может быть, ей следовало согласиться встретиться с ним опять? Может быть, тогда она не чувствовала бы себя такой... одинокой?

Ее рука сжала штору. Увлечение красивым и чувственным герцогом глупо принимать всерьез. Она у него не первая и не последняя, однако, нельзя отрицать, что ей трудно будет забыть его.

Он оказался совсем не таким, как она предполагала, за исключением его легендарных мужских способностей. В этом отношении он был достоин своей репутации. Однако она совсем не ожидала увидеть задумчивое выражение на его лице, когда они обсуждали его визит в византийскую мечеть, о которой она знала только из книг. Не думала, что он отнесется доброжелательно к ее вопросам и стремлению сблизиться с обществом, перестать жить затворницей.

Он не был тщеславным, хотя с его родословной и с его богатством вполне мог стать таковым. Однажды она увидела, как он болтал с ее кучером Хью, сидя возле конюшни на копне сена. Его рубашка была запачкана, и солома на сапогах говорила о том, что он помогал очищать от навоза стойло своего жеребца. Дворянин и слуга дружно смеялись, и Кэролайн прониклась теплым чувством к Николасу.

Если честно признаться – а это нелегко было сделать, – она слишком мало знала любви в своей жизни. Отец относился к ней равнодушно, его трудно было полюбить. Тетя тоже не выказывала теплого материнского отношения, а брак с Эдвардом вообще оказался кошмаром. Может быть, проблема заключалась в том, что впервые в ее жизни кто-то проявил к ней интерес и нежность, увидел в ней личность, имеющую свои суждения и чувства. Они говорили на разные темы – от политики до истории, – и если она не соглашалась с его мнением, он неизменно допытывался почему. Понятие дружеской дискуссии было новым для нее, и Николас со своим острым умом и способностью убеждать вовсе не стремился верховодить в споре, как она предполагала. Его отношение к ней приводило ее в замешательство. Игра, в которой он имел большой опыт, была для нее незнакомой, и она, будучи новичком, позволила себе необдуманно влюбиться.

Кэролайн полагала, что это временный недуг, который продлится всего лишь несколько дней. Она сознавала, что Николас намеренно прилагал усилия к тому, чтобы очаровать ее. При этом она чувствовала себя наивной, глупой и неловкой.

Если даже он вознамерился продолжить их любовную связь, это не означало, что она чем-то отличается от всех его любовниц. Будучи разумной женщиной, она понимал, а это.

– Миледи, думаю, все готово.

Кэролайн повернулась, оторвавшись от своих размышлений.

– Да-да. Благодарю вас, миссис Симе.

Экономка кивнула. Она, как обычно, имела опрятный вид. Поверх простого темного платья был надет белоснежный накрахмаленный фартук, а седые волосы уложены в строгую прическу.

– Рада, что его светлость посетил это поместье.

На это было легко ответить честно.

– Он очень обаятельный человек.

– Согласна с вами. Он всегда такой вежливый и общительный, несмотря на свое высокое положение.

– Это верно.

– Надеюсь, вам понравилось здесь, миледи? Поскольку миссис Симе заведовала всем домашним хозяйством, она, разумеется, знала, что Кэролайн и Николас спали вместе каждую ночь, так как только одна постель была смята. Кэролайн старалась не покраснеть, но это ей не удалось.

– Все было замечательно, благодарю вас.

– Я всегда надеялась, что его светлость проявит внимание к своему старому поместью. Возможно, здесь скучновато для молодого человека. А я помню его еще мальчиком. Он был смышленым не по годам и умел польстить поварихе, чтобы получить дополнительные сладости, а также обманывал своего домашнего учителя, чтобы не загружал уроками. Он часто заставлял близких сердиться, однако вырос хорошим человеком, что бы о нем ни говорили.

Кэролайн была удивлена, что женщина задержалась, чтобы поговорить с ней, и спросила:

– Значит, вы знали его еще ребенком?

Она мысленно представила темноволосого маленького мальчика, подвижного и игривого, и сердце ее слегка сжалось.

– Да. Я несколько лет служила в Роудей-Холле. – Экономка рассеянным движением разгладила свой и без того аккуратный фартук. – А когда я захотела найти менее хлопотную работу, он предложил мне переехать в это поместье. Порой мои суставы ужасно болят, а здесь достаточно спокойно и мне легче справляться со своими обязанностями.

Кэролайн тоже предпочитала тихую сельскую красоту и не раз думала продать дом в Лондоне и купить прелестное уединенное поместье вроде этого.

– Его светлость поручил мне передать, что если вы захотите посетить Тендерден-Мэнор, вам всегда будет оказан радушный прием.

Кэролайн была крайне удивлена и не знала, что на это сказать.

Миссис Симе поклонилась.

– Сообщите мне заранее и приезжайте, когда вам будет удобно. Надеюсь, вы вспомните об этом поместье, когда город наскучит вам.

Такая забота поразила Кэролайн, и на глаза ее навернулись слезы. Она чувствовала, что готова расплакаться. Случайно упомянула о том, что ей нравится отдыхать на природе, и Николас запомнил это.

Кэролайн была необычайно тронута таким вниманием. Связано это с пари или нет, он проявлял удивительную заботу о ней.

Она заморгала и откашлялась.

– Благодарю вас, миссис Симе. Это очень великодушное приглашение со стороны герцога. Буду рада им воспользоваться.

Николас возвращался домой, испытывая беспокойство. Во-первых, утром следующего дня он должен прибыть на совещание с министром, а во-вторых, ему меньше всего хотелось встретиться с матерью. Николас любил ее, однако она, не стесняясь, постоянно пыталась вмешиваться в его жизнь. Усталый от путешествия и немного огорченный, он вошел в гостиную, изобразив на лице улыбку.

– Добрый вечер, мама.

– Здравствуй, Николас. – Она встала с диванчика и, пройдя через комнату, со снисходительным видом подставила ему щеку.

Это была богато обставленная гостиная: с турецкими коврами, удобными креслами в стиле эпохи Людовика XIV и несколькими картинами, которые могли бы украсить любой музей. Его мать соответствовала окружающей обстановке. У нее всегда был изысканный, и даже величественный вид. Эта женщина привлекала внимание не только красотой лица, но и осанкой. Ее безупречная манера держать себя, проницательный ум часто удивляли и смущали Николаса. Он уже давно вырос и не нуждался в руководстве матери в определенных областях жизни. К сожалению, именно эти области особенно интересовали ее.

Она хотела видеть его женатым и остепенившимся, и хотя у них не было конкретного разговора на эту тему, он знал о ее желании, и это его раздражало.

Николас почтительно поцеловал мать и распрямился.

– Какой приятный сюрприз! – сказал он.

– Я приехала днем. Со мной Алтея, а дети остались в Кенте с няней. Она переодевается наверху к обеду, и Чарлз тоже присоединится к нам. Он находился в Лондоне в течение трех недель, и она очень скучала.

Значит, здесь мать и его сестра с мужем. Следовательно, предстоит обедать в семейном кругу, чего он не ожидал. Николас посмотрел на часы. Теперь ясно, что нечего надеяться на спокойный вечер с обедом в клубе.

– Очень рад, – произнес он довольно равнодушно.

– Ты великолепно выглядишь, дорогой. – Вдовствующая герцогиня Роудей слегка вскинула голову. – Боюсь, мы вмешались в твои планы. Нет необходимости оставаться с нами, если ты не хочешь, – сказала она с некоторым укором. – Я понимаю – мы не сообщили тебе заранее о нашем приезде.

Его беспокойство было связано не с планами на вечер, а с прелестной молодой женщиной, которая занимала все его мысли. Решила ли Кэролайн остаться в поместье? Чем она занимается? Он явственно представил, как она, небрежно раскинувшись, спит в постели, где они наслаждались друг другом многие часы, и это взволновало его.

Почему? Он не понимал. Обычно он покидал любовниц, не оглядываясь назад.

– У меня нет особых планов, мама. Я был за городом.

– Понятно. – Она с улыбкой посмотрела на него. – Кто она?

– Почему ты думаешь, что мой отъезд обязательно должен быть связан с женщиной? У меня есть десяток причин покинуть город, и я довольно часто делаю это.

Мать окинула его изучающим взглядом.

От этого ему стало не по себе. Неужели все женщины такие проницательные или только матери по отношению к своим сыновьям? Николас улыбнулся и покачал головой. Он уже взрослый человек и не склонен обсуждать с матерью свои поступки, особенно когда дело касается Кэролайн.

– Я не намерен ничего объяснять. Как прошло ваше путешествие?

– Прекрасно.

Мать, по крайней мере, отклонилась от темы, хотя Николас чувствовал, что начатый разговор далек от окончания. Они обменялись еще несколькими общими фразами, после чего он извинился.

– Я с удовольствием пообедаю с двумя моими любимыми женщинами, и ты знаешь, что Чарлз тоже нравится мне. Только позволь мне переодеться. Я весь покрыт пылью после дороги. Мне не захотелось путешествовать в карете, и я предпочел ехать верхом.

Николас вежливо поклонился и отправился наверх, в свою комнату, где почувствовал некоторое облегчение. Камердинер с готовностью ждал его.

– Добрый вечер, ваша светлость, – приветствовал его слуга. – Горячая вода скоро будет подана.

Николас кивнул.

– Спасибо, Патрик.

Робкий услужливый молодой человек с рыжими волосами и веснушками на лице поспешил поднять сброшенную Николасом одежду.

– Надеюсь, путешествие было приятным.

– Можно сказать, оно было... удовлетворительным, – ответил Николас.

Пожалуй, это самое подходящее слово.

Но вопрос заключался в том, будет ли он удовлетворен в будущем?

Кэролайн отказалась от совместной поездки, хотя и объяснила причину. Но от этого не легче.

Николас не привык к отказам и потому испытывал досаду. Он вынужден был признать, что она произвела на него глубокое впечатление. К такому заключению он пришел по дороге из Эссекса, вспоминая, как нежно она поцеловала его на прощание, как ее тонкие руки обвились вокруг его шеи и мягкие теплые губы прижались к его губам.

Это был всего лишь прощальный поцелуй, но ему показалось, что она, прильнув к нему всем телом, задержалась чуть дольше, чем он ожидал при расставании.

Выбросив эти мысли из головы, Николас быстро принял ванну и, одевшись, спустился вниз, где обнаружил уже прибывшего зятя. Чарлз Пейтон был на десять лет старше и обладал острым умом и добродушным нравом. Николас не представлял, чем Чарлз занимался в военном министерстве, однако знал, что его уважали в этих кругах, и подозревал, что секретность его профессии связана с военной разведкой.

– Николас... рад видеть тебя, – приветствовал его Пейтон с бокалом вина в руке. – Я понял так, что тебя не было в городе.

– Да, я отсутствовал некоторое время, – подтвердил Николас, поскольку, очевидно, всем уже было известно. Перед его мысленным взором возник образ Кэролайн, и он тихо добавил: – Недолго.

– Это как-то связано с твоим пари с Мэндервиллом? По-видимому, каждый мог легко догадаться, чем был обусловлен его отъезд. Тем более Чарлз, обладавший необычайной проницательностью.

– Значит, в свете все еще обсуждают этот глупый спор? Чарлз усмехнулся:

– Конечно. Твой внезапный отъезд без каких-либо объяснений не мог не вызвать очередную волну сплетен.

– Я отсутствовал всего пять дней и не обязан ни перед кем отчитываться. – Николас редко сознавал, какую привилегию дает ему его общественное положение, но в данном случае понял это. Почему он должен сообщать кому-то о своем местонахождении? В Англии он вправе распоряжаться собой и своим временем.

– Я не сказал, что ты обязан отчитываться, однако всем интересно узнать результаты твоей поездки.

– Рад, что ты находишь это забавным.

– В некоторой степени, – с улыбкой признался Чарлз. – Разреши нам, давно женатым мужчинам, подробнее узнать о твоих подвигах. Существует множество догадок относительно того, кто способен быть судьей в вашем споре и каково будет решение. При этом многие делают ставки в вашем состязании.

– Пошли они все к черту, – пробормотал Николас, надеясь, что мать не услышала его ругательства.

– Да, действительно.

К счастью, появление Алтеи, одетой в яркое фиалковое платье с жемчугами и благоухающей дорогими духами, прервало их разговор.

Николас мысленно поблагодарил за это Бога, надеясь, что никто не заметил, что отсутствие в городе Кэролайн совпало по времени с его неожиданным отъездом. Он уверил себя, что никто не догадывается об истинном положении дел, поскольку, по общему мнению, леди Уинн была холодной и высокомерной женщиной.

Следовательно, ее репутация не пострадает.

Глава 17

Аннабел смотрела сквозь испещренное дождевыми каплями стекло на мокрую улицу, откуда время от времени сквозь непрерывный шум дождя доносился грохот проезжающего экипажа. Над крышами домов нависало угрюмое серое небо.

– Боюсь, я слишком избаловалась. Последнее время стояла такая прекрасная погода, что я забыла, какой мрачной она может быть.

– Сегодня ты выглядишь немного грустной, моя дорогая. – Альфред улыбнулся. – Я рад слышать, что плохая только погода.

Если бы он только знал! На самом деле все скверно.

Все.

Она посмотрела на своего жениха и подумала, почему ее одолевают сомнения. Хайатт, как обычно, выглядел элегантным в своем модном костюме и в начищенных до блеска сапогах. Его густые каштановые волосы были аккуратно зачесаны назад. Он не отличался особенной красотой, однако имел довольно приятную наружность. Все те же карие глаза, тот же нос, те же губы, но вместо того, чтобы радоваться его присутствию, Аннабел по какой-то непонятной причине сомневалась, что предстоящее бракосочетание принесет ей счастье.

Виной этому был Дерек. Она осуждала его и крайне возмущалась, вспоминая о том, что минувшей ночью он забрался к ней через окно.

Как он посмел посягнуть на ее счастье?!

«Я люблю тебя».

Разумеется, она не верила ему, и если бы даже поверила, то это не имело бы никакого значения. Он не тот человек, который может быть преданным, а она не из тех женщин, которые могут выйти замуж за такого мужчину. И это окончательное решение.

К тому же он даже не упомянул о браке. Дерек Дрейк не такой, чтобы честно предложить женщине руку и сердце. Его интересовала лишь временная любовная связь. После того потрясающего поцелуя год назад она поняла, что он увлекся ею, и подозревала, что его неожиданное вторжение в ее спальню и последующее заявление были продиктованы исключительно, желанием переспать с ней.

Она не настолько глупа, чтобы поверить в его искренность.

– ...едва пересек улицу и упал к ее ногам. – Альфред усмехнулся, и на его пальце блеснуло кольцо с печаткой, когда он поднес чашку к своему рту.

Аннабел заморгала, осознав, что прослушала какую-то смешную историю, и к ее беспокойству прибавилось еще чувство вины.

– Это забавно, – сказала она, делая вид, что слушала своего жениха.

Альфред отставил чашку с чаем в сторону и внимательно посмотрел на Аннабел, отчего та смутилась.

– Мне кажется, сегодня ты не в настроении слушать мои анекдоты. Может быть, будет лучше, если я зайду к тебе в другое время?

– Нет, – возразила она. Затем, помолчав, вздохнула и сказала: – Впрочем, может быть, вы правы, милорд. Прошу простить меня.

– В извинениях нет необходимости, дорогая. У нас впереди целая жизнь. Научимся учитывать настроение друг друга.

Много-много лет они будут вместе. Почему-то это не прибавляло ей оптимизма. Хотя она уже помолвлена, тем не менее, сидит здесь и думает о другом мужчине. О Боже, ей совсем это не нравится!

Альфред встал.

– Я навещу тебя завтра утром, и, если погода улучшится, мы сможем совершить прогулку.

Нынешняя, мрачная погода вполне соответствовала настроению Аннабел. Она кивнула.

Жених подошел к ней, взял ее руку и поднес к своим губам.

– До завтра, дорогая, – сказал он. – Надеюсь, к тому времени твое настроение улучшится. Ты знаешь, я готов сделать все, что пожелаешь, только прикажи.

Безусловно, частью ее проблемы был тот давний роковой поцелуй в библиотеке. Внезапно на нее нашло вдохновение, и она резко встала. – Поцелуй меня.

Альфред выглядел явно испуганным.

– Аннабел, мы ведь в гостиной. Мне кажется... Она приподняла подбородок и спросила, как ей казалось, убедительным тоном:

– Ты не хочешь?

– Хочу, конечно, но, видишь ли, мы остаемся наедине только потому, что Томас доверяет мне как джентльмену.

Он был прав. Дверь гостиной была широко раскрыта, и мимо комнаты часто проходили слуги. К тому же Маргарет могла неожиданно войти в любой момент. Однако Аннабел не беспокоилась по этому поводу. Если можно чем-то заглушить досаждающие ей воспоминания, то она готова рискнуть. Кроме того, через несколько месяцев они должны обвенчаться, и если кто-то увидит их целующимися, никакого скандала не будет.

– Поцелуй едва ли можно считать нарушением правил приличия, когда женщина собирается стать твоей женой.

С тех пор как Аннабел была представлена обществу, она кое-что узнала об искусстве флирта. Пользуясь этими познаниями, она посмотрела на Альфреда из-под чуть опущенных ресниц призывным взглядом.

Хайатт, в свою очередь, взглянул на ее губы и положил руку ей на талию.

– Думаю, ты права.

«Поцелуй же меня и заставь забыть Дерека...»

Когда он склонил голову, она закрыла глаза в ожидании и затаила дыхание.

К сожалению, все произошло слишком быстро. Он прикоснулся к ее губам на две-три секунды и затем отступил назад.

На этот раз мир не рухнул. На этот раз – с мужчиной, за которого она согласилась выйти замуж, – поцелуй был довольно прозаичным. Альфред с торжествующим видом улыбнулся своей обычной искренней улыбкой. Аннабел с трудом скрыла разочарование. Одно дело – попросить поцеловать ее, другое – сказать ему, что он не оправдал ее ожиданий. Естественно, Хайатт был порядочным человеком и потому не мог убедить ее открыть рот и доставить ей невероятное наслаждение своим языком и губами волшебным, греховным образом – так, чтобы у нее ослабели колени. Боже, о чем она думает?

– Итак, увидимся завтра утром, милорд, – сказала Аннабел по возможности бодрым голосом.

Когда он ушел, она снова села с тяжелым чувством и посмотрела на хрустальную вазу с тепличными розами, стоявшую на полированном столике в противоположном конце комнаты. Альфред принес их несколько дней назад, и несколько желтых бутонов уже завяли, сделавшиеся коричневыми по краям лепестки начали опадать.

Альфред был очень внимательным, заботливым, вежливым. Вполне подходящий жених. Он будет хорошим мужем, относящимся к ней с любовью и уважением.

Но любит ли он ее? Он никогда не говорил об этом, и она сомневалась, испытывал ли он страстные чувства, делая предложение. Она происходила из хорошей семьи, имела богатое наследство и знала, что он восхищался ее внешностью. В общем, она была вполне подходящей партией, и он искал именно такую жену.

Боже, «подходящая»! Внезапно это слово стало ненавистным ей.

Дерек услышал знакомое гудение мужских голосов, перемежающееся со смехом, и обратился к распорядителю:

– Герцог здесь, Фредерик?

Безукоризненно одетый, как и все постоянные члены клуба, молодой человек склонил голову:

– Добрый вечер, милорд. Да, он здесь. За своим обычным столиком.

– Благодарю.

Воздух в помещении был пропитан запахом табака с легкой примесью бренди. Дерек прошел мимо нескольких столов, здороваясь со знакомыми джентльменами, и наконец достиг угла комнаты, где увидел Николаса, сидевшего со слегка нахмуренным лицом в своей обычной небрежной позе. Он держал в руке бокал, обхватив его своими длинными пальцами.

Дерек молча сел в кресло напротив. Виски, которое он предпочитал, уже было подано, что свидетельствовало о предусмотрительности персонала клуба.

– Я получил твое письмо. Ты почему-то вернулся раньше.

– По просьбе премьер-министра.

– А! Ему трудно отказать. Если лорд Ливерпуль обращается к нам, мы должны откликнуться на его просьбу.

– Разумеется.

Поскольку тон письма Ника был весьма мрачным, Дерек, естественно, заинтересовался, как его друг провел неделю за городом, и как вела себя леди Уинн.

– Скажи, ты с легкостью покинул поместье? Ты был там... сколько? Пять дней? По-моему, это довольно длительный срок в компании с одной женщиной.

– Все зависит от женщины.

Это было необычное суждение известного повесы.

– Ты так считаешь теперь?

Николас, наконец, сделал глоток и ответил:

– На самом деле я разочарован, оттого что пришлось прервать свидание.

– Как я понял, наша соблазнительная Кэролайн оказалась достойной твоего внимания, – сказал Дерек с обостренным интересом.

– Вполне, – ответил Николас и посмотрел на друга тяжелым взглядом.

– Это удивительно. Кэролайн, конечно, очень привлекательная женщина, но я не думал, что она способна проявить страсть в постели.

– Если ты ждешь от меня подробностей, то напрасно.

Дерек не ожидал услышать столь резкий ответ от мужчины, который на неделю уединился с женщиной исключительно ради любовных утех. Он слегка откинулся в своем кресле.

– Меня не интересуют подробности, Ник. Это слишком болезненная тема для нас, не так ли?

Ответ прозвучал так глухо, что трудно было разобрать, но Дерек уже понял, что с другом происходит нечто странное. Его с самого начала удивило необычное стремление Николаса первым увезти леди Уинн за город, а теперь он выглядел угрюмым, оттого что вынужден был раньше срока вернуться назад.

У него самого в последнее время было отвратительное настроение в связи со сложившейся ситуацией с Аннабел.

Поскольку друзья привыкли быть откровенными друг с другом, Дерек сказал:

– У тебя неважное настроение.

Николас сделал большой глоток из своего бокала.

– Ее мужа следовало бы изрядно отхлестать плетью, – внезапно сказал он с неожиданной агрессивностью.

Дерек удивленно заморгал, затем осторожно спросил:

– Ты имеешь в виду лорда Уинна? Что она рассказала тебе о нем?

– Она ничего не рассказывала. Но можно представить, до какого состояния дошла Кэролайн, если не побоялась откликнуться на нашу глупую затею. Я восхищаюсь ее храбростью.

В этот момент в зале кто-то громко засмеялся, перекрыв обычный монотонный гул голосов беседующих людей.

– Рискуя показаться тупым, хочу спросить: не мог бы ты пояснить кое-что?

Дерек выглядел слегка смущенным.

– Он был ужасным человеком.

– Понятно. – Теперь письмо леди Уинн приобрело совершенно иной смысл.

Что бы там ни случилось, ясно одно – в Эссексе было не просто любовное свидание. Дерек постарался выглядеть невозмутимым и, покончив с первой порцией превосходного виски, сделал знак, чтобы ему вновь наполнили бокал.

– Полагаю, теперь, когда она вернется в Лондон, ты... ну, в общем, как-то определишь наши дальнейшие действия.

Николас потер подбородок с выражением раздражения на красивом лице, которым многие женщины восхищались. Для встречи с премьер-министром он был одет в зеленый бархатный сюртук, соответствующий изумрудный жилет, бежевые брюки и высокие блестящие сапоги. Темные волосы эффектно контрастировали с белоснежным галстуком и кружевами, однако хмурый вид немного умалял впечатление от его элегантной внешности.

Черт возьми, знаменитый ловелас испытывал ревность! Дерек был потрясен, осознав это.

Хотя он не имел намерения встречаться с упомянутой леди, Дерек решил прощупать почву, чтобы убедиться в своей правоте.

– Я не могу ждать, – сказал он, небрежно откинувшись в своем кресле с вновь наполненным бокалом в руке. – Я скучал последнее время, и мне хотелось бы заняться любовью.

В темных глазах друга промелькнуло что-то в ответ на этот намеренный вызов.

– У тебя все впереди! – прорычал Николас. – Я... Дерек ждал, вопросительно приподняв бровь. Прежде недоступная и надменная леди Уинн, несомненно, завладела воображением друга.

– Я послал тебе письмо с предложением о встрече, так как хотел сказать, чтобы ты осторожно обращался с ней. Вот и все.

– Осторожно?

– Да, и ласково. Не торопись.

– Ты что, решил инструктировать меня, как уложить ее в постель? – Дерек недоверчиво посмотрел на друга.

– Я просто говорю... – Николас с силой сжал свой бокал и яростно добавил: – Проклятие!

Он резко встал и пошел прочь, даже не попрощавшись.

Дерек сложил губы в безмолвном свисте, наблюдая, как герцог покидает комнату.

Поскольку Дерек уже однажды совершил непростительную ошибку, поступив наперекор своим чувствам, он хорошо понимал, как это может повлиять на жизнь мужчины. Но он также знал, как трудно избавиться от старых привычек. Вероятно, Николас не был готов признать, что ему нанесен тяжелый удар, и, возможно, не последний.

Что ж, если ему не удается решить проблему, связанную с Аннабел, то, может быть, он сможет помочь другу. Дерека осенила идея, которую он обдумывал, глядя на бокал с виски, но, не поднося ко рту.

Женщины падали к ногам Николаса, как осенние листья с деревьев. Если прекрасная вдова однажды неудачно побывала замужем, интересно, как она среагировала на привлекательность одного из самых опытных любовников Англии? Судя по тому, как вел себя герцог Роудей, в Эссексе произошло что-то важное.

Это действительно очень интересно.

Николас ничего не сказал о своих дальнейших намерениях, тем не менее, Дерек решил встретиться и поговорить с леди Уинн.

Глава 18

Час был поздний, Кэролайн устала, а визитер не пожелал назвать свое имя дворецкому. Она нахмурилась, глядя на таинственные каракули на гладкой карточке, и вдруг с ужасом поняла, кто это может быть.

– Да, Норман, я приму джентльмена. Пожалуйста, проводите его в кабинет Эдварда.

Пожилой мужчина в униформе склонил голову, не выразив никакого удивления этим необычным визитом, но Кэролайн догадывалась, о чем он думал.

Ее недавнее отсутствие тоже было необычным в сложившемся укладе жизни.

Буквы «Г» и «М», должно быть, означали «граф Мэндервилл». Она просила соблюдать осторожность, но этот вечерний визит в ее городской дом никак нельзя было назвать разумным поступком. Должно быть, граф узнал от Николаса, что они уже вернулись.

Он явно не намерен терять время, сразу явившись к ней. Трудно сказать, была ли она польщена этим или раздражена. К счастью, она была полностью одета, потому что задремала, сидя с книгой в гостиной после обеда. Она предпочла взять поднос с едой в свою комнату, нежели соблюсти формальный ритуал в столовой. Слуги не ожидали ее возвращения, поэтому проще было съесть холодного цыпленка, сыр и свежий хлеб у себя наверху. Она достаточно часто делала это. И даже сидеть в столовой за длинным столом в одиночестве было лучше, чем обедать вместе с Эдвардом.

Она удивлялась, почему идиллическое свидание с красивым герцогом еще более усложнило ее жизнь, вместо того чтобы развеять уныние.

Кэролайн посмотрела в зеркало, поправила прическу и отправилась вниз, чтобы узнать, что Дерек Дрейк хочет обсудить с ней, и почему нельзя было подождать до более приемлемого часа.

Заглянув в кабинет, Кэролайн сначала насторожилась, потом расслабилась и улыбнулась. Войдя в комнату, она тихо закрыла за собой дверь.

– Добрый вечер, милорд.

Он повернулся и, заметив улыбку на ее губах, тоже улыбнулся, хотя глаза его были печальными.

– Добрый вечер. Вот видите, я не менее изобретателен, чем вы, миледи. Я прибыл сюда так, чтобы никто не обратил на меня внимания.

Да, Дерека трудно было узнать. На нем была старая потрепанная куртка, потертые брюки, растоптанные сапоги. На стуле лежала неопределенного вида шляпа. Граф стоял у окна, высокий и внушительный, несмотря на одежду, и хотя при первом взгляде можно было обмануться его маскировкой, при более длительном общении образ простолюдина уже не мог ввести в заблуждение. Он держался так же самоуверенно, как Николас, и это труднее было скрыть, чем физический облик.

– Я, конечно, рада, что вы позаботились о том, чтобы никто не узнал вас, и ценю вашу предусмотрительность, но озадачена, почему вы здесь и в столь поздний час.

Она не хотела говорить Дереку Дрейку, что изменила свое решение относительно участия в их сделке. Он, несомненно, начнет выяснять почему. Такой искушенный повеса, как граф, вероятно, посмеется над ее наивностью, если она скажет ему правду. Кэролайн была уверена, что немудрено влюбиться в герцога Роудея, однако пыталась разобраться в своих чувствах и по возможности объективно оценить ситуацию. Другая отрицательная сторона ее решения выйти из игры заключалась в том, что если Дерек и Николас решили довести дело до конца, то они найдут другую женщину, которую Николас будет очаровывать своим искусством в постели.

Ей было больно думать об этом, и она чувствовала себя ужасно глупой.

На что она надеялась? Он просил снова встретиться с ней, но она отказалась, и это означало конец их отношений.

– Я, конечно, мог бы подождать до завтра, – резко сказал Дерек, – но визит вечером менее заметен. То, что я намерен обсудить с вами, требует разговора с глазу на глаз. Я достаточно долго ждал этой встречи.

Кэролайн села в кресло и сложила руки на коленях. Несмотря на свою решимость оставаться невозмутимой, она покраснела.

– Я понимаю, что нам необходимо договориться относительно... нашей недели, но...

– Простите, что перебиваю вас, но речь идет совсем не об этом. – Он взволнованно махнул рукой. – Полагаю, не стоит ходить окольными путями. Скажите, что произошло между вами и Ником?

Вопрос был весьма неожиданным, и Кэролайн почувствовала, что покраснела еще сильнее.

– Прошу прощения?

Дерек все понял по выражению ее лица. Он имел большой опыт общения с женщинами и мог легко распознавать их настроения. Граф усмехнулся:

– Поверьте, меня не интересуют подробности. Я знаю, как это все бывает. Я хочу знать, что произошло между вами не в спальне, а вообще. Я видел Николаса, он не похож на себя. Он крайне возбужден. Более того, мне кажется, он хотел сообщить мне, что намерен прекратить наш дальнейший спор.

«Неужели он действительно собирается сделать это?» Кэролайн смотрела на высокого мужчину в другом конце комнаты с чувством... чего? Надежды? Счастья?

– Я, так или иначе, не смогла бы продолжить участие в вашей затее, – тихо призналась она, стараясь осознать то, что он сказал ей. – Я хотела сообщить вам об этом в письме. Прошу прощения за отказ, но я... вынуждена сделать это.

К ее удивлению, лицо Дерека просветлело при этих невнятных словах, хотя она не ответила прямо на его вопрос.

– Почему вы так решили?

О нет! Она едва ли способна признаться в том, что заставляет ее испытывать болезненное чувство. Дерек может сообщить Николасу, что она влюблена в него.

– На то есть причины личного характера, – сказала Кэролайн, надеясь, что таким образом закрыла эту тему. – Еще раз прошу простить меня за отказ от дальнейшего участия в нашей сделке.

– Эти личные причины как-то связаны с непреклонным и независимым герцогом? – спросил Дерек, глядя на Кэролайн со смущающей проницательностью.

Много лет она вводила всех в заблуждение своей гордостью и видимой бесчувственностью, но теперь, казалось, лишилась этих качеств. Кэролайн вздохнула:

– Пожалуйста, не спрашивайте меня об этом.

– Хорошо. Однако ваши слова свидетельствуют о том, что это именно так.

Это утверждение привело Кэролайн в замешательство. Она почувствовала себя еще более неловко, чем в первый момент визита Дерека. Она чего-то не понимала, ил и он только что дал понять, что одобряет ее чувства к мужчине, хорошо известному своей независимостью, когда дело касалось любовных отношений?

– Не надо извиняться за отказ провести со мной время, леди Уинн, – продолжил Дерек. – Наше свидание не состоялось бы – независимо от того, что произошло или не произошло между вами и Ником. Позвольте быть откровенным с вами. Это пресловутое пари объясняется тем, что я был крайне расстроен. Появилось объявление, что девушка, которую я люблю всем сердцем и душой, собирается выйти замуж за другого человека.

Неужели часы в углу всегда тикают так громко? Она часто проверяла счета в этой комнате и никогда прежде не замечала этого. Это был единственный звук, нарушавший тишину, в то время как Кэролайн смотрела на визитера с нескрываемым удивлением.

Возможно ли, что лорд Мэндервилл действительно влюблен? Внезапно у Кэролайн вырвался смех как следствие охватившей ее радости после нервного напряжения в последние несколько дней.

Дерек удивленно посмотрел на нее:

– Что смешного вы находите в этом? Я рад, что вам весело, но что касается меня, то я самый несчастный человек в Лондоне.

Кэролайн покачала головой и, чтобы восстановить дыхание, прижала руку к груди.

– Что вы, милорд. Я смеюсь не над вашей печальной участью, о которой вы рассказали. Однако сложившаяся ситуация выглядит весьма необычной. Николас, по существу, признался, когда мы были в Эссексе, что женится только по любви. И вот теперь вы утверждаете, что ваше сердце разбито, потому что вы влюблены. Никто в обществе не поверит, что такое возможно. Граф смущенно улыбнулся:

– Пожалуй, вы правы.

Кэролайн должна была признать, что ее одолевало любопытство.

– Кто она?

– Аннабел Рид, подопечная моего дяди. Кэролайн с недоверием восприняла это сообщение.

Мисс Рид была очень молодой, недавно представленной обществу хорошенькой девушкой. Так вот кто завладел сердцем безнравственного графа? Юная леди, подопечная его дяди, недавно окончившая школу? Она, конечно, очень хорошенькая, но Дерек никогда не имел дела с девушками на выданье. Это было всем известно.

– Вы удивлены, – сказал он, правильно истолковав выражение ее лица. – Я тоже, но это правда. Меня также удивляет реакция Николаса, когда заходит речь о вас. Думаю, это что-то значит. Я очень надеюсь, что мы объединим наши усилия. Если, конечно, вы заинтересованы в Николасе, как он, по-видимому, заинтересован в вас.

Она была более чем заинтересована, тем не менее, постаралась увильнуть от прямого признания.

– Я не думаю, что мы с герцогом достаточно знаем друг друга, чтобы оценить глубину наших чувств.

Лорд Мэндервилл усмехнулся:

– Он явно испытывал ревность, когда разговаривал со мной сегодня днем. Я хорошо понял его. Он был обеспокоен вашей дальнейшей судьбой, расстроен, несчастен, смущен, раздражен...

– Вы говорите об этом как об ужасной болезни, милорд. – Кэролайн с трудом сдержала неуместный смех, глядя на страдальческое выражение лица Дерека, и постаралась подавить необоснованный оптимизм.

– Это действительно так, даю словно. – Его губы скривились, и он заколебался на мгновение. – Послушайте, миледи, я давно знаю Ника. Как только вы появились тогда в гостинице, между вами вспыхнула искра. Я заметил это, однако думал, что его просто заинтриговали необычные обстоятельства встречи. Теперь я уверен, что дело было не в этом.

Прав ли он? Глупо надеяться на это. Тем не менее, Кэролайн смущенно спросила:

– Что же мы сможем сделать?

– Если мы станем действовать сообща, то, возможно, посодействуем друг другу. Мой дядя убежден, что Аннабел испытывает ко мне те же чувства, что и я к ней, и дай Бог, чтобы он оказался прав. Однако она уже помолвлена с лордом Хайаттом, и моя недавняя попытка объясниться с ней потерпела крах. Я подумал, было бы неплохо, если бы вы, имея печальный опыт замужества, поговорили с ней и попытались убедить, что брак без любви принесет только страдание.

Испытывала ли Кэролайн чувство сострадания к одному из самых красивых, богатых и привлекательных мужчин в Англии?

Похоже, что да. Он выглядел искренним в своем нелепом маскировочном наряде и, кроме того, пришел к ней в поздний час. Не говоря уже о том, что он не намерен далее участвовать в их сделке, даже если бы она захотела продолжить.

– Я могу говорить, только опираясь на собственный опыт, – сказала Кэролайн. – Я не знакома с лордом Хайаттом, но сомневаюсь, что он способен быть жестоким мужем. Но вы правы, милорд. Я убеждена, что брак без любви ведет к напрасной трате лучших лет жизни, и будет вдвойне плохо, если один из партнеров влюблен в кого-то другого. Я попробую поговорить с Аннабел.

– Отлично. – Дерек улыбнулся своей очаровательной улыбкой, от которой, несомненно, колени многих женщин слабели. – А я, в свою очередь, постараюсь, чтобы Ник разобрался в своих чувствах к вам. Мне не хочется, чтобы он совершил такую же ошибку, как я.

– Хорошо было бы ограничиться одной беседой, но, боюсь, в том, что касается чувств, мужчины не так чутки, как женщины.

– Если вы думаете, что я буду возражать по поводу вашего последнего утверждения, то ошибаетесь, лорд Мэндервилл.

– Я сомневаюсь, что вы станете возражать, – сухо сказал он. – Думаю, в данном случае удар дубинкой по его голове подействует лучше, чем изощренные убеждения. В связи с этим у меня есть план.

Кэролайн начала понимать, почему Николас дружит со своим пресловутым последователем.

– Я убеждена, что вы очень изобретательны, однако существует одна большая проблема. Если бы вы не были сейчас со мной так откровенны, я не стала бы обсуждать ее, однако...

Ее голос затих, и она проглотила подступивший к горлу ком. Затем посмотрела вниз, на свои сплетенные пальцы, и выпрямилась.

– Несмотря на мое предложение участвовать в качестве судьи в вашем споре, а также, несмотря на проведенные с герцогом дни, я не заинтересована во временной любовной связи. И, учитывая, что, вероятно, я бесплодна, между нами ничего не может быть. Кроме того, мы знаем друг друга слишком недолго. Менее недели совершенно недостаточно, чтобы судить об истинных чувствах.

Мэндервилл прислонился плечом к стене и сложил руки на груди.

– Думаю, вы ошибаетесь, леди Уинн. Я знал Аннабел более десяти лет, но не сумел понять, какие чувства владели мной. Не существует какого-то определенного времени, необходимого, для того чтобы влюбиться. Думаю, в одном случае это происходит мгновенно при первой встрече, а в другом – люди годами постепенно осознают, что любят друг друга. Что касается вероятности не иметь детей, я признаю: это очень важное обстоятельство для того, кто должен передать свой титул. Однако даже если Николас женится на девственнице, нет гарантии, что она не окажется бесплодной.

Это верно. До брака Кэролайн никогда не думала, что не сможет зачать.

– Но со мной все уже ясно, учитывая прежние неудачи.

– Следовательно, вы считаете, что ему лучше идти под венец с неопытной молодой девицей? Но, кажется, вы упомянули, что он хочет жениться исключительно по любви.

Стоило ли углубляться в дискуссию о романтических чувствах и браке с известным повесой?

Ни Дерек Дрейк, ни Николас не способны понять, что такое истинная любовь.

– Но мы не знаем, испытывает ли он ко мне что-нибудь, кроме физического влечения, – заметила Кэролайн.

– Жаль, что вы не видели его сегодня днем. – Дерек улыбнулся. – Скажите, миледи, могли бы вы одним словом охарактеризовать время, проведенное с ним в Эссексе?

Одним словом? Кажется, невозможно подобрать такое слово, которое способно одновременно описать залитую солнцем поляну, невероятное наслаждение, которое она испытывала с Николасом, его сильные руки и их безмолвный танец.

Тем не менее, можно попытаться.

– Волшебство, – сказала она, наконец, едва слышно. Дерек кивнул, и Кэролайн по его глазам поняла, что не смогла скрыть свои чувства.

– В таком случае, не хотите ли услышать, что я придумал?

Глава 19

Два дня. Эти слова непрерывно звучали в голове Николаса, когда он намазывал джем на тост за завтраком. Столовая в его лондонском доме существенно отличалась от залитой солнцем комнаты поместья в Эссексе, где он завтракал вместе с Кэролайн. Высокие потолки, огромный блестящий стол и слуги, осторожно двигавшиеся, подавая тонкие ломтики бекона и яйца, напомнили ему, что ничего не изменилось за тот короткий промежуток времени, пока он отсутствовал. Николас привык к этой обстановке и редко обращал на нее внимание, однако сейчас, когда его мысли были заняты прелестной вдовой, герцогская пышность казалась ему излишней.

Кэролайн предпочитала простую еду. Она пила чай с молоком, но без сахара. Когда солнце освещало ее волосы, они приобретали удивительный оттенок...

– Похоже, ты где-то в другом мире, дорогой. Чем заняты твои мысли?

Николас вздрогнул и поднял голову, поднеся ко рту чашку. Боже, он уже грезит наяву, как одурманенный глупец!

Что ответить матери? Сказать ей, что он все время думает о леди Уинн, которая должна пробыть с ним еще два дня для плотских утех в соответствии с их договоренностью? Он не питал иллюзий: мать, должно быть, слышала о пари, хотя до сих пор ничего не говорила об этом. Тем не менее, он не сомневался, что она не одобряет этот непристойный мужской спор. Однако то, что сделано, уже не изменишь. Нельзя отменить пари, занесенное в соответствующую лондонскую книгу записей, и те пять впечатляющих дней, проведенных с Кэролайн.

Правда, в сделке было оговорено семь дней, следовательно, она должна ему еще два дня. Она отказалась от дальнейших встреч с ним, но, может быть, ему удастся изменить ее решение. Эта мысль постоянно преследовала его.

– У меня была тяжелая неделя. – Николас поставил свою чашку с излишней осторожностью рядом с тарелкой и коснулся салфеткой губ. – Прости за то, что отвлекся.

– Я прощаю тебя, дорогой, однако мне хотелось бы знать, чем вызвано такое выражение на твоем лице. – Мать неодобрительно смотрела на него через стол, помешивая горячий шоколад.

– Какое выражение? – Николас вздохнул. Конечно, он не должен постоянно думать о Кэролайн. В том, что его поведение вызывает вопросы, виноват он сам.

Однако он не мог выбросить ее из головы.

Его мать изящным движением приподняла красивый фарфоровый сосуд и добавила горячего шоколада в свою чашку, но при этом ее внимание было приковано к Николасу.

– Ты выглядишь так, словно все время вспоминаешь о чем-то очень приятном, и на твоем лице появляется улыбка.

Вдовствующая герцогиня Роудей всегда отличалась проницательностью. Однако Николас был не в настроении отвечать на вопросы, а если бы решил говорить правду, едва ли ей понравились бы его ответы. Возможно, она даже не поверила бы ему. Он никогда прежде не был всецело поглощен мыслями о женщине.

До настоящего времени.

– Кажется, ты мысленно находишься в каком-то другом месте, – продолжила герцогиня. – Ты всю неделю был каким-то тихим и отказывался сопровождать нас повсюду.

Она была права. Он избегал посещения обычных званых вечеров и различных представлений в основном потому, что опасался встретиться там с Кэролайн.

В то же время он испытывал мучительное желание увидеть ее. Обычно он был способен здраво оценить свое душевное состояние. Его нынешнее смятение напомнило ему чувство, которое он испытал десять лет назад к Хелене. Только тогда это было слепое юношеское увлечение, а теперь он уже не мальчик.

– Я чрезвычайно занят сейчас, – сказал Николас, стараясь придать своему голосу по возможности спокойную интонацию.

Но мать трудно обмануть. Она скептически посмотрела на сына:

– Ты всегда ужасно занят, Николас. Вот только – чем? Алтея тоже обратила внимание, что ты выглядишь каким-то отрешенным.

По-видимому, все женщины в доме подвергают его психоанализу, подумал Николас с грустной улыбкой. Это ему совсем не нужно.

– Я озабочен текущим политическим конфликтом. Мы обсуждали с министрами все – начиная от просьбы Веллингтона дать ему еще солдат и кончая санкциями в области сельского хозяйства.

– Поэтому ты стал рано ложиться спать и вставать на рассвете? – иронически заметила мать, пристально глядя на него, и Николас почувствовал себя так, словно ему пять лет и его поймали на бесстыдной лжи. – Обычно у тебя был совершенно иной распорядок дня, хотя дебаты в парламенте всегда присутствовали. Мне кажется, ты что-то скрываешь, но не знаю почему.

На самом деле, вернувшись из Эссекса, Николас плохо спал. Ему недоставало Кэролайн, лежащей рядом с ним, такой теплой и желанной, когда он с радостью встречал с ней восход солнца.

– Ты планируешь посетить бал у Харрисона сегодня вечером? Чарлз и Алтея собираются пойти в оперу, и я надеюсь, ты будешь сопровождать меня.

Как можно отказать ей?

– Почту за честь оказать тебе такую услугу. И, пожалуйста, перестань тревожиться обо мне. – Николас встал из-за стола, поцеловал мать в щеку с любовью, которая не была притворной, несмотря на то, что ему не хотелось оставаться с ней для дальнейших расспросов, и вышел из комнаты.

Он не лгал ей, но и не был правдив. Нельзя сказать, что у него все плохо, просто кое-что было не так, как хотелось бы. Мысли о Кэролайн преследовали его не только за завтраком. Прошлой ночью он долго не мог уснуть, мечтая о ее теплом теле с шелковистой кремовой кожей, о ярких золотисто-каштановых волосах, разметавшихся по его груди, и о горячем наслаждении с легкой примесью аромата ландышей. – К его стыду, он просыпался в поту среди смятых простыней, не говоря уже о возбужденной плоти, чего не было с ним с юношеских лет.

Он решил посетить свой конный завод, где давно не был. Предстоящая неделя обещала быть насыщенной деловыми встречами, и его расписание не оставит времени на размышления о том, чем занимается несравненная леди Уинн с Дереком.

Впрочем, едва ли тот мог устроить свидание с Кэролайн немедленно, поскольку был обременен государственными делами и, следовательно, вынужден на некоторое время отсрочить общение с ней.

Управляя лошадью, Николас внезапно обнаружил, что до боли стиснул зубы, думая о прерванном любовном свидании. Тряхнув головой, он постарался избавиться от этих мыслей, хотя воспоминание о том, как Кэролайн отвергла их совместное возвращение в Лондон, было еще достаточно свежо. Однако он не мог винить ее за то, что она не желала скандала в своей жизни и потому приняла такое решение.

Но как будут развиваться события дальше?

Езда верхом на окраину города не доставляла удовольствия, так как улицы были мокрыми от дождя, продолжавшегося в течение последних нескольких дней, тем не менее ему было гораздо лучше на воздухе, чем в душной атмосфере комнат для совещаний или в своем кабинете. Старший конюх приветствовал его широкой улыбкой и дружеским похлопыванием по спине крепкой рукой. Социальное положение герцога не имело значения, когда дело касалось чистокровных лошадей. В конюшнях О'Брайен был королем, и Николас безоговорочно доверял ему, особенно после неоднократных побед в скачках.

Конюшни содержались в полном порядке. Они были построены из камня и отделаны внутри полированным деревом. В стойлах, расположенных длинными рядами, чувствовался свежий запах сена и овса с неизбежным легким оттенком навоза. Конюшни были усовершенствованы в соответствии с современными требованиями, чтобы быть достойными лучших лошадей Англии, и Николас всегда испытывал какое-то умиротворение среди этих животных, к которым относился почти как к детям.

– Как передняя нога Стрельца? – спросил он. Его в первую очередь всегда интересовало состояние фаворита.

– Этот отважный парень в полном порядке. Навестим его, сэр? – Рыжеволосый шумливый О'Брайен был знающим специалистом своего дела и умел отлично ухаживать за дорогостоящими подопечными.

– А как ведет себя Роджер? – Этот жеребенок стал одним из последних приобретений. Хотя его способности были еще неизвестны, ирландец настоял на его покупке за непомерную цену, и Николас согласился без колебаний.

– Думаю, вы будете поражены. Он пробегает милю меньше чем за минуту, хотя еще совсем молодой.

– Это хороший результат.

Следующий час Николас посвятил обходу конюшни, интересуясь состоянием каждого животного в стойле. Приятно было отвлечься от деловой жизни, уделяя внимание объектам своей страсти.

Он почти забыл на короткое время о своей другой страсти, пока ему внезапно не напомнили о ней, когда некое маленькое пушистое и чрезвычайно неуклюжее существо вдруг оказалось перед ним, так что он едва не споткнулся.

– Извините, ваша светлость. – Юный помощник конюха поднял на руки милого песика. – Он самый неугомонный из всех.

Николас посмотрел на щенка и вспомнил слова Кэролайн: «Мой отец отвергал все, что, по его мнению, могло создавать проблемы. Будучи ребенком, я очень хотела иметь щенка, но он всегда запрещал, а тетя не желала даже слышать об этом. Теперь, конечно, это не имеет значения».

Однако, даже находясь в расслабленном состоянии и с затуманенным сознанием после чувственной разрядки, он уловил в голосе Кэролайн, что для нее до сих пор это было важно. Он понял тогда еще кое-что. Ее отец включал и своего единственного ребенка в категорию объектов, создающих проблемы. В тот момент Николас испытал огромное желание отправиться в Йорк и придушить этого бесчувственного человека.

Однако может быть, лучше осуществить детскую мечту Кэролайн?

Поддавшись этому порыву, он спросил:

– Значит, появился приплод? Юноша кивнул:

– Да, шесть щенков.

– Они достаточно взрослые, чтобы их можно было отнять от сосков матери?

– Вполне, ваша светлость.

– В таком случае я хотел бы посмотреть на них, если можно, – сказал Николас. – У меня есть друг, который всегда мечтал иметь собаку.

В конце концов, он выбрал шустрого щенка, который перед этим буквально бросился ему под ноги, и хотя тот больше был похож на ком шерсти, чем на собаку, Николас должен был признать, что это создание было подкупающе ласковым и очень активным. Тем не менее, по дороге домой через Лондон, в намоченных щенком штанах, он счел себя сентиментальным глупцом.

Николас окончательно утвердился в этом мнении, так как ему захотелось увидеть лицо Кэролайн, когда ей доставят щенка. Это было исключено, и потому подобное желание казалось еще более глупым, чем транспортировка беспородного животного через весь город.

Когда лакей открыл дверь, Николас вручил ему щенка и сказал:

– Проследите, чтобы его покормили и помыли, после чего я дам вам адрес, куда следует доставить животное.

– Хорошо, ваша светлость.

Николас задержался на мгновение, вспомнив о просьбе леди Уинн соблюдать осторожность. Герцогский герб на карете мог выдать его.

– Возьмите наемный экипаж и не упоминайте моего имени. Леди догадается, что это от меня.

– Будет исполнено, ваша светлость. Улыбнувшись, Николас отправился наверх принять ванну и переодеться. Должно быть, от него пахло лошадьми и собачьей мочой, с сарказмом подумал он, хотя был удовлетворен сегодняшним днем.

Несомненно, он поджидал ее. Точнее – выслеживал.

Кэролайн пришлось позволить Фрэнклину взять ее под руку, когда она поднималась по ступенькам крыльца. Он, словно привидение, явился ниоткуда. Похоже, бродил около ее городского дома, полагая, что она должна скоро вернуться.

– Какое удивительное совпадение, что мы прибыли сюда в одно и то же время, – пробормотал Фрэнклин, сопровождая Кэролайн до двери. – Я посетил несколько мест и узнал, что вы были с другом за городом.

В ее голове тотчас возник образ этого друга с густыми темными волосами, с невероятно привлекательной улыбкой и стройным телом, накрывавшим ее, когда они вместе двигались в теснейшем контакте, какой только может быть между мужчиной и женщиной с древних времен. Был ли Николас ее другом? Да, именно таковым она считала его, если не учитывать их близость. За эти пять дней она рассказала ему о себе гораздо больше, чем кому-либо за всю свою жизнь. Причиной этому был его неподдельный интерес ко всему, что имело к ней отношение.

– Да, я действительно была там.

Жесткий тон ее ответа взволновал новоявленного виконта, но он не подал виду. Его угловатое лицо ничем не выдавало его. Этим свойством отличался и ее покойный муж. Когда Кэролайн поняла, что на самом, деле представляет собой Эдвард, решила, что его внешность никак не соответствует внутреннему содержанию. Чудовище есть чудовище, независимо от того какая у него внешность.

Хотя необходимость быть вежливой раздражала ее, она, тем не менее, сказала:

– Может быть, войдете?

– Я не подошел бы к вам, если бы не был уверен, что вы пригласите меня в дом.

Самодовольство в тоне Фрэнклина раздражало Кэролайн больше обычного, однако несколько лет замужества с его еще более властолюбивым кузеном научили ее сдерживаться. Она надеялась, что улыбка скроет чувства, владевшие ею.

– Прошу сюда, милорд.

– Я хорошо знаю дорогу. Одно время я полагал, что эта резиденция будет моей.

Эти слова были сказаны с претензией на юмор, однако Кэролайн хорошо помнила, сколько средств из своего наследства потратила на адвокатов, чтобы те доказали законность завещания Эдварда.

У нее не было иллюзий относительно Фрэнклина. Он ей не друг, но, по крайней мере, его мстительность – детская шалость по сравнению с открытой враждебностью Эдварда. Устроившись напротив него в гостиной, она сидела молча в ожидании, что тот объявит цель своего визита. В том, что он явился не просто так, Кэролайн нисколько не сомневалась.

Фрэнклин посмотрел на нее; выражение его лица было непроницаемым.

– Вы прекрасно выглядите, Кэролайн. Поездка явно пошла вам на пользу.

– Благодарю.

– Вы знаете, я всегда ценил вашу красоту.

Его нескрываемый интерес к ней вызвал у нее дрожь. Годы, проведенные с Эдвардом, научили ее распознавать, когда мужчина всего лишь желал женщину физически, не испытывая к ней ни любви, ни нежности.

Она не ответила на комплимент Фрэнклина, и на его губах обозначилась чуть заметная улыбка. Он сидел неподвижно, как всегда, элегантно одетый. На нем был щегольской синий сюртук, белый галстук, на котором красовалась булавка с бриллиантом, и желтовато-коричневые брюки, заправленные в высокие блестящие сапоги.

– Будем откровенны, – сказал он. – Вы не доверяете мне в связи с разногласиями по поводу владения поместьем моего кузена. Думаю, я внесу разъяснения, так как хочу урегулировать отношения между нами.

– Нет необходимости снова возвращаться к этому вопросу.

Фрэнклин умоляюще сложил руки:

– Почему же? Разногласия сохраняются, но мы принадлежим к одной семье, и я не хочу уклоняться от ответственности за вас. Как уже отмечал раньше, я единственный мужчина, который является вашим ближайшим родственником, и потому имею право вмешиваться в вашу жизнь.

Кэролайн не хотела снова говорить на эту утомительную тему.

– Мы всего лишь родственники по мужу. Такое родство едва ли можно назвать кровным. Кроме того, у меня есть отец.

– Я говорил с ним. Кэролайн была потрясена.

– О чем?

Фрэнклин смотрел на нее с бесстрастным выражением лица.

– Вы же знаете, я беспокоюсь о вас. Он заявил, что в тот день, когда вы вышли замуж за Эдварда и стали леди Уинн, его обязательства по отношению к вам закончились.

Обидно было думать, что ее отец занял такую позицию, но, к сожалению, она могла легко представить, что он именно так и сказал. Кэролайн сжала кулаки, затем расслабила руки.

– Я взрослая женщина, вдова и не нуждаюсь ни в финансовой помощи, ни в чьей-либо защите.

Фрэнклин усмехнулся, сохраняя непроницаемое выражение лица:

– Каждая женщина нуждается в защите. С тех пор как завершился ваш траур, уже несколько мужчин обращались ко мне – просили вашей руки.

Кэролайн возмутилась при мысли, что не только Фрэнклин самонадеянно пытался вмешиваться в ее жизнь, но и другие мужчины позволяли себе это.

– Как любезно с вашей стороны защищать меня от поклонников!

Он даже глазом не моргнул, услышав явный сарказм в ее тоне.

– Меня беспокоит ваше будущее. Вы еще слишком молоды, чтобы оставаться незамужней.

– Это ваше мнение, милорд. А что касается меня, то возраст дает мне возможность ждать и решать, стоит ли снова выходить замуж.

– Вы занимаете прогрессивную позицию в этом вопросе, моя дорогая, однако...

– Называйте меня «миледи».

Их начинающийся спор был прерван появлением дворецкого. Тот стоял с комичным выражением ужаса на лице. В руках у него было нечто похожее на пышный ком коричневого меха.

– Простите, но это только что доставили для вас. Мужчина, который принес это, сказал, что сопроводительной записки нет, но вы поймете, от кого этот... подарок. Что мне делать с ним?

На мгновение Кэролайн лишилась дара речи, глядя на щенка в руках дворецкого. Щенок вертелся, оставляя волоски шерсти на его аккуратном жилете. Кэролайн была удивлена: кто мог прислать ей такой необычный подарок? Но внезапно догадка мелькнула в ее голове, как молния во время летнего ливня.

Николас.

Однажды, когда она лежала рядом с ним, положив голову на его обнаженную мускулистую грудь и вдыхая аромат травы, она призналась, что, будучи ребенком, всегда хотела собаку, но ей отказывали в этом. Она не любила говорить о своем детстве, но Николас каким-то образом ухитрился заставить ее вспоминать подробности, о которых она никогда никому не рассказывала. Тогда-то она и поведала ему о своем детском желании иметь щенка.

Внезапно Кэролайн захотелось рассмеяться от восторга. В то же время она была тронута до слез таким вниманием.

Кэролайн встала, подошла к двери и взяла это маленькое создание у дворецкого, который с явным облегчением передал ей забавного песика. Два черненьких глаза взглянули на нее, похожий на обрубок хвостик неистово завилял, а крошечный, розовый язычок начал лизать ей руку.

Второй раз в своей жизни она почувствовала любовь.

– О Боже, разве он не восхитителен?!

Дворецкий, больше всего ценивший спокойствие и порядок в доме, посмотрел с сомнением на новое приобретение:

– Если вы так считаете, то так оно и есть, миледи.

– Какой дьявол прислал вам эту дворняжку? – сказал Фрэнклин недовольным тоном.

Кэролайн не ответила, полагая, что ему едва ли понравится правда. Вместо этого она наклонилась и поставила на пол своего нового друга, который тотчас убежал под диван, а потом, через несколько секунд, снова вернулся к ней и, устроившись у ее ног, отрывисто тявкнул, как бы прося одобрения своему невиданному подвигу. Кэролайн наклонилась и погладила его пушистое ухо.

– У меня никогда не было любимого животного.

– Должен сказать, это довольно самонадеянный подарок, – сказал Фрэнклин.

Кэролайн не удержалась и засмеялась, сочтя такую характеристику весьма подходящей щенку. Герцог Роудей действительно был самонадеянным, но в данном случае его жест тронул ее до глубины души. Если бы он прислал ей бриллианты, она сочла бы его щедрым и романтичным, но этот подарок был поистине прекрасен, так как означал, что Николас внимательно слушал ее, когда она рассказывала о своем детстве.

Она молила Бога, чтобы Дерек оказался прав, и если есть способ убедить Николаса наладить между ними постоянные отношения, то она готова, по крайней мере, попытаться.

С риском остаться с разбитым сердцем, если ее постигнет неудача.

– Если бы я знал, что такое нелепое создание способно вызвать улыбку на ваших губах, моя дорогая, то подобрал бы какую-нибудь беспородную собаку в грязной канаве и принес вам, – сказал Фрэнклин. – Я не ожидал, что женщина может так реагировать на подобный подарок, и меня удивляет, кому могла прийти в голову столь нелепая идея.

Его тихий, почти угрожающий голос заставил Кэролайн поднять голову и распрямить плечи; в душе ее возникла тревога. Николас не мог знать, что лорд Уинн будет здесь, когда доставят щенка, и выбор времени оказался крайне неудачным. Фрэнклин смотрел на нее, сузив глаза; его губы были плотно сжаты.

– Я уверена, это от Мелинды, – сказала Кэролайн, зная, что не умеет лгать. Она надеялась, что он не заметил, как порозовели ее щеки. – Кажется, подруга упоминала, что один из спаниелей ее мужа – девочка, которая может принести потомство.

– Едва ли этот щенок является чистокровной охотничьей собакой.

Он, несомненно, прав.

– Кто знает, кто был производителем? – тихо сказала Кэролайн.

Фрэнклин поднялся на ноги.

– Поскольку теперь, я вижу, вы заняты, я покину вас. Подумайте над тем, что я сказал.

Радость Кэролайн мгновенно сменилась негодованием.

– Если вы имеете в виду брак, то, простите, это не входит в мои планы в настоящее время.

Фрэнклин не торопясь, тщательно поправил свои манжеты.

– Планы могут измениться.

После того как он ушел, Кэролайн еще долго смотрела на дверь, размышляя, что он имел в виду, сделав это загадочное замечание. Его последние слова встревожили Кэролайн, потому что, несмотря на ее зарок, Фрэнклин, судя по его самоуверенности, собирался заставить ее сделать то, чего она не хотела.

Щенок настойчиво подергивал подол ее платья, и она, взяв на руки подарок Николаса, прижала к груди пушистый комочек. Немного любви ей не помешает, подумала Кэролайн и, улыбнувшись, выкинула из головы мысли о лорде Уинне.

Глава 20

Игорная комната, как всегда, была пропитана запахом табака, бренди и кларета, и открытые окна в этот теплый вечер мало способствовали очищению воздуха. Негромкий гул голосов время от времени перемежался вспышками смеха, однако за их столом атмосфера была спокойной. Дерек молча наблюдал, как мужчина напротив него бросил на стол карты, а другой рукой забрал свой выигрыш.

Похоже, герцогу Роудею везло в этот вечер.

Но для человека богатого он выглядел не слишком довольным. Те, кто хорошо знал Николаса, могли заметить по его сжатым губам, что он испытывал раздражение, и Дереку казалось, что он знал причину.

– Послушайте, Роудей, – проворчал юный лорд Ренквист, – может быть, пропустите кон или два, чтобы остальные партнеры получили шанс на выигрыш?

Темные глаза Николаса слегка блестели, что, вероятно, можно было отнести на счет бренди. Если учесть, сколько раз наполняли его бокал с того момента, как он сел за игорный стол, то это неудивительно.

– Не я сдаю карты. Вы на что-то намекаете? – медленно произнес он, стараясь быть предельно вежливым.

Молодой человек, видимо, тоже был немного пьян, но не настолько, чтобы не уловить угрожающие нотки в голосе Николаса.

– Я ни на что не намекаю. Это просто шутка.

– Шутка?

Ренквист слегка побледнел.

– Правда, не совсем удачная.

– В таком случае, может быть, продолжим игру? – Николас взял карты своими длинными пальцами, и умело разложил веером, сохраняя нехарактерное для него выражение лица, отражавшее дурное расположение духа.

Дерек заметил, как два других игрока переглянулись, молчаливо согласившись не задевать обычно спокойного герцога Роудея. Если даже простое, безобидное замечание могло обидеть его, то лучше сидеть тихо.

После двух еще более крупных проигрышей Ренквист вежливо извинился и перешел к игре в кости.

Дерек был готов даже немного проиграть, так как решил взять на себя роль сторожевого пса в этот вечер. При нормальных обстоятельствах, он не сомневался, Николас способен держать себя в руках, но ситуация была далеко не обычной.

Кэролайн тоже находилась в танцевальном зале, в то время как они играли в карты. По совету Дерека она даже танцевала, что обычно делала крайне редко. В этот вечер она была особенно хороша в кремовом платье с глубоким вырезом. Этот наряд выгодно подчеркивал цвет ее блестящих волос и матовую кожу. Во всем ее облике произошло какое-то изменение, после того как она вернулась из поместья Николаса, хотя она казалась по-прежнему невозмутимой.

Мужчины, несомненно, заметили не только ее участие в танцах, что само по себе было примечательным, но и едва уловимое отличие, проявляющееся в смягчении обычно холодного отношения к окружающим.

Дерек, как никто другой, понимал, чем обусловлено плохое настроение герцога. По собственному опыту он знал, каково находиться вблизи любимой женщины и не иметь возможности прикоснуться к ней. Глядя на Кэролайн, Николас вынужден был оставаться в стороне, тогда как другие мужчины танцевали и флиртовали с ней. Такое ограничение до сих пор было неизвестно человеку, который привык получать все, что хотел, особенно когда дело касалось женщин.

Нельзя сказать, что Дерек находился в лучшем положении, так как Аннабел тоже присутствовала. Он, конечно, мог пригласить ее потанцевать, и никто не удивится этому, учитывая его родственную связь с ее опекуном. Однако Дерек опасался, что она встретит его в штыки, если он попытается приблизиться. Если он будет публично унижен, это вызовет сплетни. Его не волнует, что начнут говорить о нем, но он сомневался, что Аннабел будет приятно, если о ней в свете станут сплетничать. Дерек не питал иллюзий – она, несомненно, обвинит его.

Поэтому он, как и Николас, должен сохранять дистанцию.

Один из их друзей занял место Ренквиста за карточным столом и попросил принять его в компанию.

– Должен предупредить тебя, Джордж, – сказал Дерек с легкой усмешкой. – Нику сегодня дьявольски везет. Плохие карты не идут к нему.

– Спасибо за заботу. В таком случае я не буду играть по-крупному. – Тучный Джордж Уинстон устроился удобнее и улыбнулся. – Кстати, как обстоят дела с вашим спором? Когда мы узнаем результаты?

Мускулы на скулах Николаса заметно напряглись, но его тон был достаточно невозмутимым.

– Еще ничего не решено.

– Потерпите, вы все узнаете через несколько недель, – сказал Дерек с намеренно ленивой улыбкой. – Мы не хотим спешить.

Возможно, не стоило задевать Николаса в таком состоянии, но заставить его ревновать было частью его плана.

Добродушный, но слишком болтливый Уинстон подмигнул:

– Ты имеешь в виду, что вы не хотите торопить леди. Вы должны знать, что всех ужасно интересует, кто она. Намекните хоть чуть-чуть.

Николас неотрывно смотрел на свою руку.

– Это не разглашается, – глухо произнес он.

– Она красивая? – не унимался Джордж. Мужчины за столом, в свою очередь, заинтересовались.

– А как ты думаешь? – Дерек вопросительно приподнял бровь.

– Полагаю, у нее большие груди?

Николас поднял голову, словно волк, готовый растерзать жертву.

Если бы была возможность незаметно предупредить Джорджа, что подобные предположения могут плохо кончиться для него, Дерек непременно сделал бы это.

– Джентльмены подобное не обсуждают, – произнес Николас обманчиво спокойным тоном.

Это было явным предупреждением. Холодный взгляд его темных глаз говорил о том, что эта тема закрыта.

Затем он бросил свои карты на стол и встал.

– Прошу прощения, джентльмены, я закончил игру. После его внезапного ухода за столом на некоторое время воцарилась тишина. Николас решительно покинул комнату, как будто имел определенную цель.

– Мне кажется, он сегодня не похож на себя, как вы считаете? – тихо сказал один из игроков.

– На минувшей неделе он каждый день встречался с премьер-министром, и к тому же его семья здесь, в городе, – сказал Дерек. – Должно быть, он просто устал.

Джордж фыркнул:

– Герцог устал? Я был свидетелем того, как он пил до рассвета, а потом переоделся и отправился на скачки. То же самое повторилось и следующим вечером. Да он просто неутомим.

Дерек был готов спорить, что Джордж ошибается, потому что в следующий момент уже не сомневался, что легендарный Роудей действительно устал. Устал находиться рядом с леди Уинн и не иметь возможности даже прикоснуться к ее руке.

Дверца кареты открылась, в то время как Николас сидел неподвижно, надеясь, что не совершает самую серьезную ошибку в своей жизни, прислушавшись к непокорной плоти. Кэролайн начала подниматься по ступенькам, однако замерла, увидев его; ее губы слегка приоткрылись от удивления.

– Пожалуйста, садись, и я все объясню, – тихо сказал он.

– Николас, что ты делаешь? – гневно прошептала она, не входя внутрь кареты.

– Я договорился с кучером. Он повезет нас длинным путем домой. Поэтому, прошу тебя, входи, иначе твое поведение может показаться подозрительным.

Этот довод убедил ее, и она опустилась на сиденье. Молодой валлиец, который возил ее в Эссекс, закрыл дверцу, и мгновение спустя экипаж тронулся в путь. Ясные серые глаза пристально смотрели на Николаса, однако в тусклом свете кареты он не мог оценить, насколько она рассержена.

– Надеюсь, никто не видел, как ты разговаривал с Хью или, хуже того, забрался в мою карету? – наконец спросила она.

– Я действовал достаточно осторожно. – Николас был рад, что нашел время поговорить с молодым человеком, находясь в Эссексе. Они с кучером обсуждали лошадей, и любовь к этим животным позволила аристократу и слуге найти общий язык. Кроме того, Хью, несомненно, знал, где его хозяйка проводит ночи, и потому, не задумываясь, позволил теперь Николасу подождать ее в карете.

– Я не уверена, что ты способен быть благоразумным, Роудей, – заметила Кэролайн, но при этом на губах ее промелькнула улыбка.

– Всеми силами стараюсь быть таковым. – Он немного расслабился, заметив, что ее лицо смягчилось.

Прежде его нисколько не беспокоило, желает женщина находиться в его обществе или нет, но отношение к нему Кэролайн имело для него большое значение. Может показаться невероятным, но он хотел знать, скучала ли она по нему так, как он по ней.

– Кажется, я сказала – нет. Похоже, тебе незнакомо это слово, но в данном случае, боюсь, придется поверить мне. Я не хочу рисковать своей репутацией, вступив в тайную любовную связь с тобой. И так многие знают, что я была в твоем поместье. Это Хью, миссис Симе и служанки, не говоря уже о лорде Мэндервилле.

– Дерек никому ничего не скажет, а в Эссексе никто тебя не знает. Что касается Хью, мне кажется, он предан тебе. Нас никто не обнаружит.

Ее длинные ресницы опустились.

– Похоже, ты ни в чем никогда не сомневаешься. Вероятно, богатство и титул дают уверенность в себе от рождения, однако Николас не хотел говорить на эту тему, особенно когда находился так близко от нее. Легкий аромат ее духов подействовал на него возбуждающе. Его взгляд устремился на округлости ее грудей, обрамленных вырезом платья. Разве они большие? Нет. Они имели превосходную форму, и было очень приятно ласкать их руками и ртом. Когда Уинстон начал спрашивать о внешности незнакомки, Николас представил лежащую под ним обнаженную Кэролайн и в этот момент принял решение непременно встретиться с ней.

– Я очень надеюсь, этот вечер будет способствовать улучшению наших отношений. – Николас похлопал ладонью по сиденью рядом с собой, не отрывая от нее глаз. – Иди сюда.

– Мне не следует делать это, – тихо ответила она. – И ты не должен находиться здесь.

– Мы одни. Твой кучер не остановит карету, пока я не подам ему сигнал. Я хочу показать тебе, какое удовольствие доставляет занятие любовью в движущейся карете. Должен признать, здесь немного тесновато, но, тем не менее, это не мешает получать огромное наслаждение.

– Я чувствую, ты довольно часто проявлял свое мастерство в такой обстановке. – Несмотря на холодный тон, она привстала, чтобы сесть на предложенное место. Однако Николас внезапно принял другое решение и усадил Кэролайн к себе на колени. Ее соблазнительные ягодицы опустились на его пах, отчего Николас возбудился еще сильнее.

Он прижался носом к ее шее.

– Ты танцевала сегодня вечером, хотя обычно редко делаешь это.

– Значит, ты следил за мной? – Она выгнула шею, предоставляя ему больше доступа.

Признание, что он не смог справиться со своим желанием встретиться с ней, было таким же неблагоразумным, как и проникновение в ее карету.

– Да, – пробормотал он.

– Я тоже тебя видела.

Эти слова были произнесены тихим голосом; при этом в полумраке кареты ее глаза блестели как драгоценные камни.

Значит, они следили друг за другом. Николас не хотел размышлять над этим слишком долго. Подобные размышления доводили его до отчаяния, и ему следовало бы держаться от нее подальше, пока не утихнет возбуждение. Но вместо этого он, как вор, украл у нее несколько минут времени, чтобы встретиться в карете.

Это выглядело нелепо. Было предостаточно других мест, где он мог пообщаться с женщиной. Например, леди Уитмор сделала ему весьма бесстыдное предложение, когда они танцевали, но он отказался от интимной встречи с ней и провел почти час в темной карете в ожидании Кэролайн.

– Ты пахнешь цветами, – сказал он, касаясь губами чувствительной впадинки у нее под ухом и стараясь избавиться от ненужных мыслей.

– Николас... – Ш-ш...

Он прильнул к ее губам, обжигающим поцелуем, не желая объяснять, почему и для чего оказался здесь. Его язык проник в ее рот. Руки Кэролайн обвились вокруг его шеи, и она теснее прижалась к нему. По крайней мере, ее страх исчез, подумал Николас, продолжая ласкать ее языком. Когда же она ответила на его поцелуй со всей страстью, ее готовность уже не вызывала сомнений.

Карета слегка качнулась, когда они сместились в угол, не отрываясь, друг от друга. Николас поднял голову и затаил дыхание, чувствуя, что его возбуждение достигло предела.

Прежде всего, он оголил одно ее плечо, затем спустил лиф платья ниже, пока не освободил тугую упругую грудь. Склонил голову и начал лизать возбужденный сосок, отчего Кэролайн заерзала в его объятиях. Из ее горла вырвался тихий стон.

Она погрузила пальцы в его волосы и выгнула спину, в то время как он продолжал посасывать ее грудь, испытывая глубокое наслаждение. Постель была бы предпочтительнее, подумал Николас, просунув руку под платье Кэролайн. Проведя пальцами по внутренней стороне гладкого бедра, он добрался до горячего влажного соблазнительного местечка и, вероятно, ограничился бы этим, если бы только мог.

Возможно, Кэролайн права: он избалован прошлыми встречами с любовницами и теперь подвергает ее риску оказаться в затруднительном положении, оправдывая свою дурную славу. Сплетникам дай только повод.

Может быть, не следует заниматься с ней любовью в движущейся карете. Вероятно, его стремление овладеть ею, обусловлено тем, что он не мог смириться с ее отказом.

Тем не менее, его руки сами собой подняли ее юбки, и напряженное тело требовало поторопиться. Однако он заколебался, внезапно почувствовав угрызения совести. Николас сделал глубокий вдох.

– Кажется, за время нашего знакомства я не раз просил прощения за самонадеянность? Ты хочешь меня, Кэролайн?

Она усмехнулась, коснувшись теплым дыханием его щеки:

– По-твоему, я проявила недостаточно энтузиазма?

– Да, когда садилась в карету.

– Это была реакция на твое неожиданное появление, но не на тебя. – Кэролайн прижалась к нему плотнее и поцеловала; их губы слились, и ее полуобнаженное тело потерлось об него. Откинувшись назад, она прошептала: – Я рискую своей репутацией, находясь здесь с тобой, так что не трать зря время. Я постоянно думала о тебе, Николас.

– Я эгоистичный осел, потому что рискуешь, только ты, а я не оставил тебе выбора.

Ее рука скользнула вниз и дотронулась до выступающего бугра у него между ног.

– Может быть, закончим на этом разговоры?

– Ты уверена?

– Ода, Николас... поторопись!

Крепкие объятия мужчины, державшего ее, при их первом общении вызвали у нее чувство страха и беззащитности, но сейчас Кэролайн испытала наслаждение, когда он, слегка подвинув ее, быстро расстегнул свои брюки и его твердое мужское естество, высвободившись, уперлось ей в талию.

– Подними повыше юбки, – глухо произнес он, что свидетельствовало о его настоятельной потребности, и она упивалась мыслью, что он желал именно ее, не помышляя о новых увлечениях. Кэролайн подчинилась, подняв юбки выше талии и раздвинув ноги, а он приподнял ее так, чтобы она могла опираться на его бедра. Она обхватила рукой его твердую плоть и направила в свое лоно. Они медленно соединились, когда он осторожно опустил ее. Это было безрассудное греховное слияние в экипаже, движущемся по городским улицам.

Кэролайн чувствовала себя ужасно безнравственной и в то же время удивительно свободной. Оседлав колени Николаса, она начала двигаться, ощущая приятное скольжение его члена вверх и вниз. Крепкие руки сжимали ее бедра, и он с силой входил в нее, когда она приподнималась, но при этом старался контролировать себя. Они не отрывали глаз друг от друга, стремясь к общей цели.

Ее страсть непрерывно нарастала, и они продолжали двигаться в такт покачиваниям кареты. Николас держал ее крепко и в то же время нежно; в его темных глазах отражалось неистовое желание. От него исходил пьянящий мужской запах, добавляя огня в ее и без того пылающее тело, воскрешая в памяти прежнее, незабываемое наслаждение.

Губы Кэролайн приоткрылись, и она, тяжело дыша, старалась сдержать стон. Внезапно достигнутая кульминация заставила ее содрогнуться и ощутить горячие пульсации в своем лоне. Она прильнула к Николасу и уткнулась в его бархатный сюртук, трепеща от наслаждения.

Николас, в свою очередь, стиснул ее почти до боли, и его бедра приподнялись кверху в страстном порыве; она почувствовала, как содрогнулось его тело, изливая в нее свое семя. Они оба замерли, слившись в экстазе.

Кэролайн безвольно прильнула к нему в полубессознательном состоянии, ощущая его дыхание на своих волосах и легкое объятие рук. Они долго оставались, соединившись, постепенно восстанавливая дыхание. Неожиданно из его груди вырвался смех.

– Кажется, я готов всю оставшуюся жизнь ездить вот так в карете.

– Не забудь пригласить меня присоединиться к тебе. – Эти слова были произнесены тихим голосом, и тело ее было настолько расслабленным, что, казалось, лишилось костей.

– Не искушай меня. Как ты могла заметить, самоконтроль не является моей сильной стороной, когда дело касается тебя. Подобные предложения лишают меня выдержки.

В его мягком тоне чувствовалось нетерпение. Он лишь чуть-чуть пошевелился, но Кэролайн остро ощутила это.

Казалось, идея Дерека вызвать у Николаса ревность сработала. Но что, если его желание встретиться с ней, связано только с вожделением? Минуту назад все выглядело именно так, однако то, как он нежно держал ее сейчас, прижимая к себе, свидетельствовало о глубоком чувстве.

– Ты знаешь причину, по которой я хочу, чтобы наше знакомство оставалось в секрете, – сказала она, слушая биение его сердца сквозь одежду.

– Да, знаю.

– Однако ищешь встречи со мной.

– Я хорошо понимаю тебя, но не могу согласиться с твоим решением.

– Иначе тебе не пришло бы в голову прятаться в моей карете. – Его поступок вызвал у нее улыбку, хотя она считала его неосторожным и безрассудным.

– Должен признаться, обычно я не ищу встреч с женщинами.

Слово «обычно» вернуло Кэролайн к суровой реальности. Она тотчас подумала об устоявшейся репутации герцога, и у нее возникло желание найти в себе силы приподняться. Однако она продолжала сидеть с раздвинутыми ногами на его коленях. Ее юбки сбились вокруг талии.

– Я очень благодарна тебе, но... нам следует быть более осторожными.

В полутемной карете его красивое лицо казалось немного таинственным.

– Из-за моей репутации? Потому что я Роудей? Зачем лгать?

– Да.

– Я тоже должен остерегаться тебя, моя «холодная» леди Уинн.

Кэролайн удивленно приподняла брови:

– Как это понимать?

Последовала небольшая пауза, затем Николас сказал:

– Я имею в виду свое импульсивное желание без приглашения прятаться в чьих-то каретах. – Он медленно улыбнулся, блеснув белыми зубами в полутьме. – Мой имидж будет явно разрушен, если кто-то узнает об этом. Так что твой секрет я сохраню надежно.

Кэролайн поняла, что он не намерен говорить серьезно.

Она скрыла свое разочарование, напомнив себе, что он не тот человек, который, упав на колени, будет признаваться в своей любви. Похоже, она дала ему то, чего он хотел, и этого для него более чем достаточно. Он удовлетворил свое желание, и теперь можно забыть о ней. А что касается его ревности, это напоминало чувство ребенка, который видит, как кто-то играет с его любимой игрушкой.

– Кажется, я не поблагодарила тебя за удивительный подарок, – тихо сказала Кэролайн. – Мой дворецкий не очень-то обрадовался щенку, но я, признаюсь, нахожу его чрезвычайно забавным.

– Я рад. Мне кажется, он очень симпатичный. Ведь ты упоминала, что хотела бы иметь собаку.

– Ты очень внимателен. – Она коснулась его щеки кончиками пальцев.

– Считай, что это расчетливый ход, чтобы завоевать твое расположение. – В уголках его губ затаилась улыбка.

В следующий момент Николас легко снял ее со своих колен и любезно предложил платок, чтобы она могла стереть следы их любовного общения. Затем застегнул брюки и три раза стукнул по крыше кареты.

– Я договорился с кучером, чтобы тот высадил меня за три квартала от твоего дома, – сказал он деловым тоном. – Потом воспользуюсь наемным экипажем и вернусь на бал. Никто не узнает, что мы были вместе.

Кроме нее самой, подумала Кэролайн с вернувшейся к ней рассудительностью. Реальность показала, что, скорее всего лорд Мэндервилл ошибался в своих прогнозах.

Когда Николас прибыл на этот бал с миловидной пожилой женщиной, их семейное сходство было настолько очевидным, что она сразу поняла еще до того, как объявили их имена, что это мать и сын. Прибытие вдовствующей герцогини заставило Кэролайн поволноваться относительно реализации плана Дерека. Мелинда Кассат всегда была кладезем сплетен, и ее не нужно было заставлять поделиться с подругой подробностями родословной семьи Мэннинга. Выяснилось, что Николас – единственный сын и, кроме него, есть еще дальний родственник, находящийся в настоящее время где-то в английских владениях. Следовательно, для его семьи было важно, чтобы Николас имел наследника, и, по словам Мелинды, по мере того как он приближался к тридцати годам, матроны и их юные дочери обретали все большие надежды, что он скоро женится ради продолжения династии.

Бесплодная вдова едва ли могла стать подходящей партией, о какой элегантная герцогиня мечтала для своего красивого, именитого и богатого сына.

Кэролайн поправила одежду и кивнула, не в силах говорить.

Разве могла она сказать ему, что придает замужеству первостепенное значение. Игра была с высокими ставками при неравных шансах. Однако когда карета остановилась, и он поцеловал ее на прощание долгим поцелуем, прежде чем выйти, она решила, что, поскольку ее первое рискованное свидание с герцогом в Эссексе закончилось так хорошо, стоит попытаться изменить его мнение относительно брака.

Глава 21

Имя, указанное на визитной карточке, весьма удивило Аннабел. Она сдвинула брови, не зная, как понять неожиданный визит женщины, которую едва знала, однако кивнула, посчитав, что нет причины отказываться от встречи с леди Уинн.

С другой стороны, она недоумевала, чем обусловлен визит молодой вдовы.

– Пожалуйста, проводите ее в гостиную. Я сейчас приду туда, – сказала она слуге, который принес визитную карточку.

Томас отсутствовал, выполняя какое-то поручение, а Маргарет ушла к модистке, так что Аннабел пришлось исполнять роль хозяйки. Она отложила в сторону книгу, которую читала, и встала, надеясь, что ее муслиновая юбка не слишком измялась от долгого сидения с романом, в котором проблемы героини заставили ее забыть о собственных неприятностях.

Несколько минут спустя она вошла в гостиную и увидела гостью, сидевшую в одном из кресел, обитых зеленым шелком, служившим прекрасным фоном для ее ярких каштановых волос. Одетая со вкусом – в кремовое платье с цветочками – леди Уинн посмотрела на нее блестящими серыми глазами с длинными ресницами, как всегда, оставаясь несколько замкнутой.

– Добрый день, мисс Рид. – Здравствуйте, миледи.

– Благодарю за то, что приняли меня.

– Приятно, что вы заглянули ко мне.

Насколько помнила Аннабел, они были когда-то представлены друг другу и потом нередко виделись на светских мероприятиях. Однако их знакомство едва ли можно назвать близким, поэтому она была озадачена причиной визита леди Уинн.

– Я не просто заглянула к вам. Я пришла с определенной целью.

Это становилось еще более интригующим. Аннабел села напротив неожиданной гостьи, неловко расправив смявшуюся юбку. Будучи всего на несколько лет старше, Кэролайн Уинн отличалась спокойствием и хладнокровием, отчего Аннабел чувствовала себя школьницей по сравнению с ней.

Она не удержалась и спросила:

– Какие-то неприятности?

– Я хотела бы, чтобы то, о чем мы будем говорить, осталось между нами.

Это было довольно любопытное заявление.

– Если вы хотите поделиться чем-то конфиденциальным, я отнесусь с уважением к вашей просьбе. – Аннабел говорила медленно, не скрывая своего удивления. – Хотя, должна признаться, я озадачена вашим визитом. Мы знакомы, но не так близко.

На лице гостьи промелькнула грустная улыбка.

– Тем не менее, мне кажется, у нас много общего.

– Почему вы так считаете?

– Прежде всего, потому, что у нас небольшая разница в возрасте. Кроме того, мы, в сущности, одиноки в этом мире. Вы – оттого что потеряли родителей, а я, потому что отец вообще игнорировал мое существование. Не будем забывать также, что я была замужем за человеком, которого не любила, и вы, по общему мнению, собираетесь вступить в брак с нелюбимым человеком.

Все это звучало ужасно. В ответ на такое откровенное высказывание Аннабел напряглась и сжала губы.

– Откуда вы знаете, какие чувства я испытываю к лорду Хайатту?

Кэролайн Уинн выглядела ничуть не обескураженной ее резким тоном.

– Мне неизвестны ваши чувства, вот почему я пришла поговорить с вами.

Аннабел была явно смущена этим заявлением.

– Прошу прощения, миледи, но я не понимаю, чем вы обеспокоены.

– Мое замужество было ужасным, и я никому не пожелаю такого.

– В Альфреде нет ничего ужасного. – «За исключением бесстрастного поцелуя, конечно», – прошептал коварный внутренний голос.

– Я согласна. Насколько мне известно, он хороший человек. – Леди Уинн чуть заметно вздохнула. – Но скажите, вы любите его?

Никто не задавал ей такого вопроса. Никто. Ни ее опекун, ни Маргарет, ни даже сам Альфред. Этот вопрос шокировал ее. Она и без того благодаря Дереку испытывала неуверенность, когда думала о предстоящем бракосочетании.

В красивых серых глазах отразилось понимание, когда возникла продолжительная пауза. Наконец леди Уинн тихо сказала:

– Кажется, я понимаю вас.

Аннабел конвульсивно проглотила слюну.

– Он очень добрый.

– Да, он выглядит таким.

Аннабел неприятно было слышать согласие с оттенком сочувствия.

– И великодушный, – добавила она.

– Я уверена в этом.

– И очень подходящий для брака. – О, черт, неужели она действительно употребила это ужасное слово для характеристики своего жениха?

– Безусловно. – Кэролайн Уинн слегка улыбнулась.

Что происходит? Почему эта едва знакомая женщина явилась сюда и пытается заставить ее усомниться в правильности принятого ею решения?

Аннабел больше не могла сидеть спокойно. Она встала, прошлась по комнате, облокотилась на фортепьяно и сделала глубокий вдох.

– Могу я спросить, почему вас заинтересовали мои дела?

Леди Уинн немного поколебалась, затем расправила плечи.

– Лорд Мэндервилл просил поговорить с вами от его имени.

Дерек!

Черт бы его побрал!

Аннабел медленно повернулась, словно деревянная марионетка, и пристально посмотрела на гостью. Леди Уинн выглядела чрезвычайно изысканной с блестящими красно-коричневыми волосами и роскошной стройной фигурой, безусловно, соблазнительной для такого распутного, похотливого мужчины, как граф Мэндервилл.

– Он послал вас ко мне, чтобы привести в оправдание его доводы?

– Разве я оправдываю его?

Да, леди Уинн права – она не делала этого, тем не менее, Аннабел была возмущена.

И испытывала ревность. Ревность, которая затрагивала ее душу, разум и вызывала щемящее чувство в груди. Она постаралась успокоиться.

– Я никогда не слышала сплетен, касающихся вас, мадам, и могу только предполагать, какого рода дружба может связывать вас с Дереком Дрейком. Вы очень соблазнительная женщина, и этим все сказано.

Леди Уинн покачала головой и, оставаясь спокойной, сочувственно посмотрела на Аннабел:

– Он ни разу не прикоснулся ко мне, более того, даже не пытался.

Ситуация с каждым мгновением становилась все более непонятной.

– В таком случае как понимать вашу дружбу с ним? Леди Уинн слегка покраснела.

– Это очень непростая история, но если говорить кратко, думаю, он очень порядочный человек и, несомненно, влюблен в вас. Что касается моего присутствия здесь – да, он хотел, чтобы я поговорила с вами, потому что, по его признанию, его чары уже не производят должного эффекта.

– В этом вы ошибаетесь. Он весьма привлекательный повеса с моралью уличного кота.

Однако Аннабел сказала это недостаточно убедительно. Она до сих пор помнила, как он стоял в ее спальне, и слышала его трогательные слова: «Я люблю тебя...»

Ей хотелось верить в это, и в душе ее зародилась надежда. Ее сомнения относительно брака с Альфредом стали более явственными даже без высказываний нежданной гостьи.

– Я понимаю, что репутация графа заставляет вас медлить с окончательным решением. Это свидетельствует о том, что вас интересует не только его внешность, титул и богатство. Он, конечно, небезупречен, но иногда мы влюбляемся в самых отъявленных повес.

– Вы судите по собственному опыту, леди Уинн? – спросила Аннабел дрогнувшим голосом.

Молодая женщина, сжав кулаки, стояла в нескольких шагах от Кэролайн и смотрела на нее осуждающим взглядом.

Не так-то просто было решиться переступить порог городского дома Дрейка, и еще тяжелее признать, что она увлечена Николасом Мэннингом. Однако Кэролайн обещала помочь Дереку, и, судя по выражению лица, Аннабел Рид, он был совершенно прав относительно ее чувств к нему. Ее поведение говорило о том, что она крайне уязвима и испытывает душевные страдания. Кроме того, она мгновенно вспыхнула и заняла оборонительную позицию при одном только упоминании имени лорда Мэндервилла.

Он прав – мисс Рид, судя по ее пылающим щекам, явно неравнодушна к нему.

– Да, по собственному опыту, – призналась Кэролайн с притворной беззаботностью. – Однако я здесь для того, чтобы поговорить не о моем, а о вашем намерении. Скажите, вы думали о том, что можете пожалеть о своем решении выйти замуж за лорда Хайатта?

– Если бы я не считала, что мой выбор разумен, то не стала бы принимать его предложение.

– Простите, но разумный, практический выбор не имеет никакого отношения к романтическому идеалу, который свойствен девушкам.

Аннабел сжала губы.

– Я уже имела однажды романтический идеал, леди Уинн, и обнаружила, что он основан на мифе, который я сама создала в своем глупом воображении. Поскольку, очевидно, Дерек говорил с вами обо мне, вы должны знать, что я однажды вообразила, что люблю его. Его внешность и манеры вскружили мне голову, потому что я была очень впечатлительной. Я мечтала, что однажды он ответит на мои чувства. Я знала, какова его репутация, но не придавала этому значения, наивно полагая, что он изменится.

Кэролайн не удержалась и тихо сказала:

– Я хорошо понимаю вас.

Аннабел покачала головой; казалось, на нее нахлынули воспоминания, глаза ее увлажнились, и она быстро заморгала.

– К сожалению, я очень ошибалась.

– Он рассказал мне свою версию происшедшей с вами истории, и мне кажется, он искренне сожалеет, что обидел вас и потерял ваше доверие. – Лорд Мэндервилл не жалел себя в своем кратком изложении, считая свое поведение бестактным и эгоистичным. Кэролайн могла только догадываться, насколько тяжело было ему, с его мужской гордостью, рассказывать о своих чувствах фактически незнакомой женщине, но она чувствовала, что он был искренен, потому что отчаянно рассчитывал на ее помощь. Эпизод с Николасом доказывал, что граф выполнял свою часть их договоренности, поэтому Кэролайн хотела ответить услугой за услугу. Даже если бы она ничего не обещала графу, унылый вид Аннабел Рид все равно заставил бы ее действовать.

Она прекрасно понимала, какие чувства испытывает девушка. Та стояла у полированного фортепьяно и дрожащей рукой рассеянно разглаживала юбку.

– Да, он очень обидел меня и потерял мое уважение.

– И вы надеетесь, что лорд Хайатт способен излечить ваше разбитое сердце?

В ответ последовала тишина.

Наконец Аннабел с достоинством сказала:

– Я надеюсь, что он будет хорошо относиться ко мне, у нас родятся дети, и мы будем жить долго и дружно. Насколько я чувствую, он тоже не испытывает ко мне любви, и это на самом деле облегчает ситуацию. Мы оба желаем одного и того же в нашем браке – дружеского общения и семьи.

– А как же насчет любви? Что, если у вас не будет детей? Я могу сказать с определенной степенью компетентности, что нет никакой гарантии в этом отношении. В таком случае вам придется прожить всю жизнь вдвоем.

– Мы хорошие друзья. – Несмотря на поспешный протест, в глазах Аннабел отразилось нечто иное.

Может быть, сомнение?

– Я согласна, это славно, однако едва ли этого достаточно. – Кэролайн не имела намерения говорить о своих чувствах, особенно о том, что она испытывала к Николасу, тем не менее, решилась быть откровенной. Ведь она пришла сюда, прежде всего для того, чтобы поговорить о чем-то очень, личном. – Хотя я никогда никому не рассказывала правду о моем браке, с вами я хочу поделиться. До замужества я была ужасающе несведущей относительно того, что меня ожидало, и результаты оказались катастрофичными. Наши обстоятельства не одинаковы, однако в них есть определенное сходство, и потому, я думаю, мой печальный опыт поможет вам, несмотря на принятое вами решение игнорировать лорда Мэндервилла. Но если ваше решение окончательное, я тотчас удалюсь.

Казалось, Аннабел какое-то мгновение колебалась, затем подошла и села напротив Кэролайн на парчовый диван.

– Я не уверена, – сказала она нетвердым голосом, – что должна выслушивать вас, однако сделаю это.

Кэролайн кивнула и на мгновение отвернулась, стараясь обрести хладнокровие. Затем откашлялась и снова посмотрела на Аннабел:

– Возможно, то, что я скажу, приведет вас в замешательство, но я постараюсь быть корректной. Начну с простой констатации, что интимные отношения между мужчиной и женщиной могут быть различными. Один мужчина может сделать их ужасными, вызывающими страх, а другой способен доставить удовольствие, какое вам трудно даже вообразить. Надеюсь, вы не станете судить меня слишком строго, если я скажу, что испытала и то и другое, хотя всем известно, что я была замужем лишь однажды.

Аннабел окинула ее взглядом темно-синих глаз.

– Если ваш муж оказался плохим человеком, едва ли я буду осуждать вас за то, что вы искали утешения с кем-то другим, миледи.

– Скажу откровенно, мой муж был просто ужасным человеком, и женщина не бывает более беззащитной, когда мужчина заявляет свои права на нее. Да, нам известно, что они сильнее нас и устроены по-другому. Но мы не знаем, по крайней мере, я не знала, как осуществляется соитие. Вас, должно быть, удивит, но это великое таинство, которое скрывают от юных леди, потому что считается неприличным говорить на эту тему. Щеки Аннабел слегка покраснели.

– Даже Маргарет не рассказывала мне об этом. Она обещала все объяснить перед свадьбой.

Хотя Кэролайн была всего на несколько лет старше, она почувствовала себя умудренной опытом, за который, правда, пришлось расплачиваться.

– Она, несомненно, так и сделает, но вы можете также спросить меня. Небольшие познания в этой области могут пригодиться, когда дело дойдет до практики. Я не считаю необходимым вдаваться в физиологические подробности, но хотела бы пояснить, какое огромное значение имеет эмоциональное состояние женщины. Вы можете представить, что будете лежать обнаженной рядом с лордом Хайаттом всю оставшуюся жизнь? Можете представить, что он будет трогать вас повсюду, даже в самых интимных местах? Вы мечтаете находиться в его объятиях, ощущать на вкус его поцелуи или в большей степени представляете его сидящим с тостом за завтраком?

– Я, конечно, понимаю, что значит супружеский долг. – Аннабел с каждой минутой краснела все больше и больше.

– Долг? – Кэролайн вспомнила нежные ласки Николаса и то, какой необыкновенный отклик они вызывали. Она как бы заново ощутила трепет, который испытывала, чувствуя его внутри себя, и огромное удовольствие от его страстных поцелуев. – Чувства никак не связаны с долгом. Не надо обманывать себя.

Видимо, Кэролайн коснулась болезненной темы, так как Аннабел заняла оборонительную позицию.

– Большинство браков в обществе основано не на любви, а на практических соображениях.

– Это действительно так. Но посмотрите на результаты. Такие мужья и жены ищут на стороне то, чего не находят в стенах своей спальни. Как, по-вашему, лорд Мэндервилл и герцог Роудей приобрели столь порочную репутацию? Разумеется, не путем соблазнения девушек на выданье, иначе их давно бы потащили к алтарю. Они даже заключили возмутительное пари, чем заинтриговали все общество.

Аннабел смотрела на узорчатый ковер, поджав тубы.

– Дерек заявил, что это пари он заключил, напившись, после того как узнал о моей помолвке.

– У меня есть подтверждение, что он говорит правду. Произнеся эти слова, Кэролайн тут же пожалела об этом. Аннабел была неглупа.

– От герцога? – спросила она, пристально глядя на гостью.

Мисс Рид, конечно, заслуживала доверия, однако Кэролайн напрасно связала свое имя с обоими мужчинами. Она с трудом воздержалась от проявления недовольства собой и попыталась снова войти в образ неприступной вдовы.

– Источник информации не имеет значения. Лично я верю ему. Вопрос в том, верите ли вы? Дерек Дрейк говорит, что любит вас, и с его титулом и состоянием он вполне достойная партия. К тому же вы сказали, что не испытываете глубокого чувства к лорду Хайатту.

Аннабел махнула рукой:

– Неужели я должна аннулировать помолвку, имея лишь слабую надежду, что Дерек действительно серьезно относится ко мне? Я убеждена, что он никогда не будет преданным мужем, даже если искренен в настоящий момент. Что такой человек, как он, может знать о настоящей любви?

– Я бы сказала, – Кэролайн старалась тщательно подбирать слова, учитывая собственное беспокойство по этому вопросу, – что он, имея определенный опыт общения с женщинами, должен, как никто другой, чувствовать различие между плотским влечением и истинной любовью.

– Что касается его опыта, то это верно, – пробормотала Аннабел, хотя ее лицо уже не выражало воинственного гнева. Скорее, оно было задумчивым, близким к отчаянию.

– Скажите, леди Уинн, на моем месте вы бы поверили ему? Рискнули бы своим будущим и отказались бы от надежного брака с хорошим человеком, связав свои надежды с известным повесой? Совсем недавно весь Лондон был взбудоражен, когда его имя возникло в связи со скандальным разводом известной прелюбодейки. Его заявление о непричастности к этому делу не вызывает особого доверия.

Николас тоже тяготился своей дурной славой и говорил, что многое в сплетнях о нем не соответствует действительности. Кэролайн покачала головой:

– Сплетни – ненадежный источник информации. Ведь нет никаких доказательств, что граф Мэндервилл на самом деле был причастен к этому скандалу.

Лицо Аннабел выглядело застывшим, лишь чуть заметно подрагивали губы.

– Хорошо, допустим, он непричастен, но даже если он искренне говорит о своем чувстве ко мне, разве можно быть уверенной в нем?

Аргумент был серьезным, и Кэролайн не могла отрицать это.

Аннабел продолжила, словно говоря самой себе:

– Он чувствует себя виноватым передо мной, и не раз признавался в этом. Мне трудно забыть или простить его поступок. Его способность быть верным в любви вызывает сомнение.

– Я понимаю вас. – Кэролайн действительно хорошо понимала эту девушку, так как сама знала, что, значит, быть влюбленной в человека, имевшего такую же скандальную репутацию, как и Мэндервилл. К тому же герцог Роудей не говорил о своем глубоком чувстве к ней, поэтому ее положение было еще сложнее.

Некоторое время женщины только смотрели другу на друга, и, казалось, в какой-то степени были похожи, как сестры.

Аннабел улыбнулась:

– Хотя я до конца не определилась в своем отношении к вашему визиту, леди Уинн, тем не менее, не выпить ли нам по стаканчику хереса?

– Мне нравится ваше предложение. Я с удовольствием принимаю его и прошу – зовите меня просто Кэролайн.

«Дорогая Энни!

Смею ли я надеяться на прощение за мое поведение в Мэндервилл-Холле несколько месяцев назад? Я долго размышлял над этим вопросом, но так и не смог ответить себе на него. Мне очень хотелось бы стереть из памяти выражение твоего лица, когда ты покидала оранжерею в тот вечер. Если бы я мог исправить все, что произошло тогда, то, несомненно, сделал бы это. Я старше тебя, но, видимо, с годами не стал умнее.

Я часто вспоминаю наш поцелуй. Я сожалею, что потом повел себя далеко не по-джентльменски. Пожалуйста, прими мои глубочайшие извинения.

Не могу выразить, как сильно я хочу видеть твою улыбку.

С искренним уважением,

Дерек Дрейк, шестой граф Мэндервилл.

21 ноября 1811 года».

Листок бумаги выпал из дрожащих рук Аннабел, и она, проглотив подступивший к горлу ком, наблюдала, как он опустился на пол.

Как бы она отреагировала на это письмо, если бы прочитала его, как только получила? Ответ был спорным, потому что тогда она, утратив иллюзии, все еще не могла прийти в себя. Но хорошо, что не выбросила письмо. Может быть, в том, что случилось, была доля и ее вины? Ведь Дерек не претендовал на роль ее мифического рыцаря или принца – красивого героя девичьих фантазий. Он был просто мужчиной и потому имел свои недостатки.

«Он, конечно, небезупречен, но иногда мы влюбляемся в самых отъявленных повес...»

Она создала образ, не соответствующий реальности, и когда обнаружила несоответствие, ее выдуманный мир рухнул. Дереку свойственно ошибаться, напомнила она себе, вспомнив графиню в его объятиях, но, может быть, это не только его вина.

Отличие состояло в том, что он извинился, а она – нет.

Глава 22

Зал палаты лордов был полон народу, и Дерек беспокойно ерзал в кресле. Заседание длилось бесконечно долго, и он начал ощущать головную боль. Пока зевание не приняло эпидемический характер, лорд Нортон, казалось, не сознавал, что его монотонная речь слишком затянулась. В конце концов, он замолк, так и не завершив свой доклад.

Скорость, с которой пэры покидали палату лордов, свидетельствовала о том, что Дерек был не единственным, кому это заседание наскучило до слез. Он с облегчением вышел на воздух, наслаждаясь солнечным днем.

Недавно ему пришло письмо от леди Уинн, в котором она рассказала о встрече с Аннабел несколько дней назад и выразила надежду, что все обстоит не так уж плохо. В тот день Дерек, как школьник, взволнованно ходил по своему кабинету, а позже сидел в опере, к которой на самом деле не проявлял никакого интереса. Единственным утешением было то, что девушка, которую он любил, не появилась там под руку со своим женихом. По крайней мере, ему не пришлось старательно избегать взглядов в их сторону.

Теперь Дерек стоял перед выбором: он мог опять надеть свой нелепый костюм и нанести Кэролайн поздний визит, чтобы узнать подробности ее разговора с мисс Рид, или снова прокрасться в спальню Аннабел и расспросить ее.

Ни один из этих вариантов не устраивал его. Обе идеи теперь казались безрассудными, а Дерек никогда не совершал необдуманных поступков, если, конечно, не считать поцелуй с невинной юной леди в библиотеке или вторжение в ее спальню, чтобы заявить о своей любви.

Вероятно, иногда он все-таки поступал весьма опрометчиво.

Ему хотелось верить, что все не так уж плохо, хотя для этого не было достаточных оснований. Аннабел по-прежнему относилась к нему холодно.

Впрочем, нет, он не прав. Она рассталась с ним со слезами на глазах, и ее голос звучал необычно мягко.

Это внушало надежду. Возможно, ложную надежду, но он не хотел отказываться от нее. Однако если его намерение наладить отношения с Аннабел потерпело крах и все, что говорила Кэролайн, не произвело на нее впечатления, то, по крайней мере, он должен помочь Николасу.

Невозможно раздуть пламя, если не зажечь огонь. Роудей-Хаус представлял собой внушительный особняк в Мейфэре, на Гросвенор-сквер. С галереями и величественными порталами его каменный фасад был достоин королевской резиденции. Дерек приказал кучеру остановиться и поднялся по ступенькам крыльца, надеясь, что Николас отправился после заседания домой. Чопорный дворецкий сообщил, что герцог дома, и попросил его сиятельство подождать в кабинете.

Дерек прошел в кабинет и налил себе выпить, прежде чем устроиться, как обычно, в кресле возле камина. В комнате чувствовался знакомый запах виски и старых книг.

– Мне всегда приятно видеть тебя, но разве мы не провели вместе этот мучительный день? – Николас вошел в комнату и закрыл за собой дверь. – Если ты пришел, чтобы выразить недовольство докладом лорда Нортона, то признаюсь: я потерял интерес к нему на середине речи.

Дерек засмеялся и покачал головой:

– Нет, я здесь совсем не для этого. Я тоже не слушал его.

Николас сел за письменный стол.

– В таком случае, полагаю, политика не является причиной твоего визита.

– Нет, конечно. Мы с Кэролайн уезжаем в понедельник. Я снял номер в отдаленной гостинице близ Эйлсбери. Не очень далеко, но и не слишком близко, что очень удобно для тайного любовного свидания. Все под рукой.

Недаром герцог Роудей славился своей невозмутимостью. Он оставался расслабленным в кресле, только в его глазах появился знакомый Дереку нехороший блеск. Последовала недолгая пауза, затем Николас сказал:

– В таком случае пусть победит лучший из нас.

– Таково с самого начала было наше намерение, не правда ли?

Дереку послышался лязг вынимаемого из ножен воображаемого меча и звон металла о металл в тишине старинной комнаты!

– Да, мы обо всем договорились, – холодно подтвердил Николас.

– Значит, ты не возражаешь?

– Почему я должен возражать, не имея никаких прав на эту леди?

Действительно, почему? Это был главный вопрос. Но Дерека трудно обмануть. По крайней мере, он так считал.

– Мне показалось, ты увлечен ею. Николас бросил взгляд на окно.

– Да, я был немного увлечен, но это прошло. Сказал ли он правду? Пожалуй, нет, поскольку его друг нарочито старался выглядеть безразличным. Видимо, вероломство Хелены оставило в его душе незаживающие раны. Дерек хорошо понимал его, однако он вспомнил выражение лица Кэролайн, когда спросил ее, испытывает ли она глубокое чувство к герцогу. Он также помнил краткое наставление Ника, когда они встретились в клубе, быть к ней внимательнее.

– По крайней мере, мы покончим с этим нелепым пари, – задумчиво сказал Дерек. – Это была глупая затея с самого начала, и внимание, которое нам уделяет общество в связи с этим, крайне неприятно.

– Совершенно верно.

– После следующей недели все будет закончено.

– Ты находишь Кэролайн очаровательной? – Николас заерзал в кресле, словно испытывал неудобство.

Упрямый глупец.

– Пожалуй, да. – Дерек сделал глоток из своего бокала.

Николас открыл рот, намереваясь, что-то сказать, но промолчал. Он постукивал пальцами по поверхности стола, и это беспокойное движение выдавало его чувства.

Он хотел возразить? Предложить закончить их спор? Дерек понимал, какие душевные муки испытывал Николас. Если он попросит отказаться от пари, это будет свидетельствовать о его глубоком чувстве к Кэролайн Уинн.

Довольный, что все идет по плану, Дерек поднялся на нога.

– Я дам тебе знать, когда мы вернемся. Скажи, сколько дней прошло после вашего возвращения?

– Одиннадцать, – ответил Николас. – Или чуть больше.

– Полагаю, мы скоро узнаем, какое решение вынесет леди, в конце концов.

Кажется, кинжал вонзился еще глубже.

– Да, конечно.

– Берегись, Ник. Она забудет тебя после первой нашей ночи...

Его друг даже глазом не моргнул, но и не парировал выпад, как обычно, быстрым, остроумным ответом.

Дерек ушел с надеждой, что семена ревности должны, все-таки прорасти. Вопрос лишь в том, принесут ли они плоды.

* * *

Комната была заполнена рулонами ткани, щебетанием помощниц и пряным запахом жасминных духов модистки. Темноволосая девушка, опустившись на колени, подшивала край платья.

Аннабел с несчастным видом стояла, не шевелясь, с выпрямленной спиной, сцепив руки.

– Великолепно, мадам Дюшан. – Маргарет одобрительно улыбнулась женщине. – В этом платье ты будешь, похожа на ангела, Аннабел.

При слове «ангел» в воображении Аннабел возник мужчина с золотистыми волосами, которого наградили таким эпитетом, хотя он не отличался праведным поведением. Мужчина с такими невероятно синими глазами и очаровательной улыбкой, что ни одна женщина в его окружении не могла противостоять его обаянию.

Неужели она действительно стоит здесь в свадебном платье и думает о Дереке Дрейке?

Аннабел, наконец, заставила себя повернуться и посмотреть в большое зеркало. Да, платье действительно великолепное. Оно плотно облегало талию, а наверху заканчивалось скромным корсажем, который лишь чуть-чуть открывал округлости грудей. В рукава и вдоль выреза были вшиты небольшие жемчужины, которые поблескивали на свету.

Потрясающее платье!

Однако Аннабел в отличие от своего наряда выглядела ужасно. Лицо ее было бледным, а под глазами обозначились тени от бессонницы, губы подрагивали, как будто она едва сдерживалась, чтобы не разразиться слезами.

Зачем она прочитала это письмо?

Маргарет встала позади нее, отразившись в зеркале.

– Что с тобой, Аннабел?

– Я не могу... – чуть слышно прошептала она. Рот Маргарет приоткрылся, на лице ее отразилась тревога.

– Мое дорогое дитя, я...

– Я не могу выйти замуж за Альфреда. – Аннабел повернулась лицом к Маргарет. – Прости, я очень сожалею...

Мадам Дюшан драматично всплеснула руками:

– Такое волнение вполне естественно, не так ли? Все невесты переживают нечто подобное. Это скоро пройдет. В этом платье вы просто мечта. Ваш избранник упадет на колени от любви к вам.

Трудно представить, что кусок материи способен вызвать чувство, которого, по ее убеждению, Альфред не испытывал к ней. Аннабел хотела рассмеяться, но воздержалась. Вместо этого она сжала руки в кулаки и покачала головой:

– Это не от волнения, мадам. Платье очень красивое, но я сомневаюсь, что оно мне потребуется.

Маргарет, сознавая, что они находятся в публичном месте, быстро сказала:

– Дорогая, почему бы нам, не воспользоваться услугой одной из девушек, чтобы она помогла тебе переодеться? Мы поговорим с тобой дома, а потом через некоторое время вернемся для последней примерки.

Аннабел быстро сняла свадебное платье и надела свое повседневное, желтое, которое выбрала, потому что полагала, что этот радостный цвет поднимет ей настроение. Затем последовала за Маргарет к ожидавшей их карете. Они планировали посетить еще несколько магазинов, но Маргарет приказала кучеру доставить их домой.

Аннабел приготовилась выслушать нотацию, но Маргарет лишь удивленно приподняла брови, когда карета двинулась.

– Мадам Дюшан – прекрасная портниха, но при этом ужасная сплетница. Думаю, как только мы прибудем домой, ты должна поговорить с Томасом, чтобы тот сообщил о твоем решении лорду Хайатту, прежде чем он услышит это от кого-то другого. Он хороший человек и не заслуживает унижения.

Маргарет, конечно, была права. Боже, почему все так усложнилось?

– Ты нисколько не удивлена? – спросила Аннабел.

– Милая моя, у меня есть глаза. Разве я не спрашивала тебя после прошлой примерки, желаешь ли ты выходить замуж?

– Да, я помню, – сказала с вздохом Аннабел, готовая заплакать. Что еще заметила Маргарет? Доброжелательное сочувствие в глазах пожилой женщины усилило ее волнение.

– Кроме того, – продолжила Маргарет, – если будущая невеста чуть ли не рыдает, примеряя свадебное платье, ясно, что с ней что-то не в порядке.

– Так и есть.

– Я рада, что ты разобралась в своих чувствах до свадьбы, а не на следующий день после нее.

– Благодаря леди Уинн. – Аннабел хорошо помнила твердую убежденность, звучавшую в голосе молодой вдовы, когда та говорила о последствиях брака без любви. Возможно, романтика нехарактерна для высшего общества, где браки часто заключаются из практических соображений, но было ясно, что вдова говорила исходя из своего горького опыта.

– Леди Уинн? Странная наставница. Я не знала, что вы подруги.

Если бы Аннабел не была в таком взволнованном состоянии после решения аннулировать помолвку, то никогда не произнесла бы подобных слов. Тем не менее, у нее невольно вырвалось:

– Мы не были близко знакомы до недавнего дня. Она подруга Дерека.

На лице Маргарет отразился скептицизм.

– Обычно я не обсуждаю подобные вещи с тобой, но, мне кажется, это неправда. Я ничего такого не слышала о них.

– Нет, она не является его любовницей. Она искренне утверждала, что он никогда даже не прикасался к ней.

– Боже, – пробормотала Маргарет. – Какие, оказывается, интересные разговоры вы вели. Мне непонятна ее мотивация, но, тем не менее, я ей благодарна. Я очень волновалась за тебя. И Томас тоже беспокоился.

Аннабел устремила взгляд в пол, сжав руки на коленях.

– Вы, как всегда, очень добры ко мне.

– Пустяки, ведь ты наш ребенок, если не считать рождения. – Затем Маргарет добавила: – Мы в равной степени любим тебя и Дерека. Всегда трудно определить, в какой мере следует вмешиваться в жизнь других людей. Я предоставила тебе самой сделать выбор. Должна сказать, мне было это нелегко.

Так, значит, они все знали: о ее девичьем увлечении, о чувствах Дерека и, логично предположить, о ее разочаровании.

Они знали также, что ее сердце разбито. Как наивно было думать, что она способна скрыть это!

– Разве можно доверять Дереку с его репутацией? – спросила Аннабел с дрожью в голосе. – И я молю Бога, чтобы ты не говорила, что повеса может исправиться, чтобы мне не пришлось отвечать на это неподобающим для леди образом. Этот человек совсем недавно заключил возмутительное пари по поводу его... способностей.

Она покраснела, вспомнив, какие ощущения испытывала в его объятиях. Казалось, Маргарет поняла ее.

– Молодые мужчины не самые благоразумные создания.

– Слишком мягко сказано, – проворчала Аннабел. Ее спутница многозначительно посмотрела на нее:

– Как и некоторые опрометчивые молодые леди, которые соглашаются выйти замуж за человека, к которому не испытывают никаких чувств.

– Это не одно и то же.

– Скажи, в чем разница. Учитывая свое поведение у портнихи, могла ли она возражать?

– Что мне делать теперь? – тихо спросила Аннабел. Маргарет наклонилась вперед и похлопала ее по рукам, все еще крепко сжатым на коленях.

– Любовь – удивительное чувство, мое дорогое дитя. Мне жаль тех, кто этого не понимает.

Глава 23

Длинный ноготь скользнул по груди Николаса, заставив его открыть глаза. Он заморгал и попытался приподняться в постели, затем застонал и снова рухнул на спину.

– Боже, который час?

– Одиннадцать, дорогой.

– Проклятие, в самом деле?

Элейн Филдс засмеялась низким мелодичным голосом:

– Да, это так. Скажи, ты помнишь, что было этой ночью?

Он посмотрел на женщину, сидевшую на краю кровати. Ее кровати. Комната была обставлена в ослепительно розовых тонах: розовые шторы, розовые портьеры, розовые обои, – казалось, даже пахло чем-то розовым, если такое возможно. Вероятно, день был солнечным, судя по лучам света на ковре. Голова Николаса болела, и во рту было сухо и неприятно.

– Не очень, – признался он.

Элейн изогнула изящную, аккуратно выщипанную бровь. Ярко-рыжая, пышногрудая, она была старше его лет на десять. В прошлом у них была короткая любовная связь, а потом они стали просто друзьями. Когда пожилой муж Элейн умер и оставил ее выяснять финансовые отношения с кредиторами, Николас, пользуясь своим влиянием, помог ей отсрочить их требования. В дальнейшем она время от времени вознаграждала его за это.

– Неудивительно, – тихо сказала Элейн. – Я никогда не видела тебя таким пьяным, Ники. Ты напился до того, как приехал ко мне. Я поняла, что ты уже «в кондиции», потому что отказался от предложенного мной бренди. Думаю, последствия будут сказываться весь день.

Николас чувствовал, что она права. Что, черт возьми, произошло прошлой ночью? Как он оказался у своей бывшей любовницы? Он присутствовал на небольшой вечеринке, слушал, как какая-то ужасная девица терзала Баха на фортепьяно, а потом... кажется, Мэндервилл предложил отправиться в одно из игорных заведений? Трудно вспомнить.

Но с кем еще, кроме Дерека, он мог так напиться?

– Скажи, пожалуйста, я был не слишком грубым?

– Вовсе нет. Я никогда прежде не вела такой интересной беседы в своей жизни.

– Беседы? – Сказав это, он осознал две вещи. Во-первых, несмотря на то, что его грудь была обнажена, он оставался в брюках. Слава Богу, кто-то предусмотрительно снял с него сапоги, поскольку сомневался, что герцог был способен сделать это сам. Во-вторых, он обнаружил рядом поднос с чаем и был бесконечно благодарен Элейн за это.

Она заметила, на чем Николас сосредоточил свое внимание, и с улыбкой подала ему чашку.

– Ты ударился в философию, дорогой.

Николас с усилием приподнялся и, заняв полу сидячую позицию, с удовольствием сделал глоток. Потом тихо произнес:

– И что я говорил?

Элейн присела на край кровати и посмотрела на него с улыбкой и некоторой тревогой:

– Ты решил углубиться в дискуссию на тему, о которой, я думаю, никогда раньше не помышлял.

О любви.

Элейн не могла даже произнести это слово.

– Я был слишком пьян. – Его слова прозвучали как оправдание.

– Да, я это поняла – потому что ты назвал ее имя. Признаюсь, я с трудом поверила...

Черт возьми, он нарушил данное Кэролайн слово. Его голова разболелась еще сильнее, хотя он знал, что Элейн можно доверять.

– Не надо так переживать, – сказала она с улыбкой. – Я никому не скажу о твоем странном увлечении леди Уинн.

Он просто скотина. Пьяная скотина, не оправдавшая доверия достойной женщины. Осознание этого не улучшило его настроения.

– Благодарю, – сказал Николас. – Полагаю, мне следует поблагодарить тебя также за то, что терпела мои бессвязные речи. Извини.

– Не стоит извиняться. – Элейн похлопала его по колену. – Кстати, для пьяного человека ты был потрясающе искренним.

– В самом деле? – осторожно спросил Николас. Кто знает, что он наговорил? И то, как он оказался в этой розовой комнате, оставалось для него загадкой.

– Ты признался, что влюблен в красивую вдову покойного лорда Уинна.

Значит, он действительно был чересчур пьян.

– Неужели я сказал такое?

Элейн кивнула, и на губах ее обозначилась легкая улыбка.

– Более того, ты уверял меня в этом.

– Бренди способствует проявлению глупости.

– Разумеется, но алкоголь также выдает правду. – Она откинулась немного назад и посмотрела ему в глаза. – Ты действительно готов позволить ей уехать на неделю с Мэндервиллом, хотя в душе против этой затеи? Почему бы тебе, не сказать ей правду?

Выходит, его предательство не ограничилось только раскрытием тайны о его пребывании с Кэролайн в Эссексе. Он проговорился также и об ее участии в их с Дереком споре.

Он сделал слишком большой глоток чая и обжег рот.

– Если бы я был уверен, что это правда, то, возможно, сказал бы ей.

– В том-то и заключается твоя проблема, дорогой Ники, что ты не уверен в своих чувствах.

Ужасно трудно философствовать с бывшей любовницей, когда голова словно налита свинцом. Николас сделал еще глоток горячего чая и попытался восстановить то, что уже было разрушено.

– Я сейчас в глубокой растерянности, Элейн. Она не такая, как все женщины, с которыми мне приходилось иметь дело. Она завладела моими мыслями, не говоря уже о нашем общении в постели. Однако она не хочет, открыто связываться со мной, чтобы не погубить свою репутацию, и разве можно винить ее за это? Если я не сделаю ей предложение вступить со мной в брак, все будет кончено.

Последовала тишина. Элейн только смотрела на него. Неужели он произнес слово «брак»? Да, он действительно сделал это. О Боже!

– Правда, она дала ясно понять, что не заинтересована в повторном замужестве.

– Эта женщина молода и обеспеченна. Судя по тому, что ты рассказывал о ее муже, она была глубоко несчастна в браке, но ее согласие поехать с тобой в Эссекс говорит о том, что она решила не избегать мужчин. И, похоже, ты изменил ее отношение к любовному общению благодаря своим способностям, дорогой. Видимо, вы оба здорово преуспели в этом.

– Будет скверно, если все это обнаружится, – Николас потер виски. – И кто знает? Может быть, Дерек понравится ей больше.

Представив их вместе, он невольно нахмурился, и Элейн заметила это.

– Не хотел бы ты снова услышать совет, который я дала тебе вечером? Думаю, сейчас ты в состоянии воспринять его.

Николас печально улыбнулся.

– Учитывая, что я вторгся к тебе без приглашения в непотребном виде, было бы невежливо отказаться.

– Ты должен раз и навсегда забыть о Хелене. Его улыбка увяла.

Меньше всего ему хотелось услышать это имя, в то время как в его голове звучала барабанная дробь, подобная той, какая раздавалась впереди колонны войск, направляющихся к полю сражения.

– Ты придаешь слишком большое значение тому, что я давно забыл, – сказал он, как ему казалось, спокойным тоном.

– Я почему-то сомневаюсь в этом. Я была свидетельницей того, что произошло с тобой, если помнишь. Это стало причиной, по которой ты перестал встречаться со мной. А когда твои отношения с Хеленой закончились, ты внезапно изменился и открыто увлекся случайными любовными связями, цинично относясь к жизни.

– Тогда я был глуп и, по-видимому, с годами не стал умнее. – Николас допил свой чай и посмотрел на одну из ячменных лепешек на подносе, однако решил отказаться от еды. Упоминание имени Хелены подействовало на него отрицательно. Он ощутил тошноту, причиной которой было не только излишество, которое он позволил себе прошлой ночью.

– Она предала тебя.

Да, это правда. Хелена завладела его юношеским воображением, а потом разрушила его веру в любовь. Она тоже была молодой красивой вдовой и очень скоро завладела и его телом, и его душой. Кроме того, он проникся сочувствием к этой одинокой беззащитной женщине.

Только она была вовсе не одинока. Когда Николас узнал об этом, его мир рухнул.

Суровый урок. Красивые беззащитные леди могли принести только горе. Тем не менее, его привлекла другая соблазнительная вдова с нерастраченным потенциалом страсти и подорванным доверием к мужчинам, и он опять вел себя как зеленый юнец, несмотря на печальный опыт.

Нет, Кэролайн не такая женщина, как Хелена. Он был уверен в этом.

Почти.

– Нам не стоит обсуждать это. – Николас приподнялся и спустил ноги с кровати. – Где, черт возьми, мои сапоги?

– Согласна, но, может быть, тебе следует поговорить с ней?

– Я не видел ее довольно давно.

Элейн чуть заметно улыбнулась, затем двинулась с обычной ленивой грацией и подняла с пола брошенные сапоги.

– Думаю, это хороший признак, если леди Уинн потребовалось так мало времени, чтобы завладеть твоими чувствами. Если хочешь знать мое мнение – она очень подходит тебе.

– Меня не интересует твое мнение, – проворчал Николас, доставая обувь.

Боже, как болит голова!

– Однако ночью интересовало. Он поднял голову, натягивая сапог.

– Если я женюсь, то только из-за морального долга перед семьей. Однако едва ли я могу выбрать женщину, которая дала ясно понять, что ее не интересует повторный брак, и которая к тому же, по всей видимости, неспособна, родить детей. Я лишь поддался любовному наваждению, которое скоро пройдет. Так всегда было.

Элейн посмотрела на него с беспокойством.

– Боюсь, ты позволяешь Хелене обмануть тебя во второй раз, – тихо сказала она.

Это должно сработать.

Кэролайн вышла из кареты и осторожно огляделась вокруг, не обнаружив ничего, кроме длинной тихой улицы и крытых соломой домов. Окружающая обстановка никак не подходила для любовного свидания. Возможно, это было не самое скандальное любовное свидание в истории Англии, однако оно, несомненно, стало бы предметом обсуждения в обществе.

Гостиница была небольшой и непритязательной, с простым фасадом и покосившейся, выцветшей на солнце вывеской. Едва ли это заведение было похоже на место, где один из самых известных любовников планировал заняться обольщением.

Хью молча проводил ее внутрь помещения; его поведение, как всегда, было сдержанным однако, повернувшись, чтобы удалиться, он остановился и обернулся.

– Миледи?

Кэролайн окинула взглядом скромный пивной трактир с деревянным полом и круглыми столами. Несмотря на простоту, он выглядел уютным и чистым. Она приподняла брови:

– Да?

– Вы уверены, что хотите сделать это? Кэролайн пристально посмотрела в смуглое лицо молодого человека.

Конечно, Хью знал о споре и ее участии в нем. Он жил в помещении для слуг в Тендерден-Мэноре в течение пяти дней и мог легко догадаться о том, что происходит. Молодой человек стоял со шляпой в руке, в слегка запылившейся после езды униформе. Его лицо выражало замешательство и тревогу.

Это было трогательное зрелище.

Тем не менее, Кэролайн попыталась уклониться от прямого ответа.

– Что именно? – тихо спросила она.

– Разумеется, это не мое дело, мадам, но, по-моему, герцог... будет недоволен, что вы здесь.

Учитывая, что это тот же кучер, который возил их с Николасом по Лондону, пока они занимались любовью в карете, она не выдержала и покраснела. При этом она слегка разозлилась, предположив, что Роудей мог рассказать кому-то о ней. Ведь он не говорил, что любит ее.

Он просто желал ее, но это совсем другое.

Она хотела большего. Да, именно так, иначе не приехала бы на встречу с лордом Мэндервиллом в эту невзрачную загородную гостиницу.

Слуги все знают. Кэролайн часто забывала об этом, потому что раньше ей нечего было скрывать.

Она печально улыбнулась:

– Зачем, по-твоему, я приехала сюда? Я как раз очень надеюсь, что его светлости это не понравится.

Лицо Хью расплылось в улыбке.

– Понятно.

Он явно испытал облегчение. Видимо, Роудей произвел на него неизгладимое впечатление. Кэролайн вспомнила, как мужчины дружески беседовали, обсуждая лошадей, в загородном поместье. Ее поразила тогда простота общения герцога со слугой. Он явно понравился Хью. Ей он тоже нравился. Нравился, потому что вселил в ее душу покой. Николас, безусловно, внушал симпатию. Многие женщины говорили о его притягательности.

То, что она намеревалась сказать, осталось невысказанным, потому что в трактир вошел мужчина, которого она ждала. Точнее, она ожидала появления лорда Мэндервилла, думая о Николасе. Дерек, как всегда, выглядел элегантно, хоть и не слишком щеголевато. Волосы были по-мальчишески взъерошены, а голубые глаза блестели. На аристократичном лице сияла улыбка.

Он вежливо приветствовал кивком Хью и склонился к руке Кэролайн:

– Миледи.

Она обратилась к своему молодому кучеру, тронутая его заботой:

– Спасибо, Хью.

Он немного поколебался, затем ушел.

Кэролайн повернулась к графу:

– Мы прибыли сюда почти одновременно, милорд.

Хозяин гостиницы обратил внимание на кучера в ливрее и на то, как прибывшие джентльмен и дама разговаривали друг с другом. Это был полный лысый мужчина с румяным лицом и красным носом, свидетельствовавшим о любви к возлияниям. Он поспешил навстречу гостям.

Дерек взял руку Кэролайн и слегка сжал пальцы. Затем, надменно приподняв бровь, обратился к хозяину:

– Мы остановимся здесь на несколько дней. Мое письмо должно было прийти к вам на прошлой неделе.

– Наша лучшая комната в вашем распоряжении, милорд. – Мужчина вытер платком вспотевшее лицо, сунул платок назад в карман и повел их к небольшому лестничному пролету.

Они последовали за ним. Кэролайн ощущала руку графа. Она не знала его достаточно хорошо, но чувствовала, что он совсем не такой, как Николас.

Они вошли в уютно обставленную комнату с деревянными панелями и большой кроватью, покрытой узорчатым одеялом в голубых и зеленых тонах. Два небольших окна выходили к маленькой речке, по обоим берегам которой простирались луга с пасущимися козами. Под окнами находился небольшой огород, который выглядел многообещающим: в меню, вероятно, будут включены овощи.

Впрочем, Кэролайн надеялась, что не задержится здесь надолго.

Будет ли Николас достаточно обеспокоен ее отсутствием и приедет ли сюда, чтобы остановить то, что, по его мнению, должно произойти?

По замыслу Дерека, он обязательно приедет, но она не была так уверена, хотя полагала, что не знает Николаса так хорошо, как его друг. Однако ей очень хотелось узнать. Боже, как она мечтала снова потанцевать с ним на залитой лунным светом террасе или, еще лучше, просыпаться в его объятиях, чувствуя на своей щеке его дыхание...

– Энни аннулировала свою помолвку, – сказал Дерек. Кэролайн, смотревшая в окно на овцу с двумя маленькими ягнятами по бокам, повернулась к нему с улыбкой.

– Я обратила внимание, что вы прибыли сюда в радостном настроении. Теперь понятно почему.

– Я вам бесконечно благодарен. Ваш разговор с ней произвел желаемый эффект.

Кэролайн села на стул около небольшого камина.

– Я просто сказала ей правду. Аннабел поняла, что ей и лорду Хайатту будет плохо, если она выйдет за него замуж, тогда как любит вас.

Дерек предпочел сесть на кровать и принял небрежную позу.

Кэролайн обратила на это внимание. Видимо, он не однажды делил комнаты в гостиницах с разными женщинами. Но для нее это было необычное явление. Ставки были очень высоки. Она поставила на карту свою репутацию, подвергая себя не меньшему риску, чем когда отправилась в Эссекс. Но в данном случае ее пребывание здесь было не ради страсти, а ради уловки.

Она чувствовала себя неуверенно, но Дерек клялся, что успех обеспечен.

– Аннабел говорила, что любит меня?

– Нет.

Лицо графа приняло удрученный вид. Известный повеса, способный покорить любую девушку, выглядел сейчас как ребенок, которого лишили сладкого.

– Понятно. А я надеялся...

– Неужели вы думаете, что она скажет мне, едва знакомой женщине, о своем самом сокровенном чувстве? Я достаточно долго беседовала с ней, но, честно говоря, она до нашего разговора уже была склонна порвать с лордом Хайаттом. – Кэролайн вскинула бровь. – Однако я сомневаюсь, что, даже после того как она расторгла помолвку, вы сможете легко добиться ее руки. Ее любовь не вызывает сомнений, но Аннабел не доверяет вам.

То, что однажды разрушено, трудно восстановить.

– Я понимаю. – Дерек сдвинулся на край кровати, коснувшись ногами пола. – Поверьте, меня это ужасно мучает.

Значит, он переживает. Аннабел явно повезло.

– Женщины имеют романтическое представление о том, как мужчины должны ухаживать и завоевывать их расположение.

Дерек улыбнулся:

– Вы собираетесь прочитать мне лекцию о женщинах, миледи? Говорят, я немного разбираюсь в них.

Его привлекательность не вызывала сомнений. Неудивительно, что Аннабел Рид влюбилась в него. Если бы Кэролайн не была так увлечена Николасом Мэннингом, то, вероятно, сама поддалась бы его очарованию. Она улыбнулась:

– Если бы не ваша и Николаса репутация, мы не сидели бы сейчас здесь, не так ли?

Он посмотрел на нее через комнату.

– Если бы не наше пари, вы и Ник были бы едва знакомы, Аннабел готовилась бы к свадьбе, а я был бы не в силах изменить что-либо. Теперь я нисколько не жалею, что заключил это нелепое пари.

– Вы думаете, он приедет? – У Кэролайн невольно вырвался этот вопрос, и она тут же отвернулась.

Дерек усмехнулся:

– Конечно.

Его уверенность действовала успокаивающе, хотя она не разделяла ее.

– Почему вы так думаете?

– По нескольким причинам, но главным образом потому, что прошло одиннадцать дней.

Кэролайн наморщила лоб:

– Что это значит?

– Он точно помнит, сколько дней прошло, после того как вы оба вернулись из Эссекса. Я не только хорошо знаю женщин, но также неплохо разбираюсь в психологии представителей мужского рода, потому что сам являюсь одним из них. Нашей природе несвойственно следить за такими пустяками, а Ник считал дни, и этим все сказано.

Кэролайн чувствовала себя наивной девушкой, когда дело касалось таких тонкостей.

– Разве это имеет какое-то значение?

– Разумеется. Поверьте мне.

– Я верю вам, иначе не сидела бы здесь сейчас.

– Да. – Граф посмотрел на нее с легкой усмешкой. – Николас будет недоволен тем, что вы рискуете подвергнуться осуждению со стороны общества.

– Вы хотите сказать, он будет недоволен, потому что мой отъезд противоречит его намерениям.

– Должен признаться, он предпочитает любовные связи без обременительных последствий.

– И большинство женщин подчиняется его прихотям. – Кэролайн выпрямилась на стуле.

Дерек спокойно взглянул на нее:

– А вы – нет, и потому он будет стоять на коленях перед вами.

– Не вижу для этого оснований.

– Его отчаяние очевидно. Я никогда прежде не видел его таким. Впрочем, – Дерек немного заколебался, – точнее сказать, я не видел его таким, кроме одного раза в прошлом. Это говорит о том, что он опять влюбился и потому проявляет особую осторожность.

Кэролайн была заинтригована. Она вспомнила, как резко среагировал Николас, когда она спросила, была ли в его жизни какая-то особенная женщина.

– Кто она?

– Он сам расскажет, если захочет.

Ох уж эти мужчины, с раздражением подумала Кэролайн. Иногда из них невозможно вытянуть информацию.

Лорд Мэндервилл по-мальчишески улыбнулся, и его улыбка была такой заразительной, что Кэролайн не могла удержаться и тоже улыбнулась в ответ.

– Что нам делать теперь? – спросила она.

– Ждать появления на сцене главного героя, – ответил он.

Глава 24

Николас остановил лошадь и выругался сквозь зубы. Да, он медлил и старался отрицать непреодолимое желание последовать инстинктивному порыву, но, в конце концов, уступил ему.

Боже, он все-таки поехал вслед за Дереком и Кэролайн по дороге до Эйлсбери и, расспросив местных жителей, нашел нужную гостиницу.

Черт возьми, он чувствовал себя в ужасно глупом положении.

Гостиница была небольшой и скромной, расположенной на окраине города, с соломенной крышей и с цветами в ящиках под окнами. Он едва ли выбрал бы такое заведение, но сейчас не его право выбирать. Дерек, несомненно, старался быть осторожным по просьбе Кэролайн.

Сейчас они вместе находятся там.

Спешившись, Николас бросил поводья парню, появившемуся из конюшни, и двинулся к двери. Эта гостиница в сельском стиле вполне подходит для романтического свидания, подумал он.

Видимо, обстановка соответствовала желанию Кэролайн. Разве она не давала ему понять, что ей нравится простота сельского быта?

В тот вечер, когда Николас опустился до того, что попросил кучера оказать ему услугу, и тайком, как вор, забрался ночью в карету, чтобы встретиться с Кэролайн, вероятно, он разочаровал ее. Она была не настолько искушенной, чтобы скрыть выражение своего лица, когда он признался, что не совсем доверяет ей, и она спросила почему.

Ответ был ясен, подумал Николас с мрачной укоризной: потому что он не доверял женщинам. Тем не менее, Кэролайн побудила его совершить ужасно нелепый поступок, заставив мчаться во весь опор в течение нескольких часов к этой небольшой загородной гостинице, чтобы помешать ее свиданию с Дереком, хотя оно было предусмотрено соответствующей договоренностью.

Он любил Дерека как брата, однако должен помешать этой встрече, чтобы сохранить их дружбу.

Впрочем, нет. Он руководствовался исключительно эгоистическим чувством, потому что ему невыносима была мысль, что Дерек и Кэролайн вместе.

В постели. И он целует и ласкает ее.

Николас очень надеялся, что не опоздал.

Когда он вошел, невысокий толстый мужчина перестал вытирать один из столов, заметив нетерпеливое и решительное выражение лица нового гостя.

– Я ищу двух ваших клиентов, – отрывисто бросил Николас. – Красивую женщину с каштановыми волосами и высокого светловолосого мужчину. Где они?

Хозяин бросил взгляд на дорогую одежду гостя, стараясь оценить его социальный статус.

– Милорд, я не могу...

– Называйте меня «ваша светлость», – сказал Николас суровым тоном. Если его титул способствовал получению нужной информации, он пользовался этим. – И, пожалуйста, ответьте на мой вопрос, иначе я начну стучать в двери всех номеров, чтобы найти их.

– Первая комната справа наверху. – Хозяин гостиницы понял, что это была не пустая угроза. Полотенце безвольно повисло в его пухлой руке.

Николас кивнул и повернулся, но затем опять обратился к мужчине:

– Как долго они находятся здесь?

– Несколько часов, ваша светлость, – сообщил тот.

Николас тихо выругался. Какого дьявола он ждал так долго, меряя шагами свой кабинет? Сейчас на улице уже начало темнеть.

Он быстро поднялся по лестнице, как будто поспешность в данный момент могла что-то изменить, и остановился возле указанной двери, Услышав тихий смех.

Такой знакомый женский смех, который он часто слышал в Эссексе, когда лежал с Кэролайн в постели. Непринужденный и милый, как все в ней, когда она не напускала на себя холодный, неприступный вид.

Николас поднял руку, чтобы постучать в дверь, и замер. Перед его мысленным взором в тускло освещенном коридоре возникла другая сцена из далекого прошлого.

Хелена исчезла. Он отчетливо помнил каждое грациозное движение ее гибкого тела, когда она танцевала, ее улыбку и покачивание бедер во время ходьбы.

Где же она?

Вышла, чтобы подышать свежим воздухом? Конечно, погода теплая, а в комнате довольно душно.

Почему он решил найти ее?

Потому что заметил ее манящий взгляд, ощутил легкое пожатие руки. Все это было похоже на искусное соблазнение.

Он понял это.

Но вместо того чтобы искать ее на террасе или в саду, он тихо поднялся наверх и, остановившись около двери спальни, услышал их.

Боже, казалось, она была влюблена в него, однако улучила момент, чтобы предаться страсти с другим мужчиной. Ему даже не требовалось входить в комнату, настолько он был уверен, что это правда, слыша стоны наслаждения.

Все это запечатлелось в его мозгу, в его душе...

Дважды прокляв свою глупость, Николас все-таки вошел в комнату тогда и сделал это сейчас, толкнув дверь с такой силой, что та с грохотом ударилась о стену.

С учащенно бьющимся сердцем, стиснув зубы, он приготовился к наихудшему сценарию, однако обнаружил, что женщина, мысли о которой преследовали его, скромно сидела в кресле около камина с бокалом вина, застывшим у ее губ, и с расширенными глазами, явно потрясенная его внезапным появлением.

Она была полностью одета, все женские украшения присутствовали на своем месте, и волосы были аккуратно уложены в пучок. Дерек, сидя на кровати, тоже оставался одетым, включая высокие сапоги и даже галстук.

Нет, это была совсем не та сцена, какую он увидел десять лет назад.

Слава Богу!

Невероятное облегчение лишило его дара речи. Или, может быть, это было нечто другое, сродни чувству стыда. В наступившей тишине он все-таки нашел в себе силы сказать:

– Добрый вечер.

На это приветствие первым среагировал Дерек. Старый друг поднялся на ноги с самодовольной улыбкой на губах. Привычным движением он достал из кармана жилета часы, посмотрел на них и сунул обратно.

– Ты задержался дольше, чем я предполагал, Ник. Николас хотел придать своему взгляду свирепость, но не смог, несмотря на способность управлять эмоциями.

– Ты можешь объяснить, что это значит?

– А ты можешь объяснить свое присутствие здесь? – Дерек направился к двери. – Не мне, конечно, потому что я удаляюсь. Уверен, леди Уинн с интересом послушает, что ты скажешь. Свяжись со мной, когда вернешься в Лондон.

Что происходит, черт возьми?

Николас отступил в сторону, пропуская друга, который весело улыбался.

Только этого ему и не хватало – чтобы кто-то посмеялся над ним.

Однако трудно было злиться, когда он вдруг остался наедине с Кэролайн в отдаленной сельской гостинице. Мечта неожиданно осуществилась. Точнее – осуществилась мужская фантазия. Или, может быть, то и другое.

Кэролайн выглядела очаровательной в своем простом светло-розовом муслиновом платье, слегка помятом после путешествия. Ее серые глаза блестели, когда она смотрела на него.

Кровать, как он заметил, была довольно удобной.

Он обязательно поблагодарит потом Дерека за выбор подходящего места.

– Ты ждала меня?

– Я... надеялась. – Ее голос был слегка хрипловатым. Значит, она надеялась. Господи, это было выше его понимания.

– Я не знаю, почему оказался здесь. – Николас провел рукой по своим волосам. – Видимо, я не мог смириться с мыслью, что ты решила осуществить вторую часть сделки.

– Следовательно, ты пришел сюда, чтобы спасти меня? – Кэролайн продолжала сидеть с бокалом в руке; лицо ее было непроницаемым. Обычно Николас знал, о чем думают женщины. Нет, неверно – он мог только предполагать это.

Но сейчас он не представлял, какие мысли таились в голове Кэролайн.

Николас вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

В этот момент он навсегда освободился от мыслей о Хелене.

– Я пришел за тобой, – честно сказал он. – И ты обязана помочь мне понять, что происходит между нами.

Кэролайн слегка покраснела.

– Роудей, ты сам должен понимать, поскольку являешься опытным любовником, способным очаровать даже змею, чтобы та вылезла из зарослей. Я не отношусь к числу твоих завоеваний.

– Разве? – Он улыбнулся.

– Да, – подтвердила она тоном чопорной леди Уинн, хотя блеск в ее глазах противоречил холодному выражению лица. – Впрочем, я не уверена в этом.

Кэролайн оказалась способной одним замечанием перевернуть всю его жизнь. Она находилась на расстоянии от него, но он чувствовал, как нарастает его возбуждение от одной только перспективы приблизиться к ней.

Это было не просто желание, которое он много раз испытывал прежде, давая пищу, для сплетен. Все это в прошлом.

К Кэролайн он испытывал совсем другое чувство. Он осознал это в тот момент, когда впервые поцеловал ее теплым вечером на террасе в Эссексе и ощутил вкус ее губ.

Или, может быть, даже когда она приподняла свою вуаль в той небольшой убогой таверне...

О, черт, какая разница, где это произошло?

Главное – он испытал это незнакомое для него чувство.

Он выглядел великолепно, хотя был немного взъерошенным и раздраженным.

Тем не менее, Кэролайн хорошо распознала, что означал блеск в его темных красивых глазах.

Это было желание.

Скандально известный повеса герцог Роудей вожделел ее.

Можно ли надеяться, что это не единственная причина, по которой он прибыл сюда?

Судя по его вздувшимся брюкам, трудно быть уверенной в этом. Однако, по словам лорда Мэндервилла, если бы герцог просто хотел удовлетворить свою потребность провести время с женщиной, то не стал бы скакать верхом несколько миль, чтобы найти ее.

Но он приехал именно к ней.

Николас двинулся вперед. Кэролайн сделала большой глоток вина, не отрывая глаз от его стройной внушительной фигуры.

Он остановился перед ней и протянул руку, вместо того чтобы сделать нечто более дерзкое – например, поднять ее и заключить в свои объятия.

Нет, он только протянул ей руку.

Кэролайн надеялась, что этот жест означал некое предложение. Не только скоротечное удовольствие, но нечто более значительное. Николас приехал из Лондона, чтобы предотвратить ее дальнейшее участие в споре в качестве судьи, и лорд Мэндервилл сразу удалился, оставив их одних. Все шло так, как было задумано.

Ее сердце гулко билось.

Кэролайн приняла предложенную руку, их пальцы переплелись, и она позволила ему мягко поднять ее на ноги.

– Как я уже сказала, я надеялась...

Она запнулась, не уверенная, готова ли продолжать.

Николас чуть заметно улыбнулся. Темный локон падал ему на лоб. Брюки и сапоги были покрыты дорожной пылью. Он взял бокал с вином у нее из рук и отставил в сторону.

– На что ты надеялась?

Стоит ли говорить? Возможно, существует определенный риск, но ведь Николас преодолел большое расстояние, чтобы помешать ее встрече с Дереком. И хотя тот уверял, что Николас обязательно приедет, его появление удивило и взволновало ее.

– Я надеялась, что ты приедешь. Его темная бровь взметнулась вверх.

– А я надеялся, что смогу удержаться, – произнес он низким голосом, прежде чем прильнуть к ее губам.

Это был не просто нежный поцелуй. В нем чувствовалась страсть и настоятельная потребность и в то же время какая-то покорность. Кэролайн прильнула к нему всем телом, ухватившись за лацканы. Поскольку он приехал сюда вопреки здравому смыслу, она была готова простить ему грубоватый тон.

В этот момент герцог не старался быть деликатным, и это нравилось ей. Нравилась необузданная страсть, ощущавшаяся в его объятиях, отсутствие различных ухищрений. Он, безусловно, обладал способностью умело увлечь и обольстить женщину, но в данном случае чувствовалось еще что-то. Они оба таяли в объятиях друг друга.

Его темный локон касался ее щеки. Горячие требовательные губы не отрывались от ее губ, и она чувствовала сквозь одежду его возбужденную плоть. Все вокруг исчезло, и ее мир сосредоточился на одном-единственном человеке.

Этим все сказано.

Единственный человек.

– Николас, – прошептала она, не отрываясь от его губ.

– Я здесь, – прошептал он в ответ. – Господи, я не мог оставаться в стороне.

Да, он с ней. Ее тело напряглось от желания.

– Я очень рада.

– Позволь мне продемонстрировать, как сильно я хочу быть с тобой. – Он увлек ее к кровати.

Его руки творили волшебство. У нее не было возможности противиться, да она и не хотела. Ее платье было расстегнуто и стянуто с плеч так быстро, что она едва заметила, как оно соскользнуло на пол. За ним последовали сорочка, туфли и чулки. Затем Николас уложил ее на кровать поверх покрывала.

– Недаром я проделал немалый путь из Лондона, – сказал он и начал медленно раздеваться, не отрывая глаз от ее обнаженного тела.

Как же она соскучилась по нему! Вопиющая дерзость в его взгляде вызвала возбуждение внизу живота. Николас резко скинул свою одежду и на мгновение застыл, словно осознав, насколько важным был этот момент для них обоих.

Затем он забрался в постель и, обняв Кэролайн, полностью накрыл ее своим телом. Его губы снова слились с ее губами. На этот раз поцелуй был медленным и проникновенным; его твердое мужское естество упиралось ей в живот. Кэролайн потерлась об него, и из груди Николаса вырвался глухой звук одобрения.

Ей нравилось, как умелые руки ласкали ее тело, нравилось прикосновение теплых губ к шее, нравился запах его кожи. Она уже увлажнилась и была готова ощутить его внутри своего лона. Поэтому ее ноги естественно раздвинулись, и это было приглашением, от которого он не мог отказаться. Николас оперся на предплечья и коленями раздвинул ее бедра шире, намереваясь войти в нее.

На мгновение он замер, с усилием сдерживая себя.

– Я никогда не был таким одержимым.

То, что он все еще беспокоился относительно правомерности своего поступка, было неудивительно.

Кэролайн посмотрела на него, предвкушая удовольствие:

– Я знаю.

– Мысль о том, что ты с Дереком – или вообще с кем-то другим, – была невыносимой для меня. Я испытывал ужасные муки.

Эти сентиментальные слова и выражение его красивого лица заставили ее улыбнуться. Кэролайн коснулась его щеки.

– В любом случае я не позволила бы себе сделать что-то предосудительное.

– Почему?

Она уловила хрипловатые оттенки в его голосе. Неужели это тот самый Николас Мэннинг, известный любовник, покоривший множество женщин? Где бы он ни появлялся, его неотразимая привлекательность всегда вызывала шепот за спиной. Он был хорош во всех отношениях, когда занимался любовными играми, однако, влюбившись по-настоящему, казалось, потерял привычный покой.

– Я не могу представить себя с кем-то, кроме тебя.

– Почему ты не легла с Дереком? Ведь это было предусмотрено нашим соглашением. Женщины считают его весьма привлекательным.

Неужели Николас сомневался в ней?

– Это соглашение было заключено до того, как...

– До чего? – спросил он, сузив глаза. Она чувствовала исходящий от него жар, свидетельствовавший о желании. Напряженность его тела и легкое дрожание рук выдавали, каких усилий ему стоило сдерживать себя.

– До тебя, Николас.

– Продолжай. – В его голосе чувствовалось нетерпение.

Кэролайн никогда никому не говорила о своей любви – впрочем, она и не думала, что любила кого-то. Может быть, только мать, когда была ребенком, но она уже почти не помнила ее. А суровый отец, бесчувственная тетя и ненавистный Эдвард не вызывали у нее теплых чувств. Николас пробудил своей нежностью и неотразимой улыбкой не только ее тело, но и душу.

Достаточно было незабываемого молчаливого танца на залитой лунным светом террасе, чтобы она окончательно пропала.

Кэролайн, наконец, нашла в себе силы сказать:

– После нашего свидания в Эссексе я поняла, что не смогу продолжать участвовать в вашей затее. Как только мы вернулись в Лондон, я сказала Дереку, что отказываюсь от своего предложения.

– Значит, ваша поездка сюда была уловкой?

Ей меньше всего хотелось, чтобы он думал так. Кэролайн коснулась его губ кончиком пальца.

– Нет. Я не знаю, как назвать это, но только не уловка. Думаю, Дерек просто решил проверить твои чувства.

– А ему не приходило в голову, что я не желаю, чтобы мои чувства проверяли?

Кэролайн не удержалась от смеха, уловив возмущение в его голосе, но затем робко сказала:

– Я рада, что это произошло, потому что, – ее глаза блестели, придавая особое значение сказанному, – мы сейчас здесь. Наедине. Разве ты возражаешь?

Ее слова, казалось, удовлетворили его, и он широко улыбнулся, обнажив белые зубы. Затем проворчал:

– Вовсе нет.

С этими словами он пылко вошел в нее. Потом погрузился глубже, вызвав у нее сладостную дрожь во всем теле. Глаза ее закрылись.

– О да! – произнесла она, задыхаясь.

Они начали вместе двигаться, слившись в единое целое. Их необузданный ритм доставлял Кэролайн невероятное наслаждение, приближая ее к вершинам блаженства.

Нет, она не могла представить, что такая великолепная близость возможна с кем-то другим, кроме мужчины, который сейчас двигался в такт с ней, доставляя ей огромное удовольствие.

Завершение было таким внезапным и острым, что, казалось, небеса вдруг обрушились, и весь мир перестал существовать. Они содрогались вместе, охваченные острым чувством блаженства, безвольно раскинув сплетенные руки и ноги, не в силах говорить, пока не восстановится нормальное дыхание.

Николас приехал за ней. Даже лежа в его объятиях, влажная после бурной страсти, она не могла до конца поверить, что это действительно произошло.

Он провел своим длинным пальцем по ее щеке и коснулся нижней губы. Из-под полуопущенных ресниц на нее смотрели его темные глаза. Николас грустно улыбнулся; эта улыбка была нехарактерной для герцога Роудея.

– Ты по-прежнему не доверяешь мне? Кэролайн с трудом пошевелилась, чувствуя себя удивительно насыщенной и удовлетворенной.

– Что?

– В тот вечер, в карете, ты сказала, что не доверяешь мне.

Она покачала головой:

– Я сказала, что опасаюсь скандала.

– И сейчас опасаешься?

Означало ли это, что он никогда не предложит ей больше того, что они разделяли сейчас? Не зная, что ответить, Кэролайн молча прижалась к нему, чувствуя, что ее радость немного угасла.

– Кэролайн?

– Надеюсь, ты приехал сюда не для того, чтобы предложить мне продолжить нашу любовную связь. Те дни, что мы провели вместе, явились откровением для меня. Это не секрет, – медленно сказала она. – В постели с тобой я познала не только чувственное наслаждение. Помнишь, как мы занимались любовью на лесной поляне? Я сказала тебе тогда правду. Ты очень хороший, Николас. Даже если отбросить такие достоинства, как титул, происхождение, богатство и обаяние, ты остаешься для меня самым привлекательным мужчиной.

Он нежно коснулся ее подбородка и немного приподнял ее голову, чтобы они могли смотреть в глаза друг другу.

– И что это означает?

Как бы ей хотелось оставаться невозмутимой в данный момент! Но она не могла.

– Я полюбила тебя, – прошептала Кэролайн. – Я полюбила не всемогущего герцога, а истинного человека, скрывавшегося под этой маской.

Глава 25

Прошло три дня после того, как он вернулся в Лондон из небольшой гостиницы, где, как он полагал, Николас и Кэролайн продолжали наслаждаться друг другом.

Дерек же, напротив, переживал не лучшее время. Оставаться вне дома дяди было мучительно для него, однако он едва ли хотел явиться туда сразу после того, как обществу станет известно, что Аннабел расторгла помолвку. Поэтому он ждал.

Ждал три долгих дня.

Незаметно спустились сумерки, затем стало совсем темно, а он все сидел, угрюмый и сомневающийся. Его обычно аккуратный письменный стол был завален бумагами, которые он лишь мельком просмотрел, так как не мог сосредоточиться. Легкий ночной ветерок доносил с улицы и из сада смесь запахов печного дыма и цветущих роз.

Был поздний час. Может быть, ему следует пойти в клуб «Уайтс» или в «Брукс», найти там уютный уголок, заказать бутылку виски и...

И что? Сидеть там и думать об Аннабел? Да, это будет весьма плодотворное занятие.

Внезапно тихий звук отвлек его от раздумий, и он нахмурился. Затем вздрогнул, когда повернулся и посмотрел на открытое окно своего кабинета. Шуршание материи свидетельствовало о том, чего он не мог даже вообразить. Дерек замер, наблюдая, как чья-то нога перекинулась через подоконник.

Возможно, он встревожился бы этим вторжением, если бы нога незваного гостя не имела превосходной формы, а сам он не был одет в вечернее, шелковое платье кремового цвета. Дерек сидел, застыв от удивления.

Сердце его учащенно забилось.

Аннабел, тяжело дыша, спустилась на пол, затем распрямилась и отряхнула свои юбки. Шторы позади нее заколыхались и облепили стройную фигуру. Можно было подумать, что для нее казалось вполне естественным забраться в его кабинет через окно, когда она сказала просто:

– Я увидела у тебя свет.

Дерек, наконец, резко поднялся, едва не опрокинув кресло.

– Энни, что ты делаешь?

Она стояла, высоко подняв голову и вызывающе глядя на него красивыми голубыми глазами.

– Разве у нас не принято наносить визиты друг другу таким образом?

Дерек заморгал, подумав, не является ли все это галлюцинацией.

– Черт возьми! Если ты решила навестить меня, то следовало прийти с сопровождающими дамами и через парадную дверь.

Она еще выше приподняла подбородок.

– Понятно. Для тебя существуют одни правила, а для меня – другие. Ты мог позволить себе залезть через окно в мою спальню, чтобы поговорить со мной, а я, значит, не имею такой свободы действий.

Дерек запустил пальцы в волосы.

– Господи, Энни, нельзя же так! Томас и Маргарет знают, что ты здесь?

– Конечно, нет.

Он почувствовал, что бледнеет.

– Пожалуйста, скажи, что ты прибыла сюда не пешком.

– Разве я могла вызвать карету? Здесь не так далеко, и я не калека.

Молодая женщина одна на городских улицах... Он посмотрел на часы и увидел, что уже за полночь. Даже если здесь, в фешенебельном районе, довольно спокойно, это, безусловно, безрассудный поступок, и Дерек почувствовал, что колени его слабеют.

– Боже, – пробормотал он. – Ты с ума сошла.

– Мне необходимо поговорить с тобой.

Она всегда отличалась своеволием, и это еще мягко сказано.

– Одна, на улице, в такой час, – резко сказал Дерек, обеспокоенный в большей степени не столько ее репутацией, сколько безопасностью.

– Нет, – сказала она, покачав головой. – Я набралась храбрости и решила сделать это сейчас, потому что утром могу изменить свое мнение. Кроме того, я не хочу тратить ни минуты на сомнения и колебания. Тебя не интересует, что привело меня сюда?

Точно такой вопрос он задал ей в тот вечер, когда забрался в ее спальню.

Тогда она сказала ему «нет».

Но это была неправда. Он понял это по ее глазам.

– Ты знаешь, что ничего важнее для меня нет, – сказал Дерек.

Получив, таким образом, разрешение говорить, Аннабел заколебалась. В слабом свете лампы она выглядела очень трогательно. Тем не менее, в ее облике уже не было ничего детского, учитывая достаточно глубокий вырез платья, открывавший верхние округлости упругих девичьих грудей. Она была необыкновенной во всех отношениях, включая ее независимый характер.

Дерек был пленен ею.

– Полагаю, все уже знают, что я расторгла помолвку с Альфредом. Я ужасно чувствовала себя при этом, однако было бы еще ужаснее, если бы я оказала ему плохую услугу, выйдя замуж за него. Мне кажется, он даже не особенно удивился.

Дерек смотрел на нее, слегка приподняв бровь.

– Не будь таким самодовольным, – заметила она.

– Я не вижу для этого причины, – тихо ответил он. – За исключением, возможно, твоего необычного появления здесь в такой час.

– Я все еще очень сердита на тебя.

– Понимаю, – сказал он с отрешенным видом. – Никогда раньше я не расплачивался так жестоко за свои ошибки.

Она посмотрела на него, и ее губы чуть заметно дрогнули.

– Я даже не знаю, почему сейчас говорю с тобой. В течение минувшего года я старалась совместить в одном лице человека, которого, как мне казалось, я знала, с тем, кем ты был на самом деле. Но мне это так и не удалось. Дай мне хоть какое-то основание доверять тебе.

Это было нелегко. То, что она слишком хорошо знала его, было, с одной стороны, очень полезным, но с другой – ставило его в невыгодное положение. Аннабел любила его и в то же время не доверяла, помня о его предательстве. Дерек помолчал, затем быстро сказал:

– Энни, я понимаю, что вел себя ужасно глупо в прошлом году. Пожалуйста, не надо сурово осуждать меня за это. Неужели ты не можешь понять: то, что произошло тогда между нами, считается недопустимым и запретным? Ты была совсем юной девушкой, и я не мог воспользоваться твоей наивностью. Меня охватили сомнения.

– И потому ты нашел утешение в объятиях графини. – Осуждение в ее глазах было очевидным. Аннабел продолжала сердиться.

Но, тем не менее, она здесь, пришла к нему сама.

– Я уже объяснил, как это случилось, и извинился. – Дерек пытался найти нужные слова, чтобы как-то облегчить напряжение, которое она явно испытывала, судя по ее взволнованному лицу.

– Я раньше не задумывался о постоянстве.

– А теперь?

– Теперь другое дело.

Аннабел строго посмотрела на него:

– Мне нужны доказательства.

Непросто было произнести эти слова, но она заслуживала не менее того, что ей предлагал Хайатт.

– Выходи за меня замуж, Энни, – хрипло сказал Дерек.

Она сделала шаг к нему; выражение ее лица трудно было понять.

– Ты этого хочешь?

– Да. – Дерек не мог поверить, что так легко произнес эти слова, лишаясь свободы без колебаний и сожалений. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Если ты говоришь искренне, тогда не будем терять время. – Выражение ее лица было решительным: брови слегка сошлись вместе, а мягкие губы были плотно сжаты. – Возьми меня.

Дерек замер, ошеломленно глядя на нее.

– Что ты сказала?

– Ты плохо слышишь? – Она подошла ближе, и Дерек обратил внимание на соблазнительное покачивание ее бедер, умышленно или неумышленно провоцирующих его. – Возьми меня в своей постели. У нас есть время до рассвета.

Лишившись дара речи, Дерек, тем не менее, почувствовал, что тело его мгновенно среагировало, хотя мысленно он противился ее предложению. Наконец, придя в себя, он сказал:

– Я не намерен лишать тебя чести.

Ее улыбка была неожиданно вызывающей для молодой неискушенной девушки.

– Кажется, в обществе тебя считают одним из самых умелых любовников в Англии? Ты даже заключил пари по этому поводу, поставив на кон немалую сумму.

– Я был...

– Да, я знаю, – прервала она, глядя на него в мерцающем свете лампы. – Ты был пьян, однако вполне уверен в своих способностях. И я хочу, чтобы ты доказал это. Со мной. Здесь и сейчас.

– Аннабел. – Его взгляд невольно устремился на ее губы. – Не искушай меня, пожалуйста.

– Почему?

– Томас лишит меня головы за это.

– А мы ничего не скажем ему. – Она подошла совсем близко и положила руки ему на грудь. Он чувствовал их тепло сквозь тонкий шелк рубашки. – Я хочу этого для себя. Я знаю, что ты не соблазняешь невинных молодых девушек. Так пусть я стану исключением.

Дерек никогда еще не оказывался в подобной ситуации.

– Поэтому, – продолжила Аннабел, полагая, что в ее словах есть и логика, и здравый смысл, – если ты скомпрометируешь меня, я буду знать, что твое предложение вполне искренне.

– Это в самом деле так, – подтвердил он, не зная, что делать дальше, потому что никогда прежде не получал подобных предложений от порядочных молодых леди.

– Значит, ты согласен?

– Мы можем подождать до брачной ночи. – Привычное желание поступить по-джентльменски соперничало с невольно возникшим возбуждением. Она была такой близкой, такой соблазнительной...

– Я не хочу ждать. Это очень важно для меня.

Убежденность в ее голосе лишала Дерека самообладания. Черт возьми, что же делать? Изображать святошу, когда девушка, которую он желал больше всего на свете, просит его лечь с ней в постель? Однако внутренний голос предостерегал его. В обществе уже обсуждали ее внезапный разрыв помолвки, поэтому новая помолвка не могла не вызвать новую волну сплетен.

Дерек еще раз попытался переубедить ее:

– Давай не будем торопиться.

– Нет. Ты заявил, что любишь меня, так докажи это. – Ее губы дрожали. Не очень сильно, но достаточно, чтобы он заметил.

– Это не просто слова. Я действительно люблю тебя, – прошептал Дерек сдавленным голосом.

– Тогда поцелуй меня.

Он хотел прикоснуться к ней, поцеловать эти мягкие розовые губы, прижать ее к себе.

Он знал, как доставить женщине удовольствие, как вызвать у нее страстные вздохи умелыми ласками, как довести до экстаза.

Аннабел посмотрела на него.

– Ты понимаешь, каково мне сейчас? – сказала она глухим голосом; глаза ее затуманились.

– В минувшем году я по-настоящему понял, что такое истинная любовь, Энни.

– Объясни. Думаю, я тоже пойму.

Он не мог отказаться. Желание обнять Аннабел было слишком велико. Дерек привлек ее к себе и провел большими пальцами по ее нежным щекам. Потом коснулся губами бровей.

– По-моему, любовь – это очень мучительное чувство и в то же время величайшее блаженство. Она вызывает головную боль, но и приносит огромную радость. Она вселяет надежду и одновременно отчаяние. Я понятно говорю?

Аннабел чуть заметно кивнула.

– Энни. – Он склонился ниже.

– Да.

Их губы встретились, разъединились, затем снова слились. Несмотря на то что Дерек в прошлом общался со многими женщинами, он никогда прежде не испытывал такой нежности, такой мучительной потребности быть с ней, такого жгучего желания.

Обычно он прибегал к различным ухищрениям, чтобы возбудить женщину, но с Аннабел, прильнувшей к нему дрожащим телом, он потерял чувство реальности, не соображая, что делает. Он чувствовал только ее теплые шелковистые губы и робкое прикосновение языка, чрезвычайно приятного на вкус.

Казалось, Земля перестала вращаться вокруг своей оси, птицы умолкли, океаны обмелели, и весь мир изменился до неузнаваемости.

Дерек продолжал целовать Аннабел, шепча на ухо ее имя и прижимая к себе.

Наконец он поднял голову и посмотрел на Аннабел. В ее глазах он увидел ту же надежду, мольбу и блеск, что и год назад.

Его глаза с невероятно длинными ресницами сияли ярко-голубым светом, а прямой нос и линия подбородка говорили о решительном характере. Его губы, способные покорять женщин, когда он улыбался, были потрясающе нежными.

Однако в данный момент Дерек не улыбался, он пристально смотрел на нее с молчаливым вопросом.

– Я люблю тебя.

На этот раз он сказал это без всяких колебаний. И не испытывал чувства, будто ступил на край пропасти.

Она верила ему.

Вспомнив о своих девичьих фантазиях, Аннабел не могла удержаться от улыбки.

– Я полагала, что не может быть ничего прекраснее того, что я воображала себе. И сейчас я хочу узнать больше.

Его рука на ее талии слегка усилила сжатие.

– На этот раз все будет не так, как в прошлом году. Обещаю тебе. – Изменившийся тон его голоса вызвал у нее дрожь предвкушения.

– Я надеюсь. – Ее пальцы скользнули по его руке, и она почувствовала сквозь рубашку напряженность его мускулов.

Он снова поцеловал ее, лишь слегка коснувшись губами ее губ.

– Скажи, чего ты хочешь. О чем ты мечтала. Аннабел заколебалась. Тогда он хрипло добавил:

– Помоги мне. Я не хочу допускать ошибки, на исправление которых требуется целый год.

Она, конечно, не была такой опытной, как те женщины, которыми он обычно увлекался, однако, тесно прижавшись к нему, почувствовала напряженное вздутие в его брюках. Ее щеки покраснели, и она прильнула пылающим лицом к его груди.

Однако он взял ее за подбородок, и их взгляды встретились.

– Аннабел?

– Я хочу тебя, – призналась она.

– Я твой, – ответил он, крепче обнимая ее; его теплое дыхание касалось ее виска.

Как ей хотелось услышать эти слова! Возможно, ради этого момента стоило страдать в течение целого года.

Дерек улыбнулся. Обычно его улыбка заставляла трепетать сердца всех женщин, но на этот раз она предназначалась ей одной.

Она хотела этого. Хотела его.

– Не останавливайся, – сказала Аннабел. Такие слова она произнесла год назад, но теперь они имели иное значение.

– Будь, по-твоему, – сдался он. Его глаза потемнели, ресницы опустились. – Я, пожалуй, не смог бы, даже если бы захотел. Если ты уверена, иди со мной. – Дерек осторожно взял ее за руку и, выйдя из комнаты, повел по темному коридору, пока они не достигли лестницы. В доме царила тишина. Аннабел понимала, что совершает нечто запретное, однако не желала отказываться.

«Мы могли бы подождать до нашей брачной ночи...»

Она выйдет замуж за безнравственного графа Мэндервилла. Он станет ее мужем. Это произведет фурор, когда общество узнает. Однако эта перспектива выглядела не такой обескураживающей по сравнению с тем, что она позволяет ему вести ее в свою спальню.

Она сама просила его об этом, и то, что произойдет, будет для нее подобно испытанию огнем.

Теперь назад пути нет, подумала Аннабел, шагая по ступенькам и чувствуя теплоту и твердость его рук. Впрочем, она знала – Дерек позволит ей отступить, если ее решительность ослабнет.

– Ты все еще уверена? – спросил он, словно прочитав ее мысли. Его рука замерла на ручке двери верхней прихожей. – Я могу проводить тебя домой, и ты незаметно проскользнешь внутрь, а иначе...

Нет, теперь она не отступит. Она разорвала помолвку с Альфредом, рисковала своей репутацией, покинув ночью свой дом, раскрыла Дереку душу и сделала такое отчаянное предложение.

– Я хочу тебя, Дерек.

Он поцеловал ее. И продолжал целовать, когда увлек в свою спальню, когда подвел к кровати и когда начал расстегивать на ней платье. Аннабел почувствовала, как оно соскальзывает с плеч, ощущая лишь горячее, страстное желание его губ. Их тела так тесно прижимались друг к другу, что она слышала биение его сердца, и соски ее напряглись. Каждый удар, казалось, отдавался эхом в ее душе.

– Энни, Энни, – шептал он, не отрываясь от ее губ. Его руки, быстро справившись с одеждой, коснулись ее разгоряченного тела. Теперь уже не до застенчивости и смущения, подумала она, когда он поднял ее, обнаженную, и уложил на постель.

Мускулистый и прекрасно сложенный, Дерек был великолепен.

– Ты нужна мне.

Он не отрывал от нее глаз, и она чувствовала, что он говорит правду; его горячая возбужденная плоть пульсировала, прижимаясь к ее бедру. Сильные руки обнимали ее. Казалось, она должна была испытывать страх, но ничего такого не было.

– Я буду ласкать тебя, пока не услышу твой стон, – пообещал он, покусывая ее шею. – Пока ты не начнешь выкрикивать мое имя.

Аннабел выгнулась навстречу, отдаваясь ему.

– Сделай это, – прошептала она.

– Ты готова уже сейчас? Не желаешь отступить назад? Еще не поздно. – Его дыхание щекотало ей ухо.

– Нет...

– Потому что ты хочешь меня? В самых смелых фантазиях я не мог об этом мечтать, любовь моя.

При других обстоятельствах Аннабел могла бы возмутиться тем, что он подразумевал, будто бы она спланировала все это заранее, в то время как на самом деле она долго ходила по комнате, размышляла, сердилась на себя и на него. Это продолжалось до тех пор, пока часы не пробили полночь. Тогда она, сама, удивляясь своей решимости, незаметно покинула дом среди ночи через служебный вход и побежала по улице к Дереку. К счастью, свет в окне его кабинета на первом этаже еще горел. Она представила, что было бы, если бы она постучала в дверь и тем самым разбудила полдома. Нет, она избрала наиболее романтический путь.

Его губы коснулись ее обнаженной груди. Горячая влажность сомкнулась вокруг соска, и она, задыхаясь, откинулась на мягкие подушки, внезапно почувствовав, как все ее тело вспыхнуло огнем. Дерек нежно ласкал ее грудь, обводя языком сосок, отчего у нее перехватило дыхание и появилось ощущение невероятного блаженства. Они лежали обнаженные в объятиях друг друга; его голова склонилась над ней, а губы творили волшебство.

– О! – Аннабел крепко обняла Дерека, почувствовав внизу живота и глубоко между ног, что его ласки возымели действие.

Было ли это именно то, о чем женщины говорили шепотом?

– Боже, Энни, я ужасно хочу тебя! – Небольшая щетина на его лице слегка царапала ее кожу. Его руки крепко сжимали упругие груди.

– Дерек... – прошептала она.

– Я хочу пробовать всю тебя на вкус. – Хрипловатость в его голосе усилила ее отклик на его ласки. Он начал медленно возбуждать другую грудь губами и языком, затем уткнулся в ложбинку между девичьими холмиками, обхватив их руками.

Ей хотелось кричать от наслаждения, и она едва сдерживалась. Закусив нижнюю губу, Аннабел подавила стон. Было ли это именно то, что должна ощущать женщина, общаясь с мужчиной? – подумала она, испытывая слабость и желание подчиняться.

Да, решила она мгновение спустя, когда его горячий язык прошелся вдоль ключицы. Из ее горла вырвался глухой стон. Вот какого таинства касалось его и герцога Роудея пари. Дерек знал, что надо делать. Ее тело было в полном его распоряжении, сознание затуманилось, а чувства обострились.

Когда он двинулся ниже, осыпая поцелуями ее живот, она не поняла, что происходит, пока... о Боже... пока не ощутила его губы в самом интимном месте. Он действительно выполнял свое обещание испробовать ее всю на вкус. Невероятный восторг охватил ее, когда его губы оказались между ее раскрытых бедер, голова закружилась. Дерек еще шире раздвинул ей ноги и снова склонил голову. Аннабел не в силах была сдержать вырвавшийся из ее горла крик наслаждения.

– Чудесно, – прошептал он, скользя губами по ее чувствительной коже. – Расслабься, Энни, и доверься мне. Мы запомним эти мгновения навсегда.

Она вздрогнула в ответ на вторжение его языка и застонала, когда тот коснулся самой чувствительной точки. Затем протянула дрожащую руку, чтобы отстранить его. Или прижать плотнее. Она не могла решить – ее тело оказалось в плену необычайного наслаждения.

Оно накатило подобно высокой волне, которая с грохотом разбивается о скалы. Аннабел содрогнулась, ощутив пульсации между ног.

Это было какое-то сказочное ощущение.

Ошеломленная, она едва сознавала, что Дерек сменил позицию, подвинувшись вверх. Он проник в нее, сначала немного, затем чуть глубже.

– Если ты хотела иметь доказательство моей преданности, то теперь должна почувствовать это, Энни. – Дерек поцеловал ее в губы и закрыл глаза. Он был красивее Давида. – Я взял то, что ты хотела принести мне в дар, и намерен вознаградить тебя вдвойне. Откройся для меня еще немного. Я постараюсь быть очень нежным с тобой.

Все еще дрожа от полученного наслаждения, Аннабел не стала противиться и позволила ему раздвинуть ее бедра шире.

– Я никогда не делал этого прежде, – прошептал Дерек, не отрываясь от ее губ. Он погрузился в нее еще глубже, растягивая лоно своим непреклонным вторжением. – Если я совершаю ошибку, прости меня.

Аннабел подавила желание улыбнуться в этот весьма неподходящий момент.

– Боюсь, уже поздно...

Она замерла, ощутив жгучую боль от разрыва девственной плевы, и в следующий момент он вошел в нее до конца.

Они полностью соединились. Аннабел испытывала неудобство, но боль была незначительной в сравнении с удивительным состоянием тесного слияния.

– Прости, – прошептал Дерек, целуя ее в щеку, в кончик носа, в уголок губ. – Теперь ты моя... навсегда.

– Я всегда хотела этого, – сказала она, впиваясь ногтями в его мускулистые плечи.

Дерек пронзил ее, но не двигался. Выражение его лица было необычайно напряженным.

– Ты никогда не говорила мне, но, похоже, настал самый подходящий момент. Я эгоист, и даже сейчас, когда ты подарила мне самое драгоценное, что женщина может дать мужчине, я хочу больше, чем твою невинность, Энни. Пожалуйста, скажи мне о своем чувстве.

Аннабел, тронутая мольбой в его голосе, посмотрела в лазурные глаза.

– Я люблю тебя. И всегда любила. Даже когда говорила себе, что ненавижу тебя.

– Теперь я чувствую себя самым счастливым человеком на земле, – тихо сказал Дерек с подозрительным блеском в глазах. Он перенес свой вес на один локоть и провел по ее щеке внешней стороной пальцев. – Да, я самый счастливый человек на свете.

Неужели пресловутый граф Мэндервилл был растроган до слез?

Сейчас это не вызывало сомнения. Коснувшись кончиком пальца его ресниц, она обнаружила капельку влаги.

– Дерек.

Он нежно погладил ее плечо.

– Мы поговорим позже. Хорошо?

Аннабел слегка приподняла бедра, радуясь, что ощущение дискомфорта начало ослабевать, по мере того как ее тело освоилось с проникновением мужской плоти.

– Это все? – спросила она, затаив дыхание. Ее смятение сменилось странным возбуждением.

– Нет. – Дерек улыбнулся своей озорной мальчишеской улыбкой, по которой Аннабел так соскучилась и которая действовала на нее опьяняюще, подобно вину. – Теперь, когда мы признались друг другу в своих чувствах, давай довершим то, о чем ты просила. Поверь, мы еще далеки от конечной точки.

Дерек начал двигаться, выскальзывая и вновь погружаясь в нее. К удивлению Аннабел, это движение сначала вызвало странное ощущение, затем всецело захватило ее.

Оживившись, она начала отвечать, приподнимая и опуская бедра в едином ритме. Рука Дерека проникла между их телами, и он, не прерывая движений, начал ласкать ее. Аннабел чувствовала проблески наслаждения при каждом прикосновении.

– Сейчас, сейчас, Энни, – прошептал он, закрыв глаза. – Еще немного... Еще!

Чего он хотел? Она не могла понять, пока не почувствовала странное напряжение. Ее спина выгнулась, бедра обхватили его бока, и из горла вырвался стон.

Это было потрясающее, невероятное ощущение.

Ее руки стиснули покрывало, дыхание замерло, и весь мир исчез. Она содрогнулась и всем телом прижалась к Дереку, трепеща от наслаждения. Он тоже застонал и затих; Аннабел ощутила удивительные горячие пульсации глубоко внутри своего лона.

В спальне стояла тишина, нарушаемая только их прерывистым дыханием. Аннабел тихо засмеялась и обвила руками шею Дерека.

– Теперь я верю, – прошептана она. – Ты действительно хочешь жениться на мне.

Его губы слегка коснулись ее лба.

– Никогда в жизни я не был так искренен.

Глава 26

В каждом Эдеме есть свой змей.

Кэролайн подали на серебряном подносе визитную карточку, и она взглянула на нее без интереса, но, увидев имя, почувствовала, как внутри у нее все сжалось от дурного предчувствия. Она могла бы отказаться от встречи, но, по словам дворецкого, у нее не было выбора.

– Он очень настаивает, миледи, и говорит, что знает доподлинно, что вы дома.

Неизвестно, как это возможно, однако в прошлый раз, когда они разговаривали, Фрэнклин явился непонятно откуда в самый подходящий момент.

Или в неподходящий – в зависимости от того, с чьей точки зрения оценивать.

Норман даже в молодости едва ли смог бы помешать Фрэнклину Уинну, а сейчас тем более, потому что тот был на два десятка лет моложе и гораздо внушительнее.

Кэролайн мысленно выругалась и тихо сказала:

– Хорошо, проводите его.

– В этом нет необходимости. Доброе утро миледи. Вздрогнув от неожиданного появления Фрэнклина вслед за дворецким – не дожидаясь ее ответа, – Кэролайн пристально посмотрела на незваного гостя, который прошел мимо возмущенного Нормана в комнату.

На этот раз кузен был одет во все фиолетовое. На это трудно было не обратить внимание. Темно-фиолетовый сюртук, чуть более светлый жилет, бледно-лиловые брюки, и даже ботинки были такого же оттенка. Его тусклые глаза были, как всегда, ледяными, а губы сурово сжаты, вызывая страх.

Кэролайн очень не понравилось выражение его лица.

– Я вижу, ты вернулась из загородной прогулки. – Фрэнклин без приглашения уселся в кресло, словно у себя дома. – Это было уже второе твое путешествие за месяц, не так ли? Весьма странно. Я не помню, чтобы ты так часто отлучалась.

Откуда, черт возьми, он знает, где она была?

– А в чем, собственно, дело? – спросила она с чуть изменившейся интонацией.

Следующие его слова заставили Кэролайн похолодеть.

– Как поживают Роудей и Мэндервилл? О Боже!

С утра она занималась корреспонденцией и отложила в сторону письмо, которое читала, чтобы он не заметил дрожь в ее руках.

– Прошу прощения?

– Я имею в виду двух похотливых повес, о которых говорит весь город. Как они поживают? – Фрэнклин, самодовольно улыбаясь, с победоносным видом откинулся на спинку кресла.

Знал ли он действительно что-то или просто пытался выудить у нее информацию?

Кэролайн почувствовала озноб, несмотря на то, что теплое утреннее солнце, проникая через окна, наполняло просторную комнату мягким светом.

– Я в замешательстве, милорд. Откуда мне знать?

– Подумав, я пришел к заключению, что именно ты, несмотря на свою холодную наружность, являешься судьей в их хвастливом споре. Для чего тогда ты встречалась с ними обоими в маленькой захолустной гостинице?

Ей стало нехорошо.

– Это ложь, сэр.

Он подался вперед, упершись руками в колени.

– В самом деле?

– Конечно. На чем основано ваше странное мнение?

– И ты еще спрашиваешь?

Трудно было поддерживать эту абсурдную игру в кошки-мышки, когда сердце ее бешено колотилось.

– Кажется, я задала вполне ясный вопрос. Он не стал отвечать на него.

– Мне очень хочется знать результат. Скажи, Мэндервилл потерпел неудачу? Я знаю, что он прибыл первым, но оставался там недолго. С другой стороны, вы с герцогом провели в гостинице несколько ночей вместе. Значит, следует присудить победу Роудею?

Кэролайн с ужасом осознала, что ему действительно многое известно. Из всех людей Фрэнклин был последним, кому она хотела бы предоставить возможность оказывать на нее давление. Она отчаянно старалась сохранять самообладание. В свое время это была ее единственная защита против Эдварда, и в этот ужасный момент она особенно нуждалась в ней.

– У вас есть основания являться сюда и предъявлять мне столь скандальные обвинения?

Фрэнклин щелкнул языком.

– Дорогая, ты вдруг сильно побледнела. Могу я чем-то помочь?

«Только тем, что исчезнешь отсюда», – подумала она. Но с другой стороны, Кэролайн не хотела, чтобы он ушел, пока она не узнает цель, ради которой явился.

– Благодарю, я в полном порядке.

– Да, ты очень мила. Мне нравится цвет твоих волос, и твоя красота не зависит от того, одета ты или не одета. Думаю, ты будешь выглядеть еще привлекательней в моей постели с раздвинутыми ногами, как хорошенькая шлюха, что ты уже доказала.

К горлу Кэролайн подкатил ком. Она сжала дрожащие руки до боли в суставах пальцев и какое-то время только пристально смотрела на злорадное садистское выражение его лица. Сходство с Эдвардом было подобно ожившему ночному кошмару. Она и прежде видела этот похотливый блеск в таких же тусклых глазах и хорошо знала, что он означает.

– Несмотря на то, что вы угрожаете опорочить меня, я никогда не стану вашей любовницей, – сказала Кэролайн с ледяной убежденностью.

– А я этого и не хочу. – В его тоне сквозила насмешка, и он улыбался так, что змея по сравнению с ним выглядела бы более привлекательной. – Я намерен жениться на тебе. И твоя моральная распущенность не помеха, учитывая, что я получу целое состояние.

Повторный брак с человеком, напоминавшим ей грубого бездушного мужа, от одного вида которого ей становилось плохо? Эта мысль была настолько отвратительна, что она с трудом подавила истеричный смех. Потеря репутации добропорядочной вдовы была предпочтительнее.

Кэролайн пристально посмотрела на него. – Никогда!

Фрэнклин сузил глаза, и к его желтоватым щекам прилила кровь.

– Мне кажется, ты не поняла меня. У тебя нет выбора.

– Вы и тут ошибаетесь. – Она встала и указала рукой на дверь. – А теперь, пожалуйста, покиньте мой дом. Убирайтесь!

Она сделала ударение на слове «мой», и это произвело должный эффект. Фрэнклин сжал губы и поднялся на ноги, однако не двинулся к двери. Напротив, он сделал шаг к ней.

– Я погублю твою репутацию. Тебя никто не будет принимать, и ни один порядочный мужчина не посмотрит в твою сторону, если только не захочет покувыркаться с известной шлюхой.

– Никто не поверит вашей злобной лжи, милорд. Моя репутация добродетельной вдовы всем известна. – Это был блеф, но ее это не волновало. Она хотела лишь, чтобы он поскорее оставил ее в покое.

– У меня есть свидетельства людей, которых я нанял следить за тобой, моя дорогая Кэролайн. Кроме того, письменное подтверждение хозяина гостиницы. Он сказал, что ты прибыла с одним мужчиной, а уехала с другим. Ты думала, это останется незамеченным? Жена хозяина тоже обратила внимание на внезапный приезд герцога. Я знаю, что женщины не могут оставаться равнодушными при появлении Роудея. Она прекрасно описала всех вас троих.

– Почему вы следили за мной? – Кэролайн меньше всего хотелось продолжать этот разговор, но он явно был ее врагом, а общение с Эдвардом научило ее, что надо, прежде всего, узнать тактику противника. Это должно помочь выйти из борьбы с минимальными потерями. По крайней мере, она так рассчитывала.

– У тебя есть то, что я хочу иметь.

– Понятно, деньги. – Может быть, откупиться? На мгновение она подумала, стоит ли передать ему состояние, которое она унаследовала, чтобы избавиться от него.

В следующий момент Фрэнклин окинул ее похотливым взглядом.

– Я хочу две вещи, – внес он поправку. Его желание не вызывало сомнений.

– Убирайтесь вон, – повторила Кэролайн решительным тоном. – Ваши заявление о каком-то «семейном долге» для меня пустой звук, так что никогда больше не появляйтесь здесь.

Он сделал еще шаг к ней и остановился совсем близко. Его глаза угрожающе блестели.

– Этот дом будет моим. И ты тоже. Все, что принадлежало Эдварду, будет моим. Титул мало, что значит без состояния, которое он оставил тебе. Я, так или иначе, получу его.

По спине Кэролайн пробежали мурашки от его холодного тона. Она встревожилась, однако решила не отступать.

– Я позову кого-нибудь, чтобы выставить вас отсюда, милорд.

– Нет, не осмелишься.

Внезапное нападение застало ее врасплох. Нельзя сказать, что она доверяла ему, однако не могла предположить, что он способен грубо схватить ее, хозяйку дома, и безжалостной рукой зажать ей рот.

Разозлившись, Кэролайн начала бороться, хотя силы их были неравны, и она с ужасом вспомнила, что уже когда-то переживала подобное состояние беспомощности. Когда Фрэнклин подтащил ее к небольшому дивану в углу и повалил на него, она ощутила слабость в конечностях и сознанием ее завладела страшная мысль о неизбежности того, что должно сейчас случиться.

Фрэнклин приблизил к ней свое лицо и прошипел:

– Ты, надменная сука, все время смотришь на меня как на пустое место, избегаешь встреч со мной, притворяясь, что тебя нет дома, тогда как я точно знаю, что ты на месте. Мой кузен, наверное, немало наслаждался тобой, если оставил тебе все состояние. Я тоже хочу попробовать тебя на вкус и добьюсь своего, как бы ты ни пыталась игнорировать меня. А потом ты будешь вынуждена принять мое предложение или оставить мысль о респектабельной жизни.

Нет! Она слишком много терпела унижений в прошлом, чтобы допустить повторение. В ее памяти ожили воспоминания о ласковых руках Николаса, его соблазнительной улыбке, страсти в темных глазах. Он не предлагал ей выйти за него замуж, но, добившись от нее признания в любви, возможно, все-таки сделает предложение, несмотря на ее неспособность родить ребенка.

Кэролайн впилась зубами в руку негодяя, ощутив вкус крови. Фрэнклин на мгновение ослабил захват, и она успела крикнуть.

– Ах ты, сука! – Лицо его исказилось от гнева, и она была уверена, что он ударил бы ее, если бы не был в большей степени озабочен тем, чтобы заткнуть ей рот.

Кэролайн извивалась, стараясь освободиться. Его рука коснулась ее бедра, когда он попытался задрать юбку кверху.

Нет, только не это.

Неужели он действительно изнасилует ее здесь, дома? В уютной комнате, где она обычно по утрам пила чай и просматривала почту?

О нет!

Внезапно она услышала звук удара. Фрэнклин застонал, и его хватка ослабла. Затем он весь обмяк, и голова его свесилась набок. К своему удивлению, Кэролайн почувствовала себя мокрой и осыпанной лепестками роз.

Перед ее взором возникло озабоченное лицо Аннабел Рид. Глаза ее гневно сверкали.

– Извините за беспорядок. Надеюсь, я убила его, – отрывисто сказала она.

Аннабел не испытывала никакого раскаяния, глядя на мужчину, свалившегося на пол, когда Кэролайн Уинн оттолкнула его и села, все еще дрожа.

Аннабел не знала, как будет воспринят ее неожиданный визит в столь ранний час, однако ей не терпелось поблагодарить новую подругу и поделиться новостью о предстоящей свадьбе.

Глядя на осколки стекла и капли воды на цветастом ковре, а также на сочащуюся кровь из глубокой раны на голове мужчины, она подумала, что ее поступок следует расценивать как вполне справедливый акт, после того как она увидела шокирующее нападение злодея.

Возможно, таким способом она выразила свою благодарность Кэролайн.

Леди Уинн выглядела ужасно бледной, и ее обычно миловидное лицо было похоже на застывшую маску. Сбившиеся пряди влажных каштановых волос прилипли к шее, а намокшее платье облепило тело. Оказалось, что Аннабел разбила вазу с цветами, опустив ее на голову негодяю.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Аннабел, доставая носовой платок из отворота рукава и протягивая его пострадавшей женщине. Платочек вряд ли выручит ее, но это все же лучше, чем ничего.

– Миледи! – В дверном проеме появился взволнованный дворецкий. – Его светлость оказался таким подлым негодяем. О Боже! Я ни за что не позволил бы ему войти, если бы знал...

– Это не твоя вина, Норман. – Кэролайн села на оставшуюся сухой часть дивана, подальше от распростертого на полу Фрэнклина, и приложила к влажному лицу предложенный Аннабел платок. Трудно сказать, была ли эта влага от слез или от воды из разбитой вазы. Затем посмотрела на гостью: – Благодарю вас.

– Не стоит.

Леди Уинн закрыла глаза и тихо сказала:

– Вы спасли меня.

Определенно это были слезы, но Аннабел не винила ее. Она сама заплакала бы при таких обстоятельствах. Аннабел присела рядом с Кэролайн, не обращая внимания на мокрый диван, и взяла дрожащую руку женщины.

– Разумеется, я должна была прийти на помощь. Я назвала дворецкому свое имя и в этот момент услышала ваш крик. Обычно я никогда не являюсь с визитом рано утром, но сейчас рада, что сделала это.

– Вы появились вовремя. – Кэролайн слабо улыбнулась. – Когда я поняла его намерение, уже было поздно звать на помощь.

Они посмотрели на мужчину, лежащего на полу подобно груде хлама.

– Полагаю, надо что-то делать с ним, – заметила Аннабел обыденным тоном.

– Да, – согласилась Кэролайн и улыбнулась. – Я ужасно рада вашему визиту. Вы стали моей спасительницей.

– Нежданно-негаданно.

Плечи леди Уинн судорожно передернулись. Она вдруг осознала, что юбки ее высоко задраны, и опустила их.

– Миледи, что прикажете делать? – Дворецкий выглядел очень огорченным. – По-моему, надо обратиться в магистрат.

Кэролайн покачала головой.

– Дайте подумать. Боюсь, тогда случится скандал.

– Только не говорите, что вы позволите ему уйти просто так. Я свидетельница, если он попытается отрицать свою вину, – сказала Аннабел.

Тихий стон сообщил, что Фрэнклин приходит в себя.

– Я хорошо знаю его. – Кэролайн выглядела бледнее обычного. – Он может доставить еще больше неприятностей, если я не буду осторожной. Я сама разберусь с этим: – Кэролайн расправила плечи; ее решительный тон свидетельствовал о том, что она уже приняла решение. – Я не хочу усложнять дело и постараюсь обойтись без лишнего шума. – Она посмотрела на стоявшего поблизости дворецкого: – Норман! Вы можете устроить так, чтобы кто-нибудь забрал отсюда лорда Уинна, усадил в карету и отправил домой?

– Конечно. – Дворецкий оживился, получив конкретное задание, и сразу приступил к его выполнению. Через несколько минут двое молодых мужчин быстро вошли в комнату, подняли с пола лорда Уинна, все еще в полубессознательном состоянии, и вынесли вон.

Аннабел с любопытством смотрела на женщину, которая менее недели назад вошла в ее дом и потратила немало времени и усилий, чтобы отговорить от опрометчивого шага. Брак с Альфредом, несомненно, сделал бы ее несчастной и, возможно, даже разрушил бы их жизнь. По-видимому, удар по голове подлого лорда Уинна вазой, полной цветов, явился хорошим началом возвращения долга, однако ей хотелось сделать еще что-то.

Леди Уинн, потрясенная тем, что ее едва не изнасиловали в собственном доме, все же смогла найти покрывало и завернуться в него.

– Я не понимаю, как вы можете оставаться спокойной, если этот человек не будет наказан за нанесенное вам оскорбление, – сказала Аннабел. – Я считаю, что надо заявить в магистрат. По-моему, было бы ошибкой оставить его в покое после подлой попытки надругаться над вами.

Кэролайн посмотрела на нее:

– Я не могу защититься от возможных случайностей. Он пытался шантажировать меня, а когда это не возымело действия, внезапно напал. Я думаю, что будет лучше, если я отдам ему деньги, которых он так сильно жаждет. Может быть, тогда он оставит меня в покое.

– Если вы бессильны перед ним, наймите охранника, – предложила Аннабел. – Или даже нескольких. Предайте гласности то, как он обошелся с вами.

Леди Уинн покачала головой:

– Хотелось бы, чтобы решение проблемы было таким простым.

Почему она отказывается? Аннабел наморщила лоб, затем медленно сказала:

– Меня смущает ваше упоминание о шантаже. Чем он может...

– Известным пари, – прервала ее Кэролайн, побледнев еще сильнее.

Пари. Аннабел выглядела озадаченной, но в следующий момент поняла, что имела в виду эта женщина.

– Неужели вы?.. – Аннабел была ошеломлена и в то же время почувствовала острую ревность. – Вы говорили, что Дерек никогда не прикасался к вам.

– Так и есть. – Леди Уинн поджала дрожащие губы. – Он влюблен в вас, поверьте. Сначала я думала, что граф тоже примет участие, но потом ситуация изменилась.

– Почему вы решились на такой поступок? – Учитывая сложившиеся обстоятельства и в связи с тем, что в дело замешан Дерек, Аннабел чувствовала, что имеет право задать этот вопрос. – Простите, но мне кажется, это совершенно нехарактерно для вас.

Кэролайн грустно улыбнулась:

– У меня были на то свои причины. Скажите, если бы вы захотели узнать, действительно ли холодны и бесстрастны, можно было для проверки найти лучшие кандидатуры, чем эти двое мужчин, известных как превосходные любовники? Я понимала, что рискую своей репутацией, но они оба обещали сохранять анонимность. Однако я недооценила интерес Фрэнклина к моему наследству. Он хотел жениться на мне, чтобы прибрать его к рукам, а когда я отказала ему, попытался взять меня силой. После этого случая он постарается отомстить мне.

Аннабел поняла, о чем шептались женщины, обсуждая пресловутое пари. Все они были склонны заклеймить позором ту, кто решится быть судьей в этом непристойном споре.

Лорд Уинн каким-то образом обнаружил, что вдова его кузена принимает в этом участие.

– Да, все очень осложнилось, – тихо сказала Аннабел. Кэролайн прижала руку ко лбу и тяжело вздохнула:

– Моя репутация будет погублена еще до наступления ночи. Полагаю, я могла бы повести себя более решительно, но не думаю, что у меня хватит сил. Когда Фрэнклин начнет распространять слухи обо мне, все вспомнят, что я не так давно отсутствовала в городе одновременно с Николасом. Отрицать это невозможно.

Аннабел ничем не могла помочь леди Уинн, однако вспомнила, как эта женщина сидела рядом с ней и объясняла, какая возможна разница между двумя любовниками. Если ее покойный муж был ужасным человеком, то это значит, что известный герцог Роудей явился для нее тем, кто, как выразилась Кэролайн, способен доставить удовольствие, какое трудно вообразить? Теперь Аннабел знала, что это, значит, и подумала о связи леди Уинн с Роудеем.

– Что, если вам обратиться к герцогу? Он, несомненно, поможет вам отвести все обвинения.

Кэролайн устало опустила руку на колено.

– Нет. Я взрослая женщина и вступила в соглашение по своей воле. Я не хочу просить его лгать, и, кроме того, вы не представляете, как много он уже сделал для меня.

Аннабел внезапно поняла, что красивая недоступная леди Уинн влюблена в неотразимого герцога. Это было видно по выражению лица Кэролайн, губы, которой были плотно сжаты, а в глазах отражалась печаль.

– Любите его? – тихо спросила Аннабел. Кэролайн кивнула.

– Хотя я надеялась, что он испытывает такие же чувства, как я, на самом деле это, наверное, не так. Откровенно говоря, я и раньше думала уехать за город, в уединение. Может быть, то, что произошло сегодня, является знаком, что мне следует осуществить свой план.

– Не думаю, что бегство решит вашу проблему, – возразила Аннабел, пытаясь найти способ помочь этой женщине.

– А разве у меня есть выбор? – развела руками Кэролайн. – Я предложила свое участие в споре герцога с лордом Мэндервиллом, потому что хотела изменить свою жизнь. Так и вышло, однако случилось еще кое-что, чего я не предполагала. – Она встала, все еще бледная и дрожащая. – Я не хочу выглядеть неблагодарной хозяйкой, особенно после того, что вы сделали для меня, но, думаю, поймете, что мне необходимо привести все в порядок. Надеюсь, вы извините меня?

Глава 27

Николас испытывал непонятное чувство тревоги, глядя на фреску на противоположной стене гостиной. Кто ее автор? Он никак не мог вспомнить его имя. На ней была изображена идиллическая сцена с речкой и лесом, на фоне которой игривый Купидон с луком в руке украдкой выглядывал из-за причудливой беседки в греческом стиле.

Реальная жизнь была не такой. В ней не было ангелоподобных нимф... или, может быть, все-таки были? Трудно сказать. Он определенно поражен в самое сердце, и хотя пришел к выводу, что ему не оправиться от этой раны, тем не менее, необходимо считаться с реальностью.

Николас вскинул бровь, глядя на озорного херувима с лавровым венком на маленькой голове.

– Ты хотел поговорить со мной? – В комнату вошла его мать с вопросительным выражением лица. Она, как всегда, выглядела прекрасно, одетая в розовое шелковое платье, с высоко уложенными темными волосами. На шее и запястье сверкали бриллианты.

Николас кивнул:

– Мама, я благодарю вас за предоставленную мне аудиенцию.

Она удивленно взглянула на сына:

– Это звучит пугающе официально, Николас. И это твое письмо. Почему ты послал с ним лакея, когда мог сам прийти ко мне в любое время? Дорогой, может быть, ты объяснишь мне? Ты ведешь себя немного странно после возвращения из загородного путешествия.

Она была права. Вероятно, он действительно вел себя очень глупо, целыми днями размышляя над сложившейся ситуацией. Николас откашлялся, готовясь рассказать матери о своей проблеме, но вместо этого пробормотал:

– Мне необходимо выпить бренди. Может быть, ты тоже выпьешь чего-нибудь?

Мать села на диван и пристально посмотрела на него.

– Должна сказать, выражение твоего лица тревожит меня.

– Постарайся понять, – мрачно произнес он и, наполнив стакан, сделал большой глоток. Затем отставил его в сторону, повернулся и встретился с ее пристальным взглядом. – Я должен сказать тебе что-то очень важное. Думаю, будет лучше, если мы поговорим наедине, и эта формальная обстановка, – он жестом указал на элегантный салон, – вполне соответствует моменту.

Она сложила руки на коленях, удивленно глядя на сына.

– Меня одолевает любопытство. В чем дело?

– Я... ну, в общем, я решил жениться.

Губы ее слегка приоткрылись, а глаза удивленно расширились. После долгой паузы она сказала:

– Понятно. Однако мне неизвестно, чтобы ты ухаживал за кем-то. Я уверена, что мне обязательно сообщили бы об этом. В обществе пристально следят за каждым твоим движением.

– Моя репутация требует осмотрительности. Эта женщина не заинтересована в том, чтобы открыто связывать свое имя с моим.

Его мать разозлилась.

– В конце концов, я герцогиня Роудей и занимаю не последнее место в обществе, – сказала она ледяным тоном. – От меня не может быть тайн.

Ее материнское стремление встать на защиту семейного имени вызвало у него ироничную улыбку.

– Наши отношения вначале никак не соответствовали моим нынешним намерениям. Позволь пояснить. Эта леди имеет безупречную репутацию, а я – совсем наоборот. Тебе известно это. На меня навесили ярлык повесы, и отчасти заслуженно.

Наступила тишина, затем его мать сказала:

– Я не осуждаю тебя, хотя не одобряю то, что говорят о тебе. Однако полагаю, красивые молодые люди с титулом и богатством в большей степени склонны к соблазнению женщин, чем остальные мужчины. Возможно, это лишь материнское оправдание, но я всегда считала, что слухи часто преувеличивают твои «доблести».

– Я не хочу ни подтверждать, ни отрицать что-либо, и давай оставим эту тему, хорошо? В любом случае я намерен сделать предложение этой женщине, и хотел рассказать тебе о ней.

Темные глаза матери заблестели от любопытства.

– Я рада, естественно. Хотя таинственность, повторяю, немного смущает меня. Я знаю, что любая семья почтет за честь породниться с тобой. Существует разница между тем, как ведет себя мужчина, являясь холостяком, и когда он решает жениться. Я видела, как светские матроны стараются выставить перед тобой своих дочерей независимо от твоей репутации. Так кто же она, твоя избранница?

Николас немного заколебался. Прежде всего, он не был полностью уверен, что сама Кэролайн примет его предложение. Она говорила, что не хочет снова выходить замуж, но также сказала, что любит его. Следовательно, полной ясности еще не было.

– Это Кэролайн Уинн, – тихо сказал он.

– Молодая вдова виконта? – Его мать была явно удивлена.

– Она самая.

– Признаюсь, я ошеломлена твоим сообщением, Николас.

– Понятно, что это не самая выгодная партия. Однако прежде чем ты начнешь говорить о родословной, о генеалогическом древе и общественном положении, позволь сказать, что все это нисколько не привлекает меня. Мои чувства связаны исключительно с самой женщиной. – Он говорил слишком резко и потому решил смягчить тон. – Поверь мне, я очень долго думал над этим.

Мать покачала головой:

– Я не собиралась говорить ничего такого.

– Нет? – Николас удивленно посмотрел на нее, готовый отстаивать свое решение. Ведь он Роудей и мог делать все, что угодно, не считаясь с семьей. Однако он любил своих близких и хотел получить их одобрение и поддержку в отношении Кэролайн. В семье ею пренебрегали, и, если его родственники будут против, это причинит Кэролайн еще большую боль. Он не мог допустить этого.

– Я хочу спросить тебя, как ты познакомился с ней. Я не слышала даже намека на ваши отношения.

Проклятое пари. Разве можно открыть правду?

– Мы вращаемся в одних и тех же кругах. Ты должна знать ее.

– Конечно, я встречала ее раньше. Она спокойна и сдержанна, правда, несколько замкнута и холодновата.

Николас покачал головой, вспомнив горячность и откровенность Кэролайн во время споров, не говоря уже о страстности в постели.

– Возможно, это только видимость. Она очень умна, начитанна и способна ясно выражать свои мысли. В ее отношении ко мне нет ничего корыстного. Мое состояние и титул не имеют для нее никакого значения. – Николас провел рукой по щеке и тихо добавил: – И я вовсе еще не уверен, что она примет мое предложение.

– Это почему же? – возмутилась мать.

– Ее первый брак был бедствием для нее, и она прямо заявила, что не намерена снова выходить замуж.

Он сделал паузу, затем продолжил: – У тебя непременно возникнет – если уже не возник – вопрос относительно потомства. Есть вероятность, что она бесплодна. В течение нескольких лет замужества она ни разу не забеременела.

Последовала тишина, и Николас сделал еще глоток бренди. Затем сказал:

– Я надеюсь, ты в любом случае одобришь мой выбор. Алтее она понравилась. Тебе она тоже понравится, я уверен. И, самое главное, я люблю ее. Я помню о своем долге, мама. Понимаю, что титул и соответствующая часть поместья отойдут к дальнему родственнику, если у меня не будет сына. Но не уверен, стоит ли жертвовать личным счастьем ради того, чтобы жениться на молодой девице, которая сможет – или не сможет – родить ребенка. Меня никогда не привлекала такая перспектива, тем более сейчас. Ведь у меня только одна жизнь.

– А эта женщина сможет до конца заполнить ее? – Вопрос был задан мягко, и взгляд матери устремился на сына.

Николас постоянно думал об этом, вернувшись из Эйлсбери.

– Полагаю, да. Она умна, добра, красива. Нам есть, о чем поговорить. Увидев ее впервые, я был поражен отсутствием у нее кокетства и притворства. Мы обсуждали трактаты Горация и «Буколики» Вергилия, нам обоим нравится музыка Моцарта. Правда, она считает, что Гайдн превосходит его.

– Понятно, – тихо сказала мать. Понимала ли она его на самом деле?

– Сочетание интеллекта с неоспоримой женской привлекательностью явилось для меня откровением. Она чрезвычайно заинтересовала меня. С ней интересно находиться рядом.

Мать слегка откинулась назад, не отрывая от Николаса проницательного взгляда.

– Похоже, ты всерьез увлечен этой женщиной.

– Да, это так, – медленно произнес он. – Однако меня беспокоит отношение к ней моей семьи. Если Кэролайн согласится стать моей женой, я хочу, чтобы ей оказали теплый прием. Я не могу допустить, чтобы ее игнорировали или обижали.

– И ты готов защищать ее. Это многообещающий признак. – Герцогиня улыбнулась. – Дорогой, я очень рада за тебя. Какая мать не хочет, чтобы ее ребенок был счастлив?

– Значит, ты одобряешь мое решение? – Будучи взрослым мужчиной, влиятельным герцогом, он, тем не менее, чрезвычайно нуждался в одобрении матери. Для него было очень важно, чтобы семья приняла его брак без всяких оговорок.

Вдовствующая герцогиня приняла надменный вид.

– Если она откажет тебе, позволь мне поговорить с ней. После этого она обязательно согласится, будь уверен. Что касается неспособности зачать ребенка, подождем и посмотрим. Хотя обычно обвиняют женщину, причиной бесплодия вполне мог быть ее муж. Кстати, плодовитость тоже не гарантирует появление наследника. Бедняга граф Векстон имеет шесть дочерей и ни одного сына. Я думаю, необходимость давать приданое при их вступлении в брак разорит его.

Николас хотел сказать что-то по этому поводу, когда за его спиной раздалось громкое покашливание. Он повернулся и увидел одного из лакеев.

– Прошу прощения, ваша светлость, но некий молодой человек настаивает на немедленной встрече с вами. Он отказывается назвать цель своего визита, сказав только, что его имя Хью. Это все, что он сообщил. Я хотел отправить его назад, но он клянется, что вы захотите поговорить с ним.

Молодой кучер Кэролайн пришел, чтобы встретиться с ним? Это было довольно необычное обстоятельство, и Николаса охватила тревога. Он кивнул:

– Проводите его в мой кабинет и скажите, что я сейчас приду.

– Хорошо, ваша светлость.

Николас с извиняющимся видом посмотрел на мать, затем быстро подошел к ней и поцеловал в щеку.

– Прости, но я чувствую, что это важно. Увидимся за обедом.

– Что-то случилось? – спросила она, озабоченно наморщив лоб.

– Надеюсь, что нет, – ответил он мрачно. – Извини. Николас быстро вышел из комнаты, уверяя себя, что ничего дурного не случилось. Может быть, Кэролайн захотела встретиться с ним и, вместо того чтобы сообщить ему об этом в письме, отправила к нему Хью? Однако он не предполагал скорой встречи, потому что еще не был готов к ней. У него не было обручального кольца, и он не приготовил речь по случаю такой важной перемены в его жизни. Кэролайн не ждала от него ни признания в любви, ни даже обещания будущей встречи, и поскольку его терзали противоречивые чувства, он был благодарен ей за молчание по поводу будущего.

Главное, он понял, что любит ее. Всю дорогу до города он думал о браке с нарастающей уверенностью. Теперь, удостоверившись, что мать не возражает против кандидатуры его будущей жены, он поклялся убедить Кэролайн, что будет для нее хорошим мужем.

Как он сказал матери, Кэролайн не интересовали ни его финансы, ни социальный статус, однако ей не нравилась его репутация. Последнее обстоятельство, помимо ее желания самой распоряжаться своей жизнью, могло стать причиной отказа. Разумеется, для него тоже верность женщине до последнего времени была абстрактным понятием, и он никогда никому не обещал хранить ее. Однако готов был дать клятву верности Кэролайн, если она даст согласие стать его женой.

Хью ждал его возле камина и беспокойно теребил шляпу. Его волнистые темные волосы были взъерошены, и лицо выражало чрезвычайную озабоченность. Николас, войдя в кабинет, закрыл за собой дверь и сразу спросил:

– Что случилось?

– Ми... миледи не знает, что я здесь, ваша светлость, – сказал молодой человек, запинаясь. – Я сам решил прийти к вам.

Николаса снова охватила тревога. Он подошел к письменному столу и сел, указав Хью на кресло.

– Это останется между нами. Говори.

Хью явно чувствовал себя неловко, глядя на обитое бархатом кресло, словно боялся испачкать его. Однако все-таки присел на краешек и откашлялся.

– Это он, сэр. Этот негодяй, лорд Уинн. Вы, должно быть, знаете его?

Николас вспомнил, с каким отвращением Кэролайн говорила об этом человеке.

– Что сделал лорд Уинн?

– Он тайком следил за ней. Она не хотела видеть его, но он поджидал ее или посылал одного из своих лакеев, чтобы убедиться, что она дома. – Руки молодого человека стиснули шляпу с такой силой, что суставы пальцев заметно побелели. – А сегодня утром он ворвался в дом, игнорируя Нормана, и... Мне трудно говорить об этом, ваша светлость. Он пытался сделать с ней что-то нехорошее.

Николаса охватил гнев.

– Она пострадала?

– Нет, сэр. Молодая леди, явившаяся в этот момент с визитом, стукнула его вазой по голове. Мы с Джонсом оттащили лорда в его карету и сказали кучеру, чтобы тот отвез его домой. Представляю, как он мучается сейчас от головной боли. И поделом! Но думаю, он может вернуться. Я знаю эту породу людей, независимо оттого, в богатой одежде или в лохмотьях. Он хочет получить деньги миледи. Это не секрет. Она не желала иметь с ним дело, и тогда он решил опозорить ее и заставить выйти за него замуж.

Николас не мог больше спокойно сидеть и быстро поднялся на ноги.

– Спасибо за сообщение, Хью. – Затем добавил ледяным тоном: – Я позабочусь о лорде Уинне.

Маргарет посмотрела на Дерека с молчаливым осуждением поверх чайной чашки.

– Слова «чем быстрее, тем лучше» наводят меня на определенные мысли.

Дерек вскинул брови, чувствуя себя слишком счастливым, чтобы реагировать на ее намек. Даже погода соответствовала его настроению. День был теплым и солнечным, и гостиная была залита золотистым светом.

– Я долго ждал Аннабел, – сказал он. – Разве ты можешь осуждать меня за то, что я хочу поскорее жениться на ней, пока она не передумала?

Его тетя вздохнула:

– Конечно, нет. Тем не менее, потребуется время на получение специального разрешения на брак. Кроме того, поспешное бракосочетание сразу после того, как она аннулировала помолвку, может вызвать новую волну сплетен.

До сих пор молчавший Томас усмехнулся:

– Дорогая, я не думаю, что Дерека слишком волнует то, что говорят люди. К тому же, убедившись, что это брак по любви, они потеряют интерес к нему. Их внимание приковывают скандалы, а нормальное супружеское счастье не несет в себе никаких сенсаций.

Довольно циничное, но верное замечание, подумал Дерек.

– Я рад, что вы так считаете, – сказал он. – Как насчет завтрашнего дня?

Маргарет так разволновалась, что чашка в ее руке задребезжала, ударяясь о блюдце.

– Это невозможно. Дерек! К чему такая спешка?

– Я говорил с Аннабел, и она согласна на любой день, как только я смогу получить разрешение. Завтра все будет готово к свадьбе.

– Во что это тебе обошлось? – спросил Томас с улыбкой. – Наверное, потребовалась значительная сумма.

Да, но Аннабел стоила этого. Он испытывал нетерпение и готов был как можно скорее привязать ее к себе законным способом.

– Меня не волнует это, – сказал Дерек. – Что значат деньги по сравнению с обладанием Аннабел в качестве жены.

Маргарет и Томас обменялись взглядами. Это была молчаливая, трогательная связь. Затем Томас взял руку жены и поднес к губам.

– Мне кажется, я знаю, что ты хочешь мне сказать, – ласково произнес он.

– Ты всегда был безнадежно сентиментальным.

– Да, пожалуй, – согласился Томас, пожав плечами. Затем обратился к Дереку: – Я, конечно, даю тебе согласие на брак с Аннабел, но ты должен понимать, какую ответственность берешь на себя.

Появление объекта их разговора в узорчатом муслиновом платье, с золотистыми волосами и чрезвычайно взволнованным выражением лица прервало их дискуссию, и Дерек тотчас встал. Он улыбнулся, но Аннабел не ответила на его улыбку.

Внутри у него все похолодело. Неужели она изменила свое решение? После того как они разделяли такую нежную и пылкую страсть...

– Добрый день, – приветствовала она Маргарет и Томаса. – Простите за опоздание. Я... я была у подруги. Дерек, могу я поговорить с тобой?

Дерек был удивлен ее отсутствием, но Маргарет сказала, что она отправилась со служанкой по делам. При этом тетя не выглядела озабоченной, и он тоже не стал беспокоиться по этому поводу.

– Конечно, – согласился он глухим голосом.

Невеста взяла его за руку. – В таком случае, может быть, пройдем в сад?

Дерек утвердительно кивнул с озадаченным видом, затем поклонился Томасу и Маргарет, которые тоже были удивлены, и вышел вместе с Аннабел в небольшой сад позади городского дома. Выражение лица ее было тревожным, хотя она продолжала сжимать руку Дерека.

– Отойдем подальше от дома, – предложила она. – Я не хочу, чтобы нас услышали.

– Как скажешь.

– Я все объясню, подожди минуту.

Когда они отошли достаточно далеко от дома, она отпустила его руку и повернулась к нему лицом.

Ее такие милые голубые глаза с зеленоватым оттенком и темно-золотистыми ресницами смотрели на него осуждающе.

– По твоему признанию, именно ты затеял это. Теперь ты должен помочь ей.

Он еще не женился, а проблемы уже начались.

– Кому помочь и что я затеял? – спросил он, ничего не понимая.

– Я знаю, что леди Уинн принимала участие в вашем споре в качестве судьи.

Проклятие! Дерек открыл рот, чтобы сказать одному Богу известно что, но Аннабел опередила его:

– Леди Уинн утверждала, что между вами ничего не было. Учитывая ее чувства к герцогу и причины, по которым она заключила с вами соглашение, я верю ей. Проблема в том, что ваш спор обернулся угрозой ее репутации. Ты ответствен за это, и косвенно я тоже.

Он был виноват в том, что предложил непристойное пари, но не понимал, что имела в виду Аннабел.

– Каким образом ее репутация может быть разрушена?

– Лорду Уинну стало известно, что она добровольно согласилась участвовать в вашем споре. И я только что узнала, какой он бессовестный негодяй. Он угрожал опозорить ее в глазах общественного мнения, но прежде попытался прибегнуть к насилию. – Аннабел сделала паузу и пожала хрупкими плечами. – Боюсь, я стукнула его так, что он потерял сознание.

– Прошу прощения? – Дерек с ужасом смотрел на невесту. – Аннабел, будь добра, поясни, о чем ты говоришь.

История, которую она изложила кратко, вызвала у него гнев, когда он услышал, как Кэролайн сопротивлялась подлым намерениям Уинна. Когда Аннабел закончила, Дерек был взбешен и мог представить, какие чувства испытывал Николас.

– Если Уинн попытается осуществить свою угрозу, это будет последняя ошибка в его жалкой жизни, – сказал Дерек сквозь зубы. – Ник порвет его на части.

– Я очень надеюсь на это. К сожалению, леди Уинн отказывается обратиться к нему. Я предлагала ей, но она не желает даже слышать об этом.

– Почему? – Дерек понимая женщин, когда дело касалось их чувств, их романтическую настроенность, но ему недоступна была их логика.

– Она не хочет привлекать его к себе таким образом. Ей хотелось бы, чтобы он пришел к ней не из чувства ответственности за ее спасение оттого, что она называет «своей глупостью», а потому что любит ее и готов подтвердить это. Я полностью поддерживаю ее.

Дерек улыбнулся:

– И ты хочешь, чтобы я вмешался в это дело?

– А как же иначе?

Глава 28

– Вы не поняли меня, – сказал Николас холодным, неумолимым, непререкаемым тоном. – Мне не важно, примет меня лорд Уинн или нет. Я все равно встречусь с ним.

Слуга правильно воспринял суровое выражение его лица и убедительный тон. Он был молод и на полфута ниже Николаса, и испуг на его лице говорил о том, что он совсем растерян. Лакей откашлялся и хрипло произнес:

– Он нездоров, ваша светлость.

– Не сомневаюсь. Тем не менее, впустите меня и передайте ему, что я обыщу весь дом и найду его, если он настолько труслив, что не может спуститься ко мне.

Видя, как решительно настроен герцог, слуга спасовал и отступил назад, пропуская Николаса в прихожую.

Николаса проводили в гостиную с довольно скромной обстановкой. Поскольку он знал, что Кэролайн унаследовала городской дом покойного мужа, это помещение, по всей вероятности, арендовалось. Николас не стал садиться и стоял у камина, глядя на часы в углу комнаты. Он решил дать Уинну пять минут, с трудом сдерживая желание отправиться на его поиски.

Николас редко терял самообладание. Способность контролировать себя была неотъемлемой чертой его характера. К этому его обязывало общественное положение. Однако он не мог припомнить, что когда-либо испытывал такой гнев, как сейчас.

Этот человек смел, посягать на честь Кэролайн.

– Черт возьми, чего вы хотите, Роудей? Как вы смеете врываться в мой дом?!

Николас повернулся и устремил взгляд на вошедшего в комнату человека, с удовлетворением отметив, что тот бледен и едва держится на ногах.

– У меня есть большое желание убить вас, – спокойно сказал Николас.

Усмешка на бледном лице Уинна застыла.

– Я не понимаю почему, – выпалил он через мгновение. – Мне неизвестно, что эта сука наговорила вам, но...

Николас двинулся вперед.

– Я могу сделать это прямо сейчас, – сказал он с угрожающим видом. – Советую выбирать выражения, когда говорите о леди Уинн. Иначе я с удовольствием порву вас на мелкие кусочки даже голыми руками.

Уинн похолодел.

– Вы? Из-за женщины?

– Да, именно из-за нее.

– Послушайте, Роудей, разве она не одна из ваших случайных партнерш по постели? Вы меняете их как перчатки. Мне с трудом верится, что она имеет для вас какое-то значение. Она просто шлюха, готовая раздвинуть ноги сразу для двух мужчин. Почему вас беспокоит, если она и мне окажет подобную услугу?

Николас почувствовал, что его руки сжались в кулаки, и глаза на мгновение застлала красная пелена. Он сделал глубокий вдох, понимая, что если прикоснется к Уинну сейчас, то свернет ему шею.

Едва сдерживаясь, он сказал сквозь зубы:

– Если бы вы имели хоть малейшее представление о том, какой соблазн я испытываю сейчас пренебречь тем фактом, что убийство является преступлением в Англии, то немедленно заткнулись бы. Я могу вызвать вас на дуэль и убить завтра на заре без всякого раскаяния, раздавив как гнусное насекомое, но я не сделаю этого. Сейчас вы помолчите и послушаете, что я вам скажу, понятно?

На мгновение Николасу показалось, что Уинн сейчас повернется и убежит. Но тот остался на месте и, наконец, осознав реальную угрозу, потерял кураж.

– Так-то лучше, – тихо сказал Николас. – Думаю, мы поняли друг друга. Давайте договоримся. Вы навсегда отстанете от нее. Если она появится на каком-нибудь светском мероприятии, и вы тоже окажетесь там, вы немедленно уйдете. Я полагаю, вам следует провести следующие несколько месяцев за городом, пока мой гнев не утихнет. Если мы случайно встретимся в городе, я не отвечаю за себя. Вы меня знаете. Думаю, я достаточно ясно дал вам понять, какие могут быть последствия.

Уинн открыл рот, словно намереваясь возразить, однако благоразумно промолчал. Его тусклые глаза сузились до маленьких щелочек, а руки дрожали. Мужчины, терроризирующие женщин, часто оказываются трусами, и Уинн не был исключением.

– Позвольте продолжить. Если вы скажете хоть одно дурное слово о ней, я погублю вас в общественном, финансовом и во всех других возможных отношениях. Семья Мэннинг имеет огромное влияние в Англии и на континенте. Принц-регент – мой друг. Вы будете изгнаны из общества, лишены имущества и высланы из страны, если только попытаетесь распространить слух об участии Кэролайн в известном споре.

– Если он только откроет рот, то ответит передо мной тоже.

Услышав эти слова, сказанные ледяным тоном, Уинн вздрогнул и повернулся на голос.

– Мэндервилл, – глухо произнес он. – И вы здесь. – На лбу его выступили капли пота.

Да, это был Дерек. Он стоял в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку.

– Ваш лакей не решился задерживать меня, поскольку Ник уже здесь. Я вижу, он держит себя в руках, хотя, должен признаться, узнав, что герцог Роудей прибыл сюда, я ожидал кровопролития.

– Это может случиться, – сказал Николас, подчеркивая каждое слово, – если он посмеет оскорбить леди еще раз. Что привело тебя сюда, Дерек?

– Моя невеста сообщила о том, что сотворил этот тип, – сказал Дерек, глядя на Уинна. – Я был уверен, что вы оба встретитесь этим утром, после того как она разбила вазу с цветами о ваш непрошибаемый череп, Уинн. Мне дали указание избавить этого негодяя от иллюзий, будто бы он может безнаказанно беспокоить леди Уинн.

– Я могу выдвинуть против вашей невесты обвинение в связи с нападением, – сказал Уинн, но, судя по выражению его глаз, это была лишь слабая попытка защититься. – Она застала нас в романтической ситуации, но не поняла этого. Кэролайн пыталась соблазнить меня, а когда дошло до дела, стала сопротивляться. Я...

Николас в два шага приблизился к лорду, схватил его за горло и прижал к стене с такой силой, что картина над камином закачалась.

– Вы зашли слишком далеко. Таких действительно надо давить.

Уинн тяжело дышал, и лицо его покраснело, когда Николас усилил давление.

В этот момент Дерек медленно произнес:

– Мне кажется справедливым твое намерение убить этого типа, но все-таки будет лучше, если ты отпустишь его.

Друг был прав, и Николас, ослабив захват, отступил назад. Уинн, понурив голову, потер рукой шею, его тусклые глаза покраснели.

– Запомните все, что я сказал, – отрывисто произнес Николас. – Кэролайн находится под моей защитой во всех отношениях, включая мое имя.

– Думаю, ты добился своей цели, – сухо заметил Дерек.

Они вместе быстро покинули дом, миновав обеспокоенного лакея. На залитой солнцем улице Николас взглянул на друга:

– Спасибо за желание вступиться за Кэролайн.

– Я пришел сначала в твой дом, чтобы рассказать об утренних событиях, но, по-видимому, ты и так уже все знал. – Дерек улыбнулся. – Тогда я подумал, что смогу помочь тебе избавиться от трупа. Я сомневался, что Уинну удастся избежать смерти.

– Ко мне пришел кучер Кэролайн и все рассказал. Хью искренне любит ее, и я благодарен ему за это.

– Вероятно, ты тоже любишь ее, если сразу примчался в Эйлсбери. И то, что ты почувствовал себя оскорбленным в данной ситуации, также говорит об этом. – Дерек сделал паузу. – Когда ты сказал, что она находится под защитой твоего имени, я правильно понял тебя?

– Она еще не дала согласия, но я надеюсь, что Кэролайн выйдет замуж за меня. – Николас вопросительно приподнял бровь. – Кстати, я не ослышался, когда ты сказал «моя невеста»? Когда это случилось и кто она?

– Это произошло недавно, и в какой-то степени благодаря нашему спору. Аннабел заставила меня пересмотреть приоритеты в моей жизни.

– Это подопечная твоего дяди? – удивился Николас.

– Она самая. – Дерек немного поколебался, затем пожал плечами. – Я давно влюблен в нее, но был слишком глуп, чтобы признаться в этом, и едва не потерял ее.

– Понятно. – Николас, конечно, встречался с мисс Рид, но, учитывая, что она была молодой девушкой на выданье, избегал дальнейшего общения с ней. Вспомнив, что она была недавно помолвлена с другим, он теперь понял, почему Дерек выглядел таким мрачным и озабоченным в последний месяц.

Друзья посмотрели друг на друга, и лица их просветлели, в то время как карета с грохотом катила по улице теплым летним днем.

– Я рад за тебя, – сказал Николас, – Она прелестная девушка.

– Я тоже рад за тебя.

– Не все так просто, – пробормотал Николас, – но надеюсь, все образуется. Я сообщу тебе, как идут дела.

Катастрофа. Вся ее жизнь может быть разрушена.

Кэролайн посмотрела в зеркало и увидела следы слез на своих щеках, сбившуюся прическу и унылое выражение глаз. Она уже начала действовать, отправив письмо агенту, чтобы тот дал объявление о продаже ее городского дома. Потом пошла наверх, чтобы лечь в кровать и попытаться, наконец, уснуть.

Трудно разобраться в своих чувствах, подумала она, вынимая заколки из волос и протягивая руку к щетке. Вспомнив о мерзких руках Фрэнклина на своем теле, Кэролайн содрогнулась. Хотя находчивость Аннабел оказалась спасительной, она не сомневалась, что кузен мужа предаст огласке ее тайную роль в известном споре.

Ее отношения с герцогом станут, известны обществу, и даже если Дерек Дрейк будет отрицать любую связь, все узнают о ее непристойном предложении. Фрэнклин, безусловно, не будет зря терять время.

Тем не менее краешком сознания она не испытывала тревоги по поводу сплетен. По сравнению с тем, что она никогда не будет лежать в объятиях Николаса, не испытает вкуса его страстных поцелуев, не почувствует тепла его улыбки, остракизм общества не был так страшен. Пусть даже ей придется расстаться с прежним образом жизни.

Резкий стук в дверь имел формальный характер, потому что дверь открылась, прежде чем Кэролайн успела ответить. Повернувшись, она увидела вошедшего в комнату Николаса, который выглядел особенно внушительно среди хрупкой и изящной обстановки этого убежища.

Кэролайн не удержалась от возгласа изумления его дерзостью, хотя уже достаточно хорошо знала Николаса и вполне могла ожидать от него подобных безрассудных поступков. С каждой минутой ситуация становилась все более скандальной. Теперь в ее спальне оказался сам герцог, и в связи с этим весь персонал дома, вероятно, сгорает сейчас от любопытства.

А завтра весь Лондон будет говорить об этом.

Тем не менее, она была рада Николасу, несмотря на его самовольное вторжение в спальню. Его неожиданное появление лишило Кэролайн дара речи.

Николас заговорил первым, просто объяснив причину своего визита:

– Мне необходимо было увидеть тебя. Будь, уверена, я не причиню тебе вреда.

Кэролайн продолжала молчать, и он добавил:

– Хью все мне рассказал.

Кэролайн, наконец, обрела голос.

– А тебе не приходило в голову сообщить о своем прибытии и подождать меня внизу?

Николас улыбнулся, услышав возмущение в ее голосе:

– Я подумал об этом, однако не мог ждать. Почему он пришел к ней сейчас, когда она так потрясена и расстроена?

– Тебе не следует находиться здесь, – сказала она без особой убежденности. Ее рука дрожала, и она поспешно отложила щетку в сторону. – Я даже не одета, как следует.

– Я предпочитаю видеть тебя полностью раздетой. – И Николас, устремив на нее пылкий взгляд, двинулся к ней. – Этот негодяй обидел тебя? Я подумал, что ты нуждаешься во мне.

Нуждалась ли она в нем? Разумеется. Но она не могла предположить, что он вот так просто войдет в ее дом и спальню. Но если в жизни Кэролайн возник такой хаос, стоило ли беспокоиться о том, что Николас находится в спальне, когда на ней одна ночная рубашка? Скоро и так весь Лондон узнает об их связи.

– Я... – начала она и замолкла, не зная, что сказать. Из груди Кэролайн вырвалось рыдание.

Она редко плакала. После первой брачной ночи она убедилась, что слезы бесполезны.

– Любовь моя! – Николас приподнял ее и сел на небольшую скамеечку перед туалетным столиком, осторожно держа Кэролайн в своих объятиях как некую драгоценную, хрупкую вещь. – Все в порядке. Я позаботился об этом. О нем. Теперь ты в полной безопасности. Со мной.

Неужели он только что назвал ее своей любовью? Ласковые слова так легко слетали с его губ, он никогда прежде не говорил такого. Кэролайн положила голову ему на грудь и позволила себе роскошь, думать, что он сказал сейчас именно то, что имел в виду. Его запах пробудил воспоминания об их идиллическом общении и наслаждении, которое он дарил ей.

Затем, спустя некоторое время, она подумала о его последних словах.

– Что ты имел в виду, когда сказал, что позаботился о нем?

Николас нежно прижался губами к ее виску.

– Богатство и высокое положение дают определенные преимущества. Сегодня днем я нанес визит лорду Уинну. Скажем так, мы с ним пришли к взаимопониманию. Он жив, во всяком случае, пока.

Кэролайн, потрясенная, приподняла голову так, чтобы видеть его лицо. – Николас... В его улыбке не было и следа юмора.

– Я уверен, что убедил его, особенно когда мои руки сомкнулись на его горле. Полагаю, моя жестокость оправданна, учитывая чувства, которые я испытываю к тебе. Я мог бы привлечь его к суду и наказать, если бы не был уверен, что ты не хочешь публичного скандала. Можно было вызвать его на дуэль, но в этом случае твое имя все равно всплыло бы, а я обещал тебе хранить конфиденциальность.

Ее сердце гулко забилось. Его бедра казались твердыми как железо, а руки – сильными, внушающими уверенность.

– Ты мне так и не сказала, любишь ли меня. Несмотря на мою репутацию...

Кэролайн почувствовала, что ее губы задрожали, и попыталась улыбнуться.

– Ты знаешь, что я люблю тебя таким, какой ты есть. Он обнял ее крепче.

– Однажды, давно, я думал, что слова «люблю тебя» относятся к моему сердцу, а не к титулу и богатству. Я был молод и глуп, а она, будучи старше меня, оказалась продажной женщиной. Кэролайн не могла понять раньше, что заставляло его быть таким осторожным в проявлении своих чувств, и ей хотелось, чтобы он рассказал ей.

Он печально улыбнулся и слегка прикрыл глаза.

– Я узнал истинную натуру Хелены, обнаружив ее в постели с другим мужчиной. Позже я понял, что она с первой нашей встречи заинтересовалась моим титулом и богатством, а также престижем, который дает все это. Об этом она сообщила одному из своих бывших любовников и с этой целью попросила подругу представить меня ей. Потом с энтузиазмом бросилась в мои объятия, не прекращая связи с другими любовниками. Возможно, тебе трудно поверить в это, но в восемнадцать лет я был наивным и романтичным.

Кэролайн тоже испытала подобное крушение иллюзий в таком же возрасте, когда вышла замуж.

– Я понимаю тебя.

– Невозможно представить унижение, которое я испытал, когда узнал, что многим было известно, что она представляет собой и как легко обманывает меня. После этого впечатлительный молодой человек постепенно начал превращаться в известного обществу повесу.

Кэролайн улыбнулась и коснулась его подбородка.

– Мне кажется, ты преуспел в этом. Его губы скривились.

– Да, я старался. Последние десять лет я занимался любовью только в физическом смысле и при этом сохранял дистанцию со своими партнершами. Я поклялся, что никогда больше не допущу подобной ошибки. – Он безнадежно махнул рукой. – Однако, несмотря на осторожность, я поверил в твои чистые чувства и понял, что мы не можем оставаться просто любовниками. Так или иначе, мы должны пожениться. Я не думал о браке раньше, и потому моя жизнь была беспорядочна. Теперь все изменилось.

– А я в свое время поклялась не доверять ни одному мужчине и больше никогда не вступать в брак. – Кэролайн почувствовала, что ужас минувшего дня постепенно отступает. Искренность в его тоне была убедительнее любых красивых слов о любви. – Вот видишь, мы разделяли одни и те же опасения.

В глазах Николаса появился радостный блеск.

– Даже моя мать сказала, что я буду глупцом, если не настою на немедленной свадьбе. Она часто дает мне советы, которые я, как правило, игнорирую, но в данном случае полностью с ней согласен.

Значит, он обсуждал ее кандидатуру со своими близкими, и они одобрили его выбор?

– Твоя мать знает, что я бесплодна? – Тяжело было говорить об этом. Одному Богу известно, как тяжело.

– Она сказала, что ты еще молода и нет безусловного доказательства того, о чем ты говоришь. Кроме того, думаю, она испытала огромное облегчение, узнав, что я собираюсь жениться, и считает, что мои чувства важнее передачи в наследство титула и денег.

Кэролайн почувствовала легкое головокружение, но теперь от счастья.

– А что она подумает, узнав о скандале?

– О каком скандале?

– Ну, если Фрэнклин...

– Я же сказал, что уже позаботился об этом. Поверь мне, он будет молчать.

– Верю.

Николас поднялся, усадил ее на маленькое сиденье, а сам опустился перед ней на колено, его красивое лицо оставалось серьезным. Затем он взял ее все еще дрожащие руки в свои и нежно пожал их.

– Ты готова связать свою судьбу с человеком, имеющим такую репутацию, как моя?

Неужели герцог Роудей действительно стоит перед ней на коленях и предлагает руку и сердце? Любая женщина в Лондоне на ее месте сошла бы с ума от радости. Может быть, даже во всей Англии и на континенте.

– Николас, – произнесла она хриплым голосом.

– Скорее скажи «да», Кэролайн.

Николас Мэннинг волнуется? Она почувствовала легкую дрожь его рук; никогда еще она не видела его таким взволнованным. Высокомерный аристократ исчез, и на его месте оказался просто человек, которого она, несомненно, любила. Этот мужчина способен совместить сказочные лунные вечера и романтические танцы на террасе с тайными свиданиями в карете.

– Да, – тихо сказала Кэролайн.

Его напряжение исчезло, и пальцы перестали дрожать. На лице появилась счастливая улыбка. Все еще стоя на одном колене, он сказал:

– Я измучился, стараясь придумать самый романтический способ сделать тебе предложение. Но никак не предполагал, что поступок этого подлого Уинна побудит меня принять единственно правильное решение.

– Я тоже этого не ожидала, – призналась Кэролайн сдавленным от волнения голосом, – но, по-моему, ты сделал это наилучшим способом.

Николас поднес ее руку к своим губам и нежно поцеловал. Затем, изогнув темную бровь, сказал:

– Прости, если мои слова покажутся тебе словами властного мужа, прежде чем мы дадим новые клятвы друг другу взамен прежних, но твоя роль судьи уже сыграна, любовь моя.

Эпилог

Шелковая шаль соскользнула с плеч Кэролайн, и она проглотила внезапно подступивший к горлу ком. Лакей подхватил шаль, и она почувствовала легкое прикосновение руки мужа к ее спине.

Николас заглянул в ее лицо:

– Ты уверена, что готова к этому? Ты неважно чувствовала себя утром. Я могу вызвать карету и отвезти тебя назад.

Она улыбнулась:

– Не волнуйся, все в порядке.

Лучше сделать это сейчас, чем через несколько месяцев. Подозрение, что она, возможно, беременна, наполняло ее радостью, в которую Кэролайн еще не могла поверить. Ее месячные раньше всегда приходили вовремя, но сейчас произошла задержка. Кроме того, еще несколько признаков указывали на это, включая недомогание по утрам. Тошнота, естественно, не доставляла удовольствия, но мысль о том, что у нее будет ребенок, возносила ее к небесам.

Это случилось в Эссексе. Она была уверена в этом.

– Я согласна, пусть это произойдет как можно скорее. Хотя не могу сказать, что ожидаю этого с нетерпением. – Рядом с ней Аннабел Дрейк, новоявленная графиня Мэндервилл, взволнованно улыбнулась. Она выглядела потрясающе в своем шелковом желто-оранжевом платье, которое выгодно оттеняло цвет ее лица и золотистые волосы, уложенные в сложную прическу. – Как только в газете появилось объявление, что по непредвиденным обстоятельствам пари прекращено, весь высший свет, по словам Маргарет, с жадностью старался узнать, почему это произошло. Полагаю, этот вечер будет интересным. Все будут говорить о нас.

Рядом с ней стоял ее муж в элегантном вечернем костюме. Он улыбнулся и медленно произнес:

– Уверяю тебя, не стоит беспокоиться об этом. Сначала женщины немного пощебечут, а потом забудут о нас четверых.

– Совершенно верно. – Николас поправил галстук с невозмутимым видом. – Мне кажется, это блестящий план.

– Поскольку это была твоя идея, – тихо сказала Кэролайн и печально посмотрела на него. – Все казалось просто, когда ты предлагал устроить это празднество, но сейчас мне страшно.

Это действительно была его идея – одновременно получить два специальных разрешения и как можно скорее устроить двойную свадьбу, так как никто из них не хотел долго ждать, а также давать объявление о бракосочетании в газете в разделе светской хроники. Таким образом, они могли спокойно провести несколько дней, прежде чем до общества дойдет новость о том, что два самых известных повесы Лондона женятся в один и тот же день.

Причем один из них – на чопорной вдове, имевшей репутацию неприступной женщины, а другой – на молодой красавице, которая аннулировала прежнюю помолвку, чтобы затем согласиться на брак с лордом Мэндервиллом. Несомненно, будут и другие версии, приукрашенные различными домыслами.

Легко представить, какие поползут слухи. Кэролайн сделала глубокий вдох и сжала руку мужа.

Непременно вспомнят и о скандальном пари и посплетничают вокруг него.

– Ты готова? – спросил Николас и улыбнулся. – Веди себя так, словно мы одни в комнате.

– Я постараюсь. – Кэролайн приподняла подбородок, приняв невозмутимый вид.

Дерек и Аннабел первыми спустились по лестнице. В бальном зале внизу было многолюдно и шумно, но когда дворецкий объявил своим зычным голосом о прибытии графа и графини Мэндервилл, разговоры утихли.

Кэролайн взяла себя в руки, когда они последовали за первой парой.

– Герцог и герцогиня Роудей, – провозгласил дворецкий.

В комнате стало совсем тихо. Даже оркестр перестал играть. Кэролайн почувствовала прилив тепла к щекам под пристальными взглядами сотен гостей.

Не обращая внимания на то, что чуть ли не половина Лондона смотрит на них разинув рот, Николас тихо сказал спокойным тоном:

– Надеюсь, шампанское не слишком теплое. Я сделаю выговор персоналу, если оно недостаточно охлаждено.

Вот, значит, о чем он беспокоился? О вине, которым должны угощать гостей? Кэролайн не смогла удержаться от смеха, который явственно прозвучал в тишине, после чего шум голосов возобновился.

Может быть, это не такой уж плохой план, в конце концов. Если Кэролайн сможет выдержать этот вечер, то худшее будет позади.

К ним устремились нарядные гости, желающие поздравить и, конечно, узнать пикантные подробности их тайного романа, но Николас, стоя рядом с ней, с неподражаемым умением отражал назойливые вопросы. По прошествии часа он ухитрился выбраться из толпы и пригласил Кэролайн на вальс.

– Некоторые ответы лучше давать своими действиями, чем словами, – сказал он.

Сначала она не поняла, что он имел в виду. Пока не обратила внимания, как близко к себе он держал ее. Очень близко. Как в тот вечер, на террасе, в его поместье в Эссексе, когда они были одни. Тогда она подумала, что это выглядит довольно скандально, но сейчас, на глазах всего общества, – еще хуже. Первым ее побуждением было установить между ними соответствующую приличиям дистанцию. О них и так уже достаточно много говорили.

– Нет. – Кольцо его рук продолжало удерживать ее, когда она попыталась немного отстраниться. – Пусть все видят.

– Что видят? – шепотом спросила Кэролайн. – Тебя не волнует, что мы станем объектом очередных сплетен?

– Пусть все знают, как я люблю тебя.

Она наступила на край своего воздушного темно-синего платья, которое надела по просьбе Николаса, и его сильные руки поддержали ее. Когда музыка закончилась, Кэролайн уже не замечала любопытной толпы, шепота и завистливых взглядов женщин. Она была счастлива, и этот вечер из трудного испытания превратился в триумф.

– Я не говорила тебе раньше, как хорошо, что на свете существует кларет? – прошептала она.

Николас рассмеялся, поняв, что она имеет в виду тот вечер, когда они с Дереком, будучи не вполне трезвыми, заключили пари. Однако взгляд его оставался серьезным.

– Это все, что ты хочешь сказать?

– Нет.

– Тогда что еще? – Николас повернул ее к себе лицом.

Не обращая внимания на шокированную публику, она прошептала:

– Держи меня крепче.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Эпилог

Реклама на сайте