«Без страха и сомнений»

Стелла Камерон Без страха и сомнений

Глава 1

Лондон, 1828 год

Только сумасшедшим является призрак Сибли.

– По-моему, теперь твой черед, Эйвеналл.

Услышав свое имя, Сейбер, граф Эйвеналл, очнулся.

– Прости, Лэнгли. Мне сдавать.

Буркнув что-то в рюмку с рейнвейном, лорд Лэнгли покосился на свои карты.

Только сумасшедшим является призрак Сибли.

Возможно, так и есть, решил про себя Сейбер. Как бы то ни было, его уже четвертый год одолевают сомнения, в здравом ли он уме и не помутился ли его рассудок после тех бесконечных дней и ночей в Индии, когда горцы бросили его умирать и он лежал полумертвый, путая явь с бредом.

И вот теперь он снова засомневался. Да, он, должно быть, сошел с ума.

Призрак Сибли в сером платье, ниспадавшем складками до пола, стоял перед ним неподвижно на возвышении в углу курительной комнаты, голову и плечи призрака покрывала легкая серая вуаль.

– Теперь все не так, как прежде, правда, Лэнгли? – ворчливо заметил сэр Артур Бест. На его старческих руках вздулись голубые вены. – Когда-то посетителям здесь едва хватало места – каждую ночь все пять или шесть столов были битком забиты. И игра шла – не то, что теперь. Тогда не модно было читать стишки или вести эти дурацкие разговоры о политике, верно я говорю?

Лэнгли утвердительно кивнул. Тусклый свет серебрил его седую шевелюру. Угли тлели в закоптившемся от дыма мраморном камине, оплывали догорающие свечи в канделябрах, развешанных по облицованным красным деревом стенам.

По коже Сейбера побежали мурашки. Хорошо еще, что волосы, упавшие ему на лицо, скрывают мертвенную бледность и страх, сковавший его.

– Томас! – окликнул дворецкого четвертый из игроков, полковник Фоулс. – Принеси свечей, живо! Да еще пару бутылок.

– Можно и три, – вставил Лэнгли.

Они не видят его.

Конечно, не видят. Все эти дряхлые старики отнюдь не безумцы. Здесь, в клубе, он единственный, кто молод, и с головой у него явно не в порядке.

Сейбер оперся подбородком о кулак и ухитрился бросить взгляд в сторону возвышения за бархатным пологом, не поворачивая головы.

Привидение закружилось, воздушные складки шелкового платья взметнулись парусом, чтобы тут же еще плотнее прильнуть к фигуре – или это была только видимость формы? – как только призрак снова замер.

Женская фигура. Да, конечно, сомнений нет. Очень женственные формы.

В камине затрещали угли.

Полковник закашлялся, гулко, как в бочку. Крякнул, прочищая горло, и заметил:

– Неплохая погодка для марта, как думаете?

– Что верно, то верно, – согласился сэр Артур. Под глазами его повисли набрякшие бурые мешки. – В парке теперь прогуливаются разряженные штучки – демонстрируют наряды.

– Я бы и сам не прочь поохотиться за одной из таких, – загоготал полковник и зашелся в новом приступе кашля.

Сэр Артур стрельнул бесцветными глазками в сторону своего партнера.

– С удовольствием составил бы вам компанию, сэр, – заметил он, усмехнувшись. – Самочувствие у меня сейчас вполне подходящее.

Небольшое возвышение служило сценой для декламации и тому подобного. Тяжелые золотые шнуры скрепляли темно-красные, чуть запыленные портьеры по обеим сторонам площадки. Призрачная женщина в сером застыла рядом с одной из портьер.

Женщина?

Призрак есть призрак. Просто и ясно. Как можно знать, что он собой представляет?

Сейбер окинул взглядом остальных игроков. Они сосредоточенно изучали свои карты, не обращая никакого внимания на видение.

Но ведь они-то не сумасшедшие.

Вернулся Томас, он прошел всего в нескольких футах от… Она танцует! Танцует! Женщина в сером кружилась, едва касаясь пола. Но ведь призрак никогда ничего не касается – он бестелесный дух? Сейбер сердито воззрился на Томаса. Тот спокойно продолжал шествовать мимо танцующего привидения, лицо его хранило обычное бесстрастное выражение.

Призрак Сибли – глупая выдумка и не более! Все россказни лишены основания. Имена мнимых очевидцев, которых увозили в смирительных рубашках, на самом деле никому не известны.

Сейбер зажмурился на секунду, затем резко открыл глаза.

У нее изящные лодыжки. Она повернулась, из-под платья выглянула стройная ножка.

Его бросило в жар, потом в холод.

– Налейте Эйвеналлу! – взревел вдруг Лэнгли. – На нем лица нет. Молодежь сейчас совсем не та, что раньше. Что скажешь, Бест?

– Полностью с тобой согласен, – отвечал сэр Артур. – Налей всем, Томас.

Высокая и стройная. Тонкая талия и узкие, но довольно округлые бедра.

Пот выступил у него на лбу. Сейбер выпрямился в кресле, не поднимая лица от бокала и уставившись на свои пальцы.

Нет, ему не показалось, – он явственно слышал слабое шуршание мягких туфелек по деревянному полу.

– Похоже, пора снять эти занавески, – вдруг объявил Лэнгли. – Они совсем обветшали, ты не находишь?

В ответ донеслось невнятное бормотание.

Занавески?

Сейбер поднял глаза на Лэнгли, который уставился прямо на красные бархатные портьеры… по обеим сторонам возвышения… где…

– Мне нравится налет старины у вещей, – отважился произнести Сейбер. Если он будет продолжать молчать, все заметят, что ему не по себе.

– Налет старины? – Сэр Артур Бест втянул воздух своей впалой грудью, презрительно выпятил губы и покачал головой, недоуменно уставившись на портьеры. – Налет хорош на серебре, так я думаю. Хм… Налет старины, говоришь? На полуистлевшем бархате это выглядит не так уж и привлекательно. И паркет от полировки хуже не станет. А полировка-то ведь тоже дает налет, что скажете? – Он захохотал, довольный своим каламбуром.

Лэнгли и полковник Фоулс хлопнули себя по колену и затряслись от смеха, откинувшись в креслах.

– Полированный паркет, – одновременно выдохнули они, тыча пальцами друг в друга. – На-налет старины!

Сейбер украдкой бросил взгляд в сторону возвышения.

Длинные изящные руки медленно приподнялись, сцепившись над головой, окутанной вуалью, тело изогнулось.

Затем послышался слабый шорох – ее туфельки касаются пола.

Шелк льнул к маленьким острым грудям, как будто только он и скрывал их от постороннего взора – только тонкий, струящийся шелк…

Он беспокойно шевельнулся в кресле.

Желание пронзило его, похожее на сладостную муку.

Призрак возбуждает его, подумать только!

– Сегодня я чувствую, что в ударе, – заявил Лэнгли. – По-моему, с возрастом ум становится только острее.

Сэр Артур допил остатки вина, причмокнул губами и откинулся в кресле.

– То же могу сказать и о себе. Игра в карты, хорошее вино и приятная компания – вот и весь секрет.

– После трех бутылок всякий почувствует себя в ударе, скажу я вам, – прогремел полковник Фоулс, схватив в одну руку рюмку, а в другую – бутылку. – Когда вино уже внутри, остроумие… остроумие приходит само собой, верьте моему слову.

Сейбер нахмурился. Эта болтовня стала его порядком раздражать. Он приехал сюда, на улицу Сент-Джеймс, покинув свой особняк в Берлингтон-Гарденз, желая улизнуть от докучливых посетителей и найти спокойное местечко. Он выбрал для этих целей клуб, который посещали исключительно джентльмены преклонных лет, поскольку никто из его бывших знакомых не согласился бы убивать время в такой скучной компании. Никто, кроме разве что его друга Девлина Норта, хотя даже Девлин старался избегать подобных заведений, если, конечно, не был пьян настолько, что уже не замечал, с кем он и где находится.

Лучше бы он остался в Берлингтон-Гарденз. Даже ворчливые замечания его камердинера Бигена были бы приятнее пустой болтовни… и соблазнительного призрака за портьерами.

– А ты, Томас, помнишь историю про привидение? – внезапно спросил Лэнгли.

Сейбер вздрогнул.

– Ну, так помнишь или нет?

– Милорд, – вымолвил Томас, героическим усилием пытаясь распрямить свои сутулые плечи. – Само собой, милорд.

– А помнишь ты имя того сумасшедшего, который видел ее в последний раз?

Сейбер почувствовал, как мурашки побежали у него по спине. Он поднял свой бокал к глазам и встряхнул его, остатки влаги на дне закружились в водовороте. Краем глаза он заметил, что призрак замедлил свой странный танец. «Долго еще будет длиться это наваждение?» Томас поскреб затылок и наморщил лоб.

– Что-то не припоминаю его имени, ваша светлость, ведь меня тогда еще и на свете не было, когда это случилось. Но об этом есть упоминание в книге.

– Принеси книгу, – неожиданно потребовал Сейбер. Он и забыл об этой чертовой книге.

Сэр Артур налил еще рейнвейна.

– Отлично придумано, – заметил он. – Принеси же книгу, Томас.

– Не могу, сэр Артур, – пробормотал Томас. – До этой книги были еще две. Ума не приложу, куда они все подевались.

Сейбер стукнул по столу кулаком и рявкнул:

– Так найди же ее, черт подери!

– Ну-ну. – Лэнгли похлопал Сейбера по руке. – Успокойся, старина.

Если он сейчас же не возьмет себя в руки, они поймут, что он не в своей тарелке. Сейбер пожал плечами:

– Я подумал, это может оказаться забавным. Забудь, что я сказал, Томас.

– Хорошо еще, что сумасшествие не передается по наследству, – заметил полковник Фоулс.

Лорд Лэнгли повел шеей внутри тесного воротника.

– Говорю вам, в моей семье сумасшедших нет и не было.

– Да и в моей тоже, – добавил сэр Артур. Струящийся серый шелк, похожий на легкую прозрачную паутину, мелькнул сбоку от Сейбера.

– А где это сказано, что сумасшествие не передается по наследству? – спросил он, причем голос его прозвучал хрипло, резко.

Тонкие руки опустились и снова взметнулись вверх, увлекая за собой тонкую вуаль.

Сердце у Сейбера на мгновение перестало биться.

Вуаль вилась кольцами над гладкими черными волосами.

Он старался не смотреть на нее. Он должен во что бы то ни стало выбраться отсюда, пока окружающие не заметили его состояние или пока он сам не сказал что-нибудь такое, что заклеймит его как помешанного.

– Это общеизвестный научный факт, – ответил полковник Фоулс. – В родовитых семействах, как правило, крепкие головы.

У Сейбера тряслись руки. Он поставил бокал на стол.

– В моей родословной нет и намека на помешательство, – повторил сэр Артур.

Сейбер склонил голову и ухитрился повернуть лицо так, чтобы получше разглядеть призрачную Немезиду. Прямые блестящие волосы, черные, как ночь, ниспадали волной на плечи, струились по спине. Брови изогнулись прихотливой дугой над темными миндалевидными глазами. Кожа ее, вместо того чтобы быть восковой или прозрачной, как и полагается призраку, имела теплый золотистый оттенок, а пухлые губы довольно большого рта были нежно-розовыми.

Нет, рот у нее вовсе не такой большой.

Это у призрака-то?

Он совсем спятил!

Женщина-призрак вдруг улыбнулась и пальцами правой руки сделала манящий жест. Она зовет его к себе.

Сейбер бросил взгляд в сторону приятелей. Все трое уставились в пожелтевший потолок, кое-где тронутый плесенью.

Он вновь обратил взгляд к возвышению и едва успел подхватить свой бокал, который чуть не столкнул на пол.

– Похоже, пора по домам, – объявил полковник Фоулс.

– Похоже, – равнодушно обронил Сейбер. Он не стал добавлять, что полковнику следует убраться отсюда, пока тот ненароком не проговорился, что заметил привидение. А полковник не мог его не заметить.

Лэнгли потянулся и достал карманные часы:

– Да, и в самом деле пора. Леди Лэнгли всегда тревожится, когда я задерживаюсь.

Уж не та ли это леди Лэнгли, которая сейчас должна быть в Нортамберленде и присутствовать при родах собственной дочери? Лэнгли тоже пора убираться. Он, как и полковник, заметил призрак и испугался, что, несмотря на безупречную наследственность, его сочтут сумасшедшим.

Проклятие, а ведь из нее получилось очаровательное привидение. Как давно он видел ее в последний раз? Три года назад. За все это время он ни разу не ответил на ее письма, ни разу не попытался встретиться с ней, как ни хотелось ему этого.

– Я пойду с вами, – промолвил сэр Артур, откинувшись в кресле. – Томас, прикажи заложить карету.

Дворецкий выскочил из комнаты в гулкий, выложенный камнем вестибюль.

Вот и еще один опасается за свой рассудок.

Сейбер поднялся вместе с остальными.

Она застыла. Он понял, что она хочет, чтобы он остался, – когда все разойдутся, ему придется наконец встретиться с ней лицом к лицу.

– Ты тоже пойдешь с нами, Эйвеналл? – осведомился полковник. – Для тебя это время позднее?

– Меня ждет дама, – заявил он достаточно громко, чтобы его услышал еще кое-кто.

Сэр Артур усмехнулся и похлопал Сейбера по спине:

– Блистательная графиня Перруш? Наслышаны мы о ней, как же. С ней не соскучишься, правда? Много требует, но много и дает. Судя по тому, что о ней говорят, просто удивительно, что ты вообще сумел от нее оторваться.

Сейбер обнял Лэнгли за плечи и направился к двери.

– Должен же мужчина когда-то отдыхать, – промолвил он в ответ.

Это заявление вызвало одобрительный смех. Джентльмены поплелись из комнаты.

Сейбер был почти уверен, что Бест, Лэнгли и Фоулс еле сдерживают себя, чтобы не броситься со всех ног прочь от призрака, – ведь каждый из них думал, что привидение явилось только ему.

Откуда она узнала про легенду о призраке Сибли?

Как ей удалось проникнуть в клуб джентльменов?

Как? Ха! На это у нее есть живой и изобретательный ум.

И Сейбер сделал то, что должен был сделать: не оборачиваясь, он прошел мимо единственной женщины на свете, которую смог бы полюбить, – он не имел права допустить, чтобы она связала свою жизнь с таким человеком, как он.

Эйвеналл Сейбер прошел мимо самого очаровательного, самого нежного в мире создания – Эллы Россмара.

– Элла Россмара! – Леди Джастина, виконтесса Хансиньор, одетая в бледно-персиковый атласный пеньюар, поднялась с кресла, стоявшего у окна в спальне Эллы. – Наконец-то ты явилась. Прикрой дверь и потрудись объясниться. Сейчас же, слышишь меня? Что ты делала? Где ты была? Если твой отец проснется и увидит, что меня нет, тебя ожидает не только мое неодобрение.

Выскочила в ночной… ночной… О Боже правый, да ты совсем потеряла голову. Отвечай, что…

– О, прошу тебя, мама! – перебила Элла. – Как я могу что-то объяснить, когда ты и слова мне не даешь сказать? – Она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

Грозя пальцем, мать направилась к ней, прихрамывая сильнее, чем обычно.

– Не смей разговаривать со мной таким тоном, юная леди. Ты меня до смерти перепугала. Что это на тебе надето?

– Костюм привидения. – «Ну, кто тебя за язык тянул, дурочка!»

Леди Джастина беззвучно ловила ртом воздух. Янтарные глаза ее сделались совсем круглыми.

И тут вдруг Элла выпалила:

– А кто такая графиня Перруш?

– Элла!

– Ну что, мама?

– Я сейчас разбужу твоего отца!

– Тогда я разревусь.

– Не выдумывай, ты никогда не плачешь. Так где ты была?

Элла прижала ладони к горящим щекам и мысленно призвала себя к спокойствию и благоразумию.

– В клубе Сибли на улице Сент-Джеймс.

Почтенная леди беззвучно ахнула, попятилась к розовому креслу с дамасским узором и тяжело опустилась на сиденье.

– Мне надо было…

Леди Джастина жестом приказала ей умолкнуть.

– Это клуб джентльменов, Элла.

– Ну да, и что?

– И ты была внутри?

– Да.

– Ты… Но как ты проникла туда?

– Поттс…

– Поттс! – Мать устало прикрыла глаза. – Ну конечно. И как я могу порицать беднягу за это? Ты ведь просто вьешь из него веревки.

– По-моему, ты тоже вьешь из него веревки, мама. – Поттс служил кучером в семье матери уже много лет – сколько именно, он и сам толком не помнил. Выйдя замуж, леди Джастина уговорила его перейти на службу к Россмара. – Папа рассказывал мне о рискованных поездках, которые ты совершила в компании Поттса. – Поттс всегда старался отговорить хозяев от сомнительных прогулок, но в конце концов делал так, как ему приказывали, – и умел держать язык за зубами.

– Это к делу не относится. Зачем тебе понадобилось ездить в клуб?

– Я хотела, чтобы Сейбер меня увидел.

После этих слов воцарилось молчание. Леди Джастина еще глубже погрузилась в кресло. Сейбер был ее нежно любимым кузеном. Она отвела взгляд, нервно теребя ленточки пеньюара.

– Сейбер – завсегдатай клуба Сибли. Он частенько туда наведывается. Я узнала про легенду о призраке, которого может видеть только тот, кто не в своем уме, и, одевшись привидением, разыграла этот спектакль.

– О Элла, как ты могла!

– Тебе прекрасно известно как! Я люблю его, и он меня любит, и однако же он совсем не хочет меня видеть.

– Он ни с кем из нас не видится вот уже много лет… во всяком случае, очень давно.

– Я люблю его, – упрямо повторила Элла.

– Тебе это только кажется. Ты еще совсем ребенок. Элла сердито швырнула серую вуаль на кровать.

– Мне уже двадцать лет. И не забывай, что я оказалась в Лондоне только потому, что вы с папой меня уговорили. Вам не терпится избавиться от меня.

– Элла!

– Ну, хорошо, хорошо, не буду. – Испуганное лицо матери немного охладило пыл девушки. – Прости меня. Вам жаль расставаться со мной, но вы хотите, чтобы я непременно нашла себе здесь жениха и вышла замуж. А, насколько мне известно, дети замуж не выходят. Значит, ты должна признать, что я все-таки взрослая, не правда ли?

Казалось, еще немного, и ленточки пеньюара оторвутся – так сильно их дергали.

– Вечно ты стараешься исказить смысл моих слов, – заметила мать.

– Вовсе нет. Целых три года я по твоему настоянию прилежно выезжаю в свет каждый сезон. Всем ясно, что теперь я старая дева и ничего больше.

Мать вскинула подбородок.

– Ошибаешься. Никакая ты не старая дева. Не забывай, что я вышла замуж, когда мне было уже тридцать пять.

Понятно, почему мама заговорила о себе. В надежде быть рядом с любимым человеком сама она последовала за ним в Шотландию и стала не только его подругой, но и женой. Струан, виконт Хансиньор, похитив Джастину, не согласился на меньшее, чем венчание.

После свадьбы супруги сразу же забрали к себе Эллу и Макса. Это случилось три года назад, а теперь в их доме в Шотландии появились еще двое маленьких Россмара – двухлетний Эдвард и его сестра, годовалая Сара.

– Я спрашивала тебя про графиню Перруш, – напомнила Элла.

Краска залила щеки леди Джастины. Элла нетерпеливо топнула ножкой.

– Что означает, когда о леди говорят, что она много требует, но много и дает? И когда джентльмен говорит, что ему необходимо отдохнуть от нее и набраться сил?

Мать закрыла глаза.

– Она что, куртизанка?

– Ты знаешь слишком много для своих лет, девочка моя. – Мать выпрямилась в кресле. – Не годится неискушенной девушке говорить о таких вещах.

– Неискушенной? – Элла встряхнула головой. – Да я видела такое…

– Забудь о том, что ты видела. Ты еще невинный ребенок. Если бы это было в наших силах, мы с отцом сделали бы все, чтобы изгладить из твоей памяти ужасные воспоминания. Нам следует благодарить Бога, что ты была там с завязанными глазами. И то, чему тебе довелось стать невольной свидетельницей, не коснулось тебя, слава Богу. Ты не просто невинное дитя, ты самая лучшая дочь на свете, о какой только может мечтать любая мать. И не говори мне, что это не так, – я и слушать не стану.

Слезы показались на глазах Эллы, и она поспешно отвернула лицо.

– Я люблю тебя, – тихо промолвила она.

Она слышала, как мать приглушенно всхлипнула, прежде чем сказать:

– Подойди ко мне. Мы должны поговорить. Нам давно следовало это сделать.

Элла подошла к ней и присела у ее ног на маленький пуфик, обитый узорчатой тканью.

– Он притворялся, что не видит меня, – обиженно буркнула она.

Леди Джастина нежно погладила дочь по голове и поцеловала в лоб.

– Я знаю эту легенду. Разумеется, никто не захочет признаться в том, что видел призрак Сибли, иначе его попросту сочтут сумасшедшим.

– Да, это так. Но я ведь откинула вуаль – я уверена, что Сейбер меня узнал… хотя он ни разу не взглянул открыто в мою сторону.

– А как же остальные джентльмены?

– Да им вместе наберется лет под двести, и все они делали вид, что ничего не замечают. Они никогда никому ничего не станут рассказывать. А вот Сейбер мог бы остаться, если бы захотел.

– Какой странный наряд, – заметила леди Джастина, разглядывая платье. – А что под ним?

Элла пожала плечами:

– Ничего.

– Ничего?

– Ну конечно, мама. Это же костюм привидения. Нижние юбки только испортили бы все впечатление.

– Отсутствие нижнего белья, я бы сказала, чересчур усиливает впечатление. Где ты раздобыла это… этот костюм?

– Я не могу тебе сказать, – ответила Элла. – И не спрашивай меня больше об этом. – Роуз, ее горничная и поверенная всех ее тайн, купила платье у портнихи, которая шила театральные костюмы.

– Если отец узнает про твои проделки, он, без сомнения, захочет прояснить темные места в этой истории. – Взгляд матери стал рассеянным, отсутствующее выражение появилось на ее лице. – Ну, как выглядит Сейбер? Он уже оправился от ран, как ты думаешь?

Чувство досады с новой силой охватило Эллу.

– У него длинные волосы, они вьются у него над воротником. Я не успела разглядеть его лица – он искоса украдкой поглядывал на меня, притворяясь, что не замечает. Но когда он поднялся, походка его была тверда, и держался он уверенно и прямо. – Она проглотила комок, подступивший к горлу. Тоска потихоньку прокралась в ее сердце. – Я люблю его. Почему он решил не обращать на меня внимания?

– Кто рассказал тебе легенду о призраке?

– Пожалуйста, не уклоняйся от темы, – сказала Элла и тут же спросила: – Скажи, кто такая графиня Перруш? Ты слышала про нее?

– Она француженка, – коротко обронила мать. – Вокруг ее имени много всяких слухов. Говорят, она куртизанка, за которой охотятся мужчины, желающие… Не могу поверить, что Сейбер с ней знаком.

– Он сказал, что будет любить меня вечно. Рука, гладившая Эллу по голове, застыла.

– Ты никогда не говорила мне об этом.

– Это случилось, когда я была еще ребенком, – папа первый раз привез меня и Макса в Корнуолл, и мы встретили тебя. Сейбер говорил, что всегда будет оберегать меня и заботиться обо мне… что я всегда могу рассчитывать на его помощь. И он был рядом, когда я узнала, что моя настоящая мать умерла.

– Вот как.

– Если он об этом забыл, то я не забыла, – произнесла Элла со страстью в голосе. – И если он и вправду забыл, то я ему напомню.

– Элла, послушай…

Пусть эта французская потаскушка поищет себе других обожателей. Я, впрочем, и мысли не допускаю, что Сейбер мог спутаться с ней. Я согласилась провести этот сезон в Лондоне только потому, что слышала, будто он тоже здесь. Он пытается подавить свои чувства, но это ему не удастся. Не удастся.

– Элла, прошу тебя…

– Нет, нет и нет! Меня так просто не собьешь.

Может, другая на моем месте решила бы после сегодняшнего вечера, что все безвозвратно погибло. А я вижу события в несколько ином свете.

– Ты все-таки ужасно упряма. – Джастина обхватила ладонями лицо Эллы. – Мы обязательно поговорим с отцом, девочка. Я знаю, он не оставит твое желание без внимания, но ты должна понимать, что ваши намерения могут не совпадать. И мы в конечном итоге должны будем выполнить его волю… даже если нам его решение и не по нраву. Обещай больше не пускаться в рискованные авантюры. Позволь нам с отцом решить все за тебя – для твоей же пользы.

– Решайте что хотите, только чтобы мы с Сейбером были вместе. – Она понимала, что взяла слишком дерзкий тон, но уже не могла остановиться. – Сегодня я доставила ему несколько неприятных минут – вот увидите, в следующий раз я еще не то придумаю!

– Боже правый! За тобой нужен глаз да глаз. Нельзя же допустить, чтобы ты разгуливала все ночи напролет. Ни к чему хорошему это не приведет. И если ты еще не забыла, мы в Лондоне, чтобы наконец найти тебе подходящую партию. Уверяю, мы с этим прекрасно справимся. Я верю в могущество любви, но ведь речь идет о твоем будущем, и нам нельзя принимать скоропалительных решений.

Элла с трудом овладела собой. Она вела себя глупо. Ни в коем случае нельзя рисковать своей свободой.

– Я была не права. – Она негромко рассмеялась. – Столько всего произошло за день – приезд в Лондон, визит к модистке, покупки. Надо же тщательно подготовиться к сезону. Так что не волнуйся за меня, все будет как нельзя лучше.

Леди Джастина подозрительно сощурила глаза.

– Что-то ты очень быстро успокоилась, дорогая моя. Тебе не удастся так просто обвести меня вокруг пальца.

– Но я действительно так думаю. – Лгать грешно, но ведь на карту поставлено ее счастье. – А послезавтра мы куда-нибудь приглашены?

– Да, – медленно промолвила леди Джастина, не сводя с нее настороженного взгляда. – Первое крупное торжество в новом сезоне. Иглтоны устраивают прием. Было бы приятно снова встретиться с Джеймсом и Селиной, мы не виделись целую вечность.

– Ах, как мне хочется поскорее туда попасть – жду не дождусь, – заметила Элла. – Надо решить, что мне надеть. – По правде говоря, это ее нисколько не заботило. Скорее послать Сейберу записку и уведомить его, что она хочет встретиться с ним у Иглтонов. Вряд ли он ответит ей и тем более вряд ли приедет, но зато у нее будет время обдумать следующий шаг.

– Я не случайно зашла в твою комнату, – сказала мать тоном, который насторожил Эллу. – Твой отец предложил подождать дальнейшего развития событий, прежде чем посвятить тебя во все детали. Но я думаю, мужчины не всегда могут постичь женскую логику, правда?

В этих словах Элле почудилась неясная угроза.

– Тебе лучше знать. – Леди Джастина написала книгу о взаимоотношениях мужчины и женщины, хотя этот знаменитый труд Элле пока читать не позволяли. – И что же ты хотела мне сказать?

Мать поднялась с кресла.

– Ничего определенного пока сообщить не могу. Все выяснится, когда Струан их примет.

Элла нахмурилась и тоже встала.

– «Их»? Кого это папа собирается принять? О чем ты говоришь?

– Я не имею права нарушить данное ему слово. Ты обо всем узнаешь завтра, если отец решит, что это подлежит обсуждению.

– Обсуждению? – чуть не закричала Элла. – Что он собирается обсуждать?

– Ну… – Леди Джастина неопределенно повела рукой, – я с ними лично не знакома. И мне не известно, знает ли их Струан. – С этими словами она направилась к двери.

– Да я с ума сойду от твоих намеков! И это все, что ты собиралась мне сказать?

– Завтра, Элла. Завтра ты все узнаешь. Скажу лишь одно: здесь замешан серьезный интерес. Он касается тебя. Речь идет о твоем браке.

Глава 2

Элла хорошо помнила, как выглядит Лондон в предрассветные часы, – все подробности, вплоть до запахов и звуков.

Дым и пыль, запах конского пота и кожи… и старый, знакомый страх. Страх безотчетный и вездесущий. И все вокруг обволакивает серебристый туман, клубящийся под черно-синим небом.

Конечно, сегодня вечером ей нечего было бояться, и чувство страха, неотступно преследовавшее ее, – всего лишь память о тех страшных днях в Уайтчепеле. Там, в восточной части города, дома жмутся друг к другу, и те из его обитателей, которые не спят в это время суток, промышляют черными делишками. Но сейчас она не в Уайтчепеле. Между ее домом и Ганновер-сквер расположились роскошные особняки богачей. Они, наверное, спят в своих надушенных постелях, отдыхая перед следующим днем, полным развлечений.

Колеса городской кареты Россмара грохотали по мостовой, им вторил цокот подков и скрип рессор. Элла забилась в угол на сиденье, стараясь ни о чем не думать.

Но не думать о том, что собиралась сделать, было невозможно. Она решилась на безрассудный, отчаянный поступок. Чем еще объяснить, что она вновь разбудила безропотного Поттса и упросила его оказать ей еще одну услугу, и тот, поворчав, согласился.

«Безрассудство. Безрассудство. Безрассудство».

Казалось, это твердят ей даже колеса кареты.

Но у нее нет выбора – она должна пойти на риск, чтобы предотвратить неизбежное.

Папа собирается завтра беседовать с теми, кто просит ее руки, как если бы она была вещью без сердца и разума? Так не бывать же этому! Да она скорее умрет, чем даст свое согласие.

Карета постепенно замедлила ход.

Видно, ей и вправду не миновать смерти.

Карета остановилась.

Элла зажала себе рот рукой. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди.

Но снаружи не слышно было характерного скрипа козел под тяжестью слезающего Поттса.

– Еще не поздно передумать, мисс Элла, – заметил он, когда она стала упрашивать его продолжить путь. – Хоть бы Господь вас вразумил.

Значит, он ждет, что она передумает. За окнами кареты виднелись темные ряды особняков вдоль улицы. Ни зги не видно. Редко где мелькнет огонек. Элла потянулась, чтобы постучать в стенку кареты. Дверца отворилась.

– Ну так что вы решили, мисс?

О Поттс, не будь таким несговорчивым.

Несговорчивым? А как же, позвольте спросить, мне не быть несговорчивым? Подняли среди ночи, заставили куда-то везти. А ну, как его сиятельство проснется? Уж он все кишки из меня повытянет.

Элла невольно улыбнулась в темноте. Поттс никогда не стеснялся в выражениях.

– Я бы хотела, с твоего позволения, ехать дальше. Поттс что-то проворчал себе под нос, но слов она не расслышала.

Когда он помог Элле сойти, она попросила напоследок:

– Будь добр, подожди меня здесь, Поттс. И не волнуйся за меня – мне ничего не грозит, я в полной безопасности. – Она не сказала ему, что уже однажды приходила к особняку на Берлингтон-Гарденз, предварительно удостоверившись, что Сейбера нет дома. Это было как нельзя кстати, но в безопасности она себя отнюдь не чувствовала.

– Времени три часа утра, мисс. Что о вас подумают, если?..

– Тише ты, – прошипела она. – Говорю же тебе, мне ничего не грозит. Просто передам письмо, и мы сразу же вернемся на Ганновер-сквер.

– То же вы говорили и прошлой ночью, когда мы поехали в клуб джентльменов. Вы ушли и не возвращались, пока…

– Это тогда. А то сейчас. – С этими словами она взбежала по ступенькам парадного крыльца и решительно дернула за шнурок звонка.

В ответ где-то в глубине дома слабо звякнул колокольчик.

Элла ждала, чувствуя спиной мрачный взгляд Поттса.

Она снова дернула за шнурок.

Почти три часа утра. Родители спят. Элла нарочно ждала так долго, чтобы быть в этом абсолютно уверенной. Ей надо вернуться как можно скорее и лечь в постель прежде, чем они проснутся и обнаружат ее отсутствие, иначе не миновать грозы.

Ее мир и без того вот-вот рухнет.

Здесь, по-видимому, тоже все спят.

Внезапно в веерообразном окошечке над дверью засверкал отблеск свечи, заставив Эллу вздрогнуть от неожиданности. Послышалось тихое шарканье приближающихся шагов, и дверь наконец отворилась.

Элла прямо взглянула в лицо маленького жилистого человечка, который возник перед ней на пороге.

– Добрый вечер, мистер Биген, – прошептала она.

– Просто Биген, – коротко бросил он, нахмурившись и не скрывая своего раздражения. Одевался он, как видно, наспех – широкие белые панталоны, красная парчовая туника застегнута не на те пуговицы. – И сейчас уже не вечер, а утро.

– Ну хорошо, Биген, – поспешно поправилась Элла. – Утро еще не наступило, но скоро наступит. Поэтому я бы хотела поскорее сделать то, зачем пришла, и удалиться, предоставив вам возобновить свой отдых. Он склонил голову и заметил:

– Легко сказать. – На голове у него была золотистая чалма – та же чалма, что она видела в прошлый раз. – Если бы вы не разбудили меня, незачем было бы и возобновлять мой сон. – В речи его слышался чуть заметный акцент – Элле он был незнаком.

Она улыбнулась ему ослепительной улыбкой, но старания ее пропали даром. Бронзовое скуластое лицо по-прежнему хранило хмурое выражение. Элла снова улыбнулась.

– Я хотела поблагодарить вас за то, что вы рассказали мне про призрак Сибли. А еще сообщить вам, насколько я преуспела в том деле, о котором мы говорили.

Он схватил ее правой рукой за плечо и втолкнул в переднюю, завешенную шелковыми занавесями в цвет его туники.

– Говорите тише, – промолвил он, приблизив свои огромные темные глаза к лицу девушки, затем прикрыл входную дверь. – Я уже сказал вам – хватит. Не стоит и пытаться. А теперь уходите, мисс.

Ей очень нужно было остаться.

– Вы не хотите, чтобы я говорила громко?

Он утвердительно кивнул.

– Хорошо, я не буду… Но мне необходимо поговорить с вами о Сибли…

Пальцы Бигена стиснули ее запястье, и он потащил ее по черно-белым плитам мозаичного пола. Лайковые полусапожки девушки производили не больше шума, чем мягкие золотистые туфли слуги.

Оглядев комнату, в которую он ее привел, Элла разом забыла заранее приготовленную речь.

Биген притворил дверь и зажег несколько свечей в причудливых подсвечниках. Фигурки из слоновой кости и жадеита – одни, похожие на человеческие, другие, напоминавшие зверей и рептилий, – поддерживали золотые сосуды с тоненькими свечками. В прошлый раз Элла и Биген беседовали в передней. Элла подумала, что и сегодня было бы лучше побеседовать там же.

– Я хочу видеть лорда Эйвеналла, – промолвила она дрожащим голосом, когда к ней вернулся дар речи.

– С Сибли вы ничего не добились. – Биген прямо взглянул ей в лицо. Тусклый свет свечей отбрасывал колеблющиеся желтые блики, разгоняя мрачные тени. – Ваш план не удался. Мое решение было ошибкой. То, что случилось там, только встревожило моего хозяина.

– Откуда вы знаете?

– Уходите, и поскорее.

Элла прижала локти к бокам.

– Я знаю, он хочет меня видеть.

Биген покачал головой:

– А я говорю, он этого не желает.

Элла проглотила подступивший к горлу комок и еле слышно прошептала:

– Спросите об этом его самого.

– Нет.

– Он рассердится, если узнает, что я была здесь и вы меня не пустили.

– Он ничего не узнает.

Глаза двухголового чудовища сверкнули драгоценным блеском. Элла невольно сделала шаг назад… и наткнулась на дракона из слоновой кости, высунувшего длинный золотой язык.

Пламя свечей высветило непроницаемые черты Бигена.

– Мой хозяин вас не примет, – сказал он. – Уходите, прошу вас.

Слабый аромат защекотал ей ноздри. Кто-то бросил в огонь сушеные цветы? У нее защипало глаза.

– Вы не поняли меня, мистер Биген. Как я вам уже говорила, мне необходимо увидеться с Сейбером.

– Зовите меня просто Биген.

– Извините. Я вам уже объясняла вчера…

– Я не помню, что было вчера. Уходите, сделайте одолжение. И больше не возвращайтесь. Не тревожьте покой моего господина.

Он чем-то взволнован, это ясно.

Что здесь случилось? – Элла вдруг почувствовала глубокую тревогу за внешним холодным спокойствием слуги. – Что-то с Сейбером?

Он не ответил.

Так, значит, с ним и правда случилось неладное.

– Скажите мне. – Сердце ее сжалось от боли. – Он нездоров, да? Он болен и не хочет, чтобы я об этом знала.

Лицо Бигена вновь стало непроницаемым.

– Умоляю вас, пустите меня к нему.

– Это невозможно. Не стоит и пытаться. Бессмысленно. Мой господин такой же, как всегда. И он не желает вас видеть.

«Такой же, как всегда». Нет, он стал другим, с тех пор как оставил ее в Корнуолле четыре года назад. Она пыталась забыть его, а потом случайно узнала, что он был совсем рядом с ее поместьем в Шотландии в замке Керколди – так близко, что за час мог дойти до ее дома.

Но Сейбер не пришел, и Элла направилась к нему сама.

Ей удалось увидеться с ним, хоть и на несколько минут. Он отослал ее домой. Правда, в то время он залечивал раны, полученные на войне, и она решила, что он просто не хочет огорчать ее своим беспомощным положением. Девушка была уверена, что как только он поправится, то сразу ее разыщет.

Сейбер выздоровел. Элла видела его в Сибли. Но он даже не подошел к ней. Он покинул ее. Элла распрямила плечи и с вызовом промолвила:

– Он один? Или в обществе знаменитой графини Перруш?

У Бигена на мгновение дрогнули веки. Он плотно сжал губы.

– Мне не следовало рассказывать вам о клубе, который посещает мой хозяин.

– Мне показалось, вы тревожитесь за него. Я чувствую это. Вы поняли, что он мне не безразличен, и поэтому позволили его увидеть, ведь так?

– Он один.

– Вы никогда не отвечаете прямо на мои вопросы, мистер Биген.

– Зовите меня просто Биген.

– Да-да, как скажете. Видите ли, у меня неприятности. Очень большие неприятности. Я уверена, Сейбер непременно захочет узнать, что случилось. Однажды он обещал, что если я окажусь в затруднении, он всегда придет ко мне на помощь. И вот теперь я нуждаюсь в его помощи, как никогда.

Биген нахмурил лоб.

Элла дрожащими пальцами попыталась открыть ридикюль, расшитый розочками из ленточек. Когда ей наконец удалось нашарить сложенный листочек и вытащить его из сумочки, она чуть не плакала.

– Пожалуйста, Биген, – умоляюще промолвила девушка. – Если вы думаете, что Сейбер откажется мне помочь, передайте ему вот это. Когда он прочтет мое письмо, то не станет меня прогонять.

Биген выхватил письмо из ее рук. Элла с надеждой шагнула к нему:

– Так вы передадите письмо? Прямо сейчас? Он отвернулся и отпер дверь.

– Мой господин сейчас спит.

– Умоляю вас, выполните мою просьбу. Если вы откажетесь, я погибла.

Все еще не оборачиваясь и склонив голову, Биген замер в раздумье.

– Пожалуйста, я прошу вас…

– Оставайтесь здесь. – С этими словами слуга вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

От радости у Эллы закружилась голова. Она попыталась опереться рукой на что-нибудь, чтобы не упасть… и ухватилась за холодный позолоченный язык, выточенный из слоновой кости.

Солнце вспыхивает на изогнутых клинках.

Его конь взвился на дыбы. Дикое ржание обезумевших лошадей, людские крики – все слилось в ужасающий рев. Он пришпорил коня. Вниз, скорее вниз.

– Вниз! Отступаем! Всем отступать! Лошадь Найджела Брэннингтона столкнулась с его конем.

– Держись, Найджел. Держись…

Но Найджел его не слышит и никогда больше ничего не услышит. Он уставился уцелевшим голубым глазом в небо. Лицо его – кровавая маска.

Жарко, так жарко. И что-то держит его, что-то обвилось вокруг его тела. Пот и кровь повсюду. Ему надо во что бы то ни стало освободиться, чтобы спасти их. Спасти своих людей. Он должен их спасти.

– Сэр, сэр, помогите! – кричит ему солдат, которого сбросила лошадь.

– Седлай коня, скачи во весь дух. Беги! Мы отступаем!

Совсем мальчишка, почти ребенок.

Рядом зазвенел клинок, со свистом разрезая воздух. Еще мгновение – и он падет на голову этого мальчишки.

Сейбер пришпоривает коня и кидается на помощь. Он вкладывает саблю в ножны и, подхватив мальчишку, сажает его к себе в седло.

– Держись крепче. И пригни голову.

Он мчится через адское месиво из сцепившихся между собой людей у подножия холма, пытаясь выбраться из моря крови, плоти и ужаса.

Это его отряд. Они не ожидали засады. Им приказано было всего лишь прочесать местность. Он должен вернуться к ним. Нельзя допустить, чтобы его солдаты погибли.

Он уже потерял Найджела Брэннингтона. И многих других.

Он должен вернуться. Но что-то связывает его по рукам и ногам. Что-то держит его, не пускает. Какая жара. Пот струится по телу.

– Назад!

Конь уже в мыле, по крутым бокам его стекает пот. Несчастное животное забрызгано грязью и кровью. С губ его стекает пена. Белки глаз выкачены от ужаса.

Сейбер пришпоривает коня и поворачивает обратно, прочь от спасительной деревни, где остался мальчишка.

Он привел своих солдат на верную гибель.

– Пошел, живее! – Нет! Он силен. Он не умрет, потому что вынослив и должен спасти остальных.

Тяжело дыша, конь взлетел на холм, и перед Сейбером снова открылось поле битвы.

– Вперед! Во весь опор! – Дробно застучали конские копыта, прибивая к земле выжженную солнцем траву. Топот копыт отдается в висках, словно удары молота. Как удары сердца.

Его связали невидимые путы, впились ему в тело, влажное от пота. Они не пускают его, не дают ему спасти своих солдат.

– Остановитесь! Слушайте меня! Остановитесь, я приказываю вам!

Сейбер проснулся от собственного крика.

До него донесся стук. Должно быть, стук копыт.

Он спустил ноги с кровати и коснулся ступнями холодного деревянного пола. Вот так всегда. Вокруг его тела обвились скрученные простыни, потом крики, а вслед за тем – ноги на холодный пол. Именно на пол, а не на ковер – только холод может привести его в чувство.

И вот это случилось снова.

Он сел на край постели и свесил голову на грудь.

Сколько раз в тот злополучный день он возвращался в ад человеческой мясорубки? Скольким своим людям он помог выбраться оттуда благодаря силе и выносливости, которой его наградил Всевышний? Он и не считал. Но всех ему спасти не удалось.

Многие погибли – погибли по его вине.

Неужели это никогда не кончится?

Последнее время кошмарный сон стал повторяться все чаще и чаще.

Услышав резкий стук в дверь, Сейбер похолодел – ему показалось, что сердце его замерло в груди. Нет, это всего лишь стук в дверь, слава Богу. Он совсем спятил – не может распознать стук в дверь.

– Убирайся! – крикнул он.

Дверь внезапно отворилась, и в комнату бесшумно проскользнул Биген. Он прикрыл за собой дверь и повернул ключ в замке.

– В чем дело? – спросил Сейбер. Влажные спутанные волосы прилипли к шее. Холодный пот выступил на теле, его трясло. – Говори же, Биген. Что значит это вторжение? – Неужели верный слуга решил стать тюремщиком своего несчастного хозяина?

– Выпейте воды, милорд, – промолвил Биген. Он поставил свечу, которую держал в руках, на столик рядом с кроватью и налил воды из кувшина в стакан. – Пейте, милорд.

Сейбер откинул волосы со лба и взял стакан. Вода смочила пересохшее горло, и он пил, жадно глотая. Биген снова наполнил стакан.

– Простите, что не сразу услышал вас. Меня отвлекли. – Он намочил полотенце и положил его на лоб Сейбера.

Сейбер прикрыл глаза.

– Ничего, не важно.

Впервые они повстречались на корабле, идущем в Англию. Суровый индиец ухаживал за английским лордом, который почти все время находился в горячечном бреду. Оказавшись на берегу, Сейбер был перепоручен заботам Девлина Норта. Прошло несколько месяцев, прежде чем судьба вновь свела Сейбера с Бигеном. На сей раз он спас Бигена от жестокой расправы.

По случайному совпадению на обратном пути в Индию Сейбер оказался на том же корабле. Биген тоже был на борту, но на сей раз какой-то англичанин узнал в индийце нарушителя закона, скрывающегося от правосудия. Индиец обвинялся в том, что украл остатки еды с кухни английских офицеров и раздал их нищим у дверей. Неоправданно суровое наказание за ничтожную кражу – вот чего добивался высокомерный офицер.

Злосчастный индиец уже положил руки на плаху, и меч был занесен, дабы похитителю хлебных корок воздать по заслугам, когда вмешался Сейбер. Будучи кузеном герцога и графом, Сейбер смог убедить англичанина смягчить приговор. После этого индиец посчитал себя в неоплатном долгу перед Сейбером.

И теперь он укоризненно поглядывал на своего хозяина.

– Вы простудитесь, милорд, – промолвил он, отжимая полотенце. – Позвольте, я помогу вам одеться.

Сейбер покачал головой, вытянулся на постели и прикрыл глаза рукой. Он предпочитал спать без одежды – когда ему удавалось по-настоящему заснуть, без этих кошмарных видений.

– Там, внизу, кое-что произошло, – вдруг заявил Биген.

– Хм? – Вот если бы можно было вовсе не спать. Ведь призраки прошлого являются только во сне.

Биген выразительно покашлял и повторил:

– Кое-что произошло – там, внизу. Рука Сейбера соскользнула на подушку.

– Да о чем ты говоришь? Что значит «произошло»? Вечно твои проклятые загадки.

Индиец вытянулся во весь свой невысокий рост.

– К вам посетитель.

– Посетитель? – Сейбер недоуменно уставился на него. – В такое время? В два часа ночи?

– Пятый час утра.

Пятый час утра? Сейбер приподнялся на локтях.

– Черт побери, ну и ну! Кто этот посетитель? Биген молча вытянул сложенный листок бумаги из кармана туники.

Сейбер взглянул на письмо, взял его из рук Бигена и повернулся на бок. Но тут же почувствовал такую слабость, что снова обессилено упал на спину.

– Милорд! – тревожно воскликнул Биген.

– Ничего, ничего. Это пройдет… когда уйдут воспоминания. – Между слугой и господином почти не было секретов. Биген узнал о демонах, терзающих Сейбера, когда начал ухаживать за ним на корабле.

Сейбер снова приподнялся на локте, развернул листок и поднес его к свету.

«Мой дорогой Сейбер, – прочел он. – Я не прошу тебя простить мой вчерашний маскарад. Ты не хотел увидеться со мной, и поэтому мне пришлось самой найти способ повидать тебя без твоего на то соизволения».

Он вскинул голову.

– Биген, уж не хочешь ли ты сказать, что в моем доме сейчас находится еще одна женщина, кроме моей несравненной экономки?

Биген шаркнул туфлей, по-прежнему храня молчание. Сейбер нервно облизал пересохшие губы.

– Так, понятно. Здесь еще одна дама. Он продолжил чтение письма:

«Когда-то ты сказал, что ты мой самый верный и преданный друг. Ты говорил, что никогда не оставишь меня в беде. И вот теперь я попала в беду. Мне нужна твоя помощь, Сейбер».

Он сжал руку в кулак. Да, он говорил ей, что никогда не бросит ее, но говорил в то время, когда еще был самим собой, когда мечтал о ней как о своей будущей невесте… своей жене, матери своих будущих детей.

Но все прошло безвозвратно.

– Милорд? – робко спросил Биген.

Сейбер что-то промычал себе под нос и продолжал читать:

«Завтра будет вечерний прием у Иглтонов. Ты тоже приглашен, в этом нет никаких сомнений. Прошу тебя, пожертвуй своим уединением ради себя… и меня. Приходи, умоляю тебя, Сейбер. Но может, ты согласишься увидеться со мной прямо сейчас? Всего на одну минуточку? Я только взгляну на тебя – и тут же уйду. С любовью, Элла».

– Боже мой! – Пот снова проступил у него на лбу. – Прогони ее сейчас же! Делай, что тебе говорят.

– Она прелестная девушка. Прелестная и юная. И очень настойчивая, как мне кажется.

– Да, настойчивая, – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Настойчивая, упрямая, своенравная… преданная, нежная… Она зря тратит на меня время.

– Вы ведь можете уделить ей несколько минут.

– Нет. Как она здесь очутилась?

– Она приехала в экипаже.

– Одна? Биген вздохнул:

– Одна.

– Отправь ее домой. Скажи кучеру, чтобы он доставил ее туда в целости и сохранности. Ей не следует находиться на улице в такой час. И о чем только думают Струан и Джастина? Сначала она появляется в Сибли и разыгрывает передо мной представление, чтобы помучить меня… а теперь вот это. Ей следует быть дома, а не разгуливать по ночам.

– Хм-м. Она настаивает, что ей необходимо поговорить с вами.

Сейбер всплеснул руками.

– Посмотри на меня. Посмотри, Биген. Я весь в поту. Мне снятся кошмары. Я болен.

– Вы, милорд, человек сильный, – промолвил Биген с глубокой серьезностью.

– Но разум мой помутился! Я никогда не избавлюсь от этого кошмара. И как я могу подвергнуть такому ужасному испытанию прелестную девушку, а жизнь со мной действительно превратится для нее в кошмар.

– А вы бы хотели жить с ней?

– Я… – Сейбер уткнулся лицом в подушку. Записка выпала из его пальцев. – Я не желаю говорить об этом.

– Возможно, она смогла бы вам помочь. Вылечить вас, милорд. Исцелить.

– У меня болит душа, – глухо промолвил Сейбер, не отнимая лица от подушки. – А тот, у кого болит душа, не сможет ничего дать другому человеку… и его исцелить невозможно.

– Милорд…

Бигена прервал осторожный стук в дверь.

– Сейбер, ты здесь?

– Я этого не вынесу, – пробормотал он еле слышно.

– Сейбер, это я, Элла. Ты слышишь меня?

Он покачал головой, не в силах произнести ни слова.

– Я знаю, что ты здесь, – продолжала она, голос ее дрожал. – Скажи, мы можем поговорить? Пожалуйста, объясни мне, что я сделала не так.

Он еще глубже зарылся лицом в подушку. Хотеть и быть способным иметь то, что хочешь, и в то же время знать, что этого делать не следует… Какая же это мука.

– Милорд? – произнес Биген, наклонившись к его уху. – Уже почти утро.

– Убирайся, – пробормотал Сейбер в подушку. Потом поднял голову и крикнул: – Уходи, Элла. Забудь прошлое. Уходи.

– Сейбер, прошу тебя…

– Сейчас же покинь мой дом. Перестань преследовать меня. Я не хочу тебя больше видеть.

Она вскрикнула, словно от боли, потом послышались приглушенные рыдания и удаляющиеся шаги.

– Ты лгал мне, Сейбер, – проговорила она сквозь слезы. – Ты говорил, что любишь меня. Я была совсем еще девочкой. Теперь я уже не ребенок, но ты больше не любишь меня.

Она быстро сбежала по ступенькам в холл. Сейбер взглянул на Бигена.

– Пойди и проследи, чтобы она села в карету без приключений.

Лицо Бигена приняло замкнутое и надменное выражение, которым он выказывал крайнюю степень неодобрения.

– Я умываю руки.

– Делай, что тебе приказано! – рявкнул Сейбер.

– Сейбер! – донесся до него из вестибюля голос Эллы. – Сегодня к папе придет человек, который просит моей руки. Я его не знаю. И не хочу за него замуж.

Он вскочил с постели и рванулся к двери, но тут вспомнил о своей наготе. Он пошарил вокруг себя в поисках одежды.

– Подай мне халат, – сказал он, распахивая дверь. – Я должен поговорить с ней. Пусть она убедится, что ее воспоминания – не более чем романтическая детская влюбленность, которой вскоре наступит конец.

Биген порылся в огромной платяном шкафу из черного дерева и вытащил оттуда черный шелковый халат.

– Живее, – торопил его Сейбер. По полу потянуло сквозняком. Она открыла парадную дверь.

– Я скорее умру, чем соглашусь выйти за человека, которого не люблю! – крикнула Элла срывающимся голосом.

Он накинул халат и завязал пояс. Туфли он искать не стал, распахнул настежь дверь и бросился к лестнице.

– Я люблю тебя, Сейбер. Я никогда не смогу полюбить другого.

Входная дверь с грохотом захлопнулась.

Он сбежал по ступенькам вниз и выскочил на улицу. Холодный предрассветный ветер освежил его лицо.

Ее экипаж стремительно удалялся.

– Элла!

Окно экипажа было плотно задернуто шторами. Она не могла ни слышать, ни видеть его. Слишком поздно. Все равно уже ничего не поправить – это было ясно с самого начала.

– Элла, – промолвил он с тоской. – Моя возлюбленная Элла.

Глава 3

У его дочери должен быть самый лучший в мире супруг.

Струан, виконт Хансиньор, просматривал документы, которые его адвокат передал ему сегодня утром на подпись.

Спокойствие и внутренняя собранность – только это и спасает в последнее время. Необходимо сохранять невозмутимый вид, особенно в присутствии посетителей, с которыми ему предстоит сегодня встретиться. Да, именно бесстрастное спокойствие.

Он раздраженно отбросил перо. Нет, он не может сохранять спокойствие, когда дело касается его Эллы.

– Нет! Это невозможно!

– Милорд?

Струан вздрогнул и, вскинув голову, увидел стоявшего перед ним дворецкого Крэбли.

– Я не слышал, как вы вошли, – произнес он несвойственным ему резким тоном.

– Я стучал, прежде чем войти, милорд.

– Они уже здесь?

– Они, милорд? – В черных навыкате глазах Крэбли отразилось недоумение, которое прозвучало в его вопросе.

Струан встал из-за стола Обычно он с удовольствием работал в своем кабинете – это приносило ему успокоение Но не сегодня.

– Они, Крэбли. Джентльмены, которые сегодня собирались нанести мне визит.

– Но ведь еще нет одиннадцати, милорд. Дворецкий Крэбли всегда безупречно исполнял свои обязанности. И сам Струан, и его старший брат Арран, маркиз Стоунхэвен, находили манеры Крэбли чрезвычайно раздражающими, но его преданность и внимание к мельчайшим деталям делали его незаменимым.

Струан задумчиво посмотрел в лицо дворецкому.

– Скажите, вы считаете себя человеком бурных страстей, Крэбли? – Интересно послушать, что ответит ему на это дворецкий, – вероятно, что-нибудь в своем обычном стиле.

Крэбли выпятил губы и наморщил вздернутый нос, делая вид, что всерьез раздумывает над вопросом.

– Да, в значительной степени, – наконец произнес он, не меняя интонации. – Да, милорд, я человек горячий. Я пожертвую жизнью ради тех, кому служу если в этом возникнет необходимость. Это вы хотели знать, милорд?

Струан кашлянул и махнул рукой.

– Хм, да-да, наверное. – Он улыбнулся. – Замечательный ответ, Крэбли. – Слова дворецкого хотя бы отчасти примирили его с действительностью.

– Это было передано для мисс Эллы, – произнес вдруг Крэбли, протягивая маленький сверток изумрудного шелка, перевязанный золотым шнуром.

– Что это? – с подозрением спросил Струан. – Кто посылает Элле подарки? Она в Лондоне ни с кем не знакома.

– Не могу знать, милорд.

– А посыльный не сказал, от кого это?

– Нет, милорд.

– И визитной карточки нет?

– Нет, милорд.

– Ради всего святого! – вспылил Струан. – Когда же наконец вы перестанете…

Приход Эллы, а за ней и Джастины прервал его гневную речь, позволив таким образом сохранить остатки самообладания.

– Мне кто-то прислал подарок? – спросила Элла. Струан свирепо воззрился на нее.

– Откуда тебе это известно? Она чуть заметно покраснела.

– Я… я слышала, как звякнул дверной колокольчик, и выглянула в окно – мне стало любопытно, кто бы это мог быть.

– Ты кого-то ждешь?

Элла, одетая в одно из своих самых любимых платьев простого покроя, подлетела к позолоченному стулу и уселась на него, расправив бледно-лиловые юбки, и обхватила руками колени. Уж больно у нее безразличный вид, подумалось Струану. И слишком она прелестна – с такой очаровательной дочкой отцу не миновать хлопот. Глаза ее сегодня казались темными, как ночь, кожа – нежной и полупрозрачной. Ее иссиня-черные волосы были тщательно заплетены в тугие косы и уложены на затылке. Сдержанность наряда, вместо того чтобы делать ее незаметной, только подчеркивала неповторимое, какое-то загадочное очарование девушки. Да, любой мужчина будет счастлив защищать и оберегать такое сокровище.

Он переглянулся с Джастиной. Глаза их встретились, и он увидел, что она понимает, что он чувствует. Оба они любят девочку до самозабвения. Она и ее брат Макс дороги им не меньше, чем маленькие Эдвард и Сара.

– Элла, – решительно начал он, – нам с тобой предстоит серьезный разговор. Есть одно неотложное дело. Положите сверток, Крэбли. И прошу вас, оставьте нас.

Он краем глаза заметил отчаянные жесты Джастины и вовремя осадил себя – он не должен ругать Эллу за ее появление в клубе Сибли. У Джастины никогда не было от него секретов, но она потребовала высокую плату за свою откровенность. Она заставила его пообещать, что он и словом не обмолвится о проделке дочери до тех пор, пока не повторится нечто подобное.

Как только за Крэбли захлопнулась дверь, Струан повернулся к Элле и окинул ее пристальным взглядом.

– Ты выглядишь усталой, – заметил он, не обращая внимания на укоризненную гримасу, которую состроила Джастина. – Ты не больна?

– Нет, я здорова, папа, спасибо, – сказала Элла, не отрывая взгляда от свертка зеленого шелка.

– Насколько мне известно, мама уже сказала тебе, что сегодня я принимаю посетителей.

Элла застыла, словно окаменев.

– Нам сейчас не следует об этом говорить, – поспешно вмешалась Джастина. – И кроме того, это преждевременно, Струан. Элла только начала выезжать в свет.

– Я знаю, но, по-видимому, придется отказаться от сезона, – ответил Струан, чувствуя, как в нем нарастает беспокойство.

Джастина подошла к мужу и стиснула его руки.

– Отказаться от сезона? Ты окончательно решил?

– Я не сказал, что решил окончательно. Дело в том, что отец претендента на руку нашей дочери заметил в своем письме, что свадьба будет лучшим вложением моих капиталов, чем то, что он изволил называть бесполезной тратой денег на развлечения.

– О! – Джастина часто заморгала и, придвинувшись ближе, промолвила, понизив голос: – Она так расстроена, Струан. Прошу, не настаивай.

– Я прошу вас не шептаться, – заявила Элла. – И я не буду женой человека, за которого предложение делает его отец. Все это весьма странно. С одной стороны, он не считает себя достаточно взрослым, чтобы вести свои дела самому, и с другой – осмеливается делать мне предложение. Ты его не примешь, папа, я в этом даже не сомневаюсь.

Струан подавил невольную улыбку.

– Нет уж, позвольте мне их принять, юная леди. Я навел о них справки. У Уокингемов толстые кошельки и отличное поместье в Ланкашире. В своем письме лорд Уокингем говорит, что мы с ним уже встречались. Хотя я не припоминаю нашего знакомства, вежливость требует, чтобы я не пытался его переубедить на этот счет. – Он бы многое дал, чтобы вызвать в памяти встречу, о которой упоминал Уокингем.

– Вздор! – отчетливо произнесла Джастина.

– Ну почему же вздор? – возразил Струан, борясь с нарастающим раздражением. – Должен тебе заметить, ты говоришь точь-в-точь, как твоя бабушка.

Но Джастина не подняла брошенную ей перчатку.

– Будем считать, что я этого не слышала. – Тем не менее она нахмурилась при мысли, что хоть чем-нибудь может напоминать свою бабку – сварливую вдовствующую герцогиню. – Боже правый, Струан, Элла совершенно права. Человек, за которого говорит его отец, не может считаться достаточно самостоятельным, чтобы жениться, и уж тем более не имеет права предлагать руку и сердце самой очаровательной девушке в Англии. Вот увидишь, стоит ей появиться завтра вечером у Иглтонов – и у нее отбою не будет от поклонников. А сегодня отмени прием.

Струану трудно было отказать Джастине, но он уже дал согласие принять Уокингемов.

– Мы теряемся в догадках, Элла, – промолвил он, легонько похлопав Джастину по руке, и взял со стола на удивление тяжелый сверток. – Посыльный не оставил визитной карточки, но я так понял, подарок предназначается тебе, Элла. Открой его.

– Ты переменил тему, – сердито заметила Джастина. Он поцеловал ее изящный носик и прошептал в ответ:

– Вот именно, любовь моя.

Элла взяла у него из рук сверток, положила его на стол и осторожно развязала золотистые ленты. Она развернула шелковую обертку и изумленно ахнула, прижав ладони к щекам.

Там, среди изумрудно-зеленого шелка, лежал мешочек из парчи, тяжелый и гладкий, и переливался драгоценным блеском. Искусно вплетенные в ткань бриллианты посверкивали, словно подмигивая.

– Ну и ну! – пробормотал Струан. – Да это же целое состояние.

– В последнее время всякое проявление денежного благополучия тебя прямо-таки околдовывает, – едко заметила Джастина. – Интересно, что это? Посмотри-ка, Элла.

Элла склонилась над изящной вещицей.

– Бриллианты вплетены в золотые нити – словно бусинки в кружево. Как мило!

– Похоже, вещица старинная, – заметил Струан. – Посмотрите повнимательнее – тут должна быть записка.

Его поспешность вызвала неодобрительные взгляды жены и дочери.

Элла коснулась мешочка, и тот неожиданно открылся.

– Так вот в чем дело! – воскликнула Джастина. – Это же дамский ридикюль. Смотрите, он закрывается, стоит лишь потянуть за золотистые шнурочки. А внутри – белая атласная подкладка. Никогда не видела ничего подобного.

– Я тоже, – тихо промолвила Элла. Она наклонилась и взяла то, что лежало в складках белого атласа. – Красная блестящая звездочка на цепочке. Как странно.

Струан прищурил глаза.

– Рубиновая звездочка. Какая искусная работа. Кажется, Уокингемы пытаются совершить подкуп.

Но Элла не слушала его. Сжимая в ладони рубиновую звездочку, она взяла со стола маленькую золотистую сумочку, усыпанную сверкающими бриллиантами.

– Ну, теперь-то ты будешь полюбезнее с Помроем Уокингемом? – спросил Струан. – Я думаю, он не стал бы присылать такой дорогой подарок, если бы не имел в отношении тебя серьезных намерений.

Элла поднесла сумочку к лицу и глубоко вздохнула.

– Имя Помрой мне не нравится, – бросила она с полным безразличием. – И он не имеет никакого отношения к этому подарку. – Не прибавив больше ни слова, она вышла из комнаты.

Если от волнения можно было бы умереть, то она бы давно не слышала бешеного стука собственного сердца. Элла вихрем слетела вниз по ступенькам и ворвалась в кухню. Кухарка и три горничные присели в реверансе. Они выражают ей свое почтение, пронеслось в голове у Эллы. Как же переменилась жизнь с того вечера, когда отец спас ее из этого ужасного места в Уайтчепеле.

– Доброе утро, – сказала она, счастливо улыбаясь. Взгляды окружающих немедленно устремились на сокровище, которое она держала в руке. Элла вскинула руку над головой и весело заметила: – Недурная вещица, правда? Бесполезная, но милая. А Крэбли здесь не появлялся?

– Он в буфетной, мисс, – ответила кухарка, вытирая руки о широкий белоснежный передник. Лицо ее раскраснелось – она с самого утра стояла у плиты. Волосы выбились у нее из-под чепчика, и она подула на них, отгоняя со лба непослушные пряди. Судя по восхитительному аромату мускатных орехов и печеных яблок, на кухне готовилось изысканное угощение.

Элла подошла к двери буфетной и постучала. Дождавшись, когда дверь открылась, девушка впорхнула в уютную маленькую комнатку.

– Доброе утро, Крэбли, – весело пропела она. Здесь, в буфетной, дворецкий обычно перетирал хозяйский столовый фарфор и хрусталь и отдавал приказания прислуге.

Он поспешно вскочил на ноги:

– Мисс Элла?

Она протянула ему обе руки, в одной из которых была сумочка, а в другой – рубиновая безделушка.

– Это передали для меня совсем недавно.

– Именно так, мисс.

– А записка была?

– Нет, мисс.

– И вы не знаете, кто послал подарок?

– Нет, мисс.

«Да, мисс. Нет, мисс». Элла подавила закипавшее в ней раздражение – Крэбли вечно выводил ее из себя своей манерой отвечать на вопросы. Ей не удалось подсмотреть, кто принес подарок, – она едва расслышала свое имя, пока посыльный обменивался фразами с дворецким. Вообще-то она выглянула с галереи в холл только затем, чтобы посмотреть на этих мерзких Уокингемов.

– Посыльный был в ливрее?

– Можно сказать и так, мисс.

– Ну, так говорите! – Она поджала губы, потом виновато промолвила: – Я подчас бываю резкой с вами, Крэбли. Простите меня. Все это так загадочно. Я думала, вы поможете мне узнать, кто послал подарок. – И это докажет, что ей не почудился тот слабый аромат.

– Странный у него был наряд, – произнес Крэбли, расставив коротенькие ножки и заложив руки за спину. Он нахмурился, припоминая. – Иноземный, я бы сказал.

– Так скажите же, я вас прошу, – мягко промолвила Элла.

– Ну, определенно иноземный. Я сам никогда бы не имел дела с иноземцами. Нельзя им доверять – уж такой народ. Тюрбаны, туники да мешковатые шаровары. Слуге такое носить не пристало.

Элла чуть не расхохоталась вслух – от радости, конечно. Она притворилась, что разглядывает стройные ряды бокалов в застекленных шкафчиках на стене.

– Но письма ведь не было, Крэбли?

– Нет, мисс.

Она зажмурилась и стиснула зубы.

– А слуга сообщил свое имя?

– Нет, мисс.

«Спокойствие».

– Что ж, благодарю вас, Крэбли. Вы мне очень помогли.

Она не ошиблась. Еще раз поднеся сумочку к лицу, она снова уловила слабый аромат. Розы. Запах роз – как в доме у Сейбера. Должно быть, это Биген принес подарок, который, в свою очередь, послал ей Сейбер.

– Я должна идти наверх. – Надо пойти к Сейберу и поблагодарить его за чудесный подарок. Наверное, таким образом он просит забыть былые недоразумения и вновь стать друзьями. От счастья у девушки перехватило дыхание.

– Мисс Элла, – окликнул ее Крэбли, когда она уже взялась за ручку двери. – Этот чужеземец просил сказать вам и никому другому.

Она резко обернулась.

– Что сказать?

– Он попросил меня подождать удобного момента, чтобы передать вам слова его господина. Его хозяин надеется, что вы все сами поймете.

Элла прижала сумочку к груди.

– Его хозяин уверен, что вам не требуется письменное послание – вы только посмотрите на кулон и сразу догадаетесь, что он изображает.

Она перевела взгляд с лица Крэбли на рубин.

– Но я не могу угадать.

Крэбли кашлянул.

– Не можете, потому что не знаете, что случилось с тем человеком, который прислал вам подарок, – так сказал слуга. Его хозяин много выстрадал и поэтому стал совсем другим.

Элла почувствовала слабость в коленях и опустилась в кожаное кресло Крэбли.

– Я знала это. Я чувствовала. Но что же это значит?

– Слуге было велено передать вам, что тот человек, которого вы когда-то знали, больше не существует. Теперь его место занял тот, кого вы возненавидите. Так что его дар нежнее, чем сердце, его пославшее. Вот что он просил меня передать вам. Хозяин чужеземца хотел, чтобы вы знали: рубиновая звездочка нежнее, чем сердце дарителя.

Она взглянула на рубиновый кулон, который по-прежнему сжимала в руке.

– Да как ему в голову пришла такая мысль? Крэбли промолчал.

– И все?

– Если вы все еще думаете о нем, то этот человек больше не нуждается в ваших нежных чувствах. Взгляните на рубин и вспомните, как холоден драгоценный камень. И не пытайтесь начать все сначала. Вот в этом и заключается главное предостережение, сказал слуга. Не пытайтесь возродить былое. Подарок – в память и в благодарность о прошлом. – Крэбли крякнул и безучастно уставился в потолок. – Красивейшая из звезд для самой прекрасной девушки в мире – он будет видеть ее каждый раз, стоит ему только посмотреть на ночное небо. Девушка, чей взгляд будет вечно сиять ему, как звезда, где бы он ни был. Но между вами все кончено. На этом послание заканчивается.

Элла прижала ладонь к груди.

– Какое длинное послание, – прошептала она.

– У меня отличная память, мисс Элла.

Пряча слезы, Элла встала с кресла и направилась к двери, низко опустив голову.

– Благодарю вас, – сказала она Крэбли. – Извините за беспокойство. – Надо будет вернуть рубиновый кулон и сумочку.

– У чужеземца тоже есть к вам несколько слов, – вдруг промолвил Крэбли.

Элла остановилась, по-прежнему не поворачивая головы.

– Он сказал – и довольно дерзким тоном, смею вам заметить, – что гордецы часто оказываются глупцами. Он просил передать вам, чтобы вы имели в виду – его хозяин ошибся насчет своего сердца. Вот что сказал мне слуга.

Напудренный и напыщенный, Гревилл, лорд Уокингем, важно прошествовал в кабинет, намечающееся брюшко утягивал корсет, так что осанка напоминала голубиный зоб. Этот голубой бархатный жакет, наверное, стоит целое состояние, как и розовый атласный жилет, расшитый оранжевыми розочками. Панталоны безукоризненного покроя не могли скрыть худощавые ноги, расплывшуюся фигуру и нетвердую походку.

«Он просто омерзителен», – внезапно подумал Струан. Глаза в красноватых прожилках почти утонули в набрякших веках – одного взгляда на них достаточно, чтобы почувствовать отвращение. Струан тут же вспомнил их первую встречу, о которой упоминал Уокингем в своем письме.

Словно прочитав его мысли, Уокингем произнес хриплым голосом:

– Музыкальный вечер у Эстергази. Кажется, только вчера расстались.

– С тех пор прошло более четырех лет, – возразил Струан.

Уокингем потер переносицу, испещренную прожилками – свидетельство неумеренного отношения к спиртным напиткам. Его обвислые щеки покрылись красными пятнами.

– Ваш друг Фрэнкхот наделал тогда много шума. А все началось здесь, в Чэндос-Хаусе. Забавная штука жизнь, не так ли?

Струан коротко кивнул:

– Да, забавная. Но в этом и заключается ее прелесть. – Его давний друг Кэлум Инне в ту ночь впервые увидел свою будущую невесту. И с той же самой ночи жизнь его изменилась: он вскоре вновь занял подобающее место в обществе и стал герцогом Фрэнкхотом – этот титул, принадлежавший ему по праву рождения, был у него украден.

– Хм, позвольте вам представить вашего будущего, э-э, зятя, – загоготал Уокингем, хлопнув себя по ляжкам, и плюхнулся в ближайшее кресло. – Не возражаете, если я присяду?

– Отнюдь, – промолвил Струан, окинув рассеянным взглядом человека, молча стоявшего рядом с Уокингемом. – Добрый день, сэр. Насколько я понимаю, вы Помрой? Я, к сожалению, не имею чести знать ваше имя.

– Уокингем, – коротко отрекомендовался незнакомец. – Это наша фамилия. Но для друзей я Пом.

Его родитель снова разразился грубым хохотом.

– Они зовут его Пом. Если хотите знать, он моя правая рука. Без него мне не справиться с делами. Ваша красотка получит в мужья неоценимое сокровище.

«Сокровище» перевело ничего не выражающий взгляд на Струана. Среднего роста, худощавый, этот джентльмен производил впечатление человека безвольного и бесхарактерного – как если бы ему было проще скользить, чем ходить. Тонкие волосы, должно быть, песочного цвета напомажены и уложены завитками, отливающими жирным каштановым блеском. Белесые брови острыми стрелками расходятся от переносицы к вискам, нос необычайно длинный. Маленький рот окаймлен белой полоской. Но именно глаза младшего Уокингема вызвали у Струана тошнотворное отвращение. Они казались совершенно бесцветными, в них не было жизни – взгляд их был тусклым и неподвижным, как взгляд змеи.

– Я прикажу, чтобы вам принесли чего-нибудь освежающего, – сказал Струан, невольно отмечая про себя, что его поспешность выдает его тайное желание поскорее избавиться от посетителей. – К сожалению, у меня много дел. Надеюсь, вы меня извините.

Помрой сделал шаг ему навстречу, выставив вперед подбородок, и протянул ему руку:

– Счастлив познакомиться с вами, Хансиньор. Отец много рассказывал мне о вас и вашей семье.

Струан машинально пожал протянутую ему руку. Ему с трудом удалось удержать удивленное восклицание. Рука, которую сжимали его пальцы, была мягкой, как у женщины. Мягкая, безвольная, слабая и горячая. Ладонь Струана вспотела.

И эти руки будут прикасаться к его Элле?

Ни за что!

– Мы польщены, – промолвил Струан, – то есть, я хочу сказать, мы с матерью Эллы рады, что вы проявили интерес к нашей дочери. Без сомнения…

– Наверное, вы теряетесь в догадках, что заставило нас совершить этот шаг, – перебил его Уокингем. – Это длинная история, и я не собираюсь отнимать у вас время подробным рассказом. Пом раза два мельком видел Эллу. Любовь с первого взгляда и все такое.

– Видел Эллу? Но где же…

– Она делала покупки, – спокойно вставил Помрой. – На Бонд-стрит. Я встретил ее, а после навел справки. Только и всего.

– Мой мальчик всегда знает, что ему нужно, – заметил Уокингем, выпятив толстые губы. – Не будем ходить вокруг да около. Если Пом вдруг решил, что готов каждую ночь ложиться спать с одной и той же смазливой девчонкой, то что нам остается делать?

Струан раскрыл рот от изумления. Смазливая девчонка? Его Элла?

Помрой вытащил из кармана обтянутую алым бархатом коробочку и открыл небрежным жестом.

– Позовите ее, старина. Вряд ли найдется красотка, которая после такого подношения не станет поласковее с дарителем.

Из коробочки Струану подмигнул огромный, размером с ноготь большого пальца, сапфир в оправе из бриллиантов.

– Хм, очень мило. Считаю своим долгом поблагодарить вас за подарок.

– Рано благодарить – подарок еще не вручен, – усмехнулся Уокингем.

Струан постарался взять себя в руки и вспомнил о рубине в золотой сумочке. Черт побери, как же трудно быть отцом взрослой дочери на выданье! Очевидно, этот скользкий тип – не единственный, кто заглядывается на его Эллу. Ее следует запереть дома и никуда не выпускать. А еще лучше – отослать обратно в Шотландию, заставить ее носить плотную вуаль и…

Да он попросту сходит с ума!

– Итак, продолжим, – промолвил Уокингем. – Если вашей недотроге так уж не хочется пропускать сезон, то Пом некоторое время будет вывозить ее в свет. Она получит еще большее удовольствие от вечеринок в его присутствии. Все лондонские охотницы за толстым кошельком будут завидовать ей черной завистью. Они ведь все жадные скупердяйки, разве нет?

Струан прочистил горло и решительно произнес:

– Мы польщены вашим вниманием, но…

– Я вижу, вы изумлены, – заметил Уокингем, взмахнув рукой, унизанной перстнями. – Мы не намерены заключать сделку вслепую. Будем говорить прямо – мы ведь здесь все мужчины. Я сам видел вашу прелестницу. Недурна, ничего не скажешь. У моего мальчика хороший вкус.

– Я не понимаю…

– Мы с удовольствием подберем ей подвенечный наряд, правда, Пом? Мой мальчик сам проследит, чтобы все было исполнено как следует. – Уокингем подмигнул сыну. – Конечно, если перед ним вещь, можно сказать, развернутая, то он вполне может забыть вовремя завернуть ее обратно, когда время придет выходить. – Живот Уокингема затрясся от похотливого хохота.

Жгучая ненависть охватила Струана – он даже почувствовал слабость в ногах. Терпению его пришел конец.

– Я думаю, продолжать этот разговор не имеет смысла, – сказал он, тщательно подбирая слова. Чем меньше он будет кипятиться, тем меньше вероятность, что его услышат Джастина или Элла. – Я вызову дворецкого, и он вас проводит.

– Проводит? – Уокингем с трудом поднялся с кресла. – Что это, черт подери, вы задумали, мой мальчик? Вы нас гоните? Но мы же с вами будущие родственники. Джентльмен не имеет права указывать своим родственникам на дверь, пока те сами не захотят уйти.

– А я ни у кого не спрашиваю разрешения, если мне надо выставить вон нежеланных гостей.

Помрой приблизился к Струану.

– Я вижу, вы меня не поняли. Я встретил то, что давно мечтал встретить, и не остановлюсь ни перед чем, чтобы это получить. Впервые в жизни я решился сделать из шлюхи порядочную женщину. До сегодняшнего дня я не был готов к такому великодушному поступку.

Струан воззрился на него, не веря своим ушам.

– Раньше он был слишком молод, – пояснил Уокингем, намеренно не обращая внимания на оскорбительные замечания своего сына по отношению к юной леди. – А вот как минуло ему сорок, так вдруг вздумал произвести на свет законного наследника. Почему бы ему не выбрать для этой цели чресла, обещающие бесконечное наслаждение, что скажете? Не говоря уже о других достоинствах вашей крошки – молодость, упругие сочные грудки. Держу пари, у нее прелестный зад. – Уокингем облизал жирные губы.

Еще секунда, и он просто вышвырнет их обоих вон, подумал Струан. Дела чести невозможно вести с людьми, у которых чести нет и никогда не было.

– Вон отсюда, – коротко приказал он. – И не смейте больше возвращаться. Забирайте свою безделушку, сэр, и проваливайте. Да как вы осмелились назвать такое невинное создание, как Элла, шлюхой? Вон!

Помрой закрыл коробочку и небрежно швырнул ее на стол.

– Мы предлагаем вам сбыть ее с рук и платим за товар хорошую цену. Безусловно, мы рассчитываем и на ее приданое.

– Вон!

– Кроме того, – продолжал Помрой, – ее родословная оставляет желать лучшего. Вы понимаете, о чем идет речь, не так ли?

Струан похолодел.

– Не понимаю, – возразил он, внимательно следя за выражением их лиц. – Да и вы сами, вероятно, не понимаете, готов поспорить. Вы нанесли оскорбление семье Россмара, и это вам даром не пройдет.

Уокингем встал рядом с сыном. Игривая ухмылка слетела с его лица.

– Оскорбление? С каких это пор правда считается оскорблением? Мы предлагаем вам избавиться от девчонки. С другими претендентами вам будет не так просто договориться, принимая во внимание определенные обстоятельства. Я уверен, вы поняли намек.

Струан усилием воли заставил себя разжать кулаки.

– Потрудитесь объясниться.

– О! – Помрой сделал бледной рукой неопределенный жест. – Мне кажется, мы сказали уже достаточно, вы так не думаете? Мы же с вами все-таки джентльмены и не станем вслух обсуждать щекотливые моменты из прошлого соблазнительной Эллы, правда?

Они что-то знают. Не все, конечно, но кое-что. Струан напрасно пытался убедить себя, что девочку, которую видели мельком и при определенных обстоятельствах и которой еще не было шестнадцати, вряд ли можно узнать спустя четыре года в другой обстановке. Кроме того, она вела уединенный образ жизни. В обществе ее совсем не знали.

– Ну, теперь-то мы завладели вашим вниманием, не правда ли? – спросил его Уокингем с дурацкой улыбкой.

От такой наглости Струан буквально вскипел.

– Ваши намеки бессмысленны, вы вынуждаете меня сделать вам последнее предупреждение. Я изо всех сил борюсь с желанием выставить вас вон. Еще немного – и я не смогу противиться искушению.

Помрой улыбнулся – зрелище было малопривлекательное.

– Похвальная решимость, Хансиньор. На нашем месте любой другой съежился бы от страха и дал деру, усомнившись в правильности полученных сведений. К несчастью для вас, мы знаем, что не ошиблись. О, вам не стоит ничего опасаться – мы собрали сведения без шума, тайно. Выражение «леди-портниха» вам о чем-нибудь говорит?

Уокингем противно захихикал.

– Неплохой бордель с новшествами, а, Хансиньор? Работают там леди, знающие, как ублажить джентльменов всех размеров и вкусов. – Он снова захихикал. – Не стоит пропускать подобные развлечения.

Струан усилием воли взял себя в руки. Единственное спасение Эллы в том, что он будет отрицать все намеки на ее прошлое.

– Не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите, – промолвил он, напустив на себя недоуменный вид. – Какое отношение имеет этот притон к моей дочери?

Он заметил, как в красноватых глазках Уокингема промелькнуло выражение неуверенности, и продолжал:

– Я попытаюсь забыть этот инцидент при условии, что вы тотчас покинете мой дом и никогда более не осмелитесь упоминать об этом.

– Значит, вы отрицаете, что у Эллы сомнительное прошлое? – Лицо Помроя с чертами хорька утратило всякое выражение.

– Именно. Ваши предположения ошибочны.

– Неужели? Вряд ли вы понимаете истинный смысл слова «ошибочный». – Помрой провел ладонью по резьбе, покрывающей край письменного стола.

Дьявол, ему следует быть осторожнее. Надо учиться сдерживать свои эмоции.

– Она ведь не ваша дочь, лорд Хансиньор, я прав? Она вам не родная дочь.

Сердце его колотилось как бешеное. Если они сейчас скажут, что он впервые увидел Эллу в борделе на аукционе, где ее выставили, чуть не нагую, в качестве приза самому состоятельному покупателю, ему ничего не останется делать, как только яростно все отрицать. А потом он вышвырнет их вон своими руками. Ну а после? Он же не может рисковать и выносить инцидент на обсуждение алчного до сплетен высшего света.

Ложь – единственное его убежище, единственная защита Эллы.

– Элла и ее брат были детьми фермерской четы. Их ферма находилась по соседству с моим поместьем в Дорсете. Оба они, и муж, и жена, умерли от холеры. Ужасная судьба. Элла и Макс остались сиротами.

Уокингем и Помрой молча слушали. Обменявшись хитрыми понимающими взглядами, они вновь сосредоточили свое внимание на его лице.

– Все имущество родителей до последнего пенни пошло на уплату долгов. У детей не было других родственников. И я решил взять их под свою опеку. Мы с женой усыновили их. Так что вас неправильно информировали. Я бы попросил ее сиятельство подтвердить мои слова, но малейший злобный намек в адрес Эллы расстроит Джастину. Элла и Макс дороги нам так же, как и наши собственные дети. Теперь, надеюсь, вы убедились, что ваши сведения ошибочны, и понимаете, в какой ужас повергли меня ваши отвратительные намеки.

Один уголок рта Помроя дернулся вверх.

– Как вам угодно, – промолвил он, слегка поклонившись, и его отец тоже кивнул. – Очень правдоподобная история. Должен сказать, с вашей стороны это был шаг величайшего благородства.

– Да, это достойно восхищения, – подхватил Уокингем.

Помрой взял бархатную коробочку, открыл ее и вынул кольцо с бриллиантами, которое положил на блестящую поверхность стола.

– Как бы то ни было, такая девушка должна быть счастлива войти в достойную семью Уокингемов, вам не кажется? В этом случае она будет защищена от злых языков.

Уокингем покачал головой и причмокнул губами.

– Невольно пожалеешь тех девиц, которым довелось пройти через подобное. Слухи – вещь разрушительная. Но мы сможем положить этому конец, не так ли? Хотя Пом хочет взять ее в жены, несмотря ни на что – даже на сомнительное прошлое. Правда, Пом?

Помрой вскинул брови в знак согласия.

Струан размеренным шагом подошел к камину и дернул шнурок звонка, чтобы вызвать Крэбли. Единственная подходящая тактика в данном случае – твердая оборона, и эта оборона заключается в отрицании сплетен и слухов, которыми мерзкие ничтожества пытаются его запугать.

– Нет нужды вызывать лакея, – сказал Уокингем. – Мы уйдем сами. Забирай кольцо, Пом. Ты его вручишь собственноручно и сможешь насладиться проявлениями ее благодарности. – От его похотливого хихиканья у Струана свело внутренности.

– Жду не дождусь этого момента, – откликнулся Помрой. – Очень жаль, что вы не пожелали заключить такую выгодную сделку, милорд.

– Ни слова больше, – отрезал Струан. Уокингем и его омерзительный отпрыск направились к двери.

– Пом хочет ее заполучить, – сказал Уокингем, и глаза его превратились в красные щелки. – А уж если Пом что задумает, то добьется этого, будьте уверены. Вам нечего бояться – мы не станем разглашать ваш секрет. Но отступаться мы тоже не намерены и будем поддерживать знакомство.

– Не думаю, – твердо промолвил Струан в тот момент, когда появился Крэбли.

Помрой слегка поклонился и заметил:

– А все-таки имейте это в виду.

Глава 4

– Все это не вызывает у меня ничего, кроме отвращения. – Сейбер отступил в тень балкона над бальным залом Иглтонов.

Девлин Норт прислонился к резной каменной балюстраде.

– Ты хотел сюда прийти. Ты не хотел сюда прийти, – промолвил он чертовски безразличным тоном, которым всегда объявлял самые неприятные новости. – Ты наконец решил появиться в обществе. Ты решил больше никогда не появляться в обществе. Ты желаешь ее видеть. Ты не желаешь…

– Я не желаю слушать твою болтовню, Норт. Я просил тебя составить мне компанию и прийти сюда со мной, поскольку решил завершить одно дело. И ничего больше.

Девлин отвернулся и скрестил руки на груди.

– И ради этого я оставил теплую постель… и теплое местечко.

– Всегда терпеть не мог Лондон во время сезона, – мрачно заметил Сейбер, не желая обсуждать последнее увлечение Девлина. – Мне отвратительны игры, в которые тут играют.

– Кажется, ты умудрился пропустить почти все лондонские сезоны, старина. Мы оба прекрасно понимаем, что ты бы ни за что здесь не появился сегодня, если бы мог держаться подальше от…

– Марго сообщила мне, что тоже приглашена. Девлин коротко рассмеялся:

– Пытаемся скрыть истину, не так ли? Прекрасно. Да, Марго приглашена. Один ее родственник знаком с отцом графа Иглтона.

– Она скорее всего не придет.

– Да, скорее всего, – согласился Девлин. – Мне и самому здесь скучно, старина. Смотреть на праздник со стороны никогда не доставляло мне особенного удовольствия. Я привык быть в гуще событий.

Сейбер с нескрываемым презрением заметил:

– И тебе приятно находиться среди стаи мамаш, которые кудахчут, как наседки, и их пискливых цыпочек? Не говоря уже о скучающих папашах этих самых цыпочек или целой армии так называемых достойных женихов, которые строят из себя невесть что.

– По-моему, это ты строишь из себя невесть что, – спокойно заметил Девлин.

Сейберу было нечего возразить. Девлин взглянул вниз через кольцо роскошных знамен, которые тихо колыхались над пестрой толпой в холле.

– Ты явился сюда, чтобы увидеть ее, – промолвил он, обращаясь к Сейберу. – Мне не обязательно произносить вслух ее имя – мы и так понимаем, о ком идет речь, верно? И есть еще одна причина, что заставила тебя появиться здесь сегодня, но об этом ты предпочитаешь молчать. Что ж, каждый вправе хранить свои секреты.

Секреты? Да вся его жизнь отныне стала тайной – болезненной, устрашающей тайной. И пусть так и будет. Но Элла напомнила про обещание, которое он дал когда-то, – он говорил, что придет на помощь, стоит ей только попросить. И не будет ему покоя, пока он не объяснит девушке, что он теперь другой человек и прошлые клятвы отныне теряют свою силу.

– Знаешь, что о тебе говорят в Лондоне? Сейбер нахмурился:

– И что же именно?

– А то, что вы с Марго любовники, что ты ее покровитель. Предполагают, что загадочный граф Эйвеналл имеет необычные сексуальные пристрастия и что он платит графине Перруш, чтобы та удовлетворяла его желания.

– Кто же эти болтуны, распускающие подобные небылицы? – Он понимал, что про него ходят всякие слухи, но в то же время не подозревал, что стал предметом светских сплетен.

– Эти болтуны – люди влиятельные, Сейбер. Ты ведь знаешь, до чего капризен наш маленький круг избранных. Там питаются сплетнями, и в последнее время основное блюдо – прекрасная вдовствующая графиня, которая проводит большую часть своего времени с графом-отшельником – одна, в его доме.

– Пускай этим и кормятся. Девлин пожал плечами:

– Я всего лишь предупреждаю тебя – ты должен понимать, что тебя ждет, если ты решишь продолжать в том же духе.

– А я и не собирался продолжать. Один тайный визит вовсе не означает, что я буду и впредь участвовать в подобных безумствах. А моего отсутствия никто и не заметит.

– Ошибаешься. О тебе говорят как о самом распутном повесе во всем городе.

– Меня считают распутником? – изумленно переспросил Сейбер. – Ради всего святого! Они называют меня повесой?

– Именно так. Загадочный Сейбер, граф Эйвеналл. О тебе шепчутся все эти пушистенькие цыпочки, прикрывшись веерами. За спинами своих мамаш они обмениваются между собой щекотливыми измышлениями на твой счет. И мамаши, в свою очередь, тоже кудахчут про тебя, мой друг. Как бы то ни было, ты неплохая добыча, старина.

– Да как же я могу…

– Это так, не спорь, – перебил его Девлин. – Я тебе лгать не буду. Как только ты начнешь появляться в обществе, то немедленно будешь включен в списки кандидатов в женихи. И будешь одним из первых в этих списках. Итак, я тебя предупредил.

– А ты сам? – отрывисто спросил Сейбер. – Вряд ли кто не знает об истинных размерах твоего состояния. Ходят слухи, ты богат, словно царь Мидас. Удивляюсь, почему ты до сих пор не женат.

Девлин вскинул руки и лениво потянулся.

– Я тебе сочувствую, дружище. Отбиваться от них до того утомительно – но я как-то справляюсь.

Сейбер не смог скрыть усмешку.

– Как скажешь. Не сомневаюсь, что ты преуспеешь в этом. Что ж, я открою тебе свой секрет – надеюсь, это тебя порадует. Я пришел сюда с единственной целью – и ты поможешь мне осуществить мой замысел. Я хочу увидеться с Эллой. Наедине. – Он указал на дверь за спиной. – Я буду здесь.

Девлин всплеснул руками.

– Понятно. Но мне кажется, по своей воле она не поднимется сюда со мной, а заставить ее – задача не из легких.

– Придумай что-нибудь, – промолвил Сейбер. – Отведи ее в сторонку и незаметно передай ей вот это.

– Что это? – спросил Девлин, уставившись на сложенный вчетверо листок бумаги, который Сейбер сунул ему в руку.

– Элле всегда нравилось получать письма. Она и сама рассылает огромное количество записок. Так что еще одно письмо не возбудит ее подозрений.

– Но…

– Постарайся вручить ей мою записку. Уговори девушку подняться ко мне. Тогда все скоро закончится, уверяю тебя. После сегодняшнего вечера ее будет передергивать от отвращения при одном упоминании моего имени.

Элле больше всего сейчас хотелось закрыть глаза и перенестись на тысячи миль отсюда. Красавец граф Иглтон и его супруга встретили мать и отца как старых друзей. Леди Иглтон была особенно приветлива с Эллой, но все остальное на этом тщательно подготовленном вечере не внушало ничего, кроме омерзения.

Ну почему она не может вернуться домой, в Шотландию? Теперь, когда она поняла, что должна отказаться от Сейбера, ей незачем больше оставаться в Лондоне.

Леди Джастина слегка тронула ее локтем и тихо сказала:

– Элла, прошу тебя, приободрись. И улыбайся. А то Джеймс и Селина решат, что тебе не нравится у них.

– Да мне и правда не нравится, – сердито прошипела в ответ Элла. – Они очаровательная пара. И к тому же никого не видят – только друг друга. Поэтому вряд ли заметят, что я несчастна.

– Элла! – Глубокие янтарные глаза матери затуманились печалью. – Тебе следовало сказать мне, что ты согласилась отправиться в Лондон только из-за Сейбера, – ты знала, что он здесь. По крайней мере я была бы к этому готова. Возможно, мне удалось бы уговорить его не прятаться от тебя.

Элла не в силах была заставить себя рассказать матери, что произошло между нею и Сейбером в последний раз, когда она была у него дома.

– Вряд ли бы он тебя послушал. Он эгоист да вдобавок ко всему упрям как осел. Надавать бы ему пощечин – он того заслуживает.

– Пощечин? – усмехнулась мать. – Какое странное желание. Милая моя, лучше бы тебе оставить подобную затею – что-то подсказывает мне, что этого делать не следует.

– Если бы я и хотела осуществить свое желание, как до него добраться? Он же все время сидит в своем мрачном особняке, запершись от всего света.

Леди Джастина обернулась к Элле.

– А откуда тебе известно, что у него мрачный особняк? Элла раскрыла белоснежный кружевной веер.

– Просто предполагаю, – небрежно промолвила она. – То, как он вел себя в Сибли, наводит на мысль о каком-нибудь зловещем месте. Мне не нравится мое платье.

– Но ведь ты сама его выбирала, разве не так? Элла мысленно поздравила себя с удачной отговоркой.

– Я выбрала его, чтобы польстить вкусам общества. Белый цвет придает моему лицу болезненный вид. Терпеть не могу блеклые, безжизненные цвета. По правде говоря, вообще не люблю носить вечерние платья вне зависимости от цвета. Вот только вернусь домой и ни разу их больше не надену. Может, поедем на Ганновер-сквер"1 Пожалуйста, я прошу.

Но прежде чем мать успела ответить, причем по выражению ее лица было ясно, что ответ будет отрицательный, перед Эллой вдруг возник худощавый шатен.

– Добрый вечер, мисс Россмара, – промолвил он. – Меня зовут Помрой Уокингем. Я друг вашего батюшки.

Элла прямо посмотрела в светло-серые, пустые глаза говорившего.

– Может, виконт упоминал наши имена? Мой отец – лорд Уокингем.

Элла услышала, как мать ахнула, потом сказала:

– Добрый вечер, мистер Уокингем. Как мило, что вы подошли к нам. А теперь прошу нас извинить, мы с Эллой…

– Лорд Хансиньор позволил мне поговорить с вами, Элла, – продолжал он со льстивой фамильярностью, от которой все внутри нее переворачивалось от отвращения. – Он сказал, что вы с удовольствием прогуляетесь со мной по саду. Насколько мне известно, парк здесь прелестный.

Полная дама вынырнула из пестрой толпы и тронула Помроя Уокингема за локоть. На ней были лиловое атласное платье и тюрбан, который был ей не совсем впору. Она обнимала за талию полногрудую пышную девицу с ярко-рыжими волосами.

Помрой бросил на даму безразличный взгляд.

– Мадам? – холодно промолвил он. Его леденящий душу взгляд остановился на девице. Сначала он взглянул в ярко-голубые, словно китайский фарфор, глаза, потом перевел взгляд на полные губы, затем – на пышную грудь, едва прикрытую тканью. Элла отметила про себя, что его внимание привлекли холмики белоснежной плоти с голубыми прожилками, обтянутые землянично-розовым газом.

– Мистер Уокингем, меня зовут миссис Эйбл. Жена преподобного Эйбла. Вашего отца и моего мужа судьба сводила много раз – вы об этом, вероятно, знаете. В церкви мы вас ни разу не видели, но ваш род имеет древнюю историю, и он связан с Сент-Сесиль. Я думаю, Октавий представил нашу маленькую Пришес в приходском доме в последний раз, когда вы навещали Ланкашир. Как жаль, что меня тогда не было дома.

Помрой беззастенчиво вперился взглядом в грудь рыжеволосой девицы.

– Я тоже сожалею об этом. – Наконец он вновь обратил внимание на миссис Эйбл. – Передайте мой поклон вашему супругу, – добавил он, продолжая стоять между миссис Эйбл и Эллой. – Итак, мисс Россмара, мы отправляемся на прогулку по саду.

– На улице прохладно, – вмешалась леди Джастина. – Не думаю, что нам с Эллой понравится эта прогулка.

– Элла накинет мой плащ, – возразил Помрой, почти не разжимая тонких губ. – Лорд Хансиньор убеждал меня, что это отличный выход из положения.

Тень тревоги пробежала по лицу матери.

– Уж не полагаете ли вы, что пойдете гулять вдвоем.

– Ну-ну, не волнуйтесь, – тихо промолвил Помрой. – Мы же не собираемся делать ничего дурного, вы меня понимаете, миледи?

Но от рыжеволосой дочки миссис Эйбл не так-то легко было отделаться.

– Меня зовут Пришес, – сказала она, обращаясь к Элле. – Моя матушка говорит, что для нас это первый сезон. Я никого здесь не знаю – вот разве что Пома. Ведь правда, Пом? – Она просунула руку ему под локоть и слегка ткнула в бок.

– Неужели? – обронил он в ответ. Жилка нервно подергивалась в уголке его глаза.

– Ну конечно, и ты это знаешь, – сказала Пришес. Голос у нее был детский, что никак не соответствовало ее пышным формам. – Дурачок, ты же прекрасно помнишь наш разговор – я говорила, что в Лондоне мне очень одиноко. Ну, разве что за исключением тех минут, когда я с тобой.

На виске у Помроя пульсировала вена.

– Вас, быть может, ищет ваша матушка, Пришес?

– Я здесь, мистер Уокингем, – зачирикала сзади него миссис Эйбл. – Не тревожьтесь, я знаю, когда моя девочка с вами, с ней ничего не случится.

Элла чуть не расхохоталась – так весело ей не было за весь вечер.

– Очень рада была с вами познакомиться, Пришес, – промолвила она, улыбаясь рыжеволосой девице. Не упрекать же ее за отсутствие вкуса в одежде или детский голосок. – Мистер Уокингем желает прогуляться по саду. Составьте ему компанию, прошу вас.

– О, с удовольствием, непременно! – с жаром согласилась Пришес. – Пойдем, Пом. Ты покажешь мне кустарниковую аллею, – добавила она с глупым хихиканьем.

В этот момент знакомое лицо мелькнуло в толпе. – Девлин! – воскликнула Элла. – Мама, это же Девлин Норт! Ты помнишь, у него поместье в Нортклиффе. – Шотландские владения Девлина граничили с землями Керколди-Касл.

– Как же я могу забыть, – сдержанно ответила леди Джастина. – Хотя и прошло уже много лет, я все помню.

Девлин заметил Эллу и улыбнулся. Раскланиваясь и бормоча приветствия тем, мимо кого он протискивался в толпе, Девлин приблизился к Элле и ее матери.

– Девлин, – радостно промолвила Элла. – Я и не знала, что вы в Лондоне. – Она чувствовала, что Помрой все еще здесь, но не удостоила его даже взглядом.

– Я часто бываю в Лондоне, моя дорогая, – ответил Девлин. Он взял руку Джастины и, склонившись, слегка прикоснулся к ней губами. – Счастлив вновь увидеться с вами, миледи, – сказал он ей.

Она глубоко вздохнула и промолвила:

– Как поживаете, мистер Норт?

– Ну мама, прошу тебя, зови его Девлин. Джастина выдавила из себя улыбку.

– Ну хорошо, Девлин. Мы так давно не виделись. Да, это было давно. Родители тогда еще ошибочно думали, что Девлин пытается ухаживать за Эллой, а она была в то время совсем юной. На самом-то деле Девлин принес ей весть о состоянии здоровья Сейбера, который был серьезно ранен в Индии.

– Счастлива была познакомиться с вами, Элла, – прочирикала Пришес Эйбл. – Мы с Помом пойдем прогуляемся. Не так ли, Пом?

Элла одарила Пришес любезной улыбкой.

– Пусть он одолжит вам свой плащ. В саду прохладно.

– О, несомненно. Ты ведь дашь мне свой плащ, Пом? – подхватила Пришес, дергая его за руку. – Пойдем же, мама.

Помрой весь дрожал от еле сдерживаемой ярости, и тем не менее странное трио неуклонно следовало в направлении французских дверей, выходящих на террасу. Элла проводила их глазами, и от нее не укрылось, что миссис Эйбл не последовала за своей дочерью и Помроем.

– Какое потрясающее сборище, – заметил Девлин, обозревая блистательное собрание.

Джастина устало переступила с ноги на ногу.

– О да, – коротко согласилась она. Когда ей приходилось долго стоять на одном месте, ушиб, полученный в детстве и сделавший ее хромой, причинял боль.

– Вы прелестно выглядите, Элла.

– Благодарю вас.

– Вам, миледи, очень идет маковый цвет, – сказал Девлин Джастине.

– Благодарю.

«Вы говорили с Сейбером?»

– Давно вы в Лондоне, Девлин? – Если бы только можно было поговорить с ним наедине! Может, он что-нибудь знает… К примеру, как найти Сейбера и заставить того объясниться.

– Я в течение нескольких лет часто наезжаю в Лондон. Что поделать, дела.

– Понимаю.

– Скажите, Арран и Грейс не собираются в Лондон, чтобы помочь вам завоевать высший свет? – спросил он, имея в виду брата Струана и его супругу.

– Они приедут на бал, который папа с мамой дают в конце сезона, – ответила Элла, стараясь выглядеть радостной и оживленной. – И Кэлум… я имела в виду, герцог Фрэнкхот, и Пиппа тоже собираются устроить бал в мою честь.

Девлин пристально разглядывал ее.

– Итак, вся семья собирается вместе?

– Мой брат Макс, вероятно, не сможет приехать. Он сейчас в Итоне. Но мамина бабушка должна вот-вот прибыть в Лондон.

Девлин ухмыльнулся.

– Знаменитая вдовствующая герцогиня Фрэнкхот. У меня уже заранее поджилки трясутся.

Элла вскинула подбородок.

– Прабабушка Фрэнкхот мой лучший друг. Мы прекрасно ладим друг с другом.

– Ой! – Девлин сделал вид, что защищается от невидимых ударов. – Простите меня. Я ничуть не хотел обидеть вашу почтенную родственницу.

Она шутливо стукнула его кулачком.

– Вы смеетесь надо мной, сэр.

Мать нервно теребила складки своей юбки.

– Я думаю, надо отыскать твоего отца, – промолвила она. – Маркиз Кэстербридж намеревался обсудить с ним какие-то дела, но я уверена, Струан нас уже ищет.

– Он ищет тебя, а не меня, – резко возразила Элла. – Почему бы тебе не пойти и не избавить его от утомительного разговора. А я останусь с Девлином, с ним я в безопасности, не так ли? – Она встретилась невинным доверчивым взглядом с его глазами. Глаза у него тоже были зеленые, но не такие темные и завораживающие, как у Сейбера.

Мать укоризненно вздохнула и продолжала, обращаясь исключительно к Девлину:

– С этого момента, сэр, я вверяю вам свою Эллу. Вы ей нравитесь. И она очень скучала до вашего прихода. Раз ваше общество ей приятно, вы оказываете нам всем неоценимую услугу. Но будьте осторожны. Один неверный шаг, и вам придется иметь дело с мужчинами семейства Россмара – и мой брат, герцог, присоединится к ним. Как бы то ни было, у меня по отношению к вам необъяснимо теплые чувства. Но ведь никогда не можешь быть полностью уверенным в ком-то. Так докажите мне, что я не ошиблась в вас, будьте любезны.

Как только мать ушла, краска залила щеки Эллы.

– Простите, – сказала она Девлину. – Мои родители всегда так беспокоятся за меня.

– Да, – промолвил он. Тон его изменился, стал почти сердитым. – Меня мучает жажда. Позвольте я вас отведу к столам с прохладительными напитками.

Элла напряженно смотрела ему в глаза, пытаясь найти разгадку такой перемены в настроении, но так ничего и не заметила, кроме странного отсутствия каких-либо эмоций на его лице.

– Благодарю вас, – ответила она, слегка нахмурившись. – Это было бы чудесно.

Он предложил ей руку, и девушка чинно последовала за ним. От нее не укрылись завистливые взгляды матрон и их незамужних дочек, пока она проходила мимо них под руку с Девлином.

– Поймала кавалера, – слышала она злобный шепот. – А сама-то черна, как цыганка.

Элла надменно вскинула голову, но ускорила шаг.

– Не спеши, малышка, – мягко промолвил Девлин. – Они просто ревнуют. Ты здесь самая хорошенькая, и за это тебя ненавидят.

– Я никто, – возразила Элла и остановилась. Он взглянул на нее сверху вниз и пробормотал:

– Вот здесь ты ошибаешься. Ты очень даже «кто». Как бы я хотел… – Он на мгновение сжал губы. – Надо найти место, где нам не помешают.

Она судорожно втянула в себя воздух.

– Мне надо кое-что передать тебе от твоего друга. Проводив ее в банкетный зал, где столы ломились от множества деликатесов, приятных глазу и языку, Девлин направился вместе с Эллой в коридор, ведущий к двери у подножия огромной мраморной лестницы.

Войдя в комнату, он приложил палец к губам и прикрыл за собой дверь.

– Читай, – сказал он, протягивая ей сложенный конвертиком лист бумаги. – Быстрее. У нас нет времени.

Элла медленно развернула листок.

– Скорее, – приказал Девлин. – Если тебя хватятся, нам обоим несдобровать.

Элла расправила листок внезапно похолодевшими пальцами и поднесла его к свече в настенном канделябре.

– «Элла, – прочла она, – твоя настойчивость мучит меня. Если ты, наконец поняла, что то, о чем мы оба мечтаем, невозможно, забудь об этом письме. Но если ты до сих пор сомневаешься, приходи сейчас ко мне. Девлин тебе поможет меня найти. Сейбер».

Она ухватилась за рукав Девлина.

– Элла? – Он тревожно склонился к ней. – Ты нездорова?

– Нет, – ответила она, когда к ней вернулся дар речи. – Я потрясена, но со мной все в порядке. Где он? У него дом на Берлингтон-Гарденз.

– Он здесь.

Элла огляделась вокруг.

– Нет, в этой комнате его нет. Но он здесь, в доме. Он ждет тебя в комнате наверху. Очевидно, ты умоляла его о встрече, и он исполнил твою просьбу.

– Отведи же меня к нему.

Девлин сделал движение, словно хотел прикоснуться к ее волосам, но тут же опустил руку.

– Ты уверена, что хочешь его видеть?

– Да! – твердо промолвила она. – Да, да! Я ничего так в жизни не желаю, как увидеть Сейбера.

Он холодно поклонился ей, а когда выпрямился, выражение его лица снова было непроницаемым.

– Тогда не будем больше медлить. Я проведу тебя наверх по лестнице для слуг – остается только молить Бога, чтобы мы никого не встретили по дороге. Я надеюсь, все заняты сейчас гостями Иглтонов.

Элле было все равно, кто их увидит. Она последовала за Девлином мимо тяжелых зеленых портьер, скрывающих вход на лестницу, такую узкую, что ее юбки с шуршанием касались стен.

Они поднимались и поднимались виток за витком, пока не остановились перед очередной портьерой, которая скрывала короткий проход и дверь в глубине.

Девлин открыл дверь, и Элла услышала отдаленный шум праздника. Они находились на балконе прямо над бальным залом.

Сердце девушки сжалось. Она застыла на месте, и Девлин остановился, почувствовав это. Он нахмурился и жестом пригласил ее следовать за собой.

Прижав руку к груди, словно желая успокоить отчаянно бьющееся сердце, она догнала его у следующей двери, обрамленной каменной готической аркой.

Тяжелая дубовая дверь оказалась чуть приоткрытой. Света не было видно.

Элла взглянула на Девлина.

Он взял ее руку в свои и легонько сжал.

– Сейбер ждет тебя, Элла. Помни, ему многое пришлось вынести. Он и сейчас продолжает страдать. Если его поведение покажется тебе странным, будь великодушна и не суди его строго. Он любит тебя.

Сейбер любит ее, но избегает встреч с нею. А теперь он решил назначить ей свидание, чтобы убедить в том, что она ошиблась на его счет.

– Благодарю тебя, – сказала Элла Девлину. – Мне кажется, будет лучше, если ты сейчас вернешься к остальным гостям. Я сама найду дорогу обратно.

Он несколько мгновений пристально смотрел на нее, потом повернулся и пошел прочь, не прибавив больше ни слова.

Элла коснулась рукой двери и слегка ее толкнула.

Глава 5

Никакого движения.

За окном луна, скрытая пеленой облаков, отбрасывала тусклый призрачный свет на темно-фиолетовое ночное небо.

Прижав локти к бокам, Элла шагнула в комнату.

– Закрой дверь.

Она вздрогнула и испуганно оглянулась.

– Закрой дверь, Элла. – Голос принадлежал Сейберу.

– Где ты?

– Делай, что я сказал.

– Да, конечно. – Ей не следует бояться своего старого друга. Она тронула дверь, и в тишине комнаты щелчок замка прозвучал, словно выстрел.

– В замке есть ключ. Поверни его.

Да, это голос Сейбера, но не совсем такой, каким она его помнила. Элла молча повернула ключ.

– Подойди сюда.

Пальцы ее невольно потянулись к шее.

– Где же ты?

– У окна.

– Почему ты не зажег лампу?

– Я не хотел, чтобы это отвлекало внимание, – иначе мы бы смотрели друг на друга. А так можно надеяться, что ты скорее поймешь то, что я намерен тебе сказать.

Он… сердится?

– Я преследовала тебя, Сейбер. Ты сердишься на меня, но я… я так хотела быть с тобой.

Ее взгляд поймал слабое движение – длинную тень, выделяющуюся еще большей чернотой на фоне оконных портьер.

– Подойди ко мне, Элла.

У нее перехватило дыхание. Ночь и эта комната слились в одно целое с человеком, которого она не могла видеть, – все это обволакивало ее, давило и затягивало. Затягивало все глубже – туда, где она желала и боялась оказаться.

– Если ты хочешь уйти…

– Нет! – Она медленно приблизилась, вытянув вперед руки, опасаясь наткнуться на какое-либо препятствие.

– Боже правый!

Элла остановилась. Он произнес эти слова тихо, но в них слышалась такая боль.

– Сейбер, что случилось? Что разделяет нас с тобой? Ведь я же люблю…

– Не говори этого.

Она прикрыла рот рукой.

– Ты позволишь мне прикоснуться к тебе, Элла? Прикоснуться к ней?

– Ну конечно. Ты же мой друг. Ты говорил, что всегда будешь им. – Она сделала еще пару шагов в его сторону – теперь неясная тень стала видна более отчетливо. Она чувствовала, что он рядом. От него исходило тепло, тепло его тела и присутствие духа. – Ты послал мне записку.

– Я получил от тебя куда больше посланий.

– Но ты не ответил ни на одно из них.

– До сегодняшнего дня – да.

Она сделала еще один шаг.

– Ты прислал мне подарок. Чудесный подарок.

– Холодный дар. И еще более холодное письмо.

– Лживое письмо. Драгоценный камень холоден, но сердце у тебя горячее, мой друг. Я поняла это в ту ночь в Корнуолле, когда ты пришел мне на помощь. То, что я чувствовала к тебе тогда, с тех пор только выросло и окрепло, Сейбер. И я верю, твои чувства ко мне тоже были искренними.

Он прикоснулся рукой к ее волосам, и прикосновение это было таким легким, что она невольно подняла руку, словно смахивая с себя паутину.

Он поймал ее пальцы.

– Ты же сказала, что позволяешь прикоснуться к тебе.

– Но я не ожидала этого.

– Сегодня единственный вечер, когда мы можем быть вместе.

Она потянулась к нему, прижалась к его крепкой груди, пальцы ее стиснули лацканы его сюртука.

– Зачем ты так говоришь? Ничто не мешает нам отныне быть вместе. Я уже больше не ребенок.

Его рука скользнула по лицу девушки. Едва ощутимо, как бабочка крылом, он коснулся ее лба, ресниц, щек – пальцы его на мгновение замерли у нее на губах.

– Я помню твои губы, малютка Элла. Господи, я помню все и ничего не могу с этим поделать. – Он сделал глубокий вдох. – Я помню твой аромат. Он напоминает запах полевых цветов. Я и сейчас чувствую исходящий от тебя аромат цветов, солнца, теплой травы… и сладости. Она застыла при этих словах, но внутри нее все трепетало.

– И я тоже не забыла тебя. И я тоже все помню. Почему ты уехал после того, как залечил свои раны? Я так хотела быть с тобой. Ты говорил, настанет день и мы будем вместе.

– Я должен был уехать. Прошу тебя, не говори больше об этом. Я должен был вернуться в Индию.

– Но теперь ты здесь и…

Он прижал пальцы к ее губам, и она умолкла, не договорив.

– Это единственная возможность, Элла. Если ты хочешь уйти – уходи сейчас.

– Я не хочу расставаться с тобой! Ни за что на свете!

– Я не имею права желать тебя.

Она прильнула к нему еще теснее и прижалась щекой к его груди.

– Ты получишь все, что захочешь. Только скажи, и я все исполню.

Он рассмеялся в ответ коротким горьким смехом.

– Ты уже дала мне то, что я хотел… и этого достаточно, чтобы чувствовать себя несчастным до конца жизни.

Она не поняла его.

– Я боролся с желанием прийти сюда сегодня. Но я проиграл это сражение. Возможно, это и к лучшему. Нам обоим необходимо обрести утешение.

– Ты имеешь в виду, что мы теперь будем вместе? – с надеждой переспросила она.

– Нет, – ответил он. – Каждый отныне пойдет своей дорогой. Ты должна прекратить преследовать меня, Элла. Я никогда не смогу сделать тебя счастливой.

– Я не оставлю тебя.

– Тогда мне придется заставить тебя сделать это. Он говорил непонятными для нее загадками.

– Ничто не сможет заставить меня отказаться от тебя, – твердо промолвила Элла.

Его горький вздох болью отозвался в сердце девушки.

– Если бы это было так, как ты говоришь. – Сейбер положил ладонь ей на затылок и крепко прижал ее к себе. – Твоя речь теперь стала совсем другой – я помню, ребенком в Корнуолле ты выражалась совсем не так.

Она улыбнулась.

– Мама – леди Джастина, как тебе известно, – она сделала все, чтобы мы с Максом не позорили семейство Россмара своими грубыми речами. Кто теперь догадается, что Макс когда-то был уличным воришкой-карманником в Ковент-Гарден? Он превратился в настоящего джентльмена – учится в Итоне.

– Я рад, – произнес Сейбер, но в голосе его не слышно было особой радости – скорее еще большая холодность и отрешенность.

– И мое проклятое прошлое…

– Ты осталась такой, какой всегда была, – перебил он ее и зарылся пальцами в ее волосы. – Ты – Элла. Другой такой никогда не было и не будет.

Тогда почему он говорит, что им не суждено быть вместе?

– Могу я прикоснуться к тебе, Элла?

– Я же сказала тебе, что да.

– И ты не передумала?

– Нет, Сейбер. Прошу тебя, сделай это. Несколько мгновений он оставался неподвижным, потом немного отстранил ее от себя.

– У тебя золотистая кожа, Элла. – Он провел ладонью по ее подбородку и шее, затем пальцы его замерли на ее обнаженных плечах. – И такая нежная. Я часто представлял ее себе, как сейчас. Я видел ее в Индии, и потом на корабле – каждый раз, стоило мне только закрыть глаза и представить, что судьбу возможно изменить, я видел ее.

Элла молчала, не смея произнести ни слова. Там, где их тела соприкасались, дрожь пробегала у нее по коже. Интересно, это и есть то, о чем шептались между собой девицы, бывшие в компании мужчин? До настоящего момента Элла ни разу не испытывала ничего подобного.

– Нежная и золотистая, – тихо повторил Сейбер. – Когда-то я обещал себе, что подожду, пока ты не подрастешь. Я был уверен: настанет день и мы будем вместе.

– И теперь этот день настал, – прошептала она, положив ладони ему на грудь и ощущая тонкое полотно рубашки под его сюртуком и жилетом. – Я уверена, папа…

– Ты сказала, что я могу дотронуться до тебя. Позволишь ли ты мне поцеловать тебя, Элла?

Поцеловать! Ее ни разу никто не целовал. В мечтах, будь то во сне или наяву, она представляла себе поцелуи, и всегда это были поцелуи Сейбера.

– Могу я поцеловать тебя? Я хотел бы забыть, что существует прошлое… и будущее.

– Поцелуй меня, Сейбер.

Он склонил голову к ее лицу. Его дыхание, нежное и горячее, обожгло ее щеки. Губы его слегка коснулись ее губ.

Элла закрыла глаза и затаила дыхание. Ей показалось, что сердце ее на мгновение перестало биться. Она ощущала себя только там, где были губы Сейбера.

Его рот касался ее губ, нежно и легко, и вдруг из груди его вырвался глубокий хриплый стон. Губы Сейбера стали твердыми, настойчивыми – они с силой прижались к ее губам, раздвигая их. Элла ахнула, дыхание ее смешалось с дыханием Сейбера.

Глаза ее широко распахнулись. Он провел языком по внутренней стороне ее нижней губы и дотронулся до кончика языка. Его поцелуй, казалось, обращал кровь в воду, плоть в прах. Их тела слились в единое целое. Если он сейчас отпустит ее, она упадет.

– Ммм, – пробормотала она.

– Что значит «ммм», Элла?

– Мне нравится твой поцелуй.

– Мне тоже. Мне нравится целовать тебя.

– Тогда поцелуй еще раз.

И он целовал девушку снова и снова, с каждым поцелуем все глубже проникая в ее рот. Она цеплялась за его рубашку, галстук – за все, за что могла уцепиться. Жар его тела опалил ей кожу, он, казалось, зажигал Эллу изнутри. Странное ощущение. Кровь пульсировала в ее теле, и ей хотелось еще и еще почувствовать это там, где она никогда ничего подобного не чувствовала.

– Этого мало, – сказал он ей.

– Да. – Что он имеет в виду? Ему следует объясниться.

– Правильно ли будет, если я… я ни в коем случае не принуждаю тебя, Элла. Тебе и так пришлось много страдать.

– Но я иногда была счастлива, несмотря на страдания.

– Храбрая маленькая Элла. Еще только раз… ты позволишь мне еще раз ощутить твою прелесть?

– Я вовсе не прелесть. Но какой бы я ни была, я твоя, Сейбер.

Он выпрямился, и она слышала, как он стянул с себя сюртук и отбросил его в сторону. Потом за сюртуком последовал жилет. Его тонкая сорочка белела во мраке, затем он снял и ее.

Элла осторожно скользнула ладонями по его груди. Мягкие волосы, гладкая, теплая, упругая кожа и мускулы. Так непохоже было его тело на ее собственное.

Нежно, но твердо он взял ее запястья и опустил руки. Потом повернул девушку и принялся расстегивать платье. Она испуганно втянула в себя воздух, но не сделала попытки остановить его.

Она чувствовала, как прохладный воздух коснулся ее там, где обнажилась кожа. Платье и нижняя рубашка были расстегнуты. Он медленно спустил их с ее плеч.

Элла наклонила голову и молча ждала, что будет дальше. Если это то, чего желает Сейбер, то она тоже этого хочет.

Она была обнажена теперь до пояса. Никогда раньше ей не приходилось раздеваться перед мужчиной… Элла постаралась отбросить воспоминания, которые теснились в ее голове. Когда-то девушку заставили страдать перед похотливыми взглядами мужчин – на ней тогда не было ничего, кроме прозрачного алого платья. Как бы она хотела навсегда изгладить из памяти эти ужасные минуты, так же как и образы, окружавшие ее в ту страшную ночь в доме, являвшемся скопищем самых низменных пороков. В конце концов, благодаря виконту Хансиньору она избежала страшной судьбы, которая была ей уготована.

Сейбер снова поцеловал ее, на этот раз в шею. Она вздрогнула.

– Тебе холодно?

Элла покачала головой и опустила плечи, борясь с желанием прикрыть свою наготу. Когда она с Сейбером, все так, как и должно быть.

Он притянул ее к себе – спина девушки коснулась его груди. Затем ласкающими движениями он провел по плечам, шее, тронул нежную впадинку у горла, и руки его опустились ниже, лаская грудь.

Элла едва сумела подавить вскрик. Это же Сейбер, напомнила она себе, она любит его.

Он накрыл ладонями ее груди, приподнял их и провел большими пальцами по ее соскам.

Дыхание ее стало частым, прерывистым. Соски затвердели от его прикосновений – затвердели и напряглись. Выгнувшись, она откинула назад голову в нетерпении ожидая чего-то. Чего? Что значит это ощущение? Что пронизывает женское тело, словно раскаленные нити, нити наслаждения, которое стремится быть бесконечным?

Его следующий поцелуй был запечатлен на ее плече, горячее дыхание опалило девушку.

Ей не надо было видеть лицо Сейбера, чтобы чувствовать его.

Когда тот убрал руки с ее груди, она пылала, точно в огне, но тем не менее терпеливо ждала, что будет дальше. Быстрым движением он спустил платье с ее бедер, и оно скользнуло к ногам.

Теперь на ней остались только чулки и бальные туфельки – Элла стояла обнаженная посреди незнакомой комнаты, в незнакомом доме, рядом с человеком, которого любила с тех пор, когда еще и не знала, что такое любовь. С благоговейной нежностью он ласкал ее талию, живот, бедра.

Слова им были не нужны.

Прошлого больше не существовало. Осталось только настоящее и будущее.

Он коснулся ее в том самом месте…

– Тише, – пробормотал он ей в плечо, когда она невольно издала испуганное восклицание. – То, что тебе довелось когда-то пережить, осталось в прошлом. Я хочу, чтобы ты это знала и всегда помнила. Я хочу доставить тебе наслаждение.

Там, в центре ее тела, где он ласкал ее, все горело от его прикосновений.

Вне себя от смущения, Элла повернулась к нему лицом, попыталась обнять его, но не смогла. Он наклонился и поцеловал ее грудь.

– Сейбер! – Ноги девушки дрогнули, и она обхватила его за плечи.

Взяв ее груди в свои ладони, он поймал губами сначала один сосок, потом другой. Он целовал их, все глубже охватывая ртом, и она была беспомощна перед его ласками, превратившись в сладостно ноющую плоть.

Он оторвал голову от ее груди и вновь впился поцелуем в губы.

Элла обняла его за талию и прижалась к его груди. Его волосы щекотали соски, зажигая в ней огоньки желания, но теперь она знала, где это начинается. Там, между ног, за завитками волос находился источник страстного томления, которое искало выхода.

Бедра Сейбера прижались к ее животу. Та часть его, которая, как она знала, была мужским естеством, уперлась в ее тело. И снова неясные, но отвратительные воспоминания заставили девушку вздрогнуть. Нет, сейчас все по-другому. Тогда это были похотливые тела, от которых ее спасло провидение.

Жадными пальцами она нашла его, обхватила рукой и сжала, услышав прерывистый стон Сейбера. Бедра его качнулись ей навстречу.

Он слегка отклонил девушку назад и прикрыл ей рот поцелуем, заглушив вскрик. Она уперлась спиной во что-то твердое.

Сейбер оторвался от желанных губ, и Элла взглянула на него. Его глаза блестели в темноте. Она знала эти глаза – темно-зеленые, темнее глубокой воды. Затем все снова погрузилось во мрак, его рот захватил ее губы, а его пальцы углубились в нежные завитки, где скрывалось наслаждение.

Она почувствовала влажность собственного тела и вспыхнула от смущения. Он наверняка тоже это заметил. Его палец осторожно скользнул по крошечному затвердевшему бутончику – источнику удовольствия. Желание требовало выхода, требовало чего-то, чему Элла не знала названия.

Его губы снова припали к ее груди, и в то время, как он сжимал зубами сосок, рука непрерывно поглаживала бутончик.

Необъяснимое внутреннее напряжение свело ее бедра.

Жар охватил Эллу. Пламя раздирало ее изнутри, расцветало черно-красным цветком. Она вскрикнула, потому что не смогла сдержать этот крик. Сейбер причинил ей сладостную боль, и она сама желала этого – рана ее не требовала исцеления. Пусть же она никогда не излечится от этой боли.

– Моя прекрасная Элла, – пробормотал Сейбер, не отрываясь от ее груди. – Я думал, что смогу убедить тебя… и себя, что наши жизни не должны соприкасаться. Я думал, что мне удастся это сделать, что я преподам тебе урок. Глупец! Я думал доказать тебе, что я словно ядом отравлен и представляю угрозу для тебя и для самого себя. Ты можешь мне не верить, но скажи, как я смогу жить после этого?

Она тщетно силилась понять его слова. Тело трепетало, в голове был туман. Она потянулась к Сейберу, к его сильным рукам и широким плечам.

– Я бы тоже хотела прикоснуться к тебе, – смущенно промолвила она. – Ты позволишь?

Он замер.

Пальцы ее правой руки нащупали рубец на его плече. Она почувствовала его напряжение.

– Ты был ранен, мой дорогой. Позволь мне ласкать твои раны. Между нами теперь существуют тесные узы, не так ли? Я должна сделать для тебя то, что ты сделал для меня.

– Что я сделал для тебя? – спросил он.

– Ты подарил мне наслаждение.

– Нет, – возразил он. – Это я испил из чаши наслаждений, хотя и не имел на это никакого права. Но я был настолько слабоволен, что жадно ловил каждый украденный миг счастья. О большем я и не мечтал – я не заслуживаю такой награды.

– Нет, – с жаром воскликнула она. – Мы будем вместе до конца наших дней.

– Моя жизнь кончена. Она умолкла, потрясенная.

Он внезапно высвободился из ее объятий. Комнату на мгновение осветила вспышка, затем загорелась лампа.

Элла забыла о своей наготе – она видела лишь то, что он прекрасен. Темные волосы упали ему на лицо, когда он наклонился, чтобы поправить лампу. Мускулистая спина блестела. Она перевела глаза на рубец у него на плече. Белый извилистый шрам тянулся до середины его спины.

Какую боль ему, должно быть, довелось вытерпеть! Как же страдал ее возлюбленный, там, где выпуклые шрамы проходили цепочкой, лезвие сабли ударило несколько раз.

Он мог погибнуть!

– Сейбер, какие ужасные шрамы. Такие глубокие. Позволь мне обнять тебя.

– Обнять меня? – Он обернулся и схватил девушку за руки. – Обнять? Ты уверена?

– Сейбер! – Ноги ее подогнулись, она потеряла равновесие. Комната завертелась у нее перед глазами: шрамами иссечено и лицо Сейбера.

Глава 6

Он ей отвратителен.

Сейбер взглянул в темные глаза, застывшие от ужаса… и понял, что никогда раньше ему не приходилось чувствовать себя таким несчастным.

Он низко наклонил голову, чтобы волосы скрыли то, что так испугало девушку. Потом быстро собрал ее одежду и положил на массивную кровать под балдахином в левом углу комнаты.

– Сейбер?

Она все еще опиралась на спинку стула, возле которого чуть не упала в обморок.

– Ты сможешь одеться в темноте, Элла? Я помогу тебе.

– В темноте? Да, конечно. Но почему?

– Потому что вызываю у тебя отвращение – я не могу этого вынести. Я отвернусь, а ты иди к кровати и одевайся. Я потушу лампу.

– Отвращение? Я спросила тебя… Я хочу знать, почему ты собираешься потушить свет. Зачем мне одеваться в темноте?

– Я избавлю тебя от зрелища, которое тебе может быть неприятно, Элла. Я думал, что смогу пересилить себя.

Я намеревался прийти сюда, встретиться с тобой, отречься от своей любви… порвать с тобой навсегда и покончить с этим. Но потом услышал твой голос. Ощутил тебя рядом с собой… Я не мог не коснуться тебя, Элла. Раз уж ты оказалась рядом, я должен был вдохнуть твой аромат, почувствовать твою нежность. Как жестоко я ошибся! Эгоист, я подверг тебя такому ужасному испытанию. Мне следовало сделать так, как планировал. Ты не должна была видеть меня таким.

Он приблизился к столу, чтобы потушить лампу.

– О-о-о! – раздался ее гневный вопль. – Прекрати! Прекрати сейчас же, слышишь?

Сейбер замер, но по-прежнему не оборачивался.

– Все мужчины пустоголовые тупицы! Все они решают, чего женщина хочет или не хочет, даже не потрудившись хотя бы спросить. Ты думаешь, что можешь читать мои мысли? Ты оскорбляешь меня, Сейбер!

Эта рассерженная женщина ничуть не походила на ту Эллу, которую он помнил. Но ведь он испугал ее, воспользовался тем, что она ничего не подозревала о его состоянии.

– Прости, – тихо промолвил он. – Я сожалею о том, что случилось.

– Я тоже сожалею о твоем поведении. – Она подошла к нему и решительно добавила: – Ты поможешь мне одеться.

– Да, только потушу лампу.

– Если ты посмеешь прикоснуться к лампе, я… я… я не знаю, что сделаю! Не смей тушить лампу! А теперь посмотри на меня!

Она всегда была смелой. Только девушка исключительной храбрости могла открыть тайну, сопряженную с позором, – свое незаконное рождение – мужчине, которого едва знала. А Элла именно так и поступила – она рассказала Сейберу все, когда ей еще не было шестнадцати и будущее ее было в тумане.

– Сейбер, – повторила она смягчившимся голосом, – прошу тебя, посмотри на меня.

Он неохотно повиновался. Прижав кулаки к бокам, он повернулся к Элле.

– Ты прятался от меня из-за своих ранений? Из-за шрамов?

– Я уже извинился перед тобой за сегодняшнее. Больше мне сказать нечего.

– А ты и так ничего не сказал. По крайней мере я не слышала от тебя искренних слов.

Он провел рукой по волосам.

– Я пытался отдалиться о тебя, но у меня ничего не вышло. Теперь я обещаю, что навсегда исчезну из твоей жизни.

– Ты не просто пытался отдалиться от меня, Сейбер. Ты и в самом деле исчез. А сегодня ты здесь только потому, что я вынудила тебя к этому.

Он поднял на нее глаза. Невысокая ростом, она держалась прямо и с достоинством. Черные волосы выбились из прически и рассыпались по плечам.

Девушка стояла перед ним совершенно обнаженная, глядя на него своими прекрасными темными глазами.

Ни тени смущения.

Но ведь Эллу нельзя было назвать неискушенной девушкой, которая никогда не знала мужчины.

И однако же, она по-своему стыдлива – он это знал лучше, чем кто-либо другой. Он всегда помнил о том, что, кем бы она ни была когда-то, это случилось не по ее воле – Дай Бог, чтобы эти воспоминания изгладились из ее памяти, она ведь была тогда еще совсем юной. Какие же страдания ей довелось вынести от рук мерзавцев, что использовали ее. Боль и страх… и стыд. А теперь, после того как она несколько лет прожила в довольстве и защищенности, он сам причинил боль невинному созданию, которое не мог не любить.

– Скажи же что-нибудь, Сейбер, – попросила она, скрестив руки на груди. – Я тебе не нравлюсь?

– Не нравишься? – Он отвел глаза. – Да ты самое очаровательное существо на земле. Я старался не допустить этого. Как я уже говорил, мне не следовало этого делать. Мне удалось долгое время оставаться невидимым для тебя. Попытка изменить свое решение была безумием с моей стороны. Я не хочу, чтобы ты запомнила меня таким, каков я сейчас.

– Они изранили твою душу, – промолвила она. – Иначе ты никогда бы не подумал, что несколько шрамов могут вызвать у меня отвращение.

Он пристально посмотрел ей в лицо.

– Не пытайся успокоить меня, Элла. Твое жалостливое снисхождение ранит мое мужское достоинство – я этого не заслужил, уверяю тебя.

Она опустила руки и вскинула подбородок.

– Вам не обязательно объявлять о своих достоинствах, милорд.

Он нахмурился и невольно прошелся взглядом по ее стройной соблазнительной фигурке.

– Я чувствовала ваше мужское достоинство, милорд. – Ее округлые с розовыми сосками груди приподнимались с каждым гневным словом. – Оно уперлось в меня, я дотрагивалась до него, его величина меня поразила, это от вас наверняка не укрылось.

Сейбер почувствовал, что краснеет.

– Я рад, что ты все рассмотрела в таких подробностях, – заметил он, вложив в свои слова изрядную долю сарказма. Мужчине двадцати восьми лет не пристало краснеть, словно мальчишке, при упоминании о его мужском естестве. – Ты говоришь об этом как знаток.

Не успел он вымолвить фразу, как тотчас пожалел о сказанном. Девушка нахмурила лоб, распрямила плечи.

– Знаток? – Высокая грудь и тонкая талия. Плавные бедра, длинные стройные ножки в чулках – от всего этого просто дух захватывает. Все в ней приводило его в немой восторг. – Знаток? – повторила она. – Что ты имеешь в виду?

– Ничего, – поспешно перебил он ее. – Все то, что случилось сегодня, не должно было иметь места. Тебе следует вернуться к гостям. Тебя, наверное, уже хватились.

– Я никуда не пойду, – решительно возразила она. – Ты знаешь Помроя Уокингема?

– Пома? Распутник. Пьяница, дебошир… Не стоит и говорить о нем. Тебе не пристало даже упоминать его имя. Одевайся.

– Ты раздел меня, ты и оденешь, – спокойно сказала она.

Сейбер опустил глаза.

– Милая Элла, ты пытаешься убедить меня, что я не вызываю у тебя отвращения? Во имя нашей старой дружбы ты стараешься вернуть мне то, что я потерял. Благодарю тебя, но я обойдусь без твоей жертвы. – «Лжец!»

– Милорд, вы только что имели возможность изучить мое тело. Вы намерены это отрицать?

У нее довольно своеобразная манера выражаться.

– О таких вещах не говорят вслух.

– Да, пожалуй. Но я говорю. Отвечай мне, будь любезен.

– Да, твое тело вытерпело то, что я с ним делал.

– Мое тело вовсе не страдало. Если это и было страдание, то лишь от непостижимого наслаждения, какое только может испытывать женщина. Я упивалась каждым мгновением этого счастья, и мне бы хотелось еще не раз испытать нечто подобное – в твоих руках.

Сейбер уставился на нее, онемев от изумления.

– Я вас шокировала, милорд? Полагаю, я должна извиниться за излишнюю прямолинейность, но мою откровенную речь вызвали твои поцелуи, твои губы на моей груди, твои руки, ласкающие мое тело, твои пальцы внутри меня…

– Элла!

– Как я уже сказала, мне следует извиниться за свое бесстыдство, но я стою перед тобой нагая, поскольку ты снял с меня одежду. И я рада, что ты это сделал. И твои поцелуи, и твои пальцы внутри меня, ласкающие то место, где…

– Элла!

– Да почему ты так негодующе произносишь мое имя? – Она подошла к нему вплотную. – Мама считает, что молодая женщина должна знать все, что касается отношений между мужчиной и женщиной. Когда мужчина и женщина вместе… когда они одни. Одни в своей… в своей комнате или еще где-либо.

Сейбер не мог заставить себя вымолвить ни слова.

– Она написала об этом книгу. И книга была опубликована. Да, она была опубликована. Ее переиздавали и переиздавали, и весь высший свет – и не только высший – прочитал эту чертову книгу. И до сих пор продолжают читать. Бедняга Хансиньор, и Стоунхэвен, и кузен Сейбера Кэлум, герцог Фрэнкхот – все они отныне пользовались сомнительной известностью, поскольку их имена упоминались в проклятой книге. То невинное на первый взгляд исследование, которое провела дражайшая Джастина, явилось самой дерзкой и вызывающей книгой, предназначенной для молодых девушек, выходящих замуж. Мало того, Джастина еще и посвятила книгу своему мужу и его брату и своему собственному брату, благодаря их за помощь!

– Мне, правда, еще не разрешено ее читать, – продолжала Элла, когда поняла, что ответа не дождется. – Мама говорит, что я прочитаю ее, когда буду помолвлена. Но я слышала от тех, кто уже читал мамину книгу, что женщина должна научиться обожать мужчину, которого любит, так же, как…

– Я помню, что там говорится. Она остановилась перед ним.

– Так ты читал ее? – Ее кожа отливала матовым блеском, глаза светились искренностью. – Какой ты просвещенный. Я думаю, найдется немного мужчин, которые захотели бы прочесть эту книгу.

Да каждый мужчина в Лондоне сгорал от нетерпения прикоснуться к заветному томику.

– Да, я читал ее.

Элла внимательно посмотрела ему в лицо.

– Ну и как, она заслуживает внимания? – Если она и чувствует к нему отвращение, то очень умело это скрывает.

– Я считаю, она… проливает свет на некоторые вопросы.

– На какие же?

Он снова возбудился. Нет, он уже был на взводе не переставая, с того самого момента, как прикоснулся к ней.

– Это же мнение женщины – значит, возможность взглянуть на все с ее точки зрения. В теоретическом смысле очень даже любопытно. – Странно, она стоит перед ним нагая и, кажется, не чувствует смущения. Это неестественно. Хотя…

Элла нахмурилась.

– В теоретическом смысле? Как это сухо сказано. Юная леди, которая читала книгу, говорила, что испытывала определенные… ощущения. Мне тоже не терпится испробовать это на себе. Уверена, ты нашел книгу интересной не только в теоретическом смысле. Скажи, а твое тело почувствовало влечение?

– Влечение?

Не говоря ни слова, она погладила его через панталоны.

– Вот как здесь. Я думаю, это увеличение – результат желания. Я уже замечала подобную реакцию у мужчин, находящихся в компании женщин, которые имеют на них определенные виды.

Она не перестает его поражать!

– Неужели? – осведомился он.

– Ну да. А влечение, в свою очередь, происходит из-за связи между разумом и телом. Может эта связь возникать в результате, к примеру, беседы между мужчиной и женщиной о любви, как ты считаешь? Ведь так и у мамы в книге написано.

Он был близок к тому, чтобы потерять контроль над собой – во всех отношениях.

– Очень может быть. Тебе не следует… э-э-э… трогать меня, Элла, особенно в том месте.

Но, отрешенно нахмурившись, она слегка сжала именно то самое место.

– Странно, – пробормотала девушка.

Сейбер стиснул зубы.

– Странно?

Она повторила свое исследование.

– Очень странно.

– О чем ты? – Он испытывал крайнюю степень неуверенности. И еще большее желание погрузиться туда, где совсем недавно были его пальцы.

Элла еще раз сжала его.

– Оно отвечает на прикосновение. Сейбер отвел ее руку.

– Этот разговор не может больше продолжаться. Я помогу тебе одеться, и ты вернешься к гостям.

Она отвернулась, взяла лампу и направилась с ней к кровати.

Ее прямая спина сужалась в талии, а маленькие ягодицы были круглыми и гладкими… Белые чулки, подвязанные атласной розовой лентой с розочками, – все это навевало эротические переживания.

– Начиная с сегодняшнего вечера все стало по-другому, – заметила она. – И, кстати сказать, я совершенно счастлива, что все так получилось.

Как он сможет одеть ее и удержаться от того, чтобы снова не потерять голову от страсти? Ему же нечего ей предложить, а между тем он пустился в вольности с той, что была невинна по крайней мере сердцем.

– Твое великодушие ранит мою гордость, Элла. Она подошла к кровати, поднялась по ступеням и уселась на край матраса, болтая ногами.

– Ты подавляешь отвращение, чтобы помочь мне обрести уверенность, – продолжал он. – Это очень великодушно с твоей стороны.

Она взяла нижнюю рубашку и прижала к себе.

– Подойди же ко мне, Сейбер, пожалуйста. Мне нужна твоя помощь.

А ему сейчас требуется вся сила воли – возможно, он и не обладает такой выдержкой.

– Накинь ее, а потом я завяжу…

– Ну уж нет. Ты мне поможешь ее надеть.

Отвернув лицо, он приблизился к ней.

– Что с тобой? Сейбер, посмотри-ка на меня! Может, его лицо и в самом деле не так уж безобразно?

Во всяком случае, для чувственной юной леди. Но ведь она не видела истинных шрамов, которые никогда уже ничем не залечить.

– Мне холодно, – произнесла она, повысив голос. Сейбер виновато приблизился к ней и взял из ее рук тончайшую воздушную кружевную сорочку.

– Сомневаюсь, что она тебя согреет.

В этот момент девушка обвила руками его шею, и Сейбер оторвал хмурый взгляд от ее нижней рубашки. Элла откинула ему волосы со лба, открыв шрамы на лице.

Он опустил веки.

– Как это жестоко, – мягко промолвила она. – Жестокие шрамы на самом красивом лице, которое я когда-либо знала.

Он закрыл глаза.

– Теперь ты знаешь, почему я предпочитаю оставаться в темноте. И почему я посещаю мрачные клубы для стариков – там на мое уродство никто не обращает внимания.

– Твое уродство? – Она нежно разгладила пальцами бледный шрам, который начинался у корней волос, пересекал лоб, чуть-чуть не задев уголок глаза, и заканчивался на щеке. – Да, досадная штука. Но ее можно будет сделать почти незаметной – и я могу тебе в этом помочь.

Сейбер попытался отвернуть лицо, но она быстро приложила ладонь к его щеке.

– Открой глаза, прошу тебя. Он тотчас исполнил ее просьбу.

Она не отпрянула в испуге. Отвращения на ее лице тоже не было.

– Болит? – Она прикоснулась большим пальцем к сморщенной коже в уголке его глаза.

– Нет, – честно ответил он.

– И глаз не задет. Слава Богу.

– Да, мне повезло, – признался он. – Мне противна сама мысль о том, что пришлось бы обременять своей беспомощной слепотой какого-нибудь бедного слугу.

– Да я бы с радостью стала тем слугой, – воскликнула она. – Я хотела сказать, что, когда гляжу в твои глаза, я счастлива. – Она вздрогнула.

– Ты замерзла, Элла. Позволь, я помогу тебе одеться.

– Лучше обними меня.

Да он и сам обнял бы ее, но ведь он всего лишь мужчина – мужчина, который слишком долго подавлял свои плотские желания.

Элла пододвинулась ближе и обвила его руками, положив голову ему на грудь.

– Элла, милая моя, – промолвил он, втайне надеясь, что она не услышит отчаяния в его голосе. – Нам неприлично так оставаться.

– То, что произошло между нами, тоже можно считать неприличным. Я же не зеленая девочка. И прекрасно понимаю, что моя репутация отныне погублена навсегда.

Он затаил дыхание. Она говорит так, словно перечеркивает свое прошлое. Возможно ли это? Сейбер прижался подбородком к ее затылку.

– Я сделаю все, чтобы твоя репутация не пострадала после сегодняшнего вечера. Ты вернешься к гостям так же, как и пришла сюда. Ты объяснишь это тем, что запуталась в комнатах и не могла найти дорогу обратно.

– Не хочу.

Он ощущал кожей ее твердые соски. Возбуждение его достигло предела.

– Помрой Уокингем пытается заставить моего отца дать согласие на наш с ним брак.

Сейбер замер.

– Помрой?

– Да. Я говорила тебе, что кое-кто добивался папиной аудиенции. Так вот это были Помрой и его отец. И сегодня, на балу, он пытался увести меня в сад – без мамы. Он сказал, что ему позволил мой папа. Но я ему не верю.

– Я тоже, – задумчиво промолвил Сейбер. Уокингемы были хорошо известны в определенных кругах. Сейбер слышал о них от Девлина, у которого были самые разные знакомые. – Уокингемы никогда не посмеют и пальцем тебя тронуть, любовь моя. – Ходили слухи, что отец и сын имели склонность к совместным оргиям и делили между собой своих женщин.

– Мне это нравится.

Он слышал Эллу словно сквозь туман.

– Что тебе нравится?

– Что ты назвал меня «моя любовь». Видишь ли, мы оба думаем одинаково, мы оба знаем, что так и должно быть. Отныне мы будем вместе. И ничто не сможет нас теперь разлучить.

Нельзя позволить Уокингемам даже на шаг приблизиться к Элле.

Сейбер тяжело вздохнул.

– Ты должна вернуться вниз.

– Если только ты пойдешь вместе со мной. Он похолодел.

– И думать об этом забудь.

– Тогда и я не пойду.

– Не будь ребенком.

– Не смей называть меня ребенком! Я многие годы ждала этого момента. Я больше не позволю тебе бросить меня. – Для пущей убедительности она запечатлела крепкий поцелуй у него на губах. – Вот так. – Она с победным видом взглянула на него, чуть отстранив лицо. Ее припухшие губы являли свидетельство недавних поцелуев, его борода оставила на ее нежной коже красные следы. А что делать с ее спутанными волосами, он понятия не имел.

– Ты должен спасти меня от Уокингемов – Пома и его мерзкого папаши.

Желание защитить девушку и найти прибежище среди знакомых теней завладело Сейбером.

– Струан не отдаст тебя этим мерзавцам.

– Они богаты. Папе это известно. И у них хорошие связи в обществе.

– Об этом не может быть и речи, – возразил Сейбер, прежде чем успел обуздать вспыхнувший гнев.

Элла гладила его руки. Потом осыпала поцелуями шрамы – свидетельство его несостоятельности как солдата, командира и защитника своих людей.

Сейбер схватил ее запястья.

– Элла…

– Тише, успокойся. Для тебя так будет лучше. Матери всегда говорят своим детям, что поцелуи смягчают боль.

Он невесело рассмеялся:

– Уж я-то далеко не ребенок. Да и вы, сударыня, не моя матушка.

– Ну конечно, нет. Почему ты понимаешь все буквально! Я всего лишь хотела сказать, что раз матери говорят это своим детям, значит, так и есть на самом деле. О Сейбер, я бы хотела никогда не покидать эту комнату.

– Наши желания далеко не всегда исполняются, – произнес он.

– Про тебя ходят такие нелепые лживые слухи.

– Правда?

– Я знаю, это клевета.

Слова Эллы медленно доходили до его сознания. Он поглаживал кончиками пальцев ее нежную кожу – чуть выше завязки чулка.

– В твоей жизни не может быть никакой куртизанки – это совершенно ясно. Ты бы никогда не унизился до общения с таким существом.

Сейбер убрал руку.

– Я слышала, эти глупые старикашки в клубе Сибли рассказывали про тебя всякие небылицы. Ты просто не стал говорить им, что все это ложь.

– О чем ты, Элла? – спросил он, прекрасно зная, о ком идет речь.

– Я говорю о графине Перруш. Я спрашивала маму, кто она такая, и мама сказала, что это французская куртизанка, имеющая склонность к… Ну, я не знаю, к чему именно она имеет склонность, но, вероятно, что-то неприличное. Как бы то ни было, в свете только и говорят, что о тебе и Марго.

Значит, о нем сплетничает весь Лондон? Что ж, тем лучше. Они с Марго на это и рассчитывали.

– Мы разом покончим с грязными слухами, – продолжала Элла. – Я помогу тебе.

– Элла, мой милый дружочек, тебе и в самом деле пора вернуться к остальным гостям. – Он решительно отстранил девушку от себя, взял сорочку и натянул ей через голову. Когда она подняла руки, у него захватило дух – так она была соблазнительна. Еще немного – и он не в силах будет сдерживать себя. Необходимо скорее услать источник соблазна.

Как только Элла была одета, Сейбер усадил ее на стул перед трюмо, мысленно возблагодарив Бога за то, что рядом на столике нашлись щетка и гребень. Он сосредоточенно стал приводить в порядок волосы Эллы.

Ее тихий смех заставил его прекратить занятие и заглянуть в лицо девушки.

– Что тебя так развеселило?

– Ты. В роли горничной. Хотя, по правде говоря, ни одна горничная не доставляла мне столько удовольствия, всего лишь расчесывая мои волосы. Теперь посмотрим, сможешь ли ты заплести косу.

Он протянул ей щетку и гребень.

– Нет, мы посмотрим, как у тебя получится, маленькая злючка. Я буду подавать эти устрашающие на вид шпильки.

Пока девушка ловко заплетала и укладывала волосы, Сейбер отыскал на полу свою рубашку и повязал шейный платок.

– Я провожу тебя, – сказал он, надевая жилет.

– Ты будешь со мной, – добавила она сладким голоском. – И тогда все ужасные сплетни про тебя и графиню Перруш потеряют силу.

Он не может сейчас говорить с Эллой о Марго. Он был пока еще не готов объяснить ей, в чем состоят отношения, которые связывают его с француженкой.

– Элла, – терпеливо промолвил он. – Ты и так уже во многом помогла мне.

Она ухмыльнулась.

– Мне кажется, ты помог мне гораздо больше. Но скоро я прочту мамину книгу и узнаю, как мне наилучшим образом выполнить мою часть соглашения.

Сейбер, влезавший в этот момент в рукава черного сюртука, замер от неожиданности.

– Соглашение? Мы не заключали никакого соглашения. Ты понимаешь, почему я не могу так дальше продолжать. И почему мне следует держаться от тебя подальше. Несмотря на все мои опасения, я не могу поручиться, что буду сожалеть о том, что произошло между нами сегодня. Скорее, наоборот, воспоминания об этом будут сладостными.

– А тебе и не надо будет вспоминать. – Она вскочила на ноги и покружилась. – Видишь? Прямо как новенькое. А вот под ним теперь все другое.

– Элла…

– Тебе не надо будет вспоминать, потому что мы будем отныне повторять это каждый день – и по нескольку раз.

Рот у него сам собой раскрылся от изумления. Ее смех прозвенел в тишине комнаты.

– Ах, дурачок. Ты и вправду думал, что я тебя разлюблю из-за каких-то шрамов? Ты ведь так думал, скажи? В Шотландии, когда ты отослал меня из дома Девлина, то постарался, чтобы я не увидела твоего лица. И в Сибли тоже. Ты пытаешься скрывать лицо в тени. Мне бы следовало рассердиться на тебя за это, но я не могу.

– Благодарю, – вымолвил он пересохшими губами.

– Как хорошо, что мои прошлые несчастья придали мне решительности. Надо сказать, милорд, я нахожу ваши шрамы весьма привлекательными. Господи, только подумать, что теперь мне придется соперничать со всеми девицами, которые будут за тобой увиваться. Ты вскружишь головы всем светским дамам.

Сейбер не улыбнулся.

– Я прекрасно знаю, какой эффект производит моя внешность. Я видел отвращение на лицах. И ты тоже, хотя и оправилась немного от испуга, сперва чуть не упала в обморок при виде моего обезображенного лица.

– Упала в обморок? – Она перевела взгляд на стул, где познала наслаждение, и вновь повернулась к Сейберу. – Да, я была шокирована. Я полагаю, это естественная реакция, когда видишь любимое лицо изуродованным – и видишь внезапно, без предупреждения, поскольку тебе не доверяют. И я вовсе не упала в обморок, а споткнулась об этот проклятый ковер и чуть не грохнулась на пол. Ты бы должен был меня поддержать, а не бояться за свои ненаглядные шрамы. Вот так!

Ее смелость и горячность лишили его дара речи.

– А теперь, – промолвила она, взяв его под руку, – не пора ли нам спуститься вниз?

– Я… – Образ Помроя Уокингема всплыл в его сознании ясно и четко. Неужели Струан намеревается отдать Эллу этому распутнику? – Хорошо, я спущусь с тобой вниз.

– Ну конечно. И мы сразу же заставим замолчать злые языки и отвадим Помроя. Пускай он поищет в другом месте.

– Я отведу тебя к Струану и Джастине. Я давно их не видел. – Радостное предвкушение встречи несколько озадачило его. Он считал, что научился не думать о родственниках, которые когда-то были так дороги его сердцу.

– Они будут очень рады, – воскликнула Элла, потянув его к двери. – Мама всегда верила, что рано или поздно это случится. Не знаю, как папа, но он, мне кажется, тоже будет счастлив за нас.

Сейбер остановился перед дверью и повернулся к Элле:

– Счастлив за нас?

– Ну да – когда мы объявим о нашей помолвке! Лишь только к нему вернулся дар речи, Сейбер произнес:

– Элла, конечно же, я принудил тебя к… Нет, Элла, нет. Ради тебя я возвращусь с тобой к гостям, дабы оградить тебя от притязаний, которые тебе неприятны. Но, дорогая моя, это все, что я могу для тебя сделать.

Губы ее чуть приоткрылись, она стиснула зубы. Ей необходимо все объяснить.

– Я… Нет, признаюсь, что действительно хочу быть с тобой, как сегодня. Я хочу и гораздо большего. Когда я решил внушить тебе отвращение к себе, я, конечно же, лукавил. Я виноват и каюсь. Ты же не виновата ни в чем. Но поскольку ничего особенного не случилось, надеюсь, ты простишь меня.

– Прощу тебя?

Он набрался решимости и продолжал:

– Ты вернула мне уверенность в себе. Теперь я, пожалуй, снова смогу появляться в обществе. Если ты можешь без отвращения смотреть мне в лицо, то мнение остальных меня не волнует.

– Ты обещал быть мне другом, – прошептала она.

– Да. Я и есть твой друг. И буду им всегда.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду, но я думала, что это друг, с которым делишь все. Я думала… я думала, ты любишь меня.

– Я люблю тебя. – Он не должен показывать ей, как он несчастен. Надо тщательнее выбирать слова. – Я люблю тебя, как свою сестру.

Элла выдернула руку из его руки так резко, что даже пошатнулась.

– Вздор!

– Прости, не понял?

– Я сказала, вздор! Чепуха! Ерунда! Я не знаю, что ты затеваешь, но я этого не потерплю! Вот, теперь ты знаешь!

– Уверяю тебя…

– Не надо меня уверять. Знаю только одно: я не позволю тебе вновь запереться в своем мрачном доме на Берлингтон-Гарденз. Я не позволю тебе влачить унылое существование среди твоих двухголовых чудищ и гадких статуй с высунутыми языками. Если тебе вздумается страдать, лорд Эйвеналл, то страдать ты будешь только со мной!

Она ничего не поняла, да и как она могла понять? Надо покончить с этим раз и навсегда и провести четкую границу. Он взял ее за плечи.

– Как я уже сказал тебе, я твой друг и ты можешь всегда на меня рассчитывать. Я не оставлю тебя в беде. Я буду всегда тебя защищать.

– А я тебя, – с горячностью подхватила она. – Муж и жена должны поддерживать друг друга.

Надо порвать все сейчас, пока он не сделал то, о чем впоследствии придется пожалеть.

– То, что входит в обязанности мужа и жены, не имеет никакого отношения к нашему разговору.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Ты бы никогда не ласкал меня так, как ты это сделал сегодня, если бы не собирался жениться на мне.

– Мое желание не играет здесь никакой роли. В данном случае рассматривается только необходимость.

– Необходимость требует, чтобы я была с тобой, Сейбер, – возразила она с обезоруживающей прямотой. – Я хочу быть с тобой все время. Днем и ночью, всегда.

Сердце его сжалось. Он взял ее руку и так крепко стиснул, что Элла поморщилась от боли.

– Слушай меня внимательно, – хрипло промолвил он. – Твоим фантазиям никогда не суждено сбыться. Прими то, что было между нами, и скажи спасибо, что я умею контролировать свои желания. Если же ты подумаешь обо мне плохо, вспомни, что именно ты сама вынудила меня встретиться с тобой. Ты не хотела меня забыть, хотя я просил тебя об этом.

– Сейбер…

– Нет. Нет, дай мне договорить. Мы не станем объявлять о нашей помолвке ни сегодня, ни завтра. Никогда.

– Почему? – вымолвила она срывающимся голосом. – Я не понимаю.

– Потому что это невозможно. Я не смогу жениться на тебе – ни сейчас, ни потом. Никогда.

Глава 7

«Я не смогу жениться на тебе – ни сейчас, ни потом. Никогда».

Элла, под руку с Сейбером, появилась на пороге двери, ведущей на лестницу для прислуги. Его слова все еще звучали у нее в ушах.

Когда отголоски людского говора, смеха и музыки донеслись из бального зала, Сейбер в нерешительности остановился.

Элла не тянула его за собой, но, напротив, терпеливо ждала. Он должен сам решиться на то, чтобы вернуться в общество. Но ведь есть и другие проблемы, решение которых не должно зависеть от капризов лорда Эйвеналла. К примеру, его женитьба на ней, Элле.

Он сжал ее пальцы и медленно двинулся вперед. Его пальцы были длинными, сильными, горячими. Элле нравилось ощущать его внутреннюю силу в сочетании со своей решимостью. Ей нравилось в нем все, кроме его дурацких измышлений, что она, дескать, забудет, что было между ними, и они останутся «друзьями».

– Почему? – спросила она, обращаясь к Сейберу.

Он взглянул на нее, на лице его застыло замкнутое выражение. Как видно, втайне он опасался любопытных взглядов окружающих. Как мог такой мужчина, как Сейбер, сомневаться в своей привлекательности из-за каких-то шрамов – даже таких жестоких?

– Почему, Сейбер? – повторила она.

– О чем ты спрашиваешь?

– Почему ты не можешь жениться на мне?

Они почти достигли непрерывного потока гостей, которые входили и выходили из столовой. Сейбер остановился и ошарашено уставился на Эллу.

– Ради всего святого, ты что, с ума сошла?

– Я – нет. Может, это ты потерял рассудок?

Он как-то странно посмотрел на нее и промолвил:

– Не тебе судить о моем рассудке. И, будь любезна, не упоминай… не затрагивай тему, которую мы решили навсегда закрыть.

– Я этого не обещала, – решительно возразила она. – Добрый вечер, графиня Бэллард. Рада вас видеть.

Пожилая седовласая дама приостановилась и поднесла к ярко-голубым глазам лорнет в золотой оправе.

– А-а, – протянула она. – Юная леди Хансиньор. Хорошенькая. Очень необычная красота. Кому-то повезет с супругой. – С этими словами она перевела взгляд на Сейбера и, часто заморгав, опустила лорнет и промолвила: – По крайней мере вы живы, молодой человек. – Она двинулась в зал, ее пышное черное платье зашуршало, драгоценности засверкали на шее и запястьях.

– И я должен улыбаться в ответ на такие шутки? – пробормотал Сейбер сквозь стиснутые зубы.

– Когда-нибудь мы вместе посмеемся над этим. – «Прошу тебя!»

Сейбер крепко стиснул пальцы Эллы.

– Идем же, – сказала она. – Надо отыскать маму с папой.

Элла пошла первой. Сейбер последовал за ней.

– Я совершаю ошибку, – пробормотал он. Окружающие прекратили разговоры и уставились на них с откровенным любопытством. Элла видела, как у дам изумленно открылись рты, и ей стало совершенно ясно, что причиной тому был не ужас при виде Сейбера. Она заметила восхищение в их взглядах.

Они смотрели на него, как зачарованные.

– Жарко, – промолвил он, замедляя шаг. – Как жарко.

Элла придвинулась ближе к нему и сказала:

– Когда мы дойдем до противоположной стены зала, там будет прохладнее. – Она скользнула ладонью по его руке и переплела свои пальцы с его. Неужели он дрожит – или ей показалось?

Она взглянула на него снизу вверх. Взгляд его казался застывшим.

– Сейбер, – тревожно прошептала Элла, – ты не болен?

Он покачал головой:

– Болен? Нет, мне просто жарко.

Как это похоже на мужчин – вечно они ограничиваются отговорками.

– Жарко? И это все? Да, здесь душно, милорд. Но вы не ответили на мой вопрос. – Улыбаясь окружающим, она продолжала идти вперед – и Сейберу оставалось только следовать за ней или же оставить ее и бежать из толпы.

И он продолжал идти с ней рядом.

– Какой вопрос? Это пристальное внимание просто невыносимо.

– Как ты можешь винить их за это? Ты же здесь самый загадочный и привлекательный мужчина. Некоторые из них узнали тебя, но не совсем уверены в том, что это ты, – ведь прошло столько времени. Но скоро новость о твоем возвращении распространится по залу, как огонь по сухой траве. И тебе придется отражать атаки юных девиц и их маменек. Так почему ты не можешь жениться на мне?

– Элла, – вымолвил он. – Не сейчас, прошу тебя.

– Вот так уже лучше. Значит, ты согласен обсудить этот вопрос позднее.

По мере того как они продвигались сквозь нарядную толпу, вокруг них слышались приглушенный шепот, шуршание шелковых и атласных юбок.

– Они считают меня уродливым, – пробормотал Сейбер. – И это правда, я безобразен.

– Лорд и леди Иглтон! – весело воскликнула Элла. – Посмотрите, кого я встретила по пути из столовой.

Лорд Иглтон обратил к Сейберу заинтересованный взгляд проницательных серых глазах. Его золотоволосая супруга заулыбалась, признав нового гостя.

– Сейбер, – радостно промолвила она. – Мы все так давно вас не видели. Вы были в Индии?

– Да, – коротко ответил он.

Умное лицо лорда Иглтона осветилось улыбкой.

– Эйвеналл. Ну конечно. Чертовски рад, что им не удалось тебя прикончить, старина. Хорошо, что ты вернулся. Будешь присматривать за дочкой Хансиньора – она его любимица.

– Разумеется, – ответил Сейбер.

Элла не смела поднять на него взгляд.

– Мы должны найти папу, – сказала она Иглтонам, чье внимание тотчас было занято другими гостями.

Неподалеку от них юные леди столпились в кучку и уставились на Сейбера.

Элла бросила в их сторону сердитый взгляд, но они этого не заметили.

– Посмотри-ка на них, – сказал Сейбер. – Они с меня глаз не сводят.

Она захихикала.

– А все потому, что ты такой омерзительный. Иногда меня просто удивляет, как бывают глупы мужчины.

– Ты ни к кому не питаешь почтения, девочка моя. Для меня все это не так просто.

– Элла Россмара! – Одна из девушек отделилась от стайки подружек и подлетела к Элле и Сейберу. – Вы ведь придете на бал в мою честь?

У Эллы был первый сезон и первый официальный выход в свет. Если когда-то она и была представлена юной леди, то это совершенно изгладилось из ее памяти.

– Меня зовут Вербена Уайт-Саймингтон, – выпалила девица, глядя при этом не на Эллу, а на Сейбера. Она откровенно разглядывала его. – Мой бал состоится через две недели. Поскольку сестра моей матери была фрейлиной сестры короля принцессы Мэри, он будет проходить в Клэренс-Хаусе! – Вербена Уайт-Саймингтон, полненькая шатенка в оборочках зеленых кружев, так и лопалась от гордости.

Сейбер ничего не сказал, но Элла чувствовала, что ему больше всего сейчас хочется оказаться отсюда за тридевять земель.

– Как это мило с вашей стороны, Вербена, – вежливо заметила Элла.

– Правда? И вы придете?

Если бы ее пригласили на бал в Клэренс-Хаус, она бы уж точно этого не забыла. То, что ее родители были озабочены отсутствием приглашений, не укрылось от Эллы. Ей так и хотелось им сказать, что весь свет, вероятно, знает, что она им не родная дочь.

– А это ваш кавалер? – Вербена продолжала нагло разглядывать Сейбера. – Вы и есть тот самый лорд Эйвеналл, о котором все говорят?

Ее подруги приглушенно ахнули от восторга перед таким нахальством.

– Да, я граф Эйвеналл, – ответил Сейбер. – Должно быть, обо мне и впрямь говорит весь свет. А теперь, с вашего позволения, мы вас покидаем.

– А вы придете на мой бал в Клэренс-Хаус, милорд? Ваше обезображенное лицо делает вас интересным.

Снова послышались приглушенные восклицания.

Элла даже не улыбнулась. Она повернулась к Вербене спиной и, не говоря больше ни слова, взяла Сейбера под руку и пошла прочь.

– Я же говорила тебе, все девицы будут стремиться привлечь твое внимание.

– И это называется привлечь внимание? – саркастически осведомился он.

– Она хочет, чтобы ты посетил ее бал, Сейбер. Твое присутствие ее осчастливит.

– Возможно, они надеются, что мое появление всех развлечет. Чудовище для всеобщего обозрения. Вроде пляшущего медведя.

– Не смей…

– Я здесь чужой для всех. Мне не следовало сюда приходить.

– Прекрати. Я не желаю слушать.

Девицы улыбались Сейберу. Он не замечал этого, как не замечал и холодных расчетливых взглядов, перешептывания за раскрытыми веерами со стороны матушек девиц на выданье.

– Кажется, я вижу мамино платье. Там, у окна. Ты видишь мою маму? Рядом с позолоченными колоннами. Видишь? Вокруг них толпа друзей и знакомых. Мама и папа редко бывают в Лондоне. Им всегда рады.

– Я вижу лишь то, что произвел здесь переполох, – спокойно промолвил он. – И мне это совсем не нравится.

– Переполох, который наделает твоя свадьба, затмит сегодняшние толки. В свадебном фраке ты будешь неотразим.

Он предостерегающе стиснул ее руку.

– Эта тема закрыта.

– О! Так ты уже женат?

– Что?

– У тебя есть жена?

Он смотрел прямо перед собой.

– Ты же знаешь, что нет.

– Правда?

– Вы считаете меня лжецом, мисс? – прищурившись, спросил Сейбер.

– Вот и хорошо.

– Прости, не понял?

– Замечательно. Это все, что мне нужно было знать. Если у тебя нет жены, то у тебя нет причин не жениться на мне. Если только ты не ненавидишь меня. Ты ненавидишь меня, Сейбер?

– Нет!

– Добрый вечер, сэр Бэйзил. – Она слегка присела в реверансе перед пожилым джентльменом, который приходил к ним на Ганновер-сквер с визитом, справляясь о маминой бабушке. – Так ты находишь меня отвратительной, Сейбер? – Сэр Бэйзил, как видно, был одним из поклонников вдовы.

– Ну, так как? – настаивала Элла.

– Господи, скорей бы закончился этот кошмар, – пробормотал Сейбер. – Ну, конечно же, ты вовсе не кажешься мне отвратительной.

– Может, тебе было неприятно прикасаться ко мне?

– О Элла. Я был не прав, прости.

– Это потому, что ты не наслаждался…

– Тише! – приказал ей Сейбер. Теперь она уже отчетливо видела маму.

– Я всего лишь пытаюсь понять, почему ты решил сначала использовать меня, а потом отвергнуть.

– Господи, Элла, если тебя услышат, твоей репутации конец.

– А моя репутация и так уже погибла.

– Нет, еще нет. И я… я вовсе не собирался использовать тебя.

– Привет, Сью. Какое у тебя прелестное платье. – Она улыбнулась девушке, которая остановилась, внимательно изучая Сейбера.

Тот отвернулся.

– Элла…

– Обещай, что больше не будешь прятаться от меня. – Она замедлила шаг и повернулась к нему лицом. – Обещай мне, Сейбер. Я прошу тебя, я знаю, что почти унижаюсь, но мне все равно. Ты мне нужен. Я не хочу больше терять тебя.

Его глаза потемнели, взгляд его был прикован к ее губам. На скуле дрогнул мускул.

Элла продолжала:

– И я знаю, что и ты меня хочешь.

– А, вот и они!

Баритон Девлина Норта провозгласил появление Эллы и Сейбера. Элла неохотно повернулась к родителям и их знакомым.

Леди Джастина удивленно воскликнула:

– Сейбер! – Она направилась к нему, слезы блестели в ее глазах. – Как нам не хватало тебя, кузен, мы очень соскучились по тебе.

С этими словами она обняла Сейбера, а Струан похлопал его по спине и произнес:

– Черт побери, старина, как же долго ты от нас прятался. Добро пожаловать в свет.

– Благодарю. – Сейбер не сразу ответил объятием на мамино объятие. Когда же он это сделал, Элла заметила, что глаза у него закрыты, а лицо на мгновение исказило страдание. – Мне тоже вас обоих очень не хватало.

Мама взглянула ему в лицо и прикусила нижнюю губу.

– И ты думаешь, что это так серьезно? Эти шрамы? Да ты с ними еще красивее, чем прежде.

– Вот и я ему про то же говорю, – вмешалась Элла. – Ведь так, Сейбер?

Он опустил глаза и не отвечал.

– Кэлум скоро будет в городе, – сказал папа. – Они с Пиппой собираются дать бал в честь Эллы на Пэл-Мэл. Он очень хотел тебя увидеть.

– Да, – промолвила мама. – Мы все очень беспокоились за тебя.

– Прошу простить меня. Но для меня это было… тяжелое время.

– Насколько я понимаю, они счастливы узнать, что ты не утратил физических и умственных способностей, старина, – заметил Девлин и, рассмеявшись, сверкнул белыми зубами. – Возможно, они опасались, что ты не сможешь больше управлять своим имением. Думали, что ты содержишься в доме для умалишенных, к примеру. Но теперь-то все прояснилось, не так ли?

Сейбер в ответ натянуто заметил:

– Не понимаю, что их навело на такую мысль. Почему человек не имеет права жить уединенно, если ему это нравится?

– Ну конечно, имеет, – серьезно согласился Девлин. Он поднял глаза и вскинул брови. – А, вот и Марго. Ты, кажется, говорил, что она сегодня не придет. Полагаю, она просто не смогла остаться дома, зная, что мы будем здесь.

При виде дамы, которая приближалась к ним, улыбаясь исключительно одному Сейберу, сердце у Эллы тревожно забилось. Ее медно-рыжие локоны, уложенные на затылке в косу и волной ниспадающие на плечи, поддерживал гребень с янтарем. Даже на расстоянии Элла заметила, как радостно заблестели ее глаза, когда она увидела Сейбера. Глаза цвета бренди. Лицо с точеными чертами, как у фарфоровой куклы. И фигура роскошная по сравнению с тоненькой Эллой. Атласное платье в пене кружев.

– Mon cher,[1] – хрипло произнесла она, приблизившись к Сейберу, – как я счастлива вас видеть. – Квадратный вырез платья, отороченный кремовыми кружевами, обнажал полную белую грудь.

– Марго, – промолвил Сейбер, склонившись к ее руке. – Всегда рад тебя видеть.

Элла стояла, понуро опустив руки.

– Это графиня Перруш, – произнес Сейбер, обращаясь к окружающим. – Мы с ней старые друзья.

– Очень старые, – весело добавил Девлин, нарочито не замечая неловкого замешательства среди собравшихся. – Сейбер и Марго воодушевляют меня.

Элла заставила себя отвести от них взгляд и спросила:

– Воодушевляют вас, Девлин?

Он пожал плечами и слегка выпятил губы.

– Такой сердечной привязанности можно позавидовать, как вы думаете?

Графиня улыбнулась и подошла к Элле.

– Вы, должно быть, маленькая Элла. Я много о вас слышала.

«Не такая уж и маленькая», – хотелось сказать Элле. Значит, это правда. Сейбер и эта женщина… Так и есть.

– Сейбер говорил мне, что вы познакомились, когда вам еще не было и шестнадцати.

– Это было много лет назад, – быстро возразила Элла.

Графиня Перруш слегка склонила голову.

– Как скажете. – Она снова взглянула на Сейбера. – Я встретилась с Сейбером в Индии. Он проявил истинное великодушие по отношению ко мне.

Элла видела, как мама, потупившись, изучала глазами паркет, а папа сложил руки за спиной. Никто не улыбался.

Послышались шаги, а вслед за ними пронзительный смех. На мгновение это разрядило обстановку. Пришес Эйбл появилась на пороге балкона и остановилась, заметив молчаливую компанию, наблюдающую за ней.

– На улице так хорошо, – прочирикала она своим детским голоском. – Ведь правда, Помми?

Помрой Уокингем, приглаживая редкие волосы, прошел вслед за ней в комнату. Он проигнорировал Пришес, как будто ее не существовало, и присоединился к знакомым Эллы, хотя его не приглашали.

– Черт подери! – промолвил он, уставившись на Сейбера. – Эйвеналл? Я думал, ты не совсем… Ну, откровенно говоря, а я славлюсь своей прямолинейностью, откровенно говоря, я думал, что ты немного не в себе последнее время, старина.

– Помми, – захныкала Пришес, протиснувшись в кольцо собравшихся. – Я замерзла. – На ней не было плаща Помроя, который тот обещал, а розовое платье было измято.

– Да, в самом деле прохладно, – согласилась Элла, внезапно почувствовав себя виноватой, что сплавила эту безмозглую девицу дураку Пому. – Вам следует пойти в гостиную, где есть камин, Пришес.

Пришес злобно сверкнула на нее глазами.

– Помми позаботится о том, чтобы я согрелась, правда, Помми?

Тот по-прежнему не обращал на нее ни малейшего внимания. Вместо этого он нагло разглядывал Сейбера, но говорил с отцом Эллы:

– Рад снова вас видеть, Хансиньор. Мой отец немного занемог, а то бы он присоединился к нам. Он просил передать вам и вашей супруге выражения глубочайшего почтения. Так он сказал после нашего с ним посещения Ганновер-сквер. – Помрой обратил свое внимание на Эллу. – Но вас, Элла, я ценю и уважаю гораздо больше.

Девушка внутренне сжалась.

– Благодарю, – пробормотала она, мечтая прекратить этот неприятный разговор. – Может, нам уже пора домой? – Она не могла заставить себя посмотреть на Сейбера или на роскошную графиню Перруш, которую он, очевидно, обожал, если так можно назвать его чувства по отношению к женщине.

– Могу я завтра нанести визит мисс Элле, лорд Хансиньор? – осведомился Помрой.

– У меня на завтра назначена встреча с модисткой, – поспешно выпалила Элла.

– Может, вы позволите мне сопровождать вас? – спросил Помрой, блеснув острыми зубами.

– Черта с два она тебе позволит, – отрезал Сейбер. – Да что ты себе позволяешь…

– С Эллой поедет ее мать, – сказал Хансиньор. Помрой ему был неприятен. Он переключил свое внимание на виконта Хоксли, красавца из Корнуолла, и его очаровательную супругу. – Последнее время Кэлум часто говорил о вас. Я и не знал, что вы с ним близкие соседи.

– Смотрите-ка, – сказал вдруг Девлин, наклоняясь и что-то поднимая с пола. – Кто-то из дам потерял это. – В руках у него был шарф из красного шифона.

Элла застыла как вкопанная.

Девлин обвел глазами собравшихся женщин.

– Так, похоже, его потеряли не здесь. – Он взглянул на шифон. – Должно быть, этот шарф обвивал чью-то прелестную головку.

Элла встретилась глазами с отцом. Он улыбнулся ей, и в этой улыбке она прочла ободрение и предупреждение. Она не должна и виду показать, что ее задела эта жестокая шутка или всего лишь случайное совпадение.

– Ах, Боже мой! – внезапно воскликнула мама. Она взяла у Девлина лоскут ткани. – Это же мой сюрприз. – Она затолкала красный шифон в свой ридикюль.

Девлин сложил руки на груди и ухмыльнулся:

– Сюрприз, моя дорогая леди? Вы что, рассчитывали появиться на каком-нибудь маскараде в костюме девицы из гарема? Вы были бы неотразимы, ручаюсь вам.

Хансиньор грозно нахмурился.

– О нет, – возразила мать, застенчиво улыбаясь. – Просто у Эллы такая яркая внешность, что я решила пренебречь традициями и посоветовала ей надеть красное платье на ее первый бал. Тебе ведь не нравятся бледные тона, правда, Элла?

– Да, не нравятся. – Охрипший голос матери удивил Эллу. – Я устала, папа. – «Бедная мама. Она тоже знала эту историю и вспомнила о ней, увидев красный шифон».

Когда она вошла в комнату, глаза ее были завязаны.

– Элла. – Та, что держала ее взаперти, сняла повязку с глаз девушки. – Пришла пора снять накидку.

Элла вцепилась в завязки бархатной накидки, но тот же голос раздался у нее над ухом:

– Элла девственница. Это редкий приз. Сними же накидку, дитя мое.

Женщина, завязавшая ей глаза, предупредила:

– Делай что говорят. И поживее. Тебе же лучше, если не будешь сопротивляться. Будешь упорствовать, горько пожалеешь.

– Сними накидку.

Она стащила с девушки плащ и бросила его на пол.

Мужчины и женщины, увешанные драгоценностями, пьяные, некоторые полуодетые, громко ахнули. Мужчины просили ее подойти к ним. Женщины подзадоривали своих кавалеров, желая видеть больше, на что кто-то расхохотался и сказал, что и так уже видно все, что только можно увидеть.

Одетая в платье из прозрачного красного шифона, она стояла посреди комнаты, наполненной похотливой публикой.

– Элла?

Она очнулась от воспоминаний, услышав, что отец произнес ее имя, и с трудом выдавила из себя улыбку. Гнев исказил его красивое лицо.

– Уже поздно? – спросила она отца, не придумав ничего другого.

– Да, очень поздно, – ответил он.

– Бальное платье из красного шифона, моя дорогая, – сказал Помрой, полуприкрыв тяжелые веки. – Восхитительное зрелище.

– Будем с нетерпением ожидать бала, – весело подхватил Девлин. – А ты что скажешь, Сейбер?

Сейбер ответил не сразу. Едва взглянув на Эллу, он промолвил:

– С вашего разрешения, мы удалимся. Я должен проводить Марго домой.

И он ушел под руку с графиней Перруш. Элла долго смотрела им вслед.

– Я бы ни за что не надела красное платье на бал, – заявила Пришес. – Мои родители сказали бы, что это неприлично.

Миссис Эйбл наконец улучила момент для своего запоздалого появления. Вместе с ней подошел высокий сутулый мужчина, одетый в черное.

– Мама и папа, – прощебетала Пришес. – Прошу вас, отговорите Эллу надевать на бал красное платье. Папа, скажи это Элле и ее маме и папе.

Воспользовавшись тем, что вокруг гремела музыка, Девлин наклонил голову и тихо промолвил, обращаясь к Элле:

– Не знаю, что тут происходит, но послушай внимательно, что я скажу. Что-то здесь не так, и я должен понять, что именно.

Элла зажмурила глаза и слабо покачала головой. Лучше бы он не пытался. И никто не должен этого делать. Остается одна надежда, что Девлин нашел всего лишь чей-то шарф.

– Поручи это мне, – настойчиво продолжал Девлин. – И не суди строго о Сейбере. Он тебя обожает.

«Обожает!» Так обожает, что ушел с женщиной, которая для него наверняка гораздо больше, чем объект обожания. Он ушел с другой, даже не попрощавшись с ней, Эллой, после всего того, что было между ними сегодня вечером.

Ну хорошо же, лорд Эйвеналл. Он ее еще не знает. Она без устали преследовала его до сегодняшнего дня. А теперь у нее на это еще больше причин – ему не будет покоя, пока он не наберется храбрости сказать Элле, что не любит ее.

Сейбер не говорил, что не любит ее. Но он и не говорил, что любит. Как друг – да. Но она не собирается сдаваться. Ей, конечно, мало что известно о подобных вещах, но она знает, что мужчины часто ищут общества женщин определенного сорта, с которыми удовлетворяют известные потребности. Мысль о том, что Сейбер ищет утешения с кем угодно, только не с ней, терзала сердце. Но Элла решила быть стойкой и доказать Сейберу, что ему можно и не искать куртизанок, поскольку у него будет она, Элла.

– Элла погрузилась в задумчивость, – заговорщически промолвил Помрой Уокингем. – И так бледна, несмотря на свою золотистую кожу. Позвольте мне принести вам что-нибудь освежающее. Как это приятно – вновь зажечь румянец на прелестных щечках.

– Ну, это другое дело, – вмешалась Пришес. – А вот красный цвет не поможет оживить такой болезненный цвет лица, правда, мама?

Девлин предложил Элле руку, и она благодарно оперлась на нее. Родители направились сквозь толпу к выходу, и Девлин с Эллой вслед за ними.

– Нет, определенно красный цвет ей не идет, – сказала Пришес. – Так ты принесешь мне чего-нибудь освежающего, Помми?

Последнее, что услышала Элла, – это слова Пома: «Заткнись, Пришес!»

Глава 8

Отец Помроя Уокингема рыгнул и раскинул ноги, развалясь в кресле.

– Ты дурак, – пренебрежительно бросил он сыну. – Не надо мне было тебя слушать. Пошел бы с тобой – глядишь, все бы по-другому обернулось.

Помрой, сидя на алом бархатном диване, потянулся, чтобы налить себе еще мадеры. Вино перелилось через край и запачкало его панталоны.

– К дьяволу! – крикнул он. – Это не моя вина, говорю тебе. Откуда я знал, что появится этот проклятый Норт и вскружит ей голову. А потом и Эйвеналл, черт бы его побрал! Эйвеналл, с его-то изуродованным лицом. А она смотрит на него так, словно он сам Господь Бог!

Отец поддернул полы вышитого шелкового китайского халата, обнажив худые ноги.

– Надо было мне с тобой пойти, – повторил он, опрокинув бокал в рот и жадно высосав остатки вина. – Посылать мальчишку – последнее дело.

Если бы он мог избавиться от этого старого ублюдка, подумал Помрой. Если бы только он мог найти способ обрести свободу. Он бы жил так, как ему нравится. И никто больше не называл бы его мальчишкой.

В комнате было жарко. Окна закрывали зеленые бархатные портьеры. Богато украшенные хрустальные лампы освещали отцовскую коллекцию скульптур – обнаженные женщины в чувственных позах.

Помрой тоже бы сейчас не отказался от обнаженной девицы в чувственной позе. Ему нужна живая и сию же минуту.

– Ты должен был найти способ выманить ее на улицу, – сказал отец и закашлялся, брызгая слюной. – Ты говорил, что Хансиньор был занят беседой с Кэстербриджем, – и ты не смог справиться с этой девчонкой?

– Я же объяснял, все испортил Норт. Отец пренебрежительно махнул рукой:

– Норт ничего собой не представляет. Деньги, Пом, деньги! Такие, как Хансиньор, не продают даже своих так называемых дочерей за деньги. Мне следовало… Черт, что там за шум?

В холле слышались возбужденные голоса – один женский, а другой, без сомнения, принадлежал Боггсу, дворецкому, от которого не было никакой пользы, но которого отец не хотел увольнять.

– Три часа утра, – проворчал отец. – Какая наглость – наносить визиты среди ночи.

– Уже утро, – поправил его Пом.

Отец попытался погрозить ему пальцем, но лишь яростно рубанул воздух.

– Уважение, мальчишка. Я требую от тебя уважения.

– А я требую то, что ты мне обещал, – возразил Помрой, устав изображать смирение. – Я хочу получить эту девчонку. Она моя.

– Ну конечно, она твоя. Мы ее получим – чего бы это ни стоило. Скажи Боггсу, чтобы он прекратил шуметь. Скажи ему, что он продажная задница. Скажи ему это.

– С удовольствием, – заверил его Помрой, но в этот момент в комнату вошел объект его ненависти.

Нечистый цвет лица, нос картошкой, запавшие глаза под нависшими бровями, жирные щеки – Боггс явился перед хозяином, пыхтя и отдуваясь.

– Что за шум, дьявол тебя раздери? – воскликнул отец, махнув рукой в сторону вестибюля. – Ты, Боггс, ни на что не годишься. Продажная задница, вот ты кто.

– Как вам угодно, милорд, – прогнусавил Боггс, поклонившись. – Там к вам молодая дама. Я сказал ей, что вы не принимаете, но она меня не слушает. Очень настаивает, милорд. Лорд Уокингем будет рад ее видеть, говорит. У нее к вам очень важное дело.

Боггс был словоохотлив – никогда не ограничивался одним словом, где можно было сказать пять. Помрой выпрямился в кресле.

– Молодая дама, говоришь? Как ее имя? – Элла наконец-то образумилась и решила пасть в его объятия. Ее праведный папаша убедил ее, что лучше покориться.

– Ее зовут Пришес, – хихикая, провозгласила Пришес, входя в комнату. Увидев лорда Уокингема, она нахмурилась и остановилась. – А это еще кто? Я думала, это твой дом, Помми.

– Убирайся, Боггс! – рявкнул отец. – Объяснись, Пом. Кто эта нахалка?

– Нахалка? – взвизгнула Пришес. Боггс, все еще кланяясь, удалился, прикрыв за собой дверь. Огненно-рыжие волосы Пришес были уложены заново, она накинула голубой плащ поверх бледно-голубого платья. – Этот старикашка назвал меня нахалкой, Помми.

– Этот старикашка, – произнес Помрой, улыбаясь, – лорд Уокингем. Мой отец.

– О! – Она склонила голову набок и выпятила губки. – Мне следовало приглядеться повнимательнее. Теперь я поняла, от кого ты унаследовал благородные черты лица и физическое совершенство, Помми. Добрый вечер, милорд. Я забыла, что вы здесь. Я в общем-то пришла переговорить с вами обоими. Мы с Помми подружились. Я его очень высоко ценю.

– Неужели? – Глаза отца были прикованы к ее груди, что выпирала из низкого выреза платья. Ряд мелких пуговок с голубыми камешками натянулся на лифе платья.

– Мы с Помми хорошо понимаем друг друга, правда, Помми?

– Это так, Помми? – спросил отец, обнажив зубы в похотливой усмешке, которую Помрой так хорошо знал. От предвкушения развлечения свидетельство его возбуждения стало еще заметнее.

– Вы были у нас дома в Ланкашире и нанесли визит моему отцу – преподобному Эйблу из…

– Моего отца не интересуют эти подробности, – поспешно перебил ее Помрой. – Я хотел присоединиться к вам тогда, отец, но повстречался с Пришес, когда отводил лошадь в стойло и… и немного задержался.

Лорд Уокингем усмехнулся, живот его затрясся под шелковым халатом.

– И что же дочка священника делает в Лондоне во время сезона? Я полагаю, вы здесь именно ради сезона?

Пришес отстегнула плащ, сняла его и бросила на спинку кресла.

– Родители понимают, что мне нужны перспективы. Я их единственный ребенок, и они решили, что можно пожертвовать многим, – только бы я подыскала себе выгодную партию.

– Ты имеешь в виду, они надеются, что найдется дурак, который купит эти огромные титьки и таким образом обеспечит благополучие их семьи.

Помрой вскинул брови. Пришес коротко кивнула.

– Да, что-то в этом роде, милорд. Но ведь их нельзя за это винить, правда?

– Конечно, нет, – согласился отец. – Надо сказать, не очень-то они заботятся о своем капитале, позволяя тебе шляться по Лондону в такой час.

– Они ничего не знают. Я решила взять все в свои руки. Я нашла то, что мне надо. – Она улыбнулась Помрою. – Мы прекрасно поладим. А здесь, в этом огромном доме, найдется местечко, где мои родители смогут свить свое уютное гнездышко. Тогда они успокоятся. Если, конечно, вы правильно используете мои возможности.

Помрой посмотрел на нее с интересом. Девчонка была отнюдь не глупа. Она вела себя так, будто обладала еще чем-то, кроме пышных форм, что могло бы дать ей власть над ним.

– И почему, скажи на милость, ты уверена, что мы заинтересуемся твоим предложением? – спросил он ее.

– Мы? – повторила она, подойдя к камину, соблазнительно покачивая бедрами при каждом шаге.

– Лорд Уокингем и я. Мы все делаем вместе, Пришес. – Он встретился взглядом с блестящими глазками отца. Без пудры и румян лицо старика превратилось в маску из красных прожилок.

Пришес обернулась и оглядела их обоих поочередно.

– Мне это подходит. Меня с избытком хватит на двоих.

Помрой уже успел попробовать то, чем Пришес обладала в избытке, – и в Ланкашире, и сегодня вечером в саду у Иглтонов. Он заерзал на диване. Ему не удалось вкусить всего и потому было скучно.

– Чего ты хочешь? – спросил он. Ему надоело разговаривать с Пришес Эйбл. Ее можно было вовлечь в несколько иной стиль общения, а потом вышвырнуть вон. Никто не поверит ее жалобам – она сама виновата, поскольку по собственной глупости отправилась гулять ночью.

– Я уже сказала, что мне нужно.

– Вот вздор! – промолвил Помрой. – Но почему бы нам не насладиться ее визитом, а, отец?

– Согласен, – сказал лорд Уокингем, облизав губы. Он расставил ноги, халат распахнулся – он был готов вкушать удовольствия.

– Не все так просто, как вам бы того хотелось, – сказала Пришес, подойдя поближе и беззастенчиво разглядывая лорда Уокингема. – Ваш инструмент в порядке, милорд, – заметила она, лениво поглаживая левую грудь.

– Раздевайся! – хрипло приказал отец.

Помроя всегда удивлял отцовский аппетит к чувственным развлечениям – даже когда тот был пьян.

– Сейчас, сейчас, – сказала Пришес. Ее соски просвечивали сквозь полупрозрачный муслин, и она принялась поглаживать их подушечками пальцев. – Вы думаете, я просто развратная девица. О да, я хочу отчасти того же, что и вы, это так. Возможно, даже больше, чем вы сможете оба мне дать. Но мне нужно и кое-что другое, и я это получу.

Помрой встал и снял сюртук.

– Подойди сюда, Пришес.

– Всему свое время. Дела у вас сейчас неважные. Говорят, вы вот-вот обанкротитесь. Вы по уши в долгах – у вас нет и пенни за душой. В кошельке у вас пусто.

Помрой, который уже расстегивал панталоны, так и застыл, внутренне похолодев.

– Черта с два! Все ты лжешь.

– Нет, это сущая правда, – возразила Пришес, склонив голову набок. – Мой папа все про вас знает. К нему приходили за советом, как вытянуть из вас долги.

Лорд Уокингем грязно выругался.

– И священник нарушил тайну исповеди! – рявкнул он.

– Нет, милорд, – сказала Пришес. – Вам не обязательно знать, как это стало ему известно. Вам повезло, что об этом знаю я, поскольку я собираюсь вам помочь.

– Убирайся! – сказал Помрой.

Пришес с улыбочкой проплыла мимо него и уселась на диван, откинувшись на локти.

– Я хочу, чтобы вы были со мной оба сразу.

– Опасная девка, – заметил отец. Пришес стала расстегивать пуговки лифа.

– Я-то? Ошибаетесь. Вы хотите получить Эллу Россмара – ведь за ней дают богатое приданое, которое сможет поправить ваши финансовые дела. И я помогу вам этого добиться.

Помрой глотнул, в горле у него пересохло.

– Лорд Хансиньор не скрывает того, как ему дорога эта незаконнорожденная девчонка. Мы должны сделать так, чтобы ты и твой отец получили ее деньги. Ты, твой отец – ну и я, конечно.

Тяжело дыша, отец поднялся. Не отводя глаз от Пришес, он налил вина в бокал, выпил и налил следующий. Протянул бокал Пришес.

– Пей, – приказал он.

К удивлению Помроя, та залпом осушила бокал и вернула его отцу.

– Еще, – потребовала она.

– А ты-то тут при чем? – спросил ее Помрой. – Если, конечно, то, что ты говоришь, правда.

– Это правда, – сказала она. – Я получу свою долю, поскольку я то, что вам надо. Я ведь не похожа на эту цыганку, что родилась под забором. Я знаю, что вы живете, занимая крупные суммы. У вас куча долгов, и рано или поздно придется их оплатить или все ваше имущество пойдет с молотка.

Лорд Уокингем налил ей еще мадеры и приказал:

– Подними-ка свои юбки, девочка.

Она проигнорировала его слова и осушила очередной бокал.

– Мама и папа знают, где я. Если я не вернусь, они позовут констебля. Я оставила им письмо с адресом. А если вы не сделаете то, что я вам скажу, я всему Лондону расскажу, что вы без пяти минут банкроты. И что вы пытаетесь запустить руки в карман к лорду Хансиньору.

Помрой дрожал от ярости.

– Ты не можешь мне помочь с дочерью Россмара.

– Нет, могу, – возразила она. – Подойди ко мне. Оба подойдите. Вот увидите, мы отлично поладим. А потом я объясню вам, что надлежит делать. Мой план сработает, можете мне верить.

Отец опустился рядом с ней на диван и задрал ей юбки.

Пришес не выказала ни капли смущения – словно ее сокровенные места не были открыты взорам двух мужчин. Она похлопала рядом с собой по дивану и поманила Помроя.

– Тут и для тебя найдется местечко, – сказала она ему.

Ему не терпелось содрать с нее одежду и колотить до тех пор, пока она не взмолится о пощаде и не попросит прощения за то, что осмелилась угрожать ему. Вместо этого он сделал так, как она сказала, и сел с ней рядом.

– Ну вот, – сказала она. – Так уже лучше. Какой тесный лиф.

Отец загоготал и стиснул ее груди.

– Давненько не видал я таких сосков. Да еще чтобы их предлагали бесплатно. Держу пари, ты не одного мальчишку научила всяким штучкам.

Она многозначительно посмотрела на него и ответила:

– Только после того, как меня саму научили всяким штучкам.

– Острый язычок, – усмехнулся отец, расстегивая ее лиф. – Мне это нравится. Теперь ты и нас научишь, правильно я говорю, Пом? – Он подмигнул сыну.

У Помроя снова пробудился интерес.

– Возможно, мы тоже кое-что добавим к репертуару юной леди, – заметил он, помогая отцу расстегивать ее лиф.

Пришес опустила голову, глядя, как ее груди постепенно обнажаются. Их розовые серединки были величиной с блюдца, на каждом из которых красовалась огромная красная ягода.

Помрой взял один сосок двумя пальцами и ущипнул.

Пришес ахнула и поморщилась.

Лорд Уокингем забавлялся с другой грудью.

Помрой и его отец стукнулись лбами, когда склонились, чтобы взять зубами ее соски.

Отец Помроя, который всегда любил придать остроты ощущениям, задрал юбки Пришес выше талии и толкнул ее на диван. Затем вылил остатки мадеры ей на живот и на курчавую рыжую поросль и похотливо ухмыльнулся, подмигнув Помрою:

– Хочешь пить?

Помрой стал слизывать вино у нее с живота, не отпуская полную грудь Пришес. Она захохотала, извиваясь, и раздвинула ноги.

Лорд Уокингем решил пить из более глубокого места. Он шумно и жадно чмокал между гладкими складками, сбрасывая халат.

Вскоре голубое платье присоединилось к халату. Помрой ничего так не желал сейчас, как спустить панталоны.

Она была неутомимой в наслаждении. И действительно знала несколько штучек. Его отец предпочитал получать удовольствие, лежа на спине, что вполне устраивало Помроя. Зажатая между ними на полу, Пришес хрипло стонала и визжала, металась и умоляла дать ей больше и больше.

Помрой был счастлив ей услужить.

Когда он наконец откинулся, мокрый от собственного пота, то перевалился на ковер, слушая, как его отец толкается в нее снизу. Старику энергии не занимать, хотя с годами ему стало требоваться больше времени. Помрой усмехнулся. Неплохо – девчонка громко выражает удовольствие.

Вскоре стоны и вскрики затихли. Они вытянулись на полу друг против друга, тяжело дыша.

Помрой повернулся и снова принялся поигрывать грудями Пришес.

– Итак, – промолвил он, наклонившись и захватив ртом сосок, что снова вызвало у нее сладострастные вскрики. – Итак, чего же ты хочешь, Пришес? Что же тебе нужно на самом деле? – Как будто он не понял, что ей нужно. Она хочет то, что желает каждая девица в Лондоне, – выйти за него замуж.

– Сперва я намереваюсь устроить наше будущее, – ответила Пришес, приподнимая грудь, чтобы Помрою было удобнее заниматься ею. – Я знаю кое-что.

– Ты нам это уже доказала.

– Я имела в виду другое. Я разбираюсь в людях. А теперь я нашла то, что нам надо. Элла Россмара – или как ее там на самом деле зовут – даст нам всем то, что мы хотим. У нее не будет выбора – только так она сможет спасти свою жизнь.

Лорд Уокингем подпер рукой свою напомаженную голову и взглянул на Пришес сверху вниз.

– Как ты намереваешься этого добиться?

– Узнаете.

– Скажи сейчас.

Она холодно взглянула на него.

– Я скажу только тогда, когда сделаю то, что должно быть сделано. Не раньше. И не раньше, чем вы дадите мне то, что я хочу. Это для того, чтобы вы не вздумали вдруг расторгнуть сделку.

Помрой вздохнул.

– Ну-ка поразмыслим. Ты, верно, хочешь подцепить женишка?

– Совершенно верно. – Она округлила свои голубые глаза. – Я хочу занимать высокое положение в обществе. И мне было бы приятно, если бы эта Элла находилась у меня в подчинении. Мужчины смотрят на нее так, словно она какая-то особенная. Я с нее мигом спесь собью. Помрой готов был пожалеть ее и ее несбыточные мечты. Но у нее есть какой-то план, который может им с отцом пригодиться.

– Почему бы тебе не сказать нам, как ты собираешься провернуть это дельце. И что ты требуешь от нас в обмен на свой план. Тогда увидим.

– А вы уже видели, – сказала Пришес, садясь и прижав колени к груди. – Именно так все и будет. Помми женится на Элле, и у нас будет куча денег.

Помрой сузил глаза и сунул руку ей между ног. Она оттолкнула его.

– И я стану светской леди. – Повернувшись к отцу Помроя, она добавила: – Вы слишком долго вдовели, милорд. Пора вам обзавестись новой женой.

Глава 9

– Вы преувеличиваете, – произнес отец. – Только и всего. Вы обе преувеличиваете.

– Струан, – нежно промолвила мать. – По-моему, это ты преувеличиваешь. Ты только об этом и говоришь со вчерашнего вечера.

Он развел руками и принялся ходить взад и вперед по маленькой комнатке Эллы.

– Откуда он взялся? – в который раз спросила Элла. Джастина разгладила на колене кусочек красного шифона.

– Мне хочется поверить объяснениям Девлина. Но ни одна леди не наденет такую повязку на волосы. – Она откинулась на спинку кресла и уставилась на огонь в камине. – Какая жестокая шутка.

– Это всего лишь совпадение, – взорвался отец. – Вы что, совсем не способны размышлять здраво? Этот лоскут оторвался от подола платья, говорю вам. На подол наступил какой-нибудь неловкий олух, и кромка оторвалась, а хозяйка платья, готов поклясться, ничего не заметила.

Элла провела ладонями по лицу.

– Нет, этот лоскуток появился совершенно незаметно. Появился, как по мановению волшебной палочки.

– Ты не знаешь этого наверняка.

– Нет, знаю. Мы бы заметили его, как заметил Девлин. Он ведь такой яркий.

– Никто не знает о том… о том, что произошло, – сказала мама, сжимая шифон в кулаке. – А те, кто знал, уехали из страны или сидят в тюрьме.

– Наша семья тоже знает, – мрачно заметил отец. – И еще очень многие. Вокруг нас была такая толчея, когда это произошло. Кто угодно мог случайно обронить этот лоскут.

– Или не случайно, с намеком, – добавила мать. Она нахмурилась и взглянула на отца. – А вдруг это как-то связано с теми посетителями…

– Нет, – отрезал Хансиньор. – Это же очевидно, моя дорогая.

– О чем вы говорите? – тревожно спросила Элла. – Какие посетители?

Леди Джастина пожала плечами и покачала головой:

– Ничего, Элла. Я просто очень за тебя волнуюсь. Возможно, я чересчур беспокоюсь. Мы должны забыть эту историю.

Элла потянула отца за рукав.

– Ты только что сказал, что это совпадение.

– Так оно и есть, – подтвердил он. – Я говорил о тех, кто присутствовал тогда. Даже если некоторые из них являются нашими теперешними знакомыми, вряд ли они помнят тебя – ведь ты была еще совсем ребенком.

Не помнят? Она темная, как цыганка, шептались в толпе. Графиня Бэллард заметила, что у нее очень необычная внешность. Может, папа и прав, а может, и нет. Вдруг кто-нибудь ее помнит? И кому-то надо дать ей понять, что он помнит ее. Зачем? Чтобы предостеречь? Или потому, что он хочет, чтобы она исчезла?

– Элла? – позвала леди Джастина. Ты не должна так переживать, моя дорогая. Это всего лишь шутка. Давай лучше выберем платье, которое ты наденешь на бал в Пэл-Мэл.

– Только не красного шифона, – твердо промолвила Элла. Она затеребила складки своего светло-зеленого платья. – При одной мысли об этом мне становится дурно.

– Ну конечно, ты не наденешь красный шифон, – согласился отец.

– Нет, именно красный шифон. – Леди Джастина по-прежнему смотрела на огонь, но ее тонкие черты приобрели решительное выражение. – И не спорь. Красное тебе очень к лицу.

Элла отбросила в сторону пяльцы с вышивкой.

– Терпеть не могу красный цвет. И никогда не буду носить красное. Ты сума сошла, мама? Как ты не поймешь!

– Это что еще такое, юная леди! Извинитесь немедленно!

– Нет, – сказала мать, покачав головой. – Ей не нужно извиняться. Я должна была объясниться сразу. Если ты наденешь платье красного цвета, с помощью которого тебе пытаются – заметь, я сказала «пытаются» – угрожать, то это превратит их угрозы в ничто.

Только тиканье часов на каминной полке нарушало наступившую тишину.

– Вы не согласны со мной? – Она обратила к ним взор своих прекрасных янтарных глаз. – Элла будет выглядеть прелестно и вдобавок отведет от себя злые помыслы.

Ответа не последовало, поскольку в эту минуту в комнату вошел Крэбли. Он кашлял и отдувался, всем своим видом показывая, как ему тяжело было взбираться по ступенькам.

– Ее светлость вдовствующая герцогиня Фрэнкхот, милорд, – провозгласил он, обращаясь к хозяину дома. – Я предложил ее светлости подождать внизу в приемной, но…

– Но я не такая уж дряхлая старуха и вполне могу подняться по ступенькам. – Небольшого роста, убеленная сединами, вдова вплыла в комнату. Одетая, как всегда, в черное, она подняла свою трость с набалдашником из слоновой кости, указывая на Крэбли. – Я вами недовольна, сударь. Никогда еще не видела дворецкого, который бы так долго взбирался по ступенькам. Просто позор, вот что я вам скажу. Ты их избаловала, Джастина. Но чего же еще, спрашивается, ожидать! Ты никогда не отличалась здравым смыслом.

– Добрый день, бабушка.

Вдова уставилась на Джастину и повторила:

– Добрый день, бабушка, – передразнивая внучкину интонацию. – И это все, что ты можешь мне сказать, девочка? Я на волосок от могилы, а ты меня даже поцеловать не хочешь при встрече? Хм. – Она взмахом руки отослала Крэбли. – Принеси нам чай. И скажи моей спутнице, пусть подождет внизу. И отнеси ей туда чай. Я тут надолго не задержусь. У меня полно дел в Пэл-Мэл.

Леди Джастина поднялась с кресла и, положив руки герцогине на плечи, расцеловалась с ней.

– Ты еще всех нас переживешь, бабушка, – сказала она, пряча улыбку. – Присядь в мое кресло.

– Чепуха, – проворчала вдова. – Сами садитесь в свое кресло, мадам. Это ты немощная, словно калека.

Элла не смела взглянуть на отца, который тут же вмешался, резко заметив:

– Будьте любезны, возьмите свои слова обратно, ваша светлость. Вы знаете, что это неправда, и так вы оскорбляете всех нас.

– Ерунда! – Вдова устремила испытующий взгляд на Эллу. – Так. Ну что, уже подцепила кого-нибудь?

– Кого-нибудь?

– Не изворачивайся, дитя мое. Ты здесь для того, чтобы найти себе жениха. И чем скорее ты выполнишь свою задачу, тем лучше. Чем дольше ты будешь копаться, тем меньше будет выбор, и в конце концов ты рискуешь оказаться в постели какого-нибудь негодяя.

– Бабушка!

– Молчи, Джастина, – приказала вдова. – Мы тут все взрослые люди. А ты со своей книгой и подавно не должна возмущаться, что бы я ни сказала. Никогда не думала, что доживу до того времени, когда моя внучка издаст книгу. Позор! Как я еще не умерла от стыда! И какова тема! Позор, позор! – Она затрясла головой, и отсветы огня засверкали на черных бусинках по краю шляпки.

– Элла была приглашена на вечер, – сообщил Хансиньор. – И мы получили одно предложение.

Элла в ужасе раскрыла рот.

– Предложение? – Вдова проплыла через комнату к стулу с прямой спинкой и уселась на край. – Это обнадеживает.

– Вовсе нет! – вспылила Элла. – Помрой Уокингем не тот человек, который…

– Помрой Уокингем? – Трость грозно приподнялась. – Надеюсь, больше я не услышу от вас это имя. Заурядный хлыщ. Как и его отец. Ничтожество.

– Я же не сказал, что мы приняли его предложение, – робко поправился отец. – Я всего лишь докладываю вам, как продвигаются дела.

– Я хочу вернуться в Шотландию, – неожиданно объявила Элла.

Наступила зловещая тишина.

Элла вздернула нос к бледно-розовому потолку, кое-где тронутому плесенью.

– Мне кажется, нам всем стоит разъехаться по домам – немедленно. Нечего попусту терять время.

– Что она говорит? – прошептала вдова с таким видом, будто Элла была не в своем уме. – Может, случилось нечто ужасное, о чем вы мне не хотите рассказывать? Может, кто-то из мужчин ее оскорбил? Принудил ее против ее воли?

– Ерунда! Ничего подобного! – Слова вылетели сами собой, прежде чем Элла успела подумать.

Все разом умолкли. Вдова постукивала тростью о ковер.

– Я должна была это предвидеть, – промолвила она. – Как ее мать, как отец, так и она сама. Такая же взбалмошная, как и вы оба. – Она перевела взгляд на Джастину и Струана. – Кто ее скомпрометировал? Скомпрометировал и бросил?

– Никто! – в один голос воскликнули родители Эллы. Вдова окинула Эллу изучающим взглядом.

– Это так, девочка моя?

В какой-то момент Элла готова была сказать правду, что она любит и всегда будет любить только одного человека.

– Меня никто не скомпрометировал. – Говорить правду бессмысленно – это только навлечет на Сейбера неприятности.

Крэбли снова появился на пороге, держа в руках тяжелый серебряный поднос. С ним на этот раз была Роуз, горничная Эллы. Роуз, такая же шустрая и маленькая, как и вдовствующая герцогиня, занялась приготовлениями к чаепитию.

Она стала разливать молоко по чашкам.

– Это сделает Элла, – сказала вдова, взмахом руки отсылая светловолосую девушку.

Роуз кинула быстрый взгляд в сторону Эллы и, заметив, что та одобрительно улыбается, опустила глаза. Крэбли уже удалился. Роуз повернулась, чтобы уйти, и чуть не столкнулась в дверях с Сейбером.

Он держал в руке шляпу, на нем был все тот же длинный плащ с пелериной. Если он и заметил бабушку, то не подал виду. Сейбер смотрел на Эллу.

– Простите за вторжение, – промолвил он. Его длинные темные волосы доходили до воротника черного плаща. – Я обещал прийти, но мы, кажется, не обсуждали, в котором часу.

Он ничего не обещал. Он ушел от нее вчера так, словно вовсе забыл о ее существовании.

– Ты нам не помешал, – сказала она ему, чуть дыша. – Как ты можешь нам помешать?

Впервые за несколько лет Элла видела его при дневном свете. Его застывшая фигура заполнила комнату. Белоснежная сорочка сверкала на фоне черного плаща и темного сюртука. На его чертах лежал отпечаток угрюмости, высокие скулы покрывала тень. Шрамы, наполовину скрытые под его длинными волосами, казались вызывающе жестокими на этом красивом лице.

– Так-так, – промолвила вдова. – Вот и мой внук Сейбер. Прямо выходец из могилы – по крайней мере так кажется.

Он обернулся к ней, только сейчас заметив ее, и слегка поклонился.

– Добрый день, бабушка. Вы хорошо выглядите.

– Я знаю. А ты тоже чертовски хорош – красив, как дьявол. Жаль только, шрамы тебя немного портят. Почему мне ничего об этом не говорили?

– Да мы и сами ничего не знали, – коротко заметил Струан. – Снимай же плащ, старина. Я прикажу подать еще чаю.

Элла прямо посмотрела в зеленые глаза Сейбера. Он взглянул на нее – и не двинулся с места. Струан смущенно откашлялся. Джастина встала и принялась разливать чай.

– Тебе, как обычно, бабушка? Чай с…

– Не трещи, Джастина. Дама моего возраста вряд ли станет менять свои привычки. Сейбер, ты, верно, знаешь всех достойных джентльменов в Лондоне.

Он неохотно обернулся к ней, отведя взгляд от Эллы.

– Когда-то знал, бабушка, – ответил он.

– Ты как твой батюшка, – заметила она ему. – Никогда не ответишь прямо.

Отец Сейбера был женат на тетушке Джастины и Кэлума. Оба, он и его жена, давно умерли и никогда не были в числе любимцев суровой вдовы. У герцогини вообще не было любимчиков.

– Ты знаком с ними, я уверена, – настойчиво продолжала она. – Или слышал о них что-нибудь. По крайней мере о состоянии их дел, их положении в свете. Нам необходимо знать это, чтобы не тратить на них время понапрасну.

Сейбер нахмурился.

– Но зачем вам?

– Вокруг меня одни идиоты! Да потому, что нам необходимо найти Элле жениха, – вот зачем!

Элла пристально посмотрела на Сейбера. По лицу его ничего нельзя было прочесть, только пальцы стиснули поля шляпы.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем идет речь, Сейбер. Итак, решено. – Герцогиня приняла чашку с чаем из рук Джастины. – Завтра же начнешь наводить справки.

Сейбер осторожно положил свою шляпу на инкрустированный столик.

– Надеюсь, вы объясните, в чем заключается моя задача, бабушка?

– Элла настоящее сокровище, – заявила старушка, повысив голос. – Я была такой же в ее возрасте. Сильная. Решительная. У нее есть характер. И ко всему прочему, она красива.

Элла раскрыла рот от изумления.

– Закрой рот, – приказала ей вдова.

Элла машинально сделала, как ей сказали.

– Тот, кто получит ее в жены, будет счастлив больше, чем того заслуживает. Наша задача заключается в том, чтобы этот приз не достался заведомо недостойному кандидату.

Элла подняла глаза на Сейбера. Он твердо посмотрел ей в лицо.

– И здесь ты нам поможешь, Эйвеналл.

– Да, бабушка, – сказал он, не сводя глаз с Эллы.

– Я не хочу, чтобы Элла вышла замуж за первого встречного, как я, не имея выбора.

Леди Джастина издала приглушенное восклицание.

– Говори, Джастина, – потребовала вдова. – Говори открыто.

– Нет-нет, – сказала мать. – Это не… Нет, не то. Просто я хотела заметить тебе, что когда я выходила замуж, ты не особенно беспокоилась о моем выборе. Напротив, ты считала, что мне вообще не следует выходить замуж.

– Это уже в прошлом, – отрезала вдова. – Теперь другие времена.

– Три года спустя, – пробормотала Джастина. Вдова проигнорировала ее замечание.

– Элла должна выбирать сама. Она девушка умная, ее нельзя просто завернуть, как коробку конфет. Поэтому нам нужна твоя помощь, Сейбер.

Он ошалело взглянул на нее.

– Ты составишь список возможных претендентов. Затем вы просмотрите этот список вместе с Эллой. Кстати, Элла, тебя не интересуют непристойности?

– Невероятно! – отчетливо произнес отец. – Просто возмутительно!

– Я имела в виду интересы Джастины, – продолжала вдова. – К примеру, издание книг для женщин на тему, которую никто не имеет права обсуждать публично. Ну, так что же?

– Мне хотелось бы написать книгу, – призналась Элла. – Но мама уже опередила меня и оказала неоценимую услугу женщинам – так мне говорили. Я сама еще не читала ее книгу.

– Скоро прочтешь, – сказала вдова, не обращая внимания на смех Струана.

– А еще я бы хотела заботиться о бездомных детях, – сказала Элла. – Я надеюсь сделать для них что-нибудь…

– Забудь про этот вздор, – сказала вдова. – Хорошо, что я спросила. Лучше искоренить такие глупости в самом начале. Ты станешь женой и матерью. Это не так просто, смею тебя уверить. Дело это непростое и неблагодарное.

– Да, бабушка, – покорно согласилась Элла.

– Вот и прекрасно. Теперь что касается тебя, Сейбер. Он коротко кивнул:

– Всегда рад вам служить, бабушка.

– Хм, вот мы и узнаем, так ли это, – промолвила она, выпятив губы. – Ты составишь список, покажешь его Элле, затем представишь результат на мое усмотрение.

– И какой от меня требуется результат? – спросил Сейбер.

– Да жених, конечно! Ты, Сейбер, найдешь Элле достойного мужа!

Глава 10

– А, вот ты где, – сказала вдовствующая герцогиня, рассматривая коллекцию Сейбера, собранную им в путешествиях.

– Добрый вечер, бабушка, – промолвил Сейбер, прикрыв дверь гостиной. Он все еще не мог опомниться после ее вчерашней просьбы. – Я, признаться, не ждал…

– Да что с тобой, мой мальчик? – перебила его вдова. – Это… это просто ни на что не похоже.

Он взглянул на Бигена, который не удосужился предупредить своего хозяина о приходе бабушки в сопровождении виконта Хансиньора… и Эллы. Биген не доложил об этом Сейберу, и теперь тому не удастся больше скрыться от общества.

– Необычная комната, Сейбер, – заметил Струан, прохаживаясь среди скульптур из слоновой кости, жадеита и золота, которые Сейбер собрал на Востоке. – Тебе она не кажется немного мрачноватой? Твой слуга говорит, ты проводишь здесь почти все свободное время.

Сейбер почувствовал глухое раздражение.

– Он прав – хотя и пренебрегает своими обязанностями дворецкого. Я действительно провожу здесь вечера. Один. И я не считаю, что моя гостиная производит гнетущее впечатление. – На Элле была коричневая накидка с меховой опушкой, надетая поверх шелкового платья. Она стояла совсем близко. Ему нельзя смотреть на нее, иначе образ девушки будет терзать его и после ее ухода.

Он и так уже натворил дел. Встреча у Иглтонов не выходит у него из головы. Он поддался порывам, на которые не имел никакого права. А потом решил посетить Ганновер-сквер, дабы принести свои извинения, что еще больше все запутало.

Элла должна уехать. Они все должны уехать, и чем скорее, тем лучше. Он не спал толком уже три ночи подряд. Сейбер всеми силами сопротивлялся сну, боясь снова оказаться в состоянии, при мысли о котором его охватывал ужас.

– Ну а мне твоя комната не нравится, – заявила бабушка, обойдя кругом золотую статую богини из Бирмы и остановившись рядом с переплетенными жадеитовыми змейками. Она возмущенно отвернулась от их высунутых языков. – Мрачное, тревожное место. Повторяю, мрачное. Что же с тобой творится, мой мальчик? Я послала тебе записку, чтобы ты поехал с нами сегодня вечером в Пэл-Мэл. Вам с Эллой надо переговорить.

Элла пробормотала что-то неразборчивое, но тут же прикусила нижнюю губу, глаза ее засверкали.

– Ваша светлость, – вмешался Струан, приблизившись к старушке размеренным шагом. – Вы не говорили нам, что пригласили Сейбера в Пэл-Мэл. Вы говорили…

– Я сама знаю, что я говорила, а что нет. – Она уселась в кресло черного дерева с позолоченными ножками в форме когтей орла и с нарисованными на спинке крыльями. – Я отвечаю за свои слова. В отличие от некоторых, которые все слишком быстро забывают. Струан нахмурился.

– В данных обстоятельствах это не оправдывает… – Оправдывает.

– Прабабушка не сказала нам, что ты приглашен в Пэл-Мэл, – тихо прошептала Элла, обращаясь к Сейберу. – Она, наверное, забыла. Мы с папой думали, что это ты пригласил нас к себе. Мы сейчас же уедем.

Сейбер остановился у камина. Он видел, что Элла взволнована. Она не должна так страдать – ей уже и так пришлось многое вынести.

– Элла…

– Помолчи, – приказала бабушка. – Поскольку ты отказался навестить нас, мы сами пришли к тебе.

Струан ничего на это не сказал, лишь молча наблюдал за происходящим. Это казалось странным. Сейбер с ужасом ждал, когда Струан даст выход своему раздражению, поскольку в этом случае он тоже не мог за себя поручиться.

– Мы так не договаривались – я не намерен исполнять ваши приказания, – сказал он бабушке. Он просто не может и не хочет искать Элле жениха.

– Скажите пожалуйста! – пренебрежительно обронила бабушка. Она кинула на Бигена сердитый взгляд. – Твой слуга всегда присутствует при семейных разговорах?

Биген поклонился и вышел на середину комнаты.

– Прикажете начать, милорд?

Сейбер хмуро посмотрел на своего верного друга и слугу.

– Вы обещали научить меня отвечать на письма. Когда настанет подходящий момент, сказали вы.

– Отвечать на письма?

Биген вытащил из кармана шелковой туники кожаный мешочек, из которого он достал целый ворох конвертов и визитных карточек.

– Странные они все-таки, эти англичане, – промолвил слуга, перебирая бумаги. – Визиты, сплошные визиты. И все в одно и то же время. Очень странно.

– Что-нибудь срочное, Биген? – Сейбер и его дворецкий заключили молчаливое соглашение о взаимном уважении. Им слишком многое пришлось пережить вместе, чтобы вести себя как слуга и хозяин.

Биген не спеша достал очки, нацепил их на нос и принялся читать:

– Мы будем счастливы, если вы найдете возможным нанести нам визит. Так, так, так. В Карлтон-Хаусе во столько-то часов, так, так, так… – Он положил карточку обратно в мешок. – Теперь вот это. Музыкальный вечер у леди Джоанны Бэнкэм. И еще множество других, милорд. Нам следует ответить на них. Могу поклясться, англичане получают столько приглашений, что могут набить ими кладовую.

Сейбер чувствовал, что поведение его слуги ошеломило гостей.

– Благодарю, Биген. Но это может и подождать.

– Как скажете, милорд. Только я так считаю, на предложение руки и сердца надо все же ответить. Там, где я раньше жил, все пришли бы в ужас от такой записки, но…

– Предложение руки и сердца? – воскликнула бабушка. – Кому же ты сделал предложение, мой мальчик?

– Нет-нет, ваша светлость, – любезно возразил ей Биген. – Предложение сделали графу, а не сам граф. – Он произнес эту фразу медленно, словно бабушка была туговата на ухо или плохо соображала.

Решив положить конец развязному поведению Бигена, Сейбер бросил на него предупреждающий взгляд, слуга молча поклонился и закрыл мешочек.

– Сейбер, отвечай же, твоему слуге позволено присутствовать при семейных разговорах?

– Я еще не отослал его, – сказал Сейбер, а сам подумал, что отошлет его только вместе с гостями.

– Так отошли его. Как он смеет надоедать нам с какими-то пригласительными карточками в такой момент.

– Прабабушка, – взмолилась Элла, – прошу вас.

– «Прошу вас». О чем это ты просишь меня, интересно знать. Поскольку ты все равно не скажешь, я попробую догадаться: ты просишь меня поспешить. И я так и сделаю – в свое время. Почему твой слуга так странно одет, Сейбер?

Биген отвесил герцогине церемонный поклон, лицо его превратилось в застывшую маску.

– Я из Индии, ваша светлость.

– Но это не повод, чтобы…

– Прабабушка! – Элла подлетела к ее креслу. – Это неслыханно! Невежливо в конце концов! Нам не следовало врываться к Сейберу без приглашения. И уж тем более обсуждать…

– Я буду обсуждать все что захочу, – отрезала бабушка, но тем не менее накинула капюшон плаща на шляпку. – Но поскольку вы собираетесь вместе обсуждать список кандидатов, вам, кажется, нужно уединиться. Что ж, желаю успеха в этом полезном начинании. Идем, Струан. Пусть работают.

Не глядя на Сейбера, Струан поклонился и предложил герцогине руку.

– Дельное замечание. Мы вернемся чуть позже.

– Позже? – переспросила Элла. – Но ведь уже девятый час.

Герцогиня поднесла к глазам лорнет и оглядела по очереди сначала Эллу, потом Сейбера.

– Полагаю, ничто не мешает вам провести пару часов, обсуждая насущные вопросы.

Они собрались уходить – и оставляют Эллу!

– Так когда вы желаете просмотреть список визитов, милорд? – спросил Биген. – Вы пользуетесь очевидным успехом.

Сейбер покачал головой:

– Оставь, пожалуйста, карточки, Биген.

– Просто поразительно, – заметила бабушка. – Идем же, Струан.

Сейбер сделал шаг в сторону от камина.

– Смею вам напомнить, бабушка, что у Эллы нет сопровождающего.

Пожилая леди приостановилась и похлопала Бигена по руке:

– Ты будешь сопровождать мисс Россмара, понятно? Биген ничего на это не ответил.

Струан заметил с серьезным видом:

– Сейбер, ты же как-никак член семьи. Ты должен нам помочь в этом деле. Твой слуга отвечает за безопасность и репутацию Эллы. Ты понимаешь всю ответственность, Биген?

– Безопасность и репутация юной леди? – повторил Биген.

– Именно, – сказал Струан. – Это чистая формальность. Так, на всякий случай, если у кого-нибудь возникнут вопросы. Мы пошлем экипаж за Эллой к десяти часам. Это тебе подходит, Сейбер?

Он чувствовал на себе ее пристальный, напряженный взгляд.

– Да, – коротко согласился он. Что он еще мог сказать в присутствии остальных?

Биген вышел проводить Струана и бабушку до дверей.

– Просто невероятно! – воскликнула Элла. – Она солгала. Папа не возразил ей, и они оставили меня здесь, как будто так и надо. Они пришлют за мной экипаж через два часа? И твой слуга будет меня сопровождать? Очень, очень странно.

Сейбер молча смотрел на нее. Он никак не мог заставить себя отвести взгляд. Элла его околдовала. Вселяет в него ужас.

– Скажи же что-нибудь, – попросила девушка. – Как ты думаешь, чем вызвано их поведение?

– Твое поведение интересует меня гораздо больше. Совсем недавно ты всеми правдами и неправдами стремилась проникнуть в мой дом, преследовала меня в клубе. А теперь, когда твои родные буквально навязывают тебе мое общество, ты недовольна. Что это значит, Элла? Неужели сладок только запретный плод? – Он знал, что жестоко так говорить с ней, но он не мог лгать. – Или может быть, увидев меня при свете дня, ты пришла к выводу, что я больше ничем не напоминаю героя твоих детских мечтаний.

– Это мелочно и подло – то, что ты говоришь, – сказала Элла.

– Я говорю откровенно и прямо. Я не пытаюсь скрыть горькую правду за красивыми фразами.

Она опустила ресницы.

– И твоя прямолинейность пользуется успехом – у тебя столько приглашений. Тебе даже предлагают руку и сердце? Никогда бы не подумала.

Сейбер и сам ничего не знал об этом. Вероятно, это проделки Бигена – насочинял бог весть что.

– Тебе неприятно, что меня приглашают? Ты ревнуешь?

– Зачем бы мне ревновать? У меня у самой полно приглашений.

– Не сомневаюсь. Возможно, именно поэтому ты потеряла ко мне всякий интерес.

– Но ты же ясно дал понять, что не хочешь иметь со мной дела, Сейбер.

– И ты с готовностью приняла это? – спросил он не без горечи, понимая, что именно этого он и добивался.

– Нет еще. Нам предстоит провести вместе два часа – тогда и посмотрим.

Два часа вместе. Вдвоем. Сейбер нервно поигрывал цепочкой от часов. Он должен быть начеку. Стоит ему потерять контроль над собой, это может привести к катастрофе. Неизвестно, на что он способен в таком состоянии, когда мрачные силы овладеют его сознанием.

Нет, он, конечно, не причинит Элле вреда… Он уверен в этом. Но в то же время как он может знать наверняка…

– Сейбер, я просто вне себя! То, чего я хочу, никого не касается.

– Это касается тебя, – заметил он. Голос его прозвучал, как чужой.

Она уперлась кулачками в бока и приблизилась к нему.

– Надо полагать, ничего другого мне не приходится ждать от человека, для которого я не больше, чем игрушка.

– Это не так.

– Да-да, – пробормотала она. – Ты прав. Не игрушка, а просто вещь, которую берут, а потом выбрасывают за ненадобностью.

– Это беспочвенное замечание. – Насколько ему известно, даже во время сильнейших приступов он ни разу никому не причинил вреда.

Насколько ему известно. Но ведь есть и те, кто знает о его болезни, но никогда не расскажет ему о минутах, часах беспамятства из желания не усугублять его отчаяние.

Элла отвернулась от него.

– Итак, мы сядем здесь – ты, мистер Биген и я – и будем разыгрывать комедию целых два часа?

– Биген, – поправил ее Сейбер. – Он не любит, когда его называют мистер Биген.

– Ах-ах! – Она снова шагнула к нему. – Глупости! Чепуха! И ты говоришь мне это, когда вся жизнь моя превратилась в беспросветный мрак.

– А ты думаешь, моя жизнь светлее? – Он не спеша развязал ее плащ и спустил его с плеч девушки. Потянув за ленточки, он снял бархатную шляпку с ее головы. Она не помогала ему, но и не сопротивлялась. – Тебе эта комната не нравится? – спросил он Эллу.

– Мне она кажется немного необычной, – призналась девушка, прищурившись и оглядывая комнату. – Я бы все здесь расставила по-другому. И твои сокровища – это действительно сокровища. Нет, мне комната не кажется мрачной. Наоборот, она мне кажется волшебной.

– Ты согласна подождать здесь, пока за тобой не приедет твой экипаж?

Вместо ответа она села на низкий зеленый пуфик, положила на колени ридикюль и протянула руки к огню.

Маленький изящный золотой ридикюль, расшитый бриллиантами, – тот самый, что он прислал ей в подарок. Он его раньше не заметил.

Элла взяла сумочку в руки.

– Какая прелестная вещица. Ты сделал мне такой щедрый подарок.

Ему хотелось что-нибудь ей подарить. Хотя он и приказал Бигену передать ей слова, которые призваны были охладить ее интерес к нему, Сейберу стало приятно, что у девушки останется его подарок. Ридикюль и рубин были одними из тех сокровищ, которыми Сейбер намеревался осыпать Эллу, прежде чем их дороги разойдутся.

– Ну хорошо. – Он опустился на кресло, на котором недавно сидела его бабушка. – Я рад, что тебе здесь нравится. Так с чего мы начнем?

– Ничего мы начинать не будем. Мистер Биген что-то долго не возвращается.

– Биген.

Она шумно задышала.

– Он не придет.

Элла пристально посмотрела на него.

– Он обязан вернуться. Папа сказал, что он будет сопровождать меня.

– Биген вернется только тогда, когда я его позову. У него полно других дел. Его помощь понадобится, когда подъедет экипаж. Струан сказал, что Биген отвечает за твою безопасность и репутацию. Но в этой комнате ему сейчас нечего делать. Я, пожалуй, напишу пока имена возможных кандидатов.

– Расскажи мне про Индию. Он с усилием оперся о стол.

– Мне нечего тебе рассказать.

– Как это произошло? Где тебя ранили?

– Нам надо составить список. – Он встал и подошел к черному полированному бюро, принадлежавшему ранее китайскому принцу. – Сядь у огня. Здесь холодно.

А я пока займусь списком если у тебя есть какие-то предложения …

– Не теряй время – напрасный труд.

– Скажи, есть ли у тебя кто-нибудь на примете.

– А я предлагаю тебе рассказать мне об Индии. И о том, почему ты вернулся туда во второй раз, хотя уже был ранен.

Он положил перед собой лист бумаги и обмакнул перо в чернильницу.

– Сэр Нолтон Карстэрс – вполне безобидный джентльмен.

– Великолепная рекомендация!

Сейбер вывел имя на листе.

– Он тебе понравится…

– Никто мне не понравится! – Он почувствовал, что она подошла к нему сзади. – Ты прекрасно знаешь, что никто мне тебя не заменит.

– Элла, прошу, перестань.

– Почему бабушка именно тебе поручила искать мне жениха.

– Ее поступки всегда непредсказуемы. Это можно объяснить тем, что Струан вел довольно отшельнический образ жизни в своем приходе, пока не женился на Джастине.

– Он не был священником. Он не давал клятву.

– И тем не менее, – терпеливо продолжал Сейбер, – он был священником вo всем, кроме этого. Ему не приходилось вращаться в обществе. А сейчас они с Джастиной счастливы и живут в Шотландии со своей семьей. Разве я не прав?

– Прав, – промолвила она, остановившись у него за спиной. – Я уже сказала им, что нам лучше вернуться домой.

Сейбер глубоко вздохнул.

– Я думаю, бабушка попросила меня помочь в этом деле, потому что, по ее мнению, я хорошо знаком с теми, кто может стать для тебя подходящим мужем.

Она положила руку ему на плечо.

– Это ложь, мой дорогой, – тихо сказала она. – Что ж, продолжай работу над списком – по крайней мере он понравится вдове. Она желает мне добра, я знаю. Она всегда меня защищала, хотя я – никто.

– Нет, ты особенная, не такая, как все. – Он накрыл ее руку своей ладонью. – Судьба тебя не баловала, Элла. Но ты самая прекрасная из женщин, и любой мужчина будет счастлив взять в жены такое сокровище.

– Только не ты, – сказала она и убрала руку. Остановившись у бюро, она рассеянно потрогала медную коробочку. – Продолжай список, Сейбер.

Он посмотрел на коробочку в ее руках, борясь с желанием вырвать ее у Эллы.

– Ты запачкаешь пальцы.

Элла открыла крышку коробочки и негромко рассмеялась:

– Ой, это же коллекция пуговиц. У меня тоже было много пуговиц, когда я… Мама собирала их и давала мне поиграть. Мне они очень нравились, и только став взрослой, я поняла, что это были пуговицы от одежды тех, кто приходил в тот дом.

– Элла… не говори об этом.

– Боль уже прошла. Все забылось.

Забылось? Как можно такое забыть?

– Откуда они у тебя? Они… от военных мундиров? Сейбер не мог заставить себя посмотреть на пуговицы.

Он вновь принялся за список.

– Да, пуговицы военные. Так, сувениры.

– А ты, оказывается, коллекционер, – заметила девушка. – Не знала тебя с этой стороны. Но они… они почти все одинаковые.

– Одинаковые? – Пуговицы были срезаны с мундиров убитых солдат его полка. – Не помню, откуда взялись. Надо будет сказать Бигену, чтобы выбросил их. – Нет, он будет хранить их до конца своих дней.

Элла закрыла коробочку и положила на место.

– Ненавижу Лондон.

– Я и сам от него не в восторге.

– Тогда зачем ты здесь?

Да потому, что здесь он может оставаться неузнанным.

– Я привык к Лондону.

– А как же Шиллингдаун? Кто управляет твоим поместьем?

– Мой поверенный.

– Тебе не нравится твоя усадьба?

Поместье напоминало ему о мечте иметь семью, жену, детей. И только Эллу он хотел видеть рядом с собой, но им никогда не суждено быть вместе, даже если он забудет прошлое – ее и свое.

– Сейбер?

– Мне нравится Шиллингдаун. Когда-нибудь я туда вернусь. Я и сейчас его навещаю иногда.

– А я бы хотела жить в Керколди.

– Прелестное поместье. Тебе нравится жить в охотничьем домике?

Она рассмеялась. Ее смех завораживал Сейбера. Он улыбнулся против воли.

– Я обожаю этот домик, – сказала она. – Ты его не видел, но это самый необычный и уютный домик в мире. Папа с мамой его тоже очень любят. Кроме того, он расположен совсем рядом с замком, где живут Арран и Грейс с детьми. Да, мне нравится там жить.

– А Эдинбург? Ты любишь там бывать?

– Да. На Шарлотт-сквер всегда полно людей, звучит музыка.

– И ты ни разу не встретила там какого-нибудь молодого щеголя, который пленил бы твое сердце? Ты могла бы жить с ним счастливо в своей любимой Шотландии.

– Нет.

Сейбер почувствовал радостное облегчение, услышав ее твердый ответ.

– Когда-то я рассказывала тебе о папе и о том, как он спас нас с Максом.

Сейбер чуть было не сказал ей, что не хочет сейчас касаться этой темы.

– Да, я помню.

– Ты знаешь, меня продавали с аукциона в том доме. В том доме, где у моей матери и дяди была комната.

– Тебе не стоит говорить о прошлом сейчас.

– Когда моя мама была молода, а денег не хватало, она… Она работала по дому.

Девушка рассказывала это, не подозревая, что ему было почти все известно о ней, о многом он сам догадался.

– Меня водили перед собравшейся публикой…

– Нет, Элла. Ни слова больше Тебя жестоко использовали.

– Мы оба изведали страдания, Сейбер. Неужели этого недостаточно, чтобы стать ближе друг другу? Чтобы утешать друг друга, заботиться друг о друге?

Такая нежная, добрая. Ей ничего не известно о его теперешней внутренней сущности.

Зашуршав юбками, она опустилась на колени подле его кресла.

– Мне бы так хотелось заботиться о тебе, Сейбер.

– Спасибо за заботу. – Он не может позволить себе смягчиться.

Прохладная ладонь легла на его щеку.

– Ты чего-то недоговариваешь, верно? – промолвила она. – Ты думаешь, мне все равно, меня это не касается?

Его затопила волна нежности к ней. Он накрыл ее руку и поцеловал в ладонь.

– Я ничего не могла сделать. – Голос ее задрожал. – Мне оставалось только покориться – я стояла перед ними, они разглядывали меня, на мне было надето только…

– Нет! Нет, Элла, я этого не вынесу. Мне больно за тебя. – И за себя. Он не мог вычеркнуть из памяти то, что с ней случилось. Бедное дитя. Бедное, беспомощное дитя. Они не смогут принести счастья друг другу. Он не сможет сделать женщину счастливой.

– Так в этом все дело? Тебя пугает мое прошлое?

– Нет! – Это была и правда, и ложь. – Ты думаешь, что знаешь меня, Элла. Но это не так. Если бы ты знала меня, то ни за что не захотела бы быть со мной.

– Я хочу быть с тобой – мне все равно, кто бы ты ни был на самом деле. – Она положила голову ему на плечо. – Я знаю, кто ты, Сейбер. Ты мужчина. Хороший и не очень. Сильный и слабый. Храбрый и осторожный – как всякий мужчина. Но ты значишь для меня гораздо больше.

Она говорила, и слова ее проникали ему в самое сердце – или туда, где оно когда-то было.

– Как бы мне хотелось принять то, что ты даришь мне.

– Тогда сделай это, – прошептала она, подняв лицо и поцеловав его в подбородок. – Сделай это, Сейбер. Прими меня.

Принять ее? Он обхватил ладонями ее лицо, прижался щекой к ее щеке. Вдохнул ее аромат – так пахнут полевые цветы, свежескошенная трава, нагретая солнцем. Этот запах несет с собой ветер с шотландских вересковых полей. Сладчайшая из ран – любить и быть любимым и в то же время быть отвергнутым.

Сейбер заглянул в глаза Эллы, глаза цвета ее красно-коричневого платья.

Ее нежные губы раскрылись.

Он взглянул на ее губы, за которыми блеснули белоснежные зубки.

Элла приподняла лицо.

Сейбер чувствовал ее дыхание на своей щеке.

Она закрыла глаза.

Он вздрогнул – сердце его бешено колотилось.

Она дрожала.

– Элла. Когда-нибудь я найду в себе силы объяснить тебе, и ты все поймешь.

Она взяла его за руки.

– Ну почему мы не можем быть тем, что мы есть на самом деле.

– Но мы именно такие, какие есть. – Он отпустил ее и встал. – В этом-то все и дело. Мы такие, какие есть, – результат того, чем мы были и стали.

Она по-прежнему сидела у его ног, держа его запястья.

– И мы изменились, Сейбер. Жизнь изменила нас к лучшему.

Он осторожно поднял руки, так что она вынуждена была его отпустить.

– В твоем случае, моя прелесть, это справедливо. А вот в отношении меня этого сказать нельзя.

Она сложила руки в немой мольбе.

– Ты тоже стал лучше. Нам будет хорошо вдвоем, ты же говорил мне, что мы всегда будем вместе.

– Это было сказано давно. До того, как я стал тем, что я есть сейчас. И тебе не следует знать, Элла.

Она прижала пальцы к губам.

– Нет, я знаю. Ты… ты лучше всех на свете.

Он покачал головой, отшатнувшись от нее.

– Нет. Нет, Элла. Я гораздо хуже, чем ты думаешь. Ты даже представить себе не можешь, во что я превратился. Я стал…

– Сейбер!

– Ты что, не слышишь, что я тебе говорю? – крикнул он и тут же возненавидел себя за вспышку. – Я не… Это не выразить словами. Меня больше нельзя назвать человеком. Я не знаю, кто я теперь. Моя жизнь больше напоминает смерть!

С этими словами он вышел из комнаты.

Глава 11

Элла по-прежнему сидела там, где ее оставил Сейбер, на полу возле бюро.

Она не представляет, во что он превратился? Он почти не человек?

– Почему ты покинул меня? – промолвила она в пустоту. – Почему ты не захотел выслушать меня? Почему ты не хочешь, чтобы я выслушала тебя?

Там, где она коснулась платья, остались следы от вспотевших ладоней.

Он не понимает, что с ним происходит? Его жизнь похожа на смерть? Это все из-за ранений?

Элла сжала губы. Он рассердил ее. Она готова была сейчас же отправиться в его уединенную комнату и потребовать, чтобы он открыл ей свое сердце.

Нет, больше этого не повторится. Она больше не будет бегать за Сейбером. Если она ему не нужна, она должна считаться с его желанием.

А в таком случае у нее не будет другого мужчины! Она встала с пола. Ни один мужчина не станет для нее тем, чем стал для нее Сейбер. И ей наплевать, чего от нее хотят. Они думают, что делают это для ее же блага!

Вздор! Прабабушка хочет, чтобы Сейбер выбрал Элле жениха? Какая горькая насмешка судьбы!

Элла подошла к огню. Она замерзла, но все еще помнила тепло его тела, когда прижалась щекой к его груди, и ткань его сюртука, и его запах.

Он поцеловал ее в ладонь. Она посмотрела на то место, где он коснулся ее губами. У него было такое странное лицо – он желал ее и в то же время боролся с этим желанием.

Когда она заговаривает о своих детских годах, это приводит его в ярость. Но он не знает, что она не только ненавидит свое прошлое, но и страшится настоящего. И если шифоновый шарф подбросил тот, кто узнал ее, то ужасная тайна может стать явью.

Зачем кому-то понадобилось это делать, как не для того, чтобы запугать ее?

Если она расскажет Сейберу о своих опасениях, как он себя поведет? Посоветует уехать из Лондона? Скажет ее родителям, что предлагает ей руку и сердце и станет ее любящим супругом? И будет защищать ее от злых языков?

Она опустила голову.

Наивная дурочка. Если бы он захотел, он бы давно женился на ней. Но она ему не нужна.

Элла подобрала с пола ридикюль, который он подарил ей, и села в кресло в ожидании экипажа.

Сейбер вернется к ней перед тем, как ехать обратно на Ганновер-сквер.

Угли в камине тихонько потрескивали. Язычки пламени отбрасывали на стенки камина красные, оранжевые и голубые отблески.

Где-то скрипнула половица. Элла резко обернулась к двери. Но дом окутывал ее давящей мрачной тишиной.

Мистер Биген, должно быть, забыл о папиной просьбе и отправился спать. Слуга мог и уйти из дома по своим делам.

Но Сейбер где-то здесь. Элла чувствовала его присутствие.

Он ушел, но может в любой момент вернуться. Он же не оставит ее одну.

В углу тикали высокие часы с маятником.

Угли в камине постепенно прогорали.

Сейбер непременно должен вернуться.

Элла прерывисто вздохнула. Он вернется к ней, и она будет счастлива.

Но… но он прав – что-то в нем изменилось.

Она прикусила нижнюю губу и поудобнее уселась в кресло. Сейбер никогда не обидит ее, не причинит ей боли.

– Вернись, – прошептала она. – Где же ты?

Сейбер стал другим.

Храбрая Элла была напугана не на шутку.

– Убирайся, Биген!

– Молодая леди уже ушла, милорд?

– Я сказал тебе, убирайся. Сейчас же.

Биген вытащил откуда-то пузырек, который всегда носил с собой, и налил коричневую вязкую микстуру в стакан.

– Выпейте это, милорд, и ложитесь.

– Ложиться спать? – Сейбер горько рассмеялся. – Благодарю покорно. В этом-то и кроется главная опасность. Ступай, Биген.

– Ваша семья не очень-то высоко вас ценит, милорд.

– Что? – Сейбер резко обернулся, отведя взгляд от окна спальни, из которого были видны темные крыши конюшен во дворе. – Что ты болтаешь, черт подери?

– Они плохо с вами обращаются.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. В последние несколько лет я совсем не общался с родными по определенной причине.

– И теперь они считают, что у вас нет своей жизни, хозяин.

Сейбер коротко встряхнул головой и поморщился от боли в висках. Элла осталась одна в доме – в его доме, где ей должно быть приятно, спокойно.

– Думаю, мне удалось кое-что изменить в лучшую сторону, – продолжал Биген.

Тут Сейбер услышал то, чего давно опасался, – звук доносился как бы издалека, пока еще слабый, но с каждой секундой становился ближе.

Топот копыт.

– Теперь они знают, что вы пользуетесь успехом. И юная леди будет обожать вас с удвоенным пылом.

Он покосился на Бигена.

– Изволь объясниться. Биген обиженно заметил:

– Я выражаюсь достаточно ясно. Я сказал, что у вас много приглашений. В том числе предложений руки и сердца. Вам ли не знать, что это представляет товар в самом выгодном свете и набивает ему цену.

Сейбер подошел к комоду рядом с кроватью и открыл один из ящиков. Изумруды засверкали на рукоятке клинка.

– Ты болтаешь чепуху, и я не намерен выслушивать всякий бред, мой друг. – Этим кинжалом он отрезал пуговицы с мундиров.

– Нет, вовсе не чепуху. Теперь они знают, что юные леди охотятся за вами, милорд.

Он поднял глаза.

– Да ради чего весь этот вздор, предложения и приглашения?

– Это не вздор. Это я придумал нарочно, милорд. И я видел лицо юной леди. Она сразу приревновала вас. А пожилая леди поразмыслит об этом и тоже придет к правильному решению.

У него кинжал, взятый у поверженного врага. Он занес руку, кинжал сверкнул в крепком кулаке.

– Да, старуха скажет себе: Сейбер получил предложение руки и сердца. У него нет теперь времени, чтобы составлять список для Эллы. И тогда она…

– Прошу тебя, уходи.

– Выпейте микстуру, милорд.

– Оставь меня.

Биген, держа стакан в одной руке, подошел к кровати.

– Мисс Россмара вскружили голову поклонники на последнем балу. Но теперь, благодаря уловке Бигена, она захочет вас еще больше, чем до этого.

Голос индийца звучал, как сквозь пелену.

Рука опустилась, и предсмертный крик англичанина огласил воздух. Сейбер бросился за убийцей, схватил его за руку, обагренную кровью английского солдата, и взглянул в лицо врага.

Совсем молодой. Моложе, чем он, Сейбер. Как тот паренек, которого он спас.

Он уже не понимал, что говорил ему Биген.

– Иди спать, – сказал Сейбер и, сделав над собой усилие, подошел к двери и отпер ее. – Спасибо за старания. Ты проявил… изобретательность. Спокойной ночи.

– А молодая леди?

– С ней ничего не случится. Отец за ней скоро приедет. – Может, за это время ему удастся овладеть собой.

Биген протянул ему стакан:

– Выпейте…

– Оставь это. Я выпью потом.

Биген помедлил, потом сделал, как ему было приказано.

Сейбер подождал, пока шаги слуги затихнут в коридоре, и вытащил кинжал из ящика. Три изумруда на рукоятке загадочно мерцали.

Топот копыт.

Он не спал, но слышал топот копыт, как в последний раз, когда заснул, устав бороться со сном.

И как объяснить Элле, что с ним происходит?

Даже если бы он принял ее любовь, как он может допустить ее в свою постель, чтобы она увидела, в кого он превратился?

Его разум навеки померк.

Голова раскалывалась от боли – в ней словно что-то взорвалось. Ужас охватил его. Сейбер зажмурил глаза и увидел яркую вспышку.

Пот проступил у него на висках. Он рванул галстук с шеи и упал на колени перед кроватью.

А-а-а!

Лицо юноши. Сейбер медлил в нерешительности.

Топот копыт.

Мгновение, он колебался одно лишь мгновение. Вздыбившаяся лошадь толкнула его в плечо, и кинжал упал на землю.

В следующий миг юноша с жестоким ошалелым взглядом, оскалившись, вонзил нож в грудь еще двоих англичан. Еще двое погибли.

Услышав жуткий смех молодого индийца, Сейбер вздрогнул и потянулся за своим кинжалом. Индиец что-то кричал, кровь забрызгала его лицо. Но едва Сейбер нагнулся, чтобы поднять оружие, мальчишка опередил его, схватил кинжал и полоснул им Сейбера по лицу.

– Остановись! – Сейбер вскочил на ноги и, пошатнувшись, прислонился к стене. Воспоминания терзали его, у него уже не было сил сопротивляться.

Кинжал ранил его лицо, шею. Он упал, пытаясь обхватить мальчишку за ноги, но лезвие, вновь и вновь опускаясь, полосовало его спину.

Дикая, жгучая боль, кровь. Сейбер видел прямо перед собой лицо мертвого англичанина. Ему, верно, было столько же лет, сколько и тому индийцу, которого Сейбер хотел пощадить.

Он предал их. Матери и отцы потеряли сыновей. Жены – мужей, дети – отцов, сестры – братьев. Сейбер всех их предал и погубил.

Его ранил кинжал, который мог бы спасти жизнь его товарищам. И теперь ему суждено умереть от своего же клинка.

Угли в камине почти потухли. Вместо огоньков изредка вспыхивали искры.

Элла поежилась. Прошел уже целый час после того, как Сейбер покинул ее. Они провели вместе не более пятнадцати минут после отъезда вдовы и отца. Ей придется ждать еще целый час, прежде чем за ней приедут и увезут домой.

В комнате над нею раздался глухой стук, словно что-то упало.

Элла прижала ридикюль к груди. Здесь она в безопасности. В доме Сейбера с ней ничего не случится. Он не допустит этого.

Тяжелые, неторопливые шаги послышались на ступеньках.

Она облизала пересохшие губы. Ну конечно, Сейбер почувствовал себя виноватым за то, что оставил ее здесь одну, и решил вернуться. Вот рассердится он на мистера Бигена – тот даже не удосужился подбросить угли в камин.

Шаги послышались в коридоре. Каблуки постукивали по плитам.

Элла поднялась и встала рядом с креслом. Она напряженно вглядывалась в полумрак – свечи в сосудах у каменных статуй почти потухли.

Сердце ее гулко колотилось.

Дверь открылась, на пороге появился Сейбер.

– О! – При виде него ее затопило радостное облегчение, так что она почувствовала даже слабость в коленях. – О Сейбер, слава Богу, ты вернулся.

Он ничего не ответил.

Дверь с грохотом захлопнулась за ним. Он приблизился к ней, неслышно ступая по ковру.

– Сейбер, я хотела тебе кое-что сказать. Пожалуйста, выслушай меня.

Он поднял руку.

В кулаке он сжимал сверкающий позолоченный кинжал.

Глава 12

В кулаке он сжимал сверкающий позолоченный кинжал.

Элла испуганно вцепилась в спинку кресла.

– Сейбер?

Он смотрел мимо нее остановившимся невидящим взором.

– Сейбер, что с тобой? Что случилось?

Он медленно перевел на нее взгляд. По лбу его струился пот.

Она невольно попятилась от него. Сейбер не причинит ей вреда… Она отступала, пока не уперлась спиной в бронзовую фигуру в развевающихся одеждах. Элла ухватилась за статую, и та закачалась.

Сейбер сделал еще несколько шагов. Не сводя с нее глаз, он вытер рукавом пот со лба.

Очнулся ли он? Что говорили о тех, кто разгуливает во сне? Их нельзя будить.

Элла замерла неподвижно.

Кинжал засверкал в свете свечей. Сейбер так крепко стиснул его, что костяшки пальцев побелели.

Он не причинит ей вреда. Девушка заворожено смотрела на сверкающий клинок. Все ближе и ближе. Сейбер шел медленно, будто ноги его были налиты свинцом.

Очутившись рядом, совсем рядом, он навис над ней, глядя ей в лицо своими зелеными, такими же как изумруды на рукоятке кинжала, глазами.

Элла вскрикнула. Ноги ее подкосились. Она пошатнулась, уцепилась за сюртук Сейбера.

Сильная рука подхватила ее, не давая ей упасть.

– Элла? Девочка моя, тебе плохо? – Голос его звучал так, словно он не говорил целую вечность – Элла?

Она выпрямилась. По-прежнему цепляясь за его сюртук, Элла подняла лицо.

– Ты… Сейбер, кинжал. Ты так меня напугал. Нахмурив брови, он сосредоточенно рассматривал клинок, зажатый в кулаке.

– Ранит кожу и плоть, – промолвил он, – и душу.

Зубы ее выбивали нервную дрожь.

Он обнял ее за талию. Их тела соприкоснулись, его широкая грудь и ее нежные груди, его крепкие бедра и ее живот.

Элла обняла его, прижалась головой к плечу.

– Это тот самый кинжал… Тот самый, которым тебя ранили?

Он сильнее сжал ее в объятиях.

– Что? Нет, конечно, нет. – Сейбер дрожал так же сильно, как и она. Казалось, он вернулся из другого мира. – Нож? Кинжал? Я просто взял его с собой, чтобы показать тебе. Еще один сувенир.

Элла обнимала его, пытаясь унять дрожь в коленях.

– Не правда ли, прелестная вещица? Она затрясла головой:

– Я ненавижу ее. От нее исходит зло.

Он принужденно рассмеялся:

– У тебя просто воображение разыгралось. Вы с Максом, должно быть, в детстве были фантазерами.

Она слабо улыбнулась. Макс любил присочинить, даже когда это было не нужно. Но он почти всегда умел выкручиваться, попадая в затруднительное положение. Элла помнила, как ее младший брат уносился на крыльях фантазии, чтобы уйти от тяжелой действительности.

– Макс очень переменился, – сказала она Сейберу, обнимая его крепче. – Когда он приедет в Лондон, ты увидишь, как он вырос и возмужал.

– Хочешь, я подарю тебе этот кинжал?

Она удивленно распахнула глаза и взглянула на изящную вещицу у него на ладони.

– Нет, благодарю. – Интересно, если ему сказать, как она боялась, что он замахнется на нее этим кинжалом? – Не хочу его больше видеть. Это страшное оружие.

Он положил кинжал на каминную полку и обвил ее талию обеими руками.

– Извини, что оставил тебя здесь одну. Я сам не понимаю, что на меня нашло, Элла.

Это он говорит о своих чувствах к ней? Рано же в ней вспыхнула надежда.

– Я тоже не могу себя понять. Все эти годы, что я пыталась тебя забыть, были ужасны.

– Но ты почти забыла меня, я уверен. Ну а если и вспоминала, то не часто, ведь так?

– Нет, все время, – коротко возразила она. – Я ничего не могу с собой поделать. Однажды вечером, много лет назад, а кажется только вчера, я впервые встретила молодого человека в замке Фрэнкхот.

– Не надо, Элла.

– Я как будто заново родилась тогда. Словно принцесса, которую спас прекрасный принц. Я ругалась, как уличный сорванец. А молодой человек был под хмельком. – Она улыбнулась, спрятав лицо у него на груди. Он вздохнул. – Он был под хмельком и страшно зол на своего противного кузена – во всяком случае, он думал, что это его кузен, – который не хотел отдавать то, что принадлежало ему по праву.

– Все это в прошлом, – поспешил заметить Сейбер. – Этьен оказался самозванцем. Слава Богу, моим кузеном был не он, а Кэлум. К Кэлуму перешло по наследству поместье Фрэнкхот, он стал герцогом Фрэнкхотским. А я получил свою долю.

– А теперь тебя совершенно не заботит судьба твоих владений.

– Элла…

– Нет, – мягко возразила она, – позволь мне договорить. Потом ты скажешь мне все, что думаешь. Этот молодой человек – немного навеселе – смотрел на меня так, словно я была не похожа ни на одну из тех девушек, что ему приходилось встречать.

Он гладил ее плечи, шею.

– Ты единственная, таких, как ты, больше нет и никогда не будет.

Элла проглотила подступивший к горлу комок.

– В тот вечер ты предложил проводить меня в комнаты. – Она рассмеялась. – Мама – тогда она еще, правда, не стала моей мамой, – мама была непреклонна. Она быстро поставила тебя на место.

– Да, верно, – промолвил Сейбер. – А ты была рада? Элла уткнулась лицом в его сюртук и усмехнулась.

– Так как же?

– А ты, Сейбер?

– Ну вот, все женщины одинаковы, – заметил он с наигранной серьезностью. – Вечно они ждут от мужчин откровенных признаний. Нет, меня это совсем не обрадовало. Если я правильно помню, то ужасно расстроился. Мне встретилось такое волшебное создание, и я тут же вынужден был с ним расстаться.

Элла отстранилась от него, потом вновь обняла, просунув руки под сюртук.

– А ты мне показался самым красивым мужчиной на свете. Мне захотелось остаться с тобой вдвоем, хотя я совсем не знала тебя я готова была пойти за тобой хоть на край света, чтобы только видеть тебя, быть с тобой рядом.

– А теперь тебе неприятно смотреть на меня, – заметил он с горечью в голосе.

Она стиснула его в объятиях так сильно, как только могла.

– Вот еще вздор, как говорит прабабушка Фрэнкхот. Если я наговорю тебе комплиментов, боюсь, это вскружит тебе голову. И все же знай, я счастлива уже оттого, что вижу тебя.

Его дыхание коснулось волос девушки.

– Так много было дано обещаний. И все ушло безвозвратно.

– Нет! Нет, ты не прав. Все может вернуться, Сейбер.

Он обнял ее, покачивая, точно ребенка, прижался подбородком к ее затылку, легонько поглаживая пальцами нежную кожу ее шеи.

– Ты пришел ко мне ночью – мы встретились в саду замка Фрэнкхот. Я была тогда совсем ребенком. Я еще не могла понять, как ты благороден и честен. Ты был взрослым мужчиной с желаниями, присущими мужчине, но ты обращался со мной так нежно, так бережно.

– Не надо, Элла, прошу тебя.

– Почему? Это же правда. И мне приятно вспоминать об этом. Я не могла больше никому рассказать свою историю, а ты выслушал меня и дал мне обещание…

– Элла…

– Ты обещал, что всегда будешь моим другом. Ты сказал, что всегда придешь ко мне на помощь, если понадобится. И ты имел в виду еще кое-что, верно?

Он прижал ладони к ее спине, потом она почувствовала его пальцы на своей груди.

Элла затрепетала от его прикосновения.

– Индия преподала мне жестокий урок, – глухо пробормотал он.

Она затаила дыхание.

– Я никогда не видел… Я видел то, что не дай Бог видеть никому. Я не могу забыть это, Элла. Индия сделала меня другим человеком.

– Ты был ранен, страдания изменили тебя? – Она подняла лицо и взглянула ему в глаза.

Сейбер смотрел мимо нее.

– Нет, мои раны тут ни при чем.

– Тогда что?

Он покачал головой, будто только что очнулся от сна:

– Это в прошлом.

– Правда? Действительно в прошлом?

Сейбер встретился с ней взглядом, наклонился и поцеловал ее в шею. Вечно он пытается скрыть от нее свои шрамы.

Она таяла в его руках, словно растопленный воск. Ее тело больше ей не принадлежало. От прикосновений и ласк Сейбера оно сладостно заныло, наполняя девушку желанием. Она закрыла глаза.

С осторожностью, сводящей с ума, он поглаживал ее груди сквозь шелк и муслин. Губы, твердые и в то же время нежные, покрывали поцелуями шею и плечи Эллы.

Они были одни в комнате, их тела и души безраздельно принадлежали друг другу. Элла привстала на цыпочки и обвила руками его шею. Он тут же отвернулся, и она успела поцеловать только щеку и краешек губ.

– Помнишь ту ночь, – промолвила она. – Когда мы были вместе.

– Я был не прав, – прошептал он.

– Нет, все случилось так, как и должно было случиться. Я снова хочу быть с тобой, как тогда. Сейбер, это неестественно, быть обнаженными?

– Нет, – отчетливо произнес он.

– Тогда хочу этого прямо сейчас. Он вздохнул.

– Прошу тебя, не надо… Элла, скоро за тобой приедет экипаж. Даже если… Это больше не должно повториться.

– Ну почему ты отвергаешь меня? – Она попыталась вырваться из его объятий, но он держал девушку крепко. – Ты просто невыносим!

– Я несу ответственность. За нас обоих.

– Поцелуй меня. – Она, конечно, торопит события, но ведь он же ее возлюбленный.

– Закрой глаза, – сказал он ей, немного помолчав. – Нет-нет, не спорь. Закрой глаза.

Элла сделала, как он просил, и приподняла лицо, застыв в ожидании поцелуя.

– Не подсматривай, обещаешь? Она крепко зажмурилась.

– Обещаю.

– Ты самое очаровательное в мире создание. Элла невольно приоткрыла глаза.

– Нет! Ты же обещала. Я сейчас скажу тебе то, что не имею права говорить. Но пока твои глаза закрыты, ты можешь представить себе, что слушаешь голос воображаемого героя романов, которые, несомненно, любишь читать.

– Мужчинам тоже не мешает читать романы, чтобы знать, что нравится женщинам.

Он коротко рассмеялся:

– Как скажешь, моя дорогая. Ты, конечно же, права. Я как-нибудь попрошу тебя подобрать мне несколько томиков. Ну а сейчас мне придется импровизировать.

Она прижалась к нему еще теснее.

– Я думала, ты меня поцелуешь.

– Терпение, моя прелесть. Когда твои глаза открыты – а ты откроешь их, только когда я тебе разрешу, – они темные, как ночь, и сияют, как звезды. Или как бриллианты. Тебе бы пошли желтые алмазы. Твои брови напоминают мне тонкие птичьи крылья, носик у тебя прямой, но чуть-чуть вздернут кверху.

Она скорчила вопросительную гримаску.

– Вздернутый носик?

– Это тебе идет. Шея у тебя нежная, как и кожа на плечах, руках… и на груди.

Он слегка коснулся кончиками пальцев ее ресниц, не давая ей открыть глаза.

– Тише, возлюбленная моя, – прошептал он. – Нам принадлежит только этот час – больше нам не суждено быть вместе. Твои груди нежные, упругие. Когда я коснулся их губами, мое тело возжелало тебя. Я не должен говорить с тобой об этом, но сейчас я хочу тебя.

– Знаю, – вырвалось у Эллы.

– Знаешь? – Он поцеловал ее в лоб. – Это правда, девочка моя? Ты знаешь, что когда мое тело приходит в возбуждение, оно стремится опять ощутить мягкие завитки у тебя между ногами?

Она тихонько застонала.

– У тебя там влажно. Ведь и сейчас ты влажная?

Щеки Эллы вспыхнули румянцем.

– Так и должно быть, Элла. Быть вместе с мужчиной – полностью и безраздельно – значит быть с ним сердцем и душой, и телом. Мужчина входит, женщина принимает. Это гораздо больше, чем соединение тел. Это не просто наслаждение, после которого ничего не остается.

– Наслаждение считается грехом?

Он рассмеялся.

– Нет, возлюбленная моя. В этом нет ничего греховного – наслаждение сладостно. При мысли о нем я весь горю, как в огне. – Он накрыл ее груди ладонями, лаская ее затвердевшие соски. – Этот огонь поглотит меня, когда ты уйдешь.

– Тогда возьми меня, – прошептала она ему, задыхаясь от желания. – Мы уедем вместе с тобой. Мне никто не нужен, кроме тебя.

– А твои губы, – он впился в нее неистовым поцелуем, – твои губы – предмет моих мечтаний. Я смотрю на них и чувствую твой поцелуй. Когда они раскрываются, мои раскрываются тоже. – Он снова поцеловал ее, проникнув языком в рот, глухо застонал.

– Сейбер, – промолвила она, в то время как он целовал ее шею. – Не отвергай меня на этот раз.

Он обхватил голову девушки обеими руками и прижал ее лицо к своей груди.

– Я не могу быть с тобой. Это невозможно. Она уперлась кулачками в его грудь.

– Но почему, почему?

– Ты не понимаешь. И я не хочу, чтобы поняла.

– Тебе не удастся отослать меня домой.

– Ты ничего не сможешь сделать. Это не тебе решать.

– Ты говорил мне прекрасные, волшебные слова. А теперь снова терзаешь загадками. Ты разбиваешь мне сердце, Сейбер.

– В моей жизни есть то, что я не могу разделить с тобой, – сказал он. – Я только прошу прощения за то, что не могу стать для тебя тем, кем мог бы стать при других обстоятельствах.

– Ты…

– Нет. Никогда. Мы должны расстаться.

А боль разлуки? Она не вынесет этого. Она найдет способ разрушить то, что стоит между ними. Золотой ридикюль покачивался у нее на руке.

– Я принесла твой рубин. Я возвращаю его тебе. Он заговорил не сразу:

– Почему? Это же подарок.

– Я возвращаю его, потому что ты сказал, что он холоден, как твое сердце. Это ложь, Сейбер. А я не принимаю лживые дары.

– Я хочу, чтобы он остался у тебя.

Ей послышалось отчаяние в его голосе. Собравшись с духом, она добавила:

– Сохрани его для той, которую полюбишь. Он замер.

– Мне незачем его больше хранить. «Потому что ты любишь меня?»

– Я отдал его тебе, Элла. Носи и думай обо мне иногда.

– Я всегда думаю о тебе. Сейбер, позволь мне излечить тебя от страданий. Прошу тебя.

В ответ он страстно обнял ее, словно хотел, чтобы она растворилась в нем.

Элла сжала ладонями его лицо. Он попытался отвернуться, чтобы скрыть шрамы.

– Нет! Нет, Сейбер. Ты не слышал меня? – Она потерлась щекой о его щеку, где пролегал ужасный шрам. – Я прошу: позволь мне излечить тебя. Я все в тебе люблю.

– Но есть шрамы, невидимые глазу.

Она провела ладонями по его плечам, спине.

– Я видела их.

– Элла, – прошептал он. – Пожалуйста, пойми, мы не можем быть вместе, несмотря на то, что мы оба хотим этого.

Она склонила голову на его плечо.

– А если я тебе скажу, что кто-то угрожает мне? Она почувствовала, как напряглись его мускулы.

– Угрожает? Кто-то… кто-то пытался причинить тебе вред?

Она понимала, что ей не следует этого делать, но у нее не было выбора.

– Может быть. Взгляни. – Она вытащила из ридикюля свой секрет. – Я получила это сегодня. На пороге нашли сверток. Роуз, моя горничная, передала его мне, когда я вернулась из Пэл-Мэл. Записки не было.

Сейбер взглянул на шарф из красного шифона, который она протягивала ему, и нахмурился.

– Тебе его прислали?

– Это предупреждение, Сейбер. Меня хотят напугать – дескать, мое прошлое ни для кого не секрет, и моя репутация будет погублена, как только все раскроется.

Он покачал головой.

– Но при чем тут кусочек ткани?

– Меня пытаются им смутить. Дать повод для слухов. Сейбер взял тонкий прозрачный шарф.

– Объясни яснее, Элла.

Откуда ему знать детали? Он же не был там.

– Этого-то я и боялась, – продолжала она. – Поэтому и не хотела возвращаться в Лондон – а отчасти и потому, что встретила тебя и мне не нужен никто другой. – Она приложила палец к его губам, призывая помолчать. – Меня не интересовали другие мужчины. И теперь не интересуют. Но еще я боялась, что кто-нибудь узнает меня.

Он понял наконец – черты его ожесточились, взгляд помрачнел.

– Да, – прошептала она. – Папа с мамой думали, что все давно забыли эту историю, – я была тогда почти ребенком. Но я… я не похожа на остальных. Меня называют цыганкой. И кто-то заметил меня и узнал.

– Но кто может желать тебе зла? – произнес Сейбер сквозь стиснутые зубы. – Кто осмелится причинить тебе вред?

Горячность его тона ошеломила Эллу.

– Я хочу положить этому конец. – А еще она хочет, чтобы Сейбер был рядом, чего бы это ни стоило. – Стыд – мощное оружие в руках света. Я была одета в красный шифон…

– Нет!

– На аукционе, – закончила она, и слезы заволокли ей глаза. Она добавила дрогнувшим голосом: – Прозрачный красный шифон, он совсем не прикрывал мою наготу.

Сейбер сжал кусочек ткани в кулаке.

– Никто не посмеет угрожать тебе этим, понимаешь?

– Мало ли что произойдет, – промолвила она, а сама подумала: «Увези меня отсюда».

– Я не допущу этого.

– Каким образом?

Он приподнял ее лицо за подбородок.

– Ты ни в чем не виновата. Запомни мои слова. Замкни их в сердце. Ты невинная жертва. – Поцелуями он осушил ее слезы. – Поверь, найдется человек – настоящий мужчина, – которого не отпугнут досужие сплетни.

– Это не досужие сплетни, – поправила она его. – И я уже встретила настоящего мужчину.

– Нет, пока еще нет. Я не тот, кто тебе нужен. Сердце ее болезненно сжалось.

– Тогда мне остается предстать перед судом света. Единственное, что меня утешает, это то, что ты и вся моя семья знаете, что я невиновна. Я буду одинока и беззащитна, Сейбер.

– Ты не одинока. – Он взглянул на часы. – Пора. Позволь, я помогу тебе надеть плащ.

Элла схватила его за руку.

– Но как же я не буду одинока? А если все будут показывать на меня пальцем и осуждающе качать головами?

– Ты не будешь одинока, – мрачно повторил Сейбер. – Никогда. Потому что я всегда буду рядом.

Она насмешливо вскинула брови.

– Бабушка будет рада услышать, что я решил сопровождать тебя повсюду. Куда бы ты ни пошла. Для всех я буду твоим другом детства, который желает подыскать тебе выгодную партию.

– Но… – Слова замерли у нее на губах. Он слабо улыбнулся:

– Никаких возражений. Каждый, кто посмеет дурно говорить о тебе, будет иметь дело со мной. Это все, что я могу сделать для тебя, моя маленькая Элла.

Не совсем то, о чем она мечтала, но все же лучше, чем ничего.

– Ты будешь сопровождать меня в течение всего сезона?

– Да, я всегда буду неподалеку. Джастина снабдит меня списком твоих приглашений. Что ж, этот список станет и моим – да поможет мне Бог.

Она смотрела на него с самым невинным видом.

– Бедный Сейбер. Тебе правда не хочется вращаться в свете?

– А я и не буду вращаться. Я просто буду оберегать тебя, пока мое место не займет твой будущий супруг. А до тех пор всякая дама, которая посмеет очернить тебя, будет чувствовать себя неуютно, спасаясь от меня. И я убью любого мужчину, который попытается оскорбить твою честь.

Глава 13

– Я зайду только тогда, когда это заведение опустеет, – сказал Сейбер Девлину. – Поговори с хозяином, посули ему выгодное дело.

Девлин глядел через окно кареты на суету Бонд-стрит солнечным холодным днем.

– Ты так и не объяснил мне, с какой стати мне прикидываться твоим слугой.

Сейбер посмотрел на безупречный профиль друга.

– Потому что тебе прекрасно известно, как мне тяжело появляться на людях.

– Если я правильно понял, предстоящая неделя полна для тебя светских приемов и вечеринок, Сейбер. Зачем тебе понадобилась моя помощь?

– Мне всего лишь нужно, чтобы никто меня не узнал.

– Но в таком случае не лучше ли, чтобы твою миссию выполнял я?

Окна магазина привлекли внимание Сейбера.

– Я только выберу то, что мне надо, потом вернусь в карету, а ты довершишь остальное. Хозяин подумает, что покупатель – ты, и скажет это любому, кто станет наводить справки. Таким образом мое участие в этом деле будет скрыто.

– Черт подери! В каком деле?

– Смотри, – твердо продолжал Сейбер, открыв дверцу кареты, – видишь, этот человек был последним, кто зашел в магазин, и теперь он выходит из него.

– Да, мы тут проторчали уже полдня, наблюдая за посетителями, – мрачно заметил Девлин. Он проследовал за Сейбером в магазинчик с дубовой дверью и двумя окнами по бокам.

Сейбер прикрыл за собой входную дверь. За прилавком спиной к ним стоял хозяин магазинчика. Сейбер незаметно перевернул табличку на двери, которая теперь гласила: «Цветочный магазин Кокса закрыт», и тихонько задвинул засов.

Хозяин обернулся к ним. Сейбер снял шляпу и прикрыл ею лицо, рассматривая цветы в вазах, которыми было заставлено все помещение магазина.

Девлин откашлялся и поприветствовал хозяина.

– Не возражаете, если мы посмотрим?

– Конечно, джентльмены, прошу вас.

Сейбер остановился перед хрустальной вазой с весенними цветами.

– Очень необычно, – пробормотал он. – Просто и изящно и в то же время полно жизни и свежести, как Элла.

Рука Девлина тяжело опустилась на его плечо.

– Так вот мы чем тут занимаемся? Покупаем Элле букетик?

– Нет, – возразил Сейбер. Он сделал знак Девлину придвинуться поближе. – Нет, мой друг, вовсе не букетик. Дюжину букетиков. Я возвращаюсь в карету. А ты закажешь и оплатишь шесть ваз с весенними цветами, которые будут поставлять мисс Россмара каждый день.

– Ты хочешь, чтобы я послал…

– Да не ты, дурья башка. Не ты, не от тебя. Анонимно. – Он оглянулся. – И еще красные розы, каждую отдельно. И вазу кремовых роз. Да, кремовые тоже подойдут.

– Клянусь Богом…

– Не клянись, Девлин. И не ругайся. Тебе это не идет. Да, цветы здесь замечательные, как я и думал.

– Ну и посылай их сам.

– Да, и чтобы кто-нибудь пронюхал, что они от меня? А потом над Эллой все будут смеяться. Нет уж, в этом случае худшее, что могут подумать, что ее страстный обожатель ты. Этого вполне достаточно, чтобы молодые щеголи принялись усиленно добиваться внимания мисс Россмара. Прошу тебя, сделай это. Если все пройдет, как я задумал, то в свете решат, что у Эллы нет отбоя от поклонников. Распустим слухи о ее популярности. Ты же знаешь, что случается, если о какой-то даме скажут, что она пользуется успехом в Лондоне.

– Да, – пробормотал Девлин. – Они из кожи вон полезут, чтобы завоевать ее внимание. Неплохо придумано, Сейбер. Правда, чертовски дорого.

– Я могу себе это позволить. – Он только о том и мечтал, куда бы потратить свои деньги.

Сейбер вышел из магазина и снова уселся в карету.

Ничто не доставило бы ему такого удовольствия, как осыпать Эллу цветами – от своего имени. А так – ему придется отдать ее другому. Это жестоко, но у него нет выбора.

За две прошедшие ночи призраки прошлого совсем измучили его. Ему становится все хуже и хуже. Недалеко то время, когда он погрузится в беспросветный мрак безумия. Но прежде чем это случится, он должен сделать все, чтобы Элла была в безопасности.

Он посмотрел на окна магазинчика. Как он был бы счастлив преподнести ей цветы, драгоценности – все, что могло бы порадовать девушку.

«Она согласилась бы взять только тебя, а все остальное для нее не имеет значения».

Нож судьбы оказался острее кинжала убийцы. Ему нет никакого дела до ее прошлого. С каждой секундой, проведенной с ней вместе, его любовь к ней только крепла. Чувства его стали такими глубокими, что он понял: надо действовать быстро и вычеркнуть соблазн по имени Элла Россмара из своей жизни – из того, что осталось от нее.

Две молодые дамы и служанка, одетая в черное, остановились перед окнами цветочного магазина. Сейбер тут же спрятался за шторами кареты.

Одна из девушек повернулась к своей спутнице, и ее светлые кудряшки задорно заплясали.

Он не помнил ее имени, но помнил, что она была у Иглтонов. Слава Богу, что он не столкнулся с ней в дверях магазина. Девушка рассмеялась и двинулась дальше со своей подругой. Служанка, нагруженная свертками, еле поспевала за ними.

Девлин отсутствовал некоторое время, расплачиваясь с хозяином. Как только он сел в карету, Сейбер сделал знак кучеру трогать. Он открыл дверцу кареты и крикнул:

– Регент-стрит, номер девять. Хауэлл и Джеймс.

– Хауэлл и Джеймс? – со стоном протянул Девлин. – А теперь что я буду посылать ей? Веера? Часы?

– Нет.

– Конфеты? Фунт конфет каждый день?

– Нет, – сказал Сейбер, натягивая перчатки. – Драгоценности, каждый день. Затем на Пэл-Мэл, пятьдесят два.

– К Додели? – Девлин раздраженно бросил шляпу на сиденье перед собой. – Ты что, собираешься послать ей книги?

– Вовсе нет. – Сейбер расправил манжеты сорочки. – Я собираюсь выбрать несколько томиков для себя.

Жемчужные и алмазные сережки сверкали на голубом бархате. Элла осторожно потрогала их, потом закрыла атласную коробочку и поставила ее рядом с тремя другими, в которых лежали драгоценности, присланные ей за последние несколько дней.

– Ах, с девочками порой бывает так трудно. – Бланш Бэстибл, подруга прабабушки Фрэнкхот, шумно вздохнула. Она взяла в руки коробочку, которую Элла только что положила на инкрустированный комод в кремовой с золотом гостиной Ганновер-сквер. Бланш снова открыла коробочку. – По правде сказать, ваша светлость, я удивляюсь, как у вас хватает терпения.

Прабабушка, сидевшая в позолоченном кресле, обитом парчой, сделала вид, что не слушает Бланш. Отношения между ними несколько переменились, когда прабабушка приехала в Шотландию, чтобы отговорить Струана от женитьбы на Джастине. Бланш Рен Бэстибл была тещей маркиза Стоунхэвена. Арран, маркиз Стоунхэвен, брат Струана, женился на Грейс Рен, очаровательной женщине, страдавшей от чрезмерной опеки своей матери – Бланш Рен Бэстибл. Союз между леди Бэстибл и вдовствующей герцогиней Фрэнкхот мало кому представлялся возможным. На самом деле они прекрасно ладили друг с другом, и никто не понимал, как им это удавалось.

– Юная особа, – грозно промолвила Бланш. Ярко-желтое платье обтягивало ее полную фигуру, и пышные желтые банты украшали замысловатую прическу из каштановых волос. – Юная особа! Ваше поведение никуда не годится. Думаете, изображая из себя живое привидение, вы привлечете к себе внимание?

– Я всегда считала, что привидение – мертвый дух, – заметила Элла. Хоть бы Бланш убралась куда подальше – обратно в Корнуолл, в замок Фрэнкхот.

– Никакого уважения! – пробормотала Бланш. – Вы слышите, ваша светлость?

– Элла отнюдь не глупа. У нее есть мозги. Мне это нравится. Кто-то покорил ее сердце. Я угадала, Элла? Подойди ко мне. Да не смущайся, тебе это не идет. Скажи, как его зовут.

Не этого ли она добивалась? Сейчас она скажет, и все умолкнут. Но, к сожалению, ненадолго. Потом поднимется шум и гам.

Раздался стук в дверь, вслед за тем на пороге появился лакей с корзиной кремовых роз.

Бланш захлопала в ладоши и запрыгала, словно ей было шестнадцать, а не пятьдесят.

– Смотрите-ка! – воскликнула она. – Еще розы! Один поклонник шлет кремовые, другой – красные. А еще все эти весенние букеты, которым конца нет. Умираю от желания узнать, что за всем этим кроется. А драгоценности! Хотя это не обязательно один и тот же поклонник. И веера – они просто великолепны. Я вам не рассказывала, как за мной ухаживал мой первый муж, который…

– Рассказывала, – перебила ее вдова. У Бланш была страсть ко всякого рода красивым безделушкам. – Так кто этот молодой человек, по которому ты сохнешь, Элла?

Элла сделала вид, что нюхает цветы.

– Отвечай, – сурово потребовала вдова.

– Не могу, – промолвила Элла, отводя взгляд. – Если бы могла, давно бы сказала. – Вдова понимающе промолчала. Что ж, по крайней мере она пока не будет приставать с расспросами.

Бланш громко шмыгнула носом. Она вынула сережку из коробочки и приложила к уху.

– Не может сказать? – повторила она. – Вероятнее всего, не хочет. О, эти неблагодарные дочери. Я сама мать и знаю, что говорю. И это после всего того, что твоя семья сделала для тебя…

– Довольно, Бланш, – твердо сказала герцогиня. – Если Элла говорит, что никто ей не нравится, значит, так оно и есть. И положи на место сережку, моя дорогая.

Обиженно фыркнув, Бланш сделала как ей сказали и снова поставила коробочку на комод.

Дверь раскрылась, и Девлин Норт вошел в комнату. На нем был серый сюртук, в руках он сжимал шляпу и кнут для верховой езды. Ветер растрепал его густые черные волосы.

– Доброе утро, прелестные дамы, – радостно провозгласил он. С ним вместе в комнату ворвался свежий воздух. Девлин, как обычно, излучал энергию.

– Доброе утро, мистер Норт. – Герцогиня протянула ему руку, на которой он запечатлел почтительный поцелуй. Затем поцеловал руку Бланш.

Он сосредоточил свой взгляд на Элле, и легкомысленная улыбка исчезла с его лица.

– Доброе утро, Элла, – серьезно промолвил он, приблизившись к ней, держа в руке шляпу и хлыст. – Как всегда очаровательна. Даже еще красивее, чем обычно. Как поживаешь, моя дорогая?

Элла слегка нахмурилась.

– Хорошо, благодарю вас. – Его пронизывающий взгляд несколько смущал ее.

– Нам очень важно, чтобы ты была не просто довольна, но счастлива. Уверен, ты понимаешь, о чем я говорю.

Она не понимала. Прабабушка замерла, вся превратившись в слух. Бланш, со своей стороны, даже подошла поближе.

Девлин окинул взглядом комнату, словно видел ее впервые.

– Чудесные цветы, – промолвил он. – Вне всякого сомнения, кто-то думает о тебе днем и ночью. Да и как может быть иначе?

Элла тоже посмотрела на цветы.

– Они великолепны, правда?

– И драгоценности. Какая красота.

– Да, они великолепны, – повторила она. – Только слишком уж роскошные.

Девлин взял белую коробочку, открыл ее. В коробочке лежал изумрудный браслет.

– Тот, кто прислал тебе этот подарок, знал, что тебе пойдет яркий зеленый цвет, – заметил он, улыбаясь. – Можно, я надену его на тебя?

Смутное подозрение закралось в душу Эллы. Она протянула ему руку, пытаясь отогнать навязчивую мысль. Это просто смешно! Девлин Норт не может питать к ней ничего другого, как только привязанность. Он же друг семьи. Но с другой стороны… Радостное возбуждение охватило ее. Что, если Сейбер…

Девлин застегнул браслет у нее на запястье и повернул его к окну.

– Видишь, как сверкает? – сказал он и посмотрел ей в глаза. – Но в сравнении с тобой он бледнеет. Уверен, тот, кто подарил его тебе, сказал бы то же самое. Если бы он был здесь. И я знаю, он больше всего на свете желает оказаться сейчас рядом с тобой.

Элла не нашлась, что ответить.

Его пальцы сжали ее запястье, накрыв темно-зеленые изумруды.

– Ну конечно, он с тобой, пока ты думаешь о его подарках, о нем самом. – Кончиками пальцев он поглаживал ее ладонь.

Рядом зашуршали пышные желтые юбки Бланш, послышался ее глубокий вздох.

– Писем нет? – спросил Девлин, неохотно отпустив руку Эллы. – И неизвестно, кто он, этот таинственный поклонник?

Поклонник? Почему Девлин решил, что все подарки прислал один и тот же человек?

– Нет, ни письма, ни записки. – И все же он уверен, что дорогие дары – дело рук одного человека.

Он коснулся ее щеки.

– Когда я впервые увидел тебя – в замке Керколди, – ты была настоящей красавицей. Я так и сказал Джастине и Струану. С тех пор ты еще больше похорошела. Тобою все восхищаются, Элла Россмара. Любой мужчина будет счастлив взять тебя в жены.

Вконец смутившись, Элла засуетилась, поправляя цветы в вазе. Папа был в то время очень обеспокоен тем вниманием, которое оказывал ей Девлин. Но ведь Девлин не намекает на то, что… Нет, это невозможно.

– Тебе нечего сказать мне, маленькая Элла? – Он вынул красный тюльпан из вазы. – Кому-то известна твоя любовь к простым, но изящным вещам.

Элла внимательно посмотрела ему в лицо.

– Ты так думаешь?

– Ну конечно. – Он перевел взгляд с цветка на ее лицо. – Кому-то хочется окружить тебя такими вещами. Строгий изумрудный браслет, кремовые розы в хрустальных вазах, веер с ручкой из слоновой кости, бриллианты, жемчужные сережки, которые согреются от прикосновения к твоей теплой коже. Кто-то хорошо тебя изучил, Элла, и знает, что ты любишь.

– Не один же это человек, – вмешалась Бланш.

– Помолчи, – приказала ей герцогиня.

Девлин не обратил на них внимания. Он приложил головку тюльпана к щеке Эллы.

– Ты замечала, что лепестки тюльпана напоминают бархат?

Она кивнула, не в силах двинуться с места.

– Это красный бархат. Он почти такой же по цвету, как и твои губы. – Взгляд его остановился на ее губах. – Но не такой нежный, – пробормотал он.

Элла застыла, зачарованная.

– Прелестные подарки, – еле вымолвила она. Он не мог видеть большинство из них – коробочку с сережками она закрыла перед его приходом, а веер был в ее комнате наверху…

Она ничего не придумала себе. Ни одна женщина не осталась бы равнодушной к словам Девлина и к его поступкам. Определенно он ухаживает за ней!

– Надеюсь, ты принял правильное решение, – сказала Марго Сейберу. – Возможно, тебе следует хорошенько подумать, мой дорогой.

Сейбер взял ее под руку и стал подниматься по лестнице особняка Стоунхэвенов на Ганновер-сквер.

– Ты же поверила, Марго, что я смогу увезти тебя из Индии. С тех пор ты ни разу не усомнилась во мне. Неужели теперь ты мне не доверяешь? – Что бы она ни сказала, другого пути нет.

– Я доверяю тебе во всем, – тихо промолвила Марго. – Ты лучше всех на свете, Сейбер. Честный и благородный. Если бы не ты, меня бы заклеймили позором как двоемужницу.

– Не вспоминай больше об этом, – сказал он, похлопав ее по руке. – Все позади. И это не твоя вина, я всегда тебе это говорил. Просто ты была юной девушкой, которой вскружили голову, пообещав чудесную жизнь.

– Тот человек уже был женат, когда стал моим мужем, и…

Она умолкла. Дверь открылась, и на пороге появился дворецкий Стоунхэвенов.

Крэбли наморщил нос, его острые черные глазки оглядели сначала Марго, потом Сейбера.

– Заходите, заходите, милости просим, – произнес он бесстрастным тоном и отступил, приглашая их войти.

Он подвел их к закрытой двери, постучал, затем зашел в комнату.

– Лорд Эйвеналл, – объявил он, – и… Махнув рукой в сторону Марго, он удалился, так и не представив ее.

Марго удивленно расхохоталась.

Сейбер был еще больше удивлен, когда заметил в гостиной Девлина, сидевшего рядом с Эллой на парчовом диване. Дама в желтом платье, которую он никогда раньше не видел, сидела напротив них в кресле.

Девлин вскочил и шагнул к нему:

– Сейбер! Вот не ожидал тебя увидеть!

– Еще бы, – пробормотал Сейбер. Девлин сдвинул брови.

– Я пришел засвидетельствовать свое почтение Элле и ее семье. – Он значительно кивнул в сторону окна, и Сейбер заметил столик, заваленный букетами. – Струан и Джастина поехали нанести визит знакомым. Вдовствующая герцогиня здесь, но она отдыхает.

– Все эти визиты так утомительны, – прибавила дама в желтом. – Я подруга вдовы, Бланш Бэстибл. Я прихожусь тещей маркизу Стоунхэвену.

Сейбер посмотрел на нее с интересом:

– Так вы мать Грейс?

Дама глубоко вздохнула, ее пышная грудь вздымалась под желтым платьем.

– Ах, дочери – это вечная головная боль, – сказала она. – На них никогда нельзя положиться в трудную минуту. Как это жестоко, что Господь подарил мне только дочку. Сын наверняка бы сделал все, чтобы его мать ни в чем не нуждалась до конца дней своих.

Сейбер помнил историю Бланш Рен Бэстибл и то, как она заставила свою дочь выйти замуж за Аррана, чтобы устроить свои денежные дела.

– Я графиня Перруш, – представилась Марго. Она кивнула Бланш, но подошла сначала к Элле и села рядом с ней. – Мы уже встречались с вами на вечере у Иглтонов. Нам не удалось хорошенько познакомиться.

Если Элла и обрадовалась, увидев Марго, по ней этого не было заметно.

– Да, прелестный вечер, – промолвила она, глядя мимо Марго на Сейбера. – Незабываемый.

Он почувствовал, как что-то словно ударило его изнутри.

– Да, – сдержанно произнес он. – Я хотел бы, чтобы ты познакомилась с Марго. Она мой самый лучший друг.

– Правда? – Теперь в ее голосе уже явственно слышался леденящий холод.

– Мы встретились в Индии, – сказала Марго. – Сейбер был так добр ко мне.

Лицо Эллы застыло, словно мраморное.

– Да, Сейбер может быть добрым, когда захочет. – Она принялась разглаживать складки темно-зеленого платья. – Мне сегодня везет. Сначала Девлин, потом ты, Сейбер. Столько внимания.

В ее голосе слышались какие-то незнакомые нотки. Что это – раздражение? Подозрительность? Он посмотрел на Девлина долгим изучающим взглядом. Его друг не говорил ему, что собирается навестить Эллу.

– Когда девушка впервые выезжает в свет, она привлекает к себе внимание, – заметила Марго, лукаво подмигнув ей, как только она одна умела. Сегодня она была обворожительна в серо-голубом платье и в тон к нему шляпке с широкими лентами. – Конечно, во Франции все не так… просто. Я вышла замуж за графа Перруша, потом уехала в Индию. Но это моя история, уверяю вас, в ней нет ничего интересного.

Бланш Бэстибл слушала их с явным любопытством, и это начинало раздражать Сейбера.

– Мы задерживаем вас, миссис Бэстибл. Я уверен, моя бабушка нуждается в вашем обществе. Прошу вас, не заставляйте ее ждать. Мы отнимаем у вас время.

– О нет, вы ошибаетесь, – возразила она, округлив голубые глаза.

– Сходите проведайте ее, – безразличным тоном прибавила Элла. – Графиня посидит тут с нами вместо вас, не правда ли, графиня?

– Зовите меня Марго. Ну, конечно же, идите к вдове, миссис Бэстибл. Счастлива была с вами познакомиться.

Бланш открыла рот, пытаясь что-то возразить, но передумала и удалилась из комнаты, не прибавив больше ни слова. Когда дверь за ней закрылась, Сейбер сказал:

– Я здесь по известному тебе поводу, Элла. – Он почти возненавидел себя за этот официальный тон. – Я решил – и Марго со мной согласилась, – что, если она будет сопровождать нас, никто не подумает, что я имею серьезные намерения в отношении тебя.

Он заметил, как сверкнули глаза Эллы, но она тут же опустила ресницы и уперлась взглядом в свои руки, сложенные на коленях.

– Не правда ли, Сейбер замечательно придумал? – подхватила Марго, накрыв ладонями руки Эллы и одновременно бросив на Сейбера предостерегающий взгляд. – Он всегда такой предусмотрительный. Он убедил меня, что если будет появляться в свете вместе со мной, то его внимание к вам будет расценено как забота друга семьи.

– Понимаю, – сказала Элла. Она протянула ему изящную руку, на запястье которой поблескивал изумрудный браслет, выбранный им самим. – Мне очень нравится, а тебе? Девлин помог мне его надеть.

Сейбер откашлялся.

– Да, действительно, изящная вещица. – Он, нахмурившись, взглянул в сторону Девлина. Неужели он пришел и все испортил? Вдруг Элла подозревает, что это он, Сейбер, прислал ей подарки? – Похоже, у тебя нет отбою от поклонников, милая Элла.

– Правда? – Она посмотрела на него из-под полуприкрытых век. – Нет отбою, говоришь? А может, это один поклонник?

Девлин с притворным интересом разглядывал резьбу на каминной полке.

– А почему ты решила, что это один человек? – спросил Сейбер, гневно уставившись в спину Девлина.

– О, это всего лишь предположение, – сказала Элла. Черт бы побрал Девлина! На сей раз он переиграл.

– Можно мне посмотреть ваши подарки? – спросила Марго, вставая с кресла и дружески протягивая руку Элле. – Идемте. Не скрою, я обожаю красивые вещицы.

Элла вынуждена была пройти с ней к столику, заваленному цветами, на котором стояли коробочки с драгоценностями. Марго принялась громко выражать восторги.

Сейбер подошел к Девлину и остановился у него за спиной.

– Зачем ты явился сюда?

Девлин выпрямился, по-прежнему не глядя на Сейбера.

– Нанести дружеский визит Элле.

– Почему она решила, что все подарки послал ей один и тот же человек? – тихо спросил Сейбер.

– Понятия не имею.

– Понятия не имеешь? А может, ты решил сорвать мой план?

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

Сейбер с трудом удержался, чтобы не развернуть его за плечо лицом к себе.

– Так ты не… Отвечай!

Наконец Девлин обернулся к нему, вид у него был смущенный.

– Ты говоришь вздор, мой друг. Как ты мог подумать обо мне такое?

Сейбер заметил, что Элла смотрит на него, и понизил голос до шепота:

– Ты ей что-нибудь говорил?

– О! – Девлин возмущенно воззрился на него. – Ты имеешь в виду… Не может быть!

– Ты намекал ей, что это я послал все подарки? Неужели ты решил, что лучше меня знаешь, что хорошо для нее и для меня?

– Черт подери, Сейбер, – гневно прошипел Девлин. – Мне не нравится твой тон. И твои догадки. Я трачу время, помогая тебе, а ты обвиняешь меня в предательстве? Более чем странно.

У Сейбера мурашки пробежали по спине.

– Хорошо… Забудь, что я говорил. Просто я немного не в себе.

– Очень может быть. Но это еще не повод, чтобы сомневаться в своих друзьях. Я с тобой во многом не согласен. Но я не собираюсь идти против тебя, старина. В конце концов, что я тебе, отец, чтобы тебя учить?

– Да уж, это точно.

Марго восторгалась все громче, пока Элла с откровенным любопытством наблюдала за Сейбером и Девлином.

Приход Джастины с газетой в руке оказался как нельзя кстати. Кузина Сейбера, неотразимая в своем бледно-лиловом платье, явно была чем-то возмущена.

– Струан отправился на встречу со своим поверенным. Я вернулась, чтобы поехать с тобой к модистке, Элла. – Она улыбнулась собравшимся, кивнула Марго – Мы шьем Элле бальное платье.

Элла пробормотала себе под нос что-то неразборчивое.

– Но я должна с вами поделиться сногсшибательной новостью, – сказала Джастина, разворачивая газету. – Я никак в себя не приду от изумления. Лорд Уокингем обручился… Угадайте, с кем? Ну же, по очереди. Все молча покачали головой.

– Ну, догадайтесь, – подзадоривала Джастина, сияя лукавой улыбкой. – Делайте самые невероятные предположения.

– Мама! – рассмеялась Элла. – Это на тебя не похоже. Говори, не томи нас ожиданием.

– Ну, хорошо. Это Пришес Эйбл. Болтливая девица, дочка священника. Можете себе представить?

– Нет, – честно призналась Элла. – Но ты, наверное, имеешь в виду Помроя Уокингема.

Сейбер, как и она, надеялся на то, что теперь ухаживаниям Помроя пришел конец.

– Читайте снова, Джастина. Не может быть, чтобы старик Уокингем надумал жениться.

– Да нет же, это он, – огорченно промолвила Джастина. – Здесь так и сказано: Гревилл, лорд Уокингем, обручился с мисс Пришес Эйбл и так далее… Яснее ясного – иного и быть не может.

Крэбли, вошедший в гостиную размеренным шагом, прервал их разговор.

– Вот, пожалуйте, – прогудел он, держа перед собой коробку на вытянутых руках. Серебряная коробка была сделана в форме сердца. – Еще одно подношение. Думаю, понятно, для кого?

Элла молча взяла у него коробку.

– Открывайте! – воскликнула Марго. – Скорее! Интересно, что там?

Элла открыла крышку. Внутри оказались леденцы, каждая конфетка была украшена сахарным цветком.

– О! – потрясенно протянула Марго. – Чудесно!

Джастина свернула газету.

– Ты пользуешься успехом, Элла.

Сейбер пристально наблюдал за Эллой и чуть не вскрикнул от удивления, когда она вытащила из коробки записку.

– Ты, надеюсь, не поставил подпись? – прошептал он Девлину. – А если подписался, то чьим именем?

– Ты не поручал мне посылать сладости, – прошептал ему в ответ Девлин.

– Нет, но я подумал… – Он покосился на Девлина. – Может, ты сам решил ей их послать?

– Нет. Ты не просил меня выбирать конфеты.

– Но…

– От кого они? – спросила Джастина. – Мы бы тоже хотели их попробовать.

– Кто же прислал, черт подери? – пробормотал Сейбер.

Элла раскрыла конверт, достала письмо, прочитала его, снова вложила в конверт и засунула в рукав.

– Ну, так что? – повторила Джастина. Марго усмехнулась, прикрыв рот рукой. Сейбер приблизился к Элле.

– Кто прислал конфеты? Она подняла на него глаза.

– А разве это имеет значение?

– Да, черт возьми. Так кто же?

Сейбер слышал, как Девлин пробормотал: «Остановись, Сейбер», – но не внял его просьбе.

Элла вздохнула, вытащила конверт и протянула Сейберу:

– Читай сам.

На кремовой карточке тонким почерком было выведено: «Ваш покорный слуга, Нолтон Карстэрс».

– Карстэрс! – взорвался Сейбер. – Дьявол бы его побрал!

– Сейбер…

– Я сам с ним разберусь, Девлин. Я и не знал, что ты знакома с Карстэрсом, – сказал он Элле.

– Тот самый джентльмен, которого ты поставил первым в списке возможных кандидатов в женихи? – заметила она не без лукавства. – Я встречалась с ним у Иглтонов.

– И у него хватило наглости прислать тебе это?

Элла обвела взглядом комнату.

– Но он не единственный.

Сейбер прищурил глаза и дочитал записку вслух:

– «Надеюсь, мне будет дозволено нанести вам визит». – Он швырнул конверт на стол. – Он, видите ли, «надеется».

– Что ж, – промолвила Элла, выбирая конфету. – Скоро следует ожидать гостей.

– Только через мой труп, – процедил Сейбер сквозь стиснутые зубы.

Он взглянул на Эллу. Она улыбнулась и положила в рот конфетку.

Глава 14

– Повернись-ка, – приказал Пом Пришес, повертев указательным пальцем.

Она повернулась, слегка шатаясь. Волосы ее были распущены, и длинные локоны отливали медью в свете свечей.

– Медленнее, – пробубнил отец, набив рот финиками. Он сидел, развалясь в кожаном кресле перед огнем. – Еще раз. И помедленнее, – повторил он заплетающимся языком, глаза его слезились.

Пом снова описал пальцем круг в воздухе. Он потягивал рейнвейн из бокала, наблюдая за Пришес. От нее сильно пахло духами – какие-нибудь французские ароматы, которые она купила на Берлингтон-Аркейд по счетам Уокингема. Она уже хвасталась ему, что «Уоки» позволил покупать все, что ей нравится.

Пришес снова неуклюже повернулась.

– Неплохо, – заметил отец, насыпав себе еще фиников в ладонь. – Прелестная парочка, а? – Он махнул рукой в сторону Пришес.

Этой парочкой надо бы попользоваться. И хорошенько. Как бы то ни было, долги платить придется ему, если план провалится. Но их авантюра не может, не должна провалиться. Настал его черед – он победит и отомстит своим врагам.

Отец снова взмахнул рукой, показывая на Пришес:

– Всегда питал пристрастие к красненькому вот здесь. У твоей матери тоже было красное. – Взгляд его на мгновение прояснился.

Пом не любил, когда отец говорил о матери, которую он, Пом, совсем не помнил.

– Я удивился, когда узнал, что ты поместил объявление о помолвке в «Таймс», папа, – заметил он, желая переменить тему. – Потом ведь придется выкручиваться, разве ты не понимаешь?

– Как это?

Пом пожал плечами, встал и налил себе еще вина.

– Это же официальное заявление. Как ты потом это объяснишь?

– Поворачивайся, девочка моя, – приказал отец Пришес, затем, обращаясь к Пому, произнес: – А я и намерен действовать официально, Пом. Ведь так, Пришес?

Она захихикала.

Ее смех вызывал у Пома отвращение.

– Мы еще не сказали тебе о наших планах на этот вечер, – продолжал отец. – Ну что, сказать ему, Пришес?

– О да! – выдохнула Пришес. – Держись крепче, Помми, а то упадешь. Не хочу, чтобы ты потерял свои драгоценные вещички, что у тебя в панталонах.

Грубая, вульгарная девка. Леди может быть чувственной, но уж никак не вульгарной. Да Пришес и не леди вовсе.

– Эта так называемая помолвка, – осторожно заметил он. – Мы должны сделать так, чтобы она не повлияла на дальнейшую судьбу Пришес, – ей ведь необходимо выгодно выйти замуж.

Пришес снова глупо захихикала.

– Остановись, – приказал ей отец, когда она повернулась к нему спиной. – Да, сзади вид тоже неплохой. Мне нравятся пышные телеса.

«Мягкие телеса», – добавил про себя Пом, чувствуя, что близок к тому, о чем его предупреждала Пришес. Его панталоны вдруг стали ему узки. Он поправил застежку спереди.

– Смотрите-ка на него! – Пришес запрокинула голову и разразилась хриплым смехом. Она глянула на него через плечо и снова расхохоталась. – У тебя что, чесотка, Помми, милый? Хочешь, почешу?

– Ты будешь чесать только меня, пока я тебе не разрешу, – раздраженно заметил отец. – А я и не собираюсь расторгать помолвку, мой мальчик. Имей в виду, ты предаешься похоти со своей будущей мачехой. Новая леди Уокингем. Не правда ли, заманчивая перспектива?

– Ты шутишь!

– Нисколько. Ну что, сказать ему, Пришес? Это будет наш сюрприз, Пом.

Пом похолодел. Они сговорились против него. Его отец и эта похотливая шлюха. Пом глотнул рейнвейна и закашлялся.

– О, не смотри на меня так, Пом, мой мальчик. – Отец подмигнул сыну. – Ты же мой наследник. Я все завещаю одному тебе.

– Да что – все? Ничего ведь нет! – взорвался Пом. Он шагнул к Пришес. Не секрет, что и мужчины гораздо старше его отца обзаводились потомством. – У нас нет ни пенни, дорогой мой папочка! До сих пор нам удавалось выкручиваться – никто не знает об истинном положении наших дел.

– Вот об этом-то и речь, – вмешалась Пришес, склонив голову на пухлое плечо. – Это часть нашего плана. Репетиция в некотором роде. Правильно я говорю, Уоки?

«Уоки!»

– Совершенно верно, моя пышечка.

Пом намотал на палец длинный локон Пришес.

– Вы, похоже, строите свои собственные планы. Личные. – Он продолжал наматывать волосы на палец, пока та не поморщилась от боли.

– Мы для тебя же стараемся, Помрой, – сурово заметил отец и икнул. – Но я и Пришес кое-что должен. Это же она все придумала.

Помрой отпустил ее локон.

– Это-то меня и тревожит.

– А сейчас у нас будет репетиция, – ухмыляясь, продолжал отец. – Так, Пришес?

– Да, – подтвердила она. – Мы хотим убедиться, что в назначенный день ты не подкачаешь.

В данный момент его гораздо больше интересовало другое.

– Мне надоели эти разговоры, – отрезал он. – Хватит.

– Отойди, Пом, – приказал ему отец довольно добродушным тоном. – Сядь и делай, что тебе скажут.

– Я сказал…

– Сядь, Пом. Будь любезен. Ты должен быть благодарен – мы подготовили для тебя сюрприз.

– Я хочу…

– Да сядь же в конце концов! – рявкнул отец. – Мы собираемся подготовить тебя к брачной ночи, неблагодарный мальчишка!

Пом злобно прищурился, но тем не менее уселся в кресло. Несколько минут в комнате царила тишина – только потрескивали угли в камине. Тяжелые зеленые портьеры висели на окнах. Зеленый с коричневым шелковый ковер прикрывал темный паркет.

Пришес встала на деревянную скамеечку для ног, с которой предварительно сбросила подушечку.

Нагота ее ничем не была прикрыта.

Лорд Уокингем пошевелил губами, посопел, удобнее устраиваясь в кресле, потом сказал:

– Ну что, моя пышечка, покажем ему? Надо убедиться, что он сумеет воспользоваться своими возможностями.

– Да! – взвизгнула она, поведя плечами. – Это будет потрясающе, Помми. Я просто сгораю от нетерпения. Сегодня нам предстоит проделать весь ритуал. Ты поможешь своей Пришес, не так ли? – Она выпятила губки.

– Помоги ей, – приказал отец. – Принеси одежду. Пом удивленно вскинул брови и спросил:

– Какую одежду?

Отец кивнул в сторону кожаной ширмы, отгораживающей дальний угол кабинета.

– Вон там, видишь?

За перегородкой лежали кремовое атласное платье и ворох женского белья. Помрой сгреб все это в охапку.

– И что мне с этим делать?

Отец загоготал.

– Одевай девчонку! Одевай ее – как для брачной ночи. Моей брачной ночи.

Пом скрестил руки на груди.

– Черта с два!

Пришес протянула ему ногу.

– Натяни на меня чулок, Помми, – вкрадчиво прощебетала она и слегка покачнулась на своем постаменте. Пухлая розовая балерина на маленькой музыкальной шкатулке. Не хватает только мелодии вальса. – Ну же, Помми! – капризно повторила она.

Он перевел взгляд от ее ноги на курчавую красновато-рыжую поросль, которая приводила в восторг его отца.

– Помоги же ей одеться, – сказал отец. – Это того стоит, вот увидишь. Сразу придешь в боевую готовность.

Пом, нахмурясь, выбрал из груды дорогого белья белый кружевной чулок и склонился к ногам Пришес.

– Тебе будет легче, если опустишься на колени, – посоветовала она ему. – Да и вид снизу лучше, понимаешь, о чем я?

– Да будь я проклят, если…

– А ты представь, что перед тобой Элла, – хитро заметил отец. – Этого-то мы и добиваемся, Пом. Надо же убедиться, что ты справишься с Эллой.

– С Эллой? – Ему стало жарко.

– Да, – сказал отец. – С Эллой. Так сделай же это, мой мальчик. С помощью Пришес мы скоро решим эту маленькую проблему. К нашей общей выгоде. Ну а пока будем наслаждаться репетицией.

У Пома заколотилось сердце. Он медленно опустился на колени и натянул чулок на ногу Пришес, разгладив его выше колена, затем принялся ласкать обнаженную кожу бедра.

Пот выступил у него на лбу и спине.

– Гадкий, гадкий! – Пришес шлепнула Пома по руке, когда тот коснулся ее рыжих завитков. – Если будешь торопиться, все испортишь. И Элла не такая чувственная, как я, не забывай об этом. Ее придется подготавливать дольше.

Пом взял второй чулок и натянул его на вторую ногу девушки, затем завязал серебряные подвязки над пухлыми в ямочках коленками Пришес.

У Эллы ноги длинные, стройные.

Он вытер тыльной стороной ладони пот со лба.

Казалось, воздух в комнате накалился.

– А теперь корсет, – приказала Пришес и вытянула руки.

Пом подхватил корсет на косточках и заметил:

– Сомневаюсь, что Элла Россмара носит корсеты. Пришес наморщила лоб.

– В день свадьбы она его наденет. Мы ведь хотим видеть ее в корсете, правда, Уоки?

– Ммм? – Отец дремал, но встряхнулся и промолвил: – Ммм. Да, конечно. Как пожелаешь.

– Что значит «мы хотим видеть Эллу в корсете»?

– Скажи ему, Уоки.

– Пришес будет с нами, когда ты возьмешь Эллу.

– Нет!

– Да, – твердо возразил отец. – Не сопротивляйся, Пом. Россмара будет более уязвимой в присутствии женщины. Она станет молить о помощи. Это возбуждает.

– Она захочет меня и так, – сказал Пом, надувшись. – Она еще не знает себя, не знает, что такое страсть. Я научу ее – она сама возжелает меня. Элла моя.

– Надень, – отец указал на корсет, – надень это на нее.

Пом помедлил в нерешительности, потом обернул корсет вокруг мягкого пухлого тела Пришес. Она приподняла груди и потянулась к нему.

– О-о-о, – протянула она, – неужели ты не хочешь зашнуровать Эллу в корсет? Она сделает для тебя то же, что и я. – Пришес поднесла розовый сосок к его рту, но тут же убрала, когда он потянулся к ней губами.

– Зашнуруй ее, – коротко приказал отец.

Пом провел языком вокруг соска Пришес. Ему снова стало тесно в панталонах.

Отец нетерпеливо подвинулся к краю кресла.

– Ты все делаешь не так, как надо! Тебе будет позволено это только после церемонии одевания.

У Эллы груди меньше, более упругие и острые. У Пома затряслись ноги от вожделения. Он закрыл глаза и захватил ртом полную грудь Пришес. Элла будет восхитительна на вкус. Пришес застонала и качнулась к нему.

– Делай, что тебе говорят, – сказал отец. – Сейчас же зашнуруй ее.

– Он думает об Элле, правда, Помми? – выдохнула Пришес, прижимая к себе его голову и ловя ртом воздух.

Он неохотно отстранился, посмотрел на ее влажный сосок, затем повернул ее и принялся зашнуровывать корсет неловкими пальцами.

– Замечательно, – одобрительно крякнул отец, поднимаясь с кресла. – Отлично. Я тебя возьму прямо в корсете, моя дорогая. Только попозже.

Пришес снова похотливо захихикала.

– Иди ко мне, Уоки.

Пом стиснул зубы и так дернул тесемки корсета, что Пришес чуть не задохнулась. Ее будущий супруг в это время забавлялся грудями и рыже-красной порослью, которая вызывала его восхищение.

К тому времени когда Пом застегнул пуговицы ее платья, пот струился у него по телу. Пришес умудрилась довести его до высшей точки возбуждения, пока его отец мычал и хрюкал, лапая ее.

Наконец одетая, она сошла со скамеечки.

– Ну вот. – Она покружилась перед ними. – Репетиция прошла как надо, верно?

Пом не мог вымолвить ни слова. Он посмотрел на Пришес, закрыл глаза и тут же представил Эллу, простирающую к нему руки.

– В тот день, когда в этой комнате окажется Элла, у нас будет все, что нам нужно. Мы заживем припеваючи на денежки ее папаши. Он будет за нас платить.

Пом открыл глаза.

– Если он откажется платить, то тайна Эллы выплывет наружу. Виконту это не понравится. – Пришес улыбнулась. – Мы с Уоки все продумали. Ее оденут для церемонии прямо в этой комнате.

Ярость захлестнула Помроя.

– Развлекайтесь как хотите, а Эллу оставьте мне. Она моя. Конечно, я не дурак и понимаю, что буду у нее далеко не первым. Но я все равно ее возьму, и после меня она никому не достанется. Хансиньор будет счастлив, что я женился на ней.

– Какой сообразительный, – заметила Пришес, округлив глаза. – Он разгадал наш замысел, Уоки.

– Подозреваю, что нет, – сказал им Пом. – Почему бы вам не посвятить меня в ваши планы?

– Именно это мы и собираемся сделать! – Пришес повернулась к нему спиной. – Иди же сюда, Уоки, покажем ему.

Отец побагровел и тяжело и хрипло задышал.

– Но я думал… Я буду первым, прелесть моя.

– Нет! – Она нетерпеливо отмахнулась от своего жениха. – Ты подождешь. Помми надо кое-что показать.

– Хм-м. – Отец надул щеки и встал перед ней. Она быстро наклонилась и просунула голову у него между ног.

– Сожми колени, – сказала Пришес. – Она попытается освободиться. А так мы ее сможем держать, как нам захочется.

Отец повиновался. Он стиснул шею Пришес своими худыми коленями.

– А теперь юбки, – сказала Пришес, размахивая руками.

– А что, если она будет брыкаться? – спросил отец.

– А ты будешь держать ее за ноги. Я займусь ее юбками. Ну давай же, Уоки.

Отец наклонился и задрал атласные и льняные юбки, кружевное белье, уложив их складками у нее на бедрах и открывая пухлый зад.

– Теперь панталоны! – взвизгнула Пришес, раскачивая бедрами. – Порви их.

Отец покорно разодрал панталоны пополам, представив взорам Пома сокровенные места Пришес.

– Скорее! – крикнула она. – Я знаю, что ты готов. Скорее же, Пом!

– Делай, что тебе говорят, – повторил отец, тяжело дыша. – Только побыстрее.

Пом освободил себя, спустив панталоны. Пришес снова вскрикнула, но уже удовлетворенно.

– Вот как это произойдет, – выдохнула она. – С Эллой. Она будет думать, что спешит ко мне на помощь. Я уже все придумала. А потом мы завладеем ее деньгами.

Деньгами. И Эллой.

– Давай же, пошевеливайся, – нетерпеливо сказал отец.

Пом сделал, как ему было велено.

Глава 15

– Ах, мне что-то не по себе! – воскликнула Джастина. Она сидела в любимом кресле герцогини в ее будуаре на Пэл-Мэл. – Эдвард всегда был таким тихим, спокойным ребенком. И Сара. А теперь они постоянно плачут и скучают без меня. Но что я могу поделать? Я им нужна, но Элле я тоже сейчас необходима. Особенно теперь, когда Струана отзывают в Шотландию.

– Поэтому я и просила тебя прийти ко мне сегодня. – Вдова оперлась о трость и устремила на внучку острый взгляд. – Струан должен вернуться в Керколди – об этом просит его брат. Там требуется его присутствие – он хозяин поместья. А ты, моя дорогая Джастина, принадлежишь своим детям, которых ты решила родить в достаточно зрелом возрасте. В таком возрасте, добавлю от себя, тебе бы лучше позаботиться обо мне.

Элла ожидала, что папа сейчас вспылит, как бывало всегда, когда прабабушка поучала маму. Но вместо этого он серьезно кивнул:

– Вы правы, герцогиня. Я тоже считаю, что Джастина должна вернуться со мной в Шотландию. Эти капризы, отказ от еды – дети соскучились по тебе, Джастина.

Элла улыбнулась, прикрыв рот рукой. Папа готов на все, только бы мама была рядом, – даже сносить оскорбительные выпады прабабушки.

– Нет, я не могу оставить Эллу, – упорствовала мама. – Сейчас я ей нужна, как никогда.

Элла вдруг почувствовала давнюю боль. Правда, она быстро утихла. Ее родная мать умерла четыре года назад, но леди Джастина и виконт взяли осиротевших девочку и мальчика в свою семью. Судьба наконец улыбнулась Элле и Максу, у которых до этого никогда не было фамилии и которые не знали даже, кто их отцы.

– Ну вот, так всегда. – Бланш Бэстибл шумно вздохнула. Ее голубые круглые, как у куклы, глаза наполнились слезами. – Так всегда. Мать жертвует собой ради, детей. То же и у меня с Грейс. Такая неблагодарная, черствая, эгоистичная…

– Очаровательная, милая женщина, – закончил за нее папа, мрачно сжав губы. – Не забывайте, что Грейс – жена моего брата. Я не знаю более преданной, щедрой, талантливой женщины, кроме моей дорогой Джастины, разумеется, и жены Кэлума Пиппы.

Элла была знакома с Грейс, маркизой Стоунхэвен, супругой дяди Аррана. Тетя Грейс была и вправду очень милой женщиной, которую вся семья почитала как святую.

– Довольно болтовни, – отрезала прабабушка, постучав в пол тростью. – Джастина и Струан должны ехать в Шотландию. Арран не позвал бы их, если бы в этом не было необходимости. А я прекрасно управлюсь с Эллой и сама. Кроме всего прочего, я гораздо лучше знаю свет, чем ты, Джастина. Ты толком-то и не выезжала в свой первый сезон.

– Меня это не прельщает, – резко перебила ее мама. – Но у меня было бы значительно меньше промахов, если бы ты не упоминала постоянно о моей… – она мельком взглянула на мужа, – хромой ноге.

Тот улыбнулся ей. Он всегда старался подбодрить и поддержать маму. Совсем недавно она при упоминании о своей хромой ноге всегда прибавляла слово «калека».

– Струан, – обратилась к нему мама. Она теребила медный локон у виска. – Скажи, как мне поступить? Я…

– Мы все вернемся в Шотландию. – Эти слова вырвались у Эллы, прежде чем она успела подумать. – Я тоже еду с вами. Мне здесь надоело. – Зачем оставаться, если Сейбера ей все равно не получить?

– Ба! – Краска выступила на сморщенных щеках прабабушки. – Ничего не желаю слушать! Я все уже устроила.

– Все? – переспросил Струан, вскинув брови. Трость поднялась в его направлении.

– Да, все, – твердо ответила прабабушка. – Как только я узнала про письмо Аррана – вчера, – я тут же дала всем знать, что Элле следует теперь писать на мой адрес. Так что письма, и подарки тоже, будут теперь присылать сюда.

– Да никакие подарки не могут…

– Я одобряю это, – перебила маму прабабушка. – Элла пользуется неоспоримым успехом. Горы цветов, драгоценностей, вееров, золотых часов. – Она вздохнула. – Все это немного напоминает мне мой первый сезон. Он, правда, был первым и последним, да и то скорее для развлечения. Дедушка Джастины в то время уже давно сделал мне предложение.

Джастина, которая выказывала крайнее волнение, обратилась к мужу:

– Струан, прошу тебя, помоги мне.

Он сел с ней рядом и взял ее руки в свои.

– Я разрываюсь, как и ты, – признался он. – Но я думаю, нам следует поблагодарить твою бабушку за любезное предложение и спокойно вернуться в Шотландию.

– Мы поедем все вместе, – повторила Элла. Она встала рядом с родителями. – Мне наплевать на лондонский сезон. Ничтожные развлечения ничтожных людей.

– Но, дорогая, – промолвила Джастина, – тебе же пора замуж, а где еще искать жениха, как не в Лондоне.

– Я уже встретила… – Элла потерла лоб. – Замуж? Нет уж, благодарю покорно.

Бланш Бэстибл ахнула.

– Слышали ее? Она пытается сбежать, а теперь выясняется, что у нее уже есть кое-кто на примете. Господи, ну что за морока с этими девчонками! Она тайком обделывает свои делишки за нашими спинами. Вы должны сейчас же во всем признаться, юная леди. Кто этот человек?

– Да никто! – выпалила Элла, потеряв терпение. Она встретила Сейбера, и никто больше ей не нужен, но Бланш не должна знать, что сердце ее разбито. – Папа, я буду помогать вам в Керколди. Я буду ухаживать вместе с мамой за младшими, помогать тете Грейс. Я не буду вам обузой.

– Все, довольно! – Будучи хрупкой, вдовствующая герцогиня тем не менее обладала громовым голосом. – Девочка станет делать, что ей скажут. Ее надо вывозить в свет, и я этим займусь. И нечего спорить. Готовься к путешествию, Джастина. Струан, забирай жену, а в остальном положитесь на меня.

– Ну, хорошо, – улыбнулся папа, глядя в мамины встревоженные глаза. – Кажется, все устраивается. Мы вернемся как раз к тому времени, когда Кэлум и Пиппа будут давать бал в честь Эллы. Если понадобится, возьмем с собой и младших детей. Думаю, прабабушка позаботится о девочке.

– Нет, я не хочу здесь оставаться, – сказала Элла. Прабабушка подошла к Элле и остановилась перед ней, устремив на нее пронизывающий взгляд.

– Нет, не в этом дело, – сказала она. Элла облизала пересохшие губы.

– Просто есть что-то, что ты очень хотела бы получить, но не можешь.

Элла, нахмурившись, кивнула.

– Мы с тобой хорошо поладим, – заметила прабабушка, усмехнувшись краешком бесцветного рта. – Джастина и Струан вернутся в Шотландию, а мы с тобой заключим союз. Понимаешь меня?

Элла снова кивнула.

Герцогиня повернулась к Элле и молча приложила палец к губам.

– Ну конечно, понимаешь. У нас общая цель. Общая цель? Элла вежливо улыбнулась. Возможно, прабабушка вовсе не так проницательна, как они предполагали.

Старушка прищурила глаза.

– Наша общая цель – твое счастье, – продолжала она, сверля Эллу глазами. – Твое и того, кто станет твоим возлюбленным. Может, я и старомодна, но я считаю, что браки совершаются на небесах. Я верю, что для каждого мужчины в мире существует только одна женщина, с которой он будет счастлив. Найти таких мужчину и женщину – задача не из легких. Но надо стараться.

– Да, – прошептала Элла. – Да, конечно.

– Так стоит найти и убедить их обоих, что они созданы друг для друга, так я говорю? – Прабабушка склонила голову набок.

– Да, – вымолвила Элла.

– Ну, вот и славно. Доверься мне, дитя мое. Мы всего лишь немного ускорим события.

Тех, кто знал о происхождении Эллы, всегда удивляло то расположение, которое питала к ней вдовствующая герцогиня. Но Элла понимала, что прабабушка – ее самый верный союзник.

В дверь будуара постучали. Дворецкий Финч вошел в комнату, держа в руках серебряный поднос, на котором лежали конверт и карточка. Все это он передал Элле, предварив свои действия фразой:

– Мисс Элла, вас желает видеть мисс Эйбл.

Элла взглянула на карточку, потом раскрыла конверт. Приглашения поступают на Ганновер-сквер каждый час. Очевидно, прабабушка уже успела переадресовать корреспонденцию на Пэл-Мэл.

Финч откашлялся.

– Так мне проводить сюда мисс Эйбл?

Элла вновь взяла в руки карточку.

– Эйбл? А, это же Пришес Эйбл. – Она взглянула на маму. – Зачем она пришла ко мне? Мне казалось, она меня недолюбливает.

– Почему? – встряла Бланш.

– Бланш, дорогая моя, – сказала герцогиня. – А почему бы тебе не проверить, не подшила ли служанка мой чепец?

– Но…

– Я бы хотела надеть его сегодня, – твердо промолвила прабабушка.

Бланш открыла рот, но спорить не стала. Она покинула комнату, шурша ярко-оранжевыми юбками из тафты.

– Так за что тебя невзлюбила эта Пришес? – спросила Эллу прабабушка, как только за Бланш захлопнулась дверь.

– Не знаю, – ответила Элла, втайне догадываясь, но не желая думать о Помрое Уокингеме.

Прабабушка сморщила острый нос.

– Наверное, ревнует или завидует. Да и кто бы не стал завидовать?

– Согласен с вами, – сказал Струан. Он встал, увлекая за собой Джастину. – Мы должны собираться в дорогу – выезжаем завтра утром на рассвете. Не скучай в Лондоне, Элла. Думаю, бабушка с радостью будет тебя сопровождать.

Элла размышляла над прабабушкиными словами. Может, ей почудилось, но когда вдова говорила о том, что следует искать «единственного» мужчину, она имела в виду Сейбера.

На конверте было только ее имя, выведенное тонким изящным почерком. Она вытащила бумагу.

– Так что же, Элла? – спросил отец. Она подняла на него глаза.

– Ты полагаешь, мне надо остаться?

– Да, – сказал он. – И мама тоже так считает.

– Да, – подтвердила мама. – И не будем заставлять мисс Эйбл ждать.

– Проводите ее в комнаты, – приказала прабабушка дворецкому. – Если я не нужна тебе, Элла, я уйду к себе до обеда. А ты готовься к отъезду, Джастина.

– Тут принесли розы, – заявил Финч. – Красные, кремовые и желтые. И лилии. И коробку в серебряной обертке. Я все поставил в гостиной. Это для мисс Эллы. Я позову мисс Эйбл. – И он удалился бесшумными размеренными шагами.

– Обещай мне, что будешь веселиться, – попросила Эллу мама.

Элла почувствовала на себе острый взгляд прабабушки и подняла глаза.

– Мы с прабабушкой прекрасно поладим, – сказала она и тут же заметила, что престарелая леди несколько успокоилась. – Мне было бы тяжело сознавать, что из-за меня ты не можешь поехать к моим маленьким брату и сестренке.

– Тогда договорились. – Отец широко улыбнулся. – Оставим Эллу с ее гостьей. Это та самая девушка, что помолвлена со старым Уокингемом?

– Да, – в один голос заявили Джастина и Элла. Джастина рассмеялась.

– Я иду с тобой, Струан.

Прабабушка удалилась к себе в спальню, Струан с Джастиной вышли, разминувшись в дверях с Пришес Эйбл.

Пришес, в пене из кружев и оборок и в шляпке, украшенной несметным числом шелковых фиалок, скромно потупила глаза. Как только они остались с Эллой одни, она бросилась к ней с распростертыми объятиями, словно та была ее самой лучшей подругой.

– Я говорила этому чопорному дворецкому, что обо мне не надо докладывать, – выдохнула она. – Я сказала, что мы очень хорошие знакомые. Но может, я не права?

Элла уклонилась от объятий Пришес, указав ей на кресло.

– Ваш приход неожидан для меня, – промолвила она, не ответив на вопрос Пришес. – Присаживайтесь. Я позвоню, чтобы нам принесли чаю. – О чем ей говорить с ней? Зачем вообще явилась Пришес Эйбл?

Пришес плюхнулась в кресло, расправила юбки и положила на колени бархатный ридикюль.

– О нет, я не хочу чаю. Кажется, я сейчас не смогу ни есть, ни пить. Я так взволнована, Элла, так взволнована! Я долго не могла придумать, к кому бы обратиться. Но тут я вспомнила о тебе – ты была так добра ко мне во время нашей первой встречи.

Добра? Элла не могла сказать, чтобы между ними установились какие-то особенно теплые отношения.

– Вы и правда не хотите кофе или чаю? Или шоколада?

– Нет-нет! – Пришес приложила руку к пышной груди и возвела рыжие ресницы к кремовому потолку с позолотой. – Я сейчас не смогу проглотить ни кусочка. Я пришла к тебе, потому что знаю – у тебя доброе сердце. Мы, правда, знакомы совсем недавно, но мне кажется, ты всегда готова помочь одиноким, попавшим в беду.

– Ну конечно… – Элла умолкла, терзаемая одновременно сочувствием и смутными подозрениями. – Но твои родители…

– Нет! – Пришес развела руками и откинулась на спинку кресла. Слеза выползла из ее широко раскрытых глаз. – Ты не понимаешь. И никто не понимает меня. Даже мой дорогой Уоки.

– Понятно, – промолвила Элла, ровным счетом ничего не понимая. – А Уоки?..

– Это лорд Уокингем. Мой суженый. Он благороднейший из мужчин. Так заботится о моем благосостоянии и моей репутации! Он не повинен в муках одиночества, которые я испытываю с некоторых пор.

– Муки одиночества?

– Именно так, – кивнула Пришес. – Элла, ты так красива. И зеленый очень идет тебе. Какое очаровательное платье.

– Благодарю. – Элла не ожидала такой быстрой смены темы разговора. – Прошу тебя, не плачь. – Она протянула Пришес кружевной носовой платок.

– Ты согласна стать моей подругой? – Девушка придвинулась к ней. – Согласна?

Элла никогда никому не отказывала в дружбе.

– Объясни же, что случилось?

– Родители вернулись в Ланкашир. – Пришес нервно теребила свой бархатный ридикюль. – Видишь ли, мы совсем не богаты. Не хотелось бы упоминать об этом, но я чувствую, что ты великодушна и щедра. Ты не из тех, кто оценивает людей в соответствии с величиной кошелька.

– Да, это верно. – Элла прониклась сочувствием к отчаянному положению Пришес, которое та придумала от начала и до конца.

– Родители поручили меня заботам моего жениха. – Пришес вцепилась в ридикюль. – Я живу в его доме до нашей с ним свадьбы.

Элла решила промолчать, поскольку не нашлась, что сказать на это.

– За мной присматривает скучная особа, которую нанял Уоки. Ее зовут Агата. Старая дева, все время молчит как рыба, а если открывает рот, то чтобы поругать меня.

– Но ты же можешь поговорить со своим женихом…

– Нет, не могу, – возразила Пришес с самым несчастным видом. – Он так добр ко мне. Я не могу жаловаться. Он так заботлив, ни с чем не считается, только бы мне угодить.

– Но ты несчастлива.

– Да, я несчастна. – Визгливый голос Пришес перешел на самый верхний регистр. – Уоки соблюдает приличия и поэтому видится со мной очень редко – да и то в присутствии этой мерзкой Агаты.

Элла пробормотала слова сочувствия.

– Он никогда не говорит со мною иначе, как на общие темы.

Исполнившись сострадания к чужому горю, Элла придвинула кресло и присела напротив Пришес.

– Лорд Уокингем относится к тебе с величайшим почтением – От одной мысли об Уокингеме Эллу чуть не стошнило, но она постаралась скрыть свое отвращение. – Как только вы поженитесь, все изменится к лучшему. – Просто ужас! И представить страшно.

– Но я хочу сначала узнать его хоть немного, – взвыла Пришес, и слезы градом покатились из ее глаз. – Я т-так одино-о-ка.

– А Помрой не видится с тобой? – спросила Элла, стараясь не стиснуть зубы.

– Он сердит на меня – Рыжие ресницы опустились. – Он хотел сам взять меня в жены, но Уоки ему не позволил.

– И ты счастлива? – мягко спросила Элла. – Счастлива, что выйдешь замуж за лорда Уокингема?

– О-о-о – Склонив голову, Пришес громко зашмыгала носом. Плечи ее затряслись от рыданий, пальцы теребили пышные юбки. – О-о-о, что же мне делать?

Глубоко тронутая ее страданиями, Элла взяла руки Пришес в свои и легонько погладила их.

– Тише, успокойся, – твердо сказала она. – Успокойся, Пришес. Я сделаю все, чтобы помочь тебе. Все, что в моих силах. – Бедняжка стала жертвой собственных родителей, которые бросили ее, оставив на попечение жениха. Элле было знакомо это ужасное ощущение покинутости и ненужности.

Постепенно рыдания утихли. Пришес шмыгнула носом и подняла голову. На бледно-лиловых юбках остались влажные пятна от слез. Она ухватилась за руки Эллы, словно за последнюю надежду на спасение.

– Ну, вот так уже лучше, – ободряюще улыбнулась ей Элла. – Ты больше не одинока.

– Б-благодарю, – вымолвила Пришес, состроив слезливую гримасу. – Ты так д-добра ко мне.

– Ну же, успокойся. – «Ну и денек сегодня выдался!» – Ты выходишь замуж за лорда Уокингема. Это принесет тебе счастье. Так давай подумаем, как избежать одиночества до свадьбы.

– Ты не понимаешь! – Пришес издала полупридушенный возглас. – Я могу довериться тебе, Элла? Ты не откроешь мою тайну?

– Я не сплетница, – коротко отрезала Элла. – И не радуюсь чужим несчастьям.

– О-о-о, – всхлипнула Пришес, зажмурившись и вновь выдавливая из себя слезы. – Я так благодарна тебе. Видишь ли, я не хочу выходить замуж за Уоки. Он прекрасный человек, но он же старик. Иногда у него даже слюна изо рта сочится.

У Эллы снова подкатила к горлу тошнота.

– Тогда почему ты дала согласие на брак?

– Я должна выйти за него. Так велели мне мои родители. Я должна стать его женой ради денег и положения в обществе. Мы так бедны. Мама с папой говорят, что Уоки – это ответ на наши молитвы.

Нет, такое и в кошмарном сне не приснится!

– Ты не должна соглашаться на это, если тебе так противно.

– У меня нет выбора. Я помолвлена и выйду замуж. – Пришес часто заморгала. – В глубине души я чувствую, что поступаю правильно. А теперь, когда ты предложила мне свою дружбу, мне уже не так тяжело. Мне хотелось довериться кому-нибудь, и вот я нашла тебя! Тебе, наверное, показалось странным, что я пришла сюда. Но я верю в провидение. Я верю, что сама судьба направила меня к тебе. Ты самая добрая, самая великодушная. С твоей помощью и поддержкой я вынесу все, что мне предстоит вынести.

Может, устраивая чужое счастье, ей удастся заглушить боль, которую причинил ей отказ Сейбера?

– Можешь приходить ко мне, когда захочешь, – улыбаясь, сказала Элла и похлопала Пришес по руке. – Но мне все же кажется, тебе стоит написать родителям и объяснить, что ты не питаешь никаких чувств к лорду Уокингему.

– Я не могу! – Пришес затрясла головой, так что ее рыжие кудряшки запрыгали. – Я должна им помочь в их бедственном положении. Они были так добры ко мне. Они всем пожертвовали, чтобы вывезти меня в свет. Мне еще повезло, что меня заметил Уоки. Я настроена решительно, Элла. Он оказал мне честь, предложив стать его женой, и я не обману его ожиданий. Я буду верной, послушной женой. Он будет мной гордиться.

Какой ужас!

– И мне будет не так тяжело, если ты поможешь мне приготовиться.

– Приготовиться? – Элла недоуменно нахмурилась. Пришес прильнула к ней.

– Мои родители не смогут присутствовать на брачной церемонии. Со мной рядом не будет никого, кроме тебя. Ты согласна помочь мне? Ты будешь у меня на свадьбе? Церемония пройдет в особняке лорда Уокингема в Лондоне.

Что ей ответить? Меньше всего на свете хотелось ей оказаться в доме Уокингемов, но как она может отказать Пришес?

– Так ты придешь? Ты поможешь мне приготовиться и будешь присутствовать при венчании?

Элла посмотрела в ее встревоженное лицо и промолвила:

– Да, конечно.

Глава 16

«Ты помнишь Лашботтам?»

Элла мгновенно почувствовала дурноту и тяжело опустилась в кресло, с которого несколько минут назад встала Пришес. Остановившимся взглядом она смотрела на листок бумаги, читая и перечитывая эти слова.

Внизу гулко хлопнула входная дверь – посетительница ушла.

Элла прижала трясущиеся пальцы к губам и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

«Девочка в красном платье из шифона. Из прозрачного красного шифона. Девственница для аукциона, как сказала миссис Лашботтам. Мы-то с тобой знаем, она все выдумала, не так ли?»

– Кто ты? – вслух спросила Элла, задыхаясь. Сначала шарф из красного шифона, а теперь – это ужасное письмо.

«Ты не девственница, моя девочка. Ты одна из «портних» миссис Лашботтам, которые приучены управляться с мужчинами всех форм и размеров. Полезное умение. Тебе нравилось в этом борделе, скажи? Ты, наверное, частенько принимала участие в оргиях».

Да она ни в чем участия не принимала – она была жертвой. Беззащитной жертвой. Ее заставили пройти перед похотливыми мужчинами и женщинами, которые разглядывали ее тело и делали непристойные замечания. В чем заключались оргии, она и понятия не имела. У нее глаза были завязаны. Женщины-«портнихи» говорили о них между собой, но Элла ничего не понимала в этих разговорах.

«Неужели ты думаешь, что все забыли, кто ты на самом деле? Ты ошибаешься. У тебя упругие острые груди. Волосы у тебя между ногами того же цвета, что и на голове. Воплощение соблазна. Но ты это и сама знаешь. Тебе не удастся скрыть свою сущность. «Девственница!» И ты надеешься одурачить какого-нибудь простака, заставив его жениться на себе? Нет, прошлое не изгладить».

Элла вскочила на ноги. Она должна уехать отсюда, сейчас же! Анонимный злодей может опозорить не только ее, но и всю ее семью. Макс! Это ни в коем случае не должно коснуться Макса. Если он узнает, что ей угрожают, его невозможно будет остановить – он во что бы то ни стало попытается найти обидчика и расправиться с ним.

«Сейбер, где ты?»

Если бы только она могла сейчас почувствовать его горячие объятия, заглянуть в его серьезные зеленые глаза. Это помогло бы ей выстоять, справиться с бедой.

Она не должна давать волю слезам. Сейчас не время плакать, и слезы не избавят ее от ужаса.

«Итак, портниха, жди моего следующего письма. Не бойся, я не собираюсь снова отправить тебя в тот дом и засадить тебя за иголку с ниткой. Пока еще нет. Возможно, никогда, если ты будешь слушаться меня».

Этот сумасшедший хочет шантажировать ее? Но зачем?

«Я еще не решил, как ты заплатишь за то зло, что мне причинила».

Зло? Но она никому никогда не причиняла зла. Пот выступил на ее разгоряченном лбу. Мама с папой еще не уехали. Она сейчас пойдет к ним и покажет это письмо.

Нет. Они и так уже столько сделали для нее.

«Я знаю, ты готова служить мне. Терпение, моя девственница, терпение. Я не скажу, когда приду к тебе, но я приду. Избегай появляться на публике и держись подальше от мужчин, если не хочешь, чтобы тебя опозорили на весь свет. Имей в виду, если я встречу тебя на каком-нибудь балу, то непременно расскажу всем джентльменам, кто ты на самом деле. Твой настоящий цвет – красный шифон. Ты призвана выполнять любые желания джентльменов. «Джентльмены больших размеров, милости просим!» Так было написано на двери миссис Лашботтам. Но ты гораздо лучше меня помнишь все детали. Может, ты тоже предпочитаешь продевать джентльменов больших размеров в свое игольное ушко?»

Господи, что это значит?

На ступеньках послышались торопливые шаги.

«Я, моя прелестная девственница, твой заботливый господин. Жду не дождусь встречи, которая подарит мне наслаждение».

Она сунула письмо и конверт в карман платья и прижала ладони к горящим щекам.

– Элла! Элла! – Дверь распахнулась и ударилась о стену. – Это я, Макс. Стер себе ноги до крови и выдохся от усталости, но добрался до тебя, сестрица. Почему ты здесь, а не на Ганновер-сквер? Крэбли не удосужился мне объяснить.

Элла отступила на шаг.

– Макс? Что ты делаешь в Лондоне? Ты же должен быть в школе.

– Я смертельно болен, – сказал он, пошатнувшись с комичным видом. – Видишь, как я слаб, – решил вернуться к тебе в надежде, что ты спасешь мне жизнь.

Придав своим чертам суровое выражение, как и подобает старшей сестре, Элла окинула взглядом своего пятнадцатилетнего брата, начиная от рыжей лохматой шевелюры до носков начищенных сапог, сшитых на заказ.

– Я здесь, потому что мама с папой возвращаются в Шотландию завтра утром. Эдвард и Сара соскучились без них, к тому же папа должен уладить кое-какие дела в Керколди. И мама тоже едет с ним. Прабабушка будет опекать меня во время всего сезона. Но довольно об этом. Что случилось, Макс? Тебя что, исключили из Итона?

– Исключили? Как ты могла такое подумать? Я образцовый ученик. Учителя мной не нахвалятся. Они никогда не видели ничего подобного, об этом твердят мне каждый Божий день.

В свои пятнадцать Макс вырос до шести футов, но в отличие от других подростков вовсе не казался долговязым, он был хорошо сложен. Макс всегда отличался живостью характера. Его когда-то морковного цвета кудри с годами потемнели и больше не стояли торчком, хотя по-прежнему были густыми и вились кольцами. В зеленых глазах мелькали веселые искорки, которые иногда исчезали, уступая место серьезности. Макс Россмара превратился в красивого подростка, и Элла смотрела на него с гордостью.

Правда, сегодня к чувству гордости за брата примешивалось смутное подозрение. Он, конечно же, не болен и не имел никакого права приезжать сюда, если только его не выгнали из Итона.

– Ты прислала мне письмо, – сказал он, остановившись перед ней, положив ей руки на плечи и внимательно заглянув ей в лицо. – Ты несчастна.

Элла вынуждена была смотреть на младшего брата снизу вверх, и это ее несколько удивило.

– Я не писала, что несчастна.

– Конечно. Ты вообще ничего не написала, кроме того, что переехала в Лондон. И все. Значит, что-то не так. Ты несчастна. Иначе ты бы засыпала меня новостями. Поэтому я решил, что тебе тут плохо. И вот я здесь.

Она отвела взгляд. Ужасное письмо жгло ее через ткань платья.

Макс стал разглядывать свои ногти.

– Полагаю, это связано с Сейбером.

– Сейбер чудесный человек! – Она поджала губы.

– Чудесный, и что же? Элла покачала головой.

– Он чем-то огорчил тебя?

– Перестань допытываться, – сказала Элла. – Тебе следует вернуться в школу, пока тебя не хватились.

– И не хватятся. Меня отпустили домой, потому что я болен.

– Но ты не болен, Макс. Как ты осмелился сбежать из школы после всего того, что мама с папой сделали для тебя?

Он пожал плечами. Прикрыв глаза, он напустил на себя измученный вид.

– Воспитательница отпустила меня, – слабо промолвил он. – Она побоялась, что вспыхнет эпидемия. Лихорадка. Когда мне стало совсем уж худо, я начал бредить. Это случилось после того, как я смочил в горячей воде рубашку и положил нагретый камень под подушку. И я в самом деле видел красненьких бесенят, которые скакали по плечам воспитательницы и залезали в ее лиф. Они визжали. Должно быть, от восторга – им там понравилось, я думаю. Так я ей и сказал.

– Макс! Ты совсем не переменился. – Элла не смогла сдержать улыбку. – Все сочиняешь небылицы, как прежде. Бедная женщина! Ты должен вернуться и извиниться перед ней.

– Только после того, как удостоверюсь, что с тобой все в порядке, – серьезно сказал он. – Мне позволено остаться с тобой, пока я окончательно не поправлюсь. А я выздоровею, как только перестану за тебя тревожиться.

– Но что скажет папа? А…

– Предоставь это мне. Финч сказал, что они поехали с визитами к друзьям и вернутся поздно вечером. За это время я придумаю какое-нибудь правдоподобное объяснение.

– Не сомневаюсь, – заметила Элла, усмехнувшись. – Только не упоминай, пожалуйста, про красненьких бесенят в лифе твоей воспитательницы.

Макс пропустил ее слова мимо ушей.

– Скажи мне, что натворил Сейбер?

– Ничего.

Он опустил голову на грудь, задумавшись. Несмотря на юный возраст, в своем черном фраке и накрахмаленном высоком воротничке он казался взрослым и рассудительным.

– В этом-то все и дело, я полагаю, – промолвил он размеренным тоном. – Сейбер опять бездействует. Ты ведь любишь его, Элла?

Она вспыхнула и отвела взгляд.

– Понятно, – заключил Макс. – Я знаю, что это такое.

– Как ты сказал? – Она вскинула на него глаза. – Что это значит?

Он небрежно взмахнул рукой.

– Да ничего. Просто мужчина с моим опытом разбирается в подобных вещах не хуже любого другого. Я еще не познал настоящую любовь, но мне приходилось чувствовать боль и томление, которые вполне можно принять за влюбленность. Но мы сейчас говорим не обо мне. Расскажи мне про Сейбера.

– Ты так складно говоришь, Макс. У тебя теперь правильная речь. Кто бы мог подумать, что ты когда-то был… то есть, конечно, не был…

Он ухмыльнулся.

– «Был, не был». Кто бы мог подумать, что ты когда-то была… ну, то есть, я хочу сказать…

– Хватит! – отрезала Элла. Она и так прекрасно помнит, кем была. – Закончим этот разговор.

– Ты пытаешься переменить тему. Ты виделась с Сейбером, так?

Да, она видела Сейбера. И не просто видела, а даже более того.

– Да.

– Ну и как он?

– Он очень мил. – Элла прикусила нижнюю губу.

– Отлично! Если он так чертовски мил, почему же ты такая печальная?

– Он не хочет меня, Макс. – Слезы подступили у нее к глазам. – Он дал слово, что поможет мне найти жениха. Можешь себе представить? Сейбер ищет мне мужа!

Макс внимательно разглядывал маленький портретик, который он вытащил из ящика инкрустированного стола.

– Да ты что, шутишь? Жениха? Сейбер ищет тебе жениха?

– Да, – тихо сказала Элла. В данный момент она совсем не чувствовала себя старшей, скорее наоборот.

Позолоченная рамка с треском ударилась о стол.

– Тогда он или дурак, или сумасшедший, или и то и другое, – отрезал Макс.

– Не надо, прошу тебя, – взмолилась Элла. – Я не могу слышать, когда ты так говоришь о нем. О Макс, он был ранен в Индии.

– Ну да – Макс вздернул нос. – Несколько лет назад. Все мы об этом знаем. Но какое отношение это имеет к нашему разговору?

– Мне кажется… Мне кажется, самое прямое. У него все лицо в шрамах.

– Правда? – воскликнул Макс с неподдельным интересом. – Вот это да! Он теперь неотразим.

– Я с тобой согласна. Мне больно думать о том, что он так страдал, но я до сих пор считаю, что он самый красивый мужчина на свете, хотя шрамы и изменили его.

– Может, у него есть женщина? Элла чуть пошатнулась.

– Кто она? – продолжал допрашивать Макс.

– У него есть подруга, графиня Перруш. Марго. Но я не думаю… Нет, этого не может быть.

Макс подал Элле руку, усадил ее на стул и склонился над ней.

– Так в чем же тогда дело, дорогая сестрица? Что удерживает этого тупоголового осла от женитьбы на тебе?

Она покачала головой.

– Здесь какая-то тайна. Его не поймешь, он такой загадочный. Говорит, что не может быть со мной. Мы не можем быть вместе. Это, видите ли, невозможно. И он говорит это с отчаянием в голосе. Он несчастен. А тут еще Девлин Норт.

– А что Девлин Норт? Он тоже в Лондоне?

– Да, и, кажется, ухаживает за мной.

– Кажется? – Макс хмыкнул. – Мужчина либо ухаживает за женщиной, либо нет.

– Я не знаю, – сказала Элла. – Мне присылают роскошные подарки. Целый ворох даров. Я подозреваю, это дело рук Девлина. – Она подумала и добавила: – Хотя я не могу отрицать, что подозрение падает и на Сейбера.

Макс выпрямился, надул щеки и выпучил зеленые глаза.

– Все это слишком сложно для моего убогого умишки, дорогая сестрица. – Он снова склонился над ней. – Что еще? Что еще ты мне не рассказала?

Сердце у Эллы подпрыгнуло.

– Нет, это все.

– Нет, не все, – возразил он, потирая нос с крайне сосредоточенным видом. – Я чувствую это. Вижу. Что-то тут еще случилось. Ты не просто несчастна. Ты напугана.

Нет, он не может этого знать. Он просто гадает или выдумывает. Макс – мастер на выдумки. Она поправила юбки и изобразила на лице безмятежное спокойствие.

– Нет-нет, меня не проведешь, – заметил Макс, легонько щелкнув ее по носу. – Я тебя прекрасно знаю, можешь не притворяться. Мы так много значим друг для друга, Элла. Без тебя я бы не выжил. Если бы не ты – и не папа, которого ты просила спасти меня, – я бы до сих пор лазал по карманам в Ковент-Гардене. Хотя нет, я бы уже давно гнил в тюрьме. Я превратился бы в животное. Так скажи мне, почему твоя золотистая кожа побледнела? В этом виновата не только отвергнутая любовь. Что случилось?

Она сунула руку в карман, где лежало письмо.

– Ничего, я же говорю тебе.

– Ничего?

– Вот именно. Просто я утомилась, разъезжая по балам.

Прежде чем она угадала его намерения, Макс проворно схватил своей большой сильной рукой ее руку, в которой, она сжимала письмо.

– Макс! Это еще что за шутки? Пусти меня сейчас же! Удерживая ее руки, он вынул письмо у нее из кармана.

– Так вот что тебя тревожит? Я угадал? Тебе никогда не удавалось ничего прятать от меня.

– Это личное письмо. – Она попыталась выхватить у него конверт. – Отдай!

– Я видел, что ты сжимала его в кармане, пока мы разговаривали. Что бы ни было в этом письме, оно и есть источник твоих волнений.

– Нет! Это всего лишь письмо от одного моего друга. Прошу тебя… – Она снова попыталась выхватить конверт, но он уклонился от нее и, повернувшись к ней спиной, принялся разворачивать листок. – Макс, умоляю тебя, не читай! Прошу тебя!

С легкостью, которая привела Эллу в ярость, он оттолкнул ее и стал читать письмо.

По мере того как он читал, краска заливала его лицо и шею.

– Сядь, пожалуйста, – приказал он Элле чужим голосом. – Сядь и приди в себя.

– Ты не имеешь права читать мои письма! Макс стукнул кулаком по спинке стула.

– Как смеет этот мерзавец писать тебе такие непристойности?

Она дрожала, зубы ее выбивали нервную дробь.

– Но что он?.. – О Господи, как она может просить своего пятнадцатилетнего брата объяснить, что это за ужасные намеки автора записки?

Макс сжал губы и посмотрел на Эллу.

– Ты не понимаешь, о чем здесь говорится, верно? – Он потряс листком. – Конечно, откуда тебе знать.

– А откуда ты знаешь? – возразила она в ответ. Он провел рукой по волосам.

– Я ведь мужчина. Я стал мужчиной, когда иной еще считает себя ребенком. Жизнь сделала меня таким. А теперь успокойся.

– Ты-то сам отнюдь не спокоен, – вымолвила она осипшим от волнения голосом. – Ты зол, как черт.

– Это еще мягко сказано. Да сядь же, Элла. – Когда она неохотно повиновалась, он продолжал: – Что ты намерена с этим делать?

Слезы потекли у нее по щекам.

– Не знаю. Я прочитала его незадолго до твоего прихода. Кто мог его прислать?

– Дурак, – коротко ответил он. Элла вытерла слезы.

– Я убью его, – добавил Макс.

– Нет! – Этого-то она и боялась. – Нет, только без кровопролития. Это противозаконно. И скорее пострадаешь ты, чем он. Я узнаю, кто он такой, разыщу его и поговорю с ним. Я постараюсь убедить его, что он ошибся, и потребую извинений.

– Ха! – Глаза Макса превратились в зеленые сверкающие лезвия. – Ты собираешься убеждать сумасшедшего? Может, ты еще думаешь заняться этим, пока он будет насиловать тебя?

– Макс, не смей со мной так говорить!

– Да кто же еще образумит тебя, если не я. Ты совсем спятила. На сумасшедшего разумные доводы не действуют. Этот злодей намерен заманить тебя в ловушку. Он рассчитывает на то, что, получив письмо, ты спрячешь его и решишь встретиться с автором. И если ты это сделаешь, он исполнит то, что задумал, – он овладеет тобой, Элла.

– Но…

– Сейбер нам поможет.

– Сейбер? – Сейбер ни за что не должен знать ужасную историю ее пребывания у Лашботтам. – Сейбер не согласится. Он хочет остаться просто другом нашей семьи.

– Поехали к нему. Где он живет?

– Нет! Все повторится, как и в прошлый раз. Он не пожелает меня принять, если даже я и упрошу его дворецкого Бигена объявить о нашем приходе, в чем я сомневаюсь после всех моих неудач.

– Неудач?

– Я не могу рассказать тебе об этом. Мне тяжело.

– У тебя назначены визиты на этот вечер?

– Я отклонила все приглашения. Нет сил появляться в свете после всего, что произошло сегодня. Мне надо перевести дух. – Она отвела взгляд. – А, кроме того, я не хочу, потому что там все равно не будет Сейбера.

– Так, значит, он не выезжает?

– Нет. Единственный раз он был у Иглтонов, но мне кажется, он явился туда только затем, чтобы встретиться со мной. – Она затрепетала, вспомнив подробности их свидания. – Он хотел убедить меня, что у нас с ним нет будущего.

Макс, все это время расхаживавший по комнате, остановился перед ней.

– Тебе надо отдохнуть.

– Что?

– Ступай отдохни. Приляг, поспи немного. Мама с папой лягут рано – им завтра отправляться в путь на рассвете. Прабабушка всегда рано ложится, да и Бланш тоже. Кто прислуживает тебе?

– Моя горничная Роуз. Она придет ко мне с Ганновер-сквер.

– Ей можно доверять?

– Я… а в чем доверять?

– Сегодня, когда все уснут, мы пойдем к Сейберу. Пойдем поздно вечером – так поздно, что он уже наверняка будет дома, если не в постели. Лучше бы нам застать его врасплох.

– О нет! – простонала Элла.

– А я думал, ты его любишь.

– Люблю, но…

– Тогда посодействуй мне – я же пытаюсь тебе помочь. И нам необходима его помощь. – Макс взмахнул конвертом. – Он подскажет нам, насколько все серьезно и что надлежит делать.

Элла закрыла лицо руками.

– Мне стыдно.

– Тебе нечего стыдиться. Ты ни в чем не виновата. Она склонила голову.

– Ты говоришь так, словно это ты старший, а не я. Я понятия не имею, как просить Сейбера о помощи, когда он совершенно ясно дал понять, что не хочет иметь со мной ничего общего.

– Ясно дал понять? – тихо переспросил Макс. – Ты уверена?

У Эллы холодок пробежал по спине. Она обхватила руками колени и посмотрела на брата.

– Ну так что? – повторил он, слегка улыбнувшись. – Уверена?

– Нет. Нет, я не уверена. Мне кажется, он просто решил по глупости, что его шрамы вызывают у меня отвращение. В глубине души я точно знаю, что он… что он любит меня, Макс. О, все так запутанно.

– Не важно.

Она резко вскинула голову:

– Не важно?

– Не имеет значения. Все загадки со временем разрешатся.

– Ты сам загадка, Макс.

– Пока ты будешь отдыхать, я объясню маме и папе причину своего внезапного приезда. Ну и прабабушке, конечно. В полночь вставай и одевайся – подбери что-нибудь попроще, чтобы не привлекать внимания. Поедем на лошадях. Ты знаешь расположение комнат в доме?

– Да. – Внутри у нее все сжалось. Она почувствовала холод. – Но зачем нам ехать верхом в Берлингтон-Гарденз? Даже если Сейбер меня примет, он лишь повторит, что говорил раньше: у наших отношений нет будущего.

По лицу Макса поползла хитрая ухмылка.

– Может повторять сколько ему вздумается. Ты его убедишь в обратном.

– Я уже неоднократно пыталась это сделать, – яростно выпалила она. – Но он то ли не слушает меня, то ли ему все равно.

– Значит, сегодня услышит и передумает.

– Но как? И почему?

– Я все продумал. – Макс накинул сюртук и подбоченился. – Да, план окончательно созрел у меня в голове. Надо только убедиться, что он лег спать.

– О! – Элла привстала на цыпочки от волнения. – А если он лег спать, тогда что?

– Ну, это же очень просто, – сказал Макс, вскинув рыжую бровь. – Ты соблазнишь его, и он тебя скомпрометирует.

Сейбер взглянул на смесь из трав, которую для него приготовил Биген, и холодно усмехнулся. Во что он превратился!

– Пейте же, милорд, – сказал Биген, хотя стоял спиной к хозяину, развешивая его одежду. – Выпейте и спокойно засыпайте.

– Хочешь, чтобы я одурманивал себя этим зельем?

– Ничего другого не остается.

– Да, ничего другого мне не остается – только одурманивать себя, чтобы не впасть в беспамятство.

Биген обернулся к нему. Его золотистый тюрбан поблескивал в полумраке спальни Сейбера.

– Вам надо отдохнуть, милорд.

– Я никогда не отдыхаю.

– Ну, так хотя бы тело ваше наберется сил. Я завтра пошлю рубиновые сережки.

– Хорошо. – Сейбер сам хотел бы вручить сережки Элле. Он залпом осушил бокал и поставил его на стол. – Я должен выбрать юной леди жениха.

– Но это же проще простого, милорд. Сейбер сердито воззрился на Бигена.

– Ты считаешь, это просто? Найти человека, который будет достоин…

– Такой очаровательной, прекрасной девушки?

– Хм. Да, именно так.

– Как я уже сказал, – заметил Биген, сметая невидимые глазу пылинки с хозяйского сюртука, – это проще простого. Такой человек существует.

– Кто он? – Сейбер откинул одеяло, забыв о своей наготе – он предпочитал спать раздетым. Почему его так взбесило это известие? Ведь он тем и занимается, что ищет Элле мужа. – Кто этот человек, Биген? Да говори же!

– Вы, милорд.

Сейбер замер, не успев натянуть на себя одеяло. Он уперся кулаками в матрас и закрыл глаза.

– Кажется, мы договорились больше не касаться этого вопроса. Я не могу стать ее мужем. И мы оба знаем почему.

Биген не спеша повесил сюртук в шкаф черного дерева.

– Мы же оба знаем, почему это невозможно, Биген? – громко повторил Сейбер.

– Мы оба знаем, почему вам хочется думать, что это невозможно, – мягко возразил Биген. – Я с вами не согласен. Мне кажется, юная леди создана для вас. Она любит вас и желает…

– Замолчи!

– А вы любите ее, – спокойно продолжал Биген, не обращая внимания на яростные протесты хозяина.

Сейбер отвернулся и лег ничком на постель.

– Оставь меня. Оставь меня в покое.

– Вы любите ее.

– Я сказал тебе, уходи. Убирайся. Сейчас же.

– Вы любите Эллу Россмара, милорд. Вы желаете ее тело и душу. Вы мечтаете о том, чтобы она всегда была рядом…

– Вон! – прорычал Сейбер, приподнявшись на локтях. – И никогда больше не упоминай ее имени в моем присутствии.

– Как прикажете. – Биген поклонился и направился к двери. – Но вы все-таки любите ее.

– Вон!

– Конечно, конечно, милорд. Подумать только, что любовь делает с людьми. Но это можно исцелить.

– Убирайся!

– Нежные женские руки успокоят разгоряченное мужское тело…

– Убирайся! – Дверь захлопнулась, прежде чем Сейбер успел еще что-нибудь прибавить.

Голова его раскалывалась от боли.

Голова болела с того самого дня, когда он в последний раз встречался со своими ночными демонами.

Биген прав. Ему необходим отдых. Надо уснуть любой ценой.

Тепло разлилось по его телу, ноги налились свинцом. Он потушил свечу и повернулся к окну, которое никогда не закрывали портьерами – по его приказу. За окном была непроглядная тьма. Ветер раскачивал ветви деревьев, и мелкий дождь барабанил в стекло.

Ветер завывал, то ослабевая, то вновь усиливаясь.

Шум моросящего дождя напоминал музыку. Словно тихонько звенят крошечные серебряные цимбалы, с которыми танцуют индийские женщины. Танцуют, поворачиваясь по кругу. Гибкие тела, серебро и золото, шелк…

Сейбера одолевал сон.

Легкий туман окутал его.

Ветер завывал за окном.

Дождь усилился.

Но только он стал замерзать, кто-то заботливо накрыл его одеялом.

Что-то нежное и теплое коснулось его спины.

Нежное и теплое.

Кто-то обнял его за плечи.

Как долго он здесь лежит?

Снова послышался топот копыт. Кровь застилала ему глаза – он не мог рассмотреть, кто несется к нему, враг или друг.

Сейбер приник щекой к земле. Отовсюду доносился запах крови, пота и смерти.

Стоны и вопли, яростные крики наполняли воздух. Стоны умирающих. Затем все стихло, кроме приближающегося топота копыт.

Он замер. Те, кто несется к нему, могут подумать, что он уже мертв.

А он был мертв.

Сердце гулко колотилось у него в груди. Когда оно остановится, он умрет.

Он уже умер.

– А-а-а! – Крик перешел в пронзительный вопль. Копыта взрыли землю прямо у него перед глазами. Он чувствовал, как проминается земля под их тяжестью.

Конь бил копытами землю. Сбруя позвякивала.

Сейбер затаил дыхание.

Наконец стук копыт возобновился – всадники удалялись.

Он спасен.

Но он почти мертвец. Ему уже не хватает воздуха. На лбу выступил предсмертный пот и смешался с кровью.

Снова послышались стоны и крики. О Господи, все раненые замерли на время, как и он, надеясь обмануть убийц и спасти свою жизнь. Но зачем? Зачем цепляться за жизнь, которая несет страдания? Все равно жить им всем осталось недолго.

Он жив пока.

Он может отправиться за помощью – для себя и всех этих несчастных.

Стоны не прекращаются.

Но вот снова слышится топот копыт, доносятся людские голоса. Они вернулись, чтобы довершить то, что начали.

– Нет! Оставьте их! Нет!

Кто-то навалился на него, чьи-то руки шарили по его телу. Он почувствовал горячее дыхание. К нему склонилось лицо врага.

– Убирайся! Убирайся, говорю тебе!

Он повернулся к убийце и ударил его правой рукой.

– Будь ты проклят!

– Остановись!

– И не подумаю, – проревел он. Руки его стали скользкими от пота. Ему необходимо достать кинжал. – Ты умрешь!

– Прошу тебя, успокойся!

– Проси пощады, ублюдок! – Сейбер перелез через чье-то тело, шаря вокруг в поисках кинжала. Он, должно быть, валяется где-то рядом. – Проси пощады!

– Умоляю тебя!

Его пальцы нашарили место, где лежал кинжал. Он вспомнил, что положил его так, чтобы он был под рукой. Сейбер стиснул холодную рукоять и сел верхом на своего мучителя.

Тот замолотил его кулаками по животу. Он отпрянул, ударив невидимое в темноте лицо, и занес кинжал.

– Сейбер!

Сейбер. Его имя Он вцепился в горло врагу.

– Сейбер! Умоляю тебя, остановись! Что с тобой? Сейбер!

Он замер. Дрожь пробежала по его телу. Оглядевшись вокруг, он увидел свою спальню, залитую лунным светом, скомканные простыни. Дождь утих.

– Странно, – пробормотал он. – Ведь недавно шел дождь.

– Прости меня.

Сейбер взглянул сверху вниз на своего «врага».

Придавленная его тяжестью, под ним лежала Элла, темные глаза ее блестели в лунном свете.

Но она смотрела не на него, а на кинжал, который он направил ей в сердце.

Глава 17

Элла!

Он открыл рот, чтобы произнести ее имя, но не смог вымолвить ни слова.

Возлюбленная.

Она останется его единственной любовью до конца жизни.

Медленно, словно во сне, она подняла руки и сжала его пальцы, стиснувшие рукоять кинжала. Он не сразу разгадал ее намерение. Она хочет, чтобы он вонзил кинжал ей в сердце…

– Нет! – Он отбросил кинжал в дальний угол комнаты.

– Ты хотел убить меня, – прошептала Элла. – Так убей!

– Нет-нет, не говори так.

– Ты ненавидишь меня. Я тебе противна.

Он опустился рядом с ней на кровать и заключил ее в объятия.

– Для меня ты лучше всех на свете. Ты прекрасна. Ты моя единственная возлюбленная.

Она беззвучно всхлипнула, ее стройное тело обмякло. Платье и накидку она сняла, на ней сейчас была скромная нижняя сорочка.

– Вся моя жизнь – ошибка, – промолвила она, уткнувшись лицом в его грудь. – Я сделала несчастной свою мать. Ради меня она была вынуждена заниматься тем, что ненавидела. И все для того, чтобы прокормить меня и Макса Я недостойное, презренное существо.

Боже правый. Это его вина. Он ведь всегда знал, как ранима его Элла.

Потом она доверилась ему настолько, что рассказала о своих бедах, и у него стало мерзко на душе. Да, именно мерзко. Но теперь – теперь он знал только одно, она нужна ему. Он желал ее так отчаянно, что не мог жить без нее И он должен будет оставить ее навсегда, как только выполнит свою задачу и убедится в том, что она под опекой человека, который будет любить ее и заботиться о ней.

– За что ты ненавидишь меня, Сейбер? – еле слышно прошептала девушка.

Он погладил ее спутанные волосы.

– Я не ненавижу тебя. Я же сказал тебе, что люблю тебя.

Ее слезы капали ему на грудь. Он перевернулся на спину, привлек ее к себе и натянул сверху одеяло на них обоих.

Ее всхлипывания постепенно стихли. Она успокоилась, и он теперь чувствовал ее теплую тяжесть, свою наготу и тонкую ткань ее нижней рубашки.

– Если ты любишь меня, – промолвила она, – если ты любишь меня, то позволь мне быть с тобой. Я ничего больше не прошу.

Сейбер прижал ее лицо к своей шее и зажмурил глаза.

– Нет.

– Но ты же сказал…

– Я не могу.

– Прекрати! – Она замолотила кулачками по его груди, вырываясь из его объятий. Подняв голову, она глянула на него сверху вниз. – Ты снова и снова повторяешь, что мы не можем быть вместе. Так объясни же наконец почему! Я люблю тебя. Ты говоришь, что тоже любишь меня. Прошу тебя, не прогоняй меня. Я не могу жить без тебя.

– Я мог тебя убить. – Он произнес эти слова вслух и похолодел от ужаса. – Что мне сказать, чтобы ты поняла? Еще мгновение, и ты была бы мертва. – Он отвернулся.

– Но ведь ты не убил меня, – возразила Элла. – И ты хотел убить вовсе не меня.

– Откуда ты знаешь?

– Ты спал, когда я пришла к тебе. Я не должна была этого делать. Ты подумал, что я твой враг и нападаю на тебя. Поэтому ты вынужден был защищаться.

Она почти догадалась!

– Ты не понимаешь. Поразмысли хорошенько о том, чему ты была свидетельницей. Что ты подумала, когда я бросился на тебя с ножом? Разве я в здравом уме?

Ее густые волосы волнами струились ему на грудь. Свет и тень обрисовывали тонкие черты ее лица, плечи и впадинку между грудей. Белоснежная рубашка словно светилась в темноте, золотистая кожа отливала матовым блеском.

Элла неподвижно застыла, все еще прижав кулачки к его груди.

– Тебе не стоило этого делать, – тихо заметил он ей. Как ни старайся, нельзя удержать зов тела. Она почувствует его. – Как ты проникла сюда?

Она обняла его за шею.

– Мне помог Макс. Он отвлек Бигена, а я тем временем проскользнула в дом. Да, нам не следовало этого делать, но мне наплевать на приличия. Я хочу быть с тобой, Сейбер.

Он поморщился. Ее живот, бедра прижимались к его телу. Она хрупкое создание, но ее тяжесть возбуждает.

– Мне все равно, что бы там ни говорили, – продолжала она. – Я ничто. Только позволь мне быть рядом – это все, чего я прошу.

– Ты – ничто? – Он попытался собраться с мыслями. – Да ты все для меня. Но я задал тебе вопрос. Что ты увидела, когда я бросился на тебя?

– Я видела застигнутого врасплох человека, – ответила она, прижавшись грудью к его груди и зарывшись лицом ему в шею. Она поцеловала его. – Если бы ты привык ко мне, ты бы так не удивился, обнаружив меня рядом. Ты думал, что один, а тут вдруг в твоей постели оказался еще кто-то.

Она не знает правды. Он не может сейчас открыть свою страшную тайну, но ей необходимо намекнуть так, чтобы она навсегда оставила его.

– Я написала Максу. Он догадался по тону моего письма, что я несчастна. Сегодня он приехал из Итона, притворившись больным. Он предложил мне отправиться к тебе сегодня ночью. Я сначала не согласилась – я очень боялась. А теперь рада, что пришла. Обними меня, Сейбер. Ты чувствуешь сейчас то же, что и я?

– Ах… – Его несчастный разум устал бороться с велениями плоти.

Она заерзала на нем, устраиваясь поудобнее.

– Н-нет, Элла, не двигайся, – простонал он.

– О, так ты тоже это чувствуешь? Это жжение и томление. – Она убрала руку с его шеи и просунула ее между их телами. – Здесь, у меня в груди, такое странное ощущение. И там, ниже. – Ее пальцы заскользили вниз по его телу и нащупали его возбужденную плоть. Элла замерла. – Мы как-то говорили, почему это поднимается. И вот я чувствую, оно снова выступает – благодаря мне. Я хочу почувствовать это, прижать к себе. Ты ласкал мои груди. Ты целовал их и разжег во мне огонь. Я хочу, чтобы ты снова их поцеловал.

Господи, он ведь всего лишь мужчина! Он погладил волосы Эллы и приблизил ее голову к своему лицу.

– Молчи. Много лет назад ты стала жертвой, – прошептал он прямо в губы и провел по ним языком. – У тебя не было выбора. – Она прижалась губами к его рту, и Сейбер потерся щекой о ее щеку, дыхание их смешалось. Мирный, сдержанный поцелуй, но он не мог успокоить нарастающее возбуждение.

Ее груди, невинно касавшиеся его, дразнили – их затвердевшие соски говорили о том, что желание захватило девушку. Значит, ему надо быть сильным, чтобы удержать и ее, и себя от непоправимого шага.

– Элла…

Она закрыла ему рот поцелуем. Она целовала его, подражая движениям его языка. Он должен остановиться. Они оба должны остановиться, пока не поздно.

Элла застонала. Она все еще касалась его, и он не мог заставить себя остановить ее.

Этим она занималась с… Бедный ребенок, ее принудили. Она делала это, не понимая. Странно, как она вообще может после этого отвечать на его ласки.

– Покажи, что мне следует сделать, – пробормотала она. – Что доставит тебе удовольствие?

Он страстно обнял ее. Сколько бы ни прошло времени, вряд ли пережитый ужас изгладится из ее памяти, и все же она доверяет ему и хочет доставить ему удовольствие. Другие мужчины… Эти мерзавцы, которые пользовались ею, всего лишь брали ее силой. А теперь она сама хочет отдавать себя – ему. Она хочет, чтобы он ее научил, как.

– Поцелуй меня, Элла, – сказал он ей. – Поцелуй меня еще раз, любовь моя.

Их губы соединились в сладостный поцелуй, так что возбуждение его только усилилось и нежность стеснила его грудь. Обхватив ладонями ее голову, он целовал ее с нарастающей страстью.

Еще немного, и он потеряет контроль над собой.

– Элла… – Сейбер чуть отстранился, все еще удерживая ее голову у своего лица. – Элла, милая моя, я задал тебе вопрос. Ты должна мне ответить.

Он не мог видеть выражение лица девушки. Ее рука ласкала его. Сейбер закрыл глаза и произнес:

– Я бы хотел, чтобы ты обняла меня за шею. Она тут же остановилась.

– Тебе не нравится, когда я трогаю тебя… здесь? Он попытался отогнать сладостные ощущения. Напрасно.

– Обними меня за шею, прошу тебя.

– Да, Сейбер. – Она сделала, как он просил, и ее груди потерлись о его грудь, а бедра прижались к его телу – он вновь боролся с неодолимым желанием.

– Я повторю свой вопрос. Когда я бросился на тебя, что ты чувствовала?

– Твои ноги и… это. Он нахмурился.

– У тебя сильные ноги. Я бы хотела снова почувствовать их вокруг своих бедер. И еще это…

– Элла! – Он с трудом сдерживал себя. Ни один мужчина не устоял бы перед таким соблазном. – Элла, когда ты взглянула мне в лицо, что ты увидела?

Ее ноги зашевелились. Теперь она сжимала его бедра.

Ничто не преграждало ему вход в ее женское естество.

Сейбер отодвинулся от нее и хотел приподнять девушку за талию.

Но вместо талии его ладони попали туда, где обозначились ее теплые груди.

Тихий стон сорвался с его губ.

Такая нежная, такая мягкая…

И если он сейчас возьмет ее, а потом заснет с ней, держа в своих объятиях, его снова поглотит тьма беспамятства – ив этот раз он может не проснуться вовремя. Он может убить ее.

– Господи! Нет! – Сейбер резко перевернулся, так что Элла упала на матрас – Нет, слышишь меня?

– Сейбер, прошу тебя.

– Нет! – Он навис над ней, прижал ее запястья к кровати. – Я не человек.

– Ты человек. Ты самый прекрасный человек, какого я знаю Ты…

– Перестань. – Он яростно встряхнул ее. – Когда ты взглянула на меня, после того как я очнулся, ты увидела, что мне нельзя доверять.

– Но это был ты. – Ее грудь бурно вздымалась и опускалась. – Ты для меня дороже всех на свете.

– Уясни раз и навсегда то, что я тебе сейчас скажу. Именно поэтому я не могу любить тебя.

– Но ты только что говорил, что любишь меня, – возразила она ему.

– Как свою сестру, – солгал он ей. Она попыталась вырваться – тщетно.

– Да ни один брат не любит сестру так, как любишь ты.

– Тело живет по своим законам, – сказал он ей. – Моя плоть предает меня. Но мой разум меня не предаст. Я никогда не женюсь, Элла. Я так решил. У меня есть дела поважнее. – Как ему пережить потерю сокровища, которое могло бы принадлежать ему?

– Ты нужен мне.

Что, если бы он проснулся чуть позже? Что, если бы еще несколько мгновений провел в кровавом кошмаре, в который ему суждено возвращаться снова и снова? Сейбер взглянул на Эллу сверху вниз, благодаря Бога за то, что в темноте она не увидит, как отвращение к самому себе исказило его черты.

– Сейбер?

– Я чуть не убил тебя.

Элла перестала вырываться. Он видел, как блестят в темноте ее глаза, ее зубы. Она затихла.

– А теперь ты в моей постели. Ты почти еще девочка, и ты мне не жена. Если кто-нибудь застанет нас вдвоем, твоя репутация погибнет.

– Именно этого Макс и… – Она умолкла на полуслове.

Сейбер впился в нее подозрительным взглядом.

– Макс? Так Макс хотел, чтобы это произошло?

– Он думал, если ты скомпрометируешь меня, то женишься на мне, и я буду в безопасности.

– Ему всего пятнадцать, – ошеломленно промолвил Сейбер. – Как такая мысль могла прийти в голову пятнадцатилетнему мальчишке?

– Ты забыл… – Ее голос дрогнул. – Ты забыл, что мы росли в других условиях. И в пятнадцать лет человек перестает быть ребенком, не так ли?

– Да, – согласился он, вспомнив свое отрочество и первое пробуждение желаний. – Но как мог Макс замышлять что-то против меня и использовать для этого тебя, свою сестру?

– Ты не понимаешь. Мы были напуганы. И он верит, что я тебе не безразлична и ты защитишь меня.

– Защищу от чего?

– Я боюсь! – Она ударилась в слезы – рыдания сотрясали ее тело. – Он х-хочет причинить мне боль, уничтожить меня. Я не знаю, зачем ему это. Понимаешь, Сейбер? Он желает мне зла, а я не знаю, что его заставляет это делать!

Он отпустил ее запястья и прижал ее к себе. Холодный пот выступил на ее коже.

– О чем ты говоришь, Элла? – спросил он, прижавшись губами к ее волосам. – Макс желает тебе зла? Не понимаю.

– Не Макс. Другой.

– Объяснись. Кто преследует тебя?

– Не знаю, говорю же тебе! Но если я стану твоей, он поймет, что ему придется иметь дело с тобой, и тогда он, может быть, оставит меня в покое.

Она тяжело дышала, уцепившись за него, как за последнюю соломинку. Его бросило в жар.

– Пожалуйста, Элла, не плачь. Успокойся. – Он слышал свое собственное хриплое дыхание. – Если ты не знаешь, кто это, почему ты решила, что он вообще существует? Неужели тебя так напугал шарф из шифона?

– Нет, не то.

Сейбер сел на край постели, накинул на себя простыню и усадил Эллу на колени, прижав ее голову к своему плечу.

– Снова кто-нибудь подбросил шифоновый шарф?

– Там, в кармане моего платья, записка, – сказала она. – Мне ее передали сегодня утром. Финч говорит, что нашел ее на подносе. Никто из слуг не помнит, кто ее принес.

– Так, – промолвил Сейбер нарочито спокойным тоном. – Я сейчас оденусь и зажгу лампу. Ты вся дрожишь. – Он пересадил девушку на постель и встал с кровати, смущаясь своей наготы, как еще никогда в жизни.

– Ты прекрасен, – заметила Элла. Он потянулся за панталонами.

– Закрой глаза.

– Не закрою.

– Делайте, что вам говорят, мисс. Сегодня и так уже случилось много такого, чему не следовало иметь места.

Она издала протестующий возглас и заявила:

– То, что произошло, особенного удовольствия мне не доставило, сэр.

При других обстоятельствах он бы рассмеялся, но сейчас ему было не до смеха. Он начал одеваться.

– Я не хочу, чтобы ты одевался, Сейбер.

– А я хочу, чтобы ты попридержала язычок, Элла. Ты либо расчетливая интриганка, либо глупышка. Имей в виду, потерять репутацию в глазах света – это тебе не шуточки. Как мы тогда найдем тебе жениха?

– А никто и не возьмет меня замуж после этого. Он замер, наполовину застегнув сорочку.

– Прости, не понял.

– Я сказала, никто меня не возьмет. Он так и пообещал. Сейбер подхватил шелковый халат и укутал в него Эллу. Потом зажег лампу рядом с кроватью.

Желтый свет лампы выхватил то, что скрывала тьма. Лицо Эллы было бледно, волосы ее рассыпались по плечам черными волнами. Темные глаза напряженно следили за каждым его движением. Едва он сделал шаг в сторону, она ухватила его за руку.

– Да в чем дело? – спросил он. – Я не могу помочь тебе, пока ты не объяснишь, что случилось.

Все еще цепляясь за него, она встала с кровати и повела его за собой туда, где на стуле висело ее платье. Она вытащила из кармана конверт и протянула ему.

Сейбер видел, что она еле держится на ногах. Он вынул письмо из конверта.

– Он хочет опозорить меня, – сказала она ему. – Понимаешь? Если он увидит меня с джентльменом, то всем расскажет мою тайну. Про мое детство. И никто не захочет взять меня в жены. Все будут думать…

– Подожди, – спокойно промолвил он, в то время как внутри него все клокотало от ярости. – Дай мне сначала прочитать, Элла.

– Да, конечно. – Она покачнулась, откинула волосы со лба и впилась тревожным взглядом в его лицо. – Он сделает это, ведь так? Если я приму приглашения и появлюсь в свете, он публично унизит меня. И тех, кто будет в этот момент рядом со мной.

– Я думаю, Элла. – Как ему сохранить спокойствие, когда его трясет от гнева? Строки сливались у него перед глазами.

– Ты тоже возненавидишь меня.

– Да помолчи же!

Она отшатнулась и закрыла лицо руками.

– Я должен подумать, Элла, не мешай мне.

– Ты думаешь, как избавиться от меня. – Она выпустила его руку. – Не утруждай себя, я все улажу.

– Элла…

– Я не перенесу, если эта история затронет Макса. Ему и так пришлось столько выстрадать.

– И тебе самой тоже. – Сейбера охватил страх. Она сейчас совсем не похожа на ту храбрую Эллу, которую он знал. – Кто бы ни был этот негодяй, я заставлю его замолчать.

– Мама с папой и так уже много сделали для меня. Я не достойна их жертв.

– Они любят тебя. И ты достойна их любви. Они не переменятся к тебе.

– Но они узнают, кто я. – Трясущимися руками она подхватила нижние юбки. – Я должна идти. Надо проводить Макса на Пэл-Мэл.

– Струан тоже захочет разобраться с этим мерзавцем. Она гневно стрельнула в него черными глазами.

– Даже если бы ты ненавидел меня, то не мог бы унизить больше.

Он тряхнул головой.

– Элла, пожалуйста…

– Не смей рассказывать папе про письмо. – Она вырвала у него конверт и повернулась к нему спиной, влезая в коричневое платье строгого покроя. – Я ухожу. Ложись спать. И прости за вторжение. Нет, ты меня не простишь, конечно. То, что я сделала, простить нельзя.

– Ты не в себе. Позволь мне…

– Тебе остается сделать вид, что ты со мной не знаком.

Ее горькие слова привели его в ужас.

– Но я вовсе не отвергаю тебя. Элла, успокойся, прошу тебя.

– Не проси меня об этом. – Одевшись, она обернулась к нему, глядя на него холодно и отчужденно. – Спокойной ночи. – Она снова сунула письмо в карман и двинулась к выходу.

Сейбер встал у нее на пути.

– Ты права, – сказал он, пытаясь остановить ее. – Ты совершенно права.

Элла увернулась от его объятий.

– Ты возвращаешься на Пэл-Мэл? – Смутная тревога охватила его. – Отвечай, на Пэл-Мэл?

– Это тебя не касается. Ты был добр ко мне. Вспоминай меня иногда.

Сейбер поймал ее за руку. Она яростно вырывалась, так что ей почти удалось освободиться, но он держал ее крепко и приперев к стене.

– Ты не слушаешь, что я говорю. И не отвечаешь на вопрос.

– Не забудь положить кинжал в ящик. Вдруг на тебя снова нападут злодеи – он тебе понадобится.

Ее слова больно ранили его.

– Что ж, я заслужил этот жестокий укор.

– Ты заслуживаешь гораздо лучшего. Никто не посмеет усомниться в твоем здравом рассудке.

Этого он и боялся. Он понял, что кроется за ее горькими словами. Она пришла к нему, потому что любит его. Элла любит его и верит ему – верит, что он сможет ее защитить. А он отверг ее. И теперь ей не к кому больше обратиться – она осталась один на один со своей бедой.

Сейбер заглянул ей в лицо, приподняв ее голову за подбородок.

– Струан и Джастина ничего не должны знать о письме.

Она устремила на него взгляд темных глаз.

– Надо проследить, чтобы Макс не проговорился.

– Он не проговорится, – сказала она. – Я пойду к нему и предупрежу.

– Всему свое время. А пока нам надо кое-что обсудить.

Элла внезапно обмякла в его руках, глаза ее затуманились, и она потеряла сознание.

Сейбер подхватил ее на руки и уложил на постель. В комнате было холодно. Ему был необходим холод, чтобы прийти в себя, но Эллу потрясло и разочаровало его поведение. Ей в отличие от него требуется сейчас тепло. Он укрыл ее одеялом и сел возле, растирая ей руки и целуя в лоб.

– Элла, – пробормотал он. – Ты никогда не падала в обморок. Ты не из тех изнеженных девиц, что теряют сознание по каждому пустяку.

Она открыла глаза. Он улыбнулся.

– С возвращением, Элла. А теперь мы закончим наш разговор.

Тень смущения пробежала по ее лицу.

Громкий стук в дверь заставил его вздрогнуть. Элла испуганно распахнула глаза.

– Я знаю, что она здесь! – Голос за дверью принадлежал Максу – ошибиться было невозможно. – Открой, Сейбер, иначе я взломаю дверь.

Элла вспыхнула и отвернулась.

– Все в порядке, моя дорогая, – промолвил Сейбер. То, что следует сделать, должно быть сделано. – Теперь я понял.

– Я ломаю дверь!

Тяжелая дверь скрипнула, распахнулась, и на пороге появился Макс. Высокий паренек стоял, широко расставив ноги и грозно нахмурившись.

– А, это ты, Макс, – сказал Сейбер. – Рад тебя видеть. Я думал, ты сейчас в школе на занятиях.

– Не пытайся отвлечь меня. Наши родители заняты подготовкой к отъезду, но я здесь и требую, чтобы ты поступил с моей сестрой, как подобает благородному джентльмену.

Сейбер заметил за спиной мальчика золотистый блеск.

– Что это ты там прячешься, Биген? Благодарю, что проводил нашего гостя в комнаты.

– Это я его заставил проводить меня, – высокомерно провозгласил Макс. – Он пытался вышвырнуть меня вон из дома. Но ему это не удалось.

– Вижу.

– Не ругай его за это, – добавил Макс. – Я выманил его на улицу, пока Элла… Так что твой дворецкий не виноват, что я случайно уличил тебя. Я его перехитрил – где ему со мной тягаться.

– Совершенно верно, – подтвердил Биген, выглядывая у Макса из-за плеча. – Он очень хитер, милорд. Я и не догадывался, что у него на уме.

И не стал мешать естественному ходу событий.

– Макс! – обратилась к брату Элла. – Прошу тебя, иди вниз и подожди меня. Я сейчас спущусь.

– Идти вниз? И оставить тебя с этим растлителем невинных девушек? Позволь мне самому разобраться с ним, Элла. Ты женщина, а у нас будет мужской разговор.

– Я не смог его остановить, милорд, – продолжал оправдываться Биген, избегая встречаться взглядом с Сейбером. – Ничего у меня не вышло. Ровным счетом ничего… Может быть…

– Может быть, ты отправишься наконец спать, Биген? – перебил его Сейбер. – Мы поговорим об этом завтра.

Элла села на постели и попыталась поправить спутанные волосы.

– Не настаивай, Макс. В этом нет нужды. Паренек шагнул в комнату. Сейбер не верил своим глазам: неужели это тот самый мальчишка с тощими коленками и ворохом невероятных историй, которого он видел в последний раз в Корнуолле пять лет назад?

– Нет уж, будьте любезны выслушать меня, лорд Эйвеналл! Выслушайте меня и делайте то, что велит вам долг честного человека.

– Ну конечно.

– Дальнейшие споры бесполезны.

– Совершенно бесполезны.

– Макс…

– Помолчи, Элла, – твердо заявил Макс. – Это мужской разговор.

Сейбер повернулся к Элле, откинул волосы у нее со лба и обхватил ладонями ее лицо.

– Как вы смеете, сэр! – воскликнул Макс. – Будьте любезны, сейчас же…

Сейбер поцеловал Эллу – не торопясь, со все возрастающей страстью. Ее кулачки яростно замолотили по его груди, но он продолжал ее целовать, пока она не затихла в его объятиях.

– Черт подери! – Каблуки Макса громко застучали по холодному полу спальни Сейбера. – Сейчас же отпусти ее!

Сейбер поднял голову и, улыбнувшись, заглянул в затуманенные глаза Эллы.

– Зачем? – спросил он Макса.

– Моя сестра – не какая-нибудь уличная девка, которой можно попользоваться, а потом вышвырнуть вон! Ты, может быть, считаешь, что о ее чести заботиться необязательно, но я считаю…

– Я с тобой согласен, – перебил его Сейбер. – Твоя сестра будет моей женой.

И тогда он придумает, как защитить ее от врагов – и от собственного мужа.

Глава 18

– Будь добр, подожди меня в вестибюле, – попросила Элла Макса.

Но Макс лишь сделал несколько шагов к кровати.

– Ты показала ему письмо? Вот и хорошо. Я же говорил, что он нам поможет.

Элла чувствовала на себе взгляд Сейбера, но не решалась встретиться с ним глазами.

– Пожалуйста, делай, как я тебя прошу, Макс. И вы тоже идите с ним, мистер Биген.

– Просто Биген.

– Идите с ним, Биген. – Она снова ощутила слабость. Нет, она не позволит себе упасть в обморок. Она не такая, она сильная. Сейбер прав. – Ну, идите же!

Туфли Бигена торопливо зашаркали прочь. Макс остался на месте.

– Надо тебе переговорить с мамой и папой, пока они не уехали, – сказал он Сейберу. – Я уверен, они еще здесь, в Лондоне. Ты пойдешь к ним прямо сейчас? Или утром?

– Когда наступит подходящий момент, – ответил Сейбер.

Он коснулся тыльной стороной ладони щеки Эллы. Сердце ее сжалось от его прикосновения, и она закрыла глаза. Как бы ей сейчас хотелось поцеловать его в ладонь. Но вместо этого она отвернулась.

– Элла, – тихо промолвил он. – Все хорошо, моя дорогая. Я все устрою.

– Мы были уверены, что ты нам поможешь, – радостно подхватил Макс. – Черт подери, мой приезд в Лондон оказался как нельзя кстати. Если бы я не приехал…

– То я бы ни за что не стала предлагать себя Сейберу, – холодно закончила за него Элла. – Соблаговоли теперь покинуть комнату.

– Элла…

– Уходи, Макс. Пожалуйста. Сейбер взял ее руку и крепко сжал.

– Макс, слушайся сестру. Мы скоро выйдем к тебе. По лицу Макса было видно, что он готов взбунтоваться. Тем не менее он вышел, громко хлопнув дверью.

Элла вздрогнула.

– Я не должна была с ним говорить в таком тоне. Он так заботится обо мне. Если бы не он, я бы никогда сюда не пришла.

Склонив голову набок, Сейбер смотрел на нее изучающим взглядом.

– Итак, – промолвил он, – похоже, нам суждено заключить соглашение, Элла.

– Ты благородный человек. Благородный и добрый. Он сжал ее руки в своих.

– Ты тоже достойная и порядочная девушка. Тебя грубо использовали, но с этим покончено. Отныне я буду заботиться о тебе и защищать тебя, моя дорогая.

Такой спокойный, бесстрастный тон. Он говорит об этом, как о рутинной обязанности. Сейбер, граф Эйвеналл, сделает все, чтобы выполнить свой долг. И она получила то, что хотела. Она должна быть счастлива.

В камине потрескивал потухающий огонь. Аромат дыма щекотал Элле ноздри. Холодок пробежал у нее по спине, и она окинула взглядом спартанскую обстановку комнаты, тяжелую мебель и голый паркет. Холодная комната холодного, бесчувственного человека.

– Благодарю, – сказала она Сейберу. – Надеюсь, ты простишь мне мое вторжение к тебе среди ночи.

– Ты не сделала ничего плохого.

– Я вынудила тебя сделать мне предложение. Это не так легко простить.

– Я не позволю тебе изводить себя. Уверяю тебя, моя жена будет… – Он замолк на мгновение, и она видела, как он судорожно сглотнул. – Моя жена будет приятно проводить время и ни о чем не пожалеет.

Бесстрастный и холодный.

– Не сомневаюсь, что мне понравится такая жизнь, Сейбер. А теперь я должна идти. С твоего позволения.

Он чуть-чуть нахмурился – ее официальный тон задел его за живое.

– Сейбер? – Она пыталась высвободить руки, которые он все еще сжимал.

– Я хочу, чтобы ты оставалась там, где сидишь, – сказал он, сдавив ее пальцы. – Ничтожная просьба, и ты не можешь ее не выполнить.

– Я не нуждаюсь в твоем великодушии, – возразила она. Губы ее дрожали. – Тебя загнали в угол. Мы вовлекли тебя в это против твоей воли.

На мгновение он забыл о своих шрамах, которые привык скрывать. Он вскинул голову, и свет озарил ужасное свидетельство жестоких ножевых ранений. Бледный шрам рассекал щеку рядом с глазом. Только теперь Элла заметила глубокий шрам у него за ухом, скрытый волосами. В вырезе рубашки, распахнутой у горла, виднелся след от другой раны – бледный рубец пересекал ключицу.

– Это просто чудо, что ты остался жив, – вырвалось у нее.

Он резко повернулся к ней.

– После того, как меня изуродовали, превратив в отвратительного монстра?

– Я не верю, что ты так думаешь о себе.

Он хрипло рассмеялся:

– Я не думаю, я знаю, так оно и есть. Но это не имеет значения, если мой вид не вызывает у тебя отвращения.

– О да, конечно. – Гнев охватил ее, словно пламя. – Ты мне настолько отвратителен, что я совсем недавно умоляла тебя позволить мне быть с тобой на любых условиях.

– Только потому, что тебе нужна моя защита. Элла часто заморгала, слезы подступили к ее глазам.

– Если ты так думаешь – что ж, мне тебя не переубедить. Похоже, враги изранили не столько твое тело, сколько душу.

Он сощурил глаза.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты знаешь что. Твои раны зажили, но разум твой все еще кровоточит.

Уголки его рта опустились, губы сложились в мрачную усмешку.

– Не тебе судить о состоянии моего разума, Элла.

– Как скажешь. – Нет, она не цветок, который вянет от холода. – Позволь мне встать. Я поеду с Максом на Пэл-Мэл.

– Ты еще слаба.

– Я уже отдохнула. Пусти меня, пожалуйста.

– Огонь почти потух. – Он отпустил ее. – Подожди, я подброшу углей в камин, чтобы ты согрелась перед тем, как выходить.

Элла откинула одеяло, одернула юбку и слезла с кровати.

– Ну хорошо, поедем сейчас же. – Сейбер встал вслед за ней. – Я только оденусь. Посиди пока у огня.

Он стал еще выше и возмужал с тех пор, как она видела его в последний раз в Корнуолле. Рядом с ним Элла чувствовала себя совсем крошечной, слабой – и желала его. Сегодня Сейбер наконец дал ей обещание стать ее мужем. Эта ночь должна быть для нее самой счастливой, но почему-то у нее так горько на душе.

Она обула полусапожки и сунула чулки в ридикюль. Потом накинула пелерину на плечи и завязала бант.

– Спокойной ночи, Сейбер. Спасибо, что согласился стать моим защитником.

– Подожди. – Он преградил ей путь. – Я провожу вас с Максом домой. Как ты считаешь, мне лучше переговорить со Струаном прямо сейчас или утром?

– Думаю, не стоит поднимать такой переполох. Поговоришь, когда тебе будет удобно. – Что она наделала? Он теперь будет ненавидеть ее за то, что она вынудила его предложить ей руку и сердце.

– Черт возьми, Элла, не притворяйся такой скромницей.

– Скромницей? – Она хмыкнула и накинула капюшон. – Я никогда ею не была. И никогда не буду. Обстоятельства не позволили мне выучиться этому.

– Тогда в чем дело? – Он прислонился к двери и скрестил ноги. – Ты хочешь, чтобы я выполнил положенный ритуал ухаживаний? Может, нам потанцевать на каком-нибудь балу или погулять по саду?

Его неприкрытый сарказм больно ранил Эллу. Ноги ее дрожали.

– Ты не имеешь права упрекать меня.

– Дьявол! – Даже в тусклом свете лампы она видела краску гнева у него на щеках. – Ты получила что хотела. Чего ты еще добиваешься, черт подери?

У нее тоже есть гордость.

– Вы, милорд, грубый, напыщенный осел. Спокойной ночи.

Если он начнет бранить ее, она сможет сохранить чувство собственного достоинства.

Но Сейбер не стал ее бранить. Вместо этого он широко раскрыл глаза, прикусил зубами нижнюю губу, хлопнул себя руками по коленям и расхохотался.

– Смейтесь, сэр, смейтесь. А ослы кричат «иа-иа». Так кричите по-ослиному.

Он зажмурил глаза, и она заметила, что от смеха у него выступили слезы. Наконец он прижал ладони к животу и снова прислонился спиной к двери.

– Это… совсем… не похоже… на настоящую леди. Настоящая леди никогда не назовет джентльмена ослом. – И он снова начал хохотать. Его смех ее бесил.

– Дай мне пройти, говорю тебе! – потребовала Элла. – У вас истерика, милорд. – Горло ее сжалось. Нет, она не будет плакать, чего бы это ей ни стоило.

– Я-то думал, что ты не похожа на остальных дам. Я думал, ты не станешь обижаться на отсутствие комплиментов и ухаживаний. Говоришь, я принял твою любовь, как нечто само собой разумеющееся? Я не упал перед тобой на колени, как полагается пылкому поклоннику? И ты считаешь, что мне следовало это сделать, после того как ты сама пришла ко мне просить меня о том же? – Он задыхался от смеха. – Элла, ты меня разочаровала.

– Тем хуже для тебя. – Слезы показались у нее на глазах, и она не могла их остановить. – Ты ничего не понимаешь, тупица ты этакий! Мне не нужно от тебя никаких ухаживаний. Мне не нужно от тебя ничего, кроме твоей любви. Когда-то ты дал мне понять, что хочешь, чтобы я была рядом. Я бы пошла за тобой на край света. Но ты решил наградить меня своей благосклонностью. И я благодарю тебя, Сейбер. Как я уже сказала, ты честный, благородный человек. Благодарю.

– Элла, Элла…

– Я не прошу тебя забыть, что я люблю тебя, – ты и сам забудешь. Но я все равно люблю тебя. И всегда буду любить. Я даже знаю, что по-своему ты тоже любишь меня.

– Элла!

– Спокойной ночи.

– Нет.

– Не будь смешным. На пожелание «спокойной ночи» отвечают, как правило, тем же: «Спокойной ночи».

– Нет.

Она резко обернулась к нему.

– Мне необходимо подумать – одной. Пусти меня.

– Нет.

– Я закричу.

– Кричи.

Элла облизала губы, плотно сжала их, потом открыла рот…

Она не может закричать. Не может заставить себя унизиться до этого.

– Ну хорошо. – Ей вдруг стало жарко, и она откинула капюшон. – Я хочу выйти отсюда.

– Попробуй.

– О-о-о! – Элла яростно топнула ногой. – Тебе ведь это нравится, да?

– Нравится?

– Да, тебе нравится жестокость… – Не успев договорить, она поняла, что совершила непоправимую ошибку.

Сейбер опустил руки и отошел от двери.

– Я только хотела сказать, что ты…

– Хватит, Элла. Не говори о том, чего не понимаешь. Я провожу вас с Максом домой.

– Нет, благодарю. – От сознания собственной вины все внутри нее похолодело. – Мы приехали верхом и вернемся той же дорогой.

– Тогда я поеду с вами. Вам опасно разгуливать по улице в такой час.

Она прошла мимо него к двери.

– Я не смею утруждать тебя. Ради меня ты поступаешься своими привычками.

– Тебе ничего не известно ни о моих привычках, ни вообще о моей теперешней жизни.

– Да, не известно, – согласилась она бесстрастным тоном. – Ты прав. Я ничего не знаю о тебе, но очень хотела бы узнать.

Они вышли в коридор, и Элла стала спускаться по лестнице, изо всех сил стараясь не побежать.

Сейбер шел за ней следом.

– Я приеду на Пэл-Мэл утром. Вряд ли мой ночной визит кого-нибудь обрадует. Или ты думаешь, что твое отсутствие заметили и тебе грозит суровый прием? Если так, я зайду в дом вместе с тобой.

Элла спустилась в холл, где ее ждал Макс. На его красивом лице сияла по-мальчишески радостная ухмылка.

– Я так думаю, пусть Сейбер едет на Пэл-Мэл прямо сейчас, ты согласна, Элла?

– Нет, – отрезала она, протискиваясь мимо него к двери. – Не сейчас. Нет нужды поднимать шум. Я и так уже наделала переполох. – Краска стыда залила ее щеки.

– Но…

– Биген, – обратился Сейбер к слуге. – Подавай лошадь.

– Сию минуту, милорд, – сказал Биген, со всех ног бросившись к выходу.

– Я решил сообщить все твоим родителям прямо сейчас. – Сейбер подхватил сюртук и торопливо повязал шейный платок. – Ты, Макс, не смей говорить о том, чему стал свидетелем наверху. Вы с Эллой всего лишь приехали навестить меня. И ты присутствовал при том, как я делал ей предложение.

Макс по-военному отдал ему честь, игнорируя бешеный взгляд Эллы.

– Ты волен распоряжаться своим временем, как тебе угодно, Сейбер, – сказала она ему. – Я не желаю быть эгоисткой. Я не допущу, чтобы наша связь нарушила твой распорядок.

– Уверяю тебя, никакой распорядок не помешает мне быть твоим мужем.

– Помолчи, Элла, – вмешался Макс. – Ты ведь получила что хотела – так зачем теперь злиться?

– Я не получила то, что хотела. – Она закрыла лицо руками, стыдясь своих слез. – У меня есть только то, что я в действительности заслуживаю. – У нее будет брак без любви.

– Ох, уж эти женщины! – Сейбер натянул сюртук и расправил манжеты. – Никогда их не понимал.

– Я тоже, – признался Макс.

Элла хмуро посмотрела на него, но обратилась к Сейберу:

– Не сомневаюсь, что вы, милорд, не один раз убеждались в загадочности женской натуры. Но думаю, отсутствие интеллекта у некоторых дам окупается наличием других способностей.

– В моей жизни таких женщин не было. Ни одной. Она быстро взглянула на него и отвернулась.

– Элла? – Голос Сейбера стал нежным, ласковым. – Посмотри на меня, Элла.

Она неохотно повиновалась. Он улыбнулся и приблизился к ней.

– Это, может, и не самое романтическое предложение руки и сердца, но ведь ты принимаешь его? И потом, ты меня застала врасплох.

Элла намотала на палец ленточку ридикюля и кивнула.

– Ну конечно, – подхватил Макс. – Признайся же. Парень всегда должен признавать свои ошибки.

– Я не парень, – сердито заявила Элла. При других обстоятельствах она бы рассмеялась. – Но ты прав. Я застала Сейбера врасплох и поэтому винить могу только себя.

Сейбер остановился перед ней.

– Ну, вот и хорошо. Это недоразумение мы уладили. А теперь – домой. Утром я нанесу визит твоим родителям.

– Отличная идея, Сейбер, – подхватил Макс. Но их надо предупредить, чтобы они не уехали, не повидавшись с тобой.

– Ты согласна, Элла? – Сейбер приподнял ее лицо. – Мы вместе будем думать, как одолеть твоего злого демона. И я рад, что мы будем вместе, моя дорогая. То, что я говорил тебе о своих чувствах, – чистая правда. У меня нет никого, кроме тебя. Ты единственная. Мы будем счастливы вдвоем.

У нее стало легче на душе. Как бы то ни было, она все же вырвала у него предложение против его воли. Вряд ли бы такие ухищрения потребовались, знай он, как она его любит.

– Хорошо. – Она переплела его пальцы со своими и улыбнулась дрожащими губами – Пусть будет, как ты хочешь.

Со двора донесся стук копыт по камням, и Макс распахнул дверь. Он вел под уздцы свою лошадь и Эллы.

И тут вместо лошади для Сейбера к крыльцу подкатил элегантный серебристый кабриолет, запряженный парой серых в яблоках лошадей. Маленький проворный грум, одетый в ливрею, соскочил с козел и бросился к дверце кабриолета, чтобы помочь выйти даме.

В темном развевающемся плаще, отороченном мехом, дама поднялась по ступенькам крыльца и остановилась, заметив Макса.

– Ага! – воскликнула она. – Наконец-то ты взял еще одного слугу, Сейбер, дорогой! Послушался моего совета? Биген и в самом деле не может справляться со всеми домашними делами.

Элла медленно натянула капюшон. Сейбер обнял ее за плечи.

Графиня Перруш вздохнула и улыбнулась Сейберу:

– Я не могла заснуть, любовь моя. Я поняла, что мне необходимо тебя увидеть.

– Марго, я не думаю…

– Элла! – промолвила графиня, слегка нахмурившись. – Я тебя не заметила. Рада видеть. Сейбер тебя опекает, как вижу. Он такой внимательный и заботливый по отношению к своим друзьям.

– Не сомневаюсь, – напряженно обронила Элла. Она освободилась от объятий Сейбера. – Я вас оставляю.

– Элла, прошу тебя, – сказал Сейбер. – Это совсем не то, что ты думаешь.

– Мне не хотелось бы вводить тебя в заблуждение, Элла, – промолвила графиня Перруш. – Моя дорогая, ты ведь любишь Сейбера? Мне следовало бы сразу догадаться. Ты не должна думать, что… Сейбер, объясни же ей… Она решила, что мы с тобой… Элла, попытайся понять…

Элла схватила Макса за руку и потащила его за собой.

– Не утруждайте себя объяснениями, графиня, – сказала она. – У вас с лордом Эйвеналлом, вероятно, неотложные дела. А наше дело может подождать. Спокойной ночи.

Макс отказался помочь ей забраться в седло, и Элла сама кое-как вскарабкалась на лошадь и умчалась прочь. Макс нагнал ее уже за поворотом.

Макс провел Эллу в дом на Пэл-Мэл. Они прошли через черный ход по лестнице для слуг, которой уже давно никто не пользовался.

– Зачем ты сделала это? – наконец нарушил молчание Макс. – Почему ты унеслась, когда Сейбер готов был поехать к нам домой?

– Потому что он не хочет к нам ехать, – прошипела она.

– Чепуха! Вот именно, что хочет. Сейбер – парень что надо. Черт, эти шрамы впечатляют.

– А куртизанка тебя тоже впечатлила?

Макс замедлил шаг и обернулся.

– Куртизанка? Я думал, она просто его подруга. Элла вытаращила глаза.

– Подруга, конечно! Забудь, что я сказала. Идем в комнаты, и поскорее, пока нас кто-нибудь не заметил.

– Так ты решила, что графиня Перруш и Сейбер…

– Идем же! Скорее!

– Ясно. А она лакомый кусочек, правда?

Сердце Эллы разрывалось от отчаяния.

– Еще бы…

– Кто бы мог подумать, правда? – Макс вскинул брови. Щеки его порозовели. – Я имел в виду, неужели это принято в его кругу…

– Мне наплевать, что там у них принято. – Она громко шмыгнула носом. – Я хочу спать.

– Сейбер постарается от нее избавиться, после того как…

– Замолчи! Если ты полагаешь, что я могу делить внимание мужчины с другой женщиной, ты глубоко ошибаешься. Я этого не допущу.

– А я так и не считаю, – горячо возразил Макс. – Если уж я женюсь, то только по любви. И у нас будут дети, которым не придется ни в чем нуждаться, и…

Элла смотрела на него с открытым ртом.

– И?

– Ничего.

– Ты замечательный брат, и я обожаю тебя, – нежно промолвила она. – Твоя жена будет самой счастливой женщиной на свете. И ты тоже будешь счастлив – ты достоин самого лучшего. А теперь поспешим, пока нас здесь ненароком не обнаружили.

Элла и Макс протиснулись через низенькую дверь в холл. Паутина повисла у Эллы на волосах. Смахнув невесомые нити с лица, она поспешила вслед за Максом к лестнице, ведущей в их комнаты.

– А, вот вы где.

Она вздрогнула от неожиданности и, обернувшись, увидела прабабушку в черном пеньюаре и ночном чепце, стоявшую на пороге своего будуара.

– О черт! – пробормотал Макс. – Вот не повезло.

– Идите-ка сюда, голубчики, – сладким тоном промолвила прабабушка.

Элла расправила плечи, пригладила волосы и двинулась навстречу неизбежному.

– Макс может идти к себе, – сказала она прабабушке. – Он тут ни при чем.

– Черт возьми, Элла! – воскликнул ее брат. – Я уже не ребенок, да было бы тебе известно. Я приехал, чтобы помочь тебе. И то, что случилось, – моих рук дело.

– Да уж, натворил ты дел, – пробормотала себе под нос Элла.

– Ступайте оба за мной, – приказала герцогиня. – И пошевеливайтесь.

Макс и Элла покорно поплелись за старой дамой в ее роскошный будуар. Она прикрыла дверь и уселась в кресло.

– Подойдите сюда, – сказала она. – Пододвиньте эти два маленьких стульчика и садитесь так, чтобы я могла вас видеть.

Макс принес стулья. Они с Эллой уселись перед герцогиней, смиренно положив руки на колени.

Когда укоризненное молчание старой леди стало невыносимо, Элла произнесла:

– Простите, что причинили вам беспокойство.

– Где вы были? – спросила прабабушка, не обратив никакого внимания на ее слова.

– Это не важно.

– Нет, важно. А ты что скажешь, Макс?

– Не понимаю женщин.

– О! – усмехнулась вдова. – Столь мудрое замечание из уст того, кто познал жизнь, и в самом деле означает, что женщины несносны. Где вы были с Эллой?

– Я не могу вам сказать. Элла откинулась на спинку стула.

– Зачем скрывать? Мы были у Сейбера.

Она улыбалась! Прабабушка улыбалась с самым довольным видом.

– Я говорю вам правду. Может, мне и не стоило туда ходить. Это безумная, непростительная выходка. Вы, наверное, обо всем расскажете маме с папой.

– Который сейчас час?

Элла, нахмурившись, посмотрела на Макса. Тот недоуменно пожал плечами. Иногда прабабушка ведет себя довольно странно – не поймешь, куда она клонит.

– Посмотрите в окно. Уже рассвет. Серый свет пробивался сквозь портьеры.

– Я и не знала, что так поздно, – промолвила Элла кающимся тоном. – Вы ведь не ложились из-за нас, волновались. Простите нас.

– Я встала, чтобы проводить ваших отца и мать. Они решили уехать рано утром, прежде чем вы с Максом проснетесь.

Элла ошеломленно воззрилась на нее.

– Это все глупые выдумки Джастины… Ваша мама боялась, что расстроится при прощании. Я слишком снисходительна к ней. Струан – мягкий человек. Он понял, что она прольет потоки слез при расставании, и поэтому поступил мудро, увезя ее на рассвете, пока она вас не перебудила.

– О! – Элла потерла лоб. Значит, мама с папой уже уехали, так и не узнав, что их дочь выходит замуж за человека, который ее не любит и приносит себя в жертву, дабы ее спасти.

– Итак, – промолвила вдова. – Как продвигаются дела?

Элла вдруг почувствовала себя глубоко несчастной. Сердце сжалось от боли.

– Отвечай мне, – потребовала прабабушка. – Чего ты добилась?

– Не понимаю, о чем вы говорите, – ответила Элла. – Простите. Я устала. О чем вы спрашиваете меня?

– Как у тебя дела с Сейбером?

Элла уставилась на вдову во все глаза. Макс издал странное восклицание, но Элла даже не взглянула в его сторону.

– Полагаю, ты явилась к нему, чтобы заставить его наконец действовать.

– Действовать? – осторожно переспросила Элла.

– Ну да, действовать. Именно поэтому ты отправилась к нему среди ночи.

– Она все знает, – сказал Макс, на лице его застыл благоговейный страх. – Но как вы догадались…

– Молчи, Макс!

– Позволь мне решить, кому говорить в моем присутствии, – сказала прабабушка. Она взяла красный с золотом плед и накинула себе на колени. – Становится холодно.

– Вам надо лечь, – машинально заметила Элла – Неужели мама с папой уехали в такую рань?

– Я что же, когда-нибудь вам лгала?

– Нет, – отозвался Макс.

– Нет, – согласилась Элла. – А теперь…

– А теперь вы ответите на мой вопрос. Что…

– Он просил ее руки, – выпалил Макс. – Он сказал, что хочет заботиться о ней и предупреждать все ее желания, и предложил ей выйти за него замуж.

– Чудесно! – Прабабушка захлопала в ладоши и рассмеялась. – Ах, я знала, что этот глупый мальчишка наконец поймет, что ему нужно для счастья. Я так рада. Вы будете великолепной парой. Молодая, свежая кровь. Мать Сейбера была моей единственной дочерью. Ты вдохнешь новую жизнь в нашу семейную династию, Элла. У вас будут красивые дети…

– Мне следовало ему отказать.

– Не перебивай меня. Я…

– Мне следовало сказать Сейберу, что я не могу выйти за него.

Прабабушка медленно наклонилась вперед, опершись на трость.

– Что?

– Он предложил мне это не по своей воле.

– Да нет же! – снова вмешался Макс. – Он умолял ее, а она вела себя как дурочка. Женщины – кто их разберет! А потом…

– Заткнись! – приказала Элла.

– Перестаньте шикать друг на друга, – приказала герцогиня, стукнув тростью об пол. – Успокойтесь оба.

– Все говорят мне, чтобы я успокоилась, – процедила Элла сквозь зубы. – Я спокойна. А он – он просто невыносим! Холодный, язвительный, безразличный. И он… – Она умолкла, решив, что лучше не упоминать графиню Перруш.

– С ним непросто, так? – Вдова мрачно поджала губы.

– Что вы хотите этим сказать?

– Он никак не признается, что любит тебя? Элла раскрыла рот от изумления.

Вдова слабо улыбнулась.

– Но он любит тебя. Я поняла это, как только увидела вас вместе.

Нет, это уже слишком!

– Но вы же просили его найти мне жениха!

– Только ради того, чтобы вы чаще бывали вместе. Он любит тебя. И ты любишь его. И я одобряю ваш брак.

– Я уже и не знаю, люблю ли я его, – сказала Элла.

– Я хочу убедиться в том, что Сейбер действительно хочет на тебе жениться.

– Но он этого не хочет.

– Я пошлю за ним сегодня утром.

– И возможно, я скажу ему, что после всего того, что случилось, не собираюсь выходить за него замуж.

– Возможно, – промолвила прабабушка.

– Не смейтесь надо мной!

– Вы правы, – сказал Макс, пытаясь спрятать ухмылку. – Они действительно любят друг друга.

– И я намереваюсь им помочь.

– Вы уже им помогли, – радостно заметил Макс. – Вы просто молодчина! Такую, как вы, еще поискать!

Глава 19

– Ты выглядишь ужасно, Сейбер.

– Благодарю, бабушка.

– Не смей. – Вдова уцепилась костлявыми пальцами за его руку, притягивая Сейбера к столу. – Не смей говорить со мной таким тоном, молодой человек.

Он не стал испытывать ее терпение.

– Вы посылали за мной, и я пришел, несмотря на такой ранний час.

Она впилась в него проницательным взглядом и махнула рукой, подзывая слугу.

– Принесите почки лорду Эйвеналлу. Ему надо подкрепиться. И бокал кларета… Нет, после завтрака.

Сейбер молча смотрел, как наполняется его тарелка.

– Ты не спал, когда мой слуга пришел за тобой, – сказала прабабушка. – Я спросила его, и он ответил, что ты был в кабинете, когда этот… этот твой дворецкий передал тебе мою записку.

Сейбер вяло ковырял еду вилкой.

– Какая разница, спал я или бодрствовал, когда ваш лакей принес письмо?

– А если ты не спал, не все ли равно, что он пришел в такую рань?

– Я всего лишь имел в виду общепринятые правила, бабушка. И ничего больше.

– Чепуха! Я знаю, что ты имел в виду.

Он так и не сомкнул глаз. Визит Марго был коротким, но он все время думал об Элле. Он смотрел, как занимается рассвет, и думал о ней.

Он нужен Элле – его имя, его защита. Когда они поженятся, он обеспечит ей блестящее будущее. Он не может доверить ее другому мужчине.

Но может быть, уже поздно, и он не успеет защитить Эллу. Вдруг ее преследователь нашел способ запугать ее, или он, Сейбер окончательно помешается, и его…

– Ты слушаешь меня, Сейбер?

И его заключат в тюрьму или в сумасшедший дом.

– Сейбер?

– Я слушаю вас. – Прошли годы после его индийской эпопеи, годы, в течение которых он глубже и глубже погружался во мрак безумия, но он еще ни разу не думал о том, что пугало его больше всего, – что его заключат, как буйно помешанного.

– Что с тобой?

– Ничего! – Он проследил за ее взглядом и увидел, что его правая рука сжата в кулак и дрожит от напряжения. Он медленно раскрыл ладонь. – Со мной – ничего. А что вас встревожило?

Она выпустила его левую руку и нерешительно похлопала его по плечу.

– Я все понимаю, мой мальчик. Прости меня, старуху, я не такая бессердечная, какой тебе кажусь. Просто мой преклонный возраст делает меня подчас нетерпеливой.

Сейбер уставился на нее в полном недоумении. Она никогда, никогда не упоминала о своих преклонных годах.

Может, он ослышался? Нет, она что-то почувствовала… Да, она чувствует, что с ним происходит что-то ужасное, и это пугает ее, как напугало бы любого, кто стал бы свидетелем его безумия.

Прошлой ночью Элла стала жертвой его невменяемого состояния. Но она нашла этому правдоподобное объяснение.

– Ешь, – приказала вдова. – Ешь сейчас же.

– Я не голоден, – сказал Сейбер, с отвращением глядя на застывшие почки у него на тарелке. – Зачем вам понадобилось меня видеть?

Дверь открылась, и в комнату влетел взъерошенный Макс. При виде Сейбера лицо его расцвело улыбкой.

– Доброе утро, – сказал он и широко зевнул. – Финн сказал, вы меня звали.

– Садись. – Она указала ему на стул рядом с Сейбером, который сидел справа от нее. – Молчи и ешь.

– Но…

– Ты слышал меня? – грозно вопросила прабабушка сиплым старческим голосом.

– Так и не удалось толком выспаться, – проворчал Макс, сев за стол и бросив на Сейбера заговорщический взгляд.

Прабабушка откашлялась и расправила худые плечи.

– Похоже, никто из нас сегодня не спал, мой мальчик. Не будем вдаваться в детали событий сегодняшней ночи. Пока.

Она знает о ночном визите Эллы и Макса в Берлингтон-Гарденз. Старушка что-то задумала.

– Я в любом случае намеревался к вам заехать сегодня утром, – сказал он. – Я должен поговорить со Струаном.

– Ты будешь говорить со мной.

– Я буду рад, если вы поприсутствуете при нашем разговоре, – сказал он ей насколько мог любезно. – Но я бы хотел, чтобы Струана разбудили.

– А его нет, – вмешался Макс. – Они уехали в Шотландию. Решили нас не будить и отправились на рассвете.

Сейбер нахмурился.

– Но ты же обещал мне, что предупредишь их о моем приходе.

– Как бы не так, – сказала бабушка. – Они уже уехали, когда этот юный бездельник и его сестрица вернулись с ночной прогулки. Это тебе урок, Сейбер. В таких делах надо соблюдать правила. Поручая мальчишке такое ответственное задание, ты нарушаешь установленные рамки приличия.

– Я же сказал…

– Довольно, Макс. Я послала за тобой, потому что ты брат Эллы и вы очень близки. Мне это нравится, и я желаю поощрить вашу дружбу.

– Да, но…

– Скажи мне за это спасибо, ешь, что тебе положили, и закрой рот.

Макс выпятил губы.

Сейбер спрятал улыбку в ожидании неизбежного.

– Но как я могу одновременно закрыть рот и есть? Сейбер рассмеялся.

Прабабушка перегнулась через Сейбера и легонько стукнула Макса ложкой по костяшкам пальцев.

Дверь снова отворилась, заглушив его жалостливый вопль.

Увидев Эллу, Сейбер привстал с места.

Она встретилась с ним глазами и смутилась.

– Закрой рот, девочка моя, – приказала бабушка. – Садись со мной рядом и приступай к завтраку. Ты выглядишь так же ужасно, как и Сейбер.

– Бабушка, – возмущенно выдохнул он.

– Не смей делать мне замечания, молодой человек! Я сказала, что вы с Эллой выглядите ужасно. Измученный взгляд, бледность, на вас просто лица нет. Я…

– Элла прекрасно выглядит! – воскликнул он, потеряв всякую осторожность. – Садись, моя дорогая, подкрепись. Ты не выспалась.

– Полагаю, она вообще не спала, – заметила бабушка. – Садись и ешь.

Волосы Эллы были заплетены в косы и уложены на затылке. Темные глаза лихорадочно блестели на неестественно бледном лице. Прекрасная Элла, нежная, трогательно-беззащитная. Она заставила зазвучать в его душе такие струны, которые, казалось, давно уже умерли.

Девушка повернулась, чтобы уйти.

– Элла! – грозно окликнула ее бабушка. – Вернись сейчас же!

Фиолетовое утреннее платье со скромной белой шемизеткой очень шло девушке. Нежную грудь подчеркивала тонкая ткань, узкая талия перевязана атласной лентой. Пышная юбка почти достигала очаровательных щиколоток.

Прелестная загадка – она всегда будет в его мыслях. Она медленно подошла к столу и села рядом с бабушкой, напротив Сейбера.

– Вот так-то лучше, – сказала бабушка, знаком подзывая лакея – Еще почек. И посмотрите, не осталось ли у повара печенки.

Макс притворился, что поперхнулся, но бабушка проигнорировала его выходку.

– Вянет и чахнет прямо на глазах, – промолвила старая дама. – И это в то время, когда девушка должна заботиться о своем здоровье. Рождение детей требует от женщины силы и выносливости, моя девочка.

Сейбер заглянул в глаза Элле.

Она смотрела на него, мрачно сжав губы.

– Черт побери! – воскликнул Макс. – Ты никогда не говорила мне… Ну, ты понимаешь, Элли.

– Тебе надо хорошо питаться, иначе ты не сможешь выносить ребенка.

– Я всегда хотел прояснить некоторые вопросы, – сказал Макс, не замечая напряжения, царящего за столом. – Я мужчина и почти ничего не знаю об этом. Но вот что касается детей. Я спрашивал маму, можно ли мне почитать ее книгу, но она ответила, что мне будет скучно, поскольку я еще «не дорос». Что это значит?

– Это значит, – спокойно пояснил Сейбер, – что, по мнению твоей мамы, тебе еще не пришло время знать об этом.

– В том-то все и дело, – продолжал Макс, явно заинтересованный. – Я же должен когда-нибудь узнать обо всем этом поподробнее, как ты думаешь? Ну, хотя бы в необходимых пределах. Я не совсем понимаю, что из чего следует. И что получается потом. На самом деле я ничего толком не знаю. И я…

– Заткнись, Макс, – прошипела Элла. – Когда ты научишься вести себя прилично?

– Он всего лишь интересуется, – заметил Сейбер. – Ему интересно и немножко неловко, как, впрочем, и тебе.

Она подняла на него глаза, и сердце ее екнуло.

– Со мной все в порядке. С чего бы мне стыдиться? Я ведь извинилась.

Терпение Сейбера лопнуло.

– Я так удивился, увидев тебя здесь, Элла. Думал, ты уже сбежала с родителями в Шотландию.

– Прабабушка, будьте добры, объясните Сейберу, что мама и папа уехали неожиданно для нас рано утром и я не смогла поехать вместе с ними.

– Не будь такой бестолковой. Сейбер прекрасно знает, что они уехали.

Элла выпрямилась.

– Мне тоже пора вернуться в Шотландию.

– Никуда ты не поедешь, – отрезала бабушка.

– Да, наверное, не стоит, если ты… ну, если ты в интересном положении, Элли.

Элла отодвинула тарелку и скрестила руки на груди.

– Нет, Элла не в интересном положении, – спокойно возразила бабушка. – Я говорила о необходимости правильно питаться, поскольку придет время, когда это будет очень важно.

– О! – вырвалось у Макса.

– Думаю, ты не натворишь таких глупостей, как твоя мать, и вы с Сейбером не будете терять даром времени, производя потомство.

Возбуждение, которое тут же почувствовал Сейбер, могло бы его смутить, если бы ему не было так приятно вспоминать, как он держал Эллу в своих объятиях, как их губы слились в страстном поцелуе.

Их дети.

Их потомство – плод его семени внутри нее.

– У меня были серьезные основания позвать тебя к себе, Сейбер, – сказала бабушка. – Ешьте почки, вы оба. И ты, Макс.

Макс с аппетитом принялся за еду.

– Нам надо кое-что уладить, – продолжала бабушка. – Довольно колебаний. Хватит заниматься чепухой. Нам надо спешить.

– Спешить куда? – спросил Макс с набитым ртом.

– Сейбер. – Бабушка поднесла к губам чашечку и отпила глоток. – Тебе пора…

– Не говорите так, – решительно перебил он ее. – Не торопите события, бабушка, прошу вас. Можно наделать непоправимых ошибок.

Старая дама задумалась. Она поставила чашку с кофе на стол и сжала губы.

– С вашего позволения, я пойду, – сказала Элла.

– Нет, – отрезала бабушка. – Пора кое-что изменить. К такому выводу пришли мы с Сейбером.

Он воздержался от замечаний.

– У меня новости от Кэлума и Пиппы, – продолжала бабушка как ни в чем не бывало. – Они решили приехать в Лондон раньше, чем намечали. Они приедут сюда через несколько дней и дадут бал в твою честь, Элла.

Элла притворилась, что не слышит.

– Ты слышишь меня? Кэлум и Пиппа дадут бал в твою честь. Бальный зал уже готовят к этому торжественному событию. У нас не было бала с тех пор, как Джастина пыталась…

– Не говорите про маму гадости, – перебила ее Элла. – Она незаурядная женщина.

– Да, – согласился Макс, подцепив на вилку еще почек и заедая их тостами. – Мама лучше всех на свете. И папа тоже ничего. А Сейбер просто молодчина.

Сейбер благодарно улыбнулся мальчику.

– Плохо, что не вся семья с тобой согласна, Макс.

– Они думают точно так же, – успокоила его бабушка. – Но это к делу не относится. Вернемся к нашему разговору.

– О потомстве? – спросил Макс, уткнувшись в тарелку. – Вот здорово – у Эллы и Сейбера скоро будут дети. А когда? Я бы хотел прочитать…

– Я не позволю тебе читать эту книгу, – заявила бабушка. – А теперь все помолчите, дайте мне закончить мою мысль. Женщине неприлично оставаться в Лондоне одной.

– Одной? – Элла встрепенулась. Старая леди вскинула голову.

– Да, одной. Твой отец уехал, в доме нет мужчины-родственника. Мы одни.

Макс возмущенно выпалил:

– А я?

– Ты не мужчина.

– Я…

– Молчи! Необходимо присутствие в нашем доме взрослого мужчины – должен же кто-то защищать нас и помогать в делах.

Сейбер посмотрел на нее с некоторым интересом. Когда-то она помогала Кэлуму освоиться с его новым положением герцога Фрэнкхота и прекрасно управлялась с огромным поместьем и замком. Вряд ли она стала такой немощной, что не сможет содержать лондонский дом.

– У вас отличные слуги, – заметила Элла. Она похлопала бабушку по руке и улыбнулась. – Я нисколько не беспокоюсь за нас. Мы здесь в безопасности.

– Мы будем в безопасности, – поправила ее вдовствующая герцогиня. – Нам нужен мужчина в доме. Сейбер немедленно переезжает в мой дом. И я стану твоей компаньонкой, пока вы не поженитесь.

Глава 20

Элла смотрела на свою гостью, мысленно желая, чтобы та убралась восвояси. Она понимала, что это жестоко, но сегодня был неподходящий день для приемов.

– Ах, какая прелестная комната. – Пришес Эйбл радостно щебетала, осматривая гостиную Эллы. – Прелестный дом. У лорда Уокингема такой старомодный особняк. И такой… О, я не должна так говорить. Как я могла так отзываться о моем дорогом Уоки. Он так добр ко мне.

– Я рада, – рассеянно обронила Элла. – Тебе очень идет это платье, Пришес.

– Ты так считаешь? – Пришес сложила руки под грудью и окинула взглядом ярды розового муслина и бесчисленных оборочек. – Уоки утверждает, оно слишком вызывающее. Я не понимаю, что это означает, а ты?

– Я тоже, – честно сказала Элла.

– Ну да ладно. Я не собираюсь злоупотреблять твоим гостеприимством. Я только хотела проведать тебя. Ты куда-то пропала. Я не виделась с тобой целую вечность и очень соскучилась. – Пришес выпятила губки. – Ты обещала стать моей подругой. Но если я не вижусь с тобой, как же мы сможем дружить?

«Нет, он не согласится на это».

– Меня пригласили на бал к Вербене Уайт-Саймингтон в Клэренс-Хаус! Представляешь?

«Сейбер не согласится переехать на Пэл-Мэл».

– На самом деле пригласили Уоки, но поскольку я его невеста, то и меня вместе с ним. Я уверена, ты тоже приглашена.

Под одной крышей с Сейбером она будет встречаться с ним на каждом шагу. Элла смотрела в огонь – и видела его лицо. Прабабушка намерена сделать все возможное, чтобы приблизить свадьбу, которой лучше бы и не было.

Элла взглянула на маленькие жемчужные часики, пристегнутые к ее лифу. Два часа дня. В доме все затихло, как только уехал Сейбер. Все разбежались по своим углам, и даже Макс куда-то пропал.

– Ах, ну да, – воскликнула Пришес, приблизившись к Элле танцующим шагом, отчего ее юбки заколыхались. – Наверное, тебя не пригласили.

– Да, – промолвила Элла. – Да, наверное, не пригласили. Хотя я не помню точно.

Пришес захихикала и покружилась.

– Ты порой такая странная, Элла Россмара. Как можно забыть, что тебя пригласили на бал.

– Да, конечно.

Что бы ни случилось, она должна стать хорошей женой Сейберу. Он будет счастлив, что женился на ней. Он женится на ней из чувства долга. И она позволит ему выполнить свой долг, потому что отказать ему у нее не хватит мужества.

О, мысли ее бегут по кругу.

– Ты не слушаешь меня?

– Хм-м? – Элла подняла глаза на Пришес и встретила ее хмурый взгляд – О, прости меня, Пришес, я немного задумалась и совсем забыла про тебя.

Пришес еще больше нахмурилась.

– Ну хорошо, я скажу тебе откровенно, зачем пришла к тебе сегодня. Я долго не решалась, но вот я здесь.

Окончательно сбитая с толку, Элла уселась на стул с розовой обивкой.

– Ты ничего мне не рассказываешь. – Пришес опустилась на пол у ног Эллы розовым облаком. – Я же твоя подруга. У тебя неприятности, и ты нуждаешься в помощи. Я хочу тебе помочь.

Элла внимательно посмотрела на свою гостью.

– Неприятности? Да нет, с чего ты взяла? Просто я слушала тебя и потому молчала.

Пришес сжала руку Эллы.

– Я знаю, почему ты не была ни на одном балу за две недели.

– Знаешь?

– Но я не верю ни слову из того, что о тебе болтают. Элла насторожилась.

– Что ты имеешь в виду?

– О… ну, в общем… О, забудь, что я вспомнила об этом. Я, наверное, все не так поняла. Моя свадьба состоится через четыре недели в доме Уоки. Я уже говорила тебе?

– Да Пришес…

– Ты поможешь мне сделать необходимые покупки, Элла? У тебя хороший вкус.

– Да, я помогу тебе. Пришес…

– И ты обещаешь прийти на мою свадьбу? Мама с папой не смогут вернуться из Ланкашира. Мне будет так одиноко, если ты не придешь. Я просто не вынесу этого.

– Я буду с тобой. – Элла наклонилась к ней. – Пришес, что ты имела в виду, когда говорила о сплетнях?

Голубые глаза Пришес наполнились слезами.

– О, зачем я сказала?

– Ты ничего не сказала. Будь добра, объясни, что все это значит?

– Ничего, ровным счетом ничего. Просто они завидуют тебе, потому что ты красива – и так не похожа на них. – Пришес сделала паузу, поднялась и погладила Эллу по голове. – Необычная красота. Я бы сказала, не совсем английский тип лица.

Элла едва удержалась, чтобы не упомянуть слово «цыганка».

– Они говорят, что ты не родная дочь Россмара. Элла глубоко вздохнула.

– Я приемная дочь виконта и леди Джастины, виконтессы Хансиньор. – Скрывать правду бессмысленно – это только ухудшит ее положение. – Мой брат Макс – тоже приемный сын.

– Как великодушно со стороны виконта и виконтессы!

– Да, – согласилась Элла. – Очень великодушно.

– Значит, по крайней мере, это правда.

– По крайней мере?

Стук в дверь прервал их беседу. Горничная Эллы Роуз вошла в комнату с корзинкой кремовых роз.

– Там еще внизу такая же, мисс Элла. Ее тоже принести?

– Нет, благодарю, Роуз, – сказала Элла. – Почему бы тебе не поставить букет у себя в комнате? И там еще одна коробка конфет. Можешь поделиться ими с остальными слугами.

Роуз сделала реверанс и вышла с радостной улыбкой из гостиной.

– Тебе дарят много подарков? – заметила Пришес, нюхая розы. – Значит, и это правда.

Элла вскипела:

– Почему ты не расскажешь сразу все, что тебе известно, Пришес? Нехорошо дразнить недомолвками ту, кого ты называешь своей подругой.

Пришес обернулась к ней, уголки ее губ опустились.

– Элла! О, моя дорогая, прости меня. У меня вырвалось случайно – я не хотела. Так твои собираются дать бал в твою честь?

Элла не поддалась на эту уловку, но все же ответила:

– Да. Даже два бала.

Пришес надулась и состроила скорбную мину.

– Я приглашаю тебя, – поспешно добавила Элла. – Если хочешь, конечно. И тебя, и лорда Уокингема. – Только не этого отвратительного Пома.

– Да-да, мы обязательно придем. Когда…

– Пришес, мы сейчас говорим о том, что тебе известно про меня.

В этот момент в дверь без стука ворвался Макс.

– Элла, тут все просто с ума посходили! – Он остановился, заметив Пришес.

Пришес оглядела Макса с неподдельным интересом. – С ума посходили?

– Это Пришес Эйбл, – представила ее Элла. – Пришес, это мой брат Макс. Пришес как раз рассказывала о слухах, которые кто-то обо мне распространяет.

– О, Элла, я не знал.

Зеленые глаза Макса с подозрением остановились на Пришес. Он подошел ближе и уставился на нее сверху вниз.

– Что еще за слухи?

– О, это вовсе не…

– Говори же, – притворно-весело сказала Элла. – Здесь же все свои, Пришес.

– У твоего брата, несомненно, более важные новости для тебя, – возразила Пришес, плюхнувшись на розовую кушетку и разглаживая юбки. – Я подожду, пока вы обсудите ваши дела.

От Эллы не укрылся оценивающий взгляд Макса, который тот бросил на Пришес.

– Нет, мисс Эйбл. Только после вас.

– Нет-нет, у вас какое-то срочное дело к Элле. Я могу и подождать, не беспокойтесь.

– Да нет же, – настаивал Макс. – Мы просто сгораем от любопытства, правда, Элла?

– Да, – коротко согласилась она. Пришес покраснела.

– Ах, как это глупо с моей стороны. Я ведь всего лишь хотела сказать тебя, что не верю гадким слухам.

Элла молча переглянулась с Максом.

– Вообрази, они говорят, что ты была. Можете себе представить?

– Да как же мы можем себе представить, если не знаем, о чем идет речь? – возразил Макс.

– Ну, я не совсем поняла, о чем шла речь, но думаю, о чем-то очень неприличном.

– Попытайся объяснить нам, – потребовала Элла.

– Да, попытайся, – подхватил Макс. – По крайней мере повтори, что тебе известно, а я уж попробую объяснить. Мужчины часто понимают то, что не дано понять женщинам.

Элла пропустила эту колкость мимо ушей.

Пришес поигрывала бусами, украшавшими ее лиф. Она беспокойно взглянула на Макса, который навис над ней.

– Они говорили, что ты вовсе не так хороша, как кажешься, Элла. Я принялась тебя защищать, назвала их гадкими сплетниками. Они говорили, будто ты вела совсем другую жизнь и… и жила в борделе и что ты не девственница, – поспешно закончила она, прижав ладони к раскрасневшимся щекам.

– Неужели? – сладким тоном осведомился Макс. Элла стояла, словно онемев.

– И кто посмел сказать такое о моей сестре?

Пришес надула щеки.

– О-о-о, все эти великосветские барышни. Они болтали об этом на нескольких балах и вечеринках. Ты же знаешь, как они любят посплетничать. Но я заставила их прикусить языки. Так что тебе не стоит больше волноваться.

– Благодарю, – выдавила из себя Элла. Пришес расцвела улыбкой.

– О, мне следовало сразу открыться тебе. Какая я глупая! Ты бы сразу успокоилась.

– Благодарю, – повторила Элла. Ей хотелось выбежать из комнаты и разрыдаться. Стыд поднимался в ней горячей волной. – Я поеду с тобой за покупками. А почему твои родители не хотят приехать?

– Я этого не говорила. – Пришес опустила голову. – Они просто не могут позволить себе вернуться в Лондон.

– Но лорд Уокингем наверняка помог бы им.

– У них тоже есть гордость. Папа сказал Уоки, что у него много дел в его приходе. И Уоки, кажется, принял такое объяснение. Он такой собственник, знаете ли.

– Могу поверить, – заметила Элла. – Я задерживаю тебя, Пришес, и отнимаю твое внимание у твоего жениха. Позволь, я провожу тебя до кареты.

– Я скоро иду, – промолвила Пришес, неторопливо раскрывая веер – Вы с братом побеседуете между собой, а потом мы с тобой договоримся о нашей следующей встрече, Элла.

– Но…

– Нет, я настаиваю. – Круглые глаза Пришес перебегали с Эллы на Макса. – Скажи же сестре свою новость, Макс. Клянусь, я буду молчать как рыба.

Элла ломала голову, как бы избавиться от Пришес.

– Пришес, – произнес Макс тоном, какого Элла у него до этого не замечала. Он взял один из ее рыжих локонов и намотал себе на палец. – Как тебе идет это имя. Пришес – значит прелесть, драгоценность. Ты и вправду прелесть, Пришес, драгоценнее изумрудов. Прелестна, как голубое небо, как лесной цветок.

Элла вовремя закрыла рот.

– О, благодарю, Макс, – улыбнулась Пришес. – А ты не говорила мне, что твой брат такой мастер на комплименты, Элла.

– Это со мной редко случается, – заметил Макс, поставив ногу в довольно грязном сапоге на стул позади Пришес. – А когда случается, я и сам не рад. Доктора говорят, во всем виноват мой переходный возраст. Воспитательница в Итоне призналась, что в ее практике это первый случай.

Пришес откинулась на спинку кушетки.

– Что за случай?

– О! – Макс неопределенно повел рукой, склоняясь к Пришес, пока не очутился с ней почти нос к носу. – Они и сами не знают, что со мной, – промолвил он, понизив голос до хриплого шепота.

Пришес отпрянула назад.

– Красные бесенята, – загадочно промолвил Макс – Маленькие красные бесенята. Их было несчетное множество. И они прыгали внутрь лифа воспитательницы.

– Бесенята? – взвизгнула Пришес, прижав руки к груди.

– На этот раз их нет, – сказал Макс, опускаясь на колени перед Пришес. – На этот раз все по-другому. О, я в экстазе. Какое изысканное совершенство! Ты великолепна. Я не вынесу твоего великолепия. Я переполнен им. Элла, Элла, помоги мне, пока я окончательно не пал в собственных глазах.

Элла встала с кресла, но ноги ее словно приросли к полу.

– Посмотри на ее лодыжки! – воскликнул Макс, приподняв полную ногу Пришес. – Я бы жизнь отдал, только бы взглянуть на нее. Нет-нет, я должен держать себя в руках. Я боюсь… Я не ручаюсь за себя.

– Макс, – вымолвила Элла, трясясь от беззвучного смеха. – Сядь, мой дорогой. Я позову Финна, он сходит за доктором.

– В этом доме все с ума посходили, – сказал Макс. – Финн ушел. Его сослали на Ганновер-сквер, а Крэбли занял его место. Держу пари, это папина идея. Крэбли еще не прибыл, но ты не волнуйся, я скоро приду в себя.

– Что у него за болезнь? – просипела Пришес.

Макс вскочил на ноги, пошатнулся и упал на стул.

– Я весь горю, сестрица. Я сгораю от страсти к ней. Прошу тебя, выйди ненадолго, чтобы я мог дать волю своим желаниям. – Он тяжело дышал.

– Да что с ним стряслось? – вскрикнула Пришес.

– Она – живое воплощение моей мечты. Я только о ней и думал в последнее время, – завывал Макс. Он сотрясался в конвульсиях. Перекинув ноги через один подлокотник кресла, а голову и руки – через другой, он корчился в судорогах. – Я твой, Пришес. Я принадлежу тебе одной. Не беда, что карбункулы выросли у тебя на груди.

Пришес испуганно взвизгнула и в ужасе уставилась на свою грудь.

– Меня не волнует, что твоя нагота видна всем. Какой мужчина может называться мужчиной, если не мечтает поделиться своим достоянием со всем миром?

– Элла, да что с ним такое? – Пришес поспешно сползла с кушетки и подхватила свой ридикюль.

– Какое мне дело, любовь моя, что ты постаралась потуже зашнуровать свой корсет, чтобы влезть в платье? – Макс качнул бедрами, выгнувшись мостом. – Пусть тебя не заботит, что другие смеются над тобой. Для меня ты само совершенство. Твоя глупость обворожительна.

– О, это немыслимо! – Пришес поскользнулась на шелковом ковре, и Элла едва успела подхватить ее.

– О! – воскликнула Пришес. – Он просто невыносим! Сначала делает комплименты, а потом оскорбляет. Он сумасшедший!

– Я в огне! – провозгласил Макс. Он приподнял побагровевшее лицо. – Я в огне, Пришес, прелесть моя! Иди ко мне и помоги моему телу воспарить.

Пришес распахнула дверь и вылетела из комнаты. Ее торопливые шаги простучали по ступенькам, и мгновение спустя хлопнула входная дверь.

– Макс! – Элла подошла к нему и, взяв брата за шиворот, поставила на ноги. – Что, скажи на милость, на тебя нашло?

– Ничего. – Он пригладил волосы, расправил сюртук и откашлялся. – Ровным счетом ничего.

– Ты гадкий мальчишка. Напугал бедную Пришес до смерти.

– К несчастью, она осталась жива. Как ты думаешь, может, мне податься в актеры?

– У тебя получится, не сомневаюсь. Но зачем ты устроил это представление?

Он осторожно отцепил ее пальцы от своего воротника.

– Потому что она говорила тебе гадости. Она расстроила тебя, и я ее ненавижу.

– Но она просто хотела, чтобы я знала об ужасных слухах, которые про меня распространяют.

– И получала удовольствие, выкладывая тебе всю эту мерзость. Она завистливое, злобное существо.

– Она всего-навсего лишь одинока, Макс, тебе следует извиниться перед ней.

Он пожал плечами:

– Не могу.

– Не можешь или не хочешь?

– Не могу. Она же ушла.

– Макс…

– Прабабушка легла спать. Финч отправился на Ганновер-сквер. Он просто рвет и мечет – он решил, и совершенно справедливо, что папа предпочитает, чтобы нам служил Крэбли. Я точно знаю, что папа именно так и считает. Итак, Крэбли переезжает сюда, а Биген уже сидит внизу в вестибюле. И слуги грозятся уйти из дома, если он не уберется восвояси.

– Биген? – переспросила Элла. – Не понимаю.

– И никто ничего не понимает – кроме меня. Я все прекрасно понимаю. Полезно иметь артистические способности – понимаешь, в какие игры играют окружающие.

– Ну, хорошо, – сказал Элла. – Тогда потрудись объяснить это своей бесталанной сестре.

– Ты могла бы стать прекрасной драматической актрисой, если бы захотела, Элла. Я ручаюсь, привидение из тебя получилось просто великолепное.

– Перестань мне льстить. Ты и так уже натворил сегодня дел.

Внезапный стук в дверь заставил Эллу вздрогнуть. Она обернулась и увидела Девлина Норта.

Он приветливо улыбался.

– Макс озорничает? Я не ослышался?

– Я был доведен до крайности, – невинно ответил Макс. – ты, должно быть, помнишь, как это бывает в моем возрасте.

Девлин удивленно вскинул брови. Он шагнул в комнату.

– Не уверен. Что значит доведен до крайности? До крайности чего?

– Ты пришел поговорить со мной? – спросил Макс. Девлин, высокий красавец, скрестил руки на широкой груди и напустил на себя угрожающий вид.

– На самом деле я желал бы поговорить с Эллой. Ваш отец уехал, и я полагаю, ей понадобится мужская поддержка и забота.

– И ты явился к ней в отсутствие ее компаньонки? – с притворным ужасом воскликнул Макс.

– Но ты же здесь, не так ли? – напомнил ему Девлин.

– Да, я здесь. Я сяду вон там в углу и подремлю немного. Но будь осторожен, Девлин. Я и во сне не теряю бдительности. Я буду защищать честь моей сестры до последнего вздоха – если это понадобится.

– По-моему, ты и впрямь сходишь с ума, – промолвила Элла – Сядь, Макс, и веди себя прилично. Дай мне в конце концов сосредоточиться. Добрый день, Девлин. Я позвоню, чтобы нам принесли кофе.

– Звони, – произнес Макс, забившись в темный угол комнаты. – Звони. Может, вытащишь Бигена из прихожей, правда, я сомневаюсь, что он умеет готовить кофе. Остальные слуги попрятались к го куда до прихода Крэбли. И наша дорогая Бланш докучает прабабушке своей болтовней.

– Спасибо, Макс, – язвительно сказала Элла. – Может, ты выпьешь хереса, Девлин?

Он серьезно посмотрел на нее.

– Ты необычная девушка, Элла, – тихо сказал он. – Неудивительно, что Сейбер так любит тебя.

Элла только молча улыбнулась.

Макс отчетливо кашлянул, но Девлин притворился, что не слышит.

– Прости, если я смутил тебя, – продолжал Девлин. – Мужчина порой не властен над собой и может сказать то, что говорить не следует. Ты понимаешь меня?

Элла ничего не понимала.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, Элла.

– Благодарю тебя. – Да, денек сегодня выдался, ничего не скажешь!

– Сейбер… – Девлин приблизился к ней и протянул ей руки. – Сейбер поручил тебя моим заботам.

После некоторого колебания Элла вложила руки в его ладони.

Он сжал ее пальцы – горячим, крепким пожатием.

– Мне все известно о последних событиях, – продолжал он, значительно сдвинув брови. – Тебе пришлось столько пережить.

Так Сейбер все рассказал Девлину! Рассказал то, что она доверила только ему и никому больше!

– Не пугайся, – сказал Девлин, заглядывая ей в лицо. – Как и Сейбер, я отношусь к прошлому, как… к прошлому. Ты не виновата, что… Дети не могут защитить себя.

Она опустила голову.

– Элла, Элла. – Девлин ласково сжимал ее руки. – Как ты можешь стыдиться меня? Я же твой друг. Я всегда буду твоим другом. Я… я восхищаюсь тобой. И поскольку я друг Сейбера, то обязан убедить тебя не пытаться проникнуть в его тайну. Ты ведь знаешь, к чему это может привести.

Сейбер все рассказал ему!

– Сейбер уполномочил тебя поговорить со мной об этом?

– Ему нужен близкий союзник, которому он мог бы полностью довериться. Я был… и остаюсь таким союзником. Я готов все для него сделать.

– Я тоже, – вырвалось у Эллы. Помолчав, она повторила: – Я тоже, – и поняла, что нисколько не сожалеет о том, что сказала.

– Даже если тебе придется отказаться от него? Холодок пробежал у нее по спине.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего, – ответил Девлин, покачав головой. – Ничего… и все. Послушай, моя дорогая, ты взрослее своих лет, поэтому я могу говорить с тобой откровенно. Я знаю, что тебе нужно. Ты понимаешь, что я говорю?

Бросив беглый взгляд на Макса, она заметила, что он сидит на краешке стула и выжидательно смотрит на нее.

– Объяснись, Девлин, – потребовала она.

– Тебе нужен защитник, – сказал ей Девлин. – Я бы не хотел выглядеть расчетливым. Уверяю тебя, мой расчет сопряжен со значительной долей чувства… Мне приятно сказать это тебе, Элла. Для меня забота о тебе не является бременем.

Элле стало жарко. Она вся кипела от гнева.

– Сейберу не следовало доверять тебе мои секреты. Ни тебе, ни кому-либо другому. Мне стыдно за него, и я скажу ему об этом.

– По-моему, ты не расслышала, о чем я прошу тебя, – сказал Девлин. Он поднес руку Эллы к своим губам. – Пусть тебя не смущает, что я знаю о тебе все, моя дорогая. И, пожалуйста, не ссорься с Сейбером. Ему и без того трудно.

– Ты меня совсем запутал, – сказала Элла. – Спасибо, что пришел, Девлин, но, с твоего позволения, я хотела бы удалиться. Я очень устала.

– Ну конечно, – промолвил он, широко улыбаясь. – Но только после того, как я добьюсь взаимопонимания. Я говорил, что готов сделать все для тебя и для Сейбера. Тебе нужен защитник – человек, который бы заботился о тебе и опекал тебя. Сейбер хочет тебе добра, но он не может…

С пылающим лицом Элла ждала, пока Девлин закончит фразу.

– Я обязан помочь своим друзьям и сделаю это с радостью.

– Черт подери! – пробормотал Макс.

Девлин хмуро взглянул на него.

– Мы прекрасно поладим с тобой, Элла. Мне пора обзавестись собственным домом. Наш союз разрешит все твои проблемы, сделает меня счастливым и принесет успокоение Сейберу. Чего же больше?

Элла уставилась на него.

– Ну, так что скажешь? Струан сейчас на пути в Шотландию. Если ты согласна, я пошлю к нему нарочного с письмом, в котором прошу твоей руки.

– Черт подери! – Макс хлопнул себя по коленям. – Это переходит всякие границы! – Он встал, подошел к двери и распахнул ее. – Немыслимо! Весь дом сошел с ума. А теперь, кажется, и весь мир спятил!

– Довольно, Макс, – строго промолвил Девлин, улыбаясь по-прежнему дружелюбно. – Я вас несколько удивил, не так ли?

Девлин не видел новое лицо, появившееся на пороге комнаты.

– Спасибо, что навестил нас, Девлин, – скороговоркой проговорила Элла. – Это очень любезно с твоей стороны.

Сейбер прислонился к двери, скрестив руки на груди.

– Не пытайся спровадить этого хитрого дьявола, – промолвил он, прищурив зеленые глаза. – «Я вас несколько удивил, не так ли?» Меня ты, дружок, не удивил.

Девлин обернулся.

– Мне бы следовало прикончить тебя на месте, – продолжал Сейбер, входя в комнату. – Отойди, Элла. Я заставлю Девлина пожалеть о содеянном.

Макс плюхнулся на стул.

Элла бросилась было между Сейбером и Девлином, но тот оттолкнул ее и сказал:

– Ты смешон, Эйвеналл. Мы же оба знаем, что ты…

– Я буду бороться за то, что мне принадлежит, Норт. Элла моя. Моя! Слышишь меня?

У нее чуть не подкосились ноги. Ужас боролся в ней с радостью.

– Ты же знаешь, что твоей она никогда не будет, – крикнул Девлин. – Господи ты, Боже мой, я ведь всего лишь хотел унять твою тревогу. Она была бы в надежных руках.

– Дьявол тебя раздери! – Сейбер бросился на Девлина. – Элла будет моей женой. И в моих руках.

Глава 21

– Да будь ты проклят, Эйвеналл! – прошипел Девлин сквозь стиснутые зубы. Сжав кулаки, он кинулся на Сейбера. – Взял с собой свой верный кинжал? Готов пролить кровь?

Сейбер никак не ожидал, что его лучший друг разболтает секрет, которым он с ним поделился.

– Мне не нужен кинжал, чтобы вышибить из тебя дух, предатель.

– Остановитесь! Прекратите сейчас же! – Элла подлетела к Сейберу и столкнулась с ним на бегу. – Перестаньте!

Она потеряла равновесие и, размахивая руками, упала в объятия Девлина.

– Вот это да! – воскликнул Макс с нескрываемым ликованием. – Вот это заварушка! А наша Элли то какова!

Ударить Девлина в тот момент, когда в его объятиях находится Элла, представлялось Сейберу невозможным. Он сжимал и разжимал кулаки в бессильном гневе.

– Отпусти ее, – приказал он, в ярости на себя за эту вспышку. – Иди сюда, Элла.

Она была очаровательна в зеленом платье – лицо ее раскраснелось, глаза блестели. Несмотря на все ее гневные слова, она смотрела на него с такой любовью – он и желал, и боялся этой любви. Даже не взглянув на Девлина, она подошла к Сейберу, встала перед ним и коснулась его руки своей дрожащей ручкой.

Он накрыл ее руку ладонью и свирепо глянул на Девлина.

– Потрудись объясниться.

– Мне нечего объяснять, – сказал Девлин, лицо его было бледно. – Просто хотел сделать доброе дело – ради тех, кого я люблю. Печально, что добрые намерения выглядят смешными.

– Он сделал Элли предложение, – подал голос Макс. – Видно, хотел избавить тебя от хлопот.

– Молчи, Макс, – сказала Элла – Не подливай масла в огонь. Я уверена, всему этому есть объяснение.

Сейбер понятия не имел, как объяснить то, чему он стал свидетелем.

– Не вмешивайся, Макс, это серьезно, – произнес он, не сводя глаз с Девлина. – Мы поговорим об этом позже.

Девлин кивнул.

– Как скажешь. Но я хочу, чтобы ты знал, что у меня честные намерения. И я хочу, чтобы Элла знала, что я очень ценю ее и уважаю… и что ее тайна умрет вместе со мной.

– Поздно, приятель, – сказал Макс.

Сейбер воззрился на него.

Макс сунул руки в карманы и повернулся на пятках.

– Это правда. К нам тут забежала одна девица. Эйбл ее зовут. Трещала о каких-то слухах. Об Элли. Она говорит, что об этом болтает весь город, весь свет.

– Черт подери! – вырвалось у Девлина. – Ее надо остановить.

– Я сам об этом позабочусь, – спокойно перебил его Сейбер. – Не знаю, что ты тут замышляешь, друг мой… но…

– Он хотел мне помочь, – сказала Элла. – Защитить меня, поскольку решил, что ты не можешь стать моим защитником.

– Он хотел жениться на тебе, потому что я не могу? – Сейбер прожигал Девлина гневным взглядом. – Но я могу. И женюсь на тебе. Как только улажу необходимые формальности. И сделаю это с благословения твоих родных. – По крайней мере с бабушкиного благословения, остальным также ничего другого не останется, в этом Сейбер был уверен.

Девлин сжал губы. Он прошел мимо них к двери и покинул дом.

– Черт, вот здорово! – не удержался Макс. – Два достойных джентльмена готовы были поколотить друг друга – а все из-за тебя, Элли!

– Меня интересует только один джентльмен, – сказала она. – И он сделает меня самой счастливой женщиной на свете.

Его гнев почти было заглушил страх. Но сейчас страх вернулся. Счастливой? Он сделает ее сначала невестой, а потом – вдовой, чей муж жив и в то же время почти мертв. Но он больше не отпустит ее от себя.

Он даст ей свое имя и состояние. И будет заботиться о ней – пока его болезнь не поглотит его навеки. К этому времени она должна родить ему наследника. Она станет богатой вдовой, ей нечего будет бояться. И возможно, да поможет ему Бог, она скрасит его последние минуты. Элла любит его – ему не следовало сомневаться в этом ни на минуту.

– Сейбер? Я буду тебе хорошей женой. Я всегда буду заботиться о тебе.

– Потому что я инвалид? Потому что я помешанный? – Горькие слова вырвались у него помимо воли. Он выдернул руку из ее пальцев. – Ты получила что хотела, а теперь оставь меня в покое.

– Сейбер!

– У меня много дел. – Он вышел, не оглядываясь.

– Сейбер, прошу тебя!

Будь проклят его эгоизм! Его судьба – расплата за это. А теперь, пообещав ей «счастье», он увлек Эллу вместе с собой в ад.

– Следуй за мной, Биген, – услышала вдова голос Бланш Бэстибл, открывавшей дверь в спальню. – Что за переполох! Прислуга лорда Эйвеналла перепугала весь дом. Зачем устраивать такую суматоху, когда требуется всего лишь перенести вещи, – не понимаю! Можно было бы и подождать – герцогине нездоровится. Но ее светлость наверняка пожелает вас видеть. Она в постели, отдыхает. Ничто ее не радует последнее время.

Вдова торопливо поправила ночной чепец и закрыла глаза.

– Ты слушаешь меня?

– Да, – ответил странный дворецкий Сейбера. – Да, леди, я вас слушаю.

– Откуда ты? – спросила Бланш.

Вдова затаила дыхание.

– Из Индии, если вам угодно, миледи.

– Из Индии? Мне так нравится твой головной убор. Непременно попрошу мою модистку сделать мне такой же. И несмотря на мнение остальных, мне нравится твой красный стул, на котором ты сидел в вестибюле.

– Благодарю, миледи.

Лежа на постели красного дерева с темным пологом, вдова решила, что пора наконец заявить о своем присутствии.

– Выйди, Бланш, – громко приказала она. – И поживее. И не пытайся подслушивать за дверью. Иди к этой бестолковой Роуз, служанке Эллы. Скажи ей, что я желаю ее видеть. – Она открыла один глаз, как раз в тот момент, когда Бланш выплыла из спальни.

– Подойди ближе, – сказала вдова Бигену. – Да пошевеливайся.

Биген осторожно приблизился.

– Суровая леди! – промолвил он сияя. – Ваш характер виноват в том, что вы больны, – так часто бывает.

– Ваша светлость, – поправила она его – Будь любезен, обращайся ко мне «ваша светлость».

– Ах да. Старая герцогиня…

– О Господи, что со мной делают мои родственники. Меня никто не уважает – даже слуги. Подойди ближе, говорю тебе.

Необычно одетый слуга повиновался и шагнул к кровати.

– Чем я могу помочь вам, леди?

Она гневно нахмурилась.

– Я никогда не теряю самообладания, так что не старайся вывести меня из себя!

– И очень мудро поступаете.

– Я буду говорить шепотом. Эта тупица Бланш наверняка подслушивает, несмотря на мой запрет.

Биген подмигнул ей и склонился над ней.

– Я весь обратился в слух, леди. Ваша светлость. Она ухватила его маленькой костлявой ручкой и прошептала в самое ухо:

– Хорошо. Вот что тебе надлежит сделать.

Почти сутки прошли с того момента, как Сейбер объявил о своем намерении жениться на ней. В не очень приятной компании Марго, графини Перруш, Элла поехала кататься верхом в парк. Графиня прислала записку, приглашая Эллу на прогулку, и любопытство не позволило той отказаться.

Под голубым кристально-чистым небом они трусили рысцой по Роттен-Роу. Элла краем глаза поглядывала на свою спутницу: элегантная черная вуаль выгодно подчеркивала красоту Марго.

Позади трусил грум графини.

– Трудно найти лучшее место для разговора, – промолвила наконец графиня. Она слегка кивнула джентльмену, который ехал им навстречу. Он отсалютовал ей, приложив кнут к шляпе. – Мне бы хотелось рассеять возникшее у тебя опасение по поводу моих отношений с Сейбером. Необходимо прояснить ситуацию.

Вот опять она в компании человека, которого Сейбер посвятил в свои секреты. Элла не видела его с тех пор, как он заявил Девлину о своем намерении жениться на ней. Он ушел и больше не возвращался, а с этой женщиной он, по-видимому, часто проводит время.

– Прежде всего я должна сказать тебе, что очень рада, что вы с Сейбером решили пожениться. Он прекрасный человек и станет тебе прекрасным мужем.

Прекрасный человек! Графиня может притворяться безразличной, но это далеко не так. Ей нравится Сейбер. И Сейберу она нравится. Макс говорил, что в его кругу считается естественным иметь любовницу…

Этого не может быть. От этой мысли у Эллы больно сжималось сердце.

Она окинула взглядом серое платье, обрисовывающее стройную фигуру. И как она, Элла, может сравнивать себя с такой уверенной и опытной женщиной?

– Мы не объявляли о помолвке, – сказала Элла. Солнце, проглядывавшее сквозь листву дубов, отбрасывало блики на красную землю, взрытую подковами.

Графиня посмотрела на Эллу.

– Но ведь объявите в скором времени, не так ли? Элла пустила лошадь шагом.

– А разве женщины могут как-то повлиять на ход событий?

– Ты моложе меня, – сказала графиня. – Но мне кажется, что ты не менее упряма. Я могу и ошибаться, но, по-моему, ты не из тех женщин, кто пасует перед ударами судьбы.

Графиня ее неплохо разгадала, подумала Элла.

– В смелости вам не откажешь – вы решили встретиться со мной, несмотря на нашу последнюю размолвку, – сказала она.

– А я и пригласила тебя, собственно, из-за этого. Я должна развеять твои заблуждения по поводу моего визита к Сейберу.

Элла сосредоточила взгляд на дороге перед собой.

– Я вижу, что поступила правильно, придя на встречу с тобой. Я никогда не принадлежала Сейберу… Когда я говорю, что он мой друг, я имею в виду, что мы именно друзья и ничего больше. Нам обоим пришлось много выстрадать. Я тоже была в Индии. Там мы и встретились с ним. Между нами существует взаимная симпатия – чистое, дружеское чувство. Я всегда угадываю, когда он чем-то озабочен или встревожен. Я почувствовала это и в тот вечер. Но, как оказалось, я ошиблась.

– Вы не ошиблись, – ровным голосом заметила Элла. – У него был ночной кошмар. А потом мы с ним поссорились.

– Ночной кошмар, – без удивления повторила графиня. – Ах, эти проклятые кошмары.

– Вы знаете, что Сейбер переехал на Пэл-Мэл? – спросила Элла, повысив голос. – Биген уже обосновался в доме – по крайней мере в вестибюле.

– Как интересно. Но ты, кажется, не желаешь упоминать о своей помолвке.

– А не было никакой помолвки. – Она не собирается рассказывать все этой женщине, которая вынуждена отрицать свою связь с Сейбером.

Любовница. Даже само слово терзало ее душу.

– Хорошо, – промолвила графиня Перруш. – Ты по-прежнему не доверяешь мне?

Щеки у Эллы покраснели, и не мудрено в такой ветер! Элла прижалась к обочине, давая дорогу желтому фаэтону. Джентльмен, сидевший в нем, оглянулся на нее, проезжая. Она заметила ухмылку, оценивающий взгляд и отвернулась. Знаки внимания со стороны других мужчин ее не интересовали.

– Ты ошибаешься. – Графиня Перруш подъехала к Элле. – Я вовсе не его любовница.

Элла наклонила голову, чтобы скрыть краску, заливавшую ее щеки, в чем вряд ли можно было винить ветер.

– Я не любовница ему, – повторила графиня. – Я сказала тебе правду. Мы друзья. И поэтому я хочу и тебе стать другом. Хочу помочь вам с Сейбером. Но сначала я должна завоевать твое расположение.

– Нельзя заставить человека любить или ненавидеть, – сказала Элла, придерживая лошадь. Она прямо посмотрела в лицо графине. – Всем известно, что вы с Сейбером больше чем просто друзья.

– Это досужие сплетни. А сплетни – это ложь. Если позволишь, я расскажу тебе историю нашего знакомства. Тогда ты сама все поймешь.

Элла глубоко вздохнула, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце.

– Мы встретились в Индии. После того как он вернулся туда второй раз.

– Это мне уже известно.

– Я попала в беду. Я вверила себя человеку, который… обманул меня.

– Простите, – пробормотала Элла, сочувственно покосившись на свою спутницу.

Графиня осадила лошадь.

Элла тоже остановилась. Она развернула свою серую в яблоках кобылу и поскакала к графине, которая направила свою гнедую прочь с дороги в тень, под развесистые ветви ивы.

Грум графини ждал их на почтительном расстоянии.

– Вам нехорошо? – спросила Элла.

– Я… я никогда не была замужем, – процедила женщина. – У меня была свадьба с графом Перруш, но мы не были женаты по-настоящему.

Ошеломленная Элла не нашлась, что сказать.

– Ты не понимаешь? – горько промолвила графиня. – Мы не были женаты, поскольку он уже был женат. Он был двоеженцем. Он хотел получить меня, но знал, что я никогда не соглашусь на это, пока не стану его женой.

– Какой ужас! – прошептала Элла, встревоженная бледностью графини. – Прошу вас, не продолжайте, если вам тяжело об этом вспоминать.

– Нет, я продолжу! – воскликнула женщина, гневно сверкнув глазами. – Ты считаешь меня падшей женщиной, свет презирает меня по той же причине. Меня заклеймили позором за то, о чем я и не подозревала.

– О, не надо так расстраивать себя.

– Сейбер помог мне. Граф женился на мне в Австрии, а потом увез с собой в Индию, где у него была вторая жена – законная. Я вынуждена была жить под одной крышей с этой бедной женщиной и сносить скотское обращение графа, поскольку если бы я обнародовала правду, то меня бы сразу вышвырнули из порядочного общества.

Элла прониклась состраданием к несчастной.

– Граф нарушил закон, – сказала она. – Его должны были судить.

– Но это никак не изменило бы тот факт, что я превратилась бы в падшую женщину в глазах всей Европы. Мне оставалось одно, прислуживать этой отчаявшейся озлобленной женщине и… И быть наложницей человека, которого к тому времени я уже возненавидела.

– Графиня…

– У меня не было ни денег, ни друзей Сейбер был приглашен на обед вместе с Перрушем, и мы случайно встретились с ним один на один. Он плохо чувствовал себя тогда – как и сейчас порою – и вышел искать уединения.

Я сразу поняла, что он человек благородный, и решила просить его заступничества. Он пошел к графу и сказал ему, что выкупит меня и поедет со мной в Англию. Когда граф стал возражать, Сейбер пригрозил ему, что в противном случае разоблачит его как злодея.

Элла заметила слезы в глазах графини и невольно потянулась, чтобы коснуться ее руки.

– Как это похоже на Сейбера. Он был очень добр ко мне, когда я была еще ребенком.

– И это все, что ты можешь сказать? – горько заметила графиня. – Теперь-то ты веришь мне, что я говорю правду? Это дорого мне обошлось. У меня фальшивое положение вдовы человека, который никогда не был моим мужем.

– Вы храбрая женщина, – твердо промолвила Элла. – Храбрая и благородная. Графиня…

– Нет, зови меня просто Марго. – Она вытащила из кармана носовой платок и промокнула им слезы под вуалью. – Меня зовут Марго. Сейбер сказал, что я должна носить титул моего мнимого мужа, – это обеспечит мне определенную защиту. Перруш никогда не осмелится показаться на континенте или в Англии, но я бы хотела, чтобы ты звала меня просто Марго.

– Марго, – промолвила Элла.

– А если ты все еще думаешь, что мое бедственное положение сделало меня должницей Сейбера, то смею тебе заметить, он слишком благороден, чтобы этим воспользоваться. И еще, хотя я и люблю Сейбера – как друга, заметь, – я бы не хотела, чтобы наша дружба переросла в любовную связь.

– Понимаю, – сказала Элла Она поверила графине. – Но на какие средства вы живете?

– Я не пользуюсь щедростью Сейбера, – ответила Марго, гордо вздернув подбородок. – Как только я вернулась в Европу, то переговорила с отцом, который с радостью согласился платить мне, только бы я держалась подальше от Франции. Деньги эти в любом случае мои – наследство, оставленное мне матерью. Отец живет в вечном страхе, что я вернусь и опозорю его в глазах света.

– Я тоже была очень несчастна, – просто сказала Элла. – И я могу понять, что чувствовали вы. Я могу только молить Бога, чтобы вы обрели счастье, которого заслуживаете.

Марго улыбнулась. Слезы блестели на ее густых ресницах.

– Я и так счастлива. Сейбер и Девлин мои друзья. А теперь, я надеюсь, и ты. Я права?

– Конечно, – сказала Элла. Сердце ее переполнилось сочувствием и облегчением. – И моя семья тоже будет рада познакомиться с вами.

– Не уверена. – Марго криво усмехнулась. – Надо действовать осторожно – не будем ускорять события. Это тот самый человек, о котором говорил Сейбер? Вон там.

Элла обернулась и пробежала глазами по толпе всадников и всадниц.

– Где?

– На другой стороне. Всадник на гнедой кобыле. Он смотрит на нас. На тебя, точнее. Он был на вечере у Иглтонов.

Элла туг же отыскала глазами Пома – даже на таком расстоянии она чувствовала, что он не сводит с нее глаз.

Помрой Уокингем пришпорил лошадь и пересек Роу, вызвав возмущенные вопли со стороны всадников, которым он перегородил дорогу.

– Доброе утро, милые дамы, – произнес он, подъехав ближе.

Марго кивнула. Элла отвернулась.

– Одни? Какое падение нравов!

– Мы не одни, – сказала Марго. – Мой грум сопровождает нас, мистер…

– Помрой, Помрой, – сказал Пом с преувеличенной любезностью, сняв песочного цвета шляпу, которая покрывала его голову с прилизанными напомаженными волосами. – Для друзей я Помрой, а Элла считает меня своим другом, я в этом уверен. Как поживаешь, Элла?

– Отлично, мистер Уокингем, – сказала она, желая в этот миг провалиться сквозь землю. – Графиня тоже, полагаю. А что касается вас, то вам лучше знать.

Его левый глаз нервно дернулся, он натянуто улыбнулся.

– Я тоже неплохо, благодарю, – промолвил он. – Очень любезно с твоей стороны.

– Нам пора, – заявила Марго, поворачивая к тропинке.

– По правде сказать, я искал мисс Россмара, – добавил Помрой официальным тоном. – Я был на Пэл-Мэл, и мне сказали, что я могу найти ее здесь.

Элле стало противно до тошноты.

– Прекрасный день для прогулок. Я собирался пригласить вас покататься верхом, мисс Россмара.

– У меня уже есть спутница, – заметила Элла. Помрой окинул Марго оценивающим взглядом с ног до головы, задержавшись в середине.

– Да, но, думаю, графиня извинит меня, если я заберу вас. Странно, что ваши родственники позволяют вам находиться в обществе такой… Очень странно. Вы, может, не понимаете, мисс Россмара, но графиня уловила мой намек.

– И что это за намек? – спросила Марго. Она подъехала к Помрою сзади, вынуждая того обернуться.

Он улыбнулся, растянув тонкие губы.

– Оставим это, мадам. У нас с Эллой есть что обсудить. Надеюсь, вы нас извините.

– И позволю вам прогуливаться с юной леди без сопровождения? – возразила Марго – Не думаю, что это прилично, сэр.

А Элла вообще ничего не думала. Мысли ее окончательно спутались. Он был на Пэл-Мэл, и ему сказали, что она здесь? Кто сказал? И кто позволил ему отправиться вслед за ней?

– Идем же, моя дорогая, – настаивал он, не обращая внимания на Марго. – Мы можем не опасаться злых языков – мы же не одни. И нам необходимо поговорить. Без посторонних. – Он значительно взглянул на Марго.

Элла наконец обрела дар речи.

– Мы с графиней Перруш вполне довольны обществом друг друга. Едемте, Марго. – Она повернула лошадь.

Помрой ухитрился преградить ей путь. Он злобно сощурил бесцветные глазки.

– Ты будешь делать то, что я тебе скажу, – прошипел он. От его дерзости у Эллы перехватило дух. – Мне дали разрешение сопровождать тебя.

– Не верь ему, – вмешалась Марго, но Элла заметила, как дрожит ее голос.

– Я хотел бы напомнить тебе некоторые известные события, – сказал Помрой Элле. – Не думаю, что они изгладились у тебя из памяти, что бы ты себе ни воображала.

Элла стиснула руками поводья.

– Но мы поговорим об этом позже. Всего наилучшего, графиня.

Известные события? События, которые ей хотелось бы забыть? Элла вспомнила про красный шарф из шифона и письмо, полное оскорбительных намеков.

Помрой Уокингем?

– Едем, Элла, – сказал он, глядя на нее сверху вниз. – Нам есть, о чем побеседовать.

– Нам не о чем с вами разговаривать, – выпалила она, задыхаясь от гнева. – Счастливо оставаться, мистер Уокингем.

Уголки его губ дернулись вниз, кадык напрягся на тонкой шее.

– Делай, что тебе говорят, – хрипло приказал он. – Вы, мисс, ничего не стоите. Пора вам свыкнуться с этим. Любая из женщин благодарила бы меня за проявленное внимание. Ты должна быть счастлива, что тебе выпала такая удача.

Марго беззвучно ахнула.

– Прикажешь говорить о твоих секретах в присутствии посторонних?

– Говорите, – презрительно бросила Элла.

Помрой встал между Эллой и Марго.

– Едем, сейчас же. Я устал повторять тебе по сто раз, что тебе надлежит делать. Пора мне взять инициативу в свои руки. – Он потянулся за поводьями Эллы.

– Стой, Элла! – раздался чей-то голос. – Элла! И второй голос позвал:

– Элла, Марго!

Элла обернулась через плечо и увидела, что к ним галопом мчатся два всадника. Один из них, на вороном коне, был, конечно же, Сейбер, и сердце ее подпрыгнуло от радости.

– По-моему, для вас будет лучше, мистер Уокингем, если вы сейчас же покинете нас, – негромко заметила Марго. – И как можно скорее.

– Черта с два! – сказал Помрой, раздувая ноздри. Губы его побелели. – У меня такое же право находиться здесь, как и у всех других.

Второй всадник подъехал ближе, и Элла узнала Кэлума, герцога Фрэнкхота, своего дядю по матери. Он был без шляпы. Волосы его были того же темно-рыжего оттенка, что и у леди Джастины, янтарные глаза радостно сверкнули при виде Эллы.

– Если они узнают, что вы преследуете нас, – заметила Марго Помрою, – вам не поздоровится.

– Скажи им, что ты занята, – бросил Помрой Элле. Элла взглянула на него с нескрываемым отвращением.

– Ты, самоуверенный болван, – сказала она ему, – слышишь меня? Пойми же, наконец, своей тупой башкой, что тебе сейчас придется иметь дело с двумя самыми могущественными джентльменами королевства.

– Да, такого я еще не видела, – пробормотала Марго. – Кровопролитие в Гайд-парке.

Только сейчас Элла поняла, что может разразиться нешуточный скандал. Она тревожно глянула из-за плеча Помроя на двух приближающихся всадников.

И тут дикий крик Помроя привлек всеобщее внимание.

– Черт подери! – проревел он, чуть не свалившись с лошади. Гнедая испуганно заржала. У Помроя одна нога выскочила из стремени, и гнедая взлетела на дыбы.

– О Господи, – вырвалось у Эллы. Она с трудом удержала своего жеребца. – Я назвала его самоуверенным болваном, но я понятия не имела, что…

Кэлум подлетел к ней слева. Сейбер остановил своего вороного справа от нее.

Гнедая Помроя еще раз взбрыкнула и понеслась галопом по тропинке. Мгновение спустя всадник и лошадь исчезли за поворотом. Издалека долетели злобные проклятия.

– Это правда, Элла? – спросил дядя Кэлум. Она подняла на него глаза.

– Ты сказала этому грубияну, что он самоуверенный болван?

– Ну да, – ответила она, пожав плечами.

– Отлично, – сказал дядя Кэлум. – Наша дорогая Бланш призналась, что он справлялся на Пэл-Мэл, где ты. Она и сказала, что ты поехала на прогулку. Сейбер уговорил меня отправиться вслед за Помом. Я помню его отца.

– А вот мне бы поскорее забыть их обоих, – пробормотала Элла.

– Будем надеяться, что он не сломает себе шею, – сказал Кэлум. – Не понимаю, что стряслось с его лошадью.

– Да, странно, – промолвила Марго. Она разглядывала кончик жемчужной булавки, которой был пристегнут ее атласный шарф. – Наверное, во всем виноват всадник. Он так завопил. Лошадь перепугалась. Я так думаю, просто пчела укусила Пома в… В очень уязвимое место.

Глава 22

Сейберу было тяжело видеть, как в глазах Эллы вспыхнула надежда. Она стояла рядом с бабушкой, сидящей в кресле в зеленой гостиной на Пэл-Мэл, и не сводила с него глаз.

– Вот переполох устроили, – говорила бабушка уже не первый раз за этот вечер. – И этот твой слуга, Сейбер, настоящий дикарь. Тюрбан, туника – такой странный вид.

– По-моему, Бигену вы понравились, хотя я и не пойму почему. – Иногда так приятно подтрунивать над бабушкой. Сейбер откинулся на спинку кресла, вытянул длинные ноги и снова поймал на себе взгляд Эллы. – Биген моя правая рука. Без него я бы, наверное, умер. Но мы собрались поговорить не об этом.

Элла улыбнулась.

Сейбер смотрел на нее пристально, без тени улыбки.

– Перед тем как вы, бабушка, прогоните Бланш, мне бы хотелось поставить ее на место, – сказал он. – Она не имела никакого права посылать этого мерзавца Уокингема за Эллой в парк.

Бабушка махнула рукой:

– Оставь Бланш в покое. Она страшно бестолковая, но совершенно безвредная.

– Безвредная, как пролетающая пчела, – заметил Кэлум.

Сейбер ухмыльнулся. Элла засмеялась.

– Не понимаю, что вас так насмешило, – сказала бабушка. – Пчела больно жалит.

Кэлум облокотился о каминную полку и промолвил с непроницаемым лицом:

– Именно это я и предполагал. Элла, я должен сообщить тебе, что Пиппа собирается устроить бал в твою честь.

Кэлум уже объяснил, что ему надо отправиться в Шотландию, чтобы помочь Аррану и Струану, но Пиппа приедет в Лондон через неделю.

Когда Сейбер увидел Кэлума, то с облегчением подумал, что теперь необходимость его переезда на Пэл-Мэл отпадет сама собой. Но, как выяснилось, присутствие в доме Сейбера по-прежнему необходимо.

– Мы с Пиппой решили напомнить тебе об этом, – сказал Кэлум, подмигнув Элле. – Встретимся на балу, не забудь.

– Мы все там встретимся, – добавил Сейбер.

– Мне нравится Марго, – сказала вдруг Элла. Она чуть улыбнулась, бросив быстрый взгляд в сторону Сейбера. – Я очень рада, что она пригласила меня на прогулку. Думаю, мы станем с ней друзьями.

Эта мысль пришлась Сейберу по душе. Марго нужны друзья, чтобы вновь завоевать подобающее положение в свете.

– Она очаровательная леди, – заметил он. – И храбрая.

– Кто эта Марго? – спросила вдова.

– Графиня Перруш, прабабушка, – пояснила Элла, положив руку старушке на плечо. – Она очень мила и добра. Я уверена, она вам понравится. Она будет на моем балу.

– Ну конечно, – весело согласился Кэлум – Ты пригласишь всех, кого захочешь.

– А также тех, кого она терпеть не может и в глаза никогда не видела, – с язвительной усмешкой добавила бабушка. – Все придут. Все, кто что-либо значит.

– Да, – промолвил Кэлум, подперев рукой подбородок. – Все эти известные личности, имеющие вес в обществе. Я хорошо помню то время, когда вы отнюдь не считали, что я собой что-то представляю, бабушка.

– Кэлум, – сурово сказала вдова. – Есть вещи, которые лучше забыть. Откуда мне было знать, кто ты, когда я была убеждена в обратном?.. То есть я думала, что этот распутник Этьен был ты, а ты был… О, ты несносный мальчишка, издеваешься над бедной старой женщиной.

Сейбер и Кэлум расхохотались, а Элла зажала рот рукой, скрывая улыбку.

Вдова слабо улыбнулась.

– Нет в вас уважения к старости. Вы не делаете скидку на мой преклонный возраст?

– Нет! – в один голос воскликнули Кэлум и Сейбер.

Кэлум добавил:

– У вас ум государственного деятеля. Если бы вы были мужчиной, то непременно стали бы министром и навели бы порядок в стране.

Она прикрыла глаза и махнула на него рукой.

– Не льсти мне, мой мальчик.

– Разве он льстит вам? – сказал Сейбер. – Вы просто чудо и прекрасно это знаете.

– Точно, чудо, – согласилась Элла, Она сложила руки под грудью и рассеянно прошлась по комнате, при каждом шаге слегка поддавая носком туфельки подол платья.

Мягкие складочки на лифе небесно-голубого газового платья привлекали взор к ее груди. Взгляд Сейбера остановился на кружевной кайме. Пояс с вплетенными в него золотыми нитями и сапфирами обвивал ее узкую талию. Этот подарок он сделал Элле вчера, открыто, не таясь больше, и она нежно, но сдержанно поблагодарила его. Когда он держал в руках пояс, он думал о том, как он будет касаться ее тела, и представлял свои руки у нее на талии.

Он женится на ней.

Он женится на ней и будет спать с ней в одной постели.

И если он это сделает, обратного пути уже не будет. Мускулы его бедер напряглись. Он ни на минуту не мог забыть, как держал в руках ее груди.

Сейбер выпрямился в кресле.

Его плоть скользнет в ее нежное влажное лоно, пока он будет ласкать ее груди и смотреть в ее прекрасные черные глаза.

Он затаил дыхание.

При каждом движении Эллы ее юбки шуршали. Он слышал тихий шепот тончайших тканей, обвивающих ее ноги. Ее узкие лодыжки чуть-чуть показывались из-под подола платья.

Он встал и шагнул к окну.

– Решил полюбоваться луной? – спросил его Кэлум. От Сейбера не укрылась насмешка в его тоне.

– Да, любуюсь. Мне всегда нравилась полная луна.

– Нет там никакой луны, – заметила бабушка. – Что с тобой творится, Сейбер? Ты прямо сам не свой, с тех пор как в очередной раз показался в обществе.

Он устремил глаза к темному небу, небу без звезд и луны, и почувствовал, как душу его тоже окутывает мрак.

– День был тяжелый, – сказал он. Люди в парке, любопытные взгляды – он еле вынес эту пытку. – Надеюсь, вы извините меня. Я думаю, ты тоже устал, Кэлум. Долгая дорога и все такое…

– Нет, я еще задержусь, – возразил Кэлум. – Нам с бабушкой надо кое-что обсудить. Я полагаюсь на ее опыт в делах имения.

Вдова одобрительно усмехнулась.

– Тебе понравились твои комнаты, Сейбер?

Он хмыкнул, по-прежнему глядя в окно на ночное небо. Элла подошла к нему так близко, что ее плечо касалось его руки.

– Ты выбрал себе комнаты на самом верхнем этаже дома. Там уже много лет никто не жил, – продолжала вдова. – Впрочем, будь по-твоему. Не знаю, почему ты выбрал именно верхний этаж, – слугам тяжело туда взбираться.

– Мне понадобятся только услуги Бигена, – сказал Сейбер. Он не стал рисковать – вдруг потревожит домочадцев своими ночными кошмарами.

– Я рада, что ты будешь жить здесь, – тихо сказала Элла. – Я не думала, что буду рада, но это так.

– Но почему ты сомневалась? Я полагал…

– Мне казалось, что ты не хочешь здесь жить. Мне было неловко, что ты вынужден переселиться сюда из-за меня.

Да, он сделал это ради Эллы.

– Нам следует действовать незамедлительно.

– Да.

– Мы должны пожениться как можно скорее.

Она промолчала.

Позади них Кэлум и бабушка вели серьезные разговоры о том, кого можно считать значимой персоной в свете. Сейбер глянул сверху вниз на Эллу.

– Тебя пугает возможность скорой свадьбы? – Он решил, что нужно спешить – ради нее и ради себя, поскольку вчера он объявил о своем намерении жениться на ней. Напрасно надеяться, что он сможет долго скрывать от нее свое безумие, но сердце подсказывало ему, что если Элла узнает об этом, то скорее пожалеет его, чем отвергнет. Она постарается вместе с ним утаить недуг от общества, которое в противном случае непременно заточило бы Сейбера в сумасшедший дом. А пока его приступы происходят ночью, в спальне. Да поможет ему Бог. Пусть он даст ему силы завершить то, что спасет Эллу.

– Если ты так хочешь, то я тоже согласна, – промолвила она, наконец. – Я бы вышла за тебя замуж прямо сегодня, если бы это сделало тебя счастливым.

Он отвернулся и вновь стал смотреть в окно, за которым сгущался мрак.

– Но ты несчастлив, верно? – продолжала она. – Ты женишься на мне из чувства долга, а не потому, что ты… – Она умолкла, судорожно глотнув.

Он нашел руку Эллы и сжал ее пальцы.

– Я же сказал тебе, что люблю тебя. Просто ты не все знаешь обо мне и, надеюсь, никогда не узнаешь.

– Но если мы поженимся, у нас не должно быть секретов друг от друга, – пробормотала она. – Чего я не знаю о тебе?

Он и так уже сказал слишком много – гораздо больше, чем намеревался сказать.

– Ты уверена, что любишь меня, Элла?

Она стиснула его руку.

– Да, Сейбер, да! Я полюбила тебя с первого взгляда. Сейбер прикрыл глаза.

– И я тоже влюбился в тебя с первого взгляда. Пока ты была ребенком, я говорил себе, что нужно подождать и что я могу ждать сколько потребуется – ведь рано или поздно ты станешь моей.

– А потом эта проклятая война разлучила меня с тобой. – Ее голос дрогнул. – Я благодарю Бога, что ты вернулся.

Он коротко рассмеялся.

– Вернулся. Как это точно сказано! Словно посылка, которую немного потрепали по дороге.

– Для меня это не имеет значения, – заверила она его. – Для меня ты прежний Сейбер.

– И ты… – Он склонил голову, устремив на нее изучающий взгляд. – Ты стала еще прекраснее, чем раньше. И душой, и телом. Все в тебе привлекает меня.

Она вспыхнула. Ему нравилось ее смущение.

– Кэлум знает о том, что случилось? – спросила она. – О шифоновом шарфе? И… о письме?

– Струан уже написал ему о шифоне. Я думаю, нам лучше не рассказывать ему о письме.

Элла вздохнула с облегчением.

– Я бы не хотела, чтобы о нем вообще кто-либо знал. – Она переплела свои пальцы с его. – А что он сказал по поводу того случая с шифоновым шарфом?

– Что он разыщет негодяя, который подкинул его, и расправится с ним.

– Я размышляла насчет Помроя Уокингема, – сказала Элла. – Он делал мне гнусные предложения.

– Он просто совсем мозги потерял, увлекшись тобой.

Его слова не убедили ее, даже заключающийся в них комплимент.

– Он упоминал о моем прошлом. Он сказал, что знает обо мне нечто и что мне следует подчиниться ему. Он угрожал мне.

– Молодой Уокингем всего лишь самодовольный хлыщ. Он мог пронюхать, что вокруг тебя существует какая-то тайна, но я не думаю, что это тот, кого мы ищем. Если бы он написал письмо, то не стал бы разоблачать себя намеками. Мне кажется, ему известно, что ты приемная дочь Струана и Джастины. Он, возможно, попытался узнать что-нибудь о твоих родителях, но у него ничего не вышло. Просто потому, что этого никто не знает. Но это не остановит его от того, чтобы изводить тебя намеками, – для того, чтобы вынудить тебя подчиниться ему.

– Я ненавижу его.

– Забудь его. Он не опасен.

Тревога, затаившаяся в ее черных глазах, говорила о том, что ей не по себе.

– А что дядя Кэлум сказал о нашей свадьбе?

– Что одобряет ее. Он очень обрадовался. Он передаст мое письмо Струану.

– Понятно. – Элла не выказала особого энтузиазма при этом известии.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал кончики пальцев, почувствовав, как она затрепетала.

– Ты такая страстная, моя Элла.

– Тише. – Она снова покраснела. – Нас могут услышать.

– Страстная, но перспектива нашей свадьбы тебя отнюдь не радует.

Она сжала его руку с такой силой, что он нахмурился и пробежал глазами по ее лицу.

– Что с тобой?

– Я хочу показать тебе, с каким нетерпением я жду нашей свадьбы.

Сейбер вопросительно вскинул бровь.

– Сегодня ночью, если хочешь.

Она не понимает, о чем говорит.

– Будь добра, объяснись.

– Можно прийти к тебе?

Нет, она имеет в виду именно это.

– Можно?

– Я не думаю, что…

– Нет. Ты говоришь, что есть нечто, чего я не знаю о тебе. Я хочу это узнать. Раз и навсегда. Комната Роуз далеко от моей – она не заметит моего отсутствия. Макс где-то пропадает. Почему бы мне не провести эту ночь с тобой?

Она ошеломила его своей откровенностью. Взгляд Сейбера помимо воли задержался на ее губах, шее, груди.

– Леди не пристало делить ложе с мужчиной, пока она не выйдет за него замуж.

– Я уже была в твоей постели. На короткое время. Я бы хотела остаться с тобой на всю ночь, держать тебя в объятиях и чтобы ты обнимал меня.

– Боже мой, – выдохнул Сейбер. – Ты соблазнительница, Элла.

– Так я могу прийти к тебе?

– Говори тише.

– Я чувствую что-то мрачное в тебе, Сейбер. В тебе идет борьба.

Он застыл.

– Ну вот, – продолжала она. – Вот опять. Они снова здесь.

– Они? – Холодный пот выступил у него на теле. – О чем ты говоришь?

– Пожалуйста, не увиливай. Доверься мне, Сейбер. Тебя терзают демоны. В ту ночь, когда я по глупости решила прийти к тебе, ты бросился на меня.

– Потому что…

– Потому что ты решил, что я нападаю на тебя. Ты не знал, кто я, и принял меня за своего врага.

– Элла…

– И ты накинулся на меня, пребывая в забытьи. Неужели ты думаешь, что я не поняла, что с тобой, любовь моя? Когда папа и прабабушка оставили меня в твоем доме, ты явился ко мне с кинжалом в руке. Ты был не в себе. Когда ты вошел в комнату, то не узнал меня. И в тот раз, как и в этот, тебя остановил только мой крик.

Он потер лоб.

– Нам пора пожелать друг другу спокойной ночи и пойти спать, Элла.

– Ты болен, да?

Сейбер выдернул у нее свою руку.

– Не пытайся судить о вещах, в которых ничего не смыслишь.

– Но я хочу понять, – сказала она ему. – Поэтому я приду к тебе сегодня ночью и узнаю причину твоих ночных кошмаров.

– Нет никаких кошмаров! – Остальные могут услышать, но ему наплевать. Он отвернулся от Эллы и быстро зашагал к двери. – Я желаю всем спокойной ночи. Предупредите слуг, что двери в мою комнату будут закрыты на ночь. Привычка, приобретенная за время, проведенное среди чужих.

– Но мы тебе вовсе не чужие, – возразила бабушка.

– И, тем не менее, я так привык. Я предпочитаю, чтобы меня не беспокоили. Люблю уединение. Всем спокойной ночи. – Он был уверен, что Элла поняла его намек.

– Ха. – Бабушка встала с кресла. – Не сомневаюсь, что ты будешь рад разделить это уединение со своей невестой.

Сейбер открыл дверь.

– Я думаю, бал, который вы даете в честь Эллы, – неплохой повод объявить о ее помолвке, – сказала вдова Кэлуму – И чем скорее мы это сделаем, тем лучше.

– Нет! – Сейбер обернулся к ним – Нет. На балу о помолвке объявлено не будет.

Он слышал, как Элла разочарованно ахнула, но даже не взглянул в ее сторону.

– Не соблаговолишь ли объяснить, что ты имеешь против, старина? – спросил Кэлум, прищурив глаза. – Разумеется, исключая совершенно естественное желание дождаться приезда Джастины и Струана.

– Именно это меня и останавливает, – солгал он. Не может же он сказать им, что, когда Элла упомянула о его демонах, он вообще засомневался, стоит ли ему жениться на ней.

Элла никак не могла заснуть. Она открыла окно и села перед ним, подставив ночному ветерку разгоряченное лицо.

Несмотря на все заверения в любви, Сейбер до сих пор не уверен, жениться на ней или нет. Где-то вдалеке ухнул филин. Запах цветов наполнял сад.

Там, наверху, комната Сейбера.

Элла вздохнула. Каждый раз при мысли о нем ее охватывали странные ощущения – в груди, в бедрах, в том месте между бедер, которому нет названия. Сейбер дотрагивался до нее там и пробудил в ней эти ощущения, которые она хотела испытать снова.

И у него тоже есть свои желания.

Мамина книга!

Придумала! Она должна найти экземпляр маминой книги и прочитать все то, что ей запрещалось читать до свадьбы.

Она же скоро выйдет замуж. Значит, должна прочитать книгу. Тогда она, возможно, поймет, почему Сейбер ведет себя так странно. И она узнает, что ей надлежит делать, когда они… они… они будут заниматься этим. Определенно существует это, что не входит в то, что они уже испытывали вместе.

Легкий и прохладный ветерок освежил ее кожу. Мысль о том, что они испытали далеко не все, казалась неправдоподобной, и все же… все же… Что-то внутри нее желало большего.

Нет, она не успокоится, пока не узнает. И мамина книга ей в этом поможет. Все говорят, что ее книга проливает свет на многие вопросы. Что ж, ей тоже пора просветиться. Она видела обнаженные тела, сотрясающиеся от…

Нет, хватит об этом.

В дверь тихонько постучали.

Она замерла.

Сейбер пришел к ней в спальню. Сердце ее радостно подпрыгнуло. К горлу подступили слезы.

Дверь со скрипом приотворилась.

– Элли? Элли, ты спишь?

Она уронила голову на руки.

– Макс, что ты бродишь среди ночи? Уходи.

Он вошел в комнату, прикрыв за собой дверь.

– Это очень важно, Элли. Я только что говорил с Бигеном и отправился прямо к тебе.

– С Бигеном? – Она резко выпрямилась. – Иди сюда. О чем ты толкуешь? Что за беседы с Бигеном? Уже полночь.

– Он меня поймал.

Элла вгляделась в лицо брата сквозь мрак.

– Потрудись объясниться.

Он сел с ней рядом.

– Да ничего особенного не произошло, Элли. Просто я решил сыграть в картишки. А Биген как раз сидел на своем треклятом стуле, когда я хотел потихоньку пробраться к себе наверх.

– Ты играл в карты? О Макс! Тебе же всего пятнадцать. Где ты был?

Он удрученно пожал плечами и повесил голову.

– Скажи сейчас же.

– В «Уайтс-клубе» здорово, Элли. Там чувствуешь себя настоящим мужчиной. Жаль, там уже нет старого Красавчика Бруммеля. Хотел бы я на него посмотреть.

– В «Уайтс-клубе»? – прошептала Элла – Ты был в этом карточном притоне?

– Это клуб, в который ходят сливки общества. Мне везет в азартных играх. Особенно нравится мне фараон. У меня чутье – своего рода талант.

Элла поежилась и подтянула колени к груди.

– Азартные игры. – Она покачала головой. – В «Уайтс-клубе». А откуда у тебя деньги?

Он пожал плечами.

– Отвечай, Макс.

– Ну, хорошо, хорошо. Я не играл, – еле слышно докончил он.

– Ты не играл?

– Меня не пустили в «Уайтс-клуб». Мне не понравилось, как там разговаривали со мной. Я послал их к черту. У меня есть куда пойти, кроме этого дурацкого клуба.

– Ты сущее наказание, Макс, – промолвила Элла, не скрывая облегчения. – Ты попытался проникнуть в лучший клуб Лондона, но тебя выставили за дверь. Ты не имел никакого права выходить из дому ночью и бродить по городу в поисках развлечений. Тебе следует немедленно вернуться в Итон.

– Я еще не оправился от болезни.

– Вздор! Ты вовсе не болен – это чистой воды баловство. Но не важно. Что ты хотел рассказать мне про Бигена? Он, наверное, тебя хорошенько отругал.

– Он сказал мне, что как раз собирался передать тебе какое-то письмо. Я предложил сам отнести его тебе.

Элла недоуменно воззрилась на него.

– Письмо? Ночью?

– Я просто пообещал передать его. Откуда мне знать, кто и зачем его послал? Но я могу его и унести обратно.

– Противный мальчишка! – Элла протянула ему руку. – Отдай мне его сейчас же. И зажги лампу, будь любезен.

Макс зажег лампу и поднес ее так, чтобы Элле было удобно читать.

«Элла, – начиналось письмо. – Нам надо побыть вместе. Я бы хотел ухаживать за тобой так, как подобает джентльмену. Приглашаю тебя в театр сегодня вечером…»

Элла подняла глаза.

– Очевидно, Биген должен был передать эту записку еще утром. Но этот лентяй замешкался.

– А что в ней говорится? – спросил Макс.

Руки у Эллы дрожали от радостного возбуждения.

– Сейбер хочет, чтобы я поехала с ним в театр.

– А в какой театр? – живо поинтересовался Макс.

– «Друри-Лейн», – ответила Элла, вне себя от счастья. – Он говорит, что мне понравится здание. О Макс, он снова стал таким, как прежде. Я знала, что это произойдет рано или поздно.

Она спит в комнате, которая находится прямо под его спальней.

Если бы он не был таким идиотом, Элла была бы сейчас с ним рядом.

Биген осторожно поскребся в дверь и вошел в комнату.

– Милорд?

– А кто ж еще? – раздраженно бросил Сейбер.

– Как скажете. – Биген был как всегда невозмутим. – Я приготовлю вам питье.

Сейбер ничего не возразил на это.

Биген перелил коричневую жидкость из пузырька в стакан.

– Приятная ночь, не правда ли, милорд?

– Приятная?

– Не жаркая и не слишком холодная. Воздух такой свежий.

– Неужели? Я и не заметил. – Он чувствовал только незримое присутствие Эллы, находящейся с ним под одной крышей.

– Ну да, – повторил Биген, поставив стакан перед Сейбером. – Тут для вас письмо, милорд. Оно может подождать и до утра, но я все равно оставлю его у вас.

Сейбер смотрел, как Биген кладет на комод перед кроватью белый конверт.

– Письмо? Что за письмо, Биген? От кого?

– Милорд, оно может подождать и до утра. Выпейте лекарство и ложитесь.

– Я задал тебе вопрос, черт подери!

– Вы переутомились, вам надо отдохнуть. – Биген покачал головой, его тюрбан отбрасывал золотистые искры. – Роуз хотела передать вам письмо утром. Я сказал ей, что избавлю ее от необходимости подниматься на верхний этаж. Не следовало мне давать вам записку сейчас.

– Роуз? – Сейбер приподнялся с подушек. – Это служанка мисс Россмара?

– Именно так, милорд. Замечательная горничная, смею вам заметить. Скромная и, если не ошибаюсь, очень застенчивая. Она не любит вступать в разговоры. Но…

– Горничная мисс Россмара передала тебе записку для меня. От мисс Россмара, полагаю?

– Похоже на то…

– Дай мне лампу. – Сейбер схватил с комода письмо.

Биген зажег лампу и встал рядом, тяжко вздыхая. Сейбер вытащил из конверта листок бумаги, пробежал глазами несколько строк.

– Черт побери! – пробормотал он.

– Плохие новости?

– Черт побери!

– О милорд! Что-то случилось. Мне следовало подождать до…

– Спасибо, что принес письмо, Биген, – сказал Сейбер. – Не беспокойся, это вовсе не плохие новости. Совсем наоборот. Я и мечтать о таком не мог. Спокойной ночи.

Биген поклонился и промолвил:

– Спокойной ночи, милорд.

Он вышел из комнаты, оставив Сейбера одного.

Сейбер снова перечитал записку. Леди не откажешь в силе духа и изобретательности. За это он ее, возможно, и полюбил.

«Сейбер, – гласила записка, – ты всегда знал, как лучше поступить и что для этого нужно сделать. Нам необходимо больше времени проводить вместе. Было бы неплохо поехать в «Друри-Лейн». Мне так хочется посмотреть представление с сыном Эдмунда Кина в главной роли. Благодарю заранее».

– «Друри-Лейн» и Чарльз Кин. – Он усмехнулся. «Элла, Элла, Элла!»

Глава 23

– Ах, как это романтично! – воскликнула Роуз Она только что закончила вплетать жемчужные нити в волосы Эллы. – Говорят, граф такой… такой печальный. Нет, не печальный, задумчивый. Прямо как лорд Байрон. Вот только лорд Эйвеналл гораздо красивее лорда Байрона.

– Да, Роуз, – согласилась Элла, не придумав ничего лучшего.

– Это так ужасно, что… Лорд Эйвеналл был в Индии. Я его сама не видела, знаете ли, но говорят, что его лицо…

– У графа на лице шрам. – Шрам, который стал уже для Эллы неотъемлемой частью Сейбера. Все в нем было дорого ее сердцу. – Но это совершенно не имеет значения. И нечего об этом сплетничать на кухне, Роуз.

Роуз опустила глаза и неуклюже присела в реверансе.

– Слушаю, мисс. Простите, мисс.

Элла вся трепетала от возбуждения.

– Тебе незачем извиняться, Роуз Я согласна с тобой, это очень романтично.

– Вы любите его, да?

Она промолчала.

– О, я опять сказала что-то не так, – вздохнула Роуз. – У меня что на уме, то и на языке. Все мои неприятности из-за этого.

– Да, я люблю его, – сказала Элла. – И мне нравится твоя непосредственность – ты же не имела в виду ничего дурного. А теперь скажи, как на мне выглядят все эти безделушки?

– Одну секундочку. – Роуз сняла у Эллы с волос две жемчужные нити. – Встаньте-ка, мы их заплетем по-другому.

Элла встала и вытянула руки. Роуз накинула на нее черную шелковую шаль, расписанную фиолетовыми цветами того же оттенка, что и платье Эллы. Жемчужины украшали широкую кружевную оборку на лифе и подол юбки.

Роуз отступила назад и вздохнула.

– Вы просто конфетка, мисс. – Она поправила черную ленту на поясе у Эллы. – Чудо как хороши.

– Кажется, я сейчас умру от смущения. Глупо, правда?

– Нет, мисс. Я чувствую то же самое!

Они рассмеялись. В дверь спальни из гостиной постучали, и Роуз бросилась открывать.

Крэбли – с лицом, красным от утомительного подъема по ступенькам – сердито воззрился на Роуз.

– Мисс Эллу ждет экипаж, – провозгласил он. – Ничего нельзя доверить здешней прислуге. Все приходится делать самому.

– Крэбли? – Элла влетела в гостиную вслед за Роуз. – Карета не рано подъехала? Граф ждет меня? Терпеть не могу заставлять себя ждать. – Слава Богу, она уже готова к выходу.

– Графа дела задержали. Он прислал за вами экипаж.

– Но…

– Он встретится с вами в театре.

– О! – Глупо расстраиваться из-за того, что его планы несколько переменились. – Очень хорошо.

Роуз на ходу поправляла госпоже шаль и расправляла складки юбки, пока они спускались вниз. Потом она стояла рядом с Крэбли на пороге и махала рукой отъезжающему экипажу.

«Вот денек сегодня выдался!» – думала Элла, сидя в карете. Сначала ей было так одиноко, а теперь она вся дрожит от возбуждения.

Макс, этот несносный мальчишка, притворился больным и умудрился вызвать сочувствие у Бланш Бэстибл, которая обожала Макса так же, как ненавидела Эллу… и вообще всех существ женского пола, кроме прабабушки.

А прабабушка снова улеглась в постель, явно рассердившись на Сейбера за его внезапный уход накануне вечером. Она непременно отругает его за это, когда немного придет в себя.

Дядя Кэлум уехал в Шотландию на рассвете, и Элла весь день не видела Сейбера.

Карета с грохотом катила по мостовой, и Элла разглядывала мелькавшие в окне дома. Сумерки уже сгущались, виднелась лишь алая полоска заката над крышами.

Элла понятия не имела, далеко ли до «Друри-Лейн».

Сейбер встретит ее там, у театра.

Карета неслась по мостовой. Элла вжалась в сиденье. За окном экипажа день окончательно погас, и его сменил ночной мрак. На повороте стали видны узкие улочки.

Редкие прохожие, которых Элле удавалось разглядеть в свете уличных фонарей, были одеты более чем скромно. Роскошные особняки уступили место невзрачным домам, потом тесным лачугам и торговым лавочкам.

Кучер перепутал дорогу! Элла смотрела в окна кареты, но в тусклом свете фонарей уже ничего нельзя было различить. Нет, определенно они заблудились.

Она попыталась приподняться и постучать в потолок кареты, чтобы привлечь внимание кучера, но на очередном повороте ее отбросило обратно на сиденье.

Сердце девушки отчаянно заколотилось, его удары отдавались у нее в ушах.

– Все будет хорошо, – сказала она себе. Когда-то, еще ребенком, она уяснила, что когда говоришь вслух сам с собой, страхи улетучиваются. – Я не знаю, где находится «Друри-Лейн», но Сейбер будет ждать меня там. Он будет ждать меня!

Колеса тарахтели по камням, карета подскакивала и тряслась. Эллу швыряло из стороны в сторону. Она выронила ридикюль, и он укатился под сиденье.

– Сейбер! – крикнула она.

Нет, что-то тут не так. Что-то случилось.

Карета неожиданно замедлила ход. Элла откинулась на подушки. Колеса заскрипели, послышался стук копыт и ржание лошадей.

– Тпру! – раздался голос кучера, перекрывая шум. Элла зажала руками уши, закрыла глаза в ожидании, пока остановится карета. Уж она сейчас выскажет кучеру все, что о нем думает.

– Вылезайте-ка. – Дверца кареты распахнулась. – Да шевелитесь. Некогда мне вас ждать.

– Да как вы смеете? – Элла встала на колени и полезла под пыльное сиденье за своим ридикюлем. – Вы гнали, как сумасшедший. Лорд Эйвеналл еще с вами разберется.

– Как скажете, мисс. А теперь вылезайте, мне пора ехать.

Дрожа от негодования, Элла подобрала юбки и вылезла из кареты. Перед ней стоял мрачный кучер, который не очень-то любезно помог ей спуститься.

Он с грохотом захлопнул дверцу.

– Ну вот, доставил вас в целости и сохранности.

– В целости и сохранности? – Элла не смела оглянуться вокруг. Она почувствовала опасность. – Но меня должен был встретить лорд Эйвеналл. Отвезите меня в «Друри-Лейн».

– Я выполняю приказ, – сказал кучер, вытерев рукавом лоб. – Вы ведь Элла, так?

– Да, – ответила она, стараясь не обращать внимания на его дерзкий тон.

– Тогда я доставил вас куда следует. Элла с трудом перевела дух и оглянулась.

Два ярко освещенных окна в глубокой нише. Две бронзовые кошки по обеим сторонам позолоченной двери.

– Увезите меня отсюда, – слабо промолвила Элла. Но не успела она договорить, как карета покатила прочь. Надпись над одним из окон гласила: «Всех размеров и форм для любых посетителей. Наши портнихи удовлетворят все ваши запросы. Добро пожаловать – мы никому не отказываем».

– Нет! – Элла обернулась и увидела, что ее плотным кольцом обступили уличные попрошайки с протянутыми руками. – Сейбер!

Окруженная просящими детьми, она повернулась к зданию. В окнах, залитых розоватым светом, сидели «портнихи», поглощенные своим занятием.

– Нет, нет, нет!

Дверь отворилась. На пороге появился сутулый седой мужчина. Он подошел к Элле и схватил ее за руку цепкими пальцами.

– Добро пожаловать, Элла, – промолвил он. – Я так ждал этой встречи Мы все скучали по тебе, моя дорогая. Добро пожаловать к миссис Лашботтам.

Довольное выражение бабушкиного лица озадачило Сейбера.

– Не желаете ли бокал хереса? – предложил он. – Поскольку нам все равно придется немного подождать.

– Да, налей мне бокал, – сказала бабушка. Получив сообщение о том, что Сейбер и Элла собираются сегодня вечером в театр, она немедленно спустилась в зеленую гостиную. – Должна заметить, я очень рада, что ты наконец образумился, Сейбер. Другого я и не ожидала от своего внука.

– Образумился? – переспросил Сейбер с невинным видом.

– Да, решил делать то, чего от тебя ждут, – решил развлечь девочку. Поухаживать за ней. – Она отпила из бокала. – Всегда знала, что так тому и быть. Что ты и Элла созданы друг для друга.

– Правда? – Что бы, интересно, сказала ему старая леди, если бы он признался ей, что не он, а Элла сделала первый шаг?

Сейбер взглянул на часы.

– Можете вы мне объяснить, почему женщины всегда так чертовски долго одеваются?

– Будь любезен, не бранись в моем присутствии. Он ухмыльнулся.

– Непочтительный щенок, – сурово заметила бабушка, не сумев скрыть улыбку. – Женщине требуется больше времени, чтобы привести себя в порядок. Если не ошибаюсь, нам придется еще довольно долго ждать нашу дорогую Эллу.

Бабушка скорее всего права. Не пропустить бы миг, когда появится Элла.

Макс вошел в комнату и остановился, увидев Сейбера.

– А я думал, ты уехал в театр.

– Я поеду в театр, – сказал ему Сейбер. – Как только сюда спустится твоя сестра.

– Но она уже уехала. Сейбер нахмурился.

– Я только что к ней заходил. – Макс повернулся к выходу. – Роуз сказала мне, что Элла уехала.

– Остановись, Макс! – приказала бабушка. – И говори толком, что случилось. Элла никуда не могла уйти. Она едет с Сейбером в театр, а, как ты видишь, Сейбер еще здесь.

– Крэбли! – Отчаянный крик Макса эхом прокатился по дому. – Крэбли!

Дворецкий появился почти сразу.

– Вы звали меня? – спросил он Макса.

– Элли, моя сестра, – лицо Макса было бледно, – где она? Уехала?

Круглые черные глаза Крэбли перебежали с Макса на Сейбера.

– Лорд Эйвеналл? О Господи! Боже мой!

– Ради всего святого, объясни, что случилось! – воскликнул Сейбер, шагнув к нему.

– Вы послали карету за мисс Эллой, милорд. Потому что… Кучер сказал, что вас задержали дела и вы встретитесь с мисс Эллой уже в театре. И она уехала с ним. Час назад.

Она никогда не думала, что снова увидит дядю Майло. После того как мать ее умерла, он ни разу не попытался встретиться с ней, хотя ему было известно, где она, и найти ее не составляло бы никакого труда.

– Это похоже на возвращение под родной кров, – сказал он, когда они прошли в вестибюль, покрытый коврами с огромными розами, которые Элла надеялась больше никогда не увидеть. – Тут теперь не так изысканно, как прежде, но времена были тяжелые… Да, нам было трудновато, пока я не взял все в свои руки после миссис Лашботтам.

К Элле наконец вернулся дар речи.

– Я… я думала, этого дома больше нет.

– О нет. Лашботтам была в долгу передо мной и твоей матерью. Это выяснилось потом. А заведение – все ее имущество. Поэтому оно перешло ко мне. Но у меня было довольно тяжелое положение. Да, очень тяжелое. Подойди сюда и присядь, моя дорогая. Я так рад тебя видеть – просто нет слов.

Прошлое вновь всплыло в ее памяти. Все, что Элла пыталась забыть, вновь стояло у нее перед глазами. Она прошла, не чуя под собой ног, в гостиную, которая раньше принадлежала Лашботтам.

– Сюда, сюда, – сказал дядя Майло, вцепившись в ее руку тонкими пальцами. – Садись, и я расскажу тебе, что нам предстоит делать.

Дверь захлопнулась за ней.

– Ну вот. – Дядя Майло окинул ее взглядом с головы до ног. Те годы, что они не виделись, почти не изменили его – разве что он еще больше ссутулился, да неровные брови стали еще гуще над ярко-голубыми глазами, но это был все тот же человек, которого она помнила рядом со своей матерью.

– Зачем ты здесь? – спросила Элла, стараясь унять дрожь в голосе.

Он провел рукой по впалым щекам.

– Вместо того чтобы колесить в повозке по дорогам Англии? Великий целитель? Ясновидец? Маг и волшебник? Для этого мне нужна была твоя матушка, девочка моя. Никогда не понимал, как смешивать все эти микстуры, которые мы продавали доверчивым простакам. Да и в любом случае пора осесть и остепениться. Ты меня, я думаю, понимаешь. Ты сама, я так полагаю, неплохо устроилась.

– Что тебе нужно от меня? – спросила Элла. В горле у нее пересохло. – Зачем ты это сделал?

– Что сделал? Что ты имеешь в виду? Я всего лишь привез к себе ту, по которой давно соскучился.

Элла начала прозревать.

– Но откуда ты узнал… о сегодняшнем вечере? Откуда тебе известно, что я собиралась ехать в экипаже? Ты же знал об этом. И воспользовался этим, чтобы выкрасть меня.

– О, перестань, пожалуйста. Я вовсе не собирался тебя красть. Мне просто удалось кое-что узнать о твоих планах на вечер. Я решил, ты не будешь возражать, если они несколько поменяются ради родственной встречи.

Родственная встреча?

– Позволь мне уехать, прошу тебя.

Он покачал головой:

– Ты ранишь меня в самое сердце, Элла. Я так несчастен и обратился к тебе за помощью, а ты не хочешь даже поговорить со мной.

– Ты не обращался ко мне. – Что все это значит? – Пустите меня.

– Всему свое время. Дела мои совсем плохи, Элла, совсем плохи. Ты мне очень нужна. И я уверен, ты не откажешь мне в помощи – ради нашей старой дружбы.

Она попыталась встать, но он силой усадил ее на место. Улыбка исчезла с его лица.

– Вы слышите меня, мисс? Мне нужны деньги, и ты мне поможешь их добыть. Во имя твоей покойной матушки.

Элла лихорадочно соображала. Кто-то прознал, что она собирается в театр с Сейбером… Кому-то стало известно о том, что связывает ее с этим ужасным заведением. Этот злодей подстроил все так, чтобы она оказалась здесь. Но кто же он? Кто?

– Ты будешь делать то, что я тебе скажу, – заявил дядя Майло. – А после мы вернемся каждый к своим обязанностям и забудем об этом маленьком дельце.

– Но чем же я могу помочь тебе? – спросила Элла, вырывая у него руку и вскакивая с кресла. Он потянулся к ней, но она отступила назад. – Не прикасайся ко мне. Я могу слушать тебя и стоя.

– Ага, мы стали настоящей леди? По крайней мере внешне. Но мы ведь оба знаем, что ты представляешь собой на самом деле?

Элла гордо распрямила плечи.

– Дочь шлюхи. – Глаза его злобно засверкали. – Дочь женщины, которая продавала свое тело каждому, кто согласен был заплатить.

– Да как ты смеешь? – Элла похолодела от отвращения, страх ее куда-то исчез – Моя мать была твоей сестрой. Она умерла. Не смей говорить о ней дурно.

– Настоящая леди. – Дядя Майло покачал головой. – Ну хорошо, займемся делом, а потом можешь снова притворяться сколько влезет.

– Я опаздываю, меня ждут, – сказала Элла. Ничтожество. Она была на самом дне и никогда не сможет избавиться от этого наваждения.

– Я знаю, кто тебя ждет, – сказал Майло. – Мне наплевать на это. У меня есть клиент, который согласен заплатить за тебя большие деньги.

Элла подозрительно покосилась на него.

– Я не понимаю тебя.

– Неужели? Пораскинь-ка мозгами. Твоя мать этим не гнушалась, когда нуждалась в средствах, так почему бы и тебе не оказать мне эту услугу? У тебя тоже есть что предложить. Ты моложе. И красивее. Как ни странно, этот посетитель хочет именно тебя.

– Кто это?

– Скоро увидишь.

– Пусти меня! – Элла бросилась к двери. Майло преградил ей путь. – Не знаю, что тебе нужно от меня, но ты оскорбляешь память моей покойной матери. И я ненавижу тебя. Я возвращаюсь домой. А ты еще поплатишься за это.

– «Ты поплатишься за это», – передразнил ее Майло. – Не думаю, милая моя. Слушай-ка лучше, что я тебе скажу. Чем скорее мы договоримся, тем лучше для тебя.

– Я не буду слушать тебя.

Он приблизился к ней вплотную.

– Если хочешь и дальше вращаться в свете, будешь меня слушаться. Поняла?

Она плотнее закуталась в шаль.

– Ну вот, так уже лучше. Клиент просил передать, чтобы ты не забывала, как просто тебя увезти от твоей семьи. То, что случилось сегодня, случится и еще раз.

– Нет!

– Это случится еще раз, – повторил Майло. – Но если будешь вести себя тихо – и будешь щедрой на ласки, – тебя всего лишь собираются одолжить в пользование сегодня и в следующий раз.

– Одолжить? – Элла поднесла руку к горлу. Ей стало дурно.

– Одолжить, чтобы принять участие в играх. Так мне сказали. А взамен я получу деньги. Неплохо, правда?

– Ты мне никто, – промолвила Элла. Как ей выбраться отсюда? – Слышишь? Ты для меня никто.

– О, я просто в отчаянии, – с издевкой произнес Майло. – Но я это как-нибудь переживу. Мой клиент будет одалживать тебя – время от времени. Он обязуется возвращать тебя обратно – если ты не будешь сопротивляться.

– Ну, это уж слишком!

– Ты не должна отдавать себя другому мужчине, пока тебе не разрешат. Ты поняла меня? Будем рассматривать это как верность семейным узам. Узам твоей настоящей семьи.

Элла посмотрела в холодные глаза человека, которого до сих пор считала своим единственным оставшимся в живых родственником, и содрогнулась от отвращения.

– Так, я вижу, ты меня поняла, – промолвил он. – Я знал, ты послушная девочка. Если ты позволишь дотронуться до себя другому мужчине, я вынужден буду сделать так, что он отвергнет тебя. А сейчас я отправлю тебя домой, в твой модный особняк. И подумай на досуге обо всем, что я тебе говорил. Будь готова в любой момент услужить моему клиенту – Он открыл дверь, в которую сразу просунулись любопытные лица полуодетых женщин.

Дрожа от страха и смущения, Элла отвернулась.

– У нас тут застенчивый юный цветочек, – провозгласил Майло. В ответ на его слова раздался грубый хриплый смех. – Иветта, дай знак кучеру – девочку надо отвезти домой.

– А что, если я откажусь? – спросила Элла, не глядя на него.

– Мой клиент подумал и об этом. Если ты откажешься, мы найдем способ заставить тебя подчиниться. Я тебя предупредил – подумай хорошенько.

Подали лошадей.

– Мне не следовало вмешиваться, – сказала бабушка. – Я никогда не прощу себе, если что-то случится с Эллой.

Сейбер встретился глазами с Девлином. Всех сейчас занимает только Элла.

– Где вы собираетесь искать ее? – спросила Марго. Она была у Девлина, когда Биген пришел к нему за помощью. – Слуги наверняка что-то знают. Расспросите их.

– Это моя вина, – пробормотала бабушка. – Я только хотела, чтобы вы провели вместе вечер. Это же совершенно естественно для обрученных. Но мне не следовало писать эти записки.

Сейбер сжал губы.

– Я тоже виновата, – дрожащим голоском пропищала Роуз. – Но я думала, что это так романтично – помочь двум любящим сердцам обрести друг друга.

– Ты делала то, что тебе приказали, глупая девчонка, – сердито бросила бабушка.

Биген и Макс седлали лошадей. Потом еще будет время разобраться с Бигеном – почему тот согласился передать фальшивые записки.

Биген ворвался в комнату.

– Готово, милорд… мистер Норт. Макс ждет вас с лошадьми. Крэбли тоже желает ехать с вами, и я…

– Да, ты поедешь, – сказал Сейбер, натягивая перчатки. – Марго, я был бы благодарен тебе, если бы ты осталась с бабушкой.

– Но я могу поехать с вами, – возразила она, приблизившись к нему. – Позволь мне принять участие в поисках. Я могу быть полезной.

– Нет.

– Я позабочусь о ее светлости, – подала голос молчавшая до этого Бланш Бэстибл. – Графиня права. Вам не стоит отказываться от ее помощи. Я не умею ездить верхом и поэтому…

– Спасибо, Бланш. Прошу тебя, оставайся здесь, Марго, – сказал Сейбер. – Мы и так уже потеряли много времени. Едем.

Он прошел в холодный вестибюль. Крэбли в накидке и сапогах, одетых прямо на чулки, стоял перед открытой входной дверью.

– Мы должны выбрать направление, – сказал Девлин.

– Согласен, – промолвил Сейбер. – И когда прибудут констебли, надо чтобы кто-нибудь рассказал им, что случилось и куда мы отправились.

– Предоставьте это мне, – вмешалась бабушка. – О Господи!

Сейбер нахмурился и, проследив за ее взглядом, обернулся.

Девлин взял его за руку.

– Спокойно, друг, спокойно.

Элла, обворожительная в темно-фиолетовом платье и черной шали, прошла в вестибюль. Она встретилась глазами с Сейбером.

– Элла! – Он бросился к ней, чтобы обнять ее. – Где ты была? Мы так встревожились.

Она двигалась медленно, как во сне. Ужас охватил Сейбера.

– Дорогая моя, – тихо промолвил он. – Скажи же хоть что-нибудь.

– Я устала.

Он перевел глаза с Девлина на Марго. Губы Марго были приоткрыты, глаза расширены.

– Элла…

Она уперлась руками в его грудь и оттолкнула его.

– Что за переполох вы устроили, – сказала она, кутаясь в шаль. – Я всего лишь решила прокатиться в экипаже. А теперь я устала и хочу отдохнуть.

Бабушка попыталась было подойти к ней, но Сейбер сделал ей знак оставаться на месте.

– Мы собирались обыскать весь Лондон, – сказал он Элле. Сердце его отчаянно колотилось. – Ответь мне, где ты была.

Элла взглянула на него.

– Я не твой ребенок. И не твоя собственность. Когда буду готова, мы поговорим. – Она обвела глазами собравшихся. – Без свидетелей.

Глава 24

Ее постель была пуста.

Сейбера охватила паника.

Окно было широко раскрыто. Ветви дерева царапали стекло, слышался ночной шепот листвы.

Грабитель мог залезть через это окно.

Сейбер шагнул к окну.

– Я здесь, Сейбер.

Он остановился и закрыл лицо руками.

– Господи, Элла… Я думал… Слава Богу, ты в безопасности.

Она сидела на подоконнике, скрытая занавесками. На ней была только легкая белая сорочка.

– Незачем так тревожиться. Тебе пора спать.

– Я наблюдал за твоей комнатой, пока горничная не ушла.

– Не беспокойся обо мне.

– Элла…

– Я много думала о нас с тобой. Я была не права. Я вынудила тебя сделать мне предложение. Забудь все, что произошло между нами.

Он подошел к ней, оперся руками о подоконник и поцеловал ее в лоб.

– Мы должны поговорить откровенно.

– Ты такой странный.

– Странный? Почему? Она коснулась рукой его подбородка.

– Но у вас в семье, похоже, все такие. Мужчины, которые разговаривают с женщинами. Мужчины, которым небезразлично мнение женщины. Неудивительно, что вы привлекаете к себе женские сердца.

Сейбер погладил ее по волосам.

– Не знаю, как остальные, но в отношении меня это правда. Когда я один, я часто говорю с тобой. – Он всегда слышал то, что хотел услышать, когда оставался наедине сам с собой.

– Я верю тебе. Но я также уверена, что ты больше всего на свете ценишь собственную свободу. Ты никогда не просишь меня сопровождать тебя, ты боишься, что я буду докучать тебе своими глупыми вопросами.

– Что случилось? – тихо спросил он ее. – Что произошло сегодня вечером? Где ты… Крэбли и Роуз упоминали про какую-то карету. Куда тебя отвезли?

– Никуда! – Ее черные волосы разметались по плечам. Она сидела, сжавшись в комочек. – Оставь меня, прошу тебя. Ради всего святого, уходи, оставь меня в покое.

Сейбер снова провел рукой по ее волосам.

– Нет.

Она вздохнула.

– Я не собираюсь вести с тобой словесные баталии, Сейбер. Я хочу побыть одна. Пожалуйста, уходи.

– Нет.

– Это моя спальня. И тебе не следует здесь находиться.

– Вздор. Если ты действительно хочешь избавиться от меня, придумай что-нибудь получше. Отныне я всегда буду рядом и ни на миг не оставлю тебя одну.

– Но это смешно в конце концов! – Она повернулась лицом к окну.

– Мы скоро поженимся. Супруги всегда должны быть вместе. В этом нет ничего смешного.

– Человеку надо иногда побыть одному.

– Я постараюсь исчезать время от времени. Может, меня научит этому искусству одно знакомое мне привидение?

– Может быть. – Она помолчала, потом добавила: – Но ты ведь не можешь находиться рядом, когда я одеваюсь.

Он чуть не рассмеялся, но тут же закашлялся.

– Думаю, я это как-нибудь переживу.

– Ну а когда я принимаю ванну?

Когда она принимает ванну? Сейбер сел перед ней.

– Да, это будет посложнее, но я найду в себе силы выдержать и это испытание.

– И уж конечно, ты не сможешь уследить за мной, когда сам принимаешь ванну.

М-м. У леди настоящий талант отвлекать мужчину от серьезных мыслей.

– Интересная дилемма. Я, пожалуй, затащу тебя с собой в ванну.

– О! Ты просто невыносим. Уходи.

– Нет.

– Я позову…

– Кого? Кажется, это я призван охранять тебя.

Она умолкла.

Сейбер ждал, глядя на нее. Она не двигалась. Он тронул ее холодные руки, медленно провел пальцами по обнаженным плечам, потом встал и обнял ее, укачивая, как ребенка.

Он слышал, как она всхлипывает, тело ее тряслось от беззвучных рыданий.

– Мы не можем быть вместе, – сказала она ему глухим голосом. – Никогда. Я… я такая, какая есть. Ничто меня не изменит. Мне казалось, я начну новую жизнь и забуду прошлое, но я ошибалась. Прошу тебя, Сейбер, во имя нашей прежней дружбы возвращайся в свою комнату. Как только папа вернется, я попрошу его отправить меня домой в Шотландию. А там я стану молиться – только это мне и остается.

Сейбер застыл.

– Молиться? – Он поднял голову. – Ты расскажешь мне, что с тобой сегодня произошло?

– Нет.

Сейбер встал.

– Прекрасно. Ты решила быть сильной и нести свою беду в одиночестве. Как благородно – и как глупо. Мне следует все взять на себя. Ты вверена моим заботам, и я буду заботиться о тебе.

Она не пошевелилась, даже не взглянула на него. Сейбер снял сюртук, укутал девушку и подхватил на руки.

– Сейбер!

Неплохое начало. По крайней мере она хоть как-то на это отреагировала.

– Пусти меня сейчас же! – Она попыталась вырваться из его объятий, но он только крепче прижал ее к себе. – Сейбер! Пусти меня! Я устала от мужчин, которые вечно приказывают мне, что делать!

– Неужели? – мрачно заметил он. Он найдет способ заставить ее рассказать ему все. – Здесь холодно, мы пойдем ко мне в комнату – она мне нравится гораздо больше.

– Ты не можешь унести меня к себе! Отпусти меня! Он шагнул к двери.

– Но вы ведь проникли в мою комнату на Берлингтон-Гарденз, мисс. И в мою постель, если память мне не изменяет. А теперь ты будешь молчать, иначе перебудишь весь дом.

Элла продолжала извиваться в его руках.

– Отлично! Я разбужу их, и они придут ко мне на помощь.

– Ну конечно, зови их. – А пока он будет прижимать к себе ее гибкое, нежное тело. – Я объясню им, что ты в опасности и в твои комнаты легко может проникнуть злоумышленник.

– Сейбер, что ты задумал? Ты же не посмеешь…

– Посмею, и я это сделаю. – Он открыл дверь и, понизив голос, добавил: – Ты говорила, что не хочешь, чтобы между нами были секреты. Их и не будет. Ты хотела лежать со мной в одной постели. Я предоставляю тебе такую возможность. Каждую ночь – начиная с сегодняшней.

– Сейбер…

– Тише. Я отнесу тебя туда, где нам не помешают. Ты доверяешь мне, Элла?

– Это безумие! Об этом будет знать весь дом. Весь свет будет сплетничать обо мне.

Она благоухала невинной чистотой. Невинной! Да, теперь он убежден в этом.

– Никаких сплетен не будет, – сказал он ей.

– А Роуз, а Биген?

Сейбер невесело рассмеялся:

– Бигену и Роуз прикажут держать язык за зубами – они ничего не видели и не слышали. И они будут молчать, пока я не разрешу им говорить.

– Прабабушка несет ответственность за меня…

– Бабушка – вдовствующая герцогиня Фрэнкхот. Она чувствует себя виноватой в случившемся. Кроме того, она с самого начала была нашим союзником. И останется им – Он снова рассмеялся. – Мне жаль того, кто попробует сейчас встать на моем пути. Ты, наверное, помнишь нож, спрятанный в бабушкиной трости.

Элла усмехнулась:

– Да, она воодушевляет меня.

– Какое мрачное замечание. Так ты позволишь мне нести тебя?

В ответ она обвила руками его шею.

Он вынес ее в холл и поднялся с ней на три лестничных пролета вверх. Его комнаты были в отдельном крыле, над конюшнями и садом, в задней части дома. Когда-то один из Фрэнкхотов сделал эти комнаты своим рабочим кабинетом.

Сейбер вытащил ключ и открыл дверь в коридор. Войдя в него, он снова закрыл за собой дверь. Первая комната, в которую он вошел, была спальня.

– Я уложу тебя и зажгу лампу.

– Я не ребенок, Сейбер. И не истеричная женщина. Он откинул стеганое одеяло и простыни, снял с нее свой сюртук и уложил ее в постель.

– Да, ты не ребенок и не истеричная женщина. Но тебя заставили страдать. Этого больше не повторится – я не позволю.

– Ты не можешь контролировать весь мир.

– Но я могу контролировать ту его часть, которая меня касается. Ты часть части моего мира – Он взглянул на нее сверху вниз. Она лежала на боку, подтянув колени к животу под прозрачной белой сорочкой. Ее волосы черным шелком разметались по простыне. Глаза девушки были крепко закрыты. – Я не хочу контролировать тебя, Элла, только оберегать.

– Поэтому намереваешься запереть меня здесь навсегда? Чтобы я была в безопасности?

Он мрачно усмехнулся:

– Да, это бы обезопасило тебя, но к чему такие жертвы? Нет, возлюбленная, мы с тобой поделимся друг с другом своими секретами, а там видно будет.

Она молчала.

Он укрыл ее одеялом.

Сейбер зажег ночник рядом с камином, подбросил углей в камин, и огонь снова ожил и затрещал.

Он бросил взгляд на Эллу. Она по-прежнему не шевелилась. Дыхание ее было тихим и ровным.

Переутомление. Она уснула от переутомления. Черт побери, он из-под земли достанет того негодяя, который заставил ее страдать. Он будет наказан.

Сейбер расстегнул манжеты и закатал рукава рубашки и расстегнул воротник. Пусть она поспит. Когда проснется, тогда он и поговорит с ней.

Сейбер сел на стул, так чтобы ему было видно ее.

Они скоро поженятся и уедут за город. Не в Шиллингдаун – он слишком близко. Куда-нибудь подальше, к примеру, в Шотландию, которую Элла так любит.

Она повернулась на спину и откинула одеяло.

Он встал, нахмурившись, и подошел к кровати, чтобы укрыть ее.

Она потянулась, закинув руки за голову.

Сейбер отпрянул, сжав кулаки. Может, он и болен, но ведь он мужчина. Всего лишь мужчина. И он желает эту женщину.

Стиснув зубы, он вышел из комнаты, пересек холл и направился в кабинет. Если дверь оставить открытой, ему будет видно, кто войдет в эту часть дома.

Он зажег лампу и уселся за письменный стол в стиле итальянского рококо. Надо заняться неотложными делами и попытаться не думать о девушке, которая лежит в соседней комнате – так близко…

Он был прав – отсюда прекрасно видно, кто входит и выходит из спальни.

Неслышно ступая босыми ногами, Элла приблизилась к двери его кабинета.

– Что ты делаешь? – Она остановилась на пороге комнаты, свет из спальни сзади нее делал ее сорочку совсем прозрачной. – Я заметила, что ты ушел.

– Я думал, ты спишь.

– Я притворялась.

– Зачем?

Она переступила с ноги на ногу.

– Потому что мне было интересно посмотреть, что ты будешь делать.

Он не мог отвести от нее глаз.

– Я хотела, чтобы ты обнял меня.

– Я… – он окинул ее взглядом, – я не мог поручиться за себя, Элла.

– Почему?

Он отбросил перо.

– Как ты любишь задавать вопросы. Неужели ты не понимаешь, что я хочу тебя? Я хочу тебя, как мужчина хочет женщину. Но я и так уже позволил себе много вольностей и взял от тебя то, что не принадлежит мне по праву.

Элла заложила руки за спину и медленно приблизилась к нему.

– А то, что я тебе подарю, будет твоим?

Он оперся ладонями о стол. Понимает ли она, что делает? Они решили не иметь секретов друг от друга, а между тем их окружает столько тайн.

– Я решила отдать тебе всю себя, Сейбер. Если те вольности, о которых ты упоминаешь, это то, что было между нами, то возьми их себе снова. Это принадлежит нам обоим.

Сейбер нахмурился и вцепился в подлокотники кресла.

– Я обязательно разузнаю, что случилось сегодня вечером.

– Это не имеет значения. Ничего особенного. Просто есть вещи, которые следует принять такими, какие они есть, ибо изменить прошлое все равно невозможно. Мне всего лишь напомнили об этом.

– Прошу тебя, Элла, скажи, что терзает тебя.

– Кому ты пишешь?

Он взглянул на лист бумаги, лежавший перед ним на столе.

– Струану. Собираюсь сообщить ему, что женюсь на тебе как можно скорее.

– Чтобы спасти меня?

Спасти ее?

– Подойди ко мне. Подойди, чтобы я мог дотронуться до тебя.

Элла неуверенно сделала шаг ему навстречу. Очутившись рядом с ним, она взглянула на него, опершись о край стола.

Тонкая ткань сорочки обрисовывала ее грудь, живот, бедра, словно на ней ничего и не было надето. Возбуждение Сейбера достигло предела.

Она откинула волосы, и он заметил, как дрожат ее руки.

– Ты совсем неискушенная, любовь моя.

– Неискушенная? Что ты имеешь в виду?

Он покачал головой.

– Ничего. Так, одна мысль промелькнула. – Он должен обращаться с ней осторожно, нежно. Он чувствовал в ней бесценное сокровище – чистоту и доверие, доверие к нему.

– Я… я еле на ногах стою! Странно, правда? – Она ухватилась за край стола.

Сейбер обнял ее за талию, улыбнулся, услышав ее удивленный вскрик, и усадил ее на стол.

– Вот так. Оставим письмо на потом. – Он поставил ее ногу себе на бедро и провел указательным пальцем от щиколотки вверх, до колена.

Элла вздрогнула и ухватила его за плечи.

– Щекотно! И я не должна позволять тебе трогать себя.

– Как быстро у леди меняется настроение. – Его сердце колотилось все быстрее. – То она хочет, чтобы ее трогали, то нет.

– Да, я хочу, чтобы ты коснулся меня.

Он заглянул в ее глаза. Скулы его напряглись. Тело ныло от желания обладать ею, усилием воли он попытался подавить это желание.

– Что ты имеешь в виду, Элла? Ты хочешь, чтобы я коснулся тебя?

Она взяла его руку и приложила к своей груди.

– Ты дал мне почувствовать то, о чем я и не подозревала.

Девушка медленно раскрыла его ладони, прижала к затвердевшим соскам и вздохнула, прикрыв глаза.

– Я запомнила это ощущение, – прошептала она. – Я все время вспоминала, как твои руки ласкали меня. Но я знаю, что есть нечто большее. Я решила найти мамину книжку и прочитать то, что должна знать об этом.

– Тебе не нужна книга Джастины, – сказал он. Кровь стучала в его висках, мускулы напряглись.

Сейбер обхватил ее бедра и потянулся, чтобы коснуться губами ее шеи.

Она приподняла подбородок.

Каждый дюйм ее кожи, который он исследовал губами, языком, воспламенял его еще больше.

Ее кожа была нежной, сладкой на вкус и пахла лесными цветами.

Сейбер запрокинул голову Эллы, целуя девушку в ключицу, потом выше, в плечо, в шею. Девушка слабо застонала, он улыбнулся. Он хотел познать ее всю, целиком, и сегодня он сделает это.

– Сейбер!

– М-м? – Он нашел чувствительную точку за ухом.

– Сейбер!

– М-м?

Завитки ее нежного ушка зачаровывали его. Он слегка подул в него.

– Сейбер!

– Да, любовь моя? – Впадинка у горла завладела его вниманием, затем он потянулся к ее подбородку, краешку рта.

– Это удивительно.

– Я знаю. – Чтобы поцеловать девушку, ему пришлось привстать. – В тебе все удивительно и необычно.

Он почувствовал ее руки под своей рубашкой. Она обхватила его за плечи, и он улыбнулся. Его Элла – это сокровище, укутанное тончайшей паутиной ткани. Ему доставит наслаждение освободить Эллу от этой паутины до самого центра ее желанного тела.

Сейбер завладел ее губами, и их нежный вкус переполнил его. Он теснее прижался к ней и обхватил прелестное лицо ладонями. Некоторое время он только касался губами ее губ. Ее пальцы нащупали шрам у него на плече и бережно погладили израненную кожу. Он замер на мгновение, потом снова поцеловал ее.

Ее нежность вытащит его из тьмы.

Ее вера победит сомнения.

Если она примет его, то все остальные ничего не значат.

Он снова опустился в кресло, привлекая ее к себе. Глаза девушки были зажмурены, губы полуоткрыты. Сейбер чувствовал влажный, сочный рот, острые края зубов, неуверенное прикосновение языка.

Обладать этим созданием – вот все, чего он просит от жизни. Обладать Эллой и защищать, и всегда быть с нею рядом. Только она поможет ему избавиться от боли, криков, ненависти, страха.

Он осторожно коснулся губами ее губ. Язык Эллы стал, более настойчивым, и удовольствие затопило Сейбера. Пальцы Эллы впились в его плечи. Если он отпустит ее сейчас, она упадет прямо на него.

Самообладание.

Тяжело дыша, она подняла голову и посмотрела на него. Ее темные глаза стали почти черными – черными и томными. Ресницы окаймляли их словно кружево, отбрасывая тени в их темную обсидиановую глубину. Полуоткрытые губы были влажными и хранили следы его поцелуев. Она прикусила язычок и втянула в себя воздух.

Ленточки на ее сорочке почти распустились. Сейбер одним пальцем поддел их, и плечи обнажились.

Сейбер затаил дыхание. Ее грудь была от него так близко – с розовыми сосками, маленькая, но не настолько, чтобы не заполнить мужскую ладонь. Ее хрупкое тело – ребра под выступающей грудью сужаются к тонкой талии – напряглось в ожидании.

Она спустила лиф сорочки и, погладив свою грудь, попросила:

– Прикоснись здесь губами. Я хочу, чтобы ты снова сделал это.

Его плоть стала невыносимо твердой. Усилием воли он усмирил свое желание и тронул языком острый кончик ее груди.

– Слишком быстро, любовь моя, – прошептал он. – Еще далеко не все. – Он принялся описывать подушечкой большого пальца круги вокруг ее соска. Девушка снова прильнула к нему, и он рассмеялся: – Еще немного, моя прелесть. Ожидание лишь усиливает наслаждение. – И проверяет самообладание.

– Я хочу…

– Я знаю. И я хочу тоже. Позволь мне привести нас с тобой к наслаждению. – Он посмотрел ей в лицо – глаза ее были плотно зажмурены, верхняя губа чуть приподнялась, обнажая зубы, – и снова обвел пальцем сосок, с каждым разом все приближаясь к его центру.

– Сейбер! Я вся горю.

– Удивительный огонь. Я горю тоже.

Она расстегнула пуговицы его рубашки. Он вздохнул, когда она распахнула ее полы, – ему захотелось ощутить ее нежную плоть всей кожей. Элла провела ладонями по густой поросли на его груди.

Сейбер прикоснулся к другому соску и так же нежно провел пальцем вокруг. Элла распахнула глаза. На щеках ее выступил румянец, ее прелестная грудь тоже порозовела.

– Я… не вынесу этого.

– Ты не можешь не вынести то, что тебе предстоит вынести, – сказал он ей. – И я тоже. Мы будем вместе подвергать себя этому испытанию снова и снова. Тебе нравится это?

– Да, – выдохнула она. – Поцелуй… Возьми… Возьми… меня… Сейбер.

«Возьми меня». Страстная женщина, которая, если он не ошибается, сейчас впервые познает мужскую природу. Он сжал губы. Как он мог сомневаться в ее невинности? И какое это вообще теперь имеет значение?

Нет. Нет, отныне он готов отдать все, чтобы никогда не разлучаться с ней.

Сейбер накрыл ладонями ее грудь и поцеловал плотно сомкнутые ресницы. Потом поцеловал ее в губы, пока она не раскрыла их и не поцеловала его в ответ – страстно и требовательно.

Путь к талии был нежным, как шелк. Сейбер положил ладони на живот Эллы, затем его руки скользнули вниз, чуть приподнимая девушку. Она изумленно ахнула. Он приник губами к ее рту и улыбнулся.

Элла стянула рубашку с его плеч.

Сейбер наклонился и осторожно взял ее сосок зубами.

Она запустила пальцы ему в волосы.

Он легонько коснулся языком кончика ее напряженного соска.

Элла выгнулась ему навстречу.

Обхватив ее бедра и сдерживая свое желание, он припал губами к ее груди. Пульс его бешено стучал, дыхание стало прерывистым.

Совершенство.

Страсть и сдержанность.

Он вбирал в себя совершенство, в его руках была энергия страсти.

Он всего лишь мужчина.

Сейбер снова опустился в кресло и поставил ее ноги по обеим сторонам от себя на сиденье. Затем он поднял вверх тончайшую сорочку. Склонив голову, он поцеловал внутреннюю сторону ее бедра, усмехнулся и поморщился, когда Элла больно схватила его за волосы.

– О Сейбер, – простонала она. – Что ты делаешь? Он соткал дорожку из поцелуев, слегка пощипывая нежную кожу и удерживая Эллу, когда та затрепетала.

– Сейбер?

– Ты не позволишь мне?

– Это же… я… Да-а. О!

Быстрым движением Сейбер закинул ее ноги себе на плечи и зарылся лицом в темную поросль между ее ног. Нежный холмик беспомощно толкнулся ему навстречу. Его язык отыскал скрытое местечко и обвел его сверху и снизу.

Его возбуждение дало о себе знать. Слишком скоро. Он должен соединиться с ней сейчас же, иначе умрет от желания.

– Сейбер! – почти крикнула она.

Его желания могут и подождать. Осторожно покусывая зубами ее податливую плоть, он чувствовал, как тело ее содрогается. Она придвинулась к нему и обхватила бедрами его голову, чтобы не упасть назад.

Ее вкус опьянял его. Чистая чувственность, женская влага. Снова и снова охватывал он губами возбужденный бутон, и когда Элла наконец задрожала, он едва успел подхватить ее. Ее крошечные мышцы пульсировали, с губ срывались изумленные вскрики.

Сейбер стоял, глядя на Эллу сверху вниз. Все плыло у него перед глазами. Она откинула голову назад, ее черные волосы разметались по столу, по листу бумаги, на котором он собирался писать ее отцу и просить ее руки.

Спущенная сорочка обвивала тончайшими складками бедра.

Он приподнял Эллу и усадил на край стола, прижав к своей груди и одновременно снимая с себя рубашку.

Элла пригнула к себе голову Сейбера и нашла ртом его губы – в ее горячем поцелуе почти не осталось неуверенности.

Целуя, она томно прижималась к его груди.

Поспешность сделала его неловким. Он дернул застежку панталон и облегченно вздохнул…

Сжав лицо девушки ладонями, он заставил ее смотреть ему в глаза.

– Ты моя возлюбленная, – сказал он Элле, сохраняя остатки самообладания. – Ты говорила, что любишь меня.

– Да, люблю, – ответила она, полуприкрыв глаза. – Больше жизни. Сейбер…

– И я люблю тебя больше жизни, Элла. Мне никто не нужен, кроме тебя. Я просил тебя стать моей женой. Ты сказала, что это невозможно. Теперь я вновь спрашиваю: ты выйдешь за меня замуж?

Когда она подняла на него глаза, в глубине их опять зажглась страсть.

– Я выйду за тебя замуж. Я стану такой, как ты захочешь. Я твоя, Сейбер.

– Этого не должно было случиться, пока мы не поженились.

Она улыбнулась и кивнула:

– Но меня трудно назвать неискушенной девушкой.

– Да. – Он невольно усмехнулся. – Тебя трудно назвать неискушенной, а теперь ты станешь еще более искушенной.

Она посмотрела на него пристально, а затем пробежала пальцами по его животу вниз – прикосновения воспламеняли Сейбера, – пока ее рука не замерла на его возбужденной плоти.

Сейбер нахмурился.

– Эта часть тебя, она растет и становится твердой для того, чтобы… чтобы… мне нравилось то, что ты делал со мной, Сейбер. Так и должно быть?

Он изнемогал от желания и откровенных вопросов девушки.

– Да, так и должно быть, Элла.

– А ты знаешь, как это происходит? – Она склонила голову набок, глядя на его губы.

– Думаю, да.

– Тебе приходилось это раньше испытывать?

– Я могу себе представить. Мужчина и женщина, муж и жена соединяют свои тела и испытывают при этом наслаждение.

Она посмотрела ему в глаза.

– Такие зеленые, – промолвила она. – Как море, твои глаза…

– Да… Элла, я хочу соединить свое тело с твоим. Хотя я могу и подождать, лучше сделать это сейчас.

Она погладила его набухшую плоть, словно исследуя.

– И мы соединимся этим? Ну конечно. Скажи мне как. В моем сердце мы давно уже женаты.

– Я покажу тебе. – Он нежно поцеловал ее в губы и в грудь. – Смотри, Элла. Я хочу, чтобы ты видела.

Она покорно смотрела, как он подводит себя ко входу в ее тело.

Элла пошевелилась, положила ему руки на плечи. В глазах ее застыл немой вопрос. Он поцеловал ее и, глядя в глаза, осторожно двинулся внутрь нее.

– Сейбер? – Она стиснула его плечи.

Он ободряюще улыбнулся – и встретил ее сопротивление.

– Тебе больно? – спросил он. – Скажи мне, Элла. Элла наклонила голову.

– Немного. Но это не важно. – Ее грудь вздымалась и опускалась, тело трепетало.

– Боль пройдет, любовь моя. – Он толкнулся в нее, настойчиво и в то же время осторожно, и прошел сквозь барьер, преграждавший ему путь, погружаясь в нее, соединяясь с ней.

– Мы – одно, – тихо промолвила она. – Мы единое целое. О, я никогда… никогда этого не знала. – Элла пошевелила бедрами, сползая на край стола.

– Позволь мне, любовь моя, – сказал он. Он положил руки девушки себе на шею и обхватил ее бедра. Прижавшись губами к ее губам, он скользнул языком в ее рот и одновременно слился с ее телом.

Она обхватила его ягодицы и прижимала к себе все сильнее и сильнее, приближаясь вместе с ним к сладостной развязке.

Комната, их тела – все горело, плавилось в огне страсти. Его бедра напряглись. Он подтянул ее ноги, так что они обвились вокруг его талии, и весь отдался сводящему с ума танцу, который не он придумал и ни разу не исполнял, с тех пор как впервые увидел эту женщину.

Любовь вдохновила его. Долго сдерживаемое желание направляло его действия. Инстинкт напомнил ему, что надлежит делать.

Они теперь заново родились – вместе.

– Я люблю тебя! – крикнул он. – Это правильно, Элла. Мы с тобой правы.

– Да, – прошептала она еле слышно. – Да. Мы правы, и я люблю тебя.

– Мы поженимся. Завтра же.

Она засмеялась и упала вместе с ним в кресло. Их тела все еще были соединены друг с другом.

– Мы не можем пожениться завтра. У нас ничего не выйдет.

– Но твоя семья согласна. – Он гладил ее лицо, шею, плечи. – Я получу специальное разрешение, и ты станешь моей.

– Это можно сделать так быстро?

– Да.

– И ты будешь моим.

– Всегда. Я уже твой.

Она оперлась коленями о сиденье кресла по обеим его сторонам и чуть-чуть приподнялась.

Он засмеялся и снова усадил ее к себе на колени.

– Мне нравится, когда ты так сидишь.

– И мне тоже. А давай сделаем это еще раз?

– Что?

– Ну, это соединение. – Она наклонилась и захватила зубами его сосок. – Ты… ты чувствуешь это, как и я?

Он приподнял бедра. Она охнула и приоткрыла рот.

– Да, я чувствую, – ответил он.

– Но не так, как… это.

Он расхохотался и тут же стиснул зубы, почувствовав дрожь своего тела внутри нее.

– Нет, не так, как это.

Элла положила руки ему на грудь, пристально и серьезно посмотрела на него и начала ритмично приподниматься и опускаться.

– Ты просто ненасытная, – воскликнул он.

– Это твоя вина, – возразила она, садясь и поднимаясь. – Ты великолепный учитель. Ты сделаешь меня знатоком в этих вопросах.

Сейбер вновь ощутил прилив сил. Он встряхнул головой.

– Я сделаю тебя знатоком? Знатоком и волшебницей. Ее бедра задвигались быстрее, грудь трепетала, и он не устоял и вновь приник к ней ртом.

– Волшебницей? – переспросила она, ловя ртом воздух. – Волшебницей?

– Да, – ответил он. Лихорадка страсти вернулась. – Волшебницей, которой не нужны никакие книги, чтобы заниматься магией.

Свернувшись рядом с Сейбером на огромной постели, Элла положила колено ему на бедро и крепко обняла его.

– Тебе надо заснуть. – За окном стояла непроглядная тьма. – Нам обоим надо заснуть.

Ее голова покоилась у него на плече, и он рассеянно перебирал ее локоны.

– Ты скоро уснешь. Ты счастлива?

– Ты же знаешь, что да. – Да, она счастлива и утомлена – в нетерпении ждет, когда снова можно будет испытать эту магию соединения. Он грубый и нежный, мягкий и твердый, сильный и горячий…

– Перед тем как ты уснешь, я бы хотел поговорить с тобой. У нас был тяжелый день. Я хочу знать, что произошло, – включая и тот эпизод, когда ты покинула дом в незнакомом экипаже. Биген объяснил мне, как бабушка придумала этот трюк с записками. Крэбли сказал, что когда он увидел подъехавший экипаж, то решил, будто это я его прислал. Ведь они не видели меня весь день, и никто не знал, что я у себя в комнатах, – ни он, ни Роуз.

– Кому-то стало известно, что я отправляюсь с тобой в театр. – Ей не хотелось обсуждать это. – Кто-то передал эти сведения. – Она вспомнила то ужасное место, холодный взгляд голубых глаз дяди Майло, и ей снова стало страшно.

Сейбер уложил Эллу на себя и принялся поглаживать ее спину.

– Я выясню, кто это был. Куда тебя отвезли?

Она прижалась лицом к его груди и обвила руками шею.

– Ответь мне, Элла. – Сейбер ласкал ее, нежно растирая тело. – Где…

– Меня хотели предостеречь, – сказал она, с трудом сглотнув.

Сейбер ждал, продолжая гладить ее кожу под одеялом. Она чувствовала его каждой клеточкой своего тела.

– Продолжай же, – промолвил он.

– Помнишь брата моей матери, Майло?

– Да, ты как-то упоминала о нем.

– Сегодня вечером я с ним опять встретилась.

Он замер.

– Он подстроил так, чтобы я приехала к нему, и сказал мне, что я должна делать.

– Черт подери. Но по какому праву….

– Он так понимает мою верность семье. У него серьезные денежные затруднения, и ему требуется моя помощь.

– Он просил у тебя денег?

Элла вздохнула. Прикосновения Сейбера заставляли ее снова желать его.

– Он сказал, что от меня требуется. И угрожал мне в случае, если я откажусь ему помочь.

Сейбер застыл.

– Он угрожал тебе?

– Да, он обещал раскрыть тайну моего прошлого всему свету. И рассказать об этом тому, кто решит взять меня в жены, что я… что я ничтожество.

В ответ она слышала только глухие удары его сердца.

– Меня привезли к миссис Лашботтам. Это… это мерзкое заведение, Сейбер, где женщины так странно себя ведут. И мужчины. В этом доме я…

– Я знаю, что это за дом. Просто не верится!

Она поведала ему остальное и потом, после продолжительного молчания добавила:

– Теперь ты понимаешь, что, женившись на мне, подвергаешь себя опасности.

– И ты думаешь, я этого боюсь? – Он уложил ее рядом с собой и нежно поцеловал. – Я уже видел ад, девочка моя. Эти люди для меня не более чем падаль. Спи. На рассвете я займусь свадебными приготовлениями. А потом разберусь с твоим дядюшкой.

Глава 25

Ну, сколько ему еще терпеть вмешательство других в свои дела? В ярости оттого, что Пришес Эйбл увязалась сопровождать его, Помрой Уокингем оценивающим взглядом окинул поочередно всех женщин в окнах Лашботтам и только потом позвонил в дверь. Его сразу привлекла та, что в голубом платье, – она отвела глаза, когда он пристально разглядывал ее. Ему быстро надоедали чересчур доступные потаскушки.

– Помми? – весело защебетала Пришес. Она застала его как раз в тот момент, когда он решил покинуть дом на Гросвенор-сквер незамеченным, и угрожала разбудить его отца, если Помрой не возьмет ее с собой. – Помми, это и есть… Правда?

– Заткнись. Ты скоро узнаешь, что это такое.

Она чуть не запрыгала.

– Это и в самом деле оно! О, просто восхитительно.

Дверь открылась, и на пороге появился Майло. Даже несмотря на такой поздний час, старик умудрился растянуть сухие тонкие губы в слащавую улыбку.

– Ах это вы, мистер Уокингем. – Он прищурившись перевел взгляд на Пришес, и Помрой заметил, что он тщательно осматривает ее. – И с вами прелестная спутница. Какой приятный сюрприз, друзья мои. Входите. Хотите поразвлечься, сэр? У нас как раз есть…

Помрой протиснулся мимо него в дверь.

– Нам надо поговорить, – сказал он.

– Но сперва, наверное, я вам кое-что предложу. Мы как раз хотели начать. Очень необычное групповое зрелище. В персидском стиле.

Помрой почувствовал, как в нем пробуждается интерес, но он тут же напомнил себе о своей цели. Нельзя отвлекаться. Во всяком случае, если и отвлекаться, то немного.

– У меня более интимные планы. – Дело и удовольствие одновременно – это возбуждает. – Та красотка в окне подойдет. Блондинка в голубом. Приведите ее сюда.

– Помми! – захныкала Пришес. – Я думала, мы с тобой…

– Да, и очень скоро. Я способен заниматься несколькими делами одновременно. Майло, может, у тебя найдется что-нибудь для моей подруги Пришес?

– Помми?

Он свирепо взглянул на нее, приказывая замолчать. Майло хлопнул в ладоши и поклонился:

– Есть у меня кое-что. Да, это как раз подходит для леди такого типа. Конечно, оплачивается это наличными.

Помрой устремил на старика холодный взгляд.

– Не смей напоминать мне о деньгах, негодяй. Я расплачусь после, когда мы уладим все вопросы.

Отвесив шутовской поклон, Майло удалился.

Помрой прошел в мрачную гостиную Майло, обставленную безвкусной мебелью в кричаще розовых тонах.

– Ты получишь удовольствие, – сказал он Пришес, довольный тем, что ему наконец-то удастся заставить ее замолчать. – У Лашботтам умеют удовлетворять самые невероятные запросы клиентов.

Пришес тревожно окинула глазами комнату.

– Не очень-то здесь… Это тут?

Он проигнорировал ее и уселся на маленькую кушетку. Пришес осталась стоять.

– Что сейчас будет, Помми?

Помрой слегка ухмыльнулся:

– Не знаю, точно не уверен. Единственное, что могу сказать, – нам будет что вспомнить. Почему бы тебе не присесть? Вон на тот диван – он очень удобный.

Она не двинулась с места.

– А вот и мы, мистер Уокиигем, – провозгласил Майло, входя в гостиную и подталкивая впереди себя невысокую девицу в голубом платье. – Наша малютка Блоссом. Напоминает цветочек, правда? Цветет и благоухает. Я сейчас схожу за другими, о которых я упоминал. А вы пока познакомьтесь.

Рядом с Блоссом Пришес казалась стройной, как тополек.

– Сядь рядом со мной, Блоссом, – сказал Помрой. Он мог бы выбрать и получше, ну да ладно, сойдет и эта. Ему сейчас требуется лишь позабавить себя.

Женщина оказалась старше, чем он думал. Лет двадцать пять, не меньше. Помрой же предпочитал молоденьких девочек.

Блоссом примостилась рядом с ним, по-прежнему не поднимая глаз. Притворяется скромницей, решил Помрой, и довольно неудачно.

– Она толстая, – заявила вдруг Пришес.

Блоссом подняла глаза и метнула на нее злобный взгляд, в котором не было ни тени смущения.

– Да нет, не очень она и толстая, – заметил Помрой, явно забавляясь, – Просто пухлая, правда, Блоссом? И округлости там, где надо, так?

Она бросила на него понимающий взгляд.

– Голубой цвет тебе идет, – продолжал Помрой, наслаждаясь ревностью Пришес.

В этот момент в комнату вернулся Майло. За ним пружинящей, грациозной походкой вошли двое высоких мужчин, и он закрыл за ними дверь.

Помрой с интересом рассматривал мускулистые молодые тела с гладкой, блестящей кожей бледно-кофейного цвета. У обоих были темные густые шевелюры, красивые черты лица, огромные черные глаза. Кроме свободных белых штанов, на них ничего не было. Вошедшие взглянули на собравшихся, затем друг на друга. Похоже, они понимали друг друга без слов.

– Итак, – промолвил Майло, потирая руки и улыбаясь, как будто приглашал гостей на чайную церемонию. – Не начать ли нам? – Он уселся за письменный стол, подперев руками голову.

Блоссом придвинулась к Помрою. Но его вниманием завладели эти двое, которые подошли к Пришес. Она втянула голову в плечи и посмотрела на них, размахивая персиковыми юбками из стороны в сторону, – это Помрой называл манерами «очаровательной простушки».

– Давненько не виделись, мистер Уокингем, – сказал Майло, кивнув головой тем двоим. – Развлеките юную леди, – приказал он им. – Хорошенькие головки не созданы для серьезных дел – да они все равно и не смогут заниматься одновременно и тем, и другим.

Один из натренированных исполнителей Майло легко опустился на одно колено, а другой в это время задрал юбки Пришес и усадил ее верхом на плечи своего партнера. Та взвизгнула и попыталась прикрыть ноги – тщетно.

Помрой рассмеялся и хлопнул себя по колену.

– Забавно, Майло, очень забавно.

– Вам нравится, леди? – спросил тот, кто держал Пришес. – Я ваш раб.

– О-о – снова взвизгнула Пришес. – Что дальше?

Ее «раб» поднялся на ноги, и она ухватилась за его уши.

– Не бойтесь, леди, я вас не уроню. Мы постараемся, чтобы вы получили наслаждение.

Пришес захихикала, лицо ее вспыхнуло «Раб» обхватил ее ноги и принялся раскачиваться взад и вперед.

– Ради вашего удовольствия, леди, – сказал он, обнажая в ухмылке белые крепкие зубы.

Помрой заметил, как выражение смущения на лице Пришес сменилось все возрастающим возбуждением. Он поерзал на кушетке.

– Очень необычно, – обронил он, обращаясь к Майло. – Удивительно, когда вы успеваете вводить все эти новшества. Но у нас есть что обсудить, мой друг.

– О Помми! – вскрикнула Пришес, широко раскрыв глаза. – Помми! Что он делает со мной?

«Он» – второй красивый «раб», – задрав юбки Пришес выше головы, обнажил ее аппетитные ягодицы и принялся массировать своими гибкими пальцами ямочки у основания ее спины.

Пришес извивалась и стонала. Он высвободила одну руку, чтобы опустить юбки, но снова ухватилась за шею своего «коня», чуть не потеряв равновесие.

– Вам не нравится, леди? – спросил Тамбс. Он ущипнул белый пухлый зад Пришес, так что она пронзительно вскрикнула, потом просунул руку под нее и стал быстро и ритмично поглаживать ее. – А так, леди?

Помрой подскочил со словами:

– Я пришел, Майло, чтобы уладить свои личные дела. Если хоть слово сболтнешь об этом отцу, я тебя выброшу в сточную канаву. Я решил взять все в свои руки. Все будет, как я хочу. Тебе ясно?

– Яснее ясного, мистер Уокингем. – Майло продолжал улыбаться. Даже когда Пришес приподняла свой зад, словно наездник, берущий барьер, он продолжал улыбаться. Майло улыбался и тогда, когда она прерывисто задышала и поглаживания стали более настойчивыми. Когда она дернулась и хрипло застонала, Майло все еще улыбался.

Помрой почти задыхался. Он положил руку на плечо Блоссом. Ее глаза стрельнули от разыгрывавшегося перед ними представления к Помрою, и она облизала полные губы.

Он взглянул на ее грудь. Он вполне может позволить себе немного поразвлечься, к тому же это вызовет ревность у Пришес.

– Что тут у нас, Блоссом? – спросил он, потянув белую муслиновую косынку с ее шеи. Темно-красные кружки сосков обнажились. – Неплохо, моя прелесть, – сказал Помрой, внимание его мгновенно переключилось.

Хриплые крики Пришес усилились, когда ее сбросили лицом вниз на продавленный диван. Тамбс перевернул ее, и оба красавца опустились рядом с ней. Пришес с остекленевшим взглядом обхватила руками черные головы «рабов» по обеим сторонам дивана.

– Как бы то ни было, – продолжал Помрой, неуклюже возясь с лифом Блоссом, – как я уже сказал, Майло, у нас с тобой старые счеты, и мы оба знаем, что я имею в виду. Я и так ждал слишком долго.

Один из мужчин вытащил из кармана белых штанов два серебряных шарика. Он протянул шарик своему партнеру, и они по очереди стали засовывать их в Пришес. Она изумленно открыла рот, но это ей, по-видимому, понравилось. Она попыталась сесть.

– Нет, нет, леди, – сказал ей тот, который достал шарики, – оставайтесь так, как есть. Вы узнаете наслаждение, которого до сих пор не испытывали.

Тамбс снял штаны, обнажив огромных размеров достоинство, что заставило нахмуриться Помроя. Впечатление, произведенное на Пришес этим гигантским орудием, превзошло всякие ожидания – она визжала, хватала руками воздух, брыкалась и умоляла. Она молила, чтобы эти животные дали ей еще. Шлюха! Такая же извращенная, как и они. Его отцу следует знать об этом. Тогда… Нет, он ничего не скажет отцу, иначе все его планы рухнут.

Расстегнув наконец лиф Блоссом, Помрой увидел то, что способно было полностью занять его на какое-то время.

Блоссом бесстрастно смотрела, как он забавляется с ее соблазнительно выступающими сосками. Она положила руки на колени, пока он мял ее пухлые груди.

– Неплохие штучки, а, мистер Уокингем? – спросил Майло. – Достойны вашего внимания, смею заметить.

– Да, несомненно, – ответил Помрой, ущипнув сосок Блоссом. Реакции с ее стороны не последовало. Несколько озадаченный, он положил ее руку себе между ног. Она сжала его, но выражение ее лица по-прежнему оставалось бесстрастным. – Она что, совсем тупая? – спросил он.

– Вовсе нет, – усмехнулся Майло. – Просто некоторые джентльмены предпочитают безразличных. Она может стать такой, какой вы хотите ее видеть.

Помрой окинул взглядом Блоссом и пришел к выводу, что молчаливая самка – это как раз то, что ему сейчас нужно. Пришес производила вполне достаточно шума.

– Продолжай сжимать, – сказал он Блоссом, тиская ее. – Сжимай, пока я не скажу тебе, что делать дальше.

Блоссом послушно сжимала его.

– То, что я намерен получить, я не собираюсь ни с кем делить, – сказал он Майло, торопясь и чувствуя, что теряет контроль над собой. – Ты понимаешь меня? Ты же знаешь, что у меня за проблема.

– Некоторые джентльмены любят делить наслаждение с другими. – Майло бросил взгляд на Пришес, которая извивалась на диване. В ее груди впились ртами два «раба». – Некоторые леди тоже, смею заметить.

Помрой прищурился.

– Я достаточно делился. Я больше не ребенок. На этот раз я сам решу, как мне провернуть свои дела. К черту моего батюшку и свадебную церемонию. Мне плевать на его игры. Я знаю, чего хочу, и ты поможешь мне это добыть. И поскорее. – Пришес была слишком «занята» и не могла слышать их разговор. Потом ему понадобится ее помощь. Лучше сделать так, чтобы она и не догадывалась, что после она ему будет не нужна.

– Скоро не получится.

– Опускайся вниз, – приказал Помрой Блоссом, толкнув ее на пол. Запах плотских наслаждений висел в спертом воздухе, и Помрой сморщил нос. Чем скорее он закончит свои дела, тем лучше. Он расстегнул панталоны и сказал Блоссом: – Постарайся хорошенько своим ртом. И покажи, на что способна.

– Я все делаю, чтобы вам угодить, мистер Уокингем, – сказал Майло.

– Время истекло, – возразил Помрой. – Я и так долго ждал.

– Но вы же не думаете, что я способен творить чудеса. Блоссом старалась вовсю. Помрой заерзал на кушетке.

– Я думаю, ты обязан выполнить свою долю соглашения.

– Но…

– Даю тебе время до конца недели. – Он облегченно откинулся на спинку кушетки. – Ты добудешь мне то, что является моей собственностью.

– Мистер Уокингем…

– Сегодня понедельник. В субботу я вернусь и буду весьма недоволен, если мне придется иметь ее у себя между ног, – добавил он, указав на Блоссом.

Глава 26

Вдовствующая герцогиня наблюдала за церемонией с таким видом, словно каждый день присутствовала при поспешных венчаниях.

Сейбер слушал, как пожилой епископ, давний знакомый его бабушки, внимательно читает специальное разрешение.

– Вы подтверждаете согласие родителей невесты на брак, миледи? – спросил он дрожащим старческим голосом.

– Продолжайте же, Даллингтон, – нетерпеливо заметила бабушка, тяжело опершись о трость. – Еще немного, и мы все просто умрем от ожидания. Какое это имеет значение?

Епископ поклонился, качнув седой головой, поднял пергаментные руки к небу и продолжил церемонию.

Сейбер взглянул на женщину, стоявшую рядом с ним, и прошептал:

– Элла?

Она подняла на него глаза. Выражение ее лица было серьезно и сосредоточенно, она слегка нахмурилась.

Это означало: «Помолчи, сейчас такой важный момент».

Церемония подходила к концу.

Сейбер положил Элле руку на плечо, заметив это, епископ неодобрительно засопел. На Элле было простое кремовое платье из шелка, отделанное кружевами и расшитое крошечными жемчужинами и хрусталиками. Цветы из кружев с жемчужинами в серединке придавали очарование ее гладкой прическе. Из всех украшений на ней была только рубиновая звездочка – его первый подарок.

Она держала в руках кремовую розу – одну из тех, которые по-прежнему присылал ей Девлин от имени Сейбера.

Его невеста изысканна и элегантна.

– Я обязан просветить вас касательно… э-э… – Епископ умолк на полуслове.

Сейбер вскинул брови и молча ждал.

– Я обязан просветить вас касательно обязанностей мужа и жены, – наконец вымолвил Даллингтон и пустился в пространные рассуждения.

– Ты моя жена, – шепнул ей Сейбер. – Элла, ты теперь леди Эйвеналл, любовь моя.

Она улыбнулась ему дрожащими губами.

– И вы приобрели себе обузу, милорд. Я постараюсь сделать так, чтобы не обременять тебя.

Он хотел заметить ей, что скоро, возможно, она обременит себя.

– Мама с папой должны были быть здесь, – громко заметил Макс, нарушая тишину.

Сейбер обернулся к своему новоиспеченному шурину, но юноша отвернулся.

– Довольно, Макс, – приказала бабушка. Макс бросил на нее свирепый взгляд.

– Нет, им надо было приехать. Мы должны дождаться их и потом повторить церемонию.

– Не думаю, что…

– Он просто расстроен, – вмешалась Бланш, перебив Сейбера. – Пойдем со мной, Макс. Приготовим свадебный завтрак. Мы здесь не нужны.

– Очень разумное решение, миссис Бэстибл, – заметил Биген, одетый по случаю торжества во все золотое. – Я иду с вами.

Макс заложил руки за полы фрака.

– Я ведь беспокоюсь за тебя, Элли. Ты позаботишься о ней, Сейбер?

Бабушка миролюбиво заметила:

– Твою сестру никто у тебя не отнимает, Макс. Она все равно останется твоим лучшим другом и защитником.

Сейбер задумчиво смотрел на бабушку. Он не должен забывать, что этот паренек нуждается в опеке, – еще недавно он был одинок и всеми покинут.

– У тебя теперь будет еще один дом, Макс, – сказал Сейбер. – Ты можешь приезжать к нам с Эллой, когда пожелаешь.

Макс кивнул, щеки его вспыхнули радостным румянцем. Сопровождаемый Бланш и Бигеном, он тихо вышел из комнаты.

Крэбли, бывший молчаливым свидетелем церемонии, откашлялся и произнес:

– Примите мои поздравления, милорд. Я займусь завтраком, пока его не уплел наш юный друг. Нам всем известны его, э-э, способности.

Епископ закончил свою речь, словно его и не прерывали. Бабушка вручила ему объемистый сверток от Сейбера, и на суровом лице священника сразу расцвела улыбка.

– Присоединяйтесь к нашему праздничному столу, – без особой сердечности предложила бабушка. Когда священник кивнул в знак согласия и вышел из комнаты на удивление легкими шагами, она возвела глаза к небу.

– Насколько я понял, наш святой друг вам не по нраву, – заметил Сейбер.

– И ты ошибаешься, мой мальчик, – возразила бабушка. – Надо выказывать уважение служителям церкви.

Сейбер ухмыльнулся, несмотря на ее суровый тон, и заключил свою жену в объятия.

– Ну конечно, я уважаю его, – сказал он, коснувшись кончиками пальцев губ Эллы. – Он объявил о том, что ты теперь навеки моя, возлюбленная.

Холмы Котсуолда, поля лилового льна, желтой сурепки, нежно-зеленая трава и свежевспаханная земля, разбитая на квадратики, напоминающие лоскутное одеяло.

Экипаж катился по дороге под полуденным солнцем. Элла прижалась лбом к стеклу, и цветы у дороги расплывались у нее перед глазами. Длинные пурпурные орхидеи и желтые полевые цветы. Показались и крошечные белые цветочки ясменника. Она должна набрать букетик, как всегда делала весной, высушить и положить в белье.

В их белье.

Отныне она жена Сейбера, и все, что принадлежит ему, принадлежит и ей тоже, как и ее жизнь и его жизнь – единое целое.

Элла взглянула на Сейбера. Он сидел напротив нее, повернув лицо к другому окну. При таком повороте его шрамы не были видны, и его лицо стало таким, каким она впервые увидела его пятнадцатилетней девочкой, – только чуть старше и чуть более утомленное.

– Ты устал, – сказала она, нарушив молчание, которое, как ей показалось, продолжалось целую вечность.

Он посмотрел на нее.

– Я прекрасно себя чувствую.

– Но я же не сказала, что ты болен. Я сказала, что ты устал. Ты ведь не спал всю ночь.

– А ты спала?

– Да, по-моему. Немного. Но, думаешь, я не заметила бы, когда ты заснул? Или хотя бы на минуту прикрыл глаза, сидя в кресле, в котором ты провел нашу брачную ночь? – Сказав об этом, она тут же пожалела о своих словах. – Прости меня, Сейбер, пожалуйста.

– Ты ничего не понимаешь. – Он снова отвернулся к окну.

Его резкий тон больно задел Эллу. Она забилась на свое сиденье и поплотнее запахнула накидку.

Лицо его словно высечено из камня – бледное лицо, темные круги под глазами, плотно сжатые губы.

Она больше не могла вынести этого молчания.

– Я раньше никогда не была в «Непорочности».

– Правда?

– Да. И «Собака и куропатка» тоже очень миленькое местечко.

– Но ты, верно, останавливалась в других гостиницах.

– Да, но только не в мою первую брачную ночь. Он закрыл глаза, тень страдания промелькнула по его лицу.

– Я слышала, как они пели под окнами. Сейбер не открывал глаз.

– Они пришли с окрестных ферм, эти люди, просто чтобы собраться вместе. У местного лорда такие прекрасные сады, и неудивительно, что все любят прогуливаться там…

– Они приходят туда, чтобы выпить, – отрезал он.

– Тебе не нравится «Собака и куропатка»?

– О, ради всего святого!

– Сейбер! – Элла почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза, и часто заморгала. Она не заплачет. – Что я сделала? Что произошло с тех пор, как…

– Перестань. Пожалуйста, Элла, оставь меня в покое. Гостиница очаровательная. Я всегда любил в ней останавливаться.

– И все же ты не стал там делить со мной постель. – Она произнесла это вслух. Отлично. Так и надо продолжать – говорить открыто. Она помнила мамины слова о том, что мужчины и женщины именно так и должны вести себя друг с другом – не скрывать ничего.

Вместо ответа Сейбер оперся локтем о колено и запустил руку в волосы.

– Это просто невыносимо, – промолвила она дрожащим от обиды голосом. – Обратите же на меня внимание, милорд!

Он медленно поднял голову.

– Прости, что ты сказала?

– Не смей разговаривать со мной таким тоном. Я дала тебе возможность отказаться от женитьбы на мне. Но ты настоял на своем. А теперь я твоя жена, и ты пытаешься отплатить мне за это? – Элла вскинула подбородок.

– Ты лучше всех на свете, Элла.

Он произнес эти слова так тихо, что она вынуждена была наклониться вперед, чтобы расслышать его как следует.

– Ты моя удивительная девочка. Я не достоин тебя, но ты почему-то все равно меня любишь.

– Конечно, я люблю тебя.

Элле стало жарко. Она сняла шляпку и положила рядом с собой на сиденье. Их брак был ошибкой. Несмотря на все заверения в любви, Сейбер ведет себя с ней, как чужой. Она прикусила нижнюю губу и шмыгнула носом.

– О Господи. – Сейбер пересел к ней на сиденье и взял ее руки в свои. – Я расстроил тебя. Что мне сделать, чтобы ты стала счастливой?

– Встань с моей шляпки.

Он вскочил, забыв пригнуться, и стукнулся головой о полку для багажа.

– О черт!

– Сейбер! – Она вытащила из-под пего свою погибшую шляпку.

Он уселся снова, потирая затылок.

– Не переживай. – Он взял у нее из рук белую легкую шляпку с зелеными ленточками и швырнул ее на противоположное сиденье. – У тебя будут сотни таких, если только пожелаешь. Тысячи, если только это остановит твои слезы.

– Я уже не плачу, – сказала она ему, все еще всхлипывая.

– Но ты несчастна. – Он стукнул рукой по подушке. Выпрямившись, она повернулась к нему.

– У нас была восхитительная ночь перед свадьбой. Мне казалось, я умру от счастья. Каждое твое прикосновение было чудом, и я с нетерпением жду, когда же…

– Прошу тебя, Элла.

– О-о, не серди меня. Прошлая ночь – наша первая брачная ночь, я права?

– Ну да.

– А ты уселся в кресло и стал смотреть в окно, вместо того чтобы остаться со мной. Чтобы быть мне мужем.

Он прямо посмотрел ей в лицо. Потом склонил голову и протянул ей правую руку.

Элла нахмурилась.

– Что ты?

– Возьми меня за руку, прелесть моя. Я смущен. Она нахмурилась еще больше, но все же взяла его руку в свои.

– «Собака и куропатка» – многолюдное место, Элла.

– Ну да.

– А я люблю уединение.

– И что же?

– А с тобой у меня возникают определенные затруднения.

Она вздохнула.

– Я тебя не понимаю.

– Неужели это так сложно понять? – Он поднес ее пальцы к губам. – Ты очень страстная.

Элле стало еще жарче.

– Я думала, так и должно быть между мужем и женой, – ты ведь мне говорил.

– Да. Да, конечно. Но страсть производит… шум.

– Шум?

– Да, шум. – Он поцеловал каждый ее пальчик, затем приложил ее руку к своей груди. – Я не хочу, чтобы твои страстные крики слышали чужие.

Элла ошеломленно уставилась на него. Она вырвала у него свою руку.

– О! О, как это ужасно!

– Я знал, что ты поймешь меня правильно.

– А я решила, что мои… мои крики наслаждения отвратительны тебе и смущают тебя!

Прежде чем она успела отвернуться от него, он обхватил ее за талию и усадил к себе на колени.

– Твои страстные крики просто удивительны и удивительно возбуждают. И я не собираюсь ни с кем тебя делить – и твои крики тоже. И – чтобы покончить с этим вопросом, – я предпочитаю чувствовать себя в безопасности, когда ложусь спать. А я не чувствую себя в безопасности в гостинице.

Она прижала руки к груди.

– Наша дверь была заперта на ночь.

– А у меня есть все основания не доверять замкам в гостиницах. Я не допущу, чтобы тебя до смерти напугал какой-нибудь пьянчуга.

– Мне на это наплевать, – сказала она.

– Ну конечно. – Сейбер опустил ее на сиденье, задернул занавески и снова усадил к себе на колени. – Ну вот, теперь мы отгородились от всего мира.

Элла попыталась расстегнуть серебряную застежку накидки.

– Позволь, это сделаю я, – предложил Сейбер и не только расстегнул, но и снял с нее пелерину.

– Что ты делаешь? – воскликнула Элла. Трепет, удивление, возбуждение – все нахлынуло на нее сразу.

– Мы сейчас немного развлечемся – так, кажется, это называется.

К ее крайнему изумлению, он просунул руку под ее юбки и провел ладонью по ее ноге вверх, до самого бедра и…

– Сейбер!

– Ты так часто повторяешь мое имя. – Он раздвинул ее нижнее белье и скользнул рукой внутрь. – М-м. По-моему, мы мечтаем об одном и том же. Мне кажется, тебе это доставит такое же удовольствие, как и мне.

Элла попыталась отстраниться.

– С тобой нельзя говорить серьезно. Ты не хочешь ложиться со мной в постель в гостинице и предлагаешь… в карете?

– Да, здесь шумновато. Но это моя карета. Мы достигнем конечной цели нашего путешествия через несколько часов.

Элла, не на шутку встревоженная, снова сделала отчаянную попытку освободиться – безрезультатно.

– Даже если мы… если мы… Это ведь не займет столько времени – несколько часов?

– Ну конечно, займет – несколько часов и даже больше. Опусти лиф платья.

Элла почувствовала, как соски ее твердеют.

– Сейбер!

– Сейбер! – передразнил он ее, смеясь. Он с каждой секундой все больше желал ее. – Покончим с этим. А теперь, любезная супруга, если ты не возражаешь…

Она не возражала. Ее лиф и сорочка были в один миг спущены до талии, и волны наслаждения накрыли Эллу с головой. Она слышала, как Сейбер тихо твердит ее имя, чувствовала его губы на своей груди и его сильные руки, обнимающие ее. Вскоре она уже сидела верхом у него на коленях.

– Прямо в карете! – воскликнула она, запрокинув голову.

Сейбер приник ртом к ее груди и пробормотал:

– В карете – что ж тут такого? Может, нам каждый день совершать такие прогулки? А может, по нескольку раз в день?

– Сейбер! – Все ее тело горело.

– Элла! О да, Элла. О да.

– На это не требуется нескольких часов – даже нескольких секунд, – вымолвила она, задыхаясь.

– Каждый раз? Ты права, любовь моя. – Он застонал, откинулся назад, закрыл глаза, и она снова ощутила внутри себя горячий прилив. – Ты права, Элла. Подумай только, сколько раз мы сможем проделать это всего за один час.

Панельная обшивка, взятая от испанского галеона времен Великой Армады, покрывала стены огромного вестибюля в Бретфортен-Мэнор. Элла стояла перед равелином из черного дерева – таким же темным, как и резные панели. Она сняла перчатки и сунула их в ридикюль.

Никто не встретил их. Сейбер взял ключи от дома в крошечной деревушке Бретфортен, у хозяина таверны «Барашки», и сам помогал Поттсу разгружать багаж и вносить вещи в дом.

Когда они приехали, уже сгустились сумерки, а теперь к тому же накрапывал мелкий дождик.

Сапоги Сейбера гулко стучали по каменным плитам – он вошел в вестибюль, держа в руках последние чемоданы.

– Поттс займется лошадьми. Он устроится в конюшне. Она рассеянно провела рукой по волосам.

– Красивый дом, – заметил Сейбер. – Я уж и забыл, как он выглядит.

– Я думала, ты отвезешь меня в Шиллингдаун после свадьбы, – робко промолвила Элла.

– Я никогда этого не говорил. Мы едем совсем в другом направлении, и тебе это известно. После мы отправимся в увлекательное свадебное путешествие, а пока, надеюсь, неплохо проведем время и здесь.

Он направился к деревянной резной лестнице.

– Я тебя устрою, а потом посмотрю, что тут найдется поесть, – сказал он, поднимаясь.

Он ее устроит.

– Сейбер?

– Предоставь это мне. Ты, наверное, хочешь осмотреть дом или разобрать свои вещи.

Ей не хотелось ни осматривать дом, ни разбирать вещи. Она побежала вверх по лестнице вслед за Сейбером. Они прошли через хорошо обставленные комнаты в прелестную желтую спальню, где Сейбер поставил чемоданы.

– Кто владелец этого дома?

– Старый друг Девлина. Поэтому-то он и не был на нашей свадьбе – он готовился к нашему приезду.

Она оглянулась.

– Девлин? А мы его увидим? Сейбер рассмеялся:

– Вряд ли. Он умеет прятаться, когда надо. Хозяева сейчас тоже отсутствуют.

– Я вижу. Здесь нет слуг, Сейбер.

– Я буду делать все, что обычно делает твоя горничная, – сказал он ей, избегая смотреть ей в лицо. – Каждый день сюда будет приходить женщина, помогать по хозяйству. Мы займем всего несколько комнат.

– А сколько мы здесь пробудем?

– Думаю, тебе будет удобно в этой комнате. Элла скрестила руки на груди.

– Как долго мы здесь пробудем, Сейбер? – Это ей должно быть здесь удобно?

Он раздвинул портьеры на окнах.

– Днем отсюда видно озеро.

– Сейчас ночь.

– Да. – Он помолчал и снова закрыл портьеры. – Мы пробудем в Бретфортене столько, сколько потребуется.

– А как ты определишь, когда нам уехать?

– Я сам решу. – Он обернулся к ней. – Пожалуйста, предоставь мне принимать решения за нас обоих.

Он снова стал чужим, отдалился от нее.

– Я заранее согласна с твоими решениями, – спокойно сказала она ему. – Я всего лишь прошу тебя объяснить, что заставляет тебя так поступать. Впрочем, забудем этот разговор. Я подожду, пока ты не привыкнешь обращаться со мной, как с равной.

Он ничего не ответил.

Элла оглядела комнату.

– Я ожидала, что ты выберешь нечто более соответствующее твоему вкусу – что-нибудь необычное. – Миниатюры в позолоченных рамках с изображениями цветов покрывали одну из стен. Фарфоровые фигурки – дамы в широких кринолинах – заполняли все свободное пространство на туалетном столике вперемешку с портретиками в серебряных рамках. Модные куклы в платьях, изображенных на гравюрах Аккермана, и сотни раковинок, заполнивших полки в застекленном угловом кабинете. Изящная, элегантная мебель во французском стиле.

Сейбер не сделал никаких замечаний относительно убранства комнаты. Он положил дорожный чемодан на вышитое желтое покрывало и расстегнул ремни.

– Ты правда собираешься прислуживать мне при одевании? – спросила она его.

Он открыл чемодан и принялся неуклюже вытаскивать ее одежду, завернутую в тонкую бумагу.

– Я же сказал тебе, что буду делать все, что обычно делает твоя горничная.

– А я хочу обратно в карету.

Сейбер выронил ночную рубашку, и она соскользнула на пол.

– Что?

Элла подошла и встала с ним рядом. Она подобрала рубашку и положила ее в чемодан.

– Я сказала, что хочу обратно в карету. Мне там нравится. Мы прикажем Поттсу везти нас, куда глаза глядят.

– Элла…

– Конечно, иногда нам придется останавливаться, чтобы переменить лошадей, да и Поттсу тоже надо что-то есть и пить время от времени.

Сейбер снова вытащил рубашку из чемодана и осторожно расправил ее на постели.

– А как насчет нас с вами, мадам? Неужели нам не дозволено будет иногда подкрепиться? – Хорошо знакомая насмешка зазвучала в его голосе.

– Нет – по крайней мере до тех пор, пока мы не обессилим от наших развлечений. – Она вскинула на него глаза. – Мне нравится заниматься с тобой любовью, Сейбер.

Он привлек ее к себе и поцеловал.

Глава 27

Она знала, что он покинул ее – в очередной раз.

Элла перевернулась и приложила руку к подушке, на которой совсем недавно покоилась его голова.

– Сейбер? – Откинув волосы с лица, она села и вгляделась в темноту.

Это была уже пятая ночь, которую они провели в Бретфортен-Мэнор. Пятая ночь, в течение которой они с Сейбером любили друг друга, пока Элла не засыпала, счастливая и умиротворенная. И пятую ночь подряд, просыпаясь, она обнаруживала, что его рядом уже нет.

Каждое утро он появлялся в спальне, замкнутый и смущенный, и помогал ей одеваться. День проходил следующим образом: Сейбер запирался в библиотеке, а Элла тем временем пыталась беседовать с приятной, но молчаливой миссис Габблер, которая прислуживала по дому.

На следующее утро после их приезда Элла попыталась сказать Сейберу, что чувствует себя несчастной, поскольку он отвергает ее постель. На это он ответил ей, что есть вещи, которые лучше не обсуждать.

Этому надо положить конец.

– Есть вещи, которые необходимо обсуждать, супруг мой, – произнесла она вслух – ее сердитый голос несколько укрепил ее решимость. – И ты выслушаешь меня.

Она выползла из постели и натянула на себя кружевной пеньюар, подаренный прабабушкой.

– Где ты прячешься, негодяй? Как ты можешь быть сначала таким нежным и любящим, а потом грубым и невнимательным?

Зажав в руке свечу, Элла выглянула из комнаты в коридор, который вел к входной двери.

– Я не боюсь, – громко промолвила она. – Я никогда не боялась темноты и одиночества. Сейбер? Сейбер, где ты?

Никто не ответил.

– Ну, хорошо же, я все равно тебя разыщу.

Элла прошла по пустым комнатам, в которых стояла зачехленная мебель. Сейбера не было.

Она не на шутку разозлилась. Он женился на ней, а между тем его никогда нет рядом.

– Но я доберусь до тебя, Сейбер, – пробормотала она.

От страха у нее вдруг похолодели руки. Где же он?

– Сейбер? – Если бы он услышал ее, он бы непременно отозвался, хоть бы и гневным воплем. – Сейбер, где ты? – крикнула она во всю силу своих легких.

Никакого ответа.

Коридор, в котором она ни разу не бывала до этого, вел к комнатам, где чехлы с мебели были сняты. Одна из комнат оказалась спальней.

Элла осторожно ступила на порог. Занавески на окнах были широко распахнуты, но луны не было видно. Угасающий огонь слабо потрескивал в камине.

Она заметила один из дорожных чемоданов Сейбера и бросила взгляд на кровать. Затем на цыпочках приблизилась к постели, затаив дыхание.

Вздох облегчения вырвался из ее груди. Скомканные простыни были отброшены. На комоде рядом с кроватью лежали часы Сейбера, цепочка… и что-то смятое, белое.

Элла присмотрелась и увидела, что это один из цветков от ее свадебной диадемы. Комок подступил у нее к горлу. Она не знала, что он взял цветок с собой.

– Глупец! Все мужчины – глупцы! Они боятся признаться, что у них есть сердце. – Она взяла в руки цветок и прижала его к щеке. – О-о, ты узнаешь, что такое гнев супруги, мой дорогой.

На комоде лежала знакомая ей медная коробочка. Элла с любопытством открыла крышку и сразу вспомнила, где видела ее раньше. Пуговицы от мундиров, те самые, лежали внутри. Зачем он взял их с собой в свадебное путешествие?

Зачем Сейбер скрывается от своей молодой жены во время медового месяца? Лорд Эйвеналл – загадка.

И где сейчас ее муж, тоже загадка. Она положила цветок на место и открыла ящик комода. Подняв свечу, Элла увидела, как блеснули в углу изумруды на рукояти кинжала, и поморщилась.

Ненавистный кинжал. Зачем он повсюду таскает его с собой?

Все эти вопросы останутся без ответа, пока она не отыщет мужа. И она найдет его.

Она обыскала нижние этажи, выкрикивая имя Сейбера. Мысль о том, что можно разбудить Поттса, мелькнула у нее в голове и тут же пропала. Она сделает все сама.

Но где же Сейбер, будь он неладен!

От отчаяния мурашки пробежали по ее спине. На лбу выступила испарина. Оставалось только заглянуть в кухню.

Ступая по холодному каменному полу, Элла открыла дверь и прошла в кладовую – по подолу ее рубашки и пеньюара потянуло сквозняком.

Свеча потухла, и молодая женщина поставила ее на стол. Дверь в сад была широко распахнута.

– Вот тупица! – промолвила она, но голос ее дрожал и зубы выбивали нервную дробь. – Вышел на улицу в дождь, ветер. И в темноту.

Может, он что-то услышал и решил проверить?

Элла поджала пальцы в тоненьких туфельках. Она должна вернуться к себе: обуть ботинки и надеть что-нибудь потеплее.

Он где-то недалеко – совсем рядом. А вдруг он попал в беду и ему нужна ее помощь?

Дождик продолжал моросить, все усиливаясь. Поднялся холодный ветер. Деревья клонились к земле и скрипели под его порывами. Элла вытерла глаза и, пригнув голову, огляделась по сторонам.

– Это уже ни на что не похоже, лорд Эйвеналл. Просто безобразие. – Она направилась к заброшенной пасеке мимо розовых кустов, чьи цветы так восхищали ее днем. Завтра их лепестки опадут.

Когда она добралась до кладбища, которое находилось на границе владений, то повернула обратно.

Ужас охватил ее.

Она побежала.

– Сейбер? – Где он может быть? – Сейбер!

Ветер относил ее крики, дождь насквозь промочил одежду, и та прилипла к телу.

Вдруг он упал в озеро?

Всхлипывая, тяжело дыша, она побежала к водоему.

Если бы она не заметила белеющей в темноте рубашки, то врезалась бы в него с разбега.

Мокрые волосы прилипли к ее голове и сосульками повисли вдоль спины. Она остановилась, задыхаясь от быстрого бега, и бессильно опустила руки вдоль тела, стараясь успокоиться. Пуговицы, которые она забыла положить в коробочку, впились ей в ладонь.

Озеро слегка серебрилось, а на берегу стоял Сейбер. Плащ его развевался на ветру. Элла заметила рукав его белой рубашки, когда он поплотнее закутывался в плащ.

Она открыла рот, но не смогла заставить себя выкрикнуть его имя, хотя он бы наверняка ее теперь услышал.

– Сейбер, – прошептала она. – Что тебя мучит, любовь моя?

Он неподвижно уставился на поблескивающую рябь озера – высокий темный силуэт под ветром и дождем.

Элла подкралась поближе, пока куст рододендрона не скрыл ее от него, раздвинула ветки и продолжала наблюдать.

Профиль Сейбера четко вырисовывался на фоне светлого озера. Ей показалось, что Сейбер покачнулся.

Он смотрел вниз, на воду.

Неужели он хочет…

Сейбер отошел от берега, и Элла облегченно вздохнула.

Он приблизился к иве, опустился на землю под качающимися длинными ветвями и прислонился спиной к стволу.

– Сейбер, – снова шепнула она, глаза ее наполнились слезами. Его что-то мучит, тревожит, а он не хочет с ней поделиться своим горем. Он предпочитает уйти в ночь, один, и страдать от демонов, которые терзают его.

Она стояла совсем близко, раздумывая, то ли подойти к нему, то ли вернуться в дом и скрыть от него, что вынуждена была подсматривать за ним.

Он тяжело, медленно пошевелился, упал на бок и перевернулся на спину, вытянув руки за голову.

– О, – пробормотала Элла. – Что это? Это же настоящее… О Господи.

Заплетаясь в намокшем пеньюаре, она покинула свое укрытие и, увязая в земле, бросилась к своему неподвижному супругу.

К своему глупому супругу.

Он, похоже, не слышал ее шагов.

Сейбер не повернул к своей жене головы, даже когда она остановилась в нескольких дюймах от его руки.

Глаза мужа были закрыты.

Рубашка распахнута до пояса.

Усилившийся дождь яростно хлестал его лицо и голую грудь. Но он не шевелился.

Элла опустилась на колени в мокрую траву и пристально вгляделась в его лицо.

Его грудь равномерно поднималась и опускалась. Темные густые ресницы спокойно лежали на щеках. Он спал. Под ветром и дождем у плакучей ивы рядом с озером, глубокой ночью Сейбер Эйвеналл, граф Эйвеналл – спал!

– О Сейбер, – пробормотала она, склонившись над ним и прижавшись щекой к его плечу.

– Убирайся! – крикнул он так неожиданно, так яростно, что она испуганно взвизгнула.

Сейбер схватил ее рукой за плечо и повалил на себя.

– Нет! – взревел он. – Тебе не удастся больше никого прикончить!

Элла вырывалась, пытаясь освободиться. Она ухватила его за ворот рубашки.

– Сейбер! Это же я, Элла!

Они покатились по траве к берегу озера, Элла изо всех сил сопротивлялась, пытаясь остановить его.

– Сейбер! Прекрати сейчас же!

Он стиснул пальцами воротник ее пеньюара.

– Это мое место, – прохрипел он. – И я буду делать то, что должен сделать. – С этими словами он разорвал на ней одежду от шеи до бедер.

Ветки ивы хлестали его по спине, Эллу – по лицу. Она вздрогнула и отчаянно замолотила кулаками по его груди. Ветер и дождь превратились в настоящую бурю.

– Ты делаешь мне больно!

Так же внезапно, как он напал на нее, Сейбер застыл неподвижно.

– О Господи, – еле слышно промолвил он. Раздавленная тяжестью его тела, Элла смотрела в лицо мужа. Волосы упали ему на лоб, глаза сверкали.

– Сейбер, что с тобой?

– Ничего, – ответил он. – Зачем ты здесь? Почему ты подкрадываешься ко мне?

– Потому что… – Зачем она здесь? И почему крадется за ним? – Я вовсе не крадусь за тобой. Я проснулась и стала повсюду искать тебя, звать. Я обошла весь дом, потом выбежала в сад.

– Зачем?

– Зачем? – Она вцепилась ему в волосы и выкрикнула: – Я искала тебя по всему дому и под дождем и ветром, потому что вышла замуж за идиота.

– Прошу прощения, мадам?

– Не просите у меня прощения, милорд. Это я требую – не прошу, а именно требую – ответа на вопрос: что заставляет вас покидать мою постель, как только я засыпаю?

Сейбер осторожно отцепил ее пальцы от своей шевелюры.

– Для мужа и жены вполне естественно спать в разных комнатах, любовь моя.

Она извивалась и брыкалась – тщетно.

– А вместе – только когда мужчина хочет… хочет… Когда он этого хочет. А как только он сделает свое дело, то ускользает прочь? Так, что ли?

– Элла… Есть вещи, которых ты не понимаешь.

– Ты постоянно твердишь мне эту фразу. Почему бы тебе не объяснить мне все раз и навсегда?

Сейбер приподнялся и подпер голову рукой.

– Как бы я хотел, – тихо промолвил он. – Как бы я хотел рассказать тебе все.

В его поведении что-то есть, но что?

– Тогда скажи. Позволь мне помочь тебе.

– Мне нельзя помочь – только защитить.

– Защитить? – Мысли отказывались ей повиноваться. – От кого, Сейбер?

– От тех, кто… О Элла, я был не прав.

Дождь превратился в настоящий ливень. Элла подставила лицо холодным дождевым струям. Их мокрые тела согревали друг друга.

– Это не так, Сейбер, – промолвила она. – Ты спас меня.

– Я так много хочу тебе рассказать и обязательно расскажу. И еще попрошу кое о чем.

– Я все сделаю для тебя. Я отдам за тебя жизнь. Он поцеловал ее – сначала легко, нежно, потом его губы стали жесткими, настойчивыми, язык скользнул ей в рот.

Сердце у Эллы бешено колотилось. Она положила ладони ему на грудь, провела руками по гладкой мокрой коже с боков, потом стала ласкать его спину, как всегда в такие моменты поглаживая его шрамы.

– Ты нужна мне, – промолвил он, как только прервался поцелуй. – Прямо сейчас.

– Я твоя, Сейбер. Я всегда буду твоей.

– Ты не понимаешь. Я…

– Я могу понять, если ты мне объяснишь.

– Ну, хорошо. Я хочу любить тебя сейчас, Элла.

– Здесь? – Они лежали в мокрой грязной траве.

– Да, здесь, – сказал Сейбер и снова ее поцеловал. Он отыскал ее затвердевший сосок и слегка потянул. – Может, это из-за дождя твоя плоть набухает, как бутон?

В ответ на это Элла обхватила его самую чувствительную часть.

– А ваша плоть, милорд, тоже набухает из-за дождя?

– Мы оба знаем, что это случается всегда, когда мы вместе, Элла. Мне стоит только посмотреть на тебя – и я пропал.

– А мне стоит только подумать о тебе – и я пропала.

– Я даже не… Нет. – Он коротко рассмеялся. – Это длинный и скучный разговор, а мне нельзя терять времени.

Элла запрокинула голову, притянула его к себе и поцеловала его – долгим, страстным поцелуем. Пусть видит, как она научилась целоваться.

– Когда-то я думал, что ты была со многими мужчинами до меня.

Она застыла.

– Я думал, что тебя использовали в том доме, где ты раньше была. Эта мысль преследовала меня, как наваждение.

– И поэтому ты так долго не признавал меня?

– Частично да. Мне неловко говорить об этом, Элла. Но между нами не должно быть недомолвок. Поначалу я был страшно сердит, что тебя использовали и что я потерял то, что должно было стать моим. Какой же я был глупец! Он нагнулся над ней, волосы на его груди щекотали ее соски.

– Сейбер! О Сейбер.

– Да, моя прелесть. – Он обхватил ее за талию, откинув то, что осталось от ее пеньюара и ночной рубашки. Глядя ей в лицо, он погладил ее ниже спины.

– Я хочу тебя, – промолвила Элла.

– Так же, как я хочу тебя?

– Да, всегда.

Он положил ее ногу себе на бедро.

– Всегда. И так, как мы того пожелаем?

– Да, – выдохнула она, с наслаждением ощущая его медленное проникновение в нее.

Он перевернулся на спину и качнул бедрами вверх. Элла выгнулась, запрокинув голову.

Сейбер одной рукой поддерживал ее ягодицы, двигаясь в ней, а другой ласкал ее грудь.

– Другие женщины перестали существовать для меня, с тех пор как только я встретил тебя, – сказал он ей.

Элла промолвила:

– Я стараюсь забыть о том, сколько времени мы потеряли зря.

– Знаешь, о чем я говорю тебе? – спросил он.

Каждый его толчок приближал Эллу к сладостной развязке.

– После той ночи, когда мы встретились впервые, я ни разу не лег в постель с другой женщиной. Все эти годы я ждал тебя, хотя и понимал, что нам не суждено быть вместе.

Она пристально вгляделась в его лицо.

– Я думала… – Она вся трепетала от любви к нему. – Я думала, что мужчины всегда… всегда этим занимаются.

Он снова усмехнулся и тут же поморщился.

– Вы, миледи, выпустили на волю бурный поток. Отныне этот мужчина всегда будет только твоим. В сердце своем я женился на тебе еще в ту ночь, когда сидел рядом с тобой на каменной скамье, а тебе давно пора было лежать дома в кроватке.

Элла крепче прижала ногу к его бедру.

– И теперь мы снова вместе, любовь моя.

– Кто бы мог предвидеть, что все так обернется, – пробормотал он. Спазм наслаждения заставил его стиснуть зубы, и слова замерли у Эллы на губах.

Сейбер прижал ее к себе. Она тихонько шептала какие-то ласковые слова, прильнув губами к его шее.

– Я чудовище, – сказал он ей. – Мне следовало забрать тебя в дом и согреть, пока мы тут не окоченели от холода.

– Обними меня, – пробормотала она.

Он крепко обнял ее, оставаясь погруженным внутрь ее тела.

Вдруг Сейбер оглянулся, и тут что-то блеснуло в траве. Он потянулся и, пошарив рукой, нашел какую-то круглую вещицу и поднес ее к глазам.

Пуговица. Одна из пуговиц с их мундиров.

– Нет! О Господи, нет!

Элла вскинула голову и взглянула ему в лицо.

– Откуда она взялась? – Он яростно впился в нее взглядом. – Ты принесла ее? Чтобы помучить меня? – Другого объяснения быть не может.

– Я искала тебя и случайно…

– Не трогай то, что тебе не принадлежит! – Он пытался успокоить дыхание и колотящееся сердце, а его плоть трепетала внутри нее. – Не смей! Поняла меня? – Он задыхался. Пуговица, казалось, прожигала его ладонь насквозь.

– Я вовсе не хотела… О, о!

– Не смей! – Он стиснул зубы и зажмурил глаза. Здесь, внутри нее, соединенный с ней, он может побороть ужасы прошлого.

Вдалеке послышались голоса.

Элла молотила его кулачком по плечу, выкрикивала его имя снова и снова, с каждым разом все более отчаянно.

– Вот они! – прогремел чей-то голос. – Клянусь Богом, я убью его за это!

– Подожди, Струан!

Кто-то бросился на них, и крепкая рука обвилась вокруг шеи Сейбера и стиснула его горло.

– Осторожнее, – крикнул другой голос. – Не сломай ему шею.

Элла пронзительно закричала.

– Он сумасшедший! – Сейбер узнал голос Аррана. – Так насиловать бедную девочку!

Голос Кэлума произнес:

– Осторожнее, Струан. Все в порядке, Элла, моя дорогая.

– Папа! – кричала она. – О, папочка!

Арран сказал:

– Она полураздета. Дай мне плащ, Девлин, я укрою ее. Он терял сознание. Сейбер цеплялся за стиснувшую его руку, но не мог освободиться от железной хватки Струана. Девлин?

Глава 28

Старая герцогиня сердито постукивала тростью о ковер.

– Я скажу об этом все, что думаю, – гневно отчеканила она. – Это просто насилие! Вы разлучили мужа с женой.

– Миледи, – возразил Арран, возвышаясь над благородной дамой, словно гора. – Уверяю вас, так будет лучше для Эллы.

– И вы считаете, это хорошо – разлучить ее с мужем? – Она покачала головой в ночном чепце. Она поднялась с постели, как только услышала, что Элла приехала со Струаном, Арраном и Кэлумом.

Онемев от смущения, Элла стояла, потупив взгляд и не смея встретиться глазами с мужчинами.

– Это ошибка, – тихо промолвила она наконец. – Недоразумение. – Она умоляла их беспрестанно, но безрезультатно – они все равно увезли ее от Сейбера.

Ей дали время одеться и тут же покинули Бретфортен, оставив Сейбера, который по-прежнему был без сознания, на попечение Девлина. Целый день они были в пути, ночью отыскали гостиницу и переночевали, а рано утром вновь двинулись дальше и, приехав в Лондон, сразу же отправились на Пэл-Мэл.

– Я не хотела расставаться с Сейбером, – сказала она прабабушке. – Но они меня не послушали.

– Тупоголовые щенки, – отрезала прабабушка. – По какому праву вы увезли Эллу от мужа? Я благословила этот брак. Все формальности были соблюдены – они обвенчались перед лицом Бога и церкви. И то, что соединил Господь, люди не вправе…

– Господь не мог соединить их, – возразил Струан. Элла никогда еще не видела отца таким бледным и сердитым. – Этот человек сумасшедший. Он женился на моей дочери, чтобы защитить себя.

Элла вскинула на него глаза. Защитить? Сейбер тоже упоминал это слово.

– Нет, это просто неслыханно! – воскликнула вдова. – Он женился на ней, потому что любит ее. Где он? Где Сейбер? Он спешит сюда, я в этом уверена. Что, дуэль состоится прямо в моем будуаре?

– С ним Девлин Норт, – сказал дядя Кэлум. – Девлин хорошо знает, что от него требуется. Что бы мы делали без него!

– Как так? – спросила Элла.

Дядя Арран обратил на нее взгляд зеленых глаз.

– Это мужской разговор, Элла.

– Я задала вам вопрос, – сказала она, гордо выпрямившись. – Что такого замечательного сделал Девлин Норт кроме того, что помог вам разлучить меня с супругом?

– Не понимаю, как ты можешь так говорить, – заметил дядя Кэлум. Глаза и волосы у него точь-в-точь как у мамы. Темные с рыжиной волосы и серьезные янтарные глаза. – Мы не будем говорить о том, в каком состоянии нашли тебя, но это было ужасно.

– Папа! – умоляюще обратилась она к отцу. – Может, хоть ты мне скажешь правду? Ведь это Девлин Норт предложил нам остановиться в Бретфортен-Мэнор. Он же был другом Сейбера – так по крайней мере мы думали.

Отец слегка коснулся ее руки.

– Ты всегда была слишком красива, дитя мое. Но это не твоя вина. И в том, что мужчины хотят обладать тобой, тоже нет твоей вины. Тебе следует быть благодарной Девлину – он приехал к нам в Шотландию, очень встревоженный, и объяснил, что случилось.

Элла похолодела.

– Не посвятите ли вы меня в то, что он вам рассказал? Как он вам представил то, что случилось?

– Ты сама знаешь, как это было. Ты верна своему мужу – даже после того как он оскорбил тебя, погубил, – и это заслуживает восхищения. Но тебе известно, в каком состоянии мы нашли вас. Девлин именно этого и опасался – и даже худшего. Он много лет был другом Сейбера. Он хочет защитить его, и теперь он это сделает.

Снова это слово – «защитить».

– От чего или от кого защитить? Трое мужчин смущенно переглянулись.

– От самого себя, – промолвил наконец дядя Кэлум. – Девлин рассказал нам, что Сейбер женится на тебе, но он находится в плену безумия.

Она сжала кулаки.

– Сейбер не сумасшедший!

– Не всегда, – согласился дядя Кэлум, потирая небритый подбородок. – Безумие приходит и уходит. Но когда его настигают кошмары, он становится опасен. И его состояние ухудшается. Настанет день, когда Сейбера придется отправить в сумасшедший дом. Девлин с искренней скорбью поведал нам эту печальную историю. Он говорит, что ты знаешь о болезни Сейбера, но попытаешься скрыть это от всех, потому что любишь его – или думаешь, что любишь.

– Я люблю Сейбера! Он не сделал мне ничего дурного! Дядя Арран шагнул к ней.

– Когда мы нашли тебя, ты была нагая, а твоя одежда разодрана в клочья.

– Лорд Стоунхэвен, – слабо запротестовала прабабушка. – Я бы попросила вас…

– Я вынужден говорить об этом, мадам, – сказал дядя Арран Элле. – Твой так называемый муж напал на тебя ночью, на улице, в дождь и бурю. Если бы мы не пришли тебе на помощь, Бог знает, что могло бы случиться. Я буду вечно благодарен Девлину Норту.

– А я буду всю жизнь ненавидеть его, – сказала Элла. – Он предатель – использовал доверие своего друга против него же. Вы не знаете, но Девлин Норт делал мне предложение – тайком от всех.

– Я знаю. – Папа обнял ее рукой за плечи. – Он рассказал мне об этом и объяснил, почему он так поступил. Он чувствовал себя обязанным спасти тебя от Сейбера.

Элла открыла рот от изумления.

– Не думай ничего плохого о Девлине. Он добавил, что был бы счастливейшим человеком на земле, если бы ему позволили жениться на тебе. И он согласен взять тебя, несмотря на все то, что произошло.

– О! – Элла отвернулась. Никогда ей не приходилось испытывать такого отчаяния. – И вы поверили ему?

– Ну конечно, – сказал дядя Кэлум, но лицо его было взволнованным. – Не думай, пожалуйста, что Струан хочет побыстрее выдать тебя замуж, чтобы спасти твою…

– Репутацию? Ха! Моя репутация в целости и сохранности, благодарю покорно! И вряд ли вам удастся снова выдать меня замуж, поскольку я уже состою в браке!

Папа остановился перед ней, склонил голову и серьезно посмотрел ей в глаза.

– Тебе пришлось столько пережить, девочка моя. Иди спать. И не беспокойся ни о чем. Брак с человеком, который признан невменяемым, легко расторгнуть.

Она отскочила от него.

– Сейбер не сумасшедший, говорю вам! И брак наш никто не посмеет расторгнуть. Я люблю его!

– Я знаю, – смущенно согласился папа. – Но позволь мне самому решить, что для тебя лучше. То, что нам известно, не выйдет за пределы этой комнаты.

– А как же Сейбер? Что вы сделаете с моим мужем?

– Он тебе не муж, – сказал Кэлум, отводя глаза. – Скоро приедут твоя мама и тетушки. Мы поможем тебе перенести это испытание. И Сейберу мы тоже поможем. Верь нам.

У них нет сердца! Они уже все решили, и Девлин Норт подстроил весь этот заговор против Сейбера.

Элла посмотрела на прабабушку, которая тихонько покачивала головой.

Так, помощи ждать неоткуда.

– Я сделаю, как ты хочешь, папа, – объявила Элла, выдавив из себя улыбку. – Я устала. Пойду спать. Пришлите ко мне Роуз.

Она вышла из комнаты, сопровождаемая хором сочувственных восклицаний. Роуз нужна ей для отвода глаз – как только горничная уложит ее спать, Элла найдет способ тайком выбраться с Пэл-Мэл и отправится искать Сейбера в Котсуолд. Надо будет придумать, как отвлечь Девлина Норта, чтобы дать ее мужу возможность ускользнуть.

У нее сжималось сердце при мысли о том, что ее дорогой Сейбер заперт под замок, хотя в глубине души чувствовала, что Девлин может справиться с ним только силой и только пока тот находится без сознания.

Пуговицы. Элла остановилась на ступеньках и готова была повернуть назад. Пуговицы от военных мундиров. Когда Сейбер внезапно проснулся, он крикнул: «Тебе не удастся больше никого прикончить» – или что-то в этом роде. Может, ему снилось одно из ужасных сражений в Индии? Смерть его солдат? Она снова принялась спускаться по ступенькам. Надо все это выяснить, и тогда она сможет помочь Сейберу избавиться от наваждения, которое так мучит его.

В ее гостиной и спальне ярко пылал камин. Роуз была уже там, в глазах ее затаилась тревога.

– С вами все в порядке, мисс… то есть миледи? – Девушка нервно теребила завязки чепчика. – Скажите, чем мне вам услужить?

Элла взяла себя в руки.

– Я ложусь спать, Роуз, благодарю. У меня было тяжелое путешествие. А где Макс? Вернулся в Итон?

Роуз потерла руки, пытаясь согреться.

– Биген вернулся в дом лорда Эйвеналла. А мистер Крэбли…

– Но я спрашивала не про них. – Элла снимала перчатки. – Повторяю, Макс вернулся в Итон?

Роуз покраснела.

– Да, так все думают, – неуверенно промолвила она. Элла бросила перчатки на стол.

– Но он не возвратился в школу? Это ты хочешь мне сказать, Роуз?

– Да. – Девушка проглотила слезы. – Я не знала, что и делать. Хотела пойти к вдове, да вот только тут вы приехали, и я решила… Я решила поговорить об этом с вами – как он меня и просил. Правда, я боюсь очень.

Элла почти весь день ничего не ела. Она почувствовала слабость и опустилась в ближайшее кресло.

– Так ты знаешь, где мой брат, Роуз?

Девушка в отчаянии заломила руки.

– Роуз? Прошу тебя, не скрывай от меня ничего.

– Он собирался уехать в экипаже. Но мне наверняка известно, что он никуда не уехал. Я видела, как он направился к конюшням. Я пошла за ним. Я умоляла его переговорить с герцогиней, но он не слушает таких, как я.

Элла протерла глаза.

– Вам нехорошо, миледи? – тревожно осведомилась Роуз. – Может, вы беременны?

Элла покосилась на нее. Она понимала, что это значит.

– Надеюсь, да, – решительно ответила она – Да, это было бы замечательно. Итак, Макс куда-то уехал верхом. Может, обратно в школу?

– Нет, миледи. Он уехал совсем недавно. Сразу после того, как вы вернулись с господами. О, я так умоляла его остаться. И не делать меня соучастницей его побега. Но он сказал, что у него ко мне есть дело.

Еще одна проделка Макса! Элла не на шутку рассвирепела. Она ждала, пока Роуз наберется храбрости, чтобы закончить свое повествование.

– Макс хотел, чтобы я пришла к вам и сказала, что он отправился в тот дом, о котором вам хорошо известно. Он заставил меня пообещать, что об этом никто не узнает, кроме вас. Если я разболтаю, это будет стоить мне жизни, миледи. И я не рассказала об этом ни одной живой душе. Я так волнуюсь за мастера Макса.

Элла вскочила на ноги.

– Негодник, – прошептала она.

– Прошу прощения, миледи?

– Ничего-ничего. Что еще? Макс просил тебя еще что-нибудь передать?

– Чтобы вы поехали за ним в тот дом. И чтобы никто не знал, что вы туда едете. И чтобы вы поторопились – иначе будет слишком поздно.

Аллея граничила с высокой стеной, огибающей сады на Пэл-Мэл. Рассвет вставал над городом. Аромат роз из садов, свежеиспеченного хлеба из пекарен и легкого дымка от каминов наполнял воздух.

Сейбер расхаживал взад и вперед, потирая горящие ссадины на запястьях. Биген следовал за ним, меняя направление в соответствии с его поворотами.

– Где, черт подери, этот Крэбли? Почему он мешкает?

– Он скоро придет, милорд. Крэбли – человек надежный.

Сейбер хмыкнул и снова зашагал. Если бы Крэбли и Биген не приехали в Бретфортен – Биген получил записку от Марго, – то Сейбер до сих пор сидел бы в запертой комнате, привязанный к стулу.

Он посмотрел на часы.

– Полчаса! Что можно делать столько времени?

– Я думаю, тому есть множество объяснений…

– Да, Биген, – перебил его Сейбер. – Я тоже уверен, что есть. Но я хочу получить обратно свою жену – сейчас же.

– Мистер Норт скоро настигнет нас. Мы его сильно стукнули, но он человек крепкий. Что будем делать, если он застанет нас здесь?

– Он не придет сюда, – сказал Сейбер, втайне надеясь, что именно так и будет. – А если он сюда сунется, я убью его. Я это обещал ему, перед тем как вы приехали.

Биген отвел взгляд.

– Да, ты прав, – промолвил Сейбер. – Я не убью его, потому что поклялся никогда… Я не убью его, но он горько об этом пожалеет. Правда, Девлин далеко не глуп. Он постарается сделать все, чтобы разделить нас.

– Кажется, кто-то идет, – промолвил Биген. Сегодня утром его шелковая туника и белые штаны имели довольно жалкий вид.

– Прекрасно. – Сейбер устремил взгляд на ворота сада. – Элла – это ответ… на мои молитвы. Она поможет мне исцелиться, теперь я в этом уверен.

Калитка открылась, и Крэбли вошел в аллею. Он тщательно притворил калитку за собой. Черные круглые глаза его тревожно блестели.

– Плохие новости, – сказал он. – Мне еле удалось уйти незамеченным.

– Где Элла? Почему ты не привел ее с собой? Они ее где-то прячут?

Крэбли воздел коротенькие пальцы к небу. Губы его растянулись, потом сжались в виде буквы «О».

– Я говорил с Роуз. Девушка вне себя от беспокойства, но я убедил ее открыть мне все, что ей известно. Она никому этого не рассказывала – боялась.

Сейбер схватил дворецкого за лацкан сюртука и притянул к себе.

– Отвечай, где…

– Милорд! – воскликнул Биген, пытаясь отцепить пальцы Сейбера от сюртука Крэбли. – Мистер Крэбли старается нам помочь. Не обижайте его, прошу вас.

Сейбер отпустил Крэбли.

– Да-да. Прости меня.

– Вы встревожены, милорд, – заметил Крэбли, поправляя помятый сюртук. – Роуз очень напугана. Она единственная в курсе того, что происходит. Нам надо спешить, иначе будет поздно.

– Да куда же спешить? – одновременно воскликнули Сейбер и Биген.

– В тот самый дом, разумеется, – ответил Крэбли. – Роуз сказала, Макс просил ее передать мисс Элле – графине, – чтобы она следовала за ним в тот дом, который они оба знают. Очевидно, мальчишка запугал Роуз, сказав, что его жизнь будет в опасности, если она проболтается об этом кому-либо еще. И если леди Эйвеналл не отправится за ним сейчас же.

На этот раз Эллу провели не в розовую гостиную Лашботтам, а в более просторную комнату на втором этаже. Вместо роз здесь всюду были кисти темно-фиолетового винограда. Восковые грозди каскадом спускались из ваз в форме раковин, которые поддерживали статуи в виде обнаженных женщин. Виноградные грозди украшали расписанные плиты камина и обои.

Входная дверь открылась прежде, чем Элла успела постучать, и Майло провел ее внутрь. Он был чем-то возбужден – щеки его покрывал неестественный румянец, ладони были липкими от пота.

Он провел ее в свою ужасную комнату и запер там. Элла слышала, как ключ повернулся в замке.

С той поры прошел уже час или даже больше. Из коридора не доносилось ни звука. В комнате не было окон, но лампы горели перед кроватью под пологом на четырех столбиках, задрапированной темно-фиолетовой тканью. На полу были разбросаны подушки, перед камином стояло кресло бледно-лилового цвета, украшенное золотыми кисточками.

Элла дернула за ручку двери. Она проделывала это уже несколько раз и знала, что не откроет дверь, но ничего не могла с собой поделать.

Послышались шаги.

Она забилась в дальний угол комнаты и устремила взгляд на дверь. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди.

Ключ повернулся в замке.

Элла поплотнее запахнулась в плащ. Она потребует встречи с Максом, а потом будет просить, чтобы их обоих выпустили отсюда.

В комнату вошел Майло. Он улыбался, но Элла заметила, что руки его дрожат.

– Я уже сказала тебе, что пришла за Максом, – обратилась она к нему. – Сейчас же приведи его ко мне.

– Ну конечно, – ответил Майло, нервно оглянувшись через плечо. – Он уже идет. Заходи, Макс. Твоя сестра желает тебя видеть.

Майло отступил в сторону, и на пороге появился Макс. Он подошел к Элле с мольбой в глазах. Увидев это, она кинулась к нему и обняла его.

– Что случилось? – прошептала она. – Что с тобой?

– Делай, что он тебе прикажет, – промолвил Макс. – Он говорит, что если ты послушаешься его, с нами ничего дурного не случится.

Элла взяла его за руки и отступила на шаг. Надо было хоть кого-нибудь предупредить, куда она направляется.

– Зачем ты здесь, Макс?

Он виновато повесил голову.

– Я идиот, круглый простофиля. В ту ночь я солгал тебе – я не был в «Уайтс-клубе». Я пришел сюда. Я пришел сюда, потому что хотел выяснить что-нибудь о… О том, кто я такой на самом деле.

– О Макс. – Ей следовало предвидеть, что все так обернется. – Ты – это ты. А я – это я. Мама умерла и…

– Но я знал, что Майло жив, – торопливо перебил ее Макс. – Я пришел, чтобы узнать, где он. Он очень обрадовался, увидев меня. Он сказал мне… О Элла, ты попала из-за меня в беду. Прости меня.

Она легонько встряхнула его и бросила взгляд на Майло, который по-прежнему стоял на пороге.

– Я уверена, что Майло заставил тебя прийти сюда, поскольку испытывает к тебе теплые чувства, – промолвила она, не вполне в этом уверенная. – Но нам пора домой, а то нас хватятся.

– Я сам попался на крючок. Я облегчил ему задачу. Он хотел заполучить тебя и использовал для этого меня.

Мурашки выступили у Эллы на руках.

– Майло не причинит нам вреда.

– Неправда! – Макс вырвался из ее объятий. – Он сказал, что он не дядя мне. Что он был маминым любовником и я его сын. Я поверил ему. Мне так хотелось ему верить.

Элла покачала головой:

– Нет, Макс, нет. Тебе следовало открыться мне. Я бы…

– Я знаю, что это не так, – перебил ее Макс, понуро опустив плечи. – Он сейчас признался, что обманул меня, поскольку получил то, что хотел. Он заставит нас следить друг за другом.

– Довольно, – рявкнул Майло. – Не надо было позволять тебе встречаться с ним, Элла. Но теперь по крайней мере ты знаешь, что он жив и здоров. Пока. Ты будешь делать, что я тебе прикажу, мисс.

– Мы уходим, – твердо промолвила Элла, вовсе не чувствуя в себе храбрости. – Дай нам пройти.

– Это так-то ты разговариваешь со своим дядюшкой?

– Мы не желаем больше видеть тебя. Не пытайся когда-нибудь увидеться с нами, понятно?

– Довольно наслышался я от тебя, мисс, – заявил Майло. – Убирайся, мальчишка. И не вздумай ничего предпринимать, иначе ответить за это придется твоей сестре.

Макс встал рядом с Эллой.

– Я не оставлю ее с тобой.

– Если ты не уйдешь, – сладким голосом промолвил Майло, – то тебе оттащат силой, а ее выпорет тот, кто несомненно получит от этого удовольствие.

Элла подавила невольный вскрик.

– Уходи, Макс. Прошу тебя. Я позабочусь о себе сама – и о тебе тоже. Уходи.

Он топтался на месте.

– Уходи же, Макс! – крикнула Элла. – Пожалуйста. Нетвердыми шагами он вышел из комнаты.

Майло подождал, пока за Максом закрылась дверь, и повернулся к Элле:

– Ну-с, продолжим. Ты будешь слушаться меня, мисс, иначе тебя выпорют. Не думай – это мне тоже доставило бы удовольствие. А заодно поколотил бы твоего надоедливого братца. Ваша мать не должна была заниматься вами – она была нужна мне. А теперь ты окажешь мне услугу.

Элла расправила плечи и гордо выпрямилась.

– Я замужняя женщина. Мой муж вызволит меня отсюда.

Майло захихикал:

– Насколько мне известно, это вряд ли возможно. Ага, кажется, наши гости уже прибыли. Слушайся меня во всем. Они заплатили мне за то, чего хотят от тебя.

В комнату влетела Пришес Эйбл. Ее злобная ухмылка нисколько не напоминала о былом заискивании перед Эллой.

Глава 29

– Всегда знала, что ты шлюха. – Вся в розовом и белом, словно рождественский пудинг, Пришес приблизилась к Элле семенящими шажками. Ее юбки из тафты колыхались вокруг бедер, экстравагантная вечерняя шляпка подрагивала при каждом шаге. Бесстыдно обнаженная грудь бурно вздымалась и опускалась.

Элла смутилась, увидев ее.

– Ты пришла мне помочь?

Пришес захихикала.

– Ну конечно, Элла-потаскушка. Я пришла помочь тебе перестать притворяться. В свете все про тебя знают, но ничего не говорят тебе, потому что боятся Россмара и Фрэнкхотов. Но я не боюсь. Я говорю тебе это прямо в лицо. Подумай об этом. Ты вообразила, что богата и знатна, когда ты всего лишь приемная дочь виконта! Надеялась, что никто не узнает, что ты была проституткой?

– Нет, это неправда. – Мысли Эллы неслись с лихорадочной быстротой.

Пришес замахала руками перед ее носом.

– Нет, правда. И ты до сих пор шлюха. И всегда ею останешься.

Элла перевела взгляд на ее руки и отшатнулась. С пальцев Пришес свисало платье из красного шифона.

Элла обернулась к Майло.

– Зачем она здесь? Почему пытается напугать меня?

– Делай, что тебе говорят, мисс, – сказал Майло. – Вспомни о своем братце и исполняй, что тебе прикажут.

– Надевай. – Пришес протянула ей платье, и Элла заметила в выражении ее лица что-то еще, кроме злобы и ненависти. – Ну же, снимай свою одежду и надевай это платье.

– Нет. – Элла покачала головой и села в кресло. – Ты больна, Пришес. Ты просто не в себе. Как тебя могли вовлечь в эту гнусность?

– Раздевайся!

Элла стянула завязки плаща и не двинулась с места.

В следующий момент ее ударили по щеке. От неожиданности и боли Элла чуть не задохнулась. Она отшатнулась от Пришес, которая стояла над ней.

Лицо Пришес покрылось красными пятнами, она снова подняла руку, чтобы ударить ее.

На этот раз Элла оказалась проворнее. Она уклонилась от удара и в тот же момент схватила Пришес за руку.

Пришес яростно вырывалась. С языка ее слетали слова и выражения, которых Элла никогда в жизни не слышала.

Элла обеими руками принялась выкручивать пухлые запястья Пришес. Та вырывалась и визжала:

– Пусти меня, шлюха! Пусти! О-о, мне больно! – Под тяжестью страусовых перьев шляпка съехала ей на лоб, и она выронила красное платье.

– Хватит, Элла, – сказал Майло.

Она бросила на него взгляд и с отвращением заметила, что он явно наслаждается зрелищем.

– Я замужняя женщина. Мой муж жестоко расправится с вами за это.

Отмахиваясь от перьев, которые лезли ей в глаза, Пришес тщетно пыталась вырваться из сильных пальцев Эллы.

– Ты думала стать настоящей леди. – Она плюнула Элле в лицо. – Но ты не леди. И твой брак уже ничто не спасет.

– Откуда… – Элла не могла стереть с лица плевок Пришес – иначе пришлось бы ее отпустить. – Это неправда. Мы с Сейбером поженились неделю назад.

– Ты хочешь сказать, что вы уже неделю предаетесь плотским утехам, – злобно возразила Пришес. – Мне все известно. Брак ваш скоро расторгнут. Не понимаю, почему тебя еще хотят мужчины… Приведи Помми! – внезапно взвизгнула она.

У Эллы подкосились ноги.

– Помми? Ты имеешь в виду Помроя Уокингема?

– Ну конечно. Приведи его сюда, старикашка! Сейчас же. Пусть он сам надевает красное платье на эту шлюху. Мне надоело ему во всем помогать. Он получил меня. – Она злобно взглянула на Эллу сквозь перья шляпки. – Ему нужна только я, но он хочет получить и тебя. И покончим с этим.

Ей надо собраться с силами. Элла снова повернула запястье Пришес, и та отчаянно завопила. Девица была мягкая и слабая, как тряпичная кукла. Элла с самого детства заботилась о себе сама. Живя в Керколди, она часто бродила по лугам и объезжала поместье на лошади или трудилась с женами фермеров, вместо того чтобы лениво потягивать чай целыми днями.

Помрой Уокингем появился на пороге. Его тонкие губы искривились.

– Можешь убираться, подлец, – сказал он Майло. – И не возвращайся, пока я тебя не позову.

– Но деньги…

– Тебе уже заплатили, идиот. Убирайся.

– Но…

Помрой лягнул его носком сапога в коленку. Майло согнулся пополам от боли и прислонился к стене.

– Не смей сюда возвращаться! – рявкнул Помрой. – Вон!

Майло, скуля, убрался восвояси.

– О Помми! – захныкала Пришес. Элла отпустила ее, и та бросилась к Помрою Уокингему и повисла у него на шее. – О, Помми, она такая злючка! Она выкручивала мне руки и плевалась. Плевалась в меня!

Элла не стала спорить. Бесполезно. И не стоит спрашивать, что здесь делает невеста лорда Уокингема в компании сына лорда Уокингема.

– Она плевалась? – переспросил Помрой с улыбкой, напоминавшей оскал. Он сбросил с себя руки Пришес. – Отлично. Рад слышать – люблю, когда сопротивляются. Так получаешь больше удовольствия.

– Но Помми!

Помрой окинул Пришес холодным взглядом, прошелся по ее телу сверху вниз и остановился на груди.

– Это твое главное достоинство, – промолвил он и ногой захлопнул за собой дверь. – Да, это лучшее, что у тебя есть. Зачем скрывать их, моя дорогая?

Прежде чем Пришес успела ответить, Помрой Уокингем разорвал лиф ее платья, обнажив огромные груди, которые покачивались над туго зашнурованным корсетом. Элла поежилась. Плотные чашечки корсета поддерживали нечто огромное, с коричневыми сосками, подрагивающее, словно молочное желе, украшенное сливовым джемом.

Пришес замолотила кулаками по плечу Помроя, но не сделала никаких попыток прикрыть себя. Подперев руками бока, она подошла к Элле.

– Она тощая, Помми. Совсем не такая, как я. Мы можем заняться этим прямо здесь, если хочешь. Перед ней. Иди же сюда, Помми, я готова. Я всегда готова для тебя.

– Всему свое время, – сказал Помрой, не сводя глаз с Эллы. – Возьми платье, – приказал он ей.

Она сжала губы и не двинулась с места.

– О, мы решили сопротивляться, – заметил Помрой. Он скрестил руки на груди и стал рассматривать свои ногти. – Мне это нравится. То, что слишком легко дается, быстро надоедает. – Тут он обратил внимание на Пришес. Он ухватил ее за корсет между грудями и притянул к себе. Потом сильно сжал по очереди каждую ее грудь и рассмеялся, когда она застонала от боли.

– Перестань! – крикнула Элла. – Ты же причиняешь ей боль.

– Заткнись! – приказала ей Пришес. – И делай, что тебе говорят. Я помогу тебе, Помми. Я всегда тебе помогала.

В ответ он злобно ущипнул глупую девицу за соски.

Элла отвернулась.

Краем глаза она видела, что Помрой направляется к ней.

– Я передумал, Пришес. Убирайся.

– Помми!

– Убирайся вон!

– Но ты же обещал. Ты говорил, что я тоже буду присутствовать.

– А теперь я решил, что не будешь. Чтобы ты не болтала, я сделал вид, что позволяю тебе это. Я боялся, что ты приведешь сюда отца. – Он презрительно усмехнулся, глядя на нее. – Но теперь ты за ним уже не побежишь, ведь так? Он только посмотрит на тебя и сразу поймет, чем ты тут со мной намеревалась заниматься. Убирайся, и тогда я, может, и не стану рассказывать отцу, какая ты на самом деле шлюха. Не мешай мне – я слишком долго ждал, чтобы получить то, что мне принадлежит, и я не собираюсь это ни с кем делить.

Это. Он говорит о ней, как о вещи. Элла мысленно прикинула шансы, какие у нее есть. Никаких шансов спастись.

– Помми, я не хочу…

– Мне плевать, что ты хочешь, паршивая потаскушка. Я слишком долго делил наслаждения. Убирайся в коридор и следи, чтобы сюда никто не вошел.

Пришес, всхлипывая, удалилась. Помрой подошел к Элле, нагнулся и приблизил к ней свою гнусную физиономию.

– Ну, наконец-то, – промолвил он. – Наконец-то мы с тобой одни, моя цыганочка. После стольких лет томительного ожидания ты сделаешь то, за что я когда-то заплатил.

Годы ожидания! Она старательно избегала взгляда его бесцветных пустых глаз.

– Я не буду смотреть, не беспокойся, – промолвил он. Элла не пошевелилась. О чем он говорит?

– Пока ты не подготовишься. Не хочу испортить удовольствие.

Пришес ушла, и у Эллы появилась надежда ускользнуть. Помрой швырнул ей красное шифоновое платье.

– Иди переоденься за ширмой в углу. – Он ухмыльнулся и провел пальцем по ее щеке. – Ты такая красивая. Ты будешь танцевать для меня, моя цыганочка.

Она не покажет вида, что боится. Элла выдавила из себя улыбку.

Помрой ухмыльнулся еще шире.

– Вот и отлично. Будь поласковей с Помроем – он заслужил это после стольких лет ожидания.

И снова он вспомнил о чем-то, что ждал так долго, – это имеет какое-то отношение к ней самой.

– Продолжай же, – подбодрил он ее сладким тоном. – Иди и делай то, что от тебя хочет Помрой. А я пока подготовлюсь, чтобы нам было хорошо вместе.

У Эллы пересохло в горле. Она не могла заставить себя сдвинуться с места.

Помрой легонько подтолкнул ее.

– Ну, иди же. Все снимай с себя. Я хочу, чтобы ты предстала передо мной такой, какой я впервые тебя увидел.

Элла похолодела.

– Ага! – Он хлопнул в ладоши. – Вспомнила наконец?

– Нет, – прошептала она. – И я не знаю, о чем вы говорите. Когда Сейбер…

– Не упоминай при мне его имя! – Ухмылка слетела с его лица, глаза прищурились. – С этим покончено. Маленькая ошибка, которую я прощу только в том случае, если ты будешь послушной девочкой.

Элла отбросила в сторону красное шифоновое платье.

– Нет, я буду повторять имя моего мужа столько, сколько хочу.

Черты Помроя искривила злобная гримаса. Он оскалил свои гнилые зубы и стал наступать на нее.

– У тебя нет мужа. Ты моя. Я купил тебя.

Сердце ее замерло в груди. Она ухватилась за столбик кровати.

– Вот так. Я купил тебя в этом доме. Но Хансиньор выкрал тебя. Зачем? Это я и хотел узнать. Уж не думаешь ли ты, что я поверю, будто он хотел тебя спасти?

Этот человек был здесь… в ту ужасную ночь.

– Папа самый добрый человек на свете, – слабо промолвила она. – Он взял нас с Максом к себе, потому что он щедр и великодушен. Так же, как мама, дядя Арран и тетя Грейс. И дядя Кэлум и тетя Пиппа. Ты ничего не знаешь об их благородстве – ты даже не знаком с ними.

– Потому что они лучше меня? – Он устремил на нее угрожающий взгляд. – Они не лучше меня. Просто они научились скрывать свои пороки. Но сегодня ночью я им отплачу. Когда я расправлюсь с тобой, они будут рады избавиться от тебя.

– Сейбер… – Она не договорила, мысли ее путались.

– Лорд Эйвеналл сумасшедший. Но я должен сказать ему за это спасибо. Если бы это было не так, твои дражайшие родственники не предоставили бы мне такой возможности снова увидеть тебя в Лондоне. И твой тупоумный братец не подстроил бы тебе эту западню.

– Пусти меня.

– Ни за что. Никогда. Сегодня – наша первая церемония соединения. А потом я увезу тебя отсюда.

Элла с трудом овладела собой. Она встала.

– Ты сам сошел с ума. С чего ты взял, что муж не спасет меня?

Помрой снял сюртук и повесил его на кресло. Жилет в черных и оранжевых тонах обтягивал его тщедушную грудь и плечи.

– Мне доподлинно известно, что лорд Эйвеналл сидит под замком. Хватит об этом! Не порть мне праздник. Я не хочу сам тебя раздевать.

Она не двинулась с места, и тогда он поднял платье и бросил его на постель.

– Надень его. А я пока займусь со свечами.

Он вытащил из коробочки на камине красные восковые свечи и зажег их, предварительно вставив в светильники. Комната озарилась кровавым светом.

Покончив с этим, он обернулся к Элле и укоризненно покачал головой, словно она была непослушным ребенком.

– Ну же, не заставляй меня ждать.

– Я не собираюсь вам подчиняться, – отчетливо промолвила она. – Все, что вы возьмете, вам придется брать силой, мистер Уокингем. Сама я вам ничего не дам по своей воле.

Он вздрогнул, подошел к ней ближе, потом отступил и продолжал ходить вокруг, не отрывая взгляда от ее лица.

Элла внутренне похолодела, но мозг ее работал ясно. Он может надругаться над ее телом, но ему не удастся сломить ее дух. Его пальцы не дотянутся до ее сердца и души. Там она сохранит ненависть к нему и любовь к Сейберу, что бы ни случилось.

– Ты испытываешь мое терпение! – Помрой бросился на нее, дернул за воротник плаща, рывком стянул его с Эллы, и она покачнулась, еле успев ухватиться за столбик кровати.

Ярость прогнала страх.

– Ты никогда не получишь то, что хочешь! – выкрикнула она. – Никогда. Ты пытался купить себе ребенка в этом доме, но у тебя ничего не вышло. И теперь ничего не выйдет.

Он снова бросился на нее.

Элла уклонилась в сторону, и Помрой врезался головой в столбик кровати.

– Сучка! – Он пошатнулся. Широкая рана зияла у него на лбу, и кровь струйками стекала на глаза. – Ты мне за это заплатишь.

Взгляд ее упал на каминную кочергу, но Помрой это заметил и попытался перехватить ее.

Элла кинулась к камину и схватила кочергу за деревянную ручку.

Рука Помроя в тот же миг опустилась сверху на ее руку.

Они катались по полу, вырывая друг у друга кочергу. От зловонного, пахнущего виски дыхания Помроя Эллу чуть не стошнило. Она сцепила зубы и продолжала сопротивляться.

Ее рука крепко держала кочергу – Элла и не подозревала, что может обладать такой силой.

Помрой высвободил одну руку и задрал ей юбки.

– Значит, вам так больше нравится, мадам? Ну, хорошо же. – Она почувствовала, как его потные пальцы рвут ее нижнее белье.

Элла изо всей силы ударила его коленом туда, куда могла достать.

Помрой дико вскрикнул. Слезы выступили у него на глазах. Рот его широко открылся, и он взвыл от боли.

Довольная успешным выпадом, Элла повторила удар.

Словно загнанный в угол зверь, он дернулся назад, вопя и стеная. Все еще рыдая от боли, он разорвал на Элле платье.

Она сосредоточилась и снова ударила его.

Он отвесил ей затрещину, вздрогнул, подтянул колени к животу, задыхаясь и ловя ртом воздух. Сверху на них повалился столик и раскололся о каминную решетку.

Следующий удар пришелся Элле в плечо. Он наносил ей жестокие удары со всей силой, на какую был способен.

Элла почувствовала, как рука ее немеет от боли. Оба они так и не выпустили кочергу.

– Ну, вот и все, – прохрипел он сквозь стиснутые зубы. Усевшись на нее верхом, он принялся колотить об пол ее руку, сжимавшую кочергу. Наконец Элла выпустила свое оружие.

– Пусть так, – промолвила она, чувствуя на губах вкус собственных слез и крови. – Но я все равно ничего тебе не отдам добровольно. И ты не джентльмен.

Потрясая кочергой, Помрой победно расхохотался.

– Да, – повторила она. – Ты не мужчина. Ты дрался с женщиной и одержал над ней верх.

– И победителю полагается приз, – захихикал он. Элла почувствовала, как холод пробежал по ее обнаженным ногам.

– Помрой! – раздался голос за дверью.

– Убирайся! – рявкнул Помрой, кровь стекала по его лицу. – Закрой дверь, черт тебя дери. Тебя это не касается.

Тот, к кому он обращался, влетел в комнату, рыча от ярости.

– Помми, остановись и дай ему помочь тебе, – испуганно пролепетала Пришес. – Он очень зол, Помми. Остановись же. Мы не должны…

– Заткнись! – прошипел Помрой. – Убирайся, отец. И захвати с собой эту сучку.

Лорд Уокингем! Элла отчаянно извивалась под Помроем. Она не вынесет, если этот старик коснется ее хоть пальцем. Ее отец непременно придет ей на помощь и прекратит этот отвратительный кошмар.

– Мы договорились, что сначала у нас с Пришес будет свадебная церемония, – прогремел лорд Уокингем. – Потом мы наденем платье на Эллу, и ты тоже сможешь жениться на ней, скажем так. Я с нетерпением ждал этого момента. И что же? Моя невеста полуголая бегает в коридоре, а ты не желаешь ни с кем делиться лакомым кусочком.

– Но я же послала за тобой, Уоки, – хныкала Пришес. – Я послала за тобой экипаж, разве нет?

Помрой вскочил и замахнулся кочергой.

– Убирайтесь оба!

Не успела Элла и вскрикнуть, как достойный Помрой Уокингем со всего размаху ударил отца кочергой по голове и замахнулся для второго удара.

Запахнув разодранное в клочья платье, Элла кое-как поднялась на ноги.

Ноги старого Уокингема подогнулись, глаза расширились от ужаса. В черепе его зияла кровавая рана. Кровь хлестала из носа.

– Уоки! – взвизгнула Пришес.

Помрой снова ударил отца, на этот раз по лицу. Но старик уже закатил невидящие глаза, горлом у него пошла кровь.

Он медленно повалился на спину, неестественно подогнув под себя ноги.

До Эллы донеслись голоса из коридора. Она не прислушивалась, о чем они говорили. Перед ней лежал мертвый лорд Уокингем – его убил собственный сын, который уже повернулся к Пришес Эйбл.

– Не надо, – беззвучно прошептала Элла. – Оставь ее.

– Не понимаю, зачем вы вызвали меня сюда, – раздался за дверью женский голос. – Я не желаю поддерживать с вами знакомство, мистер Майло.

Услышав эти слова, Помрой остановился. Пришес без сознания повалилась на пол.

При виде графини Перруш, спорившей с Майло, Элле чуть не сделалось дурно, и она тоже сползла на ковер. Потянувшись за плащом, она закуталась в него.

Графиня вошла в комнату, оглянувшись на Майло.

– Я хорошо вам заплатила, а вы все только напортили. Но теперь все в порядке.

– Рад слышать, – сказал Майло, скривив губы. – Я проследил, чтобы доставили кусочки шифона и письмо. А потом мальчишка сам пришел ко мне.

– Мальчишка?

– Макс. Ее брат. Он пришел и здорово мне помог. Я сказал Элле, что если она не будет слушаться меня, то все узнают, какую жизнь она вела у Лашботтам.

– Мне это не интересно, – обронила Марго. – К счастью, лорд Эйвеналл никогда не подумает, что это я все подстроила. Мне нельзя терять его покровительство. Отныне я стану его супругой. Девчонку получит мистер Норт. Я буду заботиться о лорде Эйвеналле – и о его деньгах.

Майло рассмеялся:

– Хорошо вы все продумали.

– Я пришла, чтобы напомнить вам, что вы не должны ни под каким видом упоминать о нашем знакомстве… – Она заметила распростертое на полу тело лорда Уокингема, Пришес, лежавшую тут же в обмороке, и Помроя, сжимавшего в руках кочергу. – О Боже мой! – Эллу она не увидела.

– Вот это да, – с интересом промолвил Майло. – Какая неприятная семейная ссора.

– Это меня не касается, – бросила Марго, отвернувшись.

Она двинулась к двери и столкнулась с входящим в нее Сейбером.

– Держи ее и не выпускай, – приказал он Бигену, который следовал за ним. – Не дай графине уйти. О, Элла! – Он взмахнул рукой. – Оставайся на месте, любовь моя. Все в порядке. Я расправлюсь с этим злодеем.

Помрой не успел замахнуться кочергой, как Сейбер бросился на него. Схватив Помроя за воротник, он приподнял его, так что тот заболтал ногами в воздухе.

На глазах у испуганной Эллы Помрой стиснул ручку кочерги и отвел руку.

– Нет! – крикнула Элла, бросаясь вперед и обхватив запястье Помроя, как будто этим надеялась спасти Сейбера от удара.

Уокингем-младший выронил кочергу. Элла упала на пол, и кочерга откатилась назад.

Сейбер выпустил Помроя и склонился над Эллой.

– Помрой! – крикнула она. – Он уйдет.

– Далеко ему не уйти, – сказал ей Сейбер, прижимая к себе. – У входа его поджидает Крэбли с пистолетом – он получил подробные инструкции, как обращаться с этой штукой.

– Я хочу быть с тобой, – сказал она Сейберу. – Я больше никогда не хочу с тобой разлучаться.

Нахмурившись, он коснулся ее щеки там, где Помрой ударил ее.

– Отныне мы всегда будем вместе. Пока я жив. О Господи, что это?

Снизу донесся шум и грохот.

– Боже милосердный, – промолвил Майло, повысив голос. Он все еще стоял на пороге. – Посмотрите-ка на этот разгром. Кто мне заплатит за это безобразие, хотел бы я знать? Прислушайтесь, какой они шум подняли. Ну почему старику не дадут отдохнуть в тишине и покое? Крики и стоны долетели из холла.

– Уведи ее, – сказал Сейбер Бигену, указывая на Марго. Он бросил взгляд на Пришес, которая неуклюже поднималась на ноги. – Отправляйся в Берлингтон-Гарденз. Мы отошлем тебя к твоим родителям – с подробным рассказом о твоих похождениях. Пусть они решают твою судьбу.

Пришес колотила нервная дрожь.

– Я пришла, чтобы помочь Элле! – воскликнула Марго, вырываясь из цепких пальцев Бигена. – Скажи ему, Элла, я ведь хотела помочь тебе.

Прижав к себе Эллу, Сейбер медленно прошел мимо Марго в коридор. Когда они приблизились к лестнице, Элла спрятала лицо у него на груди.

– Они не хотели тебе зла, – прошептала она, имея в виду папу, дядю Аррана и дядю Кэлума. – Им сказали, что ты сумасшедший, и они решили спасти меня от тебя.

– Надо сказать за это спасибо Девлину Норту. Марго послала за мной Бигена и Крэбли, но только чтобы сделать вид, что она моя союзница. Девлин должен был расправиться с ними обоими. Но Марго и Девлин недооценили Бигена. Он владеет секретными боевыми искусствами. И Крэбли я тоже доверяю, как самому себе.

– Теперь с этим покончено? – спросила его Элла.

– Нам еще многое предстоит. Но я верю, мы сможем преодолеть все трудности. В ту ночь, у озера Бретфортен, ты сумела проникнуть в мое сознание и изменить то, что я уже не надеялся изменить.

– Ты не сумасшедший, – сказала ему Элла.

– Да, – согласился он. – Я не сумасшедший. Но я должен теперь открыто бороться с тем, что так долго носил в душе.

Элла поцеловала его, и они стали спускаться по лестнице.

Сейбер хотел было что-то добавить, но внезапно повернул к себе Эллу, чтобы она не видела разыгравшейся внизу драмы.

– О нет, нет! – пронзительно вскрикнула Пришес Эйбл. Она пронеслась мимо них в холл. Шляпка болталась у нее за спиной, платье было в лохмотьях.

Элла прижалась к Сейберу, проводив взглядом Пришес.

У подножия лестницы Пришес упала на колени перед неподвижно распростертым телом Помроя Уокингема.

Крэбли застыл над ними, как изваяние. Он поднял глаза на Сейбера и Эллу и всплеснул руками.

– А, вот и вы, лорд Эйвеналл и леди Эйвеналл. – Он указал на Помроя. – Говорят, многие погибают от неудачных падений. Никогда нельзя торопиться, особенно спускаясь с лестницы.

– Он мертв? – спросил Сейбер.

Крэбли нахмурился, вытащил пистолет из-за пояса. Он внимательно осмотрел оружие, и на лице его отразилось разочарование.

– Он так же мертв, как если бы я пристрелил его прямо сейчас, милорд.

Эпилог

Замок Керколди, Шотландия

Лето 1828 года

– Нет, все было не так, Макс Россмара, – сказала Керсти Мерсер, упершись крошечными ручонками в бока. – И вечно вы все врете.

Макс перевернулся на живот и покосился на десятилетнюю девочку, стоявшую перед ним.

– Если я говорю, что сражался с дюжиной врагов в Лондоне, то, значит, так оно и было, мисс Керсти Мерсер. – Маленькая светловолосая девчушка, дочка Роберта и Гейл Мерсер, чья семья арендовала земли у Россмара уже несколько поколений, знала Макса с первых дней его пребывания в Керколди.

Яркий свет послеполуденного солнца играл на золотистых волосах девочки. Она отбросила челку со лба и расставила ножки.

– Вы совсем зазнались, мастер Макс. Верно, думаете, зачем вам водиться с такими, как я?

– Ну что ты, малышка, – промолвил Макс, схватив Керсти за руку и снова усаживая ее на теплую траву. – Ты моя самая любимая шотландская русалочка. Я всегда буду тебя любить.

Она коснулась пальчиком его носа и приблизила к нему лицо, скосив глаза к переносице. Он засмеялся.

– Не смейтесь надо мной, – сказала она сквозь смех. – Поклянитесь, что никого не убивали там, откуда вы вернулись. Моя мама говорит, что тот, кто убивает, перестает быть человеком, только если он не защищает свою жизнь.

– Да, – промолвил Макс, вновь переходя на хорошо знакомый ему акцент. – Поскольку я говорю с тобой и знаю, что и так тебе нравлюсь, то я скажу тебе правду.

Он оперся подбородком о скрещенные руки. В Керколди так хорошо. После того как он чуть не погубил Эллу, он не заслужил такого счастья – быть тут со всей семьей. И все же он был благодарен, что его оставили, несмотря на его протесты. Дядя Кэлум помогал ему больше всех. Он рассказал Максу, как пытался разузнать, кто он и откуда, и как жалел, что никогда не видел своего отца. Если дядя Кэлум признался в этом, то как может Макс себя винить?

Керсти перевернулась на живот, вытянулась и в точности скопировала позу Макса. Она повторяла за ним все, что он ни делал, с того самого дня, как он впервые побывал в доме ее родителей. Ему тогда было всего одиннадцать лет.

– Ну, рассказывай, – промолвила Керсти. – Правду, Макс, и только правду.

– Я никого не убивал.

– И не сражался с дюжиной врагов?

Он прикрыл один глаз, а другим лукаво покосился на нее.

– Нет, – сказал он, не успев подумать. – Нет, и с дюжиной врагов я не сражался. Ни с кем я даже не подрался.

– Хм-м. – Ее волосы сияли на солнце. Она перебирала желтые сухие травинки. – Ты мне нравишься, Макс Россмара.

– А ты и сама ничего, Керсти Мерсер.

– Хм-м. – Она наморщила носик. – Элла… Леди Эйвеналл стала еще красивее, чем когда была просто Эллой.

– Да, Элла красивая, – согласился Макс и тут же почувствовал отвращение к себе, которое стало уже привычным его спутником. – И добрая. И храбрая. Сейбер тоже неплохой парень.

– Он хороший, – сказала Керсти. – У тебя очень хорошая семья. Папа и мама постоянно мне об этом говорят.

– Они правы, – согласился Макс. – Хорошая и благородная семья.

– И вы добрые. Я всех вас люблю, – добавила Керсти, не отводя от него глаз. – Даже ту старую даму – я ее, правда, немного боюсь.

– Вдову-то? – Макс ущипнул ее за подбородок и улыбнулся. – Она лучше всех. И мы тебя тоже любим. – Он оглянулся вокруг. Дядя Арран и тетя Грейс сидели с детьми под раскидистым дубом у подножия холма, на вершине которого расположились Макс и Керсти. Дядя Кэлум и тетя Пиппа прогуливались под руку по ступенькам террасы, спускающейся от одной из башен замка. Папа с мамой выходили из дома, чтобы присоединиться к остальным на пикнике.

Бабушку он видел, когда та препиралась с Бланш Бэстибл по поводу шляпки.

Где Элла и Сейбер – неизвестно. Известно только, что они всегда вместе.

– Элизабет так выросла, – заметила Грейс, маркиза Стоунхэвен. – Надеюсь, ей не придется страдать от своего маленького роста, как ее матери. – В компании мужа и детей она всегда была спокойна и весела.

Арран обнял ее рукой за плечи и притянул к себе, прислонившись к стволу дуба.

– Если Элизабет будет похожа на свою мать, то она будет счастлива, – сказал он Грейс. – У нее твои волосы – такие же светлые.

– И ваши зеленые глаза, милорд.

– Бог наградил нас прекрасными детьми. А более всего я счастлив, что у меня есть ты.

Она чмокнула его в щеку.

– Я снова писала вчера твой портрет.

– О нет! – Он отодвинулся от нее и притворился, что корчится от боли. – Нет, скажи, что это неправда!

– Арран Россмара, вы просто чудовище! – Она стукнула его кулачком по спине, и тут же прибежали их трое детей, визжа и крича, – они решили, что папа ссорится с мамой. – Веди себя прилично, Арран. К нам идут Кэлум и Пиппа. И остальные тоже скоро будут здесь.

Он обхватил ее за талию и повалил на траву. Элизабет, Нилл и двухлетний Джеймс тут же приняли живейшее участие в возне.

– Не думаю, что мы скоро увидим Эллу и Сейбера, – сказал Арран, его зеленые глаза блестели, как всегда, когда он подумывал об уединении с ней. – Они поступят более разумно.

– Разумно? Я написала твой портрет, а ты смеешься надо мной. Не пытайся переменить тему разговора.

– Я хочу, чтобы ты написала мой парадный портрет. Я ведь выгляжу представительно, как ты считаешь?

Грейс улыбнулась:

– Да, действительно.

– Ну, так вот, – продолжал Арран. – Поскольку ты настаиваешь, чтобы я позировал тебе обнаженным, и проявляешь особенное уважение к тому, что должна считать моим самым большим достоинством, отнесись к этому со всей ответственностью.

Грейс изловчилась и сжала «достоинство», о котором он упомянул.

Арран обнажил зубы в усмешке.

– Осторожно, моя прелесть, или ты поставишь нас обоих в неловкое положение. А вообще не осторожничай особенно. Будь беспечной и беззаботной.

– Как скажешь, – согласно кивнула Грейс. – Но я только отыскала то, что можно моментально выпрямить.

– И что же это такое? – Он обхватил ее одной рукой и сел, а другой рукой обнял троих детей.

– Здравствуй, Кэлум! – крикнула Грейс. – Здравствуй, Пиппа! Присоединяйтесь к нам. – И шепнула Аррану: – Я, пожалуй, немного доработаю портрет. По-моему, я несколько преувеличила твое лучшее достоинство.

Он расхохотался:

– Надо привести себя в порядок. Наш клан уже почти в сборе.

– А где Элла и Сейбер? – спросила Грейс.

– Они придут, – сказал Арран. – Они видят только друг друга. И где бы они ни были, одно известно точно: они вместе.

Кэлум, герцог Фрэнкхот, остановился с супругой неподалеку от семейства Аррана.

– Надо подождать, пока мальчики нас догонят, Пиппа. – В свои три и два года Уильям и Чарльз ужасно независимы и любят все делать по-своему. Они преодолели спуск по каменной лестнице к лужайке, но тут Уильям что-то нашел в траве.

– О Господи! – воскликнула Пиппа. – Посмотри-ка на него. Упал в клумбу. Этот ребенок так любопытен.

– Насколько я помню, его матушка всегда любила приключения. – Пиппа частенько пускалась в одиночестве в длительные путешествия по их владениям в Корнуолле. Он крепко сжал ее руку. – Но твоя склонность к различным авантюрам – это далеко не все, что мне нравится в тебе.

Она оперлась о его руку и отвернулась.

– Мое кокетство? Это тебе нравится? Как я флиртую? – Она засмеялась, в голубых глазах ее засверкали веселые искорки, и он в который раз поразился контрасту, который являли собой ее голубые глаза и черные волосы. – Кэлум, так вот что тебе нравится во мне больше всего?

Преисполненный любви к ней, он привлек ее к себе и прижался подбородком к ее затылку.

– Если бы мне нравилось это больше всего, тогда как же все остальное?

– А мне все в тебе нравится, Кэлум.

– Когда-то тебе не нравился мой характер.

– Ты вспыльчив – и бесстрашен. Теперь я это знаю. Кэлум внимательно вгляделся в лицо Пиппы.

– А я больше всего люблю в тебе твою нежность. Твоя нежность сделала меня более мягким человеком, более рассудительным.

– Только сильный человек может позволить себе быть нежным, – сказала она, улыбаясь ему.

Он смотрел куда-то мимо нее.

– Струан и Джастина приехали. Как хорошо, что все мы собрались сегодня вместе.

– М-м. Интересно, где Сейбер и Элла?

– Кто знает. – Он повел ее к Аррану и Грейс, которые расположились в окружении детей под большим дубом. – Хотя мы точно можем сказать, что они вместе. Они всегда вместе.

Напрасно она ждала так долго – надо было сразу ехать к Струану в Шотландию. Леди Джастина, виконтесса Хансиньор, засмеялась и натянула поводья, останавливая двуколку.

– И что же тебя так насмешило, моя дорогая? – осведомился ее красивый супруг. – Когда ты так смеешься, мне кажется, у тебя есть какие-то секреты от меня.

Она взглянула на него из-под густых ресниц.

– О да, один большой секрет.

Струан спрыгнул на траву, обхватил жену за талию и помог ей выйти из экипажа, в котором они доехали от охотничьего домика до замка. Он вытащил из двуколки одного за другим крошку Сару и двухлетнего Эдварда.

– Я не прошу тебя открывать мне свои секреты, Джастина. Я понял, что мне не следует никому навязывать свою волю – особенно тебе.

– Значит, я вышла замуж за очень разумного мужчину, – заметила она. – И поскольку ты так умен, я объясню, почему я смеялась. Просто я очень счастлива. И я смеюсь над собой, за то, что была такой дурочкой.

– Дурочкой? – Он пристально посмотрел на нее. Она склонила голову.

– Да, потому что позволила тебе отправиться в Корнуолл без меня – после нашей первой встречи. А потом не поехала с тобой в Шотландию.

Струан вспомнил ту ночь, когда она приехала якобы «помочь» ему. Как все быстро переменилось.

– Но ты же поехала за мной, – возразил он. – И я благодарю Бога за это. Иначе я был бы вынужден сам тебя разыскивать. А это преутомительно.

На этот раз они оба рассмеялись и обернулись, заслышав неподалеку покашливание. Вдова вместе с Бланш приближались к ним по тропинке.

– Бабушка! – крикнула Джастина. – Какая у вас прелестная шляпка! – Серая парчовая шляпка трепетала под тяжестью гагата и хрустальных бусинок, пришитых вдоль полей.

Вдова подняла голову, и подвески весело запрыгали.

– Ну вот, Бланш, я была права. У Джастины гораздо больше вкуса, и ей эта шляпка нравится.

Джастина отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

– Похоже, мы приехали последние, – промолвила она. – Все уже собрались под дубом с Грейс и ее семейством.

Струан взял маленькую Сару за руку, а Эдвард побежал по лужайке к остальным.

– Нет еще Сейбера и Эллы.

– Да, ты прав. Они придут – если не забудут. – Она встряхнула головой. – Они живут друг для друга.

– Да, и друг в друге, – согласился он. – Нам следует благодарить за это судьбу. Они неразлучны.

Сейбер и Элла стояли у окна в «Апокалипсисе» – башне, которая когда-то была холостяцким прибежищем Аррана, а теперь он жил там вместе с Грейс.

– Я люблю Шотландию, – промолвила Элла.

Сейбер спрятал улыбку.

– Странно слышать это от тебя.

– Ты знаешь… – Элла надула губки и пихнула его в бок. – Ты смеешься надо мной, Сейбер. Ты, верно, намекаешь на то, что я слишком часто об этом твержу.

– Я готов слушать все, что бы ты ни говорила, – сказал он ей, довольный своим остроумием. – Я тоже люблю Шотландию. Как я могу не любить ее, если она так много для тебя значит?

– Вы, сэр, льстивый плут, – сказала она, прищурив глаза и упершись пальчиком ему в грудь.

– Только с тобой, моя любовь, только с тобой.

Она отвернулась к окну.

– Нам пора присоединиться к остальным.

– Но у нас еще есть время…

– Нет, – твердо сказала она. – У нас нет времени. Вы, супруг мой, просто ненасытны.

– И для тебя это сущее наказание.

Она обвила руками его шею и поцеловала его. Она целовала его, пока он не стал опасаться, что им действительно придется задержаться.

Когда он скользнул ладонями ниже ее спины и прижал ее к себе, она стукнула его кулачками по плечу и отклонилась.

– Если вы не забыли, мы только что из постели, милорд.

– Не забыл, – промолвил он, целуя ее в шею, коснувшись губами впадинки у горла и нежной округлости груди. – Это незабываемо.

– В таком случае…

– Это надо повторить.

– Как ты сказал?

– Незабываемо и повторяемо.

– Сейбер, мы должны…

– Повторить то, что незабываемо.

– Нет такого слова – «повторяемо». – Она захихикала и упала ему на грудь. – Надо нам прийти в себя, прежде чем мы предстанем перед остальными. Предлагаю продолжить – и поскорее.

– Мы и другое можем проделать столь же быстро.

– Ты просто невыносим!

– Развлечение, – промолвил Сейбер, усмехнувшись. – Небольшое такое развлечение, как ты на это смотришь?

– Это же ужас что такое! Я сделала из тебя чудовище. Сейбер замер. Он обхватил руками ее лицо, разглядывая дорогие его сердцу черты.

– Наоборот, ты превратила чудовище в человека. Ты заставила меня снова поверить в себя. Благодаря тебе я вновь потянулся к свету, в то время как все больше и больше погружался во мрак. Я считал, что на самом деле схожу с ума.

Она серьезно посмотрела на него.

– Только прямо взглянув в лицо тьмы, мы можем вырвать ее жало, Сейбер.

– Я бы хотел навсегда изгнать мучившие меня призраки.

– Когда-нибудь они исчезнут. А пока я с тобой, рядом и всегда приду тебе на помощь. И тебя все реже тревожат кошмары.

Он улыбнулся. Ему стало хорошо на душе, и глаза Эллы радостно затеплились в ответ.

– Нам пришлось многое пережить – тебе и мне, – сказал он ей.

– И мы выжили в этой схватке, – добавила она. – Я стараюсь не думать о прошлом – особенно о том…

– О том, что случилось с тобой у Лашботтам? Когда ты была ребенком или когда твои враги сбросили маски? – Они договорились никогда не упоминать о событиях, которые чуть не стоили им обоим жизни. – Надо думать о будущем, Элла.

– Да. – Элла взяла его за руку и потянула за собой. Он остался стоять как вкопанный, и она нахмурилась и дернула его сильнее. – Прошлое почти изгладилось из памяти. О будущем мы можем только догадываться. А мы живем настоящим, любовь моя.

– Хм. И в настоящем нас ждут?

– Именно так. Идем же, любовь моя.

Посмеиваясь над ее усилиями сдвинуть его с места.

Сейбер неохотно, шаг за шагом последовал за женой на семейный пикник.

Когда они вышли из башни на солнечный свет, он подхватил Эллу на руки и закружил, покрывая ее лицо поцелуями.

– Может, заключим с тобой договор, возлюбленная? – предложил он.

– Скажи какой. На нас все смотрят.

– И наслаждаются зрелищем. Вот наш договор: всегда вместе.

Элла подняла на него глаза.

– Вместе навсегда, возлюбленный мой.

Примечания

1

Мой дорогой (фр.).

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Эпилог . .

Реклама на сайте