«Нежданная любовь»

Стефани Лоуренс Нежданная любовь

Глава 1

Лондон

Сентябрь 1834 года

Все они глупые, пустые модницы.

Реджи Кармартен с явным неудовольствием разглядывал светских дам, прогуливающихся в Гайд-парке по Роттен-роу. Особенно раздражали юные леди, жаждущие найти мужа.

Их надоедливый смех звенел у него в ушах. Высший свет возвращался в столицу к осенним балам и приемам. Почтенные матроны восседали в каретах, выстроившихся на проезжей части, а их незамужние дочери оживленно обменивались последними новостями, и каждая в душе надеялась стать героиней захватывающей истории. Солнце бросало яркие блики на искусно уложенные локоны и кружевные зонтики. Бриз играл пышными юбками, дразня бесчисленные модные оборки.

Мода за прошедшие десять лет изменилась, но настроение Реджи осталось прежним: он не испытывал ни малейшего желания жениться на какой-нибудь юной девице, дефилирующей в парке.

Поворчав про себя, он решительно зашагал через лужайки, оставляя позади орду разряженных кукол.

И все же приходится задуматься о женитьбе. Ему тридцать два года. Намеки матери за последние десять лет становились все откровеннее, но она знала, что может подтолкнуть сына только до определенной черты, и после нескольких неудач оставила попытки навязать ему невесту. Однако этим утром, когда стало известно о пошатнувшемся здоровье двоюродного деда Реджи, ее терпение иссякло.

Его двоюродный дед – граф Карлайл. Отец Реджи, Герберт Кармартен, виконт Норткот, был наследником Карлайла. В случае смерти деда отец станет графом, а титул виконта перейдет к Реджи.

По словам матери, в одно прекрасное утро он проснется виконтом, а значит, пристальное внимание всех мамаш, у которых дочки на выданье, ему обеспечено.

Выбор невелик – либо поскорее найти жену, либо выдержать осаду кандидаток.

Дойдя до дороги, которая отделяла Гайд-парк от Кенсингтон-Гарденз, Реджи остановился в предчувствии надвигающейся беды. Он углубился в тенистые тропинки сада. Это было тихое место, где спокойно прогуливались немногочисленные няни с детьми и почтенные матроны.

Мысль о женитьбе созревала постепенно. Причиной тому стали поездки к старым друзьям Фулбриджам и Эшфордам – невозможно не заметить удовлетворение, спокойствие, стабильность и уверенность, которые давал успешный брак. С близнецами Кинстер, а теперь Амандой Фулбридж и Амелией Эшфорд, Реджи дружил с детства. Многочисленные ветви семейства Кинстер числились среди самых близких знакомых его родителей. И если нужны были доводы для вступления в брак, Кинстеры служили примером, демонстрируя все лучшее, чего можно достичь в семейной жизни.

Многие друзья тоже не устояли и, сами того не ожидая, оказались довольны. Несколько приятелей еще оставались холостяками, но дружеское общение с ними и общие интересы больше не приносили Реджи прежнего удовлетворения.

Женитьба.

Мать права – пора сделать решительный шаг. И гораздо лучше выбрать самому, а не идти на уступки.

Он был от природы склонен ни во что не вмешиваться, прекрасно чувствуя себя в одиночестве, но в этом случае пускать дело на самотек не годится, это было бы безумием.

Он должен решиться и действовать стремительно.

На ком жениться? Куда смотреть?

Его достоинства легко перечислить: знатное семейство, немалое состояние, позволяющее не считаться с расходами, в конечном счете, графский титул и все, что с этим связано. Он обладал твердым характером, не предавался никаким излишествам, был опытен в светских делах и даже красив. Правда, красота его не бросалась в глаза, но все же леди, с которыми он был близок, никогда не жаловались.

Его губы скривились. Он подозревал, что его неброская красота многими дамами рассматривалась как меньшая угроза, а в некоторых случаях как меньшее соперничество с их собственной наружностью. Как бы то ни было, он не имел ничего против своей внешности.

Так на ком жениться? Трудный вопрос. Пока он не встретил своей избранницы, не видел даже ее подобия. Он не чувствовал ни малейшей тяги к юным созданиям, которых мамаши таскают по балам, к этой глупой, хихикающей стае, из которой, как ждет общество, он выберет невесту.

Он хотел… другого. Не леди, подобную Аманде или Амелии, как предполагали некоторые. Отдельные их черты он ценил – честность, храбрость, ум. Без других – необузданности и упрямства, подкрепленных свойственной Кинстерам силой, – мог вполне обойтись, они слишком разрушительны.

Он хотел встретить леди, с которой можно поговорить, которая разделяет его взгляды и его любовь к спокойному, мирному существованию, с которой он мог вести приятую жизнь…

Послышались голоса: мужской – резкий, возражающий и женский – мягкий, настойчивый.

Звуки вернули Реджи к действительности, поскольку ноги вывели его на одну из извилистых дорожек сада. Голоса приближались.

Первым порывом Реджи было тихо уйти, но женщина снова заговорила. Потревоженная память и инстинкт повел и его вперед.

Нарочито-беспечно Реджи зашагал по дорожке.

Стиснув зубы, Энн Эшфорд не сводила пристального взгляда с лорда Элдерби.

– Ваше предположение – совершенная нелепость! – Элдерби переложил трость в другую руку и хмуро посмотрел на мальчика, которого Энн крепко держала за руку.

Энн чувствовала, как дрожит Бенджи. Но мальчик не съежился, как сделал бы любой ребенок при виде угрюмого лица Элдерби. Интересно, узнал бы Бенджи это лицо, если бы нахмурясь посмотрел в зеркало, подумала она.

– Правда не может быть нелепой, милорд. Доказательство перед вами. – Она боролась с желанием кивнуть на Бенджи. Сходство девятилетнего мальчика с его светлостью было столь разительным, что не требовало подтверждения. Энн вздернул подбородок: – Я уверена, по размышлении вы поймете, что есть лишь один разумный выход.

Элдерби перевел мрачный взгляд на нее и, кажется, побледнел.

– Моя дорогая мисс Эшфорд. – Несмотря на потрясение, он говорил язвительно. – Вы, очевидно, понятия не имеете, что означает такое открытие, и во что вы вмешиваетесь.

Высокий, худой, прекрасно одетый, он производил внушительное впечатление.

– Напротив, милорд. Как вам известно, мы вращаемся в одних кругах. Я прекрасно понимаю, о чем свидетельствует находящееся перед нами доказательство. – Осмелев, она добавила: – И я хочу услышать, что вы и ваша семья предполагаете с этим делать.

Элдерби не сразу обрел дар речи, а когда заговорил, его голос звучал тихо.

– Вы угрожаете…

– Милорд! – округлила глаза Энн. – Странно, что вы увидели в этом угрозу.

Элдерби растерянно заморгал и замолчал, поджав губы. Наконец он сказал:

– Это совершенно неожиданно. Вы должны позволить мне обдумать…

Он осекся и посмотрел мимо Энн. У нее за спиной захрустел гравий, и Элдерби тут же перевел взгляд на Бенджи. Энн притянула мальчика ближе.

– Добрый день, мисс Эшфорд, Элдерби, – произнес низкий голос.

Она обернулась. Подошедший Реджи Кармартен учтиво кивнул Элдерби. С обычной ленивой грацией Реджи добродушно потянулся к руке Энн. Она не задумываясь подала руку. Он с улыбкой встретил ее взгляд, легко пожал руку, но не отпустил, а взял Энн под руку, словно был ее кавалером, и она ждала его.

– Странное место для прогулок, но, уверяю вас, тихое. Я видел экипаж вашей матушки, нам следует вернуться, пока она не начала беспокоиться.

Это была ложь, Энн приехала одна. Реджи любезно улыбнулся Элдерби, он не видел Бенджи за широкими юбками Энн.

Элдерби бросил на нее мрачный тревожный взгляд и натянуто поклонился:

– Всего хорошего, мисс Эшфорд. – И, поколебавшись, добавил: – Я свяжусь с вами.

Это было лучшее, на что она могла надеяться. Проклиная про себя помешавшего Реджи, Энн наклонила голову.

– Непременно, милорд. Мы будем с нетерпением ждать от вас скорого известия.

Бросив последний взгляд на Бенджи, Элдерби коротко кивнул Реджи, водрузил на голову шляпу и зашагал прочь.

Реджи смотрел ему вслед, потом согнал с лица выражение простодушной любезности.

– Что, черт возьми, тут происходит? – обратился он к Энн.

В ее взгляде было все: досада из-за прерванного разговора, решимость и сомнение. Поколебавшись, она подтолкнула вперед стоявшего рядом мальчика:

– Позвольте представить вам Бенджамина. Бенджи, это мистер Кармартен.

Мальчик посмотрел на нее, затем на Реджи и неловко поклонился:

– Добрый день, сэр.

Реджи был озадачен. Энн не сообщила фамилию мальчика, но этого и не требовалось. Реджи увидел поразительные черты, характерные для всех мужчин рода Каверлоков. В настоящее время род состоял из старого герцога Портсмута и двух его сыновей: наследника Хью – маркиза Элдерби, и лорда Томаса Каверлока, равного по положению Реджи.

Протянув руку, Реджи торжественно поздоровался с Бенджамином.

– Рад познакомиться.

В конце концов, что происходит?

Отпустив руку мальчика, Реджи посмотрел на Энн. Он узнал ее мягкий голос, и намерение вежливо ретироваться испарилось. Энн была невесткой Амелии, второй сестрой Люка Эшфорда. Всему семейству и близким друзьям было известно ее нежелание вращаться в свете.

Они не виделись несколько лет, Реджи подозревал, что Энн избегала светских сборищ. Несложный подсчет показал, что ей, должно быть, двадцать шесть. Она сейчас… пожалуй, на дюйм выше, более уверенная, решительная и, конечно, более значительная, чем он помнил, теперь она не тушевалась перед любой преградой. На ней было элегантное темно-зеленое платье. Лицо открытое и решительное, блестящие каштановые волосы, собранные в высокий узел, падали на плечи пышными волнами. Большие светло-карие глаза оттенка карамели ярко блестели под изящными дугами бровей. Пунцовые губы чувственно изогнуты и беззащитны.

Очень женственна.

А какие роскошные формы подчеркивает корсаж…

Отогнав непрошеные мысли, Реджи нахмурился:

– Итак, в чем дело?

В глазах Энн вспыхнули предостерегающие от дальнейших расспросов огоньки.

– Я все объясню, как только мы отведем Бенджи домой. – Взяв мальчика за руку, она пошла по дорожке.

Реджи догнал ее.

– Куда? В дом Люка?

– Нет. Не в Калвертон-Хаус. – Энн замялась, потом, уже мягче, добавила: – В сиротский приют.

Загадка немного прояснилась, словно какие-то кусочки мозаики встали на место, но картина в уме Реджи была еще неполной. Замедлив шаг, он снова взял Энн под руку.

– Гораздо лучше спокойно прогуляться, чем так торопиться. Даже несведущему человеку нет нужды задаваться вопросом, какова ваша цель. – Энн снова бросила на него изучающий взгляд, но послушно замедлила шаг. – Этот приют… я смутно припоминаю, что слышал, будто вы с сестрами занимаетесь благотворительностью.

Энн кивнула, стараясь сохранять самообладание. Это Реджи, она знает его много лет. Она не могла понять, почему так разволновалась, во всяком случае, не от страха. Грудь сдавило, и Энн судорожно вздохнула.

– Сначала этой идеей увлеклись Порция и Пенелопа. Вы знаете, какие они.

– Да, более решительных и своевольных юных леди трудно найти.

– Они объединились с тремя другими дамами и учредили сиротский приют для обучения подкидышей, которые попадают к нам через больницу в Блумсбери. Некоторые из них очень милые. – Она помолчала и добавила: – Как Бенджи.

Энн опустила глаза под взглядом Реджи.

– Мы принимаем столько детей, сколько можем, и обучаем их профессиям горничной, лакея и так далее. Это дает им средства к существованию.

– Понятно.

Реджи взглянул на Бенджи, решительно шагавшего с другой стороны, но ничего не спросил.

Они вышли из парка. Реджи остановил экипаж, помог Энн подняться, подсадил мальчика. Сам же уселся напротив. К удивлению Энн, он расспрашивал Бенджи о жизни в приюте.

Завоевывает доверие Бенджи.

Она поняла это, когда Бенджи вдруг стал рассказывать:

– Прежде… раньше я жил с мамой. На Клеркенуэлл. Но она умерла. – Тень пробежала по его юному лицу.

– И ты оказался в больнице?

Бенджи покачал головой:

– Нет, на улице. Старая миссис Николс и еще Патрики и миссис Кили заботились обо мне, но миссис Николс умерла, а Патрики перебрались на север. И сказали, что мне лучше всего отправиться в больницу.

Энн взяла Бенджи за руку и улыбнулась, когда он поднял на нее глаза.

– Бенджи лучший ученик Пенелопы. Он уже год в приюте.

Весь этот год они терялись в догадках о происхождении мальчика, пока лицо Бенджи не потеряло детскую округлость, и тогда проступили явные черты Каверлоков.

Бенджи посмотрел на Реджи:

– Там хорошо. Лучше, чем в других местах, где я мог в конце концов оказаться.

Реджи чуть улыбнулся и, явно довольный, откинулся на спинку сиденья. Энн была не столь легковерна, чтобы поверить его беспечному виду. Она перехватила взгляд Реджи, в котором за беззаботностью сквозила серьезность. Маска беспечности с годами все меньше шла ему. Энн прекрасно знала, что Реджи не глуп, но часто прячет свою проницательность, знание света и его интриг за личиной простодушной веселости.

Она ближе познакомилась с ним, когда вместе со старшей сестрой Эмили дебютировала в свете. Реджи всегда был в свите их близких подруг Аманды и Амелии, которые поддерживали ее и Эмили. Так что Энн часто видела Реджи, он всегда казался ниже ростом Люка и не таким заметным, как ее брат, в нем не было такого ошеломляющего мужского начала. Однако теперь…

Она украдкой взглянула на Реджи.

Реджи по-прежнему на несколько дюймов ниже Люка, но ее брат был больше шести футов росту. Щуплость, однако, с годами прошла, Реджи стал широким в плечах, мускулистая грудь сделала ненужной ватную подкладку пальто. Одет модно, но не кричаще. Костюм уместен, но не бросается в глаза, во всех деталях чувствуется элегантная простота – признак истинного джентльмена. Каштановые волосы модно подстрижены. Реджи без шляпы, но в руках трость, длинные пальцы сжимают резной серебряный набалдашник.

А лицо… ему было труднее всего дать определение. Реджи все время менялся: то казался незаметным, излишне мягким, но когда оставлял притворство, в его пристальном взгляде появлялась сосредоточенность, а в линии рта и подбородка – твердость, говорившие о спокойной силе, здравомыслии и уверенности в себе.

Экипаж замедлил ход. Энн выглянула из окна: показалась подъездная дорога к приюту. Встретившись с Элдерби, она затеяла опасное дело; Реджи ей сам Бог послал.

Оставив Реджи у дверей конторы, Энн поручила Бенджи смотрительнице, миссис Кеггз, и как только он отправился к остальным мальчикам, рассказала ей о результатах своей миссии.

– Его светлости следует смириться и поступить с мальчиком по справедливости, – засуетилась миссис Кеггз. – Он хороший мальчик, он… ему нечего стесняться, даже в высших кругах.

– Конечно… будем надеяться, что его светлость это понимает. Но если он думает иначе, мы упорно продолжим заниматься этим делом. Сначала я хотела поговорить с лордом Элдерби, но есть и другие члены семьи, с которыми я при необходимости могу связаться.

Ободряюще улыбнувшись миссис Кеггз, Энн вернулась в контору. Реджи, скрестив вытянутые ноги, сидел, наблюдая за ней. Она все время чувствовала его взгляд. Реджи со своим умом и решительностью мог оказать серьезную помощь в деле, его следует привлечь на свою сторону.

Дел, требующих самого пристального внимания, накопилось немало. Энн администратор приюта, и на ней лежит ответственность за благополучие детей. Пенелопа отвечала за их образование, Порция занималась сбором денег и связывалась с благотворительными организациями. Главной заботой Энн были дети, их благополучие, счастье, их будущее.

Она просматривала счет за свечи, когда в дверном проеме появилась крупная фигура. Подняв голову, Энн увидела Реджи. Перехватив ее взгляд, он поднял бровь.

Порозовев, она указала на стопку лежащих перед ней счетов.

– Мне действительно нужно с этим разобраться.

Он не сводил с нее глаз, потом кивнул.

– Я подожду.

Реджи отступил, и Энн представила себе, как он возвращается к твердой скамье. Вероятно, он подумал, будто Энн его избегает, выжидая, когда ему наскучит, он передумает вмешиваться и уедет. Поджав губы, она вернулась к счетам.

Через четверть часа Энн поднялась, попрощалась с секретаршей и вышла. Реджи при ее появлении поднялся, взял под локоть и проводил вниз по ступенькам. Он не собирался отступать. Остановив экипаж, Реджи помог Энн подняться на подножку, уселся сам и захлопнул дверцу.

– Ну, рассказывайте! – Он нахмурился. – Чего, черт возьми, вы хотите добиться, до бесчувствия испугав Элдерби встречей с… – Реджи замолчал.

– …с Бенджамином, близким родственником? – продолжила Энн.

– Именно так. – Реджи поджал губы.

Она перебирала в памяти мгновения недавней встречи.

– Он был действительно потрясен, правда? Он ничего не знал.

– Его чуть удар не хватил. Согласен, он не подозревал о существовании мальчика. Элдерби был поражен неизвестным фактом, а не злился из-за того, что все обнаружилось.

– Верно! – Обрадованная тем, что ее мнение подтвердилось, Энн поспешно продолжила: – Так что если Бенджи не сын Элдерби, то…

К ее удивлению, Реджи нахмурился. Посмотрев ей в глаза, он заявил:

– Если вас интересует мое мнение, то я не хотел бы строить догадок.

Теперь пришла ее очередь хмуриться.

– То остается Томас? – договорила Энн. – Учитывая его репутацию, вряд ли он станет изворачиваться…

– Пока вы не слишком далеко зашли в своих предположениях, вам нужно кое-что учесть. Да, Томас мог быть отцом Бенджамина. Если это так, Томасу было тогда немногим больше двадцати и в то время ему трудно было завести интрижку. Мальчик говорит, что жил с матерью на Клеркенуэлл… Сообщила ли она Томасу? Если да, то повеса Томас или нет, но трудно поверить, что он ничего не предпринял – подобные события еще не стали банальностью. У Каверлоков есть имения чуть ли не по всей стране, и достаточно легко отправить мальчика вместе с матерью жить куда-нибудь подальше от света.

– Судя по вашему ответу, Томас рассуждает так же, как и вы.

Реджи внимательно посмотрел на нее, потом ответил:

– Мы с Томасом не слишком отличаемся.

Энн заморгала. Лорд Томас Каверлок имел репутацию отъявленного повесы.

– Есть бесспорный факт, который вы продемонстрировали сегодня, – продолжал Реджи. – Черты Каверлоков передаются из поколения в поколение. Это всем известно. Лоб, брови, нос, рот и подбородок у них отлиты по одной модели. У Томаса, да и у Хью, знай они о мальчике, не было бы никакой надежды отказаться от отцовства.

Энн молча размышляла над его словами. Когда карета свернула на Маунт-стрит, она спросила:

– В этом семействе есть какие-нибудь боковые ветви?

– Нет, только линия герцога.

Вздохнув, Энн внимательно посмотрела на Реджи.

– Так что вы посоветуете? Я не собираюсь оставлять это дело.

Судя по взгляду, в этом Реджи нисколько не сомневался.

– Дайте Элдерби возможность подумать, оценить положение и узнать правду. Он сухарь, но он сделает это.

– Правду?

– Кто из них троих отец Бенджамина.

– Из троих?

Карета остановилась около Калвертон-Хауса. Реджи потянулся к дверце.

– Вы забыли старого Портсмута. Вполне возможно, что отец Бенджамина носит герцогскую мантию.

Честно говоря, такой возможности Энн не учла. Значит, Каверлоки ни перед чем не остановятся, чтобы предотвратить вероятный скандал.

Три дня спустя Энн стояла в череде гостей у парадной лестницы в доме леди Хендрик. Вероятные результаты разоблачения, к которому она была причастна, занимали ее ум.

Хью, лорд Элдерби, женат уже больше десяти лет. Ему уже под сорок. Его жена Имоджин редко и неохотно улыбалась. Реджи назвал Хью сухарем, но Имоджин была еще суше и еще больше походила на сухую палку. Энн сомневалась, что отцом мальчика был Хью, хотя вполне возможно, что он имел связь на стороне и никогда не говорил о рождении Бенджи, но независимо от того, кто из трех Каверлоков окажется отцом Бенджи, Имоджин это не обрадует.

Вслед за матерью Энн подошла к хозяйке дома и обменялась приветствиями, решительно взяв себя в руки. Леди Хендрик была рада встретить девушку, несколько лет сторонившуюся приемов и балов. Энн не видела смысла подпитывать глупую нервозность, из которой так и не выросла.

Сегодня вечером, однако, все будет по-другому: она здесь не ради поисков мужа и может позволить себе не выдержать испытания. Она пришла сюда с определенной целью. Для этого Энн надела темно-красное шелковое платье. Она знала, что цвет ей идет, как и последний фасон с затянутой талией и пышными юбками.

Оставив леди Хендрик, Энн задержалась у входа в бальный зал, сделала глубокий вдох, вздернула подбородок и взглянула на толпу гостей, прислушиваясь к разговорам.

К ее удивлению, ничто не вызвало в ней робости. Того трепета, что она испытывала в прошлом.

Немного успокоившись, она следовала за матерью.

Реджи, болтая с друзьями у сводчатой арки, видел, как Энн прошла за матерью, Минервой Калвертон, к дивану у стены. Помедлив, он непринужденно закончил разговор, извинился перед приятелями и шагнул в толпу.

Два прошедших дня он пребывал в задумчивости: Энн Эшфорд с ее заботами не выходили у него из головы. Особенно ее попытка пробудить совесть Каверлоков.

Поскольку его приглашали на все балы и приемы, было легко предположить, где могут бывать Хью, Имоджин и Томас. Энн не приехала бы сюда из праздного любопытства. В случае ее отсутствия он заключил бы, что Хью действовал стремительно и семейство постаралось устроить будущее Бенджамина.

Теперь Реджи понял, что этого не произошло. Пока. Он лучше Энн знал, с какими трудностями столкнется Хью в этом вопросе и в поисках приемлемого решения. Но он хорошо знал и Эшфордов – все они не отличались терпением.

Как будет действовать Энн, он не знал, но не сомневался, что план существует.

Подойдя к дивану, Реджи поклонился Минерве – вдова Калвертон была близкой подругой его матери. Рядом сидели леди Фаруэлл и миссис Пикеринг. После обмена обычными любезностями он задался вопросом, что Минерва думает о дочери. Наверняка понимает, что Энн появилась здесь неспроста, но, вероятно, рада любым обстоятельствам, которые вывели дочь в свет.

Потом, оставив почтенных дам, Реджи обратился к стоявшей рядом Энн. Поклонившись и не дожидаясь ее реверанса, он подал ей руку:

– Не хотите ли прогуляться?

Мимолетная улыбка осветила ее лицо.

– С удовольствием.

Минерва в ответ на его вопросительный взгляд грациозно наклонила голову. Взяв Энн под руку, Реджи повел ее в толпу гостей. Наклонившись ближе, он спросил:

– Что вы задумали? – Она посмотрела ему в глаза. – Не воображайте, что я проглочу историю о том, что вас вдруг посетило неодолимое желание оказаться в праздной толпе. Уж коли вы здесь, значит, на это есть причина. – Реджи не сводил с нее глаз. – Какая же?

Энн поджала губы, но по ее глазам было видно, что она решила включить его в круг посвященных. Это его неожиданно обрадовало.

– Лорд Элдерби не связался с нами. Он наверняка воображает, что проблема исчезнет, если не обращать на нее внимания. – Она вздернула подбородок и принялась разглядывать толпу. – Я решила, что пора поговорить еще с кем-нибудь из этой семьи. Томас и Имоджин наверняка здесь.

Реджи сквозь стиснутые зубы втянул воздух. Хоть он и нахмурился, но хорошо знал решительных женщин, чтобы просто ответить «нет». Он выбрал флегматичность.

– Имоджин должна быть последней в вашем списке. Она церемониться не станет и будет открыто говорить об ошибке Томаса, а если Бенджамин – ребенок Хью или, хуже того, Портсмута, станет рассматривать мальчика как угрозу для своих детей. Ведь ее старший сын, должно быть, всего на несколько месяцев младше Бенджамина.

Энн нахмурилась, но потом кивнула:

– Тогда пусть будет лорд Томас.

Если Реджи поразила та смелость, с которой Энн предъявила Элдерби незаконнорожденного члена семейства, то от мысли, что она с такой же новостью приблизится к лорду Томасу Каверлоку, Реджи покачнулся.

– Нет!

– Нет? Что вы хотите этим сказать? Я собираюсь поговорить с ним.

– Нет. Вы этого не сделаете. – Энн попыталась высвободить руку, но Реджи твердо взял ее за локоть. – Вы не пойдете к этому повесе с новостью, что случайно наткнулись то ли на его отпрыска, то ли на ребенка его брата или отца, и с требованием позаботиться о мальчике.

– А почему бы и нет? – Энн выпрямилась. – С Элдерби я прекрасно справилась.

– Это другое дело! Сейчас не время и не место…

– Хотите, чтобы я договорилась с лордом Томасом о конфиденциальной встрече?

– Конечно, нет! – впился в нее взглядом Реджи.

Энн в ответ с вызовом посмотрела на него.

– Я приехала сюда с единственной целью: поговорить с Имоджин или Томасом. Я не позволю Каверлокам забыть о Бенджи. Вы понятия не имеете, сколько детей находится в подобном положении, они всеми забыты, хотя их родственники богаты и вполне могут их обеспечить.

Энн смотрела на него отчаянно и бесстрашно, Реджи впервые видел ее такой – живой, энергичной, деятельной. Это ошеломило его.

– Я Бенджи на произвол судьбы не оставлю! – Ее глаза вспыхнули, она высвободила руку и ринулась в толпу гостей.

Внешне безразличный и все еще немного ошеломленный, Реджи боролся с внезапным порывом снова схватить ее за руку, вытащить из бального зала и…

Но он лишь глубоко вздохнул и последовал за ней.

– Мистер Кармартен! Какая удача!

Опрометчиво остановившись, Реджи уставился на тучную матрону, заступившую ему дорогу.

– Э-э… – Черт побери, кто это? Потом он вспомнил и небрежно поклонился. – Рад видеть вас, леди Хексем. – Реджи не переставал разглядывать гостей. Он никак не мог увидеть Энн.

– А это Мелисса, моя дочь. Надеюсь, вы ее помните.

Поклонившись, Реджи пожал руку юной леди и пробормотал дежурную любезность. Он видел Томаса раньше и знал, где он будет. Выходит, Энн тоже догадалась и отправилась в карточный салон?

– Я только что вернулась с севера. Какое лето мы там провели! Но мы слышали о Карлайле, есть ли какие-нибудь изменения?

Вопрос резко вернул Реджи к действительности. Он смотрел в полные надежды глаза леди Хексем.

– Не думаю.

Боже милостивый! Пока он, собрав всю свою любезность, выпутывался, ум его лихорадочно работал. Леди Хексем любительница сплетен, новости об изменении статуса его семьи быстро разойдутся.

И судя по взгляду леди Хексем, уж не говоря о Мелиссе, его ждут большие неприятности.

На него ведется охота. Настоящая охота.

С очаровательной улыбкой Реджи оставил ее светлость, но как только отвернулся, улыбка на его лице сменилась хмурой гримасой. Черт с ними, с преследовательницами, где Энн?

– Я была бы очень признательна, если бы вы смогли уделить мне несколько минут, милорд. – Энн любезно улыбнулась лорду Томасу Каверлоку. – Конфиденциально.

Томас, дьявольски красивый повеса, не поддававшийся на приманки респектабельных прелестниц, постоянно оказывающихся у него на пути, взглянул на нее. Выражение его переменчивых серо-голубых глаз было непонятным.

– Какая… соблазнительная просьба, дорогая.

Он изучал ее лицо, потом огляделся. Карточный салон был полон, мужчины и женщины увлеченно играли.

– Идемте. – Он подал ей руку. – Прогуляемся по бальному залу, поищем тихий уголок.

Энн кивнула и взяла его под руку. Несмотря па показную храбрость, она вздохнула с облегчением, когда Томас предложил поговорить в бальном зале, а не в более укромном месте.

Ведя Энн сквозь толпу гостей, Томас подшучивал над ней, над ее склонностью сторониться света, над ее мыслями об обществе, над ее семьей. Не раз он исподволь пытался выяснить причину, заставившую Энн искать его общества. Энн довольно легко парировала его насмешки, но потом задумалась…

Томас вдруг резко свернул и через сводчатую арку вывел Энн в коридор. Ее подозрения усилились, но не успела она опомниться, как он распахнул дверь, и они оказались в маленькой гостиной.

Ей пришлось быстро шагнуть вперед, поскольку Томас буквально наступал ей на пятки. Дверь захлопнулась, и в этот момент Энн увидела, что комната пуста. Много воды утекло с тех пор, когда она удостаивала своим посещением светские развлечения и когда боялась совершить ошибку.

С неприятным удивлением она сообразила, что оказалась в весьма затруднительной ситуации.

Она с возмущением повернулась к Томасу…

…и обнаружила, что он гораздо ближе, чем она полагала.

Каверлок обхватил ее за талию и мягко потянул к себе.

В его глазах уже не было мягкого смеха, и его намерение, о котором она прежде не думала, но инстинктивно догадалась, пугало. Упершись руками в грудь, она оттолкнула его.

– Милорд… Томас! Отпустите меня сейчас же!

Усмехнувшись, он притянул ее ближе.

Она пыталась сопротивляться, но его руки сомкнулись вокруг нее.

– Нет! Вы не поняли!

– О нет, милая Энн, я все прекрасно понял. Вы долгие годы хоронили себя, а теперь решили наслаждаться плодами жизни, и я польщен, поверьте, весьма польщен, что вы выбрали меня.

– Да нет же! – Энн понизила голос. Томас наконец перестал тянуть ее к себе. – Боже милостивый! Уж если бы я… Я хотела сказать… – Она замолчала, чувствуя угрызения совести. – Я хотела поговорить с вами. Сказать вам кое-что!

Смех в глазах Томаса сменился настороженностью.

– Что?

Он не отпустил ее и все еще стоял слишком близко, Энн едва дышала. Она не испытывала страха, поскольку знала, что Томас не учинит над ней насилия, но оказаться в такой щекотливой ситуации было неприятно. Если много об этом думать, можно и в обморок упасть.

– Отпустите меня, и я вам скажу.

Томас прищурился.

Со стороны двери послышался вздох.

– Отпусти ее, Томас.

Не разжимая сомкнутых вокруг нее рук, Томас повернулся, а Энн взглянула поверх его плеча.

Реджи с небрежным изяществом прислонился к закрытой двери.

Ни Томас, ни Энн не слышали, как он вошел.

Реджи не сводил с Томаса пристального взгляда. Томас выдержал его. В какой-то миг Энн готова была поклясться в существовании какой-то внутренней мужской связи. Потом руки Томаса медленно разомкнулись, и он отступил.

Он нахмурился, глядя на Реджи, потом угрюмо посмотрел на Энн:

– В чем дело?

Выпрямившись, она сцепила перед собой руки и набрала в грудь воздуха.

– Я…

– Если у вас есть хоть капля здравого смысла, вы рта не раскроете.

Сила этих слов заставила Энн вздрогнуть, она изумленно посмотрела на Реджи. Он говорил обычным ровным тоном, и все же в нем была властность, больше того, в его глазах полыхала ярость, и Энн от удивления смолкла.

Он это заметил и явно удовлетворенный взглянул на Томаса.

– Ты говорил недавно с Хью?

– С Хью? – Озадаченный Томас покачал головой. – Он вчера заходил, но не застал меня. Оставил записку, но я не нашел времени…

– Найди время, – сказал Реджи. – Ты должен кое-что узнать, и будет лучше, если ты услышишь это от него.

– Имоджин здесь… – нахмурился Томас.

– Нет. Хью может ей не доверять… в этом деле. – Реджи вытащил часы. – Полагаю, Хью сейчас в клубе «Уайтс». – Он смотрел на Томаса. – Ты так не думаешь?

– Вполне вероятно, – кивнул Томас.

– Тогда прошу. – Сунув часы в карман, Реджи широко распахнул дверь.

Томас внимательно смотрел на него.

– Ты мне не скажешь?

Реджи выдержал его пристальный взгляд и отрицательно покачал головой.

– Это семейное дело. Чем меньше будут об этом говорить, тем лучше.

Томас посмотрел ему в глаза, потом поднял брови.

– Прекрасно. – Он шагнул к двери. – Тогда поспешу в «Уайтс». – Повернувшись, он поклонился Энн: – Всего доброго, мисс Эшфорд. – Он выпрямился, в его глазах вспыхнули дьявольские огоньки. – До следующего раза, милая Энн.

С многозначительной улыбкой он кивнул Реджи и вышел из комнаты.

Реджи плотно закрыл дверь, воспользовавшись моментом, чтобы справиться со своим характером. Он даже не предполагал, что им обладает, во всяком случае, не такого типа, не такой силы. Обуздать его, снова взять себя в руки было непростой задачей.

Повернувшись, Реджи увидел, что Энн все еще, сжимая руки, смотрит на него. Он действительно больше ничего вокруг не видел. И шагнул к ней.

– Кажется, я говорил вам, что не нужно пытаться выяснять это дело с Томасом?

Голос Реджи был ровным, даже спокойным, но Энн вздернула подбородок.

– Это было необходимо.

– Нет, не было. – Кажется, узда, которой он связал свой нрав, все больше перетирается. – Как вы только что узнали, Хью пытался связаться с Томасом, и вряд ли по другому поводу. Ни Томас, ни Хью не станут откладывать это дело. Бенджамин теперь в полной безопасности.

Реджи шагнул ближе, вдруг проявившийся характер придал последнему слову такую выразительность, что Энн вздрогнула.

Распахнув глаза, она отступила назад, будто наконец поняла, что ей не так повезло, как Бенджамину.

– Я… – Она подняла глаза, заморгала, потом выпрямилась и с вызовом встретила его пристальный взгляд. – С какой стати вы взялись оберегать меня в этом деле…

– Скажите спасибо, что я это делаю. – Реджи шагнул вперед, и она снова отступила.

Наткнувшись на стол, Энн, не глядя, обошла его.

– Это смешно. Никто не назначал вас ответственным…

– Я сам это сделал!

Реджи снова двинулся вперед, казалось, от него исходила агрессия – не та, типично мужская агрессия, которую Энн с ранних лет наблюдала у своих братьев, но что-то прекрасное и бесконечно опасное. Она не могла удержаться и продолжала отступать.

– Но ведь ничего не случилось! Все в полном порядке…

– Нет, не в порядке.

Отступая, Энн не спускала с него глаз.

– Томас теперь знает, и Хью не забыл, так что…

– Что касается Бенджи, то все прекрасно.

Сердито бросив последнее слово, Реджи снова двинулся вперед, и Энн уперлась спиной в стену. Она не осмеливалась моргнуть. Он должен был видеть это и все же сделал еще шаг. Намеренно приблизившись, не оставляя возможности вздохнуть.

Энн ожидала, что ее охватит паника, но не страх мучил ее. Она никогда не испытывала подобного волнения, возбуждения, ожидания…

Он не сводил с нее яростного, помрачневшего взгляда.

– Однако в отношении Реджи, – понизив голос, произнес он, – ничего похожего не наблюдается.

Он уперся руками в стену так, что голова Энн оказалась между его ладонями, и наклонился еще ближе. Он был совсем рядом. Искушение посмотреть на его рот и облизнуть собственные губы нарастало.

Энн старалась выдержать его пристальный взгляд. Переведя дух, она спросила:

– Почему вы так рассердились?

И что-то дрогнуло в глазах Реджи.

– Будь я проклят, если знаю. – С этими словами Реджи нагнул голову, и его губы коснулись ее рта.

Решительно и твердо. И все-таки его вел не гнев, Энн поняла это в первый же миг. Другие страсти властвовали над ним; она вздрогнула, не в силах сопротивляться от восхищения.

Реджи, казалось, почувствовал ее скрытое одобрение, его твердые губы стали требовательными, и Энн со вздохом сдалась, приоткрыв рот.

Его язык скользнул внутрь, медленно, глубоко. Исследуя, опаляя, возбуждая.

Ее целовали прежде, но никогда – так, никогда ни один мужчина не желал ее с явной, необузданной страстью, настолько лишенной хитрости, что она казалась почти невинной.

И невероятно мощной.

Руки Энн, словно по собственной воле, поднялись и легли ему на грудь. Его сердце тяжело билось под ее ладонью. Поцеловав его в ответ, Энн почувствовала, как перехватило у него дыхание, как поднялась его грудь при вздохе, и он снова припал к ее рту.

Энн с радостью подставила ему губы, обвила руками шею и, приподнявшись, отстранилась от стены. Он легко выпрямился, провел руками по ее ладной фигуре и решительно привлек ее к себе.

Опьяняющий жар, разливавшийся от его губ, от его тела, захлестывал ее. Энн хотелось придвинуться еще теснее, она определенно желала большего.

Реджи на мгновение отодвинулся, с явной неохотой оторвавшись от ее губ. Она подняла вдруг отяжелевшие веки и встретилась с ним взглядом. Оба часто дышали, обоих обдавало жаром, обоих снедало нечто новое, что Энн, заглянув в глаза Реджи, назвала обоюдным желанием. В душе она изумлялась этому, изнемогая от жажды. Что касается ее тела, оно дрожало от вожделения, которого Энн прежде не испытывала.

Должно быть, ее решимость отразилась у нее на лице. Черты Реджи были непроницаемы, но в глазах вспыхнуло нараставшее желание. Он опустил голову, его губы были всего лишь в дюйме от ее рта, когда Реджи заколебался. Уловив момент, Энн приняла решение. Сжав руки и подняв голову, она решила их судьбу.

Когда их губы слились, Реджи сильнее притянул ее к себе, и она отдавала себя без остатка, искушая его.

Реджи понял, что он первый мужчина, которого Энн так желает, первый, которому она позволила зайти так далеко. От этого все у него внутри пело, разжигая желание, которое уже далеко превзошло весь его предыдущий опыт.

Он хотел ее прямо здесь и сейчас, и это было нечто гораздо большее, чем просто вожделение, чем физическое влечение. И от того, что Энн, мягкая, податливая, стройная, трепетала в его руках, пульс его зачастил. Голова восхитительно кружилась, тело болело от жажды, становившейся все более мощной.

Не прерывая поцелуя, он поднял Энн на руки и понес к дивану. Когда Томас вышел, Реджи запер за ним дверь, скорее инстинктивно, чем умышленно. И слава Богу. Он не думал, что отпустит Энн теперь, зайдя так далеко. Ее вкус был словно дурман, к которому он стремился каждым вздохом, каждым поцелуем.

Положив Энн на диван, Реджи сел рядом и склонился над ней. Она бормотала что-то ободряющее, выгибаясь ему навстречу, охваченная той же одержимостью, что и он. Он положил руку ей на грудь, прижимая к дивану, и Энн мгновенно застыла. Не от страха – от сосредоточенности, Реджи почувствовал это в поцелуе, во внимании, с которым Энн следила за каждым движением его пальцев, когда он исследовал нежную плоть, пока она не отвердела.

Она быстро захотела большего, когда Реджи открыл ее грудь. Энн вздохнула от удовольствия, потом задохнулась, когда он положил руку на мягкий холмик. Пик уже напрягся, но Реджи поглаживал его, заставляя отвердеть еще сильнее, до болезненности, пока с ее губ не слетела мольба о том – он прекрасно это сознавал, – о чем она не имела понятия.

Именно это заставило его отодвинуться, провело черту, которую честь не позволила ему переступить.

Кровь стучала у него в висках, когда он оторвался от ее губ и поднял голову. Его рука все еще властно лежала на ее груди, большой палец кружил вокруг тугого соска.

Момент прошел, прежде чем Энн судорожно вздохнула, открыла глаза и посмотрела на Реджи.

В ее пристальном взгляде не было колебаний, только буря страстей, зеркальное отражение его собственных эмоций. Она глубоко вздохнула, ее грудь поднялась, сильнее прижимаясь к его ладони. Энн потупилась, потом снова посмотрела ему в глаза. Подняв брови, она вопросительно наклонила голову.

Выражение его лица оставалось непроницаемым. Реджи точно знал, о чем она спрашивает и что предлагает: в ее глазах не было притворства.

Ему стало трудно дышать.

– Пока нет.

Не спуская с нее глаз, он наклонился и коснулся губами ее груди, нежно поцеловав болезненно напрягшийся пик.

Он почувствовал, как по ней прошла дрожь, как отвердело его тело, и знал, что она тоже это чувствует.

Их взгляды встретились, потом Энн с тихим вздохом опустила веки.

В этом вопросе они прекрасно понимали друг друга.

Глава 2

«Будь я проклят, если знаю».

Он, конечно, солгал. Он прекрасно знал. Знал даже тогда.

Похоже, он действительно проклят.

Странно, он не испытывал ни малейшего беспокойства. Единственное, что его теперь одолевало, – это нетерпение.

Позавтракав, Реджи вновь перебирал в памяти события предыдущего вечера. У него тогда был соблазн тут же овладеть Энн, сделать ее своей. Она этого хотела, а он еще больше. А потом он с радостью бы на ней женился.

Его удержало, отодвинуло от опасной черты осознание, что Энн была настолько наивна и несведуща в любви, что страсть, вероятно, захлестнула ее, прежде чем она поняла истинную природу этого удивительного чувства. Откуда пришло оно, когда выросло и развилось, Реджи не знал. Просто жизнь создала их подходящими друг другу, как ключ к замку.

В его памяти всплыл давний разговор. Однажды он, Люк Эшфорд и Мартин Фулбридж допоздна засиделись в библиотеке. Их было только трое и достаточный запас доброго бренди. Разговор свелся к теме брака. Люк и Мартин признались, что чувство, склонившее их к женитьбе, нарастало постепенно. Мартин сказал, что осознание приходило медленно, несколько недель, пока уже нельзя было не считаться с ним, но Мартин до этого не знал Аманду. Люк, однако, знал Амелию почти столько же, сколько Реджи знаком с Энн, это была семейная дружба. Люк признался, что он внезапно все понял, в нем произошла какая-то вспышка.

Точно так же Реджи теперь просто знал. Дело не в выборе – логичном и самом подходящем, это действительность, которая не нуждается ни в оправдании, ни в объяснении. Это просто свершившийся факт.

Откинувшись на спинку кресла, Реджи прихлебывал кофе и внимательно разглядывал комнату. В небольшой дом на Керзон-стрит вполне прилично привести молодую жену. Дела его в порядке, и ничто не препятствовало двигаться в нужном направлении.

Он задавался вопросом, как Люк, опекун Энн, отреагирует на его просьбу, и, поджав губы, признался себе, что ему не терпится это узнать.

Но сначала…

Вчера вечером он думал об Энн. В том, что касалось отношений между мужчиной и женщиной, она была неопытна и наивна. Даже теперь она все еще не понимала, что у него на уме.

И могла быть к этому не готова.

Он слишком хорошо знал женщин, особенно светских дам, чтобы довериться ее согласию. Лучше действовать осторожно, по крайней мере пока он не убедится в ее взглядах.

Пока не убедится, что она отвечает на его внимание.

Нетерпение, однако, глубоко запустило свои когти в его душу. Ей двадцать шесть, она уже не легкомысленная дебютантка. Ему тридцать два, они оба слишком взрослые, чтобы интересоваться играми. Слишком взрослые, чтобы не воспользоваться неожиданно подвернувшейся возможностью. Слишком взрослые, чтобы трепетать и тратить впустую время.

Стиснув зубы, он поставил чашку, поднялся, надел пальто и направился к двери.

Он надеялся застать ее дома, в Калвертон-Хаусе, но открывший дверь молодой дворецкий Лейтон, не скрывая удивления, сообщил, что мисс Энн и леди Калвертон уехали с утренними визитами.

– Ее сиятельство предполагала заехать в Элдерби-Хаус? – спросил Реджи таким тоном, будто сам намеревался это сделать и интересовался, не пересекутся ли там их дорожки.

– Леди Элдерби не было в списке ее сиятельства, сэр. Хотите оставить записку?

Реджи одарил дворецкого сдержанной улыбкой.

– Нет-нет. – Его улыбка застыла, когда он отвернулся. – Я догоню их в парке.

И нагнал их, как и предсказывал. Энн больше интересовала Имоджин Каверлок, которую она хотела найти, а не молодые аристократы, чьи взгляды она то и дело ловила на себе.

Рассчитывая на семейное знакомство, Реджи решительно подошел к ландо Калвертонов. Любезно поприветствовав ее мать, которая ничем не выдала своего удивления, он обратился к Энн.

И когда их глаза встретились, Реджи понял, что она в смятении ждет его слов.

Невозможно сказать ей все здесь, на глазах у всего света.

Он улыбнулся с такой теплотой и искренностью, каких прежде не испытывал.

– Не хотите прогуляться?

Ее черты смягчились, губы дрогнули в мимолетной улыбке.

– Спасибо. С удовольствием.

Он подал ей руку, помог выйти. Кивнув леди Калвертон и пообещав привести Энн через полчаса, Реджи взял ее под руку и повел к лужайке.

Он почувствовал, как она вздрогнула, потом подняла голову.

– На самом деле, – ее голос вибрировал, она бросила на Реджи быстрый взгляд, потом перевела его на вереницу карет, – я надеялась выяснить, здесь ли Имоджин.

Этого блеска распахнутых карих глаз хватило, чтобы предупредить его: у нее нет ни решимости, ни желания говорить о вчерашнем вечере.

Реджи помедлил.

– Я так и думал.

В его тоне сквозило неодобрение, Энн обрадовалась, что он отвлекся.

– Вам не следует говорить с Имоджин о Бенджи.

Энн снова взглянула на него.

– Я не собиралась говорить о Бенджи! Я только подумала, что если она здесь, я могла бы просто провести с ней время – мы представлены друг другу – и посмотреть, – Энн сделала жест рукой, – знает ли она.

Большинство мужчин нахмурились бы и спросили, каким образом это можно сделать. Реджи тоже нахмурился, но понимающий взгляд и недовольный изгиб губ говорили, что он все понял.

Энн воспользовалась благоприятным моментом:

– Если Имоджин знает, она будет озабочена и встревожена, это бросится в глаза.

– Хорошо. – Реджи оглядел вереницу карет. – Давайте посмотрим, сможем ли мы найти ее.

Они прогуливались вдоль дорожки, останавливаясь то здесь, то там, обмениваясь приветствиями со знакомыми дамами. Реджи предпочел бы держаться подальше от любвеобильных мамаш, но если Имоджин здесь и они хотят невзначай с ней встретиться, ничего не поделаешь, придется оставаться на виду.

Несмотря на застенчивость, Энн решительно играла свою роль. И только Реджи мог сказать, чего это ей стоит. Он чувствовал, как напрягаются ее пальцы на его руке, когда они приближаются к людям, которых она лишь отдаленно знала. Реджи поддерживал ее, готовый вступить в разговор и отразить любую реплику, которая могла взволновать ее, в душе неохотно одобряя ее храбрость и ответственность перед Бенджи.

К сожалению, слухи о состоянии здоровья его двоюродного деда уже распространились в свете; одни дамы ждали от Реджи новостей, другие высказывали предположения относительно его будущего титула.

Энн в замешательстве смотрела на него – она ничего об этом не слышала. Реджи улучил минуту, когда они проходили между каретами, чтобы объяснить.

– О, – заморгала она, – я понимаю.

Внезапная отстраненность, которую он ощутил в ней, раздосадовала его.

– Нет. Вы не понимаете. – Увидев ее пораженный взгляд, Реджи помрачнел. – Но я не могу объяснить здесь.

Он оглядел кареты, злясь про себя.

– Не думаю, что Имоджин здесь.

– Обычно она здесь бывает… по-видимому, ее отвлекло нечто важное.

В голосе Энн звучала все большая уверенность. Реджи умолчал о том, что Хью может и не рассказывать жене о Бенджи. Обсуждать доверие между супругами в нынешней ситуации не совсем разумно.

Реджи хотел поговорить о них самих, об их будущем, но не мог найти подходящего момента. Парк не место для подобных бесед: чутье подсказывало ему, что воодушевленные новостями матроны пристально изучали их, заметив их непринужденное общение и отсутствие скованности. Реджи и Энн привлекали к себе множество взглядов.

Реджи повел Энн назад к карете Калвертонов, обдумывая приватную встречу. У них не было причин уклоняться.

– Полагаю, вы намерены проследить за Каверлоками, по крайней мере насколько они выдадут себя.

Энн кивнула.

– Они будут сегодня вечером у леди Хэммонд.

– Если ваша матушка согласится, я буду сопровождать вас.

Энн, остановившись, посмотрела ему в глаза. Реджи не пытался скрыть своих чувств – ни раздражения от потраченного впустую дня, ни своих намерений. Улыбнувшись, она быстро сжала его руку и повернулась к карете.

– Я уверена, мама будет в восторге.

Эта часть его плана удалась: Минерва с удовольствием приняла предложение сопровождать их сегодня вечером. Встретившись с ним глазами, она, к его облегчению, лишь молча улыбнулась.

Но дальше все пошло не так, как он хотел.

На вечере у леди Хэммонд собралось столько гостей, что ничего лишнего позволить себе было нельзя. Хэммонд-Хаус был печально известен отсутствием комфорта, во всяком случае, того комфорта, который пригодился бы в этой ситуации. Весь вечер Реджи пришлось ограничиваться банальными любезностями. Утешало лишь то, что Энн постоянно находилась рядом и ничем – ни словом, ни взглядом, ни действием – не дала понять, что сожалеет о произошедшем накануне в доме леди Хендрик.

Совсем наоборот. И это лишь добавляло тревоги.

К несчастью, никто из Каверлоков не появился в Хэммонд-Хаусе.

Нервы Реджи – он даже не подозревал, что они у него есть, – были натянуты до предела, и на следующее утро он выехал рано, слишком рано для светского визита, решив застать Энн дома и поговорить с ней наедине. Облечь то, что связывает их, в слова и совершить следующий шаг… Однако она уже уехала в приют.

Он последовал за ней и провел весь день, узнавая что-то новое о ней и о себе самом. Соблюдение приличий лишь увеличивало их влечение, пока желание уединиться не появилось в каждом прикосновении, взгляде, слове. И все-таки у них не было никакой возможности, ни единого шанса остаться с глазу на глаз.

Поздним вечером он стоял у стены в бальном зале Гризмидов и наблюдал, как Энн кружится в танце. Даже издалека он чувствовал, что она немного смущается, хотя знает своего партнера Гордона Кантербери. Ей не нравилось, когда мужчины оказывались так близко, однако с Реджи все было наоборот, она с облегчением брала его за руку, ступая так близко, как позволяли приличия. А когда они вальсировали, она шла за ним в танце с готовностью, которую и не пыталась скрыть, трепеща от радости, нетерпения и восхищения.

Реджи показалось, что стало тихо. Перед его глазами возникли картины недавнего прошлого. Сначала он увидел Энн в приюте. Сидя на табурете, она читала собравшимся вокруг детям увлекательную историю.

Потом она подняла глаза, увидела его и… улыбнулась.

И быстро вовлекла его в работу со старшими мальчиками.

Позже, взглянув во двор, он увидел ее с двумя малышами на руках. Ее лицо порозовело и сияло, прическа слегка растрепалась, к шпилькам тянулись пухлые детские ручки.

Волна нахлынувших чувств внезапно вернула его к действительности, у него закружилась голова. Судорожно вздохнув, Реджи возблагодарил Бога, что музыка кончилась. Довольно.

Пряча мрачную решимость под маской обычной приветливости, он прошел через зал, чтобы спасти Энн. Она оглядывалась, ища его глазами, потом, увидев, улыбнулась. Когда он подошел, взяла его под руку.

Гордон Кантербери заморгал, но тактично промолчал.

Уже близился конец бала, когда вновь стало заметно отсутствие Каверлоков. Реджи проводил Энн к фаэтону, где сидела Минерва.

– Не знаю, что делать, – бормотала Энн. – Харриет Гризмид сказала, что Имоджин собиралась приехать, но вчера прислала записку, что плохо себя чувствует. – Она быстро взглянула на Реджи. – Еще вчера Имоджин была вполне здорова.

Реджи совершенно не интересовала Имоджин.

– Возможно, она простудилась.

Энн уловила в его тоне резкость и удивленно посмотрела на него.

Он перехватил ее пристальный взгляд.

– Завтра… – убедившись, что полностью завладел ее вниманием, он сообщил: – я зайду поговорить с вами в полдень.

– В полдень?

– Да. Будьте дома.

Энн посмотрела ему в глаза, потом с легким волнением, вернувшимся к ней, кивнула:

– Хорошо. Буду.

– Доброе утро, – долетел до него мягкий голос Энн.

Реджи обернулся, когда она закрывала дверь комнаты. Бледно-зеленое платье подчеркивало изящную фигуру, каштановый цвет волос казался глубже. Шурша широкими юбками, Энн шла к нему, настороженно вглядываясь в его лицо. Реджи не спускал с нее глаз.

Увидев, как Энн все больше мрачнеет, он тоже нахмурился. Она остановилась в ярде от него, выпрямилась и сцепила перед собой руки.

– Если вы пришли, чтобы читать мне нотации по поводу наблюдения за Каверлоками…

Он почувствовал ее неуверенность, и раздражение снова охватило его. Он поджал губы. Да будь они прокляты, эти Каверлоки!

– Вы не нуждаетесь… – Реджи увидел, как она отпрянула и взяла себя в руки. Он помедлил, потом выдохнул: – Я не об этом хотел говорить с вами.

Ее глаза расширились.

– Ох. – Потом с обычной мягкостью Энн спросила: – Тогда о чем?

Реджи, стиснув зубы, боролся с инстинктом, не позволяющим открыться даже сейчас, чтобы не оказаться беззащитным и избежать боли, если он неправильно понял Энн.

И все-таки он не ошибся ни в ней, ни в себе, он видел это в ее глазах, с робкой надеждой смотревших на него.

– О том, что произошло у леди Хендрик. В гостиной. – Реджи исчерпал все слова. Как, черт побери, это можно выразить?

Краска залила ее щеки. Румянец стал ярче, Энн опустила глаза.

– Я… простите, если я зашла слишком далеко…

– Нет. – Он шагнул ближе и провел пальцем по ее щеке. – Не извиняйтесь. Если кто-то и должен принести извинения, то это я… – Она подняла взгляд, и он на миг смолк, утонув в ее глазах, потом продолжил: – Но я не имею намерения извиняться. Если бы я этого не сделал… если бы мы… возможно, я бы никогда не узнал… так и не понял…

Энн не сводила с него пристальных глаз.

– Чего не поняли?

Ее широко распахнутые глаза, мягкое выражение лица, изящный изгиб губ, густые волосы, легкий запах яблоневого цвета и жимолости, исходивший от ее белой кожи, обещание женственного тепла, которое окутывало его (она стояла так близко, что юбки касались его башмаков), – все это дало ему храбрость взять ее руку, поднести к губам, сказать:

– Что, если мы хотим… если вы согласитесь… мы могли бы счастливо соединить наши судьбы.

Энн заморгала, ее настороженность исчезла, словно упала завеса, и Реджи увидел в ее глазах удивление.

– Вы тоже это чувствовали. Я думала, что только у меня такое чувство или что я слишком многого ждала от того момента…

– Нет. Это было такое же… – Реджи не мог удержаться от кривой улыбки, – властное чувство, как и у вас. И столь же удивительное.

Ответная улыбка изогнула ее губы.

– Я не думала о вас прежде… и вы тоже не думали обо мне.

– Нет. – Нахмурившись, Реджи взглянул на нее, теперь он мог на нее смотреть. – Не могу понять почему.

– Это имеет значение?

Он изучал ее глаза, горевшие теплым нетерпением.

– Нет. Нисколько.

Обняв, он потянул Энн к себе. Он наклонился, их губы, нетерпеливо торопящиеся познать сладость поцелуя, слились…

…и оба услышали голоса и торопливые шаги в коридоре.

Реджи отпустил ее, подавив несвойственную ему вспышку раздражения, Энн отстранилась и повернулась к двери.

Ее сердце гулко стучало, губы горели. Ей стоило усилий не смотреть на вошедшего Лейтона.

– Прошу прощения, сэр, мисс Энн. Для вас срочное сообщение, мисс. – Он подал поднос, на котором лежала сложенная записка.

– Кто ее принес? – Энн взяла записку.

– Мальчик. Сказал, что леди в доме были очень взволнованы.

Она развернула листок и быстро пробежала глазами строчки.

– Боже милостивый! – Ее голос сорвался, когти страха впились в душу, кровь отхлынула от лица.

Реджи был рядом, сильный, уверенный, он сжал ее локоть.

– Что случилось?

– Бенджи. Его украли. – Энн едва могла взять это в толк.

Она подала Реджи записку и посмотрела на ожидавшего распоряжений Лейтона.

– Карету… нет, это слишком долго. Найдите наемный экипаж, пусть горничная принесет мне пальто и шляпу, пожалуйста.

– Я… моя коляска здесь… я отвезу вас. – Вскинув голову, Реджи взглянул на Лейтона. – Принесите пальто и шляпу, мы будем ждать в холле.

Реджи как безумный гнал коляску к приюту.

Первое, что заметила Энн, когда они приехали, – это отсутствие детей. В это время дня дворы были полны играющей и смеющейся детворы.

Теперь здесь пусто.

В доме обстановка не менее странная, всюду царит полная неразбериха. Наставницы, чье дело наблюдать за детьми, торопливо снуют взад-вперед, шаги эхом отдаются в коридорах. Кажется, никто не занимался своими делами.

Энн пошла прямо в кабинет и нашла там миссис Кеггз, бледную и сникшую.

– Какой ужас, мисс! Бедного крошку утащил какой-то джентльмен! Злодей!

Энн бросила шляпку на стол.

– Вот именно. Нам надо спасти мальчика. – Подвинув стул, Энн села и взяла руки пожилой женщины в свои. Краем глаза она видела, что в дверном проеме появился Реджи, его пристальный взгляд заставил ее взять себя в руки. – А теперь расскажите нам, что случилось.

– Мы узнали, что Бенджи пропал, когда усадили детей за ленч, а он играл с другими детьми во дворе. Судя по рассказам Робби Дженкинса и Пити Смайта, его забрали приблизительно за час до ленча, как только детей отпустили с утреннего урока. Кажется, по улице ехала черная карета. Мальчики стали карабкаться на забор – вы знаете, как они делают, – карета подъехала ближе.

Она судорожно вздохнула.

– По словам Робби и Пити, дверца кареты открылась, какой-то джентльмен окликнул Бенджи по имени, назвав его Бенджамином, и попросил подойти поближе. Бенджи перелез через забор и спустился на тротуар, но сначала робел. Они с джентльменом из кареты поговорили. Пити показалось, что человек говорил Бенджи что-то о его матери. Потом человек снова позвал его, и Бенджи поднялся в карету. Дверца захлопнулась, экипаж покатился прочь. – Она фыркнула: – Робби и Пити думали, что Бенджи поехал в гости, поэтому не собирались об этом рассказывать. Нам пришлось вытянуть из них эту историю. Они испуганы и скорее всего говорили правду.

– Как выглядел джентльмен? – спросил Реджи. Миссис Кеггз, казалось, только что заметила его.

Она покачала головой:

– Мальчики не видели его, только руку в перчатке. Они находились слишком далеко, а он оставался в тени кареты.

– Они заметили что-нибудь особенное в карете?

– Только то, что она черная.

Энн переглянулось с Реджи. Черных карет в Лондоне, что сена в стогу. Стараясь держаться уверенно, Энн встала.

– Не волнуйтесь. Возможно, это джентльмен, с которым я недавно говорила о Бенджи. Я это выясню. А пока нужно вернуться к обычному распорядку. Вряд ли детям грозит опасность. Этому человеку нужен был именно Бенджи.

Миссис Кеггз вопросительно посмотрела на Энн, потом ее лицо прояснилось.

– Да, вы правы. Я об этом не думала. – Она поднялась. – Я приведу здесь все в должный порядок, но вы дадите нам знать?

– Конечно. – Энн схватила шляпку и шагнула к двери. – Как только найду его, сразу пришлю записку.

Реджи последовал за Энн на улицу. Она подошла к его коляске, потом остановилась и повернулась.

– Извините, я только думала… Я могу нанять экипаж.

– Не говорите глупостей. Садитесь.

Он помог ей подняться, потом сел сам и взял вожжи. Не спрашивая, куда она хочет ехать, тронул лошадей.

– Вы ведь не думаете, что мальчика украл Элдерби?

Она сжала губы, потом ответила, пристально глядя вперед:

– Если не Элдерби, тогда лорд Томас. Я больше никому не говорила о Бенджи и уверена, что это семейство не станет выносить это происшествие на свет Божий.

– Да, но…

– Бенджи больше никому не угрожает.

Помолчав, Реджи сказал:

– Мы не знаем, угрожает ли он Элдерби или Томасу.

Закусив губу, Энн обдумывала его слова.

– Вряд ли можно назвать это случайным совпадением. Бенджи уже год в приюте, но некий господин увозит мальчика именно после того, как я сообщила Каверлокам о его существовании.

Реджи, услышав в ее голосе тревогу и раскаяние, исподлобья взглянул на нее.

– Вы все сделали правильно. – Он мог видеть только ее профиль. – Мы найдем его, обещаю.

Энн посмотрела ему в глаза, увидела в них заботу. Ее губы дрогнули, она положила ладонь на его руку и тихонько сжала. Потом устремила взгляд вперед. Реджи гнал лошадей.

До дома Томаса на Дьюк-стрит было ближе. Энн настаивала, чтобы сначала они остановились там. Реджи затормозил перед домом и повернулся к ней. Подскочивший мальчишка предложил подержать лошадей. Пока Реджи договаривался и отдавал вожжи, Энн, сгорая от нетерпения, поспешила к ступенькам крыльца.

Выругавшись, Реджи спрыгнул с подножки и пошел за ней. Он догнал Энн и поймал ее руку как раз в тот момент, когда она взялась за дверной молоток. Она обернулась.

– Позвольте мне самому. – Реджи строго взглянул на нее.

Она не отвела глаз.

– Я отвечаю за Бенджи и хочу услышать, что скажет Томас.

– Черт побери… держу пари, Томас еще не встал!

– Уже второй час. Он должен проснуться, – прищурилась Энн.

Реджи с усилием проглотил возражение. Томас, может быть, и проснулся, но все еще в постели. Он оглянулся на коляску. По правде говоря, Энн нельзя оставлять одну на улице.

– Хорошо. Но позвольте мне вести разговор.

Он подумал было, что Энн станет возражать, но поскольку она молча двинулась к двери, счел это за согласие.

Открывший дверь лакей, услышав просьбу поговорить с его светлостью, с недоумением посмотрел на неожиданных гостей. Реджи отмел неловкие объяснения, втолкнул Энн через порог и решительно отправил лакея за хозяином, подчеркнув безотлагательность дела.

Реджи проводил Энн в гостиную. Они стояли по сторонам маленького камина, когда дверь открылась и вошел Томас.

С первого взгляда на его лицо, на переливчатый шелковый халат, окутывающий его высокую фигуру, стало ясно, что Реджи был прав. Томаса подняли с кровати.

Он не был, однако, сонным. Пристально взглянув на визитеров, он закрыл дверь.

– В чем дело?

– Я полагаю, Хью рассказал тебе новость, которую мисс Эшфорд недавно сообщила ему, – сказал Реджи, не давая Энн сказать ни слова.

Нахмурив черные брови, Томас сдержанно кивнул. Реджи самым мягким тоном продолжил:

– Как я понимаю, у тебя нет… личной заинтересованности в этом деле?

Томас заморгал, посмотрел на Энн и слегка покраснел. Потом снова взглянул на Реджи и поднял брови.

– Я помогаю мисс Эшфорд в расследовании, которое мы, к сожалению, должны провести.

Томас задумался, потом перевел взгляд на Энн:

– По словам Хью, вы нашли нового Каверлока, мальчика. Он сказал, что ребенку девять лет. Это так?

– Ему исполнилось девять в прошлом месяце, – кивнула Энн. – Он уверен в дате своего рождения, и она соответствует записям в приходском реестре. Предваряя ваш вопрос, скажу, что имя матери скорее всего вымышленное, отец не указан.

– Имя матери в любом случае для меня ничего не значит, – пожал плечами Томас. – Если мальчик такого возраста, то я абсолютно уверен, что он не мой сын.

– Почему вы так уверены? – прищурилась Энн.

Реджи закатил глаза. Томас, нахмурившись, взглянул на нее, но ответил, правда, несколько язвительно:

– Потому что я помню, с какой леди тогда общался. Она не забеременела.

– Как вы можете это знать? Возможно, она провела какое-то время в провинции, когда ваша связь закончилась.

– Она действительно так и сделала, – утвердительно наклонил голову Томас, – но я в этом уверен, поскольку серьезно сомневаюсь, что она сумела бы скрыть подобное состояние от своего мужа.

– Ох! – заморгала Энн.

– Да уж. – Томас указал на два кресла и подвинул себе стул, стоявший у маленького стола. – И мальчик не сын Хью, – добавил он, когда Энн и Реджи сели.

На сей раз Энн была осмотрительнее.

– Почему вы так утверждаете?

На губах Томаса мелькнула улыбка.

– Поскольку, как это ни странно, Хью полностью предан Имоджин. Да, она придирчива и порой так чопорна и несгибаема, что кажется, скорее сломается, чем согнется, но… – Он пожал плечами. – Готов поклясться, мальчик не сын Хью.

Реджи скривил губы.

– Значит, остается…

– Вот именно. – Томас поморщился. – В этом и заключается причина задержки. Хью, вполне естественно, хотел выяснить, имею ли я отношение к существованию этого мальчика, прежде чем собраться с силами и сообщить новости папаше.

Томас взглянул на Энн.

– Действительно, не просто найти слова, чтобы уличить отца в неблаговидном поступке.

– Возможно, он не знал о мальчике, – вставил Реджи. Томас холодно посмотрел на него.

– Отец никогда не принял бы такого оправдания от Хью или от меня и вряд ли ждет, будто мы примем такое объяснение от него.

Реджи, перехватив пристальный взгляд Томаса, кивнул. Увидев, что Энн уже открыла рот, он быстро спросил:

– Как я понимаю, ты все утро провел в спальне?

– Да. А что?

– Какой-то джентльмен сегодня утром заманил Бенджамина… мальчика в карету. Тот исчез.

Томас был поражен. Он перевел взгляд с Реджи на Энн.

– Вы его потеряли?

Энн покраснела.

– Да. Но его забрал кто-то, связанный с вашим семейством. Ни одна душа в свете не знает о существовании мальчика.

Томас нахмурился, его взгляд стал отстраненным.

– Вероятно, Хью хотел поговорить с ним… – Тряхнув головой, он поднялся. – Позвольте мне все выяснить, и потом я встречусь с вами на Чарлз-стрит. – Томас взглянул на часы. – Если повезет, я еще застану Хью дома.

Реджи кивнул и поспешно выпроводил Энн, пока она не задала еще какой-нибудь вопрос. Подсадив ее в коляску, он сел рядом, и Энн недоверчиво хмыкнула:

– Если Хью забрал Бенджи, конечно, он будет дома.

Реджи промолчал. С хмурым видом он развернул лошадей и погнал их к дому Хью.

Дворецкий проводил их в маленькую гостиную.

– Сейчас узнаю, дома ли его светлость.

Как только дверь за ним закрылась, Энн впилась в нее взглядом.

– Хью лучше не пытаться прятаться от нас.

Реджи заметил воинственность, которая совершенно не шла нежному лицу Энн, и спрятал улыбку.

– Он не станет этого делать. Вашего имени достаточно, чтобы привести его сюда.

Так и случилось, но, к их удивлению, первой в дверях появилась Имоджин. Высокая, тонкая женщина, с каштановыми волосами и бледным аскетичным лицом, слишком серьезным, чтобы считаться красивым, она держалась прекрасно, но несколько скованно. Мрачный и озабоченный Хью следовал за ней, его тревожил не только неожиданный визит. Он не спускал пристального взгляда с Имоджин.

– Доброе утро, мисс Эшфорд, мистер Кармартен. – Имоджин пожала им руки и жестом пригласила сесть. Как только все уселись, она подалась вперед. – Полагаю, дело касается Бенджамина Каверлока?

Если она не величайшая актриса со времен Сары Сиддонс, то ее беспокойство явно искреннее. Энн искоса взглянула на Реджи и кивнула.

– Думаю, его похитили.

– Похитили?! – изумился Хью.

Имоджин, побледнев, прижала руку ко рту.

– Боже мой! – Ее веки затрепетали и опустились, потом она перевела дух, открыла глаза и устремила взгляд на Реджи. – Но дело еще не закончено? Как я понимаю, есть требование уплатить выкуп?

Реджи выдержал ее пристальный взгляд, потом посмотрел на Хью.

– Нет. Дело обстоит иначе, – кратко пояснил он. – Мальчики уверены, что джентльмен приехал именно за Бенджамином. Он определенно искал его. – Реджи дал потрясенному Хью время собраться с мыслями. – Мы только что приехали от Томаса, он ничего об этом не знает. А вы?

Хью молча смотрел на него, потом побледнел.

– Боже милостивый, нет! Понятия не имею… – Его лицо выражало неподдельный ужас. – Я не могу думать… – Он посмотрел на Энн. – Мне очень жаль… задержка… – Он не договорил и провел рукой по темным волосам, ероша густые пряди. – После разговора с Томасом стало ясно, что мне придется обсудить эту тему с отцом. Я заставлял себя написать ему… не так-то просто облечь это в слова. Вы, вероятно, не поймете, но отец… не слишком сдержанный… и…

– Успокойся, дорогой. – Имоджин дотронулась до руки мужа. Слова замерли у Хью на языке. В ее улыбке сквозило сочувствие. – Я знаю, тебе трудно сказать отцу правду. Старый Портсмут, может быть, суровый и капризный, как все старики… но он благородный человек. – Она взглянула на Реджи и Энн. – Я написала ему и рассказала о мальчике, как только Хью удостоверился, что ребенок не сын Томаса. – Она поджала губы. – Независимо от того, как я отношусь к образу жизни Томаса, в таком деле я доверяю ему, как и любому Каверлоку. Портсмут должен узнать о мальчике. – Улыбка снова смягчила ее черты. – Но я знала, что и Хью, и Томас постараются избежать разговора с отцом. Поэтому это сделала я, изложив только факты. – Она выпрямилась. – Как мать его внука, я имею определенные привилегии.

– Когда вы послали письмо? – спросил Реджи.

– Позавчера.

Все молча обдумывали ситуацию.

– Где находится резиденция герцога? – спросила Энн.

– В Суррее, – заморгала Имоджин. – Около Катерхема.

– Возможно, он приехал и… – Реджи нахмурился и замолк. – Мальчики рассказывали о черной карете. Я уверен, это был наемный экипаж. Если бы это была дорожная карета, запряженная четверкой лошадей, мальчишки упомянули бы об этом.

Хью покачал головой:

– Портсмут-Хаус находится на Парк-лейн. Он остановился бы там и сменил экипаж. – Хью резко поднялся. – Пошлю лакея узнать. Это рядом, за углом.

Все ждали ответа с нарастающим нетерпением. Имоджин предложила перекусить, все согласились, но никто не уделил еде ни малейшего внимания.

Лакей возвратился через десять минут и, задыхаясь от бега, выпалил:

– Его светлость заезжал сегодня утром, никого не предупредив. Он вышел из наемной кареты, но на козлах сидел его кучер. Они возвратились приблизительно через час и сразу же отправились на конюшню. Конюхи сказали, что с его светлостью был маленький мальчик. – Лакей вдруг смутился.

– Да, – подтвердила Имоджин, – дальний родственник.

Лакей облегченно вздохнул.

– Именно так, мэм. Похоже, он член семьи. Его светлость с мальчиком сел в карету и уехал, ни слова не сказав. Только послал конюха сообщить, что возвращается домой в Суррей.

Хью отпустил лакея.

Реджи поднялся, а за ним и Энн.

Хью обеспокоенно переглянулся с женой.

– Не могу понять почему…

– Я тоже. – Имоджин встала. – Я сейчас все улажу, и мы поедем. Прикажи подать карету.

Хью кивнул.

– В кабинете меня ждет Филлипс, мой агент. Мы уедем, как только я закончу с ним.

– Едем немедленно. – Реджи шагнул к двери. – Бенджи будет волноваться в незнакомой обстановке.

Хью снова кивнул, потом глубоко вздохнул.

– Отец… Он иногда бывает вспыльчивым, но…

– Если он будет бушевать, не обращайте внимания, дайте ему выговориться, – сказала Имоджин, выходя в холл. Она кивнула Реджи и поклонилась Энн. – Мы последуем за вами, как только сможем.

На тротуаре Реджи остановился и повернулся к Энн:

– Вы позволите мне отвезти вас домой?

– Нет! Я еду с вами.

Он подавил вздох.

– Мы не знаем, что нас ждет в Каверлок-Холле.

– Как бы то ни было мы должны вернуть Бенджи. Мальчик скорее всего напуган. Он хорошо учится, но понятия не имеет, как себя вести в герцогском доме, не говоря уже о том, как обращаться со старыми сварливыми герцогами. Но он знает меня и, кроме того, юридически на попечении Дома подкидыша. Чтобы забрать мальчика, вам понадобится представитель этого учреждения, если его светлость станет чинить препятствия. – Стиснув зубы, Энн с вызовом ответила на его взгляд. – Я еду с вами.

Реджи все понял по ее глазам, ему оставалось только кивнуть и согласиться.

– Хорошо. Но когда мы доберемся туда, вы прикусите язычок и позволите мне вести разговор.

Энн хмыкнула – по обыкновению, выражая сдержанное согласие, – и не успел Реджи ей помочь, как она забралась в коляску.

День стоял ясный, прохладный, без дождя, хотя на востоке собирались облака. Энн была рада, что надела новую мантилью, согревавшую теперь на пронизывающем ветру. Реджи дернул вожжи, и они помчались на юг через Баттерси и Кройдон, потом «Герб Катерхема» подсказал им, где от идущей через деревню дороги отходит подъездная аллея. Проехав через высокие ворота, коляска покатила по длинной аллее, обсаженной старыми дубами.

Уже вечерело, тени стали длиннее, солнце клонилось к горизонту, выглядывая из-за несущихся по небу облаков. Перспектива снова увидеть Бенджи и вероятная баталия со старым диктатором, привыкшим к полному повиновению, приближались с каждым ударом копыт. Пришло время подумать о стратегии.

Энн взглянула на Реджи:

– Его светлость нас не ждет. Мы не знаем его намерений относительно Бенджи и не должны дать ему возможность спрятать мальчика.

Пристально глядя на лошадей, Реджи хмуро кивнул, потом быстро посмотрел на нее.

– Дворецкие герцога свою службу знают, сомневаюсь, что мы сумеем встретиться с герцогом без доклада.

Энн промолчала.

Подъездная аллея закончилась, и перед ними появился длинный низкий дом в раннем георгианском стиле, аккуратно вписанный в пейзаж.

Реджи мрачно остановил лошадей у парадного входа.

– Позвольте мне вести разговор и держаться соответственно: улыбки, обаяние и… – Он осекся и взглянул на ее ноги. Второпях отправляясь утром в приют, Энн не ожидала, что предстоит долгое путешествие. На ней были домашние туфельки. – Хорошо… держитесь за меня и идите как можно медленнее.

На дальнейшие разговоры времени не было: из-за угла выбежал подручный конюха, потревоженный шуршанием гравия. Он ловко схватил уздечки, потом вожжи, которые бросил ему Реджи.

Помогая Энн выйти из коляски, Реджи пробормотал:

– Помните.

Огромная входная дверь широко распахнулась, и появился учтивый дворецкий:

– Да?

Все произошло в мгновение ока. На лице Реджи появилась любезная дружелюбная маска.

– Ах, добрый день. Дома ли его светлость? – Реджи взял Энн под руку и, беспечно болтая, повел по ступенькам. – Мы прогуливались по провинции. День такой чудесный. Я встречался с его светлостью на обеде у моих родителей много лет назад. Отец знал, что я собираюсь в эти края, и просил меня напомнить о нем его светлости.

Они поднялись на крыльцо, и дворецкий посторонился, дав им дорогу. Энн одарила его сияющей улыбкой и шагнула в холл. Реджи, все еще разглагольствуя, последовал за ней.

– Как чудесны эти старые места. Наверное, отец думал, что есть какие-нибудь новости и его светлость, возможно, захочет, чтобы я передал их родителям.

Дворецкий низко поклонился:

– Да, сэр. Как ваше имя?

Реджи глупо улыбнулся.

– О, разве я не сказал? Кармартен. Это моя фамилия, а отец Норткот, вы, должно быть, знаете.

Энн сладко улыбнулась. Надо отдать дворецкому должное, он снова поклонился.

– Сейчас узнаю, дома ли его светлость, сэр. Если вы и мисс?..

– Эшфорд, – подсказал Реджи.

– Подождите, пожалуйста, в соседней комнате.

Дворецкий проводил их в гостиную и закрыл дверь.

Реджи остановился у порога.

– Слава Богу, в холле нет лакеев! – Схватив Энн за руку, он прошептал: – Держитесь рядом, – и снова открыл дверь.

Дворецкий свернул в коридор.

Реджи выскочил из гостиной и, взяв под руку Энн, быстро и бесшумно пошел вслед за дворецким. Любой лакей, случайно заметив их, решил бы, что гостей пригласили к его светлости.

Они держались на почтительном расстоянии, чтобы их не заметили. Дворецкому, привыкшему к высокородным гостям и их твердой приверженности этикету, и в голову не приходило, что визитеры могут, презрев правила хорошего тона, последовать в кабинет хозяина без приглашения. Дворецкий вошел к герцогу.

Реджи замер перед дверью, они прислушались.

– Ваша светлость, двое гостей…

Маска любезности слетела с лица Реджи, стиснув зубы, он шагнул в большую комнату.

Дворецкий, стоявший перед огромным камином, в котором гудело пламя, не сразу их заметил.

Его светлость герцог Портсмут, массивный джентльмен с буйной гривой белых волос и строгим лицом, которое, несмотря на морщины, не потеряло безошибочно узнаваемых черт Каверлоков, восседал в большом кресле.

Растянувшись, словно усталые щенки, на ковре перед камином, два мальчика внимательно рассматривали большую книгу, переворачивая тяжелые страницы, но при словах дворецкого подняли головы.

Их лица были почти одинаковы.

На одном лице отразилось простое любопытство, широко распахнутые темные глаза уставились на незнакомцев.

Другое лицо – лицо Бенджи – осветилось улыбкой.

– Мисс Эшфорд!

Дворецкий с шумным вздохом повернулся, и Бенджи вскочил на ноги. Дворецкий шагнул к ним, словно собираясь прогнать нежданных гостей, но Бенджи поднял руку:

– Нет, Купер. Это мои друзья.

Мальчик шагнул вперед, его восторг сменился неуверенностью, а взгляд застыл на лице Энн.

– Я знаю, что неправильно так уходить. – Бенджи искоса взглянул на Портсмута. – Я говорил, что вы будете волноваться, но, понимаете, он мой дедушка, и он сказал, что я должен приехать сюда, жить здесь с Невиллом и учиться быть Каверлоком. Он говорит, это моя фамилия. Он сказал, что мы пошлем сообщение…

Бенджи замолчал, явно борясь с желанием обратиться за помощью к новообретенному деду, проглотил ком в горле и уставился на Энн умоляющим взглядом.

– Теперь ведь все хорошо? Я могу переехать сюда и жить с моим дедушкой?

Энн старалась не выдавать своих чувств, пока все не выяснит. Теперь она сияла широкой улыбкой.

– Конечно, можешь, Бенджи, конечно.

Глава 3

– Не каждый день человек находит внука, о котором не знал. – Портсмут опустился в кресло в гостиной, в которой по его указанию все собрались, когда улеглась суета, вызванная поспешным прибытием сначала Имоджин и Хью, а потом и Томаса.

Мгновенно оценив ситуацию, его светлость объявил, что Бенджи и Невилл, сын Хью и Имоджин, должны удалиться к классную комнату и привести себя в порядок, чтобы за обедом присоединиться к старшим. Обычно им этого не позволялось, и они с готовностью согласились.

– Не нужно, чтобы они все слышали. Когда придет время, мы Бенджи все объясним.

С этими словами его светлость пригласил собравшихся в гостиную. Он ждал, пока все усядутся – Имоджин и Энн на диване, Реджи рядом с Энн, Хью и Томас на стульях, – а потом взглянул на Энн:

– Я должен поблагодарить вас, дорогая, что вы отважились привлечь к этому делу внимание семьи. Многие испугались бы этой мысли и нашли подходящую причину, чтобы выбросить ее из головы. Мы вам очень обязаны. – Он торжественно склонил голову.

Энн зарделась.

– Мы стремимся делать все, что в наших силах для детей, находящихся на нашем попечении.

Портсмут снова склонил голову, подтверждая свои слова, и перевел взгляд на Имоджин. Легкая улыбка коснулась его губ.

– И вас, дорогая. Весьма вам обязан, что вы сочли меня достаточно здравомыслящим и способным воспринять новость без отговорок и уверток. – Его взгляд метнулся к сыновьям, но выражение лица оставалось мягким. – Одному Богу известно, сколько времени потребовалось бы Хью, чтобы найти нужные слова.

Хью покраснел, но покачал головой.

– Все замечательно, но я до сих пор смущен.

– И я, – эхом отозвался Томас.

Когда пристальный взгляд герцога коснулся Реджи, тот принял самый кроткий вид.

– Как я понимаю, Бенджи действительно ваш внук?

Портсмут улыбнулся немного печально:

– Так и есть.

– Но… – Хью недоуменно наморщил лоб. – Кто его отец?

Портсмут скривился:

– На этот счет я ничего не могу сказать. Никогда не знал, кто был второй половиной проблемы.

Герцог ждал, что на лицах сыновей появится понимающее выражение, но этого не произошло, и он фыркнул:

– Господи, он ребенок вашей сестры.

– Анджелы? – Хью был ошеломлен.

– Боже милостивый! – заморгал Томас. – Так вот почему она сбежала?

– Анджела? Но… – Теперь смутилась Имоджин. Она посмотрела на Хью. – Я думала, что она вышла замуж за американца и отплыла в Америку.

Лицо Портсмута стало серьезным и печальным.

– Простите, дорогая. Мы тогда сочинили эту историю ради семьи. – Он посмотрел на Реджи, потом на Энн. – Мисс Эшфорд, вы заслуживаете знать правду, и вам действительно нужно ее знать. Не знаю, как это делается, но полагаю, юридически Бенджи сейчас находится под вашей опекой?

Энн кивнула:

– На попечении Дома подкидыша, который я представляю.

– Именно так, – кивнул Портсмут. Поколебавшись, он добавил: – Уверен, вы сохраните то, что я вам скажу, в тайне. Правда никому не поможет, и будущее Бенджи будет гораздо спокойнее, если тайна останется тайной, как это было прошлые десять лет.

Реджи и Энн пробормотали заверения. Кивнув, Портсмут глубоко вздохнул.

– Моя дочь Анджела… она тогда была старше, чем Хью теперь…

И он рассказал историю сильной и решительной молодой женщины, которая отказалась выходить замуж за молодых джентльменов, добивавшихся ее руки.

– Она всегда говорила, что их привлекают только ее деньги, связи и имя. Она решительно всем отказывала, а потом неожиданно влюбилась в мужчину гораздо ниже себя по положению. Она так и не сказала нам, кто он, даже не намекнула, – печально вздохнул Портсмут. – Боялась моего гнева.

Помолчав, он продолжил рассказ о том, как однажды ночью его дочь просто исчезла. Оставила письмо, в котором написала, что ушла жить собственной жизнью, которая ей нравится. И предупреждала, чтобы ее не пытались найти. Они пытались, но Анджела растворилась в многолюдных улицах Лондона, и они ни слова о ней не слышали.

– Мы сочинили историю о путешествии в Америку и о корабельном романе – это было обычным делом. Семейства вроде нашего часто посылали непослушных юных леди пожить в Бостоне. Мы, конечно, продолжали поиски, но в конечном счете были вынуждены смириться с исчезновением Анджелы. – Портсмут посмотрел на Энн: – Я всегда надеялся, что когда-нибудь, особенно если у нее появятся дети, она свяжется с нами.

Энн ласково улыбнулась и, наклонившись, коснулась его руки.

– Я читала записи, когда Бенджи принимали в приют. Она скоропостижно скончалась от инфекционной болезни и не успела принять меры. – Портсмут кивнул. – Помолчав, Энн добавила: – Если это чем-то поможет, я видела улицу, на которой она… они жили. Бедный район, но приличный, не трущобы. Она зарабатывала на жизнь шитьем и прекрасной вышивкой. Полагаю, ее муж умер еще до рождения Бенджи.

Портсмут поднял бровь, но Энн выдержала его пристальный взгляд, и он воздержался от расспросов, откуда ей это известно.

Она выпрямилась:

– Кажется, совершенно ясно, что Бенджи ваш внук. Если вы дадите мне письмо, свидетельствующее об этом и о ваших намерениях принять его и впредь заботиться о его благополучии, думаю, наш поверенный оформит официальные документы в кратчайший срок. – Вздохнув, она взглянула Портсмуту в глаза. – Я понимаю, что вы, возможно, о дальнейших перспективах не задумывались, но это поможет узнать, каковы ваши планы относительно Бенджи.

– Планы? – Портсмут удивленно взглянул на нее из-под полуопущенных век. – Тут и думать нечего! Он отправится в Итон, потом в Оксфорд, точно так же как все Каверлоки. Наставник Невилла подтянет его… – Нахмурившись, герцог умолк, потом посмотрел на Энн. – Кстати, кто преподавал ему латынь? Никогда не думал услышать такую беглость от… мм… от ребенка с улицы.

Энн просияла:

– Латинский язык – это заслуга моей сестры Пенелопы. – Энн поднялась. Она испытывала невероятное облегчение. Их с Реджи затянувшееся присутствие здесь лишь задержит воссоединение семьи, куда более счастливое, чем можно было предположить. – Я действительно считаю, что ничего, кроме этого письма, не нужно. – Она протянула руку, когда Портсмут поднялся. – Вы могли бы отправить его в приют по почте.

– Да, я сделаю это. – Портсмут пожал руку ей, потом Реджи. – Очень благодарен вам обоим.

Они попрощались со всем семейством, Томас проводил их к коляске Реджи, стоявшей в тени дубов.

– Будет уже поздно, когда вы вернетесь в город. Не хотите ли остаться?

Имоджин настойчиво приглашала их задержаться, но и Энн и Реджи решительно отказались.

– Еще светло, – сказал Реджи, помогая Энн подняться в экипаж. Он повернулся к Томасу: – Думаю, сегодняшний вечер семье лучше провести в узком кругу.

Томас улыбнулся и не возразил. Он приветственно поднял руку и отступил, когда Реджи тронул вожжи.

Коляска покатила по подъездной аллее и выехала па дорогу.

Энн, притихнув, первые несколько миль молчала. Реджи полагал, что она вновь переживала неожиданную развязку. Радостная улыбка играла на ее губах. Довольный, он переключил внимание на узкую дорожку, ведущую к Брайтонской дороге.

Добравшись до нее, они ехали довольно быстро, когда Реджи почувствовал на себе пристальный взгляд Энн. По-видимому, она думала о другом.

О личном.

Реджи правил лошадьми. Энн шевельнулась рядом и тоже смотрела вперед. Реджи скорее чувствовал, чем видел, как она собирается с духом.

– О чем мы говорили прежде… Я понимаю… – Она замолчала и прерывисто вздохнула. – Кажется, вы скоро станете Норткотом, и все тут же вспомнят, что вы унаследуете графский титул… вы можете выбрать подходящую юную леди даже из самых высокородных семейств, или несравненную красавицу, или наследницу…

Он посмотрел на нее, ее лицо было решительным. Она продолжала смотреть вперед.

– Вы уверены, что не предпочли бы… что вам следует… жениться на одной из них?

Ему не нужно было думать.

– Не глупите! – Раздражение, мужская досада звенели в его голосе, и он не скрывал этого. – Если хотите знать, эта мысль годами заставляла меня увиливать. Ох уж эти сладкие юные особы! Они хихикают! Вы можете себе это представить? Подобная женщина превратила бы мою жизнь в настоящее бедствие. Я бы не знал, что с ней делать. Не хочу жениться на такой особе.

Наступила тишина, раздавался лишь звонкий стук копыт.

– Я хочу жениться на вас, – заявил Реджи.

Он взглянул на Энн, и она тут же посмотрела на него широко распахнутыми глазами:

– Правда?

– Да! – Он не сводил бы с нее глаз, но коренник вдруг заартачился, и Реджи повернулся к лошадям…

С ужасающим треском молния расколола потемневшее небо.

– Ох! – Лошади понесли, и Энн ухватилась за стенку коляски.

Реджи сдержал лошадей, заставив их умерить бег. К счастью, они выехали на главную дорогу. Она была гладкой, экипажи в этот час встречались редко.

Когда лошади снова понесли, он огляделся и выругался.

– Так мы домой не доберемся.

Энн вопросительно посмотрела на него, он кивнул направо, туда, где над полями из свинцово-серых тяжелых туч хлестал дождь.

Грозно загрохотал раскатистый гром. Было еще не слишком поздно, но стемнело сильнее, чем ночью.

Реджи снова выругался. Последняя гостиница осталась позади, возвращаться слишком долго, до Кройдона далеко. Реджи ломал голову…

Он наедине с женщиной, которая станет его женой, и вот-вот разразится буря. Судьба благоволит…

– Крохем-Херст! – Стиснув зубы, Реджи посмотрел вперед и вправо, высматривая изгородь, отмечающую переулок. – Там хорошая гостиница, маленькая, но удобная, мы можем остановиться в ней.

Энн кивнула. Ветер крепчал, в воздухе запахло дождем.

Тяжелые капли упали, когда они въехали во двор гостиницы. Подбежал конюх, ежась от непогоды. Реджи спрыгнул на землю и подхватил Энн, конюх поспешил увезти коляску. Держась за руки, они побежали к крошечному крыльцу, и когда поднялись на него, небеса разверзлись и дождь хлынул как из ведра.

Энн и Реджи оглянулись на стену дождя, потом посмотрели друг на друга и рассмеялись.

Все еще улыбаясь, они вошли в гостиницу. Хозяин, маленький полный человечек с открытым добродушным лицом, шумно приветствовал их.

– Ну и погодка! Вам повезло, что успели. Сейчас начнется настоящее ненастье.

– Да уж. – Пока они снимали пальто, Реджи не переставал улыбаться. – Мы с женой навещали друзей в Катерхеме и, похоже, слишком поздно отправились в обратный путь. У вас найдется где переночевать?

– Конечно, сэр! Мэм.

Хозяин поклонился Энн, не заметив странного выражения ее лица, поскольку она не знала, как поступить.

– Лучший номер в вашем распоряжении. Все готово, я только велю Бесси затопить камин, так что когда вы подниметесь, там будет тепло и уютно. – Хозяин с готовностью открыл дверь в опрятную гостиную. – У нас в такие ночи немного постояльцев – мы в стороне от главной дороги, так что обед будет мигом подан. Вас тут не потревожат.

Энн нерешительно улыбнулась и вошла. Как только дверь за ними захлопнулась, она повернулась к Реджи.

– Жена?

Он пожал плечами как ни в чем не бывало:

– Это маленькая хитрость, но кажется, так разумнее.

Она не знала, как быть. Реджи спросил ее о препятствиях, с которыми Каверлоки могут столкнуться при подтверждении опекунства над Бенджи.

Так или иначе, они говорили об этом и о другом, пока не подали сытный сельский обед, и продолжали говорить за чаем. За стенами гостиницы, громыхая ставнями, завывал ветер.

– Ох! – вздрогнула Энн. – Как в готическом романе. – Сделав паузу, она добавила: – Я слышу, как стучит и неистовствует дождь.

Сидевший напротив Реджи поднялся.

– Надеюсь, к утру он перестанет, иначе мы тут на целый день застрянем. – Подав руку, он помог Энн подняться. – Думаю, по возвращении в Лондон нам нужно отправиться в Калвертон-Чейз.

Реджи повел ее к двери.

– Почему? – Энн взглянула на него.

– Во-первых, нужно поговорить с твоим братом, – ответил Реджи, ведя ее к лестнице. – К тому же, объявив о нашей помолвке, мы окажемся в эпицентре урагана. По-моему, лучше сбежать до его начала. – Поднявшись наверх, он переплел пальцы с пальцами Энн. – Ты так не думаешь?

Она всматривалась в его серьезные глаза на внешне беззаботном лице. Его вопрос был гораздо глубже, чем казалось на первый взгляд, оба это понимали.

– Это предложение?

Реджи нахмурился.

– На самом деле это немного больше чем предложение. Предложение мы обсудили раньше. – Встретившись с ней взглядом, он чуть поднял брови. – Возможно, план действий.

Энн принужденно улыбнулась.

– Хорошо. – Она слегка сжала его пальцы. – Мы отправимся в Калвертон-Чейз сразу же, как только уладятся дела Бенджи.

– Прекрасно. – Реджи повернул ее к двери в большую комнату. – Мы можем выбрать время для объявления в газете.

Он широко распахнул дверь, и Энн вошла. Без малейшего колебания или нервозности. Все было так, будто они уже женаты, будто официальная церемония станет несущественным, формальным признанием союза, который уже заключен.

Комната действительно была уютная, как и обещал хозяин гостиницы. На окнах канифасовые занавески, такой же балдахин над кроватью. Покрывало снято, подушки высоко взбиты. Потрескивающий в камине огонь согревал комнату, отбрасывая на пол мерцающие блики.

Энн остановилась посреди комнаты. Дверь закрылась. Она почувствовала, что Реджи встал позади. Положив руки ей на талию, он притянул ее спиной к себе. Пламя лизало темные поленья, вспыхивающие искорки улетали в дымоход.

Огонь согревал ее лицо, руки, грудь, Реджи – спину. Он наклонился, и Энн запрокинула голову, почувствовав, как его губы коснулись ее шеи.

Подняв руку, она погладила его волосы, мягкие, теплые.

– Сначала скажи, почему в гостиной у леди Хендрик ты остановился?

Нежная ласка его губ прекратилась, но он не поднял голову. Энн почувствовала на своей коже его теплое дыхание.

– Поскольку я не знал, решилась ли ты или поддалась минутному порыву. – Его голос был низким, глубоким. – Между нами не было никакого флирта, ухаживания… у тебя не было времени подумать о последствиях.

Его губы вернулись к ее шее, их сладкое прикосновение пьянило. Он молчал, высказав все, что думал, но она поняла. Он не имел ни малейшего намерения заманить ее в брак. Это должно было быть ее решение, принятое в здравом уме.

Оба сознавали, что решение уже принято.

Повернувшись к Реджи, Энн обняла его за шею. Его глаза загорелись страстью. Она видела в них всю силу желания.

Слабая улыбка приподняла уголки ее губ, осветила лицо.

– Мы так давно знаем друг друга.

– И только три дня вместе.

– Время не имеет значения для того, кто понимает… кто видит. – Энн выдержала его пристальный взгляд. – Однажды открывается правда.

Его руки сомкнулись, Реджи притянул ее к себе.

– Я люблю тебя.

– И я люблю тебя. Только это имеет значение, правда?

Он взглянул ей в глаза, потом наклонился и коснулся губами ее губ.

Она поцеловала его в ответ, дрожа от нетерпения. Его руки легли ей на спину, теснее прижимая, потом скользнули ниже, изучая, узнавая, властвуя.

Игра их языков заманила в ловушку ее внимание, медленный, завораживающий поцелуй и разливавшийся жар завладели ею безраздельно. Она не сообразила, что его пальцы были заняты, пока он, подняв руки, не спустил платье с ее плеч. В головокружительном оцепенении она высвободила руки из рукавов, позволив ему спустить лиф, развязать завязки юбок.

Когда нижние юбки скользнула на пол, Энн переступила пенящиеся складки, почувствовала прохладный воздух, коснувшийся ее ног, все поняла… и задрожала. Реджи замер, заколебавшись, но она уже решилась. Прерывисто вздохнув, она смело шагнула к нему и подставила губы.

Реджи с готовностью припал к ним, она чувствовала его дыхание. Потом он взял ее на руки и понес к кровати. Он опустил ее на постель, и Энн хихикнула, звук был не такой нервозный, как она ожидала. Реджи взглянул на нее из-под тяжелых век, потянулся к ее чулкам и снял один за другим.

Лежа в одной сорочке поперек кровати, Энн изучала его лицо, упиваясь переполнявшим ее чувством свободы, естественности происходящего. Несмотря на застенчивость в обществе, она никогда не испытывала недостатка храбрости, никогда не уклонялась от вызова судьбы.

Нынешнему вызову она могла искренне посвятить свою жизнь.

Когда Реджи сел и отвернулся, чтобы снять башмаки, Энн подтянулась к подушкам, намереваясь юркнуть под одеяло.

Рука Реджи легла на ее лодыжки.

– Нет.

Энн, уронив голову на подушку, повернулась к нему. На его лице было выражение, которого она прежде не видела: строгое, сосредоточенное.

– Останься так.

Опустив глаза, он отпустил ее и начал расстегивать рубашку.

Она наклонила голову:

– Ты собираешься быть властным мужем?

Реджи фыркнул:

– В этом деле да.

Не глядя на нее, он встал, стащил рубашку и взялся за пояс. Секунду спустя бриджи упали на пол, и Реджи повернулся к кровати.

Энн и глазом моргнуть не успела, как Реджи оказался на кровати рядом с ней. Его губы накрыли ее рот, подавив вдруг возникшие вопросы. Ее руки коснулись его груди, сжались, потом расслабились в робкой ласке. Страсть вспыхнула, сжигая все сомнения, любые колебания, нахлынувшие в последнюю минуту. Теперь Энн была уверена, что нет на земле ничего важнее, чем быть ближе к Реджи, еще ближе, еще…

Его руки скользнули под тонкую ткань ее сорочки, касаясь, лаская, поглаживая. Пока Энн не запылала.

Отстранив Реджи, она схватила сорочку за подол и стащила ее через голову.

Он тут же притянул Энн к себе и пил с ее губ вздохи восхищения, которые исторгло из нее первое соприкосновение тел.

Ее руки, все тело, казалось, действовали по собственной воле, сжимая, лаская, желая. Реджи раздвинул ее бедра, и Энн, задохнувшись, впилась в него ногтями, когда пальцы, лаская складки, проскользнули внутрь.

Разливавшийся по телу жар усиливался, все вокруг исчезло, осталось лишь головокружительное напряженное ожидание. Ее кожа пылала, дыхание стало тяжелым.

В глазах Реджи светилось то же желание, та же страсть вела его.

Потом они слились, тела их таяли, сплавляясь воедино. Энн вскрикнула, выгибаясь. Острая боль, сменяясь восторгом, убывала, сметенная неумолимым потоком восхитительной и головокружительной страсти.

Ритм пришел естественно, каждое движение, прикосновение, каждый вздох наполняли чем-то новым и в то же время знакомым, потрясающим и раскрепощающим, успокоением и уверенностью.

С открытым и безграничным доверием они цеплялись друг за друга, странствуя в водовороте чувств, пока не достигли экстаза, где желание и физические ощущения оборвались.

Хватая ртом воздух, Реджи приподнялся над Энн, упиваясь блаженной радостью на ее лице, восхищением, изогнувшим ее губы.

Потом ее ресницы, затрепетав, поднялись, и она взглянула ему в глаза.

Реальность, которая завладела ими, которая привела их сюда, отступила, столь же эфемерная, как мерцающая пелена, столь же реальная, как скала, и снова обрела жизнь. Реджи наклонил голову, и Энн подставила губы.

Любовь, найденная и разделенная, – только это имело значение.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Реклама на сайте