«Всем сердцем»

Патриция Мэтьюз Всем сердцем

Глава 1

В апреле 1863 года семья Фостер выехала с караваном фургонов, который направлялся в Орегон из Индепенденса, штат Миссури. С ним они проехали значительную часть пути, миновав зловещие ущелья Скалистых гор и заболоченные солончаки Юты. В Неваде их пути разошлись, и дальше Фостеры ехали одни. Конечным пунктом их путешествия был небольшой городок Вирджиния-Сити. До него оставалось всего несколько дней пути.

Серена Фостер дремала, покачиваясь на сиденье крытого фургона под монотонный перестук подков мулов – этот звук стал для нее привычным за долгие четыре месяца путешествия. Серена до смерти устала. Устала от бесконечной дороги. От немилосердной жары. От песка, забивавшегося во все щели, скрипевшего на зубах. Она чувствовала себя маленькой и беззащитной перед этим огромным безводным пустынным миром. Он пугал ее.

Внезапно хриплый крик разорвал тишину. Серена открыла глаза. По направлению к фургону, шатаясь и спотыкаясь, двигался человек. Вот он покачнулся, упал и снова поднялся, размахивая руками и что-то крича. Серена вцепилась в руку матери.

– Да, деточка. Я вижу его.

Марси выглянула из повозки и позвала мужа, дремавшего на неторопливо переступавшей лошади в тени фургона.

– Хайрам! К нам кто-то идет! Взгляни. – Марси Фостер показала в ту сторону, откуда кричали. – Видишь, там человек!

– Господи, что за напасть! Марси, останавливай мулов.

Хайрам Фостер, невысокий сероглазый мужчина лет пятидесяти с небольшим, не отрывал озабоченного взгляда от медленно бредущего незнакомца.

Уже не в первый раз Хайрам задавался вопросом, имел ли он право подвергать риску жизнь близких, пустившись в путь без оружия. Хайрам свято верил в Бога и не желал убивать никаких Божьих созданий – ни людей, ни животных. Его, конечно, предупреждали, что будет большой глупостью путешествовать по диким, неосвоенным землям без средств самозащиты. Оружие по крайней мере могло бы отпугнуть нападавших, даже если он не будет из него стрелять. Однако Хайрам упрямо стоял на своем: «Бог позаботится о нас». И надо сказать, пока ему не приходилось усомниться в этом убеждении.

Незнакомец по виду был молод, явно попал в затруднительное положение и нуждался в помощи. Но был ли это добрый человек, попавший в беду, или один из мошенников, каких много бродило в этих краях? Он вполне мог оказаться вооруженным грабителем.

– Марси! Серена! Спрячьтесь! – предупредил Хайрам женщин.

– Па! Да этот бедняга едва тащится! И он безоружен, насколько я вижу. – С этими словами девушка поднялась, собираясь выпрыгнуть из повозки.

Хайрам резким повелительным жестом остановил ее:

– Нет! Оставайся на месте. Я сам о нем позабочусь.

Со вздохом недовольства Серена опустилась на сиденье. Она любила родителей, но иногда их постоянная опека ее раздражала. Будь на то их воля, они всегда возились бы с ней как с маленькой, оберегая от любых контактов с внешним миром. Она понимала, что они заботятся о ее благополучии, однако, если и дальше так будет продолжаться, ей никогда не удастся распоряжаться собственной жизнью самостоятельно, о чем она страстно мечтала. В последнее время Серене часто хотелось совершить что-нибудь необыкновенное, из ряда вон выходящее, чтобы изменить свою жизнь.

Путник, высокий широкоплечий молодой человек лет двадцати с небольшим, был уже совсем близко. Его ноги облегали высокие сапоги. Черный пыльный сюртук был покрыт копотью, словно его хозяин недавно спасался от степного пожара. Широкие поля шляпы скрывали скуластое небритое лицо и длинные черные волосы, спускавшиеся до плеч.

Хайрам Фостер хлопнул по луке седла. «Вот оно что, – подумал он, – вот почему молодой человек сразу вызывает доверие! Он же просто вылитый священник!» Он спешился и подошел к путнику. Поддерживая молодого человека под руку, Хайрам отвел его в тень фургона.

С трудом разлепив кровоточащие потрескавшиеся губы, незнакомец прошептал:

– Воды... пожалуйста, можно немного воды?

– Дочь! – крикнул Хайрам. – Принеси флягу! Взяв флягу, Хайрам приложил ее к губам молодого человека. Тот жадно набросился на живительную влагу, однако Хайрам позволил ему выпить только несколько глотков.

– Полегче, полегче! Одну вещь я знаю точно. Лучше не пить сразу много. Как долго тебе пришлось обходиться без воды?

– Четыре, а может, пять дней, – прошептал незнакомец.

Серена с любопытством разглядывала его. Несмотря на пыльный костюм и недельную щетину, он был удивительно хорош собой. Голубые глаза, обрамленные длинными ресницами, резко контрастировали с темной от загара кожей. И у него были руки джентльмена– с длинными тонкими пальцами, никогда не знавшими тяжелой работы. Серена сама не заметила, как подошла почти вплотную к незнакомцу. Мать предупреждающе коснулась ее плеча, потянув назад. Девушка покраснела и вырвалась из рук матери. Ее охватило странное волнение. Молодой человек так неотрывно смотрел, будто не мог отвести от нее глаз. В этот момент между ними появился отец.

– Ты священник, парень? Помедлив, молодой человек произнес:

– Мой отец – миссионер-проповедник.

– Как тебя зовут?

– Рори Кленденнинг.

– Ну вот что, мистер Кленденнинг, видно, самостоятельно передвигаться ты не сможешь. Мы держим путь в Вирджиния-Сити, и тебе лучше поехать с нами.

– Я был бы очень благодарен, – ответил Кленденнинг, – если бы вы взяли меня с собой.

– Тогда нам стоит познакомиться. Я – Хайрам Фостер. Моя жена, Марси. А это наша дочь, Серена.

Рори Кленденнинг с трудом обвел их взглядом. Затем голова его бессильно упала на грудь. Хайрам сделал знак Марси, и они вдвоем подхватили его под руки.

– Пора трогаться, – сказал Хайрам. – Хотя моя карта оставляет желать лучшего, но, судя по всему, к вечеру мы доберемся до реки Карсон. У нас осталось совсем мало воды, и пара лишних мулов тоже не помешала бы.

Рори попытался обойтись без их помощи. Однако самостоятельно взобраться в заднюю часть фургона, где располагались спальные места, оказалось ему не под силу. Марси и Хайрам совместными усилиями помогли ему.

– Я посижу с ним, папа, – сказала Серена. – Буду давать ему время от времени понемногу воды.

Хайрам вскочил на лошадь и дал знак жене трогаться. Фургон продолжал свой путь.

Кленденнинг лежал в полузабытьи. Его разбудил толчок фургона. Очнувшись, он обнаружил рядом сероглазую девушку, которая внимательно смотрела на него.

– Еще воды? – Серена протянула флягу. Кленденнинг схватил ее.

– Только немного, – предупредила она.

Сделав несколько глотков, Рори вновь бессильно опустил голову. Серена смочила водой носовой платок и стала бережно вытирать ему лицо.

– Не будете ли вы так любезны сообщить мне, что, во имя Господа, вы делали здесь, в пустынной прерии? Без воды, без лошади – вообще без ничего?

– У меня была фляжка, но она пропала. – Он повернул голову. – У меня была прекрасная лошадь и даже немного денег – около двух сотен долларов:

Она отерла ему лоб и спросила:

– А что произошло? Вас ограбили?

– Да! – воскликнул он. Затем покачал головой: – Нет, было бы не совсем верно сказать так. Я сам свалял большого дурака и потерял свое имущество. Это произошло пять дней назад. Только я остановился на ночлег, как подъехал незнакомец, представившийся Даррелом Квиком. После того как мы перекусили, он предложил перекинуться в карты – чтобы убить время, как он выразился. Ради большего интереса предложил мне играть на деньги. Поначалу я выигрывал, и он предложил мне повышать ставки. И прежде чем я успел моргнуть, он выиграл все мои деньги и лошадь заодно. Тогда я вспылил и потребовал вернуть все назад. Он наставил на меня ружье, забрал мою лошадь и провиант и показал рукой в сторону дороги, по которой ходят повозки. Он сказал – рано или поздно меня подберет кто-нибудь. – Помолчав, Кленденнинг с горечью добавил: – Джереми предупреждал меня, что карты – от дьявола! Но я его не послушался. И вот чем это кончилось.

– Думаю, не стоит так убиваться. В этих краях такое случается сплошь и рядом и с более опытными людьми, чем вы. А кто такой Джереми?

– Мой отец.

Кленденнинг откинулся на спину, как будто эта длинная речь отняла у него последние силы. У него было волевое лицо, и Серена подумала, что если он оправится после этих событий, то будет вполне в состоянии постоять за себя сам.

Находясь всегда под зоркой опекой родителей, Серена очень мало знала о лицах противоположного пола. И она еще никогда не находилась так близко от мужчины, если не считать, конечно, ее отца. Она ощутила жгучее любопытство. Ей хотелось узнать побольше об этом привлекательном молодом незнакомце.

Внезапно, чуть не напугав ее, он заговорил:

– А вы, Серена, кто вы? И что вы делаете здесь?

– Мы едем в Вирджиния-Сити. Папа получил письмо от адвоката, Спенсера Харда, что моя тетя Хетти умерла и оставила завещание на его имя. – Серена грустно улыбнулась. – Я никогда не знала тетю Хетти. Она уехала на Запад еще до моего рождения, и с тех пор от нее не было никаких вестей. Мы всю жизнь едва сводили концы с концами на маленькой ферме в Иллинойсе, а когда началась война, стало еще хуже. Отец продал ферму, мы купили фургон, мулов и запасы продовольствия на месяц путешествия. Вот так мы и оказались здесь. Мы даже не знаем, большое ли наследство получим от тети Хетти, но папа думает, что это все равно больше того, что было у нас раньше...

Серена прервала рассказ, заметив, что Рори спит. Остаток дня она дремала и просыпалась, только когда Кленденнинг просил пить или намочить ему лоб. Солнце уже склонилось низко над горизонтом, когда раздался крик отца:

– Вот эта река!

Серена пробралась в переднюю часть фургона и устроилась на сиденье рядом с матерью. Довольно долго она оглядывала окрестности, не веря своим глазам. Она привыкла не доверять миражам пустынной степи. Уже не раз ей виделись сверкающие голубые озера, мерцающие вдали. Но стоило приблизиться – и они исчезали. Однако это был не мираж. Последние лучи заходящего солнца скользили по гряде холмов, а заросшие тополями берега реки все еще не исчезали.

На опушке тополиной рощи Хайрам Фостер приказал остановить фургон. Пока он выпрягал мулов и водил их поить к реке, Серена помогала матери выгружать кухонную утварь и еду. Рори Кленденнинг попытался предложить свою помощь, но он был настолько слаб, что вряд ли смог бы им действительно помочь. Серена строго наказала ему не двигаться с места и пошла собирать хворост. Когда Хайрам вернулся, костер уже горел.

– Я пойду искупаюсь, – сказала Серена, взяв мыло и пару грубых полотенец.

– Только будь осторожней, дочь, – предупредил ее Хайрам Фостер, когда она направилась в сторону реки. – Не вздумай забираться слишком далеко.

Серена пробиралась сквозь прибрежные заросли высокого тростника, пока их стоянка не скрылась из виду. У самой воды была небольшая полоска песчаного пляжа. Сквозь кристально чистую воду виднелись плоские камни. Хотя Серена знала, что матери это бы не понравилось, она разделась догола и аккуратно встряхнула платье, прежде чем повесить его на ближний куст.

Тем временем в лагере Рори Кленденнинг истекал слюной от запахов готовящейся еды. У него внезапно свело живот.

– Извините, – он быстро поднялся, – я сейчас вернусь.

Марси Фостер оторвалась от приготовления пиши и озабоченно нахмурилась.

– Хайрам, как ты думаешь, прилично ли отпустить его, когда Серена там одна?

– Ты зря беспокоишься, Марси. – Хайрам ущипнул жену за плечо. – Все-таки этот парень – сын проповедника. А кроме того... – тут он позволил себе пошутить, – я очень сомневаюсь, что в его состоянии можно причинить Серене какой-нибудь вред.

Между тем Серена сидела в теплой воде, деловито намыливаясь и смывая с себя дорожную грязь. Впервые с тех пор, как они покинули дом, она могла позволить себе такую роскошь. Вода была слишком драгоценной, чтобы тратить ее на умывание. А на предыдущих стоянках мать ни разу не отпускала ее купаться к реке. Уже совсем стемнело, когда она, чистая и освеженная, вышла из воды. На берегу девушка торопливо вытерлась грубыми полотенцами и натянула одежду. Ужин, должно быть, уже готов, а родители беспокоятся.

Как раз в тот момент, когда она натягивала платье, раздался стук подков. Судя по звуку, там было несколько всадников, и они направлялись в сторону их стоянки. Подхватив полотенца, Серена поспешила к родителям. Но не прошла она и нескольких шагов, как раздавшиеся выстрелы заставили ее замереть от ужаса. Ледяной страх сжал ей сердце. В панике она рванулась вперед, продираясь сквозь плотные заросли тростника, и увидела около костра нескольких всадников. Не думая об опасности, девушка бросилась вперед. Однако прежде чем она успела выскочить из зарослей камыша, кто-то схватил ее сзади и резко прижал к земле. Она уже открыла рот, чтобы закричать, но незнакомец крепко зажал ей рот рукой, так что она не могла издать ни единого звука.

Она услышала быстрый шепот в ухо:

– Тише. Это я, Кленденнинг. Молчите и не двигайтесь. Иначе они обнаружат нас.

Серена перестала сопротивляться. С того места, где она лежала, было ясно видно фургон и стоянку. Но где же ее родители? По поляне сновали всадники. Все они были в повязках, закрывавших лицо до глаз. Все, кроме одного, у которого все лицо было скрыто страшной демонической маской. Видимо, это был их главарь.

Она видела, как они привязали веревки к верху фургона и его колесам. Двое на лошадях привязали оставшиеся концы лассо к седлам и пустились вперед. Веревки натянулись, и фургон начал крениться набок. Затем с ужасным грохотом упал на землю.

Пламя костра взметнулось вверх от порыва ветра, и Серена увидела две неподвижные фигуры на земле. Мать и отец! Крик застрял в горле девушки. Она попыталась вырваться из рук Кленденнинга.

– Нет, Серена, нет! – яростно зашептал он. – Вероятно, они мертвы, и видит Бог, как я сожалею об этом. Однако если мы обнаружим себя, эти люди убьют и нас.

Всадники оставались на поляне еще несколько минут. Затем человек в маске выстрелил из пистолета в воздух, подавая знак остальным. Пустив лошадей галопом, бандиты скрылись в темноте.

Кленденнинг подождал, пока стук копыт не затих вдали, и отпустил девушку. Она вскочила и бросилась на поляну. Добежав до стоянки, она упала на колени перед родителями, лежащими в пыли у костра. Тело Хайрама Фостера лежало поперек тела Марси, словно он пытался закрыть ее от выстрелов. Оба они были мертвы.

Серена подняла полные слез глаза.

– Но за что? Ради чего? Ведь у нас нечего взять! Отчаянно рыдая, девушка нежно гладила по лицу мертвую мать. Все произошло настолько быстро, что она никак не могла поверить в этот ужас.

Кленденнинг беспомощно смотрел на нее. Ему очень хотелось утешить ее, но он никогда не попадал в подобную ситуацию и не знал, как это сделать. Бессмысленная жестокость, с которой все было проделано, напомнила ему происшествие с Даррелом Квиком. Он чувствовал себя опустошенным и обессиленным и в то же время ясно понимал, что чем быстрее они покинут место трагедии, тем лучше.

Он заставил себя отойти от рыдавшей девушки и принялся за поиски разбежавшихся животных. До Вирджиния-Сити оставалось несколько дней пути. Если они пойдут пешком, не известно, хватит ли у них сил туда добраться. Наконец ему удалось поймать трех мулов. Лошадь Хайрама и четвертый мул бесследно исчезли.

Кленденнинг привязал животных к тополю и подошел к фургону. Спицы одного колеса были сломаны, и было видно, что оно больше никогда не пустится в путь. Да и в любом случае, подумал Кленденнинг, они не смогут поставить фургон на колеса, даже с помощью трех оставшихся мулов.

Повернувшись к Серене, он с удивлением обнаружил, что та роется в карманах Хайрама. Она приподнялась на коленях и махнула рукой, подзывая его поближе. Глаза ее лихорадочно блестели.

– Посмотрите, вот все сбережения отца, – сказала она. – Здесь пятьдесят долларов – все, что у нас было. Но они не взяли даже этого! Значит, они не собирались нас ограбить?

– Не знаю, Серена, мне тоже очень хочется это понять...

– Нет, нет, вы не понимаете! – Она вскочила и возбужденно заговорила: – Люди не скачут по прерии просто так по ночам, бессмысленно убивая первых попавшихся путников. Я думаю, они следили за нами. И у них была какая-то цель, раз они следили именно за нами.

– Тогда почему они не искали вас? Почему ускакали, не довершив начатого?

– Я и сама не знаю. И к тому же тот человек, в странной маске... Это было ужасно. – Она передернула плечами.

– Серена, у нас мало времени. Нам нужно немедленно уходить. Представьте, а вдруг они вернутся? Мы похороним ваших родителей и уйдем отсюда.

– Нет! – На мгновение Серена забыла о своем страхе. – Нет! Я не могу позволить похоронить их здесь!

– Придется. Другого выхода нет. Фургон мы поднять не сможем, и мне удалось разыскать только трех мулов...

Серена понимала, что он прав, но ей не хотелось этого признавать.

– Прямо сейчас, сегодня? Может, нам хотя бы дождаться утра? И при свете дня...

– Если эти бандиты вздумают вернуться, они не будут дожидаться утра. А если ваши предположения верны? – Он обхватил руками плечи. – Что, если они искали вашу семью? Ведь они могут вернуться за Сереной Фостер, а мы не сможем даже защищаться... – Внезапно его осенило: – Скажите, у вашего отца было ружье?

– Нет, – она покачала головой, – он не верил, что люди могут убивать друг друга.

– Похоже, кто-то здесь не разделял его взглядов, – угрюмо сказал Кленденнинг. – Но вы понимаете: раз мы безоружны, нам тем более следует поскорее отсюда уйти.

– Но хоронить их здесь? В этой пустыне? – Ее глаза опять наполнились слезами.

– Серена, это единственное, что мы можем сделать для них, – деликатно, но настойчиво сказал он.

Кленденнинг нашел лопату и начал копать могилы. Серена была не в состоянии смотреть на это. Она стояла, прислонившись к тополю, и тихо плакала. Только когда могилы были выкопаны, она повернулась к поляне. Когда Рори подошел к мертвому Хайраму, она бросилась к нему и оттолкнула, затем упала на колени, нежно провела рукой по лицам родителей и решительно встала.

– Можете продолжать.

Когда останки Хайрама и Марси Фостер были преданы земле, Кленденнинг встал перед их могилами и прижал шляпу к сердцу. Он пытался вспомнить слова, которые его отец говорил в таких случаях. В голове пронеслись воспоминания о том, как он путешествовал с Джереми Кленденнингом в его миссионерских поездках по Миссисипи. Наконец Рори заговорил медленным, размеренным голосом:

– Отче наш, сущий на небесах. Я знал Хайрама и Марси Фостер меньше дня. Но они были добрыми людьми, гнусно вырванными из жизни в расцвете сил. Милостивый Господь, мы знаем, что их души теперь отправились к Тебе, в небесное царство. Мы молимся об их вечном блаженстве... – Тут он замолчал, закашлявшись, и поспешно закончил: – Аминь.

Теперь следовало заняться Сереной. Пока он засыпал могилы землей, она отошла в сторону. Однако когда он начал выравнивать землю, пытаясь скрыть следы, она подошла ближе.

– Что вы делаете? Я, наоборот, хотела оставить здесь какие-нибудь метки, чтобы потом вернуться и найти это место.

– Нет, Серена, нет. Если убийцы вернутся и обнаружат, что убитые погребены, они сразу догадаются, что здесь кто-то был.

– Но ведь они все равно поймут это, не обнаружив здесь никого.

– Не совсем так... – он отвел взгляд, – эти места полны... э-э... хищников. Животные, которые поедают... Простите, что я должен сказать об этом вам.

– О, – произнесла она упавшим голосом.

– А теперь, – сказал он энергично, – давайте заберем из фургона все, что вам нужно, но не больше, чем поместится на одного мула. Конечно, все фляги, которые у вас есть, и одеяла. Насколько я знаю, несмотря на лето, здесь по ночам очень холодно.

Надеясь отвлечься от горестных мыслей, Серена забралась в фургон. Внутри после падения все было перевернуто и разбросано. Она отыскала две фляги и отдала их молодому человеку.

– Пойду наполню их, – сказал он.

Дорожный саквояж Серены был раскрыт, вещи вывалились наружу. Девушка быстро перебирала их, откладывая необходимое и связывая в узел. Туда же она положила и остатки продовольствия. Когда Рори вернулся, она уже заворачивала одеяла.

– Поехали, Серена?

– Еще минутку.

Где-то здесь, в этом хаосе вещей, были погребены альбом с семейными фотографиями, Библия и ее личный дневник, но она понимала, что не сможет найти их...

– Серена. – В голосе молодого человека сквозило нетерпение.

– Иду. – Бросив прощальный взгляд, она выбралась наружу. Ей казалось, что здесь, на этой большой поляне, остаются вся ее прошлая жизнь и детство. Она постаралась запомнить место, где были похоронены родители. Когда-нибудь она вернется и поставит памятники на их могилах.

Кленденнинг помог ей забраться на одного из мулов. Серена часто ездила верхом в Иллинойсе, и управлять мулом ей было несложно. На краю поляны она в последний раз обернулась, но сдержала слезы. Время рыданий прошло. Внутри бушевала холодная ярость. Когда-нибудь убийцы заплатят за это зверское преступление!

Было довольно зябко, ночной холод пробирал до костей. Серена, с наброшенным на плечи одеялом, ехала последней. Вьючного мула вел на поводу Кленденнинг. Девушка смертельно устала. Снова и снова она возвращалась мыслями к ужасным событиям этой ночи, и перед глазами вставали лица отца и матери. Глаза ее наполнялись слезами, когда она представляла их неподвижно лежащими под тонким слоем земли. Почему, ну почему она не была добрее с ними? Как она могла обижать их своими выходками и непослушанием?

Она всегда слегка побаивалась отца, с его твердой верой, суровыми религиозными заповедями и скорого на наказания. Однако она понимала, что он ее любит, даже когда восставала против его сурового воспитания. Просто он делал то, что, по его мнению, пошло бы ей на пользу...

И мать. Бедная, всегда покорная отцу мать... Серена почувствовала глубокий стыд, вспомнив те времена, когда она относилась к ней с тайным презрением. Девушка презирала уступчивость матери. Она осуждала ее, хотя и понимала, что Марси счастлива и полностью довольна такой жизнью.

Слезы полились из глаз Серены при мысли о том, с какой любовью и заботой мать относилась к ней, и о том горе, которое она, Серена, причиняла ей своим вечным упрямством и своенравием. Сейчас она уже не помнила о гневе и бессилии, которые испытывала, стесненная множеством запретов. Сейчас ей было одиноко. Ее страшило неизвестное будущее, и она понимала, что еще слишком мало знает о жизни. До этой поездки девушка никогда не уходила от дома дальше чем на полкилометра. Она посещала только школу и церковь, а они находились совсем рядом. Все ее знания о мире были почерпнуты из школьных учебников. Знания же о мужчинах ограничивались сведениями из Библии и общением с отцом да несколькими мальчиками из школы. Она была абсолютно не готова к той ситуации, в которой оказалась. Горе переполняло ее.

Безуспешно пытаясь освободиться от мрачных мыслей, Серена обратилась к Рори:

– Кленденнинг? Мы будем скакать всю ночь? Мы уже часа четыре в пути.

Он придержал мула.

– Сказать по правде, я с трудом борюсь со сном. Думаю, будет достаточно безопасно, если мы отъедем от дороги и немного поспим, хотя бы до утра.

Рори слез с мула и помог сойти Серене. Они отошли от дороги поближе к реке и привязали животных к ближайшим тополям. Он развернул одеяла и соорудил две постели на мягкой траве, вплотную друг к другу.

Серена сбросила сапоги для верховой езды, накрылась плащом и завернулась в одеяло. Она слышала, как Кленденнинг делает то же самое. Она закрыла глаза, но сон не приходил. Перед глазами мелькали мертвые тела родителей и ночная дорога.

Кроме того, ей было холодно. Дрожа, она прилегла на одеяло, думая, что никогда не согреется. Спустя довольно долгое время она обратилась к Рори:

– Кленденнинг, ты спишь?

– Почти, – сонным голосом ответил он. – Что-то не так, Серена? Ты не можешь заснуть?

– Я никак не могу забыть случившееся. И кроме того, я жутко замерзла.

После минутного размышления он с сомнением в голосе произнес:

– Мы можем лечь вместе и накрыться двумя одеялами. Тогда, возможно, будет теплее.

– Все, что угодно, только чтобы было теплее, – стуча зубами, ответила она.

Кленденнинг поднялся и соорудил новую постель. Серена быстро нырнула под одеяла. Он осторожно устроился рядом, стараясь не касаться девушки.

Несмотря на некоторую необычность происходящего, Серена быстро задремала. В полусне она все ближе придвигалась к Кленденнингу, пытаясь согреться, и скоро уже плотно прижималась к нему.

– Серена... – прерывающимся голосом сказал он. Она ничего не ответила и начала проваливаться в сон. Но что-то беспокоило ее, не давая заснуть. Наконец она поняла: что-то твердое упиралось ей пониже спины.

– Кленденнинг, что это?

– О Господи! – С легким стоном он притянул Серену ближе. И нашел ее губы.

Это было необычно, но довольно приятно. Кроме того, ей было уютно в теплых объятиях. И было приятно, что ее целуют, гладят и шепчут на ухо нежные слова. Поцелуи и слова любви были редкостью в семье Фостеров. Последний раз мать целовала ее в детстве. Она согрелась, словно сидела у огня. И даже когда почувствовала, что Кленденнинг гладит ее под рубашкой, почти не протестовала и не останавливала его. И только когда Кленденнинг оказался на ней и она почувствовала, что он касается очень нежных, интимных частей ее тела, она наконец невнятно запротестовала.

– Все хорошо. Все будет хорошо, Серена, – глухо пробормотал он.

Кленденнинг заглушил ее протесты поцелуями, и Серена потонула в сладостной истоме и в вихре чувств. Внезапно она испытала короткую острую боль. Она вскрикнула, но боль быстро переросла в удовольствие. Казалось, словно сквозь пелену откуда-то изнутри она слышит голос отца: «Это грех, дитя мое, позволять себе тонуть в плотских радостях».

Потом и эта мысль исчезла, и она полностью погрузилась в блаженство, в чистое и светлое удовольствие. В это мгновение все ее мысли, чувства и ощущения сконцентрировались на одном-единственном человеке, который доставлял ей такое наслаждение. И тут все прекратилось. Она чувствовала себя расслабленной и невесомой, словно плыла.

– Прости, Серена, я не мог удержаться.

Эти слова не дошли до ее сонного сознания. Он говорил что-то еще, но она уже спала.

Серену разбудили солнечные лучи. Она открыла глаза с радостной улыбкой, высвободив руки из-под одеяла, потянулась и попала локтем в мирно спавшего Кленденнинга.

Тут она все вспомнила и разрыдалась.

Господи помилуй! Что же она наделала? Ее родители только вчера были погребены, а она... Кленденнинг... Горячий стыд охватил ее. Что он мог о ней подумать? Кем он ее теперь считает?

Кленденнинг поднял голову, часто моргая и еще не совсем проснувшись.

– Что случилось, Серена? – Он повернулся к ней. – Что случилось, почему ты плачешь?

– Ты! Ты – вот что случилось! Ты предательски воспользовался моей слабостью!

Он смотрел на нее, вытаращив глаза.

– Что ты имеешь в виду – воспользовался? Серена понимала, что говорит ерунду, но уже не могла остановиться.

– Я еще не оправилась от горя, была в шоке и замерзла. А ты воспользовался моим положением и... – Тут голос изменил ей, и она остановилась.

Он сильно покраснел и отвел глаза.

– Прости, Серена. Я пытался предупредить тебя прошлой ночью, но...

– Прости! Папа бы тебя высек, Рори Кленденнинг.

– Но я не насиловал тебя, Серена, – рассердился он, – и ты сама не возражала и не сделала никакой попытки меня остановить.

– Я... я никогда не имела дела с мужчинами... Он не отводил взгляда.

– Ну и что? Ты же понимала, что происходит?

Теперь наступила ее очередь краснеть и отводить глаза. Он, конечно, был прав, и эта мысль только еще больше рассердила ее.

– Серена... – голос его смягчился, – я очень сожалею, что все это произошло при таких печальных обстоятельствах, и все-таки я совсем не жалею, что это вообще случилось. Господи, это лучшее, что я пережил в жизни.

Он протянул руку и мягко погладил ее по щеке. Она резко оттолкнула его:

– Не смей прикасаться ко мне!

Она вскочила. В ней боролись стыд и чувство собственной вины. И это злило ее настолько, что голос ее прерывался, когда она с гневом проговорила:

– Если ты думаешь, что я позволю тебе еще раз подойти ко мне...

– У меня и мысли такой не было. Я вообще стараюсь избегать женщин.

– Особенно этой ночью, – резко ответила она. Кленденнинг поднялся.

– Я не сделал ничего плохого. Знаешь, что я думаю? Я думаю, что тебе это понравилось так же, как и мне. И тебе было хорошо. Но ты просто стыдишься в этом признаться самой себе. Со временем все станет на свои места.

– Да! Я хочу попасть в Вирджиния-Сити как можно скорее. И как только мы окажемся в этом городе, я хочу расстаться с тобой навсегда, Рори Кленденнинг!

– Меня это вполне устроит, – угрюмо сказал он. – Как только мы приедем в город, мы расстанемся. Договорились.

Глава 2

До Вирджиния-Сити они добрались через три с половиной дня. На протяжении всей дороги Серена и Рори хранили отстраненное молчание, нарушая его только в случае крайней необходимости. Когда они устраивались ночевать, Кленденнинг предусмотрительно размещал спальные места на значительном расстоянии. Он больше не делал никаких попыток сблизиться с девушкой. Серена же, обуреваемая противоречивыми чувствами, с удивлением поняла, что она как раз была бы не против, если бы он попытался. В первый же день девушка пожалела о своих резких словах и с радостью взяла бы их обратно. Она поняла, что была не права, очень не права. Если и была чья-то вина в том, что между ними произошло, то они были виноваты в равной степени.

Однако Серена была слишком горда, чтобы признаться в этом. Почему Кленденнинг ничего не говорит? И почему он не просит у нее прощения? Она бы с радостью его простила. Но очевидно, он слишком туп, чтобы это понять! Глупый упрямец! Размышляя об этом, она снова начинала сердиться, но категорически не желала заводить разговор на эту тему. А мысли ее тем временем вновь и вновь возвращались к теплым объятиям Кленденнинга и радостям, которые она испытала. С раннего детства Серену учили, что общение с мужчинами до брака порочно и безнравственно. И все же та ночь была полна любви, тепла, в этом не было ничего плохого. А плохо было то, что случилось наутро. Теперь ее мучило чувство вины, а в голове вертелось множество вопросов, которые она хотела, но не решалась задать Кленденнингу.

Наконец они достигли перевала. С другой стороны хребта, чуть ниже по горе, раскинулся Вирджиния-Сити. Деревянные постройки тесно лепились к склону Голд-Хилл. Вначале Серену вид города разочаровал. Он представлял собой нагромождение пыльных, неуклюжих деревянных строений, цеплявшихся за склоны бесплодных гор. Ниже центра города располагалась пестрая мешанина лачуг и палаток, тесно сгрудившихся на небольшом пространстве.

Кленденнинг пристально взглянул на Серену, и она заметила мелькнувшую в его взгляде симпатию. Но тут же отвернулась, решительно подобрав поводья, и направила мула вперед.

Въехав в город, они чуть не оглохли от шума. Крики торговцев, дребезжащие звуки фортепьяно, пьяный смех из многочисленных салунов и беспрестанный железный грохот рудника, располагавшегося чуть выше по горе, смешивались в дикую какофонию. В первый момент Серене стало страшно. Даже земля дрожала под ногами. Только потом она сообразила, что это эхо взрывов с рудника.

Дома в городе в основном были построены недавно, видно, что наспех, в основном из некрашеного дерева. Однако чуть выше по горе блестели окна роскошного особняка. Они въехали в город по Си-стрит – очевидно, главной деловой артерии Вирджиния-Сити. Здесь царило настоящее столпотворение. Серена никогда еще не видела такого огромного количества людей, лошадей и мулов.

Наконец Кленденнинг остановил мула перед платной конюшней. Он долго смотрел на девушку, прежде чем заговорить. Она с надеждой наблюдала за ним. Может, он надумал извиниться? Казалось, самое время. Она наклонилась к нему, почти готовая заговорить сама, когда он произнес:

– Ну а теперь я хочу попрощаться с вами, Серена. Можете оставить мулов в конюшне, а хозяин наверняка подскажет, как найти вашего адвоката. Благодарю за то, что помогли сюда добраться.

Серена неожиданно ощутила, как у нее болезненно сжалось сердце. Она чувствовала одновременно и страх, и гнев.

– Тдк вы покидаете меня? – спросила она неуверенно.

– Вы достаточно ясно выразили свое отношение ко мне, мисс Фостер. – Он бросил на нее быстрый взгляд. – Не смею дольше навязывать вам свое общество. Уверен, ваш адвокат поможет вам обустроиться здесь и разобраться с наследством. У меня нет никаких сомнений, что у вас все будет хорошо.

Он развернулся, чтобы уйти.

– Подождите! Он обернулся.

– Что вы собираетесь делать? Ведь у вас совсем нет денег! Возьмите хотя бы мула, мне они больше не пригодятся.

– Мне от вас ничего не нужно, Серена. Спасибо за предложение. Я как-нибудь обойдусь, не беспокойтесь за меня. – Он приподнял шляпу: – Прощайте, Серена Фостер. – И, повернувшись, зашагал прочь.

Серена уже подняла руку, желая остановить его, затем упрямо поджала губы. Почему она должна извиняться перед ним? Если он такой самостоятельный, то и она сможет обойтись без него. И все же ей было жалко, что он ушел вот так. Словно потеряла близкого друга.

Все еще сидя на муле, Серена огляделась. Ее поражала непрекращающаяся суматоха вокруг. Сначала это ее слегка пугало, но понемногу уже начинала нравиться оживленная суета этого города. Конечно, тут царили грубые, вульгарные нравы, однако чувствовалось, что жизнь здесь бьет ключом. И это нравилось девушке. Ей хотелось окунуться в эту деловую жизнь, такую новую для нее и потому такую привлекательную. Похоже, это было вполне подходящее место, чтобы начать новую жизнь. Значит, сама судьба дарит ей шанс для увлекательных приключений.

Настроение у нее поднялось, и, спешившись, она отвела животных в конюшню. Навстречу ей вышел конюх, и она попросила позаботиться о животных, пока не вернется за ними.

– И присмотрите за поклажей... – Она указала на тюк, навьюченный на одного из мулов. – Позаботьтесь о нем тоже, пожалуйста, я обязательно вернусь за ним.

В этом тюке лежало немного одежды – все, что она забрала из фургона.

– Да, мэм, рад стараться, – закивал похожий на медведя громадный старик конюх. В его бороде застряли табачные крошки.

– Спасибо. – Она отвернулась и аккуратно пересчитала оставшиеся деньги. В отцовском кошельке оказалось около сорока долларов – вполне достаточно, чтобы найти себе жилье и еду на несколько дней. – Скажите, вы не знаете, где находится контора мистера Спенсера Харда?

– Судьи? Так это каждый знает. Судья-то здесь уж сколько живет, еще с тех пор, когда Вирджиния была маленьким поселком. – Он вышел с ней на улицу и указал грязным пальцем перед собой: – Два квартала вниз, потом еще полквартала направо. Увидите двухэтажный дом с вывеской. Подниметесь по лестнице и прямиком попадете в его контору.

Пройдя два квартала, Серена свернула за угол. Она подошла к двухэтажному деревянному дому и увидела вывеску над входом: «Спенсер Хард, адвокат». Держась за перила, она поднялась по ступенькам и попала в узкий коридор. За приоткрытой дверью, на которой было написано то же, что и снаружи, кто-то весело напевал «Милашку Бетси из Пайка». Серена осторожно постучала, открыла дверь пошире и заглянула внутрь. В комнате плавал сигарный дым.

– Адвокат Хард?

– Это я, – откликнулся глубокий жизнерадостный голос. – Входите, пожалуйста!

Серена нерешительно вошла в комнату. Адвокат поднялся ей навстречу из-за старого письменного стола. Он был высокого роста и слегка сутулился. Пепельные волосы, темные и умные глаза, в глубине которых притаились смешинки...

– Мои извинения, мэм, я не ожидал леди. – Он затушил сигару в пепельнице с песком. Выйдя из-за стола, выдвинул стул и жестом предложил ей сесть.

Серена нервно присела на краешек. Спенсер Хард вернулся на свое место. Он наклонил голову и с любопытством спросил:

– Чем могу служить, юная леди?

– Я Серена Фостер. – Выражение его лица не изменилось.

– У меня здесь письмо...

Она достала из кошелька полученное Хайрамом Фостером извещение и протянула его адвокату.

Хард взял письмо и мельком пробежал по строчкам. Его лицо прояснилось.

– О, Хайрам Фостер! – Он поднял на нее глаза. – Значит, вы...

Она кивнула:

– Да, я дочь Хайрама.

Хард обнажил в улыбке пожелтевшие зубы.

– Хетти ничего не рассказывала мне о том, что у нее есть племянница.

– Тетя Хетти уехала из Иллинойса еще до моего рождения. С тех пор мы о ней ничего не слышали. Это письмо было первым известием о ней, которое мы получили.

Немного нахмурившись, адвокат смотрел поверх ее головы, словно стараясь не встретиться с ней взглядом.

– Однако где же ваш отец?

– Мой отец мертв, – с трудом сдерживая подступившие слезы, проговорила она. – Так же как и моя мать.

– Примите мои соболезнования, юная леди. – Он приподнял широкие брови: – Так вы проделали весь путь в одиночестве?

– Нет, я...

Девушка вновь почувствовала, что вот-вот расплачется, но постаралась взять себя в руки. Наконец она сумела справиться с собой и рассказала ему все. Слушая Серену, Спенсер Хард вскочил и начал нервно прохаживаться по комнате, невнятно бормоча. Когда девушка замолчала, адвокат дружески взял ее за руку:

– Великий Боже, детка! Сколько же тебе пришлось пережить! Дикий край и дикие нравы! – Он прошелся по комнате, сжимая кулаки. – Законы здесь не в чести. Но что мы точно можем сделать – так это привезти сюда тела твоих родителей и достойно их похоронить.

– Не понимаю, к чему такая бессмысленная жестокость, – прерывисто сказала она.

Он мрачно кивнул:

– Да, преступление без мотива – обычная вещь в наших краях. Я сообщу шерифу, и он выяснит все, что сможет. Однако вряд ли он найдет преступников.

Он пробормотал себе что-то под нос, полностью уйдя в свои мысли.

Серена кашлянула, чтобы привлечь его внимание.

– Мистер Хард, в письме вы назвали этот город Вирджиния-Сити. Однако хозяин конюшни, показавший мне дорогу, назвал город «Вирджиния»...

– А, это... – Он повернулся к девушке, довольный тем, что она отвлеклась от грустных мыслей. – Это место первоначально носило звучное имя Вашо-Диггинс. Это был просто лагерь горняков – в ту пору здесь как раз нашли золото и серебро. Потом как-то вечером один горняк, которого звали Старина Вирджини Финней, разлил случайно бутылку виски «Вирджиния». Чтобы виски не пропало даром, он не придумал ничего лучше, чем заорать: «Я нарекаю эту пустошь Вирджинией!» – Хард улыбнулся. – Сам я родом из цветущей Виргинии, а здесь зелени не больше, чем в аду... Простите, мэм. Поэтому мы пытаемся переименовать город в Вирджиния-Сити, и если нам это удастся...

Девушка поняла, что он пытается уйти от разговора о ее родителях, и постаралась вновь переключиться на интересующую ее тему:

– Мистер Хард, а что с наследством...

– Ах да, наследство. Это «Рай».– Он вздохнул, и по лицу его пробежала тень. Он вновь устроился за письменным столом. – С этим, конечно, не все просто. Вы знаете, что такое бордель, Серена?

Серена нахмурила лоб:

– Бордель?

– Да, да, именно он.– Хард вновь тяжело вздохнул. – Я предвижу, что вас ожидают некоторые проблемы. Хотя, должен сказать, Хетти предупреждала меня... Бордель, мисс Серена Фостер, – это публичный дом. Наследство вашей тети Хетти, откровенно говоря, состоит попросту из публичного дома. – Он поспешно добавил: – Конечно, она оставила и деньги. Хетти была вполне обеспеченной дамой.

Серена попыталась припомнить, что написано в Библии о публичных домах, и судорожно вздохнула, сообразив, о чем говорит адвокат.

– Вы хотите сказать, что тетя Хетти содержала дом для... для блудниц?

– Блудниц? – Спенсер Хард с недоумением посмотрел на нее. Потом улыбнулся: – Ну, полагаю, можно сказать и так. Да, Серена, Хетти Фостер владела домом для блудниц. Но несмотря на это, ваша тетя все равно оставалась настоящей леди. Если хотите, я расскажу вам немного о Хетти Фостер.

Еще не вполне придя в себя, Серена кивнула. Она никак не могла поверить, что ее представления о тете так отличаются от реальности.

– Да, пожалуйста, буду вам очень благодарна. Адвокат откинулся на спинку кресла и мечтательно прикрыл глаза.

– Ее называли Дурнушкой Хетти, и не зря. И все-таки она была исключительно обаятельной. Это признавали даже те, кто не одобрял ее рода деятельности...

Хетти Фостер была одной из немногих, кто удостоился привилегии называть Спенсера Харда просто Спенсером. Будучи в течение долгого времени единственным юристом в городе, он пользовался здесь уважением и фактически выполнял роль судьи. И даже когда Вашо-Диггинс сильно разросся, переживая новый расцвет, долгое время место судьи оставалось вакантным, так что Харду нередко случалось исполнять его обязанности, разрешая местные тяжбы.

– Соломон пограничных селений, – как он однажды заметил Хетти. – Праведный суд с походного трона!

– Не смейся, Спенс, здешние обитатели без тебя бы совсем одичали.

– Они все равно остаются дикарями. Тут даже библейский Соломон не сумел бы ничего изменить.

– Ладно, все равно ты делаешь все, что в твоих силах, и даже больше... И это, учитывая, что обычно тебе почти ничего не платят за работу.

Он был ее адвокатом, но частенько случалось, что Хетти и сама защищала его от жгучей самоиронии. А затем Хетти влюбилась в него, и ничего хорошего из этого не вышло. Хард, конечно, тоже любил ее, но в Виргинии у него осталась жена – ревностная католичка, и никакой надежды на развод не было. А после внезапной смерти Хетти Хард ясно осознал: теперь всю жизнь он будет мучиться, что они так и не сделали последнего решительного шага, чтобы открыто признать свои отношения.

Пару раз, когда он неуверенно заводил разговор о разводе и женитьбе, Хетти только фыркала:

– Жениться на мне, Спенс? Ты уважаемый человек среди горняков. Что, как ты думаешь, случится с твоей репутацией, если ты женишься на мадам?

– Хетти, но ведь ты-то сама приличная женщина. Ты же говорила, что никогда не...

– Не ложусь на спину за плату? Совершенно верно. Никогда так не делаю. Однако у меня целый курятник девушек под крылышком, которые это делают, что в глазах окружающих уравнивает меня с ними.

– Но ведь многие знают про нас с тобой. И насколько мне известно, ничего плохого об этом не думают.

– Те, кто приходит в «Рай» и платит за то, чтобы провести время с одной из девушек, конечно же, ничего плохого о них не думают. Так обычно думают только их жены, но не они сами. К тому же у многих жены остались где-нибудь в Сан-Франциско. Однако что будет, если кому-нибудь взбредет в голову жениться на проститутке?

– Я знаю нескольких парней, женившихся на проститутках. И они счастливы. Такие девушки становятся хорошими женами.

– Ну не надо сладких слов, – фыркнула Хетти. – Большинство из этих девчонок – ленивые бездельницы с куриными мозгами. За исключением разве что Мадлен Дюбуа. Они и воды-то вскипятить не сумеют, не то что содержать дом и семью. Потому-то они и подались в публичные девки.

И все же, по мнению Харда, у Хетти Фостер было золотое сердце. Она делала все, что было в ее силах, для него, Спенсера. Заботилась о девушках – ухаживала за ними, когда они болели, и вставала на их защиту, когда их обижали пьяные клиенты. И принимала их обратно, после того как они иногда убегали с мужчинами, а потом возвращались, несчастные, избитые и в лохмотьях.

Хетти было уже больше сорока, когда она умерла, – маленькая женщина со вспыльчивым характером и острым языком. Всегда готовая к бою, всегда полная энергии, она двигалась резко и быстро, словно маленький вихрь. Умерла она тоже быстро, без всякой суеты и паники, можно сказать, даже красиво. Она аккуратно подсчитала дневную выручку после закрытия заведения и упала прямо на пороге. Пьяница Док Джонс, частый клиент «Рая», сказал, что она умерла от удара.

Возможно, она предчувствовала свою смерть, а может, нет, кто знает? Но за неделю до этого она пришла к Спенсеру в контору.

– Я пришла по делу, Спенс. Решила, что лучше прийти прямо сюда.

– Что за дело, Хетти? Проблемы?

– Нет, никаких проблем, Спенс. Просто я хочу составить завещание.

– Завещание нужно каждому. Как адвокат, я советую это всем моим клиентам. Но с чего вдруг такая спешка?

– А вдруг я завтра умру?

– Глупости. Ты совсем молода и здорова как лошадь!

– Ах вот что ты обо мне думаешь! После стольких лет я наконец-то узнала правду!

– Хетти, я вовсе не имел в виду...

– Столько лет мы знакомы, а ты все еще не понимаешь моих шуток. Ладно, Спенс, ты согласен составить завещание, или мне придется искать другого адвоката?

– Конечно, сейчас напишем. Скажи, кто будет твоим бенефициарием?

– Бенефициарий – это тот, кто получит все, чем я владею, верно? Я не слишком образованна, Спенс.

– Все, что надо знать в жизни, ты прекрасно знаешь. И да... твой бенефициарий – это тот, кому ты оставляешь все в случае твоей, не дай Бог, смерти.

– Ты вдруг взываешь к Господу? Ладно, я оставляю все, что у меня есть, моему брату Хайраму Фостеру. Не представляю, правда, как он отнесется к такому наследству. Двадцать лет назад, когда я его видела в последний раз, он был страшно религиозен. Он не имеет никакого представления, чем я занималась все эти годы. Хотелось бы мне видеть его лицо, когда он это узнает. К сожалению, они с женой – мои единственные родственники.

– Почтенный святоша наследует публичный дом? – Хард откинулся на спинку кресла и громко расхохотался. Он достал из ящика тонкую сигару: – Покури, Хетти, а я пока напишу твое завещание.

– Да, пожалуй.

Хетти разделяла любовь адвоката к хорошим сигарам. Но курила только наедине с ним. Она считала, что содержательница борделя должна на людях выглядеть как леди. И, соответственно, служить для девушек примером – не пить, не курить, не ругаться и не носить платьев с глубоким вырезом.

Хард обрезал кончики сигар и заметил:

– Ты сказала, что не виделась с братом... сколько... двадцать лет? А что, если их с женой уже нет в живых? Кто тогда будет наследовать?

– Мне никогда это не приходило в голову. Ну ладно, – она затянулась, – а как насчет тебя, Спенс?

Он категорически покачал головой:

– О нет, нет. Только не меня, Хетти. Это будет незаконно, если я напишу завещание, в котором я же являюсь и наследником.

Хетти молча курила, обдумывая ситуацию, затем махнула рукой, решившись:

– Если Хайрам и его жена будут мертвы, то какая разница? Я могла бы оставить все Мадлен. Я привязана к девочке, но у меня есть некоторые сомнения насчет ее. Если я сразу оставлю все Мадлен, она может зарваться и пуститься во все тяжкие. И тогда другие девочки останутся без работы и без куска хлеба. А если бразды правления примет кто-то другой, она будет прекрасной управляющей для «Рая». – Хетти глубоко вздохнула. – Тогда пусть все отходит Брэду Страйкеру...

Хард резко поднял голову:

– Брэд Страйкер?! Великий Боже, но почему именно он?

Хетти тихо рассмеялась.

– Из-за Элии Страйкера, отца Брэда, упокой Господь его душу. Ты ведь, Спенсер, наверное, не знаешь, что старый Элия ссудил мне денег, которых хватило, чтобы купить этот дом и начать дело. Конечно, я расплатилась с ним еще задолго до его смерти, и с порядочными процентами.

– Хетти, если тебе нужны были деньги, почему ты не обратилась ко мне?

– Обратиться к респектабельному адвокату, чтобы занять денег на открытие дома терпимости? – Она бросила на него изумленный взгляд. – Да никогда в жизни! – Она лукаво посмотрела на него. – Так что у тебя есть шанс, Спенс. Если Хайрам с женой умрут, то либо ты, либо Брэд Страйкер. Я пошлю письмо брату, посмотрим, получу ли ответ.

Хард вздохнул.

– Следовательно, второй бенефициарий – Брэд Страйкер...

Они составили завещание и подписали его в присутствии свидетелей. Однако Хетти так и не успела написать брату. Спустя неделю Спенсер пришел на ее похороны, состоявшиеся на кладбище Фловери-Хилл, пришел вместе с доброй половиной жителей города, в основном мужчин.

Обычно помещения для публичных домов снимаются, а девушки просто приходят туда ежедневно, как на работу. Но Хетти сделала иначе. Она была собственницей двух домов «Рая» и земли, на которой они располагались. Большая часть борделей находилась в городе на Ди-стрит. Но Хетти устроила свой за чертой города и на приличном расстоянии.

Это был довольно необычный бордель. Роскошные апартаменты, обставлявшиеся в течение нескольких лет.

Множество произведений искусства, привезенных с Востока, и даже кое-что из Европы. А девушки все как одна были безоговорочно преданы Хетти. Она их одевала, присматривала за ними, воспитывала и бранила. Они почти полностью зависели от нее. После ее смерти девушки чувствовали себя беспомощными и обездоленными, как дети. Хард не сомневался, что некоторые из них просто не выживут в этих краях, если их оставить без присмотра. Поэтому, а также чтобы сохранить дом для наследников Хетти, Хард не стал закрывать «Рай». Временной управляющей стала Мадлен Дюбуа.

Откровенно говоря, «Рай» приносил немалый доход. Возможно, меньше, чем добыча золота на Голд-Хилл, но все равно довольно прилично. Он и будет приносить столько же, как объяснила как-то Спенсеру Хетти, если им правильно управлять и если в карманах здешних горняков не переведутся доллары.

Мадлен Дюбуа, смуглая тридцатилетняя красавица, была довольно загадочной фигурой. О ней ходило много разных слухов. Одни говорили, что она креолка или мулатка, другие – что она бежала из Европы и в ее жилах течет королевская кровь. В отличие от Хетти Мадлен ложилась на спину ради денег, но не афишировала это. И Мадлен не подходила под категорию «безмозглых куриц». Она была образованна, а это достаточно редкий случай для здешних женщин. Хард не имел никакого представления, почему Мадлен выбрала это ремесло. Просто год назад она пришла работать в «Рай» и осталась там. Хотя адвокат проводил в заведении Хетти почти все свое свободное время, он так ни разу и не решился спросить Мадлен, что привело ее к этому занятию. В Мадлен было что-то начальственное. Она заставляла девушек ходить по струнке, и именно эта дисциплина и помогла им перенести шок, вызванный смертью Хетти. Однако Хард не знал, работает ли сейчас Мадлен сама с клиентами, да и не считал нужным совать нос в чужие дела.

– Вот такая, – закончил Спенсер Хард, – была Хетти Фостер, ваша тетя.

– Судя по всему, она была хорошим человеком, – медленно проговорила Серена. – Жаль, что я с ней не смогла познакомиться.

– Она была настоящим человеком. – Голос адвоката прозвучал торжественно. – А теперь вернемся... Итак, как вы предполагаете распорядиться своим наследством?

– С моим... Ах это! – Серена резко выпрямилась на стуле, мгновенно вернувшись с небес на землю. – Все это так неожиданно. Получить в наследство дом... бордель... э-э... я прямо не знаю... о, тетя Хетти была права. Представляю, что было бы с папой! – Она опять помрачнела. – Но я никогда не смогу управлять таким заведением!

– Вам вовсе не обязательно это делать. Вы можете просто продать его.

– Не знаю, – покачала она головой. – Просто не знаю.

– И кроме того, в вашем распоряжении деньги, около пяти тысяч. Они полностью ваши.

– Мне бы не хотелось владеть деньгами, заработанными таким образом.

– Да, это можно понять. Но послушайте, леди.– Хард нахмурился. – Эта профессия когда-то считалась вполне пристойной. В некоторых странах древнего мира проституция была весьма почетным занятием.

– Я поняла, мистер Хард. Наверное, у меня слишком ограниченные взгляды, почти такие же, как у отца. Однако все это так неожиданно... Мне нужно время, чтобы обдумать...

– О, конечно, – Хард всплеснул руками, – думайте сколько угодно.

Серена поднялась:

– А сейчас мне нужно где-то остановиться. Хотелось бы привести себя в порядок.

Хард тоже встал.

– К сожалению, не могу предложить вам свой дом. Но здесь недалеко находится пансион Матушки Тэйлор. Очень почтенное заведение, и там хорошо кормят. У вас есть деньги?

– Спасибо, мистер Хард, есть немного. Мне хватит еще на несколько дней.

Когда она взялась за ручку двери, адвокат проговорил:

– Я бы мог как-нибудь съездить с вами в «Рай» и познакомить с Мадлен Дюбуа. Возможно, там остались личные вещи Хетти, бумаги, что-нибудь, что вам захочется сохранить на память.

– Да, я думаю, что так и сделаю. Спасибо вам еще раз, мистер Хард, вы мне очень помогли.

Серена повернулась, чтобы выйти, и увидела в дверях широкоплечего мускулистого человека лет сорока, обладателя черной густой шевелюры и длинных усов. Темные холодные глаза смотрели на нее в упор. Стянув с головы шляпу, он шагнул в сторону:

– Мои извинения, мэм. Она кивнула и молча вышла.

Уже в коридоре она услышала слова Харда:

– Привет, Брэд. Чем могу быть полезен?

Глава 3

Брэд Страйкер задумчиво смотрел вслед миловидной блондинке. Он пытался вспомнить, не видел ли ее раньше, и пропустил вопрос адвоката мимо ушей.

Нахмурившись, Хард взял потухшую сигару из пепельницы и неторопливо раскурил ее. Ему уже приходилось вести дела Брэда Страйкера, но все равно он так и не мог побороть неприязни к этому человеку. Харду не нравилась в нем постоянная холодность и грубость. Страйкер был силен как бык и, будучи человеком обидчивым, часто ввязывался в драки. В отличие от многих в Вирджиния-Сити он редко прибегал в ссорах к помощи оружия. Два могучих кулака вполне заменяли ему револьвер. Адвокат не однажды был свидетелем того, как Страйкер избивал людей до бесчувственного состояния. И всегда при этом на его лице блуждала змеиная улыбка – было видно, что он получает от этого огромное удовольствие.

Брэд владел одной из фрахтовых компаний, перевозивших руду. Он хорошо вел дела и неторопливо, но уверенно прижимал и вытеснял своих конкурентов. В этой борьбе он не стеснялся в средствах.

Раскурив сигару, Хард нетерпеливо повторил:

– Ну что, Брэд?

Страйкер очнулся и повернулся к нему.

– Прости, судья. Симпатичная девочка. – Он сопроводил свои слова выразительным жестом. – Вроде бы я не встречал ее в городе раньше.

– Уверен, что нет. Она только что приехала из Иллинойса. Это Серена Фостер, племянница Хетти.

Страйкер с трудом сдержал изумленный возглас – новость была для него неприятной.

– Не знал, что у Хетти есть племянница. Всегда думал, что у нее только брат.

– И я так думал, и Хетти. И все мы ошибались. Бесстрастным, ровным голосом Страйкер спросил:

– А где же ее отец? Хард помрачнел.

– Мертв. И его жена тоже. Несколько дней назад они погибли от рук бандитов.

– Какое несчастье! Но как же ей удалось спастись?

– Как я понял, ее не было в лагере, когда это случилось. Пошла на реку искупаться.

– Ну и повезло же. А она видела этих убийц?

– Видела. Страйкер замер.

Хард тем временем продолжал:

– Но она не сможет их опознать. Они были в масках. – Хард с размаху ударил кулаком по столу: – Господи, что за страна, что за люди! Сколько бессмысленной жестокости! Черт побери, Брэд, ведь они даже не ограбили их!

– Да уж, абсолютно согласен с вами, судья. Эти горняки совсем от рук отбились. Давно пора навести здесь порядок. – Страйкер натянуто улыбнулся: – Одно хорошо: прощай возня с публичным домом. И с чего Хетти вздумалось завещать мне это заведение? До сих пор не могу понять.

Хард откинулся на спинку кресла. Затянувшись сигарой, он лениво улыбнулся:

– Да, кстати, Брэд, не думаю, что Серена возьмется им управлять. Скорее всего «Рай» пойдет с молотка на ближайшем аукционе. Будешь покупателем?

– Черт возьми, на что мне это гнездо разврата? У меня и без этого дел хватает.

– Да, вернемся к делам, Брэд... Чем могу быть полезен?

– А... да. – Страйкер опустился на стул. – Ларри Дженкинз опять хочет со мной судиться.

Хард вздохнул.

– И что же на этот раз?

– Ну, он обвиняет одного из моих возниц в том, что тот потеснил другой фургон, который свалился в овраг. Дженкинз требует возмещения ущерба. Хотелось бы, чтобы вы поговорили с ним и пришли к какому-нибудь соглашению – так, чтобы дело не дошло до суда.

– Так, чтобы это потребовало минимальных затрат, как я понимаю? – сухо спросил Хард.

– Конечно. Ведь вы же мой адвокат.

Харду не понравилось, что Страйкер назвал его своим адвокатом, но, поскольку он уже представлял его как-то в суде, возразить на это было нечего.

– Если не ошибаюсь, это уже в пятый раз. Скажите, пожалуйста, Брэд... а ваши фургоны никогда не падали в овраг?

Страйкер изобразил удивление.

– Но это же просто случайность, судья.

– И все предыдущие случаи тоже?

– И предыдущие тоже! Или вы думаете, что я приказал сделать это специально? Если бы Дженкинз нанимал порядочных людей, а не забулдыг с Си-стрит, несчастных случаев у него было бы в сто раз меньше.

– Да, конечно. – Хард вздохнул. – Хорошо, я займусь этим. Думаю, он пойдет нам навстречу.

– Я знал, судья, что на вас можно положиться. Благодарю.

Страйкер поднялся, махнул адвокату на прощание рукой и вышел за дверь. Очутившись в коридоре, он остановился и, сжав кулак, уже собирался было ударить по стене, но в последний момент мысль о необходимости соблюдать осторожность остановила его. Он прислонился к стене и, закрыв глаза, попытался сосредоточиться.

Перед его глазами замелькали картины ночной пустыни. Оранжевые вспышки огня, мужчина и женщина, падающие на землю. И опрокинутый фургон, как символ победы. Он был уверен, что со стороны Фостеров ему больше ничто не угрожает. А теперь выясняется, что одна из них здесь, в городе! Если бы они только прочесали окрестности... Наверняка нашли бы эту проклятую девчонку и сразу же, на месте, от нее избавились. Теперь сделать это будет гораздо труднее. Смерть девушки, только что приехавшей с Востока, наверняка вызовет подозрения. Особенно если эта девушка– родственница Хетти Фостер.

Спенсер Хард, конечно, старый дурак, но он достаточно проницателен и легко сможет сопоставить факты, если эту Серену Фостер настигнет беспричинная смерть. А если у адвоката возникнут подозрения и он начнет расследовать это дело, могут всплыть некоторые подробности, чего Страйкеру очень бы не хотелось. Значит, ему надо быть очень и очень осторожным. Нужно убрать Серену Фостер так, чтобы это выглядело достаточно правдоподобно. И имя убийцы, и четкие мотивы нужно преподнести Спенсеру Харду на блюдечке с золотой каемочкой. В любом случае ни малейшей тени подозрения не должно упасть на Брэда Страйкера.

Он вытащил из кармана часы. Четыре часа дня. Сегодня поздно вечером Ли По прибудет сюда из Сан-Франциско. Утром Страйкер получил из Карсона письмо с извещением об этом. Ли По, конечно же, прибудет в личном экипаже – китайцам запрещено ездить почтовыми дилижансами. Страйкер вообше-то был невысокого мнения о китайцах, однако Ли По был исключением. Он был самым богатым и могущественным из китайцев на Западном берегу– если не во всех Соединенных Штатах. Страйкер не раз обделывал с ним выгодные дела.

С того момента как они начали сотрудничать, их встречи проходили в обстановке строжайшей секретности. Они виделись в маленькой хибарке в китайском квартале, в нижней части города. В этом доме Ли По останавливался во время своих редких визитов в Вирджиния-Сити. Конечно, прибытие его роскошного экипажа с кучей телохранителей не может пройти в городе совсем незамеченным. Но Страйкер собирался проскользнуть в дом попозже, когда уже совсем стемнеет. К тому же у него есть еще несколько дел, с которыми нужно расправиться до визита к китайцу.

Рори Кленденнинг не прошел и нескольких шагов после расставания с Сереной, как уже глубоко раскаялся в своей проклятой гордости. В кармане не было ни гроша. Нечем заплатить ни за еду, ни за крышу над головой. Лучше бы он смирил гордыню и взял у Серены в долг небольшую сумму.

Шагая по шумной, оживленной улице, он вспомнил слова Джереми: «Если окажешься один в чужом городе и без гроша в кармане, зайди в ближайшую церковь. Господь позаботится, чтобы ты нашел, что ищешь».

Первая церковь на его пути выглядела неказисто. Это было обшарпанное строение с покосившимся крестом, почти скрытое от глаз прохожих платной конюшней. Ржание лошадей было слышно под сводами церкви и мешало настроиться на благочестивый лад.

Поначалу Кленденнинг подумал, что церковь пуста. Свет едва просачивался сквозь пару пыльных окошек. По бокам от прохода стояли жесткие деревянные скамьи. Алтарь находился на возвышении в дальнем углу. Кленденнинг нерешительно сделал пару шагов и громко проговорил:

– Есть здесь кто-нибудь?

В другом конце помещения раздалось неразборчивое бормотание. В тот же момент он заметил открытую дверь позади алтаря. Ему пришлось наклониться, чтобы войти. За дверью располагалась небольшая комнатушка.

Священник, отдыхавший здесь, тоже был невелик ростом – под стать комнате. Он сидел на стуле с высокой спинкой, а перед ним на шатком столе лежала Библия. Это был тщедушный человечек с бледным, изможденным липом. На вид ему было около пятидесяти. Редкие пряди седых волос едва прикрывали блестевшую лысину. На горбатом носу прилепились круглые, очки. Глаза за толстыми стеклами были похожи на рыбьи.

Потрепанная сутана и грязный, засаленный воротничок рубашки довершали картину.

– Да? – с подозрительностью спросил он высоким голосом.

Кленденнингу этот священник определенно не понравился. «Вот из-за таких людей церковь и бедствует», – подумал он.

– Рори Кленденнинг, сэр. Я только что приехал. Мой отец, Джереми Кленденнинг, – странствующий миссионер-проповедник.

Немного помедлив, святой отец приподнялся ему навстречу и вяло пожал протянутую руку.

– Преподобный Элмо Паркер, брат. Должен заметить, что Вирджиния – это сущий Содом. Здесь очень мало верующих. Знаете, сколько человек присутствовало у меня на последней воскресной службе? Около дюжины, не более. А мужчин из них – двое. Пожертвования составили всего четыре доллара шесть пенсов. Так что если вы собираетесь здесь проповедовать...

Кленденнинг почувствовал раздражение. Проповедовать он, конечно, не собирался. Но что-то в манерах собеседника задевало его. Он кашлянул и смущенно улыбнулся:

– Ваше преподобие, по правде сказать, я оказался в стесненных обстоятельствах. Мне нечего есть и негде переночевать. И я никого здесь не знаю.

Лицо священника прояснилось, и на нем даже показалось некоторое подобие улыбки.

– Брат, мы будем рады, если вы разделите с нами нашу скромную трапезу. Тут есть комната для ночлега. И мы приглашаем вас остаться здесь на одну ночь. – Он торжественно поднял руку. – Но в качестве платы вы должны пообещать мне, что ни в коем случае не станете здесь проповедовать.

Кленденнинг ошеломленно посмотрел на него:

– Мне кажется, вы себя ведете не совсем по-христиански.

– Возможно. Однако наше братство переживает тяжелые времена. А первый долг человека – заботиться о самом себе.

Кленденнинг разозлился не на шутку. Господи, что за страна! И что за люди здесь живут! За последние десять дней он успел стать жертвой карточного шулера, затем при нем зверски убили двух невинных людей, а теперь служитель Господа просит не мешать ему зарабатывать деньги! Вообще-то Кленденнинг редко богохульствовал, однако сейчас он с чувством произнес:

– Знаете что, брат, идите ко всем чертям!

Худое лицо священника вытянулось от изумления. Кленденнинг резко развернулся и покинул помещение. Только оказавшись на улице, он постепенно замедлил шаг. И с чего он вдруг так разозлился? Уже второй раз за сегодняшний день он не может справиться со своей гордыней.

И что теперь?

Ни еды, ни крыши над головой.

Он ощутил пустоту в желудке. Последний раз он ел ранним утром, скудный завтрак пополам с Сереной.

Кленденнинг брел по Си-стрит, смешавшись с толпой. Почти весь день он провел слоняясь по городу. Иногда спрашивал насчет работы. Единственное, что ему предложили, – мыть посуду или полы в салуне. Но проклятая гордость не позволяла ему согласиться на черную работу в обмен на кормежку...

В конце концов, когда стемнело, он, дрожа от ночного холода, отправился обратно, к церкви преподобного Паркера. Зачем – он сам не знал. Во всяком случае, он не собирался падать на колени перед священником и просить прощения. Он смертельно устал и чувствовал себя подавленным.

Проходя мимо платной конюшни, он толкнул большие ворота, и они легко открылись. В помещении стоял сильный запах, но было тепло и не дуло. Лошади в стойлах заржали, услышав его шаги. В конюшне было очень чисто. Слабо светил фонарь в дальнем углу. Кленденнинг продвигался вдоль ряда стойл, пока не нашел пустое. В углу валялось свежее сено. Он устроил себе постель. Потом со вздохом снял сапоги и положил вместо подушки под голову. Голод и жажда мучили его, но все подавляло чувство смертельной усталости.

Хотя ему казалось, что он не сможет заснуть, едва он прилег на сено, как сразу же провалился в глубокий сон. Но не прошло и нескольких минут, как удар по ногам заставил его проснуться.

– Что?! В чем дело?

– Ты, бродяга! – услышал он женский голос. – Давай поднимайся! Только пьяни здесь не хватало!

Кленденнинг сел, заслоняясь рукой от бьющего в глаза света фонаря.

– Я не бродяга и не пьяница!

– Зачем же ты сюда забрался и заснул? Женщина отступила назад, и Рори поднялся. Сквозь слепящий свет фонаря он не мог толком разглядеть ее лицо и фигуру. Но ему показалось, что она еще довольно молода. Мельком он разглядел, что на ней мужские брюки, а в руках она держит ружье.

– Меня ограбили, поэтому у меня нет денег на постой. Я сын проповедника.

– Сын проповедника! Милостивый Боже! – Голос ее чуть смягчился, и она опустила ствол ружья. – Ты собираешься вести здесь миссионерскую деятельность?

– Я приехал, чтобы...– Он оборвал себя, припомнив преподобного Паркера, и быстро закончил: – Я еще не знаю, что буду делать.

– Ну ладно, я не настолько жестока, чтобы выгнать ночью на улицу сына священника. Как тебя зовут?

– Рори Кленденнинг.

– Кленденнинг? А я – Кэт Роган, хозяйка этой конюшни. Могу предложить сделку. От меня вчера ушел конюх. Ты когда-нибудь чистил конюшни? А впрочем, не важно, видно, что ты крепкий парень. Если ты с утра уберешься в этом амбаре, можешь спокойно оставаться ночевать, а я еще и накормлю тебя с утра завтраком. Ну что, договорились, Кленденнинг?

На этот раз ему хватило здравого смысла согласиться на это унизительное предложение.

– Да, договорились, мисс Роган.

– Отлично, Кленденнинг. Спи спокойно, – сказала она и тут же резко добавила: – Только не вздумай здесь курить.

– Я некурящий.

– Вот это дело. А то хватит одной искры – и весь город взлетит на воздух. – Она пошла к выходу, потом обернулась: – Спокойной ночи, Кленденнинг.

– Спокойной ночи, – сквозь зубы пробурчал он.

Было уже около девяти вечера, когда Брэд Страйкер, незаметно проскользнув по запутанным улочкам китайского квартала, добрался до дома Ли По. В руках он держал небольшой черный чемоданчик.

Снаружи домик выглядел неказистым. Однако внутри царила настоящая роскошь. Все было обставлено с присущим Ли По размахом. В отсутствие Ли По здесь оставался кто-нибудь из охранников. Впрочем, местные китайцы, зная, кто хозяин этого дома, и так старались обходить его стороной – если только Ли По сам не вызывал их к себе.

Страйкер постучал в заднюю дверь, и картавый голос спросил:

– Кто там?

– Брэд Страйкер, – коротко ответил он.

– А, да, мистель Стлайкель. Заходите, позалуйста.

Ему открыл дверь коренастый телохранитель. Он был одет в похожее на униформу облачение, которое носят обычно телохранители главарей тонгов, – черная туника, черные штаны до лодыжек, черные же блестящие ботинки и белые гетры. Китаец с плоским желтоватым лицом выглядел почти обаятельно, но Страйкер знал, что этот человек опаснее песчаной гадюки. Брэд Страйкер мало кого боялся, но он видел телохранителей Ли По в деле и не понаслышке знал, что задевать их смертельно опасно.

Страйкер знал, что в руках, спрятанных в широких рукавах туники, китаец держит револьвер. И если обнаружит, что Ли По угрожает хоть малейшая опасность, то будет стрелять без предупреждения.

Во внутренних помещениях пахло благовониями и опиумом. Ряд красиво раскрашенных китайских фонариков освещал комнату золотистым светом. Хотя Страйкер бывал здесь и раньше, он всякий раз останавливался полюбоваться на них. У китайцев, по мнению Страйкера, было все-таки одно достоинство – ощущение красоты. А Ли По был очень богат и мог украсить дом по своему вкусу.

Расшитые шелком драпировки полностью скрывали стены. Вышивки были очень сложными: золотой дракон с радужными чешуйками – странное животное, нечто среднее между демоном и собакой, – цветы и удивительно красивые иероглифы. У стены на одном из столиков сандалового дерева стояли бутылка рисовой водки и небольшая тарелочка с деликатесами. Рядом на шелковых подушках отдыхал Ли По.

Вынув изо рта длинную резную трубочку с опиумом, Ли По наклонил голову:

– А вот и мистер Страйкер.

До встречи с Ли По Страйкер почти не общался с китайцами. И не знал ни одного, кто бы мог нормально говорить по-английски. В основном все они кланялись и, картавя, бормотали извинения: «Плостите, мистель Стлайкель».

Ли По владел английским лучше, чем сам Страйкер, никогда не кланялся и никогда не извинялся. Такое непочтительное отношение китайца к белому человеку до сих пор вызывало у Страйкера раздражение, однако он старался держать свои мысли при себе. И не только потому, что сотрудничество с Ли По сулило слишком большую выгоду, чтобы рисковать им. Ему было также хорошо известно, что если он, даже случайно, хоть чем-то оскорбит этого человека, то вскоре его просто найдут в глухой улочке с перерезанным горлом. Так что пока ему приходилось мириться с непочтительностью этого китайца. Но Страйкер твердо решил, что когда-нибудь он доставит себе удовольствие и подвесит Ли По за косичку к самому высокому дереву, какое найдется в округе, – будет знать, как неуважительно обращаться к белым.

Стульев в доме не было, и он присел на шелковую подушку напротив китайца.

– Как идут дела? – спросил Страйкер.

– Великолепно, мой белый друг.

Ли По был высок и худ. Иссиня-черная косичка спускалась на спину. Узкие глаза отливали чернотой, черными были и усы, свисавшие ниже подбородка. А на плоском лице, насколько помнил Страйкер, никогда не отражалось никаких эмоций. Только иногда узкие губы сжимались в тонкую линию – при желании это можно было принять за улыбку. Возраст его угадать было сложно – что-нибудь между сорока и шестьюдесятью.

Одет он был почти так же как телохранитель, но гораздо богаче. Туника красного шелка была вышита золотом. Черные шелковые брюки и домашние туфли тоже украшала изящная вышивка. На пальцах красовались кольца. Страйкер быстро отвел глаза от длинных, как у женщин, ногтей – ему это казалось отвратительным.

Ли По сделал еще одну затяжку и выпустил тонкую струю дыма. Страйкеру приходилось бывать в китайском квартале, и он видел курильщиков опиума. Обычно они впадали в ступор после пары затяжек. Ли По же, как не раз наблюдал Страйкер, курил трубку за трубкой без всякого видимого эффекта.

– Две последние повозки с моими людьми прибыли? – спросил Ли По.

– Да. Я уже подыскал всем работу.

Помимо всего прочего, Ли По занимался эксплуатацией своих соотечественников. На горных копях Запада, на строившихся железных дорогах, на прокладке телеграфных линий – везде, где требовалась дешевая рабочая сила. Китайцы были бедны, и многие с радостью соглашались эмигрировать в Америку, если кто-то брался оплатить им проезд и обеспечить работой. Ли По и был одним из таких посредников. Он оплачивал их дорогу от Китая до Америки. Здесь же он с помощью таких, как Страйкер, агентов находил своим соотечественникам работу. За это они платили Ли По и агентам ежемесячную ренту, отрабатывая затраченные на них средства. Страйкер обнаружил, что это очень выгодное дело.

Брэд открыл чемоданчик и достал пачку банкнот.

– Вот ваш доход за последние полгода, Ли По.

Китаец взял банкноты и, даже не считая, отдал одному из слуг. Темные глаза остановились на собеседнике.

– Все прошло нормально?

– А какие могли быть проблемы?

– С дисциплиной.

Страйкер отрицательно покачал головой.

– Ну, было несколько упрямцев, рыдавших по поводу слишком больших отчислений от их зарплат. Но даже с ними особых хлопот не возникало.

Ли По сурово кивнул.

– Я слышал нечто похожее и в других районах. Такое случалось даже у меня в Сан-Франциско. С этими «упрямцами» нужно обходиться построже.

– Ну, легко сказать – построже. – Страйкер пожал плечами. – Что с ними можно сделать, кроме как побить или содрать побольше денег? Если их много бить, они не смогут работать.

– Заставьте их бояться, мистер Страйкер. – Ли По злорадно улыбнулся. – Вот что я вам скажу. Я оплатил проезд с моей родины молодому человеку и его матери. Он был очень высоким для китайца, и я думал, что хорошо на нем заработаю. Однако он оказался строптивым и даже начал настраивать против меня других. Он стал объяснять другим рабочим, что я, их благодетель, наживаюсь на них.

– И что же вы предприняли?

– Я вырвал ему язык. И он больше не смог настраивать людей против меня.

Даже жестокий Страйкер был поражен. Он с изумлением взглянул на китайца:

– И что с ним случилось дальше? Ли По пожал узкими плечами:

– Откуда мне знать? Я не интересовался его судьбой. Он просто послужил примером для других, чтобы поменьше болтали.

– Да, конечно, – сказал Страйкер.

– Мистер Страйкер, вам тоже нужно быть с ними потверже, – с нажимом проговорил китаец. – Они как несмышленые дети, их нужно воспитывать.

Ли По затянулся опиумом и прикрыл глаза. Белый ждал, чувствуя себя немного неловко. Наконец его терпение лопнуло. Он громко кашлянул. Китаец открыл глаза.

– А, это вы, мистер Страйкер? Вы все еще здесь? Ну, может, вам это и будет интересно. Я привез для здешнего борделя четырех китаянок, одна еще совсем малышка – очень симпатична и девственна. Других я уже разместил, но эта еще здесь, в той спальне. Думаю, что в честь нашей дружбы могу вам ее предложить.

– Девственна, говорите?– Страйкер облизнул пересохшие губы. – И красива?

– Прекрасна и свежа, как роза.

Страйкер открыл чемоданчик и вытащил короткий хлыст и золотую китайскую маску. Он натянул маску и, сжав кулаки, поднялся.

– Должен вас предостеречь, мистер Страйкер. Это маленькое невинное создание прямо из Китая. Не причините ей вреда. – Ли По гаденько улыбнулся. – Кроме того, это товар, а мы с вами деловые люди. Товар должен сохранять хороший внешний вид.

Глава 4

Снаружи «Рай» легко можно было принять за дом богатого промышленника. Именно этого Хетти Фостер и добивалась. Здание стояло особняком в южном конце Ди-стрит. Окна прятались под желтыми ставнями. Стены блестели свежей краской – редкая вещь для Вирджиния-Сити. На широкой веранде стояло кресло-качалка. Но разве что ветры с гор качали ее – никто и никогда в Вирджиния-Сити не видел, чтобы в ней кто-нибудь сидел. Определить, что дом обитаем, можно было только по двум признакам. Первый – маленькая вывеска перед входом на веранду: «Рай». И второй – шесть уборных в ряд на заднем дворе; такого количества обычной семье не требуется. Ночью к этому добавлялись глухие звуки веселья – смех, разговоры, иногда пение и едва различимые аккорды пианино. И еще ночью у стен дома было привязано много лошадей. Мотая головами, они терпеливо ждали своих хозяев.

И никаких красных фонарей – ни больших, ни маленьких. Это было железное правило, установленное Хетти: «Я не желаю, чтобы какой-нибудь горняк в грязных сапогах и с долларом в кармане ошивался здесь. Если я не в состоянии сделать это место привлекательным, чтобы сюда приезжали лучшие люди города, то впору мне заняться чем-нибудь другим».

Мадлен Дюбуа продолжала политику Хетти и не делала никакой рекламы заведению. Она даже не использовала службу «Только по приглашениям», организованную Хетти. Это были визитные карточки с названием заведения, написанные ею самой, в нижнем правом углу стояли ее инициалы: «Х.Ф.». Эти карточки вручались избранным посетителям для свободного входа с разрешением привести с собой одного друга. Кроме того, владельцам карточек выдавалась иногда еще одна, чтобы они могли вручить ее кому-нибудь из друзей. Но если новый посетитель приходился в «Рае» не ко двору, оба они исключались из списка посетителей навсегда.

Когда Хетти организовывала это, ее конкуренты только фыркали: они были уверены, что затея провалится. Но время показало, что они ошибались. Посетители приезжали в «Рай» из Голд-Хилла, из Силвер-Сити и даже из отдаленного Карсона. Конечно, цены здесь были очень высокие, а девушек немного. Но они были хорошо подобраны. «Качество важнее количества», – частенько говаривала Хетти. И Мадлен Дюбуа после смерти хозяйки ничего не стала менять.

Время близилось к полуночи. Мадлен сидела в маленькой комнате, примыкавшей к большой гостиной, подсчитывая выручку. Это была высокая красивая женщина. Длинные черные волосы ниспадали на плечи. Как однажды заметила Хетти, изящными тонкими чертами лица она чем-то напоминала Мадонну. Ее взгляд просто сводил мужчин с ума. Сейчас пышные формы Мадлен – высокая грудь и широкие бедра – были скрыты под длинным широким балахоном с большими черными пуговицами. На груди сиял желтый, похожий на розу бант.

Сегодня было много посетителей. Но основной поток уже прошел, и сейчас только трое мужчин беседовали с девушками на веранде. Две девушки в ожидании клиентов пили в баре сарсапариллу. Так, по чуть-чуть: никто из девушек Хетти много не пил. Остальных Мадлен уже отправила спать.

Она не думала, что в такое позднее время приедет кто-то еще. Мадлен уже отослала домой Чака Джентри, пианиста. Фокси, совмещавший обязанности бармена и вышибалы, еще протирал стаканы в баре. Обычно именно он закрывал дом, когда уходил, и после его ухода они уже никому не открывали дверь. Мадлен нарушала это правило, только когда принимала любовника.

Закончив подсчеты, Мадлен заперла выручку в ящик и закурила небольшую сигару – она переняла эту привычку у Хетти. Господи, как же ей не хватало Хетти! Мать Мадлен сбежала с каким-то пьяницей, когда девочке было всего двенадцать. А отца она и вовсе не помнила. Хетти стала ей ближе родной матери. Мадлен начинала так же, как и остальные девушки, но Хетти сумела разглядеть в ней нечто особенное, и скоро все изменилось. Это не значило, что Мадлен перестала заниматься проституцией, просто Хетти придумала для нее своеобразный образ: «Мы оденем тебя как школьницу. Ты будешь выглядеть такой холодной, недоступной девственницей. Правда, будет сложновато с твоей пышной фигурой. Но увидишь, мальчики будут просто рыть землю копытом». Именно так и получилось. Мадлен превратилась в таинственную привлекательную особу, и посетители, желавшие побыть с ней наедине, должны были отстегивать приличную сумму.

Ну да теперь это позади, и все время уходит на то, чтобы удержаться на плаву. До тех пор, пока она возглавляет это дело, проституция ей не грозит. А как долго это продлится, зависит от брата Хетти. Как будто предчувствуя близкую смерть, Хетти за несколько дней до кончины сказала Мадлен, что она может оставаться здесь столько, сколько захочет.

– Но конечно, это зависит от моего религиозного братца. Он – мой единственный родственник и станет наследником, когда я умру. Я бы хотела оставить дом тебе, Мадлен. Мне бы хотелось, чтобы ты продолжала управлять заведением, но у меня есть обязательства перед другими. Я непременно упомяну об этом, когда пойду к Спенсу составлять завещание. Ну, понятно, если истощатся залежи серебра в горах, «Рай» перестанет быть выгодным делом. Но вряд ли это случится скоро.

«Ну ладно, рудник не истощился и еще по крайней мере несколько лет проработает. Но если верить Спенсеру Харду, брат Хетти нашелся и уже на пути сюда». Конечно, Мадлен хотелось, чтобы дом достался ей, но она могла понять и Хетти. Единственное, на что надеялась Мадлен, – что брат не захочет получить в качестве наследства подобное заведение и продаст его по сходной цене...

Только Мадлен вспомнила о Харде, как услышала в холле его оглушительный смех. Выглянув, она увидела, что он неторопливо направляется к ней. В одной руке он держал бутылку виски, в другой дымилась хорошая сигара.

– Мадлен, появились наследники. Сегодня.

– Я так и думала, что это случится. – Она взяла со стола лампу. – Пойдемте в гостиную, судья. Вам надо было потерпеть и выпить здесь. У нас первосортное виски.

Он только весело рассмеялся в ответ:

– Ну, я не привередлив, дорогая. Оставь его лучше для особых случаев.

– У Хетти было заведено вечером, после работы, провожать ушедший день вместе со мной небольшой выпивкой. Господи, судья, как мне ее не хватает!

– И мне тоже, Мадлен. Я действительно грущу и скучаю по Хетти Фостер.

В наступившей тишине они выпили и закурили сигары, словно отдавая умершей молчаливую дань. Затем Мадлен откашлялась и быстро проговорила:

– Ладно, раз теперь Хайрам Фостер получает наследство, когда вы собираетесь рассказать ему правду о «Рае»?

– Самое забавное, что наследует этот дом не Хайрам, а Серена Фостер.

Брови Мадлен взметнулись вверх.

– Кто эта Серена?

– Дочь Хайрама и племянница Хетти.

И он рассказал ей, что случилось с Хайрамом и Марей Фостер и что пришлось пережить их дочери.

– Бедная девушка! Какой ужас! – сказала Мадлен. – Судья, и что же теперь?

– Честно говоря, я и сам не знаю. Она была потрясена, узнав, что за наследство ее ждет. – Хард разглядывал тлеющий кончик сигары. – Так что, Мадлен, пока все остается как было. Я постараюсь познакомить вас. А ты продолжай работать, копи деньги и откладывай про запас на черный день.

– Мне нравится управлять заведением. Хотя будет жаль, если она все здесь переделает, а может, даже выставит меня на улицу.

– Судя по сложившемуся у меня впечатлению, думаю, это маловероятно. Она либо продаст заведение, либо засучит рукава и будет им управлять. Но ты в любом случае остаешься при деле. А что касается Брэда Страйкера, то, раз имеется прямая наследница, он ничего не получает.

Рори Кленденнинга разбудило эхо далекого взрыва в копях. Вздрогнув, он открыл глаза. Некоторое время он не мог понять, где находится. Затем, оглядев освещенную утренними лучами солнца конюшню и пустое стойло, вспомнил все. Тело ломило, к одежде пристала солома, а в желудке ощущалась странная пустота. Он вспомнил, что практически ничего не ел со вчерашнего утра.

Он нехотя сел, пытаясь натянуть сапоги на опухшие ноги. Лошади оживились и зафыркали. Одна даже нетерпеливо ударила копытом по двери стойла.

Кленденнинг вышел на улицу. Мимо проехал фургон. Его ржавые колеса жалобно скрипели. В конюшне заржала лошадь, потом где-то справа хлопнула дверь, и его уединение было нарушено.

– Доброе утро, проповедник, – услышал он.

Кленденнинг обернулся. В нескольких метрах от конюшни стояло еще одно строение, и на боковом крылечке этого серого, невзрачного домика босиком, одетая в мужскую рубашку и брюки, стояла Кэт Роган. Рыжие волосы девушки сверкали в лучах восходящего солнца.

Сейчас у нее не было с собой ружья.

– Выспался, Кленденнинг? – Глаза у нее, как оказалось, были зеленые.

– Да, благодарю, – ответил он. – Вы спасли меня, позволив переночевать в вашей конюшне.

– О, ты вполне сможешь отплатить за это. Ты же согласился вычистить конюшню в обмен на завтрак и ночлег. Да, кстати, завтрак готов. – Зеленые глаза насмешливо сверкнули. – И ты не голоден?

При упоминании о пише в пустом желудке молодого человека заурчало так громко, что он был уверен, она слышала это. Смутившись, он ответил только:

– Да, я голоден, мэм.

– Меня зовут Кэт. Если хочешь умыться, там есть вода и чистое полотенце. И бритва. – Она показала рукой на деревянную скамью.

Там стоял таз с водой, а рядом на гвозде висело полотенце. На другом гвозде прилепился треугольный осколок зеркала.

Когда он подошел поближе, его охватило изумление. От воды поднимался пар. Он думал, что вода будет холодной, но, видно, Кэт ее специально нагрела. Сняв рубашку, он тщательно умылся. Потом, пару раз порезавшись, быстро сбрил щетину. Надев рубашку и пиджак, он смочил волосы и попытался причесать непослушные вихры. Расческа была единственной вещью, оставшейся у него после памятной игры в покер с Даррелом Квиком.

Боковая дверь была распахнута. Он постучал по косяку и вошел. И сразу попал в небольшую кухню, где его встретил упоительный аромат жареной ветчины и бисквитов. Господи, как он был голоден!

– Наливай себе кофе, Кленденнинг, и садись. – Кэт кивнула на темневший на плите кофейник. – Яичница будет готова через пару минут.

Взяв со стола тяжелую кружку, он налил себе крепкого, остро пахнущего напитка и, добавив сливки и ложку сахара, принялся поглощать кофе быстрыми жадными глотками. Когда Кэт поставила на стол дымящееся мясо, яичницу и противень с золотистыми бисквитами, Рори почувствовал себя на седьмом небе и к нему вернулась вежливость.

– Я очень благодарен тебе – и за этот завтрак, и за то, что ты приютила меня.

– Ты лучше ешь, Кленденнинг, – махнула она рукой. Они приступили к еде. Кофе и божественные запахи еды раззадорили его аппетит, и ему пришлось заставлять себя есть помедленнее, чтобы не подавиться. Спустя некоторое время он проговорил:

– Это немного странно – видеть в таком городе, как Вирджиния-Сити, женщину, содержащую платную конюшню.

– А что тогда не странно? Работать в одном из притонов на Ди-стрит?

– Э-э... нет. – Кленденнинг почувствовал, что краснеет, и опустил глаза.

– Тогда не говори глупостей!

Некоторое время они ели молча. Затем Кэт как ни в чем не бывало продолжила:

– Здесь у женщины небольшой выбор. Можно выйти замуж за какого-нибудь горняка, стать девицей легкого поведения, пойти в ресторан официанткой. А, ну еще можно стать швеей, но для меня это исключено, шить толком я не умею. Так-то. Не так уж много возможностей, что скажешь?

– М-да, – пробормотал он, не поднимая головы.

– Но чтобы ты знал, эту конюшню я унаследовала от отца, Амоса Рогана. Он держал ее еще до того, как здесь нашли золото. Отец был очень упрямым человеком. Он чуть не умер от истощения в голодные годы, потом стойко вынес смерть моей матери. А потом начался этот бум, он только-только стал зарабатывать нормальные деньги – и тут его убили. Даже в смерти проявилось его упрямство. Пьяный горняк хотел переночевать в конюшне, ну вот как ты, но папа не пустил его. Тогда он стал ругаться, очень грязно, а это было при мне. Я пыталась остановить отца, но он хотел заставить его замолчать. А у того горняка было ружье. И он застрелил отца. Два дня спустя он был повешен на хлопковом дереве на окраине города. Правосудие здесь быстрое, а люди любили Амоса Рогана. У меня тогда не было ружья, иначе я сама пристрелила бы этого идиота. – Кэт остановилась перевести дыхание. – И вот я осталась одна-одинешенька с этой конюшней. Продать ее можно было без проблем, но, наверное, я такая же упрямая, как папа. Денег от продажи мне хватило бы, чтобы уехать на Восток, но меня туда не тянет. А отсутствие законов и грубые нравы меня не волнуют. И у меня не заняло много времени доказать здешним людям, что я вполне могу справиться со своими делами сама.

А с другой стороны, если я поеду на Восток, мне придется носить там платье, корсет... Все эти проклятые тряпки, которые полагается там носить каждой приличной женщине. Здесь я могу ходить в чем хочу, и никто мне не указ. – Она посмотрела на него. – У меня все будет хорошо!

Кэт встала и поставила на, стол кофейник. Потом разлила кофе по кружкам.

– А ты, Кленденнинг, что собираешься делать? – спросила она.

– Я еще не знаю.

– Вернешься обратно на Восток?

Он заколебался с ответом. Но что-то заставило его сказать:

– Нет, я останусь в этих краях.

– Много денег здесь проповедник не заработает.

– Я не проповедник. Это мой отец – проповедник. Я вовсе не чувствую склонности к этому занятию.

– А к чему чувствуешь?

– Хочу найти работу.

– Работы здесь непочатый край... на руднике. Но, Кленденнинг, это трудное ремесло. Особенно для человека, не привыкшего к тяжелому физическому труду.

– Я не боюсь тяжелой работы. – Он отодвинул стул и поднялся. – А теперь я, пожалуй, пойду чистить вашу конюшню, мэм.

Она проводила его до двери и проговорила:

– Твои мягкие руки, Кленденнинг, пойдут волдырями, когда ты возьмешься за грабли и лопату.

Он сердито посмотрел на нее – это было уже слишком. Потом резко повернулся и вышел. Идя по двору, он слышал, как она смеется ему вслед. Он был так зол, что едва удержался, чтобы не выйти за ворота и не отправиться куда глаза глядят. И пусть сама чистит свою проклятую конюшню!

Но сделка есть сделка. Он отыскал грабли и лопату в углу конюшни и приступил к работе. Ему не впервой приходилось заниматься такими делами. Они с Джереми много времени проводили на ферме.

За работой Рори размышлял о разговоре с Кэт Роган. Почему он сказал ей, что хочет остаться здесь? Что он здесь забыл? Такая жизнь – вовсе не его стихия. Однако он знал, что его решение остаться абсолютно правильно. Ему никогда не стать проповедником, как отцу, а если он вернется к Джереми, то будет до конца жизни жалеть, что упустил свой шанс.

Это было как вызов, как испытание, и он должен выйти из него с честью.

Закончив чистку конюшни, он положил все на место, в угол. Тут взгляд его упал на сапоги, и он заметил, что один из них перепачкан навозом. Бормоча под нос ругательства, Рори, нагнувшись, принялся счищать навоз сеном и ветошью.

– Что-нибудь нашел, Кленденнинг? – раздался у него за спиной веселый голос.

Выпрямившись, он обернулся. В дверях стойла, усмехаясь, стояла Кэт. Она все еще была в мужской рубашке и штанах.

– Ты что, никогда не надеваешь платья? – раздраженно спросил Кленденнинг.

– Крайне редко, – ответила она. – Я же тебе говорила. Ты что, хочешь, чтобы я в платье убирала здесь лопатой конский навоз?

– Леди не пристало носить мужскую одежду.

– Я никогда не претендовала на то, чтобы быть леди. – Она явно забавлялась. – А что, ты не встречал раньше женщин в брюках?

– Ни одной. Это неприлично. – Он надел пиджак. – Теперь я, наверное, пойду. Я уже закончил.

Она критическим взглядом прошлась по конюшне.

– Ты хорошо поработал, Кленденнинг... для проповедника.

– Я тебе уже говорил, что я не проповедник!

– Да, кстати, если поймешь, что не можешь здесь проповедовать или работать на рудниках, заходи: мне всегда пригодится хороший работник.

– Сомневаюсь, что это произойдет. До свидания, мисс Роган. Еще раз спасибо за все.

И снова, когда он уже дошел до ворот конюшни, она окликнула его:

– Я хотела сказать тебе, где ты можешь найти женщин в платьях, в самых настоящих платьях с розовым нижним бельем. В любом публичном доме, в Вирджиния-Сити их полным-полно!

И рассмеялась ему вслед.

Было около полудня, и жизнь в городке просто кипела. Люди, в основном мужчины, толпились на деревянных тротуарах Си-стрит, вокруг магазинов, рынков и прочих деловых мест. По самой же улице непрерывным потоком двигались повозки с рудой. На перекрестках большие и маленькие фургоны терпеливо ждали, пока появится возможность пересечь Си-стрит.

Кленденнинг нерешительно потоптался на месте, не определившись еще, куда он направляется и что собирается делать. Потом он разглядел на другой стороне улицы контору горнорудной компании и подумал, что ему больше ничего не остается, как устроиться работать на рудник.

Он попытался перейти через улицу, старательно увертываясь от повозок и лошадей, и вдруг заметил совсем близко от себя упряжку из двенадцати мулов. Уже не глядя по сторонам, он бегом бросился обратно к деревинному тротуару и там столкнулся с мужчиной, который с трудом удержал равновесие.

Кленденнинг обернулся, собираясь извиниться, и встретил злобный пристальный взгляд налитых кровью глаз.

– Сл-лушай, т-ты, черт тебя дери, т-ты, смотри, к-куда идешь, т-ты, чертов п-придурок!

Даже на расстоянии Кленденнинг почувствовал крепкий запах перегара, которым несло от этого огромного чернобородого горняка с широченными плечами и похожими на лопаты руками.

– Извините, – смущенно пробормотал юноша.

– Извинить! Т-ты набросился на меня, ударил, чуть не сбил с ног, а теперь говоришь – извинить?! Т-ты ж это специально сделал! Я т-те...

Он наступал на Рори, размахивая кулаками. Кленденнинг легко уклонился бы от прямого удара, но горняк задел нечаянно его по плечу. Это было не очень больно, однако Рори был взбешен. Он припомнил, как ему не везло в последнее время, и в нем начал закипать гнев. Все, черт возьми, с него хватит! Он невнятно промычал что-то и бросился на противника. Они медленно кружили друг против друга. Кленденнинг получил несколько ударов по плечам и груди и один по щеке, почти в глаз, да так, что у него зазвенело в голове. Он тоже нанес горняку удар по голове и немедленно со всей силы ударил его другим кулаком в живот. Противник тяжело выдохнул и согнулся, пытаясь восстановить дыхание. Кленденнинг чуть отошел и, размахнувшись, ударил его в лицо. Он почувствовал, как под его кулаком хрустит нос. Алой струей хлынула кровь. Рудокоп отшатнулся, с глухим стуком привалился к стене и начал медленно оседать. Глаза его закатились, и он безвольно сполз вниз и упал на тротуар.

Кленденнинг тяжело дышал. Расставив ноги и сжав кулаки, он ждал, что его враг поднимется. Но с горняком все было кончено, он потерял сознание. Жестокая, первобытная радость охватила Кленденнинга. Впервые с того момента, как он приехал в Вирджиния-Сити, он испытал удовлетворение.

За его спиной раздались легкие аплодисменты. И очень знакомый голос проговорил:

– Браво, Кленденнинг! Но я должна сказать, что удивлена и даже шокирована, увидев сына священнослужителя в уличной драке.

Пораженный победитель посмотрел вокруг, думая, что много народу следило за поединком. Но единственной зрительницей оказалась Серена Фостер. Она стояла у стены и улыбалась.

Несмотря на недавние события, Серена спала хорошо. Впервые за многие месяцы она спала в кровати, и сон ее был крепок и спокоен, а кошмары больше не тревожили. Гостиница, которую посоветовал ей Спенсер Хард – женский пансион Матушки Тэйлор, – была чистой, уютной и не особенно дорогой. Серена выяснила, что это одна из немногих гостиниц, где может остановиться женщина.

– Приличная женщина, – уточнила Матушка Тэйлор. – Не уличная девка и не эти танцовщицы из салуна. Только леди. Но вы и выглядите как леди. А если вас действительно послал судья Хард, то так оно, наверное, и есть.

Матушка Тэйлор была впечатляющих габаритов пухлой вдовой лет за пятьдесят. Ее последний муж погиб во время обвала на руднике. С ней было приятно общаться, но в гневе она была страшна. Серена сразу покорила ее.

– Ты в безопасности, детка, – предупредила ее Матушка Тэйлор, – пока держишься на расстоянии от квартала Ди-стрит и не заходишь в салуны и танцевальные залы. – Далее последовало небольшое разъяснение по поводу квартала притонов и публичных домов на Ди-стрит.

Выскочив на улицу, покрасневшая от объяснений хозяйки Серена была оглушена шумом и суматохой города. Она чувствовала, что попала в новый, волнующий, мир. И она могла начать здесь новую, интересную, жизнь!

Скоро она обнаружила, что находится на Ди-стрит. Вспомнив о предупреждениях Матушки Тэйлор, она уже собралась было свернуть на соседнюю улицу, как вдруг заметила толпу людей, собравшихся вокруг большого нового здания. Приблизившись, она разглядела на фасаде вывеску – «Оперный театр Магуайра» и большой плакат с надписью: «Открытие сезона».

Серена подошла поближе и прочитала рукописное объявление на стене: «2 июля 1863 г. Оперный театр Магуайра по случаю открытия сезона представляет «ДЕНЬГИ, или БЕДНЫЙ УЧЕНИК» с участием звезд – Уолтера Немана и Джулии Дин Хэйн! Зал вместимостью 1600 мест!»

Билеты на самые дешевые места были уже проданы. Места подороже стоили полтора доллара, а отдельные ложи – от пяти до десяти. Для Иллинойса это было бы очень дорого. И хотя Серена ни разу не была в театре, она понимала, что не может позволить себе потратить те несколько долларов, что у нее оставались.

С грустью она пошла дальше. На Си-стрит дорогу ей преградил плотный поток экипажей и животных. Возницы ругались на животных, а заодно и друг на друга. Пыль клубилась столбом. Все двигались на юг, и было что-то пугающее в этой бесконечной веренице лошадей и фургонов. Девушка с интересом разглядывала по пути пыльные витрины магазинов. От количества того, что здесь можно было приобрести, у нее захватывало дух. Она никогда раньше не встречала такого изобилия товаров. И в этот момент она вспомнила о деньгах тетушки Хетти. Она может получить их по первому требованию и купить себе одежду. И даже сможет позволить себе сходить в Оперный театр Магуайра!

Девушка тряхнула головой, отгоняя грешные мысли. Дойдя до середины улицы, она заметила двух мужчин, дерущихся, словно дикари. Видимо, здесь это было привычным делом, никто не обращал на них внимания. Пешеходы просто обходили дерущихся стороной.

Серена уже собиралась пройти мимо, как вдруг замерла. Один из них был Рори Кленденнинг!

В этот момент он как раз нанес противнику сокрушительный удар и тот упал без сознания. Кленденнинг стоял над ним, сжав кулаки и переводя дыхание.

Серена захлопала в ладоши:

– Браво, Кленденнинг! Но я должна сказать, что удивлена и даже шокирована, увидев сына священнослужителя в уличной драке.

Кленденнинг медленно обернулся. По его лицу струилась кровь. Серена невольно шагнула к нему, собираясь вытереть кровь, но заставила себя остановиться.

– Я, Господи Боже, устал от насмешек тех, кто считает себя выше меня, – резко произнес он, – и решил, что пришло время наказать одного из насмешников.

Она смотрела на него, не произнося ни слова. В нем появилось что-то новое, какая-то гордость и самоуверенность. Он нагнулся и поднял шляпу с деревянного тротуара.

– До свидания, мэм, – холодно сказал он. – Надеюсь, вам повезет в Вирджиния-Сити больше, чем мне.

Он отвернулся от нее и широкими шагами пошел прочь. Она хотела позвать его, но зажала рот рукой. Девушка смотрела ему вслед, пока он не слился с толпой.

В следующем квартале она увидела еще одну неприятную сцену. Трое в грубой одежде вели высокого неуклюжего юношу китайца, совсем молодого, одних с Сереной лет. Руки у него были связаны за спиной. Один из мучителей держал ружье и, когда юноша спотыкался, стволом толкал его вперед. Вскоре они скрылись за дверями салуна «Серебряный доллар». Девушка заколебалась, не зная, как ей поступить. Что они хотят сделать с бедным парнем? Она оглянулась вокруг в поисках помощи, но люди словно ничего не замечали, как и в случае с уличной дракой.

Она неуверенно повернулась к дверям салуна. Оттуда доносились звуки пианино и грубый смех. Ей вновь пришли на ум слова Матушки Тэйлор о салунах, и она повернулась, собираясь уйти. И в этот момент она услышала шум внутри: глухой стук, как будто человек упал на пол, и странный приглушенный крик. Она сразу поняла, что это кричал молодой китаец...

Не долго думая Серена распахнула двери «Серебряного доллара». И остановилась, шокированная тем, что увидела. В нос ей ударил мерзкий запах дешевого виски и потных человеческих тел. Людей здесь было много – часть из них играли в карты за столами, остальные примостились у длинной стойки бара. Но сейчас игроки оторвались от игры, а бармен замер за стойкой. Все смотрели на неожиданную сцену, разворачивающуюся в центре комнаты.

Там лицом вниз на грязном полу лежал молодой китаец. Над ним нагнулся человек, держа револьвер у его затылка. Двое других балансировали на его ногах, прижимая их к полу. А на спине китайца танцевала девушка. На ней было розовое платье с глубоким вырезом. Когда она танцевала, юбки взлетали вверх, открывая стройные ноги в красных чулках. Но самое ужасное состояло в том, что на ногах у нее были танцевальные туфли на высоких каблуках. Вероятно, эти каблуки причиняли юноше дикую боль. Он открывал и закрывал рот, словно рыба, выброшенная на песок, но не произносил ни слова, только издавал странное животное мычание.

Серена сделала несколько шагов вперед. Она чувствовала, что в ней закипает злость. Нечто подобное она испытывала после убийства родителей.

– Прекратите! – крикнула она. – Немедленно прекратите!

На нее не обратили ни малейшего внимания.

– Остановитесь! – Ее голос сорвался в крик. Пианист замер, смех утих, и все повернулись к ней.

Человек с револьвером тоже, и она узнала его холодные черные глаза. Это его она встретила вчера, выходя от адвоката.

– Что вы здесь делаете, мэм? – хмуро спросил он.

– Вы должны немедленно прекратить это безобразие! За что вы мучаете этого несчастного?!

– За что? – Он засмеялся. – Этот китаец толкнул меня и не захотел извиниться.

– Но это вовсе не повод, чтобы так жестоко издеваться над человеком!

– Человеком? – На этот раз смех стал жестче. – Это не человек, это китайская свинья. А мы просто учим его хорошим манерам. – Он сделал шаг назад и лениво махнул револьвером: – Давай, пианист, продолжай играть.

Серена в бешенстве огляделась.

– Ну сделайте же что-нибудь! Заставьте его прекратить эту пытку!

– Вам лучше уйти, мэм, – холодно бросил через плечо черноглазый. – Если вы, конечно, не хотите посмотреть дальше на это увлекательное зрелище. Никто не посмеет здесь вмешиваться в мои дела.

– А вот тут вы ошибаетесь, – сказал кто-то, с южным акцентом растягивая слова. – Я присоединяюсь к предложению леди и попросил бы вас прекратить мучить несчастного китайца.

Тут все, кто был в салуне, разом повернулись, стараясь рассмотреть говорившего.

Прислонившись к стене, у одного из карточных столов стоял высокий стройный человек лет тридцати. Сюртук, брюки, тонкий галстук и блестящие ботинки – все было черным. Только рубашка с кружевным жабо выделялась белоснежным пятном. Под широкополой шляпой Серена разглядела тонкое красивое лицо с карими глазами и полным чувственным ртом. На губах его играла сардоническая усмешка. Кожа незнакомца была смуглой – вероятно, от загара. Изящной рукой с тонкими, гибкими пальцами он держал длинноствольный револьвер, нацелив его на черноглазого.

– И кто ты такой, чужак, посмевший соваться в мои дела?

– Кто я такой, не так уж важно, мистер Страйкер. Но зато я знаю, кто вы.

Брэд Страйкер начал осторожно, почти незаметно поднимать свой револьвер, но человек в черном мягко сказал:

– Не советую, мистер. Я продырявлю вашу шкуру, прежде чем вы возьмете меня на мушку. Простите за наглость, но я управляюсь с продукцией Сэмюэла Кольта лучше вас.

Страйкер побагровел, но остановился. Человек в черном махнул револьвером:

– Флосси, не будешь ли так добра сойти с этого бедняги?

– Я не Флосси, – обидчиво возразила девица.

– Уверен, у тебя много имен, – сухо произнес он, – и Флосси ничем не хуже остальных.

Когда девушка сошла с неподвижного китайца, человек в черном обратился к подручным Страйкера:

– А вы двое помогите этому парню встать и развяжите ему руки.

Они с неохотой повиновались. Юноша, освободившись, сразу же смиренно подошел к Серене и склонился в почтительном поклоне. Он открывал и закрывал рот, пытаясь выразить свою благодарность, и Серена с ужасом увидела, что у него нет языка.

– Вы просто бесчеловечные негодяи! – закричала она. – Бедняга немой! Конечно, он не мог извиниться перед вами!

Но Брэд Страйкер не обратил на ее слова никакого внимания. Он со злобой наблюдал, как человек в черном, не опуская револьвера, подходит к Серене.

– Если вы будете так любезны выйти с вашим другом отсюда, мэм, я прикрою вас.

– Проклятие, ты еще пожалеешь об этом! – задыхаясь от злобы, проговорил Страйкер. – Ты заплатишь за это жизнью!

– Даррел Квик всегда к вашим услугам, мистер Страйкер.

Это имя показалось Серене знакомым, но вспоминать откуда – времени не было. Взяв китайца за руку, она быстро вышла на улицу. Сразу за ними вышел Даррел Квик. Он опустил револьвер, но не спускал глаз с дверей салуна.

– Один старый китаец рассказывал, – улыбаясь сказал Даррел Квик, – что если вы спасете жизнь одному из них, то он навсегда запомнит это и будет предан вам душой и телом до самой смерти. Я рад, что он понял, что его избавитель – вы, а не я..

– Меня зовут Серена Фостер. И я хочу поблагодарить вас, мистер Квик, за то доброе дело, которое вы совершили.

– Очень приятно, мэм, – ухмыльнулся он и прищелкнул пальцами. – Вы вполне можете отплатить мне ответной любезностью.

Он полез в карман сюртука и достал две небольшие полоски картона.

– У меня есть два билета на открытие Оперного театра Магуайра. Не окажете ли вы мне честь пойти туда со мной? Это лучшие места в партере.

Серена заволновалась:

– Но как вы их достали?

– Я выиграл их в покер совсем недавно, – весело сказал он.

– Вы игрок, мистер Квик?

– Да, – кивнул он. – Профессиональный. Так вы пойдете со мной в оперу, мэм?

Серена уже открыла было рот, чтобы отказаться, но передумала. Она помнила слова матери о том, что не стоит принимать предложения со стороны незнакомых людей. Правда, этот человек сделал доброе дело, но она совсем не знала его. И кроме того, он игрок... Но все предостережения матери были сметены волнительным предвкушением. Наконец-то сбудется ее давняя мечта и она попадет в театр!

– С радостью, мистер Квик.

Он наклонился и поднес ее руку к губам. Потом поднял голову и спросил:

– Куда мне зайти за вами, мэм? Где вы остановились?

– В пансионе Матушки Тэйлор. Несколько кварталов отсюда вниз по улице.

Он поклонился.

– Я зайду за вами завтра около шести вечера. До встречи, мисс Фостер.

– До встречи, – кивнула Серена.

С некоторым удивлением она увидела, что Даррел Квик открывает двери салуна «Серебряный доллар». Занервничав, она подождала еще несколько минут, но все было тихо. Девушка искренне надеялась, что мистера Квика не застрелят до завтрашнего вечера.

Она шла по улице, рассеянно глядя на витрины, полные товаров, и вдруг вспомнила, что у нее нет другого платья! В чем же она пойдет завтра в оперу? Серена резко повернулась и поспешила к конторе Спенсера Харда.

Глава 5

Серена молча шла по Ди-стрит за Спенсером Хардом. Адвокат был щегольски одет, во рту его дымилась неизменная сигара.

Вчера, когда она ворвалась в его контору и, переведя дыхание, сообщила, что хотела бы взять деньги тетушки Хетти, адвокат сказал, что утром переведет их в банке на ее имя. Кроме того, он предложил ей съездить в «Рай» и познакомиться с Мадлен Дюбуа.

– Мадлен вам понравится. Увидевшись и поговорив с ней, вы сможете решить, как поступить с «Раем». Тут два варианта: либо вы его продаете, либо оставляете все как есть, с Мадлен в качестве управляющей. Продать его все-таки было бы не очень справедливо по отношению к ней. Она ждет нас сегодня к ужину. Это будет роскошная трапеза, не хуже, чем в Париже. Мадлен потрясающе готовит.

Так что теперь она направляется в публичный дом. Отец пришел бы в ужас.

Однако «Рай» выглядел вполне респектабельно. Серена даже подумала, что они пришли куда-то в другое место, потом заметила вывеску. Солнце уже садилось за горы, и вокруг дома лежали длинные тени.

– Вот мы и пришли, – сказал адвокат.

Они поднялись по ступенькам на веранду. На входной двери была прикреплена записка: «Закрыто до вечера».

– Вот видите, вам нечего бояться, Серена. Посетители бывают здесь только по вечерам.

Хард легонько постучал в дверь. Дверь открылась, и выглянула китаянка. Узкие, как щелки, глаза внимательно смотрели на них.

– Мисс Мадлен ждет нас, Чу Чин.

– Да, судья. Позалуйста, плоходите.

Входная дверь вела в длинный холл, по левой стороне которого располагались закрытые двери; в самом конце поднималась лестница. Справа, сквозь дверной проем, закрытый шторой из стекляруса, можно было увидеть небольшую стойку бара с рядами бутылок и несколько обитых красным бархатом диванов. Две богато украшенные люстры свисали с потолка.

Китаянка открыла одну из дверей слева и обернулась к ним, приглашая войти.

– Мисс Мадлен сказала, чтобы вы чувствовали себя как дома. Она сейчас придет.

– Мы непременно последуем ее совету, Чу Чин. Благодарю.

Чу Чин прикрыла за ними дверь.

С первого взгляда было ясно, что это гостиная. Обставлена она была умело и со вкусом очень дорогой мебелью. Стол уже был накрыт к ужину, на белоснежной скатерти сверкали хрусталь и китайский фарфор. Подсвечники с тремя свечами украшали углы стола, а изящная хрустальная люстра освещала все это великолепие. У девушки от восторга и восхищения такой красотой даже перехватило дыхание.

Хард открыл шкафчик с баром:

– Хотите выпить, Серена? Для гостей Хетти всегда держала в запасе первосортное виски.

Девушка в нерешительности заколебалась.

– Я никогда не пила, судья. Может быть, здесь найдется что-нибудь, кроме виски?

– Здесь есть коньяк. Отличный французский коньяк, мягкий, как шелк.

– Тогда лучше налейте мне его.

Хард налил виски себе и коньяк Серене. Отнес бокалы к дивану, где она присела. Подняв свой, адвокат произнес:

– Я бы предложил тост за Хетти Фостер.

– Да, я с большим удовольствием выпью за тетю. Он взглянул на нее, улыбнувшись:

– Вы хорошая девушка, Серена. Думаю, Хетти вы бы понравились. – Одним глотком он почти осушил свой бокал.

Серена осторожно отпила маленький глоток коньяку. Действительно, он был очень мягким. Но она почувствовала, как внутри разливается тепло. Пока Хард наполнял свой бокал, она сделала еще один маленький глоток.

– Судья... а в Вирджиния-Сити живет много китайцев?

– Порядочно. – Он повернулся к ней. – Их используют в основном на грязной работе в качестве дешевой рабочей силы. В нижней части города есть целый китайский квартал. Живут они там в потрясающей нищете, да еще над ними постоянно издеваются некоторые наши так называемые добрые христиане.

– Да, я уже поняла. Я сегодня видела... – И девушка поведала ему о случившемся в салуне «Серебряный доллар».

– Этот Брэд Страйкер, – покачал головой адвокат, – просто подлый дурак. Но думаю, лучше держаться от него подальше. Не знаю, способен ли он причинить вред женщине, но у него взрывной характер. А к китайцам так относятся все, не он один. Грязные китайские свиньи – так их зовут здесь. За убийство китайца тебя не будут преследовать власти. Такое случается здесь часто, в Вирджиния-Сити их просто не считают за людей.

– Откуда такая бесчеловечность? Он пожал плечами:

– Разные расы, разные культуры. Белые не понимают их и поэтому боятся. Взгляните, как мы несправедливы к неграм. Гражданская война ведь из-за этого началась. Хотя южные плантаторы очень много рассуждают о чести и правах белых... – Он грустно улыбнулся. – Я почувствовал всю эту фальшь, когда еше жил в штате Виргиния. И это было одной из причин, почему я уехал оттуда. Но, оказавшись здесь, я увидел все то же самое.

– Рассказываете о нашей печальной жизни, судья? – прервал его женский голос.

Улыбаясь, Спенсер Хард обернулся.

Серена тоже во все глаза смотрела на появившуюся в комнате женщину.

Все, что она знала о блудницах, было почерпнуто из религиозных книг. Там они изображались похожими на гарпий, с грубыми, развратными лицами, одетыми потрясающе безвкусно. Честно говоря, она и ожидала увидеть недалекую нахальную девицу. Но теперь с изумлением подумала: «Нет, эта женщина просто не может быть проституткой».

Черные волосы обрамляли прелестное личико. Чем-то неуловимым Мадлен напоминала Мадонну. По-детски невинные зеленые глаза и застенчивая улыбка усиливали это впечатление. Одета она была просто и со вкусом.

Спенсер Хард подошел к ней и, легко коснувшись губами точеной руки, проговорил:

– Моя дорогая Мадлен, ты, как всегда, выглядишь блистательно и неповторимо.

– Ну что вы, судья. Спасибо. – У нее был низкий, немного хрипловатый голос.

Не выпуская ее руки, адвокат повернулся к Серене и представил их друг другу:

– Мадлен, это Серена Фостер, племянница Хетти. Серена, это Мадлен Дюбуа. Она хороший человек и добрый друг.

Серена пребывала в легком замешательстве. Нужно ли ей подняться и пожать женщине руку? Чего они от нее ждут?

Проблема решилась сама собой. Мадлен подошла к дивану и протянула ей руку. Встав, девушка пожала ее.

– Рада познакомиться с тобой, Серена. Прими мои соболезнования по поводу смерти твоих родителей. А твоя тетя... Я этого никогда и никому не говорила, но она мне заменила мать.

– Я с ней ни разу не встречалась. Мадлен кивнула:

– Знаю, судья рассказывал. Хетти не раз подумывала о том, чтобы возвратиться в Иллинойс или хотя бы съездить к брату в гости. Но так и не осуществила этого замысла.

Серена чувствовала, что Мадлен начинает ей нравиться... Но это же невозможно! Мадлен Дюбуа была очень приятной особой, но она же проститутка!

Слабая улыбка скользнула по губам Мадлен, словно она прочла мысли Серены. Она чуть отступила назад и, обращаясь к ним обоим, произнесла:

– Сейчас принесут ужин. Простите, что заставила вас ждать. Я была занята на кухне.

Хард потер руки:

– Всякий раз, когда я чувствую запахи твоей стряпни, я начинаю истекать слюной, словно медведь после зимней спячки.

Он аккуратно затушил сигару в пепельнице с песком, стоявшей на столике. Мадлен засмеялась:

– Вы просто льстец, судья. Серена, приглашаю за стол.

Как только они сели, словно по сигналу, в комнату вошла Чу Чин; она несла поднос с жареной уткой. Потом на столе появились многочисленные блюда с фруктами, овощами, деликатесами и приправами.

– Вы разрежете мясо, судья? – обратилась Мадлен к Спенсеру Харду.

Он встал, и Чу Чин подала ему нож. Адвокат аккуратно разрезал птицу, невнятно бормоча что-то себе под нос. Наконец он закончил и произнес:

– В честь чего такая роскошная жирная птица, Мадлен? До Рождества вроде еще далеко?

– На Рождество я куплю другую, – Мадлен бросила невинный взгляд на Серену, – а утка в честь праздничного вечера. Племянница Хетти – дорогой гость в нашем доме. Разве не так, судья?

Щеки Серены залились румянцем. Ей показалось, что Мадлен, да и судья тоже подшучивают над ней.

Чтобы скрыть смущение, девушка отпила немного вина. После мяса было подано еще несколько блюд. Еда была изумительной, Серена в жизни не пробовала таких вкусных вещей. Все это было так ново – вино, коньяк, ужин в публичном доме. Она даже не могла представить, что сказал бы по этом поводу Хайрам Фостер.

Мадлен расспрашивала девушку о жизни в Иллинойсе и о дороге сюда. Она умело вела беседу, в ней чувствовалась образованная женщина. По крайней мере на перэый взгляд Мадлен Дюбуа казалась настоящей леди. Серена расслабилась в этой непринужденной обстановке и почувствовала себя легко и свободно, с удовольствием болтая с Мадлен. Она еще никогда так много о себе не говорила и поняла, что немного пьяна.

– Простите. Для меня все это так необычно – вино и эта чудесная еда. Я чувствую себя такой сонной...

– И измученной, вероятно, – закончила Мадлен. – После всех испытаний, выпавших на вашу долю, это неудивительно.

Адвокат поднялся:

– Я провожу вас, Серена.

– Это был восхитительный ужин, – поднимаясь из-за стола, сказала Серена. – Спасибо, Мадлен.

– Не за что, дорогая. – Мадлен тоже встала. Вдруг она, словно вспомнив что-то, с беспокойством добавила: – Но ведь мы еще встретимся... и поговорим?

– Конечно... ох! Судья Хард говорил мне, что я должна... – Серена замолчала, лихорадочно собираясь с мыслями. – Мадлен, я обещаю вам, что не стану продавать «Рай». Но я еще не решила точно, как я поступлю. Пока что управляйте им, как раньше, как будто он принадлежит вам. Все... – она откашлялась, прикрывая рукой рот, – все доходы будут ваши, а я ничем вам не буду мешать.

Мадлен сумела скрыть разочарование. После того, что ей говорил Хард, она надеялась, что Серена Фостер уступит ей заведение по номинальной стоимости.

– Что ты говоришь, Серена! «Рай» – твое наследство. И еще от Хетти Фостер остался небольшой сейф с бумагами. Он заперт, и я не открывала его. Но ключ у меня есть. Не знаю, есть ли там что-нибудь ценное, но твоя тетя всегда обращалась с ним очень бережно. Она даже поставила на крышке свои инициалы. Наверное, тебе нужно посмотреть, что там находится.

– Обязательно, Мадлен, но только не сегодня. Сейчас я слишком устала.

Они пожелали хозяйке доброй ночи и удалились. Чу Чин проводила их до крыльца, дальше они пошли вдвоем. Хард был непривычно молчалив и только задумчиво попыхивал сигарой.

– Почему вы молчали? – не выдержала Серена, когда они отошли на порядочное расстояние от дома. – Вы ждали от меня, что я подарю ей «Рай»? Или продам за символическую сумму?

– Что-то вроде этого. Вы ведь говорили, что хотели бы расстаться с ним?

– И хочу. Но мне припомнилось, что вы рассказывали о тете Хетти. Она боялась, что Мадлен не сможет сама управлять заведением, если оно будет принадлежать ей.

– Но почему вас это так заботит? – Адвокат был немного удивлен.

– Потому.что.так хотела тетя Хетти, вот почему! А так вы сможете присматривать за Мадлен.

Хард с интересом посмотрел на девушку:

– Оказывается, в этой прелестной головке скрывается проницательный ум. Однако есть и другая возможность. Я вам уже говорил, что следующим наследником является Брэд Страйкер. Вы можете взять себе деньги, а «Рай» продать ему...

– Ни за что! – отрезала она. – Этот жуткий человек не получит ничего из того, что принадлежало тете. Я успела познакомиться с ним и уверена, что если бы она знала его получше, то поступила бы так же.

– Сомневаюсь. Хетти чувствовала себя в долгу перед отцом Брэда.

– Хорошо, но я ничего подобного не чувствую! И поэтому– повторяю еще раз – он ничего не получит.

– Ну что ж, должен сказать, что вы очень здравомыслящая и самостоятельная девушка, – усмехнулся Хард. – Мне это нравится, и думаю, это еще не раз выручит вас в трудных ситуациях.

Когда они дошли до пансиона Матушки Тэйлор, Серена почувствовала, что засыпает на ходу.

Хард пожелал ей спокойного сна и добавил:

– Утром, в любое время, я жду вас в конторе. Там мы переоформим деньги Хетти на ваше имя.

В новом розовом платье Серена чувствовала себя настоящей леди. Кринолин поддерживал платье ниже талии, так что оно было похоже на распускающийся цветок. С непривычки она передвигалась с некоторой осторожностью. Голову нужно было держать прямо, чтобы не испортить прическу, которую с таким трудом сделала Матушка Тэйлор. Серена надеялась, что уложенные волосы придадут ей более взрослый и утонченный вид.

Улицы были полны праздно гуляющими людьми: женщины были разодеты в свои лучшие летние наряды, мужчины, разглядывавшие дам, дымили сигарами. Серена крепко держалась за руку Даррела. Она боялась, что если немного отстанет в этой толпе, то сразу потеряет мистера Квика вместе с его драгоценными билетами. У окошка кассы толпились люди в надежде купить последние билеты. Девушка почувствовала легкое самодовольство от того, что ей так повезло. Затем ее взгляд упал на человека, стоявшего буквально в двух метрах от них. На нем были накрахмаленная рубашка и костюм из тонкого сукна. Из-под пышных усов торчала сигара. Он рассказывал какую-то забавную историю, и собравшиеся вокруг него люди громко смеялись.

– Это Сэмюэл Клеменс, – шепнул ей на ухо Даррел. – Я встречался с ним на Миссисипи. Он работал там лоцманом на речных судах. А теперь стал писателем, пишет под псевдонимом Марк Твен. Я слышал, что он здесь по заданию «Энтерпрайз». – Даррел улыбнулся. – Такое впечатление, что здесь собралось полгорода. Или, вернее, все порядочные люди города.

Как раз когда он произнес это, девушка заметила у входа Мадлен Дюбуа. Ей захотелось окликнуть Мадлен, но потом она представила, как это будет выглядеть, и быстро опустила глаза. Когда она снова подняла их, то увидела, что Мадлен идет прочь от двери, сжимая в руках билет. Щеки ее раскраснелись от волнения, и Серена поняла, что она оскорблена. Вместе с Даррелом они смотрели, как Мадлен уходит. По толпе пронесся легкий шепоток. Люди насмешливо смотрели ей вслед.

Серена почувствовала, как в ней поднимается злость на этих самодовольных тупиц, и в то же время ей было стыдно, что она сама опустила глаза и не подошла к Мадлен. И все-таки как они смеют так несправедливо относиться к девушке? Они что – думают, что она неприлично будет вести себя в театре? Разве она не такой же человек, как они?

Даррел заметил ее взволнованный вид.

– Наши добрые обыватели, кажется, забыли о такой добродетели, как терпимость, – сказал он. – И заодно забыли, как Мадлен Дюбуа помогала им. Нескольких из присутствующих здесь уже не было бы в живых, если бы Мадлен не ухаживала за ними во время последней эпидемии нынешней зимой.

Серене очень хотелось узнать, откуда мистер Квик, только пару дней назад приехавший в Вирджиния-Сити, столько знает о Мадлен Дюбуа. Однако в этот момент она увидела, что входные двери театра открываются. Радостное возбуждение захлестнуло ее. Мадлен была забыта. Даррел отдал билеты на входе, и они очутились внутри.

Девушка жадно вслушивалась в долетавшие до нее обрывки разговоров: «Это стоило больше тридцати тысяч долларов, дорогая», «Да, удобства по последнему слову моды...», «Взгляни на эти частные ложи. Превосходная работа!». И превосходным было в этом театре все. Она никогда не видела столько роскоши и блеска. Словно то, что бывает только в сказках, стало реальностью. И она чувствовала себя Спящей красавицей, которая только что проснулась.

В таком огромном скоплении народа найти свои места было довольно тяжело. Наконец молодые люди сели. Отсюда открывался отличный вид на сцену. Серена с интересом разглядывала четыре роскошные закрытые ложи для привилегированных особ.

Она повернулась к Даррелу спросить, не знает ли он женщину в потрясающе красивом платье в одной из лож, когда вдруг услышала хриплый вскрик и увидела в ложе неподалеку высокого мужчину во фраке. В руках он держал большой револьвер. Оцепенев от ужаса, она смотрела, как он направляет оружие на ложу напротив и спускает курок. Звук выстрела был похож на гром. Женщины завизжали. Раздалось еще несколько выстрелов. Серена услышала звон бьющегося стекла. Одна из роскошных хрустальных люстр разлетелась от выстрела на мелкие кусочки.

Большинство зрителей оставались на своих местах. В зал ворвалась группа людей, вооруженных чем попало, от пистолетов и ружей до бильярдных киев и бутылок. Это были те, кто отдыхал в баре или играл в бильярд и рулетку в соседних помещениях. Но стрельба уже прекратилась. Мужчина во фраке с отвращением разглядывал свой револьвер. Барабан был пуст. А в ложе напротив, как это ни невероятно, человек, в которого он стрелял, остался жив и невредим.

Шум и волнение в зале быстро стихли. Опоздавшие занимали места. Серена была изумлена тем, что все так быстро и спокойно закончилось. Она уже понимала, что в этом городе царят свои законы.

– Надеюсь, тебе это понравится, – произнес Даррел, когда по залу пронесся легкий шепот.

На сцену вышла стройная привлекательная женщина, и зал зааплодировал. Только она начала читать поэму, как вдруг воздух наполнился страшным грохотом. Складывалось впечатление, что по стенам и крыше театра барабанит неистовый град. Серена закричала и вцепилась в руку Даррела.

– О Господи! – воскликнула она. – Что это? Даррел успокаивающе улыбнулся:

– Ветер. Как не вовремя, не правда ли?

– Это не град?

– Нет. Просто ветром сносит камни. Ничего особенного.

Еще некоторое время зал напряженно внимал актрисе, с трудом различая ее голос за грохотом камнепада. К счастью, когда занавес поднялся и колокольчик зазвонил, возвещая начало действия, ураган стих.

Ли По был большим поклонником оперы и поэтому постарался приурочить свой очередной визит в Вирджиния-Сити к открытию сезона в Оперном театре Магуайра. Обычно китайцам вход в театр был заказан. Но Ли По хорошо знал магическую силу денег. В театре было четыре закрытых ложи. Одна из них принадлежала Сэнди Бауэрсу, богатейшему рудному магнату во всем Комстоке. В эти дни Бауэрс с женой путешествовали по Европе. Ли По не составило большого труда договориться с управляющим, что за порядочную сумму он пустит его в эту ложу. Единственным условием была строгая секретность – Ли По с двумя телохранителями должны были проскользнуть на свои места еще до того, как театр заполнится народом.

Экипаж поджидал его на боковой улочке в паре кварталов отсюда. По окончании представления Ли По уезжал в Сан-Франциско. Он старался не задерживаться в Вирджиния-Сити больше чем на день или на два. Это место вызывало у него омерзение. Грязный городишко, грубые нравы, да и с китайцами здесь обращались как с рабочим скотом. В Сан-Франциско с этим было полегче. Он был практически пограничным городом, и у белых там было гораздо меньше предрассудков. Ли По жил там припеваючи, как король маленькой страны. И старался свести свои контакты с восточными штатами к минимуму.

Он даже не поинтересовался заранее, что это за спектакль, полагая, что в оперных театрах действительно дают оперу. И был сильно разочарован, когда женщина начала читать поэму. Ли По уже собирался потихоньку выскользнуть на улицу, когда его взгляд случайно упал на одну из девушек неподалеку. Светловолосая фея в розовом платье была очень привлекательна. Приоткрытые плечи были словно выточены из мрамора. Почувствовав на себе внимательный взгляд, она обернулась в его сторону, и он увидел ее лицо с необыкновенно большими глазами и тонкими чертами. Ли По почувствовал неодолимое влечение. И вместо того чтобы уйти, он остался, не спуская глаз с прелестной юной особы, словно пытаясь навечно запечатлеть ее лицо в памяти.

Очень немногие из его приближенных знали об увлечении Ли По красивыми белыми женщинами. Он получал необычайное удовольствие, забавляясь с ними, иногда даже мучая, пока они полностью не покорялись его воле. Он знал себя достаточно хорошо и понимал, что удовольствие ему частично приносит их унижение. Это была месть белым за их отношение к китайцам. Проблема, куда девать женщину, когда она ему надоест, его не беспокоила – одним из его тщательно скрываемых занятий была торговля белыми рабами.

Ли По сидел и любовался девушкой, абсолютно не обращая внимания на сцену. И только перед самым концом представления он махнул рукой двум телохранителям, все это время стоявшим у него за спиной, и бесшумно, как призраки, они выскользнули из театра.

Представление закончилось под шумные аплодисменты и свист. Даррел пригласил Серену поужинать и выпить шампанского в ресторанчике на Си-стрит. Ужин был отменным. Девушка впервые пробовала шампанское, и оно ей понравилось. Правда, ее одолевал беспричинный смех.

Серена весело размышляла о том, как быстро меняется мир вокруг. Всего лишь несколько дней назад она не могла такого представить даже в мечтах. Прошлым вечером она ужинала со Спенсером Хардом и Мадлен Дюбуа. Сегодня в новом роскошном платье, которое ни за что не одобрили бы ее родители, она была в театре с привлекательным молодым человеком, а теперь впервые в жизни пьет шампанское.

Разговор зашел о сегодняшней постановке. Даррел, как оказалось, был заядлый театрал. Он рассказал ей, что уже видел этот спектакль в других театрах, иногда даже с музыкальным сопровождением. Смотрел он его и на сценах плавучих театров на Миссисипи.

– Ты хорошо знаешь Миссисипи? – спросила Серена.

– Еще бы, – сухо ответил он. – Я родился в Луизиане. И большую часть жизни проработал там на речных судах, пока не стал профессионалом.

– Профессиональным игроком, ты имеешь в виду?

– Да, игроком, Серена. Я зарабатывал на жизнь игрой в карты на пароходах.

– Почему же ты уехал оттуда?

– Из-за войны, из-за чего же еще? – пожал он плечами. – Она изменила всю мою жизнь. Если не навсегда, то надолго. Суда теперь возят солдат и припасы. Мне там нечего делать. – Казалось, ему тяжело было об этом вспоминать. Он резко сменил тему разговора: – Уже поздно, Серена. Нам пора идти.

Когда они вышли из ресторана, было уже действительно очень поздно. Серена чувствовала, что у нее кружится голова. От шампанского, от возбуждающего вечера—в общем, от счастья. За все свои девятнадцать лет она даже в мечтах не могла представить себе такого потрясающего вечера.

Даррел предложил взять экипаж.

– Нет, давай прогуляемся, – возразила девушка. – Тут недалеко, а у меня кружится голова.

– Я рад, что тебе понравился вечер, Серена, – сказал он, растягивая слова.

– Это было просто изумительно, – отозвалась она и крепко сжала его руку.

Некоторое время они шли молча. Ночная прохлада действительно благотворно подействовал на Серену, и она кое-что вспомнила.

– Знаешь, я была немного озадачена, встретив тебя вчера.

– Почему?

– Из-за твоего имени. Мне оно показалось знакомым, будто я его уже слышала.

– Вряд ли. Я здесь меньше недели.

– Нет, я слышала его раньше. И только вчера перед сном вспомнила где. О тебе рассказывал Рори Кленденнинг. Он набрел на наш фургон в пустыне. Он рассказывал, что некий мужчина пришел к его костру и, когда они вместе поужинали, предложил сыграть в карты. Этот человек выиграл у него все его деньги и лошадь и бросил его умирать в пустыне. А звали его Даррел Квик.

– Но ведь он не умер, верно? – спокойно проговорил Даррел.

– Нет, но вовсе не по твоей милости! Как тебе не стыдно, ты же профессиональный игрок. Велика честь – обыграть в карты сына проповедника!

– Он ничего не говорил мне о том, чей он сын.

– А если бы сказал, ты вел бы себя иначе?

– Ты права, – усмехнулся он. – Нет, я поступил бы точно так же. Как я тебе уже говорил за ужином, с шестнадцати лет я занимаюсь только игрой. Зато я знаю, как мне поступить, когда отправлюсь на тот свет. Вот предстану я перед святым Петром и его воротами, и он засомневается, стоит ли меня пускать в рай. Я предложу ему бросить кости, и пусть они решат, достоин ли я этой благодати.

Серене неожиданно стало смешно.

– Тебя что, вообще никогда не мучает совесть? Кленденнинг впервые взял в руки карты, а ты обчистил его до нитки.

– Я не забрал у него все, – резко сказал Даррел. – Я никогда не обманываю. Нет необходимости.

Он засмеялся.

– Просто он путешествовал, а я обыграл и обобрал его. И не колеблясь сделаю это снова. Подумай, Серена... взгляни на это с другой стороны. Он получил хороший урок. Может, он дорого за это заплатил, но это не прошло для него даром. И в будущем он будет умнее. В этих местах либо ты быстро учишься, либо не живешь долго.

– Никогда об этом не думала, – сказала она задумчиво.

– Кленденнинг много для тебя значит?

– Нет, практически ничего, – быстро отозвалась девушка.

– Тогда почему, во имя небес, мы попусту тратим время на разговоры о нем?

Он повернулся к девушке и взял ее за руку. Она ощутила на щеках его горячее дыхание. Сейчас он поцелует ее.

Отступив на шаг, она дружелюбно произнесла:

– Мы уже у пансиона. Я безумно благодарна вам за этот вечер, Даррел. Мне никогда не было так хорошо.

Он слегка нахмурился. Затем улыбнулся:

– Вы очень добры, мисс Фостер. И это все?

– Все? – переспросила она невинно.

– Обычно леди может поблагодарить джентльмена поцелуем, особенно после такого вечера.

– Даже на второй день после знакомства? – К своему изумлению, Серена поняла, что кокетничает.

– Жизнь в этих краях течет стремительно, – серьезно ответил он.

Она шагнула вперед, стараясь не коснуться его, и быстро поцеловала в губы. Прежде чем он успел обнять ее, она уже отступила назад.

– Всё! Долг леди выполнен, – засмеялась она. – Спокойной ночи, Даррел Квик.

Она уже поднялась на крыльцо, но остановилась, когда он проговорил:

– Серена, подожди! Он не сердился.

– Могу я пригласить тебя завтра вечером на ужин?

– Можете, сэр. А теперь мне надо идти.

Она быстро зашла в дом. Приходилось признать, что даже этот мимолетнии поцелуй подействовал на нее очень возбуждающе. Она вспомнила ночь в пустыне с Рори Кленденнингом и почувствовала, что ей становится жарко.

Было уже за полночь, но она вела себя очень тихо, так что никого не разбудила. Обычно хозяйка оставляла в прихожей горящую лампу, чтобы лестница была освещена. Но на этот раз, к досаде Серены, лампы не было, и как только входная дверь закрылась, она очутилась в полной темноте. Она подумала было разбудить миссис Тэйлор, но потом решила, что пусть уж пожилая .женщина отдохнет.

Комната Серены была на втором этаже. Поднимаясь по ступенькам, она почувствовала, как заколебался воздух, словно кто-то двигался вслед за ней. Она замерла.

– Кто здесь?

До того как она успела крикнуть, сильная рука зажала ей рот, а другой рукой неизвестный перехватил ее за талию. Ее осторожно подняли и, как ребенка, понесли к черному ходу. Похититель чуть сдвинул руку со рта и пальцами зажал ей ноздри.

Серена отчаянно боролась за глоток воздуха. Свет померк у нее перед глазами. Словно в полусне, она слышала, как открылась и закрылась дверь черного хода, и ощутила на лице прохладный ночной воздух. Она отчаянно забилась в руках незнакомца, задыхаясь. Но эта борьба окончательно ослабила ее, и она потеряла сознание.

Серена пришла в себя в незнакомом месте. Пахло ладаном. Открыв глаза, она осмотрелась. Это была маленькая комнатушка без окон. В углу на столике из сандалового дерева стояли две масляные лампы и курильница с ладаном. Сама она лежала не на кровати, а на соломенном тюфяке. От страха Серена не смела пошевелиться, не зная, одна ли она здесь. Взгляд ее блуждал по комнате. Убранство было необычным, она такого раньше не видела. Стены закрывали изящно расшитые шелком драпировки. На одной из них была изображена собака с головой демона. По краям картин вились изящные столбцы китайских иероглифов. Девушка обнаружила, что не только полностью обнажена, но и связана. Руки за спиной были стянуты жесткой веревкой, а ноги... С трудом она подняла голову. Лодыжки были крепко привязаны к двум столбикам по обе стороны от тюфяка, так что любой, кто войдет в комнату, сразу же увидит ее самые сокровенные места. Девушка в ужасе вскрикнула и попыталась высвободиться. С трудом ей удалось сесть, но она не представляла, как можно освободить ноги со связанными за спиной руками. В стороне лежала сваленная в кучу одежда. И среди прочего – новое розовое платье, грязное и порванное!

Дверь комнаты распахнулась, и в комнату вошел мужчина. Лицо его было полностью скрыто под золотой маской демона. Даже глаз за узкими прорезями не было видно. В руках он держал небольшую ременную плеть. Серена открыла рот от изумления. Маска! Точно такая же маска была на лице предводителя бандитов, погубивших ее родителей! Неужели это тот самый человек? Он шагнул к ней, поглаживая плеть, и Серена отпрянула назад. Глубокий, полный ужаса крик вырвался у нее из горла. Он в два шага пересек комнату и хлестнул ее плетью по груди. Серену обожгла боль. Следующий удар пришелся по животу. Вновь и вновь поднималась и опускалась плеть. Серена чувствовала, что от боли теряет сознание. Словно со стороны, она слышала свой хриплый крик. Ну должен же кто-нибудь его услышать?!

Почти теряя сознание от боли, она увидела, что ее мучитель расстегивает брюки. Обнажив свой напряженный орган и держа его словно оружие, он опустился на колени между ее распахнутыми бедрами. Серена вздыбилась и попыталась боднуть его головой. Он словно мимоходом ударил ее ладонью по лицу. Затем прижал плечи девушки руками к тюфяку и вошел в нее. Он двигался очень грубо, но Серена, и без того изнемогающая от невыносимой боли, даже не обращала на это внимания. Больше всего ее пугало, что за все это время он не проронил ни слова. В комнате царила жуткая тишина, прерываемая только ее криками. Единственным звуком, который он издал, было невнятное хрюканье, когда он удовлетворил свое желание. И тут страх покинул Серену, и, когда мужчина начал подниматься, она произнесла: .

– Ты просто свинья, вот ты кто! Хрюкаешь как свинья, ведешь себя как свинья! И это ты убил моих родителей!

Плеть со свистом обрушилась на ее бедра. Боль была невероятно жестокой. К счастью, Серена почти сразу потеряла сознание. Очнулась она уже одна, но все так же связанная. Вероятно, прошло некоторое время, но сколько, она понятия не имела. Тело превратилось в комок сплошной боли, и кровь сочилась на тюфяк из многочисленных ран. Она тяжело и прерывисто дышала, во рту пересохло. Затем она с ужасом увидела, как дверь открывается и в комнату вновь входит человек в маске, помахивая ременной плетью. Он подошел к ней и с силой хлестнул ее плетью по бедрам. Другой рукой он начал расстегивать штаны...

Глава 6

Человек в маске ушел. Опозоренная, униженная и израненная, Серена лежала без сил на тюфяке. Мысль о том, что он вот-вот вернется, заставляла ее цепенеть от страха. Но он все не приходил, и она позволила себе немного расслабиться.

А что, если никто не придет? Она останется здесь, пока не умрет от голода и жажды? Или, что еще хуже, если кто-нибудь придет и увидит ее лежащей здесь так? Она в бешенстве завертела головой. О Боже! Как же с ней могло такое случиться! Тело болело и зудело сразу в сотне мест. Она даже не знает, день сейчас или ночь! И даже не может себе представить, сколько времени она уже здесь находится!

Вскоре ей удалось задремать. Разбудил ее шум за стеной. Она прислушалась и различила треск ломающейся мебели. Затем раздался жуткий пронзительный крик. Крик резко оборвался, и воцарилась мертвая тишина. Серена задержала дыхание, вслушиваясь. За дверью раздалось еле слышное шуршание. Дверь начала медленно приоткрываться. Наконец в проеме появился мужчина. Но это, слава Богу, был не человек в маске. Этот мужчина был гораздо выше ростом, и он был китайцем, и...

Она узнала того немого юношу китайца, которого спасла накануне от издевательств в салуне «Серебряный доллар». Отвернувшись, чтобы не смотреть на ее обнаженное тело, он подошел к тюфяку и, сорвав со стены один из гобеленов, осторожно прикрыл ее. Потом, развязав веревки, завернул ее в гобелен и перенес в соседнюю комнату. Большое, изысканно убранное помещение было освещено мягким светом китайских фонариков. Взгляд девушки упал на неподвижного человека в черном, лежавшего посреди комнаты. Шея его была неестественно вывернута. Рядом валялся сломанный деревянный столик. Юноша вынес ее на улицу и осторожно опустил на землю. Затем он издал низкий горловой звук, словно принял какое-то решение. Обернувшись к девушке, жестами показал ей, что вернется. Спустя пару минут он вынес человека в черном, которого она видела внутри. Серена поняла, что это мертвец. Положив его на землю, ее спаситель вновь скрылся в доме. Вернувшись, он замер на несколько мгновений, вглядываясь в окна. Внезапно в доме раздался взрыв, и повалили клубы дыма. Китаец поджег его.

Огонь разгорался быстро, и языки пламени поднялись высоко в ночное небо. Спустя несколько секунд он уже бежал с ней на руках прочь от пылающего дома.

Из гостиничного номера Брэда Страйкера открывалась прекрасная панорама нижнего города. Было уже очень поздно, близился рассвет, а он все еще сидел у окна, разглядывая огоньки внизу. Его беспокоило, правильно ли он сделал, что не убил Серену Фостер сегодня, отложив это на следующий день. Но ему так понравилось ее тело, что он не мог отказать себе в удовольствии воспользоваться им завтра еще разок.

Как он удачно провернул дело с похищением девушки! Он должен остаться вне всяких подозрений. Ее найдут мертвой в доме Ли По, связанной, со следами побоев на теле. Если учесть, что китаец сегодня укатил в Сан-Франциско, все решат, что преступление совершил он или один из его подручных. То, что Ли По занимается торговлей белыми рабами, ни для кого не было секретом. А если китайца поймают и арестуют по обвинению в убийстве, будет просто чудесно. Страйкер уже вполне мог обойтись без сотрудничества с ним. Его фрахтовая компания была практически вне конкуренции, а со смертью Серены Фостер у него появится возможность стать самым богатым человеком во всем Комстоке. То, что он пользовался для своих целей домом Ли По, было в порядке вещей. Китаец не имел ничего против, а охранники знали Брэда. Им нужно было только хорошо заплатить. Он пристально всмотрелся в даль. Ему показалось или он только что видел там, внизу, сполохи пламени? И это где-то совсем рядом с домом Ли По! А если там случайно найдут живую Серену Фостер...

Невдалеке зазвонил пожарный колокол, и по соседней улице на взмыленных лошадях промчался пожарный фургон. В Вирджиния-Сити смертельно боялись пожаров, а потому не скупились на содержание и экипировку пожарных. Большая часть домов была деревянной, и даже одной случайной искры хватило бы, чтобы сгорело полгорода.

Страйкер поспешно оделся и, спустившись вниз по лестнице, вышел на улицу. Быстрым шагом он направился в сторону пожара. Огонь был хорошо виден над домами. Когда он очутился на месте, от дома Ли По остались только головешки. Пожарные не дали огню распространиться, и пострадал только дом китайца. На земле лежал один из охранников. Страйкер подошел поближе и увидел, что у него сломана шея. Но где же девчонка? Страйкер спросил одного из пожарных, спасли ли кого-нибудь, но тот только покачал головой. Сгорела живьем в доме? Страйкер не особенно боялся, что она опознает его, даже если и спаслась. Flo если она погибла в пламени, это было бы просто замечательно. Он оставался с пожарными до рассвета, пока угли не остыли настолько, что по ним можно было пройти. Но ни одного тела среди золы они так и не обнаружили. Недоумевая, куда могла подеваться эта проклятая девчонка, Страйкер направился домой.

Юноша китаец принес Серену в маленькую хижину. Небольшая лампа скудно освещала небогатую обстановку: жаровню, на которой дымился котелок с чаем, большой сундук в углу и два тюфяка на земляном полу. С одного из тюфяков поднялась крошечная, изящная китаянка и подошла к ним. Она поклонилась и – жестом показала юноше, чтобы он положил Серену на тюфяк. Она внимательно наблюдала за ним, затем кивнула в сторону двери, сказала несколько слов по-китайски, и юноша вышел.

Женщина опустилась на колени рядом с Сереной и осторожно откинула ткань с ее тела. При виде кровоточащих ран она удрученно покачала головой.

– Кто вы? – спросила Серена.

– Меня зовут Тан Пин.

Она была очень красива какой-то особенной, восточной, красотой. Выглядела она молодой, ненамного старше Серены. Интересно, это сестра юноши или его жена?

– А я – Серена Фостер. А куда ушел юноша? Не знаю, как мне благодарить его. Он спас мне жизнь.

– Это вы спасли его. И с тех пор он охраняет вас.

– Кто он такой?

– Мой сын.

Серена в изумлении взглянула на китаянку:

– Ваш сын?

– Да. Сын. Зовут Тань Тэ. Можете называть его Шу Тао. По-китайски это означает камень.

– Ваш сын... Расскажите, как он лишился языка.

– Это все Ли По, злой человек! Вырвал Тань Тэ язык. Серена содрогнулась:

– Какой ужас! А кто такой Ли По?

– Хозяин дома, где Шу Тао нашел вас. Шу Тао ненавидит Ли По.

– Наверное, это он приходил ко мне в золотой маске демона? – спросила Серена.

– Нет, – покачала головой китаянка, – Ли По уехал из города вчера вечером.

– Тогда кто был мужчина, который... который так избил меня? Вы его знаете? – настаивала девушка.

– Не знаю. И Шу Тао не знает. Плохой человек, так с вами плохо поступил.

– А как ваш сын узнал, что я там?

– Услышал ваш крик. Обычно местные жители не смеют заходить в дом Ли По.

Серена некоторое время молчала. Тан Пин тем временем накладывала на ее раны бальзам.

– Почему ваш сын спас меня?

– Вы избавили его от позора в салуне, – просто объяснила китаянка. – Теперь он будет охранять вас всю жизнь.

Серена смотрела на женщину и не могла понять, шутит она или нет.

– Так не бывает!

– Бывает. У китайцев.

Тан Пин закончила обрабатывать раны и аккуратно прикрыла Серену старым шерстяным одеялом.

– Принести чаю? – спросила она.

– Да, спасибо.

Женщина крикнула что-то по-китайски, и в комнате сразу же появился Шу Тао. Он бросил на Серену застенчивый взгляд.

– Он понимает английский? – спросила девушка.

– Шу Тао знает английский. Может понимать.

– Шу Тао, спасибо тебе большое за то, что ты меня спас. Никогда не забуду этого. – Тут ее голос стал жестким: – Но если ты узнаешь, кто этот человек в маске, сообщи мне немедленно. Он убил моих родителей и должен ответить за их смерть. Кроме того, он... – она запнулась, – делал со мной такое, что страшно даже рассказать.

Китаянка принесла три оловянные кружки с чаем и поставила перед Сереной тарелку с оладьями. Чай был очень горячий и ароматный. Девушка никогда такого раньше не пробовала. Оладьи тоже оказались выше всяких похвал.

После чая Серена почувствовала, что ее клонит в сон. Бальзам, которым Тан Пин смазала ее раны, почти полностью приглушил боль.

– Тан Пин, можно мне остаться здесь на несколько дней? Чтобы прийти в себя после того, что произошло? Я заплачу, конечно, у меня есть деньги, хотя и не с собой.

– Ты останешься здесь, Селена... Серена. Останешься. Не надо платить. – Женщина тряхнула головой. – Ты окажешь нам большую честь, если останешься.

Когда она проснулась, наступил день. Тан Пин что-то готовила на жаровне.

Девушка неловко повернулась и сразу же вскрикнула от резкой боли во всем теле.

– Тебе плохо, Серена? – поспешила к ней китаянка, встревоженная криком.

– Нет, все нормально, Тан Пин. Только болит немножко. – Серена попыталась улыбнуться. – А где Шу Тао?

– Шу Тао на работе. Моет посуду. – Китаянка, смутившись, отвела взгляд и отошла обратно к жаровне.

Серене оставалось только удивляться, как Шу Тао умудряется целый день работать, а ночью еще и охранять ее. Хотя он, наверное, не занимался этим постоянно, а просто заволновался, когда она неожиданно исчезла из пансиона.

– А давно с Шу Тао... это случилось? – спросила она.

– Два года назад. Сразу после того, как мы приехали сюда из Китая.

– А почему этот Ли По так жестоко обошелся с ним?

– Ли По злой и подлый. Шу Тао сказал об этом своим соотечественникам, и Ли По сделал так, чтобы он не смог говорить вовсе.

Серена опешила и благоразумно перевела разговор на другую тему:

– Тан Пин, за два года ты очень неплохо научилась говорить по-английски.

– Пришлось учиться за двоих. – Китаянка улыбнулась, и на ее левой щеке появилась изящная ямочка. – Шу Тао не говорит по-английски, так что Тан Пин пришлось учиться говорить за двоих.

– У тебя хорошее произношение.

Тан Пин поставила перед ней тарелку с рисом:

– Из еды у нас только рис. Ты умеешь пользоваться палочками, Серена?

Серена нахмурилась, разглядывая две тонкие палочки.

– Нет... О, так ты имеешь в виду, что ими надо есть? Никогда раньше не видела таких.

– Придется научиться.

Серена неуклюже пыталась подхватить зернышки риса, а китаянка помогала советами. Вначале девушка немного рассердилась на Тан Пин, увидев, как ловко та управляется с палочками. Но вскоре они уже вместе смеялись. К концу обеда Серена приобрела некоторую сноровку и ей даже удавалось доносить немного риса до рта, не роняя.

После завтрака Тан Пин осмотрела ее раны и смазала их целебным бальзамом.

– Хорошо помогает. Скоро поправишься.

Китаянка стала убираться в хижине, а Серена задумалась, размышляя, что ей делать дальше.

Нет, надолго она здесь не останется. Теперь, немного оправившись, девушка почувствовала, что в ней закипает злость. С какой стати ей прятаться здесь, когда убийца ее родителей и насильник спокойно разгуливает по Вирджиния-Сити?

На третий день ей стало получше и она смогла надеть одно из платьев Тан Пин. Конечно, оно ей было страшно мало, и они долго шутили по этому поводу – китаянка обладала тонким чувством юмора. Тан Пин рассказала ей немного о своей жизни, и Серену удивляло, что она вообще может смеяться после всех злоключений, выпавших на их с сыном долю как в Китае, так и в Америке.

После ужина девушка обратилась к Шу Тао:

– Я хочу попросить тебя об одном одолжении. Помнишь того человека в черном, который пришел нам на помощь в салуне?

Шу Тао кивнул.

– Его зовут Даррел Квик. Я хочу, чтобы ты его нашел и сказал ему... – Тут она запнулась, вовремя поправившись: – Ты передашь ему от меня записку.

Тан Пин принесла ей клочок бумаги, бамбуковую палочку для письма и чернила. И Серена написала:

«Дорогой мистер Квик!

Того, кто передаст Вам эту записку, зовут Шу Тао. Он сможет проводить Вас ко мне. Я в беде, и мне нужна Ваша помощь. Я надеюсь, Вы умеете молчать. Шу Тао и его матери грозит страшная опасность, если откроется, что это они приютили меня. Я расскажу Вам, что со мной случилось, при встрече. Принесите с собой одежду, полный комплект. Вы сможете забрать ее в моей комнате у Матушки Тэйлор. Покажите ей записку, и пусть она сама соберет мне одежду. Предупредите ее, чтобы она тоже сохраняла все это в строжайшей тайне. Искренне Ваша, Серена Фостер».

Следующим вечером, незадолго до сумерек, в хижину вслед за Шу Тао вошел Даррел Квик. Положив узел с одеждой на пол, он подошел к Серене и взял ее за руки.

– Боже мой, малышка, что с тобой стряслось? Когда я выяснил, что ты даже не ночевала в пансионе и хозяйка тоже понятия не имеет, где ты, я, конечно, бросился тебя искать. Но ты как сквозь землю провалилась!

– Я пережила страшную ночь... – Она заколебалась. – Наверное, мне лучше рассказать тебе все, что со мной произошло.

Даррел слушал ее внимательно, не перебивая, пока она не закончила.

– Я с трудом могу в это поверить, Серена. Будь он проклят, этот негодяй! – Он погладил ее по руке. – Бедняжка. Пройти через такое. Ты предполагаешь, это тот человек, который убил твоих родителей?

– Думаю, да. По крайней мере маска была та же самая.

– Но за что? Почему он поступил так с тобой?

– Не понимаю, – отозвалась она.

– И никакой ниточки, по которой его можно было бы найти?

– Ни малейшего намека. Даррел посмотрел на китайцев.

– А они не знают ничего, кроме того, что дом, в котором тебя держали, принадлежит Ли По?

– Да, именно так. Шу Тао выручил меня. Я убеждена, что человек в маске собирался потом убить меня, хотя он так и не проронил ни единого слова.

Даррел пожал руку юноше.

– Я очень благодарен тебе, Шу Тао, – искренне сказал он, – и тебе, и твоей милой матери... – Он поклонился Тан Пин. Мать и сын были смущены. Даррел тем временем полез в карман. – И я хотел бы возместить вам...

– Не стоит, Даррел! – оборвала его Серена. – Ты только обидишь их. Они считают за честь, что я живу у них в доме. – Девушка улыбнулась китайцам. – Я тоже считаю, что они оказали мне честь, и на всю жизнь останусь им благодарна.

Смахнув слезы с уголков глаз, она взяла Даррела под руку.

– Вы проводите меня до моих апартаментов, сэр?

– О, какие мы нахальные, – ухмыльнулся Даррел. – Да, мэм, это доставит мне величайшее удовольствие.

Когда они подошли к пансиону Матушки Тэйлор, Серена замедлила шаг. Помимо ее воли в памяти всплыли все подробности событий того вечера, когда ее похитили.

Даррел бросил на нее внимательный взгляд:

– Что-то случилось?

Она заколебалась в нерешительности.

– Даррел, я не могу идти туда сейчас. Уверена, со мной ничего не случится, просто слишком много неприятных воспоминаний. Завтра, при дневном свете, я с легкостью зайду туда, но не сейчас.

– Но куда же ты пойдешь? Она подняла на него глаза:

– Можно, я останусь у тебя? Только на одну ночь! Я могу даже спать на полу, на одеяле.

Даррел улыбнулся и тряхнул головой:

– Эх, Серена, Серена, как ты все-таки невинна!

Серена отвернулась.

– Не надо. Ты знаешь, что это не так. Уже не так! Последние слова она выкрикнула. Даррел обнял ее, и она прижалась к его груди.

– Не мучай себя, малышка. Случается порой, что обстоятельства сильнее нас. На самом деле ты все равно невинна. Невинность – это черта характера.

– Так я могу остаться у тебя сегодня?

Не выпуская ее из объятий, он чуть отстранился и заглянул ей в глаза.

– Серена, я должен быть с тобой откровенным. Ты очень красивая и желанная девушка, и... Ладно, короче, ты мне нравишься. И если ты останешься ночевать у меня, я не могу обещать тебе, что не попытаюсь заняться с тобой любовью. Я твой друг, малышка, но я мужчина, а не святой.

Серена пристально смотрела ему в глаза. Она не задумываясь попросила Даррела приютить ее у себя. Ей было больно, стыдно и страшно. С Даррелом она чувствовала себя в безопасности. Она хотела остаться под его защитой, вот и все. Все ли? Внезапно она почувствовала, что ее неудержимо тянет к этому мужественному обаятельному человеку. И ей хочется быть с ним... И чтобы он заботился о ней, чтобы он...

В голове промелькнули воспоминания о ночи, проведенной с Кленденнингом. Так этого она хочет? Она попыталась переубедить себя, но ей это не удалось. Да, она действительно хочет именно этого. Немножко хорошей любви, чтобы смыть с себя ужас и унижение. Шестым чувством девушка понимала, что ей необходимо вновь почувствовать красоту физической любви, а иначе она навсегда потеряет способность отдаваться любимому человеку.

– Все будет хорошо, Даррел. Я вовсе не требую от тебя, чтобы ты был святым, – проговорила она.

Он с изумлением взглянул на нее:

– Ты уверена? Ты вообще понимаешь, что говоришь? Она кивнула:

– Мне нужно... нужно это, чтобы забыть про... Он на мгновение прижал ее к себе:

– Ш-ш, Серена. Я все понял.

Скоро они подошли к гостинице, в которой жил Даррел. Пройдя по аллее вокруг здания, молодые люди очутились перед небольшой дверью под пыльным фонарем.

– Здесь гостиница для мужчин. Но мы поднимемся по черной лестнице, и нас никто не увидит.

До номера они добрались без приключений. Он открыл ключом замок и впустил ее. Комната была обставлена неожиданно богато и со вкусом. Чувствовалось, что Даррел не стеснен в средствах. Она осматривалась с восхищением.

– Я и не представляла себе, что в гостиницах бывают такие роскошные номера!

– Это одна из самых дорогих гостиниц. Здесь останавливаются только состоятельные люди: богачи, хозяева рудников, магнаты, деловые люди и... удачливые игроки. – Он улыбнулся, пытаясь ее развеселить. – Кроме того, здесь водятся «соломенные вдовцы», приехавшие по делам и скучающие вдали от семьи.

Даррел пристально посмотрел на нее, заметив, что она нервничает.

– Хочешь коньяку?

– Спасибо, с удовольствием.

Серена быстро выпила коньяк и почувствовала, как по телу разливается тепло, а на душе становится легко.

Даррел снял пиджак и повесил его на спинку стула. Ремень с револьвером он положил так, чтобы до него было легко дотянуться с кровати. Потом снял галстук, расстегнул рубашку и сделал добрый глоток коньяку. Наконец он подошел к ней поближе. В его карих глазах светилось желание.

– Серена... – произнес он и погладил ее по щеке. – Не бойся. Все уже прошло.

– Мне до сих пор не по себе, – вздрогнула она.

– Еще бы.

– А вдруг это произойдет опять? Мы же не знаем, кто этот человек и чего он хочет.

– Мы этого не допустим, – нахмурился он. – А насчет безопасности – утром я поведу тебя в оружейный магазин, подберем тебе игрушку по вкусу. И ты сама сможешь постоять за себя.

– Я ничего не знаю об оружии. Никогда в жизни не стреляла.

– Значит, научишься через некоторое время. Не беспокойся. – Он усмехнулся. – Мы не станем покупать тебе пушку вроде моей. В магазине должны быть маленькие короткоствольные пистолеты, как раз для дам. Помещается в сумочке. Эффективен только на близком расстоянии... это тебе как раз и нужно. А я покажу, как с ним обращаться, я уже имел с такими дело. Небольшой пистолет в рукаве иногда может помочь игроку в тяжелых ситуациях.

Неожиданно он притянул ее к себе и поцеловал горячими губами. От него приятно пахло коньяком. Вздохнув, Серена страстно отдалась поцелую. Он начал осторожно раздевать ее. Казалось, что его пальцы обладают собственным разумом и прекрасно знают, как расстегивать каждую пуговицу и застежку. Когда Даррел обнажил ее живот и грудь, его лицо помрачнело.

– Грязный подонок! Как он смел с тобой так обращаться?! Если он только попадется мне в руки, он больше никому и никогда не сможет причинить вреда!

Он нежно поцеловал ее зарубцевавшиеся раны. Губы его коснулись ее груди. Когда он прикоснулся языком к соскам, Серена вздрогнула и инстинктивно прижала его крепче к себе. Ей было так хорошо, как никогда раньше. Прежде чем она поняла, что происходит, она уже лежала на кровати, а он, отступив на шаг, оглядывал ее горящим взором.

– Боже, Серена, как ты красива! Просто изумительна!

Серена, конечно, знала, что она привлекательная девушка, но одно дело знать, а совсем другое – слышать это от человека, который тебе нравится. Даррел нетерпеливо раздевался. Он был стройным и мускулистым. Узкие бедра контрастировали с широкими плечами. Кожа была безупречно гладкой. Он мог бы сойти за античную статую. Мог бы, если бы не перекатывавшиеся под кожей мускулы, когда он двигался. И было еще одно отличие... Она с интересом и без малейшего смущения разглядывала его возбужденную плоть. Ей еще не приходилось видеть обнаженного мужчину. Она чувствовала тогда, в пустыне, Кленденнинга рядом, но видеть она его не видела... А на человека в маске девушка вообще старалась не смотреть... Когда Даррел очутился в кровати рядом с ней, она сразу вспомнила, как грубо входил в ее тело человек в маске. Внутри у нее все сжалось.

Но к ее удивлению, Даррел начал нежно ласкать и гладить ее, руками и языком. Он исследовал каждый уголок ее тела. Можно сказать, с пристрастием опытного в любовных делах человека. Вскоре страх Серены исчез, и она почувствовала разгорающийся внутри жар страсти. Понемногу она тоже начала ласкать его, сначала робко, а потом все смелее. Когда он наконец вошел в нее, это получилось очень нежно. Никакой боли, никакой грубости. Серена почувствовала такое блаженство, ощущая его внутри себя, что закричала от радости.

Их движения слились в единый ритм, который становился все быстрее, пока Серена не потонула в потоке наслаждения.

Когда страсть утихла, Серена лежала рядом с Даррелом в каком-то абсолютно безмятежном покое. Ничто больше не беспокоило и не пугало ее. Она нежно погладила Даррела по голове. Он невнятно пробормотал что-то и подвинулся, переворачиваясь на спину. Потом ласково притянул ее к себе, и теперь уже она положила голову ему на плечо.

– Спасибо, Даррел, – прошептала она. – После всего, что я пережила, я не знала... я не была уверена, что...

– Я все понимаю, милая... – нежно сказал он. – Тебе было очень страшно. Но забудь про это. Выброси эти мысли из головы и спи спокойно. Утром мир покажется тебе чудесным. А я позабочусь о твоей безопасности. Это я тебе обещаю.

Глава 7

Утром, когда их разбудило солнце, они с Даррелом снова занялись любовью. На этот раз они делали это медленно и без спешки, и девушке очень понравилось. Она была удивлена и даже взволнована своей реакцией на плотскую любовь. Словно перед ней открылся мир абсолютно новых ощущений.

И окружающий мир, и Вирджиния-Сити – все действительно казалось ей чудесным. Конечно, она не могла полностью забыть того, что с ней случилось. Но вдруг ее мучитель в маске демона вовсе не убивал ее родителей? В этом городе живет много китайцев. Может, существует много таких масок, принадлежащих разным людям? В конце концов, это могло оказаться просто совпадением. Вполне возможно, что он похитил ее случайно, просто схватил первую попавшуюся женщину, чтобы удовлетворить свои садистские наклонности. Если это так, он не будет ее искать, а в следующий раз найдет себе новую жертву. Серена вернулась к мыслям о чудесной ночи, и на душе у нее стало спокойно и радостно. Теперь она чувствовала себя в безопасности и была готова встретиться со всем, что принесет ей новый день.

Они неторопливо позавтракали, и Даррел повел ее на Си-стрит, к ближайшей оружейной лавке. С порога им в нос ударил сильный запах масла и пороха. По стенам висели ружья, под ними была длинная стеклянная витрина со множеством всевозможных пистолетов и револьверов. Из заднего помещения, услышав колокольчик на входной двери, вышел невысокий сутулый хозяин в запачканном фартуке.

– Леди нужно оружие, – обратился к нему Даррел. – Что-нибудь вроде маленького пистолета, который легко спрятать в одежде. Но он должен обладать достаточной огневой мощью, чтобы она могла в случае необходимости защитить себя.

– Такие у меня есть, – кивнул оружейник.

Он открыл стеклянную витрину и вытащил небольшой крупнокалиберный пистолет.

– Последняя модель на рынке, «Мур Дерринджер», патроны тридцать восьмого калибра.

– Да, я слышал о таких. – Даррел взял пистолет в руки, осмотрел и проверил. – Заряжается гораздо легче, чем предыдущие модели. Прекрасная игрушка.

Улыбнувшись, он вручил пистолет Серене.

– Для дамы самое подходящее оружие. Можешь носить его с собой в сумочке, в муфте, да хоть в чулке, если пожелаешь.

Мужчины договорились о цене. Кроме пистолета, Даррел купил также запасные патроны.

– Даррел, сколько ты заплатил за это? – спросила Серена, когда они вышли из магазина. – Я верну тебе, как только...

– Не важно, дорогая. Сегодня за вас плачу я.

– Я верну вам все, сэр. Я не какая-нибудь содержанка, – рассердилась девушка.

– Я и не думал об этом. – Он посмотрел в ее сверкающие глаза. – Господи, какая ты горячая, когда тебя что-то задевает! – Он взял ее за руку и мягко добавил: – Если для тебя это действительно так важно, можешь потом вернуть мне деньги. А теперь пойдем, прогуляемся за город, и я дам тебе несколько уроков стрельбы. Но прежде всего тебе нужно будет научиться обуздывать свои чувства. Никогда не стреляй, если ты злишься или дрожишь от страха. Это будет стопроцентный промах. В перестрелках остается в живых самый хладнокровный. Ты всегда должна держать чувства под контролем.

Переходя через улицу, Брэд Страйкер заметил шулера и Серену Фостер, входящих в оружейную лавку. Он не был особенно потрясен. В глубине его сознания постоянно жила мысль, что эта проклятая девчонка выжила. Очевидно, Даррел ее и спас. Каким образом Квик это провернул, Страйкер не знал, но это было и не важно. Пока что он вне подозрений, иначе Даррел Квик уже пришел бы к нему выяснять отношения.

Страйкер слегка остыл после происшествия в салуне, однако желание отомстить Даррелу за то, что тот так унизил его на глазах у всех, не исчезло. Квик полез не в свое дело! Однако Страйкер никогда не умел толком стрелять. Ему это.было незачем, споры он решал обычно с помощью своих огромных, словно литых, кулаков. С другой стороны, он знал, что Квику нет равных в стрельбе и вызывать его на дуэль было равносильно самоубийству. Как-нибудь вечером он все-таки подстережет мистера Квика в темной аллее и расправится с ним без помощи огнестрельного оружия.

Он подождал, притаившись за дверью оружейной лавки, пока Квик с дамой не вышли оттуда. Они направились вниз по улице и скоро скрылись из виду.

Страйкер быстро пересек улицу и зашел в лавку.

– Брэд! Что я могу для тебя сделать? Хочешь выбрать ружьецо? – улыбнулся ему хозяин.

– Нет, я не за оружием, Дженкинз. – Страйкер положил на прилавок свои огромные руки. – У меня к тебе вопрос... Здесь только что была пара, мужчина и девушка. Чего они хотели? – Страйкер перегнулся через прилавок и крепко ухватил оружейника за запястья. – Давай-ка, отвечай, Дженкинз! Не серди меня. Ты знаешь, я страшен в гневе.

– Они покупали пистолет для дамы, – торопливо проговорил Дженкинз, – небольшой крупнокалиберный пистолет. Миленькая маленькая игрушка. Смертельная на близком расстоянии.

Страйкер отпустил оружейника и задумался. Это было интересно. Мысль о том, что Серена Фостер купила оружие, специально чтобы защититься от него, позабавила Брэда. И тут его осенило. Похоже, теперь он знает, как избавиться от Серены Фостер так, чтобы на него не упало ни малейшей тени подозрения. И если ничто ему не помешает...

Он достал из кармана немного денег и небрежно кинул их на прилавок.

– Выпей за мое здоровье, Дженкинз. А я попрошу тебя об одной мелочи. – Он нагнулся над прилавком и указал пальцем на пистолет. – Запомни хорошенько этот пистолет и модель. Серена Фостер – опасная женщина. И если она убьет кого-нибудь из пистолета, купленного у тебя сегодня, пусть память тебя не подведет.

Когда после полудня Серена появилась на пороге пансиона, хозяйка с громким вздохом облегчения прижала ее к груди.

– О Боже, деточка! Я так о тебе беспокоилась! Я даже представить себе не могла, что с тобой случилось! Единственное, что приходило мне в голову, – что ты, как многие ветреницы в твоем возрасте, сбежала очертя голову с каким-нибудь молодым человеком.

Серене пришлось рассказать ей все перипетии случившегося с ней, опустив, правда, факт, что эту ночь она провела с Даррелом Квиком.

– Бедняжка! Какое ужасное, ужасное испытание для тебя! – мрачно посочувствовала миссис Тэйлор. – Мужчины! Иногда для них нет ничего святого. Вот и мой последний муж, да будет земля ему пухом, выпив лишку, мгновенно превращался в грубое животное.

Еще вчера, возможно, Серена бы и согласилась с ней, но ночь, проведенная с Даррелом, коренным образом изменила ее мнение по этому вопросу.

– Ладно, теперь все позади, – не желая спорить с почтенной дамой, произнесла девушка. – Надеюсь, что больше со мной такого не случится.

– И это в моем собственном доме! – Матушка Тэйлор была не на шутку взволнована. – Может, тебе обратиться к шерифу?

– И чего я добьюсь? Если даже он меня и выслушает, то поверит ли он мне?..

Тут она вспомнила о том, что адвокат Хард собирался уведомить шерифа о смерти ее родителей и просить его привезти их тела в город. Она быстро вскочила:

– Простите, мне нужно срочно зайти к Спенсеру Харду. И обещайте мне... обещайте, что никому не скажете ни слова об этой истории. Чем меньше людей будут знать об этом, тем лучше.

Хард, с неизменной сигарой во рту, обрадовался ей. По всей видимости, он не знал о ее двухдневном отсутствии, и она сразу же решила ничего ему не рассказывать.

– Вы собирались поговорить с шерифом о моих родителях, чтобы их тела можно было привезти сюда и похоронить как полагается, – сказала Серена.

– Да, я так и сделал, – вздохнул он. – Но этот чертов... простите, наш шериф до вчерашнего вечера отсутствовал, гонялся в горах за бандитами. Вчера, когда он приехал, я наконец поговорил с ним. Сегодня он опять уезжает и вернется только завтра поздно вечером. Я сообщу вам об этом. Вы хотите, чтобы ваших родителей похоронили рядом с Хетти Фостер на кладбище Фловери-Хилл?

– Да, как и подобает приличным людям.

– Э-э... – Он замялся. – Для приличных людей тут есть другое кладбище. А там, где похоронена Хетти... ну, вы понимаете.

– Вы имеете в виду, что она похоронена вместе с... э-э... девицами легкого поведения?

Он печально кивнул.

Серена с минуту подумала, потом решительно проговорила:

– И все-таки пусть их похоронят вместе с тетей. – Она слабо улыбнулась: – Можете считать это капризом, но мне кажется, так будет лучше.

– Я бы не назвал это капризом, дорогая. Просто вы гораздо терпимее большинства наших граждан, и это весьма благородная черта характера, – просиял адвокат. – Я думаю, вы поступаете правильно. – Он помолчал и неожиданно спросил: – Скажите, а что вы решили делать с «Раем»?

Девушка удивилась.

– Я почти не думала об этом. А почему нельзя поступить так, как я предложила в прошлый раз? Это несправедливо?

Он отвернулся и уклончиво проговорил:

– Нет-нет, вполне справедливо, просто... Ладно, поговорим об этом потом.

Два дня спустя Серене стало ясно, почему Спенсер Хард говорил так уклончиво.

Шериф выполнил обещание и привез тела ее родителей. Времени с момента смерти прошло много, и похоронить их требовалось немедленно. На этой печальной церемонии, кроме девушки, присутствовали Даррел Квик, Матушка Тэйлор и Спенсер Хард. Серена пыталась найти Кленденнинга, но в городе никто о нем ничего не знал.

Хард возглавлял их маленькую процессию, направляясь к кладбищенским воротам. Но вдруг всеобщее внимание привлекло необычное зрелище.

К воротам подъехала новенькая карета, запряженная четверкой породистых лошадей. Дверцы ее украшал витиеватый герб: на разделенном крестом поле на фоне букв «М.Д.» были изображены четыре лежащих льва.

Серена нагнулась к Харду и прошептала:

– Кто это?

– Это Мадлен, – вздохнув, шепнул ей в ответ адвокат. – Я не хотел говорить об этом. В последнее время она стала невероятно расточительной, сорит деньгами не задумываясь. Хетти предвидела это.

– А этот герб?

– Бог знает. Инициалы... ну да, конечно, ее. У нас в городе по этому поводу уже злословят. «М.Д.» – так обычно подписываются доктора. Так вот шутят, что тех лекарств, которыми она лечит, у настоящих докторов не найдешь. Простите, Серена. Мне очень неудобно, что вы вынуждены наблюдать это, да еще в такой неподходящий момент.

Однако девушка была чрезвычайно тронута, что Мадлен приехала на похороны ее родителей, и шепнула:

– Не будьте так строги, судья! Ничего страшного. Оглянитесь, нас так мало!

– Но она проматывает ваши деньги!

– Вы несправедливы к ней! Я ничем не заслужила, чтобы «Рай» принадлежал мне. Так что пусть Мадлен тратит деньги, как ей нравится. У меня нет к ней никаких претензий.

Мадлен, лицо которой скрывала вуаль, молча подошла ближе, но не поздоровалась ни с кем, словно не замечая окружающих. Серена заметила, что Матушка Тэйлор смотрит на нее с мрачным неодобрением. В этот момент Хард сделал знак священнику, и заупокойная служба началась. Слушая монотонную молитву, Серена с трудом дождалась конца службы. Когда священник закончил и отступил назад, она торопливо подошла, положила на гроб цветы и отвернулась. Ей было очень тяжело смотреть, как гроб опускают в могилу. Серена подошла к Мадлен:

– Спасибо, что ты пришла, Мадлен.

– Думаю, Хетти меня тоже одобрила бы, – сказала Мадлен. Она коснулась ее рукой в черной перчатке и добавила: – Прими мои соболезнования, Серена.

– Спасибо. – Глаза Серены наполнились слезами. Она отвернулась и смущенно пробормотала: – Я, наверное, пойду. Меня там ждут.

Адвокат, Даррел и Матушка Тэйлор ожидали ее у экипажа. Даррел помог ей забраться, сам устроился рядом и захлопнул дверцы. Они ехали в город.

– Вот нахальная девка. Гнать бы ее из города! – бормотала хозяйка пансиона, ворочаясь на заднем сиденье. Очевидно, она имела в виду Мадлен.

Серена прикрыла рот ладонью, чтобы не засмеяться. Ворчание пожилой хозяйки забавляло ее.

– Судья, не нашел ли шериф каких-нибудь следов или улик, связанных с убийством?

– Ничего, абсолютно ничего. Прости. Но я предупреждал, что скорее всего убийц не найдут. У нас так бывает часто.

Даррел бросил на нее вопросительный взгляд. Она уже поделилась с ним соображениями, что, вероятно, не стоит ничего рассказывать адвокату и тем более шерифу.

По дороге домой девушка размышляла о том, что сегодня бесповоротно закончилась ее старая жизнь. С этим ничего не поделаешь. Пришло время позаботиться о своем будущем. Что же ей делать дальше? Сколько Серена себя помнила, она никогда не жила в праздности. Работа на ферме была достаточно тяжелой. Путешествие на Запад тоже было не из легких. Она привыкла всегда чем-нибудь заниматься, а что же теперь? Теперь, получив наследство, она разбогатела и может позволить себе не беспокоиться о куске хлеба. Можно вложить часть этих денег в какое-нибудь дело и зарабатывать себе на жизнь. Девушка решила обсудить это со Спенсером Хардом. Возможно, он посоветует ей что-нибудь интересное. Но это завтра или послезавтра, а лучше через несколько дней. В общем, в ближайшее время, но не сегодня.

Экипаж остановился перед пансионом. Пока адвокат помогал выбраться Матушке Тэйлор, Даррел тихо спросил:

– Не хочешь ли поужинать вместе, Серена?

– С радостью, – улыбнулась она. Он кивнул:

– Тогда я зайду за тобой около семи.

Идея съездить на похороны возникла у Мадлен спонтанно. Она чувствовала, что это ее долг перед Хетти.

Возвращаясь домой, Мадлен улыбалась. Подняв боковые шторы, она смотрела на пейзаж за окном и курила сигару. Теперь ей было ясно, что думает Серена по поводу своего наследства. Она однозначно сказала, что раз Мадлен заботится о «Рае», то может распоряжаться деньгами как хочет. Несколько дней назад Мадлен пришлось выдержать тяжелый разговор со Спенсером Хардом как раз на эту тему. Судья был вне себя от ярости, что она так сорит деньгами, и в конце концов предупредил, что расскажет Серене о ее непозволительной расточительности.

Мадлен всегда была склонна к сибаритству и чувственным наслаждениям. Но за всю жизнь ей не часто приходилось потворствовать этим чертам своего характера. Теперь такой удобный случай представился, и она собиралась использовать его на все сто.

Была еще одна причина для такого безмятежного настроения. Неделю назад у нее появился новый любовник. Правда, он обладал грубым характером и такими же манерами. Она полагала, что иногда он может быть даже жестоким. Но несмотря на свою даже утонченность, Мадлен нравилась в любовниках эта грубость и жестокость поведения. Ей нравилось, когда в постели они становились похожими на животных. Иногда она даже позволяла себе как бы пресмыкаться перед ними. Но недолго. Наигравшись, она меняла свое поведение и потом со сладострастием их унижала.

Никто об этом любовнике не знал, даже девушки из «Рая». Он приходил всегда после закрытия заведения, и она впускала его через черный ход. Это было его условием. Такая секретность устраивала и Мадлен. Чем меньше людей знают о ее личной жизни, тем лучше. Ей и без того хватало дурной славы управляющей публичным домом. Иногда это всерьез мешало ей, как в том случае, когда ее не пустили в оперный театр. Это оскорбление она не скоро забудет. Но Мадлен уже придумала, как она будет в будущем посещать театр. Она просто отправится туда в следующий раз под руку с каким-нибудь джентльменом, которого не волнуют предрассудки. Она даже собиралась попросить судью сопровождать ее, но, к сожалению, покупка кареты сильно подпортила их отношения. Мадлен выпустила тонкую струю дыма. Ну и черт с ними со всеми! Ей и так хорошо. Она может тратить деньги в свое удовольствие, и у нее есть чудесный любовник. Она чувственно улыбнулась, предвкушая вечерние удовольствия. В этот момент Мадлен Дюбуа напоминала довольную кошку.

К своему удивлению, Серена ощущала, что ей начинает нравиться праздная жизнь. Только несколько раз она чувствовала уколы совести. Но ведь она не совсем бездельничала. Она посоветовалась с Хардом по поводу вложения денег, купила себе новое платье взамен пропавшего. Она ужинала с Даррелом и провела с ним несколько приятных ночей. Чувство вины заглушалось почти безмятежным настроением. Они никогда не говорили о любви, и Серену это вполне устраивало. Даррел Квик ей нравился, но идея стать женой профессионального шулера вовсе ее не прельщала.

Однажды за ужином она напрямую спросила его:

– Ты женат, Даррел?

– Нет. – Он взглянул на нее с сардонической улыбкой. – Жизнь профессионального игрока не приспособлена для брака. Я знал нескольких игроков, которые таскали за собой жен. Но их хватало ненадолго. И жены, следовавшие за ними как тени, являли собой достаточно жалкое зрелище. Многие полагают, что жизнь игрока безоблачна и полна удовольствий, но это распространенное заблуждение.

– Тогда почему ты не займешься чем-нибудь другим? На свете много занятий.

– Потому что это все, что я умею, – просто сказал он и сделал глоток вина. – Нет, пожалуй, это только часть правды. Мне нравится, что моя жизнь проходит в борьбе. Мне нравится та нервная дрожь, которую испытываешь за покерным столом при выигрыше.

– Но что будет, если ты проиграешь?

– Я редко проигрываю, Серена. Я не хвастаюсь, я действительно профессионал. Если отбросить ложную скромность, скажу, что я, пожалуй, лучший игрок в этих краях. Я очень хорошо чувствую карты, и память меня никогда не подводит. Никогда не рискую, если вижу, что раздача не в мою пользу. Многие игроки не переносят, если к ним не идут карты, начинают паниковать, блефовать и в конце концов проигрывают еще больше. Я не такой. И еще – я никогда не пью, когда играю. Многих мастеров в нашем ремесле сгубила выпивка.

– Да, пожалуй, в твоей жизни действительно мало места для женщин, – дерзко бросила ему Серена.

– О, на леди у меня всегда находится время. Только я никогда не пытаюсь жениться. Конечно... – он внимательно посмотрел на нее, – конечно, это можно поправить. Может, это происходит из-за того, что я не встречал никого, на ком бы хотел жениться.

Серена почувствовала, что краснеет.

– Собственно, я об этом и спрашивала. Он тряхнул головой и засмеялся:

– Не беспокойся, милая, насчет тебя я не строю никаких планов. Это вовсе не предложение руки и сердца.

Серена была немного уязвлена. Не желая выглядеть глупо, она опустила глаза и сосредоточилась на еде. Через некоторое время она украдкой бросила взгляд на Даррела. «Он так красив, – подумала она, – и одет со вкусом: богато, изящно. Кроме того, он чувствует себя как рыба воде в любом обществе, даже в высших кругах. Как он отличается от всех других моих знакомых!»

Насколько велико это различие, Серена поняла через несколько дней, когда случайно столкнулась на Си-стрит с Рори Кленденнингом.

Он был в грязной рабочей одежде с перепачканными лицом и руками, и вначале Серена даже не узнала его и прошла мимо. Потом вдруг поняла, кто это, и, вернувшись на несколько шагов, коснулась его руки.

– Почему ты не здороваешься со мной? – настойчиво спросила она. – Ты же меня заметил! Только не говори, что ты все еще сердишься на меня, Рори!

Кленденнинг виновато улыбнулся:

– Нет, Серена, я больше не сержусь:

– Где ты пропадал? Я думала, ты уехал отсюда.

– Полагаю, понять, где я был, достаточно легко. – Он кивнул на свою одежду. – Я работаю на руднике.

– Пошли. – Она схватила его за руку. – Давай выберемся из этой толчеи и поговорим нормально. Ты угостишь меня сарсапариллой или чем-нибудь еще?

– Не могу же я в таком виде угощать тебя сарсапариллой!

– Если меня это не смущает, то тебя и подавно не должно. Кроме того, оглянись вокруг – ты вовсе не исключение.

На улице действительно было много горнорабочих, таких же чумазых и запыленных.

– Ладно, пошли, – сдался Кленденнинг.

Они зашли в небольшой ресторанчик неподалеку. Рори действительно был счастлив видеть Серену. Когда он узнал ее, сердце чуть не выпрыгнуло у него из груди.

– Ты прекрасно выглядишь, Серена, – сказал он, когда они присели. – Это платье тебе очень идет, – он улыбнулся, – гораздо больше, чем та одежда, в которой ты приехала сюда. Я так полагаю, ты получила наследство?

– Наследство?! Да. Знаешь, что это было за наследство, Рори? – Она с трудом сдерживала смех. – Тетя Хетти оставила моему папе дом терпимости. Можешь в это поверить?

Кленденнинг был потрясен. Он смотрел на нее, словно не мог до конца поверить в то, что она не подшучивает над ним. У него был при этом довольно забавный вид.

– Твоя тетя была... э-э... – Он откашлялся. – Она была «мадам»?

– Именно так, – все еще смеясь, подтвердила Серена.

– Но я уверен, что ты не стала заведовать этим заведением, Серена?! – забеспокоился Кленденнинг.

– Конечно, нет. И никогда не стану. Наверное, в конце концов я его продам. А пока что там хозяйничает управляющая. – Она заметила, что он с недоумением разглядывает ее платье, и поспешила добавить: – Но тетя оставила также и немного денег.

Им принесли сарсапариллу. Кленденнинг сделал несколько жадных глотков и поставил бокал на стол.

– Я счастлив, что у тебя все идет хорошо. Правда, счастлив, – сказал он искренне.

– А у тебя, Рори, как у тебя дела? Ты говоришь, работаешь на руднике?

– Это единственная работа, которую я нашел, – вздохнул он. – Но, Господи, какая это тяжелая работа! Тяжелая, грязная и довольно опасная. Дня не проходит, чтобы у нас не погиб кто-нибудь из рабочих. А платят там не очень много. Но кое-какие средства к существованию у меня теперь есть.

– Я уверена, тебе еще повезет. Может... – она улыбнулась, – ты станешь управляющим или еще какой-нибудь шишкой. Ведь ты очень умный и предприимчивый парень.

У Кленденнинга вырвался короткий невеселый смешок.

– Этого уж точно никогда не случится. Я абсолютно ничем не выделяюсь среди остальных рудокопов. У нас у всех есть только руки, – он поднял ладони, – которые держат кайло и лопату.

Девушка была тронута его печальным положением и уже собралась было сказать, что очень сочувствует ему. Но, вспомнив, какой он гордый, воздержалась.

Словно прочитав ее мысли, он произнес:

– Не думай, что я жалуюсь на судьбу, и не стоит меня жалеть. Я способен сам справиться со своими проблемами. А рассказал я все это просто потому, что я здесь никого не знаю, кроме тебя.

– Я поняла, Рори. Я хорошо запомнила, что ты не переносишь сочувствия.

Он осушил свой бокал и резко поднялся.

– Я действительно счастлив видеть тебя снова, Серена. Но теперь мне пора идти.

– Но мы так и не поговорили, – с досадой протянула она.

– Меня очень смущает, что я, такой грязный, сижу здесь с тобой... – он запнулся, – такой чистенькой и привлекательной..– Он улыбнулся. – Как-нибудь в другой раз поговорим. Когда я буду более прилично одет. А теперь – до свидания.

Подойдя к прилавку, он заплатил за сарсапариллу и быстрыми шагами вышел из ресторана. Серена посидела еще некоторое время, допивая свой бокал.

Даррел уехал по своим таинственным делам на два дня в Карсон, но сегодня прислал письмо, что возвращается и поведет ее ужинать. Она как раз шла на свидание с ним, когда наткнулась на Рори Кленденнинга. И теперь она сидела и думала о Рори вместо Даррела. Ей было странно, что мысли о Рори захлестнули ее в такой неподходящий момент. Она не могла понять, что с ней происходит, и пыталась разобраться в своих чувствах. Почему она думает о Рори Кленденнинге, когда ее ждет Даррел, несомненно, самый привлекательный молодой человек в Вирджиния-Сити? Ничего не придумав, она решила, что ей и так слишком повезло с Даррелом и было бы глупо думать о других мужчинах, пока она с ним.

Она вышла из ресторана и заторопилась по Си-стрит. Даррел ждал ее у дверей их любимого ресторана.

– Прости, что опоздала, – сказала она, слегка запыхавшись. – Просто я встретила Рори Кленденнинга. Помнишь, я тебе о нем рассказывала? Впервые после приезда сюда я случайно столкнулась с ним на улице. Мы немножко поговорили.

Даррел взял ее за руку:

– Ну и как поживает сын проповедника?

– Не так хорошо, как могло бы показаться. Он работает на копях, но ему это тяжело дается.

– Его легко понять. Это тяжело даже для тех, кто работает там всю жизнь. – Он бросил на нее невозмутимый взгляд. – Ты, вероятно, думаешь, что мне надо отыскать его и вернуть деньги обратно?

– Я вообще не думала об этом! – парировала она. – У тебя очень странная логика. Например, рассуждение о том, что ему было полезно лишиться денег. Это, видите ли, был для него необходимый урок!

В глубине души Серена была не согласна с Даррелом. Будь у Рори сейчас те двести долларов, их вполне хватило бы на первое время, пока он не нашел бы себе приличную работу.

– Позволь мне тебе не поверить, дорогая, – сказал Даррел, когда они зашли в ресторан. – Серена, которую я знаю, страшно мягкосердечна и жалеет всех подряд, от уличных собак до немых китайцев.

Она только фыркнула в ответ. Когда они сели за стол, она заметила, что на Дарреле новый изящный костюм.

– Купил в Карсоне, – сказал он, поймав ее восхищенный взгляд.

– Только не говори, что ты поехал туда, специально чтобы купить этот костюм. Как будто здесь нет магазинов.

– О, вовсе нет, – рассмеялся он. Потом нагнулся к ней через стол и, понизив голос, проговорил: – Могу рассказать тебе по секрету, зачем я ездил. Я отправлял денежный перевод в банк Сан-Франциско на свое имя, потому что не хотел посылать деньги отсюда. Слухи разлетаются быстро, и если узнают, как мне везет, это может помешать работе. Я собираюсь в Сан-Франциско. Здесь, конечно, тоже неплохо, но зачем нужны деньги, если их не на что потратить?

Он засмеялся, увидев ее испуганный взгляд, и накрыл ладонью ее руку.

– Это произойдет еще не скоро. Не думай, что так легко от меня отделаешься. И кстати... всего два дня я тебя не видел, а уже соскучился. Зайдешь ко мне после ужина?

Серена, все еше взволнованная известием о его отъезде, только кивнула.

– Я надеялся, что ты согласишься. Но...– Даррел достал из кармана часы и взглянул на них, – я хотел проводить тебя к себе и на некоторое время там оставить. У меня встреча с одним человеком, он должен вернуть мне карточный долг. Но ты опоздала... может, ты сама сможешь дойти до моей гостиницы и подождать меня там?

– Без труда. – Она улыбнулась ему лучезарной улыбкой, которую он очень любил. – Дорогу я знаю.

– Да уж. Вот тебе ключи от черного хода и моего номера.

Часом позже Серена шла по Си-стрит по направлению к гостинице, в которой жил Даррел. Она не особенно торопилась, разглядывая тусклые в вечернем свете витрины лавок. Наконец она дошла до гостиницы. Вынув из сумочки ключи и завернув за угол, она увидела, что фонарь над дверью не горит, а узкая аллейка, ведущая к ней, скрывается во тьме. Внезапно ее охватило нехорошее предчувствие, как в тот вечер, когда ее похитили. И тут она услышала торопливые шаги сзади. Она не успела обернуться, как почувствовала удар в спину и неловко, лицом вниз, упала на землю. Неизвестный с силой прижал ее коленом к земле. Руками он нащупал сумочку. В этот момент Серена услышала шаги со стороны улицы. Нападавший вполголоса выругался и, вырвав у нее сумочку, убрал колено. Она перекатилась на спину и села, вглядываясь в окружающую мглу. Какой-то грузный мужчина бежал вниз по темной аллее. Вот он завернул за угол и скрылся из виду.

Оглянувшись, она узнала Шу Тао. Он безмолвно протянул ей руку, предлагая помощь.

– Ох, Шу Тао! Спасибо! Мой верный друг Шу Тао! Какое счастье, что она вынула ключи из сумочки! А в сумке было только несколько долларов. Она открыла дверь и, обернувшись, помахала китайцу рукой.

Не доходя до номера, Серена вспомнила, что пистолет, купленный ей Даррелом, тоже был в сумочке. Девушке стало смешно. Да уж, не много пользы он ей принес. Ей даже не пришло в голову воспользоваться им.

Серена решила, что Даррелу об этом случае не расскажет. Он наверняка будет сердиться. Лучше она купит другой такой же пистолет, и он ничего не узнает. И больше не будет ходить по неосвещенным аллеям!

Глава 8

После похорон прошло несколько дней. За это время Матушка Тэйлор неоднократно поминала Мадлен недобрым словом и мрачно бормотала, что «давно пора поставить на место эту наглую девку и ей подобных». Серена не придавала этим словам особенного значения, полагая, что хозяйка просто ворчит по привычке, выпуская пар, и дальше слов дело не пойдет. Девушка не видела Мадлен с тех пор и все откладывала окончательное решение по поводу «Рая». Она так и не поговорила со Спенсером Хардом, потому что сейчас не была готова решать проблему со своим наследством.

Почти каждый вечер она встречалась с Даррелом. Вместе они ужинали или шли куда-нибудь на вечеринку. По утрам она просыпалась очень поздно. Случалось, что только к полудню. После обеда она начинала готовиться к вечеру. Такой образ жизни вполне устраивал девушку, и ей хотелось, чтобы так продолжалось всегда. Но вот однажды, когда они с Даррелом направлялись в их любимый ресторан, она убедилась, что угрозы Матушки Тэйлор вовсе не были пустыми словами. Сзади них, перекрывая привычный уличный шум, раздавались презрительные крики, смех и улюлюканье. Серена обернулась, пытаясь увидеть, что происходит, но не смогла ничего рассмотреть за собравшейся толпой людей.

– Даррел, что это?

– Не знаю. Какое-то шествие, скоро они будут здесь. Давай подождем и посмотрим.

Через несколько минут показалось шествие. Оно состояло из пятидесяти женщин в желтых платьях с одинаковыми желтыми бантами. Серена с изумлением узнала Мадлен Дюбуа, гордо шагавшую впереди. Казалось, что она вообще не замечает криков и свиста толпы.

Серена повернулась к своему спутнику:

– Что все это значит, Даррел? Я не понимаю... Он взглянул на нее.

– Может, тебе это и не покажется таким уж забавным, – задумчиво сказал он. – Но ладно. В общем, недавно городские дамы, включая твою Матушка Тэйлор, собрались и решили, что нужно что-то делать с... э-э... девушками легкого поведения. И судя по всему, эти старые курицы добились своего.

– Даррел, – раздраженно сказала девушка, – объясни же все толком! Что они хотели от девушек легкого поведения? И при чем здесь Мадлен Дюбуа?

– Леди требуют, чтобы все городские проститутки носили желтые банты, чтобы никто случайно не спутал с ними порядочных женщин. – Даррел засмеялся. – Ты можешь себе представить какого-нибудь рудокопа, трезвого или пьяного, пытающегося приставать к Матушке Тэйлор?

– А при чем здесь Мадлен?

– Я так понимаю, она решила ответить ударом на удар. Говорят, она прошлась по злачным местам и притонам Ди-стрит и предложила девушкам одеться во все желтое и торжественно пройти по Си-стрит в знак протеста. Что из этого вышло, ты сейчас видела.

Серена представила, как над ней, номинальной хозяйкой «Рая», будет смеяться весь город, и почувствовала, как в ней закипает гнев.

– Так это Мадлен все затеяла?

– Да, милая. Я знаю, что ты владеешь «Раем». Боюсь, что некоторые люди могут подумать о тебе...

– Мадлен не имела на это права!

– Остынь, малышка. Не теряй хладнокровия. Завтра уже все об этом и думать забудут. Время в этих краях течет быстро.

– Тебе легко говорить, ведь это не над тобой они смеялись.

– Серена, ты слишком серьезно все воспринимаешь. А знаешь, что большинство людей думают о профессиональных игроках? Многие считают общение со мной зазорным.

– Это вовсе не одно и то же. Что сказали бы мои родители, если бы узнали, что я держу дом для блудниц?

– Ну так избавься от него, в чем проблема? – раздраженно отозвался Даррел. Впервые за все время знакомства она видела, что он начинает сердиться.

Серена никак не могла успокоиться и все больше злилась на Мадлен.

– Я этого так просто не оставлю!

На следующий день Серена спустилась вниз к обеду, все еще размышляя, что же ей следует предпринять.

Пригубив кофе, она заметила, что в столовой повисла необычная тишина, а некоторые постояльцы стараются удалиться побыстрее. К ней направилась хозяйка с необычно суровым, неприступным видом. В руках она держала свежий номер «Энтерпрайз».

– Матушка Тэйлор, что-то случилось?

– Вот, вот что случилось, девочка. – Она хлопнула газетой об стол, словно пытаясь прибить несуществующую муху, и ткнула пальцем в статью. – Как будто ты не знаешь!

Слегка испуганная и озадаченная, девушка склонилась над газетой.

«Парад на Си-стрит!

Вчера после полудня на Си-стрит все наблюдали невиданное зрелище. Группа «ночных бабочек»... около пятидесяти, шествовала по улице, гордо представляя свою профессию.

Ваш покорный слуга считал, что еще со времен Натаниэля Готорна за этой почетной профессией закреплен красный цвет. То ли здесь произошла какая-то ошибка, то ли просто времена меняются. Но вчера жители Вирджиния-Сити любовались совсем другим цветом.

Причина кроется в том, что порядочные леди нашего города обратились к своим мужьям с требованием, чтобы девушки легкого поведения носили какой-нибудь отличительный знак. Чтобы сразу определять «порядочных» и «непорядочных». Мужчины, следует заметить с неохотой, подчинились. Было решено, что у женщин легкого поведения должны быть желтые банты в прическе.

Наши девушки с Си-стрит в знак протеста решили довести это до абсурда. Они оделись во все желтое, не исключая и желтых бантов в волосах, и дружной толпой прошествовали по улице. Это вызвало среди жителей Вирджиния-Сити живейшую реакцию, от веселого смеха до чопорного негодования.

Путем осторожных расспросов ваш покорный слуга выяснил, что организатором этой новой «человеческой комедии» была Мадлен Дюбуа, весьма известная среди местных вдовцов. После кончины Хетти Фостер она приняла бразды правления «Раем». Автор этих строк был лично знаком с Хетти Фостер, настоящей леди и изысканнейшей представительницей своей профессии. Безусловно, она не позволила бы своим девушкам участвовать в этом веселом зрелище. Теперь же, по слухам, «Рай» перешел по наследству ее родственнице, одной юной особе, совсем недавно приехавшей в наш чудесный город с Востока. Поскольку «Рай» всегда имел репутацию приличного во всех отношениях заведения, ваш покорный слуга будет удивлен, если вчерашнее шествие – это не экстравагантная выдумка новой наследницы.

Если автору удастся переговорить с вышеупомянутой молодой особой, он, несомненно, поделится своими впечатлениями с читателями в следующих номерах».

Внизу стояла подпись: «Марк Твен».

С замиранием в груди Серена подняла глаза. Над ней, мрачно насупив брови, возвышалась миссис Тэй-лор со скрещенными на пышной груди руками.

– А я-то думала, какая ты милая девочка, настоящая леди. А ты, оказывается... – Она остановилась, подбирая подходящее слово.

– Простите, миссис Тэйлор, если я причинила вам беспокойство...

– Беспокойство? Ха! Позор, какой позор, что одна из этих живет в моем доме!

– Но я не имею никакого отношения к вчерашнему шествию! – Серена беспомощно взмахнула руками. – И о «Рае» я ничего не знала до приезда сюда. Ни я, ни мой отец и не подозревали, какое наследство оставила нам тетя Хетти. И я пока не согласилась принять его под свое управление.

Матушка Тэйлор фыркнула в ответ:

– Красивая сказочка!

– Клянусь вам, это правда. Если хотите, можете спросить у судьи Харда, он вам все подтвердит.

– Не поверю ни одному его слову. Он частенько околачивался поблизости, но мужчинам-то сюда путь заказан... Впрочем, это не важно. Ты родственница Хетти Фостер, и этого достаточно. Фамилия знакомая, как я сразу не поняла! Но ты на первый взгляд показалась вполне приличной девушкой...

– Не клевещите на Хетти Фостер! – возмутилась задетая за живое Серена. – Она была порядочной женщиной!

– Порядочной, говоришь? Разве она не была содержательницей публичного дома?

Серена с трудом сдерживала слезы.

– Она просто зарабатывала себе на жизнь, точно так же как и вы, миссис Тэйлор.

Матушка Тэйлор задохнулась от возмущения. Лицо ее приобрело багровый оттенок.

– Как ты смеешь?! Как ты смеешь сравнивать меня с ней?!

Разозлившись, Серена продолжала:

– А как насчет мужчин? Никто не избегает и не порицает мужчин, посещающих такие места. Так почему же женщина, зарабатывающая содержанием дома для блудниц, хуже мужчин, постоянно пользующихся их услугами? В любом случае одно дело – тетя Хетти и совсем другое – Мадлен Дюбуа.

– А на похоронах твоих родителей кто был? Мадлен Дюбуа, нахальная девка, собственной персоной! Пришла бы она туда, если бы ты ее об этом не попросила? – Хозяйка остановилась, чтобы перевести дыхание. – Вот что я тебе скажу, девочка: ты должна съехать отсюда сегодня же!

– Я заплатила деньги до конца недели, – возмущенно огрызнулась Серена, – и я останусь до конца недели. Если хотите, можете попробовать выставить меня силой!

Девушка решила, что она будет сопротивляться, если понадобится, царапаться и драться. Матушка Тэйлор тяжело вздохнула:

– Хорошо, до конца недели, но ни днем позже. Ты ясно меня поняла? А потом убирайся к таким, как ты.

Серена торопливо направилась в свою комнату, плача уже в открытую. Счастье новой жизни, такой прекрасной и радостной, внезапно раскололось вдребезги, словно упавшая на пол чашка. Выбора у нее не было, ей нужно немедленно переговорить с Мадлен Дюбуа. Но отправиться в «Рай» можно только поздним вечером – ей просто не хватит смелости прийти туда при свете дня.

В «Рай» Серена приехала затемно. Она долго и громко стучала в дверь, прежде чем ей наконец открыли. Не узнав Серену, Чу Чин начала:

– Дом сейчас закрыт...

– Чу Чин, – прервала ее Серена, – ради Бога, я же не посетитель. Мне нужно видеть Мадлен.

Она ногой приоткрыла дверь пошире, заставив Чу Чин попятиться, и шагнула внутрь.

– Извини, Чу Чин, – сказала девушка. – Где Мадлен?

– В гостиной.

Серена прошла через прихожую и легонько постучала в дверь.

При виде Серены Мадлен радостно проговорила:

– Серена! Рада тебя видеть! Я уж думала, ты так никогда и не появишься.

– Ты изменишь свое мнение, когда узнаешь, зачем я пришла, – ответила Серена. В ней опять проснулась злость.

– О? – осторожно сказала Мадлен и, присев на диван, закурила. – Почему же?

– Из-за этого идиотского вчерашнего шествия!

– Ах это! – Мадлен с облегчением засмеялась. – Это была неплохая идея, и мы прекрасно провели время.

– Уверена в этом! Но почему ты не посоветовалась со мной, перед тем как затеять это?

Лицо Мадлен стало непроницаемым.

– А я должна была? Ты сказала, что я могу управлять «Раем» по своему усмотрению.

– «Раем» – да. Но то, что случилось вчера, не имеет ничего общего с «Раем», хотя ты и пыталась сделать так, чтоб над ним смеялся весь город.

– Я считаю, что это хорошая реклама, – сказала Мадлен. – Две последние ночи у нас просто аншлаг, такого не случалось уже несколько месяцев. Я очень любила Хетти, но мне кажется, она была слишком консервативной. В этом деле самое важное, чтобы тебя знало как можно больше людей.

– Полагаю, следующей такой рекламой будет объявление в «Энтерпрайз».

– Я уже задумывалась об этом, – спокойно сказала Мадлен. – Может, я так и поступлю.

– Это уже сделали за тебя. И бесплатно. – Серена достала из сумочки газету и бросила ее на столик перед Мадлен. – Ты читала это?

– Ах вот почему сегодня было так много народу... О, я поняла. – Мадлен улыбнулась. – Тебя, вероятно, расстроило, что здесь упоминается твое имя?

– Расстроило?! Да я просто в бешенстве! Вероятно, ты забыла об этом, но «Рай» все-таки не принадлежит тебе. – Серена была в таком гневе, что забыла о всякой осторожности и почти кричала. – Он принадлежит мне.

– Судья говорил, что ты не хочешь пачкать в этом свои ручки, – парировала Мадлен, брезгливо скривив губы.

– До сегодняшнего дня – нет. Но теперь, когда весь город знает о том, что я владелица «Рая», – мне пришлось решиться на это. И я знаю, что делать. Сегодняшний вечер был последним днем работы публичного дома. Я его закрываю.

Мадлен приподнялась, пристально глядя на нее.

– Ты не можешь сделать этого!

– Могу и сделаю! Завтра я скажу судье, что хочу продать дом какой-нибудь порядочной семье. Чтобы здесь был не бордель, а частный дом.

– Хетти говорила, что я могу здесь оставаться столько, сколько хочу. Это была ее воля!

– Скорее, просто пожелание. Во всяком случае, в завещании об этом ничего не сказано.

– Серена, приди в себя, – взмолилась Мадлен.

– Со мной все в порядке!

– Нет, нет, ты не понимаешь! Это место приносит удачу. И будет глупостью просто закрыть его и продать дом. Если ты не хочешь продать его мне, позволь хотя бы управлять им. Я обещаю тебе, что буду вести себя прилично. Сделаю все, как ты захочешь.

Серена покачала головой:

– Я уже все решила. И хочу, чтобы тебя и всех остальных к завтрашнему вечеру здесь не было. А если вы останетесь, я позову шерифа, и он вас вышвырнет!

Мадлен вскочила на ноги. Теперь уже ее лицо горело гневом.

– Ты не можешь сделать этого! Просто так выкинуть нас на улицу, словно мусор! Это единственный дом, который есть у девушек. И для меня это тоже единственный дом!

– Уверена, что в притонах на Си-стрит тебя примут с радостью, – ответила Серена.

Мадлен вспыхнула и отвесила ей пощечину. У девушки от удара навернулись слезы на глаза. В бешенстве она вцепилась в волосы Мадлен, и в руках у нее остался черный клок. С трудом сдерживаясь, она проговорила:

– Твоя истинная натура дает о себе знать. Не удивлюсь, если в следующий раз встречу тебя где-нибудь в уличной драке.

– Прости, – с несчастным видом сказала Мадлен.

– Завтра вас всех здесь не должно быть, – повторила Серена, повернулась и пошла к двери.

Выйдя на улицу, она с грохотом захлопнула за собой дверь.

После бурного визита Серены Мадлен овладело отчаяние. Обхватив голову руками, она плакала на диване. Ее душили бешенство и злоба на эту благочестивую гадину, Серену Фостер, и жалость к себе. Что ей делать, если Серена не отступится от своего решения и действительно завтра выгонит их отсюда?

Звук захлопнувшейся входной двери заставил ее поднять голову. Она вытерла слезы и встала. В доме царила необычная тишина. Сверху не раздавалось ни звука. Они говорили на повышенных тонах, и девушки наверняка слышали их. И знают теперь, что их судьба под угрозой. В таком случае странно, что они не толпятся здесь с просьбами защитить их.

«Они не так уж и верят в меня, – думала она. – Если бы на моем месте была Хетти, они бы уже дружно рыдали ей в жилетку».

Мадлен подошла к двери и заперла ее. Потом налила себе виски и сделала большой глоток.

Она вспомнила, как Хетти Фостер говорила ей: «Девочка, жизнь уличной женщины – тяжелая штука. Долго так не проработать. А знаешь, что ждет их, когда проходит молодость? Притоны на Ди-стрит или что-нибудь вроде того. А потом? Кто знает? Смерть в придорожной канаве от голода, болезней или пьянства!»

И что ей теперь остается? Идти в притон? При мысли об этом Мадлен похолодела от ужаса. «Может, обратиться к судье, чтобы он поговорил с Сереной и вразумил ее немного?» Нет, нет! Мадлен тряхнула головой. Судья и так был раздосадован ее поведением, а что он думает теперь, после вчерашнего, знает только Господь.

Мысль о том, что «Энтерпрайз» напечатает об этом шествии статью, которая поссорит их с Сереной, даже не приходила ей в голову. Несмотря на то что она была сердита на девушку, Мадлен прекрасно понимала ее возмущение. А вообще-то ей нравилась Серена. Девушка восхищала ее своей смелостью, самостоятельностью и присутствием духа. Если бы обстоятельства сложились по-другому, они могли бы стать подругами. Может, когда Серена остынет... Нет, девушка была настроена очень серьезно. Ничто не изменит ее решения. Мадлен выпила еще немного виски.

Внезапно она замерла, услышав условный стук в боковую дверь. Два удара, пауза, еще один. Она совсем забыла, что любовник должен прийти сегодня вечером! Может, он что-нибудь посоветует? Несмотря на то что в постели он вел себя как грубое животное, в жизни он был хитрым и проницательным человеком. А в Вирджиния-Сити он слыл достаточно влиятельным и значительным лицом. Она торопливо открыла дверь и впустила мужчину. Как только он очутился перед ней, она стремительно, путаясь в словах, начала рассказывать ему о последних событиях:

– Сюда приходила Серена Фостер. Она была в ярости из-за статьи в «Энтерпрайз». Теперь она хочет закрыть «Рай» и продать его как частное владение. Она дала нам время до завтрашнего вечера, чтобы освободить помещение...

Серену разбудил громкий стук в дверь. На пороге стояла злобная, раскрасневшаяся хозяйка.

– Спустись вниз, к тебе там гость. Китаец собственной персоной! Мало тебе остального, так ты еще, оказывается, с китайцами якшаешься! Господи, как же я буду счастлива, когда ты наконец избавишь от своего присутствия мой дом!

– Кто он?

– Откуда я знаю? По мне, так все китайцы на одно лицо.

Тряхнув головой, Серена проговорила:

– Хорошо, миссис Тэйлор. Сейчас я оденусь и спущусь.

– Он ждет тебя на крыльце. Я не потерплю китайца в доме, и тебе не разрешаю приводить его к себе. Говорите о ваших делишках где хотите, но только не в моем доме!

Девушка быстро закрыла дверь. Одеваясь, она размышляла, кто это может быть. Неужели это Шу Тао? Кроме него, она больше не знала других китайцев. Легкий холодок пробежал у нее по спине. Случилось что-то? Она торопливо сбежала по лестнице. Снаружи, у входа, ее действительно ждал Шу Тао. В руке у него была записка. Мельком взглянув, она заметила свое имя. Это с ее помощью Шу Тао объяснялся с миссис Тэйлор.

– Что, Шу Тао? – спросила она, слегка волнуясь. – Случилось что-то плохое?

Знаками он показал, что она должна следовать за ним, и пошел вперед по улице. Серена поспешила за ним, ощущая внутри растущее беспокойство. Скоро она поняла, что они идут в нижнюю часть города дворами и тихими переулками, избегая многолюдных центральных улиц.

Вскоре они добрались до хижины Тан Пин. С первого взгляда Серена заметила, что китаянка выглядит встревоженной. Рядом с ней в полутьме девушка разглядела еще одну китаянку, которая показалась ей знакомой.

Она шагнула ближе.

– Чу Чин, как ты здесь оказалась?

Та в ответ только низко поклонилась девушке и мягко пожала ей руку.

– Чу Чин – мой друг, – сказала Тан Пин. – Живет близко. Работает в «Рае». Чу Чин пошла рано утром убирать дом. Она всегда делает это пока его обитательницы не проснулись. Этим утром тоже пошла очень рано. Нашла мертвую женщину.

– Мадлен? – задохнулась Серена. – Ты имеешь в виду Мадлен Дюбуа?

– Эту женщину, да. На диване, в гостиной. Застрелена из... как вы это называете... – Тан Пин руками показала размер, – небольшого ружья?

– Ты хочешь сказать – из крупнокалиберного пистолета?

– Да! – энергично закивала китаянка. – Пистолет лежал рядом с мертвой женщиной.

Поледенев от ужаса, Серена догадалась, что там лежал ее пистолет, купленный Даррелом и украденный впоследствии вместе с сумочкой.

Китаянка тем временем продолжала рассказ:

– Прошлой ночью вы поссорились с этой женщиной. Ты громко говорила. И все в доме слышали, что ты ей угрожаешь. Чу Чин тоже слышала.

У Серены закружилась голова. Она присела на тюфяк, а Тан Пин пристроилась рядом на корточках.

– Чу Чин знала, что ты друг Тан Пин. Нашла мертвую женщину, никому не сказала, пошла ко мне. – Поймав непонимающий взгляд Серены, китаянка с неохотой пояснила:

– Когда мертвую женщину найдут, все решат, что это ты, Серена, убила ее. Подумают, ты убийца.

– Но почему же... – Она запнулась, сообразив, что, по всей вероятности, Тан Пин права. Все складывается в последовательную цепочку: ссора, угрозы, которые слышали все девушки в «Рае», и, наконец, ее пистолет, с помощью которого совершено убийство. Да, пожалуй, она единственный подозреваемый.

Поможет ли ей рассказ о том, что ее сумочку украли? Вероятно, для того, чтобы убить Мадлен и свалить вину на нее?

Серена отогнала подступающий страх и попыталась сообразить, что же ей теперь делать.

Тан Пин заговорила вновь:

– Нужно бежать отсюда быстро. Останешься здесь, Серена, – тебя повесят.

– Повесят? – недоверчиво переспросила девушка. – Ты шутишь, Тан Пин?!

– Нет. Здесь вешают очень быстро. Даже женщин, без разницы... Вешали женщин и до этого.

– Но куда мне бежать?

– Поедешь в Сан-Франциско. Поедешь туда с Тан Пин и ее сыном.

Шу Тао энергично закивал.

– Темная кожа, короткие волосы, косые глаза... – китаянка улыбнулась, на щеках ее образовались ямочки, – ты будешь Тань By, дочкой Тан Пин.

Серена внимательно посмотрела на китаянку, потом перевела взгляд на кивающего в знак согласия Шу Тао. Она была глубоко тронута любовью этих людей, которых знала всего пару недель. Тут она ощутила новый прилив страха при мысли, что теперь ей угрожает вполне реальная опасность. Она поняла, что они правы. Оставаться здесь значило искушать судьбу.

Она решилась. И теперь была снова в состоянии рассуждать здраво.

– Если мы собираемся уезжать из города, нужно решить, как мы поедем.

– Шу Тао и я, – Тан Пин мельком взглянула на сына, – мы пойдем пешком.

– До Сан-Франциско? Весь путь?– Серена понимала, что вопрос звучит глупо. Чтобы скрыть неловкость, она поспешно спросила у китаянки, сколько времени.

– Около девяти часов утра по вашему времени, – отозвалась Тан Пин.

– Тогда банк уже открыт. Хочу забрать деньги. Чу Чин... – она обратилась ко второй китаянке, – когда ты собираешься заявить о смерти Мадлен?

Чу Чин покачала головой.

– Она не будет делать этого вообще, – сказала Тан Пин. – Пусть другие девушки найдут мертвую женщину.

– А они, вероятно, не встанут до полудня. Значит, у меня еще есть время. – Серена поднялась с тюфяка. – Я заберу деньги со счета и сразу же вернусь. Потом ты, Тан Пин, пойдешь и вместе с Шу Тао купишь экипаж и хороших упряжных лошадей. Кроме того, я не хочу рисковать и возвращаться в пансион за одеждой. Ты сможешь купить мне что-нибудь на твой китайский вкус?

Два часа спустя их крытый экипаж направился по оживленной Си-стрит к южному выезду из города.

Перед отъездом Серена, взглянув в зеркало, не узнала себя – так искусно изменила ее внешность добрая китаянка. Она заплела Серене косы и уложила их в тугие клубки по обеим сторонам лба. Кожа при этом натянулась, и глаза девушки превратились в узкие и чуть раскосые щелочки. Золотистые роскошные волосы были тщательно замаскированы темным париком. Кроме того, китаянка наложила специальную пасту на руки и лицо Серены, так что ее кожа приобрела желто-коричневый оттенок. В довершение девушка оделась в длинную черную рубашку и брюки. Превращение было поразительным.

– С серыми глазами Тан Пин ничего не может сделать. Надо всегда смотреть вниз, Серена. – Китаянка шаловливо улыбнулась. – Принято считать, что китайские женщины не должны поднимать глаз и говорить. Даже некоторые китайцы так иногда думают.

Девушка жалела, что не может написать записку Даррелу, но, поразмыслив, решила, что не имеет права впутывать его в свои неприятности. С другой стороны, учитывая, как сердита она была во время их последнего ужина, он вполне может решить, что она действительно убила Мадлен Дюбуа.

Она прижала к себе сумочку плотнее. После покупки экипажа, лошадей и новой одежды у нее осталось чуть больше трех тысяч долларов. Было очень жаль платьев, оставшихся в пансионе, но она не посмела зайти туда и забрать их. Кроме денег, в сумочке лежал новенький крупнокалиберный пистолет, копия того, который купил ей Даррел. По пути из банка девушка зашла в оружейную лавку, но не в ту, где они были с Даррелом, а в другую, и купила его. У китайцев оружия не было, это она знала точно, а путь до Сан-Франциско долгий и небезопасный. Она подумала о Мадлен, и ее охватили стыд и раскаяние. Она слишком жестоко обошлась с ней. Но кому же понадобилось ее убивать, причем из украденного у нее пистолета? Кажется, это часть какой-то пугающей головоломки, начавшейся со смерти родителей.

Глава 9

Прошло больше недели, прежде чем Рори Кленденнинг узнал об исчезновении Серены. Он слышал, что в одном из публичных домов убили хозяйку, но имя Мадлен Дюбуа ничего не говорило ему. Кленденнингу казалось, что вся его жизнь состоит исключительно из тяжелого, изматывающего труда в копях. В полном изнеможении он с трудом добирался до гостиницы, где снимал жилье. Проглотив ужин, падал на койку и засыпал, как только прикасался головой к жесткой подушке. Солнце он видел только по воскресеньям, в будни же спускался под землю вместе с другими рабочими еще до рассвета и возвращался глубокой ночью. Если бы ему рассказали раньше о том, как мрачна и уныла жизнь рудокопа, он бы ни за что не поверил.

Спуск на выработку в деревянной клетке, раскачивавшейся на лебедке, был похож на путешествие в ад. С собой шахтеры брали кайло, лопату и светильники. Чем ниже опускалась клетка, тем жарче становилось. Дышалось здесь трудно. Воздух был наполнен невыносимой вонью гниющих растений, затхлой, протухшей воды и человеческого пота. Прибыв на место, горняки снимали большую часть одежды, оставались лишь повязка на пояснице и ботинки на толстой подошве, защищавшие ноги от острых осколков породы. В таких условиях они могли работать только около часа, затем шли передохнуть и глотнуть свежего воздуха к подъемнику или облиться холодной водой.

Горняки работали в небольших гротах, где было так тесно, что нельзя было даже стоять во весь рост. Потолок поддерживали четыре больших бревна-подпорки и несколько маленьких. С тех пор как Кленденнинг устроился сюда работать, четыре таких грота уже заваливало и двоих шахтеров так и не смогли откопать.

Из-за высокого роста Кленденнинг все время работал ссутулившись. И в первую неделю это был настоящий ад. От непосильного напряжения к концу каждой смены он чувствовал себя полностью вымотанным и отвратительно, нечеловечески грязным. За этот каторжный труд он получал четыре доллара в день. Это считалось неплохим заработком, но не в горняцком городке, где часто повышались цены. Жизнь шахтера, как понял Кленденнинг, не многим отличалась от жизни раба, а хозяева рудника и акционеры стремительно богатели за счет дешевого горняцкого труда. Кленденнинг читал газеты – обычно это были газеты из Сан-Франциско – и быстро обратил внимание, что большинство рудных магнатов и акционеров имели роскошные резиденции в этом пляжном городе. Понятно, что владельцем рудника тебя делает счастливый случай. Но акционеры получали ежегодно двадцать процентов от того, что вложили, даже не видя самого рудника в глаза!

Кленденнинг твердо решил, что уйдет отсюда, как только скопит пару сотен и найдет более приличное место. Если не в Вирджиния-Сити, то где-нибудь поблизости. Однако скопить деньги было не таким уж легким делом. Еда и жилье обходились ему в десять долларов в неделю. Зарплата за первую неделю ушла на покупку горняцкой одежды. Она была необходима, особенно ботинки. А стоило все очень дорого. Если бы он позволил себе купить костюм, это обошлось бы ему в месячный заработок. И все-таки к концу третьей недели у Кленденнинга было уже около двадцати долларов. Как раз в конце этой недели, субботним вечером, он и узнал об исчезновении Серены и о том, что ее подозревают в убийстве Мадлен Дюбуа.

Когда Рори после смены с трудом дотащился до дома, он обнаружил, что его ожидают двое посетителей. Одному было около пятидесяти. Он был одет в прекрасный костюм, курил сигару и выглядел достаточно солидно. У другого, помоложе, с грубыми чертами лица и холодными глазами, на поясе болтался «кольт».

Старший обратился к нему с вопросом:

– Вы Рори Кленденнинг?

– Да, это я, – слегка озадаченно ответил он.

– Спенсер Хард. Серена рассказывала мне о вас. А это Джейк Барнз, мистер Кленденнинг. Помощник шерифа в Вирджиния-Сити.

– Когда вы в последний раз видели Серену Фостер? – спросил помощник шерифа.

Кленденнинг нахмурился.

– Последний раз я видел Серену... около десяти дней назад. Мы случайно встретились на улице и выпили по порции сарсапариллы. Я возвращался с рудника, грязный и уставший, так что мы даже толком не поговорили. А в чем, собственно, дело, джентльмены, позвольте спросить?

– Серена пропала около недели назад, – сказал Хард. – И где она теперь, мы не имеем ни малейшего представления.

– Но должна же быть какая-то причина! Может, с ней что-нибудь случилось!

– Убила она кой-кого, вот что с ней случилось, – жестко сказал Барнз. – А сбежала потому, что не хотела, чтоб ее сразу повесили. У нас здесь разговор короткий. Петлю на шею – и пошел дергаться на ветке.

Кленденнинг был ошеломлен.

– Серену подозревают в том, что она кого-то убила? О Господи! Да ни за что в это не поверю! Она и мухи не обидит!

Хард неторопливо выпустил облачко дыма.

– Я абсолютно с вами согласен, молодой человек. Но вот Джейк другого мнения.

– А что вы скажете насчет ее ссоры с Мадлен накануне? Все девицы слышали, как она ей угрожала! А крупнокалиберный пистолет, из которого ее убили, был куплен Фостер за несколько дней до этого. Оружейник опознал его.

– Все это косвенные улики, Джейк. А как насчет мотива преступления?

– А на черта мне знать ее мотивы! Когда шлюхи ссорятся, они, как правило, стараются прикончить друг друга. Всегда так было.

Кленденнинг наклонился вперед и ухватил помощника шерифа за плечо:

– Серена Фостер вовсе не шлюха! Я буду вам очень признателен, если вы запомните это!

Джейк Барнз быстро смахнул его руку и положил ладонь на рукоятку «кольта».

– Держи свои руки подальше от меня, Кленденнинг. Я офицер при исполнении обязанностей и могу тебя нечаянно пристрелить за нападение на представителя власти. Если она не шлюха, то почему содержала публичный дом? Ответь мне на этот вопрос, приятель.

– Я же объяснял тебе, Джейк, – раздраженно проговорил Спенсер Хард. – Она не содержала его и не управляла им. «Рай» просто достался ей в наследство. Она, кстати, была чрезвычайно шокирована и поначалу не хотела иметь к нему никакого отношения.

Джейк Барнз неприязненно нахмурился и бросил на Кленденнинга подозрительный взгляд:

– Так вы уверены, что ничего не знаете о местонахождении этой девчонки?

– Абсолютно ничего. – Все еще не пришедший в себя от ужасных новостей, Кленденнинг вяло покачал головой.

Помощник шерифа неторопливо удалился, а адвокат повернулся к Рори:

– Спасибо, что поговорили с нами, молодой человек. Я понимаю, что все это для вас было неожиданно. Заходите ко мне как-нибудь, если найдете время, побеседуем. Кажется, мы единственные люди в городе, кто верит в невиновность Серены. Поэтому, если вам понадобится помощь, не колеблясь приходите.

Кленденнинг часто вспоминал Серену и ту ночь в пустыне. Теперь он понимал, что был не прав, обижаясь на нее, и жалел, что был с ней не слишком любезен в их последнюю встречу. Всему виной его упрямая гордость и еще одна причина, о которой Серена даже не догадывалась. Кленденнинг не мог в двадцать два года признаться девушке, что не очень-то опытен в отношениях между мужчиной и женщиной. Не будучи опытным в любовных делах, он не мог точно решить, любит ее или нет. Но одно знал твердо: Господи, как он скучает по ней! Но почему ее считают преступницей? Та Серена, которую он знал, не способна на убийство! Вряд ли она так изменилась за. три недели. Где она сейчас? Далеко ли? Как же она одна в этой дикой стране?.. Ей нужен спутник. Если бы он только знал, где она, то нашел бы ее и предложил свою помощь...

Спенсер Хард, выйдя от Кленденнинга, заспешил по улице, догоняя помощника шерифа. Некоторое время они шагали в молчании. Потом адвокат раскурил новую сигару и обратился к Барнзу:

– Ты был слишком груб с молодым человеком, Джейк.

– В этом городе с нами тоже грубо обходятся, судья, – парировал тот. – Каждый день к шерифу приходят несколько важных шишек и спрашивают, когда мы найдем убийцу этой шлюхи. А шериф, который весь день просиживает задницу на стуле, кричит, что сдерет с нас по три шкуры, если мы не отыщем преступника!

– Понятно, у вас такая работа. На тебя давят, и ты давишь.

– И все из-за убийства какой-то шлюхи! – словно оправдываясь, сказал Барнз. – Но я свою работу делаю хорошо и почти уверен, что ее убила Серена Фостер.

Хард выпустил облачко дыма.

– Я никогда не говорил, что ты плохо работаешь, Джейк. Но на этот раз ты ошибаешься.

– Почему же она тогда сбежала?

– Я не знаю, о чем она думала. Серена не говорила со мной на эту тему. Напрашивается наиболее вероятный вывод: она опасалась возможных подозрений.

– Скажите, судья, а вам-то что за интерес в этом деле? – спросил Барнз.

– Я решил действовать в ее интересах, пока она не может делать это сама. И она останется моей клиенткой, арестуют ее или нет. Если дело дойдет до суда, я буду представлять ее и там. А пока что я из кожи вон вылезу, но найду настоящего убийцу Мадлен Дюбуа.

– И все это вы собираетесь делать бесплатно? – изумленно спросил Барнз.

Спенсер Хард улыбнулся:

– Несмотря на распространенное заблуждение, не все адвокаты работают только ради денег. Некоторые также заботятся о правосудии и благополучии клиента.

Даррел Квик ни в чем не был уверен. Жизнь научила его, что люди, казалось бы, не способные убить человека, под давлением страха или гнева могут совершить преступление. Все зависит от обстоятельств. Даррелу случалось убивать. Он делал это хладнокровно, без лишних эмоций. Тем не менее Даррел совершал это в двух случаях: в порядке самозащиты или если человек действительно заслуживал смерти. Так что он не имел никакого морального права обвинять Серену, даже если она и убила. У нее был горячий характер, и с ней действительно обошлись довольно несправедливо.

Он беспокоился о девушке. Где она и что с ней? Скорее всего она убежала из страха, что ее арестуют. Поступила так же, как он совсем недавно. Он тоже вынужден был бежать с Миссисипи, находясь под угрозой ареста за убийство человека. Если она невиновна, ей придется потрудиться, чтобы доказать это. Слишком уж много улик против нее. Но почему она не обратилась к нему за помощью? На это был только один ответ, и он не нравился Даррелу. Возможно, она не бежала, а ее опять похитил тот человек в маске. И теперь девушка лежит мертвой в одном из ущелий в окрестностях Вирджиния-Сити.

По натуре Даррел был фаталистом. Человек, полагал он, может иногда играть с судьбой. Но обычно случается наоборот, и он сам становится игрушкой в руках судьбы. Теперь все зависит от того, как лягут карты. Быть может, в этой игре жестокая судьба навсегда разлучила их. Если так случилось, ничего не поделаешь. Даррелу оставалось только надеяться, что девушка еще жива. В любом случае Даррел Квик понимал, что потерял Серену надолго, если не на всю жизнь.

Утром в воскресенье Рори Кленденнинг проснулся с твердо созревшим решением уйти с рудника. Он знал, что на это даже не обратят внимания. Начальство привыкло, что рудокопы отсутствуют на работе несколько дней после зарплаты. Если рабочий так и не появлялся, ему с легкостью находили замену.

Он вышел в город только к середине дня. Хотя день был воскресным, большая часть салунов была открыта и полна людей. Только несколько лавок были заперты. На юноше был все тот же костюм, в котором он приехал, – он так и не скопил денег на новый. Но теперь его одежда, включая широкополую шляпу, была безукоризненно чиста. Он даже до блеска начистил ботинки. Осторожно, чтобы не испачкаться, он шагал по пыльным улицам. Множество идей приходило ему в голову, но он тут же их отбрасывал. Любое дело требовало небольших первоначальных финансовых затрат. А денег у него не было. В банке ссуду он взять не мог – у него не было никаких рекомендаций или поручителей. Взять в долг тоже было не у кого.

В какой-то момент он неожиданно понял, что идет в сторону платной конюшни Кэт Роган, и не стал сворачивать. Кроме Серены и Кэт, он почти никого не знал в Вирджиния-Сити. А Кэт в тот раз была так добра к нему. У него возникла блестящая идея, и он уже видел, как можно было бы претворить ее в жизнь. Немного рискованно, учитывая его денежное положение. Чтобы это удалось, требовались определенная доля везения и настойчивость. Но прежде всего ему была необходима поддержка со стороны Кэт Роган. Без ее согласия и помощи план был изначально обречен на провал.

Быстрыми шагами он подошел к утопающему в цветах домику рядом с конюшней и направился к боковому входу. Грохоча ботинками, поднялся на веранду и постучал. Дверь открылась почти мгновенно. За ней стояла Кэт – как обычно, в мужской рубашке и брюках. В руках у нее было ружье, нацеленное ему прямо в грудь. Лицо ее раскраснелось, а руки были перепачканы в муке. Из маленькой кухоньки пахнуло жаром. Слышалось потрескивание поленьев в печке.

Узнав его, Кэт отступила на шаг и небрежно повесила ружье на стену.

– Вот те раз! Кленденнинг! Проповедник! Вот уж не думала, что увижу тебя еще... Да входи же ради Бога, входи!

Кленденнинг нерешительно потоптался на пороге.

– Ты, наверное, кого-то ждешь...

– Конечно, жду. Тебя!

– Меня? – озадаченно проговорил он. – Но откуда ты знала, что я приду?

– Я и не знала. – Зеленые глаза сверкнули озорством. – Но так как я не приглашала никого конкретно, можно считать, что ждала именно тебя. Па всегда готовил в воскресенье большой праздничный ужин. И после его смерти... – она посмотрела ему в глаза, – по традиции я тоже готовлю по воскресеньям роскошную трапезу. Как насчет немного выпить, Кленденнинг? Будешь? А то мне скучно одной. Промочить горло бывает полезно.

Рори никогда в жизни еще не пил виски. Но внезапно, воодушевленный задором жизнерадостной Кэт, он решил, что стоит попробовать.

– Да, я выпью виски, – сказал он и быстро добавил: – Только немного.

Она плеснула ему в стакан немного виски.

– Здесь адская жара, Кленденнинг. Хочешь, можешь устроиться пока что в папином кресле-качалке на веранде. Я оставлю дверь открытой, и мы сможем говорить.

Рори послушал ее и, выйдя на веранду, опустился в старое кресло. Он лениво рассматривал конюшню и загон на склоне холма. Кэт щебетала на кухне, большей частью всякую ерунду. Иногда он односложно отвечал на ее вопросы.

Наконец она вышла на веранду. Теперь на ней был фартук.

– Черт, там просто адская духота. Почему я занимаюсь такими дурацкими вещами? Эй, я вижу, твой стакан уже пуст! Пора срочно налить еще.

– Какая часть этой земли твоя? – спросил он.

– Вся земля отсюда и до следующей улицы. Довольно много, около акра. – В ее глазах промелькнуло любопытство. – А почему ты спрашиваешь? Я-то думала, тебя интересует только еда.

Он увильнул от ответа:

– Я еще немножко подумаю, Кэт, а потом расскажу, в чем дело. Тогда и поговорим...

– Поговорим... А что ты делал все это время с нашей последней встречи? Ты так и не рассказал.

– Работал на копях. Это была единственная работа, которую я нашел, – сказал он мрачно. – В итоге мне удалось скопить около двадцати долларов.

– И что теперь?

– Теперь... теперь я пришел тебя по... повидать.– Внезапно молодой человек понял, что уже слегка пьян.

– Только не говори, что ты пришел работать у меня на конюшне, как я тебе тогда предлагала.

– Нет, нет. – Язык не вполне подчинялся, и ему с трудом удавалось правильно выговаривать слова. – Я хочу организовать фрахтовую компанию, чтобы перевозить руду до мельниц.

– С двадцатью долларами в качестве начального капитала? Ты хочешь начать это с двадцатью долларами? Ну-ка подожди... – Она наклонилась к нему, вглядываясь в его глаза. – Так ты пришел ко мне, потому что я владею конюшней?

– Именно так.

– Вот это наглость, – сердито сказала она. Затем оглушительно расхохоталась. – Но мне всегда нравились нахалы. Валяй дальше, Кленденнинг. Объясни, почему мне стоит хотя бы выслушать такое сумасшедшее предложение.

Кленденнинг ответил вопросом на вопрос:

– Скажи, ты нормально зарабатываешь на своей... платной конюшне?

– Вполне достаточно, Кленденнинг. Может, не так много, как многие щеголи и владельцы рудников, но на жизнь хватает. Я тебе рассказывала, почему так живу.

– Кэт... ну, у тебя должны быть хоть какие-то честолюбивые устремления! Ты что, не понимаешь, что этот город просто задыхается без фрахтовых компаний?

– Возможно. – Она резко обернулась к нему. Теперь она выглядела абсолютно трезвой. – А что ты предложишь в качестве своего взноса, если я соглашусь? – Она снова оглушительно рассмеялась. – Двадцать несчастных долларов?

– Я буду работать. Я могу делать тяжелую работу. И я умею обращаться с мулами и лошадьми. Подожди, не сердись. – Он коснулся ее руки. – Я понимаю, этого мало. Нам нужно купить животных и повозки, как минимум пару фургонов для начала. Я возьму кредит, это и будет моим вкладом.

– У кого? Кто одолжит денег безработному рудокопу?

– Здесь много богатых людей. Адвокат Спенсер Хард обещал мне помощь, если возникнут какие-то проблемы. Я хочу поговорить с ним. Думаю, он посоветует, у кого можно взять небольшую сумму для начала.

Кэт кивнула:

– Судья – хороший человек. Один из лучших людей в Вирджиния-Сити. – Она склонила голову набок: – Скажи, а что ты знаешь о Брэде Страйкере?

– Ни разу не слышал этого имени.

– У него тоже фрахтовая компания. И он не потерпит здесь ни одного конкурента. Он очень хитрый подлец и не стесняется в средствах, чтобы устранять тех, кто ему мешает. И он мастер провокаций.

– Я могу себя держать в руках. Этому я здесь за последнее время научился.

– Верю, что можешь, – сказала Кэт. Она пристально смотрела на него некоторое время, потом вскочила на ноги. – Ладно, Кленденнинг. Договорились. Если ты выполнишь, что обещал, мы станем партнерами.

Она протянула ему руку, и он немедленно пожал ее.

– «Фрахтовая компания Кленденнинг и Роган». Как тебе нравится такое название?

– Очень нравится.

– Тогда пошли скорее ужинать, пока мы еще можем стоять на ногах.

Кэт действительно великолепно готовила. Рори Кленденнинг понял это, когда она впервые угощала его завтраком. Стол был накрыт. В праздничный ужин входили: жареный цыпленок, только что испеченный хлеб, свежие овощи с ферм Карсонской долины и несколько кувшинов молока. На десерт Кэт испекла пирог с персиками.

Рори доел кусок пирога и откинулся на спинку стула с сытым и довольным видом.

– Господи, наверное, я ел просто по-свински. Но удержаться от такого пиршества просто невозможно!

– Для женщины это лучший комплимент, – откликнулась Кэт.

Неожиданно он зевнул и сразу же извинился.

– Я засиделся, Кэт. Обычно в это время я уже давно сплю. – Он достал часы. – Да, действительно уже поздно. А мне надо завтра встать пораньше, если я хочу выполнить то, что задумал. – Он улыбнулся. – Огромное спасибо за ужин. Ты чудесно готовишь, Кэт.

Кэт молча и загадочно смотрела на него. В легком замешательстве он встал и, чувствуя неловкость, проговорил:

– Ладно, спокойной ночи, Кэт. Она не ответила.

Он уже подошбл к двери и собирался ее открыть, когда она наконец мягко произнесла:

– Кленденнинг! Не уходи!

Он посмотрел на нее, неожиданно смутившись: – Что?

– Ты слышал. Не уходи.

Он почувствовал, как его сердце забилось сильнее.

– Господи! – Он шагнул к ней. – Кэт... Она встала из-за стола и взяла его за руку.

– Пошли.

Она повела его по длинной прихожей к освещенной мягким желтым светом спальне. Кленденнинг шел за ней, слегка оступаясь. Он даже представить себе не мог, что этот вечер так закончится.

Когда они пришли в спальню, Кэт выпустила его руку и, отступив на шаг, заглянула ему в лицо.

– Вот что я тебе хочу сказать, Кленденнинг, – голос ее звучал жестко, даже немного резко, – я не из тех, кто спит с кем попало. Я, конечно, не девственница. Но и не шлюха. Понятно?

Ему ничего не оставалось, кроме как глуповато кивнуть.

Она отвернулась и начала раздеваться. Кленденнинг последовал ее примеру. Руки были словно ватные и тяжело справлялись с пуговицами. Он еще не закончил, когда Кэт погасила лампу.

Раздевшись наконец, он огляделся, пытаясь определить, где кровать. Тут он услышал низкий голос девушки:

– Сюда, Кленденнинг.

В темноте он нашел кровать и неловко, ударившись обо что-то, лег рядом с Кэт.

Он еще путался в одеяле, когда она прильнула к нему.

– Ах, Кленденнинг!..

Кэт, нашла его губы. Она целовалась неистово и требовательно. Пройдясь руками по ее телу, он обнаружил, что под брюками и рубашкой пряталась великолепная фигура. Грудь у Кэт была небольшая, она как раз помещалась в его ладонях. Их влекло друг к другу так сильно, что они даже не стали тратить время на прелюдию. Она легко раскрылась ему навстречу, и скоро они уже слились в едином движении. Она отдавалась ему со смехом и с какой-то безумной страстью. Это одновременно пугало и восхищало Рори. Когда ее страсть достигла высшего пика, она коротко вскрикнула и вцепилась в него. Острые ногти царапали его обнаженную спину. Наконец с легким вздохом она отпустила его. Некоторое время они тихо лежали рядом.

Кэт нашла в темноте его лицо и стала мягко гладить его рукой. Наконец ее пальцы остановились на его губах.

– Кленденнинг, скажи мне одну вещь.

– Да, Кэт?

– Если бы я не попросила тебя остаться, ты бы сам смог сделать первый шаг?

Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя от изумления.

– Как можно отвечать на такой вопрос? О Господи! – наконец выговорил он.

– А я могу ответить, – сказала она не без озорства. – Никогда бы ты не сделал первого шага.

Кленденнинг не знал, что сказать, хотя согласиться с ней не мог. Но Кэт была очень странной, необычной женщиной. Он не встречал таких никогда раньше. «Наверное, – подумал он уныло, – я оказался не на должной высоте».

– Кэт... ты хочешь, чтобы я ушел? Или мне можно остаться здесь спать?

– Ты остаешься здесь! – Она сжала его руку. – Я хочу проснуться утром и чтобы рядом со мной лежал мужчина. Но только... – она опять грубовато засмеялась, – с чего ты взял, что я дам тебе заснуть?

Глава 10

В Карсон-Сити они остановились закупить продуктов. Тан Пин и Шу Тао отправились в магазин, а Серена из соображений безопасности осталась в экипаже. Они отсутствовали недолго, но за это время девушка успела почувствовать себя очень одиноко. В китайской одежде, с краской на лице, она действительно начала чувствовать себя немного китаянкой. И ей стало страшно, когда она представила себе, как им живется в обществе, которое считается с ними меньше, чем с лошадьми и мулами. Серена очень обрадовалась, когда увидела, что они возвращаются. – Тан Пин положила продукты на пол и улыбнулась. – Купили много полезных вещей. Теперь можно ехать.

Серена отрицательно покачала головой.

– Мне нужно купить еще кое-что, если получится. Не беспокойся. Я недолго.

Спрятав сумочку в рукав, Серена выскользнула из экипажа и пошла вниз по улице. Когда они проезжали мимо, она заметила, что там располагается оружейная лавка.

Продавец долго отказывался продавать оружие китаянке. И Серена, изъяснявшаяся с ним односложными словами, в конце концов вынуждена была заплатить за ружье вдвое дороже. Вернувшись, она попыталась вручить дробовик Шу Тао.

– Шу Тао не любит ружья, – сказала Тан Пин. – Он никогда не стрелял из них, Серена.

– Мне они тоже не нравятся. Надеюсь, нам вообще не придется им воспользоваться. Но ведь мы не знаем, с какими опасностями встретимся в дороге. Я надеюсь, что, увидев у нас дробовик, противник дважды подумает, прежде чем нападать. – Она положила ружье рядом с Шу Тао: – Пусть лежит здесь. Тебе не нужно из него стрелять, Шу Тао. Просто пусть лежит на видном месте, чтобы его любой мог заметить.

Через несколько миль после маленького городка Генуи они свернули на запад. Вскоре дорога сузилась и резко пошла вверх, в горы. Во многих местах свободно мог проехать только один экипаж. Теперь им часто приходилось съезжать на обочину, пропуская грохочущие фургоны и стремительные экипажи.

Больше всего ее пугали дилижансы из Конкорда. В них помещалось двенадцать пассажиров, некоторые из них сидели на крыше. Запряженные шестеркой лошадей, эти дилижансы беспечно неслись вниз по узкой горной дороге, не обращая внимания на другие экипажи. Даже на самых крутых изгибах они лишь чуть-чуть замедляли скорость. Позже Серена узнала, что кучера этих дилижансов были очень уважаемыми людьми на Западе. Они слыли абсолютно бесстрашными, умелыми; платили им хорошо. Многие из них стали легендарными личностями еще при жизни.

С дороги открывалась потрясающая панорама. Со всех сторон вздымались в небо лесистые горы. И хотя стоял август, многие вершины были покрыты снегом. Дорога, подобно следу гигантского червя, петляла по склонам. С одной стороны были крутые утесы, с другой – трехсотфутовая бездна. Да, Скалистые горы вызывали благоговейный страх, но Серена подумала, что горы Сьерры понравились ей гораздо больше.

Уже несколько дней они поднимались вверх по крутой дороге. Им приходилось двигаться даже по ночам; тогда Шу Тао шел впереди, освещая фонарем путь, и вел на поводу лошадей. И все это время им не встречалось ни одного места, где можно было бы остановиться и передохнуть.

Наконец, когда путешественники достигли перевала и дорога некоторое время шла на одной высоте, удача улыбнулась им.

Шу Тао остановил экипаж у ручья под высокой сосной. Серена и Тан Пин сошли на зеленую траву. УСерены от долгого сидения затекли и онемели ноги.

Была только середина дня, но Серена чувствовала необыкновенную усталость.

– Я пойду немного прилягу, – сказала она, вытаскивая из фургона шерстяные одеяла. Потом проверила, с ней ли сумочка. Она вообще старалась с ней не расставаться. Там лежали пистолет и все деньги. Если она их потеряет...

Горный воздух был необыкновенно чистым и свежим, и она скоро задремала.

Проснулась Серена от запаха приготовляемой пищи. Уже стемнело. Тан Пин сидела на корточках у небольшого костра, блики пламени играли на сосне.

– А где Шу Тао? – спросила девушка.

– Собирает хворост для костра.

Серене было так уютно, что вылезать из-под теплых одеял совсем не хотелось. Закрыв глаза, она почти заснула вновь, но вдруг испуганный вскрик Тан Пин вырвал ее из этого приятного состояния.

С другой стороны костра появились двое крепких мужчин средних лет, вооруженные револьверами. На первый взгляд это была самая отвратительная парочка, которую Серена только встречала в жизни. Грязные, небритые, с большими бесформенными тюками за спинами.

Один из них криво улыбнулся шербатым ртом:

– Ну, Робби, что мы здесь видим? Две китаянки, как раз по одной на каждого! Кто бы мог подумать, что нас здесь поджидает такая удача, пока мы пробирались через эти трижды проклятые горы?

– Смотрятся очень аппетитно, Ньют. И они одни. Ньют окинул их злобным взглядом:

– Что ж вы не приветствуете путников, девочки? Или, может, вы не умеете говорить по-английски? Но для того, чем мы с Робби собираемся заняться, знание английского не обязательно.

Вздрогнув, Серена вспомнила, что дробовик остался в экипаже. Слишком далеко. Они перехватят ее, прежде чем она успеет до него добраться. Она нащупала маленький пистолет и, крепко сжав его в руках, оглядела поляну. Где же Шу Тао? Если он сейчас неожиданно вернется, они могут его убить. Тот, кого звали Ньют, сказал:

– Ты бери себе эту, у костра, Робби. А та, что у дерева, – моя. Она уже согрела постель для старины Ньюта. – Он обошел костер, направляясь в сторону Серены.

Серена ловко вскочила на ноги и направила пистолет на мужчину.

– Стой где стоишь! Сделаешь еще шаг – и я убью тебя!

Ньют резко остановился, разинув рот от изумления.

– О нет, девочка, ты не выстрелишь в старину Ньюта... Эй! Так ты не китаянка! Какая редкая удача – встретить здесь белую девушку!

Он шагнул к ней.

– Я тебя предупредила. – Серена подняла пистолет. Сердце у нее колотилось от страха. Тут она вспомнила, что Даррел советовал ни в коем случае не позволять страху управлять чувствами.

Она взяла себя в руки и сделала шаг вперед, не опуская пистолета.

Боковым зрением она увидела, что второй мужчина незаметно тянется рукой к кобуре. Повысив голос, Серена проговорила:

– Эй ты, у костра. Ты, конечно, можешь достать оружие й выстрелить в меня. Но твой друг к этому моменту будет уже мертв. Подумай, парень.

– Ради всего святого, Робби, – хрипло крикнул Ньют, – не спеши! – Приторно улыбаясь и явно стараясь ей понравиться, он льстивым голосом проговорил: – Я не причиню тебе вреда, девочка. Я же знаю теперь, что ты белая. Я думал, вы две китаянки. А кому какое дело до двух китаянок? Может, ты отложишь свой пугач и мы сможем немножко поговорить?

– Выстрел с близкого расстояния из этого пугача, как ты его называешь, может быть смертельным. Уверена, что тебе это известно. – В голосе девушки зазвенела сталь. – Я все-таки советую тебе отойти подальше.

– Да, да! Все, иду! – Ньют поднял руки и попятился. – Не шути так, пожалуйста.

Он отступал, а Серена шла вслед, сохраняя дистанцию неизменной. Наконец он остановился, и они замерли вокруг костра: с одной стороны двое бродяг, с другой – Серена и Тан Пин.

К Ньюту вернулась прежняя наглость.

– Ну а теперь что, малышка? – ухмыляясь спросил он. – Не будем же мы стоять так всю ночь?

Серена скользнула по нему взглядом и крикнула в темноту:

– Давай, Шу Тао! Ньют хрипло рассмеялся:

– Старый трюк, малышка. Там никого...

Но он не успел договорить. Шу Тао, неслышно, как кошка, подкравшийся сзади, схватил их за шеи и столкнул лбами. Они сразу же обвисли в его руках. Китаец дал Робби упасть и сомкнул руки на горле Ньюта.

– Нет, Шу Тао! – резко сказала Серена. – Не надо их убивать. Пусть уходят!

Шу Тао неохотно ослабил хватку. Ньют мешком свалился на землю. Серена бросилась к экипажу и вернулась с дробовиком в руках. Через несколько минут незадачливые бродяги зашевелились и застонали. Открыв глаза, Ньют увидел всего в нескольких дюймах от себя дуло дробовика.

– А теперь вы уберетесь отсюда. Забери у них оружие, Шу Тао.

– Не делайте этого, пожалуйста, мисс, – взмолился Ньют. – Мы не выживем без этих железяк. За жизнь безоружного человека никто здесь не даст и гроша.

– Раньше надо было думать. Прежде чем нападать на нас. Возьми у них оружие, Шу Тао.

Бандиты в ужасе застыли, пораженные ростом китайца, и не оказали никакого сопротивления, пока он разоружал их.

– Мы договоримся так, – сказала Серена. – Сейчас вы уйдете, оставив нас в покое. Утром мы уедем, и я оставлю эти револьверы здесь, у костра. Но не вздумайте возвращаться ночью. Шу Тао будет сторожить всю ночь. Он уже хотел вас убить. Если вы вернетесь, я позволю ему это сделать. А теперь убирайтесь!

Мужчины без возражений повернулись и торопливо скрылись в лесу.

Тан Пин расплылась в улыбке:

– Ты очень смелая, Серена. Прекрасно себя вела.

– Все могло закончиться не так хорошо, не подоспей ты вовремя, Шу Тао. Я была уже готова упасть в обморок. Думаю, нам лучше уехать отсюда утром. Мы не станем задерживаться здесь еще на день, как я предполагала вначале.

Ранним утром они пустились в путь. Верная слову, Серена оставила револьверы у потухшего костра. Девушке не давало покоя только одно. Если эти двое направляются в Вирджиния-Сити, они всем расскажут, что встретили белую женщину, переодетую в китаянку! Но как только они достигнут Сан-Франциско, она будет в безопасности. Никто не сможет найти их в подземном лабиринте китайского квартала. Тан Пин рассказывала ей об этом городе под городом. Серена не могла себе этого представить, хотя знала, что китаянка говорит правду.

Вскоре Серена со своими спутниками очутились в долине Сакраменто, где появились первые признаки цивилизации. Они проехали через несколько небольших горняцких поселков, стараясь не останавливаться рядом с городами. Ночью Шу Тао сторожил их, но бандиты больше не появлялись.

Как-то утром, когда экипаж поднимался на небольшой холм, Серена почувствовала необычайную прохладу. В воздухе запахло чем-то странным и непривычным.

Тан Пин, заметив, что девушка удивленно принюхивается, улыбнулась:

– Это пахнет морем, Серена.

– Морем? Я никогда в жизни не видела моря!

Экипаж въехал на вершину холма, и Серена взволнованно наклонилась вперед. Перед ней раскинулась такая прекрасная панорама, что у нее перехватило дыхание.

Сначала ее внимание привлекли величественные клиперы. Они стояли на якорях вдоль пляжа, сколько доставал взгляд. Лес мачт поднимался в небо.

– Сколько их тут! – взволнованно выдохнула она. – Тысячи?

После жаркой долины здесь было почти прохладно. Справа берег выдавался на запад, в открытый океан. Серена в отчаянии взглянула на залив, отделявший их от Сан-Франциско, и обратилась к Тан Пин:

– Как же мы попадем на ту сторону?

– Переправимся на пароме. – Китаянка указала вниз, где у берега стоял гигантский паром. – Переправимся на пароме и скоро уже будем в китайском квартале.

Глава 11

Комната, которую Ли По использовал в качестве личного кабинета, находилась на третьем этаже его роскошных апартаментов на углу улиц Клэй и Дюпон. Ли По был богатейшим и самым влиятельным мандарином в Сан-Франциско. Роскошь, с которой был обставлен этот дом, соответствовала его положению и поражала воображение.

Полулежа на бархатных подушках, Ли По читал письмо от Брэда Страйкера:

«Дорогой Ли По!

Уверен, тебя уже известили о том, что твой дом сгорел дотла. Преступника, виновного в поджоге, до сих пор не обнаружили. Впрочем, ты и сам знаешь, власти мало беспокоятся о том, что происходит в китайском квартале. Если ты захочешь отстроить дом заново, напиши – я посмотрю, что можно сделать.

Мне необходима твоя помощь в одном деле. Из Вирджиния-Сити сбежала женщина по имени Серена Фостер. Она разыскивается по подозрению в убийстве хозяйки публичного дома. Власти в Сан-Франциско уже, вероятно, предупреждены. Но если ее найдут и вернут, в Вирджиния-Сити ее ожидает быстрый приговор и виселица.

Я заинтересован в том, чтобы ее найти. Причины сугубо личные, и я о них умолчу. Пишу я тебе не случайно, у меня есть основания полагать, что она прячется где-то в твоем городе.

Я знаю, Ли По, что в Сан-Франциско ничто не может ускользнуть от твоего внимания. Серене Фостер около двадцати лет. Она среднего роста. У нее светлые волосы, большие серые глаза и прекрасная фигура. Говорят, она очень миловидна.

Так как дела требуют моего постоянного присутствия здесь, я буду тебе очень благодарен за любую помощь. Если ты узнаешь что-нибудь, сообщи. Возможно, я смогу даже вознаградить тебя за хлопоты».

Дочитав письмо, Ли По погрузился в размышления. Отстраивать дом он не собирался. Он действительно уже знал о пожаре. Это его вполне устраивало: теперь можно будет не ездить в этот мерзкий городишко. Но, хорошо зная Страйкера, он мог кое-что читать в письме и между строк. Страйкеру нужна смерть этой девушки.

Внезапно он вспомнил.

Белоснежная кожа и золотистые волосы! Это та самая девушка, которую он видел в Оперном театре Магуайра! Ли По не сомневался. Всем сердцем он чувствовал, что это именно так. Ли По громко рассмеялся. Приглянувшаяся женщина сама плывет в его руки! Боги добры к нему.

Возможно, конечно, что Страйкер ошибается и она вовсе не в Сан-Франциско. Но если она здесь, Ли По отыщет ее. Рано или поздно Ли По узнавал все, что творится в городе.

Он уже представлял, как поступит с Сереной Фостер, если она попадет к нему в руки. Он позабавится, с ней, пока она ему не надоест. А затем можно будет послать о ней весточку Страйкеру. Желания Брэда Страйкера очень мало значили для Ли По, но почему бы и нет? Большого вреда это не принесет, а белый будет у него в долгу.

Сан-Франциско ошеломил Серену. Широкие улицы, экипажи, роскошно одетые люди, величественные дома на Ноб-Хилле.

На самом деле она почти не видела города. Как только они переправились через пролив, Шу Тао повернул в китайский квартал. Там он высадил Тан Пин и Серену и укатил прочь.

– Он продаст лошадей и экипаж, – объяснила Тан Пин. – Потом найдет нас и отдаст тебе деньги, Серена.

Тан Пин торопливо вела девушку по узким улочкам китайского квартала. Серена смотрела по сторонам, с удивлением разглядывая разноцветную одежду прохожих, необычные красивые дома с нависающими над улицей балконами. Из ресторанов и лавочек доносились экзотические запахи китайской кухни. Наконец они скользнули в темную арку и вошли в дверь. Узкая лестница вела вниз, в темноту. Серена остановилась в нерешительности, но Тан Пин жестом попросила ее не отставать. Они начали спускаться, прошли один этаж, второй, третий...

На третьем Серена остановилась и, переводя дыхание, спросила у Тан Пин:

– Куда мы идем? На сколько этажей нам нужно спуститься?

– Еще один. – Тан Пин улыбнулась. – Большой китайский город под землей. Спускаться... как это называется? Четыре лестницы?

– Четыре этажа под землей? Я помню, ты рассказывала, но... так глубоко? А под землей он далеко простирается?

– Только под китайским кварталом.

На следующей площадке Тан Пин открыла дверь, и они очутились в длинном коридоре, освещенном китайскими фонариками. Здесь было много китайцев. По обеим сторонам коридора располагались двери. Большей частью они были закрыты, но за несколькими открытыми оказались лавки с едой и одеждой и пара небольших ресторанчиков.

Они довольно долго шли по коридору, несколько раз сворачивая. Наконец Тан Пин остановилась перед одной из дверей. Ее украшало изображение красного огнедышащего дракона.

Тан Пин постучала и объяснила Серене:

– Здесь живет семья Линь. Они друзья Тан Пин и Шу Тао.

На пороге появилась китаянка, такая же крошечная, как Тан Пин, и с такими же изящными чертами лица, но несколько старше.

Никаких радостных приветствий, объятий и рукопожатий, к удивлению Серены, не было. Вместо этого китаянка и Тан Пин обменялись церемонными поклонами. Затем последовало несколько быстрых фраз по-китайски.

– Линь By говорит, что это честь для нее – пригласить нас в свое скромное жилище, – перевела Тан Пин. – Я сказала ей, что ты не китаянка. Она умеет хранить секреты. Но больше никому не говори об этом, Серена. Даже китайцам. Ты можешь ходить здесь везде, по всем этажам. Но не выходи на поверхность. Это опасно для тебя. Понимаешь?

Серена расстроенно кивнула. Как долго ей придется пробыть здесь? Пока что все вокруг кажется новым и необычным, но потом... Она не любила, когда что-то ограничивало ее свободу.

Заметив выражение ее лица, Тан Пин строго сказала:

– Многие из тех, кто живет здесь, почти никогда не поднимаются на поверхность. Линь By в Сан-Франциско пять лет. Наверху почти не была.

Муж Линь By владел прачечной в городе. У них было двое детей. Все они были спокойными, вежливыми людьми, и, несмотря на языковой барьер, Серена объяснялась с ними без особых проблем. Квартира у них была небольшой, но уютной. Она состояла из двух комнат – большой, в которую Серена попала из коридора (это была гостиная), и маленькой столовой. Семья китайцев и Шу Тао спали в гостиной. Серена и Тан Пин поселились в маленькой комнате. Раньше, как поняла девушка, это была спальня Линь By и ее мужа.

День заднем, неделю за неделей Серена исследовала подземный город. Тан Пин снабдила ее запиской с именем и адресом Линей, чтобы она всегда могла попросить о помощи, если заблудится. Хотя китайский – очень сложный язык, китаянка научила Серену нескольким самым простым фразам. Раз или два ей показалось, что за ней следят. Но наверняка сказать было сложно: слишком много китайцев сновало по подземным коридорам.

Больше всего ее раздражало вынужденное безделье. Тан Пин ходила на работу в прачечную Линей. Шу Тао устроился развозить почту. Несколько раз Серена предлагала Линь By помочь с уборкой квартиры, но та только вежливо улыбалась и отрицательно качала головой.

Через две недели Тан Пин нашла им отдельное жилье. Это были две небольшие комнатки, уже с мебелью.

Девушка старалась не думать о том времени, когда у нее закончатся деньги. Она уже твердо решила, что не останется здесь надолго. Ей надоело прятаться, словно мышь в норе. Месяц или два, не больше, и ей уже можно будет выйти наверх и снова стать собой. И устроиться на какую-нибудь работу под вымышленным именем.

Атмосфера подземной жизни все больше тяготила ее. В конце концов она спросила у Тан Пин, нельзя ли ей выйти на поверхность погулять, хотя бы на несколько часов.

Но Тан Пин покачала головой:

– Под землей ты в безопасности, Серена. Китайцам до тебя нет никакого дела. Но наверху идет война тонгов. Там очень опасно.

– Война тонгов?

– Тонги – большие китайские кланы. Очень богатые, очень могущественные. Плохие люди. Торгуют опиумом, торгуют девушками, продают белых в рабство. Делают деньги. Часто случается, что кланы начинают враждовать. Вот и сейчас идет война тонгов. Много людей уже убито.

Серена вздрогнула:

– Но это ужасно! Куда смотрит полиция?

– Полиция редко заходит в китайский квартал, – просто ответила Тан Пин. – Тонги сражаются между собой, иногда убивают других китайцев. Так что полицию это не заботит.

– Как и в Вирджиния-Сити, – пробормотала Серена. Но она послушалась Тан Пин и продолжала свои прогулки по бесконечным коридорам, не выходя .на поверхность.

От Тан Пин она узнала, что многие из закрытых дверей ведут в комнаты, где китайцы курят опиум.

Однажды вечером, довольно поздно, она возвращалась к себе и, завернув за угол, встретила четверых белых– двух мужчин и двух женщин. Судя по внешнему виду, они, несомненно, принадлежали к высшему свету. С ними китаец-проводник. Скоро китаец-проводник остановился около одной из дверей, и они вошли внутрь. Серена успела заметить, что комната полна дыма. Когда дверь захлопнулась, Серена инстинктивно толкнула ее, и, к ее удивлению, та послушно распахнулась. В комнате было много китайцев. Некоторые курили необычные длинные трубки с маленькой дырочкой в центре, откуда поднимались тонкие струйки дыма. Сначала никто не обратил на нее ни малейшего внимания. Но в этот момент проводник-китаец заметил Серену и, резко сказав что-то по-китайски, сделал несколько непонятных жестов. Серена испуганно попятилась назад. Уже в коридоре она услышала, что китаец что-то сердито кричит ей вслед.

Когда она вернулась домой, Тан Пин заваривала чай. Серена взяла чашку, села рядом с китаянкой и поведала женщине о своем путешествии в курильню.

– Глупая, глупая девушка, Серена! – Тан Пин посмотрела на нее так сердито, как раньше никогда не делала. – Ты была в очень большой опасности!

– Да, понимаю, но я любопытна, как кошка. Возможно, когда-нибудь мое любопытство сослужит мне плохую службу, – улыбнулась девушка.

– Китаец-проводник узнал в тебе белую женщину?

– Не уверена. Он обращался ко мне по-китайски. А я слышала, что с белыми он говорил по-английски. Думаю, если бы он понял, что я белая, то обратился бы и ко мне на английском. Но скажи. Таи Пин... многие белые ходят сюда курить опиум?

– Многие, да, – с отвращением сказала Тан Пин. – Некоторые просто посмотреть. Другие приходят курить. Глупые, глупые люди. Наши тоже глупые. Берут деньги с белых и показывают им места, где курят опиум.

– Но это были люди из высшего света. Важные и богатые, по ним видно. Я слышала, одну из них звали Лилли.

– Лилли Хичкок Койт, – поморщилась Тан Пин. – Скандальная женщина. У нее много денег, живет в Ноб-Хилле. О ней много говорят в Сан-Франциско. Носит мужскую одежду, ведет себя как мужчина, курит сигары. Делает то, что люди называют «знакомиться с жизнью большого города».

– Что это значит?

– Ходит в салуны и игорные дома. Остается там всю ночь, домой приходит утром, пьяная.

– Но я не понимаю, Тан Пин... ты говорила, мне опасно выходить наружу. Почему же эти люди пришли сюда средь бела дня как к себе домой? Разве для них это не опасно?

– Тонги не охотятся за белыми. Если попробуют, вмешается полиция и арестует их. А ты, Серена, живешь жизнью китаянки. Ты можешь случайно попасть в перестрелку тонгов. А китайцев они убивают без разбора, будь то мужчина, женщина – все равно.

Серена промолчала. Ей все-таки не верилось, что риск настолько велик. Наверное, Тан Пин преувеличивает опасность. Подземелье все больше давило на нее. Она чувствовала себя здесь как в тюрьме.

Серена поставила чашку, и вдруг низкий столик поехал под ее рукой в сторону. Задрожал земляной пол. С потолка посыпалась пыль, и Серена почувствовала, что у нее начинает кружиться голова. Все это сопровождалось низким гудящим звуком и звяканьем посуды.

Серена вскрикнула и взглянула на Тан Пин. Лицо китаянки побелело. Она тихо, словно успокаивая ребенка, проговорила:

– Ничего страшного, Серена. Это маленькое землетрясение. Скоро все будет хорошо. В Сан-Франциско землетрясения бывают часто. Однажды случится и большое. И всего этого, – она жестом показала, что имеет в виду подземный город, – не будет.

На следующий день Серена все-таки решилась выйти в город.

Поднявшись по узкой лестнице, она очутилась на улице и сразу же смешалась с толпой спешивших по своим делам китайцев.

Район был очарователен. Улицы здесь были очень узкие; скорее, они напоминали проходы между домами. На первых этажах располагались всевозможные лавки. Серена увидела множество белых, в основном женщин, входящих и выходящих из магазинов.

Она с наслаждением вдыхала свежий воздух, наполненный запахом моря. Под землей он был слишком сухой и затхлый, несмотря на вентиляционную систему. Ей хотелось спуститься поближе к воде и увидеть эти прекрасные клиперы и сам океан. Но сегодня она не может позволить себе так рисковать. Может быть, в другой раз.

Она завернула за угол, и внезапно ее почти оглушили звуки выстрелов. Она сразу вспомнила предостережения Тан Пин и повернулась, чтобы бежать прочь. Но это была не ружейная пальба, а звуки фейерверка на празднично украшенной улице. На балконах многие зажигали шутихи и подбрасывали их в воздух. Одни взрывались красивыми разноцветными искрами, из других сыпалось конфетти. Конфетти разлеталось и падало на мостовую, словно снег. Серена вспомнила рассказы Тан Пин. Китайцы любят праздники и устраивают их по любому поводу. Перед ней разыгрывалось необычайно красочное представление. Долго она смотрела на чудесное зрелище, позабыв о времени. Наконец шум и крики начали стихать, и она опомнилась. Если она не поторопится, вернувшаяся с работы Тан Пин обнаружит ее отсутствие.

Возвращаясь обратно с опушенной головой, она, вероятно, ошиблась поворотом и неожиданно обнаружила, что идет по незнакомой улице, очень узкой и темной. По сторонам поднимались высокие здания. Людей почти не было видно. Серена остановилась в замешательстве. Идти ей дальше или попробовать вернуться и найти правильную дорогу? В конце концов она решила пройти до конца – вдруг неожиданно выйдет в знакомые места. Но на полпути случилось неожиданное. Распахнулось несколько дверей в домах по обеим сторонам улицы, и наружу высыпало около дюжины людей. Все они были одеты в черные блузы, брюки и шляпы и выглядели довольно зловеще. Девушка, не успев сообразить, что происходит, оказалась в самом центре яростной схватки.

С ужасом Серена увидела, как в руках у них замелькали топорики и человек в двух шагах от нее упал с разрубленной головой. При этом не было произнесено ни слова.

Серена беспомощно оглядывалась, пытаясь найти путь для отступления, но со всех сторон ее окружали вооруженные китайцы. Вдруг ее сильно толкнули, и она, не удержавшись на ногах, упала на землю. Она лихорадочно, с замирающим от страха сердцем на четвереньках отползла в сторону, где смогла подняться на ноги. Бегом рванулась к спасительному перекрестку.

К счастью, там было полно народу. Она замедлила шаг и смешалась с толпой. Пройдя квартал, девушка оглянулась и поймала на себе пристальный взгляд одетого в черное китайца, следующего за ней на расстоянии в несколько метров.

Может, он преследует ее?

Вернувшись домой, Серена немного пришла в себя, но рассказывать Тан Пин ничего не стала. Она понимала, что Тан Пин начнет упрекать ее. А с другой стороны, все это было уже позади, и больше она таких глупостей делать не будет.

Но два дня спустя выяснилось, что результатом ее прогулки стали весьма неприятные последствия.

Гуляя по коридорам, она несколько раз замечала человека в черном. Однако он не приближался, и она не смогла рассмотреть его лицо.

На второй день она пошла за продуктами в маленькую бакалейную лавку поблизости, а вернувшись обратно с покупками, обнаружила, что входная дверь не заперта. Девушка не придала этому значения, она порой забывала ее запереть. Войдя в комнату, она изумленно вскрикнула. Продукты упали на пол. У противоположной стены стоял коренастый китаец, одетый в черное. На нем была точно такая же одежда, как у тех мужчин наверху. Значит, за ней все-таки следили! Она открыла было рот, чтобы спросить, кто он и что здесь делает. Но вовремя вспомнила, что она как бы не должна знать английский, и промолчала. Затем ей пришло в голову, что он уже заметил ее серые глаза.

Держа одну руку в кармане, мужчина шагнул к ней. Угрожающе глядя на нее, он спросил с неприятным свистящим акцентом:

– Ты Селена Фостель? Серена покачала головой.

Он быстро подошел к ней и сорвал с головы парик. Светлые волосы рассыпались по плечам девушки. Он ухмыльнулся и кивнул:

– Да. Ты Селена Фостель! Я отыскал тебя.

Глава 12

Серена не могла пошевелиться от страха.

Она решила, что он пришел арестовать ее за убийство Мадлен. Хотя это было абсурдное предположение – китайцы не служат в полиции. Нет, тут была какая-то другая причина. Но какая?

Она разлепила пересохшие губы и дрожащим голосом обратилась к китайцу:

– Что вам от меня нужно?

– Пойдешь со мной. – Он сердито тряхнул головой и взмахнул пистолетом. Его злобное лицо напомнило девушке золотую маску демона.

– Нет! – прошептала она. Опомнившись от испуга, она начала лихорадочно соображать. Что предложить ему, чтобы он позволил ей уйти? Ответ нашелся сразу. Деньги! Она заставила себя говорить сдержанно: – Я заплачу тебе, если ты оставишь меня в покое. Ты понимаешь? Заплачу тебе больше, чем тот, кто послал тебя. – Она молилась, чтобы ей хватило на это денег. – Понимаешь?

Его лицо немного смягчилось, глаза жадно заблестели. Он понял.

– Я дам тебе, – она на мгновение заколебалась, – пятьсот долларов.

Китаец презрительно сжал губы и снова стал поднимать руку с пистолетом.

– Тогда тысячу! Тысячу долларов! – почти закричала Серена.

Он продолжал смотреть на нее непроницаемым взглядом, не мигая.

– Пятнадцать сотен. Полторы тысячи долларов... Китаец заколебался. И Серена поняла, что близка к победе. Но это были почти все ее деньги. От наследства тети Хетти на сегодняшний день осталось всего две с половиной тысячи долларов.

– Две тысячи, – прошептала она. – Это все, что у меня есть. Я отдам тебе их, если ты оставишь меня в покое и пообещаешь не преследовать меня больше.

– Ладно. Давай деньги.

Она прошла в спальню и достала две тысячи. Прислонившись к стене, она с дрожью наблюдала, как он пересчитывал банкноты.

Положив доллары в карман, он взглянул на нее пронзительными черными глазами, кивнул и вышел. Серена осталась одна. Она торопливо подошла к входной двери и закрыла ее на ключ. Внезапно силы оставили ее, и она опустилась на лежавшую на полу подушку.

Конечно, это еще не все. Ей нельзя здесь оставаться. Поверить, что ее оставят в покое, было бы глупо. Но больше всего ее беспокоило, что ее маскировка была раскрыта и придется сказать об этом китаянке. Тан Пин редко сердилась, но то, что произошло сегодня, ей точно не понравится.

Тан Пин и Шу Тао пришли домой почти одновременно. И за ужином Серена рассказала им, что произошло.

– Не знаю, – пожала плечами Тан Пин. Девушка поднялась и задумчиво прошлась по комнате.

– Может быть, между человеком в маске, убийцей моих родителей, и сегодняшним незнакомцем существует какая-то связь. Но я все еще не могу себе представить, зачем кому-то понадобилась моя смерть. Какая-то бессмыслица! – Она расстроенно покачала головой. – Больше всего меня беспокоит, что он знал, как меня зовут. Он назвал меня по имени. Откуда ему это стало известно? Может быть, полиция уже разыскивает меня? Нам нужно срочно переехать в другое место. Нет никакой гарантии, что он не расскажет о моем местонахождении. И тогда они придут сюда снова. Так что нам следует немедленно выехать отсюда. Сейчас же!

– Куда ты, туда и мы, – просто сказала китаянка. – Куда мы отправимся?

– В гостиницу. Я думаю в... – Серена запнулась, вспоминая. – В газете я встречала упоминание об отеле «Космополитэн» на Буш-стрит. Сегодня переночуем там.

– Это дурное место.

– Что значит – дурное? Это гостиница, разве не так? Тан Пин начала что-то говорить, потом обреченно пожала плечами, встала и принялась собирать вещи.

Ли По был зол как никогда. Он не ожидал предательства от своих личных телохранителей, и теперь, когда это обнаружилось, он с трудом сдерживал гнев.

Двое верных слуг стояли перед ним, крепко держа третьего.

– Ты не оправдал моего доверия, Фун Цинь, – ледяным голосом произнес Ли По.

Фун Цинь смиренно поклонился:

– Я собирался прийти к вам и рассказать, хозяин.

– Лжешь, – оборвал его Ли По и сделал нетерпеливый жест. – Где деньги?

Один из китайцев достал из кармана пачку купюр и протянул их Ли По. При виде денег Фун Цинь побледнел. Ли По быстро пересчитал банкноты.

– Две тысячи американских долларов. Они были спрятаны в твоей комнате. Откуда они у тебя, слуга, предавший своего хозяина?

– Я... я украл эти деньги у одного богатого белого.

– И снова ты лжешь. Ты получил их от женщины, Серены Фостер, в качестве выкупа. Лучше говори правду, а не то твоя смерть будет медленной и мучительной.

Фун Цинь съежился от страха.

– Да, хозяин. Это правда, я получил их от нее. – Он низко опустил голову.

– Где?

Фун Цинь сбивчиво рассказал, где и как он отыскал Серену Фостер. Ли По некоторое время смотрел на него, потом безразлично махнул рукой:

– Убейте его. Быстро. Затем отправляйтесь туда и найдите эту светловолосую белую женщину.

Фун Цинь безропотно последовал за двумя телохранителями. Сопротивляться было бессмысленно. Как только его предательство было обнаружено, он понял, что его ждет скорая смерть.

Ли По понимал, что вряд ли его люди обнаружат Серену Фостер там, где ее разыскал Фун Цинь. Она, вероятно, все-таки догадалась сбежать оттуда. Оставался небольшой шанс найти китаянку, жившую с ней вместе. Слуги Ли По умели пытать людей и могли вытянуть из них любые сведения. Ли По пошел в спальню и набил трубочку опиумом. Вскоре он совсем успокоился, так как была и одна приятная новость. Война тонгов закончилась. Победа была на стороне Ли По и его союзников. Теперь у него появится время, которое он сможет уделить поискам блондинки. Если она еще не покинула Сан-Франциско, то скоро будет у него в руках.

После ночи, проведенной в отеле «Космополитэн», Серена поняла, почему Тан Пин называла его дурным местом. Они без проблем сняли себе номер. Но весь вечер и всю ночь здесь происходило какое-то шумное гулянье.

Утром, когда безудержное веселье утихло, Серена решила, что останется здесь только до тех пор, пока не устроится на работу.

Она обратилась к китаянке:

– Ты ведь помнишь мои размеры? Я хотела, чтобы ты купила для меня нормальную одежду. Простую и удобную. Не могу же я идти устраиваться на работу в китайской блузе и штанах!

Тан Пин неохотно согласилась, быстро собралась и ушла. Серена грустно пересчитала оставшиеся деньги. Чуть больше трехсот долларов. Да, придется устраиваться на работу. И как можно быстрее.

Тан Пин скоро вернулась. Она принесла серое платье с длинными рукавами и скромным вырезом, серую шляпку, черную шаль, белье и высокие ботинки.

После полудня девушка, одетая во все новое, вышла из отеля одна, хотя Тан Пин упорно настаивала, чтобы Шу Тао сопровождал ее. Серена совершенно не представляла, какое место хочет себе найти, и даже не знала, какую работу сможет выполнять. В свои девятнадцать лет она еще ни разу не устраивалась на работу.

Вскоре она очутилась на Портсмут-сквер, где располагалось множество салунов и игорных домов, затем вышла на вымощенную досками Монтгомери-стрит, главную деловую артерию города. Людей здесь было видимо-невидимо. Торговцы раскладывали свои товары прямо на деревянных тротуарах. Серена заходила в магазины женской одежды и спрашивала, нет ли у них свободных мест. Но везде ей отказывали, как только узнавали, что опыта работы у нее нет.

В одном небольшом магазинчике хозяин, смерив ее наглым, оценивающим взглядом, проговорил:

– Леди, у меня нет работы для девушек с такой внешностью.

Серена посмотрела на себя:

– Я плохо выгляжу?

– Нет, мисс, дело в другом. Вы слишком роскошно выглядите для моего магазинчика.

Она повернулась, чтобы выйти, но он хитрым голосом добавил:

– Я знаю, где вас примут с распростертыми объятиями.

– Где? – взволнованно спросила она.

– В заведениях на Пасифик-стрит. – Он прикрыл рукой рот, чтобы она не заметила его ухмылки. – Они с удовольствием нанимают таких милашек, как вы, в качестве «официанток».

– Официанток? – с сомнением переспросила девушка. – Вы не укажете мне, в какой это стороне?

Спустя некоторое время Серена уже шла по Пасифик-стрит. Сейчас, в середине дня, здесь было почти безлюдно. Ее внимание привлекли вывески со странными названиями: «Бегущий бык», «Западный», «Билли Гоут». Ей приглянулось название «Западный», и она решительно открыла дверь. Внутри царил мягкий полумрак. В этот час здесь было немного народу, только несколько девушек. Вдоль стены тянулась длинная стойка бара. В центре зала, заставленного круглыми столиками, оставался свободным небольшой квадрат, предназначенный, как догадалась Серена, для танцев. В таком заведении официантки нужны, только чтобы разносить выпивку посетителям. Она уже повернулась, собираясь уйти, но на ее пути внезапно вырос невысокий толстяк с черными маслеными глазками и фальшивой улыбкой на лице.

– Что ты ищешь здесь, девчушка?

– Я ищу место, – твердо сказала Серена. – Я так понимаю, вы – владелец этого заведения и вам требуются официантки?

– Если тебе угодно называть это так, то да. – Он засмеялся. – Опыт работы есть?

– Нет. – Она вздохнула и повернулась, собираясь уйти. Но мужчина преградил ей путь:

– Что за спешка, девчушка? Я же не сказал, что опыт работы необходим! Может, даже лучше, что ты не работала раньше. – Он подмигнул ей. – А всему, что нужно, я тебя научу. Скоро ты овладеешь искусством вытаскивать кошельки и обчищать пьяных. И научиться ложиться на спинку, я думаю, тебе не составит труда.

Серена в ужасе отпрянула от него:

– Простите, что отняла у вас столько времени. Мне пора идти.

Но хозяин крепко схватил ее за руку:

– Нет, подожди. Ты сможешь прилично заработать. Некоторые девушки получают до двухсот долларов в неделю.

Серена поняла, что по собственной глупости снова оказалась в критической ситуации. Несколько мужчин, сидевших за столиками, насмешливо ухмылялись, поглядывая в их сторону. Остальную часть публики составляли девушки в коротких, чуть ниже колен, платьях и ажурных чулках. Около стойки бара спиной к ней стоял еще один мужчина, в дорогом костюме, правда, изрядно потрепанном временем, и высоком цилиндре. Он был невысок, толст и, судя по всему, довольно стар. Девушка решила, что вряд ли от него может ожидать помощи.

– Придется, конечно, надеть платье покороче, – тем временем проговорил хозяин, – так, чтобы было видно ножки. Давай-ка посмотрим, кстати, какие у тебя ножки.

Не выпуская ее руки, он нагнулся и попытался приподнять ей подол.

– Отпустите меня! – закричала Серена и ударила его по голове сумочкой. Но он только рассмеялся. А пистолет Серена, не думая, что он ей сегодня понадобится, оставила в номере.

– Будет лучше, сэр, если вы отпустите юную леди, – произнес кто-то рядом низким голосом.

Серена обернулась и увидела обладателя цилиндра. Он был действительно невысок, где-то по плечо Серене, и выглядел лет на шестьдесят. На солидном животе покоилась цепочка от часов. Красный, напоминавший грушу нос выделялся на круглом румяном лице. Голубые глаза искрились весельем. Маленькими ручками он опирался на перламутровый набалдашник трости.

Хозяин расхохотался:

– Ну? Ты кто такой, коротышка?

Старик приподнял цилиндр в приветствии, обнажив копну белоснежных волос:

– Профессор Финеас Трапп к вашим услугам, сэр.

– Финеас Трапп, говоришь? – прорычал хозяин. – Ладно, Финеас Трапп, какого черта ты суешь нос в чужие дела?

– Мне показалось, сэр, что юная леди нуждается в помощи. – Старик блеснул голубыми глазами.

– Показалось? И что ты собираешься предпринять, даже если это так?

– Минутку, сэр! – Финеас Трапп приподнял трость, нацелив ее конец на хозяина. Раздался легкий щелчок, и из трости выскочило блестящее лезвие. – Боюсь, что с помощью этой безделицы я могу вас тяжело поранить, сэр. Так что я все-таки предложил бы вам отпустить девушку.

– Эй, поосторожней с этой штукой! – Мужчина выпустил Серену и быстро отступил назад. – Я вовсе не собирался причинить ей вред. Это была просто шутка.

– Ваше представление о шутках слишком далеко от настоящего юмора, сэр. – Финеас Трапп мягко поклонился Серене и указал ей на выход: – Прошу вас. Я последую за вами.

Серена торопливо вышла из бара. Спустя мгновение в дверях появился старик.

– Спасибо вам, мистер Трапп, вы меня так выручили!

– Не стоит благодарности, мне это было приятно. И пожалуйста, зовите меня просто профессором. Я питаю отвращение ко всем этим «мистерам».

Серена рассмеялась:

– Хорошо, профессор.

– Ну а теперь – могу я проводить вас?

– Да, конечно. Буду вам очень благодарна.

Она сказала ему название гостиницы, профессор предложил ей руку, и они направились вверх по Паси-фик-стрит.

– Скажите мне, пожалуйста, что такая прекрасная юная леди делала в этом притоне?

Девушке немедленно захотелось спросить его о том же. Но спрашивать не понадобилось – от профессора Траппа исходил крепкий запах спиртного. Он зашел туда выпить.

– Я искала работу, – ответила она.

– Здесь? – Ее собеседник был изумлен. – Простите, юная леди, может, вы не знаете, куда попали? Вы находитесь в печально известном районе Барбари-Коуст. Вам еще повезло, что вы очутились здесь днем. Вечером и ночью здесь никто не поручится не только за вашу честь, но и за жизнь.

Девушка была потрясена.

– Я слышала о Барбари-Коуст. Но я не поняла... – Она вздрогнула от страха.

– Ну ничего, теперь вы в безопасности. – Он бросил на нее оценивающий взгляд. – А какого рода работу вы искали? Вероятно, совсем не то, что здесь требуется?

– Если говорить честно, профессор, у меня почти нет никакого опыта в таких делах. Я никогда еще не нанималась на работу.

– Ну что ж, вы привлекательны и прекрасно воспитаны. Если вас это заинтересует, я мог бы предложить вам работу. – Финеас Трапп выпрямился и торжественно взмахнул тростью: – Леди, перед вами иллюзионист и фокусник, имеющий дело с необычайными вещами и волшебством.

– Я не совсем понимаю...

– Я показываю представления, – объяснил он, – у меня есть труппа. И как раз недавно у меня освободилось два места. От меня сбежала влюбленная парочка. Я думаю, вы вполне подойдете вместо Руби. Она участвовала в номере «Невидимая женщина», где я разрезал ее пополам. – Заметив в глазах девушки ужас, профессор засмеялся: – Не бойтесь, это все только иллюзия. Вам не грозит ни малейшая опасность.

Серена задумалась. Разумно ли это – показываться на сцене, где ее смогут увидеть сразу сотни людей?

– Вы выступаете в Сан-Франциско?

– О нет. Вовсе нет. Летом я объезжаю поселки рудокопов, а зимой даю представления в долине Сан-Хоакин, иногда достаточно далеко к югу, вплоть до Лос-Анджелеса. Здесь я обычно заканчиваю сезон. Последние представления проходили в Оперном театре Магуайра на Вашингтон-стрит. Увы, там мои помощники и покинули меня, – грустно закончил он.

Упоминание об Оперном театре Магуайра всколыхнуло в памяти девушки воспоминания о Вирджиния-Сити.

– А в Вирджиния-Сити вы бываете? – спросила она, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более буднично.

– Нет, это уже слишком далеко. Далеко, мало городов вокруг, и все очень дорого. Мы выступаем только в Калифорнии.

Впервые за два последних дня девушка почувствовала, что в ней просыпается надежда.

– Судя по всему, мне это подходит. Есть только один вопрос... – нерешительно сказала она. – Вместе со мной двое людей... Это семья китайцев, мать с сыном.

– Женщина... Она молодая, привлекательная?

– Она выглядит гораздо моложе своих лет и очень миловидная.

– Тогда мы можем ее взять. А молодой человек – как у него с физической силой?

– Шу Тао очень высокий для китайца, – сказала Серена, – и очень сильный.

– Великолепно! – просиял профессор. – Сбежавший парень как раз был нашим силачом. Мы отправляемся в следующий понедельник! – Финеас Трапп церемонно поклонился Серене и торжественно произнес: – Добро пожаловать в «Бродячий цирк, фокусы и иллюзии профессора Траппа»!

Глава 13

Бродячий цирк профессора Траппа состоял из трех фургонов и восьми человек, включая и его самого.

В одном из фургонов хранились продовольственные припасы и декорации. Два других были жилыми.

В фургоне, где поселились Серена и Тан Пин, жили еще Долли и Нора Пикок, «Сестры Пикок, замечательные певицы и необыкновенные танцовщицы». Это были дружелюбные пухлые женщины среднего возраста. Они были совсем не похожи друг на друга. Серена скоро узнала, что «Пикок» – это сценический псевдоним, предложенный профессором Траппом, а в действительности их зовут Долли Смит и Нора Моррис.

Мужчины занимали второй фургон. Кроме профессора и Шу Тао, здесь обитали еще двое. Пожилой Роско Даунс заботился о лошадях и фургонах, а также отвечал за декорации и оборудование. Жонглеру Тодду Ратледжу было около тридцати. Тодд был довольно привлекателен, но его лицо никогда не покидало угрюмое выражение. Он старался ни с кем не общаться и говорил только в случае крайней необходимости. Тодд помогал профессору в наиболее сложных фокусах.

– Его жена сбежала с нашим силачом, – сказала Серене Нора Пикок. – Это на ее место пришла ты. Он очень переживает. Вообще-то он спокойный и приветливый парень, но последнее время почти перестал разговаривать. Теперь рядом с ним тяжело находиться, сам впадаешь в уныние.

– Нора пыталась даже утешить его, – добавила Долли и бросила лукавый взгляд на «сестру».

Нора, покраснев, покачала головой:

– Я просто пыталась быть поласковей с бедным молодым человеком.

– Но он не захотел с ней говорить, так что ничего не вышло, – засмеялась Долли. – И со мной тоже. Какая жалость! А вообще-то он вполне добропорядочный джентльмен.

Серена была слегка смущена неожиданным поворотом разговора. Но, не желая показаться наивной, поддержала эту тему, также не понимая, как мужчина мог отказаться от утешения со стороны сестер Пикок.

На их представления собиралось много зрителей. Люди, изголодавшиеся по развлечениям, охотно шли посмотреть на фокусы иллюзиониста. Если в городе был театр, они играли в нем, если нет – в церквах, школах, в любых зданиях, способных вместить достаточное количество публики.

В дороге, между представлениями и городами, профессор Трапп мог напиваться вдрызг, но, выйдя на сцену, он преображался словно по волшебству. В черном костюме и длинном черном плаще с алой подкладкой, он мгновенно завладевал вниманием публики. Под забавную скороговорку в его руках волшебным образом появлялись и исчезали карты, мячи, носовые платки и другие небольшие предметы. Тан Пин, казавшаяся необычайно юной и миловидной в изящном золотом платье, украшенном причудливой вышивкой, была его помощницей.

Серену забавляла наивность зрителей. У нее было два любимых фокуса. Их никто не мог разгадать. Первый назывался «Девушка-невидимка». К потолочным балкам подвешивался стеклянный гроб. Дно и торцовые стенки были обычными, все остальное– стеклянным, так что сквозь стекло все было видно. Сверху находилась переговорная труба. Из публики выбирались несколько случайных зрителей, осматривавших гроб, чтобы убедиться, что он действительно пуст. Затем профессор предлагал им спросить о чем-нибудь через переговорную трубу, которая, как все были уверены, вела внутрь гроба. К изумлению зрителей, из переговорный трубы им отвечал молодой девичий голос. Зрители высказывали множество догадок, пытаясь выяснить, как все устроено. Но никто не угадывал правильно.

На самом деле все было очень просто. За гробом находилась маленькая комнатка, где и сидела Серена. Если таковой не оказывалось, профессор Трапп создавал ее, подвешивая занавес за гробом. Между стеной (или занавесом) и гробом оставалось небольшое пространство; особенно любопытные зрители могли заглянуть туда.

На стене (или занавесе) висел женский портрет. Женский глаз представлял собой замаскированный глазок, сквозь который Серена могла взглянуть на сцену и описать происходящее. Голос ее, проходя через переговорную трубку, становился приглушенным. Создавалось впечатление, что девушка действительно говорит из закрытого стеклянного гроба.

Но самым эффектным был последний фокус, кульминационный финал всего представления. На сцену на небольшой платформе-подставке вывозили продолговатый ящик. Внутри него находилась Серена. Сквозь отверстия на обоих концах ящика она могла высовывать голову, руки и ноги. Профессор Трапп наугад выбирал двух случайных зрителей из зала и выводил их на сцену, чтобы они могли удостовериться, что девушка настоящая.

После этого профессор Трапп огромной пилой начинал распиливать ящик пополам. Часто среди зрителей раздавались крики ужаса, когда они предполагали, что пила достигла тела девушки. Профессор печально качал головой и продолжал пилить, пока не распиливал ящик до самой подставки. Затем он на несколько дюймов раздвигал половинки. Ноги и руки девушки по-прежнему были видны из концов ящика. Наконец, повертев половинки и показав публике, что между ними нет никакого соединения, он вновь соединял их и открывал крышку сверху. Оттуда, живая и невредимая, улыбаясь, выходила Серена.

Загадка решалась просто. Подставка внутри была полая, а ящик гораздо короче девушки и без дна, так что она лежала в подставке и ей приходилось задирать руки и ноги, чтобы вставлять их в отверстия. Когда профессор распиливал половинки, Серена, скорчившись, ложилась на дно подставки и ее не было видно.

Номер под названием «Ловля пушечного ядра» тоже был очень эффектным. В нем участвовал Шу Тао. Молодой китаец вставал в десяти футах от девятифунтовой пушки. Профессор подносил факел к фитилю, пушка стреляла, и облако порохового дыма повисало над сценой. Когда дым рассеивался, зрители видели гордо улыбающегося Шу Тао, баюкающего на руках пушечное ядро. А здесь, как выяснила Серена, вся хитрость заключалась в искусстве заряжать эту пушку. Для выстрела использовался нормальный заряд, но только небольшая часть пороха располагалась непосредственно за ядром. Когда поджигали фитиль, взрывался весь порох, а ядро толкала вперед лишь небольшая его часть. Правда ловец все равно должен был быть сильным, рослым человеком, чтобы поймать его.

– Некоторые люди утверждают, что любой фокус – это только ловкость рук. Они говорят, руки движутся быстрее, чем глаз успевает уследить, – объяснял профессор Трапп Серене. – На самом деле это не так. Главное в профессии Иллюзиониста – отвлечь внимание публики, заставить зрителей смотреть на что-нибудь другое. Когда я тебя распиливаю, таким отвлекающим моментом служит твоя красота. Шу Тао тоже великолепно подходит для своего номера... – Профессор стукнул по сцене тростью. – Он лучший ловец пушечных ядер из тех, что у меня были. Зрители никогда не видели такого здоровенного китайца и на протяжении почти всего номера не сводят с него глаз.

Пока менялись декорации между фокусами, на сцене пели и танцевали сестры Пикок. Они действительно были прекрасные танцовщицы и чудесные певицы. У Долли был хороший голос. Иногда на сцену выходил жонглировать Тодд Ратледж. Серена часто наблюдала за его номером. Он был мускулист и прекрасно сложен, и одно удовольствие было наблюдать, как он с изумительной ловкостью жонглирует мячами, дубинками и даже горящими факелами. Он передвигался по сцене легко и грациозно, словно танцор. В эти мгновения обычная угрюмость исчезала с его лица. Девушке было бы приятно, если бы он улыбнулся ей. Но когда Серена во время долгих поездок пыталась заговорить с ним, она неизменно получала только односложные ответы.

Большое впечатление произвел на нее профессор Трапп. Он действительно зарабатывал на своих представлениях много денег, но быстро тратил их на две вещи – свое любимое виски и свою любимую труппу. Он не скупился на продукты и корм для лошадей и всегда покупал все самое лучшее. В городах частенько водил актеров в рестораны, держал двух верховых лошадей – кто уставал от длительного сидения в фургоне, мог на них покататься.

– Наш профессор – очень мягкосердечный человек, – сказала Долли Пикок Серене. – Он дает нам денег и дарит подарки, но, когда мы заканчиваем сезон в Сан-Франциско, он снова остается без прибыли. Мы с Норой с ним уже не первый год.

– Но он уже далеко не молод, – сказала Серена. – Почему он не думает о будущем?

– Да, Серена, да, – вздохнула Долли, – мы тоже так думаем и пытались говорить с ним об этом. Но он только смеялся и отшучивался, утверждая, что знает один секрет... секрет вечной жизни. Думаю, когда настанет такой момент, что профессор больше не сможет показывать фокусы, он не перенесет этого и умрет. Жалко его. Такой приятный мужчина!

На ферме Фостеров в Иллинойсе верховых лошадей не было, и Серена приобретала первые навыки верховой езды на муле. Она заметила, что, когда они в пути, Тодд Ратледж уезжает кататься почти каждый день. На большом черном жеребце он выглядел очень мужественным и симпатичным. Когда он не правил одним из фургонов, сменяя профессора, Шу Тао или Роско Даунса, он почти все время проводил в седле, часто уезжая далеко вперед от маленького каравана.

Серене очень хотелось научиться ездить верхом. В душе она понимала, что на самом деле это вызвано желанием разговорить Тодда. Но профессору она сказала только:

– Я чувствую, что уже устала от бесконечного сидения в фургоне, и хотела бы покататься.

– Ты хорошая наездница?

– Я ездила на муле, – пожала плечами Серена. – Наверное, это не слишком отличается...

Профессор Трапп покачал головой:

– Разница есть, и большая. Думаю, тебе придется немного получиться. Тодд – великолепный наездник, и он мог бы потренировать тебя, но в его теперешнем состоянии... а впрочем, не важно. В конце концов, у гнедой кобылы очень кроткий характер, не то что у этого черного зверя, на котором ездит Тодд. У тебя есть костюм для верховой езды?

– Костюм для верховой езды? А что это?

– Ты же не можешь кататься в платье.

– Да, у меня есть!

Она поспешила к фургону и быстро переоделась в блузу и штаны, которые носила, когда жила в китайском квартале. Вернувшись к профессору, она горделиво повернулась, демонстрируя свой наряд:

– Ну как?

– Великолепно, дорогая! – Он стукнул о землю тростью. – Просто великолепно!

Нельзя сказать, чтобы это далось ей совсем легко, но спустя неделю Серена уже овладела определенными навыками верховой езды.

Как-то днем она отъехала от фургонов и направилась в сторону холма, за которым не так давно скрылся Тодд.

Поднявшись на вершину и увидев Тодда на черном коне, она пустила кобылу рысью. Девушка выпрямилась, стараясь сидеть в седле легко и прямо, как обычно держатся опытные наездники. Внезапно кобыла споткнулась и пошатнулась. Серена не удержалась в седле и упала, ударившись спиной о землю. К счастью, почва здесь была мягкая, как песок, и она только ушиблась.

Тут она услышала рядом стук копыт. И вот уже Тодд с озабоченным лицом присел рядом с ней на одно колено:

– С тобой все в порядке, Серена?

– Да, спасибо. Только ушиблась немного. А где гнедая?

– Здесь. Она просто споткнулась. Вам обеим повезло. Она могла сломать ногу, а ты... ты же могла убиться насмерть!

– Можно подумать, это бы тебя расстроило! Тодд изумленно отступил на шаг:

– Почему ты так говоришь, Серена? И так плохо думаешь обо мне?

– Очень просто. С того времени, как я в караване, ты не сказал мне и десятка слов.

– Если ты так наблюдательна, то должна была заметить, что я почти ни с кем не разговариваю. – Он неожиданно улыбнулся. – Мне так грустно, что вряд ли я могу быть хорошим собеседником.

– Да, Тодд, я знаю. Я слышала, что с тобой произошло, прости. – Она легко коснулась его руки.

– Так, значит, ты слышала о Руби? – отрывисто произнес он.

– Руби – это твоя жена?

– Была, – холодно проговорил он. – Теперь она уже не моя жена.

– Мне рассказывали, она сбежала с силачом, на место которого пришел Шу Тао.

– Отто Грантер. Крепкий, как дуб, и такой же глупый. Что она в нем нашла? До сих пор не могу понять! – Он в сердцах ударил кулаком по ноге. – Кроме того, он просто безобразен. По крайней мере на мой взгляд.

– Мне кажется, что, если твоя жена предпочла тебе этого Грантера, она тфже не очень умна. Если он действительно таков, как ты говоришь.

– А знаешь, ты права!– неожиданно рассмеялся он. – Как же я не понимал этого до сих пор!

Он начал рассказывать девушке о себе, о своих замыслах, о том, как хотел организовать собственный бродячий цирк. Однако он не обладал талантом иллюзиониста, а был просто хорошим жонглером и акробатом.

– Но никто это не ценит. Здесь любят фокусы, женское пение и танцовщиц. Кроме того, сейчас, во время войны, бродячие цирки мало чем отличаются от цыганских таборов. Вот в Европе действительно великолепные цирки!

– Тогда тебе нужно ехать в Европу, – отозвалась Серена, – если это действительно твоя мечта.

– Это легче сказать, чем сделать. Билет в Европу стоит дорого. Мне придется проработать очень долго, чтобы скопить необходимую сумму. А милая Руби... – он коротко усмехнулся, – она не просто сбежала с Отто, она еще и прихватила те жалкие сбережения, которые мне удалось скопить за последние несколько лет.

– У тебя еще вся жизнь впереди, Тодд. И много времени, чтобы добиться того, что ты хочешь. Просто попытайся забыть про свою жену.

– Я уже почти забыл, Серена.– Он взглянул на нее. – Спасибо тебе за это.

Серена почувствовала, что краснеет.

– О, не стоит благодарности.

Теперь они ездили кататься вместе почти ежедневно. Однажды днем они остановились отдохнуть на крошечном песчаном пляже у горного потока. Это место не было видно с дороги, со всех сторон их окружали густые заросли кустарника и деревья. Они сидели рядом на расстеленном на земле шерстяном одеяле Тодда.

Девушка мечтательно любовалась быстрым течением.

– Было бы приятно поплавать, – произнесла она, – если бы вода не была такой прохладной...

– Она не просто прохладная – она ледяная.

Серена замолчала и вернулась мыслями к той далекой ночи у реки Карсон, вспомнив страшную смерть родителей. С того времени прошел уже почти год.

Тогда она впервые сблизилась с мужчиной. Рори Кленденнинг... Где он сейчас? Скучает ли по ней? Поверил ли он в то, что она убийца? Она тяжело вздохнула.

– Серена?

– Что, Тодд? – Его лицо было так близко, что она видела свое отражение в его зрачках.

– Ты вздыхаешь. Тебе грустно?

– Да нет. Не больше, чем обычно.– Она улыбнулась. – Я вспоминала прошлое.

– Не жалей о прошлом, Серена. Моя беда была в том, что я слишком много думал о нем. А жизнь– это только настоящее. То, что происходит здесь и сейчас. Ты научила меня этому.

И он поцеловал ее. Затем обнял, увлекая на одеяло.

В какой-то момент ей стало страшно, но потом она вздохнула и подумала: разве она не сама этого хотела? Сблизиться с ним. Она расслабилась и попыталась ни о чем не думать.

С тех пор они часто уезжали подальше от каравана и, отыскав уединенное место, занимались любовью. Тодд оказался довольно грубым любовником, она ожидала от женатого человека большего. Хотя она не получала полного наслаждения, ее просто радовала физическая близость мужчины, ей нравилось, когда он касался ее тела. Ей пришло в голову, что его невнимание и определенная грубость в любви могли быть одной из причин, из-за которых от него сбежала Руби. Скоро она выяснила и другую: Тодд, как оказалось, был страшно ревнив.

Однажды после очередных занятий любовью, вновь оставивших Серену неудовлетворенной, она, почти одевшись, вдруг услышала легкое шуршание в кустах.

– Что это? – Она замерла, прислушиваясь.

– Сейчас узнаем, – сказал Тодд.

Он выхватил из кобуры револьвер и быстро направился к зарослям.

– Подожди, Тодд! – воскликнула она. Потом повысила голос и повелительным тоном произнесла: – Шу Тао, выходи!

С шумом и треском из-за кустов, бросая на них робкие взгляды, появился Шу Тао.

– Я так и знал, – с отвращением сказал Тодд. – Я уже давно заметил, каким глазами он смотрит на нас. К счастью, сегодня мне представляется удачная возможность прекратить это раз и навсегда.

Он поднял револьвер и прицелился в китайца.

Серена почувствовала, что в ней разгорается гнев. Происходящее казалось ей глупым и бессмысленным. Как человек может пристрелить другого из-за такой ерунды?

– Не надо стрелять, Тодд. – Она загородила ему дорогу. – Он не причинит тебе вреда. Он просто беспокоится обо мне.

– Тебе не остановить меня, Серена. Хороший китаец – мертвый китаец. И я не могу допустить, чтобы он подглядывал за нами! Теперь ты моя девушка, Серена.

И этот треклятый китаец больше не будет за тобой волочиться.

– Иди ты к черту, Тодд Ратледж! Я вовсе не твоя девушка! Я сама по себе! И мне не нравится, что ты называешь его китайцем. Шу Тао – достойный уважения человек, и у него есть имя.

– По мне, так он просто китаец. – Теперь в его голосе прозвучала уже открытая насмешка. – Лучше отойди и не вмешивайся, Серена. Я поступлю с ним так, как он того заслуживает.

Эти слова привели Серену в бешенство, но она заставила себя сдержаться. Зайдя Тодду за спину, она быстро достала из сумочки пистолет и приставила к его спине. Шу Тао растерянно следил за ними.

– Брось револьвер, Тодд! Тодд замер.

– Что ты делаешь, Серена? – обескураженно спросил он.

– У меня в руках пистолет, Тодд. Если ты не бросишь оружие, я застрелю тебя.

– Ты не сделаешь этого!

– Сделаю, не сомневайся. Я умею стрелять. – Ее голос стал жестким. На самом деле она не была уверена, хватит ли у нее решимости спустить курок.

Вероятно, на Тодда подействовал этот тон, потому что он с неохотой выпустил револьвер, и тот упал на землю.

– Уходи, Шу Тао. Ступай к фургонам. Все будет нормально, я скоро вернусь. – Смягчившись, она добавила: – Я понимаю, ты охранял меня, и я благодарна тебе.

Когда Шу Тао отошел достаточно далеко, Серена убрала пистолет от спины Тодда.

– Можешь подобрать оружие, – сказала она. – Ты не понимаешь, Тодд. Я обязана Шу Тао жизнью.

– И это все, чем ты ему обязана?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты часто спишь с ним?

– У тебя грязные мысли, Тодд. Теперь мне понятно, почему от тебя сбежала жена. Ты грубый, жестокий, невнимательный ревнивец.

Он покраснел и угрожающе шагнул к ней.

– А ты такая же дрянь, как Руби! Но она даже не вздрогнула.

– Я никогда не знала ее, так что могу принять это только как комплимент.

Она отвернулась и пошла к привязанной неподалеку кобыле.

– Серена, – проговорил Тодд, – извини, гнев затуманил мне голову, и я сам не знаю, как тебе все это наговорил.

– Один мой приятель советовал никогда не терять хладнокровия. Теперь я очень хорошо понимаю, что он имел в виду.

Он шагнул к ней, но она быстро сунула руку в сумочку.

– Не приближайся! Пистолет у меня наготове. И никогда больше не вздумай приближаться ко мне, Тодд Ратледж!

Она вскочила в седло и пустила кобылу быстрым галопом.

Перед сном она с грустью размышляла, что ее ждет завтра. Но утром выяснилось, что проблемы больше нет. Ночью Тодд Ратледж собрал свои пожитки, прихватил немного продуктов и ускакал на черном жеребце в неизвестном направлении.

Профессор Трапп отнесся к этому спокойно.

– Хорошо, что это произошло только сейчас. К счастью, сезон уже заканчивается. Справимся и без мистера Ратледжа. Хотя, – добавил он сухо, – он украл великолепное животное. Этот черный жеребец стоит гораздо больше, чем Тодд заработал за все время, пока был с нами.

Глава 14

В начале ноября они вернулись в Сан-Франциско. Сезон был удачным, и профессор Трапп был удовлетворен. Их последним ангажементом было двухнедельное выступление в Оперном театре Магуайра.

– В Сан-Франциско публика очень привередливая, – сказал профессор Серене. – Они уже пресытились всевозможными представлениями. И мне очень повезет, если я хотя бы покрою издержки.

Профессор оказался прав. Каждый вечер они играли в полупустом зале. Если зрителей собиралось совсем мало, профессор даже сокращал несколько номеров. Серена радовалась, что скоро все закончится. Жизнь в постоянных переездах утомила ее. Она уже начинала задумываться о будущем. Конечно, профессор сказал ей, что будет счастлив, если она останется с ними и в следующем году. Но она не была уверена, что хочет этого.

К счастью, у них еще оставалось немного денег. Они могли бы прожить на них некоторое время в Сан-Франциско, но ей не хотелось задерживаться здесь надолго. Она никак не могла забыть зловещего китайца в черной одежде. Ведь ее наверняка разыскивают, подозревая в убийстве Мадлен.

Первым делом по возвращении в Сан-Франциско она просмотрела последние номера «Энтерпрайз», но не нашла никаких упоминаний ни о Мадлен Дюбуа, ни о себе самой. Вероятно, о них уже забыли.

Как-то вечером, за три дня до последнего представления, она переодевалась в костюмерной. Тан Пин помогала ей. Вдруг в дверь постучали.

– Войдите! – крикнула девушка, решив, что это профессор Трапп.

Она сидела спиной к двери, поэтому слышала скрип, но не видела вошедшего.

– Могу я пригласить леди поужинать со мной? – проговорил знакомый голос, слегка растягивая слова.

Серена обернулась.

– Даррел!

Улыбаясь, Даррел приподнял шляпу и поклонился.

– Да, Серена, это действительно я.

Она бросилась к нему через комнату, и Даррел заключил ее в объятия.

– Дорогая, как мне тебя не хватало! – Он нежно поцеловал ее в макушку.

– А мне – тебя!

Серена задумчиво разглядывала его. На нем был черный шелковый сюртук и жилет, из кармана которого свешивалась золотая цепочка от часов. Атласный галстук был повязан поверх крахмальной рубашки. Из кобуры на поясе торчала перламутровая рукоятка револьвера. На пальце сияло кольцо с большим бриллиантом. Да, он выглядел вполне преуспевающим. И очень привлекательным – больше, чем обычно.

– Я выдержал проверку? – насмешливо спросил он.

– Да! Я безумно счастлива видеть тебя вновь! Но как ты нашел меня?

– Абсолютно случайно. – Он улыбнулся. – Я никогда не был на представлениях профессора Траппа и решил сходить посмотреть. В тот момент, когда я увидел тебя на сцене, я решил, что это иллюзия. У меня даже закружилась голова, и я лишился дара речи.

– Вот уж это я с трудом могу себе представить! – засмеялась Серена.

– Мы же не виделись около года... и я думал, что никогда больше не встречусь с тобой. А теперь... как насчет ужина с шампанским?

– С огромным удовольствием! Но только у меня нет подходящего платья. – Она махнула рукой. – Там, где я провела последние месяцы, не было хороших магазинов одежды.

– Ты прекрасно выглядишь и так красива, что тебе любая одежда к лицу.

– Если бы ты видел меня, когда я приехала сюда в первый раз! – засмеялась она. – Я была в китайских штанах и блузе и маскировалась под китаянку. Ох, как мне много нужно тебе рассказать, Даррел! И о многом расспросить!

– Времени у нас хватит. Ты что, думаешь, я позволю тебе сбежать от меня во второй раз?

– Подожди! Ты же так и не спросил меня, виновна я в смерти Мадлен или нет!

– Для меня это не имеет значения.

– Зато для меня имеет! Я не убивала ее, Даррел! Клянусь, не убивала!

– Я верю тебе. – Он взял ее за руку. – Ну а теперь пойдем поужинаем.

Даррел привел ее в «Уиннз Фонтейн хед» – ресторан, поражающий своей роскошью.

В меню был такой широкий выбор, что Серена растерялась:

– Так много всего! Я даже не знаю, что заказывать.

– Не бойся, заказывать буду я. А для начала можем выпить шампанского. Предлагаю тост за встречу старых друзей.

– Ну рассказывай, как ты очутился здесь, – с нескрываемым любопытством проговорила Серена.

– Знаешь, любовь моя, судьба часто вознаграждает игрока за нелегкую жизнь. Я собирался отправиться в Сан-Франциско и даже на всякий случай перевел сюда деньги. Неожиданное везение помогло мне сделать это гораздо раньше, чем я смел надеяться. Как-то вечером я играл в покер с одним из богатейших людей во всем Комстоке. Я был в ударе, и карта шла хорошая. Мы играли всю ночь. Вначале за столом нас было пятеро. Под утро мы остались с ним вдвоем. Он уже почти проигрался к этому времени. В общем, я выиграл у него сто пятьдесят тысяч долларов. Он повел себя честно и заплатил деньги на следующий день. В одну ночь я стал богачом и вскоре уехал из Вирджиния-Сити. Это была великолепная игра, и наверняка она обрастет легендами.

Серена слушала его с замиранием сердца.

– Ты выглядишь очень преуспевающим.

– Пока что госпожа Фортуна улыбается мне, – пожал он плечами. – Я тебе уже говорил – жизнь игрока изменчива. Сегодня он пьет шампанское, а завтра у него, может статься, не хватит денег и на стакан пива.

– Но теперь-то тебе это не грозит?

– Все бывает, милая. – Он опять пожал плечами. – Я стараюсь не играть с высокими ставками. В следующий раз я могу быть не столь удачлив.

– А насчет меня...– Серена нерешительно запнулась. – Наверное, многие в Вирджиния-Сити думают, что это я убила Мадлен?

– Боюсь, что да, – ответил он спокойно. – У них достаточно улик, чтобы признать тебя виновной. Перед тем как уехать, я говорил со Спенсером Хардом. Он готов быть твоим адвокатом.

– Но они что – даже не попытались выяснить, мог ли кто-нибудь другой убить ее? – в отчаянии спросила девушка.

– А зачем, Серена? – Даррел развел руками. – Они уверены, что убийца – ты. Зачем им предпринимать какие-то еще расследования? На твой арест уже выписан ордер. И если ты вернешься, тебя сразу же повесят. Понятно? – резко проговорил он. – Так что оставайся со мной. – Он перегнулся через столик и накрыл ее руку своей. – Уверен, в Сан-Франциско тебе ничто не угрожает. Возможно, через некоторое время нам здесь надоест. Тогда, если война уже закончится, мы можем поехать в Новый Орлеан. Там тебе понравится, уверен. Так ты останешься со мной?

Девушка вздохнула.

– Судя по всему, другого выхода у меня нет. – Она подняла глаза. – Прости. Я не думаю, что говорю.

– Я все понимаю, милая. Но все-таки ты хочешь остаться со мной?

– Да, Даррел. По-моему, можно было и не спрашивать. Если ты уверен, что сам этого хочешь...

– Я-то без сомнения. – Он широко улыбнулся и налил еще шампанского. – Полагаю, нам следует выпить за это.

От шампанского Серене стало легко и захотелось смеяться. Попытавшись сделать серьезное лицо, она проговорила:

– Боюсь, моя история менее романтична.

Она рассказала ему все, начиная со ссоры с Мадлен Дюбуа и последующего поспешного бегства из Вирджиния-Сити. Рассказ ее длился долго. Когда она наконец закончила, Даррел тяжело вздохнул:

– Да, столько событий, словно за этот год ты прожила два. Этот китаец, от которого ты откупилась... ты не представляешь, кто мог его послать?

– У меня нет ни малейшего представления. Он задумался.

– Все это очень странно. Значит, нам надо быть постоянно настороже. Создается впечатление, что кто-то именно здесь, в Сан-Франциско, желает твоей смерти. – Он поднялся и предложил ей руку: – Пойдем домой, Серена.

Девушка не стала спрашивать, что значит «домой». Они вышли из ресторана, и Даррел остановил экипаж.

Спустя некоторое время молодые люди оказались на улице, бегущей по склону холма, где дома скрывались в густом тумане. Даррел приобнял Серену за талию, помогая ей выйти, и они поднялись по крутой каменной лестнице. Наверху туман был не такой густой, и девушка разглядела очертания огромного дома.

– Господи, да это же особняк! – выдохнула она.

– На самом деле он не принадлежит мне. Я арендовал его у одного богача, уехавшего на год в Европу.

– Ты один здесь живешь?

– Не считая хозяйской прислуги, один. Или ты спрашиваешь, не живу ли я здесь с какой-нибудь женщиной?

– Нет, я вовсе не об этом спрашивала, – огрызнулась она. – Это вообще не мое дело, с кем ты живешь.

– Верно, не твое. Но на твой незаданный вопрос могу ответить. У меня нет женщины сейчас... и с тех пор не было.

– Я же сказала, что не это имела в виду! – возмутилась Серена.

Из прихожей на второй этаж вела изящная лестница.

– Наверху десять спален, – объяснил Даррел. – Этот дом знаменит своими роскошными балами, и гости часто остаются здесь ночевать.

Он повел ее смотреть комнаты на первом этаже. Такое богатство Серена не могла себе даже представить: стены были украшены мозаикой, пол устлан дорогими коврами, роскошные люстры дополняли интерьер.

– Ну что, мэм, не хотите ли посмотреть спальни на втором этаже? – усмехнувшись, спросил Даррел.

– Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж, Даррел Квик?

– Нет, нет! Я не думаю о браке и не собираюсь ни на ком жениться. Я прошу тебя просто пожить со мной.

– Но что об этом скажут?

– Что скажут?! Жизнь в грехе и так далее? Ну и что, если даже начнут болтать? Меня это совершенно не волнует. И я полагал, что, пережив столько за последние месяцы, ты перестала обращать внимание на сплетни.

Она промолчала, сдерживая переполнявшие ее чувства.

– Конечно, если ты думаешь, что это необходимо, мы можем немного полицемерить. Я могу представлять тебя как мою жену. Вряд ли возникнут какие-то вопросы, я здесь не настолько известная персона.

– Нет, – она подняла голову, – если я поселюсь здесь, то на твоих условиях и без всяких капризов.

– Ах, Серена! – промурлыкал он и радостно заключил ее в объятия.

Он поцеловал ее нежно и пылко. Девушка почувствовала, как участился ее пульс, в ней начало просыпаться желание. Она уже забыла, как действуют на нее его прикосновения...

– Я вспомнила еще кое-что. – Она высвободилась из его объятий. – Все это время меня не оставляли в беде Тан Пин и ее сын Шу Тао.

– И что с ними?

– Можно, они тоже будут жить здесь?

– Думаю, это несложно устроить. – Он нахмурился. – Но только не проси меня поселить здесь всю свою цирковую труппу!

– О, об этом речь не идет! – рассмеялась Серена. – Только мне нужно доиграть последние представления в сезоне. Я не могу подвести профессора Траппа.

– Хорошо, милая, но сегодня вечером, надеюсь, ты свободна? Ты не подведешь его, если останешься здесь?

– О нет! – Она снова засмеялась. – Сегодня я могу делать все, что мне только захочется.

Когда они поднялись наверх, Серена сделала Даррелу знак остановиться.

– Может быть, мы продолжим наш осмотр дома только в одной спальне? – сказала она, и сама удивилась собственной смелости.

– Да, наша Серена быстро взрослеет! – Он шагнул к ближайшей двери, широко распахнул ее и поклонился, приглашая войти: – Спальня для высоких гостей, леди, прошу вас.

Серена вошла и осмотрелась. В огромной, чудесно обставленной спальне роскошные тяжелые портьеры прикрывали окна. На стенах висели картины. Она плохо разбиралась в искусстве, но поняла, что это очень ценные произведения.

Главным предметом в комнате была кровать с пологом. Даррел шутливо сказал:

– Думаю, из-за кровати я и согласился здесь жить. Она просто предназначена для чудесного времяпрепровождения. К несчастью, хозяин и хозяйка – уже довольно пожилые люди. Боюсь, что они давно не пользовались ею по назначению.

– Но ты-то пользовался, я не сомневаюсь, – колко сказала Серена.

Она подошла к кровати и начала раздеваться.

Даррел был озадачен. Он всегда считал, что понимает женщин гораздо лучше, чем другие мужчины. Однако Серена Фостер была непредсказуема и своим поведением часто ставила его в тупик. Но с другой стороны, может быть, это и хорошо – ему никогда не будет с ней скучно.

Пока он размышлял над этим, Серена успела раздеться и предстала перед ним полностью обнаженной. Обернувшись к нему, она стояла неподвижно, словно статуя, потом неожиданно лукаво улыбнулась и нырнула в постель. Роскошная кровать была очень мягкой, и она почти утонула в ней. Ощущение было такое, словно она очутилась на облаке. Она раскинула руки и ноги и удовлетворенно вздохнула.

Чтобы подшутить над Даррелом, Серена, повинуясь внезапному капризу, с приглушенным смешком перекатилась в дальний угол кровати. Она чувствовала, что Даррел пытается найти ее на ощупь.

– Черт! Серена, ты где? – проворчал он. – Прекрати баловаться!

– Извини. – Она подвинулась к нему. – Это было такое искушение! Человек, утонувший в кровати и исчезнувший навсегда! Представляешь?

Он молча прильнул к ее губам, и Серена расслабилась в нежных объятиях.

Несмотря на страстное желание немедленно перейти к решительным действиям, Даррел чувствовал, что он не должен спешить. Он давно уже понял, что мужчина получает гораздо большее удовольствие, если сумеет подвести женщину к пику страсти.

Он исследовал ее тело, словно прикасался к нему впервые. И целовал, целовал ее.

Наконец Серена прервала поцелуй и жадно глотнула воздуха. Уткнувшись в его плечо, она пробормотала:

– Как же мне тебя не хватало, Даррел! Я даже не представляла себе!

– Да, милая. То же самое можно сказать и обо мне. Он продолжал гладить ее, и Серена почувствовала, как в ней поднимается волна страсти. Она начала отвечать на его ласки, желание захлестнуло ее, и Серена закусила губы, пытаясь сдержать рвущийся крик. Он целовал ее грудь, нежно касаясь языком сосков. Она ощущала, как они твердеют и набухают в ответ.

Она ласково куснула его за мочку уха и прошептала:

– Теперь, милый, скорее. Уже пора.

Но он продолжал ласкать ее, словно не слыша. Для Серены это превратилось в настоящую сладостную пытку. Наконец страсть ее стала настолько невыносимой, что она нетерпеливо стиснула его руками и их тела слились в одно. Когда они начали двигаться в едином ритме, Серена ощутила, как в ней поднимается восторг, подобного которому она никогда не испытывала. Пик наслаждения был настолько сильным и продолжительным, что она чуть не потеряла сознание. Она откинулась на спину, полностью обессиленная, ее голова лежала у него на груди, и она слышала, как бешено бьется его сердце.

Она нежно пробежалась пальцами по его груди.

– У тебя сердце колотится так, будто сейчас разорвется.

– В таком случае я умру. А виновата будешь ты.

– Милый, какой ты чудесный! – Она приподнялась и поцеловала его. – Ты умеешь доставить женщине удовольствие. И я чувствую себя защищенной от любой опасности.

– Со мной ты в полной безопасности, Серена. Обещаю тебе это, – серьезно проговорил он, обнимая ее.

– Я знаю, дорогой, знаю.

Некоторое время они лежали в тишине. Серена очень устала и чувствовала, что засыпает, но ей все-таки хотелось спросить Даррела кое о чем. Это беспокоило ее весь вечер. Наконец, стараясь, чтобы это прозвучало как бы случайно, она спросила:

– Ты не знаешь, как поживает Рори Кленденнинг? Что с ним сейчас?

Даррел молчал так долго, что она даже забеспокоилась, не рассердился ли он. Он не спал, в этом она была уверена, и слышал ее вопрос. Но, не желая показать, что это ее слишком волнует, она не посмела повторить вопрос снова.

Наконец она услышала, как он усмехнулся:

– Твой сын проповедника чувствует себя прекрасно. И дела у него идут хорошо. Он теперь совладелец фрахтовой компании. Возит руду вниз на мельницы.

Серена подняла голову:

– Но как ему это удалось? Последний раз, когда я встречалась с ним, он работал на руднике и относился к этой работе с искренней ненавистью!

– Что бы там ни было, Рори Кленденнинг– хороший парень и голова на плечах у него есть. И в этой голове возникла замечательная идея, что Вирджиния-Сити нужна еще одна фрахтовая компания.

– Но где он раздобыл денег, чтобы начать дело?

– Я дал ему необходимые десять тысяч долларов. Вскоре после того, как меня посетила удача, я беседовал о тебе со Спенсером Хардом. Он рассказал, что у Кленденнинга возникли проблемы, где бы взять денег, и... – Она почувствовала, что он пожал плечами. – У меня было прекрасное настроение и были деньги. – Он рассмеялся. – Может, у меня было какое-то чувство вины – я ведь забрал его лошадь и деньги тогда, в пустыне. Он взял у меня деньги в долг и теперь постепенно, но достаточно регулярно возвращает их. Из чего я делаю вывод, что дела у него идут нормально. И с партнером тоже.

– Да? Кто он?

– Это не он, а она. Ее зовут Кэт Роган, очень привлекательная девушка. – И с легким ехидством он закончил: – И я почти уверен, что они партнеры не только в делах.

Глава 15

Рори Кленденнинг вполголоса напевал, пока упряжка мулов неторопливо тянула пустой фургон по крутой горной дороге, ведущей к Вирджиния-Сити. Солнце уже клонилось к закату, и, видит Бог, он смертельно устал. Мулы тоже устали и, сколько он их ни подгонял, шли очень медленно. Позади был обычный длинный, выматывающий день – четыре раза туда и обратно с фургоном, груженным рудой. Сколько таких дней было позади, он уже и не помнил. Но каждая поездка приносила выгоду «Фрахтовой компании Кленденнинг и Роган».

Достав из-под сиденья кнут, он со свистом раскрутил его над головой и обрушил на спины мулов. Раздался звук, похожий на выстрел. Мулы ожили, и Кленденнинг крикнул:

– Давайте пошевеливайтесь, ослиные дети!

Проехав около двух третей пути вверх, Кленденнинг сбавил скорость, вглядываясь вперед. Узкая дорога здесь круто огибала отвесную скалу. Это был очень опасный поворот, потому что приходилось ехать вслепую, не зная, едет ли кто-нибудь навстречу. С правой стороны дороги круто обрывалось глубокое ущелье. И не один фургон сорвался здесь и лежит теперь кучей обломков на дне.

Подъезжая к повороту, он заметил человека, небрежно сидевшего на краю пропасти. Тот внезапно вскочил и пронзительно свистнул. Затем скрылся за скалой. Кленденнинг выругался про себя, уже предвидя, что сейчас произойдет. Он пошарил под сиденьем и достал оттуда двухстволку, заряженную картечью. Затем выпрямился и, широко расставив ноги, стал ждать. Он знал, что это было спланировано заранее. За прошедшие месяцы «Фрахтовая компания Кленденнинг и Роган» потеряла два фургона. Оба кучера погибли.

Он услышал дробный перестук копыт еще до того, как первая пара мулов выехала из-за поворота. За ней последовали и остальные. Наконец появился и груженный рудой фургон. Огибая поворот, он находился посредине дороги. Не приходилось сомневаться в намерениях кучера – он собирался столкнуть Рори вместе с фургоном с откоса. В последний момент кучер успел бы повернуть свою упряжку или спрыгнуть, но для Кленденнинга и его упряжки это все равно закончилось бы смертью на дне ущелья. Кленденнинг вскинул двухстволку на плечо, зарядил оба ствола и прицелился в кучера.

– Держись своей стороны дороги – или получишь полный заряд картечи, ты, сукин сын!

Кучер стал быстро поворачивать упряжку направо, и смертельное столкновение было предотвращено.

С тех пор как они с Кэт начали заниматься перевозкой руды и, соответственно, составлять жесткую конкуренцию Брэду Страйкеру, последний всеми правдами и неправдами пытался добиться от них, чтобы они бросили дело. Когда это не удалось, он нашел другое средство – стал сбрасывать их повозки с дороги. Его кучера проносились в опасной близости от фургонов Кленденнинга, и поначалу это срабатывало. Таким образом они с Кэт потеряли восемь фургонов.

Сегодня Рори впервые подвергся нападению сам и теперь мог только удивляться, как его люди день за днем рискуют жизнью. Все, пришло время покончить с этим. Он уже давно собирался поговорить с Брэдом Страйкером и сегодня наконец сделает это. Решение было принято, и гнев его немного утих.

Он уже проехал опасный поворот, и теперь до Вирджиния-Сити предстояла прямая дорога. Мулы, предчувствуя близость родной конюшни, шли без понукания и больше не доставляли ему хлопот.

Рори расслабился и стал вспоминать, сколько удачи принес ему прошлый год.

На следующее утро, после того как они с Кэт ударили по рукам, он направился прямиком к Спенсеру Харду.

Судья внимательно выслушал его. Затем вздохнул и проговорил:

– Я одобряю твое решение, молодой человек. И думаю, что твой замысел великолепен. Городу жизненно необходима еще одна компания по перевозке руды. Если Брэд Страйкер добьется своего, он вытеснит всех конкурентов, а потом взвинтит цены так высоко, как только сможет... Но боюсь, здесь есть одна незначительная проблема... материальная. Я, к сожалению, почти ничего не имею за душой.

– Но в городе крутится много денег, и вы наверняка знаете богатых людей.

– Несомненно, я знаю их великое множество. И был бы счастлив замолвить за тебя словечко. Но боюсь, этого будет недостаточно. К сожалению, большинство богачей в Комстоке нажили свои деньги случайным образом. Многие из них ничего в делах не смыслят. Им ничего не стоит спустить пять тысяч в покер, но если попробовать занять у них на открытие дела, они сразу станут скупыми. – Спенсер Хард задумался. – Сколько тебе, по твоим подсчетам, нужно?

– Чтобы начать хотя бы с четырьмя фургонами, упряжками и конюшней, принадлежащей Кэт, нужно как минимум около десяти тысяч.

Судья кивнул:

– Я поговорю с несколькими людьми. Ты можешь также пользоваться в качестве рекомендации моим именем.

В течение следующей недели Рори безуспешно пытался найти в городе человека, который смог бы одолжить ему необходимую сумму.

Многие только смеялись, когда он называл в качестве поручителя Спенсера Харда. Кто-то даже сказал:

– Судья – уважаемый человек и прекрасный адвокат, но в делах он ничего не смыслит.

Некоторые просто не хотели рисковать. Но в основном Кленденнингу отказывали по двум причинам: он только недавно приехал на Запад и никогда раньше не занимался фрахтом.

Он был слегка обескуражен, но все еще не желал и слушать, когда Кэт предлагала ему начать дело с ее деньгами.

Вскоре после разговора с адвокатом ему сообщили, что Спенсер Хард просит его зайти в контору, и Рори немедленно туда отправился. За клубами сигарного дыма Хард склонился над столом. Он радостно улыбался.

– Счастливая цепочка удачных совпадений, – не переставая улыбаться, проговорил адвокат. – О... а вот и он! – Он помахал рукой. – Входите, входите!

Рори повернулся на стуле, разглядывая высокого мужчину, вошедшего в комнату. Что-то очень знакомое промелькнуло в чертах его лица. Он медленно поднялся, в то время как Спенсер Хард представлял их:

– Это Рори Кленденнинг, а это...

– Я знаю, – резко проговорил Рори. —Ты – Даррел Квик, игрок, обобравший меня в пустыне. – Он шагнул вперед. – Знаешь, я еще тогда решил, что раскрою тебе башку, когда мы встретимся в следующий раз.

Даррел Квик чуть отступил назад и быстро выхватил из-за отворота сюртука новенький «кольт».

– Я не такой дурак, чтобы драться с тобой врукопашную, Кленденнинг. Но если ты сделаешь еще хоть шаг, я продырявлю тебя насквозь. Я не убью тебя – просто всажу пулю в плечо, чтобы ты запомнил.

Спенсер Хард обошел вокруг стола и подошел к ним.

– Что это еще за глупости? Вы что, знакомы?

– Да, судья, – не сводя глаз с Кленденнинга, ответил Даррел Квик. – К твоему сведению, Кленденнинг, я вовсе не обирал тебя. Я очень люблю играть в покер. Не моя вина, что ты оказался плохим игроком.

Рори перевел взгляд на судью:

– Это и есть тот человек, который хотел дать мне в долг денег?

– Да, это он.

– С чего это ты решил раскошелиться на десять тысяч долларов? – Кленденнинг мрачно взглянул на Даррела.

– Я и сам не могу понять. С одной стороны, две ночи назад я выиграл кучу денег, так что теперь я богач. А когда у игрока много денег, он становится щедрым. Но на самом деле я предполагаю, что главная причина в другом – в Серене...

– Ты знаешь, где она сейчас?

– Нет. О ее местонахождении я знаю не больше, чем ты. Так вот, она знала о нашей злополучной игре и из кожи вон лезла, чтобы объяснить мне, как я виноват. Может быть, ей это удалось, не могу сказать точно. В общем, мистер Хард обрисовал мне ситуацию, в которой вы находитесь, и я могу одолжить вам денег. Понятно? – В его голосе прорезались жесткие нотки. – Это чисто деловое предложение: вы дадите расписку о долговом обязательстве и будете платить определенные проценты. Ни о каком возмещении вам потерянных денег и проигранной лошади речь не идет. Надеюсь, это вам понятно?

Кленденнинг пристально всматривался в лицо Даррела.

Он чувствовал себя словно в западне. Ему отчаянно хотелось принять великодушное предложение Квика. Но гордость душила в горле слова согласия. Однако эта проклятая гордость доставила ему уже достаточно хлопот. Именно из-за нее у них с Сереной случился разлад.

Он смотрел на Даррела и думал, насколько близко тот знал Серену. А с другой стороны, какая разница? У него нет никаких прав на девушку.

– Ну, что скажете, молодой человек? – спросил Спенсер Хард. – Мне это кажется прекрасным предложением.

– Действительно, прекрасное предложение, судья. И я согласен. Спасибо, мистер Квик.

Даррел Квик спрятал «кольт» в кобуру и протянул Рори руку. Затем обратился к адвокату:

– Если вы подготовите необходимые бумаги, судья, я зайду утром и мы покончим с этим делом. Через день я уезжаю в Сан-Франциско. – Он улыбнулся Кленденнингу: – Когда мы встретимся в следующий раз, я искренне надеюсь, это произойдет при более приятных обстоятельствах, чем наша первая встреча. Желаю удачи.

Он наклонил голову, прощаясь, и пошел к двери.

– Мистер Квик? – Да?

– Если вы увидите Серену... .

– Да, Кленденнинг?

– Ладно, пустяки. – Рори махнул рукой.

– Если мне так повезет, что я встречу Серену Фостер, будьте уверены, я непременно передам ей от вас привет, – серьезно проговорил Даррел и вышел.

Вскоре «Фрахтовая компания Кленденнинг и Роган» начала свою деятельность. Кленденнинг с легкостью выплачивал Даррелу Квику проценты, и уже был недалек тот день, когда он полностью рассчитается с ним. Его лишь беспокоили постоянные проблемы с Брэдом Страйкером.

Одним из первых злодейств Страйкера – а Рори предполагал, что за этим стоял именно он, – было то, что однажды ночью кто-то открыл двери загона и выпустил всех мулов. Чтобы их собрать, ушло несколько дней. С тех пор по ночам кораль караулил вооруженный охранник.

Когда фургон въехал на окраину города, Кленденнинг направил упряжку вниз по боковой улочке и вскоре остановился у ворот конюшни.

Навстречу ему вышел конюх, и Кленденнинг, не выпуская ружья, спрыгнул на землю.

– Накорми их получше, Нэд, – сказал он. – У них был тяжелый день. С другими фургонами все в порядке?

– Все в целости и сохранности, мистер Кленденнинг.

– Ну хорошо.

Поглаживая ствол дробовика, он пошел по улице. В этот момент на боковое крыльцо вышла Кэт:

– Кленденнинг, ты куда?

Он помахал ей рукой и крикнул:

– Я приду ужинать чуть попозже, Кэт. Мне надо сейчас сходить по делам.

– С дробовиком?

– Объясню, когда вернусь.

– Ладно, будь осторожен. И, черт подери, возвращайся!

Кленденнинг улыбнулся. Из всех подарков, что принес ему прошлый год, Кэт была самым лучшим. Она значила для него очень много. И хотя Серена не выходила у него из головы, к Кэт он был привязан гораздо сильнее. Однажды он даже заговорил с ней о браке.

– Брак! – Она расхохоталась. – Нет, это не для меня, Кленденнинг. Я не могу жить всю свою жизнь с одним человеком. Кроме того, у женщин в горняцких поселках тяжелая жизнь.

– Это не наш случай.

– Нет, Кленденнинг, нет. Спасибо за предложение... если это было предложение.

После этого случая он больше не решался заговаривать с ней о браке.

По пути к Брэду Страйкеру Рори заглянул в контору к Спенсеру Харду.

Заметив ружье, тот спросил:

– Собрался на охоту?

– Да, на Брэда Страйкера, – отозвался Кленденнинг.

– Он, конечно, подонок, но, если ты его убьешь, к сожалению, тебе придется отвечать перед законом. Хотя, может быть, он и заслуживает смерти.

– Я не собираюсь его убивать. По крайней мере не сегодня. – Кленденнинг опустился на стул. – Так, припугнуть немного.

– Брэда Страйкера нелегко напугать, друг мой, – вздохнул судья. – Что он сделал на этот раз?

– То же, что и в прошлые месяцы, когда он сбрасывал мои фургоны с дороги. Только на этот раз жертвой оказался я. Один из его кучеров пытался сбросить меня в ущелье.

Он подробно рассказал Харду, что случилось. Хард кивнул:

– Я понимаю твой гнев, но я действительно не представляю, что здесь можно сделать. Страйкер всегда объясняет это случайным стечением обстоятельств. А как мы можем доказать обратное? Я предупреждал – тебе придется нелегко с Брэдом. Он так поступал и раньше, с владельцами других фрахтовых компаний. Сбрасывал их фургоны с дороги. А потом приходил ко мне и просил уладить дело так, чтобы не дошло до суда. В конце концов мне стало неприятно заниматься этим, и я отказал ему. Могу предложить тебе то же, что и раньше, – затеять тяжбу, довести дело до суда...

– Тяжба – это не выход. Пока что я схожу к нему и дам понять, что он меня не запугает и не заставит бросить заниматься фрахтом. Со мной это не пройдет.

Рори поднялся, взял дробовик и направился к выходу.

– Только будь осторожен. С твоим взрывным темпераментом он легко сможет тебя спровоцировать.

– Постараюсь держать себя в руках.

Контора Страйкера находилась рядом с его конюшней в северной части города, в двух кварталах от Си-стрит.

Рори остановился в метре от двери, опустил ружье дулом в землю и, не снимая руки со спускового крючка, крикнул:

– Страйкер! Брэд Страйкер, выйди на улицу! Мне нужно сказать тебе пару слов!

Ответом ему было молчание. Он подождал минуту, потом прокричал:

– Если ты не выйдешь, я продырявлю тебе дверь картечью!

Дверь распахнулась, и на пороге показалась мощная фигура Брэда Страйкера. Он остановился на крыльце и хмуро взглянул на Кленденнинга.

– Что это значит? И кто ты такой, что ревешь, как осел, у меня перед дверью?

– Я Рори Кленденнинг.

– А, Кленденнинг. Наконец-то мы встретились. Чем могу помочь, мистер Кленденнинг?

– Я пришел предупредить тебя. Твои люди сбросили в пропасть два моих фургона. Кучера погибли.

– Да, я сожалею об этом. – Страйкер сделал серьезное лицо. – Примите мои соболезнования, мистер Кленденнинг. Я предупрежу своих кучеров, чтобы они были осторожнее. Но знаете, по случайности все бывает.

– Это не было случайностью, Страйкер! Нам обоим это известно. Я пришел сказать тебе, что теперь все мои кучера вооружены, и им приказано стрелять, если любой из твоих фургонов приблизится к ним.

Страйкер улыбнулся:

– Ты угрожаешь мне?

– Предупреждаю, угрожаю – называй это, как тебе больше нравится. Я просто пришел сказать тебе, Страйкер, что мне это до смерти надоело. – Он медленно поднимал дуло ружья, пока оно не оказалось на уровне груди Брэда Страйкера.

– Я не потерплю угроз, Кленденнинг. И не имею привычки ходить вооруженным, – Страйкер отвернул полы пиджака, показывая, что он не носит кобуры, – как видишь.

– Тогда у вас есть два выхода, мистер Страйкер, – жестко ответил Кленденнинг. – Либо оставить в покое мои фургоны, либо начать носить оружие. Потому что в следующий раз, когда один из ваших кучеров попытается столкнуть моего в пропасть, он умрет. А после этого я приду повидать вас. С этим дробовиком. До свидания, сэр!

Когда заносчивый молодой щенок зашагал прочь, Брэд Страйкер уже с трудом сдерживал ярость. У одного из его людей, стоявших за спиной, было оружие, Он, конечно, мог взять у него пистолет и разрядить его Кленденнингу в спину. Но знал, что этого не сделает. Не при свидетелях. Около двадцати бездельников слышали их разговор. Слышали, как его, Брэда Страйкера, публично унизили! Только несколько человек, осмелившихся оскорбить его, еще оставались в живых.

Страйкер повернулся и, грубо растолкав своих людей, поднялся по лестнице на второй этаж. Войдя в контору, он схватил со стола бутылку и приложился к горлышку. Подождал немного, пока выпивка подействует. Затем сел за стол и задумался, решая, как ему поступить с Кленденнингом. Он мог бы послать одного из своих людей темной ночью, чтобы тот навсегда успокоил задиристого щенка, пристрелив его. Но было слишком много свидетелей их встречи. Поэтому подозрения немедленно падут на него. Вряд ли его причастность к этому делу будет доказана, но все равно лишние проблемы сейчас Страйкеру были не нужны. Умнее было бы временно залечь на дно и оставить фургоны Кленденнинга в покое. Конкуренция на самом деле не настолько сильно беспокоила Страйкера. Его целью было остаться единственной фрахтовой компанией в городе. Тогда бы он смог наконец взвинтить цены и заставить раскошелиться владельцев рудников.

Если он затаится на некоторое время, Кленденнинг подумает, что он испугался, и ослабит бдительность. А люди скоро забудут об их разговоре. Тогда можно будет и убрать молодого петушка. Это должно выглядеть как обычное убийство. Пусть Кленденнинг думает, что он испугался. Это был единственный разумный выход. Страйкер тихо зарычал и хватил по столу кулаком. Если бы ему удалось избавиться от этой проклятой девчонки, Серены Фостер! Тогда бы он не беспокоился о такой ерунде, как фрахтовая компания. Он стал бы таким богачом, каким ему и не снилось!

В разговоре со Спенсером Хардом он как бы невзначай затронул этот вопрос.

– О наследстве Серены не может быть никакой речи, пока она не найдется, – коротко ответил судья.

– Ну а если ее нет в живых?

– В этом случае по закону должно пройти некоторое время, пока смерть ее не будет доказана и точно установлена. – Хард перевел на Страйкера испытующий взгляд: – Я не совсем понимаю проявление твоего внезапного интереса к этому, Брэд. Ты что, торопишься унаследовать публичный дом?

– Э, вовсе нет, судья, – торопливо ответил Страйкер. – Просто надо разобраться с этим делом. Меня удручает, что такой чудесный дом стоит пустой, без хозяина.

– Я защищаю интересы Серены. Если возникнет вопрос о наследнике, все будет сделано законно и открыто. Когда она найдется, живой или мертвой, тогда посмотрим.

Придя в контору, Страйкер первым делом сделал пару добрых глотков виски. Как ему хотелось, о, как же ему хотелось, чтобы у него на руках были доказательства смерти Серены Фостер! И он мог бы принести и предъявить их этому упрямому старику! Страйкер недоумевал: что же с ней случилось? Исчезла, будто растворилась в воздухе. В последнем послании несколько месяцев назад Ли По писал, что ее скорее всего нет и в Сан-Франциско. Страйкеру оставалось только ждать. Он понимал, что возвращаться еще раз к этой теме было бы глупо. Последнее время судья его недолюбливает. Даже отказался вести его дела. Упрямый старый дурак! Он стукнул по столу кулаком и поднялся. Нужно попробовать снова обратиться к Ли По. Да, он пошлет ему телеграмму прямо сейчас и предложит хорошее вознаграждение.

Дома Кленденнинга ждал горячий ужин. Он рассказал Кэт о своем походе к Брэду Страйкеру. Кэт задумчиво посмотрела на него:

– Думаешь, твои угрозы остановят его?

– Может, и не остановят. – Он пожал плечами. – Но заставят задуматься и быть поосторожнее: мы вооружены и готовы стрелять.

Он взял кружку с кофе и осушил ее до дна, а когда поставил ее на стол, встретил внимательный взгляд Кэт.

– Ты очень изменился за эти восемь месяцев. Ты стал мужчиной, Кленденнинг, настоящим мужчиной.

– А кем я был тогда? Мальчиком? – раздраженно спросил Рори.

– Не совсем. Но тот Кленденнинг, которого я пустила в конюшню переночевать, вероятно, и не мечтал о таких вещах, на которые ты сегодня способен.

– И ты думаешь, этим я обязан тебе?

– Кое в чем – да, – самодовольно ответила Кэт. Рори фыркнул:

– Ты раздражаешь меня, женщина! – Он поднялся со стула. – Пойду на крыльцо, подышу свежим воздухом.

Он слышал, как она посмеивается у него за спиной, и, улыбаясь, опустился в кресло-качалку. На самом деле, конечно, он не сердился на Кэт – она была права. Он больше не был наивным, зеленым новичком, который чуть не умер в пустыне, и знал, что справится с любыми неприятностями. Кэт во многом помогла его взрослению. Особенно в постели. Он широко ухмыльнулся. Каким, должно быть, неловким он показался ей в ту первую ночь! Кэт преподала ему замечательные уроки любви и нежности. Если ему когда-нибудь удастся лечь в постель с Сереной, это будет феерическая ночь!

В делах ее помощь тоже была неоценимой. Они прекрасно сработались. Кэт вела их нехитрую бухгалтерию, платила по счетам и закупала все необходимое. Она хорошо разбиралась в цифрах, и Кленденнинг полностью полагался на нее в этой области...

– Кленденнинг!

Он очнулся. Оказалось, что он незаметно задремал, и теперь Кэт трясла его за плечо.

– Пора в кровать.

Он потянулся и зевнул.

– Кажется, я на минутку задремал...

– На минутку! Ты спишь уже больше часа! Пойдем-ка в спальню.

Не проснувшись до конца, он побрел вслед за-ней. Света Кэт не зажигала. Пока Кленденнинг стягивал одежду, она, быстро раздевшись, нырнула в постель. Наконец он тоже лег рядом.

– Боже, как хорошо лежать в мягкой постели! – вздохнул он. – Ну и денек же был у меня!

– И ты смертельно устал, Кленденнинг? – спросила она, посмеиваясь.

– Ну, не так чтобы смертельно, – отозвался он, улыбаясь в темноте, и подвинулся к ней поближе. – Сейчас проверим.

Он нежно обнял ее разгоряченное тело. Их губы слились в долгом поцелуе. Рукой Рори ласкал ее грудь и чувствовал, как твердеют соски. Он ласкал ее медленно и осторожно. Теперь они были опытными любовниками, и им незачем было спешить.

Скоро Кэт дала ему понять, что она уже ждет его, и их тела слились.

– Ах, милый, милый Кленденнинг! Не так уж ты и устал, оказывается? – раздался в темноте смех Кэт.

– А если бы я действительно устал?

– Пустяки, милый. О-о, как хорошо!

Она замолчала, поглощенная захлестывающими ее чувствами. Вскоре она изогнулась, вцепившись ногтями в его спину.

Когда ее возбуждение достигло вершины, Кэт приподнялась, прижимаясь к нему все крепче, пока Кленденнинг не догнал ее в вихре наслаждения.

Некоторое время он лежал сверху, потом оторвался от нее и лег рядом. Его грудь вздымалась, сердце бешено билось. Кэт прильнула к нему и коснулась его губ нежными пальчиками.

– Знаешь, что такое для меня эти восемь месяцев? Я никогда еще не говорила с тобой об этом, потому чт» я не из тех женщин, у которых что на уме, то и на языке. Я уже думала, что так и останусь язвительной, толстокожей старой девой, когда в моей жизни неожиданно появился ты. Ты принес мне любовь и взаимопонимание, с тобой моя жизнь обрела смысл. А так была бы я немного сумасшедшей хозяйкой конюшни, пока не состарилась. Он смутился и грубовато ответил:

– Я не единственный мужчина в мире, Кэт. С другим у тебя случилось бы то же самое..

– Сомневаюсь. Не уверена, что мне удалось бы воспитать кого-нибудь так, чтобы он мне полностью подходил, – сказала она уже мягче.

Кленденнинг не обиделся. Он уже привык к ее своеобразному чувству юмора. С притворным гневом он прорычал:

– Итак, ты полагаешь, что воспитала меня?

Она расхохоталась и ласково провела по его губам кончиком языка.

– А разве нет?

Глава 16

В новом бледно-золотом, под цвет волос, платье Серена лучилась от счастья. Сегодня они с Даррелом впервые позвали гостей на грандиозный обед и бал. Все было настолько ослепительно, что чувство некоторой нереальности происходящего не покидало ее. Пришли все приглашенные, никто не отказался. Огромную гостиную в особняке на Ноб-Хилл Серена украсила по собственному вкусу.

Она взяла себе в помощь торговца цветами, и вместе они превратили столовую в подобие волшебной страны. Эркеры стали похожи на оранжереи. Она придумала расположить за окнами большие зеркала. Листва отражалась в них, и создавалось впечатление, что в нишах расположены небольшие сады. У первого окна росли апельсиновые деревья. У второго располагался небольшой лес из тропических пальм, грациозно склонившихся над богато украшенным ковром. Эркер третьего окна занимали всевозможные папоротники. Рядом, в зале для танцев, пока джентльмены и леди обедали, струнный квартет услаждал их слух легкой, ненавязчивой музыкой.

Серена придумала еще одну интересную деталь. Рассаживаясь, гости находили на столе полированную табличку с изящной гравировкой, изготовленной из здешнего серебра. На лицевой стороне красовалась надпись: «Даррел Квик с друзьями рады приветствовать вас у себя на балу. 15 декабря 1864 года. Сан-Франциско». А на другой стороне специально приглашенным для этого случая французским шеф-поваром было указано меню на французском языке. Каждая такая пластинка обошлась в сорок долларов, и гости унесли их с собой – на память.

Серена долго колебалась, прежде чем рассказать об этом Даррелу.

Даррел осмотрел пластинки и счет молча, затем поднял на нее недоуменный взгляд, потом снова склонился над пластинками. Наконец он отложил их в сторону и, подняв брови, обратился к девушке:

– Серена...

– Я знаю, что ты скажешь, – торопливо проговорила она. – Слишком дорого, да? Тан Пин уже ругала меня. Не знаю, о чем я думала... Забудь об этом!

Неожиданно он расхохотался и смеялся до слез, до полного изнеможения.

– Ладно, дай же мне сказать! Я предоставил тебе полную свободу, трать сколько хочешь. Но должен заметить, ты все делаешь с отменным вкусом! Что за черт! Давай разоримся! Зато я запомню это на всю жизнь. И думаю, в Сан-Франциско будут обсуждать эту новость не одну неделю!

– Ты уверен, что это годится? – Серена все еще сомневалась.

– Я же сказал – да!

– Но если вдуматься, это ужасно расточительно и... как-то вызывающе, словно мы сорим деньгами...

– Конечно, это расточительно! Мы живем в век расточительности! Все вокруг сорят деньгами. Это именно то, чего ожидают от карточного игрока. А с другой стороны, – он ухмыльнулся, – это будет хорошей рекламой. В мой игорный дом потянутся любопытные. – Даррел подмигнул ей. – Когда у тебя есть деньги – или предполагается, что они у тебя есть, – известие об этом облетает весь город. Люди сплетничают просто так, без всякого злого умысла. Поэтому я не удивлюсь, если некоторые из мужчин сделают тебе любопытные предложения.

В этом он оказался прав. Когда гости встали из-за стола, часть из них отправились танцевать в зал. Даррел был прекрасным танцором. Серена, будучи достаточно неопытной в танцах, чувствовала себя неловкой и неуклюжей, когда он небрежно вел ее по блестящему паркету.

После первого танца он с легким поклоном отступил назад и негромко произнес:

– А теперь я предоставляю тебя на милость присутствующих кавалеров.

– Не бросай меня, Даррел! – испуганно сказала она. – Я ужасно танцую, ты же видел. И я не знаю, о чем с ними говорить!

– Они не обратят внимания на то, как ты танцуешь, – ответил он, забавляясь. – А говорить будут сами... Главное – ты прекрасно выглядишь. Просто слушай их и кивай время от времени...

Серена танцевала, пока не устала. Она действительно получила два неприличных предложения. Еще несколько мужчин пытались ласкать ее во время танца. Один из них даже ущипнул ее. Но она только смеялась и отвергала все предложения.

Последние гости уезжали далеко за полночь. Даррел с Сереной стояли в дверях, провожая их.

– Ну как тебе понравилось?

– О, Даррел! Спасибо! – Она обвила его шею руками и поцеловала. – Я на всю жизнь запомню эту ночь!

Даррел как-то слышал выражение «звезды сияют в глазах», но всегда считал это романтической ерундой. Теперь ему пришлось изменить мнение. Если о ком-нибудь можно было сказать, что у него в глазах сияют звезды, то это о девушке, стоящей рядом.

– Забыл сказать тебе, – проговорил Даррел. – Я взял два билета в оперный театр на следующую неделю. Поет Аделина Пэтти. Пришло время, как говорится, выйти в свет.

– Ты думаешь, все пройдет нормально?

– А что может случиться? Не будешь же ты все время прятаться. – Он сжал ее руку. – Я буду с тобой. И позабочусь, чтобы никто не причинил тебе вреда, дорогая.

Они вошли в спальню.

Серена, отступив, дважды повернулась перед ним.

– Тебе нравится платье?

– Очень, – серьезно ответил он. – И всем гостям тоже понравилось. Ты была сегодня королевой бала, дорогая. Для олеры мы можем купить еще одно, такое же великолепное.

Они разделись и медленно и нежно занялись любовью.

Позже, засыпая в объятиях Даррела, она спросила:

– Ты действительно думаешь, что все запомнят сегодняшний бал?

– Поверь мне, завтра об этом будет говорить весь город. О тебе в основном.

Он ласково обнял ее. В его теплых объятиях она почувствовала, что беспокойство ее рассеивается, и скоро задремала.

Ли По, пробормотав сквозь зубы проклятие, смял в руках телеграмму от Брэда Страйкера и швырнул ее на пол.

Неужели этот глупый белый думает, что если он посулит ему десять тысяч долларов, это поможет Ли По отыскать Серену Фостер?

Собственно, китаец и не прекращал поисков. Он приказал слугам немедленно докладывать ему о каждой новой блондинке, появлявшейся в городе. Но прошел почти год, и пока все его усилия не увенчались успехом. В конце концов Ли По решил, что девушка покинула Сан-Франциско и вряд ли вернется. Сбежала, потому что ее испугал тогда Фун Цинь, и теперь живет припеваючи где-нибудь в другом городе. Но Ли По не сдавался. И награда, обещанная Страйкером, не заставит его предпринять еще большие усилия в этом плане. Он и без того уже сделал все, что можно.

Любопытно, однако, зачем Страйкеру так понадобилась девушка, если он готов выложить за нее десять тысяч долларов. Если он ее разыщет, он пошлет весточку Страйкеру. Но уже после того, как позабавится с ней.

В дверь тихо постучали.

– Входи! – резко крикнул Ли По по-китайски. Это был один из телохранителей. Он вошел и низко поклонился.

– В чем дело? Почему ты беспокоишь меня?

– Хозяин, я насчет той блондинки. Говорят, что она живет в доме одного карточного игрока, белого, по имени Даррел Квик.

Ли По поднял руку, приказывая замолчать. Затем закрыл глаза и сосредоточился. В оперном театре Серена Фостер была с мужчиной. Он попытался вспомнить его внешность – что-то подсказывало ему, что тот был одет как игрок...

– Понаблюдай за игроком и его девушкой. Когда ты будешь в состоянии достаточно подробно описать их внешность, приходи с докладом.

Три дня спустя, закрыв глаза, Ли По выслушивал детальный рассказ своего телохранителя.

Это была она, теперь он абсолютно уверен!

– Это все? – открыв глаза, с непроницаемым лицом спросил он.

– Еще один момент, хозяин. Слуга сказал мне, что Даррел Квик и эта девушка завтра вечером пойдут в оперу.

– Ты должен выяснить, – оживленно проговорил Ли По, – на каких местах они будут сидеть. И завтра вечером пойдешь в оперу со мной. Вместе с нами пойдут... – Ли По назвал имена четырех телохранителей. – Скажешь им об этом. Это все. Можешь идти.

Пока экипаж вез их по направлению к оперному театру, Даррел спросил:

– По-моему, мы прекрасно смотримся. Ты не согласна?

– Ты действительно выглядишь великолепно. – Серена сжала его руку. В новом вечернем костюме Даррел был очень привлекателен.

– Напрашиваешься на комплимент, Серена? – поддразнил он ее. – Ты тоже прекрасно выглядишь, хотя, я уверен, ты и сама об этом знаешь.

Она слегка покраснела. Новое шелковое вечернее платье с глубоким вырезом действительно очень шло ей.

– Спасибо, дорогой. – Она придвинулась, чтобы поцеловать его, и наткнулась на жесткую кобуру. – Ты, даже идя в оперу, не расстаешься с оружием?

– Я никуда без него не хожу, особенно теперь, когда тебе может угрожать опасность. Без «кольта» я чувствую себя голым.

Девушка промолчала. Последние дни были полны счастья и радости, она и думать позабыла обо всех своих тревогах. Все же Даррел был прав. Нельзя искушать судьбу.

В оперном театре собралось все высшее общество Сан-Франциско. Мужчины в вечерних костюмах и цилиндрах курили сигары, пока леди обменивались последними слухами.

– Не пойти ли нам на наши места? – шепнул Даррел. – Спектакль скоро начинается. К тому же я не курю сигар, а тебе вряд ли будут интересны сплетни, хотя большинство из них наверняка тебя касаются.

Когда они проходили мимо, люди замолкали и бросали на них внимательные, изучающие взгляды. За их спиной разговоры возобновлялись.

– Я ни разу еще не была в опере. Надеюсь, мне понравится, – наклонившись к Даррелу, шепотом сказала она.

– Не пытайся понять слова, – прошептал он в ответ, – они поют на итальянском. Просто слушай, наслаждайся музыкой и пением.

Ли По пришел в театр задолго до начала действия. Когда Даррел и Серена заняли свои места, китаец из своей ложи пристально изучал молодых людей. У женщины были светлые волосы... Вот она обернулась, оглядывая зал... Ли По шумно выдохнул. Это она! Серена Фостер! Наконец он нашел ее!

Пока не началась увертюра, он подозвал одного из телохранителей, дал ему необходимые инструкции, и четверо охранников быстро вышли из зала. Свет начал гаснуть, на сцену вышла певица и запела его любимую арию, а Ли По все никак не мог оторвать взгляда от Серены Фостер.

Занавес опустился, и Ли По покинул зал. В переулке неподалеку его ждал личный экипаж, и скоро он уже был у порога своего дома на углу улиц Клэй и Дюпон. Дома китаец стал нетерпеливо прохаживаться по комнате. Ему придется подождать, пока привезут Серену Фостер. Вероятно, они заедут поужинать в один из ближайших ресторанов. Но Ли По мог и подождать. Он и так уже ждал очень долго. Что значит для него лишний час?

– Даррел, ты был прав! – сказала Серена. – Я ничего не поняла, ни единого словечка!

– Открою тебе маленький секрет, – произнес он доверительно. – По меньшей мере половина людей в зале не понимают не только слов, они не понимают и музыки. Многие посещают оперу, чтобы показаться в новом платье или драгоценностях, обменяться свежими сплетнями.

Они сидели в «Уиннз Фонтейн хед» за легким поздним ужином.

Серена тряхнула головой: .

– Я не уверена, удастся ли мне полюбить оперу. Как можно любить то, чего не понимаешь? Но мне понравилось. И я прекрасно провела время.

Даррел улыбнулся:

– Думаю, ты сможешь ее полюбить. Но на это потребуется определенное время. Я уже не один год хожу в оперу. А впервые, когда мой отец... когда я в первый раз попал в оперу, мне показалось это смертельно скучным.

Внезапно Серена рассмеялась:

– По крайней мере там не стреляли. Помнишь тот вечер в Вирджиния-Сити?

– Прекрасно помню, – ухмыльнулся он. – Но здесь такое тоже случается. В прошлом году, как я слышал, один сумасшедший пришел в театр с бомбой. Он собирался кинуть ее на сцену. К счастью, она взорвалась раньше, убив только его самого.

Серена вздрогнула.

– Здесь, на Западе, так много жестокости! Даже в Сан-Франциско.

– Это почти граница цивилизованного мира, Серена. Большинство людей в городе только недавно приехали из горняцких поселков. А там жестокость и смерть в порядке вещей. И тебе ли не знать этого?

– Да, я знаю.

– Прости. Мне не следовало вспоминать об этом. Нам пора идти, уже довольно поздно.

На улице стоял туман. Такой густой, что уже в метре почти ничего не было видно. Даррелу потребовалось некоторое время, чтобы нанять экипаж. На Ноб-Хилле туман, казалось, был еще плотнее. Лестница, поднимавшаяся к особняку, просматривалась только до половины. Даррел заплатил кучеру. Серена взяла его под руку, и они стали подниматься к дому. Фонарь над входом не горел. Даррел нагнулся и, еле слышно бормоча себе под нос, пытался попасть ключом в замочную скважину.

Внезапно она услышала тихий шелест шагов и обернулась. Двое мужчин приближались к ним с разных сторон. Они оба были в черном и вооружены пистолетами.

– Даррел! – крикнула Серена.

Даррел выпрямился и, обернувшись, мгновенно оценил обстановку. Одно быстрое движение – и в его руке появился «кольт». Другой рукой он быстро толкнул Серену назад, к себе за спину. «Кольт» коротко громыхнул, и человек слева, отброшенный пулей, покатился вниз по лестнице.

Даррел отпрянул вправо, но не успел. Он еще поворачивался, когда второй китаец выстрелил. Пуля попала Даррелу в левую часть груди, отбросив его к двери. Прижимаясь спиной к стене, он медленно сполз на землю. «Кольт» выпал из ослабевших рук и, звеня, покатился вниз по лестнице.

Серена с ужасом смотрела на распростертое перед ней тело Даррела. Оглянувшись, она поняла, что бессмысленно даже пытаться бежать. Из тумана показалось еще двое мужчин. Один нес моток веревки, у другого в руках было что-то вроде мешка. Она не сможет прорваться к лестнице.

Девушка закричала изо всех сил. Один из китайцев грубо закрутил ей руку за спину. Боль была нечеловеческой. Серена вновь закричала, но в этот момент ей на голову накинули мешок. Она попыталась сопротивляться, но ее остановила ужасная боль в выкрученной руке. Стало тяжело дышать, и она поняла, что теряет сознание. Последнее, что она помнила, – как ее подняли и понесли куда-то.

Глава 17

Придя в себя, Серена обнаружила, что лежит на чем-то мягком в полутемной комнате. В воздухе стоял приятный запах, и она ощутила, как по телу разливается легкая истома. У нее не было сил даже поднять руку. Она не помнила, как оказалась здесь, и не ощущала страха. Некоторое время она лежала неподвижно, пытаясь сосредоточиться на своих мыслях. С усилием приподняв голову, она обнаружила, что лежит на большой кровати полностью раздетая.

Ее ничуть не встревожило появление мужчины. Подняв тяжелые веки, она рассматривала незнакомца. Он показался ей очень высоким и стройным. Она сосредоточилась на его лице, смуглом лице с узкими глазами и тонкими губами. Это продолговатое желтое лицо напомнило ей золотую китайскую маску. Она задохнулась от ужаса и закричала.

– Незачем кричать, малышка. Тебе здесь понравится. А криками ты ничего не добьешься. Здесь некому тебя услышать.

В этот момент ее сознание прояснилось, и она поняла, что перед ней стоит человек, а не демон. Мужчина был в длинном шелковом одеянии. Она никогда его раньше не встречала. Почему этот странный, страшный человек разглядывает ее? Чего он хочет? И как она здесь оказалась?

Она широко распахнула глаза и почувствовала, как страх сжимает ей горло. Мужчина наклонился над ней, и ей сразу бросились в глаза его длинные ухоженные ногти. Он легко коснулся рукой ее груди. Серена вздрогнула, почувствовав прикосновение холодных пальцев к животу и бедрам.

– Кто... вы? – хрипло выдавила она.

– Моя девочка хочет пить, – холодно улыбнулся китаец. – Сейчас мы утолим твою жажду.

Когда мужчина отвернулся, Серена попыталась сосредоточиться. Где она? Что она здесь делает? Произошло что-то, о чем она должна вспомнить. Кажется, кто-то умер. Но кто?

И кто этот высокий китаец?

Злобно улыбаясь, Ли По подошел к шкафчику. Он достал металлический кубок и бутылку вина. Наполнив кубок, он достал два пузырька и насыпал понемногу из каждого какого-то порошка. В одном было древнее китайское средство для усиления полового чувства, в другом – крепкий опиум.

Ли По сделал глоток из кубка. Прекрасно. В крепком вине абсолютно не чувствовался вкус порошков. Это должно одновременно отключить ее мозг и усилить чувственность.

– Выпей это, девочка. Это утолит твою жажду. Она осушила кубок.

Затем, с трудом приподняв голову, Серена увидела, что китаец раздевается и приближается к ней. И вот он уже накрывает ее своим телом. Это ужасно! Этого не должно случиться! Но она ничего не может поделать, чувствуя себя словно парализованной.

Затем она поняла, что их тела соединились и она отвечает ему, двигаясь в нужном-ритме. Это длилось очень долго, пока наконец, издав гортанный возглас, китаец не успокоился.

Потом она погрузилась в сон и больше ничего не помнила.

Серена потеряла ощущение времени. Позднее она выяснила, что провела у Ли По пять суток. Еще несколько раз китаец подносил ей кубок с вином, после чего овладевал ею. И ее тело предательски отвечало на ласки. Иногда ее кормили рисом со специями, и она проглатывала еду, даже не прожевывая.

Однажды, ненадолго придя в себя, она спросила:

– Кто ты? Я тебя не знаю!

– Меня зовут Ли По.

Это имя испугало ее. С ним были связаны неприятные воспоминания. Но прежде чем Серена вспомнила какие, она вновь погрузилась в сон, одурманенная наркотиком.

Ли По с удивлением наблюдал за ней. Почему его имя испугало ее? Откуда она могла его слышать? Может быть, в этом замешан Брэд Страйкер? Он вздохнул. Пять дней, проведенных с этой девушкой, принесли ему много удовольствия. Но он чувствовал, что начинает пресыщаться. Пришла пора от нее избавиться.

Чем же она так заинтересовала Страйкера? Он бы не стал предлагать десять тысяч долларов только для того, чтобы помочь властям разыскать совершившую убийство женщину. Нет, здесь кроется какая-то другая причина. Ли По. решил, что примет условия Страйкера. Сначала он телеграфирует ему о том, что нашел Серену Фостер. А потом пошлет нескольких верных слуг в Вирджиния-Сити посмотреть, что случится дальше. Он быстро набросал телеграмму и приказал отослать ее немедленно.

Сознание и память постепенно возвращатись к Серене. Она вспомнила, как в Даррела попала пуля и как ее похитили. Даррел... Неужели он мертв?

В этот момент в комнату вошел одетый в черное китаец. Он принес ей на подносе еду и чай. Впервые к ней заходил кто-то, кроме Ли По. Серена торопливо прикрыла обнаженное тело и подождала, пока китаец не удалится. Затем села на кровати. Она ощущала страшный голод. Теперь она вспомнила, что почти не ела несколько дней, и поняла, что даже похудела. Еда придала ей сил. Она обыскала комнату в поисках одежды, но ничего не нашла. Тогда, присев на кровать, Серена завернулась в покрывало.

Внезапно звук выстрелов заставил ее вздрогнуть. Один, другой, третий. Она услышала голоса, топот бегущих людей, затем крик. В замке заскрежетал ключ. Серена прижалась к стене и плотнее закуталась в покрывало. В комнату вошел Ли По и быстро запер большим ключом дверь с внутренней стороны.

– Что случилось? – спросила Серена.

Не обращая на нее внимания, он бросился к шкафчику в углу и начал рыться в нем. Ничего^не обнаружив там, принялся лихорадочно обшаривать глазами комнату.

– Проклятие! Здесь нет никакого оружия!

В дверь начали бить чем-то тяжелым. После очередного глухого удара замок лязгнул и дверь со стуком распахнулась.

– Шу Тао! – воскликнула Серена.

Но юноша даже не взглянул на нее. Он не отрывал взгляда от Ли По. Лицо его было в крови и ссадинах, одежда во многих местах порвана. Из левого плеча сочилась кровь. Его ранили! Illy Тао, пошатываясь, двинулся на врага. Ли По поднял за ножки низкий тяжелый столик и, когда Шу Тао подошел поближе, ударил. Удар пришелся по раненому плечу, и Шу Тао раскрыл рот в беззвучном крике. Ли По поднял столик снова, но Шу Тао схватил его за руки и, вырвав столик, отшвырнул его за спину, затем прижал Ли По к стене и сомкнул руки у него на горле.

Ли По, выпучив глаза, молотил Шу Тао ногами и руками. Но с таким же успехом он мог бить по каменной стене. Шу Тао ни на мгновение не ослаблял хватки.

Серена с отвращением смотрела, как чернеет лицо Ли По. Она открыла было рот, чтобы приказать Шу Тао остановиться, но, вспомнив, сколько зла причинил ей китаец, промолчала.

Шу Тао встряхнул его в последний раз, отнял руки и отступил на шаг. Тело Ли По безвольно сползло по стене. Он был мертв.

Шу Тао повернулся к девушке и знаком показал: им надо уходить отсюда. Они вышли из комнаты и спустились по лестнице. После долгого заточения в комнате без окон Серена обрадовалась дневному свету.

На улице в экипаже их ждала Тан Пин. Она с беспокойством оглядела сына и горестно вскрикнула, заметив, что он ранен. Потом нежно взяла за руки девушку.

– Прости, Серена. Много времени мы потратили, чтобы узнать, где ты. Затем выяснили, что тебя похитил Ли По.

– Ли По мертв. Шу Тао убил его.

Тан Пин с гордостью посмотрела на сына и удовлетворенно улыбнулась:

– Это хорошо. Сын наконец отомстил злодею, отрезавшему у него язык.

– А Даррел... – с беспокойством спросила Серена, – он жив? В него попали из пистолета, и он лежал как мертвый.

– Даррел Квйк жив. Но очень, очень тяжело ранен. Он лежит в больнице.

– Я должна как можно скорее к нему попасть! Но только не в этом наряде. Нам нужно заехать домой, чтобы я могла одеться.

По дороге Серена расспрашивала Тан Пин и поинтересовалась, знает ли о случившемся полиция. Китаянка ответила:

– Да, полиция знает. Когда Тан Пин и Шу Тао вечером пришли домой, они нашли у лестницы мертвого тонга. А у дверей лежал твой Даррел Квик. Он был очень плох. Позвали полицию – отвезти Даррела Квика в больницу. Полиция приехала, он пришел в сознание и смог рассказать, что случилось. Серена вздрогнула.

– Он сказал полицейским, как меня зовут?

– Не беспокойся. Они не станут искать тебя. Мне кажется, они не поверили твоему Даррелу. Я слышала, как один полицейский говорил другому, что Даррел Квик – игрок. Кто-то задолжал ему денег и пришел убить его, чтобы не возвращать долг.

Но слова Тан Пин не рассеяли страхов девушки. «Они узнали, что я здесь», – мрачно думала она. А каждый полицейский в Сан-Франциско должен знать, что Серена Фостер разыскивается за совершенное в Вирджиния-Сити убийство.

Все-таки слабая надежда на спасение оставалась. За год произошло много новых преступлений, может, о ней забыли? В любом случае она все равно не сбежит. Ей нужно оставаться здесь, рядом с Даррелом.

Они подъехали к особняку. Шу Тао остался в экипаже, а Серена с Тан Пин вошли в дом. Девушка торопливо переоделась, и спустя четверть часа они направились в больницу, где лежал Даррел Квик.

Добравшись до места, Шу Тао поручили заботам доктора, затем пошли к Даррелу. Тан Пин осталась за дверями, а девушка зашла в комнату. Помещение было небольшим, здесь сильно пахло дезинфекцией. Укрытый одеялом, Даррел неподвижно лежал на узкой кровати. Рядом, на единственном в комнате стуле, сидела полная женщина средних лет в серой униформе.

Увидев Серену, она заторопилась к ней.

– Вы родственница? Жена? – хриплым шепотом спросила она.

Серена кивнула.

– Хорошо. Очень хорошо, милая. – Женщина улыбнулась. – К бедняге никто не приходил, кроме двух китайцев. Ему повезло, что он остался в живых. Но он еще долго не встанет на ноги. Доктор сказал – пуля попала в легкое. Думаю, если вы будете рядом, он пойдет на поправку быстрее. – Она похлопала ее по руке. – Я оставляю вас одних, милая. Он просыпается время от времени. Иногда он понимает, что происходит, но иногда кажется, что совершенно не помнит, что с ним случилось.

Женщина торопливо вышла, а Серена присела на стул. Она сидела тихо, сложив руки на коленях. Ее охватило отчаяние. Это по ее вине Даррел был на волосок от гибели! Она сама попросилась под его защиту, прекрасно зная, что кто-то неизвестный решительно желает ее смерти. Девушка закрыла глаза и впервые за долгое время начала молиться. Она просила Бога, чтобы Даррел остался жив.

Наклонившись, она взяла его руку, лежавшую поверх одеяла:

– Милый! Я так рада... Как ты себя чувствуешь?

– Слабым, как котенок, – тень былой усмешки скользнула по его губам, – но живым. По крайней мере я предполагаю, что жив, хотя, может, я уже на небесах, а ты один из ангелов.

– Я не ангел, Даррел, – рассмеялась она, – и ты действительно жив.

– Это хорошо. Никогда не думал, что попаду на небеса. Долго я уже здесь?

– Несколько дней. Скоро будет неделя.

– А я и не знал, что так давно. Помню людей в черном, я пристрелил одного, но потом в меня попала пуля. А потом почти ничего не помню. Только какие-то обрывки, меня спрашивают, я отвечаю... Какой-то дурацкий доктор сказал, что я страшно удачлив – обычно при таких ранениях не выживают.

– Даррел, а тебе можно говорить так много?

– Да, черт побери! Ты первый человек здесь, с которым я говорю, потому что действительно хочу разговаривать! – Его голос окреп. – Мне хотелось бы знать, что произошло после того, как я потерял сознание. Все нормально?

Она заколебалась, затем медленно проговорила:

– Долгая история, Даррел. И я думаю, не стоит ее тебе сейчас рассказывать.

– Но все хорошо? – Он попытался поймать ее взгляд.

– Со мной все прекрасно. – Она принужденно засмеялась. – Разве по мне не видно?

– Ну... и да и нет. Ты выглядишь... немного другой.

– Просто ты болен, милый. Когда поправишься, увидишь, что со мной ничего страшного не произошло.

Серена не выпускала его руки, пока не заметила, что его дыхание выровнялось и он погрузился в глубокий сон. Она осторожно отняла руку, наклонилась и легко поцеловала его в щеку. Потом неслышно вышла из комнаты.

В коридоре ее ждали двое мужчин, которых она заметила раньше.

– Серена Фостер?

Серена поняла, что сейчас произойдет. Собравшись с силами, она недрогнувшим голосом ответила:

– Да, это я.

– Мы из Агентства Пинкертона и должны арестовать вас и препроводить в Вирджиния-Сити, где вы предстанете перед судом по обвинению в убийстве.

Тан Пин, стоявшая рядом, горестно вздохнула.

– Хорошо, джентльмены. Могу я попрощаться с моей подругой? – сказала Серена.

Мужчины обменялись взглядами, затем немного отошли и стали поодаль, не спуская с девушки пристальных взглядов.

– Я поеду с тобой, Серена, – сказала Тан Пин.

– Нет, Тан Пин! Ты ничем не сможешь мне помочь. А они могут арестовать и тебя, если ты попытаешься помочь мне бежать. Ведь здесь у тебя много дел. Нужно заботиться о Шу Тао. А потом вам обоим придется заботиться о Дарреле и присматривать за ним, когда он вернется домой. Он еще не скоро поправится.

Серена крепко поцеловала ее, они обнялись.

– Спасибо тебе и Шу Тао за все! Прощай, милая Тан Пин!

С этими словами девушка повернулась и направилась к ждущим ее детективам.

– Я готова следовать за вами, джентльмены, – твердым голосом произнесла она.

Глава 18

Серена оставалась в Сан-Франциско еще три дня. Все это время она провела взаперти в номере одной из гостиниц в центре города. Время от времени ей приносили еду. Сменяя друг друга, детективы постоянно караулили номер.

На второй день у одного из них, по имени Гарри Симмс, она спросила:

– Почему, меня держат в заключении здесь? Он улыбнулся, но без неприязни.

– А вы бы предпочли тюремную камеру, мисс Фостер?

– Разумеется, нет! – огрызнулась она. – Но я полагала, меня отвезут обратно, в Вирджиния-Сити?

– Спешите быть повешенной? О, простите... – Он сделал извиняющийся жест. – Не пристало так выражаться. Я вовсе не это имел в виду. Мы телеграфировали о вашей поимке в Вирджиния-Сити и теперь ждем, пока придет ответ.

– Но я полагала, что вы представители закона, – удивленно сказала она.

– Не совсем, мэм. Детективов обычно нанимают частные лица или иногда компании.

– А кто вас нанял?

– Простите, мэм, – он покачал головой, – это секретная информация.

Серена терялась в догадках. Кому могло понадобиться нанимать частных детективов, чтобы вернуть ее в Вирджиния-Сити? Какие-то родственники Мадлен? Но Серена вспомнила, что кто-то, то ли судья, то ли сама Мадлен, упоминал, что у нее не осталось никаких родственников...

На третий день они покинули Сан-Франциско в дилижансе, направлявшемся в Вирджиния-Сити.

Серена сидела между двумя сыщиками. Она была рада, что ей не стали надевать наручники. Таким образом, для остальных пассажиров они выглядели троицей друзей, путешествующих вместе. Чтобы развеять скуку, пассажиры время от времени затевали разговор. Если кто-нибудь обращался к Серене или к молчаливому сыщику, отвечал всегда Гарри Симмс, коротко и недружелюбно. И вскоре на них перестали обращать внимание. Серена наконец узнала, что значит путешествовать в дилижансах. Да, снаружи экипаж выглядел очень изящно, но находиться в нем в качестве пассажира было удовольствием не из приятных. В дилижансе помещалось восемь пассажиров – четверо напротив четверых. Сиденья были жесткие и через несколько часов девушке стало казаться, что она едет на голых досках. Двое кучеров менялись каждые четыре часа. Они ехали очень быстро, и после каждого ухаба или рытвины пассажиров подбрасывало и даже кидало друг на друга. По равнине кучера гнали так, что кружилась голова. Когда они наконец остановились перед почтовой станцией сменить лошадей, с четверки коней на землю падали клочья пены. Они почти не задерживались на почтовых станциях – только для принятия пищи дважды в день.

Это расстроило Серену. Она думала, что они смогут останавливаться там на ночь. На некоторых станциях действительно имелись комнаты для ночлега, но дилижанс, меняя пассажиров, не останавливался ни днем, ни ночью.

– Господи, мы что, поедем до Вирджиния-Сити, ни разу не остановившись на ночь? – спросила она у Гарри Симмса.

– Боюсь, что так, мэм.

– Но почему?

– Ничего не поделаешь, мисс Фостер. Одной из причин, почему мы так долго оставались в Сан-Франциско, было то, что в экипажах очень сложно найти сразу три свободных места. Если мы остановимся на ночь, этот дилижанс уедет, а в следующем нам вряд ли удастся найти места. – Он покачал головой. – Простите, мэм. Боюсь, вам придется потерпеть...

В полудне пути от Плэйсервилла снаружи раздался какой-то странный шум. Началась суматоха, и дилижанс остановился. Дремавшая Серена проснулась. За громкими разговорами соседей нельзя было расслышать, что происходит.

Внезапно дверь распахнулась, и они увидели человека в маске с ружьем в руках. Он приказал всем пассажирам выйти.

– Господи, ограбление, – с отвращением проговорил Гарри Симмс. – Как не вовремя!

Он быстро потянулся к кобуре, но замер, увидев перед собой дуло ружья. Он пожал плечами и выбрался из экипажа вслед за остальными.

Четверо верховых и двое пеших грабителей, лица которых были скрыты под масками, разоружили пассажиров и кучеров, и теперь на земле высилась груда пистолетов. Затем выстроили всех в линию вдоль дилижанса, но обыскивать в поисках спрятанного оружия не стали.

Один из бандитов – это был высокий могучий мужчина – подошел к Серене, взял ее за руку и знаком приказал ей сесть на лошадь. В этот момент девушка поняла сразу две вещи. Во-первых, грабители за все время не произнесли ни единого слова. И во-вторых, они не были грабителями, им нужна была она!

Мужчина помог ей забраться в седло, вскочил на коня, взмахнул рукой, и семь лошадей галопом понеслись по дороге вслед за дилижансом. После первого поворота предводитель снова махнул, и всадники побросали отобранное оружие на землю посреди дороги.

Еще милю они ехали быстрой рысью, потом свернули в небольшое узкое ущелье, продвигаясь гуськом, девушка в середине. Она до сих пор не совсем пришла в себя после неожиданного освобождения и с трудом держалась в седле. Да еще ветки кустарника хлестали ее по рукам и лицу. После часа езды они наконец выехали из ущелья на горный луг с небольшим ручьем. Здесь всадники спешились и напоили лошадей. Один за другим похитители снимали маски. Она в изумлении переводила взгляд с одного на другого. Все они оказались китайцами! Последним снял маску предводитель. Серена уже обо всем догадалась.

– Милый Шу Тао! – Она привстала на цыпочки и поцеловала его.

Юноша покраснел и смущенно потупил взгляд. Затем оглянулся на своих спутников. Их лица были непроницаемы, хотя девушка была уверена, что все они тихо посмеиваются про себя.

– Шу Тао, – спросила она, – тебя послал за мной Даррел?

Китаец энергично кивнул.

Брэд Страйкер пристально смотрел на человека, сидевшего напротив него за столом.

– Так, значит, после всех тревог и беспокойств, не говоря уже о деньгах, которые я заплатил вашему агентству, вы упустили ее?

– Прошу прощения, мистер Страйкер. – Гарри Симмс пожал плечами. – Они застали нас врасплох. Их было гораздо больше, и они были вооружены. Кроме того, до последнего момента мы были уверены, что это просто ограбление. Вы же знаете, как часто грабят дилижансы под Плэйсервиллом.

– Проклятие, почему вы не догнали их потом? – Страйкер был в бешенстве. Все его надежды рушились.

– Каким образом? Нам полдня понадобилось, только чтобы добраться до ближайшей почтовой станции, где можно было нанять лошадей. А к этому времени, черт побери, они могли оказаться уже где угодно!

– Господи Иисусе! Что же за невезение! – Страйкер схватил со стола бутылку виски и отхлебнул из горлышка, даже не предложив детективу. Затем он наклонился к нему через стол: – А теперь слушай меня внимательно. Вы уберетесь из Вирджиния-Сити с первым же дилижансом на Сан-Франциско. И если вы проболтаетесь, я вас из-под земли достану и придушу. Понятно? Прочь убирайся с моих глаз!

Когда Гарри Симмс вышел, Страйкер выпил еще немного виски и сосредоточился. Итак, предчувствие не обманывало его. Когда он получил от Ли По телеграмму, что Серена Фостер находится у него, первой мыслью Страйкера было послать группу верных людей, чтобы они увезли ее из Сан-Франциско и по дороге в Вирджиния-Сити избавились от нее. Тем более что Страйкер был практически уверен, что ее все равно повесят. Слишком серьезными были улики.

Но он все же телеграфировал в Агентство Пинкертона в Сан-Франциско, чтобы двое детективов отправились к Ли По и, арестовав Серену, препроводили ее в Вирджиния-Сити. Скоро он получил ответ и с изумлением узнал, что Ли По мертв, а Серены Фостер в его доме нет. Но почти сразу же он получил вторую телеграмму. Детективы выяснили, что девушка жила с Даррелом Квиком, который в тяжелом состоянии находится в больнице. Они подкараулили ее там и арестовали. Страйкер немедленно телеграфировал им, приказывая выехать в Вирджиния-Сити как можно быстрее.

Страйкер ликовал. Все сложилось очень удачно – девчонку нашел, Ли По мертв, и не надо платить ему десять тысяч, Даррел Квик, так оскорбивший его в салуне «Серебряный доллар», лежит тяжело раненный и, возможно, тоже отправится к праотцам.

А теперь все его надежды развеялись как дым и положение дел хуже прежнего. Он был почти уверен, что сыщики будут молчать. Но то, что Серена Фостер жива, скрыть не удастся. Скоро слухи об этом облетят весь город.

Спенсер Хард отнесся к новостям о Серене двойственно. С одной стороны, он был, безусловно, рад, что она жива. Он побаивался, что ее убили, но в очередной раз она ускользнула от цепких лап закона! И это его немного беспокоило. Теперь все еще больше утвердились во мнении, что именно она убила Мадлен. В городе очень немногие верили в ее невиновность. Если она вернется и предстанет перед судом, сможет ли он добиться ее оправдания? Шансов на успех было мало. Он решил, что будет защищать ее сам. Хард уже занимался делами клиентов, против которых имелись такие же неопровержимые улики, как против Серены. И выигрывал эти дела, добиваясь оправдания для своих подзащитных.

– Что вас рассмешило, судья?

При звуке знакомого голоса адвокат чуть не поперхнулся сигарным дымом. Он помахал рукой перед глазами, разгоняя дым, и в изумлении взглянул на открытую, как обычно, дверь.

В дверном проеме, улыбаясь, стояла Серена.

– Боже всемогущий! Девочка! Меня чуть удар не хватил!

Он встал и обошел стол. Серена подошла к нему, и он заключил ее в крепкие объятия, так что у девушки чуть не затрещали кости.

– Вы даже.не представляете, как я рада видеть вас снова, судья, – пробормотала она.

– Ну, рассказывай, что с тобой приключилось, пока я не скончался на месте от любопытства. Или, может, ты слишком устала и желаешь для начала глоток чего-нибудь освежающего?

– Нет, спасибо. Мне так много вам надо рассказать. Я даже не знаю, с чего начать.

– Ты можешь начать с того, как оказалась здесь. Город взбудоражен историей о том, как тебя похитили из дилижанса. Как это случилось, и почему ты приехала сюда?

– Мое спасение было спланировано Даррелом и Шу Тао. А, да, вы же не знаете Шу Тао. Это молодой китаец. Я еще расскажу о нем...

– О Шу Тао я действительно ничего не знаю, зато я прекрасно знаком с Даррелом Квиком, если ты имеешь в виду его. А он-то как оказался замешан в этом?

– Да, Даррел рассказывал, что беседовал с вами. Сейчас он лежит в больнице в Сан-Франциско, потому что был ранен, пытаясь защитить меня.

– Это печальная новость. Он пытался защитить тебя? – повторил судья. – Но от кого?

– Долгая история. Сначала вы хотели услышать о моем освобождении.

– Да, прошу прощения. Рассказывай, как тебе кажется нужным, дорогая. – Хард наклонился над столом и приготовился внимательно слушать.

– В общем, Даррел послал Шу Тао с несколькими друзьями инсценировать налет на дилижанс и выручить меня. Все прошло без сучка и задоринки. Они похитили меня, и мы скрылись в горах. Но Даррел рассчитывал, что Шу Тао привезет меня обратно в Сан-Франциско.

Ну и... я отказалась! Мне надоело скрываться. Я решила, что пришло время предстать перед моими обвинителями, чтобы так или иначе разрешить ситуацию. Так что я отослала Шу Тао с друзьями обратно в Сан-Франциско, а сама поспешила прямиком сюда. – Она замолчала и умоляюще посмотрела на Харда. – Судья, я правильно сделала, что вернулась?

Вопрос застал его врасплох. Он начал отвечать, потом замолчал. Подумал, снова заговорил и вновь оборвал себя. Наконец, увидев, что девушка встревожилась, он развел руками:

– Серена, давай поговорим об этом позднее, когда я услышу всю твою историю. Все это слишком неожиданно. – Он попытался успокаивающе улыбнуться. – Знаешь, мы, юристы, очень любим тянуть и откладывать.

Но Серену этот ответ не устроил, и она переспросила снова.

– Вот что я тебе скажу, – адвокат посмотрел в окно, – сейчас я не могу понять этого сам. Давай пойдем куда-нибудь, позавтракаем, может, пропустим по стаканчику. Ты отдохнешь немного с дороги, потом и поговорим. У тебя есть во что переодеться?

– Нет. Расставшись с Шу Тао, я добралась до первой почтовой станции и купила место в дилижансе. На это ушли почти все мои деньги. – Она грустно улыбнулась. – Я оставляла здесь сундук с вещами у миссис Тэйлор.

Хард кивнул:

– Да, знаю, она пришла ко мне и потребовала, чтобы я забрал их. Я переправил их в «Рай».

– Что сейчас с «Раем»? Он пустует?

– Почти. Там живет Фокси Паркс. Я плачу ему небольшое жалованье, чтобы он присматривал за домом.

– Может, отправимся туда? Адвокат заколебался.

– Ты уверена, что это не будет тебе в тягость? Я имею в виду... ну, там была убита Мадлен... и вообще...

– Почему мне это должно быть в тягость? – с горячностью возразила она. – Судья, я не убивала Мадлен, если вы об этом...

Но он уже замахал руками:

– Нет-нет, Серена, я вовсе не это имел в виду. В этом я как раз никогда и не сомневался. Только нам нужно пробраться туда как можно незаметнее. Я не хочу, чтобы в городе узнали, что ты здесь, пока мы не придумаем, как будем действовать дальше.

До «Рая» они добрались без хлопот, не встретив по пути ни единой живой души. Дом почти не изменился. Только табличка отсутствовала. В двух комнатах горел свет. Судья поднялся по ступенькам на веранду, по старой привычке толкнул кресло-качалку и вынул ключ из кармана. Он негромко постучал в дверь и крикнул:

– Фокси! Не пугайся, это я, Спенсер Хард! Затем он открыл дверь.

– Мы поступим так. Фокси – прекрасный повар. Пока ты будешь умываться и переодеваться, он быстренько состряпает нам обед.

Переступая порог дома, где была убита Мадлен, Серена почувствовала легкую тревогу. Нет, она не верила в призраки. Собравшись с силами и отбросив страх, Серена последовала за судьей. Теперь это ее дом.

К ним, прихрамывая, подошел лысый человек лет шестидесяти, с резкими чертами лица и выцветшими голубыми глазами.

– Фокси Паркс. А это Серена Фостер, новая хозяйка дома.

– Она откроет «Рай» снова? – ворчливо спросил Фокси.

– Нет, Фокси, я просто собираюсь пожить здесь... – Серена протянула ему руку. – И я благодарна тебе за то, что ты присматривал за домом все это время.

– Приличный дом – вот что здесь должно быть. Всегда так думал, даже когда здесь был бордель... простите, мэм. А работал я здесь, потому что больше нигде работы не было. И Хетти Фостер была очень приличной женщиной.

– Согласна, – серьезно ответила девушка. – Хетти была моей тетей.

Фокси улыбнулся, обнажив желтоватые зубы:

– Верно, как это я запамятовал? Вы же ее племянница! Добро пожаловать домой, мисс Серена!

– Мы умираем от голода, Фокси, – проговорил Хард. – Может, ты попотчуешь нас мясом со своей фирменной подливкой?

– Сию минуту, судья. Спешу, спешу.

Когда Фокси скрылся на кухне, судья, улыбаясь, обратился к Серене:

– Думаю, ты завоевала его сердце, дорогая.

– Вы говорили, тетя Хетти наняла его как вышибалу? И как он справлялся с этой работой?

Хард засмеялся:

– Он гораздо крепче, чем кажется. И до сих пор прекрасно владеет оружием. Он долгое время был охотником. Но рана на ноге и возраст в конце концов заставили его оставить это занятие и найти другую работу. За стойкой бара у него лежал бильярдный кий. И если кто-то начинал склочничать, то получал этим кием по голове... Серена, твоя одежда в комнате Хетти, в том конце коридора, – сказал он. – Это единственная спальня на первом этаже.

Серена хотела спросить, занимала ли Мадлен эту комнату после смерти Хетти, но сдержалась. Она просто кивнула и пошла переодеваться.

– Я буду ждать тебя в гостиной, – негромко сказал ей вслед Спенсер Хард.

Он подождал, пока за девушкой не закрылась дверь, и прошел в гостиную. Здесь было чисто и ни малейших следов пыли. Фокси старательно присматривал за домом. Судья щедро плеснул себе виски, присел на диван и закурил.

Спустя полчаса в дверях появилась Серена в прелестном розовом платье. Она аккуратно уложила вымытые волосы в красивую прическу.

Хард поднялся с дивана.

– Ты выглядишь еще привлекательнее, чем раньше. Серена нерешительно остановилась на пороге и обвела взглядом комнату:

– Это здесь... случилось?

– Боюсь, что да, – мрачно сказал Хард. – Да, Мадлен убили здесь, в гостиной. Тебя это будет угнетать? Если хочешь, можем перейти в другую.

– Нет. Останемся здесь. – Серена вздернула подбородок и решительно вошла.

– Желаешь рюмку виски? Коньяку?

– Налейте мне немного коньяку, судья. – Серена опустилась на диван и разгладила юбку.

Хард принес ей рюмку коньяку и сел на другой конец дивана. Он поднял свою рюмку:

– За встречу старых друзей!

Они выпили. Хард откинулся на спинку дивана и закинул ногу на ногу.

– Ну что ж... а теперь, чувствуешь ли ты себя достаточно отдохнувшей, чтобы рассказать все, что с тобой приключилось, с самого начала?

Серена отпила еще глоток коньяку и поведала адвокату всю свою историю, начиная с того момента, как ее похитили и держали в доме Ли По, где ее насиловал человек в маске демона. Через некоторое время зашел Фокси и пригласил их обедать. Они перешли в столовую, и там Серена закончила свой рассказ.

– Боже всемогущий, – Спенсер Хард, недоумевая, покачал головой, – Серена, почему ты не пришла ко мне и не рассказала об этом похищении? Господи, как ужасно!

– Судья, я думала об этом, но в конце концов решила, что не стоит вас беспокоить. Я решила, что стала случайной жертвой обстоятельств.

– Вряд ли. Учитывая то, что произошло впоследствии, очевидно, что это не так! Кто-то хотел убить тебя, кто-то местный, из Вирджиния-Сити. У тебя нет никаких предположений на этот счет?

– Ни малейшего. Единственное обстоятельство, за которое можно зацепиться, – мужчина, насиловавший меня в доме Ли По, как и убийца моих родителей, был в золотой китайской маске.

– То есть ты хочешь сказать, что это был один и тот же человек? – Хард замолчал, задумавшись. Он настолько погрузился в свои мысли, что даже закурил сигару, не спрашивая позволения Серены.

– Единственный человек в Вирджиния-Сити, у которого, возможно, есть какой-то интерес убивать тебя, – это Брэд Страйкер. Но это же нелепо!

Серена встревожилась:

– Почему нелепо, судья?

– Потому что, черт возьми, у него нет никакого мотива! Да, в случае твоей смерти он – следующий наследник Хетти. Но что он наследует? Пять тысяч долларов, которые ты уже получила и потратила. И этот дом. Несмотря на всю его подлость, вряд ли он убил твоих родителей и пытался убить тебя только ради этого особняка. Нет, должна быть какая-то еще причина. – Судья задумчиво стряхнул пепел в блюдце. – А эти детективы... ты говоришь, их нанял какой-то человек?

– Я предполагаю, что их нанял человек, а не компания. Это все, что мне известно.

– Я телеграфирую в Сан-Франциско. Все-таки я юрист – может быть, мне они сообщат больше подробностей.

Он замолчал и опять задумался. Серена нетерпеливо спросила:

– Что же теперь будет со мной, судья?

Он посмотрел на нее и вздохнул:

– В этом-то и вопрос. Мы не сможем долго скрывать твое присутствие в городе. Ведь ты пришла сдаваться на милость суда добровольно, и это пока единственный аргумент в твою пользу.

– Меня посадят в тюрьму? – встревоженно спросила Серена.

– Боже всемогущий, – вздрогнул адвокат, – надеюсь, что нет. Я постараюсь, чтобы этого не произошло. Единственная тюрьма в городе – это грязная помойка. В ней сидят в основном пьяницы, дебоширы и мелкие преступники.

– Но как можно этого избежать?

– Внесем за тебя залог. Элмо Андервуд, занимающий пост городского судьи, может, и не очень талантлив, но он хороший человек, южанин, как и я, и обладает врожденным чувством уважения к прекрасному полу. Если мы будем вести себя правильно, я думаю, он отпустит тебя под залог.

– То есть это возможно, но вы в этом не уверены, судья? – с нажимом спросила Серена.

– Конечно, не уверен, – с раздражением ответил Хард. – В таком месте, как Вирджиния-Сити, ни в чем нельзя быть полностью уверенным.

Глава 19

Судья Элмо Андервуд был тучным человеком примерно одного возраста со Спенсером Хардом. Его округлое лицо украшали гигантский красный нос и длинные обвислые усы. Поношенный сюртук, заляпанный пятнами, неизменно украшал его фигуру. В качестве судейского молотка он использовал обычный плотницкий.

В небольшой комнате, служившей в качестве зала для заседаний суда, было душно и жарко оттопившейся в углу печки. Двенадцать скамеек предназначались для зрителей. За длинным столом обычно располагались представители защиты и обвинения.

В этот момент перед судьей Андервудом стояли только трое: Спенсер Хард, Серена и Джейк Барнз, к которому по дороге зашел Хард.

У помощника шерифа при виде Серены отвисла челюсть. И всю дорогу он, брызгая слюной, требовал, чтобы Серену взяли под арест и немедленно посадили в тюрьму.

– Всему свое время, Джейк, – увещевал его Спенсер Хард. – Скоро ты сможешь ее официально арестовать. Но не забудь, что она пришла по собственной воле и...

– Пришла к вам, а не к властям!

– Это одно и то же, Джейк, – спокойно ответил Хард. – А теперь сдержи свои чувства, пока мы не выслушаем, что скажет судья Андервуд.

Серена надела самое строгое платье и выглядела очень скромно. Хард сказал ей накануне вечером:

– Элмо Андервуд – человек старой закалки и придерживается несколько старомодных взглядов. Если ты будешь выглядеть слишком привлекательно и ярко, он сочтет тебя распутницей.

Судья Андервуд поднял голову и, легко постучав молотком, наклонился вперед.

– Что все это значит, судья? – прогромыхал он.

– Судья, я здесь с... – Хард прервался на полуслове и улыбнулся. – Элмо, тебе не кажется, что мы запутаемся, если будем называть друг друга судьями?

Судья Андервуд улыбнулся ему в ответ и громко, раскатисто засмеялся.

– Ты прав. Как мы поступим?

– Как насчет «вашей чести» и «адвоката»?

– Хорошо. С этим... – судья Андервуд почесал нос, – мы не запутаемся. Мне нравится, когда ко мне обращаются «ваша честь». Меня называли гораздо менее вежливо. – Он откашлялся и внезапно стал совершенно серьезным. – Продолжайте, адвокат.

– Ваша честь, леди рядом со мной – Серена Фостер. Вы, я уверен, осведомлены, что она разыскивается по обвинению в убийстве.

– Припоминаю, слышал об этом. – Судья Андервуд строго оглядел девушку.

– Судья... ваша честь, сэр, – сердито проговорил Джейк Барнз, – она еще даже не арестована!

Судья Андервуд перевел взгляд на помощника шерифа:

– Кто вы такой, сэр? И с какой целью пришли в суд?

– Вы же знаете меня, судья!

– Все, кто предстает перед судом, должны представиться, чтобы это было занесено в протокол.

Барнз вздохнул:

– Я Джейк Барнз, помощник шерифа здесь, в Вирджинии.

– Занесите это в протокол. Итак, с какой целью вы пришли сюда, Джейк Барнз?

Серена не смогла сдержать улыбки. Она видела, что никто в комнате не вел никакого протокола. Спенсер Хард толкнул ее локтем, и она сразу перестала улыбаться.

– Судья пришел ко мне в контору полчаса назад, – ответил Джейк Барнз, – и заявил, что эта женщина – Серена Фостер. Шериф отсутствовал, и мне пришлось пойти сюда вместо него. А судья даже не позволил мне арестовать ее!

– Такие вещи требуют осмотрительного подхода, – заметил Спенсер Хард, – всему свое время.

– Но если она еще не арестована, что заставило вас побеспокоить меня, адвокат? – спросил судья Андервуд.

– Я хотел бы, чтобы мою клиентку выпустили под залог, ваша честь.

– Черт, нет, вы только послушайте! Она же обвиняется в убийстве!

Раздался стук молотка.

– Помощник шерифа! В зале суда запрещено ругаться. Тем более в присутствии женщины. Я предлагаю вам извиниться перед юной леди.

– Леди? – усмехнулся Джейк Барнз. – Я бы назвал ее не леди, а...

Молоток снова застучал.

– Сэр, либо вы извинитесь, либо вам придется покинуть зал суда!

Джейк Барнз наклонил голову и нелюбезно проговорил:

– Прошу прощения за свои выражения, мэм.

– Вот это уже лучше. А теперь, адвокат, что вы говорили насчет залога? Вам не кажется, что это вопрос немного преждевременный, учитывая, что подозреваемая еще не арестована?

– Арест– простая формальность, ваша честь. Мне бы хотелось избежать ее пребывания в нашей тюрьме. Вы сами знаете, в каком она состоянии и какие личности там содержатся.

– Адвокат, у вас есть какие-либо возражения против того, чтобы взять вашу клиентку под официальный арест до того, как мы продолжим обсуждение? Чтобы все было по закону.

– Никаких возражений, ваша честь. – Спенсер Хард торжественно отступил в сторону. – Исполняйте ваш долг, помощник шерифа.

Джейк Барнз шагнул к Серене:

– Я должен арестовать вас, Серена Фостер, по обвинению в убийстве Мадлен Дюбуа, которое произошло... – Он запнулся, забыв число.

– Число не так важно, Барнз, – проговорил судья Андервуд. – Чтобы сократить процедуру, суд объявляет, что Серена Фостер с этой минуты находится под официальным арестом. – Он кивнул Харду: – Продолжайте.

– Я прошу суд отпустить мою клиентку под разумный залог и освободить ее под мою опеку. Я поручусь, что она предстанет перед судом в назначенное время.

– Судья... – сердито проговорил Джейк Барнз, – ваша честь, эта женщина подозревается в убийстве. Таких обвиняемых не выпускают на поруки.

– Пока что судья здесь я! И я буду вести суд, как я, черт побери, пожелаю... Мои извинения, мэм. Я погорячился. – Он сердито взглянул на Харда: – Как вы собираетесь защищать вашу клиентку?

– Вопрос немного преждевременный, ваша честь. Как вы справедливо заметили, до официальной части еще далеко.

– Теперь ситуация немного изменилась, так как мне следует решить, отпускать ее под залог или нет.

– Я отрицаю виновность своей клиентки по причине того, что она не совершала никаких преступлений.

Судья Андервуд стукнул молотком:

– Обвиняемая освобождается под залог в тысячу долларов...

Джейк Барнз фыркнул:

– Ваша честь, я протестую.

Судья Андервуд еще раз стукнул молотком:

– Джейк Барнз, вам нечего возразить. Суд состоится двадцать шестого декабря.

– Ваша честь, – разочарованно сказал Хард, – у нас почти не остается времени подготовиться. Всего неделя, и часть ее падает на рождественские праздники...

– Поэтому я и выбрал двадцать шестое число.

– И кроме того, нет прокурора.

– Вчера назначили, адвокат. И у него еще меньше времени на подготовку, чем у вас. Может быть, это вас обрадует.

Спенсер Хард, стараясь не показывать этого, был вполне доволен результатом заседания. Он улыбнулся побледневшей Серене и, мягко сжав ее руку, прошептал:

– Подожди немного, мне надо еще обсудить условия твоего освобождения под залог.

Серена села и вытерла пот с лица. Когда они только пришли, ее била дрожь, теперь ей стало жарко. Кроме того, она чувствовала невероятную слабость во всем теле от облегчения, что ее не посадят в тюрьму.

Спенсер Хард и судья Андервуд удалились на совещание в комнатку за залом заседаний. Помощник шерифа задержался и теперь мерил шагами комнату, изредка бросая на девушку свирепые взгляды.

Через десять минут Хард вернулся.

– Все улажено, Серена. – Он взглянул на Джейка Барнза и проговорил: – Вы исполнили свой долг, Джейк. Теперь можете не беспокоиться о Серене.

– Я действительно не собираюсь беспокоиться, судья. Теперь это ваша забота, – проворчал помощник шерифа и вышел.

Спенсер Хард подал Серене руку.

– Спасибо вам, судья, – произнесла она. – Признаюсь, я очень боялась, что меня посадят в тюрьму.

– Теперь я адвокат – разве ты не слышала, что сказал судья Андервуд?

Серена засмеялась и почувствовала, что успокаивается.

– Для меня вы всегда останетесь судьей.

Они направились к выходу. Внезапно входная дверь распахнулась и вошел Рори Кленденнинг, в рабочей одежде и грязных ботинках. Он сразу заметил Серену:

– Серена! Господи, я только что узнал, что ты приехала!

У девушки сжалось сердце. Только сейчас, увидев его вновь, она поняла, как сильно по нему скучала.

– Как ты поживаешь, Рори? – сдерживая волнение, спросила она.

– Прекрасно, Серена, спасибо. Но скорее, мне следует задать этот вопрос. Как поживаешь ты?

– Сейчас, судя по всему, уже лучше. Но полчаса назад я думала, что меня посадят в тюрьму.

Кленденнинг нахмурился и сурово посмотрел на Харда:

– Нельзя допустить, чтобы ее посадили в тюрьму! Это будет несправедливо.

– Не стоит волноваться, молодой человек. Никто не собирается сажать ее в тюрьму. По крайней мере в данный момент Серена освобождена под залог до суда. А там посмотрим.

– Что значит «посмотрим»? – с вызовом сказал Кленденнинг. – Она не больше виновна в этом убийстве, чем я.

– В этом я с тобой абсолютно согласен. К сожалению, мы должны доказать в соответствии с законом несправедливость обвинений, и поэтому Серена предстанет перед судом. Вот почему она вернулась.

– Рори, я сама на это решилась, – сказала Серена. – Просто я не желаю, чтобы всю оставшуюся жизнь над моей головой висело это обвинение и меня разыскивали как убийцу.

– Извините, – сказал Кленденнинг, успокаиваясь, – я погорячился. Просто я уже не надеялся увидеть тебя вновь.

Они вышли из здания суда. Ночью шел снег, и земля была покрыта белоснежным ковром. Дул сильный холодный ветер. Хард задержался в дверях, прикуривая сигару.

Воспользовавшись этим, Кленденнинг вполголоса проговорил:

– Я скучал по тебе, Серена.

– Спасибо тебе. – Она коснулась его руки. – Я тоже скучала по тебе, Рори.

Ветер крепчал, снова пошел снег. Пока они шли домой, Серена несколько раз замечала, как люди останавливаются и пристально ее разглядывают. Некоторые шептались, показывая на нее пальцем. Она шла не останавливаясь, с гордо поднятой головой.

Кленденнинг тоже это заметил и сжал кулаки.

– Я бы с удовольствием разбил несколько любопытных носов.

– Я перенесу это, Рори. Не тревожься обо мне, – ответила Серена, вспомнив совет Даррела. Она вздрогнула, думая о Дарреле. Шу Тао сказал, что он поправляется и скоро вернется домой. Она жалела, что не может ухаживать за ним. Но если Шу Тао и Тан Пин позаботятся о нем так же, как они заботились о ней, с ним должно быть все хорошо. Вернувшись к действительности, Серена поинтересовалась: – Насколько мне известно, у тебя дела пошли в гору, Рори?

– Да, дела у моей компании идут неплохо, – немного грубовато отозвался он.

Хард засмеялся:

– Они идут очень хорошо, Серена. У молодого Клен-деннинга есть голова на плечах. Он стал первым человеком, который смог подняться против Брэда Страйкера и устоять.

Серена припомнила, что Даррел рассказывал ей о компаньоне Рори, женщине. Даррел намекнул, что их отношения не только деловые, и ей очень хотелось расспросить Рори. Но она удержалась. Это было не так уж важно; кроме того, не ее это дело. Она тоже была близка с разными мужчинами, и не ей осуждать его. Конечно, у нее не было уверенности, что Рори делил с этой женщиной и постель, но он сказал «у моей компании». А это означало, что он не хочет вдаваться в лишние подробности.

Домой они пришли около полудня, и Серена сразу же попросила Фокси заняться приготовлением обеда. В гостиной адвокат немедленно направился к буфету.

– После этого судебного фарса мне необходимо немного спиртного для восстановления сил. Налить вам?

– Да, я с удовольствием пропущу рюмочку виски, – отозвался Кленденнинг.

– А я бы выпила вина, если есть.

– Целая бутылка прекрасного хереса, Серена. Хард наполнил рюмки и сел на диван вместе с Сереной, а Рори устроился на стуле напротив.

– А почему вы сказали «фарс»? – пригубив бокал с вином, спросила адвоката Серена.

– Для тебя, конечно, все выглядело вполне серьезно, но Боже всемогущий! – вздохнул Хард. – Андервуд часто ведет себя достаточно нелепо в качестве судьи. У него нет юридического образования. Он не посещал юридической школы. И любой другой школы тоже, насколько мне известно... Все, что он знает, вычитано из книг.

Серена беспокойно заерзала:

– Но вы сказали, что он хороший человек!

– Да, неплохой. Но законов он, черт подери, не знает! Он ведет себя в суде словно актер на сцене. Прости, дорогая, не стоит забивать этим голову. – Он похлопал девушку по руке. – Может быть, для нас это даже к лучшему. Хотя кто знает? Просто меня раздражает, что суд ведет человек, почти ничего в этом не смыслящий.

– Тогда каким образом он очутился на этой должности, судья? – спросил Кленденнинг.

Хард пожал плечами:

– Очень просто. Больше желающих не было. Ни один нормальный юрист не согласится стать здесь судьей. Зачем им это? Они получают в десятки раз больше, обслуживая горнорудные компании.

Кленденнинг потерял интерес к этой теме и обернулся к Серене:

– Ты обещала рассказать мне все, что с тобой произошло.

Серена допила вино и начала рассказывать. Несколько раз он прерывал ее. Сначала попросил описать поподробнее человека в золотой маске. Когда она дошла до того момента, как вновь встретилась с Даррелом в Сан-Франциско, он нахмурился, и она постаралась как можно меньше говорить о нем. Серена почувствовала, что не стоит упоминать о том, что она жила в доме Даррела, когда ее похитили люди Ли По, так что она просто сказала, что ее экипаж остановили на улице. И тут же, поймав быстрый взгляд Спенсера Харда, заметила, как он ухмыляется в клубах дыма. Она повернулась, прикрыв рот рукой, и незаметно показала ему язык.

Хард расхохотался, но быстро сделал вид, что просто закашлялся и подавился сигарным дымом.

Когда Серена наконец закончила, Кленденнинг покачал головой:

– Господи, Серена! Какие тяжелые испытания выпали на твою долю!

– Но вовсе не все было плохо. Мне очень понравилось путешествовать с профессором Траппом.

– Но я надеюсь, ты не собираешься жить одна в этом доме? – спросил Кленденнинг.

– Почему же нет? – горячо возразила она. – Это теперь мой дом.

– Но если кто-то опять попытается убить тебя?! Этот человек должен быть здесь, в Вирджиния-Сити, и вряд ли он отказался от своих намерений. Эх, если бы он только попался мне в руки! – Кленденнинг ударил кулаком по колену.

– Кроме того, я не одна. Здесь живет Фокси.

– Но он же старик, Серена.

– Судья сказал, что он служил у тети Хетти вышибалой. Он защитит меня в случае опасности. Кстати, у меня будет к вам просьба, судья. – Она взглянула на Харда. – Перед отъездом я купила пистолет, и Даррел Квик немного научил меня с ним обращаться. Но я оставила его в Сан-Франциско. Вы не купите мне новый?

– С радостью, милая.

– Пистолет! – фыркнул Кленденнинг. – Как будто он тебе поможет! Нет, тебе нельзя здесь оставаться. Место глухое. Сюда любой может проникнуть незаметно.

– А что ты мне предлагаешь? Опять поселиться в пансионе? Оттуда меня и похитили в первый раз. Думаю, в тюрьме мне тоже было бы достаточно безопасно. Может, мне предложить судье забыть о залоге и поселить меня до суда в тюрьме?

– Разумеется, нет! Я вовсе не это имел в виду. Ты придираешься ко мне, Серена. Я думаю о том, как лучше поступить.

– Тогда придумай что-нибудь серьезное! – внезапно рассердилась она. – Если у тебя есть идея, пожалуйста, говори.

– Успокойтесь, – оборвал их Спенсер Хард. – Серена права, молодой человек. У нее нет никакого выбора. Мы могли бы нанять телохранителя, но ему надо платить. Я с трудом плачу Фокси ничтожное жалованье, а у Серены вообще денег нет...

– Я позабочусь об этом, – прервал его Кленденнинг. – Пришлю сюда одного из своих людей. Обычно он по ночам охраняет кораль, но я думаю, что Брэд Страйкер больше не будет меня беспокоить.

В комнату, прихрамывая, вошел Фокси и сообщил, что обед готов. За обедом, словно по общему согласию, они говорили на более отвлеченные темы. Серена расспрашивала Рори о его работе, и он с воодушевлением рассказывал о своих успехах.

– Об одном я еще не сказал, – произнес он, взглянув ей в глаза. – У меня есть партнер, Кэт Роган. Без нее ничего бы не было. Конюшня, с которой мы начинали, была ее. И на ее земле стоит построенный нами новый кораль с мулами.

– Я знаю. Даррел рассказывал.

– А, Даррел Квик. Я с благодарностью вернул ему долг. Если бы он не дал мне взаймы, у меня бы тоже ничего не вышло, – сказал он. Затем, словно оправдываясь, добавил: – Кэт – прекрасный человек. Я думаю, она тебе понравится.

Серена замялась, затем быстро произнесла:

– Уверена, что понравится.

После обеда Серена проводила их до двери. На прощание она сказала:

– До Рождества осталось всего несколько дней. Я хочу устроить маленький праздник. Вы придете на рождественский обед, судья? Или вы будете справлять праздник в кругу семьи?

– У меня нет семьи, дорогая. И я с удовольствием принимаю твое приглашение.

– Замечательно! А ты, Рори? И твоя... твой партнер? Кленденнинг заглянул ей в глаза:

– Я приду. И спрошу Кэт. – Он сжал ее маленькую ручку в своих. – Серена, я так рад, что ты жива и невредима! Прости, что я такой колючий.

– Все нормально, Рори. Тебе спасибо. – Она привстала на цыпочки и нежно поцеловала его в щеку.

Кленденнинг покраснел и быстро взглянул в сторону адвоката. Тот, тактично отвернувшись, прикуривал сигару.

Стоя в дверях, Серена смотрела, как двое мужчин спускаются вниз, постепенно забирая левее, к дороге в город. Встреча с Рори пробудила в ней противоречивые чувства. Она поняла, что ни время, ни долгая разлука не охладили его чувств. Она ему нравится, это несомненно. Но не опоздали ли они? И у Рори уже есть женщина. Тем не менее он все-таки не женился на Кэт. Она знала, что Даррел Квик ей очень дорог, но, несмотря на всю его привлекательность и обаяние, она не любила его. Ее сердце принадлежало Рори, и она хотела бы быть с ним. В любом случае сейчас не самое подходящее время для таких мыслей. Ее подозревают в убийстве, и, пока суд не закончится, лучше не думать о личном.

Серена закрыла дверь и отправилась бродить по дому. Она уже была во многих комнатах, но еще ни разу не поднималась наверх. Спальни на втором этаже были оформлены в определенной цветовой гамме – розовой, красной, желтой и так далее. Потом она спустилась вниз по лестнице в маленькую комнатку, которую использовали в качестве конторы тетя Хетти и Мадлен Дюбуа. В прошлый раз, когда они обедали здесь втроем с судьей, Мадлен рассказывала ей о деревянном сейфе. Она говорила, что не знает, что в нем находится, но его содержимое может представлять определенный интерес для Серены.

Девушка поискала его, но он словно сквозь землю провалился. Наконец, закусив губу от досады, она пошла искать Фокси.

Старик дремал у огня на стуле с высокой спинкой.

–Фокси?

– Да, мисс Серена? – отрыл глаза старик.

– У тети Хетти был деревянный сейф с выжженными на нем инициалами. Помнишь его?

– Я видел его раз или два, мэм. Хетти очень бережно относилась к этому сундучку.

– Ты не знаешь, где он может быть?

– Нет, мэм. Помочь вам поискать?

– Нет, ерунда. Сама справлюсь.

За час она успела осмотреть все комнаты в доме и заглянуть во все укромные уголки. Сейф бесследно исчез.

«Возможно, судья знает, где его искать», – подумала девушка и решила, что обязательно расспросит его при ближайшей встрече.

Брэд Страйкер обдумывал сложившуюся ситуацию с Сереной Фостер со смешанными чувствами. Хорошо, что ее арестовали, но плохо, что она выпущена под залог и теперь свободна как птичка. Спенсер Хард, конечно, старый дурак, но язык у него хорошо подвешен, он и с чертом договориться сумеет. Судья Элмо Андервуд тоже хорош! Старик, должно быть, выжил из ума! Отпустить под залог подозреваемую в убийстве! Страйкер раздраженно ударил плетью по сапогу. Если Серена Фостер на свободе, не пронюхает ли она о его участии в этих делах?

Правда, Страйкер был уверен, что хорошо замел следы. И ей неоткуда узнать, что это он возглавлял тогда отряд, расправившийся с ее родителями. Люди, сопровождавшие его в тот день, давно уехали из Вирджиния-Сити. Он хорошо заплатил им, так что они не станут болтать. А Ли По мертв, и теперь никто не сможет догадаться, что за похищением Серены Фостер стоял Страйкер. Он был абсолютно убежден, что она не узнала его тогда. Иначе перед побегом из Вирджиния-Сити она непременно прислала бы к нему Даррела Квика.

Все же эта девчонка не давала ему покоя. Пока она на свободе, остается некоторая вероятность, что ей станет что-нибудь известно. Она поселилась в «Рае». Может быть, проще убить ее? Это не составит особого труда. Страйкер решил выждать несколько дней, пока не начнется суд. Надо посмотреть, как он пойдет. Если будет понятно, что ее осудят, тогда вообще не о чем беспокоиться. Раньше у него не было в этом никаких сомнений. Но теперь, с этим проклятым Андервудом, дело может повернуться в любую сторону. Страйкер подумал, что для подстраховки надо постараться, чтобы среди присяжных оказалось побольше его друзей. Он объяснит им, как надо голосовать. Пожалуй, это поможет добиться вынесения «правильного приговора».

– Ты отправишься вслед за родителями, Серена Фостер! – проговорил он и опять хлестнул плетью по сапогу. – Так или иначе, я добьюсь этого.

Серена как раз закончила ужинать, когда услышала негромкий стук во входную дверь.

Она поднялась из-за стола, но Фокси сделал ей знак оставаться на месте. Взяв ружье, он, прихрамывая, направился к двери.

– Оставайтесь здесь, мисс Серена. Судья сказал, чтобы дверь всегда открывал я.

Серена услышала, как открылась дверь, а затем до нее донеслись звуки знакомого голоса. Она заторопилась в прихожую.

– Рори! Я не ожидала увидеть тебя сегодня еще раз! Он смущенно переступил с ноги на ногу.

– Человек, которого я хотел прислать, задерживается на несколько часов. Я подумал, что, пока он не придет, я мог бы побыть с тобой. Если ты не против, конечно.

– Я абсолютно не против. Наоборот, очень рада! Мне здесь так одиноко!

Она скользнула по нему взглядом. Он побрился, почистил ботинки и надел новый костюм. Серена догадалась, что сегодня он надел его в первый раз. Черные волосы были тщательно приглажены. Плечи припорошены снегом.

– Я вижу, снег так и не прекратился. – Она коснулась его руки. – Пойдем в гостиную, Рори. Думаю, глоток коньяку немного согреет тебя.

Его приход одновременно тронул и немного рассмешил ее. Возможно, человек, которого он собирался прислать, задержался по его просьбе. Она почувствовала легкое волнение. Фокси разжег огонь и ушел, оставив их наедине. Серена усадила Кленденнинга на диван и наполнила две рюмки.

– Я хотел бы извиниться перед тобой за свое недостойное поведение. Если бы не моя глупость, я бы сделал это гораздо раньше.

– Не волнуйся, Рори, – она взяла его руку, – это не так уж важно...

– Серена... Даррел Квик много значит для тебя?

– По-моему, это довольно бесцеремонный вопрос, – холодно сказала Серена.

– Да, знаю, это не мое дело. Но просто... – Он сглотнул и выпалил: – Я люблю тебя, Серена!

Ошеломленная этим неожиданным признанием, девушка некоторое время молчала, не зная, что ответить.

– Я это понял уже давно. Еще с тех пор, как ты исчезла и я стал скучать по тебе.

У Серены вертелся на языке вопрос о Кэт Роган, но она решила, что благоразумнее будет промолчать.

– Я понимаю, ты не ожидала, – продолжил Рори. – Но мне надо было сказать тебе об этом. А теперь мне, наверное, лучше уйти.

– Рори, сядь, ради Бога! – с раздражением проговорила она. – Ты еще не допил коньяк. И что ты за человек? Говоришь, что любишь, и сразу торопишься сбежать!

– Я подумал, что смутил тебя... – неловко пробормотал он.

– Я вижу, ты не стал лучше разбираться в женщинах. – Она улыбнулась. – Любой девушке приятно, когда ей объясняются в любви, даже если этот человек ей отвратителен.

– О, – Рори выпрямился и засмеялся, – это уже кое-что. По крайней мере я могу надеяться, что ты не питаешь ко мне отвращения.

– Конечно же, нет! – сердито сказала она. – Но ты знаешь, пока не закончится суд, со мной лучше не говорить о таких вещах.

– Какая разница, – махнул он рукой.

– Для тебя это, может, и пустяки. Судить будут не тебя, – возразила она. – А что, если меня признают виновной? Что тогда?

– Этого не случится. Тебя не признают виновной.

– Откуда ты знаешь? – Она тряхнула головой. – Даже судья не до конца уверен, что ему удастся защитить меня.

– Серена, – наклонился он к ней, – кто-то из Вирджиния-Сити убил сначала твоих родителей, а потом пытался убить и тебя. И смерть Мадлен – его рук дело. Это один и тот же преступник.

– Но может быть, между всеми этими убийствами и нет никакой связи. Ведь у нас нет никаких доказательств.

– Я бы мог их найти. Думаю, мне придется этим заняться.

– Как, Рори? А твоя работа? Ты же не можешь все бросить. – Она заколебалась, но все-таки добавила: – И твоя компаньонка... что она скажет?

– Она ничего не скажет. Я сам себе хозяин, Серена. А грузов зимой меньше. И дорогу до реки Карсон иногда заносит снегом на несколько дней.

После упоминания о Кэт Роган между ними возникла некоторая отчужденность. Рори в мрачном молчании маленькими глотками пил коньяк. Наконец он с удивлением взглянул на рюмку и увидел, что она пуста.

– Хочешь еше коньяку, Рори?

– Нет, наверное, мне все-таки лучше уйти. – Он поднялся. – Я пришлю охранника.

Серена тоже встала. Их взгляды встретились, и она почувствовала, что ее влечет к нему, словно магнитом. Внезапно она решилась. Взяв его руку, она мягко произнесла:

– Не уходи, Рори. Останься.

– Остаться? – Он смущенно взглянул на нее.

– Ты же сказал, что любишь меня. Я тоже тебя люблю. Вот! Видишь, я даже могу сказать об этом!

Он шагнул к ней и, сжав в объятиях, с жадностью поцеловал. Она горячо ответила на поцелуй.

Чувствуя, что вся горит от страсти, она все-таки взяла себя в руки и отстранилась от него.

– Только не здесь, милый. Пойдем.

Она привела его в спальню в конце коридора. Она знала, что Фокси где-то в доме. Скорее всего просто дремлет в кухне. Да и какая разница! Человек, которого она любит всем сердцем, рядом!

В темной спальне они торопливо разделись, и Серена подвела его к кровати. В этот вечер Кленденнинг был нежным и деликатным. Куда пропали юношеская неловкость и торопливость!

«Спасибо тебе, Кэт Роган, – про себя подумала девушка, – я тебе очень благодарна».

Когда-то мягкие руки теперь стали грубыми и мозолистыми, но это только возбуждало ее еще больше. Серена чувствовала, что он старается быть очень осторожным, чтобы не причинить ей боль.

Она прижалась к нему и нашла его губы.

– Пора, милый. Я хочу тебя!

Позже, когда страсть утихла, Кленденнинг лежал рядом и гладил ее влажные волосы.

– Милая, любимая! Как я ждал этого момента! Ждал, чтобы у нас действительно получилось все хорошо, не как той ночью.

– Рори... – Серена вернулась к действительности.

– Да, любимая?

– Знаешь, есть одна проблема. Твоя компаньонка, Кэт Роган...

Юноша не стал спрашивать, откуда ей известно об их отношениях с Кэт. Он просто вздохнул:

– Да, я понимаю.

– Тебе нужно выбрать время и поговорить с ней. И это будет, наверное, неприятный для нее разговор.

– Да-да, я скажу ей. Нужно просто дождаться подходящего момента... – В его голосе прорезались нотки недовольства. – А насчет рождественского обеда... Ты все еще хочешь, чтобы она пришла?

Серена на мгновение задумалась.

– А ты уже спросил ее?

– Да, днем. Она сказала, что с радостью придет.

– Тогда, конечно, пусть приходит. Было бы невежливо брать свое приглашение назад. И кроме того, – шаловливо сказала она, – я хотела бы с ней познакомиться. Кто знает, может, я ей понравлюсь? И я так благодарна ей...

– Благодарна Кэт? Боже! За что? – с изумлением спросил Кленденнинг.

– Подумай и поймешь. – Она счастливо рассмеялась.

Глава 20

Спенсер Хард ничего не знал о сейфе.

– Хетти никогда не рассказывала мне о нем. Но насколько я помню, она вообще была довольно скрытной. Если там было что-то ценное, я думаю, она хотела, чтобы его открыли после ее смерти.

– Но его нет в доме! Я заглянула во все щели и укромные уголки! Может быть, вор унес его с собой? А в нем лежали драгоценности или деньги?..

– Я думаю, там хранилось что-то другое. Хетти не носила драгоценностей и старалась не хранить дома деньги. Как-то раз она сказала, что если девушки ложатся на спину за деньги, то при любом удобном случае они смогут и украсть.

– Тогда что же случилось с сейфом, судья?

– Не могу себе представить, – пожал плечами Хард. – Возможно, после смерти Мадлен одна из девушек прихватила его с собой, думая, что там лежит что-то ценное. Они были очень сердиты и расстроены, когда мне пришлось закрыть «Рай».

Вскоре Серена попрощалась и ушла. Она заходила к судье одолжить немного денег на рождественские покупки. Рори Кленденнинг пробовал как-то предложить ей денег, но Серена категорически отказалась. Ей не хотелось брать деньги у любовника в доме, который еще недавно был борделем.

Несколько часов она потратила на покупку подарков: коробку любимых сигар судье, цепочку для часов Рори, новую рубашку для Фокси и маленький медальон для Кэт. Она засомневалась, стоит ли дарить Кэт подарок, но потом решила, что будет некрасиво, если она одарит всех, кроме нее.

Дома ее ожидал небольшой сюрприз. Фокси срубил маленькую сосну и поставил ее в гостиной.

Она захлопала в ладоши от восторга:

– О, Фокси, как замечательно!

– Боюсь, украсить ее нам будет нечем. Хетти никогда особенно не праздновала Рождество.

– Кажется, я знаю, где найти украшения!

Она быстро поднялась на второй этаж, пробежалась по спальням, заглядывая в комоды, и вскоре уже спускалась вниз с ворохом лент всех цветов радуги.

– Мы украсим ее лентами.

– Теми лентами, что девушки заплетали в волосы? Как бы это не показалось гостям неподходящим украшением, – засомневался старик.

– В Рождество в дома приходят веселье и дружба, – сказала Серена, развешивая первые ленты по сосновым ветвям. – И все друг друга прощают.

– Да, я слышал об этом, – проворчал Фокси. Скоро сосенка была украшена. Серена отступила на шаг, любуясь своей работой.

– Наверху чего-то не хватает. – Она задрала голову, разглядывая деревце. – Придумала! У нас нет звезды, но вместо нее мы поставим на самый верх свечку!

Фокси принес красную свечу и небольшой подсвечник. Им пришлось потрудиться, чтобы установить их на верхушке сосны.

– Ну, теперь уже немного похоже, что наступает Рождество. – Она покопалась в сумочке и протянула Фокси немного денег. – Купи нам гуся, Фокси, ну и все остальное. Завтра у нас должен быть хороший рождественский обед.

Фокси ушел, а Серена с легкой грустью рассматривала наряженное деревце. Она вспоминала родителей. Что бы они сказали, узнав о предстоящем суде и ее дурной славе! Она вздохнула и вышла из комнаты.

В Рождество Серена проснулась поздно. За окнами падал густой снег, но ветра почти не было. Настоящая рождественская погода!

Дрожа от холода, она быстро оделась и поспешила на кухню греться. Сегодня Она решила забыть обо всех проблемах и просто радоваться жизни.

Фокси, занятый приготовлением праздничного обеда, был на ногах с раннего утра. На столе остывали два тыквенных пирога.

– Тыквенные пироги! Где ты достал тыкву, Фокси?

– Их выращивают в долине Карсон.

Кухню наполнял чарующий аромат жареного гуся. Серена с наслаждением втянула воздух и налила себе кофе. Пока она завтракала, ей вновь вспомнилась ферма в Иллинойсе. До войны, пока для Фостеров не настали тяжелые времена, у них всегда было чудесное Рождество, со столом на шесть персон и непременными подарками. Она быстро смахнула подступившие к глазам слезы и, завернув подарки, положила их под сосну. Обед был назначен на два. Серена немного прибралась в доме, хотя и без того было чисто, затем нагрела воды, искупалась и переоделась в самое красивое платье.

Первым пришел Спенсер Хард. Серена терпеливо ждала, пока он отряхивал с себя снег и вытирал ноги. В руках он держал завернутый подарок. Улыбаясь, Хард направился к ней, но по пути остановился, чтобы толкнуть кресло-качалку.

– Скоро я стану суеверным с этим треклятым креслом!

– Вы же неверующий, судья! Человек логического ума становится суеверным? – насмешливо спросила она.

Судья торжественно поднял палец:

– Никогда, юная леди, не шути с богами. Вот, это тебе, – грубовато сказал он, вручая ей сверток. – С Рождеством!

– Спасибо большое, судья! – Она прижала сверток к груди. – Вы не должны были...

– Ты же не знаешь, что в нем? Может быть, стопка книг по праву. Так, для общего развития.

– Уверена, что нет. Но я люблю открывать подарки одновременно.

– Ладно, пойдем откроем вместе. Нет такого закона, чтобы запретить тебе это.

– Нет, – решительно сказала она. – Мы не будем открывать подарков, пока не придут Рори и... – Тут она запнулась.

– Кэт Роган. Так ее зовут, Серена, – закончил Спенсер Хард, закрывая дверь.

– В общем, мы откроем подарки, когда они придут. – Она поманила его за собой: – Пойдемте в гостиную, и я вам покажу, что у меня есть!

Спенсер Хард замер, едва переступив порог комнаты.

– Рождественское деревце! Боже всемогущий! – Он подошел ближе, рассматривая украшения, и расхохотался. – Это ленты, которыми девушки убирали волосы, верно?

– Верно, – засмеялась Серена.

Задыхаясь от смеха, Хард с трудом проговорил:

– Дорогая, ты просто гениальна! Хетти бы гордилась тобой!

– Фокси сделал рождественский пунш из яиц с ромом. – Серена указала на маленький столик под сосной. – Или вы предпочитаете виски?

– Пожалуй, все-таки виски. – Он. скорчил гримасу;– Пунш – это для неженок.

Судья успел только пригубить виски, когда пришли Кленденнинг и Кэт Роган.

Серена увидела, что Кэт на несколько лет старше Рори, однако она прекрасно выглядела, и у нее были бесподобные рыжие волосы. Серена подумала, что, возможно, модное зеленое платье было куплено специально для сегодняшнего дня.

Кленденнинг немного неловко представил их друг другу, и они осторожно пожали руки.

– Я наслышана о тебе и твоих злоключениях, Серена. И счастлива наконец познакомиться. Кленденнинг постоянно говорит о тебе. А рассказывал ли он обо мне, сумасшедшей хозяйке конюшни?

– Сумасшедшей хозяйке конюшни? – смущенно переспросила Серена.

– Да, думаю, именно так меня за глаза называют в городе. Так, Кленденнинг?

Кленденнинг нервно поправил воротник.

– Она сама себя так зовет. А вообще ее очень уважают в городе. И никто не считает сумасшедшей.

– А вы что скажете, судья Хард? Часто ли вы видели меня в платье? – Кэт повернулась к нему. – Скажите спасибо Кленденнингу – он уговорил.

– По-моему, чудесное платье, – растягивая слова, проговорил Спенсер Хард. – Смею утверждать, что если ты и сумасшедшая, то самая прелестная сумасшедшая в Вирджиния-Сити. И предлагаю выпить за это!

Кэт наморщила лоб, словно сдерживая непрошеные слезы.

– Вы настоящий джентльмен, судья! – Она подбежала к нему и поцеловала в губы.

Это немного разрядило обстановку. Хард проворно наполнил кружки пуншем. Они пили и непринужденно болтали, найдя общий язык. Серена чувствовала, что ей начинает нравиться Кэт Роган.

Серена раздала подарки. Затем стала открывать подаренное ей. Первым был подарок Кэт. Прелестная голубая тамбурной вышивки шаль. Она заколебалась, чей подарок вскрывать следующим. Ей хотелось открыть сверток Рори последним, но, подумав, что это будет не очень дипломатично, развернула его. От восхищения у нее перехватило дыхание. Внутри лежала изящная брошка с камеей. Она подождала, пока другие откроют подарки. Ей было страшно интересно, что же подарит Кленденнинг Кэт, но она старалась не выдать своего любопытства.

Кэт получила серебряный, украшенный эмалью браслет. Она была в восторге и тотчас же надела его на запястье. Наконец Серена развернула самый большой сверток, подарок от судьи, и не удержалась от радостного восклицания. Внутри лежал длинный, подбитый мехом плащ. Она развернула его и подняла, чтобы все видели.

– Я подумал, может пригодится, – тихим, смущенным голосом проговорил судья. – Ты ходишь легко одетой, так недолго и простудиться. Здесь гораздо холоднее, чем в Сан-Франциско.

Серена набросила плащ на плечи и, подойдя к Харду, крепко его обняла.

– Вы чудесный человек, судья! И если бы вы не были таким старым распутником, я бы вышла за вас замуж.

– Старым? – Он приподнял бровь. – Все остальное, кроме этого слова, мне нравится.

Все дружно засмеялись. Они выпили еще немного, а потом Фокси позвал их в столовую.

Праздничный обед был великолепен. Золотисто-коричневый гусь получился на славу и издавал восхитительный аромат. Украшенные кремом тыквенные пироги заслужили одобрение всех присутствующих.

Спенсер Хард откинулся на спинку стула с удовлетворенным вздохом:

– Ничего лучше я не ел в жизни! Включая пирог.

– В честь Рождества вы можете выкурить одну сигару, не спрашивая моего позволения, судья. Пусть даже она будет очень длинной, как те, что я вам подарила, – сказала Серена.

– Я с удовольствием воспользуюсь этим. – Он достал из коробки сигару и закурил.

Вскоре Кэт и Рори засобирались домой. Прощаясь, Рори проговорил:

– Охранник придет сегодня, но попозже. Я сказал ему, чтобы он сначала отпраздновал Рождество в кругу семьи.

– Ничего страшного, молодой человек, – успокоил его Хард, – я побуду здесь до его прибытия.

Кленденнинг и Кэт молчали всю обратную дорогу. Роди был расстроен и, когда они пришли домой, спросил:

– Скажи, зачем ты разыгрывала перед ними весь этот спектакль с «сумасшедшей хозяйкой конюшни»? Почему ты так вела себя?

Кэт повернулась к нему, сверкая зелеными глазами:

– Почему? Ты спрашиваешь почему? Ты же спал с ней, так, Кленденнинг?

Он отступил назад, пытаясь подыскать слова.

– Я... Откуда ты знаешь?

– Я все-таки женщина, Кленденнинг. Мне достаточно было увидеть вас рядом. Так что можешь не врать мне.

– Я не собирался врать тебе, Кэт, – защищаясь, сказал Рори. – Я хотел сказать тебе. Но не знал, как это сделать, чтобы не причинить тебе боль.

– Не причинить мне боль? Думаешь, сегодня ты этого не сделал? – Зеленые глаза наполнились слезами. Она сжала кулаки, потом со всей силы швырнула что-то об стену. Это был медальон, подаренный Сереной.

Дав выход своему гневу, Кэт начала успокаиваться.

– Да, мы так и договаривались, что у нас нет никаких обязательств друг перед другом. Просто это произошло так внезапно. Я понимала, что рано или поздно это случится, – она горько усмехнулась, – но надеялась, что это произойдет не так скоро.

– И что мы теперь будем делать?

– Я скажу тебе одно, Кленденнинг, – я никогда не соглашусь делить тебя с другой женщиной.

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Ушел? – Кэт задумалась на мгновение. – Да, думаю, это лучший выход. В любом случае спать вместе мы больше не будем. А если ты останешься здесь, это может случиться. Я всего лишь слабая женщина, даже более слабая, чем я думала.

– Хорошо, я пойду ночевать в меблированные комнаты, – сказал он и несчастным голосом добавил: – Но я хочу, чтобы ты знала...

– Нет! – Она остановила его жестом. – Только не говори мне, что ты сожалеешь и извиняешься. Не хочу этого слышать.

Он беспомощно взглянул на нее:

– Хорошо, Кэт. А что мы будем делать с компанией? Мы остаемся партнерами? Все, как и было?

– Думаю, да. То, что происходит, к делу не относится. И кроме того, мы не сможем заниматься им в одиночку.

Кленденнинг кивнул. Ему было неловко и хотелось найти подходящие слова. Но в конце концов он только неуклюже проговорил:

– Тогда спокойной ночи, Кэт. До завтра.

Когда он был на полпути к двери, она произнесла:

– Кленденнинг?

– Да, Кэт?

– Нам же хорошо было вдвоем?

– Было, Кэт, – серьезно ответил он. – И я запомню это время на всю жизнь.

Когда он уже открыл дверь, она вновь произнесла:

– Кленденнинг! – Да?

– Мне нравится твоя Серена. Больно это говорить, но она мне действительно нравится.

На следующий день в девять утра Серена и Спенсер Хард вошли в зал судебного заседания. Все места были заняты, и многие повернулись в их сторону. Легкий шепоток пролетел по залу.

На этот раз вдоль одной из стен стояло двенадцать стульев с высокими спинками. На одном из них устроился Джейк Барнз. Он нахмурился, встретив взгляд Серены.

Хард подвел Серену к длинному столу, за которым сидел рослый лысый человек среднего возраста с меланхоличными карими глазами.

– Привет, Роби, ты обвинитель?

– По крайней мере так сказал мне судья Андервуд, – мрачно ответил Роби.

– Это Роби Гарт, Серена. А это Серена Фостер, обвиняемая, – представил он их друг другу.

Мужчина поднялся и неуклюже поклонился:

– Здравствуйте, мисс Фостер! К сожалению, я не могу сказать, что очень рад вас здесь видеть. Сами понимаете, при других обстоятельствах...

Серена улыбнулась:

– Здравствуйте, мистер Гарт.

После того как Серена села между адвокатом и обвинителем, Хард прошептал ей:

– Судья Андервуд сделал неплохой выбор. Роби Гарт – опытный прокурор. И он достаточно приятный человек и ведет себя как джентльмен.

Судья Андервуд, требуя тишины, постучал молотком по столу и обратился к Джейку Барнзу:

– Я считаю, можно начинать. Следует выбрать присяжных.

Джейк Барнз прошелся по залу, переписывая имена предложенных кандидатов, затем бросил бумажки в шляпу.

– Двадцать четыре имени, ваша честь.

– Хватит. – Судья Андервуд взглянул на Спенсера Харда. – Адвокат, вы до сих пор уверены, что ваша клиентка невиновна?

– Да, ваша честь, – поднявшись, ответил Хард. Судья Андервуд кивнул.

– Я так понимаю, вы знакомы между собой?

– Да, ваша честь, – одновременно сказали Гарт и Хард.

– Прекрасно. Теперь вы по очереди вытянете из шляпы две дюжины имен. Поскольку я не хочу, чтобы суд затянулся до весны, я ограничиваю вас шестью вопросами. После этого вы можете согласиться или отклонить присяжного.

Первого потенциального присяжного заседателя звали Лестер Томпкинс. Сначала, не вставая со стула, его допрашивал прокурор. Вопросы его были довольно поверхностны. Главной целью Гарта было выяснить, считает ли присяжный, что женщин можно судить по обвинению в убийстве и приговаривать к повешению так же, как и мужчин. Лестер Томпкинс был полностью с этим согласен, и Гарт был удовлетворен. Хард быстро набрасывал на бумаге свои вопросы.

Когда пришла его очередь, он поднялся и спросил:

– Мистер Томпкинс, вы знаете обвиняемую Серену Фостер?

– Нет, сэр, лично не знаю.

– Но вам известно о смерти Мадлен Дюбуа и о многочисленных слухах, что это именно Серена виновна в ней?

– Да, – Томпкинс расплылся в улыбке, – думаю, об этом слышали все в Вирджиния-Сити.

– Повлияет ли то, что вы слышали раньше, на ваше окончательное решение?

– Нет, сэр, – ответил Томпкинс. – Я буду исходить только из того, что услышу... хм... в зале суда.

– Вы имеете в виду – из свидетельских показаний?

– Это именно то, что я хотел сказать, – энергично кивнул Томпкинс.

– А то, что обвиняемая является официальной хозяйкой дома терпимости под названием «Рай», хотя она никогда им не управляла... это не повлияет на ваш вердикт?

В зале раздались смешки, и судья Андервуд застучал молотком.

Лестер Томпкинс улыбался.

– Вы будете отвечать на вопрос? – спросил его Хард.

– Простите, я уже забыл, о чем вы спрашивали.

– Скажите, мистер Томпкинс, вы когда-либо участвовали в качестве присяжного в суде, где обвиняемой была женщина?

До того как Томпкинс успел ответить, поднялся Роби Гарт:

– Ваша честь, боюсь, что у мистера Харда туго с арифметикой. Положено шесть вопросов, а сейчас защита задает уже седьмой...

Судья Андервуд улыбнулся:

– Адвокат, вы увлеклись. Боюсь, что вы уже задали шесть полагавшихся вопросов.

Хард открыл было рот для протеста, но потом пожал плечами и сел.

– Защита согласна на этого присяжного.

Дальше все шло по той же схеме. Хард изменил только один вопрос: теперь он спрашивал каждого, женат ли он. И все шестеро отклоненных им присяжных были женатыми людьми.

К полудню двенадцать присяжных заседателей были выбраны. Хард откинулся на спинку стула, не сводя с них изучающего взгляда, и тихо сказал Серене:

– Не так уж и плохо. Я думал, будет хуже. По крайней мере они все солидные и приличные люди. А насколько они окажутся здравомыслящими, это уже другой вопрос.

– Судья, почему вы не соглашаетесь на женатых?

– Очень просто, дорогая. Очень важно, женат ли присяжный. Для местных дам ты проститутка. Они никогда не простят своим супругам, если те проголосуют за твою невиновность. У холостых по крайней мере есть выбор в этом вопросе.

– Обед, джентльмены, – стукнув молотком, произнес судья Андервуд. – Я рад, что вы выбрали присяжных так быстро. Мы продолжим заседание после двух.

Хард поднялся, собирая бумаги. Присяжные начали выходить из зала, старательно избегая взглядов Серены.

– Почему они отводят от меня глаза, судья? Они считают, что я виновна?

– Надеюсь, что нет, – уверенно улыбнулся он. – Давай считать, что они просто смущены: им приходится судить такую красавицу, как ты.

Но Серену не убедили его слова. В глубине души на понимала, что Хард на самом деле так не думает, неприятный холодок пробежал у нее по спине.

Услышав, что в дверь конторы стучат, Брэд Страй-ер торопливо убрал бутылку в ящик стола и крикнул:

– Войдите!

Дверь открылась, и Страйкер улыбнулся, узнав введшего.

– О, Лестер! Ну, как все прошло?

– Как по маслу, Брэд, – широко улыбнулся Лестер омпкинс. – Восемь человек из твоих друзей стали присяжными. Меня выбрали первым.

– Восемь, говоришь? Ну что ж, неплохо. – Страйкер на мгновение задумался. Рассеянно взяв со стола плеть, он погладил ее ладонью. – Очень даже неплохо. Восемь – это почти абсолютное большинство. Вы все знаете, что она виновна?

– Верно, Брэд.

Страйкер достал из стола бутылку и протянул ее собеседнику.

– Глотни, Лестер.

– Не откажусь. – Томпкинс приложился к бутылке, сделав несколько больших глотков, вытер горлышко рукавом и вернул ее Страйкеру.

– Теперь видишь, как это важно, да, Лестер? – трайкер хлестнул плетью по столу. – Мы все понимаем, что, хотя эта женщина выглядит невинной простушкой, перед нами настоящая преступница! И то, что она женщина, не должно помешать нам – ее необходимо повесить!

– Да, мы все это сознаем, Брэд.

– Если ее не повесят, люди начнут думать, что у нас никакого порядка в городе нет, а законы не соблюдаются! Нам нужно показать, что даже женщине убийство с рук не сойдет. Женщина должна ответить за преступление так же, как мужчина. Нельзя позволить, чтобы присяжные из-за своей мягкотелости оправдали ее.

Томпкинс кивнул:

– Брэд, нам всем это понятно. Мы тоже хотим от правосудия справедливого решения. Побольше бы таких людей, как ты, в Вирджиния-Сити.

После того как Томпкинс ушел, Страйкер, удовлетворенно улыбаясь, откинулся на спинку стула. Прекрасно сработано.

Он прикрыл глаза, вызывая в памяти ту ночь в доме Ли По и обнаженную Серену Фостер, распростертую перед ним. Он хлестнул плетью по руке, и это вышло неожиданно сильно. Руку обожгло как огнем, и он громко выругался.

Глава 21

Первым к присяжным обратился обвинитель. Он говорил около получаса. Каждые несколько минут он повторял: то обстоятельство, что обвиняемая – женщина, не должно никоим образом повлиять на их мнение.

– Серена Фостер, – закончил он, повернувшись и театрально указав на нее рукой, – виновна, виновна в отвратительном убийстве. И это, без сомнения, будет доказано, господа присяжные заседатели!

Когда Гарт сел на свое место, среди зрителей раздались аплодисменты.

Судья Андервуд сердито застучал молотком по столу:

– Еще кто-нибудь попробует захлопать – и я попрошу его покинуть заседание суда!

Перед двенадцатью присяжными встал Хард. Он сухо проговорил:

– Я понимаю, почему зрители хлопают. Обвинитель действительно очень красноречив, и если бы он играл в спектакле, то, несомненно, заслужил бы полное одобрение публики. Но здесь, господа присяжные заседатели, суд, а не театр. Мы собрались здесь для серьезного дела – выяснить, виновна обвиняемая или нет. Поэтому, прошу прощения, я не буду устраивать перед вами представление, как поступил мистер Гарт. Мой оппонент сделал странное заявление о том, что обвиняемая виновна и обвинение, несомненно, докажет это. Я прошу джентльменов лишь об одном: чтобы они внимательно отнеслись к процессу и решали вопрос о виновности после того, как выступят свидетели, и только тогда. Благодарю за внимание.

Когда Хард занял свое место, судья Андервуд откашлялся.

– Обвинитель, можете вызывать вашего первого свидетеля.

Первым свидетелем обвинения был помощник шерифа. После первых обычных вопросов об имени, возрасте, профессии и прочем обвинитель произнес:

– А теперь, Барнз, расскажите нам, пожалуйста, что произошло в день преступления. Просто изложите своими словами.

Джейк Барнз. уселся поудобнее, бросил на Серену злобный взгляд и рассказал, как незадолго до обеда в контору шерифа ворвалась одна из девушек, Моди. Она была в истерике, и потребовалось'некоторое время, чтобы добиться от нее связного рассказа о случившемся. Когда он наконец понял, что стряслось, он заторопился в «Рай». Там на диване лежала мертвая Мадлен Дюбуа, а рядом валялся крупнокалиберный пистолет без одной пули в барабане. Мадлен была убита выстрелом в переносицу с близкого расстояния.

На этом месте Гарт прервал его:

– Минуточку, мистер Барнз. – Он подошел к небольшому столику, на котором лежало несколько предметов, и взял пистолет: – Вот пистолет. Это он?

– Он. Видите, на нем ярлык с моими инициалами. Это я повесил его в тот день.

– Значит, перед нами орудие убийства? Джейк Барнз кивнул.

– Это всего лишь предположение свидетеля, ваша честь, – поднялся Хард. – Так как Джейк Барнз не присутствовал при убийстве, он не вправе отвечать на этот вопрос.

Гарт с раздражением посмотрел на Харда. Казалось, он вот-вот взорвется. Но, сдержавшись, он с видимым усилием повернулся к свидетелю:

– Хорошо, оставим это. А теперь, свидетель, когда, по вашему мнению, наступила смерть?

– Точно сказать сложно. Мадлен... жертва уже похолодела и закоченела. Я предполагаю, смерть произошла за десять – двенадцать часов до того, как ее обнаружили.

Джейк Барнз вновь взглянул на Серену, и у нее по спине пробежали мурашки.

– А вы прибыли около двух часов дня?

– Даже чуть раньше, сэр.

– Таким образом, вы предполагаете, что Мадлен Дюбуа была мертва уже около десяти часов?

– Примерно так.

– Следовательно, убийство было совершено около полуночи, когда она разговаривала с обвиняемой, или вскоре после того.

Хард поднялся, собираясь заявить протест. Гарт недовольно взглянул на него через плечо. Но в этот момент Хард изменил решение и, покачав головой, сел.

– Да, примерно в это время, сэр, – подтвердил Джейк Барнз.

– Обвинитель, вы можете вызвать следующего свидетеля, – произнес судья Андервуд.

Вторым свидетелем обвинения был Боб Дженкинз, хозяин оружейной лавки. Гарт быстро расспросил его, как давно он занимается продажей оружия, пытаясь показать суду, что они имеют дело с действительно опытным человеком.

Затем Гарт, подойдя к маленькому столику, вновь поднял пистолет и показал его свидетелю:

– Перед вами орудие убийства, Дженкинз...

– Я возражаю, ваша честь! – вскочил Хард. – Мы не уверены, что пистолет, который держит обвинитель, действительно послужил орудием убийства.

Гарт, широко раскрыв глаза, взглянул на адвоката:

– Но, судья! Из этого пистолета был произведен всего один выстрел, и он был найден рядом с жертвой, что следует из показаний свидетеля Барнза.

– Все это не доказывает того факта, что он является орудием убийства. К несчастью, мы не можем установить, что пуля была выпущена именно из него.

– Ладно, джентльмены. – Судья Андервуд постучал молотком. – Достаточно. Во всех судебных заседаниях, на которых я присутствовал, оружие, найденное на месте преступления, признавалось орудием убийства. Боюсь, я вынужден отклонить протест защиты.

Хард сел с удовлетворенной улыбкой. По крайней мере ему удалось посеять пусть небольшое, но сомнение в умах присяжных.

Гарт повернулся к свидетелю:

– Возьмите пистолет, мистер Дженкинз. Вы узнаете его?

Дженкинз взял пистолет, повертел его в руках и сообщил, что этот пистолет он продал Даррелу Квику и Серене Фостер в прошлом году.

– Почему вы уверены, что это именно тот пистолет, мистер Дженкинз?

– Видите серийный номер? – Дженкинз достал из кармана листок бумаги. – Вот расписка Серены Фостер на покупку пистолета с таким же серийным номером.

– То есть, – спросил Гарт, – у вас нет никаких сомнений, что этот пистолет тот же самый, который был куплен у вас обвиняемой?

– Ни малейших.

Гарт взял у Дженкинза расписку и проговорил:

– Обвинение приобщает эту расписку к делу в качестве вещественного доказательства. Вопросов к свидетелю больше нет. Ваша очередь, мистер Хард.

– Мистер Дженкинз, – сказал Хард, – вы опытный человек. Скажите, существует ли метод с помощью которого можно определить, была ли пуля выпущена именно из этого оружия?

– Протестую, ваша честь! Это вопрос касается личного мнения свидетеля, а не фактов.

– Я полагаю, что мнение свидетеля в этом вопросе достаточно весомо, так как он оружейник, – сухо произнес Хард. – Уже около двадцати лет, как выяснил обвинитель.

– Мне кажется, мы обсудили этот вопрос, адвокат, – раздраженно проговорил судья Андервуд. – Но хорошо, продолжайте. Свидетель может высказать свое мнение.

– Вы ответите на вопрос, мистер Дженкинз?

– Никогда не слышал о таком методе. Но мне кажется, что пуля, которой была убита женщина, выпущена из этого пистолета.

– Присяжных не интересует, что вам «кажется». Следовательно, определить это невозможно. Отвечайте просто – да или нет.

– Нет, – угрюмо сказал Дженкинз.

– Спасибо, мистер Дженкинз. Это все.

Хард сел. Роби Гарт стал по очереди вызывать следующих свидетелей, девушек из «Рая».

Как только Роби Гарт опросил всех свидетельниц об имени и месте жительства, тактично обходя вопрос о профессии, он попросил их ответить, слышали ли.они в тот вечер, как ссорились Мадлен и Серена.

Когда обвинитель закончил, Хард задал им три вопроса.

– Скажите, мэм, вы слышали звуки выстрела или шум драки во время того, как они ссорились?

Все единогласно ответили, что нет.

– Тогда не следует ли предположить, что Мадлен Дюбуа была жива в тот момент, когда обвиняемая ушла от нее?

Девушки, кто с готовностью, кто с неохотой подтвердили это.

Но все они очень враждебно отнеслись к третьему вопросу Спенсера Харда:

– Кто вы по профессии, мэм?

– Я протестую, ваша честь! Не понимаю, каким образом вопрос о профессии может помочь следствию.

– Я спросил с целью выяснить, насколько можно доверять этим свидетельницам, – вкрадчиво сказал Хард.

Гарт упорно продолжал протестовать, но судья Андервуд разрешил, чтобы вопрос был задан.

Ответы Хард получил самые разнообразные, и часть из них была даже забавной. Некоторые назвались актрисами, другие танцовщицами. Только две чистосердечно признались, что они проститутки.

Следующим свидетелем прокурор вызвал Фокси Паркса. Фокси предупредил Харда, что прокурор вызывает его в качестве свидетеля. Он хотел отказаться, но адвокат убедил его все-таки пойти в суд и честно рассказать, о чем его попросят.

В нем Роби Гарт получил враждебного и несговорчивого свидетеля. Пока Хард слушал его допрос, он даже не мог точно решить, хорошо это или плохо.

– ...В тот вечер, около полуночи, вы убирались в баре, верно, мистер Паркс?

– Как и каждый вечер.

– И вы слышали, как происходила ссора между Мадлен Дюбуа и обвиняемой, слышали, как обвиняемая грозилась лишить покойную жизни?

– Нет.

– Что?.. – Гарт изумленно взглянул на свидетеля. – Давайте поясним для присяжных: бар в «Рае» находится рядом с лестницей, а оттуда до комнаты, где находились женщины, рукой подать. Кроме того, там нет дверей, только занавеска из стекляруса. Верно?

– Да, в этом вы правы.

– Так, значит, вы ничего не слышали?

– Этого я не говорил. Я не слышал того, о чем вы спрашивали. Я, в отличие от некоторых, не люблю подслушивать. Я занимаюсь своими делами и стараюсь не лезть в чужие.

– Но вы слышали все то, что, как показали остальные свидетельницы, слышали они?

– Да.

– Но ничего не услышали?

– Поймите, господин юрист, – терпеливо произнес Фокси. – Я слышал много, но не слушал. Я полагал, что это не мое дело.

– Ваша честь, прошу напомнить свидетелю, что он присягал говорить только правду. Вы знаете, что такое лжесвидетельствование, мистер Паркс?

– Конечно. Я же не дурак. Это если свидетель сознательно лжет.

– И кроме того, это значит, что, если вы лжете, вас могут за это посадить в тюрьму.

– Да, это мне тоже известно, – спокойно проговорил Фокси.

– В таком случае расскажите нам все-таки, вы слышали, из-за чего происходила ссора между обвиняемой и Мадлен Дюбуа?

– Не слышал.

Роби Гарт расстроенно посмотрел на свидетеля, и Спенсер Хард ухмыльнулся, прикрыв рот ладонью.

– Браво, Фокси! – шепнула Серена Харду на ухо. – Я готова его расцеловать за это!

– Фокси просто говорит, что не слышал, – прошептал он в ответ, – и это не расходится с показаниями других свидетелей!

Гарт показал, что Хард может приступать к допросу свидетеля.

– Мистер Паркс, в настоящее время вы следите за домом Серены Фостер?

– Совершенно верно.

– Вы немного узнали ее за последнее время?

– Думаю, да. – Фокси улыбнулся, взглянув на Се-рену.

– Какое мнение у вас сложилось о ней?

– Протестую, ваша честь! – заявил Гарт. – Мнение свидетеля о характере обвиняемой не важно и даже не уместно.

Хард огляделся и весело сказал:

– Ну что же! Мистер Гарт, только что мы выслушали множество мнений ваших свидетельниц об обвиняемой и ее разговоре с Мадлен Дюбуа. Я хотел бы напомнить обвинителю, что Фокси Паркс – его свидетель. У меня есть право перекрестного допроса так же, как...

Судья постучал молотком.

– Я согласен с адвокатом, мистер Гарт, – сказал он. – Вы немного опоздали с вашими мерами предосторожности.. Продолжайте, адвокат.

– Отвечайте, мистер Паркс.

– Мисс Серена – прекрасный человек. Одна из лучших девушек, которых я встречал в жизни. И очень порядочная. Настоящая леди.

– Тогда скажите, вы верите в то, что она могла совершить убийство?

– Это мисс Серена-то? – фыркнул Фокси. – Да она и мухи не обидит.

Роби Гарт мгновенно вскочил, заявляя протест. Судья Андервуд согласился с ним. Но Хард был доволен: присяжные услышали то, что он хотел.

– Мистер Паркс, вы показали, что слышали разговор между Мадлен Дюбуа и обвиняемой, но не слушали. Очень похвально. А что-нибудь еще тем вечером вы слышали?

Фокси заколебался, потом осторожно спросил:

– Вроде чего?

– Например, выстрела?

– Нет, точно не слышал.

– Вы работали допоздна в тот день... Подождите, вы слышали, как Серена Фостер ушла?

– Слышал, как за ней захлопнулась дверь.

– Хорошо, а до какого времени вы работали в тот день?

– Я убирался еще около получаса после ее ухода. Где-то до часу ночи.

Хард кивнул. Подумав немного, он вновь обратился к свидетелю:

– Предыдущие свидетельницы сказали, что не слышали выстрела, но они ушли на второй этаж и могли просто не услышать его. Вы согласны с этим предположением?

– Да.

– Но вы, мистер Паркс, работали на первом этаже и совсем рядом с комнатой Мадлен Дюбуа. Вы тоже ничего не слышали?

– Абсолютно точно. Я, может, и старый, но не глухой.

– А теперь подумаем... а что-нибудь еще той ночью вы слышали?

Фокси огляделся, неловко заерзал на стуле и наконец проговорил:

– Да.

Хард наклонился к нему, чувствуя, что сейчас старик скажет что-то важное.

– И что же вы слышали?

– Слышал голоса. Из гостиной.

– Голоса? Сколько? – Два.

– Мужские или женские?

– И тот и другой.

– Другими словами, говорили мужчина и женщина?

– Да.

– Вы узнали хоть один из них?

– Да. Женский принадлежал мисс Мадлен.

– Но мужской был вам не знаком? – Да.

– Вы слышали, о чем они говорили?

– Нет. Как я уже сказал, я никогда...

– ...не слушаю чужие разговоры. Да, мы поняли, мистер Паркс. – Хард шагал взад-вперед, его мозг бешено работал. В зале царила мертвая тишина. Он обернулся к свидетелю: – Мистер Паркс, вы слышали голос этого мужчины раньше?

– Раз или два.

– Но вы никогда не видели этого человека? Может, вы предполагаете, кому мог принадлежать этот голос?

– Нет, не знаю. Не мое дело.

– Мистер Паркс, давайте вспомним, как устроена гостиная в доме. В ней есть дверь, через которую можно попасть на улицу, не так ли?

– Вы правы.

– В таком случае могла Мадлен впустить кого-нибудь через эту дверь, так чтобы никто в доме не знал об этом?

– Могла.

– Возвращаясь к той ночи, как вы полагаете, она впустила этого человека через боковую дверь?

– Да.

– Этого мужчину?

– Его... А раньше и других.

Зал зашумел. Судья Андервуд застучал молотком и стучал до тех пор, пока зрители не успокоились.

– Насколько я понимаю, вы имеете в виду, что у Мадлен Дюбуа было несколько любовников, – повернулся к свидетелю Хард.

– Насчет троих я точно знаю. Это началось после смерти мисс Хетти.

– Вы видели хоть одного из них, могли бы его узнать?

– Ни разу.

– Почему вы не сказали раньше об этом факте, мистер Паркс?

– Никто не спрашивал. А кроме того, не мое это дело.

Хард помолчал, обдумывая следующий вопрос.

– Возможно ли, что этот ее любовник или кто-то другой, кого она сама впустила через боковую дверь, убил ее потом в приступе ревности?

– Мне это кажется вполне вероятным.

– Я категорически возражаю, ваша честь! – вскочил Роби Гарт. – Это просто предположение свидетеля!

Хард отвернулся, не слушая обвинителя. Он знал, что протест будет принят. Но это уже не имело значения – присяжные слышали ответ Фокси.

Он устало опустился на свое место. Серена взволнованно схватила его за руку.

– Как здорово, судья! Значит, убийцей мог быть один из ее любовников!

– Да, это наша первая маленькая победа.

– Но это же доказывает мою невиновность?

– Да, для человека, умеющего логически мыслить. Но ты уверена в логических способностях наших присяжных?

Теперь к допросу свидетеля приступил прокурор. Он допрашивал его почти час. Но Фокси стоял как скала, и Гарту не удалось вытянуть из него ничего сколько-нибудь значительного.

Наконец, утирая пот со лба большим красным платком, обвинитель опустился на стул.

Судья стукнул молотком:

– Уже почти пять. Суд прерывается до девяти утра завтрашнего дня.

Зрители стали расходиться, и скоро зал опустел. Фокси задержался у стола. Видно было, что он немного робеет. Он подождал, пока Роби Гарт выйдет, и спросил:

– Я правильно отвечал?

– Ты был великолепен, Фокси! – наклонилась к нему Серена. – Спасибо тебе огромное!

– Все нормально, Фокси, – сказал Хард. – Но я хотел спросить тебя... почему ты мне не рассказал о любовниках Мадлен до суда?..

Фокси смутился.

– Я не думал, что это важно. Вы же сказали, что спасете мисс Серену. Кроме того, это не мое...

– ...не твое дело, я понял. – Хард почувствовал, что начинает раздражаться, но сдержался. Винить старика было не за что. У Фокси были свои представления о приличиях. – Ты прекрасно держался, Фокси. Благодарю тебя.

Серена повернулась к Харду:

– Чем вы расстроены? Вы же сказали, что это хорошо для нас?

– Да, дорогая, но до победы еще далеко. И...– Он помолчал, потом мрачно продолжил: – Я получил сегодня плохие новости. Не хотелось огорчать тебя, просто не стоит надеяться так сильно. Сегодня пришел ответ из Агентства Пинкертона в Сан-Франциско. Они категорически отказываются сообщить, кто в Вирджиния-Сити нанимал двух детективов, чтобы вернуть тебя обратно. Так что здесь мы в тупике, а я так надеялся...

Глава 22

На следующее утро Роби Гарт попытался взять реванш. Он вновь вызвал всех девушек и по очереди спросил у каждой, слышали ли они или видели мужчину, входившего через боковую дверь по ночам к Мадлен Дюбуа. Но все они решительно это отрицали.

На перекрестном допросе Хард спрашивал их о двух вещах: «Вы ложитесь спать сразу же после того, как «Рай» закрывается на ночь?» и «Вы засыпаете почти сразу и спите достаточно крепко?»

Большая часть девушек с неохотой ответили на оба вопроса положительно.

Затем Гарт сделал кое-что, удивившее и позабавившее Харда. Он вызвал в качестве свидетелей нескольких мужчин, бывших в последнее время постоянными клиентами борделя. И всех спрашивал, не видели ли они за время своих последних посещений мужчину, входившего в боковую дверь. Все отвечали отрицательно. Харду было интересно, что заставило Гарта решиться на такой необычный поступок. Потом его озарило: если в начале суда обвинитель действовал достаточно объективно, то теперь он решил любыми средствами осудить Серену.

От перекрестного допроса Хард отказался. Это было бессмысленно, к тому же могло озлобить присяжных, так как Хард был уверен, что большинство из них, если не все, иногда захаживали в «Рай».

– У обвинения все, ваша честь, – сказал Роби Гарт, когда они отпустили последнего мужчину.

– Адвокат, вы готовы продолжить?

– Защита готова, ваша честь. Я хотел бы вызвать одного из свидетелей обвинения для прояснения некоторых обстоятельств. Я вызываю в качестве свидетеля Джейка Барнза.

Удивленный Джейк Барнз недовольно занял свидетельское место.

– Мистер Барнз, кто осматривал тело убитой?

– Старый док Кенвик. Он всегда этим занимается. У нас здесь, как вы знаете, нет своего врача.

Хард нахмурился:

– Вы хотите сказать, что это делал доктор Джонас Кенвик?

– Да, именно он, док Кенвик. Хард тяжело вздохнул, про себя проклиная все на свете. Он должен был предвидеть это.

– А доктор Кенвик, насколько я слышал, умер несколько месяцев назад?

– Именно так.

– Скажите, Барнз, вы знаете о результатах осмотра тела жертвы?

– Он сообщил мне, что смерть наступила от пули, попавшей в переносицу, – Барнз ухмыльнулся, – что, впрочем, и так было ясно.

– Он проводил полный осмотр?

– Не понял, – нахмурился помощник шерифа.

– Он осматривал все тело?

– Насколько я помню, нет. Док Кенвик никогда не станет делать работы больше, чем необходимо.

– А он не составлял по этому поводу письменного свидетельства о смерти?

– Мне ничего об этом не известно. Вообще док никогда не любил писать бумажки.

– Скажите, а вы сами не осматривали ее, чтобы удостовериться, что она погибла именно от пули?

– Боюсь, что не вполне понимаю вас.

– Ладно, если выражаться яснее, вы не снимали с нее одежду и не осматривали ее тело на предмет других ран?

– Снимать одежду с мертвой женщины? Я даже вообразить себе такое не мог!

Гарт поспешно выразил протест, и судья Андервуд, нахмурившись, наклонился к Харду:

– Кажется, вы перегнули палку, адвокат. Что все это значит?

Хард рассеянно пригладил волосы.

– Ваша честь, если мне будет позволено задать еще один вопрос свидетелю, думаю, станет ясно, о чем я спрашивал.

– Ладно... – с сомнением в голосе произнес судья Андервуд, – хорошо, продолжайте. Но осторожнее, адвокат. – Он стукнул молотком. – Протест отклоняется.

– Мистер Барнз, не видели ли вы на теле жертвы следов побоев или ударов плетью?

– На лице и руках ничего такого не было, – быстро ответил Джейк Барнз. – А больше я нигде не смотрел. Делать мне нечего – поднимать ее юбки.

Хард вздохнул и махнул рукой, отпуская свидетеля. Когда он вернулся за стол, Серена шепотом спросила:

– А что вы хотели узнать?

– Мне показалось... Я подумал, если тот бандит в золотой маске был любовником Мадлен, он мог хлестать ее плетью, точно так же как он истязал тебя.

– Даже если это действительно один и тот же человек, почему он стал бы это делать?

– Очевидно, мы имеем дело с садистом. Как ты думаешь, ты единственная, кого он хлестал плетью в... хм... в подобной ситуации?

– Могу я отвлечь вас на минутку, адвокат? – громко и с сарказмом спросил судья Андервуд.

– Прошу прощения, ваша честь. Я совещался с клиенткой.

– В следующий раз лучше спрашивайте на это дозволения суда. Зовите следующего свидетеля. Продолжаем заседание.

– Я вызываю в качестве свидетельницы Чу Чин.

Зал недовольно зашумел. Пройдя между скамьями, Хард открыл дверь и впустил двух китайцев – Чу Чин и невысокого мужчину средних лет.

Шум усилился. Судье пришлось постучать молотком.

Наконец крики прекратились, и он обратился к стоящему перед ним Харду:

– Ну и. что это значит, адвокат?

– Чу Чин – моя следующая свидетельница. К сожалению, она не очень хорошо владеет английским, и я решил, что лучше прибегнуть к услугам переводчика. Мистер Хо, владелец прачечной, вызвался помочь мне в этом.

– Я протестую! Протестую!

– Против чего вы протестуете, обвинитель? – требовательно спросил судья Андервуд.

– Потому что... потому что эта... – быстро и невнятно заговорил побагровевший Роби Гарт, – эта женщина – китаянка, ваша честь. Китайцы не имеют права даже голосовать. Как мы можем выслушивать ее в качестве свидетельницы?

– Вы вызывали много свидетельниц, – сухо проговорил Хард, – которые тоже не имеют права голосовать.

– Это вовсе не одно и то же! Она даже не гражданка Соединенных Штатов!

– И какое это имеет значение? – Судья Андервуд, казалось, находился в некотором затруднении.

– Я скажу вам! Китайцев вообще нельзя считать за людей!

Судья Андервуд с размаху ударил молотком по столу:

– Хватит об этом, черт побери! – Он махнул молотком: – Возьмите с нее свидетельскую клятву.

К китаянке подошел смущенный Джейк Барнз и, протянув ей Библию, попросил «поклясться всемогущим Богом и говорить правду, и ничего кроме правды». Последовал быстрый обмен фразами по-китайски между мистером Хо и Чу Чин, после чего китаец, беспомощно пожав плечами, повернулся к судье Андервуду и на безупречном английском проговорил:

– Прошу прощения, ваша честь, Чу Чин не понимает, как можно клясться на Библии.

– Вот видите, ваша честь! – вскочил Роби Гарт. – Самая настоящая язычница. Она даже не знает о христианстве!

На этот раз судья Андервуд не стал стучать молотком. Он просто наклонился вперед и ледяным голосом произнес:

– Мистер Гарт, я предупреждаю вас в последний раз. Еще одно слово с вашей стороны по этому поводу – и я отделаю вас так, что всю оставшуюся жизнь вам придется провести в богадельне!

«Благослови тебя Господь, Элмо, – с благодарностью подумал Хард. – Ты гораздо тверже и терпеливее, чем я предполагал».

Роби Гарт с отчаянием опустился на свое место.

– Мистер Хо, – сказал судья Андервуд, – спросите свидетельницу, согласна ли она говорить правду и только правду. И если это так, то в клятве нет необходимости.

Мистер Хо быстро обратился к Чу Чин по-китайски, и та сразу кивнула.

– Чу Чин обещает говорить только правду, сэр.

– Хорошо. Вы можете приступить к допросу вашей свидетельницы, адвокат.

Хард начал расспрашивать Чу Чин о том, что произошло тем злосчастным утром, когда она обнаружила тело Мадлен Дюбуа. Дело продвигалось медленно – сначала мистер Хо повторял ответ по-китайски, а затем переводил его на английский.

Наконец они дошли до момента обнаружения тела и до того, как Чу Чин отправилась в лачугу Тан Нин.

– Почему ты пошла туда?

– Чу Чин знала, – сказал мистер Хо, – что Тан Пин – подруга мисс Фостер. Накануне она слышала перебранку между хозяйкой и Сереной и боялась, что девушку станут подозревать. Она решила, что Тан Пин должна об этом знать.

Потом Чу Чин рассказала, как Тан Пин послала сына за девушкой и как та была потрясена, узнав об убийстве.

– Что она... что сказала Серена Фостер, узнав об этой новости?

– Протестую, ваша честь! – встал Гарт. – То, что слышала эта женщина от обвиняемой, не может считаться свидетельским показанием!

Хард был готов к этому.

– Ваша честь! Я очень долго сидел и слушал, как обвинение вызывает свидетелей и допрашивает их о том, что они слышали в тот момент, когда ссорились Мадлен Дюбуа и обвиняемая. Я позволил мистеру Гарту допросить их всех и ни разу не заявлял протеста. Теперь я просил бы, чтобы к защите отнеслись так же.

– Вы снова опоздали, обвинитель, – с усмешкой сказал судья Андервуд. – Раньше надо было думать. – Он стукнул молотком: – Протест отклоняется. Продолжайте, адвокат.

Гарт с шумом опустился на стул, а Хард вновь обратился к свидетельнице:

– Так какова же была реакция Серены Фостер при известии о смерти Мадлен?

– Чу Чин говорит – она была потрясена. И отказывалась верить, что ее станут подозревать в убийстве.

– Но все же она бежааа из Вирджиния-Сити. Как это объяснить?

– Тан Пин сказала, что ее повесят, если она останется здесь. Она сказала, что в этом городе любой поверит в то, что Серена убила Мадлен. Особенно после их ссоры. Тан Пин уговаривала мисс Фостер бежать. Мисс Фостер долго не хотела, но в конце концов все-таки согласилась.

– То есть, говоря по существу, она бежала... хм... от несправедливого обвинения?

– Чу Чин говорит, что да.

Хард задумчиво потирал рукой подбородок.

– Вернемся немного назад, Чу Чин, к ночи убийства. Ты слышала в тот вечер, как они ссорились?

– Чу Чин говорит, что да.

– Ты видела, как уходила Серена Фостер?

– Чу Чин говорит, что она была в коридоре и видела, – сказал мистер Хо.

– Прекрасно. Теперь очень важный вопрос. Подумай, Чу Чин, и вспомни точно: ты видела Мадлен Дюбуа живой после ухода Серены Фостер?

– Чу Чин говорит, что к тому времени уже закончила всю работу по дому и ушла вскоре после мисс Фостер. Проходя по коридору, она видела сквозь открытую дверь гостиной живую хозяйку, сидевшую на диване.

– И последний вопрос... Когда ты уходила из дома, не встречала ли ты по пути мужчину, который мог быть любовником Мадлен?

– Чу Чин говорит, что нет.

– А вообще ты видела мужчин, входивших в дом через боковую дверь.

– Чу Чин говорит, что она всегда заканчивает работу раньше мистера Фокси и уходит. Потом, рано утром, возвращается. И она ни разу не видела мужчину, который входил бы в боковую дверь.

– Спасибо, Чу Чин, – скрывая разочарование, проговорил Хард. – Можете приступать к перекрестному допросу, мистер Гарт.

Когда Хард сел, Серена шепнула:

– Еще одна маленькая победа?

– Думаю, да. – Он прислонился к спинке стула, ощущая усталость во всем теле. – Надеюсь всем сердцем, что это так. Нам очень нужны такие маленькие победы.

Наблюдая, как Гарт допрашивает китаянку, Хард испытал внезапный приступ жалости к прокурору. Языковой барьер действительно сильно мешал перекрестному допросу. Проходило много времени, прежде чем мистер Хо переводил вопрос на китайский, выслушивал ответ Чу Чин и сообщал прокурору ответ по-английски. Вскоре Гарт потерял терпение и обрушился на мистера Хо, обвиняя его в том, что он неправильно переводит. Китаец только невозмутимо улыбался, и судья Андервуд принялся увещевать обвинителя.

В конце концов прокурор, потрясая в негодовании руками, гордо прошествовал к своему месту.

Свидетелей у Харда было катастрофически мало. Он послал телеграмму Даррелу Квику в Сан-Франциско. В ответной телеграмме Даррел сообщал, что идет на поправку, но приехать, к сожалению, еще не в состоянии. Следующей свидетельницей Спенсер Хард вызвал Матушку Тэйлор. Хозяйка пансиона была настроена достаточно враждебно, но адвокату удалось добиться от нее нескольких удачных ответов. Он заставил женщину признать, что сначала Серена показалась ей настоящей леди. Она сообщила, что ей даже нравилась эта девушка. Но все разом переменилось, как только она узнала из газеты, что Серена владеет «Раем», вместилищем греха!

– Но вы ведь знали, что она не управляет им, миссис Тэйлор?

– Откуда мне это было знать? – презрительно фыркнула миссис Тэйлор.– Я только тогда распознала ее подлую натуру!

– Разве она не объясняла вам, что не имеет никакого отношения к управлению «Раем»?

– Как никакого отношения? Она же убила эту женщину, верно?

– Миссис Тэйлор, если обвиняемая, как вы считаете, управляла «Раем», зачем ей понадобилось снимать у вас комнату? Она могла бы жить там.

Миссис Тэйлор задумалась, но быстро нашла ответ и торжественно произнесла:

– Потому что она хотела скрыть это от порядочных людей!

Хард отошел на свое место, давая понять, что закончил допрос. Хард размышлял, не совершил ли он ошибку, вызвав эту тучную даму в качестве свидетельницы. Но все же пришел к выводу, что ее показания принесли больше пользы, чем вреда.

Последним свидетелем защиты был Рори Кленденнинг. Он с энтузиазмом вызвался принять участие в судебном заседании, но Хард до последнего момента сомневался в необходимости его присутствия. Правда, теперь ему приходилось хвататься за любую соломинку, и этой соломинкой оказался Рори Кленденнинг.

Рори рассказал, что он сын проповедника и приехал на Запад попытать счастья. Приехал сюда без денег, потом работал на копях, а сейчас является совладельцем фрахтовой компании.

Затем Кленденнинг рассказал, как семья Фостер спасла его в пустыне от смерти и о последовавших за этим событиях, включая смерть родителей Серены.

– А теперь, мистер Кленденнинг, – наконец сказал Хард, – скажите, каково ваше личное мнение об обвиняемой?

Кленденнинг наклонился вперед, и его голубые глаза просветлели.

– Серена Фостер – прекрасный человек, сэр. Она спасла меня тогда в пустыне и с тех пор вела себя как настоящая леди.

Серена слушала, смотрела на него и чувствовала, как ее сердце наполняется любовью. Она с трудом сдержала подступавшие к глазам слезы.

– Скажите, мистер Кленденнинг... по вашему личному мнению, Серена Фостер способна совершить убийство?

– Никогда! Она не причинит вреда ни одной живой душе! – горячо ответил Рори. – Готов поклясться в этом! Господь свидетель, Серена Фостер никогда и ни при каких обстоятельствах абсолютно не способна на убийство!

«Браво, молодой человек, – подумал Хард, – браво!» Но тут он увидел ухмылку на губах Гарта. С недобрым предчувствием и весь внутренне сжавшись, Хард склонился над столом.

– Я оценил ваше пылкое выступление, мистер Кленденнинг, – приступил прокурор к перекрестному допросу. – Тем не менее есть некоторые обстоятельства, которые не позволяют полностью полагаться на ваши слова.

Рори взглянул на него враждебно:

– Не понимаю, о чем вы, сэр.

– Понимаете, мистер Кленденнинг, понимаете. – Неожиданно обвинитель повысил голос: – Разве вы не любовник этой женщины?

Ошеломленная Серена чувствовала, что сгорает от стыда. Комната закружилась у нее перед глазами, и она испугалась, что сейчас потеряет сознание. Господи, только не это!

Кленденнинг привстал со стула:

– Что... Да как вы смеете!

Гарт повернулся и ткнул пальцем в сторону Серены:

– Вы готовы поклясться, что не состоите в сожительстве с обвиняемой?

– Как вы смеете! – дрожа от гнева, повторил Кленденнинг. – Вы просто негодяй, если осмеливаетесь говорить такое о леди!

– Однако это правда, – отрубил Гарт. Кленденнинг встал и, сжав кулаки, направился к обвинителю.

– Ваша честь! Ваша честь! – отшатнувшись, испуганно проблеял Гарт.

Раздался стук молотка.

– Что это значит, молодой человек?! Вы находитесь в суде!

– Что, сэр? – Кленденнинг удивленно обернулся к нему.

– Вы не в салуне, юноша, а на судебном заседании. – Судья Андервуд взмахнул молотком: – Сядьте!

Хард с тревогой наблюдал за происходящим. Он мог бы протестовать, но понимал, что это бессмысленно.

– Сделайте что-нибудь! – схватив Харда за руку, прошептала девушка.

– Я ничего не могу сделать, Серена. Теперь все зависит от Кленденнинга.

– Ну, мистер Кленденнинг? – сладким голосом проговорил прокурор, когда порядок был восстановлен.

«Солги, Кленденнинг, – взмолился про себя Хард, – перехитри их!»

– Мистер Кленденнинг, вы не ответили на вопрос, – сказал Гарт. – Вы сожительствуете с обвиняемой?

– Сэр, я не собираюсь отвечать на этот вопрос, – твердо ответил Рори.

– Ваша честь, объясните молодому человеку его свидетельские обязанности.

– Молодой человек, вы обязаны отвечать на вопросы обвинителя.

– Простите, ваша честь, – Кленденнинг поднял голову и взглянул на судью Андервуда, – я отказываюсь отвечать.

Судья Андервуд побагровел.

– Молодой человек, за отказ отвечать я оштрафую вас!

Кленденнинг пожал плечами.

– Свидетель оштрафован на пятьдесят долларов. – Судья Андервуд ударил молотком по столу.

– Ну а теперь, – ухмыльнулся Гарт, – мистер Кленденнинг, вы ответите на мой вопрос?

– Нет, сэр.

И снова молоток обрушился на стол.

– Свидетель оштрафован на сто долларов!

Гарт с торжествующим лицом прохаживался по залу.

– Мистер Кленденнинг, я вовсе не собираюсь добиваться вашего банкрртства и поэтому не буду повторять вопрос. Уверен, для присяжных все ясно. Возможно, мистер Кленденнинг, вы ответите на другой вопрос. Вот вы недавно заявили во всеуслышание, что обвиняемая не способна на убийство. Как вы думаете, не повлияли ли на ваше мнение... хм... отношения с Сереной Фостер?

– Отношения? – недоверчиво спросил Рори. – То есть вы имеете в виду, что я ее хорошо знаю, что мы друзья?

– Можете называть это как хотите. – Гарт пожал плечами.

– Если бы я не был с ней хорошо знаком, конечно, я не стал бы ничего о ней говорить, – твердо сказал Кленденнинг. – И ни вы, сэр, ни кто бы то ни было не заставят меня изменить свое мнение. Серена Фостер абсолютно не виновна в убийстве!

– Возможно, среди ваших знакомых есть убийцы?

– Конечно, нет!

– В таком случае вряд ли вы можете хорошо разбираться в убийцах, мистер Кленденнинг. – Гарт отступил от него и презрительно взмахнул рукой. – У меня больше нет вопросов к этому свидетелю, ваша честь.

Судья Андервуд достал из кармана часы и нахмурился.

– Уже поздно. Суд прерывается до двух часов завтрашнего дня. – Он бросил взгляд на Харда и Гарта: – Вы, должно быть, удивлены, но завтра утром у суда будут другие дела.

– Черт, я чувствовал, что мне не надо было вызывать его в качестве свидетеля, – медленно проговорил Хард, когда зрители разошлись.

– Судья... – робко проговорила Серена.

– А ты, Серена! – Впервые за все время их знакомства он говорил с ней рассерженно. – Я не хочу влезать в твою личную жизнь, но, Боже всемогущий, почему же ты меня не предупредила, что у тебя с Кленденнингом такие отношения?

– Я считала, это только наше с ним дело! – огрызнулась она.

– Когда тебя судят по обвинению в убийстве, девочка, нельзя ничего скрывать от своего адвоката. Я действительно догадывался, но был слишком занят твоей защитой. Если бы я точно знал об этом, да никогда в жизни я не вызвал бы его как свидетеля!

– Простите, судья. Теперь я понимаю, надо было об этом рассказать, —проговорила она тихо. – Но откуда это стало известно обвинителю.

– Да откуда угодно! Ты сейчас в центре внимания. Люди следят за каждым твоим шагом.

– Может, Кэт Роган?

– Не знаю, – устало проговорил Хард. Его гнев прошел. – Какая разница, кто это сделал? Присяжные теперь, вероятно, думают, что ты способна на все, что угодно.

– А что, если мне самой выступить в свою защиту? – спросила Серена с надеждой. – Вы говорили, это может помочь.

– Даже не знаю, – задумался Хард. – Теперь, наверное, большого вреда это не принесет. Но... ты представляешь, как тебя будет допрашивать Гарт?

– Я думаю, что смогу выдержать это. – Серена потерла подбородок.

– Судья?

Зал суда был пуст, а напротив них стоял Рори Кленденнинг.

– Я все испортил? – с несчастным видом спросил он.

– Что случилось, то случилось, молодой человек. Помог ты нам мало, – проворчал Хард. – Но почему ты не схитрил?

Рори изумленно взглянул на него:

– Это не пришло мне в голову. О Господи! – уныло сказал он. – А я еще клялся себе, что сделаю ради Серены все, и даже не смог солгать!

– Ладно, – вздохнул Спенсер Хард, – сейчас все равно ничего не изменишь.

Он закурил сигару и, с наслаждением затянувшись, откинулся на спинку стула.

– Рори, милый, не переживай! – Серена взяла его за руку. – Мне бы не понравилось, если бы ты солгал. А так я горжусь тобой.

– Я этого не заслужил, – мрачно отозвался он, – особенно после сегодняшнего.

– Ладно, прекрати расстраиваться, – оборвал его Хард. – Как любит говорить старик Элмо, раньше надо было думать. И мы пока не проиграли. – Он улыбнулся и помахал сигарой. – Адвокатам приходится всегда надеяться на лучшее. Иначе они проигрывают сразу. А теперь давайте наконец пойдем домой и пропустим по рюмочке.

Брэд Страйкер ушел из зала суда сразу же после допроса китаянки. Он приходил на заседание впервые, так как не хотел, чтобы его заподозрили в излишней заинтересованности.

Теперь он шел по улице, постукивая по бедру рукояткой плетки. Почему ему постоянно приходится беспокоиться из-за каких-то китайцев? На его взгляд, все китайцы были никчемными паразитами и их всех стоило бы уничтожить. Если он только встретит эту Чу Чин одну, он уж позаботится, чтобы она больше никогда не поднимала глаз в присутствии белых. А вообще-то она неплохо сложена... для китаянки, конечно.

Но его занимали сейчас другие мысли. Лестер Томпкинс приходил к нему каждый вечер и вкратце рассказывал о том, что происходило в зале суда. Услышав о показаниях Фокси Паркса, Страйкер встревожился. Может, этот старый идиот знает гораздо больше, чем говорит? Но вроде бы он рассказал на суде все, что знал. Однако память частенько подводит стариков. И иногда они забывают что-нибудь надолго, а потом внезапно вспоминают. Вдруг Фокси видел, как он приходил к Мадлен, но забыл? Он в любой момент может вспомнить.

Это не давало Страйкеру покоя. Ночи сейчас стоят безлунные, темные, и проскользнуть незаметно в «Рай» не составит труда. Ключ от боковой двери у него был. Два дня назад он никак не мог заснуть и отправился на разведку. Понаблюдав за домом, он обнаружил, что охранник совершает обход только раз в час.

В конце концов он решил, что необходимо действовать, и действовать, не беспокоясь о конечном результате, и направился к себе в контору, где проводил большую часть времени. С тех пор как начался суд над Сереной Фостер, он стал даже ночевать здесь, почти не заглядывая в свою комнату в гостинице.

– Рори, я боюсь, – сказала Серена.

– Что тебя встревожило, милая? – спросил он, обнимая ее за плечи.

– Судья сказал, что, может, он завтра вызовет меня для дачи свидетельских показаний в суде. – Она подняла голову и заглянула ему в глаза. Было уже около десяти вечера. Они лежали в кровати в спальне рядом с лестницей. – Он говорил, что если меня вызовут как свидетельницу, мистер Гарт может взять меня в оборот. Я сказала, что справлюсь, а теперь не знаю. Если я скажу что-нибудь не то, присяжные точно решат, что я виновна... если они еще не уверены в этом.

– Выбрось из головы мысли о Гарте, Серена. Ты справишься. Тебе нужно просто говорить правду. Как я делал. – Тут легкая улыбка скользнула по его губам. – В твоем случае это будет правильно. Я же на самом деле не умею хорошо врать.

– Рори, прекрати себя винить! Я благодарна тебе за то, что ты не солгал! Я горжусь тобой. – Она нежно поцеловала его, потом нахмурилась: – Кто же все-таки рассказал про нас?

– Да кто угодно.

– Судья сказал то же самое. Но мне не верится. Может, это была Кэт?

– Кэт? Но почему?

– Она любит тебя. Да, я помню из твоих рассказов, что она отрицала это. Но я-то знаю, что она тебя любит. И она могла сообщить Гарту об этом просто из ревности.

– Только не Кэт, – покачал головой Кленденнинг. – Она не такой человек.

– Ревность делает с людьми страшные вещи. Но ладно, давай не будем больше об этом говорить. Ты здесь, а рядом с тобой я чувствую себя в полной безопасности. Люби меня, милый!

Он повернулся и поцеловал ее, потом стал осторожно ласкать. С Рождества они были вместе каждую ночь. Она сжала ладонями его лицо и тихо сказала:

– Я люблю тебя, Рори Кленденнинг.

– Да, да, – немного резко отозвался он, – я тоже тебя люблю, Серена.

Дальнейший разговор потонул в охватившей их страсти.

Позже, когда они лежали рядом, отдыхая, Рори проговорил:

– Я хочу жениться на тебе, Серена. Хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Я согласна, Рори. Но сейчас не время говорить об этом. По крайней мере пока мы не узнаем, что ждет нас в будущем. Пока не кончится суд.

– Нет! – резко сказал он. – Пусть наша свадьба состоится сейчас, до того как суд закончится. Я хочу, чтобы все в Вирджиния-Сити знали, как я тебя люблю и ценю.

– Это очень приятно, милый, но так не получится. Да, я тоже люблю тебя и с радостью выйду за тебя замуж. Но разве ты не понимаешь? Если мы сейчас сыграем свадьбу и даже если меня оправдают, я всю жизнь буду задавать себе вопрос, почему ты повел себя так глупо.

Он бросил на нее удивленный взгляд.

– Ну не смотри так, – сердито сказала она. – Подумай и поймешь, что я права. Нужно ложиться спать. Ты говорил, что, если погода будет хорошей, тебе завтра утром придется идти на работу. – Она поцеловала его в губы и закончила: – Туши лампу и давай спать.

Брэд Страйкер притаился в маленькой роще в полусотне метров от «Рая». Он был одет во все черное, на поясе висел револьвер. В руках он держал золотую китайскую маску. Отсюда были видны фасад дома и одна из боковых стен. Окна горели только в двух комнатах, в спальне и кухне. Как часто он приходил в эту спальню к Мадлен... Сколько раз он хлестал ее, пока на бедрах женщины не выступала кровь... И даже тогда она не издавала ни звука. Его всегда это немного удивляло. Обычно женщины в таких случаях кричат и просят его остановиться. Но только не Мадлен.

Свет в спальне погас. Входная дверь открылась, и на крыльце появился рослый охранник. Страйкер уже знал, что он не будет осматривать окрестности, просто обойдет вокруг дома. Страйкер надел золотую маску, подождал, пока охранник скроется за углом, и быстро подбежал к дому. Прижавшись к стене, он стал ждать. Услышав тяжелые шаги за углом, он взял револьвер за дуло и отвел руку, замахиваясь для удара. Когда ничего не подозревающий охранник вышел из-за угла, Страйкер ударил его по голове рукояткой револьвера. Охранник без сознания рухнул на землю.

Не выпуская оружия, Страйкер поспешил к боковой двери. Было темно, и он нашел нужный ключ только с третьей попытки. Войдя в темную гостиную, он замер, прислушиваясь и раздумывая, где находится Фокси. Страйкер не знал, где он спит – на первом этаже или на втором. Если он спит вообще. Пробормотав проклятие, он тихо приоткрыл дверь в коридор и, улыбаясь, подумал, что после того, как он расправится с калекой, заглянет и к мисс Фостер. Чтобы разом покончить со всеми проблемами. Жалко, он не захватил с собой плетки.

Страйкер осторожно заглянул в кухню. Фокси Паркс, мирно похрапывая, дремал на стуле. Сжимая револьвер в руке, Страйкер медленно приближался к спящему. Он был плохим стрелком, поэтому решил стрелять с близкого расстояния. Внезапно под ногами громко скрипнула доска. Страйкер замер. Фокси открыл глаза и, оценив обстановку, потянулся к пистолету, лежавшему рядом на чурбане для рубки мяса. Страйкер быстро выбросил вперед руку с револьвером и выстрелил. Фокси Паркс упал на пол.

Звук выстрела разбудил Кленденнинга.

– Господи! Что это? – Он сел на кровати, потом соскочил на пол и стал натягивать штаны.

– Что случилось, Рори? Что-то плохое? – проснувшись, спросила Серена.

Не отвечая, он бросился к двери. Он был безоружен и ругал себя, что не догадался положить рядом ружье. Распахнув дверь, Рори вышел в коридор. Навстречу ему бежал незнакомец в маске. Он быстро вскинул руку, прогремел выстрел, и пуля вошла в дверной косяк рядом с Кленденнингом. Человек в маске скрылся в дверях гостиной. Не думая о последствиях, Кленденнинг рванулся за ним по коридору. Серена что-то крикнула ему вслед, но он не обратил на это внимания. Осторожно войдя в гостиную, он увидел распахнутую настежь дверь и, выбежав наружу, успел заметить бегущего по роще незнакомца.

Рори бросился в погоню; холодная каменистая земля обжигала босые ноги. Вскоре он замедлил шаг и повернул обратно: глупо было преследовать бандита босиком, полуодетым и полностью безоружным. Некоторое время он еще слышал, как незнакомец продирается сквозь кустарник. Обескураженный, Рори повернулся и побрел к дому. Внезапно он услышал звук, похожий на стон, и с другой стороны дома обнаружил лежащего ничком охранника. Тот слегка пошевелился при его приближении.

– Карл, с тобой все в порядке?– присев рядом, спросил Рори.

– Я... думаю, да. Это вы, мистер Кленденнинг?

– Да, я. – Он помог охраннику сесть. – Что с тобой произошло?

– Кто-то бросился на меня из темноты и оглушил... Ох! – Карл с беспокойством ощупывал затылок. – Жутко болит. У меня теперь шишка размером с яйцо.

– Ты не знаешь, кто на тебя напал?

– Понятия не имею. Вокруг такая темнота. Кроме того, все произошло слишком быстро.

Резкий порыв ледяного ветра заставил Рори поежиться.

Он помог Карлу встать и отвел его в гостиную. Потом закрыл заднюю дверь.

– Я уже пришел в себя, – сказал Карл. – Немного кружится голова, но терпимо.

Выйдя в коридор, они услышали голос Серены, доносившийся из кухни, и поспешили туда.

На полу лежал Фокси. Из раны на правом плече сочилась кровь. Серена снимала с него рубашку.

– Ему нужен доктор, Рори.

– Минутку. – Кленденнинг опустился рядом с Фокси. – Фокси, что здесь произошло?

– Я дремал на стуле. Проснулся от громкого скрипа досок. Ко мне через комнату шел бандит. Он выстрелил, но неудачно. – Фокси скосил глаза на рану.

– Ты не знаешь, кто это был?

– Нет. Он был в чем-то вроде маски. Серена и Рори обменялись взглядами.

– В золотой китайской маске?

– Не уверен.

– Фокси, я пойду за доктором, но думаю, ты можешь не беспокоиться. Рана поверхностная. Пулю вытащат, и скоро ты будешь здоров как бык. – Кленденнинг повернулся к Серене: – Понимаешь, что это значит? Злодей убил не только твоих родителей, но и Мадлен. Боковая дверь была заперта, а значит, у него был ключ. А ключ ему могла дать только Мадлен.

– Но почему? – Серена взъерошила пальцами волосы. – Я понимаю, если бы он пришел убить меня, но при чем здесь Фокси?

Кленденнинг заколебался, глядя на потерявшего сознание Фокси.

– Думаю, это как-то связано с его свидетельскими показаниями. Преступник боялся, что Фокси узнает в нем любовника Мадлен, – медленно проговорил он. – Ладно, пойду оденусь и схожу за доктором.

Он обернулся к охраннику – тот прикладывал к голове мокрое полотенце.

– Как ты, Карл? Сумеешь посторожить, пока я схожу за доктором? Он заодно посмотрит и твой затылок. Я не думаю, что этот парень вернется обратно, но если что...

– Я буду настороже, не беспокойтесь, мистер Кленденнинг. – Карл коснулся рукой кобуры: – И во второй раз он не отделается от меня так просто.

– Прекрасно. – Рори наклонился и поцеловал Серену. – Я ненадолго, дорогая. У тебя есть ключ, чтобы запереть боковую дверь?

– Да, ключ у меня. Единственный, как я думала.

– Тогда запри ее, – строго сказал он, – и оставайся здесь, на кухне, с Фокси и Карлом.

Утром Серена, надев подаренный судьей плащ, пошла в город за покупками. Суд начинался в два, так что у нее выдалось свободное утро. Фокси отдыхал в спальне на втором этаже. Доктор сказал, что через несколько дней он поправится, если не будет вставать с кровати. Но в доме почти не было еды. А Кленденнинг, не работавший последние дни, пока шел суд, рано утром уехал на фургоне возить руду.

– Я не могу упускать такую хорошую погоду, – сказал он. – Тебе придется остаться одной. Вряд ли он решится на что-нибудь днем, но на всякий случай запри двери и не выходи из дома. Не стоит дразнить судьбу.

Прошло несколько часов, и Серена почувствовала, что больше не может сидеть дома. Она решила пойти в город. Днем на многолюдной Си-стрит ей не грозит никакая опасность. Погода была великолепная. Снег, выпавший на Рождество, почти растаял. На карнизах домов висели длинные сосульки. И только холодный ветер напоминал о том, что на улице стоит зима. Серена шла, разглядывая витрины и радуясь маленькой передышке после напряженных дней суда. Она попыталась не думать о суде и возможном приговоре. Ей это почти удалось, но все равно в глубине сознания пряталась мысль, что ее свобода временная, в два часа должно состояться очередное заседание суда.

Через несколько кварталов ей преградила путь толпа людей, собравшихся вокруг чего-то, чего она не могла разглядеть. Первой мыслью Серены было пройти мимо, но любопытство победило. Она протискивалась среди людей и размышляла, что же могло привлечь их внимание. Некоторые мужчины довольно ухмылялись. Наконец она подошла достаточно близко, и гнев охватил ее. На деревянном тротуаре на коленях стоял китаец. Над ним, спиной к Серене, возвышался грузный мужчина и хлестал несчастного плетью. Руками китаец пытался защитить лицо. Серена попробовала пробраться в первый ряд, чтобы возмутиться и прекратить это безобразие. Но вдруг замерла, остановив свой взгляд на широкоплечем мужчине, взмахивающем плетью. Что-то неуловимо знакомое почудилось ей в том, как он двигался. Что?

И тут она вспомнила – и похолодела от страха. Это был, вне всякого сомнения, тот мужчина, что истязал ее в доме Ли По. Внезапно он прекратил избивать китайца, наклонился, шепнул ему пару слов и отошел на несколько шагов назад. Затем огляделся. Его лицо побагровело от напряжения. Казалось, он был удивлен, что вокруг собралось столько зрителей. Он скользнул взглядом по Серене, и она съежилась, боясь, что он узнает ее. Затем отвернулся и важно пошел вниз по улице, похлопывая плетью по бедру. Но еще до того, как он отвернулся, она узнала его. И сердце ее сковал ледяной ужас.

Это был Брэд Страйкер!

Глава 23

Страйкеру почти не удалось поспать. Он возвратился к себе в контору окольными путями, иногда останавливаясь и прислушиваясь, нет ли за ним погони. Остаток ночи он провел за столом в конторе, прикончив почти целую бутылку виски.

Он совсем не ожидал встретить в «Рае» Кленденнинга и испугался, увидев рослого широкоплечего парня, неожиданно появившегося в дверях спальни. Выстрелив в него, Страйкер поспешил ретироваться, вознося хвалу богам, что оставил боковую дверь незапертой. До утра он пребывал в полной уверенности, что избавился от калеки, и, разделавшись с виски, задремал за столом, пока его не разбудили первые возчики, начинавшие работу до рассвета.

Спрятав золотую маску в джутовый мешок, он отправился в свой гостиничный номер. Там он умылся, побрился и надел свежий костюм. Затем взял из сундучка одну плеть из целой коллекции, запер его и спрятал под кровать. Выйдя на улицу, зашел в ближайший ресторан и заказал себе плотный завтрак из яиц и жаркого.

За соседним столиком, непринужденно беседуя, завтракали двое мужчин. От нечего делать Страйкер стал прислушиваться к их разговору и узнал, что Фокси Паркс выжил. По всему городу разнеслись слухи о бандите, прокравшемся ночью в «Рай» и пытавшемся пристрелить Фокси.

Гнев красной пеленой застлал Страйкеру глаза, он выскочил из ресторана, даже не заплатив, и пошел по улице, толкая всех, кто попадался ему на пути. Плетью он хлестал себя по бедру, не обращая внимания на боль. В этом состоянии, почти не замечая окружающих, он шел, пока вдруг не встретил знакомое лицо. У дома на противоположной стороне улицы стоял китаец. Китаец по имени Хо! Кто сказал, что все китайцы на одно лицо? Этого он узнал бы где угодно.

Даже не задумываясь, Страйкер подошел к нему и, схватив за плечо, бросил на колени на тротуар. Сначала на лице мистера Хо отразился страх, но потом оно стало непроницаемым. Страйкер наотмашь хлестнул плетью по этому желтоватому круглому лицу. Показалась кровь, и мистер Хо, прикрываясь, поднял руки. Следующие удары Страйкер обрушил на плечи, голову и руки китайца. Он избивал, пока не утомился. Его гнев почти прошел, и он, наклонившись к мистеру Хо, прошипел:

– Это научит тебя, китайский ублюдок, не лжесвидетельствовать перед белыми!

Оглядевшись, Страйкер с изумлением обнаружил, что вокруг собралась толпа зрителей. Он прошелся взглядом по лицам. Многие ухмылялись, другие опускали глаза.

Как только Страйкер ушел, толпа мгновенно разошлась. Серена тоже пошла дальше, но передумала и вернулась назад. Она подошла к мистеру Хо, который до сих пор стоял на коленях, не отнимая рук от лица, и помогла ему подняться.

– Может быть, вам пойти к доктору? – с участием проговорила она.

– Нет, нет, не надо. – Он болезненно улыбнулся. – Американские доктора не любят лечить моих соотечественников. Если бы вы помогли мне добраться до дверей моей прачечной...

– Мистер Хо, я ужасно сожалею, что это произошло. Какой негодяй! – проговорила Серена возмущенно. – Я обещаю вам... он за все это жестоко заплатит!

– Теперь уже все позади. Мы привыкли к такому обращению. И научились выживать. Но еще раз спасибо за заботу.

Серена задумалась. Что теперь? Она понимала, что обращаться к законным властям бессмысленно. Что она им сможет сказать? Что она предполагает, что Брэд Страйкер убил ее родителей и Мадлен, а теперь пытается убить и ее? Она попыталась представить, как будет объяснять это, например, Джейку Барнзу. Да он просто поднимет ее на смех! Пойти к Спенсеру Харду? Но что он сможет сделать? У нее нет доказательств, а физически судья гораздо слабее Страйкера. Оставался Рори Кленденнинг. Но лучше было бы найти кого-нибудь еще по двум причинам. Во-первых, Рори в припадке благородного гнева может убить Страйкера. А во-вторых, Страйкер мог убить Рори.

И вот она уже торопливо идет по Си-стрит в сторону «Фрахтовой компании Кленденнинг и Роган». И только когда она свернула на боковую улочку и увидела маленький опрятный домик Кэт, она вспомнила: Рори здесь нет. Еще утром он уехал возить руду на одном из фургонов. Серена стояла перед домом Кэт Роган. Домом, где Рори в течение года прожил с этой женщиной. Она может подойти и постучать. И рассказать ей обо всем, и рыжеволосая Кэт выслушает ее или прогонит прочь. Покачав головой, Серена взошла на веранду и постучала в дверь. Она стучала долго и громко, пока дверь наконец не распахнулась. За ней, удивленно приподняв брови, стояла Кэт Роган в мужской рубашке и штанах.

– Через парадную дверь так редко кто-нибудь приходит, что я была даже не уверена, что стучат, – объяснила она и отступила назад. – Извини, Серена. Входи же.

– Я ищу Рори, – сказала Серена.

– Кленденнинг уехал еще ранним утром, Серена... – Кэт внимательно вглядывалась в ее лицо. – Ты выглядишь чертовски расстроенной. Что случилось? Пойдем на кухню. Я как раз пью кофе. Составишь мне компанию и расскажешь, что тебя беспокоит.

В маленькой кухне они сели за стол друга против друг. Кэт налила кофе, и Серена рассказала, что узнала в Брэде Страйкере убийцу, которого они так долго искали.

– Брэд Страйкер! Нам следовало догадаться. Он всегда был отвратительным, но чтобы настолько!.. – Кэт грохнула кулаком по столу. – Но из-за чего, ты до сих пор не знаешь?

– Это для меня загадка, – покачала головой Серена.

– А без доказательств ты не можешь обратиться к властям, так? Ну уж Кленденнинг побеседует с мистером Страйкером, – улыбнулась Кэт. – Кленденнинг стал настоящим мужчиной. И я уверена, ты знаешь... О, прости, милая, – она коснулась ее руки, – я не имела в виду ничего плохого.

– Я понимаю, – пробормотала Серена.

Она слушала Кэт, подпирая подбородок рукой, и ей было стыдно, что она могла подозревать в чем-то эту добрую, отзывчивую женщину. Теперь она понимала, что Кэт не могла пойти к Гарту и рассказать, что они с Рори любовники. Кэт даже мысли такой не допустила бы.

Тем временем Кэт снова ударила кулаком по столу.

– Думаю, лучше всего сейчас оседлать коня и поехать навстречу Кленденнингу. Он, вероятно, уже возвращается с пустым фургоном. Он пересядет на мою лошадь, а я привезу обратно фургон.

– Я поеду с тобой.

– Нет, Серена. Тебе лучше остаться здесь. Здесь ты будешь в большей безопасности, а я одна быстрее доскачу. Скоро полдень. В котелке разогревается тушеное мясо... Ты ведь, наверное, голодна?

– Полдень! Я совсем забыла, Кэт. В два часа мне надо быть в суде. Наверное, мне лучше сходить сейчас к судье...

– Нет, милая, никуда ты не пойдешь! – резко сказала Кэт. – Я пошлю к судье конюха Нэда. Он передаст ему, что кое-что случилось и ты задерживаешься. – Кэт встала, замешкалась, потом подошла к Серене. – Я хотела еще сказать... если уж Кленденнинг нашел себе другую женщину, то ты подходишь ему намного больше, чем кто бы то ни было. И я желаю вам всего самого лучшего!

Повинуясь внезапному порыву, Серена крепко обняла Кэт.

– Спасибо, Кэт! Ты замечательный человек!

– Да, я именно такая, – отозвалась Кэт. – Может, после того как все это закончится, мы будем друзьями, а? Будешь дружить с сумасшедшей хозяйкой конюшни?

– С радостью, Кэт.

– И я с радостью! Да, черт побери! Скоро вернусь. – С этими словами она вышла, и через несколько мгновений Серена услышала за окном стук копыт.

Впервые с тех пор, как начался суд, у нее было хорошее настроение. Вполне возможно, что все прояснится еше до конца дня. Брэд Страйкер окажется в тюрьме, а она вновь станет свободной.

Она размечталась о будущем, как она выйдет замуж за Рори, и еще долго сидела за столом, погруженная в свои мысли, пока не услышала, что к дому подъезжает повозка. Неужели Кэт вернулась так быстро? Серена торопливо подошла к окну. Во дворе стоял огромный фургон.

Затем она услышала тяжелые шаги на веранде. Должно быть, это Рори! Серена поспешила к двери. Но та вдруг открылась сама, и вошел Брэд Страйкер. Замерев от ужаса, она смотрела в его перекошенное злобной ухмылкой лицо.

– Узнаешь меня? Вижу по глазам – узнаешь. Я пришел закончить одно старое дельце.

Серена пришла в себя. Она закричала и попыталась проскользнуть мимо него на улицу. Страйкер догнал ее и, схватив за плечо, развернул к себе.

– Кричи-кричи. Никто тебя не услышит. Я специально подождал, пока все уйдут.

Он завел ей руки за спину и связал их. Серена пыталась вырваться, но безуспешно. Потом он всунул кляп ей в рот.

– Это чтобы девочка не кричала на улице. Лишнее внимание нам ни к чему.

Он говорил так, словно ее здесь не было и он обращался к кому-то третьему. Затем он поднял ее, обхватив одной рукой, словно связку дров, и вышел во двор. Легко запрыгнув на одно из высоких колес, он перекинул ее через бортик и отпустил. Серена упала вниз. К несчастью, дно фургона было усыпано мелким гравием. Боль была настолько жестокой, что в течение нескольких минут Серена ни о чем другом не думала. Когда она наконец немного пришла в себя, фургон уже тронулся с места.

Страйкер ехал по боковым улочкам к своей конюшне. Он опустил голову и низко надвинул шляпу, притворяясь, будто задремал. Когда они въехали на двор, он спрыгнул и тщательно закрыл ворота. Всех конюхов он сегодня отпустил. Теперь ему никто не помешает. Когда стемнеет, он вновь насладится телом Серены Фостер. Страйкер заглянул в фургон. Серена заворочалась, с ненавистью глядя на него. Он расхохотался и, схватив ее рукой за лодыжку, выволок наружу. Он отвел ее в пустое стойло и бросил там лицом вниз. Затем снял с пояса плетку. Серена в отчаянии попыталась перевернуться. Он наступил на нее сапогом и ударил плетью по спине. Потом погладил плеть и жадно посмотрел на девушку.

– Помнишь, Серена, ночь в доме Ли По? – Ненависть в ее глазах сменилась страхом. – Да, вижу, что помнишь. – Страйкер вновь злобно засмеялся. – Ну так та ночь покажется тебе пустяком по сравнению с тем, что я сделаю с тобой сегодня. А потом я убью тебя. Ты причинила мне немало беспокойства, Серена Фостер. И скоро ты уже будешь просить меня, чтобы я убил тебя!

Нагнувшись, он задрал ей платье и нижнюю юбку выше талии. Горящим взглядом он рассматривал ее нежные белые бедра. Серена попыталась перевернуться на спину. Страйкер словно случайно наступил обутой в сапог ногой ей на бедро, прижимая к земле. Крик боли вырвался у девушки сквозь кляп. Она закрыла глаза. Страйкер пожирал глазами ее тело, поглаживая ладонью плеть. Затем он размахнулся, и плеть со свистом опустилась на ее тело.

Рори Кленденнинг осадил взмыленную гнедую кобылу у поворота на улочку, где располагалась конюшня Кэт. Кэт сказала, Серена ждет его здесь. Ему очень хотелось увидеть ее и успокоить, но сначала он решил разобраться с Брэдом Страйкером. Оружия он с собой не взял. Кэт хотела дать ему с собой ружье, но он отказался:

– Оно может понадобиться и тебе, Кэт. А мне незачем, я расправлюсь с ним голыми руками.

Он пустил гнедую легким галопом вниз по Си-стрит. Быстрее было бы ехать через боковые улицы, но он хотел сначала зайти к Страйкеру в гостиницу, чтобы убедиться, что его там нет.

Подъехав к гостинице, он спешился, привязал гнедую и быстро поднялся на второй этаж.

– Страйкер! Ты здесь? Открывай! – забарабанил он в дверь.

Рори подергал ручку. Как он и думал, дверь оказалась заперта. Он постоял перед дверью в нерешительности. Затем подумал, что комнату нужно обыскать. Отступив на пару шагов, он размахнулся и ударил по двери ногой. После третьего удара дверь распахнулась, и Кленденнинг смог войти. Маленькая пыльная комнатка была пуста.

Он быстро стал обыскивать номер. И обнаружил под высокой кроватью запертый сундучок. Сломать замок было делом одной минуты. В нем, кроме полудюжины кнутов и плетей, лежал небольшой деревянный сейф. Рори взял его и внимательно осмотрел. На крышке были выжжены инициалы «Х.Ф.» – это именно то, что искала Серена. Сейф тоже был заперт. Кленденнинг засомневался: сейф все-таки принадлежит Серене. Но обстоятельства требуют посмотреть, что внутри. Ключа не было, и он попытался открыть крышку ножом. Нож сломался, но ему все-таки удалось приподнять крышку, и сейф открылся.

Там лежало несколько вещей. Во-первых, какой-то официальный документ на нескольких страницах. Рори пробежал глазами по строчкам и отложил его. Вторым был листок бумаги – письмо к Хайраму Фостеру. Кленденнинг быстро прочел его. Еще в сейфе находился джутовый мешок. Запустив руку внутрь, Рори вытащил золотую китайскую маску. Сердце его бешено застучало, когда он увидел ее. Теперь никаких сомнений не оставалось. Все было ясно. Эта маска доказывала, что предводителем бандитов, напавших на чету Фостер, был Страйкер.

Два документа и золотая маска! Этого достаточно, чтобы повесить Брэда Страйкера!

Он выбежал на улицу и, вскочив на гнедую, галопом поскакал к конторе Страйкера. Но Страйкера там не было. Кленденнинг вышел на веранду и огляделся. Где он может быть в середине буднего дня? Тут его взгляд упал на двойные ворота конюшни. Ему показалось странным, что в середине дня они наглухо закрыты. Он спустился с веранды и открыл ворота. Между стойлами мулов стоял большой фургон, в котором возят руду. Это было очень странное место для фургона.

Затем он услышал необычные звуки, словно кто-то приглушенно кричал.

– Страйкер? Брэд Страйкер, ты здесь? – немного озадаченно, но громко спросил Рори.

Он пошел к стойлам, но тут в дверях, сжимая плетку, появился Брэд Страйкер. Он увидел Кленденнинга и быстро отшвырнул плеть через плечо в стойло.

– Держу пари, это мистер Кленденнинг. – Его полные губы растянулись в ухмылке. – Что ты здесь делаешь? Если у тебя нет ко мне никаких дел, можешь убираться ко всем чертям!

– О, у меня есть к тебе одно важное дело, Страйкер, – с вызовом сказал Рори.

Он развязал джутовый мешок и швырнул на землю китайскую маску.

– Это ведь принадлежит тебе, верно? Увидев маску, Страйкер побледнел.

– А это... – Кленденнинг показал ему сейф, – это тебе не принадлежит, но...

– Ты залез ко мне в номер! – взревел Страйкер и шагнул вперед, пытаясь вырвать у него сейф.

Кленденнинг проворно отступил в сторону.

– Да, я действительно там был, и того, что я там нашел, хватит, чтобы повесить тебя за убийство.

Внезапно он услышал стон из стойла, откуда вышел Страйкер. Он быстро заглянул внутрь. Там на куче соломы со связанными руками и кляпом во рту лежала Серена. Ее юбки были задраны выше бедер.

– Серена, что ты...

Тут он заметил кровавые полосы у нее на бедрах. Его взгляд упал на плеть, брошенную Страйкером. Она была красной от крови.

Кленденнинг наконец понял, что здесь происходило, и был взбешен. Он шагнул к Серене. Раздался свист, и его обожгла боль в спине. Выронив сейф, он обернулся. Недалеко от него ухмыляясь стоял Страйкер. В руках у него был один из кнутов, которые во множестве висели на стене.

– Я засеку тебя до смерти, Кленденнинг, – сказал Страйкер. – И ты больше никому ничего не расскажешь.

Холодная, убийственная ярость овладела Кленденнингом, и он процедил сквозь зубы:

– Тебе действительно придется убить меня, Страйкер. Или я сам убью тебя за то, что ты сделал с Сереной!

Страйкер поднял руку, и плеть, взвившись змеей, хлестнула Рори по шее. Он не успел увернуться. До того как Страйкер смог замахнуться в третий раз, Рори бросился к стене и сорвал с нее еще один кнут. Сжимая в руке тяжелую ручку, он отступил, но все-таки недостаточно быстро, чтобы увернуться от следующего удара. Затем Рори ударил сам, заставив Страйкера взреветь от боли.

– Будем драться кнутами? – ухмыльнулся Страйкер. – Я научился с ним обращаться, еще когда ты под стол пешком ходил. И убивал людей, вооруженный только кнутом. А теперь убью тебя!

Последовал резкий удар, и Рори почувствовал боль в бедре. Следующие несколько минут показали, что угрозы противника не были пустыми словами. В то время как Рори приходилось замахиваться, отводя кнут за плечо, Страйкер посылал кнут для следующего удара с полпути и все время с дьявольской точностью. Рори понимал, что силы его на исходе и долго он продержаться не сможет. Они постепенно обходили фургон. Страйкер медленно оттеснял Кленденнинга в дальний угол конюшни, где не было двери. Рори был ранен уже в двенадцати местах, Страйкер же получил всего две раны.

Но Кленденнинг мрачно продолжал сражаться. Внезапно он почувствовал спиной стену и, бросив быстрый взгляд назад, увидел лестницу, ведущую на второй этаж. Он оказался в углу, и отступать дальше было некуда. Если он попытается пробежать мимо Страйкера, тот подсечет ему ноги, а потом убьет. Нащупав ногой лестницу, Рори медленно поднялся на ступеньку. Если он сумеет забраться на верхний этаж, ему обеспечена передышка.

– Ха, вот ты и попался, детка! – торжествующе вскрикнул Страйкер.

Раздался свист кнута, и боль обожгла ногу Кленденнинга. Не обращая на это внимания, он поднялся еще на две ступеньки. Оставалось еше три. Снова свистнул кнут. На этот раз удар пришелся по лодыжке, и конец кнута на какой-то момент захлестнулся вокруг ноги Рори. Страйкер, выругавшись, подергал его. Держась левой рукой за лестницу, Кленденнинг быстро ударил его своим кнутом, и тот змеей обвился вокруг шеи Страйкера.

Задыхаясь, Страйкер выпустил свое оружие и вцепился в кнут Кленденнинга, пытаясь его размотать. Но он потянул не в ту сторону и только затянул его вокруг горла. Кленденнинг, стоя на лестнице, тоже не мог размотать кнут. Страйкер пошатнулся, упал назад, шея его хрустнула, и он свалился на землю. Рори соскочил с лестницы и присел рядом с ним на колени. Страйкер был мертв.

Услышав странный звук, Рори, вскочив, обернулся. К нему, не отрывая взгляда от мертвого Страйкера, подошла Серена. Рори быстро вытащил кляп у нее изо рта и принялся развязывать руки.

– Он?.. – отдышавшись, спросила девушка.

– Да, он мертв, Серена.

– Теперь мы никогда не сможем доказать, что это он был убийцей! – в отчаянии вскрикнула она.

– Сможем, дорогая. Пойдем.

Он показал ей лежавшую на земле маску.

– Я нашел ее в комнате Страйкера. – Серена вздрогнула и схватилась за его руку. Тот продолжил: – Но это еще не все.

Он подобран с земли сейф.

– Это сейф тети Хетти! – воскликнула Серена.

– Да. И он тоже оказался у Страйкера в комнате. Здесь есть кое-что важное. – Он открыл его и показал ей бумаги. – Акт о передаче земли. И вот это. – Он протянул ей письмо.

Серена прочла:

«Дорогой брат Хайрам!

Я держала это в секрете. Даже Спенс не знал об этом. Я понимаю, вы шокированы до глубины души тем, что унаследовали дом терпимости. Но думаю, права на этот участок вернут вам доброе расположение духа.. Элия Страйкер сказал мне как-то, что эта земля очень богата.

Единственный, кто об этом знает, – это сын Элии, Брэд. И только потому, что я брала в долг у Элии под залог этой земли. Хочу, чтобы ты знал, брат: я до сих пор люблю тебя, несмотря на твой пуританский характер. Вспоминай добром свою заблудшую сестру.

С любовью, Хетти».

– Да, Страйкер убил твоих родителей, а потом пытался убить тебя. Тогда он унаследовал бы эту землю, вероятно, очень богатую рудой.

– Это я могу понять. Но Мадлен за что?

– Я могу только предположить, но думаю, это будет достаточно верное предположение. Мадлен рассказала тебе о сейфе, и ты собиралась открыть его?

Серена кивнула.

– Она, вероятно, рассказала об этом и Страйкеру. Он, разумеется, не мог допустить, чтобы это произошло. Так что он убил ее, чтобы она не проговорилась, и завладел сейфом. А после твоей смерти и похорон сейф бы случайно нашелся.

Серена вздрогнула.

– Значит, все тревоги позади, Рори?

– Да, Серена, – сказал он. Потом добавил: – Почти все.

Спустя несколько дней Серена сидела за столом в конторе «Рая» и писала письмо:

«Дорогая Тан Пин!

Все наконец закончилось, и я полностью оправдана! Уже три дня прошло с тех пор, как Рори обнаружил в комнате Брэда Страйкера несомненные доказательства его вины. Вчера утром судья Андервуд огласил решение суда. Теперь все официально признано. Брэд Страйкер убил моих родителей и Мадлен. А я свободна. Свободна! Не могу даже описать, как это замечательно!

Надеюсь, у вас с Шу Тао все нормально. Спенсер Хард осмотрел участок земли, завещанный мне тетей Хетти. Это участок Голд-Хилл, и судья сказал, что он знает несколько горнорудных компаний, которые готовы немедленно купить его. Но он посоветовал мне сдать землю в аренду. И сказал, что я стану богатой! Можешь себе представить?!

Если это произойдет, Тан Пин, у меня есть несколько замыслов...»

Серена задумалась. Она вспомнила, как предложила мистеру Хо привести к нему доктора, а тот ответил, что большинство докторов не лечат китайцев.

Она продолжила:

«Если мне повезет, я хотела бы оплатить обучение Шу Тао на доктора. Я уверена, ему придется нелегко, но с его умом он сумеет стать прекрасным доктором. Я делаю это предложение не из благодарности за все, что ты и твой сын сделали для меня, хотя я, конечно, безумно вам благодарна. Основная причина в другом. Я думаю, что Шу Тао должен стать доктором. Он сможет принести много пользы своим соотечественникам.

Скажи Даррелу, что я...»

Может, лучше не передавать ничего Даррелу?

Она подняла голову, услышав мужские голоса и раскатистый смех Спенсера Харда. Серена торопливо вышла в коридор. Ей навстречу шли Хард, Рори и судья Андервуд; за ними прихрамывал улыбающийся Фокси, только сегодня вставший с постели. К удивлению Серены, все трое были одеты в свои лучшие костюмы. Была еще только середина дня, и она думала, что Рори сейчас работает.

– Приветствую вас, джентльмены, – мило улыбнувшись, произнесла она. – Какая приятная неожиданность!

После обмена приветствиями Хард протянул ей телеграмму.

Серена открыла ее и быстро пробежала глазами по строчкам.

«Поздравляю с победой, милая. Жаль, что нам не придется съездить вместе в Новый Орлеан. Скоро я уеду отсюда. Пусть госпожа Фортуна хранит тебя и сына проповедника. Даррел».

– Я телеграфировал ему, что ты оправдана. Серена, смахнув непрошеные слезы, подняла глаза.

Потом слабо улыбнулась Кленденнингу и поцеловала его.

– Прекрасно. Но может быть, мужчины хотят выпить? – предположила она.

– Не сейчас, – сказал Рори. – После.

– После чего? – смущенно посмотрела на него Серена.

– После того, как судья Андервуд сочетает нас браком. Он пришел для этого.

– Браком? – Серена задохнулась от изумления. – А со мной не посоветовались? Ты даже не сделал мне предложение, Рори Кленденнинг!

– Я сделал его. И ты сказала, что выйдешь за меня замуж, когда все закончится, когда с тебя снимут обвинение в убийстве. Все закончилось, и мы можем пожениться. Прямо сейчас!

Некоторое время Серена боролась с собой, потом беспомощно рассмеялась:

– Я обещала, неужели? Тогда чего мы ждем? Джентльмены... – Она сделала широкий приглашающий жест, и они прошли в гостиную.

Судья Андервуд огляделся, поправил воротничок и неодобрительно хмыкнул.

– Что вы ищете, ваша честь? Молоток? – серьезно спросил Хард. – Сегодня он вам не понадобится. Все, что нужно, здесь уже есть: жених и невеста. Жених купил кольца, а свидетелями будем мы с Фокси.

– Я совершал не так уж много свадебных церемоний, – грубовато отозвался судья Андервуд.

– Мне кажется, они все похожи одна на другую.

Спенсер Хард поставил перед судьей Андервудом жениха и невесту. Они с Фокси встали по бокам. Возникла неловкая пауза. Хард достал сигару, повертел ее в руках, разглядывая, и со вздохом сунул обратно в карман. Он бросил взгляд на судью Андервуда:

– Мы готовы, ваша честь. Начинайте!

– Если бы мы были в суде, я оштрафовал бы вас за неуважение к суду, адвокат, – проворчал, покраснев, судья Андервуд. – Пусть жених и невеста возьмут друг друга за руки. – Он помолчал и продолжил: – Мы собрались здесь, чтобы соединить этих молодых людей священными узами брака...

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Реклама на сайте