«Красавица»

Мелани Джексон Красавица

ПРОЛОГ

Отрывок из письма, вероятно, сожженного и найденного за решеткой камина в комнате для гостей в Ормстед-Парке.

…Я скорее решусь броситься в объятия папистской церкви, чем стану терпеть позор и муку, согласившись на союз с человеком, до такой степени не соответствующим той спокойной и созерцательной жизни, которую я намерена вести.

Сэр, высказанное вами мнение о тех, кого я привыкла считать ярчайшими представителями Общества распространения идей нашей церкви и христианского вероучения, — циничное, безжалостное по содержанию и вдобавок ко всему чудовищно сформулированное. Я уж не говорю о ваших вульгарных связях с Вест-Индской торговой компанией и Обществом поддержки искусства, производства и торговли! Хотя общение с представителями низшего сословия факт настолько возмутительный сам по себе, что вы должны были бы денно и нощно упрекать себя за это. Все это, я повторяю, привело меня к мысли, что мы с вами никак не подходим друг другу. Ваш характер, и без того ужасный, стал еще хуже благодаря времени, проведенному вами за границей среди всякого отребья, — именно это сделало вас совершенно неприемлемым в качестве спутника жизни для любой достойной уважения женщины. Не говоря уже об обстоятельствах вашего появления на свет, которые иначе как прискорбными и назвать-то нельзя. Вряд ли я ошибусь, если скажу, что ваше изуродованное шрамом лицо является лишь отражением уродства вашей души.

Поэтому, думаю, вы не удивитесь, если я скажу, что не имею ни малейшего желания стать женой столь безбожного негодяя, как вы, сэр! В связи с этим я требую, чтобы вы немедленно переговорили с моим отцом и дали ему понять, что считаете нашу помолвку, на которой он настаивал, разорванной. А вам я могу сказать лишь одно — что с радостью предпочла бы самую мучительную смерть возможности оказаться в вашей постели…

Глава 1

Еще два часа назад, стоя перед зеркалом с задранным чуть ли не к самому потолку чисто выбритым подбородком и повязывая галстук, Стивен Кертон чувствовал себя несчастнейшим из смертных. Сказать по правде, у него на мгновение даже мелькнула мысль о том, что, может, лучше сразу сунуть голову в петлю вместо галстука да и затянуть покрепче, чтобы разом покончить с этим кошмаром. Однако прошло совсем немного времени, и терзавшие его мучительные мысли развеялись как дым. Не успел он занять свое место за роскошно сервированным столом в доме лорда Дункана, как меланхолия его исчезла без следа. Да и неудивительно — ведь за обедом присутствовала леди. Ну конечно, не совсем леди, спохватился он. Рассчитывать встретить в Ормстед-Парке настоящую леди было бы просто глупо.

Украдкой разглядывая в прорези черной маски ту, которую уже понемногу начинал считать своей добычей, он неожиданно ухмыльнулся. Конечно, за этим столом сидели и титулованные дамы, и женщины, кичившиеся своим благородным происхождением, только вот истинных леди среди них не было — все они как на подбор были шлюхами, хотя в жилах каждой текла голубая кровь.

А эта молодая девушка… о, она искусно играла роль юной, неопытной дебютантки — во всяком случае, пока длился обед и вокруг них было полным-полно любопытных глаз! Однако Стивену удалось перехватить направленный в его сторону весьма откровенный и недвусмысленный взгляд, и случилось это, едва он успел переступить порог гостиной. Таким взглядом женщина смотрит на мужчину, с которым она либо близка, либо… либо желает познакомиться поближе. А Стивен мог бы поклясться, что до этого дня они никогда не встречались.

Из-за своей холодности и сдержанных манер она скорее напоминала ему мраморную статую, но Стивен втайне надеялся, что в более интимной обстановке дама отбросит показную скромность и пылкость ее чувств окажется под стать ее красоте. К тому же ему самому было бы куда проще, если бы незнакомка перестала наконец играть утомительную и осточертевшую ему роль добродетельной женщины, которую только ценой невероятных усилий можно соблазнить решиться на то, о чем она давно втайне мечтает. Возможно, на чей-то взгляд, подобная стыдливость могла бы показаться весьма забавной и даже очаровательной, но сегодня вечером, когда на него с ближайшего канделябра, окончательно испортив не только его суп, но и костюм, капал воск оплывающих свечей, Стивен решил, что, пожалуй, на этот раз отдал бы предпочтение грубой прямоте.

С той самой минуты, как усевшихся за стол гостей обнесли первой переменой блюд, Стивен ни на мгновение не оставлял попыток привлечь к себе рассеянно блуждавший по залу взгляд девушки. Как бы там ни было, она по-прежнему высокомерно не замечала его усилий, делая вид, что внимательно прислушивается к лекции о дурно объезженных лошадях, которой ее потчевал сидевший по правую руку пожилой джентльмен. «Крепкий орешек!» — решил Стивен. До тех пор пока они со всех сторон окружены остальными гостями, ему вряд ли удастся добиться успеха, тем более леди ясно давала понять, что намерена и дальше не замечать его. Дама играла явно не по правилам. Ну что ж, он не прочь подождать немного. В конце концов, предвкушение победы приятно уже само по себе. По крайней мере так он думал раньше — в те годы, когда у него еще было время и желание для подобных игр.

Конечно, он все равно получит ее, так или иначе — еще до того, как наступит рассвет. Он не тот человек, который позволит чьей-то прихоти разрушить его планы. Ему не нравится, когда его водят за нос. Сказать по правде, все эти дамские штучки были ему глубоко безразличны: Стивен никогда не находил особого удовольствия в том, чтобы совратить одну из так называемых порядочных женщин. Впрочем, не испытывал он интереса и к шлюхам. Однако эта девушка показалась ему особенной. Внезапно он понял, что хочет ее… хочет с такой неистовой силой, что ему самому стало страшно, тем более что никакого разумного объяснения этому состоянию не было. «Какая жалость все-таки, что с ее происхождением, видимо, не все ладно! Из нее могла бы получиться превосходная спутница жизни». Впрочем, что это он? Будь она настоящей леди, вряд ли ей пришло бы в голову даже взглянуть в его сторону!

Потягивая маленькими глотками бренди, Стивен откинулся на спинку стула и принялся взвешивать свои шансы. Для него куда привычнее было иметь дело с разбитными вдовушками, предпочитавшими свободу второму замужеству. Не исключено, что это могло относиться и к сидевшей напротив него девушке. «Что-то непохоже, чтобы мысль о замужестве часто приходила ей в голову», — хмыкнул про себя Стивен. Л если так, вся проблема только в том, чтобы правильно назначить цену — какую-нибудь драгоценную безделушку, возможно, новое платье — и не переплатить. Сказать по правде, Стивен не представлял, во сколько ему обойдется удовольствие провести пару дней в обществе этой красавицы. У него язык не повернется предложить ей стать его содержанкой. Да и вряд ли ему это по карману. Девушка явно не походила на тех портовых шлюх, которых можно взять на пару часов, а потом вышвырнуть за дверь и которые были бы рады-радехоньки получить за свои труды горсть мелких монет.

Вот эта-то неопределенность и раздражала его больше всего. Женщина, обладавшая манерами, право на которые дает лишь благородное происхождение, должна стоить очень дорого. И уж конечно, она давно привыкла к тому, что мужчины готовы последнюю рубашку снять, чтобы взять ее на содержание. Наверняка она расценит как оскорбление, предложи он ей всего-навсего провести вместе конец недели! Видимо, без разговора с лордом Дунканом не обойтись, чтобы предварительно прощупать почву и узнать хоть что-то об этой таинственной незнакомке.

— Ну, и что это будет, дорогая? — еле слышно промурлыкал он. — Сказать по правде, не такой уж у меня большой опыт по этой части. Так что уж будь добра — назначь цену сама.

Она чуть-чуть вздрогнула, словно почувствовав на своем обнаженном плече тяжесть его взгляда, но не ответила. Он догадывался, что выдал себя… жертва его заметила, и тем не менее девушка по-прежнему выглядела неприступной. Казалось, она не замечает его пристального внимания, а лицо ее под черной бархатной маской оставалось бледным, холодным и непроницаемым — с таким же ледяным равнодушием раздосадованная богиня луны могла слушать надоедливые просьбы презренных смертных. Будь на ее месте настоящая леди, подобная манера поведения могла бы вогнать в дрожь самого дерзкого поклонника. Но что-то подсказывало Стивену, что на этот раз высокомерное божество может отнестись к его мольбе с большей благосклонностью. Слабый румянец, окрасивший ее щеки под полоской черной бархатной маски, в прорезях которой блестели глаза, странные взгляды, которые она украдкой бросала по сторонам, подсказывали ему, что его присутствие не осталось незамеченным. Равнодушие богини было напускным.

«А она выглядит лакомым кусочком», — подумал он. Особенно в этом платье из белого бархата, цвет которого своей чистотой и холодностью мог бы поспорить с первыми весенними подснежниками. Низкий вырез платья открывал грудь, а узкие рукава подчеркивали красоту изящных рук и хрупкость запястий. Митенки позволяли видеть тонкие пальчики, красоту которых не портило ни одно кольцо. Шарф из прозрачной, почти воздушной кисеи, служивший ей вуалью, теперь небрежно сброшенный, дымкой окутывал ее плечи. Словно забыв о нем, девушка позволила ему сползти еще ниже, и Стивен увидел в мерцающем свете свечей ее кожу, гладкую, как атлас цвета слоновой кости. Зрелище было на редкость соблазнительное. Но несмотря на все эти уловки прожженной кокетки, от нее тем не менее веяло чистотой и невинностью. Стивен не уставал поражаться, как ей это удается. С таким отточенным до совершенства искусством обольщения ему еще не приходилось сталкиваться.

Стивен отдавал себе отчет, что он уже наполовину потерял голову или, выражаясь более вульгарным языком, что он уже пьян как сапожник. Он никогда не пил помногу, тем более часто, и никак не мог предполагать, что несколько бокалов необыкновенного бренди, которым угощал своих гостей лорд Дункан, настолько сильно ударят ему в голову. Однако несмотря на пары бренди, какое-то смутное убеждение, оставшееся у него в памяти еще со времен юности, упорно подсказывало ему, что ни одна женщина не вздумает одеться словно ведомая на заклание девственница, если она всерьез намерена дать резкий отпор любым посягательствам надоедливых поклонников.

Взгляд его переметнулся выше, остановившись на прическе прелестной незнакомки. Со свойственным ей высокомерием она не позаботилась подобрать свои роскошные волосы. Сейчас в них не было ничего, кроме цветущей ветки апельсинового дерева. «Странным выбор, — подумал Стивен, — скромный букетик скорее уж подошел бы робкой девственнице, чем искушенной женщине». Впрочем, в остальном туалет ее отличался безупречным вкусом — именно так, в соответствии со строгими требованиями этикета, должна была быть одета леди, приехавшая на костюмированный бал. И лишь длинные локоны, небрежно разметавшиеся по плечам, добавляли ее облику легкий оттенок доступности. Это была прическа-намек, прическа-призыв, прическа-обещание.

— Ваше здоровье! — шепотом произнес он и шутливым жестом поднял свой бокал, словно готовясь провозгласить тост в честь ее обнаженного плечика. Незнакомка между тем, небрежно играя вилкой, пыталась справиться с непокорной виноградиной. Коварная ягода упорно ускользала от нее, угрожая в любую минуту скатиться с тарелки. Стивену стало ясно, что очень скоро она встанет из-за стола. К. тому же вечер и званый обед были явно не из тех, где принято строго придерживаться формальностей. Однако и сегодня, прежде чем перейти к танцам и флирту, а также к другим, куда менее невинным развлечениям, дамы сначала, как водится, оставят джентльменов на свободе потягивать бренди и дымить сигарами, а сами отправятся в гостиную.

А уж в том, что их ждут бренди и сигары, можно было не сомневаться. Это был своего рода ритуал, а для джентльменов — и тех, кому нравилось считать себя таковыми, — ритуал представлял собой нечто священное. Это был первый из уроков, который следовало усвоить тем, кто мечтал вращаться в обществе.

Ага, он угадал! Незнакомка встала из-за стола и невозмутимо последовала за хозяйкой дома, леди Дункан, на прощание скользнув небрежным взглядом по лицам оставшихся за столом джентльменов. Без нее столовая сразу опустела. Пропало очарование горящих свечей, да и как могло быть иначе, если сейчас огоньки пламени не могли больше плясать в ее глазах, а отражали лишь холодный блеск хрусталя и тусклый свет серебряных приборов. И бренди больше не пьянило его — при мысли о восхитительной незнакомке кровь Стивена и без того уже кипела в жилах. В эту минуту он мечтал лишь о том, чтобы коснуться губами ее нежной белой кожи. Однако он знал, что вряд ли сможет удовлетворить сжигавшее его желание. «Бастард Кертон будет сегодня держать себя достойно, — подумал он, задумчиво проведя пальцем по тонкому шраму на левой щеке. — Или, во всяком случае, вежливо. Придется терпеть эту скуку еще по меньшей мере час или два».

А скука казалась неизбежной. Намеченные на вечер танцы наверняка начнутся с Баха. Все балы, которые давала в своем доме леди Дункан, начинались с музыки Баха — она была от него без ума. Но затем, как было ему хорошо известно, последуют более современные танцы, а что могло быть приятнее, чем, сделав быстрый круг по залу, пригласить свою партнершу в сад, ярко освещенный китайскими фонариками. Предусмотрительная леди Дункан, которая привыкла проводить большую часть времени в своей летней резиденции за городом, гуляя в саду среди тщательно ухоженных клумб и газонов, заранее позаботилась об этом. И Стивен вдруг поймал себя на том, что мечтает увлечь прелестную незнакомку в один из укромных уголков, уложить ее на траву и ласкать, ласкать без конца.

Он настолько увлекся, что не сразу заметил, что мужчины встают из-за стола. Время пролетело незаметно. Наступил момент, когда джентльмены, оставив в столовой завесу синеватого сигарного дыма и закончив непринужденный мужской разговор, спешат присоединиться к дамам. «И слава Богу!» — с облегчением подумал Стивен. Если уж ему суждено терпеть наскучившие банальности, так пусть их произносят голоса более нежные, чем те, которые он слышал сейчас. Стивен припомнил хриплый голос и отупляющую болтовню лорда Дункана, и мысль расспросить его о девушке моментально исчезла без следа. Сама идея упомянуть о ней в чьем-то присутствии вдруг показалась ему чуть ли не святотатством. Это было все равно что делить ее с каким-то чужим мужчиной.

«Но куда она исчезла?» В раздражении Стивен сорвал с лица черную бархатную маску и отшвырнул ее в сторону. Вокруг царил полумрак. К. тому же — вероятно, из-за тусклого света и этих дурацких портьер, колыхавшихся от сквозняка — ему стало казаться, что пол уходит у него из-под ног. «Какого черта!» — разозлился Стивен. О чем, интересно, думал хозяин, предоставив в распоряжение гостей весь этот нелепый дом со множеством комнат, в которых можно было без труда заблудиться… и к тому же битком набитых уродливой, с острыми углами мебелью?! Нормальному человеку здесь просто повернуться негде! Да у него полночи уйдет на то, чтобы отыскать… ах, вот и она! Сидит в гостиной за крошечным, почти игрушечным письменным столом, вызывающе повернувшись спиной к двери, словно ей позарез нужно написать кому-то письмо, а для этого необходимо хоть ненадолго остаться наедине с собственными мыслями.

Торжествующе улыбнувшись, Стивен перешагнул через порог и вошел в комнату. Хорошенький столик, одобрительно подумал он. Чудесная мозаика из меди кажется теплой в отблесках пламени камина… Но не настолько красивый, чтобы быть достойным ее. Впрочем, для такого бриллианта, как эта женщина, трудно найти достойную оправу. Любая драгоценность мгновенно потускнела бы рядом с ней. Разве сапфиры сияют ярче, чем ее глаза? А какая кожа! Ни одна жемчужина в мире не выдержала бы сравнения с ней. И самые роскошные рубины не в силах соперничать с цветом ее губ… Стивен силился подобрать соответствующую поэтическую метафору, но добился только того, что у него разболелась голова.

— Добрый вечер, мисс Уинстон, — негромко проговорил он, от души надеясь, что правильно запомнил ее имя. И осторожно прикрыл за собой дверь. Вслед ему неслись звуки кантаты Баха. Узнать мелодию было несложно, хотя, строго говоря, музыканты не всегда следовали нотам, а все благодаря доброте леди Дункан, приказавшей отнести им вина, и их собственному слабоволию, не позволившему отказаться от столь щедрого подношения.

— Мистер Кертон. — Казалось, его внезапное появление нисколько не удивило девушку. Во всяком случае, она не выказала ни недовольства, ни раздражения. Впрочем, он не был уверен, ведь лицо ее по-прежнему скрывала маска. Однако ему показалось, что ее изящные брови — а какими они могли быть на столь прекрасном лице? — слегка сдвинулись. — Стало быть, вы меня все-таки вспомнили?

— Белль Уинстон… Конечно же, я вас помню. Я бы ни за что на свете не смог забыть вашего имени, — галантно ответил он, гадая про себя, сильно ли разгневалась бы прекрасная незнакомка, узнай она, что он абсолютно не помнит, что видел ее до сегодняшнего вечера. А может, это просто игра, правил которой он не знает?

Стивен слегка нахмурился. Все-таки встречались ли они уже раньше или нет? Сказать по правде, он не помнил. А вдруг она, раздосадованная его внезапным появлением, только и ждет, чтобы он ушел? Неужто другой уже успел перебежать ему дорогу и теперь не он, а более удачливый соперник завладеет этим прелестным созданием?

Нет, это невозможно, решил он. Ведь она сидела совершенно одна в этой комнате, когда он вошел. Если бы у нее появился поклонник, подумал Стивен, вряд ли он решился бы надолго оставить ее в одиночестве.

Сразу приободрившись, Стивен приблизился к девушке.

— Мне показалось, вы хотите побыть немного в одиночестве, — проговорил он, направившись в сторону кокетливого диванчика из розового дерева, возле которого чья-то заботливая рука расставила шахматы и несколько колод карт. Чувствуя себя немного неловко под испытующим взглядом девушки и гадая, каким образом перейти к ухаживанию, не оскорбив при этом надменную богиню, он смущенно добавил:

— Держу пари, от гвалта в столовой у кого угодно разболелась бы голова. Эта бесконечная болтовня — такая скука.

На алых губах очаровательной девушки промелькнула слабая улыбка.

— Признаться, меня они слегка утомили, — проговорила она мягко, и голос ее, теплый и нежный, целительным бальзамом проник в душу Стивена. Женщины с визгливым, пронзительным голосом вгоняли его в дрожь. — Но мне казалось, что вам и раньше приходилось бывать в Ормстед-Парке на званых обедах. И даже наслаждаться ими.

Стивен пожал плечами:

— Да, я бывал здесь пару раз. Ормстед-Парк — одно из немногих мест, где я чувствую, что мне по-настоящему рады. — Он мысленно похвалил себя за то, что смог произнести эти слова без малейшего оттенка горечи. В последнее время позорные обстоятельства его появления на свет причиняли ему все больше страданий.

— Понимаю. — Она опустила глаза.

— Не все в обществе жаждут принимать в своем доме бастарда. — Стивену показалось, что он ослышался. Невероятно! Ему не верилось, что с его губ слетело это слово. Он выругался про себя — не иначе как выпитое бренди, а может, и ее красота заставили его язык развязаться.

Веки ее дрогнули, взгляд смущенно скользнул в сторону. Было заметно, что ей тоже не по себе.

— Что-то я не слышала, чтобы кто-нибудь рискнул закрыть перед вами двери своего дома, — осторожно проговорила она.

— В общем, да, вы правы… но разве вы рискнули бы приехать в дом, если бы знали, что вас могут вышвырнуть за дверь?

— Нет. Конечно, нет, — призналась Белль. Она надменно и немного задиристо вскинула головку.

Сообразив, что не в меру развязавшийся язык может завести его куда дальше границ дозволенного, Стивен сделал попытку перевести разговор в другое, более безопасное русло.

— Впрочем, иной раз я даже рад возможности отклонить кое-какие из приглашений, — шутливым тоном проговорил он, осторожно присаживаясь на один из хрупких, изящных стульчиков возле стола и делая вид, что разглядывает шахматную доску. — Только представьте себе: ну что такому увальню, как я, делать в салоне какой-нибудь светской леди?

— Боюсь, что, поскольку у меня никогда не возникало особого желания побывать в гостях у какой-нибудь богини большого света, я не могу утверждать, что подобная дискриминация доставляла мне какие-то особые неудобства или огорчения, — ответила Белль.

В том, как это было сказано, чувствовалась какая-то странная недоговоренность. Стивен заметил это, однако не понял, с чем она связана. К. тому же пары бренди уже изрядно затуманили его сознание.

— А что, теперь стала доставлять? — брякнул он не подумав. Заметив свою оплошность, Стивен спохватился и в поисках лазейки с надеждой спросил: — Наверное, рассчитывали встретить кого-то подходящего для ваших целей, поэтому закрытые перед вами двери некоторых домов, так сказать… э-э-э… сузили круг ваших поисков?

— Так оно и есть, — ничуть не смутившись, вздохнула она. — Впрочем, это не так интересно. Что это вы делаете — пытаетесь сыграть партию в шахматы?

— Если смогу, — пробормотал он, озадаченно хмуря брови, так как мраморные фигурки, казалось, затеяли какую-то непонятную возню и все время норовили закатиться куда-то — никогда нельзя мешать бренди с вином. — Хотя сегодня мои мысли заняты более серьезными вещами. Внезапная опасность нависла над всеми моими планами, угрожая разрушить мое будущее счастье, и я очень нуждаюсь в помощи.

— И что же это за ужасная опасность? — вежливо поинтересовалась Белль. Неожиданно встав, она придвинула свой стул к столу.

Стивен растерянно поднял на нее глаза. Странная девушка! И ухом не повела, когда он сказал, что вся его жизнь может быть разрушена в одну минуту! Может, просто не поверила?

— Знаете, как-то чертовски неудобно разговаривать, когда у вас на лице эта маска. Я не вижу ваши брови, — капризно пожаловался он и страшно удивился, услышав смешок. — Имейте снисхождение — снимите ее. К тому же если вы умная и здравомыслящая женщина, то не можете не понимать, что она как-то не вяжется с обликом девственницы.

— Вот вам! — воскликнула Белль, развязав шелковую черную ленточку и решительно тряхнув золотистыми кудрями. — Можете убедиться, что я веду себя как здравомыслящая женщина! Впрочем, я и сама, честно сказать, не понимаю, для чего леди Дункан так настаивала, чтобы на обеде все были в масках! От них только голова болит, а толку никакого — все равно все друг друга знают!

— Глупая идея, однако леди Дункан это обожает. Я считаю святотатством прятать под маской такое лицо, как ваше, — решительно объявил он, изо всех сил стараясь сфокусировать взгляд на предмете своего восхищения. Но вдруг произошло нечто непонятное: лицо, которым он любовался, показалось Стивену невероятно знакомым. «Может, мы и вправду раньше встречались?» — растерявшись, подумал он. Оставалось только надеяться, что он произвел не слишком дурное впечатление. После получения письма от своей невесты Стивен пребывал в отвратительном расположении духа.

— Благодарю за комплимент, но в данный момент я бы предпочла, чтобы остальные гости его не видели. — Белль немного помолчала и вдруг улыбнулась: — Мистер Кертон, вы так упорно разглядываете меня! Может быть, у меня грязь на носу? Или к вам понемногу возвращается память?

Опомнившись, Стивен с трудом заставил себя отвести взгляд от ее лица. Не зная, что сказать, он взял в руки одну из мраморных шахматных фигурок и принялся внимательно ее изучать. Наконец ему показалось, что он вспомнил, как они должны двигаться по доске, и он поставил фигурку на соответствующее ей место.

— Мистер Кертон? — снова окликнула его Белль. Теперь уже не только на лице, но и в голосе ее была насмешка. — Простите мою откровенность, вы что — выпили лишнего?

— Немножко перебрал, — виновато признался Стивен. — А что, так заметно? — всполошился он.

— Нет-нет, ваш галстук в полном порядке, — успокоила его она, заметив, что пальцы Стивена машинально потянулись к шее. — Ну разве что волосы чуть-чуть растрепались, но не расстраивайтесь, это почти не заметно. Вы по-прежнему выглядите вполне респектабельно, а легкая небрежность в туалете мне лично даже нравится.

Этот неожиданный комплимент заставил его растеряться. Стивен, не зная, что и думать, смущенно заморгал. В отличие от него Белль чувствовала себя совершенно свободно. И наступившее в комнате неловкое молчание нисколько ее не смутило. Усевшись за шахматный столик, она внимательно изучала стоявшие перед ней черные фигурки.

— А знаете, ваша прическа мне тоже нравится — изящная и в то же время скромная. — Осмелев, Стивен вернул ей комплимент.

Он вдруг, вспомнил, что всем женщинам нравится, когда мужчина начинает расхваливать их внешность. «Только вот сравнение с драгоценными камнями, наверное, покажется ей вольностью», — поколебавшись немного, решил он про себя. Ему бы не хотелось, чтобы она приняла его за слабоумного, хотя вряд ли он был и состоянии объяснить, почему ему так. важно ее мнение.

— Знаю. Я нарочно выбрала этот стиль — к тому же он всегда мне шел, — кивнула она, двинув фигурку вперед. — И задумана моя прическа была не случайно — как напоминание и вместе с тем упрек. Но Куинси сбежал, и моя затея с треском провалилась.

— Куинси?

Стивен озадаченно нахмурился, стараясь припомнить хоть одного обладателя этого имени. Единственный, кто пришел ему на память, был замеченный им в толпе гостей молодой повеса, младший сын Эндрю Марвелла. При мысли о том, что такая прелестная девушка может иметь что-то общее с подобным щелкопером, кулаки Стивена сжались сами собой.

— Вы уже видели сад? — коротко бросил он, решив, что отыскал возможность увильнуть от игры в шахматы и одновременно избежать разговора о возможном сопернике, обсуждать которого сейчас было совершенно не в его интересах. — Уверяю вас, живые изгороди ласкают глаз, а кроме того, в саду много цветущих деревьев — их там целые аллеи! Сад содержится в образцовом порядке, и в нем можно гулять даже вечером, ведь между деревьями развешано множество фонариков.

— Вот как? — Сказано это было достаточно вежливо, но вполне равнодушно.

— Сейчас среди аллей наверняка полным-полно гуляющих, — промямлил он, вполне отдавая себе отчет в том, что похож на глупца, и мысленно проклиная свою тупость. Что-то странное происходило с его языком, и, несмотря на все титанические усилия, Стивен ничего не мог с собой поделать. — К тому же, насколько я мог заметить, музыка звучит намного приятнее, когда слушаешь ее на некотором расстоянии и на открытом воздухе.

Не выдержав, девушка неудержимо расхохоталась, блеснув ослепительно белыми зубами. Окончательно сбитый с толку, Стивен растерянно вытаращил на нее глаза.

— Поразмяться для пищеварения лучше, чем поиграть в шахматы, верно? — с невинным видом спросила она.

— Да… э-э-э… конечно.

— К тому же вы рассчитываете, что на свежем воздухе в голове у вас немного прояснится?

— Возможно, хотя кто знает? — согласился он без особого энтузиазма.

Сказать по совести, Стивен и не думал о том, чтобы в голове у него просветлело. А если уж совсем откровенно, то где-то в самой глубине души он боялся, что протрезвеет окончательно, и тогда восхитительное безумие, от которого кровь закипала в жилах, развеется без следа.

Белль встала:

— Что ж, хорошо. Пойдемте в сад, раз вам так хочется. К тому же вечер, так или иначе, пропал и все мои грандиозные планы пошли прахом. Так что одной ошибкой больше, одной меньше ничего уже не меняет. Готова держать пари на что угодно, что моя репутация в любом случае уже погибла. — Последняя фраза была произнесена с полнейшим равнодушием и без малейшего признака гнева или раздражения.

— Она погибла только сейчас? — с искренним интересом полюбопытствовал Стивен. — Сказать по правде, что-то вроде этого я и подозревал, только не знал, когда именно это произошло. Стало быть, просто вам повезло и погибшая репутация еще не успела наложить свой отпечаток на ваше лицо.

— Да, представьте, вы угадали — это случилось только сегодня вечером. Моя девичья честь и я вместе с ней — мы обе погибли. В глазах света, естественно. К тому же настоящая леди никогда бы не явилась на бал-маскарад в дом лорда Дункана — по крайней мере так мне всегда говорили.

— Так оно и есть, — подтвердил Стивен. С трудом проглотив вставший в горле комок, он предложил девушке руку. — Если честно, не могу припомнить, чтобы я раньше встречал хоть одну из них в этом доме.

— Да? Жаль, что вы мне не сказали об этом хотя бы пару дней назад — тогда многое было бы проще.

Красавица в белом некоторое время молча смотрела ему в глаза с таким выражением лица, что Стивен неловко поежился, гадая, уж не брякнул ли он опять что-то неподобающее.

— Надеюсь, вы крепко держитесь на ногах и не собираетесь свалиться на пол? — поинтересовалась она, положив пальчики ему на рукав. — Сказать по правде, не думаю, что у меня хватит сил поддержать вас, если такое случится. Может, конечно, я и успею вас поймать, но вряд ли удержу.

— Я не собираюсь падать, — твердо заявил Стивен.

— С чего, интересно, вам вдруг взбрело в голову столько выпить? — удивленно спросила она, когда они не спеша направились к двойным дверям. За дверью была веранда, а позади нее тянулся сад. — Думаю, из-за этого обед превращается в непрерывную муку. Вряд ли опьянение может притупить душевные терзания, которые вы испытываете.

— Знай я, что вы будете здесь, я бы вообще не взглянул на это проклятое бренди, — извиняющимся тоном сказал он. — И потом, сколько бы я ни выпил, я не стану тыкать вилкой себе в глаз, если вы именно это подразумевали, говоря о муках во время обеда.

— Тогда для чего вообще пить, тем более столько? — возмутилась она, дожидаясь, пока он справится с задвижкой на двери. — Или это из-за той ужасной угрозы, что нависла над вашим счастьем?

— Для чего я пил? — тупо переспросил Стивен. — Видите ли, предполагалось, что я должен был вступить в брак. Как раз на этой неделе, — с мрачным видом добавил он. — Поэтому я и напился — чтобы хоть ненадолго забыть об этом.

Огромные голубые глаза девушки с удивлением уставились на него.

— Вы должны были на этой неделе жениться?

— Угу… по крайней мере так мне сказали. И вот теперь я встретил вас и собственными глазами убедился, что красота действительно существует. Оттого судьба, уготованная мне, выглядит совсем уж безрадостной. Учитывая, что моя дражайшая невеста пока еще пребывает на этом свете. И к тому же передумала выходить за меня замуж.

— Что?! — вырвалось у нее. Похоже, слова Стивена ее напугали — вся краска разом сбежала с ее лица, и оно стало мертвенно-бледным. — Так ваша невеста больна? О Боже, мистер Кертон, мне так жаль!

— Констанс здорова как лошадь — вся проблема, что она с норовом… А уж если ей и суждено умереть, так только от злобы! — угрюмо пробурчал он и с чувством добавил: — Она вовсе не похожа на вас. Впрочем, как и любая другая приличная женщина.

Белль сначала растерянно заморгала, видимо, не зная, что на это сказать, потом со вздохом понурилась:

— Что ж, спасибо и на этом. Видимо, я должна принять это как комплимент. — Голос ее вздрагивал, как будто она снова с трудом удерживалась от смеха.

— Пожалуйста, — мрачно проворчал он, почувствовав, как на него снова наваливается тоска.

— Какое странное совпадение! Просто очень странное — учитывая, что и я в скором времени должна была выйти замуж за самого вздорного… Что вы делаете?! — воскликнула она, заметив, что он резко свернул в сторону.

— Давайте прихватим с собой вино, — предложил Сти-нен. — Видите ли, вдруг выяснилось, что я настолько протрезвел, что уже в состоянии припомнить лицо моей нареченной, и от этого меня сразу же бросило в дрожь. А если честно, у меня все кишки ноют от одного только воспоминания о моей суженой и финансовой подоплеке этого брачного союза. О Боже, только посмотрите! Я так расстроился, что и не заметил, как прожег свой рукав!

— Прожгли рукав?

— Да. Пытался сжечь в камине ее письмо и вместо этого прожег кружева на манжете, — сокрушенно проговорил Стивен. — Жаль, что заодно с письмом нельзя было избавиться и от Констанс. Клянусь, я бы лучше согласился жениться на дикой кошке, чем на ней!

— Понятно, — протянула она, пристально разглядывая вконец испорченную огнем манжету. — Вы очень прямодушный человек, если не стесняетесь так говорить. Право же, это даже приятно… я имею в виду подобную искренность… И все же, признаться, я немного смущена.

— Искренность? Что ж, если вам она по душе, тогда скажу вам как на духу: нет ничего более ужасного, более убийственного для хорошего расположения духа, чем мысль о том, что впереди тебя ждет брак с такой особой, как Констанс Роуби. К тому же она ни капельки не влюблена в меня, знаете ли. Заявила мне прямо в лицо, что скорее уж уйдет в монастырь, чем согласится стать моей женой — а ведь она даже не католичка! И добавила еще, что в моем доме ей придется до конца дней влачить духовное рабство! Незавидная доля! — хмыкнул Стивен и, помолчав немного, с подкупающей честностью добавил: — Впрочем, не стоит судить ее слишком строго за то, что бедняжка меня не любит. Я и сам не без греха — ну что мне стоило проявить больше такта в отношении ее религиозной мании? И кто бы на ее месте радовался возможности выйти замуж за незаконнорожденного ублюдка? Лично я вряд ли. Тем более за такого, который и сам терпеть не может собственную невесту. Но она тоже не права — для чего было оскорблять мои политические убеждения, в то время когда сама она буквально без ума от религиозных обществ и кружков!

Его спутница смерила неодобрительным взглядом почти полный графин с вином, который Стивен сжимал в руке, и уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но потом, видимо, сообразив, что сейчас не лучшее время спорить, решила промолчать.

— Все это очень странно. Я хочу сказать, что именно на этой неделе вы должны были взять в жены женщину, которую до такой степени не любите, и меня ждал такой же брак, — проговорила она, снова опираясь на его руку. — Правда, надо признаться честно, решение принимала не я. В данном вопросе у меня не было права голоса.

— Действительно, странное совпадение, — пробормотал он, пораженный до глубины души. — А ваш суженый тоже такой… ну, я хочу сказать, холодный, черствый и религиозный, как Констанс?

— Вовсе нет. По-моему, он вообще ни во что не верит. Я приехала сюда вместе с ним и только потому, что он на этом настаивал. А чуть позже наткнулась на него в кустах, когда он скакал козликом вокруг другой женщины. И мы… э-э-э… поругались, — с подкупающей простотой сказала она. — Я ударила его в глаз, он окончательно взбесился и удрал… бросил меня тут, в этом вертепе. И теперь мне ничего не остается, кроме как дожидаться, когда последствия моей неосмотрительности окончательно уничтожат остатки моей репутации.

— А, теперь понимаю! Стало быть, это вы о марвелловском молокососе говорите! Именно с ним вы разговаривали перед обедом. Тогда-то я вас и видел. Куинси всегда был паршивым щенком. Жаль, что вы раньше не догадались, что он представляет собой на самом деле, иначе не оказались бы тут, да еще и брошенной. — Потрясенный до глубины души этой горестной историей о вероломном женихе, Стивен не нашел ничего лучшего, как протянуть девушке в виде утешения графин с вином. — Кажется, это бренди, — сочувственно сказал он. — Кстати, рекомендую — неплохое болеутоляющее. А что, вы и вправду подбили Куинси глаз?

— Правда. Жаль только, что не так сильно, как хотелось бы. Даже синяка не останется. Знай я, что он может удрать и бросить меня тут, уж я бы постаралась стукнуть его посильнее.

Некоторое время она молча разглядывала янтарную жидкость в хрустальном графине, потом пожала изящными плечами. Взяв графин из рук Стивена, Белль сделала большой глоток прямо из горлышка. У нее моментально перехватило дыхание, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы отдышаться.

— Судя по всему, вас никогда не учили правильным приемам кулачного боя. — Сделав этот глубокомысленный вывод, Стивен в виде утешения похлопал девушку по спине. Кожа у нее была нежной, как сливки.

— Вы совершенно правы. Существенный пробел в моем образовании. Должна признаться, однако, что отнюдь не сгорала от желания заполучить подобного мужа, но мой отчим даже слышать ничего не хотел. — Сделав еще один глоток, она снова задохнулась и тут же закашлялась, когда обжигающая жидкость попала в желудок. — Видите ли, все дело в том, что он вбил себе в голову выдать меня либо за пэра, либо за того, кто имеет шанс унаследовать этот титул в будущем. А Эндрю Марвелл оказался единственным из всех его деловых партнеров, кто был не прочь породниться с дочерью торговца.

Стивен галантно предложил ей опереться на его руку. Покачиваясь, они вышли из дома и растворились в ночи.

— А кто ваш отчим? — поинтересовался Стивен, обрадовавшись возможности поговорить о чем-то, кроме своей собственной неудачной помолвки.

— Ипполит Лидгейт.

Стивен застыл на месте.

— Вы хотите сказать, что ваш отчим — тот самый Ипполит Лидгейт?! — потрясенно повторил он. — Владелец богатейших плантаций в Вест-Индии и целой торговой флотилии?! — Присвистнув от удивления, он снова протянул ей графин. — Ну, если вы его именуете торговцем, тогда вы просто скромничаете!

— Да, он последний из моих многочисленных отчимов, — с иронией проговорила она. — И он велел не показываться ему на глаза до тех пор, пока на пальце у меня не будет обручального кольца. А теперь мне предстоит вернуться домой не только без него, но еще и обесчещенной. Страшно подумать, что будет, когда выяснится, что никакого мужа у меня нет. Как бы там ни было, надеюсь, это будет не ужаснее, чем оставаться здесь, с этими глупыми, грубыми людьми. Собственно говоря, на самом-то деле я вовсе не дочь торговца. Мой родной отец и лаже первый отчим занимали весьма высокое положение в обществе. Жаль, что оба они умерли совсем молодыми.

Стивен почти не обратил внимания на ее последние слова.

— А знаете, я ведь немного знаком с вашим отчимом. И я полностью согласен с вами: гнев его будет ужасен. На вашем месте я бы не торопился возвращаться. Побудьте немного в Англии, подождите, пока все уляжется.

Белль немного помолчала, видимо, взвешивая его совет.

— Может быть, есть и другой путь. Я скажу, что вышла замуж за Куинси, а потом разразилась эпидемия и унесла его. И я осталась молодой вдовой. Скажите, вы не в курсе, тут, в Лондоне, недавно не было какой-нибудь холеры?

— Если и была, то давно, — ответил Стивен, пока оба, бережно поддерживая друг друга, ступали по лестнице, ведущей в сад. — Во всяком случае, в этом году ничего такого не было, это точно. Да и потом, Марвелл сочтет весьма странным, когда получит письмо с соболезнованиями по поводу безвременной кончины сына. Наверняка он тут же сообщит, что его отпрыск пребывает в отменном здравии. И все выплывет наружу.

— Семья будет страшно оскорблена и сочтет это верхом неучтивости и проявлением дурных манер. — Белль храбро глотнула бренди.

— А может, вам лучше исчезнуть на время? Уехать во Францию или, например, в Голландию? Там полным-полно разорившихся аристократов, которые будут счастливы жениться на богатой наследнице. Конечно, кое-кто из них получил дворянскую грамоту не слишком давно и не может похвастаться голубой кровью, но зато у них есть громкий титул, а ведь именно об этом, как я понял, мечтает ваш отчим.

Белль покачала головой:

— Нет. Ничего не выйдет. Я уже об этом думала. Беда в том, что он на дух не переносит иностранцев. Твердит, что ему нужен не вертопрах, а человек достойный и при этом с мозгами — стало быть, англичанин, в крайнем случае американец, — который мог бы снять с его плеч тяжкую ношу дел. Дело в том, что отчим хочет увеличить принадлежащую ему торговую флотилию, чтобы осваивать новые территории за океаном. Словом, у него грандиозные планы.

— Правда? — Стивен был заинтригован. — Еще одно совпадение, я как раз думал об этом и сам. Сейчас самое время расширять бизнес — я ведь тоже судовладелец, знаете ли. Хотя у меня всего один корабль, это приносит мне неплохой доход. Чтобы приобрести еще один, понадобится много времени и много денег. Если, конечно, мой дядюшка не выразит желания помочь.

— А ваш дядюшка, вероятно, не слишком этим озабочен? — спросила Белль.

— Во всяком случае, до тех пор, пока я не женюсь на его дочери, Констанс Роуби. А поскольку для меня наступило время обзавестись женой, да еще учитывая, что никакая другая женщина не согласится взять меня в мужья… — Стивен выразительно пожал плечами.

— Я помню Констанс, — проговорила Белль, — она всегда была… редкостной занудой.

— Такой же и осталась. При этом еще и страшной ханши. Терпеть все это вдали от нее было еще возможно. Но дважды в год я обязан был являться с визитам к дядюшке, а это значило, что целых две недели мне приходилось любоваться на ее физиономию за столом, и это превращалось в нескончаемую пытку. До сегодняшнего дня мы с ней еще как-то умудрялись выносить друг друга. Но теперь мой дядюшка настаивает на немедленной свадьбе, а она, узнав об этом, шарахается от меня, как от прокаженного. Твердит, что мужчины вроде меня повинны в женской самодефенестиции.

— Дефенестрации?!

— По-моему, это казнь такая… когда кого-то выбрасывают из окна.

— А-а-а… и, стало быть, теперь Констанс решила уйти в монастырь?

— По крайней мере она так говорит. Стать монахиней, выпрыгнуть из окна или на худой конец подхватить чахотку. — Повернувшись к ней, Стивен нетерпеливо бросил: — Говорю вам, брак по расчету — сущее наказание, самое страшное, что может случиться между мужчиной и женщиной. И что это за поветрие такое? Что, скажите на милость, вдруг ударило в голову этим старым ослам, что им так неймется испортить кому-то жизнь? Для чего тащить под венец двух ни в чем не повинных людей, если они абсолютно не подходят друг другу, и заставить их проклинать вас до конца ваших дней? Почему, ради всего святого, нельзя жениться по любви?!

— Понятия не имею, — сочувственно вздохнула его спутница. — Лично мне подобные затеи всегда представлялись безумием, ведь, кроме бед и страданий, такие браки ничего не приносят людям. Ну сами посудите: разве брак с каким-нибудь заносчивым лордом, который станет презирать моего отчима только потому, что он низкого происхождения и нажил состояние торговлей, может быть счастливым? Вздор! И тем не менее мой отчим твердо стоит на своем.

Выбравшись на усыпанную гравием дорожку, они слегка заплетающимися шагами направились к ближайшему освещенному пятну на траве, не переставая изумляться удивительному совпадению их взглядов.

— Простите, не хочу надоедать вам своими заботами. Да и потом на самом деле все не так уж страшно — ведь я же не какой-нибудь бедняк без гроша в кармане. Просто приобрести большой корабль мне пока что не под силу, приходится содержать два дома, а это обходится в кругленькую сумму. — Стивен покачал головой. — Послушайте, вы говорите, что знаете Констанс?

— Да, конечно. Дело в том, что мои родители жили по соседству с вашим дядюшкой, когда я была еще совсем крошкой и носила фамилию Рексхолл. Кстати, мы с вами тогда частенько встречались.

— Аннабель Рексхолл?! Господи, конечно же, мне знакомо ваше имя! — Стивен ошеломленно затряс головой, словно получив удар в челюсть. — Правда, я очень смутно помню вас девочкой. Вы ведь обожали торчать на конюшне, верно?

— Да. А вы обожали гарцевать на том огромном караковом жеребце, настоящем чудовище, — где уж вам было урвать минутку, чтобы обратить внимание на какую-то пигалицу! Правда, как-то раз мы с вами сыграли партию в шахматы — это было в тот день, когда шел дождь, а моему отчиму вдруг для чего-то понадобилось приехать к вашему дяде.

— Хм… — Стивен слегка покраснел от смущения. — Как это было глупо и-невежливо с моей стороны не узнать вас сразу же!

— Не смущайтесь! О чем вам было разговаривать с малявкой, которая только вчера выбралась из детской? Вы куда больше внимания уделяли игре, чем мне. И потом, это ведь было вскоре после того, как умерла ваша матушка, — без обиды сказала она.

Язык у нее уже слегка заплетался, и с каждым шагом она все крепче держалась за его руку. Но Стивену сейчас совсем не хотелось вспоминать о матери.

— Поосторожнее с бренди, — с некоторым запозданием предупредил он. — В комбинации с шерри оно может дать просто дьявольский эффект и свалить с ног кого угодно.

— Со мной все в порядке.

— Может быть, сейчас вам и кажется, что с вами все нормально, но, поверьте, позже эта штука может сотворить с нами странные вещи — к примеру, ваш желудок взбунтуется и решит избавиться от своего содержимого. Или… или вы можете, скажем, заблудиться в этом лабиринте, когда соберетесь вернуться в свою комнату.

— Позже? — тупо переспросила она, пока они кружили вокруг беседки, тщетно пытаясь обнаружить вход. — Почему я должна заблудиться и обязательно позже? И какое это имеет отношение к моему желудку?

— Заблудиться вы можете в любое время. Не обязательно позже. Лично со мной это случалось много раз, а ведь я частенько бывал в этом доме. Вся штука в том… — Стивен смущенно прокашлялся. — Видите ли, вам это скорее всего неизвестно, ведь вы здесь впервые, но у Дунканов нет обыкновения размещать своих гостей в разных частях дома в соответствии с их полом. Вам не годится сегодня вечером бродить одной по дому — еще, чего доброго, забредете в чужую комнату. А отнюдь не все мужчины здесь джентльмены.

— Я уже заметила, — вздохнула она, споткнувшись на ступеньках, которые вели внутрь таинственной беседки. — Держу пари, среди них вообще нет джентльменов. Однако, поскольку от моей репутации все равно почти ничего не осталось, думаю, это не так уж страшно.

— Вы ошибаетесь.

Подняв голову, Стивен разглядывал маленький белый павильон. Золотистый свет, струившийся сквозь полузадернутые портьеры, манил к себе, и сама беседка выглядела куда более современно и очаровательно, чем тот домик в Брайтоне, с которого ее, вне всякого сомнения, скопировали. В это мгновение в голове у него пронеслась мысль: а не в такой ли вот беседке когда-то соблазнили его собственную мать?

— Вы ошибаетесь, — еще раз повторил он, нахмурившись. Поддерживая девушку под локоть, он втолкнул ее в одно из многочисленных любовных гнездышек, устроенных лордом Дунканом. — Существует большая разница между тем, чтобы утратить честь на словах или на самом деле. Поверьте мне — это совсем не одно и то же.

Куполообразный потолок беседки представлял собой некое подобие морского дна, прозрачная синева которого была усеяна сверкающими золотыми раковинами. Поддерживали потолок мраморные колонны в виде пальм, а искусно сделанные круглые лампы изображали кокосовые орехи. Все вокруг было залито мягким янтарным светом. Низкие оттоманки, заваленные подушками, так и манили опуститься на них, а ноги по щиколотку утопали в мягких коврах. Романтическая обстановка беседки живо напомнила ему о собственных планах на этот вечер, когда он мог думать лишь о том, чтобы соблазнить эту девушку. Но как ни странно, теперь эта идея почему-то перестала ему казаться такой уж привлекательной.

— Белль? — окликнул он, отбросив в сторону чопорные условности. Угасшее ненадолго желание стало вновь разгораться в его душе, в затуманенном мозгу Стивена мелькнула неясная идея… — Послушайте, вы и в самом деле считаете, что обесчещены? Я имею в виду в глазах света?

— О да! Конечно. — Опустившись на оттоманку, Белль вытянулась на ней и закрыла глаза. — Странное ощущение… похоже, я пьяна.

— Нисколько не удивляюсь — со мной та же самая история. Так вот, я хотел сказать, что мы с вами два сапога пара — ведь я тоже обесчещенный человек, причем, так сказать, с самого рождения, — с подкупающей откровенностью признался он. — Но сейчас, ей-богу, мне, кажется, пришла в голову грандиозная идея!

— В самом деле? — Белль с трудом разлепила глаза.

— А что, если мы с вами поженимся, вместо того чтобы связываться с кем-то еще?

— Что-что?

Заметив ее удивление, Стивен попытался собрать разбегавшиеся мысли и более внятно объяснить, что пришло ему в голову.

— Сначала, признаюсь, я подумал о том, что мы могли бы стать любовниками, но только поначалу. А потом, узнав о том, в какую беду вы попали, я решил — какого черта! Должен же кто-то вам помочь, верно? Тем более что мы с вами знали друг друга еще детьми. Конечно, тут полным-полно других мужчин, которые с радостью пообещали бы вам помочь, но Боже вас упаси довериться им, потому что ни один из этих щелкоперов не женится на вас. Самое большее, на что вы можете рассчитывать, — это бриллиантовый браслет пли колечко с рубинами. А взамен…

Белль растерянно захлопала глазами, и у Стивена хватило ума прикусить язык прежде, чем с его губ сорвалось словечко, явно не подходящее для девичьих ушей.

— А как же Констанс Роуби? И ваш дядюшка? И мечты о покупке нового судна?

— Ну, тут как раз все просто. Если вы и в самом деле богатая наследница, мой дядюшка может отправляться ко всем чертям. Я больше не нуждаюсь ни в нем, ни в его деньгах. Собственно говоря, я в любом случае собирался послать его подальше. Справился бы как-нибудь. А уж Констанс тем более не станет возражать: узнав, что я сбежал из-под венца, она закажет благодарственный молебен! А что до ваших проблем, так тут еще проще: я без труда смогу управлять делами вашего отчима, ведь я и сам в некотором роде судовладелец. И уж конечно, мне и в голову не придет презирать его за то, что он нажил состояние торговлей. Многие, конечно, станут твердить, что ваше происхождение куда выше, чем мое собственное. Рексхоллы — весьма уважаемая фамилия.

— Это вы сейчас так говорите, но это просто из-за бренди. — Белль разглядывала его с таким изумлением, словно у него на лбу вдруг выросли рога. — Л потом вы станете на стенку лезть, стоит кому-нибудь намекнуть, что вы женились на деньгах.

Стивен небрежным движением руки отмахнулся от ее слов.

— Чушь! Я не пэр, конечно, но все-таки сын герцога, правда незаконный. А когда скончается дядюшка Роуби, мне достанется в наследство еще одно поместье. И этому он не в силах помешать, хотя без труда может лишить меня всего остального. Об этом позаботились адвокаты моего отца: улучив момент, когда дядюшка попал в дьявольски тяжелое положение и сидел без денег, заставили старого хрыча подписать соответствующие документы, так что теперь все законно и официально. Впрочем, я в любом случае ему благодарен — ведь моей матери к тому времени уже давным-давно не было на свете.

— Что ж, в общем и целом идея неплохая, — с милой улыбкой кивнула она. — Остается только одно небольшое затруднение.

— Какое же? — поинтересовался Стивен. Обнаружив, что тонет в небесной синеве ее глаз, он спохватился и перевел взгляд ниже, на молочно-белую грудь девушки.

— Видите ли, Стивен, позорное поведение Куинси настолько возмутило меня, что сейчас мне даже противно думать о мужчинах. Если честно, я решила вообще не выходить замуж. По крайней мере в ближайшее время. И уж во всяком случае, не торопиться с этим только потому, что погибла моя драгоценная репутация, — заторопилась она. — Конечно, я не похожа на вашу Констанс, но и мне, сказать по правде, как-то не по себе при мысли о том, чтобы очутиться в объятиях незнакомого мужчины. Мой отчим, похоже, не понимает, что рабство отменили еще год назад. Работорговля запрещена везде, даже в Ост-Индии. И поэтому я совершенно уверена, что не должна выходить замуж только потому, что мой отчим — или наше общество — считает, что я должна это сделать.

— Вы не хотите выходить замуж просто потому, что ваша репутация погибла?! — повторил Стивен, не отрывая глаз от ее лица. — Но почему, черт возьми? В конце концов, выходить замуж — это, так сказать, вековая традиция! Поверьте, остаться в одиночестве, да еще с погибшей репутацией, дьявольски неудобная штука. Особенно для женщины. А раз вы этого не понимаете, значит, вы слишком невинны для подобных вещей. Или пьяны.

— Насчет своей репутации я не слишком уверена, — пробормотала Белль. — А вдруг она погибла только здесь? В конце концов, в мире полным-полно мест, куда я смогла бы уехать и по-прежнему считаться порядочной женщиной. Вспомните, вы же сами говорили, что я могла бы переехать в Голландию или, скажем, во Францию!

Стивен покачал головой. Лицо его потемнело, словно то, что она предлагала, было для него оскорблением.

— Нет, боюсь, это вряд ли сработает. Сплетни, к сожалению, имеют тенденцию распространяться исключительно быстро. Особенно когда вы носите фамилию Лидгейт. Рано или поздно эта история выплывет наружу. К концу осени от вашей репутации уже ничего не останется — если, конечно, какой-нибудь джентльмен не предложит вам свое имя и свою защиту.

— Вы вправду так думаете? — Белль тяжело вздохнула. — Но тогда объясните мне, ради всего святого, что замечательного в браке, который вы мне предлагаете — кроме, конечно, возможности обелить свое имя? Между прочим, и вас, судя по всему, идея жениться отнюдь не приводит в восторг. Конечно, в этом случае мой отчим получит умелого помощника в делах, но мне-то что до этого? А все джентльмены, с которыми я до сих пор имела дело, были всего лишь пьяницами и бездельниками — прошу прощения, если мои слова вас задели. Послушайте, Стивен, но ведь это правда! Не зная, чем, себя занять, они только пьют и режутся в карты. Ну почему я должна мечтать о том, чтобы повесить себе на шею подобное ничтожество?

— Ну, строго говоря, я не пьяница, — сердито пробормотал он, чувствуя себя незаслуженно обиженным и решив, что должен очистить свое имя от подобных необоснованных подозрений. — И не бездельник. Вовсе нет. И в карты я почти никогда не играю. А пари я принимаю, это верно, но только когда нет другого выхода. И насчет идеи жениться, вы тоже ошиблись. Я вовсе не прочь обзавестись женой — при; условии, конечно, что это будет не Констанс.

— Что ж, уже легче, — сухо кивнула Она. — Однако я по-прежнему не вижу никаких преимуществ, которые мне даст брак с таким человеком, как вы. Да и вообще с кем бы то было. По-моему, в замужестве нет ничего привлекательного для любой женщины, кроме разве что ухаживания… да и то большинство мужчин не умеют делать и этого. Во всяком случае, надлежащим образом, Все вы страшные эгоисты.

Стивен склонился к ней, глаза его угрожающе сузились.

— Знаете, а ведь это звучит как вызов! Уж не хотите ли вы сказать, что я не в состоянии завоевать вас, коль скоро мне придет в голову такая идея? Или вы намекаете, что мне не под силу ухаживать за вами самым что ни на есть романтическим образом? — Теперь он был так близко, что их носы почти соприкасались. — Или считаете, что если женщина осталась невинной и неискушенной, то в ней нельзя пробудить желание? Или даже страсть?

— Никакой это не вызов! Не валяйте дурака, Стивен!

Белль забарахталась, пытаясь приподняться на локте и одергивая сбившиеся юбки, чтобы благопристойным образом прикрыть щиколотки. Но все ее усилия остались тщетными — юбки упорно не желали вернуться на положенное им место просто потому, что на них сидел Стивен. Ее распущенные волосы в беспорядке рассыпались по подушке.

Сидя так близко, Стивен не мог не заметить, как участилось ее дыхание, как только с его губ слетело слово «страсть». Не спуская жадного взгляда с трепещущей жилки на ее нежной шее, он понимающе усмехнулся.

— Могу объяснить, что такого соблазнительного ждет вас в браке со мной, Белль, — если хотите, конечно. Это супружеская постель. Просто вы еще не знаете, что это такое, — объявил он. — В конце концов, именно для этого Господь Бог сотворил женщину. Это и есть ваше предназначение. Сама судьба свела нас сегодня. Если бы не были столь невинны, вы бы сами почувствовали, как нас с вами тянет друг к другу.

— Сдается мне, я и так уже почти в вашей постели, — отрезала она. — Если не ошибаюсь, вы ведь намекнули на то, что собирались меня соблазнить.

— Только сначала, — возразил он. — И хватит об этом, наконец!

— Почему? Ну так вот, зарубите себе на носу — я вовсе не желаю, чтобы меня соблазном заманили куда бы то ни было, будь это супружеская постель или любая другая! Во всяком случае, сегодня, — решительным тоном заявила Белль, хотя голос ее звучал отнюдь не так непреклонно, как следовало бы. Сердце ее гулко заколотилось в груди с такой си лой, что кружево, прикрывавшее вырез платья, слегка затрепетало.

Выразительный взгляд Стивена, от внимания которого не укрылся этот легкий трепет, скользнул по ее груди, и смущенная Белль покраснела до ушей. Склонившись к ней, так что тела их почти прижались друг к другу, он не отрываясь смотрел в ее расширившиеся глаза. Помолчав немного, Стивен отрывисто бросил:

— Вот как? Тогда советую вам передумать. Да поскорее, потому что я решил заполучить вас в жены до того, как это придет в голову какому-нибудь очередному прохвосту. Просто не верится, как это болван Куинси позволил вам уйти! Ведь вся его семейка просто по уши в долгах! Или вам это известно?

— Нет, этого я не знала, но догадывалась, что такое возможно. По крайней мере это единственное разумное объяснение.

Белль забарахталась, пытаясь высвободиться, но Стивен мигом пресек все ее попытки, навалившись всей тяжестью своего тела. Дыхание у нее перехватило, жилка на шее билась часто-часто, а слабая краска смущения на щеках сменилась багровым румянцем стыда. Неловкие попытки Белль высвободиться привели Стивена в такое возбуждение, что его буквально сводило судорогой желания, однако он, стиснув зубы, упрямо не обращал на это внимания.

— Уверяю вас, так оно и есть. Можете не сомневаться, этот болван примчится обратно, стоит только его папеньке пронюхать о том, что произошло. Неужели вы и в самом деле мечтаете заполучить в мужья человека, который жаждет не вас, а золото вашего отчима?

Стивен низко опустил голову, почти накрыв своими губами ее рот. Их горячее дыхание смешалось. Глаза Белль стали огромными, как блюдца, в них на мгновение вспыхнул страх, однако она и не пыталась отвести взгляд.

— А мне в первую очередь нужны именно вы, Белль. Я понял это сразу же — как только увидел вас…

— Хм… да, я догадываюсь. Знаете, вы ведь мне тоже небезразличны, Стивен. Иначе разве я согласилась бы прийти сюда вместе с вами? Но жениться… когда нет любви, когда люди едва знакомы… это иначе как безумием и не назовешь…

— Но ведь вы согласны, что браки по расчету заключаются каждый день, верно? Так чем хуже наш с вами? По крайней мере он выгоден нам обоим, а это, согласитесь, уже большое преимущество.

Он не сводил жадного взгляда с ее соблазнительных губ, сгорая от желания услышать «да».

— Но…

— Поцелуйте меня, Белль. Пусть этот поцелуй станет началом нашего знакомства.

Не в силах противиться искушению, Стивен осторожно дотронулся кончиком пальца до ее губ.

— Стивен, пожалуйста! — Дрожащей рукой она попыталась оттолкнуть его, но он даже не шелохнулся.

Однако через минуту прикосновение ее рук к его груди превратилось скорее в робкую ласку, и Белль беззвучно выдохнула, не в силах справиться с охватившим ее волнением.

— Не подумайте только, что меня так уж интересует эта… эта сторона жизни. Особенно теперь, когда репутация моя все равно погибла. Но я действительно считаю, что будет лучше, если я прямо сейчас начну готовиться к отъезду. Мне нужно уехать как можно скорее, особенно если вы считаете, что Куинси скоро вернется. Мне что-то не хочется видеться с ним.

— Вы его и не увидите, — пообещал Стивен.

— Тогда вы должны позволить мне уйти, а не просить поцеловать вас. Утром, когда вы придете в себя, станете страшно сожалеть о своей дурацкой выходке.

— Если я о чем и буду сожалеть, так только о том, что выпил столько бренди. Наверняка будет дьявольски трещать голова. Ну обнимите же меня, Белль! Один поцелуй! И тогда, клянусь, все ваши сомнения рассеются.

— Что-то не верится, — пробормотала она. Однако почти сразу же Стивен почувствовал, как ее руки робко скользнули по его спине и пальчики, словно в поисках защиты, вцепились в складки его сюртука. Глаза ее стали совсем огромными. Она внимательно вглядывалась в его лицо. — А я уверен. Один поцелуй, всего один, Белль! — взмолился он. — И я сразу же отпущу вас — если вы по-прежнему будете этого хотеть. Клянусь честью!

Глава 2

Белль молча смотрела, как его лицо, мужественную красоту которого не портил даже шрам, придвинулось ближе. Широкие плечи Стивена закрыли от нее свет, и все, что она сейчас чувствовала, — это тяжесть его горячего тела, когда он опрокинул ее на подушки. Жар, сжигавший Стивена, опалил ее кожу. Зря она пила это проклятое бренди, мелькнуло у нее в голове, наверняка это оно виновато в том, что у нее совершенно не было сил сопротивляться, даже язык отказывался повиноваться ей, и слова, которые нужно было сказать, так и остались несказанными. А ведь порядочные женщины просто не имеют права участвовать в собственном соблазнении, даже если очень привлекательный джентльмен просит их об этом.

Правда, будь она и в самом деле порядочной женщиной, вряд ли ей сейчас пришлось бы тратить столько сил, чтобы справиться с собственным желанием. Вместо этого она бы яростно защищалась, и огонь страсти, сверкавший в потемневших глазах Стивена, не имел бы над ней никакой власти. Даже в своем нынешнем жалком состоянии Белль отдавала себе отчет, что борется в первую очередь с собой — только для того, чтобы не сдаться немедленно.

Лицо Стивена придвинулось ближе, и Белль закрыла глаза. Ей показалось, что он колеблется, но в тот момент, когда она почувствовала, что напряжение стало уже невыносимым, губы его мягко и неожиданно нежно прикоснулись к ее обожженному плечу. Побежденная, Белль вздохнула и прекратила борьбу.

Он ласково поцеловал ее чуть выше ключицы, потом губы его неторопливо двинулись дальше, к аппетитной ямочке на шее, где беспорядочно трепетал пульс, спустились вниз. И вот он уже припал лицом к упругим полушариям груди, едва удерживаемой корсажем.

Белль конвульсивно сглотнула, сердце ее молотом стучало в груди. Ей казалось, еще немного, и она просто не выдержит. Она едва сознавала, что происходит, руки и ноги ее стали ватными, и когда рука Стивена пробралась ей под юбки и горячие пальцы стиснули ее бедро, Белль только вздрогнула.

— Неужели ты так и не подаришь мне улыбку, Белль? — спросил он, игриво пощекотав ее под коленкой.

Белль чуть слышно ахнула и судорожно дернулась под ним, изогнувшись дугой.

— Стивен! — вскрикнула она.

Она готова была поклясться, что он улыбался, пока его проворные руки поспешно поднимали ей юбки. Но так и не решилась открыть глаза, чтобы убедиться, что не ошиблась. «Да и зачем?» — подумала она. То, что она испытывала сейчас, было слишком прекрасно чтобы рисковать испортить все в одну минуту.

— Ах, Белль, — пробормотал он, нежно лаская ее кожу. Пальцы его осторожно продвигались вверх по ее ноге. — Сладкая моя, я знал, что смогу тебя убедить. Ну как, я прав — ведь именно этого ты ждала все это время? По крайней мере за себя я могу ручаться — как раз об этом я и мечтал!

«Убедить»?! Она совсем не чувствовала себя убежденной в чем-то. А что до того, чего она будто бы ждала все это время… нет, это невозможно! Не мог же он в самом деле Догадаться о той детской любви, при одном только воспоминании о которой ее сердце сжималось?! Конечно, нет! Наверняка он имеет в виду чисто физическое наслаждение.

И все же этот взрослый, возмужавший Стивен, казалось, обладал способностью читать в ее душе, знал все ее тайные желания, и к тому же… сейчас он возбуждал ее чувства куда сильнее, чем тот неловкий мальчуган много лет назад. Наверняка с того времени ему довелось разбить немало женских сердец! Белль была уверена только в одном: она ни в коем случае не должна признаваться, что он прав.

Из груди ее вырвался вздох. Нет, конечно, у нее язык не повернется сказать ему о горячей волне желания, властно поднимавшейся внутри ее, однако это и не обязательно. Разве она не может как-нибудь по-другому дать понять Стивену, что она чувствует? Забыв обо всем, Белль нежно коснулась ладонью его щеки и сама подставила ему губы для поцелуя.

Поцелуй потряс ее. Как он был не похож на те торопливые, неуклюжие ласки, которыми иной раз преследовали ее возможные претенденты на ее руку — в основном помощники ее отчима! Губы Стивена были нежными, а поцелуй — почти изысканным. Аромат бренди, оставшийся у них на губах, внезапно стал другим — мягче и нежнее. Удивленная, Белль без сопротивления позволила Стивену завладеть ее губами, и потом, когда он без слов попросил впустить его, она, не колеблясь, охотно приоткрыла губы и сама поцеловала его — тем дразнящим поцелуем, когда сливаются не только губы, но и души.

Скромность была забыта. Желание, которым горел Стивен, казалось, вместе с поцелуем передалось и Белль. Приоткрыв отяжелевшие веки, она наконец решилась взглянуть ему в лицо. И поразилась тому, какие красивые у него глаза — цвета самого лучшего шерри. Она вдруг почему-то вспомнила, как мать рассказывала ей, что эти глаза достались ему в наследство от бабки — надменной французской аристократки, так и не признавшей незаконного внука, хотя он и был единственным сыном герцога, ее сына.

Стивен молча ждал. Его взгляд обжигал ее, и Белль вдруг почувствовала, что ее воля, и без того не слишком твердая, плавится, словно воск в жарких лучах солнца. Осмелев, она позволила себе коснуться ладонями его лица, после чего со вздохом наслаждения зарылась ими в густой шелк его темных волос. Голова у нее кружилась, и у Белль даже не хватило сил протестовать, когда рука Стивена двинулась вверх по ее бедру вплоть до самого края шелковых чулок. Движения его были упоительно нежными. С каким-то благоговейным восторгом Стивен ласкал ее гладкие бедра и округлые ягодицы. Белль не стала протестовать, даже когда он, легко раздвинув ей бедра, попытался проникнуть внутрь. Вместо этого, согнув одно колено и обхватив его ногой, она сама притянула его ближе к источнику этого странного жара, который сжигал ее сейчас. Башмачок ее, соскользнув с ноги, бесшумно свалился на ковер, но она, казалось, даже не заметила этого.

— Закрой глаза, любовь моя, — попросил он. — Это просто сон. Не надо бояться, моя красавица. Все будет хорошо.

Успокоенная мягкими звуками его голоса, Белль закрыла глаза, позволив наслаждению унести себя в безоблачные дали. Ее сжигал неведомый до сих пор внутренний огонь, и то, что происходило с ней, было невообразимо прекрасно.

А он без устали ласкан ее, снова и снова повторяя ее имя, шептал на ухо о ее красоте, которая заставила его окончательно потерять голову. Как будто жидкое пламя опалило тело Белль, и глухой стон сорвался с ее губ. Руки Белль вцепились в его волосы, и она услышала, как дыхание со свистом вырвалось у него из груди. А вслед за этим будто что-то ослепительно яркое взорвалось у нее перед глазами, и новый вихрь наслаждения, закружив Белль, заставил ее конвульсивно содрогнуться в сладкой судороге.

— Белль, — услышала она шепот Стивена. Взрыв страсти, унесший ее под самые небеса, потихоньку улегся, но, подобно огненной птице Феникс, вместо того чтобы рухнуть на землю прежде, чем снова возродиться из пепла, Белль вдруг почувствовала, как легко, словно перышко, опустилась вниз — прямо и объятия Стивена.

— Как это прекрасно! — прошептал он. — Нет ничего в мире прекраснее, когда женщина сдается на милость победителя.

Ей пришло в голову, что она непременно должна что-то сказать, но те единственные слова, которыми она могла бы выразить то, что с ней происходит, все равно показались ей слишком бледными и ничтожными по сравнению с обуревавшими ее чувствами. Это было и страшно, и прекрасно одновременно. Так и не найдя что сказать, Белль страстно выдохнула его имя. С губ его сорвался торжествующий смешок. И этого оказалось достаточно, чтобы мир, воцарившийся в ее душе, вдруг разлетелся вдребезги. Нескрываемое ликование, переполнявшее Стивена, вмиг вернуло Белль к реальности.

«Сдается на милость победителя!» Белль с трудом заставила себя разлепить отяжелевшие веки и увидела по-прежнему прикованный к ней взгляд Стивена. Лицо его пылало, все черты его заострились, и сам он, со взъерошенными волосами и сбившимся на сторону галстуком, выглядел диковато.

Еще ни разу в жизни ей не доводилось видеть на лицах мужчин столь откровенного, неприкрытого желания, но сейчас Белль достаточно было только заметить полыхавший в глазах Стивена огонь, чтобы догадаться обо всем. В эту минуту он походил на дикого зверя, который только казался ручным и домашним, но вот он сорвался с цепи — и горе тому, кто встанет у него на дороге. И он хотел ее, хотел безумно, несмотря на кажущееся спокойствие его голоса.

— Белль, красавица моя, — нежно прошептал он, и зубы его сверкнули в улыбке. — Как бы я был счастлив, если бы мог сделать тебя своей любовницей, а не женой!

— Почему? — с трудом выговорила она, изо всех сил стараясь, чтобы голос ее звучал как можно равнодушнее.

— Потому что тогда я мог бы овладеть тобой прямо сейчас. И все же я не жалею ни о чем. Боги и так были милостивы ко мне, бросив тебя в мои объятия. И я ни за какие сокровища в мире не откажусь от их щедрого дара.

— Не откажешься? — повторила она машинально, чувствуя себя окончательно сбитой с толку. Голова у нее все еще кружилась. Белль почему-то никак не могла взять в толк, как это можно жалеть — или не жалеть — о том, что только что произошло между ними.

Потрясенная новыми и необычными для себя ощущениями и стараясь собраться с мыслями, она заставила себя оторвать взгляд от его пылающих желанием глаз и принялась смущенно разглядывать шрам палевой щеке Стивена. Осмелев немного, Белль даже легко коснулась его кончиком пальца.

— Как это случилось? — чуть дрожащим голосом спросила она. — По-моему, раньше его не было.

Стивен застыл, лицо его потемнело и стало жестким. Отвернувшись, он легко поцеловал ее ладонь, а потом решительно отвел ее руку от своего лица.

— Это была дуэль, — ответил он.

Легкий вздох сожаления сорвался с его губ. Закрыв глаза, Стивен тряхнул головой и сел. Воцарилось молчание. Словно желая укротить бушевавшего в груди зверя, он несколько раз глубоко вздохнул.

— Дело чести? — осмелилась спросить она, дрожа от охватившего ее непонятного волнения. — Ты дрался на дуэли из-за женщины?

Теперь, когда Стивен уже не сжимал ее в объятиях, Белль, как ни странно, почувствовала себя одинокой.

— Дело чести? Нет, скорее просто идиотская выходка желторотого юнца. Да, я думал, что пытаюсь защитить честь женщины, только вот штука в том, что чести-то у нее как раз и не было.

Голос Стивена сразу стал не то чтобы холодным — скорее он звучал как-то на редкость сдержанно и сухо. В нем уже не было и следа той пронзительной нежности, от которой еще недавно трепетало сердце Белль. Похоже, ему все же удалось справиться с сжигавшим его желанием.

— Пошли, Белль. Думаю, лучше поскорее вернуться в дом.

— Почему? — удивилась она, однако уцепилась за его руку и встала.

Ноги у нее подгибались, и без помощи Стивена ей вряд ли удалось бы сохранить равновесие. Самое странное было то, что в его присутствии она вдруг почувствовала себя обнаженной — как будто, сбросив с себя одежду, готовилась принять ванну. А это было совсем уж непонятно — учитывая, что сейчас она была совершенно одетая. К тому же она была абсолютно уверена, что ей совсем не хочется думать о той женщине, когда-то вставшей на пути Стивена.

— Потому что в саду бродит чертова пропасть народу. Может быть, у них до сих пор и хватало деликатности не заглядывать в беседку, но, думаю, нам с тобой все-таки лучше исчезнуть до того, как кто-то вздумает сунуть сюда нос.

Сейчас голос Стивена звучал так сухо и деловито, будто он отдавал распоряжения одному из своих подчиненных. И это заставило Белль внезапно похолодеть от страха. На какой-то миг она даже усомнилась: уж не приснилось ли ей то, что произошло между ними?

Рассеянным жестом поправив вырез платья, Белль неуверенно шагнула к двери. Ей вдруг отчаянно захотелось очутиться в саду — как будто царившая там темнота могла служить хоть каким-то залогом безопасности и тайны.

— Подожди, дай мне выйти первым, — проговорил Стивен, слегка отстранив ее.

Он привел в порядок свою собственную одежду и шагнул к двери. Слегка разочарованная тем, что он даже не попытался поцеловать ее на прощание, Белль отодвинулась, выпустив его руку. Она молча смотрела, как он, осторожно приоткрыв дверь, высунулся наружу, внимательно вглядываясь в темноту. Вновь возродившееся в душе воспоминание о первой любви как-то разом угасло, сменившись совсем другими чувствами. И сейчас ей вдруг впервые стало по-настоящему страшно.

— Никогда в жизни больше не притронусь к бренди, — поклялась она, прекрасно понимая, что на самом деле жалеет лишь об одном — что снова возвращается к реальности.

— Что ж, разумно, — кивнул Стивен. — На редкость пакостное занятие.

Вспомнив о графине, он вернулся за ним, решив не оставлять в беседке никаких следов своего пребывания здесь. Белль внезапно обнаружила, что потеряла туфельку, и кинулась искать ее. Пришлось обшарить все углы. Красноречивое доказательство ее распутного поведения нашлось под оттоманкой на пушистом ковре. Покраснев от смущения. Белль несколько минут дрожащей рукой пыталась поправить кружева на груди, прежде чем решилась выскользнуть из беседки. Поскольку ни она, ни Стивен сейчас уже не могли вспомнить, через какие двери они вышли в сад, то, поколебавшись немного, двинулись к тем, что были открыты и возле которых, насколько они могли судить, не было ни души.

Вскоре они оказались в оружейной — это была та самая комната, которую лорд Дункан благоговейно называл «Моя святая святых». Именно здесь он хранил свою знаменитую коллекцию старинных французских и испанских доспехов, которая хотя и не принадлежала его предкам, однако была приобретена довольно давно — в те самые времена, когда романтическое прошлое и военные трофеи вновь неожиданно вошли в моду. Естественно, лорд Дункан предпочел, чтобы на стенах его оружейной демонстрировались английское оружие и английские доспехи. Однако к тому времени, как он начал собирать свою коллекцию, его более удачливые соперники успели раскупить все, что только возможно, а то, что еще оставалось, стоило таких денег, что ему волей-неволей пришлось отступить. Утешало его только парадное кресло главы рода, покрытое искусной резьбой, — настоящая семейная реликвия.

Белль неожиданно пришло в голову, что изящный и не много кокетливый орнамент, украшавший стены комнаты, его рисунком в виде цветов жимолости, переплетенных с виноградной лозой, и эксминстерские ковры на полу как-то in-вяжутся с развешанным по стенам оружием. «Но зато долги ми зимними вечерами здесь, наверное, очень уютно», — решила она. К тому же, когда мода на доспехи пройдет и вме сто оружия появится обычная мебель, комната станет просто очаровательной. Эта несколько прозаическая мысль окончательно развеяла последний налет романтики, еще сохранявшийся в ее душе.

И конечно, Белль моментально заблудилась. Если бы не Стивен, отлично ориентировавшийся в этом лабиринте комнат, она бы совсем потеряла голову. Благодаря его указаниям она вскоре отыскала заднюю лестницу, возле которой не было ни души. Взобравшись на второй этаж, Белль наконец-то сообразила, где она находится, и очень скоро отыскала предназначенную ей комнату. Каково же было ее удивление, когда Стивен, не говоря ни слова, вслед за ней вошел в спальню и плотно закрыл за собой дверь.

Чья-то заботливая рука развела в камине огонь, что было несколько неожиданно, учитывая, что для апреля погода стояла на редкость теплая, однако Белль обрадовалась: к этому времени она окончательно пала духом и к тому же промерзла до костей.

Поставив графин с остатками бренди на туалетный столик у постели, Стивен зажег стоявшие на трюмо свечи, предусмотрительно отодвинув их сначала от стены, чтобы пламя свечей не коснулось тяжелых портьер на окнах.

— Возможно, это будет ошибкой, — проговорил он, улыбаясь ее отражению в большом зеркале, — но, может быть, выпьем еще по бокалу, прежде чем расстаться?

— Стивен, — неуверенно начала Белль, чувствуя страшное смущение и какую-то непонятную робость, — мы ведь не помолвлены. То есть, я хочу сказать, мы не жених и невеста в полном смысле этого слова.

Стивен нахмурился. Между бровями у него залегла недовольная складка.

— Черт, совершенно забыл об этом. Впрочем, это не так уж важно. Официальной частью я займусь утром, — решительно сказал он. А потом поднес к губам почти пустой графин и повернулся к ней: — За нашу свадьбу, Белль. Это будет нечто грандиозное, клянусь тебе.

— Стивен, — слабым голосом проговорила Белль.

Она снова попыталась остановить его, но он даже не услышал ее. Белль была в отчаянии — ее мутило, все плыло у нее перед глазами, и к тому же она едва стояла на ногах.

— Да? — Неуверенной рукой Стивен с грохотом поставил графин на столик и шагнул к ней. — Ты поцелуешь меня на прощание, Белль? Само собой, это типичный мазохизм, но тут уж я ничего не могу с собой поделать — уж очень хочется, лежа в постели, чувствовать вкус твоих губ.

— Не уверена, что это хорошая мысль, Стивен. Я… я просто разваливаюсь на куски. А твои поцелуи так смущают меня…

— Если честно, я тоже едва держусь на ногах, — кивнул он, обхватив одной рукой ее за талию и притянув к себе.

Как-то так получилось, что они тесно прижались друг к Другу, и опять ее охватило то же странное чувство — ей вдруг захотелось полностью отдать себя этому человеку.

«Нет, это невыносимо», — подумала Белль. Она либо больна, либо просто бредит!

— Ах, моя прекрасная Белль, понимаешь ли ты, что делаешь со мной? Ты свела меня с ума, заставила забыть обо всем. Конечно, это сумасшествие, но разве это не прекрасно? — пробормотал он.

Горячие губы Стивена прижались к ее уху. Он легко сдул непокорную прядку, выбившуюся из ее прически, и глубоко вздохнул.

— Да, но… — Белль вдруг показалось, что она падает. Она не сразу поняла, что это вовсе не результат выпитого ею бренди. Потеряв равновесие, Стивен навалился на нее всей тяжестью своего тела. Не удержавшись на ногах, оба свалились на кровать.

— Стивен! — ахнула она, тщетно пытаясь высвободиться из-под его тяжести. Белль окончательно смутилась. К тому же он был такой тяжелый и горячий, что она едва могла дышать. — Очнись же, Стивен! Не может быть, что ты настолько пьян, что ничего не соображаешь! Ты должен немедленно встать! Убирайся в свою комнату! Иначе я попросту задохнусь! Ты меня слышишь, Стивен?!

Ответом ей послужил раскатистый храп. Каким-то чудом, извиваясь и толкая его руками, она умудрилась откатить в сторону его бесчувственное тело. Переведя дух, Белль попыталась вытащить из-под него подол платья и переместиться на другой конец кровати, которая сейчас показалась ей неожиданно узкой и весьма ненадежной.

— Стивен, ты меня слышишь? Очнись же! — воскликнула она, встряхивая его за плечо, но он только невнятно что-то пробормотал, поглубже зарывшись головой в подушку.

Это какой-то чудовищный кошмар! У нее промелькнула мысль опрокинуть на голову своему без пяти минут любовнику стоявший на туалетном столике кувшин с холодной водой, но она отбросила ее. «Может быть, просто спихнуть Стивена на ковер, а потом взять его за ноги и перетащить в другую комнату — в какую угодно?» — подумала она. Однако от этой заманчивой идеи пришлось отказаться: пол комнаты вдруг угрожающе вздыбился, словно решив поменяться местами с потолком, а сама комната бешено закружилась перед ее глазами.

Потерпев поражение, Белль устало закрыла глаза и уронила голову на подушку.

— Сейчас, только минуточку отдохну, — заплетающимся языком сообщила она камину, — а потом непременно встану, вылью Стивену на голову воду из кувшина и вытолкаю его из комнаты!

Ответа, естественно, не последовало. Но Белль об этом так и не узнала — через мгновение она уже спала мертвым сном.

Глава 3

На рассвете Белль открыла глаза и с удивлением обнаружила, что не может больше спать и совершенно не в состоянии наслаждаться прелестями деревенского утра. Багряные отблески зари, окрасившие небо в зловещий кроваво-красный цвет, просочились к ней в спальню через выходившее на восток окно, и от этого почему-то вдруг страшно разболелась голова, а распухшие веки словно налились свинцом. Вдобавок ко всем этим мукам где-то совсем рядом, приветствуя утро наступающего дня, истошно разорались петухи. Белль чертыхнулась — о том, чтобы снова провалиться в блаженную дрему, можно было смело забыть.

Она открыла глаза и с несчастным видом обнаружила, что матрас под ней угрожающе кренится вправо, из чего она сделала неутешительный вывод, что с той стороны находится чье-то тело, причем куда более тяжелое, чем ее собственное.

Издав жалобный стон, больше похожий на последний вздох умирающего, Белль с трудом повернула голову, собираясь убедиться, что подозрения не обманули ее и она и в самом деле не одна в постели. При виде бледного как мел лица Стивена Кертона, мало чем отличавшегося по цвету от подушки, на которой он лежал, желудок Белль отчаяние взбунтовался, без особых церемоний дай ей понять, что решительно против столь ранних пробуждений, в особенности учитывая события предыдущего вечера.

Поскольку Белль сознавала, что облегчить бунтующий желудок можно только одним-единственным способом, а способ этот как-никак требовал известного уединения, она сообразила, что в ее положении самым разумным было бы незамедлительно сползти с постели и ринуться на поиски туалета — на тот случай, если ее стошнит прежде, чем она будет в состоянии справиться с подступающей к горлу дурнотой.

К счастью, когда ей все-таки — и не без труда — удалось принять вертикальное положение, терзавшая ее головная бол: усилилась, а желудок, как ни странно, почти сразу же успокоился. Оставалось радоваться, что ей удалось избежать последнего унижения — ее не стошнило прямо на пол. Едва-едва переступая дрожащими ногами, Белль кое-как доплелась до туалета и схватила стоявший там тазик.

Введенный в заблуждение ее действиями, желудок Белль сделал попытку выполнить первоначальное намерение и избавиться от своего содержимого. Белль в ответ сделала попытку подчинить его себе. Схватка оказалась краткой, не весьма напряженной. В результате Белль удалось одержать верх, но лишь благодаря тому, что она сообразила высунуть голову в окно и несколько минут жадно вдыхала свежий утренний воздух.

Отставив в сторону так и не понадобившийся ей тазик и стараясь по возможности не смотреть в зеркало, Белль попыталась привести в порядок безнадежно смятое платье, потом еще раз заглянула в спальню. Просто на всякий случай — еще раз убедиться, что лежавший на ее кровати Стивен не галлюцинация, вызванная выпитым накануне бренди.

Увы, он не был галлюцинацией. И бренди тут ни при чем. Лишь ее собственное безрассудное поведение прошлой ночью привело к тому, что в жизнь ее вползла змея, вернее, змей — вот и сейчас, свернувшись уютным клубочком, он мирно похрапывает у нее в постели. Нет! Кажется, проснулся! Снова заглянув в комнату, Белль убедилась, что ее вероятный кандидат в женихи лежит в постели с открытыми глазами и лицо его, искаженное страданием и покрытое бледностью, до странности походит на ее собственное. Мысли ее обратились к выпитому накануне бренди, и Белль в очередной раз чертыхнулась, придя к выводу, что это проклятое пойло следовало бы вылить в помойное ведро вместо того, чтобы преподносить в хрустальном графине ничего не подозревающим гостям.

Она молча стояла на пороге комнаты и украдкой разглядывала Стивена. Даже сейчас, с мертвенно-бледным, искаженным страданием лицом, он был дьявольски красив. Да что там — он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела в жизни. В этот момент он перекатился на бок и с мученическим стоном закатил глаза. Белль выразительным жестом указала ему на тазик.

— Меня никогда не тошнит, — проворчал он, потом несколько раз вздохнул и с несчастным видом уставился на лежавший возле постели ковер.

Часы над лестницей в коридоре пробили шесть раз. Ей страшно не хотелось мучить его и дальше, однако Белль сочла своим долгом напомнить Стивену, что уже утро и очень скоро проснутся слуги и примутся шнырять по комнатам, предлагая свои услуги пробудившимся гостям.

— А кстати, вы, случайно, не забыли о своих планах на это утро? — железным голосом осведомилась она.

Стивен хрипло застонал, и Белль вдруг почувствовала, как в груди ее пробуждается жалость к несчастному. Насколько она помнила, на утро была запланирована верховая прогулка к одной из местных достопримечательностей — пещере, где глубоко под землей обнаружили озеро, а после прогулки — состязание в стрельбе из лука, в котором должны были принять участие дамы. Сказать по правде, Белль в настоящую минуту не находила абсолютно ничего привлекательного в том, чтобы тащиться несколько миль верхом, чтобы полюбоваться на темную дыру в земле, в глубине которой плещется холодная вода. Но у нее хватило здравого смысла признать, что в любых других обстоятельствах это, возможно, была бы очень приятная прогулка, учитывая, что для дам в таких случаях, как правило, подавались экипажи.

Но на этот раз все должно было быть по-другому. Сейчас здесь собрались джентльмены, каждый из которых считал себя незаурядным спортсменом. А это означало, что каждый, кто намеревался совершить прогулку, должен был, выбрав в конюшне лорда Дункана лошадь, скакать не разбирая дороги, чтобы первым добраться до пещеры.

Вообще-то Белль всегда любила бывать за городом, но в это утро ни ласково зеленеющая в лучах утреннего солнца трава, ни аромат цветов не заставили бы ее спуститься вниз и присоединиться к шумной толпе джентльменов во дворе. К тому же ее успели кое о чем предупредить: чтобы отбить у дам всякое желание принимать участие в прогулке и не мешать джентльменам, грумам были отданы четкие указания давать им лишь самых неповоротливых лошадей.

— А вы собираетесь принять участие в поездке? — осведомился Стивен, с трудом приподнявшись на локте.

За ночь его пышный галстук куда-то исчез, а расстегнувшаяся на груди рубашка обнажала завитки жестких темных волос.

Белль решительно покачала головой:

— Нет, предполагается, что вместо прогулки верхом я стану стрелять из лука и пытаться разобрать, о чем шепчутся за моей спиной остальные дамы. А основным предметом их болтовни, вне всякого сомнения, будет дражайший Куинси, — добавила она, вдруг почувствовав себя обманутой и смущенной, словно только сейчас обнаружила в своей постели мужчину.

Белль принялась шарить по комнате, надеясь отыскать хоть что-то, что можно было бы накинуть на себя. Ее ночная рубашка, которой она так и не воспользовалась, забытая, валялась на полу, а пеньюар исчез, как сквозь землю провалился. Наконец, оставив поиски, она накинула на плечи смятую шаль и скрестила руки на груди. Белль старалась не смотреть в зеркало — она и без того хорошо представляла себе, что растрепавшиеся за ночь волосы неряшливыми космами падают ей на лицо.

— Ну не станут же они сплетничать вечно, — успокоил ее Стивен.

Белль выразительно округлила глаза, но Стивен даже не смотрел в ее сторону.

— Мне бы не хотелось показаться вам грубой, Стивен, особенно сейчас, когда вы плохо себя чувствуете, но вы должны исчезнуть. И поскорее. Очень скоро сюда наверняка постучится кто-нибудь из слуг — предложить горячую воду или чай. Нельзя, чтобы кто-нибудь из них вас увидел.

— Полагаю, вы правы, — согласился он, со стоном спуская ноги с кровати.

На нем тоже не было башмаков, но зато остальной костюм, как с облегчением убедилась Белль, был в полном порядке.

Стивен откашлялся.

— Конечно, может быть, сейчас не самый удачный момент, чтобы снова начинать этот разговор, но я хочу, чтобы вы знали: мои планы относительно вас остались прежними. Даже стали, так сказать, более определенными — учитывая, что теперь я окончательно вас скомпрометировал. И теперь у вас попросту нет другого выхода, кроме как оказать мне честь стать моей женой, Белль.

Это сухое, почти деловое предложение заставило ее сердце болезненно сжаться. Прикрыв глаза, Белль со всей возможной прямотой ответила:

— Вы правы, Стивен, сейчас действительно не самое удачное место для подобного разговора. К тому же если вы послушаетесь меня и уйдете, то в глазах общества я останусь не более скомпрометированной, чем была до вчерашнего вечера.

— Вы же знаете, что это не так, Белль. Во всяком случае, учитывая, чем мы с вами занимались прошлой ночью. Ну да забудем об этом. Я вовсе не против обвенчаться по специальному разрешению. Думаю, понедельник нам подойдет. Но получить его можно только у архиепископа Кентерберийского, а это значит, что вместо прогулки мне придется уехать.

Белль уже открыла было рот, чтобы возразить. Ей хотелось сказать, что она вовсе не желает выходить за него замуж — по крайней мере из-за того, что произошло нынче ночью, и, уж во всяком случае, не в такой спешке, ведь сложившиеся обстоятельства вовсе не требовали этого. Но ее чуткое ухо уловило в коридоре шорох шагов. Вне всякого сомнения, запоздалые любовники спешили вернуться к себе прежде, чем кто-нибудь их обнаружит. И Белль закрыла рот, чувствуя, что не в силах бороться с тем, что Стивен — или судьба — уготовили для нее в будущем.

— Мы обсудим все это позже, — пообещала она шепотом. В этот момент мимо ее двери прошелестели чьи-то шаги и раздался слабый звук, похожий на неясное ворчание. — А вы, значит, знакомы с архиепископом Кентерберийским? — не в силах удержаться, с любопытством спросила она.

— Угу… к тому же у него в карманах вечно свищет ветер — к счастью для нас, дорогая, потому что при этих обстоятельствах он будет только счастлив снабдить нас специальным разрешением на брак.

Воровато оглянувшись на дверь, Стивен принялся натягивать башмаки. Теперь темные локоны его волос уже не спадали изящнейшим образом на шею, а были живописно всклокочены — в точности как и у самой Белль.

Вспомнив о том, как они оказались вместе в ее комнате, Белль вспыхнула от смущения.

— А почему бы вам не оставить все как есть? И пусть все будет как положено: сначала вы поухаживаете за мной, потом сделаете предложение, а после мы дадим в газеты объявление о помолвке, если, конечно, не передумаем, — рассудительным тоном предложила она. Правда, в голосе ее чувствовалось некоторое сомнение. — Вы же сами говорили, что были бы рады поухаживать за мной. Тогда для чего вся эта спешка? Ни к чему хорошему это не приведет. Наверняка поползут сплетни, а там и до скандала недалеко. Учитывая к тому же, что пока вы официально помолвлены с Констанс Роуби.

— К. несчастью, мы не можем ждать. Простите, Белль, клянусь, что буду ухаживать за вами, как полагается, но после свадьбы. Кстати, я говорил вам, что лорд Дункан вчера видел нас обоих в беседке?

Его слова проникли в ее сознание, и Белль вдруг почувствовала, как ее сердце сжалось от страха.

— А потом, — продолжал Стивен, совершенно не замечая того состояния, в которое ее повергла эта новость, да еще преподнесенная столь буднично, — Констанс никогда не давала мне никаких обещаний. И поскольку о нашей предполагаемой помолвке никто не знал, думаю, тут не должно быть особых трудностей. Да и кстати, она ведь первая отказалась от меня — разве вы забыли ее письмо?

— Но…

— И забудьте о Куинси — после того, как он позорно бросил вас тут одну, он и пикнуть не посмеет. Да и вообще, теперь, после всего случившегося, если он только откроет рот, я попросту вызову его к барьеру — у меня есть на это полное право. Только не хотелось бы — вот уж тогда точно скандала не избежать. Впрочем, я подумаю, что тут можно предпринять.

Белль растерянно смотрела на него во все глаза, пытаясь как-то переварить сказанное, но все происходило слишком быстро, чтобы можно было что-то понять. Наконец она в отчаянии уцепилась за единственно понятную для нее фразу:

— Лорд Дункан видел нас прошлой ночью?! Нет, вы мне ничего такого не говорили!

Насколько она могла судить, у лорда Дункана была возможность заглянуть в окно беседки так, чтобы Белль этого не заметила. В нормальных обстоятельствах одна только мысль о чем-либо подобном заставила бы ее рухнуть в обморок, но теперь она могла думать лишь о двух вещах: о том, как жутко трещит у нее голова и как бы удержать на месте содержимое своего желудка. Тем более от всех этих новостей голова у нее разболелась еще сильнее.

— Так вы в самом деле думаете, что он мог увидеть… О Боже, так поторопитесь же! Что вы копаетесь?! Самое время вертеться перед зеркалом! — возмущенно буркнула она, когг да Стивен, оглядев себя в зеркале, принялся с томительной медлительностью вновь поправлять криво завязанный галстук.

Несмотря на то жалкое состояние, в котором она пребывала, Белль, бросив взгляд на стоявшие на туалетном столике свечи, вдруг почувствовала угрызения совести, убедившись, что они догорели почти до розеток. Выходит, она даже не потушила их, прежде чем рухнуть в постель. «Счастье еще, что ни одно из окон не было открыто», — мрачно подумала она. Достаточно было бы сильного порыва ветра, чтобы трепетавший край портьеры задел пламя свечи, и тогда они оба сгорели бы заживо!

— Ради Бога, не пугайтесь вы так, Белль! А то у вас такой вид, будто вы готовы хлопнуться в обморок! Уверяю вас, лорд Дункан не скажет ни слова — тем более когда я дам ему понять, что мы с вами намерены обвенчаться, — проворчал Стивен, старательно завязывая галстук.

Белль застонала. Легко было вообразить себе, что за этим последует. Конечно, на лорда Дункана можно положиться — он ни словечком не намекнет о том, что ему все известно. Но его жена! Белль могла бы поклясться, что стоит ей только пронюхать об этом, как новость облетит всех со скоростью лесного пожара. И случится это ровно через пять минут, как за ними захлопнутся двери дома.

— Не смейте никому ничего говорить. Я вам запрещаю.

— Мы чудесно поладим с вами, — продолжал Стивен с таким невозмутимым видом, словно ничего не слышал, — кстати, прошлая ночь лучшее тому подтверждение. Поверьте мне.

— Я чувствую себя совсем больной, — жалобно простонала она.

— Белль, — еще один суровый взгляд налитых кровью глаз, — позвольте сказать, что у вас, несомненно, есть чувство чести.

Столь неожиданное заявление заставило ее растерянно заморгать, а потом поспешно отвести глаза в сторону. Белль сейчас меньше всего хотелось бы, чтобы ей напоминали о том, что произошло накануне. Теперь она откровенно презирала то жалкое, бесстыдное существо, завладевшее ее телом и заставившее вести себя подобно самой последней шлюхе. И уж конечно, у нее не было никакого желания отнестись с уважением к тем обещаниям, которые она, возможно, давала.

Как ни странно, эта мысль заставила сердце Белль тоскливо заныть от боли, которой она до сих пор никогда не испытывала.

— Стивен, боюсь, при подобных обстоятельствах этот разговор не более чем дань вежливости, — с отчаянием в голосе сказала она. — До сих пор у меня не было ни малейшего опыта в подобных делах, и я никак не могу принять ваш комплимент на свой…

— Я верю в то, что вы человек чести, Белль. Что вы никогда не измените своим принципам, — перебил он, отвернувшись от зеркала. Нет, он не тыкал в нее пальцем, но голос его был настолько суров, что она невольно струхнула. — Вы не попытаетесь сбежать, не станете выдумывать разные невероятные истории, чтобы заморочить кому-то голову. Вам все равно никто не поверит. Да если бы и попробовали, из этого ничего бы не вышло, кроме скандала, а у меня не осталось бы другого выхода, как сначала рассказать всю правду, а потом броситься за вами в погоню. Еще, чего доброго, отвезти вас в Шотландию — я слышал, там можно заключить брак без особых хлопот. Ну а если вы считаете, что сейчас нас ждут какие-то трудности…

— Трудности? Это слишком мягко сказано! Послушайте, Стивен, мне кажется, эти события выбили нас обоих из колеи. Именно поэтому я предлагаю вам успокоиться и еще раз все спокойно обдумать. А для этого нужно время. Мне известно, как вы всегда стремились к благопристойности. Мы…

— Послушайте, неужели вы не понимаете, что, сбежав отсюда без всяких объяснений, вы только дадите пищу сплетникам? Разговоры покатятся, как снежный ком, и очень скоро весть о случившемся долетит и до вашего отчима… — Стивен осекся на полуслове, и брови его сошлись на переносице. — Я вот что подумал… — неуверенно начал он, — а может, так гораздо проще?..

— Убежать в Шотландию? — Опешив от удивления, Белль только хлопала глазами.

— Нет… позволить слугам застигнуть нас на месте преступления. Вот тогда наверняка не потребуется никому ничего объяснять! К тому же скандал будет такой, что Констанс уж точно от меня откажется, что бы там ни говорил ее отец!

— Послушайте, вы что, все еще пьяны?! Не смейте так говорить! — взмолилась Белль, опустившись на постель и. спрятав лицо в ладонях.

Даже сейчас, когда голова у нее от волнения шла кругом, Белль не смогла не заметить, что от былой нежности Стивена на вдруг не осталось и следа. Собравшись с силами и напомнив себе, что ситуация требует принятия самых решительных мер, Белль продолжала:

— Уверяю вас, у меня вовсе не было намерения сбежать. Сказали тоже! Да я едва-едва на ногах-то стою! Господи, как трещит голова! Как вы думаете, может, у слуг найдется что-нибудь, чтобы унять эту боль? — Чуть-чуть раздвинув пальцы, Белль бросила в сторону Стивена осторожный взгляд, чтобы посмотреть, как на него подействовали ее слова, и с радостью убедилась, что его суровое лицо немного смягчилось.

— Бедная Белль! Забудьте вы обо всей этой ерунде. Не надо так расстраиваться. Черт, мне ужасно жаль! Я чувствую себя последним негодяем — ведь это я напоил вас! Ну да ладно, в следующий раз будем пить шампанское — надо же как следует отпраздновать нашу помолвку, верно? Мы увидимся за завтраком?

— Нет! — с дрожью в голосе пискнула Белль.

— Ну, тогда выпейте хотя бы немного кофе и съешьте пару тостов, только попозже, — добродушно посоветовал Стивен.

Либо он не обратил внимания на то, какой взгляд она бросила на него в этот момент, либо попросту отнес его на счет испытываемых ею страданий.

— Думаю, не забраться ли мне в гардероб, — пробормотала она. — А что — там темно, тихо и довольно прохладно.

— С удовольствием присоединился бы к вам, — уныло пробурчал Стивен. — К сожалению, у меня не хватило ума заранее отказаться от этой поездки, так что придется принести себя в жертву и сопровождать лорда Дункана к пещере. Да и потом, если я не поеду, наверняка поползут сплетни.

Шагнув к ней, Стивен осторожно отнял ладони от лица Белль и склонился к ней. Она успела только почувствовать его дыхание на своей щеке, и тут он быстрым поцелуем коснулся сначала одной ее ладони, потом другой. Он был так близко, что сердце ее вновь гулко заколотилось. Белль оставалось только гадать, как ему самому удается оставаться спокойным и невозмутимым.

— Следует благодарить Бога, что по крайней мере не придется скакать через какие-то овраги и буераки. Моя голова того гляди взорвется, — пожаловался он.

— Вы привезли сюда своего коня? — спросила Белль, чувствуя, как у нее начинают дрожать руки. Подойдя к двери, Стивен прислушался.

— Да, мой Король всегда со мной. А теперь прощайте, Белль, но ненадолго. Увидимся за чаем. Попробуйте немного погулять, если будете в силах. Свежий воздух наверняка пойдет вам на пользу.

Осторожно приоткрыв дверь, он выглянул в щель и затаил дыхание. Убедившись, что в коридоре никого нет, Стивен бесшумно выбрался за дверь. Обернувшись, он улыбнулся ей на прощание и исчез.

— Так я и поверила, — уныло пробормотала Белль. — Погулять немного! Ха! Нет уж, сэр, я постараюсь уехать отсюда как можно дальше. Я уеду так далеко, что весь этот кошмар станет только неясным воспоминанием!

Как только шаги Стивена стихли, она кинулась к гардеробу. Чуть ли не по пояс забравшись в его прохладную темноту, она принялась копаться в развешанных на плечиках платьях, пытаясь отыскать свою амазонку.

Будущее виделось ей в самом черном свете. Больше всего ее мучило то, что она обманула Стивена, и это после того, как он сказал, что доверяет ей. Это было ужаснее всего, но она просто представить себе не могла, чтобы выйти за него замуж, тем более так сразу. К тому же он был обручен — или почти обручен — с другой женщиной, а она… Белль вздохнула-в глазах общества она была погибшей женщиной. Если Стивен женится на ней, перед ним захлопнутся двери всех лучших домов, а ведь именно туда он мечтал проникнуть.

«Конечно, можно просто отказать, — подумала Белль, — слава тебе, Господи, в наши дни совершеннолетнюю женщину никто не вправе заставить выйти замуж». Но трепет, всякий раз охватывавший ее в присутствии Стивена, подсказывал, что это будет нелегко. Особенно учитывая, что воля ее таяла, будто воск на солнце, от жаркого взгляда его глаз. Стало быть, остается только одно — уехать. И как можно скорее.

— Проклятие!

И хотя Белль так и подмывало довериться Стивену, все же она понимала, что он ошибается — их скоропалительная женитьба вряд ли положит конец сплетням. А уж если свадьба последует наутро после уик-энда, да еще проведенного в загородном особняке лорда Дункана, то весть о ней неминуемо вызовет настоящий скандал. Можно не сомневаться, что вслед за этим последует немедленный разрыв отношений между Стивеном и его дядей. И не важно, что Констанс Роуби, возможно, станет прыгать от радости, избавившись от ненавистного жениха. Вполне вероятно, что столь поспешный и непродуманный шаг вызовет взрыв ярости и у ее отчима. И уж конечно, он будет страшно разочарован, узнав, что его собственный проект породниться с Марвеллами, выдав ее за Куинси, рухнул. Ей потребуется немало времени, сил и терпения убедить его в том, что Куинси для нее, мягко говоря, не самая подходящая партия.

В последний раз бросив тоскливый взгляд в сторону постели, где на подушке до сих пор выделялся отпечаток головы Стивена, Белль принялась поспешно натягивать на себя бархатную амазонку. Нетерпеливые пальцы ее рвали отделку, но Белль не замечала этого. Она думала о том, какой жестокой насмешкой судьбы выглядят сейчас ее свадебные планы.

Подумав немного, она решила, что вряд ли лорд Дункан рассердится, если она на время позаимствует одну из его лошадей, а потом оставит ее в городе. Так или иначе, ей все равно придется заехать туда — разузнать, как получить место в дилижансе, идущем на север. Белль уже решила, что ни за что не поедет на юг, в сторону Лондона. Ведь именно туда отправится Стивен, когда, обнаружив побег Белль, ринется на поиски. И хотя где-то в самом уголке своего сердца она надеялась, что ему это удастся, опыт и трезвый рассудок подсказывали Белль, что ей следует быть очень осмотрительной.

Она не имела ни малейшего понятия о том, сколько может стоить билет на дилижанс, но, к счастью, у нее была при себе довольно приличная сумма. А как только она доберется до места и сможет связаться с кем-то из служащих отчима, то получит еще больше.

С тяжелым вздохом Белль плеснула себе в лицо холодной водой. Надо бы, наверное, оставить записку хозяевам, решила она, невежливо исчезнуть просто так, без предупреждения, оставив их гадать, куда она подевалась. К. тому же все равно, так или иначе, придется просить их позаботиться, чтобы ей переслали вещи. Ведь нельзя же взять все с собой. Убегать нужно налегке.

Итак, поскольку она сама пока что не имела ни малейшего представления о том, куда направляется, и даже каким образом она доберется до этого пока еще никому не известного места, составить такую записку оказалось для Белль непосильной задачей. Она совсем растерялась. Ни одна из ее многочисленных гувернанток никогда не объясняла ей, как писать письма в столь необычных обстоятельствах. Впрочем, и ни одна из ее подруг никогда еще не попадала в подобную историю, так что опыта у Белль не было. Она уже чувствовала себя окончательно больной от всех этих проблем.

Но необходимо было что-то делать. Если она не оставит четких распоряжений относительно своих вещей, их, вероятнее всего, отошлют в дом тетушки ее бывшего жениха, потому что именно там она какое-то время жила, прежде чем приехать сюда. Это было не совсем удобно, поскольку, учитывая все обстоятельства, вряд ли ей когда-либо придется вернуться под крылышко этой почтенной леди. «Нет, — решительно подумала Белль, — хватит этих глупостей! Что за дурацкая слабость!» Пора взять себя в руки, решить, что она будет делать, а потом найти способ оставить четкие инструкции для леди Дункан.

Белль долго бы еще ломала голову, куда поехать и где искать спасения. Но тут, случайно взглянув в окно, заметила целую лужайку белых маргариток, кокетливо кивающих головками на утреннем ветерке. Эти простенькие цветы напомнили ей о подруге детских лет. Перед глазами Белль встало лицо Бекки Клермон, осевшей в Йорке, в своем крохотном поместье со странным названием «Камни». Овдовев, Бекки вела довольно уединенный образ жизни, почти не бывая в обществе. Впрочем, она не скучала, предпочитая читать или копаться в саду. Адом, в котором она жила, хоть и довольно старый и ветхий, мог стать для Белль великолепным убежищем. Она нисколько не сомневалась, что Бекки примет ее с радостью, даже если она свалится ей на голову, не предупредив о своем появлении. Можно представить себе, как она удивится! Ведь всего пару недель назад сама Белль писала ей, приглашая приехать в гости, если у Бекки найдутся время и желание.

Скорее всего ее подруга, немало натерпевшаяся за годы несчастного брака, поддержит ее. И Бекки ни за что не согласится пустить в дом не только Стивена Кертона, но и Куинси Марвелла, ее — к счастью! — несостоявшегося жениха. Во всяком случае, до тех пор, пока не убедится, что Белль разобралась в себе и знает, чего хочет.

Словно тяжелый камень упал с плеч Белль. Теперь оставалось самое трудное — добраться до подруги раньше, чем ее хватятся. Нужно во что бы то ни стало опередить Стивена. А это будет непросто, особенно если леди Дункан разболтает о ее местонахождении остальным гостям. Или Стивен попросту припрет ее к стенке, а она не сочтет нужным скрывать, куда уехала Белль. Остается только надеяться, что он не сразу кинется на поиски, а стало быть, ей удастся выиграть хотя бы день форы.

«Итак, пришло время действовать!»

Усевшись перед туалетным столиком, Белль выдвинула ящик, где накануне заметила стопку бумаги, чернила и перо. Следовало спешить, поэтому, не обращая особого внимания на стиль, она наскоро набросала тетушке Куинси короткую записку с просьбой переслать ее вещи к мадам Клермон, в «Камни», в окрестностях Йорка. Адресовав его леди Мор-тон, Белль добавила адрес на обратной стороне листка, потом несколько раз сложила его, еще раз пожалев, что под рукой не оказалось печати с воском. Пришлось оставить письмо незапечатанным, хотя Белль страшно не хотелось этого делать — в чужом доме приходилось опасаться нескромного любопытства слуг.

Подумав немного, она решила выкинуть это из головы. К этому времени наверняка каждый из слуг в Ормстед-Парке уже успел пронюхать о ее разрыве с Куинси и ничуть бы не удивился, что разгневанная невеста решила удрать от тетушки несостоявшегося жениха.

Конечно, отмахнуться от того факта, что она провела ночь в объятиях Стивена, было куда труднее, но если у лорда Дункана хватит ума держать рот на замке, то роль Стивена в ее исчезновении для всех остальных останется тайной.

— Ах, Стивен! — вздохнула Белль.

Бросив взгляд на оставшуюся стопку бумаги, она задумалась, гадая, что написать ему. Обуревавшие ее чувства были настолько сложны и непонятны для нее самой, что нечего было и пытаться более или менее связно изложить их на бумаге. К тому же Белль до смерти боялась, что письмо попадется на глаза кому-то из слуг. Случись так, имя Стивена останется навечно связано с ее собственным, но как раз этого она всеми силами стремится избежать. Нет, она не имеет права рисковать — она не станет писать ему, даже будь у нее время и желание придумать прощальное письмо. Вместо этого она оставит записку для леди Дункан.

Белль потребовалось всего несколько минут, чтобы сунуть самые нужные вещи в небольшой саквояж и выбраться из дома через окно в туалетной комнате. Спрыгнув на землю, еще влажную от утренней росы и помета бродивших под окнами цыплят, Белль выругалась сквозь зубы. Конечно, не слишком приятно, что вещи намокнут, но не могла же она в самом деле отправиться на конюшню с саквояжем в руках. Решив, что вернется за ними потом, она зашвырнула и саквояж, и тяжелый плащ в кусты под окном и зашагала по дорожке.

Обезумев от ужаса, из кустов с душераздирающими воплями выпорхнула стайка цыплят и бросилась врассыпную, но Белль была настолько жестокосердна, что расхохоталась им вслед. «Поделом им, — злорадно подумала она. — В другой раз не станут вопить под окном и спозаранку будить несчастных гостей».

Стол в столовой был уже сервирован к завтраку, не было разве что горячих закусок, но желудок Белль тотчас дал ей понять, что нынче утром завтрак не для нее. Поэтому она, сцепив зубы, решительно прошагала мимо в сторону конюшен, рассчитывая, что успеет отыскать там достаточно резвую лошадь.

И хотя у нее заранее была приготовлена байка для каждого, кому пришло бы в голову поинтересоваться, куда это она направляется в такую рань, лгать Белль не потребовалось. Конюхам явно было не до нее. Ей просто посоветовали ехать прямехонько на запад — в этом случае она непременно очень скоро присоединится к остальной компании.

В первый раз Белль порадовалась, что приняла приглашение Дунканов. В любом другом доме грум счел бы своим долгом сопровождать ее до того момента, как она присоединится к другим гостям, а это доставило бы ей массу хлопот — она намеревалась ехать в строго противоположном направлении.

Это было несомненное преимущество. А недостатком пребывания в гостях у Дунканов, как тотчас догадалась Белль, взобравшись на своего скакуна и направившись к оставленному в кустах саквояжу, было именно то, о чем говорилось не иначе как шепотом: ей и в самом деле подсунули самую настоящую клячу.

Остановившись под окном, Белль соскользнула со спины своего коня и спрыгнула на влажную землю. Опасливо озираясь по сторонам, она отыскала в кустах брошенный саквояж, поспешно привязала его к седлу и снова взобралась на лошадь. Однако как она ни погоняла ее, ленивая кляча упрямо отказывалась двигаться вперед иначе как неторопливой тряской рысью.

При каждом толчке Белль испускала страдальческий стон, отчаянно жалея себя, проклиная тот миг, когда появилась на свет, и гадая, отчего проклятую тварь до сих пор не пристрелили. Ко всему прочему доставшийся ей скакун был какой-то на редкость омерзительной масти — цвета протухшей ливерной колбасы, вдобавок изрядно перепачканной сажей. И словно одного этого было мало, в налитых кровью глазах мерзкой скотины порой сверкал дьявольский огонек, а кости, грозившие в любой момент прорвать насквозь облезлую шкуру, при каждом толчке самым пренеприятным образом впивались в тело Белль. Ко всем прочим радостям, которые сулила поездка на этом чудовище, грум — то ли случайно, то ли намеренно — не затянул нормально подпругу седла, а после того, как Белль привязала к нему саквояж, седло вообще отказывалось держаться на спине лошади, угрожая в любой момент соскользнуть на землю.

А время шло. Конь Белль двигался вперед с медлительностью жирного червяка, ползущего по земле в холодный зимний день. Впрочем, Белль не особенно злилась — она и сама терпеть не могла холод. Ей не доставляло ни малейшего удовольствия, ежась под порывами промозглого ветра, любоваться низко нависшими над землей тучами, но куда больше неудобств и тревог причиняла ей неторопливая поступь ее рысака. А тот, сколько она ни нахлестывала его, упрямо продолжал двигаться вперед своей излюбленной тряской рысцой, от которой ее понемногу начинало мутить.

Наконец она, окончательно потеряв терпение, заорала на него, пригрозив отхлестать его кнутом до полусмерти, если он не прибавит шагу. Вместо ответа жеребец вдруг скосил в ее сторону глаз, от чего его морда стала еще более уродливой, и испустил утробный вздох. Всем своим унылым видом он ясно давал понять, что тропинка, по которой они ехали, гладкая, словно лента, была в его глазах истинной дорогой на Голгофу, специально для него проложенной в этих местах жестокосердыми представителями человеческого рода. Все было предельно ясно: он просто не желал двигаться быстрее.

— Мне конец, — простонала Белль.

Ее рысак, повернув к ней голову, утвердительно фыркнул, будто желая сказать, что совершенно с ней согласен.

В этот момент, словно в подтверждение самых худших ее опасений, ей на руку упали первые тяжелые капли дождя.

— Давай же, пошевеливайся, проклятая скотина! — прошипела она. — Если мы не поторопимся, то потонем в первом же овраге.

Но когда ее скакун в очередной раз решительно отказался перейти на галоп, Белль стало не по себе. Она боялась, что из-за упрямства проклятой клячи она потеряет тот небольшой выигрыш во времени, который у нее оставался, и Стивен догонит ее прежде, чем она доберется до города и пересядет в один из следующих на север дилижансов. А так наверняка и будет — особенно если дождь польет как из вед-Ра и веселая компания, вместо того чтобы исследовать подземную пещеру, решит повернуть домой.

Кроме того, дождь может задержать и дилижанс, на который она так рассчитывала.

— Проклятие! Теперь я догадываюсь, почему мне даже нормального хлыста не дали!

Нужно было торопиться. Конечно, можно было бы выиграть немного времени, если попытаться срезать угол — поехать напрямик, через холмы, — это было бы куда короче, чем по дороге. Конечно, при нормальных обстоятельствах ничего подобного Белль бы не сделала. Места эти были ей совершенно незнакомы, к тому же ей следовало опасаться погони, и вдобавок начавшийся дождь к тому времени разошелся не на шутку. Угрюмое небо над головой набухло серыми тучами, и через мгновение ослепительная молния расколола его надвое, предательски врезавшись в самое подбрюшье неба.

— О нет! Только не это! Послушай, есть у тебя сердце или нет?! И как у тебя только хватает совести поступать так со мной?! — простонала Белль, погрозив кулаком небу, с которого как раз в эту минуту прямо ей на голову хлынул настоящий поток воды.

Дождь безжалостно хлестал ее по лицу, но Белль упрямо продолжала ехать вперед. Теперь уже нечего было и думать о возвращении на дорогу. В любую минуту можно было столкнуться с гостями лорда Дункана, возвращавшимися назад с прогулки. Густой кустарник рвал на ней юбки, а заросли, через которые ей время от времени приходилось продираться, казалось, были сплошь утыканы какими-то особенно острыми и зловредными колючками, больно царапавшими ноги и пробиравшимися даже сквозь толстую ткань амазонки.

Но самое ужасное — Белль уже не была уверена, что едет в направлении деревни. Солнце к этому времени скрылось за тучами, местность была незнакомой, и она стала понемногу опасаться, что сбилась с дороги.

— Все из-за тебя, — с горечью сказала Белль своему коню, укоризненно глядя на его шевелящиеся уши. Вместо ответа он повернул голову и презрительно куснул ее за сапог. — Только попробуй еще раз, негодяй, и я затолкаю тебе в глотку этот сапог, да еще заставлю проглотить его! — гневно пригрозила она.

Наступила тишина. Белль и конь с несчастным видом уставились друг на друга.

Итак, ее поспешное бегство, как пришлось ей признать уже через час, оказалось всего-навсего нелепой выходкой истеричной девчонки. Почему ей вообще пришло в голову удирать из дому на рассвете? Почему было бы не дождаться утра и не уехать как полагается — в экипаже, прихватив аккуратно уложенные вещи? А всего-то и нужно выждать, пока Стивен умчится к архиепископу Кентерберийскому. Или уж, махнув рукой на сплетни, попросить кого-нибудь из грумов проводить ее до города. Но у Белль не было ни малейшего опыта в таких делах, и она попросту не имела понятия, как себя вести в подобной ситуации. Лишившись сразу и жениха, и репутации, страдая от мучительного похмелья, она окончательно утратила и способность мыслить разумно.

В любом случае теперь уже поздно сожалеть о том, что она наделала. Придется ехать вперед, в том направлении, где, по ее расчетам, должна была находиться деревня, и молить Бога о том, чтобы не повалил снег, не начался ураган, не налетел смерч или что-нибудь еще почище — короче, чтобы и без того мерзкая погода не стала еще хуже. Во всяком случае, пока Белль не найдет где укрыться.

Белль горестно и довольно громко захлюпала носом, от чего ее рысак подскочил на месте, а потом шарахнулся в сторону, словно повстречался на узкой дорожке с огнедышащим драконом или по меньшей мере с волком.

— Тупой ублюдок! — злобно прошипела она. — Это, между прочим, тоже твоя вина! Если бы ты послушался меня и шевелил копытами, когда я просила тебя поторопиться, мы бы давным-давно уже добрались бы до деревни и сейчас сидели бы в тепле! У-у-у, негодяй! Жаль, пистолета нет — пристрелила бы тебя, и дело с концом!

Но проклятая кляча, видимо, сообразила наконец, что пистолета, как, впрочем, и хлыста, у Белль нет, и только презрительно фыркнула в ответ. Вдобавок жеребец, словно решив отомстить всаднице, прижал девушку боком к корявому стволу ближайшего дерева, окончательно испортив ей амазонку. Онемев от возмущения, Белль молча разглядывала перемазанный смолой и утыканный колючими иголками подол.

Чувствуя, что еще немного — и она окончательно падет духом, Белль из последних сил боролась с отчаянным желанием увидеть, как из леса лихим галопом выедет Стивен — в точности как он делал это еще мальчиком. Только на этот раз, вместо того чтобы, как прежде, молча проехать мимо, он сразу же заметит Белль и подъедет к ней, чтобы галантно предложить ей помощь. А заодно и сухой плащ.

Впрочем, что толку было мечтать об этом? Надеяться на: помощь Стивена просто глупо. Это было бы хуже всего. Его появление разрушило бы все ее планы. Удрать от него второй раз вряд ли удастся. К тому же со свойственной ей честностью Белль готова была признать, что совсем не уверена, захочется ли ей этого.

Белль с несчастным видом снова зашмыгала носом. Очередной порыв ветра сорвал с нее шляпку и, лихо свистнув, чуть ли не до колен задрал ей подол юбки. Оставалось только признать, что сегодня все против нее и рассчитывать на кого-то, кроме самой себя, не приходится. Нужно только быть храброй и не сдаваться. А заодно молить Бога о том, чтобы не подхватить воспаление легких и не умереть.

Глава 4

Стивен сердито уставился в небо. Если бы кто-то вчера сказал ему, что он будет рыскать по дорогам, разыскивая женщину — да еще под проливным дождем! — чтобы догнать ее и увезти в Гретна-Грин с одной-единственной целью — заставить ее стать его женой, он бы назвал его сумасшедшим. Скорее всего еще добавил бы, что подобные дурацкие романтические выходки абсолютно чужды его трезвой, практической натуре. Хорошо усвоив ошибки, свойственные юности, он ни за что на свете не стал бы преследовать женщину, коль скоро она не хочет его. А уж гнаться за ней чуть ли не в Шотландию да еще силой тащить под венец — это уж совсем смахивает на дурную пьесу.

«А вспомни, как ты получил этот шрам», — ехидно напомнил ему внутренний голос. Стивен никогда не испытывал желания соблазнить невинную девушку, но, однако, такое произошло. Или едва не произошло — впрочем, в глазах общества большой разницы тут не было.

Ноющая боль в чреслах напомнила ему, что между намерением и действительным поступком существует все-таки некоторая разница, но Стивен усилием воли заставил себя забыть о ней. Вместо этого он угрюмо вспоминал о том, что случилось вчера. И что это на него нашло? — гадал он. Не иначе как он внезапно повредился в уме. А может, просто изменился. В душе его царило смятение. А ведь он много лет назад дал себе зарок сделать все, чтобы вокруг его имени никогда больше не было скандалов. Особенно если в этом замешана женщина.

Перебирая в памяти события прошлой ночи, Стивен в конце концов был вынужден с неудовольствием признать, что всегда отвратительно разбирался в женщинах. А сейчас, верно, и вовсе потерял голову от похоти. Но почему-то ему казалось, что он ясно читает в душе Белль Уинстон — вернее, Лидгейт. Как выяснилось, он ошибся. Или все-таки он с самого начала подозревал, что она собирается удрать?

А может, все было по-другому? Ведь прошлым вечером достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что отныне и навсегда его собственная судьба будет неразрывно связана с этой женщиной. Что вся его жизнь в один миг перевернулась и остается только надеяться на лучшее и молиться о том, чтобы боги были благосклонны к ним обоим?

— Кровь и ад! — Стивен с остервенением ударил хлыстом по низко нависшей над дорогой ветке, но добился только того, что целый поток воды хлынул ему за шиворот.

Значит, Белль все-таки решилась удрать от него! Ему до сих пор было трудно в это поверить. Ну, счастье ее, что он, послушавшись своего внутреннего голоса, решил вернуться в Ормстед-Парк пораньше.

И не то чтобы он так рвался туда — совсем нет. «Не иначе как предчувствие», — мрачно подумал Стивен. Вместо горячего завтрака и робко краснеющей, влюбленной Белль, истомившейся в ожидании его возвращения, на пороге его ждало само несчастье в лице хозяйки дома. В руках она нервно комкала какое-то письмо. Спрятав лицо за веером, леди Дункан смущенно сунула ему коротенькую записку Белль. А стоявший за ее спиной лакей, откровенно ухмыляясь, отвел глаза в сторону.

Стивену не нужно было читать записку, он и без нее уже догадался, что произошло в его отсутствие. А смущение хозяйки, ее уклончивые взгляды, красноречивое молчание в присутствии слуг ясно дали ему понять, что ночь, проведенная вместе с Белль, уже перестала быть для кого бы то ни было тайной.

Сунув в карман записку, Стивен поспешно пробежал глазами второе письмо, к тетушке Куинси. Он старался не обращать внимания ни на что: бормотание леди Дункан, издевательское хихиканье горничной, у которой не хватило соображения выйти за дверь, мокрые насквозь ноги в отчаянно жавших ему сапогах.

Белль исчезла совсем недавно. К счастью, ни в одной из записок она не упомянула ни о нем, ни о Куинси. Однако то, как сам он принял факт ее бегства, лишний раз подтвердило, что облетевшие весь дом слухи, несомненно, соответствуют действительности. А ведь именно этого она и боялась.

Но тут уж ничего не поделаешь. Пришлось все бросить и сломя голову мчаться на поиски девушки. Не мог же он, в самом деле, допустить, чтобы она уехала одна, без провожатого — во всяком случае, учитывая, как вся эта история выглядела в глазах леди Дункан?! Одних только слухов о ее непристойном поведении достаточно, чтобы сделать Белль лакомым кусочком и законной добычей любого негодяя, пожелавшего просто ради спортивного интереса броситься в погоню за беглянкой. Такое уже бывало, и не раз. К тому же Стивену было хорошо известно, что среди джентльменов, гостивших в Ормстед-Парке, есть несколько членов Клуба Адского Пламени.

Оставалось только уповать на то, что сплетни не выйдут за пределы поместья хотя бы еще несколько дней. Но если надежды его напрасны, тогда конец — десятки охотников до легкой добычи, словно свора гончих, ринутся по следу девушки, достаточно только охотникам до свежих сплетен почувствовать пряный запашок нового скандала.

«Может, хотя бы этот проклятый дождь удержит их ненадолго в доме?» — мрачно подумал Стивен, вглядываясь в потемневшее небо над головой. Ему нужно время, чтобы принять необходимые меры.

Прислушиваясь к бесхитростной, простодушной болтовне леди Дункан, Стивен очень скоро догадался, что из всех книг, когда-либо выходивших из-под пера очередного модного бумагомараки, его любезная хозяйка отдает предпочтение лишь самым убогим, самым сентиментальным любовным романам. Достаточно было открыть одну из этих книжонок на любой странице, чтобы наткнуться на подобную историю. Поэтому он нисколько не удивился, узнав, что первым побуждением леди Дункан было отдать приказ уложить их вещи — его и Белль — на тот случай, если он, как романтический герой, ринется в погоню за глупой девчонкой.

То, что его явно сочли тупоголовым идиотом, да еще и распутником вдобавок, конечно, было противно, однако Стивен благоразумно не стал оправдываться. А распоряжения, отданные i леди Дункан, означали, что у него появилась возможность покинуть дом до того, как любители прогулок на свежем воздухе вернутся и внесут свою лепту в осложнившуюся ситуацию.

Или, что еще хуже, кому-то из них вдруг взбредет в голову предложить свои услуги и вслед за ним броситься в погоню. Такого допустить он не мог. Вряд ли это пришлось бы по вкусу Белль. А у него самого просто не было времени, чтобы утихомирить всю эту озверелую свору тем или иным способом — к примеру, всадив одному из них пулю в руку. Хотя в нынешних обстоятельствах ничто не доставило бы взбешенному Стивену большего удовольствия, чем пустить голубую кровь кому-нибудь из этих надменных ослов с их лощеными манерами и полным отсутствием каких-либо принципов.

Да и потом, подстрели он кого-либо из наиболее ароматных цветов в саду английской аристократии, поднимется жуткий крик и его снова станут называть не иначе, как ублюдком. Допустить это, тем более сейчас, Стивен просто не имел права. Это было бы нечестно по отношению к Белль — ведь в качестве будущего мужа она обязана была предъявить не кого-то там, а именно джентльмена! Мрачно усмехнувшись, Стивен наклонил голову, чтобы избежать столкновения с еще одной веткой.

Что ж, остается только радоваться, что у него хватило ума и предусмотрительности в самый последний момент поблагодарить леди Дункан за гостеприимство, хоть и сквозь зубы. Он додумался даже до того, чтобы попросить ее сделать еще одно доброе дело и отправить их с Белль вещи в единственную здесь гостиницу, «Темплтон», где они смогут забрать их позднее.

Леди Дункан, бросив осторожный взгляд на его насупленные брови и потемневшее от гнева лицо и сделав ошибочный вывод, предложила свой вариант — раз уж у него нет намерения догнать девчушку, может быть, он отложит отъезд до ленча и предоставит ей самой добраться до гостиницы? В конце концов, таких, как Белль, кругом пруд пруди, а этот урок научит упрямую, вздорную девчонку лишний раз не задирать нос и больше дорожить своей репутацией.

Конечно, Стивен хорошо знал, что Белль отнюдь не легкомысленная кокетка и что часть вины за поспешное бегство девушки, рискнувшей своим добрым именем, лежит и на нем. Поэтому он хоть и умирал от голода, однако нашел в себе силы решительно отклонить великодушное предложение, распрощался и под проливным дождем поскакал на поиски своей исчезнувшей невесты. Конечно, может быть, он и появился на свет ублюдком, стиснув зубы, думал Стивен, однако он никогда не был им по натуре, что бы. там ни болтали за его спиной. И теперь он хорошо знал, что требует от него долг.

Как бы там ни было, он не видел ни малейшей необходимости дать понять леди Дункан о том, что в отношении Белль Уинстон у него самые что ни на есть честные намерения. Намекни он на это, и тогда уж точно скандала не миновать. В конце концов, теперь она уже перестала быть богатой наследницей, путешествующей инкогнито. А если весть о том, что он бросился в погоню за легкомысленной вертушкой, могла всего лишь дать повод для сплетен, то одно его слово о предполагаемой свадьбе должно было вызвать грандиозный скандал.

— Король, мой друг, по-моему, пора уносить отсюда ноги, и поскорее. Держу пари, что где-нибудь на полдороге к Шотландии дождь наверняка прекратится. — Поплотнее завернувшись в плащ, Стивен пришпорил коня и пустил его в галоп.

Король, внук и правнук многочисленных чемпионов, одним прыжком выскочил на дорогу и резво помчался вперед, словно только и дожидался возможности размять ноги. Жеребцу явно не было никакого дела ни до дождя, ни до мрачного настроения хозяина.

Стало настолько темно, что можно было подумать, будто наступил вечер. А может, так оно и было. Дорога казалась! бесконечной, и Белль уже и сама не могла сказать, сколько! часов прошло с тех пор, как она выехала за пределы Ормстед-Парка.

Белль была в полном отчаянии. Она промерзла до костей, заблудилась, вымокла до нитки, и ко всему прочему из-за этого проклятого седла все ее тело было в синяках. Больше всего ей сейчас хотелось побыстрее воспользоваться некими благами цивилизации, и нужда эта с каждой минутой! становилась все острее. Постепенно она пришла к выводу, ! что ей нужно либо немедленно отыскать словно провалившуюся сквозь землю гостиницу, либо спешиться и ненадолго укрыться в ближайших кустиках.

Мысль о том, чтобы забраться в мокрые заросли кустов, ! пришлась ей не очень по вкусу: К тому же Белль опасалась, что потом попросту не сможет вскарабкаться в седло, поскольку юбки ее амазонки, пропитавшись водой, стали тяжелыми. как жернова. В погожий день, конечно, она бы проделала это не колеблясь, но сейчас, когда земля под ногами превратилась в жидкую грязь, Белль по опыту знала, что с| каждым шагом на ее сапоги будет налипать все больше земли и не исключено, что она попросту завязнет. Что-то подсказывало ей, что не стоит рисковать. Тем более сейчас, темноте, да еще под пронизывающим ветром, пробиравшим ее до костей.

Она совершенно выдохлась, однако по-прежнему проклинала своего коня. А тот с полнейшей невозмутимостью снова завез ее в заросли кустов, которые оказались невероятно густыми и сплошь в колючках.

Ледяной ветер вновь превратился в злейшего врага Белль. Вот и сейчас с какой-то изощренной издевкой он надавал ей мокрых пощечин. Подхватив ее проклятия, он невозмутимо зашвырнул их подальше, а сам с продуманной жестокостью отомстил ей, забравшись холодными пальцами под юбки, и наконец принялся дергать ее за волосы, изо всех сил стараясь сорвать с головы Белль превратившуюся в нечто невообразимое шляпку. Еще никогда в жизни девушка не чувствовала себя настолько одинокой, промерзшей и несчастной.

Поэтому у нее словно камень с плеч свалился, когда она увидела, как вдалеке загорелись огоньки и из серой мглы появилась долгожданная деревня. Белль припомнила, что гостиница находилась на самой окраине городка, и принялась подбадривать своего скакуна, уговаривая его сделать еще одно, последнее усилие. Может быть, напоминание о теплой конюшне, крыше над головой и охапке сена сделало свое дело, потому что упрямая скотина вдруг перешла в галоп — что решительно отказывалась сделать весь день, — и они добрались до трактира в рекордно короткое время.

Из дверей опрометью выскочил какой-то мальчишка, чтобы забрать у нее коня и отвести его в стойло. Он был настолько добр, что отвязал от седла ее саквояж и протянул его девушке. Сделав над собой усилие, Белль улыбнулась как можно приветливее, поклявшись, что щедро вознаградит его чаевыми, как только ее промерзшие пальцы согреются.

Чувствуя себя совершенно измученной и в очередной раз напомнив себе, что леди никогда не шмыгают носом, Белль кивнула груму и с трудом заковыляла к дверям. Дверь распахнулась настежь, и на нее пахнуло восхитительным теплом и аппетитным ароматом жареного мяса. Сразу приободрившись, Белль нашла в себе силы поднять голову и оторвать глаза от булыжников, которыми был вымощен двор.

— Хозяин, боюсь, тут какая-то ошибка, — пробормотала она, готовясь преподнести бедняге очередную сказку… и осеклась. Только сейчас до нее дошло, что на крыльце, отбрасывая длинную тень, застыл Стивен. Единственный взгляд, который он бросил в сторону Белль, обжег ее словно поцелуй, хотя справедливости ради следует заметить, что вчерашняя нежность была забыта и сейчас в груди Стивена бушевали совсем другие чувства.

— Белль, дорогая моя! — проговорил он, твердой рукой обняв ее за талию и помогая взобраться по ступенькам. — Крошка моя, мы так волновались! Когда леди Дункан сообщила, что вы отказались поехать на пикник, а вместо этого предпочли покататься в окрестностях в одиночестве — как это глупо с вашей стороны, ведь погода уже начала портиться! — и потом, когда время шло, а вы так и не вернулись, я едва не рехнулся от страха! Клянусь честью, мне казалось, что я сойду с ума от беспокойства за вас!

Белль даже не пыталась оправдываться. Она слишком устала и замерзла. К тому же стоило ей увидеть вытаращенные от любопытства глаза изумленного трактирщика, как слова замерли у нее на губах.

— Какое счастье, что я догадался о ваших намерениях! Леди Дункан была так добра, что приказала упаковать ваши вещи. Я заказал для нас комнаты и велел поставить лошадей в конюшню. Советую вам сейчас же сбросить ваше мокрое платье и переодеться, иначе вы простудитесь насмерть.

Твердой рукой Стивен помог ей одолеть лестницу. Он не столько вел, сколько нес ее на руках, поскольку промокшие насквозь юбки амазонки висели на ногах Белль, как ядро каторжника, но она даже не чувствовала их тяжести, забыв обо всем, кроме теплого пожатия пальцев, сжимавших ее руку.

— Спасибо, Стивен. Я навеки в долгу перед вами, — с искренним чувством пробормотала она, перехватив быстрый, внимательный взгляд Стивена.

Белль покраснела, но предпочла промолчать о том, что от смертельной усталости едва держится на ногах.

— Вы не ушиблись? — уже немного мягче спросил он. В голосе его не было прежнего раздражения, да и пальцы уже не так больно сжимали ей руку. — Честно говоря, я рассчитывал, что вы появитесь раньше, моя дорогая. Простите, кажется, вы говорили о каком-то досадном происшествии?

— Я расскажу вам подробнее, как только немного согреюсь и приду в себя. Кстати, вы, случайно, не прихватили с собой пистолет? Я бы с радостью пристрелила ленивую тварь, которую грум в разговоре со мной выдал за лошадь. Надо отдать ему должное — этот монстр сделал все возможное, чтобы загнать меня в могилу. Постарался от души — завез меня в какую-то чащу, в самые заросли колючек, где я чуть не осталась без платья, а заодно и без глаз. Просто уму непостижимо, как я их не выколола. А все из-за этой скотины, — с горечью пробормотала Белль.

Губы Стивена чуть заметно дрогнули. Он немного расслабился.

— Пистолет у меня, конечно, есть, но я не стану стрелять в лошадь. Мы и так злоупотребили гостеприимством лорда Дункана, чтобы лишить его еще и коня. К тому же ничего другого вы и не заслуживаете — во всяком случае, за вашу трусливую попытку ускользнуть от меня, — с упреком ответил он.

Белль украдкой покосилась на толстого трактирщика, по-прежнему пожиравшего их любопытным взглядом, и подозрительно шмыгнула носом. Забыв о хороших манерах, она утерла его рукавом.

— Не думаю, что наш любезный трактирщик стал бы возражать даже, если бы вы пристрелили эту клячу у него во дворе. Учитывая, что он, вероятнее всего, не поверил ни единому вашему слову.

— Ему хорошо заплатили за то, чтобы он поверил моему рассказу и повторял бы его всем и каждому, как Святое Писание. И выкиньте это из головы. — Нахмурившись, Стивен вытащил из кармана носовой платок и сунул ей в руку. — Вот, вытрите нос. А еще лучше — высморкайтесь. Вы здорово смахиваете на мокрую кошку.

— Спасибо на добром слове.

— О делах поговорим позже, — он заколебался, — думаю, нам многое нужно обсудить, поскольку, как вы понимаете, теперь все изменилось. Сейчас я пришлю вам служанку. Переоденьтесь и спускайтесь вниз, в гостиную, там горит огонь в камине и вы мигом согреетесь. Сегодня из-за дождя постояльцев в трактире нет, и она в полном нашем распоряжении. Готов поклясться, что после целого дня на свежем воздухе вы голодны, как целая стая волков.

Внезапно почувствовав, что у нее подвело живот, Белль в первый раз с благодарностью подумала о Стивене и даже простила его за то, что он помешал ее побегу. А если честно, где-то в глубине души она была даже рада этому.

— Спасибо, — снова повторила она, стянув с головы насквозь промокшую шляпку. — Я и вправду умираю от голода.

Стивен только покачал головой, возможно, удивленный ее неожиданным спокойствием, и даже ухитрился выдавить из себя улыбку. Распахнув дверь спальни, он с легким поклоном сказал:

— Вот ваша комната. Надеюсь, вам будет тут удобно.

Комната, которую ей отвели, несмотря на низкий потолок, показалась ей огромной. Правда, кричаще-синий цвет, в который были выкрашены стены, по мнению Белль, был чересчур ярким. Такого же чудовищного цвета давленой черники были и ковры, и портьеры, и даже покрывало на кровати, и от этого в комнате как будто стояли сумерки, и разогнать их не мог даже весело полыхавший в камине огонь.

Стивен, видимо, рассчитывавший, что Белль что-то скажет о комнате, в которую ее поместили, топтался на пороге. Но Белль было не до того, чтобы обсуждать обстановку — хотя, признаться по совести, окна ее совершенно очаровали, а каминная доска, украшенная причудливой резьбой, и изящная решетка, за которой горел огонь, были просто произведением искусства. Вместо того чтобы рассыпаться в похвалах, Белль скорее вытолкала, чем выпроводила упиравшегося Стивена за дверь, чтобы без помех заняться более насущными делами.

Очень скоро появилась присланная им служанка с горячей водой и чистыми полотенцами. Белль с радостью воспользовалась ее помощью, чтобы стащить с себя мокрое насквозь, грязное и порванное платье и привести в порядок спутавшиеся волосы.

Возможность переодеться в сухое, а также обнаруженный под кроватью ночной горшок значительно улучшили ее настроение. И, спускаясь по лестнице в гостиную, Белль почувствовала, что уже в состоянии оценить прелесть деревенской гостиницы. Деревянная витая лестница, украшенная изысканной резьбой, выполненной со вкусом и фантазией, несмотря на почтенный возраст, прекрасно сохранилась.

Белль оглушительно чихнула и уткнулась носом в платок, любезно одолженный ей Стивеном. От огромных камней, из которых была сложена каминная труба, исходил легкий и даже приятный запах старины. В воздухе витал дразнящий аромат жареного мяса и углей — словно напоминание о сотнях и тысячах восхитительных трапез для усталых путешественников.

По мере того как она приближалась к кухне, старые запахи сменялись новыми, еще более аппетитными, от которых желудок ее болезненно сжался и даже издал короткий и Довольно вульгарный звук, очень похожий на урчание. Вздохнув, Белль решила, что это еще одно подтверждение, насколько сильно за это время она успела забыть о правилах хорошего тона.

Поджидавший ее у дверей Стивен галантно проводил Белль к камину и заботливо усадил в резное кресло. Вместо того чтобы пододвинуть другое и сесть рядом, он подошел к огню и, облокотившись о каминную доску, поставил обутую в сапог ногу на решетку. Брови его были сурово сдвинуты, мрачный взгляд замер на беззаботно тикавших на стене часах.

Окончательно расхрабрившись и уже готовая грудью встретить опасность — к тому же подозревая, что данная сцена задумана специально для того, чтобы произвести на нее впечатление, — Белль решила первой завести разговор. А заодно и выяснить, каким образом Стивен опередил ее и оказался в гостинице раньше.

— Я так понимаю, что леди Дункан получила оставленную мной записку, — начала Белль, помня о том, что где-то поблизости наверняка есть слуги, и стараясь говорить как можно тише.

Стивен стряхнул с себя оцепенение.

— Естественно, — кивнул он, повернувшись к ней. — А то как же! Горничная отнесла ваше письмо экономке, а та с радостью прочла его на половине слуг всем и каждому, у кого была охота послушать!

На губах его играла ехидная улыбка. В глазах Стивена горел огонек, и Белль всполошилась, подозревая, что он снова выпил лишнего. «Либо он выпил, — решила она, — либо его чувства настолько сильны, что он едва сдерживается, чтобы не дать им выхода».

— Господи, этого я и боялась! А все потому, что я не нашла воск и не смогла его запечатать, — нахмурилась Белль.

— Вы боялись? Надо же, как странно! Вот уж не предполагал, что вы можете испытывать подобные чувства. Чудеса, да и только! Бог свидетель, вам есть чего опасаться, но с той самой минуты, как я повстречал вас, вы храните полное спокойствие. Право же, ваша железная выдержка приводит меня в восторг, дорогая!

— Ну… видите ли, мой отчим просто ненавидит дамские истерики, точнее, вообще любое проявление чувств, — объяснила она, чувствуя легкое смущение от того, что продемонстрировала полное отсутствие женской слабости, и слегка подозревая, что Стивен попросту смеется над ней. — Да и потом, видите ли, наверное, я еще не совсем пришла в себя. Даже не знаю, что со мной такое — как только я пытаюсь о. чем-то подумать, все мои мысли путаются, а потом разбегаются в разные стороны.

— Это все и объясняет, — с легкой долей сарказма в голосе проговорил Стивен. — К несчастью, я, в отличие от вас, не получил столь спартанского воспитания. А может, просто мягкосердечен по натуре. Наверное, этим и объясняется моя брюзгливость и раздражительность в тех случаях, когда приходится сталкиваться с неприятной ситуацией. К тому же я обладаю досадной склонностью долго и нудно пережевывать одно и то же до тех пор, пока все не разъяснится.

В комнате повисло напряженное молчание.

— Прискорбно, — неловко протянула Белль, гадая, что у Стивена на уме.

— Согласен. Но теперь, когда вы уже познакомились с этим свойством моей натуры, надеюсь, вы великодушно простите меня, если я скажу, что вы сами, вероятно, провели этот день куда приятнее, чем я, терзаемый тревогой, холодом и страхом, и сейчас у меня просто руки чешутся отшлепать вас за это, негодная девчонка, — вполголоса проворчал Стивен. Однако без особого гнева.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. Мне очень жаль, Стивен. Честно говоря, я и сама изрядно устала за этот день. Может, это вас утешит?

Стивен недоверчиво фыркнул.

— Не уверен, что это правда. Учитывая, что сам я после этой скачки едва держусь на ногах. А вы, моя дорогая, свежи, как роза. Ну, если не считать хлюпающего носа.

Белль аккуратно сложила вчетверо одолженный ей носовой платок, преисполнившись решимости не привлекать внимания Стивена к своему покрасневшему носу.

— Нет, я тоже устала. И к тому же проголодалась, — промямлила она.

— Рад, что хотя бы в этом могу вам услужить, — сухо процедил Стивен. — Сказать по правде, давно мне не выдавался такой тяжелый день, моя нервная система совершенно расшатана. Сначала пришлось с больной головой тащиться бог знает куда — любоваться на никому не нужную пещеру, потом этот дождь! Да еще с каждой минутой все сильнее и сильнее — держу пари, такого потопа не помнит Англия! Он совершенно испортил мои сапоги для верховой езды! Они промокли насквозь и съежились. Не думаю, что когда-нибудь снова смогу их носить, если они не растянутся.

— Ну, в этом я не виновата, — устало возразила Белль. — Не можете же вы обвинять меня в том, что разразился такой ливень? Или ваши драгоценные сапоги оказались сшитыми из плохой кожи?

Подперев кулачком подбородок, она сделала вид, что рассматривает мокрые потеки на стенах гостиной, образовавшие живописную композицию.

— Да, тут вы правы. Я могу возложить на вас ответственность лишь за весьма унизительную и неприятную беседу с нашей дражайшей хозяйкой, леди Дункан, да еще в присутствии ухмылявшихся слуг.

Белль скривилась.

— Мне очень жаль, правда. В конце концов, ей с самого начала было известно, что Куинси попросту бросил меня и удрал. А о вас я ни словечком не упомянула, честное слово.

— Да, она знает об этом. Не знает только одного — что Куинси был вашим нареченным. Каким-то образом он забыл упомянуть об этом, когда попросил ее пригласить на этот уик-энд и вас тоже, поэтому достойная леди до сих пор теряется в догадках, пытаясь понять, какую же роль он играл в вашей жизни. Радует во всей этой истории только одно — она, к счастью, находится в неведении по поводу того, кто же ваш отчим.

Белль изумленно вытаращила глаза:

— Но… — Она осеклась, и Стивен заметил, что удивление в ее глазах мало-помалу сменяется ужасом. Наконец до нее дошло, в какую ситуацию она попала. — Тогда, выходит, она решила, что я…

— Да. Рад, что вы сообразили. А рассказ лорда Дункана о том, как мы с вами провели предыдущую ночь, вне всякого сомнения, только подкрепил ее догадки. — Стивен повернулся и посмотрел ей в глаза.

Белль была совершенно раздавлена. Она не моргая уставилась на Стивена, но на его лице, освещенном пламенем камина, не было ни презрения, ни намека на гнев. Неужели он не понимает, какую ужасную весть принес ей?

— Но это же конец! Одни только сплетни…

— Да, мне это тоже приходило в голову. Особенно после того, как я представил себе картину: все обитатели Ормстед-Парка сидят за ужином и с удовольствием обсуждают мой поспешный переезд в эту гостиницу, да еще вместе с вашим багажом. Даже при полном отсутствии фантазии они, вне всякого сомнения, вообразят себе самое худшее и вдоволь смогут насладиться свеженьким скандалом. А уж потом весть об этом разлетится по светским гостиным.

— Вы, надеюсь, не говорили никому, что собрались жениться на мне? — всполошилась Белль.

Ей вдруг показалось, что стены комнаты сжимаются вокруг нее, а потолок всей тяжестью давит ей на грудь.

— Нет, не говорил. Все и без того уже достаточно плохо, вы не находите? А уж известие о том, что я собираюсь предложить руку даме полусвета, мигом превратило бы искорку интереса в бушующий пожар.

— Как вы можете оставаться при этом таким спокойным? — пробормотала она, прикрыв глаза рукой и содрогаясь всем телом.

— Я спокоен просто потому, что если мы оба впадем панику, будет только хуже. Ну, и еще потому, что есть од! маленький шанс, что все обойдется.

— Какой? — Стены комнаты перестали душить ее. О крыв глаза, Белль с робкой надеждой смотрела на него. Вы шутите, да? Или просто дразните меня, чтобы наказать: то, что я имела дерзость сбежать от вас?

Стивен покачал головой:

— Нет. Увы, все, что вы слышали, чистая правда. Однако не все так уж плохо. Во-первых, есть надежда, что когда станет известно, кто вы на самом деле, это будет нам на руку. А во-вторых, не забывайте про дождь. Если мой опыт хоть чего-нибудь стоит, он будет лить дня два-три, а то и больше. Стало быть, если нам повезет, еще пару-тройку дней обитатели Ормстед-Парка побоятся высунуть нос наружу. Это позволит нам принять все необходимые меры к тому, чтобы пресечь разговоры на корню. А заодно и убраться подальше отсюда.

— Ну? — не утерпела Белль.

— Итак, сейчас мы с вами ближе к Шотландии, чем к архиепископству Кентерберийскому, верно? А чем ближе к северу, тем меньше людей. Вот я и решил, что поездка куда-нибудь в самое захолустье Каледонии, возможно, наилучший вариант, особенно в наших обстоятельствах. А медовый месяц можно вообще провести за границей. В конце концов, пока мы здесь, всегда существует риск, что вас кто-нибудь узнает…

Стивен замолчал, услышав в коридоре шаги. Две дюжины служанки внесли ужин и принялись накрывать на стол.

— Поговорим об этом после ужина, хорошо? — предложил он. — Пойдемте к столу. Вам надо поесть — вы что-то бледная. Вот увидите, после горячего ужина мы оба почувствуем себя лучше.

Поколебавшись немного, Белль встала и оперлась на предложенную ей руку. И снова, достаточно было только коснуться его, как наслаждение, смешанное с жгучей болью, поднялось в ее груди. «Бедное глупенькое сердечко! — с горечью подумала она. — Никак не может забыть детскую любовь к Стивену… и наплевать ему на все правила света!»

Ничуть не подозревая о том смятении, какое он внес в душу Белль, Стивен заботливо усадил ее за стол и невозмутимо занял место напротив.

Ужин был простой, но сытный. Вместо нескольких перемен, как было принято, на этот раз все уже стояло на столе — ягненок в устричном соусе, цыплята с подливкой, пирог с голубями, имбирная коврижка и зелень. Проголодавшаяся Белль нашла все просто восхитительным. Даже довольно густое, к тому же с осадком вино — единственное, которое нашлось в доме, — показалось ей превосходным. Чувствуя, как с каждым глотком она постепенно оживает, Белль твердо решила, что пришло наконец время подумать о серьезных вещах. Хватит с нее глупостей! Нужно наконец сделать хоть один разумный шаг. Осталось только решить какой.

— Вижу, ваш пытливый ум заработал снова. Опять строите планы? — поинтересовался Стивен, заметив сдвинутые брови Белль. — Искренне надеюсь только, что на этот раз вы будете умнее и не ринетесь в новую авантюру, не посоветовавшись со мной. Однако, хотим мы этого или нет, нам сейчас лучше держаться вместе. Иначе мы не выпутаемся из этой истории.

— Конечно, — не отрывая глаз от тарелки, кивнула Белль. — Я тут все ломала голову… и знаете, мне все больше кажется, что от добра, добра не ищут. То есть, — заторопилась она, — мой план был совсем неплох. Я имею в виду уехать к подруге в Йорк и пожить там какое-то время… переждать, пока улягутся сплетни. А на это наверняка потребуется немало времени, учитывая, какой поднимется шум. И потом, скажите, Стивен, вам не приходило в голову, что все утрясется само собой — стоит только набраться терпения и подождать немного? А там, глядишь, и вовсе забудется. Вы же сами говорили, что никто пока не знает моего настоящего имени. Значит, можно рассчитывать, что если мы не станем терять времени и немедленно расстанемся, никому и в голову не придет подозревать, что мы были тут вместе.

Эти слова заставили Стивена отложить в сторону нож и поднять голову. Нахмурив брови, он внимательно вглядывался в лицо Белль.

— Верно, никто ничего не подозревает… пока. Но не обманывайтесь, долго это не протянется. Поверьте моему слову, Белль, очень скоро вся эта история выплывет наружу и только ленивый откажется смаковать ее во всех подробностях. — Отхлебнув из своего бокала, Стивен поморщился и добавил: — Похоже, дорогая, вам так и не удалось разобраться в моем характере. Или вы просто обманываете себя. Скажите, ну как вы могли подумать, что я способен бросить вас, тем более сейчас?!

Окончательно смутившись, Белль растерянно захлопала глазами.

— Стивен…

— Видите ли, — отмахнулся он, — мне все же хотелось бы, чтобы моя будущая жена доверяла мне немного больше, чем вы сейчас.

— Но, Стивен, что вы такое говорите?! — запротестовала она. — Конечно, я вам доверяю, но…

— Ладно, Белль, давайте считать, что я прошу вас больше доверять и моему уму, и моей сообразительности. И не сомневаться в отношении благородства моих намерений, — снова перебил ее Стивен. — Мы с вами не виделись много лет, верно? Думаю, вам никогда и в голову не приходило, что когда-нибудь я предложу вам стать моей женой, да еще при подобных обстоятельствах. Держу пари, вам до сих пор в это не верится, правда? Однако не стоит обманывать себя, Белль, это не сон. Вы станете моей женой — иначе ваша репутация будет навеки погублена, а на мое имя ляжет пятно позора. Вижу, об этом вы не подумали. Так вот, учтите: я привык, что меня называют «бастард Кертон», но не позволю, чтобы в свете вновь трепали мое имя, называя соблазнителем невинных девушек. И падчерицы Лидгейта в особенности!

Он замолк, и в комнате повисла тишина. Раскаты гневного голоса Стивена еще отдавались эхом в углах комнаты.

— Понятно, — чуть слышно прошептала Белль. Ее задумчивый взгляд остановился на лице Стивена. Оно было бледно, только темные глаза пылали огнем. — Теперь я, кажется, поняла… Этот брак, который вы предлагаете… он спасет не только мою честь, но и вашу тоже. И репутацию моего отчима. Я угадала?

— Ну зачем же так, моя дорогая. Скажем… просто не позволит ей пострадать.

Белль снова опустила глаза.

— Мне надо как следует все обдумать. И потом… думается, будет лучше с самого начала предупредить вас: мой отчим вряд ли обрадуется, узнав об этом. Не такой он человек, чтобы благодарить, когда кидаются спасать его честь, да еще подобным образом. Надеюсь, вы меня поняли?

— Думайте что хотите, моя дорогая, но дело сделано — теперь вы будете моей женой. Так что попытайтесь привыкнуть к своей новой роли. Лучше всего прямо с сегодняшнего дня.

— Что?! — поперхнулась она. Забыв о еде, Белль оторвалась от своей тарелки. Глаза ее впились в лицо Стивена. — Что вы хотите этим сказать? Как это — прямо с сегодняшнего дня?!

— ~ Я имею в виду, что для того, чтобы рассеять все подозрения трактирщика, а заодно занять единственную имеющуюся в доме приличную комнату, я сообщил ему вымышленное имя, а также уверил его, что мы с вами муж и жена. — Все это было сказано с полнейшей невозмутимостью. — Так что с этого дня мы с вами будем жить вместе.

Все поплыло у нее перед глазами. Стиснув зубы, Белль попыталась собраться с мыслями. Казалось, это просто дурной сон, однако с каждой минутой он становился все ужаснее. Она чувствовала себя зверьком, загнанным в ловушку. Словно бедняжка из полузабытого греческого мифа, она оказалась лицом к лицу с кошмарным монстром. И выхода у нее не было.

— Я так понимаю, вы говорите все это совершенно серьезно? — срывающимся голосом прошептала она. Стивен покачал головой:

— Абсолютно! В любом случае я хочу, чтобы вы все время были у меня на глазах — так спокойнее. И если вы рассчитываете улучить момент, когда я отвернусь, чтобы снова удрать, то предупреждаю сразу — забудьте об этом. Больше никаких глупостей, вы меня поняли?

Глава 5

— Стало быть, вы и вправду не шутили, — упавшим голосом пробормотала Белль, когда Стивен учтиво проводил ее в спальню, где вся обстановка была выдержана в кричаще-синих тонах.

— Не шутил, — кивнул Стивен, бросив в ее сторону быстрый взгляд, в котором ей почудился какой-то намек на раскаяние.

Он запер дверь на засов, и Белль догадалась, что на этот раз Стивен не потерпит никаких выходок, хотя интуиция подсказывала ей, что все это ему самому не слишком по душе. Звук задвигаемого засова нарушил стоявшую в комнате тишину и заставил Белль почувствовать себя неуютно.

— Проклятие, Белль, — с виноватым видом проговорил Стивен. В глазах его было отчаяние. — Неужели вы не понимаете, что прошлой ночью вам просто повезло? Думаю, вы отлично знаете, что я отнюдь не какой-нибудь там насильник или любитель совращать малолетних. Перестаньте так смотреть на меня! Можно подумать, вы боитесь, что я вас изобью!

— Продолжайте в том же духе, Стивен, — посмотрим, может, еще одно демонстративное проявление силы или очередные издевательства заставят меня переменить свое мнение о вас! — фыркнула Белль. Но потом, сделав над собой усилие, все же заставила себя улыбнуться. — Простите, если моя бледность невольно ввела вас в заблуждение. Хотя мои нервы, по-видимому, крепче, чем положено иметь настоящей леди, однако то, что им пришлось выдержать в последнее время, все же даром не прошло.

Стивен с облегчением вздохнул:

— Да уж, досталось вам изрядно! Любая другая женщина на вашем месте уже валялась бы в обмороке или в лучшем случае утопила бы меня в слезах. Не могу не восхищаться вашим мужеством и выдержкой, Белль. Поверьте, я искренне благодарен вам за это.

Сделав несколько шагов к Белль, он торопливо взял ее руку в свои и слегка пожал, не сводя со смущенной девушки глаз. Она отвернулась. Белль высвободила руку и подошла к огню. Теперь, когда оба замолчали, стало отчетливо слышно, как дождь оглушительно барабанит по крыше.

— А дождь все идет. И какой сильный! Похоже, он и не Думает прекращаться, — задумчиво пробормотала она, протягивая руки к огню в камине, который почти погас. Она по-прежнему избегала смотреть на Стивена. — Ненавижу такую погоду. А уж сейчас тем более.

Стивен решительно двинулся к ней.

— Белль, послушайте, — тихо сказал он, сделав вид, что не заметил ее попытки перевести разговор в другое русло, — неужели вы до сих пор так и не поняли, что только немедленный брак может вытащить нас обоих из этой кошмарной ситуации?

Белль беспомощно пожала плечами:

— Может быть, вы и правы. Однако тот рыцарский порыв, что заставил вас кинуться спасать мою честь, когда-нибудь пройдет. Что тогда останется? На чем будет держаться наш с вами брак? Потребуется что-то еще, иначе мы оба очень скоро убедимся, что совершили непоправимую ошибку. А любые попытки поправить дело только туже затянут петлю, в которую мы сейчас готовы сунуть голову, — пробормотала она. И с подкупающей наивностью добавила: — Ей-богу, мне кажется, что судьба просто преследует нас!

— Под петлей вы подразумеваете узы супружества, так надо понимать? А я уж было решил, что вы имеете в виду кандалы. Боюсь, сегодняшняя прогулка под дождем, да еще в такой холод, изрядно притупила свойственный мне острый ум. — С тяжелым вздохом Стивен подтащил к камину еще одно кресло. — Однако нет худа, без добра, дорогая. По крайней мере теперь у вас будет в запасе немного времени, чтобы узнать меня получше и привыкнуть к мысли, что вы станете моей женой. Надеюсь, со временем, Белль, вы убедитесь, что это не такая уж плохая мысль. Вот увидите, мы с вами отлично поладим!

— Слушайте, неужели нельзя поговорить о чем-то еще?! — возмущенно перебила она. — Может быть, во всем виноват этот проклятый дождь, не знаю, но я бы все-таки посоветовала вам не испытывать моего терпения!

— Вы не устали? — заботливо спросил Стивен, вглядываясь в ее красные, припухшие глаза. Темные круги говорили о том, что девушка отчаянно нуждается в отдыхе.

Украдкой бросив опасливый взгляд на единственную в комнате постель под пологом, стоявшую в углу, Белль решительно замотала головой. Стивен поморщился.

— Что ж, раз так… может, тогда сыграем партию в карты?

— А вы играете в карты? — удивилась Белль.

— Да, к тому же должен признать, что в карты я играю намного лучше, чем в шахматы. Как удачно, что у меня с собой есть колода. — Поднявшись, Стивен направился к гардеробу, где в трогательном согласии друг подле друга висела на плечиках их одежда.

— Мы уедем утром? — спросила Белль, дождавшись, когда Стивен, закрыв дверцы гардероба, поставил небольшой столик, на котором было удобно играть в карты.

— Да. Супруги Смит заранее предупредили, что уедут рано утром. Хорошо бы, чтобы начиная с завтрашнего дня наша поездка была организована с максимальными предосторожностями. Иначе говоря, разумнее будет путешествовать под чужими именами до того дня, пока мы не выедем из Англии.

— А если будет по-прежнему лить как из ведра? Все равно поедем? — удивленно спросила Белль.

— Придется. Чем скорее мы уберемся подальше от Ормстед-Парка, тем лучше. Мало ли кого может в такую погоду занести в трактир! Это может оказаться кто-то, кто знает нас обоих. Всякое бывает, знаете ли. Самое большое беспокойство мне внушают именно такие стечения обстоятельств.

— И к тому же я не доверяю лорду Дункану, — пробормотала Белль. — Ничуть бы не удивилась, если бы ему вдруг взбрело в голову позабавить своих гостей. Еще, чего доброго, додумается написать Куинси, чтобы поведать ему о том, что произошло.

— Ну знаете ли, мои нынешние чувства в отношении наших любезных хозяев также мало похожи на восхищение, однако не думаю, что лорд Дункан настолько повредился в Уме, чтобы рискнуть сунуть нос в наши дела. А уж тем более ему не придет в голову втянуть в эту историю такого труса, как Куинси, — уверил ее Стивен. — Ну а насчет погоды… думаю, не стоит бояться дождя — сейчас он наш союзник. Я уже позаботился, чтобы остальную часть путешествия мы проделали в карете.

— Что ж, разумно. На такое и денег не жалко, учитывая, что дождь, возможно, и дальше будет лить как из ведра, — согласилась Белль.

— Да. Может быть, она не такая красивая и путешествие в карете займет больше времени, чем верхом, однако дороги скоро размоет, и ехать в легком экипаже или верхом было бы просто безумием.

— А как же ваш Король? — поинтересовалась Белль.

— Я пересяду на него, как только это позволит погода. Терпеть не могу путешествовать в закрытых экипажах, — признался Стивен.

— Укачивает? — жалостливо спросила Белль. В качестве подтверждения Стивен только крякнул, водрузив между ними карточный столик.

— Мою матушку просто выворачивало наизнанку, когда ей случалось путешествовать в карете, — призналась Белль.

— Ну, со. мной, слава тебе, Господи, все не так серьезно — просто я терпеть не могу проводить много времени в закрытых помещениях, — откровенно признался Стивен. — Поэтому путешествие по морю вечно становилось для меня проблемой. Сейчас я стараюсь избегать плавания в зимнее время, когда ты волей-неволей обречен подолгу сидеть в каюте.

— Понятно.

— А что до Короля, придется ему смириться с тем, что его привяжут к карете. Конечно, это будет страшный удар по его гордости, но тут уж ничего не поделаешь. Особенно если будет так же лить, как сейчас.

— Думаю, после того как вы столько времени проводили вместе, он почувствует себя страшно одиноким, — ехидно хмыкнула Белль.

Взяв со стола колоду карт, она принялась тасовать их. И вдруг застыла — в одной из карт зияла дыра. Несомненно, это был след от пули. Белль с недоумением вскинула на Стивена глаза.

— Сувенир на память, — объяснил он. Хотя в тусклом свете камина трудно было сказать наверняка, но Белль готова была поклясться, что он покраснел. — Дурацкое пари, однако на кон была поставлена большая сумма. Я выиграл и благодаря этому получил возможность купить корабль.

— О! — Белль смешала карты. — Тогда, вероятно, ваше сердце сейчас в Дувре? Помните, как это поется в песенке: «Твое сердце там, где сокровище, которое ты считаешь своим».

Покачав головой, Стивен чуть заметно улыбнулся.

— Может быть, это и было бы правдой, если бы для меня в целом свете не было ничего дороже моего корабля. Но уверяю вас, это не так. Во всяком случае, готов поручиться, что сердце мое отнюдь не в Дувре. И даже не в Лондоне, где в доках стоит моя «Русалка».

Будь это сказано с большим пылом, Белль имела бы все основания считать это неуклюжим комплиментом. Но его деловой, даже будничный тон сбивал ее с толку. Она растерялась.

— Так во что будем играть? В «оллфорс»? — в свою очередь, ехидно поинтересовался Стивен.

— Если вы рассчитываете смутить меня, сэр, вынуждена вас разочаровать: это не сработает. Мой отчим заядлый картежник, при этом из всех карточных игр он всегда предпочитал наиболее вульгарные. Он годами вынуждал меня быть его партнершей. Так что, сказать по правде, играть я умею и ничуть не стыжусь этого. — Почувствовав под ногами твердую почву, Белль немного расслабилась.

— Карточная игра для двоих, была особенно распространена в графстве Ланкашир.

— Правда? Итак, раз уж тут собрались сильные игроки, не будем тратить время на такие пустяки, как игра по четверть фартинга с носа?

Откинувшись на спинку стула, Стивен вытянул длинные ноги к камину. Он казался совершенно невозмутимым, никак не отреагировав на бесстыдную похвальбу Белль по поводу ее успехов в столь двусмысленном занятии, как карточная игра. Судя по всему, опускаться до объяснений, где он сам научился играть, да еще в такую игру, он тоже не собирался.

— Как пожелаете. Стало быть, играем вдвоем и только до одиннадцати очков, вы согласны? — Белль, перетасовав колоду, сдала каждому по шесть карт. — Какие ставки? Впрочем, предупреждаю честно: у меня при себе ничего нет. То есть ничего из того, что могло бы представлять для вас хоть какой-то интерес. Разве что сапоги для верховой езды… но, боюсь, вряд ли они придутся вам впору.

— Мне кажется, где-то наверху я видел бумагу и чернила, — проговорил Стивен. — Могу принести их, если хотите. Думаю, они нам пригодятся.

— Неужели вы согласитесь принять от меня вексель? — удивилась она, польщенная и одновременно сбитая с толку.!

Белль никогда прежде не доводилось играть на слово, ! Подумав немного, она неожиданно решила, что идея ей нравится.

— Конечно, соглашусь, — кивнул он. — Но это будет не: совсем обычный вексель. Не такой, как вы думаете.

— Тогда на что же вы предлагаете играть? — спросила заинтригованная Белль.

— Думаю, сделаем таким образом: возьмем листок бумаги и разорвем его на четыре части. Каждый из нас возьмет! себе две половинки. На одной напишет то, что хочет получить в случае выигрыша — естественно, договоримся сразу, что в данном случае речь не пойдет о чем-то оскорбительном! для партнера или же незаконном. А на другом каждый из нас напишет, что он сам может предложить в случае проигрыша. Это может быть все, что угодно, какой-нибудь пустяк — безделушка, песенка… — взгляд Стивена остановился на губах Белль, и он добавил: — или поцелуй.

— А потом? — спросила Белль.

Сейчас она была даже рада, что в комнате царит полумрак, а слабый красноватый отблеск огня в камине скроет от пытливого взгляда Стивена предательский румянец на ее щеках.

— А потом начнем игру. Тот, кто выиграет, выберет любую из четвертушек бумаги, на которой записаны ставки, а проигравший заплатит проигрыш — в точности как по векселю.

Белль немного подумала. Ей страшно хотелось сыграть, но она почему-то подозревала, что тут наверняка кроется ловушка.

— А если там будет что-то такое, что проигравший не сможет выполнить? — спросила она.

Стивен пожал плечами. Лицо его было бесстрастным.

— Условия есть условия. А долги надо платить. Тем более карточные. Это, так сказать, вопрос чести.

Задумчиво покусывая нижнюю губу, Белль смотрела на разбросанные на столе карты. Сказать по правде, в картах она давно уже не имела себе равных. Ну а Стивен… Стивен и в самом деле отвратительно играл в шахматы.

«И потом, — ехидно добавил тихий голосок, который она уже не раз слышала раньше, — ты ведь не будешь возражать, если он вновь поцелует тебя, верно, дорогая?»

— Что ж, очень хорошо, — решилась она. — Несите перо и бумагу. Будем играть по вашим правилам!

Торжествующий огонек, сверкнувший в его глазах, подтвердил, что ее подозрения не напрасны, однако Белль зашла уже слишком далеко, чтобы отступать. Вместо того чтобы попусту тратить время и волноваться заранее, она поворошила поленья в камине, чтобы разжечь пожарче огонь, а потом поставила на столик еще один канделябр — так, чтобы каждому из игроков хватало света.

Нефигурные карты отложили в сторону. Белль проводила их задумчивым взглядом. Вот и еще одна сторона его жизни, которая так неожиданно приоткрылась перед ней — будто украдкой приподняли край театрального занавеса. Вначале этот шрам на щеке, напоминание о давнишней дуэли, а вот теперь и эта пробитая пулей карта — подтверждение того, что Стивен так же ловко владеет пистолетом, как и шпагой. «Да, — подумала она, — с тех пор как мы расстались, его жизнь была явно богата приключениями».

Стивен вернулся и, усевшись в кресло, быстро и ловко разорвал лист на четыре части. После этого он галантно поднес Белль перо, чтобы она могла первой написать свою ставку.

Старое гусиное перо было плохо отточено и страшно царапало бумагу, но ей все-таки с грехом пополам удалось написать несколько коротеньких слов.

Белль почти сразу пожалела, что поторопилась. «Нельзя быть такой легкомысленной!» — упрекнула она себя. Но потом махнула рукой: что зря терзаться, раз она все равно выиграет! И решилась написать о том, что ей давно хотелось получить — миниатюрный портрет Стивена. Скорее всего портрета у него при себе нет, зато при желании его достаточно легко достать. Белль не решилась задать себе вопрос, с чего ей вдруг взбрело в голову попросить на память его портрет, но она предпочла не думать об этом. Решив, что будет играть честно, в качестве проигрыша она предложила именно то, чего хотел Стивен, — поцелуй.

Нацарапав последнюю букву в слове «поцелуй», Белль отдала чернильницу и перо Стивену, постаравшись принять при этом самый непринужденный вид, какой только могла. Потом подула на бумагу, чтобы чернила высохли, и, убедившись, что все в порядке, сложила листок и принялась ждать, пока Стивен сделает то же самое.

— Вы сказали — до одиннадцати? — переспросил он, взяв в руки карты и поудобнее усаживаясь в кресле.

— Да, как обычно, — кивнула Белль, разглядывая карты и прикидывая, сколько у нее на руках козырей.

Партия обычно не занимала много времени, поскольку ни особенного хладнокровия, ни умения трезво взвешивать шансы тут не требовалось. Они еще не успели доиграть до конца, как вдруг усталым умом Белль овладело какое-то безумие. Соглашаясь играть, она нисколько не сомневалась, что выиграет, и была твердо намерена сделать все, чтобы добиться победы: во-первых, потому, что терпеть не могла проигрывать, а во-вторых, ей страшно хотелось иметь портрет Стивена. Но, разглядывая великолепный набор карт, который она держала в руках — полный комплект козырей, дававший несомненную уверенность в том, что победа у нее в кармане, — она вдруг почувствовала внезапное и неизъяснимое желание узнать, что же поставил на кон Стивен. Впрочем, не было нужды гадать, чего он хотел от нее — вернее, она была абсолютно уверена, что угадала, — просто Белль сгорала от любопытства увидеть своими глазами, что именно он счел вполне приемлемым штрафом в случае, если она проиграет.

Кроме этого, было еще одно препятствие, мешавшее ей ответить на вопрос, какой же листок бумаги выберет сам Стивен в том случае, если она слукавит и победа достанется ему. Вначале Белль нисколько не сомневалась, что тогда уж он наверняка развернет свой собственный листок, чтобы потребовать от нее поцелуй. Но тут вдруг ею овладели сомнения. Что, если она ошиблась? В конце концов, получить поцелуй можно каким-нибудь другим способом. А что, если и его сейчас тоже снедает жгучее любопытство? Что, если и Стивен сгорает от желания узнать, что написано на ее половинке листка? Возможно ли, чтобы неизвестность оказалась более заманчивой, чем неприкрытое желание, ясно читавшееся на его лице?

Глядя, как Белль задумчиво покусывает нижнюю губу, Стивен, в свою очередь, гадал, о чем она думает. Девушка явно пребывала в растерянности, и это сбивало его с толку, потому что в самом начале игры уверенности ей было не занимать. Она явно предвкушала, как выиграет эту партию, разбив его в пух и прах, — это было просто написано у нее на лице. Даже сейчас она, пожалуй, не столько боялась проиграть, сколько просто обдумывала какую-то хитрость.

Пришло время выложить карты на стол. Стивен начал первым, но на карты он не смотрел — взгляд его ни на секунду не отрывался от лица Белль. А та, затаив дыхание, не спускала глаз с его рук. У Стивена на руках оказалось девять козырей.

— Вы выиграли, — выпалила она, даже не взглянув на карты.

Потом небрежно сбросила свои — рубашкой вверх. И только потом подняла на него глаза. Лицо ее сияло таким простодушием, такой невинностью, что Стивен насторожился. Заподозрив, что дело нечисто, он подозрительно разглядывал Белль, гадая, зачем ей понадобилось врать.

— Неужели выиграл?

Поколебавшись немного, он наконец решил оставить все как есть. К чему ловить ее на заведомой лжи и выпытывать у девушки, почему она вдруг так неожиданно прекратила игру.

— Да… так что можете выбрать бумажку со ставкой… любую, какую хотите.

Ему внезапно показалось, что она нервничает. Рука Стивена ненадолго задержалась над одним из двух клочков бумаги, которые писал он сам. Но потом вдруг, повинуясь неясному импульсу, он взял расписку Белль.

— Тут написано, что бы я хотела от вас в случае выигрыша, — предупредила Белль.

Стивен, ни на мгновение не спускавший с нее глаз, заметил, что она буквально просияла от радости, и сообразил, что сделал правильный выбор. Улыбнувшись, он весело бросил:

— Признаюсь честно, именно это я как раз и хотел узнать. Любопытство — это недуг, которым я страдал с самого детства.

Белль, опустив глаза, ждала, пока Стивен, развернув записку, поднес ее к свету. Как ни странно, он так ничего и не сказал. Убедившись, что ждать ответа бесполезно, Белль подняла на него глаза.

— Думаю, если вам не терпится получить мой портрет, мы без труда найдем в Йорке кого-нибудь, кто напишет его для вас лениво проговорил Стивен. Его взгляд, по-прежнему прикованный к лицу девушки, завораживал. — Ну а если особой срочности нет, то я немного знаком с Элизабет Ле Брюн. Я могу попросить ее написать для вас мой портрет — когда мы вернемся в Лондон после свадебного путешествия.

— Я подожду, — заверила его Белль, улыбнувшись такой ослепительной улыбкой, что Стивен зажмурился. А потом, видимо, припомнив, что это будет только после их медового месяца, вдруг спохватилась: — Но вы даете слово, что закажете для меня миниатюру, да, Стивен? Что бы ни случилось!

— Конечно. Уверяю вас, я ни в коем случае не забуду это сделать, я всегда привык платить свои долги.

— Спасибо, Стивен. Так помните, вы обещали!

Стивен в знак согласия молча кивнул, но что-то в ее словах не давало ему покоя. Смутное чувство подсказывало ему, что в этом непонятном желании получить его портрет явно крылся какой-то подвох. Но Белль так сияла и казалась такой счастливой и довольной, что Стивен постарался отогнать от себя подозрения и тоже развеселился. Конечно, улыбка Белль была прекрасна, но она не могла заменить поцелуй, а именно о поцелуе он мечтал. Но почему-то он не чувствовал себя обманутым. Да и с чего бы, раз ему преподнесли другой, не менее ценный подарок. Похоже, Белль не совсем уж равнодушна к нему — иначе с чего бы ей вдруг захотелось получить его портрет? Возможно, она собирается даже носить его на груди. Разве это не говорит о том, что его дела идут на лад?

Даже сгорая от любопытства — как он только что честно признался Белль, — Стивен по-прежнему боялся, что девушка каким-то образом узнает, что он сам написал на своем листке. Поэтому он поспешно сгреб со стола все четыре бумажки, скомкал их и зашвырнул в камин. И на душе у него стало легче. После столь возвышенного и романтического желания, которое высказала Белль, его собственная просьба о поцелуе могла бы показаться грубой и приземленной. А Стивену меньше всего хотелось разочаровать свою невесту.

— Не хотите сыграть еще партию? — спросила Белль.

Она бросила взгляд в камин, где скомканные листки бумаги вспыхнули ярким пламенем. На лице ее выразилось столь явное разочарование, что Стивен усмехнулся:

— Только не сегодня. Нам с вами нужно как следует выспаться, ведь день предстоит нелегкий, а до рассвета всего несколько часов. — Стивен поднялся. — Пойду выйду на улицу — немного подышу перед сном свежим воздухом. А вы пока успеете приготовиться ко сну. Послать вам служанку?

— Нет, не надо. Думаю, я справлюсь сама, — ответила Белль.

До нее наконец дошло, что этой ночью им со Стивеном придется спать в одной постели, и в груди девушки зашевелилась тревога. Сохранять невозмутимый вид стоило ей немалого труда.

Но она как-нибудь справится, поклялась про себя Белль, хотя вот уже вторую ночь подряд ей придется спать одетой. На этот раз она стянет волосы в тугую косу и поплотнее завернется в одеяла. И пусть ее глупенькое сердечко мечтает совсем о другом — Белль дала себе слово, что не допустит повторения того, что произошло между ними прошлой ночью.

Глава 6

Вернувшись в спальню, Стивен увидел, что в комнате горит только камин. Свечи были потушены, а сама Белль свернулась клубочком под одеялами. Видимо, она провалилась в сон, едва коснувшись головой подушки.

Ступая на цыпочках, чтобы рассохшиеся доски пола невзначай не скрипнули, Стивен бесшумно уселся в кресло у камина, постаравшись устроиться поудобнее, и с грустной усмешкой подумал, что без посторонней помощи вряд ли сможет стащить с себя сапоги — проклятая кожа ссохлась и задубела. При первом удобном случае придется их заменить другими.

Бросив украдкой взгляд на неподвижную фигурку, скорчившуюся под одеялами, Стивен уныло покачал головой. Какое-то время он боролся с желанием проявить истинное благородство и провести остаток ночи в кресле, надо сказать, достаточно неудобном, но день выдался тяжелый, а следующий, насколько он мог судить, будет еще тяжелее. Так что будет куда разумнее забраться в постель и дать отдых усталому телу, даже если ему и не удастся забыться сном. А это вряд ли возможно, учитывая, что рядом Белль.

С трудом стянув сапоги, он подошел к кровати, бросил взгляд на непокорную невесту и с некоторым удивлением убедился, что она предпочла спать одетой. Белль была в том же платье, что и за ужином, — возможно, решила, что ее бесчисленные юбки станут надежной преградой на случай, если ночью его вдруг одолеет похоть.

На губах Стивена появилась грустная улыбка. Случалось ли когда-нибудь, чтобы девица выказывала такое демонстративное нежелание быть соблазненной? Вряд ли. Во всяком случае, он об этом не слышал. Впрочем, незадачливый любовник наверняка предпочел бы держать язык за зубами. И неудивительно — любой мужчина скорее умер бы, чем признался, что потерпел постыдное поражение.

Улегшись поверх одеял, Стивен прикрыл босые ноги по-Душкой, чтобы стало теплее. Сна не было ни в одном глазу, к тому же неутоленное желание давало себя знать, а преграда в виде одежды, которой окружила себя Белль, почему-то заставила его чувствовать себя страшно одиноким. Однако Стивен был зрелым мужчиной и знал, когда нужно проявить терпение. Быстрая победа уже не заставила бы его торжествовать. Да и что за радость от победы, если за ней не последуют другие? Нет, он был твердо намерен выиграть всю кампанию — и к тому же честно… во всяком случае, насколько это возможно.

Позавчера он был изрядно пьян, а может, слегка помешался, раз махнул на все рукой и ввязался в эту авантюру, но сегодня другое дело. Сейчас, в здравом уме, он прекрасно понимал, что ждет его впереди, и готов был нести ответственность за все последствия своего поступка. Может быть, с его стороны глупо мечтать о невозможном, но почему-то Стивену хотелось, чтобы Белль с большей охотой согласилась на этот брак. А сейчас она скорее всего просто подчиняется обстоятельствам. «Вряд ли она, при таком независимом характере, способна смириться с поражением», — уныло подумал Стивен.

Он невесело усмехнулся. О том, чтобы соблазнить ее, не может быть и речи. «А насколько все было бы проще», — подумал он. Он был бы счастлив пробудить в девушке страсть, ведь тогда она сама покорно и с радостью пришла бы в его объятия. А в этом нет ничего невозможного — Стивен готов был голову дать на отсечение, что прошлой ночью заметил в ее глазах стыдливое желание. Нет, эта девушка отнюдь не была ледышкой! Просто она упряма и безрассудна. А учитывая, что под рукой у него сейчас не было бренди, Стивен почти не сомневался, что ему придется столкнуться с ожесточенным сопротивлением.

— Ладно, — проворчал он, — пусть думает что хочет, однако наш брак — дело решенное.

У них нет другого выхода, как только пройти через это. Остается одно — отыскать хотя бы крохотную щелочку в той броне, которой она оградила свое сердце, а заодно и крупицу мозгов, которые наверняка скрываются в ее хорошенькой, кукольной головке. Он должен вырвать у нее согласие на брак — хотя бы для того, чтобы она в очередной раз не выкинула ту же штуку, что нынче утром.

А первым шагом в его военной кампании будет попытка добиться ее доверия… Это его главная задача. Осталось только придумать как, но об этом, решил Стивен, он подумает позднее… а пока нужно смирить свое тело, упрямо не желавшее признать тот факт, что ему не удастся овладеть Белль ни нынешней ночью, ни скорее всего в ближайшую из ночей тоже.

Белль осторожно выдохнула. Стивен, вернувшись в спальню, принес с собой запах дождя и холодного ветра. Этот запах, упрямо напоминая о его присутствии, не давал ей уснуть. Больше того, он мгновенно уничтожил те мир и спокойствие, что наконец воцарились в ее душе. Правда, это уже вторая ночь, которую им со Стивеном довелось провести в одной постели, но предыдущую, учитывая все обстоятельства, вряд ли можно было принимать в расчет. Тогда они оба провалились в сон, едва коснувшись головой подушки, и вряд ли очнулись бы, даже если бы над ухом у них выпалили из пушки.

Белль так старалась лежать неподвижно, что у нее затекло все тело, а потом вдруг ко всему прочему неожиданно зачесался кончик носа. Это был просто кошмар, но Белль, закусив до боли губы, терпела все то время, пока Стивен, чертыхаясь вполголоса, стягивал с себя одежду, а потом подкладывал в камин дрова. А когда он, поставив кочергу в угол, подкрался к кровати и принялся разглядывать ее, Белль и вовсе перестала дышать.

Только окончательно убедившись, что Стивен улегся поверх одеяла и, видимо, собирается уснуть, девушка осмелилась наконец открыть глаза. Чтобы как-то убить время и занять себя, Белль принялась рассматривать камин, где весело плясали красно-оранжевые и багровые языки пламени. Перебирая в памяти все, что случилось за день, Белль сонно ждала, когда усталость возьмет свое, чтобы наконец уснуть.

Будучи особой здравомыслящей, она не стала тратить время и возносить молитвы за свое счастливое спасение, а вместо этого попыталась привести в порядок мысли с помощью старого и хорошо испытанного способа. Еще в детстве, когда что-то смущало ее или пугало, Белль притворялась, что пишет письмо матери. Теперь она, пожалуй, и не вспомнила бы, когда эта идея впервые пришла ей в голову, однако стоило ей мысленно начать очередное письмо, как беспорядочно кружившие в голове мысли моментально выстраивались по порядку и в душе Белль воцарялись мир и покой.

Но сейчас все было по-другому. Чувства переполняли ее, едва не выплескиваясь наружу, и девушка пришла в полное отчаяние, не в силах даже придумать, как начать свой скорбный рассказ. В первый раз за всю жизнь ей пришлось склониться перед чьей-то волей, и сейчас она чувствовала злость и унижение. Больше всего ей хотелось бы выплеснуть на Стивена клокотавший в душе гнев, а потом облегчить свое состояние слезами. К счастью, этого не случилось — ледяное спокойствие и деловитость Стивена заставили ее справиться с истерикой. К тому же внутренний голос подсказывал Белль, что сейчас она должна тщательно обдумывать каждый свой шаг.

Наконец ей удалось стряхнуть с себя чувство безнадежности, а то ей иногда приходило в голову, уж не преследует ли ее злой рок. Почему-то вдруг вспомнился ее любимый лондонский Гайд-парк. Ей только мельком удалось увидеть его — это случилось в самый первый день после ее приезда в Англию. Почему-то сейчас он казался ей олицетворением спокойствия, и Белль решила именно с него начать рассказ о том, что случилось с ней в эти дни, и особенно о гнусном предательстве Марвелла. Понемногу она нашла в себе силы восстановить в своей памяти все события, расставив их по местам так, как это было в действительности. Ей казалось, она разговаривает с матерью. Рассказывая ей обо всех подробностях, Белль вдруг с удивлением обнаружила, что по-прежнему — каким бы диким это ни казалось! — находится под влиянием личности Стивена. Может быть, потому, что слышала за спиной его ровное дыхание, и это непонятно почему успокаивало ее — как мурлыканье кошки. И вот понемногу тревога, терзавшая ее, исчезла, напряженное тело постепенно расслабилось, веки отяжелели, и она стала погружаться в дрему.

Так что, видишь, мама, это наконец случилось. Будь ты сейчас здесь, ты могла бы своими глазами увидеть, как твоя дочь, увив себя ивовыми ветвями, оплакивает возлюбленного. Точнее, не столько облачившись в наряд из ивовых веток, а… Знаешь, мама, сказать по правде, я бы охотнее срезала несколько веток, чтобы хорошенько высечь себя за глупость. Конечно, не в буквальном смысле слова — вообще-то я никогда не испытывала склонности к самоистязанию, но сильно подозреваю, что у меня впереди достаточно времени, чтобы проклинать себя за то, что я натворила.

А заварилась вся эта каша только потому, что я (вероятно, от большого ума) вбила себе в голову, что все сойдет мне с рук, если я просто чуть-чуть подтолкну события — так, чтобы все вышло, как мне хочется. Видишь ли, я забыла, каким дьявольски упрямым и коварным может быть Стивен, если ему позарез что-то нужно.

Ситуацию, в которой я оказалась, можно было бы считать нелепой и смехотворной… можно было бы, если бы она не причиняла мне столько мучений. А тут еще Стивен как назло Упорно не желает понимать, что открытый вызов обществу повлечет за собой страшный скандал. Возможно, ему просто невдомек, что непременным следствием этого будет дурная слава. То, что представляется моему воображению, настолько Ужасно, что я все больше и больше прихожу к убеждению, что мое первоначальное намерение расстаться с ним было наиболее разумным.

Думаю, я должна быть благодарна, что все это еще не зашло достаточно далеко, чтобы привести к ситуации, «худшей, чем смерть», учитывая все те унижения, что мне неминуемо пришлось бы испытать. Но я уверена, что это всего лишь вопрос времени, а когда оно придет, вот тогда и случится, что смерть покажется мне избавлением. В устах поэтов все это выглядит довольно терпимым, но когда нечто подобное случается с тобой, начинаешь понимать, что смерть действительно лучше — по крайней мере она не настолько унизительна и позорна, как то, что ждет меня впереди. Надеюсь, что смогу оставаться твердой в своих намерениях и у меня хватит воли поступить так, как я считаю правильным. Думаю, ты сама посоветовала бы мне сделать именно это.

Покончив наконец с этим, Белль успокоилась и решила, что у нее будет еще время поволноваться по поводу тех несчастий, что поджидали ее впереди, а сейчас лучше выкинуть все это из головы и немного поспать. Однако, сколько она ни старалась, Морфей почему-то упорно отказывался раскрыть ей свои объятия. Все ее тело ныло от усталости, постель была удобной, перина — мягкой, и все же она от перевозбуждения не могла уснуть. Ну а виноват во всем был, конечно же, Стивен.

Медленно и осторожно перевернувшись на другой бок, Белль устроилась так, что могла видеть профиль спящего Стивена. Разглядывая его, она в конце концов была вынуждена признать, что его профиль обладает известной привлекательностью… ну, может быть, чуть-чуть резок и излишне сур да и то лишь потому, что капризная мода в те времена диктовала несколько иной эталон мужской красоты.

Осторожно, буквально дюйм за дюймом, она сдвинула прикрывавшую ее лицо простыню и принялась, затаив дыхание, рассматривать его немного хищный профиль. Как ни странно, даже сейчас, когда он спал, в лице его не было ни малейшего намека на ранимость, как это часто бывает у спящих. Но стоило ему улыбнуться во сне, как в памяти Белль вновь вставал ласковый мальчик, которого она, может быть, ошибочно, считала мягким и уступчивым по натуре. Он никогда не читал никому нотаций, никогда не принимался рвать и метать, как это делал ее отчим, и, возможно, именно поэтому было совсем несложно забыть, что и у него есть характер. Но даже сейчас, когда на губах Стивена играла какая-то непонятная улыбка, он казался ей суровым и даже безжалостным.

Женщина, менее мужественная и решительная, чем Белль, увидев такое выражение на лице своего стража, окончательно утратила бы всякое желание сопротивляться. Но Белль уже не раз приходилось сталкиваться с ослиным упрямством, столь свойственным представителям сильного пола. Она знала, как с ним бороться, и ничуть не боялась, что чья-то воля может вдруг оказаться крепче ее собственной. Для начала нужно решить, что делать. А потом не сдаваться и твердо стоять на своем.

Самое главное — не допустить, чтобы он дотрагивался до нее. Иначе все бастионы, которые она возвела вокруг себя, растают, как лед на солнце, в лучах его улыбки.

Вдруг ее внимание привлекла прядь темных волос Стивена, оказавшаяся неведомо почему у нее на подушке. Затаив дыхание, Белль протянула к ней руку, вся дрожа, обернула шелковистый локон вокруг пальца и застыла, потрясенная новым для себя ощущением.

— О Боже! — пролепетала она.

Сама не сознавая, что делает, Белль прижалась к ней губами. Итак, это вовсе не было сном! Ей вдруг вспомнился сладкий трепет, охвативший прошлой ночью все ее тело, когда ее руки зарылись в волосы Стивена, и Белль оцепенела. Стало быть, и все остальное, что она смутно помнила, тоже было явью! Она позволила ему целовать ее и таяла от наслаждения в его объятиях!

Как это ни грустно, но Белль пришлось признаться себе, что время, проведенное вместе со Стивеном, будет не так-то легко стереть в памяти. «Ах, почему мы не встретились при других обстоятельствах?» — с горечью подумала она. И дело даже не в его внешности. Белль давно уже поняла, что восхищается этим человеком: его острым умом, способностью мгновенно схватывать все на лету, упорным стремлением добиться большего, чем то, на что он мог претендовать из-за сомнительных обстоятельств своего рождения.

Но у судьбы на их счет были, по-видимому, совсем другие планы. Иначе вряд ли она свела бы их вновь при обстоятельствах, исключающих даже саму мысль о том, что они смогут стать мужем и женой. И как бы сильно ее ни влекло к нему, Белль знала, что ни за что не согласится выйти за Стивена — ведь их брак вызвал бы такой шум, что он неминуемо, | превратился бы в парию, отверженного. Двери светских гостиных, куда он так отчаянно мечтал попасть, навсегда захлопнулись бы перед ним. А общество, почти готовое принять его, невзирая на позор его рождения, отвернулось бы от него навеки. Светские ханжи и лицемерные блюстители морали с радостью раздули бы скандал, трубя о том, как небезызвестный Стивен Кертон подобрал жену в доках, да еще с погубленной репутацией. Все наперебой твердили бы, что бедняга женился на ней только потому, что ее отчим богат сверх всякой меры, и никому бы и в голову не пришло, что при данных обстоятельствах речь может идти о каких-то чувствах. Если бы нечто подобное позволил себе законный отпрыск аристократического рода, такое никого бы не удивило. А вот с герцогского ублюдка спрос совсем другой… Только глупец или сумасшедший в таких обстоятельствах может надеяться на лучшее.

Нет, будь что будет, но она обязана убедить его в этом до того, как будет уже слишком поздно. Мысль о том, что ждет их обоих, заставила ее сердце сжаться.

— Язык не поворачивается говорить такое, но… спокойной ночи, Стивен! — прошептала Белль, склонившись к нему и покрывая легкими поцелуями изуродованную шрамом щеку.

Потом, все еще не в силах поверить, что способна на такое, она откинулась на подушку и со вздохом закрыла глаза, усилием воли заставив себя забыть на время о тех чувствах, что бушевали сейчас в ее душе. В камине чуть слышно потрескивали дрова, но этот звук почти заглушал барабанивший по крыше дождь. Он не прекращался ни на минуту, а порывистый ветер скулил за окном и упрямо дергал ставни. Вдруг на мгновение наступила тишина, и Белль услышала спокойный, как всегда, голос Стивена:

— Спокойной ночи, Белль. Со временем ты поймешь, что нет ничего невозможного. Все возможно, дорогая… нужно лишь мужество и терпение.

С трудом удержавшись, чтобы не застонать от досады, Белль натянула на голову одеяло. А Стивен с торжеством улыбнулся и позволил себе наконец погрузиться в сон.

Суровая мода тех дней диктовала свои законы — туалеты и прически порой бывали настолько сложны, что для светской леди одеться или раздеться без посторонней помощи было попросту невозможно, а причесаться — тем более. К счастью, у служанки в трактире был уже некоторый опыт по этой части — ведь и знатным леди случалось порой путешествовать без горничной, так что Белль повезло: довольно скоро голова ее была вполне прилично причесана. К тому же, что оказалось вдвойне приятно, служанка оказалась не слишком болтливой.

Бросив быстрый взгляд в поднесенное ей зеркало, Белль кивнула и отпустила девушку. Сегодня нет нужды волноваться по поводу своей внешности. И все же, присоединившись к Стивену в столовой, где он, сидя за столом, ждал завтрака, она нет-нет да и бросала в его сторону тревожный взгляд.

— Вы чем-то расстроены, радость моя? — спросил он, наливая ей кофе.

Нынче утром Стивен выглядел безукоризненно — особенно учитывая, что ему явно пришлось одеваться без посторонней помощи. Элегантный вид Стивена заставил Белль задуматься: а есть ли у него вообще лакей, и если есть, то где он сейчас? Может быть, дома? Но где этот дом? О чем они только не говорили в эти дни! Но, обсудив множество весьма и весьма личных вопросов, оба как-то умудрились упустить целый ряд обыденных вещей. И теперь Белль спохватилась, что почти ничего не знает о нем — кроме того, что Стивену приходится содержать сразу два дома.

— Злитесь на кого-то? Надеюсь, что нет — для этого, слава Богу, еще слишком рано, — продолжал Стивен. — Или просто не выспались? Жалеете, что согласились сыграть со мной в карты?

— И вовсе я не злюсь — вам просто показалось, — проворчала Белль, принимая из рук Стивена горячую чашку с кофе. Об их карточной игре она предпочла бы не вспоминать. — Похоже, дождь все еще идет.

— Да, но, так или иначе, придется ехать. Так что садитесь за стол — завтрак уже ждет нас. Только учтите — времени у нас в обрез. Советую поесть поплотнее. Скоро вы сами убедитесь, что полный желудок — залог хорошего настроения. Когда он пустой, то от тряски выворачивается наизнанку, и тогда уж не до веселья.

— С моим желудком все в порядке, спасибо.

— Тогда, вероятно, в этом виновата обстановка. Знаете, Белль, тут я с вами согласен — я тоже заметил, что здешние окрестности мне не по душе. А уж погода! Тоже мне, лето называется! Ладно, будем, надеяться, что к северу будет не так мрачно. Поверьте мне на слово, дорогая, что в Кенте намного лучше, чем здесь. А уж в Лондоне и подавно. Постараемся ехать со всей возможной скоростью, чтобы поскорее выбраться из этих мест.

Белль согласно кивнула. Она была рада уехать отсюда и вместе с тем чувствовала в душе какую-то непонятную печаль от того, что по крайней мере получила ответ на один вопрос. Итак, Лондон и Кент. Ей доводилось слышать о том, что в Кенте довольно мило. Почему-то она почти не сомневалась, что ей там понравится.

Вскоре они были уже в пути. Дождь не переставал ни на минуту, однако Стивен настоял на том, что поедет верхом, предоставив карету в полное распоряжение Белль, тем самым давая ей возможность еще немного подумать.

К несчастью, сколько она ни ломала голову, гадая, чем поднять себе настроение, так ничего и не придумала. Белль по-прежнему собиралась расстаться со Стивеном, как только окажется под надежной защитой «Камней». Правда, вчерашние злоключения слегка остудили ее стремление путешествовать в одиночестве, так что пока им придется побыть вместе. А это означало, что ей надо будет играть роль всем довольной путешественницы, чтобы, упаси Бог, не дать Стивену повода для подозрений. Лишь бы только не переиграть — вот тогда уж Стивен точно заподозрит недоброе, не понимая, с чего она вдруг стала такой сговорчивой.

Не исключено, конечно, что общество Стивена в конце концов даже придется ей по вкусу. Возможно, это ее последний шанс побыть с ним наедине, ведь после ее возвращения домой встречаться с ним было бы неблагоразумно. «Так что нужно ценить эти минуты на вес золота», — вздохнула Белль. Раздосадованная тем, что приходится трястись в одиночестве, да еще наедине с собственными мрачными мыслями, Белль отдернула занавеску на окне и принялась с тоской разглядывать довольно мрачную местность, по которой тащилась карета.

Было от чего прийти в уныние. Поразмыслив немного, Стивен выбрал дорогу, о существовании которой мало кто знал, и теперь их путь лежал в глубь страны. Окрестные холмы, в это время года обычно покрытые пестрым ковром весенних цветов, сейчас, под набухшими дождем тучами, больше напоминали промокшее насквозь и вылинявшее от частых стирок лоскутное одеяло. Угрюмо нахохлившиеся цветы всем своим видом показывали, как они возмущены и этим не прекращающимся ни на минуту дождем, и воцарившимся холодом. Словом, ничто не радовало глаз в такую погоду., . Стивен, стремясь избежать преследования, постарался оставить как можно дальше в стороне населенные места, и в конце концов они забрались в такую глушь, что рядом даже не ощущалось присутствия человека. Казалось, они вдруг оказались на необитаемом острове — или в самом сердце страны, которую, непонятно по какой причине, покинули жители.

Едва перевалило за полдень, когда они наконец добрались до крошечной деревушки с названием Баксвуд. Впрочем, назвать это местечко деревней можно было с большой натяжкой — просто кучка покосившихся серых домишек, разбросанных посреди лугов и торчавших тут и там кустов куманики — единственной ягоды, которая росла в здешних болотах. Дома, тянувшиеся вдоль дороги, казались вымершими. Ни единого огонька, ни слабого движения занавески, которой коснулась чья-то рука, — ничего! Такими же безлюдными казались и дворы: ни овцы, ни даже кошки — похоже, жители покинули свои дома много лет назад.

К счастью, трактир в этой дыре все-таки был. Ветхий домишко, носивший пышное название «Удача Каскера», он, казалось, в любую минуту готов был рухнуть вам на голову. Однако над дверью горел фонарь, тусклый свет которого словно маяк или путеводная звезда, манил к себе заблудившихся во мраке усталых путешественников.

В тот момент, когда Стивен, спешившись, распахнул дверцу кареты, чтобы помочь Белль выбраться наружу, раздался скрип дверей и чья-то темная фигура выросла на покосившемся крыльце. Застыв на месте, человек оценивающим взглядом уставился на приехавших.

Белль с некоторым сомнением разглядывала убогий трактир, почему-то невзлюбив его с первого взгляда. Сразу же бросалось в глаза какое-то непонятное уродство — то ли чего-то в нем недоставало, то ли, наоборот, было что-то лишнее, — но вид его неприятно резал глаз. А унылый, серый цвет, в который он был выкрашен, делал его донельзя отвратительным. На душе у Белль стало еще тоскливее. Хозяин трактира Каскер подвергся столь же критическому осмотру и понравился ей еще меньше. Во всем его облике чувствовалось что-то отталкивающее, он был слишком высок и огромен, чтобы казаться нормальным человеком.

Стивен, успевший к этому времени оценить царившую вокруг мерзость запустения, наконец повернулся к ожидавшему трактирщику:

— Мы с женой хотим остановиться здесь на ночь. Нам нужны комнаты. И нашему кучеру тоже.

— Ваша женушка, стало быть, да? — проскрежетал трактирщик. Его грубый голос неприятно резал слух — ничего более противного она в жизни своей не слышала. — Угу… ну, это полбеды. Только вот комната у меня одна. Была другая, да в ней сейчас спит джентльмен, что приехал еще до вас. Так что придется вашей милости либо ночевать в одной комнате, либо отправляться на сеновал. А кучер ваш может спать в конюшне, там достаточно тепло.

У Белль, как ни странно, словно гора свалилась с плеч, когда она услышала, что Стивен согласился. Неизвестно, что так подействовало на нее: то ли безлюдье и уныние, царившие вокруг, то ли промозглая сырость, от которой все ее тело покрылось ледяными мурашками, но она была до смерти рада, что будет не одна. Даже ложное положение, в которое она попадет, проведя ночь со Стивеном, казалось предпочтительнее тех опасностей, что, возможно, таились в этом зловещем месте.

У входа они со Стивеном расстались. Белль последовала за трактирщиком, вызвавшимся проводить ее до отведенной им комнаты. Едва переступив порог, она при первой же возможности отослала его и тут же ринулась за ширму — трактирщик предупредил, что служанки у него нет. Комната, обставленная обычной, ничем не примечательной мебелью, казалась до омерзения пыльной, хотя Белль, быстрым взглядом окинув простыни, была вынуждена признать, что они по крайней мере выглядят чистыми. В камине весело горел огонь, окно было закрыто ставнями.

И все же непонятно почему Белль было не по себе. Больше всего на свете ей сейчас хотелось выскочить из этой отвратительной комнаты и бежать куда глаза глядят. Удовлетворив свои самые насущные потребности, она выбралась из комнаты и оказалась на лестнице, освещенной тусклым светом масляной лампы, фитиль которой был прикручен настолько сильно, что почти не давал света. Украшавшие каждый пролет лестницы огромные, почти в человеческий рост ниши тонули в темноте. От одного только взгляда на лестницу Белль похолодела: там царил такой непроглядный мрак, что легко было представить себе укрывшееся в одной из ниш чудовище, готовое в любую минуту броситься на нее и растерзать на куски.

Чувствуя, что воображение ее разгулялось не на шутку, Белль окончательно перепугалась и ринулась вниз по лестнице. Сердце ее готово было разорваться от страха, волосы стояли дыбом. Впереди Белль кубарем неслась ее тень. Сейчас девушка отдала бы все на свете, чтобы поскорее увидеть Стивена, и благодарила судьбу за то, что ей не придется ночевать в этом ужасном месте одной.

Поэтому она была только рада, обнаружив, что второй постоялец трактира уже сидит внизу у дымящего камина и, по-видимому, ужинать тоже будет с ними. Она даже не стала бы возражать, если бы, кроме них со Стивеном, внизу оказалось не меньше дюжины гостей и от них разило бы луком, а от промокшей одежды валил пар. Словом, если бы все они походили на тот единственный экземпляр человеческой породы, который в данный момент грелся у огня.

Они обменялись торопливыми приветствиями, не тратя времени на то, чтобы представиться по всей форме. Но и этих нескольких сказанных скороговоркой слов оказалось достаточно, чтобы Белль слегка опешила. Хотя Стивен и предупреждал, что собирается воспользоваться фальшивым именем, чтобы сбить погоню со следа, она все-таки была несколько озадачена, услышав, как ее назвали миссис Смит. Потом трактирщик вместе с какой-то угрюмого вида женщиной, которая оказалась его сестрой, чему Белль не слишком удивилась, небрежно швырнул на стол выщербленные тарелки. После этого с грохотом появилась и остальная посуда.

На ужин им предложили жаркое из баранины и салат из какой-то давным-давно увядшей зелени. Как и предполагала Белль, мясо оказалось ужасным — старым, отвратительно жирным и таким жилистым, что успешно противостояло всем попыткам разрезать его тупым ножом, лежавшим возле каждой тарелки. Бледные и на редкость неаппетитные овощи были под стать мясу — казалось, они долго мокли под проливным дождем, прежде чем попали в тарелку.

Даже поданное им пиво было невкусным. Хотя его щедро подсластили чем-то вроде патоки, пить его было невозможно. Густой коричневатый напиток даже отдаленно не напоминал пиво. Сделав по глотку, сидевшие за столом переглянулись и с молчаливого согласия отодвинули кружки в сторону, а третий постоялец гостиницы решительно выразил свое отвращение тем, что выплеснул содержимое своей кружки на пол.

Когда трактирщик с сестрой наконец удалились, третий постоялец, представившийся мистером Оливером Фраем, вдруг разговорился. Оказавшись неожиданно словоохотливым, он принялся развлекать Стивена и Белль рассказами о трактире, главное место в которых занимала страшная история этого дома и самой деревушки.

То, что она услышала, окончательно отбило у Белль аппетит. Как выяснилось, нынешний трактир, названный в честь его теперешнего хозяина, прежде служил жилищем местного гробовщика. Построен он был в те времена, когда население деревушки состояло в основном из дряхлых стариков. Соответственно хлопот у него было предостаточно. Дела его процветали, торговля шла бойко, и для гробов уже не хватало места. Вскоре потребовалось пристроить еще одно помещение — чтобы удовлетворить растущие нужды клиентов. А темные ниши на пролетах лестницы, до полусмерти напугавшие Белль, имели весьма специфическое назначение. Похолодев от ужаса, она услышала, что их устроили, чтобы рабочие, сносившие по лестнице очередной гроб, не задевали о стены. У Белль почему-то возникло неясное подозрение, что и спальни на верхнем этаже не всегда служили жилыми помещениями — вероятно, если в них и спали когда-то, то скорее всего вечным сном.

— Но потом в округу пришла чума. Сначала у гробовщика было по горло работы, а потом ее не стало вообще. Вот и пришлось сынку старика Каскера сменить занятие. Тогда-то он и стал трактирщиком, — добавил мистер Фрай.

— Предприимчивый молодой человек, — с дрожью в голосе проговорила Белль. — Жаль только, что ему тогда же не пришло в голову заодно перестроить и сам дом.

— Да, мэм. Ваша правда, однако на это нужны денежки, и немалые, а парню с самого начала было ясно, что постояльцев у него будет немного. Держу пари, зарабатывает он сущие гроши — только чтобы не помереть с голодухи. Да и пиво у него сущее пойло — такое и свиньям-то давать грех. Вот я, к примеру, страсть как люблю домашнее пиво, да только то, что варят здесь, и в рот никогда не возьму. От него небось и окочуриться не долго, — пожаловался мистер Фрай. — Мне немало пришлось поездить по свету, и даю вам слово, такой отравы, как здесь, вы нигде не встретите. Богом проклятое место, уж вы поверьте мне на слово: от таких обедов да ужинов запросто помереть можно. И помирали — иного беднягу так раздует, что и родной матери ввек не узнать. А то какой напьется до одури, так его возьмут и продадут за валуха.

И мистер Фрай в подтверждение своих слов скорбно покачал головой.

— Продадут за валуха? — замирающим голосом повторила Белль, совершенно сбитая с толку незнакомым ей выражением.

— Говорю же вам, мэм, — все они мошенники. Малопочтенное это занятие, и мистер Оливер Фрай ни за какие деньги тут не останется!

— Понятно, — протянула Белль, украдкой бросив взгляд на Стивена, который как завороженный смотрел на их нового знакомого.

Белль вдруг пришло в голову, что ей никогда раньше не доводилось видеть на лице Стивена такого мрачного и подозрительного выражения. О причине оставалось лишь гадать. Бедный мистер Фрай выглядел совершенно безобидно. Личность, конечно, весьма колоритная, решила Белль, но без малейшего намека на респектабельность.

— А сколько бедняг, упившись, вообще давали дуба! В одном таком местечке, где мне довелось побывать, случилось такое, так хозяин послал за лекарем, чтобы кровь отворить, ан уж поздно было! Да и то сказать — выпил-то он этой отравы почитай что целое ведро и к утру уж валялся мертвый как колода! Да, мэм, от этого пойла только вред один, вот что я вам скажу. — И мистер Фрай снова испустил тяжелый вздох.

— Благодарю вас за добрый совет, я тоже не стану пить, — поклялась Белль, снова украдкой бросив взгляд на Стивена, лицо которого в этот момент стало похожим на высеченную из камня маску. Казалось, он был так поражен, что забыл даже дышать. Белль отчаянно ломала голову, пытаясь понять, что же такого было в словах мистера Фрая, что как громом поразило Стивена. Уж конечно, не осуждение привычек, царивших в подобных местах, — иначе Стивен не сидел бы сейчас словно пригвожденный к месту.

— Вижу, вы разумная женщина, миссис Смит.

Белль едва успела закусить губы, чтобы не выдать своего смущения, когда ее назвали вымышленным именем, а мистер Фрай, видимо, ничего не заметив, как ни в чем не бывало продолжал:

— Рад, что встретил наконец женщину с мозгами в голове.

— Благодарю вас.

Он одарил ее лучезарной улыбкой.

— Не примите за обиду, мэм, что лезу к вам с вопросами, но что могло привести вас в такое место? Нечасто нам доводится встретить в округе таких господ, как вы, разодетых в бархат да в атлас. Живем мы бедно, господам тут делать нечего. Разве что в гости приехали, так к кому?

— Мы хотели навестить знакомых в…

— В Нортумберленде, — перебил ее Стивен, решивший, видимо, наконец вмешаться в разговор. — Мне показалось, что этим путем получится короче, но теперь, боюсь, я ошибся. Или мы сбились с дороги.

— Да уж, держу пари, так оно и вышло, — с многозначительным видом кивнул мистер Фрай. — Все эти проселочные дороги на одно лицо — едешь и едешь, а сколько проехал, одному Богу известно. А уж отсюда до любого места в Нортумберленде и вовсе, почитай, никакой короткой дороги нет. Ну да ладно, вот дождетесь утра, да еще, глядишь, солнышко выглянет, и вы мигом выберетесь на главную дорогу. Да там и безопаснее. В особенности когда с вами леди. В наши дни путешествовать страшновато стало — слишком много лихих людей шалят на дорогах.

Они со Стивеном обменялись многозначительным взглядом, что оставило у Белль неприятное впечатление, что от нее что-то скрывают.

— Будет солнце завтра или не будет, мы уедем отсюда до рассвета, — с угрюмым выражением лица пообещал Стивен.

В комнату снова бесшумно проскользнул трактирщик. В руках он держал поднос, содержимое которого ясно указывало на то, что ему пришло в голову попотчевать своих постояльцев ромом. С грохотом водрузив поднос на середину стола, хозяин явно обеспокоенно осмотрелся вокруг, шумно собрал нетронутые кружки с портером и убрался из комнаты.

— Хотелось бы мне знать, что так встревожило это жалкое создание, — пробормотала Белль. — Уж наверное, не то, что мы не стали пить его жуткое пиво — вряд ли он стал бы обижаться по этому поводу. Мне еще ни разу в жизни не доводилось встречать более убогого трактира — еда отвратительная, ни служанок, ни грумов. И кухарки, я уверена, они тоже не держат. Согласитесь, это как-то не совсем обычно.

Перехватив еще один многозначительный взгляд, которым обменялись Стивен и мистер Фрай, Белль не выдержала.

— Но с чего бы ему злиться? — возмутилась она. — Мы ведь заплатили ему за пиво. А пили мы его или нет, это наше личное дело.

— Наш хозяин — довольно любопытная личность, тут я с вами полностью согласен, — с загадочным видом ответил мистер Фрай, бросив в сторону Стивена еще один быстрый взгляд, после чего откинулся назад в кресле и принялся ковырять в зубах кончиком ножа.

— Думаю, лучше не пробовать этот пунш, — сказал Стивен. — К тому же нам с женой пора спать, раз уж мы хотим завтра выехать пораньше.

— Очень разумно, — одобрил мистер Фрай.

Вежливо поднявшись, он отвесил галантный поклон Белль, пока Стивен помог ей встать из-за стола.

Чувствуя, что в воздухе разливается напряжение, Белль не решилась спорить. Вместо этого она с улыбкой пожелала ему доброй ночи и позволила Стивену проводить ее до дверей. Только один раз она решилась обернуться. Это случилось, когда они были у самой лестницы. Сказать по правде, Белль не слишком удивилась, заметив, что мистер Фрай распахнул окно и выплеснул туда ром.

— Стивен, — решительно заявила она, — я требую, чтобы мне объяснили, что происходит.

— Только не теперь, Белль, — тихо прошептал он. — Давайте-ка вначале доберемся до нашей комнаты.

Чувствуя, что по спине пополз холодок страха, Белль молча двинулась вперед, предусмотрительно стараясь держаться подальше от зиявших в стене глубоких ниш. От них, казалось, веяло могильным холодом, и Белль хотя и понимала, что в присутствии Стивена ей нечего бояться, однако npeff-почла даже сейчас оказаться под дождем, чем в этом жутком месте.

А вот Стивена, казалось, нисколько не тревожила царившая в доме зловещая атмосфера. Заметив, что засов на двери едва держится, он и бровью не повел. Вместо того чтобы позвать хозяина, он просто приставил к хлипкой стене кресло, потом поворошил поленья в камине, чтобы огонь разгорелся поярче, и зажег едва горевшую лампу, которую оставил им трактирщик.

— Что случилось? — прошептала Белль.

Заразившись подозрительностью Стивена, она по его примеру поспешно проверила, хорошо ли закрываются ставни.

— Что-то мне подсказывает, что наш новый знакомый мистер Фрай явился сюда прямиком с Боу-стрит.

— Боу-стрит?! О Боже! — ахнула Белль. — Вы хотите сказать, что он… топтун?!

— Да. Именно это я и подозреваю.

— Но что он может вынюхивать в здешней глуши? — удивилась Белль, подойдя к камину, возле которого стоял Стивен.

— Есть у меня на этот счет одна-две догадки, — ответил он. — Только, боюсь, ни одна из них вам не понравится.

— Но не может же он подозревать нас… — настаивала Белль.

— Нет, не думаю, чтобы он выслеживал нас с вами. Прошло еще слишком мало времени с тех пор, как мы уехали, чтобы кто-нибудь успел выслать вслед погоню. Потребовался бы целый день, если не больше, чтобы сплетни о нас с вами докатились до Лондона. И в любом случае зачем кому-то могло понадобиться отправить за нами сыщика — ведь мы оба уже совершеннолетние. Нет, готов побиться об заклад, что наш мистер Фрай выслеживает куда более крупную дичь.

— Но тогда… о, стало быть, вы имеете в виду контрабанду. — Белль присела на стоявшее у камина тяжелое кресло. — Что ж, возможно, иначе с чего бы ему столько времени толковать о вреде неумеренного потребления спиртного?

Удивленно моргнув, Стивен какое-то время разглядывал ее, потом кивнул:

— Да, вы правы. И верно, с чего бы?

— Как вы думаете, наверное, они рассчитывают сегодня ночью кого-нибудь арестовать? — полюбопытствовала Белль. — Как-то странно… если честно, мне не верится, что в этом убогом трактире могут прятать французский коньяк или вино. Что тут можно отыскать, кроме этого мерзкого пива? Хотя, может, это все лишь для того, чтобы усыпить подозрительность мистера Фрая?

— Вполне возможно. В любом случае уверен, что к утру непременно кого-то арестуют. Если повезет, мы с вами к тому времени будем уже далеко. Боюсь только, нам из-за всех этих событий придется уехать натощак. Потерпите, Белль? Обещаю, что мы обязательно заедем позавтракать в первую же гостиницу, которая встретится нам по дороге.

— Ничего страшного, — улыбнулась она. — Тем более после этого омерзительного мяса, которое нам подали на ужин, долго еще не смогу без отвращения смотреть на еду. А вообще, если честно, ту баранину, что была у меня на тарелке, я потихоньку выплюнула в салфетку. Ничего не могла с собой поделать — сколько ни старалась, так и не смогла проглотить.

— Что ж, думаю, это разумно. — Рассеянно кивнув, Стивен направился к своему чемодану. Казалось, он думает о чем-то своем.

— Но неужели мистер Фрай действительно явился сюда исключительно из-за контрабанды? По-моему, контрабандисты в наше время попритихли — во всяком случае, я так слышала, — не унималась Белль. — Ведь сейчас на них охотится вся береговая охрана! — Белль немного подумала. — К тому же мы с вами в доброй сотне миль от моря. Нет, не может быть, чтобы он выслеживал контрабанду.

— Есть и другие контрабандисты — не из тех, что привозят французский коньяк из-за моря, — проговорил Стивен, с шумом захлопнув чемодан. — И потом, вы забыли об их хозяевах. Как бы там ни было, я не намерен тратить время на то, чтобы ломать себе голову из-за подобной ерунды. Моя единственная забота — увезти вас подальше от этого места, и чем скорее, тем лучше. Не хватало, чтобы мы оказались замешанными в подобном деле. Еще, чего доброго, заставят явиться в Лондон, давать показания в суде.

Белль зевнула и смущенно прикрыла ладошкой рот.

— Простите, Стивен. Знаете, я и в самом деле страшно устала.

— Слишком устали, чтобы даже перекинуться в карты? — лукаво спросил он, держа в руках небольшую серебряную коробочку с картами.

Глаза Белль широко распахнулись. Всю ее сонливость словно ветром сдуло.

— Нет… э-э-э… вовсе нет. То есть почти не устала. Можем, если хотите, сыграть партию перед сном. Во что будем играть — в вист?

Стивен коварно покачал головой:

— Ни за что! Я жажду отмщения! Вы мне заплатите за вчерашний вечер, сударыня.

— Отмщения?! Но за что, помилуй Бог? В конце концов, выиграли-то вы!

— Нет, не я, — проворчал Стивен, придвигая столик поближе к камину, и протянул ей фляжку. Поколебавшись немного, Белль отвинтила крышку и сделала небольшой глоток. — Просто вы смошенничали и заставили меня в это поверить. Но если вы и сегодня решили выкинуть нечто в этом роде, предупреждаю вас сразу — забудьте об этом. Нет, сегодня я намерен разбить вас в пух и прах.

— Кхе! — Белль смущенно уставилась в пол, едва не выронив из рук флягу.

— Знаете, я ведь догадался, зачем вы так поступили, Белль. Любопытство — наш с вами общий порок, думаю, одного этого достаточно, чтобы понять, что я за человек. Ну, как бы там ни было, сегодня никаких штучек! Играем честно.

Осторожно подняв глаза, Белль с облегчением заметила, что Стивен улыбается. У нее словно камень с души свалился. Улыбнувшись в ответ, она вернула ему фляжку.

— Но у нас нет бумаги, чтобы записать, что ставится на кон, — сказала она.

— Что ж, тогда придется объявить вслух, раз нельзя написать, — пожал плечами Стивен и, так и не отхлебнув, сунул фляжку в карман.

Опустив глаза, Белль какое-то время обдумывала его предложение.

— Ну, и что вы хотите получить, если выиграете? — спросила она, не поднимая глаз.

— Как — что? Поцелуй, конечно, — последовал незамедлительный ответ. — А вы?

Наступила тишина. Белль по-прежнему внимательно разглядывала пол. Потом беспечно бросила:

— О, в этом случае я хотела бы, чтобы вы разрешили мне проехаться на Короле.

— Что ж, справедливо, — согласился Стивен, тасуя колоду. — Начнем?

Глубоко вздохнув, Белль обвела беспокойным взглядом погруженную в полумрак комнату и решительно кивнула:

— Да. Начнем.

Глава 7

Волосы Белль после долгого расчесывания, да еще на влажном воздухе, завились. Прихотливые завитки, обрамлявшие лицо словно золотой нимб, делали ее похожей на ангела со старинного церковного витража. К большой радости Стивена, ей, похоже, и в голову не приходило подобрать их или заплести косу. Она оставила их распущенными по плечам, и сейчас, когда на них падали отблески огня в камине, кудри отливали красным золотом, и сердце его замирало от восторга.

Раздосадованный тем, что мечты его были на мгновение прерваны струйками дыма, поднимавшимися над сырыми дровами, Стивен нахмурился и недовольно потер слезившиеся глаза. Оставалось надеяться, что в спальне найдется достаточно теплое одеяло, чтобы им с Белль продержаться до утра. Стоявшая у камина корзина для угля была наполовину пуста. Трактир явно не принадлежал к числу тех, где заботились об удобствах путешественников.

— Если за ночь ветер не сменится на северо-западный, эта проклятая комната превратится в коптильню, — проворчал он, с неудовольствием разглядывая отчаянно дымивший камин.

Дождь, то сильнее, то тише барабанивший по крыше, на время притих. Потом порыв ветра снова поскребся в окно, словно загулявший кот, вежливо, но настойчиво требующий позволения войти. Белль беспокойно повела плечами и неуверенно стала сдавать. Пальцы у нее слегка дрожали.

— Стивен, — робко окликнула она его, делая вид, что рассматривает свои ногти, — у меня такое чувство, что эта комната никогда не была обиталищем живых… по-моему, в ней вообще никогда не жили. Обратите внимание, какой узкий здесь камин… и потом, он едва закопчен, как будто в нем редко разводили огонь. И удобств никаких. Такое впечатление, что тут вообще не ночевали. А если то, что рассказывал мистер Фрай, правда, не похоже, что в этой комнате возникала необходимость разводить огонь…

— Не думайте сейчас об этом, Белль, — перебил он, сдавая карты. — Скорее всего мистер Фрай просто хотел попугать нас, рассчитывая, что мы уедем и не станем мешать ему выполнить его работу. Держу пари, все его рассказы о гробах просто-напросто выдумка. А если и нет, то эта комната скорее всего была когда-то хозяйской спальней. И мало ли какой тут мог быть камин. Вот уж не подумал бы, что вы такая трусиха.

— Я не трусиха, — возмутилась она. — Просто меня поразила эта комната.

— Во всяком случае, что бы тут ни было раньше, изменить мы ничего не можем, верно? Выкиньте эти мысли из головы, не то проигрыш вам обеспечен.

— Вот уж это вряд ли. Я ведь не из тех, кто даже в шахматы вечно проигрывает, — презрительно фыркнув, парировала Белль и взяла в руки карты.

Впрочем, через мгновение выяснилось, что мысли ее так же далеки от игры, как и прежде.

— Но, Стивен, — не выдержала она, — если даже мистер Фрай выдумал всю эту историю с домом гробовщика… вам никогда не приходило в голову, что порой зловещие события способны оставить свой след там, где они когда-то происходили? Признаться, я раньше никогда не верила в призраков — до тех пор, пока не попала в этот дом. Неужели вы ничего не чувствуете? Мне кажется, тут все дышит злом. А вспомните эту деревушку? Такое впечатление, что тут нет ни одной живой души — все словно вымерло. Вам не кажется это странным? Мы ведь не встретили ни одного человека, вы заметили?

— Но ведь вы забываете, что все время шел дождь. Кому бы пришло в голову слоняться по грязной дороге, да еще в такую погоду, когда хороший хозяин собаку не выгонит? Не глупите, Белль. Единственное, что чувствуется в воздухе, — это запах плохо приготовленного мяса и омерзительная вонь немытых тел. — Стивен поднял голову. Глаза его весело блеснули. Хлопнув по столу ладонью, он весело рассмеялся: — Ах, сегодня счастье не на вашей стороне, дорогая! А вот мне повезло, разве нет?

— Похоже, — кивнула Белль, невольно досадуя, что так и не смогла сосредоточиться. — А везение тут ни при чем. Все дело в умении и опыте. Если это есть, вам не грозит опасность умереть с голоду.

— А как же капитан Шарп[1]? — насмешливо спросил Стивен, собирая со стола карты. — Впрочем, спорить не буду. К тому же ваше мастерство вселяет, знаете ли, некоторые надежды… возможно, ваш хм не даст нам обоим умереть с голоду, коли дела мои пойдут плохо. Конечно, несколько неловко для мужчины жить за счет умной жены, но я быстро привыкну.

— Ну, до профессиональных игроков мне, конечно, далеко. Однако признаюсь честно, что в юности гораздо чаще сидела за карточным столом, чем за клавикордами. — Белль заглянула в свои карты и решила, что пора сменить тему. — Судя по некоторым вашим замечаниям, я делаю вывод, что вы — виг и, следовательно, одобряете парламентские реформы, по поводу которых сейчас столько разговоров в Лондоне?

— Полностью. А вы?

— Признаюсь, они мне по душе. Впрочем, выскажи я противоположное мнение, мой отчим тут же вычеркнул бы меня из завещания. Ну а с практической точки зрения мое мнение ведь ничего не значит, верно? Женщины пока что не имеют власти в английском парламенте.

Стивен презрительно хмыкнул.

— Нечто в этом роде обожают твердить многие из наших политиков. Но я знаком с их женами, а это, поверьте, грозная сила. Все эти дамы твердо знают, что лучше для страны и когда следует натянуть вожжи. Спроси вы — и у них найдется что сказать и о делах парламента, и о том, как управлять государством.

Белль фыркнула в ответ.

— Это не совсем то, что я имела в виду. Может, они «и правят, но из-за спины своих мужей. Это не настоящая власть.

— Еще какая настоящая! Просто для того, чтобы упиваться ею, им вовсе не нужно красоваться на виду, как нам, мужчинам. К тому же женщины обычно предпочитают действовать скрытно, а не ломиться напролом, как это свойственно сильному полу. Ну, красавица моя, вперед! Давайте бросим спорить о политике, или и эта партия тоже останется за мной.

— Что ж, тогда, полагаю, мне следует утешаться тем, что рабство теперь запрещено во всей Британской империи. Будем считать, что это первый крошечный шаг к тому, чтобы наделить каждое человеческое существо хотя бы малой толикой власти, — жалобным тоном протянула Белль, хотя глаза ее смеялись.

— Боже, помоги несчастному, которому придет в голову обратить в рабство вас, моя дорогая! — пробормотал Стивен, возводя очи к небу.

— Да уж, без Божьей помощи ему явно не обойтись!

— Не надо так сердито сверкать на меня глазами, радость моя! Я хочу стать вам всего лишь мужем, а вовсе не господином и хозяином. — Стивен галантно протянул ей фляжку. — Не хотите глотнуть? Просто на тот случай, если ваше мастерство вдруг неожиданно пропало, моя дорогая. Надо же чем-то подсластить горькую пилюлю, верно?

— Спасибо, но я не стану пить — по крайней мере пока игра не закончена. Предпочитаю не затуманивать себе мозги. — Белль снова зевнула, чувствуя, что утомленное тело готово вот-вот предать ее. И с досадой добавила: — В прошлый раз я проиграла, но это ничего не значит — просто отвлеклась на минутку. Эта партия останется за мной, вот увидите!

— Конечно, дорогая, — с той обманчивой мягкостью в голосе, которая постоянно приводила Белль в бешенство, кивнул Стивен.

Закусив губу, чтобы не сорваться, Белль задумалась над картами. Вскоре игра полностью захватила ее мысли. Погрузившись в обдумывание ходов, Белль совершенно забыла о своем внезапном страхе перед привидениями. Но очень быстро ей пришлось признать, что на этот раз ей попался сильный соперник, к тому же обладающий невероятной способностью держать в голове все ходы и взятки. Но что самое ужасное — Стивен мог, заглянув ей в глаза, тут же догадаться о том, какие карты у нее на руках, а какие нужны ей позарез! И конечно, этот пройдоха принимался вилять и хитрить, лишь бы не сбросить их на кон. Ситуация оборачивалась явно не в пользу Белль. В раздражении она до крови кусала губы и нетерпеливо постукивала каблучком, пустив в ход все свое умение, чтобы выиграть.

Забыв обо всем, они с головой погрузились в игру. В камине потух огонь. Стояла полная тишина. Снизу не доносилось ни звука.

— Что ж, похоже, и эта партия за вами, — вынуждена была признать Белль, когда Стивен выложил карты на стол.

Фортуна явно на этот раз была не на ее стороне. Раздосадованная поражением, она заглянула в карты Стивена — у него на руках были все козыри.

— Просто я наконец понял, как играть против вас, — признался он, отодвинув в сторону карточный столик, и с ленивой грацией поднялся. — Ну, моя радость, пришло время платить по счетам. Итак, я жду. А потом отправимся в постель. Завтра придется выехать чуть свет.

Растерянно заморгав, Белль встала. Сердце ее часто и гулко стучало в груди, внезапно ослабевшие ноги подгибались. Единственное, на что у нее хватило сил, — это сделать два робких шага к Стивену. Сейчас она молила Бога о том, чтобы он не заметил ее смятения. Ну и чтобы у него хватило Деликатности не настаивать.

«О, конечно! — шепнул тот же ехидный голосок, который она уже слышала не раз. — Но если ты так не хотела, чтобы это случилось, зачем было вообще играть?!»

— Обопритесь о мою руку, Белль, — мягко предложил Стивен.

Прошло немало времени, прежде чем Белль осмелилась наконец оторвать глаза от галстука Стивена и встретить его сверкающий взгляд. И еще столько же, прежде чем у нее хватило мужества вложить свои похолодевшие пальцы в его ладонь.

— Как вы напряжены, дорогая, — с легким смешком проговорил он, ласково поглаживая ее судорожно сведенные пальцы. — Можно подумать, что вы не верите в мою порядочность. Не волнуйтесь, Белль, — это всего лишь поцелуй. Это совсем не страшно, клянусь вам. Вы должны научиться доверять мне, дорогая. Со мной вы в полной безопасности. Я всегда буду защищать вас — даже от самого себя.

— Я доверяю вам… более или менее, — слегка задыхаясь от волнения, пробормотала Белль. Ноги у нее подгибались.

— Вот и хорошо. — Обхватив девушку за талию, Стивен властно привлек ее к себе.

Внезапно отяжелевшие веки Белль закрылись, голова упала ему на плечо. Опустив глаза, Стивен увидел ее лицо и понял, что она сдается. Щеки девушки слегка порозовели, губы, которые она так часто кусала, играя с ним, покраснели и припухли. Волосы Белль рассыпались по плечам, словно умоляя о том, чтобы он их потрогал. Все это едва не заставило Стивена окончательно потерять голову. Только неимоверным усилием воли он овладел собой. Еще мгновение, и он набросился бы на нее, словно обезумевший от страсти дикарь.

Однако это было бы настоящим безумием, и он хорошо это понимал. Стоит только на мгновение дать волю своим необузданным инстинктам — и остановиться он уже не сможет. Нет, он не может так рисковать, твердил себе Стивен. У них обоих впереди еще много времени. Он подождет.

Подавив рвущийся из груди стон, Стивен наклонил голову и запечатлел поцелуй на лбу Белль. Судорога неутоленного желания сводила все его тело, однако он заставил себя отодвинуться, даже не коснувшись этих пламенеющих губ, к которым его влекло с такой неудержимой силой, и не позволив крепче прижать к себе ее нежное тело.

— Ну вот и все. Неужели это так ужасно? — спросил, он, заметив, что Белль открыла глаза. — А теперь я ненадолго оставлю вас, дорогая. Ложитесь в постель, не стану вам мешать. Я скоро вернусь. Однако подоприте дверь креслом, пока меня не будет. Обещаете?

Онемев от изумления, она смотрела на него, и Стивену вдруг показалось, что он успел заметить в ее взгляде нечто, похожее на легкое разочарование.

— Подождите! — Рванувшись за ним, Белль вцепилась ему в рукав. Вихрем взметнувшиеся юбки хлестнули его по рукам, и Стивен вдруг подумал, какие они холодные по сравнению с ее пальцами.

— Что с вами? — нахмурился он. — Не волнуйтесь, дорогая, я через минуту вернусь. Ни один из ваших призраков не сможет добраться до вас — просто не успеет.

— Я не об этом, — отмахнулась Белль. Потом привстала на цыпочки, и руки ее легли на плечи Стивена. Глаза их встретились. — Это было очень мило с вашей стороны, — мягко сказала она. — Вы поступили как настоящий джентльмен, и я никогда этого не забуду. Но видите ли, у меня есть твердое правило платить свои долги.

— Белль… — начал он. В горле у него пересохло. И тут он вдруг почувствовал, как горячие губы девушки прижались к его губам.

Это продлилось какую-то долю мгновения. Губы Белль едва лишь скользнули по его губам, однако этого оказалось достаточно, чтобы огонь желания, почти угасший в его груди, заполыхал с новой силой. Ничего подобного Стивену не Доводилось испытывать с тех пор, как он был совсем зеленым юнцом, еще только мечтавшим о женщинах.

«Господи, — в отчаянии подумал он, — да что же это такое?!» Она лишь коснулась его, и вся его решимость тут же растаяла, точно воск на солнце! Воля, разум, порядочность, наконец, — все было забыто.

— Мне кажется, я знаю девиз вашего семейства, — сквозь стиснутые зубы пробормотал Стивен. — «Никогда не сдавайся!» Он как нельзя лучше подходит вам, дорогая.

Собрав в кулак последние остатки воли, он попытался, мягко отодвинуться.

— Стивен? — неуверенно проговорила она. Вскинув брови, Белль с недоумением смотрела, как он ринулся к двери. — Что с вами?

— Я скоро вернусь. Ложитесь в постель, Белль. Может, тогда мне будет легче не думать о вас. Могу только молить Бога о том, чтобы так и было, — я ведь, знаете ли, не святой и не мученик, чтобы долго выносить такую пытку. — Голос Стивена, искаженный страданием, звучал так странно, что Белль едва узнала его.

Она смущенно опустила глаза и отшатнулась в сторону, когда взгляд ее случайно упал на заметную выпуклость, ясно обрисовавшуюся под плотно натянутыми бриджами. Белль покраснела до слез.

— Понимаю, — пролепетала она. — Простите, я вовсе не хотела… Вы же сами попросили о поцелуе. Мне… мне просто не хотелось, чтобы вы сочли себя обманутым.

— Да, умом-то я это понимаю, только вот мое глупое тело почему-то отказывается это принять. Так что, полагаю, лучше всего будет, если я предоставлю ему возможность поскорее вернуться в нормальное состояние.

Страшно недовольный собой, Стивен прихватил одну из ламп и хлопнул дверью. «Все, что мне требуется, — угрюмо подумал он, — это хорошая прогулка под ледяным дождем».

А Белль, собираясь лечь в постель, вдруг снова почувствовала настоятельную потребность посоветоваться с матерью. И по давнишней привычке принялась мысленно сочинять очередное письмо.

Ах, милая мама, как ты была права, когда предупреждала меня, к чему приводит любовь к этим ужасным романам и какие катастрофические последствия это может иметь! Вот и я, поддавшись воображению, вообразила, что попала не в убогий деревенский трактир, а в какой-то замок Отранто, да еще имела глупость населить его привидениями!

Боюсь также, что страх совершить ужасный грех постепенно оставляет меня. Я хоть и боюсь этого, однако допускаю такую возможность. И что самое ужасное, меня эта почти не трогает. Конечно, это очень дурно с моей стороны, я знаю, однако даже сейчас я хочу только одного — чтобы Стивен поскорей вернулся. Мне страшно одной. Если его долго не будет, мне вновь начнет мерещиться бог знает что — чьи-то ужасные тени в камине, шуршащие неведомо отчего простыни и еще неизвестно что. Вряд ли я смогу уснуть, пока он не вернется. Но если я не усну, пока он не вернется, тогда…

Взгляд Белль упал на ее ночную рубашку.

Должна ли я постараться спасти себя — ну и Стивена, конечно, — от падения? Но как? Закутаться с головой в какую-нибудь ужасную грязно-серую тряпку? Надеть чепец? Ох, милая мамочка, у меня не хватает фантазии, чтобы придумать одеяние, достаточно кошмарное, чтобы приглушить пожар, пылающий в груди моего возлюбленного!

Ах, только сейчас вспомнила, что у меня как на грех пет при себе ни одной грязной серой тряпки. Иначе говоря, в настоящий момент у меня вообще нет ничего, во что бы я могла переодеться… О Боже, как это ужасно, когда у тебя нет даже лишнего платья, и это при том, что зима, похоже, передумала и решила вернуться назад!

Закончив этим горестным, хотя и несколько прозаическим замечанием воображаемое письмо, Белль вздохнула, свернулась в клубочек на постели и решила попробовать уснуть.

Разбудил ее слабый звук — как будто чья-то рука попыталась повернуть ручку двери. Вдруг все смолкло. А через мгновение раздался легкий шорох удаляющихся шагов.

— Стивен? — окликнула Белль, с трудом выпутавшись из плотных объятий пуховой перины, которая совершенно погребла ее под собой.

Не понимая, приснилось ей это или нет, Белль окинула быстрым взглядом спальню, тут же убедившись, что она пуста. В комнате было темно, только в камине янтарным светом поблескивали угли. Неужели он снова ушел, даже не позаботившись разбудить ее, чтобы запереть дверь? Нет, не может быть! Затаив дыхание, Белль ждала, не раздадутся ли снова те же шаги, но за дверью все было тихо. Обернуться она не решалась, хотя готова была поклясться, что тени у нее за спиной сгустились и стали подбираться все ближе. А старый дом словно ожил. Поскрипывая и постанывая, он, казалось, что-то нашептывал оцепеневшей от ужаса Белль.

А может, это ей вовсе не кажется? Что это… скрипнула половица под чьей-то ногой?! Вдруг кто-то неизвестный скорчился сейчас за дверью и, прижавшись одним глазом к замочной скважине, наблюдает за ней? Белль похолодела — ей уже слышалось чье-то хриплое дыхание…

— Стивен?! — замирающим голосом прошептала она.

Снова громко скрипнула половица.

Перепугавшись окончательно, Белль успокаивала себя, повторяя, что просто не имеет права злиться, что у Стивена могла быть сотня причин, чтобы незаметно уйти, оставив ее одну в этой зловещей комнате, — хотя, сказать по правде, в настоящий момент как на грех не могла придумать ни одной достаточно веской. Вскочив с постели, она сунула ноги в башмаки, решив, что лучше уж броситься в погоню за призраком, чем остаться одной в этой ужасной комнате.

Ледяной волной ее захлестнул страх. Мысли Белль помутились — словно черная пелена заполнила ее мозг, лишив всякой способности думать. Чем дольше она перебирала все то странное, что чувствовалось в этом доме, тем больше крепла ее уверенность в том, что это вовсе никакой не трактир. Вокруг стояла такая тишина, что звенело в ушах. А где же шепот слуг? Где скрип пружин, когда остальные постояльцы сонно ворочаются в постелях?! Ни единого звука — ни ругани конюхов, ни легкого позвякивания подков, когда лошадей выводят из конюшни… ничего! Белль в жизни не встречала такого полного безмолвия.

Чувствуя, что еще немного — и от этой зловещей тишины она просто сойдет с ума, Белль отчаянно кусала губы, чтобы не завизжать. Она никак не могла избавиться от мысли, что с остальными обитателями трактира наверняка случилось что-то ужасное. Но если так, выходит, она осталась одна — лицом к лицу с призраками тех, кто много лет назад умирал тут от чумы.

— Значит, я должна была довериться тебе, да, Стивен Смит? Ты ведь обещал, что позаботишься обо мне! Ха! Скорее уж мне самой придется позаботиться о себе. А может, и о тебе заодно, — вслух сказала Белль в надежде, что звук собственного голоса придаст ей мужества.

Несмотря на то что первой ее мыслью было как можно скорее унести отсюда ноги, пришлось потратить еще несколько драгоценных минут, чтобы зажечь единственную оставшуюся в ее распоряжении лампу. Конечно, можно было этого и не делать, но поскольку, как она помнила, во всем коридоре с вечера не горела ни одна лампа, Белль решила, что уж теперь-то там наверняка темно, хоть глаз коли. А сейчас ей меньше всего хотелось бы бродить по этому дому в полной темноте. При одной только мысли об этом волосы у нее на голове встали дыбом.

Подкравшись на подгибающихся от ужаса ногах к двери, Белль прижалась к ней щекой и затаила дыхание, прислушиваясь, есть ли кто-нибудь в коридоре. Но за дверью стояла абсолютная тишина. Даже половицы больше не скрипели. Поспешно присев на корточки, Белль приложила глаз к замочной скважине и облегченно вздохнула. Никого! Коридор был пуст.

Поднявшись, Белль осторожно толкнула дверь и выглянула наружу. Но когда тепло, свет и хотя бы относительная безопасность, царившая в ее спальне, остались позади, страх снова зашевелился в ее душе. Белль похвалила себя за предусмотрительность, благодаря которой не осталась в полной темноте. Видимо, в стенах трактира от старости было немало щелей, и теперь густой туман, просачиваясь через неплотно закрытые двери и ставни, клубился в коридоре. Словно чьи-то призрачные пальцы коснулись ее лица, омерзительный запах сырости забил горло. Ей показалось, что она оказалась в могильном склепе.

Белль нерешительно переминалась с ноги на ногу, гадая, куда идти. Насколько она помнила, справа была лестница, которая вела наверх, — похоже, туман еще не успел добраться туда. Безопаснее всего было бы, конечно, укрыться наверху, но Белль медлила — ей казалось невероятным, чтобы Стивену внезапно пришла в голову идея провести ночь под самой крышей. Но к несчастью, похоже, это было единственное место, куда он мог отправиться.

Она снова с сомнением оглядела заполненный вязким туманом коридор.

— Где же ты? — прошептала одними губами Белль.

Ответом ей был неясный звук — словно кто-то невидимый чуть слышно задел рукавом стену. Мистер Фрай! Ей вдруг вспомнились таинственные взгляды, которыми за ужином то и дело обменивались мужчины, когда она пару раз пожаловалась на плохое обслуживание. А вдруг Стивену вздумалось отправиться в отведенную мистеру Фраю комнату, чтобы обсудить с ним какие-то свои дела? И если это тайна, тогда ему наверняка пришлось дождаться, пока она уснет!

Проглотив унижение, Белль совсем уже было решилась отправиться на поиски сыщика с Боу-стрит. Под дверью комнаты мистера Фрая не было света, но, поскольку это было единственное место, где мог оказаться Стивен, она решилась. Затаив дыхание, Белль выпустила из рук дверь и с головой окунулась в густой туман. Она решила двигаться вперед, держась за стену, решив, что тогда-то уж наверняка не заблудится.

Пройдя несколько шагов, она нащупала дверь. Вероятно, это была спальня мистера Фрая. Затаив дыхание, Белль прижалась к ней ухом и чуть не упала от удивления, когда дверь внезапно легко подалась. Комната была погружена в темноту, к тому же там царил могильный холод. Не было никаких сомнений, что там не ночевали.

Вся дрожа, Белль отшатнулась.

— Дьявольщина, — пробормотала она, стуча зубами.

Теперь она уже почти не сомневалась, что мистер Фрай и не думал возвращаться к себе после ужина. А это означало, что либо он все еще внизу, в столовой, либо вообще исчез из дома. Так что выбора у нее нет. Придется вернуться к себе или… или отправиться вниз на поиски.

Опустив глаза, Белль с содроганием вглядывалась в густую, вязкую пелену тумана, в которой ее ноги тонули по Щиколотку. Он казался почти живым. Казалось, какое-то призрачное чудовище тянет к ней свои бледные щупальца, чтобы вырвать из рук коптящую лампу. Белль с трудом подавила рвущийся из груди крик. Если она спустится вниз, то неминуемо погрузится в эту зловещую трясину с головой. При мысли о том, как его липкие пальцы примутся ощупывать ее лицо, у нее от ужаса помутилось в голове.

— Это всего-навсего туман. И может быть, сквозняк, — твердила она себе. — Вот и по ногам тянет холодом, а ты вообразила себе бог знает что. Давай же, трусиха, иди!

Речь ее предназначалась тем чудовищам, живым или бестелесным, что могли скрываться в темноте и дымке тумана. Белль не могла объяснить словами, почему ей с каждой минутой становится все больше не по себе. Только одно она знала точно: нужно как можно быстрее отыскать Стивена. Она должна найти его раньше, чем с ним случится что-то ужасное и непоправимое. Предчувствие надвигающейся беды не давало ей покоя. Что-то подсказывало ей, что Стивену требуется помощь. Желудок у нее скрутило от страха, но куда более сильный страх — за Стивена — заставил Белль шагнуть к лестнице, которая сейчас уже с трудом угадывалась в темноте. Белль понадобились все ее силы, чтобы собрать в кулак мужество и сделать первый шаг.

— Стивен, где же ты? Почему не возвращаешься? — выдохнула Белль, и ей почему-то стало еще страшнее, когда слова эти, сорвавшись с ее губ, легким облачком пара растворились в тумане.

Белль вдруг вспомнила, как отчим когда-то говорил, что если под ногами нетвердая почва, то безопаснее двигаться по ней как можно быстрее, стараясь не наступать на нее всей тяжестью тела. Приободрившись, она выставила перед собой лампу и храбро бросилась к лестнице. Туман сразу же поглотил ее почти с головой. Белль чуть ли не бегом скатилась с лестницы, прекрасно понимая, что стоит ей только остановиться, и вся ее решимость тут же растает как дым.

С каждым шагом вязкая серая жижа становилась все плотнее, а вместе с ней — и тот смрад, который чувствовался в воздухе весь вечер. Все комнаты первого этажа были пусты, если не считать тумана, доходившего ей до груди. Было очень тихо, и Белль вдруг подумала, что такая тишина бывает в церковном дворике, но только в полночь. От этой гробовой тишины по спине у нее поползли мурашки.

Обшарив одну за другой все комнаты, Белль наконец добралась до столовой. Даже сквозь плотную стылую мглу она могла убедиться, что в комнате нет ни души — впрочем, как и везде. Куда же идти дальше? Она не знала.

Однако, несмотря на весь свой страх, Белль успела заметить, что откуда-то со стороны вдруг потянуло каким-то особенно ледяным ветром. Поколебавшись, она направилась туда, решив, что там, вероятнее всего, находится кухня. Поскольку входная дверь, как она успела убедиться, была закрыта на засов, Белль предположила, что Стивен и мистер Фрай могли исчезнуть из дома только через кухню. Тогда понятно, откуда тянет холодом, — скорее всего кто-то из них, в спешке или по забывчивости, оставил открытой входную дверь.

Белль уже почти не сомневалась, что Стивен отправился на конюшню. Может, и Фрай увязался за ним — вероятно, хотел расспросить кучера, не заметил ли тот контрабандный бренди. При мысли о том, что придется выйти из дома, да еще в такой холод, из груди Белль вырвался жалобный стон. Но теперь стало понятно, куда подевался Стивен. Эта мысль заставила ее немного приободриться, и Белль храбро направилась в заднюю часть дома.

Ужасный запах внезапно усилился. Конечно, вероятнее всего, виновата в этом была ужасающая грязь, царившая на кухне, да еще, возможно, туман, принесший с собой удушливые испарения болот. Обведя взглядом кухню, Белль решила, что тут никогда не убирались. И однако, было в этом смраде еще что-то, кроме вони давно не мытого тела и зловония протухшей пищи, — что-то до жути знакомое, от чего волосы Белль встали дыбом, а кожа покрылась ледяными пупырышками. Подгибающиеся ноги решительно отказывались нести ее туда, откуда доносился этот жуткий запах.

— Стивен? — окликнула она, всматриваясь в темноту. — Вы здесь?

Ответом ей послужил легкий скрип, а вслед за этим — мягкий щелчок, как будто кто-то снаружи осторожно задвинул засов. Похоже, кто-то там все-таки был. При мысли, что в доме есть люди, Белль ринулась в темноту. Сейчас ей было все равно, кто там прячется, — главное, она уже не одна.

Но на пороге она застыла как вкопанная — эта кухня ничем не напоминала ей те, что Белль доводилось видеть прежде. Совершенно пустая, с почти голыми стенами, от которых веяло все тем же пугающим холодом мертвецкой, кухня казалась вымершей — только тень Белль дрожала на полу возле самых ног девушки. Помещение, которое в любом доме бывает наполнено восхитительными ароматами, где всегда весело пылает огонь в печи и звонко гремят тарелки, напомнило Белль разверстую могилу.

Вдруг ей бросилась в глаза маленькая деревянная дверка в задней стене. Собрав все свое мужество, она нащупала ручку и подергала ее. Деревянная ручка, покрытая толстым слоем прогорклого сала и грязи, сразу же прилипла к пальцам, и к горлу Белль подкатил тошнотворный комок. Кое-как справившись с дурнотой, она аккуратно толкнула дверь, стараясь, чтобы та не скрипнула.

Нисколько не сомневаясь, что окажется во дворе, Белль несколько опешила, увидев за дверью еще одну лестницу. Вытянув перед собой коптящую лампу, Белль с опаской вглядывалась в темноту. Ступеньки, ветхие и донельзя прогнившие, были черны от грязи, словно целая армия, выбравшись из болотной топи, день и ночь маршировала по ним с незапамятных времен. А поднимавшееся откуда-то снизу зловоние было настолько мерзким, что Белль поспешно подобрала свободной рукой юбки и уткнулась в них лицом, опасаясь, что ее вырвет.

— Стивен! — снова окликнула она сдавленным голосом. Через ткань его было едва слышно.

Ответа не было.

Собрав остатки мужества, которого и так уже оставалось совсем немного, Белль ступила на шаткие ступеньки лестницы и стала осторожно спускаться вниз. Странный туман призрачной струйкой потек за ней, словно прилипнув к ее одежде и волосам, и только поднимавшееся снизу тепло заставило его отступить.

Грязные ступеньки лестницы противно липли к подошвам, а мерзкое зловоние с каждым шагом становилось все сильнее. Белль начала понемногу задыхаться. Стараясь держаться как можно дальше от грязных стен, она высоко подобрала юбки, чтобы не задеть подолом скользкие ступеньки.

«Что же там, внизу? — гадала она. — Кладовая? Вряд ли. Скорее всего именно там и спрятана контрабанда. И что это, наконец, так отвратительно воняет? Словно… мертвечина!» Всплыв в ее памяти, слово накрепко засело в мозгу, и Белль закашлялась, стараясь отогнать подступавшую к горлу тошноту и чувствуя, как липкий смрад заполняет ее легкие.

Наконец, спустившись, она обнаружила крохотную каморку, которая была совершенно пуста — если не считать куска просмоленной парусины, валявшегося в углу, под которым явно что-то было. Это «что-то» смахивало на свернутый ковер. Перепугавшись чуть ли не до смерти, Белль округлившимися глазами уставилась на него, не в силах оторваться. Она словно окаменела от ужаса. Конечно, нужно было подойти и посмотреть, что под ним, но Белль скорее умерла бы, чем решилась это сделать.

Едва «дыша, она двинулась в ту сторону, где в стене виднелась еще одна дверь. По-прежнему не отрывая глаз от страшного свертка, Белль вслепую нащупала ручку и потянула за нее. Внезапно тишину разорвал сдавленный вопль. Вслед за ним послышались громкий треск и звуки ударов.

— Стивен! — взвизгнула Белль.

Настежь распахнув дверь, она пулей влетела в комнату. Ей потребовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к темноте и она смогла разобрать, что за тени мечутся там в тумане. Стоявшие тут удушливая жара и дымный чад сразу же напомнили Белль ад, каким описывал его Данте. В углу комнаты, на очаге, булькал громадный котел, и языки пламени со всех сторон жадно облизывали его закопченные бока, словно сгорая от желания попробовать на вкус зловещее варево.

А прямо у ее ног по грязному полу катались Стивен и хозяин трактира. Клубок, в который сплелись их тела, кружился с такой быстротой, что Белль даже не сразу разглядела остро заточенный нож, который трактирщик уже занес над Стивеном. Позади них на полу, придавленная сверху телом Оливера Фрая, лежала на спине сестрица хозяина. Оба они были с ног до головы залиты кровью. И повсюду, насколько хватало глаз, валялись кости. Весь пол комнатушки был буквально покрыт раздробленными, переломанными костями, в основном ребрами, и остатками черепов, явно не принадлежащих представителям животного царства. Зрелище, представившееся ее глазам, было настолько жутким, что Белль схватилась за горло — ей казалось, она вот-вот потеряет сознание.

На что рассчитывал мистер Фрай и что он собирался делать дальше, Белль не имела ни малейшего понятия. Впрочем, сейчас ей было не до него. Она смотрела только на Стивена. Было ясно, что если ему не удастся отобрать у трактирщика нож, мерзавец попросту перережет ему горло. Белль не колебалась ни минуты. Нужно помочь Стивену, пока еще не поздно.

В поисках хоть какого-нибудь оружия Белль лихорадочно шарила глазами по углам, с некоторым содроганием подумав, что большой топор или мясницкий нож очень бы ей сейчас пригодились. И тут взгляд ее упал на заваленный костями пол. Белль скрутило от омерзения. Она тоскливо подумала, что вряд ли у нее достанет мужества взять в руки топор, даже если нож приставят к горлу ей самой.

А вот полено пришлось бы как нельзя кстати. Присев на корточки, Белль осторожно поставила на пол лампу и принялась шарить по нему в поисках чего-нибудь подходящего. Чтобы освободить руки, ей пришлось выпустить подол рубашки, которым она прикрывала рот, и смрадный воздух ворвался ей в легкие. К горлу опять подкатила тошнота, но Белль упорно продвигалась к тому месту, где на полу извивался клубок тел. Стивен, напрягая все свои силы, вцепился трактирщику в горло. Он был силен, но Белль сразу поняла, почему ему никак не удается оторвать Каскера от себя. Могучая, как у быка, шея трактирщика была настолько толстой, что Стивену, как он ни старался, не удавалось сомкнуть на ней пальцы.

Собравшись с духом, она звонко крикнула:

— А ну в сторону, Стивен!

Похоже, ее появление оказалось для него сюрпризом. Вздрогнув, Стивен вскинул на нее глаза, но, увидев полено в руке Белль, тут же сообразил, в чем. дело, и не раздумывая отпрянул в сторону. Трактирщик даже дернуться не успел, как тяжелый обрубок с глухим стуком опустился ему на затылок. Удар сопровождался отвратительным хрустом, словно треснуло дерево на сильном морозе, и великан, глухо простонав, дернулся и застыл. Из обмякшей руки, больше похожей на громадную клешню, звякнув, выпал нож.

— Кровожадная ведьма, — хрипло выдохнул мистер Фрай.

С трудом откатив в сторону бесчувственное тело сестры трактирщика, он кое-как умудрился встать на ноги. В красном свете немилосердно коптившей лампы Белль разглядела глубокие кровавые борозды на его лице и сообразила, что слова его относятся к сестрице Каскера. Правда, теперь она, как и ее брат, была уже не в силах причинить кому-либо зло.

— Белль! — Прижав девушку к себе, Стивен бережно прикрыл ей глаза ладонью — Не смотри! Это ужасное место, любовь моя!

Прильнув к Стивену, Белль закрыла глаза. Сердце его грохотало в груди, словно кузнечный молот, щекой она чувствовала, как судорожно вздымается его грудь. Подумав немного, она решила не говорить, что рыцарское намерение Стивена избавить ее от лицезрения всех этих ужасов несколько запоздало. Белль успела уже увидеть вполне достаточно, чтобы это зловещее место навечно врезалось в ее память.

— Схожу проверю, как там наш кучер Джон. Не думаю, что у них хватило времени, чтобы прикончить его.

Белль показалось, что это сказал мистер Фрай. Но она даже не оглянулась. Стивен увлек ее за собой, едва ли не волоком вытащил за дверь, и через минуту они оказались снова у подножия все той же ужасной лестницы.

— А это не кучер… там, под парусиной? — замирающим голосом спросила Белль. Задохнувшись, она снова прижала к носу подол сорочки.

— Нет, — коротко бросил Стивен.

Отобрав у нее лампу, он снова схватил Белль за руку.

— Слава Богу! Я, признаться, нисколько не сомневалась, что там труп.

Ее вдруг затрясло так, что даже зубы застучали, как кастаньеты, а перед глазами все поплыло. Казалось, она снова слышит тот жуткий треск, когда череп трактирщика раскололся под ее ударом. Тряхнув головой, чтобы избавиться от этого наваждения, Белль спросила:

— Стивен, а это… эти…

— Не думай сейчас об этом, Белль. Мы уедем из этого страшного места с первыми лучами солнца. К этому времени сюда подоспеет напарник мистера Фрая. Думаю, они и без нас справятся с этим кошмаром. А мистеру и миссис Смит пришло время исчезнуть.

Белль по-прежнему тряслась как осиновый лист, гадая, как же можно пылать, словно в лихорадке, и одновременно дрожать от холода.

— Значит, он мертв? Я хочу сказать — Каскер? — слабым голосом спросила она, борясь к подступающей к горлу тошнотой.

Внезапно перед глазами стало темно, словно какая-то пелена скрыла от нее весь остальной мир.

— Очень надеюсь, что нет, — ледяным тоном отрезал Стивен, теснее прижимая Белль к себе. — Слишком уж легкий конец для такого мерзавца! Эти двое долгие годы грабили и убивали проезжих, имевших несчастье завернуть сюда в поисках ночлега. Я бы многое отдал, чтобы увидеть, как вздернут эту парочку!

— А я нет, — слабеющим голосом прошептала Белль и первый раз за всю свою жизнь упала без чувств. Ей вдруг показалось, что она со страшной силой несется куда-то по длинному черному туннелю, и последнее, что она услышала, был голос Стивена, когда он со страхом выкрикнул ее имя.

Глава 8

— Рада, что не пришлось оставить кучера Джона в этом жутком месте. Бедняга и без того достаточно натерпелся. Наверное, более неприятного приключения у него не было за всю жизнь.

— Учитывая тот удар по голове, который он получил, парень может считать, что ему здорово повезло и он вообще остался в живых, — напомнил Стивен.

— Возможно. И все же, думаю, он будет счастлив, когда сможет наконец избавиться от нас. — Белль выглянула в окно, словно желая лишний раз убедиться, что раненый на месте. А потом рассеянно добавила: — Однако не было никакой нужды тратить лишние деньги. Я и сама могла бы править лошадьми — конечно, если бы вы попросили. Впрочем, должна сказать, что легкой коляской править куда приятнее, да и движется она быстрее, чем эта колымага. Надеюсь, добравшись до Йорка, мы сможем нанять приличный экипаж?

— Конечно, дорогая, вы без труда справились бы с лошадьми, — кивнув, пробормотал Стивен. — И с четверкой, и с парой. Нисколько не сомневаюсь.

— А вам это не нравится? — удивилась Белль. То, что Стивен этим утром предложил составить ей компанию в карете, страшно обрадовало ее, тем более что она догадывалась, какая это для него жертва — учитывая погожий денек. — Между прочим, это еще одно подтверждение, что меня воспитывали самым что ни на есть неподходящим образом. Видите ли, мой первый отчим сам когда-то учил меня править.

— Вовсе нет. Напротив, я восхищен вашими многочисленными талантами, моя дорогая. В конце концов, нет ничего необычного в том, что дама рисует акварели. А вот играть в карты или править каретой… — Стивен неожиданно расплылся в улыбке. — Правда, когда я в первый и единственный раз увидел вас верхом на лошади, то сразу понял, что вам лучше и безопаснее путешествовать в экипаже.

Белль неодобрительно фыркнула и надулась.

— Между прочим, это была не лошадь, а корова. Дайте мне вашего Короля, и тогда посмотрим, не отпадет ли у вас охота делать подобные ехидные замечания по поводу моего умения держаться в седле.

— Всему свое время, дорогая, — кивнул Стивен. — Эту привилегию нужно вначале заслужить.

Склонившись к Белль, он заботливо оправил платье у нее на коленях. Все это утро Стивен был неправдоподобно внимателен к ней. Белль усмехнулась про себя — скорее всего ее вчерашний обморок напомнил ему, что она, в конце концов, самая обыкновенная женщина, а стало быть, нуждается в том, чтобы с ней обращались бережно, словно она хрупкая, драгоценная безделушка. Белль невольно смущалась, она никак не могла понять, нравится ей это или нет. Конечно, в нежности есть и свои преимущества, однако гордость ее невольно протестовала, ведь в собственных глазах она считала себя во всем равной Стивену.

Смущало ее и другое: к несказанному удивлению Белль, этим утром, открыв глаза, она увидела, что уютно свернулась клубочком в объятиях Стивена, руки ее обнимали его за шею, пальцы запутались в его волосах. И сейчас она с трудом могла заставить себя поднять на него глаза.

— И заслужу. А мой вчерашний проигрыш — не более чем простое невезение. Больше у вас таких легких побед не будет, и не надейтесь, — буркнула она, постаравшись, чтобы голос ее звучал как можно более непринужденно, хотя при одном только воспоминании о том, что им довелось пережить, кожа у нее до сих пор покрывалась мурашками. — О Господи, я просто умираю от усталости! И голодна как волк.

— Ничего удивительного. Посмотрим, что тут можно придумать. Ну, можно считать, что нам повезло, — через пару минут ответил Стивен. Отодвинув занавеску, он выглянул наружу: — Смотрите, Белль, чем решил нас порадовать новый день.

Белль придвинулась к нему, и щеки их соприкоснулись. В ее взгляде читалось нетерпение. Удача действительно им улыбнулась. Словно устав хмуриться, небо наконец прояснилось, из-за туч выглянуло солнце, позолотив своими лучами легкую пелену снега, покрывавшую землю, и поросшие вереском болота, среди которых паслись овцы, осторожно переступая ногами, чтобы не задеть птиц. Деревни, которые они проезжали, выглядели зажиточными, даже дороги, несмотря на проливной дождь, хоть и были покрыты грязью, казались вполне приличными.

Внезапно перед их глазами появился небольшой холм, сплошь покрытый поникшими нарциссами. Прибитые к земле вчерашним дождем, цветы упрямо тянулись к солнцу, изо всех сил стараясь оторвать от земли намокшие чашечки, чтобы обсохнуть. Яркое желтое пятно радовало глаз. Стивен и Белль любовались им, пока холм не пропал из виду. Впереди вдоль дороги замелькали крыши. Городок выглядел просто очаровательно: дома в лучах солнца имели веселый и довольный вид, что было особенно приятно после угрюмого и страшного трактира, где им довелось провести ночь.

Она не переставая твердила себе, какое это облегчение, что их путешествие понемногу подходит к концу. А стало быть, конец и их маскараду — мистер и миссис Смит вскоре прекратят свое существование, что не может не радовать, учитывая страшные испытания, выпавшие на долю этой несчастной четы.

Деревушка называлась Хоттен. Сразу после нее, неподалеку от Йорка, и была усадьба, куда они направлялись. Белль издалека узнала «Камни» — странный, словно вытянутый вверх дом, сложенный из шероховатых валунов, — красочное описание Бекки оказалось удивительно точным.

Опешив от изумления, Белль и Стивен с жадным любопытством разглядывали его в окошко. Признаться, зрелище и впрямь было удивительное: усаженная тисовыми деревьями аккуратная дорожка вела в сторону дома, представлявшего собой какое-то смехотворное нагромождение узких башен, торчавших тут и там, словно уродливые поганки. Фасад его топорщился наростами, явно пристроенными к основному зданию уже много позже того, как был закончен сам дом. Покатые крыши вздымались так высоко, что едва не терялись в низко нависших над землей тучах. Но главным украшением дома были неправдоподобно огромные и чудовищно уродливые горгульи, то там, то здесь прильнувшие к вычурным парапетам. Их было так много, что казалось, он вот-вот обвалится под их тяжестью. Еще одна причуда неизвестного архитектора и последний крик моды: заботливо ухоженные руины какого-то древнего строения выглядывали из-за дома, почти закрывая собой аккуратную оранжерею, где вперемежку с апельсиновыми деревьями росли фиалки.

Немного ниже башенок бесконечной чередой тянулись узкие стрельчатые окна, еще ниже — фронтоны, до того узкие, что на них не удержалась бы и ворона, а под ними — такие же узкие двери. Словом, «Камни» представляли собой шедевр готического стиля во всем его смехотворном великолепии. Жить в подобном доме было неудобно, перестроить его, не снеся до основания, невозможно, а следовательно, решила Белль, «Камни» обречены и дальше продолжать свое существование, пока милосердное время, обрушив стены дома, не положит конец мучениям его хозяев.

Карета подъехала ближе, дав им возможность вдоволь полюбоваться всем этим варварским великолепием. Стивен одобрительно присвистнул.

— Похоже, кому-то стоило кругленькой суммы выстроить это чудище! — благоговейно заметил он.

— Не самое удачное вложение капитала, — пробормотала Белль. — Вся эта готика выглядит просто кошмарно, а уж о каких-то пропорциях и говорить не приходится. Просто представить себе невозможно, чтобы кому-нибудь пришло в голову купить это убожество.

— Верно, дорогая. Мне бы точно не пришло, — согласился Стивен.

Миновав небольшой мостик, перекинутый через некое подобие крепостного рва, заросшего зеленой ряской, они оказались на лужайке, сплошь покрытой ковром из маргариток.

— И мне. К счастью, кажется, у Бекки есть племянник, которому и суждено унаследовать это сокровище архитектуры. Впрочем, обратите внимание на изгородь. Недурна, верно? — великодушно признала она, с довольным видом разглядывая великолепную аллею, тянувшуюся вдоль рва и огибавшую дом со всех сторон. — Знаете, Стивен, она напомнила мне одну волшебную сказку об очаровательном создании, жившем среди таких же точно кустов.

— Скорее всего тролль, — хмыкнул Стивен.

Впрочем, вскоре им бросилась в глаза одна деталь, напрочь уничтожившая ауру мрачного великолепия, которая окружала «Камни», — прогнившая дубовая лебедка горделиво торчала из древнего колодца прямо посреди двора, всем своим видом показывая, что в доме все-таки живут.

— Бекки правда писала, что дом довольно уродливый, но такого… — пробормотала Белль. — Интересно, почему им не пришло в голову посадить еще одну горгулью — на самый верх?

— Насколько я понимаю, ваша приятельница привыкла откровенно выражать свое мнение?

— Да, но, видите ли, какая штука… дом на самом деле не ее, а покойного мужа. Так что Бекки вовсе не считает своей обязанностью восторгаться им, тем более на людях.

Белль была известна история старого колодца, выкопанного прямо посреди двора: едва появившись в поместье, Бекки сочла своим долгом подробнейшим образом пересказать старой подруге его историю. А легенда гласила, что один странствующий испанский монах велел владельцу непременно устроить посреди двора колодец или, как он сказал, дому будет угрожать страшная опасность. Владелец «Камней», человек набожный и к тому же суеверный, в страхе перед пророчеством, согласился без малейших колебаний. Колодец вырыли, невзирая на то что это было страшно неудобно и вдобавок некрасиво, а владелец позаботился упомянуть в завещании, чтобы никто из его наследников не смел уничтожать колодец.

И хотя лебедка вскоре сломалась, все последующие владельцы поместья, такие же суеверные и набожные, как и их предок, и пальцем не осмелились тронуть старый колодец. Оставались на прежнем месте и горгульи, хотя много лет спустя и была предпринята стыдливая попытка укрыть их широкой стеной, увенчанной копиями античных скульптур. Правда, мраморные статуи были тут не совсем к месту, к тому же эта колоннада удлиняла дорогу. Было заметно, что у многих мраморных богов явно не хватает конечностей, а основание некоторых статуй изрядно подпорчено, — видимо, кое-кто из возниц, не желая делать крюк, пытался срезать дорогу.

— Забавная история, — пробормотал Стивен, выслушав легенду о колодце. — Еще одно подтверждение того, куда могут завести человека суеверия.

— И к тому же полное отсутствие вкуса, — добавила Белль. — А вся вина лежит на монахе. Сильно подозреваю, что все это неспроста. Наверняка монах просто воспользовался доверчивостью своего хозяина, — жизнерадостно добавила Белль. — Бекки тоже считает, что это уродство, но как только дело доходит до колодца, ее с места не сдвинешь. По-моему, ей не хочется тратить деньги на то, чтобы убрать со двора эту штуку. Так что если она спросит, что вы об этом думаете…

— Совру не моргнув глазом, — торжественно пообещал Стивен.

— Нет. лучше не надо. Тогда Бекки, чего доброго, решит, что вы просто валяете дурака. Нет, лучше просто похвалите сад. Сад она любит до безумия и тратит немало сил на то, чтобы там всегда царил образцовый порядок.

— Как пожелаете, моя радость, — с улыбкой кивнул Стивен. — Сад так сад. Клянусь, моему восторгу просто не будет конца.

Белль подумала про себя, что ей больше всего нравится, когда Стивен такой, как сейчас, — милый и покладистый.

Парадные двери широко распахнулись, и хозяйка дома, одетая в черное и сопровождаемая дворецким и экономкой, выпорхнула на крыльцо, приветствуя приехавших гостей. Не дождавшись, пока карета остановится, Бекки порывисто дернула за ручку дверцы и вспрыгнула на подножку.

— Бекки! Дорогая!

— Белль Лидгейт! — вытаращив от удивления глаза, ахнула Бекки. Однако, быстро придя в себя, она засмеялась от радости и бросилась подруге на шею. — Неужели это и вправду ты?! Я увидела твою карету из окна гостиной и принялась гадать, кому это пришло в голову приехать в гости в такую несусветную рань! Да еще в такой карете! Ей-богу, последний раз я видела нечто подобное во времена своей бабушки.

Расхохотавшись, Белль ждала, пока подруга спустится на землю.

— Если честно, то и я тоже. Зато знаешь, как в ней было тепло и уютно, особенно когда дождь лил как из ведра? За это я решила великодушно простить ее — бедняжка не виновата, что она такая уродина!

— Ну входите же, входите! — нетерпеливо крикнула Бекки, спрыгнув с последней ступеньки кареты. — Майкл расплатится с кучером. Господи, если бы ты знала, Белль, какая тут скука! А уж с тех пор, как умер мой муж, стало совсем невмоготу! А тут еще эта зима! Казалось, ей конца не будет! Поговорить не с кем! Даже что теперь носят, узнать не у кого! — с тяжелым вздохом добавила она, разглядывая платье Белль.

— Ох, Бекки! Надеюсь, это шутка? Платье так помялось, что больше похоже на тряпку, а про эту колымагу я уж и не говорю! Но зато, если бы ты знала, какое у пас было приключение!

Рассмеявшись, подруги бросились друг другу на шею и с искренней любовью обнялись.

— Ты все такая же, Белль, — кто, кроме тебя, решился бы вот так свалиться мне на голову, даже не предупредив о приезде?! Ну а теперь рассказывай, что за приключение. Я просто сгораю от любопытства.

— Прости, Бога ради, что вот так врываюсь к тебе, но если б ты только знала, куда мы со Стивеном… — начала она и тут же осеклась, заметив, как взгляд подруги метнулся в сторону.

— Со Стивеном?

Голос Стивена, который в этот момент расплачивался с кучером, вернул Белль к действительности. Глаза у нее смущенно забегали — нужно было срочно придумать объяснение, как она решилась ехать вдвоем с мужчиной, да еще в закрытом экипаже. А в голову как на грех ничего не приходило.

— Так ты не одна, — каким-то странным тоном заметила Бекки. — И к тому же с мужчиной! — добавила она, словно это не было ясно с первого взгляда.

Подметив нотку тревоги в голосе подруги, Белль поспешно представила ей Стивена, после чего принялась вдохновенно фантазировать, на ходу изобретая причины, потребовавшие от нее срочной поездки на север. Вот когда она в первый раз пожалела, что родилась единственным ребенком в семье — путешествовать в сопровождении родного брата было бы куда приличнее!

— Что-то я ничего толком и не поняла, — пожаловалась Бекки, бросив тревожный взгляд в сторону переминавшихся на крыльце слуг. По их надутым лицам было совершенно ясно, что если кто в этом доме и заботится о сохранении приличий, так это они.

Заметив, как нервничает подруга, Белль прикусила язычок, решив, что не стоит пытаться выдать Стивена за своего двоюродного брата. Лучше уж с самого начала изложить ту версию, которая в глазах всех присутствующих будет выглядеть наиболее респектабельно.

— У нас… э-э-э… свадебное путешествие. Мы со Стивеном едем в Шотландию, повидать его родственников. — Белль усилием воли заставила себя изобразить самый неподдельный восторг. — Ну а раз мы оказались неподалеку да еще Стивен решил сменить экипаж, вот мы и подумали: не заскочить ли к тебе ненадолго? И вот мы здесь! Ах, как мне жаль, дорогая, что ты потеряла супруга! А еще больше жаль, что в это печальное время я не могла быть рядом с тобой, чтобы разделить твое горе!

Стивен и Бекки, слушая разливавшуюся соловьем Белль, только молча хлопали глазами. Бекки от удивления приоткрыла рот, на губах Стивена мерцала загадочная ухмылка, а в глазах появилось какое-то задумчивое выражение. Белль слегка занервничала, гадая, уж не ее ли рассказ этому виной, сама же она была в восторге от своей сообразительности. «Да и потом, — возмутилась про себя Белль, — я ведь почти дословно повторила то, что он еще вчера сообщил трактирщику».

— Бекки, познакомься — это Стивен Кертон. Стивен, позволь представить тебе мою самую лучшую подругу Бекки Клермон.

— Но ведь, если не сомневаюсь, ты была обручена с Куин… впрочем, не важно. Вечно я все путаю, — торопливо пролепетала Бекки, совершенно забыв, что правила приличия требуют, чтобы она тоже хотя бы словом упомянула о покойном муже. — Поздравляю вас обоих! Ах, да что же это мы стоим, да еще на ветру?! Простите ради Бога — все эти дни я такая рассеянная! И о чем я только думаю?! Прошу вас в дом!

Оставив слуг присмотреть за багажом, Стивен и Белль вслед за радушной хозяйкой вошли в дом и оказались в огромной прихожей. С первого взгляда стало ясно, что сумасшедшая фантазия архитектора не ограничилась лишь внешним видом дома. Витая лестница с перилами из падуба причудливой спиралью уходила вверх. Сверху донизу покрытая узором в виде рыбьей чешуи, она напоминала исполинскую змею, тем более что конец ее тонул в пасти громадного дракона.

Стены, видимо, в испанском стиле, были покрыты панелями и обтянуты полированной кожей. Такое пышное великолепие, судя по всему, было рассчитано на то, чтобы ослеплять и поражать, но в это утро солнечные зайчики, весело игравшие на поверхности кожаных панелей, просто радовали глаз, напоминая о хорошей погоде.

— Чуть позже я сама проведу вас по дому, чтобы вы, упаси Бог, не заблудились, — сказала Бекки. — Он просто огромный — настоящий замок! Вот это, как вы, наверное, догадываетесь, и есть главный зал.

Белль слегка опешила, заметив, что камин подпирает громоздкий сундук. Но Бекки, заметившая изумление подруги, с улыбкой объяснила назначение сундука. В него складывали самые ценные луковицы и клубни для ее сада — те самые, что в земле могли погибнуть зимой от холода, а в оранжерее прорасти раньше времени.

— Кроме всего прочего, рядом с этой громадиной все кажется таким уютным и крошечным, — со смехом добавила она. — Экономку чуть удар не хватил, когда я попросила топить камин и днем, — со счастливым видом сообщила Бекки, делая вид, что не замечает грозно нахмуренных бровей домоправительницы. — А еще я наняла людей и устроила в доме туалет нового образца. Зимой это такое удобство, знаете ли!

Растерянно заморгав, Белль украдкой оглянулась на слуг, гадая, что они думают по поводу своей новой хозяйки и ее непредсказуемой манеры излагать свои мысли.

— Итак, чем тебя угостить, дорогая? — захлопотала Бекки. — Может быть, хочешь чаю? Или предпочитаешь немного отдохнуть с дороги? Тогда я велю миссис Рэтхем приготовить тебе комнату. Она такая энергичная! Уверяю тебя, не пройдет и двух минут, как все будет готово!

Белль, мечтавшая только о том, как бы перекинуться словечком наедине со своей любимой подругой, решила на всякий случай соблюдать осторожность и заявила, что самым заветным ее желанием было бы привести себя в порядок.

— Ох, я с самого утра только и мечтаю о том, чтобы переодеться! — воскликнула она, храбро делая вид, что не замечает подозрительного взгляда Стивена. — А тут, как на грех, мы решили путешествовать налегке и отправили багаж отдельно, так что мне позарез нужны туфли, чулки, новая сумочка и уж даже сама не знаю что…

— Тогда мы немедленно едем в город! — радостно воскликнула Бекки. — Ох, как здорово! Ты и глазом моргнуть не успеешь, как обзаведешься новым гардеробом. Господи, просто ушам своим не верю — и как это ты решилась отправиться в путь без вещей?!

Белль заме! ила, что нахмуренное выражение на лице Стивена немного прояснилось, и безжалостно продолжала:

— Ах да, совсем забыла — мне нужны еще новые платья! А то, кроме этого, дорожного, что на мне, у меня ничего нет… ну и амазонки, конечно. Боюсь, после той прогулки под дождем от нее мало что осталось. Ну и свадебного платья, конечно, но я никогда его больше не надену — никогда-никогда! — страстно закончила она.

— Ничего страшного! У меня великолепная портниха, я тебя к ней отвезу, — пообещала Бекки, похлопав подругу по руке. — Если хочешь знать, мадам Дюбуа только на прошлой педеле показывала мне такие платья! Одно из французского муслина, а второе из совершенно потрясающего шелка. Жаль, что я пока еще в трауре, а то бы непременно купила!

— Тогда прямо завтра и отправимся. Клянусь, я и с места не сдвинусь, пока на мне не будет нового платья взамен этих тряпок!

Выпалив это, Белль украдкой покосилась на Стивена, ожидая, что тот немедленно примется возражать, но ничуть не бывало. Его лицо по-прежнему хранило задумчивое выражение.

— Я отведу вас в мою маленькую гостиную и велю принести туда чай. А вы расскажете мне обо всех своих приключениях и вообще обо всем: как вы познакомились, как решили обвенчаться, — словом, все! Я просто сгораю от любопытства. Ведь в нашу глушь еще не докатились слухи о вашей свадьбе, а я готова поклясться, что это было изумительное зрелище!

— Еще какое! — промямлила Белль, снова украдкой бросив взгляд через плечо. — Ты согласен, дорогой?

— Да уж. Еще какое! — с жаром подтвердил тот.

Глава 9

Утка лениво покачивалась на поверхности воды. Ее совсем разморило — лень было даже открыть клюв, чтобы проглотить одного из толстых слизняков, беззаботной стайкой сновавших в неподвижной воде под защитой кувшинок, которыми зарос берег ручья. Даже пчелы, разомлев в теплых лучах солнца, неспешно перелетали с цветка на цветок, и сонное марево, стоявшее в воздухе, нарушало только их басовитое гудение. Все лакомства, что остались после пикника, сложили в корзину, и Белль, не зная, чем бы себя занять, лениво смотрела, как пляшут тени на лице Стивена. Его тоже разморило, и он, раскинувшись на одеяле, незаметно для себя задремал.

Пребывание в гостях у Бекки обещало быть мирным и приятным. Казалось, Стивен нисколько не возражал против того, чтобы прогостить здесь пару дней, пока Белль томится в ожидании новых нарядов, а заодно и попробовать себя в роли влюбленного жениха. Им отвели отдельные покои, однако позаботились о том, чтобы предоставить молодым смежные спальни. Белль до сих пор так и не решилась переступить порог его комнаты. А Стивен, казалось, ничего не имел против того, что теперь их разделяет дверь, — видимо, был доволен, что Белль больше не пытается ускользнуть от него. Сначала Белль радовалась этому, потом ей стало досадно, тем более что по ночам она часто лежала без сна, измученная страхом и тревогой за свое будущее.

Как ни странно — учитывая все обстоятельства, — Белль очень понравился Йорк. Беготня по модисткам словно вернула их с Бекки во времена беззаботного девичества, и скоро Белль (правда, не очень охотно) призналась себе, что бесконечные примерки и покупки вытеснили из ее головы все тревоги и страхи по поводу грядущего скандала. Но в тех редких случаях, когда она вдруг неожиданно вспоминала об этом, в горле вставал комок обиды и горечи. После стольких лет разлуки вновь встретиться со Стивеном — и надо же, чтобы по иронии судьбы это произошло при таких прискорбных обстоятельствах! Злой рок вновь соединил их, и он же сделал так, чтобы союз их стал невозможным. К тому же Белль никак не могла забыть, как по ночам Стивен прижимал ее к себе, и от этого сейчас чувствовала себя совсем одинокой. Это было так несправедливо! И мысль о неизбежной разлуке со Стивеном с каждым днем становилась все более нестерпимой.

Белль ловила себя на том, что размышляет над странными вещами. Например, всегда ли достаточно одного взгляда, чтобы понять, что это и есть твой избранник? Как бы там ни было, нахлынувшее чувство было так велико, что заполнило ее без остатка. Белль нисколько не сомневалась, что неизбежная разлука оставит в ее сердце зияющую пустоту.

Однако им придется расстаться. Хотя бы на время, чтобы Стивен, выкинув из головы свои дурацкие понятия о долге, смог понять, чего он хочет на самом деле. Постепенно в голове Белль созрел некий план, в соответствии с которым она нанесла визит аптекарю, пожаловалась на бессонницу и попросила несколько снотворных порошков.

Итак, план ее был таков: насколько возможно, оттянуть их отъезд, а когда тянуть дольше будет нельзя, с вечера подсыпать Стивену снотворное. Дождавшись, когда он крепко уснет, она отправится в Лондон и вернется в Индию на одном из кораблей отчима. Белль с трудом проглотила комок в горле, стараясь не расплакаться. Она не имеет права портить этот день слезами. Вместо этого она сделает все, чтобы он навсегда запомнился Стивену, — и даже знает как.

Затуманенными глазами Белль незаметно наблюдала за Стивеном, безмолвно восхищаясь им, в то время как сердце ее разрывалось от боли. В ее глазах он был совершенством. Единственное, что можно было поставить ему в вину, — только это глупое упорство и желание во что бы то ни стало погубить свою жизнь, женившись на ней.

Ее тянуло к нему так сильно, что у Белль уже не было сил сопротивляться. Теперь она почти жалела, что они не стали любовниками в ту первую ночь в доме лорда Дункана. Случись так, постель ее сейчас не была бы такой пустой и холодной. «Но ведь все еще можно изменить! — шепнул ей внутренний голос. — Все может быть по-другому — только не нужно трусить!»

— Вы чем-то встревожены, Белль? Или опять что-то замышляете? — Вскинув бровь, Стивен бросил в ее сторону понимающий взгляд. — Может, желаете сыграть партию в карты? На всякий случай я захватил с собой колоду.

Захваченная врасплох, Белль растерянно кивнула.

— Итак, на что желаете играть, дорогая? — полюбопытствовал Стивен. — Не на новое платье, надеюсь? Ведь теперь их у вас с избытком.

— Да, насчет платьев можно не волноваться. А как насчет одной очаровательной шляпки, которую я видела в городе? — поспешно бросила Белль, не очень понимая, зачем ей вдруг понадобилась шляпка. Единственное, что она хотела получить, — это был сам Стивен.

— О, вот как? Ладно, идет. Вы получите свою шляпку — если выиграете!

— А что хотите вы, Стивен?

Взгляд Стивена остановился на губах девушки. Он молча смотрел, как ее лицо заливается краской.

— Неужели вы не догадываетесь, чего я хочу, Белль? — после томительно долгой паузы прошептал он.

Конечно, она догадывалась. Но на всякий случай предпочла молча покачать головой.

— Я хочу, чтобы вы доверяли мне. Белль растерянно захлопала глазам».

— Неужели я до сих пор не заслужил этого? Или вы сомневаетесь?

Подумав немного, Белль медленно кивнула:

— Конечно. Я доверяю вам, Стивен. Правда доверяю. Но как мне это доказать? О чем вы меня просите?

— Ни о чем, — пробормотал он, привычно тасуя карты.

— Какая-то странная ставка, — запротестовала она. Потом вспомнила о припрятанном снотворном и почувствовала невольный укол совести. — А как же, если вы выиграете?

— Время покажет, — пробормотал он, и Белль невольно нахмурилась. — Возможно, придет такой день, когда вам придется сделать выбор. Тогда вы вспомните, как поклялись доверять мне. И принятое вами решение будет разумным и правильным.

— Что ж, хорошо, — с невольным облегчением кивнула Белль, хотя на душе у нее кошки скребли. Тряхнув головой, она беззаботно добавила: — Как бы там ни было, на этот раз выиграть вам не удастся. Так что не стоит ломать голову.

— Пусть так, — с неожиданной кротостью в голосе ответил Стивен.

Однако Белль успела достаточно узнать его, чтобы не обманываться этим притворным смирением. Итак, Стивен намерен во что бы то ни стало выиграть. Стало быть, ей придется сделать все возможное, чтобы одержать верх. «Слишком уж высоки ставки», — мрачно подумала она и печально вздохнула. Сейчас Белль могла думать только о том, чтобы вновь оказаться в его объятиях. А еще лучше — остаться с ним навсегда.

А Стивен в это время, украдкой поглядывая на Белль, с тревогой гадал, что за мысли теснятся у нее в голове и почему она то бледнеет, то краснеет. Он почти не сомневался, что Белль что-то задумала. А замысел ее наверняка не из тех, что могут ему понравиться. В этом не было ни малейших сомнений. Именно поэтому он и предложил сыграть в карты. Ему еще чертовски повезло, что Белль постеснялась или не сообразила загадать свое желание. Да и потом, у Стивена язык бы не повернулся сказать, что он тоже доверяет ей. Конечно, это было верхом несправедливости по отношению к Белль, тем более когда сам он требовал от нее доверия. Но Стивен уже много лет назад перестал кому-либо верить. А тем более женщинам — ведь они изменчивы и коварны, как ветер в мае.

Как бы там ни было, сейчас ему позарез нужно заставить Белль вести себя разумно. И раз уж другого выхода нет… что ж, он обыграет ее в карты. А чувство долга заставит Белль сдержать слово. Не отрывая взгляда от лица Белль, Стивен неторопливо сдавал карты. Девушка искусно скрывала свое волнение, однако он готов был поклясться, что под этой маской беззаботной веселости она в смятении. Может быть, оттого, что к ней шла на редкость неудачная карта. Да и неудивительно — ведь Стивен заранее позаботился, чтобы именно так и случилось. Конечно, это было мошенничество чистой воды, но, решив вырвать у Белль клятву верить ему во всем, Стивен готов был пойти на что угодно, чтобы не дать ей выиграть.

— Вы готовы, дорогая? — промурлыкал он.

Судя по выражению ее лица, девушка была в полной растерянности.

— Да-а… готова, — пробормотала она, не глядя на него. Пальцы у нее дрожали. Грудь часто и высоко вздымалась, дыхание было неровным, будто она была на грани паники. — Да, я готова. Только я передумала. Ну, вы понимаете… насчет того, что я хочу.

— Так не принято, Белль, — медленно проговорил Стивен. — Однако если ваше желание покажется мне разумным… что ж, пожалуй, я готов пойти вам навстречу.

Пальцы Белль так крепко сжались, что даже кончики их побелели.

— Ну, покажется ли оно вам разумным или нет, не знаю, — неуверенно пробормотала она. — Но я немного подумала… и решила, что это и есть то, чего я хочу на самом деле.

Изрядно заинтригованный, Стивен отложил карты в сторону.

— И чего же вы так сильно хотите, Белль? Уже не шляпку, а саму шляпную лавку?

— Нет. — Отложив в сторону карты, Белль повернулась к нему. Лицо ее пылало, но во взгляде была твердая решимость. Глаза их встретились. Потом она медленно протянула руку и слегка дотронулась до его щеки. — Я хочу… вас.

Чуть не поперхнувшись от удивления, Стивен окаменел, решив, что ослышался. Ему показалось, он сходит с ума. Онемев, он мог только молча хлопать глазами, пока Белль, обняв его за шею, прижалась губами к его губам. Почти угасшие было чувства мгновенно вспыхнули в его душе, как вспыхивает пламя в камине, стоит только раздуть угольки. Все еще не в силах прийти в себя, Стивен едва не уронил карты.

— Обычно принято сыграть партию, а уж потом… — начал было он, но фраза так и осталась недосказанной, потому что в эту минуту губы Белль страстно прижались к его губам, а через мгновение она прильнула к нему всем телом.

— Мне что-то не хочется сейчас играть в карты, — пробормотала она.

— Белль, — заикаясь, попытался было остановить ее Стивен.

Он все еще никак не мог поверить в искренность девушки и сильно подозревал, что все эти поцелуи не больше чем попытка отвлечь его. Но если так, надо признаться» ей это удалось.

— Посмотрите, какой чудесный день! Мы с вами одни. Вряд ли нам представится более подходящий случай…

Стивен мог бы поклясться, что почувствовал, как она вспыхнула, едва эти слова слетели с ее губ. Краска бросилась ей в лицо, побежала по плечам, спустилась к груди. Но то, что он услышал потом, поразило Стивена до такой степени, что он буквально онемел.

— Раз уж мы все равно обвенчаемся, — запинаясь, проговорила Белль, — значит, нет ничего дурного, если мы вначале станем любовниками…

— Белль, — пробормотал Стивен, несколько раз тряхнув головой, чтобы привести в порядок разбегавшиеся мысли. Он не любил, когда его ставили в тупик.

— Нет, не надо, не отговаривай меня, — прошептала она и, взяв у него из рук карты, отшвырнула их в сторону. — Тем более что это будет нетрудно — ведь храбрости моей вряд ли хватит надолго. Но что-то мне подсказывает, что на самом деле ты хочешь совсем другого.

Она снова прильнула к его груди, почти не сомневаясь, что одержала победу, и Стивен радостно сдался на милость победительницы. Обхватив девушку руками, он вместе с ней опрокинулся на одеяло, и в воздухе Сильно и нежно запахло сломанными гиацинтами.

— Это безумие, Белль. Почему именно сейчас? Ничего не понимаю… — забормотал Стивен и попытался отодвинуться, чтобы взглянуть ей в глаза.

v — Да, возможно, ты прав. Это действительно безумие… с самого начала. И все же именно этого я хочу. Прошу тебя, Стивен, не отказывай мне. Пусть это случится… пока я не передумала.

Стивен больше не пытался возражать. Он не сказал ни слова, даже когда пальчики Белль проворно развязали ему галстук и принялись расстегивать пуговицы рубашки. Ни единого звука не сорвалось с его губ, даже когда она вытащила из волос заколки, и темный водопад кудрей волной хлынул ей на плечи — хотя, признаться по совести, выдержать такое было нелегко. Стивен едва не закричал от наслаждения, когда шелковистые локоны, игриво скользнув по его обнаженной груди, слегка лизнули ему соски.

Взяв его руку, Белль поднесла ее к губам, коснулась поцелуем чуть влажной ладони и потом положила к себе на грудь. Теперь он чувствовал, как под его ладонью часто-часто колотится ее сердце. Это каралось невероятным, но Стивен почувствовал, как новая волна жаркого тепла разливается у нее под кожей. «Еще одно свидетельство того, насколько она невинна», — подумал он про себя. И насколько тверда в своем намерении отдаться ему.

Белль хотела его! Сама мысль об этом была настолько невероятной, что просто не укладывалась у него в голове. Искушение было слишком велико, чтобы сопротивляться. И все-таки он попытался.

— Белль, это неразумно. И потом… честно сказать, мне не верится, чтобы ты этого хотела. Может, лучше сыграем в карты, а все остальное оставим до другого случая? — начал Стивен и тут же осекся.

Достаточно было увидеть ее огромные, сияющие глаза, чтобы слова замерли у него на губах. Белль чуть заметно покачала головой. Стивен не заметил ее немного странной улыбки, однако сообразил, что говорить ничего не нужно — ее глаза сказали ему все, что он хотел услышать. А его собственное тело, уже отказывавшееся подчиняться доводам рассудка, требовало, чтобы он ответил на ее призыв.

Молчаливо признав, что ее уловка — если это была уловка — сработала, Стивен легонько коснулся ее ключицы. Совсем легко — но мгновенно почувствовал, как участился ее пульс, как набухли соски упругих грудей, натягивая тонкую ткань ее платья. Стивен замер словно завороженный.

— Боже, какой же я болван! — пробормотал он чуть слышно, борясь с желанием почувствовать ладонью тяжесть этой роскошной груди. — Ведь потом мы будем жалеть об этом!

— Возможно, но я чувствуя себя так… так ужасно, когда ты отстраняешься от меня, будто мне чего-то не хватает. Так что хуже, чем сейчас, уже не будет, — прошептала Белль, лаская его грудь.

— Правда? — удивился он.

Но Белль не пожелала объяснить, что она имеет в виду, и Стивен в конце концов решил, что она имеет в виду свою погибшую репутацию. Руки Белль, спустившись до его талии, чуть заметно вздрогнули и замерли на мгновение. Он услышал, как она глубоко вздохнула, словно собираясь с духом, а потом принялась осторожно распускать застежки его бриджей. Руки ее все еще дрожали, но теперь она больше не колебалась.

В голове у него промелькнула мысль о том, как она справится с сапогами, но Стивен тут же отогнал ее, решив, что это не имеет значения. Он теперь уже не в силах помешать тому, что должно случиться. Отшвырнув в сторону ворох его одежды, Белль слегка отодвинулась, чтобы разглядеть его. Что было в ее глазах, когда она в первый раз увидела его обнаженным — одобрение или разочарование, — Стивен не знал. Темные ресницы, затрепетав, прикрыли глаза, а ему оставалось лишь мучиться сомнениями.

— Ты заставила меня первым показать тебе мое тело, дорогая. Неужели твоя скромность превышает мою?

Он пытался шутить, но в ушах у него так звенело, что он едва расслышал свой собственный голос. Стивен старался, чтобы это прозвучало как можно мягче, но, скосив глаза вниз, едва не застонал от отчаяния. Тело его, вырвавшись из-под контроля, в эту минуту можно было назвать каким угодно, только не мягким.

— Это ведь как раз то, чего ты хотела, да, Белль? Ты молчишь, радость моя? Может, ты передумала?

Белль только слабо покачала головой. Голос ей не повиновался. Потом, медленно выпрямившись, потянула с плеч платье. Не прошло и нескольких минут, как оно полетело в сторону. Теперь на ней не было ничего, кроме тончайшей кружевной сорочки.

Кровь мгновенно ударила ему в голову. Тело Стивена затвердело, как камень. Сейчас он чувствовал себя могучим и сильным, словно языческий бог. Последние доводы рассудка были безжалостно растоптаны. Да, конечно, он и сейчас нуждался в ее доверии. К тому же от внимания Стивена не ускользнуло, что Белль явно покоробило, когда он объявил о своем желании. Но теперь он не хотел об этом вспоминать. «Что бы ни толкнуло Белль на этот шаг, — думал Стивен, — уж конечно, не стремление любым способом избежать проигрыша!»

Теперь на девушке оставалась только сорочка — последняя уступка ее скромности. Уронив голову ему на грудь, Белль на мгновение застыла, прислушиваясь к грохоту его сердца, потом повернула голову набок и легко коснулась его груди поцелуем. Ее теплое дыхание щекотало ему кожу — это было похоже на нежнейшую ласку, и тем не менее кожа его сразу же покрылась мурашками, а соски затвердели. Волосы Белль и шелковистая ткань ее сорочки терлись о его восставший жезл, и Стивен застонал, понимая, что имела в виду Белль, когда говорила, что ей «чего-то не хватает». Впрочем, очень скоро все мысли куда-то улетучились и голова у Стивена стала пустой и легкой.

Перекатившись, он подмял ее под себя и привстал на локтях, чтобы видеть ее лицо. Но недостаточно быстро — или Белль оказалась слишком проворной, — потому что в следующий миг пальцы ее зарылись в его волосы, а губы вновь прижались к его губам, и Стивен забыл обо всем. Не в силах больше терпеть эту сладкую муку, он привлек Белль к себе и стянул с ее плеч шемизетку. Кружева были мягкими, как шелк, но еще нежнее была ее кожа.

Рука Стивена скользнула вниз, лаская упругую выпуклость ее живота, и Белль замурлыкала от наслаждения, словно умоляя его не останавливаться. Пальцы его легко коснулись пушистого бугорка и замерли, почувствовав горячую влагу внутри.

Стивен напомнил себе, что она еще девственница, а следовательно, он должен действовать с величайшей осторожностью. Подавив в себе желание удовлетворить собственную страсть, он убрал руку и вместо этого накрыл ладонью ее грудь, решив, что будет ласкать ее до тех пор, пока желание Белль не станет так же велико, как и его собственное. Может быть, тогда его неистовство не испугает ее, надеялся он.

— Стивен! — Голос Белль был низким и хриплым. Руки Белль коснулись его груди, и желание его стало почти нестерпимым. — Прошу тебя, Стивен… сейчас.

Обезумев от этих слов, Стивен забыл обо всем, и рука его опять скользнула во влажную расщелину между ее ног. Он дотронулся до нее, и Белль задрожала и отпрянула на мгновение, чтобы тут же прижаться к нему еще сильнее.

— Стивен! Умоляю тебя! — Она вонзила ногти ему в спину.

Из груди Стивена вырвался хриплый стон.

Она была готова… и она хотела его! Весь мир куда-то исчез — осталось только желание, сжигавшее их обоих. Когда-то он восхищался тем, как она красива, когда уступает, но теперь, вся пылая, сгорая в пламени страсти, она была прекрасна.

Она раздвинула ноги, и Стивен молчаливо принял ее приглашение. Когда-то он всерьез думал о том, чтобы соблазнить ее, но вдруг сам почувствовал себя соблазненным. Он мог бы сейчас пронзить своим вздыбленным копьем ее покорное тело, однако внезапно понял, что это Белль пронзила его сердце, и мысль эта потрясла сильнее, чем физическая боль. Новые узы, связавшие их, были сильнее, чем он мог себе представить… сильнее, чем те, что связывают между собой большинство любовников. Именно они влили в его тело новые силы… и именно они вдруг сделали его странно уязвимым, словно обнажив его сердце. «Что же тогда говорить о Белль? — уныло подумал Стивен. — Тогда она вдвойне беззащитна, ведь она женщина». И тогда с какой-то яростной одержимостью он решил, что обязан найти способ защитить их обоих.

Устроившись между ее ног, он робко заглянул ей в глаза, уже готовый к тому, что увидит в них страх, и заранее зная, что пойдет на все, чтобы ей было хорошо — даже если это убьет его. И растерялся, когда вдруг понял, что она не боится. С нежной улыбкой и вздохом она притянула его к себе, словно приглашая проникнуть в нее, слиться с ней воедино… словно тело ее было создано для него и только ждало этой минуты, чтобы исполнить свое единственное предназначение. И если она и испытывала боль, то, глядя на это прекрасное лицо, никто бы не смог догадаться об этом. Будто ослепленный, Стивен закрыл глаза, поклявшись, что сделает все, чтобы это была последняя боль в ее жизни.

Он уже ни о чем не мог думать, моля Бога лишь о том, чтобы ничто не нарушило очарования этой минуты. Белль двигалась вместе с ним, с радостной готовностью отвечая на его желания, трепетом своего прекрасного тела давая ему понять, как она счастлива А потом какой-то яростный вихрь, закружив, унес Стивена под облака, заставив забыть обо всем, кроме Белль и нестерпимого сияния ее глаз.

Немного придя в себя, Стивен убедился, что так и лежит, уютно устроившись между бедер Белль, а руки его запутались в мягком шелке ее волос. Ошеломленный, он слегка потряс головой. Странное чувство вдруг овладело им — чувство, что он уже никогда больше не будет самим собой… что сердце его больше ему не принадлежит.

— Белль? — Приподнявшись на локте, он заглянул ей к лицо. И чуть ли не с гневом выкрикнул ей в лицо: — Зачем, Боже правый?! Зачем ты это сделала?!

— Стивен, прошу тебя, — прошептала Белль, притянув его к себе так, чтобы он не мог видеть выражения ее липа. — Не надо, Стивен! Просто помолчи, хорошо? Не надо омрачать этот день — Ее губы были так близко, что дыхание Белль щекотало ему ухо.

Руки Белль нежно погладили ему спину, она обхватило его ногами, словно для того, чтобы помешать ему встать. И Стивен сдался. Желание вновь окунуться с головой в этот водоворот страсти было слишком сильным, чтобы он мог устоять. Забыв обо всем, кроме того, что хочет эту женщину, Стивен со стоном потянулся к ней губами. Они обсудят все это… непременно… только потом, пообещал он себе. И уж тогда он заставит Белль объяснить, что толкнуло ее на это безумство.

Стивен закрыл глаза, чтобы полнее ощущать наслаждение. Да и зачем ему были глаза, когда он мог чувствовать нежную шелковистость ее волос, упиваться бархатистостью кожи, полной грудью вдыхать аромат их страсти?! А музыка ее голоса! Стивен поймал себя на том, что ему нравится, как она произносит его имя. В ее устах оно звучало так, будто в этот момент во всем мире это было единственное слово, которое она знала. Возможно, кто-то другой на ее месте взывал бы к Богу… а для Белль был лишь один Бог — Стивен.

И, словно догадавшись обо всем, она вновь прошептала его имя. Белль ласкала его руками и губами, медленно и неудержимо сводя Стивена с ума. А пока они предавались наслаждению, тени на лугу передвинулись с востока на запад, вытянулись и стали длиннее. Минуты превратились в часы, любовники забыли обо всем. Стивен и не заметил, как вновь открыл свое сердце для любви. А Белль даже не почувствовала, что ее сердце больше ей не принадлежит.

Глава 10

Когда Белль вернулась к себе, только сильный запах гиацинтов напоминал ей о том, что только что случилось. Первое, что она увидела, переступив порог, были лежавшие на кровати огромные коробки от модистки.

— О нет! — Ее руки в отчаянии смяли складки платья.

Белль зажмурилась, надеясь, что это обман зрения. Однако коробки оставались на месте. «Итак, пришло время бежать», — с унынием подумала она. Теперь, когда платья готовы, у нее уже нет повода задерживаться в «Камнях». А значит, Стивен будет настаивать, чтобы они рано утром отправились в Шотландию. Выходит, ее план должен быть приведен в действие немедленно. Ей придется бежать нынешней ночью.

— Только не сегодня, — умоляюще прошептала она, все еще чувствуя у себя на губах прикосновение его губ. — Пожалуйста! Мне нужно время, чтобы подумать…

— Белль, что с тобой? Что-то не так? — услышала она голос Стивена.

Встревожившись, он вернулся, и Белль виновато сжалась, когда его теплая ладонь легла ей на плечо.

— Нет-нет, все в порядке. Принесли мои платья. Я как раз хотела попросить, чтобы горничная повесила их в шкаф. Иначе они жутко помнутся в этих коробках.

— Вряд ли имеет смысл это делать, учитывая, что уже завтра ей придется снова укладывать их в те же самые коробки, — сказал Стивен.

Отбросив ее распустившиеся волосы, он припал поцелуем к ее шее.

— Наверное, ты прав, — вздохнула Белль, усилием воли скрывая дрожь, пробежавшую у нее по спине, вызванную скорее страхом и чувством вины, чем наслаждением. — Просто мне хотелось полюбоваться ими, — кротко добавила она.

— Ну так доставь себе это удовольствие. Выбери одно и надень его сегодня к обеду, — посоветовал Стивен, улыбаясь и покусывая ей шею. — У тебя еще будет бездна времени, чтобы вдоволь налюбоваться остальными.

— Да, — произнесла Белль, ужаснувшись тому, как бесцветно звучит ее голос. Ей вдруг показалось, что жизнь покидает ее.

Стивен повернул ее к себе, и Белль заметила, как он нахмурился.

— Твои руки холодны как лед, дорогая. Что с тобой происходит? Ты так сжимаешь кулаки, что твои ногти чуть ли не до крови впились в ладонь…

— Неужели? А я и не заметила! — беспечно сказала Белль, усилием воли взяв себя в руки.

Ей стало страшно при мысли, что Стивен что-то заподозрит. Еще несколько долгих часов ей придется следить за собой, иначе все ее планы пойдут прахом.

— Давай-ка позвоним горничной и попросим, чтобы она принесла горячей воды. Никогда не прощу себе, если ты схватишь простуду.

Повернувшись к Стивену, Белль спрятала виноватое лицо у него на груди.

— Обними меня, — попросила она.

В тот же миг руки Стивена сомкнулись вокруг нее.

— Белль, да что с тобой? Ты не больна, любимая?

Несколько мгновений Белль боролась с желанием использовать эту мнимую болезнь как предлог, чтобы остаться. Но стоило ей только услышать, что Стивен намерен послать за врачом, как это желание мигом исчезло.

Заставив себя изобразить на лице полнейшую невинность, она подняла на него глаза и улыбнулась.

— Я просто слегка продрогла. Горячая ванна, и все будет в полном порядке.

Испытующий взгляд Стивена остановился на ее лице.

— Стало быть, волноваться не из-за чего? — помолчав немного, спросил он. — Однако ты что-то бледна, так что прикажу-ка я принести ужин в твою комнату.

— В этом нет никакой необходимости, — резко бросила Белль. — Послушай, со мной все в порядке, правда!

— Нет уж, позволь мне судить об этом! После того, что произошло между нами, я никогда себе не прощу, если с тобой что-нибудь случится. И намерен позаботиться, чтобы кто-нибудь подежурил возле тебя до утра. Горничная, например.

— Не нужна мне никакая горничная! А раз уж ты вбил себе в голову, что заставишь меня оставаться у себя в комнате, так прикажи по крайней мере, чтобы и тебе принесли сюда поесть — так я хотя бы не буду чувствовать себя одинокой, — с отчаянием в голосе взмолилась Белль. — А потом можем сыграть в карты.

Особого энтузиазма у него это не вызвало. Однако он все-таки согласился, потом довольно неохотно отпустил Белль и двинулся к двери, разделявшей отведенные им комнаты. На пороге Стивен остановился, чтобы дернуть за висевший у двери шнур.

— Тогда прими ванну, — бросил он, распахнув дверь в свою комнату. — Можешь не спешить. Я прикажу, чтобы обед нам принесли через час.

Лицо его стало сердитым, хотя Белль не могла взять в толк, с чего бы ему злиться. Возможно, он решил, что ее нездоровье может заставить их отложить отъезд?

— Хорошо. — Белль выдавила из себя улыбку. Она никогда не думала, что это так трудно — улыбаться дрожащими губами. — Значит, я скоро тебя увижу?

— Можешь не сомневаться.

Стивен чувствовал одновременно и злость, и раздражение, хотя тщательно это скрывал. Закрыв за собой дверь комнаты, он был почти уверен, что не выдал себя.

— Ад и преисподняя! — выругался он.

Несмотря на то, что произошло этим вечером, Белль снова ускользала от него, неуловимая, словно облачко тумана. Этого было достаточно, чтобы он заметался из угла в угол. Как она может? Говорят, что мужчины обычно не склонны принимать любовные отношения слишком близко к сердцу, а вот женщины относятся к этому куда серьезнее. Сказать по правде, для самого Стивена любовная игра тоже была прежде чем-то вроде приключения, но теперь все обернулось иначе.

Она и в самом деле хотела его — Стивен ни на мгновение не сомневался в этом. Ни одной самой талантливой актрисе в мире не удалось бы сыграть такую сцену. Эти расширенные от страсти глаза, дрожащие губы… то, как она отдавала ему себя — самозабвенно и до конца… нет, это не могло быть игрой! С этого дня новые узы крепко связали их. И для них обоих нет пути назад. Так для чего делать вид, что ничего не произошло?!

Внезапно на память ему пришла другая женщина, куда более коварная, с телом сирены и душой предательницы. Его рука привычным жестом потянулась к шраму на щеке, и Стивен с горечью в голосе пробурчал:

— Проклятие! Никогда не мог понять, как работают у женщин мозги! Во всяком случае, и честь, и доводы рассудка для них явно пустой звук!

Ему страшно не хотелось прибегать к каким-то уловкам, однако Белль придется остановить ради ее же собственной пользы. Судя по всему, вряд ли она до конца представляет себе, что их занятия любовью могут иметь какие-то последствия. Зато сам Стивен не забывал об этом ни на минуту. И если с ними случится то, чего он хотел всем сердцем… выходит, благодаря ему на свет появится еще один ублюдок, и грех этот тяжким бременем ляжет на его душу. Нет, поклялся Стивен, гореть ему в аду, если он допустит такое!

Подойдя к стоявшей на столе небольшой шкатулке, Стивен отпер замок и откинул крышку. Взял лежавший сверху крошечный пакетик со снотворным порошком, накануне купленный у аптекаря, и его задумчивый взгляд стал суровым. Конечно, можно считать, что он выбрал наименьшее из зол. А что прикажете делать: привязать ее к кровати или запереть на замок? А в результате еще один скандал… к тому же Белль сгорит со стыда. Нет, пусть он зол на нее, пусть считает, что взбучка пойдет ей только на пользу, но он скорее умрет, чем причинит ей боль.

Он размышлял. Белль никогда не допивала бокал до конца, однако он заметил, что ей очень понравились замысловатые соусы, искусно приготовленные кухаркой Бекки. «Это идея!» — решил он. Стало быть, он подмешает снотворное прямо ей в тарелку. Белль с аппетитом поужинает и сразу же уснет сном младенца. А пока она будет спать, горничная без помех упакует все ее вещи — конечно, за исключением дорожного платья. Здорово он придумал, к тому же не будет никаких последствий — разве что легкая жажда утром, но ведь это дело поправимое. И им обоим нечего будет стыдиться. «Прекрасный выход из положения, — ликовал в душе Стивен, — и еще более прекрасный способ воспрепятствовать планам побега, которые вынашивает Белль».

«Возможно, вынашивает», — напомнил он себе. Сомнения по-прежнему разъедали его душу. Недоверие — ужасная вещь. Стивен привык не доверять — можно сказать, это вошло у него в привычку. Пришлось напомнить себе, что вина Белль не доказана. И он так мало ее знает… Возможно, он попросту ошибся… Да, возможно, ему просто почудился страх в ее глазах, когда он упомянул об отъезде. Как бы там ни было, снотворное — отличный способ решить все проблемы, даже если они существуют исключительно в его воображении.

Стивен вдохнул полной грудью, стараясь унять черные мысли и повторяя, что существуют тысячи причин, почему вдруг у Белль испортилось настроение. В любом случае он не позволит себе унизить ее или омрачить воспоминание о сегодняшнем дне. Он скомкал в кулаке пакетик со снотворным, стыдясь самого себя. Стивена так и подмывало выбросить его в окно.

«Нет, так нельзя! Да, ничто не доказывает, что Белль решила бежать, но нет никаких доказательств и обратного!» Ему придется пройти через это. Может быть, утром у нее будет слегка шуметь в голове, будто она накануне выпила лишнего, но это даже неплохо — по крайней мере у нее вряд ли достанет сил протестовать, когда он усадит ее в экипаж.

А если повезет, она проспит до самого Гретна-Грин[2]. И тогда, что бы она ни замышляла, он не оставит ей шанса обмануть его и снова ввязаться в неприятности. Мало-помалу Стивену удалось убедить себя, что это единственно правильное решение.

Белль с интересом смотрела, как Стивен собственноручно сдернул салфетку с подноса, который только что принес лакей, и принялся переставлять блюда на стол. Убедившись, что он слишком занят, чтобы следить за ней, она осторожно нащупала в кармане роковой пакетик со снотворным порошком и тихонько развернула его. Потом, улучив подходящий момент, молниеносно всыпала его в один из бокалов. Покосившись на Стивена, Белль взяла бутылку с вином и наполнила бокал до краев, аккуратно перемешала содержимое и облегченно вздохнула, когда порошок растворился. Потом трясущейся рукой поставила бокал на поднос и постаралась запомнить, какой из двух бокалов принадлежит Стивену.

— Садись, Белль, — окликнул Стивен, вдруг повернувшись. Голос его звучал как-то странно, улыбка показалась ей вымученной. — Позволь мне прислуживать тебе. Так, что тут у нас? О, какой великолепный каплун, к тому же в винном соусе с абрикосами и кардамоном! А вот тут грибы и молодой горошек — я знаю, как ты его любишь!

Белль и до этого было не по себе, но сейчас груз вины, лежавший у нее на плечах, стал просто невыносимым. На ресницах повисли слезы. Как ужасно, что сегодня вечером она видит в нем не возлюбленного, а тюремщика! Трясущимися руками Белль взяла с подноса бокалы с вином и протянула один из них Стивену.

— Твое вино, — пролепетала Белль.

С бешено бьющимся сердцем она смотрела, как Стивен сделал первый глоток. Ей пришлось напомнить себе, что она подмешала ему не яд, а всего лишь безвредное снотворное. Самое большее, что ему грозит, — это жажда, да еще, может быть, легкая головная боль. Правда, на всякий случай она едва ли не вдвое увеличила дозу, но ведь мужчине такого огромного роста, как Стивен, и снотворного нужно больше, успокаивала она себя. Конечно, сколько именно, она не знала. Не могла же она спрашивать аптекаря, в самом деле! Пришлось долго ломать над этим голову. В конце концов Белль, махнув рукой, приготовила двойную порцию — на всякий случай, чтобы Стивен не проснулся слишком рано.

— Садись, любимая, — проговорил Стивен, любезно пододвигая ей стул. — Что тебе положить?

— Что хочешь.

Почувствовав легкий укол совести, Белль заерзала, делая вид, что усаживается поудобнее, позволив Стивену наполнить ее тарелку. К ее удивлению, Стивен положил ей совсем немного грибов и горошка, зато выбранный им кусок каплуна оказался просто огромным. И все это он щедро приправил густым винным соусом.

Но еще больше удивило ее то, что себе он, напротив, положил в основном одни овощи и грибы, добавив совсем крохотный кусочек курятины, а от соуса вообще отказался. Белль уже открыла было рот, чтобы ехидно поинтересоваться, уж не заболел ли он, но тут же прикусила язык, решив, что, возможно, снотворное уже начало действовать.

— Ешь, Белль. Завтра тебе понадобятся все твои силы, предстоит долгое путешествие.

«Да уж, что верно, то верно», — с горечью подумала Белль. Вряд ли Стивен догадывается, каким долгим оно будет. А уж чего ей стоит расстаться с ним… лучше об этом не думать!

Низко наклонив голову, она глотнула вина, чтобы избавиться от горечи во рту, но это не помогло. Нежнейший, просто таявший во рту каплун, да еще под густым винным соусом с кардамоном и абрикосами, который она особенно любила, казался ей горьким, как хинин. Она бы с радостью вообще отказалась от ужина, но тогда он заподозрит неладное, а этого нельзя допустить. И вот, сжавшись в комок под пристальным взглядом Стивена, Белль послушно очистила тарелку.

Давясь проклятым каплуном, она мечтала только об одном — чтобы Стивен поскорее осушил налитый ею бокал, а еще лучше запил его другим. Потому что тогда он будет спать мертвым сном и даст ей возможность без помех собрать вещи и украдкой проскользнуть на конюшню.

— Может, сыграем партию в карты, а, Белль? — спросил Стивен, когда с ужином было покончено.

Отбросив в сторону измятую салфетку, он встал из-за стола. И, видимо, вспомнив, что накануне так и не добился от нее обещания доверять ему во всем, вдруг резко бросил:

— Ты помнишь наши вчерашние ставки?

Белль неожиданно залилась краской и низко опустила голову с таким видом, будто ей вдруг стало невыносимо стыдно.

В этот момент Стивен вспомнил, как она, передумав, отказалась от шляпки, вместо этого предложив ему себя. Проклятый идиот! Он готов был откусить себе язык за такие слова.

— Может быть, все-таки не станешь отказываться от шляпки? — уже мягче спросил он, дав себе слово, что непременно узнает у Бекки, где в городе шляпная мастерская, и купит ей шляпку по дороге. «Конечно, покупку новой шляпки трудно считать извинением, — со вздохом подумал он, — но если повезет, Белль никогда не узнает о том, какую шутку я сыграл с ней сегодня, и с удовольствием примет подарок».

— Мне все равно, — пробормотала она, и Стивен вдруг с удивлением увидел, как прозрачная слезинка скатилась по ее щеке. — Но я сыграю с тобой… если хочешь.

Конечно, это было совсем не то, о чем он мечтал. Но Стивен и без того уже чувствовал себя достаточно мерзко, чтобы попросить ее сесть к нему на колени, положить голову ему на плечо и покорно ждать, пока снотворное подействует. Он молча выругался про себя, почти жалея о том, что вынужден сделать.

— Конечно… очень хочу, — ласково сказал он, потом взял ее под руку и бережно усадил в стоявшее у камина кресло.

Подумал немного, снял с кровати одеяло и набросил его на плечи Белль. Но к ужасу и удивлению Стивена, головка Белль так и оставалась опушенной. Из глаз ее, оставляя блестящие дорожки на бледных щеках, медленно катились слезы. И каждая из них была молчаливым упреком за его жестокость и черное предательство.

— Прошу тебя, не плачь, Белль. Ну, не хочешь играть в карты, значит, не будем.

Белль захлюпала носом и вдруг широко зевнула. Веки ее отяжелели. Стивен молча гадал, что ей приснится. Оставалось надеяться, что сны ее будут счастливыми…

— Прости, Стивен. Не знаю, что со мной. Должно быть, устала. — Белль вытерла слезы рукавом и слабо улыбнулась. Головка ее склонилась на плечо, открыв его взгляду нежную шею. — Нет-нет, мне уже лучше! Господи, что это ты так побледнел? Давай сыграем в карты… или… ну, словом, что ты хочешь.

Стивен молча смотрел на ее распустившиеся волосы, на выбившийся из прически локон, забавным вопросительным знаком свернувшийся возле маленького ушка, и чувствовал себя последним негодяем. Уж ему-то точно известно, что с ней такое. Стивен проклинал аптекаря, не предупредившего его о том, что снотворное может привести к слезам. Он-то рассчитывал, что Белль мирно уснет, — у него и в мыслях не было заставить ее плакать!

Ему вдруг стало так жаль ее, что он… тоже зевнул. И тут же с раскаянием подумал, что напрасно выпил вина за ужином. На него внезапно навалилась такая же усталость, как и в тот вечер, когда он встретил Белль у лорда Дункана. Больше всего ему сейчас хотелось бы вытянуться возле Белль на постели и провалиться в сон.

— Может, раздашь карты сам? — заплетающимся языком спросила Белль. — Что-то у меня глаза закрываются…

И снова, то ли из сочувствия, то ли по какой-то другой причине, Стивен вдруг почувствовал, что и его собственные веки наливаются свинцом. Только неимоверным усилием воли ему удалось заставить себя перетасовать колоду и сдать карты. С каждым мгновением свет в комнате становился все более тусклым, комната постепенно погружалась в полумрак, и он сообразил, что его неудержимо клонит в сон.

Белль слабой рукой потянулась за картами, но пальцы ее разжались и карты рассыпались по столу. А через мгновение ее голова упала на гладкую полированную поверхность рядом с ними.

— Стивен…

Она какое-то время смотрела на него, словно пытаясь сказать ему глазами то, что уже были не в силах выговорить губы, но веки ее опустились прежде, чем он успел понять. Чувствуя, что вот-вот рухнет возле нее, Стивен решил, что будет лучше, если он немного передохнет. Через минуту готова его упала на спинку кресла.

— Спокойной ночи, Белль, — пробормотал он. — Вот увидишь — завтра все будет хорошо.

Горничная, через час вошедшая в комнату забрать остатки ужина, была немало удивлена, обнаружив гостей, мирно спящих р, креслах возле камина. В любых других обстоятельствах она бы просто ушла, но у нее были четкие указания — приготовить все к завтрашнему отъезду, поэтому она принялась бесшумно складывать вещи миссис Кертон в огромный дорожный сундук.

По шороху, доносившемуся из соседней комнаты, она догадалась, что Сайке занят тем, что укладывает веши мистера Кертона.

«Конечно, странно, что они решили уехать в такую рань, — думала она, — но эти южане вообще чертовски странные люди! И лучшее тому подтверждение — их нынешняя хозяйка. А эти ее приезжие друзья не лучше! Но чтобы вот так — уснуть прямо за картами, да еще за такой игрой, в которую порядочная девушка вроде нее и играть бы не стала!» Горничная презрительно фыркнула, представив, что скажет ее матушка, узнав о последних событиях в господском доме. Уж у нее-то найдется что сказать! Старушка за словом в карман не лезет. И страсть как любит перемывать ближним косточки.

Глава 11

Белль медленно распрямила спину, затекшую от того, что она всю ночь проспала сидя, и сонно заморгала, пытаясь разобрать хоть что-то в полумраке комнаты. До нее не сразу дошло, что легкий туман перед глазами имеет весьма необычную форму, да и правый глаз к тому же загораживал какой-то прямоугольник. Сонно поморгав, Белль протянула руку и стряхнула прилипший к щеке валет червей. Изумленно посмотрев на него, девушка бросила карту на стол.

Словно дождавшись сигнала, все ее тело отозвалось ноющей ломотой. Каждая косточка в нем, казалось, вопила от боли, во рту у нее пересохло, голова раскалывалась, словно череп готов был вот-вот треснуть. Хрипло застонав, Белль осторожно потерла виски негнущимися пальцами.

Убедившись, что, несмотря на ужасающую мигрень, глаза ее все-таки обрели наконец способность различать предметы, Белль огляделась и, увидев все еще погруженного в сон Стивена, бросила в его сторону уничтожающий взгляд. Потом заметила пустую винную бутылку, и в голове у нее вспыхнула ужасная догадка.

Должно быть, она перепутала бокалы и взяла тот, в котором было снотворное! Да, должно быть, так и случилось. Чем же еще можно объяснить эту кошмарную мигрень, от которой буквально раскалывается голова?!

Молча обругав себя за неосторожность, Белль подперла голову рукой, гадая, уж не кроется ли за этим нечто большее. Может, все произошло не случайно? Уж не ее ли собственное сердце сыграло с ней злую шутку, заставив спутать бокалы, — ведь в глубине души Белль понимала, что разлука со Стивеном была для нее хуже смерти?

«Что ж, — вздохнула она, — такое объяснение не хуже любого другого — в нем по крайней мере есть хоть какая-то логика». В конце концов, не первый раз веления ее сердца идут вразрез со здравым смыслом. Может, это и к лучшему — вряд ли теперь ей представится возможность уехать одной. При мысли о том, как она, держа вожжи в руках, трясется по ухабистым дорогам, пытаясь править экипажем, Белль почувствовала себя совсем плохо.

— Похоже, я умерла и попала прямиком в ад, — простонала она, уронив голову на руки. — Господи, да за что же мне все эти несчастья?

Стивен, которого звук ее голоса вырвал из блаженного забытья, мог только молча согласиться с ней. Он тоже чувствовал себя хуже некуда. Голова гудела, словно колокол, помутневшие, налитые кровью глаза, казалось, готовы были вывалиться из орбит, а нывшие кости грозили треснуть в любую минуту. С трудом повернув голову, так что хрустнула затекшая шея, он с упреком во взгляде посмотрел на остатки проклятого каплуна в винном соусе.

— Да уж лучше б я умер — по крайней мере не чувство-нал бы себя так мерзко! — пробормотал он.

Шершавый язык с трудом ворочался в пересохшем рту. Стивен с ужасной гримасой принялся тереть виски. Это помогло, но как только боль немного отступила, Стивен, придя в себя, разразился ужасающими проклятиями. «Госпожи, — с ужасом думал он, ругая себя на чем свет стоит, — если я чуть не умер, только попробовав приправленный снотворным соус, можно представить себе, какие муки испытывает Белль! Идиот несчастный! Счастье еще, что она вообще не умерла!» Не зная, какая доза будет достаточной, он на всякий случай высыпал в соусник сразу весь порошок, а ведь его, возможно, хватило бы на нескольких здоровых мужчин.

Проанализировав свой план в свете наступающего дня, Стивен с присущим ему чувством справедливости решил, что придумать такое мог только безумец. Проклиная себя, он не забыл отпустить несколько крепких выражений по поводу мистера Фрая, а заодно и Каскера — ведь только благодаря их приключениям в трактире мысль о снотворном крепко засела в его голове.

И тут, прервав его покаяние на середине, раздался жалобный стон Белль. Не сразу, но он все-таки заставил себя подняться на ноги и чуть ли не ползком двинулся к туалетному столику. Во рту у него словно крысы ночевали — оставалось только гадать, каково бедняжке Белль! Увидев свое отражение в зеркале, Стивен ужаснулся: оттуда на него смотрела опухшая физиономия с налитыми кровью глазами, которая вполне могла принадлежать завсегдатаю какого-нибудь притона. Невольно содрогнувшись от омерзения, он героическим усилием заставил себя налить воды в стакан и потащился туда, где испускала стоны его несчастная возлюбленная.

— Вот, — прохрипел он, — выпей. Тебе сразу станет легче.

Белль бросила на него взгляд умирающей. Волосы ее отливали шелком, словно поверхность пруда в погожий день, но в остальном она выглядела совершенно больной. С молчаливой признательностью взяв из его рук стакан, она жадно припала к нему, даже не обратив внимания, когда Стивен принялся пить прямо из графина.

— Стивен, — проскрежетала она голосом, весьма отдаленно напоминавшим ее собственный, — боюсь, что сегодня я просто не в силах ехать. Мне кажется, я умираю…

Стивен посмотрел на ее мучнистого цвета щеки, на одной из которых еще виднелся отпечаток карты, и едва не согласился отложить отъезд. Остановило его только одно: задержись они хоть на один день, и ему придется прибегнуть к какому-нибудь не менее радикальному средству, чтобы помешать Белль улизнуть; как ни печально, но Стивен и сейчас подозревал, что она намерена сбежать от него при первой же возможности. А выбор у него небольшой — каждый из имеющихся в его распоряжении способов привел бы любую здравомыслящую женщину в бешенство. Правда, он пока еще не был женат, но почти не сомневался, что поступить так значило бы поставить под угрозу возможность, что они с Белль будут когда-либо счастливы вместе. Да что там — он сам вызвал бы на поединок любого, кто осмелился бы нанести такое оскорбление его возлюбленной!

— Мне очень жаль, милая, но это невозможно, — с искренним раскаянием проговорил он. Отдернув шторы, он выглянул в окно, за которым сияло возмутительно яркое солнце. — Можешь убедиться, что мы и так уже проспали. Экипаж и лошади ждут. Так что пора ехать.

— Но у меня и вещи не сложены… — заныла Белль и тут же осеклась, заметив стоящий посреди комнаты сундук. Стивен перехватил ее взгляд.

— Горничная уже позаботилась об этом. Я напомнил ей о вещах еще с вечера, так что тебе не о чем беспокоиться, — объяснил Стивен. Выпустив из рук штору, он протянул Белль еще один стакан с водой.

— С вечера? Господи, неужели она укладывала вещи, пока мы с тобой спали на столе?! Но почему? И как это мы не проснулись? — ошарашенно спросила она. Рассеянно собрав карты со стола, Белль убрала их в шкатулочку. — Боже мой, Стивен, что подумают слуги? А Бекки? Воображаю, что она скажет, когда ей сообщат, что ее гости как опоенные свалились прямо на стол и захрапели?! А тут еще эти карты…

Стивен застыл на месте. Лицо его исказилось.

— Как ты сказала? — Глаза Стивена впились в ее лицо, взгляд стал суровым. — «Опоенные»? Почему ты так сказала?

Съежившись, Белль побагровела от стыда.

— Я так сказала? — залепетала она. — Право, не знаю. Наверное, потому что чувствую себя так, словно меня опоили чем-то. И во рту сухо, как в пустыне.

Стивен бросил на нее испытующий взгляд. Чувствуя себя преступницей, которую вот-вот поволокут на плаху, Белль не смогла удержаться, чтобы украдкой не бросить виноватый взгляд на поднос, где еще стояли два пустых бокала. Стивен проследил за ее взглядом, и догадка молнией вспыхнула в его сознании.

— Как странно, что ты так сказала, — медленно проговорил он, — потому что я тоже чувствую, будто меня опоили. Белль опустила глаза, щеки ее побагровели.

— И это очень странно, потому что выпил я очень мало… — обвиняющим тоном бросил Стивен. В голосе его клокотала едва сдерживаемая ярость. — Ну-ка, отвечай немедленно, Белль! Что было в вине?

Белль молчала.

— Ты подсыпала что-то в мой бокал? Да? Признавайся! — Схватив со стола бокал, из которого он пил накануне, Стивен поднес его к свету. На дне был заметен осадок. — Интересно, какую же дозу ты сочла достаточной для меня? Крупицы этого зелья хватит, чтобы свалить с ног лошадь. А учитывая, сколько его было еще в соусе… ведь ты запросто могла меня прикончить! Да и себя заодно! — Обида и горькое чувство, что его предали, заставили Стивена добавить: — Или это и был твой план? Задумала избавиться от меня навсегда?

Он угрожающе навис над ней. Сама его поза, а главное — вопиющая несправедливость заставили ее очнуться. Белль вскочила на ноги как ужаленная.

— Избавиться от тебя?!

И тут смысл его слов дошел наконец до ее затуманенного сознания. Белль с ужасом посмотрела на остатки каплуна в винном соусе. На краю тарелки еще были заметны крупинки белого порошка…

Пришла очередь Белль возмущаться. Да что возмущаться — она просто клокотала от ярости.

— Да как ты смеешь?! — взвизгнула она. — Кричишь, что я тебя только что не отравила, а сам-то! Ведь ты тоже подсыпал эту дрянь мне в тарелку! Причем сколько! Это ты меня отравил! И уж наверное, не просто так!

— Конечно. И мы оба знаем зачем.

— Ты использовал меня! Все это время твердил о доверии, а сам… — бросила она Стивену в лицо. Схватив пустой бокал, она запустила им Стивену в голову, выпалив самое ужасное из того, что в этот момент пришло ей в голову: — Неужели тебе мало, что я отдалась по доброй воле?! Значит, ты хотел, чтобы я прошлой ночью оказалась полностью в твоей власти? Что же ты замыслил, раз решился даже опоить меня, чтобы я не сопротивлялась?!

Не ожидавший такого всплеска ярости, Стивен, однако, обладал на редкость хорошей реакцией. Это позволило ему с легкостью увернуться от тяжелого метательного снаряда, которым в нежной руке Белль оказался бокал. Просвистев мимо его виска, тот с грохотом ударился о каминную полку и разлетелся вдребезги. Тяжело дыша, они сверлили друг друга горящими взглядами. Едва ли не в первый раз за все время их знакомства они по-настоящему были злы друг на друга.

В этот момент ни одному из них и в голову не пришло бы признать, что оба, строго говоря, не без греха. А уж допустить, что во всех этих ужасных обвинениях, что они сейчас швыряли в лицо друг другу, нет ни слова правды… нет, об этом не могло быть и речи!

— Стало быть, я не ошибся, — ледяным тоном сказал Стивен. Прежнее недоверие разом проснулось в его душе. И безжалостные слова сорвались с его губ прежде, чем он смог остановиться: — А этот спектакль в лесу, который ты разыграла… выходит, это был сплошной обман! И любовь тут ни при чем! Предательница! Значит, решила заморочить мне голову, чтобы я не догадался, что ты собираешься удрать!

— Ах ты, ублюдок! — завопила Белль. Оскорбление заставило ее побледнеть до синевы. Словно чья-то безжалостная рука вонзила кинжал ей в сердце. — Да как у тебя только язык повернулся?!

— Да, я ублюдок, ты права, — кивнул Стивен, побелев так, что шрам выступил у него на щеке, словно след от удара хлыстом. — Но после того, что было между нами, ты, возможно, носишь под сердцем моего сына, так что не думай, что я позволю тебе сбежать от меня. Я скорее умру, чем допущу, чтобы по моей вине на свет появился еще один ублюдок!

Белль вдруг совсем позеленела.

— Стивен, я вовсе не имела в виду…

— И это вся твоя благодарность?! Поделом мне за то, что сделал предложение бессердечной, испорченной, богатой девчонке! Неужели все вы такие… лгуньи и предательницы?!

Гнев с новой силой ударил Белль в голову.

— Как ты смеешь сравнивать меня с какими-то девками?! Да ведь я о тебе же заботилась, ты, идиот несчастный! Ну, хватит с меня! Если рассчитываешь, что я когда-нибудь пущу тебя в постель, можешь забыть об этом. Он мне предложил свое сердце — скажите, пожалуйста! Да я бы с радостью вырезала его у тебя из груди тупым ножом, а потом поджарила бы на костре, чтобы полюбоваться, как ты корчишься от боли! А уж иметь от тебя ребенка… — задохнулась Белль, потом вдруг лицо у нее жалко дрогнуло и из глаз ручьем хлынули слезы.

— Немедленно прекрати! — прорычал Стивен. От волнения у него даже губы побелели. — Иначе я приду к выводу, что ты такая же подлая трусиха и лгунья, как и все остальные женщины, и теперь пытаешься выбраться из каши, которую заварила, типично женским способом. Нет уж, дудки! Я видел такое уже сотни раз, так что слезами меня не обманешь! Все вы одинаковые: чуть что — в слезы. Нет, моя милая, если можешь что-то сказать в свое оправдание, говори. А слезами меня не возьмешь!

Все это было сказано достаточно сурово. Но бессвязные фразы и затравленный взгляд Стивена до странности не соответствовали резкому тону.

К сожалению, из всего этого Белль поняла только одно: и жизни Стивена была прежде другая женщина, имевшая неосторожность глубоко задеть его сердце, и это заставило ее окончательно потерять голову. Задохнувшись от ярости, она огляделась по сторонам в поисках подходящего метательного снаряда, заметила тяжелое блюдо и ловко швырнула им в Стивена. Он успел увернуться, однако недостаточно быстро, и грибы с горошком забрызгали рубашку и вдобавок попали на щеку.

— Оправдываться?! Мне оправдываться?! А я еще считала тебя джентльменом! Дура несчастная! Отдаться такому негодяю!

— Довольно! — прогремел Стивен.

Вытащив из кармана платок, он брезгливо стряхнул с себя ошметки грибов. За дверью послышались торопливые шаги, и через мгновение кто-то заколотил в дверь.

— Миссис Кертон? — окликнул испуганный голос.

— Убирайтесь! — крикнула Белль дрожащим голосом.

— Входите! — рявкнул Стивен.

Поскольку голос у него оказался намного громче, приказ был немедленно исполнен, и на пороге появилась перепуганная горничная.

— Уходите немедленно! Вы мне не нужны! — простонала Белль, пряча заплаканное лицо от жадного взгляда сгорающей от любопытства служанки.

— Мы с женой немедленно уезжаем, — непререкаемым гоном заявил Стивен. — Велите, чтобы наш багаж отнесли в коляску.

— Какая я тебе же… — взорвалась Белль, обернувшись к нему с видом разъяренной Немезиды.

В два прыжка Стивен оказался рядом с ней, и, прежде чем она успела договорить, широкая ладонь запечатала ей рот. Он был слишком зол, чтобы думать о том, что скажут об этом слуги.

— Очень скоро ты станешь ею, а пока, будь любезна, веди себя достойно, — прошипел он ей на ухо. — Еще одна такая сцена, еще одна брошенная тарелка или просто необдуманное слово, и я свяжу тебя по ругам и ногам, кину в экипаж, а сам сяду сверху!

Залитые слезами глаза Белль мгновенно просохли, и в них сверкнула молния.

— Не надо, Белль, — предупредил Стивен, чувствуя, как ее зубы вонзились ему в ладонь.

Выругавшись сквозь стиснутые зубы, Стивен скрутил ей руки и потащил к двери, разделявшей их комнаты. Впихнув в свою спальню, он схватил подвернувшийся под руку пояс от халата и крепко стянул ей запястья.

Белль отчаянно сопротивлялась, лягаясь и царапаясь изо всех сил, даже пыталась боднуть Стивена, но толку от этого было мало. На ногах у нее были мягкие домашние туфельки без задников, а толстая ткань сюртука надежно защищала Стивена от ее ногтей. Улучив момент, он распустил галстук и вдобавок связал ей щиколотки.

Не успел он покончить с этим, как в дверь снова осторожно постучали.

— Дья… — вырвалось у Белль., Но договорить она не успела.

Вытащив из кармана тот же, испачканный грибами платок, Стивен торопливо затолкал его в рот Белль. Нет, грубым он не был, но от его привычной мягкости не осталось и следа. Белль просто диву давалась — Стивен вдруг куда-то исчез, а сменивший его мужчина был ей совершенно не знаком.

— Входите, — скомандовал он, отвернувшись от нее и тщательно оправив манжеты. Потом, бросив быстрый взгляд в сторону Белль, торопливо одернул ей юбки, так чтобы скрыть путы у нее ногах.

Двое донельзя взбудораженных слуг просунули головы в дверь. При виде «жены» Стивена, связанной, точно овца на рынке, глаза у них чуть не выскочили из орбит.

Стивен, невозмутимо указав на пару стоявших поодаль сундуков, коротко бросил:

— Мои вещи. Да не забудьте сундук моей супруги — он у нее в комнате!

По лицам лакеев было ясно, что вряд ли они смогут забыть такую впечатляющую сцену этого утра. Переглянувшись, они торопливо повиновались.

— Ты готова, дорогая женушка? — с оттенком горькой иронии в голосе спросил Стивен. — Тогда в путь.

Белль, успевшая немного прийти в себя, даже не пыталась сопротивляться, когда Стивен легко поднял ее на руки. Л тот был несказанно удивлен, когда Белль, вместо того чтобы возмущаться, только молча прильнула к его груди, спрягав голову у него на плече. Только ее кожа по сравнению с его собственной казалась совсем ледяной.

К величайшему облегчению обоих, судьба была благосклонна к ним — ни хозяйки дома, ни грозной домоправительницы нигде не было видно. Впрочем, по негодующему лицу дворецкого было ясно, что о них думают. Стивен вдруг почувствовал, что до смерти устал уезжать из дома, где его считают негодяем.

Без особых церемоний запихнув Белль в экипаж, Стивен вскочил в коляску и, велев груму отойти, хлестнул лошадей и поторопился отъехать, прежде чем случится еще какое-нибудь несчастье. Дождавшись, когда дом скроется из виду, он вытащил изо рта у Белль скомканный платок. Стивен был по-прежнему зол на нее, однако мучить девушку и дальше не входило в его планы.

— Спасибо, — просипела Белль, жадно хватая воздух. — Но боюсь, нам придется остановиться.

— Никаких остановок, пока не выедем из деревни, — буркнул Стивен. — Мы и так уже потеряли чертову пропасть времени.

— Знаю, но остановиться придется в любом случае, — перебила Белль, снова жалобно глотнув. — Боюсь, мне сейчас станет дурно…

Обернувшись, Стивен бросил взгляд на ее мучнисто-белое лицо и понял, что она говорит правду. Белль не лукавила — она и вправду была на грани обморока. Он едва успел остановить лошадей и вынести Белль на дорогу, как ее вывернуло наизнанку.

Дождавшись, пока желудок Белль избавится от своего содержимого, Стивен усадил ее поудобнее и вытер ей вспотевшее лицо. Потом достал фляжку, поднес ее к губам Белль и повелительно буркнул:

— Прополощи рот!

Сказать по правде, полоскать рот бренди было для Белль внове, но она послушно сделала, как он велел, брезгливо выплюнув обжигающую жидкость в траву.

И вновь его охватили угрызения совести.

— Если я развяжу тебя, — коротко спросил Стивен, — ты дашь мне слово, что не попытаешься выскочить из экипажа?

— Непременно, — пообещала Белль. — Если ты помнишь, мы уехали в такой спешке, что я не успела… э-э-э… ни умыться, ни причесаться. Держу пари, что голова у меня похожа на веник!

Взвесив ее слова, Стивен не мог не признать, что она совершенно права. Он, как и Белль, давно уже чувствовал настоятельную потребность уединиться.

— Дай мне слово, что не станешь пытаться сбежать, тогда я обещаю, что мы остановимся ненадолго на постоялом дворе на окраине деревни. Я даже прикажу подать кофе, пока ты… будешь причесываться. — Стивен краем платка вытер Белль щеку.

— Спасибо, — прошептала Белль, отодвинувшись.

Рука Стивена на мгновение повисла в воздухе. Потом он решительно поднял ей подбородок и заставил взглянуть ему в глаза.

— Но сначала поклянись, что не сбежишь.

— Обещаю, что не сбегу, пока мы будем на постоялом дворе. — Глаза ее по-прежнему сверкали злостью, но Стивен не сомневался, что она сдержит слово.

Чертыхнувшись, что судьба опять сыграла с ними злую шутку, прервав их путешествие, Стивен мог только сожалеть, что им так и не довелось сыграть в карты. Ничего бы не случилось, если бы Белль поклялась ему в доверии.

— Стивен? — слабым и трепещущим от смущения голосом спросила она, пока его пальцы развязывали узел.

— Да?

— Думаю, будет лучше, если мы попытаемся отыскать какое-нибудь уединенное местечко…

— Тебя снова тошнит? — спросил он, бросив встревоженный взгляд на лицо Белль.

— Нет… просто… э-э-э… кое-что еще…

— Ну? — нетерпеливо буркнул Стивен, озадаченно разглядывая свой измятый галстук и гадая, что же с ним делать.

— Просто я вспомнила, что до сих пор все еще в пеньюаре и домашних туфлях. Не можем же мы явиться на постоялый двор, когда я в таком виде?!

— М-да, думаю, ты права — действительно не можем, — кивнул Стивен, окидывая растерянным взглядом свою собственную растерзанную одежду. «Да уж, — крякнул он про себя, — ехать по дороге в открытом экипаже в сюртуке и без галстука — это уж слишком!»

— И потом, ты забыл Короля.

— Король! — Отшвырнув галстук, Стивен изумленно вытаращил глаза. — Я забыл про Короля!

— Может, вернешься за ним? — Белль смущенно оглянулась через плечо, с содроганием вспомнив неодобрительные взгляды прислуги миссис Клермон.

— Нет уж, благодарю покорно, — проворчал Стивен. — Ему и там неплохо. А позже я пошлю за ним. Белль с облегчением кивнула.

— Насколько я помню, там, впереди, есть маленькая роща, где нам никто не помешает. Может…

— Ладно, остановимся там ненадолго, чтобы привести себя в приличный вид. Там ведь, кажется, и ручеек есть, верно? Конечно, вода в нем ледяная, но ты по крайней мере сможешь умыться и… м-м-м… все остальное.

— Стивен…

— Да, Белль? — Заглянув в ее синие глаза, Стивен почувствовал некоторое облегчение.

Правда, в них не было больше той нежности и желания, что накануне вечером, но теперь она не смотрела на него, как кухарка на несчастного каплуна, которому собирается перерезать глотку.

Он попытался найти в этой мысли некоторое утешение, но не смог. Казалось, драгоценное и хрупкое чувство, накануне соединившее их, вдруг дало трещину.

— Прости, что швырялась в тебя тарелками, — тихо прошептала Белль. — В первый раз в жизни со мной такое… Наверное, я сошла с ума. А может… это все та штука виновата?

— Может быть, — задумчиво протянул Стивен, взяв в руки вожжи. — Впрочем, я тоже виноват перед тобой. Зря я устроил весь этот скандал…

Многое осталось недосказанным, и оба это понимали. И Белль, и Стивену сейчас страшно было вспоминать о том, что они наговорили друг другу.

— Все в порядке, Стивен, — пробормотала наконец Белль, выжав из себя жалкое подобие улыбки. — Думаю, мы оба виноваты. А что касается скандала у лорда Дункана, так тут больше всех виноват этот подлец Куинси… ну и, может быть, твоя Констанс. А мы с тобой оказались жертвами его вероломства и ее жестокости.

Оглянувшись на нее, Стивен покачал головой:

— Так-то оно так. Однако скажу тебе по опыту — расплачиваться за это придется не Куинси. И не Констанс.

Белль горько вздохнула. Дальше они ехали в угрюмом молчании.

Глава 12

Приобретя благодаря посещению рощицы более респектабельный вид и немного вернувшись к жизни (благодаря поданному им плотному завтрак), Белль и Стивен отправились в путь в менее мрачном расположении духа.

Но несмотря на это, они почти не разговаривали. Мир и согласие, воцарившиеся между ними, были слишком хрупки, и оба это знали, а пока Белль предпочла наслаждаться теплым солнечным днем и тишиной. Воспользовавшись удобным случаем, она по привычке принялась сочинять письмо матери.

…как видишь, мамочка, я совершила ужасную вещь и теперь не знаю, как быть. Видишь ли, я не уверена, что смогу восхищаться им по-прежнему, ведь как ни поверни, но какое-то время мне пришлось побыть его пленницей, и я даже потихоньку привыкла видеть в нем врага.

Сказать по правде, все это очень и очень странно и, уж конечно, ни капельки не похоже на то, что я читала о любви. Да что там — ни в одном из этих толстенных романов, где описывается, что происходит между мужчиной и девушкой, нет и намека на то, как это бывает в жизни. Вот как сейчас с нами, например. Иной раз кажется, что все эти древние поэты и знать не знали, как это иной раз бывает на самом деле.

Но день был слишком хорош, чтобы долго грустить. Со вздохом Белль мысленно поставила точку и, сразу повеселев, принялась любоваться окрестностями.

Стивен, в отличие от Белль, не был настроен предаваться буколическим восторгам, хотя, если честно, вид пушицы, при каждом дуновении ветра переливавшейся серебром, точно озеро при луне, был способен привести в восхищение кого угодно. Однако Стивену сейчас было не до красот природы. Нахмурившись, он вдруг резко повернулся к Белль:

— Что ты имела в виду, когда говорила, что пыталась спасти меня?

Белль смущенно закашлялась.

— Тебе непременно нужно знать?

— Думаю, будет лучше, если ты все объяснишь. Между нами и так уже достаточно недомолвок.

— М-м-м… все так сложно, понимаешь? Дело в том, что я хотела избавить тебя от нового скандала. Думала, что будет лучше, если я исчезну — тогда тебе не нужно будет на мне жениться.

Отвернувшись, Белль принялась рассеянно разглядывать кустики цветущего вереска вдоль дороги. Сплошной ковер цветов покрывал гребень ближайшего холма. Правда, с другой стороны холм резко обрывался, но Белль все равно залюбовалась им.

— Что-то ничего не понимаю… Ты хотела избавить меня от нового скандала и для этого усыпила меня, чтобы удрать? — опешив, переспросил Стивен.

— Бекки и словечка бы никому не сказала, — защищалась Белль. — Даже если бы у кого-то из слуг развязался язык, все равно скандал был бы куда меньше, чем если бы ты разорвал помолвку с Констанс и женился бы на мне. Кто я — дочь торговца, да еще с подмоченной репутацией! А в глазах света еще и брошенная любовница — вспомни, как поступил со мной Куинси! И то, что мой отчим набоб Лидгейт, ничего не значит. С таким же успехом ты мог бы жениться на вавилонской блуднице.

Стивен уставился на нее тяжелым взглядом. Потом он снова заговорил, лицо его было суровым, однако в голосе не было даже намека на гнев.

— Белль, я ведь уже говорил тебе: Констанс сама разорвала помолвку. А ты по-прежнему волнуешься из-за каких-то глупых сплетен. И совершенно зря, потому что мне лично нет до этого никакого дела. В любом случае это дело решенное — тем более сейчас, когда ты, возможно, уже носишь моего ребенка.

— Да. Я понимаю. — Вид у нее при этом был какой угодно, только не счастливый, но Стивен со вздохом подумал, что вряд ли может винить ее в этом.

— Но ведь никто не знает, что Констанс сама разорвала помолвку, — снова заговорила Белль, — поэтому в глазах света ты будешь человеком, бросившим невесту ради богатой наследницы. А я — наглой бесстыдницей, не постеснявшейся увести жениха у другой женщины.

Стивен мысленно взвесил ее слова — они были словно целительный бальзам для его уязвленного мужского самолюбия. Сердце его радостно затрепетало. Итак, не какой-то вздорный каприз заставил Белль сбежать — с присущей ей самоотверженностью она пыталась защитить его репутацию! Стало быть, он ей небезразличен!

— Примерно это и я подозревал с самого начала.

— Правда? — встрепенулась Белль. И тут ей на память пришли страшные, жалящие слова, которые он бросал ей в лицо утром. Руки ее сжались в кулаки. — Вот уж никогда бы не подумала! Особенно когда ты обвинял меня во всех смертных грехах… чуть ли не в попытке отравить тебя!

— Меня ослепил гнев, — признался Стивен. И разочарованно пожал плечами. — К тому же ты могла иметь в виду совсем другое. К примеру, что ты хочешь избавить меня от брака, в котором нет и намека на любовь, да еще с женщиной, которая не питает ко мне ни малейшего уважения, — глядя в сторону, добавил он.

Глаза у Белль стали как блюдца.

— Такое мне и в голову не приходило! Я всегда уважала тебя, Стивен! Такое впечатление, что ты путаешь меня с кем-то. С какой-то другой женщиной, забыть которую ты не в силах до сих пор. — Вызывающе вскинув голову, Белль отвернулась.

— Скорее всего я просто не понимал, что заставило тебя решиться на такой шаг, — нехотя признался он. — Но пусть я ошибался в тебе, Белль… поверь, мое сердце свободно. Нет никакой другой женщины…

Несмотря на это заявление, Белль продолжала молча смотреть куда-то вперед невидящим взглядом.

— Мы ведь, кажется, оба согласились, что только остатки этого проклятого зелья могли заставить нас обоих до такой степени потерять голову, что мы вели себя как сумасшедшие, разве нет? — спросил Стивен, украдкой бросив быстрый взгляд в сторону очаровательного девичьего личика.

Несмотря на досаду, он не мог не признать, что благодаря теплому воздуху и плотному завтраку Белль снова свежа как роза.

Подумав немного, Белль смилостивилась и царственно кивнула.

— Ничем другим это безумие объяснить просто невозможно, — признала она. — В жизни своей никогда так себя не вела! Вспомнить страшно! Словно сцена из какой-то дурной пьесы!

— Да уж, просто театр «Друри-Лейн»! Где еще героиня может обвинить любовника в том, что он подсыпал ей снотворное зелье ради того, чтобы надругаться над ней? — хмыкнул Стивен. И вдруг предложил: — Послушай, может, забудем об этом, а? Клянусь, это больше не повторится.

— Я постараюсь, — откликнулась Белль и нервным движением разгладила перчатки, завидев приближающийся экипаж.

Теперь, когда они отъехали от города, проезжающих стало заметно меньше. Правда, Стивену приходилось внимательно следить за дорогой, особенно когда они, как сейчас, съезжали на обочину, чтобы пропустить приближающуюся карету.

— Знаю, что вел себя, мягко говоря, не так, как положено джентльмену, — начал Стивен, уже готовый к тому, чтобы должным образом загладить свою ошибку и извиниться.

Но Белль не дала ему закончить. С очаровательным румянцем на щеках она перебила его прежде, чем Стивен успел приступить к покаянию:

— Перестань обвинять себя. Если честно, то мне тоже было далеко до леди! А уж если вспомнить, как я швыряла тебе в голову тарелки, то вообще непонятно, кому из нас следует извиняться.

— Оскорбленная женщина — страшное дело! — с понимающим видом кивнул Стивен.

— Мне так стыдно, — упавшим голосом призналась она. — Я чувствую себя совершенно больной!

— Понимаю. — Стивен даже отважился улыбнуться. — Знаешь, Белль, то, что я наговорил… это все как дурной сон, ей-богу! Как будто это не ты, а другая женщина… она бросила мне в лицо, что не станет моей женой, и тут я потерял голову. Словно валяться со мной на поляне — это одно, а нот выйти за меня… за какого-то незаконнорожденного ублюдка — совсем другое.

— Ублюдка?! — осевшим голосом пролепетала Белль, отводя глаза в сторону. — Неужели я так сказала? Не может быть!

— Именно так, Белль. Конечно, может, ты и не это имела в виду, но понял-то я так. Ладно, давай забудем все это как страшный сон. Помни только одно, Белль, — сколько бы мне ни суждено было прожить на этом свете, я всегда буду помнить о том, как ты принесла мне в дар свое бесценное сокровище, свою девственность. Первый раз в жизни мне довелось испытать такое счастье, как в тот день, когда ты отдала мне себя. — Он немного помолчал, словно ожидая ответа, потом продолжал: — Может быть, потом, со временем, ты тоже сможешь простить мне мои неразумные слова… Клянусь, что никогда больше, даже в самом страшном гневе…

Внутри у нее все перевернулось. «Да, поистине это утро великих открытий», — подумала смущенная и тронутая Белль. Теперь она могла не сомневаться, что в гневе Стивен может быть поистине безжалостным. Но она знала, что в этом нет его вины. Позор его рождения и мучительный стыд человека, отвергнутого обществом, — вот те страшные призраки, которые преследуют его всю жизнь! Вот отчего он порой и думает, и поступает не так, как другие люди на его месте.

Близился вечер. Недалеко от постоялого двора, где Стивен рассчитывал переночевать, они вдруг неожиданно стали свидетелями небольшой битвы, разыгравшейся прямо тут, на дороге. Им поначалу было невдомек, что тут происходит: огромное стадо, придя в неистовство, кружило на одном месте, а кругом раздавались нестройные вопли, сыпались приказы, которые никто и не думал исполнять, и воздух то и дело сотрясали ужасные проклятия, притом произнесенные с таким жутким акцентом, что Белль со Стивеном поначалу не могли разобрать ни слова.

— Проклятие! Идиоты несчастные! — прорычал Стивен, едва успев натянуть поводья на крутом повороте дороги, когда прямо под носом у лошадей внезапно прогрохотал выстрел, заставив несчастных животных пронзительно заржать от ужаса.

— Стивен!

— Держись, Белль! — Стивен буквально повис на поводьях, стараясь удержать взбесившихся от ужаса лошадей.

Но те, дробя копытами воздух, взвились на дыбы, угрожая в любую минуту опрокинуть коляску. Кое-как Стивену все-таки удалось утихомирить их, однако правое колесо угрожающе накренилось и вдруг оглушительно треснуло, угодив в какую-то яму. И прежде чем Белль успела вскрикнуть, легкий экипаж перевернулся. Мощным толчком Белль выбросило на обочину дороги. К счастью, она угодила не на камни, а прямехонько, в заросли пушицы и приземлилась, словно на мягкую перину. Слегка оглушенная, но нисколько не пострадавшая, она кое-как встала на колени, машинально поправила съехавшую на кончик носа шляпку и окликнула Стивена. Ответа не последовало, и Белль принялась шарить по земле. Поиски оказались напрасными — Стивен будто сквозь землю провалился, к тому же темнота вдруг наполнилась топотом сотен ног.

Столб пыли поднялся в воздух, в лицо Белль полетели ошметки грязи, и вдобавок чьи-то острые копыта пригвоздили к земле грязный подол ее юбки. Ошеломленная и испуганная, она, однако, хорошо понимала грозившую ей опасность, когда копыта лошадей и коров сотрясали землю буквально в нескольких сантиметрах от ее головы. Времени терять было нельзя, поэтому Белль, собравшись с духом, ужом отползла туда, где посреди дороги валялась опрокинутая коляска, и притаилась там, стараясь не привлекать к себе внимания.

Где-то рядом прогрохотали копыта и вновь послышались выстрелы. Крик боли разорвал воздух. У Белль перехватило дыхание, когда тело какого-то старика в темном костюме тяжело осело на землю возле опрокинувшейся коляски. Даже несмотря на сумерки и темную ткань одежды, можно было легко заметить, что куртка у него на груди пропиталась кровью.

— Стивен! — прошептала Белль, схватившись за сердце.

— Какого дьявола?! — оглушительно прогремел у нее над головой чей-то грубый голос, заглушить который не мог даже топот бесчисленных копыт и испуганный рев обезумевших животных. — Что там с этим щеголем?

— Оставь, пусть его валяется вместе с остальными. Коли не сломал себе шею, значит, скоро очухается. Не похоже, чтобы сломал. Не бесись, лошадка! Эх, перережу-ка я им постромки, пока несчастные животинки не обезумели со страху.

— А куда ж запропастилась его девчонка? Во дела! Должно быть, валяется где-то на дороге. А и хорошенькая же штучка, лопнуть мне на этом месте! Может, прихватим ее с собой да малость позабавимся?

— Отыщи ее, слышишь? А найдешь, тащи сюда! Да поторапливайся! Нам давным-давно пора уносить ноги вместе со всем скотом! Надо перейти границу под покровом ночи, пока коров не хватились! А замешкаемся — мигом пошлют погоню, и нам конец! Не хотел бы я, чтобы их собаки вцепились мне в пятки, когда я буду удирать!

Сообразив, что речь идет о ней, Белль мгновенно распласталась на земле и неслышно поползла вдоль канавы, стремясь убраться подальше от этого опасного места. Сердце ее колотилось так, что едва не разорвало ребра. Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не кинуться бежать. «Нельзя поддаваться страху!» — твердила она про себя. У нее нет ни оружия, ни какой-либо возможности отыскать его среди разбросанных вещей — ее тут же заметят.

— Держись, Стивен, — неслышно прошептала она. — Я скоро вернусь, вот увидишь. И все будет хорошо.

«С ним все будет в порядке! — повторяла она, стараясь не дать страху заполнить ее сердце. — Стивен не мог сломать себе шею! Даже тот ужасный человек с грубым голосом сказал, что не мог!»

Канава, по которой она пробиралась, стала постепенно сужаться, угрожая в любую минуту выдать ее присутствие. Белль то и дело косилась через плечо, проверяя, не гонятся ли за ней. Слишком испуганная, чтобы смотреть вперед, она так и ползла, глядя куда-то себе за спину. Кончилось это тем, что девушка с. размаху уткнулась головой в еще одну пару ног, обтянутых грубой шерстяной тканью, и растерянно захлопала глазами. Белль испуганно пискнула, когда чья-то громадная лапища легко извлекла ее из канавы и поставила на ноги.

— Здорово, крошка. Не пугайся. Ну-ну, успокойся. Чего трясешься, словно перепуганная зверушка? — пророкотал чей-то низкий бас.

Белль, подняв глаза, уткнулась взглядом в спутанную бороду, такую густую и огромную, что ничуть бы не удивилась, заметав в ней мышиное гнездо. В лучах заходящего солнца борода великана пылала огнем, кое-где в ней серебрилась седина, а чуть выше угрожающе горели красным огнем крохотные глазки. Дыхание этого страшилища обжигало, словно воздух из печи, а чудовищно огромные мускулы так распирали заплатанную одежду, что она грозила в любую минуту треснуть по швам. Великан нетвердо держался на ногах и вдобавок разглядывал Белль с таким уморительно-напыщенным видом, что можно было не сомневаться — без кружки-другой горячительного тут явно не обошлось.

От страха Белль окончательно утратила способность рассуждать здраво. Теперь она уже нисколько не сомневалась, что угодила в лапы самому Князю тьмы. «Тут уж не до хороших манер!» — решила она. Оказавшись в объятиях Стивена, она сопротивлялась больше для виду… однако теперь другое дело. «К черту церемонии!» — решила Белль и, сжав кулаки, как это делают боксеры-профессионалы, ринулась в бой. Примерившись, она отвела назад правую руку и со всей силы врезала великану в живот.

Но вместо того чтобы без памяти рухнуть на землю, как ему положено, чудище только озадаченно крякнуло, слегка повернулось боком, чтобы подставить под удар плечо, а потом без лишних церемоний сгребло Белль в охапку и взвалило ее на спину.

— Хватит трепыхаться, девчонка! — прорычал великан. — Пора убираться отсюда.

— Немедленно отпустите меня! — велела Белль, жадно хватая ртом воздух и отчаянно пытаясь высвободиться из железных клещей, охвативших ее ноги — Как вы смеете?! Это похищение! Да вас вздернут за это!

Ее обидчик презрительно фыркнул:

— Как же, держи карман шире!

— Отпустите меня… немедленно! Не то меня стошнит!

— Это за-ради Бога, крошка. Да только мешкать нельзя, а далеко ли ты убежишь в этих дурацких туфельках? — прорычал бегемот. — А уж какой лакомый кусочек для молодого лэрда! Он велел притащить к нему курочку, что поедет этой дорогой, так что как же я тебя отпущу, верно?

Белль с трудом проглотила вставший в горле комок — тяжелая задача, когда висишь вниз головой.

— Стало быть, вы — угонщики скота? Так вот из-за чего весь этот шум? Вы воруете коров, да? — завопила она, изо всех сил барабаня по спине своего обидчика кулаками и с горечью понимая, что вряд ли он замечает это.

— Угу, в самую точку попала, — с некоторой гордостью в голосе пророкотал он, припустив вперед и волоча за собой одну из верховых лошадей, принадлежащих лорду Дункану. — Да только какие ж мы воры, коли берем назад то, что у нас когда-то награбили проклятые англичанишки?!

— А что со Стивеном? — пролепетала она задыхаясь. Ее качало в разные стороны, и очень скоро Белль почувствовала, что ее и впрямь вот-вот стошнит.

— Твой приятель? С ним все в порядке. Хлопнулся головой, всего и делов. Коли скотина его не потоптала, скоро будет как новенький. И коняшки славные. Вот, гляди, скоро поскачем.

— Я хочу его видеть, — с трудом пробормотала она, стукаясь головой о спину великана.

Перед глазами у нее все плыло. Вырываться Белль давно уже перестала, она старалась только не прижиматься лицом к его омерзительно грязной рубахе.

— Времени нет! — прорычал великан, перепрыгивая через тела, устилавшие дорогу.

Дико озиравшаяся вокруг Белль вдруг заметила среди них Стивена и с радостью убедилась, что на нем нет крови. «Стало быть, он не ранен», — облегченно вздохнула она.

— Пожалуйста, пустите меня к нему, — взмолилась она.

— Нет уж забудь о нем. Я отнесу тебя к нашему лэрду. А он позаботится о тебе, девушка.

В который раз Белль горько пожалела, что у нее нет пистолета — уж она бы не задумываясь пустила пулю в это чудовище. Единственным оружием был нож, торчавший у великана за поясом, но дотянуться до него нечего было и пытаться. Правда, она попробовала, но нож был слишком далеко.

Сознание возвращалось к Стивену медленно. В первую минуту он даже решил, что спит, лежа на спине. Перед глазами у него безмятежно сияли звезды, встававшая из-за горизонта луна украдкой выглядывала из-за облаков, собравшихся у самой земли.

— Ад и кровь! — прохрипел он, рывком заставив себя подняться.

Земля вдруг закачалась у него под ногами, резко поехала куда-то вбок, потом вновь встала прямо.

— Эй! Этот, кажись, еще живой, — проговорил из темноты чей-то голос, и две неясные тени нерешительно двинулись к нему.

— Где Белль? — рявкнул Стивен, стараясь удержаться. Тени отпрянули в сторону.

— Белль? — переспросил один из незнакомцев.

— Моя жена! Где она?

— Мы тут не видели ни одной леди, сэр. Должно быть, ее уволокли с собой эти ворюги. Скотты то есть.

Голос мужчины звучал шепеляво, вероятно, из-за уродливого шрама, пересекавшего его лицо.

— Ворюги? Скотты? — непонимающе переспросил Стивен, озираясь по сторонам. Взгляд его упал на перевернутый экипаж. Бросившись к нему, он стал шарить по земле среди вещей. Но Белль не было — только клочья вуали да обрывок пера, некогда украшавший ее шляпку, сиротливо валялись на земле.

— Да, сэр, те, что воруют наших коров. Похоже, они и ваших лошадей увели, только вот багаж бросили, — робко предположил один из мужчин.

Стивену бросилось в глаза, что он старательно прячет лицо.

— Вашей хозяйки тут нет, — присоединился к нему второй. — Мы здесь все обшарили.

— Дьявол! — проворчал Стивен.

Он только сейчас заметил, что все их сундуки аккуратно выстроены в ряд вдоль обочины. Смяв в руке остатки шляпки, Стивен сел прямо на землю, прислонившись к колесу, и бездумно уставился в небо. Сама судьба против их союза, подумал он с горечью. Похоже, их преследует злой рок и поэтому на каждом шагу подстерегают несчастья.

Все это постепенно стало напоминать какой-то трагический фарс. Он отбросил в сторону то, что осталось от шляпки, и встал.

— Я все равно найду ее. И ничто меня не остановит.

И это была чистая правда. Стивен знал, что отыщет Белль, и она станет его женой, даже если все силы преисподней вырвутся из ада, чтобы помешать ему. И уж конечно, не кучке жалких угонщиков скота остановить его. Он чертовски устал корчить из себя джентльмена. Следующий, кто осмелится стать у него на дороге, может считать себя трупом — и в первую очередь те негодяи, что забрали Белль.

Однако сейчас они уже далеко. Если он хочет отомстить, нужно заняться более неотложными делами. Вполголоса выругавшись, Стивен обратился к одному из незнакомцев:

— Мне нужна лошадь. Могу я взять на время одну из ваших? Или купить?

Вдруг он заметил, что промок до нитки.

— Что, снова шел дождь? — спросил он, едва сдерживая клокотавшую в груди ярость.

Видимо, заметив в его лице нечто пугающее, мужчины попятились.

— Да, малость покапало, — промямлил один из них.

— Еще бы! — Стивен со злостью скрипнул зубами. — Конечно, шел. Еще бы ему не пойти! Закон подлости — ведь мы же так и не успели добраться до постоялого двора, — пробормотал он. Потом уже громче добавил: — Я был бы весьма обязан, если бы кто-нибудь из вас позаботился доставить наш багаж — в особенности сундук с платьями моей супруги — на постоялый двор. А заодно и сообщил трактирщику о том, что у нас увели лошадей. Вне всякого сомнения, он сам уведомит местные власти о том, что с нами случилось. Вы могли бы взять это на себя?

— Могли-то могли бы, — с некоторым сомнением в голосе пробормотал один из мужчин, — ежели бы, конечно, на то была возможность…

— Видите ли, сэр, — вмешался другой, по-видимому, более словоохотливый, — у нас тут подвода. Можно было бы, конечно, кинуть туда сундуки вашей милости… Да видите ли, дело какое — мы на ней покойника повезем. Эти мерзавцы прикончили одного из наших, надо свезти его на кладбище, да поскорее, так что, сами видите, недосуг нам.

— Нашим сундукам все равно, с кем ехать: с покойником или с живыми, — отмахнулся Стивен. — Я только достану свои пистолеты, и можете их забрать.

— У вас и пистолет имеется? — Похоже, он был потрясен. — В саквояже?

— Даже два. Пришло время пустить их в дело. Видимо, в здешних местах без оружия не обойтись.

— Ух ты! Вот это мне по сердцу! В самую точку попали, ваша милость! Считайте, я ваш, сэр! Вот вам моя лошадка — берите, берите, это подарок! Конек выносливый, а уж места наши, особенно к северу, знает отлично, — вдруг вмешался тот, что до сих пор старался помалкивать. — Сдается мне, он и сам-то с севера. Может, ему приятно будет повидать родные места.

Второй только фыркнул и пробормотал сквозь зубы что-то неразборчивое.

Стивену и в голову не пришло поинтересоваться, как случилось, что хозяин не знает, откуда родом его конь. Припомнив, как старательно оба прятали от него свои лица, он благоразумно решил не задавать лишних вопросов. То, что даже приятеля своего они хотели закопать без лишних церемоний, говорило само за себя. Оставалось только надеяться, что им не придет в голову освободить его от кошелька, прежде чем они отправятся по своим делам.

— Большое спасибо. Вы не посветите мне, а то я что-то не вижу… Ага!

Дуэльный пистолет с длинным стволом холодно и угрожающе блеснул в темноте, и лица обоих мужчин моментально стали почтительными.

— Ух ты, знатная пукалка! Всегда хотел такую! — подобострастно протянул один. В голосе его слышалась нескрываемая зависть.

— Тихо, Лидд! Нечего болтать попусту! Стало быть, сэр, вы надеетесь вернуть вашу хозяйку, верно? — перебил второй. Судя по голосу, это был тот, что ссудил ему коня.

— Да. И еще до рассвета.

— Тогда вам пора. Они, поди, часа три как уехали. А о сундуках не переживайте. Будут себе стоять на постоялом дворе да вас дожидаться. Ведь вы и нам окажете услугу, и немалую.

— Будут стоять?! — озадаченно переспросил Лидд, видимо, не веря своим ушам.

— Будут! — отрезал второй. — Это самое малое, что мы можем сделать для человека, который отомстит за нас этим подлым убийцам!

— Э-э-э… должно быть, ты прав.

Стивен, который в глубине души вовсе не рассчитывал кого-то убивать, не считая, конечно, подлого похитителя Белль, решил, что разумнее пока не спорить.

— Спасибо, — еще раз бросил он и, подойдя к лошади, одним прыжком вскочил в седло. — Весьма благодарен вам за совет и помощь. Может быть, в один прекрасный день я смогу вернуть вам долг.

— Сомневаюсь, ваша милость, но все равно спасибо. Не часто встретишь в наших местах такого обходительного джентльмена. Тут народ грубый. А теперь езжайте, и храни вас Бог и все его ангелы!

Стивен коротко кивнул.

— Нет уж, спасибо! — неслышно проворчал он себе под нос. — Я уж как-нибудь сам, без божественного воинства! Сдается мне, иной раз их помощь бывает несколько обременительна!

Глава 13

Белль не сомневалась, что Стивен кинется на поиски сразу же, как только придет в сознание. А это, к счастью, случится скоро. Ведь только они двинулись в путь, как опять полил дождь. «Ливень быстро заставит его очнуться, — решила она. — А значит, нужно быть начеку».

И хотя в прошлом упрямство Стивена доставляло ей немало хлопот, сейчас она впервые благодарила Бога за то, что на него можно положиться. Зная его характер, можно было не сомневаться, что он гонится за ними и спасение уже близко. Белль нехотя призналась себе, что просто мечтает о том, чтобы он поскорее нашел ее. Обстоятельства, похоже, благоприятствовали этому. Коровам уже изрядно досталось, и они упорно отказывались идти быстрее. К тому же вскоре они наткнулись на целое поле турнепса и выгнать их оттуда не было никакой возможности. Несчастные животные ели так, словно это была последняя трапеза в их жизни. Когда же они наконец соизволили двинуться в путь, то оставили настолько явные следы своего пребывания, что только слепой или полный идиот мог бы этого не заметить. А Стивен отнюдь не был слеп.

Порывистый ветер с дождем и снегом вскоре миновал, однако удача вновь улыбнулась им: ночь выдалась на редкость светлая, так что Стивену не составило бы труда идти по их следу. Впрочем, Белль надеялась, что он настигнет их раньше. Она молила Бога, чтобы так и случилось, поскольку, перейдя границу, ее похитители могли почувствовать себя в безопасности и остановиться на ночлег. А тогда… кто знает? Белль что-то слабо верилось в то, что они так уж стремятся сохранить ее для своего лэрда.

Кипя от ярости, Белль, однако, старалась держать себя в руках. То и дело она ловила на себе подозрительные взгляды, поэтому приняла самый невинный и робкий вид и едва не прокусила до крови язык, чтобы не высказать им все, что она думает. До нее порой долетали обрывки разговоров, из содержания которых она смогла понять, что похитители так и не решили, как с ней быть: прикончить тут же на месте — достаточно робкое предложение, высказанное каким-то чахлым женоненавистником с бельмом на правом глазу, на которого и собственная жена, похоже, не могла смотреть без омерзения, — или отпустить на все четыре стороны. Двое из похитителей придерживались последнего. Только великан, которого все называли Дурачком Ангусом, упорно желал тащить ее с собой. Поворчав немного, они уступили.

В покорность Белль они явно не верили, поэтому хоть и небрежно, но все-таки связали ей руки, позволив держаться за гриву коренастой лошаденки, которую взял под уздцы верзила Ангус.

Если бы ее охраняли только трое верховых, она, пожалуй, рискнула бы скатиться с лошади в расчете на то, что темнота надежно укроет ее от пуль. Однако Ангус ростом вполне мог бы поспорить со своей лошадью, да и весил ничуть не меньше. При одном только виде его лап, сжимавших поводья, Белль мутило от страха. Своими ручищами он мог без труда свернуть шею и коню, а сидя боком на лошади, Белль была бессильна что-либо сделать, разве только быть готовой на случай неожиданного поворота событий.

Из-за этого Белль старалась пореже смотреть на фонарь, который нес в руке предводитель отряда, чтобы не оказаться слепой в тот момент, когда из темноты вынырнет Стивен. С этой же целью она крепко держалась за гриву коня — чтобы, когда раздастся выстрел, не слететь на землю. Она нисколько не сомневалась в том, что перестрелки не избежать. Вряд ли Стивен станет особенно церемониться с похитителями.

Мамочка, если — вернее, когда — меня спасут, клянусь, я сделаю все, чтобы Стивен был счастлив. Наш брак не станет браком по необходимости — во всяком случае, насколько это будет зависеть от меня. Я пыталась обуздать свои чувства, но это оказалось свыше моих сил. И теперь вынуждена признать, что вовсе не так равнодушна к нему, как мне хотелось бы.

И хотя я знаю, что Стивеном движет лишь чувство долга, я все же надеюсь, что это будет прочный и счастливый брак. Я уважаю Стивена, ума ему не занимать, и я не сомневаюсь, что ему и в голову не придет унижать или третировать меня. Я верю, что по-прежнему останусь личностью.

И тогда, может быть, со временем он тоже полюбит меня…

Укрывшись в темноте, Стивен хладнокровно оценил ситуацию, и рука его чуть сдвинулась в сторону. Теперь он держал на мушке главаря, ехавшего впереди с фонарем в руке. Ему страшно хотелось пристрелить негодяя, осмелившегося встать между ним и женщиной, которую он привык считать своей. Но все же Стивен понимал, что разумнее избавиться сначала от главаря, тем самым оставив отряд в темноте. Остальные наверняка кинутся посмотреть, что стряслось с их приятелем, тем самым предоставив ему возможность вырвать из рук похитителя Белль — вряд ли они решатся стрелять и стадо коров. Выстрелы приведут животных в неистовство, и тогда им всем несдобровать.

Холодно и тускло блеснул ствол пистолета, и Стивен, сжав зубы, задержал дыхание, когда в лицо ему ударил ветер. А потом спустил курок, слегка прищурившись, чтобы его не ослепило. Как он и предполагал, главарь, падая с лошади, отчаянно завопил, остальные с криками устремились к нему.

Не колеблясь ни минуты, Стивен пришпорил коня и погнал его галопом прямо в гущу испуганных коров. Как ему и было обещано, лошадь оказалась не только проворной, но и твердой на ногу. Но прежде чем он успел проскакать половину расстояния, отделявшего его от Белль, она вдруг резким движением повернула голову своего коня, одновременно перекинув ногу через седло, и уселась по-мужски. Потом, ударив опешившего коня по ребрам, галопом погнала его в темноту, позаботившись о том, чтобы стадо беснующихся коров отрезало ее от преследователей.

«Умная девочка!» — мысленно похвалил ее Стивен, заметив, что она прижалась к шее коня, обхватив ее руками. Это было лучшее, что она могла сделать, чтобы избежать пули в спину. И хотя он многое отдал бы за то, чтобы отомстить, Стивен, круто развернувшись, погнал коня вслед за Белль.

Уже нисколько не сомневаясь в том, что Белль теперь в безопасности, Стивен спешил убраться со скользкой тропинки. От запаха навоза его уже мутило, к тому же после дождя тропинку размыло, и можно было только удивляться, как он до сих пор не свернул себе шею.

Уворачиваясь от коров, в испуге метавшихся из стороны в сторону, Стивен молча дал себе зарок никогда не дразнить Белль, если ей вздумается похвастаться своим умением держаться в седле. Ее конек явно не привык ходить под седлом, однако она буквально прилипла к его спине, бесстрашно и ловко пробираясь среди беснующихся коров, и только волосы ее сверкали в темноте, словно вышитое шелком знамя богини войны. Белль была поистине великолепна! С восторгом глядя ей вслед, Стивен дал еще одну клятву, пообещав, что купит для нее самого лучшего гунтера[3], а следующей осенью непременно возьмет с собой на охоту.

Послышался крик, полный дикой, бессильной злобы. Им вслед прогремел залп. Но Стивен даже не оглянулся. Взгляд его был прикован к скакавшей впереди Белль. Ее испуганный конь явно собирался укрыться в самой гуще леса. Он невольно залюбовался ее великолепной осанкой, но сердце его сжималось от страха. Без седла, без шпор Белль вряд ли удастся справиться с лошадью, и тогда не миновать беды.

— Держись, Белль! — завопил он, стараясь не отставать.

— Стивен! — воскликнула она и, улучив момент, послала ему улыбку. — Я знала, что ты придешь!

Даже сквозь потеки грязи на ее лице было видно, как она сияет.

— Готово! Я тебя поймал! Теперь поехали! — пропыхтел Стивен. Поравнявшись с Белль, он рывком вытащил ее из седла, усадил перед собой и, пришпорив коня, понесся к лесу. Невольно ахнув от неожиданности, Белль вцепилась в его ногу, чтобы удержаться в седле. Стивен скривился от боли, однако продолжал гнать коня, пока они не оказались под надежной защитой леса. Он остановился, когда убедился, что их преследователей уже не видно. Конечно, глупо было бы предполагать, что те осмелятся броситься в погоню, однако пустить пулю им вслед они могли. А стрелять в женщину? Стивен хмыкнул: эти люди уже успели продемонстрировать свое презрение к английским обычаям.

— Ты сможешь продержаться еще немного, любимая? Надо забраться как можно дальше в лес, там безопаснее. А уже потом можно будет позаботиться и о ранах.

— Но я не ранена, — успокоила его Белль. — Так что можем ехать.

Снова перекинув ногу через спину лошади и усевшись по-мужски, Белль, как могла, держалась за ее гриву связанными руками. И хотя седло то и дело ерзало в разные стороны, теперь она была спокойна — ведь ее заботливо поддерживали руки Стивена.

А Стивен, только сейчас заметивший, что у нее связаны руки, перепугался не на шутку. При мысли о том, какой опасности подвергалась Белль, лицо у него стало мертвенно-бледным.

— А ты быстро сообразила, что делать, радость моя, — похвалил он Белль, пригнув голову, чтобы не задеть о низко растущую ветку дерева. — К тому же надо отдать должное твоему первому отчиму — он и в самом деле научил тебя сохранять хладнокровие в любых обстоятельствах.

— Но ведь я же знала, что ты рядом, — пожала плечами Белль. — Я только и ждала твоего сигнала, чтобы удрать.

Вдалеке снова послышались выстрелы. Вздрогнув от неожиданности, Белль поднесла к лицу спутанные руки и принялась развязывать узел, помогая себе зубами.

— Ей-богу, готов поверить, что эти недоумки бросились в погоню, — удивленно проговорил Стивен, услышав за спиной шорох веток.

Конечно, они намного опередили тех, у кого не было лошадей, и тем не менее Стивен до сих пор не решался обернуться, чтобы пустить пулю-другую в сторону трещавших у них за спиной кустов. Белль даже не вздрогнула.

— Они что, совсем с ума сошли? — изумился Стивен. — Или не знают, что родственники тех, кого они убьют, не успокоятся, пока не увидят цвет их крови?! Естественно, вряд ли кто-то из моих спасителей побежит за помощью к властям, но уж местный-то землевладелец наверняка вызовет солдат из ближайшего приграничного гарнизона! Нет, не понимаю! Они получили своих коров — бедняги, ну и туго же им пришлось! — у них есть шанс без помех убраться восвояси… для чего им мы?

— Скорее всего это тот верзила, — пробормотала Белль, дергая зубами веревку. — Ему почему-то втемяшилось в голову отвезти меня в подарок своему лэрду. Ей-богу, в жизни своей не видела более упрямого болвана!

— Вероятно, еще один бедняга, который не слышал о том, что рабство в Британской империи отменили, — пробормотал Стивен, направив коня в сторону поляны.

— Ну, во-первых, он шотландец, — возразила Белль, стараясь быть по возможности справедливой. — Не думаю, что им есть дело до законов Британской империи. А потом, он непроходимый идиот. Скорее всего просто деревенский дурачок.

— Великан-идиот — это нечто! — ехидно хмыкнул Стивен. — Похоже, сегодня нам представился случай познакомиться с очередным чудом природы!

— Стивен, послушай, а почему бы нам не отправиться в противоположном направлении? Иначе мы не успеем до рассвета вернуться туда, где остался наш экипаж.

— Если ты помнишь, эти негодяи успели прихватить наших лошадей. К тому же вряд ли он теперь годится для путешествия. Впрочем, не знаю, я его не разглядывал — слишком торопился догнать тебя. А потом, знаешь ли, у меня было сильное подозрение, что задержись я, и все то лучшее, что мне удалось пробудить в душах местных Робин Гудов, растает, как снег на солнце.

— Робин Гудов?!

— Ну да. Грабителей с большой дороги. Боюсь, они тут повсюду.

— Боже милостивый! До чего же нам не везет! — ужаснулась Белль.

— Вообще говоря, я рассчитывал свернуть на юг, а оттуда уже вернуться к постоялому двору. Что-то мне подсказывает, что два джентльмена, любезно одолжившие мне лошадь, не обманут меня и наш багаж окажется на месте. Однако мы сейчас слишком близко к границе, так что самое разумное, думаю, разбудить ближайшего священника и немедленно обвенчаться. Можешь считать это манией преследования, Белль, но у меня такое чувство, что над нами властвует чья-то злая воля и все эти несчастья подстроены.

— Верно! — воскликнула Белль, чье радужное настроение в этот момент трудно было испортить. — Я с самого начала подозревала именно это! Никогда не думала, что удрать от жениха так трудно! Осталось только попасть в плен к пиратам! Или быть проданными на галеры… или чтобы на нас вдруг напал всадник без головы! Или огнедышащий дракон!

— Даже не думай об этом! — грозно предупредил Стивен. — По крайней мере пока мы не будем в безопасности!

— Послушай, неужели ты всерьез боишься пиратов… или всего остального? — спросила Белль, вдруг почувствовав себя неуютно. И боязливо оглянулась — темная масса деревьев нависла над ними, словно вставший на задние лапы разъяренный медведь.

— Нет, конечно. Тут и без них есть кого бояться. Одни конокрады чего стоят. Однако им и в голову не придет искать нас на севере. Поэтому так будет безопаснее. Иначе мы, чего доброго, нарвемся на посланных за ними солдат, а те не долго думая пристрелят нас с тобой прежде, чем сообразят, что ошиблись. Мерзость какая — пасть от пули своего же соотечественника!

Стивен натянул поводья, придержав коня, чтобы в темноте не врезаться в какое-нибудь дерево. А Белль вдруг почувствовала себя такой усталой, что, забыв об опасностях, уютно прижалась к груди Стивена.

— Держу пари, ты не захватил с собой расческу, — зевнула она. — Или хотя бы чистый носовой платок. — Белль с досадой потрогала распущенные волосы и откинула их назад. Пальцы ее нащупали лепешку грязи, прилипшую к щеке, и она пожала плечами.

— Нет, — буркнул Стивен, чувствуя, как напряжение постепенно оставляет его. — Как только доберемся до города, куплю тебе и то и другое. Можешь считать это свадебным подарком.

Только сейчас, когда она оказалась в его объятиях, он наконец поверил, что Белль больше ничто не угрожает. Уныло оглядев собственную заляпанную грязью одежду, Стивен покачал головой и тут же сморщился от боли.

— Спасибо, — поблагодарила Белль, кое-как стянув волосы обрывком веревки, некогда стягивавшей ей руки. — Знаешь, Стивен, я чертовски устала появляться в каких-то Богом забытых деревушках или трактирах, да еще в таком растерзанном виде, что меня можно принять за цыганку. Что такое случилось в мире, что двое людей не могут мирно путешествовать по Шотландии?

— М-да, похоже, все эти приключения стали у нас вроде дурной привычки, — согласился Стивен, покрепче обняв ее за талию. — Но по крайней мере на этот раз мы с тобой покажемся в таком виде не в своей стране. Уже утешение! Остается надеяться, что в темноте мы выглядим не так ужасно, как на самом деле.

— Слабое утешение. Сказать по правде, никогда не думала, что печально прославлюсь в трех странах сразу.

— В трех? Как это?

Оглянувшись через плечо, Белль грустно улыбнулась:

— Да, сразу в трех! — И принялась загибать пальцы: — В Англии. В Шотландии. И в Вест-Индии.

— Интересная мысль. Однако вынужден тебя огорчить — придется тебе удовольствоваться двумя. Мы обвенчаемся немедленно. Я могу бороться против злого рока, убивать злодеев-трактирщиков, кидаться в погоню за угонщиками коров и все такое… однако ни за что на свете не рискну предстать пред грозные очи твоего отчима, пока не окажусь под защитой священных и нерушимых брачных уз.

Белль понимающе кивнула.

— Да уж, он куда опаснее каких-то там пиратов, — согласилась она и принялась разглядывать кусочек неба, проглянувший между деревьями. — Как ты думаешь, дождь снова пойдет?

— Туч пока не видно. И небо ясное. Но думаю, вряд ли нам так повезет. А ты как считаешь? — покачал головой Стивен, прижав Белль к себе и быстро поцеловав массу ее спутанных волос.

Белль устало кивнула, поморщилась и вдруг принялась ерзать, словно ей что-то мешало. Царапины и ссадины, полученные во время падения из коляски, словно дождавшись удобного случая, напомнили о себе. Она пошевелила ногами, чтобы вернуть чувствительность замерзшим ступням, и сделала неприятное открытие.

— Стивен, послушай… ты очень огорчишься, узнав, что твоя жена не слишком стесняется в выражениях?

— Ну, надеюсь только, что это не войдет у нее в привычку. А вообще-то в подобных обстоятельствах это вполне позволительно, — великодушно ответил он.

— Вот и замечательно, потому что этот чертов башмак, кажется, слетел у меня с ноги и, конечно, потерялся где-то!

Стивен вдруг принялся хохотать. Естественно, у него тут же разболелась голова, но он все смеялся и смеялся, и по щекам у него текли слезы.

— Прости, Стивен, но если честно, я не вижу, что тут смешного. Я осталась босой. Ноги у меня превратились в ледышки. И между прочим, в этом нет ничего приятного!

— Прости, Бога ради, Белль! Туфли я тебе тоже куплю. Красивых, конечно, не обещаю. Скорее всего обычные крестьянские сабо, зато они будут дивно гармонировать с рваным подолом твоего платья и моим грязным сюртуком. — И жалобно добавил: — Черт, до чего же голова болит! Только сейчас почувствовал.

— Стало быть, нам это не приснилось, верно? И можно не надеяться, что мы вот-вот проснемся и окажется, что мы так и не уезжали из «Камней»? — проговорила Белль, с тревогой оглядываясь по сторонам.

Вынырнув из-под деревьев, они двинулись наискосок через поле. Белль поежилась — в стороне темной массой угрюмо тянулись заросли каких-то кустов, в которых без труда могла бы укрыться целая шайка разбойников.

— Нет, конечно, это не сон. Зато мы оба живы. Так что, по-моему, жаловаться нам не на что.

— Должно быть, ты прав, — вздохнула Белль. — Дай «мне твои пистолеты, я их перезаряжу. Может, конечно, нам пока и везет, но неизвестно, что будет дальше. Так что уж лучше быть готовыми ко всему.

Стивен молча протянул ей пистолеты — на этот раз у него хватило благоразумия не усомниться в ее умении обращаться с огнестрельным оружием. К этому времени он уже успел понять, что его будущая жена обладает довольно многочисленными и весьма разносторонними талантами, и это неизменно приводило его в почти благоговейный восторг.

Глава 14

Кузнец в ближайшей деревушке не слишком обрадовался, когда трактирщик поднял его на ноги еще до рассвета. Однако как только ему объяснили, в чем дело, он смягчился, в особенности когда Стивен доказал, что даже английские путешественники умеют быть щедрыми. Точно так же благословлял его щедрость и один из деревенских обитателей, которого тоже сдернули с постели под утро да еще отправили будить сестру, местную портниху, а вдобавок приказали купить носовой платок, расческу и заколки для Белль. Кузнец в это время, весело посвистывая, наспех переделывал обломок уздечки в обручальное колечко, поскольку ему дали понять, что молодые торопятся и уедут тотчас же после венчания.

Поспешное венчание не вызвало ни малейшего удивления. Все давным-давно привыкли, что англичанам вечно недосуг и для этого они и едут сюда — чтобы без особых проволочек произнести слова обета и не тратить зря время и деньги на объявления в газетах, церковное оглашение или покупку специальной лицензии. Они знали, что не составит никакого труда найти желающих, которые охотно согласятся — за плату, разумеется, — вместе с кузнецом стать рядом с женихом и невестой в каретном сарае и выступить свидетелями краткой брачной церемонии.

Какая-то заспанная, но славная девушка на постоялом дворе принесла Белль и Стивену крепкого чая и большую тарелку с холодными овсяными лепешками, потом разожгла огонь в камине, усадила обоих возле него, чтобы они могли отдохнуть немного и согреться, пока все будет готово к венчанию.

Сюртук и пальто Стивена унесли почистить, потом растолкали нескольких мальчишек и велели им сбегать на ближайший луг, что за постоялым двором, — набрать кислицы, калужницы и первоцветов, чтобы сделать букетик для Белль. Так что она будет стоять у импровизированного алтаря не только обутая, но и с букетом цветов в руках — как и положено невесте.

Не прошло и получаса, как все было готово. Солнце едва взошло, и лучи его робко проглядывали сквозь ветви каштана, где с веселым цоканьем сновало семейство красных белок. Они с любопытством смотрели вниз, где Белль и Стивен, приведя себя в порядок, насколько это было возможно, вышли из жаркой кузницы и подошли к каретному сараю. Решено было обойтись без обычного вступления.

— Я кузнец, — начал представитель этой профессии, оглядывая стоящую перед ним пару водянисто-голубыми, подслеповатыми от катаракты глазами. — И так же, как я кую металл, так и сейчас я соединяю нерушимыми узами брака этого мужчину и эту девушку, чтобы они дали друг другу обет верности перед всеми свидетелями… Давай кольцо, парень. А теперь надень его на палец своей невесте.

Кузнец ободряюще кивнул Стивену. Тот, поколебавшись немного, надел на палец Белль грубо обработанный железный ободок, который в этот день должен был заменить обручальное кольцо. И тут же молча дал себе слово, что очень скоро заменит его другим.

— Клянусь тебе в верности, — послушно повторил он, глядя прямо в глаза Белль и надеясь — дурак несчастный! — увидеть в них радость.

— А теперь ты, девушка, — велел кузнец. — Теперь ты должна поклясться в верности своему мужу.

— Клянусь тебе в верности, — пробормотала Белль.

По ее лицу и голосу было ясно, что она едва не падает с ног от усталости. Невозможно было поверить, что это невеста.

— Теперь вы муж и жена, — объявил кузнец. — Таков наш старый шотландский обычай, и так тому и быть.

В его заскорузлой руке блеснул кузнечный молот и с грохотом опустился на наковальню. На этом свадебная церемония закончилась, и новобрачные вышли из каретного сарая. И хотя оба от усталости едва держались на ногах, однако решительно отклонили одно за другим сначала предложение снять комнаты на постоялом дворе, чтобы провести там брачную ночь и подтвердить свой брак, потом нанять провожатого, чтобы половить форелей и даже выпить по кружке виски и честь невесты.

Единственное, что им потребовалось, — это лошадь для Белль. В конце концов удалось договориться с хозяином постоялого двора, что тот одолжит им кобылу, но согласился он неохотно и только потому, что трактирщик в Поусэйле, куда они направлялись, приходился ему каким-то дальним родственником, так что он не сомневался, что вскоре получит свою собственность назад.

Они отправились в обратный путь. Ехали медленно, поскольку коню Стивена изрядно досталось прошлой ночью и он устал ничуть не меньше своего хозяина. Поусэйл находился в стороне от главной дороги в Англию, но, поскольку между двумя странами по-прежнему шла оживленная торговля, у Стивена с Белль не было недостатка в попутчиках.

Путь их пролегал среди холмов, словно живым ковром покрытых густыми зарослями вереска, и новобрачная чета могла вдоволь любоваться окрестностями, где из леса на лужайку то и дело выбегали грациозные олени, а изящные стрекозы перепархивали с цветка на цветок, облюбовав себе поля и изгороди, сплошь увитые цветами.

Заодно им представилась возможность увидеть густые заросли болотной калужницы — этой шотландской розы — и дикого тимьяна. Мало-помалу становилось все теплее, и дикая пустельга, выпорхнув чуть ли не из-под копыт коня, бесстрашно взвилась к небу и стрелой устремилась к кружевной завесе облаков, кокетливо обрамлявших яркую синеву у них над головой.

К несчастью, у Стивена было не то настроение, чтобы беззаботно наслаждаться всей этой красотой. Ему представлялось, что достаточно жениться на Белль — и в душе его воцарятся мир и душевное спокойствие. Однако он ошибся. «Возможно, — мрачно думал он, — это все потому, что мечты не шли дальше свадьбы». Решив, что самое главное — увезти Белль в Шотландию и обвенчаться, он как-то совершенно не думал о том, что впереди их ждет целая жизнь.

И вот сейчас мысли о неизбежных сложностях, поджидающих их на этом пути, заставляли его хмурить брови и рассеянно потирать все еще гудевшую голову. Возможно, дело осложнялось тем, что брак их был скреплен наспех и как бы в обход общепринятых правил и оттого выглядел каким-то ненастоящим, почти нереальным. Да и во время помолвки — если только можно было применить это слово к той ситуации, в которой они оказались, — все неизменно шло кувырком. Сыпавшиеся на них беспрестанно напасти, тот факт, что они разделили брачное ложе, еще не будучи мужем и женой, даже обстоятельства их встречи — все было необычным. И вот теперь они как будто оказались одни в целом мире — муж и жена, но рядом с ними не было ликующих родных, у них не было даже дома, чтобы отпраздновать свадьбу.

Конечно, признался себе Стивен, можно было легко отнести его дурное настроение на счет отчаянно болевшей головы и бесчисленных ссадин и синяков, покрывавших все его тело. В конце концов, подумав немного, он благоразумно решил оставить все сомнения до того момента, пока отдохнет и выспится. Может быть, тогда ситуация представится ему не в таком мрачном свете.

— Как ты, Белль? — пристыженно спросил он, с некоторым запозданием вспомнив о ехавшей с ним рядом женщине, которая с нынешнего дня была его женой перед Богом и людьми.

И вдруг почувствовал, что, несмотря ни на что, при одной мысли об этом в душе его разлилась тихая радость.

— Чудесно, если не считать нескольких царапин, — вежливо отозвалась Белль. Подняв лицо к небу, она окинула его задумчивым взглядом и добавила: — Ну и конечно, дождя, который к вечеру наверняка польет как из ведра.

— Ты как будто смущена. По-прежнему гадаешь, что же будет дальше? — угадал он.

— Да, — призналась Белль, украдкой бросив взгляд на Стивена. На губах ее появилась слабая улыбка. — Я подумала… предположим, нам не удастся снять комнаты в Поусэйле. Что, если мы тогда немного выпьем, а потом наймем проводника и отправимся половить форелей — чтобы отпраздновать свадьбу?

С облегчением сообразив, что Белль так же смущена, как и он, Стивен тоже улыбнулся.

— Я уже об этом думал. Но ведь ты очень скоро начнешь тосковать по своим новым платьям. Да и постоялый двор не самое лучшее место для медового месяца.

Белль отвела глаза в сторону, залюбовавшись заброшенным монастырем и средневековой церквушкой, мимо которых они как раз проезжали. Поседевшие от древности надгробия, осевшие под грузом веков, подрытые бесчисленными поколениями кроликов, тяжело кренились в разные стороны, опираясь на плечи своих собратьев.

Белль вдруг почувствовала себя одной из них — такой же старой, покрытой мхом, готовой вот-вот закачаться и рухнуть на землю. Груз всего пережитого тяжко давил ей на плечи. При всем желании ей вряд ли удалось бы выразить словами, что она чувствует в эту минуту. В то, что она замужем, ей не верилось до сих пор.

— Сомневаюсь, что ты согласишься еще хоть на пару дней вернуться в «Камни». Жаль, ведь там так замечательно.

Стивену припомнились возмущенные и негодующие физиономии слуг, встретивших их на крыльце, и он решительно замотал головой.

— Прости, милая, но, боюсь, тебе в мужья достался трус, — уныло сознался он. — Я готов бестрепетно смотреть в лицо пулям, но от одной только мысли о прислуге в доме твоей приятельницы меня тут же прошибает холодный пот.

Почувствовав, что он шутит, Белль немного воспрянула духом и даже попыталась приободриться. «В конце концов, что сделано, то сделано, — решила она. — Может быть, все к лучшему».

— Хорошо еще, что мы попали в Шотландию окольным путем, — сказала она. — По крайней мере теперь ничто не мешает нам ехать напрямик и с гораздо большим комфортом вернуться… куда? В Лондон?

— Да, милая, в Лондон — хотя бы ненадолго. Но после того как я провожу в плавание свою «Русалку», я с радостью отвезу тебя в Кент, в свой загородный дом в Воркворте. Он очень красив, особенно весной, и мне просто не терпится показать его тебе во всем блеске.

— Я бы с удовольствием, — застенчиво улыбнулась Белль.

Она даже себе не желала признаться, что радость ее вызвана скорее словом «дом», чем обещанием поразить ее воображение видом деревенского поместья в цветах. В глубине души девушка считала, что в последнее время успела вдоволь налюбоваться природой.

— А немного позже, когда море не будет таким бурным, можно навестить твоего отчима, — предложил Стивен.

— М-м-м… может быть. — При этих словах на лбу Белль залегла морщинка. — Наверное, будет лучше, если я сначала напишу ему из Лондона и сообщу о нашем браке. И потом, нужно непременно связаться со служащими нашей компании, а то они, наверное, не знают, что и думать о моем исчезновении.

Стивен забавно сморщил нос.

— Я тоже напишу твоему отчиму. Хотя, признаться, то, что я слышал о нем, не очень-то располагает к знакомству.

— Напиши, только чем короче, тем лучше. Просто сообщи о том, что мы поженились, — для первого письма этого вполне достаточно. А уж потом письма посыплются градом, вот увидишь.

— А что ему напишешь ты?

Стивен внезапно почувствовал острый интерес к тому, что же за отношения связывают Белль с ее почти легендарным родственником.

— Свалю все на Куинси, — без обиняков заявила Белль. — Вообще-то я не мстительна и никогда бы не решилась обрушить гнев отчима даже на такое жалкое существо, как он. Но ради нашего же спокойствия, думаю, так будет лучше. К тому же Марвелл поступил гадко, и если кого и нужно принести в жертву, пусть это будет Куинси. Согласен?

— Вне всякого сомнения. И если твой отчим свернет ему шею, тем самым он избавит меня от лишних хлопот. Белль нахмурилась:

— Не надо так шутить.

Стивен уже открыл было рот, чтобы заявить, что вовсе не шутит, но тут же прикусил язык.

— Только будь осторожен, — предупредила Белль. — И тогда папа, возможно, поблагодарит тебя за то, что ты спас мою репутацию.

— Возможно — если, конечно, до него еще раньше не долетит слух о том, как я сам же ее и подпортил. Белль кивнула:

— Это верно. Думаю, не стоит упоминать о нашей встрече с сыщиком с Боу-стрит и… и о том происшествии на дороге, хотя ты, конечно, сыграл в нем самую героическую роль. Как это благородно с твоей стороны — броситься на помощь невесте и вырвать ее из рук разбойников! А если серьезно, Стивен, я до конца своих дней буду благодарна тебе за это…

Стивен покраснел.

— Нет уж, лучше постарайся забыть об этом, и поскорее, особенно о том, чему мы стали свидетелями в трактире Каскера, — тихо проговорил он. — И потом, я не сделал ничего героического — тебе ведь и без моей помощи удалось сбежать от них. А уж как ты скакала на лошади — ночью, с развевающимися по ветру волосами, просто леди Годива! До конца своих дней не забуду этого зрелища! Знаешь, я бы с удовольствием взял тебя на охоту!

— Ты вел себя как настоящий герой! — К тайному удовольствию Стивена, Белль упорно гнула свое. — Как странно, что я до этой самой минуты и не вспоминала о мистере Фрае. Наверное, когда я вдруг оказалась в лапах этих ужасных людей, это настолько выбило меня из колеи, что заставило забыть о разных мелких происшествиях.

— Зато меня оно заставило изрядно поднапрячь свои умственные способности, — с мрачной иронией хмыкнул Стивен.

— Ах да, и ведь ты получил еще и дополнительное удовольствие, познакомившись с разбойниками с большой дороги! Какое замечательное приключение, правда? Можно целый месяц хвастаться всем родным и знакомым! — Белль лукаво усмехнулась.

— Разбойники с большой дороги или такие же конокрады — черт их разберет! Во всяком случае, они с такой охотой расстались с этой лошадкой, что я понемногу начинаю думать, уж не свели ли они ее с чьего-нибудь двора… Проклятие! — с досадой выругался Стивен.

— Что такое? — всполошилась Белль.

— Ничего страшного. Я только сейчас сообразил, что теперь нет ни малейшей возможности вернуть эту скотину ее хозяину — кем бы он, черт побери, ни был! А теперь представь, что судьбе будет угодно сыграть с нами очередную шутку и она столкнет нас нос к носу. Ведь этот парень наверняка узнает свою лошадку! Поднимется страшный шум, меня обвинят в конокрадстве, а то, чего доброго, еще и в краже тех проклятых коров! — В голосе Стивена сквозило уныние. — Ох, боюсь, кончу я свои дни на галерах! Или на виселице…

Белль захихикала:

— Вот-вот! А может, нас вздернут обоих, как ты думаешь? Что-то я сомневаюсь, что твои новые друзья будут так любезны подтвердить нашу невиновность и занять место на эшафоте. Жаль, конечно, потому что я бы лично не отказалась познакомиться с ними.

Стивен бросил на нее укоризненный взгляд:

— Не думаю, чтобы они объявились. И уж конечно, мне бы и в голову не пришло знакомить тебя с ними. Наверное, будет справедливо, — он тяжело вздохнул, — если я отдам эту скотину владельцу коляски взамен тех двух лошадей, которых у нас увели.

— А может, его узнают на постоялом дворе, куда мы едем? И тогда мы сможем вернуть его законному хозяину! — Белль шумно вздохнула. Все ее веселье исчезло. — А кстати, ты помнишь, что твой Король все еще у Бекки! Да и кстати, не забыть бы сообщить твоему дядюшке и Констанс о том, что мы поженились. — Белль уныло покачала головой: — Похоже, нам предстоит нелегкое время, не так ли?

— Ну-ну, не трусь, радость моя. Все в свое время. Первым делом, как только вернемся в город, я пошлю в газеты объявление о нашей свадьбе. Это положит конец глупым сплетням и заставит многих наших знакомых прикусить языки.

Белль снова покачала головой, на этот раз энергичнее.

— Нет, так не пойдет. Объявление в газетах удовлетворит разве что Марвеллов да еще Дунканов, но чтобы положить конец сплетням — этого мало. Тебе придется написать письмо дядюшке и изложить ему свой вариант этой истории. А я, в свою очередь, напишу Бекки, прежде чем эта новость дойдет до нее в искаженном варианте. Иначе она страшно обидится, еще, чего доброго, сочтет себя преданной. Стивен взвесил ее слова.

— А я-то мечтал, что хотя бы первые пару недель у нас с тобой будет настоящий медовый месяц, — уныло пробормотал он, вспоминая свои планы. — Мне так хотелось сделать тебя счастливой, Белль!

— Не казни себя, Стивен, — ласково пробормотала Белль и, наклонившись к мужу, погладила его по щеке. Ее уродливое обручальное кольцо тускло блеснуло на солнце. — Примерно этого я и ожидала. Придется как-то смириться с этим…

После этих ее слов обоим почему-то сразу расхотелось разговаривать.

Ну вот, мамочка, наша семейная жизнь началась. Остается только надеяться, что все ниши злоключения остались наконец позади. Боже, как я устала!

Перебирая в памяти все, что случилось за сегодняшний день, я вдруг почувствовала прилив какого-то непонятного чувства — будто у меня появилась семья. Конечно, венчание было не таким, какое бы ты могла пожелать для своей единственной дочери, но все равно мне было так жалко, что ни ты, ни папа не смогут увидеть его! Может, это стыдно — думать о таких вещах во время собственной свадьбы, но я все время вспоминала тот кусочек из Шекспира… помнишь, как он сказал, что ромашка пахнет сильнее, когда на нее наступишь? А может, он имел в виду гиацинт? Или нарцисс? Во всяком случае, представь, мы со Стивеном стояли возле наковальни в каретном сарае, при этом оба больше смахивали на бродячих цыган, чем на нормальных людей, тем более на жениха с невестой. Надеюсь только, что наше будущее будет безоблачным — должна же судьба хоть как-то вознаградить нас за все наши мытарства?!

И еще одно, мамочка. Как ты смеялась бы, увидев мое уродливое обручальное кольцо! Однако даже если я не решусь носить его на людях, все равно у меня никогда не поднимется рука выкинуть его. Почему-то… сама не понимаю почему… но мне эта жалкая безделушка дороже всех бриллиантов на свете — кроме Стивена, конечно!

Глава 15

К своей досаде, Стивен вдруг обнаружил, что превратился чуть ли не в героя местных легенд. К счастью, в пивной никто его не узнал, так что ему без помех удалось пробраться в укромный уголок, выпить и послушать местные сплетни о своих «подвигах».

Очень скоро ошалевший от всех этих разговоров, Стивен догадался, что завсегдатаи рады возможности потолковать об убийствах, недавно случившихся в их краях. Да что там рады — они вообще ни о чем другом и слушать не желали! Языки работали без умолку. А главной темой разговоров были убийства и незнакомец, прикончивший чуть ли не всю шайку угонщиков скота.

Один словоохотливый старикашка до такой степени пылал возмущением против «ворюг-скоттов», что ходил от стола к столу со словами:

— Братья, будьте бдительны! Мы должны спать вполглаза! Враги наши, эти шотландские дьяволы, могут прокрасться сюда, аки волки в ноши, чтобы ограбить до нитки добрых христиан! Единственная наша надежда — могучий герой, изгнавший с нашей земли этих демонов в человечьем обличье!

Трактирщик — может, оттого, что у него самого были родичи на севере, — с трудно скрываемой злобой внимавший его речам, вскоре не выдержал. Потеряв терпение, он прорычал старику, чтобы тот допивал свое пиво и катился прочь, иначе он собственноручно вышвырнет его за порог. Старик вскоре ушел, однако восторженных почитателей «неизвестного героя» тем не менее не убавилось. Кабатчик, Генри Джонс, проникшись внезапной симпатией к Стивену, . решил, что его новому приятелю будет интересно узнать о местных знаменитостях.

— Во, глядите! Видите того, в куртке из грубого твида? Это Вильям Тадж, местный свинарь, он у нас всех свиней холостит. Парень твердит, что если он нынче припозднится к ужину, его хозяйка станет пилить его всю ночь. А если вовсе не придет ночевать, она ему целую неделю слова не скажет — так и будет молчать. Ох, сдается мне, парень из кожи вон лезет, чтобы заявиться домой попозднее! Готов пари держать, свояченица евонная снова прикатила! А они на дух друг друга не переносят. Ну, теперь от нее долго не избавишься.

— Понятно. А кто вон тот странный человек в коричневой молескиновой куртке? — рассеянно спросил Стивен, прикидывая про себя, хватило ли у Белль времени принять ванну и лечь в постель.

Ему не терпелось показать ей подарок, лежавший у него в кармане, — простенькое обручальное кольцо, гладкий золотой ободок. Конечно, в Лондоне он купит ей другое, но сейчас видеть у Белль на пальце уродливое»железное кольцо, наспех сработанное местным кузнецом, было свыше его сил. Он едва сдерживался, чтобы не сорвать его с руки своей молодой жены.

— Где? А-а-а, так это Джок, мясник. Моя сестрица вечно твердит, что ни в жисть не купит у него мяса на жаркое — воняет оно, дескать. И вообще — сомнительное оно какое-то. А ежели, скажем, в пирог его или в рагу, так по мне в самый раз.

Стивен мысленно дал себе зарок ни за что не принимать от кабатчика или его сестрицы приглашения на обед, если такое вдруг последует. Ужин в трактире у Каскера навеки отучил его пробовать сомнительное мясо.

— Да, разрезвился нынче Вильям, ничего не скажешь! Сдается мне, парень решил порадовать нас песней, — пробормотал кабатчик.

К несчастью, пел он на местном диалекте, к тому же с таким чудовищным акцентом, что смысл большинства слов так и остался для Стивена загадкой. Все было бы не так уж плохо, если бы не хриплый голос певца, больше напоминавший ослиный рев, и не его настойчивое желание, чтобы хор непременно подхватывал припев, в то время как сам он стучал пивной кружкой по столу, отбивая такт.

От рева мясника, грохота кружек и царившей в зале какофонии у Стивена заломило виски. Решив, что предоставил Белль вполне достаточно времени, чтобы искупаться и лечь, он подумал, что пора и ему немного отдохнуть. Утром снова придется выехать чуть свет, чтобы заранее приглушить скандал, пока тот не успел разгореться.

Извинившись перед Генри, он торопливо ретировался.

Уже подходя к спальне, Стивен вдруг обнаружил, что ему почему-то не по себе. И хотя с этого дня он имел полное право входить сюда в любое время дня и ночи, он долго мялся и только потом наконец решился постучать.

— Стивен, это ты? — послышался голос Белль.

— Да.

— Входи. — Она распахнула дверь. — Вода еще теплая, так что ты можешь принять ванну — если поторопишься.

Не сводя с нее глаз, Стивен перешагнул порог. Тончайшая ткань пеньюара цвета густых сливок пенилась вокруг нее, не скрывая очертаний изящной фигуры. Из-под пеньюара выглядывали босые ножки, пышные волосы были paспущены по плечам.

Стивен пожирал ее таким взглядом, что Белль слегка поежилась и отвела глаза в сторону.

— Тут есть ширма. Но если ты стесняешься, я могу одеться и подождать в гостиной, пока ты будешь принимать ванну.

— Нет! — Стивен откашлялся. — Я вовсе не возражаю, чтобы ты осталась. В любом случае сегодня вечером тебе внизу делать нечего. Они там все перепились и сейчас горланят песни, которые не для твоих ушей.

Не хватало еще, чтобы Белль услышала неправдоподобные басни о его «подвигах», опасливо подумал Стивен.

— Я и сама уже гадала, почему там такой шум. — Белль отвернулась. — Ладно, тогда я принесу тебе ширму.

Губы Стивена сами собой раздвинулись в улыбке. Надо же, какая скромница!

— Что с тобой, Белль? Какой прилив стыдливости! Я просто тебя не узнаю!

Белль смущенно зарделась.

— Просто я внезапно сообразила, что ведь это наша первая брачная ночь. И… и… — Закусив губу, она украдкой бросила взгляд на мужа.

— Продолжай, — велел Стивен.

Усевшись у камина, он принялся стаскивать с себя сапоги.

— А я уже не девственница, — покраснев еще гуще, выпалила Белль.

«Получай, ублюдок! — подумал Стивен. — Это тебе за то, что ты наделал тогда в „Камнях“!» Если ему не удастся убедить Белль, что прошлый эпизод ровно ничего не значит — по крайней мере в его глазах, — воспоминание о ее слабости будет вечно стоять между ними. Стивен не хотел этого разговора, догадываясь, что он будет трудным, однако понимал, что избежать его нельзя.

— А, вот оно что. Да, конечно, — самым что ни на есть будничным тоном проговорил Стивен. — Но не думаю, что тебе стоит об этом тревожиться. В конце концов, девственность твою похитил я. И потом, я бы не вернул ее тебе, даже если бы это было в моих силах.

— Не вернул бы? — В голосе Белль затеплилась робкая надежда.

— Нет. Ни за что не вернул бы! — отрезал Стивен. — Ты одарила меня самым драгоценным из того, что у тебя было, и я ничуть не жалею о том, что ты отдалась мне тогда, в лугах, а не на этой кровати. Ничего себе местечко! Особенно для того, чтобы начать семейную жизнь! Так что если кто и должен извиняться, так это я! — Стивен сбросил с себя сюртук. — А теперь иди ко мне. Садись у огня. Поговори со мной, пока я купаюсь. Мне так давно хотелось этого.

Собрав все свое мужество, Белль подошла к камину и уселась в предложенное ей кресло. Она почти успокоилась и даже с некоторым интересом наблюдала, как Стивен раздевается. Рубашка, чулки, а вслед за ними и бриджи полетели в разные стороны.

Стивен повернулся к ней лицом, и Белль сдавленно ахнула. Глаза ее расширились. В тот день на лугу она как-то не успела заметить его наготы и сейчас восхищалась красотой его тела. Весь он был плавный, мощный, прекрасный. Больше всего ее поразило, что он так сильно отличается от нее. Эти выпуклые валики мышц, густая черная поросль на груди, узким мысом спускавшаяся к животу, длинные, мускулистые ноги — словом, он был мужчиной с головы до пят.

— Может, потрешь мне спину? — спросил Стивен, забравшись в ванну. — Из-за всех этих синяков мне чертовски трудно поднимать руки. Да и голова еще болит.

— Конечно, — пробормотала она, повернув кресло так, чтобы он оказался у нее перед глазами. — Я поставила кувшин с водой рядом с камином, так что тебе будет чем смыть с себя мыло.

— Спасибо, — кивнул Стивен. — Неплохо будет ополоснуться. А то я весь пропах твоей лавандовой водой.

— Это мыло! — извиняющимся тоном объяснила Белль. — Я купила его в Йорке. Оно французское. Мне тогда и в голову не пришло, что тебе когда-нибудь придется им мыться.

— Это очень мило с твоей стороны. — Сунув ей в руки мочалку, Стивен наклонился вперед, чтобы она могла потереть ему спину.

С трудом подавив смущение, Белль сбросила с себя пеньюар и закатала рукава ночной рубашки. Потом взяла мыло и намылила мочалку. И хотя она не видела никаких синяков, однако старалась как можно осторожнее прикасаться к нему, чтобы не причинить боли. Ее руки спускались все ниже по его спине, упиваясь ощущением перекатывающихся под кожей упругих мускулов.

Покончив со спиной, Белль намылила ему волосы. Густые, как у библейского Самсона, они, казалось, тоже обладали волшебной властью — по крайней мере над ней.

Стивен торжествующе рассмеялся, и лицо его тут же утратило присущую ему суровость.

— Я всегда подозревал, что мне понравится быть женатым, — хмыкнул он, чувствуя, как под легкими прикосновениями Белль куда-то вдруг исчезла головная боль.

Захваченная врасплох, Белль промолчала. Ее пальцы нежно массировали ему виски, потом запутались в густых завитках за ушами, и она вдруг с любопытством заметила, что даже от легкого прикосновения ее рук Стивен весь покрывается гусиной кожей.

— Даже не предполагала, что такое бывает. Стоит мне только дотронуться до тебя, как ты покрываешься мурашками. Стивен! — Наткнувшись на глубокую ссадину под волосами, Белль в ужасе застыла. — Ты не говорил мне, что у тебя на голове рана!

— Уже все прошло. Даже не болит, — проворчал он, приоткрыв один глаз. — Не останавливайся, пожалуйста. Вот чудеса — и головная боль непонятно куда подевалась!

— Но может, не стоит…

— Слишком много шума из-за такого пустяка, — пошутил он. — Смотри-ка, а на ногах никакой гусиной кожи! Держу пари, с ногами тебе ни за что не управиться!

— Ты так думаешь? — хмыкнула Белль. — А что я получу, если у тебя по ногам тоже побегут мурашки?

Потом мягко опустилась на колени, и глаза ее вдруг оказались вровень с глазами Стивена. Его взгляд был полон неуверенности, зато глаза Белль горели торжеством, а на лице появилось выражение твердой решимости. Вызов был принят.

— Новую шляпку? — предложил он. Втайне Стивен был в полном восторге, однако чувствовал, как по всему его телу вдруг разлилась ленивая истома. Белль кивнула:

— Тогда вперед. Пари принято. — Она подняла кувшин. — Ну-ка закрой глаза!

Медленно и осторожно она принялась лить воду тонкой струйкой ему на голову, одновременно массируя ее кончиками пальцев.

Даже не пытаясь скрыть удовольствия, Стивен зажмурился и замурлыкал, как огромный кот.

— А ты точно знаешь, что рабство у нас отменено? — лениво поинтересовался он. — Жаль, жаль — не то бы я с радостью назначил тебя прислуживать во время купания до конца дней моих, даже если не покроюсь мурашками.

— Посмотрим. А ты не разоришься, покупая мне так часто новые шляпки?

Отставив в сторону опустевший кувшин, Белль осторожно промокнула Стивену волосы.

— Это было чудесно, — вздохнул он, — Жаль только, что быстро кончилось. Ага, вот, смотри — ни одной мурашки на ногах! Выходит, я выиграл!

— Сиди смирно! — одернула его Белль. Снова взяв в руки мыло, она невольно залюбовалась игрой бликов на мокрой спине Стивена. Он был великолепен — настоящий султан, нетерпеливо ожидающий, чтобы его ублажила очередная одалиска.

Стивен с удовольствием подставил ей плечи и грудь. Круг за кругом описывали ее ладони, медленно спускаясь вниз по его телу, оставляя после себя приятную истому и какое-то непонятное напряжение. Стивен почувствовал, как весь он постепенно как будто твердеет, наливаясь каменной тяжестью, и устало вытянулся в ванне, предоставив себя в распоряжение Белль.

Теперь уже Белль не колебалась — ей доставляло неизъяснимое удовольствие ласкать кончиками пальцем гладкую кожу, чувствовать, как плавно и мощно перекатываются под ней бугры мышц, как завиваются колечками скользкие от мыла волосы. И она снова подумала, какие же они разные. Что-то слегка шевельнулось в глубине воды, и по губам Белль скользнула коварная улыбка. А вот и еще один способ выиграть пари, о котором она сразу не подумала. Конечно, может быть, это нечестно, однако они ведь не договаривались, каким именно способом она заставит Стивена покрыться мурашками. Поколебавшись немного, Белль снова потянулась за мылом.

Ее пальцы скользнули по его восставшей плоти, и у Стивена пресеклось дыхание, а из груди вырвался какой-то свистящий звук. Она едва коснулась его, а он уже дрожал всем телом, словно его ударили кнутом.

Все произошло настолько быстро, что Стивен подумал, уж не привиделось ли ему все это. Скорее всего это была просто случайность, ведь Белль никогда и в голову бы не пришло заигрывать с ним, тем более подобным образом, успокаивал он себя. Но тело его отказывалось верить этому. Ее прикосновение подействовало на Стивена, словно глоток хмельного вина, и его мужская плоть мгновенно окаменела.

Перепугавшись до смерти, что Белль заметит его вздыбленное копье, Стивен принялся мысленно уговаривать себя успокоиться. Слава Богу, что вода почти холодная, с облегчением подумал он. Ему не составит особого труда взять себя в руки. Однако очень скоро он понял, что его тело взбунтовалось. К этому времени его мужская плоть стала уже твердой как камень и упрямо отказывалась подчиняться его приказам. Такое впечатление, будто его член вдруг начал жить собственной жизнью. И вот сейчас он так и норовил выпрыгнуть из-под воды и игриво потыкаться головкой в ладони Белль.

— Ой! — Мыло выскользнуло у нее из рук и скрылось под водой.

Белль наклонилась, чтобы достать его, и подол ее рубашки соблазнительно приподнялся, обнажив босые ноги. Крепко зажмурившись, Стивен едва ли не с головой погрузился в холодную воду, стараясь не смотреть. К несчастью, ванна оказалась слишком короткой, чтобы в ней можно было укрыться. Словно бы не подозревая о том смятении, в которое она повергла Стивена, Белль наконец отыскала мыло и снова принялась за его ноги, мягко разминая сведенные от усталости мышцы. Почувствовав, что руки Белль двинулись в обратный путь, Стивен нерешительно покашлял.

— Белль, — смущенно пробормотал он, приоткрыв глаза, — по-моему, я уже достаточно чистый…

— Терпение, Стивен. — Белль снова намылила руки. — Я уже почти закончила. К тому же так нечестно — ты должен дать мне шанс выиграть пари.

— Пари, — тупо повторил он.

Ему никогда не приходило в голову, как возбуждающе может действовать на мужчину вид женщины, просто намыливающей руки. Слишком возбуждающе. Стивен закрыл глаза, изо всех сил пытаясь избавиться от наваждения…

И как он и боялся — а если честно, не столько боялся, сколько надеялся, — ладошка Белль снова робко коснулась его мужского достоинства. Сначала она осторожно, как бы случайно скользнула по нему, потом дотронулась снова… и еще раз. Только тут, сообразив, что это вряд ли может быть случайностью, Стивен открыл глаза и с шутливым упреком в глазах посмотрел на свою молодую жену:

— Белль!

На губах ее появилась коварная усмешка.

— Какой у тебя сердитый вид, Стивен. Неужели тебе не понравилось?

— Не понравилось?! Проклятие! Хотел бы я увидеть мужчину, которому бы это не понравилось! Даже слишком, черт возьми! Еще немного, и наша брачная ночь кончится, даже не начавшись!

— Ты уверен? — Глаза у нее недоверчиво округлились. На лице отразился испуг, смешанный с некоторой долей разочарования.

Стивен сдавленно хихикнул:

— Ну, не стоит так уж переживать. Через какое-то время все опять… э-э-э… наладится. Надо только немного подождать.

— Долго?

— Э-э-э… нет, совсем недолго.

— Тогда я лучше продолжу. В конце концов, это только справедливо.

Стивен взвесил ее слова.

— Абсолютно справедливо, — повторила она, вновь принявшись за свое.

Все тело Стивена охватило неизъяснимое наслаждение. Будто тугая пружина свернулась у него внутри. Словно почувствовав, что время осторожной ласки миновало, Белль обхватила пальцами его напрягшуюся плоть, и рука ее, подчиняясь древнему инстинкту, задвигалась. Конец наступил почти мгновенно. Стивен судорожно ахнул, содрогнулся, и его семя, извергнутое мощным толчком, залило не только его живот, но и руку Белль.

Немного придя в себя, Стивен приоткрыл глаза, взглянул в лицо жены и с удивлением увидел на нем нескрываемое торжество.

— Тебе это понравилось, — чуть слышно прошептала она.

— Еще как! — прошептал он в ответ. — Держу пари, тебе тоже, маленькая ты распутница.

Белль кивнула и подняла на него глаза.

— Ну а раз тебе понравилось, думаю, ты не станешь спорить, что пари выиграла я, — заявила она.

На лице Стивена появилось озадаченное выражение, и Белль торжествующе ткнула пальцем в его ноги, покрывшиеся гусиной кожей:

— Ты весь в мурашках — не только ноги, но и руки! Даже волосы встали дыбом! Так что учти — шляпка за тобой! Стивен встал и потянулся за полотенцем.

— Согласен. Но я требую реванша! Клянусь, что ты уснешь не раньше, чем тоже покроешься мурашками! Я уж позабочусь об этом, можешь поверить мне на слово!

Белль вытерла руки полотенцем и тоже встала. На лице ее сияла улыбка.

— Что-то подсказывает мне, что и это состязание я тоже выиграю, Стивен.

— Выиграем мы оба, — пообещал он. И потянулся за одеждой. — Осталось только одно…

— Что?

Вместо того чтобы ответить, Стивен взял ее руку и осторожно стряхнул с нее жемчужно-серебристые капли. А потом надел ей на палец гладкое золотое кольцо.

— Ой, Стивен! Спасибо! — с искренней радостью воскликнула Белль. — Какое красивое!

— Ну, может быть, теперь ты почувствуешь себя самой настоящей невестой, — пробормотал он, поднося ее руку к своим губам.

В комнате было темно и тихо. Единственным звуком, нарушавшим тишину, был шорох дождя за окном. Только теперь, когда уставшая Белль мирно спала возле него, Стивен наконец поверил, что ей ничто не угрожает. И в душу его снизошел покой. Только одно омрачало его мысли и мешало уснуть. Какое-то смутное чувство неудовлетворенности не давало ему покоя.

Перед тем как уснуть, они долго занимались любовью… но причина была не в этом. Стивен вновь и вновь терял голову в объятиях Белль. Это было похоже на сладкую смерть. Но умирал он только затем, чтобы возродиться вновь, забыв обо всем, кроме страсти, которую будила в нем Белль.

И однако, несмотря на то что они уже были мужем и женой, несмотря на радостную готовность и тот пыл, с которым Белль отдавала ему свое тело, Стивен не мог почувствовать себя полностью счастливым. Их первая брачная ночь, заполненная страстью и нежностью, благоговейным восторгом и любовными играми, почему-то оставила у него странное чувство неудовлетворенности. Ему как будто чего-то недоставало. Он не сразу понял, чего именно хочет от своей молодой жены. А когда понял, то испугался.

Даже себе он не сразу решился признаться в этом.

Да, теперь он мечтал о любви. О том, как скажет Белль, что любит ее. Но больше всего Стивен мечтал услышать, что и он небезразличен ей.

Стивен тяжело вздохнул. Он еще ни разу в жизни не хотел чего-то с такой силой, ему и в голову никогда бы не могло прийти, что можно чувствовать себя счастливым просто оттого, что тебя кто-то любит! Он даже растерялся. Этот страх, эта неуверенность в себе, отчаянное желание услышать, что он любим, мучили его, лишая покоя.

Теперь он знал, как это бывает. Но как добиться ее любви? Просить… умолять… Нет, никогда! Он не опустится до того, чтобы унижаться. Да и что это даст? Кем он тогда станет в ее глазах? Но как же дать ей понять, о чем он страстно мечтает? Как добиться ее любви?

Глава 16

Очень скоро и Белль, и Стивен поняли: достаточно спуститься в зал, чтобы оказаться в разношерстной толпе, состоящей из представителей самых разных социальных слоев, причем произойти это могло в любой час дня и ночи — совершенно независимо от того, хотите вы этого или нет.

И хотя у них в этих местах не было ни одного знакомого, оба ничуть не удивились, когда на следующее утро, спустившись к завтраку, нос к носу столкнулись с мистером Фраем. Детектив с Боу-стрит, уютно расположившись за столом, разглядывал лежавший в его тарелке огромный кусок ветчины, причем делал это с таким видом, будто только и ждал удобного случая, чтобы устроить ему допрос по всей форме.

Повинуясь капризу насмешницы судьбы, в столовую в тот же самый момент спустился и сам хозяин. Увидев на пороге Стивена под руку с Белль, он кинулся к ним, пожелал им приятного утра и был, казалось, несказанно рад заверить «мистера и миссис Кертон», что одолженная ими лошадь этим же утром будет беспременно отправлена и Шотландию. Кроме этого, он сообщил Стивену что у «одолженной» лошади нашелся хозяин, который до смерти рад возвращению своей собственности.

— Доброе утро, — проговорил мистер Фрай, дождавшись, когда хозяин, пообещав прислать служанку с горячим кофе, выйдет из комнаты.

— Доброе утро, — отозвался Стивен, видя, что Белль молчит, словно лишившись от неожиданности дара речи.

Мистер Фрай был настолько учтив, что даже привстал немного и предложил выпить за их здоровье. Сделав большой глоток, он аккуратно промокнул губы краем замызганного рукава и только потом с улыбкой повернулся к Белль. На его багровой физиономии сияла улыбка.

Детектив был сражен наповал. В это утро, одетая в бледно-голубое платье, с пышными, рассыпавшимися по плечам локонами, отливавшими золотом в лучах утреннего солнца, она была словно сама весна. Любой мужчина с радостью пал бы к ее ногам. Только лицо Белль было мертвенно-бледным, а на щеках ярко рдели два пятна.

— Мистер Фрай, — учтиво пробормотал Стивен, слегка наклонив голову, и пододвинул Белль стул.

Она старалась не смотреть на мистера Фрая. Сделав вид, что потеряла сумочку, Белль долго искала ее, потом так же долго разглаживала складки платья, с преувеличенным беспокойством стараясь не зацепиться ими об изогнутые ножки стула.

— Ну вот мы и встретились, и опять на постоялом дворе. Только кормят тут получше. И эль у них что надо. Уж этот-то пить не страшно! — Мистер Фрай лукаво подмигнул Белль, но та не поднимала глаз.

— В самом деле, — с равнодушным видом кивнул Стивен и сел рядом с Белль, чтобы не выпускать мистера Фрая из виду.

А детектив, подцепив на вилку внушительный кусок ветчины, положив его в рот, принялся задумчиво жевать.

— Странно, что судьба опять привела вас обоих именно туда, где, как я слышал, случилась еще одна трагедия, — пробормотал он с набитым ртом. — Но ведь это не более чем совпадение, я полагаю?

Похоже, ему и в голову не приходило, что ни Белль, ни Стивен нисколько не стремились поддерживать разговор. А может, выбранное им занятие сделало его толстокожим или он попросту притерпелся к тому, что люди обычно сторонятся его профессии, и со временем привык не замечать их отчужденности.

— Очень странное, должен признать. И тем не менее вы правы, — кивнул Стивен, с натянутой улыбкой приняв из рук служанки кружку с кофе.

— Ах да, вы ведь, насколько я помню, собирались навестить друзей в Нортумберленде и в Йорке. А ехали вы в Шотландию, не так ли?

— Именно так, — каменным голосом отрезал Стивен. Но мистер Фрай ничуть не смутился.

— К тому же из весьма надежного источника мне стало известно, что вас с вашей миссис можно поздравить… на законных основаниях, поскольку вы, будучи в Шотландии, узаконили, так сказать, ваши отношения.

— Верно.

— Очень рад это слышать. И счастлив пожелать вам всяческого счастья. Возможно, вас это огорчит, но мне нужно как можно скорее вернуться в Лондон, чтобы дать отчет тому джентльмену, что нанял меня для работы.

Служанка вышла из комнаты. Ее уход заставил Белль очнуться.

— Выходит, кого-то в Лондоне интересуют угонщики скота? — спросила она, впервые за все время выказав интерес к разговору.

— Вот уж не знаю, — с невозмутимым видом жуя ветчину, отозвался мистер Фрай. — Я был послан, чтобы найти самого настоящего преступника, отчаянного мерзавца и головореза, к тому же весьма ловкого и изворотливого. Знаете, что сделал этот молодчик? Похитил из загородного дома девушку, наследницу огромного состояния, и, по слухам, собирался отвезти ее в Шотландию, чтобы силой заставить выйти за него замуж.

Белль чуть не выронила чашку с кофе.

— Правда?! Фантастика! — промямлила она, едва не поперхнувшись. — А кстати, — спросила она, — простите мое любопытство, мистер Фрай, но, если не секрет, кто же был тот человек, что явился на Боу-стрит и рассказал вам эту историю? Уж не мистер ли Лидгейт, владелец Вест-Индской торговой компании, я угадала?

Они со Стивеном, не сговариваясь, впились в мистера Фрая взглядами, с нетерпением ожидая ответа.

Глазки мистера Фрая лукаво блеснули.

— Увы, это был не мистер Лидгейт. Нет, мой клиент — такой пухлый молодчик со слащавыми манерами и срезанным подбородком. Не доверяю я таким — ну что это за мужчина, коли он кудахчет да сюсюкает, словно изнеженная дамочка? Фамилию вам не скажу — да я ее толком и не разобрал, признаться, — к тому же по долгу службы не положено, сами понимаете.

— Да-да, конечно.

— Однако, похоже, я все-таки опоздал — не сумел помешать этому ужасному преступнику осуществить свои злобные планы в отношении несчастной молодой леди. Так что моему слащавому хлыщу придется проглотить эту пилюлю. Впрочем, он сам виноват — вел бы себя, как положено джентльмену, глядишь, ничего бы и не случилось. Однако так ему и надо, скажу я вам. Тем более что юная дама, насколько я знаю, уже совершеннолетняя. В любом случае ничего не поделаешь, верно?

— Нисколько не сомневаюсь, что эта дама была бы весьма вам признательна за то, что вы не сочли нужным вмешиваться, — с искренней благодарностью проговорила Белль. И, не глядя на Стивена, добавила: — Скорее всего ваш клиент что-то напутал. Трудно поверить, что в наши дни можно похитить совершеннолетнюю женщину да еще насильно выдать ее замуж. Ну а теперь и вовсе поздно что-то делать, раз они уже обвенчаны.

— Да, думаю, он и впрямь что-то напутал. Да и чего можно ожидать от человека с таким безвольным подбородком, как у него? И потом, сам виноват: привез девушку в загородный дом лорда Дункана, потом бросил одну-одинешеньку и еще жалуется! — Мистер Фрай укоризненно покачал головой. — А по мне, так стыд и ерам, что молодая леди вообще решилась поехать с этим хлыщом в дом к лорду Дункану! Умная девушка сразу бы поняла: когда у мужчины такой подбородок, от него можно ожидать любой пакости! Ну да теперь, надеюсь, она заполучила муженька, у которого по части подбородка все в порядке. Здоровенный как печка — и такой же надежный, уж вы поверьте мистеру Фраю, сударыня! И еще, миссис Кертон, я не из тех людей, кто забывает добро!

— Стивен и в самом деле надежный, как печка, — согласилась Белль, спрятав улыбку облегчения. Стивен смущенно прокашлялся.

— Да и у вас, миссис Кертон, донышко крепкое, вы уж простите меня за фамильярность, — продолжал детектив.

— Не спорю, — согласилась Белль, не вполне понимая, что он имеет в виду, однако догадываясь, что это комплимент.

— Надеюсь, нам не стоит опасаться, что этот ваш… м-м-м… хлыщ самолично отправится на север в погоню за молодой леди? — поигрывая вилкой, самым непринужденным тоном осведомился Стивен.

Мистер Фрай коротко взглянул на Стивена, тоже поиграл ножом и потом с рассудительным видом покачал головой:

— Откуда мне знать, что может втемяшиться в голову вечно хныкающему юнцу? А вот человеку рассудительному негоже шляться где попало, да еще оставлять после себя кучи трупов, так я считаю. Конечно, пристрелить конокрада, да еще в приграничных землях, — дело святое, особенно ежели мерзавец не только увел скот, но и прихватил с собой чужую жену. А вот свернуть шею сюсюкающему юнцу в цивилизованной стране — совсем другое. Кое-кому это может не понравиться. Это уже попахивает преступлением, знаете ли.

— Э-э-э… я вовсе не это имел в виду, — возразил Стивен, пряча улыбку. От его внимания не укрылось, как встрепенулась Белль. — Но вот хорошая трепка вашему юнцу явно не помешала бы. А вы как считаете?

Детектив с глубокомысленным видом глотнул эля и одобрительно поцокал языком.

— Да уж, ваша правда! Навесить такому пару фонарей под глазом, так он от этого только краше стал бы! — И тут же сунул в рот здоровенный ломоть ветчины, аккуратно прожевал, а потом с ноткой сожаления в голосе добавил: — Сам бы не отказался посмотреть, как кто-то задаст ему трепку. Да вот беда — боюсь, моему начальству это не понравится!

— Стивен, мне кажется, мы договорились, что предоставим Марвеллов моему отчиму, — напомнила мужу Белль. В голосе ее звучали стальные нотки.

— Договорились. И я нисколько не сомневаюсь, что в свое время он будет примерно наказан. Но этот ублюдок Куинси заслуживает… будь же справедлива, Белль. В конце концов, святой долг каждого мужа — защищать свою жену, — добавил Стивен, и лицо его стало суровым. — Вот мистер Фрай понимает меня. А ты — нет.

— Возможно. Однако теперь я замужняя женщина и забочусь о том, чтобы никакой скандал больше не коснулся моего имени. А стоит тебе хотя бы пальцем тронуть Куинси, это непременно случится. Ты же знаешь, как это бывает, Стивен. Конечно, это несправедливо, но все будут винить только тебя.

Стивен тяжело вздохнул.

— Ну, еще один скандал я как-нибудь переживу.

— А я нет.

— Господи, ты замужем всего два дня и уже пилишь меня! Радость моя, ты меня разочаровала!

— Правда? Тогда извини.

Короткая перепалка заставила мистера Фрая улыбнуться.

— Ну, мне пора и в путь, — заявил он, вставая из-за стола. — Хозяйка небось заждалась уже. Не нравится ей, когда я слишком запаздываю. — И с этими словами сыщик потянулся за своей поношенной шляпой. — Знаете, ваша милость, Лондон — город большой, и людей там тьма-тьмущая, но сдается мне, что дорожки наши еще пересекутся, и не раз, мистер Кертон.

— Кто может точно сказать, что сулит нам будущее, — ответил Стивен. — Не хочу вас обидеть, но, ей-богу, искренне надеюсь, что вы ошибаетесь. Не очень-то мне хочется снова столкнуться с вами, когда вы ведете расследование. Наше маленькое приключение в трактире Каскера доставило мне столько переживаний, что их хватит на целую жизнь.

— Ничуть не виню вас за это, — заявил мистер Фрай, нахлобучив шляпу на голову и влезая в потрепанное пальто. — Большинство джентльменов вроде вас не очень-то любят иметь дело с нашим братом на Боу-стрит, да и с убийцами-трактирщиками тоже. Однако же, мистер Кертон, есть в вас что-то такое… вы как тот магнит, что просто-таки притягивает к себе опасность и вечно создает проблемы. И вы тоже, миссис Кертон. Уж в этих делах Оливер Фрай знает толк. У меня нюх на такие вещи. Так что, держу пари, мы еще встретимся. А теперь — всего вам доброго.

Запустив руку в свой необъятный карман, мистер Фрай аккуратно вытащил небрежно сложенный листок бумаги и положил его на стол:

— Подарок вам. — Потом торопливо поклонился и выскочил из комнаты.

— Ад и все его дьяволы! — выругался Стивен, когда за ним захлопнулась дверь. — Одной только мысли, что придется вновь увидеться с мистером Фраем, достаточно, чтобы до конца своих дней держаться подальше от Лондона.

— Согласна, — кивнула Белль — А что он тебе подарил?

Стивен молча развернул листок. Это были остатки письма Констанс Роуби, которое он самолично бросил в камин в Ормстед-Парке.

— Похоже, это мой оправдательный приговор. После того как это письмо попадет в руки отчима, вряд ли у него повернется язык осуждать мое решение разорвать помолвку с Констанс. Остается только надеяться…

Рассуждения Стивена были прерваны появлением мистера Фрая, который как раз в этот момент вдруг неожиданно возник на пороге комнаты. Влетев в столовую, он захлопнул за собой дверь и, задыхаясь, привалился к ней спиной. Взгляд его дико блуждал по комнате, волосы стояли дыбом.

— Вот и не верь после этого в предчувствия! Нет, мой нос мигом беду чует! — с угрюмым удовлетворением в голосе объявил «топтун» с Боу-стрит, по-прежнему заслоняя телом дверь.

— Что случилось? — встрепенулась Белль.

Видимо, сообразив, что принесенная им новость не относится к категории приятных, мистер Фрай благоразумно понизил голос до едва слышного шепота:

— Да тот самый хлюст со срезанным подбородком, о котором я вам говорил, прикатил сюда, а сейчас внизу ругается с нашим хозяином — требует комнату и одновременно пытается вытянуть из него, не видел ли кто-нибудь поблизости вас двоих.

— Понятно! — Вскочив со стула, Белль швырнула на пол салфетку, и в глазах ее вспыхнул боевой огонек.

— Сядь, Белль. Я сам позабочусь об этом, — велел Стивен. С таким же успехом он мог бы приказать что-нибудь камину или креслу.

— Отойдите от двери, мистер Фрай, — потребовала Белль.

Детективу и в голову не пришло ослушаться. Через мгновение донесся дробный топот каблучков, и Белль вихрем вылетела из комнаты. В тот момент, когда она пробегала мимо него, мистер Фрай успел заметить свирепое выражение ее лица и вполголоса пробормотал что-то насчет послушания.

— Дьявольщина, Белль, куда ты? — рявкнул Стивен. Отбросив в сторону письмо, он ринулся вслед за женой. На бегу Стивен смерил сыщика неприязненным взглядом.

— Какого черта вы дали ей уйти?! — прорычал он.

Уже открыв было рот, чтобы ответить, мистер Фрай передумал и только беспомощно пожал плечами и бросился вслед за Стивеном.

— Белль, что ты задумала? — окликнул Стивен.

При мысли о том, что может выкинуть Белль, нос к носу столкнувшись с Куинси Марвеллом, у него волосы встали дыбом. Услышав его, стоявший в холле мужчина обернулся и от изумления раскрыл рот.

— С меня довольно! Слышишь, ты, вонючий развратник! — во всеуслышание объявила Белль, не обращая ни малейшего внимания на то, что вокруг них полным-полно людей. Остановившись в двух шагах от остолбеневшего Куинси, она смерила его с ног до головы сверкающим взглядом. — Это благодаря тебе, трусливая ты душонка, и твоему жалкому предательству мне пришлось пережить худшие дни моей жизни! Молчать! Одно только слово, и я отойду в сторону и даже пальцем не пошевельну, чтобы помешать Стивену пустить тебе пулю в лоб.

Куинси, с трудом отведя глаза от своей разгневанной экс-невесты, весь дрожа, смотрел на спешившего к ним Стивена. На губах его вдруг появилась дурацкая ухмылка. К счастью для мистера Фрая, Куинси его не заметил — все его внимание в этот миг было приковано к разъяренному сопернику. Благоразумно укрывшись за спиной Стивена, сыщик, похоже, собирался доставить себе удовольствие и полюбоваться, как его клиенту прилюдно зададут хорошую трепку.

— Кертон! Ублюдок, значит, это ты увел мою нареченную! — возопил молодой Марвелл тоном, который сделал бы честь любому трагическому актеру.

— Ничего подобного он не сделал, — отрезала Белль. — Помолчи лучше! Иначе, предупреждаю честно, мой супруг пристрелит тебя на месте. А впрочем… Стивен, с меня довольно! Достаточно он совал свой длинный нос в мои дела! Дай мне твой пистолет.

Куинси ахнул и попятился в сторону.

— Белль, — перебил ее Стивен, — мы ведь на постоялом дворе, дорогая. Тут как-то не принято стрелять. Конечно, я понимаю твои чувства, но это сочтут дурным тоном. К тому же представь себе, в каком состоянии окажется пол!

— Да? Ну тогда пристрели его на улице! К чему причинять кому-то неудобства!

В толпе зрителей послышался сдавленный смешок. И только трактирщик, ничего не понимая, схватился за сердце.

Куинси презрительно сморщил длинный нос:

— Я так и думал, что ты не упустишь случая устроить вульгарный скандал! Ведьма! Даже ублюдку Кертону и то, должно быть, известно…

К несчастью для себя, Куинси даже не догадывался, что в последнее время Белль представилось немало возможностей поупражняться в искусстве кулачного боя. Удар кулаком в живот, который нанесла ему Белль, оказался сокрушительным, тем более что он ничего подобного не ожидал. Дыхание со свистом вырвалось у него из груди, а грохот, с которым Куинси рухнул на пол, мог удовлетворить и куда более мстительную натуру, чем Белль.

— Не смей разговаривать в таком тоне с моим супругом, ты, слабовольный трус! — завопила она.

Окончательно потеряв голову, Белль нависла над поверженным противником, словно разъяренная фурия, и занесла ногу, чтобы стукнуть его покрепче.

— Белль, остановись! Не можешь же ты бить лежачего! — бросился к ней Стивен. И торопливо добавил: — Это противоречит законам чести!

Тут даже трактирщик, разобравшийся наконец в ситуации, не выдержал и хихикнул. Вокруг уже открыто хохотали. В конце концов и Стивен, готовый голыми руками задушить Куинси за то, что тот обозвал Белль ведьмой, не выдержал и присоединился к веселью. Правда, он быстро опомнился и стер с лица улыбку, испугавшись, что Белль разъярится еще больше. Стивену пришлось закусить губу, чтобы удержать рвущийся наружу смех.

Мистер Фрай, сообразивший, что самое страшное позади, воспользовался случаем, чтобы выскользнуть из своего угла и броситься на помощь опозоренному клиенту. Склонившись над ним, он уныло покачал седовласой головой.

— Ну и дела! — проскрипел он сокрушенно.

— Какого черта! Я немедленно пожалуюсь в магистрат! — визжал Куинси.

С трудом приподнявшись, он осторожно пощупал живот и болезненно сморщился. В глазах Белль снова вспыхнул кровожадный огонек, однако она сдержалась.

— Я передумал, — бросил Стивен, обращаясь к своему посрамленному сопернику. — Вы уже и так превратили себя в посмешище — скажите спасибо собственной глупости! Теперь всему свету известно, какой вы идиот!

— Да уж, иначе не скажешь! В жизни своей не видывал, чтобы кто-нибудь вел себя так глупо. Ну а теперь вставай, парень, — приговаривал мистер Фрай, не слишком дружеским жестом помогая ошеломленному Куинси встать на ноги. — На вашем месте, юноша, я бы не стал беспокоить магистрат по этому поводу. Да и то сказать — меня могут спросить, как случилось, что я выслеживаю такую добропорядочную замужнюю даму, как миссис Кертон? А вдруг им придет в голову даже арестовать вас за столь неблаговидный поступок, учитывая, что вы выпили лишнего и принялись буянить в приличной гостинице?

— Что?! — пробормотал Куинси, ошеломленно уставившись на невесть откуда взявшегося сыщика. — Но ведь это ложь! Мне бы и в голову никогда не пришло послать вас выслеживать замужнюю леди! А скандал… разве я его устроил? Это все…

— Следите за своим языком, — жестко предупредил его Стивен. — Учтите, что вы говорите о моей жене.

— Вашей жене?!

— Та дама, что стоит перед вами и которую вы знали под именем Аннабелль Уинстон-Рексхолл-Лидгейт, — официальным тоном вмешался мистер Фрай, — теперь миссис Кертон, законная супруга Стивена Кертона. Я повстречался с ними, когда они были уже женаты, а случилось это неделю назад. И я готов подтвердить это в любом магистрате. У меня нет ни малейших сомнений, что любой суд в мире оправдает эту леди, поскольку она защищала свою честь от человека, который преследовал ее самым недостойным образом.

— Держу пари, суд оправдает и меня, если я всажу пулю в вашу цыплячью грудь, — добавил Стивен угрожающим тоном. — К тому же я еще не сделал своей жене свадебного подарка, а она чуть ли не коленях умоляла меня спасти ее от ваших домогательств.

Взгляд, которым сопровождались эти слова, заставил Куинси съежиться от страха, ибо не оставлял ни малейших сомнений в серьезности его намерения.

— В этом нет необходимости, мистер Кертон, — примирительным тоном вмешался сыщик, помогая дрожащему Куинси подняться на ноги. — Мистер Марнелл весьма сожалеет о случившемся и просит простить его за недоразумение. Он уедет немедленно, так что вам и вашей очаровательной супруге не причинят больше никакого беспокойства.

— Никакого беспокойства — в особенности если он согласен считать все это прискорбным недоразумением, — бросил Стивен. — Ну а если нет, у меня наверху есть пара дуэльных пистолетов, с помощью которых можно утрясти любое недоразумение. А вы, Фрай, будете секундантом.

Мистер Фрай покачал головой, изо всех сил стараясь напустить на себя суровый вид, но его глаза смеялись.

— В этой стране, мистер Кертон, дуэли запрещены. Будем считать, что я просто не так вас понял, — и все-таки премного благодарен за такую честь, сэр.

Стивен и Белль с интересом смотрели, как внезапно потерявшего дар речи Куинси под руки поволокли прочь. Проводив его взглядом, Белль с рассеянным видом подула на ушибленные пальцы.

— Белль, радость моя, — не выдержал наконец Стивен. Взяв жену под руку, он увлек ее в противоположную сторону. — Этот день я запомню на всю жизнь, обещаю тебе. Но по-моему, нам давно пора ехать.

Белль, словно очнувшись, принялась с виноватым видом озираться по сторонам. Заметив, что окружена целой толпой восторженно ухмыляющихся зевак, она покраснела до слез и что-то смущенно залепетала.

— Забудь об этом, — весело сказал Стивен, пока они поднимались по лестнице. — Подумаешь, еще один скандал! Зато какой! Никогда бы не простил себе, если бы упустил такое зрелище!

— Правда? — осторожно спросила Белль, все еще чувствуя угрызения совести за то, что благодаря своей несдержанности вовлекла Стивена в очередной скандал.

— Правда, любовь моя. За всю мою жизнь не было случая, чтобы кто-то другой сражался за мою честь. Я буду помнить об этом до конца своих дней. — С этими словами Стивен отвесил Белль глубокий поклон, а потом изысканным движением поднес ее руку к своим губам и поцеловал разбитые в кровь пальцы.

Глава 17

После суровой природы севера, ее оголенных, безлесных холмов и исхлестанных ветром скал, Белль была счастлива вновь оказаться среди покрытых щедрой растительностью лугов центральных графств. Едва только перевалило за полдень, как вересковые пустоши сменились деревьями. Тот там, то тут посреди долины возвышались вековые дубы, горделиво вздымая ввысь свои кроны и словно маня усталых путников отдохнуть в тени ветвей, там, где возле ствола после недавних дождей из травы храбро поднимали головки колокольчики и застенчиво выглядывали маргаритки. Притомившиеся овцы, устав гоняться за своими толстыми отпрысками, сонно лежали в траве, рассеянно поглядывая на свое потомство, да еще на лугу кое-где, весело взбрыкивая, носились жизнерадостные телята.

Они проехали огромный древний курган, окруженный со всех сторон рощицей старых сосен, посаженных, вероятно, несколько столетий назад. Где-то в вышине, среди уходивших в самое небо темных ветвей, собирая сородичей, весело и озабоченно перекликались пташки. А еще выше слышались хриплые голоса грачей, несших свою караульную службу среди оголенных, обломанных ветром ветвей. В своих гнездах, уютно лепившихся к самому стволу, томно ворковали дикие голуби, голубки сидели на яйцах, а еще ниже из-за чего-то ссорились фазаны и дикие куропатки сновали взад-вперед в кустах, то выскакивая наружу, то снова с головой погружаясь в темную массу ветвей.

Совершенно счастливая, Белль принялась гадать, есть ли здесь соловьи. Когда-то давно, еще совсем девочкой, ей довелось как-то ночью услышать их пение. И вот теперь ее сердце сладко защемило, словно в предвкушении чего-то чудесного.

По мере того как они двигались все дальше на юг, их все больше охватывало чувство, что за ними кто-то наблюдает. Как ни странно, в этом не было ничего неприятного — словно какое-то невидимое глазу простых смертных существо доброжелательно поглядывало в их сторону, укрывшись среди густых ветвей. Белль, которую от жары немного разморило, сонно решила, что это, должно быть, гномы, нашедшие себе приют среди узловатых корней вековых сосен.

Неторопливой рысцой они подъехали к воротам «Лейд-хэма» — достаточно привлекательного, хотя почти неизвестного. В прошлом это был загородный дом, благодаря деловой хватке последнего из своих хозяев превратившийся в комфортабельную гостиницу для проезжающих. Укрывшись в густом лесу, «Лейдхэм» находился всего в нескольких милях от дороги. Огромное кирпичное здание гостиницы, горделиво венчавшее собой вершину небольшого зеленого холма, вероятно, могло бы по праву считаться одной из местных достопримечательностей. Но сейчас, когда вокруг, насколько хватало глаз, колыхалось целое море диких нарциссов, его можно было принять за какую-то уродливую буро-красную опухоль, чудовищный, готовый прорваться в любую минуту нарыв.

Сделав крутой поворот, дорога грациозно свернула почти в противоположную сторону. Они проехали ворота — довольно изящное, хотя и несколько причудливое произведение неведомого скульптора, представлявшее собой пару вставших на дыбы лошадей, отчаянно бивших копытами в воздухе. Видимо, работы по благоустройству территории еще не были доведены до конца, потому что вдоль подъездной дорожки рядами тянулись гигантские кусты калужницы и баранчика, доходившие Белль почти до колен. Теплый весенний воздух был напоен ароматами цветов и пряным запахом только что скошенной травы.

Коляска въехала на дорожку, вымощенную замшелыми от старости булыжниками, и остановилась перед дверями гостиницы — такими же древними, как и сами камни. Украшенные причудливой резьбой, с позеленевшими от времени гвоздями и запорами величиной с мужской кулак, они казались реликтами совсем другой эпохи. Вход в гостиницу украшала огромная каменная табличка, помещенная на южной стороне монументального, в форме пирамиды, сооружения, окруженного головами трех великолепных коней, — она горделиво возвещала, что Лейдхэм-Хаус был построен в 1621 году.

Белль, с удовольствием озиравшаяся по сторонам, пока Стивен давал указания подбежавшему груму, решила, что тут очень красиво. Она уже счастливо предвкушала возможность остановиться в достаточно комфортабельном месте и только недоуменно гадала, почему это Стивен все время молчит. Не давало ей покоя и то, почему он так настаивал, чтобы они свернули с дороги и остановились на ночлег именно здесь, ведь по пути сюда им встретилось немало других гостиниц, ничуть не хуже «Лейдхэма».

Все это было непонятно. К тому же после того прискорбного инцидента, когда на постоялом дворе они вдруг нос к носу столкнулись с Куинси, Стивен вообще вел себя довольно странно. Он был нежен и предупредителен, как всегда, но хранил упорное молчание. Казалось, он был погружен в какие-то мысли, по-видимому, не слишком приятные, потому что они заставляли его хмуриться. И хотя еще совсем недавно он, казалось, сгорал от нетерпения поскорее узнать, как обстоят дела с погрузкой его корабля, теперь он словно искал предлог, чтобы затянуть их возвращение в Лондон.

Размышления Белль были прерваны хозяином гостиницы, мистером Кларкхэмом, торопливо выбежавшим на крыльцо, чтобы приветствовать новых постояльцев. Это был небольшого роста лысеющий толстячок с тонкими, как палочки, ногами, однако темно-синий сюртук придавал всему его облику весьма респектабельный вид, а на лице весело сверкали удивительно живые глаза. К тому же, будучи человеком деловым, изъяснялся он довольно правильно и даже изящно.

Приняли их со всем возможным почтением. В сопровождении хлопотливого хозяина Белль вместе со Стивеном проследовали в гостиницу, слегка нагнув головы, чтобы не задеть резную деревянную арку, украшавшую вход в здание. Внутри гостиница, имевшая форму буквы Е, была изящно отделана старинными панелями из ядровой древесины, отполированными до мягкого блеска. Неяркий свет заходящего солнца, пробивавшийся сквозь выходившее на запад окно, проникал до самых уголков, а само окно со множеством переплетов было таким огромным, что Белль вначале показалось, будто оно занимает большую часть стены. Отлично зная, как дорого в Англии оконное стекло, она почувствовала невольное уважение к хозяину, не постоявшему перед расходами на подобную роскошь.

Холл внизу украшала массивная резная лестница в итальянском стиле, построенная, по словам словоохотливого хозяина, заметившего восхищенное выражение на лице Белль, по проекту знаменитого Индиго Джонса.

Вскоре к ним присоединилась и его жена. Судьба наградила мистера Кларкхэма супругой, еще более словоохотливой, чем он сам. Заметив, что Белль явно не имеет ничего против ее болтовни, хозяйка гостиницы трещала без умолку. За то время, что понадобилось ей, чтобы показать Стивену и Белль их комнаты, она едва не заговорила их насмерть, обрушив на голову вновь прибывших гостей всю историю гостиницы.

Впрочем, тут было на что посмотреть — роскошные драпировки, удобная мебель, включая огромный стенной шкаф с потайным отделением и даже тайной лесенкой, уходившей куда-то в глубь стены и, по словам хозяина гостиницы, много лет назад использовавшейся для того, чтобы прятать от властей католических священников и якобитов.

Однако Белль, иллюзии которой относительно гостиниц и их содержателей уже немного развеялись, решила сдержать свое восхищение до той минуты, пока ей не представится возможность самолично оценить качество местных кушаний и подаваемых к столу напитков. Теперь они со Стивеном были вдалеке от тех дорог, которые обычно выбирали контрабандисты, тем не менее она уже успела узнать, что им случается забираться и в глубь страны. К тому же, украдкой бросив взгляд в окно, она заметила небольшое озеро, а на причале — какую-то железную клетку весьма странной формы. Ей пришло в голову, что озеро это могло служить в качестве тайника — на тот случай, если кому-то из коллег мистера Фрая вдруг пришло бы в голову в поисках контрабандного виски нагрянуть в гостиницу с обыском.

Комнаты, которые им отвели, находились в самом дальнем крыле, однако оказались удобными и почти роскошными. В это время гостиница практически пустовала, хотя на следующее утро, как им сказали, ожидали приезда небольшой компании из Лондона. А пока в их честь, как подчеркнула хозяйка, все комнаты были уставлены букетами только что сорванных и еще благоухающих свежестью нарциссов. Приняв эти слова как приглашение насладиться их нежным, чуть горьковатым ароматом, Белль уткнулась лицом в букетик цветов, от запаха которых у нее кружилась голова. Глаза ее смеялись.

Купаясь в лучах ее улыбки, Стивен почувствовал себя более чем удовлетворенным. Он был до смерти рад, что гостиница понравилась Белль, и в который раз похвалил себя за то, что вспомнил о ее существовании. Самое место для медового месяца, решил он. Не то что их предыдущее обиталище. Хотя благодаря усилиям Белль, отметил он про себя, такое простое и привычное дело, как купание в ванне, уже никогда не будет в его глазах прежним. К тому же он нисколько не кривил душой, когда поклялся, что навсегда сохранит в памяти воспоминание о том, как она храбро ринулась на защиту его чести и дала отпор этому трусливому хлыщу, Куинси Марвеллу.

Как бы там ни было, но именно сейчас, с этого самого дня начнется их семейная жизнь, и Стивен страстно мечтал, чтобы сегодня все было великолепно. А ни в одной из придорожных гостиниц ни о каком великолепии нельзя было и мечтать.

Стивен почему-то сколько ни ломал голову, так и не смог придумать ничего оригинального. Трудно вообразить себе что-то менее романтичное, чем попытка выиграть в карты сердце любимой девушки. Однако таким образом у него появлялся крохотный шанс избежать долгого разговора, которого Стивен до смерти боялся.

Естественно, могло случиться и так, что его рискованное предложение поставить на кон собственное сердце будет попросту отвергнуто… или, что еще хуже, ответом на него станет презрительное молчание. Но Стивен чувствовал, что больше не в силах ждать. Что бы она ни думала, какие бы чувства ни испытывала к нему — он должен знать о них. Карточный долг — это долг чести, и Белль будет вынуждена заплатить. Выиграв в карты, он заставит ее открыть ему свое сердце.

— Какая чудесная кровать! — восторженно воскликнула Белль, подбегая к гигантскому сооружению на массивных резных ножках.

С помощью воска темное дерево было отполировано до зеркального блеска, так что деревянные фрукты, украшавшие его, ослепительно сияли.

— Говорят, на ней когда-то спал сам Карл — разумеется, я имею в виду Карла Первого! Однако, к моему величайшему сожалению, его призрак никогда здесь не появляется, — со вздохом сказал мистер Кларкхэм, указывая горничной на сундук с платьями Белль. — Не то что в другой его кровати, в замке Райт.

Миссис Кларкхэм презрительно фыркнула.

— Наверное, существует очень много кроватей, в которых спал этот достойный король, — весело перебила Белль. И рассудительно добавила: — Жаль, конечно, что его дух здесь не появляется, но ведь бедняге не пришлось столько путешествовать по свету, сколько Карлу Второму. Да и вообще, не можем же мы ожидать, чтобы несчастный призрак метался из кровати в кровать, где когда-то доводилось спать королю, верно?

Стивен с трудом сдержал улыбку. Практический склад ума его невесты всегда приводил его в восхищение. Большинство женщин на ее месте при одном только упоминании о возможности появления в комнате призрака тут же потребовали бы другую комнату, а его Белль готова была даже привидение считать чем-то естественным. Наверное, появись тут призрак покойного короля, она попросту посмеялась бы над ним, и все. И он уже не в первый раз подумал, как ему повезло с женой — не каждому мужчине выпадает счастье заполучить столь мужественную женщину.

— Скажите, а у вас тут, случайно, не водятся соловьи? — вдруг с интересом спросила Белль.

— А как же! Утром нас будит воркование голубей, а по вечерам, прежде чем заснуть, мы часто наслаждаемся пением соловьев. У нас тут, знаете ли, не Лондон!

— Да, конечно. Тут гораздо лучше.

— Да, мэм, ваша правда. А теперь, если вам что-нибудь понадобится, просто позвоните. Колокольчик в полном порядке — их поменяли пару недель назад. — Миссис Кларкхэм нахмурилась. — Как странно! Раньше колокольчик звонил во всякое время. Местные твердили, что это проделки привидения, а я думаю, что тут виноваты либо птицы, либо мыши. Ни я, ни мистер Кларкхэм никогда не видели здесь ничего, даже отдаленно напоминающего призрак, — со вздохом добавила она.

— Какое разочарование! — с вежливой гримаской ответила Белль. — Купить такой древний дом и без единого приличного привидения! Просто ужасно!

— Да, мэм, уж это верно. И все-таки это прелестное местечко, — прибавила миссис Кларкхэм и наконец покинула комнату.

— Держу пари, мистер Кларкхэм не слишком одобрительно относится к увлечению своей супруги призраками и привидениями, — пробормотала Белль. — Хорошо, что ты не такой ограниченный.

— Знаешь, а я его не виню. Для гостиниц призрак — сущее бедствие. Но если они тебе так нравятся, можешь завести себе хоть дюжину — когда вернемся домой.

Вспомнив о своем хитроумном плане, Стивен скороговоркой извинился и помчался вдогонку за миссис Кларкхэм. Ему пришло в голову заказать на ужин нечто особенное — нежный зеленый горошек и грибы для Белль и, если возможно, утку с яблоками. И шраб[4] на десерт. Оставалось надеяться, что в гостинице отыщется даже такая немыслимая роскошь, как бренди и апельсины, — для осуществления задуманного нужно было добиться от Белль определенной сговорчивости и в то же время не дать ей утратить контроль над своими чувствами. А лучше бренди с апельсиновым соком в данном случае и быть ничего не могло.

Белль, оставшись наконец в полном одиночестве перед исполинской кроватью и таких же исполинских размеров периной, набитой пухом и вздымавшейся, словно грозовое облако, не смогла удержаться от соблазна. Воровато оглядевшись по сторонам, она с разбегу прыгнула на постель прямо поверх бархатного покрывала и с восторгом зарылась в него лицом. Не ожидая обнаружить в обычной гостинице ничего более роскошного, чем простые льняные простыни, Белль была приятно поражена, когда под ее тяжестью покрывало мягко соскользнуло на пол, открыв взору тончайший шелк постельного белья. Она даже застонала от наслаждения, чувствуя, как он приятно холодит ей кожу.

Опомнившись от удивления, Белль хихикнула и вернула покрывало на место.

Это безнадежно, мамочка, подумала она, разглядывая украшенный позолотой потолок. Видела бы ты сейчас свою дочь! Как же низко я пала! Ночую в гостиницах, да еще прыгаю по кровати, словно ребенок, получивший новую игрушку! Впрочем, держу пари, тебе еще повезло — ведь теперь мучиться со мной предстоит уже не тебе, а Стивену!

«Стивен…» Белль тяжело вздохнула.

Объяснения, извинения — какой кошмар! Однако если уж наделал ошибок, то без них не обойтись, верно? Стивен говорит, что ему самому нисколько не стыдно за тот скандал, что я закатила на постоялом дворе, а вот мне стыдно, и еще как! В будущем постараюсь вести себя достойно.

И начну я с того, что постараюсь, чтобы наш будущий дом стая мирным и счастливым. Скорее всего он будет мало похож на тот дом, в котором я жила прежде. Но как бы там ни было, я твердо намерена добиться своего, и я это сделаю.

Почему, спросишь ты?

Потому что теперь я уже почти не сомневаюсь, что люблю его. И хочу, чтобы и он тоже научился любить меня.

Любовь… Это совсем не то, чего я ожидала. Любить Стивена — это все равно что спускаться вниз по крутому склону горы. Я должна быть очень осторожна, достаточно одного неверного шага, чтобы сорваться. И уже тогда никто не протянет мне руку помощи. И обратного пути наверх тоже не будет — я это знаю.

Итак, ты видишь, мамочка, как обстоят дела. Грубо говоря, я влипла — в любовь… в самую отчаянную авантюру в своей жизни. Все пошло кувырком — и даже с кровати я только что свалилась. Скорее всего такая уж я по натуре.

Но я стану лучше — вот увидишь. Я уверена в этом. Я даю тебе слово, что исправлюсь, — и тебе, и Стивену.

— Белль? — окликнул жену Стивен, отыскав ее где-то в самом дальнем конце громадной кровати.

Она с невинным видом выбралась из-под вороха роскошной ткани. Волосы Белль снова были в беспорядке.

Стивен с усмешкой посмотрел на нее.

— А я-то хотел предложить тебе прогуляться по саду, чтобы чуть-чуть размять ноги. Однако вижу, ты и так нашла, чем заняться.

— Вовсе нет, — пробормотала Белль, поспешно одернув юбки и разглаживая простыни, чтобы оправить постель. — И я с удовольствием прогуляюсь по саду. Наверняка он здесь такой же роскошный, как и все остальное, — с достоинством добавила она.

— Конечно… однако, дорогая, если ты хочешь еще немного полюбоваться на простыни…

— Прекрати издеваться, чудовище! Лучше помоги мне сползти с этого катафалка прежде, чем миссис Кларкхэм или горничная войдет и увидит весь этот беспорядок! Черт, бархат так легко мнется! Неужели им не приходит в голову застилать постели чем-то попроще?!

Подавив смех, Стивен потянул за край покрывала и вернул его на место.

Как и предполагала Белль, сад был выше всяких похвал, однако это было не совсем то, чего она ожидала. Позади аккуратно подстриженных изгородей и раскиданных в продуманном беспорядке куртин скрывался другой. Видимо, прежний владелец имения питал слабость к экзотическим растениям — он позволил им расти в беспорядке, обволакивая густым зеленым ковром древние развалины в восточном стиле, и теперь это место слегка напоминало давным-давно заброшенный сераль азиатского владыки.

Какое-то время они блуждали не одни, за ними увязался кот — чудовищной величины рыжий зверь, — судя по блаженному выражению на усатой морде, котище явно наслаждался пряным ароматом цветов. Именно он указал им дорогу через крохотный запутанный лабиринт, миновав который, они оказались в совсем уже миниатюрном садике, где ярко полыхало ало-золотое пламя роз. Переход от царившего в лабиринте прохладного зеленого сумрака к этому великолепному пиршеству красок был настолько неожиданным, что Белль могла только молча хлопать глазами.

Оказавшись в заброшенном саду, они почти сразу же наткнулись на китайскую глицинию, буйные заросли которой стали такими густыми, что практически закрывали собой дерево, ставшее им опорой. Кое-где среди зелени проглядывала грубая кора, испещренная старыми трещинами и шрамами. Привлеченные сладким запахом, возле едва распустившихся голубых бутонов глицинии уже суетливо жужжали пчелы, собирая ароматный нектар.

Вокруг в изобилии росли нарциссы, с лепестками более прозрачными, чем тончайший пергамент, и просвечивающими на солнце, словно изящные чашечки из китайского фарфора. Однако их нежный, слабый аромат почти терялся, заглушаемый сильным запахом рано распустившихся роз. Ярко-лимонные, карминно-красные, розовые всех оттенков: от глубокого, насыщенного, цвета голубиной крови до почти рубинового. Роскошные, едва распустившиеся бутоны цвета слоновой кости и желто-розовые, словно только что созревший персик, ослепительно белые и бархатисто-алые, почти черные — их было так много, что, казалось, они отталкивают друг друга, стремясь похвастаться своей красотой. Рядом с ними куда более скромный шиповник тоже подставлял солнцу свои нежные, розовато-белые цветки.

Потрясенные этим великолепием, Белль и Стивен не сразу заметили, как кот куда-то исчез. Схватив Стивена за руку, Белль увлекла его за собой в глубину сада и рассмеялась от счастья, когда внезапно налетевший ветерок игриво дунул на глицинии, водопадом спускавшиеся вниз, и целый дождь голубых лепестков осыпал их с ног до головы.

Стащив с головы шляпку, Белль подставила лицо ветру. Золотистый локон скользнул по ее щеке.

— Стивен, у нас обязательно должен быть сад с розами — такой, как здесь! Никогда не знала, что розы могут цвести так рано, — пробормотала она, с закрытыми глазами наслаждаясь ласковым солнцем. — А какой аромат! Ничего не может быть прекраснее!

— Ладно, если хочешь, мы заведем такой сад — для тебя, — согласился Стивен, не в силах оторвать взгляд от ее лица.

В груди его шевельнулось чувство, весьма близкое к благоговейному восторгу.

— Как ты думаешь, это воровство, если мы выкопаем потихоньку несколько роз, чтобы увезти их с собой? — открыв глаза, спросила Белль. — Или нет, лучше черенки! Я бы с радостью взяла несколько черенков.

— Если и воровство, то вполне простительное, — ответил он. И практично добавил: — Как кстати, что я прихватил с собой нож.

Белль одарила его улыбкой.

— А я — платок! Ведь у роз, кроме цветов, есть еще и шипы. Впрочем, думаю, вместе мы как-нибудь управимся.

«Вместе». Мир и покой снизошли в его душу. Забыв обо всем, Стивен заключил жену в объятия.

— Стивен! — ахнула она от неожиданности и принялась смеяться, когда он закружил ее.

Стивен смеялся вместе с ней, стараясь не думать о том, что скоро наступит вечер… а что он принесет с собой, бог весть. Сбудутся ли его мечты или им суждено развеяться без следа, он не знал.

Глава 18

Обед, как уверила мужа Белль, был выше всяких похвал: закуски великолепны, а селезень просто пальчики оближешь! Однако сам Стивен мог думать только о том, что его ждет потом, поэтому ему кусок не лез в горло. К тому времени как они вернулись из сада, вся его радость растаяла как дым — мысль о том, что скоро, возможно, решится его судьба, обдавала его холодом, и он, как ни старался, не мог проглотить ни крошки.

Встав из-за стола, Стивен подсел к камину и принялся рассеянно ворошить угли каминными щипцами. И с чего бы Белль любить его? — мрачно думал он. Какое у него право даже мечтать об этом? Правда, она стала его женой, но разве по своей воле? Только жестокая необходимость заставила бедняжку дать ему слово — ему, незаконнорожденному, мужчине, который до сих пор оставался для нее почти чужим. Да, они были близки, но что с того? Тем хуже! Остается только гадать, какое унижение она испытывает сейчас при одном лишь воспоминании об этом кошмаре.

Он разрушил ее планы. Довел до того, что она принялась швырять в него посудой. Вся ее жизнь с тех пор, как он встал на ее пути, превратилась в сплошную цепь унижений и обид.

Уж не сошел ли он с ума, что вздумал молить ее о любви? Или она просто околдовала его? Опутала золотом волос, сковала по рукам и ногам сладкими чарами своего восхитительного тела и теперь только ждет, пока он, побежденный, утонет в глубине ее глаз?

Возможно ли это? Стивен глухо застонал. Да если бы кто-то осмелился поступить с ним так, как он — с Белль, уж он бы не знал покоя ни днем ни ночью, пока собственными руками не вырвал бы у мерзавца сердце из груди!

И все же, с неожиданной робостью напомнил себе Стивен, наверное, он все-таки не совсем уж безразличен ей. Ведь она сама подарила ему свою невинность, и это случилось еще до того, как их обвенчали! Конечно, заниматься любовью с незнакомцем — в этом нет ничего удивительного. Для женщины, искушенной в этом, есть даже определенный соблазн. Но чтобы так поступила девушка, и девушка, несомненно, порядочная, — нет, что-то тут не так. Видимо, для Белль это было очень важно.

И при этом она собиралась удрать от него — уже после того, как они стали любовниками! Да еще упрямо твердила, что хочет защитить его. А тогда, на постоялом дворе? Она же попросту соблазнила его! А как она набросилась с кулаками на Куинси?!

Но как ни старался Стивен объяснить себе все происходящее, глядя на жену, он видел, что мысли ее витают где-то далеко, что за ее гладким лбом кроется целый мир недоступных ему чувств. Он жаждал знать о ней все: ее мысли, ее планы, ее чаяния и надежды.

«Даже если тебе нет в них места? — с сомнением спросил он себя и тут же ответил: — Да, даже если так».

Лицо его потемнело.

— Что тебя тревожит, Стивен? — спросила Белль, когда убрали со стола и слуги исчезли за дверью. — Ты весь день просто сам не свой.

— Тревожит? Ничего, — ответил Стивен, отвернувшись от камина и позволив себе полюбоваться женой.

Выглядела она очаровательно — платье цвета темного шерри с такого же цвета лентой в волосах шло ей необыкновенно. На губах Белль, которые она с такой радостью протягивала ему для поцелуя, играла смущенная улыбка.

Его снова с неудержимой силой потянуло к ней, но Стивен усилием воли заставил себя сдержаться. Да, он желал ее, Бог свидетель, как сильно он желал ее! Но сегодня на карту было поставлено нечто большее, и он просто не имел права позволить себе вновь поддаться соблазну.

— Я подумал, что сегодня мы могли бы попробовать шраб — у них тут великолепный бренди…

— Я уже догадалась, — пробормотала Белль, выразительно покосившись на стоявший на столе изящный графинчик.

Немного расслабившись, Стивен улыбнулся. Белль обладала чудесным даром — одно ее слово без следа развеивало мрачные мысли, терзавшие Стивена.

— Стало быть, заметила ту железную клетку возле пруда, да?

— Ее трудно не заметить. Возможно, следует намекнуть хозяевам, что не слишком-то умно с их стороны оставлять ее на виду.

— Я уже намекнул.

— Конечно, я не одобряю контрабанду… — смущенно начала Белль.

— Конечно, нет. Мне такое и в голову бы не пришло, — ехидно добавил Стивен.

— Просто мне нравятся Кларкхэмы, а начать новое дело стоит немалых денег. Ведь пошлины на спиртное просто… просто чудовищные! А береговая охрана — сущие разбойники — только и ждет, чтобы наброситься на несчастное суденышко. Мой отчим говорит, что это стервятники какие-то — не отступятся, пока всю кровь из бедняги не выпьют!

— Так оно и есть. Нисколько не сомневаюсь, что многие моряки с радостью с ним согласятся, — кивнул Стивен. И, не желая, чтобы его втянули в политическую дискуссию, поспешно добавил: — Кстати, прелестное платье! Тебе очень идет!

Белль заморгала:

— Спасибо. Я специально выбрала его — ведь оно такого же цвета, как твои глаза, — И, прежде чем он нашелся что ответить, добавила: — Я раньше пробовала шраб, но только с ромом. Моему отчиму не слишком нравится бренди.

Одобрительно хмыкнув, Белль откинулась назад и смотрела, как Стивен наполнил два больших бокала.

— Благодарю тебя от имени моих глаз, — улыбнулся Стивен, стараясь сдержать так и бьющую через край радость и успокаивая себя тем, что Белль лишь желала ему польстить. — Будь я поэтом, я и сам посвятил бы им оду.

— Ну, если кто-то должен чувствовать себя польщенным, так это мое платье, — весело ответила Белль. — Так что же, выходит, у тебя есть поэтический дар, а ты его прячешь? Не отказалась бы послушать оду — в честь твоих глаз или моего платья, не важно.

— Послушаешь как-нибудь, только сомневаюсь, что моя ода доставит тебе удовольствие. Я так никогда и не научился соблюдать определенный размер стиха. — Прокашлявшись, Стивен сделал еще одну попытку переменить тему: — Думаю, шраб по моему рецепту покажется тебе намного мягче, чем с ромом. Бренди не такой крепкий и поэтому не перебивает сладость и аромат апельсина.

— И в самом деле. Пахнет чудесно, — вежливо поддакнула Белль.

Но легкое облачко затуманило ее лицо, когда она украдкой бросила взгляд на Стивена. Протянув Белль полный бокал, Стивен молча отсалютовал ей. И снова смущенно откашлялся.

— Я тут подумал… может, сыграем вечером в карты?

— Вот как? — неуверенно улыбнулась Белль. — Что ж, хорошая мысль. Только ты, кажется, забыл, что еще не рассчитался со мной за прошлые проигрыши. Насколько я помню, ты должен мне новую шляпку. И еще миниатюру со своим портретом.

— Я все помню, — успокоил ее Стивен. — Ты их получишь.

— Ладно. Итак, во что будем играть? Как обычно?

— Нет. Сегодня мы поиграем в другую игру — в ландскнехт.

— Боюсь, я не знаю, как в нее играть. Название звучит как итальянское, а в иностранные игры меня не учили играть, ведь мой отчим признает только все английское, — призналась Белль. Рассеянно взглянув в сторону, она вдруг воскликнула: — Что за чудесная резьба на креслах! Это же произведение искусства! Сидеть на них. — настоящее преступление!

Стивен поднялся, чтобы принести колоду и поставить на стол канделябр со свечами.

— Нет, это честь для них, дорогая. Принять вас в свои объятия — что может быть лучше? — галантно ответил Стивен.

Румянец смущения, вспыхнул на щеках Белль и тут же исчез.

— Не надейся, что тебе удастся заморочить мне голову своей безбожной лестью. Или ты вздумал посвятить оду еще и креслу, на котором я сижу? Нет уж, не надо. А поэтому брось эти китайские церемонии и объясни мне лучше, как играть в ландскнехт.

— Я так церемонно веду себя? — с деланным удивлением спросил Стивен, прекрасно зная, что призвал на помощь светские манеры лишь для того, чтобы не обнаружить терзавшее его желание.

— Еще как! Ты просто пугаешь меня. Последний раз ты вел себя так, когда пытался увлечь меня в сад лорда Дункана, рассчитывая соблазнить без помех.

— Клянусь, что у меня и мысли нет снова увлечь тебя в сад, — торжественно пообещал Стивен.

— Не придирайся к словам, — саркастически хмыкнула Белль, крутя на пальце обручальное кольцо. — Просто объясни мне, как играть в эту игру.

Немного сбитый с толку, Стивен послушно принялся объяснять:

— Ты угадала, это действительно итальянская игра, но потом она стала очень популярна и во Франции. Правила довольно простые.

Вернувшись к столу, Стивен перетасовал колоду и принялся сдавать. Поскольку делать ей было нечего, Белль поерзала в кресле, потом немного подвинула канделябр и рассеянно отхлебнула из своего бокала.

— М-м-м… вкусно, — похвалила она.

— Кажется, где-то в столе я видел чернила и бумагу. Я был бы крайне признателен, если бы ты пока отыскала их.

Белль выразительно вскинула брови, и Стивен сообразил, что со своими церемониями становится действительно смешон.

— Пожалуйста.

— Выходит, сегодня снова будем писать свои ставки? — немного удивленная, спросила Белль.

— Да. Сегодня вечером, в такой торжественной обстановке, особенно необходимо соблюдать все формальности. — Стивен старался говорить спокойно, но не был уверен, насколько ему это удалось.

Кровь с таким шумом стучала у него в висках, что он почти не слышал собственного голоса.

— Ладно. — Белль встала, чтобы отыскать бумагу и чернила. — Порвать бумагу на четыре части, как обычно? Стивен покачал головой:

— Нет, просто пополам. Каждый запишет только то, что хотел бы получить, если выиграет.

Голос его звучал как-то необычно, и чуткое ухо Белль сразу уловило это. Она украдкой покосилась на Стивена:

— Странно… у меня такое чувство, будто я собираюсь стреляться на дуэли, а не сыграть партию в карты.

— Может, потому, что это тоже своего рода поединок.

— Приятно слышать, — пробормотала Белль. — Может, заодно пригласить секундантов? Пусть проверят карты, прежде чем начнем.

— Это уже нелепо. К тому же я ведь ничего особенного не имел в виду. Ну что, начнем?

Стиснув зубы, Стивен нацарапал на своем листке то, чего он хотел бы от Белль. Всего несколько слов, очень простых, но от волнения все расплывалось у него перед глазами. Убедившись, что все в порядке, он быстро сложил листок и отложил его в сторону. Для сомнений уже не было времени.

Белль тоже явно волновалась. Покусывая губу, она помедлила, потом торопливо черкнула несколько слов и снова заколебалась. И так несколько раз. Только на третий она наконец решилась написать свое желание. Дрожащими руками она сложила листок и нерешительно отодвинула его в сторону. Все это было так странно, что Стивену показалось, он сходит с ума. Сейчас он отдал бы все на свете, чтобы узнать, что же загадала Белль.

Вдруг он очень пожалел, что не выбрал другую игру — такую, где все зависело бы от мастерства игрока, а не от слепого каприза судьбы. Только полный идиот вроде него мог поставить на кон свое счастье!

— Готово, — объявила Белль, сделав большой глоток, чтобы успокоиться.

Это еще раз подтвердило подозрение Стивена, что она тоже волнуется.

— Отлично. Итак, в ландскнехт играют следующим образом. Я кладу на стол две карты, по одной каждому из нас.

Перевернув одну карту, Стивен выложил перед Белль даму червей. Ему самому выпал пиковый валет.

— Хорошие карты? — поинтересовалась Белль. В голосе ее появилась легкая нотка тревоги.

— В этой игре не существует определенной стратегии и ни одна карта не приносит своему обладателю какое-то количество очков. Все карты равны. Успех в этой игре зависит только от удачи.

— Тогда я вообще не понимаю, в чем состоит смысл игры.

— Ну, понять, может, и трудно, но возможно, — ответил Стивен. — Как бы там ни было, с этого самого момента мы оба, ты и я, играем вместе, открыто и честно, согласна?

Белль кивнула. Лицо ее стало серьезным, потемневшие глаза не отрывались от Стивена. И ему внезапно пришло в голову, что Белль совершенно права — глядя на них обоих, никто бы не подумал, что они просто мирно играют в карты. Сейчас это в самом деле куда больше напоминало дуэль.

— А теперь я буду открывать карты. И в зависимости от того, какая выйдет первой — валет или дама, — станет ясно, кто из нас победил.

— И это все? — недоверчиво протянула она.

— Да. Ты готова?

— Готова, — с напускным спокойствием ответила Белль. Но лицо ее заметно побледнело, и где-то в глубине глаз мелькнул страх.

Одна за другой с мягким шорохом на стол ложились карты, с каждой секундой напряжение все росло, и даже Стивен в конце концов был вынужден сознаться, что безобидная игра в карты для него лично превратилась в пытку. Даже стреляться с тридцати шагов сейчас, наверное, показалось бы ему детской забавой.

Что-то вдруг сдавило ему горло, стало трудно дышать. Стены комнаты надвинулись со всех сторон. Время тянулось нестерпимо долго, минуты стали часами, и каждый вздох давался ему с трудом. И вот наконец судьба сделала свой выбор — на стол упал второй валет.

Со свистом втянув в себя воздух, Белль без сил упала в кресло. Рука ее легла на грудь, словно для того, чтобы удержать неистово бьющееся сердце. Она так сильно побледнела, что Стивен перепугался — в тусклом свете свечей она походила на привидение.

— Белль? Что с тобой? Ты в порядке?

— Все хорошо. Просто чтобы играть в эту игру, видимо, нужны нервы покрепче, чем у меня.

— Это в последний раз, обещаю, — поклялся он, надеясь, что Белль немного развеселится.

— Спасибо. Я надеюсь.

Сам Стивен не позволил себе так явно выразить радость и облегчение, что игра наконец закончилась, ведь для него самое трудное было впереди. Единственное, что выдало его, — это глубокий вздох, да еще поспешный жест, с которым он поднес к губам бокал.

— И чей же листок нужно развернуть? — слегка дрожащим голосом спросила Белль.

Стивен, уже протянувший руку за своим собственным листком, внезапно понял, что его застигли врасплох. Вспомнив, как странно вела себя Белль, когда он случайно взял ее бумажку вместо своей, он задумался, гадая, не совершает ли ошибку.

Очень медленно, не отрывая взгляда от лица Белль, он протянул руку к своему листку. И с удивлением увидел, что ее лицо разом просветлело. Он снова замер — заинтригованный и даже слегка встревоженный, — а потом решительно протянул руку к сложенному листку бумаги.

Белль резко дернулась, словно намереваясь выхватить у него листок, но Стивен оказался быстрее. И рука Белль, задрожав, опустилась на колени.

— В этот раз ты получишь то, что хотел, — с каким-то отчаянием в голосе пробормотала она. — Что ж, ты выиграл, а значит, это только справедливо. Можешь выбрать желание.

— Но мне казалось, это и есть то, чего я хочу.

— Нет. — Белль покачала головой, глаза ее молили. Она вдруг заторопилась, словно испугавшись, что он не даст ей договорить. — Это не то… это не может быть то, чего ты хочешь. Должно быть, я сошла с ума, когда написала это. Это все шраб виноват… Не читай, прошу тебя, Стивен! Зачем тебе лишняя обуза?

— Но я хочу прочитать, Белль! И пусть это сумасшедшее желание, но мне хочется узнать его, — мягко проговорил он. — И потом, просто представить себе не могу, что ты такое можешь попросить, что бы непременно стало для меня обузой.

— Стивен…

— Доверься мне, Белль.

— Хорошо, Стивен. Конечно, я предпочла бы, чтобы ты выбрал другой листок, но раз ты сам так захотел…

Сдавшись, Белль съежилась в кресле, глядя на Стивена широко раскрытыми, испуганными глазами. Чувствуя себя так, словно тянул за усы беспомощного котенка, Стивен медленно развернул листок — четыре коротеньких слова: «Мне нужна твоя любовь!»

— Мне хотелось знать, смог бы ты полюбить меня хоть немного вместо того, чтобы воспринимать наш брак как какую-то почетную обязанность, — едва слышно прошептала она.

— Почетную обязанность?! Похоже, мы снова не поспеваем за событиями. Ну же, Белль, давай. Прочти, что там написано.

Вздох облегчения вырвался из груди Стивена. Перегнувшись через стол, он щелчком подтолкнул к Белль свой листок.

Негнущимися пальцами Белль развернула листок и пробежала его глазами. Лицо ее вспыхнуло. И когда она подняла на Стивена сияющий взгляд, в глазах ее вспыхнула надежда.

— Моя любовь и так уже принадлежит тебе, Белль, — тихо пробормотал Стивен, не в силах отвести от нее взгляд. — И сердце мое тоже. Впрочем, оно стало твоим с первой минуты.

Белль затрясла головой, то ли не в силах поверить его словам, то ли отрицая всякую возможность этого.

— Невозможно. Ты просто хотел жениться на девушке благородного происхождения. — Губы не слушались ее. — Мы поженились, только чтобы избежать скандала.

Стивен кивнул:

— Да, это правда, но не совсем. Не знаю, в чем тут дело — может, виноват проклятый бренди лорда Дункана, несколько притупивший мои честолюбивые амбиции, или письмо Констанс… одного его, думаю, было вполне достаточно, чтобы представить себе все прелести брака по расчету. Короче говоря, не знаю, что тому виной, однако с первой же минуты, как я увидел тебя, мне стало ясно, что жизнь моя изменилась навсегда. Я смотрел на тебя и чувствовал, как все мои планы медленно тают как дым, сменяясь ощущением чего-то чудесного, что ждет меня впереди. Да, кстати, уж коли речь зашла о том, что твое происхождение якобы недостаточно благородно для меня… чтобы я больше не слышал от тебя ни о каких сомнениях на этот счет. Ты поняла?

— Стивен? — дрожащим голосом проговорила Белль, протянув к нему руку, на которой сверкнуло подаренное им кольцо.

Накрыв ее руку своей, Стивен нежно пожал ее пальчики.

— Я буду вечно благодарен судьбе за то, что в тот день она свела нас вместе. Ты веришь мне, Белль? Если бы не ты, я имел бы глупость запутаться в паутине собственного непомерного тщеславия и навеки погубил бы свою жизнь. Ты спасла меня от участи худшей, чем смерть.

Помолчав немного, Стивен выпустил ее руку. А потом отвел глаза в сторону и смущенно откашлялся.

— А ты, Белль? — каким-то тусклым, невыразительным голосом спросил он. — Что тебе подсказывает твое сердце? Сможешь ли ты когда-нибудь полюбить меня?

Вскочив со стула, Белль едва ли не бегом бросилась к нему. Мягко прошелестели шелковые юбки, и через мгновение она уже была в его объятиях. Обхватив его лицо ладонями и сияя счастливой улыбкой, Белль покачала головой:

— Ах, Стивен, ведь по меньшей мере наполовину мое сердце давно уже принадлежало тебе! Еще с того времени, как мы оба были детьми!

— А теперь, Белль?

— А теперь оно твое, Стивен! Отныне и навсегда. Я долго сопротивлялась этому, считая, что поступаю правильно, однако все было напрасно. Сердце подсказывало мне, что я совершаю ошибку. И теперь я счастлива, что послушалась его. Я люблю тебя, Стивен, люблю всем сердцем.

Эти нежные слова сопровождались поцелуем, который сделал их еще слаще. У Стивена словно гора свалилась с плеч. Сомнения, страх, неуверенность, терзавшие его столько дней и ночей, исчезли, сменившись огромным счастьем. Слова любви, которые шептала ему Белль, были словно луч света, прорезавший непроглядную тьму отчаяния, где все это время томилась его душа.

— Благодарю тебя, Господи! — благоговейно вздохнул он, еще крепче прижимая жену к груди. — Конечно, я не заслуживаю такого счастья, но все равно — спасибо.

Глава 19

Вытащив из волос ленту, Белль отбросила ее в сторону, пока Стивен, подхватив жену на руки, нес ее к постели. Бережно уложил на пышную перину из гусиного пуха и всей тяжестью рухнул на нее сверху.

Он не произнес ни слова, с восторгом упиваясь шелковистостью ее волос, разметавшихся поверх его руки, в которые он уткнулся лицом. Но слова были не нужны — даже сейчас, когда она не могла видеть пламени, полыхавшего в его глазах, жар его тела яснее всяких слов поведал Белль о сжигавшем Стивена желании.

— Ты прекрасна, — выдохнул он. — Не знаю, говорил ли я тебе об этом, но я не знаю женщины красивее тебя. Белль с дразнящей улыбкой покачала головой:

— Тут темно. Ты не можешь меня видеть!

— Могу. Впрочем, это не важно — под покровом темноты или на ярком солнце ты для меня всегда будешь прекраснейшей в мире.

— А ты — для меня!

Опустив голову, Стивен куснул ее за мочку уха, и тело Белль моментально покрылось мурашками, и соски отвердели. Почувствовав это, он снова прихватил мочку ее уха зубами.

Белль слабо застонала, и тело ее задвигалось под ним. Теперь они были так близко, что тела их сливались воедино и даже сердца бились в унисон.

— Стивен…

— Какая ты ненасытная, радость моя! Не спеши.

Однако тело Белль не желало мириться с этим. Белль попыталась было обхватить бедра Стивена ногами и притянуть его поближе к себе, но у нее ничего не вышло. Помешала юбка, в которой они сразу запутались оба.

— Стивен? — окликнула Белль и забарахталась, стараясь высвободиться.

— Да, моя радость, слышу. — Он вновь прикусил мочку ее уха, и Белль содрогнулась от наслаждения.

Казалось, Стивен ничуть не торопится. Белль просто отказывалась его понимать — ведь сама-то она весь день думала только об этом. И вот теперь, когда они оба сказали друг другу слова любви, когда сама она сгорает от желания, Стивен по какой-то неизвестной причине, казалось, ничуть не спешит заняться с ней любовью.

— Ты лежишь на моем платье, — прошептала она. — Я даже шевельнуться не в состоянии.

— Да? Чудеса — а мне-то казалось, что я лежу на тебе. Странно, твое платье точь-в-точь как ты сама — такое же мягкое, нежное и соблазнительное, — весьма прозаическим тоном ответил он.

Если бы Белль была сейчас в состоянии вообще что-то слышать, то от ее внимания не ускользнул бы ехидный смешок, последовавший за этими словами.

— Ну, не жестоко ли с твоей стороны дразнить меня, а? Вот усну прямо сейчас, и поделом тебе! — пригрозила Белль.

Впрочем, похоже, Стивен ничуть не испугался, тем более что в эту минуту, запустив руку ему в волосы, она сама притянула его к себе, чтобы поцеловать. И Стивен не устоял. Их губы встретились, и между ними будто искра проскочила. Пламя желания охватило обоих. Губы Стивена жадно смяли ее рот, и легкий стон вырвался из груди Белль. Вдруг неожиданно для нее он оторвался от ее губ. Белль широко раскрыла глаза и почувствовала, как горячее дыхание Стивена обожгло ей шею. Губы его прижались к тому месту, где в нежной впадинке часто-часто трепетала синеватая жилка, и замерли там, словно не решаясь спуститься к груди.

Стивен что-то невнятно пробормотал, глядя, как упругая плоть словно сама льнет к его губам, стараясь вырваться на свободу из тесной клетки корсажа. Он понял, что долго ему не продержаться.

— Благодаря тебе все мои благие намерения пойдут прахом, — пожаловался он. — Эх, а я-то так старался вести себя как джентльмен. Но что толку? Один поцелуй — и я превращаюсь в распаленного похотью жеребца!

Этого признания оказалось достаточно, чтобы Белль позволила себе отбросить ложную скромность.

— А мне нравятся распаленные жеребцы, — хихикнула она, подставляя мужу губы.

Смех замер на губах у Стивена, и все его тело скрутило судорогой желания. Новая волна страсти нахлынула на Белль, пробежав по всему ее телу со скоростью лесного пожара, заставив ее позабыть обо всем. Пламя, сжигавшее ее, казалось, передалось и Стивену. Не в силах больше выносить эту сладкую муку, Белль судорожно вонзила ногти в его спину, чувствуя ладонью твердость вздувшихся мускулов.

— Ах вот ты как?! — шутливо прорычал Стивен. — Ну, тогда пеняй на себя!

Глаза его сузились. Он перекатился на бок. Но вместо того чтобы освободить подол ее платья, он каким-то образом ухитрился стянуть его с плеч Белль.

Каждое прикосновение горячих пальцев мужа опаляло ее словно огнем. Белль чувствовала себя как в лихорадке: она вся горела, и в то же время зубы ее выбивали дробь, а по спине ползли мурашки. Непослушными пальцами Стивен принялся срывать с себя одежду. Белль помогла ему развязать галстук и расстегнуть пуговицы рубашки, но руки у нее так дрожали, что она никак не могла справиться с ними, как ни старалась. Разозлившись на собственную неловкость, она в конце концов оставила попытки ускорить дело и только резко велела ему поторапливаться. В воздухе ощутимо чувствовалось напряжение.

Широко ухмыльнувшись, Стивен охотно послушался. Послышался треск рвущейся материи, и на пол градом посыпались пуговицы — с таким энтузиазмом он принялся выполнять приказание. Не прошло и минуты, как она вновь оказалась в его объятиях. Под тяжестью их сплетенных тел перина подалась, и на этот раз их уже ничто не разделяло.

Почувствовав на себе тяжесть его обнаженного тела, Белль то ли замурлыкала, то ли застонала. В тот же самый момент он рывком ворвался в нее. И Белль, которой уже не мешали ни одежда, ни ложная скромность, ответила ему со всем пылом страсти.

Поначалу он двигался медленно, словно боясь причинить ей боль, однако очень скоро Белль почувствовала, что хочет большего. Наслаждение, которое она испытывала, было острым, почти нестерпимым. Она будто плавилась в тигле любви.

С трудом повернув голову, она выдохнула несколько слов… бессвязных, почти неразборчивых… Это была беззвучная мольба о помощи… Белль и сама не знала, о чем она просит, но Стивен все понял. Он задвигался быстрее, ровными, мощными толчками, с каждым разом все глубже врезаясь в ее тело. Закричав от наслаждения, Белль выгнулась дугой, ногами обхватив Стивена за талию. Руки ее беспорядочно блуждали по его телу. На ощупь кожа его была чуть влажной и вся горела от ее прикосновений. Он снова и снова врывался в нее, с каждым разом погружаясь все глубже, и Белль чувствовала, как все его тело содрогается от страсти. По спине ее пробежала дрожь. Стивен с глухим рычанием дернулся в последний раз и замер. И в этот момент весь мир вдруг перестал существовать для нее. Ослепительная вспышка пламени поглотила все вокруг, а хриплый стон Стивена подтвердил, что и он вместе с ней горит в этом огне.

— Стало быть, ты благодарен мне? — насмешливо бросила Белль, уткнувшись лицом в плечо Стивена и уютно прижавшись к нему. — Ладно, посмотрим, что ты скажешь потом, когда познакомишься с моим отчимом.

— Ну, сейчас я чувствую себя так, словно могу в одиночку взять Карфаген. А уж встретиться лицом к лицу с разгневанным отчимом — даже если это сам Лидгейт — это вообще пустяк, детская забава.

Белль подняла на него глаза — в угасающем пламени камина они сияли как звезды. Губы ее слегка припухли, щеки разрумянились от его поцелуев.

— Понятно. Стало быть, приключение в твоем духе — что-то вроде грабежа на большой дороге? Стивен порывисто поцеловал ее.

— Это вовсе не «что-то вроде». Это любовь! Благодаря тебе я чувствую себя покорителем мира! Мне кажется, тебе достаточно только попросить, и я с радостью брошу его к твоим ногам.

Белль уже открыла было рот, чтобы возразить, как вдруг нежная, едва слышная трель соловья послышалась в комнате через приоткрытое окно и заставила ее застыть на месте.

— По-моему, в мире нет ничего прекраснее, — благоговейно выдохнула она, когда сладкоголосый маленький певец замолчал и в комнате вновь воцарилась тишина.

— Ну что ты, конечно, есть, — усмехнулся Стивен. Приподнявшись на локте, он с любовью смотрел на жену. — Это вздох, который срывается с твоих губ каждый раз, когда ты целуешь меня. Ну же, Белль, дай мне свои губы!

Примечания

1

Английский пират, посол и картограф. В 1682 г. был судим за пиратство, приговорен к смертной казни, но потом неожиданно оправдан благодаря бесценной коллекции карт береговой черты, начиная от Калифорнии до самого мыса Горн, захваченной им на испанском корабле, а потом переданной в английское Адмиралтейство. В те времена оправдательный приговор для пирата мог считаться редким везением.

(обратно)

2

Местечко в южной Шотландии, па границе с Англией, где браки заключались без соблюдения всех установленных английским законом формальностей.

(обратно)

3

Охотничья лошадь.

(обратно)

4

Фруктовый сок с водкой, ромом и т.п.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19 . . . . .

Реклама на сайте