«Легенда»

Глава 1

– Я похожа на шоколадный торт с безе, – констатировала Кэди, разглядывая свое отражение в высоком трельяже. Темные волосы и кожа цвета слоновой кости выделялись на фоне кипенно-белого подвенечного платья и впрямь напоминали смесь шоколада и взбитых яичных белков. Склонив набок голову, она высказала новое предположение:

– А может, на куриные клецки… Не могу точно определить.

Дэбби, сокурсница Кэди по кулинарной школе, стоя за спиной подруги, хихикнула, но Джейн сохраняла полную серьезность.

– Не хочу больше слышать ничего подобного, – заявила она решительно. – Ты меня слышишь, Кэди Лонг? Ни единого слова! Ты великолепна, и прекрасно это знаешь.

– И Грегори наверняка это знает, – добавила Дэбби, восхищенно изучая отражение Кэди в зеркале. Она была приглашена на свадьбу в качестве одной из двух подружек невесты и прилетела в Вирджинию из Северной Калифорнии накануне вечером, так что с женихом Кэди встретилась только утром. И все еще чувствовала легкое головокружение от этого события. Грегори Норман оказался сногсшибательным мужчиной: твердые, четко очерченные линии лица и фигуры, темные волосы и глаза, которые смотрят на женщину так, словно хотят сказать, что их обладатель не прочь прямо сейчас заняться с ней любовью. Когда он поднес кончики пальцев Дэбби к своим красивым губам и поцеловал их, она почувствовала, что над верхней губой у нее выступают капельки пота.

– Ну как я могу идти к алтарю в таком виде? – возмутилась Кэди, придерживая обеими руками метров пятьдесят тяжелого атласа. – И взгляните на эти рукава: они больше меня! А юбка!

С ужасом девушка смотрела вниз, на море белого атласа, пенящегося вокруг ее ног. Бесчисленные жемчужины, которыми был расшит подол, переливались и поблескивали, растекаясь по полу.

– Любое из этих платьев легко переделать, – сказала высокая худощавая продавщица, всем своим видом давая понять Кэди, что не позволит оскорблять салон свадебных нарядов.

Но у Кэди даже в мыслях не было ее обидеть.

– Дело не в платье, а во мне! Ну почему тело человека не похоже на тесто для булочек, из которого можно лепить, что душа пожелает? Добавить чуть-чуть вот здесь, отщипнуть вон там!

– Кэди! – предупреждающе воскликнула Джейн. Они были знакомы почти всю жизнь, и она слышать не могла, как Кэди за что-то ругает себя. Джейн слишком любила подругу, чтобы позволять такое. Но Дэбби снова хихикнула.

– А еще лучше – на тягучее тесто для пиццы, – согласилась она, рассматривая Кэди в зеркале. – Тогда мы могли бы удлинять то, что слишком коротко, и сделать выпуклым то, что сочтем нужным!

Кэди рассмеялась, и Дэбби осталась вполне довольна собой. Они действительно вместе ходили в кулинарную школу, но Дэбби всегда испытывала благоговейный трепет перед Кэди. В то время как все остальные старательно изучали рецепты, технику приготовления блюд и смешивания различных вкусовых добавок, Кэди, казалось, просто знала все это. Она могла прочесть рецепт и сказать, каким блюдо окажется на вкус. Она могла съесть то, что состряпал кто-то другой, и приготовить точно такое же блюдо. Пока остальные рылись в учебниках и старательно запоминали, какая разница существует между пшеничной лепешкой и бисквитом, Кэди смешивала все в чаше, выкладывала на противень, ставила его в духовку и доставала оттуда настоящее чудо. Нет нужды говорить, что в школе Кэди была любимицей всех преподавателей и вызывала зависть у всех учеников. Дэбби была польщена сверх всякой меры, когда однажды именно у нее Кэди спросила, не хочет ли она пойти в кино. Так началась их дружба.

Теперь, пять лет спустя, им обеим уже исполнилось по тридцать. Дэбби вышла замуж, родила двоих детишек, и все ее кулинарные таланты были направлены. главным образом, на приготовление бутербродов с арахисовым маслом и поджаривание бифштексов по выходным дням. Жизнь Кэди сложилась совершенно иначе. По окончании школы она удивила, если не сказать шокировала, всех своих однокурсников и преподавателей, когда согласилась поступить на работу в жалкую забегаловку под странным названием «Луковица» в городке Александрия, штат Вирджиния. Учителя попытались переубедить девушку и заставить ее принять одно из многочисленных предложений, которые ей делали владельцы знаменитых ресторанов Нью-Йорка, Лос-Анджелеса, Сан-Франциско и даже Парижа. Но она не пожелала никого слушать и отклонила эти приглашения. Все в один голос твердили, что растрачивать такой талант, как у Кэди, в этом убогом, крохотном заведении – настоящее преступление.

Но – хорошо смеется тот, кто смеется последний, – Кэди быстро превратила «Луковицу» в трехзвездочный ресторанчик. Люди съезжались со всего света, чтобы отведать ее блюд. Если какой-нибудь дипломат, военный или другой известный турист оказывался на восточном морском побережье, можно было не сомневаться, что он отобедает «у Кэди», как все теперь с любовью говорили.

Но больше всего кулинары завидовали тому, что Кэди добилась этого успеха по-своему. Она была непоколебимо уверена, что посетители должны приходить вкусно поесть у нее, а не просто посидеть в ресторане. Даже сегодня «Луковица» по-прежнему нуждалась в ремонте. В ее скромном зале одновременно вмещалось не более двадцати пяти человек, и столик нельзя было заказать заранее. Меню в ресторане также не было. Люди приходили, занимали очередь и дожидались, пока освободится место, а потом ели то, что Кэди решала готовить в этот день.

Дэбби на всю жизнь запомнила сюжет в шестичасовых новостях, который, казалось, так позабавил Питера Дженнингса: президент Клинтон дожидается своей очереди на улице перед «Луковицей», беседуя с королем какого-то африканского государства, в окружении голодных заезжих туристов и местных жителей, а охранники из службы безопасности стреляют по сторонам глазами, полными ужаса, ожидая неприятностей с любой стороны.

Сейчас, когда Дэбби смотрела на Кэди, одетую в свадебное платье, она видела только свою талантливую хорошенькую подругу. Кэди не только была великолепной поварихой, но и красавицей, каких Дэбби не часто встречала. Причем, насколько ей было известно, Кэди понятия не имела, как пользоваться даже тушью для ресниц. Да и зачем ей это, если ее ресницы и без того были такими густыми и черными? А пышные, длинные волосы так блестели, что, глядя в них, можно было, пожалуй, подкрасить губы, «Это все благодаря правильной диете», – всегда отшучивалась Кэди, когда кто-нибудь говорил ей, что она красивая.

Правда, обладая необыкновенно красивым лицом, Кэди, если руководствоваться статьями из модных журналов, имела «проблемную фигуру».

При росте около метра пятидесяти у нее были пышные грудь и бедра и осиная талия. В кулинарной школе она вечно носила поварской халат – длинный, почти до колен, двубортный жакет, который полностью скрывал фигуру, так что казалось, что ее прелестная головка приклеена к туловищу неуклюжего ослика. И только когда наступило празднование Дня всех святых и Кэди появилась в нарядном платье, все узнали, какая у нее тоненькая талия, и увидели, что стан ее напоминает песочные часы. Результатом праздничного вечера стало то, что несколько юношей, сокурсников Кэди, попытались за ней приударить, но после того, как она внесла некоторые исправления в их способы приготовления суфле и пирожных, ее оставили в покое.

«Всему свое время», – шепнула тогда Кэди подружке и добавила, что намерена дожидаться встречи с мужчиной, которого полюбит так же, как любит стоять у плиты.

И вот наконец она нашла его. Им оказался Грегори Норман – сногсшибательный сын вдовушки, которая владела «Луковицей» и оказалась настолько дальновидной, что наняла на работу Кэди. Ходили слухи, что когда Кэди отказалась усадить президента Соединенных Штатов за столик без очереди, раньше, чем семейство простых туристов из Айовы, миссис Норман пришлось приводить в чувство с помощью нюхательных солей. Однако позже хозяйка получила собственноручно написанную президентом записочку, в которой он благодарил миссис Норман и Кэди за великолепный обед. Владелица «Луковицы», в свою очередь, отблагодарила Кэди: без обычных саркастических замечаний оплатила огромный счет за белые трюфели, которые заказала Кэди. Поговаривали, что героическое молчание стоило миссис Норман лет пяти жизни.

– Ты не можешь надеть такое платье, нет вопросов! – безапелляционно заявила Джейн. – Правду сказать, тебе не стоит появляться ни в одном из этих нарядов. – Вынося этот приговор, она решительно посмотрела на продавщицу, словно бросая ей вызов и ожидая ответа. – Давай, вылезай из этого чуда, пойдемте-ка лучше перекусим чего-нибудь.

– Я слышала, что километрах в тридцати отсюда открылось новое кафе… – начала было Дэбби, но Джейн оборвала ее:

– Даже и не думай! Наша Кэди не станет есть нигде, разве что в «Американских деликатесах». Никто другой не способен готовить достаточно вкусно для нее, не так ли, мисс капризуля?

Кэди засмеялась и принялась выпутываться из необъятного платья.

– Просто в «Деликатесах» незамысловатая и хорошая еда, вот и все.

– Ха! Да тебе ничья стряпня не нравится, вот в чем дело. Ладно, поехали!

Дэбби возмущала манера Джейн командовать Кэди. Все-таки Кэди, по мнению Дэбби, была своего рода знаменитостью, по крайней мере, среди кулинаров, – ее имя почти всегда упоминалось в толстенных специальных журналах. «Порнография от кулинарии, – называла их Кэди. – Слишком сладко и слишком вкусно для нашего общества, так пекущегося о своем весе».

Двадцать минут спустя три молодые женщины сидели за изящным столиком в переполненном кафе, поедая сэндвичи с индюшачьей грудкой.

– Итак! – заговорила Джейн. – Я чувствую себя немного виноватой, потому что приехала на несколько дней раньше. Почему бы тебе не рассказать Дэбби поподробнее о своем женихе? Честно сказать, и я как-то забыла поинтересоваться любовной стороной вопроса.

Услышав это, Кэди закатила глаза к небу: Джейн была бухгалтером, и два последних дня подруги только и беседовали, что о финансовых делах ресторана и банковском счете Кэди, – эти вопросы больше всего волновали Джейн.

– Да! Расскажи мне все! – загорелась Дэбби. – Расскажи мне о Грегори. Кэди, он ведь просто красавец! Он что, демонстрирует модели одежды?

– Куда важнее, – заявила Джейн с загадочным видом, – как он будет выглядеть, если закроет нижнюю часть лица платком.

– Что? – переспросила Дэбби и даже озадаченно наклонилась вперед.

– С самого детства Кэди… – Замолчав, Джейн взглянула на подругу. – Да не сиди ты, словно кошка, съевшая канарейку, и давай расскажи нам все! Это была любовь с первого взгляда, да?

– Скорее, с первого куска, – сказала, улыбаясь, Кэди, и взгляд ее стал мечтательным, как бывало всегда, когда она думала о мужчине, которого любила. – Как вы знаете, Грегори – единственный ребенок миссис Норман, но он живет в Лос-Анджелесе, где известен как очень удачливый и способный агент по торговле недвижимостью. Он покупает и продает все эти особняки стоимостью в пять миллионов долларов для кинозвезд. Так что у него всегда дел невпроворот. За все пять лет, что я здесь, он только однажды приезжал в Вирджинию, – сказав это, она взглянула на Джейн, чтобы убедиться, что та хорошо ее расслышала: финансовая состоятельность, по мнению Джейн, была одним из величайших достоинств любого мужчины. – Но в тот единственный раз, что он был здесь, я на недельку уезжала в Огайо навестить родных, так что мне не удалось с ним встретиться.

Кэди улыбнулась своим воспоминаниям.

– Но шесть месяцев назад одним ранним воскресным утром, когда я как раз была в ресторане, окруженная моими ножами и…

При этих словах Джейн коротко хохотнула, а Дэбби хихикнула. Кэди никогда в жизни никому не позволяла притрагиваться к своим бесценным ножам. Она натачивала их до такой степени, что запросто могла бы разрезать вдоль тончайший волосок, и горе тому, кто, взяв один из ее ножей, использовал его не по назначению, например, принимался скоблить разделочную доску.

– О'кей, – улыбнулась Кэди и повернулась к Дэбби, – моя дорогая подруга вот уже многие годы пытается убедить меня, что жизнь идет и за пределами кухни. Но я всегда говорила ей, что благодаря чувству, имя которому – голод, жизнь всегда устремляется именно на кухню. – Она снова посмотрела на Джейн. – Так и случилось. Она пришла ко мне на кухню в облике Грегори Нормана.

– Потрясающе! – выдохнула Дэбби, заставив Кэди улыбнуться.

– Как бы там ни было, как я уже говорила, прежде чем меня так грубо прервали, я была на ресторанной кухне, когда туда вошел Грегори. Я сразу же узнала, кто это, потому что миссис Норман показала мне как минимум тысячу и одну его фотографию и рассказала о нем все с самого первого дня его жизни. Однако не думаю, что он знал, кто я такая.

– Он решил, что ты посудомойка, да? – поинтересовалась Джейн. – А что на тебе в тот день было? Потертые джинсы и один из этих твоих бесформенных жакетов?

– Конечно. Но Грегори этого не заметил. Он приехал из Лос-Анджелеса накануне поздно вечером, а в этот момент как раз вернулся с прогулки верхом, был потным и ужасно голодным. Он спросил, не знаю ли я, есть ли здесь какая-нибудь каша или что-нибудь еще, что можно съесть на завтрак. Тогда я предложила ему сесть и сказала, что что-нибудь приготовлю.

После этих слов Кэди отправила в рот большой кусок сэндвича, всем своим видом показывая, что не собирается больше ничего говорить.

Молчание нарушили Дэбби:

– Твои оладьи?

– Вернее, блины. С клубникой.

– Несчастный мужчина! – со всей серьезностью заключила Джейн. – У него не было ни малейшего шанса! – Она наклонилась вперед. – Кэди, дорогая, я прекрасно понимаю, что он в тебя влюбился, но ты-то его любишь? Ведь не выходишь же ты за него замуж только из-за того, что он восхищается тем, как ты готовишь, правда?

– Я ведь не соглашалась выйти замуж за других мужчин, которые ели приготовленное мной, а потом предлагали стать их женой, не так ли?

Дэбби засмеялась.

– И много их было? За подругу ответила Джейн:

– Если верить миссис Норман, по одному каждый вечер, причем со всего мира. Что там предлагал тебе султан?

– Рубины. Миссис Норман говорит, она рада, что он не предложил мне поместье, где растут травы для приправ. Она боялась, что в этом случае я соглашусь уехать с ним.

– А что тебе предложил Грегори?

– Просто себя, – ответила Кэди. – Джейн, пожалуйста, перестань волноваться. Я очень люблю Грегори. – На мгновение Кэди закрыла глаза. – Последние шесть месяцев были самыми счастливыми в моей жизни. Грегори ухаживал за мной, как в романе, с цветами, конфетами и прочими знаками внимания. Он выслушивает все мои идеи относительно будущего «Луковицы» и к тому же сказал своей матери, что она должна дать мне карт-бланш в том, что касается закупки продуктов! Я никому не рассказывала, но за несколько месяцев до появления Грегори всерьез подумывала о том, чтобы уйти из «Луковицы» и открыть собственный ресторанчик.

– Но теперь ты остаешься. Означает ли это, что Грегори намерен покинуть Лос-Анджелес и жить здесь с тобой? – поинтересовалась Джейн.

– Да. Мы покупаем дом в Александрии. Один из этих замечательных трехэтажных особняков с садом. Грегори собирается заниматься недвижимостью здесь, в Вирджинии. Это не будет приносить такие, доходы, как в Лос-Анджелесе, но…

– Это любовь, – констатировала Дэбби. – А дети в планы входят?

– Как можно скорее, – тихо призналась Кэди, вспыхнула и принялась внимательно изучать свой салат из шинкованной капусты, где оказалось слишком много укропа.

– Но как он выглядит, если прикрыть ему лицо платком? – повторила Джейн.

– Вы должны мне рассказать, – потребовала Дэбби, когда Кэди снова не стала отвечать на вопрос, подруги. – Что это за история с лицом, прикрытым платком?

– Можно я расскажу? – спросила Джейн и, когда Кэди согласно кивнула, продолжила:

– Когда мама Кэди овдовела, ей пришлось работать сразу на нескольких работах, так что Кэди проводила с нами большую часть дня и стала почти членом нашей семьи. У нее бывали… – Вопросительно вскинув бровь, она посмотрела на Кэди:

– И до сих пор бывают? – Кэди кивнула. – В общем, Кэди всю жизнь снился сон об арабском принце.

– Я не знаю, кто это, – прервала подругу Кэди, глядя на Дэбби. – Просто это сон, который мне часто снится. Больше ничего!

– Ничего, ха-ха! Ты знаешь, что она делала все детство? Она пририсовывала платки, закрывая нижнюю часть лица каждого мужчины, если ей попадалась его фотография. Сколько раз мой отец грозился прибить Кэди, потому что она портила его журналы: если Кэди добиралась до них первой, отец обнаруживал закрашенные нижние части лица на всех фотографиях мужчин. Куда бы она ни отправлялась, у нее всегда был с собой черный фломастер. – Джейн наклонилась к Дэбби. – Когда она выросла, то всегда держала фломастеры в одной коробке со своими драгоценными ножами.

– И до сих пор так делает, – кивнула Дэбби. – В школе мы все удивлялись, для чего ей нужны эти черные маркеры? Дэррил однажды сказал… – она взглянула на Кэди и замолчала.

– Продолжай, – разрешила Кэди, – я выдержу. Хотя с того самого момента, когда он услышал, как я сказала, что он не может даже зажарить цыпленка, Дэррила нельзя безоговорочно назвать моим другом. Так что же он сказал о моих маркерах?

– Что ты пользуешься ими, чтобы писать письма дьяволу, потому что это единственное объяснение твоему феноменальному кулинарному дару.

Кэди и Джейн разом рассмеялись.

– Так расскажите мне про мужчину с лицом, закрытым платком! – напомнила им Дэбби.

На сей раз Джейн кивнула Кэди, предлагая ей самой рассказать свою историю.

– Ну, это же настоящая ерунда! Пока я росла, у меня была навязчивая идея найти этого мужчину. – Она взглянула на Джейн. – Но теперь, мне кажется, я его нашла. Грегори весьма на него похож.

– На кого это «на него»? – ничего не понимая, переспросила Дэбби. – Или рассказывайте, или я заставлю вас съесть по куску тухлого сыра!

– Никогда не знала, что ты столь жестока! – сухо заметила Кэди, но тут же смягчилась. – О'кей, о'кей! Меня преследует из раза в раз повторяющийся сон, всегда один и тот же. Я стою посреди пустыни. Рядом мужчина на белом коне – этаком прекрасном арабском скакуне. На мужчине одежды из черной шерсти. Он смотрит на меня, но я вижу только его глаза, потому что нижняя половина его лица скрыта черным лоскутом ткани.

На мгновение голос Кэди смягчился: она вспомнила о мужчине из своих снов, который стал неотъемлемой частью ее жизни.

– У него необыкновенные миндалевидные глаза. Веки слегка прикрыты, и это придает ему такой печальный вид, словно ему пришлось испытать больше горя, чем обычно отпущено человеку.

Неожиданно Кэди вернулась в настоящее и улыбнулась Дэбби.

– Он никогда ничего не говорит, но я могу сказать, что он чего-то от меня хочет, ждет, что я что-то сделаю. Каждый раз я места себе не нахожу от того, что не знаю, чего он хочет. Через мгновение он протягивает мне руку. Это красивая, сильная рука с длинными пальцами и загорелой кожей.

Вопреки собственном желанию Кэди чувствовала власть это мечты даже сейчас, когда сама рассказывала о ней. Если бы ей все это приснилось раз или два, она смогла бы обо всем забыть, но за последние девять лет не проходило недели, чтобы сон не повторился. И всегда она видела одно и то же, без малейших изменений.

Кэди говорила так тихо, что Джейн и Дэбби вынуждены были наклониться к ней поближе.

– Я всегда пытаюсь дотронуться до его руки. Больше всего на свете мне хочется вскочить на его коня и умчаться с ним вместе. Я хочу ехать туда, куда едет он, остаться с ним навсегда, но не могу. Не могу дотянуться до его руки! Пытаюсь, но расстояние между нами слишком велико. Через некоторое время в глазах его появляется бесконечная печаль, он отводит руку и уезжает прочь. Он сидит в седле, словно слившись с конем. Проходит довольно много времени, и он останавливает скакуна, потом оборачивается всего на мгновение и смотрит на меня так, будто надеется, что я изменю решение и отправлюсь с ним. Каждый раз я зову его, прошу не покидать меня, но, кажется, он никогда меня не слышит. Он становится еще печальнее, потом отворачивается и уезжает. Кэди откинулась на спинку стула.

– Вон и весь сон.

– О, Кэди! – выдохнула Дэбби. – У меня мурашки по коже побежали. И ты считаешь, что Грегори и есть твой арабский принц в жизни?

– Он такой же темноволосый, и с самого первого момента нас влекло друг к другу, а после того, как он сделал мне предложение, сон повторяется каждую ночь. Я думаю, это – знак, правда?

– Я думаю, этот знак говорит, что тебе пора оторваться от мира кулинарных рецептов и мужчин на белых жеребцах и присоединиться к простым смертным, – констатировала Джейн.

– Я никогда не обращала внимания, – ответила подруге Кэди.

– На что?

– Никогда не обращала внимания: жеребец это или нет. Может, это кобыла. А может, мерин. Интересно, если животное кастрированное, как определить, кто это?

– Уверена, если бы люди ели конину, она знала бы, как определить! – заявила Джейн, вызвав смех подруг.

Дэбби тяжело вздохнула.

– Кэди, по-моему, я никогда не слышала более романтической истории. Я решительно уверена, что ты должна выйти замуж за своего арабского принца.

– Вот что интересно: что ты заставишь бедного Грегори надеть на свадьбу? Черный балахон?

Кэди и Дэбби снова рассмеялись, и Кэди с трудом проговорила:

– Мой дорогой Грегори может надевать или даже не надевать на свадьбу что ему угодно. Он-то не страдает от избыточного веса.

– Но и ты тоже, – буркнула Джейн.

– Расскажи об этом продавщице свадебных платьев.

Джейн собралась было ответить, но в этот момент мальчишка-официант принялся протирать столик, откровенно напоминая, что есть и другие желающие посидеть за ним, а женщинам пора освободить места. Через несколько минут три подруги снова оказались на улицах Александрии. Джейн взглянула на часики.

– Нам с Дэбби нужно кое-что купить в «Тайсон Корнер», так что встретимся в «Луковице» часов в пять, ладно?

– Конечно, – неуверенно ответила Кэди и поморщилась. – У меня целый список вещей, которые я должна купить для нашего нового городского дома. Вещей, которые не для кухни.

– Ты имеешь в виду, что речь идет о простынях, полотенцах и прочих подобных вещицах?

– Да, – радостно выдохнула Кэди, надеясь, что Джейн и Дэбби добровольно вызовутся помочь ей справиться с этой невыполнимой задачей. Но счастье ей не улыбнулось.

– Мы с Дэбби решили скинуться и купить тебе что-нибудь хорошенькое на свадьбу. Не можем же мы таскать тебя с собой, пока выбираем подарок. Ладно-ладно, не куксись. Завтра мы поможем тебе с твоими простынями.

– А в Александрии ведь наверняка есть хороший магазин кухонной мебели и принадлежностей? – поинтересовалась Дэбби, думая, что она с гораздо большим удовольствием отправилась бы в такой магазинчик с Кэди, нежели бродить с Джейн в поисках подарка.

– Думаю, есть, – с улыбкой ответила Кэди. – Никогда об этом не задумывалась. Ну вот, может, и я найду, чем занять свое время. – Ясно было, что она шутит и давно наметила для себя посещение магазина кухонных принадлежностей.

– Ну-ну! – только и сказала Джейн, хватая Дэбби за руку. – Не сомневаюсь, что бедняге Грегори придется спать на кухонных скатертях и вытираться вощеной бумагой.

– Пергаментной бумагой, – в унисон поправили подругу Дэбби и Кэди, вспомнив шутку, известную всей кулинарной школе. Джейн наигранно застонала и, схватив Дэбби за руку, потянула ее за собой.

Кэди с улыбкой смотрела вслед подругам. Потом вздохнула с облегчением. Они не виделись с Джейн уже несколько лет, и Кэди основательно подзабыла, каким командирским характером обладает ее приятельница. Забыла она и восхищенную почтительность Дэбби.

Кэди радостно жмурилась от сияющего солнца, не зная, чем же ей, на самом деле, занять себя. У нее оставалось еще несколько часов абсолютной свободы. И эта свобода была дарована ей ее бесценным, дражайшим Грегори! Ангельски добрый и внимательный, он был полной противоположностью своей фурии-матушке. Сама миссис Норман никогда не отдыхала, поэтому ей даже в голову не приходило дать выходной Кэди.

Хотя, по правде сказать, у Кэди было не так уж много интересов за пределами кухни. По воскресеньям и понедельникам, когда «Луковица» была закрыта, Кэди приходила и экспериментировала с новыми продуктами, совершенствовала свои рецепты для книг по кулинарии, которые она писала. Вот так получилось, что, прожив в Александрии почти пять лет, она почти не знала этого города. Ей, без сомнения, было известно местонахождение лучших в городе продовольственного и кулинарного магазинов, где можно было приобрести все, что душа пожелает, знала она и лучшего в городе мясника, но где же здесь продаются простыни? И вообще, где местные жители покупают все те вещи, которые, по мнению Грегори, будут необходимы в их новом доме? Он сказал, что предоставил ей полное право заняться всем этим, потому что знает, как это важно для женщины. Кэди только поблагодарила его, но ни словом не обмолвилась о том, что понятия не имеет, как покупать занавески и коврики.

Правда, она посвятила некоторое время тому, чтобы изменить планировку кухни городского дома, сделав из нее настоящий шедевр из двух помещений: одна комната превратилась в маленький кондитерский цех, а вторая – в помещение для приготовления прочих блюд. Два этих помещения – одно в форме буквы Г, а второе подковообразное – разделялись только огромным столом с гранитной столешницей, на котором Кэди спокойно могла от души отбивать тесто для сдобных булочек, не боясь что-нибудь задеть. Были здесь и открытые полки, и закрытые ящики, и…

Вздохнув, Кэди сдвинулась с места. Ей необходимо выбросить из головы мысли о кухне и стряпне и подумать о более насущных проблемах. Ну что она наденет на собственную свадьбу?! Безусловно, прекрасно быть любимой и любить такого замечательного человека, но ей вовсе не хотелось вдруг услышать, как люди вокруг скажут: «И что такой красавец нашел в этой простушке?» Очень мило со стороны Джейн и Дэбби прилететь в Вирджинию, чтобы примерить наряды подружек невесты и помочь ей самой выбрать подвенечное платье, хотя через шесть недель им придется снова сюда вернуться уже на саму свадьбу. Однако толку из этого визита не вышло. Когда сегодня утром Кэди увидела собственное отражение в зеркале, ей захотелось вообще бросить всю эту затею. Может, ей можно пойти под венец в поварском халате, он ведь тоже белый?

Так размышляла Кэди, пока ноги сами несли ее по направлению к магазину кухонных принадлежностей, где всегда было в продаже то, чему Кэди легко могла найти применение. Час спустя она уже направлялась к выходу, держа в руках замечательную французскую лопаточку для торта в форме яблока. «Это, конечно, не свадебная вуаль, но прослужит хозяйке куда дольше», – успокаивала себя Кэди, направляясь к стоянке, где оставила свою машину. Было еще довольно рано, но в ресторане всегда найдется чем заняться, к тому же там уже мог быть Грегори.

Девушка шла, улыбаясь, и вдруг остановилась перед антикварным магазинчиком. В витрине была выставлена старинная медная формочка для пудинга или желе, сделанная в виде розы. Словно загипнотизированная, Кэди открыла дверь. Раздался звон колокольчика. Потянувшись через стол старинной работы и чугунного кота, она взяла формочку из витрины и, посмотрев на ценник, решила, что может себе позволить ее приобрести. Кэди оглянулась, пытаясь увидеть продавца, чтобы расплатиться.

В магазине никого не было. «А что, если бы я оказалась воровкой?» – удивилась Кэди.

В этот момент она услышала голоса, доносящиеся из задней комнаты, и направилась туда, откинув полог, скрывающий вход на склад. Из конца коридора, ведущего во двор, доносился раздраженный и расстроенный женский голос.

– Ну что я теперь должна со всем этим делать? Ты прекрасно знаешь, что у меня нет места даже для половины этих вещей!

– Я думал, они тебе понравятся, вот и все, – оправдывался мужчина. – Я думал, что делаю доброе дело.

– Мог бы позвонить мне и спросить!

– Не было времени. Я уже объяснил тебе. Да ну это все к черту! – буркнул мужчина. Раздался хруст гравия под его ногами – он уходил.

Кэди еще немного постояла на складе, поджидая, не появится ли кто-нибудь, но никто не вошел, так что она выглянула за дверь. Во дворике стоял небольшой грузовик, доверху груженый старыми грязными сундуками и коробками, заклеенными широкой пленкой. Задний борт кузова был опущен, на земле уже валялось с дюжину металлических ящиков и деревянных коробов. Вся эта рухлядь выглядела так, словно пару веков хранилась в сарае с протекающей крышей.

– Извините, – сказала Кэди. – Я хотела узнать, можно ли купить одну вещицу?

Женщина обернулась и посмотрела на Кэди, но не ответила на заданный вопрос.

– Ох уж эти мужчины! – вздохнула она. – Мой муж ехал на склад скобяных товаров и заметил вывеску «Аукцион». Он остановился и увидел этот лот номер триста двадцать семь «Смесь неоткрытых сундуков». И купил весь лот целиком! Все это! Он не посмотрел и не поинтересовался, сколько их! Он просто поднял руку и купил их все за сто двадцать три доллара. И что я теперь должна делать? Судя по виду этих ящиков, в большинстве из них – труха. У меня даже места нет, чтобы сложить их и спрятать от дождя.

Кэди нечего было ей сказать. Оставалось только согласиться с тем, что груды ящиков и коробок выглядят не слишком многообещающе. Может быть, «Неоткрытые сундуки» должны были наводить на мысль о спрятанных сокровищах, но она с трудом могла представить себе ценности в такой «упаковке».

– Может, я могу помочь вам затащить их внутрь?

– О нет, он вернется и сам сложит их. – Со вздохом женщина повернулась к Кэди. – Извините. Вы ведь покупательница. Видите, насколько я расстроена даже входную дверь забыла закрыть. Могу я вам быть чем-то полезна?

Пока женщина говорила, Кэди рассматривала ящики. В кузове пикапа под тремя покрытыми паутиной коробками стоял старый металлический ящик, в котором некогда хранили муку. Местами он поржавел, надписи на нем стерлись, но он все еще выглядел весьма симпатично. Кэди легко представила себе этот старинный короб на одном из шкафов под самым потолком своей новой кухни.

– Сколько вы возьмете вот за этот ящичек? – показала Кэди.

– Этот ржавый, что на дне? – переспросила хозяйка, видимо, решив, что у покупательницы не все дома.

– У меня зрение, как рентген, и я вижу, что этот ящик полон пиратских сокровищ.

– В этом случае вам самой придется его нести. Десять долларов.

– Договорились, – согласилась Кэди, вытаскивая тридцать долларов из кошелька – десять за ящичек и двадцать за формочку в виде розы.

Пока хозяйка прятала деньги в карман, Кэди стянула ящик с грузовика и потрясла его.

– Там и правда есть что-то внутри.

– Они все битком набиты, – с раздражением сказала женщина. – Кому бы ни принадлежало это хозяйство, этот человек за всю жизнь не выбросил ни клочка бумаги. В большинстве из них жили мыши, в них полно плесени и всякой отвратительной дряни. Давайте-давайте, берите ящичек. И если в нем есть что-то ценное – это ваше. Мое мнение – в нем еще полно муки.

– В этом случае я испеку старинный хлеб, – сказала Кэди, вызвав улыбку у хозяйки магазинчика, которая ухватилась за второй бок ящика, помогая Кэди снять его.

– Вы сможете унести его? Я могу заставить мужа…

– Нет, спасибо, – сказала Кэди, подсовывая руки под днище ящика, большего по размеру, чем она сначала предполагала; крышка оказалась почти на уровне глаз, и Кэди едва могла видеть дорогу перед собой. – Если вам не трудно, положите формочку в мою сумку.

Выполнив просьбу покупательницы, хозяйка с отчаянием посмотрела на Кэди:

– Вы знаете, я думаю, что устрою в пятницу «распродажу сокровищ». Хорошенько пройдусь пылесосом по крышкам этих ящиков и продам с объявлением, «Содержимое неизвестно». По десять баксов за каждый. Может, я даже останусь в выигрыше.

– Если у вас это получится, честь и хвала вашему мужу, – улыбнулась Кэди поверх ящика.

– И он никогда больше не пропустит ни одного аукциона, не скупив всего, что попадется ему на глаза. Мне придется иметь это в виду, – смеясь, сказала она, выпуская Кэди из магазина в переулочек. – Пройдете прямо, и там – улица. Вы уверены, что он не слишком тяжелый? Он же почти с вас размером. Может, вам подогнать сюда вашу машину?

– Нет, все прекрасно. – Кэди не кривила душой, потому что руки ее были натренированы годами перестановок медных котлов и коробов, полных продуктовых запасов, а также замешиванием огромных количеств теста для выпечки.

Но при всей своей силе, к тому моменту, когда Кэди, пройдя три квартала, добралась до своей машины и запихнула приобретенную железяку в багаж-пик, руки ее болели. Разглядывая ржавую, старую коробку, Кэди никак не могла понять, что же заставило ее сделать эту покупку. Грегори собирался перевезти кое-что из своей мебели из Лос-Анджелеса в их новый дом, но он как-то сказал ей, что считает, что в городском доме им нужна более строгая обстановка, а не огромные белые диваны и кресла, которые скорее подходили для солнечного юга, так что он планировал почти все продать.

Закрывая багажник, она вздохнула.

– Строгая обстановка, – сказала она, ни к кому не обращаясь. – Ну где бывает эта Долли Мэдисон, когда она больше всего нужна?

Садясь за руль, Кэди подумала, что к завтрашнему ужину может попробовать сделать что-то оригинальное из кролика в белом вине, что-нибудь по рецепту восемнадцатого века.

Глава 2

Было одиннадцать часов вечера. Когда Кэди вошла в свою безлико обставленную крохотную квартирку, она чувствовала, что валится с ног от усталости. Она выбрала этот дом из-за его близости к ресторану «Луковица» и из-за того, что квартиры сдавались меблированными и не было нужды заниматься покупкой мебели.

Как ни старалась, Кэди не могла объяснить, что с ней происходило сегодня вечером. Теоретически все шло прекрасно. Грегори был само очарование, и она очень ценила его старания развлечь ее подруг. Это поразило даже Джейн, которая потихоньку призналась Кэди, что ее собственный муж вовсе не считает себя обязанным беседовать с ее подругами, а вместо этого часто проводит дни, уткнувшись носом в газету. Что касается Дэбби, то она откровенно наслаждалась стряпней Кэди и вниманием такого мужчины, как Грегори, так что, похоже, вообще потеряла способность говорить.

– Ты устала, – сказал вдруг Грегори, когда заметил, как Кэди, сидя за обеденным столом, раз в пятый подавила зевок. – Ты ведь весь день была на ногах. Тебе следует пойти домой и поспать.

– Похоже, свобода не идет мне на пользу, – призналась Кэди, сонно улыбаясь. – Мне следовало бы целый день провести на кухне.

Темные глаза Грегори устремились на подруг невесты.

– Кто-нибудь из вас способен что-нибудь с ней сделать? Я никогда не встречал никого, кто работал бы больше, чем она. Она никогда не берет выходной, никогда не занимается ничем, кроме работы, – говоря это, он взял Кэди за руку, ласково ее погладил и посмотрел так, словно хотел, чтобы все внутри у нее растаяло.

Но когда Кэди снова едва не зевнула, Грегори рассмеялся.

– Ладно, детка, ты подрываешь мой авторитет, выставляя меня убийцей юных дам! Что подумают обо мне Дэбби и Джейн?

Кэди засмеялась: Грегори всегда удавалось ее рассмешить. Улыбаясь, она повернулась к подругам:

– Честно говоря, он самый лучший на свете! Очень заботливый, и все такое. Это я виновата. Не знаю, что со мной сегодня происходит. Такое впечатление, что из меня выкачали всю энергию.

– Может, это из-за бесконечных размышлений о выборе мебели, – вставая, предположил Грегори и поднял почти безвольное тело Кэди со стула. Он был порядком выше ее, с заостренными чертами лица – полной противоположностью нежным и мягким линиям лица Кэди.

Продолжая улыбаться, Грегори повернулся к подругам невесты.

– Я провожу ее домой, а потом вернусь, чтобы попробовать, что Кэди приготовила на десерт.

– Малина в вишневом бренди и… Она замолчала, потому что все трое расхохотались, заставив ее вспыхнуть от смущения.

– О'кей, я просто очень устала, но все-таки не до смерти.

Опираясь на сильную руку Грегори, Кэди вышла на улицу, и он повел ее домой пешком, ничего не говоря и только бережно обнимая за талию. У двери в ее квартиру Грегори обнял Кэди и, желая спокойной ночи, чмокнул в щечку, но не попросил, чтобы она впустила его и разрешила остаться.

– Я вижу, насколько ты измучена, так что я тебя покидаю. – Отстранившись назад, он посмотрел на нее сверху вниз. – Ты все еще хочешь выйти за меня замуж?

– Да, – ответила она, улыбаясь, и прильнула щекой к его сильной груди. – Очень. – Кэди посмотрела на него. – Грегори, я и впрямь совершенно ничего не смыслю в покупке мебели. Я абсолютно не разбираюсь в занавесках, простынях и… – Она замолчала, потому что он поцеловал ее.

– Мы наймем кого-нибудь. Выбрось все это из головы. Я провожу сейчас одну сделку в Лос-Анджелесе. Как только закончу, мы сможем себе позволить что угодно. – Он поцеловал ее в кончик носа. – Любые медные котелки, какие ты только пожелаешь.

Она крепко обняла его, обхватив за талию.

– Не знаю, что я такого сделала? Чем заслужила такого мужчину, как ты? Я чувствую себя такой виноватой, потому что ты должен бросить свои дела в Лос-Анджелесе, чтобы поселиться здесь со мной. – Она взглянула на него. – Ты уверен, что не хочешь, чтобы я переехала туда? Я могла бы открыть там ресторан и…

– Моя матушка не захочет оставить «Луковицу», ты это знаешь. Это заведение они построили вместе с отцом, так что для нее здесь все полно воспоминаний. К тому же мама стареет. По ее внешнему виду можно подумать, что у нее энергии, как у подростка, но она многое скрывает. Мне гораздо проще переехать сюда. И тогда мы все втроем сможем быть вместе. – Он на секунду замолчал. – Если только ты здесь счастлива и не хочешь уехать. Может, в этом дело?

Кэди снова опустила голову ему на грудь.

– Нет, я счастлива там, где ты. Мы останемся здесь и будем заниматься «Луковицей». Я буду писать книги по кулинарии, и мы нарожаем дюжину ребятишек.

Грегори рассмеялся.

– Это будут откормленные маленькие карапузики, уверен, – опустив руки на плечи Кэди, он слегка отстранил ее от себя. – А теперь отправляйся в кровать. Поспи. Завтра твои подружки собираются взять тебя в магазин, где торгуют коврами, чтобы присмотреть что-нибудь для нашего дома.

– О нет! – выдохнула Кэди, схватившись за живот. – Я чувствую надвигающийся приступ бубонной чумы! Думаю, мне завтра следует остаться на кухне, чтобы позаваривать травяные настойчики.

Смеясь, Грегори своим ключом открыл дверь в ее квартиру и легко втолкнул ее внутрь.

– Если ты будешь плохо себя вести, я найму консультанта для молодоженов, чтобы он «привел тебя в порядок». Не успеешь оглянуться, как обнаружишь, что выбираешь помойное ведерко посимпатичнее и чехольчики на унитаз с монограммой.

Он еще громче рассмеялся, когда заметил, что Кэди побледнела от одной такой мысли. Продолжая смеяться, он закрыл дверь в ее квартиру и оставил невесту одну, чтобы та могла поспать.

И вот Кэди стояла, прижавшись спиной к двери, и осматривала свою аккуратную, но холодную квартирку. Она была очень благодарна Грегори за то, что он с пониманием относился к полному отсутствию у невесты таланта подбирать обстановку. Дело было не в том, что она не хотела бы жить в красивом доме. Просто у нее не было ни малейшего представления – и, честно говоря, желания – выбирать стулья, столы и все такое прочее.

– Я самая счастливая женщина на земле, – громко сказала она, как говорила дважды в день с тех пор, как повстречала Грегори.

Странно, но как только Кэди отошла от двери, ей показалось, что энергия вновь вернулась к ней. Девушка почувствовала, что усталость покидает ее, и решила приготовить себе немного какао и почитать книжку или посмотреть какой-нибудь поздний фильм.

Однако взгляд ее непроизвольно снова и снова возвращался к большой металлической коробке, стоящей посреди гостиной. Даже себе самой Кэди не призналась бы, но весь вечер этот ржавый, старый ящик занимал все ее мысли. Переворачивая поджаривающиеся кусочки хлеба, Кэди размышляла: «Интересно, что же лежит внутри?»

Она ни за что не согласилась бы, что ее усталость объясняется простым желанием найти повод ускользнуть от остальных и поскорее добраться до коробки и спрятанных в ней сокровищ.

– Возможно, в ней только и есть, что крысиное гнездо, – громко сказала девушка, направляясь в свою чистенькую кухню, чтобы взять из ящика короткий, мощный нож для разрезания картона и еще один – для колки льда. Придется немало потрудиться, чтобы поднять крышку этого ржавого приобретения.

Полчаса спустя ей все-таки удалось частично очистить крышку от ржавчины, слегка приподнять ее и просунуть пальцы внутрь. Это оказалось довольно больно, и Кэди отругала себя за нетерпение. В конце концов, скорее всего продавщица из антикварного магазина была права и единственным сокровищем, спрятанным внутри, будет мука, да и в той окажется полно дохлых пауков и тараканов.

Край крышки давил на кончики пальцев, так что Кэди предприняла отчаянное усилие и дернула ее так, что отлетела назад через всю комнату и плюхнулась на пол. Поднявшись, она склонилась над коробкой и, заглянув внутрь, увидела пожелтевшую тонкую оберточную бумагу.

Сверху лежал изящный букетик – сухой и немного потрепанный флердоранж, любовно уложенный в коробку заботливыми руками, вероятно, много лет назад и с тех пор никем не тронутый.

В тот же момент Кэди догадалась, что обнаружит под бумагой нечто совершенно необыкновенное. И нечто очень личное. Присев на корточки, она рассматривала цветы, приколотые к бумаге, благодаря чему они даже не сдвинулись с места во время ее отчаянных попыток отодрать крышку.

Кэди долго колебалась, не зная, что делать дальше. Что-то в глубине души ее настоятельно требовало вернуть крышку на место и никогда больше не открывать ее, засунуть коробку на шкаф, под самый потолок кухни, и только изредка бросать на нее взгляд, забыв о том, что лежит внутри. А еще лучше отделаться от коробки и забыть, что она вообще ее видела.

– Смешная ты, Кэди Лонг, – громко сказала она. – Кто бы ни сложил здесь все это, он мертв много-много лет.

С неудовольствием заметив, что у нее слегка дрожат руки, Кэди медленно отколола цветы, отложила их в сторону и развернула оберточную бумагу. В то же мгновение ей стало ясно, что открылось ее взору.

Аккуратно сложенное, за многие годы не тронутое ни светом, ни воздухом, перед ней лежало подвенечное платье: безупречно белое атласное, с глубоким вырезом каре, отделанным белой атласной оборкой. Пуговицы из поддельных бриллиантов переливались всеми цветами радуги.

Кэди все еще не оставляло чувство, что ей следует опустить крышку и навсегда закрыть этот короб. Но именно сегодня, когда она столкнулась со столь неприятной процедурой выбора свадебного платья, увидеть, что в старой коробке из-под муки, которую она купила, повинуясь кому-то необъяснимому импульсу, оказался подвенечный наряд, – это, по мнению Кэди, было более чем удивительно. Было от чего разволноваться! Она с трепетом прикоснулась к платью, просунула ладони под плечики и так извлекла свою находку на свет божий.

Платье было очень тяжелое, на него ушло немало метров бесподобного белого атласа, который от времени приобрел оттенок густых сливок. Там, где заканчивался лиф, прямо от талии начиналась юбка, гладкая и прямая спереди, но собранная сзади в тяжелый, в рюшах шлейф, который должен был тянуться примерно на метр за спиной того, кто наденет этот великолепный наряд. Подол юбки и весь шлейф по краю были расшиты шелковыми кружевами ручной работы, из-под которых был выпущен волан, украшенный чудесными сделанными вручную розочками из шелка.

Развернув платье к свету, Кэди любовалась тонкой работой. За сегодняшний день она перемеряла дюжину модных свадебных нарядов, но ничего подобного не видела. По сравнению с этим современные платья казались простыми крестьянскими одеждами безо всякого шарма, даже без намека на творчество модельера. Массовая продукция – безликие варианты одного и того же.

Кэди не могла отвести от платья взгляд. Длинные рукава оканчивались манжетами на пуговичках, аккуратно пришитых к самому краешку, из-под которого были выпущены оборки из кружева, безусловно, ручной работы.

Покачивая платье на руке, Кэди заглянула в коробку, и у нее перехватило дыхание.

– Фата! – выдохнула она, потом, изобразив реверанс, раскинула платье на софе и опустилась перед коробкой на колени.

Если чуть слышный шепот можно сделать из ткани, такое творение лежало сейчас перед ней. Кэди потянулась к газовым кружевам, но отдернула руку, словно испугавшись прикоснуться к столь прекрасной вещи. Потом, набрав полные легкие воздуха, Кэди подхватила эту белую пену. Она оказалась настолько легкой, что, казалось, вообще ничего не весит. Она была нематериальна, словно соткана из света и воздуха. Выпрямившись, Кэди почувствовала восхитительную нежность кружевной ткани, ласкающей кожу рук. Не нужно было быть специалистом по истории костюма, чтобы понять, что эти кружева – творение рук мастерицы, которая при помощи тончайших иголок сплела все эти цветы и вьющиеся стебли. И если Кэди не ошибалась, сделано это было с любовью.

Очень осторожно она раскинула кружево по софе, догадываясь, что соприкосновение такого старинного чуда с современной синтетической обшивкой мебели – почти святотатство.

Вернувшись к коробке, Кэди принялась медленно и осторожно извлекать из нее остальное содержимое. Ей казалось, что она совершенно точно знает, что именно найдет на дне: туфли, перчатки, корсет, нижнее белье из тончайшего хлопка, чулки с вышитыми подвязками. Крючок для застегивания башмаков. Снова сухие цветы.

Кэди с благоговением отложила в сторону все эти предметы и вернулась к коробке, чтобы рассмотреть оставшиеся сокровища. На самом дне лежала атласная сумочка, расшитая белой атласной лентой, завязанной в пышный бант. Когда девушка вынимала сумочку, сердце ее бешено стучало, потому что благодаря какому-то необъяснимому инстинкту она догадалась: то, что окажется внутри, станет ключом к тайне, почему это прекрасное платье так много лет назад оказалось спрятанным в простой старой жестянке. По весу можно было сказать, что внутри находится нечто весьма тяжелое, Прислонившись к кушетке, Кэди опустила сумочку на колени, медленно потянула за один конец ленты и развязала бант. Потом еще медленнее она откинула верхний клапан сумочки, опустила внутрь руку и извлекла наружу старую фотографию. Это была ферротипия мужчины, женщины и двух детей – очень симпатичная семья, все светловолосые, с приятными, счастливыми лицами.

Кэди не могла не улыбнуться, глядя на них. Мужчина выглядел весьма напряженно, словно ему было неудобно от высокого жесткого воротника. Он положил руку на плечо миниатюрной хорошенькой женщины, сидящей слева от мужа. В ее глазах светился проказливый огонек, можно было подумать, что вся эта затея с фотографированием казалась ей великолепной шуткой. Справа от нее, прямо перед мужчиной, стоял высокий, хорошенький мальчик лет десяти-одиннадцати, немного напряженный, как отец, и с таким же дьявольским блеском в глазах, как у матери. На коленях у женщины сидела девчушка лет семи – само очарование. Ясно было, что когда она вырастет, то разобьет не одно сердце.

Перевернув фотографию, Кэди обнаружила, что на обороте написано только одного слово – Джордан. Осторожно отложив снимок в сторону, она снова запустила руку в сумочку и извлекла оттуда тяжелые мужские часы из чистого золота. Они оказались такими крупными, что едва уместились в ладони Кэди. На потертой крышке было выгравировано то же самое – Джордан. С одного края, совсем рядом с защелкой, виднелась глубокая вмятина, словно от удара обо что-то очень жесткое.

– Или от выстрела, – пробормотала Кэди, сама удивляясь тому, что ей пришла в голову подобная мысль. – Я смотрю слишком много вестернов.

Однако, проведя пальцем по поверхности, она ощутила какие-то бороздки, словно действительно оставленные пулей.

Из-за глубокой вмятины часы было трудно открыть, но, приложив некоторое усилие и старание, Кэди привела замочек в действие. Циферблат часов оказался очень красивым, его украшали римские цифры и изящные стрелки. На внутренней стороне крышки обнаружилась еще одна фотография, на сей раз только женщины. Без сомнения, это была она же: те же сияющие глаза и счастливое выражение лица. Даже на снимке она казалась купающейся в любви и радости.

Кэди улыбнулась и защелкнула крышку. Она никак не могла понять, из-за чего нервничает. Ясно, что подвенечное платье принадлежало совершенно счастливой женщине. У нее был любящий муж и двое прелестных детей.

Улыбаясь, Кэди положила часы рядом с фотографией, заглянула внутрь сумочки, чтобы проверить, нет ли внутри чего-нибудь еще, и обнаружила пару аметистовых серег, фиолетовые камушки которых заиграли в лучах электрического света.

Кэди осторожно опустила сережки на шелковую сумочку и откинулась на софу, переводя взгляд с одной находки на другую. Подчиняясь какому-то импульсу, а может, просто по привычке, она взяла фотографию и закрыла ладонью нижнюю часть лица мужчины. Нет, этот светловолосый человек не был ее арабским принцем.

«Твой принц – Грегори, – подумала она, с улыбкой глядя на разложенные вокруг наряды. – Что же я собираюсь делать с этими вещами? Может, им место в музее?»

Она еще немного поразмышляла над тем, как ей поступить, и вдруг представила себя идущей к алтарю, одетой в божественно прекрасный наряд. Ощущая новый прилив сил, Кэди вскочила и, схватив его, принялась рассматривать, вытянув вперед руки.

Это одеяние совершенно не походило на современные свадебные платья. Оно было сделано совсем не для женщины ростом метр восемьдесят, с ногами, растущими от шеи, с плоскими бедрами и грудью и с мальчишечьей талией. От этой мысли Кэди заулыбалась. На своем жизненном пути она встречалась с несколькими мужчинами, которые делали ей чрезвычайно приятные комплименты относительно ее фигурки, напоминающей песочные часы.

– Это мне будет как раз впору, – громко сказала Кэди. Приложив его к себе, она поняла, что и длина ей подойдет.

Кэди прекрасно знала, что самым правильным сейчас было бы лечь в постель, а завтра обсудить наряд с Дэбби и Джейн. Как здорово, что они сейчас здесь и могут посоветовать ей в таком серьезном деле, как решение надеть вместо современного подвенечное платье, которому уже лет сто. Кэди ничего не понимала в этих вопросах. Хорошо ли это получится? Не станут ли над ней смеяться в церкви?

Так разумно рассуждая, она направилась в ванную комнату, забралась в душ и вымыла голову. Расчесывая чистые волосы и высушивая их под феном, она говорила себе, что не может надеть платье с таким турнюром на свою свадьбу. Наглостью было даже думать об этом!

Стоя в халате перед зеркалом, Кэди принялась укладывать волосы. Работая в ресторане, она убирала их назад и закалывала в пучок, чтобы они не упали вдруг в еду. Она никогда не изобретала сложных причесок, да и вообще не была высокого мнения о своей внешности, но сейчас ей хотелось выглядеть наилучшим образом. При помощи гребня, круглой щетки И полутора килограммов шпилек и заколок Кэди умудрилась пышно уложить густые, волнистые волосы вокруг головы и распустила по плечами длинные, темные локоны.

Закончив, Кэди придирчиво посмотрела на себя в зеркало и слегка улыбнулась.

– Неплохо, – проговорила она, слегка подкрашивая глаза и губы.

Сделав все, что в ее силах, со своей прической, Кэди вернулась в гостиную и попыталась понять, в каком порядке надеваются эти свадебные штучки. Глядя на бесчисленные предметы нижнего белья, невозможно было представить, какова последовательность одевания.

Она надела прямо на обнаженное тело симпатичные, но какие-то бесформенные трусики из чистого хлопка, потом большие, длинные панталоны. Наклонившись, Кэди натянула чулки из тончайшего шелка и пристегнула их прямо над коленками к подвязкам, расшитым розочками. Она догадалась, что лучше сразу надеть туфли, потому что, без сомнения, после того, как будет надет высокий корсет, она уже не сможет наклониться.

Чувствуя себя настоящей Золушкой, Кэди сунула ноги в башмачки из тончайшей кожи кремового цвета, которые закрывали лодыжки, и они ей прекрасно подошли! Кэди осталось только застегнуть спереди крохотные жемчужные пуговки.

После того как ей удалось втиснуться в костяной корсет, ради чего пришлось даже посильнее выдохнуть, девушка поймала в зеркале у двери свое отражение.

– Боже мой! – вырвалось у нее.

Благодаря корсету грудь Кэди оказалась высоко поднятой, и, глядя на себя, она не могла не признать, что этот предмет туалета имеет свои преимущества.

Среди прочих вещей находилась еще пара коротеньких нижних юбок и маленькая рубашка, которую, похоже, нужно было надеть поверх корсета.

К тому времени, когда Кэди завершила одевание, она, пожалуй, надела на себя больше, чем случалось натягивать зимой.

Одеваясь, Кэди старательно избегала заглядывать в зеркало до тех пор, пока не завершит туалет. Она вдела в уши сережки, с благоговением подняла фату и приколола ее на голову. Кружево оказалось легким, словно суфле. Фата доходила почти до колен, покрывая, но не скрывая от глаз длинные, темные локоны, лежавшие на плечах. Последним штрихом в этом наряде стали гипюровые перчатки.

Полностью одевшись, Кэди повернулась и сделала несколько шагов по направлению к высокому зеркалу. К ее удивлению, платье и прочие многочисленные детали наряда совершенно не сковывали движений, казались привычными. Она даже не чувствовала веса этого одеяния. Странно, но все оказалось весьма удобным.

Развернув плечи и высоко вскинув голову, управляясь с шлейфом позади платья так, словно носила такие фасоны с рождения, Кэди подошла к зеркалу и замерла.

Несколько мгновений она молча, без тени улыбки рассматривала свое отражение, просто смотрела, ни о чем не думая. Перед ней была не та Кэди, которая обычно появлялась в зеркале. Нельзя было сказать, что это женщина из двадцатого века, ради развлечения обрядившаяся в старинное платье. Просто она выглядела так, как и должна выглядеть.

– Да, – прошептала Кэди. – Именно это я надену в день свадьбы.

Ей не было нужды спрашивать чьего-либо позволения. Кэди ни секунды не сомневалась: это платье предназначено для того, чтобы она пошла в нем к алтарю.

Улыбаясь, она вернулась к софе и взяла в руки фотографию семейства Джорданов.

– Спасибо, – тихо сказала девушка женщине на снимке, не сомневаясь, что это именно ее платье, которое она очень любила и заботливо сберегла, чтобы другая женщина в другие времена смогла его надеть.

Не выпуская фотографии из одной руки, Кэди взяла в другую часы и откинула крышечку так, что открылся второй портрет женщины.

– Спасибо, большое-большое спасибо, – вымолвила она, улыбаясь всей семье. – Спасибо вам, миссис Джордан.

Не успела Кэди произнести имя Джордан, все еще сжимая в руках часы и фотографию, как почувствовала легкое головокружение.

Напорное, это из-за корсета, – сказала она, тяжело опускаясь на софу. Фотография и часы упали на колени. – Мне лучше снять это платье. Мне лучше…

Силы покинули Кэди, тело ее обмякло, казалось, она начала проваливаться в глубокий сон, но в то же время это была не обычная слабость, какая охватывает засыпающего. Она чувствовала, что не желает отдаешься на волю этого головокружения. Ей любой ценой нужно было справиться с этим. Она должна открыть глаза!

– Говорю вам, давайте вешать этого ублюдка, – раздался вдруг мужской голос.

– Да! Покончим с ним раз и навсегда.

– Слышишь, Джордан! Молись, потому что тебе пришел конец!

– Нет, – слабо прошептала Кэди. – Не причиняйте вреда никому из Джорданов. Такое чудесное платье. Вы никому из них не должны причинять вреда. – На мгновение ей почти удалось открыть глаза и сесть. В тот же миг она услышала голос другого мужчины:

– Помоги мне, Кэди. Помоги!

Перед закрытыми глазами девушки была только чернота, но она не сомневалась: если бы ее арабский принц, мужчина, которого она видела в своих снах тысячу раз, когда-нибудь заговорил, его голос звучал бы именно так.

– Да, – сказала она и заставила себя сесть. – Да, я помогу тебе.

В следующее мгновение Кэди рухнула на софу, не помня, где она и кто она. Руки ее безвольно обвисли вдоль тела, и Кэди отдалась на волю странному головокружению, круговороту, который подхватил и куда-то понес ее.

Глава 3

Не успела Кэди открыть глаза, как ей пришлось зажмуриться от слепящего солнца. Она едва удержалась, чтобы не упасть – у нее страшно кружилась голова.

– Ох! – Кэди вздохнула и прикрыла глаза ладонью, потом, заметив следы крови, – она оцарапалась, когда упала и прокатилась по склону скалы, покрытой колючими кустами, – стерла их с руки. Все еще страдая от головокружения и ощущая слабость, Кэди откинулась назад, туда, где за спиной должна была оказаться софа, но почувствовала, что прислонилась к камням.

Прошло еще несколько минут, прежде чем ей удалось наконец отделаться от головокружения, и, прищурившись против солнца, попыталась рассмотреть, где она очутилась. Только что вокруг стояла ночь и Кэди находилась в собственной квартире, но сейчас перед ней оказались огромные каменные валуны, в расщелинах которых пытались расти покрытые пылью крохотные дубки. День был в самом разгаре.

Прижав ко лбу тыльную сторону ладони, Кэди отступила в тень и присела на самый маленький камень.

– Если я закрою глаза и досчитаю до десяти, я сразу же проснусь, – сказала она и начала считать. Но когда она открыла глаза, скалы были по-прежнему на месте, светило солнце, и она все еще не вернулась, в свою квартиру.

Заросли осины не позволяли рассмотреть, что находится вокруг. Но вниз шла узенькая, извилистая тропинка, по которой можно было, вероятно, спуститься с горы. Не нужно было иметь диплом ботаника, чтобы обнаружить, что вокруг – не буйная зелень Вирджинии. Это была пустыня, расположенная довольно высоко в горах. Кэди резко подняла голову, чтобы рассмотреть громко закричавшую птицу, вспорхнувшую с ветки.

– Я, пожалуй, переработала, – пробормотала она, разглаживая юбку подвенечного платья. – Слишком много работала… А это все мне снится.

Попытавшись встать, Кэди снова почувствовала головокружение и вынуждена была прислониться к высокому валуну. Камень за спиной, совершенно очевидно, был настоящим!

– Совершенно настоящий, – громко сказала она. – И впрямь, все словно настоящее. Никогда и никому не снились столь реальные силы. И если я не сошла с ума окончательно, мне это очень понравится. Я… – она осмотрелась по сторонам, – я все очень внимательно изучу, а потом расскажу эту замечательную историю Грегори.

Кэди было нелегко сосредоточиться, потому что головокружение все еще волнами накатывало на нее. К тому же туго затянутый корсет мешал свободно дышать. Она подумала даже слегка освободить застежки, но испугалась, что если сделает это, то ни за что не сможет держаться прямо. В этот момент ей казалось, что китовый ус – единственное, что позволяет ей держаться на ногах.

– Я не боюсь, – твердо сказала она себе. – Это сон, и значит, нет никакой угрозы. Мне ничто не может причинить вреда по-настоящему, – уточнила она сама для себя.

Окинув взглядом скалы, Кэди заметила нечто непонятное, скрытое от глаз за редкими вьющимися стеблями каких-то ползучий растений, и отвела их рукой в сторону.

– Наскальные рисунки-петроглифы! – сказала она, дотрагиваясь затянутыми в гипюровую перчатку пальчиками до древних символов. Костлявые человечки с луками и стрелами, похоже, охотились на лося. Один из охотников словно упал, а остальные трое продолжали гнать еще каких-то убегающих животных.

Когда, прикасаясь к фигуркам, Кэди добралась до середины скалы, раздался странный щелчок, перед девушкой открылся проход, за которым оказалась ее квартира. Здесь была ее софа, где все так же валялись се джинсы и поварской халат, а на полу по-прежнему стоял старый металлический короб из-под муки, где хранилось подвенечное платье.

Никогда в жизни Кэди не видела столь волнующего зрелища. Даже не пыталась подхватить вытянувшийся за спинкой шлейф, Кэди сделала два шага к проходу.

Но в тот момент, когда Кэди уже занесла было ногу, чтобы войти, воздух за ее спиной разорвался от похожего на выстрел звука, громкого и резкого. Обернувшись, Кэди посмотрела назад, в направлении деревьев, но ничего не увидела и снова направилась к своей квартире.

Только на сей раз он был здесь. Ее арабский принц на белом коне. Половина лица и тело, как обычно, скрыты под просторными черными одеяниями. От неожиданности дыхание у Кэди оборвалось. Этот человек неоднократно являлся ей на протяжении почти всей ее жизни, внешность его, казалось бы, должна была стать для нее привычной, но каждая новая встреча удивляла ее. И каждый раз вид этого мужчины будил в ее душе непонятные желания, которые Кэди не могла ни описать, ни объяснить.

Однако на сей раз все было по-другому. Она видела его отчетливее, он казался более настоящим, словно перед ее глазами был не смутный образ, приходящий их дымки сна, а живой человек.

– Кто ты? – прошептала она. – Чего ты от меня хочешь?

Он взглянул на нее поверх темного платка, скрывающего нижнюю часть его лица, глаза его были полны печали.

– Я жду тебя, – прошептал он.

Впервые Кэди услышала его голос, и от этого мурашки побежали у нее по спине и стало немного жутко.

– Как? – спросила она и потянулась к нему. Вопрос говорил сам за себя: она не сомневалась, идти ей или нет. Она только спрашивала, как попасть к нему.

Он указал на Кэди длинным пальцем, а потом, переведя вскинутую руку выше, показал на что-то сзади над ее головой. Она быстро обернулась и посмотрела на деревья, но, как и прежде, ничего не увидела.

Кэди опять повернула голову. Он все еще был здесь, а за его спиной так же виднелась ее пустая квартира. Можно было подумать, что он стоит на фоне огромной фотографии. И вдруг Кэди поняла, что он имеет в виду: она должна отправиться вниз по извилистой, узкой тропинке, повернувшись спиной ко всему, что олицетворяла сейчас ее квартира. На секунду перед глазами мелькнул образ Грегори, она вспомнила, как он улыбался ей и что она чувствовала в его объятиях. Она подумала и о «Луковице» и ее посетителях, и о матери Грегори. Вспомнила о предстоящей собственной свадьбе, о Дэбби и Джейн.

– Нет, – без тени сомнения сказала девушка. – Нет, спасибо. – Кэди сделала шаг по направлению к квартире.

В это мгновение все исчезло: квартира, араб верхом на коне – абсолютно все. Вместо этого перед ней оказалось обветренная скала, а сама Кэди стояла прижавшись к ней так, словно только что пыталась пройти сквозь каменную стену.

– Нет-нет-нет! – Девушка повернулась и прислонилась к камню. Сон слишком походил на реальность. Но если это происходит наяву, ее не устраивает такая действительность! – Я хочу домой, – пробормотала Кади, и губы ее сжались в упрямую линию. – Я никуда отсюда не уйду! – сложив руки на груди, обтянутой корсетом, она решила: будь что будет, но с места она не сдвинется.

Губы ее произносили эти слова, а внутри что-то звало спуститься вниз по дорожке. И снова на Кэди навалилось тяжелое головокружение, так что ей даже показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Прижавшись к стене, она ждала, пока дурнота пройдет. Неприятное чувство слегка ослабло, но не исчезло.

Девушка подняла голову, потому что ей показалось, что ветер донес до нее отзвуки мужских голосов. Кэди боролась с искушением: казалось, некая сила вне ее шепчет, что она обязана спуститься по тропе, что она не должна здесь оставаться. И она должна отправляться немедленно!

Все еще страдая от головокружения, которое, похоже, усиливалось с каждым шагом, Кэди пошла по тропинке и едва не упала, когда споткнулась о какой-то предмет под ногами. На земле валялся аккуратно завязанный атласный мешочек, по очертаниям которого легко было догадаться, что внутри находятся часы. Когда Кэди наклонилась, чтобы подобрать его, она едва не лишилась сознания и смогла выпрямиться только через несколько секунд.

Вновь послышался выстрел. Теперь ноги сами понесли ее вниз по тропинке, которая несколько раз раздваивалась, но хотя в голове у Кэди царила полная неразбериха, ноги, казалось, сами знали, какой путь выбрать. Крепко сжимая в руках мешочек, перекинув через локоть шлейф платья, Кэди спешила вперед. Пару раз она была на грани обморока, но каждый раз снова приходила в себя и обнаруживала, что по-прежнему бежит вниз по горному склону. Один раз она даже свернула с тропинки и побежала прямо между камнями и упавшими стволами деревьев, пока не выбралась на новую тропинку, которая вела к самому подножию горы.

Совершенно неожиданно лес кончился, и Кэди вырвалась на освещенную ярким солнцем полянку. Покачнувшись, она ухватилась рукой за огромный валун и постаралась сосредоточить взгляд. Ниже, в нескольких метрах, прямо перед ней разворачивалась настоящая сцена из кинофильма. Мужчина с веревкой на шее, противоположный конец которой был переброшен через огромную ветку дерева, сидел верхом на лошади. Руки его были связаны за спиной, а голова склонилась набок, словно он был без сознания. Не пройдет и десяти секунд, как этого человека повесят!

Рядом с жертвой находились трое всадников. Ружья наперевес прижаты к бедрам, лица расплываются в довольных улыбках. Кэди не могла знать, на чьей стороне правда, кто виноват, кто прав, но ей не понравилось выражение этих лиц. Девушка лихорадочно оглядывалась по сторонам, пытаясь найти способ остановить творящийся у нее на глазах ужас, прежде чем беднягу, сидящего на лошади, успеют вздернуть.

Тысячи идей промелькнули у нее в голове, но ни одну из них Кэди, пожалуй, не смогла бы осуществить. Маловероятно, что ей удастся спокойно подойти к этим людям и вежливо попросить не делать того, что они вознамерились совершить. Ясно, что никакие обещания плюшек и шоколадного пудинга не заставят их перерезать веревку и отпустить беднягу, находящегося в бессознательном состоянии.

Несколько мгновений Кэди колебалась и вдруг услышала совсем недалеко от себя, где-то слева, гнусный смешок. Повернув голову, она заметила, что там стоит еще один мужчина с винтовкой в согнутой руке. Он улыбался, предвкушая кровавую сцену, которая вот-вот разыграется у него на глазах.

Вероятно, благодаря многочисленным телешоу и фильмам с бесконечными сценами насилия, которые столько раз видела Кэди, она почти не задумывалась над тем, что произойдет дальше. Повинуясь только своему инстинкту, девушка подкралась сзади к стоящему в стороне мужчине, подняла огромный камень и опустила его прямо на голову незнакомца.

Мужчина без сил рухнул на землю, а Кэди схватила его винтовку.

«Что теперь? – задумалась она, внимательно глядя на оружие. – Как это стреляет? Что я должна?..»

Больше она ни о чем подумать не успела, потому что ружье выстрелило само, и Кэди только почувствовала сильнейшую отдачу в плечо и отлетела в расщелину между двумя валунами, так что мужчина, которого она ударила по голове, оказался прямо у нее под ногами.

Все еще сжимая в руках винтовку, с широко раскрытыми от удивления глазами Кэди всматривалась сквозь ветки кустов в фигуры всадников в нескольких метрах от нее. Из разделяло одно-единственное дерево, но, как догадалась Кэди, она стояла так, что мужчины не могли ее видеть, хотя, судя по шуму и суете, ей удалось внести смятение в их ряды. Прижимая ружье к затянутому в корсет животу, Кэди снова нажала на спусковой крючок, но на сей раз ничего не произошло. «Взведи курок», – промелькнуло у Кэди в голове: она вспомнила, как в телефильмах мужчины передергивали какую-то рукоятку внизу и только потом снова стреляли. На сей раз кто-то вскрикнул от боли и, к своему ужасу, Кэди догадалась, что попала в одного из мужчин.

Топот лошадиных копыт и звук трех выстрелов, направленных в сторону того места, где она находилась, заставили ее, проскользнув между валунами, нырнуть в «пещеру», образованную упавшими деревьями и маленькими кустиками. Затаив дыхание, испуганная Кэди прислушивалась к приближающемуся цокоту лошадиных копыт.

– А как же он? – выкрикнул один из всадников, как раз когда они оказались настолько близко, что Кэди могла ощутить жар тел разгоряченных коней. Она догадалась, что «он» – это бедняга, которого они собирались повесить.

– Пристрели под ним лошадь и давай убираться отсюда.

Кэди едва сдержала громкий крик «Нет!», но чувство самосохранения заставило ее остаться на месте, сделаться как можно незаметнее, прижимая к себе свадебное платье, чтобы оно не выдало ее. Раздался еще один выстрел, и в этот момент, к своему ужасу, Кэди заметила на тропинке свой атласный мешочек. Ей оставалось только молиться, чтобы незнакомцы не увидели его.

К счастью, едва успев забросить на спину лошади своего пострадавшего товарища, мужчины умчались прочь. Все стихло. С одной стороны, Кэди всей душой рвалась выбежать из укрытия, но в то же время она понимала, что должна прятаться, пока кто-нибудь не придет, чтобы спасти ее.

И все-таки беспокойство о человеке, которого собирались повесить, взяло верх над страхом. Выбравшись из-за кустов, она перекинула шлейф через руку, подхватила мешочек и бросилась в сторону незнакомца.

Выбежав на залитую солнцем поляну, Кэди увидела, что мужчина все еще сидит верхом на коне, а петля по-прежнему болтается у него на шее. Выстрел, без сомнения, спугнул животное, потому что конь двигался вперед, и бедняга уже откинулся в седле назад, насколько это было возможно.

Когда Кэди добралась до него, стало ясно, что нельзя терять ни секунды. Она ласково заговорила с жеребцом, поглаживая его по морде и заставляя одновременно отойти на пару шагов назад, чтобы слегка ослабить натяжение веревки, стягивающей шею мужчины. Когда конь сдвинулся, Кэди дотронулась до ноги бедняги и посмотрела на него повнимательнее.

– Сэр! – позвала она, но тут же догадалась, что он без сознания и безразличен ко всему вокруг.

Как же ей снять его? Мужчина был весьма крупным, ростом под два метра, да и весил он килограммов сто. Руки его оказались крепко связаны, он уже не подавал признаков жизни, и если не снять с его шеи толстую веревку, скоро он и вовсе отдаст Богу душу.

– Мистер, – снова крикнула Кэди и потрясла его за бедро. Он не ответил, но жеребец повернул в ее сторону голову, покосился на девушку одним глазом и сделал шаг вперед. Если коню вдруг всю это надоест и он решил уйти прочь, всадник останется висеть на дереве. Кэди не имела права медлить.

Как можно быстрее она освободилась от юбки со шлейфом, всех этих нижних юбочек, чудесной фаты и кружевных перчаток, оставшись в длинных штанишках, чулках и щегольских маленьких ботиночках, которые легко пристроились в стременах рядом с сапогами всадника.

Сильным толчком Кэди забросила свое тело в седло позади мужчины, который так и не пришел в себя.

– Отлично, – оценила девушка.

Веревка, однако, оказалась сантиметрах в сорока от ее головы, и даже будь у Кэди при себе нож, ей потребовалось бы не меньше часа, чтобы перепилить этот канат – идеальным было бы иметь в своем распоряжении добрый секач.

– Или зубчатый нож для резки хлеба, – пробормотала Кэди, разглядывая веревку.

– Не могли бы вы прийти в себя и помочь мне справиться с этим? – обратилась она к мужчине, глядя ему в спину, но, конечно, не получила ответа. Выглянув из-за широкой спины всадника, Кэди посмотрела вниз, на коня. – Слушай, мне придется встать в седле, будь любезен, стой смирно, очень смирно. Уловил? Я не цирковой наездник, так что не бросайся выполнять головокружительные пируэты. Или что там делают лошади? Понимаешь?

Конь повернул голову и вновь посмотрел на Кэди так, что девушка почувствовала себя неуютно. Держась за туловище мужчины, она принялась медленно и осторожно приподниматься, встала в седле, перенеся весь вес на свою бесчувственную опору, и наконец выпрямилась и дотянулась до веревки.

Конь принялся вдруг переминаться с ноги на ногу, и Кэди упала бы, если бы не обхватила мужчину рукой за шею.

– Замри! – зашипела она на жеребца.

Слава Богу, ему хватило благоразумия послушаться.

Развязать замысловатый узел на шее мужчины оказалось нелегко. Казалось, веревка впилась в кожу жертвы, и Кэди пришлось долго тянуть и дергать ее, чтобы освободить висельника.

К тому же, как только это произошло, безжизненное тело откинулось назад, едва не сбив Кэди со спины коня. Сгруппировавшись, она крепко ухватилась за незнакомца, прижав его к себе, причем ей пришлось удерживать не меньше половины стокилограммового веса несчастного. Кое-как ей удалось не свалиться самой, не дать упасть мужчине и, наконец, снова сесть в седло позади него.

Голова незнакомца откинулась назад, оказавшись рядом с головой Кэди, глаза были закрыты, он почти не дышал.

– Очнитесь, – окликнула мужчину Кэди и, протянув руку, с силой похлопала его по щеке. Правда, она не решилась залепить ему пощечину, но, честно говоря, это вряд ли могло привести его в себя.

– Ну как я довезу вас до врача? – обратилась Кэди с вопросом к бесчувственному телу. Потом вместо того, чтобы пытаться вернуть его в чувство, Кэди отвела густые темно-русые волосы с глаз мужчины. Кожа незнакомца была слегка тронута загаром. Только теперь Кэди обратила внимание на то, что он чертовски привлекателен.

– Не настолько, как Грегори, – сказала она вслух, – но не самое худшее творение человечества.

«Прекрати, – напомнила себе Кэди. – Сейчас есть вещи поважнее какого-то красавца, который предпочитает тратить время на ковбойские игры».

Нечеловеческим усилием Кэди смогла заставить мужчину наклониться вперед, так что он припал к шее лошади. Теперь она занялась веревкой, стягивающей его руки. Окажись у нее нож, это заняло бы не так много времени, но Кэди пришлось развязывать тугой узел пальцами.

Наконец ей это удалось. Поддерживая мужчину так, чтобы он не упал, Кэди медленно спустилась со спины коня на землю. Подняв голову, девушка ужаснулась: этот человек напоминал настоящую гору!

Ей оставалось только снова надеть юбку, взять в руки ружье – на случай, если вернутся эти ужасные люди, – забраться на коня и ехать в ближайший город, а там – в больницу. Все очень просто.

В то самое мгновение, когда Кэди подняла ружье, за ее спиной раздался странный звук. Она обернулась и, к своему ужасу, увидела, что мужчина падает прямо на нее.

Времени на раздумья не осталось, нужно было хотя бы как-то приготовиться к удару: она пошире расставила ноги и обхватила себя руками. Это не слишком помогло при столкновении с обрушившимся на нее тяжелым телом, и Кэди тут же оказалась на подстилке из листьев и гравия, впившегося в ее едва прикрытые одеждой ноги.

Несколько мгновений она лежала неподвижно, уставившись на кружевные узоры, сплетенные ветками тополя над ее головой, но поскольку Кэди почти не могла дышать, она тут же вернулась к реальности. Тело мужчины накрыло ее, словно огромное теплое одеяло. Настолько тяжелое, что она едва не задыхалась под ним.

Девушка попыталась сдвинуть незнакомца, уперевшись ему в плечи, но сразу осознала бесперспективность этой затеи. Тогда, собрав все силы, она принялась извиваться, выбираясь, выскальзывая из-под крупного тела. Освободив плечи и грудь, Кэди с удовольствием сделала глубокий вдох, потом, наконец, выбралась на свободу.

– Итак, что же мне теперь с вами делать? – громко спросила она, глядя сверху вниз на мужчину, который, казалось, спал, словно ребенок.

– Накормить! – обрадовалась Кэди простому решению и направилась за седельными сумками, чтобы найти что-нибудь съестное.

Глава 4

Час спустя Кэди не сомневалась, что сделала все, что в ее силах, чтобы спасти этого человека. Теперь он, казалось, дышал вполне нормально, но все еще не пришел в себя. Поскольку у нее не было возможности снова водрузить его на коня, чтобы доставить в больницу, оставалось одно – устроиться ночевать здесь же.

Кэди внимательно изучила содержимое седельных сумок в поисках продуктов, из которых она могла бы что-то приготовить, но обнаружила лишь вяленую говядину, флягу с водой и оловянную кружку. Укрыв незнакомца единственным одеялом, девушка развела огонь. Это она умела делать очень здорово, так как ей неоднократно приходилось готовить пищу на кострах во время пикников.

Уже через несколько минут закипела вода, в которой варилось сушеное мясо, приправленное дикой горчицей и другими замечательными полезными травами, что росли вокруг. Остудив бульон настолько, чтобы не обжечь губы, Кэди пристроила голову мужчину себе на колени и принялась вливать жидкость в его поврежденное горло.

Он попытался отвернуться, но девушка заговорила с ним очень громко и резко, пообещав даже снова связать ему руки за спиной, если он не выпьет бульон и не будет себя вести как следует. Ее строгий голое, похоже, затронул детские струны в его душе, потому что он скорчил капризную гримасу, но послушно все выпил. Только после этого Кэди оставила его спокойно спать, а сама села на камень в метре от мужчины, стараясь разобраться: что же произошло на последние несколько часов?

Без сомнения, это не Вирджиния. Вот только Кэди не могла представить, где она, и уж тем более, почему и как здесь очутилась. Девушка снова приоткрыла атласный мешочек и взглянула на фотографию, потому что инстинкт подсказывал ей, что снимок был как-то связан со случившимся.

Потребовалось не слишком много времени, чтобы заметить, что лежащий на земле мужчина и мальчуган с фотографии – одно лицо. Даже сейчас, с закрытыми глазами и повзрослевший, он нисколько не изменился. Когда Кэди заставляла его выпить бульон, он на мгновение приоткрыл глаза, и она увидела, что они темно-синие, словно сапфиры.

Конечно, этот человек не мог оказаться мальчиком со снимка – ведь фотографии было более ста лет? Если перед ней мальчик с фото, значит, она, пройдя сквозь скалу, произвела некую манипуляцию со временем, что, без сомнения, невозможно.

Немного погодя девушка приблизилась к мужчине и принялась внимательно изучать содержимое карманов его брюк. Она обнаружила полдюжины монет и никаких бумажных денег. Все монеты были датированы одна тысяча восемьсот семидесятыми годами. В седельной сумке лежала бумага, в которой значилось: «Июль 1873 года, Коул Джордан должен двадцать долларов за скот». На седле были проставлены инициалы: К. Д.

«Невозможно, – подумала Кэди, запихивая все это снова в сумку. – Лучше перестать думать об этом».

Солнце клонилось к закату, становилось прохладно, Кэди, одетая только в корсет и длинные штанишки, начала дрожать от холода. Когда девушка подошла к костру, чтобы расшевелить огонь, мужчина заворочался и что-то забормотал. Вернее, он попытался что-то произнести, но горло его было слишком повреждено, чтобы издавать громкие звуки.

Кэди склонилась над беднягой л провела ладонью по его лбу.

– Все в порядке, – тихо проговорила она. – Я здесь, и ты в безопасности. Больше тебе никто не причинит вреда.

Она не смогла бы объяснить себе, как берется успокаивать его, когда сама ужасно напугана. Что если парни, которые собирались его повесить, вернутся? Что если именно они – порядочные люди, а он – убийца, и именно поэтому ему грозила виселица? Может, он совершил нечто действительно ужасное и этим вызвал такой гнев, что его едва не линчевали?

Проведя рукой по светлым волосам молодого человека, Кэди почувствовала, как он дрожит. Даже когда она получше укутала его одеялом, он не перестал трястись, словно его била лихорадка. Так что Кэди сделала единственное, что ей оставалось: она просто легла рядом с ним.

И в ту же секунду его сильная рука обвилась вокруг ее тела и притянула ее к себе, а его тяжелая нога оказалась поверх ее ног. Сначала Кэди пыталась протестовать, однако усталость взяла свое. Она не спала уже почти сутки, но все-таки попыталась оттолкнуть чужака – Кэди вообще не привыкла спать рядом с кем-нибудь. В тех редких случаях, когда Грегори проводил у нее всю ночь, они спали на разных сторонах кровати. При этом Кэди всегда говорила что-то вроде: «Если я во сне перекачусь на тебя, то раздавлю». Но для этого мужчины такой угрозы не существовало. Кэди решила, что он без всякой для себя опасности мог спать даже под брюхом лошади.

Она даже засмеялась при этой мысли, и незнакомец, теплое дыхание которого она ощущала на своем лице, заулыбался во сне. Он что-то пробормотал, но Кэди не поняла, что именно. Кажется, он сказал: «Ангел».

Однако это было уже не важно. Кэди опустила голову на его мускулистую руку и заснула.

Она медленно пробуждалась, чувствуя, что кто-то нежно целует ее в губы, и все еще не до конца освободившись ото сна, улыбнулась и ответила на поцелуй. Нежные руки гладили ее бедра, обнимали талию, ласкали груди. Сонная Кэди придвинулась к нему покрепче. Его поцелуи были такими восхитительными, вовсе не настойчивыми и торопливыми, словно ему нужно срочно вскакивать и мчаться на работу, а такими, как будто у него в запасе целая вечность.

Его губы скользнули Кэди на шею, и она выгнулась под ним, а он прижался лицом к ее теплой груди, высоко вздымающейся над корсетом.

– О да, – пробормотала она, стараясь прижаться к нему еще ближе.

На мгновение Кэди открыла глаза, привлеченная шумным фырканьем лошади, потом закрыла их снова. В следующую секунду глаза ее вновь распахнулись от удивления. Ясно, что это не ее комната, а деревья на фоне заснеженных горных вершин – вовсе не часть пейзажа, характерного для Вирджинии.

А если это не ее комната и не Вирджиния, то скорее всего мужчина, прижавшийся лицом к ее груди – не Грегори!

Откинувшись назад и пытаясь оттолкнуть его от себя, Кэди уперлась в его плечи, но его лицо словно приклеилось к ее грудям, которые по какой-то причине оказались почти полностью обнажены и…

Память вернулась к ней в тот же миг.

– Уберите от меня свои лапы! – закричала она куда-то в макушку светловолосой головы.

Он моментально перестал ее целовать, но не сразу поднял голову и посмотрел на нее. Кэди увидела перед собой лицо мужчины и невинные глаза ребенка – такого она не встречала никогда прежде.

«Словно хорист, – подумала она. – Высокий, симпатичный хорист, невинный, как свежие ростки аспарагуса. Но ох, как смертельно…» – вспомнила она ощущение его губ на своей коже.

– Вы красивая, – сказал он и поморщился от боли в горле.

Кэди порадовалась тому, что, зажмурившись, он не увидел, насколько она шокирована, потому что это был тот самый глубокий, звучный голос, которым вчера вечером говорил с ней ее арабский принц. Трудно представить двух более непохожих людей, но голоса их, без сомнения, звучали совершенно одинаково.

– Может, вы все-таки отпустите меня? – сказала Кэди, сбрасывая его руки с плеч.

– Да, – выдохнул он. – Извините. Я думал, вы… – Он глотнул, морщась от боли. – Я решил, что вы – моя мечта, ставшая явью.

С этими словами он усмехнулся одними уголками губ так, что Кэди едва удержалась, чтобы не броситься снова в его объятия.

Однако она взяла себя в руки, отодвинулась, встала, уперла руки в бока и пристально на него посмотрела. Правда, его взгляд заставил ее сразу опустить глаза вниз, на собственное платье, и она поняла, насколько легкомысленно одета. Если бы мужчина вырос среди дам, которые носили исключительно длинные «бабушкины» платья, а потом вдруг увидел женщину в бикини, он, вероятно, смотрел бы на нее точно так же. По стандартам конца двадцатого века Кэди была совершенно одета, ну, может, за исключением груди, которая слишком откровенно вздымалась над корсетом. Но и это не могло бы шокировать современного мужчину.

«Интересно, что это пришло мне в голову? – не понимала Кэди. – Почему я решила, что передо мной не „современный“ мужчина?»

Она торопливо подхватила и натянула нижнюю юбку и тяжелое, пышное платье из атласа. К огромному огорчению Кэди, великолепная юбка оказалась местами испачкана и даже разорвана с одной стороны, – видимо, это произошло, когда Кэди пряталась между валунами.

Даже когда она полностью оделась, незнакомец продолжал рассматривать ее, не скрывая изумления. Оставалось только признать, что она никогда не встречала такого привлекательного мужчину. Именно в этот момент Кэди осознала, что просто обязана вернуться домой. Домой – к безопасности и к Грегори.

Одевшись, Кэди распрямила плечи и взглянула на спасенного, стараясь, насколько это возможно, придать себе уверенный, деловой вид.

– Теперь, когда мне ясно, что с вами все в порядке, я вас оставлю, – сказала она, повернулась и отправилась назад, в горы.

Единственное, что ей было необходимо, это отыскать скалу с рисунками и, пройдя сквозь нее, вернуться в собственную квартиру. После того, как она сделала все, что, как она полагала, от нее требовалось, и спасла жизнь этого человека, Кэди считала себя вправе вернуться домой.

Не успела она сделать и нескольких шагов, как незнакомец нагнал ее и схватил за руку. Она даже не услышала, как он приблизился.

– Я не могу позволить вам уйти, – сказал он. – Кто позаботится о вас?

– Я сама могу о себе позаботиться. Будьте любезны, отпустите меня.

Он дотронулся рукой до пораненной шеи и нахмурился, пытаясь что-то еще сказать.

– Вам следует показаться врачу, – посоветовала она, отступая на шаг от мужчины.

– Вы не можете уйти, – слегка дребезжащим голосом выговорил он. – Где вы живете? Я отвезу вас домой.

– Там, – ответила она, указывая на скалы. – Совсем недалеко отсюда.

Мужчина посмотрел на скалы, потом бросил на нее взгляд, в котором сквозил вопрос: «Ты что – ненормальная?»

– В той стороне только горы. Нет ни одного ранчо, ни одной фермы. Только скалы и гремучие змеи. – Он снова взял ее за руку. – Я отвезу вас домой, где бы он ни находился.

– Я живу там, – спокойно повторила Кэди. – Впрочем, как бы там ни было, живу я там или нет – не ваше дело. Пожалуйста, уезжайте.

Он преградил ей дорогу.

– Не хотите ли вы сказать, что рисковали своей жизнью ради моего спасения, сидели тут со мной всю ночь, чтобы лично убедиться, что я в порядке, а я теперь должен просто уехать и оставить вас одну-одинешеньку здесь, среди гор, и забыть о вас? Разве я имею на это право?

– Именно так и есть, – она снова попыталась обойти его.

Но он подхватил ее на руки и понес назад, к костру. Единственное, чего добилась Кэди, пытаясь сопротивляться, – это того, что он пару раз споткнулся.

– Отпустите меня, или я закричу.

– И кто же вас услышит, как вы думаете?

Он усадил ее на большой камень, такой же как тот, на котором Кэди сидела вчера, пытаясь понять, что О ней произошло. «Успокойся», – приказала она себе. Нужно было отделаться от этого человека и вернуться к проходу в скале, через которой она проникла в это чужое для нее место.

В глубине души Кэди, конечно, понимала, что осталась одни на один с незнакомым мужчиной посреди неизвестно каких земель. Причем не далее, как вчера, кто-то пытался его повесить. Он запросто мог оказаться беглым сексуальным маньяком и изнасиловать ее.

И все-таки что-то подсказывало Кэди, что он никогда не причинит ей вреда и, если понадобится, будет защищать ее даже ценой собственной жизни.

Правда, сейчас не имело значения, кто он такой. Единственное, о чем ей следовало беспокоиться, это как от него отделаться и добраться до прохода в скале. Кэди осмотрелась, пытаясь найти что-то, что заставило бы его отвлечься, а не стоять, не сводя с нее глаз.

– Я проголодалась. А вы? Если вы найдете что-нибудь, я с удовольствием приготовлю поесть.

С улыбкой, которая у любого мужчины означает уверенность в том, что он вышел победителем в споре, незнакомец воскликнул:

– Прекрасная идея! Я поймаю для нас парочку кроликов.

Она ласково ему улыбнулась.

– Очень хорошо, – поскольку Кэди уже осмотрела его седельные сумки и карманы брюк, она знала, что ружья у него нет. – Вот вам винтовка.

К удивлению Кэди, при этих словах мужчина побледнел, молниеносно схватил винтовку, прислоненную к стволу дерева, и, прежде чем Кэди успела даже ойкнуть, со всей силы ударил ею о скалу и разбил вдребезги.

– Что вы делаете? – закричала она. – Что, если эти люди вернутся и снова попытаются убить вас?

Когда кусочки приклада рассыпались по земле, мужчина отшвырнул остаток ствола, словно это было нечто мерзкое.

– Я не люблю оружие, – тихо, но решительно сказала он.

– Это заметно, – она посмотрела на него, и ей показалось, что он покачивался. – Вы в порядке?

– Конечно, – заверил мужчина, но когда он на мгновение закрыл глаза, Кэди встала и подтолкнула его к тени под кровной тополя, где он опустился на землю, не слишком соображая, что делает.

Она обеспокоенно села перед ним на колени и пощупала его лоб, чтобы проверить, нет ли у него жара. Температура была нормальная. Кэди улыбнулась.

– Не думаю, что вам нравится, когда вас вешают, так что вряд ли вы хотите еще раз испытать такое.

Он устремил на нее внимательный взгляд темно-синих глаз.

– Кто вы и почему вы здесь, около Дерева-виселицы, за много миль от города, в этом странном свадебном платье?

– Я… о, я… была у себя в квартире, примеряла это платье, потому что через несколько недель я выхожу замуж. Я услышала какой-то звук, и я… м-м-м… – Она взглянула на него.

– Вы не слишком искусная лгунья.

– К счастью, у меня не было поводов учиться вранью. – Подняв глаза, Кэди осматривала обрывистые спуски у подножия гор, то место, куда она спустилась вчера по тропе. – Вы случайно не знаете, где здесь петроглифы?

– И кто же это? Твой… – он колебался, красивые губы искривились в усмешке. – Этот мужчина, за которого ты собираешься выйти замуж?

– Петроглифы – это наскальные изображения. Там нарисованы такие тощие человечки, охотящиеся на лося. А человека, за которого я собираюсь замуж, зовут Грегори Норман, – сказала она и, к своему ужасу, вдруг расплакалась.

Он моментально обнял ее сильными руками, и ее голова прижалась к его широкой мускулистой груди.

– Извините, – сказала она. – Я редко…

– Ш-ш-ш, дорогая моя, плачьте, сколько захочется, – ласково сказал он, поглаживая ее по волосам.

И Кэди позволила себе поплакать, хотя и не слишком долго. Когда она успокоилась и попыталась освободиться из его рук, он еще некоторое время крепко прижимал ее к себе. Ему не пришлось прилагать для этого особенно больших усилий, потому что теперь, когда непосредственная опасность, казалось, прошла, она почувствовала, что ужасно напугана случившимся с ней.

– Не хотите рассказать, что за несчастье на вас обрушилось? Я хороший слушатель.

– Я не знаю, – призналась Кэди, снова уткнувшись лицом ему в грудь. – Я действительно не знаю, что произошло и где я нахожусь. И я не знаю, почему эти люди пытались вас повесить. Вы порядочный человек или нет? – Задав этот вопрос, она подняла голову и взглянула на него.

– Я – что? – переспросил он, и брови его выгнулись дугой от удивления. Потом он улыбнулся и притянул ее голову к своей груди. – Я приличный человек. Служу помощником священника в церкви. И даже пою в церковном хоре каждое воскресенье. Посмотрите, – он вытянул вперед одну ногу, поднял брючину и из-за высокого ботинка вытащил нечто напоминающее маленький охотничий нож. В рукоятку оказался вставлен крохотный медальон.

Он передал нож Кэди, и она посмотрела на медальон.

– Один год, – прочла она и увидела нарисованный посредине христианский крест. – Один год – что?

– Год в церкви без единого пропуска службы, – он снова усмехнулся. – Однажды я пошел, даже несмотря на ветрянку, и перезаразил половину детишек в воскресной школе.

Она засмеялась и по привычке провела пальцами по лезвию, пытаясь понять, сам ли он точил его. Работа была далека от совершенства, она могла сделать это гораздо лучше, но насторожило ее другое. – Так если вы образец добродетели, почему эти люди пытались вас повесить?

– Вы когда-нибудь слышали о жадности?

– Думаю, да, – улыбаясь ответила Кэди. – У вас есть нечто, если они хотят заполучить?

– Несколько голов скота и клочок земли.

– Ах, вот что. Тысячное стадо и тысячи акров земли?

Он засмеялся.

– Не совсем так. Насколько мне было до сих пор известно, на Колорадских скалах находятся не самые лучшие из пастбищ.

Подняв голову, она огляделась.

– Так вот я где? Колорадо? Она снова посмотрела на него, и когда он заговорил, в его взгляде читалось недоверие.

– Может, вы все-таки объясните, в чем дело? Почему вы здесь? Кто вас бросил? Этот Грегори?.. – он буквально выплюнул это имя. – Он что, обманул вас?

– Конечно нет! – ответила Кэди и попыталась встать, но он заставил ее снова сесть рядом.

– Ладно, извините. Просто не часто приходится мужчине встречать женщину, гуляющую в горах в одиночестве, да еще одетую в шелковое свадебное платье, – он потупил взор и тихо и немного хрипло добавил:

– Особенно такую красивую, как вы.

Кэди зарделась.

– Я не красивая. Во мне почти семь кило лишнего веса, и я никогда не обращаю внимания на то, как выгляжу. Обычно я ношу потертые джинсы и грязную рубаху. У меня всего одна пара черных парадных туфель, зато полдюжины пар теннисных тапочек. Я… – она замолчала, потому что он над ней смеялся. – Вы находите эту ситуацию забавной? – поинтересовалась она, слегка рассердившись.

– Что же за мужчины ваши знакомые, если они не считают, что вы самая красивая женщина на свете? Я никогда не видел такой хорошенькой женщины, как вы. Ваше лицо и ваша… – он посмотрел на нее сверху вниз, и в этом взгляде было удивление, – вы само совершенство. Только слепой не увидит, что вы прекрасны, как Афродита.

Несколько минут она просто молча смотрела на него широко распахнутыми глазами, у нее даже рот приоткрылся от изумления.

– Понятно, – вымолвила она наконец. – Значит, вот как… – Кэди потихоньку отодвинулась от него. – Думаю, мне лучше идти.

В то же мгновение он вскочил на ноги и протянул ей руку, чтобы помочь встать.

– Вы должны сказать мне, куда хотите отправиться, и я отвезу вас.

Кэди заглянула в его синие глаза и почувствовала, что склоняется к нему, однако заставила себя стоять прямо. «Возьми себя в руки! – приказала она себе. – Что с тобой творится? Ты помолвлена с одним, снится тебе другой, а теперь ты, похоже, готова сбросить с себя последнюю одежду перед третьим!»

– Есть здесь где-нибудь поблизости автобусная остановка? Или аэропорт? – она не слишком задумывалась, как собирается за все заплатить – у нее ведь не было с собой ни пенни. Странно, но выражение испуга ни его лице уже не удивило ее.

– Что такое аэропорт? – спросил он, и почему-то этот вопрос вызвал у Кэди приступ головокружения.

– Нет, не прикасайся ко мне! – взвизгнула она, когда он сделал шаг по направлению к ней. Ей необходимо было взять ситуацию под контроль. – Послушайте, я очень ценю ваше старомодное рыцарство, спасибо, что позволили мне поплакать у вас на плече, но теперь я должна вас покинуть. Я действительно хочу отправиться домой.

«И не ввязываться в то, что здесь происходит, – подумала она. – Не желаю выяснять, почему тебе неизвестно, что такое аэропорт!»

С видом, полным достоинства, какое она только могла изобразить, Кэди подхватила шлейф платья и направилась к скалам, где, насколько она знала, находилась тропинка, которая должна была привести ее назад в Вирджинию, назад к Грегори.

Глава 5

Он не последовал за ней, и Кэди не знала, радоваться или ужасаться этому. А что если ей не удастся найти проход в скале? Что если ковбой оставит ее одну в этих горах и она никогда не сможет отсюда выбраться?

Однако она не собиралась именно сейчас поддаваться эмоциям. И все-таки вопрос «Почему именно я?» не давал ей покоя. Почему с ней случилось нечто сверхъестественное? Она была совершенно обычным человеком и имела все, чего могла желать: у нее была ее кухня, она собиралась замуж за Грегори и скоро родит одного или, может, двоих детишек.

Поскольку ковбой был ни кем иным, как человеком с фотографии, она не сомневалась: то, что случилось с ней, произошло именно ради его спасения от виселицы. Но теперь, когда он в безопасности, почему бы ей не вернуться немедленно в Вирджинию, к Грегори?

Она шла в гору по извилистой тропинке, но через несколько минут поняла, что совершенно не представляет, где находятся наскальные рисунки. Когда Кэди спускалась вниз, голова у нее кружилась, она ничего не понимала от изумления. Нельзя сказать, что сейчас она чувствовала себя намного лучше, поскольку она уже много часов ничего не ела.

– Жареная картошка! – громко сказала Кэди, обращаясь к окружающим ее скалам. – Кукуруза в масле и голубиные язычки на ломтиках обжаренного хлеба! Превосходный ростбиф, шотландская лососина… Клубничный пирог… Шоколадные трюфели!

Такое составление меню только ухудшило ее состояние, она с трудом тащила за собой шлейф, который развевался, казалось, во всех направлениях сразу. Ее великолепное платье цеплялось за ветки кустов, и Кэди, не жалея времени, осторожно освобождала ткань: она все еще надеялась надеть этот наряд в день венчания с Грегори, хотя и побаивалась, не вызывающе ли будет надеть его после того, как первая примерка закончилась тем, что платье заставило ее оказаться неизвестно где.

Кэди не знала, сколько времени длится ее подъем, но с каждым шагом она теряла надежду. Ей никогда не отыскать путь к своему дому! Она умрет от голода или замерзнет до смерти, или ее съест неизвестный зверь, крик которого она только что слышала. Не исключено также, что люди, которые пытались повесить ковбоя, вернутся и… и…

Кэди села на большой камень, страдая от неопределенности и полного одиночества. Может, это наказание за то, что вся ее жизнь была удивительно счастливой? За тридцать лет почти ничего плохого с ней и не случалось. Детство без отклонений, никто никогда не пытался сломать ее карьеру, ее любит замечательный мужчина, который обращается с ней как с принцессой.

Новый всплеск энергии поставил Кэди на ноги, она с отчаянной злостью ударила кулаком по камню.

– Нет, нет, нет! Я не сдамся! Не сдамся! Ты меня слышишь? Я не сдамся!

Никто не мог ни ответить, ни услышать этот крик. Через мгновение Кэди соскользнула вдоль огромного валуна на землю, обхватила голову руками и расплакалась. Может, она недостаточно ценила свою жизнь в Вирджинии и поэтому все потеряла?

Через несколько минут силы полностью покинули ее, Кэди прижалась спиной к валуну и закрыла глаза: вдруг, если она сосредоточится, ей удастся силой желания перенести себя назад в свою квартиру, вернуться в объятия Грегори? Может, если… Она заснула.

Просыпалась Кэди медленно, забыв обо всем, кроме собственного желудка. Неужели она чувствует запах жареного мяса? Не открывая глаза, Кэди улыбнулась. Цыпленок? Нет, конечно, нет! Это, несомненно, ни с чем не сравнимый аромат крольчатины! Кролик, приготовленный в вине, или запеченный в тесте, или тушеный с картошечкой. Морковка. Мелкий свежий стручковый горошек. Тмин и много-много перца!

– О! – вздохнула Кэди, едва не свалившись с камня, но большая рука удержала ее от падения. Она открыла глаза, однако не могла ничего понять, не могла вспомнить, где находится. В этот момент ее взгляд встретился с темно-синими глазами напротив, – Хотите есть? – спросил он, протягивая ей шляпу. Дно ее было выложено дубовыми листьями, поверх которых красовалась нарезанная кусочками крольчатина.

Кэди была настолько голодна, что схватила ножку и начала есть, почти не замечая, что блюдо приготовлено не правильно: из-за слишком сильного огня мясо оказалось очень сухим сверху и почти сырым внутри. Только через несколько минут она смогла оторваться от ножки и посмотреть на ковбоя поверх обглоданной начисто косточки.

Мужчина с улыбкой предложил ей еще один кусок и свою флягу, полную воды.

– Нашли то, что искали? – поинтересовался ковбой, когда она расправлялась с третьим куском мяса. Он сидел на камне напротив, лениво откинувшись назад и раскинув ноги. Его ботинки почти касались ее юбки.

– Нет, – ответила она, избегая его взгляда. Она не желала принимать от него помощи, не хотела быть перед ним в долгу. Правду сказать, она предпочла бы не иметь с ним дела, – уж слишком привлекательным он казался.

– Вы кое-что забыли, – сказал он и протянул ей атласный мешочек.

Кэди не ответила, сосредоточившись на кролике.

– Не хотите ли объяснить мне, почему вы носите с собой фотографию моей семьи и часы моего отца?

– Нет, – ответила она, не глядя на него, но чувствуя на себе пристальный взгляд.

– Кто же вы и где живете? – тихо спросил он. Покончив с третьим куском крольчатины, Кэди подняла голову вверх.

– Элизабет Кэди Лонг, – представилась она. – Но все зовут меня просто Кэди. – Она огляделась в поисках чего-нибудь, обо что могла бы вытереть жирные руки. Ковбой вынул из кармана шейный платок, смочил его водой из фляги, склонился к ней поближе, взял в ладони одну ее ладонь и принялся мыть ее.

Кэди попыталась вырваться, но не смогла освободить руку.

– Я сама умею это делать, – сказала она, но он не обратил на нее ни малейшего внимания. Одно из двух: либо Кэди следовало держаться более самоуверенно, либо этот человек нуждался в более убедительных доказательствах того, что женщины – существа самостоятельные.

Когда руки ее наконец стали чистыми, он откинулся назад, а Кэди попыталась встать.

– Не имеет смысла двигаться с места. В том направлении все равно некуда идти. С трех сторон нас окружают горы. А вон там, – он показал рукой. – Ледженд и Денвер, но до него ехать два дня.

– Тогда мне лучше пойти прямо сейчас, – сказала она, поднимаясь, но он преградил ей путь ногой.

– Освободите дорогу! – потребовала Кэди.

– Сначала вы ответите мне на некоторые вопросы. Послушайте, мисс Лонг. Вы спасли мне жизнь, и я чувствую себя в долгу перед вами. Я должен о вас позаботиться и обеспечить вашу безопасность.

– Разве я могу быть в безопасности с человеком, которого едва не повесили? Может, эти люди вернутся и повесят нас обоих?

– Кстати, это одна из причин, по которой я очень хотел бы убраться отсюда и вернуться в город. Но я не уеду без вас. Скажите, кто о вас заботится, я с радостью отвезу вас к этим людям, но я не уеду, оставив вас здесь в полном одиночестве. Вы даже прокормить себя не способны.

Какая невообразимая наглость! Это она-то не способна себя прокормить! Кэди даже мысли не могла допустить, что от кого-нибудь услышит в свой адрес подобные слова! Обвинение было настолько абсурдным, что она сначала улыбнулась, а потом расхохоталась.

– Так-то лучше, – сказал мужчина. – Почему бы вам не сесть и не рассказать мне, что за беда заставила вас бродить по нашим горам в подвенечном платье?

Предложение прозвучало заманчиво, но Кэди понимала: ей не следует рассказывать этому человеку о своих неприятностях. Каким-то шестым чувством она ощущала, что не желает, чтобы их жизни переплетались. Она хотела просто вернуться домой и никогда больше с ним не встречаться.

– Мальчик на фото – это вы? – спросила она, пытаясь отвлечь его внимание. Может, получив от него ответы на некоторые из вопросов, она сможет понять, почему здесь оказалась?

– Да, – сказал он, сжав зубы, словно не хотел разговаривать на эту тему.

Его реакция вызвала любопытство Кэди.

– Это свадебное платье вашей матери? – тихо спросила она.

– Не знаю. Я не присутствовал на свадьбе. Несмотря на свое трудное положение, Кэди рассмеялась.

Мужчина улыбнулся ей в ответ.

– Могу спорить, что ваша сестра, когда выросла, превратилась в настоящую красавицу.

Некоторое время он молчал, потом медленно извлек фотографию из мешочка.

– Никто никогда не узнает. Ее убили, когда ей было всего семь лет.

У Кэди оборвалось дыхание.

– Извините. Я… – она посмотрела на платье и вспомнила, как думала о том, что женщина на снимке, должно быть, очень счастлива. – Ваша мама…

– Тоже умерла, – холодно сказал мужчина и посмотрел на Кэди тяжелым взглядом, в котором, несмотря на прошедшие годы, сохранился след несчастья. – Это был наш последний снимок. Через несколько дней в Ледженде ограбили банк, и когда воры удирали из города, добропорядочные горожане открыли огонь.

Кэди заметила, что он криво усмехнулся одними губами.

– Когда дым развеялся, моя сестра и мой лучший друг были мертвы. Отец и дед поскакали за грабителями, но два дня спустя их нашли мертвыми. Моя мать скончалась на следующий год от горя.

Какое-то время пораженная Кэди молча смотрела на него.

– Мне очень жаль, – наконец произнесла она. – Поэтому вы ненавидите оружие, да?

Мужчина коротко кивнул в ответ.

Кэди не сомневалась, что эта трагедия каким-то образом связана с тем, почему она оказалась здесь. Но эта мысль только еще больше утвердила ее в решимости вернуться домой, пройти сквозь скалу и выпутаться из истории, в которую она попала. Поднявшись, она подошла к краю тропки и оглянулась на него.

– Мне необходимо найти рисунки на камнях, – тихо сказала она. – Вы знаете, где они?

– В этих пещерах множество рисунков, сделанных индейцами, – ответил он. – Можно провести в поисках остаток своих дней, и так и не увидеть все их.

– Но я должна найти их! – горячо заговорила она. – Вы не понимаете. Вы ничего не понимаете!

– Я очень хочу попытаться понять, если только вы мне скажете, что в этих индейских рисунках такого важного?

Ладони Кэди сами сжались в кулачки, но плакать она больше не собиралась.

– Я родилась в тысяча девятьсот шестьдесят шестом, – сердито выкрикнула она.

– Но тогда вам должно быть только семь лет, – озадаченно сказал мужчина.

– Не восемьсот, а девятьсот шестьдесят шестом! На красивом загорелом лице человека, большую часть жизни проводящего на открытом воздухе, отразились несколько чувств сразу.

– Понимаю, – наконец пробормотал он.

– Я вижу, что вы мне не верите, – Кэди сжала губы. – Я и не ожидала, что вы мне поверите. – Она взглянула на него снизу вверх. – Что вы думаете? Что я сбежала из сумасшедшего дома? Пытаетесь понять, кик запереть меня где-нибудь, чтобы я никому не причинила вреда? Вы…

– Вам не слишком удается читать чужие мысли, правда? Я думал, что когда бы вы ни родились, сейчас необходимо, чтобы кто-то о вас позаботился. Нам нужна еда, крыша над головой и какая-нибудь другая одежда. Я считаю, вы должны выйти за меня замуж, и я…

Услышав такое, Кэди рассмеялась.

– Мужчины всегда одинаковы, не так ли? Для решения любого вопроса с ними надо переспать. Ночь потрясающего секса – и женских проблем как не бывало!

Он нахмурился, глаза его загорелись сердитым огнем.

– Если бы меня интересовал только секс, я мог бы заполучить это от вас несколько раньше. Или кто-нибудь здесь достаточно силен, чтобы остановить меня?

Эти слова стерли улыбку с лица Кэди. Отвернувшись от него, она сделала шаг по тропинке, но не успела уйти далеко, потому что ее остановили его слова:

– Я отвезу вас в город. – По его тону Кэди поняла, что задела его чувства. Мать учила ее никогда не смеяться над мужчиной, предлагающим руку и сердце, каким бы смехотворным и нелепым это ни показалось!

Она обернулась. Он по-прежнему развалившись сидел на земле и заводил часы отца, внимательно их разглядывая, словно ничего не случилось, но Кэди знала, что обидела его.

– Я прошу прощения, – сказала она и подошла поближе. – Вы были очень добры ко мне, я в долгу перед вами. Просто…

Он резко поднялся, и она вдруг замолчала, удивившись его огромному росту. Он возвышался над ней, словно башня. К тому же корсет, вероятно, заставляет женщину чувствовать себя куда более женственной.

– Нет, мисс Лонг, это я в долгу перед вами, – произнося это, он даже не взглянул на нее. – Находясь в здравом уме, я не могу оставить вас одну в горах, так что я отвезу вас в Ледженд. Уверен, что там вы найдете работу и жилье и сможете возвращаться сюда и искать индейские картинки, когда у вас будет возможность. Это вам подходит?

– Да, – неуверенно согласилась она. Все было прекрасно, но почему-то его предложение вызвало у нее чувство утраты. Может, она потеряла сейчас друга?

– Не последуете ли за мной, мисс Лонг? – холодно спросил он, так что Кэди поморщилась.

Ей очень хотелось принести извинения за резкую реакцию на его матримониальное предложение, даже если оно было сделано из чувства долга.

– Мистер Джордан, – начала было она, но под его хмурым взглядом замолчала, поняв, что до сих пор не спросила его имени. – Коул Джордан… это имя написано на… – Она не хотела признаваться, что осмотрела его вещи.

Взгляд, которым он ее окинул, заставил ее щеки ярко вспыхнуть, Кэди показалось, что она стала совсем крохотной.

– У вас передо мной преимущество: похоже, вы обо мне знаете очень много, а я о вас – только имя. – Он криво усмехнулся. – Ну и, конечно, дату вашего рождения.

Заметив эту ухмылку, Кэди забыла о чувстве вины.

– Поскольку уж я спасла вашу жизнь, думаю, самое малое, что вы можете для меня сделать, это отвезти в город, – она глубоко вздохнула и бросила на него внимательный взгляд. – Послушайте, мистер Джордан, по-моему, нужно, чтобы между нами все было ясно. Верите вы или нет, что я из другого времени и из другого города – неважно. Суть в том, что я помолвлена с человеком, который мне очень дорог, и я не намерена выходить замуж ни за кого другого только ради того, чтобы получить крышу над головой. Там, откуда я прибыла, женщины сами заботятся о себе, и так уж вышло, что я повар и, значит, смогу получить работу где угодно. Какой бы год ни был указан в календаре. Так что, пожалуйста, простите меня. Я не хотела вас обидеть, и мне хотелось бы сохранить вашу дружбу. Но ничего больше.

Пока она произносила свою речь, он стоял и смотрел на нее. Его лицо ничего не выражало. Но когда он медленно улыбнулся в ответ, Кэди поняла: ей следует держаться как можно дальше от этого мужчины. Она, конечно, помолвлена, но ведь она живой человек!

Хорошо, мисс Лонг, будем друзьями, – согласился он, протягивая ей руку для рукопожатия.

На мгновение показалось, что он стал именно таким, как ей хотелось, – хорошим другом. Кэди молча последовала за ним вниз по склону, назад к лагерю, используя время спуска для того, чтобы поразмыслить.

«Лучше не зацикливаться на ужасе происходящего и воспринимать все это как приключение», – сказала она самой себе. Поскольку, похоже, у нее нет возможности сразу вернуться домой, она сделает так, как предлагает этот человек: поступит на работу и найдет жилье, а выходные дни будет проводить, как советует Коул, то есть мистер Джордан, – в поисках наскальных рисунков, которые укажут ей, где находится проход в скале.

Пока идут поиски, ей необходимо постараться ни с кем не связываться, потому что, несомненно, существует какая-то причина, из-за которой она здесь оказалась. А поскольку ей совершенно безразлично, какова эта причина, Кэди просто не должна ни во что ввязываться.

К тому моменту, когда они добрались до лагеря, девушка почувствовала себя гораздо лучше. Она не намерена позволить происходящему одержать над собой вверх!

– Может, вы предпочтете сесть верхом, – вежливо предложил Коул. – Я не хотел бы посягать на вашу самостоятельность.

Когда он отвернулся, Кэди скорчила ему в спину гримаску и повернулась к жеребцу. Она уже один раз забиралась на спину этого животного, когда спасала жизнь этого неблагодарного, невоспитанного, несносного – и тому подобное – человека. Однако, когда она это делала в первый раз, на ней было надето намного меньше деталей ее роскошного туалета. Садиться в седло облаченной в десятки килограммов атласа, да еще с длиннейшим шлейфом, – дело для опытной наездницы, а Кэди таковой вовсе не являлась.

Пока она раз за разом пыталась забраться наверх и снова и снова падала вниз, Коул занялся уничтожением следов их лагеря. Закончив, он прислонился к стволу тополя, достал нож и принялся подрезать ногти.

– Ну ладно, – буркнула Кэди, не глядя на Коула, – я бы, может, не отказалась от помощи.

– Я не хотел бы вмешиваться. Мы не торопимся. Она повернулась к нему, глаза ее подозрительно сузились.

– Почему именно хотели вас повесить эти люди? Она увидела, как он пытается скрыть улыбку. Потом очень медленно, словно у него в запасе вечность, он спрятал нож за пояс и направился к ней. Несколько мгновений он озадаченно смотрел на нее сверху вниз.

– Не хочу злоупотреблять нашей дружбой, но мне дозволяется до вас дотронуться?

Кэди бросила на него только один взгляд, потом подняла руки так, чтобы он смог ее подсадить. Он так и сделал, плюхнув ее на седло. При этом раздался противный глухой звук. Кэди вцепилась в переднюю луку – лишь бы не свалиться, пока он усаживается сзади. Она сидела весьма неудобно – по-женски – и в любую минуту могла упасть. Если бы не пышные юбки, Кэди перебросила бы одну ногу через спину лошади.

Усевшись позади Кэди, Коул взял вожжи, обхватив девушку руками, но не прижимая их. Однако его крупное, сильное тело оказалось слишком близко к ней, и Кэди захотелось откинуться назад и прижаться к нему. Чтобы как-то отвлечься, она заговорила:

– Город Ледженд – какой он?

– Такой же, как большинство городков, где есть прииски.

– Никогда в жизни ни одного такого не видела.

– Ах, да, я как-то забыл. Вы видели только… а правда, что именно вы видели в… какой год сейчас в вашем мире?

– Тысяча девятьсот девяносто шестой, – невозмутимо сказала Кэди. – И я буду очень благодарна, если вы прекратите надо мной смеяться. Такой хорист, как вы, в моем мире просто не выжил бы.

– Хорист? – переспросил он, и Кэди заметила, что это позабавило его. – Скажите, а люди будущего изобрели какие-нибудь новые преступления помимо убийств и войн?

– Нет, люди просто усовершенствовали их. В моем времени есть наркотики, атомная бомба и ресторанные критики. У нас есть автомобили, которые носятся с фантастической скоростью и сталкиваются на ходу, маньяки-убийцы и загрязнение окружающей среды. И среди нас есть люди, которые… – Она замолчала, потому что ей не хотелось думать про то, о чем сообщалось в ежедневных новостях. – Я живу в мире очень высоких скоростей.

– И вы хотите вернуться назад? Мой мир весьма скучен, весело только, может быть, немногочисленным конокрадам.

– Верно. И еще у вас бывают этакие вечеринки – линчевания. Оспа, тиф и холера. И туалеты во дворе.

– Похоже, вы немало о нас знаете.

– Я многое видела по телевизору.

– А что такое телевизор?

Они ехали дальше и дальше, и Кэди откинулась назад, чувствуя себя очень удобно. Глядя по сторонам на великолепные горы Колорадо, от которых захватывало дух, она с трудом смогла припомнить, что же такое, на самом деле, телевизор. Ей никогда прежде не приходилось видеть эти места, и она понятия не имела, что здесь настолько красиво. Может, они с Грегори смогут открыть в этих местах ресторан. Может, им удастся убедить его матушку оставить «Луковицу» и перебраться сюда.

– Симпатично, правда? – тихо спросил он, словно читая ее мысли.

– Красиво, – ответила она. – Я выросла в Огайо, училась в Нью-Йорке, работаю в Вирджинии. И никогда не бывала в этих местах.

Он не ответил, но Кэди почувствовала: ему приятно то, что ей понравились его родные края.

– А если говорить правду, почему эти люди пытались вас повесить? – Она ощущала себя очень спокойно и уверенно благодаря плавному движению лошади и силе мужчины, который бережно ее поддерживал, так что ее даже начало клонить ко сну.

– Они попытались завладеть частью моего скота, а я возражал.

– У вас много коров? Он ответил не сразу, словно колебался:

– Всего несколько. Я уже говорил, здесь не самые лучшие пастбища.

– Так вы работаете на прииске?

– Нет.

«Неразговорчивый ковбой», – со вздохом подумала Кэди, затосковав о Грегори, который всегда был готов говорить о своем бизнесе или выслушивать рассказы Кэди о том, что произошло в ресторане.

– А какой из себя этот Грувер? – поинтересовался Коул, и в тоне его послышалась явная насмешка.

Кэди не сомневалась в том, что психологически не правильно заставлять мужчину ревновать, но ей это очень понравилось. Она всегда была так занята изучением своей кулинарии, что проводила не слишком много времени в мужском обществе. До Грегори она и на свидания-то почти не ходила.

– У меня нет знакомых с таким именем, – преувеличенно-наивно сказала она. – Представления не имею, о ком это вы?

– О том, кто собирается на вас жениться.

– А-а-а-а, Грегори! Ну… он совершенно великолепен. Черные, как смоль, волосы, темные глаза, кожа цвета меда и…

– А как насчет мозгов? – невозмутимо поинтересовался Коул.

– У него диплом вирджинского университета – факультет бизнеса. И он преуспевает. Покупает и продает земли в Калифорнии. Он почти богат. Между прочим, он купил мне трехэтажный дом в Александрии. Ой! – воскликнула Кэди, потому что конь под ними оступился, попав в ямку, и Кэди едва не свалилась. Однако Коул поддержал ее и больше уже не отпускал.

– Ну, а вы? – ехидно поинтересовалась она. – Ни жены, ни невесты? Как насчет подружки?

– Никого, – отрезал он. – Только я и Мануэль, мой старый повар.

– А он хорошо готовит?

– Если вы любите фасоль и соус чили, настолько острый, что, кажется, язык сгорит. Вы ведь не захотите на меня работать, правда? Я мог бы вам платить… – Он резко замолчал. – Не-е-ет, вы ведь хотите независимости, хотите иметь собственную работу. Скажите, через сто лет все женщины станут такими?

Он открыто смеялся над ней и абсолютно не верил, что она когда-либо видела двадцатый век.

– Большинство. Мы делаем карьеру и зарабатываем деньги наравне с мужчинами, знаете ли. Коул фыркнул.

– А кто же заботится о детях?

Кэди открыла было рот, чтобы ответить ему, но подумала, что дискуссия на тему нянь, яслей и детских садов даст разговору нежелательный для нее поворот.

– Детей рожают, если хотят, и за детьми хорошо смотрят.

К сожалению, в этот момент ей припомнились только выпуски шестичасовых новостей, в которых показывали детей, подвергшихся издевательствам и насилию.

– Но если женщина целый день работает, кто…

– Это город Ледженд? – перебила Коула Кэди, чтобы сменить тему.

– Нет, это просто скалы.

– Правда забавно, выглядит очень похоже на…

– Если вы из другого времени, как говорите, то почему вы здесь? И откуда у вас фотография моей семьи и часы моего отца? Мы думали, что они потерялись.

– Кто это мы?

– Моя бабушка и я. Она моя единственная родственница. – Он крепче сжал ее руками, слегка их сдвинув. – У вас удивительная способность менять тему разговора. Что вы делали с фотографией моей семьи?

– Я купила старый ящик для муки, и когда открыла его, внутри оказалось это платье, а на дне лежал пакет с фотографией и часами.

Поскольку она ничего больше не сказала, он спросил:

– И что случилось потом?

– Не знаю, – тихо призналась Кэди, не желая вспоминать об ужасных мгновениях, пока она неслась между двумя мирами. Она все еще ожидала, что в любую минуту может проснуться у себя в квартире. Неважно, сколько окажется времени, она сразу же позвонит Грегори и скажет, что любит его и что…

– Ну ладно вам, – ласково подбодрил ее Коул. – Не струсите же вы сейчас. Вы маленькая леди Независимость, не забыли? Вы все можете делать сами. Вы что, боитесь сказать мне, что случилось?

Его тон говорил сам за себя: он над ней смеялся.

– Я действительно могу о себе позаботиться, если, вы это хотите сказать, – сердито возмутилась она. Он хохотнул.

– Вот так-то лучше. Несколько минут они молчали.

– Почему вы попросили меня стать вашей женой? Он ответил не сразу.

– Чтобы защитить вас. Потому что я перед вами в долгу. Меня бы не было сейчас в живых, если бы не вы. Знаете, по-моему, когда вы спустились с гор в этом белом платье, старик Харвуд решил, что вы – приведение.

– Я думала, вы были без сознания! Как же вы что-то рассмотрели?

– Я просто берег силы.

Повернувшись в седле, она уставилась на него:

– Если вы были в сознании, почему же тогда не помогли мне спасти вас?

– М-м-м-м… – только и ответил он, и Кэди увидела, что он пытается подавить улыбку. Она отвернулась.

– Вы могли раздавить меня, когда свалились с этой лошади.

Вместо ответа он убрал прядку волос с ее лица и заправил ее за ушко девушки.

Почему-то этот простой жест показался ей куда более интимным и нежным, чем все, что он до этого делал, и Кэди нахмурилась. Да, ей решительно необходимо отделаться, освободиться от этого мужчины.

Глава 6

Городок Ледженд оказался совершенно не таким, как она ожидала. С цинизмом женщины двадцатого века она предполагала, что встретит здесь бесконечные салуны и грязь. Ребенком она верила в красивые киношные декорации, которые изображали прелестные крохотные домики с белыми оградами, но повзрослев, поняла, что женщины из этих ковбойских шоу проводили по три часа перед зеркалами, причесываясь и гримируясь, а улицы ежедневно вылизывались бригадой уборщиков.

Однако теперь, когда они вместе с Коулом въехали верхом на лошади в этот городок, ей пришлось изменить свое мнение. Потому что Ледженд выглядел так, словно это творение самого Уолта Диснея. Он был чистенький и опрятный, а все люди оказались прекрасно одеты и приветливо им улыбались.

Они проехали по улице, которую Коул назвал Дорогой Вечности, потом повернули налево вниз по широкой ухоженной дороге – авеню Кендала. Проехали мимо чистых, аккуратных магазинчиков, гостиницы, оптового склада, конюшни и большого кафе-мороженого, очень похожего на то, что было в фильме с Джуди Гарланд. Она увидела только,один салун, да и тот был похож на заведение, куда спокойно можно зайти с детьми даже в пятницу вечером. Между домами оставалось довольно обширное пространство, причем некоторые полянки смотрелись весьма живописно.

Еще больше ее удивило то, что она не заметила даже признаков оружия. Горожане не ходили по улице с ружьями в руках. В общем, все выглядело очень опрятно, благопристойно и совершенно мирно. Может, из-за рассказа Коула о гибели его семьи она ожидала, что Ледженд окажется, скажем, немного опаснее.

– Ну и Дикий Запад, – пробормотала она, вспомнив, что слышала, будто такой его образ – не более чем миф. Если так, Ледженд оказался прекрасным доказательством правдивости легенды.

– Где вас оставить? – спросил Коул.

– Где угодно, где потребуется повар, – ответила она.

Когда Коул и Кэди проезжали мимо, люди бросали свои дела и смотрели на них. Интересно, – что именно привлекало их: ослепительная белизна ее платья или то, то мужчина и женщина сидели так близко друг к другу у всех на виду? Этого Кэди понять не могла. Если судить об этом городе по первому впечатлению, единственный известный здесь грех – после девяти вечера не оказаться в своей постельке.

– Как насчет «Палас-отеля»? – спросил Коул.

Кэди с досадой обнаружила, что его слова вызвали у нее чувство паники. Она останется одна! Одна в странном городе, в каком-то странном времени. Как она, абсолютно ничего не понимая в происходящем, собиралась справиться со всем этим? В какое-то мгновение Кэди была готова броситься Коулу на шею и умолять не оставлять ее одну.

«Будь сильной, Кэди», – сказала себе девушка.

– Это будет прекрасно, – вымолвила она, делая глубокий вдох, чтобы заставить собственный голос не дрожать. Он остановился перед гладкоструганными стенами двухэтажного отеля – самой большой, должно быть, постройки в городе. Так же как все прочие домики, этот был очень чистеньким и аккуратным, с кружевными занавесочками на окнах.

Спрыгнув с седла, Коул предложил Кэди руку, потом внимательно посмотрел на нее сверху вниз.

– Вы уверены, что не передумаете? Я мог бы о вас позаботиться.

Мгновение Кэди колебалась, но она была слишком самостоятельной и рассудительной, чтобы отдаваться душевным порывам. Она всегда сама о себе заботилась, так почему же сейчас, в тридцать лет, попадать в зависимость от какого-то мужчины?

– Я уверена. – Кэди развернула плечи и протянула ему руку. – Благодарю, мистер Джордан, за все, что вы для меня сделали, и очень ценю вашу заботу.

Коул взял протянутую ему руку и торжественно ее пожал. Лицо его было мрачно.

– Я никогда ничего подобного не делал. Вы женщина, находящаяся под моим покровительством, и я не могу вот так запросто оставить вас без защиты. А что, если вы не найдете работы?

Кэди самоуверенно улыбнулась. Она не минуты не сомневалась, что единственное, что ей необходимо сделать, – это что-нибудь приготовить, и ее немедленно наймут.

– Разве вы не говорили, что здесь много приисков? Значит, должно быть полно одиноких мужчин, и кто-то из них обязательно захочет нанять повариху. А теперь, пожалуйста, уходите, – сказала она, чувствуя, как постепенно возрастает ее уверенность. Ну разве она может не получить работы?

– Ладно, – безразлично бросил он. – Но я хочу попросить вас об одном одолжении. Она осторожно поинтересовалась:

– О каком?

– Завтра в два часа мы встретимся на площади перед церковью., Она вон там, в самом конце дороги, ее невозможно не заметить. Я хочу, чтобы вы появились там завтра и сказали мне, что у вас все в порядке, тогда я буду спокоен. Договорились?

Кэди улыбнулась.

– Прекрасно, договорились! Я буду там ровно в два и расскажу вам о моей новой замечательной работе. А может, мне даже удастся найти кого-нибудь, кто знает, где находятся наскальные рисунки.

– Хорошая мысль, – улыбнулся в ответ Коул. – Здесь есть несколько старых старателей, которые знают эти горы вдоль и поперек. Может, они вспомнят, где есть такое место. – Все еще не выпуская ее ладонь, он сжал ее. – Ладно, будьте умницей. Желаю вам самых больших успехов!

Легко прикоснувшись пальцами к полям своей шляпы, он повернулся и пошел вниз по чисто выметенной дорожке.

Трудно описать, насколько одинокой ощутила вдруг себя Кэди, увидев удаляющегося Коула Джордана. Она была знакома с ним всего один день, но он был единственным человеком, которого она знала в этом городе. «Единственным, кого я знаю в этом веке», – прошептала она, заметив, что он задержался рядом с группой мальчишек. Они играли в шарики на земле, и Коул прервал их развлечение, вытащив что-то из кармана и вручив это ребятне. Кэди знала, что имеется у него в карманах, поэтому была уверена, что он не мог угостить их конфетами. Что же он им дал?

«Деньги», – решила она, заметив, как мальчишки внимательно посмотрели на свои ладошки, потом вскочили и бросились в направлении кафе-мороженого, которое, как она уже знала, находилось за углом.

– Хорист, – пробормотала она себе под нос, потом перекинула шлейф платья через руку и вошла в отель. Наверное, ей следовало попросить Коула купить ей новое платье, подумала Кэди. Но нет, лучше ничем не быть ему обязанной при расставании.

Внутри отель оказался именно таким, каким она его себе представляла – многолюдным, заполненным хорошо одетыми мужчинами и женщинами, невозмутимо прохаживающимися под ручку туда-обратно. В вестибюле за дверью она увидела мебель под чехлами с подушками, набитыми конским волосом, и толстый персидский ковер на полу. Слева находилась высокая стойка с многочисленными ячейками для ключей и почты, где примостился высокий молодой человек приятной наружности. Он что-то записывал в толстенной книге регистрации.

Кэди с улыбкой подошла к гостиничному клерку.

– Могу я видеть управляющего? Или человека, отвечающего за прием на работу? – вежливо спросила она.

Мужчина окинул внимательным взглядом ее белое шелковое платье и удивленно вскинул бровь. Может, он решил, что ее бросили прямо у алтаря? От этой мысли Кэди почувствовала некоторое смущение. Ясно, что покупка нового платья – вопрос номер один. Может, ей удастся получить некоторый аванс в счет своей зарплаты.

***

«Час дня, – думала Кэди, глядя на часы, установленные на самой верхушке пожарной каланчи. – Еще целый час до встречи с Коулом». С места, где она находилась, прекрасно было видно церковь.

Что она ему скажет? Неужели ей придется на коленях умолять его купить ей что-нибудь поесть? При одной мысли о еде в желудке заурчало. Она так мало съела с тех пор, как проникла сюда сквозь скалу, что смогла утянуть корсет еще на несколько сантиметров.

Отвернувшись от пожарной каланчи, Кэди пошла в направлении церкви, но остановилась. «Не так быстро, – сказала она себе, – береги силы». Стараясь не сутулиться и сохранять горделивую осанку, она медленно шла вниз по пыльной дороге, не обращая внимания на спешащих мимо горожан.

Кэди была уверена, что теперь о ней знал уже весь город. Как высокомерно она спросила у управляющего отелем, нужен ли ему повар, лучше которого у него до сих пор не бывало! А он не менее высокомерно ответил, что вообще не желает видеть женщин у себя на кухне, чтобы они не отвлекали мужчин от дела. И не дал Кэди никакой работы.

«Далековато до равноправия», – сказала она себе, покидая отель. Первая попытка закончилась неудачей. Ну и что? К ее услугам был целый город, полный возможностей найти работу. Она обязательно что-нибудь где-нибудь найдет.

Однако когда наступил вечер, а Кэди по-прежнему не знала, где будет ночевать, она начала терять надежду на то, что кто-то наймет ее. Кэди охватило уныние. Наконец на землю спустилась холодная колорадская ночь, и она с нежностью вспомнила, как теплое тело Коула согревало ее прошлой ночью.

К закату бедняга обошла почти все магазины города. Она даже добралась до прииска «Тарика» и попыталась упросить дай ей работу там. Невозможно представить большее унижение, чем испытала Кэди, когда управляющий заявил, что мужчины передерутся из-за женщины, которая выглядит как она. Кэди даже расплакалась. На какое-то мгновение ей показалось, что он вот-вот уступит, но управляющий взглянул на другого мужчину, который отрицательно покачал головой, и остался непреклонен. Однако он благосклонно позволил ей доехать до города на одной из вагонеток, полных руды.

Подходя к вагонетке в сопровождении двух мужчин, Кэди заметила навес под деревом, где стояли крепкие столы, заставленные блюдами с едой. Судя по запаху, все было поджарено на том же масле, что использовалось для смазки колес повозок, но сейчас любая пища вызывала у Кэди слюнки.

Забыв о гордости, она попросила:

– Нельзя ли мне что-нибудь съесть?

По выражению глаз управляющего она поняла, что он готов разрешить. Но второй мужчина, его заместитель, казавшийся Кэди настоящим злым колдуном, твердо взял ее за руку и сказал, что прииск – место не для дамы. Прежде чем Кэди удалось придумать достойный ответ поязвительнее, он приподнял ее, почти забросил на широкую деревянную скамью вагонетки и приказал вознице отправляться.

Через несколько минут Кэди снова была в городе, и кучер высадил ее у складов, где серебряную руду взвешивали, прежде чем отправить вниз. Напротив оказалась прачечная, так что девушка вошла туда и поинтересовалась, не нужна ли им помощница. Отказ не слишком удивил Кэди.

Через улицу, позади кафе-мороженого, раскинулся огромный парк, где росли высокие тополя и зеленели заросшие травой полянки. В конце парка было нечто напоминающее спортивную площадку с открытыми трибунами вокруг.

К тому времени, когда она добрела до спортплощадки, спустилась ночь. Кэди дрожала. В лунном свете она видела постройку, похожую на маленькую симпатичную школу, с колоколом на крыше и фонарем перед входом. Совершенно измученная голодом и усталостью, Кэди с трудом передвигая ноги побрела к домику и обнаружила, что дверь не заперта. Возблагодарив Бога, она вошла внутрь. По сравнению с улицей, здесь было удивительно тепло. В маленькой раздевалке она обнаружила пару забытых курток, воняющих словно лошадиные попоны, бросила их на пол, улеглась на них, закуталась и заснула.

Когда Кэди проснулась на следующее утро, светило солнце, и ей понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить, где она находится. Кэди постаралась не поддаться чувству жалости к самой себе. Мама всегда говорила ей, что жалость к себе – бездонный колодец, и человек, свалившийся в него, будет падать всю оставшуюся жизнь.

Поскольку школа не оглашалась голосами детей с требованием впустить их внутрь, Кэди решила, что сегодня суббота или, может быть, воскресенье. Если уж она не знала, какой на дворе год, где ей было понять, какой там день недели!

Некоторое время Кэди ходила по школе, пытаясь отыскать что-нибудь из одежды. Может, причина того, что ей не дают работы, в ее платье, столь вызывающе белом от яркого горного солнца? Ей не позволяли даже попытаться доказать, что она способна справиться с любым делом, с горечью вспомнила Кэди.

Собираясь выйти из школы, Кэди заметила на дальней стене зеркало. Подойдя ближе и взглянув на себя, она даже взвизгнула от ужаса: и это женщина, из-за которой, по словам управляющего прииском, передерутся все мужчины?

Некогда чистые и аккуратно уложенные волосы стали грязными и спутались, словно холодные, слипшиеся макароны. Всю щеку пересекала черная полоса. «Интересно, давно это здесь?» – пробормотала Кэди, пытаясь стереть грязь.

Что касается платья, оно мало напоминало то великолепное творение портного, которое она извлекла некогда из жестяной коробки для муки. На одном плече распоролся шов, это произошло, когда она поспешно ретировалась с лесопилки. На боку юбки красовалось огромное грязное пятно – она зацепила покрытую сажей печку в офисе местной газеты. Молодой человек с карандашом, заложенным за ухо, в весьма агрессивной манере задал ей несколько вопросов, интересуясь, что она делает в городе и что за отношения связывают ее с Коулом Джорданом, где она жила прежде и знает ли что-нибудь о недавних ограблениях, зачем она ходит по городу, расспрашивая жителей, и является ли она членом какой-то банды, кто бросил ее у алтаря и действительно ли ее жених узнал о том, что она замешана в ограблениях, где они зарыли добычу и что…

Кэди выбежала из конторы так быстро, что едва не перевернула печку. Слава Богу, в ней не горел огонь, иначе она запросто могла бы сгореть сама. «Тогда мне удалось бы приготовить хотя бы что-нибудь», – пробормотала она, бредя вниз по улице.

Не больше повезло ей и на следующее утро, после холодной ночи, проведенной в школе. Она взялась обходить дом за домом. В какой-то момент ей удалось заметить жалость в добрых глазах седовласой старушки, и Кэди попросила дать ей что-нибудь поесть. На лице женщины отразилось сострадание, но в этот момент откуда ни возьмись появился ее муж, окинул Кэди взглядом и сказал: «В нашем городе не подают попрошайкам», – и захлопнул дверь прямо перед носом у Кэди.

Итак, теперь Кэди брела по направлению к церкви, чтобы встретиться с Коулом. Как же ей себя вести? Сделать вид, что все прекрасно и помощь ей не нужна? Следует ли любой ценой сохранить свою гордость?

Удивительно, куда только девается эта гордость, если в дело вступает желудок… Когда она вернется в двадцатый век, может, напишет книгу и назовет ее «Путешествие во времени: новая диета для похудения».

«Достоинство, – повторяла и повторяла Кэди, идя вдоль улицы, – необходимо сохранить собственное достоинство». Прямо за пожарной каланчей начиналась длинная дорога вверх, потом перекресток и невысокая ограда, идущая прямо по вершине холма. Кэди преодолела подъем, вышла на вершину холма, зашла за ограду. Здесь город менялся. Та его часть, которую она уже видела, была прелестна, но за оградой, казалось, начинались кущи небесные. По дорожке можно было пойти направо и налево. Церковь была слева. А справа стояла хорошенькая невысокая постройка с просторным крыльцом и высокими закругленными вверху окнами. Вывеска над дверью гласила «Библиотека города Ледженд». Справа от библиотеки земляная дорожка вела на пологий холм, и Кэди пришлось даже протереть глаза, чтобы убедиться, что ей не чудится то, что она увидела в конце дорожки. Если она не ошибалась, красивая белая постройка с куполообразной крышей не могла быть ничем иным, кроме мечети.

Кэди не сомневалась, что никогда прежде не слышала, что на Диком Западе была хотя бы одна мечеть!,С этой мыслью она повернула в сторону церкви. По обеим сторонам от прекрасно ухоженной дорожки росли цветы, двор перед церковью можно было сравнить разве что с чудесным покрывалом из блестящей травы с разбросанными повсюду голубыми цветочками. По всей вероятности, здешние серебряные прииски процветали, поскольку давали возможность содержать общественные здания в таком прекрасном состоянии.

Когда Кэди подошла к церкви, она услышала пение и улыбнулась. Может, церковные служители проявят больше сочувствия к ее положению. Может, ей удастся поговорить с пастором и он поможет ей найти работу. Почему она не подумала об этом раньше?

Кэди медленно поднялась по ступеням церкви и тяжело опустилась в тени навеса над крыльцом, приготовившись ждать Коула. Он, без сомнения, купит ей что-нибудь поесть, решила она и улыбнулась столь приятной перспективе.

Ей не пришлось ждать слишком долго, потому что всего несколько минут спустя он подъехал верхом на коне. Даже само его появление позволило Кэди облегченно вздохнуть. Он ее друг, и он обязательно ей поможет!

– Я опоздал? – взволнованно спросил Коул. – Мне казалось, мы договорились встретиться в два.

– Нет, – ответила Кэди, отчаянно желая, чтобы волосы ее были не такими грязными и на ней не болтались страшные лохмотья, которые некогда были подвенечным платьем. – Это я рано пришла.

Он неторопливо спешился, медленно поднялся по ступенькам, потом остановился в нерешительности, словно не зная, что делать.

– Я должен сейчас репетировать сольную партию для завтрашней службы. Пастор уезжает из города на пару недель, так что необходимо будет больше музыки, чтобы занять время. После того как я исполню несколько песен, они взмолятся, чтобы пастор вернулся. – Он улыбался, беззаботно глядя на нее, словно не видя, в каком жалком она оказалась положении.

Он сделал шаг к двери, потом повернулся и сел на ступеньку рядом с ней.

– Вы в порядке?

Кэди хотелось бы ответить на этот вопрос утвердительно: да, все великолепно! – но в желудке у нее заурчало, и она не смогла солгать.

– Нет, не в порядке.

Он взял в свою большую, теплую, чистую руку ее грязную ладошку.

– Хотите мне об этом рассказать? Как ваша новая работа?

– У меня нет работы, – с отчаянием выкрикнула она, но когда он оглянулся на открытые двери церкви, Кэди заговорила потише. – Никто не захотел нанять меня! Никто и нигде, ни в общественных заведениях, ни в частных домах. Я обращалась даже в прачечную, но и они выгнали меня.

– Это семейное предприятие, – сказал он и, заметив в ее взгляде вопрос, пояснил:

– Прачечная принадлежит мистеру Симмонсу, а у него шесть дочерей, так что он ни за что не захочет платить чужаку.

Кэди хмуро посмотрела на него. Неужели он не понимает?

– Я не смогла найти никакой работы нигде, – равнодушно проговорила она. – Никто не захотел нанять меня.

– А вы пытались на приисках? Она прищурилась, потом произнесла медленно и твердо, словно объясняла идиоту:

– Я была на прииске «Тарика», но не на других, потому что они слишком далеко. Я ведь хожу пешком. К тому же в этом платье вообще трудновато перемещаться.

– О да! Готов спорить, что управляющий был очень мил, но его помощник отправил вас прочь.

– Да, – подтвердила она удивленно, потому что, похоже, он до сих пор не понимал, в чем дело.

– В прошлом месяце подружка этого помощника вышла замуж за другого, и он сейчас, как бы это сказать, немного сердит на женщин. Никого из них не желает видеть. – Коул положил ее ладонь назад на ее колени. – Вам не повезло, что вы первым делом попытали счастья на прииске «Тарика». Уверен, что на «Лили» или на «Амарилисе» нуждаются в поварихах. А как насчет тюрьмы? Это в паре миль от города на пути в Денвер, и, может, им кто-нибудь нужен. – Он снова обернулся на дверь. – Теперь я должен идти. Спасибо, что пришли, рад, что у вас все в порядке.

Несколько мгновений Кэди не могла пошевелиться от изумления. Он не может оставить ее просто так!

– Коул! – зашипела она вслед ему так, что он обернулся, замерев, хотя уже почти вошел внутрь.

– Да, мисс Лонг? – шепнул он тихо, чтобы не мешать людям, поющим в церкви.

– У меня не все в порядке, – сказала она. – У меня совсем не все в порядке!

И, к своему неудовольствию, она расплакалась, отворачиваясь так, чтобы он не видел ее лица. Она обернулась, только когда Коул протянул ей чистый носовой платок. Он снова сел с ней рядом и, слегка нахмурившись, ждал. Очевидно было, что он раздражен вынужденной задержкой, тем, что она отрывает его от хоровой репетиции. Она могла вот-вот умереть с голоду, а он боялся опоздать к своим певческим экзерсисам!

– Я не хотела бы вас здесь задерживать, но мне.., мне нужна помощь, – произнесла она столь непривычные для себя слова. Даже на кухне она отказывалась просить мужчин поднимать огромные медные казаны. Она любила все делать сама.

– Чем я могу помочь вам? – тихо спросил он.

– Я не могу найти работу, – повторила она. – Повар никому не нужен. Никто даже не дал мне возможности доказать, что я умею готовить.

Он молчал.

Кэди шмыгнула носом.

– Вы ничего не скажете?

– Я не знаю, что сказать. Вы ясно дали мне понять, что не хотите, чтобы я защищал вас, так что я ничего не могу сделать. Я не в состоянии заставить кого-либо дать вам работу, правда? Я ведь не хозяин этого города. – При этой мысли он усмехнулся.

– Но не могли бы вы замолвить за меня словечко…

– Если я это сделаю, потом вы меня возненавидите. Вы будете думать, что я вмешался в то, до чего мне не должно быть дела, и будете меня ненавидеть. Мисс Лонг, я слишком ценю вашу дружбу, чтобы подвергать ее такому испытанию.

Он похлопал ее по руке и бросил взгляд на вход в церковь, словно снова собирался ее покинуть.

Кэди вцепилась в руку Коула.

– Я не буду вас ненавидеть, что бы ни произошло. Вы прожили в этом городе всю жизнь и…

– Если честно, я приехал сюда, когда мне было четыре года.

– Не важно! – выпалила она и тяжело вздохнула, чтобы немного успокоиться. – Я прошу вас только поговорить с некоторыми из местных жителей.

Он посмотрел на нее с большой симпатией.

– Проблема в том, что на каждое рабочее место здесь десять претендентов. Когда нам понадобилась новая школьная учительница, этой должности добивались все жены и половина дочерей наших горожан. Члены городского совета чуть с ума не сошли, пока выбрали кого-то одного. Видите ли, все дело в серебре. Ледженд – город, сказочно богатый серебром, и каждый стремится сюда, надеясь разбогатеть. – Лицо его вдруг озарилось улыбкой. – Я мог бы отвезти вас в Денвер. Может, там вы найдете…

– Нет! Я не могу отсюда уехать, потому что я должна найти скалу, через которую я сюда попала. Если я хочу когда-нибудь попасть назад, это единственный путь!

Отвернувшись, он посмотрел на прелестную полянку перед церковью.

– Ах да… Гилфорд.

– Грегори, – поправила Кэди. – Человека, которого я люблю, зовут Грегори.

Коул сидел отвернувшись, но она заметила легкую улыбку, играющую в уголках его губ, словно то, что она только что сказала, оказалось очень смешной шуткой.

Но Кэди было вовсе не до шуток, и она снова спрятала лицо в ладонях.

– Вы должны помочь мне. Я хочу есть. Я ничего не ела уже…

Она замолчала, потому что Коул громко икнул.

– Извините, – сказал он, поднося руку ко рту. – Это бобы. Единственное, что Мануэль умеет готовить. Бобы на завтрак, бобы на обед, бобы на ужин. Бобы и…

– Я умею готовить не только бобы, – радостно сказала Кэди, глядя на него умоляющими глазами. – Я умею готовить что угодно!

Коул посмотрел на нее так, как смотрит мужчина, объясняющий женщине простейшие понятия этой жизни.

– Вы независимая, самостоятельная женщина, и я это уважаю. Я знаю, что вы очень гордитесь тем, что можете сама о себе позаботиться без чьей-либо помощи, так как же я могу…

– Прекратите, – буркнула она. – Вам нет нужды добивать меня. Вы были правы. По крайней мере, здесь и сейчас.

– Это извинения? Настоящие извинения или только что-то похожее?

– Это все, что вы от меня услышите, так что будьте довольны и этим. Коул усмехнулся в ответ.

– Прекратите насмехаться, уведите меня отсюда и купите мне самую большую порцию еды, какую только можно отыскать в этом городе. Это будет моя последняя еда перед тем, как стать рабыней на вашей кухне.

Он выгнул бровь, выражая недоумение.

– Рабыня на кухне в противоположность рабыне где?

– Просто накормите меня, и все. Но Коул не тронулся с места, дразнящая ухмылка исчезла с его лица.

– Кэди, я не могу дать вам работу.

– Потому что я сказала, что… Сжав руками ее ладони, он заглянул ей в глаза.

– Может, вы уже заметили, что Ледженд отличается от других приисковых городков. Ах да, верно, вы говорили, что никогда не бывали в таких городках, так что вам придется поверить мне на слово – есть огромная разница. В других городах допускается беззаконие, которое неприемлемо здесь, в Ледженде.

Она не поняла.

– Незаконно, если я буду готовить для вас?

– Нет, конечно не это. Дело в том месте, где я живу.

Услышав это, она посмотрела на него с недоумением. В тщательно выглаженной голубой хлопковой рубашке он выглядел весьма опрятно. Она почему-то не могла представить себе, чтобы Коул Джордан жил в лачуге.

– Я живу за городом, мой дом вон в том направлении, – сказал он, кивая на восток. – Рядом нет других домов, и понимаете, мисс Лонг, просто будет выглядеть не слишком правильно, если вы и я будем жить там вдвоем под надзором только старого Мануэля и нескольких батраков. – Его глаза наполнились грустью. – После репетиции хора я могу повести вас пообедать, но я действительно не знаю, что еще могу для вас сделать. Я никого не могу заставить нанять повара, который не нужен. Я отдал бы вам все деньги, что у меня есть, но весь город через минуту узнает об этом, и ваша репутация пострадает. – Он понизил голос. – В этом городе полно мужчин, и если вы возьмете деньги от меня, могут подумать, что вы совсем не такая, как есть на самом деле.

Кэди представила себе пьяных ковбоев, надирающихся после рабочего дня, срывающих с петель дверь в ее комнату в дешевеньком отеле и… Она затрясла головой, чтобы вернуться к действительности.

– Слишком много киношек, Элизабет Кэди, – услышала она словно наяву голос матери.

Коул сжал ее руки.

– Я действительно не знаю, как вам помочь. – Он снова посмотрел на дверь в церковь. – Я должен идти. После репетиции мы можем еще поговорить. Посмотрим, не удастся ли мне уговорить кого-нибудь взять вас на работу. Кое-кто в городе в долгу передо мной, так что глядишь…

Жалкое выражение лица Кэди заставило его замолчать.

– Милостыня, – пробормотала она себе под нос, представляя, насколько неудобно будет поселиться в чужом доме в качестве незваного гостя.

Именно в этот момент Кади решила полностью изменить свое поведение. Чрезвычайные ситуации требуют чрезвычайных решений. У нее перед глазами промелькнуло красивое лицо Грегори, и она подумала, что его загадочные черные глаза были полной противоположностью голубым глазам светловолосого Коула, с его открытым и простодушным лицом.

Она любила Грегори, очень любила, но его не было рядом. Он еще даже не родился, так что она не сделает ему одолжения, если не смирит свою гордыню и умрет с голоду, прежде чем успеет вернуться к нему.

Кэди сделала глубокий вдох, чтобы прибавить себе смелости, выпрямилась и заглянула в искренние голубые глаза Коула.

– Ваше предложение о замужестве все еще в силе? – спросила она и тут же увидела по его лицу, что он потрясен.

– Вы помолвлены с другим!

– Отчаянное положение вынуждает сделать отчаянный шаг.

Коул взглянул на нее так, словно хотел сказать: «Большое спасибо».

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Он посмотрел на ее руки, все еще зажатые в его ладонях.

– Я попросил вас стать моей женой в запале. Я чувствовал к вам такую благодарность за то, что вы спасли меня! Но теперь я думаю: что скажут люди? Боюсь, они…

– Так значит, вы всего-навсего низкопробный, лживый ублюдок! – выкрикнула она, вырывая руки. – Я здесь умираю с голоду – умираю с голоду, обратите внимание! – а вы думаете только о том, что скажут жители этого прилизанного городишка! Позвольте вам заметить, мистер Джордан, что жители этого города вообще не заслуживают того, чтобы обращать внимание на их мнение. Они скорее позволят одинокой женщине сдохнуть с голоду, чем рискнуть своей безупречной репутацией.

Она настолько рассердилась, что забыла о голоде и усталости, вскочила на ноги и смотрела теперь на него сверху вниз.

– Сейчас я жалею, что спасла вашу крепкую шею. Когда меня найдут мертвой на одной из этих улиц, моя смерть окажется на вашей совести!

Нанеся столь эффектный ответный удар, она подхватила шлейф своего платья и решительно зашагала вниз по лестнице. К несчастью, она споткнулась о длинную ногу Коула и едва не упала, но он ловко подхватил ее и, притянув назад, заставил сесть к себе на колени.

Кэди была настолько сердита, что даже не взглянула на него, и сидела очень напряженно.

– Мне кажется, я все-таки обязан вам.

– Никто не обязан жениться на мне из одолжения, – процедила она сквозь зубы. – И отпустите меня, пока никто не ваших «легендарных» святош не увидел нас вместе.

Он улыбнулся, услышав, как она обыграла название их города.

– Слишком поздно, – улыбка его стала еще шире.

Кэди обернулась и увидела перед собой хор города Ленженд штата Колорадо, в полном составе столпившийся в дверях церкви и с открытым восхищением рассматривающий ее и Коула.

– Боюсь, теперь у меня нет другого выхода – я должен на вас жениться! – сказал он. – После того как я…

– Берегитесь! Если вы сейчас скажете, что подорвали мою репутацию, я наброшусь на вас с кулаками.

Несколько мгновений Коул рассматривал ее, то ли развлекаясь, то ли приходя в себя от шока, потом перевел взгляд на хористов, которые все еще глазели на них, как аборигены, впервые попавшие в синематограф.

– Простите, но нам с мисс Лонг необходимо обсудить несколько вопросов наедине.

Когда зрители разошлись, Коул повернулся к Кэди, собираясь что-то сказать, но вместо этого только молча смотрел на нее. Она сидела у него на коленях в такой позе, что высоко поднявшаяся грудь почти полностью обнажилась, ее лишь чуть-чуть прикрывал лиф платья с глубоким вырезом. В этом обтягивающем наряде был отчетливо виден каждый изгиб пышной фигуры Кэди. Может, она и считала, что для конца двадцатого века страдает избыточным весом, но, проведя достаточно времени в этом веке, Кэди знала, что здесь предпочитают, чтобы женщина выглядела как положено женщине.

– Только притроньтесь ко мне, и вам придет конец, – прошипела она, сидя почти нос к носу к Коулом.

Мгновение он смотрел на нее молча, потом со вздохом облегчения медленно пересадил ее на крыльцо рядом с собой.

– Вы правы, – наконец произнес он. – Я перед вами в долгу. Я обязан вам жизнью, и я сделал вам предложение, так что я должен…

Он замолчал, заметив пристальный взгляд и плотно сжатые губы Кэди.

– Если вы станете моей женой, это будет большая честь для меня, – торжественно вымолвил он. – Честь и радость. Хочу, чтобы вы знали: я с уважением отношусь к необычным обстоятельствам, в которых вы оказались, так что я не требую от вас исполнения супружеских обязанностей. Если только вы сама этого не захотите, – добавил он.

Вообще-то Кэди об этом не задумывалась. В настоящий момент она хотела поесть, искупаться и лечь спать. Именно в такой последовательности. Ее гнев, выплеснувшийся на этого человека, отнял у нее последние силы.

Кэди глубоко вздохнула, но как ни старалась успокоиться, голос ее предательски дрожал, когда она тихо сказала: «Да».

– Простите, я не расслышал. Она стрельнула в него глазами.

– Я не могу пока точно определить, но что-то мне в вас по-настоящему не нравится. Только голод заставляет меня выйти за вас замуж.

Он улыбнулся одними уголками губ.

– Может, я мог бы найти другого мужчину, который позаботится о вас. Уверен, кто-нибудь где-нибудь выразит большое желание сделать вас своей женой.

Она проигнорировала его едкое замечание, отказываясь даже думать о том, что может с ней приключиться, если она вдруг окажется замужем за мужчиной, у которого нет почетной награды за прилежное посещение церкви.

– Хочу напомнить вам, что это вы в долгу передо мной, – безразлично проговорила она. – Я спасла вашу жизнь, а что касается моих супружеских обязанностей… Если вы попытаетесь заставить меня сделать что-то против моей воли, я…

В тоне, которым он оборвал ее высказывание, слышалась настоящая злость.

– Я не насилую женщин и вообще не причиняю им никакого вреда. – Коул сжал зубы. – Я женюсь на вас, потому что это необходимо, чтобы вас же защищать. Как вы выражаетесь, я перед вами в долгу. Теперь, если вы закончили критиковать мой характер, не угодно ли пройти в церковь и обвенчаться, или вы против? – спросил он. – Вы вольны уйти, если не хотите выходить за меня.

Кэди поняла, что он поставил ее таким образом на место. Может, она придавала этому больше значения, чем оно того заслуживает? Он сказал ей, что она красивая, но, видимо, не настолько, чтобы он потерял от этого голову. Как Коул сам говорил, он легко мог изнасиловать ее, когда они оказались один на один рядом с Деревом-виселицей, но ведь он этого не сделал.

Кэди почувствовала раскаяние.

– Брак – дело серьезное, и вы должны знать, что я отправлюсь домой, как только представится такая возможность, – предупредила она. – И не помолвлены ли вы с какой-нибудь девушкой, на которой предпочли бы жениться? Может, есть женщина, которая обидится, когда узнает, что мужчина, который, по ее мнению, принадлежит ей…

– Почти все женщины этого города влюблены в меня, – важно произнес он. – Даже замужние хотели бы овдоветь, лишь бы иметь возможность выйти за меня. Женщины преследуют меня, словно выводок цыплят курицу.

Мне каждую ночь приходится ночевать в новом месте, лишь бы сорвать их попытки найти меня, потому что все они пытаются меня соблазнить…

Кэди схватила его за руку.

– Замолчите, и давайте покончим с этим. Чем скорее это произойдет, тем скорее я смогу получить что-нибудь съестное.

– Только после вас, – улыбнулся ей Коул и пошире распахнул перед ней дверь в церковь. – Миссис Джордан, – тихо добавил он.

Глава 7

Кэди проснулась оттого, что ужасно болела голова и что-то мешало дышать. Когда она открыла глаза, ей пришлось некоторое время сосредоточивать взгляд, чтобы понять, что потолок над ней состоит из плотно прилаженных друг к другу балок. «Интересно, – лениво подумала она, – когда это хозяин успел сделать ремонт, и с какой это стати он решил оформить вирджинскую квартирку в Александрии в деревенском стиле?»

Повернув голову и протирая глаза, Кэди осмотрелась, стараясь прогнать никак не желающий отступать сон. «Хижина, – припомнила она, – хижина в горах. Одна очень чистенькая комнатка, самодельная мебель, голубые ситцевые занавески на окнах».

Кэди резко села – память внезапно вернулась к ней. Она больше не в Вирджинии. Она в горах Колорадо, и на дворе 1873 год.

На мгновение она спрятала лицо в ладони, припоминая все, что приключилось с ней за последние несколько дней, особенно то, что произошло вчера. Коул Джордан, мужчина, которого она едва знала, привел ее в церковь, готовую вот-вот рухнуть под тяжестью гирлянд из цветов. Широко раскрытыми глазами Кэди смотрела на розы и лилии, на свисающие отовсюду огромные полевые букеты.

– Здесь сегодня чуть позже будет венчание, – улыбнулся Коул, глядя на ее перепачканное лицо. – А может быть, эти цветы для нас.

– Тогда они, должно быть, все мертвые, – тихо сказала она, думая, что ее не услышат, но он услышал, и она почувствовала себя неловко, потому что по выражению его лица поняла, что сделала ему больно. Правду сказать, было очень мило с его стороны помочь ей таким образом. Просто это не совсем соответствовало тому, как она представляла свою свадьбу. Она хотела бы, чтобы рядом были ее подруги, Джейн и Дэбби, хотела выглядеть красавицей, а не замарашкой, ночевавшей на куче угля.

Идя по проходу, Кэди взглянула на Коула, заметила, как блестят на солнце его светлые волосы, и едва не бросилась бегом вон из церкви. Она мечтала пойти к алтарю с Грегори, мужчиной, которого любила, а не с этим чужим человеком.

Впереди, под прелестной аркой из зеленых веток и изящных белых цветов, стоял священник. Окажись это чужая свадьба, Кэди пришла бы в восторг от царящей вокруг красоты. Пел хор, но она едва слышала его пение. На венчание с Грегори она планировала пригласить сопрано из нью-йоркской оперной труппы.

Кэди даже не поняла, когда священник начал службу, так что не заметила и ее окончания. В какой-то момент она почувствовала, что глаза всех присутствующих в церкви устремлены на нее.

По-прежнему крепко держа ее за руку, словно боясь, что если он ее отпустит, она ускользнет, Коул вручил невесте свой носовой платок. Кэди и не заметила, когда начала плакать. Не то чтобы она громко всхлипывала или тело ее содрогалось от рыданий, просто горячие слезы медленно, но не переставая бежали по щекам.

– Не обращайте на меня внимания, я всегда плачу на свадьбах, – обратилась она к священнику, который продолжил службу не раньше, чем Коул кивнул в знак согласия.

В какой-то момент этой короткой церемонии Кэди произнесла то, что должна была произнести, и словно сквозь вату услышала, что теперь она – жена этого человека. Взяв себя в руки, она ждала, что Коул поцелует ее. Он ведь получил на это полное право, не правда ли?

Но Коул не поцеловал ее. Вместо этого он принял поздравления хористов, ни на мгновение не выпуская руки Кэди, и очень скоро вывел ее из церкви на крыльцо. На них посыпался традиционный рис, люди желали Коулу и его невесте удачи и вечного счастья, и выражали надежду, что молодые нарожают кучу детишек.

Среди всех этих дружеских шуток и намеков никто, кажется, не заметил, что Кэди за все время не проронила ни слова.

Коул помог ей сесть верхом и, отряхиваясь от осыпающего их риса, направил своего коня мимо церкви и повернул направо. Они долго ехали вдоль глубокого ручья, пока не достигли группы бревенчатых построек. Справа от них, у подножия горы, оказался огромный прогал – это мог быть только один из серебряных приисков города Ледженд.

– Прииск «Лили», – были первые слова, сказанные Коулом после их «свадьбы», если это слово применимо к только что состоявшейся лишенной всякой любви церемонии. Коул спешился, перекинулся парой слов с двумя подошедшими мужчинами и помог Кэди слезть с коня.

Он ввел ее в маленькую светлую палатку, в которой стоял небольшой столик, накрытый белой скатертью. Посредине стояла треснутая, с отбитым краем ваза, полная полевых цветов.

– Через минуту мы принесем вам поесть, – сказал один из мужчин, вошедший вслед за ними. – Скажите только, чего вы хотите, миссис Джордан, и мы постараемся достать и приготовить это для вас.

Кэди даже вздрогнула, услышав свое новое имя. Она так надеялась стать миссис Норман, а вместо этого ей дали фамилию этого чужого человека.

– Спасибо, – ответила она, но слезы еще сильнее полились из ее глаз.

– Ну ладно, тогда я оставлю вас наедине, – сказал мужчина и, явно нервничая, ретировался.

Коул отодвинул для нее стул, и Кэди буквально рухнула на него. «Продала себя за миску похлебки», – крутилось у нее в мозгу. Она сидела, обхватив голову руками.

Перегнувшись через стол, Коул взял ее за одну руку.

– Я не такой плохой, как вы, кажется, думаете, – нежно сказал он. – Честно. Она заставила себя улыбнуться.

– Я знаю. Я ужасно неблагодарная, простите меня. Окажись вы в моем времени, не думаю, что приняла бы ваши трудности так близко к сердцу, как вы – мои. Я не принесла бы такой личной жертвы, как сделали вы. Я правда благодарю вас!

– Ладно, – улыбаясь сказал он. – Итак, что ты хочешь получить в качестве свадебного подарка?

– Мыло, – ни секунды не колеблясь, ответила она. – И горячую ванну.

– Мудрое решение, – серьезно одобрил он, отчего Кэди даже улыбнулась.

Она начала говорить что-то еще, но полог палатки откинулся и внесли еду. В невообразимых количествах. Стол едва не рухнул от тяжести тарелок.

Кэди, не теряя времени на то, чтобы выбирать кусочки получше, брала еду своей вилкой с каждого блюда и не утруждала себя тем, чтобы положить ее в свою тарелку с отбитыми краями. Коул тоже ел, но, похоже, ему было гораздо интереснее наблюдать за Кэди.

– Нравится наша колорадская стряпня? – спросил он.

– Хотелось бы мне посмотреть на сковороду этого повара, – проговорила она с набитым ртом.

– Сковороду?

– Думаю, у этого повара сковорода настолько большая, что на ней можно зажарить целую овцу, с головой, копытами и всем прочим. И была она до краев полна растопленного свиного сала, а потом на нем жарились все эти блюда.

Коул удивленно взглянул на нее.

– А как же вы готовите?

В голове у Кэди настолько все перемешалось, что она не могла вымолвить и двух слов. Она просто продолжала есть овощ за овощем, один кусок мяса за другим, хотя по вкусу они совершенно не отличались друг от друга. Даже бисквиты в пудре оказались поджарены на том же топленом сале. Но Кэди в данной момент была настолько голодна, что оставила беспокойства о высоком холестерине на потом.

Когда же Кэди, наконец, съела все, что могла, ее охватила ужасная сонливость. Позевывая, она сказала:

– Как далеко еще до вашего дома?

– Недалеко, – ответил Коул таким тоном, что, будь Кэди менее уставшей, она бы рассердилась. Он произнес это таким образом, словно местоположение его дома – огромный секрет, нечто загадочное.

Кэди старалась не встречаться с ним взглядом, боясь, что он прочтет в ее глазах, как она представляет себе ближайшее будущее. Коула явно смущала его ковбойская бедность: скорее всего, вся его собственность состояла из коня да полудюжины коров. Несмотря на его аккуратную и чистую одежду, она сомневалась, что жилье ее мужа – нечто большее, чем просто лачуга.

– Да, ладно, – тихо сказала она. – Какая разница, где я буду жить. Все равно я долго там не пробуду.

Он улыбнулся и отвел прядку ее волос за ухо.

– Где мы будем жить, – поправил он и отдернул руку, потому что Кэди в испуге отшатнулась от него.

Коул отвернулся, но Кэди успела заметить, что сделала ему больно. «Но не думает же он, что это была настоящая свадьба, правда?» – успокаивала она себя. Он не мог так считать, особенно после всего того, что она сказала. После того…

– Готова в путь? – спросил он, отодвигая ее стул.

«По крайней мере, у него приятные манеры», – размышляла Кэди, следуя по пятам за Коулом туда, где их ждала лошадь. Веяло ночной прохладой. Небо было усыпано звездами. Усевшись впереди Коула, Кэди почувствовала, что постепенно привыкает к такой езде. Ничуть не смущаясь, она откинулась назад и прислонилась к его мощной груди. Чувствуя надежные объятия его крепких рук, Кэди уснула.

Это последнее, что она помнила. Сегодня утром она проснулась уже в постели и теперь рассматривала потолок хижины. Когда память полностью вернулась, Кэди откинула покрывало и обнаружила, что лежит в нижнем белье, то есть раздета ровно настолько, как сама разделась в тот день, когда впервые увидела Коула. Не нужно было быть великим детективом, чтобы заметить: сбоку от нее кровать еще хранит вмятину от крупного, тяжелого тела человека, который здесь спал.

Перекатившись по кровати, Кэди решила, что должна прекратить оглядываться на прошлое, гадая, что «могло бы быть, если…», и начать думать о будущем. Она должна сделать все возможное, чтобы попасть домой.

Свадебное платье оказалось перекинуто через спинку деревянного стула. В какое-то мгновение Кэди схватила этот рваный, грязный наряд, намереваясь швырнуть его в невысокие язычки пламени, весело полыхающие в камине. Однако что-то остановило ее. Может быть, вера в то, что это свадебное платье матери Коула. Ни его матушка, ни он сам не заслужили такого неуважения к наряду, предназначенному для счастья.

У одной из стен Кэди заметила деревянный сундук. Подойдя, она подняла крышку, чтобы убрать грязное платье с глаз долой. Запихивая его в один угол, в другом она заметила какие-то мальчишеские вещи: рубашки, поношенные брюки, белье и даже носки и ботинки. Кэди никогда в жизни не испытывала такой радости, как при виде этих чистых, мягких одежек. Теперь, если ей только удастся отыскать кусок мыла и ручей, она впервые за последние несколько дней помоется по-настоящему.

Но как она ни искала, ей не удалось обнаружить мыло. Она, правда, нашла впечатляющие запасы продуктов, которые решила внимательно изучить позднее. Однако то, чего ей хотелось больше всего на свете – мыла – нигде не было!

– Слишком много я хочу от свадебного подарка, – пробормотала она, направляясь к дверям хижины. На ней по-прежнему оставалось нижнее белье, а мальчиковую одежду она несла в руках.

Опуская ладонь на дверную ручку, Кэди вдруг подумала на секунду, что замок может оказаться заперт. Но когда дверь легко поддалась, девушка сказала себе, что страхи ее смешны и напрасны. Коул Джордан – прекрасный человек, поющий в церковном хоре. Он вовсе не монстр, заключающий женщин в темницу.

Позади дома, на холме или, вернее сказать, там, где начиналась гора, стоял сарай. Внутри Кэди с удивлением обнаружила привязанную к одной стене веревку с прикрепленным к ней огромным, голубым бантом. Веревка выходила наружу через отверстие в задней стене этой маленькой, но крепкой постройки.

Выйдя на улицу, Кэди зашла за дом и увидела, что веревка ведет вглубь деревьев и через каждый метр к ней привязаны такие же голубые банты.

Кэди с любопытством пошла вдоль этого каната, не понимая, куда он ее приведет. Может, Коул решил устроить засаду? Этакое сексуальное свидание в лесу? С каждым шагом она становилась все осторожнее, долго сомневаясь, продолжать идти или остановиться, оглядываясь по сторонам на случай, если он внезапно прыгнет на нее с дерева. Они теперь женаты, так что он, пожалуй, считает, что имеет право делать с ней все, что ему заблагорассудится, разве нет?

Добравшись до конца веревки, Кэди застыла в изумлении, не веря своим глазам. Она и прежде слышала о колорадских горячих источниках, и замечательный маленький пруд перед ней, без сомнения, был одним из них. От теплой воды поднимался пар. Вокруг, на каменных берегах заводи, лежали букеты полевых цветов и – о, чудо! – по меньшей мере шесть кусков мыла. Тут же находились три голубых полотенца, брошенных на камни рядом с прудом.

Глаза Кэди наполнились слезами. Коул Джордан действительно оказался одним из самых милых людей на свете! Так думала Кэди, пока ее пальцы торопливо расстегивали застежки одежды. На мгновение у нее промелькнула мысль, что он может подглядывать за ней, но сейчас ей это было безразлично. Как только Кэди удалось расстегнуть корсет и он упал к ее ногам, она облегченно вздохнула полной грудью и сделала несколько глубоких глотков разреженного горного воздуха, так что почувствовала легкое головокружение.

Прочие детали одежды последовали за корсетом, и, раздевшись донага, Кэди осторожно попробовала воду пальцем ноги. Температура воды оказалась тем, что надо!

Никогда в жизни Кэди так не наслаждалась купанием, как на сей раз. Пруд наполнялся из какого-то подземного источника, так что вода не застаивалась, а постоянно сменялась. Кэди намыливала тело и волосы, потом ныряла под воду, чтобы смыть пену.

Кэди провела в пруду не меньше часа, пока кожа ее не стала совершенно чистой, а волосы не заблестели. Она медленно выбралась на берег и завернулась в большое полотенце. Когда из него выпал гребень для волос, она даже не очень удивилась, – казалось, Коул подумал обо всем.

Когда Кэди вернулась в хижину, то была совершенно новая женщина. Мальчишеская одежда очень хорошо подошла ей, пришлось только очень туго Затянуть ремень, чтобы не соскакивали брюки, и закатать штанины, чтобы они не волочились по земле. Бюст ее был немного великоват, чтобы ходить без бюстгальтера, но она совершенно не была настроена снова затягивать себя в корсет.

Кэди не сомневалась, что увидит в хижине Коула, но его там не оказалось, так что она принялась разбираться со съестными припасами. Нельзя сказать, что они поражали своим разнообразием: мука, фасоль, бекон, картофель, сухофрукты, сушеный горох. «Как же мне испечь хлеб без дрожжей?» – громко спросила она, но тут с радостным возгласом, вытащив пробку из маленького бочонка, обнаружила там пиво. «Biga!» – вспомнила она итальянское название пивной смеси, которой можно было воспользоваться для приготовления хлеба. Она могла, конечно, приготовить дрожжи из картофеля, но с пивом было гораздо быстрее. Под мешками из-под муки Кэди обнаружила глиняный кувшин с маслом и корзинку яиц.

Через несколько минут Кэди принялась за стряпню. Она смешала пиво с мукой, чтобы таким образом получились дрожжи, песком отдраила эмалированный кофейник и перетопила в нем масло, чтобы оно подольше сохранилось. Налив в чугунок воды из огромной бочки, что стояла в углу комнаты, она поставила тушиться фасоль. Для того чтобы испечь бисквиты, ей пришлось приготовить из соды и сметаны тесто по собственному рецепту. Забравшись на кровать, она сняла с полки под самым потолком индейский кувшин и с радостью обнаружила, что внутри он покрыт глазурью. В этом горппсе она поставила томиться сухофрукты.

И только сделав все это, Кэди приготовила себе омлет. Ей не часто приходилось готовить на открытом огне, но Кэди всегда любила экспериментировать с новым кухонным оборудованием, готовить новые блюда, так что с удовольствием ощущала жар на своем лице. В кухне обнаружился чугунный таган – некая разновидность духовки на ножках, – ржавеющий рядом с камином. Отчистив его и смазав жиром,. Кэди поставила бисквиты печься на углях. Когда они подрумянились, она сняла противень с огня и приготовила коблер из сухих персиков.

Прошло уже несколько часов, а Коул так и не возвращался. Часов у Кэди не было, но по тому, как проникали в окна лучи солнца, она поняла, что день клонится к концу. «Не для того он привез меня в эту хижину, чтобы оставить здесь одну навсегда и исчезнуть», – успокаивала себя Кэди, уверенная, что подобный поворот событий невозможен.

Когда прошло еще примерно полчаса, а Коул так и не объявился, она освободила корзину от яиц и сложила туда все, что успела приготовить. Поскольку ей удалось отыскать бутылку уксуса, оставалось найти то, что можно замариновать, тогда, рассуждала сама с собой Кэди, у нее будет приправа на все случаи жизни.

Повесив корзинку на согнутый локоть и накинув на плечи покрывало, чувствуя себя маленькой Красной Шапочкой, она отправилась в густой лес искать большого Злого Волка. Кэди даже рассмеялась, но тут же решила, что так вести себя не стоит: ведь единственной ее целью должен быть поиск пути, который выведет ее из этих мест. У нее нет времени печь хлеб и готовить соленья. У нее нет времени" расхаживать по лесам, вдыхая чистый, свежий воздух, который никогда не знал выхлопов дизельных двигателей.

Найти Коула оказалось не так уж трудно. Буквально в нескольких метрах от хижины за крутым склоном журчал широкий глубокий ручей. Он стоял прямо в воде с обнаженным торсом и держал в руках удочку, полностью сосредоточившись на своем занятии. При его виде у Кэди перехватило дыхание. Все-таки Коул был настоящим красавцем! Широкие мускулистые плечи, мощная грудь и узкая – не больше восьмидесяти сантиметров – талия.

– Доводилось когда-нибудь рыбачить? – тихо спросил он, не оборачиваясь, но давая Кэди понять, что знает о ее присутствии.

– Мне больше знакомо то, что можно сделать после того, как рыбка поймана. – Она постаралась, чтобы звук ее голоса не выдал волнения, охватившего ее. Отведя от него взгляд, она спустилась по склону и остановилась на ровном травянистом пятачке совсем рядом с водой, потом расстелила покрывало и опустила на него корзинку.

Снова взглянув на Коула, она вскрикнула от неожиданности. С вершины холма ей не было видно, но на его теле оказалось не меньше полудюжины красных уродливых круглых шрамов, очевидно, оставленных пулями.

Словно не поняв причины этого возгласа, он посмотрел на свою грудь и снова поднял голову.

– Передай мне рубашку, я оденусь, – сказал он, с удивлением глядя на нее.

– Нет, ничего. Я не собиралась тебя рассматривать, – сказала она, отворачиваясь, но не сдержалась и снова повернулась к нему.

– Кто это с тобой сделал? Эти люди, что собирались тебя повесить?

Коул пристально смотрел на воду, делая вид, что следит за леской, но на губах его появилась легкая улыбка – тревога Кэди была ему явно приятна.

– Нет, это случилось, когда я был маленьким. Когда мои сестра и приятель попали под пули, я тоже. – Он смущенно замолчал. – Мне удалось это, им – нет, – тихо вымолвил он.

Глядя на рубцы, Кэди не хотела думать о боли, что ему пришлось вытерпеть, пока заживали такие раны.

– Мне рассказывали, что любые раны могут излечить поцелуи, – сказал он, и, посмотрев на него, она догадалась, что он ее дразнит. Глаза его сияли.

– Не похоже, чтобы до сих пор от них было много пользы. – Кэди улыбнулась.

– Думаю, что то были поцелуи не тех женщин. – Он вышел из воды и остановился у нее за спиной. – Что в корзине?

Коул встал слишком близко, поэтому она сделала шаг в сторону.

– Просто бекон, бисквиты, – она понизила голос, – и персиковый коблер.

– О?! – Он снова приблизился. – Ты вымыла волосы, да? Тебе понравилось мыло, которое я для тебя достал?

– Замечательно. – Она посмотрела на него пристальным взглядом. – Отправляйся на ту сторону покрывала и не подходи ко мне.

Это требование почему-то рассмешило его, он снова вошел в воду и вытащил из воды бечевку, унизанную форелью.

«Я покопчу их», – подумала Кэди, но тут же одернула себя: она собирается домой, у нее не будет времени коптить рыбу.

– Разведи огонь. Я пойду за сковородой и заодно прихвачу несколько головок дикого лука, который видела по пути. Пообедаем.

– Слушаюсь, мадам, – услышала она его слова, бросившись вверх по склону, на ходу подхватывая попадающиеся под ноги луковицы. Здесь у нее под руками не могло, конечно, оказаться тех многочисленных продуктов, что были доступны ей в Вирджинии. Ни лимонного сорго, ни аниса, ни даже оливкового масла. «Интересно, что бы мне удалось сделать», – подумала она и даже остановилась в недоумении. Не собирается же она оставаться здесь настолько долго, чтобы проводить кулинарные эксперименты!

«Будь твердой, Кэди, – сказала она себе. – Ты должна потребовать, чтобы Коул завтра же отвез тебя к скалам. А если он откажется, ты должна отправиться туда сама». Подумав об этом, она вспомнила, что не знает обратной дороги в город, тем более дороги к скалам с пещерами.

Когда Кэди вернулась со сковородой, Коул уже развел огонь и, растянувшись на покрывале, уплетал, похоже, третий бисквит с маслом. Она сразу заметила, что он даже не подумал почистить рыбу, но не слишком огорчилась, так как у нее была своя метода чистить и разбирать ее.

– Что тебе нужно? – спросил он, заметив, что она держит рыбу в руках и с тоской смотрит вверх, в сторону хижины, словно испугавшись необходимости снова подниматься в гору.

– Нож.

– С каким лезвием?

Она улыбнулась, услышав вопрос. Учитывая то, с каким наслаждением он растянулся на земле, было чрезвычайно любезно с его стороны предложить свои услуги сбегать в хижину и принести ей орудие труда. Не говоря уже о том, что все, что она обнаружила во время своего осмотра, был старый ржавый нож, годный только на то, чтобы чистить картошку.

– Двадцатисантиметровый разделочный нож. Длинный, с тонким лезвием, – сказала она, хитро улыбаясь. Пусть попробует отыскать такой!

Не прошло и секунды, как в нескольких сантиметрах от ее руки в землю вонзилось длинное, тонкое лезвие. Она удивленно посмотрела на него, молча спрашивая, откуда это.

Коул, отвернувшись, улыбался, ожидая, когда она задаст вопрос.

Но Кэди легче было умереть, чем расспрашивать его.

– Спасибо, – только и вымолвила она и принялась разделывать рыбу и резать картофелины.

Многолетняя работа в ресторане научила ее все делать быстро и эффективно. Через несколько минут перед Коулом уже стояла сковорода, полная тушеного картофеля, сдобренного диким луком, и великолепно приготовленная форель, слегка обрызнутая уксусом и украшенная изюмом.

Взгляд, которым Коул наградил Кэди, вонзив зубы в сочную рыбу, был для нее наилучшей наградой. Сидя на покрывале как можно дальше от него, она подтянула колени к самому подбородку и обхватила их руками. Одно дело было готовить для президента, избалованного изысканными блюдами, и совсем другое – для человека, который привык к однотипной, почти безвкусной еде. Коул смотрел на ее стряпню, словно это амброзия, достойная богов.

Она сидела молча, наблюдая за чистой, незамутненной водой, а Коул отдавал последние почести приготовленному Кэди блюду, вычищая тарелку куском хлеба.

Когда сковорода опустела, он довольно долго молчал, изучая ее профиль.

– Я не пробовал ничего подобного, – с благоговением в голосе оценил наконец он.

Кэди просто улыбнулась, потом подтолкнула к нему корзину.

– Осталось место для персикового коблера?

Коул уделил должное внимание и этому деликатесу, а когда закончил, откинулся на локоть и уставился на ручей.

– Если бы я уже на тебе не женился, то попросил бы твоей руки сейчас, – сказал он настолько серьезно, что Кэди расхохоталась.

Передав Коулу кувшин кристально чистой воды и принимаясь за чистку сковородки, она спросила:

– В котором часу мы завтра утром отправимся на поиски скалы, через которую я сюда попала?

Когда Коул не ответил, Кэди сжала губы, потом подошла поближе и присела рядом, приготовившись к борьбе. Не было сказано ни слова, но она знала – он не хочет, чтобы она уходила.

– Кэди, – заговорил Коул. – Ты мне нравишься. Я никогда не встречал женщины, чья компания "доставляла бы мне столько удовольствия. У тебя замечательное чувство юмора, ты умная, красивая. А.., а это… – Он указал рукой на корзину, словно у него не было слов, чтобы описать ее кулинарное мастерство. – Я никогда не встречал никого, похожего на тебя. Пожалуйста, останься со мной всего на несколько дней. Потом я помогу тебе попасть назад. Клянусь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе оказаться там, где ты хочешь. Я переверну небо и землю, чтобы ты вернулась к себе. Только подари мне несколько дней. Три дня. Это все, о чем я прошу.

Кэди понимала, что не должна этого делать. Однако вряд ли найдется женщина, способная устоять перед мужчиной, говорящим, что ценит ее чувство юмора и считает ее красавицей. Она любила Грегори, но по мере того, как час проходил за часом, казалось, что он все больше отдаляется от нее. И все-таки Кэди не желала оставаться в этом времени, где нет медицинской помощи, нет ванных комнат, нет… Нет Грегори!

– Я не могу, – тихо сказала она. – Грегори, наверное, разыскивает меня.

– Ты не знаешь этого наверняка. Не исключено, что ты можешь остаться здесь на полгода или на десять лет, или даже на всю жизнь, а потом пройти сквозь скалу и оказаться в собственном доме все в том же белом платье, и при этом не пройдет ни мгновения.

Кэди была поражена: он почти не задавал вопросов по поводу ее утверждения о том, что она явилась из другого времени. Он не просил доказательств, так что она понятия не имела, верит он или нет в ее рассказ. Но, похоже, он верил, что если она отыщет нужные скалы, то исчезнет.

– Но я ничего не знаю наверняка, правда?

Могу только сказать, что Грегори сейчас должен с ума сходить от беспокойства. Может, меня даже разыскивает полиция.

– Значит, когда ты вернешься, они вдвойне обрадуются этому.

– Ха! – хмыкнула Кэди. – Триста женщин к тому времени попытаются занять мое место. Ты не видел, каков Грегори! Даже моя подружка Дэбби, которая давно замужем и имеет троих детей, заглядывалась на него. Она готова была просто сидеть и не сводить с него глаз!

– А как насчет тебя?

– Я не сижу и не смотрю на него не отрываясь, если тебя это интересует.

– М-м-м. Звучит так, как будто все-таки сидишь и смотришь. Ты боишься его?

– Боюсь Грегори? – возмутилась она. – Это абсурд! Грегори муху не обидит. Он нежный и добрый, и.., очень сексуальный. – Она посмотрела на Коула, который накинул на плечи рубашку, хотя его плоский живот оставался открытым. Смотрелся Коул весьма притягательно.

– Да, – в запале повторила она. – Грегори очень, очень сексуален. Я от него без ума. – Она заставила себя успокоиться. – Я не хочу проводить здесь три дня ни с тобой, ни с каким-либо другим мужчиной. Я хочу домой, к Грегори.

Минуту Коул не отвечал.

– Ладно. Утром я отвезу тебя назад, – медленно вымолвил он и потянулся к ней, чтобы снять упавший ей сзади на волосы листок.

Но как только он приблизился, Кэди вскочила, словно он собирался ее ударить.

– Не могу понять, что я сделал такого, что ты мне не доверяешь? – проворчал он.

– Я могла бы доверять тебе только в случае, если бы ты был евнухом, – буркнула Кэди, стряхивая лист с головы.

Сначала Коул не отреагировал на ее замечание, потом, к удивлению Кэди, глаза его расширились, а лицо побледнело.

– Откуда ты узнала? Кто тебе сказал? Кэди смутилась.

– Кто мне сказал – что? Я не понимаю, о чем ты.

Коул ничего не ответил и принялся резко, почти сердито собирать кухонные принадлежности. Кэди никак не могла понять, что сделала не так.

– Извини, – проговорила она, не сводя с него глаз. – Я не знаю, чем расстроила тебя. О чем таком мне должны были сказать?

Коул присел на покрывало.

– Дело не в тебе, а во мне. Я не могу смириться, когда женщина узнает об этом. Я знаю, ты сочтешь это ужасным, но мне нравится, когда молодая, красивая женщина, как ты, например, шарахается от меня, пугаясь того, что я мог бы попытаться от нее добиться. Мне ненавистно то, насколько девушки из нашего города чувствуют себя в безопасности рядом со мной. Они относятся ко мне, как к подружке!

Глаза Кэди готовы были выскочить из орбит.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Как женщина может чувствовать себя в полной безопасности рядом с мужчиной с такой внешностью, как у тебя?

– Забавно, правда? – Он чуть-чуть повернул к ней лицо и удивленно приподнял одну бровь. – Маленькая шутка Господа Бога, Он позволил мне вырасти до габаритов настоящего мужчины, но полностью лишил меня мужественности.

– Твой?.. Твой?.. – Она заставила себя замолчать, но не могла отвести взгляд от низа его живота.

Коул отвернулся.

– Эти пули… Они. – Он указал на следы пяти пуль, изуродовавших его спину. – Они попали и в нижнюю часть моего тела, – тихо проговорил он.

Кэди тяжело опустилась на покрывало.

– Ты хочешь сказать, что не можешь… Коул отвернулся, так что она не видела больше его лица.

– Могу ли я делать детей? Нет, не могу. Именно поэтому я не женат, несмотря на то, что мне уже тридцать три. Женщины, которые знают, не захотят меня, а женщины, которые не знают… Было бы несправедливо по отношению к ним, правда? Женщины хотят иметь детей, – тихо сказал он.

– Не все женщины мечтают о детях.

Он повернулся и удивленно уставился на нее.

– Ну, в этом мире все мечтают.

Кэди не знала, что сказать. Она, конечно, читала статьи о том, что необходимо делать, если мужчина – импотент. Быть доброй, все понимающей, а возглавляла список этих добродетелей, кажется, нежность.

– Ты просто бесплоден или, м-м, вообще импотент?

На мгновение он смутился, потом ответил:

– И то, и другое, – он глубоко вздохнул. – Кэди, я знаю, что грех было привозить тебя в эту хижину. Уверен, небеса меня покарают. Но я не мог удержаться. Я надеялся, что уговорю тебя провести со мной три дня. Наедине. Только мы вдвоем. Может, ты возненавидишь меня, но чего я только не придумывал, чтобы убедить тебя. Даже если ты вернешься на три дня позже, неужели это так плохо – заставить любящего тебя мужчину немного посходить с ума? Не станет ли возвращение еще слаще оттого, что ему придется подождать? Понимаешь, ты – мой единственный шанс провести с кем-нибудь медовый месяц. Я мог подыскать женщину, которая согласилась бы выйти за меня замуж, но она возненавидела бы меня, как только узнала бы правду. Но с тобой, благодаря твоим странным обстоятельствам, подумал я, может, мы могли бы изобразить на несколько дней, что влюблены друг в друга. Изобразить медовый месяц, так сказать. Ты не стала бы на меня сердиться, потому что твое будущее и то, будут у тебя дети или нет, будет зависеть не от меня. По окончании этого медового месяца ты могла бы вернуться к мужчине, которого любишь, и никто от этого не пострадает.

Кэди смотрела на него и видела печаль в его глазах. Может, именно поэтому ее отправили в прошлое? Для того, чтобы подарить этому одинокому человеку три дня любви? Подарить ему то, что другим путем он никогда не сможет получить? Кому станет хуже от ее трехдневного пребывания здесь, спросил он. Если она вернется к Грегори, Коул к этому времени будет мертв уже больше ста лет. К тому же, если она вернется назад в Вирджинию и скажет, что у нее что-то было с ковбоем-импотентом, кто вообще ей поверит?

Правдой может оказаться и то, что сказал Коул: она вернется назад сквозь скалы через десять лет, а в ее времени не пройдет и минуты. К тому же в глубине души Кэди понимала, что Грегори не повредит, если он не будет знать, где она пребывала целых три дня. Однажды он, смеясь, сказал гостям за ужином, что всегда знает, где найти Кэди: на кухне в «Луковице». Так что из того, что она проведет три дня с этим совершенно безвредным человеком? Они смогут рассказать друг другу каждый о своем мире. Может, обнаружится нечто такое, что поможет ему или ей жить в своем времени. Должна же существовать причина, по которой ее забросило в прошлое, так почему же ей по крайней мере не сделать попытку выяснить эту причину, прежде чем вернуться домой?

Кэди глубоко вдохнула.

– Три дня, – сказала она. – Три дня, и на утро четвертого ты отвезешь меня назад и поможешь найти эти скалы!

Можно было подумать, что на лице Коула отразились одно за другим тысяча чувств, но все они были близки к настоящему экстазу.

– О, Кэди, – прошептал он. – Ты сделала меня счастливейшим мужчиной на земле.

Прежде чем она успела о чем-то подумать, он обхватил ее руками и прижал к своей обнаженной груди, покрывая поцелуями макушку ее головы.

То, что в этот момент почувствовала Кэди, слишком потрясло ее, так что она оттолкнула его с куда большей силой, чем это было необходимо.

– Извини. Я не собирался этого делать, – сказал он, выпуская ее.

Кэди почувствовала, что ее сердце готово выскочить из груди. Что-то подсказывало ей, что она не должна целовать его, но, с другой стороны, она уже не могла забыть, что в реальной жизни она только помолвлена, но не замужем. Вся Америка, казалось, только и делала, что прыгала из одной постели в другую, за ночь сменяя до трех партнеров, так неужели она не имеет права поцеловать мужчину после того, как вышла за него замуж? К тому же это ведь только на три дня. А благодаря физическим особенностям Коула она могла не бояться, что окажется неверна Грегори.

Кэди решительно обхватила руками голову Коула и прижалась губами к его рту. Поцелуй получился не слишком «настоящим». Хотя Кэди считала себя весьма современной женщиной и собиралась замуж, она была не очень опытна в поцелуях.

– У нас медовый месяц, ты не забыл? На лице Коула расцвела прекрасная, нежная улыбка, и он заправил локон ей за ухо.

– Знаешь, миссис Джордан, я думаю, что начинаю в тебя влюбляться.

Кэди прижала пальчик к его губам.

– Не говори так. Не говори и не делай ничего такого, что заставило бы меня чувствовать себя виноватой за то, что я покину тебя. Если я буду знать, что мой уход причинит тебе боль, я вынуждена буду уйти прямо сейчас.

– Нет, – сказал он, притягивая ее к себе. – Три дня, – это все, о чем я прошу.

Глава 8

Коул проснулся очень рано, развел огонь в камине и придвинул стул так, чтобы, усевшись на него, наблюдать за спящей Кэди. Ему и впрямь было странно осознавать, насколько он ее любит. Правду сказать, Коул даже не мог припомнить, как он жил до того, как встретился с ней, и, оглядываясь назад, видел, что все его прошлое было ничем иным, как ожиданием Кэди. Что бы он ни делал, с кем бы ни встречался – все это оказалось не больше чем подготовкой к тому дню, когда она появилась среди валунов и камнем пробила голову одному из парней Харвуда.

В тот момент Коул был привязан к дереву, шею его стягивала петля, но он был в сознании ровно настолько, чтобы увидеть ее. Похожая на ангела в облаке белого шелка, она возникла ниоткуда, обрушила камень на голову бандиту, а потом еще стояла несколько секунд в нерешительности, не зная, как выстрелить из ружья. Когда она случайно нажала спусковой крючок, пуля просвистела так близко от головы Коула, что он почувствовал, как она горяча. В душе он возблагодарил Бога за то, что его конь помнил все, чему его учили, и стоял совершенно неподвижно. Сдвинься животное хотя бы на дюйм, Коулу пришел бы конец.

Выстрелы женщины заставили Харвуда и его людей запаниковать: они не могли понять, кто же в них стреляет. Поскольку первая пуля рикошетом отлетела обратно к скалам, никто из убийц не заметил ее. Но Коул знал, куда смотреть. Едва сохраняя сознание, узкими щелочками вместо глаз Коул наблюдал за женщиной, которая пыталась снова выстрелить. «Взведи его, взведи его, взведи», – повторил он про себя раз двадцать, не меньше.

На его счастье, она передернула затвор и снова выстрелила. На сей раз женщина попала в самого Харвуда, и в то же мгновение все бандиты как один открыли огонь, наугад обстреливая скалы. Закрыв глаза, Коул молился, чтобы женщину не нашли и чтобы ее не задела шальная пуля. Он предпочел бы, чтобы они закончили свое дело и повесили его, нежели поймали ее.

Но Харвуд и его люди не имели представления, сколько человек выслеживало их, поэтому они сделали еще несколько выстрелов в ту сторону, где был конь Коула, и ускакали. И снова, к счастью, его славный жеребец не сдвинулся с места, даже не вздрогнул, несмотря на то, что одна пуля царапнула его спину. «Сегодня тебе причитается дополнительная пайка овса, старик», – похвалил он верного Друга.

Коул то терял сознание, то приходил в себя, и каждый раз, когда он возвращался в реальный мир, он наблюдал невероятные вещи. Сначала Коул увидел, что женщина раздевается, снимает свое белое свадебное платье. Когда он очнулся в следующий раз, она сидела на коне позади него, грудью прижавшись к его спине. Именно в этот момент он решил, что на самом-то деле умер и теперь находится на небесах рядом с этим ангелом.

В очередной раз вернувшись к действительности, он обнаружил, что лежит на земле, накрыв ее тело своим. Заулыбавшись от абсолютного счастья, Коул снова погрузился в бессознательное состояние.

Когда настало новое пробуждение, выяснилось, что он спал, обеими руками обнимая эту женщину.

«Ты ангел», – попытался сказать он, но горло у него настолько саднило, что Коул не смог вымолвить ни слова.

Затем его вывел из забытья солнечный свет, и он обнаружил, что она – не сон, а реальность, и, естественно, он начал ее целовать. Через несколько мгновений она выскользнула из его объятий и принялась рассказывать совершенно невероятную историю о том, что она появилась из будущего, собирается выйти замуж за кого-то другого, и прочую ерунду.

Наверняка он понял только то, что она представления не имеет, где живет, и то, что какой-то парень оказался настолько глуп, что выпустил ее из поля зрения на пять минут. При этом Коул твердо придерживался мнения, что находка принадлежит тому, кто ее обнаружил. Будь его воля, он в тот же миг повел бы ее под венец и оставил рядом с собой навсегда, но у Элизабет Кэди Лонг были другие планы. Во-первых, похоже, она верила, что влюблена в другого. У Коула хватало здравого смысла, он знал, что, если женщина считает, что кого-то любит, разубедить ее невозможно. Для этого необходимо, как минимум, очень много времени и усилий. То и другое он собирался посвятить достижению именно этой цели.

Может, Коул находился и не в самой лучшей ситуации, когда увидел ее впервые, но в своих чувствах он разобрался с первой секунды. Кэди была смелой и доброй. Она рисковала своей жизнью, чтобы спасти совершенно незнакомого человека. Как она сама сказала Коулу, она понятия не имела, хороший он или плохой человек. Тем не менее она спасла его и заботилась о нем, несмотря ни на что.

С улыбкой он представлял себе, как она говорит, вспоминал ее странные фразы, непонятные слова и еще более необъяснимые взгляды на жизнь. Всего этого оказалось достаточно – или почти достаточно, – чтобы убедить его: она, как и говорила, действительно появилась из другого времени.

Откуда бы она ни возникла, это были места, о которых Коул понятия не имел. К тому же во всем штате Колорадо не отыскалось бы другой такой женщины, как Кэди. Только что она казалась сердитой и сильной, и вот уже перед вами сама кроткость и невинность.

Какой бы Кэди ни была, она всегда пряталась за непроницаемой защитой оболочкой. Можно было подумать, что она живет в этом мире сама по себе, потому что самым важным для нее было знать, что она идет своим путем и никто о ней не заботится. Казалось, ей совершенно необходимо существовать в этом мире в одиночку.

К тому же она не позволяла Коулу приблизиться к себе, как он ни старался. Он понимал, что Кэди не могла не бояться: все-таки она оказалась одна в незнакомом месте, но тем не менее отказывалась просить о помощи или даже позволить ему заметить, насколько напугана!

К тому же она продолжала твердить об этом.., этом человеке по имени Грегори. Одно упоминание этого имени вызвало у Коула усмешку. Кэди не любила этого человека. Может, Коул был не так уж опытен в любви, поскольку он только недавно с ней встретился, но он довольно знал о жизни, чтобы понять, что, когда Кэди произносила его имя, в голосе ее не звучало то чувство, которое сам Коул испытывал к Кэди. Скорее можно было подумать, что она говорит о деловом партнере, а не о человеке, за которого собирается выйти замуж.

А может, Коулу просто хотелось, чтобы так было. Сейчас, сидя в хижине в полусвете раннего утра, он смотрел на Кэди, зная, что никогда не сможет услышать в ее голосе нотки любви по отношению к какому-то другому мужчине – только к себе.

Она принадлежала ему. За несколько минут до того, как ему было суждено погибнуть, она была послана ему свыше, чтобы спасти его. Спасти от смерти, спасти от одиночества. Спасти от жизни, которая для него имела все меньше и меньше смысла. С того самого дня, когда ему еще было всего Девять лет, с того самого проклятого дня, когда произошло ограбление банка и горожане открыли огонь. Коул не мог понять, почему он уцелел. Только он, и никто больше. За два дня он потерял сестру, друга, отца и деда. А год спустя умерла мама. Его бабушка сказала, что не может больше выносить даже вида городка Ледженд, и переехала в Денвер. Коул упросил бабушку, свою единственную оставшуюся в живых родственницу, позволить ему не уезжать из этого городка, затерявшегося среди гор. Он не выносил больших городов. У бабушки Рут было мягкое сердце, поэтому она позволила внуку жить в его любимом Ледженде с людьми, которым доверяла.

Однако, как ни были добры к нему в доме, где он жил, ощущение пустоты, которое возникло с потерей семьи, никогда его не покидало.

Коул с улыбкой смотрел на Кэди, спящую, словно ангелочек, под ворохом покрывал на жесткой кровати. Она была сама невинность! И его считала таким же. Насколько он успел заметить, Кэди верила всему, что он ей говорил. Невероятно, но она поверила даже в его историю про то, что он евнух!

Эта ложь возникла под влиянием момента, слово вызвало воспоминания детства, когда после перестрелки никто не знал, выживет он или нет. Коул тогда воспользовался печальным преимуществом и тревогой в глазах окружающих, чтобы получить ответы на все «взрослые» вопросы, узнать секреты, которые они с Тариком пытались по-своему объяснять. Кто такой евнух – был один из таких вопросов. Его бабушка ответила, что это мужчина, который не мог иметь детей, и ни одна женщина не хотела выходить за него замуж. И вот теперь, годы спустя, когда Кэди невольно произнесла это слово, Коул ухватился за него и изобрел такую великолепную историю.

И Кэди ему поверила! Она поверила и согласилась остаться с ним. Удивленный Коул заметил, как потеплели ее глаза, и почувствовал, что сердце ее смягчилось.

Может, Коул и должен был чувствовать вину за столь ужасную, невероятную ложь, но он готов был пойти на что угодно, чтобы подольше побыть рядом с Кэди. Он даже подумывал, не броситься ли ему вниз с обрыва, чтобы сломать парочку костей, лишь бы она осталась ухаживать за ним. Не исключено, что если он пострадает и она поверит в его беспомощность, то не будет дергаться всякий раз, когда он к ней приближается.

Но как же он воспользуется полученным временем, размышлял Коул. Уловками и обманом, о которых Кэди и не догадывалась, он добился ее согласия пробыть с ним наедине три дня. Ему даже удалось жениться на ней. Воспоминание вызвало у Коула улыбку. Пришлось здорово потрудиться, чтобы разработать стратегию и осуществить замысел, который должен был завершиться свадьбой. Но дело того стоило! Теперь Кэди была его, даже если она еще не догадывалась об этом.

Единственное, что ему оставалось сделать, – это стереть из ее памяти любые воспоминания о мужчине; которого, как ей казалось, она любила, и показать ей, что на самом деле она любит Коула и никого другого.

Он просто обязан придумать, как это осуществить. Коул как-то слышал от одного знакомого, что для этого необходимо только прошептать женщине несколько ласковых слов и в нужный момент поцеловать в шейку, в нужное место, – и она твоя. Но Кэди словно создала вокруг себя ограду, за которую никак не пропускала Коула. К тому же он был уверен: даже все поцелуи мира не заставят ее полюбить его.

Сейчас, рассматривая девушку, Коул пытался понять, что же такого сделал этот Грегори, что смог сломать ее непроницаемую защиту. Внезапно на лице Коула промелькнуло понимание: а что, если этот Грегори вовсе и не думал никуда проникать? Что, если именно это нравилось ей в нем больше всего? Что, если этот Грегори не требовал от нее ничего, кроме приготовления нескольких обедов ну и, может быть, пары улыбок для его друзей. Не исключено, что в остальном он тоже предпочитал, чтобы она оставила его в покое. Коул не знал пока наверняка, но догадывался, что Кэди окажется такой женой, которая задает мало вопросов о том, где муж провел прошлый вечер.

Если все это правда, что же старику Грегори нужно от Кэди, кроме ее покладистого характера? Если единственное, о чем мечтает мужчина, это чтобы ему не задавали вопросов, зачем он просил руки Кэди? Коул не знал, как ответить на этот вопрос, но он решил, что сделает все возможное, чтобы выяснить это.

И он должен будет предпринять необходимые шаги, чтобы сблизиться с Кэди, какой бы лжи это ему ни стоило. Он будет по-прежнему уверять, что понятия не имеет, где находятся наскальные рисунки. Если будет нужно, скажет, что забыл даже, где растет дерево, на котором его пытались повесить. Он скажет ей все, что угодно, только бы удержать ее рядом с собой до того момента, когда она сама скажет, что не желает уходить.

Коул потихоньку подошел к кровати и опустился рядом с ней на колени, ласково поглаживая ее по волосам, пока она не начала просыпаться. Вчера вечером он оставался на улице, пока она готовилась лечь в постель, и даже дал ей время уснуть. Вернувшись в комнату в полной темноте, он разделся до нижнего белья и улегся на кровать рядом с ней. Она свернулась клубочком у него под боком, совсем как теплый, мягкий щенок, и он, улыбаясь, подтянул ее поближе к себе.

– Я люблю тебя, Кэди, – прошептал он, прежде чем уснуть. – Я люблю тебя, и я ждал тебя, чтобы остаться с тобой навсегда.

***

Кэди просыпалась медленно, с улыбкой, вызванной сном, который невозможно вспомнить, а когда увидела перед собой красивое лицо Коула и его восхитительные губы, заулыбалась еще шире. Он сидел на полу рядом с кроватью, и ей, наверное, следовало бы насторожиться из-за такой его близости, но она, вопреки всему, только почувствовала себя еще уютнее.

– Доброе утро, – прошептала Кэди, снова закрывая глаза. Она не очень понимала, где находится, но пахло вокруг замечательно, будто свежеиспеченным хлебом. И простыни были такими теплыми, что, казалось, так и манили остаться в постели навсегда.

Кэди показалось, что она снова уплывает куда-то во сне, и тут до нее долетел мужской голос:

– Тебе приходилось кататься на маленьком пятнистом пони, когда ты была маленькой?

Повернувшись к нему, она снова заулыбалась. Потом долго размышляла над тем, какие же у него удивительно длинные ресницы, поэтому ответила на этот простой вопрос далеко не сразу.

– У нас с мамой было слишком мало денег да и времени, чтобы позволять себе такую роскошь… – начала было она, но замолчала. – Хотя и правда! Я каталась на пятнистом пони. Когда мне было пять лет. Я ходила на день рождения к одному соседскому ребенку, и там был взятый напрокат пони. Все дети катались на нем, и у каждого из нас есть фотография верхом.

– На тебе было красное платье, – тихо проговорил Коул, поигрывая ее локонами, наматывая их на свои длинные пальцы.

– Да, – вспомнила Кэди. – Как, черт возьми, ты угадал?

– Я не угадывал, я знал. – Подняв глаза, он посмотрел прямо на нее. Когда Коул заговорил, Кэди почувствовала его теплое дыхание у себя на щеке.

– Когда я был мальчишкой, до девяти лет мне часто снилась маленькая девочка в красном платье, катающаяся на пятнистом черно-белом пони. Она никогда ничего не говорила, но всегда смеялась, и я чувствовал, что она – мой друг.

– И что случилось.., с ней? – спросила не совсем проснувшаяся Кэди, витая в остатках собственного сна.

– Ничего. Она исчезла после той перестрелки, в которую я попал ребенком. По крайней мере мне так кажется. Я помню, как бредил, метаясь в жару, и все время говорил маме, что маленькая девочка ушла. Но теперь я думаю, что исчезновение этого сна связано с людьми, которые умерли в тот день.

Кэди погрустнела, но он улыбнулся и поцеловал ее в носик.

– Все это было очень давно. Точнее, двадцать четыре года назад, но я по-прежнему помню эту маленькую девочку, которая всегда мне улыбалась. Ты напоминаешь мне ее, и поскольку ты каталась на пятнистом пони, я думаю, ты и была той маленькой девочкой.

Кэди пришлось прикусить язык, чтобы не рассказать ему о собственном повторяющемся на протяжении всей жизни сне. Она с удовольствием сказала бы, что Грегори – тот мужчина, о котором она грезила столько раз, но догадывалась, что Коул заметит ложь в ее глазах. Хотя Грегори все-таки был ближе к образу героя ее снов, чем этот светловолосый, голубоглазый человек.

Вставая, Коул вытащил ее руку из-под одеял и потянул на себя.

– Давай, поднимайся, ленивица, – сказал он. – Нам есть чем заняться.

Кэди позволила себе последний раз с наслаждением закрыть глаза, потом слегка высунула палец ноги из-под покрывала.

– Скажи, когда я дотянусь до пола, – попросила она.

– Поднимайся, а я пожарю тебе оладьи.

– На сале? – с невинным видом поинтересовалась она.

– На медвежьем жире.

– О?! А что ты сделал с оставшейся частью медведя?

Коул, спокойно наблюдающий за ней с высоты своего роста, вдруг зарычал грубым басом:

– Я съел его и сам стал медведем! – раскинул огромные ручищи, словно две лапы, Коул набросился на Кэди и попытался впиться зубами в ее шею.

Кэди визжала и смеялась, боролась с ним, просила отпустить, но медвежьи лапы сомкнулись на ее теле, слегка приподняли и только потом отпустили.

– Ага, вот где есть лакомый кусочек, – прорычал он, крепко обхватив ладонью ее грудь.

– Коул! – завопила Кэди, отталкивая его, хотя и не слишком старательно. Однако когда он, приоткрыв рот, опустил голову, она догадалась, что он намерен сделать. Кэди отличалась значительной физической силой благодаря годам работы с тяжеленными жаровнями и медными чанами, в которых можно было сварить за один раз литров двести или двести пятьдесят бульона. Резко выбросив вверх бедра, она застала его врасплох и поэтому умудрилась сбросить Коула на пол, так что он даже откатился к стене и с глухим стуком ударился об нее.

Он настолько растерялся от неожиданности, что Кэди успела накинуть на него одеяло и вырвалась на свободу. Однако Коул поймал девушку за руку и толкнул обратно в кровать, пригвоздив к месту ногой и руками, склонив голову, чтобы поцеловать ее.

Сделав еще один мощный рывок вперед и изогнувшись, Кэди выскользнула из-под Коула и свалилась на пол у изголовья кровати. Перекатившись через себя, она вскочила на ноги, встала перед камином и, схватив кочергу, принялась размахивать ей, словно мечом.

– Только дотронься до меня еще раз, мистер Медведь, и я спущу с тебя шкуру и брошу ее на пол ковриком.

Коул сел, и на лице его отразились притворные страдания. Прижав обе руки к сердцу, он упал на кровать:

– Я убит! Ты убила меня! Меня больше нет!

Кэди поставила кочергу на место рядом с камином.

– Хорошо, – громко сказала она. – Раз уж мой медведь умер, мне достанется больше пирожков!

Коул не пошевелился.

– С маслом!

Он по-прежнему не двигался.

– С яблоками и корицей! Коул приоткрыл один глаз.

– Кажется, мое сердце снова начинает биться. Если я выживу после такого нападения, я, наверное, бессмертный. – Он приподнялся на локте и посмотрел на нее.

– Бессмертные не едят, – сказала она.

– Тогда вернулся на эту землю, – решительно заявил он, выбираясь из постели и направляясь к Кэди, однако она отошла в сторону.

– Отправляйся развести огонь, чтобы я могла готовить, – сказала она самым твердым тоном, на какой только была способна, пока он снимал рубашку, чтобы натянуть свое шерстяное белье. Только когда он, наконец, вышел из хижины, Кэди перевела дыхание.

«Странно», – размышляла она, вспоминая шутливую баталию с Коулом. Сколько бы он ни говорил, что не может заниматься любовью, он совершенно не похож на мужчину, лишенного своей природной силы. Нельзя сказать, что она точно знала, каким должен быть такой человек. Но все-таки складывалось впечатление, что Коулу необходимо… Эта мысль заставила Кэди громко засмеяться. «Учительница!» – решила она. Да, похоже, Коулу просто необходима наставница.

«Ты становишься какой-то странной, Кэди», – сказала она себе, но тут же мысли ее перескочили на более привычные вещи, а именно – кулинарию. Проверив, как там ее «biga», и увидев, что дрожжи начинают здорово пузыриться, Кэди принялась планировать, чем сегодня займется. Она побродит по холмам и освежит свои знания о съедобных диких растениях. Потом она…

– Чем это ты занимаешься? – поинтересовался Коул, вернувшийся в хижину с целой охапкой дров. Он запихивал в холщовую сумку разные вещицы вроде спичек и куска парусины.

– Я подумал, мы можем посмотреть кое-какие индейские развалины недалеко отсюда, – предложил он. – День уйдет на дорогу туда, и день – на дорогу обратно.

– Поход с ночевкой? – Идея, похоже, развеселила Кэди.

– Да, разобьем лагерь. Под звездами. Только ты и я. Хочешь взять с собой что-нибудь особенное?

– Может, компаньонку? Коул криво усмехнулся, так что ей пришлось отвернуться к камину, чтобы скрыть нервную дрожь.

«Он совершенно безопасен», – говорила она себе, пытаясь припомнить ужасную историю, которую он ей вчера рассказал. К тому же всего через три дня она снова вернется к Грегори и к настоящей безопасности.

Странно, но они все приготовили к путешествию в течение десяти минут. Поскольку здесь не было нейлоновых палаток, которые необходимо сворачивать, не было печек на пропане, мешочков обезвоженных зерновых смесей, оказалось, что все запросто умещается в огромный брезентовый рюкзак Коула, который он легко забросил на свою мощную спину. Кэди и глазом не успела моргнуть, а у Коула уже висел за спиной лук и колчан со стрелами.

– Ножи, – напомнила Кэди, когда они вышли на крыльцо. Она несла маленький рюкзак с привязанной к нему корзинкой.

– Тебе не нужны эти ржавые штучки из хижины, – сказал он с той же теплотой в голосе, которая появлялась у нее, если речь заходила о ножах. – Ножи у меня с собой. Готова?

Захлопнув дверь хижины, Кэди несколько мгновений искала, как она запирается. Потом с улыбкой повернулась к Крулу.

– Здесь нет замка.

– Да, замков вообще нет, – подтвердил он, развеселившись от самой мысли запереть дверь хижины, стоящей высоко в горах.

Коул повел ее вверх по извилистой тропке, которая, по его словам, была протоптана лосями. Спустя час он остановился, приказал ей замереть, снял из-за спины лук и приладил стрелу, приготовившись выстрелить в великолепного оленя. На секунду Кэди словно окаменела, не веря своим глазам, потом одним прыжком набросилась на него, так что стрела улетела в сторону и со стоном скрылась среди деревьев.

– Какого черта ты это сделала? – возмутился Коул. – Из-за тебя я промазал! Нам бы на несколько недель хватило запасов мяса этого оленя.

Кэди разразилась целой обвинительной речью, заявив, что в ее времени почти не осталось оленей, потому что на протяжении веков охотники убивали слишком много животных.

Коул выслушал ее молча, потом снова забросил лук и стрелы за плечо.

– Не думаю, что мне понравилось бы в твоем времени, – буркнул он и зашагал дальше.

Несколько часов спустя Коул остановился и попросил у нее разрешения подстрелить кролика.

– Надеюсь, их-то вы не до конца поизвели?

Ей не понравилось, что он произнес это таким тоном, будто именно она виновата в исчезновении многочисленной дичи, но Кэди ответила, что с кроликами все в порядке. Через несколько секунд из его лука вылетели две стрелы, подбившие двух кроликов. Пока он выдергивал стрелы, она попросила дать ей нож и в мгновение ока освежевала тушки. Когда Коул настоял на том, что именно он будет готовить эту добычу, Кэди, сказав, что поищет немного зелени, направилась к ручью.

Несколько минут спустя она вернулась с корзинкой, полной кресс-салата, дикого щавеля, колючих листочков латука, и с несколькими фиалками. Чтобы хоть чем-то приправить этот гарнир, не имея масла, она покрошила сверху несколько плодов физалиса. Она очень гордилась, демонстрируя Коулу свое многоцветное творение: все оттенки зеленого, листочки разного размера, нежные фиолетовые цветочки и красные ягоды наверху.

Однако Коул даже не притронулся к этому салату. Он ел так, словно, возьми он в рот что-то, кроме мяса, это нанесет вред его внутренностям. Сделав несколько замечаний относительно неразвитости его вкусовых рецепторов, Кэди с удовольствием сама съела весь свой салат.

Пока Коул готовил, он не позволил Кэди ни в чем помогать ему.

– Разве ты не знаешь, что каждый мужчина должен ухаживать за своей женой в медовый месяц? – спросил он, передавая ей великолепный кусок жареного кролика.

– Я не привыкла к ухаживаниям, – призналась Кэди. – Ничьим.

– А как же Гарвен? Разве он не приносит тебе подарки, не балует тебя всем тем, о чем только может мечтать женщина?

– Конечно, он так и делает, – огрызнулась Кэди. – Грегори купил мне дом в Александрии и всю обстановку в него. Он богат и щедр.

– Должны же у него быть недостатки? Как насчет азартных игр?

Она приторно улыбнулась.

– Грегори не играет в азартные игры, не пьет и не принимает наркотиков. Он работящий человек, который ведет безупречную жизнь. И он очень меня любит.

– Разве есть мужчина, который не влюбился бы в тебя? Я просто хочу удостовериться, что моя жена попадет в хорошие руки, вот и все. Итак, расскажи мне, как этот человек заработал свое состояние?

– Я тебе не жена. По крайней мере, не настоящая. Грегори делает деньги на том, что покупает и продает недвижимость. И еще ему приносит доход ресторан, – сказала она. – Людям нравится моя стряпня, и они за нее платят.

– Он что, собирается отойти от дел и жить за твой счет? – его глаза светились притворной наивностью.

– Конечно, нет. Он собирается стать мэром Александрии, а потом, может быть, даже губернатором, кто знает? Возможно, и президентом.

Коул открыл было рот, чтобы снова что-то сказать, но Кэди перебила его:

– Почему бы нам не поговорить о тебе? Как ты заработал свое состояние? Почему в Ледженде построена мечеть? И вообще, уверен ли ты, что те люди собирались тебя повесить именно из-за нескольких коров? Может, ты так обидел этих замечательных людей, что заслужил виселицу?

Коул отвернулся, но Кэди заметила, что губы его растянулись в улыбке, и сама не удержалась и улыбнулась.

– Готова продолжить путь? – вставая, спросил он и принялся забрасывать землей и мусором разведенный огонь.

Помогая Кэди взять ее небольшую ношу, он чмокнул ее в щеку.

– Я немного ревную тебя к этому Гювайну.

– Правда? Я что-то не заметила.

Когда он произнес следующую фразу, глаза его блестели:

– Я не хочу, чтобы ты покидала меня, Кэди. Никогда.

Нахмурившись, Кэди отвернулась. Ей не следовало соглашаться на эти дни, подумала она. Может, тело ее и находится в полной безопасности рядом с ним, но этого не скажешь о душе и о сердце. Нечто старомодное, но в то же время очень надежное в этом человеке пробуждало в ней чувства, о которых она прежде даже не подозревала.

«Прекрати, Кэди», – приказала она себе.

Когда-то мама советовала ей: «Если решишь впустить мужчину в свою жизнь, выбирай его тщательно».

Грегори был именно таким тщательно выбранным человеком, совершенным во всех отношениях.

А Коул Джордан оказался несовершенен настолько, насколько только может оказаться несовершенен мужчина, и она не выбирала его. Это сделала судьба.

Глава 9

Глубоко задумавшись над своей жизнью, Кэди совершенно забыла смотреть под ноги. Она остановилась на минутку, сделала несколько глотков воды из фляги и постаралась убедить себя в том, что должна прекратить обращать внимание на великолепные анатомические данные идущего впереди Коула. При следующем шаге она вдруг поскользнулась и мгновение спустя уже летела вниз по склону горы на спине, и камешки разлетались в разные стороны так, что ей приходилось защищать лицо руками.

Достигнув подножия склона, Кэди некоторое время не шевелилась, пытаясь понять, цела ли она. Однако, похоже, все было в порядке, появилось только несколько синяков. Приподняв голову, она посмотрела вверх, на гору, и была поражена тем, с какой высоты сорвалась. Далеко наверху она рассмотрела крошечную фигуру Коула на фоне сияющих солнечных лучей. Кэди подняла руку и помахала ему в знак того, что все в порядке, но локоть вдруг пронзила острая боль.

Со вздохом Кэди смотрела на вершину. Теперь ей придется карабкаться по этому скользкому склону вверх!

В следующее мгновение Кэди снова обернулась, услышав, что Коул стремительно приближается к ней. Она никогда не видела, чтобы кто-нибудь двигался подобным образом. Он бежал прямо вниз, совершенно не думая о своей безопасности, однако не падая, несмотря на попадающие под ноги камни и цепляющиеся за брюки колючие кусты. Кэди хотела крикнуть, чтобы он летел вниз так же, как она – это было бы значительно быстрее, – но понимала, что он ее ни за что не услышит.

Коул добрался до нее в считанные секунды и схватил за руку с грубостью медведя, которого совсем недавно изображал. По тому, как побледнело его лицо, Кэди догадалась: он ужасно напуган. Она даже чувствовала, как дорожит его тело.

– Я в порядке, – сказала она. – Я цела. Я…

Он быстро ощупывал ее тело, не слушая, что она говорит, пытаясь определить, не сломаны ли кости и нет ли где-нибудь крови. Кроме содранной кожи на локте и парочки синяков на мягкой части правого бедра, все было в целости и невредимости. Видимо, она съехала вниз на рюкзаке, и это ее спасло.

Но он, сам не имел этой защиты. У него оказалась поцарапана щека, разодрана в кровь рука и порваны брюки.

– Лежи спокойно, – низким от испуга голосом распорядился он. – Я отнесу тебя наверх. А потом я побегу с тобой к доктору и…

– Коул! – громко прервала его она. – Я в порядке. Я не поранилась. – По его выражению лица Кэди видела, что он не услышал ни единого ее слова, поэтому она оттолкнула его и встала. Поскольку взгляд его по-прежнему оставался обеспокоенным, она насколько раз подпрыгнула. Это вызвало небольшую боль в ноге, но Кэди готова была умереть, но не дать ему это заметить.

Коул встал, не говоря ни слова, подхватил ее, забросил себе на левое плечо вместе с рюкзаком и направился к вершине.

После нескольких минут Кэди прекратила бесплодные попытки заставить Коула услышать, что с ней все в порядке. Когда же они таким образом достигли наконец вершины и она заметила, насколько бледно его лицо, ей осталось только предложить разбить лагерь и заночевать прямо здесь же. Коул не стал возражать.

Не противился он и тогда, когда она наполнила флягу водой и велела ему снять рубашку, чтобы промыть раны.

Может, вид его широкой мускулистой груди заставил ее руки задрожать, но она заговорила вдруг о своем мире. Промывая раны и осторожно извлекая мелкие камушки, застрявшие в порезах на руках и спине Коула, она рассказывала ему про «Луковицу» и про президента, который заехал туда однажды перекусить. Рассказывала о Грегори и его матери. Заставив Коула снять брюки, чтобы обработать кровавую рану на бедре, Кэди рассказывала ему о чудесах двадцатого века, надеясь, что воспоминания о замечательных изобретениях своего времени заставят ее вспомнить, почему она так отчаянно хочет вернуться.

– Вот, – наконец произнесла она, протягивая Коулу его красный шейный платок, которым обмывала его раны. – Раны, похоже, не смертельные, но завтра будет здорово саднить. Глупо было так нестись вниз по этой горе. Я и махала тебе, и кричала, что все в порядке. Почему ты не остановился?

Она резко замолчала, потому что Коул закрыл руками лицо, словно заплакал.

Не отдавая себе отчета, Кэди снова подошла к нему и обняла. Он стоял с обнаженным торсом и на нем не было ничего, кроме длинных поношенных брюк. Вдруг Коул резким движением бросился на траву, увлекая за собой Кэди, крепко прижимая ее к почти голому телу.

– Я стольких потерял, – с горечью сказал он. – Я боюсь полюбить кого-то, потому что кто бы ни сблизился со мной, обязательно умирает. Словно я несу проклятье людям, которых люблю.

– Ш-ш-ш, – она погладила его по волосам, пытаясь успокоить.

– Только моя бабушка выжила, но и то потому, что она уехала в Денвер. Ледженд – проклятое место для Джорданов.

Его большие ладони зарылись в шевелюру Кэди, он притянул ее к себе, прижимая так крепко, что казалось, еще немного, и косточки ее хрустнут.

– Я боюсь, что если полюблю тебя, с тобой тоже случится что-то ужасное.

Она попыталась отодвинуться от него, но он держал ее так крепко, что она не могла даже шевельнуться.

– Ничего со мной не случится, потому что я не отсюда. – Даже для самой Кэди стало ясно, как мрачно это звучит. – Коул, ты не любишь меня. А я не люблю тебя. Я собираюсь замуж за другого, ты не забыл? Я даже не думаю здесь оставаться. А ты намерен помочь мне вернуться, правда?

Можно было подумать, что она не произнесла ни слова, потому что он по-прежнему прижимал ее к себе, тепло и надежно. Может, дало себя знать непредвиденное приключение этого дня, но Кэди вдруг ужасно захотелось спать. Ей следовало бы, конечно, встать, развести огонь и приготовить что-нибудь съестное из кроличьих косточек, которые она припасла, надо было постелить пару покрывал, чтобы не лежать на холодной, жесткой земле. Но почувствовав радом с собой Коула, Кэди поняла, что все это не имеет никакого, значения. Она знала, что должна помнить о Грегори и данных ему клятвах, но в этот момент она могла думать только о тепле тела Коула и о том, как хорошо лежать в его объятиях.

Когда в мозгу у нее все уже поплыло, она поняла, что же ей особенно нравилось в этой близости к Коулу, – дело в том, что радом с ним она не чувствовала себя толстой! Находясь в двадцатом веке, она, кажется, ни на минуту не забывала о том, что значит придуманный обществом термин «избыточный вес». Может, она чувствовала себя маленькой, потому что Коул был таким большим, не то что большинство современных ей мужчин, совершенно лишенных мяса и мускулов, так что челюсти их больше всего напоминают бритвенные лезвия. Или, может, это происходило из-за того, что люди в девятнадцатом веке, кажется, вовсе не считали, что фигура женщины должна напоминать куклу-трубочиста. Как бы там ни было, Коул помогал ей чувствовать себя красивой, соблазнительной и очень, очень желанной. Она почти хотела, чтобы он мог…

– Поговори со мной, – прошептала она, прижимаясь губами к теплой коже его шеи. Если она сейчас же на чем-нибудь не сосредоточит свое внимание, то начнет его целовать.

Коул, похоже, не замечая холодной земли, ласкал ее волосы и спину, потом забросил одну ногу ей на бедро.

– Через три года после того, как погиб мой друг Тарик, его отец очень разбогател на одном серебряном прииске. Деньги он потратил на то, чтобы воздвигнуть мечеть в честь своего погибшего сына. С тех пор как отец Тарика умер, от нее не так уж много пользы, но я забочусь о ней. У меня есть ключ, и когда мы вернемся в Ледженд, если ты захочешь, я свожу тебя туда. Это очень красивое место. Спокойное и подходящее для молитв.

Последние слова слетели с его губ, и Коул погрузился в сон, обхватив Кэди обеими руками. Она начала было отодвигаться, но он держал ее очень крепко. Кэди хотелось есть, ей необходимо было многое сделать, однако его тепло и спокойная ночь быстро убаюкали ее, и она заснула.

***

Кэди проснулась от запаха жарящейся рыбы. Не открывая глаз, она улыбнулась, сладко зевнула и потянулась, думая, что, должно быть, попала на небеса. Когда Коул нежно ее поцеловал, ее руки сами собой обвились вокруг его шеи, и она, почти не размыкая губ, ласково чмокнула его в ответ.

– Доброе утро, миссис Джордан, – тихо сказал он, прижимаясь к ее губам. – Мне очень понравилось спать, держа тебя в своих объятиях. Никогда прежде я не спал так сладко.

Кэди по-прежнему улыбалась, не открывая глаз и не размыкая рук. Когда его рука дотронулась до ее бедра и медленно двинулась выше, она тихо вздохнула.

Коул сам отодвинулся от нее и нахмурился.

– О! – выдохнула Кэди, виновато глядя на него. Без сомнения, она напомнила ему о том, на что он не способен. Напомнила ему о…

– Завтрак готов, – сказал он, отворачиваясь; хмурые складки на его лице разгладились: казалось, к нему снова вернулось хорошее настроение.

Кэди понадобилось несколько минут для того, чтобы прийти в себя, а Коул рассмеялся, наблюдая за ней, потому что она едва разгибалась оттого, что всю ночь проспала на земле. Он предложил ей свои услуги, чтобы расчесать гребнем ее волосы, но она не позволила ему к себе прикоснуться.

– Ты и впрямь выглядишь как женщина, наслаждающаяся своим медовым месяцем, – сказал он, передавая ей прекрасно зажаренную форель.

Кэди уже готова была подтвердить это предположение, но подумала, что такой ответ прозвучит как предательство по отношению к Грегори.

Поскольку они так и не разбили настоящий лагерь, ушло совсем мало времени на то, чтобы собраться и продолжить путь к руинам, о которых Коул еще должен был ей рассказать. Не прошло и двух часов, как разверзлись хляби небесные и на них обрушился прохладный горный дождь.

Хотя им под руководством Коула, который пытался перекричать шум падающей воды, в считанные минуты удалось натянуть брезент, под навесом они оказались совершенно мокрыми. Дорожа от сырости и холода, прижавшись друг к другу и завернувшись в покрывало, Коул и Кэди стояли под брезентовым тентом.

– Я проголодался, – сказал Коул. Можно было подумать, что Кэди услышала призывный звук рожка. Откинув покрывало, она готова была шагнуть под дождь, чтобы собрать какую-нибудь зелень. Без костра она ничего не могла поджарить или испечь. Коул, нахмурившись, схватил ее за руку.

– Ты невысокого мнения о мужчинах, правда? – сердито спросил он. – Я добытчик. Я принесу еду.

С этими словами он схватил свой лук и стрелы и вышел под дождь.

– Интересно, где ты разложишь костер? – пробормотала Кэди, глядя на стоящую вокруг водную стену.

Буквально через несколько минут Коул вернулся с парой кроликов и принялся разводить огонь прямо под навесом. Кэди заметила, что дым будет идти прямо на них и они задохнутся, но Коул очень терпеливо объяснил, что если мужчина хорошо знает лесную жизнь, то сумеет разложить костер так, чтобы дым уходил в сторону.

Его теория прекрасно работала в течение пятнадцати минут. Потом ветер поменял направление, и дым начал окутывать их. Чтобы спастись, они спрятались под покрывалом, натянув его на голову. Не успела Кэди произнести: «Я же тебе говорила», – как Коул начал целовать ее, и в конце концов их тела оказались на земле и переплелись.

Кэди, пытаясь не забыть, где она находится и кто рядом с ней, попыталась оттолкнуть его и не дать себе потерять контроль над собственным телом.

Когда поцелуи Коула не достигли цели и он понял, что Кэди все так же напряжена, молодой человек откинул покрывало, откатился в сторону и обхватил себя руками.

– Что я могу сделать, чтобы заставить тебя забыть этого мужчину? Кэди, неужели ты любишь его так сильно, что не можешь видеть никого другого? Что такого он сделал, чтобы завоевать всю твою любовь?

Кэди хотела было ответить, но промолчала. Несправедливо сравнивать Коула и Грегори, но, честно говоря, она, кажется, никогда надолго не оставалась с Грегори наедине. Вечно звонили телефоны, в двери стучали посторонние. Поскольку она очень уставала от целого дня напряженной работы на ногах, то и не требовала от него особых ухаживаний. Ей было достаточно, если Грегори торопливо целовал ее в шею, пока она стоит у плиты.

– Ладно, – сказал Коул. – Не отвечай. Она видела, что он все еще сердит. Коул сел и потянулся к костру. Ветер снова переменил направление и дул в сторону. Вопреки собственным рассуждениям Кэди с сожалением подумала: «Для суматохи под покрывалом больше нет причин».

Глядя на широкую спину Коула, склонившегося над костром и готовящего для них обоих еду, Кэди ощутила некоторую вину за то, как она с ним обращалась. Он был так добр, заботился о ней, даже взял ее в жены, когда она не смогла найти способа самой себя содержать. Если бы не он, она умерла бы с голоду в этом городе скряг. Кэди вспомнила все приятные мелочи, которые он делал для нее: устроил ванную в горячем ключе, всегда ее защищал, рисковал ради нее своей жизнью, когда подумал, что она разбилась. В памяти всплыли его слова о том, что она – его единственный в жизни шанс пережить медовый месяц.

– Ты мне очень нравишься, – тихо сказала Кэди, глядя ему в спину. – Ни один мужчина из тех, кого я знала, никогда не уделял мне столько внимания. Ты просто портишь меня, и боюсь, мне это нравится.

Сначала ей показалось, что Коул ее не слышит, но когда он повернулся с куском крольчатины в руке, то улыбался так, словно она только что сказала ему величайший комплимент. Кэди смущенно опустила глаза. Ну зачем он настолько хорош?

Коул взял второй кусок мяса для себя, вытянулся под навесом, облокотившись на одну руку, и ногами обхватил Кэди. Потом он взглянул на нее, слегка улыбаясь.

– Я хочу, чтобы ты все мне рассказала о себе.

При этих словах Кэди засмеялась, но, посмотрев в лицо Коула, поняла, что он совершенно серьезен.

– Я вела очень скучную жизнь, ты, наверное, заснешь от такого рассказа.

– Не могу поверить, что что-то из твоей жизни навеет на меня скуку. Я хочу знать о тебе абсолютно все, я хочу все услышать.

Может, из-за его простоты, а может, из-за того, что ей самой хотелось привести в порядок собственные мысли и попытаться понять, что же с ней случилось, она начала рассказывать о своей жизни. Рассказала, что всегда знала, что хочет стать поваром, и изучала кулинарные рецепты вместо всех прочих школьных предметов. Она не помнила имен королей, королев и президентов, но прекрасно знала, что именно ели в каждую историческую эпоху, могла назвать величайших шеф-поваров разных времен. Она поступила в колледж, чтобы изучать там кулинарию, потом получила стипендию, на которую смогла продолжить образование в Кулинарной школе Питера Кампа в Нью-Йорке.

Она рассказала Коулу, как всегда мечтала открыть ресторанчик, где сможет экспериментировать с разными блюдами, как ей хотелось путешествовать и писать кулинарные книги. Когда ей было двадцать пять, в колледже к ней подошла мать Грегори и рассказала ей о семейном ресторанчике в Александрии, штат Вирджиния. Миссис Норман не скрыла, что это ужасно отсталое заведение, и она ищет кого-нибудь, кто вернет его к жизни. Это заинтересовало Кэди, и она поставила себе цель: проработать в «Луковице» три года, и даже подписала трехгодичный контракт.

– И все получилось! – сообщила она Коулу. – Пришлось здорово постараться, но наконец люди стали приходить в «Луковицу», чтобы полакомиться моими блюдами!

– Ну и что, приятно было работать на миссис Норман? – тихо спросил Коул. Кэди ответила не сразу.

– Честно говоря, было очень трудно, – начала объяснять она.

Хотя матушка Грегори и говорила, что хочет модернизировать ресторан, на самом деле она не желала никаких изменений и противилась всему, что пыталась делать Кэди. К тому же она была настоящей скрягой, отказывалась покупать новое оборудование, так что Кэди продолжала мучиться с жаровней, которая не работала половину времени, и плитой, которую уже подержанной купили в 1962 году.

– Кэди, – сказал Коул, – выходит, ты сама и была целым рестораном. Почему же ты не пригрозила, что уйдешь, если она не хотела покупать новое оборудование?

Кэди вздохнула и посмотрела куда-то в небо.

– Ну почему все думают, что я такая беспомощная? И глупенькая?

– Я так не думаю…

– Нет, думаешь, и так подумали все в колледже, когда я приняла предложение миссис Норман, но я точно знала, что делаю. Мне предлагали работу повсюду, но я знала, что если начну работать на какого-нибудь Жан-Луи, то всю мою оставшуюся жизнь люди будут говорить, что я училась под его руководством, и будут меня с ним сравнивать. Я согласилась на работу в «Луковице» из тщеславия. Натурального, извечного тщеславия. Я знала, что если смогу поставить на ноги какой-то ужасный, старый ресторан, то это будет только моей заслугой, и лавры будут моими. После этого я уже смогу получить работу где угодно в качестве шеф-повара, а не помощника. Или мне удастся получить финансовую поддержку и открыть собственный ресторан.

Коул улыбнулся, словно одобряя ее ум и прозорливость.

– И что же произошло? – поинтересовался он.

– Ничего. Я сделала то, что хотела. – Она улыбнулась. – И получила сына хозяйки в придачу.

– Говоришь, ты проработала там пять лет? А ты получила новую плиту после того, как истек трехлетний контракт?

Кэди засмеялась.

– Нет пока, но я над этим работаю. Не думаю, что миссис Норман сможет отказать в жаровне своей невестке, правда?

Она сказала это в шутку, но Коул даже не улыбнулся.

– Кэди, кто владеет рестораном, в котором ты работаешь?

– Не смотри на меня так, пожалуйста, потому что я знаю, к чему ты клонишь. Как только я выйду замуж за Грегори, то как его жена буду владеть половиной всего того, чем владеет он.

– А он попросил тебя стать его женой до или после того, как истек твой контракт?

Кэди едва не рассмеялась над нежеланием Коула произнести имя Грегори вслух.

– После. Но не пытайся изобразить это так, словно Грегори хочет на мне жениться только для того, чтобы вынудить продолжать готовить для него.

Кэди тяжело вздохнула – измышления Коула начинали выводить ее из себя.

– Ты ничего не знаешь про нас с Грегори. Мы одна команда. Грегори предоставляет мне полную свободу, чтобы я могла сосредоточиться на стряпне. С тех пор как мы познакомились, он очень много работал для «Луковицы». Он пишет ресторанным критикам и в прочие светские газеты и журналы, чтобы о нас появлялись статьи. Он организует бесплатные обеды для влиятельных людей, и слава о нашем ресторане разносится по свету.

– Если бы весь мой доход зависел от одной женщины, думаю, я тоже сделал бы все возможное, чтобы ее удержать.

– Но его доходы вовсе от меня не зависят! Он занимается недвижимостью. К тому же и он, и его мать могли бы заменить меня в любую минуту.

– Да? А скольких поваров приглашала его матушка, прежде чем ты согласилась занять это место?

В душе Кэди знала, что не следует отвечать на этот вопрос, но что ей скрывать? Он может думать все, что угодно: правда, которая ей известна, от этого не изменится.

– Семнадцать.

– Что? Я не расслышал.

– Семнадцать! Ты это хотел услышать? Миссис Норман обращалась в три кулинарных колледжа и встретилась с семнадцатью выпускниками, но никто из них не отважился взяться за этот ресторан. Но это потому, что они не видели дальше своего носа! Все они желали работать у Вольфганга Пака и прочих знаменитостей.

– А может, они просто поняли, что Грегори и его дражайшая матушка попытаются с ними сделать именно то, что сделали с тобой?

– Никто со мной ничего не сделал! Я очень счастлива, и мы с Грегори намерены пожениться, потому что любим друг друга. Ты не знаешь, какой он замечательный! Он ухаживал за мной, как в романе, с цветами и шампанским, приглашал на концерты и спектакли, и…

– Но он не раскошелился на новую плиту, правда? А на чем он ездит?

– Не думаю, что ты много в этом поймешь: он ездит на красном «порше», купленном в прошлом году.

– А ты на чем?

– На «форд эскорте» десятилетней давности. Прекрати! Я занялась кулинарией не ради того, чтобы сколотить состояние. Ты хочешь сказать, что ни один мужчина не может полюбить меня ради меня самой? Если меня кто-то любит, значит, это по какой-то причине, но только не из-за меня самой?

– Я только говорю, что мужчина, которого, как ты считаешь, ты любишь, получает прибыль за твой счет, и если ты выйдешь за него, ты простоишь за этой сломанной плитой до конца своей жизни. Он будет самым важным лицом в ресторане, будет выхаживать по залу в прекрасном костюме, приветствуя посетителей, а ты будешь выполнять всю черную работу. К тому же ты сама говорила, что ему не чужды политические амбиции. Бьюсь об заклад, он может познакомиться с очень влиятельными людьми благодаря твоему таланту.

– Прекрати, – прошептала Кэди. – Я не хочу об этом слышать.

Но Коул не останавливался.

– Скажи, в твоем брачном контракте говорится, что тебе принадлежит половина ресторанного бизнеса?

Она вскинула на него удивленный взгляд.

– В моем брачном контракте будет сказано, что мы клянемся любить друг друга вечно.

Коул продолжал, словно и не слышал ее слов:

– По-моему, он все здорово устроил: если ты уйдешь, никто даже имени твоего знать не будет. Ты сделала имя не себе, а его ресторану. Причем за эти пять лет ты обеспечила заведению такую известность, что, насколько я понимаю, если ты его покинешь, он сможет найти другого шеф-повара, который продолжит то, что ты уже сделала. Если только он купит при этом новую плиту. А ты останешься без денег, чтобы открыть собственное заведение. Тебе не останется ничего, кроме как наняться обычной поварихой, а это непросто после того, как ты привыкла быть себе хозяйкой.

– Ты ошибаешься! Мы с Грегори собираемся пожениться. И я стану на равных с ним владеть всем имуществом.

– Да? Думаю, любой здравомыслящий человек сделал бы то же самое, что и я, и надел бы тебе на палец кольцо в считанные секунды. Или он так дорожит своей свободой, потому что уже сейчас практически имеет все, что ему необходимо? Заплатив за кольцо, подаренное на помолвку, он держит тебя на крючке. А ты даже не требуешь новую плиту!

– Прекрати! Прекрати! – закричала Кэди. Вряд ли стоило с таким гневом реагировать на его вопросы, но Коул попал в самую точку:

Кэди никак не могла забыть слов, сказанных ее подругой Джейн. Поскольку Джейн была бухгалтером, она считала себя вправе интересоваться у всех их финансовым положением. Едва она успела сойти с самолета, как тут же спросила Кэди, какую прибыль приносит ресторан и какова в ней доля самой Кэди. Джейн была поражена, когда узнала, что Кэди получает совершенно, по ее мнению, не соответствующую ее работе зарплату, не является совладельцем ресторана и не получает никакой финансовой прибыли от того, что ее стряпня этому заведению приносит. Она вообще не имела представления, как идут дела «Луковицы»! Кэди только засмеялась в ответ на расспросы Джейн, сказав, что получит весь ресторан целиком, как только выйдет замуж за сына хозяйки. «Кэди, не хочу показаться циничной, – не унималась Джейн, – но если вы разведетесь, ты можешь остаться ни с чем! Ты вложишь в этот ресторан годы своего труда, но все-таки твой дом и все, что находится в нем, будет записано на его имя, потому что все приобретено до вашей свадьбы. Если вы разведетесь, ты останешься абсолютно ни с чем! Ты получишь то, что имела к моменту замужества, а именно – ни-че-го!»

Кэди пропустила слова подруги мимо ушей, но Джейн заронила семя сомнений в ее душу и ум.

– Прекрати! – снова попросила Кэди Коула, но на сей раз тихим шепотом, спрятав лицо в ладони. – Я больше ни от кого не хочу слышать, как мне следует назначать цену моей любви к Грегори.

С сожалением глядя на Кэди, Коул обнял ее за плечи.

– Ты моя жена, и я хочу о тебе позаботиться, защитить тебя. Разве в твое время мужья поступают не так?

Кэди стряхнула его ладони со своих плеч.

– Ты мне не муж.

– Нет, муж, – спокойно сказал Коул и снова обнял ее, не позволяя ей больше вырваться. – Когда ты вернешься к этому мужчине, меня уже не будет, к тому моменту я буду мертв, но сейчас-то я точно твой муж.

Он крепко прижал ее к себе..

– Кэди, неужели я не могу заставить тебя увидеть, что люблю тебя? Неужели я не могу заставить тебя понять, что ненавижу человека, которого ты, как ты говоришь, любишь. Я готов сказать что угодно, сделать что угодно, чтобы развенчать его в твоих глазах! Я уверен, что ты права и он любит тебя всем сердцем, разве может быть иначе? Но разве не могу я хотя бы попытаться заставить тебя разлюбить его? Ну пожалуйста!

У Кэди голова шла кругом от мыслей и переживаний. Она никогда не относилась к числу тех девушек, на которых толпы мужчин стараются произвести впечатление, из шкуры вон лезут, лишь бы обратить на себя их внимание. Она всегда была застенчивой пышкой и очень мало общалась с мужчинами за пределами своей кухни.

– Он по-настоящему любит меня, – тихо сказала она, уткнувшись головой в сильную грудь Коула. – И он купил бы новую плиту, если бы я настояла, но мы потратили много денег на новый дом и…

– На чье имя записан дом?

Кэди не смогла удержаться от смешка.

– Ты испорченный, ужасный человек, – сказала она.

Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя.

– Нет, я мужчина, влюбленный в женщину, которая любит другого. – Он поцеловал ее нежно и трепетно. – Радуйся, что твоего Гэйларда нет здесь, не то я подкараулил бы его однажды темной ночью и показал бы ему небо в алмазах.

– Тогда тебя повесили бы, – ответила она, глядя прямо ему в глаза и ощущая на губах его теплое дыхание. В этот самый момент она, кажется, уже не могла точно припомнить, кто такой Грегори.

Именно эта мысль заставила ее отпрянуть от Коула.

– Боже мой, – весело воскликнула она. – Дождь уже прекратился! Так что нам пора в путь. И как раз в такой приятный для меня момент!

Коул засмеялся и рванулся вперед, чтобы схватить ее за руку, но она увернулась и выскочила из-под навеса.

– Пойдем дальше, ладно? – спросила она, уперевшись в бока руками и глядя на него в упор.

– Да, конечно, – невинным тоном согласился Коул и принялся укладывать вещи. – Цель моей жизни – исполнять любое твое желание!

Несколько минут спустя все было собрано и они были готовы отправиться в дальнейший путь, но когда он нагнулся, чтобы поднять свой рюкзак, Кэди явственно услышала слово «трус». Она подумала, что нужно как-то защищаться, но потом приняла совершенно отсутствующий вид и отправилась дальше, словно Коула Джордана вообще не существует на этой планете.

Глава 10

Они шли дальше и дальше. Коул впереди, Кэди сзади, то и дело отставая, потому что часто останавливалась, чтобы сорвать какие-то травки, рассматривала их, пытаясь вспомнить все, что изучала в колледже о диких растениях. Днем она училась на шеф-повара, а по вечерам часто слушала лекции по ботанике в местном университете. Кулинарные традиции и обычаи, «происходящие от земли», всегда ее интересовали. Она твердо верила, что от каждой болезни на земле есть свое лекарство, только кто-то должен найти, в чем оно таится.

Внезапно Кэди остановилась и уставилась на растения прямо рядом с тропинкой: высокие, полтора с лишним метра, и с красивейшими, нежными листочками.

– Вот так травка! – у Кэди прямо дух захватило, она часто моргала и даже потрясла головой, чтобы убедиться, что зрение ее не обманывает.

– На что ты уставилась? – поинтересовался Коул, подходя сзади и не замечая ничего необычного среди привычных растений.

– Лет двадцать турецкой тюрьмы, – сказала она, глядя широко раскрытыми глазами, и, заметив вопросительный взгляд Коула, повернулась к нему. – Гашиш, – пояснила Кэди, улыбаясь. – Конопля… Ты когда-нибудь слышал о марихуане?

– По-моему, нет. Это еще одна из твоих приправ, которой ты собираешься меня накормить?

– Нет. Думаю, без этой я обойдусь. Коул продолжил путь, Кэди пошла следом.

– Почему бы тебе не рассказать мне об этой твоей конопле? – бросил он через плечо. – Скажи, для чего именно она хороша?

Пока они шли по тропе, "вдоль которой росла высокая трава, Кэди со смехом рассказала Коулу о проблемах двадцатого века даже несколько больше того, что он хотел бы услышать.

Вскоре после захода солнца, когда Кэди уже едва различала тропинку под ногами, Коул вдруг предупредительно поднял руку. Она мгновенно остановилась и прислушалась, но ничего не услышала.

Наклонившись, Коул прошептал:

– Руины прямо впереди, но там есть люди. Я хочу, чтобы ты осталась здесь и подождала, пока я посмотрю, кто там.

Кэди без колебаний исполнила его распоряжение, скользнув в тень огромного валуна и бросив к ногам оба рюкзака.

Коул, держа лук в левой руке, поправил на спине колчан со стрелами.

– Стой здесь и не выходи, пока я не вернусь.

– А что, если это те люди, которые пытались тебя повесить?

– Если я настолько глуп, что дам поймать себя второй раз, меня действительно следует повесить. – Когда Кэди бросила на него взгляд, по которому было легко понять, что она думает по этому поводу, он широко ей улыбнулся, так что в темноте сверкнули его белые зубы. – Подаришь мне на прощание поцелуй любви? – спросил он.

– Только понарошку, – отпарировала она со сладкой улыбкой.

Коул усмехнулся, потом обхватил ее руками за талию и притянул к себе. Когда он нежно поцеловал ее, слегка разомкнув губы, Кэди почувствовала, что тает в его объятиях.

– Какая разница, кто там, – пробормотал он, почти прижавшись к ее губам. Потом притянул ее еще ближе и поцеловал в щеку. – Ты будешь обо мне скучать?

– Я буду наслаждаться покоем.

Она услышала, как он со смешком шагнул в темноту.

Как только Коул ушел, Кэди осмотрелась, прислушиваясь к незнакомым ночным звукам, и поняла, что без Коула ей стало страшно. Что, если с ним что-нибудь случится? Что, если эти люди вернутся? Что, если?..

Как можно тише выскользнув из-за валуна, она на цыпочках двинулась по тропе, то и дело спотыкаясь на камнях и выбоинах. Через несколько минут Кэди заметила, что где-то впереди мелькает огонек. Подойдя ближе, она замерла в изумлении от того, какая сцена открылась ее взору.

Сразу за небольшим ущельем отвесные горы вздымались, казалось, до самых небес. У подножия скал, приблизительно на том уровне, где находилась Кэди, начиналась естественная лощина, а внутри нее обнаружились мрачные остатки древних жилищ. Перед этими старыми домами горел костер, вокруг которого сидели трое мужчин с оловянными кружками кофе в руках.

Пригнувшись к самой земле, Кэди вглядывалась в темноту, пытаясь рассмотреть незнакомцев. Она решила, что, судя по виду, они не представляют особой опасности, но в этот момент увидела такое, от чего пришла в ужас. На стене за спинами мужчин висела туша огромного орла. Кэди вышла Из-за дерева, чтобы лучше видеть, и заметила еще штук шесть валяющихся здесь же птиц с безжизненно обвисшими крыльями. Кэди даже не успела сообразить, что делает. Вскочив, она уперлась руками в бока. «Орлы!» – громко воскликнула она, от чего трое мужчин разом оторвали взгляд от костра и начали пристально всматриваться в темноту, из которой долетел до них этот звук.

В то же мгновение рот Кэди закрыла большая ладонь и сильные руки оттащили ее вглубь, в темноту. Она ни на секунду не усомнилась, что мужчина, который схватил ее, – Коул.

– Почему ты не послушалась меня и не осталась там, где я тебе велел? – зашипел он ей прямо в ухо. – Ладно, не отвечай. Пойдем скорее. Это просто охотники, они никому не причинят вреда.

Кэди не двигалась с места.

– Никому не причинят вреда? – взвилась она. – А как насчет орлов? – Последнее слово она произнесла с особым ударением.

Несмотря на темноту она заметила, как сверкают его глаза.

– Ты права. Они охотники, а мужской компании нельзя доверять. Не будь тебя со мной, я, может, и присоединился бы к ним, но поскольку ты рядом – я им не доверяю.

Проигнорировав такой комплимент, Кэди уставилась на Коула.

– И ты собираешься просто так уйти, не обращая внимания на эту бойню?

В мутном свете луны она заметила, как меняется выражение лица Коула, отражая то, что он чувствует, пытаясь ее понять. Наконец недоверие все-таки возобладало над пониманием.

– Только не говори, что ты имеешь что-нибудь против истребления кучки, этих поганых прожорливых птиц!

Кэди глубоко вздохнула.

– Орел – символ Соединенных Штатов. Эта птица…

– Что? – от возмущения Коул даже задохнулся и, наклонившись, вплотную приблизил лицо к лицу Кэди. – Орел символизирует нашу великую страну? Ты с ума сошла? Эти птицы питаются падалью. Они ничем не лучше грифов. К тому же они очень опасны для фермеров. Их необходимо отстреливать.

Резко повернувшись, Кэди зашагала вниз по тропинке. Через овраг обязательно должен быть проход, так что она сможет добраться до руин. Она понятия не имела, что сделает или скажет этим людям, когда до них доберется, но она должна что-нибудь придумать, чтобы остановить эту бойню.

Коул обхватил ее за талию и притянул к себе.

– Отпусти меня, или я закричу, – зашипела Кэди, изо всех сил пытаясь освободиться от его мощной хватки.

– Если ты успокоишься, я тебя отпущу. – Когда она перестала дергаться, он освободил ее руку, но повернул так, чтобы она посмотрела на него. – Ладно, значит, ты не одобряешь убийство орлов, так…

– Зачем они это делают? Какая польза этим людям от того, что они подстрелили этих великолепных птиц? Даже я не могу ничего приготовить из мяса орла.

– Рад это слышать, – похвалил Коул и, заметив, что Кэди снова монет отвернуться, удержал ее за руку. – Послушай, что сделано, то сделано. Никто этих птиц не оживит. Эти люди продадут перья и заработают немного денег. Вот и все.

– Да?! А как насчет завтрашнего дня? Завтра они проснутся и пойдут убивать новых орлов? – Кэди глубоко вздохнула. – Коул, ты просто понятия не имеешь, что стало с животными и птицами в мое время. Люди понастроили дома на большей части свободных земель, поэтому птицам почти не осталось места для гнездовий. Охотники отстреливают бедных созданий из автоматического оружия, они…

– Картина ясная, но что я могу сделать? Ты хочешь, чтобы я заплатил им за перья так, чтобы эти люди никогда больше не захотели охотиться на птиц?

– Чем выше цена, тем больше птиц они убивают. Я знаю, ты не можешь заставить всех охотников прекратить убивать орлов, но не можешь ли ты заставить хотя бы этих людей отказаться от убийства? Только этих троих?

Коул заглянул в огромные умоляющие глаза Кэди и понял, что он, может, и не в состоянии остановить этих людей, но он готов умереть, пытаясь это сделать. В его голове одна идея сменяла другую. Пригрозить им, что, если кто-нибудь из них убьет хотя бы одну из проклятых птиц, он, Коул Джордан, лично отыщет этого человека и убьет его? Подумав об этом, Коул понял, что одному ему никак не внушить этим охотникам страх, которого хватило бы на всю их оставшуюся жизнь. Деньги заставляют людей забывать обо всем.

Вдруг Коула осенила идея, от которой он улыбнулся, причем так, что Кэди поняла: он намерен предпринять нечто не совсем обычное. Может, даже не совсем законное..

– Ты ведь никому из них не причинишь вреда, правда? – прошептала она. – Ты не станешь стрелять этими твоими стрелами в…

– Я хочу, чтобы ты поклялась мне, что будешь сидеть здесь совсем тихо и только наблюдать. Больше ничего. Ты ни во что не ввяжешься. Обещаешь?

– Я не могу дать такого обещания. А если эти люди попытаются тебя подстрелить? Он заправил прядку ей за ухо.

– Ты будешь переживать?

– Конечно. Если ты погибнешь, кто поможет мне найти наскальные рисунки, чтобы я вернулась к человеку, которого люблю?

Кэди знала, что это она сама себе напоминает о своей великой любви, потому что именно в этот момент она, кажется, не помнила ни о каком другом мире, кроме того, в котором сейчас находилась. И, может, не могла думать ни о каком другом мужчине, кроме этого.

Коул слегка нахмурился, взял ее руки в свои и сжал их.

– Помни, что я тебе нужен. Пожалуйста, помни, что если ты произведешь хотя бы малейший шум или внезапное движение, эти люди меня подстрелят. А если меня не станет, кто будет тебя здесь защищать?

– О! – Глаза Кэди расширились, но по выражению лица Коула она догадалась, что он, скорее всего, поддразнивает ее. Может, она испугалась только потому, что смотрела слишком много вестернов, где все во все стреляли. – Что ты собираешься делать?

– Нечто обалденное! – сверкнул он глазами.

Какое-то мгновение Кэди смотрела на Коула в замешательстве, потом вспомнила свою длиннющую лекцию относительно происхождения и незаконного использования наркотиков в Америке. Она, пожалуй, слишком увлеклась, раз успела порассказать и о сленге, и о кроссовках на белой подошве, и о крэке, и о рэпе? Прежде чем она сумела ответить себе на этот вопрос, он быстро и нежно поцеловал ее и молча скользнул в темноту.

Устроившись, словно в амфитеатре зрительного зала, она наблюдала за тем, как мужчины за оврагом устраиваются на ночлег. Позевывающей Кэди оставалось только завидовать им и мечтать о том, чтобы прижаться к Коулу и… «Нет!» – приказала она себе. Она хочет вернуться назад, в свою собственную постель в квартире в Вирджинии, а на утро отправиться повидать Грегори. Она не желает кутаться в спальном мешке со своим мужем.., с Коулом, поправила сама себя Кэди. Ей нужен Грегори, а не Коул.

Внимание Кэди привлекло какое-то движение за ложбиной, и она, выпрямившись, села. То, что она увидела, заставило ее усиленно протереть глаза. Почти обнаженный мужчина с кожей, цвет которой сливался с грязными развалинами за его спиной, бесшумно прошел перед спящими уже охотниками и швырнул горстку травы в огонь. Потом, сняв пару отделенных от тушек орлиных крыльев из тех, что висели на стене, он принялся размахивать ими над костром, направляя дым на спящих.

Кэди наблюдала за происходящим, широко раскрыв глаза. Она догадалась, что в огонь полетели семена дикой конопли. «Без сомнения, он схватывает все на лету», – с удовольствием отметила про себя Кэди.

Клубы дыма расплылись над лощиной. Кэди легла на живот, продолжая наблюдать за тем, как Коул двигается вокруг костра. Из одежды на нем осталось лишь нечто напоминающее набедренную повязку, крупное мускулистое тело было почти полностью обнажено, только на коже высыхала размазанная грязь.

Нравился он ей или нет, хотела ли она быть с ним или нет, но Кэди не могла не восхититься его красотой. «Это мой муж!» – подумала она вдруг с гордостью, но тут же приказала себе выбросить эту идею из головы. Он муж только ради удобства. Ее настоящий муж – Грегори, во всяком случае, скоро должен им стать.

– Что же он там теперь делает? – прошептала Кэди, наблюдая за нем, как Коул снял крылья и тушки несчастных убитых орлов и исчез за старыми стенами. Казалось, он отсутствовал несколько часов, а Кэди тем временем наблюдала за спящими в наркотическом облаке охотниками и постепенно тоже начала проваливаться в сон. Не исключено, что дым добрался и до нее.

Кэди проснулась от нечеловеческого вопля, который заставил ее подскочить так, что она ударилась головой о низкую ветку дерева. Повернувшись в ту сторону, где горел огонь, она во все глаза смотрела, как из-за старых руин выплывает призрак. Несколько секунд сердце Кэди билось с такой бешеной силой, что она не сразу сообразила, что это существо – Коул.

Привидение, которое лишь отдаленно напоминало своими очертаниями человека, было темно, словно тень. Оно прыгнуло в сторону охотников, и можно было подумать, что этот монстр, покрытый клочьями орлиного оперения, не что иное, как стокилограммовая птица, готовая атаковать.

Коул привязал пару крыльев к рукам, а вторую – к ногам. Лицо его превратилось в настоящий птичий клюв, нацеленный на добычу, крупные белые крылья покрывали голову и плечи. Он напоминал привидение, явившееся отомстить за смерть своих убитых собратьев.

И если бы такого внешнего вида оказалось недостаточно, был еще вопль, душераздирающий орлиный крик громче настоящего, отчаяннее настоящего, разорвавший воздух подобно ножам Коула.

Трое охотников, одурманенных марихуаной, медленно сели и уставились на нависающую над ними гигантскую птицу. Можно было подумать, что прошла целая вечность, прежде чем они смогли осознать происходящее настолько, чтобы испугаться.

Коул, который, похоже, испытывал настоящее наслаждение от своей жутковатой роли, вытянул руки-крылья и замахал ими над головой одного из мужчин. Кэди стало даже немного жаль охотника. Двум другим не потребовалось такой наглядной демонстрации, они вскочили, натыкаясь на стены, от ужаса потеряв способность ориентироваться в пространстве. Когда они попытались схватить свои ружья и пистолеты, вопль Коула стал почти сумасшедшим, словно орел собирался разорвать охотников на куски.

В считанные секунды несчастные, подхватив сапоги и бросив все остальное, в безумном страхе неслись вниз по горной тропе. А Коул несся по их следам, раскинув руки-крылья, словно орел, в которого он превратился, готов был схватить и разорвать людей.

После того как охотники бежали, Кэди долго сидела не шевелясь, пристально вглядываясь в огонь, полыхающий перед развалинами, осматривая опустевшее поле.

Она знала, что ей следует подняться и пойти на поиски Коула, сказать ему, что это было великолепное представление. Она должна поблагодарить его за то, что он испугал охотников, потому что они никогда больше не выстрелят ни в одного орла – в этом Кэди не сомневалась. Но вместо этого она продолжала сидеть на месте. В спектакле, разыгранном Коулом, было нечто настолько устрашающее, что, правду сказать, он испугал и ее. Можно подумать, он действительно стал духом умерших орлов. Как будто Коула околдовали и в его тело вселились души орлов, подсказавшие ему, как двигаться. Даже вопль его оказался совершенно таким, каким должен быть крик настоящего орла.

Кэди думала, что Коул вот-вот пересечет лощину и подойдет к ней, но он все не появлялся. Каждая клеточка ее существа словно прислушивалась, ожидая звука его шагов по тропе у нее за спиной, но Коул не приходил.

Когда ей стало казаться, что прошло уже несколько часов, она поднялась и внимательно прислушалась. Однако не было слышно ни бега охотников, ни шагов Коула – ни звука. Как можно тише Кэди подошла с краю оврага и увидела вдруг маленький земляной мостик, ведущий к руинам.

Приблизившись к развалинам и поглядывая на тлеющие угольки костра, от которых, как Кэди догадалась, дымом тянуло прямо в ее сторону, она вздрогнула от неожиданности: из-за темных деревьев со зловещим криком выскочил Коул. В зубах он держал нож, кожа его была покрыта перьями и слоем высохшей, потрескавшейся грязи. Это было настолько великолепно-ужасающее зрелище, что она непроизвольно отступила назад. Сейчас он вовсе не был мальчиком-хористом. Скорее всего, Коул воплощал ее самые страшные ночные кошмары.

Отступив еще на шаг, Кэди едва не свалилась прямо в дымящийся костер. «Я совершенно не знаю этого человека», – подумала она, и когда он приблизился, вытянула вперед руку, словно защищаясь.

Но Коул со смехом схватил ее в охапку, оторвал от земли и закружил. Она попыталась вырваться, но он уткнулся лицом ей в шею, не обращая внимания на мешающие перья, клюв и все остальные «украшения», и сказал:

– Верь мне, моя маленькая женушка. Отдай мне свою жизнь, верь мне.

Кэди напряженно замерла в его объятиях, ощущая прикосновение перьев, вспоминая, для чего они предназначались. Наверное, на нее повлиял дым, но только когда Коул начал кружить ее, двигаясь вокруг костра и прижимая ее к себе, Кэди начала постепенно расслабляться.

– Ну же, Кэди, любовь моя, – шептал он. – Позволь позаботиться о тебе. Отдай мне свою жизнь.

– Я не могу, – ответила она, чувствуя, что тело ее становится все более податливым в его руках. – Моя жизнь не здесь, в другом времени.

Она собиралась сказать это очень убежденно, но вместо этого крепко обняла его и уютно прижалась лицом к изгибу его шеи. Ей начало мерещиться, что этот мужчина и должен ходить в таких перьях, потому что, как ей казалось, он спокойно мог подняться до облаков, держа ее на руках.

– Тебе вовсе не нужно быть лучшей девочкой на свете, – сказал он. – Тебе не нужно стараться быть самим совершенством. Тебе не нужно ничего делать, чтобы убедиться, что тебя кто-то любит. Я люблю тебя такой, какая ты есть.

– Какая я есть… – повторила она, чувствуя, как отступают на второй план все тяготы прежней жизни. Трудно поверить, что не нужно больше стараться быть лучшим поваром, лучшей дочерью, лучше всех и во всем. Неужели это возможно? Неужели таков этот мир, о котором она теперь знала, но в котором так мало понимала? Забавно. Именно так. Было бы очень забавно…

Кэди откинулась назад и несколько мгновений молча рассматривала Коула: орлиную голову поверх его собственной, тушку несчастной птицы, покрытую коричневыми перьями, привязанную каким-то образом прямо у Коула под подбородком. Так что нижняя часть его лица оставалась открытой. Мужчина из ее снов всегда скрывал нижнюю часть лица, но она не сомневалась: если бы она ее увидела, его губы оказались бы в точности такими, как у Коула.

Казалось, не было ничего более естественного на свете, чем приблизить свой рот к его и поцеловать.

У Кэди голова шла кругом от тех ощущений, что пронизывали ее тело. Может, это из-за дыма, может, из-за разреженного горного воздуха, а может, сам этот красивый мужчина с мускулистым, стройным телом пробудил в Кэди такую чувственность. Вполне естественным казалось то, как Коул, подхватил ее, и она теперь сидела на его больших ладонях, ногами обхватив его за талию.

– Кэди, я люблю тебя, я люблю тебя, – шептал он снова и снова, а она склонила к нему голову так, что он легко дотянулся губами до ее шеи.

Кэди знала, что никогда прежде она не желала ни одного мужчину с такой страстью, как сейчас Коула Джордана. Может, она его и не любила, может, это густое облако дыма марихуаны заставляло ее реагировать на все таким несвойственным для нее образом. Но в одном Кэди была совершенно уверена: она отчаянно хотела, чтобы они прямо сейчас и здесь занялись любовью.

– Это не правда, да? – прошептала она, прижимаясь лицом к его шее. – Ведь ты не евнух, да?

– А ты веришь всему, что тебе говорят? – сказал он, прижимая ее к себе.

– Очень многому, – смеясь согласилась она и снова потянулась к нему, чтобы поцеловать.

С тех пор как они встретились, они целовались уже несколько раз, но всякий раз это были невинные поцелуйчики не размыкая губ, что прекрасно устраивало Кэди: она ничего другого и не хотела. Но сейчас она приоткрыла рот, желая большего, чем прежнее целомудрие.

Однако Коул не ответил. Он не поцеловал ее в ответ. Вместо этого он поставил ее на землю и сказал:

– Не хочешь примерить парочку орлиных перьев?

У Кэди голова шла кругом от дыма, а может, и от вожделения, и она с трудом ответила на его вопрос.

– Я.., я, нет, я не хочу примерять орлиные перья. – Она хотела что-то добавить, но Коул вдруг прижал ладонь ко лбу и покачнулся. Встревоженная Кэди бросилась к нему.

– Думаю, мне не слишком понравился дым твоей марихуаны, – сказал он, садясь на землю и прислоняясь к разрушенной стене.

Кэди, посмеиваясь, закидала остатки костра землей. Когда она повернулась, Коул, словно невинный ребенок, сладко спал, растянувшись около стены. Ни секунды не сомневаясь, она легла рядом с ним, и он сразу прижал ее к себе, как будто она – игрушечный медвежонок. С улыбкой на губах Кэди заснула.

Глава 11

Кэди проснулась, почувствовав запах жареного. Она была настолько измотана испытаниями последних нескольких дней, что даже не попыталась угадать, над чем там колдует Коул. Ни слова не говоря, он вручил ей толстую белую лепешку, нечто среднее между бисквитом и крекером, и кусок бекона весом в четверть кило. Она поела, хотя и совсем немного. Коул, без сомнения, встал довольно давно: он уже успел смыть вчерашнюю грязь и полностью одеться. Вокруг не было видно ни единого орлиного перышка.

Немного погодя Коул затушил костер, собрал вещи, брошенные бежавшими охотниками, и аккуратно сложил их в одном из разрушенных домов, потом упаковал то, что было у них с собой, и забросил рюкзак за плечи.

– Готова? – коротко спросил он. Кэди кивнула, поднялась и последовала за ним.

Ей не было нужды выпытывать у Коула, почему он так молчалив. Она прекрасно знала, что он думает о том же, о чем она сама: пришла пора возвращаться.

– Коул, – заговорила Кэди, но он даже не оглянулся.

– Я человек слова, – сказал он. – Три дня прошли. – На мгновение их взгляды встретились. – Если только ты сама не хочешь остаться, – продолжил он, но Кэди отрицательно покачала головой. Она хотела вернуться домой.

– Я сделал вчера вечером что-то такое, что тебе не понравилось? – тихо спросил он.

– Нет, ничего, – солгала Кэди.

– Я не собирался засыпать, но этот дым…

– Нет. Это лучшее, что ты мог сделать, – сказала она, отводя взгляд, но успела заметить, что он не только нахмурился, но и озадачен.

Но что же еще она могла сказать? Что разочарована тем, что он не занялся с ней любовью, хотя на самом деле она этого не хотела, и к тому же он, может, физически на это не способен. «Кэди, твои мозги начинают сдавать из-за нехватки кислорода в этих горах», – сказала она себе.

На пути вниз не прозвучало ни одной шутки, Коул даже не пытался заставить ее поверить в то, что Грегори нужна не сама Кэди, а только то, что она может ему дать. Он шел впереди, но она видела, как печально опущены его плечи. Такая походка бывает только у людей, которые стремятся побыстрее куда-то дойти.

Они так быстро добрались до хижины, что Кэди догадалась: в горы он повел ее кружным путем, и на это ушло гораздо больше времени. Коул дал ей минут тридцать, чтобы собраться, потом подсадил ее в седло, сам сел сзади, и они отправились в путь.

Снова ощутив крепкое объятие рук Коула, прижавшись к его сильной груди, Кэди задумалась над тем, что никогда больше его не увидит.

– Дело не в том, что ты мне не нравишься или я не хочу быть твоей женой, – заговорила она. – Особенно после того, как я тебя получше узнала за эти дни. И не в том, что, по-моему, ложась в постель с мужчиной, обязательно любить его. В моем мире есть женщины, которые считают, что свидание автоматически подразумевает постель. Просто я другая и уважаю верность. Если бы мы повстречались при иных обстоятельствах, уверена, я влюбилась бы в тебя до безумия. Но я помолвлена, так что ничего нельзя изменить. И я не хочу, чтобы ты страдал из-за того, что я, может, когда-то сказала…

– Кэди, замолчи.

Согласно кивнув, она замолчала и постаралась сосредоточить все свои мысли на Грегори. Но надежные руки Коула и мягкий ход коня скоро убаюкали ее, и Кэди заснула.

***

– Мы приехали, – тихо прошептал Коул ей на ухо.

Кэди медленно открыла глаза и увидела перед собой знакомые отвесные скалы. Солнце клонилось к закату, она не очень отчетливо различала предметы вокруг, но перед ней, спрятавшиеся за хрупкими вьюнами, были наскальные рисунки!

Коул помог ей спуститься на землю и встал рядом.

– Ты этого хотела? – тихо спросил он. Кэди не желала слышать нотки боли в его голосе. «Не может быть, чтобы он по-настоящему был в меня влюблен, – говорила она себе. – Просто я для него экзотика, а мужчины любят все необычное». При мысли о том, что она – нечто экзотическое, Кэди едва не рассмеялась.

Напрягшись, словно струна, она медленно пошла к скалам, потом остановилась и обернулась на Коула, но он смотрел на что-то поверх ее головы. Повернувшись, она увидела, что скала словно тает у них на глазах. За свою жизнь она видела столько телевизионных и художественных фильмов, что ей это зрелище показалось не таким ужасающим, как человеку, который никогда не видел даже самолета. Но при всем своем «опыте» Кэди застыла, увидев, как испаряется скала и на ее месте появляется.., появляется…

– Это моя квартира, – громко сказала она, повернувшись к Коулу со счастливым выражением лица. – Вот оно! Я могу вернуться. Я могу…

Она замолчала, заметив, как мрачно его лицо, и сердце ее устремилось назад, к нему. Она не любит его, потому что любит другого человека, повторяла себе Кэди. Выражение лица Коула не должно иметь для нее ровно никакого значения. Неважно, что…

Ни о чем не задумываясь, она бросилась назад, обвила его шею руками и прижалась губами к его рту.

– Я всегда буду.., помнить о тебе. Всю свою жизнь. Ты был очень добр ко мне, и я никогда тебя не забуду. Я хочу…

– Чего? – требовательно спросил он, крепко сжимая ее в объятиях, так что у нее едва не затрещали ребра. – Чего ты хочешь?

– Чтобы меня было две, – сказала она. – Я хочу остаться и вернуться назад одновременно. Мне хочется прожить обе жизни.

– Не у… – начал было он, но Кэди прервала его быстрым поцелуем и решительно вырвалась из его объятий. Как только ноги ее коснулись земли, она бросилась бегом к проходу в скалах, потому что боялась, что, если не уйдет немедленно, не уйдет уже никогда.

Перед ней была ее арендованная квартирка с дешевой мебелью. Она увидела на полу железный короб для муки, в котором когда-то лежало свадебное платье, на кушетке валялся ее поварской халат. На автоответчике мигала лампочка, может быть, ей звонил Грегори. Она знала, что прошло несколько дней с момента ее исчезновения, так что полиция уже вовсю разыскивает ее.

Кэди вытянула вперед руку, и занесла было ногу, чтобы сделать последний шаг в свою квартиру.

И в это мгновение неожиданно появился черноволосый человек на белом коне. У Кэди в мозгу промелькнула непрошеная мысль:

«Вот мужчина, которого я люблю». Это был не блондин Коул и не Грегори, которого она называла любимым. Этот мужчина был рядом с ней всю ее жизнь.

Как всегда, нижняя часть его лица была закрыта. В ее снах его глаза всегда бывали так выразительны, что она понимала его без слов. Но теперь Кэди никак не могла догадаться, что он пытается сообщить ей. Он стоял прямо перед ней, настолько близко, что, казалось, до него можно дотронуться, но когда она инстинктивно протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, расстояние между ними увеличилось, и он оказался вне досягаемости.

Глаза его смотрели печально, словно он боялся увидеть конец чего-то, словно боялся потерять ее. Ни мгновения не колеблясь, Кэди сделала шаг в его направлении, как всегда готовая уйти с ним, быть с ним рядом. И вновь расстояние между ними увеличилось.

– Как мне догнать тебя? – прошептала она и увидела, что мужчина призывно поднимает руку.

– Мы когда-нибудь будем вместе? – спросила Кэди, снова протягивая к нему руки, стараясь догнать его. – Настанет ли когда-нибудь наше время?

Темноволосый принц не ответил, но в глазах его промелькнула улыбка и столько любви, что у Кэди оборвалось дыхание, и она едва не задохнулась, пытаясь улыбнуться ему в ответ. Больше всего на свете ей хотелось вскочить на его коня и умчаться вместе с ним, куда бы он ни отправился.

Но Коул остановил ее. Сделав один широкий шаг, он обхватил ее сильными руками и оттащил от прохода в скалах.

Проем захлопнулся так же быстро, как двигался Коул. Только что перед ней был путь в ее время, и вот уже на этом месте оказалась только мощная скала.

Сначала Кэди не могла поверить в случившееся.

– Нет, – прошептала она, пытаясь вырваться, но Коул держал ее очень крепко.

– Нет, нет, нет! – завизжала она и начала колотить его кулаками по груди. – Я не хочу оставаться. Я хочу назад, в мое время! Ты… – продолжала кричать она, обзывая его такими словами, которые он вряд ли когда-либо слышал из уст женщины. Судя по выражению его лица, он даже не знал значения некоторых из этих слов.

Коул разжал руки.

– Кэди, прости. Я не хотел…

Освободившись от его хватки, она зашагала к скалам и начала ощупывать непроницаемую, ровную поверхность. Открывается ли она только в определенное время суток? Или только по определенным дням? Где найти ключ, чтобы снова отпереть эту дверь?

– Послушай, Кэди, – опустив глаза, заговорил Коул. Выражение его лица не оставляло сомнения: он по-настоящему сожалеет о своем поступке. – Извини. Просто я не смог вынести вида того, как ты уходишь, – склонив голову, он смотрел на нее сквозь густые ресницы. – Ты не можешь винить мужчину только за то, что он тебя любит, правда?

– Если бы ты меня любил, ты помог бы мне сделать то, что я хочу. Ты, Коул Джордан, ужасно эгоистичный человек.

– Если под этим ты подразумеваешь, что я хочу, чтобы ты осталась со мной, и что я готов на все, чтобы удержать мою жену рядом со мной, то – да, я эгоистичен. В том, что касается тебя, мисс Лонг, я мог бы стать самым эгоистичным человеком из всех живых.

– Может, это и есть ключ?

– Какой ключ? – не понял он.

– Что ты живой. Не думаешь ли ты, что, если я вколю один из твоих ножичков в твое эгоистичное маленькое сердце, скала откроется снова, и я смогу вернуться домой? К мужчине, которого я люблю? Она едва не произнесла «к мужчинам».

– Ты можешь попробовать, – добродушно предложил он.

Кэди с отчаянием всплеснула руками.

– Ну что я теперь буду делать? – Она обращалась в основном к себе самой.

– Счастливо жить рядом со мной? – предположил он.

Кэди бросила на него только один взгляд.

– Понятно. Хочешь завтра снова попробовать?

– Ты не оставил мне другого выбора, – она пошла к лошади, но потом обернулась. – Я хочу, чтобы ты поклялся мне всеми святыми. Ты должен дать мне клятву, что поможешь мне попасть домой.

Глаза Коула заблестели.

– О да, конечно. Я помогу тебе попасть домой.

Он согласился слишком поспешно.

– Что ты задумал?

– Кэди, любимая моя женушка, уже поздно, и ты, вероятно, устала. Как насчет того, чтобы искупаться в медной ванне и лечь спать на пуховой перине с чистыми простынями?

Кэди открыла было рот, чтобы рассказать, что он может делать «со своими чистыми простынями», но поняла, что усталые мышцы заставят ее пожалеть об этих словах, так что она только спросила:

– С полотенцем?

– Которое будет согрето у огня.

– Я тебя ненавижу, – прошептала Кэди. Коул усмехнулся.

– Вижу, что так и есть, – с этими словами он сгреб ее в охапку, усадил в седло, сам сел у нее за спиной и поехал по дорожке, которой Кэди прежде не видела.

Несмотря на то, что она была на него ужасно сердита, она не удержалась и спросила:

– Ты его видел?

Когда Коул не ответил, она попыталась разъяснить:

– У прохода. Ты видел всадника на коне? Достаточно было на него взглянуть, чтобы понять: он никого не видел.

Со вздохом Кэди отвернулась и стала снова смотреть на дорогу.

Глава 12

Кэди с неохотой просыпалась, разбуженная звуками голосов, особенно, высоких, женских. Некоторое время ей еще казалось, что она спит, потому что ее обволакивал какой-то теплый кокон из одеял.

– Сеньора Джордан, – услышала она мужской голос. – Сеньора Джордан, они пришли повидать вас.

Кэди с трудом выбралась из опутавшего ее кокона и обнаружила, что лежит на невероятно мягкой пуховой перине, настолько мягкой, что, казалось, она вот-вот утонет в ней. Кэди выхватила из-под головы пару подушек и швырнула их на пол, причем подушки оказались настолько легкими, что не издали ни малейшего звука при падении. После этого Кэди удалось наконец сесть. Это было нелегко, так как каждое движение заставляло ее тонуть все глубже в этом нежном облаке.

– Я иду, – отозвалась она на призыв невидимого посетителя, ухватилась за массивный резной край кровати из красного дерева и выбралась наверх. Но даже теперь, сидя, Кэди, при ее росте немногим больше метра пятидесяти, с трудом различала, что происходит за горой из стеганых одеял толщиной почти в метр.

Сколько же гусей отдали свои жизни ради этой постели? – проворчала Кэди и огляделась, чтобы понять, кто же к ней обращается.

Перед ней стоял старик, лицо которого испещрили морщинами возраст и непогода. Он смотрел на Кэди с большим интересом.

– Да? – спросила она. – В чем дело?

Между этими двумя вопросами ей пришлось поработать кулаками, чтобы хоть как-то умять пышную перину, однако можно было подумать, что под ней каравай, который поднимается на горячей печи.

Старик усмехнулся, наблюдая за ее борьбой с периной.

– Городские дамы пришли, чтобы рассказать вам все о мальчике.

– О ком? – Попытка заговорить обернулась новым падением на перину, поэтому Кэди снова пришлось подниматься, чтобы выглядеть более-менее прилично. Честно говоря, она не слишком хорошо помнила прошлую ночь. Коул пообещал ей ванну и постель, и она смутно помнила горячую воду и первое прикосновение к мягким матрасам. – О мальчике? – переспросила она.

– О Коуле Джордане, – пояснил старик. – Вы ведь сеньора Джордан?

– Да, думаю, да, – согласилась она, улыбаясь тому, что старик назвал Коула «мальчиком». – А вы, насколько я могу догадаться, Мануэль. – Кэди пару раз сильно ударила кулаками по перине и осмотрелась. Это был дом не бедного человека. Одна только спальня оказалась больше по размеру, чем вся ее квартира, а тяжелая мебель из красного дерева стоила, пожалуй, целое состояние. Стены были обтянуты бледно-голубой тканью, насколько могла судить Кэди, дамасским шелком, а над туалетным столиком висело такое зеркало, словно его привезли из парижского Оперного театра.

Не успела Кэди рта раскрыть, чтобы ответить Мануэлю, как он распахнул дверь у себя за спиной, и комната наполнилась болтовней женщин, которые толкались и пихались, пытаясь каждая первой добраться до кровати.

Они говорили все разом, но на какое-то мгновение Кэди потеряла способность их слышать, потому что во все глаза рассматривала их наряды. С точки зрения эпохи, в которой женщины, кажется, не носили ничего, кроме черного, а украшали себя исключительно безвкусными маленькими сережками и бусиками, эти дамы могли показаться ослепительными.

Их платья были расшиты бахромой, сверкали украшениями и пуговицами из фальшивых бриллиантов, на шляпках колыхались перышки, спускающиеся прямо на лица. Шотландка, набивная ткань и драп самых невероятных цветов. Кэди замерла, не в силах пошевелиться. Она только моргала и рассматривала пятерых посетительниц.

– ..и мы подумали, что вы должны знать, за какого человека вы вышли замуж, – закончила речь одна из женщин.

Кэди поняла, что пропустила мимо ушей целый рассказ, и очень об этом пожалела, потому что ей хотелось бы послушать, что же за человек Коул Джордан.

– Я, кажется, была немного невнимательна, – извинилась она. – Не могли бы вы начать сначала и рассказать мне обо всем поподробнее?

Женщины, все, как одна, молодые и привлекательные, а парочка из них – просто красавицы, улыбнулись Кэди, подобрали свои тяжелые, длинные юбки и свободненько уселись прямо к ней на постель. Благодаря этому Кэди оказалась на некотором возвышении, но вскоре перья словно поглотили лишний вес, и вот уже матрасы и покрывала спрятали под собой яркие, разноцветные юбки.

– Мы, наверное, должны представиться. Я – Марта, – сказала самая хорошенькая гостья, протянула Кэди совсем еще детскую ладошку-лодочку и прикоснулась к ее руке одними кончиками пальцев.

Кэди старалась не думать о том, насколько неприлично принимать гостей, сидя в кровати, а эти красавицы, казалось, и вовсе не видели в этом ничего особенного. Остальные гостьи назвались: Марбэл, Маргарет, Миртл и Мэйвис. Кэди запуталась уже на третьей "М".

– Мы решили, что наш христианский долг рассказать вам о мужчине, за которого вы вышли замуж, – повторила Марта, вызвав улыбку у Кэди. Не собирались ли они поведать ей, что Коул – обманщик и фокусник? Кэди уже знала об этом. Знала она и то, насколько обаятельным, насколько милым может он быть, и…

– Вы никогда не поверите, что он заставил делать весь город из-за вас, – заявила М-третья, привлекая к себе внимание Кэди.

Около часа ушло на то, чтобы история обрела некоторую ясность. При этом, все пять "М" говорили одновременно, потом Мануэль прерывал их, потому что приносил кофе и восхитительные медовые пряники. Кэди сидела в постели, слушала и ела, и с каждой минутой ее охватывал все больший гнев и отвращение.

Оказалось, что Ледженд в штате Колорадо на самом деле не был городом рудокопов. Это был город, принадлежащий одному человеку, и этим человеком был не кто иной, как Коул Джордан. Он владел в этом городе каждой шахтой, каждым домом, каждым магазином и каждой пядью земли. И все в этом городе работали на Коула Джордана или, как сказали пять "М", были его «бессловесными рабами».

– Все делают то, что он скажет. Мы вынуждены так поступать, иначе он отправит нас из города прочь.

– Мой отец управляет «Торговой лавкой Ривса» вот уже десять лет, но не владеет там ни единым пенни, – поведала М-вторая. – Все принадлежит Коулу целиком и полностью. Поэтому, как вы понимаете, мы вынуждены были обращаться с вами таким образом.

Коул приказал, и они отказывали ей в месте и даже еде в течение тех двух ужасных дней, когда она искала работу и пропитание. Откручивая назад воспоминания, Кэди припомнила, что Коул дал что-то мальчишкам, которые играли рядом с дорогой. Похоже, он заплатил им мелочью, чтобы они пробежали по всему городу и сообщили всем, что, если кто-то из жителей покормит Кэди или поможет ей любым другим образом, его сейчас же вышвырнут из города прочь.

– Так он и поступил, а сам тем временем подготовил свою.., вашу свадьбу. Он украсил всю церковь и заставил весь хор собраться, чтобы петь, на его венчании. Матушка Бетти в тот день была больна, но она знала, что лучше не перечить Коулу, потому что каждый кусок, которым питается ее семья, зависит от него.

– Он поймал вас в ловушку и заставил выйти за себя, вот как он поступил, – заключила М-первая, поднося в глазам кружевной платочек. – А мы не можем спокойно смотреть на женщину, над которой издевается такой мужчина, как Коул Джордан.

– Да знаете ли вы, каков на самом деле этот человек, за которого вы вышли замуж? – спросила Марта, единственная из "М", которую Кэди запомнила по имени.

– Не думаю, что знаю его достаточно близко, – призналась Кэди. – Может, вы сможете рассказать мне побольше. Может, вы можете рассказать мне, почему его кто-то пытался повесить?

– А, вы об этом… – протянула М-четвертая. – Полкрая мечтает убить Коула. Он не желает ничего никому продавать. Если он решил, что что-то должно ему принадлежать, он хватается за это и держит, что бы ему ни приходилось предпринимать. Это касается и денег. Даже при тех тридцати миллионах, которыми" он сейчас владеет… С вами все в порядке? – заботливо поинтересовалась она, когда Кэди едва не подавилась пряником.

– Тридцать миллионов чего? – придя в себя, переспросила Кэди.

– Долларов, конечно! В основном в золоте и серебре. Вы что, нас не слушали? Он владеет тремя очень богатыми серебряными приисками, ему принадлежит все в этом городе, так что, без сомнения, есть люди, которые пытаются отобрать у него его денежки. Когда он отказывается продать им то, что их интересует, они готовы убить его!

– Могу их понять! – согласилась Кэди. – Почему же он не наймет охранников, вооруженных людей, которые могли бы его защитить? – Услышав такое предложение, все визитерши как одна отпрянули от Кэди, словно она сказала нечто из ряда вон выходящее. – Я что-нибудь не так сказала?

В следующее мгновение Кэди поняла, что они замерли только для того, чтобы набрать полные легкие воздуха и обрушить на нее целый поток восклицаний.

– Защитить Коула Джордана? – выдохнули они хором и принялись живописать Кэди то, что она уже видела. Коул ходил весь увешанный ножами, так что однажды, когда он шел мимо мальчишек, играющих с магнитами, эти магниты вырвались у них из рук и все прилипли к Коулу.

– А хлыст, который он, носит за спиной, вы видели? – спросила М-вторая. – Может, он в руки не берет оружия, но хлыст ему все заменяет.

– Подумать только, а я приняла его за хориста! – пробормотала Кэди, и женщины засмеялись. Именно этот смех заставил Кэди посмотреть на них с некоторым подозрением. Почему же они пришли, чтобы рассказать эту историю? Если это правда и все действительно принадлежит Коулу Джордану, почему они рисковали навлечь на себя его гнев?

Она по очереди заглянула в глаза каждой из посетительниц.

– Кто из вас пытался выйти за него замуж?

М-третья ответила без колебаний:

– Каждая, а как же иначе? Какая девушка не попыталась бы завоевать такого симпатичного молодого человека, да еще обладателя тридцати миллионов долларов?

Все пятеро сидели на кровати,и смотрели прямо на Кэди, словно ожидая услышать от нее ответ на поставленный вопрос, но она не могла ничего придумать.

Марта мило улыбнулась.

– Вижу, мы вас удивили. Два года назад все мы пятеро преследовали Коула так настойчиво, что ненавидели друг друга. А Коул – подлец! – играл нами, настраивая друг против друга. Он рассказывал каждой из нас, что делала другая, чтобы завоевать его, и мы старались друг друга переплюнуть. Мы одевались для Коула, готовили угощения для него, выдумывали, как лучше развлечь его. Наши жизни превратились в ад!

– Марта! – воскликнула М-третья, возмущенная речью подруги, но все остальные важно закивали в знак одобрения.

– Наконец моей матушке, – продолжила рассказ М-четвертая, – удалось объединить нас пятерых, потому что, видите ли, к тому времени мы превратились в заклятых врагов. Ей удалось показать нам, в каких дурочек мы превратились из-за одного-единственного ужасного человека! Коул даже не собирался ни на ком из нас жениться!

– Конечно! Он и так жил припеваючи. Зачем ему было жениться, если в этом случае все остальные прекратили бы увиваться вокруг него? Разве можно изменить мужчину, довольного жизнью?

– Думаю.., думаю, нет, – согласилась Кэди, хотя никогда прежде над этим не задумывалась.

М-вторая с очень серьезным видом склонилась вперед.

– А чего сделали вы, что он так старался, чтобы жениться на вас? Кэди не знала наверняка.

– Ну.., он попросил меня стать его женой, но я отказалась. Я сказала, что собираюсь замуж за другого.

– Ax! – в один голос вздохнули гостьи и посмотрели на Кэди, словно она – величайший стратег.

– Нет, вы меня не поняли. Я не хочу выходить за него замуж. По крайней мере, не хотела. Я действительно люблю другого мужчину.

«Или, может быть, двух мужчин», – про себя подумала она, но ничего не сказала.

– Если это кто-то из местных жителей, Коул вышвырнет его с работы и вышлет из города.

– Нет, человек, которого я люблю, живет в Вирджинии.

«И в моих снах».

При этих словах женщины взглянули друг на друга, потом перевели взгляд на Кэди, словно спрашивая: «А что же вы делаете в Колорадо?»

– Послушайте, – сказала Кэди. – Я могу решить эту проблему. Вы знаете кого-нибудь, кто имеет представление, где находятся скалы с рисунками? Что-то в этом роде. – Кэди взяла кусочек хлеба и нарисовала на меде в своем блюдце подобие лося.

Когда женщины ничего не ответили, она внимательно посмотрела на них и поняла, что они даже не взглянули на ее блюдо.

– Что-нибудь не так? – тихо спросила Кэди.

Прежде чем ответить, Марта окинула взглядом присутствующих.

– Вам бы следовало узнать еще одну вещь, миссис Джордан…

– Пожалуйста, зовите меня просто Кэди.

– Кэди… – Марта глубоко вздохнула. – Коул уехал сегодня рано утром, причем не на один день, и только Бог знает, куда. Временами он может вести себя очень загадочно. Причем он распорядился относительно вас: вы не должны покидать город.

Кэди почувствовала, как бешено застучало сердце.

– Я не хочу покидать город! Я хочу всего-навсего прогуляться. Я видела эти скалы вчера и подумала, что это хорошее место для пикника. Мы могли бы отправиться все вместе.

М-третья покачала головой.

– Коул сказал – нет. Вы не должны покидать поместье. Он расставил охрану по всему периметру ранчо, так что вы не можете выйти за эту территорию.

– К тому же он забрал всех лошадей.

– Вы можете принимать у себя любого жителя города, но не можете поехать даже в Ледженд.

– Он боится, что вы украдете лошадь и уедете в денверские горы.

Кэди не могла понять, правда ли то, что она слышит.

– Вы хотите сказать мне, что я пленница?

– Именно так.

– Будь здесь решетка, вы не стали бы от этого менее свободной.

Кэди сидела и несколько минут удивленно хлопала глазами.

– Подождите минуточку! Мы пока еще в Америке, не правда ли? Я не преступница, и он не имеет права держать меня в тюрьме. Я свободный человек, и я…

– Вы суфражистка? – поинтересовалась М-третья.

– Я человек и пользуюсь всеми правами и привилегиями, которые из этого вытекают.

– В Вирджинии – может быть, но не в городе Ледженд. Здесь вы подданная, как и все мы.

– О?! – Кэди удивленно вскинула брови. – Это мы еще посмотрим. Думаю, Коул Джордан имел дело с женщинами, которые не знают того, что знаю я. Вы пятеро поможете мне?

Женщины переглянулись, потом снова повернулись к Кэди.

– Нет, – сказала Марта. – Нам очень жаль, но мы можем очень многое потерять. Наши отцы нас поубивают, если останутся без работы по нашей вине.

– Но мы ведь все сестры, – сказала Кэди, хотя для нее самой это прозвучало весьма глупо. Она не знала этих женщин, так почему же они должны чем-то рисковать ради нее?

– Тогда я сама все сделаю, – заявила Кэди со всей силой присущей ей убежденности. – Я выберусь отсюда, вот увидите.

Пятеро женщин сидели на краешке кровати и смотрели на нее с жалостью. Их лица говорили: скоро она узнает то, что они уже знали.

***

«Два дня, – размышляла Кэди, сжимая кулачки. – Два дня абсолютного безделья!» Еще один такой день, и она, без сомнения, сойдет с ума.

После того как вчера утром пять "М" покинули ее спальню, Кэди переполняло такое праведное негодование, что она была полна решимости найти наскальные рисунки и выбраться из этого времени навсегда. Единственное, чего она хотела, это вернуться в Вирджинию, к Грегори.

Прошло полтора дня попыток сбежать, но ничего не вышло, как и тогда, когда она пыталась найти работу в Ледженде. Следовало отдать Коулу должное: когда он отдавал распоряжение, его выполняли неукоснительно.

Когда пять "М" ушли, Кэди нашла записку от Коула, которую он оставил ей на туалетном столике. В ней говорилось, что он очень сожалеет, что вынужден уехать и не увидит ее дней десять. Он ничего не написал о ее пленении на этот период, он даже не снизошел до того, чтобы объяснить, куда отправился и для чего.

Весь первый день Кэди предпринимала попытки сбежать, но, сказать по совести, куда ей было деваться? К кому бы она ни обращалась, как только Кэди упоминала наскальные рисунки, на нее смотрели с полным непониманием, так что, даже если бы ей удалось украсть коня и ускакать, она понятия не имела, куда направиться.

Кэди пришла в такое отчаяние, что вчера вечером написала письмо бабушке Коула, умоляя ее приехать в Ледженд и помочь ей освободиться.

И вот теперь, в полдень второго дня, Кэди сидела за столом в комнате, которая, по всей вероятности, служила Коулу кабинетом, и задавала себе вопрос: «Почему я?» Почему именно ее выбрали для этого невероятного смешения времен? Во-первых, она совершенно не годилась на роль героини. Она была простой девушкой из Огайо, которая хотела одного – готовить. В ее жизни, да, впрочем, и в жизни Коула, пожалуй, не было такой трагедии, которую следовало бы исправить. Так почему же она здесь?

Около часа в тот же день Кэди решила отказаться от борьбы. Она уже разговаривала, упрашивала и умоляла всех, кого видела на ранчо, но они смотрели на нее, как на сумасшедшую. Как она могла жаловаться, если стала хозяйкой всего вокруг? Кэди действительно должна была признать: Коул владел очень многим. Она никогда не видела такой красивой местности, как та, где стоял его дом, да и от самого дома дух захватывало. В нем было комнат двадцать, и каждая великолепно обставлена – с роскошью и в то же время очень удобно. Именно о таком доме Кэди мечтала всю жизнь, но никогда не знала, как этого достичь.

Настоящей мечтой была ее любимая комната в доме – кухня – с гигантской железной печью, которую топили дровами, невероятных размеров дубовым рабочим столом, четырьмя духовками, встроенными в кирпичную стену, и такой огромной кладовой, что там запросто мог уместиться целый продовольственный магазин. К сожалению, остальные кухонные приспособления состояли из четырех громадных засаленных чугунов и нескольких деревянных ложек.

– Если бы все было по-другому, – бормотала она, сидя в кабинете-библиотеке и что-то рисуя толстым карандашом на листочке бумаги. Думая о прошедших днях, она вспомнила, как готовила в хижине самодельные дрожжи и придумывала, как будет солить, мариновать и варить варенья.

«Кэди такой счастливый ребенок», – вспомнила она вдруг слова, которые тысячу раз слышала от матери Джейн. Ее собственная мать работала на двух работах. Поэтому, когда родители Джейн предложили присмотреть за маленькой Кэди, мать, ни секунды не сомневаясь, приняла это любезное одолжение. Она никогда так и не узнала, что семейство Джейн относилось к Кэди едва ли лучше, чем к бесплатной служанке.

Что там говорил Коул? «Тебе вовсе не нужно быть лучшей девочкой на свете. Тебе не нужно стараться быть самим совершенством. Тебе не нужно ничего делать, чтобы убедиться, что тебя кто-то любит. Я люблю тебя такой, какая ты есть».

«Такой, какая ты есть», – громко повторила она. Если тебя принимают такой, какая ты есть, разве это не свобода? В душе она не сомневалась: Коул говорил правду. Она могла просидеть в этом его великолепном доме следующие восемь дней или восемьдесят лет – неважно, она могла, если пожелает, абсолютно ничего не делать, и он будет совершенно доволен.

Она не знала, как додумалась до этого, но не сомневалась: ей нет необходимости зарабатывать любовь Коула. Не нужно отдраивать ванную комнату, как для матери Джейн, не нужно экономно готовить, как того требовала миссис Норман. Ей не нужно даже молчать и не жаловаться, как приходилось это делать при матери.

– Я могу делать все, что пожелаю, – сказала она, отрывая глаза от стола и рассматривая книжные полки, заполненные огромными фолиантами в кожаных переплетах. – Может, я и не могу покинуть этот дом, но я могу приказать, чтобы мне привезли сюда все, что может предложить Колорадо тысяча восемьсот семьдесят третьего года!

Она остановилась у окна, рассматривая горы и долину, и прошептала:

– Так чем же больше всего на свете мне хочется заняться?

Выглянув из окна, Кэди вспомнила свой любимый фильм «Пир Бабетты». Героиня этого фильма слыла великолепной поварихой, но по каким-то политическим причинам вынуждена была вместе с двумя бедными сестричками прятаться в глухой деревушке. Когда Бабетта получила небольшое наследство, достаточное, чтобы оставить работу, она не позволила себе расслабиться, а потратила все до последнего пенни на продукты и приготовила такое угощение, какого никто никогда в жизни не пробовал.

У Кэди этот фильм был на видеокассете, и она тысячу раз смотрела его. Каждый раз воображение ее разыгрывалось, и она придумывала, что приготовила бы сама, мечтая не думать о деньгах и не стремиться угодить публике.

«Прежде всего я должна составить список того, что имеется, – подумала она. – Я должна проверить, что есть и что можно купить. Может, я не могу поехать в Денвер, но другие могут сделать это за меня. Потом нужно будет выкопать ямы и оборудовать уличные духовки и заняться засолкой овощей. Мне понадобится помощь, чтобы собирать грибы, зеленый салат и травы. И еще мне понадобится…»

Все тщательно продумав, она вернулась к столу и принялась записывать.

– Я приглашу весь город, – громко сказала Кэди. – Три дня они будут есть за счет Коула Джордана. – Она прикусила кончик карандаша.

«Если вы будете это есть, я это приготовлю», – написала она, потом зачеркнула. «Я не стану готовить ничего изысканного или опасного, – написала она. – Никакого черепахового супа, никаких енотов, никаких горных львов. Никаких жуков!»

Схватив листок, она вышла из библиотеки и направилась в кухню. В голове у нее с бешеной скоростью кружился целый рой мыслей, поэтому она шла быстрее и быстрее, и в кухню уже вбежала. Мануэль и его жена Долорес шинковали овощи к ужину.

– Вы знаете, где я могу нанять людей, которые знают эти горы и могли бы собирать для меня грибы? И еще людей, которые могли бы помочь разделывать птицу и чистить рыбу?

Мануэль и его жена уставились друг на друга, потом Мануэль заговорил:

– В нашем поселке Сокорро есть такие люди.

– А сколько человек там живет?

– Тридцать шесть. Кэди улыбнулась.

– Могу я нанять их всех? Мануэль, казалось, потерял дар речи, но тут вмешалась Долорес:

– Для чего? Никто не согласится убивать сеньора Джордана из-за вас.

– Может, Хуан согласится, – безразличным тоном проронил Мануэль.

– Вы этого хотите? – спросила Долорес, недобро глядя на Кэди.

Кэди на мгновение задумалась, взвешивая такую возможность, потом покачала головой.

– Нет, я не хочу убивать Коула, несмотря на то, что он этого заслуживает. Я хочу устроить пир. Такой пир, о котором никто никогда даже не мечтал. Я хочу провести эксперимент. Хочу придумать новые рецепты и, может быть, даже написать книгу по кулинарии. Я хочу приготовить все блюда, которые когда-либо готовились, и узнать, какие они на вкус. Я хочу попробовать запечь рыбу в перце, соли, глине и замоченных листьях. Я хочу мариновать мясо в травах, которые никто раньше не пробовал применять. Я хочу ошибаться и достигать успехов. Я хочу.., я хочу… – Она улыбнулась, глядя на двух стариков, по выражению лица которых ничего нельзя было прочесть. – Я хочу свободы.

Тут она заметила, что Мануэль ничего не понял и снова готов сказать ей, что она не должна покидать ранчо.

– Я хочу тратить деньги Коула Джордана. Много денег. Вы мне поможете?

– С удовольствием, – заулыбался Мануэль.

– Хорошо, тогда пойдемте со мной и давайте все спланируем. Ах да! Нужно кого-нибудь послать за жителями Сокорро. Скажите им, что я каждому плачу десять долларов в час.

При этих словах Мануэль подхватил жену, которая едва не упала в обморок. Кэди не знала наверняка, но была уверена, что в 1873 году средняя зарплата не превышала доллар или что-то около этого в неделю. Так что десять долларов в час было больше, чем они даже могли себе представить.

– А как же дети? – ахнула Долорес, которую все еще поддерживал муж.

– Приводите и их, я буду платить им как дегустаторам. Мне бы очень хотелось написать книгу кулинарных рецептов для детей. Давайте же, не теряйте времени!

В полном замешательстве Мануэль и его жена последовали за Кэди в библиотеку.

Глава 13

Когда Коул въехал в Ледженд, он решил, что за десять дней его отсутствия город превратился в город-призрак. Первой его мыслью было то, что вернулись люди Харвуда и всех убили. Но если бы такое произошло, повсюду видны были бы следы кровопролития. Коул заглянул в окна отеля и никого не заметил. Тогда он подумал, что все ушли вместе с Кэди через скалу. Однако такого не могло случиться, потому что он отдал соответствующие распоряжения, и вряд ли кто-либо отважился ему не подчиниться.

Если это не резня, то, может быть, всех выкосила оспа? Или, может быть…

Он не мог придумать ничего другого, что могло бы произойти одновременно со всеми, но жутковатая пустынность города заставляла его нервничать. Случилось нечто ужасное. Определенно. И все же он не видел никаких следов несчастья: не было сожженных домов, навстречу не попалось ни одного человека с печальным выражением лица.

Перед ним лежал опустевший город, и не было никакой подсказки, что же произошло.

– Есть здесь кто-нибудь? – закричал Коул, но его голос эхом отразился от стен пустых домов и вернулся к нему. Спешившись, Коул привязал коня и вошел в одну из лавок, и здесь его постиг очередной шок. Две трети полок оказались пусты. Одежда по-прежнему спокойно висела на вешалках, как обычно, выстроились в ряд сапоги, но полки в той части, где торговали продуктами, были совершенно пусты! Не осталось ни единой консервной банки. Даже «загадочные» банки, которые когда-то свалились в реку и с них смыло наклейки, в соответствии со своим прозвищем загадочно исчезли! Отсутствовали банки с крекерами и с соленьями, которые прежде громоздились на прилавке.

Коул снова вышел на улицу и пошел дальше. Прачечная оказалась пуста, в креслах у парикмахера не было клиентов, перед складом стоял неразгруженный вагон с серебряной рудой, но лошади были выпряжены и впереди не было возницы.

Чем больше он видел, тем больше начинал волноваться. Коул побежал. В конюшне не было лошадей, пуст был городской пансион. Никого не оказалось ни в конторе местной газеты, ни на телеграфе. Даже в кафе-мороженом было пусто, впрочем, и еды здесь не было тоже. А в льдохранилище позади кафе не оказалось ни молока, ни сливок. Даже лед пропал!

Он пересек Границу Джорданов и побежал в сторону Райской тропы, но обнаружил только, что и церковь, и библиотека пусты, как и все остальное в городе.

– Кэди, – прошептал он, охваченный страхом. Что бы ни случилось с жителями этого города, то же самое должно было произойти с ней! Резко повернувшись, он бросился вниз по улице, возвращаясь за лошадью. Он должен спасти Кэди!

Коул просто ослеп от ужаса, поэтому когда наткнулся на Нэда Уоллеса, то даже его не заметил. От столкновения оба они упали, бочонок с пивом с грохотом сорвался с плеча Нэда, и его содержимое расплескалось по мостовой.

– Посмотри, что ты наделал! – завопил Нэд. – Кэди было необходимо это пиво! Что я Теперь ей скажу? Проклятье! Не думаю, что там осталась хотя бы одна полная бочка.

Коул сильно ударился о коновязь, к тому же за последние дни он получил несколько ран, так что ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. К тому времени, когда сознание Коула прояснилось, Нэд уже вернулся в салун.

Коул распахнул двустворчатые двери, но Нэда нигде не было видно.

– Что за чертовщина здесь происходит? – зарычал Коул.

Ответа он не получил, но в глубине послышался какой-то шум.

В салуне была задняя комната, в которой обычно хранились полные бутылки и бочонки. Сейчас почти все полки оказались пусты. Люк в подпол, о существовании которого Коул даже не подозревал, был откинут, и внизу Коул заметил огонек. Не теряя времени, он спустился по ступенькам и увидел Нэда, который метался между пустыми деревянными бочками и с каждой секундой все больше приходил в отчаяние.

– Это была последняя, – сердито заключил Нэд. – Ну что теперь будет делать Кэди? Сегодня день пасты, и она хотела приготовить соус из пива и сметаны. Как, черт побери, она теперь это сделает?

Нэд прервал свои причитания и уставился на Коула так, словно тот совершил смертный грех.

– Думаю, мне придется ей все объяснить, – недовольно проворчал Нэд и пошел мимо Коула к лестнице.

Коул, пораженный настолько, что не мог пошевелиться, смотрел на лестницу не мигая.

– Что за чертовщина эта «паста»? – Выдохнул он, схватил фонарь, который оставил Нэд, и тоже полез наверх.

Он догнал Нэда на выходе из задней двери салуна.

– Клянусь всеми святыми, Уоллес, если ты не скажешь, что здесь происходит, я…

– Что ты? – со злостью поинтересовался Нэд. – Заставишь меня пропустить день пасты? Сладкий мескит уже готов, и я отвечаю за то, чтобы варить в сахаре фиалки, а Хуан говорит, что я еще должен сегодня следить за тем, как второй раз поднимается тесто для сдобных булочек, и…

Он замолчал, потому что Коул прижал его к стене и приставил к горлу нож.

– Никуда ты не пойдешь. Ты сейчас же сядешь и все мне расскажешь. Ты меня понял? Если хочешь еще когда-нибудь увидеть этого Пасту, делай, что я тебе говорю.

Нэд с недовольством посмотрел на Коула, потом пробормотал что-то про то, что паста вовсе не человек, а Коул, вероятно, не в состоянии отличить слоеное тесто от сдобного, но все-таки вернулся в салун и сел. Вынув из большого кармана часы, он раскрыл их и положил перед собой на стол.

– Десять минут, больше уделить не могу.

– Ты можешь уделить мне столько времени, сколько будет необходимо. Я хочу знать все, что здесь происходит. И для начала скажи мне, куда все делись.

Нэд хотел было подняться.

– А почему бы тебе не пойти к Кэди и не посмотреть самому? Таким образом мы не будем больше терять времени.

Коулу пришлось сосчитать до десяти, чтобы взять себя в руки, прежде чем он смог говорить.

– А «к Кэди» – это куда?

– На ранчо Джорданов, знаешь это… – Нэд замолчал, потому что только что, похоже, осознал, с кем разговаривает. Снова сев, он тяжело вздохнул. – За те дни, что тебя не было, кое-что произошло.

– Я почему-то так и подумал, когда минут двадцать назад въехал в город. Итак, ты расскажешь мне, что именно произошло? – Коул решил, что, если Кэди грозит опасность, лучше знать, какая именно, чтобы спланировать, как ее спасти. С того момента, когда он въехал в город, Коул готовил себя ко всему: природной катастрофе, болезни, резне и даже к тому, что вернулась египетская чума. Однако он оказался совершенно не готов услышать историю, которую поведал ему Нэд Уоллес, сначала напряженно, а потом со все возрастающим удовольствием, наблюдая за тем, как изменялось выражение лица Коула, как расширялись его глаза и как все шире и шире открывался у него рот с каждым новым словом Нэда.

Нэд оказался не слишком хорошим рассказчиком, начал откуда-то с середины, то и дело отвлекался, возвращался назад и перескакивал с одного на другое. «Словно паутину плетет», – подумал Коул, пытаясь сложить воедино кусочки мозаики из рассказа Нэда.

Похоже, Кэди решила найти себе занятие на время отсутствия мужа и настряпать еды на весь город. Услышав это впервые, он добродушно улыбнулся, но по мере того, как история продолжалась, он услышал такое, что ему вовсе не понравилось.

– Кого она поцеловала? – переспросил Коул.

– Хови-вонючку, – уточнил Нэд, сунув в рот трубку и с удовольствием затягиваясь дымом.

Коул пришел в ужас.

– Но он ведь предлагал двести долларов любой из девочек Леса, если она решится его поцеловать, и ни одна не стала этого делать! Всем известно, что из пасти этого человека воняет так, что жеребца с ног сбивает!

– Кэди это, кажется, не смутило. По крайней мере тогда, когда он содрал парусину с фургона, а там оказалось полно горшков и сковородок!

Выяснилось, что три дня спустя после отъезда Коула Кэди наняла пятерых возниц с фургонами, чтобы они съездили в Денвер и прикупили для нее кухонные принадлежности.

– Такие вещи, о которых прежде никто и не слыхивал, – сообщил Нэд тоном, словно Кэди закупала ингредиенты для колдовского зелья. – Но теперь мы, конечно, все знаем, что к чему, – самодовольно произнес он, потом замолчал, чтобы убедиться, что Коул внимательно его слушает. – И еще ей нужны были манная крупа, оливковое масло и зернышки аниса.

Коул склонился к Нэду, глаза его сузились.

– Ты хочешь сказать, что моя жена поцеловала вонючку Хови?

– Я к этому подхожу, не торопи меня. – Нэд снова глубоко затянулся. Хозяин города был в полной его власти – об этом можно было только мечтать! – Кэди приказала возницам привезти такие продукты, о которых они и слыхом не слыхивали. Если им попадалась итальянская семья или китайцы, или люди любой другой расы или религии, они должны были заплатить очень высокую цену за…

– Почему высокую цену? – перебил его Коул.

– Кэди сказала, что национальной экономике пойдет на пользу, если ты поделишься своим богатством с другими людьми вместо того, чтобы хранить его в кубышке, – с сияющим взглядом сообщил Нэд.

– Продолжай, – великодушно позволил Коул.

– Кэди велела возницам покупать любые продукты, название которых покажется им странным, все, о чем они ни разу в жизни не слышали. И еще она вручила каждому список предметов, которые хотела бы приобрести, и их количество. Там же были оливковое масло и большие бочки с мукой. Ты знаешь, что ржаная мука с отрубями гораздо полезнее, чем белая мука?

Коул удивленно уставился на него.

– Ладно, наберись терпения. Кэди дала вонючке Хови задание найти какие-то замечательные кухонные принадлежности. Видел бы ты его! Кое-кто из нас пытался предупредить Кэди, что Хови нельзя доверять, но она не стала слушать. Она вложила ему в руку мешок с золотом и сказала, что все теперь зависит от него. Мы думали, Хови растает от удовольствия, и были уверены, что никогда его больше не увидим.

Нэд сделал еще одну глубокую затяжку.

– Но он всех нас надул! На следующий день он явился и рассказал невероятную историю. Похоже, кто-то в Денвере решил открыть французский ресторан и пригласил трех французских шеф-поваров прямо из Парижа, из Франции, а они заявились со своими сундуками, полными медных котелков. – Нэд серьезно взглянул на Коула. – Медь гораздо лучше проводит тепло, чем любой другой металл, кроме серебра. Ты знаешь про это?

– Давай, продолжай, – без тени веселья в голосе приказал Коул.

– Так вот, шеф-повара прибыли со всем своим скарбом – Кэди называет это «кухонная утварь», – но Два дня спустя они дезертировали, вернее, пустились на поиски богатств, а все свои горшки и сковороды побросали. Вонючка Хови привез огромное их количество, и когда он появился на ранчо с фургоном, полным сковородок, котелков и закопченных блюд, Кэди была настолько рада, что поцеловала его. Прямо в рот.

После этих слов Нэд немного подождал реакции Коула на этот, как ему казалось, замечательный рассказ, но Коул никак не показал, что он вообще что-то расслышал.

– Кто такой Хуан? – только и спросил он.

– Барела, – ответил Нэд с видом притворной невинности. – Ты должен был о нем слышать.

Несколько секунд Коул не мог вымолвить ни слова. Потом поднялся, ощупывая себя, словно проверяя, на месте ли его ножи. Хуан Барела был законченный уголовник, способный прикончить человека, которого первый раз видит. Никто не знал наверняка, в смерти скольких человек он повинен, но никому даже в голову не приходила такая глупость – приехать, в Сокорро и попытаться это разузнать, несмотря на высокую цену, которая была назначена за голову знаменитого бандита.

Нэд вцепился в руку Коула и заставил его снова сесть.

– Тебе нет нужды беспокоиться. Он у Кэди из рук ест. Истинная правда! Хуан теперь за всем следит, поддерживает порядок среди работников и тех, кто приходит поесть. И он здорово все делает, потому что ему пришлось подстрелить всего двоих.

– Подстрелить… – проговорил Коул и снова начал подниматься.

– Это был всего-навсего старик Линдструм, – с готовностью объяснил Нэд, снова заставляя Коула сесть. Кто хоть однажды встречался с Линдструмом, был готов его убить. Даже если бы к Линдструму спустился ангел с небес, то и он нашел бы, на что пожаловаться.

– Линдструм не хотел есть свежий салат, сказал, что это всего-навсего пучок травы, вот Хуан и подстрелил его. Попал куда-то около плеча. Потом Долорес перевязала рану платком, и Линдструм слопал весь салат.

– Понятно, – сказал Коул. – И что же сказала моя женушка, когда человека едва не пристрелили за то, что он не стал есть свой салат?

– Кэди сказала Хуану больше ни в кого не стрелять, но потом добавила, что по тому, как выглядят зубы этого человека, кто-то давным-давно должен был заставить его есть разную зелень. Теперь они с Хуаном Барелой друзья.

Когда Коул заговорил, лицо его оставалось совершенно спокойным:

– Моя жена дружит с самым знаменитым убийцей в стране? Человеком, который внушает страх каждому, кто хотя бы слышит его имя?

– Кэди говорит, что Хуан просто пытается оказать поддержку жителям Сокорро и всем детям. Методы у него плохие, но идеи – добрые, – при этих словах Нэд замолчал и мечтательно улыбнулся. – Кэди, без сомнения, просто чудо! В самый первый день Хуан спустился с гор вместе со всеми, кто пришел из Сокорро. Никто даже не предполагал его увидеть, но он сказал, что тоже согласен собирать грибы, если за это платят десять долларов в час, так что он…

– Что?! – завопил Коул. – Десять долларов в час?

– Да, именно столько Кэди платит каждому, кто ей помогает, – подтвердил Нэд, не в силах спрятать улыбку. Лет шесть он пытался выкупить у Коула салун, но тот никак не соглашался даже на партнерство. – Так ты хочешь слушать про Хуана или нет?

– Да, рассказывай, – буркнул Коул. – Но подожди минуточку, ты уверен, что здесь не осталось виски? Мне необходимо выпить.

– Ни капли, – весело сообщил Нэд. – Кэди нужно все. Так вот, о Хуане. Хуан появился впервые за десять лет, что он не в ладах с законом, а мы уставились на него и не сводили глаз, потому что это все равно что увидеть живую легенду. Должен сказать, на вид он весьма приятный человек. Кэди называет его «Толстячок».

– Продолжай, – рявкнул Коул.

– В тот первый день с гор спустился весь Сокорро, а в фургоне сидел пацаненок – вылитый Хуан, и Кэди поздравила Хуана с тем, что у него такой симпатичный сын. Но в этот момент появился какой-то старикан с носом картошкой и принялся брызгать слюной и кричать, что это его сын. Кэди извинилась, но когда из фургона выскочил пятый ребенок, точная копия Хуана, она рассмеялась и посмотрела на Хуана, и Хуан тоже начал смеяться.

Коул перегнулся через стол.

– Почему бы тебе не рассказывать только факты? У Кэди все в порядке?

– Я бы сказал, более чем. О Боже! Но как эта женщина умеет заставить людей работать! Нас она заставила рыть ямы и делать огромные вертела. Кузнеца – раскатывать слоеное тесто, а девочек Леса – месить сдобное. Ты знаешь, что раскатывать тесто нужно до тех пор, пока сквозь него можно будет читать газету! – Нэд долго смеялся. – Ты знаешь, нет ничего на свете, чего не могла бы приготовить эта женщина! Она дала двум охотникам целый список того, что они должны были ей привезти, что-то вроде горных львов и тому подобное, так старика Эрни озарило, и он привез целый мешок гремучих змей. Он думал, что получится прекрасная шутка.

– Ты позволил, чтобы кто-то там вручил моей жене гремучих змей? – процедил Коул сквозь сомкнутые зубы.

– Не беспокойся. Хуан отстрелил им головы, потом Кэди в мгновение ока спустила с них шкуры, полдня вымачивала мясо в молоке, а потом пожарила его. Если тебя интересует мое мнение, получилось весьма съедобно.

– Ты ел гремучих змей? Нэд с очень серьезным выражением лица посмотрел на Коула.

– Черт, я даже улиток ел! – Дав Коулу время осознать эту информацию, он продолжал:

– Кэди смешала их с чесноком и дикой кудрявой петрушкой. Не так уж плохо!

– Улитки? – прошептал Коул.

– Лучше есть, чем получить пулю от Хуана, – оправдываясь, сказал Нэд. – К тому же мы все стали верить Кэди. Тебе следует попробовать, как она умеет готовить голубей! Она фарширует их рисом, а потом жарит на углях. Получается, что снаружи они покрываются хрустящей корочкой, а внутри мясо такое мягкое, что его может есть даже Беззубый Дэн.

Коул долго сидел за столом, не произнося ни слова, глядя на крепко сцепленные руки.

– Что еще? – тихо поинтересовался он. Не дождавшись ответа Нэда, поднял на него глаза. – Что еще? – переспросил он громче.

– Ну, все в городе знают, как ты устроил свою свадьбу с Кэди. И по-настоящему стыдятся, что прогоняли ее, когда она голодала, так что все… Ну, все…

– Давай, говори!

– Каждый мужчина сделал ей предложение. Ты знаешь, в нашем городе никогда не появлялась такая красавица, и если бы она захотела открыть ресторан, люди бы издалека приходили, чтобы полакомиться ее стряпней. Так что ей не нужны твои деньги. Ну вот, поэтому все мужчины предлагали ей руку и сердце.

– И ты тоже? – с отвращением поинтересовался Коул.

– Я был одним из первых, – процедил Нэд, сжав челюсти, готовый услышать, что уволен и может убираться из города. Но Коул ничего не сказал. Вместо этого он отвернулся и молча смотрел в окно.

– Я никого из вас не виню, – через некоторое время проговорил он. – Она красива, и в ней есть что-то такое, что располагает к себе мужчину. Ты наверняка понял, что Кэди и не догадывается о своих достоинствах. Но в этом только половина ее очарования.

– Да, мы все об этом знаем, – хмыкнул Нэд. – Кэди считает, что она толстая.

При этом мужчины посмотрели друг на друга, в глазах обоих искрился смех.

– Толстая, – повторил Коул и рассмеялся, думая о том, что устроила Кэди. Может, ему следовало обидеться за то, что она самовольно решила накормить весь город за его счет, но он не мог справиться со смехом.

– Вонючка Хови? – выдавил он, и Нэд рассмеялся еще громче.

– Я думал, он тут же свалится замертво! А видел бы ты Хуана! Кэди говорит, что у него очень легкая рука, когда он месит тесто. Она такого не встречала. Она пытается убедить его открыть французскую пекарню и печь какие-то «круассаны». Больше масла, чем хлеба, но по-настоящему вкусно.

Некоторое время Коул смотрел куда-то в пространство. Что значили для него деньги? С того самого дня, когда случилась трагедия, он вечно боялся что-нибудь потратить. Можно было подумать, что все члены его семьи погибли, защищая эти деньги, и его задачей было сохранить их. Но Кэди использовала деньги, чтобы помочь нуждающимся, чтобы принести радость. Он не сомневался, что весь поселок Сокорро сможет жить следующие два года на те деньги, которые Кэди заплатила им за несколько дней.

– Ты готов возвращаться? – спросил Коул у Нэда. – Мне кажется, я здорово проголодался.

– Тогда это уладит Кэди.

– Думаю, Кэди способна уладить все мои неприятности.

– И, может, неприятности всего города, – пробормотал себе под нос Нэд, так что Коул не услышал его.

Может, Коул и владел городом, но за последние несколько дней Кэди выразила собственное мнение по поводу того, что она назвала «навязчивой монополией» Коула. Она сказала, что верит в «свободное предпринимательство». И, как все они видели, она попыталась воплотить в жизнь то, во что верит.

– Я готов, – сказал Нэд и последовал к выходу за Коулом.

Глава 14

То, что Коул увидел, когда въехал на территорию своего ранчо, можно было назвать только «управляемым хаосом». Сначала он подумал, что хаоса здесь куда больше, чем управления, но вскоре услышал какие-то выкрики и несколько выстрелов в воздух. Похоже, здесь забыли о его запрете на использование оружия в пределах города.

– Я сказал тебе встать в строй! – послышался мужской голос. Потом кто-то схватил его коня под уздцы, и он почувствовал чью-то тяжелую руку у себя на ноге.

– Может, ты меня отпустишь? – спокойно сказал Коул, глядя сверху вниз на человека, рука которого вцепилась в его икру.

– О, извините, сеньор Коул, – пробормотал мужчина. – Но Хуан приказал…

– Я знаю, что тебе приказали, – ответил Коул, спешился и бросил вожжи пареньку, оказавшемуся неподалеку.

Коулу пришлось прокладывать себе дорогу среди толпящихся повсюду людей, чтобы пробраться к собственному дому. Насколько он мог судить, Кэди одновременно кормила определенное количество человек, а те, кто не ел, стояли вокруг дома снаружи и ждали своей очереди для того, чтобы снова поесть. Дабы не дать им упасть в голодный обморок, между приемами пищи разносились подносы, заполненные самыми разнообразными закусками.

В какое-то мгновение Коулу показалось, что ему придется кого-нибудь убить для того, чтобы подойти к входной двери, потому что Хуан распорядился никого не впускать. Но после обмена несколькими «любезностями» позвали Мануэля, чтобы он «опознал» прибывшего.

– Что за чертовщина произошла с моим домом? – стоя спиной к двери и оглядываясь вокруг, потребовал ответа Коул, как только оказался внутри.

Во всех комнатах первого этажа мебель и ковры были сдвинуты в сторону и уставлены противнями, так что каждое помещение в любой момент могло превратиться во временную кухню. Казалось, люди и мука находились повсюду в доме.

– Они готовят здесь еду и пекут "то, что можно, а все остальное выносят наружу и пекут там, – пояснил Мануэль. – Кэди говорит…

Коул вскинул одну бровь.

– Ну конечно, либо Кэди, либо Хуан, – с сарказмом проговорил он. – Где она?

Мануэль взглянул на него так, словно хотел спросить: «К чему лишние вопросы?»

Коул широкими шагами прошел в кухню, остановился в дверях и наблюдал до тех пор, пока его не оттолкнули люди, бегающие из комнаты в комнату. Любой генерал любой армии гордился бы таким авторитетом, каким пользовалась Кэди, управляя одновременно командой человек в пятьдесят или даже больше, причем все они быстро двигались по кухне, то и дело входили и выходили через три двери. Коула поразило, что в этой толчее никто никого не пытается убить. Однако еще больше он удивился, когда узнал трех мужчин, портреты которых висели на всех столбах с надписью «Разыскиваются».

Через заднюю дверь вошел Хуан Барела с тремя пустыми подносами в руках. Он резко остановился, повернулся и сразу заметил Коула, стоящего в дверях.

«С нервами у него все в порядке», – оценил Коул. Заглянув в темные глаза Хуана, он понял, что тот пытается вычислить, будут ли от Коула неприятности и собирается ли тот сдать Хуана шерифу?

Нахмурившись, Коул кивнул в сторону кучи булочек в форме полумесяца, лежащих в корзинке на столе около стены.

Слегка улыбаясь, Хуан схватил одну булочку, протянул ее Коулу и направился к духовкам. Коул с интересом наблюдал, как «закоренелый убийца» вытаскивает из них три железных противня, на которых рядами лежали пирожки.

Один за другим люди в кухне начали замечать стоящего в дверях Коула, и у каждого на лице отражался один вопрос: что он предпримет? Прекратит ли это бесплатное угощение для всех горожан? Насколько ужасен будет его гнев? Неужели он вышвырнет всех из города?

Но глаза Коула были устремлены только на одного человека – на Кэди. Ее темные волосы распустились по плечам, прекрасную фигуру скрывала одна из простыней Коула. Кожа ее разрумянилась от жара печи, он никогда не видел, чтобы она была настолько соблазнительно прекрасна.

– Ты все сожжешь! – закричала Кэди, хватаясь за огромную медную сковороду и стаскивая ее на холодную сторону плиты. – Посмотри на… – Она замолчала, проследив за направлением взгляда человека, ответственного за сковороду, который уже не смотрел на плиту.

Когда Кэди обернулась и увидела стоящего в дверях Коула, сердце его екнуло, потому что он заметил в ее глазах радость. Может, это была не та любовь, которую он хотел бы увидеть, но она не была сердита и уж, конечно, не ненавидела его.

Прошло несколько секунд, прежде чем Кэди удалось взять себя в руки и посмотреть на Коула так, как, по ее мнению, она должна была смотреть на него. Он даже улыбнулся. «Моя маленькая обязательная Кэди, – подумал он, – всегда делает то, что, как она считает, она обязана делать».

– Хочешь к нам присоединиться? – нежно спросила она. – Мы приготовили кое-что перекусить. Надеюсь, у тебя найдется время, чтобы поесть вместе с нами.

При этих словах раздалось несколько смешков. За последние дни все в городе пришли к единодушному решению, что Коул идиот, раз он оставил Кэди одну хотя бы на секунду. По общему мнению, любой человек в здравом уме все свое время уделял бы такой женщине, как Кэди.

Не слишком разбирающийся в женском поведении Коул обрадовался тону, каким заговорила с ним Кэди. Может, все теперь будет хорошо. Коул не сомневался, что теперь, когда она увидела, что Ледженд не такое уж плохое место, и узнала все преимущества быть его женой вместо того, чтобы возвращаться к этому Гарвэну, Кэди останется.

Продолжая улыбаться Коулу, Кэди сказала несколько слов Хуану, и тот вышел из комнаты.

– У нас готов стол специально для тебя, – сказала Кэди. – И я собираюсь собственными руками приготовить тебе угощение. Никому другому я не разрешу прикоснуться к нему.

В два шага Коул пересек комнату и подошел к жене. Он хотел обнять ее, но она отошла, назад, так что он смог только поцеловать ее в щечку.

– А теперь ты должен уйти, иначе я никогда ничего не приготовлю, – сказала она, вскинув ресницы.

Коул хотел только одного – отнести ее наверх, в постель, но за ними наблюдала добрая сотня глаз, так что он только кивнул и вышел. Позже у них будет время уединиться.

Под тополями во дворе стояло около двадцати пяти столов разного размера, и каждый ломился от блюд весьма аппетитного вида. Коул направился к самому большому столу, но один из двоюродных братьев Хуана выдвинул для него стул около одиноко стоящего столика в тени самого большого дерева.

Усевшись, Коул заметил, что находится за столом в полном одиночестве, но на него устремлены все взгляды. Марта и Мэвис подавали на столы, то и дело поглядывая в его сторону, но когда он смотрел на них, они отворачивались. Когда они подъезжали к ранчо, Нэд рассмешил Коула, рассказав, что Кэди называет женщин пять "М".

«Кэди… – подумал он. – За какие-то десять дней она полностью переключила интересы горожан с серебра на еду.., и на саму Кэди».

У него все еще волосы шевелились на голове, когда он вспоминал, как Нэд рассказывал обо всех предложениях руки и сердца, сделанных его жене. Интересно, что, по их мнению, она должна была сделать с мужем, который у нее уже был?

Когда прошло минут тридцать, во двор вышла Кэди с блюдом, покрытым большой салфеткой. По толпе пронесся рокот. Теперь все, кто находился перед домом, перешли во двор, чтобы видеть, что произойдет. Чем Кэди собирается угостить своего мужа?

Коул с гордостью посмотрел на блюдо, которое Кэди поставила перед ним, потом взял ее руку и поцеловал, а она в этот момент начала снимать салфетку.

Когда открылось то, что было под салфеткой, Коул едва не задохнулся от удивления. На его блюде лежал картофель, морковь, кусочки хлеба с маслом и.., крыса. Огромная, черная крыса, которую она обваляла в сухариках и поджарила, оставив при этом нетронутыми голову и хвост, так что ошибиться в том, что это такое, было невозможно.

Коул, не веря своим глазам, смотрел на чудовище на блюде, а люди вокруг него начали хихикать. Смеяться. Хохотать. Можно было подумать, что они всю жизнь только и ждали возможности сыграть с ним такую шутку, и теперь их так долго скрываемый смех вырывался наружу.

Очень медленно Коул повернулся к Кэди и заметил, что она улыбается, словно он такая же крыса, какую она только что ему подала: крыса для крысы, так сказать.

Именно в этот момент все в нем переменилось. Почему он пытается заставить эту женщину полюбить себя? Вынудить ее остаться против воли. Чего он хочет добиться от женщины, которая не желает быть его женой?

Коул рывком поднялся со стула, подхватил Кэди себе на плечо и широко зашагал к конюшне. В ту же секунду Хуан преградил ему дорогу, но взгляд Коула заставил его отступить. Никогда и ни в чем не считаясь с законом, Хуан, тем не менее, не хотел вставать между мужчиной и его женой.

Коул шел прямо сквозь толпу, и люди расступались перед ним. Они продолжали смеяться, но смех их звучал совершенно иначе. Теперь они смеялись не над ним, а вместе с ним.

– Опусти меня, – прошипела Кэди, но поскольку Коул проигнорировал ее просьбу, она принялась бить его в бок. За это Коул только слегка шлепнул ее по попке, крепко прижатой к его правому уху.

Коул очень обрадовался, что никто до сих пор не обратил внимания на его усталого коня, и бедное животное так и пощипывало цветочки перед домом. Коул забросил Кэди на седло и сел позади нее.

– Я думала, ты понимаешь шутки, – сказала она, когда он уселся и направил коня прочь от дома. – Это была простая шутка! У тебя что, нет чувства юмора?

Коул не ответил, и через некоторое время Кэди оставила попытки заговорить с ним. «Если он желает дуться – пожалуйста», – размышляла она, сложив руки на груди и решив, что в молчанку можно играть и вдвоем, а не только в одиночку.

Не прошло и нескольких минут пути, как Кэди догадалась, куда они направляются. Он повез ее назад, к скалам с рисунками. Он собирался вернуть ее в ее время!

Как только Кэди поняла, куда они едут, в душе у нее завязалась настоящая борьба. Она, конечно, очень хотела вернуться к Грегори, в «Луковицу», к людям, которых она знала и любила. Правда, кроме Грегори и его матери, она знала не слишком многих. И, правду сказать, не так-то просто оказалось вспомнить приятельниц, к которым можно обратиться с просьбой выполнить на венчании роль подружек. Но это было ее время!

С другой стороны, здесь, в Ледженде, у нее появились новые друзья. Много-много друзей. За последнее время она познакомилась со многими людьми. Один день она просидела с женщинами, чистя и шинкуя овощи. Не осталось ни одного жителя Сокорро, взрослого или ребенка, кого она не знала бы по имени, и они очень уважали ее за то, что она научила их готовить разные блюда из того, что росло повсюду в горах.

И еще был сам городок Ледженд, городок, которому она хотела помочь, как только освободит его от тотального влияния Коула.

– Здесь, – безучастным тоном сказал Коул, спешился, снял Кэди с седла и опустил на землю рядом с собой. Как обычно, выяснилось, что Коул знает короткий путь, и они приехали очень быстро. Поскольку она не тронулась с места и из-за спины лошади не видела скалу, Коул схватил ее за руку и подтолкнул.

Прямо перед ней открылся проход – странный, расплывчатый контур гор, а за ним ее мрачная, серая квартирка, в которой ничего не изменилось с тех пор, как она ее покинула. Ржавый ящик для муки так и валялся на полу. Как странно она смотрелась отсюда, из Колорадо, где светило солнце, заглядывающее в каждый закуток!

– Ну, давай же, – слегка подтолкнул ее Коул. – Ты ведь этого хотела, правда?

– Да, – с вызовом сказала она, но не сдвинулась с места. Кэди оглянулась на Коула. – У меня там варится на пару пудинг, и я не успела вынуть из печки хлеб. Думаю, мне лучше вернуться и…

Коул положил руки ей на плечи и развернул так, чтобы она снова видела открывшуюся им обоим картину.

– Ты принадлежишь тому миру. Не этому.

– Ты сердишься за потраченные мною деньги, да? И за крысу. Послушай, мне очень жаль. Я приготовлю тебе такой обед, что ты заплачешь от умиления. Вот увидишь!

Но Коул снова развернул ее в сторону проема, потихонечку подталкивая к нему.

Одна нога Кэди уже ступила в этот проем и оказалась в квартире. Руки Коула упирались в ее плечи и не давали вернуться. «Может, снова появится темноволосый мужчина на коне…» Кэди оглянулась с надеждой. Но его нигде не было, а Коул продолжал ее подталкивать.

И вот уже она оказалась в своей квартире. Руки Коула больше не держали ее за плечи, и она обернулась, чтобы посмотреть на него. У Кэди оборвалось дыхание, потому что она испугалась вдруг, что не увидит ничего, кроме стены, но он все еще был там, смотрел на нее, и солнце играло в его блестящих светлых волосах.

Кэди смотрела, как постепенно уменьшается проход сквозь время и удаляется Коул. В считанные секунды в голове у нее промелькнула тысяча воспоминаний: она увидела его наряженного орлом, припомнила ленту, которую он протянул к сарайчику, то, как он приготовил для нее ванную в горячем ключе и то, как бросился вниз с горы, когда подумал, что она разбилась.

Теперь, когда проход становился все меньше и меньше, Кэди смотрела ему в глаза, но не могла понять их выражения. Почему он не протягивает к ней руки? Почему не говорит, что любит ее? Почему не говорит, что она нужна ему и он хочет ее, не говорит так, как не говорил ей никогда и никто на свете.

Глядя на Коула, Кэди заметила вдруг грязное пятно у него на левом плече. У нее на глазах это пятно становилось все больше и темнее, и внезапно она все поняла. Эти десять дней, что его не было, он пытался обеспечить ее безопасность. Он приказал ей не покидать ранчо не потому, что был каким-то монстром, а потому, что хотел уберечь ее от беды. Может быть, защитить на случай, если не вернется сам.

Кэди ни на секунду не задумалась над тем, что делает, она просто прыгнула. Прыгнула, как собака сквозь горящий обруч, нырнула в круглое отверстие, оставшееся в стене, и оказалась прямо в объятиях Коула.

– Кэди, – прошептал он, прижимая ее к себе так, что у нее затрещали ребра. – Ты уверена? Ты уверена?

– Я не знаю, – честно призналась она. – Я, кажется, больше не знаю ответа ни на один вопрос. – Она целовала его лицо. – Ты ранен, у тебя здесь кровь и…

Он отстранился и посмотрел на нее.

– Ты вернулась, чтобы быть моей сиделкой?

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Я на самом деле не знаю, зачем вернулась. Я все еще люблю…

Он поцеловал ее, чтобы не дать ей договорить.

– Может, ты потом изменишь свое мнение, но я не собираюсь терять времени. Скажем ему закрыться?

Повернувшись в его руках, Кэди посмотрела на проем в скале и обнаружила, что он расширился. Ее квартира все еще была перед ней, на диване по-прежнему валялись ее вещи, и все так же мигал огонек автоответчика.

– Ты пока еще можешь уйти, – тихо сказал Коул. – Я не стану тебя удерживать.

Обняв его покрепче, Кэди прижалась головой к его груди.

– Нет, думаю, я останусь, – проговорила она. – – До тех пор, пока мне не надоест. Он засмеялся.

– До тех пор, пока у меня есть деньги, думаю, ты найдешь, чем заняться.

– Так вот как ты думаешь? Что я люблю только твои деньги?

– Конечно, – кивнул он. – Разве не это нравится во мне всем женщинам?

– Но только не этой женщине! Мне нравится, как ты заботишься о людях, и то, что чужие проблемы для тебя важнее своих собственных. И мне нравится, как ты.." – Она замолчала, потому что почувствовала, как он смеется.

– Ты настоящая крыса, – сказала она и поцеловала его в шею.

– Давай поедем домой. Я проголодался.

– О?! А кто, как ты думаешь, собирается тебя кормить?

– Марта, Мэйвис, Миртл и… – Больше он не произнес ни слова, потому что Кэди, целуя его, увлекла за собой на землю.

Проход в скале захлопнулся за их спинами.

Глава 15

– М-м-м… – протянула Кэди, наслаждаясь чашечкой кофе. Они с Коулом только что закончили свой завтрак, сидя в кухне совершенно одни. Три дня, что прошли с тех пор, как она решила остаться в Ледженде по крайней мере до тех пор, пока неведомая сила, что забросила ее сюда, не заставит вернуться обратно, пролетели незаметно. Они катались верхом и разговаривали, Коул показал ей весь город и окрестности. Никогда прежде ей ни с кем не было так «по-старомодному» приятно, как в компании с Коулом.

Ну и что, что он никогда не пытается заняться с ней любовью? Что из того, что их поцелуи всегда оставались целомудренными? Не этого ли хотела она сама? В конце концов, она оставалась невестой Грегори, несмотря на то, что вышла замуж за Коула. Или что-то в этом роде.

– По-моему, грех здесь сидеть, – сказала она, глядя в окно на красивые горы Колорадо.

Оторвав взгляд от чашки с кофе, Коул посмотрел на нее.

– А чем же нам еще заняться?

– Я, кажется, ничего не могу больше придумать, – восхищенно проговорила она, вспоминая, насколько современный ей мир подчинен часам и календарю. Сейчас она понятия не имела, который час и даже какой сегодня день.

– Уверена? – поддразнил ее Коул. – Мы могли бы проехаться верхом.

– Нет, – отказалась Кэди, вставая, чтобы снова наполнить чашки.

– Приготовь что-нибудь и давай устроим пикник.

Услышав это предложение, Кэди рассмеялась.

– Думаю, тебя уже ненавидит весь город.

– Уверен, что так и есть, – согласился он, потягивая кофе и восхищенно глядя на Кэди.

Три дня тому назад, когда Кэди решила остаться с ним, они вернулись на ранчо Джорданов, и Коул всех выгнал из своего дома. В этот момент не было в округе человека, которого ненавидели бы сильнее. Это продолжалось до тех пор, пока не выступил Хуан, пригрозивший застрелить каждого, кто будет недоволен тем, что Коул не желает ни с кем делить Кэди.

– Кто из мужчин ему не завидует? – спросил Хуан, так что Коул закатил глаза, довольный, что Кэди не слышит этих слов.

Хуан закончил приготовление того, что было начато, Мануэль взял на себя уборку, и все разошлись по домам, забрав столько еды, сколько могли унести, так что; в конце концов, жители города остались весьма довольны.

– Мы могли бы… – начал было Коул, и глаза его дразняще загорелись. – Мы могли бы отправиться на поиски «Затерянного девичьего прииска». Там должно быть золота на миллионы долларов, и где-то совсем недалеко!

– Он уже найден, – пробормотала она, глядя в окно.

– Что? – внимательно посмотрел на нее Коул. – Ты нашла «Затерянный девичий прииск»?

– Не я, – ответила Кэди. – Люди нашли. Коул не сводил с нее глаз.

– Что значит: люди нашли «Затерянный девичий прииск»?

– Его нашли в тысяча девятьсот восемьдесят втором году. Об этом писали все газеты и журналы. На какое-то время всю страну охватила настоящая лихорадка «Девичьего прииска» – так это называли.

Она замолчала. Коул схватил Кэди за руку, крепко ее сжал и, казалось, пытался просверлить горящим взглядом.

– О'кей, о'кей, – сказала она. – Я не слишком хорошо все это помню, честно сказать. Какие-то туристы нашли золото в маленькой пещере около скалы, напоминающей лицо старика. Только не пытайся спрашивать, где это, потому что я понятия не имею. Мне казалось, прииск обнаружили где-то в Аризоне.

Коул недовольно хмыкнул.

– Когда я был маленьким, в Ледженде в салун захаживал старатель преклонных лет, который говорил, что он нашел этот прииск.

– А что ты делал в салуне, когда был маленьким?

– Напивался и безобразничал с девочками. Расскажи-ка мне побольше о сокровищах.

– Я не слишком много знаю, разве только… – Она повернулась к нему, потому что ее так и тянуло спросить про «безобразия с девочками». – А у старателя был стеклянный глаз?

– Огромный и страшный, а что?

– Поговаривали, что у него был стеклянный глаз, но из тех, кто его встречал, в живых уже не осталось никого. Поэтому никак не могли решить, его ли обнаружили в пещере.

Кэди снова замолчала, и тогда Коул сильным движением приподнял ее со стула и усадил себе на колени. Кэди опустила голову ему на плечо, чувствуя, как ее обнимают его сильные руки, и мечтательно вздохнула.

– Это была какая-то ужасно романтическая история. Рассказывали легенду о том, что этот старик обнаружил прииск, который охранял дух прекрасной молодой индианки, но никто ему не поверил.

Она вопрошающе посмотрела на Коула, и он грубо хохотнул.

– Он был пьяница и картежник, и к тому же вор и врун. Конечно, никто ему не поверил. Газеты опубликовали эту историю только для того, чтобы заполнить пустое место.

– Ясно, что он не всегда врал, а тебе следовало бы больше верить людям.

– Зато ты веришь во все, что тебе говорят, ты доверчива за нас обоих. Ну-ка расскажи, что такого романтичного было в этом прииске и сколько там нашли?

– Про деньги думай сам. А произошло вот что: два туриста заметили, как в глубину скал, внутрь пещеры влетела летучая мышь. Вот они и отправились на разведку и обнаружили маленькую пещеру. Внутри было два скелета. Один принадлежал молодой женщине. На ней были остатки расшитого бисером платья. Второй скелет принадлежал мужчине, который носил кожаную одежду. У него был стеклянный глаз и… – Она посмотрела на Коула. – Хотя специальные исследования показали, что женский скелет на сотню лет старше мужского, когда их обнаружили, они держались за руки.

– И что же здесь тебе кажется романтичным? Два трупа? Скелеты выглядели романтично? Только жизнь романтична!

– Ты мужчина, вот в этом и состоит проблема.

– Ас каких это пор ты начала на это жаловаться?

Кэди улыбнулась, и Коул ласково ее поцеловал, но она уже научилась не вкладывать в эти поцелуи особенной страсти. Страсть отталкивала его.

– Давай пойдем и отыщем его. Давай найдем этот прииск.

– Но его уже… – Она начала было снова говорить, что прииск найден, но это было не правдой, ведь был только 1873 год!

– Для чего тебе нужны деньги? Разве у тебя их недостаточно?

– Дело не в деньгах, мне хочется волнующих впечатлений. Найти сокровища – это было бы прекрасно! Подожди, а что сделали с деньгами люди, обнаружившие их в тысяча девятьсот восемьдесят втором году? Какие-нибудь добрые дела в твоем духе?

Кэди поморщилась.

– Из-за них была целая драка. Мужчина и женщина, которые их нашли, были помолвлены, но после того как они обнаружили эти сокровища, они десять лет судились, выясняя, кто первым заметил пещеру и, значит, является владельцем львиной доли клада. В конце концов почти все досталось адвокатам. По-моему, каждый из них получил в конце концов тысяч по двадцать из тринадцати миллионов. Ну и, конечно, жизнь их пошла прахом.

Приподняв голову, она посмотрела на Коула.

– А ты что сделал бы с деньгами, ведь у тебя уже есть больше миллиона долларов?

Он помолчал, а когда заговорил, голос его звучал тихо.

– Я закопал бы их под мечетью. Туда никто, кроме меня, не ходит, так что они были бы в целости и сохранности. А потом, Кэди, если ты вернешься в свое время, ты сможешь приехать сюда и будешь знать, где их искать. И ты будешь умнее других – не отдашь деньги адвокатам.

Несколько мгновений Кэди не могла ничего сказать. Она понимала: говоря это, он взвешивает каждое свое слово.

– Ты меня любишь, Кэди? – прошептал он, целуя ее макушку.

Она ответила не сразу – перед глазами у нее мелькнуло лицо Грегори, потом она, кажется, увидела мужчину из своих снов, мужчину с полузакрытым лицом, который преследовал ее почти всю жизнь.

– Я… – начала Кэди, но он прижал палец к ее губам, приподнял ее подбородок и заглянул Кэди в глаза.

– В один прекрасный день я хочу увидеть любовь в твоих глазах, когда ты на меня посмотришь, – сказал он.

Кэди хотела было возразить, но Коул ей не позволил.

– Может, я не эксперт в любви, но я знаю: когда любят, это знают наверняка, не колеблясь и не задумываясь. И никто другой не приходит тебе на ум, когда ты думаешь о любви.

Он нежно поцеловал Кэди.

– Когда я смотрю в твои глаза, я всегда знаю, что у тебя на сердце.

Его слова были настолько справедливы, что на глаза Кэди навернулись слезы, и она уткнулась лицом в его широкую грудь так, чтобы он ничего не заметил.

– Неужели эти слезы ты льешь из-за меня? – весело поинтересовался Коул, заставляя ее приподнять лицо и посмотреть на него. – Не думаю, что из-за меня плакала прежде хотя бы одна девушка.

Эти слова вызвали у Кэди смех.

– Насколько известно мне, в этом городе из-за тебя плакала буквально каждая женщина.

– Из-за меня? – невинным тоном спросил он. – Я никогда…

– Сеньора Джордан, – раздался из-за двери голос Мануэля.

– Убирайся! – крикнул Коул. – Мы никого не хотим видеть.

– Мы никого не видели вот уже три дня, – напомнила она. – А что если дом горит?

– Тогда пусть вызовут бригаду пожарных, – отпарировал Коул, намереваясь поцеловать Кэди в шею.

– В чем дело, Мануэль? – крикнула слуге Кэди.

– Сеньора Рут Джордан желает встретиться с вами через час у Дерева-виселицы.

Кэди понадобилось несколько секунд, чтобы осознать это сообщение. Прежде всего, кто такая эта Рут Джордан? И почему она желает повидаться с Кэди? Когда она взглянула на Коула, то заметила, что он улыбается, словно читая ее мысли.

– Скажи ему, что ты не пойдешь, – потребовал он.

Не обращая на него внимания, Кэди пыталась разрешить загадку.

– Твоя бабушка! – сказала она, гордая тем, что смогла вспомнить это без его подсказки. – Я забыла, что послала ей письмо, умоляя о помощи. О Господи, придется мне ей все объяснять. А Дерево-виселица – это там, где мы с тобой впервые встретились, да?

– Все верно, – подтвердил он, улыбаясь, но буквально пожирая ее глазами, словно пытаясь запомнить каждый локон ее волос, каждую черточку ее лица.

– Я буду там, – крикнула она Мануэлю и услышала, как старик пошел прочь из холла.

– Кэди, – позвал ее Коул. По его тону она поняла: он будет пытаться убедить ее остаться с ним.

– Почему твоя бабушка не хочет приехать сюда, на ранчо? Почему она хочет, чтобы я встретилась с ней так далеко от города?

– Она отказывается появляться в Ледженде. Она ненавидит это место.

Коул сказал это даже без намека на то, что он сердит, но Кэди поняла: ему очень больно оттого, что его единственный оставшийся в живых родной человек не хочет иметь ничего общего с принадлежащим ему городом. Городом, который, как прекрасно знала Кэди, Коул очень любит. Она чмокнула его в подбородок.

– Я постараюсь убедить ее приехать домой на ужин.

– Домой, – прошептал Коул, поднял Кэди со своих колен и встал у окна, повернувшись к ней спиной и смотря во двор невидящим взглядом. – Она не считает это своим домом, так что она оставила его духам тех, кто уже умер.

Несмотря на то, что в комнате было весьма тепло, Кэди содрогнулась от этих слов.

– Ты должен поехать со мной, – сказала она. – Без тебя мне не удастся хорошо провести встречу с твоей бабушкой. Сколько времени прошло с тех пор, когда вы виделись последний раз?

Коул на мгновение повернулся к ней. Глаза его светились печалью. Однако выражение его лица тут же изменилось, он улыбнулся.

– Почему бы тебе не встретиться с ней одной и не привезти ее сюда? Ты можешь приготовить на ужин что-нибудь вкусненькое. Ей понравится, что ее внучатая невестка умеет готовить.

Казалось, печаль покинула его, он пересек кухню и остановился прямо перед Кэди, тепло ей улыбнулся и заправил прядку волос за ухо.

– Ты ей понравишься, Кэди. И она будет счастлива, что ее беспутный внук наконец нашел женщину, которую сможет любить целую вечность.

И снова Кэди ощутила, что что-то не так.

– Думаю, я не поеду, – сказала она и взяла в ладони его большую руку. – Я пошлю Мануэля, чтобы он сказал ей, что она должна приехать и повидать нас.

Усмехнувшись, Коул наклонился и заглянул ей в глаза.

– Ты – женщина, которая не испугалась Хуана Барелу, а сейчас тебе страшно самой встретиться с милой бабулей?

– Но…

– Никаких но. Она хочет увидеть тебя первой, потому что хочет рассказать тебе о моих дурных привычках. Она хочет убедиться, что ты отдаешь себе отчет, с каким оболтусом имеешь дело. А еще она захочет поговорить с тобой о деньгах.

– О деньгах?

– О, да. Моя бабушка уверена, что женщина должна иметь собственные деньги, так что она захочет открыть тебе какой-нибудь счет. К тому же, насколько я знаю мою бабушку, она пожелает устроить нечто вроде дамского пикника. – Коул недовольно оттопырил губу. – С крохотными чашечками, которые бьются, если только попробовать взять сразу четыре штуки в одну руку.

– Знаешь это по собственному опыту, да? – со смехом спросила она.

– Слишком хорошо. Она говорила, что я способен разбить фарфор одним только взглядом. К тому же у нее не окажется нормальной еды, одни только крохотные бутербродики и малюсенькие пирожки. Все это можно положить в рот за один раз.

– И это ты тоже на себе проверил? – В ее глазах светилось восхищение, потому что Коул вспоминал все, как ребенок.

– Ага, спрашиваешь! Мы с Тариком пробовали – так и получается.

Кэди расхохоталась, представив себе, как пара жадных мальчишек уничтожает все припасы для элегантного дамского чая, потому что они хотят проверить, уместится ли вся еда во рту за один раз.

– Думаю, я поеду. Я все ей расскажу про пять "М" и про то, как ты играл ими, натравливая друг на друга. А еще расскажу, как подала тебе на обед крысу.

Неожиданно он схватил ее в объятия и прижал к себе.

– А о чем еще ты ей поведаешь? Что хорошего ты собираешься рассказать обо мне?

Подняв на него глаза, она погладила его по щеке с бакенбардами.

– Я расскажу, как ты спас орлов и как ты делал все, чтобы мне было здесь хорошо. – Он не двигался, и она догадалась, что он ждет чего-то еще. – И я скажу, что ты меня любишь.

Он с улыбкой поцеловал ее, но когда она обвила руками его шею, желая большего, он отстранился.

– Моя бабушка – очень пунктуальный человек. Тебе лучше отправляться. Глаза Кэди расширились.

– Я могу надеть новое платье, которое ты мне купил, – сказала она, осматривая свою длинную юбку, грязноватую и покрытую пятнами от продуктов, как и вся ее остальная одежда.

– Кэди, дорогая моя, ты можешь поехать вообще голая, и все равно будешь самой прекрасно одетой женщиной в мире.

Кэди заулыбалась еще шире. Она знала: то, что он говорит, идет от самого его сердца. Каждый раз, когда Кэди оказывалась в постели с Грегори, она старалась вести себя очень скромно, всегда закрывалась простыней, всегда думала, как непривлекательно выглядит ее пышное тело. Удивительно, насколько в Америке двадцатого века вес стал определяющим фактором в жизни человека. Но с Коулом она ощущала себя красавицей. Правду сказать, все в городе Ледженд заставляли ее чувствовать, что она прекрасна, желанна и вообще достойна всего самого лучшего на свете.

С обольстительной улыбкой Кэди взяла Коула за руку и повела его наверх. Он, кажется, ожидал чего-то от Кэди, ждал, что она скажет, что любит его, прежде чем он попытается ею овладеть. Может, он ждал от нее какого-нибудь сигнала.

– Почему бы тебе не посидеть здесь? – спросила она сладостно-соблазнительным тоном, подходя к огромному шкафу и извлекая из него многочисленные одежды, которые должна носить женщина девятнадцатого века.

Широко открыв глаза, словно он смотрел стриптиз, Коул растянулся на кровати, встряхнул подушку, подложил ее под голову и наблюдал за тем, как одевается Кэди. Впервые в жизни Кэди потратила столько времени, чтобы одеться в вещи, которые купил ей Коул. Она даже поставила на стул сначала одну ногу, потом другую, натягивая чулки, которые оставляли открытой верхнюю часть бедра.

Когда Кэди оделась, она подошла к Коулу, смотревшему на нее сейчас как-то странно. И когда он обхватил ее олову ладонями и притянул к себе, впервые целуя по-настоящему глубоким поцелуем, она поняла, что означал это г взгляд. Удовлетворенно улыбающейся Кэди пришлось приложить всю свою силу, чтобы вырваться из его объятий.

– Запомни эту мысль, – сказала она, задыхаясь от страсти, которую только что в нем почувствовала. – Я.., о, я вернусь как можно скорее.

Коул так жадно смотрел на нее, что она уже не была уверена, сумеет ли уйти от него. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы подойти к двери и с трудом нащупать щеколду.

– Кэди, – позвал Коул, когда она уже открыла дверь. – Помни, что я люблю тебя. – То, как он это сказал, заставило ее сердце биться сильнее. – И.., ты ведь меня не забудешь?

Услышав это, Кэди улыбнулась.

– Не думаю, – ответила она. – Ты не из числа тех мужчин, которых женщины легко забывают.

Когда она вышла, Коул снова окликнул ее:

– Помни, что правда всегда в глазах человека.

– Да, – сказала Кэди и быстро затворила дверь спальни: еще мгновение, и она будет не в силах уйти. Она бросится на постель рядом с ним и никогда не встанет с нее.

Около дома ее ждала приготовленная Мануэлем хорошенькая послушная лошадка под седлом. Кэди с удивлением обнаружила, что должна отправиться к Дереву-виселице самостоятельно, и никто не будет ее сопровождать. После стольких дней несвободы это показалось ей странным, но Мануэль только направил ее по главной улице Ледженда и сказал повернуть потом налево по Дороге Вечности. В конце пути окажется Дерево-виселица.

Сказав все это, старик отвернулся и поднялся по ступенькам на крыльцо: Когда Кэди оглянулась, Мануэль и Долорес стояли там рядом, и лица их были полны печали. Поднимаясь в седло, Кэди улыбнулась старикам. Она догадывалась, что они боятся, вдруг Кэди никогда не вернется. Но Кэди, знавшая даже, как вернуться в собственное время, была уверена, что не собирается этого делать. По крайней мере, пока Коул ждет ее.

Она была не слишком опытной наездницей, но лошадка, казалось, сама знала, куда ее отвезти, так что Кэди оставалось только слегка придерживать вожжи. Отъехав на некоторое расстояние, Кэди обернулась и помахала рукой Мануэлю и Долорес, которые застыли на крыльце, и Коулу, появившемуся в окне второго этажа. Кое-кто из работников ранчо вышел из конюшен и тоже смотрел, как она уезжает.

Когда Кэди свернула за угол и они больше не могли ее видеть, она осмотрела дорогу впереди. «Странная история», – пробормотала она, постепенно осознавая, как хорошо наконец получить свободу. Лошадка прошла мимо библиотеки, и Кэди взглянула на короткую дорожку, ведущую к красивой мечети, вспомнив слова Коула о том, что он спрятал бы здесь сокровища из «Затерянного девичьего прииска».

Она быстро проехала по Райской тропе, потом повернула налево на авеню Кендала и еще раз налево – на Дорогу Вечности. Мимо пожарной каланчи, телеграфа и одного из многочисленных палаточных городков, где временно останавливались рабочие с приисков. Мимо прииска «Амарилис» и дальше по дороге, вдоль домов, по направлению к горам.

На всем протяжении пути люди бросали свои занятия и махали руками, приветствуя Кэди. Она улыбалась и махала им в ответ.

– Похоже, я стала знаменитостью, – смеясь, сказала она. – Конечно, я ведь женщина, которая накормила целый город!

Она задумалась, появится ли когда-нибудь ее имя в одной из многочисленных брошюрок, которые туристы покупают, посещая такие вот заброшенные городки.

Но ей не нравилось представлять себе Ледженд заброшенным, так что она отбросила эти мысли и принялась внимательно рассматривать окружающий ее пейзаж.

Когда город остался позади, вдалеке Кэди заметила очень красивый крытый экипаж и мужчину, который как раз выпрягал лошадей. На расстеленной прямо на земле белой скатерти сидела элегантного вида дама, окруженная всем необходимым для старомодного полуденного чая. Перед ней стоял серебряный чайничек и такие тонкие чашки, что даже на удалении Кэди могла видеть, что они просвечивают на солнце.

Не доезжая до расположившихся на пикник, Кэди спрыгнула с седла, привязала лошадку в тени дерева на траве и отправилась на встречу с бабушкой своего мужа.

Глава 16

Как ни опасалась Кэди встречи с единственной оставшейся в живых родственницей человека, который становился ей с каждым днем все дороже" это чувство прошло, едва Рут Джордан тепло и дружески коснулась ее руки. Это была высокая, худощавая пожилая дама, одетая в изысканное белое платье с пышными рукавами и узкой юбкой, которое сразу показало Кэди, насколько вышли из моды пышные наряды, которые носили в Ледженде. Стоило пожилой женщине улыбнуться, Кэди заметила, что ее глаза очень напоминают глаза Коула. И еще она заметила в этих глазах боль, сразу отчетливо вспомнив страшную трагедию, обрушившуюся на семью Коула. За короткий промежуток времени эта женщина потеряла все, и, судя по ее взгляду, она до сих пор не оправилась от этой потери.

– Ну вот, дорогая моя, вы должны сесть и рассказать мне все, что можете, о себе и о моем внуке. Я хочу знать абсолютно все. – любезно проворковала старушка, указывая на расстеленную на земле скатерть.

Кэди села. Рут разлила чай. На несколько минут воцарилось неловкое молчание. Кэди подняла чашку и улыбнулась.

– Вас забавляет фарфор, который я выбрала? – напряглась Рут.

– Нет, что вы, – быстро ответила Кэди. – Я вспомнила историю, которую рассказал мне Коул, о том, как они с Тариком одним разом запихивали в рот все сандвичи и пирожки. Неужели он действительно был таким несносным мальчишкой?

Наблюдая за Рут – почему-то Кэди не могла называть эту женщину миссис Джордан, – она заметила, как пожилая дама побледнела, словно готова была вот-вот упасть в обморок.

Кэди быстро поставила свою чашку и протянула руку, но Рут не взяла ее.

– Вы в порядке?

– Да., – ответила Рут тихо, не сводя с Кэди напряженного взгляда, совсем такого же, как у Коула. – Мой внук, должно быть, очень вас любит, раз рассказал вам о своем друге. Обычно он никогда не говорит о.., о Тарике.

– Мы с Коулом и впрямь очень много разговаривали. Он так много может обо всем рассказать.

Рут накрыла своей ладонью руку Кэди.

– Я старая женщина и уже много лет не видела внука. Пожалуйста, расскажите мне все, с самого начала.

Услышав это, Кэди засмеялась.

– Если я вам все расскажу, вы мне не поверите!

Глаза пожилой женщины смотрели тревожно, заставляя вспомнить глаза спасенных Коулом орлов.

– Поверю, – сказала она. – Вы должны мне доверять: что бы вы ни сказали, это не шокирует меня, не заставит посчитать вас лгуньей. Я должна знать все.

Кэди готова была спросить, почему бы Рут не забыть о своей гордости и не навестить внука, если она так интересуется им. А еще лучше остаться с ним жить. «С нами», – про себя исправила оговорку Кэди.

Однако, заглянув в глаза старушки, она не смогла произнести этот совет вслух. К тому же, кто она такая, чтобы судить женщину, пережившую такую страшную трагедию?

Кэди глубоко вздохнула.

– Я родилась в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году. – Проговорив это, она посмотрела на собеседницу, чтобы понять, засмеется ли та, то Рут только прищурилась, и Кэди показалось, что что-то прорвалось в ее душе. Она представления не имела, насколько страстно желает рассказать кому-то обо всем, что с ней произошло.

Начав рассказ, Кэди, казалось, не могла остановиться и говорила, наверное, несколько часов подряд. Рут оказалась лучшим слушателем на свете. Превратившись в само внимание, она только щедро подкладывала в блюдце Кэди угощения, как только оно оказывалось пустым. Изредка Рут вежливо кое-что переспрашивала, например: «Мейвис Бенсон?» – и, выслушав ответ, улыбалась. Рут явно с трудом справилась со смехом, когда Кэди рассказала о Хуане Бареле, словно знала нечто, чего не знала Кэди.

Солнце начало клониться к закату, когда Кэди наконец закончила свой рассказ. Увидев пустые блюда, Кэди смутилась.

– По-моему, я все съела, к тому же заняла у вас столько времени, а вам ведь, наверное, не терпится увидеть Коула. – Она произнесла это таким тоном, словно не знала, что Рут Джордан поклялась, что ноги ее больше не будет в Ледженде.

Рут даже не пошевелилась, продолжая сидеть на белом камчатом покрывале со сложенными на коленях руками, низко опустив голову, словно пряча от Кэди взгляд. Когда же она наконец посмотрела на Кэди, в ее глазах было столько печали, что Кэди инстинктивно отпрянула.

– Я вам верю, – немного помолчав, сказала Рут.

Кэди улыбнулась в ответ на эти слова.

– Не понимаю, как вам это удается, Путешествие во времени случается с людьми не часто. Но на сей раз именно это и произошло. Рут только рукой махнула, так что кольца заиграли на солнце.

– В ваше путешествие во времени поверить не так трудно. Трудно поверить в то, что вы встретились с моим внуком.

– Но почему это трудно представить себе? Ах, понимаю. Трудно поверить, что из всего множества людей, живших на протяжении всех этих лет, я, вернувшись в прошлое, встретила именно вашего внука. – Она наклонилась к Рут. – Я тоже была этим озадачена. Почему именно Коул? Я никогда в жизни не встречала человека, который бы меньше нуждался во мне, чем он. Он богат и красив, и он окружен женщинами, которые умирают от любви к нему. Его, в конце концов, так легко полюбить!

– А вы полюбили его?

Кэди опустила глаза и посмотрела на свои руки.

– А возможно любить двух мужчин одновременно? – Голос ее предательски захрипел. – А может, даже троих?

Когда Рут не ответила, Кэди подняла взор и заметила, что женщина улыбается.

– О, да. Это я могу сказать вам наверняка, – сказала Рут, и глаза ее заблестели. – Я – живое доказательство того, что женщина может любить не одного мужчину.

Рут долго и внимательно всматривалась в лицо Кэди.

– Вы так молоды, дорогая моя. Так молоды и невинны. Когда я смотрю в ваши глаза, я не вижу боли. Ничто или, может быть, никто пока не нанес вам такой раны, чтобы она задела вашу душу.

Кэди, нахмурившись, сказала:

– Я потеряла обоих родителей и… Рут прервала ее.

– Это естественные смерти. У вас никого не отбирали силой, особенно тех, кого нельзя было отбирать.

– Если это своего рода соревнование, надеюсь, что проиграю, – все еще хмурясь, сказала Кэди.

Рут помолчала, потом повернулась и громко позвала:

– Джозеф!

Из тени соседних деревьев вышел высокий мужчина с седыми висками, одетый в серебристую униформу.

– Бренди, пожалуйста, Джозеф. В считанные секунды появился серебряный сосуд и две тонкие серебряные чашечки, все это оказалось в руках у Рут, она наполнила одну чашечку и передала ее Кэди.

– Нет, спасибо, – отказалась Кэди. – Если я пью днем, то либо хочу спать, либо мучаюсь от головной боли.

– Я хочу, чтобы вы это выпили, потому что вам это понадобится. Кэди насторожилась.

– Что-то случилось с Коулом? Нет, конечно, нет. Я только что уехала от него, и никто не появлялся и ничего нам не сообщал.

– Я хочу, чтобы вы это выпили, – еще более настойчиво повторила Рут. Кэди откинулась назад.

– В чем дело? Я вам все о себе рассказала, так что, думаю, у вас нет причин не сказать мне, почему вы думаете, что мне необходимо выпить, чтобы выслушать ваши новости.

Словно пытаясь подбодрить тебя. Рут несколько раз глубоко вздохнула, прежде чем заговорить.

– Сейчас тысяча восемьсот девяносто седьмой год. Мой внук умер, когда ему было девять лет. В тысяча восемьсот семьдесят третьем. – Она мрачно посмотрела на Кэди. – Мой внук мертв вот уже двадцать четыре года.

Сначала Кэди была озадачена, потом улыбнулась, потом начала смеяться.

– Как забавно! Думаю, тот, кто сказал вам, что ваш внук умер, весьма нагло обманул вас! Я рассталась с вашим внуком часа три назад, смею вас уверить, он был весьма и весьма жив.

Рут некоторое время сидела неподвижно, сжимая в руке чашечку с бренди, потом выпила ее содержимое одним глотком.

– Хорошо, дорогая моя, может мы проедемся?

– Куда? – спросила Кэди.

– Ну, навестить моего внука, конечно! Приглашение на обед осталось в силе, правда?

Кэди колебалась, не уверенная, что хочет вообще куда-нибудь ехать.

Вставая, Рут протянула руку Кэди.

– Пойдемте, дорогая моя, мы навестим моего внука.

Кэди поднялась, но отошла от Рут Джордан на несколько шагов. Может, трагедии прошедших лет лишили эту женщину рассудка? Внезапно Кэди поняла, что для нее сейчас важно только одно – вернуться к Коулу. К Коулу мужчине, а не девятилетнему мальчику.

Повернувшись, Кэди бросилась бегом к покрытому травой пятачку под Деревом-виселицей, где она оставила привязанную лошадку. Но ее нигде не было.

***

– Ну что, теперь вы хотите немного бренди? – участливо спросила Рут у Кэди. Когда девушка не ответила, старушка поднесла чашечку прямо к ее губам и заставила выпить.

– Нет, – попыталась отказаться Кэди, затаив дыхание и стараясь не смотреть в сторону развалин, которые некогда были цветущим городом Ледженд, штат Колорадо.

Рут села в экипаж и едва догнала Кэди, бегом бросившуюся к городу. Девушка с вызовом отказалась сесть в экипаж, а устроилась позади кучера. Как только они въехали в город, началось самое страшное. Всего несколько часов назад Кэди выехала из симпатичного маленького городка, полного людей, которые приветливо махали ей, окликая по имени. Сейчас это был город-призрак, полный ветхих домишек, которые, похоже, никогда и не были крепкими постройками.

В первую очередь они проехали мимо прииска «Амарилис», но на покосившихся воротах, ведущих к развалинам, была приколочена вывеска: «Прииск 9:30».

– Но это же прииск «Амарилис»! – воскликнула Кэди.

– Амарилис звали маленькую сестренку Коула, которую убили в тот же день, что и его, – тихо объяснила Рут.

Мягким жестом Рут приказала кучеру проехать по переулкам, и Кэди увидела, что город полностью изменился. Изменилась каждая улица, каждый дом, каждое строение. Город был заполнен салунами, на втором этаже каждого такого помещения, без сомнения, размещался бордель. Симпатичная школа оказалась настоящей развалюхой. Не было спортивной площадки, не было кафе-мороженого. На месте прелестного «Палас-отеля» стояла лачуга, сколоченная из тонких досок, и Кэди сомневалась, что в ее окна когда-либо вставлялись стекла. Отсутствовали широкие тротуары, не было просторных лужаек. Домишки, больше похожие на притоны, буквально напирали один на другой. Судя по полустертым вывескам, которые смогла прочесть Кэди, жители Ледженда в основном предавались азартным играм.

Онемев от изумления, Кэди сидела в экипаже и смотрела по сторонам, настолько потрясенная этим зрелищем, что мозг ее отказывался осознать увиденное и услышанное.

На окраине города, вдоль дороги, которую при ней называли Райская тропа, и которая теперь, судя по табличке, носила имя Дорога Проклятий, шла полуразрушенная каменная стена, отделявшая ту половину города, по которой они только что проехали, от другой его части. Всего несколько часов назад здесь вилась чудесная живая изгородь.

– Граница Джордана, – тихо объяснила Рут, похлопала Джозефа по плечу и сказала, что отсюда они пойдут пешком. Рут, казалось, чувствовала, что Кэди слишком потрясена и не может говорить и что ей необходимо участие, поэтому, когда они вышли из экипажа, она взяла девушку за руку и крепко ее сжала.

– Ледженд был ужасным местом, – сказала Рут. – Хуже, чем вы можете себе представить. В 1867 году мой муж и мой единственный сын, отец Коула, нашли здесь серебро.

Они были хорошими людьми и решительно не собирались допустить того, что происходило в других городах Колорадо. Они не хотели, чтобы здесь расплодились бордели и салуны. Их заветным желанием было заселить город нормальными семьями, построить церкви и школы.

– Идеалисты, – прошептала Кэди, держась за руку Рут, словно боялась упасть без этой поддержки. Сейчас перед ней должна была оказаться библиотека, а слева – церковь, но вместо этого ей открылся пустырь и пара времянок.

– Да, они были ужасными идеалистами, но поскольку они планировали разбогатеть, то считали, что смогут осуществить свои планы. Единственное, что они должны были сделать, это отказаться продавать земли или прииски, чтобы держать все под своим контролем. – Рут на минуту замолчала и тяжело вздохнула, оглядывая пустынный, разрушающийся город. – Мы должны были понять, что ничего не получится, когда рабочие назвали город Ледженд. Мой муж назвал его Акрополис, но какой-то шутник сказал, что его следует называть Клоака, штат Колорадо, а потом еще кто-то сказал, что слава этого города – сказка, легенда из воображения Адама Джордана, больше ничего. И название Ледженд прижилось.

– Этого никогда не было, – тихо сказала Кэди, пытаясь осознать то, что видит и слышит. Она могла еще допустить, что перенеслась назад во времени, но теперь ей следовало свыкнуться с мыслью о том, что она попала в мир мечты, в место, которое никогда реально не существовало. Она встретилась с человеком, который навсегда остался мальчиком, так и не став взрослым мужчиной.

Рут смотрела на нее очень пристально.

– Думаю, вам лучше присесть. Я привыкала к этой мысли годами, но у вас, моя дорогая, не было пока времени, чтобы что-то осознать и прийти в себя.

Тяжело облокотившись на сильную руку Рут, Кэди позволила ей повести себя по тропинке, которая некогда шла к мечети. Однако Кэди уже не нужно было даже спрашивать. Она догадалась: никто никогда не строил мечеть в память о погибшем друге Коула. На этом месте стоял старый дом, который, без сомнения, был самой прочной постройкой в городе. Когда-то это был красивый дом с большим крыльцом и окнами и…

– Вы здесь жили, да? – спросила она у Рут.

– Да, здесь жила вся моя семья. Стена, которую называли Границей Джордана, отделяла этот участок от остальной территории города, и мы с Лили изо всех сил старались, чтобы дети там не бывали. У нас была собственная церковь и школа, а вот тот маленький домик мы привыкли называть нашей библиотекой. Мы с Коулом часами мечтали о том, каким сделаем когда-нибудь Ледженд. Мы собирались превратить его в центр образования, место, куда люди будут стекаться отовсюду, чтобы читать, отдыхать и наслаждаться горячими источниками. Он был ребенком с огромными планами на будущее.

– И он мечтал о большом доме с огромным крыльцом и мебелью из Сан-Франциско, – сказала Кэди.

Рут глубоко вздохнула.

– Он построил такой дом? Кэди бросила взгляд на дорогу, уходящую налево, конец которой терялся где-то вдали.

– Он построил красивый дом прямо вон там.

Рут молчала некоторое время, потом снова взяла Кэди за руку.

– Хотите осмотреть участок?

Несколько минут спустя они с Рут повернули за угол по поросшей травой дорожке. Кэди не удивилась, когда оказалось, что на том месте, где стоял дом Коула, сейчас возвышались могильные камни. Когда Рут начала подталкивать ее по направлению к середине кладбища, Кэди уперлась, не соглашаясь сделать вперед ни шага.

– Я не хочу видеть, где он похоронен, – сказала она. – Я не хочу думать, что он не дожил до тридцати трех, что он никогда.., никогда…

Рут не стала ее заставлять.

– Давайте вернемся к дому и поговорим. Кэди, есть какая-то причина, по которой все это произошло с вами и со мной. Мы должны подумать вместе и решить, ради чего все это.

Кэди смогла только кивнуть в знак согласия, и они пошли назад, к дому," где Рут некогда жила со своим многочисленным семейством. Когда они поднялись по ступеням, Кэди спросила:

– Почему вы рассмеялись, когда я упомянула Хуана Барелу? Рут улыбнулась.

– Он был не большим нарушителем закона, чем вы или я. Хорошенький темноволосый малыш, отец которого работал на нас на конюшне, но, по-моему, они с Коулом что-то не поделили, так что мой внук всех уверял, что Хуан обязательно вырастет преступником. Честно говоря, я думаю, что какая-то девочка предпочла Хуана Коулу.

Впервые с тех пор, как Рут начала свой рассказ, Кэди улыбнулась.

– А как же пять "М"?

– Все они работали в.., хм.., в салунах. Очень красивые девушки, такие юные ангельские создания, и все они безжалостно дразнили Коула и Тарика. Бедный Коул вечно вспыхивал, как огонь, завидев любую из них.

На крыльце старого дома Джозеф повесил фонарики и установил кресла, поверх которых лежали покрывала, предназначенные для того, чтобы защитить женщин от холодного горного воздуха. Когда обе они уселись. Рут заговорила, пытаясь собрать воедино то, что она поняла из истории Кэди.

Через несколько минут она уже рассказывала Кэди о друзьях детства Коула. Этих людей Кэди встретила взрослыми, но словно увиденными сквозь призму детского восприятия Коула. Хозяин прачечной, о котором Коул говорил как об отце шестерых дочерей, на самом деле оказался горьким пьяницей, спускавшим на проституток из борделей все до последнего пенни, сколько ни получал от работы на приисках, а спал он на пороге прачечной, оттого что там было теплее. Вонючка Хови управлял вагонеткой, что перевозила руду, звали его Джон Ховард, и он очень любил сырой лук. Отец Нэда держал один из салунов, и Коул очень завидовал приятелю, потому что тому позволяли пить пиво.

Рут рассказывала и рассказывала, легко и увлекательно. Порой Кэди даже улыбалась, но когда солнце начало клониться к закату, Кэди уловила в голосе старушки странные нотки. То ли она что-то умышленно опускала, то ли подходила к чему-то ужасному.

Как только солнце скрылось и почти невидимый Джозеф подал им холодного цыпленка и салат, Кэди тихо спросила:

– Что вы от меня скрываете?

– Я ничего не… – начала было возражать Рут, но остановилась, увидев выражение лица Кэди. – Думаю, у меня нет времени на то, чтобы притворяться, что все в порядке, правда?

– Да уж не сказала бы. По-моему, слишком поздно пытаться что-либо скрыть от меня. По какой бы причине ни пал на меня выбор, похоже, я увязла в этой истории по самые уши.

Когда Рут снова заговорила, голос ее совершенно изменился. Не стараясь больше развеселить Кэди, она рассказала о гневе и боли, которые испытала, когда получила письмо Кэди, потому что решила, что это еще одна попытка выудить из нее деньги.

– Однако ваше письмо отличалось от других. Вы писали о Коуле так, словно готовы были свернуть ему шею.

Кэди улыбнулась.

– Да, довольно часто. Что-то в нем есть, что вызывает такую реакцию. Он всегда говорит, что именно человек должен сделать, и никогда не спрашивает… – У нее перехватило дыхание. – Вернее, он говорил… Рут продолжала:

– Годами мне сообщали, что Ледженд полон привидений. Казалось, здесь по-прежнему обитают духи тех, кто когда-то жил в городе. То есть, словно они живы, но.., только отчасти.

– А что случилось с жителями города после гибели Коула и его семьи?

Когда Рут не ответила, Кэди посмотрела на нее и увидела, что эта женщина, похоже, постарела лет на десять за несколько минут. Если Кэди правильно догадалась, Рут скрывала какую-то страшную тайну. Не получив ответа на прямой вопрос, Кэди утвердилась в своей догадке.

– Я не знала, что Коулу было известно о гибели его семьи, – тихо сказала Рут. – В тот страшный день мы постарались скрыть от него правду. Его сестра и друг Тарик погибли на месте, но Коул жил еще три дня. Мы говорили ему, что у них все в порядке, но они не могут его навестить, потому что должны ходить в школу. Это был наивный предлог, но в суматохе он показался нам вполне сносным. Мы с Лили решили, что Коул поверил нам. В течение тех трех дней я ни на секунду не отходила от Коула. Его мать занималась телом дочери, а потом…

Рут неуверенно посмотрела на Кэди.

– Лили сначала взяла на себя заботу о теле дочери, а потом занялась телами своего мужа и моего, когда их привезли в город. Их убили люди, которые ограбили банк. – На красивом лице Рут появилось печальное выражение, губы ее задрожали. – А детей убили вовсе не бандиты, а «добропорядочные обыватели», – она словно выплюнула эти слова, – их убили жители Ледженда.

На некоторое время Рут спрятала от Кэди свое лицо, отвернувшись и вглядываясь в темную ночь. Когда она снова повернулась к Кэди, ей удалось взять себя в руки настолько, что она даже печально улыбнулась.

– Я всех потеряла в тот вечер. Три дня спустя после перестрелки в живых осталась только Лили, мать Коула, но по ее глазам я видела, что и она уходит. Она не могла смириться с тем, что произошло со всеми, кого она любила.

Рут снова замолчала, но Кэди была уверена, что история на этом не закончилась. Осталось еще немало, но, видимо. Рут было трудно рассказывать дальше. Кэди сидела молча и ждала. Тишину вокруг нарушал только шум ветра в ветвях деревьев, да вой койота вдалеке.

– Я не могу описать те ужасные дни, – заговорила Рут так медленно и так тихо, что Кэди едва ее расслышала. – Сейчас я почти ничего не могу вспомнить. Мой муж, мой единственный сын, внук и внучка погибли. После смерти Коула Лили стала невменяемой. Она просто сидела в кресле-качалке, отказываясь есть, и даже не плакала. Она только все время смотрела в окно, и по ее взгляду я понимала, что она тоже может умереть.

Рут перевела дыхание.

– Единственный, кто остался в живых, был отец маленького Тарика, который работал на нас, – проговорила она, и выражение ее лица смягчилось. – О! Это был настоящий красавец. Темноволосый и темноглазый – полная противоположность всему моему семейству. Ходили слухи, что он соблазнил половину женщин в Ледженде, но если это так, то он об этом не распространялся. Он был очень молчаливым человеком, преданным моему мужу, и всегда очень вежливым, с очень хорошими манерами.

– В те проклятые дни, когда все погибли, Гамаль – так его звали – был еще жив. Когда прозвучали первые выстрелы, он бросился вперед, чтобы своим телом закрыть детей, но получил полдюжины пуль в левую ногу. Это его остановило. Несколько дней спустя пришлось отнять ему раненую ногу, и некоторое время мы надеялись, что он выживет, однако вскоре, когда в его глазах появился лихорадочный блеск, я поняла, что он тоже умрет.

Рут посмотрела на Кэди, глаза ее горели, словно ее тоже охватила лихорадка.

– Он был последним звеном, связывавшим меня с моей семьей. Стоило мне взглянуть на Лили, как я понимала, что рано или поздно она доведет себя до смерти.

Рут смотрела на Кэди, словно моля о понимании, но Кэди никак не могла догадаться, что она пытается ей сказать. Их разделяло совсем небольшое расстояние, поэтому Кэди взяла Рут за руку.

Когда Рут заговорила, голос ее прозвучал почти вызывающе:

– Когда Гамаль открыл мне свои объятия, я сама отдалась ему, и мы провели целую ночь, занимаясь любовью. На следующее утро лихорадка уже не отпускала его, он так больше и не пришел в себя. Через два дня его не стало.

Кэди видела только профиль Рут. Можно было догадаться: она ждет осуждения со стороны молодой женщины, но та только крепче сжала ее руку, не давая замолчать.

– В ту ночь был зачат ребенок. Рут замерла, словно ожидая, когда Кэди вынесет приговор. Однако женщина двадцатого века смотрит на жизнь совсем не так, как женщина века девятнадцатого.

– Мальчик или девочка? – спросила Кэди.

Легкая тень улыбки показала, что Рут очень благодарна за то, что Кэди не собирается ее судить. По ее плечам можно было заметить, что она несколько расслабилась, словно сбросила вдруг очень тяжелую ношу.

– В то время я и не думала о возможности беременности. Мне было сорок восемь, и организм мой уже готовился отдыхать. После похорон я повезла Лили в Денвер, чтобы попытаться найти доктора, который помог бы вернуть ее к жизни. Но в глубине души я ей завидовала. Мне тоже хотелось уйти из этого мира. Как я могла думать о жизни после стольких смертей?

– Что касается симптомов беременности, я настолько плохо себя чувствовала из-за пережитого, что они не привлекали моего внимания. К тому же поскольку со времени моей последней беременности прошло тридцать два года, я не слишком хорошо помнила эти признаки. Из-за того, что я целыми днями ухаживала за Лили, я крайне редко снимала домашний халат.

Наконец Рут повернулась и посмотрела на Кэди, которая разглядывала ее во все глаза, завороженная этой историей. Чем же все это должно закончиться?

Увидев лицо Кэди, Рут почувствовала себя еще свободнее.

– Я обратилась к доктору только тогда, когда почувствовала, что ребенок шевелится. Рут задумчиво посмотрела вдаль.

– Это был самый странный день в моей жизни. Я пошла к врачу, понимая, что у меня какие-то проблемы с животом, и, хотя это грешно, я молилась о том, чтобы это оказалось смертельно. Я очень хотела присоединиться к моим родным на небесах.

Она снова повернулась к Кэди.

– Но кабинет врача я покинула, думая о жизни. Я забыла, что Бог не только отбирает, но и дарует.

Кэди по-прежнему молчала, понимая, что это еще не конец истории. Если Рут родила ребенка и после этого все жили счастливо, Кэди не швырнуло бы сквозь время в эту неразбериху.

– Я совершила очень много ошибок за мою жизнь, – тихо призналась Рут. – Но ни об одной я так не сожалею, как о той, которую допустила, когда узнала, что у меня будет ребенок.

Она схватила Кэди за руку с такой силой, что та едва не закричала от боли.

– После того как убили всю мою семью, я впала в отчаяние. Мне было безразлично, жива я еще или уже нет. У меня в душе ничего не осталось: ни ненависти, ни любви, ни мыслей о мести.

Резко отпустив руку Кэди, Рут снова отвернулась, глядя в темноту. Стало совсем темно, хотя светила луна, но никогда в жизни Кэди не чувствовала себя так бодро, ей совсем не хотелось спать.

Рут продолжала:

– Когда я узнала, что внутри меня растет и развивается новая жизнь, я могла думать только о том, как защитить моего ребенка. Неважно, каких денег, крови или слез это стоило. Я намеревалась защитить этого ребенка от любого зла.

Губы Рут крепко сжались.

– Первым делом я превратила мой дом в Денвере в крепость. Ни одна тюрьма не могла сравниться по надежности с моим домом и садом. Вооруженные охранники с собаками патрулировали участок ночью и днем. Даже продавцам не позволяли появляться на принадлежащей мне территории Всех слуг тщательно обыскивали на входе и на выходе.

На мгновение Рут замолчала, вспоминая прошлое, а когда снова заговорила, тихий голос выдавал ее глубочайшее волнение.

– С тех пор прошло очень много лет, и сейчас трудно сказать, почему моя ненависть приняла такое направление. Может, мне следовало возненавидеть бандитов, которые попытались ограбить банк. Но нет, их я не ненавидела. Они ни разу не выстрелили в городе. Нет! Именно благочестивые жители города Ледженд открыли стрельбу. У каждого было собственное ружье, но половина из них никогда прежде не пользовалась оружием. И все-таки в тот день, когда они увидели, что из города увозят их серебро, они устроили эту пальбу.

В тот день они убили троих детей. А после этого погибли еще трое взрослых. И все из-за попытки спасти это чертово серебро.

Когда Рут повернулась к Кэди, глаза ее горели огнем.

– Вы можете понять, какую ненависть я испытывала? Я вынашивала ребенка, и, без сомнения, он должен был стать единственным моим родственником на всю оставшуюся жизнь. Я должна была защитить его от жителей Ледженда.

– Но вы жили в Денвере, – тихо сказала Кэди.

– Да, в Денвере. – Отвернувшись, Рут снова посмотрела в ночь. – Не пытайтесь найти этому разумное объяснение, это невозможно. Я была ненормальной, сумасшедшей.

Кэди оставалось только надеяться, что ей никогда не придется испытать такое на собственном опыте, но нетрудно было догадаться, что глубокая скорбь может заставить человека совершать необъяснимые поступки.

– И что же вы сделали?

– Я покончила с городом Ледженд. Весь этот город принадлежал мне, поскольку мои муж и сын до этого были владельцами каждой пяди земли в нем, надеясь построить свою Утопию. Я заставила взорвать шахты, чтобы невозможно стало разрабатывать прииски, а потом наняла охранников с собаками, чтобы они патрулировали опустевшие улицы. Я не позволяла поселиться в нем даже бродяге.

Понадобилось некоторое время, чтобы Кэди осознала эту информацию.

– А что же стало с людьми, которые жили в Ледженде?

Прежде чем ответить. Рут несколько мгновений смотрела на луну.

– Они, конечно, все уехали и, конечно, возненавидели меня так же, как я ненавидела их. Нет, речь шла не о владельцах салунов и их «девочках» и даже не о рабочих с приисков – эти люди могли найти себе дело повсюду. Но мой муж и наш сын делали все, что было в их силах, чтобы перевести в Ледженд добропорядочные семьи, и некоторые из них уже обосновались в городе. Они растили сады и ремонтировали здания. Они построили дома для себя и своих родственников.

Некоторое время Кэди сидела в абсолютной темноте, не двигаясь, пытаясь представить себе ярость, которую должны были вызвать гонения, организованные Рут. Что-то вроде миниверсии «Слезного суда Чароки».

Голос Рут звучал совсем слабо.

– В ту зиму была эпидемия холеры, многие из бывших жителей Ледженда умерли, включая некоторых из детей – друзей Коула. Родители присылали мне фотографии своих мертвых детей. Они…

Рут замолчала и глубоко вздохнула.

– Они прокляли меня. Одна старуха плюнула в мою сторону прямо на улице и сказала, что надеется, что призрак моего мертвого внука будет вечно меня преследовать. А еще она надеялась, что мой новорожденный ребенок однажды возненавидит меня.

Кэди почувствовала, как по ее рукам пробежали мурашки, и потерла их ладонями. Она не была яростной католичкой, но почувствовала желание перекреститься, услышав такое злое пожелание.

– Все так и случилось, – сказала Рут. – Призрак Коула живет в этом городе, отчаянно желая стать взрослым, любить, иметь собственных детей. А мой живой сын…

Кэди выслушала историю о том, как Рут буквально держала в заключении своего младшего сына, как она не позволяла ему покидать участок. Когда ему исполнилось три года, Рут получила письмо с угрозами похитить ребенка от одного из бывших жителей города, так что она удвоила меры безопасности в надежде уберечь его.

Рут замолчала и, судя по всему, не собиралась больше ничего" рассказывать. Внутренне приготовившись услышать еще об одной трагедии, Кэди спросила:

– И что же стало с вашим младшим сыном?

– Когда ему исполнилось шестнадцать, он перелез через ограду и сбежал. – Прежде чем снова заговорить. Рут помолчала. – Он оставил письмо, в котором написал, что моя ненависть к Ледженду сильнее, чем моя любовь к нему. Он написал, что я позволила моей скорби из-за мертвых оказаться сильнее моей любви к живым.

Рут посмотрела на Кэди.

– Сначала я рассвирепела и, как обычно, обвинила Ледженд в том, что он отобрал у меня еще одно любимое живое существо. Но проходили месяцы, годы, и я начала понимать, что мой сын был прав. Именно я сама потеряла последнюю родную душу. Я никого не имею права винить в этой трагедии.

– А вы что-нибудь о нем знаете? – поинтересовалась Кэди.

– Да. Правда, несколько лет от него не было никаких вестей, но месяцев шесть назад он написал мне письмо. Он в Нью-Йорке и пытается сам обустроить свою жизнь. Он не желает получать от меня никакой помощи. Честно говоря, он вообще не желает иметь со мной дело. Он…

– Он сердит, – закончила за Рут Кэди, стараясь представить себе ребенка, выросшего под пятой женщины, поглощенной ненавистью.

– Да, – тихо сказала Рут. – Мой сын очень, очень сердит.

Когда старушка повернулась к ней, Кэди уже знала, что именно сейчас будет сказано. И больше всего на свете Кэди не желала этого слушать. Рут Джордан намеревалась попросить Кэди о помощи. Она собиралась попросить помочь ей наладить отношения с жителями Ледженда и справиться с рассерженным младшим сыном.

Однако, прежде чем Рут заговорила, Кэди взяла ее за руку.

– Думаю, мне следует рассказать вам о себе. Есть такие вещи, которые вам следовало бы узнать. Я не хотела сюда попадать и не хочу здесь оставаться. Я планирую сейчас же вернуться в мой мир, к человеку, которого я люблю.

«При условии, – по думала она, – что проход будет открыт».. Откинув с коленей покрывало, она встала и прошла по крыльцу. Была поздняя ночь. Пройдет еще немного времени, и наступит рассвет. Заговорив, Кэди попыталась пробудить в своей памяти образ Грегори и «Луковицы».

Она хотела вспомнить мир, полный автомобилей, самолетов и компьютеров. Сейчас даже атомная бомба казалась ей более безопасной, чем кровавые разборки, родовые проклятия и привидения.

И главное, что бы ни происходило, Кэди не могла понять, почему именно ее выбрали для этого путешествия во времени. Но теперь она знала: она оказалась здесь, чтобы познакомиться с человеком, который никогда так и не стал взрослым. Правда, сейчас ей совсем не хотелось вспоминать Коула, потому что если она даст волю памяти, то припомнит слишком многое, что заставило ее в конце концов полюбить этого человека. «Нет! Нет!» – сказала она себе. Она не полюбила его. Она любила симпатичного, надежного Грегори, мужчину, который прожил тридцать один год своей жизни как обычный человек, а не привидение, мужчину, мать которого не проклинал никто (за исключением разве нескольких поставщиков продуктов для ресторана).

– У вас много денег? – спросила Кэди, останавливаясь на минуту.

– Невероятно.

– Тогда почему бы вам не восстановить Ледженд? Вы могли бы превратить его в такой город, о каком мечтал Коул. Может, именно поэтому меня отправили сюда, чтобы я увидела то, о чем мечтал Коул, и рассказала вам об этом.

Рут изумленно изогнула брови.

– Кто захочет жить высоко в горах Колорадо?

Услышав это, Кэди улыбнулась.

– Мне, наверное, следует рассказать вам о горнолыжном спорте.

– Понимаю, вы думаете, что, если я превращу Ледженд в симпатичный курорт, это исправит все совершенное зло и допущенные ошибки?

– Не знаю, можете ли вы исправить ошибки, – быстро проговорила Кэди, молчаливо умоляя Рут не просить ее остаться. Сейчас единственное, чего она хотела, – это вернуться в свое время, к себе домой, оказаться рядом со знакомыми людьми.

Кэди нервно вышагивала по веранде, а Рут только наблюдала за ней.

– Сядьте, пожалуйста, дорогая моя. Джозеф не может спать, когда вы без остановки мечетесь туда-сюда.

Кэди и не заметила, что старик, который растянулся на паре одеял в дальнем конце веранды, сейчас приподнялся на локте и сонными глазами наблюдал за двумя женщинами. Кэди вернулась в кресло.

Рут крепко сжала руку Кэди.

– Я не собираюсь просить вас остаться. Какая от этого польза? Что еще вы могли бы сейчас сделать, кроме того, что уже сделали? Вы дали моему внуку шанс пожить, пусть даже немного. Вы дали ему шанс отомстить.

– Отомстить?

– Когда пришло письмо, в котором вы сообщили, что вы моя внучатая невестка и что мой упрямый внук держит вас в настоящем плену, я разорвала его на мелкие кусочки. За многие годы я привыкла к таким грязным выходкам и всегда их игнорировала. Но на следующий день Джозеф принес мне вырезку из газеты.

Из хитроумно скрытого внутреннего кармашка в рукаве платья Рут извлекла клочок газеты и протянула его Кэди. Когда девушка поднесла его к фонарю, чтобы прочитать, Рут проговорила:

– Речь идет о том, что была исправлена давняя несправедливость. Люди, которые много лет назад ограбили банк в Ледженде, так и не были пойманы. Моего мужа и моего сына убили, когда они преследовали троих бандитов, но грабители, казалось, исчезли где-то в горах. Никто так и не смог напасть на их след. Много лет спустя в Денвере появился человек с огромной суммой серебром – это было серебро, украденное из банка города Ледженд. Прошел слух, что незнакомец – один из грабителей, разделавшийся со своими подельщиками. Никто ничего не мог доказать, а у этого человека оказался необычайный талант покупать молчание людей, занимающихся расследованием.

Рут взглянула на Кэди.

– Три дня спустя после вашего письма этого человека обнаружили мертвым в его собственном кабинете. Прямо в сердце ему кто-то вонзил нож. Убийца ни разу не выстрелил. Он бесшумно перемахнул через ограду, скрутил нескольких охранников и вошел в кабинет хозяина дома. На столе мужчины лежало собственноручно подписанное им признание: он участвовал в ограблении банка в Ледженде много лет назад.

Рут заглянула Кэди прямо в глаза.

– К найденному ножу оказалась прикреплена металлическая медалька, медаль за год прилежной учебы в воскресной школе. – Она тяжело вздохнула. – Я попросила шерифа показать мне нож. Это оказалась медаль Коула, а я… В свое время я лично проследила, чтобы медаль вместе с ним опустили в могилу.

Отвернувшись, чтобы не видеть выражение боли на лице Рут, Кэди припомнила, как выглядел Коул, когда вернулся после десятидневного отсутствия: плечо кровоточило из-за глубокого пореза, все лицо и спина покрыты синяками. Воспоминания отозвались болью в душе из-за бессмысленности этой мести. Убийство этого человека никого не вернуло к жизни.

Рут продолжала:

– Вместе с признанием обнаружили завещание, оформленное по всем правилам в присутствии нотариуса и свидетелей. Этот человек завещал на все свои деньги построить приюты для сирот по всему Колорадо.

Кэди вдруг почувствовала, что больше не может это вынести. Закрыв лицо руками, она разрыдалась. «Коул, – думала она, – должен был стать самым лучшим, самым чистым человеком из тех, кого мне доводилось встречать в жизни. Может, было не правильно убивать из чувства мести, но он сумел направить деньги, из-за которых пролилось столько крови, на благородные цели».

Рут долго сидела молча, давая Кэди тихо выплакаться, не нарушая ее одиночества и только предложив ей носовой платок. Когда же Кэди, кажется, все-таки взяла себя в руки, Рут снова заговорила:

– Теперь вы захотите вернуться в свое время.

– Да, – согласилась Кэди. – Я хочу домой. Думаю, я сделала то, чего от меня ожидали здесь. Коул получил свой шанс в.., жизни.

«Но не в любви», – добавила Кэди про себя. Тут она его обманула. Да и как она могла любить его, если ее сердце уже принадлежало Грегори?

Вдруг Рут спросила:

– Кто положил свадебное платье в старую коробку для муки?

– Простите, что?

– Я думала над тем, что вы нашли свадебное платье и часы моего сына в старой коробке из-под муки. Кто их туда положил?

– Понятия не имею. Думаю, это было платье матери Коула, но… – Кэди слегка улыбнулась своим воспоминаниям. – Но Коул сказал, что не присутствовал на их венчании, так что не знает, что на ней было надето.

При воспоминании об этой шутке Коула она едва не расплакалась снова.

– Опишите мне это платье.

Кэди подумала, что сейчас совсем не время описывать разные фасончики, но для Рут это, кажется, было очень важно, так что она принялась объяснять, одновременно показывая руками, каким был этот наряд.

Не успела Кэди произнести и трех фраз, как Рут сказала:

– Платье не то. Платье было другим. Моя невестка выходила замуж в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году, когда носили пышные платья с кринолинами, а ваше платье с турнюром. Такие платья носили в тысячи восемьсот семьдесят третьем году.

– Тогда для кого же оно было сшито, если не для матери Коула?

Рут посмотрела на Кэди, удивленно вскинув брови.

– О, нет. Не можете же вы считать, что оно было пошито специально для меня? Я знаю, что оно подошло мне по размеру, но как кто-то мог узнать, что я… То есть кто мог предугадать, что…

– Я, – просто сказала Рут. – Я могла заказать это платье и положить его в короб.

Кэди только беззвучно открывала и закрывала рот, не в силах что-либо произнести. Наконец она плюхнулась в кресло.

– В этом нет никакого смысла. Похоже на вопрос, что было раньше – яйцо или курица. Я нашла это платье до того, как повстречалась с вами.

– Да, но, как вы сами недавно сказали, пройдет еще сто лет от сегодняшнего дня, прежде чем вы найдете платье. Что может помешать мне сшить платье и положить его в коробку?

– Это значит, что все должно повториться снова? Что я снова найду коробку и вернусь в Ледженд, и устрою этот пир, и… – Кэди замолчала, потому что воспоминания были еще слишком свежи и причиняли боль.

Она постаралась отбросить эти мысли и сосредоточиться на том, что происходило сейчас.

– Чего вы от меня ждете? – осторожно спросила Кэди у Рут. – К чему вы ведете?

– Я хочу, чтобы вы вернули Коула к жизни. Хочу, чтобы вы остановили убийство членов моей семьи и даже… – Рут проглотила ставший в горле комок. – Я даже хотела бы, чтобы Ледженд продолжал жить. Однако не вижу, как этого можно достичь. Кэди, – продолжала она, – я благодарна вам за то, что вы дали моему внуку то, что дали. Хотелось бы мне увидеть его взрослым мужчиной. Я уверена, останься он в живых, он выглядел бы и поступал точно так, как вы описали.

Кэди ждала продолжения, потому что не сомневалась: Рут Джордан подводит ее к чему-то.

– Чего вы от меня хотите? – повторила она свой вопрос.

– Когда вы вернетесь в свое время, сделайте милость, поинтересуйтесь, есть ли у меня потомки. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними.

Кэди улыбнулась.

– И что же я им скажу? Что я была знакома с их пра-пра-прабабушкой в тысяча восемьсот девяносто седьмом году? Или что у меня был замечательный роман с их двоюродным пра-прабратом, или как это назвать? Причем со взрослым, хотя он и умер девяти лет отроду? И что все это произошло сто лет назад?

Рут засмеялась.

– Звучит немного странно, правда?

– А как насчет Грегори? – продолжала Кэди. – Не обижайтесь, но вы, Джорданы, полностью игнорируете мужчину, за которого я собираюсь выйти замуж. Почему-то мне кажется, он не согласится принять эту историю.

– Хорошо, я вас понимаю. Я не собираюсь просить вас давать мне какие-то обещания. Вы сделали для моей семьи больше чем достаточно, для всех нас, мертвых и живых. Но пообещайте, что если выдастся случай, вы посетите моих потомков. Если, конечно, мне выпало счастье иметь таковых.

– Хорошо, я обещаю вам, – сказала Кэди, позевывая.

Небо уже начинало розоветь. Единственное, чего ей сейчас очень хотелось, это лечь в постель. Она уже сказала Рут о наскальных рисунках, и Рут объяснила, что это место было известно каждому в Ледженде. Еще одна маленькая шутка Коула.

– Вы готовы вернуться домой, дорогая моя?

– Да, – ответила Кэди. Ей больше не хотелось никаких путешествий во времени, никакой дьявольщины. Она мечтала поспать несколько часов и увидеть Грегори. Ей хотелось, чтобы с сегодняшнего дня ее жизнь протекала нормально. Нормально и скучно.

– Джозеф! – позвала Рут, и слуга в то же мгновение оказался у нее за спиной, помогая хозяйке подняться из кресла. Кэди показалось, что Рут выглядела гораздо моложе, когда она увидела ее впервые. Сейчас по ее виду можно было подумать, что ей не долго еще оставаться на этой земле.. Они проехали в экипаже мимо Дерева-виселицы, и когда взошло солнце, Кэди рассмотрела сквозь дымку очертания пустынного города. Куда бы она ни посмотрела, ей казалось, она слышит голоса: «Привет, Кэди!», «Спасибо, Кэди!», «Все очень вкусно, Кэди!»

Кэди была очень благодарна Рут, когда та отвлекала ее какими-нибудь вопросами. Пока они ехали. Рут записала в маленькой книжечке факты из жизни Кэди в двадцатом веке: где она родилась, имя матери и отца, адрес в Александрии. Кэди со смехом дала ей даже номер страхового полиса.

– Жаль, что я не помню номер паспорта, – сказала она.

Рут только улыбнулась.

– Какого числа вы попали в мир Коула? – поинтересовалась она, и, когда Кэди ответила. Рут сказала:

– Я дам вам шесть недель, начиная с того дня. Если за это время вы не встретитесь с моими потомками, станет ясно, что вы и не собираетесь это делать.

– Очень мило, – ответила Кэди, когда экипаж остановился у скал, которые за последнее время стали ей хорошо знакомы.

– Вы уверены, что проход будет открыт? – спросила Рут таким тоном, словно надеялась, что Кэди придется остаться в девятнадцатом веке навсегда.

– Мне кажется, это как волшебные башмачки Эли – у меня всегда будет возможность отправиться домой. – Поймав удивленный взгляд Рут, Кэди улыбнулась и, повинуясь порыву души, обняла старушку и прижала ее к себе.

– Спасибо, Кэди, – прошептала Рут. – Спасибо за то, что вы сделали для моего внука. – Отстранившись, она посмотрела на девушку и совсем как ее внук заправила волнистую прядку за ухо Кэди. – Спасибо за то, что вы сделали для меня. Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы исправить зло, которое я причинила моему младшему сыну. И, может быть, если мне удастся, я сделаю что-нибудь для города Ледженд. – Голос ее зазвучал совсем тихо. – Если мне хватит времени.

Кэди не хотелось задумываться над тем, что Рут сейчас имела в виду. К тому моменту, когда Кэди вернется в Вирджинию, Рут Джордан будет мертва уже много лет.

Когда Кэди стала выбираться из экипажа, Рут приказала Джозефу пойти вместе с ней, но Кэди отказалась -; ей хотелось пойти одной. По глазам Рут она видела: пожилая женщина понимает – Кэди хочет попрощаться с Коулом, потому что каждый шаг по тропинке в горах напоминал ей о времени, проведенном с ним.

Еще раз пожав руку Рут, Кэди повернулась и изо всех сил побежала к тропинке, ведущей наверх. Ее время в прошлом истекло, лучше оставить все позади. Теперь она будет смотреть только вперед: на свое будущее и на Грегори, мужчину, которого она любит.

Когда Кэди добралась до настенных рисунков, она не удивилась, увидев привычный теперь уже вид: проем в скале, через который она различила очертания своей квартиры, валяющийся на полу короб из-под муки, грязный поварской халат на диване. Не позволяя себе даже обернуться, она ринулась вперед, и в то же мгновение отверстие за ее спиной захлопнулось.

Какое-то время Кэди стояла совершенно одна посреди своей квартиры, оглядываясь вокруг. Последний раз она была здесь больше двух недель назад и понятия не имела, сколько времени прошло с тех пор в двадцатом веке. Пытаясь сориентироваться, она взяла пульт дистанционного управления телевизором и несколько секунд смотрела на это устройство, словно оно попало сюда с другой стороны планеты, потом включила телевизор, настроилась на второй канал и обнаружила, что сейчас около двух часов ночи того самого дня, когда она покинула свою квартиру впервые. Время в двадцатом веке не двигалось.

Чувствуя себя очень неловко, она нажала кнопку автоответчика, но услышала только безразличное гудение компьютерного сигнала.

У ее ног прямо на дешевеньком коврике с пятнами валялась пустая жестянка. Ни свадебного платья, ни часов Джордана, ни фотографии некогда счастливого семейства. Все эти предметы остались в городе Ледженд. У нее оказались только вещи, в которые она была одета: длинная «крестьянская» юбка, блуза из хлопка и белый кожаный ремень. Ничего выдающегося, они даже не выглядели слишком старыми. Не осталось абсолютно ничего, что могло бы доказать, что она только что вернулась из своего необычного путешествия.

Кэди вдруг почувствовала такое одиночество, что ей показалось, что она сейчас упадет прямо на пол и заплачет, но она не позволила себе это сделать. Она не собиралась предаваться печали и тосковать о мужчине, который так никогда и не стал таким, каким она его повстречала. Она собиралась думать о происшедшем так, как это делала Рут: Кэди дала Коулу нечто такое, чего в противном случае он никогда не получил бы.

Она улыбнулась, вспомнив Скарлетт: «Я подумаю об этом завтра. Если я стану думать об этом сегодня, я сойду с ума».

Все еще улыбаясь, Кэди прошла в спальню и упала на свою кровать. В ту же секунду она заснула.

Глава 17

Едва открыв глаза, Кэди подумала: «Где Коул и почему в доме так тихо?.» Прошло не меньше минуты, прежде чем она вспомнила, что вернулась домой, в Вирджинию, в свое время. И, что еще важнее, к Грегори.

Улыбаясь, она потянулась в постели, чувствуя себя немного усталой и даже разбитой из-за напряжения последних дней.

– Лучше об этом не вспоминать, – громко сказала Кэди, собираясь искупаться.

На мгновение она замерла в дверях, восхищаясь роскошью современной ванной комнаты. Водопровод, туалет, горячая вода!

Кэди стояла под душем, растирая кожу до тех пор, пока не показалось, что она вот-вот слезет, потом полчаса делала себе массаж с душистым лосьоном. Обычно она слишком спешила на работу, чтобы позволить себе такую роскошь, но сегодня…

Взглянув на часы, Кэди с ужасом поняла, что уже десять часов, но потом успокоилась, вспомнив, что сегодня воскресенье и «Луковица» закрыта. Правда, обычно по воскресеньям к этому часу она ставила что-нибудь в духовку. Грегори и его матери нравилось в воскресные дни садиться за обильный обед часа в два, и Кэди каждый раз проявляла свои таланты, готовя для них.

– Как насчет жареной гремучей змеи на сегодня? – пробормотала Кэди и, смеясь, направилась к небольшому встроенному шкафу, в котором ее немногочисленный гардероб тем не менее терялся. Нахмурившись, Кэди отодвигала одни за другими плечики, задумчиво рассматривая свои однообразные безразмерные балахоны. Она словно услышала, как жалуется Джейн: «У тебя нет ничего меньше, чем шатер цирка? Скажи, где ты находишь эти тряпки?» Плотно сжав губы, Кэди никогда не отвечала подруге, стоя рядом и думая, что Джейн, с ее сорок четвертым размером, было легко рассуждать. Сама Кэди всегда стремилась как можно лучше спрятать свои пышные формы.

Сегодня, перебирая свои вещи, Кэди чувствовала себя совершенно иначе. Может, благодаря тому, что все мужчины, которых она встречала в Колорадо, предлагали ей руку и сердце. А может, просто из-за неустанного внимания Коула.

От гардероба Кэди перебралась к комоду в спальне и принялась что-то искать. На прошлое Рождество Джейн подарила ей красную блузку, а несколько лет назад она же отдала ей какие-то серьги. Если бы только Кэди удалось сейчас их найти!

Час спустя Кэди уже входила в «Луковицу», и первый, кого она увидела, был Грегори, который сидел за столом с чашкой кофе в руке и читал газету. Переворачивая страницу, он бросил на нее мимолетный взгляд и снова вернулся к чтению.

У Кэди дыхание перехватило от этого взгляда. Как давно она его не видела! И почти все это время она провела рядом с чужим мужчиной. Поймет ли он? Заметит ли следы раскаяния на ее лице? Почувствует ли, что что-то в ней изменилось?

– Мама сделала кофе, – не поднимая глаз, сообщил Грегори. – Не думаю, что умру от него, но не исключено.

Улыбаясь, Кэди отправилась в кухню.

«Ничего не изменилось», – с облегчением подумала Кэди. Для Грегори прошло всего несколько часов с момента их последней встречи. Он понятия не имел, что ее не было много дней и что она…

Проходя мимо Грегори, Кэди внимательно посмотрела на его профиль и в стотысячный раз подумала, насколько же он красив. Почти так же, как Коул. Потом, чтобы отделаться от этой мысли, она выдернула газету у него из рук и плюхнулась прямо ему на колени. Обхватив руками голову Грегори, Кэди прижалась губами к его рту и поцеловала его глубже и с большей страстью, чем делала это когда-либо прежде.

– Эй, в чем дело? – спросил Грегори, хватая ее за запястья и откинув назад голову. Голос его прозвучал неодобрительно. – Перед завтраком?

– Я соскучилась по тебе, – сказала Кэди, обвивая руками его шею и прижимаясь к нему.

– Ну, я тоже соскучился по тебе, – ответил он, снова отклоняясь. Его красивое лицо нахмурилось. – Кэди, – твердо проговорил он, – я считаю, что всему должно быть свое время и место. Так вот, воскресное утро посреди «Луковицы» – не время и не место.

Кэди ощутила некоторое смущение, но постаралась отшутиться.

– А как насчет того, чтобы в таком случае поехать ко мне? – спросила она, глядя на Грегори, как она надеялась, соблазнительно.

Откинувшись назад, Грегори минуту изучающе смотрел на Кэди.

– Что, ради всего святого, с тобой сегодня происходит? И что это на тебе надето?

– Нравится? – спросила Кэди, осматривая себя. – Она с лайкрой. Джейн говорит, что если бы у нее были… Ну, если бы у нее была такая фигура, как у меня, она бы ее не прятала. Вот она мне это и подарила. – Вскинув на Грегори глаза, она посмотрела на него из-под длинных ресниц. – Думаешь, она права?

Грегори нахмурился еще сильнее.

– Если ты спрашиваешь, нравится ли мне, что ты выставляешь наружу свои прелести, мой ответ – нет.

Кэди просияла.

– Ревнуешь?

– Ничуть, – сказал он, словно эта мысль позабавила его. – Но это не слишком гигиенично. К тому же, если у тебя открыта половина тела, ты можешь обжечься о плиту. И, Кэди, дорогая, как ни восхитительна такая поза, но у меня затекли ноги. Ты ведь все-таки не совсем невесомая пташка, правда?

Кэди резко вскочила с его колен.

– Нет, конечно, нет, – резко сказала она. – Я приготовлю немного кофе и возьмусь за воскресный обед. – Она обиженно отвернулась, но Грегори поймал ее за руку.

– Кэди, радость моя, ты великолепно выглядишь. Это правда. Но я, может, предпочел бы, чтобы ты показывала свои прелести только мне, а не всем на свете.

Он поцеловал тыльную сторону ее ладошки, и Кэди с улыбкой вышла из комнаты, ощущая радость оттого, что она дома.

***

– С тобой что-то случилось, – задумчиво проговорила Джейн, – и я собираюсь выяснить, в чем дело.

Они бродили среди мебельных гарнитуров, выставленных в огромных залах магазина, и Кэди с интересом рассматривала все до последней мелочи.

– Ты именно поэтому до сих пор здесь? – поинтересовалась Кэди, разглядывая ценник на зеленой бархатной софе. – Как тебе кажется, это будет смотреться с теми лампами, что я прикупила на аукционе? И с новым ковром?

– Новый ковер, новая софа, новые лампы! Вот об этом я и толкую! Что с тобой случилось?

– На нас начинают смотреть люди, – спокойно сказала Кэди, потому что Джейн, разволновавшись, заговорила громче, чем требовали правила приличия.

– Они вообще глаз не отведут, когда я схвачу вон те толстенные шнуры для штор, привяжу тебя вон к той железной кровати и буду так держать, пока ты мне все не расскажешь!

– Я и не знала, что ты способна на такие выходки.

Джейн даже не улыбнулась, и Кэди вздохнула.

– Сто раз тебе говорила, что со мной ничего не случилось. Просто я выхожу замуж и выбираю вещи для моего дома. А счета я отправляю Грегори. Ты довольна?

– Четыре дня назад ты боялась купить даже такую вещицу, как обычная простыня, а теперь ты входишь в магазин и заявляешь:

«Хочу это и это», словно с рождения только и делаешь, что ходишь по магазинам. А как ты вчера торговалась с этим продавцом ковров! Мне даже стало его жалко.

– Правда? – улыбнулась Кэди.

– И еще одно, мисс Кэди Лонг: вы начали кокетничать с мужчинами!

– Я замуж выхожу, а не на каторгу отправляюсь. Почему же немного не пококетничать?

В голове у Джейн все перемещалось, она не нашлась, что ответить. Та Кэди, которую она знала почти всю свою жизнь, сторонилась даже мужских взглядов. А три дня назад Кэди полтора часа пила мятный чай с торговцем коврами, обсуждая с ним цену своей покупки. Джейн и Дэбби думали, что они с ума сойдут от скуки, а Кэди, казалось, наслаждалась каждой минутой этой болтовни. А когда они наконец вышли из магазина, Кэди заявила: «Он предложил мне стать своей второй женой. И, конечно, пообещал собственную квартиру».

Отвозя уезжающую домой Дэбби в аэропорт, три женщины немало повеселились, вспоминая это возмутительное предложение.

– г Кэди, – серьезно проговорила Джейн, – завтра я должна вернуться домой. Муж грозится бросить меня, если я не сделаю этого немедленно. О начальнике я уже молчу! Так что мы должны поговорить сейчас.

– Ладно, – согласилась Кэди, понимая, что это неизбежно. Отчасти ей нравилось, что Джейн заметила, как она изменилась. С другой стороны, может, она предпочла бы, чтобы подруга оказалась такой же невнимательной, как Грегори и его мать?

Через десять минут они устроились за столиком в ресторанчике, где в столь ранний час было совсем мало посетителей.

– Что с тобой происходит? – повторила свой вопрос Джейн.

Кэди хотела было снова солгать и сказать, что ничего не случилось, но Джейн была слишком прозорливой. Кэди вовсе не собиралась рассказывать подруге о Коуле, жителях Ледженда и невероятной истории Рут. Правду сказать, с каждым днем воспоминания о происшедшем все больше стирались из памяти, и порой Кэди задумывалась, действительно ли с ней произошло все это. Единственное, что сохранилось в памяти совершенно отчетливо, это то, как она готовила для жителей Ледженда, которым очень нужно было узнать все, чему она могла их научить. День ото дня это воспоминание становилось все отчетливее.

Кэди поиграла соломинкой, опущенной в стакан с лимонадом.

– Думаю, мне хочется изменить что-то в моей жизни. Ну, например, построить приюты для сирот по всему штату Колорадо. Готовить замечательные блюда для людей, которые и так каждый день вкусно и сытно едят.., мне вдруг показалось это слишком расточительным по отношению к собственной жизни.

– Приюты для сирот? – У Джейн глаза расширились от удивления. – Что общего между приютами и кулинарией?

– Просто приготовление пищи для людей, у которых не так много радостей в жизни, – более благодарное занятие. Как замечательно научить их по-новому смешивать простые ингредиенты и получать таким образом разнообразные блюда!

– Кэди, о чем, ради всего святого, ты говоришь?

– О матерях из бедных семейств, – ответила Кэди, глядя на ничего не понимающую Джейн. – Ты знаешь, что американцы обожают запеканки с картофельными чипсами сверху? Никакой питательной ценности. В других странах людей учат готовить, а в Америке дети вырастают, уверенные, что в «Мак-Доналдсе» – самая лучшая еда.

– И что же ты хочешь сделать? Открыть кулинарную школу?

– Не знаю. – Кэди вспомнила детишек из Ледженда и то, как ей удалось убедить их, что овощи – это вкусно. – Я знаю, люди думают, что все зло на свете – от наркотиков, но, может, дети перестали бы быть такими вялыми, если бы правильно питались?

– Что ты задумала? – удивленно глядя на подругу, спросила Джейн. Сколько лет она знала Кэди, а такие мысли слышала от нее впервые!

– Пока ничего. – Просто что-то зреет у меня в голове. Например, благотворительные занятия кулинарией для женщин.

– Занятия кулинарией? Благотворительность? – Джейн так высокомерно хмыкнула, что Кэди рассердилась.

– Да! Занятия кулинарией. Бедные имеют право заботиться о себе не меньше, чем богатые! Не все люди из тех, что живут на пособие, – бездельники, не желающие трудиться. Подумай, насколько они лучше будут себя чувствовать, если будут уметь готовить простую, но питательную пищу для своих детей. К тому же женщины могли бы овладевать профессией, которая позволила бы им заработать и перестать сидеть на шее у общества.

Потеряв дар речи, Джейн молча смотрела на подругу. Никогда прежде Кэди не проявляла такого энтузиазма. Все знали, что она обожает готовить и носится со своими кухонными ножами, словно это ее собственные дети, но Кэди никогда не относилась к категории людей, готовых бороться за идею. Если все собирались участвовать в какой-нибудь акции протеста, Кэди в лучшем случае говорила: «Я приготовлю на всех еду», – и исчезала на ближайшей кухне.

– Что-то с тобой случилось, – тихо констатировала Джейн.

– Нет, не случилось, – буркнула Кэди.

– Это из-за Грегори, да?

– С Грегори все прекрасно. Почему каждая женщина считает, что причиной любых проблем в жизни другой женщины может быть только мужчина?

– А что – история общества? Когда Кэди улыбнулась, Джейн сжала ладонь подруги.

– Я знаю тебя с самого детства, и ты никогда не была крестоносцем. Ты всегда предпочитала оставаться на заднем плане, позволяя остальным манипулировать тобой.

Кэди едва не задохнулась от возмущения и выдернула руку.

– Ты говоришь отвратительные вещи, я никому не позволяю собой манипулировать.

– Ха-ха! Да твоя будущая свекровь… Кэди решительно выпрямилась.

– Думаю, это слишком далеко зашло. Я, пожалуй, пойду.

Джейн потянулась к подругу.

– Я не хотела тебя обидеть. Я хочу помочь тебе и…

Губы Кэди сжались в тонкую линию.

– Позволь тебе напомнить, что ты не мой психоаналитик и не мой бизнес-менеджер. Хочешь мне помочь, не суй свой нос в мои дела. Ты готова ехать?

– Да, конечно, – сухо сказала Джейн. – Я думаю, мне действительно пора домой.

Кэди сделала вид, что не заметила этого замечания, и, выйдя из ресторана, пошла налево, к подземной стоянке, где осталась ее машина. Джейн шла следом. К «Луковице» они ехали в полном молчании.

«Что со мной творится?» – недоумевала Кэди. После возвращения из Ледженда, кажется, все выводило ее из себя. Можно было подумать, что ее жизнь полностью изменилась. Миссис Норман так действовала ей на нервы, что Кэди едва сдерживалась, когда видела, что эта женщина входит в комнату.

Кэди старалась об этом не думать, но, похоже, время, проведенное в Ледженде, сломало всю ее жизнь. То, что прежде ей нравилось, теперь раздражало. Вместо того чтобы радоваться тому, что у нее есть, она постоянно задавалась вопросом, могло ли все быть по-другому – и хотела ли она этого? Если раньше Кэди была всем довольна, то всего за несколько недель она обнаружила в себе желания…

Это превратилось в настоящую проблему. Честно сказать, она сама не знала, чего хочет на самом деле, и эта неизвестность сводила ее с ума. Она сказала Джейн, что хочет организовать занятия кулинарией. Может, так оно и было, но это было далеко не все. В глубине души она хотела чего-то большего, и понятия не имела, чего именно.

Во-первых, эти сны о мужчине арабской наружности. Они не давали ей покоя. Раньше ее видения казались ей любопытными, но теперь в них появилась какая-то назойливость, они преследовали Кэди даже днем. Его глаза чего-то требовали от нее, может, даже умоляли о чем-то.

Нетрудно было догадаться, что этот темноволосый человек каким-то образом связан с Леджендом. Это стало ясно, когда он появился у прохода в скале. Причем пока она находилась в Ледженде, видения не появлялись. К тому же в глубине души она признавала, что мужчина ее снов чем-то очень похож на Коула. Это стало совершенно очевидно в ту ночь, когда Коул изображал орла. Значит, он каким-то образом связан с Коулом и Рут, со всеми людьми, о которых она хотела забыть, поэтому Кэди постоянно пыталась внушить этому человеку с закрытым лицом оставить ее в покое. Она не хотела больше иметь ничего общего с путешествиями во времени и с полулюбовью к мужчине, который на самом деле погиб девятилетним мальчиком. Кэди не сомневалась, что единственное, чего она хочет, это иметь дом и двоих детишек, и понимала, что в тридцать лет у нее не осталось времени чего-то ждать. У нее не было времени, да и желания, снова пускаться в путешествия во времени или что там еще могло понадобиться, чтобы выяснить, почему какой-то человек настойчиво продолжает появляться в ее снах.

Но, зная, чего она хочет от жизни, почему же она чувствовала такое беспокойство? С Грегори все шло замечательно. Он давал все, о чем могла мечтать любая женщина: был добр, внимателен, всегда сдержан. У нее было все: дом, ресторан, Вирджиния – прекрасный край. Все в ее жизни было великолепно, но Кэди понимала: если она не возьмет себя в руки и не прекратит в каждой мелочи выискивать недостатки, она потеряет все, что имеет.

Если смотреть в перспективу, что из того, что Грегори редко занимается с ней любовью? За те недели, что прошли после ее возвращения, они только однажды очень ненадолго остались наедине в ее квартире. Что из того, что, когда Кэди после всего потянулась к нему, Грегори быстро скатился с кровати и торопливо натянул одежду. В жизни, кроме секса, есть множество прекрасных вещей!

Однако Кэди считала, что прежде не замечала в Грегори отсутствия сексуального интереса к себе, потому что ей просто не с кем было сравнивать. Пусть даже она так и не переспала с Коулом, но она помнила, как Коул смотрел на нее. Как замечательно было поддразнивать его, смеяться с ним, убегать от него по комнате. Даже не доводя дело до логического конца, только тем, как он смотрел на нее, Коул заставлял ее чувствовать себя красивой и ах какой желанной!

Правда, Грегори давал ей чувство уверенности. Надежность – это очень здорово, не правда ли? Ну и что, если он не дразнит ее, не щекочет, не заставляет забыть о кухне, чтобы завалиться с ним в постель. Грегори любит ее настолько, что попросил ее стать его женой. Какое еще доказательство любви ей необходимо? Разве было у нее что-то, чего ему не хватало? Она не была наследницей миллионов, он не охотился за ее деньгами. Значит, он сделал ей предложение, потому что любит," разве не так?

И несмотря на все попытки Кэди прислушаться к доводам рассудка, вчера она чуть ли не в ярости набросилась на Грегори:

– Почему ты хочешь на мне жениться? Грегори улыбнулся.

– Это что, один из вопросов-ловушек? Что бы я ни сказал, я же окажусь не прав. Я хочу на тебе жениться, потому что люблю тебя.

– Этого должно было оказаться достаточно, но Кэди продолжала настаивать:

– Да, но мне нужно логическое объяснение. Причины, кроме той, что я умею готовить.

– Я думаю, что с тобой будет легко ужиться.

Кэди постаралась скрыть охвативший ее ужас. Ну какая женщина захочет, чтобы с ней было «легко ужиться»?

– Хорошо, – сказала она. – Что еще?

– Ты спокойная, нетребовательная и.., и.., что я еще могу сказать? Ты не требуешь от мужчины слишком много, и мне это нравится.

– А что, если я попрошу от тебя довольно много?

– Как например? – Они находились в офисе ресторана. Он просматривал кипу каких-то бумаг и не особенно внимательно прислушивался к ее вопросам, что вызвало у Кэди еще большее раздражение.

– Я хотела бы стать равноправной совладелицей «Луковицы» и чтобы мое имя было вписано в купчую на дом, который ты приобрел. Мне также хотелось бы, чтобы мой собственный бухгалтер проверил книги ресторана, чтобы узнать, какую прибыль он приносит – я хотела бы в ней участвовать.

Несколько секунд Грегори смотрел на нее широко раскрытыми глазами, потом откинул голову назад и рассмеялся.

– Кэди, дорогая, ты говорила точно как твоя подруга Джейн. – Он с улыбкой покачал головой и снова вернулся к бумагам. – Если ты хочешь что-то купить, только скажи мне или маме, и мы проследим, чтобы у тебя были деньги. Думаю, верховодить на кухне – больше чем достаточно для тебя. Тебе нет нужды пытаться вникать еще и в бухгалтерию. – Он снова посмотрел на нее, все еще не отделавшись от некоторого изумления. – Занимайся яичницей, а я прослежу за всем остальным.

В этот момент Кэди поняла, что у нее есть выбор: она могла либо начать спор, либо оставить все как есть. Если она решится на борьбу, надо будет отдаться ей полностью, а Кэди не была уверена, что хочет этого. Скажем, почему она желает стать совладелицей «Луковицы»? Только оттого, что Джейн и Коул заставили ее поверить, что так должно быть? Что произошло с ее твердой уверенностью: она станет женой Грегори и, значит, равноправной совладелицей ресторана?

Кэди совершенно спокойно покинула кабинет Грегори и, как обычно, приготовила ужин. Но сегодня ею овладело такое беспокойство, что все ее раздражало. Ей откровенно не понравилось предложение Грегори заниматься яичницей. Неужели он так оценивает ее мастерство? Считает, что она только и годится, чтобы жарить яичницу?

После ужина Кэди отпустила четверых молодых людей, что работали под ее началом на кухне, и сама занялась уборкой." Нет лучшего способа победить раздражение, чем отдраить целую батарею грязных горшков и кастрюль.

Она как раз закончила мытье посуды и вытирала влажные руки, когда Грегори широкими шагами вошел в кухню.

– Что ты здесь делаешь так поздно? – спросил он.

– Поскольку я гожусь только на то, чтобы жарить яичницу, почему бы мне не заниматься еще и уборкой? – спросила она.

– Если ты поссорилась с подругой, не нужно отыгрываться на мне, – холодно произнес Грегори.

И снова Кэди подумала, что у нее есть выбор: она могла заявить Грегори, что причина ее плохого настроения вовсе не Джейн, а могла позволить ему оставаться в этом заблуждении. В конце концов, лучше не ссориться с любимым, правда?

– Извини, – сказала она. – Мы с Джейн действительно немного поссорились.

Грегори промолчал, и Кэди невольно сказала про себя: «Коул обязательно поинтересовался бы, о чем был спор».

– Тебя не интересует, из-за чего вышла ссора? – проворчала она, но тут же пожалела о своем тоне.

Грегори только улыбнулся.

– А если не интересует, мне будет пришит ярлык бесчувственного человека? Кэди тоже улыбнулась.

– Он просто проступает у тебя на лбу.

– Тогда расскажи мне все. Но для начала дай одну из тех тарелочек.

Передав Грегори порцию хлебного пудинга, который она приготовила на ужин, Кэди рассказала ему о своей идее давать благотворительные уроки кулинарии. Когда она закончила, Грегори долго молчал.

– А как будет финансироваться этот проект? – тихо спросил он, передавая ей грязную тарелочку и прибор.

– Финансироваться? Я не собираюсь устраивать нечто в общенациональном масштабе. По крайней мере, пока. Я думала о чем-то очень небольшом. Вела бы занятия только я, один раз в неделю. Бесплатные уроки кулинарии. Не для богатых домохозяек, которые желают обучиться наимоднейшей технологии приготовления какого-нибудь экзотического блюда, а для женщин, которые хотят научиться кормить свои семьи недорого и с пользой для здоровья.

– Понятно. А где ты будешь проводить занятия?

– Здесь, в «Луковице». По воскресеньям или понедельникам, в часы, когда ресторан закрыт. Здесь очень много помещений и достаточно оборудования.

– А как насчет продуктов? Кто будет платить за них?

Кэди выпрямилась.

– Я сама.

Улыбаясь ей, словно она маленькая девочка, Грегори обнял Кэди за плечи.

– По-моему, это самая благородная идея из тех, что я когда-либо слышал. Но не думаю, что наша страховая компания позволит нам пускать сюда столько посторонних.

– Любой, кто входит в двери этого ресторана – посторонний, – не веря собственным ушам, попыталась возразить Кэди.

– Думаю, нам следует поговорить об этом немного позже, когда ты не будешь так расстроена.

Кэди высвободилась из его объятий.

– Ты не имел в виду посторонних, ты хотел сказать, воров, правда? Ты считаешь, что все бедные обязательно воры. Ты ненавидел бы любого из жителей Ледженда.

Впервые Кэди произнесла это название в двадцатом веке, и от этих звуков какая-то струна, кажется, лопнула в ее душе. Упав на табурет, она опустила голову на руки и разрыдалась. Когда Грегори обнял ее и притянул к себе, она прижалась к нему.

– Ну конечно, ты можешь использовать ресторан для чего захочешь, – тихо сказал он. – Кэди, будь добра, скажи, что с тобой происходит? Ты странно себя ведешь последние пару недель.

– Не знаю, – честно призналась она. – Моя жизнь, похоже, потеряла смысл и направление.

– Почему ты так говоришь? Случилось что-то, о чем я не знаю?

Ну как она могла сказать ему, что порой, глядя на него, она видит, как ей улыбается голубоглазый мужчина? Что она могла объяснить, если сама ничего не понимала?

Кэди так ничего и не ответила. Грегори поцеловал ее волосы и сказал:

– Почему бы тебе не пойти домой? Ты слишком много работаешь. Иди домой и проведи пару дней в постели. Просто смотри телевизор, и все. Ничего не делай некоторое время. Отдыхай. Возвращайся во вторник – к этому времени ты почувствуешь себя обновленной.

«Отдых, – повторила Кэди про себя. – Это именно то, что мне нужно».

– Да, – согласилась она с Грегори, который чмокнул ее в обе щеки. – Я, пожалуй, пойду домой.

Он помог ей собрать вещи, придержал входную дверь, когда она выходила, но не предложил проводить ее до дома, не сказал, что зайдет проведать в ближайшие дни.

«Мне следует быть благодарной, что он не просит меня прийти и приготовить воскресный ужин для него и его матери», – но она решила об этом не думать. Все, что ей необходимо, – немного отдохнуть. Несколько дней отдыха, и она снова будет в порядке.

Глава 18

Однако Кэди не удалось отдохнуть в эти два дня. Когда она вернулась в свою квартирку, усталость как рукой сняло. Ей вообще порой казалось, что пребывание рядом с Грегори и его матерью высасывает из нее энергию.

Хотя было около часа ночи, Кэди решила записать несколько рецептов. Она опишет блюда, которые изобретала в Ледженде.

Приняв душ, Кэди переоделась в ночную сорочку, удобно устроилась в постели с подставкой на коленях и принялась писать. Однако вместо того, чтобы записывать рецепты, она взялась вдруг излагать историю города Ледженд, штат Колорадо. Она зафиксировала факты, даты и имена людей, нарисовала несколько карт. Может, если она все запишет, то сможет как-то сориентироваться?

Однако часы проходили за часами, страница следовала за страницей, но какой смысл был во всем происшедшем, яснее не становилось. Неужели ее отправили в прошлое только для того, чтобы дать Коулу шанс пожить взрослой жизнью? Или для того, чтобы дать ему возможность отомстить за гибель семьи?

Взошло солнце, а она все продолжала писать. Только к середине утра Кэди сморил сон, и, как обычно после возвращения, она сразу увидела во сне мужчину с лицом, скрытым платком. Это был все тот же сон, не изменился ни один жест, ни один взгляд. Он протягивал ей руку, словно звал за собой, и, как она ни старалась, она не могла до его руки дотянуться.

Кэди проснулась вся в слезах и впервые с момента своего возвращения позволила признаться себе, что очень скучает по жителям Ледженда. Не только по Коулу – по всем жителям.

– Они дали мне возможность почувствовать себя важным человеком, – сказала она. – Дали мне почувствовать себя нужной, необходимой им.

Она старательно запрещала себе сравнивать ту свою жизнь с нынешней, но поняла, что Грегори заставлял ее чувствовать себя так, словно он делал ей одолжение, давая ей выйти за себя замуж. Ей даже тошно стало, когда она вдруг осознала, что до своего пребывания в Ледженде она просто мирилась с этим. До Ледженда она сто раз на дню спрашивала себя, почему такой великолепный мужчина, как Грегори, захотел жениться на такой толстушке, как она. Кэди, конечно, знала, что у нее симпатичное лицо, но она уже привыкла к фразе:

«Такое милое личико… Как плохо, что она не заботится о фигуре».

Она провела выходные, не выходя из квартиры, размышляя над тем, что чувствовала раньше и что ощущала теперь, пытаясь найти разрешение этой дилеммы. Любила ли она Коула? Любит ли она теперь Грегори?

И, что самое важное, как она собирается жить дальше? С одной стороны, ее жизненные цели всегда были кристально ясны. Но похоже, в год своего тридцатилетия Кэди изменилась и мечтала теперь о доме и детях. Ей стало казаться, что в жизни есть кое-что помимо кухни.

К середине дня во вторник она так и не пришла ни к какому решению, не сделала никаких выводов. Кэди брела в сторону «Луковицы», словно ничего не изменилось, но где-то в глубине души знала, что изменилось абсолютно все. Просто Кэди пока еще не знала, как эти внутренние изменения себя проявят.

***

Первое, что произошло в «Луковице», оказалось связано с привычкой миссис Норман трястись над каждым центом.

Как обычно, пока Кэди трудилась над приготовлением обеда, миссис Норман бубнила ей под руку:

– Тебе обязательно использовать такое дорогое масло из самых молодых оливок? Почему бы не взять простую, а не сладкую фасоль? Разве ты не можешь обойтись экстрактом? Он гораздо дешевле, знаешь ли. Нет, нет, не заворачивай рыбу в бумагу. Если бы посетители хотели рыбу, завернутую в бумагу, они пошли бы в забегаловку, где подают только рыбу и чипсы.

В этот день от посетителей отбоя не было, они стояли за дверью, выстроившись в длинную очередь, и Кэди понимала, что сегодня вечером было не время для эмоциональных истерик, но она дошла до предела.

– Вон! Вон отсюда! – завопила она на миссис Норман. – Убирайтесь из моей кухни!

Несколько мгновений шокированная миссис Норман смотрела на Кэди, пытаясь что-то сказать, но поняв, что выражение лица девушки не смягчается, резко повернулась на каблуках и разъяренной фурией вылетела из кухни.

После того как эта старушенция убралась, в кухне установилась оглушительная тишина. Потом один из помощников Кэди проговорил:

– Три очка в пользу Кэди! – И все они троекратно прокричали «Гип-гип-ура!». Потом кто-то запел «Боевой гимн Республики» (в конце концов, они находились все-таки в Вирджинии!), а другие два младших повара схватились за руки и пустились в пляс, пока их товарищ превратил крышки от кастрюль в литавры и заодно выбивал ритм на нержавеющей стальной поверхности стола.

Сначала Кэди не могла даже двинуться от удивления, а потом рассмеялась, кто-то схватил ее за руки и закружил по кухне. Вылетевшая в потолок пробка из бутылки шампанского и наполненные до краев бокалы только добавили веселья.

Впервые со дня возвращения из Ледженда Кэди смеялась от души.

– Что за чертовщина здесь творится? – перекрывая шум, раздался окрик Грегори, который, войдя в кухню, изо всех сил хлопнул дверью. В то же мгновение веселье замерло, и все, кроме Кэди, юркнули на свои рабочие места. Одна она осталась стоять посреди кухни, держа в руке полный бокал шампанского. Темные брови Грегори недовольно сошлись на переносице.

– Моя мама находится в моем кабинете. Она плачет, – сказал он тихо, почти угрожающе. – У нас полон зал посетителей и очередь на два квартала, а ты, Кэди, пьешь здесь шампанское, предназначенное для клиентов и.., и.., танцуешь!

Подняв к глазам бокал, Кэди следила за пузырьками.

– Знаешь, что я тебе скажу, дорогой мой Грегори. Если кто-то будет тебе на меня жаловаться, подстрели его. Не сильно, чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы помнил о хороших манерах.

Грегори онемел от такой тирады, а все остальные замерли у своих столов. Одно дело накричать на ужасную зануду миссис Норман, но совсем другое – бросить вызов сыну хозяйки. Все в ресторане прекрасно знали, что Кэди здесь такая же работница, как все они, и по виду Грегори можно было догадаться, что сейчас их помолвка не играла никакой роли.

Выражение лица Грегори не смягчилось.

– Ты собираешься готовить или пить? – холодно поинтересовался он. – Я хочу это знать, чтобы сообщить посетителям. – Он произнес это таким тоном, словно Кэди страдала от запоев и он умолял ее не напиваться именно сегодня вечером.

Однако Кэди не дрогнула. Девушке, на глазах у которой едва не повесили человека, рассерженный жених вряд ли мог внушить опасения.

– Не исключено, что я буду делать и то и другое, – проговорила она, не сводя глаз с Грегори.

Грегори уступил. Выражение его лица смягчилось, и он шагнул Кэди навстречу, но она уже повернулась к нему спиной.

– Может, тебе лучше присоединиться к твоей матушке в твоем кабинете, а кухню оставить мне? – бросила она через плечо.

На какое-то мгновение могло показаться, что Грегори сейчас рассвирепеет, но, взглянув на своих работников, которые наблюдали за этой сценой с нескрываемым интересом, он лишь слегка пожал плечами.

– Конечно, дорогая, как скажешь. – Грегори заговорщически подмигнул мужчинам, словно желая сказать: «Ох, эти женщины!» – и покинул кухню.

***

Не успел Грегори выйти из кухни, как Кэди охватила крупная дрожь. Она испугалась. Ей захотелось немедленно броситься вслед за ним и извиниться, но постепенно это чувство начало сменяться ощущением такого душевного подъема, какого она не знала никогда прежде.

– Кто-нибудь желает помочь мне тоненько нарезать три картофелины?

– Я! – вызвался один из поваров.

– Нет, я! – крикнул другой.

И четверо молодых людей, словно веселые человечки из мультфильма, бросились вперед, толкаясь и обгоняя друг друга, так что Кэди рассмеялась до слез. После случившегося кормление посетителей пошло весьма споро и быстро. К тому же Кэди никогда не испытывала от своей работы в «Луковице» – такого удовольствия. В какой-то момент один из помощников чмокнул Кэди в щеку и прошептал:

«Спасибо». Ему не нужно было объяснять, за что он благодарит ее. Отсутствие постоянных жалоб миссис Норман можно было сравнить только с ангельской музыкой небес.

После того как была подана последняя порция, в кухню заглянул один из официантов и сообщил, что Кэди хочет видеть «босс».

– Говоря «босс», ты имеешь в виду мистера Нормана? – поинтересовался один из поваров. – Думаю, власть сегодня вечером переменилась. Настоящий «босс» перед тобой. – Он выразительно указал обеими руками в сторону Кэди.

Официант загоготал.

– Ага, согласен! – кивнул он и вернулся в зал.

«Неужели все считают меня тряпкой? – задумалась Кэди. – И никто даже не предполагает, что я способна кому-то возразить?»

В Ледженде о ней так никто бы не подумал.

– А ведь там была та же самая женщина, что и здесь, – это я, – прошептала она, направляясь в кабинет Грегори.

Одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы понять, что двумя-тремя замечаниями он не ограничится. Садясь в кресло, на которое он указал кивком головы, Кэди уже понимала, что попала на серьезную лекцию.

– Кэди, – заговорил Грегори тоном, по которому было ясно – он огорчен, но «обязан» с ней поговорить. – Я нахожу, что твое поведение сегодня вечером было недопустимым. Я еще могу вынести то, что ты унижала меня перед лицом обслуживающего персонала, но я категорически не могу позволить тебе разговаривать таким тоном с моей матушкой. Сейчас она лежит в одной из комнат наверху. Я вынужден был дать ей успокоительное, чтобы она пришла в себя.

Он стоял, сцепив руки за спиной. Потом склонился через стол к Кэди и отчетливо проговорил:

– Она плакала.

Кэди знала, что должна сейчас сказать, что очень сожалеет, но никакая сила на свете не заставила бы ее разомкнуть губы. Она просто сидела в кресле и ждала от Грегори продолжения.

– Моя мать и я всегда были добры к тебе, мы предоставили тебе полную свободу действий в ресторане. Моя мать – а она не слишком крепкая женщина – очень много работала, чтобы вернуть «Луковице» ее былую славу, и это было очень непросто сделать одной, без мужа. Но так или иначе, она это сделала и позволила тебе участвовать в этом возрождении нашего ресторана.

Это его утверждение было настолько абсурдным, что Кэди едва не рассмеялась вслух. Ей, Кэди Лонг, обязана была эта старая, обшарпанная забегаловка своим возрождением. Причем все, что ей удалось, было сделано именно вопреки, а не благодаря постоянному вмешательству миссис Норман.

Грегори, казалось, ждет, когда Кэди извинится, но она по-прежнему только смотрела на него. Тогда он тяжело вздохнул и извлек из открытого ящика стола тяжелую папку.

– Я хотел, чтобы это было для тебя сюрпризом. – Он посмотрел на нее с упреком. – Сюрпризом ко дню венчания, но твое сегодняшнее поведение вынуждает меня открыть этот замечательный сюрприз раньше времени.

При этих словах Кэди ощутила легкий укол вины. Что же это такое? Драгоценности? Ключи от новой машины? Или, может, он вписал ее имя в купчую на дом? Или передает ей третью часть акций ресторана, который именно она привела к вершинам успеха?

С недовольным видом Грегори бросил папку Кэди на колени. Она открыла ее, но, честно сказать, бумаги, которые она увидела внутри, ни о чем ей не говорили. Похоже было, что Грегори и его мать приняли участие в каком-то предприятии вместе с бесчисленным количеством других людей. Но как Кэди ни старалась, она не видела своего имени ни в одной из бумаг.

– Кэди, – недовольным тоном продолжал Грегори, – я никогда не говорил тебе об этом, но я вынашивал важные планы на наше будущее, когда мы поженимся. Совсем недавно ты высмеивала меня, когда я усомнился в твоей идее благотворительности. Ты решила, что я сноб и изувер, но ты не подумала спросить у меня: может, причина, по которой я выражаю такие сомнения, заключалась в том, что я строил для нас совсем иные планы?

На секунду замолчав, он указал рукой на папку у Кэди на коленях.

– Я намерен взять некоторые из лучших твоих рецептов, особенно тех блюд, что ты подавала президенту, и запустить их в массовое производство.

Кэди прищурилась, не понимая, что он имеет в виду.

– Массовое производство по моим рецептам?

– Да, но ты разрушила весь сюрприз, – сказал он, не желая терпеть новые насмешки. – Я провел работу среди вероятных инвесторов. Все они ели в нашем ресторане и готовы вложить довольно большие деньги в сеть ресторанов «Дом Нормана», которые откроются по всей стране. Мой сюрприз состоял в том, что я собирался сообщить тебе в день нашего венчания, что позволяю именно тебе разрабатывать все рецепты, по которым блюда будут готовиться в массовом порядке и очень дешево.

Кэди понадобилось некоторое время, чтобы переварить услышанное.

– Ты планировал дать мне эту привилегию?

Грегори, похоже, не заметил ужаса в ее тоне.

– Все американские женщины жалуются, что мужчины только и мечтают, чтобы они сидели дома и заботились о детях. Но я никогда не думал так о тебе, Кэди, – с гордостью заявил он. – Для меня ты… – лицо его просветлело, – большой бизнес. Да, ты для меня – большой бизнес!

Он произнес это таким тоном, словно сделал ей величайший комплимент из тех, что когда-либо произносил.

– Ты никогда меня не любил, правда? – тихо проговорила Кэди.

Грегори уставился на нее так, словно то, о чем она говорит, совершенно неважно. В голосе его послышалась тоска, оттого что приходилось говорить на эту тему.

– Конечно, любил. Я и люблю тебя. Я люблю то, что мы собираемся сделать вместе, то, чего мы вместе достигнем.

– А как же страсть? Как же секс?

– Кэди, ну что ты, право! На случай, если ты этого еще не заметила: я очень практичный человек. О, я знаю, что моя весьма привлекательная внешность заставляет женщин видеть меня в романтическом свете, но уверяю тебя, кроме этих глаз, у меня есть еще и мозги. Давай будем реалистами, Кэди. Если бы мне была нужна жена для страсти и секса, я бы выбрал женщину, не настолько… – Он осмотрел ее с ног до головы.

– Толстую? Ты это слово подыскиваешь? – спросила она.

– Не думаю, что нам следует разбираться с этим сейчас или когда-либо в будущем. Браки, заключаемые из-за страсти, заканчиваются злобными и дорогостоящими разводами. У нашего брака будет бетонный фундамент.

Кэди, вдруг показалось, что с души ее свалился огромный камень. Она понимала, что должна быть просто убита тем, что ей говорил Грегори. Ведь, по сути, она слышала, что мужчина, которого она любит, мужчина, за которого она собиралась выйти замуж, никогда ее по-настоящему не любил. Он просто хотел заключить с ней контракт, причем такой, который позволил бы заставить ее помогать ему вталкивать в глотки американцев все больше и больше жирной и очень вредной пищи. И он намеревался назвать эту цепь ресторанов «Дом Нормана»! «Интересно, намеревался ли он дать мне хотя бы клочок от акции?» – заинтересовалась Кэди.

Несмотря ни на что, Кэди не чувствовала себя раздавленной. Напротив, она никогда не ощущала себя так легко, никогда в жизни не была счастливее. Ей нет необходимости выходить замуж за Грегори! Может, она догадывалась, что ничего из этого не выйдет, с того самого дня, когда так обрадовалась, увидев его в ресторане, но услышала только, что не должна его целовать. А может, уже в Ледженде она поняла, что не любит Грегори. И то, что она повторяла о своей любви к другому человеку, заставляло ее верить, что она не может полюбить Коула.

Из внутреннего кармана Кэди извлекла связку ключей, сняла два ключа от ресторана и положила их на стол Грегори.

– До свидания, Грегори, – сказала она, повернулась и направилась к двери.

Не успела она подойти к ним, как Грегори схватил ее за руку.

– Ты что это делаешь? – спросил он, но, увидев выражение ее лица, отпустил ее руки и смягчился. – Кэди, я тебя люблю. Я попросил тебя выйти за меня замуж, потому что люблю тебя. Из всех женщин, которых я мог бы заполучить, я…

По лицу Кэди было видно – она веселится.

– Ты выбрал меня! Ты с твоей великолепной внешностью выбрал толстушку Кэди, несчастную серую мышку, которая была настолько благодарна за то, что на нее обратил внимание такой мужчина, как ты, что ни о чем не просила взамен. Тебе не нужно было присылать мне цветы, возить меня на ярмарки и пикники. Тебе даже не пришлось покупать мне кольцо к помолвке. Ты ведь ни разу не сводил меня никуда поужинать!

– Кэди, все было совсем не так. Послушай, я недавно купил нам два билета на ледовое шоу на следующий четверг, – сказал он, вытаскивая билеты из кармана пиджака и вкладывая их в ладонь Кэди.

– По четвергам я вечером работаю, ты забыл? – спросила она, взглянув на билет, и заметила, что на одном из них кто-то, написал: «Не дождусь встречи с тобой, Греги. С любовью, твоя Бэмби». Все точки над "i" были расставлены.

Кэди посмотрела на Грегори и засмеялась.

– Передай Бэмби привет от меня, – сказала она и вышла за дверь, оставив позади что-то лепечущего Грегори.

Глава 19

– Готово! – улыбнулась Кэди, разглядывая стопку аккуратно надписанных конвертов. Тридцать один, в разные концы Америки, в рестораны и отели.

Прошло три дня с того вечера, когда она покинула «Луковицу», оставив за спиной Грегори с его билетами и его Бэмби. В тот вечер она почувствовала себя свободной, готовой идти миру навстречу, но наутро задумалась:

«Что же я натворила?» На счете у нее было шесть тысяч двести двенадцать долларов тридцать два цента. Не так уж много, чтобы прожить до момента, когда она найдет работу. К тому же как вообще люди ищут работу? По крайней мере такую, о которой мечтала Кэди. Она слишком долго была сама себе начальником, чтобы теперь пытаться работать под руководством какого-нибудь капризного шеф-повара.

Но ее опыт в Ледженде, кажется, придал ей храбрости, потому что Кэди не стала терять времени, раздумывая над неопределенностью своего будущего. Вместо этого она позвонила нескольким бывшим своим сокурсникам, кое о чем расспросила и попыталась составить список мест, где, по ее мнению, она могла бы работать. Некоторое время у нее ушло на то, чтобы составить резюме, сделать копии, подобрать адреса ресторанов и отелей. Теперь все было готово, и Кэди с довольной улыбкой бросила письма в маленькую хозяйственную сумку, чтобы пойти и бросить их в почтовый ящик.

Как и в предыдущие дни, под дверью лежали цветы от Грегори. Она вышла, подобрала букет, спрятала его за дверь, забрала карточку и захлопнула дверь у себя за спиной. «Интересно, что он пишет сегодня?» – пробормотала она, направляясь к выходу из дома, открыла карточку и с улыбкой пробежала ее глазами. «Люблю.., скучаю.., не навестишь ли меня.., отправляю маму во Флориду…» Улыбаясь еще шире, Кэди на ходу швырнула записку в корзинку для мусора. Ее совершенно не впечатляли ни мольбы Грегори, ни его разговоры о любви и отправке матери во Флориду. Может, пошли он ей акции «Луковицы», она и смягчилась бы, но с другой стороны, может, и нет! Приближаясь к почтовому ящику, Кэди готова была пуститься вприпрыжку. То, что огромная витрина соседнего книжного магазина была задрапирована великолепной блестящей тканью, а над выстроившимися рядком книгами бежала надпись: «Ждет ли вас в будущем золото приисков?», показалось ей частью какой-то не покидающей ее эйфории.

Думая о Ледженде, Кэди подошла поближе к витрине и начала вчитываться в комментарии на обложках книг. «Найдите прииск Летучего Голландца», – гласил один. «Новая информация о прииске Тройная звезда», – вторил ей другой. «Затерянный Девичий прииск» мог бы принадлежать вам", – сообщал третий.

«Затерянный Девичий прииск»? – громко прочла Кэди. – Ребята! Эти книжки устарели!

Отвернувшись от витрины, она зашагала в сторону почтового ящика, но остановилась и вернулась ко входу в книжный магазин. Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, Кэди вошла внутрь. Прямо около дверей на прилавке лежало книг двадцать, посвященных затерянным сокровищам. Здесь были книги о приисках, брошенных городах, затонувших кораблях, проклятьях, привидениях, – разнообразию не было предела.

Кэди с беззаботным видом, словно ей совершенно безразлично, взяла книгу, посвященную затерянным приискам западных штатов, и нашла статью, посвященную «Девичьему прииску», ожидая обнаружить в ней перечень того, что было найдено в 1982 году, и с удивлением увидела, что во всех книгах этот прииск упоминается как до сих пор не найденный. Не могли же все эти книги быть устаревшими?

Кэди нашла продавца и поинтересовалась, где может найти книги, посвященные непосредственно «Девичьему прииску». Кэди казалось, что она отчетливо помнила: когда прииск обнаружили, прилавки книжных магазинов были завалены скороспелыми изданиями, посвященными самым разным подробностям находки. Продавец довольно нетерпеливо ответил: «Все, что у нас есть – перед вами», – и пошел дальше, слишком занятый, чтобы обращать внимание на такую мелочь, как покупатель.

Озадаченная Кэди медленно побрела по направлению к дому. Конечно, подобные книжонки вызывают интерес всего пару месяцев и очень быстро отживают свой век, именно поэтому могло не остаться ни одного экземпляра. Не замечая, что так и не отправила свои резюме, она бросила сумку на пол рядом с дверью, перенесла букет Грегори поближе к остальным шести цветочным композициям на обеденном столе и позвонила Джейн.

Впервые с того момента, как они так холодно расстались несколько недель назад, Кэди звонила своей подруге. Она знала, что должна была позвонить ей раньше и рассказать о разрыве с Грегори, но Кэди отложила этот разговор, потому что знала то, что знает любая женщина, когда порывает всякие отношения со своим приятелем: она вынуждена будет выслушать, насколько он ужасен., Тирада Джейн длилась не менее пятнадцати минут, но Кэди решила, что, дешево отделалась.

– Жаль, что ты не видела, как он клеился к Дэбби после того, как ты в тот вечер отправилась спать. Он все-таки слишком хорош собой, и я никогда ему не доверяла. К тому же…

– Джейн, – резко прервала подругу Кэди, – что ты помнишь о «Девичьем прииске»?

– А что я должна помнить? Думаю, я что-то о нем слышала, но не помню, что именно. Кэди, что ты теперь собираешься делать? Я знаю Грегори и то, что его мать никогда не платила тебе много, так что у тебя не может быть сбережений, на которые ты могла бы прожить, так что…

– Ты не помнишь, что «Девичий прииск» уже нашли, и вся страна с ума сходила из-за этой романтической истории, судебного дела и всего остального?

Молчание Джейн было весьма убедительным ответом на вопрос Кэди.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – с подозрением проговорила Джейн. – Но мне хотелось бы услышать от тебя, что происходит.

При этих словах Кэди быстро повесила трубку. Не было на земле человека более прозорливого, чем Джейн. А Кэди была вовсе не расположена сейчас рассказывать и, может быть, упоминать такие детали, которые она никому не хотела бы открывать.

Все еще держа в руках телефонную трубку, Кэди обернулась и посмотрела на цветы на столе. Если «Девичий прииск» до сих пор не нашли, тогда, может, Коул нашел его? А если Коул нашел его, то только потому, что она рассказала ему, где он находится. А если Кэди рассказала ему об этом, значит, Коул выжил и стал взрослым.

Схватив ключи, Кэди бросилась вон из квартиры в ближайшую библиотеку.

***

Откинувшись на спинку старенького дивана в своей квартире, Кэди потерла глаза. Который же сейчас час? Три утра? Повернувшись, она увидела, что часы показывают пять. Скоро рассветет.

Прошла неделя с тех пор, как она направилась к почтовому ящику с пачкой резюме, а теперь они так и лежали в маленькой хозяйственной сумке на полу возле двери. Цветы, стоявшие на обеденном столе, валялись на полу " засыхали там, незамеченные и ненужные. Сам стол и все прочие гладкие поверхности квартиры были завалены книгами, листами факсовых сообщений, ксерокопиями и исписанными рукой Кэди страничками. Вот уже целую неделю она изучала один вопрос: что произошло с городом Ледженд, штат Колорадо. Первым делом Кэди изучила вопрос, связанный с «Затерянным девичьим прииском». Она просмотрела обложки журнала «Таим» за три года, потому что отчетливо помнила изображение на одной из них обнаруженного прииска. Однако ни в этом журнале, ни в каком-либо другом не оказалось даже упоминания о находке. Об этом не писали газеты, и никто из опрошенных Кэди не мог припомнить такого события.

Судя по всему, она оказалась единственным человеком на земле, кто помнил историю, пронесшуюся по Америке, словно торнадо. Идея моментального обогащения всегда была симпатична американцам, а уж находка миллионов в виде золота, лежащего прямо под рукой, – это ли не настоящая американская сказка! Тогда же появились «девичьи» платья, «девичьи» туфли, «девичьи» прически. По телевизору то и дело демонстрировались специальные одно-, двух– и даже четырехчасовые передачи с рассказами о мужчине, который любил девушку-привидение и умер, держа ее за руку.

Год спустя, когда дымка романтизма развеялась, пришло время для еще одного обожаемого американцами шоу: развенчания мифов. Мужчина остался рядом с женским скелетом вовсе не из-за любви: обе его ноги оказались разможжены обрушившимися на них золотыми самородками, и он оказался в ловушке. Что касается того, что он держал за руку другой скелет, – умирающий старатель просто тянулся за ножом, что лежал неподалеку от мертвой женщины. Что он собирался делать с этим ножом? Убить себя или освободиться из этого жуткого плена? Он умер от жажды через несколько дней, окруженный миллионами в золоте. Как и всякий раз с аналогичной историей, все пришли к выводу, что золото проклято, что и доказывают несчастья, обрушивающиеся на любого, кто прикасается к этим деньгам. «Это из-за жадности», – решила Кэди тогда и продолжала верить в это сегодня.

После того как Кэди доказала себе, что «Девичий прииск» никогда никто не находил, она принялась разыскивать все, что могла, о самом городе Ледженд. Это оказалось куда труднее, и ей пришлось отправиться в библиотеку Конгресса, чтобы изучить километры микрофильмов в газетном архиве.

Все найденное подтверждало, что Рут сказала правду. Кэди нашла короткую, но яркую заметку о трагедии в Ледженде, которая стоила жизни многим взрослым и детям. Однако в статье не говорилось, что убийцами были жители города, и не назывались грабители банка.

Немного позже появилась крохотная заметка о том, что миссис Джордан и ее овдовевшая невестка перебрались в Денвер, а восемь с половиной месяцев спустя – сообщение о том, что миссис Джордан родила мальчугана весом четыре с половиной килограмма, которого нарекли Коул Тарик Джордан.

Кэди проштудировала еще несколько рулонов пленки с газетами за три года, пока не обнаружила упоминание о, попытке похитить малолетнего сына миссис Рут Джордан. Репортер, чьи симпатии совершенно ясно были на стороне жителей Ледженда, почти одобрял едва не удавшееся похищение ребенка, словно киднеппинг был оправдан после того, как Рут поступила с жителями Ледженда. У Кэди даже засосало под ложечкой, когда она читала, как Рут взрывала прииск за прииском и как она вышвыривала людей из их домов в жуткую непогоду (на улице стояло лето, но для журналиста это, похоже, не имело значения). В продолжение репортер сообщил, что Рут каким-то образом навлекла на городок эпидемию холеры, которая унесла жизни многих из тех, кто когда-то жил в Ледженде.

Кэди изучала архивы, дни проходили за днями, но она ничего больше не могла обнаружить о семействе Джорданов. В 1897 году появилась заметка, которую показывала ей Рут, – там сообщалось, что мистер Смит был обнаружен мертвым в своем доме в Денвере и что все свое состояние он оставил на строительство приютов для сирот. Речь шла о человеке, которого, по предположению Рут, убил Коул, пока Кэди занималась стряпней.

В следующем, 1898 году был опубликован некролог в связи с кончиной Рут. Сообщалось, что в Нью-Йорке у нее остался единственный сын – К. Т. Джордан, но, к сожалению, неотложные дела не позволили ему лично присутствовать на похоронах.

Когда Кэди прочла эти строки, на глазах у нее появились слезы: похоже. Рут так и не удалось помириться с сыном до самой смерти.

Из газеты Кэди узнала, что на похоронах было мало народа и что имели место кое-какие неприятные моменты, которые, по всей вероятности, были связаны с событиями далекого прошлого.

После некролога Рут Кэди нашла только несколько строк, посвященных семейству Джорданов. Так, дом Джорданов был продан через их поверенных, а потом снесен в 1926 году.

Она изучила старые адресные книги Нью-Йорка, но ничего не нашла ни о К. Т. Джордане, ни о Коуле Джордане. И ей оставалось только гадать, что же произошло с сыном Рут, которого переполнял гнев.

Изучив газеты, Кэди принялась за книги. Там она нашла то, что вовсе не хотела видеть. В одной из книжек, посвященных покинутым городам, она наткнулась на главу «Город, разрушенный ненавистью» – сильно драматизированную версию того, что Рут сделала с городом Ледженд. Перевернув одну из страниц, она даже охнула, увидев карандашный рисунок, изображающий тощую старую ведьму с растрепанными волосами, которая хохочет при виде умирающих от холеры детишек Ледженда. «Вы забрали мою семью, теперь я заберу ваши», – гласила надпись.

Никогда в жизни у Кэди не появлялось желания разорвать книгу, но сейчас она с большим удовольствием поступила бы так с этим скопищем лжи и яда. Она так резко захлопнула книгу, что сидящий напротив мужчина недовольно нахмурился.

И вот теперь, сидя у себя дома в час, когда солнце вот-вот должно подняться из-за горизонта, Кэди никак не могла понять, что же она должна делать дальше. Насколько она могла судить, приключение в Ледженде закончилось. Сейчас ей следовало лечь в постель и поспать несколько часов, а завтра, наконец, отправить почти забытые автобиографии и попытаться начать новую жизнь.

Но Кэди никак не могла найти в себе силы подняться и пройти в спальню, так что вместо этого она сбросила дюжину листов с софы и улеглась прямо на ней. Заснула она мгновенно.

В ту самую минуту, когда Кэди закрыла глаза, ей начал сниться сон. Сначала все было как всегда. Мужчина с полузакрытым лицом протягивал к ней руку, а Кэди пыталась дотянуться до нее. Однако на сей раз что-то было не так. Казалось, она удаляется от него, и по выражению его глаз она видела, что он сердится на нее.

– Давай, – окликнул он, и Кэди впервые услышала его голос, глубокий, со странным призвуком, словно где-то далеко шелестели опавшие листья.

– Ты должна прийти сейчас, – сказал он. Казалось, он приказывает и одновременно умоляет ее. – Если ты этого не сделаешь, я не смогу вернуться.

С этими словами он исчез, а Кэди оказалась в совершенно пустынной, выжженной солнцем местности.

– Где ты? – крикнула она, оглядываясь, пытаясь увидеть его, стараясь найти какой-то ключ к этой загадке. – Как я могу прийти, если не знаю, где ты? – Она кричала и лихорадочно вертелась, высматривая хотя бы что-то, что подскажет, как его найти.

Внезапно Кэди проснулась и обнаружила, что утыкается лицом в совершенно мокрый диван. Она плакала во сне. Несколько секунд Кэди не могла вспомнить свой сон, но он вернулся к ней вместе с чувством полного отчаяния. Куда ей теперь идти? Как она вообще может куда-то идти, если у нее так мало денег? Ей необходимо найти работу, необходимо вернуться к настоящей жизни.

Повинуясь какому-то импульсу, Кэди подошла к стене, через которую однажды попала в Ледженд. Сейчас это была обыкновенная стена.

– Будь ты проклят! – воскликнула Кэди и, повернувшись, прижалась к стене спиной. – Ты хочешь, чтобы я что-то сделала, но не желаешь мне помочь!

Именно в этот момент ей показалось, что она слышит голос Рут Джордан: «Я дам тебе шесть недель. Если к этому времени ты не свяжешься с потомками моего сына, значит, ты и не собираешься это делать».

Шесть недель? Кэди бросилась к дивану, нашла и быстро перелистала записную книжку. Сердце ее так стучало, что почти мешало ей думать. Сколько времени у нее еще осталось? И даже будь у нее впереди бесконечность, как найти потомков Рут? Как их зовут? Где они живут?

– Три дня, – произнесла вслух Кэди, глядя на календарь. – У меня осталось три дня.

«Но где?» – размышляла Кэди, взгляд ее блуждал по комнате, словно она могла обнаружить какую-нибудь спасительную надпись на стене.

Кэди откинулась назад, глядя в потолок.

– Проклятье, Рут Джордан! Помоги мне! Где мне искать?

Эти слова едва успели сорваться с ее губ, а она уже слышала голос Рут, ее слова, произнесенные в ту ночь на веранде дома: «Он в Нью-Йорке, пытается сам обустроить свою жизнь. Он не хочет от меня никакой помощи. Честно говоря, он вообще не хочет общаться со мной».

– Нью-Йорк, – повторила Кэди и бросилась в спальню упаковывать свои вещи. Поездом она доедет до города за три часа.

Двадцать минут спустя Кэди распахнула дверь своей квартиры, выбежала в коридор с маленьким чемоданчиком в руке и тут же наткнулась на Грегори.

– О, Кэди, дорогая моя, – сказал он, стараясь поймать ее в свои объятия. – Не могу сказать, как я скучал по тебе. Я прощаю тебя за все и прошу простить меня. Надеюсь, мы можем…

– Дай мне пройти, пожалуйста. Я должна успеть на нью-йоркский поезд.

– Поезд? Ты не можешь решить оставить меня. Если ты это сделаешь, я…

Она поняла, что не сможет от него просто так отвязаться.

– Если я тебя оставлю, у тебя окажется еще меньше посетителей в ресторане, чем было на протяжении последних недель, – удовлетворенно выговорила она.

Кэди не нравилось ее собственное тщеславие, но каждый вечер она нарочно проходила недалеко от «Луковицы» и убеждалась, что народ больше не толпился вокруг ресторана в ожидании свободного столика. Не успела она уйти, как какой-то ресторанный критик сообщил, что бывший ресторанчик Кэди превратился в самую обычную забегаловку. Он даже размышлял над тем, где в дальнейшем будет стряпать Кэди, что, безусловно, должно было помочь ей найти новую работу.

– Хорошо, – недовольно признал Грегори, отпуская ее, но полностью преграждая путь к лестнице. – Ты победила. Чего ты хочешь? Десять процентов акций?

– Если ты спрашиваешь, хочу ли я десять процентов акций ресторанов «Дом Нормана», мой ответ – нет. Теперь не будешь ли ты так любезен и не пропустишь ли меня?

– Пятнадцать процентов. Это мое окончательное предложение.

– Хорошо! Я отказываюсь, так что можешь идти. – Она попыталась оттолкнуть его, но он не сдвинулся с места.

– Чего же ты от меня хочешь? – спросил он. Это прозвучало так, словно она была сварливой, требовательной сумасбродкой.

Кэди опустила чемоданчик на пол и посмотрела ему прямо в глаза.

– Я от тебя ничего не хочу. Ничего и никогда. Правду сказать, я не хочу тебя больше видеть, ни-ког-да.

– Простая ссора влюбленных – не повод, чтобы…

– А-а-а! – закричала Кэди, со всей силы ударила его в голень так, что он отлетел в сторону от лестницы, и, подхватив чемоданчик, бросилась вниз по ступенькам. Прежде чем он успел броситься за ней вдогонку, она уже вбежала в метро и отправилась на вокзал.

Глава 20

Когда Кэди добралась до Нью-Йорка, она поняла, что ее жалких шести тысяч надолго не хватит. Учитывая нехватку денег и времени, она должна буде вести поиски потомков Рут Джордан очень расторопно. Заняв номер в гостинице на Мэдисон-сквер Гарден, оставлявший желать много лучшего, она провела целый день в библиотеке и у телефона, названивая всем, кто носит фамилию Джордан. Вскоре она выяснила, что в Нью-Йорке люди фактически не знают, кем были их пра-прабабушки, и, чаще всего, не слишком из-за этого переживают.

К концу дня Кэди была почти готова сдаться. Она сидела в простом нью-йоркском кафе, ела кусочки индейки, запеченные в тесте, смотрела на лежащую перед ней записную книжку и размышляла, куда ей теперь направить свои поиски. Внезапно она заметила нож в руках у одного из посетителей за столиком напротив. Опустив взгляд на свою тарелку, она вспомнила, как Коул носил спрятанные под одеждой ножи. И он был одним из немногих встречавшихся ей людей, кто умел правильно эти ножи затачивать.

С рассеянным видом она взяла карандаш и принялась что-то рисовать. Закончив, Кэди поняла, что изобразила меч с длинным клинком и круглым эфесом, очень похожий на реквизит из фильма о пиратах.

Кэди жевала и разглядывала рисунок, размышляя над тем, может ли пристрастие к чему-либо передаться через поколения. Коул очень любил ножи. Может ли его потомок тоже увлекаться ножами и мечами?

Забрав с собой бутерброд, Кэди доела его на пути к отелю, а у себя в номере принялась перелистывать «Желтые страницы», разыскивая адреса антикваров. Выписав несколько из них, она снова очутилась на улице.

Только в середине утра следующего дня – последнего дня – ей улыбнулась удача. Кэди раздобыла адрес маленького магазинчика в нижней части города, приносящего не слишком большой доход, потому что, без сомнения, сюда могли добраться только серьезные профессионалы. Увидев это заведение, Кэди поняла, что внутрь решится войти только знаток. Окна магазина не мылись с того самого дня, когда много лет назад было построено это здание, в витринах не было выставлено ничего – одни дохлые мухи и слои грязи. Стеклянная дверь оказалась закрашена черной краской. Единственное, что подсказало Кэди, что она находится в нужном ей месте, была табличка со стертыми золотыми буквами «Андерсон». Рядом с дверью обнаружился звонок и переговорное устройство.

Не особенно надеясь на успех, Кэди надавила на кнопку, и через несколько минут раздался хриплый мужской голос:

– Да?

Кэди решительно выдохнула.

– Меня прислал мистер Джордан, – сказала она в микрофон. Когда в ответ не раздалось ни единого вопроса и замок моментально щелкнул, позволяя ей войти, Кэди с удивлением посмотрела на дверь, прежде чем распахнуть ее.

По грязным стенам крохотного магазинчика были развешаны мечи и сабли, какие можно встретить только в музеях: искривленные лезвия, тонкие клинки, ржавые и местами пробитые эфесы. Кое-что казалось совершенно новым, кое-что, пожалуй, пролежало в земле не одну сотню лет. Под стеклянными колпаками лежали ножи самых разных размеров, с ручками из всех возможных материалов. Кэди только удивленно смотрела по сторонам.

– И что же ищет мистер Джордан сегодня? – раздался мужской голос у Кэди за спиной. Повернувшись, она увидела пожилого человека, высокого и худощавого, с седыми висками. По его виду чувствовалось: этот господин – лучший в своей профессии. Выглядел он настолько же подтянуто и аккуратно, насколько грязен и запущен был его магазин.

– Правду сказать, я имела в виду сделать подарок.

При этих словах на лице мужчины появилось подобие улыбки; он окинул взглядом очень простую и недорогую одежду посетительницы. Она уже заметила, что с рукояток мечей не свисают таблички с ценами.

– Думаю, вам следовало бы поискать что-нибудь в «Блуминдейле». Может, хороший галстук. – Хозяин выразительно посмотрел на дверь.

Кэди лихорадочно пыталась придумать что-нибудь, чтобы не позволить выставить себя вон.

– Мне хотелось получить представление, что нравится Коулу, и я… – Кэди понятия не имела, что говорит, но что-то явно привлекло интерес пожилого мужчины, потому что на мгновение он высоко вскинул брови в знак удивления.

– Понятно, – вымолвил он, пытаясь взять себя в руки, но прежде чем он успел что-то произнести, внутри магазинчика раздался какой-то шум, и Кэди услышала, как открылась и закрылась дверь.

– Извините меня, пожалуйста, – промолвил продавец и исчез за задней дверью, оставив посетительницу в полном одиночестве бродить по магазину. Однако Кэди гораздо больше, чем мечи, интересовало, что происходит в глубине магазина, потому что оттуда доносился громкий, сердитый шепот.

Несколько минут спустя появился симпатичный светловолосый юноша, держащий в руках множество свертков. Он секунду смотрел на Кэди, а потом прошептал:

– Он что угодно отдаст, лишь бы узнать, что скрывается за буквой "Т" в имени. – Молодой человек снова исчез за дверью.

Кэди потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он имел в виду. Потом она засияла от счастья. Она только что обнаружила потомка Рут – мистера К. Т. Джордана.

Теперь ей оставалось только выгодно обменять известную ей информацию на то, что знал хозяин магазина, потому что уж она-то знала, что скрывается в этом имени за буквой "Т".

Четверть часа спустя она покинула магазинчик, сжимая в руке клочок бумаги с адресом, и с улыбкой на лице.

Глава 21

– Я повторила вам несколько раз. – Секретарь в приемной была неумолима. – Мистер Джордан никого не принимает, если встреча не намечена заранее.

– Но вы не понимаете. Я должна встретиться с ним сегодня. Сегодня – последний день!

Кэди уже дважды пыталась объяснить, почему ей необходимо увидеть мистера Джордана именно сегодня, но что она могла сказать? Что его пра-пра-прабабушка, которая мертва вот уже девяносто восемь лет, сказала ей, что у нее в распоряжении всего шесть недель, чтобы встретиться с человеком, который еще не родился? Даже когда она говорила, что сегодня последний день, утверждение не имело ни малейшего смысла: она ведь не могла объяснить – последний день чего именно.

Секретарь только холодно взглянула на Кэди, и та отправилась на свое место в элегантной гостиной, где сидела последние полтора часа.

За это время ей не только не удалось прорваться сквозь поставленный этой женщиной заслон, она даже не смогла выудить из нее ни крошки информации! Офис К. Т. Джордана занимал целый верхний этаж небоскреба, где все было выложено дорогим мрамором. Когда Кэди вошла на первый этаж и сообщила охраннику, кого хочет видеть, тот только рассмеялся. Нужное решение пришло мгновенно, и она показала громиле визитную карточку хозяина оружейного магазина. К счастью, охранник позвонил, и Кэди разрешено было пройти в личный лифт, который и вознес ее на верхний этаж.

Но здесь она столкнулась с сопротивлением огромной мрачной дамы, которая поначалу просто хотела силой вышвырнуть посетительницу вон. Но в этот момент зазвонил телефон, секретарша взяла трубку, выслушала что-то, медленно положила трубку на аппарат и сказала, что Кэди не может встретиться с мистером Джорданом. Кэди не сразу поняла, что изменилось в тоне этой фурии, но дама больше не заявляла, что охрана сейчас же вышвырнет Кэди вон из помещения. Она могла остаться в здании, но не могла встретиться с К. Т. Джорданом.

– Я буду сидеть здесь и ждать, – упрямо сказала Кэди, но женщина только пожала плечами и отвернулась.

За последующие полтора часа Кэди вообще перестала что-либо понимать. Почему ей позволили остаться? Может, кто-то связался с хозяином магазина и выясняет подробности, прежде чем с грохотом вышвырнуть ее из комнаты? И почему секретарь отказывается ответить на простейшие вопросы Кэди: как мистер Джордан выглядит, чем занимается его компания, есть ли у него семья? Фурия сказала, что не намерена разводить с ней сплетни о хозяине. Весь ее вид говорил о том, что она вообще не понимает, почему этой столь бедно одетой девушке позволено здесь оставаться.

Что-то подсказало Кэди взять листок бумаги, лежащей на старинном столике в углу комнаты, и написать: «Уважаемый мистер Джордан, вы меня не знаете, но мне хотелось бы поговорить с вами о вашей бабушке Рут и о том, что произошло в Ледженде».

Внизу она приписала свой нью-йоркский адрес, потом сложила листок и с мольбой во взоре попросила секретаршу позаботиться, чтобы мистер Джордан немедленно получил записку.

– Он будет очень сердит, если вы этого не сделаете, – с самым важным видом, на какой только была способна, проговорила она. Кажется, трюк сработал, потому что женщина взяла листок и покинула комнату.

Когда Кэди снова обернулась, она обнаружила, что в приемной сидит мужчина с дипломатом, открытым у него на коленях. Посетитель оторвал взгляд от содержимого своего портфеля и посмотрел на Кэди. Девушка готова была поспорить, что он смотрел на нее с интересом. Несколько недель назад Джейн говорила, что Кэди научилась совершенно бессовестно кокетничать, так, может, частичка этого умения, обретенного в Ледженде, поможет ей сейчас?

Кэди села напротив мужчины.

– Ищите работу? – поинтересовалась она, широко распахнув наивные глаза.

Мужчина окинул Кэди оценивающим взглядом и, кажется, остался доволен увиденным, потому что чуть-чуть улыбнулся и кивнул.

Кэди вздохнула с таким видом, который говорил: она не прочь по-дружески поболтать.

– Я тоже ищу работу. Может, если вам удастся занять вашу должность, я смогу стать вашим секретарем? – Кэди захлопала длинными ресницами и слегка наклонилась к собеседнику. – Вы должны знать, какой он? Я имею в виду К. Т. Джордана.

Незнакомец попался на удочку. Резко и очень по-мужски потянувшись, он надел маску знатока.

– Замкнутый. Он очень замкнутый человек. Редко появляется на людях.

– Меня прислало сюда агентство, и я даже не знаю, чем занимается эта компания.

– Купля-продажа. Владеет огромной собственностью, знаете ли, по всем Штатам, и тому подобное.

Кэди от удивления даже рот приоткрыла.

– Боже мой, и он богат?

– Вы не читаете журнал «Форбс», правда? – хмыкнул мужчина.

– Мне больше по душе «Иллюстрированная кулинария».

– Скажем так, неуловимый мистер Джордан – очень богатый человек.

– Боже мой! Не говорите! И как же люди добиваются встречи с ним?

– Только по приглашению. Никто не знает, когда он здесь, а когда – нет. Он общается с очень узким кругом лиц, с теми, кто работает на него много лет, и, конечно, со сваям личным секретарем.

В этот момент вернулась дамочка из приемной и, одарив Кэди очередным враждебным взглядом, сообщила мужчине, что мистер Колден готов его принять. После того как посетитель вышел, женщина снова повернулась к Кэди с самодовольной улыбочкой.

– Мистер Джордан на весь день уехал домой, так что он не сможет вас принять. Кэди показалось, что сердце у нее упало.

– Вы передали ему мою записку?

– Да, он сказал, что не знает никакой Рут Джордан и никогда не слышал о городе Ледженд в штате Колорадо.

«Ну, вот и все», – подумала Кэди и спросила, может ли пройти в туалетную комнату, но даже в этом секретарша сначала хотела ей отказать.

– Может, вы дадите мне минуту отдыха? – взмолилась Кэди, так что женщина немного сжалилась и милостиво указала рукой в сторону холла.

Минуту спустя, умываясь, Кэди взглянула в зеркало и замерла: она ведь написала в записке Ледженд, но не упоминала Колорадо'.

– Он здесь, и он все знает, – громко сказала она.

Она сама не понимала, что должен знать К. Т. Джордан, но вполне достаточно того, что он позволил Кэди остаться в приемной и к тому же отказался принять ее.

Схватив бумажное полотенце, она нетерпеливо вытерла руки и сердито скомкала салфетку. Рут дала ей шесть недель, чтобы встретиться с ее потомками, и Кэди готова была сделать что угодно, чтобы выполнить ее волю и успокоить душу этой милой старушки.

Кэди выскользнула из туалетной комнаты, но повернула не налево, к приемной, а направо – к офисам. Поскольку уже было больше пяти, кабинеты опустели. Этаж вообще выглядел совершенно пустынным. На каждой двери блестели медные таблички, причем почти при каждом имени упоминался Гарвард или Йейль и после многих стояли цифры, как минимум «III».

В конце длинного коридора, в том месте, где он поворачивал, чтобы подойти к приемной с другой стороны, оказалась двустворчатая дверь безо всякой таблички. Однако эта дверь сама по себе производила колоссальное впечатление – старинная, сделанная из тикового дерева и расписанная драконами и деревьями с горизонтально растущими ветвями крон. Кэди ни на секунду не усомнилась: эти двери ведут в кабинет К. Т. Джордана.

Она не задумалась над тем, что делает, просто схватилась за обе ручки и распахнула створки.

Прямо за дверью, посреди роскошно обставленного кабинета, стоял мужчина. Он был одет в черное, словно собрался на урок военного искусства: черные широкие брюки, черная футболка, через голову он натягивал черный хлопчатобумажный свитер. Когда Кэди распахнула двери, он так и замер на полпути, не натянув свитер до конца, так что видны оказались только его глаза. Нижняя часть лица мужчины осталась закрытой, словно лицо его пряталось за арабским платком.

Кэди замерла и даже затаила дыхание, глядя на него. Она узнала бы эти глаза где угодно. Это был мужчина из ее снов.

Казалось, прошла целая вечность, пока она смотрела на него, и в голове у нее проносились мысли о том, что с самого детства она видела его сотни раз. Всякий раз, когда она расстраивалась или переживала, он приходил к ней, утешал ее, не давал чувствовать себя одинокой.

Все еще не дыша, она смотрела, как он натягивает свитер. Впервые Кэди видела его лицо.

Можно было подумать, оно состоит из сплошных углов: резко очерченные скулы переходили в квадратный подбородок с вертикальной ямкой. У него был прямой, тонкий нос и трепетные ноздри, – настоящий аристократ. Единственную мягкую линию его лица составляли полноватые губы. Кэди сразу подумала, что рот у него нежный, как у ребенка.

И еще в самой глубине его глаз она заметила боль. Спрятанную так глубоко, что он, видимо, даже сам не догадывался, откуда она взялась. Но Кэди знала.

Она вспомнила, как однажды решила, что Грегори похож на человека из ее снов. «Нет, – подумала она, – Грегори не имеет ничего общего с ним. Никто на земле не похож на него».

– Насколько я могу догадаться, вы – мисс Лонг, – сказал он. Голос его оказался именно таким, каким она слышала во сне – глубоким, но не глухим, а резковато-раскатистым.

Кэди решила, что ей лучше присесть, иначе она упадет. Не сводя с него глаз, она добралась до круглого подлокотника огромного кресла, покрытого бордовым бархатом, и почти упала в это кресло.

– Теперь, когда вы силой ворвались сюда, чего вы от меня хотите?

Кэди понятия не имела. Она могла только смотреть на него, чувствуя волнение и страх одновременно, было очень странно увидеть этого человека во плоти.

К. Т. Джордан нахмурившись смотрел на женщину, желая, чтобы она не была такой чертовски хорошенькой. Ее украшала пышная копна кудрявых шелковистых черных волос, заплетенных в косу толщиной в руку, спускающуюся прямо на бархат кресла. Пушистые ресницы подчеркивали прекрасные темные глаза над изящным носиком, темно-розовые губы, которые, пожалуй, никогда не знали помады. А фигура! Она скрывала ее под балахоном из дешевенькой материи, но он видел такие соблазнительные изгибы, что от одного взгляда у него вспотели ладони. Его не раз обвиняли в старомодности, потому что ему нравились женщины, которые выглядят по-женски, а не как того требует современная мода: женщина с телом двенадцатилетнего подростка, увенчанным неестественно большой грудью.

«Вожделение, Джордан, – сказал он себе. – Ты уже слишком взрослый, чтобы позволять вожделению вскружить тебе голову». Он знал, зачем она здесь и чего хочет. Но в конце концов, разве он не знал всю свою жизнь, что этот день настанет?

Она должна отвести от него взгляд, приказывала себе Кэди. Ей необходимо собраться с мыслями, решить, из-за чего она здесь, вспомнить, кто она и где находится. Может, если она повторит про себя рецепт сдобных булочек, то сумеет сосредоточиться.

Отведя от него взгляд, она задумалась…

Однако в голову не приходило ни одного рецепта, потому что прямо перед ней от пола до потолка возвышалась стеклянная витрина, а внутри, подвешенные на невидимых шнурах, висели сабли и мечи самой изысканной ручной работы, всех времен и народов. Здесь находились такие экземпляры оружия, которые появляются на роскошных аукционах, а потом сообщается, что «анонимный покупатель» приобрел их за четверть миллиона долларов.

Снова повернувшись к молодому человеку, она увидела, что он, не двигаясь, разглядывает ее. Кэди заметила, что под одеждой у него скрывается очень тренированное тело. Можно было не сомневаться: в случае необходимости он смог бы воспользоваться любым из этих мечей.

– Я… Я встречалась с вашей прабабушкой, – выдавила Кэди.

– Моя бабушка умерла, когда мне было три года. Сомневаюсь, что вы тогда уже родились.

– Нет. Я.., я встречалась с той, которая умерла за много лет до вашего рождения. – Она и сама понимала, как глупо звучат ее слова. Не лучше, чем бормотание какого-то новоявленного гуру.

Он покровительственно улыбнулся в знак согласия.

– – Ах да! Понимаю. Я не ошибусь, если предположу, что вы имеете в виду ту прабабушку, которую мой дед – когда он был жив, конечно, – так тепло называл Безжалостная Рут?

Кэди поморщилась.

– Рут Джордан была прелестной женщиной. Просто она пыталась защитить… – Кэди замолчала, потому что он улыбался настолько высокомерно-покровительственно, что она не смогла продолжать. Она почему-то почувствовала, что в ней просыпается злость. Это было бессмысленно, потому что она сама ворвалась в его кабинет, и у нее не было никакого права на него сердиться. Но его образ стал такой значительной частью ее жизни! Он – или его двойник – являлся ей сотни раз. Неужели он не узнал ее? Или не почувствовал хотя бы слабый толчок, увидев ее?

Однако молодой человек смотрел на нее, словно ее визит стал для него крупной неприятностью, и он точно знал, чего от нее ждать.

– Теперь я, кажется, начинаю понимать, – медленно проговорил он. – Вы вообразили себя ясновидящей и явились сюда, чтобы передать мне – как это называется? – послание из прошлого? Итак, скажите, сколько я должен заплатить вам за информацию? Сотни? Или вас интересуют тысячи? Надеюсь, все-таки не больше?

Кэди сжала губы и нахмурилась.

– Я не хочу от вас никаких денег.

– О?!

С этим возгласом он окинул ее взглядом с головы до ног и снова посмотрел ей в глаза. Кэди почувствовала, как от этого взора ее бросило в жар. Казалось, он пожирает ее пристальным, горящим взглядом.

Ей одновременно хотелось броситься к нему и убраться прочь. Неужели он на всех женщин смотрит так, как сейчас на нее?

Терпеливо, но вздернув одну бровь в знак недоверия, он ждал от нее продолжения.

«Ради Рут!» – напомнила она себе и выпрямилась в кресле.

– Рут очень сожалела о том, как поступила со своим сыном, хотела все исправить, но слишком скоро умерла. Он даже не приехал на похороны. – Даже для нее самой все это звучало совершенно бессмысленно. Она глубоко вздохнула, пытаясь унять нервную дрожь. – Она попросила меня найти ее потомков и.., ну, просто связаться с ними, вот и все. И я хотела сказать вам, что…

Губы его изогнулись в циничной усмешке.

– Вы просите меня поверить в то, что вы встречались с моей давно умершей бабушкой, и она просила вас навестить меня? Просто поприветствовать меня?

Кэди постаралась улыбнуться как можно приторнее.

– Я не только встречалась с вашей бабушкой, но и вышла замуж за внука Рут, который погиб, когда ему было девять лет отроду.

«Пусть думает что угодно», – решила она про себя.

Единственное, чего хотелось Кэди, это стереть с его лица эту всезнающую улыбочку. Без сомнения, он привык к тому, что с ним все всегда согласны, каждый бросается выполнять малейшее его пожелание. Однако она никак не ожидала увидеть вдруг такую злость на его лице, что даже испугалась. И все-таки ее сердце бешено забилось не только из-за его ярости. «Он ревнует!» – поняла вдруг Кэди, но тут же сказала себе, что это смешно.

Широкими шагами мужчина пересек кабинет и открыл дверцу стенного бара. Плеснув в широкий стакан янтарно-дымчатую жидкость, он одним глотком выпил виски. Поскольку он даже не поморщился, Кэди решила, что этот человек либо законченный алкоголик, либо что-то действительно сильно расстроило его. Она отметила про себя, что он даже ничего ей не предложил.

Джордан снова повернулся к ней.

– Мисс Лонг, у меня нет на это времени. И смею вас уверить, что не собираюсь давать вам никаких денег, какой бы душещипательной ни оказалась ваша история.

Кэди сидела на месте, совершенно пораженная. Сколько ненависти и какое обожание собственных денег! Словно все вокруг испытывают то же самое. И все-таки что-то удерживало ее с ним рядом. Он был ей совершенно чужим, но одновременно Кэди казалось, что она провела с этим мужчиной почти каждую ночь в своей жизни.

Молодой человек задумчиво рассматривал ее. С неистово бьющимся сердцем Кэди встала и, повернувшись к нему спиной, пошла к стене. Так же как в стеклянном шкафу, здесь были выставлены разнообразные ножи, среди них маленькие – именно такие, какие Коул периодически извлекал из-под своих одежд. Поскольку большую часть жизни она провела с ножом в руке, для Кэди оказалось совсем нетрудно исподтишка схватить один из бесчисленных музейных экземпляров, развернуться и метнуть его.

Молниеносным жестом он схватил нож за рукоятку прямо в воздухе.

В этот момент Кэди увидела перед собой Коула. На секунду темноволосый хмурый человек исчез и перед ней предстал Коул с его вечно смеющимися голубыми глазами и сверкающими на солнце золотистыми волосами.

Образ появился и тут же исчез. Она снова осталась один на один с человеком, которого всегда видела протягивающим к ней руки, зовущим ее за собой.

Однако сейчас этот мужчина только смотрел на нее горящими глазами, полными недоверия.

– Если вы планируете упасть в обморок, должен сказать, что другие женщины уже пробовали это делать. Смею вас уверить, обмороки не производят на меня никакого впечатления. – Он посмотрел на нож в руке. – Но ни одна женщина прежде не пыталась метнуть в меня нож.

– Очень жаль, – сказала Кэди, глядя на него и забрасывая за плечо сумку. – Я передала вам послание, теперь я ухожу.

– Вы уверены? Как видите, у меня еще много оружия, которое вы могли бы в меня бросить. – Она повернулась к нему лицом.

– Мистер Джордан, ваши предки были милейшими и добрейшими людьми. Коул Джордан был человеком, который умел любить женщину, любить ее так, что мог создать для нее целый мир. И Рут Джордан совершила все, что она совершила, потому что слишком любила, и ей было слишком больно потерять эту любовь. – Она бросила на него быстрый взгляд. – Противно думать, что такие милые люди дали жизнь такому, как вы, человеку, думающему только о деньгах.

Сделав короткую паузу, она задумчиво посмотрела на молодого человека.

– И что все эти годы я потратила на то, чтобы искать вас, – тихо добавила Кэди, направляясь к дверям.

Он остановил ее, когда она уже прикоснулась к замку – перегородил дорогу, но не дотронулся до нее.

– Кто был любовником Рут? – тихо спросил он.

Она рассердилась, но когда оглянулась и посмотрела на него, то оказалась совершенно не готова к такой его близости. Ей, наверное, чудилось, что она испытывает любовь, желание, вожделение, другие чувства по отношению к другим мужчинам, но она оказалась совершенно не подготовленной к тому, что ощутила вблизи этого мужчины. Каждый атом ее тела, казалось, завибрировал под взглядом этих темных глаз, ей показалось, что она падает в бездонный колодец, вниз, вниз, вниз.

Он отступил от нее, словно она источает яд, и это вернуло Кэди к реальности. Она поняла: он проверяет ее. Считалось, что Рут родила младшего сына от погибшего вскоре мужа.

– Это был отец друга Коула, Тарика, египтянин, – хриплым шепотом едва вымолвила она. – Поэтому вас так и зовут. Поэтому у вас темные волосы, хотя остальные Джорданы были блондинами. – Трясущейся рукой она с трудом открыла дверь и вышла.

***

После того как Кэди покинула роскошный офис К. Т. Джордана, она не сразу вернулась в свой отель, а долго бродила по улицам города. Это был настоящий шок. Она узнала его, но он не почувствовал к ней ничего, кроме, может быть… Пожалуй, она заметила блеск желания в его глазах. Но это не имело никакого значения. Важно только то, что она сказала ему, и это был конец истории. Она с ним встретилась, и он ей не понравился.

Но если это так, почему же мысль о том, что она никогда больше его не увидит, причиняла ей больше боли, чем потеря Коула и Грегори? Пока Кэди была с Коулом, она понимала, что все это нереально: то, что возникло между ними, не могло длиться долго. К Грегори же она испытывала скорее благодарность, нежели любовь, признательность за то, что такой мужчина обратил на нее свое внимание.

Однако сейчас речь шла об арабском принце, человеке, о котором она мечтала всю жизнь. Кэди всегда верила, что, найдя его, найдет свою настоящую любовь.

Но жизнь не волшебная сказка. Она встретила его, но он ничего не почувствовал. Никакой любви с первого взгляда.

Что же теперь? Теперь, когда ее приключение в Ледженде формально закончилось, что, ей делать со своей жизнью? Получить работу, попытаться накопить денег, чтобы открыть собственный ресторан или школу кулинарии, или… Внезапно она почувствовала себя очень одинокой. Она была сейчас точно в таком же положении, как тогда, когда закончила кулинарное училище, но тогда перед ней лежал весь мир. Сейчас, когда прошли годы, она оказалась на самом дне и даже ниже. Она уже не была той выпускницей, которую с радостью приняли бы на работу во многие рестораны, той…

Нет, размышляла Кэди, она не станет предаваться жалости к самой себе. Она сделала все, что в ее силах, чтобы, помочь Рут, Коулу и городку Ледженд, так что теперь настало время заняться поисками работы. Впрочем, маленькая поправка: настало время начинать новую жизнь, с новыми приключениями, с…

Развернувшись, Кэди отправилась в отель, пытаясь не падать духом, хотя ей это не очень-то удавалось. Когда она открыла дверь номера, первое, что ей бросилось в глаза, был мигающий огонек автоответчика. «Кто бы мог мне звонить?» – удивилась Кэди. На сотую долю секунды у нее мелькнула мысль, что это был Тарик Джордан, но, прослушав сообщение, она узнала, что на ее имя доставлен пакет – можно ли его принести?

Через несколько минут у Кэди в руках был большой конверт, доставленный экспресс-почтой из Вирджинии, сердце ее оборвалось. Каким образом Грегори удалось выяснить, где она остановилась? Швырнув пакет на кровать, Кэди приняла душ, вымыла волосы, включила телевизор и только потом заметила, что на квитанции стоит имя Джейн.

Кэди с интересом вскрыла пакет. Внутри оказалось два конверта стандартного размера, один толстый, другой потоньше, и два письма. Первое было от одного из молодых людей, что работали с ней в «Луковице». Когда Кэди начала читать, на душе у нее полегчало. Юноша писал, что после того, как она уехала, дела пошли так плохо, что все обученные ею повара принялись подыскивать работу в других местах. Дальше он писал, как благодарен ей за все, чему научился у Кэди, и за то, что она освободила их от ужасной маленькой ведьмы – миссис Норман.

Кэди улыбнулась, позвонила в ресторан гостиницы, заказав тарелку лукового супа и фруктовый салат, и продолжила чтение письма. Молодой человек сообщал, что все они получили более выгодные предложения, поскольку упомянули в своих резюме ее имя, поэтому они чувствовали себя очень обязанными Кэди и придумали, как отблагодарить ее, пусть даже мелочью.

При этом Кэди рассмеялась, потому что их способ выражения благодарности оказался очень похож на вмешательство в чужие дела, подглядывание и игру в сыщиков-любителей. Первым делом они стали постоянно наведываться в кабинет Грегори, не позволяя ничего выносить из ресторана без их разрешения. «В толстом конверте – результаты первых недель проверки, – писал юноша. – После этого мы осмелели».

С расширившимися от любопытства глазами Кэди вскрыла толстый конверт и выудила оттуда как минимум дюжину обычных конвертов. На большинстве из них стояли названия знаменитых ресторанов или отелей, и каждое начиналось приглашением на работу. Часть пришла от людей, которые собрались открыть собственный ресторан и умоляли Кэди возглавить его.

Несколько минут она просто не верила своим глазам. Слова «окажите нам честь» и «убедительно Вас просим», предложения денег и жилья, обещание «предоставить полную свободу действий». Два письма оказались разорваны на кусочки, но чья-то заботливая рука склеила их.

Когда до Кэди дошло, что она видит, она закружилась по комнате в танце. Потом, позвонив в ресторан, заказала бутылку лучшего шампанского.

– Никаких собеседований, – радовалась она. – Никаких выпрашиваний места! Никаких…

Больше она ничего не могла придумать, но когда ей доставили заказ, Кэди дала коридорному десять долларов на чай, открыла бутылку, налила полный бокал шампанского и подняла тост сама за себя.

«Забавно, как мир способен меняться в считанные минуты», – размышляла Кэди, снова и снова рассматривая письма, разбросанные по кровати. Только что она понятия не имела, куда идти, и вот уже перед ней был выбор со всего света, потому что некоторые письма оказались из Лондона и одно даже из Парижа.

«Как же они меня разыскали?» – удивилась вдруг Кэди, вернулась к кровати и взяла второе, не открытое пока письмо. Увидев, что оно от Джейн, Кэди замерла. Неужели рассудительная Джейн снова будет читать Кэди нотацию за то, что она бросила одну работу, не найдя взамен другой?

Кэди допила шампанское и снова наполнила бокал. Только потом она открыла подписанный Джейн конверт. Первая половина листа была посвящена трудностям, с которыми Джейн столкнулась, разыскивая подругу: ей пришлось обзвонить почти все отели Нью-Йорка. О том, что Кэди в Нью-Йорке, Джейн узнала от Грегори, притворившись, что хочет их помирить. «Этот человек и впрямь верит, что любая женщина готова бегать за ним, как собачонка, правда?» – эта фраза Джейн вызвала у Кэди улыбку.

«Я тебе завидую, – писала дальше Джейн. – Люди, которые с тобой работали, очень тебя любят. Они здорово рисковали, следя за Грегори, но когда они мне позвонили, то не сомневались, что я сделаю все возможное, чтобы найти тебя».

Съев немного супа, Кэди дочитала письмо Джейн.

«Кэди, может, я не слишком ясно выражала свои мысли последнее время, – писала ее подруга. – Я знаю, что порой пыталась командовать людьми, и мне не раз говорили об этом. Но, надеюсь, ты понимаешь, как я беспокоюсь о тебе. Единственное достоинство Грегори – его привлекательная внешность. Он относился к тебе как к бессловесной служанке – так же, как когда-то к тебе относились в моей семье. Только теперь я поняла это. Хочу тебе сказать, что считаю тебя самым добрым и самым щедрым человеком из тех, с кем мне доводилось сталкиваться в жизни. Я чувствую, что в большом долгу перед тобой. Поэтому я не хочу молчать, когда вижу тебя рядом с человеком, который не достоин даже сидеть с тобой за одним столом, прости, что я говорю тебе об этом. Как бы ты ни распорядилась впредь своей жизнью, помни: никогда не отказывайся от того, что тебе предлагают, и никогда ничего не отдавай. Когда ты встретишь нового мужчину, сначала убедись, что он что-то дает тебе в обмен. Ты этого заслуживаешь!»

Может, виной тому было шампанское, но глаза Кэди затуманились, и она смахнула слезу рукавом банного халата. Перечитав письмо Джейн несколько раз, она сунула его в карман и принялась за еду. День, казавшийся совершенно потерянным, превратился в нечто необыкновенно прекрасное.

Поев и выпив третий бокал шампанского, Кэди вспомнила, что все еще не вскрыла тонкий конверт. Вытерев руки, она пошарила под кипой замечательных писем от еще более замечательных людей с предложением работы и вытянула последний пакет. Белая, высочайшего качества бумага. Обратный адрес – некая нью-йоркская юридическая контора. Середина Медисон-авеню, не меньше.

– Боже мой, – громко вздохнула Кэди, разрезая конверт. – Да я и впрямь важная персона.

Увидев, что письмо адресовано миссис Коул Джордан, Кэди едва не подавилась шампанским.

Письмо оказалось очень коротким. Некий, мистер У. Хартфорд Фаулер IV просил миссис Джордан позвонить ему как можно скорее по неотложному делу. Далее следовал длинный список телефонов с приписками вроде «загородный дом», «охотничий домик», «мобильный», «яхта», а также четыре номера конторы.

«Не буду даже писать вам, насколько это срочно, миссис Джордан, – писал он. – Вы должны незамедлительно связаться со мной, если хотите уложиться в срок, установленный Рут Джордан. Звоните в любое время. Я готов оплатить ваш звонок. Что угодно, когда угодно! Только не теряйте времени».

Кэди трижды перечитала письмо, прежде чем заметила, что оно написано месяц назад. Это означало, что Грегори получил его еще до того, как она ушла. Это означало также, что кто-то обшарил его кабинет и нашел это письмо. Больше того, она заметила, что письмо было отправлено по ее домашнему адресу, а не в ресторан, следовательно, Грегори проверял и ее личную почту.

– Интересно, сколько он платил хозяину дома, чтобы первым просматривать мои письма? – пробормотала Кэди сквозь зубы. На секунду она задумалась, сколько же еще приглашений на работу приходило на ее имя, пока она стряпала для «Луковицы», которые Грегори благополучно перехватил. И все, без сомнения, ради ресторанной сети «Дом Нормана»!

«Бесполезно гадать и терять время», – решила Кэди, снимая телефонную трубку и набирая первый из номеров, перечисленных в письме адвоката. Дозвонившись до офиса и оставив сообщение на автоответчике, она усилила громкость телевизора и попыталась сосредоточиться на передаче, но потом снова перечитала письма, выключила телевизор и принялась звонить по другим номерам.

Она дозвонилась до него по номеру мобильного телефона и, как только представилась, услышала скрип тормозов – он резко остановил машину.

– Кэди Джордан? – недоверчиво переспросил адвокат. – Вы уверены?

Она засмеялась, понимая, что этот человек редко терял над собой контроль, как это случилось с ним сейчас.

– Сколько сейчас? – лихорадочно соображал он. – Десять вечера, верно? Если я пошлю за вами вертолет, вы сможете добраться из Вирджинии до Нью-Йорка за два часа? Успеете ли вы?

– Я уже в Нью-Йорке. Не могли бы вы сказать мне, из-за чего такая спешка? Что вам известно о Рут Джордан?

– Уверен, меньше, чем вам, – хрипло сказал он. – Послушайте, миссис Джордан…

– Была бы вам очень признательна, если бы вы перестали меня так называть. Я Кэди Лонг. Зовите меня Кэди.

Мужчина, похоже, ее не услышал.

– Прекрасно, значит, вы в Нью-Йорке. Я – в Коннектикуте, а он… Где, черт возьми, может быть он?

Кэди начинала выходить из себя.

– Кто это «он»? – сердито спросила она.

– Джордан. К. Т. Джордан. Вы должны встретиться с ним сегодня до полуночи. Если вы не встретитесь, завещание станет недействительным.

– Не знаю, о каком завещании вы говорите, но я встречалась с мистером Джорданом сегодня. Мне пришлось проникнуть в его офис хитростью, но я…

Она замолчала, потому что услышала смех на противоположном конце провода. Мужчина даже не смеялся, он захлебывался от хохота. Она готова была поклясться, что он подпрыгивает на сидении, поет и вопит во всю силу своих легких, размахивая мобильным телефоном.

– Мистер Фаулер! – закричала Кэди, но он ее не слышал.

Прижав трубку ухом к плечу, Кэди дотянулась до бокала с шампанским и ждала, пока этот чудаковатый человек успокоится и объяснит ей, в чем дело.

Ей пришлось ждать довольно долго, потом мужчина снова заговорил, и она решила, что он плачет, плачет так, как умеют только мужчины, когда выигрывают приз на «Индианаполисе 500».

– Кэди, – проговорил он наконец, пытаясь успокоить лихорадочное дыхание. – Кто-нибудь видел вас сегодня в конторе Джордана? Хотя бы одна живая душа?

– Несколько человек. Дежурный у входа, мужчина; который пришел по поводу работы, охранники внизу, как минимум пять-шесть служащих и… Боже, мистер Фаулер, если вы снова начнете вопить, я повешу трубку.

При этих словах мужчина засмеялся, но постарался взять себя в руки.

– Могу я встретиться с вами завтра? – вежливо поинтересовался он. – Нам необходимо обсудить одну сделку.

– Позвольте спросить, какую? Мужчина немного помолчал, прежде чем ответить.

– Кэди, у вас есть какая-нибудь мечта?

– Конечно, – буркнула она, удивленно рассматривая телефонную трубку. Этот человек что – сумасшедший?

– А какая мечта самая невероятная? Это, конечно, не его дело, но она взглянула на письма на кровати и улыбнулась.

– Мне хотелось бы иметь собственный ресторан.

Это почему-то вновь привело человека на том конце провода в странное возбуждение, словно он был пьян, и Кэди пришлось подождать, пока он отсмеется.

– Вы получите свой ресторан. Вы получите все, что желаете, но завтра мы должны встретиться.

– Во сколько? Он снова засмеялся.

– Приходите в любое время, когда сможете, Кэди. Когда вы приедете, я буду вас ждать. Вас будет ждать автомобиль у отеля… Господи помилуй, я ведь даже не знаю, где вы остановились.

Кэди усомнилась, следует ли рассказывать этому человеку что-либо о себе?

– Мне не нужна машина. Завтра я приеду в ваш офис в десять утра. Это не рано?

– Нет. – радостно согласился он. – В любое удобное для вас время. Я буду вас ждать.

– Значит, до встречи, – сказала Кэди и повесила трубку.

«Какой странный человек», – подумала она, удивленно глядя на телефонный аппарат, потом, поставив его на место, принялась изучать приглашения на работу. «Какое же мне принять? – задумалась она. – Здорово будет пожить в Сиэтле».

Полчаса спустя она заснула прямо посреди писем и проснулась только без четверти десять утра. Именно поэтому она опоздала на встречу с мистером Фаулером. Но, как он сказал, это не имело значения, потому что все они терпеливо ее ждали.

Глава 22

Элегантная, обставленная под старину «Контора Фаулера и Тейта» заставила Кэди острее ощутить, что она одета в старое, поношенное платье. «В таком месте следует появляться в костюме от Шанель», – решила она, проходя по отделанному мрамором вестибюлю. Не то чтобы она когда-либо видела наряды Шанель «живьем», а не на рекламных картинках в журналах, но в воображении-то ей не откажешь.

– Я Кэди Лон… – начала было представляться Кэди секретарше в приемной, но женщина не дала ей закончить и сразу обрушила на нее поток слов:

– Да, пожалуйста, проходите, мистер Фаулер ждет вас. Могу я предложить вам кофе? А может быть, чай? Или хотите, чтобы мы для вас что-нибудь заказали?

Едва Кэди успела отрицательно ответить на все эти предложения, как огромные двустворчатые двери с богатыми медными украшениями распахнулись и на пороге появился высокий, симпатичный седовласый мужчина в отличного качества костюме-тройке.

– Кэди. – Он буквально выдохнул ее имя, словно этой минуты ждал всю свою жизнь.

– Вы мистер Фаулер? – не веря своим глазам спросила она, поскольку никак не могла признать в этом элегантном джентльмене вчерашнего телефонного крикуна. Этот человек выглядел так, словно он кинозвезда 30-х, образ которых обычно ассоциируется у всех с Кэри Грантом.

– Билл, – представился мужчина и, положив ладонь ей на спину, провел ее в кабинет, увидев который, Кэди невольно охнула. Больше всего это напоминало, пожалуй, библиотеку в английском поместье: все в темно-зеленых и бордовых тонах, стены обшиты деревянными панелями. На стене висела картина, которая, похоже, принадлежала кисти Ван Гога.

– Могу я вам что-нибудь предложить? Хотя бы что-нибудь? – спросил он.

Кэди постаралась превратить его вопрос в шутку.

– Может, новые туфельки? – улыбнулась она, садясь на прелестный темно-зеленый диванчик. Он тепло улыбнулся ей в ответ.

Усевшись, Кэди посмотрела на нового знакомого. Никогда в жизни она не сможет назвать его Биллом.

– Будьте любезны, объясните мне, в чем все-таки дело?

Он еще секунду стоял рядом, возвышаясь над ней, потом сел в кресло напротив и кивнул в сторону аккуратной стопки бумаг на старинном кофейном столике.

– Должен признаться, что у меня никогда не было клиента, который вызывал бы у меня такое любопытство, как вы. Я ничего не знаю о вашей связи с женщиной, которой нет в живых уже почти целый век. Знаю только, что вы вышли замуж за ее внука, но будь это правдой, вам должно было быть около ста лет. – При этих словах он ухмыльнулся и посмотрел на нее так, что Кэди не сомневалась – это лучший из его взглядов, предназначенных, чтобы вызывать полное доверие клиента.

Кэди слегка улыбнулась ему в ответ, но она вовсе не намеревалась рассказывать ему о том, что с ней приключилось.

– Ну ладно, не буду настаивать. – Он снова хмыкнул. – Нет, может, мне следовало бы немного полюбопытствовать, но, по-моему, это ни к чему не приведет. Если вы хотя бы в половину так скрытны, как все остальные Джорданы, я ничего не узнаю.

Кэди начала было говорить, что она вовсе не Джордан, но замолчала. Чем меньше она говорит, тем быстрее отсюда выберется, вернется в отель и начнет звонить по поводу приглашений на работу. Некоторые из них поступили больше трех месяцев назад, Грегори перехватил их и спрятал. Теперь Кэди не знала, действительны ли еще эти предложения.

– Думаю, нам следует начать вот с этого, – сказал адвокат и вручил ей пожелтевший от времени конверт, перевязанный ленточкой и скрепленный красной сургучной печатью.

Еще не взяв его в руки, Кэди догадалась, что это послание от Рут, и ей пришлось прищуриться, чтобы скрыть набежавшие вдруг на глаза слезы. Как больно думать, что женщина, с которой она встречалась всего несколько недель назад, мертва уже так много лет. Кэди порой казалось, что она откроет дверь, а там стоит Рут. Иногда она думала: «Я обязательно должна рассказать об этом Рут», – и испытывала боль, когда понимала, что женщины, которую она полюбила, давно уже нет в живых.

Кэди опустила конверт на колени и посмотрела на сидящего напротив мужчину.

– Вам ничего не нужно, чтобы убедиться, что я действительно та, за кого себя выдаю?

Улыбнувшись, он вытащил несколько листов бумаги из толстой кожаной папки на полу рядом со столом и передал их девушке. Кэди увидела, что пожелтевшие страницы покрыты зарисовками в карандаше и туши – она и Рут, множество сценок с полудня до глубокой ночи тех суток, что они провели вместе. Вот они идут рядом, разговаривают, смеются, сидят в тенечке во время пикника и в креслах на веранде.

– Вторая женщина – Рут Джордан? – тихо спросил адвокат, видя, как Кэди бережно перебирает странички, поглаживая их кончиками пальцев.

– Да, – подтвердила Кэди шепотом, увидев, что внизу подписано имя Джозефа, надежного слуги Рут, который прислуживал им, терпеливо ожидая, пока они наговорятся. Сколько же он услышал за ту ночь?

– Она совсем не похожа на то, как ее изобразили в «Городе, уничтоженном ненавистью», правда?

– Она была очень милой, по-настоящему милой, – только и смогла вымолвить Кэди, и когда мистер Фаулер с самодовольной улыбкой откинулся на спинку кресла, Кэди поняла, что сказала слишком много. Было совершенно очевидно: он хотел услышать хотя бы что-нибудь, чтобы понять, действительно ли она встречалась с Рут Джордан. Теперь он знал.

– Извините, – проговорил он, поднимаясь. – Думаю, вам захочется прочесть письмо от Рут в одиночестве. Когда закончите, нажмите на кнопку звонка на столе рядом с вами, и я сразу вернусь. Буду ждать, – с этими словами он вышел и оставил Кэди одну в комнате.

Она не сразу решилась открыть конверт, потому что понимала: то, что она там найдет, снова вернет ее к семейству Джорданов и городку Ледженд в штате Колорадо. Ей даже захотелось вдруг отбросить письмо, вернуться в отель и взяться за поиски новой работы. Но за ней внимательно следили глаза К. Т. Джордана.

Быстро, чтобы не передумать, она вскрыла конверт при помощи маленького серебряного ножа, который ей предусмотрительно оставил мистер Фаулер, и развернула письмо.

"Моя дорогая Кэди, Если ты сейчас читаешь это письмо, значит, ты постаралась и сумела отыскать моих потомков. Я назначила тебе крайний срок, чтобы убедиться, что для тебя это интересно. Если ты отложила бы поиски больше чем на шесть недель, значит, нельзя надеяться, что у тебя достанет любви и страсти, которая понадобится, чтобы помочь нам. Я почувствовала: шесть недель вполне достаточно, чтобы ты поняла, что не можешь любить Грегори. Если бы ты его любила, тебя бы к нам не отправили.

Если же ты читаешь сейчас эти строки и встретилась с моей семьей в течение этого срока, я передаю тебе полный контроль над всем состоянием моей семьи.

У Кэди оборвалось дыхание. Нет, то, что она сейчас прочла, не может быть правдой. Она снова посмотрела на письмо.

Может, я ничего тебе не оставила. То, что я вижу сейчас, означает, что моя семья может быть бедна. Но если мои потомки хотя бы немного похожи на моего сына Коула Тарика, я очень в этом сомневаюсь. Предполагаю, что теперь ты очень богатая молодая женщина.

Почему я так много тебе, даю и так безгранично тебе доверяю? Кэди, ты можешь найти выход. Ты можешь исправить ту ужасную несправедливость, которая обрушилась не только на мою семью, но и на всех жителей Ледженда. Потому что за то, что произошло в ту ужасную неделю, за которую погибла вся моя семья, сотни людей расплачивались на протяжении жизни целых поколений.

Я не знаю, как тебе удастся сделать то, о чем я тебя прошу. Не знаю даже, осуществимо ли это, но умоляю тебя попытаться. Люди, с которыми ты встретилась в Ледженде, не имели никакого шанса прожить целую жизнь. Им не пришлось стать взрослыми, иметь собственных детей, потом постареть.

Мы совершали ошибки, Кэди, не ты. Ты оказалась пешкой в этой игре, но твоя доброта и щедрость настолько велики, что тебе удалось воскресить мертвых. На какое-то время ты вселила в нас надежду, ты подарила нам жизнь.

И вот теперь я прошу тебя придумать способ сделать это снова. Я сделала то, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Я дала тебе ту власть, которую дают людям деньги. Я лишила собственного потомка наследства в твою пользу, в пользу женщины, с которой я провела всего несколько часов. Но я тебе верю, потому что тебя избрали, чтобы ты попала к нам. Ты можешь использовать эти деньги на что угодно. Они твои без всяких ограничений. Построй себе дом, купи дюжину экипажей, отделанных золотом, я даю тебе это право.

Но я не могу себе представить, что ты это делаешь. Пожалуйста, умоляю тебя, пожалуйста, Кэди, помоги нам! Ты нам нужна. Все мы очень в тебе нуждаемся.

С любовью и надеждой,

Рут Джордан"

Когда Кэди отложила в сторону письмо, ей казалось, что сердце вот-вот вырвется наружу. «На какое-то время ты вселила в нас надежду, ты подарила нам жизнь, – перечитала она. – Твоя доброта и щедрость…» Почти те же самые слова, которые написала ей Джейн.

«Но как?» – недоумевала Кэди. Как может она выполнить то, о чем просила ее Рут? Голова шла кругом, она не могла ничего придумать, не могла предложить никакого плана действий. Кэди надавила на кнопку в столе, и в ту же секунду появился мистер Фаулер.

Когда он сел, Кэди взяла в руки письмо Рут.

– К. Т. Джордан знает об этом? – спросила она.

– О чем? – прищурился Фаулер. Однако это была всего-навсего адвокатская уловка, чтобы выиграть время и понять, как много она знает.. – Знает ли он, что с того момента, как он увидел меня вчера, все принадлежит мне?

Мистер Фаулер улыбнулся.

– Да, он знает.

«Не удивительно, что он отказывался со мной встретиться», – подумала Кэди. И по этой же причине он не позволил вышвырнуть ее вон. В конце концов, с того момента, когда она вошла в двери, она стала хозяйкой этого здания.

В голове у нее кружился хоровод самых разных мыслей. Но основной была одна: «Что же я теперь буду делать?»

«Тарик должен мне помочь», – решила она и тут же удивилась тому, что так называет его, хотя все обращаются к нему К. Т, или мистер Джордан. Может, потому, что она так часто слышала это имя от Коула, а может, потому, что всю жизнь видела К. Т. Джордана в арабском платье, ему так подходило это по-арабски звучащее имя.

Как бы его ни называли, она знала, что он должен ей помочь. Это единственное, в чем она была совершенно уверена, потому что где-то в самой глубине души этот мрачный тип был тот же Коул. Боль и грусть, которыми светились его глаза, объяснялись тем, что случилось с Коулом и тем, как это сказалось на младшем сыне Рут. Коулу удалось избавиться от ненависти, притворившись, что ничего не произошло. А может, он был так счастлив, что получил свой шанс пожить взрослой жизнью, и наполнил время своего пребывания на земле любовью.

«И местью», – подумала Кэди, вспоминая, что за десять дней своего отсутствия он освободил мир от человека, который был повинен в гибели всей его семьи. Однако Кэди не могла поверить, что месть была единственной причиной, по которой Коулу дали возможность вернуться к жизни, пусть даже так ненадолго.

А теперь Рут делала все, что в ее силах, чтобы Кэди смогла дать Коулу и всем жителям города Ледженд реальный шанс выжить.

«Тарик должен помочь», – снова подумала Кэди, вспоминая, как видела его в своих снах и вчера в его офисе, снова слыша его насмешливые замечания. Нет, он не станет помогать ей только потому, что она его об этом попросит.

– Чем я владею? – спросила она у мистера Фаулера.

– Почти всем. Всей собственностью, которая принадлежала Рут Джордан, когда она умерла, а это несколько миллионов, и всем, что принесли эти средства за годы, пока они находились в трастовом управлении у потомков младшего сына Рут, ожидая вашего появления. Кстати, была еще одна оговорка: каждого старшего сына каждого поколения обязательно должны были называть Коул Тарик Джордан. – Мистер Фаулер прищурился, и Кэди подумала, что он, пожалуй, никогда не испытывал большего удовольствия, чем сейчас, сообщая ей, что она владеет всем, чем когда-то владел К.Т.Джордан. – Конечно, с течением времени имя вышло из моды, поэтому то, что скрывается за инициалами К. Т. – тщательно охраняемый секрет.

Кэди кивнула – она уже сталкивалась с этой загадкой.

– И даже одежда, которую он носит, тоже принадлежит мне? – серьезно спросила она.

При этих словах мистер Фаулер нахмурился. Она поняла: он решил, что она ужасно жадная, или мстительная, или еще что-то столь же отвратительное. А может, он просто подумал о судебных тяжбах, которые могут возникнуть из-за того, что он сделал.'., или не сделал.

Она, сидя на диване, подалась вперед.

– Мистер Фаулер, – сказала она. – Совершенно ясно, что вы – адвокат, который имеет отношение как минимум к части богатств, которые до сих пор принадлежали К. Т. Джордану. Поскольку эти богатства теперь принадлежат мне, могу ли я надеяться, что вы выступаете теперь как мой адвокат? Могу я доверительно поговорить с вами?

– Да, конечно, – ответил он, и она поняла, что он вздохнул с облегчением и одновременно сгорает от любопытства.

Она показала ему письмо.

– Рут Джордан попросила меня кое-что для нее сделать. Я не могу вам рассказать, о чем идет речь, но не сомневаюсь, что мне понадобится помощь Тарика, хм.., то есть К. Т. Джордана. Вы его знаете, я с ним встречалась, и думаю, мы оба с уверенностью можем сказать, что он откажется помогать мне. Если только мне не удастся найти способ как-то, скажем, шантажировать его. Я хочу знать все, чем владею, особенно в том, что касается личных вещей, как, скажем, его мечи и сабли, которыми я смогла бы воспользоваться, чтобы заставить его помочь мне. Я хочу, чтобы вы незамедлительно подготовили контракт, по которому, если он поможет мне так, как я хочу, все будет ему возвращено. Все до последнего пенни. Мне ничего не нужно.

Мистер Фаулер милостиво улыбнулся. – Думаю, это очень" благородно с вашей стороны, но, по-моему, вы не представляете, от чего отказываетесь. Вы можете оставить себе несколько миллионов, и он ничего не заметит!

При этих словах Кэди прищурилась: первым ее желанием было покинуть этот кабинет, взяв лишь то, что позволило бы ей открыть хорошенький ресторан, скажем, в Сиэтле, с прилегающими к нему классными комнатами, чтобы она могла вести бесплатные занятия кулинарией. Слова едва не сорвались у нее с языка, но она промолчала. Это были не ее деньги, и она не имела на них никакого права.

– Я не возьму ничего сверх того, что будет необходимо для дела.

– Думаю, вы не поняли…

– Нет, мистер Фаулер, думаю, это вы не понимаете, в чем тут дело. Если бы не просьба Рут, я подписала бы бумаги в пользу ее потомка сию же секунду, но я не могу. Как она пишет, мне понадобится определенная власть, и деньги эту власть мне дадут. Итак, вы готовы рассказать то, что меня интересует?

Еще секунду он сохранял на лице улыбку, и Кэди могла с уверенностью сказать, о чем он думает: она может считать, что готова отказаться ото всех прав на деньги, но когда придет время, сумеет ли она это сделать? Однако он не мог знать, что Кэди собственными глазами видела, какое зло могут деньги причинить. Перестрелка, устроенная жителями Ледженда в попытке защитить свое богатство, привела к столетию несчастий. Нет, она не хотела ни цента из богатств Рут.

– Хорошо, – согласился он, когда понял, что Кэди больше ничего не скажет, г Давайте будем переходить от одной папки к другой. Но на это нам понадобится некоторое время.

– Я намерена посвятить каждую минуту моей жизни этому делу, пока не доведу его до конца, – заверила она и едва не разрыдалась, хотя слова эти звучали весьма благородно. Останутся ли в силе хотя бы некоторые из предложений работы через несколько месяцев? А через год? Сегодня она, может, и звезда в мире кулинарии, но у людей короткая память. Через шесть месяцев ее никто не вспомнит, и можно будет услышать вопрос: «Кэди… простите, как?»

Она тяжело вздохнула. – Итак, начнем?

Глава 23

Поворачивая руль тяжелого, мощного «рэндж ровера», Кэди следила за тем, чтобы не попасть в глубокую колею посреди старой, пыльной дороги, ведущей прямо к горам.

После столкновения с Тариком Джорданом в его конторе прошло несколько дней, и каждый день она проклинала себя за то, что питала хотя бы какую-то надежду на его помощь. Ну почему она решила, что он вообще собирается кому-то помогать?

Машина все-таки сорвалась в глубокую колею, и все, что было сложено сзади в автомобиле, подлетело вверх. Кэди тяжело сглотнула.

– Я не буду плакать, – сказала она, изо всех сил сжимая руль. – Не буду, не буду, не буду.

Но удержать слезы было практически невозможно. Подняв глаза к небу, Кэди спросила себя, не наблюдает ли за ней с недовольством с небес Рут Джордан. «Она имеет на это полное право», – сказала себе Кэди. Ей пока ничего не удалось сделать, чтобы исправить содеянное многое лет назад зло.

Удивительно, что в столь короткий срок – за дни, прошедшие с тех пор, как она узнала, что владеет всеми деньгами Джорданов, – один человек умудрился совершить столько ошибок. Интересно, оглядываясь назад, можно ли найти в том, что она за это время сделала, хоть самый крохотный, самый маленький правильный шаг? Нет! Сейчас, анализируя прошлое, она понимала: за что бы она ни бралась, все шло прахом. И не незаметно, а с шумом и грохотом.

Во-первых, мистер Фаулер. Что там она сказала себе утром того самого первого дня? Что-то значительное и выдающееся по поводу того, что она-то знала, какое зло могут совершить деньги. Так что ее не соблазнят богатства Джорданов, каким бы искушением это ни оказалось.

«Как мало мы сами себя знаем!» – сердито сказала себе Кэди, резко выворачивая руль.

Тот самый первый день в конторе Фаулера оказался полон соблазнов.., ох, каких соблазнов! Как приятно было в считанные секунды превратиться из никого в значительную персону! Целый день ее кормили, поили и чествовали так, что запросто можно было забыть обо всех своих благородных намерениях.

Надо отдать Фаулеру должное: он ничего не упускал. Шеф-повар маленького кафе, собственности адвокатской фирмы, лично появился из кухни, чтобы поприветствовать Кэди, и почтительно попросил ее продемонстрировать, как она готовит свой знаменитый пирог с клюквенной начинкой, о котором он много слышал, но никогда не мог повторить. Под внимательными взглядами окружающих и под их аплодисменты Кэди показала, что хорошо ориентируется в любой кухне, хотя и воспользовалась собственными ножами, которые оказались у нее с собой. Из-за этих безграничных восхвалений она совершила такое, о чем прежде и подумать не могла: узурпировала кухню, где хозяином был другой повар! Однако шеф-повар, должно быть, был хорошо вышколен (и получал солидную зарплату), потому что он ни разу не попытался протестовать, и Кэди была на седьмом небе, ощущая себя величайшим поваром мира.

Так прошел весь тот день. У нее спрашивали совета, к ней прислушивались, с ней консультировались. Казалось, что все, что она говорит, было мудро и бесценно.

Демонстрируя Кэди, какой собственностью она владеет, мистер Фаулер неторопливо и так, словно это совершенно неважно, рассказывал ей о Тарике, или мистере Джордане, как все его называли. Кажется, только для Кэди он был Тариком.

К. Т. Джордан был очень скрытным человеком. Даже с адвокатами фирмы, которая работала с его семейством вот уже на протяжении двух поколений, он держался весьма замкнуто. «Он никому не доверяет, – произнес мистер Фаулер таким тоном, словно хотел сказать, что молодому человеку необходима помощь профессионала. – Хотя я впервые познакомился с ним, когда ему было девять лет, я почти ничего о нем не знаю».

Кэди не желала расспрашивать о человеке, который так грубо с ней обошелся, но сказала себе, что если она собирается заручиться поддержкой Тарика, следует узнать о нем все, что возможно.

Тарик Джордан владел квартирой в Нью-Йорке, которая теперь перешла в собственность Кэди, ему также принадлежало огромное поместье в Коннектикуте – его личные владения.

– Он женат? – поинтересовалась Кэди, стараясь, чтобы это прозвучало так, словно ответ ей не так уж и важен.. – Нет, – не сразу ответил мистер Фаулер.

– О… – протянула Кэди, надеясь, что производит впечатление искушенного жизнью человека. – Женщины…

Мистер Фаулер улыбнулся.

– Честно говоря, нет. Когда мистер Джордан был моложе, он разрывался между несколькими молоденькими актрисами, но с некоторых пор он никогда не встречается с двумя женщинами одновременно.

Поскольку Кэди после этих слов не вернулась к изучению бумаг, мистер Фаулер продолжал:

– Что же еще я могу вам о нем рассказать? Единственным его экстравагантным увлечением стали мечи и сабли, он большой знаток военного искусства. Когда он был маленьким, то выигрывал практически любые состязания, в чем бы ни участвовал. – Мистер Фаулер понизил голос. – Однако складывается впечатление, что у него какая-то патологическая привязанность к острым инструментам.

Кэди ничего не сказала по этому поводу, потому что ей и самой приходилось не раз выслушивать подобные обвинения, однако она перестала притворяться, что рассказ ее не интересует.

– Расскажите мне о его семье, о его матери.

– Я встречался с ней всего несколько раз. Она элегантная, красивая дама, такая же леденяще-холодная, как его отец. Насколько я могу судить, после того как эта женщина родила сына, ей была предоставлена полная свобода жить собственной жизнью, лишь бы она не устраивала скандалов.

Она живет в Европе, а ее муж жил в Нью-Йорке, когда не плавал на собственной яхте, я имею в виду. Сын, К. Т, третий, воспитывался слугами в семейном поместье в Коннектикуте.

На минуту у Кэди защемило сердце, но она не позволила, чтобы одинокое детство этого человека вмешалось в ее планы. В конце концов, что такое одинокое детство по сравнению с его полным отсутствием?

В какой-то момент Кэди поинтересовалась у мистера Фаулера, почему он так доволен тем, что она стала обладательницей денег.

Он накрыл ее ладонь рукой и покровительственно улыбнулся.

– Скажем так: мне приятно видеть, что такой чудесной девушке, как вы, предоставилась возможность направить все это богатство на добрые дела.

Кэди улыбнулась в ответ, вспомнив, как Коул открыл приюты для сирот на свои деньги, и задумалась, что же могла сделать она. Будь это на самом деле ее деньги. Но поскольку это не так, эту идею следовало выбросить из головы.

На протяжении всего дня Кэди папку за папкой показывали документы, касающиеся «ее» собственности, она же постепенно начала выспрашивать у мистера Фаулера, как ей вести себя с Тариком. Сначала адвокат отвечал неохотно, но после того, как она повторила свои вопросы несколько раз, он смягчился и, откинувшись на спинку кресла, заговорил с Кэди вполне откровенно.

– Мне совершенно не ясно, чего вы хотите от него добиться. – Он замолчал, чтобы Кэди могла дать объяснения, но она ничего не сказала. – Однако я уверен, что вы должны вести себя с ним очень жестко. Он привык иметь дело с крутыми парнями, а не с маленьким поваренком Вирджинии. Простите, что я так говорю, но думаю, вам лучше знать правду: именно так он вас, видимо, воспринимает.

Кивнув, Кэди поблагодарила Фаулера за совет.

Адвокат продолжил свой рассказ.

– Вы должны сформулировать ваши требования и твердо их придерживаться. Не думаю, что его можно залучить в свои сети шоколадным тортом. – Мужчина снова покровительственно улыбнулся.

Однако Кэди не ответила на эту улыбку. Может, для мистера Фаулера происходящее казалось не больше чем шуткой, но для нее все было очень серьезно.

Когда Кэди вечером вышла из адвокатской конторы, ее увез в отель длинный черный лимузин. Никогда в жизни она не встречала ничего более роскошного. После всего увиденного сегодня днем Кэди не удивилась, когда автомобиль направился прямо к отелю «Плава», где у дверей ее встретил молодой человек, который и проводил гостью до номера. Не слишком она удивилась и тому, что, открыв стенной шкаф, обнаружила там огромное количество нарядов своего размера от лучших кутюрье. Оглядываясь на прошедший день, она вспомнила, как в какой-то момент в кабинет вошел мужчина и окинул ее взглядом с головы до ног, словно снимал мерки для гроба.

Никакого гроба, только Версаче и Шанель, поняла теперь Кэди. Идеально подходящие к нарядам туфли стояли на подставке на полу, а сумки – на полочках. В комоде обнаружилось сложенное стопками шелковое белье.

Направляясь в душ, Кэди сказала себе, что не примет ни одну из этих вещей. Несмотря на то, что она на законном основании владеет деньгами, морального права на них у нее нет. И все-таки воля ее дрогнула, когда Кэди увидела красную шелковую ночную сорочку. Никогда в жизни ей не приходилось спать в шелке.

– Если бы только я прислушалась к моему высоконравственному внутреннему голосу, – сокрушалась теперь Кэди, ведя машину вверх по старой, размытой дороге, ведущей к Ледженду. Будь она более нравственной, ей не пришлось бы участвовать в отвратительной сцене в квартире Тарика, сцене, от воспоминаний о которой у нее до сих пор становилось тошно на душе.

Когда она представила, как вела себя, когда вошла в многоквартирный дом, где, как ей сказали, мог находиться Тарик Джордан, Кэди даже поежилась от неприятных мыслей. Она приготовилась к настоящему сражению. Она приготовилась биться, как это делают «крутые парни», а вовсе не как «маленький поваренок из Вирджинии». «Именно так я выгляжу в его глазах», – с раздражением думала она.

Мистер Фаулер уже позвонил портье, так что она вошла без проблем, но когда лифт поднял ее на верхний этаж дома и Кэди хотела было позвонить в дверь, рука ее замерла. «Почему это я должна звонить? – подумала она. – Это ведь моя квартира, разве не так?»

К тому же она очень сомневалась, что К. Т, действительно здесь. Несмотря на все сказанное мистером Фаулером, Кэди считала, что у такого мужчины, как Тарик, должно быть очень много женщин, очень-очень много женщин.

Не успев войти в квартиру, она ее уже возненавидела. Вопреки тому, что видели ее глаза: все здесь обставлено так, что многие дизайнеры сказали бы об этом однозначно – класс! Повсюду стояли роскошные восточные вазы и стьюбенвильское стекло, много хрома и черной кожи.

«Неужели именно это нравится Тарику Джордану?» – изумилась она.

Кэди прошла через всю квартиру прямо в кухню. Может, она не слишком разбиралась в вопросах декора, но о кухнях знала абсолютно все. Эта шокировала ее своей бестолковостью – чистая идея какого-то дизайнера о том, как должна выглядеть кухня. «Совершенно бесполезная», – решила Кэди, рассматривая черную стеклянную поверхность рабочего стола, который потерял бы вид после приготовления одного-единственного обеда.

Спальня ничем не отличалась ото всей остальной квартиры – все было выдержано в бордовых и черных тонах. Кэди ни секунды не сомневалась: если она сейчас откинет дорогое покрывало, то обнаружит под ним черные простыни.

Она распахнула дверь в ванную комнату и, конечно, увидела бесконечный черный мрамор, медные ручки и повсюду зеркала.

Кэди не знала, сколько времени простояла так, оглядываясь по сторонам, прежде чем поняла, что за стеклянной перегородкой душа стоит Тарик Джордан, переставший вытираться пушистым полотенцем и с удивлением уставившийся на нее.

– О! – от неожиданности воскликнула Кэди, но не могла заставить себя отвести от него взгляд – полотенце прикрывало только нижнюю часть его тела. Он был сухопар и мускулист. Не такой полный, как Коул, не такой худой, как Грегори. Нет, у этого мужчины было такое тело, что глазам становилось больно даже оттого, что она просто смотрит на него.

Но что заставило Кэди ощутить, как напрягается каждая клеточка ее кожи, так это его взгляд, полный откровенного желания. То, как мужчины когда-то смотрели на нее в Ледженде, было только слабым подобием того, как этот мужчина пожирал ее сейчас глазами. Никто никогда не заставлял ее испытывать такого.

– Хотите ко мне присоединиться? – спросил он своим хрипловато-низким голосом.

Задохнувшись от возмущения, Кэди развернулась и выскочила из ванной. Вернувшись в гостиную, она попыталась взять себя в руки. «Успокойся, – напомнила она себе. – Это тебе сейчас очень необходимо. Как сказал мистер Фаулер, теперь ты имеешь дело с крутыми ребятами и обязана помнить, что ты миллионерша. Мультимиллионерша!»

Когда он вернулся в комнату, то оказался одет – небрежно, но очень дорого, только в черное. Он выглядел точно так, как мужчина из ее снов, Кэди даже почувствовала дрожь в коленях. Он пересек комнату, подошел к бару и приготовил себе какой-то напиток. Кэди пришлось опереться на спинку стула, чтобы не упасть.

– Поскольку вы явились сюда на вполне законном основании, что вам угодно? – поинтересовался он, повернувшись к ней спиной.

Кэди глубоко вздохнула. Трудно было даже представить, что она находится так близко к этому человеку.

– Мне нужна ваша помощь.

– Да? Интересно, почему это такая богатая женщина нуждается в моей помощи? Вы можете купить все, что пожелаете. Разве Фаулер вам этого не объяснил? – Он окинул ее взглядом с головы до ног, удивленно вскинув бровь. – Хороший костюмчик. Вы не теряли времени даром и уже начали тратить денежки, заработанные моим семейством, правда?

Кэди почувствовала укол вины, но она постаралась не обращать на него внимания. Распрямив плечи, она посмотрела ему прямо в глаза.

– Я пришла сюда не для того, чтобы меня оскорбляли.

– Тогда вам лучше уйти. Хотя, что это я говорю? Это ваша квартира. Все вокруг принадлежит вам, правда?

Кэди готова была сделать все, что в ее силах, чтобы не ввязаться в спор.

– Я хочу сделать вам одно предложение. Сделка, так сказать. – Она посмотрела на стакан в его руке. – Вы не возражаете, если я тоже что-нибудь выпью?

– Наливайте. Это ваше. "

– Вы и впрямь грубейший из грубиянов, – заметила Кэди, наливая себе джин с тоником.

– Почему бы вам не сказать сразу, зачем вы пришли, и покончить с этим? Или вы пришли, чтобы вышвырнуть меня на улицу?

– Прекратите! – Кэди набрала полные легкие воздуха. – Я верну вам абсолютно все, если только вы сделаете то, о чем я вас попрошу.

Он долго молча смотрел на нее.

– Это весьма серьезное условие, не правда ли? – Он снова наполнил стакан чистым шотландским виски. – Когда знаешь, что не важно, сколько ты заработаешь за всю свою жизнь, что однажды все перейдет к незнакомке из Огайо, невольно начинаешь ею интересоваться.

Кэди прищурилась, не понимая, о чем он говорит, а он улыбнулся своей снисходительной улыбочкой.

– Я знал о вас всю свою жизнь. Знал мой отец, а до него – отец моего отца. Ведь завещание старушки Рут было написано почти сто лет назад. Все мужчины из семьи Джорданов знали, что все деньги, все компании – все это принадлежит им до тех пор, пока в 1966 году в маленькой больничке в Огайо не родится некая мисс Элизабет Кэди Лонг. – Кажется, он заметил, что она потрясена. – Так чего же вы от меня хотите? Больше чем вы уже получили – возможно ли это?

Кэди с трудом соображала – на нее свалилось слишком много информации. Оказывается, могущественная и богатая семья Джорданов знала о ней всю ее жизнь! Она повернулась к Тарику. Неужели он видел ее фотографии? Неужели поэтому он являлся ей во сне? Неужели благодаря завещанию Рут между ними существовала некая физическая связь? Значит, задолго до ее встречи с Коулом и Рут завещание уже начало действовать. Просто она об этом не знала.

– А теперь расскажите, что вы с Фаулером придумали? – Он отставил пустой стакан. – Как ни восхитителен этот разговор, думаю, пора вам сказать, чего вы от меня хотите?

Кэди тяжело сглотнула.

– Я хочу, чтобы вы поехали со мной в Колорадо и попытались найти способ вернуться в Ледженд тысяча восемьсот семьдесят третьего года и…

Она замолчала, потому что он рассмеялся, причем так, как смеются комики в кино над хорошенькими, но очень уж взбалмошными девчонками.

– Путешествие во времени? – спросил он. – Вы на это намекаете? Думаете, именно это произошло, и поэтому Безжалостная Рут оставила вам все свои деньги?

Кэди не стала даже отвечать, она только молча смотрела на него, а он в несколько шагов пересек комнату и встал совсем рядом с ней, продолжая смеяться.

– Вы хотите, чтобы я вернулся в какой-то город-призрак, попытался проникнуть вглубь времен и.., и что? Изменил историю? Вы к этому ведете? Знаете ли, многие женщины прибегали к разным уловкам, чтобы подобраться к моему банковскому счету, но это что-то новенькое.

Понизив голос, он посмотрел на нее взглядом искусителя.

– Скажите, мисс Лонг, вы не слишком много читали Герберта Уэллса?

Кэди вряд ли могла припомнить, чтобы ей встречался более отвратительный тип. Одним быстрым движением она выплеснула содержимое своего бокала ему в лицо.

Сделав шаг назад, он одной рукой смахнул с лица капли.

– Сначала нож, теперь джин. Что дальше? Одно из ваших суфле?

Кэди пошла прямо на него.

– Позвольте мне объясниться, мистер Джордан. Я никогда этого не хотела. Я никогда ни о чем подобном не просила. Если бы вы связались со мной три месяца назад, я с радостью отписала бы все деньги вам, потому что они не мои и я их не желаю брать.

– Ха!

Она проигнорировала этот смешок.

– Но моя жизнь за последние месяцы круто изменилась. И это из-за вашей семейки. Не из-за моей. Из-за вашей! Я пообещала одной очень милой женщине, что постараюсь найти ее потомков, и я это сделала. Потом я получила от нее письмо, можно сказать, из могилы, в котором она умоляла меня помочь ей. И поскольку она побеспокоилась даже о том, чтобы мне хватило сил ей помочь, я намерена попытаться. В этом и состоит суть сделки. Вы поможете мне и получите назад свои денежки, все до цента. Если вы мне не поможете, я оставлю их себе. Вот и все. Хотите – соглашайтесь, хотите – отказывайтесь.

Он стоял и смотрел на нее сверху вниз. На мгновение Кэди испугалась его. Но не потому, что он мог умышленно причинить ей боль. Нет, она испугалась того, что находится так близко от его горящих, темных глаз, которые способны ее испепелить.

Кэди почувствовала, что сердце ее подступило к самому горлу, ей вдруг показалось, что он собирается ее поцеловать. Однако мгновение прошло, он отступил, сунул руку в карман, извлек оттуда связку ключей и бросил их на стеклянный столик.

– Они ваши, – сказал Тарик. – Все это ваше. Желаю вам всего самого наилучшего, мисс Лонг.

С этими словами он направился к двери и оставил ее в полном одиночестве в этой холодной дорогой квартире.

После того как он ушел, Кэди показалось, что остатки энергии покинули ее тело, да и саму квартиру. Упав на диван, она полчаса просидела на нем молча, не в силах пошевелиться.

Постепенно Кэди начала возвращаться к действительности. Тарик Джордан имел полное право сердиться на нее. Он абсолютно прав! Это деньги его семьи, и она не имеет права ни на цент из них. Более того, она не имеет ни малейшего права пытаться шантажировать его. Рут попросила о помощи Кэди, и никого больше.

Она собрала свои вещи и покинула квартиру.

Вернувшись в отель, она Позвонила мистеру Фаулеру и распорядилась все вернуть К. Т. Джордану, причем немедленной. Единственное, чего она хотела, это сохранить свое право собственности на город Ледженд в Колорадо и двадцать пять тысяч наличными на расходы. Кэди понятия не имела, что собирается предпринять, когда приедет в Ледженд, но она была намерена сделать все, что в ее силах, чтобы хоть как-то помочь.

Когда она сказала, что бумаги должны быть готовы завтра к восьми утра, единственное, что он ответил, было короткое «да». Кэди с улыбкой повесила трубку, думая, что кое-чего из «богатой» жизни ей будет в будущем не хватать.

Как и было обещано, посыльный доставил бумаги ровно в восемь. Через несколько минут, когда Кэди погрузилась в чтение, раздался стук в дверь ее номера. Открыв, Кэди увидела молодого человека, назвавшегося посыльным из суда. Он вручил Кэди толстый конверт с бумагами. Ей не потребовалось долго вчитываться, чтобы понять: К. Т. Джордан возбудил против нее дело, требуя вернуть все, что, как он считал, она у него «украла».

Не теряя времени, Кэди позвонила мистеру Фаулеру, но он сказал, что она может ни о чем не беспокоиться – он обо всем позаботится. Безусловно, он ведь был адвокатом, и судебные разбирательства были для него самым привычным делом. Но о Кэди этого сказать было нельзя. Она решила, что Тарик Джордан, не теряя времени, напал на нее, и попросила объяснить ей, каким образом она лично может вручить необходимые бумаги этому типу.

Оказалось, что у Джордана в Нью-Йорке есть еще одна квартира, в другом доме, и до тех пор, пока она не подписала бумаги, возвращающие ему права собственности, Кэди оставалась хозяйкой обоих зданий.

К тому времени, когда Кэди оделась, мистер Фаулер позаботился прислать сопровождающих, которые должны были помочь ей пройти мимо охраны и попасть внутрь.

Теперь, несколько дней спустя, поднимаясь на «рэндж ровере» в горы, чтобы добраться до Ледженда, Кэди хмурилась, вспоминая то, что произошло. Она отправилась к нему в еще одну фешенебельную квартиру прямо на плоской крыше многоэтажного дома, нажала на дверной звонок и долго его не отпускала. Несколько минут спустя ее старания оказались вознаграждены: хмурый Тарик распахнул дверь.

– Какого черта, – начал было он, но в этот момент понял, кто перед ним. В его взгляде мелькнуло удивление. – А сегодня чего вы от меня хотите? – Он явно веселился. – Космического путешествия? Или, может, мы попытаемся выяснить, что произошло с маленькой принцессой, запертой в башне?

Он обладал удивительной способностью заставлять Кэди чувствовать себя идиоткой. Кэди заметила, что на нем вновь надет только банный халат, к тому же можно было подумать, что он не брился целую неделю. Больше всего Кэди порадовало, что она, кажется, его разбудила. Заглянув за спину Тарика, Кэди увидела, что в фойе на мраморном полу стоит стол восемнадцатого века. Даже Кэди, с ее весьма ограниченными познаниями в области антиквариата, поняла, что он настоящий. Эта квартира в корне отличалась от предыдущей, и Кэди совершенно не вовремя задумалась над тем, какая же из них отражала его действительные вкусы.

– Я хотела лично вернуть вам вот это, – сказала Кэди, хмурясь и старательно сопротивляясь чувству, которое влекло ее к нему. Нет сомнения, он решил, что она чокнутая.

– Что это еще за бумаги? – спросил он, хотя и не притронулся к конверту. – Слушайте, мисс Лонг, не могли же вы подать на меня в суд, правда?

– Подать на вас в суд? – вспыхнула она. – Это вы… – Она резко замолчала, потому что он снова улыбался, и эта улыбка оказывала на нее удивительное действие: ей одновременно хотелось броситься к нему в объятия и ударить его.

Плотно сжав губы, Кэди некоторое время смотрела на него молча.

– Вы когда-нибудь даете человеку возможность что-то вам объяснить?

– Обычно нет. – Глаза его сверкали. – Это одна из моих уловок при ведении дел. Обожаю подобные сценки. Этакие короткие видеозарисовочки.

Теперь он действительно смеялся над ней. В ее ушах прозвучали слова о «маленьком поваренке из Огайо». Однако, что бы он ни говорил и как бы ее ни высмеивал, правда у нее в руках. Это он возбудил против нее судебное дело, даже не попросив вернуть ему его деньги.

Поскольку он перегораживал путь, Кэди не могла войти в квартиру. Она швырнула толстый конверт с бумагами по судебному делу прямо на пол, но Тарик даже не взглянул на них.

Тогда она достала несколько листочков, над составлением которых мистер Фаулер и несколько его помощников корпели всю ночь.

– Если бы вам хватило благовоспитанности позвонить мне, поговорить со мной, я уже вчера сказала бы вам, что решила все вам вернуть. Никаких условий, никакого шантажа и, обратите внимания, никаких просьб о помощи от вас.

Она высоко подняла бумаги, протягивая их ему, но Тарик их не взял. Он просто стоял и молча смотрел на нее. Кэди должна была отдать эти документы ему, а он стоял с совершенно невинным выражением лица! Она готова была поверить, что он понятия не имеет ни о каком судебном разбирательстве. И еще она готова была поверить, что он считает ее неотразимо привлекательной. Однако одно дело, когда она читала страсть в глазах одиноких искателей серебра, и совсем другое дело – взгляд мужчины, который мог обладать любой женщиной на земле, который мог…

– К. Т., дорогой, – раздался из-за его спины мурлыкающий голосок, и Кэди увидела, что его за широкой спиной появилась женщина. Высокая и худая. Такой худобы можно было достичь, только если постоянно морить себя голодом. И, конечно, она была очень и очень красива. Прекрасная блондинка, очарование которой достигается огромными деньгами. По ее телу струился шелковый банный халат цвета слоновой кости. Кэди могла побиться об заклад: она в месяц не зарабатывала столько, сколько стоил этот наряд.

– Все в порядке? – голосом воспитанной девочки, прошедшей обучение в лучших пансионах, поинтересовалась красотка'.

– Прекрасно, – огрызнулся Тарик. При этом он не сдвинулся с места и продолжал стоять, рассматривая Кэди., Женщина прильнула к Тарику, халатик ее распахнулся, обнажив длинные, стройные ноги. Она крепко сжала его руку.

– Дорогуша, – промурлыкала она. – Это и есть та самая маленькая повариха, о которой ты мне рассказывал?

При этих словах Кэди задохнулась от негодования. Ее совершенно не касалось, о чем Тарик Джордан беседует со своей любовницей, но, видимо, из-за того, что она так много раз видела его во сне, это «предательство» очень задело ее.

– Рада, что повеселила вас, – тихо сказала она, вручила ему бумаги, повернулась и нажала на кнопку лифта.

Ей показалось, что она услышала сзади:

«Кэди», – но голос женщины заглушил эти слова, даже если они были сказаны.

– А что если мы наймем ее, – громко сказала женщина. – Помощницей шеф-повара к Жан-Пьеру. Уверена, он не откажется от помощи на.., на кухне. – Последнее слово она произнесла, словно это эвфемизм, употребленный вместо «помойное ведро». Может, было сказано что-нибудь еще, но Кэди уже не слышала, потому что вошла в поднявшийся лифт, так и не обернувшись на Тарика и его тощую любовницу.

Только в лифте, когда она оказалась вне пределов досягаемости для гипнотического влияния Тарика, Кэди постаралась обуздать свой гнев. Что же она наделала? Как теперь ей удастся выполнить то, о чем ее просила Рут, как помочь Ледженду? Неужели ей придется искать способ вернуться назад во времени? Если она понятия не имела, как это удалось ей в первый раз, разве ей удастся повторить путешествие, к тому же,в полном одиночестве?

Когда Кэди вернулась в отель, она обнаружила, что в номере ее поджидает объемистая посылка от мистера Фаулера. Она рассказала ему о своих планах отправиться в Ледженд, так что он прислал ей билет на самолет в первом классе, оплаченную квитанцию на забронированный номер в гостинце и записку, в которой сообщалось, что по прибытии ее будет ожидать автомобиль и кое-какие туристические принадлежности. Мистер Фаулер пожелал Кэди удачи во всем, что она намеревалась осуществить.

На следующий день Кэди вылетела в Денвер, где в аэропорту ее поджидал седан с водителем, который и доставил ее в отель. Гостиничный клерк вручил Кэди ключи от новенького «рэндж ровера», в котором были сложены многочисленные туристические принадлежности наилучшего качества, которые могли ей пригодиться во время пребывания в заброшенном городе Ледженд.

«Я распорядился не класть ничего из продуктов, – написал в своем письме мистер Фаулер, и Кэди показалось, что она слышит, как он засмеялся. – Я почему-то подумал, что вы предпочтете сделать это самостоятельно. Хочу только добавить еще, мисс Лонг, что мне было чрезвычайно приятно познакомиться с таким человеком, как вы. Вы возродили во мне веру в человечность».

Прочитав это, Кэди поморщилась. Хотела бы она, чтобы кто-то возродил ее собственную веру в человечность.

Проведя день в Денвере, Кэди поднялась рано утром и пустилась в длинный путь наверх, в Скалистые горы в поисках того, что осталось от города Ледженд, штат Колорадо. Из брошюр, которые она раздобыла, и книг, посвященных заброшенным городам, следовало, что Ледженд был давно покинут жителями, почти разрушен и в целом опасен для тех, кто пытается его исследовать. К тому же город находился в частной собственности и проникновение на его территорию строго запрещалось, о чем расставленные вокруг таблички оповещали потенциальных исследователей. Но поскольку Кэди и была хозяйкой города, на нее запрет на проникновение не распространялся.

Дорога, ведущая в горы, оказалась ужасной. Колея углублялась в некоторых местах почти на полметра, так что Кэди приходилось делать все возможное, чтобы ехать по краю, не давая колесам сорваться вниз. Для нее это оказалось весьма сложным испытанием, поскольку весь ее водительский опыт ограничивался ездой по улицам города. И она еще жаловалась там на выбоины!

Теперь, судя по карте, до города оставалось меньше трех миль, но она пока ничего не видела, а дорога – если это вообще еще было возможно – становилась все хуже и хуже. По пути ей попались три таблички, запрещающие проникать в частные владения, но на эти предупреждения она не обратила особого внимания. В конце концов, теперь именно она владела этими землями, разве не так?

При этой мысли Кэди усмехнулась. Мистер Фаулер сказал:

– Кэди, вы отказываетесь от права обладать миллионами, но единственное, о чем просите – дарственная на бесполезный, заброшенный город? Не думаете ведь вы добывать серебро, правда?

Кэди улыбнулась и покачала головой. Нет, она не намеревалась заниматься такими серьезными вещами.

– Хорошо, – продолжал адвокат. – Потому что этим пробовали заняться лет тридцать назад. Многие верили, что Безжалостная Рут разрушила прииски, где добывали серебра на миллионы долларов, так что отец К. Т, вскрыл их. В действительности оказалось, что на приисках почти нет серебра. Я часто задумывался, не знали ли об этом муж и сын Рут. Может, именно поэтому они не хотели продавать земли поселенцам? Чтобы не обманывать людей. Ну что бы они стали делать с землей, когда иссякло бы серебро?

– Нет, – тихо сказала Кэди. – Я не охочусь за серебром.

Она вспомнила о всей той ненависти, которая столетие назад витала над приисками, в которых уже почти не осталось серебра. Если бы Рут позволила людям продолжать разработки, вместо того чтобы взрывать шахты, может, жители Ледженда не возненавидели бы ее и, может быть, ее младший сын…

Кэди не желала больше думать о том, что могло бы случиться, но не произошло. Вместо этого она постаралась сосредоточиться на том, как довести машину наверх и добраться, наконец, до Ледженда. Правду сказать, она не желала даже задумываться над тем, что собирается предпринять, до тех пор пока не доберется до места.

Может, потому, что она, так напряженно вспоминала происходившее в последние недели и старалась не думать о предательстве Тарика Джордана, но Кэди не заметила прямо перед собой огромную, глубокую яму. Вообще говоря, создавалось такое впечатление, что ее вырыли специально, чтобы не дать людям проехать дальше. Только что Кэди ехала, предвкушая скорое прибытие в Ледженд, и вот уже она застряла намертво.

– Черт, черт, черт! – повторяла она, колошматя крепко сжатыми кулачками по рулю. Она оказалась неизвестно где и без всякой возможности сдвинуться с места.

Несколько минут она боролась с искушением просто опустить голову на руль и разреветься, потом медленно открыла дверцу и выбралась из машины. Может, осмотрев колеса, она придумает, как ей выбраться из ловушки.

– Только если для этого необходимо придумать новый рецепт суфле, – пробормотала Кэди. Слово «суфле» напомнило ей о Тарике Джордане и его злобном замечании. В бессилии Кэди пнула ногой каменный валун. Но только ушибла большой палец и от боли запрыгала на одной ноге. Охваченная отчаянием, она принялась пинать обод колеса, но только сделала себе больнее.

– Что же мне теперь делать? – Не успела Кэди произнести эти слова, нагибаясь, чтобы рассмотреть не сломала ли она палец, как у нее над головой просвистела пуля. Инстинктивно Кэди выпрямилась и оглянулась, но в этот момент раздался второй выстрел.

Кэди даже показалось на мгновение, что она уже преодолела разрыв во времени и оказалась в прошлом, так что вот-вот увидит Коула, бросится к нему, он сожмет ее в своих объятиях и… Но если она уже в прошлом, почему перед ней по-прежнему стоит автомобиль?

Третья пуля пролетела настолько близко, что распорола рукав ее плотного кардигана из хлопка. Сомнений не осталось: кто-то стреляет именно в нее. Кэди спряталась за автомобиль, пытаясь рассмотреть заросли леса на противоположной стороне от дороги. И вдруг оттуда тоже раздался выстрел. Таким образом, ее обстреливали с двух направлений.

Внезапно Кэди услышала приближающийся "топот копыт. Не успев прийти в себя, она обернулась и заметила направляющегося к ней мужчину на белом коне. Он был одет в черное, и нижняя часть его лица была прикрыта шарфом, – этого человека она знала как свои пять пальцев.

Снова раздались выстрелы, но на сей раз в направлении мужчины. Не обращая на них внимания, всадник двигался к ней. Подъехав к Кэди, он наклонился, протянул ей руку, и Кэди, конечно, ее взяла. Благодаря тому, что она много раз ездила верхом вместе с Коулом, Кэди знала, как поставить ногу в стремя, которое он для нее освободил, и вскочить на спину лошади за его спиной.

Сев верхом, Кэди обхватила его за талию и изо всех сил прижалась к нему. Всадник пришпорил коня, и они галопом понеслись в направлении гор. Ей показалось, что пару раз конь перемахнул через какие-то препятствия вроде бревен и глубоких ям, но она уткнулась лицом в его спину, чтобы не смотреть по сторонам.

Через некоторое время он придержал коня и развернул его, однако они не поехали вниз, а вместо этого продолжили подъем. Кэди открыла глаза и, оглядевшись, поняла, что они съехали с главной дороги на горную тропу. Снова закрыв глаза, она прижалась лицом к спине мужчины. Она, без сомнения, знала, кто он такой, и помнила, что он совершенно ей не нравится, но в данный момент ей было приятно, что о ней заботятся, что ее спасают, что ее… Больше она ни о чем не хотела думать, поэтому просто закрыла глаза и ехала дальше.

Ее блаженство длилось недолго, потому что он вскоре остановил коня и спешился. Потом с недовольным выражением лица протянул к ней руки и, как только она оказалась на земле, заговорил:

– Никогда не видел женщины, которая причиняла бы столько неудобств, сколько вы! Вы вообще что-нибудь соображаете? Не подоспей я вовремя, сейчас вы были бы мертвы – это вы понимаете? Мертвы! Старик Ганнибал подстрелил бы вас, и никто не нашел бы вашего тела. Кто стал бы вас разыскивать? Фаулер? Или этот ваш дружок, собирающийся торговать гамбургерами, прикрываясь вашим именем? Или выдумаете…

Ну почему он вечно заставляет ее чувствовать себя таким ничтожеством?

– Зачем вы сюда явились? Вы что, разгневались, что я оставила себе хоть что-то из завещанного мне Рут? Вы хотите владеть всем целиком?

Он подошел ближе и наклонился к ней.

– Я приехал, чтобы спасти вашу шею. Я знал, что произойдет. Вы видели знаки, запрещающие въезд на территорию? Или вы способны читать только книги с кулинарными рецептами?

Если он отпустит хотя бы еще одно нелестное замечание по поводу ее стряпни, она расшибет ему голову камнем. Или последует его совету и швырнет в него суфле.

– Поскольку я хозяйка этого города, с какой стати мне обращать внимание на вывески? И кто такой Ганнибал?

Тарик чуть-чуть улыбнулся, словно прочел ее мысли.

– По странной случайности он является человеком, владеющим правом аренды этой территории на девяносто девять лет, вот он кто. Владеете вы городом или нет, но вы не имеете права появляться здесь по крайней мере еще восемьдесят два года. Вот так. – Он заулыбался шире, так что на щеке появилась маленькая ямочка. – Правда, я забыл, что вы скачете по времени, словно зайчик, прыгающий из норки в норку. Что такое восемьдесят с лишним лет для такой особы, как вы.

Плотно сжав губы и кулаки, Кэди отвернулась и зашагала вниз под гору.

Он нагнал ее через два шага.

– Не хотите ли сказать мне, куда вы собрались?

– Как можно дальше от вас. Вы самый неприятный, неразумный, ужасный человек из тех, с кем мне приходилось встречаться. Я не желаю находиться даже в одном штате с вами, тем более, на одной горе.

Он все еще держал ее за руку, но она видела, что ее слова его удивили. Без сомнения, при такой внешности и таких деньгах он никогда не слышал от женщины столько нелестных слов. Она вообще сомневалась, что кто-либо из его женщин называл его иначе, чем мистер Джордан.

При его прикосновении Кэди попыталась вырвать руку, но он не отпустил ее.

– Вы не можете уйти, – крепко держа ее, проговорил Тарик.

– Вы делаете мне больно, – сказала она, и он отпустил ее руку, но когда она попыталась продолжить путь, перегородил дорогу.

– Вы что, намерены превратить меня в пленницу?

– Если будет нужно. Вы не можете просто так бродить по этим горам. К тому же сомневаюсь, что вы сумеете отличить запад от востока.

– Я смогла забраться сюда, смогу и спуститься вниз.

– Вы, – надменно ответил он, – посадили в яму «рэндж ровер»! Вы даже машину водить толком не умеете, а уж ходить по горам – тем более, так что я не могу вам позволить…

Именно слово «позволить» решило дело.

– Я – свободный гражданин, и у вас нет ни малейшего права удерживать меня здесь! – закричала она на него, задыхаясь. – У меня есть дело, и я собираюсь его выполнить. И берегитесь, если окажетесь у меня на пути, я буду бороться всеми…

– Прекрасно, – прервал ее он, отступая в сторону. – Отправляйтесь. Пожалуйста, не позволяйте мне оказываться у вас на пути. Но ответьте мне только на один вопрос.

– Какой? – огрызнулась она.

– Где лежит ваше завещание:" смогу проследить, чтобы ваши наследники получили то, что после вас останется.

То, что он открыто смеялся над ней, только усилило ее решимость выполнить задачу в одиночку. Гордо задрав нос, она постаралась проскользнуть мимо него, направляясь вниз, к дороге.

Час спустя она, наконец, добралась до машины. Кэди устала, взмокла от пота, а теперь, когда солнце клонилось к закату, страдала от холода и голода. Когда она взглянула на свой новенький сверкающе-красный автомобиль, оказалось, что покрышки и все, что лежало внутри, исчезло. Не было нового туристического снаряжения и нескольких сумок продуктов, которые она купила. Кэди села на обочине и опустила голову на руки.

– Готовы сдаться и вернуться к цивилизации? – раздался глубокий голос откуда-то из-за ее плеча. Ей не было необходимости оглядываться, чтобы понять, кто это.

– Я не могу вернуться, – устало сказала дна и почувствовала, что в голосе ее звучат слезы. Но будь она проклята, если позволит ему увидеть ее плачущей! Ведь он может только еще больше рассмеяться над ее рыданиями.

Однако он не рассмеялся. Вместо этого Тарик молча сел с ней рядом, достаточно близко, но не дотрагиваясь до нее.

– Вы так сильно его любили? – тихо спросил он наконец.

Сначала Кэди хотела спросить: «Кого?», но не стала. Она почему-то вспомнила роскошную блондинку у него в квартире.

– Да, я очень, очень его любила. – Правду сказать, она сама не знала, кого имеет в виду – Коула или Грегори. Но разве в этом дело?

– Послушайте, я разбил лагерь в паре миль отсюда. Почему бы нам не отправиться туда и не попробовать придумать что-нибудь вместе?

Кэди удивленно повернулась к нему, пытаясь разглядеть его в сгущающихся сумерках. Он просил ее провести с ним ночь? Может, устроиться с ним в одном спальном мешке?

– Вам не нужно так на меня глядеть. Несмотря на плохую репутацию, я не насильник. К тому же Леони спустила бы с меня три шкуры, дотронься я до другой женщины.

– Это та блондинка? – поинтересовалась Кэди. Конечно, у нее не было ничего против этой женщины, за исключением нескольких недобрых замечаний, которые та сделала относительно дела всей жизни Кэди. Но если ему нравился этот бесформенный мешок с костями, кто она такая, чтобы возражать?

– Да, блондинка, – слегка улыбнулся он, и Кэди показалось, что он видит ее насквозь.

Поскольку Кэди ничего не сказала, выражение его лица изменилось.

– Послушайте, я не покушаюсь на ваше тело, каким бы притягательным оно ни было. Мне надо заключить с вами деловое соглашение.

– Например, какое? – Глаза ее недоверчиво прищурились.

– Знаете, уже темнеет, а у дядюшки Ганнибала не такое уж хорошее зрение. Он может и не узнать меня и снова примется стрелять. Не можем ли мы продолжить разговор в моем лагере?

Кэди понимала, что у нее практически нет выбора. Во-первых, она не смогла бы в темноте спуститься с горы, а во-вторых, она очень устала и хотела есть. И все-таки она колебалась.

– Что за деловое соглашение?

Тарик посмотрел через плечо в направлении темнеющего леса, словно ожидая, что кто-то может выскочить оттуда в любую минуту.

– Старая Безжалостная Рут оставила приписку к своему завещанию.

– Прекратите ее так называть! – вспылила Кэди. – Она была чудесной, милой женщиной, и я хочу ей помочь.

– Ах, да.., я все время забываю, что вы с ней встречались, что вам сто лет и что…

– Что у вас есть из еды? – Она больше не собиралась выслушивать его нотации.

– Форель. Я сам ее приготовлю. «Как Коул», – сама того не замечая, подумала она.

– Если только вы не захотите ее приготовить. По моей информации, вы фантастическая повариха. – Он снова над ней потешался!

– Нет, я не стану этого делать, – сказала она, вставая и отворачиваясь. – Я умею готовить только суфле, а не настоящую еду, наподобие жареной рыбы. Причем мои суфле настолько тверды, что если я швырну в вас хотя бы одно, могу переломать вам кости. – Она остановилась и обернулась на него. Его глаза сверкали ярче, чем звезды на небе.

Конь Тарика оказался недалеко, на сей раз Кэди с неохотой села позади Тарика и постаралась откинуться назад, а не прижиматься к нему. Прошло совсем немного времени, и они оказались в его лагере, где находилась палатка, джип и небольшой прицеп. Рядом с полупотухшим костром стояли стол и стулья.

– Вы путешествуете налегке, – проговорила она, вкладывая в эти слова всю свою иронию, и спешилась. – Я ожидала увидеть дворецкого и парочку служанок.

– Даже Джорданы вынуждены иногда обходиться малым.

Кэди пришлось прикусить язык, чтобы не сказать чего-нибудь еще, потому что он, кажется, веселился, что бы она ни говорила. Она, конечно, понимала, что должна быть ему благодарна за спасение, за то, что он пришел на помощь, но слова благодарности почему-то не шли с языка. Может, это из-за того, что она так часто видела его на протяжении своей жизни. Кэди села на один из стульев и наблюдала, как он готовит рыбу, размышляя над тем, что даже движения его рук были ей знакомы.

Он налил ей бокал вина – высшего качества, конечно, – и Кэди начала понемногу согреваться, по мере того как напиток разливался по всему телу. Она заметила, как быстро темнеет и как он смотрит на нее прекрасными темными глазами.

– Так о чем же идет речь в приписке к завещанию? – поинтересовалась она, и сама заметила, что голос ее звучит напряженно.

Он разложил форель по тарелкам – по две на каждого, добавил по несколько жареных картофелин, немного обуглившихся на костре и пахнущих дымом, и сел напротив.

– Честно сказать, она совершенно бессмысленна. Речь идет о том, что, если Коул Джордан, родившийся в тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году, умер девяти лет отроду, то никто из Джорданов не имеет права принимать от вас деньги в течение трех лет, начиная с тысяча девятьсот девяносто шестого года.

Он посмотрел на Кэди. Отблески огня играли у него на лице. Казалось, он ждет от Кэди объяснений, но она продолжала есть.

– Я кое-что узнал из истории моей семьи. Действительно, был некий Коул Джордан, родившийся в 1864 году и на самом деле умерший девяти лет отроду.

Кэди низко опустила голову. На что она надеялась? Что он примчался спасать ее, потому что безумно в нее влюбился? Что он скажет, что мечтал о ней всю свою жизнь?

– Что вы знаете обо всем этом? – нетерпеливо спросил он, поскольку она по-прежнему молчала.

– Уверена, что мои россказни не заинтересуют такого бизнесмена, как вы. Что вы там говорили по поводу того, что я прыгаю по времени, как кролик от норки к норке? Разве такая идиотка, как я, может сказать что-нибудь, что заинтересует такого человека, как вы?

– Теперь вы заставите меня потрудиться, правда?

Кэди сделала еще один глоток вина и улыбнулась.

– А что, есть причины, по которым я должна вести себя с вами мило? Дорого вам обошлось возбуждение дела против меня? Вы начали его готовить задолго до моего появления?

Он не рассердился на ее ответ. Вместо этого Тарик улыбнулся такой улыбкой, от которой – в этом Кэди не сомневалась – растаяло не одно женское сердце.

– Все было сделано до того, как я с вами встретился. Но если бы я знал, такая вы хорошенькая и добрая, я…

– Если вы следили за мной с самого моего рождения, вы должны были многое обо мне узнать, так что, будьте любезны, прекратите относиться ко мне как к неразумной дурочке! Что я, по-вашему, должна сделать, чтобы помочь вам получить обратно ваши бесценные денежки?

Он откинулся на спинку стула, и улыбка исчезла с его лица.

– Ладно, дело – значит дело. Я понятия не имею, о чем идет речь в приписке старухи Рут, поэтому не слишком об этом беспокоюсь. То, что случилось сто лет назад, меня не интересует.

– Я знаю. Вы просто хотите вернуть свои деньги.

Он посмотрел на нее, удивленно вскинув бровь.

– Да, конечно, я запродал душу дьяволу и беспокоюсь только о своих денежках. А вы, напротив, настолько благородны, что можете себе позволить внезапно стать обладательницей миллионов и тут же вернуть их обратно! Однако мне вот что интересно: что случится с тысячами людей, которые получают деньги, работая на Джорданов, если компаниями никто не будет заниматься на протяжении трех лет? Банки простят ипотечные кредиты нашим служащим? Или их дети не будут просить кушать в ближайшие три года? А может?..

– Ладно, вы все высказали. Вы святой и думаете только о спасении других людей.

– Не важно, что интересует лично меня, правда? Но похоже, наши интересы совпадают, поэтому я и подумал, может, мы объединим усилия?

– Мне не нужна никакая помощь, – сказала Кэди, сжимая зубы. Глядя на него сейчас в лунном свете, она думала, что чем меньше времени она проведет с ним рядом, тем лучше. Он был не такой милый человек, как Коул, и даже не такой обычный, как Грегори. Этот мужчина был.., он был совершенно другим.

Тарик снова наполнил ее бокал.

– Мне хотелось бы, чтобы вы изменили свой взгляд на меня. В отличие от того, что вы обо мне думаете, я не чудовище.

Кэди не стала поднимать свой бокал.

– Чего вы от меня хотите?

– Однажды вы попросили меня помочь вам. Теперь я говорю, что хочу это сделать. Почему бы вам не начать с того, чтобы рассказать обо всем, что произошло между вами и моей, ох.., пра-пра-пра-прабабушкой?

Встав, Кэди оперлась руками о стол и наклонилась вперед, к нему.

– Я не собираюсь вам ни о чем рассказывать, – слегка улыбаясь, елейным голоском проговорила она. – Вы мне не нравитесь, я вам не доверяю и не желаю ни минуты оставаться в вашей компании.

С этими словами она пошла прямо в темноту, понятия не имея, в каком направлении находится Ледженд.

Бесшумный, словно ветер, он последовал за ней следом.

– Послушайте, мисс Лонг.,. – Голос его смягчился. – Мисс Лонг, мы неверно начали. Я прошу прощения, но вы должны знать, что с самого раннего детства я знал, что одно ваше имя должно вызывать у меня ненависть.

Кэди едва не онемела от изумления.

– Много лет назад мой отец с глазу на глаз рассказал мне о вас. Я рос, слыша о вас и… – Он протянул к ней руку. – Могли бы мы начать все сначала? Разве мы не можем помочь друг другу? Похоже, вы чувствуете, что должны что-то сделать в Ледженде, но вам никогда не позволят туда попасть без моей помощи. Мой дядя знает меня, и если вы придете со мной, он не станет в вас стрелять.

Кэди знала, что он прав. К тому же было бы только справедливо, чтобы один из Джорданов помог ей выполнить невыполнимое поручение, данное ей Рут. Склонив голову набок, она сказала:

– Вы случайно не знаете, где здесь наскальные рисунки, а?

– За старым кладбищем? Недалеко от Дерева-виселицы?

Кэди не могла не улыбнуться.

– Да, эти.

Когда он улыбнулся ей в ответ, Кэди почувствовала, как у нее подгибаются коленки. По тому, как улыбка его стала шире, она поняла: он догадался, что она начинает уступать.

– Я попал в трудную ситуацию, когда мне было пятнадцать, и отец отправил меня к дяде Ганнибалу, чтобы попытаться.., попытаться взять меня в ежовые рукавицы, так, кажется, он говорил.

– И сработало?

– Ничуть, – усмехнулся он, предлагая ей опереться на его руку. – У меня есть несколько персиков на десерт. Хотите?

– Да, – призналась Кэди и позволила ему проводить себя снова к костру.

Прошел еще час. Кэди, наблюдая, как он помешивает угольки в костре, и чувствуя, что ее клонит в сон, словно заклинание повторяла, что не должна и не собирается позволять себе слишком приближаться к нему. В каждом его движении сквозила мужская грация, нетрудно было поверить, что он большой знаток военного искусства.

– Почему вы вернули деньги? – спросил Тарик, выводя Кэди из задумчивого состояния.

– А почему вы возбудили против меня дело? – отпарировала она.

– Мне никогда в голову не приходило, что вы добровольно вернете деньги, – с улыбкой признался он.

Кэди не желала даже задумываться, почему ей от этой улыбки становится так тепло. Интересно, у него с собой два спальных мешка или только один?

– Окажись ваша Леони в моем положении, она вернула бы деньги? – Она вложила в эти слова больше смысла, чем хотела.

Однако он, кажется, совершенно не смутился.

– Леони истратила бы их полностью дня за четыре.

Кэди ожидала услышать протестующие возражения в защиту женщины, которую он, вероятно, любил.

– На что? – спросила она, широко раскрыв глаза. Как же один человек сможет истратить так много и так быстро?

– Драгоценности, яхта, один или два самолета, дома по всему свету, – перечислял он, помешивая и оживляя костер.

– Тогда вам повезло, что вы богаты, правда? Может, она не так рвалась бы за вас замуж, если бы вы оказались бедны. – Она отдавала себе отчет в том, что пытается узнать, помолвлены ли они. И ей хотелось самой себя за это любопытство высечь.

– Если эта фраза предназначена для того, чтобы потрясти меня или заставить пересмотреть мое решение жениться на Леони, ничего не получится. Мы подходим друг другу. Я все время работаю, часто уезжаю, поэтому я не могу позволить себе иметь жену, которая будет постоянно ворчать из-за того, что меня никогда нет дома.

– Тогда зачем же обременять себя женитьбой?

– Из-за детей. Мне хотелось бы их иметь, и не одного.

– И вы думаете, что Леони будет хорошей матерью?

– Я думаю, она будет неплохо рядом со мной смотреться, а та чудесная супружеская пара, что вырастила меня, вырастит и моих детей.

– А, понимаю, и, смотрите-ка, как вы удачно выкрутились…

Ее высказывание вызвало его усмешку.

– Дайте-ка теперь я попробую угадать, чего хотите вы: вы ждете мужчину, который будет вас любить до самой смерти и подарит вам троих хорошеньких карапузов. А еще вы мечтаете о карьере, а не просто о работе. О настоящей карьере, которая приносила бы вам удовлетворение.

Она решила не отвечать, но ее молчание обо всем ему сказало.

– Так кто, по-вашему, мечтатель: вы или я? Я добиваюсь только того, что могу получить. Вы хотите осуществить то, о чем все мечтают, но еще никто не достиг.

Может, его слова и должны были ее обидеть, но этого не случилось.

– Без надежды человек умирает, – сказала она с улыбкой, и он улыбнулся ей в ответ.

– Такой надежды, как у вас? Суметь оживить мертвого?

– Кажется, Рут считает, что я могу это сделать, и я обязательно попытаюсь.

Вставая, он потянулся, словно огромный темный зверь, в свете костра. Взяв горящую ветку, Тарик зажег фонарь и поставил его рядом с Кэди.

– Вы не хотите рассказать мне поточнее, что собираетесь делать?

Если говорить честно, Кэди должна была сказать, что понятия не имеет – у нее нет никакого плана. Однако она сомневалась, что настоящий бизнесмен поймет такую стратегию. Это почти так же, как на кухне: понятия не имеешь, что собираешься готовить, пока не увидишь, какие на рынке самые привлекательные и свежие продукты.

– Думаю, я пока не стану делиться своими планами. – Она постаралась, чтобы ее слова прозвучали загадочно, однако по тому, как он – улыбнулся, Кэди догадалась: он знает, что у нее в голове, а вернее, чего у нее там нет.

Вставая, она с опаской посмотрела в сторону палатки, новый смешок заставил ее вновь повернуться к Тарику.

– Не пугайтесь. Вы можете еще целую ночь сохранять свою девственность.

– Я не… – начала было Кэди, но замолчала, потому что поняла: он снова поддразнивает ее. – Интересно, чем вы развлекали себя до того дня, когда повстречали меня?

– Я работал по восемнадцать часов в сутки. Вы можете занять палатку, а я лягу в джипе.

– А может, вам лучше лечь рядом с конем?

– А что, Коул так и поступил бы? – вдруг посерьезнев, спросил он.

– Что вы о нем знаете?

– Если у вас могут быть секреты, у меня – тоже. Спокойной ночи, мисс Лонг, – сказал он и шагнул в темноту, так что она сразу потеряла его из вида.

Взяв в руки фонарь, Кэди вошла в палатку, направляясь к спальному мешку. Сначала она подумала, что может забраться в него, не раздеваясь, но поняла, что это смешно. Он заверил ее, что не причинит ей зла, и какого бы она ни была о нем мнения, Кэди чувствовала, что рядом с этим человеком она в полной безопасности. Настолько, что, если ей что-то будет угрожать, не важно, где и когда, он обязательно появится и защитит ее. Разве он не являлся ей во сне всю ее жизнь? И разве он не появился здесь, в Колорадо, когда она думала, что он за тысячу километров от нее?

Засыпающей Кэди показалось, что она услышала слова: «Спокойной ночи, Кэди». Однако она не была в этом уверена. Может, это прошептал ветер, но она заснула с улыбкой на устах.

Глава 24

– Что? Что вы от меня хотите? – Переспросила Кэди, обхватив ладонями кружку горячего кофе и удивленно глядя на Тарика Джордана. Этим ранним утром они оказались совершенно одни в окружении дикой, но прекрасной природы Колорадо.

– Побездельничать, – с улыбкой подтвердил он. – Забыть о делах. Взять выходной.

– Я не могу, – пробормотала ошеломленная Кэди. – Я ведь понятия не имею, что сейчас поставлено на карту. От меня зависят люди. Их жизни. Они ждут меня. Я должна…

– Они ждали больше ста лет, так что такое один день? – Он помолчал. – Мисс Лонг, неужели вы никогда не веселитесь?

При одной мысли об этом перед глазами Кэди промелькнула тысяча сцен: вот она приходит домой из школы и помогает матери Джейн по хозяйству, вот она готовит для чужих людей в выходные. Потом учеба днем и плюс курсы по вечерам и обслуживание вечеринок, чтобы оплатить учебу. А потом были «Луковица» и Грегори. Его представление о «веселье» сводилось к тому, чтобы Кэди готовила человек на двадцать пять гостей, которые в один прекрасный день могут вдруг оказаться полезными в его политической карьере. Потом Ледженд и самое яркое воспоминание: постоянное чувство страха из-за того, что она никогда не вернется домой. После этого она переживала из-за работы, а теперь…

Она отбросила эти мысли, услышав, что Тарик смеется, и покосилась да него.

– Прокручиваете в голове события своей жизни? – поинтересовался он, и, увидев, как расширились при этих словах глаза Кэди, улыбнулся. – Мисс Лонг, если у вас создалось впечатление, что я могу читать ваши мысли, так это потому, что я, похоже, действительно на это способен. Мой отец верил, что детство – это подготовка к стрессу взрослой жизни, а поскольку предполагалось, что в один прекрасный день я начну распоряжаться миллионами, он проследил, чтобы все мое детство прошло в школьных стенах. После этого на мои плечи свалилась полная ответственность за компанию Джорданов. Думаю, в моей жизни было столько же веселья, сколько в вашей. Что скажете, если мы возьмем выходной?

– Чего вы хотите от меня добиться? – с подозрением спросила она.

– Всех ваших несметных богатств, – улыбнулся он, так что Кэди расхохоталась.

– Все мои несметные богатства уместились бы у вас в кулаке, – сказала она. – Мне – тридцать лет, и у меня ничего нет. В настоящее время у меня нет даже работы. Он недоверчиво хмыкнул.

– Неужели вы собираетесь меня убедить, что шеф-повар с вашей репутацией не имеет сотен предложений о работе?

– Несколько, – скромно призналась Кэди, заглядывая в чашку с кофе. Он сам размолол зерна и не позволил ей ни к чему прикасаться, пока готовил лепешки из гречневой муки.

– Пойдемте, – протянул он ей руку. – Давайте оба возьмем выходной.

Посмотрев на него, Кэди почувствовала, как по спине пробежали мурашки: этот жест она тысячи раз видела в своих снах. В тот же момент тень упала на нижнюю часть его лица, но глаза его сверкали в свете солнца, пробивающегося сквозь листву.

– Соглашайся, хабибби, – прошептал он.

Кэди догадалась, что это какое-то ласковое обращение на неизвестном ей языке. – На сей раз ты можешь до меня дотянуться.

Сердце и рассудок Кэди вступили в неравную борьбу. Она помнила, что всякий раз, когда во сне пыталась дотронуться до его руки, ей это не удавалось. Теперь она снова, сначала очень неуверенно и осторожно, протягивала ему руку. Пальцы их сблизились, она улыбнулась и вложила свою ладонь в его.

Тарик облегченно рассмеялся, подхватил Кэди и закружил ее. Они смеялись вместе, он кружил и кружил ее, и волосы Кэди обвивались вокруг них.

Кэди первой пришла в себя и попыталась его оттолкнуть.

– Мистер Джордан, – сказала она. – Думаю, нам следует…

По-прежнему улыбаясь, он опустил ее на землю, но не убрал рук с ее плеч.

– Я думаю, что мы можем позволить себе ни о чем не думать хотя бы один день, – тепло улыбнулся Тарик.

Кэди хотела заставить себя снова почувствовать враждебность к этому человеку, но это оказалось слишком трудно. «Помни, он холоден, словно рыба, – сказала она себе. – Помни, что он собирается жениться на другой. Помни, что он богат и знаменит, а ты для него всего-навсего средство вернуть назад денежки, не больше».

– Думаю, мы должны отправиться в Ледженд, – сказала она вслух. – У меня есть там дела, мне есть чем заняться. К тому же мне необходима работа, а потенциальные работодатели не будут ждать вечно. – Она отодвинулась от него.

К черту работодателей! Я куплю ресторан, и вы сможете…

– Так вы думаете, что я к этому стремлюсь? Думаете, я хочу, чтобы вы мне что-нибудь купили? Вы что?..

– Я хочу провести день в компании хорошенькой девушки, – тихо сказал он. – Я хочу провести день, не вспоминая о делах, семейных трагедиях и прочих проблемах. Я хотел бы показать вам место, которое обнаружил, когда был еще ребенком. Я никогда не показывал его ни одной живой душе, но вам я хотел бы его показать.

– Почему? – с подозрением спросила она.

– Потому что я никогда не встречал человека, похожего на вас, вот почему, – ответил он, с отчаянием глядя на нее. – И, может, мне хотелось бы, чтобы вы начали думать обо мне лучше. Я не то и не тот, за кого вы меня принимаете, и мне хотелось бы, чтобы вы убедились в этом, прежде.., прежде чем мы расстанемся. – Он снова протянул ей руку. – Пойдете со мной?

Кэди начала было возражать, отказываться, но потом подумала: «А что тут такого? Почему бы и нет? Разве может со мной приключиться что-то более странное и чудовищное, чем то, что уже произошло?»

– О'кей, – усмехнувшись, согласилась Кэди и взяла его за руку. – Но с одним условием.

– Каким?

– Мы не будем говорить о деньгах, и вы не будете пытаться заставить меня рассказать, что произошло в Ледженде. Я хочу отдохнуть от прошлого.

– Договорились! Будем говорить друг о друге.

– Чудесно. А потом я продам историю о богатейшем, исключительнейшем К. Т. Джордане журналистам, и этого будет достаточно, чтобы открыть собственный ресторан.

Он не проявил ни малейших колебаний, поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Женщина, которая возвращает целое состояние, как вы, не станет поступать так низко и грязно.

Может оттого, что он так ей доверял, а может, потому что держал ее руку в своих больших ладонях, но когда она подняла на него взор, то почувствовала, что вся тяжесть последних недель уходит с души. Слово «стресс» было слишком слабым, чтобы описать состояние, в котором она пребывала последнее время.

– Вы хотите сказать, что я навожу тоску? Что я слишком правильная, чтобы сотворить нечто отчаянное?

– Нет, конечно, нет! Что вам Элис Токлас говорила о яйцах? Кэди рассмеялась.

– Что она скорее взобьет мужские яйца, чем сделает для мужчины омлет, потому что на это идет меньше масла и куда более обидно для него. Да, это мне по силам.

– Но разве вы так поступали?

Он отпустил ее руку и принялся быстро и ловко сворачивать лагерь под внимательным взглядом Кэди. «Без сомнения, он все умеет делать сам», – подумала она.

– Ну, так поступали?

– О чем вы?

Он стоял, склонившись над гаснущим костром, но повернул к ней голову и ждал ответа.

– Делали ли вы что-нибудь по-настоящему отвратительное по отношению к другому человеку?

– Я накричала на миссис Норман, – призналась она с виноватыми нотками в голосе. – Это…

– Это адского нрава матушка Грегори.

Судя по тому, что мне о ней рассказывали, чудо, что вы не сделали из нее отбивную.

– Знаете, может, это странно, но она никогда меня не раздражала, пока я не встретилась с Коулом. Похоже, что-то произошло у меня в душе, когда я с ним познакомилась.

Он укладывал вещи в большой заплечный рюкзак с алюминиевой рамой.

– Может, вы начали осознавать, чего стоите?

– Я считала, мы договорились не разговаривать о деньгах.

Извлекая бутылки с водой из джипа, Тарик усмехнулся.

– Я говорю не о деньгах. Это ведь в Библии сказано, что целомудренная женщина стоит столько, сколько весит, если измерить ее вес жемчугом? Или что-то в этом роде.

– Я не целомудренная, – поморщилась Кэди. – За всю мою жизнь мне признавались в любви трое мужчин: Коул, Грегори и один сокурсник. И я спала с двумя из них. Похоже, я готова лечь в постель с каждым мужчиной, который скажет, что любит меня.

Он наклонился к ней так, что почти коснулся носом ее носика.

– В таком случае, Кэди, я люблю вас, люблю вас, люблю вас!

– Отстаньте! – со смехом закричала она и оттолкнула его.

Тарик отошел, но продолжал смотреть на нее таким дразнящим взором, что она вспыхнула.

– Если вы не прекратите, я никуда с вами не пойду, – сказала она, но сама услышала лживые нотки в своем предупреждении. Как замечательно будет провести целый день отдыха, не тревожась и не беспокоясь ни о чем. Целый день без привидений, которые руководят ее жизнью!

– Вы уверены, что не хотите попытаться попасть в Ледженд одна? – спросил он с притворным выражением страха на красивом лице. – Вы могли бы самостоятельно попробовать пробраться мимо дядюшки Ганнибала. – При этих словах он так выразительно «задрожал от ужаса», что она улыбнулась. – Вы еще не видели его! Есть чего испугаться. Когда я был мальчишкой, то считал, что он настоящий Синяя Борода!

– Да он просто вор! – возмутилась Кэди. – Он разбил замечательный «рэндж ровер», который мне купил мистер Фаулер.

– Хм, – только и сказал Тарик, забрасывая на спину рюкзак и расправляя лямки на груди.

– О, я догадалась: это вы купили его для меня. Он был застрахован?

– Никаких разговоров о деньгах, вы не забыли? Готовы отправляться? Как ваши ноги? Нам придется немало пройти.

– Ноги у меня в полном порядке, – ответила она, разглядывая свои спортивные тапочки. Она проводила на ногах целые дни и уставала, если ей приходилось слишком долго сидеть.

– Тогда пойдемте, хабибби, следуйте за мной.

– Что это значит? – спросила Кэди, пробираясь вслед за Тариком через кусты. Через несколько минут они вышли на узкую тропинку, ведущую в горы. – Какой это язык?

– Арабский – язык любовника Рут. Вы не знаете, почему это она влезла в его постель а? Что-то помимо похоти, правда? Неужели она ни минуты не скорбела о своем погибшем муже?

– Все было совсем не так! – с отвращением возразила Кэди. – Рут было так больно и горько, что она обратилась к Гамалю и… – Она замолчала. – Ах, как умно! Но ничего не выйдет. Вы сказали, что сегодня выходной, мы так договаривались. Больше никаких Джорданов!

– Слишком поздно, – проговорил он, глядя на нее поверх огромного рюкзака, и Кэди рассмеялась, потому что вспомнила, что он-то тоже Джордан!

Она продолжала смеяться, но он уже отвернулся, глядя на тропу, и они начали длинный и трудный подъем в гору. Вскоре Кэди обнаружила, что бегать туда-сюда между столами ресторанной кухни совсем не то, что взбираться на высоченную, трехкилометровую гору. Щиколотки ее то и дело подворачивались, она почувствовала, что на мизинце появилась мозоль, Однако Кэди не жаловалась. Еще в детстве она научилась никогда и ни на что не жаловаться, нести свою ношу и как можно лучше справляться с трудностями. Поэтому, когда Тарик оборачивался и спрашивал, как она себя чувствует, она отвечала, что все великолепно.

Так и было на самом деле, если не считать ногу. Воздух был прозрачен и свеж, и Кэди обнаружила, что действительно может не думать ни о прошлом, ни о не известном пока будущем. Сегодня она не хотела думать ни о чем, кроме солнечного света и растений, которые собирала по дороге и складывала в свой маленький рюкзак.

Выяснилось, что самая трудная часть путешествия вслед за Тариком – заставить себя не думать о нем. Невозможно было не смотреть на него и не улыбаться, когда он поворачивался и говорил что-то ободряющее. Казалось, он знает этот лес так же хорошо, как умеет обращаться со своими мечами.

– Когда вы начали интересоваться ножами? – спросила Кэди и чуть себя не убила, потому что это было, пусть и скрытое, но упоминание о Коуле.

Он понимающе на нее посмотрел.

– Я от кого-то унаследовал это увлечение?

– А магниты к вам притягиваются?

– Иногда, – со смехом ответил он. – Знаете, мисс Лонг, мне всю жизнь было интересно, какая вы.

– А я никогда даже не догадывалась о существовании вашей семьи, – сказала она с преувеличенным безразличием. Она готова была пожертвовать своими сковородками, но не рассказывать ему, что видела его в своих снах. Кэди вдруг представила себе, как среагировала бы Джейн, позвони она ей сейчас и скажи, что встретила своего мужчину с лицом, полузакрытым черным платком. Джейн, без сомнения, заявила бы, что Кэди должна немедленно выйти за него замуж, потому что под внешними расчетливостью и властностью у нее скрывалась весьма романтическая натура.

– А я, конечно, знал о вас. На моего отца работал частный детектив, который дважды в год направлял ему отчеты с вашими фотографиями. Случайно мне удалось узнать код отцовского домашнего сейфа, и я привык открывать его и читать эти доклады.

Кэди не сомневалась, что должна прийти в ужас от подобного, но вместо этого ею овладело любопытство.

– И что же могло сообщаться обо мне в этих докладах? Я вела очень скучную, неинтересную жизнь.

Он долго молчал, и Кэди уже решила, что он не ответит, но Тарик вдруг остановился в тени большого дерева и отцепил от крючка на рюкзаке бутыль с водой. Кэди присела на большой камень и смотрела на него снизу вверх. Сначала Тарик передал бутылку ей: казалось совершенно естественным, что он собирался пить только после нее.

– Я никогда не терял интерес к вашей жизни, – тихо сказал он, разглядывая деревья, словно ему было трудно смотреть на нее. – Не сомневаюсь, Фаулер рассказал вам обо мне все, что смог. Он невзлюбил меня с тех пор, как я отобрал у него право вести большинство моих дел.

– Нет, он рассказал мне не так уж много, – сказала Кэди. Над ними нависали три мощные ветви большого дерева. В лесу стояла полнейшая тишина.

– Меня очень ограничивали в товарищеских привязанностях, когда я был ребенком.

К тому же вечно существовала угроза похищения, так что в дружбе я вынужден был обходиться малым. – Сделав паузу, он посмотрел на нее сверху вниз. – Мне становилось гораздо легче, когда я думал, что кто-то на этой земле вынужден так работать, чтобы жить.

Кэди улыбкой попыталась развеять его мрачное настроение, из-за которого у его губ даже залегли белые складки горечи.

– Я считала, что такой богатый ребенок, как вы, получал любую игрушку и любое развлечение, которое только мог себе представить. Если вам были нужны товарищи для игр, разве отец не мог купить вам кого-нибудь?

Тарик усмехнулся.

– Мой отец считал, что каждый вложенный цент должен приносить деньги. Он купил мне лошадь и ждал, что я уставлю все стены кубками и призами со скачек. Военные искусства для него – еще один способ убедиться в том, что я чего-то достиг.

– Ну и как? Вы добивались превосходных успехов во всем, за что брались?

На мгновение темные глаза Тарика затуманились от воспоминаний. Потом он снова посмотрел на нее и улыбнулся.

– Так и было, черт возьми! А вы разве нет? Если вы взялись готовить для матери и той семьи, в которой жили, разве не собирались вы стать самым лучшим поваром в мире?

– Правда. – Глаза Кэди расширились от удивления. – Но я никогда не думала об этом так. Я всегда считала, что научилась готовить из-за нужды. По необходимости. Людям необходима еда.

– Но людям нужны и деньги. Им нужны рабочие места, так что, когда отец создавал их, я понимал, что он делает доброе дело. Но иногда мне хотелось, чтобы он позволил мне в чем-то провалиться и продолжал бы меня любить по-прежнему.

Кэди, прищурившись, посмотрела на Тарика. То, что он сейчас говорил, было очень похоже на то, что Джейн говорила о своей семье, о том, как они использовали Кэди, и о том, что теперь Джейн чувствовала себя в долгу перед подругой.

– Мне удавалось скрасить ваше одиночество? – тихо спросила она.

– Да, – признался он, улыбнувшись. Похоже, его мрачным воспоминаниям пришел конец. – Я читал все эти доклады и изучал фотографии до тех пор, пока не почувствовал, что знаю вас. – Он снова пристегнул бутыль к ремню. – Итак, мисс Лонг, если иногда окажется, что я веду себя слишком фамильярно, пожалуйста, простите меня. У меня есть ощущение, что я знал вас всю свою жизнь.

– С десяти лет, – прошептала она.

– Да, – с легкостью согласился он, подавая ей руку, чтобы помочь подняться. – Но я не помню, чтобы говорил вам об этом.

– Должны были, иначе откуда бы мне знать?

– Конечно, – согласился он, продолжая заглядывать ей прямо в глаза, и Кэди догадалась, что он ей не поверил.

– Вам не кажется, что вы могли бы называть меня просто Кэди? – предложила она и, замявшись на секунду, спросила:

– А.., как мне называть вас?

– Мистер Джордан, так же как и все остальные, – сказал он, хитровато сверкнув глазами.

– Ты, крыса! – Она стремительно бросилась вперед, чтобы нанести ему хорошенький удар, но он отскочил в сторону и поймал ее в свои объятия.

– М-м-м-м, Кэди, – пробурчал он, притянул ее к себе и зарылся лицом в ее пышную шевелюру. – Каким же потрясением ты для меня стала!

Кэди делала все возможное, чтобы взять себя в руки, потому что рядом с ним недолго было и растаять, так что она оттолкнула его.

– Если ты так хорошо меня знаешь, как же я могла оказаться потрясением?

– Страсть – это всегда потрясение.

– О-о! – воскликнула она и удивленно вскинула брови.

– Ты готова идти? Похоже, может пойти дождь, думаю, нам следует добраться до укрытия, прежде чем это произойдет.

Кэди ничего не оставалось, как согласно кивнуть и подхватить свой рюкзак. «Страсть», – повторила она про себя. Ну не странные ли пируэты выписывает ее жизнь?

Они шли, как ей показалось, несколько часов, и с каждым шагом Кэди чувствовала себя все спокойнее. И все-таки она продолжала задаваться вопросом: какой же Тарик Джордан настоящий? Тот человек, которого она встретила в Нью-Йорке, или мужчина, который спас ее от пуль и теперь заставлял веселиться и радоваться?

В середине дня они остановились, чтобы перекусить хлебом с сыром, и Кэди спросила, почему он отказывался встретиться с ней в конторе. Прежде чем ответить, Тарик немного помолчал.

– Я предполагал, что мне предстоит длительная борьба за возвращение контроля над тем, что создано моей семьей. Если бы мне удалось не встретиться с тобой до следующего дня, когда истекал срок, указанный в завещании, мне не пришлось бы связываться ни с какими судами.

– Тогда почему же ты просто не спрятался на эти последние несколько недель? Или даже несколько дней? Ты заставил меня ждать под дверью твоего кабинета несколько часов, так почему ты просто-напросто не испарился, как только услышал, что я объявилась?

– Думаю, это просто любопытство. Мне очень хотелось увидеть, какая ты, так сказать, во плоти.

– Но ты мог бы встретиться со мной на следующий день, – сердито сказала она, раздражаясь от того, что он умышленно обходит ответ на вопрос.

Он рассмеялся и сложил остатки еды к себе в большой рюкзак.

– Конечно, но почему-то я не мог заставить себя уйти. Может, я хотел узнать, будешь ли ты настаивать. Я подозревал, что ты ничего не знаешь о завещании, и мне казалось, что-то еще заставляет тебя добиваться со мной встречи. Клэр сказала, что ты очень настаиваешь.

– Если Клэр – это та бульдожина, что сидит в приемной, не могла бы я оставить в своем владении твою компанию до тех пор, пока не уволю ее? Она была отвратительна. Можно было подумать, что это она хозяйка компании, что это она…

Под его взглядом Кэди замолчала.

– О! – воскликнула она. – Да у этой дамочки на тебя виды! Она хотела бы стать миссис Босс!

– Ты привыкла моментально делать выводы. Готова?

Встав, Кэди подняла свой маленький рюкзак.

– А сколько женщин, работающих на тебя, считают, что у них есть шанс выйти за тебя замуж?

– Одна или две. Ты ревнуешь?

– Ровно настолько, насколько ты ревнуешь к мужчинам моей жизни.

– Тогда это должно мучить тебя изо дня в день, – проговорил он так тихо, что Кэди почти не расслышала его. Но все-таки она услышала и, хотя сказала себе, что не должна ему верить, ей стало тепло на душе от этих слов.

Дождь начался около четырех часов, и Тарик, приостановившись под большим деревом и достав из рюкзака две большие накидки, сначала завернул Кэди в плащ, потом натянул ей на голову капюшон и туго затянул его завязку прямо под подбородком.

– Нормально? – спросил он, прижавшись к ней носом, и она кивнула.

Когда Тарик натянул свою накидку, он промок насквозь, но, кажется, даже не заметил этого и тут же продолжил путь вверх в горы. Только час спустя они остановились у скалы, заросшей вьющимися растениями. Кэди сделала шаг в сторону; дождь как из ведра лился на нее. Тарик отодвинул вьюны, и за ними открылась небольшая пещера. Он придержал растения, и сделал Кэди знак войти.

Пещера оказалась довольно маленькой, и в ней было слишком темно – ничего невозможно было рассмотреть. Однако через несколько минут Тарик разжег костер, потому что здесь, похоже, оказались запасы сухого дерева. Потирая ладони друг о друга, чтобы согреть руки, Кэди огляделась, ожидая увидеть наскальные рисунки, но ее окружали только стены из песчаника и песчаный же пол. Вдоль одной стены стояла сломанная скамейка и нечто похожее на стопку замшелых книжек в тонких обложках. Кроме книжек, здесь же валялся ржавый нож.

– Ты много времени здесь проводил, правда? – с улыбкой спросила она, снимая мокрый плащ и рюкзак.

Взглянув на нож, он улыбнулся и принялся раздувать костер.

– Столько, сколько мог. Там дальше на стене висит маленькая полочка, а на ей стоит деревянная шкатулка. Загляни внутрь.

Она так и сделала, и когда увидела внутри шкатулки собственные детские фотографии, то не слишком удивилась. Теперь уж ничто, кажется, не могло удивить или шокировать ее. Это были крупнозернистые фото, отснятые с помощью камеры с дальномерным объективом. Она в детстве.

– Это моя любимая, – сказал Тарик, подходя к ней сзади и протягивая через плечо руку, чтобы выбрать из пачки один снимок. На нем Кэди было лет тринадцать, и она была снята на школьном дворе. Вокруг играли детишки, но Кэди прислонилась спиной к стене и читала.

– Очень может быть, что это поваренная книга, – улыбнулась она и повернулась. Это была ошибка: ее лицо оказалось сантиметрах в десяти от его лица.

Несколько мгновений Кэди не сомневалась, что Тарик ее поцелует, но он вместо этого отвернулся, оставив ей чувство облегчения, сопровождаемого некоторым огорчением. Но с другой стороны, чего она ожидала? Он помолвлен и должен жениться на другой женщине!

Сама того не желая, Кэди вдруг подумала:

«Ты тоже была помолвлена с Грегори, хотя и не любила его».

– Расскажи-ка мне все о Леони, – сказала она, подходя к костру.

Он не отозвался нее просьбу.

– Садись вот здесь. Я хочу осмотреть твои ноги.

Она не стала даже спрашивать, откуда он узнал, что с ее ногами что-то случилось. Похоже, он знал о ней очень много. Усевшись на камень, который, очевидно, должен был служить стулом, она принялась развязывать шнурок, но Тарик отстранил ее руки. В считанные секунды он разул ее и стянул с ног мокрые носки.

– Ты отдаешь себе отчет, насколько опасны такие мозоли? – сердито спросил он. – Посмотри! У тебя на этой ноге две мозоли, а сколько на другой?

Не дожидаясь ответа, он стянул вторую мокрую туфлю и укоризненно посмотрел на три свежих мозоли. Одна из них уже прорвалась, и нога оказалась растерта в кровь, так что носок прилип к коже. Тарик осторожно стянул его.

Достав из рюкзака аптечку, он принялся обрабатывать ее раны, нанося на них мазь, чтобы избежать инфекции.

– Ты обо всех заботишься, а о тебе не заботится никто, да? – спросил он, осторожно и нежно обхватив ее маленькую ступню своими большими, теплыми ладонями.

Кэди не хотелось с этим соглашаться, но в том, как он заботливо ухаживал за ее ногами, было нечто настолько доверительно-родное, что она почувствовала себя ближе к нему, чем к кому-либо из встречавшихся ей прежде мужчин. Она спала с Грегори, но никогда не знала его. Она провела очень много времени с Коулом, но никогда не ощущала себя частью его, по крайней мере так, как начинала чувствовать себя рядом с этим человеком. Может, ее сбило с толку то, что Тарик, оказалось, знал все о ее жизни, но ведь и она о нем знала, не так ли?

– Во что ты играл, когда приходил сюда? Ты играл один? – спросила она.

– Всегда, – ответил он и начал бинтовать ее ноги.

– Ты играл в ковбоев? Или ты хотел быть космическим рейнджером?

– Ни тем, ни другим, – ответил он и, взяв в ладони другую ступню, принялся согревать ее в своих ладонях. – Я играл в тысячу и одну ночь. – Он с улыбкой посмотрел на нее. – Когда я был маленьким, я обожал все арабское. Аль-эль-Дин, или, как его называют в наших вестернах, Алладин приводил меня в восторг. Потом я целый год играл, представляя, словно я берберский принц. Я заворачивался в огромную шерстяную накидку и закрывал ею нижнюю половину лица наподобие вуали, наверное, чтобы защититься от песков пустыни.

В устремленных на нее глазах сверкали веселые искорки.

– Мне пришлось от этого отказаться, когда все лицо у меня покрылось сыпью от шерсти.

Кэди посмотрела на него очень серьезно, т – Что ты имел в виду, когда сказал: «На сей раз ты можешь до меня дотянуться»?

– Я не помню. Когда это было? Вот так – так лучше? – спросил он, указывая на ее ноги. – Думаю, сегодня тебе больше нельзя ходить. Выше подниматься не будем. А завтра мне, может быть, придется отнести тебя на руках вниз.

– Этого ты не сделаешь. И что все-таки ты имел в виду?

– Когда?

Она прищурилась, глядя на него.

– Когда говорил, что ты можешь дотянуться до меня? Понятия не имею. Я не помню, чтобы говорил такое.

По его взгляду она поняла, что он говорит правду. Невозможно было притвориться и смотреть так невинно.

– Ты думал обо мне, когда надевал свою черную мантию? – неожиданно для себя и очень серьезно спросила она.

– Откуда ты знаешь, что она была черной? Кэди не ответила, ожидая ответа на свой вопрос.

Он принялся доставать продукты из рюкзака, размышляя над ее вопросом.

– По-моему, я всегда думал о тебе, – тихо ответил он. – Ты стала частью моего детства.

– А ты представлял себе, что едешь верхом на белом коне по пустыне и просишь меня уехать с тобой? – едва слышно спросила она.

– Точно! – ослепительно улыбаясь, согласился он. – Итак, что мы будем есть на обед? У меня есть сухой бефстроганов, сухой цыпленок по-королевски и сухой…

– Это шутка, да? Неужели ты думаешь, что л стану есть какие-то полуфабрикаты… – Она не могла даже перечислить то, что он предложил. Казалось, от одной мысли о такой еде ей стало плохо.

– Есть какие-нибудь предложения?

– Дай-ка мне рюкзак и я посмотрю, что в нем имеется, – сказала она, и он с улыбкой предложил ей проверить содержимое рюкзака.

Тридцать минут спустя Кэди приготовила рисовую запеканку под сыром, а на десерт – хлебный пудинг на порошковом молоке.

– Неплохо, – оценил Тарик, съев три порции и отправляясь мыть тарелки. – Совсем неплохо.

Кэди предпочла рассмеяться, потому что она вдруг поняла, что он, как всегда, хочет поддразнить ее замечаниями о ее стряпне.

Снаружи все еще лил дождь, но внутри маленькой пещеры было уютно и тепло. Когда стемнело, Кэди почувствовала, что начинает нервничать. Что будет дальше? Неужели она должна будет лечь с ним в один спальный мешок?

Она подсознательно чувствовала, что секс с этим мужчиной будет совершенно не таким, как то, что она испытала с другими. Секс с Тариком, или занятия любовью с ним – а с этим мужчиной будет именно так, – изменит ее жизнь полностью.

Но самое ужасное, она будет постоянно желать его, понимая, что он предназначен другой. Он собирался жениться на некой Леони, в голосе которой слышен звон монет и нотки, заложенные пансионом для богатых девиц. Мужчины вроде Тарика Джордана не ведут поварих из Огайо знакомиться со своими мамочками. Особенно с такими мамочками, которые всю жизнь только и занимаются, что сохранением собственной красоты. Что она подумает о Кэди, которая вечно забывает сунуть в сумочку даже губную помаду, не говоря уж об остальных косметических штучках.

– О чем мысли, роящиеся в твоей миленькой головке? – подвешивая над костром ведро с дождевой водой, чтобы вымыть посуду, спросил он.

– О том, что я никогда не приняла бы тебя за человека, способного мыть посуду.

– И за того, кто верит, что ты умеешь врать. О чем ты думала на самом деле?

– О твоей матери. Она обожает твою Леони?

– Они одного поля ягодки. Мама ее для меня и выбрала.

– Ты хочешь сказать, как выбирают сервиз?

– Именно так, – согласился Тарик.

– А твой отец? Он встречался с твоей.., с твоей.., до того как умер? – Она не была уверена, что следует упоминать его отца, потому что мистер Фаулер сказал, что отец Тарика всего шесть месяцев назад погиб в авиационной катастрофе. Не смогла она выговорить и слово «невеста».

Тарик вежливо сделал вид, что не замечал речевых проблем Кэди.

– О да, он назвал меня идиотом. Сказал, что лучше мне жениться на дочери уборщицы, но не на одной из приятельниц матери. Между моими родителями никогда не было любви.

– Почему же они все эти годы сохраняли свой брак?

– Если бы отец с ней развелся, он должен был бы отдать ей часть своего богатства, поэтому он просто менял любовницу за любовницей. А моя мать, насколько я знаю, вообще не занималась сексом с тех пор, как я был зачат, потому что в это время, видишь ли, портился макияж.

Кэди рассмеялась.

– А Леони такая же, как твоя мать?

– Иди сюда, – он уселся на камень и широко расставил ноги. – Нет, не смотри на меня так, словно я собираюсь лишить тебя невинности. Я просто хочу, чтобы ты села здесь, а я буду расчесывать твои волосы. В них столько веточек, что, боюсь, лесничий арестует тебя за кражу национальной собственности.

Кэди с улыбкой уселась на землю между его ногами, и он принялся нежно выпутывать прутики из ее волос, то и дело бросая щепки ей на колени. Она молчала, ощущая его чувственные руки на своей шевелюре. В пещере теперь стало очень тепло благодаря ярко пылающему костру. Она очень устала, но пока еще не хотела ложиться спать, потому что не хотела, чтобы кончался этот день. Никогда.

– Нет больше ко мне вопросов? – тихо спросил он, перебирая пальцами пряди ее волос.

– Нет, – ответила она, – ни одного. – Кэди помолчала. – Но я могла бы послушать. Мне хотелось бы послушать, если ты захочешь мне что-нибудь рассказать.

– Историю моей жизни, может быть? – спросил он, улыбаясь. – Но ведь я только этим все время и занимался, разве нет? Мы неудачно начали, так что я хотел сгладить плохое впечатление.

– Почему? В чем дело? Ты стал таким внимательным ко мне благодаря приписке к завещанию?

Ей вдруг почудилось, что кончики ее волос обрели чувствительность, потому что волна его гнева передалась от его пальцев к ее голове. Но Кэди не собиралась извиняться.

Немного погодя он успокоился и снова взялся расчесывать ее волосы.

– Я очень скрытен, потому что мне не хочется, чтобы меня окружали люди, которым ничего не нужно, кроме моих денег. Моя настоящая жизнь, скрытая ото всех, в моем доме.

– О? В твоей квартире в Нью-Йорке? А в какой из тех, что я видела, ты живешь? При этих словах он усмехнулся.

– Ни в какой. Пластиковая, – глаза его засверкали, – это та, где ты ворвалась в ванную, – для приема гостей, а вторая – это квартира Леони.

– Понятно. Ее квартира в твоем доме.

– Ревнуешь? – В голосе его прозвучала надежда.

Она проигнорировала его вопрос.

– Тогда где же живешь ты?

– В меня есть поместье в Коннектикуте – акры земли и большой дом.

– Как выглядит кухня? Таких усмехнулся.

– Ужасно. Ее нужно полностью перестроить. Но я не йогу найти никого, кто захотел бы этим заняться. Послушай, может, ты что-нибудь знаешь о кухнях и…

– Продолжай. – Кэди заставила его отказаться от саркастического тона. – Расскажи мне о твоем доме и о себе. Ты знал обо мне всегда, но я-то ничего про тебя не знаю.

Когда он заговорил, Кэди вновь убедилась, что они очень похожи. В детстве между ними была, конечно, огромная разница с финансовой точки зрения, но чем больше она слышала о его жизни, тем больше думала, что он такой же, как она сама. Из-за денег их обоих растили чужие люди.

– Ас Леони ты собираешься жить в доме в Коннектикуте? – тихо спросила она, когда он начал заплетать ее волосы в косу.

– В любом случае я буду жить там с нашими детьми. Она может уезжать, куда захочет, мне это не важно.

– Это ужасно! – Кэди повернулась и посмотрела на него. – Детям нужна мать. Только из-за того, что твоя мать всегда отсутствовала, так же как и моя, нельзя считать, что детей так и нужно растить. Им следует… – Она замолчала, заметив, что он смеется над ней. Снова!

– Будь ты проклят! – почти закричала Кэди. – Ты такой же противный, как Коул! Он вечно надо мной смеялся и подшучивал.

– Да? А как Коул разыгрывал тебя? Он чистил гребень, отведя от нее взгляд, просьба его прозвучала совершенно невинно.

Настолько невинно, что Кэди даже не заметила, к чему он клонит.

Она сказала, что не собирается разговаривать о том, что произошло в Ледженде, но в следующее мгновение уже рассказывала ему о том, какой спектакль организовал Коул, чтобы заставить ее выйти за него замуж.

– К тому времени, когда я появилась, он не сомневался, что я смертельно хочу выйти за него. Он даже церковь украсил. Можешь себе представить? Он уморил меня голодом до того, что я вышла за него замуж!

– Похоже, ты сама попросила его взять тебя в жены, никак иначе.

Наклонившись, она помешивала прутиком в костре, но смотрела на Тарика.

– Ты что, на его стороне? Не хочешь ли сказать, что он был прав, поступая со мной таким образом?

– Я только говорю, что понимаю мужчину, готового на что угодно, лишь бы не потерять тебя, – тихо сказал он.

Услышав эти слова, Кэди отвернулась, потому что все здесь – его тон, крохотные размеры пещерки, мерцание огня, сам этот мужчина, которого она знала и в то же время не знала абсолютно, – затрагивало самые глубокие струнки ее души.

– Знаешь, я очень устала, – сказала Кэди и неуверенно посмотрела на него, снова задумавшись над тем, как они разместятся на ночь.

Он даже не двинулся в ее сторону, только отстегнул от днища большого рюкзака один спальный мешок, а изнутри извлек другой. Кэди громко вздохнула с облегчением.

Тарик криво усмехнулся.

– Это вздох облегчения или сожаления?

– Облегчения, – быстро ответила Кэди, но по тому, как он рассмеялся, она поняла, что он ей не поверил, и быстро отвернулась, чтобы он не смог увидеть выражение ее глаз.

Когда она снова посмотрела в его сторону, он уже расстелил два спальника, один с одной стороны от костра, второй – с другой. Однако ей тут же пришлось снова отвернуться, чтобы не позволить себе смотреть, как он стягивает джинсы и рубашку. Оставшись только в белых плавках, он натянул фланелевую рубашку, оставив открытыми сильные, мускулистые ноги, и Кэди больше не могла смотреть ни на что другое.

Что касается ее самой, то Кэди пришлось через силу заставить себя расстегнуть рубашку; сначала она вообще думала, что ляжет одетой. Но когда она посмотрела на Тарика, оказалось, что он уже забрался в спальный мешок, разложенный около входа, и рассматривал теперь потолок, даже не глядя в ее направлении.

Притворяясь, что ее это совершенно не смущает, Кэди разделась до нижнего белья и юркнула в спальный мешок на противоположной стороне пещеры.

Несмотря на то, что их разделяло некоторое расстояние и горящий костер, Кэди ощущала близость Тарика. И это чувство раздражало ее, потому что она знала, что отношения их продлятся недолго.

– Зачем ты спрашиваешь, ревную ли я, и так отзываешься о мужчинах, которые были в моей жизни? – задумчиво проговорила Кэди. – Что для тебя значит моя жизнь? Мы чужие друг другу.

– Ты ведь знаешь, что это не правда! Я чувствую себя так, словно знал тебя всю жизнь, и ты ощущаешь то же самое, разве не так?

– Ничуть. – Кэди постаралась, чтобы ее ответ прозвучал убедительно. – Ты принадлежишь Леони.

– А кому принадлежишь ты, Кэди?

– Я.., я – себе самой, вот кому, – сказала она, и даже для нее самой эти слова прозвучали весьма неубедительно.

Некоторое время он молчал, а когда заговорил, то полностью сменил тему:

– Кухня в моем доме в Коннектикуте – самая старая часть дома, а рядом с ней симпатичный небольшой кабинет, окна которого выходят в окруженный высокой стеной огород, где растут разные овощи и травы. Вдоль южной стены тянутся виноградники," а вдоль дорожек растут абрикосовые деревья. Вот уже много лет никто не заботится о саде, но если потрудиться, его можно вернуть к жизни. В кабинете две стены полностью заняты старинными полками из соснового дерева, на которых можно расставить тысячу или даже больше книг, может быть даже по кулинарии. И, как я уже говорил, кухню никто не переоборудовал, поэтому там сохранилась большая кладовая для продуктов, буфетная дворецкого и еще одна комнатенка с толстыми кирпичными стенами. Мы не знаем, для чего использовалась эта третья комната, но…

– Чулан.

– Что?

– Это чулан, чтобы хранить продукты в холоде. Там под полом есть дренаж?

– Да, конечно, и еще под полом…

– Погреб, – мечтательно протянула Кэди. – Под комнатой проходит ручей, и проточная вода поддерживает низкую температуру.

– Леони хочет сломать стены между вспомогательными помещениями и превратить их в одну большую современную кухню с черной стеклянной мебелью и…

– Нет! – с отвращением воскликнула Кэди. – Ты не можешь так поступить. У этих маленьких комнаток есть свое предназначение и… – Она даже задохнулась. – Это, конечно, не мое дело. – Кэди еще раз вздохнула, чтобы перевести дыхание. – А что она хочет сделать с огородом и садом?

– Установить там личный бассейн-джакузи. Она хочет завезти большие валуны и устроить все так, словно это природный ландшафт.

– Но абрикосовые деревья – тоже природа!

– Деревья придется, конечно, срубить. Леони говорит, что листья забьют трубы фильтрационной системы.

Кэди лежала на спине и смотрела на блики огня, танцующие по потолку пещеры, думая, как это ужасно – разрушать такую красоту.

– Что такое иссоп?

– Трава. Ее используют как вкусовую добавку к жирной рыбе, и из нее делают шартрез. Почему ты спрашиваешь?

– Просто так. Кто-то сказал, что она растет в этом огороде, но Леони от нее чихает, и нам пришлось ее всю выдернуть. А как ты?

Она настолько глубоко задумалась о судьбе старого сада и огорода, что не поняла его.

– Я? – удивленно переспросила она.

– Да. Ты из-за чего-нибудь чихаешь?

– Наверняка не от трав, – сквозь зубы процедила Кэди. – Теперь я хочу поспать, – сказала она, потому что не могла больше слышать о планах Леони по разрушению того, что наверняка было красивейшим старинным поместьем.

– Да, конечно, – согласился Тарик, и она услышала, как он повернулся к ней спиной, а минуту спустя вдруг проговорил:

– Кирпичи…

Она не спросила, что он имеет в виду, потому что, кажется, уже знала. Тогда Тарик продолжал:

– Стена, окружающая сад, сложена из старых кирпичей, но Леони ненавидит их, потому что они покрыты зеленым мхом и лишайником. Она хочет разломать стены и поставить нечто современное и изящное. Леони любит современные вещи.

– Как ты, например, – с чувством выпалила она.

– Ты думаешь, я современный?

– Ты живешь в Нью-Йорке, и ты…

– Я работаю в Нью-Йорке. А живу я в Коннектикуте, в доме, построенном двести лет назад.

– И ты… – Она замолчала, потому что не могла придумать, какие у него еще есть недостатки. Кроме того, что он сводил ее с ума. То он смеялся над ней, то спасал ее, то брался мыть тарелки. – Я хочу спать, – повторила она, давая понять, что не желает продолжать разговоры. Даже говоря о таких невинных вещах, как его дом, он, похоже, умудрялся выводить ее из себя. Ну какое ей дело до того, что его жена сделает с их домом и садом? Ее это совершенно не касается, разве не так?

– Да, конечно, хабибби, – тихо сказал он. – Пусть тебе приснятся самые сладкие сны.

– Тебе того же, – сказала она, пытаясь поудобнее устроиться в сбившемся спальном мешке. – Ты Леони так же называешь? – спросила она и в ту же секунду пожалела, но сказанного было не вернуть.

К ее большому удивлению Тарик не рассмеялся. Напротив, он очень тихо ответил:

– Нет, я никогда никого не называл этим ласковым словом. Оно только для тебя.

Несмотря на все ее благие намерения, на душе у Кэди стало очень тепло, и она, улыбаясь, заснула.

Однако на следующее утро в свете яркого солнца Кэди более отчетливо увидела, что происходит: Тарик Джордан уделял ей внимание только из-за дополнительного распоряжения Рут.

Когда она проснулась, он уже вышел из пещеры, а когда вернулся с охапкой хвороста для костра, она не сомневалась, что смогла взять себя в руки. Кэди поклялась себе, что каким бы провокационным тоном он с ней ни заговорил, она не поддастся. Может, он даже смеялся вместе со своими приятелями, рассказывая им, что она всего-навсего безработная повариха, и он сможет соблазнить ее и заставить делать все, что он пожелает?

– Что я сделал, заслужив такое враждебное отношение? – дружелюбно спросил Тарик, складывая дрова так, чтобы оставить запас, которым можно будет воспользоваться в следующее посещение пещеры.

– Ничего. Ты готов? Если мы выйдем пораньше, то сможем, наверное, еще засветло добраться до Ледженда.

– Умираешь от желания встретиться с дядюшкой Ганнибалом?

– Я просто хочу.., уйти отсюда, – ответила она резче, чем сама хотела.

Тарик спокойно затушил костер, убедился, что не тлеет ни один уголек и, когда он повернулся к ней, лицо, его было бесстрастным и жестким, таким, каким она увидела его в первый день и не видела ни разу после этого.

– Не хочешь сказать мне, чем я тебя обидел?

Кэди очень хотелось бы иметь небольшой списочек с претензиями, которые она могла бы ему предъявить, но у нее его не было. Кроме разве того, что он слишком добр, слишком внимателен, слишком хорош, слишком весел и…

– Тебе не придется бороться, – холодно сказал он. – Я не вхожу туда, куда меня не пускают. Ты готова?

Кэди открыла было рот, чтобы что-то объяснить, но предпочла промолчать. Лучше ей поспешить в Ледженд, постараться исполнить то, что в ее силах, чтобы помочь Рут, а потом убраться подальше от этого мужчины, как можно дальше и навсегда.

На пути вниз они почти не разговаривали. Она шла вслед за Тариком, и двигались они довольно быстро. Дважды он оборачивался и интересовался, как ее ноги, но ни о чем другом они не говорили.

Когда Кэди и Тарик спустились к подножию горы, лагерь их оказался точно в том же виде, в каком они его оставили. Джип Тарика стоял под деревьями, конь его благополучно пасся в Загончике, который, как была уверена Кэди, был построен специально для лошадей Джорданов.

Они вместе сворачивали лагерь, работая бок о бок, словно были вместе уже много лет, когда Тарик вдруг швырнул два колышка от палатки с такой силой, что они вонзились в землю.

– Что с тобой случилось? – закричал он. – Что я сделал?

– Ничего ты не сделал! – завопила она в ответ. – Ты принадлежишь другой. Ты принадлежишь другому миру.

За несколько минут на лице у Тарика отразилась целая гамма чувств, потом он улыбнулся, показав сильные, белые зубы.

– Ах, понимаю. Классовая система. Ладно, ты права. Мужчины с моим положением пользуются такими, как ты, маленькими девочками. А в жены берут женщин с лошадиной внешностью, таких, как Леони. В этом дело?

Когда он произнес все это вслух, ее жалобы прозвучали весьма старомодно.

– Твоя мать… – тихо начала она, но не закончила фразу. Что она могла сказать? Что его мать не захочет, чтобы ее сын женился на поварихе?

– Ах да, мать-королева. – По тону она поняла, что он смеется над ней. – Ее сын, принц, должен жениться на титулованной принцессе, так?

– Именно сейчас ты мне очень не нравишься, – процедила она сквозь зубы.

– Я думаю, Кэди, любовь моя, что только ты видишь во мне принца. Смею тебя уверить, моя мать воспринимает меня по-другому. – С этими словами он отвернулся к коню, но Кэди слышала, что он посмеивается.

Что бы он ни говорил, лучше держаться от него подальше. Он даже красивее Грегори; а по опыту она знала, что красавцы-мужчины ведут только к беде.

– Готова отправиться на встречу с моим дядей? – минутой позже спросил он, возвращаясь к лагерю и ведя за собой коня.

Кэди стояла, выпрямившись в полный рост, но даже так едва доставала Тарику до середины груди.

– Думаю, следует все поставить на деловую основу. По-моему, нам не стоит слишком привязываться друг к другу. Больше никаких выходных, никаких путешествий с ночевками в лагере, никаких… – Она замолчала, потому что Тарик наклонился и сладостно поцеловал ее в губы.

– Как скажешь, хабибби, – согласился он, помогая ей подняться в седло.. Прищурившись, Кэди села верхом.

Глава 25

– Это моя жена, – объявил Тарик Джордан, крепко обнимая за плечи Кэди.

– Твоя… – возмутилась было она, но он сжал ее так крепко, что Кэди смогла только ойкнуть и замолчала.

– Сейчас она на меня немного сердита, дядя Ганнибал, так что не обращай внимания, что бы она ни говорила.

– Я ему не жена, – заявила Кэди высокому худощавому человеку, перед которым они предстали.

После этого как они с Тариком разобрали лагерь, он повел коня не вниз по дороге, а вверх по извилистой тропе, которая тоже должна была привести к Ледженду. Кэди очень быстро поняла, что он пытается проникнуть в заброшенный город прежде, чем их кто-нибудь обнаружит.

– Я думала, твой дядя считается с твоей семьей, – заметила Кэди, сидя верхом.

– Семья семье рознь, – таинственно ответил он.

– Понимаю. А что ты ему такого сделал, если боишься, что он может начать стрелять в тебя так же, как в такого чужака, как я?

Обернувшись, Тарик усмехнулся.

– А в твоей хорошенькой маленькой головке есть мозги, а?

– Ровно столько, чтобы запомнить кулинарные рецепты и определить, что мужчина мне врет.

– Не уверен. Очевидно, что ты позволяешь мужчинам тебя дурачить. Уж Джилфорд это ясно доказал.

– Грегори, – механически исправила она ошибку, и почувствовала вдруг, как мурашки побежали у нее по рукам от воспоминаний о том, как Коул постоянно притворялся, что не способен запомнить имя Грегори. – По крайней мере, я отделалась от мужчины, который хотел от меня не любви, а совсем другого, – ехидно сказала она.

Он заметил намек в ее словах.

– С такими ногами, как у Леони, какая разница, любит она меня или нет?

– Ты отвратителен.

Он усмехнулся и свободной рукой заставил ее крепче обхватить себя за талию.

– Знаешь, Кэди, я никогда не предполагал, что верховая езда может оказаться настолько.., хм.., приятной. – С этими словами он слегка отклонился назад, так что она еще плотнее прижалась к его спине своей пышной, мягкой грудью. Когда Кэди, прекрасно понимая, каковы его намерения, постаралась отодвинуться, конь вдруг взбрыкнул и едва не сбросил ее. Чтобы удержаться, она покрепче обхватила Тарика, и он засмеялся. – Сегодня вечером тебе причитается дополнительная пайка овса, – обратился он к своему коню.

При иных обстоятельствах Кэди тоже, наверное, рассмеялась бы, но она не позволила себе такой роскоши. Ей не хотелось еще больше сблизиться с этим человеком.

Однако теперь, стоя перед дядей Ганнибалом, горящие глаза и длинная, жидкая бороденка которого делали его схожим с пророком из Ветхого Завета, Кэди была готова отказаться от идеи оказания помощи давно умершим.

– А в водительских правах написано, что ее фамилия Лонг, – сказал страшный старик, кивнув длинным носом в сторону Кэди, словно она лгунья и грешница, которой не место на земле. Однако увидеть ее водительские права он мог, только украв сумку из джипа! Выходит, кражи и стрельба по ни в чем неповинным людям не вызывали у него осуждения?

Кэди готова была уже задать этот вопрос, но Тарик опередил ее:

– Мы женаты, и у меня есть свидетельство, чтобы ты мог убедиться.

– Отпусти меня, пожалуйста, – прошипела Кэди, снова пытаясь освободиться от его руки, но он ничуть не ослабил железную хватку.

Кэди с удивлением наблюдала, как Тарик вытаскивает из-под свитера листок бумаги и протягивает его старику.

– Это, конечно, копия, – объяснил он Ганнибалу Джордану. – Но здесь говорится, что мисс Кэди Лонг обвенчалась с Коулом Джорданом, а меня, как тебе известно, зовут именно так. Все подписи и печати на месте.

– Дай-ка я посмотрю, – сказала Кэди, выхватив листок из рук молодого человека. Это действительно оказалась копия ее свидетельства о браке с Коулом. Она повернулась к Тарику. – Это датировано тысяча восемьсот семьдесят третьим годом.

– Так и есть, – согласился он, словно только сейчас заметил странную дату, и усмехнулся, обращаясь к дяде. – Без сомнения, это компьютерная ошибка. Знаешь, что это за машины!

– Не знаю, и знать не хочу, – объявил Ганнибал. – Машины разрушают нашу великую нацию.

Резким рывком Кэди освободилась наконец из рук Тарика.

– Это свидетельство было написано от руки, причем задолго до того, как были изобретены компьютеры. Я не выходила замуж за этого Коула Джордана.

– Она со странностями. – Тарик заговорщически повернулся к дяде и притронулся рукой к голове. – Но она моя жена, так что ничего не могу поделать. Ты готова идти дальше, дорогая? Дядя Ганнибал намерен позволить нам остановиться в старинной усадьбе Джорданов вместе с ним и остальными членами его семьи. – Он внимательно посмотрел на Кэди. – Но мы не смогли бы там остаться, если бы не были женаты: дядя Ганнибал не признает гражданских браков.

Не нужно было быть великом сыщиком, чтобы догадаться, о чем идет речь, и все-таки Кэди колебалась. Вскинув на Тарика невинный взгляд, она прощебетала:

– Но, дорогой, у нас ведь медовый месяц. Не могли бы мы остановиться отдельно ото всех в каком-нибудь домике? – Опустив очи долу, Кэди попыталась придать себе застенчивый вид. В отдельном доме она могла заполучить отдельную комнату. Предпочтительно с запирающейся на замок дверью.

– Расплата за грехи… – заговорил старик и, к ужасу Кэди, направился прямо к ней. Но Тарик быстро встал между ними.

– Прости ее, дядя, она сама не понимает, о чем говорит. – Он снова обнял Кэди за плечи и крепко прижал ее к себе. – Мы с удовольствием остановимся с тобой и твоими детьми. Нам это доставит истинное наслаждение. Единственное, о чем я прошу, разреши мне поводить мою невесту по окрестностям. Заодно мы поможем тебе следить за порядком.

В какое-то мгновение Кэди показалось, что старик сейчас вскинет руку и прикажет ей убраться с гор, а то и заявит, что ее ждет какая-нибудь библейская смерть, но вместо этого он повернулся к ней спиной и пошел прочь, бормоча что-то себе под нос.

Как только Ганнибал отошел настолько, что не мог их слышать, Кэди возмущенно повернулась к Тарику.

– Почему ты не сказал мне, что твой дядя сумасшедший?

– А ты считала, что в тебя стрелял здоровый, нормальный человек? Или думала, что нормальный человек мог выбрать для жизни такое Богом забытое место? Как же тогда ты представляла себе ненормальных?

– А почему ты не предупредил меня, что собираешься сказать ему, что мы женаты? Совершенно очевидно, что ты планировал это заранее, иначе у тебя не оказалось бы под рукой копии свидетельства о моем браке с Коулом. И где ты его взял?

Тарик, не отвечая, повернулся и посмотрел в сторону города.

– Я не был здесь много лет. Трудно поверить, но все здесь выглядит еще хуже, чем когда я приезжал прежде. Дядя Ганнибал совершенно не занимается ремонтом. Итак, Кэди, женушка моя, скажи, на какой стороне кровати ты предпочитаешь спать?

– Попробуй только притронься ко мне, и будешь жалеть об этом до самой смерти. Он удивленно посмотрел на нее.

– По-моему, ты спала с другими мужчинами, так почему же не со мной?

– Тебе никто не говорил, что презирает тебя?

– Ни одна женщина. Да такого и не было. Кэди молча проскользнула мимо него и направилась по дороге в ту сторону, где, как она знала, стоял особняк Джордана.

Она шла и смотрела по сторонам. Ей уже были знакомы два облика Ледженда. Сначала она узнала и полюбила город мечты Коула с хорошенькими домиками, школой с большой площадкой для игр и отсутствием всяких признаков порока.

Позже она побывала в городе вместе с Рут. К этому моменту прошло много лет с тех пор, как жители покинули его, и здания уже начали разрушаться. Однако теперь город по-настоящему являл собой печальное зрелище. Крыши сохранились лишь на нескольких домах, многие из которых превратились в груду досок, сваленных на земле.

Кэди шла и чувствовала, как печаль пронзает ее насквозь. Она представляла, каким мог бы стать этот город, и знала, что привело его к сегодняшнему жалкому состоянию.

– А каким все было, когда ты сюда попала? – спросил ее подошедший сзади Тарик. Впервые он, казалось, не шутил и не поддразнивал ее. Сначала Кэди не хотела отвечать, она не желала слушать его замечания относительно путешествий во времени, и все-таки не могла нести одна груз этих печальных воспоминаний.

– Внизу у дороги стояла школа с огромной спортивной площадкой. Думаю, Коул придумал ее, потому что место для игр очень важно для девятилетнего мальчика. Вот здесь были склады, а ниже находилось самое большое кафе-мороженое, какое только можно себе представить.

Она зашагала быстрее, указывая на дом за домом. Как некогда Коул, она не обращала внимания на то, что в большинстве зданий размещались салуны, предпочитая вспомнить, чем они стали, когда она была здесь с Коулом.

– Это Граница Джордана, но при мне она напоминала красивую живую изгородь. – Кэди посмотрела на остатки каменной стены, которая некогда разделяла «хорошую» и «плохую» части города. – Вот это носило название Райской тропы. Церковь была большой и красивой. А здесь размещалась огромная библиотека.

Повернув направо, она остановилась перед началом неширокой дорожки, которая, насколько она знала, вела к особняку Джорданов.

– Вон там, ниже, Коул построил мечеть. – Она повернулась и посмотрела на Тарика. – В память о своем лучшем друге, которого убили вместе с ним. – Голос ее зазвучал совсем тихо. – Его звали Тарик, как и тебя.

Она стояла, не двигаясь, постепенно ощущая, как все вокруг начинает давить на нее. Тарик взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

Увидев, что его глаза полны сострадания, Кэди вырвалась.

– Ты мне не веришь, так и не притворяйся! Он возмутился:

– Не знаю, почему у тебя сложилось мнение, что я настоящее бесчувственное чудовище, но какая разница, верю я или нет в то, что ты встречалась с людьми, которые жили сто лет назад. Я вижу, что все вокруг огорчает тебя. Может, ты хочешь уехать и вернуться в Денвер? Или в Нью-Йорк?

– А как же приписка к завещанию Рут? Ты что, желаешь оставить деньги без присмотра на три года?

– Ты можешь вернуться в Нью-Йорк вместе со мной, и следующие три года я мог бы принимать все решения, а ты подписывать бумаги.

Она посмотрела на него, прищурившись.

– Работать вместе с тобой? Каждый день?

Три, года?

Он криво усмехнулся.

– А что, по мне, так звучит неплохо. Кэди пошла дальше.

– А как это понравится твоей замечательной Леони?, – Она не из ревнивых, к тому же какие поводы у нее найдутся для ревности? Мы ведь не…

– Правильно, – бросила она через плечо. – Между нами ничего нет. Фактически… – Она остановилась и повернулась к нему. – Почему бы тебе меня здесь не оставить? Ты сказал дяде, что я член вашей семьи, и он больше не станет в меня стрелять, так что мне больше не нужна твоя помощь.

При этих словах сердце Кэди едва не остановилось. Ей одновременно хотелось броситься к нему, обвить руками его шею и умолять не оставлять наедине с этим страшным стариком, но в то же время она хотела, чтобы он уехал и ей никогда в жизни не пришлось бы с ним снова встречаться.

Тарик даже не стал ей отвечать.

– Дерево-виселица вон там. Хочешь его увидеть?

– Я должна это сделать, спасибо, – сказала она, вздохнув после некоторой паузы, и снова зашагала вперед.

Однако Кэди совершенно забыла, что в этой же стороне находится кладбище. Когда она приезжала сюда с Рут, то отказалась войти. Сейчас же, при свете яркого солнца, Кэди остановилась перед покосившейся оградой и словно зачарованная смотрела на обветренные и избитые дождями камни.

– Пойдем. – Тарик нежно взял ее за руку.

– Нет, – прошептала она. – Я не хочу видеть.

Но он настаивал.

– Пойдем, ты должна.

– Нет! – более решительно возразила она, пытаясь вырваться.

Однако Тарик не отпускал ее руку, а когда она дернулась сильнее, просто прижал ее к себе.

– Кэди, пожалуйста, – говорил он, обнимая ее и поглаживая по голове. – Я хочу, чтобы ты мне доверяла. Разве я здесь не ради тебя?

Она уткнулась лицом ему в грудь и закивала. Ей было так приятно ощущать его тепло! Грубая шерсть его свитера только подчеркивала мужественность Тарика. Ни один мужчина, прикасаясь к ней, не заставлял ее испытывать то, что она чувствовала при его прикосновении.

Он казался ей надежным и опасным одновременно. Она понимала, что он и друг ей, и враг, и защитник, и обидчик.

– Посмотри вокруг, – упрашивал он ее потихоньку, заставляя оторвать лицо от своей груди. – Это кладбище, и все лежащие на нем умерли много лет назад.

Когда ей удалось, наконец, открыть глаза, на первом камне, который она увидела, оказалось написано имя Хуана Барелы, и она снова уткнулась Тарику в грудь.

– Нет, – прошептала она, пытаясь уйти, но он удержал ее. Почему ты так со мной поступаешь? – спросила она, внимательно глядя на него.

– Я хочу, чтобы ты увидела разницу между живым и мертвым. Ты никогда не была замужем за Коулом Джорданом, потому что он умер много лет назад.

При этих словах она вырвалась и бросилась к воротам. Потом обернулась и гневно сверкнула глазами в его сторону.

– Ты ничего об этом не знаешь! Ты считаешь, раз это нельзя ввести в компьютер, то это и не существует. Ты думаешь… Да какая разница, что ты думаешь? Ты мне не нужен, я ничего от тебя не хочу. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

Повернувшись, она побежала к Дереву-виселице, месту, где она впервые познакомилась с Коулом, но Тарик поймал ее за руку. Когда она попыталась вырваться, он только крепче сжал руку и держал ее до тех пор, пока она не сдалась и не начала всхлипывать, уткнувшись лицом ему в грудь.

– Кэди, я знаю, ты говоришь, что я тебе не нравлюсь, – тихо заговорил Тарик. – И, может, у тебя есть на то причины. Но я не оставлю тебя здесь одну. Мне кажется, слишком часто люди оставляли тебя одну в этой жизни. И не важно, верю я в твою историю или нет. Я собираюсь сделать все возможное, чтобы помочь тебе.

Он отстранил ее от себя и, когда она не подняла глаз, взял ее за подбородок и заставил посмотреть наверх.

– Мы партнеры, ты не забыла?

Она заглянула прямо в его темные глаза и снова увидела перед собой мужчину, которого почти век? жизнь видела в своих снах. Она вспомнила, как ребенком зарисовывала нижнюю часть лиц на всех фотографиях в поисках глаз, которые сейчас смотрели на нее. Кэди не сомневалась: если он будет и дальше так внимателен к ней, она полюбит его, очень сильно полюбит.

А это невозможно. Они принадлежат двум разным мирам, и единственное, чего он от нее хочет, это чтобы она помогла ему вернуть семейный бизнес. Если бы Рут не сделала этой приписки к завещанию, он никогда не встретился бы с ней вновь. И как только задуманное свершится, он уйдет из жизни Кэди с той же легкостью, с какой ворвался в нее.

Она освободилась от его объятий и вытерла глаза.

– Ладно, – сказала Кэди. – Мы – деловые партнеры, и мне хотелось бы, чтобы все так и оставалось. Поэтому, пожалуйста, убери от меня руки. – Она вздернула подбородок. – И больше никакой доморощенной психотерапии, вроде попыток заставить меня смотреть на надгробные камни. Что я делаю или не делаю – не твое дело. Теперь, если ты не против, я хотела бы побыть одна.

Пока она говорила, выражение его лица полностью изменилось – от настоящей озабоченности до маски высокомерной веселости.

– Конечно, – согласился он. – Извини, что навязываю тебе свое общество. Я уверен, ты знаешь дорогу к дому, и, как ты только что совершенно ясно сформулировала, я тебе не нужен. – Он криво усмехнулся одним уголком рта. – Если тебе придется заскочить в прошлое, передай привет от меня моим родственникам.

С этими словами он повернулся и направился в сторону Ледженда.

Чувствуя себя ужасно одиноко, Кэди побрела в горы. Она была совершенно уверена, что самостоятельно способна отыскать дорогу к наскальным рисункам. И когда она их найдет, там, без сомнения, окажется проход в прошлое. Но что она обнаружит, когда пройдет сквозь него? Не исключено, что по ошибке она окажется, например, в Ледженде 1917 года. А может, скалы сомкнутся вокруг нее, и она попадет в ловушку.

Вдруг ей очень захотелось, чтобы рядом был Тарик, но Кэди тут же назвала это желание глупым. Почему ее так тянет к нему? Почему она сейчас не вспоминает каждую минуту, проведенную с Коулом, почему не хочет всей душой вернуться к нему? Почему этот темноволосый мужчина стер ее воспоминания о любом другом?

– Он абсолютно ничего для меня не значит, – проговорила Кэди, гордо вздернув подбородок, и зашагала дальше, не обращая внимания на то, что «он» – это, конечно, Тарик.

За сто лет, которые прошли с тех пор, когда она была здесь последний раз, тропинка в горах несколько изменилась. Выветривание коснулось многих валунов, деревья выглядели совершенно по-другому. Пропал старый большой тополь, на его месте выросло несколько молодых побегов. Но старые сосны, кажется, не выросли ни на сантиметр.

Добравшись, наконец, до отвесной стены, Кэди вынуждена была с усилием раздвигать вьющиеся стебли, чтобы найти рисунки на скале. Они стали не такими отчетливыми, как много лет назад, но все-таки она их хорошо различала.

Сделав шаг назад, Кэди смотрела на скалу, ожидая, когда стена раздвинется. Когда ничего не произошло, Кэди снова подошла к ней и ощупала поверхность руками, словно пытаясь найти хоть какую-то щель.

– Попробуй сказать «Сезам откройся», – услышала она голос из-за спины.

Повернувшись, Кэди увидела Тарика, на его красивом лице играла знакомая улыбочка. Однако когда он рассмотрел ее, улыбка исчезла. Спрыгнув с валуна, на котором он стоял, Тарик обнял ее и притянул к себе.

– Кэди, родная, ты дрожишь, словно листок. Иди сюда, садись. – Не отпуская, он подвел девушку к низкому камню и, осторожно усадив ее, дал напиться из фляги, что болталась у него на поясе.

– Так лучше? – спросил Тарик, садясь рядом с Кэди и все еще обнимая ее.

– Я тебе не родная и вообще, что ты тут делаешь?

– Забочусь о моей жене. Или тебе больше нравится хабибби?

– Мне не нравятся эти сюсюканья, к тому же я тебе не жена.

Слова ее, наверное, возымели бы больше действия, если бы его рука в этот момент не обнимала Кэди, голова ее не покоилась у него на плече, а пальцы другой руки Тарика не отводили бы с ее лба упавшие вперед волосы.

– Откуда тебе так много известно? – тихо спросила она, прижимаясь к нему.

– Я знаю очень мало, но я хороший слушатель. Хочешь мне обо всем рассказать?

Ей очень хотелось поделиться тем, что с ней произошло, хотя бы с кем-нибудь, а вернее, именно с этим человеком, с ним. В то же время она боялась, что позволит разыграться эмоциям, а это ни к чему хорошему не приведет.

– Нет, – сказала она, отбросила его руку и решительно поднялась.

– Проклятье! Что во мне так тебе не нравится?

– Твой иск, – ответила она. – И.., и…

– Этот иск был заготовлен за много лет до того, как я с тобой познакомился. Фаулеру были даны указания позвонить в другую адвокатскую контору в случае, если ты появишься, и иск автоматически попадал в суд.

– Это означает, что я должна тебя простить?

Когда она попыталась уйти, он поймал ее за плечи и развернул к себе лицом.

– Да, – тихо проговорил он. – Я хочу, чтобы ты меня простила. Я хочу.., ох, Кэди, я хочу тебя!

Прежде чем Кэди успела возразить, он притянул ее к себе и поцеловал. Она знала, что никто никогда в жизни так ее не целовал. Ни один мужчина. Грегори целовал ее сдержанно и осторожно. Поцелуи Коула искрились веселостью и волнением мальчишки. Этот мужчина целовал ее так, что она начинала ощущать себя его частью.

Поддерживая ее голову своей большой ладонью, он заставлял ее поворачиваться так, что касался губами каждого уголка ее рта, чего не делал ни один мужчина до него. Его язык искал ее, и Кэди почувствовала, как ее охватывает истома, ей казалось, что она сливается с ним, тело ее становится все мягче, а его – все напряженнее.

Руки Тарика скользнули по ее спине, путаясь в прядях, выбившихся из толстой косы. Рот его полностью накрыл ее губы, руки ласкали ее, ладони нашли ее груди, трепетно поглаживая их.

– Кэди, я… – начал он, отрывая губы от ее рта. Но что он мог сказать? Что тоже никогда не испытывал ничего подобного? Что ни одна женщина на свете не вызывала у него таких чувств? Даже ничего похожего!

Тарик обнимал ее, понимая, что не может больше удержаться, хочет любить ее прямо здесь и сейчас. Его пронзила мысль: «Так вот что значит любить!». Но в этот миг взгляд Тарика упал на скалу и то, что он увидел, заставило его похолодеть.

Можно было подумать, что поверхность скалы превратилась в экран в натуральную величину, и сквозь проем в скалах он отчетливо увидел то, что, без сомнения, было городом Ледженд много лет назад.

Перед ним был салун, четыре вызывающе одетые женщины сидели на балконе. Лошади у коновязи отгоняли хвостами мух, а двое идущих по грязной улице мужчин выглядели так, словно в жизни не бывали в бане.

Зрелище это настолько поразило Тарика, что на мгновение он забыл о достигнутой наконец цели и о том, что держит в объятиях Кэди. Он бессознательно сжал ее еще крепче, но не из страсти, а из желания защитить. До сих пор он не верил ни слову из истории, в которую складывались обрывки ее рассказов о том, что произошло, чтобы связать ее с семейством Джорданов.

Много лет назад он изучил все, что сумел найти об истории своей семьи, пытаясь представить себе, почему его пра-пра-прабабушка Рут Джордан оставила все деньги семьи какой-то незнакомке, которая к тому времени еще даже не родилась. Он узнал много подробностей из прошлого семьи, но не нашел никакого объяснения.

Теперь, глядя на ожившую, колышащуюся картину, открывшуюся его взору, Тарик понял: все, что Кэди рассказывает о своих приключениях – правда.

Двери салуна распахнулись, и до его слуха донеслись звуки плохо настроенного пианино. Он даже уловил запах пыли, конского навоза и грязных тел.

– В чем дело? – встрепенулась Кэди, но когда она попыталась повернуться, он быстро прижал ее к себе.

– Ничего, дорогая моя, – прошептал он, притягивая ее голову к своему плечу и не давая пошевелиться. Он никогда не испытывал ничего подобного по отношению ни к одной другой женщине. Ему хотелось завернуть ее в шелковый кокон и защитить от любого зла.

– Нет! – закричала вдруг Кэди, сильно оттолкнувшись от него и глядя в сторону скалы.

К удивлению Тарика, в ту секунду, когда она повернула голову, проход в скале закрылся, и несколько мгновений они молча с удивлением смотрели на самую обыкновенную каменную стену.

– Она открылась, да?

– Открылась? – переспросил Тарик, пытаясь изобразить полное непонимание. Но то, что он увидел, настолько потрясло его, что ему трудно было это скрыть.

– Что открылось? – он посмотрел на нее горящими глазами. – Ты, ты откройся мне.

Он отдавал себе отчет, что поступает отвратительно, но ему хотелось рассердить ее, рассердить настолько, чтобы она отвернулась и убежала прочь с горы, как можно дальше от этого страшного места. Ведь если эта ужасная скала снова откроется, она может рвануться к ней и прыгнуть туда!

– Отпусти меня, – оттолкнула она его. – И на будущее окажусь тебе очень признательна, если ты постараешься держать руки от меня подальше.

– Но как мне этого добиться, если ты обладаешь такими богатствами, к которым мне хотелось бы прикоснуться?

Тарик хотел разозлить ее, но достиг он куда большего!

Вскочив, Кэди уперлась руками в бока и окинула его горящим взглядом с головы до ног.

– Так ты считаешь, что я толстая, да?

– Толстая? – повторил Тарик. Он был настолько поражен предположением Кэди, что даже забыл о скале. Какие же его слова заставили ее подумать, что он считает ее толстой? Он понимал: она, конечно, не такая худышка, как того требует нынешняя мода, но Кэди была самой соблазнительной из всех женщин, с которыми ему доводилось встречаться. Каждая секунда, когда он вынужден бы сдерживать себя, чтобы не прикоснуться к ней, причиняла ему настоящую боль.

– Я хочу, чтобы ты держался от меня подальше, – процедила она сквозь зубы, повернулась и пошла под гору, а Тарик остался, удивленно глядя на скалы.

Как только Кэди скрылась за поворотом, скала снова открылась, и он увидел Ледженд во всем его грязном великолепии. Словно загипнотизированный, Тарик подошел и встал у самого прохода в прошлое. Еще один шаг, и он окажется совсем в другом времени и другом месте.

Однако, посмотрев на проход, Тарик отступил. Он знал, что в этом городе жили его предки, но если он войдет туда, то, может быть, никогда не вернется в свое время. А если он не вернется, значит, потеряет Кэди. Потеряет женщину, которую ждал всю свою жизнь.

Повернувшись, Тарик начал спускаться вслед за Кэди, но она шла слишком быстро, и он смог ее догнать только у Дерева-виселицы. Она была так на него сердита, что не хотела его замечать.

После нескольких попыток заставить себя выслушать, Тарик схватил ее в объятия и прижал к себе, хотя Кэди и сопротивлялась.

– Я не Грегори, – сказал он прямо ей в лицо. – И будь я проклят, если позволю тебе так думать.

– Отпусти меня, – сказала Кэди, стараясь вырваться. – Я не хочу, чтобы ты был рядом.

– Думаю, это не правда, – сказал он, не отпуская ее. – В твоих глазах я читаю совсем другое. Кэди, любовь моя, посмотри на меня.

– Нет, – отрезала она, переставая сопротивляться, но прижимая руки к туловищу и сжав кулаки.

– Я думаю, что ты очень красивая, – сказал он и поцеловал ее в щеку. – На самом деле, очень красивая. – Он поцеловал другую ее щеку. – Я думаю, ты самая соблазнительная, самая желанная женщина из тех, что я встречал. – Он поцеловал ее в лоб. – И больше всего на свете мне хочется лечь с тобой в постель и, – он поцеловал ее в нос, – и заниматься с тобой любовью целый день напролет. – Он поцеловал ее в подбородок. – Даже один твой вид разжигает во мне желание, и мне хотелось бы обхватить руками…

Конец его фразы утонул в грохоте приближающегося к ним мотоцикла. Тарик прижал к себе Кэди, защищая ее, а она попыталась повернуться, чтобы разглядеть, кто к ним направляется. Она почему-то не могла себе представить дядю Ганнибала разъезжающим на мотоцикле.

– Проклятье! – пробормотал Тарик и посмотрел на Кэди. – Извини меня за то, что теперь начнется, – сказал он, и в глазах его появилась настоящая безысходная печаль.

– Извинить за… – начала было Кэди, но он оттолкнул ее и приказал укрыться под Деревом-виселицей.

Кэди ни на секунду не усомнилась, что должна послушаться Тарика. Спрятавшись за густыми ветвями дерева, она повернулась как раз вовремя, чтобы рассмотреть, как к ним приближается огромный мотоцикл, оседланный водителем в черном кожаном костюме. Лицо его скрывалось за темным шлемом.

Машина с ревом летела прямо на Тарика, и Кэди инстинктивно прижалась к стволу. Однако Тарик стоял посреди дороги и даже не подумал сделать шаг в сторону.

– Осторожно! – закричала Кэди, но почти не услышала собственного голоса. Тарик поднял руку, приказывая ей оставаться на месте. Лицо его выражало ужасное недовольство.

Кэди наблюдала, как из-под колес мотоцикла, кружащегося вокруг Тарика, летит гравий. Молодой человек не шевелился. Наконец машина, подняв клубы пыли, остановилась прямо перед ним. Безвольно опустив руки, Тарик по-прежнему не двигался с места.

В нескольких шагах от него Кэди, кашляя от пыли, смотрела, как мотоциклист медленно стягивает черные кожаные перчатки, и из-под них появляются женские руки! В следующую секунду женщина сняла шлем, и по ее плечам рассыпались длинные рыжие волосы. Высоко вскинув невероятно длинную ногу, она легко соскочила с мотоцикла и остановилась прямо перед Тариком, настолько близко к нему, что почти касалась его грудью.

«Она могла, конечно, остановиться и в метре от него, и все равно ситуация оказалась бы весьма своеобразной», – подумала Кэди, разглядывая женщину. Незнакомка оказалась очень высокой – без малого метр девяносто – стройной, как статуэтка, и очень крепкой на вид. Глаза их с Тариком оказались на одном уровне, она обхватила руками его голову и поцеловала его, хотя молодой человек стоял не двигаясь и не прикасаясь к ней.

«Но он и не отталкивает ее», – подумала Кэди, обхватив себя руками. Это, конечно, не ее дело, напомнила она себе, понимая, что ей, наверное, лучше вернуться домой. Или, может быть, в… Короче, куда-нибудь подальше отсюда. Однако вопреки благоразумным мыслям, она стояла на месте, как вкопанная, и смотрела, как эта женщина целует ее мужа.

Кэди, конечно, тут же напомнила себе, что мистер К. Т. Джордан не имеет к ней никакого отношения официально, они даже не были друзьями!

– Дорогой, я знала, что ты приедешь за мной, – сказала незнакомка гортанным голосом, который, по мнению Кэди, мог заворожить любого мужчину. – Я знала, что как только отправлю тебе факс, ты приедешь и поможешь мне.

Тарик ничего не ответил, но попытался от нее отойти.

Женщина, словно ей подсказало какое-то седьмое чувство, обернулась и устремила на Кэди свои изумрудно-зеленые глаза. «Наверняка контактные линзы», – пронеслось в голове у Кэди.

– Эта твоя подружка – кто она? – спросила женщина.

Когда Тарик повернулся к Кэди, его взгляд говорил: он знает, что неприятности неизбежны, но ничего не может сделать, чтобы предотвратить их.

– А, Вэндел, это Кэди Лонг. Кэди, это моя двоюродная сестра – Вэндел Джордан.

Вэндел окинула взглядом Кэди с ног до головы.

– Тарик, дорогой, она совершенно не в твоем вкусе. Или у тебя изменились критерии? – Вэндел по-хозяйски обняла Тарика за плечи. Он был выше ее всего на пару сантиметров.

Кэди, какой она была всего несколько месяцев назад, испугалась бы такой великолепной женщины, как Вэндел Джордан, но после того, что ей пришлось пережить, она больше ничего не боялась.

– Приятно познакомиться, – сказала она, подходя к ним и мило улыбаясь новой знакомой. Потом весело усмехнулась.

– Думаю, мой муж кое-что перепутал. Я – Кэди Джордан, а не Лонг. Мы здесь проводим наш медовый месяц. В качестве свадебного подарка Тарик преподнес мне город Ледженд. Правда, очень мило с его стороны?

Кэди была совершенно счастлива, увидев, что Вэндел буквально онемела от ее заявления. Подойдя к Тарику, Кэди привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку, как любящая женушка.

– После того как закончите вспоминать прежние времена с кузиной, приходи, дорогой, поможешь мне вымыть волосы. Я знаю, как ты любишь их расчесывать.

С этими словами Кэди повернулась и зашагала прочь.

За своей спиной она услышала слова Вэндел:

– Только не говори, что действительно женился на ней!

По тому, как Тарик усмехнулся в ответ, Кэди поняла, что удивила и, может быть, обрадовала его.

Мурлыча себе под нос и чувствуя, что только что укротила настоящего дракона, Кэди вернулась домой.

– Интересно, кто готовит в этом доме? – громко спросила она, поднимаясь на крыльцо.

– Тот, кто первым проголодается, – раздался голос совсем рядом, и она едва не подпрыгнула от неожиданности.

Из-под крыши над крыльцом спрыгнул симпатичный юноша. Не такой красавец, как Тарик, но очень похожий на кого-то из героев фильма «Лиль Абнер». На нем был рабочий комбинезон без рубашки. Поигрывая сильными мускулами молодого тела, он смотрел на нее сияющими голубыми глазами из-под копны темно-золотистых волос. Где угодно она узнала бы в нем родственника Коула.

– Как шуточка? – радушно улыбаясь, спросил он.

– Ты когда-нибудь видел фильм «Лиль Абнер»?

– Кажется, да. А что, я кого-то тебе напоминаю? – Он совершенно открыто гордился самим собой.

– Лиля Абнера, конечно. А эта женщина на мотоцикле – вылитая Мак-Свайн – Лунный Луч! – Она рассмеялась, потом удивленно посмотрела на юношу. – О! Она, должно быть, твоя…

– Сестра. Намного меня старше. Никогда не слышал, чтобы ее описывали точнее. Я – Люк Джордан, а кто ты такая? – Он медленно приближался к Кэди.

– Моя жена, – раздался голос с лужайки перед домом, и, обернувшись, оба они увидели, что там стоит Тарик с глазами, пылающими от гнева. – И если ты еще раз осмелишься так на нее посмотреть, я заставлю тебя об этом пожалеть. – В голосе его не было и намека на шутку или даже на соблюдение приличий.

В ту же секунду молодой человек перемахнул через перила прямо туда, где стоял Тарик, но тот отошел в сторону, и юноша плюхнулся прямо в пыль.

– Думаешь, ты можешь меня одолеть, малыш? – поддел его Тарик, принимая позу человека, хорошо знакомого с навыками рукопашного боя.

– Я хочу твою женщину. До тебя мне нет никакого дела.

К ужасу Кэди, мужчины начали драться. Причем такого ей не доводилось видеть никогда прежде за пределами ринга. Когда юноша попытался наброситься на старшего брата и взять его в мощный захват, Тарик увернулся, и Люк полетел прямо на землю.

Несколько секунд Кэди стояла на крыльце и молча наблюдала за происходящим с ужасом и одновременно с восхищением. Она никогда не видела, чтобы кто-то дрался с таким изяществом и грацией, как Тарик, причем с губ его ни на секунду не сходила высокомерная ухмылочка. Не о чем было даже говорить, он намного превосходил юношу. Через несколько минут у того пошла из носа кровь, и на гравии, куда он упал, осталась длинная красная полоса.

– Прекратите! – закричала Кэди, но мужчины не обратили на нее ни малейшего внимания. Молодой человек продолжал пытаться наносить удары, а Тарик увертывался и потом внезапно атаковывал своего противника.

– Прекратите! – снова закричала Кэди и бросилась вниз по ступеням. Не думая о собственной безопасности, она ринулась между дерущимися. К сожалению, она настолько не рассчитала свой бросок, что оказалась точно в том месте, куда бросился юноша, когда он уже буквально летел в воздухе. Люк собирался обрушиться сверху на Тарика и таким образом смягчить удар при падении, однако Тарик схватил Кэди в охапку и отскочил вместе с ней в сторону, поэтому юноша приземлился лицом вниз прямо на нежную траву. Рот его оказался забит пылью и землей.

Вырвавшись из тук Тарика, Кэди бросилась к юноше.

– Посмотри, что ты наделал. Ты поранил его!

– Да, братец, ты меня поранил, – проговорил Люк, садясь и вытирая кровь, льющуюся из носа.

До сих пор Кэди не сомневалась, что все происходит по-настоящему, но глядя то на одного, то на другого из братьев, она поняла, что это была очередная мальчишеская шуточка, совершенно недоступная женскому пониманию! Жалея о том, что пусть даже на секунду пожалела их обоих, Кэди поднялась.

– Ты сам сможешь перевязать свои раны. – Она бросила на Тарика, стирающего кровь с губы, быстрый взгляд.

Направляясь к лестнице и поднимаясь на крыльцо, она услышала, как братья смеются у нее за спиной. Когда за ней захлопнулась дверь, она скорчила смешную гримаску. «Мужчины!» – подумала Кэди и отправилась осматривать кухню.

Глава 26

Кухня старого особняка очень напоминала ту, что Кэди видела в воображаемом доме Коула: с огромной чугунной плитой и большим дубовым рабочим столом, установленным, в самой середине. Рядом размещалась кладовая, доверху заполненная консервированными продуктами, какие только можно было себе представить, а также мешками с мукой и рисом. За окном в заброшенном много лет назад огородике стоически боролись за жизнь съедобные травы.

Подхватив с пола банку с помидорами и мешочек яблок, Кэди отнесла их в кухню.

– Тарик, дорогой, – передразнила она, доставая яблоко и тупой нож для чистки фруктов, – не правда ли, я так хороша, что не передать словами!

Около дверей раздался смешок Тарика.

– Не обращала бы ты внимания на Вэндел. Она такая с самого детства.

– Какая «такая»? Высокая, красивая и стерва?

– Давай просто скажем, что у нее не слишком много друзей среди женщин. Чем ты занимаешься?

Кэди посмотрела на него как на непроходимого тупицу. Она была несколько сердита на него из-за того, что он не верил в ее рассказ о проходе в стене, и из-за этой ужасной женщины, и из-за мнимой драки с Люком, что не желала с ним разговаривать.

– А как тебе кажется, чем я занимаюсь?

– Если ты собираешься готовить обед, на что я очень надеюсь, думаю, я должен тебя предупредить, что дядя Ганнибал не гурман. Ему не понравятся равиоли под экзотическим соусом или что-нибудь сдобренное уксусом из бальзамина. К тому же тебе придется готовить вот на этом. – Тарик кивнул в сторону чугунной плиты. -" – Видела такое когда-нибудь прежде?

Кэди выразительно-предупредительно посмотрела на него, но он не понял.

– Я видела несколько таких в книгах по истории.

Тарик взял одно из только что очищенных Кэди яблок.

– Может, попросишь дядю Ганнибала показать тебе, как это работает?

– Или, может быть, мне поможет Люк, – елейным голоском подхватила Кэди.

– Пытаешься возбудить во мне ревность?

– Пытаюсь наладить свою половую жизнь, – не задумываясь, отрезала она.

– О? – С интересом протянул Тарик и сделал шаг в ее направлении. – Я мог бы…

– Ты сделать еще один шаг – и можешь не досчитаться кое-каких частей тела. Тарик с улыбкой отступил.

– Тогда оставляю тебя наедине с этим и ухожу дожидаться обеда. Но помни: ничего заморского! Что-то очень простое, как, как…

– Как насчет спагетти и яблочного пирога? Или спагетти тоже слишком иностранное блюдо для твоей совсем простой семейки? – невинно поинтересовалась она. Ганнибала и его деток можно было назвать как угодно, только не простыми.

– Нет-нет, это прекрасно подойдет. – Он улыбался, видимо, радуясь, что ему удалось ее рассердить. – Если понадоблюсь, я буду во дворе. Хочу посмотреть на «харлей», на котором разъезжает Вэндел. Симпатичная машина, правда?

– Боюсь, я никогда не походила на мальчишку настолько, чтобы научиться разбираться в мотоциклах. Скажи, а она жует табак и играет в футбол наравне с мужчинами?

Он вонзил зубы в яблоко и посмотрел на Кэди так, что ей показалось, она сейчас сгорит.

– Вэндел делает, что хочет, когда хочет и с кем хочет.

– Да, вижу, поэтому из нее и получилось столь милое создание.

Тарик, посмеиваясь, вышел за дверь, а Кэди швырнула ему вслед пригоршню яблочных шкурок.

Мысли об этой рыжеволосой не давали ей покоя, даже когда Тарик ушел.

– Могу я чем-нибудь помочь? – смиренно поинтересовался от дверей Люк. – И скажи, ты что, действительно умеешь готовить?

В его чертах была какая-то мягкость, которая очень напоминала ей Коула. Она улыбнулась и жестом пригласила Люка присоединиться к ней.

– Входи и поговори со мной, пока я готовлю. Расскажи мне все о твоей семье. Люк угостился кусочком яблока.

– О Джорданах или о моем двоюродном брате Тарике в отдельности?

– Он мне как раз не интересен. Совершенно. Он волен делать, что ему заблагорассудится. Он может… – Она замолчала, потому что Люк смеялся над ней.

– Ясно. К тому же от того, как вы друг на друга смотрите, запросто может вспыхнуть пожар. Так с чего же, по-вашему, мне начать? С его матери, с его отца или с его подружек?

Кэди не отрывала взгляда от яблок, которые продолжала старательно чистить.

Люк заговорил чуть тише.

– Или ты предпочла бы, чтобы я рассказал тебе о его снах?

– Каких снах? – резко спросила она.

– О маленькой девочке на пони. Маленькой девочке с копной темных волос, заплетенных в толстую косу, спускающуюся на спину. Правду сказать, у нее была коса, очень похожая на твою. Интересно?

– Может быть, – сказала она таким тоном, словно ее не сжигало желание услышать сейчас же все до мелочей.

– Ну-у-у тогда ладно, думаю, мне лучше пойти на улицу и помочь сестре с карбюратором.

– Сядь! – приказала Кэди, указывая ножом на стул.

– А что я получу, если выдам его, рискуя собственной шкурой?

– Ужин, лучше которого ты в жизни не пробовал, – серьезно ответила она.

Люк уставился на Кэди широко открытыми от удивления глазами.

– Александрия, штат Вирджиния! «Луковица»! Кэди! Так вот ты кто!

Кэди не смогла сдержать улыбку удовольствия.

– Точно. Так что садись и рассказывай, пока я готовлю.

– Слушаюсь, мэм, – согласился Люк, усаживаясь напротив нее за стол и принимаясь за чистку оставшихся яблок, которые придвинула ему Кэди.

Люк рассказывал, а Кэди быстро и ловко работала. Он повторил то, что Кэди уже слышала об отчужденности родителей Тарика, но невольно потупила взор при словах Люка о том, что он никогда прежде не видел кузена таким спокойным и улыбчивым.

– Ты что-то с ним сделала, – сказал Люк. – Мне пары минут хватило, чтобы понять, что он совсем не такой, как обычно – загадочно-сдержанный. Когда я был мальчишкой, он часто приезжал в Ледженд, но иногда он здесь исчезал на несколько дней. Никто не знал, где он бывает. Мы с Вэндел обычно пытались выследить его, но он легко сбивал нас со следа. Однако сегодня… С тобой…

Кэди предпочла не обращать внимания на эти слова Люка.

– Уверена, что если бы он привозил сюда с собой кого-то из своих подруг, он вел бы…

– Он однажды привозил. Конечно, когда не было Вэндел. Его подружка так испугалась завываний койота, что Тарик на следующий же день отвез ее назад в город.

– Тарик, – тихо повторила Кэди. – Ты знаешь, что в Нью-Йорке людям неизвестно его имя?

Люк криво усмехнулся, очень похоже на Тарика, так что Кэди пришлось отвести глаза.

– Он очень скрытный. Расскажи мне о себе, Кэди. Почему ты вышла за моего молчаливого кузена?

Кэди вовсе не хотелось рассказывать о себе, она хотела слушать.

– Пойдем в огород, соберем кое-какую травку и заодно расскажешь мне о его снах.

Люк с улыбкой последовал за Кэди и, пока она собирала зелень, рассказал ей, что Тарику раньше снилась маленькая девочка на пони. Когда он сами был маленьким, то говорил, что она – его лучший друг и что однажды она приедет, чтобы жить с ним вместе. Его фантазии по поводу этой девчушки превратились в повод для шуток у всей семьи.

Они вернулись в дом. Не ослабляя внимания, Кэди слушала Люка, одновременно старательно работая скалкой. Она готовила «фазолетто» – между тончайшими, почти просвечивающими слоями теста выкладывались целые листья зелени, все это скатывалось в рулет, а потом разрезалось на ломтики, чтобы продемонстрировать красоту сложившегося внутри узора. У Кэди не было трех часов, необходимых для приготовления ее традиционного томатного соуса, поэтому она воспользовалась консервированными помидорами, луком и прочими травами.

На десерт Кэди приготовила «тарт-татин» – одно из самых великолепных блюд, которые когда-либо создавались человеком: взбитое масло и сахар с добавлением карамели, покрытое десятком нарезанных тончайшими ломтиками яблок, слегка разогревалось в верхней части плиты. Потом сверху выкладывалось слоеное тесто, и все это запекалось до золотисто-коричневого цвета. Наконец готовое кушанье переворачивалось прямо на блюдо. Пирог получался почти таким же красивым, как и вкусным.

Около семи вечера все начали собираться, привлеченные запахами, которые доносились из распахнутых окон дома. По виду Ганнибала можно было подумать, что он целый день работал на прииске, одежда его была покрыта слоем пыли. Вэндел была по-прежнему затянута в черную кожу, но наложила гораздо более толстый слой макияжа, так что Кэди даже удивилась: как же ей удается открывать глаза – тушь и тени должны были тянуть веки вниз.

Что касается Тарика, то он пришел последним, и по укоризненным взглядам, которые Вэндел бросала в его сторону, Кэди сделала вывод, что вторую половину дня они провели не вместе. Не то чтобы это было очень для нее важно, но, отвернувшись, она улыбнулась. Потом Кэди задумалась вдруг, где же побывал Тарик, потому что он весь перепачкался: грязь была на одежде, на ботиках и даже на одной щеке.

Кэди очень обрадовалась тому, что ее стряпня произвела огромное впечатление на родственников Тарика. Даже Вэндел выглядела удивленной. Затаив дыхание, Кэди ждала, что скажет дядя Ганнибал. Может, ему не подойдет даже такая вкуснотища, как «фазолетто»? Однако старик ел, не произнося ни слова.

После ужина все вышли на веранду и, усевшись в кресла, наслаждались прохладой вечернего воздуха. Когда Тарик пристроился на перилах, Вэндел тут же придвинула свое кресло так, что оказалась прямо у его ног. Что касается Кэди, она предпочла занять кресло на противоположной стороне веранды.

Дядя Ганнибал откинулся на спинку кресла-качалки, ковыряя в зубах зубочисткой.

– Кэди, девочка, если бы ты не была уже замужем, после такого ужина я сам попросил бы твоей руки.

Мгновение Кэди соображала, не разыгрывает ли он ее, но потом улыбнулась и ответила, что серьезно рассмотрела бы такое предложение.

После этого Люк сообщил, что имеет диплом юриста и квартиру в Денвере и тоже хотел бы на ней жениться.

На сей раз Вэндел напомнила, что у Кэди уже есть муж, к тому же она владеет целым городом;

– Разве этого не достаточно для одной женщины?

– Для тебя-то всего и всегда было мало, сестричка, – поддразнил ее. Люк. Едва не разразился спор, но Тарик прервал их, повторив, что у Кэди действительно уже есть муж и остальным лучше не беспокоиться.

– Люк, если ты юрист, – обратилась к юноше Кэди, – скажи, действительно ли сегодня свидетельство о браке, подписанное сто двадцать лет назад?

Люк переводил взгляд с Тарика на Кэди и обратно.

– Нет, не думаю. А что? В вашем свидетельстве допущена такая ошибка?

– Компьютерная ошибка, – сказал дядя Ганнибал тоном программиста, глубоко разбирающегося в подобных вопросах.

– Оно написано от руки, – напомнила Кэди.

– Компьютерные шрифты сегодня удивят кого угодно, правда? – с улыбкой спросил Тарик.

– Коли уж вы об этом заговорили, – сказал Люк, поворачиваясь к Тарику, – я никак не пойму, как вам удалось обвенчаться тайно?

Я считал, что твоя матушка закатит свадьбу на весь мир.

– Да, парень, если подумать хорошенько: почему это нас не пригласили на свадьбу? – поинтересовался Ганнибал, лицо его снова напоминало библейского пророка.

Все взоры устремились на Тарика, особенно ждала ответа Кэди. Если дядя Ганнибал выяснит, что они не женаты, вышвырнет ли он их вон из Ледженда? А если он это сделает, появится ли у нее еще когда-нибудь шанс помочь Рут?

Тарик с таким видом, будто этот разговор ничуть его не интересует, встал и потянулся.

– Никто, из вас ее не получит. Так что кончайте выискивать лазейки. Она моя жена независимо от того, что написано на этом клочке бумаги. – Он с улыбкой посмотрел на Кэди. – К тому же, не будь мы женаты, ради чего мы стали бы любыми путями пытаться сюда пробраться, а? Дядя Ганнибал, мы займем голубую спальню?

– Она всегда в твоем распоряжении, – ответил Ганнибал, покровительственно улыбаясь Кэди.

– Как это любыми путями? – заинтересовался Люк.

Так обнял Кэди.

– Путями, которые не касаются такого малыша, как ты.

Люк самоуверенно рассмеялся.

– Для тебя я, может, и мальчишка, братец Тарик, но не для дам.

– Тарик, милый, – заворковала вдруг Вэндел, – не можешь же ты прямо сейчас отправиться спать. Еще совсем не поздно. Я уверена, что твоя маленькая.., подружка, должно быть, устала после всей этой стряпни, но мы с тобой… Ну ты же помнишь, что в это время мы обычно только начинали!

Когда Вэндел вскинула тяжелые ресницы, Кэди испугалась, что порыв ветра перевернет все кресла на веранде.

– Да, милый, – с сарказмом проговорила она, – почему бы тебе не остаться здесь и не помочь Вэндел с ремнем вентилятора или чем-нибудь в этом роде? Уверена, у вас двоих есть множество общих мальчишеских развлечений. Что касается меня, то у меня есть шитье и вязание, так что мне есть чем заняться, сидя в кресле-качалке. Спокойной всем ночи. – Открыв дверь, она направилась внутрь дома.

Тарик последовал за ней, но остановился у лестницы и посмотрел наверх, ей вслед. На мгновение на его лице появилось выражение боли.

– Я… Я немного задержусь внизу. Кэди горделиво вскинула голову. Ей совершенно безразлично, чем он будет заниматься, но, бросив взгляд в сторону распахнутой двери, она заметила с интересом прислушивающуюся Вэндел. Над ярко размалеванным ртом глаза девицы смотрели с таким самодовольством, что сердце Кэди непроизвольно сжалось.

– Как хочешь, – сказала она и пошла наверх, но Тарик поймал ее руку на перилах.

– Послушай, это не то, что ты думаешь, – сказал он так, чтобы остальные не смогли его услышать. – Мне кое-что нужно сделать. Я вернусь, как только смогу.

– Ты что думаешь, я мечтаю, чтобы ты разделил со мной спальню? – прошипела Кэди, глядя на него сверху вниз.

Он словно не услышал этих слов.

– Больше всего я хочу провести с тобой ночь, но я должен…

– Ты слишком много говоришь! Отправляйся и развлекайся со своей кузиной. А может, Леони прилетит навестить тебя? Между нами нет ничего, кроме…

Она не успела больше ничего сказать, потому что он перепрыгнул через перила, обнял ее и целовал до тех пор, пока она не обмякла в его руках.

– Тебе не кажется, что пора перестать играть в эти игры? Ты не хуже меня знаешь, что мы предназначены друг для друга. Предназначены судьбой, если хочешь. С первого дня, когда я тебя увидел, когда заглянул в твои глаза, я… – Он отстранился немного и, отведя с ее лица прядь волос, закрутил ее вокруг ее уха.

– Ты.., что? – спросила она, глядя на него снизу вверх. Когда он прикасался к ней, Кэди теряла способность ясно мыслить.

– С самого первого дня я понял, что люблю тебя.

– Это не правда! – Она попыталась вырваться из его объятий. Двое мужчин до этого признавались ей в любви, и оба обманули ее. Грегори хотел использовать ее, чтобы делать деньги, а Коул был…

– Это правда, – сказал он, удерживая ее и не позволяя даже пошевелиться. – Мы полюбили друг друга очень давно. Я думаю, может, мы любили друг друга еще до того, как встретились?

– Какой абсурд! Это смешно. – Она снова попыталась вырваться, но он ее не отпустил.

– Ты не должна мне говорить, что любишь меня, – сказал он. – Прежде всего я хочу заслужить твое доверие.

– В постели какой из женщин? – выпалила она. – И как насчет помолвки с твоей костлявой Леони?

– Я расторг помолвку в тот день, когда ты швырнула бумаги на пол в моей квартире. Я вычеркнул ее из моей жизни.

– Я тебе де верю, – сказала она, стараясь не смотреть на него, потому что не могла вынести этого взгляда. – Мы едва знакомы, ты приехал сюда только из-за приписки к завещанию Рут и..

– Никакой приписки не существует, – тихо сказал он.

– И ты живешь совершенно не в том мире, где живу я, и ты… Что значит приписки не существует?

– Вот так. Так уже лучше, – улыбнулся он, потому что она перестала вырываться и замерла, недоверчиво глядя на него. – Я все придумал. Я хороший актер.

– Ты не актер, ты – лжец!

– Называй как хочешь. М-м-м-м, какая ты сладкая. – Он уткнулся носом ей в шею. – Как смешно ты сказала, что приготовишь спагетти и яблочный пирог. Это все равно что поставить рядом «Феррари» и автобус. Как тебе удается помнить все эти ингредиенты? Ты что, возишь с собой поваренные книги?

– У меня какая-то способность запоминать эти рецепты. Но я не могу думать, когда ты так делаешь.

– Это мне и надо.

Кэди всеми способами пыталась отвернуться, чтобы его губы перестали ласкать ее шею.

Она должна сохранять хладнокровие. С удивительной силой ей удалось его немного оттолкнуть, но его руки по-прежнему оставались сомкнутыми на ее талии.

– Что значит приписки к завещанию не было? О чем шла речь в письме, которое Рут оставила тебе? И вообще, почему ты здесь?

Тарик со вздохом опустил руки. Если он будет держать ее в своих объятиях, то никогда не сможет ответить на ее вопросы.

– Моя пра-пра-прабабушка Рут Джордан оставила мне письмо, в котором что-то говорилось о том, что она поручила тебе попытаться сделать так, чтобы ее внук Коул Джордан не умер в девять лет, и попросила меня помочь тебе в выполнении этой задачи.

– Но ты не веришь в то, что я способна это сделать.

– Я не хочу, чтобы ты даже пыталась.

– А почему? – в голове Кэди звучало подозрение.

– Потому что моего предка расстреляли. Если ты не дашь его убить, не исключено, что сама при этом попадешь под пули вместо него.

– О! Я об этом даже не подумала.

– Мне вообще кажется, что вы, две женщины, мало о чем подумали. Например, о том, что такое завещание, как оставила Рут, не будет признано судом. К тому же моя семья слишком давно знала о завещании. Мы приняли определенные меры предосторожности.

Кэди прищурившись смотрела на него и пыталась понять, к чему он клонит.

– Ты хочешь сказать, что все это розыгрыш?

– В той или иной степени.

– Мистер Фаулер…

– Он ничего не знает. Он думал, что станет хозяином всего, и считал, что все мне возвращает по твоей просьбе. – Увидев лицо Кэди, Тарик понял, что поторопился сказать ей слишком много. – Послушай, радость моя, давай поговорим обо всем позже. Сейчас, на этой лестнице, не место для разговоров о…

– Разговоров о том, как ты, надо мной посмеялся, как врал мне, как манипулировал мной?

– Ну ладно, согласен, но я делал все это из благих побуждений.

– Каких это, интересно? – процедила она сквозь зубы.

– В тот самый момент, когда я тебя увидел, я понял, что люблю тебя, но хотел убедиться, что и ты меня любишь.

– Я тебя не люблю, – зло крикнула она. – Я тебя не выношу! Ты поставил меня в глупое положение, смеялся надо мной, издевался над моей стряпней… Я не желаю тебя больше никогда в жизни видеть! – сказала она, пытаясь обойти его и подняться наверх.

– Кэди, милая, дорогая, радость моя, ты ведь так не считаешь! Я вынужден был так поступить. После того, как обошелся с тобой этот ублюдок Грегори, ты ни за что не поверила бы мне, скажи я в первый же день в моем офисе, что люблю тебя.

– Я и теперь тебе не верю, так что какая разница?

– Нет, веришь, – совершенно уверенно сказал он. – Твои глаза говорят мне об этом, каждый твой жест говорит об этом.

– Тогда тебе следует поучиться разбираться в людях. Потому что я тебя не люблю и никогда не полюблю. Ты мне даже не нравишься!

– Нет, любишь. И если бы у меня сейчас было время, я отнес бы тебя наверх и показал бы тебе, насколько я тебе нравлюсь. Но у меня нет времени. Мы с Люком…

Кэди считала, что Грегори тщеславен, но этот человек побил все рекорды!

– Ты что, вообще меня не слышишь? Я не хочу иметь ничего общего с тобой. Иди, проводи всю ночь в компании Люка, или твоей мужеподобной Вэндел, или твоей малохольной Леони – мне все равно. Меня это абсолютно не касается.

– Кэди, дорогая, ты и впрямь говоришь не то, что думаешь. Если бы у меня было время… Ой! Почему ты меня бьешь?

– Потому что у меня нет под рукой ножа.

– Ты не хотела этого говорить, – произнес Тарик, но по его тону Кэди поняла, что он потрясен.

– Я сказала именно то, что хотела – слово в слово. Иди, ночуй в каком-нибудь борделе, это тебе понравится. – С этими словами она оттолкнула его и поднялась наверх, разыскивая голубую спальню.

***

– Похоже, она не желает иметь с тобой дела, – усмехнулся Люк, когда они остались на веранде вдвоем. Он слишком часто видел, как женщины теряли голову из-за его необыкновенно красивого и сказочно богатого двоюродного братца.

– Кто? А, ты имеешь в виду Кэди? Нет, она с ума сходит по мне.

– Это мы слышали. Похоже, что она мечтает запихнуть тебе в рот целое яблоко и так запечь в духовке.

– Нет никаких проблем. Она такая колючая, потому что ее последний парень оказался настоящим ублюдком. Ко мне это не имеет никакого отношения.

– А мне показалось, я слышал, что ты подавал на нее в суд и к тому же наговорил ей кучу не правды.

Тарик махнул рукой.

– Тебе не следовало подслушивать под дверями. Знаешь, мне нужна твоя помощь. Ты можешь что-нибудь предпринять, чтобы отделаться сегодня от Вэндел?

– Ты имеешь в виду, накачать ее пивом или что-то в этом роде?

– Так ты можешь это сделать? Люк недоверчиво покачал головой.

– Что с тобой случилось? Большинство мужчин в восторге от Вэндел.

– Я – нет, именно поэтому я ей и нужен. И – не хочу обижать твою сестру – но у меня не хватает на нее никакого терпения. Итак, скажи, как я могу от нее отделаться, и хочешь ли ты сегодня ночью помочь мне?

– Я? Такой мальчишка, как я? – с сарказмом поинтересовался Люк.

Губы Тарика растянулись в кривой усмешке.

– Если ты еще раз попытаешься дотронуться до Кэди, я заставлю тебя по-настоящему доказывать, что ты взрослый мужчина.

Люк засмеялся.

– Только не рассказывай, что говорил Кэди правду! Не мог бессердечный Джордан влюбиться в такую хорошенькую маленькую Кэди, настоящую женщину. Я думал, тебе по нраву такие хищницы, как Леони или моя дражайшая сестра-мотоциклистка.

– Однажды, когда ты подрастешь, я кое-что тебе расскажу об этой жизни, но не теперь. Хочешь помочь мне или нет?

– А могу я поинтересоваться, что должен буду делать? Окажется ли это настолько интересным, чтобы провести бессонную ночь?

– А если я скажу, что обнаружил дыру во времени, и если мы через нее пройдем, то попадем в прошлое?

Несколько мгновений Люк недоверчиво смотрел на Тарика. Это было нечто невероятное, но он привык верить своему двоюродному брату.

– Ты сейчас мог бы находиться наверху, чтобы так или иначе оказаться в постели с Кэди – потому что, заметь, я ни на йоту не верю в историю с вашей женитьбой, – а ты хочешь провести ночь, охотясь на привидений? – тихо переспросил он.

Тарик молча смотрел на Люка.

– Если это настолько важно, тогда у меня вдруг развилась бессонница.

– Так как мы поступим с твоей сестрицей?

– Положись на меня. В университете я кое-чему обучился.

– Я знал, что деньги, которые я потратил на твое образование, окупятся.

– Правду сказать, я узнал это в одном из баров, и, смею тебя уверить, это ничего не имеет общего с юриспруденцией.

– Так чего же ты ждешь? Убедись, что Вэндел нас не преследует, и через час встретимся у Дерева-виселицы.

– А ты не проведешь минут десять с Кэди? – хитро поинтересовался Люк, памятуя о том, что прежде его кузену больше времени с женщиной обычно и не требовалось.

Тарик даже не улыбнулся. Он только посмотрел наверх, на окна голубой спальни.

– Если я вернусь в эту комнату, я оттуда не выйду, как минимум, несколько дней, – ответил он, а в голосе его послышалось сожаление.

– Значит, это действительно для тебя важно, – тихо сказал Люк.

– Да. Я хочу сделать так, чтобы Кэди не рисковала жизнью. Ладно, отправляйся и сделай все необходимое, чтобы присоединиться ко мне через час.

– Слушаюсь, капитан!

Глава 27

«Слишком много любви», – говорила себе Кэди, поднимаясь вверх по извилистой горной тропинке. Ну какое ей дело, если Тарик, мужчина, сказавший, что любит ее, так и не вернулся домой до утра. Она ведь не по-настоящему за ним замужем, совсем так же, как была когда-то за Коулом. Не может же живой человек заключить брак с привидением?!

Решительно шагая вверх по тропе, она все-таки то и дело останавливалась, чтобы сорвать очередную травку или дикий цветок и положить их в корзинку.

Сегодня утром, как раз на рассвете, Тарик осторожно вошел в «их» комнату и плюхнулся рядом с ней на кровать. Он был весь буквально покрыт грязью, от него отвратительно пахло навозом, но он даже не попытался снять испачканную одежду. Просто упал на постель и, когда Кэди проснулась и посмотрела на него, только сказал: «Привет, дорогая!» – и тут же заснул.

Встав, Кэди смотрела на Тарика. Ей следовало оставить его как есть, на том же месте, но вместо этого она стянула с него ботинки и потом с огромным трудом умудрилась снять джинсовую куртку. Слегка приоткрыв глаза, он пробормотал, что она очень сладко пахнет и он очень рад ее снова увидеть, но в ту же минуту снова провалился в глубокий сон. Так что Кэди укрыла его одеялом и пошла вниз – готовить завтрак.

Приготовив несколько порций, она взяла одну для себя и отправилась в горы. Ей необходимо было время, чтобы побыть одной и обдумать свою жизнь. Которая, насколько она могла судить, превратилась в сплошную неразбериху.

Тарик сказал, что любит ее, но это, без сомнения, была ложь. Как человек может полюбить всего после нескольких дней знакомства? Даже если в книгах описаны сотни подобных историй, в действительности такого быть не могло.

А что же она сама чувствовала по отношению к нему?

– Ничего, – громко сказала Кэди, подняв глаза к небу и увидев сгущающиеся темные тучи. Она чувствует к нему ровно столько же, сколько и он к ней, то есть – ничего.

Итак, после того как она выполнит свою задачу в Ледженде – – хотя неизвестно, когда это произойдет, так как вполне возможно, что и сегодня скалы не откроют ей прохода, – она где-нибудь найдет себе место поварихи и никогда больше не увидится с Тариком Джорданом. Он вернется к своим многочисленным леони и вэндел, а она ни за что с ним больше не встретится.

Оглядываясь по сторонам, Кэди понимала, что ей будет очень не хватать Ледженда. Если Тарик сказал правду – правду о лжи – это значит, что город ей не принадлежит, потому что она никогда не становилась хозяйкой всей его собственности и, таким образом, не могла оставить Ледженд себе. После того как она покинет его на сей раз, она никогда больше не увидит эти места.

Первые холодные капли дождя упали ей на лицо, и Кэди поняла, что придется бегом добираться до укрытия. Она отправилась в горы без плаща, а здесь, наверху, переохлаждение грозило обернуться бедой.

Через несколько минут дождь разошелся по-настоящему, и Кэди побежала. Может, ей удастся найти какую-нибудь нависающую скалу, или…

В этот момент она забыла обо всем и застыла прямо посреди тропинки, глядя перед собой. Кэди даже несколько раз моргнула, чтобы лучше видеть, и все-таки не могла поверить собственным глазам: прямо перед ней была небольшая хижина!

– Хижина Коула, – сама себе не веря, проговорила Кэди. Домик, в котором они останавливались вместе, где он рычал на нее, изображая медведя, где дразнил ее, заставлял смеяться до слез.

Не обращая внимания на лужи и грязь, Кэди бросилась бежать и уже через несколько минут укрылась под навесом. С замиранием сердца она взялась за ручку, надеясь, что дверь не заперта. Хижина оказалась в прекрасном состоянии. Несомненно, кто-то постоянно за ней следил.

Дверь легко открылась, повернувшись на щедро смазанных петлях, и Кэди, затаив дыхание, заглянула внутрь. Тут было очень красиво: золотисто-красно-зеленые шторы на окнах, берберские коврики, кушетка, обтянутая темно-зеленым рубчатым плисом, кровать под покрывалом в тон штор. Обнаружить хижину, словно обставленную с помощью умелого дизайнера, в таком захолустье – это было настоящим чудом!

Большой каменный очаг остался в точности таким же, как когда-то в хижине Коула, и все было готово, чтобы разжечь огонь. Дрожа от холода в мокрой одежде, Кэди бросила спичку на бумагу и щепки, и уже через несколько минут большая комната наполнилась теплом.

Около кровати стоял расписной деревянный ящик, напомнивший Кэди о кованом сундуке Коула, в котором она обнаружила когда-то одежду для себя. Сейчас, открыв сундучок с восхитительной росписью, Кэди не слишком удивилась, снова найдя в нем одежду. Через секунду она уже сбросила мокрые вещи и надела теплые, сухие шаровары, толстый свитер и большие шерстяные носки.

Почувствовав себя гораздо лучше, Кэди заулыбалась и направилась в противоположный угол дома, чтобы заглянуть в кухню. Здесь она нашла скрытые от глаза микроволновую печь и кухонный комбайн. Это означало, что кто-то провел сюда электричество.

– Люк! – вспомнила Кэди дипломированного юриста, у которого, как она теперь понимала, она ничего так и не спросила про него самого. Например, как это он умудряется жить в Ледженде и все-таки посещать юридический колледж?

В хижине обнаружился также водопровод, а в спальне – дверь, которой прежде не было. Открыв ее, Кэди увидела крохотную, но прекрасно действующую ванную комнату.

Внезапно дверь распахнулась, и в дом ворвался мокрый и ужасно злой Тарик.

– Что, черт возьми, означает такое твое исчезновение? Никто не знал, где ты. С этой минуты и впредь тебе запрещается отлучаться от меня, никого не поставив в известность, где ты находишься.

Первая радость, которую Кэди испытала, увидев Тарика, погасла от этих слов.

– Отлучаться от тебя? Словно от персоны королевских кровей?

Его темные брови сошлись на переносице, с носа на свитер все еще падали капельки дождя. Кэди пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы удержаться и не броситься в его объятия.

Вместо этого она заставила себя отвернуться и посмотрела на пылающий огонь.

– Ты убедился, что со мной все в порядке, так что можешь уходить, – тихо сказала Кэди, но не услышала за своей спиной ни звука. Он, не двигаясь с места, так и стоял у дверей, даже не пытаясь снять промокшую насквозь одежду.

Кэди не поворачивалась, пока хватило сил, но потом не выдержала и взглянула на Тарика. Он смотрел на нее так, что все тело ее покрылось мурашками. Она кожей ощущала его взгляд. Глядя Тарику в глаза, Кэди видела перед собой мужчину, которого сотни раз встречала в своих снах, мужчину, которого повсюду искала, о котором мечтала. Он был тем, с кем она сравнивала всех остальных, и сравнение всегда оказывалось только в его пользу.

И вот теперь совсем так же, как в ее снах, он протягивал ей руку. Сейчас он не сидел в седле, но она уже видела его верхом, когда он появился из леса и спас ее от шальной пули. Нижняя часть его лица была открыта, но она видела ее закрытой в день самой первой их встречи. За его спиной вместо бесконечной пустыни была дверь хижины, за которой стояла сплошная стена дождя.

Нет, отличия от ее снов не имели значения! Перед ней стоял ее темноглазый принц с горящим взглядом, обещающим впредь всегда заботиться о ней. Именно таким он видела его в своих снах. Кэди не сомневалась, что может ему доверять. Несмотря на все их ссоры, она знала, что в конце концов он станет ее защитником на всю жизнь.

Кэди колебалась всего мгновение. Во сне она пыталась и не могла дотянуться до него, дотронуться до его протянутой руки. Что-то всегда отбрасывало ее назад. Но сейчас между ними не было ничего, кроме ее собственного упрямства.

Она не стала брать его за руку. Вместо этого Кэди бросилась к Тарику, широко раскрыв объятия, упала ему на грудь, и он крепко прижал ее к себе.

– О, Кэди, – сказал он, дотрагиваясь губами до ее волос. – Как я тебя люблю! Ты даже не представляешь, как я счастлив, что ты больше на меня не сердишься. Извини меня за этот проклятый судебный иск, но его приготовил еще мой отец. Прости, что солгал тебе про приписку к завещанию Рут: я боялся, что ты отправишь меня прочь, если у меня не будет повода остаться с тобой.

– Я, бы так и сделала, – согласилась она, прижимаясь к его мокрой насквозь куртке.

– А что касается нашего брака… Это просто моя мечта. Я всегда хотел, чтобы со мной жила темноволосая девушка с длинной косой. У тебя случайно нет пятнистого пони?

Он говорил о том самом сне, о котором именно в этой хижине рассказывал ей когда-то Коул.

Слегка отстранив ее и взяв за подбородок, Тарик заставил Кэди поднять голову, так что глаза их встретились.

– Ты прощаешь меня за то, что я слегка привирал? Просто мне хотелось быть рядом с тобой и заставить тебя полюбить меня.

При этих словах Кэди отвернулась от него. Любила ли она этого человека? Она не была уверена. Получалось, что она никогда не знает наверняка, какие чувства испытывает к мужчине. Точно так же она говорила Коулу и себе, что любит Грегори. Потом выяснилось, каков Грегори на самом деле, и Кэди начала вспоминать Коула, словно он был святым. Однако не могла же она любить его, раз он погиб и даже не был взрослым.

– Я не знаю… – заговорила было Кэди, но Тарик заставил ее замолчать, закрыв рот нежным поцелуем.

– Ты не знаешь, любишь меня или нет, – сказал он, и глаза его весело сверкнули. – Я терпеливый человек и могу подождать, пока ты это выяснишь. Это дело времени.

Он подхватил ее на руки и опустил на постель, медленно снимая с нее одежду, покрывая поцелуями обнажающиеся один за другим участки кожи.

– Кэди, я.,. – начал он, словно хотел сказать нечто важное, но, подняв голову, посмотрел ей в глаза, и она увидела, что в них полыхает пламя страсти. – К черту эти нежности! – усмехнулся он, и в следующую секунду остатки одежды полетели с нее прочь.

Кэди успела понять только, что все в ней вспыхнуло от страстного желания, какого она никогда прежде не испытывала. Она тоже начала стягивать с него мокрую одежду, отчаянно стремясь поскорее прикоснуться руками и губами к его коже, почувствовав его наощупь и на вкус так же, как чувствовал ее сейчас он.

Казалось, его руки и губы были повсюду одновременно. Когда на нем не осталось одежды, Тарик выпрямился на кровати и, приподняв Кэди, положил ее на себя, впиваясь губами в ее груди, руками прижимая к себе ее пышные бедра. Оба они окунулись в волнующий и страстный круговорот поцелуев и прикосновений.

И когда ей уже казалось, что она не может этого вынести, он наконец перевернул ее на спину и вонзился в ее лоно с восхитительной силой. Кэди только выгнулась ему навстречу и едва не закричала от его первого проникновения. Именно этого мужчину она ждала, именно его она хотела всю свою жизнь!

Через несколько секунд оба они достигли наивысшего блаженства, и обессиленный Тарик опустился на Кэди, крепко прижимая ее к себе. Совсем недолго Кэди пролежала неподвижно, пытаясь унять прерывистое дыхание, но Тарик снова принялся целовать ее в шею, а руки его тем временем опускались все ниже. И они начали все сначала…

***

Кэди сидела на полу, прислонившись спиной к кровати, и слушала, как сердце гулко бьется где-то внутри, под бесстыдно обнаженными грудями. Она знала, что ей следует встать и что-нибудь на себя накинуть, но чувствовала себя слишком измученной и слишком пресыщенной, чтобы шевелиться. Честно сказать, она была слишком счастлива, чтобы задумываться сейчас над такой мелочью, как одежды.

В комнате стоял невообразимый беспорядок. В какой-то момент Тарик умудрился уложить ее даже на обеденный стол, в эйфории скинув на пол расставленные на нем украшения и разложенные салфетки. Они перестали заниматься любовью только ненадолго, чтобы Кэди приготовила им что-нибудь поесть, но потом они насыщались обнаженными телами друг друга.

Сейчас она смотрела на него через распахнутую дверь ванной комнаты и потихоньку подтягивала к себе валяющееся на полу покрывало, чтобы прикрыть им тело.

– Нет, – со смехом остановил ее Тарик, и она улыбнулась ему в ответ. Он стоял перед ней совершенно обнаженным. Кэди никогда не видела столь красивого тела. У него были широкие плечи, покрытая густыми черными волосками грудь и мускулы, развитые за годы тренировок, когда он овладевал навыками применения холодного оружия. За последние часы Кэди успела почувствовать, насколько он гибок, и силен. Ее удивило, что все его тело покрыто синяками, но когда она задала ему вопрос, откуда они, он только криво усмехнулся и сказал:

– Тренировки.

Тарик опустился рядом с ней на пол, притянул ее голову к своему плечу и спросил:

– Хочешь принять ванну вместе со мной?

– Очень горячую и с обильной пеной? – прошептала она.

– Очень горячую и с обильной пеной, – подтвердил Тарик, поднимаясь и оборачивая покрывало вокруг ее плеч. – Накинь-ка что-нибудь на себя, только не очень много, – чувственно улыбаясь, распорядился он.

Кэди хотела было спросить, зачем ей одеваться, если они собираются в ванну, но догадалась, что он задумал: горячий источник Коула, место, где она мыла голову в далеком прошлом!

Тридцать минут спустя они оба сидели по шею в горячей воде, в том самом природном источнике, которым когда-то уже пользовалась Кэди. Правда, здесь произошло немало изменений. Был построен очень похожий на естественный грот с великолепными каменными ступенями, над которыми нависали листья папоротника.

– Это ты сделал? – спросила она, запрокинув голову и прищуриваясь от удовольствия. – Это ты восстановил хижину?

– Да, – тихо ответил он, внимательно наблюдая за Кэди.

– Но почему? Если Ганнибал стреляет в людей, которые пытаются попасть на эту территорию, то… – Она открыла глаза и посмотрела на Тарика. – Он действительно стреляет в тех, кто приезжает в Ледженд?

Тарик усмехнулся.

– Не всегда.

Первой реакцией Кэди на вновь вскрывшуюся ложь был гнев. Она хотела даже обвинить Тарика в том, что он вынудил Ганнибала участвовать в своих… Однако гнев вдруг прошел, Кэди закрыла глаза и расслабилась. Преследуя ее, думала она, Тарик не жалел усилий, чтобы оказаться к ней как можно ближе, и это было замечательно. Если вспомнить об отношениях с Грегори, это все-таки здорово, если мужчина готов на все, лишь бы завоевать тебя!

– Кэди, – тихо позвал он. – Я хочу, чтобы ты мне все рассказала. Я хочу знать, что произошло между Рут и тобой.

Посмотрев на Тарика, она вздохнула.

– Ты никогда мне не поверишь. Правду сказать, чем больше проходит времени, тем меньше я сама верю в случившееся.

– И все-таки, поверю я или нет, я хотел бы услышать эту историю.

Несколько мгновений Кэди колебалась. Вчера она даже не задумалась бы, рассказывать ли об этом ему или кому-то еще, но сегодня он перестал быть для нее посторонним человеком. Его тело стало знакомо ей, как не было до этого знакомо тело ни одного мужчины. И, если быть до конца честной с собой, Кэди следовало признать: она никогда не считала его совершенно чужим. Она глубоко вздохнула.

– Я по какому-то странному капризу купила старый короб для муки. Собиралась поставить его на кухне в доме, где собиралась жить с Грегори. Внутри этого ящика обнаружилось свадебное платье, часы и фотография.

Ее рассказ длился почти час. Тарик, не перебивая, успел выбраться из бассейна и помог выбраться ей, старательно вытер ее, и оба они оделись. Когда они добрались до хижины, начало темнеть, а Кэди все еще продолжала говорить. Тарик не произносил ни слова, но она почти физически ощущала, как он ее слушает. Можно было подумать, что он слушает ее душой.

Только однажды он перебил ее, чтобы задать вопрос:

– Ты любила его?

– Коула? – переспросила Кэди, зная, кого Тарик имеет в виду. – Не знаю. В определенном смысле – да, но думаю, я не сомневалась, что это не может длиться вечно, поэтому сдерживала себя.

– Ты хорошо умеешь это делать, – почти неслышно произнес Тарик и попросил продолжать рассказ.

К тому времени, когда они добрались до хижины, Кэди почти закончила свое повествование о времени, которое она провела в Ледженде с Коулом.

Тарик подвел ее к круглому дубовому столу, на котором всего несколько часов назад они занимались любовью.

– Ты мне не веришь, – предположила Кэди, опускаясь на стул, который он ей придвинул.

– Я верю каждому твоему слову, – ответил он. – Что тебе положить на омлет?

– Спрашивают, с чем сделать омлет, а не что положить на него, – поправила она, не уверенная в том, что он ей верит. Да и кто поверил бы в ее историю? – Знаешь, дай-ка я его приготовлю, – сказала она, направляясь к кухонному столу.

– Кэди, любовь моя, – сказал он, опуская руки ей на плечи и подталкивая ее снова к столу. – Я влюбился в тебя не потому, что мне нужна повариха. Ты моя гостья, и я сам о тебе позабочусь. Может, я и не могу приготовить мясо так, как ты, но омлет, без сомнения, способен сделать.

Кэди улыбнулась. Никто никогда не изъявлял желания что-нибудь для нее приготовить. Кроме Коула. Кроме Тарика.

– Все что угодно, – сказала она. – Я согласна на все, что бы ты ни положил на омлет и внутрь. Как хочешь, так и делай.

– Один омлетик из тины, сию секундочку! – воскликнул он, поворачиваясь к плите. – Расскажи-ка мне о… – он запнулся, словно ему трудно было произнести это имя, – о Грегори.

Кэди засмеялась.

– Не раньше, чем услышу о Леони, Вэндел и всех остальных.

Повернувшись, он так засмеялся, что у нее даже дыхание перехватило.

– В моем прошлом осталось столько женщин, что мне жизни не хватит рассказать тебе о них. Думаю, лучше нам начать с твоих мужчин. Их было несколько меньше.

– Ха-ха! В моей жизни их было не так уж мало.

– Назови имена, чтобы я смог с ними разделаться.

Глядя ему в спину, она смеялась, и ей вдруг пришло в голову, что никогда в жизни она еще не была так счастлива. Всю жизнь она, кажется, что-то искала, точно не зная, что именно. Она никогда не была довольна тем, что делает. Будучи шеф-поваром в «Луковице», мечтала выйти замуж за Грегори и завести детишек. Оказавшись в старом Ледженде, хотела попасть куда-то еще. Потом, вернувшись к реальной жизни, обнаружила такое, что вообще захотела все бросить и бежать!

Но сейчас она оказалась там, где должна быть, делала то, что должна делать, и рядом именно с тем мужчиной, с которым ей предназначалось быть.

– Расскажешь мне, о чем ты думаешь? – тихо спросил Тарик, глядя на нее.

– Тебе хотелось когда-нибудь, чтобы время остановилось? Ты когда-нибудь говорил себе: «Хочу, чтобы это мгновение длилось вечно»?

Он отложил нож в сторону, опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои ладони.

– С того момента, как впервые увидел тебя в моем кабинете, я только об этом и думаю.

– Ха! Ты был с другой женщиной, когда я пришла в твою квартиру. А до этого ты был груб и отвратителен, и…

– Я не сказал, что мне понравилось это чувство, – сказал он, и взгляд его озорно блестел. – С того самого момента, когда я впервые заглянул в твои глаза, я увидел в них конец своей свободы. Больше никаких безумных вечеринок… Больше никаких супермоделей. Никаких…

– Я все время слышала, что ты очень замкнутый человек; Ведь люди даже не знают твоего имени. Невозможно жить уединенно и в то же время постоянно посещать вечеринки и иметь сонм девушек.

Улыбаясь, Тарик вернулся к разделочной доске.

– Тебе никто не говорил, что женщина, у которой слишком много мозгов, раздражает?

– Грегори говорил.

– Уверен, что говорил. Представляю себе: он-то думал, что нашел женщину своей мечты, которая будет готовить и держать рот на замке. Могу поспорить, ты шокировала его, когда сказала, что уходишь навсегда, правда?

Стоя у Тарика за спиной, Кэди молча улыбалась. Она прекрасно поняла, что он хочет спросить. Ему необходимо было убедиться, что она никогда не вернется к Грегори.

– Ты прав. Он не мог в это поверить. – Она немного помолчала. – Догадываюсь, что Леони тоже немного рассердилась, когда ты дал ей отставку.

Повернувшись, он удивленно посмотрел на нее.

– Я и не догадывался, что дамы знают подобные слова. Кое-что из произнесенного ею я даже никогда прежде не слышал!

Кэди громко хохотала, а Тарик тем временем поставил перед ней большое блюдо с пышным, дымящимся омлетом. Потом он придвинул свой стул к ее, и они начали есть из одной тарелки, потягивая белое вино из одного бокала.

– Я хочу побольше узнать о тебе, – тихо попросила она, посмотрев на него поверх бокала. – Я тебе рассказала все, что необходимо знать обо мне, а сама ничего о тебе не знаю. Чем конкретно занимается твоя компания?

– Делает деньги. Мы, Джорданы, очень хорошо умеем делать деньги. Но очень плохо умеем поддерживать личные отношения с другими людьми. Может быть, это проклятье, которое послано нам жителями Ледженда за то, что Рут, как они считали, сделала с ними. А может быть, это проклятье, ниспосланное нам младшим сыном моей пра-пра-прабабушки Рут. Или, возможно, это моя собственная вина, хотя, по-моему, последнее маловероятно.

На мгновение Кэди заглянула под его маску веселья, самодовольства и кривых усмешек и увидела необыкновенную печаль в его глазах. Она заметила в них боль. Мистер Фаулер сказал, что К. Т. Джордану тридцать четыре года и он до сих пор ни разу не был женат. Кэди никак не могла понять, почему.

– Ты действительно собирался жениться на этой Леони? Только для того, чтобы завести детей?

– Да. Действительно собирался, потому что, видишь ли, я потерял всякую надежду найти тебя.

Она хотела было спросить, что он имеет в виду, – но поняла, что уже знает это. Накрыв ладошкой его руку, Кэди заглянула ему в глаза.

– Ты ведь знаешь, что я должна вернуться, правда? Как только скала снова откроется, я должна вернуться в Ледженд. Его глаза вспыхнули гневом.

– А что ты можешь там сделать? Разве ты способна изменить то, что уже произошло? Ты что, хочешь вернуть к жизни своего святого Коула, чтобы вернуться к нему?

– Нет, конечно, нет! Я просто хочу сделать все, что в моих силах, чтобы.., чтобы…

Поднявшись, он смотрел на нее сверху вниз.

– Ты понятия не имеешь, что хочешь или можешь сделать. Единственный для тебя способ предотвратить трагедию Ледженда – это не дать, чтобы Коула убили. А как ты собираешься это сделать? Закрыв его своим телом?

Она не обдумывала это заранее.

– Я не знаю, что смогу сделать. Может, мне удастся найти Рут до ограбления и предупредить ее.

– А как ты пересечешь Границу Джордана?

Она смотрела на него, ничего не понимая. Через ворота в стене проходила дорога, и единственное, что ей нужно было сделать, это идти по дороге.

Тарик опустился перед ней на колени и, умоляюще глядя на Кэди, взял ее за руки.

– Граница Джордана – это каменная стена, которая делит город на две части: на одной стороне – «чистые» Джорданы, на другой – прочее отребье. Рут не говорила тебе, что вдоль стены двадцать четыре часа в сутки ходят вооруженные охранники? Она не предупредила, что здесь стреляют в любого незнакомца, который пытается хотя бы приблизиться к джордановской башне из слоновой кости? Чужаки не могут запросто подойти к их величествам Джорданам и поговорить с ними.

– Почему ты говоришь «делит», «ходят»? Ты имеешь в виду «делила», «ходили»? Тарик распрямился и отошел к камину.

– Именно это я имею в виду, – тихо сказал он. – Ты сказала, что боишься кому-либо рассказывать свою историю, потому что тебе никто не поверит, но я верю. И я вижу грозящую опасность. Ты не можешь возвращаться, Кэди. Даже если проход в скале откроется, ты не можешь вернуться.

– Я должна, – просто сказала она.

– Нет! – закричал Тарик и ударил кулаком по каминной доске. – Я не могу тебе позволить сделать это.

Может, ей следовало обидеться на его слова, но она не обиделась, потому что увидела в глазах Тарика тревогу, и попыталась его успокоить.

– Не думаю, что у меня появится возможность выбора – делать или не делать. Каждый раз, когда я смотрю на скалы, проход оказывается закрыт.

При этих словах он тепло улыбнулся ей и, подойдя поближе, обнял за плечи.

– Отлично. Надеюсь, что проход закрылся навсегда. – Тарик слегка откинулся назад и заглянул ей в глаза. – Ты выйдешь за меня замуж, Кэди? – тихо спросил он.

Кэди колебалась. Именно этого она хотела, разве не так? И все-таки что-то удерживало ее. Может, то, что трое мужчин вошли в ее жизнь за последние несколько месяцев, и она слегка запуталась в них.

Когда она уже хотела ответить, он остановил ее поцелуем.

– Предложение всегда будет в силе, – сказал он. – Так что не спеши. Думай столько, сколько тебе нужно.

Кэди крепко обхватила Тарика за талию и прижалась к нему.

– Давай-ка, – дружеским тоном предложил он, – завалимся в постель и немного поспим.

– О? – Брови Кэди удивленно поползли вверх.

– Ну, если ты можешь спокойно спать, когда я лежу рядом с тобой, то я тоже могу, – сказал он, словно бросая ей вызов.

После двух часов непрерывной любви Кэди, наконец, действительно уснула в его объятиях.

Когда она проснулась на следующее утро, Тарик уже ушел.

Думая, что он где-то на улице, она оделась и вышла, но сколько ни искала, не смогла его найти. К полудню она потеряла надежду на то, что он появится верхом на своей лошади и даст какие-то разумные объяснения своему исчезновению, так что Кэди отправилась вниз.

К тому времени, когда Кэди добралась до Ледженда, она решила, что ненавидит всех мужчин на свете, особенно тех, что носят фамилию Джордан и вечно исчезают, не объясняя ни слова. Неужели это была просто игра, чтобы попытаться заманить ее в постель, а после этого покинуть ее? Она решила, что за ним прилетел вертолет и забрал его в Нью-Йорк. В конце концов, в Ледженде его ничто не удерживало, поскольку Кэди ничем не владела ни сейчас, ни когда-либо прежде.

Когда она вошла в город, вокруг никого не оказалось, и Кэди очень этому обрадовалась, потому что решила упаковать свои вещи и уехать. Тарик был прав, размышляла она, поднимаясь по лестнице дома Джорданов и хватая свой чемодан. Что она сможет сделать, вернувшись в Ледженд? Какое ей дело до Джорданов? Несколько месяцев назад она ничего о них даже не слышала, и…

Она замерла с какими-то вещами в одной руке. В комнату, что она собиралась делить с мужчиной, которого с этого дня не желала никогда больше видеть, ввалился Люк. Кэди была настолько сердита, что даже не сразу его заметила. Потом глаза ее расширились от изумления.

На нем болталась грязная, рваная рубашка, бок был разодран в кровь. Еще одно кровавое пятно виднелось прямо на голове – ярко-красная отметина прямо вокруг шеи. Люк часто и тяжело дышал.

Кэди подбежала к нему и, обхватив за плечи, помогла сесть на край кровати. Когда стало ясно, что у него нет сил даже для того, чтобы сидеть, Кэди осторожно уложила юношу на спину.

– Что случилось? – испуганно спросила она. – Взорвался прииск? Ганнибал не может оттуда выбраться? А как… – Глаза ее расширились от ужаса. – Тарик? – прошептала она, забывая о своей обиде. Когда она увидела, как Люк на нее смотрит, она сразу поняла, что он пытается ей сказать. Поднявшись, она посмотрела на него сверху вниз. – Произошла авария, да? Здесь есть телефон? Я могу как-то позвать на помощь? Как мне?..

– Нет, – наконец прохрипел Люк. – Никакой аварии не было. Мы с Тариком… – Он замолчал и поднес руку к шее, потом кивнул на графин с водой, что стоял на столике рядом.

Дрожащими пальцами Кэди налила полный стакан воды и передала его Люку, пытаясь сосредоточиться на обработке ран Люка, потому что боялась думать о том, что выражение лица Люка означает, что Тарика больше нет.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Люк допил воду и вернул ей стакан.

– Мы прошли по переходу, – прохрипел он и снова поднес руки к горлу. – Прости, но виселица черт те что делает с горлом.

При этих словах Кэди села на кровать и уставилась на Люка.

– Они повесили его? – только и смогла выдавить Кэди.

– К тому моменту, когда мне удалось смыться – еще нет, но я не знаю, сколько времени оставалось у него в запасе. – Он посмотрел на нее. – Они ведь могут и застрелить его.

Кэди показалось, что она сейчас потеряет сознание, и, наверное, это едва не произошло, потому что Люк обхватил ее за плечи, чтобы не дать ей упасть.

– Почему? Как? Когда? – шептала Кэди.

– Завтра на рассвете, но кто знает, сколько времени сейчас там?

Внезапно Кэди стало все ясно, и она бросилась к двери. Однако Люк схватил ее за руку, прежде чем она добралась до лестницы.

– Куда?.. – прохрипел он.

– Я собираюсь к нему.

– Он сказал – нет. Ты не должна идти за ним. – В глазах Люка стояли слезы, с такой болью давалось ему каждое слово. Кэди видела, как быстро он теряет силы.

Прежде чем она снова вернется в Ледженд – если ей удастся увидеть проход в скалах, – она должна узнать, что там произошло и что она там обнаружит.

Кэди ласково проводила Люка в спальню, прошла в ванную, налила полный кувшин теплой воды и взяла чистые тряпки. Промывая его раны, она смогла разузнать почти все, что случилось.

Получалось, что в тот самый день, когда они с Тариком приехали в Ледженд, он увидел, что проход открывается для него, но не для Кэди. Так что вечером он попросил Люка пойти вместе с ним. Вернувшись в прошлое, молодые люди попали в день, предшествующий перестрелке, в результате которой погиб Коул и вся его семья.

Кэди внимательно слушала, а Люк, то и дело умолкая, рассказывал, как они с Тариком изо всех сил попытались предупредить семейство Джорданов о том, что им следует держаться подальше от банка на следующий день.

– Но они не стали нас слушать, – сказал Люк. – Мы все испробовали. Тарик даже ужасно подрался с какими-то людьми на Границе Джорданов.

Кэди даже перестала обмывать раны Люка.

– С ножом?

– С ножом и боевым мечом, что висел прямо на стене. И врукопашную.

Неудивительно, что на следующее утро он рухнул в кровать рядом с ней и немедленно заснул, подумала Кэди. Его следовало отвести в больницу и сделать рентгеновское обследование.

– А что случилось вчера вечером? – поинтересовалась Кэди, принимаясь за порез у Люка на боку. Поскольку рубашка юноши была разодрана в клочья, Кэди без труда стянула ее.

– Тарик сказал, что раз он не может остановить Джорданов, то сможет остановить грабителей. И мы весь день прождали у банка.

Кэди почти не сомневалась в том, что Люк скажет дальше.

– Мы были чужими в этом городе, и они… – Он снова с выражением боли на лице поднес руку к горлу.

– Они решили, что вы заодно с грабителями, – закончила Кэди за Люка. Глаза юноши расширились.

– Да. Они подумали, что воры выслали нас на разведку. Они смеялись надо мной, когда я сказал, что мы спасли целое семейство Джорданов от смерти и что на самом деле мы спасли весь этот чертов город. Они сказали…

– Ш-ш-ш… – сказала Кэди. – Тебе не нужно больше говорить. Просто отдыхай.

– Нет, – возразил Люк. – Я должен вернуться. Они собирались линчевать нас, но Тарик стал драться против всех них и дал мне время уйти через проход в скале. Но они стреляли.

Кэди не могла позволить себе переживать из-за того, что она слышит. Именно сейчас ей не следовало терять голову.

– Итак, ты не знаешь, жив он или нет?

– Нет, – признался Люк и снова упал на постель. – Я должен вернуться к нему.

– Да, конечно, должен. Но я хочу, чтобы ты сначала чуть-чуть отдохнул, а я тем временем соберу тебе немного еды, чтобы ты взял ее с собой. И пожалуйста, прими пару таблеток аспирина. Сделаешь это ради меня?

Его глаза закрылись, он улыбнулся, и Кэди поняла: он считает, что она глупенькая женщина, которая думает только о еде даже в самые кризисные времена.

Однако у Кэди были совершенно другие планы. Пятнадцать минут спустя, дав Люку две таблетки снотворного, которое она обнаружила в шкафчике на кухне, и убедившись, что молодой человек забылся беспокойным сном, она была готова к возвращению в старый Ледженд. Надев то, в чем она вернулась из времен, проведенных с Коулом, она покинула комнату.

Однако, спускаясь по лестнице, Кэди сознавала свое полное бессилие. Как спасти Тарика от виселицы? Никто из жителей Ледженда ее не узнает, так что она не будет иметь на них никакого влияния. Она вряд ли сумеет верхом прискакать к тюрьме, выхватить ружья и заставить их отпустить Тарика. Или сумеет?

Во дворе стояла Вэндел, одетая в черный кожаный костюм, который обтягивал ее так, – что можно было подумать, он нарисован прямо у нее на теле. У Кэди в мозгу всплыли слова о «быстрой транспортировке».

– Эта штука может въехать в гору? – спросила Кэди, направляясь к Вэндел.

Вэндел посмотрела так, словно ей под нос подсунули нечто отвратительно вонючее.

– Зависит от того, кто за рулем, – с вызовом сказала она. – Чтобы тебе было понятнее: это все равно что от плиты ждать, когда она сама все приготовит.

Кэди пропустила ядовитое замечание мимо ушей.

– Тогда почему, как ты думаешь, Тарик сказал, что тебе только кажется, что ты умеешь водить мотоцикл, а на самом деле даже не умеешь правильно выжать сцепления?

Рыжеволосой жерди понадобилась всего секунда, чтобы прийти в себя и выговорить:

– Где он?.

Кэди ласково улыбнулась.

– Я как раз собираюсь ему навстречу.

– Садись, – приказала Вэндел, перебрасывая ногу через мотоцикл и со всей силы ударяя по педали газа. Не успела Кэди как следует усесться, как они уже неслись по направлению к Дереву-виселице.

Глава 28

Несколько позже Кэди поняла, что Вэндел оседлала сегодня не «харлей-дэвидсон», а совершенно другой мотоцикл. Он был оснащен покрышками с пятисантиметровыми резиновыми шипами, которые вонзались в дорогу так, что машина стремительно полетела в гору в ту секунду, когда Кэди вымолвила: «Наскальные рисунки». После этого ей оставалось только покрепче держаться за ручку мотоцикла.

Мелкий гравий летел во все стороны, и у Кэди не было возможности хорошенько все взвесить, но все-таки ее очень волновал вопрос: что если, когда они подъедут, проход в прошлое окажется закрыт?

Однако этого не произошло, и как только они приблизились к огромной обрывистой стене, Кэди увидела его прямо перед собой: дальше виднелось кладбище, на котором было куда меньше надгробных камней, чем даже во времена Рут. К тому же Кэди поняла, что солнце там уже село. Люк сказал, что Тарика собирались повесить на рассвете. На рассвете завтра или сегодня? Неужели его уже нет в живых?

– Большое спасибо, – сказала она Вэндел, соскакивая с мотоцикла. – Очень ценю твою доброту. Я – о! – я приготовлю для тебя что-нибудь вкусненькое, когда вернусь. – Она бегом бросилась к проходу и в ту же секунду оказалась в Ледженде.

И тут, к своему ужасу, она поняла, что Вэндел катит по земле свой огромный мотоцикл, но не отстает от Кэди, спешащей по направлению к городу. Остановившись, Кэди уперлась руками в бока.. – Тебе нельзя со мной! Ты должна вернуться в Ледженд.

– А мне так кажется, что это и есть Ледженд, – сказала Вэндел, оглядываясь. – Немного изменившийся, но это, без сомнения, кладбищенский двор. Я его всю свою жизнь знаю.

– Мне сейчас не до этого, – сказала Кэди, сжимая руки в кулаки и глядя на приближающуюся Вэндел. – У меня есть очень важное дело, и мне не нужно, чтобы мне мешали.

Вэндел, вскинув брови, удивленно посмотрела на Кэди.

– Что же это творится с тобой, с моим братцем и с моим сексапильным кузеном? Если ты еще раз повторишь ложь о том, что вы женаты, я уж постараюсь устроить тебе веселую жизнь. Можешь мне поверить: я умею доставлять очень большие неприятности.

– Послушай, у меня правда нет на это времени. Мы с тобой можем сцепиться, как две кошки, но несколько позже. Я должна убедиться, что Тарик еще жив и… – По заинтересованному взгляду Вэндел Кэди поняла, что допустила ошибку. – Ты должна вернуться. Спускайся вниз по тропинке и…

– Я покину это место, только если кто-то вынесет меня отсюда. Ты считаешь, что у тебя хватит сил?

– Мне пришлось бы навьючить двух слонов. – Кэди постаралась, чтобы ее улыбочка была как можно слащавее, потом отвернулась и быстро пошла По направлению к городу, а Вэндел последовала за ней, таща рядом свой мотоцикл.

– А почему это моего кузена может не оказаться в живых? – спросила она.

Кэди решила, что вполне может сказать правду, потому что у нее не было времени придумывать более-менее правдоподобный ответ.

– Его могли повесить за ограбление банка.

– Понятно. Кэди сжала губы.

– Оставь свой покровительственный вид, я-то знаю, что ничего тебе не понятно.

– Мне понятно, что ты не вооружена и никто тебя не поддерживает. У тебя даже нет необходимой информации, так как же ты можешь попытаться кого-нибудь спасти?

Кэди зашагала быстрее.

– Итак, что ты намерена делать? Приготовить что-нибудь вкусненькое для нехороших парней, чтобы они в знак благодарности отдали тебе Тарика?

– Нет, я собираюсь обменять на него тебя, – огрызнулась Кэди как можно злее, готовая убить себя за то, что попросила эту женщину подвезти ее на мотоцикле.

– Неплохая идея, – тихо проговорила Вэндел.

Кэди даже приостановилась и широко открытыми глазами посмотрела на Вэндел, которая продолжала упрямо шагать вперед.

– Ты, без сомнения, внесешь смуту в их ряды, – сказала Кэди. Вэндел слегка улыбнулась.

– Послушай, поваренок, нам следует выработать план.

– Ладно, тощая, я его выработаю. Вэндел хихикнула, но не остановилась, а по-прежнему шла за Кэди – мотоцикл сбоку, рыжие волосы развеваются за плечами.

– Обычно от женщин мало толку, но ты могла бы мне понравиться.

– Если это комплимент – спасибо. План будет такой. – Кэди даже не сделала вид, что ей интересно, что думает по этому поводу ее спутница. Не собиралась она также рассказывать ей о том, что привело к сегодняшним событиям. – Я хочу, чтобы ты спряталась. Я хочу, чтобы ты никому не попадалась на глаза, пока я проникну в город и…

– Черта с два я буду прятаться! Я…

– Ты привлечешь всеобщее внимание! – закричала Кэди. – И это именно то, чего я хочу, как и ты, но только в тот момент, когда я скажу, что ты можешь это делать.

Вэндел даже заулыбалась при этих словах, а Кэди с облегчением вздохнула.

– Я войду в город одна и выясню, где находится Тарик и что здесь происходит. На меня никто внимания не обратит. Ты будешь дожидаться здесь а я за тобой вернусь.

– Оставаться незамеченной, да? – Вэндел даже хмыкнула, словно говоря, что это совершенно невозможно.

Посмотрев на обтягивающие одежды Вэндел, Кэди покачала головой.

– А,чем ты занимаешься, чтобы зарабатывать на жизнь?

– Ничем. Я вышла замуж за очень богатого старика, он умер через три года после свадьбы и все оставил мне. – Вэндел поведала об этом с таким вызывающим видом, словно Кэди собиралась осуждать ее за это.

– Ты, наверное, очень одинокая женщина. – Эти слова настолько удивили Вэндел, что усмешка исчезла с ее хорошенького личика.

Однако она быстро взяла себя в руки и пробурчала:

– Отправляйся. А я пока немного вздремну. Я провела очень бурную ночь.

Кэди остановилась ровно на столько, чтобы увидеть, как Вэндел закатила свой мотоцикл в тень больших тополей, и бросилась почти бегом к городу. Насколько ей было известно после посещения Ледженда с Рут, это была улица Проклятий, а слева от нее проходила Граница Джордана. Значит, она незаконным образом оказалась в той части, которая принадлежала этому семейству. Неужели вооруженные охранники могут открыть по ней стрельбу за проникновение на чужую территорию?

Справа Кэди увидела пыльную дорожку, ведущую к дому Джорданов, месту, где в двадцатом веке они жили вместе с Ганнибалом. Кэди колебалась, ей никак не удавалось собраться с духом. Каждый раз, когда она видела этот город, он оказывался новым, так что трудно было сориентироваться, куда идти. Сейчас в сумерках это стало почти невозможно. За дорожкой находилось то, что Коул называл библиотекой. В его мечтах это было большое, красивое здание, на самом деле – маленький деревянный домик, нуждающийся в покраске. Вдалеке Кэди увидела церковь, но совсем не таких размеров, как в городе Коула.

Между библиотекой и церковью дорога поворачивала налево, и там на кругу могли развернуться самые большие телеги, так что у человека, попавшего на территорию Джорданов, вряд ли могло найтись этому хотя бы какое-то оправдание. За каменной оградой, преграждающей путь «никчемным людишкам», лежал город Ледженд, и даже отсюда Кэди могла видеть то, из-за чего была возведена глухая стена. Интересно, в Ледженде было вообще хотя бы что-нибудь, кроме салунов? Насколько видела Кэди – ничего, разве только еще кричащие вывески, предлагающие игры и девочек:

«Французские крошки», «Красотки», «Неистовые»… Вывески шли одна за другой.

– Не удивительно, что Рут ненавидела это местечко, – прошептала Кэди, прежде чем повернуться и направиться вниз по улице, подумывая над тем, не стоило ли ей запастись парочкой шестизарядных револьверов и…

Она замерла, безошибочно определив, что услышала, как сталь бьется о сталь, точно так, как она много раз видела и слышала в фильмах о пиратах и прочих головорезах.

– Тарик! – едва слышно выдохнула Кэди, замирая и прислушиваясь.

Когда звук повторился, Кэди, не задерживаясь ни секунды, подхватила юбки и бросилась по траве назад к библиотеке.

Прибежав туда, откуда доносились сабельные удары, она замерла на несколько секунд и одним прыжком бросилась вперед. Какой-то человек обхватил горло Тарика одной рукой, огромная кривая сабля вот-вот должна была опуститься и снести Тарику голову с плеч. Как справедливо заметила Вэндел, у Кэди не было никакого оружия, поэтому она схватила с земли большой камень, налетела на незнакомца сзади и опустила камень прямо на голову мужчине, который в ту же секунду упал без сознания.

– Что такое? – проговорил Тарик, когда здоровяк внезапно отпустил его.

– Ты в порядке? – спросила Кэди, обнимая Тарика за талию. – Он ранил тебя? Они что, собираются тебя повесить? Люк сумел выбраться, он хотел за тобой вернуться, но…

Она резко замолчала, потому что заметила, что Тарик ухмыляется. И не просто ухмыляется, а готов вот-вот рассмеяться.

Она медленно отошла в сторону и посмотрела прямо в его сияющее от радости лицо.

– Извини, – смущенно проговорила Кэди и отвернулась, чтобы уйти, но он поймал ее руку и не отпускал.

– Кэди, сладкая моя, хабибби, – говорил он, едва сдерживая веселье. – Я все тебе объясню через секунду, но сначала, пожалуй, мне следует посмотреть, как там мой дед.

Как ни загадочно это прозвучало, Кэди по-прежнему не хотела смотреть на Тарика. Последние несколько часов она места себе не находила от беспокойства о нем, так же как и Люк, а он здесь хохотал, словно ему ни до чего на свете нет дела! Честное слово, она не желала его видеть больше никогда в жизни! Поэтому, когда он отпустил ее руку, чтобы взглянуть на лежащего на земле мужчину, Кэди пошла прочь. Ей следует вернуться в Ледженд Ганнибала и забыть обо всем, что произошло. Лучше всего вообще забыть о том, что Джорданы существуют.

– Нет, ты не уйдешь, – услышала она слова Тарика, который крепко обхватил ее за плечи и повел к человеку, лежащему на земле, но уже пытающемуся подняться.

– Ты в порядке? – спросил Тарик, наклоняясь к мужчине.

Кэди не желала смотреть ни на одного, ни на другого. Она окончательно уверилась: держать меч у горла друг друга – занятие, которое обожают и мальчишки, и взрослые мужчины. Но когда лежащий на земле мужчина посмотрел на нее, она онемела от удивления: это была немного постаревшая копия Тарика – те же темные глаза, те же губы, тот же чувственный взгляд, от которого у нее подгибались коленки.

Первым порывом Кэди было подойти к мужчине и извиниться за то, что она ударила его, но девушка сдержала себя. Не желая разглядывать его во все глаза, она отвела взгляд и смотрела куда-то в пространство, отказываясь разговаривать и с тем, и с другим.

– Это Кэди? – спросил старший с незнакомым ей акцентом. – Она даже прекраснее, чем ты рассказывал.

Тарик еще крепче обнял Кэди за плечи.

– К тому же она смелая, честная, благородная и…

– Я не собираюсь тебя прощать, – прошипела она, ударяя Тарика локтем под ребра и пытаясь освободиться. – Почему ты не сообщил Люку, что с тобой все в порядке?

Не отпуская ее, он убрал с ее лба волосы и поцеловал.

– Радость моя. Люк ушел отсюда три дня назад. Если бы меня повесили, то задолго до того, как ты смогла сюда попасть, чтобы спасти меня.

Она впервые подняла на него глаза и в тот же миг забыла о гневе. Что значил ее гнев по сравнению с тем, что он жив, цел и невредим? И все-таки…

Прочтя все это в ее глазах, – Тарик притянул Кэди к себе поближе.

– Как насчет того, чтобы поесть?

– Я не голодна, но уверена, что те, кто остался в Ледженде, уже проголодались. Я бы вернулась домой и накормила их.

Старший из мужчин уже поднялся на ноги, и Кэди заметила у него сбоку на лбу шишку от удара камнем, сразу почувствовав себя виноватой. Ну почему ей было не подождать хотя бы до тех пор, пока удастся рассмотреть его лицо, а не сразу оглушать его?

– Это не страшно, – заметил пожилой мужчина, наклоняясь и целуя воздух над рукой Кэди. – Я не достоин притронуться губами к такой красоте.

Кэди посмотрела на Тарика, словно желая спросить: «Этот человек настоящий?», но молодой человек сейчас выглядел так, что она догадалась: он ревнует! Это доставило Кэди бесконечное удовольствие. Быстрым движением она освободилась от руки Тарика и предложила незнакомцу взять ее под руку.

– Вы, должно быть, Гамаль.

– Имею честь так зваться, – ответил мужчина, подхватил девушку под локоть, и они пошли прочь.

Однако Тарик поймал ее и так потянул к себе, что Гамаль вежливо извинился, словно забавляясь, и отошел. Он знал, когда следует оставить влюбленных наедине.

– Ты расскажешь мне наконец, почему они тебя не повесили? – спросила Кэди, как только оказалась с ним один на один. – Ты спас Коула?

Было уже совсем темно, их окружали звуки ночи. Она едва могла различить, куда они направляются, но у Тарика, похоже, глаза были, как у кошки, – он ни разу не споткнулся.

– Да, – с улыбкой ответил он. – Мне удалось сделать так, чтобы ограбление не состоялось, но добропорядочные жители Ледженда, похоже, решили, что я был вместе с злоумышленниками. Они невероятно жадны. Не удивительно, что Рут так поступила с городом.

– Так как же ты спасся? – Ей, конечно, не следовало с ним разговаривать. Если бы его хоть немного волновало, что чувствуют другие, он вернулся бы, чтобы сообщить, что с ним все в порядке.

– Гамаль, – тихо проговорил Тарик. – После того как сбежал Люк, горожане ужасно рассвирепели. Знаешь, в нашем времени есть такие кино и телефильмы, где показывают повешения и убийства, но здесь у них – все по-настоящему! Люди готовили еду, чтобы взять с собой в корзиночке на пикничок, который они устроят, когда придут смотреть, как вешают нас с Люком.

Представив, насколько это все было реально и как близко он стоял от самого края, Кэди крепко сжала его руку. Почувствовав это, Тарик остановился, притянул ее к себе и поцеловал так нежно, что она простила его за все.

– И что же он сделал, чтобы спасти тебя? Обнажил перед ними свой меч?

– Сказал им, что я его родственник и Джорданы наняли меня охранять банк. Им оставалось только посмотреть на нас повнимательнее, чтобы убедиться, что он говорит правду о нашем родстве.

Крепко обнимая Кэди, Тарик прижался щекой к ее волосам.

– Прости, что я заставил тебя волноваться. Но когда Люк не вернулся назад, ведя за собой целую армию, я догадался, что существует некоторая путаница со временем. Мне хотелось немедленно вернуться к тебе, но поскольку я, похоже, спас жизни моих неблагодарных предков, я подумал, что скала, вероятно, никогда больше в будущем нам не откроется, поэтому мне захотелось воспользоваться возможностью и.., ну, скажем, оглядеться. И познакомиться поближе с моим пра-пра-прадедом.

Не выпуская Тарика из объятий, она уткнулась лицом ему в грудь и слушала, как бьется его сердце, ощущала его тепло. Ощущала его живое тепло.

– Он знает, откуда ты взялся?

– Нет. Я ничего ему не говорил, но он очень умен, так что, кажется, он кое о чем догадался. Но он не любопытен.

– А как остальные члены твоей семьи? Ты их видел?

– Лишь мельком. Они заняты только собой. Насколько я могу судить, они не отвлекаются на такие мелочи, как повешения. – В его словах послышалась горечь.

Тарик взял Кэди за плечи и слегка отстранил от себя.

– Кэди, любовь моя, ты, наверное, хочешь есть? Мой отец, как я его называю, что-то готовит на костре.

– О? – Интонация Кэди вызвала у Тарика смех.

– Может, ты научишься чему-нибудь новенькому, – поддразнил Тарик. – Он готовит без медных котлов и газовой плиты. У него в распоряжении только несколько прутьев да пара чугунков…

– Ты хочешь сказать, что я не смогла бы готовить на костре? – взвилась Кэди, сразу поняв, что он поддразнивает ее. – Ну, я тебе это припомню! – прошептала она, когда они уже подходили к костру. Однако заметив целого барашка на веретеле, она забыла о насмешках Тарика.

– Жаркое из баранины. – Кэди внимательно смотрела на блюдо из эмали, стоящее рядом с костром. – И кебабы и.., а это баба-гануж?

Когда Гамаль передал ей отрезанный от барашка кусок мяса, она только восхищенно охнула и спросила:

– В чем мариновали это мясо? Нет, не говорите! Это… Тарик засмеялся.

– Мне казалось, ты явилась, чтобы спасти меня, а не обмениваться рецептами.

– Мне следовало позволить им повесить тебя.

– Ты скучала бы обо мне. Кто освещал бы твою жизнь, если бы меня не было рядом? – Он посмотрел на Гамаля. – Правда, она красавица?

– Да, конечно. А она умеет готовить?

– Восхитительно!

– И сколько у вас уже детей?

– Ни одного. Пока.

– Ага! Вот что значит разбавить арабскую кровь. Получается мужчина, но не совсем!

При этих словах Кэди и Тарик рассмеялись в один голос. Как давно уже люди не судят о мужчине по тому, сколько детей он родил!

Гамаль молча смотрел на них обоих, потом он повернулся к Тарику.

– Ты говоришь, что ты мой сын. Но я никак не пойму, кто твоя мать?

Прежде чем Тарик успел ответить, Кэди, широко раскрыв глаза, воскликнула:

– Так это правда! Значит, есть немало женщин, которые могли бы дать жизнь вашим детям!

Гамаль в этот момент накладывал еду в их тарелки. Когда он улыбнулся, в уголках его глаз появились морщинки.

– Рут Джордан, – после паузы сказал Тарик.

– Но я никогда… – попытался возразить Гамаль, но снова улыбнулся. – Но я хотел. Она красивая женщина. И все-таки, если ты ее сын, ты не можешь быть моим.

Тарик взял протянутую ему тарелку.

– На самом деле я вам не сын, я ваш пра-пра-правнук, и если вы ничего не сделаете с Рут Джордан, я могу перестать существовать.

– Понимаю, – согласился удивленный Гамаль. – Ты сказочник. Навеватель снов.

– Да-да! – подтвердила Кэди. – Он самая обычная Шахрезада. Если бы вы слышали, какую историю он рассказал мне про приписку к завещанию Рут! – Легкость, с которой она произнесла эти слова, не скрыла огорчения, которое она испытала при последнем замечании Тарика. Она никогда об этом прежде не задумывалась. Если Тарик предотвратил трагедию в Ледженде, каким образом это изменит семейство Джорданов в двадцатом веке? Если Рут не овдовела, не переспала с Гамалем и не родила ребенка, когда ей было за сорок, как это повлияет на Тарика в двадцатом веке?

Тарик смотрел на нее и, кажется, читал ее мысли.

– Я думаю, кто-то из живущих в Ледженде сегодня должен узнать всю историю, потому что кое-что должно обязательно произойти именно в этом году, – многозначительно сказала она.

Тарик посмотрел на Гамаля, оторвавшись от своей тарелки.

– Как вам кажется, смогу я убедить вас соблазнить Рут Джордан?

– Это зависит…

– От чего?

– От того, сколько я должен буду вам заплатить. Я бедный человек.

Двое мужчин заговорщически рассмеялись, и Кэди, посмотрев на Тарика, сказала:

– Можно не сомневаться, что он твой дед.

Они ели, и Тарик не торопясь рассказывал историю с самого начала, а Кэди восхищалась тем, что он помнит каждое сказанное ею Слово. Надо отдать ему должное, он не утаил и истории отношений Кэди с Коулом. Гамаль размолол кофейные зерна и заварил густой кофе. Очень крепкий. И очень вкусный.

Поскольку Гамаль, казалось, способен был слушать бесконечно, история продолжалась и тогда, когда кофе уже кончился. Когда Кэди зевнула, Тарик притянул ее к, себе, так что ее голова оказалась у него на коленях. Гамаль укрыл ее одеялом, и она заснула.

Кэди дремала у костра, слыша два низких мужских голоса, так похожих друг на друга, и ей было очень хорошо. Она услышала, как Тарик расспрашивает Гамаля о его родственниках и предках – они ведь были родственниками и предками Тарика тоже. С улыбкой отвернувшись от огня, она уткнулась лицом в теплый, упругий живот Тарика, а он закрутил прядку ее волос вокруг уха и погладил ее по спине.

И снова у Кэди появилось ощущение того, что она находится именно там, где должна находиться, и улыбнулась, поняв вдруг, что время и место при этом не имеют значения. Если ты с теми людьми, с которыми должна быть, ты всегда находишься в нужном месте.

– Я тебя люблю, – прошептала она так тихо, что сама едва различила собственные слова. Но Тарик услышал ее, потому что на секунду перестал ласкать ее волосы, и она ощутила, как под щекой у нее быстро напряглись и снова расслабились мышцы его живота. Но он не сделал ничего такого, что мог бы заметить Тамаль, и от этого она тоже улыбнулась. «Дисциплина», – подумала Кэди и снова закрыла глаза. За многие годы он приучил себя дисциплинированно скрывать свои истинные чувства. Продолжая улыбаться, Кэди отдалась на волю сна.

Глава 29

Кэди спала, а Тарик и Гамаль разговаривали всю ночь напролет. Девушка проснулась только на рассвете, села и потянулась. Зевнув, она повернулась и заметила, что Тарик смотрит на нее горящими глазами; ей вдруг показалось, что одежда слишком обтягивает ее тело.

Наверное, от Гамаля тоже не ускользнул этот взгляд, потому что он негромко извинился и ушел. В ту самую минуту, когда они остались наедине, Тарик притянул Кэди к себе и поцеловал.

Потом он оторвался от нее и заглянул ей в глаза с такой любовью, что Кэди замерла от удивления. Ни один мужчина никогда прежде не смотрел на нее так, но с другой стороны, может, то, что она видела в его взгляде, было просто отражением ее собственного взгляда?

– Ты рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня, – прошептала она.

– Конечно. А как еще я мог поступить?

– Вернуться к своим делам и оставить меня одну.

– И потерять такую женщину, как ты? Женщину, которая отказывается от миллионов только потому, что считает, что они получены несправедливым путем?

– Кстати, об этих твоих деньгах. Давай в брачном свидетельстве оговорим раздельное владение собственностью.

Он рассмеялся.

– О? Так ты хочешь выйти за меня замуж? Вместо ответа она поцеловала его в шею. Но он отстранился и серьезно посмотрел на нее.

– Кэди, ты уверена? А как же Коул? Как же Грегори?

– Я уверена, – ответила она. – Не думаю, что я любила Грегори. Я просто боялась, что не встречу никого другого. Что касается Коула…

Руки его крепче впились в ее плечи.

– Так что же Коул?

Она хотела было отпустить ехидное замечание, но он смотрел слишком серьезно.

– Коул мог бы полюбить любую из сотни женщин, и любая из них ответила бы ему взаимностью. Но ты заставляешь меня почувствовать, что я единственная, кого ты способен полюбить. Мне кажется, что со мной ты мог бы поделиться тем, чем не стал бы делиться ни с кем другим на земле.

Он постепенно начал улыбаться.

– Да, с тобой я чувствую себя так, словно мы всю жизнь знакомы и ты частичка меня самого. – Продолжая улыбаться и не сводя с нее глаз, он откинулся назад. – Но я не самый легкий человек, со мной не так просто будет жить.

– Правда? А я-то думала! У тебя такой ровный характер, тебя так легко узнать и понять, так…

– О'кей, у меня есть несколько недостатков.

– Я раскромсаю их ножичком и преобразую. Знаешь, как из луковицы можно сделать симпатичный цветочек?

Он со смехом снова поцеловал ее, потом смачно зевнул.

– Думаю, я должен поспать. Не захочешь ко мне присоединиться?

– М-м-м-м. – Она сделала вид, что взвешивает это предложение. – Я могла бы…

– Это что за чертовщина? – спросил он, приподнимая голову и прислушиваясь.

– Я ничего не слышу.

– Звучит, как движок. Вернее, двухцилиндровый двигатель.

Кэди огляделась, посмотрела на дом Джорданов вдалеке, хозяйственные постройки и сарай. Все совершенно новое – они ведь в 1873 году!

– Не перенеслись же мы в другое время, правда? – полушутя спросила Кэди, и вдруг глаза ее расширились от ужаса. – Вэндел! – прошептала она.

Тарик моментально насторожился.

– Что Вэндел?

– Ой, я.., я забыла о ней.

Тарик схватил ее за плечи.

– Что значит забыла о ней? Не хочешь ли ты сказать, что Вэндел здесь? Пожалуйста, скажи, что это не так.

– Ну-у-у-у. – Кэди сделала шаг в сторону и назад.

– Вместе с ее мотоциклом? – Глаза Тарика пылали гневом.

Кэди уперлась руками в бока.

– Я очень спешила, и она подвезла меня наверх, в гору, а потом прошла вслед за мной сквозь проход. Я что, должна была остановить эту громилу? Может, ты и способен справиться с такими женщинами, но единственное, что удалось мне, это отвязаться от нее, сказав, что она может подождать меня. Она послушалась, но я совершенно про нее забыла, а ты когда-нибудь спал с ней, с этой твоей кузиной?

Тарик некоторое время смотрел на Кэди, озадаченно прищурившись, пытаясь понять логику ее рассуждений, но скоро вынужден был сдаться.

– Стой здесь, – приказал он. – Не сходи с этого места! Ты меня понимаешь?

Повернувшись, Тарик направился к конюшне, а Кэди поспешила за ним, причем ей пришлось бежать, чтобы не отстать.

– Что ты собираешься делать? Может, тебе не следует привлекать к себе внимание, потому что они ведь могут передумать и решить все-таки повесить тебя. Давай, я пойду вместо тебя и…

Тарик резко остановился и повернулся к ней.

– Ты сейчас договоришься до того, что я должен здесь остаться и подождать, пока ты войдешь в заведение, где полно мужиков, увешанных кольтами. Может, мне следует доверить тебе попытку утихомирить мою рассвирепевшую долговязую сестрицу? – Вопрос, по его мнению, был чисто риторический, поэтому Тарик, выпалив его, пошел дальше, не дожидаясь ответа.

– А откуда ты знаешь, что она рассвирепела? – поинтересовалась Кэди, бегом следуя за ним по пятам. Кэди, откровенно говоря, чувствовала себя очень виноватой, оттого что забыла о Вэндел.

– Моя кузина всегда в ярости. Она такой уродилась. – Дойдя до конюшни, он обернулся. – Ну как ты могла забыть о Вэндел? Это все равно, что генералу забыть о том, что он привел за собой армию.

– Или циркачам забыть о своих диких зверях, – пробормотала она, пока Тарик седлал большую лошадь с глазами навыкате. Кэди благоразумно не стала входить в стойло вместе с Тариком.

– Как давно ты ездишь верхом? – поинтересовалась она.

– Не меняй темы. Я хочу, чтобы ты ждала здесь! И не, ввязывайся в неприятности, пока я не появлюсь. Как только я вернусь с Вэндел, мы отправимся назад, в Ледженд. – Он замер перед тем, как вскочить в седло. – Надеюсь, ты не привела сюда Люка и дядю Ганнибала?

– Нет. – Кэди ехидно улыбнулась. – Я дала Люку снотворное, а еду для дяди Ганнибала оставила в холодильнике. Сомневаюсь, что он знает, что нас нет дома.

– Хорошо. – Тарик прыгнул в седло, потом очень серьезно посмотрел на нее сверху вниз. – Я с детства езжу верхом, Кэди, – сказал он. – А ты не уходи отсюда, пожалуйста. Я вернусь, как только смогу, но с Вэндел не так легко справиться. – Лошадь под ним приплясывала, и Тарику потребовалось некоторое время, чтобы показать ей, кто хозяин. – И, кстати, я никогда не спал с Вэндел, – бросил он и ускакал в сторону Ледженда, откуда, как теперь отчетливо слышала Кэди, доносился рев мотоцикла Вэндел.

В тот момент, когда Тарик проехал мимо Границы Джордана, Кэди повернулась и окинула взором лошадей.

– Выбираете, на каком бы поехать? Она удивилась тому, что голос раздался где-то позади нее. Повернувшись, Кэди увидела Гамаля, который стоял в тени, сложив на груди сильные руки. Кэди сразу подумала, что он слышал распоряжения Тарика и все ему расскажет.

– Я не умею ездить верхом, – с невинным видом проговорила она, – просто я рассматривала лошадей.

Гамаль улыбнулся, и Кэди поняла, что видит сейчас, как будет выглядеть Тарик через много лет. «Неплохо», – решила она.

– Должен ли я поверить, что вы – единственная женщина на свете, которая делает то, что ей сказано?

Кэди усмехнулась.

– Так какую лошадь мне выбрать? Я не могу позволить ему уехать одному. Только Богу известно, что может с ним случиться в этом городе.

– А эта Вэндел красивая?

– Сногсшибательная.

Гамаль, может, никогда прежде не слышал такого словца, но понял его значение.

– Тогда могу я предложить, чтобы мы поехали вместе? Мой конь оседлан и ждет.

Через несколько мгновений она уже сидела верхом позади Гамаля.

– Если вы будете держаться слишком крепко, боюсь, мы заставим Тарика ревновать.

– О?! – рассмеялась она. – Вот так? – Кэди крепко обхватила талию Гамаля руками и прижалась грудью к его спине.

– Да, именно так, – улыбнулся он и помчался вниз по дороге.

Глава 30

Однако Кэди так и не доехала до центра города, где, судя по доносящимся звукам, Вэндел демонстрировала возможности мотоцикла из двадцатого века. Вместо этого, заметив двух маленьких мальчиков, которые шли в направлении кладбища с удочками на плече, она попросила Гамаля остановиться и позволить ей слезть с коня.

– Здесь! – решительно сказала она. – Именно здесь.

Гамаль в ту же секунду остановился, повернулся к ней с улыбкой и предложил опереться на его сильную руку, чтобы спешиться. Дети остановились посреди дороги, с интересом глядя на двух наездников. Гамаль сказал что-то по-арабски темноволосому мальчугану, который, без сомнения, был его сыном. Потом, приветливо кивнув и улыбнувшись Кэди, он уехал прочь.

Некоторое время она просто стояла через дорогу от ребят, и все трое с интересом рассматривали друг друга. Юный Тарик во все глаза таращился то на своего друга, девятилетнего Коула, то снова на Кэди, то опять на своего приятеля. Коул и Кэди, не отрываясь, смотрели друг на друга.

Между ними проехал какой-то всадник, улыбкой приглашая Кэди присоединиться к нему, но поскольку она проигнорировала его предложение, пожал плечами и двинулся дальше. Когда незнакомец удалился, Кэди перешла через дорогу, все еще не сводя, глаз с белоголового мальчика, который молча замер рядом со своим темноволосым другом.

Коул был весьма высок для своих девяти лет. Было вполне ясно, в какого мужчину он превратится со временем. Его огромные голубые глаза и выжженные солнцем светлые волосы уже сейчас давали понять, насколько неотразим он скоро будет.

Несколько минут Кэди стояла и смотрела на мальчика, который был почти одного с ней роста. Он будет жить, подумала она. Благодаря тому, что сделал Тарик, Коул и его родные будут жить. И Коул сможет построить свой замечательный дом и сделать все, что в его силах, чтобы помочь городу Ледженд.

– Привет, – наконец сказала она, не сводя взгляда с Коула. Он же смотрел на нее так, словно никогда прежде не встречал живой женщины.

– Собираетесь на рыбалку? – спросила она.

Коул продолжал смотреть на нее молча. За друга ответил Тарик:

– Почему вы ехали вместе с моим отцом? Кэди повернулась и посмотрела на него, заметив, насколько сын похож на отца. У ее Тарика кожа была несколько светлее, а черты лица – не такими округлыми, как у этого ребенка. Однако их родство было очевидно.

– Я приехала сюда с твоим родственником. Его тоже зовут Тарик.

Мальчуган подозрительно прищурился.

– У нас нет родственников в этой стране. Мы с отцом здесь одни.

– Вы самая красивая из женщин, которых я видел, – вымолвил Коул, наконец нарушив молчание. Кэди с улыбкой повернулась к нему. – Кто вы? На кого работаете? – спросил он.

– На кого работаю? – переспросила она и замолчала. – А, понимаю. – Она догадалась, что он имеет в виду публичные дома, в изобилии наполняющие город Ледженд вниз от Границы Джордана. Как ужасно: он считает, что каждая незнакомая ему женщина работает в публичном доме!

– Я ни на кого не работаю. Я повариха. – Глупо было предполагать, что он вспомнит что-то из того, чего на самом деле никогда не было, но в глубине души у Кэди жила надежда, что…

– Для меня вы не готовили. – Нижняя губа Коула выпятилась точно так, как он делал это, когда стал взрослым.

– Нет, готовила! – засмеялась она. – Я приготовила тебе крысу!

При такой новости Коул рассмеялся, схватившись за живот, Кэди смеялась вместе с ним, а Тарик стоял молча и смотрел на них, как на сумасшедших.

Повинуясь какому-то порыву, Кэди обняла Коула и прижала его к себе. В этот момент развеялись ее последние сомнения. До сих пор она задумывалась: не сможет ли любовь к Коулу повлиять на ее любовь к Тарику. Появись у нее такая возможность, вернулась бы она к Коулу? Однако понимание того, что он всего-навсего ребенок, всегда жило у нее в душе. Даже когда она была частью его мечты и частью его взрослой жизни, в самом Коуле оставалось нечто не совсем взрослое.

Кэди отстранилась от Коула и держала теперь его на расстоянии вытянутых рук. Рев мотоцикла где-то вдалеке внезапно прекратился, и Кэди поняла, что Тарик скоро приедет за ней.

– Слушай меня внимательно, – сказала она, заглядывая Коулу в глаза. – У меня мало времени, но мне надо тебе кое-что сказать. Ты отвечаешь за то, чтобы позаботиться об этом городе. Ты меня понимаешь?

Глядя на Кэди широко открытыми, серьезными глазами, Коул кивнул.

– Ты хозяин Ледженда, и ты должен о нем позаботиться, как бы там ни было. Все эти люди смотрят на тебя, от тебя зависят их жизни. Никогда не позволяй никому и ничему мешать тебе заботиться об этих людях. Обещаешь мне это? Слово чести?

Коул снова кивнул.

– Что еще? – размышляла Кэди вслух, пытаясь не упустить что-то важное. Ну почему она не подготовилась к этой встрече? Слева от себя она уже слышала цокот лошадиных копыт и не сомневалась, что это едет Тарик, чтобы забрать ее назад, в их время.

– Будь счастлив, – быстро сказала она. – Ты этого заслуживаешь. И позаботься о своей семье, передай от меня привет бабушке Рут и… – Она повернулась, посмотрела на дорогу и даже заморгала от удивления: к ней приближался Тарик, а поперек его седла, без сомнения, лежала несравненная Вэндел. По тому, как она обмякла, можно было сказать, что она без сознания, если не мертва.

– Я должна идти, – сказала Кэди, делая шаг навстречу Тарику. Даже на таком расстоянии она видела, то он в бешенстве. – Коул, женись на женщине, которая будет уметь готовить и.., устрой для всех пир. Такой пир, какого еще не знал Колорадо. И еще построй для Тарика и его отца мечеть и…

Она замолчала и, подбежав к Коулу, снова обняла его, почувствовав, как мальчуган обхватил ее ручонками.

– Надеюсь, у меня будет точно такой, как ты, сын, – прошептала она и поцеловала его в щеку. Взглянув в глаза Коула, она вспомнила слова мистера Фаулера о том, что прииски почти выработаны. – Если тебе нужны будут деньги, – сказала она, впившись взглядом в его глаза, – поищи лицо старика.

Когда Коул кивнул, словно понял ее, она отпустила его и быстро обняла Тарика.

– Будь ласков с Рут, – шепнула она ему. – Она станет замечательной женой твоему отцу.

Потом Кэди поцеловала и его тоже, отпустила и побежала по дороге навстречу быстро приближающемуся всаднику.

Подъехав к ней, Тарик лишь слегка придержал коня и наклонился далеко вперед, протягивая ей руку. Кэди поймала ее, уперлась ногой в стремя и вскочила на круп коня позади Тарика.

– Это сын твоего прадеда, – шепнула она на ухо Тарику, крепко обхватила его за талию и кивнула мальчуганам, оставшимся на дороге и с открытыми ртами смотревшим им вслед. Тарик лишь мельком взглянул на мальчишек и пришпорил коня.

Они отъехали, и Кэди повернулась, чтобы еще раз увидеть мальчиков, взмахнула рукой и кончиками пальцев послала им воздушный поцелуй.

– Я люблю вас! – крикнула Кэди, хотя не была уверена, что они ее слышат. Однако она, продолжала им махать до тех пор, пока дорога не повернула и они не скрылись из глаз.

Крепче обхватив Тарика за талию, она прижалась головой к его спине и сидела так до тех пор, пока они не проехали мимо кладбища вниз по дороге, ведущей к Дереву-виселице. Она хотела спросить его о Вэндел, висящей поперек спины лошади и все еще не приходящей в сознание, но они ехали слишком быстро.

К тому времени, когда они приблизились к подножию горы, конь изнемогал под весом троих взрослых людей, поэтому на полпути вверх Тарик спешился и повел его под уздцы, как можно быстрее шагая рядом.

– Она в порядке? – спросила Кэди, немного обеспокоенная, потому что Вэндел до сих пор не двигалась. Эта крупная женщина лежала животом поперек седла, похоже, прямо на луке, как Кэди сидела почти на самом крупе.

– Совершенно в порядке, – огрызнулся Тарик, подбирая поводья, чтобы помочь коню пройти по скользким камням.

– Она попала в аварию?

– Агат, столкнулась с моим кулаком. – У Тарика даже скулы сводило от злости.

– О! – Кэди недовольно посмотрела на Тарика. – Ты собираешься заставить меня вытягивать из тебя каждое слово? Что произошло?

– Вэндел хотела остаться – вот что произошло! Ей нравится эпоха, в которой мужчины носят на боку шестизарядный кольт. Она заявила, что они – настоящие мужчины, в отличие от брокеров и банкиров, которые таковыми вовсе не являются.

– И ты ее ударил, – тихо заключила Кэди.

– Не смотри на меня так! – огрызнулся Тарик. – Это был единственный доступный мне способ заставить ее вернуться. Из моего предыдущего опыта я знаю, что она никогда не прислушивается к доводам рассудка, так что пытаться с ней разговаривать бесполезно. Поэтому я сделал то, что должен был сделать.

Кэди никогда не думала, что сможет вдруг почувствовать симпатию к Вэндел, но сейчас она ощутила именно это. Кэди очень хорошо знала, что значит желать находиться там, где не можешь быть.

Когда они добрались до скал с рисунками, перед ними оказался открытый проход в Ледженд двадцатого века. Не останавливаясь, Тарик повел коня вместе со всадницами через этот проход, и они оказались точно в том месте, откуда пришли, но только сто лет спустя.

Тарик помог Кэди спешиться и стянул Вэндел с седла. Она как раз начала приходить в себя и, как только увидела Тарика, начала драться.

– Будь ты проклят! – кричала Вэндел. – Мне понравилось там. Мне подходят эти люди. Я…

– Ты не принадлежишь их времени, – спокойно сказал Тарик, крепко держа ее за талию и отворачиваясь, потому что Вэндел пыталась оцарапать его лицо. – Ты ведь не знаешь, какой вред можешь нанести истории, если останешься. К тому же в том времени много болезней и мало больниц, и…

– Заткнись! – завопила Вэндел. – Заткнись, и все!

Силы, казалось, покинули Вэндел, она нагнулась вперед и разревелась.

Тарик отпустил ее и пошел к коню. Кэди наблюдала за Вэндел с напряженным вниманием. Она даже не заметила, что проход в прошлое оставался пока открытым. Но Тарик это видел, потому что он похлопал коня по крупу и пустил его назад, к хозяину.

– Вы готовы идти?

Позже Кэди уже не могла объяснить свой поступок, но она успела понять, что у прохода свой взгляд на вещи. Когда предполагалось, что она должна пройти через него одна, он открывался только для нее. Позже, когда в прошлое должен был попасть Тарик, никто другой не смог бы им воспользоваться. Теперь же они вернулись, конь удалился в свое время, значит, по всем правилам, проход должен был закрыться. Но вместо этого он оставался широко распахнутым, словно ждал чего-то еще.., или кого-то, подумала Кэди.

Тарик встал между расстроенной Вэндел и проходом, ожидая, когда обе женщины начнут спускаться под гору, а он сможет последовать за ними. Кэди поняла, что он глаз не спустит с Вэндел, пока та не окажется на достаточно безопасном удалении от прохода.

Повернувшись, Кэди зашагала по тропинке и, проходя мимо Вэндел, энергично дернула ее за волосы. Кэди рассчитывала как раз на то, что Вэндел даже не пискнет и не даст Тарику знать об этой проделке Кэди. Вэндел только вопросительно посмотрела на проходящую мимо девушку. В следующее мгновение Кэди споткнулась и, упав, покатилась вниз по тропинке. Как и следовало ожидать, Тарик бросился вслед за ней. Когда же он ее догнал и оба они посмотрели наверх, то увидели только, как Вэндел рывком бросается к проходу и он закрывается за ней с громким хлопком.

Тарик скорее почувствовал, чем понял, что Кэди помогла Вэндел сбежать, и повернулся к ней, готовый разорвать ее на куски. Но вызов на лице Кэди заставил его забыть о гневе. Вместо этого он только с раздражением покачал головой.

– Ты собираешься противоречить мне при каждой возможности?

– Конечно.

– Хорошо, – согласился он, обнял Кэди и поцеловал ее. – Это было на самом деле? Или я все придумал?

– Я не знаю. Думаю, мы должны пойти и посмотреть, как сейчас выглядит Ледженд, разобраться, изменилось ли что-нибудь.

– Нет, я имею в виду не это, – тихо сказал он. – Я про нас. Ты по-прежнему хочешь выйти за меня замуж?

Да, всем сердцем. И никаких других помыслов? Даже о…

Он кажется, не" мог подобрать нужных слов, но она знала, кого он имеет в виду.

– О Коуле?

Поцеловав ее, Тарик кивнул.

– Я рада, что увидела его мальчиком, и теперь я всегда буду вспоминать его таким. – Обняв Тарика за шею, она положила голову ему на плечо. – Теперь я полностью уверена. Уверена, что ты тот самый мужчина, который мне нужен, мужчина, которого я любила столько лет!

Он не спросил, что она хотела этим сказать, потому что знал: у него еще будет для этого время, потому что впереди у них целая жизнь вместе.

– Пойдем, хабибби. Пойдем домой.

– Да, – ответила она, взяла его за руку, и они вместе отправились с горы вниз.

ЭПИЛОГ

Ни она, ни Тарик не были готовы к тому, что увидели, когда, вернувшись в Ледженд, вышли из-за деревьев. Полуразрушенные дома были тщательно отремонтированы. Вместо пришедшего в полный упадок захолустья, которое они покинули днем раньше, Кэди и Тарик оказались в симпатичном туристическом центре с ресторанами и сувенирными лавками. Каждая постройка была отреставрирована в стиле 1873 года. Насколько они могли судить, здесь была предпринята попытка восстановить город мечты Коула.

Взявшись за руки, Кэди и Тарик молча вошли в город. Широко раскрытыми глазами они смотрели на то, как все вокруг изменилось. На доме, который когда-то был настоящей развалюхой и только в мечтах Коула представлялся библиотекой, сейчас висела вывеска, из которой следовало, что здесь размещается Историческое общество. Церковь украсилась великолепными витражами, а особняк Джорданов превратился в музей. На перекрестке они увидели три отеля, в которые переоборудовали несколько старых зданий.

И повсюду были туристы, в основном семьи с детьми, которые не переставали кричать:

– Иди, посмотри на это! Только взгляни, пап! Ты не поверишь!

– Это город-музей, – с удивлением сказала Кэди, рассматривая воспроизведенный неподалеку большой склад. Рядом находился салун с азартными играми, у дверей которого стоял зазывала в атласном камзоле.

– Музей фантазий, – удивленно сказал Тарик, потому что этот город казался таким же фантастическим, как когда-то город мечты Коула. Бордели не заполняли улиц, здесь не шатались пьяные старатели, исчезли грязь и конский навоз.

– Интересно, знают ли здесь, что стало с семьей Коула? – спросила Кэди, поглядывая на здание Исторического общества.

– А мне интересно, каково мое финансовое положение. – Тарик так нахмурился, что Кэди рассмеялась.

– Если история Джорданов так разительно изменилась, ты, может, больше не богач. И быть может, тебе придется искать работу, как большинству из нас.

Тарик не засмеялся в ответ.

– Думаю, я должен сделать несколько телефонных звонков. Встретимся через час. – Он быстро чмокнул ее в щеку и направился к первому попавшемуся на глаза отелю.

Кэди, не теряя времени, пошла к зданию библиотеки, но увидев объявление о том, что каждые пятнадцать минут проводятся экскурсии по особняку Джорданов, отправилась туда. Когда она час спустя встретилась с Тариком, ей было о чем рассказать: Коул женился на мисс Кэтрин де Лонг, которая была одним из самых знаменитых шеф-поваров девятнадцатого века, и она устроила здесь такой пир, о котором ходили предания и сейчас, сто лет спустя.

Сидя напротив Тарика за столиком, покрытым красно-белой скатертью, она разложила перед ним полдюжины буклетов, посвященных сегодняшнему Ледженду.

– Но это может подождать, – сказала она. – Расскажи-ка мне, ты по-прежнему богат?

Он криво усмехнулся.

– Мы неплохо справляемся, благодарю. Что ты выяснила?

– Скажи лучше, что выяснил ты? Что случилось с Вэндел?

– Здесь все еще живет дядя Ганнибал. Похоже, ему принадлежит половина аттракционов, и его очень любят местные служащие. У него есть сын Люк, адвокат в Денвере, который заодно ведет все юридические дела, связанные с Леджендом. – Тарик наклонился к ней поближе. – Но у него нет никакой дочери, и никогда не было. – Он откинулся назад. – Твоя очередь.

Она рассказала ему о Кэтрин де Лонг и ее великолепной стряпне.

– Но… – она нарочно растягивала слова, чтобы подчеркнуть остроту момента, – подожди, дай рассказать об остальных членах семьи Джорданов. – Она придвинула ему буклет, на обложке которого красовалась надпись «Джорданы». – Генеалогическое древо изображено на третьей странице.

Тарик читал несколько минут, потом сказал:

– Интересно.

– Да, очень. Но… – Замолчав, она повернулась к семейству, сидящему за соседним столиком. – Вы не могли бы мне сказать, нашли ли уже «Девичий прииск»?

– Насколько я слышал, нет, – сказал мужчина, глядя на жену. – А ты, дорогая?

После того как они задали этот вопрос половине посетителей маленького ресторанчика и получили один и тот же ответ, – нет, этот прииск пока так и не найден, – Кэди снова повернулась к Тарику.

– Я думаю, Коул нашел его, – шепнула она ему.

– А что тебе известно о «Девичьем прииске» такого, что ты мне не рассказывала?

– Еще до того, как я впервые оказалась в Ледженде, этот прииск был обнаружен недалеко от скал, напоминающих по виду лицо старика и…

– Что? – едва не закричал Тарик, но быстро взял себя в руки. – Почему ты мне об этом не сказала?

– У тебя что, недостаточно денег? – с отвращением поинтересовалась она.

Тарик не обратил внимания на тон вопроса.

– А как ты считаешь, что пытался здесь отыскать дядя Ганнибал?

– Понятия не имею. Он искал… Она замолчала, заметив, что Тарик сердито перелистывал буклеты страницу за страницей и наконец остановился на том, что посвящено приискам. Перевернув буклет вверх ногами, он подтолкнул его по столу к Кэди. Там на снимке прииска «Амарилис», который, совершенно очевидно, был назван так Коулом, в глубине виднелось скопление скал, отчетливо напоминающее лицо старика.

Тарик откинулся на своем стуле и жадно осушил стоящий перед ним стакан воды.

– Я догадываюсь, что ты шепнула Коулу, где найти этот прииск, – сказал он, и Кэди кивнула.

– Я сказала ему, что если он попадет в трудное положение, пусть поищет около этих скал. – Она ждала, как на это отреагирует Тарик. Как она его ни любила, но пока еще знала далеко не все стороны его натуры. Не рассердится ли он за то, что она раскрыла столь важный секрет кому-то другому, а не ему?

Однако Тарик потянулся через стол и взял Кэди за руку.

– Не думаю, что все это возникло бы, если бы не ты. Я даже не имею в виду то, что ты сделала, чтобы не дать Рут уничтожить этот город. Я говорю о деньгах. Твой Коул, видимо, здорово нуждался в этих деньгах. И судя по тому, что сообщили мне мои люди из Нью-Йорка, и по тому, что я здесь вижу, он распорядился ими весьма разумно.

– Да, думаю, так и было. И похоже, он был счастлив. В одной из книжек говорится, что название этого городка обязано легендарной красоте этих мест. Это лучше чем правда, ты не находишь?

– Наверное. Но я думаю, что лучше все-таки правда. Давай поженимся в этом городе? Кажется, я все еще владею почти всем здесь.

Она рассмеялась.

– Да. Давай поженимся здесь.

– А что ты хочешь получить в качестве свадебного подарка? – спросил он, и глаза его заблестели, словно он хотел ее поддразнить.

– Полную свободу действий на кухне и твой сад в Коннектикуте. Пару детишек и медовый месяц в Париже с обязательным посещением «Дэхиллеран», чтобы купить медные котелки и…

Тарик от души рассмеялся.

– Твое желание для меня закон, хабибби. А что ты хочешь "получить на ланч?

Она послушно углубилась в меню, но не видела написанного там.

«Спасибо вам. Рут, – думала она. – Спасибо вам и Коулу, и всем жителям Ледженда. Если бы не вы, мне не достичь бы того, что я имею сегодня. Спасибо вам».

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

ЭПИЛОГ