«Воин-любовник»

Кристен Кайл Воин-любовник

Посвящается

Джарету – за огромную силу, которая скрыта в нежной душе. Никогда не сомневалась, что твои главные достоинства – это твой ум, непосредственность, чувство юмора и умение любить, а вовсе не прекрасная внешность (что тоже можно считать даром Божьим)!

Эрику – за исключительную наблюдательность и щедрость, которую он проявляет тогда, когда это очень нужно. Береги свои таланты – ты обладаешь, редким сочетанием ума, смелости, находчивости и чувства юмора.

Бог наградил меня общением с уникальными, обаятельными, потрясающими личностями… Редкостными людьми – и еще их такими дружескими объятиями! От вас на сердце становится светлее. Я люблю вас, дорогие.

Кристен Кайл

Я все равно люблю его,

человека, что пугает меня, как волны

моря Ис,

которые с ревом

терзают берег.

Госпожа Кэсё (VIII в.)

Глава 1

Шагает воин, осыпая с веток росу краем своего лука.

Бусон (1716–1783)

– Вы уверены, что его можно здесь найти?

– Я следил за капитаном Тальбертом все три дня, как вы меня, и просили. Он приходил сюда каждый вечер, всегда в одно и то же время. Вот я и послал вам записку.

Меган Маклаури взглянула на вывеску на двери маленького здания. Четкие иероглифы белели в лучах заходящего солнца, выделяясь на фоне потемневшего от времени и непогоды дерева. Она стянула под подбородком завязки плаща, чтобы скрыть под капюшоном лицо и волосы, да и защититься от порывов ветра, дувшего со стороны гавани.

– Что это за место, мистер Бун?

– Почем мне знать? Скажу только, что капитан обожает всякие восточные штучки. Мало того, что мы мотались с грузом и в Малайзию, и в Японию, и на Филиппины, и на Сандвичевы острова… Стоило нам бросить якорь в Сан-Франциско – ж он первым делом потопал сюда.

Значит, надпись на двери сделана по-японски. Мег с интересом рассматривала иероглифы, отмечая их отличие от китайских, которые ей приходилось видеть начиная с того времени, когда родители впервые, в 1852 году, привезли ее в этот быстро растущий город.

– А зачем капитан Тальберт пришел сюда?

Бун поскреб свою короткую рыжую бороду и шагнул ближе к двери.

– Может, это публичный дом? – сделал он предположение.

– Для подобного заведения здание слишком мало. – Девушка бросила на собеседника быстрый взгляд. – Да и внешний вид у него неподходящий.

Пожав плечами, он шагнул еще ближе, и Мег теперь не сомневалась в его намерениях.

– Я же сказал, что он балдеет от всей этой восточной ерунды и, само собой, от черноволосых и косоглазых девчонок. Если он что и любит больше, то это свою коллекцию мечей и кинжалов. – Он обнажил в улыбке зубы, явно испорченные долгим пребыванием в морях и цингой. – По мне, так уж куда лучше блондиночки – пухлые и белокожие.

Его ладонь вдруг коснулась ее щеки. Она успела отметить черную кайму на ногтях, а пальцы уже скользили по локону, выбившемуся из-под капюшона накидки. Девушка подосадовала на свои непослушные волосы, не желавшие держаться в прическе.

Она не вздрогнула и не отступила, чувствуя себя под надежной защитой предмета, от которого исходила знакомая стальная прохлада, – револьвера, спрятанного у нее глубоко в складках плаща. Восемнадцать лет из ее двадцати семи, прожитые в этом городе, научили ее, что тут самый неотесанный рудокоп знает, как вести себя с леди, хотя встречаются и такие выродки, для кого любая женщина представляется легкой добычей. Но в данном случае можно обойтись и без оружия.

Две массивные фигуры, одного роста и сложения, возникли из тени здания у нее за спиной.

– Убери лапы, – предупредил один из молодых людей голосом, пророкотавшим из его широченной груди, словно из бочки. Парни подошли, переступая ногами, похожими на стволы деревьев; их светлые волосы и бороды поблескивали в лучах закатного солнца.

– Ты понял? – прогудел второй, толкнув Буна в грудь. Моряк отскочил, согласно закивав.

Взглянув на выражение его лица, Мег с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться.

– Познакомьтесь с близнецами Рихтер, мистер Бун. Они недавно эмигрировали из Германии. По-английски говорят совсем плохо, зато веско. Я не настолько наивна, чтобы отправляться в этот район без сопровождения. Теперь, полагаю, нам надо завершить наше дело.

Бун выпрямился, тронул пальцами пальто на плечах. За этим последовал плевок на землю к башмакам. Питера Рихтера. Мег быстро схватила парня за локоть, удерживая его на месте. Кулаки гиганта медленно разжались.

– Не могу понять, – капризно проговорил Бун, – с чего это вам, вдруг сразу после заварушки на Барбари-кост в тот вечер, когда мы прибыли, понадобился капитан.

– Он мне понадобился потому, что смог выбраться невредимым из нее, и еще потому, что пользовался особыми приемами в единоборстве.

– Чего?..

– В драке, сэр.

Его вопросительно поднятые брови вернулись на место, когда девушка заговорила понятным ему языком. Мег сунула пистолет, который на всякий случай сжала в руке, обратно во внутренний карман плаща и достала маленький бархатный кошелек. Переход на язык, который моряк предпочитал всему остальному, сделал его сговорчивее. Услышав желанное звяканье металла, Бун облизнул губы.

– Золото? – прохрипел он.

– Как договаривались.

– Дайте взглянуть.

Он выбросил вперед руку. Мег мгновенно сжала кулак с кошельком и отвела его подальше от дрожащих пальцев моряка. Бун отступил, искоса взглянув на хмурых близнецов.

– Придется еще подождать. – Она была явно шокирована столь неприкрытой алчностью. – Прежде я должна кое-что уточнить. В газетной заметке все было написано верно? Действительно ли на берегу четверо, мужчин, вооруженных ножами и палками, напали на капитана Тальберта?

– Четверо мужчин?.. – хмыкнул Бун. – Четверо придурков, тупых ослов, вы хотели сказать.

– Вы были там? Вы видели драку?

– Трудно было не видеть ее, если один из этих типов врезался башкой в окно Золотой русалки, где мы с дружками из команды сидели за кружкой пива. На том для него все и закончилось, если не считать порезов от стекла и проломленного черепа. Конечно, все, кто был в кабаке, тут же бросились поглазеть на стычку. Второй парень отделался переломом руки, а третий вышел из дела со сломанными ребрами. – Бун рассказывал с таким упоением, словно все это было результатом его собственных отважных действий. – Не могу понять, почему Тальберт дал уйти четвертому. Бьюсь об заклад, эти ребята – новички в Сан-Франциско. Будь они с понятием, разве стали бы связываться с капитаном?

Значит, Джейкоб Огастес Тальберт уже давно имел вполне определенную репутацию. Тем лучше. Мег хотелось думать, что такова же его репутация и в Китайском квартале. Она развязала кошелек и высыпала на ладонь несколько монет. Бун судорожно сжал руки и сглотнул.

– И последнее. В газете сообщалось, что капитан Тальберт во время схватки наносил удары не только кулаками, но и ногами. Это правда? Мне не хотелось бы принимать решение на основе сведений из вторых рук.

– Я вам это могу гарантировать, Я сам видел, как капитан тренировался в этих басурманских штуках. А на судне он тренировался каждый день. Для него это было как молитва.

Напряжение отпустило Меган, оставив лишь слабый звон в ушах. Время, проведенное здесь, не пропало даром.

– Благодарю вас, мистер Бун. – Ока ссыпала монеты обратно в кошелек и швырнула его мужчине. Тот, не глядя, поймал его.

– Еще одно слово, мадам. Не говорите капитану, что узнали о нем из газеты.

– Почему?

– Он бесится, когда кто-то суется в его частную жизнь, – зловеще прищурив глаза, произнес Бун. – И после того, что я вам тут рассказал, никакая сила не заставит меня вернуться на Синидзиро.

Бросив последний взгляд на близнецов, Бун повернулся и исчез в сгущавшихся сумерках.

Да… Это не сулило Мег ничего хорошего, поскольку она собиралась, вмешаться в частную жизнь Тальберта гораздо основательнее, чем это сделал досужий репортер.

Ради нас обоих, капитан Тальберт, я надеюсь, вы примете мое предложение, – мысленно обратилась она к своему, неизвестному пока собеседнику.

Мег глубоко вздохнула, набираясь храбрости, и крепко ухватилась рукой за шершавую деревянную ручку двери. Она встретится с капитаном на нейтральной территории, где ему труднее будет оскорбить ее или просто выгнать. Это куда лучше, чем на его судне.

Она рывком открыла дверь.

Войдя, Мег тут же остановилась, оказавшись в необычной на вид полутемной прихожей, посредине перегороженной переборкой, не доходящей до потолка на расстояние вытянутой руки.

В нос ударил запах влажного дерева. Очень странно… Когда удивление Мег достигло предела, из тени появился пожилой сутулый азиат, очень маленького росточка – его голова едва доставала девушке до груди. Он что-то сердито бормотал на незнакомом Мег языке, возможно на японском. Но его жесты были понятны и без слов – он хотел, чтобы она немедленно покинула помещение. На вошедших следом близнецов он не обращал ни малейшего внимания. В этом неприятном месте женщин не принимали, поняла Мег.

Но она не двинулась с места. Не для того она разыскивала капитана Тальберта, чтобы так просто уйти. Видя, что его увещевания не возымели действия, швейцар схватил Мег за руку и попытался вытолкать за дверь.

– Не трогай! – вмешался наконец Филипп Рихтер. Он ухватил маленького человечка за грудки и поднял с такой легкостью, словно это была кукла.

– Ай-и-и-и! – заверещал тот, суча ногами. Белки выпученных глаз коротышки блеснули в неярком свете.

– Все в порядке, Филипп, отпусти его, – тихо сказала Мег. Она высоко ценила преданность и надежность близнецов, но их действия таили в себе неожиданности. Они могли бы испугать любого, но, увы, не тех людей, которые разрушили надежный мир ее семьи.

Едва ноги человечка коснулись пола, он тут же исчез.

Мег собиралась откупиться за свое вторжение и щедро расплатиться, но платить было некому. В прихожей больше никто не появлялся.

– Оставайтесь здесь. Я позову вас, если понадобитесь, – отпустила она братьев.

Мег решила непременно использовать свой шанс. Она могла очаровать и рудокопа, и хозяина салуна, ей удавалось добиваться своего у политиков, банкиров, железнодорожных баронов. Так что в конце концов стоит ей уговорить грубого и неотесанного капитана парусника? И наплевать на его репутацию, что бы там о нем ни говорили. И хотя червячок сомнения зашевелился где-то у нее внутри, она шагнула за перегородку.

Пронзительный вопль – очень высокий, хотя голос явно принадлежал мужчине, – заставил ее остановиться.

Она вскрикнула в ответ – будто эхо, ответила на крик мужчины, – едва сообразила, куда столь опрометчиво ворвалась.

Баня! Ну, попадись ей этот Бун: она задушит его, не испытывая ни малейших угрызений совести.

Испуганный возглас мог исходить от единственной живой души, находившейся в помещении, – молодого человека, явно азиатского происхождения, стоявшего в трех ярдах от нее.

Он был совершенно голый, и лишь его мужское достоинство было прикрыто чем-то вроде белой тряпицы.

По правую руку от Мег стоял большой чан с водой, настолько широкий и глубокий, что в нем могли бы одновременно нежиться несколько человек. Сейчас он был пуст. Из боковой стены выходила длинная труба, загибаясь над чаном вниз.

Из рук молодого человека выпал кусок мыла прямо в тазик у его ног, и выплеснувшаяся вода намочила деревянный пол. Не мигая, он смотрел на Мег глазами, напоминавшими кусочки темного мрамора на бледном лице.

Нет, это не Джейкоб Тальберт. Не может быть! Этот мужчина слишком изящен, слишком молод, – пронеслось у нее в голове.

Наконец Мег оправилась от первого испуга. Конечно, перед ней никакой не капитан клипера Синидзиро. Хотя происхождение Тальберта было известно только ему самому, в газете, прямо говорилось, что он родом из Европы или Америки.

Юноша тихо пятился – слава Богу, у него хватило ума не повернуться к ней спиной, – прикрываясь одной рукой, а другой собирая валявшиеся предметы одежды. Задержавшись у выхода в прихожую, он поклонился.

Мег машинально ответила на поклон. Потом он исчез за перегородкой.

Мег открыла рот, издав какой-то писк. Затем тут же закрыла его, громко щелкнув зубами. Ну и дела! Она раскланивается с человеком, на котором надето чуть больше, чем в момент, когда он появился из материнского чрева.

Мег откинула капюшон, провела руками по волосам, тронула пылающие щеки.

В унизительном для нее молчании, нарушаемом только звуком капель, падавших в чан из крана, потекли долгие секунды. Так, прошло десять секунд… пятнадцать. Ей же они показались вечностью. От пара стало нестерпимо жарко. Она отпустила завязки плаща, которые душили ее, потом вообще сняла его и бросила в угол.

Ее одурачили! Бун исчез с ее золотом, а она осталась ни с чем после трех дней упорных поисков и то вспыхивающей, то гаснущей надежды.

Из чана донесся тихий плеск.

Темноволосая голова мужчины и его широкие плечи медленно возникли над поверхностью воды, вызвав на ней легкую рябь. Длинные мокрые волосы отражали пламя газовых фонарей, укрепленных на стенах комнаты, напоминая Мег блеск черного бархата в отсветах камина.

Девушка крепко, прижала к груди сжатые в кулаки руки. Пуговицы от блузки впились в суставы пальцев.

Он все это время находился в чане! Он все это время провел под водой! Неужели с того момента, как она попала в это мужское царство, прошла всего минута или две?

Глаза мужчины были закрыты… глубоко посаженные глаза европейца. Вода струилась по прямому носу, по четко очерченным губам и квадратному подбородку. Высокий лоб и выдающиеся скулы выдавали аристократическое происхождение. От удовольствия, которое он испытывал, лежа в теплой воде, его мужественное лицо излучало спокойствие и говорило о чувствительной натуре, не чуждой гедонизма. По смуглой коже и тонкому шраму, пересекающему левую щеку, в нем можно было безошибочно признать человека, который не привык избегать опасностей.

По спине Мег пробежали мурашки. Это была та самая паршивая овца, которая появлялась. – или должна была появиться – в любом насчитывающем вековую историю знатном роду Европы.

Он был привлекателен, хотя и своеобразно: его шарм казался ей смутным, беспокоящим. Этот мужчина был творением тьмы, совсем не похожим на светловолосых красавцев, к которым она всегда испытывала симпатию, – отпрыскам самых влиятельных и богатых семей Сан-Франциско.

Он действительно соответствовал своей репутации. Это была, катастрофа. Нет, Джейкоб Тальберт не соответствовал образу грубого морского волка, который она создала в своем воображении, и она поняла, что ошибалась, рассчитывая легко склонить его к сотрудничеству. И чтобы нарочно поддразнить ее, доказать, что планам ее не суждено сбыться, он открыл глаза и остановил на ней свой твердый, холодный взгляд. Его серые, как чеканное серебро, глаза, таившийся в их глубине острый и проницательный ум заливали ее могучей волной. А она надеялась без труда подчинить этого человека своей воле!

Разум подсказывал – надо поскорее ретироваться, но Мег почувствовала, что опоздала. Она уже запустила механизм, который должен перевернуть всю жизнь капитана Тальберта. Не встреться она с ним сейчас, он сам позже стел бы разыскивать ее.

И он был ее последней надеждой.

– Женская баня работает в соседнем доме.

Звук, его бархатного голоса ударил по ее нервам; словно вдруг разом взлетела стая голубей.

– Вы капитан Джейкоб Тальберт? – резким от напряжения голосом спросила она, стараясь подавить чувство тревоги и ожидая, подтверждения, хотя заранее знала ответ.

– Да, это я. – Выражение его лица мгновенно стало замкнутым.

– Тогда я попала туда, куда нужно. Я вовсе не заблудилась.

– Если вы и не заблудились, то уж точно опоздали. – Он откинулся на край чана, вытянув руки в стороны и положив их на бортик. Мышцы бугрились на руках. Вода заструилась по бронзовой от загара коже труди, открыв ее взору коричневые плоские соски. Маленькие капли воды; как черные жемчужины, сверкали у него на ресницах и в волосках на теле.

– Опоздала? Куда я опоздала? – Мег пыталась справиться с голосом, который вдруг стал хриплым – горло пересохло. Да есть ли у этого человека стыд? Вдруг она заметила, как в его глазах заплясали веселые огоньки. Он наслаждался ее смущением. Нет, он специально делал все, чтобы поставить ее в дурацкое положение. Гнев помог ей взять себя в руки.

– Чего вы ждете, капитан Тальберт? – спросила она со злой иронией. – Чтобы кто-то потер вам спину?

– А вам так этого хочется?

– Не прикидывайтесь идиотом!

– Я уже вымылся. – Он слегка кивнул в сторону тазика с мылом. – По японской традиции люди сначала моются, а потом парятся в чане.

– Тогда в чем же мое опоздание? Вы ведь не знали, что я приду сюда.

– Почему же? Не менее полудюжины женщин ходили вчера за мной по пятам после той дурацкой заметки в Альта Калифорния. В ней я выведен этаким рыцарем в сверкающих доспехах.

– Что было нужно этим женщинам? – спросила она, потрясенная тем, что у нее появились конкурентки. – Они просили защитить их?

Он удивленно понял брови.

– Возможно, и это. А еще – оказать некоторые услуги более интимного свойства.

Когда до Мег дошел смысл его слов, она почувствовала, как ее охватил жаркий стыд.

– Эти женщины, должно быть, очень своеобразно понимают, что такое добродетель. Я прошу не относить меня к их числу… – Ее отповедь внезапно показалась смешной, поскольку из-за перегородки она вдруг услышала женское хихиканье. Скрестив руки на груди, она холодно спросила: – Очередные ваши поклонницы со сдвинутыми от вожделения мозгами?

– О нет, благодарение Богу, – пробормотал он, нахмурясь. Взмахом руки он указал на трубу с краном. – Это подносчицы горячей воды. Не беспокойтесь, они сюда не войдут. Уж их-то научили, что нельзя врываться к человеку, который принимает ванну.

Не успела Мег придумать достойный ответ на его выпад, как он стал подниматься из воды.

Мег потеряла дар речи. Вот над поверхностью появилась грудная клетка, талия. Когда его рука дотянулась до крана, он замер. Теперь Мег самой стало смешно от того, о чем ей только что говорило разыгравшееся воображение.

Он повернул кран. В чан обрушился небольшой водопад. Над водой поднялся пар, придавая неестественной ситуации еще большую причудливость. От влаги ее крупные локоны стали сворачиваться в крутые завитки, что лишь усилило ее раздражение.

Закрутив кран, Тальберт принял прежнюю позу – ту самую, которая так подчеркивала мускулистость его рук и груди.

– Я никогда сам не искал поклонниц со сдвинутыми мозгами, как вы их назвали. Вообще вся эта история яйца выеденного не стоит. Единственное, чего мне хотелось бы, – это встретиться в безлюдном месте с тем щелкопером, из-за которого я оказался в центре внимания.

– Не волнуйтесь, я не принадлежу к экзальтированным особам, которые бросаются на вас, и не буду докучать вам своей назойливостью.

– Значит, вам от меня ничего не надо? – Уголок его рта поднялся в хитрой усмешке. – Вы просто зашли сюда поболтать?

– Ну, я… – Разумеется, кое-что ей от него было нужно. Кольнувшее чувства вины и его насмешливая улыбка привели ее в замешательство.

– Вы до сих пор не представились.

– Меган Маклаури, – машинально назвалась она. Звук собственного голоса напомнил ей о цели визита. Фамилия Маклаури была в Сан-Франциско синонимом богатства и влияния. Она вздернула подбородок и твердо заявила: – Я хочу нанять вас в качестве телохранителя.

Его холодный взгляд прошелся по ее фигуре, внимательно зафиксировав каждый дюйм ее голубого платья и того, что было скрыто под ним. Как ни странно, но видимое отсутствие интереса в его глазах обидело Мег больше, нежели откровенное вожделение, которое читалось в обращенных на нее взорах многих мужчин Сан-Франциско.

– Чье тело я должен охранять? – растягивая слова, спросил он. – Ваше?

– Нет, не мое, – поспешила она уточнить. – Моего отца, Дугласа Маклаури. За последние три недели на его жизнь покушались дважды. И оба раза это были выходцы из Азии. Я уверена, что они члены китайской группировки.

– А почему меня это должно интересовать?

– Я хорошо заплачу.

– А я еще не выставил себя на продажу. У меня есть судно и груз, и они дают мне достаточно средств, тем более что через два дня Синидзиро выйдет в море.

– Не думаю, что это произойдет, капитан.

– Что вы имеете в виду? – Глаза Тальберта сузились.

– Вы слышали о призывах покончить с торговлей опиумом, после того как недавно двух белых юношей нашли мертвыми в притоне Китайского квартала? А так совпало, что вы часто приходите в Сан-Франциско из Китая и других стран Дальнего Востока. Достаточно шепнуть кому надо одно слово – и ваше судно арестуют, а груз будет конфискован.

Да, она сделает все, чтобы добиться его согласия, не остановится даже перед шантажом. Он был самой большой – а может, и единственной – надеждой снасти отца.

– Блеф! – Он сжал руками край чана с такой силой, что побелели суставы пальцев.

– Клянусь, нет. Уже приняты меры, и только я могу дать делу обратный ход. Начальник полиция – давний и близкий друг моего отца.

– Я не замешан в торговле опиумом. Они ничего не найдут на борту.

– И не надо. Просто будет начато следствие, и продлится оно довольно долго, капитан. Потери в вашем бизнесе от задержки с выходом могут оказаться весьма значительными.

– Вы всегда добиваетесь, своей цели таким образом, мисс Маклаури? – спросил он, чуть подавшись вперед. – Если не удается договориться по-хорошему, вы прибегаете к угрозам?

Вода заволновалась и стала переливаться через край, словно напружинившееся тело только и ждало приказа броситься вперед и крепкими пальцами впиться ей в горло.

Сердце Мег екнуло, но сильнее испуга было растущее в душе отчаяние. Все ее планы рушились. От страха потерпеть фиаско ее голос задрожал, когда она сделала еще одну попытку:

– Моему отцу, нужен человек с вашим опытом. Он отказывается признать грозящую ему опасность. Но я-то знаю, насколько ока реальна. На стороне тех людей, что хотят причинить ему вред, тайны Востока. Я не знаю этого мира. Наши способы защититься от врагов в данном случае бесполезны. Мне нужен человек, который мог бы оказаться среди азиатов и не испытывать при этом страха за свою жизнь.

Тальберт внимательно изучал девушку. Мег затаила дыхание.

– Выбросьте это из головы. Я совсем не тот, кто вам нужен.

Он отказывается даже после того, как она умоляла его о помощи! С этого момента, поклялась она себе, никогда и ни перед кем она не выкажет слабости. Ярость огнем зажгла ее кровь.

– Я надеялась, – резко бросила она, – найти человека смелого и не лишенного сострадания.

У него дернулась щека со шрамом.

– Вам надо было как следует подумать, где искать такого человека.

– Черт вас возьми! – Выйдя из себя, Мег бросилась к крану и повернула его до отказа. Потом схватила свой плащ и вылетела вон.

Она услышала, как Тальберт в ярости закричал, и – как она надеялась – от боли. В чане поднялась настоящая буря, когда он выскочил из-под бившей в него струи кипятка. Последнее, что она услышала, были шлепки его босых ног по деревянному полу; она постаралась выбросить из головы, что там происходило у нее за спиной.

Мег понимала, что сейчас сама перечеркнула возможность защитить отца, но – как ни странно – свою сумасбродную выходку вспоминала с удовольствием.

Глава 2

Злая оса садится на край умывальной лохани погасить свою злость и напиться.

Тайги (1709–1771)

Джейк Тальберт уселся по-турецки на хорошо отдраенную палубу своего судна и мысленно стал настраиваться на предстоящую тренировку с мечом. Он предвкушал, как физическое изнеможение снимет то напряжение, которое, подобно тугим струнам, натягивает нервы.

Эта девица, которая не умеет держать себя в руках, едва не сварила его заживо!

Он плотно сжал рукоять катаны, своего японского меча. Шелковая лента, перевязывающая крест-накрест рукоятку, идеально прилегала к ладони, так что казалась его собственной кожей. Левой рукой он придерживал ножны, или саю, засунутые за пояс так, что меч в них находился лезвием вверх. Черная лакированная поверхность саи блестела, как темная вода залива. Серп луны в тщетной попытке победить мрак ночи лил свой серебряный свет на суда, заполнявшие гавань.

Джейк еще мгновение оставался неподвижным, подставляя под легкий майский бриз покрасневшую кожу на груди. Если бы так же легко он мог остудить свой гнев! Все два часа с момента, как он вышел из бани и вернулся на Синидзиро, его мышцы буквально сводило, словно ему пришлось выдержать настоящую схватку, а не легкую словесную перепалку.

Он прикусил язык, чтобы не разразиться потоком крепких словечек, которым научился за шестнадцать лет плавания в компании американцев. Воспитанный в японском духе, привыкший скрывать свои чувства, он испытывал сейчас почти непреодолимое желание схватить эту развращенную девицу из высшего общества и встряхнуть ее так, чтобы зуб на зуб не попал.

Меган Маклаури с ее угрозами и наглостью представлялась ему полной противоположностью сдержанным женщинам Востока, которыми он восхищался. Ни одна японка никогда не позволила бы себе оскорблений в адрес самурая.

Усилием воли расслабив мышцы лица, Джейк поправил саю. Ее угол по отношению к телу должен быть точно выдержан, чтобы меч выходил без малейших помех, почти без усилий и мог повергнуть врага одним или двумя ударами.

Джейк легко выхватил меч с грацией, которая пришла к нему после двадцати лет ежедневных тренировок, и тут же сделал рубящее движение – кончик лезвия просвистел низ-ко над палубой. Затем меч описал дугу над его головой, словно он был продолжением руки его владельца – недаром он так долго изучал философию единства меча и разума.

Охватив рукоятку меча обеими руками, Джейк напружинил мышцы ног и резко нанес удар сверху вниз, увеличив его силу движением всего тела. Раздался тихий свист, который подтвердил его уверенность, что удар выполнен безупречно – ни человеческая плоть, ни кости не смогли бы противостоять стремительной стали катаны.

Он положил клинок лезвием вверх на изгиб локтя левой руки. Сложенными большим и указательным пальцами направил острие меча, в зев саи. Любой прием джиу-джитсу заканчивался вкладыванием клинка в ножны. Катана скользнул внутрь с тихим шелестом стали о дерево.

В течение часа снова и снова Джейк тренировал различные движения. Он делал это, самозабвенно отдаваясь процессу, нащупывая тот идеал, к которому ведут только дисциплина и бесконечные повторы сокращений каждого мускула. Но ему не удавалось достичь главной цели джиу-джитсу: совершенства воля.

Мышцы шеи сводило от напряжения и злой самоиронии. Его душа слишком грязна. Значит, ему не добраться до вершины. Но его поражение означало бы смерть – от рук врага в реальной схватке или от демонов вины и стыда, которые готовы были пожрать его.

Никогда не мириться с поражением – вот способ приобщиться к кодексу Бусидо, или пути воина, самой сердцевины самурайской веры. Лишь когда самурай обретет мир в своей душе и станет могучим, избавившись от страха смерти, онсможет найти главные законы своей морали, среди которых – храбрость, искренность, верность, самообладание и, превыше всего, честь. Честь.

Черный атлас его широких штанов, которые у японцев называются хакама, при ходьбе слегка касался подъема ног. Ленивые волны с плеском бились о борт судна. От бриза на его потной коже возникало ощущение, что ее ласкают пряди легких прохладных волос.

В его мозгу вдруг возник образ золотых непослушных локонов.

Джейк вздрогнул, и его сосредоточенность рассыпалась мелкими осколками. Он не успел разозлиться на Меган Маклаури за непрошеное вторжение в его мысли, когда шестым чувством уловил приближение постороннего.

Он мгновенно повернулся с обнаженным мечом, занесенным над головой. Знакомая фигура поднималась, по трапу на квартердек[1] бесшумной походкой опытного воина.

Самурай. Достойный соперник для него. Даже более чем достойный, подумал Джейк с гордостьвз о своем японском друге и невольно почувствовал приступ горечи при воспоминании о прошлом. Когда они шестнадцать лет назад покинули. Японию, никто не мог бы обвинить в бесчестье Акиру Комацу.

На благородном лице Акиры почти не было морщин, несмотря на его пятьдесят шесть лет. Его тронутые сединой, длинные волосы были аккуратно убраны в тугой узел на затылке. Темные глаза казались узкими щелками. Внушительное, не знающее компромиссов лицо человека говорило о многих поколениях, предков, строго, следовавших кодексу Бусидо. Тем не менее японцу определенно не было чуждо чувство юмора, которое раздвигало его тонкие губы в улыбке от предвкушаемого удовольствия.

Джейк улыбнулся в ответ и спрятал меч в ножны. Прошло уже две недели со времени их совместной тренировки, по фехтованию – это случилось во время задержки на западном побережье Мексики.

Джейк почтительно приветствовал Акиру, и тот ответил изысканным поклоном.

– Добился тренировкой чего хотел? – спросил Акира выпрямившись, тщательно подбирая английские слова и четко произнося их.

– Я снова смог сосредоточиться, Акира-сан, – ответил Джейк, задержав в поклоне голову в знак уважения к самураю, который был на двадцать лет старше его, пусть даже тот и с насмешкой относился к своему титулу сэнсэя– учителя, Мною лет назад Акира стал относиться к Джейку как к мэй-дзину – товарищу, равному себе по мастерству фехтования, самураю, чье владение мечом стало совершенным благодаря самоотверженным тренировкам, когда любое движение производится без всякого видимого усилия.

– Это надо еще проверить. Только обезьяна пытается достать луну из пруда.

Акира начинал говорить метафорами, если хотел либо научить чему-то, либо поддразнить. Джейк хмыкнул, уловив в тоне Акиры насмешку.

– Ты хочешь сказать, что так же неуловим, как луна? Посмотрим, может быть, мой меч все же достанет тебя.

– Я говорю о женщине, которая приходила в баню. – При этих словах Акиры лицо Джейка исказила гримаса. Глупо, конечно, пытаться скрыть инцидент в бане от своего товарища по путешествиям, чья мудрость необъятна, а чувство юмора изменчиво и непредсказуемо. – Немного горячей воды – и тебя заставили кричать, словно от клыков дикого вепря.

– Немного горячей воды? Да эта женщина, обварила меня едва не до смерти!

– Тебе надо было предупредить ее, что у тебя очень нежная кожа, – мягко укорил Акира. Он засунул большие пальцы за кушак, подпоясывающий его коричневое кимоно.

– Думаю, здесь не о чем больше говорить, – проворчал Джейк.

– Прежде ты никогда не сердился на женщину. Может, тебе хотелось от нее иных оскорблений?

– Эта девица Маклаури вовсе не в моем вкусе.

– О да! – глубокомысленно произнес Акира. – Из твоих слов я понял, что она не тиха и не покорна, что она не семенит при ходьбе и не опускает глаза, как положено женщине. Кроме того, у нее волосы не цвета полуночи, а в фигуре много округлостей. Она не похожа на японок.

– Точно.

– Очень жаль. Округлости на ее теле доставили бы тебе удовольствие.

– Ты изнемогаешь от скуки, Акира-сан, если тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной подобным образом, – криво усмехнулся Джейк. – Есть только один способ изменить твое настроение. – Его ладонь легла на рукоятку меча.

Акира тут же схватился за черно-желтую рукоятку своего катаны.

Сталь засверкала в лунном свете, словно богини-близнецы из сверкающего серебра пустились в бешеный танец. Тишину бухты нарушил звон клинков.

Дуэль вызвала в Джейке прилив радостного возбуждения. Каждый выпад, каждый прием защиты был сродни самой изысканной хореографии. Все до единого движения были тщательно выверены. Катана был серьезным оружием, предназначенным для войны. Малейший просчет мог ранить или даже рассечь пополам друга-соперника. Доказательством этого служили торс и руки, покрытые тонкими шрамами, оставленными тренировками, которыми он занимался с юности.

Позже появились более глубокие рубцы – но не на теле, а в душе. Они не давали покоя днем, а ночью мучили кошмарами. Бог не проявил милосердия, избавив его от смерти шестнадцать лет назад в Японии.

При этих воспоминаниях внутри у него все сжалось и четкий ритм движений нарушился. Джейк тут же опустил меч и сделал шаг назад – он испугался, что из-за своего неточного движения нанесет сопернику увечье.

Акира тоже замер и отступил. Понимание и сочувствие мелькнули в его темных глазах. Джейк глубоко вздохнул, тронутый взглядом японца. Пусть у него нет родины, нет дома. Но он не может считать себя совершенно одиноким в этом мире. Не цепляться за прошлое – он часто слышал этот совет. Он пытался следовать ему, но чувство невыполненного долга не отпускало его. Если понадобится, он много раз обойдет вокруг Земли, потратит на поиски всю оставшуюся жизнь.

– Можно подумать, что ты старик, Такеру-сан, раз так быстро устаешь, – нарушил Акира неловкое молчание, назвав Джейка именем, данным ему в японской семье, приютившей десятилетнего мальчика с потерпевшего крушение судна. Его новым родителям казалось не под силу произносить его христианское имя.

– Так давай продолжим, – предложил Джейк, поднимая меч.

– Возможно, В тебе больше сил, чем во мне, ничтожном. Но где же твоя сосредоточенность? – Акира покачал головой. – Нет, на сегодня достаточно.

Джейк был разочарован, но понимал, что Акира прав. Он убрал меч в ножны, поклонился и отступил назад, демонстрируя свое уважение к возрасту и мастерству Акиры. Около трапа он повернулся и пошел вниз к своей каюте.

На судне царило безмолвие. Последнюю ночь перед выходом в море команда проводила на берегу, а на борту оставались лишь двое вахтенных. И хотя их дыхание и шуршание одежды скрывали звук его шагов, он почувствовал, как они насторожились, когда он прошел мимо.

Джейк открыл дверь в каюту. Обойдя стоящие на палубе ботинки, которые он снял еще до тренировки, капитан вошел в созданный им уголок Японии.

Помещение освещалось обернутым в темно-красную бумагу японским фонариком. Низенький столик для еды, застекленный шкафчик с его сокровищами и даже бюро – единственная вещь в западном стиле – были сделаны из полированного вишневого дерева. Иллюминаторы закрывали занавески из тонкой рисовой бумаги. В углу лежала циновка, на которой он спал.

Джейк, держа меч горизонтально на вытянутых руках, наклонил голову в знак почтения к своему оружию, которое не раз спасало ему жизнь.

Стараясь прогнать беспокойство, Джейк аккуратно положил меч на столик под светильником. Даже сталь катаны, выкованного три столетия назад, была произведением высочайшего искусства, но этот клинок не шел в сравнение с фамильными мечами, которые он разыскивал все годы, с тех пор как покинул Японию. Весь смысл своей жизни он видел в том, чтобы найти мечи и вернуть их в дом Мацуды, откуда они были, украдены в разгар насилия и предательства.

Прошлое не отпустит его, пока он не выполнит своей клятвы, которую дал еще совсем юным.

Чувство опасности не подвело его. Когда он был еще подростком, его ударами, бамбуковых палок учили не зевать. Такой удар мог нанести любой, кто заметит, что мальчик отвлекся. Так продолжалось, пока его инстинкты не стали острыми, как лезвие меча. Вот это-то присущее настоящему воину чувство скрытой опасности подсказало ему сейчас, что его друг Акира стоит у него за спиной в проеме двери.

– В Китайском квартале ходят слухи о человеке, ставшем обладателем мечей с кривым лезвием, – сказал Акира. – Это старые клинки, Такеру-сан.

– Как они выглядят? – вскинул голову Джейк.

– Тот, кто рассказывал мне, сам их не видел.

– Скорее всего опять ложный след, – заметил Джейк, – Сколько их уже было! – с горечью воскликнул он. – Но я схожу туда утром, после окончания погрузки. Пусть это даже не самурайские мечи, я хорошо за них заплачу, если они мне понравятся. Ты же оставайся здесь – а вдруг мисс Маклаури выполнит свою угрозу и устроит на судне обыск.

Кстати, дело в Китайском квартале, может быть, заставит их отложить выход в море. Его оскорбленная гордость уже искала повод задержаться, поквитаться, с Меган. Леди нуждается в, хорошем уроке – унижением.

Джейк, пробирался шумными удочками Китайского квартала.

Вывески магазинов пестрели яркими фонариками и красочными, вывесками; бродячие купцы торговали с маленьких переносных лотков. Пряный аромат ладана причудливо смешивался с запахами рыбы, крабов, угрей, разложенных в открытых корзинах. Мужчины собирались группками, чтобы перекинуться в карты, – слышались шутки на горячей кантонской скороговорке. Обстановка возбуждала все пять человеческих чувств, напоминая Джейку многие портовые города дальнего востока. Здесь он был своим человеком.

Следуя указаниям Акиры, Джейк постучал в дверь дома Чэня Ли. Бронзовая чешуя дракона на двери казалась прохладной и шершавой на ощупь.

Ему открыл слуга в черной шапочке и серой одежде.

– Капитан Тальберт хочет видеть по делу Чэня Ли, – проговорил Джейк. Как он и ожидал, привратник отрицательно мотнул головой и потянул на себя тяжелую деревянную дверь. Она уже почти закрылась, но Джейку удалось сунуть в щель ступню. Привратник хотел было запротестовать, но Джейк, учтиво поклонившись, повторил просьбу на кантонском наречии.

– Многих ли белых людей, говорящих на языке твоей родины, ты знаешь? – добавил он тоном, в котором звучал скорее приказ, нежели просьба. – Чэнь Ли заинтересован во мне. Ты уронишь честь своего господина, если не известишь его о моем прибытии.

Человек в сером сжал губы. Поклонившись, он отступил, оставляя дверь приоткрытой. Джейк шагнул внутрь, попав из нищеты грязных улиц в мир богатства.

– Подождите здесь, – попросил слуга и исчез в соседнем помещении.

Джейк мгновенно почувствовал присутствие двух мужчин, скрывающихся за ширмами в углах прихожей, – с таким видом охраны он был знаком еще по прежним временам. Чэнь Ли может притворяться, что ведет честный бизнес, и в каком-то отношении так оно и есть, но Джейк был уверен, что хозяин дома принадлежит к верхушке тонга – преступной китайской группировки Сан-Франциско. Деньги, что текли через его руки, были кровавыми деньгами.

Его размышления прервало возвращение привратника. Сделав ему знак следовать за ним, китаец провел гостя длинным коридором; завязанные в конский хвост длинные волосы качались у него за спиной. Наконец они вошли в святая святых – рабочий кабинет хозяина. Здесь царила откровенная роскошь: стены увешаны толстыми красными коврами, мебель, покрыта драгоценным черным лаком и инкрустирована золотом. Со всех предметов на Джейка смотрели драконы – свирепые хранители этого экзотического дома.

Китаец остановился перед массивными двустворчатыми дверями и осторожно постучал. После разрешения войти они перешагнули порог, слуга согнулся в раболепном поклоне и, не поднимая головы, пятясь, вышел. Человек, внушавший окружающим такой благоговейный трепет, поднялся из-за массивного стола.

Джейку показалось, что он узнал хозяина. Он не мог понять, откуда возникло это чувство, – он никогда не забывал встретившихся ему в жизни людей, а черты сухощавого лица Чэня Ли были ему незнакомы. И все же…

Черные волосы Чэня были коротко пострижены, что противоречило закону, по которому все граждане Китая должны носить длинные волосы в знак повиновения своему императору. Высокое худое тело скрывали черный шелковый халат с золотыми вышитыми драконами в атакующей позе на плечо и черные штаны.

– Вы хотели меня видеть? – со светскими интонациями спросил Чэнь.

Чэнь Ли определенно потратил немало времени и сил, чтобы избавиться от малейших признаков акцента и усвоить манеры западного человека. Ему доставляли наслаждение власть и деньги, которых он добился здесь, в Калифорнии. И как бы в подтверждение его особой значимости как дань тщеславию в углах комнаты стояли два телохранителя, внимательно наблюдая за всем происходящим.

– Да, – ответил Джейк, наклонив голову в знак приветствия и одновременно прикидывая расстояние до охранников и обдумывая, какой прием джиу-джитсу применить, если придется отбивать их нападение. – Я коллекционирую мечи и слышал, что у вас есть старинные японские клинки. Я бы купил их, если они заинтересуют меня.

На лице Чэня слегка дрогнул мускул. Другой реакции Джейк не успел заметить, потому что хозяин дома дернул за кисть шнура, висящего сбоку от стола.

– Мечи, говорите? Интересные слухи обо мне распускают, – уклонился от ответа Чэнь. – Чаю, капитан?

Привыкший к сложным церемониям, принятым на Востоке, и к обычаю уклончиво вести переговоры, Джейк принял предложение. Было видно, что Чэнь не собирается сразу распрощаться с Джейком.

Молодая китаянка, красивая настолько, что можно было усомниться в ее реальности, вышла из-за краевой портьеры. Стоящий ближе к ней охранник хотел помочь девушке справиться с тяжелым чайным подносом, но ее быстрое движение головой остановило его. Джейк наблюдал за этой мимолетной сценой с интересом, тем более что происходила она за спиной Чэня.

Девушка поставила поднос на столик в углу комнаты и принялась разливать чай. Джейк знал таких девушек – это была одна из сотен рабынь, которых продавали их собственные семьи, чтобы потом хозяева сделали из них проституток. От вида этой девушки захватывало дыхание, но Джейк не ощутил желания – только жалость. Он последовал за Чэнем к чайному столику. Они сели, и девушка подала им чашки.

– Это Юн Лянь. Истинная жемчужина, вы не находите? – Чэнь взял ее за подбородок согнутым указательным пальцем, приподняв голову, но глаза ее были так же опущены вниз. Хотя Лянь не пыталась освободиться, ее руки дрожали. – Ее имя значит…

– Тонкая ива, – закончил за него Джейк. – Она действительно восхитительна.

И боится тебя до потери чувств, – добавил он про себя.

– Лянь появилась у нас, когда ей было всего девять, – продолжал Чэнь. – А сейчас ей семнадцать. И. она еще девственница, хотя знает, как надо ублажить мужчину. Я берегу ее для особого случая. Для человека, который по-настоящему сможет оценить ее красоту.

Ты просто не хочешь, чтобы эта красота сгинула в заурядном борделе, жалкий ублюдок, или увяла и умерла совсем юной от побоев, болезни или ранних родов, – с горечью думал Джейк. Он скрыл свой гнев за глотком чая и затем сухо сказал:

– Вы имеете в виду кого-то с большими деньгами?

– Как грубо, капитан, – попенял ему Чэнь, хотя и не подумал отрицать слов Джейка.

– Я по натуре прямой человек.

– Отлично! Тогда мы без труда поймем друг друга, – улыбнулся Чэнь.

Джейк почувствовал, как что-то холодное зашевелилось у него в животе.

– Поживем – увидим.

– Я слышал о вас, капитан Тальберт. Я знаю, что вы владеете несколькими судами. Быстроходными судами. – Чэнь схватил Лянь за запястье, потянул ее к себе и вложил ее бледную ладонь, в загорелую руку Джейка. – Прекрасная Лянь будет твоей.

По крайней мере внешне на редкой красоты лице Лянь сохранилось то же выражение покорности. На большинство мужчин это выражение подействовало бы как красная тряпка на быка, Джейк же почувствовал себя так, словно его окатили ледяной водой. Девушка выглядела обреченной овечкой, послушно идущей на заклание.

Она, конечно, заслуживала лучшей доли, чем та, которую предназначил ей Чэнь. Прежде чем выпустить руку девушки, Джейк сжал ее пальцы, давая знак, что она может просить у него помощи.

– Закончим, Чэнь.

– Несколько недель назад мои товары погибли в море, и пришлось договариваться о новой поставке. Груз задерживается, а может быть, он арестован. Мне нужен капитан, репутации которого я мог бы доверять.

«Ты хочешь, чтобы я доставлял тебе опиум и девочек-рабынь. Меган Маклаури подпрыгнула бы от радости, если бы я соблазнился твоим предложением», – подумал Джейк, борясь с искушением влепить кулаком по носу Чэня. Но он спокойно произнес:

– Мне бы очень хотелось помочь вам, но бизнес отнимает у меня много времени.

– Откажитесь от своих обязательств.

– Я никогда не нарушал обещаний. Иначе вы не стали бы ко мне обращаться.

Чэнь аккуратно провел ладонью по дракону, изображенному на его халате.

– Это так. Но может оказаться, что со временем ваши дела станут идти все хуже и хуже, – вкрадчиво произнес он.

– Я не ставлю под сомнение ваше могущество в Китайском квартале, – возразил Джейк, чуть наклонив голову. – Но не совершите ошибки, недооценив и моего влияния.

Лянь в первый раз подняла глаза, ее губы чуть раскрылись от удивления и мелькнувшей надежды. Без сомнения, она никогда прежде не встречала человека, который бы осмелился возражать ее хозяину.

Но Джейк не сможет ничего для нее сделать, пока у нее не созреет, мысль о побеге. Однажды его уже подставили, навязав ему роль спасителя. Это было два года назад, и тогда вконец растерявшаяся от страха девица сбежала обратно к хозяину, едва запахло опасностью. Джейк предвидел, какие препятствия могут возникнуть, попробуй он выручить Лянь: в Китайском квартале Чэнь был всесилен, да и за его пределами влияние этого гангстера было велико. Страх белых перед гонгом был даже сильнее, чем среди соотечественников Чэня.

Он задержал свой взгляд на Лянь, ожидая, что та найдет в себе достаточно смелости и хотя бы намекнет на желание вырваться отсюда. Однако девушка стояла с опущенными, глазами, представляя картину безнадежной покорности судьбе.

«К черту! Я. не смогу тебе помочь, если ты не будешь мне полностью доверять».

Она повернулась, и бесшумно скрылась за портьерой. Красный шелк едва шелохнулся, словно его тронуло дуновение ветерка.

– Я польщен вашим предложением относительно Лянь, – сказал Джейк, стараясь сохранить на лице бесстрастное выражение. – Однако все же вынужден отказаться. Поговорим о мечах…

– Если бы я был обладателем подобных сокровищ, неужели я не предложил бы их тут же в обмен на сотрудничество?

– Если вы действительно считаете их сокровищами, то, полагаю, с ними вы бы расстались в последнюю очередь.

– Это правда. – Губы Чэня скривились в горькой усмешке. – У меня был прекрасный набор мечей, но я вынужден был отдать их, чтобы… выполнить свои обязательства. Вот уже три недели, как они находятся в других руках.

Джейк в нескольких словах описал клинки, розыскам которых посвятил почти половину своей жизни.

– Скажите, Чэнь, не были ли ваши мечи похожи на один из тех, о которых я рассказал?

– Нет, капитан. Мне очень жаль.

Джейк внимательно смотрел на Чэня, стараясь уловить на лице у того малейшие признаки фальши, однако не заметил ничего такого в холодных бездонных колодцах черных глаз китайца. Если Чэнь лгал, то делал это чрезвычайно искусно.

Но как ни странно, вместо разочарования от очередной неудачи Джейк испытал только облегчение – при сделках с людьми, к породе которых принадлежал Чэнь Ли, расплачиваться приходится собственной душой.

– Сун Куань! – Чэнь слегка повернулся к охраннику, который несколько минут назад пытался помочь Лянь с подносом. – Проводи капитана Тальберта к выходу. – Главарь тонга слегка поклонился и вышел из комнаты.

Куань довел Джейка до дверей и, к удивлению капитана, заговорил с ним по-английски:

– Почему вы отказались от Лянь? – В голосе китайца звучала неподдельная боль.

– Мне желанна женщина, которая сама предпочтет меня, а не будет отдана мне насильно. – Тронутый желанием молодого человека помочь девушке, Джейк быстро проговорил: – Если ты любишь Лянь, почему не поможешь ей бежать?

– Вам трудно понять, – с гримасой боли на красивом лице ответил Сун.

Отчаяние в голосе китайца заставило Джейка содрогнуться. Так любить женщину, чтобы все рвалось у тебя внутри при виде ее страданий, терпеть адовы муки, зная, что ею обладает другой… Надо быть безумным, чтобы обрекать себя на такое.

– Я знаю, что вам негде укрыться в Китайском квартале, я знаю, что вам придется бежать из Сан-Франциско. Но у меня есть корабли, и я смогу увезти тебя вместе с Лянь, куда вы захотите.

– Чэнь убьет меня, жестоко накажет Лянь и продаст ее.

– Но ты все же подумай… – произнес Джейк, но ответом ему был стук захлопнувшейся двери.

Он задумчиво посмотрел на медное кольцо, стуком которого оповещали о себе посетители дома. Не может же он спасти всех проституток Китайского квартала.

Но он мог бы выручить эту девушку или любую другую, которая ради свободы готова рисковать. Черт возьми, почему Лянь решила покорно все терпеть?

Девушка должна бороться за свою жизнь. Например, как Меган Маклаури…

Подобное сравнение буквально ошеломило Джейка. Меган была избалованной, не умеющей себя вести девицей. Но он не мог себе представить, чтобы она приняла как должное даже малейшую несправедливость. Она бы дралась ногтями и зубами, чтобы защитить свою любовь и свое будущее.

Эта мысль почему-то взволновала его, и он вспомнил, как Меган упорно добивалась от него исполнения своих желаний.

Глава 3

Я знаю, что он не придет, но вечером, когда громко запоют цикады, я выйду к двери и буду ждать.

Неизвестный автор

Мег вошла в дом, возбужденная после прогулки верхом. Бешеная скачка вернула ей ощущение уверенности в себе, которое было сильно поколеблено вчерашним фиаско с капитаном Тальбертом.

Ее угрозы, конечно, были блефом. Хотя все могло показаться правдоподобным и она действительно, используя свои связи, могла задержать Синидзиро в гавани Сан-Франциско. Но, покинув баню, она тут же отвергла этот план. Какой в этом смысл? Этот самонадеянный человек, который вынудил ее опуститься до угроз, способный дерзко отвергнуть ее предложение, валявшийся в ванне, как падший ангел, конечно же, достаточно упрям, чтобы не сдвинуться с места, пока весь его груз не протухнет. Но он не отступит от своего!

Мег вздохнула, понимая, что Тальберт – все еще ее единственная надежда, особенно после того, как ока усидела его сверкнувший серебром острый взгляд и могучее сложение. На ее отца дважды нападали на окраине делового квартала, недалеко от его банка. В этом районе Дуглас Маклаури всегда прогуливался, чувствуя себя в полной безопасности. Если бы в первый раз с ним не было близнецов, а во второй не вмешались бы оказавшиеся рядом полицейские… Мег вздрогнула, представив, что могло произойти, хотя отец продолжал настаивать, что это были обычные попытки ограбления. Поскольку оба раза китайцам удалось скрыться – причем без особых трудов, – доказать, что это было покушение на убийство, не представлялось возможным. Оба раза на него нападали в открытую, что отнюдь не свойственно уголовникам из Китайского квартала.

Ей нужен человек, который бы хорошо знал повадки китайцев, мог бы бороться с ними и к тому же выяснить, откуда исходит угроза.

Если деньга не привлекают Тальберта, чем его заинтересовать? Даже попытка предложить себя потерпела бы неудачу, с горьким сарказмом подумала Мег. Ведь ему нравятся эти хрупкие куколки с волосами цвета воронова крыла.

Слишком много мрачных мыслей, чтобы не испортить только-только исправившееся настроение.

Каблуки ее сапог для верховой езды отстучали стаккато по зеленому с белыми прожилками мрамору холла. Мег стянула перчатки и передала их подошедшему дворецкому.

– Мисс Меган, мистер Маклаури ждет вас в своем кабинете.

– Спасибо, Роберт, – ответила она. Мег прекрасно знала, о чем хочет спросить ее дорогой отец, но он, как всегда, опоздал.

Постучав в дверь, она услышала, как отец своим глубоким басом пригласил ее войти.

– Здравствуй, папа. Ты сегодня рано.

Он вышел из-за стола, окруженного книжными полками; на его широкой ладони лежала раскрытая книга. Стол по краям был завален кипами газет и толстыми гроссбухами. В свете развешанных по стенам газовых рожков засверкали серебряные нити в его темно-каштановых волосах, густых усах и бакенбардах, до половины закрывавших щеки. Голубые глаза внимательно смотрели на дочь.

– Кое-какие дела, девочка, потребовали моего внимания, – по-шотландски картавя, ответил он.

– Разумеется.

– Как идет подготовка к завтрашней вечеринке?

– Обычно, – ответила Мег без особого энтузиазма.

– Все приняли приглашение? – В его тоне слышалась явная заинтересованность. Движением пальцев он с шумом захлопнул книгу.

– Будут все свои и еще несколько новых гостей. Мне не понятно, зачем ты их включил в список?

– Никого не хотелось обидеть, – пояснил Дуглас Маклаури, словно был образцом гостеприимного хозяина.

Но Мег не проведешь. Новые приглашенные были потенциальными клиентами банка.

– Я думала, что в этот раз ты примешь участие в приготовлениях, – сказала она. Взяв со стола мраморное пресс-папье и перекладывая его с руки на руку, она сделала вид, что целиком поглощена своим занятием. – Может быть, хоть часть дня ты проведешь завтра дома?

Он взглянул на нее с удивлением и уклончиво ответил:

– Ты ведь знаешь, что от меня в таких делах мало проку. – Обойдя вокруг стола, он осторожно взял с ее ладони кусок полированного мрамора. Возможно, он боялся, что пресс-папье в конце концов приземлится на лужайке перед домом, пущенное в оконное стекло, как поступила дочь с аналогичным предметом, когда ей было девятнадцать. Правда, сейчас у Мег было другое настроение, чтобы таким образом показывать свой крутой нрав. – Но к самому началу вечеринки я успею, – пообещал он, кладя пресс-папье на стол.

– Ведь это мой день рождения. – Она умоляюще подняла глаза на отца. – Я думала…

– Эй! – прервал он ее бодрым восклицанием. – Моей единственной дочери исполняется двадцать семь, а она все еще самая красивая девушка в Сан-Франциско.

Мег знала, что не в силах противостоять его лести. Однако сейчас она поклялась себе, что так легко не сдастся. Подбоченившись, она заговорила с шотландским акцентом, от которого отец долгие годы пытался ее отучить:

– Эгей! Я г-гада, что ты об этом помнишь. Могу я спгосить тебя, что ты собиг-г-аешься подаг-г-ить своей доченьке на день г-г-ождения? И не говог-ги, что забыл о подайке, милый папочка.

Его лицо стало серым.

– Конечно, я не забыл. Твоя модистка получила карт-бланш на любой наряд, который только твое сердце пожелает.

– Но, па! Мне не нужны новые платья. Мой шкаф и так ломится от них.

Дуглас стукнул кулаком по столу, но Мег осталась совершенно невозмутимой.

– Следи лучше за тем, как говоришь! Леди не должна быть такой вульгарной. Как бы огорчилась твоя покойная мамочка, если бы услышала, как ты копируешь мой акцент. Ты наполовину американка и не должна говорить, словно шотландские горцы, только вчера эмигрировавшие в Штаты.

При упоминании о матери желание позлить отца тут же пропало, оставив в сердце Мег щемящую пустоту.

– Я уверена, мамочка сказала бы, что подарок должен идти от сердца, – тихо сказала она. – Ты покупаешь мне на день рождения наряды вот уже двенадцать лет подряд после ее смерти. Это совсем не то, папа.

– Ах, Мегги! – воскликнул Дуглас. Взяв ее за плечи, он мягко привлек девушку к себе и поцеловал в лоб. Его усы и бакенбарды кололись. Потом он вдруг сделал то, чего не делал давным-давно: по-медвежьи обхватил ее и поднял на руки. Ошеломленная, Мег пыталась, отбиваться. – Будь милосердна, дочка. Ты же знаешь, что я не умею делать подарки.

Охватившая было ее радость тут же исчезла как дым. Она была бы счастлива получить из его рук любую безделушку, только бы знать, что он понимает ее, чувствует, как она любит музыку, искусство. А еще лучше – отменил бы этот званый вечер и провел с ней весь завтрашний день. Отец и дочь – они могли бы устроить пикник или прогуляться на лошадях по побережью. Даже президенту Национального банка Комсток необходим хотя бы день отдыха.

Но слишком заманчивая перспектива соединить развлечение с деловыми интересами не даст ему дня полной свободы.

– Я надеялась на что-то необычное, – вздохнула Мег. – Глупо, конечно…

– Все что хочешь, доченька. Только скажи. Клянусь, я исполню любое твое желание. Ты же знаешь, что видеть тебя несчастной выше моих сил. Ну, простила?

– Разумеется, простила. – Она произнесла это без всякого выражения.

Он поставил ее на ноги, и огорченное выражение на его лице сменилось обаятельной улыбкой. Его черты словно освободились от печати лет, а голубые глаза засветились почти детской радостью.

– Пойдем, я покажу тебе последние экспонаты моей коллекции. Думаю, ты будешь довольна.

Только что Мег собиралась где-нибудь, в уголке погоревать над своей участью, но жалость к себе тут же уступила место интересу. Коллекция мечей, которую собирал отец, занимала обоих в равной степени. Обо всех экспонатах отец рассказывал ей в подробностях, он счастлив был поделиться с дочерью своими знаниями. Мег очень занимали боевые достоинства этого оружия – их роль и место в войнах, вместе с тем она была настоящим ценителем чистоты линий, изящества, эстетического чутья, которое проявили кузнецы, сотворив эти шедевры.

Мег пошла за отцом в выставочную комнату. Перешагнув порог, она словно оказалась в прошлом, в окружении целого арсенала – мечей, сабель и кинжалов. Каждый клинок имел историю – от пяти до пятисот лет, – в которой имели место и стойкость, и героизм, и верность, и предательство.

Основу коллекции составляли шотландские палаши и кинжалы. Но были тут и сабли средневековых рыцарей, и кривые турецкие ятаганы, и боевые топоры, и рапиры эпохи Ренессанса, и еще многое другое.

Центр комнаты занимал стол черного дерева, на нем можно было внимательно рассматривать отдельные экземпляры.

Сейчас плоскость его скрывало полотнище черного бархата. А под ним – последние приобретения.

У Мег перехватило дыхание. Вдохновленный ее реакцией, Дуглас гордо выпятил грудь… хотя ему и в голову не могла прийти истинная причина, которая заставила сильно забиться ее сердце.

Перед девушкой лежали пять японских мечей. Мег поняла это сразу, вспомнив виденную где-то картину, на которой жестокий и кровожадный самурай сносил таким мечом голову врагу, а из-за пояса у него виднелся такой же по форме меч, только покороче. В жизни она ничего подобного не видела. Если уж ока, впервые взглянув на эти мечи, не смогла сдержать волнение, то что говорить о человеке, для которого восточное оружие было истинной страстью?

Ей вспомнились слова Буна: «Капитан балдеет от всей этой восточной ерунды и, само собой, от черноволосых и косоглазых девчонок. Если он что и любит больше, то это свою коллекцию мечей и кинжалов».

С этой мыслью возродилась и надежда. Если упрямый капитан Тальберт отказался от денег и не поддался на угрозы, когда она просила о помощи, то, возможно, удастся сыграть на этой его слабости?

Мег подошла к столу, чтобы получше рассмотреть клинки. Хотя наверняка в их истории было немало грязи и насилия, нельзя было не залюбоваться ими – с таким высочайшим искусством были изготовлены рукоятки и лезвия. Ей действительно не доводилось видеть ничего более прекрасного.

– Они великолепны. Где ты их нашел, папа?

Ответом ей было неловкое молчание. Дуглас откашлялся, прочищая горло. С удивлением взглянув на него, Мег заметила, что он костяшками пальцев растирает себе грудь – признак того, что он сильно нервничает или чувствует за собой вину.

– Я что-то не так сказала? – насторожилась Мег.

– Нет, Мегги. Но это грустная история. – Заложив руки за спину, он начал мерить шагами комнату.

Ее охватило недоброе предчувствие. А что, если это как-то связано с покушениями на отца?..

– Расскажи мне, – потребовала она.

– Один из местных парней взял в нашем банке кредит… э-э… на закупку большой партии товаров для импорта. Под перевозку были зафрахтованы три судна, но они попали в шторм и затонули. Три недели назад подошел срок расплачиваться. Эти мечи были, единственным обеспечением кредита, и я предложил погасить кредит из собственных средств в обмен на них. – Дуглас замолчал, остановился у стола и забарабанил кончиками пальцев по лезвию. – Я отдал их специалисту вычистить и смазать – и вот они здесь, – закончил он прерывающимся от волнения голосом.

– Ох! – только и сумела выдавить из себя Мег. Не в ее правилах было решать свои проблемы за счет несчастья других. – Бедняга. Пожалуй, тебе надо дать ему шанс выкупить их.

– Нет! – воскликнул Дуглас, метнув на дочь быстрый взгляд.

– Ты не все мне сказал? – нахмурилась девушка.

– Этот человек знал, на что шел. Для него будет… оскорблением, если я попытаюсь вернуть ему клинки.

– Понятно, – прошептала Мег, подумав: Все в порядке. Дело может выгореть. Радостное возбуждение теснило ее грудь. – Папа, я придумала, какой замечательный подарок ты можешь сделать мне ко дню рождения.

– Вот это здорово, доченька! – Было слышно, как из его груди вырвался вздох облегчения. – Говори, чего ты хочешь.

– Эти мечи, – твердо произнесла она.

Густые рыжеватые брови отца сдвинулись, что обычно предвещало грозу.

– Ты шутишь, Мегги.

– Я совершенно серьезна. Ты сам сказал… «Все что хочешь, только скажи».

– Это невозможно. Придумай что-нибудь другое, – попытался он уговорить дочь. – Может быть, драгоценности?

– Мне достаточно моих драгоценностей, платьев и прочих женских безделушек. Честно говоря, я устала от их засилья. Хочу эти клинки. Это единственный подарок, который принесет мне радость на мой праздник, отец. – Странный хрипловатый звук вырвался из груди Дугласа. – Они положат начало, моей собственной коллекции.

Он так отчаянно сжимал покрывало, что в его руках бархат на глазах превращался в мятую тряпку.

– Ты же поклялся мне, папа!

Он смотрел на нее немигающими глазами. Она поймала его на крючок собственного обещания.

– Господи Боже мой! – вскричал он. – У кого ты научилась такой беспощадности?

– У тебя.

– Ну конечно, – устало произнес он, отведя взгляд в сторону. – Пусть будет так, но эти предметы должны оставаться в нашей семье. Итак, они твои, – проворчал он. – Но пока ты не выйдешь замуж и не переедешь в собственный дом, мечи будут находиться в этой комнате.

– Не беспокойся. Я обещаю не трогать их, пока они не найдут места в новом пристанище.

Он кивнул, видимо, удовлетворенный ее ответом, и не заметил некоторой двусмысленности клятвы: если все пойдет, как она хочет, мечи скоро найдут свое пристанище в коллекции капитана Тальберта.

Конечно, когда это случится, ей придется испытать на себе всю силу гнева отца. Но это будет не больнее, чем уколы песчинок, гонимых ветром, по сравнению с тем кошмаром, который ожидает ее в случае, если отца убьют.

За его жизнь можно заплатить любую цену. А безопасность отца зависит от нее. Он же, с его беспечностью и самонадеянностью, убежден, что все в этой жизни подвластно ему. Возможно, это ощущение, усугубила смерть матери, ожесточившая его; Мег же, наоборот, она заставила почувствовать себя ответственной за жизнь отца. Одна мысль, что она может потерять второго из родителей, сделала ее бдительной.

– Но ты должен обещать, – сказала Мег, – что не продашь мечи никому, какую бы цену тебе ни предлагали.

– Они твои, дочка. – Улыбка сползла с его лица. – Но и ты должна, обещать мне то же.

– Клянусь, я не стану продавать их. – Разумеется, это не помешало бы ей отдать мечи, не взяв за них денег. Зато она могла получить вознаграждение услугой. Она глубоко вздохнула, чтобы унять дрожь возбуждения.

– Ты ловко научилась прокручивать дела, дочка, – хмыкнул Дуглас. – Чувствуется, моя школа.

Выдвинув глубокий ящик письменного стола, он достал бутылку, два бокала и плеснул в них немного бренди.

Дуглас поднял свой бокал.

– С днем, рождения, Мегги, – тепло прозвучал его голос.

Мег подняла свой, бокал, но тост, который она мысленно произнесла, звучал примерно так: пусть Тальберт станет тенью, ее отца и сохранит его жизнь. После этого, извинившись, она ушла, чтобы срочно отправить записку капитану. Ее, решила Мег, нужно написать так, чтобы заинтриговать его, но не больше – не открывать всей правды о мечах.

Она была уверена, что он согласится на встречу.

Глава 4

Окутанный лунным светом, он прошел мимо таверны, где хотел заночевать, – путник в ночи, бредущий завтрашней дорогой.

Киёгоку Тамэканэ (1254–1332)

– Мы прафильно пришли?

Мег в душе была возмущена не меньше близнеца Питера, но не хотела показать, что шокирована.

Она не обольщалась по поводу манер капитана Тальберта. Но все же, когда ока и близнецы остановились у ступеней, ведущих в это обшарпанное здание в районе причалов, она прокляла свою недогадливость – не думала, что его желание унизить ее столь велико.

Вывеска над дверью возвещала о том, что здесь находится салун Дворец паутины, принадлежащий Эйбу Уорнеру.

Теперь ей стало понятно, почему ее охватило неприятное предчувствие, когда днем пришел ответ от Тальберта. Он был слишком сговорчив, слишком вежлив и даже охотно назначил место встречи.

Многолетний слой сажи на стеклах скрывал внутренние помещения от взгляда с улицы. Неровные, изъеденные жучком доски образовывали то, что можно было назвать – при богатой фантазии – парадным входом. Вдоль фасада стояли разбитые деревянные ящики, которые служили подставками – еще одна странность заведения – для пяти клеток с попугаями.

Из открытых дверей доносился шум пьяного веселья. Но, к вящему удивлению Мег, надсадные голоса были не единственное, что выплескивалось на улицу: из полуподвального помещения вдруг выскочили две длиннохвостые обезьянки. Они резво взобрались по ступенькам и остановились перед девушкой. У близнецов от изумления открылись рты.

Одна из обезьянок схватила Мег за подол юбки и стала силой тянуть к входу. Другая взялась лапкой за длинный ремешок ее сумочки и обнажила зубы; на ее комичной бело-коричневой мордочке, украшенной бакенбардами, это больше напоминало улыбку, нежели оскал. Мегги стала тихо уговаривать животное, пытаясь освободить сумку от цепких пальчиков.

Теперь окончательно стала ясна цель, которую преследовал Тальберт, назначая место для их свидания: привести ее в замешательство, может быть, даже напугать, заставить почувствовать себя не в своей тарелке. Без сомнения, он надеялся, что она даже не решится переступить порог этого притона.

Но Мег вовсе не была напугана – скорее, почувствовала себя заинтригованной.

Какие еще чудеса могут ожидать ее внутри? В этом районе Сан-Франциско она не была давным-давно, пожалуй, с тех самых пор, как ее семья только перебралась в этот жадный до золота город, где цены росли как на дрожжах. Умение делать деньги было тогда единственным способом выжить, и ее талант тоже пригодился. Шум сиплых голосов, которые слышались из заведения Эйба Уорнера, ничем не отличался от того, что ей доводилось слышать в десятках других салунов и игорных домов, где ей приходилось играть на пианино, а хозяева заведения, как на подбор, были высечены из одной грубой породы с их посетителями-золотоискателями. И все замирали в благоговейном молчании, стоило ее пальчикам коснуться клавиш. Искренние слова благодарности за то, что ее музыка скрасила их жизнь, излечила от ностальгии по дому, утолила голод по прекрасному, значили для нее куда больше щедрых похвал учителей музыки на ее родине в Бостоне.

С задумчивой улыбкой на губах Мег приняла настойчивые приглашении обезьянки. Подобрав подол своего более чем скромного платья, она сделала шаг вниз по ступенькам. Ее сторожа встрепенулись.

– О нет! – воскликнул Питер, а Филипп бросился за ней, грохоча по ступенькам тяжелыми башмаками. Догнав, он ухватил ее за руку повыше локтя. – Фрейлейн, не ходить это место. Фаш папа… – умолял он, запинаясь как обычно, когда не находил нужных английских слов.

Мег легко могла понять растерянность охранников. Отец пришел бы в отчаяние, узнав, что дочь посещает вертепы, из которых он когда-то вытащил ее благодаря своему многолетнему тяжелому труду.

Однако это только подстегнуло Мег – нет, она должна добиться своего. Она положила ладонь на широкую лапу Филиппа.

– Ты же знаешь, иначе я не смогу увидеться с капитаном Тальбертом до отплытия его судна, Подождите меня снаружи, – сказала она тоном приказа.

Филипп недовольно нахмурился.

– Все будет в порядке, Филипп. Вы же поблизости и я позову вас, если понадобится.

Молодой; тевтон отпустил, ее руку с явной неохотой. Питер схватил брата за плечо, и они горячо заспорили о чем-то на немецком. Мег, которая уже привыкла к таким ссорам, возникавшим всякий раз, когда она заставляла их отступать от педантичного выполнения своих обязанностей, не стала обращать внимание на близнецов и проскользнула в дверь.

При ее появлении шум за столиками мгновенно стих. Один вид женщины по своему воздействию был сравним здесь с мощным землетрясением. Оглядываясь по сторонам, Мег удивлялась, как это ветхое строение смогло уцелеть после толчков землетрясений, периодически сотрясавших город.

За длинной полированной стойкой бара вдоль всей стены тянулись полки, сплошь заставленные бутылками всевозможных, форм и размеров. Там же стояли модели парусников, лежали бронзовые компасы и секстанты. На других стенах висели моржовые клыки. Некоторые были покрыты изящной резьбой; другие, белые и гладкие, еще ждали ножа одинокого моряка, истосковавшегося по прекрасному. Во множестве висели картины в рамах. Возможно, они были приколочены к стенам; впрочем, казалось, им не давала упасть опутавшая их толстая паутина.

Название «Дворец паутины», придуманное для своего салуна Эйбом Уорнером, вполне соответствовало виду заведения. Стойка бара, стаканы, столики и пол блестели чистотой, но выше – стены и потолок, рамы на картинах и прочие безделушки являли собой рай для пауков. Старая мохнатая паутина свешивалась отовсюду лохмотьями, демонстрируя неаккуратность владельца как принцип.

Мег захотелось громко рассмеяться. Это заведение было самым занятным из всех ему подобных. Настоящая жемчужина Сан-Франциско, города дерзкого и эксцентричного.

Возобновившийся шумок напомнил ей, что она находится в центре мужского внимания. Ничего удивительного, хотя Мег, собираясь сюда, облачилась в самое простое из своих платьев – серое с черной отделкой, а волосы убрала под слегка сдвинутую набок шляпку. Выросшая в среде грубых и неотесанных мужчин из породы перекати-поле, которые и составляли основное население города, она рано научилась проявлять самообладание и уверенность в себе. Посетители салуна прятали глаза, не выдерживая ее прямого взгляда.

Джейкоб Тальберт сидел в дальнем углу спиной к ней. Ошибки быть не могло – только у него могли быть такие длинные густые, и темные волосы, стянутые на затылке кожаным шнурком, и такие широкие плечи, что, казалось, вот-вот лопнет обтягивающая их коричневая хлопчатая рубаха.

В нем, несомненно, есть какое-то первобытное мужское обаяние, подумала Мег, задержав взгляд на крепкой спине, бугрящейся мускулами.

Он встал и повернулся. Господи, да с таким, пронзительным взглядом серых глаз, с таким чувственным ртом, с такими большими и в то же время изящными руками ему ничего не стоило сбить любую женщину с пути праведного.

Однако сейчас в его глазах сверкали злые искорки, и было ясно, что он уготовил Мег отнюдь не роль соблазняемой красотки – так хозяева разбрасывают белые кости вокруг своих закопанных сокровищ, дабы отвадить воров. Холодок пробежал у Мег по спине. Он дал однозначный молчаливый ответ на вопрос, простил ли он ей вчерашние скрытые угрозы.

Пододвинув ей стул, он с явным вызовом поднял бровь – Мег даже не ожидала, что выражение человеческого лица может быть столь красноречивым.

С бешено бьющимся сердцем Мег подошла к предложенному ей стулу и повернувшись к Тальберту спиной, присела на краешек сиденья.

Вдруг кто-то резким хриплым голосом закричал у нее за плечом:

– Поцелуй нас!

Потрясенная наглостью Тальберта, Мег вскочила и, развернувшись, хотела было отвесить ему пощечину. Но он со звериной быстротой отпрянул, и ее рука лишь рассекла воздух. Она не смогла остановиться, и по инерции ее развернуло, она запуталась в юбках, потеряла равновесие и неловко плюхнулась на стул. В ярости хотела снова вскочить, но на плечо ей легла тяжелая, как стальные вериги, рука, удержав ее на месте.

– Поцелуй, красавица, – опять раздался хриплый голос, на этот раз еще более громкий, и до нее наконец дошло, что он не принадлежит человеку.

Мег обернулась и увидела, как Тальберт погладил желто-зеленого попугая, который сидел на жердочке, сделанной из выброшенного на берег обломка какого-то судна. Оказывается, непристойное предложение исходило… от птицы. Все ее внимание было так занято Тальбертом, что она даже не заметила сидящего в углу попугая.

Вокруг раздались ехидные смешки, но Мег была слишком зла, чтобы оценить ситуацию.

– Вам надо было предупредить меня, что эта птица разговаривает, – прошипела она, едва Тальберт занял место напротив.

Он улыбнулся.

Мег в ярости скрипнула зубами. Выражение святой невинности на его лице так же подходило к ситуации, как сахар, добавленный в уксус. Видимо, ему доставило особое удовольствие поставить ее в идиотское положение.

– Здесь многие попугаи умеют подражать человеческим голосам, – с запоздалой заботой объяснил Тальберт. – А Чернобородого я люблю больше других. У него очень образная лексика.

Попугай переминался с ноги на ногу и издавал пронзительные скрипучие звуки, удивительные для такой небольшой птицы.

– Прелестно, – сухо заметила Мег.

– Попугаи придают этому месту особый шарм.

– И позволяют вам делать из меня идиотку. – Она тут же пожалела о своей сварливой реплике, хотя и не солгала. В глубине зрачков Тальберта плясали веселые огоньки.

– Вам не нравится место, которое я выбрал для нашего свидания, мисс. Маклаури?

Мег в раздражении тискала сумочку на коленях, отчаянно борясь с желанием схватить стоящую на столе перед ним кружку пива и опустить на его пальцы.

– О нет, это замечательное заведение. И… очень подходит к вашему характеру.

Почему ему так легко удается разозлить ее? В какую брешь вытекает ее знаменитое умение владеть собой? Уголки его рта поднялись в усмешке.

– Не перейти ли нам к делу, капитан? – выдавила она, заметив, что ее волнуют мягкие, настраивающие на греховные мысли очертания его рта.

Он откинулся на стуле, сложив руки на груди.

– Прежде всего объясните, зачем вам понадобились эти переговоры, если вы можете запросто арестовать мое судно по обвинению в контрабанде опиума?

– Ах это… Я раздумала прибегать к обыску.

– Вы заявляете об этом так, словно отказываетесь от приглашения на чашку чая к приятельнице, – с горечью произнес он, – Теперь вы ждете, что я буду благодарить вас?

– За то, что сохранила ваше время и избавила от неприятностей и лишних расходов? Нет, мне не нужно ваше спасибо, – с сарказмом ответила она.

– Ну и хорошо, – закончил он тему, – поскольку я не вижу смысла благодарить вас за отмену того, чего не стоило и начинать.

Зная, что он прав, Мег злилась еще больше.

– Не важно, начала я это или нет, но у меня достаточно возможностей выполнить свои обещания. – Она положила руки на стол и наклонилась вперед. – И было большое к тому искушение.

Тальберт, ухватившись за другой край стола, вплотную приблизил к ней свое лицо.

– В таком случае я глубоко тронут вашим великодушием, – раздельно проговорил он.

Между ними было не больше нескольких дюймов, и они пристально смотрели глаза в глаза – никто не желал первым отвести взгляд. Вблизи она заметила, что радужная оболочка его серых глаз окружена темной каймой. На висках черные волосы чуть тронуты сединой – деталь, которая превращала его из злого демона… в обычного смертного. От их близости в воздухе повеяло жаром, и обоим стало трудно дышать, как перед августовской грозой.

На их столик внезапно вспрыгнула обезьянка. Тальберт откинулся назад. Мег с облегчением вздохнула, освободившись от магии полыхающего молниями взгляда. В груди появилась странная пустота и тревога.

Животное тут же потянулось тонкой ручкой к нагрудному карману Джейка, Тот отвел лапку и слегка стукнул согнутыми пальцами по столу. Засмущавшись, как нашкодившая болонка богатой дамы, обезьянка присела, просительно вытянув ручку. Тальберт достал из кармана орешек арахиса и положил обезьяне на ладонь. Та ловко раскрошила скорлупку своими острыми зубами. Когда ядрышко было разгрызено и проглочено, животное снова протянуло ручку.

Пока Тальберт доставал второй орешек, Мег, зачарованная, наблюдала за разительным контрастом между его мощными загорелыми руками и хрупкими конечностями обезьянки.

Второй орешек повторил судьбу первого. Засунув недоеденные остатки за щеку, животное открыло рот и закричало, снова требуя лакомства.

– Хотите покормить ее? – Тальберт, не дожидаясь ответа, вложил в ладонь Мег очередной орешек.

Обезьяна повернулась и попыталась перехватить орех. Мег поняла: если, сразу не скормит орех обезьяне, маленький агрессор порвет на ней платье, нашаривая карман с лакомствами. Похоже, приличному поведению обезьяны приходит конец… Впрочем, мужчине, сидящему напротив, подобное поведение не было свойственно и раньше.

– Нет уж! Можете сами вскармливать местную фауну, – сказала она, бросив в него орехом.

Он поймал его на лету одной рукой. Почему у него все так ловко выходит? Разве справедливо, что этот бессердечный мерзавец является прямо-таки воплощением силы и грации?

– Ах так! Макнуть негодяя! – проверещал попугай.

– Дельное замечание, Чернобородый, – пробормотала Мег. – Ну так отдайте приказ, сэр..

Тальберт презрительно поднял бровь при виде этой ужимки. Мег едва сдержалась, чтобы не отвесить пощечину. И тут же непонятный холодок пробежал у нее по спине..

– Я слышала, вы относитесь к числу страстных коллекционер холодного оружия, капитан?

– Да, кое-что из этого привлекает мое внимание. – Тальберт скормил обезьяне еще один орешек и столкнул ее со стола. – За долгие годы путешествий я собрал приличную коллекцию.

– Особенно вас интересуют клинки с Востока, не так ли?

– У вас они есть? – Он посмотрел на нее сузившимися глазами. – В записке ничего об этом не сказано. Не играйте со мной в прятки, мисс Маклаури.

Мег честно призналась, что не сможет адекватно оценить словами то, чем располагает.

– Эти мечи у меня дома, – сказала она. – Они, полагаю, слишком ценны, чтобы рисковать и нести их сюда, на побережье. Приходите, посмотрите их, и тогда будем решать. – Мег назвала адрес и, затаив дыхание, с трепетом ожидала ответа.

– Все же опишите их… – начал он напряженным голосом, но его прервала очередная хриплая реплика:

– Ах так! Задери ей юбку, приятель!

Задохнувшись, Мег вскочила.

– Предатель! – бросила она, обращаясь к Тальберту. Он улыбался, и на его бронзовом от загара лице зубы казались особенно белыми. Даже теперь, когда ему удалось унизить ее, на его губах заиграла улыбка, от которой замирает сердце. Краска залила ее шею и лицо. – Так вы придете или нет?

– Скорее всего нет. – Лицо его неожиданно посерьезнело. – Сегодня утром я уже потратил без толку кучу времени. Боюсь, что и затея с вами окончится ничем.

– Жалкий ублюдок, – проскрипел Чернобородый.

Мег хлопнула ладонями по крышке стола и воскликнула:

– Вы знаете, я готова простить Чернобородого за все его неприличные замечания! Я даже купила бы эту птицу. Похоже, он отлично разбирается в человеческих характерах.

Она поднялась из-за стола и, раздираемая самыми противоречивыми чувствами, в которых толком не могла разобраться, направилась к выходу. Ей пришлось убедиться, что если смотреть на салун сквозь застилающие глаза слезы, то он не становится от этого ни на йоту более привлекательным.

Да кто такой, в конце концов, этот Джейкоб Тальберт? Самый грубый и упрямый мужлан, которого она когда-либо встречала! Худо, конечно, что он вновь ответил ей отказом. Ее новая отчаянная попытка потерпела неудачу, а Мег до сих пор не знала, что такое поражение. Ее сердце затрепетало от страха за отца и жгучего желания отомстить, а слезы неудержимо хлынули из глаз и потекли по щекам. Она быстро смахнула их, надеясь, что Тальберт ничего не заметил. Но ей не удалось удержаться от всхлипа.

– Мисс Маклаури!

– Да? – Она замерла на полушаге, не решаясь повернуться.

– Я буду у вас дома через двадцать минут, – бросил он небрежно. – Пожалуйста, только не заставляйте меня ждать.

Ей пришлось напрячь всю свою волю, чтобы медленно и с достоинством покинуть «Дворец паутины», не бросившись отсюда стремглав, подхватив юбки.

– Это оружейная моего отца, капитан. Он фанатичный любитель всего, что может резать и колоть. Вам не кажется неким знамением, что вы и он одержимы одной страстью?

Джейк прикусил язык, чтобы в ответ не хмыкнуть, посмеявшись над столь неуместным совпадением. Ему хотелось одного – побыстрее закончить этот фарс.

Только неужто слезы этой Меган так тронули его? Не понимал он и того, что заставляло его поддразнивать ее. Он выбрал для встречи салун Эйба Уорнера именно потому, что хотел шокировать настырную девицу, смутить ее, заставить отступиться. Однако девушка при всей ее приверженности к разным условностям и церемониям, свойственным ее кругу, проявила храбрость и выдержку. Только поэтому их стычка не переросла в настоящую войну. Но, черт возьми, все это так будоражит его!

Дворецкий проводил его в комнату. На лакированном дереве мебели играли блики от нескольких небольших канделябров. Мег шепнула что-то дворецкому на ухо. Закрывая за собой массивные двустворчатые двери, он бросил на Джейка настороженный взгляд.

Джейк отвернулся; в уголках его рта залегли горькие складки. Если бы дворецкий знал правду… А горькая правда заключалась в том, что он оставил капитана один на один с женщиной, по коварству повадок напоминающей акулу. Если кто и рисковал здесь, то, уж во всяком случае, не она.

Джейк внимательно оглядел стены комнаты. Он не понимал, почему Дуглас Маклаури скрывал свою коллекцию. Далекие путешествия и разного рода деловые связи дали капитану возможность познакомиться практически со всеми известными собирателями оружия.

Но ничто среди выставленных экспонатов не напоминало о клинках, которые он искал. Джейк почувствовал на губах горький вкус очередного разочарования. Ему бы уже надо было привыкнуть к этому вкусу бесчисленных неудач. Подавив чувство горечи, Джейк повернулся к Метан.

Она стояла посреди комнаты перед столиком; ее голубые глаза сверкали от возбуждения. Меган прижала к губам указательный палец. Ее напряжение невольно передалось и ему.

Джейк сделал шаг вперед – сейчас раз и навсегда он прекратит все отношения с Меган, скажет, что его здесь ничто не заинтересовало, а их дальнейшие переговоры бессмысленны. Она смотрела на него расширившимися, почти испуганными глазами, палец скользнул по подбородку, оттянув нижнюю губку.

Он уставился на ее пухлый рот, на сверкающие белизной зубы. Ее лицо он запомнил в мельчайших подробностях со дня встречи во Дворце паутины, когда они не отрываясь смотрели друг на друга в немом соревновании взглядов. Он никак не мог собраться. Наконец все же заговорил:

– Вкус вашего отца производит хорошее впечатление. Однако в его коллекции нет ничего такого, что бы мне хотелось иметь.

– Последние приобретения принадлежат мне, а не отцу и еще не приобщены к остальным экспонатам, – обронила Мег, отступила в сторону и потянула за край темное покрывало, лежавшее на столе.

Хрупкий барьер, разделявший прошлое и настоящее Джейка, рухнул. Он пытался восстановить дыхание, прогнать мрак, заслонивший от него все, кроме гладкой поверхности стола.

Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть видение – пять клинков, тех самых, на поиски которых потратил почти половину жизни. Ему казалось, что это сон.

Взгляд Джейка быстро скользнул мимо небольшого кинжала, необыкновенно красивого, украшенного золотом и цветной эмалью, с рукояткой, инкрустированной драгоценными камнями. Он был длиннее, чем обычно делали в Европе, но среди лежавших на столе выглядел самым маленьким.

Это был танто, воспоминания о котором всегда рождали боль.

Его внимание приковали дайсё – пара самурайских мечей. Джейк потянулся к длинному катане и… не узнал своей вытянутой руки, широкой и постаревшей, – в его памяти ладонь была узкой, с молодой, упругой кожей. Эти мечи были созданы исключительно для боя, темно-бордовый цвет ножен был призван, внушить уверенность в себе их владельцу. Сая по всей длине была также украшена серебряными изображениями цветков глицинии.

Взяв перевязанную шелковой лентой рукоятку катаны, Джейк почувствовал, что вся комната вдруг как бы погрузилась в плотный туман. Как описать то чувство абсолютного узнавания, когда берешь в руку меч, который был частью твоего тела в течение десяти лет, который ты на тренировках выхватывал по триста раз за день?

Клинок легко выскользнул из саи; катана был настолько совершенен, настолько точно сбалансирован, что рука тут же почувствовала его легкость и подвижность. Джейк раз и другой рассек сталью воздух. В движении меч был естественным продолжением его руки. По стенам пробежали зайчики от света люстры, отраженного, как от зеркала, полированной поверхностью лезвия.

По японским верованиям в катане заключена душа самурая. В этом клинке находилась и его душа… в те времена, когда он мечтал, стать настоящим самураем. До того, как шестнадцать лет назад злой рок обрек его на поражение и отнял честь.

Джейк вложил меч в ножны и, стараясь скрыть дрожь в руках, медленно и бережно положил его на стол. Он знал, что не заслужил права брать это благородное оружие. Он глубоко вздохнул, но это не помогло освободить стесненную грудь.

Он взглянул на другую пару дайсё, роскошь которых говорила, что эти предметы надевали для парада. Коричневые, цвета мокрого песка саи сверкали из-под лака золотом инкрустаций. Проведя кончиками пальцев по ножнам катаны, Джейк залюбовался техникой старых мастеров по лаку. На золотых эмблемах величиной с монету были выгравированы хризантемы – цветы семьи Мацуды Синидзиро, его возлюбленного названого кузена, который был ему роднее брата и именем которого он назвал лучшее судно своей небольшой флотилии.

Притупившееся со временем ощущение потери сейчас ожило так остро, словно все происходило только вчера.

Так же ясно, как в своих ночных кошмарах, перед взором Джейка возникло бранное поле Кюсю. Он почувствовал, как передается в руку дрожь и звук звенящей от ударов стали, услышал крики умирающих и увидел себя, изо всех сил старающегося сохранить равновесие на скользкой глине. Их крошечный отряд самураев старался остановить наступающих китайцев, но… силы были слишком неравными.

Потом он возвращался в свою деревню. Он двигался медленно. И не потому, что ему мешали самурайские доспехи, покрытые толстым слоем глины, – горе потери невыносимым грузом легло на плечи. Вокруг жужжали мухи, назойливо припадавшие к его все еще сочащимся кровью ранам. Оба его украшенных глициниями меча исчезли – их похитили, пока он лежал без сознания. У обезглавленного тела двоюродного брата не нашел он и фамильных мечей Мацуды. Теперь это тело лежало поперек спины лошади, которую он вел за собой на поводу. В другой руке Джейк осторожно нес завернутую в плащ обмытую и вытертую отрубленную голову Синидзиро. Кожа на лице Джейка зудела в тех местах, где слезы проложили дорожки сквозь грязь и запекшуюся кровь.

Случившееся все еще казалась неправдой, когда он предстал перед своим приемным отцом Мацудой Хироси. Его разбитое тело сопротивлялось попыткам опуститься на колени и поклониться в мольбе о прощении, которого, он знал, не заслуживал. Хироси-сан с лицом, застывшим в немом упреке, выслушал рассказ о гибели племянника и… о позоре Джейка. Потом повернулся и отошел, не желая видеть своего приемного сына. Никогда!

– Капитан Тальберт…

Тихий голос Меган, сопровождаемый колокольным звоном, проник в сознание Джейка и вернул его в настоящее. Он убрал с меча руку, беспощадно прерывая нить рвущих его на куски воспоминаний.

Погоня, которую он вел шестнадцать лет, подходила к концу. Но было горько представить, что та сила, которая провела его через всю Японию, потом направила в Китай, заставила обогнуть Землю, прочесывая все крупные порты, превратилась в пыль в маленьких ручках Меган Маклаури. Ему бы полагалось быть вне себя от радости, что цель наконец-то достигнута. А вместо этого он чувствовал себя безмерно усталым, погребенным под тяжестью горя и вины. Он не знал, как дальше жить.

– Только не говорите, что эти мечи вам безразличны, – прошептала девушка. – Я все прочитала на вашем лице. Вы выглядели так, словно встретились с призраком.

Джейк вздрогнул. Он позволил ей увидеть все. Теперь она может заломить несусветную цену, которую он, черт возьми, все равно заплатит.

– Хорошо, мисс Маклаури. Я весь внимание, – сказал он, проклиная дрожь, пробившуюся в голосе. – Сколько вы хотите за пять клинков?

– Боюсь, сэр, ваших финансовых средств не хватит, чтобы приобрести эти мечи.

Он окаменел.

– Вы, возможно, недооцениваете размеры моих… средств.

– Я знаю, о чем говорю. Именно эти пять мечей не продаются. Какую бы цену вы ни предложили.

В это мгновение он ненавидел ее. Он почувствовал себя так, словно с него содрали кожу и обнажили нервы. Она собиралась сделать бессмысленными все жертвы, которые он принес, чтобы найти эти клинки.

– Тогда какого черта вы затащили меня сюда? – процедил он сквозь зубы.

– Эти мечи нельзя купить, но их можно заработать.

– Продолжайте, – холодно предложил он.

Мег расправила плечи и, твердо выговаривая каждое слово, произнесла:

– В качестве цены за эти мечи я назначаю жизнь моего отца. Ничего больше, капитан, мне не нужно.

– Ваше предложение очень смахивает на подкуп. – В ярости он начал наступать на нее.

– Называйте как хотите, – ни капли не смутившись, заявила она, подняв подбородок. – Мой отец в опасности. Я пойду на все, чтобы иметь человека, который может спасти его.

– У меня есть права на эти мечи. И, черт возьми, мне претит заключать на них сделку.

– О каких-правах вы говорите?

Джейк прикусил язык, чтобы даже намеком не выдать, какое значение для него имеют клинки. Он не даст в руки ей такого козыря.

– Главная ценность этих японских, мечей заключена в их истории, а не в роскошной отделке. Они были украдены из одной знатной семьи, и ее члены разыскивают их, поскольку для японцев вернуть мечи – значит вернуть символ рода, переходящий, от отца к сыну, вернуть свою честь. Позор, если оружие выступает предметом сделки.

– Я с уважением отношусь к этим принципам, говорю вам чистую правду. – Мег опустила ресницы, пряча за ними глаза. – Но мечи теперь принадлежат мне, и я делаю с ними все, что считаю нужным. Вы вправе передать клинки в семью, о которой говорили. Итак, мы придем к соглашению или мне надо искать другого человека, который захочет побороться за приз?

– Но чего конкретно вы ждете от меня?

– Вы должны взять на себя заботу о безопасности моего отца, – проговорила она, поднимая на него глаза. – Можете нанять себе помощников, если нужно, но отвечать за все будете лично вы.

– Как долго?

– Если вы не хотите, чтобы это продолжалось бесконечно, я предлагаю вам найти источник угрозы и уничтожить его.

– Неужто убийство, мисс Маклаури? – Сделав шаг ей навстречу, он резко бросил: – Уж не принимаете ли вы меня за этих чертовых ниндзя?

– Нет. Конечно, нет. – Ее рот приоткрылся в судорожном вздохе. – Поскольку в деле замешаны люди из тонга, я не верю, что придется, прибегать к столь крайним мерам. Найдите доказательства причастности этих людей к проституции, заговорам, убийствам. Тогда их можно будет арестовать. Наконец, черт возьми, вы можете обманом завлечь их на судно, отходящее в Китай, и отправить на родину.

– Вы уже все продумали, – фыркнул он, в изумлении качая головой. Ему бы следовало презирать, эту женщину, столь явно лишенную милых ему женских черт. Но почему в ее присутствии так бьется сердце, почему он так нервничает?

В раздражении он начал наступать на нее, теша себя надеждой, что вид его действительно грозен. Мег посмотрела на него расширившимися глазами и попятилась. Она отступала, пока не уперлась спиной в стеклянную витрину.

Он вытянул руки и уперся ладонями в стекло на уровне ее головы, так что девушке некуда было деваться. Их тела разделяли несколько дюймов, но он и не собирался дотрагиваться до нее.

– Отлично, мисс Маклаури, я согласен на ваши условия. У вас теперь есть телохранитель. Но не обольщайтесь своей ничтожной победой и не радуйтесь раньше времени. Поверьте, есть веская причина, по которой меня редко принимают в высшем обществе.

– Вам не хватает воспитания? – Она смотрела ему прямо в глаза.

– Не только.

– Выпустите меня, – тихо, сказала она дрогнувшим голосом.

– Когда сочту нужным.

– Я не люблю находиться в ловушке, черт побери!

Комнату потряс взрыв его хохота, в котором ясно звучали горькие нотки.

– Ну, это уже верх лицемерия! Вас почему-то не грызет чувство вины за то, что вы устроили ловушку мне, с помощью шантажа заставив бросить на произвол судьбы мой бизнес, всю мою жизнь.

– А с какой стати меня должно терзать раскаяние? Вы получаете за причиненные неприятности достаточную компенсацию – столь дорогие вам мечи, – парировала она.

– Вы забыли, что, кроме всего прочего, я должен платить команде, которая вместо работы теперь с утра до вечера будет бездельничать? Часть моего груза еще находится на комиссии, и теперь прикажете мне наблюдать, как мои алчные соперники уведут у меня из-под носа выгодный фрахт? Как посчитать эти убытки, мисс Маклаури?

Джейк наклонил голову, и его щека почти коснулась ее лица. Он специально пытался напугать ее, чтобы контроль над ситуацией оказался в его руках. Судя но тому, что она сжалась, стараясь избежать его прикосновения, выбранная им тактика верна.

Он собирался тут же отстраниться, но тепло, идущее от ее тела, мешало ему сделать это; легкое дыхание, касаясь его шеи, парализовало его. Он жадно вдыхал ее запах. Странно, но от нее исходил не приторный аромат цветочных духов, что, по его мнению, соответствовало бы ее общественному статусу, а свежий запах мыла, солнца и… женщины. Это его смутило, поскольку в ней не было ничего, что он считал привлекательным. Пальцы, упиравшиеся о стекло, сами собой сжались в кулаки. А в тихом голосе прозвучала угроза, когда он зашептал ей в ухо:

– Я бы не считал это достаточной компенсацией. Надо договориться о премии. О чем-нибудь более… интимном. – Он, разумеется, шутил, но пусть она поволнуется.

У Мег действительно перехватило дыхание. Он ждал, что она оттолкнет его, оскорбленная в своих девичьих чувствах. Но вместо этого она рассмеялась, и этот звук бархатными лапками с когтями впился в его грудь, спускаясь все ниже. Скачала ему даже показалось, что она дотронулась до него – ощущение было почти физическим. В то же время он почувствовал себя глубоко уязвленным ее смехом.

Он выпрямился и нахмурился. Что смешного, черт бы ее побрал, она нашла в его словах?

– Славная попытка, капитан, – весело сказала она. – Но я знаю, что с вашей стороны мне ничего не грозит. Из надежных источников мне известно, что ваш интерес к женщинам ограничен черноволосыми красавицами с Востока. Вас вряд ли привлечет голубоглазая американка с растрепанными волосами цвета спелой пшеницы.

Скорее цвета меда в солнечных лучах, – неожиданно подумал он, окидывая взглядом светлый нимб, окружающий ее голову. Но ее ирония привела его в ярость. Ее красота, незаурядное самообладание и чувственность, наверное, позволяли ей вертеть мужчинами, как ей заблагорассудится. Поднимет ли она брошенную им перчатку?

Он отступил, выпустив ее из кольца своих рук, и довольно бесцеремонно заявил:

– Завтра с моим компаньоном Акирой Комацу мы переедем в ваш дом.

– Переедете в наш дом? – возвысила голос Мег.

– В этом дворце, надеюсь, найдется для нас комната?

– У нас есть флигель для гостей. Я полагала, вы станете жить там.

– Это не очень удобно. Я должен находиться в основном здании.

– Вы сошли с ума! Это создаст… осложнения.

– Какого рода? Надо полагать, что у женщины, прибегающей к шантажу совершенно незнакомого мужчины, нет оснований тревожиться за свою репутацию.

– Моя репутация, да будет вам известно, безупречна. – Она стояла, уперев руки в бока. – И в доме часто останавливаются гости.

– Тогда я не вижу, в чем проблема. Вы полагаете, что я смогу охранять вашего отца, не находясь рядом с ним двадцать четыре часа в сутки?

Она, открыла рот и снова закрыла его, ничего не сказав. Джек, почувствовал, что его мужское самолюбие удовлетворено. Произошло выдающееся событие: Меган Маклаури не нашлась что ответить.

Джейк резко повернулся и направился к двери. Уже с порога он сказал:

– Я потом возьму эти мечи. Только обещайте мне, что их не получит никто другой.

Собираясь изо всех сил хлопнуть дверью, Джейк в последнюю секунду, застыл, вспомнив, что самурай никогда не опустится, до того, чтобы открыто выражать свои чувства, как бы сильны они ни были. Он сжал зубы и тихонько притворил за собой дверь.

Щелчок дверного замка вывел Мег, стоявшую с неподвижностью статуи, из оцепенения. Даже восторг от своей, победы, чувство облегчения от сознания, что ей удалось сломить Тальберта, не помогли ей сдержать странную дрожь в руках и ногах.

Двадцать четыре часа в сутки Тальберт будет находиться в ее доме, разгуливая по комнатам. Все время видеть его… Пусть даже все это рада отца, но куда, деваться ей от этой, темной, обволакивающей мужской ауры, от этих глаз цвета грозовых облаков с их постоянными тайнами? Все получилось совсем не так, как она хотела.

Глава 5

Я вижу – ничто в жизни не постоянно, и мне остается только отвратить свое сердце от мира и проводить время в размышлениях.

Отомо Якамоти (VIII в.)

Мег подставила лицо ветру, черпая в его прохладе и беге лошади новые силы. Перенеся вес на стремена, ока легко пружинила, сливаясь с ритмами природы – легким галопом ее кобылы, шелестом высокой травы, шумом волн прибоя, накатывающих на невидимый отсюда берег, взмахами крыльев парящего в вышине ястреба, похожими на пассы дирижера симфонического оркестра.

Этим утром она почувствовала необходимость спрятаться в своем любимом убежище, там она могла набраться терпения, привести в порядок мысли, перед тем как в ее доме появится Джейк Тальберт.

В руки Мег впились кожаные поводья, когда она пустила кобылу вскачь, правя к вершине ближайшего холма. Наслаждаясь открывшимся, передней видом, она словно сбросила с плеч тяжесть, копившуюся в течение нескольких последних дней.

Утренний туман еще не совсем рассеялся. Его белые языки еще держались кое-где над лесом, скрывая мелкий кустарник. Над белыми клубами тумана величаво царили вершины гигантских секвой.

Стараясь поскорее оказаться в одиночестве среди могучих стволов, Мег гнала лошадь вперед. За несколько минут с ней произошла разительная перемена: только что она была значительной и могущественной представительницей племени людей, а сейчас чувствовала себя ничтожно маленькой и хрупкой среди уходящих в поднебесье великанов. Здесь не-нужно было особо фантазировать, чтобы представить себя в мире фей и колдуний, думала она с трепетом. Среди этих древних гигантов сами собой приходили на память детские сказки, и она становилась их героиней – маленькой златовласой феей.

Привязав кобылу к ветке поваленного дерева, Мег углубилась в лес, направляясь к своему любимому месту. На ходу она отодвигала изумрудные стебли папоротников, ноги ее тонули в мягком ковре из хвои. Ей приходилось переступать через, мощные корни, щупальцами выступавшие над поверхностью почвы. Туман рассеивался, высокие кроны приняли на себя блеск солнечного света.

Ока подошла к своему дереву, самому большому и – насколько она могла судить – самому старому в лесу. Не колеблясь, прижалась щекой к шершавой коричневой коре, опутанной тонкими нитями паутины. Распластав руки, она обняла дерево, хотя ее объятий хватило лишь на малую часть ствола.

Ей нравилось вот так прижиматься к дереву-гиганту – Бог знает почему. Это пробуждало в ее душе какие-то простые инстинкты: чувство маленькой девочки под защитой сильного и доброго существа. Словно бы в этом дереве сосредоточились мудрость и терпение веков. Его спокойная, не подвластная времени гордость превращала людей, в неистовой жажде обогащения отказавшихся от привычного уклада жизни, в ничтожных суетящихся муравьев.

Но эта мерка никак не приложима к Джейку Тальберту. Вот уж о ком не скажешь – неистовый. Он добивается своего терпением, сосредоточенностью, хитростью мягко крадущегося тигра.

Мысли о капитане нарушили ее умиротворенное состояние.

Почувствовав раздражение, девушка резко повернулась и прислонилась к дереву спиной. Воспоминание о вчерашнем вечере постоянно преследовало ее. Но здесь она может все спокойно обдумать, поборов тревожащие ее образы.

Когда Тальберт увидел мечи, его лицо окаменело от боли. Сначала ее ошеломило открытие, что он, оказывается, связан с этими клинками. Затем она обрадовалась, поскольку это обстоятельство давало Мег козыри в игре с капитаном. Но когда его глаза потемнели – серые глаза цвета штормовых облаков, в которых молниями сверкали все новые и новые пугающие тайны, – что-то заставило ее заговорить, отвлечь его от страшных воспоминаний. И она почувствовала… неловкость, когда его взгляд оторвался от блестящей стали клинка. У нее возникло непонятное желание коснуться его руки, вырвав из когтей прошлого. Но она не сделала этого, зная, как неприятен будет ему этот жест.

Все изменилось, когда она изложила свои условия. Мгновенно взгляд его вспыхнул гневом, и ее глупые замечания раскололись вдребезги о горе, терзавшее его душу; она поняла, почему у него сразу же срабатывают инстинкты самозащиты. И еще она ощущала каждое движение его сильного тела, поворот мысли как свой.

Мег глубоко вздохнула, села, согнув колени, и оперлась подбородком на скрещенные руки. Надо смотреть правде в лицо: капитан вызывал в ней чувство восхищения. И в этом не было ничего сверхъестественного. О, иметь с ним дело не проще, чем с дикобразом, так и норовящим уколоть острыми иглами! Но во время их стычек она чувствовала в себе… особую энергию, смелость.

Нелепость! Все ее внимание сегодня должно быть сосредоточено на встрече с Карлом. Как он будет ухаживать за ней, танцевать с ней. Его обаяние и знаки симпатии, которые он неизменно проявляет, будут, конечно, единственным светлым пятном в сегодняшнем праздновании дня ее рождения.

Светловолосый, с зелеными глазами и мгновенно вспыхивающей улыбкой, Карл Эдвардс – полная противоположность Тальберту: солнечный свет против мрака, открытость против тайн, горячая страсть и ощущение надежности вместо тревожной, скрытой силы. Благодаря протекции ее отца Карла ожидала блестящая карьера в банке, а его остроумие очаровывало всех знакомых. Он был с любой точки зрения человеком ее круга и уже дал понять, что связывает, с Мегги планы на будущее.

В последнее время он перестал заговаривать с ней о браке, поскольку она попросила дать ей время обдумать его предложение. Она сама не понимала, почему уже дважды ответила отказом, но его настойчивость вызывала в глубине ее души странное чувство протеста. Но теперь она намерена сказать да, потому что не только она, но и все окружающие считают их идеальной парой: элегантная дочь банкира и бывший полковник Союза распятия.

Мег вздернула подбородок. Да, это то, что ей нужно. Карл знает, как поставить женщину на пьедестал, как обходиться е ней, чтобы она почувствовала себя настоящей леди. Он никогда не зажал бы ее у стены в кольце рук и не произносил бы ей в ухо угрозы свистящим шепотом.

Посмотрев на часы, висящие на блузке, Мег застонала. Уже надо возвращаться и приниматься за неотложные перед вечеринкой дела, а потом играть сразу две роли, которые от нее ожидали, – гостеприимной хозяйки и веселой именинницы.

– Мисс Меган, прибыл капитан Тальберт.

Мег как раз собиралась обрезать длинный стебель розы и, вздрогнув при словах дворецкого, едва не отхватила ножницами кожу на пальце. Она украшала цветами бальный зал. Сообщение слуги заставило ее сердце учащенно забиться.

– Спасибо, Роберт, – сдавленным голосом ответила она. – Приятель капитана тоже здесь?

– Да, мисс.

– Пожалуйста, проводи их в комнаты, которые я им отвела.

– Хорошо. Однако разрешите спросить, куда мы поместим… то есть я хочу знать, что мне делать с… о черт, мисс Меган, я не в силах прикоснуться к этой гадости!

Мег посмотрела на него в недоумении. Роберт никогда не позволял себе таких выражений. Она даже не слышала, чтобы он когда-либо повысил голос. Его самообладание, которому он был обязан, чисто британскому воспитанию, не покидало его в самых трудных обстоятельствах.

– О чем ты толкуешь?

Ее прервал женский крик, раздавшийся из прихожей у главного входа в дом.

– Идиотская шутка, – пробормотал Роберт, зло вращая глазами. Не хватало еще служанкам падать в обморок! – И он быстро покинул зал.

Неожиданное нарушение распорядка в доме сбило девушку с толку, и она, бросив ножницы и цветы на стол, поспешила за дворецким.

В прихожей собрались все двенадцать слуг, включая лакея, который поднимал с пола бесчувственную Милли. Среди всего этого бедлама спокойно и невозмутимо стоял Джейк Тальберт. Он был словно ясный и безоблачный центр тропического урагана, им же самим рожденного.

Мег сделала глубокий вдох и медленно выпустила из легких воздух.

– Бы не предупредили о своих домашних животных, капитан Тальберт.

– А вы о них и не спрашивали, мисс Маклаури, – возразил Тальберт и поднял правую руку с вцепившейся в рукав рубахи самой огромной ящерицей, какую Мег встречала в жизни.

Он был либо сумасшедшим, либо демоном, каждым своим действием старавшимся заставить ее пожалеть о попытке шантажировать его. А может, это лишь дурацкий пункт, который он добавил к их договору? А она-то считала, что в его присутствии обретает новые силы! Какая чушь! Этот человек – воистину чудовище.

Роберт приказал слугам вернуться к своим делам, а сам остался дожидаться ее окончательного вердикта относительно этих нежданных гостей.

Мег взглянула на японца, невозмутимо стоящего со второй игуаной на руках.

– Мисс Маклаури, позвольте мне представить вам моего друга Акиру Комацу.

Пожилой японец отвесил церемонный поклон. И хотя в его лице преобладали грубые черты, темные глаза блестели весельем. Казалось, им обоим пришлась по душе шутка, которую они сыграли с ней.

– Мистер Комацу. – Мег опустила голову в ответном поклоне. И тут же, повернувшись к Тальберту, добавила: – Вы действительно думаете, что я позволю держать этих ящериц в доме?

– Разумеется. Где я, там и они. – Его темные брови изогнулись в сардонической усмешке. – Кроме того, это необычные ящерицы. Это игуаны с тихоокеанского побережья Мексики.

Улыбка Тальберта была похожа на оскал, готового к нападению хищника. Мег почувствовала себя в западне в собственном доме. Вот-вот и здравый смысл откажет ей, исчезнув в пламени сжигающих ее гнева и обиды.

– Капитан, я хотела бы перемолвиться с вами двумя словами, – холодно предложила она. – Наедине.

Она направилась в отцовский кабинет. Дойдя до стола, Мег повернулась и оперлась на его крышку, крепко сжав пальцами ее край.

Тальберт возник на пороге, все еще не расставаясь с игуаной. Теперь она лежала на его широких плечах, свесив хвост, который почти доставал ладони его опущенной руки. Острые когти впились в ткань серой рубашки, натягивая ее на груди капитана.

Мег старалась дышать ровно. Эта сцена украсила бы цирковое представление, и она невольно сделала паузу, любуясь мускулами атлета, рельефно обозначившимися под тонкой тканью. Что, в конце концов, с ней происходит?

– Не беспокойтесь, мисс Маклаури. Игуана не кусается, если ее… не дразнить.

– Меня больше беспокоите вы, сэр, – раздраженно бросила она.

– Это другое дело, – сказал он, продолжая улыбаться той же улыбкой – во весь рот, но без малейших признаков доброжелательности. – Я действительно кусаюсь, стоит меня задеть.

Она не решилась ответить на его колкость, чтобы еще больше не накалять обстановку. Они стояли, молча уставившись друг на друга и кожей ощущая горячую волну, струящуюся между ними, как тогда, во Дворце паутины.

– Дворецкий попросит кого-нибудь показать вам ваши комнаты, – быстро сказала она.

– В этом здании?

– Да. Хотя этого мне и не хотелось бы, вы поселитесь здесь. Вы ведь ясно изложили свой взгляд на эту проблему. – Она замолчала, чтобы перевести дыхание. – Там все будет готово. А сегодня у нас соберутся гости.

– Вы должны отменить вечеринку, – нахмурился он.

– Вы шутите! – рассмеялась она. Однако, увидев выражение его лица, оборвала смех. – Это невозможно. – Мег вцепилась в край стола, так что пальцы побелели. – Слишком поздно, чтобы отыграть назад. Уже приготовлен ужин, приглашен оркестр, украшены помещения. Да и как предупредить всех гостей?

– Разве все это более важно, чем безопасность вашего отца?

– Конечно, нет. Но ведь подготовка к вечеринке началась несколько недель назад, задолго до того, как возникли проблемы, касающиеся вас. И, – с иронией добавила она, – в списке гостей нет никого из тонга.

– А что вы знаете о тонге, мисс Маклаури? – хмыкнул он. Отпустив крышку стола, Мег скрестила руки на груди.

– Я знаю, что бандиты организованы в несколько групп. Одни более влиятельны, другие – менее. Между ними происходят стычки за контроль над той или иной территорией. Их главари управляют Китайским кварталом, как средневековые феодалы, терроризируют население. В качестве орудия убийства предпочитают тесаки. Полиция закрывает глаза на их стычки, если только в них не участвуют люди из других районов Сан-Франциско.

– Тогда возникает интересный вопрос: зачем кому-то из главарей тонга понадобилось убивать вашего отца?

– Возможно, им показалось, что он отнесся к ним с недостаточным почтением. Многие бизнесмены из Сан-Франциско ведут дела с китайскими торговцами, и в их числе мой отец. Папа – очень невыдержанный человек и не всегда следит за своим языком. И зачастую прибегает к методам, которые нельзя назвать дипломатическими, капитан. Он мог обидеть кого-нибудь, что-то не так сказать.

– Китайцы очень болезненно воспринимают оскорбления. – Прищуренные глаза Тальберта стали непроницаемыми. – Они могут счесть нанесенную им обиду смертельной, хотя западный человек увидит в ней сущий пустяк. Они же, чтобы сохранить лицо, вынуждены убить обидчика.

– Сохранить лицо?

– Да, репутацию, уважение со стороны равных им по положению и – беспрекословное послушание подчиненных. На этом зиждется все их общество.

– К сожалению, я не знаю причины. И папа не знает, Он думает, что это были случайные нападения, не направленные лично против него.

– Вы, кажется, не разделяете его точку зрения, хотя, живя в этом городе, должны бы привыкнуть к разным проявлениям насилия.

– На него дважды нападали, и оба раза на границе делового квартала, – уточнила Мег. – Какая же тут случайность? Слава Богу, в первый раз с ним были Питер и Филипп. А во второй раз были ранены двое полицейских… – У нее сорвался голос, когда она говорила о мужестве этих людей и представила, как ее отец едва избежал гибели. Если бы полицейские в этот момент не появились из-за угла дома, услышав крик Дугласа Маклаури… Мег вздрогнула. Начальник полиции объяснил нападение попыткой ограбления, и отец согласился с ним. Но если они пытались всего лишь ограбить отца, то почему были вооружены тесаками?

Тальберт шагнул чуть ближе. Тихо проговорил:

– Значит, вы представляете себе, что тонг может быть весьма опасным? Теперь они станут еще агрессивнее. Но от меня будет не много прока, если вы будете пренебрегать моими советами. Вечеринка создает идеальную ситуацию для убийц, любой из гостей может оказаться рядом с вашим отцом.

– Я и сама хотела, чтобы этого званого вечера не было. Но отец настаивал, он привык, чтобы соблюдались традиции. – Мег с содроганием думала о том, что ей придется всю ночь изображать веселье, а Тальберт, вместо того чтобы успокоить, ее, только нагнетает страх.

– Что вы еще придумаете с вашим отцом, чтобы затруднить мою задачу? – раздраженно спросил он, подходя к ней почти вплотную.

Его наглость помогла наконец Мег пойти в наступление.

– Ну что ж, считайте. Во-первых, отец каждый четверг по вечерам играет в покер со своими приятелями. Во-вторых, на пятницу после полудня назначен чай в женском благотворительном обществе. Я уверена: в обоих случаях он сильно рискует. Да, чуть не забыла; в выходные дни состоится грандиозная оргия в ресторане. – Мег шла напролом; правда, несколько перебрала с сарказмом, но поняла ошибку слишком поздно – он уже почти прижал ее к краю письменного стола.

Его широкие плечи закрывали ей обзор. Зато она прекрасно видела игуану, которая вертела своей чешуйчатой головой и, не мигая, смотрела на нее черно-золотыми глазами – на Мег словно бы светили из сундука пиратов золотые дублоны с черными жемчужинами посредине. Рептилия и человек являли собой странную, экзотическую пару – два непредсказуемых хищника, от которых можно ждать чего угодно.

– Я оценил вашу шутку по поводу оргии, – холодно заметил Тальберт. – Тем не менее я предпочитаю женщин скромных и сдержанных.

– А я предпочитаю мужчин, которым не чужды угрызения совести, не говоря уже о сносных манерах.

Подбородок Тальберта дернулся, словно его ударили по лицу.

– В японской культуре манерам уделяют особое внимание. Для японца манеры становятся особым видом искусства.

– Тогда, видимо, вы слишком долго не были в Японии.

Ее слова, кажется, достигли цели. Нечто похожее на сожаление промелькнуло в глазах цвета грозового неба.

Мег испугал этот беглый взгляд, наполненный темной страстью, но она предпочла продолжить пикировку:

– Вы действительно будете настаивать, чтобы эти твари жили здесь?

К ее радости, он чуть отступил, дав ей возможность вздохнуть.

– Мне невыносима мысль о разлуке с ними.

– И какие же условия должны быть созданы игуанам, капитан? – Мег подавила в себе желание фыркнуть, что выглядело бы проявлением невоспитанности.

– Место должно быть чистым, с живыми растениями, свежей водой и, главное, с большим количеством солнечного света. Кроме того, их временное жилище должно быть хорошо огорожено. Эти пакостники – большие мастера убегать.

– Разумеется. Иначе как им выжить? – Нет, он не добьется этого от нее. Не заставит ее перечить, поскольку в этом и состоит его цель. Они оба понимали это, но признаться вслух значило отдать ему незаслуженную победу. – Пойдемте, мне кажется, я знаю место, которое им подойдет.

Джейк даже не задумался над достойным ответом – он был слишком увлечен созерцанием ее выразительного рта. Эти мягкие розовые линии отражали малейшие изменения в ее настроении, безошибочно говорили о чувствах, которые она испытывала.

Акира ждал их за дверью кабинета. Он тут же передал второе пресмыкающееся Джейку. Первая игуана, обиженная посягательством на ее жизненное пространство, сильнее впилась когтями в рубаху Джейка. Он поморщился, от боли и шевельнул плечом, чтобы ослабить хватку животного.

Меган шла по залу независимой походкой, расправив плечи, – в той манере, которая била его по нервам. А он стоял, не спуская с нее глаз.

– Молодая леди не кричать, не падать без чувств, – хмыкнул Акира. – Ты разочарован, Такеру-сан?

– Я не для этого принес игуан, – проворчал Джейк.

– Не для этого?

– Мы не могли оставить их на судне без надлежащего присмотра. Дэниел уже должен был приехать за ними. – Пристроив на своей руке вторую игуану, Джейк хмуро продолжал: – Наверное, что-то задержало его в Сан-Диего. Ты же помнишь, как он просил меня о двух самках игуан для своего зверинца?

– Но он называть человека, кому оставить животных, если он не приезжать вовремя. Я думаю, ты никому не доверяешь ухаживать за ними.

– Ты думаешь, меня действительно волнует судьба двух рептилий? Глупости! Я просто должен выполнить все условия договора.

Игуана начала сползать с его плеча. Джейк ухватил ее за основание хвоста и приподнял повыше, чтобы животное снова почувствовало опору.

– А-а… ты, должно быть, принес их позлить мисс Меган, показать ей, что она тобой не командует. Тебе это удалось. А как насчет всего прочего?

– Я начинаю жалеть, что не оставил игуан на судне.

– А я, наоборот, очень рад, что оказался здесь. Это прекрасный повод повысить… – Акира замялся, подыскивая нужное слово, затем улыбнулся и закончил с поклоном: – образование.

Джейк внимательно посмотрел на друга. Из противоположного конца зала до них донесся голос Меган:

– Капитан, так вы идете?

– Мне очень тяжело, мисс Маклаури. Может быть, вы возьмете одно животное? – предложил он, направляясь к ней.

– Я очень тронута вашим доверием, – произнесла она сладким голоском, – и с радостью приласкала бы эту прелесть, но мне не хочется лишать вас удовольствия. Ведь вы пришли с ними потому, наверное, что вам тяжело даже на минуту расстаться с милашками.

– Я уже говорил вам об этом.

Ее щёки порозовели, а злые искорки сделали голубизну ее глаз еще более яркой. Внутри у Джейка все сжалось от волнения – но не того радостного возбуждения, которое охватывало его на мостике во время опасного шторма. Он ждал, что она снова съязвит, но девушка резко повернулась и вышла в коридор.

Он почувствовал разочарование, словно его паруса потеряли ветер.

Она абсолютно непредсказуема! Он последовал за ней, успокаивая себя мыслями, что и красота не может не иметь недостатков.

Золотые кудри удерживал плотный шиньон – если бы не это, ее прическа была бы столь же своенравной, как и сама Мег. Платье подчеркивало тонкую талию, что, на взгляд Джейка, было очень нескромным. Японские женщины передвигались маленькими шажками при абсолютно неподвижном корпусе; Меган же откровенно покачивала бедрами. В других западных женщинах Джейка возмущала такая вульгарность, но, глядя на Меган, он ловил себя на том, что в движении она напоминает ему грациозную лань.

– Ну вот мы и пришли. Настоящий рай для игуан, – объявила Меган, когда они оказались в центре строения.

За прозрачной стеной из сплошных окон и встроенной в нее стеклянной дверью открывался вид на внутренний дворик. Джейк ступил на посыпанную песком дорожку и оказался в саду под открытым небом. Дорожка петляла среди густой зелени и в дальнем конце сада заканчивалась фонтаном. Сквозь открытые панели сверху лился яркий солнечный свет, отражавшийся от множества белых скамеек на чугунных ножках.

Место это с поистине буйной тропической растительностью ничем не напоминало ухоженные и тщательно спланированные японские садики, однако запах свежевскопанной земли и мягкое журчание воды пробудили в его душе далекие воспоминания. Джейк почувствовал почти физическую боль, ловя ноздрями знакомый сладкий запах цветущей вишни, экзотический аромат ладана; он судорожно вздохнул, почувствовав на лице ветерок от вспорхнувшей с ветвей ивы птахи. В таком месте – если когда-то он перестанет мыкаться по миру – он хотел бы провести остаток дней, но лишь после того, как заслужит прощение семьи Мацуда и восстановит свою честь, вернув в его дом мечи.

Скрип туфелек Мег по гравию вернул его к действительности. Острое чувство одиночества и неприкаянности сдавило грудь.

Он продолжал исподтишка наблюдать за шедшей впереди Мег. Когда она обернулась, чтобы проверить, как чувствуют себя у него на руках игуаны, Джейк проследил взглядом за нежным изгибом шеи и мягкой округлостью плеча.

– Он разрешит мне погладить себя?

Слово погладить взорвалось в его мозгу раскатами грома.

– Но это она, а не он, – пробормотал Джейк, смущенный своей реакцией на ее реплику. – Не знаю, как она к этому отнесется. Я целых три недели не спускал глаз с крошек, кормил, ухаживал за ними, прежде чем заслужил их доверие. Если ей что-то не понравится, она может ударить вас хвостом.

– Я все же рискну, – улыбнулась Мег.

Джейк не мог оторвать взгляда от темно-розовых губ, движение которых мгновенно сообщало о чувствах их хозяйки. К дьяволу женщин с таким выразительным ртом! И вообще ему до ее красот нет никакого дела.

Додумать ему помешала одна из игуан, которая вознамерилась спрыгнуть с его плеча. Он мгновенно присел на корточки, чтобы ящерица не ушиблась, упав на землю с высоты его роста.

– Что случилось? – воскликнула Мег.

Животное шлепнулось, на землю и проворно юркнуло в кусты.

– Ничего особенного. Им здесь очень нравится.

Вторая игуана, забившись у него на руках, извивалась всем телом. Когда он отпустил ее, она приподняла свое длинное туловище на четырех лапах и побежала по белому песку дорожки.

– За ними не угонишься! – открыв от удивления рот, воскликнула Мег.

– Да уж. Дьявольски тяжело изловить их – вот увидите, когда придет время выдворять их отсюда, – проворчал Джейк, выпрямляясь.

– Не сделать ли загон для игуан? – залилась она своим музыкальным смехом, тем, который вчера так уязвил его гордость соблазнителя. – Например, как для коров?

Она пыталась развеселить его, но он – каков наглец! – вовсе не собирался принимать от нее милостыню. Игуаны заставили улыбнуться ее, но он был все так же мрачен – его бесили коварные условия их сделки.

– Не знаю, – резко бросил он, разглаживая рубашку своими широкими ладонями.

Веселое оживление мгновенно исчезло, с лица девушки.

– Если вы не возражаете, я попрошу слуг держаться подальше от внутреннего дворика. И прослежу, чтобы дверь заперли, а вам выдали ключ. Разумеется, вы сами будете кормить животных.

Мег отвернулась, расстроенная даже не резкой сменой его настроения, – ее просто бесило, что она не может оторвать взгляда от чувственных губ Джейка. Одно его присутствие заставляло бешено колотиться ее сердце. И словно, ей не хватало свалившихся на нее неприятностей, в коридоре она буквально налетела на отца.

– Это тот самый человек, пала, о котором я тебе говорила, – представила она Джейка. – Капитан Тальберт, это мой отец Дуглас Маклаури.

– О чем говорила? Ах да, о телохранителе, который никому не нужен, – фыркнул Дуглас. – По моему мнению, много шума из ничего. – Он протянул Джейку руку. – Но если от этого моя дочь будет более… – Дуглас прервался на полуслове, широко открыл глаза и дернул себя за усы. – Так вы Джейкоб Огастес Тальберт?

– Да, сэр.

– Рад видеть вас в своем доме, сэр! – радостно вскричал Дуглас, пожимая руку Джейка.

– Ты знаешь его? – спросила Мег, ошеломленная столь быстрым переходом от обычной вежливости хозяина к энтузиазму бизнесмена.

– Как же я могу не знать капитана Тальберта! Ему принадлежат пять великолепных клиперов и пароходов. Прекрасная флотилия! – Кланяясь и улыбаясь, Дуглас отпустил руку Тальберта и похлопал его по плечу. – Я слышал, у вас есть разрешение на заход в порты Японии и другие регионы Дальнего Востока, о чем многие капитаны могут только мечтать. Как вам это удалось?

– Просто надо, уметь заводить себе друзей в дальних странах, – с улыбкой поклонился хозяину Тальберт. – Плюс выгода от знания японского и китайского.

– Могу держать пари, это многое объясняет.

Самоуверенность Мег съежилась, словно горящий лист бумаги. Она почувствовала, как краска стыда бросилась ей в лицо. Оказывается, Тальберт был владельцем «Синидзиро», а не нанятым капитаном. Боже праведный, он и в самом деле очень богатый человек. Конечно, он не так богат, как хозяева железных дорог или серебряных приисков, которые приглашены к ней на вечер, но подобный, тон ее отец позволял себе только с очень состоятельными людьми. А она-то сначала собиралась соблазнить капитана деньгами, а потом смеялась над его способностью выкупить мечи!

– Одного не могу взять в толк, – улыбку на лице Дугласа сменило недоумение, – как это вы познакомились с моей Мегги? И к чему вам беспокойство о делах моей семьи?

Мег бросила на Тальберта многозначительный взгляд. Вчера он так стремительно покинул комнату, где хранилась коллекция, что она не успела предупредить его не упоминать о мечах в разговорах с отцом. Тот может легко отобрать подарок или сам продаст мечи Тальберту, чтобы получить для своего банка выгодного клиента.

– Мы встретились у нашего общего знакомого, – ответил Джейк. – Он занимается проектированием водопровода, там Мег и рассказала мне о ваших проблемах с тонгом. Почту за счастье быть вам полезным.

Мег закашлялась.

– С тобой все в порядке, дочка?

– Мне кажется, у меня что-то с желудком… – Она взглянула на Тальберта. Что все это значит: почту за счастье, занимается проектированием водопровода?

– Пойди на кухню, выпей стакан молока. Это поможет, – посоветовал Дуглас. Он снова повернулся к Тальберту и, к ее ужасу, продолжал: – Я все-таки не могу понять, капитан, зачем вам тратить время на жалкого шотландца вроде меня?

– Несколько месяцев, проведенных в море, утомляют своим однообразием. Я давно подумывал, что смена ритма жизни принесет мне пользу. Ваша дочь узнала о моем увлечении Востоком и боевыми искусствами и попросила меня выступить в этом деле экспертом.

– Да уж, моя Мегги – умная девочка. – Дуглас засунул большие пальцы за лямки подтяжек и, улыбаясь, стал покачиваться с носков на пятки. – А ее улыбка помогает ей вертеть мужчинами, как ей заблагорассудится.

Мегги вся сжалась. Неужели отец не услышал в голосе капитана сарказма, который скрывался под видимой непосредственностью, как таится в водах океана опасное подводное течение? Меньше всего ей хотелось, чтобы Тальберт узнал от Дугласа эту ерунду – о ее способности вертеть мужчинами. Тальберт и так уже считает ее бесстыдницей…

– Не позволите ли мне, сэр, сделать кое-какие изменения в распорядке вашего дома ради вашей безопасности?

– Конечно, делайте все, что считаете нужным. Роберт даст вам в помощь людей. И не думайте о расходах. Если вы решите произвести какие-то траты, я уверен, деньги будут потрачены с толком. – Тут внимание Дугласа переключит лось в другую, плоскость. – Вы будете сегодня на нашем званом вечере, не так ли?

Сердце у Мег остановилось.

– Для капитана это полная неожиданность, – торопливо вмешалась она в разговор. – Ему, наверное, трудно вот так, с ходу, изменить свои планы. – Впервые в жизни отец решил принять участие в приглашении гостей и не смог придумать ничего лучшего – устроил полную катастрофу.

– Не волнуйтесь, я постараюсь быть, – заверил Тальберт.

Голосом, сухим, как воздух в Долине смерти, Мег остерегла его:

– Это чудесно, но вы ведь ни с кем не знакомы, а мне будет жаль, если вы окажетесь на балу одиноким и покинутым.

– Возьмите тогда меня под свое крыло и познакомьте с вашими гостями.

– Мои крылья, увы, малы, как у колибри, и так же быстро, как у этой птички, должны будут нынешним вечером трепетать. Приглашено более двухсот гостей, и я не смогу никому уделить даже лишней минутки.

– В таком случае я сам позабочусь о себе. Уверен, все будет в порядке.

Неужто этот человек не понимает самых прозрачных намеков? И только прямым оскорблением можно пробить его толстую шкуру? Но ведь не могла она дать себе волю в присутствии отца.

– Но меня должны еще пригласить. – В глазах хитреца мелькали веселые искорки.

Она так сжала кулаки, что острые ноготки впились в ладони. Ладно же, она пригласит его! И с удовольствием посмотрит, каким глупцом окажется этот высокомерный невежа среди ее изысканных гостей. Тальберт хорош в бушующем море, но не на балу. Здесь он явно окажется не в своей тарелке, и она сполна насладится его фиаско.

– Считайте, что ваше имя уже занесено в список гостей, капитан Тальберт. Почту за честь…

– Поскольку для вас это имеет значение, – ответил он с легким поклоном, – буду счастлив принять ваше приглашение, мисс Маклаури.

В предгрозовом молчании они сверлили друг друга враждебными взглядами. Постепенно до Мег дошло, что отец внимательно наблюдает за ними. Боже, она совсем забыла о его присутствии!

– Отлично! – воскликнул Дуглас, улыбаясь во весь рот. – Я должен возвращаться в банк, Мегги. С вами, капитан, увидимся за обедом. Ровно в шесть тридцать. – Отвесив поклон, он удалился.

Из груди Мег вырвался стон. Еще и обед! Присутствие Тальберта испортит все удовольствие от вечера. Сквозь зубы она процедила то, что казалось ей абсолютно очевидным.

– Вы просто негодяй.

– Но ведь именно такой вам и нужен.

– Ошибаетесь. Я предпочитаю общество вежливых и просвещенных мужчин, не пренебрегающих требованиями цивилизованного общества.

– Значит, вы должны быть довольны, что я не из их числа, – холодно возразил он. – Я хочу сказать, мисс Маклаури, что джентльмены вашего круга – утонченные, изнеженные блюстители манер – не в состоянии бороться с тонгом, что требуется от меня. Вашу просьбу смог бы выполнить только негодяй. – Он все наступал на нее, и она, не в силах сдержать ярость, рвущуюся из глубин ее существа, размахнулась, чтобы ударить по красивому лицу Тальберта.

Но ее кулак тут же наткнулся на твердую как камень руку капитана. Еще мгновение назад он стоял перед ней, открытый для нападения, и вдруг его ладонь молниеносно взлетела вверх, став непробиваемым щитом. Она вскрикнула от боли и неожиданности, когда его пальцы поймали ее кулачок и сжали мертвой хваткой.

И как она забыла о его феноменальной реакции, с которой познакомилась во Дворце паутины? Да, он умел поставить ее на место.

Стальные пальцы капитана скользнули к ее запястью.

– Вы неправильно складываете пальцы в кулак, мисс Маклаури. Не надо сжимать его так крепко, вы нарушаете кровообращение. Расслабьте немного пальцы. – Взяв ее большой палец, плотно прижатый к указательному, он отодвинул его и, согнув, приложил к кулачку. – Ваш способ только ослабляет хватку. Кроме того, вы могли бы сломать выставленный вперед, большой палец, если бы ваш удар достиг цели.

Сейчас ей очень хотелось, чтобы этой целью стал его нос. У нее перехватило дыхание от острого желания поквитаться с этим наглецом.

Словно угадав мысли Мег, Тальберт медленно провел ее рукой мимо своего лица и прижал сжатый кулак к скуле.

– Вот так нужно бить.

Кожа его была теплой и немного колючей от проступившей щетины. Ее рука казалась маленькой и хрупкой в крепких загорелых пальцах. Внутри Мег все затрепетало. Не придумав лучшего, она просто выдернула руку.

– Спасибо за урок, – кисло улыбнулась она, вытирая ладонь о блузку. – Постараюсь, чтобы он оказался полезным.

Собирая по клочкам свое самообладание, она поспешила уйти, надеясь, что заботы по подготовке к балу помогут ей поскорее забыть мгновенно возникшее тревожное желание погладить Тальберта, вновь почувствовать ладонью шершавое тепло его щеки. Он был настоящим олицетворением мужской силы, ей с таким человеком сталкиваться еще не приходилось. Но его душа находилась во мраке… а она предпочитала яркий солнечный свет.

Подойдя к гостиной, Мег задержалась у зеркала, чтобы бросить на себя последний оценивающий взгляд. Она поправила шпильки, удерживающие прическу, и проверила, как лежат вплетенные в локоны нити жемчуга. К ее бальному платью очень шли белая шнуровка и бант из шелковой ленты желто-оранжевого цвета. Где-то в глубине сознания Мег чувствовала, что сегодня выглядит лучше, чем когда-либо, но радости это ей не принесло.

Все время после полудня она провела как на иголках, Ее мучила мысль: выполнит ли Тальберт свое обещание – или угрозу, смотря как на это посмотреть, – прийти на бал?

Решительно отойдя от зеркала, Мег перевела взгляд на дверь гостиной. Хватит разглядывать свое отражение – чего доброго, к ней так и прилипнет капризный изгиб губ.

У нее, правда, оставалась маленькая надежда. Тальберт был все это время занят: он говорил со слугами, проверял запоры на окнах второго этажа, помогал лакею обрезать деревья, росшие напротив дома. У него просто не оставалось времени приготовиться к вечернему торжеству.

Ох, если бы он не пришел! Ей так хотелось, чтобы все это время он провел, наблюдая за домом снаружи. В этом ему действительно нет равных – с его таинственным обликом, пристрастием к одежде темных тонов и крадущейся походкой.

– Не пора ли нам идти к гостям? – Голос Тальберта пророкотал за самой ее спиной.

У Мег все оборвалось внутри. Она обернулась и… застыла на месте.

Капитан Тальберт являл собой образец элегантности – в черном фраке и черных брюках, белоснежной крахмальной сорочке, с бежевым шелковым галстуком, скрепленным булавкой с черной жемчужиной. Его длинные волосы были стянуты на затылке кожаной ленточкой. Тонкое лицо, игнорируя моду, было чисто выбрито, без усов и бакенбард, которые в то время носили практически все мужчины.

– Ради Бога, извините меня, мисс Маклаури. Я не хотел испугать вас.

Его пристальный взгляд вернул ее к действительности. Но даже столь разительная метаморфоза не изменила его сути. В нем осталось все то же, – бунт и упрямство… может быть, только чуть приглушенные внешним лоском. Одежда сама но себе не могла превратить очерствевшего моряка в денди.

– Не забывайте дышать, Меган, – мягко напомнил он.

Решительно набрав в легкие воздуха, Мег сообразила, что все это время стояла затаив дыхание. Она наняла его за ум и наблюдательность, равно как и за его физические достоинства, – но вовсе не затем, чтобы его острый глаз подмечал все изменения в ее состоянии!

– Я не позволяла вам обращаться ко мне по имени, – только и смогла выдавить она из себя.

Уголок его рта слегка поднялся в озорной усмешке. Чего в нем не было сейчас – так это раскаяния.

– Вам не кажется, что полезней было бы вечером нести охрану вокруг дома? – твердым тоном предложила Мег. – Я имею в виду – снаружи, чтобы предотвратить появление в доме сомнительных субъектов.

– Мой костюм не вполне подходит для этого, вы не находите? – Его улыбка стала шире. – Кроме того, я организовал наблюдение за домом извне, поэтому все свое время могу посвятить гостям.

– Но ведь папе ничто не может угрожать, когда вокруг столько людей. Вы можете не беспокоиться и присоединиться к людям, ведущим внешнее дежурство. – Она сделала широкий жест рукой, как бы обводя вокруг здания. – Проведите это время с пользой, капитан.

– Именно так я и собираюсь поступить. Ведь вряд ли мне представится лучшая возможность познакомиться с окружением вашего отца, понаблюдать за реакцией различных людей, послушать разговоры, обнаружить скрытую враждебность. От человека, которому излишне доверяешь, может исходить не меньшая опасность, нежели от незнакомца, мисс Маклаури.

А какую опасность можете представлять для меня вы, капитан? Отказавшись даже мысленно искать ответ на этот тревожный вопрос, она пробормотала, взявшись за дверную ручку:

– Ну хорошо. Присоединяйтесь к гостям.

– Ваше великодушие выше всяких ожиданий. – Он перехватил ее руку и положил ее на сгиб своего локтя. – Нам лучше показаться вместе, чтобы избежать массы неприятных вопросов. И не держитесь так, словно проглотили живую лягушку.

Глава 6

Чиста вода в ключах, бьющих в долине, но еще чище серебряная роса, текущая по пальцам.

Татибана Акэми (1812–1868)

Мег попыталась вырвать руку, но она оказалась зажатой, как в капкане, между каменным бицепсом Тальберта и железным частоколом его ребер. Чтобы освободить руку, ей пришлось бы выдержать нешуточную борьбу.

Она была слишком зла, чтобы быстро сообразить, как же поступить, зато Тальберт не оплошал – он открыл дверь гостиной, и теперь, чтобы освободиться, ей пришлось бы делать это прилюдно – перед отцом и прочими гостями, заполнившими зал.

Несколько колкостей по поводу нечестной игры готовы были уже сорваться с ее губ, но в этот момент она почувствовала на щеке тепло его дыхания и ощутила свежий запах мяты. Жар его тела проник сквозь рукав и заставил Мег снова почувствовать всю силу его мужского обаяния.

– Может быть, вы укажете мне за обедом на сомнительных субъектов? – прошептал он ей на ухо, когда они входили в зал.

Его язвительное замечание моментально отрезвило ее, и она процедила сквозь зубы:

– В этом нет нужды. Вы сами представляете наглядный пример.

Она почувствовала, как все его тело мелко завибрировало.

Он смеялся.

Кроме нее, никто не слышал смеха Тальберта, и Мег почувствовала, как между ними возникла какая-то странная связь. Она глядела на свои пальцы, лежащие на выпуклых мускулах руки капитана, словно на чужие. Разум отказал ей, он как бы существовал сейчас отдельно от нее. Но чувства не молчали: она ощущала под ладонью мягкую ткань его фрака, ее ноздри трепетали от запаха мяты, она слышала приближающиеся шаги отца.

– Ну вот наконец и вы! – радостно воскликнул Дуглас. Идите сюда, капитан Тальберт, знакомьтесь с гостями.

Отец утащил своего нового телохранителя. Лишенная тепла его тела, Мег почувствовала что-то вроде озноба.

Отгоняя от себя тревожные мысли, она оглядела зал опытным взглядом женщины, которая ведет хозяйство в доме с пятнадцати лет. Вице-президент банка, стоявший с неизменным стаканом виски в руке, даже изменил в эту минуту своей навязчивой привычке подкручивать кончики усов, чтобы обменяться рукопожатием с Тальбертом. Юджиния Харкорт, вырядившаяся в белое с фиолетовым платье, совершенно не шедшее ей, если учитывать возраст и комплекцию, поздоровавшись с капитаном, продолжала внимательно изучать его, глядя поверх своего бокала. Их дочь Тиффани, хорошенькая восемнадцатилетняя простушка, смущенно покраснела.

Ага, вот и Карл Эдвардс! Выглядит истинным джентльменом во фраке и серой жилетке, надетой поверх белоснежной льняной сорочки. Он развлекал одной из своих историй вдову Барлетт и ее двадцатилетнего сына Алджернона, но из несколько секунд замолчал, чтобы взглянуть на Меган и послать ей приветливую улыбку.

Польщенная, Мег почувствовала, как горячо вспыхнули ее щеки.

Дуглас вернулся и, чтобы завладеть ее вниманием, взял за руку.

– Ты прекрасно выглядишь, Мегги. С днем рождения тебя!

– Спасибо, папа. Но я всем говорила – сегодня об этом надо забыть. Да, в приглашении была просьба вместо подарков сделать благотворительные пожертвования.

– Зря ты затеяла это, Мегги. Люди искренне хотят оставить тебе на память какие-нибудь-безделушки.

– Я не хочу чувствовать себя обязанной, – с грустью сказала Мег, вспомнив о массе дорогих бесполезных и формальных подношений, полученных в прошлом году. Сегодня я по многим причинам вообще не чувствую себя именинницей, – хотелось добавить ей, но она знала, что даже отец этого не поймет. Если ее и порадовал бы какой-то подарок, пусть безделица, то он должен идти только от чистого сердца.

Такой простенький подарок – устранить опасность, грозящую ее отцу, и… окончание странных отношений с капитаном Тальбертом, тем человеком, в чьих железных руках сейчас оказалась ее репутация. Даже одного слова достаточно, чтобы уничтожить ее доброе имя, – ведь она силой ворвалась в мужскую баню, посетила известную пивную на побережье, размахивала кулаками перед лицом Тальберта, как настоящая портовая девка. А заслуживает ли он ее доверия?

Мегги вспомнила ящериц, обезьянок, попугаев, выкрикивающих непристойности, – хитроумные способы унизить ее – и едва удержалась, чтобы не застонать вслух.

Она обречена!

С бокалом вина к ней подошел Карл, а самая известная в городе сплетница направилась к Тальберту, волоча за собой дочь и стараясь привлечь к ней внимание капитана. Мег замерла. Вот смех – по лицу женщины расплылась жеманная улыбка: ясно, в Тальберте она узрела идеальную кандидатуру на роль будущего зятя. Помоги ей Бог!

Мег взяла из рук Карла бокал и сделала большой глоток, Карл придвинулся так близко, что закрыл от нее всех гостей. Она подумала было, что Карл решил полностью завладеть ее вниманием, но тут же отбросила эту мысль как несправедливую по отношению к воспитанному молодому человеку. Она становится сверхподозрительной, но виноват в этом, конечно, не Карл, а некто другой, подумала она, глядя, как вокруг Тальберта собралась плотная группа гостей.

Карл прикоснулся к ее бокалу своим бокалом, и даже этот слабый звук заставил-ее вздрогнуть. Она снова не заметила, как ушла в себя.

– Ты сегодня изумительно выглядишь, – сказал он.

– Спасибо. – Она оттаивала в тепле его близости.

– Итак, это и есть тот самый Тальберт, о котором твой отец говорил сегодня?

– Да.

– Но почему вы оставили его в доме? Тебе не кажется, Мегги, что это не совсем разумно? – Бросив взгляд через плечо, он понизил голос и с жаром заговорил: – Откуда ты можешь знать, что свои деньги он заработал честным путем? Во всяком случае, Внешне он вылитый разбойник. Лично я совсем не удивлюсь, если увижу его портрет среди лиц, которых разыскивает полиция.

– Тебе не кажется, что ты слишком подозрителен?

– Вовсе нет, поскольку речь идет о твоей безопасности. Она с нежностью улыбнулась ему, тронутая его заботой.

Карл не отрывал от нее взгляда.

С другого конца зала донеслись громкие возгласы и смех.

Мег, вытянув шею, выглянула из-за плеча Карла.

Тальберт стоял, распахнув на груди фрак. Миссис Харкорт стояла рядом, энергично обмахиваясь веером, Тиффани хихикала в поднятую ко рту ладошку, а Дуглас вынимал из кармана на груди очки, чтобы поближе рассмотреть… что? Какой-нибудь необыкновенный самоцвет? Черная жемчужина в галстуке Тальберта, несомненно, относилась к редким, экземплярам, но она была не уникальной. Поскольку капитан стоял к ней в профиль, Мег не могла видеть, что же привлекло всеобщее внимание. Зато она заметила среди, любопытных гостей миссис Барлетт и Элджи. Даже отец выглядел заинтригованным.

– Что они там разглядывают? – пробормотала Мег.

– Уверен, ничего интересного, – нахмурился Карл.

– Вы должны показать это Меган, капитан, – раздался трубный голос Дугласа. – Моя дочь любит настоящие произведения искусства.

Тальберт убрал руки с боков, и борта его фрака легли на место. А сам он неспешным шагом уже приближался к ней.

Вот он остановился, не спуская с нее своего загадочного взгляда, и у Мег перехватило дыхание. Перед ней почему-то возникла картина их первой встречи в бане – гладкие мускулы и упругая кожа.

Тальберт распахнул фрак. Его жилет был покрыт искуснейшей вышивкой, выполненной с ювелирным мастерством, равного которому, она не видела. Захваченная красотой работы, Меган тут же выбросила из головы опасные воспоминания.

С левой стороны был вышит храм, окруженный скалами и зеленью садов. Под изогнутой крышей храма находилась гробница. Подойдя на шаг ближе, Мег поняла, что это все же не гробница, а святилище, украшенное цветами и рядами коричневых палочек, установленных вокруг основания. Справа две фигуры – мужчина и женщина, застывшие в страстном объятии.

Так вот что заставило хихикать Тиффани и вызвало протестующие возгласы миссис Харкорт! Но мужчина и женщина на вышивке были не нагие, они изысканно одеты. Мег эта сцена показалась выполненной с большим вкусом и изяществом – бледные лица любовников, их черные как смоль волосы, прекрасные силуэты. Хотя это были всего лишь разноцветные шелковые нити, что-то в позе мужчины, нежно положившего ладонь на щеку женщины, так тронуло Мег, что на глаза навернулись слезы. Чтобы в полной мере оценить мастерство неизвестной вышивальщицы, Мег протянула руку и провела кончиками пальцев по мягкому шелку – лицам влюбленной пары.

А вот человек, одетый в этот красивейший жилет, напоминал стальную броню. Даже при одном мимолетном касании она ощутила под пальцами его стальные мускулы. Взяв себя в руки, Меган сдавленно прошептала:

– Это изумительно красиво.

– Благодарю вас, – выдавил он в ответ.

Боже праведный, – ругала она себя, – с какой это стати на меня нашло демонстрировать такую фамильярность? Что теперь подумают гости? Порядочная девушка не должна дотрагиваться до груди мужчины.

Но, не выдав себя, Мег как ни в чем ни бывало засмеялась и похвалила работу самым светским тоном:

– Такой вышивке место в музее. Как ты думаешь, папа?

– Да уж, уникальная работа. – Веселый голос Дугласа мгновенно разрядил атмосферу. – Может быть, я попрошу у капитана, если у него есть еще жилеты… побольше размером, разумеется, – добавил он со смешком, барабаня пальцами по своей широкой груди.

– Удивительное изящество, – звонким голосом поддержала его миссис Барлетт, явно испытывая облегчение.

– И я того же мнения, – прощебетала Тиффани, делая шаг вперед. Мать тут же схватила ее за руку и втиснула на прежнее место.

– Японская вышивальщица, – сказал Тальберт, поклонившись в знак признательности, – была бы весьма польщена столь высокой оценкой ее мастерства.

– Мне кажется, вы устраиваете слишком много шума из ничего, – хмыкнул Доналд Харкорт, допивая свое виски.

Миссис Барлетт бросила на него ободряющий взгляд и спросила:

– Эти одеяния на фигурах очень милы. Как они называются, капитан?

– Кимоно.

Мег вздохнула с облегчением. Кризис миновал. Никто не придал этому эпизоду значения. Если бы то же самое она могла сказать о себе! И следует ли во всем винить ее дурацкое любопытство? Она не могла ответить себе, что встревожило ее больше – то ли та бесстыдная простота и естественность, с которой она протянула руку и коснулась груди Тальберта, то ли его потемневшие в этот момент глаза…

– Скажите, а что означают эти коричневые палочки, у храма? – спросил Элджи, который даже наклонился, чтобы лучше разглядеть рисунок на жилете.

– Это строение представляет собой святилище, – пояснил Тальберт. – В нем зажигают благовонные палочки ладана.

– Значит, вы разделяете буддистские убеждения, капитан? – сухо заметил Карл, резко изменив тон разговора – в его реплике уже звучало не любопытство, а вызов. Мег в замешательстве взглянула на него. Хотя жители Сан-Франциско кичились своей религиозной терпимостью, предубеждение против китайцев было столь велико, что мало кто решался объявить о своей приверженности буддизму.

– Это синтоистский храм, мистер Эдвардс, – спокойно ответил Тальберт, пристально глядя в глаза любимцу отца Мег. – Синтоизм – сложное вероучение, в основе которого лежит культ предков. Я родился в Европе, в протестантской семье, а рос в японской деревне, где из поколения в поколение люди исповедовали христианство, принесенное миссионерами-иезуитами. Но я с уважением отношусь ко всем религиозным конфессиям страны, которая приняла меня.

– А как вы попали в Японию, капитан? – выпалил Элджи, продемонстрировав полное отсутствие такта, свойственное молодежи.

Мег уже было решила, что Тальберт ловко, как обычно, уклонится от ответа. Но его взгляд вдруг обратился в ее сторону, и она почувствовала себя парализованной, словно мышь перед удавом.

– Это произошло в результате кораблекрушения, мне тогда было десять лет.

Он вновь повернулся к гостям, но его спокойный ответ еще долго звучал в ее ушах.

– О, вы были так юны! – с сочувствием воскликнула мать Элджи. – А разве у вас не было семьи?

– Я путешествовал с отцом, мэм, но он погиб вместе с командой судна. Мне единственному удалось добраться живым до берега.

– Как это ужасно! – передернула плечами миссис Харкорт. – Потерять отца и остаться одному в этой варварской стране!

Мег вздрогнула, вспомнив, как болезненно капитан относится к любому нелестному замечанию о Японии: В японской культуре манерам придают особое, значение. Для японца манеры становятся особым видом искусства.

– Я полагаю, что все зависит от умозрения, мэм. Японцы называют всех иностранцев словом гайдзин, что на их языке соответствует нашему варвары.

Миссис Харкорт засмеялась и сделала небольшой глоток из бокала, далеко отставив при этом мизинец. По выражению ее лица можно было понять, что мысль о своей принадлежности к варварам она посчитала крайне неуместной.

– Но вы остались живы? – прервал капитана Карл. – Я слышал, японцы фанатически следуют политике полного изоляционизма. Любого иностранца они карают смертью.

– Это правда, – согласился Тальберт. – Лишь голландцам разрешали торговать в Японии, пока шестнадцать лет назад коммодор Перри не прибыл в Японию и не заставил правительство подписать договор с американцами.

– А-а, значит, вы голландец, капитан? – растягивая слова, произнес Карл. – Вот почему я никак не могу определить происхождение вашего акцента.

– Мой акцент – или его отсутствие – объясняется тем, что я жил в разных странах и говорю на нескольких языках.

Глаза Карла сузились и потемнели.

– Но как же вам удалось выжить, если они убивали чужеземцев? – спросила мать Элджи с горящими от любопытства глазами.

– Даже японцы не могут хладнокровно казнить десятилетнего мальчика.

– Но вам все равно, должно быть, было страшно? – Искренняя тревога в голосе Тиффани словно наполнила все вокруг свежим воздухом, сгустившимся до духоты от вызывающего тона Карла и нездорового интереса гостей.

Тронутый ее неподдельным сочувствием, Тальберт с улыбкой продолжал:

– Я и сам часто размышляю, как могла бы сложиться моя жизнь, окажись я чуть севернее. Но мне повезло выбраться на берег на одном, из южных островов – Кюсю. А там влияние христианства сильнее, чем где бы то ни было в Японии. Меня приютило все население деревни – они посчитали мое появление Божьим знамением, поскольку на шее у меня был крестик. – И он тронул себя за узел галстука.

Мег смотрела на его длинные гибкие пальцы и старалась представить себе, носит ли он до сих пор крестик на груди. Не покоится ли он и сейчас в завитках жестких темных волос? Согрет ли теплом его тела? Внезапно она почувствовала, что ей самой стало жарко. Господи, куда же запропастился Роберт? Почему не объявляет начало обеда?

– Как это волнительно! – воскликнула миссис Барлетт. – Вы знаете, когда настанет срок, вам нужно обязательно рассказать эту историю своим детям… Я имею в виду, когда вы обоснуетесь в своем доме, обзаведетесь семьей. Кстати, а где ваш дом, капитан?

Кожа под глазами Тальберта едва заметно натянулась. Но в это мгновение вошел Роберт и объявил, что кушать подано.

Карл тут же оказался рядом с Мегги, заслоняя собой Тальберта, так что девушка не увидела выражения лица капитана.

– Ты разрешишь проводить тебя к столу, дорогая? – спросил он, подставляя ей руку.

– Мне следовало бы отказать тебе, особенно после тех колкостей, которые ты наговорил капитану, – выговорила она своему кавалеру. – Неужели ты забыл, что он гостит у нас в доме?

– Я не забыл, поскольку именно это сильнее всего тревожит меня. Под твоей крышей живет мужчина и может ежедневно видеться с тобой, а вот я лишен подобной привилегии.

Мег почувствовала легкое угрызение совести, вспомнив, как недавно отвергла его предложение о браке.

Гости выстроились парами вслед за ними. Лишь капитан остался в одиночестве, поскольку его появление на вечере произошло так скоропалительно, что ему просто не успели подобрать пару за столом. Мег положила ладонь на локоть Карла, но по дороге к столу больше думала об одинокой фигуре в конце процессии, чем о своем спутнике.

– Кроме того, я уже говорил тебе, что не доверяю этому человеку, – продолжал шептать ей в ухо Карл. – Я опасаюсь, как бы с тобой не случилась беда, и это заставляет меня думать о разных глупостях.

– Это не оправдывает твоей грубости.

Когда они приблизились к длинному прямоугольному столу, он подвинул ей стул.

– Ты вынуждаешь меня сделать неприятное признание, – прошептал он, наклоняясь через ее плечо, когда она садилась. – Я просто ревную тебя. – Его жаркое дыхание щекотало ей шею. Мег еле удержалась, чтобы не почесаться.

– Ревнуешь? К капитану Тальберту?

Пламя свечей играло в светлых волосах Карла. Мег почувствовала радость с некоторым привкусом злорадства. Этот на редкость красивый человек ревнует? Ее?..

– Да, дорогая. И умоляю, скажи, что без оснований.

– Конечно же. Какие у тебя могут быть основания для ревности? Даже говорить об этом смешно. Тальберт здесь, чтобы заботиться о безопасности папы.

– Ну и прекрасно, – ответил Карл, широко улыбаясь. Он многозначительно сжал ее плечо, прежде чем занять место по другую сторону стола.

Руки у Карла были сильные, кожа гладкая и прохладная. В ее мозгу вдруг возник совершенно иной образ: шершавые, загорелые до бронзового оттенка руки, держащие игуану так бережно, что животное инстинктивно чувствовало себя в полной безопасности.

Мег подняла глаза и поймала на себе мгновенный взгляд Тальберта – темный, скрытный. У нее вдруг пропало дыхание, а сердце забилось, как пойманная в силок птичка, Она опустила глаза, тщательно расправляя на коленях салфетку.

Расспросы Тальберта продолжались и за столом, но он ловко уводил разговор в сторону от всего личного, занимая гостей историями о своих многочисленных путешествиях, Карл, выполняя волю Меган, не вмешивался, обращаясь только к миссис Барлетт и миссис Харкорт.

Мег пыталась есть, но ей удавалось протолкнуть в себя не больше кусочка-другого каждого блюда, Она была недовольна собой. Лишь благодаря чужим, посторонним людям она узнала о полной захватывающих и даже трагических событий жизни капитана Тальберта. Самой ей даже не пришло в голову спросить его об этом!

Значит, ей наплевать на человека, который жил своей жизнью, выполнял свой долг, добивался своих целей, – а она взяла и выбила этого человека из привычной колеи ради своих интересов.

Конечно, этот закаленный в труднейших переделках человек лучше, чем кто-либо другой, сможет выполнить условия их сделки. Он, в конце концов, тоже заинтересован в ней… Так почему она никак не может избавиться от мысли о десятилетнем мальчике, лишившемся отца? О мальчике, оторванном от дома, затерявшемся в чужой, полной насилия стране?

После обеда число гостей увеличилось. И шуметь они стали куда больше. Джейк довольно скоро выяснил, что бал, отмены которого он требовал от Мегги, посвящен дню ее рождения. Он сам не мог понять почему, но это расстроило его больше, чем категоричность миссис Харкорт или невинные с виду уколы Карла Эдвардса.

Что заставило его делиться воспоминаниями о прошлом? Желание лишить душевного покоя эти ничтожества – надутых, самовлюбленных людей?

Он и сам не мог бы ответить на этот вопрос, но перед ним постоянно возникало ошарашенное лицо Меган, когда она дотронулась до его груди. Ее неравнодушие, искреннее восхищение высоким искусством пробили брешь в стене, которой он уже очень давно окружил свою душу.

Из самого дальнего угла он исподтишка наблюдал, как она привечает своих гостей. Она казалась такой воздушной в платье цвета спелых абрикосов, который отбрасывал теплый свет на ее кожу, как и огни светильников, которые окрашивали мрамор стен в персиковые тона.

Он наблюдал за ее движениями, радостной улыбкой, изысканными манерами. Ее не покидала спокойная грация и невозмутимость даже тогда, когда самые красивые мужчины сражались за ее внимание, а интересные молодые люди краснели и заикались, подавленные ее красотой.

Без сомнения, он был единственным в этом обществе, кто мог лишить Меган Маклаури самообладания.

Джейк горько усмехнулся.

В своих изящных руках она держала его прошлое и его будущее, его надежду искупить вину. Он ни на мгновение не мог об этом забыть. Сделку, в которой на кон поставлены мечи, можно считать оскорблением его чести. Для самурая всегда главными были долг и честь – а уж ему-то лучше, чем кому-либо, была известна высокая цена тому малому, что у него еще оставалось.

Часом позже, когда веселье было в самом разгаре, Дуглас отошел от группы гостей и направился к двери в другой конец бального зала. За ним гуськом двигались четыре человека. Джейк мгновенно насторожился, хотя угрозы и не почувствовал. Четыре пожилых джентльмена с брюшками и пегими от седины бакенбардами нисколько не были похожи на наемных убийц, кого за долгие годы он научился различать в любой толпе.

Тем не менее он последовал за ними, пробираясь сквозь пестрые джунгли пышных женских платьев. Его обоняние гибло под натиском парфюмерии с самыми разными ароматами – от нежного цветочного до пряного мускусного. Еще более нарушал естественные запахи застарелый сигарный дух, въевшийся во фраки и сюртуки мужчин.

Джейк открыл дверь, за которой только что исчезли пятеро мужчин. Войдя в комнату, он тут же услышал шелестящий звук тасуемых карт. Под люстрами были расставлены с полдюжины карточных столов, еще свободные в это раннее время. Лишь за одним расселись Дуглас и его приятели. Слуга обходил стол по кругу, кладя возле локтя каждого игрока стопку фишек и ставя чистый стакан. Прежде чем отойти, слуга поставил перед хозяином бутылку шотландского виски.

– О! Привет, капитан! – воскликнул Дуглас, подняв глаза. – Мы тут решили разыграть партийку в покер. Для танцев я уже староват. – Он пристукнул краем колоды по деревянной крышке стола, выравнивая ее, и снова перетасовал. – Хотите присоединиться?

– Спасибо, – ответил Джейк, хмурясь. Покер? А как же остальные гости? Дуглас не должен пренебрегать обязанностями хозяина, бросив все на плечи Мег. Тем более в день ее рождения.

– А, тогда понятно! – воскликнул старый шотландец, вскинув рыжую бровь. – Вы пришли последить за мной. Вся эта чепуха насчет охраны.

– Примерно так, – поддерживая иронический тон, ответил Джейк. Различия в отношении к делу Меган, которую терзал едва ли не панический страх, и равнодушием Дугласа усложняли задачу Джейка. Он подошел и встал за спиной хозяина.

– Самая большая опасность, которой я здесь подвергаюсь, – посмеиваясь, Дуглас раздавал карты, – быть обчищенным этими милейшими господами. – Его замечание вызвало у сидящих за столом оживление. Раздался стук фишек. – игроки делали начальные ставки. – Считайте себя сегодня свободным отнесения службы, капитан. Идите, наслаждайтесь вечером.

– Пожалуй, мне лучше остаться.

– Боже праведный, да вы так же упрямы, как Мегги! Ну нет, дружище, постоянное присутствие только нервирует меня, а я должен сосредоточиться на игре. – Он немного поколебался, разглядывая свои карты, а потом повернулся к Джейку и прошептал ему на ухо: – А вы не научились у себя на Востоке угадывать по лицу, блефует ли игрок?

Джейк умел это делать, но не позволил Дугласу использовать его искусство, чтобы вести нечестную игру.

– Простите, сэр, я уехал из Японки, когда, там еще не знали об этой игре.

– Очень жаль, – вздохнул Дуглас. – Но ведь танцевать вы умеете?

– Да, сэр. – Музыка и танцы были тем немногим, что Джейк принимал в западном образе жизни.

– Тогда ступайте и пригласите Мегги на вальс.

– Мисс Маклаури сегодня и так нарасхват, – пробормотал Джейк, ошеломленный неожиданным предложением. – Я не думаю, что у нее будет время и желание танцевать со мной.

Пожалуй, это еще мягко сказано. В присутствии своих приятелей Меган не преминет отказать ему в самой издевательской форме. Нет, он не так глуп, чтобы дать ей такой шанс.

– Возможно, вы ошибаетесь, молодой человек. – Улыбка тронула губы пожилого джентльмена. Он положил карты на стол рубашкой вверх и постучал по ним кончиками пальцев. – Ну-с, господа?

Послышался стук фишек – партнеры вступили в игру.

– Дайте мне три, – сказал один, почесав подбородок. Остальные трое сменили по одной карте.

– Вы должны пригласить Мегги на танец, – продолжал настаивать Дуглас, меняя две карты. – Ведь это день ее рождения.

Похоже, Дуглас твердо решил выпроводить его, да и сам Джейк понимал бесполезность своего присутствия. Он решил использовать время, чтобы понаблюдать за гостями… Но перспектива, что Дуглас совсем останется без присмотра, не устраивала его.

Джейк подумал было об Акире, но тут же отказался от этой мысли. Он не хотел, чтобы его друг был втянут в это дело. Кроме того, Акира чувствовал бы себя неуверенно на этом чисто западном балу. Джейк оставил. Акиру в его комнате наверху наслаждаться спокойной медитацией и прочими занятиями японца.

Джейк окликнул лакея, который раскладывал колоды карт и стопки фишек по столам, расставлял пепельницы для курильщиков, которые скоро потянутся сюда.

– Уилкинз, – сказал он, узнав молодого человека, который днем помогал ему обрезать ветки на росшем перед входом дереве, – передай, пожалуйста, Филиппу, что он мне срочно нужен.

– Хорошо, сэр.

Через пять минут подошел Филипп и занял место возле двери. Он стоял, бдительно наблюдая за всем вокруг, благо с высоты своего роста видел все как на ладони.

Джейк успокоился: теперь Дуглас вне опасности. Он, конечно, мог бы присоединиться к веселящимся гостям, но чувствовал себя в их кругу как бездомная дворняга среди холеных породистых собачек.

Едва Джейк переступил порог, как на него налетел Алджернон Барлетт. Он не видел капитана, поскольку взгляд сто был направлен куда-то за спину.

– Черт возьми! – воскликнул юноша, отброшенный назад, словно он столкнулся со стеной. – Ах, это вы, капитан. – Он смешался и покраснел. – Прошу прощения. Похоже, я совсем не смотрел, куда иду.

– Я это заметил, – усмехнулся Тальберт. – Но куда вы так спешите?

– Ну… я… Да собственно, никуда конкретно, – не очень вразумительно ответил Элджи, отбрасывая со лба упавшую прядь светлых волос.

– Тогда врезаться в меня – не самый, худший способ добраться до цели. По крайней мере не хуже любого другого.

– Просто захотелось хоть ненадолго улизнуть из-под бдительного ока моей мамочки, – хитро улыбнулся Элджи. – Она, конечно, очень милая женщина, но держит меня на таком коротком поводке… Ну да вам это должно быть известно. – Быстро поправив пиджак, он скрылся за дверью.

Радостное оживление Джейка погасло, как задутое пламя свечи. Он стоял молчаливый и одинокий, острая боль воспоминаний пронзала его грудь.

«Нет, Элджи, мне это как раз не известно. Я даже не помню, как выглядела моя мать. Тебе бы надо ценить то, что имеешь».

В памяти Тальберта сохранились лишь смутные образы, его детские ощущения: движение гребешка, расчесывающего блестящие черные волосы Софии Тальберт, глубокий мелодичный голос, поющий ему по-итальянски, ее руки, обнимающие отца, когда тот возвращался на берег.

Почему он совсем не помнит ее лица, о Господи!

Он поднял руку и прижал к груди скрытый за галстуком золотой католический крестик. Это все, что осталось у него от матери. Она сама застегнула ему на шее цепочку, провожая их с отцом в то роковое путешествие.

Покинув Японию, он много лет безуспешно пытался отыскать следы своей матери в Британии – слишком многое изменилось за двадцать шесть лет его отсутствия. Скорее всего она вновь вышла замуж, но церковные книги погибли в огне пожара вместе с записью о ее новом имени. А возможно, она умерла.

И не надо копаться в прошлом.

Чтобы отвлечься от печальных мыслей, Джейк переключил внимание на гостей. Так или иначе когда-то надо познакомиться с людьми из круга Дугласа, узнать о них побольше.

Он заметил, что следом за Элджи из. зала ускользнула Тиффани. Ее дородная мамаша, увлеченная разговором сразу с несколькими дамами, ничего не заметила.

Джейк вздохнул: предстоящая ночь обещает быть долгой и скучной, если свидание двух влюбленных – единственное событие, привлекшее его внимание.

– Я так люблю сад, который разбила Меган. А ты, Элджи? – мурлыкала Тиффани. – Сад под открытым небом, с чудесным фонтаном. Это так романтично.

– Именно поэтому я и позвал тебя сюда, дорогая. Замечательное, местечко, где могут уединиться мужчина и женщина, которые испытывают друг к другу искреннее влечение. – Алджернон взялся за ручку стеклянной двери. – А черт!

– Ох, она заперта! – воскликнула Тиффани, капризно выпячивая нижнюю губку, и при этом ее лицо приняло выражение, которое вконец расстроило ее кавалера. – Ничего не поделаешь, придется возвращаться.

– Подожди! – воскликнул он. – У меня есть перочинный нож, я попробую лезвием отодвинуть язычок замка.

– Ты хочешь взломать замок? Фи, как это низко! – Но в голосе девушки не слышалось осуждения.

Алджернон наклонился и стал возиться с замком.

– Если что, вини во всем меня, Тифф. Все равно я уже конченый человек.

– Скорей, Элджи. Я не хочу ничего пропустить на этом балу. Маклаури дают лучшие в городе балы, ты не согласен?

– Да, конечно. Самые лучшие, – бормотал он, стараясь не отвлекаться от своего занятия. Но как это было сделать, если он чувствовал у виска ее легкое дыхание? Пальцы юноши дрожали от волнения. Замок со щелчком подался, но тут тонкое, лезвие ножа вдруг сломалось, язычок оказался заклиненным. Ну и пусть, подумал он, пожимая плечами и пряча нож в карман.

Закрывая телом сломанный замок, Элджи пропустил Тиффани в распахнутую дверь. Из дальнего конца сада доносилось тихое журчание фонтана. Идеальная обстановка для любовного свидания. Он потащил девушку к ближайшей скамейке. По обеим сторонам тропинки таинственно темнели спутанные ветви растений. Он дернул ее за руку, и Тиффани со смехом упала ему на колени. Но юноша, повернув девушку к себе, припал к ее губам.

Она ответила ему не менее страстным поцелуем – со вкусом шампанского. От глубокого декольте ее платья у Элджи перехватило дух, он жадно поедал глазами темную ложбинку над вырезом платья. Скоро она, наверное, попросит его расстегнуть корсаж, но пока он погрузил лицо в благоухающее розами углубление между упругими девичьими грудями.

Вдруг он почувствовал, как она напряглась.

– Что это? – шепотом спросила девушка.

– Мой нос, дорогая, – со вздохом ответил Элджи. – Он, к сожалению, немного длинен, но обещаю тебе, милая, в следующий раз быть осторожнее. – И он уже собрался продолжить свое упоительное занятие, но она схватила его за плечи и уперлась в них, когда он уже был у цели.

– Нет, глупый. Здесь кто-то есть. Неужели не слышишь? – спросила она.

– Дорогая, – пробормотал Элджи, весь дрожа от нетерпения, – это бьется мое сердце. Колотится от любви и преданности. – После таких признаний какая девушка не растает. И он вновь возобновил свои усилия, попытавшись добраться до ускользающей цели. Но маленькая твердая рука неожиданно схватила его за подбородок и повернула лицо кверху. Почувствовав себя как в наморднике, не в состоянии шевельнуть головой, Алджернон мог видеть только испуганное лицо Тиффани.

– Нет же, Элджи, идиот ты этакий. Это был совсем другой звук. Это… – Она замолчала на полуслове. – Вот опять! Ты что, оглох? Мне кажется, он доносится прямо из-за скамейки.

Голова у Алджернона была вывернута, а нижняя челюсть сжата, и от этого в ушах пошел звон, заглушая посторонние звуки. Кроме того, ее пальцы закрывали ему рот, поэтому в ответ он смог лишь невнятно промычать.

Наклонившись к нему вплотную, она прошептала с выражением мистического ужаса:

– Там кто-то крадется сквозь заросли за нашей скамейкой. – Вдруг она взвизгнула, напугав его до полусмерти, и соскочила с его колен. Медленно отступая, она показывала трясущимся пальцем куда-то за спину и едва слышно шептала: – Что-то… Там что-то есть. Элджи, я видела, как зашевелился куст.

– Подожди, любимая. – Он встал и, потирая подбородок, старался успокоить девушку. – У тебя просто разыгралось воображение.

– Ты мне не веришь? – с обидой спросила Тиффани и, замерев, бросила на юношу гневно-изумленный взгляд.

– О нет! Почему же… – Он запнулся, не в силах ничего придумать.

Тиффани сейчас совсем не была похожа на прежнюю нежную и приветливую девушку, которую он знал.

– Хм! Вот так рыцарь в сверкающих доспехах! – Одергивая на ходу юбку, зло бросила она, повернулась и бросилась к двери.

– Ну конечно, я твой доблестный рыцарь, дорогая! – крякнул он вслед, охваченный отчаянием. – Не уходи! Сейчас я найду свой меч и щит, милая Тиффани, и в твою честь поражу дракона!

Он сделал широкий жест правой рукой и по инерции повернулся лицом к опустевшему сиденью. То, что он увидел на скамейке, могло явиться только в ночном кошмаре. Он застыл на месте, тут же забыв о своей исчезнувшей возлюбленной. Хвост ужасного создания, столь же длинный, как и его тело, извивался на белом металле скамьи. Вдоль чешуйчатой спины шел ряд острых шипов. Животное открыло пасть и зашипело.

Алджернону показалось, что из разверстой глотки чудовища вырывается пламя.

В панике отступая, юноша оступился и с размаху рухнул на спину. Песок, покрывавший тропинку, больно впился в ладони, застучал по листьям росших по краям дорожки растений – он беспорядочно бил руками и ногами, подняв целую песчаную бурю, а затем на четвереньках побежал к выходу.

Задыхаясь, он захлопнул за собой дверь и привалился к ней спиной, стараясь утихомирить бешено бьющееся сердце. Кое-как успокоившись, он понял нелепость происходящего. Дракон!.. Он нервно рассмеялся. Надо же, как разыгралось воображение, подогретое шампанским и глупыми страхами Тиффани.

Не иначе как они оба перевозбудились от объятий и поцелуев. Успокоенный спасительной мыслью, он пригладил растрепанные волосы, одернул жилет и пошел искать любимую. Вспомнив о своем нелепом падении, он почистил сзади брюки.

Сломанный язычок замка не мог удержать дверь закрытой. Она медленно приоткрылась…

Глава 7

Послушаться, тебя, сделать по-твоему? Как рябь на воде идет за ленивым ветерком?

Оно Комати (IX в.)

– И что это пришло в голову Меган? Не могу понять, чего она добивается? К чему вся эта… экзотика?

Услышав реплику миссис Харкорт, Мег остановилась как вкопанная у дверей небольшой столовой. Кроме двух женщин, в комнате никого не было. И миссис Харкорт, и миссис Крокер были так заняты беседой, что не заметили ее появления.

Блюдо, которое обсуждали дамы и которое вызвало насмешку Юджинии Харкорт, стояло в нише, и Мег со своего места не могла его видеть. Но что там могло быть не в порядке? Шеф-повар на сей раз решил украшать стол овощами и фруктами, причудливо чередуя их, чтобы блюдо выглядело похожим на тропические джунгли. Завершал композицию красочный холм, поросший деревьями из сельдерея и салата. Короче, это было настоящее произведение искусства и должно было стать изюминкой всего вечера.

Мег испугалась. Вообще-то ее совершенно не волновало мнение миссис Харкорт, поскольку придирчивой дамой руководила обычная зависть. Но Мег глубоко уважала миссис Крокер и даже восхищалась ею. Жена президента Центрально-Тихоокеанской железнодорожной компании славилась щедрой благотворительностью.

Рассматривая выставленное блюдо, миссис Крокер в задумчивости приставила указательный палец к нижней губе.

– А я нахожу это очень оригинальным, Юджиния, – возразила наконец она. – Мне думается, Меган прекрасно воссоздала сцену доисторического прошлого земли. Мне очень нравятся вулкан, пальмы и центральная фигура композиции – этот динозавр.

Вулкан? Динозавр? Мег в изумлении смотрела на женщин. Почему ее изящный тропический рай вызывал такие ассоциации?

– О чем таком вы говорите? – спросила миссис Харкорт.

– Но, Юджиния, неужели вы в газетах читаете только странички о кодах и светской жизни? Ведь в последние годы было сделано несколько интересных открытий. И некоторые принадлежат – скажу не без гордости – геологам, работавшим под руководством моего мужа на прокладке железнодорожного пути. Они нашли кости огромных ящериц, динозавров, которые жили миллионы лет назад. Представьте, некоторые из них были больше моего персонального железнодорожного вагона!

При упоминании о ящерицах сердце Мег учащенно забилось. Нет, это невозможно!.. Тальберт не мог поступить столь низко. Неужели?..

– Как бы там ни было, но подобные фантазии способны навсегда отбить у нормальных людей охоту к фруктам, – в раздражении запыхтела Юджиния. – Зачем, например, этому динозавру положили в рот клубнику? Это же не заливной поросенок, в конце концов.

– Но динозавры питались, насколько мне известно, растительной пищей, – холодно заметила миссис Крокер. – Скажите спасибо, что это существо не относится к хищным пресмыкающимся.

– Что? – Судя по тону, замечание миссис Крокер явилось для Юджинии полным откровением.

Мег больше не могла оставаться в неведении. Предчувствуя самое страшное, она сделала несколько шагов к спорящим дамам. И перед ней открылось зрелище…

Одна из игуан лежала поперек холма из фруктов – долек дыни и прежде ровных рядов клубники. Свет от газового рожка на стене перед ними четко обрисовывал ее силуэт с острыми зубцами позвонков вдоль спины. Она, наверное, уже наелась кулинарного шедевра, поскольку лежала неподвижно и даже не старалась проглотить клубнику, торчащую в ее открытой пасти.

– Вот и вы, милочка! – Миссис Крокер приветствовала именинницу теплой улыбкой. – А мы тут как раз восхищаемся вашей выдумкой. Не так ли, Юджиния?

– Ну, как сказать… – Миссис Харкорт вздернула двойной подбородок и фыркнула: – Это, конечно, очень… необычно.

Слава Богу, они не догадываются, что она живая! У Мег отлегло от сердца.

Сложив губы в виноватую улыбку, она мучительно соображала, как уговорить женщин покинуть столовую. В мозгу вертелись десятки аргументов, но – ни одного убедительного.

Игуана не стала дожидаться, пока Мег сообразит, что сказать, и стала медленно поворачивать голову к Юджинии Харкорт. У бедной женщины от ужаса открылся рот. Затем игуана все так же не спеша сжала челюсти. Красный сок из раздавленной ягоды потек по ее морде, создавая полное впечатление, что хищник завершает кровавую трапезу у тела своей жертвы.

Мег хотелось закрыть глаза, а еще лучше заткнуть уши – не стоило особого труда догадаться, что сейчас последует.

Миссис Харкорт издала долгий воющий звук, закатила глаза и начала оседать на пол.

Мег казалось, что она наблюдает за всем происходящим откуда-то издалека, и очень удивилась, когда вся тяжесть тучной женщины обрушилась на ее руки. Только когда она, не удержавшись на ногах, оказалась на полу вместе с безжизненным телом Юджинии, Мег поняла, что бросилась на помощь гостье, стараясь предотвратить падение. Теперь она сидела на ковре, пристроив голову миссис Харкорт у себя на коленях.

В столовой никто не появился. Слава Богу, громкая музыка и веселое оживление в зале заглушили крик миссис Харкорт.

Все же произошло худшее – женщина, мнением которой Мег очень дорожила, стала свидетельницей совершенно безобразной сцены.

– Простите, если можете, – выдавила Мег, поднимая глаза на миссис Крокер.

Но вместо потока жалоб и упреков из уст супруги железнодорожного барона вырвалось сочувственное хмыканье, и она присела рядом с Мег, аккуратно расправив подол своего атласного платья цвета слоновой кости.

– Что это за странное создание? – только и спросила она.

– Это игуана с тихоокеанского побережья Мексики, – объяснила Мег, которой нечего было добавить к словам, когда-то сказанным Тальбертом.

– И вы решили, украсить игуаной праздничный салат? – Тон миссис Крокер безошибочно выдавал ее желание чуть-чуть подразнить Меган.

Девушка мгновенно поняла это и ответила коротким смешком, который скорее был похож на карканье. Чета Крекеров была известна веселым нравом, и благодаря этим качествам энергичные и добрые люди стали любимцами Сан-Франциско. Жене президента железнодорожной компании и этот случай казался скорее забавным, чем возмутительным.

– Животное принадлежит капитану Тальберту. Мы держали его в саду запертого внутреннего дворика. Мне казалось, это надежно, и вот…

– Значит, кроме того, что он очень привлекательный мужчина, капитан еще и держит игуан в качестве домашней живности? Как интересно.

Мег не решилась сказать, что, по-видимому, капитан нарочно выпустил игуану, решив пошутить таким неприличным образом.

– Вообще-то их было… – начала она и вдруг осеклась на полуслове. – Господи, а где вторая?

– Две игуаны? На вашем месте, милочка, я бы сначала водворила на место эту, пока гости не догадались зайти сюда полакомиться салатом. А уж потом можете ловить вторую.

– Да, да. Конечно. Но не могли бы вы тем временем… Я хочу сказать, если вас не затруднит… – Мег бросила красноречивый взгляд на миссис Харкорт, все еще лежавшую без чувств.

– Разумеется.

Они поменялись местами, и голова Юджинии разместилась на коленях миссис Крокер.

Чувствуя себя все же виноватой, что оставляет миссис Харкорт в таком плачевном состоянии, Мег схватила салфетку и стала обмахивать ею мертвенно-бледное лицо женщины.

– Меган, зачем вы стараетесь привести ее в чувство? – В голосе миссис Крокер слышались озорные нотки. – Смогу ли я убедить бедняжку, что ей все это привиделось, если к тому времени игуана не исчезнет?

– О! – воскликнула Мег, отбрасывая салфетку. – Неужели вы ради меня готовы на это?

– Только между нами, – доверительно сообщила миссис Крокер. – В прошлом году Юджиния распускала грязные сплетни об одной моей подруге. И я не собираюсь так быстро ее прощать.

– Вы так добры, миссис Крокер! – Мег в волнении положила свою ладонь на руку пожилой женщины. – Я вам искренне благодарна.

– Я всегда считала вас чудесной молодой женщиной, совсем не похожей на других. Я была восхищена, когда вы помогли Мэри Ламберт и ее девушкам.

– Так вам известно об этом? – напряглась Мег.

– Я узнала все совсем недавно, – продолжала миссис Крокер со своей доброй улыбкой. – Я и сама занимаюсь благотворительностью и представляю себе, как тянет иногда похвастаться этим. Но мне понятно, почему вы хранили ваш секрет. Среди нас очень многие не одобрили бы ваше стремление помочь проституткам Китайского квартала.

– У бедняжек просто нет выбора, – неожиданно для самой себя стала объяснять Меган. – Их продают в рабство маленькими девочками, и когда они вырастают, им внушают, что это единственный способ выжить. У Мэри Ламберт хватает мужества дать юным китаянкам прибежище. Ей нельзя не помогать!

– Вы правы, все это так трагично, – содрогнувшись, признала миссис Крокер.

В это мгновение в комнате появился слуга с подносом чистых тарелок и замер с широко открытым ртом, переводя взгляд с женщин на игуану.

– Сол, ты очень вовремя пришел. – Мег вздохнула с облегчением и встала. – Как видишь, одна из ящериц капитана Тальберта сбежала. Поймай ее и отнеси во внутренний двор.

– Я, мисс Меган? Вы имеете в виду… дотронуться до нее? – В ужасе качая головой, он начал отступать. – Нет, нет, я не могу. Простите меня, мисс, я до смерти боюсь любых гадов. А уж таких огромных… даже трудно поверить, что она настоящая. А вдруг она укусит меня? – Он с шумом вобрал в себя воздух. – Ведь от крокодила можно заразиться бешенством.

Кошмар! Не хватало еще, чтобы Сол посеял панику среди остальных слуг!

– Это игуана, а не крокодил, – зло бросила Мег. – И я никогда не слышала, чтобы рептилии переносили бешенство. – У нее не было времени посылать его на кухню за помощью. Необходимо срочно избавиться от игуаны, пока миссис Харкорт не пришла в себя или кто-то еще случайно не вошел в комнату. – Ладно, я сама это сделаю. Ты можешь хотя бы убрать посуду с маленького стола и снять с него скатерть?

Сол бросился выполнять ее просьбу и тут же передал ей белую льняную скатерть.

Мег осторожно подобралась к животному и накинула на его спину скатерть. Она очень боялась, что игуана начнет сопротивляться и попытается убежать, – ведь ей уже довелось видеть силу этих созданий.

Но все прошло на редкость спокойно. Ее надежда на то, что сытая игуана – добрая игуана, оправдалась. Мег подоткнула скатерть, лишая игуану возможности двигать ногами, но стараясь при этом не пеленать ее слишком туго, чтобы не повредить тело.

– Сол, уберите фрукты, на которых она сидела, и те, что упали на пол. Затем быстро восстановите сервировку, – приказала она. – Сходите на кухню и принесите еще фруктов, чтобы заполнить пустые места.

Мег схватила трепыхающийся сверток и стала нашептывать огромной ящерице разные ласковые слова, как обычно делала, успокаивая свою лошадь. Она понимала, что поступает, наверное, глупо, но ничего лучшего в ее бедную голову не приходило.

Удостоверившись, что при ходьбе она не наступит на длинный хвост, болтавшийся у подола ее платья, Мег покинула поле боя. Уходя, она бросила последний взгляд на миссис Харкорт, и ее еще раз кольнуло чувство вины.

Она стремительно, шла по пустому коридору, пытаясь убедить себя, что несет в узле не рептилию, а длинную таксу. Сравнение показалось ей смешным, и она даже натужно улыбнулась.

Мег вынуждена была остановиться. Улыбка не сходила с ее лица, как застывшая маска.

Мег подошла к зеркалу в золоченой раме. На нее смотрела изящная женщина с большими голубыми глазами, одна из самых завидных невест в Сан-Франциско. Дуглас Маклаури мог по праву гордиться своей дочерью, хозяйкой его дома. Она вполне оправдывала его надежды.

Разве это не повод улыбнуться? Мег широко растянула губы, но мышцы лица снова болезненно напряглись, изобразив жалкую гримасу.

Неожиданно для себя Мег показала своему отражению язык. Так ей и надо! Сейчас она не любила себя.

Мег вспомнила, как часто она смеялась в те годы, когда была жива мать. Жестокая реальность потребовала мгновенного превращения скорбящей по самому близкому человеку пятнадцатилетней девочки в хозяйку, способную управлять большим домом. Без ее помощи отец продолжал бы барахтаться в своем горе. Его беспомощность в домашних делах, в отношениях с окружающими поставила бы крест и на его карьере банкира. Он нуждался в ее опеке, и она, превозмогая собственную боль, сделала все, чтобы сохранить благополучие семьи.

Но она не смогла сохранить себя; какая-то ее частичка исчезла навсегда.

Она не знала, что это была за частичка, и еще меньше знала, как вернуть ее.

Чувство глубокого одиночества сжало сердце. Вновь, как часто в последнее время, ее посетило тайное желание опереться на чье-то плечо, на чью-то силу. В мечтах она создала себе образ мужчины, рядом с которым чувствовала бы себя уверенно и покойно. Но у него не было определенной внешности, образ его расплывался в тумане. Много раз она пыталась наделить этот образ лицом Карла. Но что-то мешало ей. Да и как иначе, мужчина ее мечты был само совершенство – слишком хорош, чтобы быть реальным.

Игуана снова начала извиваться у нее в руках, и это вывело Мегги из состояния задумчивости. Сквозь ткань она погладила ящерицу по животу, и та, довольная, успокоилась.

Почему ей постоянно приходится тратить свою жизнь на то, чтобы ублажать других? Почему ее жертвы не приносят ей радости? Неужели она оставит безнаказанной последнюю выходку Джейкоба Тальберта?

В душе поднялось чувство протеста. Почти забытое желание дать отпор вдруг вспыхнуло в ней. Странно, но почему-то стычки с Тальбертом пробуждали ее от спячки, будоражили, а чувство одиночества отступало под напором его энергии.

По коридору прошел лакей, неся на вытянутой руке поднос с бокалами пузырящегося шампанского.

– Пожалуйста, найдите капитана Тальберта и передайте ему, что через пять минут я буду ждать его в западной гостиной, – окликнула она слугу.

– А?.. Хорошо, мисс Меган. – Лакей по-совиному хлопал глазами, с трудом оторвав взгляд от свертка. – Сейчас передам. – Он поспешно удалился, едва не расплескав вино.

– Там я смогу наконец присесть. Все-таки ты довольно тяжелая, малышка, – пробормотала Мег. – Ну, любительница фруктов, интересно, что скажет твой хозяин? По крайней мере, должен чувствовать себя виноватым и поступиться своим упрямством.

Ящерица качала головой в такт шагам, словно соглашалась с каждым ее словом.

При входе в гостиную Джейк почувствовал на себе пристальный взгляд Меган. Он обладал обостренным чувством опасности, которое тщательно воспитывали у будущих самураев. Однако в присутствии Меган он испытывал нечто совсем иное – словно молния обжигала кожу:

Когда же он увидел краешек покрытой чешуей головы и хвост, свисавший из узла, который она держала на коленях, сердце его забилось с удвоенной частотой.

Может возникнуть интересная ситуация.

Входя в гостиную, он сложил губы в ленивую ухмылку. Сидящая на голубом диванчике Меган представляла собой восхитительное зрелище. В его теле забурлила энергия – подобное ощущение было ему совершенно незнакомо.

Благословение игуанам! На редкость удачная мысль – принести их с судна. Но он сейчас терялся в догадках, как эта проказница умудрилась удрать.

– Капитан Тальберт, – начала Мег сдержанно, хотя глаза ее метали молнии, – видите, одна из ваших зверушек сбежала.

– Да, я вижу, – ответил он, тщательно скрывая свое восхищение ее храбростью: большинство женщин на ее месте от страха потеряли бы сознание, доведись им взять в руки игуану. Внутренне он аплодировал Мег, но не собирался ничего предпринимать, чтобы погасить тот пожар, который грел их обоих. Разгневанная Мег занимала его куда больше, чем любая девица, прячущая свои чувства под маской холодной неприступности.

– Я знала, что вы будете беспокоиться о ней, поэтому решила без промедления возвратить ее вам, – сказала Меган обманчиво мягким тоном.

Она поднялась и передала ему игуану вместе со скатертью.

Джейк без труда уловил в ее словах насмешку, но сейчас его не заботило то, что она пытается командовать им. Ему хотелось одного – оказаться ближе к ней, обнять ее, посмотреть, как она будет на это реагировать.

Он застыл, ошеломленный нежданным для себя ощущением. С этой женщиной он обязан быть холоден, он не должен проявлять своих чувств, пока не получит свои мечи. Крепко взяв в руки узел с игуаной, он сказал:

– Это очень любезно с вашей стороны, что вы не бросили на произвол судьбы бедное животное.

– Но меня интересует, как она могла ускользнуть. Если вы помните, капитан, дверь в сад была заперта.

Сначала Джейк не поверил своим ушам. Потом до него дошло: она считает, что он нарочно выпустил игуану.

Он посмотрел на ее губы. Внезапно его охватило желание; оно навалилось на него неподъемной тяжестью, давя его, круша его кости, сотрясая все тело. Но это не была обычная похоть, с которой он умел легко справляться, – страсть проникла в каждую клеточку его тела, поглотив его.

Черт возьми, он ведет себя как зеленый юнец! Настоящий самурай должен управлять и своим телом, и своими эмоциями.

– Это явное недоразумение, – сказал он. – Где вы ее нашли?

– Не важно. Но если вас не затруднит, верните ее на место.

– Разумеется, – процедил он сквозь зубы, негодуя в душе: как она может оставаться такой спокойной и невозмутимой, когда он вне себя? Страсть делает его слабым, ей же дает власть над ним. Этого нельзя допустить.

Пока он искал достойную отповедь, Меган встала и вышла.

Под шрамом на щеке пульсировала жилка. Что же было в этой женщине, что будоражило его чувства, рождало гнев, а затем желание?

Она была опасным врагом, но Джейк не мог понять, логически объяснить, откуда исходит угроза его фудосин, той безмятежной ясности и прозрачности духа, с помощью которой самураи защищают свои эмоции от жизненных невзгод.

Джейк с завистью думал о своем друге: Акира-сан приобрел способность находить успокоение – ничто не могло нарушить гармонию, в которой пребывали его тело и душа.

И это был единственный путь избавиться от чар.

Смотреть им в лицо, не пряча взгляда, как он противостоял другим опасностям, которые постоянно подстерегали его.

Когда кровь его остыла и он успокоился, Джейк позволил себе обратить взор ко входу во внутренний дворик.

Карл услышал имя Меган, когда лакей разыскивал Джейкоба Тальберта, чтобы передать поручение. Первая же реакция Тальберта – плотно сжатые губы и гнев, сверкнувший в глазах, – сказала Карлу все, что он хотел знать.

Его плохое настроение тут же исчезло, стоило капитану покинуть зал. Похоже, Тальберт не претендует на роль его соперника. Настороженный поведением Меган в начале вечера, Карл внимательно наблюдал за ней и за капитаном, следил за ее реакцией, когда упоминалось имя Тальберта.

Даже слепой заметил бы явную враждебность между девушкой, которую он прочил себе в невесты, и неотесанным моряком. Тальберту не удалось вторгнуться на его территорию. Это было кстати, поскольку его опыт в фехтовании, который он получил, будучи офицером Союза распятия во время Гражданской войны, оставлял желать лучшего, а мастерство кулачного боя не дотягивало даже до его умения фехтовать.

Меган не могла не видеть разницы между его лоском и резкостью Тальберта. Ее стычки с капитаном, похоже, неизбежны. На следующей неделе Карл еще раз сделает ей предложение и, судя по всему, получит согласие.

В приподнятом от предвкушения победы настроении Карл даже позволил себе пригласить на танец мисс Данливи. Он слегка поддразнивал симпатичную брюнетку, вызывая краску на ее щечках. Почему бы не пофлиртовать с ней? Но по здравом размышлении решил отказаться от этой идеи – пока вопрос об их будущем с Меган не будет решен окончательно, он должен быть очень осторожен.

Карл был очень терпелив, но в последнее время ему было все тяжелее и тяжелее дожидаться приза, будучи уверенным, что он уже давно его заслужил.

Меган вся сжалась, когда обнаружила, что дверь в сад приоткрыта. Господи, пусть вторая ящерица окажется на месте, молилась она про себя. Бросившись к двери, она схватилась за выступающий медный замок и дернула створки на себя.

Но тут же отдернула руку, вскрикнув от боли, Подняв ладонь к свету, она в изумлении уставилась на длинный порез, из которого обильно шла кровь. Она быстро нагнулась и оторвала от нижней юбки полоску ткани. Дьявольщина! Не хватало еще вернуться к гостям в платье, залитом кровью.

Мег внимательно осмотрела замок. Свет газового рожка отражался от блестящей бронзы и, еще какого-то постороннего предмета.

Из механизма замка выступал кусочек металла. Она наклонилась и осторожно ощупала острый обломанный край. Попробовала нажать на язычок и обнаружила, что его заклинило. Неужели Тальберт сломал ключ, отпирая дверь? Нет, это маловероятно. Если и можно кого-то заподозрить в неумении и неловкости, то только не его. Кроме того, обломок был слишком тонок для ключа, Меган выпрямилась. С замком орудовал кто-то другой, у кого не было ключа от двери. Но если не Джейкоб Тальберт, то кто?

Мег осторожно вошла в сад и направилась но тропинке в дальний его угол, внимательно прислушиваясь, не идет ли кто-то следом. Нужно поторопиться. Скоро здесь появится Тальберт со сбежавшей игуаной, а ей не хотелось, чтобы ее встречи с капитаном происходили так часто.

И тут она услышала, что кто-то с шумом продирается сквозь кусты. От испуга Мег едва не выпрыгнула из собственного платья. Она прижала сжатые кулачки к груди, но в следующее мгновение рассмеялась своему испугу. Теперь она была уверена, что вторая ящерица на месте. Значит, можно не опасаться, что животное в это время взбирается по юбке одной из приглашенных дам или купается в чаше с пуншем.

Нарушая тишину, по гравию дорожки прохрустели шага – это был зверь явно крупнее игуаны.

Тьма разомкнулась, когда Тальберт приблизился к фонтану. Отблески фонарей, отражающихся от воды, играли на его лице, делая его похожим на гранитную статую древнего сурового божества.

– Как мне было указано, мэм, возвращаю маленькую беглянку на место. – Тальберт наклонился и выпустил животное на траву. Игуана медленно заковыляла в направлении густых зарослей – обжорство явно сказалось на ее скорости.

– Я обнаружила вашу игуану в праздничном фруктовом салате. Вернее, первой ее увидела, миссис Харкорт. Бедная женщина упала в обморок, когда пресмыкающееся начало жевать клубнику.

– В вашем пересказе это было очень забавное зрелище. Жаль, я пропустил его. – Он подошел к ней своей мягкой кошачьей походкой. Мег непроизвольно сделала шаг назад. – Клянусь, игуана сбежала не по моей вине, – сказал Тальберт, двигаясь за девушкой вокруг фонтана. – Я ее не выпускал, иначе, уж будьте уверены, я извлек бы максимум удовольствия из этого.

– Да уж, не сомневаюсь, вы бы не преминули выставить меня в самом жалком виде.

– Точно! Я бы с удовольствием потрепал вам нервы. Ваши глаза светятся голубым пламенем, когда вы выходите из себя.

Застигнутая врасплох его признанием, Мег остановилась. Пока она стояла, внимательно глядя на него и пытаясь выяснить, насколько он искренен, Джейк молниеносным движением схватил ее за правое запястье. Руку пронзила резкая боль.

– Я обнаружила, что замок заклинило, – задыхаясь, проговорила она. – Это доказывает, что вы ни при чем. В конце концов, у вас же был ключ. Я сама дала его вам. Абсолютно бессмысленно…

Он подтащил ее к свету.

– …абсолютно бессмысленно ломать дверь, чтобы… – У нее перехватило дыхание, когда он взял ее руку в свою теплую ладонь. С трудом справляясь со словами, она закончила: – Бессмысленно ломать дверь, чтобы попасть в сад.

Боже, что она лепечет! А мысли в голове разбегаются во все стороны. Что, черт возьми, с ней происходит?

– Ваша вера в мою порядочность подкупает, – не забыв придать своему голосу ироничное звучание, пробормотал Джейк.

– Но вы и без того даете мне массу поводов для недовольства… Что вы делаете? Прекратите! – Он разжал ее пальцы и размотал окровавленную тряпку – Зачем вам моя рука? Сначала, перед обедом, вы чуть не силой втащили меня в гостиную, а теперь…

– Что вы сделали со своей рукой? – нахмурясь, прервал он ее тираду.

– Я порезалась о дверной замок, если уж вам так необходимо знать. В нем остался острый металлический обломок.

Он отпустил ее руку, снял фрак и оглянулся, ища, куда бы положить его. Рядом стояла скамейка, и он перекинул его через спинку. Мег соображала, как ей побыстрее убежать. Но если честно, ее мысли сосредотачивались на широком размахе его плеч, на туго обтянутой жилетом спине, на играющих шарах мускулов, когда он принялся закатывать рукава сорочки. Он повернулся – взгляд его был серьезен и сосредоточен.

– Моя рука в порядке.

– Это неправда. – Он снова взял ее кисть.

– Аккуратнее! Не испачкайте кровью свой жилет.

Он улыбнулся уголком рта. Не выпуская ее руки, он подставил ее под струю фонтана, и прохладная чистая вода омыла ей ладонь.

– Так лучше?

Она молчала, видя перед собой только его черные волосы, когда он, склонив голову, дул на ее влажную руку. Приятную прохладу вдруг сменила обжигающая боль, которая распространилась, как пламя до сухой траве, и заставила заколотиться сердце.

– У меня наверху есть специальная мазь, которая вам поможет. Пошлите служанку, пусть она сходит к Акире и принесет ее.

Внутри у Мег все сжалось. Она резко вырвала руку и с вызовом бросила:

– Откуда вдруг такая забота?

– Так вам будет труднее меня ненавидеть.

– О нет! Ненавидеть вас можно, несмотря на все ваши ухищрения. – Ответ прозвучал грубо, но его улыбка почему-то стала еще шире. Неужели этот человек не способен понять простейшую истину? Неужели он настолько толстокож, что до него не доходят оскорбления, прямо брошенные в лицо?

– Я могу быть очень вежливым, когда захочу. Хотя вам, Меган, в это трудно поверить.

– Если вы пытаетесь найти иной способ получить от меня эти мечи, вы даром теряете время. Я оставлю в силе нашу изначальную договоренность.

Чарующая улыбка мгновенно исчезла с лица Тальберта. И слава Богу. Даже в припадке самого страшного гнева, возвышаясь над ней могучей глыбой, Джейкоб Тальберт представлял для нее меньшую угрозу, чем тогда, когда пытался быть обворожительным.

Джейк заговорил мягким и вкрадчивым голосом, но все же не смог скрыть стальных ноток:

– Ну, если вы такого мнения обо мне, когда я пытаюсь быть лояльным, то ведь я могу быть и грубияном.

Мег еще не успела сообразить, на что он намекает, как Джейк привлек ее к себе левой рукой, так что она не могла даже пошевелиться, прижатая к его телу, как к каменной стене. Правая же коснулась ее шеи и опытным движением повернула ее голову для поцелуя.

Он поцеловал ее.

Глава 8

Ради кого мое сердце раскололось на мелкие кусочки и осыпалось, как лепестки страстоцвета? Только ради тебя.

Аривара Нарихира (IX в.)

Не обращая внимания на боль, Мег запустила руку в его волосы, больше всего опасаясь, что ее губы окажутся раздавленными – таким крепким был поцелуй. Если его не удержали слова, то она остановит его силой.

Мягкий шелк его густых, волос скользил под ее пальцами. Уверенность капитана в себе завораживала ее, держала в нежном плену, из которого не было сил бежать. Твердые, упругие губы медленно ощупывали ее рот.

Кончиком языка он провел по ее нижней губе, словно пробуя на вкус. Аромат мяты смешивался с терпким мужским запахом, проникая куда-то глубоко, в недра ее существа.

Ее губы отвечали на поцелуи, повторяя каждое его движение, рождали новые, захватывающие ощущения.

Что ей нужно от этого таинственного капитана? Может быть, ее заставляет балансировать на грани между светом и мраком появившееся в ней сегодня чувство дерзкой смелости? Здравый смысл подсказывал ей, что она играет с огнем, но самообладание покинуло ее с первым уверенным касанием его губ.

Мег провела пальцами по мужественному контуру его лица от выступающих скул до острых краев квадратного подбородка. Это движение вырвало из груди Джейка глухой стон, похожий на далекие раскаты грома. Его язык проник за ее нижнюю губу и пробежал по гладкой поверхности зубов. У нее затрепетали груди – сладкий трепет каскадом низвергся по телу вниз. Он несся, как водопад, струн которого становились все более бурными от жадных касаний его рук, гладивших девушку по спине. Он все плотнее прижимал ее к своему телу. Но этот поток лишь усиливал странное опустошение в сердцевине ее женственности… Такую же пустоту она видела и в бездонных глазах Тальберта.

У Мег дрожали руки и ноги, подгибались колени, кружилась голова, и она, чтобы устоять, все плотней прижималась к нему, просто и доверчиво.

Джейку передавалась ее дрожь, закипала кровь, когда она всей тяжестью повисала на нем. Они почти слились воедино, и ближе он мог стать, только избавившись от сковывающих их одежд. От желания его тело задеревенело.

Страсть тянула его все глубже во мрак тревожного бесконечного туннеля. Что-то будоражило самый отдаленный угол его сознания, звало из долгих лет, в течение которых он избегал женщин. Ему не хотелось подыскивать этому название, все его внимание было приковано к ее мягким бедрам, к которым он прижимался своей отвердевшей плотью.

Из горла Мег вырвался нежный всхлип. Не от страха, а от переполнявших ее ощущений, которые она открыла в себе впервые в жизни. Боже праведный, наверное, и он чувствует то же!

А может, им надо бояться друг друга?

И в самом деле, что он делает? С чужой женщиной, из чужой культуры, в столь неподходящем месте и в столь неподходящее время!

«Если вы попытаетесь найти иной способ получить от меня эти мечи, вы даром теряете время. Я оставлю в силе нашу изначальную договоренность».

Она не просто ставит под удар его честь, она ставит ее под сомнение.

Джейк оторвал свои губы от ее мягкого, послушного рта. Сжав ее руки, он отодвинулся от нее. Она часто моргала и выглядела растерянной… словно только что проснулась в чужой постели. Он представил ее обнаженной, лежащей на смятых простынях, и этот образ отозвался болью в его напряженном от возбуждения теле.

Влага ее поцелуя еще блестела на его губах. Она выглядела потерянной, ее невинность оказалась спрятанной под покровом первой настоящей страсти. Но его не обманешь. Кого-кого, а Меган никак нельзя назвать беспомощной. Это самая волевая женщина из тех, кто встречался ему на пути. Она способна резать личность мужчины, как масло, и намазывать на тосты к чаю.

– Знайте, – процедил он сквозь зубы, с трудом восстанавливая дыхание. – Мысль о том, чтобы добыть мечи другим способом, кроме оговоренного нашим соглашением, даже не приходила мне в голову.

Он ушел, глубоко вдавливая каблуки в песок. Схватив фрак, выбежал из сада, пока желание снова не взяло верх над ним и не заставило совершить безрассудство.

Все еще сотрясаемая дрожью, Мег стояла неподвижно, не в силах разобраться в своих мыслях, которые путались в ее голове от стыда и смущения.

Джейк бежал по лестнице, перескакивая сразу через несколько ступенек. На щеках играли желваки. Этот поцелуй сейчас представлялся ему самым идиотским поступком, который он когда-либо совершал в своей жизни.

Еще несколько минут назад ему хотелось поскорее покончить со своими обязанностями телохранителя, но теперь он понимал, что не сможет выйти из этого дома таким же, каким вошел сюда. Воспоминания о сладком, полном безудержной страсти поцелуе уже никогда не покинут его.

Но он создал себе еще одну проблему, которую надо было немедленно решить. Из-за сбежавшей игуаны он оказался в долгу перед Меган.

Его воспитание основывалось, на принципе возврата гири, или долга. Японцам прививают особое отношение к долгу, которое за многие поколения превратилось почти в навязчивую идею: нельзя ни перед кем оставаться в долгу, чувствовать себя обязанным – даже получая подарок, надо чем-то расплатиться с дарителем. Человека, который пренебрегает законом гири, презирают, считают ничтожеством. Джейк несет и будет нести на себе тяжкое бремя должника, пока не вернет мечи в семью и не восстановит свою честь.

Дух самураев станет ему поддержкой, чтобы не опозорить своих учителей, не навлечь еще большего позора на себя.

Оказавшись у спальни Акиры, Джейк постучал в дверь. Получив разрешение войти, он стремительно влетел в комнату.

Акира сидел на полу на бордовой циновке, подогнув колени и опираясь на пятки. Перед ним были разложены листы бумаги, чашечки с краской и кисти. Тут же стояла и снятая со стола керосиновая лампа. В свободнее время Акира занимался каллиграфией сёдо, что дословно переводится как «путь чернил». В красивом написании иероглифов тренировались все самурайские воины – таким образом они достигали внутренней гармонии.

– Необработанные самоцветы не блестят, Такеру-сан, – негромко проговорил Акира, твердой рукой нанося черными чернилами на бумагу штрихи, образующие изящные буквы.

Замечание заставило Джейка вспыхнуть. Акира, конечно, был прав. Если он, Джейк, действительно хочет достичь состояния фудосин, этой основы духовного спокойствия, то нельзя позволять себе впадать в ярость, тем более влетать в комнату, как бешеный бык.

За последние годы он многое постиг, фудосин становился для него все ближе и ближе. Но теперь все рушится под ним и вокруг него. Стоит только этой золотоволосой девчонке оказаться рядом, как он попадал в плен гнева или вожделения. Самодисциплина – вот ключ к успеху, вот способ оттереть ржавчину с души и тела, заставить ее сверкать, как острое лезвие меча.

– Мои глубочайшие извинения, Акира-сан, за то, что потревожил тебя, – сказал Джейк, неловко поклонившись. – Я ищу большой сундук. Дворецкий сказал, что его поставили в твоей комнате.

Взмахом кисти Акира указал на роскошную кровать в западном стиле. Чтобы подойти к ней, Джейку пришлось перешагнуть через лежащий на полу матрас и сложенные на нем простыни. Он не был удивлен – Акира-сан предпочитал простое жесткое ложе и избегал пуховых перин.

Присев на одно колено у сундука, Джейк поднял тяжелую крышку и стал перебирать разноцветные кимоно, аккуратно сложенные в несколько стопок и переложенные листами рисовой бумаги.

– Ты знаешь, что у нее сегодня день рождения? – раздраженно спросил Джейк, заканчивая с первой стопкой и переходя ко второй.

– Слуги говорить мне об этом.

– А ее гостей, этих лицемеров до мозга костей, больше привлекают развлечения, которыми она, как хозяйка, потчует их, а вовсе не возможность оказать честь имениннице.

– А какое тебе дело до этого, Такеру-сан? – не отрывая глаз от своего занятия, спросил Акира.

– Никакого, конечно. Этим я просто хотел подчеркнуть, насколько мы здесь чужие. Ага! Вот оно! – с радостью воскликнул он, осторожно вытаскивая из кипы сложенное кимоно.

– Да, – негромко похвалил Акира, не прекращая работы, – этот цвет тебе к лицу.

Джейк резко поднял голову и успел заметить промелькнувшую на губах пожилого японца усмешку.

– Ничего смешного, – ответил он. – Это для мисс Маклаури. Подарок ко дню рождения.

– Потому что тебе до этого нет никакого дела. Понимаю.

Джейк вздрогнул и поспешил объяснить:

– Просто… я в долгу у нее. Одна из игуан сбежала из сада и произвела переполох среди гостей. И потом… – он поколебался, – достаточно того, что я навлек на себя ее гнев. На мне лежит гири.

– Оказаться в долгу, – став на мгновение серьезным, сказал Акира, – даже приняв стакан воды, когда тебя мучит жажда, – это испытание для чести. Необходимость извиниться… уязвляет гордость, даже когда не прав… это для самурая равносильно смерти.

Джейк наклонил голову в знак благодарности и добавил то, чего недосказал Акира:

– Даже если мне очень не хочется приносить извинения.

– Да. Ты должен расплатиться, – согласился Акира и вновь склонился над бумагой. – Цвет кимоно подходит к ее глазам.

– Правда? Я и не обратил внимания. – Джейк с деланным равнодушием пожал плечами. Потом разложил голубое кимоно на кровати.

– Я найду коробку для подарка.

– Отлично! – Гора свалилась с плеч Джейка. – Мне надо спуститься проверить, как там Дуглас. Ты можешь попросить слуг отнести подарок и положить его вместе с остальными, когда все будет готово?

– Положить туда карточку?

– Никаких карточек, – твердо сказал Джейк. – Здесь подарок мужчины незамужней женщине расценивают как очень смелый шаг. Кроме того, она сама догадается, что подарок сделал я. – Кончиками пальцев он провел по вышитым на шелке цаплям и цветкам лотоса. – Кому еще придет в голову подарить ей предмет искусства из Японии?

– Теперь насчет коробки. Как она должна выглядеть?

Замечание Акиры подействовало на Джейка как ушат холодной воды. Он вдруг сообразил, что думает о нежной коже и упругих губах Меган, а не о празднестве.

– Просто заверни эту чертову коробку в бумагу, а не то я вовсе могу передумать, – нетерпеливо бросил он.

Когда Джейк вышел из комнаты, Акира проводил его ехидным смешком.

Потом он вызвал слугу и велел принести коробку и белую бумагу. Со вздохом отставке чашечку с чернилами, Акира начал смешивать краски.

– Эх, Такеру-сан, не исключаю, что скоро тебе придется отказаться от попыток жить в японском мире. Тигр не достигнет состояния фудосин, не уничтожив в себе хищника, не изменив всю свою натуру.

Дуглас зажал в зубах сигару и усмехнулся. Он любил эту непринужденную атмосферу игры в покер с добрыми друзьями. Но азарт побуждал его хотеть одного – победы над этими людьми, финансовыми гигантами Сан-Франциско.

Дариус Огден Миллз, душа Банка Калифорнии и его движущая сила, был явно расстроен тем, что везение сегодня явно не на его стороне.

– Тебе сегодня улыбается счастье, Дуглас. Это неоспоримый факт, – хохотнул жизнерадостный Джон Маккей.

– Каждый человек сам кузнец своего счастья. Я всю жизнь следую принципу этой поговорки. – Движение в дальнем углу комнаты привлекло внимание Дугласа. Джейк Тальберт вернулся и сменил Филиппа на его посту. Шотландец нахмурился. Он недавно почти силой выпроводил Джейка в надежде, что капитан проведет время с гостями, потанцует с Меган да так и останется в ее обществе.

Дуглас не понимал, почему его дочь так враждебно настроена к Джейку, и эта мысль постоянно преследовала его. Мегги ни к одному из мужчин так явно не проявляла своих чувств. Дуглас в задумчивости поглаживал бакенбарды, отключившись от того, что происходит за столом. Этот Джейк – он так смотрел на Меган, словно хотел живьем проглотить ее… или вытрясти из нее дух.

Из этого надо попробовать что-нибудь извлечь…

– Я все думаю об этом парне, о Тальберте. Он действительно твой телохранитель? – спросил Маккей, проследив за взглядом Дугласа.

– Да, да…

Джеймс Фэр, король золотых приисков, человек желчный, с вызовом обратился к хозяину:

– Полагаешь, Дуглас, тебе грозит опасность? Тебя что-то конкретно беспокоит? Тогда как насчет счастья, которому каждый сам себе кузнец?

– Что конкретно? Ну, возможно, недоразумение с одним из моих клиентов, которому не понравилось, когда я потребовал погасить ссуду. Вы знаете, как это бывает… человек рискнул и проиграл.

За столом послышались смешки. Дуглас довольно хмыкнул, вспомнив, каким прибыльным для него оказался итог тщательно спланированной акции – пусть даже дорогая доченька лишила его плодов всех трудов. Желание стать обладателем тех самых мечей преследовало его несколько последних месяцев. Но он пытался скрыть от Меган обстоятельства, которые в итоге и привели в их дом Тальберта.

– Ну что ж, мне теперь понятно, почему здесь появился капитан Тальберт, – вступил в разговор Ллойд Тевис. – Мне он показался очень толковым человеком. – Президент «Уэльс-Фарго», коннозаводчик и один из самых гостеприимных людей в городе, завершил свою тираду энергичным кивком.

– Да уж, – согласился Дуглас.

– Интересно, а не смог бы Тальберт проверить, как организована моя служба безопасности? – пробурчал Тевис, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Но ты следи за дочерью, – предупредил Миллз. – Он может быть и ловеласом, который совращает невинные создания.

– С этой стороны мне ничто не угрожает. Мегги он абсолютно не нравится. – Дуглас задумчиво катал сигару между пальцами, прислушиваясь к хрусту табачных листьев. Он вспомнил, как, встретив впервые Джейка Тальберта, сразу же испытал уважение к молодому человеку. Холодный, уверенный взгляд серых глаз говорил о том, что за плечами парня не одна крутая переделка. Дуглас гордился своим умением с первого взгляда распознавать характер человека, а Джейк явно принадлежал к породе людей, которые могут за себя постоять.

Дуглас хотел видеть свою дочь рядом с человеком, который был бы ее по-настоящему достоин. С недавнего времени он качал жалеть, что поначалу поддержал Карла Эдвардса в его попытках ухаживать за Мегги.

После очередного кона, в котором выиграл Тевис, в комнате появился объект невеселых размышлений Дугласа.

– Добрый вечер, джентльмены.

– Присоединитесь к нам, Карл? – предложил Маккей. Дуглас раздавил недокуренную сигару, в хрустальной пепельнице.

– Спасибо. Я пришел сообщить Дугласу, что Меган сейчас начнет распаковывать подарки.

Миллз и Фэр тактично покашляли, Маккей с преувеличенным вниманием перебирал свои фишки.

– Ты не будешь возражать, Дуглас, если мы продолжим? – осведомился Ллойд Тевис. – Не думаю, что мы сможем украсить предстоящую процедуру.

– Разумеется, – ответил Дуглас, поднимаясь. – Только сохраните мне место. Я скоро вернусь.

– Возможно, не так скоро, как ты думаешь, – пробурчал Фэр себе под нос. – Особенно если учесть, какую груду коробок я видел.

Дуглас с Карлом покинули комнату. На некотором расстоянии за ними следовал капитан Тальберт.

– Как тебе вечер, Карл? – спросил Дуглас.

– Чудесный, сэр. Как может быть иначе, это ведь день рождения Меган.

Шотландец что-то тихо пробормотал, поглядывая на кружащиеся в танце пары. Большинство гостей от души наслаждались музыкой, прекрасной едой и шампанским.

– Я хочу еще раз просить Меган стать моей женой, – прочистив горло, начал Карл. – Может быть, вы поговорите с ней…

– Почему ты считаешь, что на сей раз получишь иной ответ?

– Она дала мне повод надеяться, сэр, – сухо произнес Карл.

– Неужели? – Дугласа охватила досада. Неужели это правда? Или Карл, ослепленный адским самомнением, выдает желаемое за действительное? Четыре года назад, когда Карл только появился в городе, Дугласу показалось, что у молодого человека большое будущее. Однако чем дальше, тем больше его протеже демонстрировал непомерные амбиции и нетерпимость к людям.

Было и еще одно обстоятельство: Дуглас органически не способен был уважать человека, который зависел от него.

– Я как раз хотел с тобой об этом поговорить, Карл. Поскольку Меган уже несколько раз отказывала тебе, я больше не стану тебя поддерживать.

– Что? – У Карла перехватило дыхание, он остановился, словно налетел на стену. Со злостью оглянувшись на идущего позади Тальберта, он с жаром воскликнул: – Вы шутите, это невозможно!

– Ты не ослышался, – со вздохом подтвердил Дуглас.

– Но ведь идея этого брака принадлежит именно вам.

– Я передумал.

– Это имеет какое-то отношение к случаю с кредитом Чэня Ли? – спросил он хрипло, словно у него пересохло в горле. – Я знаю, вы были очень расстроены, когда пропал его второй караван с грузами из Китая, но кто тогда мог подумать, что это предприятие связано с таким риском? Выдавая кредит, я всего лишь выполнял ваше указание.

Дуглас сейчас меньше всего на свете хотел бы говорить на эту тему – ведь тогда в деле с Чэнем Ли он использовал Карла как подсадную утку. Чтобы прекратить эту тему, он сказал:

– Нет, дело не в этом. Я говорил тебе, что не брошу в беде мистера Чэня. И я выполнил свое обещание.

Про себя же он думал совсем другое: «Я загнал Чэня в угол – без денег, с неоплаченным кредитом. У него оставалось два варианта: либо арест, либо мечи – но расплачиваться ими он категорически отказывался, несмотря на мои многочисленные предложения. Ну да, эти мечи стоили и многих месяцев подготовки, и внушительной суммы залога, которую я выложил из своего кармана, и тех денег, которые я дал капитану, чтобы его суда вместе с грузом затерялись на время в Атлантике».

– Тогда в чем причина? – нарушил ход его размышлений Карл.

– Мегги примет твое предложение, если захочет. Но я скорее всего отсоветую ей выходить сейчас замуж. – Не желая больше расспросов и пререканий, Дуглас отвернулся и отошел от молодого человека. Оглянувшись, он увидел: его подопечный, подобно истукану, неподвижно застыл на месте. Выражение обиды сделало его лицо некрасивым. Шотландец недовольно фыркнул.

«Нет, Карл, тебе не стать настоящим бизнесменом, – усмехнулся про себя Дуглас, – если будешь дуться при малейшей неудаче».

Он вошел в гостиную. Там уже собрались гости, которые горели нетерпением рассмотреть содержимое многочисленных коробок с подарками. Меган, очень красивая и оживленная, сидела на маленьком диванчике. Взбудораженная Тиффани передавала ей коробку за коробкой. Вокруг виновницы торжества толпилось человек тридцать гостей. Слышался приглушенный гул голосов.

Джейк Тальберт вошел в комнату вслед за Дугласом и встал у стены неподалеку от Меган. Сложив руки на груди, он не отрываясь смотрел на профиль Меган. Дуглас спрятал в усах довольную ухмылку.

Перед Меган осталось всего несколько коробок – те, что без дарственных надписей.

Джейк старался не пропустить реакцию Мег, когда она откроет его коробку. Отразится ли на ее лице то же восхищение, которое он наблюдал, когда она рассматривала вышивку на его жилете? Смягчится ли выражение ее лица, изогнутся ли губы в улыбке?

Мысленно он одернул себя: главное, он вернул гири и избавился от обязательств перед ней.

На столе, слева от Мег, высилась груда раскрытых коробок, у ног валялись обрывки оберточной бумаги. Хрустальные вазы и блюда для сладостей, серебряные канделябры и веера, носовые платки и покрытые эмалью брелоки – все очень красивое, все очень дорогое. На всем лежала печать безликости, ни об одной вещи нельзя было сказать, обрадует ли она владелицу своим изысканным вкусом.

Тиффани взяла самую большую из оставшихся нераскрытых коробок!

– О! Какая красивая коробка! – воскликнула она, передавая коробку Меган. – От кого бы это? – Едва не подпрыгивая на диване от возбуждения, Тиффани хлопала в ладоши, приговаривая: – Подними ее повыше, пусть все посмотрят.

Шум в комнате стих. В наступившей тишине слышались похрустывание пластинок корсетов, шуршание шелка, скрип кожи новых ботинок – и мужчины, и женщины вытягивали шеи, чтобы получше рассмотреть предмет, оказавшийся в руках Меган. Никому не хотелось выглядеть излишне любопытным, но и побороть искушение они не могли.

Меган подняла большую коробку.

Джейк едва подавил в себе крик восторга. Акира-сан сумел не просто красиво завернуть подарок, он сделал это в своем, только ему присущем стиле.

Коробка была завернута в белую бумагу. Никаких лент, никаких бантиков. Половину коробки занимал узор из нарисованных цветов. Ничего похожего не было ни на одном из распакованных подарков. Несколько женщин громко вздохнули в восхищении, мужчины закивал, признавая художественный талант неизвестного упаковщика.

– Что это за цветы? – спросил кто-то. Громким шепотом стали высказываться предположения: дикий шиповник, маки, вьюнки.

Джейк едва удержался, чтобы не поправить этих невежд: Это цветы сакуры. Хотя эти люди и считают себя открытыми миру, они почти не путешествуют, не бывали в странах Дальнего Востока весной и не были свидетелями захватывающего зрелища пробуждения уникальной природы этих мест.

– От кого этот подарок? – в нетерпении спрашивала Тиффани.

– Я не вижу карточки, – пробормотала Меган, переворачивая коробку.

Эти слова стали поводом дня нового обсуждения. Не обращая ни на кого внимания, Меган положила коробку себе на колени. Вытянувшись, Джейк видел перед собой только фигуру девушки – только ее одну, словно в комнате больше не было никого.

На лбу у нее обозначилась складка, напоминающая по форме готовую взлететь бабочку. Она слегка коснулась пальцами рисунка, легко провела по нему рукой. У Джейка в груди все сжалось, когда он вспомнил, как таким же движением она дотронулась до его вышитого жилета. Оторвав руку, Мег посмотрела на нее, потом потерла пальцы друг о друга.

Джейк понял, что акварель не успела высохнуть за столь короткое время. И он даже представил себе ее ощущения: прохладную шероховатость чуть сырой бумаги, которую способна обнаружить только очень чувствительная кожа.

– Открывай, Меган! – раздался чей-то голос из толпы.

Она аккуратно, стараясь не порвать, развернула бумагу, но не бросила ее на пол, а положила рядом с другими подарками. Джейк был растроган: хорошо, если бы Акира-сан был здесь и увидел, с каким благоговением она отнеслась к древнему самурайскому искусству.

Меган подняла крышку и застыла в изумлении.

Тиффани прижала ладонь к открытому от удивления рту.

– Какая красота! – воскликнула Камилла Смит-Джонс, рыжеволосая женщина в ярко-зеленом платье, стоявшая у самого дивана.

– Изумительно! – похвалила вышивку седовласая матрона. – Чья это работа?

– Китайская, – громким голосом заявила миссис Харкорт, как-то презрительно фыркнув при этом.

– Нет, это японская вещь, – возразила Меган, не спуская взгляда с аккуратно сложенного в коробке одеяния. – Я полагаю, она называется кимоно.

– Меган, разверните ее, – послышались голоса нескольких гостей. – Позвольте взглянуть.

– Нет, мне бы не хотелось…

– О, пожалуйста! Дай я это сделаю, – умоляюще сложив руки, попросила Тиффани, отклоняя слабые попытки Меган протестовать. Она подняла кимоно за плечи и, мягко встряхнув его, положила Меган на колени, словно покрыв их потоком воды с серебрящейся рябью на поверхности.

– О! Но ведь это домашняя одежда, похожая на пеньюар, – хихикнула мисс Смит-Джонс. – Такой интимный подарок мог сделать только очень близкий человек. Кто бы это? – В ее глазах читалось страстное желание проникнуть в эту опасную тайну. Все гости сгорали от любопытства. – Ты так и не нашла карточку?

– Здесь нет ничего…

Только сейчас Джейк понял, какой промах, он допустил. Он закрыл глаза; ярость окатывала его волнами, когда он слышал язвительное шушуканье этих глупцов. Черт возьми, когда же наконец он привыкнет к обычаям этой страны? В Японии и мужчины, и женщины носят кимоно даже на улице, а здесь его определили едва ли не как интимный предмет одежды.

Он медленно открыл глаза. Меган сидела с плотно сжатыми губами, на щеках выступил легкий румянец. Не будь вокруг нее посторонних, она бы живьем освежевала его своим острым язычком.

Но не ей, а ему пришлось воспользоваться языком, чтобы облизать пересохшие губы.

Дьявольщина, он вовсе не собирался ставить ее в щекотливое положение! И чем дальше все будут гадать о личности дарителя, тем меньше у него останется шансов спасти положение.

Джейк посмотрел на Дугласа, понимая, что отец Меган единственный может выручить его. Шотландец поднял глаза, и их взгляды встретились. Легким кивком головы в сторону Меган Джейк попросил Дугласа вмешаться. Слава Богу, похоже, тот все понял. Подняв брови, он ступил в центр круга. Голос шотландца разнесся по комнате ударами басового барабана.

– Мегги, дочка. Я вижу, ты открыла мой специальный подарок. Я приберег его для сегодняшнего вечера, чтобы сделать тебе сюрприз.

Джейк никогда в жизни не слышал столь своевременной поддержки. Пусть хотя бы на какое-то время Дуглас выведет Меган из замешательства. Они разберутся в этом недоразумении, но потом, когда гости разойдутся.

– Так это от тебя, папа? – В голосе Меган слышалось сомнение.

– Ну да, – беззаботно подтвердил Дуглас. – Чудная вещь, не правда ли? – Он потер костяшками пальцев грудь, и, заметив этот жест, Мег зло сощурила глаза. Джейк понял, что шотландец чем-то выдал себя.

– Я купил кимоно у капитана Тальберта, – добавил Дуглас. – Он позволил мне выбрать, и должен сказать, это было трудным делом.

– И когда ты успел… – начала Меган, в удивлении подняв брови.

– Дуглас, вы хотите сказать, что у капитана много таких платьев? – влезла в разговор какая-то дама, спасая Джейка от необходимости зажать рукой рот Меган и вытащить ее из комнаты. Разве не могла она спросить наедине? – И они все такие же красивые, как это, капитан? – продолжала интересоваться дама.

Другие женщины тоже ринулись к Меган, словно гончие, почуявшие дичь.

– Кимоно каких цветов у вас есть?

– Скажите, а желтое есть? Голубой цвет мне не к лицу.

– Действительно, напитан, – подала голос Меган. – Расскажите нам: подробнее о ваших, прекрасных кимоно.

Уязвленный ее сухим тоном и натянутой улыбкой, он встретился с ней взглядом, и она не отвела своего. Она все поняла… Несмотря на заявление отца, Меган знала, что подарок сделал Джейк. И была уверена, что он хотел унизить ее, поставить в неловкое положение.

– Дамы, пожалуйста, в другой раз, – прервал он женское щебетание. – Мисс Маклаури еще не закончила разбирать подарки.

– А когда можно посмотреть кимоно?

– Они все продаются?

– Почему бы вам не зайти завтра? – предложил Джейк, окончательно теряя терпение.

Ситуация разрядилась окончательно, когда Меган сложила кимоно и убрала его в коробку. Наконец она развернула один из последних подарков. Это оказались каминные бронзовые часы. Такие же украшали почти все каминные полки в доме. В конце концов, подумал Джейк, что еще можно подарить богатой девушке, у которой и так есть все, чего она пожелает?

Наконец перед Меган осталась маленькая коробочка; величиной не больше ладони. Тиффани передала ее хозяйке и, наклонившись, прошептала ей в ухо:

– Я не хотела делать этого подарка, но мама настояла.

Джейк взглянул на коробочку. Судя по безразличным лицам, никто, кроме него, не слышал слов Тиффани. Мег сорвала бумажную обертку и открыла футляр. Взглянув внутрь, она застыла.

– Я заметила, ты никогда не надеваешь украшений из оперения колибри, дорогая, – оживленно улыбаясь, затараторила миссис Харкорт. – А это так модно. Досадно, что папа так плохо следит за состоянием твоего гардероба, – игриво бранила она Дугласа, грозя пальчиком. – Вот я сама и решила восполнить пробел.

Ярость обожгла грудь Джейка. Он слышал об обычае убивать маленьких и удивительно красивых птичек, делать из них чучела для украшения женских безделушек – серег, брошей, заколок для волос. Но он никогда не имел несчастья видеть это своими, глазами. Он считал дикостью убивать живых существ ради дешевого тщеславия.

Меган кончиками пальцев дотронулась до маленьких чучел – недавно еще живых птичек, грациозно порхавших на свободе.

Горло Джейка перехватил спазм от подступившей желчи. Как может во всем этом участвовать она! Ему казалось, Меган никогда бы… Он вовремя спохватился. А что он знает о ней? Действительно, она была ласкова со сбежавшей игуаной, у нее хорошее чувство юмора и губы, целуя которые умираешь от сладкого яда…

Но он все же отметил, что Меган не достала украшения из футляра и не приложила их к своим ушам.

Меган тепло поблагодарила всех, и гости во главе с Дугласом гуськом потянулись к выходу, чтобы вернуться к танцам. Лишь несколько женщин задержались, желая рассмотреть поближе кимоно. Они ощупывали шелк и думали, как опередить соперниц и завтра первыми добраться до заветного сундука.

Джейк не обращал внимания на легкую, перебранку дам. Оказавшись у двери одним из последних, он задержался и пропустил остальных, оставшись в гостиной вдвоем с Меган. Какой-то инстинкт подсказывал ему: надо остаться. Но это глупо! Шепотом выругавшись, он повернулся, чтобы уйти.

Еле слышный звук, похожий на всхлип, заставил его замереть. Он оглянулся.

Меган стояла около двери у противоположной стены. В правой руке был зажат маленький футляр. Она открыла дверь и, прежде чем уйти, оглянулась, словно хотела удостовериться, что никто не пойдет за ней следом.

В огнях светильников бриллиантами блеснули слезы, которые она не смахнула с ресниц.

Глава 9

Кто-то должен был их стряхнуть – белые капли падали дождем, а мой рукав был слишком узким, чтобы я мог собирать их в него.

Аривара Нарихира (IX в.)

Меган изо всех сил пыталась сдержать слезы. Не хватало еще вернуться к гостям с красными глазами и потеками на щеках, чтобы вызвать очередной поток пересудов. Возможно, потом, когда гости разойдутся, она сможет расслабиться и отдаться угрызениям совести.

Одной рукой ока приподняла юбки, другой прижала к груди футляр с чучелами птичек и бросилась в парк к оранжерее, Путь ей освещал свет факелов, установленных на столбах вдоль дорожек.

Пустая, тщеславная женщина! Неужели эта тупоголовая миссис Харкорт не знает, что Мег ненавидит украшения из чучел колибри, что ей омерзителен обычай убивать этих маленьких птичек и делать из них чучела? Мег была уверена, что никогда в жизни не сможет быть вежливой и приветливой с миссис Харкорт, пусть она даже супруга вице-президента банка.

Добежав до оранжереи, Меган на ощупь пробралась к ящику с садовым инструментом, который находился рядом со входом, взяла совок и, выйдя из оранжереи, нашла укромное место между двух кустов. Оставалось только достойно похоронить бедных птичек.

Мег присела на корточки, положила рядом с собой коробочку с чучелами и дрожащими руками принялась за работу.

Вот к чему приводит привычка держать свои мысли при себе, нежелание расстраивать отца. Она на несколько минут оставила свое занятие. Но что будет значить ее мнение в обществе, одержимом страстью к подобным украшениям? Газеты протестуют против этого варварства, но безумная мода не проходит, только, расширяется.

Возможно, ее одинокий голос не будет услышан, возможно, она не сможет ничего изменить, но по крайней мере она не будет поощрять истребление колибри.

Мег с трудом проглотила комок в горле и ковырнула совком землю. Почему сегодня все у нее идет из рук вон? Сначала неприятность перед обедом, потом игуана, наконец, инцидент с подарками… и между этими событиями, Боже праведный, тот ошеломляющий поцелуй. Поцелуй Тальберта открыл спрятанный в ней тайник, из которого вырвалось что-то дикое и первобытное, опасное, как сам этот человек… человек, которого не должно быть в ее судьбе, все поступки которого делают ее жизнь невыносимой. Она повела себя как уличная девка, она предала Карла, у которого были по отношению к ней самые честные намерения.

Мег углубилась на дюйм в сухую почву, потом еще на дюйм. Ямка увеличивалась очень медленно, и от этого ее самочувствие отнюдь не улучшалось. Она стала бить совком землю, словно кинжалом, и удары становились все сильнее и сильнее по мере того, как росло напряжение в груди.

На дорожке за ее спиной послышались шаги.

Из мрака ночи перед ее взором возник Джейкоб Тальберт. Ее груди напряглись от воспоминания, как они оказались прижатыми к его твердому, словно скала, телу.

Она молча смотрела на него, а он зашел в оранжерею и появился оттуда с лопатой на длинной ручке.

Джейк установил штык лопаты у края выкопанной ею ямки и одним движением ноги вогнал лопату в землю. Легко вынув, землю, он свалил ее рядом. Получилось более чем достаточное углубление.

Выполнив эту несложную для него задачу, он стоял, опираясь на черенок лопаты.

Внутри Мег все трепетало у чувство неуверенности, билось, как ласточка, старающаяся вырваться из комнаты с закрытыми окнами. Во имя Господа милосердного, как может человек выглядеть таким прекрасным и мужественным, всего лишь стоя с лопатой в руках? У этого типа было врожденное чувство представать в самом выгодном свете, что бы ни происходило вокруг. Это выглядело как проклятие… ее проклятие. Не надо обращать на него внимания. Он буквально сводит ее е ума.

– Я должен научить вас, мисс Маклаури, экономить свои силы: больше лопата – меньше копать.

Она была вне себя, потому что он опять оказался прав.

– Спасибо, капитан. Вы очень помогли мне, – нехотя поблагодарила она.

– Не стоит благодарности.

– Дальше я справлюсь сама, – довольно нелюбезно произнесла Мег. – Вы можете идти. Мне хотелось бы остаться одной.

– Я останусь здесь. – Он кивнул на яму в земле. – Я узнал эту коробочку и знаю, что в ней находится.

– Я собираюсь похоронить несчастных колибри, – дерзко бросила Мег и независимо подняла подбородок, зная его склонность к насмешкам.

– Понимаю. Успокойтесь, я вовсе не собираюсь отговаривать вас.

– Вы говорите так, будто это в ваших силах, – продолжала она, становясь в позу и водружая на бедра сжатые в кулаки руки. – Это моя собственность, и я могу делать с ней все, что мне заблагорассудится.

– Я и не ставлю под сомнение ваше право. – В его голосе звучало удивление. – Вам нет нужды оправдываться. Или может быть, вы боитесь, что похороны двух ушных серег выглядят глупо?

«Ну, уж не тебе об этом судить!» – со злостью подумала она и вслух добавила:

– Меня меньше всего заботит ваше мнение, капитан. И это не дара серег, а…

– Знайте, что я тоже так не считаю.

Тихий, хриплый голос Джейка проник в самую глубину ее существа, согрел ее, и руки девушки бессильно вытянулись вдоль тела.

– Вы не считаете, что…

– Я не считаю это глупым, Метан. Напротив, ваше намерение глубоко… тронуло меня.

Его одобрение, хотя и не очень внятно высказанное, словно вынуло занозу из ее души, терзавшую ее и вызывавшую злость против него. Он, значит, одобряет ее действия? Она не могла себе, представить, что на свете найдется чел оке к, кому ее поведение не покажется, мягко говоря, эксцентричным.

– О! – Больше она ничего не нашлась сказать.

Он – средоточие темного искушения, манящего, как греховно вкусный шоколадный трюфель. От него замирает и сладко бьется сердце, он пьянит и будоражит. Мег представила, как расстегивает его жилет, просовывает руки под сорочку, ощущает под пальцами гладкую кожу его груди…

Мег пришла в ужас, осознав, куда ведут ее мысли. Да ради собственной безопасности она должна сохранять разделявшую их стену антагонизма! Поэтому она произнесла, призвав на помощь весь свой сарказм:

– Вынуждена повторить: я не позволяла вам обращаться ко мне по имени.

– Это условие, – усмехнулся, он уголком рта, – я ставлю всем женщинам… для которых копаю ямки. Так что уж простите.

Хитрая улыбочка, поддразнивание… Если бы на его месте был любой другой мужчина, Мег заподозрила бы его в желании пофлиртовать. Но к Тальберту это никак не могло относиться. Он изливает иронию, словно ее запасы в нем неисчерпаемы.

Она повернулась к нему спиной, присела на корточки и положила импровизированный гробик с чучелами птичек на дно вырытого углубления. На глаза опять навернулись слезы. Если бы она набралась храбрости быть самой собой, осмелилась говорить в открытую пойти против обычаев общества, в котором выросла… Когда птички упокоились в своем последнем прибежище, она поднялась.

Мег чувствовала себя хрупкой, как стекло. Одно язвительное замечание, насмешка – и она разобьется на мириады мелких осколков.

Слава Богу, кажется, он не заметил ее слабости. Иначе, конечно, воспользовался бы преимуществом своего положения. Она стояла обхватив себя руками, словно пыталась согреться, а он в это время засыпал землей ямку. Долетавший из дома шум царившего там веселья удручающе контрастировал с глухим стуком комьев земли.

Джейк отнес инструменты. Но вместо того чтобы вернуться к ней, двинулся куда-то за угол оранжереи.

– Куда вы? – вдруг забеспокоилась Мег.

Вопрос, конечно, глупый. Ведь еще минуту назад она пыталась спровадить его, а сейчас хочет вернуть.

– Подождите минуточку, – бросил он через плечо и исчез за стеной оранжереи.

– Нет, я… – Она хотела было возразить ему, но передумала и крепко сжала губы. Что она могла сказать? «Я не хочу, чтобы вы оставляли меня здесь одну?» «За оградой сада темно и страшно, о чем я раньше не подумала?» «Мне приятно, когда вы находитесь рядом?» Чем он ответит на ее слова, если не взрывом хохота?

Прервав ее размышления, он появился, неся в руках большой камень – не меньше тридцати сантиметров в поперечнике.

– Когда днем я осматривал парк и окрестности, – мягко сказал он, кладя камень на свежий холмик земли, – я увидел целую груду камней. Теперь садовник будет знать, что в этом месте копать нельзя.

Мег молча смотрела на гладкий белый камень. Он решил положить на могилу надгробную плиту. Она его ни о чем не просила, а он сделал то, до чего она не додумалась. С тех пор как умерла мать, никто не заглядывал Мег под маску, которую она носила, – силы и уверенности в себе, не видел под этой маской женщину, которая хочет быть слабой, окруженной нежностью и заботой.

А она так боялась насмешливых комментариев Тальберта…

Он же проявил доброту и понимание того, насколько она беззащитна.

В ней лопнула какая-то струна. Из груди вырвались рыдания, которые затруднили дыхание.

Сквозь пелену слез она различала только белое пятно его манишки и черное пятно обшлагов фрака.

– Меган, не надо, – как-то слишком, сурово проговорил он.

– Я не могу сдержаться… – Она пыталась что-то объяснить, но голос не слушался ее.

– Все будет хорошо, – продолжал увещевать ее Джейк низким, бархатным голосом. – Вы все сделали правильно, похоронили бедняжек. – Говоря это, он обхватил ее руки повыше локтей и стал поглаживать их, проводя ладонями вверх и вниз. Потом сделал паузу и снова начал делать осторожные массирующие движения.

Ее судорожные всхлипы на удивление быстро прекратились. Осталась только тупая боль в висках. Да еще разочарование от того, что он стоял так далеко, хотя в то же время ощущение, дистанции между ними странным образом приносило покой.

– Я д-должна была хоть что-то с-сказать т-тогда, когда-когда только открыла футляр.

– Эти люди не поняли бы вас. Они не думают о том, что творят, не видят несправедливости в том, что невинные существа так дорого платят за удовлетворение пошлого тщеславия.

– Но я должна… что-то делать, чтобы остановить все это.

– У.вас еще будет возможность. Молодые, еще не испорченные девушки прислушаются к вашему мнению. Вы же слышали, как Тиффани сказала, что была против этого подарка.

– Вы так думаете? – Мег смотрела на него, слизывая соленые слезы с губ с возродившейся надеждой. – Но что мне им сказать?

– Говорите, что подсказывает сердце, – ответил Джейк, нахмурясь. Сейчас его голос звучал совсем не так мягко, как мгновение назад. – Вызнаете этих людей лучше, чем я. Вы найдете для них нужные слова.

Он вложил ей что-то в руку и отодвинулся. Это был носовой платок. Но перед тем как уйти, легко провел кончиками, пальцев но ее щеке.

Мег вытерла от слез лицо и, немного подождав, решила возвратиться в дом. Глаза уже не жгло, щеки не горели, зато возле нее уже слышался комариный писк.

Пока высыхали слезы, у нее было время подумать, Тальберт открылся ей с неожиданной стороны, она обнаружила в нем новые качества. Но возможно, только своему одиночеству, и своему отчаянию она обязана тем, что увидела в его поведении нечто большее, чем обычную попытку прекратить истерику у избалованной дамочки.

Сдавленные рыдания Меган все еще отзывались эхом в его мозгу, освобождая чувства, которые должны быть надежно похоронены.

Джейк сложил на груди руки и стал возле стены. В темном кабинете Дугласа он укрылся от раздражающего шума бала. Бурное веселье постепенно угасало. Сытые, разогретые вином и утомленные танцами гости начали наконец; разъезжаться.

Он запрокинул голову и уставился невидящим взором на лепной потолок.

Да будут прокляты эти лицемеры за ту боль, что они причинили Меган! Да будут прокляты они за то, что заставили его обратить на это внимание и – еще хуже – заставили его пожалеть девушку. Человека, у которого отняли честь, не принято звать на помощь. И все же он почувствовал себя обязанным пойти за ней в парк.

Он закрыл глаза, вспомнив, в какой опасной близости был к границе, оказавшись за которой не смог бы удержаться и не заключить Мег в свои объятия, не целовать ее в мокрые от слез щеки, глаза, губы. Он никак не ожидал от нее такого отношения к убитым колибри, ее трогательного смущения, когда она обнаружила его присутствие, ее слез… Его предубеждение против Меган дало трещину.

Он резко дернул головой и ударился затылком об стену. Потом еще раз. И еще. Лучше уж заплатить за свою глупость болью в голове, чем невыносимым напряжением в паху.

Что он за воин, если позволит девчонке вертеть им, как ей заблагорассудится? Разумеется, охранять Дугласа не было для него унизительно – самураи зачастую шли сражаться наемными солдатами. Но когда заветная цель, к которой он шел шестнадцать лет, оказалась так близко, Джейк не имел права попадать в зависимость от женщины, которая то готова откусить ему голову, то норовит броситься ему на грудь. Лишь возвращение с мечами в. Японию станет концом его позора, восстановит его честь, позволит снова оказаться в своей семье, в своей деревне, где только Акира-сан и Такаси Мацуда, отец Синидзиро, смогли простить его.

Ненавидя себя, Джейк оторвался от стены и отправился в последний на сегодня обход территории вокруг дома.

Он избегал приближаться к слугам, которые, убирая мусор, оставшийся после бала, то и дело возникали на его пути.

Оказавшись на воздухе, он взглядом поискал охранников, которых выставил на всех четырех углах кирпичного здания. И тут же увидел Питера и одного из лакеев – они были настороже.

Хотя все три акра принадлежавшей Дугласу земли окружала двухметровая стена, но тень, отбрасываемая фруктовыми деревьями и орешником, была такой густой, что могла стать прекрасным укрытием для злоумышленников. Мстящие своим врагам самураи нападают в открытую – для них Храбрость и воинская честь превыше осторожности. Но в китайских тонгах Джейку не приходилось встречать благородных воинов.

Он вновь внимательно осмотрел участок. Завтра он соберет всех слуг-мужчин и они покроют верх стены смолой и битым стеклом. Жаль, что сегодня у него не хватило на это времени.

Меган видит в нем всего лишь опытного охранника, больше ее ничего не интересует. И, черт возьми, она права!

Пока он успел сделать круг по парку, кто-то погасил факелы. Задняя часть дома погрузилась во тьму. Он вздохнул, решив в будущем оставлять освещенными все подходы к тыловой части здания.

В одном из окон второго этажа зажегся свет.

Джейк остановился как вкопанный.

Это была комната Меган. Ее место на плане дома глубоко отпечаталось в памяти Джейка. Охрана дома от незваных гостей давала ему одно преимущество – он мог беспрепятственно посетить ее спальню.

Портьеры были раздвинуты. Во мраке окно светилось, как огонь маяка; помещение предстало перед ним как на ладони, лишь слегка затуманенное легкими полупрозрачными занавесками.

Меган с ворохом коробок в руках подошла к кровати и свалила туда всю кипу. Потом сняла крышку с верхней коробки. Медленно достала оттуда какой-то предмет. Свет заиграл на голубом шелке.

Кимоно.

Джейк затаил дыхание.

Появилась служанка и начала расстегивать пуговицы платья на спине хозяйки. Неужели Меган не догадывается, как хорошо она видна с улицы? Он про себя ругнул ее за беспечность, но не мог оторвать взгляда.

Сердце застучало молотом, когда он увидел, как Меган распустила пояс на тонкой талии и сбросила на пол платье. Потом отстегнула нижние юбки, сняла корсет. Изящным движением своих длинных, стройных ног она переступила через ворох белья. Служанка собрала его и вышла из комнаты.

Сорочка с низким вырезом, которую она надевала под декольтированное бальное платье, едва держалась на острых сосках грудей.

Во рту у Джейка пересохло.

Мег склонила голову набок и потерлась щекой о кимоно.

– Надень его, – сквозь стиснутые зубы прошептал Джейк.

Кимоно было для него возвращением гири, способом выйти из затруднительного положения, избавиться от обязательств перед пей. Теперь же его воображение рисовало стройную фигуру Меган в ярко-голубом шелке, идеально подходящем по цвету к ее глазам; свободно рассыпавшиеся по плечам волосы, такие же золотые, как парчовые нити вышивки; мягкие округлости грудей и соски, обозначившиеся под тонкой гладкой тканью. Он представлял себе, как медленно, виток за витком, он разматывает пояс кимоно, пока кимоно не разойдется на груди и его ладони не ощутят белые полушария, как под его пальцами соски превращаются в упругие бутоны и она начинает вскрикивать и стонать, ища полураскрытым ртом его губы.

Ночной воздух вдруг стал горячим и душным. Джейк тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. О черт, он уже готов был застонать от возбуждения.

Мег сложила кимоно, закрыла коробку и отложила ее в сторону. По плотно сжатым губам и решительному выражению лица Джейк догадался, что она решила вернуть ему кимоно, несмотря на радость, которую оно доставляло ей. В гневе он сощурил глаза. Пусть только попробует.

Наутро Мег встала разбитой, надела простое платье и тут же поспешила к оранжерее. Она должна найти садовника и объяснить, для чего около кустов положен камень и почему его нельзя убирать.

Парк был пуст. Только японец, помощник Тальберта, сидел на корточках перед могилкой колибри. Но что он там делает?

Мег подхватила юбки и побежала.

Оказавшись за его спиной, она резко остановилась и, вздрогнув, увидела, что он расписывает камень.

Изумительный по мастерству рисунок изображали мельчайших деталях двух колибри во всей их красе, собирающих нектар с цветов. Наверное, Тальберт рассказал Акире Томацу о бедных птичках. Грудь Мег теснили самые разные чувства.

– Боже, как красиво! – не удержалась она от крика восхищения. – Можно я посмотрю?

Мужчина наклонил голову в изящном поклоне. Мег бросилась искать что-нибудь, на чем можно было бы присесть. Не найдя ничего более подходящего, нежели валяющееся в оранжерее пустое ведро, она перевернула его и села, расправив юбки, за левым плечом японца, откуда было хорошо видно, как он работает.

– Это вы нарисовали вчера цветы на обертке коробки? – догадалась она.

– Мой подарок вам.

Мег подняла глаза, пораженная тем, что этот иностранец знает о дне ее рождения и даже подготовил подарок. Но Акира был целиком поглощен своей работой, выписывая тончайшие линии крыла птички. Ей очень хотелось узнать об источнике его сведений, но казалось неприличным спрашивать об этом после столь щедрого подношения.

– Цветы мне так понравились, что я решила сохранить бумагу. Я помещу рисунок в рамку и повешу в моей комнате. Благодарю вас, мистер Комацу.

– Можете называть меня Акира-сан, – с едва заметной улыбкой заметил он.

– О, спасибо, – в некотором замешательстве сказала она. – А меня называйте Метан… если сочтете для себя возможным. – Мег-ан-сан, – исправил он на японский манер. Мег улыбнулась, слушая, как он с трудом, по слогам произносит непривычное для японца имя.

– Вы прибавляете к именам частицу сан. Что это означает?

– Так мы обращаемся к друзьям и к людям, которых уважаем.

Десятки вопросов вертелись в голове Меган. Ей хотелось как можно больше узнать о национальной культуре японцев, о странах, которые во время своих путешествий посетил Акира. Больше всего, разумеется, ее интересовал Джейкоб Тальберт. Но она не решалась завести с ним разговор о Джейке, понимая, что ее любопытство может привести к очень опасным открытиям.

А под талантливой кистью Акиры на камне оживал цветок мальвы. Вытянутые в форме раструба красные лепестки как бы приглашали вьющуюся рядом колибри полакомиться сладким соком.

Мег испытывала какое-то странное чувство беспокойства, не понимая его причины.

– Вы используете акварель, – в изумлении заметила она. Ей хотелось бы сохранить картину надолго, а еще лучше, – навсегда, но после первого же дождя от работы мастера ничего не останется. Неужели он не понимает, что вся его кропотливая работа пойдет насмарку?

– Это так, – ответил Акира, вытирая с кисти красную краску и обмакивая ее в чашечку с зеленой. – Но сегодня я не так сильно развожу краски.

– Но дождь все равно смоет рисунок без остатка.

– Вы боитесь, что Отец наш не позаботится защитить их от лишней влаги? – спросил он, указывая кончиком кисти на небо.

– Я считаю колибри одними из самых чудесных творений Господа, но не думаю, что Он подвергнет Калифорнию засухе, только чтобы сохранить рисунок, на могильном камне птичек.

– Не спотыкаются только те, кто вечно лежит на кровати, – спокойно ответил Акира, оттеняя разноцветные перышки на груди птичек.

– Простите?

Акира не пояснил своих слов, сосредоточившись на тонкой работе. Он давал ей время вникнуть в истинный смысл его иносказания. Лишь закончив рисунок, он спросил:

– Теперь вам понятно, Мег-ан-сан?

Мег внимательно взглянула на его профиль. На лице японца абсолютная уверенность в себе сочеталась с полным смирением. Она вдруг все поняла, и по спине у нее пробежал холодок. Этот человек не был простым слугой. В его службе был глубокий смысл и терпение, рожденное усталостью и болью. Кто же он? Как оказались связанными судьбы его и Джейкоба Тальберта?

Снедаемая любопытством, Меган придвинулась чуть ближе.

– Кажется, я поняла вашу мысль. Если человек ничего не предпринимает, если он не рискует, то маловероятно, что ему удастся хоть что-то осуществить в своей жизни.

Он медленно кивнул и спустя несколько мгновений добавил:

– Когда рисунок высохнет, я покрою его лаком.

Значит, он все же подумал, как сохранить рисунок надолго.

– Таким же лаком, каким покрыты ножны катаны? – спросила она, чувствуя, что снова начинает волноваться. – У меня есть меч, ножны которого покрыты смолой с крупинками золота в ней, и еще другой, украшенный серебряными глициниями. Они изумительно красивы.

– Не нож… нож… – попытался он произнести иностранное слово. Потом отказался от бесплодных попыток: – Это сая.

– Сая, – непослушным языком произнесла Мег новое слово. Похоже, это упражнение достигло цели, поскольку следующий вопрос сорвался с ее уст без всякого контроля со стороны разума: – Вы давно знаете капитана Тальберта?

– Двадцать лет. Я был знаком с ним еще до отъезда из Японии.

– Он действительно любит рисковать? – ободренная его ответом, продолжала допытываться она. – Встречать опасность с поднятой головой?

– Он первый среди цветков сакуры и первый в бою.

Очередная пословица. Хотя, надо признать, Акира ответил очень лаконично и точно. Тальберт и в самом деле был настоящим воином. Она почувствовала это в первый же момент их встречи. Таким может быть человек, который смотрел насилию в лицо и сам не раз проявлял его.

– Вы скучаете но дому?

– Очень.

– И все же сопровождаете Тальберта в его походах. Почему?

– Я связан клятвой.

– Клятвой? Все это время Тальберт держит вас около себя лишь потому, что вы что-то обещали ему? Не это же бесчеловечно!

– Вам не дано понять японца, Мег-ан-сан, – хмыкнул Акира. – Отдать гири, или, как вы говорите, долг, для нас так же естественно и так же необходимо, Как есть, пить, любить.

– Вы много должны капитану?

– Не я. Мой зять. Муж моей сестры, Такаси Мацуда.

Мег едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Вещи, которые рассказывал Акира, потрясли ее.

– Если ваш зять задолжал Тальберту, почему вы должны расплачиваться но его долгу?

– Я сам предложил, – просто, как о чем-то само собой разумеющемся, ответил Акира. – У Такаси-сан большая семья, он занят в бизнесе – кует мечи, его уважают в деревне. И.Такаси-сан настоял на том, чтобы Такеру-сан не уезжал на чужбину в одиночку.

– Такеру-сан? – не поняла она. – Вы хотите сказать – капитан Тальберт.

– Так его назвали в семье Мацуды. Имя, данное ему при рождении, очень трудно дня японцев.

– А что означает его новое имя?

– Неистовый человек. Воин.

Разумеется. Нетрудно было догадаться.

– Пожалуйста, рассказывайте дальше, – попросила она.

– Такаси-сан хотел сам отправиться с Такеру-сан, вернув таким образом гири. Но ему пришлось бы оставить семью. А у меня семьи нет. Поэтому я предложил себя вместо него. – Неожиданно он подмигнул ей. – Я поделюсь с вами одной тайной, Мег-ан-сан, только не выдавайте ее Такеру-сан. Я хотел повидать мир, поэтому путешествия с ним приносят мне радость. Ноя никогда не признавался в этом. Пусть Такеру-сан думает, что я приношу большую жертву.

Акира произнес последние слова с такой непосредственностью и юмором, что Мег не смогла сдержать улыбки. Этот человек по-настоящему нравился ей. Наклонившись к его уху, она заговорщицки прошептала:

– Клянусь, я и словом не обмолвлюсь с ним об этом. Но чем капитан Тальберт смог так обязать вашего зятя?

Улыбка мгновенно исчезла с его лица. Мег почувствовала, что слишком далеко зашла в своих расспросах. Но на лице Акиры не было осуждения, только глубокая грусть.

– Такеру-сан помог второму сыну Такаси-сан. Но об этом я не имею права рассказывать, – ответил он, и в его тоне было сожаление. – Когда вы узнаете Такеру-сан лучше спросите его, почему его судно называется Синидзиро.

Она вспомнила поцелуй во внутреннем, дворике, мгновения неловкости, которые она испытала недавно на этом самом месте, где они вместе хоронили колибри, и ее щеки вспыхнули.

– Я сильно сомневаюсь, что мы с капитаном станем настолько близки, чтобы я смогла обратиться к нему с этим вопросом.

– Большую скалу нужно разрушать маленькими кусками.

– Что?

– Я закончил, – твердо сказал он, собрал свои принадлежности и встал.

– Спасибо, Акира-сан, за ваш рисунок. – Мег вскочила на ноги. – Он великолепен.

Японец поклонился и исчез.

Расстроенная Меган провела рукой по мягкому шелку кимоно, затем достала его из коробки, чтобы в последний раз взглянуть на чудесную вышивку. Потом опять сложила кимоно, убрала в коробку и закрыла крышкой, чтобы не искушать себя еще раз желанием примерить это чудо.

Взяв коробку под мышку, Меган твердым шагом вышла из спальни и стала спускаться по лестнице.

Каким бы прекрасным ни было кимоно, она не могла принять этого подарка. Она не поверила ни одному слову из рассказа Дугласа о том, что он купил его у капитана Тальберта. Ей прекрасно было известно, что отцу и в голову не могло прийти искать что-либо, сравнимое с этой вещью по ее художественной уникальности… совершенству. Она горячо любила отца, но Дуглас даже сам себя считал грубым мужланом. Таинственный мир женских нарядов был вне пределов его понимания. Не говоря уж о том, что вещь имела японское происхождение.

Значит, подарок мог сделать только Тальберт.

Спускаясь вниз, Мег чувствовала рукой прохладу мраморных перил. Неужели Тальберт действительно хотел поставить ее в неловкое положение в глазах гостей? Наверное, он просто не предполагал, что ее невежественные гости примут кимоно за нижнее белье. Но все равно, они знакомы менее трех дней, и отношения между ними сложились отнюдь не самые хорошие.

После того как он помог ей похоронить птичек, так трогательно успокаивал ее, она опрометчиво решила, что его неприязнь постепенно проходит. И зря!

– Роберт, ты не видел сегодня капитана Тальберта? – спросила она попавшегося ей навстречу дворецкого.

– Полагаю, вы найдете его в бальном зале, мисс Метан.

– Что он там делает? – спросила она, удивленно вскинув брови.

– Не берусь утверждать, – с какой-то заминкой проговорил Роберт, поглаживая рукой и так безукоризненно завязанный галстук, – но похоже, это какой-то вид гимнастических упражнений. – Он определенно был обескуражен этим, поскольку не любил, когда в его владениях происходило нечто, чего он не мог объяснить.

Она ничего не поняла. Но, надо сказать, она любила загадки.

Заинтригованная, Мег поспешила к бальному залу. У запертой двери она остановилась и прислушалась; Из зала доносились приглушенные звуки, как будто кто-то с силой топал по твердому полу. Ее любопытство возросло.

Рука девушки потянулась к украшенной завитушками медной ручке. Пальцы дрожали, потому что Мег понимала, что поступает некрасиво, – надо было хотя бы постучаться или другим способом обозначить свое присутствие. Но тогда он прекратит свои занятия и она упустит возможность раскрыть какие-то тайны Тальберта.

Да и что может быть хуже того, что она сотворила – ворвалась к нему в баню? Ведь не прыгает же он сейчас голым в бальном зале?

Он действительно не был нагим – только полуобнаженным, что она смогла заметить сквозь узкую щелку, когда чуть-чуть приоткрыла дверь.

На нем были широкие штаны, черные, как и его распущенные волосы. Ноги были босы.

Меган с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть. С мечом в руке Тальберт двигался по комнате с таким самозабвением, что даже не заметил, что у него появился зритель. Он явно находился здесь уже давно. Мокрые и блестящие от пота волосы слиплись, пот покрывал и тело, собираясь в капельки и тонкие ручейки, которые стекали на пол. Но казалось, что эти упражнения ему нисколько не трудны – с такой бешеной скоростью и необыкновенной легкостью он обращался со стальным катаной.

В полутьме бани, когда он расслабленно лежал в чане с водой, его широкая грудь и плоский живот говорили о его силе, но Мег не могла себе представить, насколько отличается отдыхающее тело от работающего.

Каждый мускул жил своей жизнью, упруго перекатываясь под кожей. Яркий свет, который был бы убийственным дня самолюбия большинства не столь совершенно сложенных мужчин, лился из высоких окон и играл на всех выпуклостях и впадинах его тела. Несколько тонких белых шрамов пересекали его грудь и плечи, в разных направлениях, привнося особый налет мужественности их обладателю.

Тальберт сделал глубокий выпад. Катана просвистел, разрубая воздух. При гибком движении ног на штанах около талии мелькнуло что-то светлое. Не совсем цвета слоновой кости, но… О Боже!

Мег широко раскрыла глаза.

Это белая кожа, контрастирующая с загорелыми местами на его теле. Мешковатые штаны Джейка имели необычный покрой: по бокам шли разрезы длиной примерно с ладонь, а поверх них на талии находились завязки, с помощью которых штаны крепились на бедрах. Даже полуслепая старуха догадалась бы, что под штанами не было ничего… кроме физических достоинств, которыми его наградил Бог. Меган стала лихорадочно двигать руками в поисках веера, чтобы охладить горящие щеки. Она прикусила губу, чтобы избавиться от внезапно возникшей дурноты.

Хотя Меган была воспитана в строгих правилах, сейчас она не могла отвести взгляд от полуодетого молодого мужчины – недопустимое поведение для приличной девицы. Во всяком случае, скромницы, к которым испытывает симпатию Тальберт, в лучшем случае лишились бы чувств от такого удара по их слабым нервам.

А вот Меган никто и никогда не мог бы назвать кисейной барышней. И капитану будет хорошим уроком, если она рассмотрит его поближе – этим она отплатит ему за то, что он посчитал ее недостойной японских женщин. Да и потом, когда у нее еще будет возможность утолить свою страсть ко всему прекрасному, понаблюдать за живой скульптурой в движении… понаблюдать за ним?

Она еще немного приоткрыла дверь. Тальберт казался настолько погруженным в свой собственный мир, что не обратил внимания на легкое движение, идущее от двери.

Он напоминал ей горный поток – то покрытый пеной от бурного течения, то прозрачно-гладкий, как кристалл, но постоянно переменчивый. Иногда Джейк действовал, катаной, как настоящим оружием, крепко сжимая его в руках, рубя им сплеча. Иногда же он работал с ним, как жонглер, вращая рукоятку вокруг руки, перехватывал ее, на мгновение заставляя меч повисать в воздухе, и тут же резко менял направление удара.

Мег была зачарована мастерством, мощью и смелостью этого никогда не виданного танца.

Тальберт же вовсе не выглядел удовлетворенным своими действиями. Его лицо со сдвинутыми бровями и сжатыми губами являло удивительный контраст с мягко-гуттаперчевым телом. Суровый взгляд серых глаз словно пронзал воображаемого неприятеля.

Мег почувствовала дрожь. Теперь она видела уже не упражнения, не тренировку. Это был поединок, это было возмездие. Гнев растекался вокруг него мощными валами.

Кто мог пробудить в нем такую ярость? Тот человек, который когда-то, много лет назад, похитил его мечи? Или она сама – за то, что потребовала стать телохранителем в качестве платы за возвращение его клинков?

Тальберт кружился на месте, вращая меч с таком скоростью, что клинок потерял четкие очертания. Потом он вдруг схватил катану так, что его острие оказалось направленным вниз, упал на одно холено и. вонзил меч в пол. Дерево треснуло со звуком, похожим на пистолетный выстрел.

Мег отпрыгнула и прижала руки к груди. Она видела, как он обеими руками взялся за рукоятку и склонился над мечом. Его влажная кожа сверкала в лучах солнца, ребра ходили ходуном под кожей, когда он жадно глотал воздух.

Мгновением позже он откинул голову назад. Черные волосы каскадом рассыпались по спине, как грива дикого животного. Толстые сухожилия обрамляли колонну его шеи.

Раздался стон, глубокий, полный боли. Казалось, с этим стоном из груди рвалась его душа.

Мег отпрянула и прижалась спиной к стене. Ее сердце бухало в груди, отдаваясь стуком в ушах, кровь шумела, как волны прибоя, ударявшие о берег.

Шок сменился странным возбуждением. Она почувствовала себя возрожденной, полной энергии. Теперь Тальберт перестал быть для нее загадкой.

Она-то думала, что он холодный, грубый мужчина не желающий видеть уродливых и страшных черт окружающей жизни. Что он черств и не способен ничего и никого любить.

Совершенно незнакомый человек оказался теперь перед ней – человек, разрываемый на части горем и болью, спрятавший свои чувства за маской равнодушия так глубоко, что никто вокруг не смог разглядеть даже малейшего движения его души.

Этого нового для нее человека до сих пор знал только Акира. Теперь ей стали понятными грустное выражение на лице японца, сочувствие в его голосе, когда он говорил о своем друге Такеру-сан.

Это она была черствой и бездушной, думая, что знает все о Джейкобе Тальберте. На самом деле она ничего о нем не знала. Такой стон, больше похожий на звериный вой, могла исторгнуть только страдающая душа.

Что же случилось с Джейком, что заставило его носить неподъемный камень в своей душе?

Глава 10

Лед в расщелине скалы этим утром начинает таять – струи воды потекут, как реки в берегах из мха.

Сайгё (XII в.)

Мег понимала, что нужно как можно скорее исчезнуть, притвориться, будто она не видела этой душераздирающей сцены в бальном зале. Нужно избавить Джейка и саму себя от чувства неловкости, которое оба испытали бы, узнай он о ее невольном проникновении в его тайну.

Но она не ушла. И не могла заставить себя не думать о Джейке, о его боли, о его одиночестве. Стена равнодушия рухнула, и из-под ее обломков вырвалась и охватила ее душу такая жгучая потребность сочувствия, что у нее не было сил ей сопротивляться.

Кто, как не она, знает, что такое одиночество?!

Мег обхватила коробку обеими руками и прижала ее к груди. Обещание вернуть кимоно вело ее вперед, как морковка перед мордой мула, давало ей прекрасный повод войти в зал.

Сделав глубокий вдох, придавший ей сил, но не унявший дрожи в руках, Мег настежь распахнула дверь.

Джейк уже поднялся на ноги и направлялся к стулу, на котором лежала его одежда. Он спокойно вытирал полотенцем грудь, словно ничего не произошло, словно не он вонзал с размаха свой меч в деревянный пол, словно мгновение назад не кипели здесь страсти, не уступающие по мощи фонтанам вулканической лавы.

Увидев ее, он замер с полотенцем, прижатым к шее. На мгновение на его сумрачном лице отразилось удивление, и он не сумел скрыть мелькнувшие в глазах огоньки.

Но тут же все вновь скрылось под маской полного равнодушия.

В этом ему трудно было найти равных.

Подходя, она крепче прижала к себе коробку, чтобы он не увидел, как часто вздымается ее грудь. От Джейка исходил терпкий запах мужского пота, выступившего на чистом и сильном теле.

– Похоже, я испортил вам пол, – нарушил он напряженную тишину. В его тоне обезоруживающе слились вызов и покорность.

– Господи, что здесь произошло? – с притворным изумлением воскликнула Мег, сдерживая улыбку. – Вы перестарались в ваших… ну, в том, чем вы здесь занимались? Пробили доску ногой?

– Не совсем, – пробормотал он, хмуря брови. – Разумеется, я оплачу ремонт.

– О, это не к спеху. Бальный зал используется только в дни приемов, а я не собираюсь развлекаться в ближайшее время.

– Вы искали меня? – Его взгляд упал на коробку в ее руках, и губы плотно сжались.

– Да, я….

Слушая ее, он поднял руки и начал вытирать голову. Мег запнулась, но глазами продолжала внимательно следить за ним, жадно ловя мельчайшие движения.

Выпуклые мускулы играли на поднятых руках. Бицепсы превратились в шары, катавшиеся под более бледной и мягкой, как бархат, кожей внутренней стороны руки… Она была не в силах оторвать глаз от мощной груди и плоского твердого живота. Все его тело работало в могучей и совершенной гармонии.

– Я… э-э… – кашлянула Мег, – я должна вернуть вам кимоно, – закончила она почти шепотом.

– Почему? – Легким движением кисти он перебросил полотенце через плечо.

– И вы, и я знаем, что папа не покупал его.

– Это правда, – сказал он после некоторого колебания. – Это от меня ко дню вашего рождения. Считайте, что так я расплатился за беспокойство, причиненное вам сбежавшей игуаной.

– Как бы то ни было, но я не могу принять его. – И она протянула коробку.

– Для меня всегда было делом чести возвращать долга, – сказал он, словно не замечая ее движения.

– Ho это глупо. Вы ничем мне не обязаны; Игуана сбежала не по вашей вине.

– Я не приму кимоно обратно. Это подарок, и я его сделал от души.

– Но это неприлично. Я едва знаю вас. Вы должны забрать его! – По мере того как она говорила, вверх по рукам от кончиков пальцев побежали мурашки. Она сбивалась с мысли, не могла сосредоточиться – перед ее глазами была только его широкая грудь. Такая близкая. Стоило ей разжать пальцы, держащие коробку, и вытянуть их, как они погрузились бы в его курчавые волоски.

– Как, вы хотите вынудить меня взять подарок обратно? – Джейк поднял брови в своей обычной ироничной манере; от этого движения у нее всегда закипала кровь.

Ей вдруг захотелось со всего размаху ударить этой коробкой его по голове.

– Я велю слуге отнести кимоно в вашу комнату.

– А я сам, без посторонней помощи, верну его в вашу спальню, – ответил он, делая шаг вперед.

– Вы не посмеете! – Она перевела дыхание, а потом в притворном ужасе закатила глаза. – Что я говорю? Вы, конечно, посмеете. Вы пойдете на все, грубое чудовище! – Вскинув подбородок, она продолжала: – Но учтите, капитан, я не менее упряма, чем вы. Я буду возвращать вам кимоно, пока вам эта игра не надоест.

Джейк неожиданно схватил ее за плечи и привлек к себе, так что коробка оказалась зажатой между их телами, хотя и не смялась.

– Я не считаю это игрой, Меган. Кимоно ваше. В мире нет женщины, которая выглядела бы в нем лучше вас. Если вы попытаетесь вернуть его мне, вы вскоре вновь найдете его на своей кровати – безразлично, будет она пустой или на ней будет кто-то лежать.

В сказанных тихим, хрипловатым голосом словах слышалась не угроза, а обещание соблазнителя. Темные стороны души Джейка все еще таили недобрые тайны, но открытия этого утра побуждали ее проникнуть, в сокровенную глубину его чувств, столь тщательно скрываемых.

Руки, державшие коробку, ослабли, и она начала выскальзывать из пальцев.

В это время из коридора послышался шум голосов.

Джейк мгновенно отпустил Мег. Они отскочили друг от друга и постарались придать лицам отсутствующее выражение.

Пятясь, в зал проскользнул Роберт. Его лицо выражало крайнюю степень расстройства. Да и было отчего. Его теснила толпа женщин, человек девять, и среди них Тиффани. Все яростно препирались, не слыша слов протестующего Роберта, который пытался убедить их подождать в гостиной.

Спор моментально прекратился, едва женщины увидели Джейка.

– Меган! – воскликнула Элизабет Уайли. – Что ты делаешь здесь, в обществе полуодетого мужчины?

– Разве ты не заметила, Лиззи, что мы здесь все находимся в обществе полуодетого мужчины? – сухо возразила Мег.

– Мы пришли, чтобы познакомиться, с содержимым сундука капитана Тальберта, – выпалила Камилла Смит-Джонс, даже не пытаясь притвориться скромницей. Тряхнув рыжими волосами, она вышла вперед. – Я имею виду тот сундук, в котором хранятся кимоно. – Ее пухлые тубы сложились в соблазнительную улыбку, а глаза внимательно ощупывали фигуру Джейка, не пропуская ни сантиметра его развитых мускулов.

По лицу и груди Джейка растекся жар, отчего его загорелая кожа стала еще темнее. Мег уставилась на него, изумленная столь необычной реакцией. Джейк Тальберт… умеет краснеть?

Но удовольствия от этого, очередного за этот день, открытия Мег не получила. Напротив, она была уязвлена. Он ведь не краснел, когда она глядела на его обнаженную грудь. А почему? Неужели она стоит слишком низко в табели о рангах его предпочтений? Или того хуже – от такого предположения у нее сжало горло и в глазах замелькали мушки, – поцеловав ее раз, он нашел ее слишком простенькой и непривлекательной?

Все девять женщин глазели сейчас на него – с той или иной степенью заинтересованности. Ярость вспыхнула в ее груди, словно там ожил огнедышащий дракон.

Какого черта они на него уставились! Она вдруг ощутила сумасбродное желание встать перед Джейком и закрыть его от жадных женских глаз. Вот бы схватить этих женщин за плечи, запустить ногти в их дурацкие физиономии – особенно ей хотелось причинить боль Камилле – и побыстрее вытолкать их из зала!

Она уже было приготовилась осуществить свое кровожадное желание, как вдруг ужасная мысль остановила ее. Неужели она испытывает ревность? Обжигающее чувство от покушения на ее собственность?

Внутри у нее все сжалось. Этого не может быть! Ведь ревность предполагает, что… О Боже, значит, это правда. Она увлеклась Джейком Тальбертом! Вот ужас! Она никак не предполагала, что с ней может случиться подобное. Ока не хотела этого. Вовсе не хотела.

Джейк надел просторную полотняную рубаху.

По толпе женщин пронесся общий вздох. Мег сжала зубы.

– Дорогие дамы, давайте перейдем в гостиную. Капитан Тальберт присоединится к нам через несколько минут и принесет кимоно.

Подхватив коробку под мышку, Мег стала теснить гостей к выходу, словно стайку гусей. Хорошо еще, что Джейк не повернулся к ним боком и они не видели голой кожи на его бедрах.

– Прости, Меган, что мы пришли в столь ранний час, – тараторила Тиффани. – Но мы все хотим получить лучший экземпляр из коллекции капитана Тальберта.

– Но, дорогая, это же так просто, – скучающим тоном заметила Камилла. – Кто дороже заплатит, тот и имеет право выбирать первым.

– Это решать капитану Тальберту. – Мег одной фразой оборвала готовый возобновиться спор. Проходя мимо Роберта, ока сунула ему в руки коробку и попросила отнести ее в свою спальню. Хотя она не отказалась от решения вернуть кимоно Джейку, ей была невыносима мысль, что его наденет не она, а кто-то из этих женщин.

Подхватив под руку Тиффани, она шепнула ей:

– Когда мы придем в гостиную, я собираюсь предложить всем больше не пользоваться украшениями из колибри. Ведь это так жестоко. Ты поддержишь меня?

– О да. Конечно, если ты начнешь этот разговор, – ответила девушка, уставившись на Мег расширившимися глазами. – Я сама никогда на это не решусь.

– Что значит «она исчезла»? – вскричал Чэнь Ли. Разъяренный, он ткнул кулаком в сторону Юн Лянь, которая, по несчастью, стояла, слишком близко, и выбил у нее из рук поднос с чайным сервизом. Поднос взлетел в воздух и обрушился на пол рядом с каймой красного ковра. Девушка в ужасе вскрикнула. Посуда разлетелась на мелкие осколки, а зеленый чай потек в щели между покрытыми лаком досками.

Лянь стояла вся дрожа, боясь шевельнуться. Чэнь никогда не бил ее из опасения повредить девушке лицо. Но она все равно боялась его, часто видя, как он бьет других служанок. Лянь считала красоту своим проклятием, потому что именно благодаря этому Чэнь обратил на нее внимание, но в то же время красота была для девушки защитой от ранней отправки в публичный дом.

Чэнь брезгливо посмотрел на созданный им же самим беспорядок.

– Убери, – бросил он и отвернулся.

Лянь почувствовала такое облегчение, что у нее едва не подогнулись колени. Гнев Чэня теперь обратился на двух китайцев, с опущенными от стыда лицами стоявших у двери.

Ее взгляд тайком скользнул по Сун Куаню. Он стоял на своем месте у красной портьеры, закрывавшей стену. Возможно, положение Куаня как самого доверенного телохранителя Чэня до сих пор уберегало его от подозрений хозяина. Но если Чзнь узнает об их любви, он тут же разлучит их самым жестоким и беспощадным образом.

Он не станет рисковать своей жемчужиной, никогда не допустит, чтобы драгоценный цветок ее девственности сорвал простой слуга, подумала Лянь с горечью и вновь вспомнила визит черноволосого моряка. Сочувствие в его глазах заставило ее задуматься о своей участи вечной узницы.

Куань уже готов был броситься к ней, но осторожность взяла верх и он замер, понимая, что выдаст себя и ее, если хотя бы намеком покажет, что жалеет девушку.

Дорогой, любимый Куань! Они ловили редкие моменты, когда могли переброситься несколькими словами, но уже многие годы он был для нее единственным мужчиной, которому принадлежало ее сердце. Не имея и малейшей надежды, она все равно хотела, чтобы он стая первым ее любовником… единственным ее любовником… ее мужем. Но судьба и тело ей не принадлежат.

Слезы заволокли взор Лянь, когда она, опустившись на колени, старалась салфеткой вытереть лужицы чая на полу.

Она поправила поднос и стала складывать на него осколки посуды.

– Объясните мне, – шипел Чэнь двоим мужчинам, – как вы упустили Цао Пин?

У Лянь перехватило дыхание. Эти двое только вчера увезли отсюда Цао Пин. Девушке едва исполнилось четырнадцать, Вспоминая рыдания и жалобный лепет Пин, когда ту волокли из дома, где она три года выполняла самую черную работу, у Лянь от волнения свело желудок. А Чэнь был невозмутим, когда он равнодушно ударил несчастную по щеке, чтобы прекратить шум.

Содрогаясь, Лянь пыталась представить себе, хватит ли у нее выдержки не потерять лицо, когда придет ее срок.

Чэнь обещал добыть для нее богатого хозяина, и она будет служить только ему, избежав общей участи – удовлетворятьпохоть табуна диких животных в борделе. Но она уже сейчас испытывала приступы тошноты при одной мысли о том, что должна разделить постель с кем-либо, кроме Куаня.

– Это случилось прошлой ночью. Я следил за ней, но она все равно улизнула, – жалобно оправдывался по-китайски один из мужчин.

– Но куда она могла деться? Никто в городе не посмеет приютить ее.

До Лянь донесся поток новой порции объяснений, и в скороговорке мужчин она уловила имя Мэри Ламберт. Подбородок Чэня дернулся вверх.

– Опять эта женщина из миссии! – прорычал он.

Пин нашла место, где сумела спрятаться; там длинные руки Чэня ее не достанут! Несмотря на то что сердце Лянь бешено колотилось, она вела себя тихо как мышка, складывала черепки посуды на поднос без единого звука, чтобы ничего не пропустить из негромкого разговора мужчин. Она молилась только об одном: чтобы хозяин не вспомнил о ее присутствии.

В ее душе снова забрезжил лучик надежды, ока почувствовала себя чуть более уверенной, как тогда, когда ей на мгновение показалось, что она увидела обещание помощи на сосредоточенном лице того капитана. В нем чувствовались осторожность и храбрость тигра. Но он испугал ее своими сильными грубыми руками и жестким взглядом серых глаз.

Тогда ей не хватило духа решиться. Что, если сейчас судьба дарит ей новый шанс?

– Лянь! – крикнул Чэнь.

От неожиданности она со звоном уронила на поднос осколок чайника.

– Почему ты все еще здесь? – проворчал он, недовольный ее медлительностью.

Неужели он догадался, что она подслушивала? Она испытывала самые противоречивые чувства в отношении того страшного и сладкого мира свободы, который существует за пределами Китайского квартала, и знала, что Чэнь будет во сто крат зорче следить за ней, если заподозрит ее интерес к побегу Пин.

Страх вцепился ей в горло своей когтистой лапой. Не говоря ни слова, она указала на поднос.

– Убирайся! – завопил Чэнь. – Здесь наведет порядок кто-нибудь другой.

Она выбежала из комнаты, поспешно кивнув, перед тем как скрыться за портьерой. Тело ее сковывал ужас, смешанный с надеждой.

Единственный взгляд, брошенный на Куаня, сказал ей, что он все слышал. Она никогда не видела, чтобы его черные глаза горели такой страстью.

Куань найдет ту женщину, Мэри Ламберт. Найдет ради нее.

Чэнь угрюмо усмехнулся, когда девушка с искаженным, от страха лицом исчезла за портьерой. Ему не доставляло особого удовольствия лишний раз пугать Лянь, этот бриллиант чистой воды, но страх помогал ему держать девушку в рабской покорности, а это как раз и требовалось для осуществления его планов.

– Эта Ламберт – чертополох, который необходимо выполоть, – повернулся он к мужчинам, скривив губы в жесткой ухмылке. – У девчонок не должно быть подобного приюта. Эта женщина должна исчезнуть, как и ее дом. Вы возьметесь за это. И немедленно.

Оба недоумка, пятясь, убрались, продолжая на ходу извиняться, клясться в преданности и обещать выполнить его приказ. Скука навалилась на Чэня, как огромная каменная глыба. Если они на этот раз не оправдают его ожиданий, их настигнет смерть.

В проеме все еще открытой двери появился слуга и, часто кланяясь, сообщил Чэню еще об одном посетителе. Услышав его имя, Чэнь в удивлении поднял свои тонкие брови.

– Приведи его ко мне.

Слуга вновь принялся кланяться и исчез, вернувшись через мгновение с высокого роста, изысканно одетым джентльменом.

Карл Эдвардс при входе поклонился. Его пшеничные волосы и светлая кожа казались совершенно неуместными в этом восточном жилище.

– Добрый день, Чэнь Ли.

– Я не собираюсь брать еще одну ссуду в вашем банке, мистер Эдвардс.

– Я здесь не по делам банка, Чэнь. Это, скорее… частная проблема. Мне бы хотелось обсудить одно дело, которое может принести выгоду нам обоим. – Его губы зазмеились в холодной улыбке, которая сразу возбудила в расчетливом Чэне Живой интерес.

Сунув руку во внутренний карман сюртука, Эдвардс достал сложенный лист бумага. Он развернул его, показав грубый набросок чертежа, выполненный чернилами.

– Это карта городского особняка Дугласа Маклаури и той его части, с которой я знаком. Это должно вас заинтересовать, Чэнь Ли.

– С какой стати? – спросил Чэнь, скрывая охватившее его смутное волнение. Этот план давал ему в руки возможности, о которых он не мог и мечтать. До сих пор Чэнь не решался посылать своих людей для нападения на Дугласа Маклаури в его собственном доме, в недоступном для него сердце мира белых людей, далеко за пределами, куда простиралась власть Чэня. Скрытность и быстрота – вот что могло принести успех. Но ничего не получится, если убийцам придется в поисках жертвы плутать по огромному незнакомому дому. Но вот имея план… его люди сумеют спокойно проникнуть в дом, а выполнив задуманное, скрыться до появления полиции. И не останется ни единой улики, которая укажет на причастность к преступлению Чэня Ли.

– Похоже, вы не откажетесь от этого чертежа, – с самодовольной ухмылкой произнес Эдвардс. – Тем более после тех исследований, которые я провел в банке. – Он сложил карту, убрал ее обратно в карман и провел руками по лацканам сюртука.

– Объясните. – Улыбка мгновенно исчезла с лица Чэня. – У меня нет времени разгадывать ваши загадки.

– Я обнаружил, что Маклаури потребовал возвращения ссуды еще до срока, воспользовавшись одним малозаметным пунктом в контракте, который даже я проглядел. Затем он погасил эту ссуду из собственных средств, но сделал это через серию счетов – так хитро, что мне с трудом удалось найти концы. Зачем ему все это было нужно, спросил я себя. И смотрите, с того времени были совершены две попытки покушения на его жизнь. Я догадайся, что, добиваясь своей цели, он нажил себе могущественного врага. Этим врагом можете быть только вы.

Чэнь сцепил за спиной руки, чтобы снять напряжение, вдруг сковавшее его позвоночник.

– Вы высказали массу предположений, мистер Эдвардс. Но есть ли у вас доказательства?

– Мне не нужны доказательства. Я не собираюсь обращаться со всем этим в полицию.

– Разумеется. Но что вы в таком случае рассчитываете получить?

– На самом деле все очень просто. Дуглас Маклаури стал для меня помехой, и я хочу устранить эту помеху со своего пути. С моей помощью вы сможете осуществить то, что составляет нашу общую цель. И сделаете это очень быстро, что мне и нужно.

У Чэня были причины отомстить Дугласу Маклаури – банкир оскорбил его, заставил потерять лицо, – и Чэнь ждал только удобного момента. Он убил бы его в тот самый день и час, когда Дуглас потребовал мечи в качестве возмещения возвращенного кредита, но банкир предусмотрительно явился к нему с дюжиной полицейских. Чэнь, разумеется, солгал Джейкобу Тальберту, что у него не было этих клинков, – гордость не позволяла признаться, что он обладал мечами, но позволил им перейти в руки Маклаури. Они были символом его успеха, боевым трофеем, и Чэнь не остановится, пока банкир не будет убит, а мечи не вернутся на законное место.

– Ну, так вас интересует мое предложение? – нетерпеливо повторил свой вопрос Эдвардс.

– Да, – коротко ответил Чэнь и протянул руку. Эдвардс передал ему план; следующий, и основной, акт драмы – за китайцем.

Когда его пальцы коснулись бумага, Чэнь почувствовал, как погружается в сладостные волны отмщения; апатия, которая в последнее время овладела им, быстро улетучивалась. Он даже позволил себе улыбнуться:

– Мой слуга проводит вас к выходу, мистер Эдвардс. Вы скоро услышите о результате наших действий. Такие громкие новости должны быстро расходиться по Сан-Франциско.

– Дуглас, могу я вас ненадолго оставить? – спросил Джейк, заметив нечто заинтересовавшее его на улице, за окнами салуна Банковская биржа.

А заинтересовала его Меган, проезжавшая по Монтгомери-стрит в закрытом ландо, том виде транспорта, которым в городе пользовались для ночных прогулок. Впереди на козлах сидел один из близнецов, управлявший парой гнедых лошадей. Когда они проезжали мимо салуна, Меган задернула занавеску на окне, явно не желая, чтобы ее видели.

– Конечно. Я постараюсь не вляпаться ни в какое опасное предприятие, – похохатывая, отозвался отец Меган.

В группе бизнесменов, сидевших в дальнем углу у полированной стойки бара, раздался взрыв хохота. Высокий статус банкира с личной охраной – шотландец сам объявил своим приятелям о новшестве – сделал Дугласа предметом добродушных шуточек.

– Я вернусь через несколько минут.

Джейк выскочил наружу, довольный, что может вырваться из этого чопорного заведения, от его богатых посетителей в мешковатых черных сюртуках, не видеть сверкающие чистотой стены и аккуратно расставленные по столам бокалы. Своей атмосферой салун чем-то напоминал церковь, и Джейк чувствовал себя здесь неловко, предпочитая наблюдать за жизнью, текущей за окнами заведения, а не слушать финансовые сплетни; сидя со стаканом пунша в руках.

С тоской вспоминал он «Дворец паутины» Эйба Уорнера с его обезьянками, попугаями, скандалами и разбавленным виски. Там никто не говорил, сколько долларов сумел сколотить за день, не рассуждал о котировках акций своих рудников на бирже.

Джейк пересек мощенную булыжником улицу, увертываясь от проезжающих экипажей и следя глазами за коричневым ландо. Здания отбрасывали длинные предвечерние тени на тротуар. С моря дул свежий ветер.

От быстрой ходьбы ему стало жарко, но еще больше его грел внутренний жар, накатывавший злой волной всякий раз, как он вспоминал об их утренней стычке с Меган. Ему так и не представилась возможность довести их спор до конца, поскольку ворвавшиеся к нему женщины растаскали его коллекцию кимоно, словно стая саранчи, а Дуглас почти тут же заявил, что готов отправиться в банк.

Хорошо хотя бы, что Меган ушла из его комнаты раньше и не видела, как он отложил одно кимоно, лучшее из тех, что у него были. Он отказался продавать его, несмотря на слезные мольбы женщин. У него были причины оставить это белое кимоно у себя.

Ландо быстро доехало до окраины делового квартала и углубилось в район со старыми, обветшалыми домами. Вскоре оно остановилось у небольшой антикварной лавки.

Питер – Джейк узнал его по походке – спустился с козел и открыл дверь экипажа. Меган, в очаровательном розовом платье, отделанном черной каймой, изящно ступила на землю. Питер влез в карету, достал оттуда два больших баула и последовал за девушкой в магазин.

Джейк остался на улице и, стараясь быть незамеченным, следил за происходящим в лавке через витрину, заставленную фарфором, серебряной посудой, часами, подсвечниками всевозможных форм и размеров – мечтой аукциониста. Хозяин, маленький круглый человечек с редкими седыми волосами, с жаром приветствовал Меган и поцеловал ее обтянутую перчаткой руку. Она улыбнулась в ответ и поздоровалась с ним как со старым знакомым. Питер поставил баулы на прилавок. Она открыла один из них и достала оттуда небольшие бронзовые часы.

Джейк прищурился.

Это был один из подарков ко дню ее рождения.

Что она собирается делать?

Он в изумлении смотрел, как она продолжает вытаскивать из баула одну за другой вещи, которые только вчера распаковывала пред любопытными взглядами гостей, сидя на диване в своей гостиной. Наконец прилавок оказался заполненным подарками. Там было все, кроме, разумеется, серег из чучел колибри и… голубого кимоно.

Меган и хозяин лавки оживленно торговались. Наконец они пришли к согласию, свидетельством чему стала толстая пачка ассигнаций, с которой хозяин расстался с видимой неохотой.

Меган умела соблюсти свой интерес.

Джейк убедился в этом на собственной шкуре.

Мег спрятала деньга в сумочку и с очаровательной улыбкой пожелала хозяину всего хорошего. Питер, до сей минусы с интересом разглядывавший полки, повернулся и последовал за ней к выходу.

Джейк спрятался за углом соседнего здания.

Но. Меган, похоже, не собиралась возвращаться домой. Она поехала по дороге, прямиком ведущей в Китайский квартал, в логово дракона. Удивление Джейка сменилось беспокойством….

Остановив небольшой двухколесный экипаж, Джейк приказал вознице не упускать ландо из виду.

Неужели Меган решила с помощью денег что-то выведать у прохожих? Или она настолько глупа, что решила выкупить у главарей тонга жизнь своего отца? Она::не представляет, что люди типа Чэня Ли не знают жалости. Его громилы хладнокровно убьют и ее, и Питера, отберут деньги, а тела выбросят в залив.

Волнение Джейка возрастало по мере того, как они приближались к «городу в городе», за границами которого его обитатели именовались не иначе как «косоглазые».

Когда в его ноздри ударил знакомый запах рыбы и водорослей, Мег снова поразила его, свернув на Сакраменто-стрит.

Но привыкнув, казалось, уже ко всему, он испытал шок, когда ландо остановилось около «Дома для китаянок» миссионерки Мэри Ламберт.

Меган и Питер поднялись на крыльцо белого трехэтажного здания. Твердо решив выяснить, что привело ее в это мало кому известное место, Джейк расплатился с возницей и спрятался за раскидистым дубом.

Из дверей высыпало с десяток китаянок, детей и подростков. Они шумно приветствовали прибывших. Малышки сгрудились вокруг Меган, громко крича что-то по-китайски, а две самые старшие девушки застенчиво разглядывали, из-под черных ресниц вспыхнувшего от смущения молодого тевтона.

В это время из дома вышла привлекательная женщина лет за сорок с волосами, слегка тронутыми сединой.

В ней Джейк легко узнал миссионерку Мэри Ламберт. Когда она год назад открыла свой дом, он помог ей произвести в нем ремонт – покрасить стены, навесить водосточные желоба, заменить сломанные оконные рамы. Он готов был сделать и больше, но из-за недостатка средств женщина отказалась, попросив лишь снабдить, ее заведение тканью, нитками и другими швейными принадлежностями, чтобы она могла учить девочек шить. Он с готовностью откликнулся на ее просьбу и во время последних трех заходов в Сан-Франциско регулярно жертвовал понемногу из своих грузов.

Если бы Мэри, оказалась в Сан-Франциско годом раньше, девочка-рабыня, которой он пытался помочь, нашла бы у нее приют.

До Джейка донесся голос Мэри, отправившей девочек в дом с просьбой покормить Питера. Они взяли его в кольцо своих тонких рук – казалось, стайка черных бабочек со сверкающими на солнце головками вьется вокруг огромного светлого дерева.

На крыльце остались лишь обе женщины.

Меган щелкнула замком своей сумочки и приоткрыла ее настолько, чтобы хозяйка дома заметила толстую пачку денег. Растроганная Мэри прижала ладонь ко рту и вот-вот готова была расплакаться.

Но вместо этого обе рассмеялись и под руку вошли в дом.

Джейк обвил затекшей рукой ствол дуба и, ошеломленный, уставился в землю.

Черт возьми, оказывается, Меган продала свои подарки, чтобы отдать деньги миссии!

Представителей высшего общества Сан-Франциско, всех до единого, хватил бы апоплексический удар, стань им известно, что дорогие безделушки помогут накормить, подлечить и выучить девочек, которых – до появления в городе Мэри Ламберт – неизбежно ждала участь проституток в публичных домах. Эти люди просто не желали замечать, что под самым их носом чуть ли не в открытую шла торговля невольницами. Когда девочкам исполнялось шесть лет, их похищали. Но еще чаще их продавали в рабством собственные родители, которые из-за нужды не могли прокормить дочерей. Свой живой товар хозяева использовали на самой тяжелой работе по дому, пока девочки не созревали для занятий проституцией.

Приходя сюда, Меган бросала вызов своему кругу. Она рисковала и репутацией, и своим общественным положением. И даже ставила под угрозу собственную безопасность, поскольку цена на живой товар была высока и борьба с торговцами людьми зачастую заканчивалась трагически.

В тени у восточной части дома мелькнуло что-то темное и тут же пропало за стеной здания.

Джейк насторожился, нюхом почуяв опасность.

Легкой поступью, сдерживая дыхание, он двинулся вдоль стены. Оказавшись напротив окна на фасаде, он бросил взгляд внутрь. Меган сидела за пианино, а большинство девочек, окружив ее, внимательно слушали музыку. Прекрасная мелодия захватила его, и ему захотелось забыть о своих подозрениях и остаться здесь, наслаждаясь игрой Меган. Но он слишком доверял своим инстинктам, поэтому поборол искушение и скользнул вдоль фасада дальше.

Под карнизом следующего окна он обнаружил связку из трех шашек динамита.

Его охватила ярость.

Он осторожно отсоединил запальный шнур и положил его себе в карман, а шашки спрятал под густым кустом. Без шнура эти ублюдки не смогут совершить задуманное злодеяние.

Еще одна связка лежала на кухонном подоконнике. Хотя сейчас она не могла никому причинить вреда, но в любую секунду грозила разнести все вокруг мощным взрывом. Кто-то раскладывал заряды по всему периметру здания, рассчитывая вернуться и подпалить шнуры, чтобы взрывы следовали один за другим.

Джейку не составляло большого труда догадаться, кто стоял за этим.

Верхушка тонга наживала баснословные средства на проституции и торговле девушками. Для них Мэри Ламберт была серьезной и реальной угрозой. Она прятала у себя беглянок, подавала в суд на их бывших хозяев, добиваясь права опеки над девочками и в конечном счете отвоевывая для них свободу.

И главное, она давала надежду всем остальным.

Главари гангстеров решили наконец убрать ее со своего пути. Навсегда.

Ах, Меган, какое же неудачное время ты выбрала для своего визита!

Притаившись, Джейк заглянул за угол и обнаружил китайца, который закладывал динамит под заднее крыльцо. Он бесшумно подкрался к нему сзади и быстрым движением зажал ему рот, чтобы тот криком не дал сигнала сообщникам. Потом поднял негодяя на ноги и резким ударом по шее на время лишил сознания. Проклятие! Он бы с удовольствием превратил этого мерзавца в кровавое месиво, но рядом наверняка находился по крайней мере еще один боевик и нельзя было терять времени.

Джейк положил и эти запальные шнуры себе в карман – целый клубок змей.

Беглый взгляд вдоль стены дома помог обнаружить еще одного человека, укрепляющего и там смертоносный заряд динамита.

Внезапно в голову Джейку пришла новая идея, и губы искривились в гримасе, которая должна была обозначать улыбку.

Он вытащил из последней обезвреженной связки шашку динамита, вставил в нее кусок запального шнура и обыскал карманы лежащего в нокауте китайца в поисках огнива. К счастью, принесенные бандитами шнуры были достаточно длинными – преступники, видимо; рассчитывали находиться за несколько кварталов от дома, когда взрыв нарушит тишину окрестных улиц.

Джейк поджег шнур.

Второй человек резко обернулся, услышав потрескивание горящего шнура. Джейк мгновенно нанес ему удар кулаком в челюсть, тут же захватил его локтем за шею и прижал спиной к своей груди.

Размахивая шашкой перед мертвенно-бледным лицом злоумышленника, Джейк прорычал по-китайски:

– Говори, кто вас сюда послал?

Неудачливый бомбист корчился, пытаясь задуть горящий шнур. Но тот лишь сильнее рассыпал искры.

Китаец набрал в легкие воздуха, чтобы позвать на помощь. Джейку пришлось чуть сильнее прижать горло бандита, и тот лишь беззвучно открывая рот, как рыба, выброшенная на берег.

– Я уже позаботился о твоем дружке. Поэтому тебе неоткуда ждать помощи. Отвечай мне – или я засуну динамит прямо тебе в штаны. Даже если ты выживешь, то уже сейчас можешь попрощаться со своими будущими поколениями. – Джейк помахал шашкой, описывая восьмерки перед лицом задыхающегося от ужаса китайца. Голова бандита поворачивалась вслед за шашкой, словно та была привязана к его носу.

Он хрипел, моля Джейка о милосердии.

– Мне нужно знать, кто послал вас, – проговорил Джейк, не испытывая ни капли жалости к мерзавцу, который собирался поднять на воздух дом, в котором находились Мэри, девочки и Меган. В его груди сейчас жила лишь холодная ярость. – Отвечай!

– Чэнь Ли, – прохрипел мужчина, когда от шнура осталась пара дюймов.

Джейк пальцами прижал огонь и затушил шнур.

Силы отказали мужчине, и он буквально повис на руках Джейка. Повернув его лицом к себе, Джейк окончательно уложил бандита мощным ударом.

Оставив того недвижимым, Джейк собрал весь динамит в ведро и, спрятал, его в сарае с садовым инструментом. У него еще будет время решить, как поступить с ним дальше. Когда он закрывал ведро крышкой, его начала бить нешуточная дрожь, перехватило, дыхание – он с ужасом подумал, что могло произойти с домом и его обитателями от такого количества взрывчатки.

От волнения вновь стала подергиваться мышца на щеке в месте шрама. Он нашел в сарае кусок веревки и связал обоих налетчиков. Схватив за шиворот, он вытащил их на улицу, и остановил сначала один легкий экипаж, затем второй.

– Эй, приятель! – запротестовал первый возница. – Чем я тебе не понравился?

– У меня для тебя особое задание, – сказал Джейк, сунув в руку возницы две золотые монеты.

– Сделаю все, что скажете, – широко улыбаясь, пообещал тот.

– Отправляйся на Ринкон-Хилл по адресу, который я тебе скажу, и спроси Акиру Комацу. Когда тот выйдет, передай, что тебя послал Джейк и просил захватить оба меча – его и мой. Затем отвези его в Китайский квартал. По прибытии тебя будут ждать еще две монеты. Так что поспеши. – Джейк продиктовал название улиц и номера домов по обоим адресам. Все запомнил?

– Вы собираетесь дать, взбучку этим косоглазым, приятель? – С этими словами возница сплюнул на землю. – Тогда я мог бы и бесплатно выполнить ваше поручение.

Джейк напрягся и тихо, не скрывая сарказма, предупредил:

– Мой приятель тоже выходец из Азии, приятель. Правда, он не китаец, а японец. Он настоящий воин, поэтому ради собственной безопасности обращайся к этому достойному человеку с должным уважением. Если ты, даже не желая того, нанесешь ему оскорбление, то легко можешь расстаться с головой.

– Да, да. Конечно, – поспешно согласился возница, трогаясь.

Потом Джейк подхватил едва передвигающих ноги бандитов, запихнул их во вторую коляску и назвал вознице адрес дома Чэня. У дома он дождется Акиру, а потом нанесет визит главарю тонга.

Джейк не стал стучать в дверь молотком в виде бронзовой фигурки дракона, не стал дожидаться, пока выйдет слуга.

Он просто вышиб ее ногой.

Щеколда отскочила, и дверь, повернувшись на петлях, со всего размаху врезалась в стену.

Сжимая в руках катану, Джейк ворвался внутрь, готовый к встрече с двумя телохранителями, о которых он помнил еще с первого посещения.

Они атаковали его с двух сторон, размахивая любимым оружием китайских наемников – остро заточенными плотницкими топорами.

Джейк понимал, что сначала нужно обезвредить противника справа, чтобы не получить смертельный удар со спины, и он рукояткой меча ударил его по запястью. Послышался хруст сломанной кости. Здоровенный детина взвыл и с проклятиями уронил топор. Не теряя ни мгновения, Джейк ударил его коленом в пах, после чего тот был уже не опасен.

Резко обернувшись, Джейк краем глаза заметил блеск металла – второй громила ударом сверху уже готов был проломить ему голову.

Он успел поймать клинком катаны лезвие топора, когда грозное оружие было в нескольких дюймах от его головы. Раздался звон от удара металла о металл. В то же мгновение Джейк получил сокрушительный удар по ребрам. Боль пронзила грудь. Со следующим вздохом он почувствовал, словно в него вонзились тысячи игл. Вне себя, что охраннику удалось все же нанести коварный удар, Джейк схватил его за отворот халата и дернул, стараясь, чтобы тот влетел лицом в стену.

Однако китаец ловко нырнул и головой достал подбородок Джейка. У того из глаз полетели искры и разжались пальцы. Охранник вновь бросился в атаку. Джейк отскочил и взмахнул катаной. Острое как бритва лезвие рассекло бедро противника. Китаец, теряя сознание, опрокидывался на спину, заливая все вокруг хлеставшей фонтаном кровью.

Заметив маленького швейцара, который все это время прятался в самом темном углу комнаты, Джейк крикнул:

– Скажи Чэню, что я хочу поговорить с ним! Ну, живо!

У того от страха тряслись руки, но он тем не менее отвесил поклон, после чего мгновенно исчез.

Из разных дверей прихожей появилось еще трое телохранителей, среди которых был и Сун Куань. Они в замешательстве остановились, стараясь понять, что здесь произошло.

Джейк сделал глубокий вдох, чтобы унять боль и сбросить напряжение. В ушах звенела кровь. Резким движением, как при ударе хлыстом, Джейк очистил клинок от капель крови, которые веером разлетелись по ковру. Потом мгновенно убрал оружие в ножны и принял позу джиу-джитсу, столь же смертельно опасную для врага, как и разящий меч.

Все трос широко раскрыли глаза, сверкнув белками.

– Он самурай, – благоговейным шепотом обратился Куань к товарищам.

Тихо, как приведение, в комнату вошел Чэнь Ли. Подняв руку, он подал сигнал своим людям.

Джейк так и не узнал, хотел ли Чэнь этим сигналом остановить своих слуг или давал им приказ атаковать, поскольку в это самое мгновение в прихожей появился Акира, повергнув всех в замешательство, – он взвалил на себе связанное бесчувственное тело первого из подрывников и бросил его на ковер.

Чзнь замер.

– Вот, Чэнь, те паршивые собаки, которых ты послал на Сакраменто-стрит, – сквозь зубы процедил Джейк. – Предупреждаю тебя в последний раз: если что-нибудь случится с Мэри Ламберт, с ее домом или с ее подопечными, я проверю, насколько остр мой меч, когда рассеку твое тело на мелкие кусочки.

Взгляд Джейка не отрывался от неподвижных зрачков Чэня. Могущественный глава тонга не привык к угрозам.

Акира втащил в помещение второго упирающегося бандита, швырнув его рядом с первым. Поглядывая на Джейка, он улыбался в предвкушении смертельной схватки. Ни один из трех телохранителей не двинулся с места. На лицах двоих явно читался страх. Лицо Куаня было только настороженным.

Чэнь Ли разрешил гостям, явившимся без приглашения, беспрепятственно выйти через разбитую дверь – он был в бешенстве.

И еще билась тоскливая мысль: «Только теперь, когда я увидел, как он владеет катаной, я вспомнил, где уже встречался с Джейкобом Тальбертом».

Хотя с того промозглого дня прошло больше полжизни, Чэнь не мог его забыть. Не мог забыть и поля на острове Кюсю, где на раскисшей от дождя глине произошло кровавое сражение. Именно тогда он добыл свой самый ценный трофей из набегов на японское побережье. Образ крепкого белокожего юноши, который управлялся с катаной как настоящий самурай, навсегда запечатлелся в его памяти – не только потому, что он сам испытал потрясение, но и потому, что все его войско едва не бросилось наутек в каком-то суеверном ужасе. С трудом смог он удержать воинов, хотя силы их вчетверо превосходили силы японцев.

Лицо Чэня тогда было закрыто шлемом, и неудивительно, что Тальберт сейчас не узнал его. Да и сам он в иных обстоятельствах не узнал бы бывшего, противника. Шестнадцать лет сильно изменили Тальберта, превратив горячего, безрассудного юношу в хладнокровного и опасного врага.

Теперь Чэню осталось только сожалеть: ему бы тогда проверить, есть ли признаки жизни в окровавленном неподвижном теле белого воина. А он решил, что истерзанный ранами, покрытый слоем грязи мальчишка так же мертв, как обезглавленный самурай радом с ним. Слишком обрадовался Чэнь пяти мечам, снятым с трупов.

Хорошо, что в прошлый раз он солгал Тальберту. Если бы он признался, что клинки теперь принадлежат Дугласу Маклаури, Тальберт продолжал бы разыскивать их с той же страстью, с которой когда-то пытался защитить товарищей в бою.

Чэнь посмотрел на двух, своих людей, которые должны были устранить Мэри Ламберт, а вместо этого принесли разрушения в его дом и создали угрозу его жизни. Под его гневным взглядом оба съежились.

Так им и надо. Он был рад, что Тальберт завязал им рты и ему не придется сейчас выслушивать оправдания.

Чэнь с презрением отвернулся от них, сделав Куаню знак следовать за ним. Когда они проходили мимо лежащих тел, он тихо обронил:

– Убей их.

Глава 11

Напоминает ли бездонная глубина неба ту, которую я люблю? Нет, нисколько. Тогда почему же я поднимаю очи горе всякий раз, как думаю о ней?

Сакаэ Хитодзанэ. (ум. 931)

Уже стемнело, когда Джейк вернулся в дом на Ринкон-Хилл.

Дверь открыл Роберт.

– Где Меган? – спросил Джейк, не успев войти в прихожую. Ему сейчас было не до церемоний. Когда он вернулся к миссии Мэри Ламберт, Меган уже уехала. Весь вечер он не находил себе места, теряясь в догадках, куда она могла отправиться.

Он предупредил Мэри об опасности, исходящей от Чэня Ли, и послал членов экипажа «Синидзиро» следить за всем, что происходит вокруг миссий. Кроме того, ему пришлось убрать динамит в надежное место. Он уже не застал Дугласа в Биржевом байке, и банкир преспокойно вернулся домой в изрядном подпитии без своего телохранителя.

Обычно горящие гневом голубые глаза Меган веселили Джейка, подталкивая его к спорам. Но сейчас, предчувствуя ее недовольство, он нервничал, а кулаки машинально искали объект, на котором можно сорвать зло.

Самурай должен при любых обстоятельствах управлять своими эмоциями, – твердил он себе. Меган нарушила его внутреннюю гармонию. За годы, когда он стал воспитывать в себе самурая, он так не удалялся от цели: обрести фудосин. Именно этим и объяснялось ею беспокойство, вспышки раздражения, пустота, которая поселилась в его душе. Он искал чего-то, чем не обладал.

Во что бы то ни стало он должен как можно скорее устранить главную опасность, грозящую Дугласу, получить в награду мечи и возвратиться в Японию. К той жизни, от которой оказался так надолго отринут. Только там он сможет изгнать из себя мучительные страсти, отказаться от полной резких поворотов жизни.

– Мисс Маклаури, – Роберт говорил врастяжку, с ледяным спокойствием, – у себя в музыкальном салоне.

Джейк решил без промедления направиться к ней.

– Прошу прощения, сэр, – попытался задержать его дворецкий, – но мисс Маклаури не любит, чтобы ее беспокоили в такое время.

– Уверен, она не откажется увидеться со мной сейчас.

– Это правило установила сама, миледи и подкрепила его строгими инструкциями на сей счет, – возразил Роберт, выпрямляясь во весь рост. – Она никого не принимает во время своих занятий музыкой.

– Сегодня мне уже пришлось спасать ее жизнь, – резко ответил Джейк, зло сверкнув глазами, – и я хочу сам убедиться, что мои усилия не пропали даром.

Роберт из вежливости хмыкнул, хотя было видно, что он не верит ни одному слову. Неверие дворецкого больно уязвило Джейка, и его охватил новый приступ раздражения.

Он повернулся и пошел прочь, мстительно жалея, что не прихватил с собой в качестве сувенира несколько динамитных шашек – тут бы сразу поняли, что время после полудня он провел с толком, а не в пустых хлопотах, стараясь оправдать свою роль телохранителя. Во всяком случае, Мэри Ламберт отнеслась к его словам со всей серьезностью, особенно когда увидела ведро, доверху наполненное взрывчаткой.

При обходе дома снаружи, чем ближе он подходил к музыкальной комнате, тем крепче брала его в плен злость.

Потом он услышал звуки фортепьяно.

Меган не закрыла дверь в комнату, где играла. Те же густые звуки, которые днем доносились до него из окна миссии, разливались теперь по дому.

Джейк в нерешительности остановился, немного не дойдя до комнаты. Чудесная мелодия наполняла его, расходилась по жилам вместе с током крови. Он прислонился спиной к стене и замер, обратившись в слух. Напряжение оставило его, словно унесенное океанским отливом.

Шопен.

Откуда он это знает?

Ошеломленный, с бухающим сердцем, Джейк пытался поймать ускользающее призрачное воспоминание. С десятилетнего возраста единственными звуками, которые он слышал, было дребезжание разбитых инструментов в переполненных подвыпившими людьми салунах. Ничего высокого… ничего, подобного этому. Так откуда же он знает эту музыку?

Внезапно он ощутил внутренний толчок и понял, что воспоминание пришло из раннего детства. Его мать играла Шопена. Это произведение было его любимым.

Джейк закрыл глаза. Он так сосредоточился на своих переживаниях, что заныли стиснутые зубы. Он помнил темные густые волосы матери, помнил, как пахла розами ее туалетная вода, но он не мог вспомнить ее лица. Она играла этот отрывок с изящной точностью, в полном соответствии с замыслом композитора.

Меган же многое добавляла от себя.

Энергия исполнения Меган захватила его, вытащила из прошлого. Инструмент отзывался на нежные касания ее пальцев то жалобным всхлипыванием, то взрывался в мощном крещендо. В музыку она вкладывала свое сердце, через нее делилась с миром своим настроением.

Радость, борьба, приговор, одиночество… океан одиночества – все это и еще многое другое слышалось в мелодии. За фасадом из атласа и тесьмы скрывалась женщина необузданных страстей, которая чувствует искренне и глубоко.

Пораженный своим открытием, он почувствовал опустошение.

Страсть полилась в его душу серебряным ливнем. Он впитывал ее с каждым вдохом, она струилась по его коже, как шелковые касания ее губ. Его кровь запылала, как расплавленная, лава. Он представлял себе, как поднимает ее на руки со скамеечки возле рояля, как ласкает ее, как они предаются страсти здесь же, на ковре музыкальной комнаты, дико и самозабвенно. Он не мог избавиться от этих видений, как заблудившийся в безводной пустыне путник не может избавиться от видения хрустального родника.

Джейк оторвался от стены и быстро подошел к окну. Прохлада, шедшая извне, влекла, его как магнит. Не видя ничего вокруг, он прислонился лбом к холодному стеклу, давая выход внутреннему жару. Музыка смолкла, колдовство исчезло.

Он не зная, сколько времени простоял так, но бушевавшее в нем пламя гасло, оставляя после себя боль, которую было куда легче перекосить, нежели терпеть острые когти желания. Из-за крыши дома показалась луна, ее холодный свет мягко проникал под закрытые веки.

Открыв глаза, Джейк глубоко вздохнул. За окном темнела буйная растительность внутреннего дворика.

Он вдруг понял, почему стекло принесло ему облегчение, – за окном было холодно.

* * *

Мег взяла последний аккорд сонаты и оставила пальцы на клавишах, дав звукам медленно растаять. Она не поднимала рук, пока не побелели костяшки пальцев и последние отголоски музыки не растворились в зловещей тишине.

И что же дальше? – грустно подумала Мег. Она вложила в музыку все свои чувства, просидев за роялем более двух часов, пока руки не начали дрожать от усталости.

Мег посмотрела на свои онемевшие пальцы – они многим приносили радость, освобождая на волю музыку. Неужели это все, что она может на этом свете? Радость часов, за фортепьяно и репутация безупречной хозяйки?

Есть ли в ее жизни настоящий смысл? Не спотыкаются только те, кто вечно лежит на кровати, – вдруг пришли ей на память слова Аккры. Она сложила руки на крышке рояля и склонила к ним голову.

Меган не видела разницы между собой и фарфоровой фигуркой в витрине магазина – обе хорошенькие и хрупкие, обе существуют без пользы, пока кому-нибудь не вздумается с ними поиграть. Хотя на многое у нее открылись глаза в тот вечер на балу в честь дня рождения, главный вопрос все так же мучил, не оставлял в покое, – для чего она живет? Отец балует, дочь, потому, что ощущает потребность опекать ее. А есть ли и в ней такая же потребность по отношению к другим? И сможет ли она понять это, не испытав себя, не предложив кому-то часть своей души, а не только свои деньги?

Мэри Ламберт призывает покончить с работорговлей среди китайцев и самоотверженно защищает бедных девочек, дает им возможность начать другую жизнь. Хотя Меган и не скупится на пожертвования, но одни только деньги не помогли бы Мэри открыть стольким девушкам глаза, не помогли бы выстоять в судебных процессах против торговцев живым товаром, выдерживать их постоянные нападки.

Меган эта женщина казалась героиней. Спокойной и скромной героиней, от которой исходит свет, потому что силы свои она черпает в искренней вере, в Боге.

А ей, Мег, слабой и хрупкой, неуютно среди таких людей, способных на подвиг.

Перед ней вдруг возник другой образ – широкоплечий мужчина с длинными черными волосами, с пронзительным взглядом серо-стальных глаз.

Мег тряхнула головой. С чего бы ей думать о Джейкобе Тальберте с таким же благоговением, с которым она вспоминает Мэри? Он груб, упрям и – вдобавок ко всему – никак не проявил себя в качестве телохранителя!

Не в силах сдержать стон, Мег призналась себе: она пытается найти в Джейке какие-то иные достоинства, кроме одного – необходимости постоянна думать об этом человеке. Для нее безопасность отца – самое главное. И пусть Джейк поскорее закончит работу и уезжает, исчезает куда угодно, увозит далеко ее тоску по его поцелуям, поцелуям мужчины, недостойного ее… Хотя, с другой стороны, почему он больше не пытается ее поцеловать?

Остановившись в нерешительности у дверей во внутренний дворик, Джейк внимательно прислушался. Меньше всего ему хотелось, чтобы его застал тут кто-либо из прислуги или, не дай Бог, Акира за тем делом, которое он задумал.

Резон, что он-де со всей, серьезностью относится к своим обязательствам, не избавил бы его от насмешек. Он открыл уже отремонтированную дверь и проскользнул внутрь сада. Глаза быстро привыкли к темноте, и он попытался разглядеть своих хвостатых приятелей, к которым действительно привык за несколько недель общения в своей каюте. Игуан не трудно будет найти – словно маленькие военачальники, они всегда искали возвышенные места.

В каюте они обычно забирались на книжную полку или на крышки иллюминаторов. Шторки из рисовой бумаги всегда оказывались порванными их острыми когтями.

Как он и ожидал, животные разлеглись, опустив хвосты, на ветвях небольшого дерева. Он медленно протянул к ним руки. От холода их движения были замедленными, и они даже не попытались удрать. Трудность состояла лишь в том, чтобы оторвать от коры их длинные и острые когти. Наконец, чувствуя себя швеей, которой удалось соединить разошедшиеся стежки, он опустил игуан на землю. Они вяло шевелились, медленно вращая глазами, пока он укладывал их себе на руки. Похоже, прохладная температура пока не очень повредила им.

Эта мысль принесла ему облегчение и – черт возьми! – чувство досады. Что за идиотизм – стать нянькой для двух ящериц!

Если Акира узнает, чем он тут занимается, его жизнь станет невыносимой – от насмешек самурая не будет проходу. Но ведь не Акира потратил долгие часы, чтобы завоевать доверие этих тварей, не он следил, чтобы они не нашкодили в каюте, не он хохотал над их забавными выходками и узнавал тайну их любимых лакомств. Игуаны действительно скрасили его путешествие из Мексики.

Добравшись до своей спальни, Джейк внимательно проверил, не смогут ли игуаны удрать отсюда. Удостоверившись, что все в порядке, он положил ящериц в кресло и накрыл их одеялом, хотя но опыту знал, что еще до рассвета они найдут себе другое место.

Джейк проснулся с сильно бьющимся сердцем.

Комната тонула во мраке, и лишь слабый свет луны проникал через окно. Он вытянулся в постели, напрягая все свои чувства, чтобы определить причину, внезапно прервавшую его сон.

Тишину нарушал лишь отдаленный шум ночного города. Ничего необычного…

Наверное, его тревога была напрасной. Просто сказывалось напряжение предыдущего дня.

Он поднял одеяло на груди и уперся взглядом в золотисто-черные глаза, находившиеся в пятнадцати дюймах от его носа.

Когда самка в желтую полосочку впервые взобралась ему ночью на грудь, он в первый момент подумал, что какой-то шутник устроил фейерверк у него в спальне. Тогда он счел это случайностью, но обе ящерицы стали искать тепла у его тела с завидным постоянством, и вскоре Джейк привык и почти не замечал, когда они залезали в его постель. Было даже что-то успокаивающее в подобном проявлении доверия со стороны пресмыкающихся.

Он пошарил рукой у себя за головой. Наверняка особь с зелеными полосками с удобством устроилась на подушке.

Иногда ему даже казалось, что выглядело довольно странным, будто животным нужно не только его тепло – они желали его общества. Не раз, когда он работал в каюте над прокладкой курса или готовил документы, они ползали по письменному столу, разбрасывая бумаги. Их поведение очень напоминало повадки кошек, которые обычно стараются привлечь внимание хозяев. Нередко он поражался их уму и сообразительности.

Внезапно, у него кольнуло в затылке.

Игуаны напряглись, как бы подтверждая, что инстинкт его не подвел: откуда-то ему грозит опасность.

Джейк сбросил ящерицу с груди и одним движением выскользнул из кровати. На обнаженной коже он ощутил легкое покалывание от холода. Ящерицу он оставил на постели, укрыв одеялом: пусть игуана понежится в тепле.

Он натянул черную шелковую рубаху и закрепил на бедрах такого же цвета хакама. Подойдя к окну, начал обматываться поясом, осматривая при этом парк позади здания.

От ближайшего дерева отделилась тень и скользнула к стене, дома.

Второй призрак в черном последовал за первым. Потом еще один.

Джейк схватил катану, сунул ее за пояс и бросился к дверям. Абсолютно бесшумно он несся по коридору третьего этажа. Мягкий ворс ковра ласкал его босые ступни, и мозг получал, эти импульсы, обращал их в энергию и заставлял бежать все быстрее….

Он должен, должен добраться до первого этажа раньше, чем бандиты проникнут в дом. Иначе они рассредоточатся повсюду, выполняя свой злодейский план, и их не удастся…застигнуть всех вместе, пока кто-то из хозяев… не расстанется с жизнью…

Мгновения решали все, и надо было во что бы то ни стало успеть, надо было остановить бандитов.

В пролете лестницы Джейк перемахнул через перила и, коснувшись ступнями мраморного пола, спружинил ногами, смягчая удар. И тотчас же замер, застыл, согнувшись и едва касаясь руками холодного мрамора. Затем выпрямился, осмотрелся… Подумал: не разбудить ли слуг? Однако тут же отказался от этого замысла: слуги не справились бы с опытными и вооруженными преступниками. Случись схватка – и жертв не избежать.

С людьми в черном надо бороться их же оружием; это оружие – тишина и скрытность.

Он попытается справиться с ними в одиночку.

Вес чувства Джейка были обострены – он услышал бы даже шорох портьер, уловил бы даже легкое движение воздуха.

Джейк прислушивался. Тишина… Но откуда же ждать вторжения?..

Вероятно, они постараются проникнуть через французское окно. Но через какое? Только на первом этаже их шесть. Они охотятся за Дугласом… Значит, скорее всего, попытаются проникнуть в его кабинет.

Джейк подошел к кабинету, взялся за ручку двери – и вдруг услышал характерный скрип… вырезали оконное стекло. Бесшумно проскользнув в комнату, он увидел троицу в черном – они только что забрались в окно.

Прижавшись к стене, Джейк разглядывал врагов. Они же, не замечая его, перешептывались на китайском. Потом зашуршала бумага – один из налетчиков достал из кармана листок и рассматривал его в лунном свете.

И тут, оттолкнувшись от стены, Джейк выхватил из-за пояса катану – он больше не собирался скрываться.

Бандиты вздрогнули, услышав шорох. Они тоже выхватили оружие, однако по-прежнему не видели противника и не знали, откуда ждать нападения.

Джейк ликовал, предвкушая схватку, – ведь перед ним были противники из плоти и крови, а не бестелесные призраки, которых он, как ни пытался, не мог поразить в своих ночных кошмарах. Поигрывая катаной, он приближался к людям в черном. Наконец его клинок сверкнул в лунном свете, и бандиты поняли, откуда грозит опасность.

Все трое тотчас же ринулись в бой.

Джейк без труда отбил первые удары нападавших – меч вращался над его головой, лезвие клинка сияло в лунном свете.

Отбивая удары противников, он невольно улыбался – столь острое ощущение жизни возникало у него лишь при мысли о Меган Маклаури.

Внезапно один из китайцев нанес очередной удар, но Джейк, ловко уклонившись, выбил оружие из рук противника – острый топор отлетел в самый темный угол комнаты.

Собираясь нанести решающий удар и обезглавить противника, Джейк занес катану над своим правым плечом.

Но в последнюю долю секунды он сообразил, что находится не на острове Кюсю и не на улице одного из портовых городов, где действует одно лишь правило: убей – или убьют тебя. Если он зальет эту комнату лужами крови, если оставит на полу обезглавленные тела, Меган непременно сочтет его кровожадным дикарем. Загадочный и зовущий блеск в ее глазах сменится выражением ужаса, тепло и нежность превратятся в ледяное презрение.

Джейк мгновенно принял решение и молниеносно осуществил свой замысел. Вместо разящего удара мечом он сделал шаг вперед и кулаками, сжимавшими рукоятку катаны, ударил обезоруженного налетчика в челюсть. Китаец как подкошенный рухнул на ковер.

Бросившись к следующему противнику, Джейк сделал ложный выпад, и китаец, защищаясь от стального клинка, на мгновение опустил руки – теперь его лицо было открыто и являлось отличной мишенью.

В следующее мгновение Джейк резко развернулся и, выбросив вперед ногу, нанес противнику сокрушительный удар в подбородок. Китаец вскрикнул и, вскинув вверх ноги, повалился на пол.

Тем временем третий противник успел затаиться где-то во тьме, и лишь характерный свист предупредил Джейка о смертельной опасности.

Он резко отклонил голову влево, и топор, шмелем прожужжав у его уха, вонзился в дверной косяк. Джейк невольно содрогнулся, подумав о том, что ему лишь чудом удалось избежать смерти.

Сунув катану за пояс, Джейк бросился на безоружного противника и нанес ему несколько коротких, но мощных ударов. Теперь уже он не сомневался: китаец не сумеет оказать достойного сопротивления. Джейк провел еще одну серию ударов, и противник, поверженный мощным тычком в зубы, растянулся на ковре. Однако сознания не потерял.

Джейк прижал китайца к ковру и надавил ему коленом на грудь.

– Зачем вас сюда послали? – прорычал он, опаляя лицо врага своим горячим дыханием. Сейчас он не был уверен в том, что люди в черном пытались добраться до Дугласа. После стычки с Чэнем Ли он вполне мог предполагать, что бандиты явятся за жизнью Джейкоба Тальберта. Ему не впервые приходилось сталкиваться с мстителями.

Лицо китайца исказилось злобной усмешкой. Изо рта его сочилась кровь. Когда же бандит тихонько рассмеялся, Джейк едва удержался от искушения – ему хотелось задушить негодяя.

Это был жуткий, отвратительный смех. И этот смех мог означать лишь одно: кроме троицы, забравшейся в окно, в дом проникли и другие убийцы. И они, конечно же, беспрепятственно разгуливают по дому.

По спине Джейка пробежал холодок. Он ударил китайца ребром ладони по переносице. Бандит потерял сознание, а Джейк, выбежав из кабинета, бросился к лестнице. Через несколько секунд он уже подбегал к спальне Дугласа.

Джейк распахнул дверь и увидел двоих китайцев, стоявших у кровати. Один из них уже занес над головой топор, собираясь зарубить спящего отца Меган.

Джейк тотчас же понял: убийцы стоят слишком далеко от него и ему до них не добраться, далее если он применит самое эффективное из движений джиу-джитсу.

Но у него имелось и другое оружие. Молниеносно выхватив тонкий кинжал, он сжал кончик лезвия двумя пальцами и с силой метнул клинок в бандита. Лезвие, вонзившись в руку, державшую топор, почти насквозь пробило бицепс.

Китаец вскрикнул и выронил оружие. Второй бандит, изрыгая проклятия, подхватил раненого, зажимавшего окровавленную руку. Тут Дуглас проснулся и, резко приподнявшись, пробормотал:

– Эй, кто здесь? – Заметив темные фигуры, он прорычал: – Это вы, желтые ублюдки? Пристрелю как собак!

Дуглас сунул руку под подушку. Бандиты же бросились к окну, а Джейк – следом за ними.

В этот момент в дрожащей руке старого шотландца появился пистолет – дуло так и плясало, и Дуглас мот в любую секунду спустить курок. Джейк замер – ему вовсе не хотелось, чтобы выпущенные шотландцем пули угодили в него.

Однако шотландец так и не выстрелил. Китайцы успели выбраться в окно.

– Дуглас, уберите свой пистолет! – рявкнул Джейк; он не собирался скрывать свое раздражение.

На несколько секунд воцарилась тишина. Затем раздался голос Дугласа.

– Джейкоб, это ты? – спросил он.

– Да, – ответил Джейк, подходя к кровати.

– Что тебе понадобилось, в моей комнате, парень? – проворчал отец Меган. – Ты что, не понимаешь, что я мог пристрелить тебя? – Старик выбрался из постели и повернул вентиль ближайшего газового рожка. Зажегся свет, рассеявший зловещий мрак комнаты.

– Вы же все знаете, – проговорил Джейк, поднимая с пола топор, который уронил раненый бандит. – Вы прекрасно знаете, что я выполняю обязанности вашего телохранителя, не так ли?

Дуглас в изумлении уставился на топор. Открытое окно являлось еще одним свидетельством смертельной угрозы. Судорожно сглотнув, Дуглас пробормотал:

– Ты только что спас мне жизнь?

– Похоже на то, – усмехнулся Джейк. – Я пришлю кого-нибудь из слуг забить окно досками. Только закончу внизу кое-какие дела и пришлю.

Джейк направился к двери, но Дуглас, бросившись вдогонку, задержал его. Было очевидно, что старик очень напуган, хотя и пытается это скрыть.

– Ты ведь не расскажешь Меган?

– Не говорить ей?! – воскликнул Джейк. – Почему же? – Он пристально взглянул на старика.

– Чтобы она напрасно не волновалась, разумеется.

– Это самое неубедительное объяснение, которое мне когда-либо доводилось выслушивать, – насмешливо проговорил Джейк. Он вдруг вспомнил, как накануне вечером банкир решил развлечься за карточным столом, вместо того чтобы помочь дочери управиться с гостями. – Дуглас, что вас на самом деле беспокоит?

– Обещай мне, что ничего ей не скажешь, – настаивал шотландец. – И поклянись, что будешь защищать мою Мегги.

– Конечно, буду защищать. Вы же знаете…

– Зато ты ничего не знаешь, – заявил старик. – Я.хочу сказать, ты не знаешь всего, – добавил он, понизив голос и крепко сжав руку Джейка: – Ты в первую очередь должен думать о Мегги, а не обо мне. Я хочу, чтобы ты охранял ее. Я уже стар, вся моя жизнь позади. Ты должен позаботиться о ее безопасности, должен защитить мою дочь.

– Вы думаете, она в опасности?

Дуглас выпустил руку Джейка. Плечи старика поникли; его взгляд был устремлен куда-то в пространство.

– Я не предполагал, что все так обернется, – снова заговорил старый шотландец. – Мне говорили о том, что они великолепны, и я… я просто обязан был их заполучить…

– В какую переделку вы попали, Дуглас? Что здесь, собственно, происходит?

– Ничего не происходит! – Шотландец расправил плечи; он снова превратился в уверенного в себе, процветающего банкира. – Я просто стал жертвой… нескольких сумасшедших китайцев. Они пытаются убить меня.

Было совершенно очевидно: Дуглас не желает говорить правду. Джейк поморщился – старик вызывал у него отвращение, и он уже не в силах был держать себя в руках. Размахнувшись, Джейк метнул топор – лезвие вонзилось в стену прямо над спинкой кровати.

Дуглас вздрогнул. Он посмотрел на топор, и его лицо покрылось мертвенной бледностью. Старик прекрасно понял: если бы не Джейк, этот топор раскроил бы его череп.

– Не лгите мне, Маклаури! И себе тоже, черт возьми! – Джейк отбросил со лба волосы. – Я не могу сражаться, с призраками. Я не сумею защитить вашу дочь, если не узнаю всей правды.

Дуглас потупился, изображая смущение. Почесывая пальцами грудь, он проговорил:

– Вы поклянетесь защитить ее?

– Я уже обещал вам это, – проговорил Джейк; он пристально посмотрел на старого шотландца.

– Ну хорошо, парень, – тяжко вздохнул старик и присел на край кровати. – Я коллекционирую холодное оружие. Оружие – моя страсть. Полгода назад я услышал о пяти превосходных мечах, принадлежавших китайскому бизнесмену по имени Чэнь Ли. Он никому не говорил о них, возможно, многие годы. И никто бы не узнал о мечах, если бы один из его слуг не попытался их украсть. Чэнь Ли вернул себе мечи, но слух уже пошел. Я предложил купить их у него, но он отказался, хотя я несколько раз повышал цену.

«Значит, Чэнь лгал мне, – закипая от ярости, подумал Джейк. – Мечи Мацуды все-таки были его собственностью».

– Я нанял человека, чтобы тот все разузнал, чтобы наблюдал за Чэнем и выявил его слабые места, – продолжал Дуглас. – Вскоре мой человек сообщил, что судно с большой партией товаров Чэня затонуло. Он вложил в них почти все свои средства, и эта потеря не могла не отразиться на его делах. Чтобы подготовить новую партию, ему потребовался заем. Удача сама шла ко мне в руки. Я послал к Чэню Карла Эдвардса с предложением кредитовать его предприятие. Затем… – Дуглас умолк. Его лицо налилось краской; рука теребила ворот ночной рубашки.

– Продолжайте, – сказал Джейк.

– Ну что ж, парень, не обошлось без обмана. Я заплатил капитанам судов, чтобы те взяли у Чэня деньги, но держали курс не на Китай – чтобы направились в противоположную сторону. Мне оставалось только ждать, и я своего дождался.

– Прекрасно зная, что у Чэня нет наличности, вы потребовали либо возвратить кредит, либо отдать вам мечи в качестве залога. Я правильно вас понял?

Шотландец кивнул и, вскочив на ноги, дрожащим от волнения голосом выкрикнул:

– Эти мечи! Ты знаешь, я ничего в жизни так не желал. Я должен был ими завладеть!

Конечно же, банкир был просто-напросто мошенником, но благодаря ему Джейк узнал, где все эти годы хранились фамильные клинки. Однако для Чэня подобный шантаж был смертельным оскорблением. Неудивительно, что главарь тонга так стремился отомстить Дугласу.

– Вы хоть понимаете, с кем связались? – спросил Джейк.

– Да, теперь мне все ясно, – закрыв лицо ладонями, простонал Дуглас. – Может быть, если я верну мечи…

– Слишком поздно, – перебил Джейк; он принялся шагать из угла в угол. – Вы нанесли Чэню смертельное оскорбление. Вы унизили его. И он не сможет вас простить, не успокоится, пока вы не умрете.

– Что же мне делать? – прошептал шотландец.

В этот момент Джейк испытал к банкиру даже некоторое сочувствие. Жаждая завладеть мечами, он, словно ребенок, не думал о последствиях своих поступков.

– Я сам все улажу.

– Ты? – изумился банкир.

Джейк не стал говорить о том, что у него свои счеты с главарем тонга. Кроме того, Чэнь покушался на Мэри Ламберт и ее девочек. И вообще этот безжалостный и бездушный человек наживает немалые деньги, заставляя девушек заниматься проституцией… И наконец, не исключено, что мечи хранились у него все эти шестнадцать лет.

– Да, улажу. Но потребую кое-что взамен.

– Конечно, – с готовностью кивнул Дуглас, и в его голосе зазвучала надежда. – Какова ваша цена?

– Эти мечи. Я требую в обмен на решение ваших проблем все пять мечей: пару с бордовыми глициниями, пару с золотыми, хризантемами и парадный клинок танто.

Тем или иным способом, но он завладеет мечами и вернет их в семью Мацуды, пусть даже ему придется заключить сделку и с отцом, и с дочерью.

– Так ты их видел? – вновь изумился Дуглас.

– И не только в вашем доме, – усмехнулся Джейк. – Они сопровождали меня в Японии с самого детства. Мой приемный отец подарил мне украшенное глициниями дайсё в день тринадцатилетия. Его единственный сын еще только учился ходить, когда я попал в их семью. Мальчик был слишком мал, чтобы учиться фехтованию, и Мацуда разрешил мне пользоваться мечами.

– Ты был самураем? – прошептал шотландец.

Был самураем? Банкир сказал, что он был самураем?.. Сердце Джейка болезненно сжалось. Что ж, возможно, Дуглас прав… возможно, он лишился права считать себя самураем. Лишился много лет назад…

– Но я отдал мечи Мегги. Это был мой подарок ко дню ее рождения, и я теперь не могу ими распоряжаться.

Так вот почему Меган считала себя вправе заключить с ним эту памятную сделку!

– Но разве ее безопасность не стоит того?

– Ну да, конечно… Но она никогда не простит меня. – Вздохнув, Дуглас добавил: – Ты не представляешь, как это ужасно, когда твоя дочь злится на тебя. Словно кто-то разрывает тебя на части. А когда ты обижаешь ее и на ее прекрасном лице появляется это-выражение… – Он содрогнулся.

Джейк криво усмехнулся. Как раз это он отлично знает.

– Не беспокойтесь, я договорюсь с Меган.

– Отличная мысль! – оживился Дуглас. – Именно на это я и надеюсь.

Направляясь к кабинету Дугласа, где он оставил бесчувственные тела людей Чэня, Джейк задержался у спальни Меган. Какое-то время он прислушивался – ему хотелось убедиться, что девушке ничего не угрожает.

Тишина. Никаких признаков опасности.

И все же, чтобы окончательно успокоиться, Джейк проскользнул в комнату.

После жестокой схватки в спальне Дугласа картина, открывшаяся его взору, казалась идиллической.

Меган спала лежа на спине. Ее пухлые губки были чуть приоткрыты, а распущенные волосы, разметавшиеся по подушке, походили на золотистое облако, сверкавшее и искрившееся в лунном свете. Она спала, повернув голову и подложив под щеку руку. Из-под одеяла выглядывало ее плечико, перечеркнутое белой бретелькой.

Джейк судорожно сглотнул. Он не мог отвести глаз от соблазнительного плечика и чудесных локонов девушки.

Джейк приблизился к кровати… Меган спала так тихо, что ему пришлось склониться над ней, чтобы услышать дыхание. Протянув руку к ее губам, он ощутил приятное тепло.

Джейк понимал, что должен уйти, и все же не отходил от кровати. Словно повинуясь какой-то таинственной силе, он вновь протянул руку и осторожно провел кончиком пальца по нижней губе Меган. Она тихонько вздохнула и облизнула губы. Джейк же затаил дыхание. И вдруг, шумно выдохнув, вылетел из комнаты.

И уже за дверью он, не удержавшись, застонал.

Джейк тотчас же отправился в кабинет Дугласа, однако налетчиков уже не застал. Они, конечно же, пришли в себя и благополучно покинули дом банкира. Впрочем, Джейк не очень огорчался из-за того, что не сумел их задержать, – он уже знал, кто стоял за этим вторжением.

Но сколько же времени мечи находились у Чэня? И как они к нему попали? Джейк даже не смел надеяться, что когда-либо снова встретится с главарем китайских бандитов, виновных в смерти Синидзиро. Вероломный убийца был тогда в шлеме, так что никто бы не сумел разглядеть его лицо. А такие ценные предметы, как фамильные мечи, могли, конечно, не раз переходить из рук в руки – их могли продавать и даже на что-либо обменивать. И все же Джейка не покидало странное чувство: ему казалось, что Чэнь – его давний знакомый. Кроме того, внутренний голос постоянно нашептывал Джейку: когда-нибудь справедливость будет восстановлена.

Но ведь самурай всегда жаждет отмщения, он верит, что рано или поздно месть свершится. А дождется ли он этого счастливого мгновения?..

Им овладело бешенство, когда в памяти вновь стали возникать его друзья, падавшие один за одним под натиском целого войска врагов. Джейк снова услышал звон катаны о непробиваемые доспехи врагов и увидел выбивающегося из сил Синидзиро, схватившегося с главарем бандитов.

И уже не имело значения, сколько китайцев пало под ударами Джейка, – места убитых занимали все новые и новые бойцы. Он был не в силах прийти на помощь Синидзиро – мог только взглядом следить, как тот бьется с противником; а потом увидел, как его названый брат получил удар по руке, державшей меч. Катана тотчас же выпал из руки Синидзиро, и он с открытой грудью бросился на противника в надежде получить последний, смертельный удар. Но китаец повернулся и пошел прочь – словно знал, что нет для самурая большего унижения, чем видеть торжество победителя.

Ноги Джейка утопали в жидкой глине – он все же попытался прийти на помощь другу. Сухожилия правой руки Синидзиро были перерублены, и он не мог поднять катану, не мог сражаться и быстро слабел, истекая кровью, хотя его раны не стали бы смертельными, если бы их вовремя перевязали.

Мокрые от дождя пряди волос облепили шею Синидзиро, словно ледяные пальцы смерти. И в этот момент, перехватив взгляд юноши, Джейк подумал о том, что самураи никогда не сдаются.

Усилием воли он заставил себя вернуться в настоящее. Его сердце гулко колотилось в груди, и по спине стекали холодные струйки пота.

Тут он увидел на ковре что-то белое… И тотчас же вспомнил: один из налетчиков рассматривал в лунном свете какую-то бумагу. Наверное, китаец уронил ее во время схватки.

Джейк поднял, бумагу.

Это был выполненный чернилами чертеж, вернее, план. План всех трех этажей дома Маклаури. Однако некоторые детали отсутствовали, а спальня Дугласа была обведена кружочком.

Джейк стиснул зубы.

Кто-то снабдил бандитов планом дома… Кто-то, знакомый с расположением комнат, но не настолько близкий, чтобы проведать обо всех деталях планировки. Джейк с сожалением, подумал о том, что эта находка лишь усложняет задачу – круг подозреваемых был довольно широк. Более того, он мог бы заподозрить в предательстве едва, ли не весь высший свет Сан-Франциско.

Этот план мог составить и кто-то из гостей, прибывших к Меган на день рождения.

Глава 12

Если бы я знал, что ты придешь, любимая, я бы усыпал траву в моем саду драгоценными камнями.

Неизвестный автор

– Вы посылали за мной, Меган? – осведомился Джейк, входя утром в библиотеку.

Думая, что Мег сидит за огромным столом черного дерева, он ожидал увидеть высокомерную светскую львицу, снизошедшую до общения с простым смертным. Но Меган встретила Джейка, стоя у камина из серого мрамора. Девушка в задумчивости перебирала своими изящными пальчиками стоявшие на полке безделушки.

Увидев Джейка, она повернулась к шахматному столику с набором серебряных и золотых фигур. И было очевидно: что-то ее смущает. Меган была в зеленой бархатной амазонке, обтягивавшей грудь и тонкую талию. Десяток шпилек удерживали ее пышные волосы в прическе. Модная шляпка для верховой езды, украшенная фазаньим пером, лежала на одном из кресел.

– Я узнала, что вчера вы оставили моего отца в салуне «Банковская биржа» и не вернулись вовремя, чтобы проводить его домой.

Услышав это замечание, Джейк почувствовал себя так, словно его осыпали градом упреков.

– У меня было срочное дело в миссии Мэри Ламберт.

– Вы следили за мной? – На щеках ее вспыхнул румянец.

– С какой стати? Мы с Мэри – старые знакомые.

– Но что именно привело вас туда?

– Я предотвратил взрыв здания, – пробормотал Джейк, почему-то смутившись.

– Что за вздор?! Я тоже была там вчера. Мэри сказала бы мне об этом.

– Можете сами расспросить ее. – Недоверие Меган ошеломило его; ощущение было такое, словно он получил сильнейший удар в солнечное сплетение.

– Непременно так и сделаю при первой же возможности, капитан Тальберт, – надменно вскинув подбородок, ответила Меган.

Проклятие! Джейк даже не понимал, что его больше раздражало – ее недоверчивость или холодное равнодушие.

Она взяла с доски золотую фигуру слона – как бы взвешивала ее на ладошке.

– Впрочем, это не важно. Меня больше беспокоит другое… Как быть с отцом? Я хочу знать, когда вы собираетесь хоть что-то предпринять.

– Предпринять… – эхом отозвался Джейк, вспомнив вдруг, как совсем недавно рисковал жизнью, спасая Дугласа.

– Вот именно. Я не верну вам мечи, если не получу результата.

Джейк прищурился, и на лице его появилось угрожающее выражение. Меган не поверила ему, когда он говорил об опасности, нависшей над Мэри Ламберт… Что ж, он не собирается унижаться и оправдываться. Кроме того, он обещая Дугласу, что будет молчать, что не расскажет Меган о ночном нападении.

– Вам не кажется, что лучше набраться терпения, мисс Маклаури? Чтобы выследить бандитов, потребуется время.

Меган посмотрела на фигуру слона, которую по-прежнему держала на ладони.

– Да-да, разумеется, я… – Она немного помолчала. – Конечно, я понимаю, что на это потребуется время. Но я прекрасно помню, что вы выражали неудовольствие по поводу того, что вам приходится жить в этом доме. Единственная возможность поскорее покинуть нас – естественно, после расчета по нашей сделке – это предпринять какие-то действенные меры.

– Действенные меры… Понимаю. Так что вы предлагаете, мисс Маклаури?

Меган поморщилась. Было совершенно очевидно, что Джейк над ней насмехается. Но все же она взяла себя в руки и с невозмутимым видом проговорила:

– Сделайте хоть что-нибудь, капитан. Хоть как-нибудь измените ситуацию. Постарайтесь узнать правду.

Джейк стремительно пересек комнату и схватил девушку за плечи. Она молчала, ошеломленная подобной бесцеремонностью.

– Да, я кое-что сделаю… Во всяком случае, постараюсь изменить ситуацию, – прохрипел охваченный желанием Джейк.

Он впился поцелуем в ее губы и крепко прижал к себе. Золотая шахматная фигура с глухим стуком упала на ковер между ними.

Джейк хотел этим поцелуем поставить Меган на место, наказать ее за вызывающее поведение. Но она и не думала сопротивляться, более того – с готовностью ответила на его поцелуй. По телу Джейка пробежала судорога. Она была так хороша… слишком хороша. Он все крепче прижимал ее к себе. Не в силах более сдерживаться, Джейк решил идти до конца, решил наконец-то овладеть ею.

Чуть отстранившись, он провел ладонью по ее груди и тотчас же почувствовал, как под мягким бархатом отвердел маленький острый сосок. Тихонько вздохнув, Меган прижалась к нему всем телом, и Джейк, забыв обо всем на свете, вновь принялся ее целовать.

Внезапно она оттолкнула его, коротко вскрикнув.

Джейк отступил на шаг, тут же осознав, что зашел слишком далеко, вернее, поторопился и вел себя как мальчишка.

Меган же залилась краской и выбежала из комнаты.

Ругая себя за несдержанность, Джейк бросился следом за девушкой. Он хотел окликнуть ее, но не мог – к горлу подкатил комок. Конечно, она испугалась, не могла не испугаться. Черт возьми, почему же он не сдержался, что с ним стряслось на этот раз?

Выбежав на задний двор, Джейк увидел входившую в конюшню Меган. Минутой позже она выехала из ворот на гнедой кобыле. Он громко окликнул ее. В дверях конюшни появился Филипп; он тоже что-то закричал вслед девушке. Но она даже не оглянулась, лишь ударами каблуков заставила лошадь бежать быстрее.

«Поклянись, что будешь защищать мою Мегги», – вспомнил он слова банкира.

– Я поскачу за ней, – сказал Джейк. – Пока меня не будет, последи за Дугласом. Не спускай с него глаз.

– Да, конечно, мы с Питером присмотрим за ним, – ответил Филипп.

Джейк перевел взгляд на долговязого паренька, помощника конюха. Тот переминался с ноги на ногу, ожидая указаний.

– Какая лошадь самая резвая? – обратился к нему Джейк.

– Кобыла мисс Меган, господин, но она ускакала.

– Тогда – вторую по резвости.

Юноша указал на чалого коня в одном из денников. Жеребец явно нервничал, всхрапывал.

– Я оседлаю его, а ты надень уздечку, – распорядился Джейк. – Чтобы через две минуты все было готово!

Джейк смирил свое нетерпение и отказался от первоначального намерения догнать Меган, выдернуть ее из седла и вернуться с ней домой. Она направлялась за город и, похоже, не собиралась возвращаться; во всяком случае, Джейку казалось, что Мегги все быстрее гонит лошадь.

Впрочем, он не сомневался в том, что сумеет догнать беглянку. Но когда догонит – как с нею поступить? Усадить в свое седло и снова заключить в объятия?

За пределами города их путь пролегал по холмам, и он мог следить за Меган, оставаясь незамеченным. Дувший с океана теплый ветер шумел в высокой траве, заглушая топот его коня. Поначалу он думал, что она вскоре повернет обратно – день был ненастный, и прогулка вряд ли могла доставлять ей удовольствие. Но Меган все дальше удалялась от города.

Куда же она направляется? Что собирается предпринять?

Они скакали, наверное, с час. Наконец Джейк, оказавшись на вершине одного из холмов, остановился в изумлении.

Роща секвой раскинулась перед ним в своем первобытном величии. А Меган, восседавшая на лошади… она казалась кукольной всадницей, затерявшейся среди могучих стволов.

Джейк пришпорил лошадь – в густом лесу он мог потерять беглянку из виду.

Несколько минут спустя он увидел гнедую кобылу, привязанную к стволу дерева. Дамская шляпка с пером красовалась на луке седла.

Джейк спешился. Привязав коня рядом с лошадью Меган, он углубился в рощу, следуя за стройной фигурой, мелькавшей меж стволами деревьев. Волосы Меган растрепались на ветру, и золотистые пряди падали на плечи и на спину. Изящная и грациозная, она казалась дриадой в своей родной стихии.

Внезапно остановившись, Меган оглянулась, и Джейку пришлось спрятаться за ближайшее дерево. А она, раскинув руки, прижалась к стволу всем телом и замерла, глядя через плечо.

Джейк, выглядывая из-за дерева, внимательно наблюдал за девушкой. Он двигался совершенно бесшумно, и, разумеется, она не видела его. Однако что-то заподозрила…

Меган прислонилась спиной к дереву и прислушалась, осмотрелась. Ее пальцы крутили брошку с камеей, приколотую у горла. Казалось, она пребывала в глубокой задумчивости. И вдруг, сунув руку в карман юбки, Меган вытащила оттуда кольт. Затем, снова осмотревшись, зашагала по высокой траве.

Было совершенно очевидно: она не хочет идти по тропинке.

Джейк улыбнулся; он не мог не отдать должного предусмотрительности Меган – она кружила по роще, пытаясь выявить возможную опасность. Скрываясь в подлеске, девушка ступала мягко, но в то же время уверенно, словно собака, идущая по следу. Когда она почти поравнялась с ним, он покинул свое укрытие и взял ее за руку. От неожиданности она вздрогнула и издала сдавленный крик.

– Вы меня выследили, Меган, – улыбнулся он. – Я сдаюсь.

Она пристально посмотрела на него.

– Что вы здесь делаете? – В голосе девушки звенел металл; глаза ее сверкали.

Джейк усмехнулся – именно такой реакции и следовало ожидать. Он протянул руку и отобрал у нее револьвер.

– Насколько мне известно, вы должны охранять моего отца, – сказала Меган.

– Я исполняю его волю, а он ее выразил ясно: в первую очередь обеспечивать вашу безопасность.

– Нет, он не мог… Не может быть…

– Поверьте, Дуглас просил не оставлять вас без присмотра ни на минуту.

– Он… О черт! – в бешенстве воскликнула Меган. Она прекрасно понимала, что подобный приказ – в духе ее родителя. Взяв себя в руки, она с невозмутимым видом проговорила: – Но в нашем договоре это не предусмотрено. Мне наплевать, о чем он вас просил. Я-то нанимала вас для того, чтобы вы охраняли моего отца, и мне не требуется…

Внезапно раздался глухой гул… Джейк никогда не слышал ничего подобного. Он осмотрелся, прислушался… Однако ничего подозрительного не заметил. Несколько секунд спустя вновь воцарилась тишина.

– Вы не слушаете меня, капитан! – возмутилась девушка.

– Вы ничего не слышали? – спросил Джейк. И тут же с насмешливой улыбкой добавил: – Или вы были слишком заняты, отхлестывая меня своим язычком… словно плеткой?

Ока вспыхнула.

– Мне послышалось… Мне что-то послышалось. Но в лесу часто раздаются странные звуки. Я уверена, это ветер.

Звук больше не повторялся, и Джейк, успокоившись, продолжал:

– Прежде всего позвольте заметить: вы не наняли меня, а заставили…

– Это всего лишь вопрос терминологии! – перебила Мег. Она отошла на несколько шагов и скрестила на груди руки. – Я никогда так не выражалась.

– Разумеется. Вряд ли вам польстит, что мое сотрудничество вы смогли обеспечить лишь таким способом.

– Тем не менее, мы заключили сделку… – Меган внезапно умолкла: на сей раз и она услышала гул.

Джейк замер на мгновение. Теперь он понял: гудит земля у него под ногами. И запрыгали солнечные пятна по траве, словно солнце вдруг пустилось в пляс.

Джейк осмотрелся – и тут будто ледяные когти впились ему в сердце: он понял, что произошло. Высоченная секвойя, у которой стояла Меган, стала наклоняться… И полетели во все стороны комья грязи – корни с треском вырывало из земли.

– Меган! – в отчаянии закричал Джейк.

Девушка оцепенела. Как зачарованная она смотрела на падающее дерево.

Секвойя падала прямо на нее.

Джейк швырнул револьвер и бросился к Меган. Обхватив девушку за талию, он увлек ее на ковер из хвои.

Ствол рухнул в трех метрах от распластавшихся на земле тел. И тут же раздался оглушительный треск – это ломались ветви.

Джейк перевел дыхание. Чуть приподнявшись, осмотрелся и закашлялся; в воздухе висело густое облака пыли, и даже солнечные лучи не могли пробиться сквозь эту серую завесу. Стоял оглушительный гул, напоминавший раскаты грома, – деревья падали одно за другим. И по-прежнему дрожала земля; казалось, сама мать-природа содрогалась в агонии.

Поднявшись на ноги, Джейк потащил задыхавшуюся от кашля Меган подальше от пыльного облака. Усадив ее в безопасном месте, опустился, рядом.

– Проклятие! – прохрипел он, сбивая с ее волос хвойные иголки. Зеленая амазонка девушки была присыпана красноватой пылью.

Грохот наконец затих.

Деревья уже не падали и не ломались с треском ветви, но Джейка по-прежнему била нервная дрожь – слишком близко они приблизились к небытию. И ему виделась бездыханная Меган, изуродованная до неузнаваемости, лежащая под стволом дерева…

Джейк задержал дыхание и, надавив ладонью на свою грудную клетку, попытался успокоиться и унять внутреннюю дрожь. Затем повернулся к Меган. Заглянув в мертвенно-бледное лицо девушки, провел рукой по ее волосам.

– С вами все в порядке? – спросил он, не в силах скрыть беспокойство.

Меган молча смотрела на рухнувшую неподалеку секвойю. И вдруг тихонько всхлипнула.

Джейк провел ладонью по ее волосам. Заглянув ей в глаза, проговорил:

– Меган, ответьте мне. Вы не ушиблись?

Она отрицательно покачала головой, и Джейк вздохнул с облегчением.

Ему хотелось отчитать ее, напомнить о здравом смысле, однако Джейк сдержался. Возможно, попозже он все же объяснит ей, как это глупо – стоять под падающим деревом… Объяснит – и станет целовать ее. Он будет целовать ее, пока она не лишится чувств.

И не исключено, что он воздержится от объяснений – сразу же заключит ее в объятия.

– Черт возьми, – пробормотал Джейк, роясь в кармане в поисках носового платка.

Вытащив платок, он начал стирать пыль с лица девушки, но вскоре понял, что это пустое занятие. Следовало смочить его, но поблизости не было ни капли влаги. Проклиная все на свете, Джейк сунул платок обратно в карман.

Черт побери, что же с ним все-таки случилось? Эта женщина лишила его самообладания… Джейк вскочил на ноги и поспешно отошел в сторону. Посмотрев на лежавшую чуть поодаль секвойю, он вдруг почувствовал острую жалость к этому необыкновенному творению природы. Почему все, что ему дорого, должно погибать – вот это дерево, отец, Синидзиро и… его честь самурая?

Джейк помрачнел. Когда же он снова повернулся к девушке, его глазам открылась ошеломляющая картина: Меган, словно мальчишка, лезла по ветвям ближайшего из упавших деревьев. Наконец устроилась на самой верхушке одной из ветвей.

А на деревьях снова защебетали птицы, все вокруг выглядело как прежде; вот только лежавшие на земле стволы смущали взор… и бросалась, в глаза странная девушка, восседавшая на ветви поваленной секвойя.

«Лесная нимфа», – думал капитан, глядя на Меган, И она действительно походила на нимфу, хотя и была вполне земной женщиной.

– Что вы там делаете? – спросил наконец Джейк.

– Сижу.

Джейк невольно усмехнулся.

– Вижу, что сидите. Спускайтесь вниз.

– Я останусь здесь.

– Почему?

– Потому что я скорблю, если вам действительно это интересно.

Джейк в недоумении, смотрел на лежавшую перед ним секвойю.

– Но ведь это всего лишь дерево, Меган.

Она крепко зажмурилась, и из глаз ее выкатились две слезинки. Джейк мысленно выругался и ударил себя кулаком но лбу. Напрасно он это сказал.

– Но ведь здесь всюду лежат гниющие стволы. – Джейк попытался успокоить девушку. – Когда приходит время, любое дерево падает. Это вполне естественно…

– В данном случае – нет, – заявила Меган. Она обхватила колени руками. – Это дерево упало слишком рано. Я еще не готова расстаться с ним.

Девушка говорила, глядя, куда-то в сторону, а Джейку хотелось видеть ее глаза, пусть даже полные слез.

– Глупости, Меган. Спускайтесь оттуда.

– Нет.

Джейк сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. Наконец с улыбкой проговорил:

– Не скажете ли в таком случае, надолго ли вы там устроились?

– Навсегда.

– Не говорите глупостей! – Джейк снова начинал злиться.

– Мне позволено говорить и делать любые глупости, когда захочется, – капризным тоном проговорила девушка. – А вы можете убираться отсюда.

– Вы же знаете, я не могу уйти.

– Да, разумеется… – Она усмехнулась. – Вы обязаны остаться и присматривать за мной – таково указание моего отца. – Меган уткнулась подбородком в колени и тяжко вздохнула. Было очевидно: она не собирается спускаться.

Джейк ухватился за ближайшую ветку и начал взбираться по ней. Ветвей было немного, но благодаря шершавой коре он без труда удерживался на дереве. Приближаясь к девушке, Джейк не сводил с нее глаз.

– Что вы делаете?! – закричала она.

– Если вы не хотите спускаться, я сам вас оттуда сниму.

– Не посмеете! – заявила Меган.

– Неужели вы еще не поняли?.. Я делаю все, что пожелаю. – Джейк пытался разозлить ее. Пусть злится – только бы не плакала, – рассудил он.

– Но вы мне здесь совершенно не нужны.

– Тогда вам придется придумать, как избавиться от меня.

К удивлению Джейка, девушка тотчас же последовала его совету – что было сил ударила его ногой в грудь. В следующее мгновение Джейк почувствовал, что падает. Однако ему удалось перевернуться в воздухе и приземлиться на ноги. Он сделал всего лишь один шаг, чтобы удержать равновесие. Правда, приземлился жестко – пятки еще долго ныли.

– Вы словно кошка, – усмехнулась Меган.

Джейк же потирал ладонью грудь – для такой маленькой, изящной ножки удар был слишком силен. Вполголоса выругавшись, он начал новое восхождение. Карабкаясь по ветвям, он представлял, как доберется до этой сумасбродки, как стащит ее вниз и… Перед ним неизменно возникала одна и та же картина: ее сильные нога обвивали его бедра, и они с ней были обнаженные…

На сей раз он подбирался к Меган со спины, так что она при всем желании, не могла бы снова столкнуть его вниз. Джейк на несколько секунд замер, очарованный удивительным зрелищем: солнечный луч, пробившись сквозь зеленую завесу, коснулся волос девушки, и они словно вспыхнули ярким пламенем.

– Вы напрасно теряете время, – сказала она. – Я не спущусь, пока сама не сочту нужным. – Меган пожала плечами – и вдруг тихонько всхлипнула.

Джейк судорожно сглотнул. Слезы девушки приводили его в отчаяние. Ему хотелось обнять Меган и утереть слезы с ее щек. И в то же время его ужасно раздражала бессмысленность ее поступков – казалось, она специально выводит его из себя.

– Тогда я останусь здесь, с вами, – проворчал Джейк.

– Зачем вам это? – спросила она, глядя куда-то в сторону.

– Внизу мне очень одиноко. – Он усмехнулся.

– Что ж, устраивайтесь. Здесь достаточно места. – Она невольно улыбнулась.

Джейк осмотрелся. Места действительно было достаточно, но он сел рядом с Меган, у нее за спиной. Инстинкт ему подсказывал: любой женщине нужны объятия, нужна широкая грудь, к которой она могла бы прильнуть, и теплые руки, которые обнимут ее.

Джейк снял куртку и подложил ее под себя. Затем вытянул свои длинные ноги таким образом, что Меган оказалась между ними.

– Вы сели слишком близко! – закричала она, стараясь отодвинуться.

– Мне следовало сесть еще ближе. – Обхватив девушку за талию, Джейк привлек ее к себе. Она попыталась вырваться, но он крепко прижал ее к груди.

– Отпустите меня, – проговорила Мег срывающимся голосом. Однако она уже не пыталась высвободиться.

– Но кто-то должен держать вас, Меган, – прошептал Джейк.

– Кто-то? – переспросила она. – Кто же именно?

– Сильный мужчина, способный вас защитить.

– Тогда, пожалуй, проводите меня домой, – усмехнулась Меган. – Карл прекрасно справится с этой задачей.

Откинув с ее плеча прядь волос, касавшуюся его щеки Джейк прошептал ей на ухо:

– Нет, никто, кроме меня, с этим не справится.

Она затрепетала в его объятиях.

– Только я, Меган, сумею удержать вас.

– Нет!

– Да. И вам придется признать это.

– Вы грубый, вы бездушный, черствый…

– Но по-своему обаятельный, – улыбнулся Джейк.

– Вы знаете… – Она хмыкнула. – Знаете, иногда я представляю, как режу вас на мелкие кусочки и скармливаю акулам.

Джейк, еще крепче прижал, ее к себе. Его сейчас одолевали фантазии совсем другого рода.

– Давайте сменим тему. Например, скажите, что я замечательный телохранитель.

– Что бы я ни говорила, вы все равно будете поступать по-своему.

– Я отпущу вас, если пожелаете.

– Что ж, пожалуй… Через несколько минут.

Джейк мысленно улыбнулся. Было совершенно очевидно: телохранитель вполне ее устраивает.

– Это место, по-видимому, имеет для вас особое значение, – проговорил он.

– Я прихожу сюда, когда мне хочется побыть одной.

– Эта роща – действительно прекрасное убежище, – согласился Джейк. Сейчас ему казалось, что он начал понимать Меган.

Она взглянула на него через плечо.

– Да, убежище… А как вы догадались?

– У меня тоже имелось такое место. В Японии. Там была церковь, в которую я любил приходить. Ее построили иезуиты в деревне, где я рос. Хотя самих миссионеров выгнали сегуны много лет назад, люди, жившие в этой деревне, сохранили веру, и присматривали за храмом, куда приходили, чтобы поразмышлять и помолиться в одиночестве. Я любил сидеть там и разглядывать витражи. Любил наблюдать за танцем пылинок в разноцветных лучах.

– Вы тоже молились в этом храме?

– Я привык там молиться, – сказал Джейк. Он не в силах был признаться, что уже давно не возносит молитв, с тех самых пор, как утратил уважение к себе, с тех пор, как христианское вероучение стало противоречить его самурайскому воспитанию.

Джейк уткнулся лицом в пышные волосы девушки. Аромат ее чудесных локонов пьянил и возбуждал…

– Это была моя любимая секвойя, – неожиданно сказала Меган, возвращая Джейка к действительности. – Меня с ней… словно что-то связывало. Вы, наверное, считаете меня странной.

Джейк же подумал о своем катане. Подумал о том, что душа самурая находится в острие его клинка.

– Нет, вы вовсе не странная… – пробормотал он.

Меган повернула голову, посмотрела ему в лицо, и Джейк, взглянув в ее широко раскрытые глаза, вдруг понял, что не сможет без нее обойтись.

Даже если бы рядом рухнула еще одна секвойя, он не смог бы удержаться – все равно поцеловал бы Меган.

Глава 13

Ветер, ломающий сосны, умирает в траве долины у склона холма, и дождь догоняет грозовые тучи.

Киёгоку Тамэканэ (1254–1332)

Мег взглянула на волевой подбородок Джейка, на чувственные губы, заглянула в бездонную глубину его глаз и почувствовала, что ее неудержимо влечет к этому человеку.

Непонятно почему, но она доверяла Джейку. И при этом уже не могла доверять себе самой – слишком уж противоречивые чувства и желания ее одолевали. Впрочем, одно, из желаний не вызывало ни малейших сомнений: ей хотелось, чтобы Джейк еще раз поцеловал ее, и ради этого поцелуя она отдала бы все на свете.

– Нам пора возвращаться, – пробормотала Меган, пытаясь отодвинуться.

Джейк не удерживал ее. Он молча надел свою куртку и помог девушке спуститься на землю. Мег же с трудом удерживалась от слез – ведь она сама все испортила…

Джейк поднял револьвер, который обронил, взбираясь на секвойю, и они направились к лошадям.

– Нет, только не это! – воскликнула Мег, когда они подошли к дереву, где привязали животных. Она схватилась за обрывок уздечки – это было все, что осталось от ее норовистой кобылы.

– Наверное, грохот напугал ее, – предположил Джейк, подходя к девушке. – Но не стоит беспокоиться, лошадь знает, как добраться до дома.

Жеребец громко заржал: казалось, он обрадовался людям. Джейк сунул револьвер в одну из седельных сумок.

– Я не за нее беспокоюсь, а за себя, – сказала Мег. – Как я теперь доберусь до города?

– Можно добраться пешком, – с невозмутимым видом проговорил Джейк. – Но если захотите, то можно поехать вместе.

Ехать вместе? В одном седле? Целый час находиться в его объятиях? Меган, потупившись, пробормотала:

– Вдвоем… на одном коне?

– Да, если пожелаете.

– Я придумала кое-что получше. – Мег вскинула подбородок. – Вы отдадите мне коня, а сами доберетесь до города пешком.

– И тем самым лишу вас своего общества?

Глаза Меган внезапно потемнели. Джейк приблизился к ней и осторожно провел ладонью по ее щеке. Сердце девушки, затрепетало.

– Я бы скорее отнес вас в город на руках, – проговорил Джейк внезапно охрипшим голосом, и Мег почувствовала, как по ее спине пробежали мурашки. – Я все никак не могу забыть вкус ваших губ, – добавил он с улыбкой.

Меган залилась румянцем.

– Вы слишком много себе позволяете, – заявила она.

– Не раскаиваюсь в этом и не жалею. Возможно, я и устыдился бы своих мыслей, если бы не один очевидный факт… – Он снова коснулся ладонью ее щеки. – Ведь вы, Меган, ответили на мой поцелуй, не так ли?

Меган, отстранив руку Джейка, хотела что-то сказать, но не успела – он внезапно привлек ее к себе и впился поцелуем в ее губы.

Меган даже не пыталась сопротивляться. Мгновенно расслабившись, она прильнула к широкой груди Джейка, хотя и понимала, что, возможно, совершает непоправимую ошибку.

Отвечая на поцелуй Джейка, Меган все крепче к нему прижималась, и теперь он уже не сомневался: она всецело принадлежит ему.

Когда же кончик ее языка скользнул меж его зубов, по телу Джейка словно пробежала судорога. А Мег, изумленная, поняла, что обладает властью над Джейком. Сделав это открытие, она тотчас же решила выяснить, сколь велика, ее власть над капитаном. Еще крепче к нему прижавшись, она легонько прикусила кончик его языка.

Джейк застонал и, положив ладони ей на ягодицы, прижал ее бедра к своим.

Охваченная желанием, Мег затрепетала. Она забыла обо всем на свете и думала сейчас лишь об одном – ей хотелось слиться с Джейком воедино, хотелось раствориться в нем… Мег все крепче к нему прижималась, но ей по-прежнему казалось, что между ними – целая пропасть.

Внезапно она почувствовала жжение внизу живота, а потом ей вдруг почудилось, что уже все ее тело пылает, словно объятое пламенем. Охваченная желанием и неспособная удовлетворить его, Мег готова была разразиться слезами.

И тут Джейк снова поцеловал ее, а затем, уже обнимая за плечи, чуть отстранил от себя. Так они стояли, успокаиваясь, несколько минут. Мег чувствовала биение его сердца, ощущала приятный пряный запах, присущий только ему.

Внезапно он легонько оттолкнул ее и отступил на шаг. Судорожно сглотнув, проговорил:

– Если мы сейчас не остановимся… потом будет слишком поздно.

Она пристально смотрела ему в глаза, и по ее щекам разливался яркий румянец.

Девушка молча кивнула, пораженная той легкостью, с которой только что утратила самообладание. Он околдовал ее своим поцелуем, и она забыла обо всем на свете, забыла о своем намерении выйти замуж за Карла Эдвардса. Как все это глупо! Ведь очень скоро Джейкоб Тальберт исчезнет из ее жизни. Суровый воин, мореплаватель, чье сердце осталось на Востоке, он ничего не принесет ей, кроме боли.

Джейк отвернулся и отвязал коня.

– Пойдемте, вам надо почиститься. Я заметил, что здесь недалеко протекает ручей.

Они направились к ручью. Джейк шел впереди, ведя под уздцы жеребца. У берега он присел на корточки и опустил, в воду носовой платок. Выжав его, вполголоса проговорил:

– У вас на лице грязные потеки. – И протянул девушке платок.

Опустившись рядом с ним на колени, она в смущении прошептала:

–. Вы, наверное, очень сердитесь на меня?

– Нет, Мег, я сержусь только на себя. – Он криво усмехнулся. – Я всегда ужасно гордился своей выдержкой. Но рядом с вами я совершенно утратил самообладание… Вы очаровали меня, – добавил Джейк, немного помолчав.

Мег вытирала платком лицо, стараясь скрыть самодовольную улыбку – ведь ей удалось лишить этого закаленного воина, самообладания. Наконец, справившись с нахлынувшими на нее эмоциями, она протянула Джейку платок и спросила:

– Так лучше?

– И да и нет, – ответил он-с улыбкой. – Впрочем, вы всегда очаровательны.

Меган в смущении опустила глаза. Щеки ее снова залились румянцем.

Джейк зачерпнул ладонью воды, ополоснул лицо и поднялся.

– Подождите, – сказал он, – я попытаюсь отчистить, вас от иголок.

Джейк провел влажными ладонями по ее спине, потом по юбке. Он прикасался к ней очень осторожно, и все же при каждом его прикосновении Мег в волнении замирала.

Ей хотелось провести руками по его груди, по широким плечам, хотелось, чтобы он снова обнял ее и поцеловал…

Джейк положил конец ее мечтаниям. Отойдя в сторону, он принялся выбивать пыль из своей одежды. Мег с трудом подавила вздох разочарования.

Джейк быстро привел себя в порядок, вымыл руки и направился к коню.

– Поедете со мной, – заявил он.

Обхватив девушку за талию, Джейк поднял ее и усадил в седло. Она посмотрела на него… и ей вдруг ужасно захотелось запустить пальцы в: его густые темные волосы.

– Вам удобно?

– Что? Да-да, конечно, – пробормотала Мег.

Джейк Тальберт был на редкость привлекателен – даже когда хмурился и не желал смотреть в ее сторону.

Не говоря больше ни слова, он запрыгнул в седло и устроился за спиной Мёган. Она почувствовала его осторожные прикосновения, и сердце ее забилось быстрее.

– Скажите, Джейк… Может, с вами что-то не в порядке?

– Проклятие! Я прекрасно себя чувствую.

Сильные мужские руки обхватили ее талию, мускулистая грудь прижалась к спине. Мег понимала: теперь ей не вырваться – и все же чувствовала себя в большей безопасности, чем когда-либо.

Выбравшись за опушку, Джейк пустил жеребца легким галопом, и Мег то и дело невольно прижималась грудью к обхватившим ее рукам.

Джейк шепотом выругался, и после этого они ехали в полном молчании.

Но Мег и не хотелось разговаривать – ей было достаточно одного лишь присутствия Джейка Тальберта у себя за спиной.

Они слышали только дробный стук конских копыт и пронзительные крики чаек, круживших над ними. Изредка из-под копыт жеребца выскакивали мелкие зверьки, тотчас же скрывавшиеся в высокой траве.

Эта скачка превратилась в какую-то странную безмолвную пытку – если только пытка могла приносить удовольствие. Наконец Джейк, натянув поводья, придержал жеребца и пустил его шагом.

– Коню нужен отдых, – сказал он, нарушив молчание.

Мег кивнула. Прядь ее волос коснулась щеки Джейка, и из груди его вырвался хриплый стон. Неожиданно он отбросил золотистую прядь и уткнулся лицом в шею девушки. Мег вздрогнула, затрепетала… Дыхание ее участилось, и ей казалось, что она вот-вот задохнется.

– Что-то слишком… слишком жарко. Наверное, от солнца, – пробормотала она, расстегивая верхнюю пуговицу на своей амазонке.

Джейк перевел дух, и Мег почувствовала, как по телу его пробежала дрожь. Она машинально расстегнула еще одну пуговичку. Потом еще одну. Нет, нет… только до ворота сорочки… не больше.

Держа поводья одной рукой, Джейк свободной рукой обнажил плечо девушки и тотчас же впился в него поцелуем. Мег вздрогнула и тихонько застонала.

Чуть развернувшись в седле, она прижималась к Джейку, наслаждаясь его близостью, а он покрывал поцелуями ее плечо и шею, и каждый его поцелуй, казалось, жег огнем. Когда же он коснулся кончиком языка ее уха, Мег до боли закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Потом Джейк принялся легонько покусывать ее плечо, и она, не удержавшись, снова застонала.

– Тебе все еще жарко? – Его голос сейчас напоминал мурлыканье огромного кота.

– О да, очень жарко, – прошептала она.

И тут Джейк оттянул зеленый бархат амазонки и с силой дунул ей под сорочку. Прохладный воздух, лаская разгоряченное тело, проник под корсет, и Мег почувствовала, как напряглись ее груди, как закололо соски.

Джейк провел ладонью по ее плечу. Затем положил руку на талию, и Мег вдруг поняла, что все пуговицы на амазонке расстегнуты.

Она подняла голову и тут же почувствовала, как рука Джейка скользнула ей под сорочку. Затем крепкие пальцы коснулись ее груди – и Мег едва не задохнулась, ошеломленная совершенно новыми, неведомыми ей прежде ощущениями.

– Не бойся, дорогая, ты ведь этого хотела, – услышала она его голос.

И Мег, расслабившись, положила голову на плечо Джейка. Наслаждаясь его ласками, она в эти мгновения думала лишь об одном: ей хотелось, чтобы они никогда не добрались до города, хотелось, чтобы эта скачка длилась вечно.

Теперь он поглаживал ладонью ее грудь и осторожно сжимал сосок кончиками пальцев. И Мег, задыхаясь от сладостного напряжения, все крепче к нему прижималась.

– Ты горячая, как огонь, – прошептал он.

Услышав его голос, она затрепетала и почувствовала, как по спине ее пробежали мурашки. А Джейк по-прежнему ласкал девичьи груди и легонько теребил пальцами соски.

Внезапно он убрал руку, и Мег, разочарованная, едва удержалась от крика.

Но тут он вдруг сунул руку в разрез ее юбки, и Мег, задыхаясь, прошептала:

– Что… что ты делаешь?

– Ты даже не представляешь, какая в тебе таится страсть. Я просто хочу, чтобы ты сделала для себя это открытие. – Его ладонь казалась огненной, прожигающей все ее тело. – Успокойся, я уберу руку, как только ты попросишь.

И Мег действительно успокоилась; сейчас она уже ничего не боялась.

«Да, именно открытие. Вот что это такое», – думала Метан. Она должна узнать себя, должна понять, готова ли рискнуть… Ведь Джейк дал слово – он сказал; что остановится, когда она попросит об этом.

Конечно, она не ожидала, что Джейк зайдет так далеко. И разумеется, ей следовало воспротивиться, следовало оттолкнуть его и потребовать, чтобы он убрал руку. Но Мег не могла произнести ни слова – она лишь тихонько стонала, когда Джейк теребил кончиками пальцев завитки волос меж ее ног.

И вдруг Мег вскрикнула в испуге, но уже в следующее мгновение снова застонала, испытывая неведомые прежде сладостные ощущения, – палец Джейка проник в ее лоно, и ей казалось, что она вот-вот вспыхнет, объятая пламенем.

– Не двигайся, Мег, не шевелись, – прошептал Джейк.

– Но я ничего не могу с собой поделать, – выдохнула она.

– Ты само совершенство, в тебе столько страсти! Но знаешь… жеребец нервничает. Я не смогу удержать его, если ты будешь так ерзать. Да и сам не сумею удержаться…

Мег повиновалась, замерла в седле. Однако неподвижность оказалась настоящей пыткой – сладостной пыткой. Внезапно из горла ее вырвался крик, и Мег содрогнулась, словно в агонии. Наслаждение было столь острым, что казалось, ока вот-вот лишится чувств. Когда же по щекам ее покатились слезы, она услышала голос Джейка:

– Все прекрасно, Мег. – Он улыбнулся. – И ты… ты просто замечательная, чудесная, удивительная…

Тело девушки все еще содрогалось, а рука Джейка, уже не ласкавшая ее, застегивала пуговицы на амазонке. Мег возвращалась к действительности, и мир вокруг нее обретал привычные очертания. Внезапно она почувствовала, что белье ее стало влажным и липким. Но тут же подул ветерок, и по всему телу разлилась прохлада.

Реальность обрушилась на Мег, как ушат холодной воды.

Она выпрямилась, вся пунцовая от смущения, и поправила корсет.

Слезы жгли ей глаза. Она и помыслить не могла, что е ней произойдет нечто подобное. Поддавшись ласкам Джейка, она вела себя… Это просто ужасно! Так ведут себя только падшие женщины. Что теперь Джейк о ней подумает?

Он наклонился вперед, и Мег замерла. Поцеловав ее в щеку, он прошептал:

– Ты очень красивая, и ты по-настоящему страстная женщина, Мег. Только что я в этом убедился.

Взяв поводья в обе руки, Джейк пустил коня легким галопом.

Слезы катились по щекам Мег и тотчас же высыхали на ветру. Джейк понял, в каком она состоянии, и несколько минут молчал, давая ей время успокоиться. Мег оценила его деликатность и была благодарна ему, но ее по-прежнему терзало, чувство стыда, и кроме того, ей не давала покоя мысль о том, что Джейк теперь получил над ней почти безграничную власть.

Остаток пути они провели в полном молчании.

Когда они подъехали, к Ноб-Хиллу, Джейк придержал коня и спешился.

– Отсюда вы и сами доберетесь до дома, – сказал он, положив ладонь на колено девушки.

– А вы куда собрались?

– Посмотрите на себя, Мег, – улыбнулся Джейк. – А теперь взгляните на меня. Грязные, растрепанные… Мы с вами словно валялись на земле. – Он убрал руку с ее колена. – Как будет воспринято наше совместное возвращение? Черт возьми, подумайте о своей репутации.

Она молча кивнула, более расстроенная его раздражением, чем угрозой для своей репутации.

– Я скоро вернусь. Езжайте прямо домой. И никуда не сворачивайте. – Он похлопал жеребца по крупу.

Мег обернулась. Джейк стоял, глядя ей вслед. В эти мгновения он казался таким одиноким, что ей стало жалко его… И еще она почувствовала, что ей очень трудно с ним расставаться.

Мег знала, что вела себя совершенно недопустимым образом. Только шлюха могла бы позволить мужчине подобное… И все же это были чудесные, ни с чем не сравнимые ощущения. А что, если такое… случится еще раз? И ей тотчас же захотелось снова ощутить биение его сердца, захотелось и самой коснуться его тела… прикоснуться к тому, что скрывалось под одеждой.

Нет! Мег попыталась выбросить из головы столь неуместные фантазии. Джейк Тальберт не любит ее. А без любви все это глупо и ни к чему хорошему не приведет.

Ошеломленная этой мыслью, она заплакала.

Джейк снял рубашку, башмаки и прямо с палубы «Синидзиро» бросился в воду.

Холодные воды сомкнулась над ним, и воцарилась тишина.

Джейк плыл под водой, наслаждаясь прохладой. Наконец вынырнул и осмотрелся. Он находился довольно далеко от судна. И тут ему снова вспомнилась Мег – Джейк вспомнил, с какой страстью она отвечала на его ласки. Казалось, ее тело пылало в его объятиях. Когда же она застонала и прижалась к нему, его охватило безумное желание – лишь с огромным трудом ему удалось взять себя в руки. Закрыв глаза, капитан думал об этой удивительной девушке. Неужели придется отказаться от нее?..

Набежавшая волна захлестнула его с головой, и он снова нырнул. Вынырнув, открыл глаза и сразу же увидел «Синидзиро» – судно чуть покачивалось на волнах.

Но ведь он не сможет провести всю жизнь на просторах океана… Ему придется вернуться на берег – и наконец-то устранить опасность, исходящую от Чзня Ли!

Выругавшись сквозь зубы, Джейк поплыл в сторону судна. Когда он вернется и освободит Филиппа от обязанности охранять Дугласа, ему придется присматривать за обоими – за отцом и за дочерью.

– Роберт! – закричала Мегги, сбегая по центральной лестнице два дня спустя. Чтобы не споткнуться, она подобрала подол платья.

– Да, мисс Меган…

– Мне показалось, я слышала, голос Мэри Ламберт. Она пришла к нам в гости? – спросила Мег, останавливаясь на последней ступеньке и держась рукой за перила.

Меган уже несколько раз приглашала в гости свою новую подругу, но та еще ни разу не посетила дом банкира. Меган хотела, чтобы кто-нибудь отвлек ее от навязчивых воспоминаний – она постоянно думала о ласках Джейка и своем бесстыдном поведении.

К счастью, Джейк после той прогулки не позволял себе никаких вольностей. Но почему же она чувствует себя такой одинокой и несчастной?

От грустных мыслей ее отвлек голос Роберта.

– Да, мисс Ламберт пришла, но…

– Почему же ты сразу не сказал мне об этом? – перебила Мег. – Где она? В голубой гостиной?

– Я провел ее в библиотеку…

Меган с удивлением взглянула на Роберта.

– Мисс Ламберт – моя подруга, и к ней следует относиться соответствующим образом, пусть даже она одета более чем скромно. Запомни, ты должен провожать ее в одну из гостиных. – Строго взглянув на дворецкого, она направилась в восточное крыло, где находилась библиотека.

– Мисс Меган!

Она обернулась; резкий ток дворецкого удивил ее.

– Я проводил мисс Ламберт в библиотеку… – Роберт в смущении теребил свой крахмальный воротничок. – Я проводил ее туда, поскольку она просила о свидании с мистером Тальбертом… наедине.

– А… тогда понятно. – Мег кивнула. Должно быть, Мэри понадобилась помощь, и они с Джейком решили не посвящать ее в свои дела. К сожалению, решили не посвящать…

– Простите, мисс Меган, возможно, я должен сообщить…

– Все в порядке, Роберт. Спасибо. Я сама.

Мег решила подождать у библиотеки. Во всяком случае, она сможет повидаться с Мэри до того, как та отправится домой. Время чая уже прошло, но ей, возможно, удастся уговорить гостью остаться на ужин. Мег приблизилась к библиотеке. Дверь оказалась незакрытой.

– Джейкоб, вы несколько раз предлагали мне помощь, – услышала Меган голос Мэри.

– Да, мэм, и всякий раз вы отказывались принимать ее.

Меган замерла, прижавшись к стене. Если ее подруга попала в беду, она непременно должна узнать, что именно произошло.

Мег подошла поближе к двери. Глядя в большое зеркало, висевшее на противоположной стене, она видела почти всю библиотеку. Джейк стоял, опершись о каминную полку. На нем была белая, рубашка с открытым воротом, и Мег видела его могучую шею.

– Ну, видите ли… – Мэри вздохнула. – Я и сейчас отказалась бы от помощи, но у меня, нет выхода. – Она опустилась на стул с резной спинкой, стоявший у шахматного столика.

– Что вы имеете в виду? – Джейк нахмурился.

– Я оказалась в безвыходном положении, – сказала Мэри, разглаживая складки на платье. – Вчера ко мне приходил молодой китаец по имени Сун Куань. Он просил помочь женщине, которую любит. Ее зовут Юн Лянь. Она в рабстве у своего хозяина, и ей, грозят ужасная участь – она может стать проституткой.

Джейк вздрогнул, и Мег поняла, что он искренне сочувствует молодому китайцу и его возлюбленной.

Мэри же тем временем продолжала:

– Вчера я тайно виделась с этой девушкой. Правда, мы говорили всего лишь несколько минут. Она была очень напугана, насторожена… Хотя мне удалось убедить ее в том, что я искренне ей сочувствую, она не сразу решилась принять мою помощь. В конце концов мы договорились встретиться сегодня утром, но… – Мэри умолкла; воцарилась гнетущая тишина. Глядя в зеркало, Мег видела, что глаза гостьи наполнились слезами.

– Лянь не пришла, – сквозь зубы проговорил Джейк.

Мэри молча кивнула, и Мег вдруг почувствовала острую жалость к женщине.

– Сун Куань нигде не может найти Юн Лянь, – продолжала Мэри. – Молодой человек в отчаянии. Именно он посоветовал мне обратиться к вам. Сун Куань считает, что только вы можете спасти бедняжку. – Мэри пристально взглянула на Джейка. – Куань опасается, что хозяин Лянь, узнав о ее намерении бежать, пришел в ярость и запер ее, держит под замком. Джейкоб, вы не хуже меня знаете, что может произойти в дальнейшем. Если мы сегодня же не освободим девушку, она исчезнет навсегда. Ее переправят в другой город и продадут какому-нибудь погрязшему в разврате мерзавцу. Или заживо похоронят в самом грязном борделе, который только сумеют найти.

– Может быть, уже поздно. – Джейк в задумчивости ерошил волосы.

– Еще не поздно. Я не могу поверить в худшее – иначе зачем мне жить? – Мэри поднялась со стула и подошла к Джейку. – Я знаю, вы верите в Отца нашего милосердного, верите так же, как и мы, и с Его помощью мы спасаем несчастных. – Она с мольбой в глазах смотрела на капитана. – Эти девушки совершенно беспомощны и беззащитны. Ради нашего Господа, пожалуйста, помогите мне спасти Юн Лянь. Вы не представляете, как она красива. Эта девушка напоминает… цветок из тонкого стекла. К тому же она умна и образованна. Я редко встречала подобных женщин.

– Я тоже, – сквозь зубы пробормотал Джейк.

– Вы видели ее?! – в изумлении воскликнула Мэри.

– Да.

Сердце Мег болезненно заныло. Она вспомнила о том, как трепетно Джейк относится к восточным женщинам – к женщинам с волосами цвета воронова крыла… А эта Юн Лянь исключительно красива…

– Значит, вы поможете мне? – спросила Мэри.

– Вы понимаете, о чем просите?

– Чэнь Ли – главарь тонга Хун Шунь, самого могущественного в Сан-Франциско. Я прошу вас сразиться с драконом в его логове. – Мэри поспешно перекрестилась и добавила: – Господь позаботится о том, чтобы с вами ничего не случилось. Это святая миссия, на мою долю такой еще не выпадало.

Джейк резко повернулся и принялся ходить из угла в угол. Наконец, остановившись у книжной полки, проговорил:

– Не думайте, что Господь столь высокого мнения о моей персоне, мэм. Я не раз огорчал Его.

– Нам всем доводилось делать это, – улыбнулась Мэри.

Джейк стоял, широко расставив ноги. Глаза его сверкали.

– Разве всем приходилось убивать? – спросил он неожиданно.

– Война приносит много зла, которого невозможно избежать.

– Вы говорите о Гражданской войне между Севером и Югом. Но я в то время плавал по Тихому океану.

– Но тогда вы, должно быть, убивали, защищая свою жизнь или жизнь тех, кто вам дорог. – Мэри заморгала, озадаченная словами капитана.

– Да, этот человек был мне дорог, но я помог ему расстаться с жизнью, хотя, возможно, мог бы спасти. – Джейк снова начал мерить шагами комнату, словно зверь в клетке.

Мэри крепко сжала губы, и они превратились в тонкую прямую линию. Похоже, именно такой реакции Джейк добивался своими слишком уж откровенными признаниями. Вероятно, он хотел, чтобы Мэри осудила его.

– Вы говорите об умышленном убийстве? – в ужасе прошептала она.

– Нет, мэм… это гораздо хуже. – Джейк, откашлявшись, продолжал: – Я помог своему близкому другу расстаться с жизнью. – Он ударил ребром ладони стремянку, стоявшую у книжных полок, и та, гремя колесиками, отъехала в угол комнаты. – Разве это не величайший грех? Вам не следует доверять мне, не следует считать меня воителем, сошедшим с небес, чтобы вершить святое дело. Я не заслуживаю вашего расположения.

Мег прижала к губам ладони. Неужели именно поэтому Джейк истязал свое тело упражнениями, доводил себя до изнеможения? Неужели этим был вызван тот полный страдания вопль, который он издал, вонзив в пол свой меч?

Мэри еще какое-то время молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Затем подошла к Джейку и положила ладонь на его руку со вздувшимися от напряжения мускулами.

– Я верю в вас, Джейкоб. Я знаю, что у вас были более чем веские причины совершить… тот поступок. Бог, наверное, уже простил вас, но вы отказались принять прощение, потому что сами не можете простить себя.

Джейк стоял с закрытыми глазами. На его скулах играли желваки.

Мег вздрогнула – ей вдруг ужасно захотелось обнять Джейка, успокоить его, попытаться убедить его в том, что он не виноват в смерти друга.

– Благодарю вас, – нарушила молчание Мэри.

Джейк открыл глаза.

– За что? – спросил он, криво усмехнувшись.

– За ваше согласие спасти Юн Лянь. Я по вашему лицу вижу, что вы уже согласились помочь мне.

– Вам бы заняться политикой, Мэри, – вздохнул Джейк.

– Уж лучше я буду делать свое дело, – заявила она, вскинув подбородок. – Не хотелось бы оказаться на месте тех, кто целыми днями просиживает в кресле и отвечает отказом на все мои мольбы.

– Не беспокойтесь, я вызволю эту девушку. – Джейк поднес к губам руку Мэри.

– Куань находится в моей миссии и ждет ваших указаний. Он поможет вам проникнуть в дом Чэня Ли.

– Но после этого ему придется бежать из города. Чэнь Ли догадается, что Куань помог Лянь ускользнуть. Его смерть не доставит мне удовольствия, уже потому что она обрадует Чэня.

– О Боже! – воскликнула Мэри, смертельно побледнев.

Мег повернулась и зашагала по коридору. Уверенность, с которой Джейк дал обещание помочь, потрясла ее. Девушка шла все быстрее и, наконец, побежала – она ужасно волновалась.

Вот он, случай! Миссия спасения! Теперь у нее появилась прекрасная возможность доказать, что она может помогать не только деньгами; она докажет, что способна на большее.

Существовало лишь одно препятствие… Ведь Джейк ни за что не позволит ей пойти вместе с ним.

Ей необходим союзник.

Глава 14

Мрак этой безлунной ночи скроет меня от него. Меня охватывает желание – в груди вспыхивает пламя, сердце сгорает в нем.

Оно Комати (IX в.)

Это было глупо. Она едва знала Акиру. Откуда же у нее уверенность, что японец станет ей помогать? С замирающим сердцем девушка постучала в дверь его комнаты.

– А, это вы, Мег-ан-саи, – произнес Акира. В разрезе его коричневого кимоно белела нижняя сорочка. Из широких коричневых штанин выглядывали ноги в странных белых носках – большой палец был отделен от остальных.

– Вы разрешите мне войти?

Японец поклонился и отступил, пропуская девушку в комнату. В другое время Меган, без сомнения, проявила бы интерес к разложенным на полу картинам и кистям для рисования. Однако сейчас она думала совсем о другом.

– Я узнала… Я случайно услышала разговор и хочу с вами посоветоваться, – сказала Меган. – Надеюсь, вы не осудите меня.

– Продолжайте, Мег-ан-сан. – Японец улыбнулся, и глаза его превратились в узкие щелочки.

– Мэри Ламберт попросила Джейка освободить из дома Чэня Ли китайскую девушку по имени Юн Лянь. Сегодня вечером. Он ведь позовет вас с собой, правда?

– Он знает, что обязан позвать, иначе я буду вне себя от гнева, – нахмурившись, ответил Акира.

– Я хочу помочь Джейку, но знаю, что он не разрешит мне пойти с ним, – на одном дыхании выпалила Меган.

– Да, большая опасность, – кивнул японец.

Меган вздрогнула, внезапно сообразив, что Джейку придется рисковать жизнью. Но это только укрепило ее решимость.

– Я хочу отправиться с вами, Акира-сан. Мне осточертело сидеть дома. Я уверена, что сумею помочь вам.

– Испытания дают силы, – произнес Акира, сунув большие пальцы за пояс кимоно.

– Вот именно! – воскликнула Меган. – Я знала, что вы меня поймете. Чем я могу вам помочь? – Она подошла к нему и, понизив голос, проговорила: – Акира-сан, придумайте что-нибудь.

Японец надолго задумался, и Мег уже решила, что ее надеждам сбыться не суждено. Наконец он спросил:

– Вы умеете управлять пролеткой?

– Да, конечно, – с готовностью ответила девушка.

– Большинство китайцев здесь слишком бедны, чтобы иметь лошадей. Уверен, Юн Лянь никогда не скакала на лошади. Чтобы бежать, нужна пролетка.

– Окна моего ландо прикрыты занавесками. Оно вполне нам подойдет.

– Вот и хорошо, – оживился Акира.

Скрестив руки на груди, японец обошел вокруг девушки, внимательно рассматривая ее. Наконец коснулся ее волос.

– Как огонь… – пробормотал он.

– Благодарю вас. Это хорошо? Я знаю, что у японок черные волосы, прямые и без этих ужасных… завитков.

Уголком глаза она заметила, что Акира улыбается.

– Для некоторых мужчин… Да, огонь – это то, что нужно. Но вам надо чем-нибудь покрыть голову, чтобы вы слились с мраком ночи и Такеру-сан не увидел вашего лица.

– Я так и сделаю.

– Он идет, – предупредил японец, взглянув на дверь.

Мег в волнении закусила губу. Она ничего не слышала, но была уверена, что пожилой японец не ошибся.

– Куда мне спрятаться? – прошептала она. – Если Джейк застанет меня, тогда все пропало. Он начнет задавать вопросы и…

– Сюда. – Акира поднял крышку сундука – его перенесли сюда с судна. – Кимоно там больше нет, и вам хватит места.

Мег подошла к сундуку. Возможно, там хватило бы места… Эх, если бы ей не приходилось носить все эти нижние юбки и подкладывать во все места вату, как диктует мода…

– Бы уверены? – спросила она, опасливо поглядывая на сундук.

– Не беспокойтесь, поместитесь, – улыбнулся Акира. Мег заглянула в сундук и увидела на дне сверток. Сквозь полупрозрачную обертку просвечивал белый шелк.

– Там еще осталось кимоно. Я думала, Джейк продал их все… кроме того голубого, которое я собираюсь вернуть ему.

– Он оставил и это. Оно особенное.

Мег забралась в сундук и поджала ноги. Акира поправил широкий подол ее юбки и опустил крышку. Раздался щелчок, и девушка оказалась в абсолютной темноте.

В следующее мгновение она каким-то образом почувствовала, что в комнату вошел Джейк. Девушка пыталась прислушиваться к беседе мужчин, однако так и не поняла, о чем шла речь. Гораздо раньше, чем она ожидала, крышка поднялась.

– Он ушел.

Мег встала, щурясь от слишком яркого света.

– Скорее, – пробормотал Акира, сунув ей в руки черную блузу и широкие штаны. – Я сказал Такеру-сан, что найду мальчика, который будет править коляской. Вы должны переодеться в это.

Мег натянула поводья, и экипаж остановился. Просторная блуза и штаны совершенно не стесняли движений, так что девушка без труда спустилась на землю. В своем обычном наряде она бы гораздо дольше выбиралась из ландо.

Они остановились на грязной дороге, позади склада. Меган специально надела мягкие домашние туфли, в которых могла передвигаться совершенно бесшумно. Акира и Джейк обмотали тряпками колеса ландо и копыта лошадей. Возможно, им противостоял противник, имевший численное превосходство, и поэтому не следовало привлекать к себе внимание.

В этот ночной час тишину нарушал только шум прибоя – Джейк и Сун Куань подбирались ко входу в склад совершенно бесшумно.

Мег посмотрела на Акиру. Пожилой японец только что спешился и привязывал свою лошадь к задку ландо. Озабоченный внезапным изменением плана, Акира хмурился. Накануне они встретились с Куанем, и молодой китаец сообщил, что девушку перевезли на этот склад – возможно, для того, чтобы утром переправить в другое место. Чэнь Ли пришел в ярость, узнав, что Лянь решила бежать; главарь тонга заявил, что девушка дорого заплатит за свое предательство.

И теперь оставался последний шанс спасти несчастную.

Акира стоял, расставив нош на ширину плеч и скрестив на груди руки. Он внимательно наблюдал за дверью, к которой подкрадывались Джейк и Сун Куань. Из-за пояса у него торчали рукояти двух мечей.

Мег бросила вожжи и подошла к паре запряженных в ландо лошадей. Ее мутило от резких запахов лошадиного пота, затхлой воды и сырого дерева. Девушка прикоснулась к револьверу, оттягивавшему карман черного плаща – она накинула его поверх блузы.

Мет погладила лошадиные морды, успокаивая животных тихими ласковыми словами. Лошадь справа тихо заржала, приветствуя хозяйку. Девушка посмотрела на нее и поглаживая по челке, прошептала:

– Ш-ш, я сейчас стараюсь об этом не думать. – Это был тот самый мерин, на котором они с Джейком… ехали из рощи секвой.

Словно мстя ей за попытки в последние два дня избавиться от воспоминаний, они нахлынули на нее со всей беспощадностью. Вот его нежная и умелая рука ласкает ее грудь, сжимает соски, вот она коснулась внутренней поверхности бедер, и по всему ее телу заплясали молнии.

Нынешнее одеяние делало ее тело таким… доступным. Распустив пояс, Джейк мог бы распахнуть блузу и обнажить груди. Разрезы, идущие от пояса штанов, открывали путь к самым интимным местам, хотя сейчас эти разрезы были спрятаны под полами длинной блузы. Она представила себе, как горячие руки Джейка скользят внутрь, снова дотрагиваются до нежной плоти – и так, пока боль беззвучным криком не полыхнула в крови.

Та же липкая влага, которой тогда оказалось пропитанным ее белье, снова увлажнила ноги. Запах мускуса разлился в недвижном морском воздухе.

Это безумие! Безумие так желать Джейка Тальберта, устремляясь за ним в мрачные бездны, которые сопутствуют ему, как тень. Он никогда не сможет стать частью мира, который она построила для себя и своего отца. И все же ее безрассудный прыжок в неизведанный, запретный мир страсти оставлял такой горько-сладостный вкус.

Ее раздумья прервал тихий свист Акиры, предупреждавший об опасности. Мег напряглась, заметна, как его рука скользнула к рукоятке катаны.

Потом она сама услышала это – крики, приглушенные стенами, доносившиеся из здания. И вдруг тишину прорезал звук выстрела.

В горле Мег застрял ледяной ком.

– Джейк! – прошептала она, проталкивая воздух сквозь стиснутое спазмом горло.

Мег не раздумывая бросилась к двери, ведущей в дом, но ее остановил резкий голос Акиры:

– Нет! Надо доверять Такеру-сан. Мы останемся здесь.

– Но…

И в это мгновение дверь сама распахнулась.

Джейк выскользнул из центральной двери склада, оставив на земле перед входом два бесчувственных тела охранников. Он следовал по пятам за Сун Куанем, подозревая, что вся эта затея может оказаться подстроенной ловушкой.

У Чэня Ли были все основания желать его смерти. И Мэри Ламберт, и Куань могли, сами того не подозревая, играть роль марионеток в этой коварной игре… а может быть, Куань намеренно вел Джейка в засаду в обмен на свободу своей Лянь.

Но все могло быть и так, как рассказала Мэри. А чтобы точно узнать, можно ли доверять Куаню, нужно испытать его.

Джейк коснулся рукоятки своего черного катаны. Но на случай, если головорезы Чэня презрят честную схватку, он сунул за пояс еще и кольт. Он был готов к борьбе.

Они бесшумно проскользнули между рядами деревянных ящиков для упаковки. Джейк ни на мгновение не упускал Куаня из виду. В глубине здания в маленьком кабинете горел свет, отчего тени, отбрасываемые окружающими предметами, казались еще гуще. Похоже, именно там люди Чэня держали девушку.

Внезапно мяукнула кошка. Звук, отразившись от потолочных перекрытий, ножом полоснул тишину. Куань замер.

Почему Куань так нервничает? Беспокоится за Лянь? Боится предстоящей схватки? Или чувствует вину за то, что привел Джейка в ловушку, которая вот-вот готова захлопнуться?

Джейк легко толкнул китайца в спину. Куань кивнул и пополз вперед. Прикрытие из ящиков тянулось почти до двери кабинета. Они чуть задержались у конца прохода в нескольких шагах от цели.

Куань выглянул из-за ящиков и тут же спрятался обратно, сделав знак Джейку не двигаться. В руке у него сверкнул нож.

Джейк сжал рукоятку катаны, готовый мгновенно нанести удар, если вдруг поймет, что юноша предал его. Гибким барсом Куань выскочил из-за укрытия и через мгновение вернулся, таща за собой сопротивляющегося охранника и зажимая ему рот. И тут же без колебаний одним движением перерезал тому горло.

У Джейка от удивления поднялась бровь. Куань выпустил из рук тело, кулем свалившееся на пол. Холодная решимость была написана на юном лице китайца, а взгляд его вновь устремился на дверь кабинета – там его единственная цель.

Главное испытание Куань выдержал, но Джейк все еще полностью не доверял ему.

Надо было оценить ситуацию. У входа в кабинет стояли еще два охранника. Двое сторожили заднюю дверь; свет из кабинета на них не падал, и их силуэты были едва видны в полумраке. Еще две тени двигались внутри кабинета.

Шесть человек, не считая троих, которых они уже уложили. Ясно, Чэнь Ли догадывался о возможной попытке освободить девушку и подготовился к ней.

Два охранника, находившиеся ближе к ним, стали выказывать волнение, они о чем-то вполголоса переговаривались. Затем кого-то позвали.

Джейк прошептал на ухо Куаню:

– Они разыскивают парня, которого ты только, что уложил. Займи его место и притворись, что тебе плохо. Попытайся выманить их.

Куань все понял, и его губы раздвинулись в жестокой ухмылке. Он встал, заковылял, стараясь не входить в полосу света, к дверям и застонал, да так правдоподобно, что Джейк удивился – неужто у парня начались колики в животе?

Как и рассчитывал Джейк, оба телохранителя покинули свой пост, чтобы помочь приятелю. Он изготовился к смертельному, по-кошачьи бесшумному прыжку. Но тут один из китайцев-охранников глянул на пол и увидел кровь.

Раздался нечеловеческий крик, словно обрушились своды ада. Предупреждая об опасности своих, один из охранников, продолжая выть, бросился к кабинету. Навстречу ему из открытых дверей выскочили двое с пистолетами в руках. Загремели выстрелы, и Куань нырнул за груду ящиков.

– Проклятие! – в ярости прошипел Джейк, выхватывая оружие и стреляя в ответ.

Истошный женский крик оборвался, едва возникнув.

– Лянь! – воскликнул Куань и бросился к кабинету. Джейк едва успел схватить его за рубашку и свалить на пол.

– Мертвый ты не поможешь ей, болван!

И тут пуля ударила в деревянный ящик над головой Джейка, словно подтверждая его слова. Посыпались щепки.

– Они насилуют ее! – прохрипел Куань.

Два парня выбежали из кабинета и бросились к задней двери; один из них нес на плече завернутый в белую ткань цилиндрический предмет в рост человека. Охранники у выхода, пропустив их, тоже открыли огонь. Стрельба шла и из кабинета, вынуждая Джейка и Куаня прижиматься к полу, пока парни со свертком не выскочат на улицу.

Схватив Куаня за плечо, Джейк предупредил:

– Мы побежим за ними сразу, как только исчезнет риск получить пулю в спину. – Он вытащил у убитого охранника пистолет и протянул его Куаню. – Ты знаешь, как им пользоваться?

Юноша кивнул, хотя и не очень уверенно.

– Только не застрели меня, черт возьми! Двигайся туда, а я обойду вокруг и атакую их через боковую дверь кабинета.

Обежав груду ящиков, Джейк изготовился к нападению. Они с Куанем доведут задуманное до конца, но не будет ли слишком поздно, успеют ли они спасти Лянь?

Четверо, мужчин вырвались из задней двери склада; один из них тащил на плече большой сверток из белой ткани.

Мег от неожиданности отшатнулась и быстро укрылась за ландо. Сердце бешено стучало от страха и возбуждения. Издав воинственный клич, Акира с обнаженным мечом выскочил наперерез бандитам.

Тот, кто нес на плече сверток, поднял свободную руку с пистолетом. Мег затаила дыхание, но выстрела не последовало – раздался сухой щелчок бойка. В магазине не было патронов, и у Мег отлегло от души.

Китаец выругался и выбросил бесполезное оружие.

Трое набросились на Акиру, держа над головами боевые топоры. Китаец со свертком на плече отступил, узкие злые глаза на скуластом лице, не отрываясь, следили за схваткой.

Мег вытащила из кармана плаща свой револьвер. Она лихорадочно соображала, как помочь Акире, но нападавшие расположилась так, что японец перекрывал ей зону огня.

Акира парировал выпады нападавших ударами катаны. Металл с лязгом бил о металл, и эти звуки жалили ее, как рой рассерженных ос. Аккра сражался с высочайшим мастерством, но как долго он продержится один против троих?

Большой палец Мег лег на холодный металл бойка револьвера. Стиснув, зубы, она взвела его. В это мгновение до нее дошло, что пальба внутри склада смолкла.

Ее обуял ужас. Не означает ли эта зловещая тишина, что Джейк ранен и сейчас истекает кровью на грязном полу склада?

Один из бандитов вдруг отступил, угодив точно на мушку.

Мег не могла упустить такую возможность. Спокойно и уверенно она положила палец на спусковой крючок. Она понимала, что жизнь Аккры зависит от точности выстрела, и ее рука стала вдруг каменно-твердой.

Раздался выстрел, револьвер в руке Мег подпрыгнул и заставил ее на шаг отступить. Желтая вспышка осветила тьму.

Пуля попала бандиту в плечо, и он, теряя равновесие, закружился вокруг своей оси и ударился о стену. Стены зданий еще продолжали возвращать эхо выстрела.

Китаец со свертком на плече завертел головой и обнаружил ее убежище.

Мег направила на него револьвер. Она вышла из-за ландо, скрывая голову под капюшоном плаща.

– Стоять! – отрывисто приказала она.

Сверток неожиданно зашевелился. Из него раздался тихий женский стон.

– Лянь, – прошептала пораженная Мег. Какая страшная ирония! Пока Джейк и Сун Куань бьются насмерть там внутри, девушку утащили у них из-под коса.

Нельзя позволить скрыться этому китайцу. Но как стрелять, не рискуя попасть в девушку? Ее тело сейчас свешивалось, прикрывая грудь похитителя подобно щиту. В иной обстановке Мег не промазала бы – ведь попадала же она, тренируясь, в бутылки и консервные банки. Но сейчас на весах судьбы лежала жизнь юной китаянки.

Мег опустила руку, понимая, что не решится выстрелить.

Похититель повернулся и тяжело побежал, с трудом таща свою жертву.

Мет бросилась следом, плащ крыльями разлетался у нее за спиной, рука не выпускала револьвер. Негодяй не может уйти! Они столько пережили, прошли через столько трудностей, чтобы спасти девушку!

Что она может, слабая и хрупкая? Как противостоять крепкому мужчине? И она сделала единственно возможное: догнав китайца, она схватила его за развевающийся хвостик и повисла на нем.

– Ай-я-а-а! – заверещал он, сгибаясь под весом Меган.

Они споткнулись и упали. Мег ударилась о землю плечом, и в этот момент на грудь ей свалилось что-то тяжелое, опрокинув на спину. Испуганная, Мег подняла голову. К земле ее прижимал сверток, замотанный в белую ткань, – это Лянь упала на нее с плеча мужчины.

Бандит проворно вскочил на ноги.

Продолжая лежать, Меган прицелилась ему в грудь.

Молниеносным движением ноги он ударил ее по руке, и единственное средство защиты Мег полетело в темноту и со стуком упало на землю. Придавленная тюком, она уже не могла достать револьвер.

Убийца стоял перед ней со злорадной ухмылкой на желтом лице, наслаждаясь ее беззащитностью. Но мгновенной потери внимания хватило, чтобы Мег изловчилась и ударила его ногой в пах.

Он согнулся пополам, изрытая проклятия.

В отчаянии Мег пыталась спихнуть с себя сверток с Лянь. Если она не освободится, ей не на что надеяться. Бандит еще корчится от боли, но ведь скоро он оправится. От бессилия из горла Мег вырвалось рыдание. Она сумела сдвинуть тело девушки только до уровня бедер, а убийца уже медленно выпрямлялся, продолжая изрыгать китайские ругательства.

Его правая рука взлетела над головой – в лунном свете сверкнуло лезвие топора.

Тело Меган напряглось в ожидании удара, того удара, который лишит ее жизни. Сделать ничего нельзя, и она обреченно смотрела, как корпус мужчины повернулся, чтобы удар был мощным. Топор начал опускаться…

Страшный рев остановил движение топора, и в следующее мгновение на китайца обрушилось нечто, сравнимое по мощи разве что с идущим на полной скорости товарным составом. Сплетясь, два тела врезались в груду пустых деревянных ящиков. Доски затрещали, заглушая звуки борьбы.

Мег старалась, вытягивая шею, рассмотреть, что же там происходит в темноте, но видела лишь две смутные тени, сплетенные в клубок. Кажется, там Акира. А на помощь ему спешит Сун Куань! Господи, молилась она, значит, ее ангел мести был черноволос, воинственен и так греховно красив, что, должно быть, уже давно стал падшим.

Мег сделала новое усилие, сверток с Лянь сдвинулся, и она наконец выкарабкалась из-под него.

Ночную тьму прорезал мягкий свистящий звук – так меч покидает, ножны, а затем – страшный хрип. И все стихло.

Она вскочила на ноги. Подбежавший Сун Куань упал на колени возле Лянь. У Акиры остался последний противник.

С обнаженным мечом в руках Джейк смотрел на скрюченное на земле тело бандита. Он отвел меч в сторону и движением кисти резко встряхнул лезвие, прежде чем убрать катану в ножны. Черты его лица окаменели, словно выбитые из гранита.

– Слава Богу, Джейк, ты жив!

Она бросилась к нему с радостным ожиданием. Сейчас Джейк ласково обнимет ее, успокоит, скажет, что с ним все в порядке…

– Какого черта ты здесь? – Он схватил ее за плечи и резко встряхнул.

– Разве нельзя было помочь вам? – с обидой спросила Меган, и слезы брызнули у нее из глаз. Болван! Неужели он не понимает, как она счастлива видеть его живым и невредимым? Она забыла, что собиралась скрыть от него свое участие в освобождении девушки. Теперь придется выдержать вспышку его гнева.

– Ты должна была… – Джейк отвернулся. – Черт бы тебя побрал, Мег! – Он даже не закончил фразы.

Вконец обиженная, Меган отвела взгляд и… увидела Акиру, который наносил последний смертельный удар своему противнику. Чуть согнув колени, старый воин напружинил ноги и придал катане такую скорость, что она стала невидимой. Голова китайца с легкостью пушинки отлетела от туловища и упала на землю с глухим стуком, от которого Мег почувствовала приступ тошноты.

Фонтаном хлынула кровь, которая в темноте казалась черной. Безжизненное тело рухнуло на землю. Акира бесстрастно встряхнул лезвие, освобождая его от капель крови, как только что сделал Джейк.

Колени у Меган подогнулись, в глазах поплыл черный туман, заволакивая все вокруг.

Ей вспомнилась вышивка: жестокий самурай сносит катаной голову врага. Ей, разумеется, надо было, быть готовой к подобной сцене в жизни. Но ведь на картине изображались события трехсотлетней давности. Откуда же ей было знать, что древняя каста воинов сохранилась в Японии до сих нор? Но это реальность, и перед ней два самурая, которые рубят головы б Сан-Франциско сегодня.

– С ней все в порядке?

Низкий голос Джейка достиг затуманенного сознания Меган. Она глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь.

Джейк стоял над телом Лянь. Куань, все еще на коленях, с искаженным от волнения лицом разворачивал ткань.

В полутьме бледное лицо Лянь казалось, изумительной по совершенству овальной жемчужиной. Ее веки дрогнула и открылись. Она в изумлении остановила взгляд на Куане. Когда тот помог ей подняться, девушка поняла, что ее испытания, закончились, и приникла к груди любимого.

Куань поднял ее на руки и с улыбкой ответил Джейку:

– Да, она в порядке.

Меган была счастлива – она гордилась Джейком, который рисковал жизнью, чтобы спасти девушку, и радовалась, что Лянь жива и здорова…

Подошел Акира со словами:

– Мег-ан-сан не сказала тебе, Джейк, что застрелила человека, напавшего на меня?

– Это ты разрешил ей приехать сюда? – не отвечая на его вопрос, хмуро бросил Джейк. – Напрасно ты решил поощрять ее безрассудство.

– Но учти, иначе я был бы сейчас мертв, – с невозмутимой логикой ответил Акира.

Джейк поджал губы.

– Нам надо доставить Куаня и Лянь в миссию Мэри Ламберт, – вмешалась Меган. Ей хотелось как можно скорее убраться из этого места. Она боялась, что ее вырвет, стоит ей хоть раз взглянуть на окровавленное тело без головы.

– Нет, это слишком опасно, – возразил Джейк. – Чэнь будет искать их именно там. Я не хочу подвергать риску Мэри и ее подопечных.

– Где в таком случае мы можем их спрятать?

– Утром в гавани пришвартовалось, еще одно мое судно, «Венчур». Даже если Чэнь решит искать девушку там, ее легче будет защитить на корабле, чем в доме. Ее спрячут на несколько дней, пока будет длиться разгрузка. Потом, взяв новый груз, «Венчур» пойдет на север, а затем в Китай. Куань и Лянь сойдут на берег, где сами пожелают.

– Значит, мы сейчас едем туда?

– Только не мы, Меган. Мыс тобой сейчас отправимся на «Синидзиро», а Акира-сан отвезет наших гостей на «Венчур». Мне нужно взять кое-что из моей каюты, а я больше не намерен оставлять тебя без своего пригляда.

– Хорошо, – покорно согласилась Мег.

Джейк посмотрел на нее с подозрением. Это было на нее не похоже – так быстро и легко капитулировать! Ее бунтарская натура почти всегда искала возможность поступать вопреки его желаниям. Мег и сама не могла объяснить свою реакцию на сто предложение. Наверное, это радость, что теперь с ним будет она, а не Юн Лянь.

Изумительная красота юной китаянки породила в душе Меган странное беспокойство. Девушка была воплощением идеала, которому поклонялся Джейк: угольно-черные волосы, хрупкая и изящная – настоящая дочь Востока. А он, возможно, в эту минуту сравнивает Лянь и Мег, не одобряя ее спутанные светлые кудряшки, отсутствие девичьей скромности – чего стоил один ее мужской наряд!

Крепко взяв ее повыше локтя, Джейк затолкал Меган в ландо. Затем взобрался на место кучера и взял в руки вожжи. Акира тоже сел в ландо, за ним туда же влез Куань, все еще держа на руках Лянь.

Ландо тронулось. Мег выглянула в окно, избегая смотреть на мертвые тела и стараясь совместить в своем сознании два образа Акиры – жестокого воина и артистично-мягкого человека, украсившего могилу несчастных колибри.

У причала их ждали две лодки. Мег забралась в ту, на которую указал Джейк. Акира и пара влюбленных сели во вторую лодку.

Оттолкнув лодку от пирса, Акира крикнул:

– Я не готов состязаться с тобой в выдержке, Такеру-сан, но я бы тоже хотел выпить саке! Возьми для меня одну бутылку.

Джейк вполголоса чертыхнулся и с силой налег на весла.

Мег с интересом рассматривала обстановку капитанской каюты на «Синидзиро», пока Джейк перебирал бумаги на письменном столе. Повсюду она видела вещи, придававшие помещению восточный колорит; они говорили ей о том, что сердце Джейка навсегда принадлежит Японии.

Скоро он уйдет в океан, в его бескрайние просторы, одержимый страстью к путешествиям по дальним странам, – занятие, недоступное ее пониманию. Но Мег не жалела о том, что произошло. Она всегда будет помнить счастливые минуты, проведенные с этим человеком… настолько бесчувственным, что далее сейчас, когда они остались вдвоем, он не пытается поцеловать ее.

Его демонстративное нежелание замечать ее стало неутешительным итогом поистине ужасного дня.

Джейк закончил собирать бумаги и предметы своего гардероба. Затем он открыл шкаф и достал оттуда две толстые светло-коричневые фаянсовые бутылки.

– Это тот напиток, о котором говорил Акира-сан? – спросила Мег.

– Да, – хмуро подтвердил он, не поднимая взгляда.

– Ты можешь наконец прекратить дуться и объяснить, что он из себя представляет? – не скрывая раздражения, спросила Мег.

Он повернул к ней голову и изрек, иронично выгнув бровь:

– Это рисовая водка.

Водка из риса? Мег удивилась. Должно быть, не очень крепкий напиток. А после переживаний нынешней ночи она бы предпочла что-либо покрепче. Да и недовольный вид Джейка не помогал ей успокоить взвинченные нервы.

– А у тебя нет бренди?

– Нет.

– Тогда, пожалуйста, налей мне этого вашего саке, – проговорила она со вздохом.

Он бросил на нее удивленный взгляд, и суровое лицо его немного смягчилось, а в глазах запрыгали лукавые огоньки.

– Вам достаточно попросить, Мег-ан-сан, – сухо сказал он, воспроизводя манеру речи Акиры. Снова открыв шкаф, он достал чашечки из такого же светло-коричневого фаянса. Скорее, это были даже не чашки, а стаканчики, похожие по форме на маленькие кувшины без ручек. Налив в один из них саке, он протянул ей.

– Лучше пить это маленькими глотками.

Она взяла стаканчик и, независимо взглянув на Джейка, осушила его залпом.

В горле что-то взорвалось и заполыхало огнем. Глаза, казалось, готовы были выскочить из орбит. Когда спазм отпустил мышцы груди, ее стал сотрясать жуткий кашель.

– Я тебя предупреждал.

Ох, как же ей хотелось ударить его!

Кашель не утихал. Ворча что-то себе под кос, Джейк поставил свой стаканчик и приобнял ее. Он постукивал ее по спине, растирал плечи. Когда приступы кашля стихли, он аккуратно вытер ей слезы, проведя большими пальцами по щекам.

Смущенная Мег вглядывалась в его непроницаемое лицо. То Джейк Тальберт ведет себя как дикий лесной зверь, то готов прийти ей на помощь, приласкать.

Как же понять этого загадочного человека? Желание узнать, почему так часто темнеют его глаза, терзало ее.

Ей вспомнились рассказы Акиры, в которых он смутно упоминал о прошлом Джейка, и Меган решилась спросить:

– Почему твое судно называется «Синидзиро»?

Джейк замер.

– А почему ты спрашиваешь об этом? – осведомился он, отворачиваясь.

– Акира говорил, что это в честь человека, которого ты хорошо знал.

Джейк смотрел в иллюминатор на бухту – прямой, гордый и одинокий, как маяк, стерегущий прибрежные скалы.

– Мацуда Синидзиро был племянником человека, который принял меня в свою семью, – тяжело вздохнув, глухо проговорил он. – Мы с Синидзиро были одного возраста, никогда не разлучались и, повзрослев, оба готовились стать самураями. Он был мне как брат.

– Что с ним случилось?

– Он умер. – Джейк поставил ногу на приступку под иллюминатором и оперся на колено, пристально глядя на воду. Повисло тягостное молчание.

Но ведь это наверняка не все! Подойти так близко к разгадке и добиться лишь того, что Джейк закрылся, как моллюск в своей раковине! Набравшись храбрости, Меган призналась:

– Я случайно подслушала, как ты рассказывал Мэри Ламберт о том, что помог своему другу покончить жизнь самоубийством. Это был Синидзиро?

Джейк медленно повернулся к ней, его горящие гневом глаза впились в нее, словно острые осколки разбитого зеркала.

– Ты хочешь знать все подробности этой страшной истории?

– Да.

– Что ж, наверное, ты права, – тихо проговорил Джейк. Он склонился к ней с грацией хищного зверя, взял ее за плечи и прижал к своей груди. – Сейчас тебе станет понятно, какому человеку ты решила доверить то, что тебе дороже всего в жизни.

Глава 15

Как волна, брошенная ветром на скалы, я разбит на мелкие кусочки и пропадаю в своей страсти.

Минамото Сигэюки (ум. 1000)

Не слова Джейка и не его руки, жестко сжимавшие ее плечи, потрясли Меган, а его яростная ненависть к себе, которая сжигала его.

Его голос сел до хриплого шепота, словно все силы уходили на то, чтобы открыть свою страшную тайну.

– Нас было двенадцать в тот день, молодых дерзких самураев, рвущихся проявить себя… что было не так легко в мирной жизни, которой жили все во время правления сёгуната. Когда мы столкнулись с бандой китайцев, грабивших деревню, то решили, что само небо дало нам шанс. Я предупреждал, что нас слишком мало, но со мной не посчитались – куда, мол, китайцам сражаться с самураями. Синидзиро, который был нашим предводителем, дал приказ атаковать. Но за холмом, как оказалось, пряталась большая группа китайцев. Когда мы поняли, что попали в засаду, было слишком поздно. Даже героическая стойкость в бою не спасла нас от поражения. – Джейк замолчал, на шее вздулись жилы. – Кодекс чести самураев очень строг. Попасть в плен и быть казненным врагом – это бесчестье для самурая.

Он смотрел куда-то вдаль, но видел не гавань Сан-Франциско, а картины прошлого. Его глаза напоминали глубокие озера, наполненные болью, и раскаянием. Его руки дрожали, а ей казалось, что это трепещет и болит ее сердце.

– И что же произошло? – Она хотела услышать see до конца.

– Синидзиро был тяжело ранен и не мог больше сражаться. Он попросил меня исполнить роль его секунданта, кайсаку, в акте самоубийства, которое совершается по древнему японскому ритуалу сеппуку. – Джейк метнул на нее острый и сверкающий, как кинжал, взгляд и хриплым голосом закончил: – Синидзиро встал коленями в грязь, глубоко вонзил нож в живот и стал ждать последнего смертельного удара. Этот удар должен был нанести ему я, отрубив голову катаной.

Мег молча смотрела на него широко раскрытыми глазами, пораженная и смыслом слов, и тоном, каким они были сказаны.

Джейк внезапно отпустил ее, словно ожидая, что она в ужасе отшатнется от него. Глаза его потухли, тяжелое предчувствие убило в них обычное лучистое серое сияние. Он ждал холодного презрения.

Но Меган испытывала не ужас и не отвращение, чего он добивался, рассказывая свою историю без прикрас, а искреннюю жалость. Ее глаза подернулись влагой. Она оплакивала его утрату, его боль и муку, желая облегчить его душу слезами, которых он, мужчина и воин, не мог пролить.

Он, конечно, сильный и жесткий человек, воля его словно изваяна из гранита. Муки совести, которыми он терзал себя, ей хотелось сравнить с ударами молотка скульптора по камню – откалывают куски от глыбы, но не крошат ее.

– Как мог Синидзиро поступать столь бесчеловечно?! – гневно воскликнула она.

– Что? – Теперь настала очередь Джейка испытать потрясение.

– Взвалить на тебя жестокое бремя, а потом бросить одного с такой болью. Ведь ты ужасно страдал.

– Чтобы выполнить его просьбу, я сжал в кулак свою душу, она стала глухой и слепой. – Его передернуло при этих воспоминаниях.

Мег коснулась рукой его щеки, пальцем потерла уголок рта.

– Как бы тебе ни было трудно, ты выполнил волю Синидзиро. Ты сказал, что моя вера в тебя должна дать трещину. Но твоя готовность выполнить любое желание друга вызывает у меня абсолютное доверие.

Джейк вдруг обхватил своими теплыми ладонями ее лицо. Из его груди вырвался стон, и в следующее мгновение он припал к ее губам.

Мег приникла к нему, понимал, что едва не потеряла его – не сегодня, в стычке у склада на побережье, а шестнадцать лет назад, в далекой стране.

Она гладила ладонями его мускулистую спину, провела пальцами по желобку позвоночника до самой талии. Он вздрогнул, и для Мег это была самая желанная реакция, потому что это произошло помимо его воли. В ответ ее тело затрепетало.

Пальцами она провела по матерчатому поясу, охватывающему верхнюю часть его бедер.

Мег испытала странное волнение. На Джейке были те же японские штаны, хакама, – с глубокими разрезами от пояса. Что, если?.. Неужели у нее хватит смелости?

Ей безумно захотелось коснуться каждой клеточки его тела.

Руки скользнули под ткань сквозь разрезы, под ладонями она почувствовала гладкий шелк длинной полы его черной рубахи. Пальцами она обхватила упругие ягодицы.

Губы Джейка, все еще прижатые к ее губам, замерли. Он весь напрягся, ожидая ее следующего движения. Мег улыбнулась – она полностью овладела его вниманием.

Ее руки с наслаждением стискивали упругую, неподатливую плоть, ногти слегка царапали ягодицы.

Из груди Джейка вырвался стон страсти, требующей утоления. Его горячий язык вонзился в глубину ее рта, забился в панике. В теле Мег возникло сладкое всеобъемлющее тепло, оно стало мягким и податливым. И она прижалась к его отвердевшему телу, как бы обтекая его, заполняя каждую ямку и ложбинку. Трепеща, она еще крепче сжала его ягодицы и со сладким испугом вдруг почувствовала, как напрягшийся символ его мужественности коснулся ее живота.

Он оторвался от ее губ, тяжело и хрипло дыша.

– Это слишком… Я не могу… – прохрипел он. Схватив Меган за локти, он вытащил ее руки.

Настроение Мег сразу упало. Она сделала что-то не так?..

Она подняла на него глаза, со страхом ожидая увидеть на его лице холод и отторжение. Нет, она ошибалась. От него мощными волнами исходило жгучее желание. Оно заразило и Меган – искушающее, непреодолимое, – и она теперь не знала, где кончается ее страсть и начинается его.

Джейк хотел ее… не Лянь, не тот прекрасный и нежный цветок Востока с черными ласково-гладкими волосами и раскосыми, как у лани, глазами, а ее.

Она почувствовала уверенность в себе, осознала свою власть над ним. Плененная новыми ощущениями, Мег растянула губы в чувственной улыбке.

– О, Мег! – прошептал он, не в силах оторвать взгляда от ее рта.

Мир опрокинулся, когда Джейк поднял ее на руки. Через мгновение он аккуратно опустил ее на лежащую на полу циновку и прилег рядом. Ей в бедро упиралась его затвердевшая плоть, куда более откровенно напоминая о его мужской сути, чем нежный поцелуй, которым он лаская ее губы.

Затем Джейк попросил ее сесть и начал распутывать завязки на ее рубахе. Краска смущения залила лицо Меган, но руки судорожно помогали ему снять одежду, которая теперь ей только мешала. В каюте было прохладно, но не это, а жадный взгляд Джейка заставил напрячься и затвердеть соски на ее грудях.

Он вновь положил ее на циновку и наклонился над ней. Ее сердце бешено застучало, когда он языком коснулся вершины одной груди и провел им по сморщившейся нежной коже. Сладостное чувство молнией пронзило все ее существо. Потом он захватил сосок губами и погрузил в теплую, соблазнительную влагу рта, нежно посасывая его.

У Мег перехватило дыхание. Не в силах бороться с искушением коснуться его в ответ, она спрятала пальцы в густых шелковых волосах.

Оставив на коже влажный и теплый след, его губы коснулись другой груди. Языки пламени, казалось, бились между грудями Меган и низом ее живота, опаляя бедра.

– Если ты хочешь прекратить это, Меган, то скажи сейчас, – тихо попросил он.

– Но разве ты не хочешь?..

Он прижался лбом к ее лбу и едва слышно засмеялся:

– Я хочу так много, что мне самому страшно от греховных желаний, снедающих меня. Ты должна быть мудрой и оттолкнуть меняй Мег.

– Нет, я… я слишком хочу тебя. Не останавливайся, – срываясь на шепот, ответила она.

Джейк закрыл, глаза, и по его могучему телу пробежала судорога. Он резко встал и с быстротой, от которой у Мег перехватило дыхание, стал, развязывать ее пояс. Потом одним резким движением он сдернул с нее хакама. Она лежала под его взглядом нагая и боялась только одного – что он найдет ее тело недостаточно красивым.

Он нежно взял ее за плечи.

– Ты прекрасна, – низким глухим голосом проговорил он.

Счастливые слезы выкатились у Мег из-под ресниц. Он считает ее прекрасной! Его руки медленно заскользили вниз, к бедрам.

– Я обещаю, что не буду груб с тобой, Мег, – пробормотал он густым бархатным голосом, от которого по ее коже побежали мурашки.

Он слегка раздвинул ее бедра ладонями, нежно поглаживая большими пальцами бархатную белую кожу. Хотя он лишь слегка касался треугольника каштановых волос, средоточие ее женственности звало его дальше, глубже…

Вдруг она почувствовала, что тепло его рук ушло.

Мег в тревоге подняла голову. Но нет – просто Джейк лег рядом с ней, и теперь их тела касались друг друга от плеч до пяток. Вот только…

– Твоя рубаха. Сними ее, – охрипшим голосом попросила она. – Я хочу чувствовать тебя всего.

Джейк быстро стянул рубаху. В густых волосах на груди блеснуло золото. Крестик… тот, о котором он упоминал как о подарке матери. Он все еще носил его. Движением руки он забросил крестик на спину и вновь приник губами к ее груди. Его чуткие пальцы нащупали чувствительный узелок в самом сокровенном месте.

Мег забыла обо всем на свете, до краев наполненная сладкими ощущениями. Ее спина выгнулась, ей хотелось теснее прижаться животом к его телу.

– Я бы никогда не поверил, что в тебе столько страсти. Ты уже влажная, – простонал Джейк.

Звук его голоса наполнил ее роем образов – тех фантазий, которые возникли, когда его пальцы начали двигаться в скользком тепле. По телу словно пробежали язычки огня, а голос исчез, превратившись в сладострастный стон. Его палец проникал все глубже, понуждая ее бедра ритмично сокращаться, как тогда в лесу.

– Да, именно так, – хрипло пробормотал он.

Ее грудь вздымалась и опускалась – так часто билось ее сердце. Волны неземных ощущений прокатывались по телу Мег, рождая обещание еще большего счастья. Приближаясь к мигу экстаза, она вдруг догадалась: что-то главное проходит мимо нее.

Она схватила Джейка за запястье, остановив его руку.

– Смелее, – задыхаясь, попросила она. – Я не хочу дальше идти одна.

Джейк приподнял голову. Его горящие глаза смущенно искали ее взгляда, затем губы его расплылись в лукавой улыбке:

– Ничего не слышал более приятного.

Он вновь приник к ее губам долгим поцелуем и встал на колени между ее раздвинутыми ногами. Дрожащими от нетерпения руками он развязал пояс у своих хакама. Внушительные размеры его испугали Мег; у нее по спине пробежали мурашки. Джейк возлег на нее своим крепким телом, однако она почувствовала только уют и безопасность.

Джейк входил в нее медленно, постепенно. Ее притягивало к его телу, как мощным магнитом. Эти ощущения были новы и необычны, ничего подобного она и представить себе не могла.

Затем он натолкнулся на барьер ее девственности. Стало неловко, и Мег напряглась.

– Жаль, что без этого нельзя обойтись, – прошептал он и резко проник в ее тело.

Острая боль пронзила ее. Она задохнулась и впилась ногтями в его плечи.

Джейк не отступил. Он лежал неподвижно, целуя ее лоб и глаза. Боль прошла. Потом он чуть отодвинулся, освободив ее от своего веса, но не ушел из нее, заставив Мег забыть обо всех неудобствах и болезненных ощущениях.

Она обвила ногами его талию.

Джейк медленно двигался вперед, доставая, казалось, до самого сердца Мег. Затем он двигался обратно. И каждый раз крошечные мышцы начинали инстинктивно сокращаться, чтобы удержать его, не дать ему убежать. Каждый раз он благодарно вознаграждал Мег за эти попытки поцелуем и очередным порывом вперед.

Мег с восторгом отвечала на его выпады. Ее бедра ритмично задвигались, почти без участия сознания – только в ответ на порыв Джейка, его страсть, которая окутала их тела как бы единым покрывалом.

Она приникла к нему, сжимая скользкие от пота плечи Джейка и почти лишаясь чувств от страшного напряжения. Похоже, она совсем не управляла собой, истово отвечая на каждое его движение; стоны срывались с ее губ всякий раз, как его бедра встречались с ее.

Достигнув пика наслаждения, она словно бросилась с утеса в огненный океан.

– Джейк! – выкрикнула она срывающимся на рыдание голосом.

Со сдавленным стоном Джейк резко вышел из нее. Его тело застыло и напряглось. Наконец он обнял ее и прижался лицом к нежной шее.

Мег тоже прильнула к нему, несясь куда-то в потоке медленно утихающего наслаждения. Его теплое дыхание щекотало плечи, и груди. Джейк провел рукой по волосам Мег, и это доставило ей почти детскую радость:

Сила окружала его, словно прочные стены, освобождая ее даже от тени сожаления за ту безрассудную смелость, с которой она совершила то, что совершила. Ей опять вспомнилось воплощенное произведение искусства – его точеные черты, красота которых особенно ясно открылась ей, когда над ней склонилось его напряженное от страсти лицо.

Мег положила руку на его талию и медленно провела вниз, ощущая под пальцами толстые узлы мышц, уходящих на спину. Где-то в недрах его тела возникло напряжение, от которого завибрировали его ребра, – и Мег почувствовала это ладонью. Пальцы Джейка еще глубже зарылись в ее волосы, губы коснулись затылка. Мег улыбнулась. Какой он разный! Для этого человека насилие – закон, и в то же время как он ласков и нежен с ней.

Но ведь она о нем почти ничего не знает! От этой мысли радость ее померкла. Пальцы, гладя его спину, вдруг наткнулись на глубокий старый шрам. Еще одно доказательство роли насилия в его жизни, но все же что за загадка таится в его прошлом?

– То сражение, о котором ты говорил… как тебе удалось тогда выжить?

Джейк медленно откинулся на спину. Мег стало как-то неуютно, словно размотали шелковую нитку ее теплого кокона, но она не могла побороть искушения узнать правду.

– На меня налетела какая-то обезумевшая лошадь, и я от удара потерял сознание. Бандиты решили, что я мертв, и оставили меня лежать в грязи. Но они не погнушались забрать все, что смогли найти на моем теле и на телах других павших. Я понял это, когда очнулся и увидел своих мертвых товарищей.

– Значит, это они украли мечи?

– Да.

– И ты все эти годы разыскивал их?

– Шестнадцать лет.

Не добавив больше ни слова, он встал-с грацией тигра – легко и бесшумно. Сердце Мег екнуло при виде столь совершенной мужской красоты.

Но в движениях Джейка, когда он натягивал свои хакама, она почувствовала нервозность – он сердился, и настроение ее упало. Да, она допустила ошибку. Спросив о мечах, она посыпала солью его раны. Даже хуже: она напомнила ему об их сделке – он должен защитить ее отца, чтобы вернуть себе оружие.

Теперь, когда ей стал понятен тот трепет, с которым он относился к старым, японским мечам, она поняла, как была бестактна. Для него они были не только фамильной ценностью, которую надлежало вернуть их истинным владельцам, – они были еще и его искуплением.

Мег остановилась на пороге выставочной комнаты. Она нервничала, пальцы непрерывно теребили складки на юбке платья. Не отрываясь, она смотрела на спину человека в темно-сером кимоно – Акира внимательно разглядывал коллекцию рапир в освещенной витрине. Пожилой воин стоял наклонившись, сцепив руки за спиной.

– Красота безмолвна, и все же она говорит с нами, – сказал он, не оборачиваясь.

Мег поняла, что он говорит не о рапирах. И ее уже не поразило, что он почувствовал ее присутствие: она успела привыкнуть к его звериной способности узнавать о приближении постороннего человека, как бы тихо он ни подходил.

– Я… я хотела поговорить с вами, – в нерешительности произнесла она, входя в комнату.

Он повернулся и поклонился ей.

– По вашему совету я спросила Джейка о его друге, Синидзиро. Прошлой ночью. Даже, скорее, сегодня ранним утром.

– И он рассказал вам?

Мег никак не могла унять руки, которые теперь перебирали широкую белую тесьму, бантом завязанную у горла.

– Ну… отчасти. Он вел себя очень резко, словно хотел вывести меня из равновесия, заставить презирать его. Кроме того, мне показалось, он не рассказал всего, что произошло.

– И вы убежали, Мег-ан-сан? – вздохнув, спросил он.

– Не совсем так. – Мег вспыхнула от смущения, вспомнив, что произошло после.

– Ну и хорошо, – ответил он, лукаво улыбнувшись. – Такеру-сан построил в своем сердце мост через океан. Но он не понимает, что уже слишком поздно, что расстояние слишком велико.

– Он решил измучить себя воспоминаниями, да? Он не может простить себе смерть Синидзиро?

– Хорошо, что вы понимаете это, Мег-ан-сан.

– Но я хочу еще узнать о самураях, Акира-сан. И главное, о том ритуале… вы называете его сеппуку.

– Вы разрешите мне взглянуть на мечи?

– Конечно, – с готовностью отозвалась Меган. Она открыла низкий широкий сундук, где хранились японские клинки. Еще недавно она настаивала, чтобы Джейк заработал возможность получить их и вернуть истинному хозяину. Теперь ей хотелось бы отдать их ему, попросить взять эти мечи, несущие на себе следы крови и насилия, чтобы он наконец получил прощение, которого так ждал многие годы.

Но пока ее отец не будет избавлен от опасности, она не имеет права сделать ничего, что хоть в малейшей степени помешает его защите.

Акира помог ей выложить мечи в центре стола. Коснулся кончиками пальцев серебряных инкрустаций на двух бордовых ножнах.

– Эта пара принадлежала Такеру-сан, – объяснил он, показывая на длинный и короткий мечи. – Мацуда Хироси оказал ему глубокое уважение, отдав эти мечи. По традиции их получал второй по возрасту сын в семье. А у Хироси-сан было три дочери и всего один сын, тогда еще маленький мальчик.

Он вытащил катану из ножен. Мег машинально отступала, ее сердце учащенно забилось – ей представилась лужа крови, в которой лежало обезглавленное тело.

Опустив голову, Акира бросил на нее испытующий взгляд.

– Ага, понимаю. Вас тревожит, что я отсек ночью голову человеку.

Она кивнула. От одного вида трупа без головы ее словно окатило горячей смолой. Но она не могла забыть и другого: прекрасного рисунка Акиры на могиле двух маленьких колибри, его неподдельного сострадания ей, которого он не мог и не хотел тогда скрыть.

– Самурай сражается во имя добра против зла, Мег-ан-сан. Разве похититель девушки не был злом?

– Да, но это выглядело… так жестоко.

– Но это наиболее милосердный способ отнять жизнь. Быстро. Без боли. Без предсмертной агонии.

Мег прикусила нижнюю губу. Она понимала его правоту, но все равно не могла избавиться от ощущения варварства, присущего этим людям. Впрочем, кто она сама, чтобы судить их, исповедующих искусство войны с тем же пылом, с каким они преданы искусству, природе, красоте? Для самурая обезглавить врага или совершить ритуальное самоубийство – все это укладывается в естественный порядок вещей. И чем он отличается от кодекса чести средневековых рыцарей, убивавших друг друга на турнирах и поединках? Мег содрогнулась от ужаса, радуясь про себя, что ей выпало жить в более просвещенное время.

Акира вложил меч в ножны и положил его на стол.

Мег глубоко вздохнула, готовясь узнать страшные подробности. Указывая на самый маленький по размеру кинжал, она спросила:

– Вот этим ножом Синидзиро пользовался, чтобы… вспороть себе живот?

– Да, это танто, короткий меч.

Она и раньше догадывалась, что этот клинок имеет какое-то ритуальное значение. Его рукоятка украшена золотом, цветной эмалью, небольшими драгоценными камнями. Настоящее чудо оружейного искусства. Невероятно, что вещь такой красоты предназначена, чтобы самого себя бросить в агонию смерти!

– Скажите, как им действуют? – спросила она, храбро решив узнать все до конца.

Взяв рукоятку меча обеими руками, Аккра направил острие на свой живот, чуть выше талии.

– Самурай снимает кимоно, втыкает танто сюда, – бесстрастным голосом вещал он, – потом разрезает досюда, – при этом Акира провел лезвием слева направо. Закончил он свой жуткий показ, повернув лезвие к солнечному сплетению.

Меган едва держалась на ногах от ужаса; ей трудно было представить, что у человека может хватить мужества вонзить кинжал себе в живот.

– А этот меч? – спросила она, взяв в руки кагану в ножнах, украшенных глициниями. – Не им ли Джейк завершил жизнь своего друга?

– Нет. – Акира положил меч на место и вместо него взял меч в золотисто-коричневых ножнах. – Такеру-сан воспользовался мечом самого Синидзиро – так требовала его честь. Вот это и есть сеппуку.

– Но почему молодой, здоровый человек выбирает смерть? – срывающимся голосом задала она так мучивший ее вопрос. – Ведь перед Синидзиро была еще целая жизнь!

– Для самурая честь – его жизнь, его дыхание. Без чести самурай становится ничтожеством, всеми презираемым существом. И он, и его потомки на долгие поколения обречены на муки стыда. Лишаясь чести, самурай лишается души. Сеппуку – способ вернуть себе честь и очистить от позора свое имя.

– А как же Джейк? Если бы лошадь не сбила его, отчего он лишился сознания, то китайцы взяли бы его в плен…

– Нет, это было невозможно.

Коротенький ответ старого японца сказал Мег все, что она хотела узнать. Холодная волна ужаса окатила ее.

– Вы хотите сказать, что. Джейк тоже покончил бы с собой в тот же день? – произнесла она побелевшими губами. – Если бы лошадь не налетела на него, он бы сам вспорол себе живот; и… и…

– Он знал, что это его долг, долг самурая.

Чтобы не упасть, Мег схватилась за край стола. Этим утром она подарила ему свое тело, разделила ложе с человеком, который шестнадцать лет назад по воле судьбы едва избежал страшной смерти.

Но ведь дело еще не окончено. Как быть с ненавистью Джейка к себе, как быть с его нелепым следованием долгу? Как быть, если он решит, что еще не поздно исполнить свои страшные обязательства? И как быть, если он, вернув мечи по назначению, поставит перед собой цель совершить сеппуку и закончить то, чего Всевышний не допустил тогда?

– А как вы, Акира-сан? – прошептала она, надеясь на его благоразумие. – Вы говорили, что решили покинуть Японию и… посмотреть мир. Вы путешествуете уже шестнадцать лет. Разве вы могли бы из-за чувства долга совершить сеппуку?

Акира вытащил из ножен катану Синидзиро и повернул его к свету. Его взгляд проследил за бликом, пробежавшим но отполированному лезвию.

– Признаюсь, мне больше по душе западный образ жизни. Япония не меняется – я меняюсь. Я теперь недостоин своей родины. Но не испытываю при этом… пожалуйста, подскажите мне слово.

– Сожаления?

– Да, – кивнул он в знак согласия. Затем вложил меч в ножны. – Нет, Мег-ан-сан, мне слишком нравится жизнь, чтобы добровольно покончить с ней.

– А Джейк? Вы думаете, он…

– Вот ты где, Меган! – грубоватый мужской голос не дал ей закончить фразу.

Мег повернулась, почувствовав досаду, что ее прервали. Громкое приветствие Карла резануло слух.

– Здравствуй, Карл. Как хорошо, что ты пришел, – ответила она, с трудом настраиваясь на дружеский тон гостеприимной хозяйки.

– Я больше не мог ждать, – с улыбкой ответил он. – С того вечера, мне показалось, прошла целая вечность.

Мег понесла мечи спрятать в сундук, чтобы за это короткое время восстановить дыхание, успокоиться и натянуть на лицо светскую улыбку.

Карл подошел к ней и заглянул через плечо.

– Изумительно, – пробормотал он, затем своим обычным бесцеремонным тоном продолжал: – Отец, должно быть, совсем недавно приобрел эту красоту. Странно, что он не поместил их на стендах своей коллекции. Похоже, они попали сюда с Востока. Или я ошибаюсь?

– Да, они восточного происхождения, – ответила Меган, быстро закрывая сундук. Она не понимала, почему вдруг у нее возникло острое желание спрятать мечи от Карла. Обернувшись к нему, она сказала: – Ты хотел поговорить со мной?

– Конечно, дорогая. Иначе зачем же мне приходить? – Он посмотрел на Акиру и сухо произнес: – Но это разговор сугубо между нами, не для посторонних ушей.

Меган вспыхнула от стыда за бестактность Карла. Ей вдруг вспомнились другие его поступки, которые выдавали в нем самовлюбленного, не уважающего других людей человека. Неужели прежде она просто старалась этого не замечать?

– Хорошо, – ответила она, сдержавшись, – можно пойти в голубую гостиную.

Проходя мимо Акиры, она услышала, как он прошептал:

– Будьте осторожны, Мег-ан-сан. Черви, и не высовываясь, без звука точат дерево.

Еще одна поговорка. Но сейчас Мег была слишком взволнована и неважно себя чувствовала, чтобы вдуматься в ее смысл.

Как же не вовремя он пришел!

Мег начала разливать чай. Карл, встав на колено, не менял позы. Слава Богу, что Роберт, знаток этикета, не обращал внимания на Карла. Чайная церемония помогла ей отвлечься, собраться с мыслями.

Она была уверена, что Карл сейчас сделает предложение, и решила, что ответит согласием. Тогда почему его почтительная преданность оставляет ее совершенно равнодушной? Что-то с ней случилось. Ну еще бы, думала Мег, не щадя себя, ведь нельзя остаться прежней, изменив жениху с другим. Но почему-то она не чувствовала себя виноватой. Если бы перед ней снова встал выбор, она бы сделала то же – поддалась дурманящей страсти Джейка.

Она подала Карлу чашку, чтобы тот наконец встал с колена и занял место за столом.

– Я польщена, Карл.

Лоб молодого человека прорезала глубокая морщина. Он резко поставил чашку обратно на поднос. Чай выплеснулся на блюдце.

– Ты всегда так говоришь, Меган!

– Но это правда. Ты действительно льстишь мне, предлагая руку и сердце. Ты красив, остроумен, обаятелен. Любая девушка в Сан-Франциско была бы счастлива связать с тобой судьбу.

Внезапно он протянул к ней руки, словно собираясь обнять ее и не выпускать до тех пор, пока не добьется желанного ответа.

Мег, как бы защищаясь, выставила перед собой поднос.

– Печенья?

Карл вскочил на ноги и решительно произнес:

– Мне не нужна любая девушка! Мне нужна только ты! Неужели она действительно так много значит для него?

Эта мысль неприятно поразила Мег.

Сейчас она должна ответить ему согласием. Одно короткое слово отделяет ее от блестящей жизни в высшем свете Сан-Франциско, где она будет блистать рядом с красивым и богатым мужем. У нее родятся чудесные дети, ангелочки с золотистыми волосами.

Карл взял себя в руки, улыбнулся ей:

– Мне кажется, Меган, ты просто устала, Сама не своя.

Его улыбка всегда была верхом обаяния, глаза же при этом оставались холодными. Никогда их зеленую глубину не возмущали чувства, никогда в них не светилась страсть, не отражали они сомнения и муки души, не скрывали тайн.

Джейк не просто дарил ей свое тело, он делил с ней большую, искреннюю боль. Каждое его прикосновение, каждая ласка были щедрой данью и настойчивой просьбой.

Представляя себе будущих детей, она по-прежнему видела маленькую девочку с золотистыми волосами, но теперь рядом с ней появились два мальчика с черными как ночь головками – такие упрямые и независимые, что с ними просто не сладишь. По телу прокатилась теплая волна, окутывая ее негой материнства.

– Ты ведь знаешь, что я очень люблю тебя, дорогая. Мы могли бы стать прекрасной парой, – продолжал увещевать ее Карл. – Ты можешь сделать меня самым счастливым на земле человеком.

Дура, надо быть полной дурой, чтобы позволить овладеть ее чувствами и мечтами бродяге, который при первой же возможности покинет Сан-Франциско! Джейк Тальберт никогда не выражал к ней глубоких чувств. Всего несколько дней назад они вообще едва терпели друг друга! Скорее всего она пошла по дорожке, которая наверняка приведет ее к страданиям и сердечным мукам.

– Прости меня, Карл. Я… я сама не знаю, чего сейчас хочу, – прошептала девушка, удрученная противоречивостью охвативших ее чувств. Ну почему сердце зовет ее к тому, кто никогда не будет ей принадлежать?

Карл резко отпустил ее руку, словно коснулся раскаленного металла, и бросился вон из комнаты. У дверей задержался на миг и сделал в ее сторону драматический жест.

– Я не откажусь, от тебя, Меган, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Не откажусь никогда.

– Почему вы до сих пор ничего не предприняли? – раздраженно выкрикивал Карл, вышагивая взад-вперед по красному ковру.

Выражение лица Чэня Ли никак не соответствовало его смиренной позе. Одной рукой он поглаживал свирепого золотого дракона, вышитого на ноле его халата, стараясь скрыть раздражение, которое вызывал в нем надменный вид собеседника.

– Я послал моих телохранителей в ночь после нашего разговора. Но они разочаровали меня своей глупостью и неловкостью. В следующий раз ничего подобного не произойдет.

– Ну так не тяните же, Чэнь. Я тщательно разработал своя планы, а теперь они рушатся. Это невыносимо. – Карл не пытался скрыть обуревавшие его чувства-, и отсутствие у молодого человека выдержки вызвало в Чэне резкую неприязнь. – Когда Дуглас Маклаури умрет, убитая горем Меган бросится ко мне. И этого шанса я не упущу. И раз уж вы в это ввязались, убейте и этого негодяя Джейка Тальберта. Я ненавижу этого человека.

При упоминании имени капитана Чэнь вздрогнул и напрягся.

– Я убью его. Но совсем не ради вас, мистер Эдвардс. Эту радость я ни с кем не стану делить.

– Пусть так, но сделайте, чтобы он исчез.

– Мне не нравится ваш тон, мистер Эдвардс, – холодно заметил Чэнь Ли. – По-моему, вы забыли, с кем имеете дело.

Карл побледнел и открыл рот. Казалось, он потерял дар речи.

Чэнь довольно улыбнулся, сцепил за спиной руки и медленно обошел вокруг застывшего на месте молодого человека.

– Мне не составит труда сделать так, что исчезнете и вы.

Карл откашлялся и с гордым видом вскинул подбородок.

– Я не сделал ничего такого, что могло бы вызвать ваше неудовольствие. Не забывайте, что именно я помог вам раздобыть план дома Маклаури.

– Вы мне надоели. Хватит! – Чэнь демонстративно зевнул. – Этот план был хорош только для первого раза. Что еще вы можете предложить мне?

– Кажется, я узнал кое о чем, что будет вам интересно.

– В самом деле? Что-то мне не верится в это, – пробормотал Чэнь, останавливаясь перед докучливым гостем.

– Я спрашивал себя: зачем Дугласу понадобилось нести расходы и навлекать на себя неприятности, выплачивая за вас залог? – В глазах Эдвардса снова зажегся холодный расчетливый огонек. – И понял, что ему что-то от вас было очень нужно. У него не так уж много увлечений за пределами банка, и главное среди них – коллекционирование старинного оружия. Сегодня в его доме я увидел то, что все прояснило. – Карл сделал многозначительную паузу и растянул губы в самодовольной ухмылке.

Чэнь с трудом поборол искушение полоснуть Карла Эдвардса ножом по горлу, чтобы превратить эту дурацкую физиономию в маску боли – маску смерти. Ничтожный червяк!

Чтобы не выдать своих чувств, китаец слегка наклонил голову, хотя был уверен, что Эдвардс, ослепленный самомнением, ничего не заметит.

– Прошу вас, продолжайте, – вежливо попросил он.

– Я увидел набор восточных мечей. – Улыбка глупца стала еще шире. – Наверняка очень ценных. Их прячут в сундуке, что совсем не похоже на старика – Маклаури всегда тут же выставляет новые приобретения на всеобщее обозрение. С какой стати скрывать их, если он не приобрел их нечестным путем и теперь ожидает неприятностей? Эти детали и заставили меня вспомнить о вас.

– Что же это за мечи?

Эдвардс как мог описал оружие и с видом заговорщика закончил:

– Чэнь, я знаю, где хранятся клинки. Вашим людям не придется тратить время и силы на их поиски.

Хотя терпение Чэня уже почти иссякло, он не хотел себя выдавать… пока не найдет способа использовать Эдвардса для достижения своей самой желанной цели.

Глава 16

Ты спала рядом со мной глубоким, как океан, сном, и была мягка, как те прекрасные водоросли, что ковром устилают морское дно, – так думал я о тебе. Но не много было ночей, когда мы спали вместе… Я покинул тебя, и мы разошлись, как расходятся в стороны побеги виноградной лозы.

Какиномото Хитомаро (ок. 700)

Мег сидела у фортепьяно. Положив левую руку на подставку для нот, она склонила голову, опираясь лбом на запястье. Правая рука перебирала клавиши, наигрывая медленный вальс.

Она тяжело вздохнула. Боже, что произошло с девушкой, которую она, казалось, хорошо знала, с дочерью банкира, жившей в своем милом, уютном мирке, довольной своими скромными занятиями? Во что превратилось это чувствительное создание? В женщину, ей малознакомую, голова которой занята фантазиями о любовных утехах!

Разрыв с Карлом лишь усложнил ситуацию. Она отказалась от планов выйти замуж, чтобы защитить себя от могучего напора чувств Джейка. А без посторонней помощи ей не справиться с тягой к человеку, который разобьет ее сердце.

Мег выпрямилась, положила обе руки на клавиши и заиграла в полную силу. Где-то в середине сонаты ее охватило желание – мощное, естественное, идущее от настоящей жизни. Даже не оглядываясь, она поняла: в комнату вошел Джейк.

Ее пальцы онемели. В груди что-то затрепетало, словно с цветочного луга вспорхнул рой бабочек, и Мег вдруг устыдилась себя, своих чувств. Да ведь она была близка с этим человеком нынче ранним утром.

Ей вспомнились вдруг слова, сказанные им почти сразу после их знакомства: «Я предпочитаю женщин, подчеркнуто сдержанных». Интересно, что он думает о ней сейчас?

Джейк подошел и встал у нее за спином. Положив руки ей на плечи, он начал нежно гладить их.

– Можно послушать твою игру?

Мег закрыла глаза. Она боялась, что он обольет ее презрением, и у нее отлегло от сердца.

– Что тебе сыграть?

– Что угодно. – Он запустил руку в ее волосы и стал выдергивать шпильки, пока те не рассыпались по плечам.

Если он не прекратит, она не сможет играть – так сильно дрожали пальцы.

– Значит, не хочешь ничего определенного?

– Хочу еще раз любить тебя, – прошептал он, склоняясь к ее уху. Чуть приподняв волосы, он запечатлел на ее шее горячий поцелуй. – Поиграй для меня, Мег.

Она теперь больше не чувствовала тепла его рук. Он присел рядом с ней на пол, опершись спиной о ножку рояля.

Места, где он касался ее кожи, горели. Широко распахнув глаза, она посмотрела на него, оскорбленная и обманутая. Соблазнил ее и тут же оставил!

Со вздохом Джейк откинул голову и закрыл глаза. Длинные черные ресницы прикрывали густые тени вокруг глаз. Вдруг Мег поняла: как же он устал, особенно за эту ночь, спасая китайскую девушку!

Ей вдруг так захотелось провести пальцем по его бровям, разгладить жесткие складки в уголках его рта. Но, вздохнув, она начала играть свою любимую пьесу, вкладывая в игру нее сердце. Когда она закончила, Джейк взволнованно заговорил:

– Не смей больше ни для кого так играть, Меган Маклаури. – Его голос дрожал. – Наверное, я законченный эгоист, потому что мне не хочется, чтобы какой-нибудь другой мужчина услышал то же, что и я, – сердечную боль, радость, одиночество и страсть.

Мег в недоумении уставилась на него. За долгие годы, что она играла для других людей, ей приходилось выслушивать множество комплиментов, но никто и никогда не слышал в ее музыке страсти.

Джейк взглянул на нее.

Впервые его глаза смотрели так прямо – прямо в душу. Чем дольше Мег вглядывалась в их страстную глубину, тем учащеннее билось ее сердце.

Она боялась оказаться привязанной к этому человеку! Господи, кого она хотела обмануть?

Она влюблена в Джейка Тальберта.

Он вскочил на ноги, не говоря ни слова, подхватил Мег, сел на скамеечку перед роялем и усадил ее к себе на колени.

Мег закинула руки назади шаловливо обняла его за шею, пытаясь развеять слишком грустное настроение.

– Моя мать часто играла на рояле, – объяснил он.

– В Японии?

– Нет, моя родная мать, София. Мы жили в Англии, в городе Портсмуте. Я не помню ее лица, но до сих пор отчетливо вижу ее черные волосы, чувствую исходящий от нее запах цветов, и слышу, как она, сердясь, переходит на итальянским. – Задумчивая улыбка тронула его губы. – Они с отцом, Майклом Тальбертом, очень любили друг друга, но отношения между ними подчас были непростыми. Мое последнее воспоминание: они едва не подрались… из-за меня. Отец, зная, как я люблю море, настаивал, говорил, что пришло время мне отправляться с ним в плавание. Мать не соглашалась. – Он вертел на пальце золотой локон Меган. – Наверное, у нее было предчувствие несчастья.

Не в силах больше выносить грустного взгляда любимого, Мег коснулась его щеки и погладила большим пальцем тонкий шрам. Он перевел глаза на ее лицо.

– Тебе ведь было всего десять лет, – ласково сказала она, – и ты ни в чем не виноват.

– Да, конечно. Но я всегда расстраиваюсь, вспоминая, что они расстались, сердясь друг на друга.

– Уехав из Японии, ты не пытался ее разыскать?

– Дважды, когда я оказывался в Англии. Но она во второй раз вышла замуж, а записи в церковных книгах погибли во время пожара. Мне так и не удалось обнаружить ее следов.

Он старался говорить бесстрастно, но Мег чувствовала всю его боль.

Мег встрепенулась. Неудача постигла Джейка, потому что он не обратился к адвокатам. Влияние Национального банка «Комсток» распространяется не только до Нью-Йорка, но и до Лондона. Завтра же, решила Меган, она пойдет к адвокатам отца. Нежно улыбаясь, Мег гладила его по лицу.

– Поцелуй меня, Джейк.

Джейк положил ладонь на ее затылок. Все в ней было таким удивительно мягким! Под его пальцем оказалась впадинка за ухом, и его вдруг охватил приступ нежности, светлой и чистой, подобной первому лучу солнца после темной грозовой ночи.

Он привык бережно обращаться с хрупкими женщинами, но никогда прежде у него не возникало столь влекущего желания приласкать женщину не только за ее слабость и хрупкость, но и за ее силу. Никогда не доводилось ему любить и восхищаться не только прекрасным телом, но и сложным женским характером. Его удивляло и трогало, что Мег продолжает смотреть на него с той же нежностью, даже после того как она узнала его полную насилия историю.

Коснувшись языком ее губ, Джейк ощутил вкус необыкновенной женщины. Мег со вздохом приоткрыла рот, приглашая его в рай. Он подложил руку под ее спину и поцеловал так, словно завтрашнего дня для них не будет.

Другой рукой он провел по ее груди, боку и, наконец, сжал бедро через многочисленные слои ткани нижних юбок. Проклятие! Это уж слишком для того, чтобы получать наслаждение. Застонав, Джейк чуть отстранил Мег и посадил ее к себе на колени. Она смотрела на него с мягким удивлением, как пушистый котенок, губы покраснели и опухли от поцелуев… и ему захотелось на этом свете одного – спрятать себя в ее горячем теле.

– Надо как-то приспособиться, – пробормотал он, проглотив комок в горле.

– Что? – прошептала она.

– Раздвинь ноги. Подними левую и сядь на меня верхом, – прошептал он.

– Хорошо, – ответила она, хотя щеки ее залило краской стыда.

Когда Меган привстала, чтобы выполнить его просьбу, он разгладил сзади ее платье. Она медленно опустилась на его колени и вытянула ноги. Юбки задрались, обнажая бедра. При виде белоснежной кожи Джейк испугался.

– Ты совершенство, – глухо сказал он.

– Но тебе, кажется, не очень удобно.

– Поверь, нет на земле места, где бы я чувствовал себя так хорошо. – Только внутри тебя, – мысленно поправился Джейк.

– Что делать дальше?

– Сейчас я помогу тебе. – Он расстегнул три пуговицы на спине ее платья и распустил шнуровку корсета. Ее порывистое дыхание щекотало ему ухо, вызывало дрожь в руках, и последние движения он делал медленно. – И зачем только женщины носят вещи, с которыми невозможно справиться!

– А разве тебе не нравится видеть меня с изящной талией? – засмеялась Мег.

– Проклятие, да она у тебя и так изящная! И нет нужды искусственно уменьшать ее.

Чтобы доказать свою правоту, Джейк развязал последний узел на корсете и, обхватив ладонями ее талию, легко сомкнул пальцы.

Внезапно он представил себе ее тонкое тело располневшим от беременности, ее округлившийся живот, где она носит ребенка… его ребенка. Его охватило пронзительное желание защитить ее от всех на свете. Он уже давно мысленно, расписал свое будущее, ярко и со всеми подробностями представлял себе, как с триумфом вернется в Японию. Почему же в этих картинах он ни разу не видел Мегги?

Меган в это время дернула плечами, сбрасывая вперед корсет и обнажая свои упругие груди.

Больше Джейка уже не занимали никакие другие мысли.

– Это выглядит прекраснее, чем восход солнца, – проговорил он, кладя ладони на полные высокие округлости.

Джейк откинул в сторону корсет и освободил руки Меган от рукавов. Затем наклонился, чтобы коснуться губами свежей, чуть влажной кожи. Он терся о ее сосок, придя в восторг от того, как он быстро затвердел, и тронул его языком.

Участившееся дыхание Меган заставило его взять сосок в рот. В ответ раздался стон, и, обняв ее за плечи, он почувствовал, как его охватывает жгучее желание.

Ее, как туманом, обволокло не менее острым желанием, он даже почувствовал запах этого желания, который доводил его до неистовства. Мужское естество требовало проникновения в плотный жар ее тела, но еще сильнее было желание ласкать ее, пока все ее прекрасное тело не растворится в его объятиях.

Мег прогнула спину, предлагая ему щедрый дар своих грудей. Он испытал настоящее блаженство от мысли, что это он пробудил в ней столь мощную страсть.

Она откинула голову назад, и ее волосы разметались, напоминая поток расплавленного золота. Тонкая длинная шея показалась ему более гладкой и матовой, чем дорогая слоновая кость. Он объездил весь мир, торговал в самых экзотических странах, но ни разу не видел столь, редкого сокровища – поистине неповторимую женщину.

Джейк еще крепче прижался к ее груди, упиваясь сладостью соска. Мег задышала часто и коротко, впилась ногтями в его плечи.

– Пожалуйста; Джейк!

– Чего ты хочешь? – Свободной рукой он гладил ее бедро. Большим пальцем провел по намокшему белью.

– Я хочу тебя… внутрь, – наивно потребовала она.

– Пока еще нет. Сначала надо снять эти чертовы штучки.

– Мне… надо встать, чтобы раздеться?

По ее тону он понял, что не сможет и на секунду лишиться тепла, которым она сжигала его колени.

– Не двигайся, мне пришла хорошая мысль.

Он просунул руку между ее ног, подцепил пальцем шов на ее панталонах и рывком разорвал их.

– Если бы я не знала тебя, то приняла бы за очень нетерпеливого человека, – смешно округлив глаза, сказала Мег.

– В критических ситуациях нужно действовать решительно.

– А эта… ситуация откосится к… критическим? – хрипло прошептала она. Ее голос срывался, поскольку сейчас его большой палец ласкал влажные волоски в образовавшейся прорехе.

На лице Мег сменялись гримасы наслаждения – она улыбалась, закрывала глаза, морщила брови, и Джейк напрягся, каждый его мускул стал каменным.

– Крайне критическая, – сдавленным голосом проговорил он. – Вопрос стоит о жизни и смерти.

– О-о-о? – мечтательно пропела она.

– Да, дорогая. Я так изнываю от желания, что умру, если не попаду в тебя.

Она улыбнулась одной из тех улыбок, за которыми женщины скрывают самые главные свои тайны и от которых закипает кровь в жилах. Ее руки вдруг оказались в узком пространстве между их телами. Джейк не успел ничего сообразить, как она уже развязывала пояс на его штанах.

Он не в состоянии был пошевельнуться. Все его тело окаменело в предвкушении. Тяжелое дыхание, казалось, эхом, отдается от стен комнаты. В этот момент она освободила его, и Джейк затаил дыхание. Когда же она обвила его рукой, ему показалось, что он сейчас умрет, пребывая на вершине сверхчеловеческого наслаждения.

– Мег, – шептал он, обуреваемый ощущениями, происхождения которых не постигал. Перед ним промелькнули сцены: вот он грубо, решительно овладевает ею, как бы ставя клеймо своей собственности… но тут же иная сцена – он долго и нежно доводит ее до экстаза.

Его большой палец продолжал свой интимный массаж, и ее объятие стало жестче.

Истомившись от этой сладкой муки, Джейк поднял Мег и вонзил его. Ощущение влажного тепла, которое он встретил, заставило его застонать.

– Теперь качайся на мне, – пересохшим горлом прохрипел он и повернулся, чтобы она ногами могла упираться в край скамеечки.

Она согнула ноги в коленях и сделала движение бедрами вперед, чтобы его меч глубже погрузился в ее ножны. Он почувствовал, как дошел до конца, до свода.

Джейк по-звериному зарычал. Протянув дрожащую руку к месту, где соединялись их тела, он дотронулся до самого чувствительного ее уголка. Она застонала, и ее движения стали сильнее и чаще; свободной рукой он придерживал и направлял ее бедра.

Джейк не мог думать ни о чем, кроме сладкого плена, в котором находился, не видел ничего, кроме мягко покачивавшихся грудей; возбуждение его нарастало, хотя казалось, это был предел. Он стиснул зубы, на груди и спине выступил пот.

Наконец стены комнаты потряс громкий крик, означавший, что Джейк уже не мог контролировать себя и упал в пучину сладострастного наслаждения такой глубины, которой ему еще никогда не удавалось достичь. Его пальцы сжали бедра Меган, и она ответила ему вибрирующим криком, сотрясаемая судорогами. Тьма внутри его дала множество трещин, сквозь них наружу хлынули яркие солнечные лучи. Мег охватила его руками и приникла к груди. Обнимая ее за спину, он тяжело дышал, постепенно осознавая свое возвращение с небес на грешную землю.

– Почему нас так трясло? – прошептала она в наступившей тишине.

– Это были не подземные толчки, это пульсировало твое тело, – объяснил он, улыбаясь и медленно поглаживая ее по ягодицам.

– А мне показалось, что произошло землетрясение, и я удивилась, что не обрушились стены, – засмеялась она, утыкаясь носом в его шею.

Джейк в ответ хмыкнул. Он не удивлялся. Просто констатировал, что никогда в жизни не чувствовал такого спокойствия и удовлетворения. И дело было не только в физиологии. Разлившееся по телу тепло расслабило мышцы и, казалось, размягчило кости. Он бы мог так просидеть, не двигаясь, всю ночь, только бы Мег оставалась с ним. Потом она заснула у него на руках. Он щекой терся о ее волосы. Может быть – всего лишь может быть, – теперь он завоюет ее доверие, раз она сама пришла в его объятия. Похоже, Мег не считает его неудачником, бесчестным человеком.

Наконец он взглянул на циферблат. Они были наедине уже почти два часа. Кто-то может прийти сюда. И если слуги застанут их в таком виде…

– Мег, надо просыпаться, – прошептал он.

Она что-то недовольно пробормотала. Джейку пришлось собрать всю силу воли, чтобы отнять от своей груди ее мягкое и теплое, как у котенка, тело. Она медленно подняла длинные ресницы и взглянула на него.

– Пора вставать, глупышка, – настаивал он, стараясь звуком своего голоса разрушить чары, под действием которых они все еще находились. – Нам нельзя оставаться в таком виде.

Она согласно кивнула, С неохотой они разомкнули объятия. Джейк поднялся и помог Мег одеться и уложить волосы. Потом взял ее на руки и понес к дверям, прижимаясь лбом к ее лбу.

– Больше всего, Мег, мне сейчас хочется с тобой на руках подняться по лестнице и любить тебя в твоей кровати.

– Слуги увидят, – с сожалением вздохнула она.

– Это и меня останавливает. Иначе похитил бы тебя и взял силой.

– Ты можешь сделать это… – лукаво улыбнулась она, – позже, вечером, когда все уснут.

У Джейка отнялся язык, стоило ему представить, что ждет его. В ответ он запечатлел на ее губах поцелуй, в который вложил всю радость предвкушения.

Мег стояла у окна своей спальни и смотрела на звезды. Руки сжимали край ночной рубашки. Хотя она погасила лампу, мягкий свет из окна отбрасывал ее тень, исчезающую во мраке комнаты.

Надо быть полной дурой, чтобы дожидаться здесь человека, который и словом не обмолвился о своих чувствах к ней и говорил только о вожделении. И хотя ее тело покалывало от возбуждения, где-то в глубине души она чувствовала разочарование. Океанские просторы, его бизнес, увлечение Востоком… Если Джейк не полюбит ее всем сердцем, он в конце концов покинет ее.

Ее любовь не сможет удержать такого человека.

Легкое движение, скорее даже игра теней от деревьев под окном, привлекло ее внимание. Мег поискала вокруг глазами. Скорее всего это пролетела сова. Ночных хищников привечали садовники, чтобы те охотились на мышей. Мег еще раз посмотрела в этом направлении, и по спине пробежали мурашки, хотя повода для беспокойства не было. Внизу было темно и тихо. Несколько минут спустя ей стало смешно за свои страхи.

Наверное, долгое ожидание любовника – сейчас время приближалось к часу ночи – заставляет ее нервничать. Она не привыкла к такому отношению к себе.

Чуть слышный стук в ее спальню. У Мег перехватило дыхание. Она открыла дверь. Джейк гибким движением проскользнул внутрь, бесшумно ступая босыми ногами, и запер дверь за собой. В глубоком разрезе его темно-синей рубахи виднелась загорелая грудь, и у Мег пересохло во рту. Коротко поцеловав ее, он улыбнулся и показал глазами на принесенную бутылку вина и два стакана.

Мег улыбнулась в ответ. Радость забурлила в ней стремительным пенным потоком.

Она подвела Джейка к маленькому столику у окна. Он поставил на него бутылку, стаканы и обнял ее. Их губы слились в долгом поцелуе.

Он медленно провел широкой ладонью по ткани ее ночной рубашки на спине, покрывая лицо короткими горячими поцелуями. Мег старалась угадать, что он подумает, когда его руки опустятся вниз и обнаружат ее обнаженные, как тогда, в день ее рождения, ягодицы.

Но Джейк вдруг замер и насторожился. Подняв голову, он прислушался, словно тигр, учуявший врага.

– Что случилось? – прошептала Мег.

– Пока не знаю, – пробормотал он, и глубокая морщина прорезала его лоб. – Возможно, ничего особенного.

– Наверное, ты услышал сову, – сказала она, глянув в сторону окна. – Я тоже видела ее, когда она охотилась в саду за мышами.

Реакция Джейка ошеломила ее – он мгновенно отодвинул ее от себя на расстояние вытянутых рук.

– Ты что-то видела? – быстро спросил он. – Давно?

– Не знаю… минут десять назад. Я… это произошло, когда я ждала тебя. Просто мелькнула тень.

– Проклятие! – прохрипел Джейк, бросаясь к выходу. От жуткого предчувствия все внутри у него замерло.

Он совершил непростительную ошибку, не рассказав Меган о предыдущем нападении бандитов. Не нужно было слушать увещеваний Дугласа. А ее предупредить, чтобы опасалась каждой тени.

Рука Джейка непроизвольно коснулась пояса. Черт возьми, он не захватил оружия! Страсть ослепила его, чувство к Меган заставило забыть об опасности, которая приходит с наступлением ночи. Он должен был знать, что Чэнь Ли не откажется от мщения. Надо скорее достать катану и пистолет.

– Что случилось? – Она дотронулась до его руки.

Джейк стиснул зубы при ее прикосновении. Он верил своим инстинктам, а те подсказывали: головорезы предприняли еще одну попытку напасть на дом. В этой ситуации он не мог позволить себе ничего такого. Он пренебрег своими обязанностями ради страстных поцелуев.

– Может быть, ничего страшного. Но я должен пойти и все проверить. Останься здесь и запри дверь.

– Но…

– Делай, как я говорю.

По дороге к своей комнате Джейк заглянул в спальню Акиры и потихоньку свистнул. Он знал, что самурай спит чутко и мгновенно проснется, предупрежденный об опасности. Затем Джейк захватил меч и сунул за пояс пистолет. Деревянную рукоять катаны, не вкладывая ее в ножны, он сжимал так сильно, что она, казалось, вот-вот треснет.

Почтя добежав до комнаты Дугласа, он услышал крик, донесшийся из спальни Меган.

– Что, черт возьми, происходит? – крикнул Дуглас, высовывая голову из двери.

Джейк, затолкав Дугласа в комнату, приказал:

– Сейчас же вызовите Филиппа и Питера, пусть побудут с вами здесь. И не выходите из комнаты, чтобы ни происходило!

– Что с Мегги?

– Я позабочусь о ней! – убегая, крикнул Джейк.

Он вихрем несся по коридору, когда услышал возглас старика:

– Где мой пистолет? Будь я проклят, если они получат то, за чем явились!

У дверей Меган его охватил приступ ярости – такой он еще не испытывал никогда. Как он и велел, она заперла дверь, поэтому пришлось вышибить ее одним ударом.

Один из двух налетчиков, обхватив Меган за талию, уже тащил ее к распахнутому окну. Она сопротивлялась, осыпая его градом ругательств. Джейк мгновенно оценил ситуацию: Чэнь Ли послал своих людей к Меган, чтобы использовать ее в качестве приманки. Если Дугласу опять удастся выйти из переделки невредимым, Чэнь хотел заставить старого банкира самого явиться к нему.

Издав страшный крик, Джейк напал на второго громилу, сразив его насмерть первым же ударом катаны. Второй бросил Меган, но его попытка улизнуть оказалась безуспешной.

Держа окровавленный меч на отлете, чтобы не задеть Меган, он заключил ее в объятия, прижав лицом к груди. Все в нем продолжало клокотать – еще не ушел страх за нее.

В дверном проеме показался Акира. Он был вооружен и готов к схватке.

Джейк передал ему Меган.

– Береги ее, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Предотвратив одну опасность, он спешил навстречу следующей.

По коридору уже сновали слуги, пытаясь найти источник суматохи. Питер и Филипп стояли у двери Дугласа, растерянно моргая глазами.

– Где Дуглас? – крикнул Джейк.

– А разве его не было с вами? – у Филиппа помертвело лицо.

– Он должен был позвать вас.

Братья переглянулись и отрицательно покачали головами.

Последние слова банкира пронеслись в мозгу Джейка раскатом грома: «Да будь я проклят, если они получат то, за чем явились!»

О Господи! Неужели старик окажется таким неосторожным!

Снизу донесся звук выстрела. Джейк развернулся со скоростью молния.

Нет, только не это!

Эхом по дому пронесся грохот еще одного выстрела. Изрыгая ругательства, Джейк миновал повороты лестницы со скоростью молнии. Слуги следили за ним глазами, испуганные и молчаливые.

Наконец он ворвался в выставочную комнату. При виде окровавленной фигуры на полу он остановился, словно от мощного удара. Глаза заволокло красным туманом ярости. Тело двигалось с автоматизмом, достигнутым долгими годами тренировки. Мгновение – и два обезглавленных тела налетчиков рухнули рядом.

– Роберт! – крикнул Джейк, опускаясь на колени возле Дугласа. Один из бандитов во время борьбы сумел повернуть оружие старого шотландца в сторону его хозяина.

Сорвав рубашку, Джейк заткнул ею рану на груди Дугласа. Острые когти отчаяния впились ему в горло. На своем веку он видел достаточно смертей, чтобы понять полную безнадежность ситуации.

– Черт возьми, Дуглас, – прохрипел он, – почему вы не остались в комнате, как я велел вам!

– Ублюдки. Я… я н-не мог позволить им украсть… украсть мечи, – срывающимся шепотом ответил шотландец. Он корчился от боли. С трудом подняв руку, указал на открытый сундук. Клинки Мацуды были рассыпаны, по, ковру, все пять целы.

– Проклятие! Мечи не стоят вашей жизни. Я бы продолжал искать их, пусть на это ушло бы еще шестнадцать лет.

Появился Роберт, остановился в дверях. При виде хозяина его лицо побелело как полотно.

– Найди Меган, – бросил Джейк, поднимая голову. – И живее!

Дворецкий уныло кивнул и исчез.

– Джейкоб, подними меня с пола, – попросил Дуглас. – Я… я не… хочу умирать… лежа… лежа на спине.

Тупо кивнув, Джейк осторожно подхватил Дугласа под мышки и поднял его, подставив старику под спину свое колено. Тот застонал.

– Вам лучше? – спросил Джейк, стараясь не выдать охватившего его отчаяния.

– Да, сынок, спасибо.

Спасибо! Какая жестокая ирония заключена в этом слове! Услышав его, Джейк почувствовал, как все внутри его перевернулось. Его постигла неудача – он не смог спасти жизнь того единственного человека, ради защиты которого и оказался здесь. Отца Меган. Джейк отвел свободную руку и в ужасе посмотрел на кровь, сочащуюся сквозь, пальцы.

Кровь была всюду. Красная. Невыносимо красная.

О Господи, старик! Ну почему ты не послушался меня? Почему Синидзиро не послушался меня, когда я предупреждал его – тогда?

Его снова постигла неудача, и расплатой снова стала жизнь дорогого для него человека.

– Странно, сынок. Я никогда не думал, что с-смерть похожа на… это. Меня трясет… как осиновый лист.

– Это не вас трясет, Дуглас, – пробормотал Джейк, – а меня…

Дрожь исходила из большого твердого кома в животе. Джейк не смог унять ее, даже сжав свободную руку в кулак. Дрожь распространялась по всему телу, как огонь по сухим дровам, и он чувствовал, что разуму все труднее контролировать действия.

– Мегги не станет обвинять тебя.

Нет, она обвинит именно его! Он плотнее прижал тампон к ране.

– Не надо разговаривать. Поберегите силы.

– И потерять последние минуты? Нет уж. – Дуглас сжался от боли, затем прошептал: – Я хочу видеть Мегги.

Джейк судорожно сглотнул.

– Она будет здесь через минуту, – хрипло сказал он, а в голове вихрем проносилось: «Боже, у меня нет сил взглянуть на нее. Ни сейчас, ни потом. Никогда».

– Я с-скажу ей, сынок, – успокаивал старый шотландец. – Я с-скажу Мегги, что… в этом нет твоей вины. Она не должна так думать. Это… я виноват, что… отнял… мечи у… Чэня Ли. Это была… обычная жадность. – Он ненадолго задержал дыхание и добавил: – Помни свое обещание. Позаботься о моей Мегги.

У Джейка не хватило духу лишить умирающего последней надежды. Ему ничего на свете не хотелось бы так, как позаботиться о Мег, он боготворил ее. А чего ему теперь ждать от нее, кроме осуждения и ненависти? Уронить себя в ее глазах более невозможно.

В коридоре послышался топот ног – в одном из бегущих он узнал шаг Акиры, а другой бежал по-женски легко, до боли знакомо. Джейк скорее почувствовал, чем увидел, как Мег застыла в дверях. Он не мог решиться взглянуть ей в лицо.

Затем раздался крик, кинжалом полоснувший его по сердцу.

У Джейка вдруг закружилась голова, он перестал понимать, где находится. Он посмотрел вниз на свою обнаженную грудь, словно эта боль шла от удара танто, вонзившегося в его живот. Вокруг грохотало сражение. Смерть кричала о поражении его друга, самурая, и от этого крика он холодел, как и от мокрой глины, пропитавшей на коленях его хакама. Руки судорожно схватились за рукоятку танто, все еще липкую от крови Синидзиро, которая залила ее, когда тот распарывал себе живот. Другой самурай стоял в ожидании, держа наготове около его шеи катану, готовый выполнить последний долг чести секунданта во время сеппуку.

Боль заслонила от него все, даже горе от смерти Синидзиро. Долг и честь самурая требовали вонзить кинжал в свою плоть. Но христианская вера, вошедшая в него с молоком матери, кричала о другом… Самоубийство – грех… вызов Богу.

Мег упала на колени около отца, оттолкнув Джейка, подобно той лошади, что налетела на него много лет назад. Обезумевшее животное лишило его сознания и не дало совершиться сеппуку. Кто знает, смог бы он совершить должное, не упади тогда без чувств? Какая часть его души одержала бы тогда верх? Его самурайское воспитание или европейское происхождение, отвергающее самоубийство?

Схватив отца за руки, Мег что-то говорила ему, прерывая слова рыданиями. Акира стоял рядом, храня почтительное молчание. Роберт все силился вытолкать из помещения глазеющих слуг.

Джейк, словно бы вернувшись откуда-то издалека, понял, что все еще рассматривает свою грудь. В состоянии, близком к прострации, он пальцем провел кровавую линию вдоль живота. Его взгляд скользнул по танто, лежавшему на ковре. Он все же не дал Чэню Ли снова украсть мечи, он сдержал клятву, данную семье Мацуда… Но какой ценой?

Сквозь туман в сознание Джейка проник голос Дугласа.

– Мегги, деточка, уже ничего нельзя сделать.

– Нет, па, не говори так! Ты не можешь умереть, – страстно шептала она. – Ты всегда был полон жизни. Разве ты можешь сейчас умереть?

– Во всем виновата моя собственная глупость.

– Что… ты имеешь в виду?

– Эти мечи, Мегги. – Он едва дышал, с трудом выдавливая из себя слова. – Я обманом… вытянул их… у Чэня Ли. – Голос упал до еле слышного шепота. – Я так… хотел иметь… эти красивые… вещи.

– Все хорошо. – Она гладила его по руке, по лицу. Ее голос дрожал. – Это не имеет никакого значения. Просто нужно как следует ухаживать за тобой.

Дуглас хотел было коснуться ее щеки, но у него не хватило сил поднять руку. Мег схватила ее и, окровавленную, прижала к лицу, стала тереться щекой о ладонь. Слезы ручьями текли из глаз, оставляя на лице блестящие дорожки.

– Моя… любимая дочка. Будь счастлива… Мегги.

Его голос угас, тело обвисло. Мег все еще не отпускала его руки, прижимаясь к отяжелевшей ладони.

– Не оставляй меня, папочка. Пожалуйста. Ты единственное, что у меня осталось. – Рыдания сотрясали ее с такой силой, что казалось, она вот-вот рухнет.

Дуглас больше не отвечал.

Джейк знал, что сейчас жизнь уходит из человека, лежащего у него на коленях, и этого не мог остановить крик Меган:

– Нет, папочка! Нет!

Джейк был в оцепенении. Его мозг вообще отказывался работать. Сейчас он понимал одно: Дуглас умер. Все кончено.

Меган подняла на него осунувшееся, залитое слезами лицо. Джейк опустил тело шотландца на ковер, чувствуя, что волна ярости, исходящая от Мег, сейчас затопит, уничтожат его.

– Негодяй! Это ваша вина! Вы должны были защитить его!

Он закрыл глаза.

– Ведь вы обещали, Джейк!

Страдание, негодование – все это звучало в ее голосе. Ее слова терзали его сердце, забивали дыхание.

– Отвечайте же мне, будьте вы прокляты! – продолжала кричать она. Маленький кулачок вонзился ему в плечо. – Отвечайте, почему это произошло? Почему?

Внезапно на него обрушился град ударов – на голову, на шею, на плечи… Но боль от них не могла сравниться с болью от ее рыданий.

Он стоял неподвижно, разрешая ей казнить его, сожалея, что она не сможет нанести ему серьезное увечье.

– Мег-ан-сан! – попытался остановить ееАкира. – Прекратите! Не делайте этого.

Нападение прекратилось так же резко, как началось.

– Убирайтесь, Джейкоб Тальберт! Убирайтесь, из моего дома! – на самой верхней ноте закричала Меган, – Я больше не желаю вас видеть! Никогда!

Акира попытался увести ее из комнаты, успокоить, утешить, но она была глуха к его словам.

Джейк опустился на пол, согнувшись от боли в груди, уткнулся лбом в колени и запустил пальцы в волосы. Пальцы, липкие от крови Дугласа, медленно сжимались в кулаки.

Он без труда дотянулся бы до танто, лежащего на ковре. Его образ огнем отпечатался в мозгу. Не глядя, он протянул руку.

Пальцы сжали украшенную драгоценными камнями рукоятку…

Но и на этот раз судьба решила посмеяться над ним – ему не хватило решимости воспользоваться ритуальным кинжалом по назначению.

Глава 17

Всю ночь, черную, как семена леопардового цветка, и весь день, пока не зайдет красное солнце, я горюю – но не приходит знамение, я размышляю – но не знаю, что мне делать.

Госпожа Отомо Сакано (VIII в.)

Тяжелые серые облака, гонимые порывистым ветром, закрывали утреннее солнце, и все вокруг было серым и унылый. Однако дождь никак не начинался, словно жалея этих скорбящих людей, окруживших могилу Дугласа Маклаури.

Джейк стоял в отдалении, скрываясь за углом мраморного, склепа. У него не было права находиться вместе с провожающими банкира в последний путь. Ведь именно из-за него Мег понесла тяжелую утрату.

С места, где он стоял, было хорошо видно ее лицо, и бледный овал в обрамлении черного капюшона плаща говорил ему, что он лишился самого прекрасного в жизни. Четыре дня страданий, бессонных ночей оставили следы на этом изможденном лице. Она выглядела такой слабой и хрупкой, что, казалось, порыв ветра легко подхватит ее и закружит, как легкий пух одуванчика. В глазах ее не было огня.

Ему было невыносимо больно видеть ее такой, но, как бы он ни старался, помочь ей не мог – да к тому же был причиной ее несчастья.

Проклятие! Как он хотел взять Мег на руки, баюкать ее, укрывать от мира, жестокость которого познал сполна. Но с той роковой ночи он не мог видеть ее, чтобы не причинять боли.

После того как приехала полиция, они с Акирой собрали свои вещи и возвратились на Синидзиро. Скрепя сердце Джейк согласился взять с собой на судно клинки Мацуды. На этом настаивал Акира, а также Роберт – он хотел, чтобы причина нападений Чэня Ли исчезла из дома, и как можно скорее. Однако, на взгляд Джейка, это могло быть только временной мерой. Он не мог увезти клинки в Японию. Ведь он так и не заработал права на это.

Он оставил в доме только игуан. Жаль было лишать животных привольной жизни. В конце концов, он послал телеграмму Дэниелу, написав натуралисту, где он сможет найти ящериц, а уж тот придумает, как лучше переправить животных.

Священник дочитал на пронизывающем ветру заупокойную молитву. Вперед вышли могильщики и на веревках опустили гроб. Меган подошла к могиле и, нагнувшись, бросила на крышку гроба белую розу. Толпа начала расходиться.

Когда Мег выпрямлялась, ноги вдруг отказались служить ей.

Джейк инстинктивно сделал движение, чтобы броситься на помощь. Но тут же замер на месте, увидев, как светловолосый джентльмен поддержал ее за локоть.

Мег оперлась на руку Карла, чтобы устоять, бросив на него полный признательности взгляд.

Отступив назад, Джейк прижался к стене склепа. Этот Эдвардс беззастенчиво использует слабость Меган.

Что в тот момент значило его желание вернуть мечи, уехать с ними в Японию, начать там новую жизнь?! Он любил Меган, и это было главным и единственным чувством.

Но ему не дано пестовать эту любовь, не дано срывать ее сладкие плоды. Все рухнуло и рассыпалось.

«Я больше, не желаю вас видеть! Никогда!»

Джейк вздрогнул, когда эти слова Меган эхом прокатились в пустоте, еще так недавно заполненной ничем не замутненной радостью. Возможность оказаться лицом к лицу с ее ненавистью пугала его больше, чем угроза встречи с любым вооруженным неприятелем. И все же он должен поговорить с ней, еще раз попытаться объяснить, что произошло.

– Кажется, там внизу кто-то пришел? – спросила Мег у Карла, когда тот появился в гостиной, расположенной по соседству с ее спальней.

Она сидела на диване, ее учащенное дыхание выдавало волнение. С того момента, как она заметила Джейка утром на кладбище, ее то и дело начинала бить дрожь. С какой стати ожидать его прихода? Наверняка он не посмеет переступить порог этого дома!

– Возможно, пришли знакомые твоего отца с соболезнованием, – мягко произнес Карл.

– Я должна принять их. – Мег попыталась встать, Карл присел на корточки возле дивана и взял ее за руку.

– Ни в коем случае. Ты и так достаточно пережила за эти четыре дня. Тебе необходимо отдохнуть. Кроме того, они наверняка уже закончили визит.

– А еще кто-нибудь приходил? – озабоченно спросила она.

– Из важных посетителей – никто. – Карл большим пальцем поглаживал ее запястье. На лбу обозначилась морщина. – Ты ждешь кого-то конкретно?

– В общем-то нет. Просто я думала… – неуверенно пробормотала она, не решаясь вслух произнести имя Джейка.

– Рядом со мной тебе никто не будет нужен. Запомни это. – Сказав это, Карл продолжил гладить ее руку.

Мег сжала губы, подавляя внезапно охватившее ее беспокойство. Ей нельзя попасть в полную зависимость от Карла. В последние дни он стал незаменимым: следил за тем, чтобы завесить дом черным крепом, принимал посетителей, договаривался о церемонии похорон. Ее несколько даже пугало, что он мгновенно оказывался рядом именно тогда, когда она нуждалась в нем.

– Все же меня беспокоит, – сказал Карл, вставая, – что ты таишь в себе гнев на Джейкоба Тальберта. Он стал причиной твоего несчастья, и для тебя было бы лучше дать выход своим чувствам.

Меган отвернулась. По отношению к Джейку Тальберту она ощущала не гнев. Это были и ярость, и негодование из-за его предательства, и потеря всех иллюзий, я еще что-то, чего, она и сама не могла понять. Все эти чувства перепутались и переплелись в ней.

– Я придумал прекрасный способ. – Карл взял ее за локоть и попытался поднять с дивана.

– Что такое ты придумал? – Мег недоумевала: только что он предлагал ей отдохнуть, не дав встретиться с посетителями, а теперь тянет к письменному столу…

– Ты должна написать ему письмо, – объяснил свою идею Карл. – Тальберт должен знать, как ты к нему относишься, как ты оцениваешь его халатность, пренебрежение своими обязанностями, приведшие к ужасным последствиям.

Мег нахмурилась и внимательно посмотрела на Карла. Сама по себе мысль о письме показалась привлекательной, но обвинения, высказанные Карлом в адрес Джейка, почему-то неприятно резанули слух.

– Я не уверена…

– Но ты должна хотя бы попробовать, – настаивал он.

В эту минуту в дверях гостиной появилась Сюзанна, личная служанка Меган. У нее в руках был поднос с единственным стаканом.

– Мистер Эдвардс, – сказала она с поклоном. – Я принесла лимонад, который вы приготовили для мисс Меган, сэр.

– Поставьте его сюда, – резко бросил Карл, указывая на маленький столик около дивана, – и можете идти.

Мег взглянула на служанку, поймав на себе ее взгляд – в нем читались печаль и сочувствие, но когда Сюзанна посмотрела на Карла, в нем мелькнуло что-то острое. Был ли это вызов? Или страх?

– Можете идти, – повторил Карл, раздосадованный ее задержкой.

Девушка закусила губу и быстро вышла из комнаты. Карл запер дверь и подошел к столику со стоящим на нем подносом.

В Меган вдруг заговорил инстинкт самосохранения. За последние дни она так устала, что все ее чувства притупились, и она оказалась словно внутри плотного темного кокона, куда не доходят сигналы извне. Но сейчас ей показалось, пусть не очень четко, что Карл позволяет себе слишком вольно обращаться с ее персоналом. Она пока еще находится в своем доме. Завтра острота потери смягчится, и ей придется заново выстраивать жизнь… хотя пока она понятия не имела, с чего начинать.

Пожалуй, с домашних дел.

Сегодня, однако, ей в качестве опоры нужна была уверенность Карла. Он так добр, так терпелив. И возможно, он прав – письмо Тальберту станет началом ее выздоровления.

Передней появился стакан с лимонадом.

Мег рассеянно взяла его, сделала большой глоток и сморщила нос.

– Какой странный вкус, Карл. Сладкий, но какой-то необычный. Может быть, лимоны несвежие?

– Лимоны отличные, – успокоил ее Карл. – Усталость иногда удивительно влияет на наши вкусовые ощущения. Выпей еще, Меган.

– Но я не…

– Ты должна восстановить силы, дорогая. – Карл взялся рукой за дно стакана, не дав ей опустить его, и мягко, но настойчиво держал стекло у ее рта.

Мег сделала еще один глоток, чтобы угодить ему, а лимонад не попал ей в нос.

– Прекрасно, – пробормотал он, отставляя стакан в сторону. Затем отошел, предоставив ее самой себе.

Глубоко вздохнув, Меган качала писать. После трудных первых строчек она уже не могла остановиться. Сдерживающая пружина отскочила, и эмоции вырывались на поверхность мощным фонтаном, заставляя трепетать сердце. Гнев набирал силу, подогреваемый скрипом пера по бумаге. Все ее чувства сосредоточилось на белом листке и чёрных строчках, которые его заполняли.

Переполненная едкой горечью, она предлагала Джейку забрать мечи, отвезти их в Японию и вернуть в семью Мацуды – это ее подарок, раз он не смог их честно заслужить.

Наконец Мег закончила. Все ее тело сковало напряжение. Голова кружилась, когда она смотрела на прямоугольник, заполненный неровными буквами. Внизу оставалось место для подписи.

– Думается, надо ее поставить, подпись, – сказал Карл, нагнувшись к ней через плечо. – Давай я помогу. – Взяв своей прохладной ладонью ее руку, он обмакнул кончик пера в серебряную чернильницу.

– Карл, слишком много чернил, – заметила она.

– Ничего. – Он отпустил ее руку. – Распишись, Меган.

Мег застыла, держа ручку над бумагой. Она не могла оторвать взгляда от каракулей, мало похожих на ее обычный почерк. Слова буквально дрожали от вложенной в них злости. Неужели это она обвиняла Джейка во всех смертных грехах? Теперь, когда она излила душу, ей стало легче. Но каждая строка показалась чересчур жесткой, острой; похоже было, что письмо исполняло роль хлыста – ударить побольнее, ранить.

Капля чернил упала на бумагу, словно черная слеза. Неровные края кляксы делали ее похожей на пулевое отверстие. Ее вновь охватили воспоминания о смерти отца – всюду пятна ярко-красной крови, испачканная кровью рубаха Дугласа, ее руки в крови, грудь Джейка. Сердце Меган сжалось от горя, но на этот раз ее память почему-то выхватила искаженное страданием лицо Джейка, бережно поддерживавшего тело умирающего.

– Поставь подпись, Меган, – уговаривал ее Карл тихим голосом. – Не страдай так. Ты все делаешь верно.

Ее сознание странно туманилось. Раздираемая противоречивыми чувствами, Меган позволила Карлу подтолкнуть ее руку, вывести свою подпись в конце письма.

Он взял бумагу, подул на нее, чтобы подсушить чернила, и сложил втрое.

Меган облизнула пересохшие губы, вновь ощутив на них неприятный сладкий привкус. На плечи навалилась огромная тяжесть. Блуждающий взгляд упал на стакан, и ее вдруг кольнуло подозрение.

– Карл, ты добавил что-то в лимонад?

– Ничего, дорогая. Пусть твоя прелестная головка не болит об этом.

Ее охватило раздражение. Почему он вдруг стал относиться к ней свысока?

Она попыталась подняться. Ничего не получилось. Ноги были ватными, словно принадлежали другому человеку. У нее перехватило от страха дыхание.

– Ты лжешь, Карл! Что было в лимонаде? Отвечай!

– Меган, у тебя нет причин расстраиваться. Я налил туда самую малость опийной настойки, вот и все.

– Опийная настойка! – Потрясенная, она с трудом находила слова. – Я в жизни не брала в рот и капли опийной настойки. Ее делают из мака, как и то мерзкое зелье, которое курят в притонах Китайского квартала, – проклятие, из-за которого люди бросают семьи и превращаются в отвратительные никчемные существа, в наркоманов. – Она попыталась разорвать ворот платья, борясь с удушьем от охватившего ее ужаса. – Зачем ты это сделал?

– Мне посоветовал доктор. Он считает, что ты в последние дни недосыпала. В самом деле, Меган, – урезонивал ее Карл, хотя в тоне его слышалось раздражение, – опий употребляют при бессоннице и женских расстройствах. От одной дозы ты ведь не станешь наркоманкой.

Она действительно мало спала четыре последние ночи. Но конечно, не из-за этого она оказалась бессильной противостоять действию наркотика.

А если это только усугубит ее ночные кошмары? И она попадет в их ловушку, окажется не в состоянии вырваться из эхом звучащих в ушах ее собственных истерических выкриков, ужасных картин – искаженное болью лицо отца и лицо Джейка, когда она колотила его кулаками, осыпая упреками?

– Ну ладно, давай я помогу тебе добраться до кровати. – Карл снова взял ее за локоть и помог встать.

Другой рукой он положил письмо во внутренний карман сюртука.

– Нет! – воскликнула Меган со страстью, поразившей их обоих. – Я решила не отправлять это письмо. Я разорву его.

– Но Тальберт должен знать, как ты к нему теперь относишься.

– Пожалуйста, отдай его мне, – попросила она, чувствуя, что вот-вот потеряет контроль над собой. Она уже не могла сдержать дрожь в руках. Больше всего на свете ей хотелось лечь и забыться, но она не могла… не могла, пока не будет уверена, что глаза Джейка никогда не увидят этих жестоких слов.

– Хорошо, – сухо произнес Карл. Он полез в карман и достал оттуда сложенный листок, – Присядь, Меган, иначе ты упадешь.

Оказавшись на стуле у письменного стола, Меган сосредоточила все свои усилия – а это оказалось нелегко даже для столь простой задачи – на том, чтобы разорвать лист бумаги на несколько мелких клочков.

– Теперь тебе лучше? – заботливо спросил Карл.

– Да, спасибо, – не очень уверенно ответила она. – Теперь мне бы… мне бы хотелось прилечь.

Она помнила, что лежит на кровати в своей спальне, а над ней склонился Карл, светловолосый и красивый, как ангел.

Но в выражении его лица не было ничего ангельского. Зеленые глаза горели вожделением и холодным огнем собственника.

– Меган, я так давно люблю тебя, – бормотал он. – И скоро ты будешь моей.

Мег почувствовала его руку на своей талии. Потом рука скользнула вверх и накрыла грудь.

– Не надо, – прошептала она. – Пожалуйста, прекрати.

– Я не сделаю тебе больно, дорогая. Ты даже ничего не заметишь.

Она чувствован себя игрушкой, экспонатом на выставке его страсти. Ей было невыносимо и отвратительно собственное полубессознательное состояние, собственная беспомощность. Неловким движением она попыталась скинуть его руку со своей груди. Это отняло у нее последние силы, но не остановило его. Он и не думал отказываться от преимущества, которое давал ему ее одурманенный мозг. Он положил ладонь ей на лодыжку и провел ею до колена.

– Не надо, – еще раз с трудом шепнула она, поскольку горло саднило, словно оно было забито песком. Она попыталась поднять голову, но безуспешно.

Его рука продолжала ползти вверх, миновала край чулка, и, наконец, его пальцы коснулись нежной кожи на внутренней стороне бедра.

– Нет… нет! – застонала Мег. Она чувствовала, что все это гнусно, грязно. Совсем не похоже на то восхитительное ощущение, которое она испытывала с Джейком. – Я не хочу этого. Я не люблю тебя, Карл.

Его рука до боли сжала ее бедро.

– Со временем ты полюбишь меня, Меган. Между нами все будет хорошо. Не бойся меня, я хочу просто касаться тебя. Но обещаю, я не скомпрометирую тебя. Я хочу, чтобы до нашей первой брачной ночи ты осталась девственницей.

– Я не девственница, – всхлипнула она, готовая признаться в любых смертных грехах, только бы избавиться от ненавистного тепла его руки, лапающей ее тело. – Я отдалась Джейку.

Его рука вздрогнула и отпустила ее.

– Что ты сказала?

– Я. люблю его. И всегда буду любить, – повторила она, и правда, заключенная в этих словах, сжала ей сердце: только сейчас она поняла, чего лишилась. – Прости меня. С тех пор как я полюбила его, в моем сердце не осталось места для тебя, Карл.

– Как ты можешь любить человека, который сделал тебя сиротой? – прорычал он. – Разве Джейк Тальберт появился здесь хоть раз за последние дни, чтобы помочь тебе? Нет! А я пришел тебе на помощь! – Он словно раздулся от злости, превратясь в мстительного великана с искаженным яростью лицом. – У тебя все изменится, когда ты ощутишь меня между своих ног. И раз уж ты лишилась невинности, нам нет смысла откладывать это событие до момента произнесения брачных обетов.

Его губы закрыли ее рот, твердые, карающие. Они придавили губы Меган к плотно стиснутым зубам, но ока так и не разжала их. Рука Карла снова полезла к ней под юбку.

Ярость и стыд заставили ее горло сжиматься в спазмах рыданий.

Вдруг голова Карла дернулась.

Сначала Мег не поняла, что спасло ее. А затем услышала стук в дверь спальни. Она попыталась позвать на помощь, но голос, отравленный зельем, изменил ей – раздался лишь нечленораздельный каркающий звук. Мег впала в беспамятство.

– Я п-пришла посидеть с м-мисс Меган, – запинаясь, проговорила Сюзанна, испуганная злым и хмурым видом Карла.

– Этого не требуется, – холодно возразил он, не впуская ее в комнату. – Ступай по своим делам.

Из-за спины служанки вырос Роберт.

– Все, что касается мисс Меган, – это и есть наше дело, – твердо заявил он.

На лице дворецкого было написано явное неодобрение, но оно стало еще неприветливее, когда он взглянул за спину гостя, на кровать, где лежала полубесчувственная Меган. Глаза всегда покладистого Роберта сверкнули гневом.

– По какому праву ты перечишь мне? – взорвался. Карл.

– А откуда, сэр, у вас право отдавать нам приказы? Мисс Маклаури ни разу не упомянула, что дала вам такие полномочия.

– Это право следует из того факта, что мы с мисс Маклаури скоро сочетаемся браком.

– Официального сообщения на этот счет еще не было.

– Ты рискуешь своим положением, болван! Это станет реальностью очень скоро – сразу после окончания траура. И тогда я прослежу, чтобы тебя тут же уволили.

– Я вообще люблю рисковать. – Дворецкий не стушевался под грозным взглядом Карла и продолжал смотреть ему в глаза так же невозмутимо. – В отсутствие ее отца я несу ответственность за благополучие мисс Меган. И я полагаю, вам будет лучше покинуть дом.

– Ты полагаешь, что можешь выгнать меня, старый идиот?

– Я не собираюсь пачкать рук, – ответил Роберт. – Но мне нетрудно вызвать швейцара.

Коротко подстриженные ногти Карла впились в деревянный косяк двери. Какой-то лакей осмеливается ему угрожать! Со времен его нищей юности в Филадельфии никто не решался столь явно выражать ему свое пренебрежение!

Прошлое забыто и отброшено! Как он ликовал, когда все высшее общество Сан-Франциско легко проглотило его россказни о происхождении из богатой семьи, о престижном образовании в Уэст-Пойнте и блестящей военной карьере. Ладно, уж в армии-то он действительно служил. Эти идиоты и представить себе не могли, как жестока была к нему жизнь в самом начале: брошенный всеми, он боролся за выживание на улицах Филадельфии, воровал, чтобы добыть пропитание для себя и выпивку для матери. Безумные мечты часто приводили его в богатые кварталы города, где он с жадностью глядел сквозь витрины на игру хрусталя и блеск серебра… и его пальцы оказывались такими же ловкими, как у любого опытного вора.

С той же ловкостью ему удалось потом внедриться в изысканную среду высшего общества Сан-Франциско. Но теперь он не мог так же уверенно смотреть в будущее. Снасти его могла только женитьба на Меган. Поэтому он и появлялся каждый день в доме Дугласа Маклаури, демонстрируя преданность и любовь. У Мег быстро выработалась привычка во всем полагаться на него. Карл не мог серьезно отнестись к ее признанию относительно Тальберта – он полагал, что Меган просто слегка бредила после опия, не избавилась от потрясения после неожиданной смерти отца.

А завтра Тальберт вообще исчезнет – поднимет паруса и уйдет в какой-нибудь далекий порт. Он, Карл, заполучил средство, которое заставит капитана поступить именно так. Что же касается ее потерянной невинности, то женушка будет платить за свое предательство столько, сколько он того пожелает, причем все будет обставлено тонко и общество ни о чем не догадается. В любом случае он должен добиться ее согласия на брак. С первой встречи с Меган Маклаури он понял: с ее помощью он наилучшим образом завершит создание того образа, который поведет его по дороге к богатству и высокому положению в обществе.

Развернув плечи, Карл высокомерно изрек:

– Завтра я вернусь, Роберт. Посмотрим тогда, что скажет мисс Меган.

– Вас проводить до выхода? – Роберт остался невозмутимым.

– Я сам найду дорогу, самоуверенный сукин сын! – в ярости крикнул Карл, выведенный из себя спокойствием дворецкого.

Он оттолкнул с дороги Роберта и с видом, победителя двинулся по коридору. У лестницы задержался и, чтобы успокоиться, достал из кармана настоящее письмо Меган.

Пока он перечитывал его, на губах интригана играла самодовольная улыбка. Горечь и хлесткий удар каждого ее слова превзошли все его ожидания. Он бы не имел лучшего документа, если бы даже сам надиктовал ей текст. Его коварный план сработал как нельзя лучше.

«Эх, женщины!» – с презрением фыркнул Карл. Всегда пытаются решить проблемы с помощью слов. Надобно же находить более кардинальные способы. Теперь, когда он вырвал у Меган признание в любви к Джейкобу Тальберту, он вырвет из ее жизни и сам предмет этой любви.

Его обеспокоило, когда он прочитал, что Меган предложила Тальберту отвезти мечи в Японию. Но Карл только пожал плечами. Его это не касается. Чэнь Ли дважды не смог присвоить эти клинки, так что их судьба пусть волнует косоглазого. Дуглас Маклаури мертв, и что касалось Карла, он мог считать свои обязательства перед китайцем выполненными.

Внизу возникла какая-то суматоха. Карл услышал знакомый низкий голос: мужчина пытался что-то объяснить швейцару у дверей.

Удача вновь улыбалась ему, подумал Карл и поспешил вниз. Кончиками пальцев он теребил края бумажного листка. Ему теперь даже не придется рыскать по побережью в поисках этого ублюдка.

Джейк Тальберт сам явился в дом Меган.

– Я совершенно уверен, что она дома, Уилкинз. Не пытайся переубедить меня. Доложи мисс Меган, что я пришел повидать ее, – потребовал Джейк, распахивая дверь и входя в холл. Попытки швейцара остановить его только разозлили Джейка.

– Ничего хорошего из этого не выйдет, капитан. Мисс Меган дала нам строгие указания: она не желает принимать вас. Ни сейчас… – при взгляде на суровое лицо Джейка швейцар смутился и тихо добавил: – ни когда-либо в будущем.

– Я должен переговорить с ней.

– Простите, сэр, – уныло продолжал возражать швейцар. Он держался за ручку двери, словно никак не мог решиться закрыть ее. – Право, я сожалею, что не могу вам помочь, но иначе я могу лишиться…

– Ну-ну, что у нас здесь? – прервал его полный самодовольства голос.

– Эдвардс! – узнал его Джейк, поморщившись и не скрывая неприязни.

– Я полагаю, что сам справлюсь, Уилкинз, – сказал Карл, подходя. – Вот письмо, которое вам все скажет, Тальберт. Ваше присутствие расстраивает и раздражает мисс Маклаури. Она больше не желает иметь с вами дел. Я предлагаю вам покинуть стены этого дома и никогда больше не возвращаться сюда.

В это время Джейк заметил Роберта, который спускался по лестнице.

– Это правда? – обратился он к дворецкому. – Она действительно отказывается видеть меня?

– Боюсь, что так, капитан Тальберт, – печально качая головой, подтвердил Роберт.

– Но я должен поговорить с ней, – продолжал настаивать Джейк, теперь не повышая голоса.

– Мне очень жаль, сэр, но мисс Меган категорически потребовала не пускать вас в дом. – Обычно приветливо-бесстрастное лицо дворецкого сейчас выражало огорчение.

– Мне необходимо объяснить ей, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы, – я вынужден был сделать выбор… либо спасать Меган, либо защищать ее отца.

– Я все понимаю, но мое мнение мало поможет вам. Однако если вам это небезразлично, то знайте, что я навечно признателен вам. Я бесконечно сожалею о кончине мистера Маклаури, но счастлив, что вы сохранили для нас мисс Меган.

Джейк стоял, пораженный как словами поддержки со стороны Роберта, так и выражением искренней благодарности на его всегда невозмутимом лице. Ведь он готов был встретить осуждение со стороны слуг.

– Я пытался убедить ее, сэр, но она не стала меня слушать, – добавил Роберт печально. – Она слишком подавлена свалившимся на нее горем.

– Все это чушь! – вмешался Карл, размахивая перед носом Джейка запиской. – Прочтите это, Тальберт. Здесь вы найдете ответы на свои вопросы.

– Что это? – спросил Джейк, разглядывая свернутую бумагу.

– Это письмо к вам от Меган. – Губы Карла непроизвольно сложились в злорадную ухмылку. – Она написала его пятнадцать минут назад.

– Разверните его, Роберт, – попросил Джейк. – И скажите: это действительно почерк Меган?

– Вы ставите под сомнение мое слово? – Лицо Карла стало багровым.

– Разумеется! – И, не обращая больше внимания на возмущенного Карла, Джейк снова обратился к дворецкому: – итак, это писала она?

Роберт пробежал газами бумагу. Его лицо побледнело.

– Немного неровно, но… Да, судя по всему, это написала она. – Он протянул листок, всем своим видом выражая смущение.

Почва закачалась под ногами у Джейка, когда он прочитал все, что пыталось донести до него разбитое сердце Меган. До этой минуты он и сам не сознавал, как ему необходимо ее прощение… и как мало он мог на это рассчитывать.

Но он все же сохранил спокойствие на лице и, пряча письмо в карман сюртука, коротко сказал:

– Спасибо, Роберт.

И туг же, сжав кулак, со всего размаха вмял самодовольную улыбку Карла в его челюсть. Потом отвернулся, не слушая ни завываний от боли, ни потока грязных ругательств, понесшихся ему вслед. Ничто уже не могло вернуть ему радости – даже то, когда довольный Роберт выталкивал сопротивлявшегося Карла за дверь.

– Минутку, капитан, – позвал дворецкий, когда Джейк уже находился у выхода. – Мисс Меган в письме просит вас вернуть мечи в Японию.

– Они мне больше не нужны, Роберт.

– И все же, как я когда-то уже говорил вам, мне бы хотелось, чтобы вы забрали их. И поскорее. Пока клинки остаются в Сан-Франциско, дом будет в опасности. А больше всего – мисс Меган.

Джейк угрюмо кивнул.

– Благодарю вас, – сказал на прощание Роберт со вздохом облегчения. – Весь персонал знает, сэр, что мистер Маклаури сам навлек беду на свою голову, домогаясь этих мечей. Мы хотим сказать вам, капитан, что мы ценим те усилия, которые вы прикладывали, чтобы снасти его.

«Я был недостаточно настойчив. Я позволил себе потерять бдительность, забыл обо всем, кроме шашней с вашей госпожой».

– Если, оказавшись в Сан-Франциско, вам что-нибудь понадобится, без колебаний обращайтесь к нам, – закончил дворецкий.

Уилкинз кивнул, подтверждая сказанное.

Джейку была приятна их поддержка, но он очень сомневался, что когда-либо еще появится в Сан-Франциско. Слишком тяжелую рану он получил здесь. Ведь ему предстояло жить без Меган, и эта перспектива выглядела беспросветно-мрачной.

Он в последний раз переступил порог дома. Грудь, казалось, готова была разорваться от обрушившихся на него воспоминаний. Взгляд подернулся туманом.

Почти машинально он добрался до «Синидзиро». Члены команды, видя выражение его лица, расступились, пропуская его в каюту. Ярость и отчаяние захлестывали его, когда он раздевался и доставал катану.

Не видя ничего перед собой, он поднялся на квартердек, где из толстых обрубков мачты были изготовлены куклы с растопыренными руками, имитирующие противника. Там он дал выход своему гневу. Лишь через час он остановился; пот тек с него ручьями.

Спиной Джейк почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. Оглянулся – это был Акира.

– Сколько времени ты здесь?

– Давно, – коротко ответил Акира.

– Она ненавидит меня, – с трудом выдавил Джейк. – Отказывается видеть.

В знак сочувствия Акира крепко сжал его плечо.

Боль прокатилась волной по его телу. Он должен вырваться из этой трясины! У него были какие-то планы, намерения. Но будет ли этого достаточно, чтобы продолжать жить? Даже возможность вернуть клинки в семью Мацуды казалась теперь, без Мег, пустой и никчемной.

– Что ты теперь собираешься делать, Такеру-сан?

– Забыть о ней, конечно. Что, черт возьми, я могу еще сделать? Она ненавидит меня! – повторил Джейк, резко отправил катану в ножны и направился к трапу. – А на рассвете мы выходим в Японию.

Глава 18

Я вырос таким несчастным, что с корнем вырвал бы свое печальное тело и бросил его плыть по течению, случись, рядом поток.

Оно Комати (IX в.)

С дивана в гостиной Мег смотрела в залитое лунным светом окно. С глубоким вздохом, исходившим из самых глубин души, она взяла подушку и прижала ее к животу.

Восемь часов она провела в навеянном опием сне. Сейчас время шло к полуночи, и, сколько бы она ни пила воды, во рту у нее было сухо, словно он набит ватой.

Отец ушел из ее жизни навсегда, утром его похоронили. Карл днем совершил насилие над ней, над ее личностью – о чем, по его мнению, она не должна помнить. Все могло закончиться гораздо хуже, не вмешайся Сюзанна и Роберт. Именно они помогли ей понять, как она ошибалась в Карле.

Боже, сколько же она в последнее время сделала ошибок! Главная же заключалась в тех ужасных словах, которые она нацарапала дрожащей рукой в записке Джейку. Пусть это результат истерики, вызванной страшным горем, но все равно ей было стыдно.

Карл прав в одном: написав это письмо, она дала выход своим чувствам, очистилась от них.

Но все равно Джейк оставался единственным объектом ее размышлений.

Мег легла на подушку, прижимая ее к себе руками и коленями, но ей не становилось легче. Она уже никогда не сможет прижать к себе Джейка, никогда не почувствует на своем теле его сильные руки, не будет испытывать восторга от страсти, лежа под его могучим телом. Когда она писала эти жестокие слова, она отказывалась от него.

Готовность выполнить любое желание друга заслуживает моего абсолютного доверия. – Она сказала ему эти слова перед тем, как они в первый раз были близки. Сказала вполне искренне и считала, что и жить будет сообразно им. А потом этот шок или истерика, когда у нее не хватило духу признаться: пригласив Джейка в свою спальню, она сама лишила его возможности позаботиться об отце. В тот момент она предала свою веру в Джейка.

Муки совести стали непереносимыми. На глаза навернулись слезы.

Мег взглянула на гладкую поверхность письменного стола. Смятые обрывки письма исчезли. Слава Богу, она успела уничтожить следы своего неправедного гнева до того, как опий окончательно лишил ее воли. Если бы она не была уверена, что Джейк так и не прочел того резкого и несправедливого письма, ее терзания стали бы непереносимыми.

Да, она твердо помнит, как бумага с треском рвалась в ее руках.

Раздался робкий стук в дверь.

Вошла Сюзанна, неся в руках поднос с покрытой салфеткой горкой посуды.

– Я принесла вам поесть, мисс Меган. Хотя уже поздно, мы решили, что негоже спать на пустой желудок, – объяснила она, ставя поднос на стол.

– Сюзанна, куда девались клочки бумага с моего стола?

Тонкие брови девушки взлетели вверх.

– Ну, мэм, я выбросила их в мусорный ящик.

– Спасибо. – Все еще испытывая беспокойство, Мег все же решила, что будет выглядеть очень странно, если попросит, разыскать порванное, письмо. Есть ли смысл искать обрывки? Даже упоминать об этом глупо.

– Вы не поедите, мисс Меган?

– Попытаюсь, – ответила Меган, равнодушно глядя на еду.

– Вам надо поддержать силы, вы же сами знаете… И мы все так думаем.

– Скажи слугам, что я очень ценю вашу заботу, – сказала растроганная Меган.

– Прислать кого-нибудь, мэм?

– Нет, спасибо.

Девушка повернулась, чтобы уйти.

– Сюзанна, – позвала ее Мег. – Капитан Тальберт не приходил?

– Как же, мэм, приходил. Он был здесь после обеда.

– Почему же мне не сказали? – В волнении Меган стала комкать угол подушки.

– Вы спали, выпив того лимонаду, что дал вам мистер Эдвардс. Но вы не беспокойтесь, мэм. Мы выполнили все, как вы приказывали. И Роберт передал ваше послание капитану.

– Какое послание? – прошептала Меган, лишившись голоса от дурного предчувствия.

– Ну, что ему не позволено появляться здесь. Ни шага через порог… И об этом ужасном мистере Эдвардсе тоже не переживайте. – Тут Сюзанна хмыкнула. – Роберт постарался, чтобы этот человек – совести у него нет, чтобы так вести себя с вами, – тоже ушел прочь.

– Еще раз спасибо, Сюзанна, – устало проговорила Мег. Итак, следуя ее указаниям, сделанным в запале, слуга выгнали Джейка вон из дома и еще небось добавили, что она никогда больше не станет встречаться с ним.

Сможет ли после этого Джейк простить ее?

Служанка, уходя, ободряюще улыбнулась, глазами указывая на тарелки с едой, на которую Мег не хотела даже смотреть.

Наступила полная тишина и бессонная ночь – время для раздумий и горького раскаяния. Она вспомнила предсмертные слова отца: Эти мечи… Я обманом вытянул их у Чэня Ли.

В нападениях на отца людей Чэня Ли не было с самого начала ничего случайного или загадочного. Желая любыми путями заполучить клинки, и не заботясь о последствиях, ее отец сам запустил кровавую машину мести, а истинную причину покушений держал в секрете от нее. И хотя Дуглас заплатил за свою ошибку сверхвысокую цену, он поставил на край опасности и других людей, ничего не подозревавших, абсолютно невиновных.

Это не значило, что она стала меньше любить отца и не так остро переживать его потерю. Страшная боль, когда отец угасал у нее на руках, не затихала. Ей нужен был твердый и сильный человек, который бы помог пережить отчаяние и сознание ее собственной вины, – ведь теперь она поняла, что сама обрекла отца на смерть. Она отвлекла от него Джейка в ту роковую ночь. А обвинила во всем его!

Как она была несправедлива к нему!

И Мег решила этим же утром повидать Джейка, наступить на свое самолюбие и вымолить у него прощение. Она сама загнала его в ситуацию, откуда не было выхода: сделала единственным барьером между Дугласом и Чэнем Ли – безжалостным и беспощадным человеком, которого ничто не могло остановить, пока он вновь не получит мечи. Джейк должен знать: ему она доверяет больше, чем кому-то из людей, что, пройдя через отчаяние, приступ истерики, она сохранила и укрепила в себе эту веру.

Прижимая к себе подушку, Мег с трепетом подумала о главном: открыв сердце Джейку, она должна быть готова, что он отвергнет ее. Ну и пусть! Даже если он не ответит на ее чувства, она не отпустит его, не рассказав, как сильна ее любовь.

Джейк стоял, облокотясь на поручни, ограждавшие палубу «Синидзиро», и, не мигая, смотрел на город, раскинувшийся на другой стороне бухты. Из-за холмов Сан-Франциско поднималось зарево, светлыми полосами перечеркнувшее безоблачное небо, – наступал новый день. Своим золотистым оттенком свечение напомнило Джейку цвет волос Меган, и ему вдруг до боли захотелось еще раз ощутить их шелк под своими пальцами.

Но и безмерная глубина неба, и сокровища сердца любимой были для него одинаково недостижимы.

Ее окончательный отказ видеть его говорил об этом яснее ясного.

Попутный ветер дразнил плотно свернутые паруса «Синидзиро», звал распустить белые полотнища и наполнить их силой, вывести судно во влекущие просторы Тихого океана. Первый помощник Генри Дженнингс отдавал команды экипажу. Знакомые звуки, сопровождавшие подготовку к выходу в морс, почти не доходили до сознания Джейка. Невеселые думы мрачным роем закручивали пружину беспокойства где-то в глубине сознания.

У него теперь было все, что позволяло ему с триумфом возвратиться в Японию: мечи аккуратно упакованы, и честь его будет восстановлена, как только они прибудут по назначению.

Но для него все это вдруг утратило всякий смысл.

Его душа стала похожа на пустую пещеру, где лишь гулким эхом отдавалась боль. Япония уже не сможет заполнить эту пустоту. Это могла сделать только Меган.

Взгляд Джейка то и дело непроизвольно обращался в сторону Ринкон-Хилла. До него вдруг дошло, что цель, которая владела им шестнадцать лет, – не что иное, как суета, и жить надо совсем ради другого.

Нет, он должен увидеть Меган. Должен получить от нее прощение.

– Ты не волнуйся, Акира-сан, – сказал он, не оборачиваясь. – Я решил задержаться в Сан-Франциско.

– Надолго? – коротко спросил Акира. Легко и бесшумно он поднялся на палубу. Джейк догадался о его приближении лишь по шелесту широких штанин его хакама, раздуваемых ветром.

– Не знаю. Может быть, на несколько недель… может быть, на несколько часов. Все зависят от Меган и от того, сможет ли она выносить мое присутствие. – Он невесело засмеялся. – Возможно, это будет самый короткий мой выход на берег.

– Не теряй веры, Такеру-сан.

– И все же мне не хотелось бы откладывать возвращение мечей. Не проследишь ли ты, чтобы они побыстрее прибыли в семью Мацуды?

– Ты окажешь мне высокую честь, Такеру-сан, доверив отвезти меча в Японию, – отвечал Акира, сопровождая свою тираду глубоким поклоном.

Глядя в темно-карие, светящиеся умом глаза Акиры, Джейк почувствовал на сердце тяжесть. Ему будет очень не хватать этого человека. Они не расстаются уже шестнадцать лет, всегда рядом в самых рискованных переделках. Комацу Акиру никем и никогда не заменишь – веселый приятель и мудрый учитель в одном лице.

– Может пройти немало времени, пока мы снова увидимся, Акира-сан, – сказал Джейк, крепко сжимая плечи пожилого японца. – Желаю тебе попутного ветра.

– Три или четыре месяца – это еще не срок. Вряд ли «Синидзиро» понадобится больше времени, чтобы доставить меня обратно в Сан-Франциско.

– Но… я думал… – Застигнутый врасплох, Джейк с трудом находил слова. – Зачем тебе возвращаться в Америку? У тебя наконец появилась возможность поселиться на родине. Ведь ради этого мы скитались по миру. Там твой дом, Акира-сан, – с ударением на последнем слове закончил он, тряся японца за плечи.

– Это была твоя цель, Такеру-сан, – мягко улыбнулся Акира. – Не моя. Я покинул Японию, чтобы защищать тебя, вернуть долг чести, помочь тебе разыскать мечи. Это так. Но вот уже много лет я и не помышляю о возвращении.

Джейк опустил руки и отошел к борту, опершись спиной на отполированные ветрами и морем деревянные поручни. Он ждал от Акиры чего угодно, но только не этого.

А японец стоял и спокойно смотрел на него, приняв обычное для себя состояние фудосин. Потрясение проходило, и невозмутимость Акиры, которая всегда восхищала Джейка, теперь почему-то стала раздражать его. Он прищурил глаза и, сложив на груди руки, с сомнением произнес:

– Значит, ты не собираешься возвращаться в Японию?

– Я с радостью навещу родных, но остаться там навсегда… Нет.

– И давно ты так решил?

– Десять, может быть, двенадцать лет назад, – ответил Аккра.

– И ты за все это время не нашел повода сказать мне об этом? – подняв голову, почти простонал Джейк. – Но почему, черт возьми?!

– Потому что каждый человек сам выбирает свою судьбу, Такеру-сан. Я не вмешиваюсь в твои дела, ты должен сам определять свой путь.

Джейк не нашелся, что на это ответить. Аргументы Акиры не только отражали его характер, но целиком укладывались в рамки культуры и религии самураев. Черт побери, он мог бы давно догадаться о тайных желаниях друга. Но он был слишком поглощен мыслью о собственном возвращении в Японию, чтобы заметить, что его цели разошлись с целями Аккры.

– Ты можешь рассказать, что привело тебя к этому решению?

Акира теперь приблизился к борту и задумчиво смотрел на синюю бездну.

– Меня испортила свобода. И кроме того, я полюбил эту страну. У меня нет желания снова испытать на себе жесткие законы жизни в Японии. Не забывай также, Такеру-сан, что там больше не следуют освященным веками самурайским традициям. – Чем дальше говорил Акира, тем больше уверенности звучало в его словах. Голос его дрожал от гнева и отвращения. – За два года, что Мэйдзи стал императором, самураи были уничтожены как самостоятельная каста. Нам больше не позволено открыто носить оружие. Чтобы прокормить свои семьи, мы вынуждены заниматься торговлей и ремеслами. Многие из самураев обнищали. Это позор! Ты многим помогаешь сводить концы с концами, закупая у них шелк, оружие, фарфор, ювелирные изделия и нарядные кимоно. Благодаря тебе люди в деревне не бедствуют, как в других районах. – Он посмотрел на Джейка горящими глазами. – Но я не смогу так жить, Такеру-сан. Я – самурай! – выкрикнул он, ударив себя в грудь. – Я не принесу свое достоинство в жертву новым законам Мэйдзи. Я должен сохранить в сердце древние обычаи самураев.

Джейк никогда не видел Акиру в таком возбуждении. Хотя он был в курсе всех изменений, которые произошли с возвращением на трон династии Мэйдзи, но воспринимал их как неизбежность, сознавая, что не сможет достичь своей цели, не приспособясь к новым условиям.

Но теперь и он понял, что многое в японском образе жизни перестало устраивать его. Ему все труднее становилось удерживать свою страстную натуру в рамках спокойного, жестко организованного общества. Он чувствовал себя в этих условиях так же, как если бы попытался втиснуть свое мощное тело в костюм, сшитый на обычного японского мужчину.

Возможно, где-то в дальних закоулках мозга уже давно зрело понимание: он больше не принадлежит тому миру. Значит, он должен был потерять любовь к Меган, чтобы осознать возможность альтернативы, появления другого места, которому принадлежит его душа… если только случится нечто невероятное и она согласится принять его.

– Не беспокойся, Такеру-сан, – продолжал Акира, вернувшись к своей обычной манере легкого поддразнивания. – Я прослежу за мечами до самого дома. Предвкушаю большое от этого удовольствие. Мне хочется увидеть, как заблестят слезы в глазах Такаси Мацуды, когда вручу ему клинки Синидзиро, я разделю его отцовскую радость. Отдавая мечи с узором глициний, непременно скажу Хироси Мацуде, как глуп он был, выгнав тебя. От меня он узнает, каким храбрым вырос его приемный сын, узнает, что ты принял на себя вину за ошибку Синидзиро, а теперь честь семьи Мацуда не запятнана.

Джейка словно окатило ледяной волной. Пораженный, он прошептан:

– Так ты знал, что именно Синидзиро отдал приказ атаковать китайцев? Но откуда? Я всем говорил, что это только мое решение. Никто не знал правды.

«Кроме Меган», – добавил он про себя.

– Такаси-сан всегда догадывался об этом. Он хорошо знал, что его второй сын всегда был – как вы говорите… сорвиголовой. Сын моей сестры был хорошим человеком, но он искал войны, а не фудосин. Тебе пришлось нести и другую ношу – часть гири, который мы с Такаси-сан должны были тебе возвратить.

– Мне не было смысла обвинять Синидзиро в смерти тех самураев, – резко возразил Джейк. – Мы дружно решили напасть на налетчиков. А поскольку я уже и так был лишен чести, не сумев совершить сеппуку, зачем было навлекать позор и на Синидзиро?

– Ты защитил его имя.

– Я слишком многим был ему обязан.

Несколько минут они хранили молчание, наблюдая, как стая чаек кружится над водой. То та, то другая птица, сделав в воздухе пируэт, камнем бросалась вниз, на мгновение исчезала в воде и вновь взмывала в воздух.

Наконец Джейк сделал признание, болью отдавшееся в его сердце:

– Я давно понял: если бы даже лошадь в тот день не выбила из меня дух, я бы не вонзил танго в живот.

– Иногда я и сам так думал, но не был уверен, – вздохнул Акира.

– Мне очень жаль, – пробормотал Джейк, устыдившись своей слабости.

– Вот еще! Ты послушался своего сердца и не отрекся от своей христианской души, – убежденно сказал Акира. – И я рад, что ты не погиб в тот день, дорогой мой друг. Кто другой устроил бы мне такое грандиозное приключение и сделал меня на исходе лет таким богатым человеком?

– Раз уж тебе понравился бизнес, – ухмыльнулся Джейк, – возьми на борт побольше ценного груза перед отправлением в Сан-Франциско.

– Об этом не беспокойся, – улыбнулся Акира в ответ. – Я уж постараюсь не оказаться с пустыми трюмами. – И, переменив тему, он продолжил: – Иди, Такеру-сан. Настало время определять свою судьбу. Возможно, тебе повезет, и рисовые лепешки будут сами прыгать тебе в рот.

– Мне будет не хватать твоих поговорок, – рассмеялся Джейк. – Однако только полный идиот мог признаться в этом.

В капитанской каюте Акира помог Джейку собрать вещи. В вещевой мешок были уложены несколько смен одежды и белья и черный катана. Возможно, Акира оказался даже слишком добросовестным помощником, поскольку настоял, чтобы Джейк взял с собой белое кимоно – последнее, которое Джейк отложил для Меган.

Джейк жалел, что не мог разделить оптимизма Аккры. Нет, он почти не верил в прощение Мег.

Снова поднявшись на палубу, Джейк бросил мешок с вещами в шлюпку и приказал спустить ее на воду. Тут же он назначил Генри Дженнингса капитаном «Синидзиро».

Бывший первый помощник гордо выпятил грудь, явно довольный новым назначением.

– Вы можете полностью доверять мне, капитан. Судно будет в полном порядке, сэр.

– Я знаю, так и будет, Генри. – Джейк положил руку Дженнингсу на плечо. – Ты ведь можешь пройти по всему маршруту с закрытыми глазами. – Оглядев строй команды, он крикнул: – Клянусь, мне еще не приходилось ходить по морям с толпой таких грязных трюмовых крыс! – Люди засмеялись, сняв напряжение, овладевшее всеми, когда команда узнала, что Джейк решил покинуть их. – Мы скоро снова будем вместе, парни! Ведите нашу калошу с отменной скоростью.

Команда выкрикивала слова напутствия Джейку, а он по веревочному трапу быстро спускался в шлюпку.

Перегнувшись через борт, Акира на прощание крикнул:

– Помни, дружище: хорошая жена – это семейное сокровище!

Джейк от неожиданности уронил весло. Проклятие! Ведь он и словом не обмолвился Акире о своем желании жениться на Меган. Эта мысль вообще только что пришла ему в голову.

Ругаясь, он выловил весло из воды, пока оно не уплыло слишком-далеко.

* * *

Наконец Джейк оставил весла, чтобы посмотреть, как «Синидзиро» поднял паруса. Они сразу же поймали ветер, белые полотнища натянулись, и его прекрасное судно двинулось в открытое море.

В первый раз оно уходило без него. Как же ему хотелось оказаться сейчас на палубе!

Пальцами он расчесал спутанные ветром волосы. Какое-то безумие! Потратить годы, чтобы в условиях жесточайшей дисциплины стать самураем, без колебаний вступать в единоборство с противником, вооруженным острым как бритва катаной, и что же? Ему противостояла златовласая распутница, и ей удалось завладеть его сердцем.

Но как быть, если Меган по-прежнему будет его ненавидеть? Джейк заколебался, и тут взгляд его упал на «Венчур», стоявший на якоре неподалеку. Второе его судно должно было в тот же день чуть позже выйти в море и идти в Портленд, унося на своем борту Сун Куаня и Юн Лянь, которые собирались начать новую жизнь в этом городе.

Если Мег не простит его, у него есть возможность покинуть Сан-Франциско, оставить здесь свою боль. Так стоит ли запирать себя здесь, как в клетке, и терзаться желаниями, которые все равно не исполнятся? Джейк решительно направился к судну.

Команда приветствовала его. Джейк приказал капитану Хембли отложить отход до особого распоряжения. Он пообещал Сун Куаню и Юн Лянь приехать, чтобы попрощаться с ними, и под радостный свист и улюлюканье моряков девушка чмокнула его в щеку. Затем он вернулся в шлюпку и стал грести к берегу.

Он мечтал вернуться в Японию, потому что не знал другого места, где бы смог обосноваться. Шестнадцать лет он бороздил моря – человек без родины, без дома.

Теперь он точно знал, где хотел бы жить.

С вещевым мешком в руке, испытывая смешанные чувства страха и свободы, Джейк пошел сквозь толпу докеров на пирсе. Чувствуя прилив энергии, он все убыстрял шаг.

Вдруг перед ним выросло четверо, перегородив заброшенную узкую улочку, вдоль которой он шел. Отступление блокировали еще трое, возникнув за спиной.

Инстинкт самосохранения подсказал: серьезная опасность; люди, пытавшиеся напасть на него, не были китайцами. Он узнал этот тип: морские бродяги без родины, без работы, списанные с судов, за разные прегрешения, а то и преступления, отребье припортовых районов, готовые на все ради золотой монеты, даже на убийство. Чэнь Ли никогда не унизится до сделки с такими подонками.

Но если не Чэнь, то кто мог натравить на него этих головорезов?

Однако на размышления у него не было времени. Он бы даже не успел достать из вещевого мешка катану. Мужчины напали на него, и Джейк отбивался как мог, благо искусством рукопашного боя он владел в совершенстве. Но несмотря на тяжелые увечья, которые он наносил бродягам кулаками и ногами, те обложили его, словно стая волков, и им удавалось все чаще доставать уязвимые места на его теле.

В конце концов, один сокрушительный удар дубиной попал ему в ухо, и голова раскололась от обжигающей боли.

Он провалился в черную пропасть беспамятства.

Меган высунулась из окошка ландо, напряженно вглядываясь в окрестности гавани. Вцепившись, ногтями в дверцу, она не почувствовала боли, когда сломала два ногтя о лакированное дерево. Утреннее солнце уже довольно сильно припекало, но она дрожала как в лихорадке.

«Синидзиро» уже ушел.

Меган бессильно откинулась на кожаные подушки. О Боже, она опоздала! Ее неразумно жестокие слова лишили ее любимого человека.

Ей казалось, что прошла вечность; она не могла остановить рыданий, чувствуя непереносимую боль в груди. Наконец она взяла себя в руки. Вытерла слезы и подняла дрожащий подбородок. Оставалось ждать возвращения Джейка.

Если к тому времени она не умрет, то попросит прощение за те ужасные слова, что она ему наговорила. Она сделает это, пусть даже ей не удастся вернуть его любовь.

Но как узнать, что «Синидзиро» пришел в порт?

– Филипп, правь к «Дворцу паутины» Эйба Уорнера, – приказала она.

Он послушался, хотя его недовольное бурчание было слышно даже внутри кареты. Прибыв на место, Меган поговорила с двумя барменами, сообщила им свой адрес и дала некоторую сумму в качестве аванса, пообещав дать еще больше, если они сообщат ей о появлении «Синидзиро».

Забираясь обратно в карету, Меган почувствовала, что в ней зажглась искорка надежды.

– Поехали к миссии Мэри Ламберт, Филипп.

Мег была поражена, увидев у входа двух вооруженных людей. Они стоял по обе стороны двери, держа наизготове ружья.

– Подожди меня здесь, – бросила она Филиппу, когда тот помог ей выйти из кареты. Она поднялась по ступенькам на крыльцо, не сводя с охранников удивленного взгляда.

– Что происходит, Мэри? – прошептала Мег, когда Мэри вышла к ней поздороваться.

– Мне бы очень хотелось обойтись без этого, – со вздохом ответила хозяйка миссии. – Терпеть не могу причинять людям беспокойство. Однако Джейкоб настоял на постоянной охране. Если бы дело касалось лично меня, я категорически отказалась бы, но в конце концов главное – это безопасность девочек.

– Но кто они?

– Моряки с «Венчура», второго судна Джейкоба. Часовые появились сразу после того печального инцидента с динамитом и находятся здесь, меняясь круглосуточно. А начиная с завтрашнего дня будут дежурить отставные полицейские, которых он нанял за свой счет.

Мег зажмурилась от приступа раскаяния и нежности, который охватил ее при одном звуке его имени, при одном упоминании о его доброте и доверии, которого он по праву заслуживал.

Когда женщины вошли в дом, Мэри крепко обняла Меган.

– Ну, девочка, как ты?

Это был единственный искренний жест – разве что еще со стороны миссис Крокер – после смерти отца. Ее знакомые по Ноб-Хиллу считали подобное проявление чувств неприличным.

– Пойдем, Меган, кофе подбодрит тебя.

Мег вытерла непрошеные слезы и кивнула.

Когда они оказались в большой гостиной, Мэри послала двух старших девушек на кухню за кофе.

– Ты выглядишь очень утомленной, Меган.

– Я чувствую себя довольно сносно. Видела вас на похоронах. Вы зря встали так далеко.

– Я думала, так будет лучше. Там собрались все состоятельные люди, слизки общества Сан-Франциско. Мне не хотелось бы стать предметом пересудов, окажись я среди них в своем поношенном платье, – объяснила женщина, невесело усмехаясь и поправляя шаль на плечах.

– Для меня, Мэри, ваше присутствие значило куда больше, чем кого-либо из других приглашенных.

– Джейкоб был там, – упомянула Мэри, осторожно наблюдая за Меган.

– Я знаю, – через силу ответила та.

– Он следил за тобой в течение всей церемонии, Меган, за каждой слезой, которую ты проронила, за каждым твоим движением. Похоже, он по-настоящему страдал. Я никогда не видела такого несчастного выражения лица у мужчины, особенно когда Карл Эдвардс брал тебя за руку. Я хотела поговорить с Джейком, но он удалился прежде, чем я успела сделать шаг к нему.

Меган затаила дыхание.

– Яснее ясного, что Джейк в тебя влюблен.

– Разве это возможно? – Сердце Меган бешено колотилось.

– Я могу утверждать это со всей уверенностью, – сказала Мэри с улыбкой. – А ты любишь его, Меган?

– О да! – воскликнула Меган. Сидя на самом краешке стула, она в волнении теребила юбку.

– Тогда в чем проблема? Что стало причиной вашей ссоры, из-за которой вы оба так страдаете?

– Я выгнала его, Мэри! Я обвинила его в смерти отца и наговорила массу, грубостей.

– Ты была потрясена, дорогая. Не помнила себя от горя.

– Это не извиняет того, что я сказала.

– Ну, еще не поздно все исправить.

– Увы! Джейк уже уехал. «Синидзиро» сегодня утром вышел в море.

– О Господи! – Мэри откинулась на спинку дивана. Она была ошеломлена, вертела в пальцах нашейный крестик. – Не волнуйся. Он вернется.

– За это время он убедит себя, что его любовь прошла, осталась только ненависть, – простонала Меган, произнеся вслух то, чего боялась больше всего. – Или вообще забудет о моем существовании.

– Ты незабываема, Меган, – рассмеялась Мэри. – И успокойся – мужчины берут себе в помощники ненависть только для того, чтобы защитить свои нежные чувства и окружить броней от сердечных мук. Если Джейк вернется таким, каким ты боишься его видеть, значит, под оболочкой гнева расцвела большая любовь. И тебе останется только сорвать с него эту маску, чтобы выпустить любовь наружу.

– Но я не знаю, как это сделать. – Меган взяла подругу за руки.

– Да просто оставайся сама собой – и это случится.

– А если он не вернется? – прошептала Мег, со страхом произнося эти слова.

– Ну, ты слишком плохо о нем думаешь. Он обещал мне привезти тканей и швейных инструментов для моих девочек, – бодро воскликнула Мэри.

– Вы не сообщите мне, когда он появится в городе?

– Я абсолютно уверена, – улыбнулась Мэри, – что ты узнаешь об этом гораздо раньше меня.

От этих слов плечи Меган распрямились.

– А ведь я пришла к вам вовсе не для того, чтобы обременять вас моими бедами, Мэри. Я хотела сообщить вам о своем решении. Хотя я пока не знаю точных размеров состояния моего отца, но хочу направить его на благие цели. Я даже дума продать дом и переехать в более скромное жилище.

– Но как же быть с твоим общественным положением?

– Это меня больше не волнует. Все светские развлечения кажутся мне… пустой тратой сил и времени. Кроме того, дом хранит слишком много болезненных воспоминаний. – Глубоко вздохнув, Меган продолжала: – Я хочу, чтобы мои деньги приносили пользу другим. Хочу основать школу для китайских девочек. Наймем учителей, чтобы помогали вам. И еще я хочу оказывать более конкретную помощь, обучая девочек шить или готовить. Я даже могу обучать их игре на фортепьяно. Как вы думаете, их это заинтересует?

– Уверена, эти занятия будут нравиться им больше любых других. Но разве ты…

– Да, я твердо это решила. Моя жизнь сильно изменилась… И я сама слишком изменилась… чтобы продолжать все по-старому.

Принесли кофе, и Мэри стала разливать его, а Меган отрезала по куску пирога каждой девочке. Получив угощение, они со смехом убежали.

Передавая Меган ее чашку, Мэри вдруг предложила:

– А теперь давай вместе поразмыслим, чем бы тебе заняться до возвращения Джейка. Однако, полагаю, в этом человеке столько энергии, что его принесет сюда раньше, чем вы оба решите, как вам следует поступить, – прищурилась Мэри, делая глоток кофе.

Меган наклонила голову, чтобы скрыть довольную улыбку. Убежденность хозяйки миссии придала ей уверенность.

Но сколько придется ждать, чтобы вновь увидеть Джейка…

Глава 19

От любви к тебе мое сердце может разбиться на тысячу осколков, но ни один из них не будет потерян.

Госпожа Изуми Сикибу (X в.)

Джейк с трудом разлепил веки.

Сплошное серое поле перед глазами постепенно превращалось в грязный потолок. Пульсирующая боль в голове напоминала, что ему, возможно, суждено было умереть.

– Все бы обошлось, если бы вы, Тальберт, уехали из Сан-Франциско, – произнес самодовольный голос откуда-то от изножья его койки. – Но я даже рад, что этого не случилось и вы не лишили меня массы удовольствий, которые, уверен, мне предстоит теперь испытать.

Несмотря на боль и мучительное головокружение, Джейк попытался вскочить с узкого ложа и сомкнуть пальцы на ненавистном горле Карла Эдвардса. Но тут же холодный металл впился ему в запястья. Руки остались сзади и, потеряв равновесие, Джейк рухнул на койку.

– Т-с-с, не надо быть таким нетерпеливым, – с осуждением заметил Карл и расхохотался. Его модное, подбитое ватой пальто, коричневые брюки и шелковый цилиндр выглядели разительным контрастом на фоне грязи, ветхих коек и висящих клочьями обоев на стенах каморки, где оказался Джейк.

Джейк приподнялся на локтях и взглянул на стальные браслеты на запястьях и лодыжках. Задыхаясь от ярости, он прорычал:

– Значит, только таким способом вы могли справиться со мной, Эдвардс? Приковав к кровати?

– Это правда, у меня нет опыта махать кулаками в уличных стычках, как у вас. – Он больше не улыбался. – Но вы имеете дело с бывшим офицером армии США. Если бы мы стояли друг против друга со шлагами в руках, будьте уверены, у меня был бы крупный шанс победить вас.

– В чем же дело? Давайте попробуем, – предложил Джейк с надеждой. Фехтование было как раз тем видом поединка, где поражение Карла было предопределено.

– К сожалению, совсем не для этого я привез вас сюда. Я вынужден отказать себе в удовольствии убить вас, поскольку тогда не добьюсь иной, высокой цели.

– Признаюсь, удивлен, что вы можете преследовать какие-то высокие цели.

Карл побагровел и злобно прошипел:

– В мои цели входило, чтобы вы убрались отсюда, Тальберт. Если бы вы это сделали, люди, которых я послал следить за вами, не притащили бы вас сюда. Вы сами заставили меня изменить планы.

– Тогда почему бы вам просто не убить, меня?

– Если вы умрете, то навсегда останетесь в памяти Меган идеалом, этаким прекрасным мучеником. Я должен уничтожить этот идеал, унизив вас, превратив в жалкое подобие человека. Увидев, во что вы превратились, она с отвращением отвернется от вас и станет жить, как жила до встречи с вами, то есть станет моей женой.

Меган! Всего лишь звук ее имени – и в сердце Джейка открылась кровоточащая рана.

– С какой стати вас так волнует отношение Меган ко мне?

– Я не допущу, чтобы моя будущая жена даже смела помыслить о другом мужчине.

Жена! Нет, этого не может быть! Но Джейк вспомнил, как Меган опиралась на руку Эдвардса во время похорон. Его поражение бросило ее в объятия Карла. Джейк попытался насмешкой подавить терзавшую его боль:

– Я оказался для вас слишком сильным соперником, не так ли?

– Глупая девичья влюбленность! – фыркнул Карл. – Ничего более. Вы принесли ей только боль. А когда она вновь увидит вас, она быстро избавится от своих наивных чувств.

Что он задумал? Кошмарное предчувствие сжало сердце Джейка. Этот негодяй безумен; наверное, он действительно не совсем нормален, способен на любую жестокость…

– Меган сама подбросила мне идею, – с жаром продолжал Карл, – когда я напоил ее опийной настойкой, чтобы она спокойно заснула. Как же она негодовала, когда это открылось! Она с отвращением говорила об опии как о мерзком зелье, которое курят в притонах Китайского квартала, как о проклятии, из-за которого люди бросают семьи и превращаются в отвратительных животных, никчемных наркоманов. – Он ухмыльнулся. – И тогда меня осенило… превратить вас в наркомана, Тальберт. Увидев вас в таком виде, она проникнется к вам презрением, и любое теплое чувство, которое еще будет жить в ее душе, тут же исчезнет.

Джейк словно почти физически почувствовал на лице смрадное дыхание смерти. Он видел курильщиков опия везде, куда забрасывала его судьба моряка. Одержимые мужчины и женщины с пустым взглядом мертвых глаз, с единственным желанием – получить еще одну трубку. Так вот чем пропитано это дьявольское место – запахом разложения человеческой личности.

– Двух недель будет достаточно, чтобы совершилось ваше превращение, – добавил Карл с наслаждением. – А ей я объясню, что все это время пытался разыскать вас… ради ее же спокойствия, разумеется. Я приведу ее сюда, покажу ей, какой выход вы нашли, чтобы избавиться от чувства вины из-за гибели ее отца, как вы решили бежать от реальности и погрязли в мерзости от жалости к самому себе. – Ухмыляясь, он сделал шаг вперед. – Вы знаете, Тальберт, я так ярко вижу ее реакцию…

Джейку не было нужды спрашивать, увидит ли Меган при этом кандалы на его руках и ногах. Он знал, что они не понадобятся – наркотическое забытье крепче железных цепей удержит его в притоне. Его обуяла такая ярость, что пот градом покатился по лбу и верхней губе. Он дернулся, пытаясь сбросить оковы, – но нет…

Маленький человечек в синей куртке и таких же штанах – обычном наряде китайцев – бесшумно вошел в комнату. Он поклонился, отчего длинный поросячий хвостик волос упал через плечо. В тусклом свете газовых рожков блестел его бритый лоб.

Взгляд Джейка был прикован к длинной тонкой бамбуковой трубке, которая лежала на подносе в руках вошедшего. Там же, на подносе, Джейк увидел горящий огарок свечи, тонкую деревянную палочку и блюдце с вызывающими ужас темно-коричневыми шариками сырого опия.

– Вы не сможете силой заставить меня курить, – огрызнулся Джейк.

– Неужели? – мягко произнес Карл. – Я уже доказал вам, что могут сделать тупые мускулы, если есть чем заплатить.

Четверо из портовых громил, которые капали на Джейка, появились в комнате вслед за китайцем. Их мощные тела бугрились мышцами, в безжалостных глазах читалось одно желание – денег.

– Успокойте его! – скомандовал Карл.

Громилы схватили пленника за руки и за ноги. Несмотря на боль от стальных обручей, впившихся в запястья и лодыжки, Джейк сопротивлялся изо всех сил. Одна-единственная мысль билась в мозгу, заставляя его сопротивляться с нечеловеческой энергией: если он позволит этому случиться, если не найдет способа вырваться отсюда, он никогда не сможет прийти к Меган, прийти и сказать, что любит ее.

Перед Эдвардсом больше не будет преграды, и убитая горем Меган тоже сдастся.

– Сукин сын! – заорал Карл, когда Джейк ударом головы, разбил одному из бандитов нос; из носа хлынул поток крови, а из глотки – вопль боли. – Неужели вы вчетвером не можете справиться с человеком, прикованным к койке? Сделайте так, чтобы он не шевелился.

Головорезы изменили тактику. Один навалился Джейку на колени, не давая пошевелить ногами. Другой крепко схватил его за волосы, а третий прижимал к кровати руки. Четвертый похожими на когти пальцами стискивал щеки, разжимая челюсти. Китаец в этот момент просунул между зубами мундштук трубки и поднес пламя свечи к опийному шарику.

Кто-то зажал Джейку ноздри. Он пытался бороться, но это лишь быстрее сжигало последний кислород, остававшийся в легких.

В конце концов он вынужден был впустить в легкие облако едкого дыма. Его заставляли глотать проклятый дым вновь и вновь.

Странное оцепенение поползло по его телу, оно вытягивало силу из его мускулов. Он пытался противостоять этому отвратительному ощущению, но оно подавляло все, что было в нем от человека, от самурая. Он познал зло в его чистом виде, познал его искушающую силу, его лживые посулы… Воистину это был змий из райского сада.

Затем он почувствовал наслаждение. Ему казалось, что он лежит на мягком сыром песке, а теплые волны моря омывают его кожу и нежно несут не к смерти, а туда – в атласные голубые глубины.

В полудреме он не отрывая глаз от пламени свечи, медленно двигавшегося через пространство и время, чтобы лизнуть коричневый шарик в чашечке трубки. На мгновение шарик вспыхивал алым светом.

Он чувствовал, как его желание сопротивляться съеживается в этом крошечном пламени, летит в бездонную пропасть вечности, и он не мешал этому. Сколько бы он ни боролся, ему все равно не хватит сил противостоять влиянию наркотика, пожирающего его личность.

Вот и еще одно последствие его неудачной попытки защитить жизнь Дугласа Маклаури, теперь и за это он должен презирать себя.

Джейк повернулся на бок, и его стошнило на пол.

Меган сидела на низком каменном бортике, окружавшем фонтан в саду внутреннего дворика. Она вытерла руки о ткань своего темно-серого платья и поставила на колени миску с листьями салата и ломтиками фруктов.

Этим утром она решила, что ее терпение должно быть вознаграждено.

Из-под густой листвы донесся слабый звук – там кто-то скребся. На дорожку своей характерной переваливающейся походкой вышли игуаны и заковыляли к ней. Все три дня с тех пор, как Джейк исчез, она приходила сюда к животным, стараясь приручить их к себе, угадав, их любимые лакомства.

Чуть поколебавшись, ящерицы влезли на бортик по обе стороны от Меган. Ее сердце быстро забилось. Удалось! Они подползли к ней с обеих сторон, и каждая, подняв переднюю лапку, стала скрести по коленке, пытаясь достать клубнику из миски. Когти цепляли ткань. Добыв ягоды, они начинали чавкать, сок тек изо рта на платье, оставляя несмываемые следы.

Но Меган это не волновало.

Голубое кимоно, которое она каждую ночь перед сном надевала на голое тело, да вот еще игуаны – это все, что осталось у нее от Джейка. Ящерицы были как бы мостиком к нему.

В сад вошел Роберт. Вздрогнув, он остановился в отдалении.

– У дверей ждет мистер Дэниел Марш, мисс Меган. Он пришел за этими тварями.

У Меган перехватило дыхание. Как, уже?

– Проводи его сюда, Роберт, – попросила она с дрожью в голосе.

Минутой позже в сад вошел высокий человек. Меган настороженно изучала натуралиста, обратив внимание на его безукоризненно сидящий сюртук, серые брюки, белоснежную сорочку и темно-русые волосы. Выражение его красивого лица отчасти скрывали очки в тонкой золотой оправе, гордо сидевшие на орлином носу.

– Мистер Марш, надеюсь, вы извините, я не встаю, – сказала она с вымученной улыбкой. – К сожалению, я в данный момент ограничена в движении.

– Разумеется, мэм. Я… – начал было Дэниел и осекся.

– Что-нибудь не так?

– Да… нет… все в порядке. Просто я никогда прежде не встречал женщин, благожелательно относящихся к рептилиям. Право, это поразительно! – В его сильном высоком голосе слышался английский акцент.

Большим пальцем Меган провела по жесткой пластине: между радужными глазами самки.

– Я очень их полюбила, – с нежностью сказала она.

– Вижу. – После минутного колебания он прочистил горло. – Капитан Джейкоб Тальберт телеграфировал мне, что я найду, игуан здесь.

– Он оставил их, поскольку считан, что им будет тут хорошо.

– Право, изумительные экземпляры, – сказал Дэниел, приближаясь. В глазах его горел неподдельный интерес.

– Не называйте их так!

Он вздрогнул и отступил на шаг, часто моргая за стеклами очков.

– Не называть их… как? Экземплярами?

– Вот именно, – резко бросила Меган, вдруг рассердившись. Она сама не ожидала от себя ничего подобного и даже испугалась. На глазах выступили слезы. – Это звучит, словно вы собираетесь препарировать их в лаборатории. Я этого не допущу.

– Не беспокойтесь, мисс Маклаури, – с мягкой улыбкой успокоил ее Дэниел. – Я вовсе не собирался этого делать. Напротив, я хотел спарить этих чудесных животных и изучать процессы их размножения и другие привычки. Кажется, они любят клубнику? – добавил он, разглядывая остатки их трапезы на подоле платья Меган.

– Это их любимая еда, – угрюмо призналась она и ласково погладила самку под подбородком. – Их надо кормить клубникой и сочными фруктами. Но не берите пример с меня и не перекармливайте их. Смотрите, какими они стали толстыми и прожорливыми. И не забывайте время от времени приласкать их… – Ее голос внезапно прервался.

– О, конечно! – пробормотал Дэниел, нарушив неловкую тишину. – Я и сам намеревался уделять им максимум внимания. Доверие, которое вы у них завоевали, вызывает во мне жгучую зависть.

Она больше не могла удержать слез, которые потекли по щекам. В ужасе она быстро смахнула капли – никогда еще Меган не позволяла себе плакать в присутствии незнакомых людей.

– Мисс Маклаури, ну пожалуйста. Я… э-э… н-ну… О, черт возьми!

– Простите меня, мистер Марш, – пробормотала Мег, растроганная его замешательством. – Обычно из меня слезинки не выжмешь.

– Я обратил внимание, что ваш дом в траурном убранстве. А дворецкий упомянул, что ваш отец погиб неделю назад. Примите мои самые искренние соболезнования.

– Благодарю вас, сэр.

Он взялся за край оправы и поправил сползшие очки.

– Я останусь в Сан-Франциско еще несколько дней. Мне надо… навестить друзей, кое-что купить, ну все эти дела, вы знаете. Нельзя ли пока оставить игуан здесь? Лучше мне их нигде не устроить.

Его слова отогрели Меган. Она улыбнулась подрагивающими губами.

– Спасибо. Они будут готовы к путешествию через два дня. Простите меня за такое… необычное поведение.

– Что вы, что вы! Я был рад увидеть, что малышки здесь как сыр в масле катаются. – Он поклонился и вновь поправил очки. Обернувшись, он смущенно пробормотал: – Куда это дворецкий засунул мою шляпу?

Когда он ушел, Мег опустила игуан на землю и проследила, как они поплелись к своему любимому укрытию. Через два дня их заберут, и порвется последняя ниточка, которая связывает ее с Джейком.

Метан пошла к себе сменить испачканное платье. Когда она проходила через вестибюль, то услышала громкий стук в парадную дверь. Тут же появился бдительный Уилкинз.

– Послушай! – воскликнул швейцар. – Продавцам положено входить с товарами с черного хода.

Громкий спор привлек внимание Меган. Она увидела, как Уилкинз вдруг отшатнулся назад, а затем, не удержавшись, тяжело упал на спину. Человек, который умудрялся свалить с ног гиганта швейцара, ворвался в дом.

– Сун Куань! – крикнула Меган. – Я думала, ты покинул Сан-Франциско. Тебе нельзя здесь показываться. Это слишком опасно. Что, если тебя увидит Чэнь Ли? – Заметив, что швейцар поднимается, она с неохотой отвернулась от китайца и сказала: – Прости, Уилкинз. Я знаю этого человека. Не волнуйся.

Кряхтя, Уилкинз кивнул.

– Капитан Тальберт здесь? – громко спросил Куань. Меган посмотрела на него как на сумасшедшего.

– Нет. Как ему здесь оказаться?

– Он не вернуться, – скороговоркой, коверкая слова, проговорил Куань. – Мы должна найти его.

– Джейк уехал, Куань. Он ушел на «Синидзиро».

– Нет, нет. Он пойти повидать вас, мисс, три дня сейчас.

– Он все еще в Сан-Франциско? – Сердце Меган молотом заколотило по ребрам, во рту вдруг пересохло.

– Не знаю. Капитану Хембли велели ждать. Капитан Тальберт вернется, когда готов. – Китаец резко замахал головой. – Плохо. Очень плохо.

– Он пропал?! – Она смотрела на него расширившимися от ужаса глазами. – Чэнь Ли?

– Нет… Чэнь. Я спрашивать в Китайском квартале.

Из объяснений Куаня на ломаном английском Меган поняла, что молодого китайца сильно обеспокоило длительное отсутствие Джейка, и нынче утром он начал его поиски.

– Мы обыщем весь город, если потребуется, – горячо пообещала Мег, когда Куань закончил свой рассказ.

Повернувшись, она увидела входящего в вестибюль дворецкого, привлеченного необычным шумом.

– Роберт, сейчас же пошли Филиппа и Питера на конюшню, – быстро и четко отдавала распоряжения Мег. – Мы поедем в ландо. И скажи им, чтобы взяли оружие.

Попросив принести пальто, чтобы скрыть пятна на платье, Меган поспешила на конюшню. Куань не отставал ни на шаг.

Ее сердце билось в радостном волнении – Джейк не покинул Сан-Франциско, он решил вернуться, чтобы увидеть ее, и загадочно исчез.

Она провела три дня впустую, жалея себя, а он в это время, может быть, подвергался страшной опасности или…

Нет! Она не верила в такой исход.

«Боже милосердный, – горячо молилась она, – пожалуйста, помоги нам найти его… живым и невредимым».

После того, первого раза Джейка больше не преследовали унизительные приступы рвоты. Но с ним происходили вещи, которые огорчали его сильнее, чем блевотина на полу.

Зловоние опия и собственного немытого тела страшно мучило Джейка, заставляло относиться с отвращением к самому себе. Лицо зудело от трехдневной щетины, но он уже давно перестал пытаться побрить его. Для человека, привыкшего за долгие годы в Японии к абсолютной чистоте, грязь вызывала мерзкое ощущение ползающих по нему полчищ пауков. Насилие, производимое над ним, усугублялось мукой плена – он был прикован к кровати-стойлу, словно животное.

В комнате не было окон, и он не мог следить за течением времени. Да и полубессознательное состояние, из которого он почти не выходил, лишало его этой возможности. Джейк скосил глаза вниз на открытый ворот рубахи, на которой все пуговицы были оторваны. Ребра были туго обтянуты кожей, в изобилии покрытой синяками и кровоподтеками. Если попытаться следить за временем по потере веса, то он находится здесь уже несколько дней. Головорезы Карла кормили его от случая к случаю. Все его меню состояло из жидкой овсянки, которая просто не давала ему умереть. По нужде его поднимали только тогда, когда, одурманенный, он не имел сил сопротивляться.

Джейк повернул голову, оглядывая мрачную заднюю каморку опийного притона. Каждая трещина в обоях была ему уже знакома не меньше, чем старые шрамы на собственном теле. Время бежало, работая против него, и с каждым часом гнусное пророчество Карла имело все больше шансов стать реальностью. Разве сможет Меган без отвращения увидеть его в этой грязи, жалкого и опустившегося?

Помоги, Боже, ведь ему уже начинает нравиться сладкий, дурманящий ум опийный дым, дающий возможность спрятаться от беспомощности и отчаяния, которые завладели им после бесплодных попыток бороться с тюремщиками. Он поднял руки и посмотрел на свежие ссадины и зловещий красный круг на запястье. Даже скользкие от крови, его крупные руки не пролезают сквозь браслеты. Он старался в щепы разбить кровать, чтобы освободить ноги, но и это у него не получилось. Порезы на запястьях и лодыжках нагноились. Скоро начнется гангрена, и станет слишком поздно спасать руки и ноги. Скоро он станет лишь наполовину человеком…

С усилием пропуская воздух сквозь зубы, Джейк попытался подняться. Длины цепей было достаточно, чтобы только сидеть на кровати.

Сколько бы подручные Карла ни пригвождали его к грязному тюремному ложу, сколько бы они ни били его, чтобы он потерял способность сопротивляться, он не доставит этим ублюдкам радости услышать его стон. Не зря долгое самурайское воспитание научило его отделять себя от физической боли. Если бы еще научиться прятаться от моральных страданий, которые доставляет ему разлука с Меган и жгучая ревность, рисующая непереносимые картины – Карл ласкает его Меган, а люди соперника превращают его в жалкую тень человека, которого когда-то звали Джейк.

Джейк крепко зажмурился, чтобы не видеть, как горят страстью голубые глаза Меган, не видеть золота ее волос, ее нежной кожи, которую хочется только гладить, гладить и гладить… Из-под его ресниц выкатились две слезы. Он яростно затряс головой, стряхивая признаки слабости.

В соседней комнате, где его охранники коротали часы между сроками очередных доз наркотиков, возник какой-то шум. Поначалу Джейк не обратил на него внимания – обычная свара ничтожных людей, которые то и дело затевали драки. Но когда он услышал, как падают тела и раздаются крики боли, он приподнял голову.

Дверь в темницу с шумом распахнулась.

В дверном проеме, словно видение, появилась Меган.

На лице ее был написан ужас, Джейк отвернулся: он не перенесет гримасы отвращения, которая сейчас исказит ее лицо. Мег уничтожит его, сделает то, чего не смог добиться Карл. Он решит защищаться и, сделав над собой усилие, закричал:

– Уходи, Меган! – Он сам не узнал свой голос, огрубевший от постоянного глотания дыма. – Дьявол! Я не хочу, чтобы ты видела меня таким!

Но Мег, как бы не слыша, приблизилась к нему и опустилась на колени у края кровати. Она тронула его за руку, заставив обернуться. Джейк был потрясен: чистый и прекрасный ангел рядом с ним, погрязшим в грехе и нечистотах. Нет, он не достоин ее.

– Я не видела никого, более красивого, чем ты, – упоенно шептала она ему на ухо. – Мы с Куанем весь день прочесывали Китайский квартал, искали тебя. Теперь ты в безопасности, и это главное. – В ее глазах сверкали слезы, но она смогла даже пошутить: – Я никогда не думала, Джейк Тальберт, что ты придаешь такое значение своей внешности.

Она разыскивала его… Значат, не Карл привез ее сюда. На мгновение в сердце затеплилась надежда, но тут же исчезла. Она ничего не знает об опии!

В комнату вслед за Меган ворвался Сук Куань.

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – набросился на парня Джейк. – Тебе было приказано не покидать «Венчур».

– Мы найти вас. – Он улыбался, словно Джейк сказал что-то смешное. – Хорошо. Теперь мы в расчете: вы спасать Лянь, мы спасать вас.

– Надо найти ключи от наручников, Куань. Поспеши, – торопила его Меган. – Посмотри, может быть, они у охранников.

Улыбка исчезла с лица Куаня, когда он увидел, в каком состояния находится Джейк.

– Сию минуту, – пообещал он и выскочил из комнаты. Меган подняла правую руку Джейка. Браслет сполз, открыв обезображенное запястье.

– Ох, Джейк! Зачем же ты так бездумно сопротивлялся?

Он упивался ее нежным прикосновением. Нет, он никогда не сможет разлюбить ее. Он понял это сейчас, потому что, даже униженный и раздавленный, он почувствовал желание.

– А что мне оставалось делать? – пробормотал он. – Спокойно лежать и дать случиться этому?

– Чему?

У него не хватило решимости солгать, и он громко выкрикнул:

– Они заставляли меня курить опий!

– О Боже! Целых три дня?

– Да, и я должен был сопротивляться. – От стыда лицо его горело.

– Прикованный к кровати? – скептически поинтересовалась она. – Ты с ума сошел! Я видела этих монстров – с ними не справишься так просто.

– Ты что, не слышишь? – снова крикнул он, чтобы она осознала наконец, смысл его слов. – Я курил опий!

Мег вскочила и подбоченилась.

– Ты думаешь, я придаю этому какое-то значение? Ты – самый сильный мужчина из всех, кого я знаю. И самый храбрый. Но ты всего лишь человек, Джейк Тальберт… и временами бываешь непроходимо глуп. Скажи мне, ну как ты мог избежать этого?

Он с удивлением смотрел на нее. Ее уверенный тон мог означать только одно: он должен верить в себя, как она верит в него. В ее глазах не было осуждения. Не было презрения.

Все его существо переполнила любовь к Меган. Он сам был потрясен.

Вернулся Куань, гремя связкой ключей. Он наклонился над кроватью и стал подбирать ключи к ножным кандалам. Наконец нужный был найден.

Когда спали все оковы, Джейк поднялся на трясущихся ногах. Появились Питер и Филипп, но Джейк отверг их помощь.

– Моя сумка, – вспомнил Джейк, обводя взглядом каморку в поисках вещевого мешка, который помощники Карла небрежно бросили в угол. Филипп нашел и подал Джейку его вещи. Джейк выбрался из своего узилища босиком – обувь тюремщики унесли. Когда он попытался встать во весь рост, его пронзила боль в ребрах. Но все же на улицу он вышел самостоятельно.

Вышел и остановился на мостовой, всей грудью вдыхая свежий морской воздух, наслаждаясь ярким полуденным солнцем и непередаваемым чувством свободы.

– Куань, огромное тебе спасибо. Я знаю, ты рисковал, вернувшись в Китайский квартал.

Сун Куань молча, поклонился.

– Я напишу письмо капитану Хембли, и ты немедленно отправишься к нему. Вы с Лянь должны поскорее уйти от опасности.

– Кто все это проделал с тобой, Джейк? Чэнь Ли? – спросила Меган.

– Нет, не он, – последовал уклончивый ответ.

– Тогда кто? Я хочу знать, кто это сделал!

– Позже, Меган. Я слишком устал, чтобы сейчас говорить об этом, – пробормотал Джейк, выигрывая время. Как она отреагирует, узнав, что все подстроил Карл?

Меган, кажется, поняла его. Ее лицо приняло озабоченное выражение.

– Пойдем, я отвезу тебя домой, Джейк.

Домой! Это слово заставило его внутренне возликовать, отогреться в тепле ее заботы. Хотя ему самому был мерзок исходящий от него запах, он не сопротивлялся, когда Меган помогала ему идти, положив его руку себе на плечи.

Глядя на светловолосую головку Меган, Джейк вдруг понял без слов: она больше не винит его в смерти отца. Но может быть, это ему лишь кажется, одурманенному наркотиками? Не сон ли это? Ее прощение, ее жалость к нему – все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Карл вылил остатки дорогого виски, словно это было самое низкопробное пойло, и тут же снова наполнил стакан. Он вышагивал по своей гостиной от потухшего чугунного камина до дальней стены и медленно наливался яростью.

Годы строить хитроумные планы, все силы тратить на их осуществление – и все рассыпалось в прах. Меган три дня отказывается его видеть – с того самого вечера, когда он напоил ее лимонадом. Он, наверное, поторопился, поспешил показать ей свою преданность, готовность жениться вопреки всему. Ну что ж, надо винить собственное нетерпение, ведь все случилось именно тогда, когда дело было на мази.

Без женитьбы на одной из самых богатых женщин Сан-Франциско он потеряет кредит доверия. А тут еще он упустил из колоды козырного туза – кто-то четыре часа назад вытащил Тальберта из опийного притона.

Жаль, конечно, но черт с ним, с Тальбертом, у него есть заботы гораздо поважнее.

Трясущимися пальцами, Карл в который раз развернул записку, которую комкал в руках. И в который раз прочел небрежно прикрытую вежливостью угрозу, от которой стыло сердце:

«Я все еще жду, что вы выполните свою часть обязательств по нашей сделке. Вы все еще не сообщили мне, где я могу найти мои мечи».

Подписи в записке не было.

Да этого и не требовалось.

Тальберт убил всех налетчиков, посланных Чэнем в ту ночь в дом Дугласа Маклаури. И теперь некому сообщить, главарю тонга, что Джейк Тальберт унес драгоценные клинки. По-видимому, Чэнь даже не догадывается, что мечи плывут сейчас в неизвестном направлении на «Синидзиро».

Тяжело сглотнув ком в горле, Карл порвал записку и швырнул в камин. «Мне не составит труда сделать так, что исчезнете вы», – вспомнились ему слова китайца. Конечно, он и не подумает сказать косоглазому, что мечи для того потеряны навсегда.

Пора рубить концы и бесследно исчезать, решил Карл. Сегодня же – пока его тело не нашли на темной улочке с отрубленной головой. Боевые китайские топоры не оставляют шанса на жизнь.

В дверях появился Брисби; еще со времен войны тот был для Карла и оруженосцем, и лакеем, и шпионом – в общем, его правой рукой.

– Ну, Брисби, что ты выяснил?

– Мисс Маклаури отпустила всех слуг сегодня на ночь, – сказал тонколицый невысокий человечек. – Вроде бы они оказали ей так много услуг во время похорон отца.

По лицу Карла медленно расплылась улыбка. У Брисби было много ценных качеств и среди них – умение разнюхать очень занятные делишки.

– Отлично! Она не могла найти для этого лучшего времени.

– Да, сэр.

– Я тут раздумывал о Новом Орлеане, Брисби, – задумчиво проговорил он. – Что ты об этом думаешь?

– Масса возможностей для человека с вашим мастерством, в карточной игре вам нет равных.

– Вот именно.

– А также огромное количество богатых вдов и весьма соблазнительных юных девушек.

– Уверен, Новый Орлеан станет идеальным местом, где я смогу начать жизнь сначала. Проследи, чтобы все было упаковано.

– Уже сделано. Все плотно увязано и разложено в четыре тюка. Можно хоть сейчас трогаться.

– Сколько же в тебе талантов, Брисби! Напомни, чтобы я повысил тебе жалованье. – Карл поднял к свету стакан. Он повертел его в руках, наблюдая, как виски вспыхивает янтарным пламенем, – Мы подождем до полуночи, а потом тронемся в дорогу и по пути навестим владение мисс Маклаури. После стольких сил и времени, что я вложил в эту бесчувственную сучку, справедливо будет, если ока раскошелится, на нашу новую жизнь.

Глава 20

Пока мы не возведем нашу дамбу, должна ли луна прятаться так рано? Если только исчезнет край холма, который давал ей приют.

Аривара Нарихира (IX в.)

Джейк устроился в медной ванне, которую поставили в его спальне. По японскому обычаю он бы сначала смыл с себя основную грязь и только потом всем телом погрузился бы в горячую воду. Но сейчас запястья и щиколотки белели свежими повязками, которые доктор не велел мочить, а поврежденные ребра мешала нагибаться. Чтобы бинты оставались сухими, он положил руки на боковые бортики ванны, а ступни – на дальний бортик.

У него вдруг застучали зубы – не от холода, а от последней порции наркотика, выходящего сейчас из его организма. Самые тяжелые приступы дрожи и тошноты он испытал днем и в начале вечера, хотя и их нельзя было назвать непереносимыми.

Доктор Рэдклифф, осмотрев его, заверил, что худшее позади. Хотя и предупредил, что слабость и сухость во рту могут продолжать мучить его еще несколько дней. Джейк с ужасом ожидал, что его охватит непреодолимое желание курить отраву. Но этого пока не произошло. По-видимому, за три дня из него не смогли сделать наркомана… а может быть, его защитило глубокое отвращение к зелью. Быстрое привыкание происходит лишь у тех, кто сам с помощью зелья ищет сладкого забвения.

Хотя немало времени пройдет, пока из памяти выветрятся отвратительные картины заключения и характерный запах, который буквально отпечатался у него в мозгу.

Дверь тихо отворилась, потом вновь закрылась, и перед ним возникла Меган.

Она была в голубом кимоно. От него не укрылось значение этого символа, однако он не позволил разыграться фантазии из страха принять желаемое за действительное. Но он не мог не признать, что в его подарке она выглядит изумительно – кстати, именно так, как он и представлял в своих мечтах.

Мег опустилась на колени возле ванны и положила рядом бритвенные принадлежности и стопку полотенец.

На Джейка повеяло запахом жимолости, он выгонял из памяти все другие запахи. Джейк глубоко вздохнул, как бы заполняя нежным ароматом все свое существо.

Глянув на Меган поверх ванны, он увидел, что из-под кимоно выглядывают босые ступни, и желание укололо его в чресла. Но даже если под кимоно больше ничего нет, он, видимо, еще слишком, слаб, чтобы воспользоваться столь соблазнительным предложением… хотя некоторые части его тела, похоже, не так пострадали в последние дни, как руки, ноги, грудь.

– Меган, – хрипло произнес он, ловя взглядом округлости ее тела под тонким шелком. – Тебе здесь не стоит находиться. Подумай о слугах…

– Я отпустила их вместе с Робертом до утра, – улыбнулась она. – Ушли даже оба швейцара, которые носили воду для ванны. Мы остались вдвоем во всем доме.

Погрузив руку в воду, Меган нежно погладила внутреннюю сторону его бедра, и ее глаза сверкнули озорством.

– А вода не слишком холодная?

– Пока мы с тобой говорим, она здорово нагрелась, – пробормотал он.

– Прекрасно! Я здесь, чтобы помочь тебе помыться. Доктор Рэдклифф сказал, что повязки должны оставаться сухими. – Она подняла широкие рукава кимоно и закрепила их на плечах булавками. – И еще я тебя побрею. Мне нравится, когда у тебя чистое и гладкое лицо.

Джейк взял ее руку и поцеловал пальцы.

– Мне очень важно знать одну вещь, Меган. Ты действительно написала правду в своем письме?

– В письме? – Она выглядела обескураженной. Ее пальцы уперлись ему в грудь.

– В том, что написала в день похорон отца. Там еще говорилось, что я не заслуживаю прощения, поскольку не смог предотвратить его гибель.

– Но… – Она запнулась. – Я порвала то письмо. Я была уверена, что ты не… – Голос изменил ей.

Джейк отпустил ее руку и отвернулся. На душе было невыносимо тяжело. Значит, все же письмо вышло из-под ее пера. Вопреки здравому смыслу он надеялся на чудо – на то, что письмо могло оказаться подложным.

Мег положила ему ладонь на щеку и повернула лицом к себе. Ее губы сложились в горькую улыбку. Глаза потемнели.

– В том письме я выплеснула на бумагу гнев, и горе, но благодаря этому мой разум прояснился и я избавилась от многих заблуждений. Я тогда поняла, что простила тебя, полностью простила. И поняла еще, что в письме я пыталась похоронить мой страх.

– Страх? – эхом повторил он. – Перед Чэнем Ли? Или страх остаться одной, без отца?

– Нет. Я боялась потерять тебя. – Ее палец коснулся колючей трехдневной щетины. – Папа умер, его не вернешь… Но после его смерти уже ничто не удерживало тебя в нашем доме. Я боялась, что ты уйдешь из моей жизни… что я больше никогда тебя не увижу.

Джейк не мог произнести ни слова, тяжесть навалилась ему на грудь.

– Я не имела никакого права обвинять тебя в гибели папы. Никто лучше тебя не смог бы защитить его. Никто!

– Я был недостаточно бдителен, – возразил Джейк.

– Папа был обречен… по моей вине.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился он.

– В ту ночь ты все равно не успел бы прийти ему на помощь. А я, желая видеть тебя, думала только о себе, все мое существо стремилось к тебе.

– Это глупо! – воскликнул Джейк. – Ты не должна чувствовать себя виноватой.

– Неужели ты не понимаешь, Джейк? Пусть даже подсознательно, но каждый из нас играет свою роль. Мы выбираем неправильный путь только потому, что не знаем, где верный. Ты сделал очень много, гораздо больше, чем мог бы кто-то другой. Но этой трагедии вообще не было бы, если бы папа не пошел на поводу у своего каприза – заполучить эти мечи. – Она замолчала и опустила голову.

– Мне очень жаль, Меган. – Нежным касанием Джейк приподнял ей подбородок и заглянул в глаза.

– Не беспокойся за меня. Просто мне недостает его. – Взяв кисточку, она стала намыливать щеки Джейка. – Но во всем, даже самом плохом, есть и что-то хорошее. Если бы папе не угрожала опасность со стороны тонга, я никогда не встретила бы тебя. Наверное, это судьба. – Она не отрывала от него взгляда, и глаза ее светились чувством, которое он даже не пытался определить… просто сердце его замирало от счастья.

– Мег, я…

– Не шевелись, я могу тебя порезать.

Джейк затих, а она тщательно соскребала черную щетину с его щек. Объяснение в любви – слишком серьезное дело, чтобы совмещать его с мытьем – лежа в ванной с клочьями мыльной пены на подбородке.

Она вытерла салфеткой его лицо и начала мыть голову. Джейк закрыл глаза, наслаждаясь касанием ее мягких пальцев, трущих кожу под волосами. Потом она полила ему на волосы чистой теплой воды из кувшина, стоявшего рядом с ванной.

– Пора вылезать, сэр лентяй, – улыбнулась Мег.

Джейк медленно поднялся, боясь повредить ребра. Он смотрел на ее лицо, стараясь угадать, как она будет реагировать, когда увидит то, что только что было скрыто густой пеной. Глаза Меган округлились от удивления.

– Извини, я ничего не мог поделать, это все от твоих ласк, – внезапно осипшим голосом сказал он. – Ты ведь не бросишь меня так, не правда ли?

– Стоящим здесь со стекающей на ковер водой? Конечно, нет, – успокоила она его, беря полотенце, хотя щеки ее порозовели от смущения. – Но я считала, что ты слишком слаб после веек испытаний… ну, ты сам знаешь…

Джейк усмехнулся.

Хотя у него хватало бы сил вытереться самому, он не сделал даже попытки взять полотенце из ее рук. Только идиот мог отказать себе в удовольствии позволить Меган сделать это. Пока она высушивала волосы у него на голове, терла спину и грудь, он чувствовал каждый удар пульса в своем ожившем теле.

Потом она присела на корточки перед ним.

– Расставь пошире ноги, – увлеченная своим делом, попросила она.

– Хорошая идея, – согласился он. – Это поможет мне не упасть.

– Ты так устал? – Она резко вскинула голову.

– Ну уж нет. Наоборот, я чувствую, как энергия бурлит во мне. Но твои прикосновения, дорогая, нарушают работу вестибулярного аппарата.

Застенчиво улыбаясь, она вытерла ему ступни и стала подниматься выше. Когда она добралась до бедер, он понял, что это предел. Боль и слабость отступили, а когда она дотронулась до чресел, все его тело затрепетало.

Джейк вздрогнул, и глубокий стон вырвался из его груди. Он поднял ее на ноги и отбросил в сторону полотенце.

Мег взяла его за руку и повела к постели. Там он торопливо развязал пояс кимоно – тяжелое шелковое одеяние скользнуло вниз и легло у ее ног.

От взгляда на обнаженное тело Мег скрученная мощная пружина страсти распустилась, Джейк уже не мог управлять ею.

Он положил ладони на ее изящные груди, лаская соски. Обхватив его за шею, она начала, как бы исполняя какой-то ритуальный танец, в такт раскачиваться перед ним. Его руки скользнули по бархатной коже вниз и обхватили ягодицы. Она подалась к нему, и он прижал к ее телу свою восставшую плоть.

Словно пушинку, он поднял ее, положил на постель и сам улегся рядом.

– Я хочу поласкать кое-что, – прошептала она.

– Тогда позволь и мне сделать то же.

– О да! – с радостным вздохом согласилась она.

– Давай тогда ляжем поудобнее. – Он помог ей перевернуться так, что ее лицо оказалась напротив его бедер, а его рот легко доставал до пушистого островка золотистых волос у нее на лобке.

– Хм-м… Мне это нравится. – Ее пальцы совершали эротическое путешествие по темным зарослям внизу его живота.

Джейку показалось, что он сейчас исчезнет в жарком пламени страсти. Но все это было забавой по сравнению с ощущением, когда она поцеловала его плоть, твердую, как камень, и чувствительную, как пальцы младенца. Он застонал, когда ее язык прошел по всей его длине.

Он понял, что умрет, если сейчас же не склонит свое лицо к вожделенному золотому треугольнику.

– Джейк! – застонала она, не ожидая столь откровенных ласк.

Со сладострастным вздохом она открылась ему, и он был счастлив ее доверием.

Джейк потерял голову. С каждым ударом сердца его все сильнее охватывало желание ласкать ее, соблазнять, обладать ею. Мег задыхалась, подергиваясь в судорогах при каждом прикосновении его языка. Когда Джейк подумал, что дошел до верхнего порога удовольствия, Мег прильнула губами к его плоти.

Он не мог удержаться и издал звук, напоминающий рык льва. Его бедра напряглись, и он продолжал со все большей страстью ласкать возлюбленную. Мег извивалась, лаская языком его естество; ей так хотелось в коротких промежутках между ласками произносить его имя. О, Джейк, Джейк, Джейк… Он еще никогда не испытывал эротического наслаждения такой силы и был счастлив, что это его любовь сделала такой всепобеждающей их страсть.

У него больше не было сил сдерживать себя. Он перевернул Мег и положил ее на спину. Ее золотистые локоны рассыпались по подушке, голубизна глаз слепила и лишала разума. Не раздумывая он вошел в ее горячее лоно.

Мег застонала, прогнувшись. Джейк обхватил руками ее бедра, притянул к себе – он подождет, пока не услышит мягкого радостного крика, рвущегося из ее горла. Но он зашел уже слишком далеко. После нескольких страстных движений мир вокруг него раскололся в ослепительном взрыве.

Оказавшись в цепких оковах сладкого экстаза, Джейк едва не испытал разочарование… но тут же почувствовал, что й Мег забилась в судорогах оргазма. Он скользнул пальцем в золотую бороздку, чтобы усилить ее наслаждение. Она закричала, забилась, почти выскакивая из его объятий, и наконец стала умолять: «Я больше не могу!» Это беззвучное восклицание он прочел по ее губам, когда она нежно приникла к его груди, помня о его покалеченных ребрах.

Удовлетворенно улыбаясь, Джейк гладил ее по спине. Мег была его женщиной, его подругой. Теперь ему осталось только убедить ее навсегда остаться вместе.

И тут она произнесла слова, которые заставили его оцепенеть:

– Джейк, я люблю, тебя.

Секунду назад ему казалось, что он уже не может испытать большего наслаждения, чем сейчас, во время пика любовной схватки. Оказалось, что он ошибся. Полный глупец! Он крепко обнял ее.

Больше всего на свете ему сейчас хотелось сказать ей, что он не меньше любит ее, но он почувствовал необходимость прежде сделать еще одну вещь. Шестнадцать лет вся его жизнь была посвящена одному – поиску мечей и способа мщения. Но в отличие от японской семьи, в которой он рос, Мег, чтобы простить, не требовала от него восстановить честь. Она любила его без всяких условий, готова была принять и его ошибки, и его изъяны. Только человек, воспитанный на строгих законах самураев, мог оценить щедрость такого дара. И он почувствовал потребность сделать ей свой подарок… тот последний жест, который покажет, что он выходит из круга насилия, составлявшего суть его прошлого.

– Куда ты? – сонно проворковала она, нежась в тепле его спокойных ласк.

– Я хочу что-то подарить тебе, – объяснил он, натягивая одежду. – Через несколько минут приходи в библиотеку.

Мег встала и завернулась в кимоно. С хитрой улыбкой она сказала:

– Давай лучше встретимся во внутреннем дворике. У меня тоже есть кое-что, что я хочу показать тебе.

Когда Джейк несколько минут спустя приблизился к двери, ведущей в сад, у него в руках был длинный узкий предмет.

При виде торжественного выражения его лица улыбка сбежала с губ Меган. Ей-то всего лишь хотелось показать ему, как игуаны привыкли к ней, а вот его намерения, видимо, заключали нечто более серьезное. Дрожащими руками она поставила миску с фруктами и овощами на низкий бортик фонтана.

Встав перед ней, Джейк взял ката ну в согнутые в локтях руки и низко поклонился ей. Потом протянул ей оружие, словно капитулируя перед ней.

– Я хочу добавить этот экспонат в коллекцию твоего отца.

– Джейк, – прошептала она, взволнованная масштабом его жертвы. – Ведь это не просто меч, это часть тебя самого.

– Уже нет. Слишком много насилия и крови связано с ним, – хмуро сказал он.

Она давно простила его, и он это знал. Знак уже ненужного искупления удивил ее.

– Ты так быстро забыл, как я подсматривала за твоей тренировкой с катаной? – выпалила она. – Это же было настоящее искусство, Джейк Тальберт, – змеиная гибкость и мощь вулкана. Неужели ты откажешь теперь мне в удовольствии понаблюдать за подобным чудом!

– Ты это серьезно? – обескураженно спросил он.

– Как никогда. Я полюбила тебя, именно тебя, каков ты есть, со всеми достоинствами, и так будет всегда.

Джейк медленно опустился на камень рядом с Меган. Он положил катану на бортик и привлек ее к себе. В этот поцелуй он вложил всю свою любовь – теплоту, нежность и страсть. Если бы она не услышала сегодня от него этих слов, думала Мег, то от обиды могла бы столкнуть его в бассейн… с повязками или без повязок.

Джейк поднял голову. В глубине его глаз сверкали молнии признания, самого искреннего и горячего. Он взял ее правую руку и прижал к центру своей груди. Она чувствовала, как под ее пальцами билось его сердце.

– Меган, я… – начал он.

И в этот момент раздался хруст гравия под тяжелыми шагами – звуки тревоги, нарушившие их идиллию.

– Ну как замечательно! – фальшиво-радостным голосом заявил Карл, и его губы растянула презрительная ухмылка. – Любовнички снова вместе. – Блики от воды в фонтане играли на дуле пистолета, который тот держал в руках.

У Мег перехватило дыхание. Она встала вслед за Джейком, продолжая держать свою руку в надежной ладони любимого. Хотя Мег и сопротивлялась, стараясь выйти вперед, Джейк силой заставил ее встать у себя за спиной, закрыв ее своим израненным телом, как щитом.

Меган черпала силы в его внешнем спокойствии и полной внутренней готовности ответить на любой выпад.

Меган поразил вечерний костюм Карла – элегантный светло-серый сюртук, серые брюки, белая сорочка. Папин протеже, подумала она с иронией, даже вламываясь без приглашения в чужой дом, одевается как салонный франт.

Из-за спины Карла вышел низенький человек с тонким, жестким лицом. Своим гибким сухим телом он напоминал терьера, из той породы псов, которая обожает, поймав крысу, затаскать ее до смерти.

– Брисби, ты нашел то, за чем мы сюда пришли? – Карл бросил на слугу быстрый взгляд.

– Куча, серебра, очень, богатый выбор, – ухмыльнулся человек-терьер. – Вы были правы и по поводу шахматного набора в библиотеке. Нам чертовски повезло.

– Так вот в чем цель вашего визита! – воскликнула Метан, открыв от удивления рот. – Грабеж?!

– Я был бы идиотом, если бы в своих действиях не руководствовался здоровым прагматизмом, дорогая. Мне пришлось убить годы на ухаживание за тобой. Теперь я просто беру то, что ты мне задолжала.

– Ну так хватай, что тебе нужно, и проваливай!

– Не так скоро. – Карл с презрением оглядел Меган и Джейка с головы до ног. – Не ожидал, что мне так повезет и я застану у тебя и любовничка. Хотя должен был предвидеть и такую возможность. – Остановив свой взгляд на Джейке, он процедил: – Не в моих правилах оставлять дела незаконченными. Вы заслуживаете смерти, Тальберт, за все те неприятности, которые мне пришлось перенести из-за вас. Но на этот раз вам никто не придет на помощь и не позволит улизнуть.

Дрожь от внезапного открытия пробежала по спине Меган.

– Значит, это ты посадил Джейка на цепь, ты травил его наркотиками?

– Разумеется, я бы не опустился до того, чтобы лично выполнять грязную работу. Но придумал все действительно я. И у меня все получилось бы, если бы этот ублюдок не сбежал. Еще несколько дней – и Тальберт превратился бы в чудовище, от которого ты, Меган, с презрением отвернулась бы.

– Ты ошибаешься, Карл, – возразила Меган. – Учти, я была среди тех, кто освобождал Джейка из твоего дьявольского застенка. И я не испытываю ничего, кроме любви к нему, и ничего, кроме ненависти и отвращения к тем, кто совершил это чудовищное преступление.

– Ты глупая девица, твоя пустая голова набита романтическими бреднями, – с издевкой хмыкнув, бросил Карл. – И замечательно, что нам приходится расстаться. Чувствую, окажись мы вместе, ты очень скоро наскучила бы мне.

– У тебя не было такого шанса, Карл. Я никогда бы не вышла за тебя замуж.

– Конечно, тебя больше устраивает роль шлюхи морского бродяги!

– В моих отношениях с Джейком нет ничего позорного. – Мег гордо подняла, голову. – Я искренне, люблю его, А в постели с тобой я действительно чувствовала бы себя шлюхой.

Джейк предостерегающе сжал ее руку, и Мег умолкла. Страх сковал ее, когда она увидела Карла: побагровев, он поднял пистолет.

– Не думаю, что у вас хватит духу спустить курок, Эдвардс, – с ледяным спокойствием заметил Джейк. – Вы не тот человек, который способен убить. Вы предпочитаете использовать таких преступников, как Чэнь Ли, которые делают за вас грязную работу.

– Странно, что вы догадались, Тальберт, Но вы правы, я принадлежу к другому социальному слою. Уже много лет, с войны, я сам не занимаюсь столь пошлыми вещами, как убийства.

– Но ведь именно вы передали Чэню план здания, – настаивал Джейк.

– Я просто немного облегчил Чэню достижение цели его жизни. Тем более что это входило и в мои намерения.

– А целью Чэня было убить Дугласа?

– Это устраивало нас обоих. Маклаури был препятствием на моем пути, он мешал моим планам.

Мег почти теряла сознание. Карл помогал Чэню Ли! Гибель отца на его совести! Какой же она была наивной, какой слепой! Поддалась внешнему доску Карла, за которым скрывалась циничная жестокость!

– И после всех тяжких трудов вам так и не удалось добиться Меган, – заметил Джейк со спокойствием, от которого повеяло смертельным холодом.

– В этом вы виноваты! – вскричал Карл. – Но пусть вас не вводит в заблуждение мое отвращение к убийству. Брисби спокойно продырявит вам лоб.

– Вы говорили о своем непревзойденном мастерстве фехтовальщика, – продолжал Джейк. Ни один мускул не дрогнул на его лице. – Вы еще не переменили своего мнения, Эдвардс?

– Да уж, случись нам встретиться с клинками в руках, вам бы не поздоровилось. – На лице Карла появилось надменное и самоуверенное выражение.

– Тогда зачем упускать возможность приобрести славу в честном поединке? – предложил Джейк голосом, в котором одновременно звучали уважение и насмешка. – Вы были армейским офицером. Вы помните наслаждение, которое испытываешь, поражая врага клинком, не так ли? Этого не заменит ничто.

– Вы правы, Тальберт. – Глаза Карла сверкнули. – Это удовольствие я буду помнить всю жизнь. – Сбрасывая сюртук, он приказал: – Брисби, принеси мою саблю.

Мег затаила дыхание. Чего добивается Джейк, провоцируя Карла на поединок, – ведь он слаб и болен? Кроме того, даже победив, он не может остаться в живых. Пуля не оставит ему этого шанса.

Брисби оценивающе оглядел Джейка.

– Сэр, возможно, вы не правы. Давайте убьем их, возьмем вещи и уйдем.

– Не вмешивайся, черт тебя побери! – воскликнул Карл, не отрывая взгляда от Джейка. – Делай, как я велю.

Брисби поджал губы и пожал плечами. Мег почувствовала, как в недалеком алчном умишке этого человека идет напряженная работа: негодяй прикидывает, насколько ему нужен Карл в качестве лишнего претендента на золото и серебро., хранящиеся в доме. Возможно даже, он надеется, что Джейк победит его хозяина и тогда Брисби не придется делиться добычей. Но даже если Карлу удастся выжить, его судьба, как и их, незавидна – они станут жертвами Брисби, который унесет из дома все, что сможет.

Она вздрогнула от ужаса, когда они остались в саду втроем.

Джейк повернулся к ней и обхватил ее за плечи. Он уловил страх, затаившийся в ее глазах, и успокоил:

– Все будет хорошо, Меган.

– Но ведь ты весь изранен, у тебя сломаны ребра. Карл получает преимущество, – прошептала она, пользуясь тем, что Карл отвернулся, аккуратно закатывая рукава сорочки.

– Возможно, но оно не так велико, как он полагает. Я буду сначала разыгрывать, слабость и усыплю его бдительность. Верь мне.

– Я верю, но что остановит Брисби, который решит застрелить тебя после поединка?

– Как только я нанесу смертельный удар Карлу, хватай Брисби за руку с пистолетом. Не давай ему прицелиться, пока я не окажусь возле вас.

Она неуверенно кивнула.

В это время вернулся Брисби с кавалерийской саблей, и Карл передал ему пистолет.

– Воспользуйся им, если что-то пойдет не так. И следи за Меган. Я ей не доверяю.

– Эй, отойдите, мисс! – Брисби помахал пистолетом.

Когда Мег с усилием оторвалась от Джейка, ее взгляд случайно упал на забытую миску на бортике фонтана. Внезапно ее осенило. Игуаны! Эти животные своим неожиданным появлением вызывают такой шок и отвращение, что вполне могут сыграть роль отвлекающего фактора. Только бы голод ящериц оказался сильнее их страха перед незнакомцами!

Мег подхватила миску и двинулась так, чтобы пройти вплотную к Брисби. Оказавшись рядом с ним, она сделала вид, что споткнулась и высыпала все содержимое миски ему на ботинки.

– Что за неловкость! – взорвался он.

– Простите, – смутилась она. – Но я разнервничалась из-за вас.

Хмыкнув, он сделал шаг влево. Ягоды клубники превратились в кашу под его каблуками. Специфический фруктовый запах защекотал ноздри Меган и распространился вокруг. Она замерла в сомнении: будет ли этого достаточно, чтобы выманить игуан из их убежища?

Дуэлянты тем временем скрестили клинки.

Раздался резкий металлический звон, от которого дрогнули стеклянные стены сада и напряженные нервы Меган. Она не отрывала взгляда от поединка, стараясь не упустить и малейшего движения Брисби.

Куда подевались эти чертовы игуаны, когда они так нужны?

За ее спиной раздался шелест листьев, но звук не был похож на тот, что предшествовал появлению ящериц. Она почувствовала, как у нее от ужаса зашевелились волосы.

Брисби внезапно дернулся и застыл. Его губы беззвучно двигались, в углу рта появилась тонкая, струйка крови. Покачнувшись, он упал ничком, и Меган увидела в его спине кинжал, всаженный по самую рукоятку.

При падении Брисби пистолет вылетел из его руки и упал в густую траву.

Меган наклонилась, чтобы поднять оружие, понимая, что другого шанса у нее не будет. Но ей не удалось сделать это – кто-то крепко схватил ее за волосы. От боли она громко вскрикнула.

– Меган! – воскликнул Джейк. Его лицо отразило ужас. Непредвиденная угроза нависла над ними.

Карл тоже обернулся, и поединок тут же прекратился.

– Чэнь! – непроизвольно вырвалось у Карла. Он затравленно озирался.

Главарь тонга отпустил Меган и передал ее в руки телохранителя, который перед этим убил Брисби. Еще один, вооруженный топором китаец встал справа от нее.

Чэнь Ли осторожно переступил через разбросанные фрукты и оказался в круге света, который заливал пространство у фонтана.

– Где мои мечи, мистер Эдвардс? – произнес Чэнь тоном хозяина положения.

– А разве вы не сказали ему, Эдвардс? – Джейк удивленно поднял брови.

Карл открыл рот, потом закрыл, клацнув зубами.

– Что он должен был мне сказать? – нахмурился Чэнь.

– Пять клинков семьи Мацуда сейчас находятся на борту «Синидзиро», который несколько дней назад вышел в море, – объяснил Джейк, поскольку Карл так и не смог выдавить из себя ни слова. – Они возвращаются в Японию, где им и надлежит находиться вечно.

Мег увидела блеск стального клинка, спрятанного в складках широких штанов китайца. Она с трудом удержалась от крика, который рвался из горла, испугавшись, что ее голос как-то повредит Джейку. Пусть эти негодяи уничтожают друг друга – может быть, это единственный шанс для Джейка остаться в живых… и малая толика возмездия за отца.

– Я уверен, вы сможете компенсировать мою потерю, – как бы удивляясь своей покладистости, сказал Чэнь.

– Да, да, разумеется, это совсем нетрудно, – обрадовался Карл и с облегчением рассмеялся. – Вы можете взять в этом доме все, что вам понравится. Есть целая комната, полная оружия, – только выбирайте.

Мягкий голос Чэня сбил с толку Карла, который подумал, было, что худшее уже позади. Из-за этого он даже не успел поднять клинок, чтобы отбить удар. Лезвие легко вонзилось ему в грудь.

Мег прижала ко рту кулак: она увидела на лице Карла не боль, не ужас, а лишь понимание того, что он тоже смертен.

– Единственное, что здесь представляло для меня интерес, – это твоя жизнь, – буркнул китаец, – но и она слишком дешево стоит, чтобы возместить мою утрату.

Он отступил назад и взмахом меча отряхнул кровь с лезвия.

К горлу Мег подступила тошнота. Ока смотрела, как тело Карла медленно оседает на землю. Она вновь и вновь убеждала себя, что Карл негодяй, по его вине умер отец, он собирался убить Джейка и, значит, заслуживает смерти.

– Итак, мы остались одни, Чэнь. Вы и я.

Голос Джейка вернул ее к реальности. Он стоял, сжимая в руке катану. Черные волосы свободно рассыпались по плечам, глаза горели жаждой отмщения. Сердце ее не вмещало в себя любовь к этому человеку… этому раненому воину, который так нежно ласкал ее, а теперь его чуткие руки крепко сжимают смертоносное оружие.

– Ведь это были вы? – продолжал Джейк с холодной уверенностью. – Вы, кто украл эти мечи с поля боя на Кюсю?

– Ах, так вы знаете, почему я так дорожил ими. Они были трофеем, наградой за славную победу.

– Но победа была добыта бесчестно, Чэнь, – грозным рыком прозвучал голос Джейка. Он поднял меч. – Тогда вы оказались обычным вором. И сейчас вы остаетесь им.

Лицо Чэня окаменело, и он пошел в атаку. Эхо от столкновения клинков снова потрясло стены сада. Мег сразу почуяла беду. Чэнь владел мечом куда более мастерски, чем Карл.

У рта Джейка пролегли глубокие складки. На шее натянулись жилы. Его движения становились медленнее по мере того, как давали себя знать боль, усталость и слабость после перенесенных страданий.

И Мег, окруженная телохранителями Чэня, ничем не могла помочь ему.

Чэнь теснил Джейка к фонтану, заставив его в конце концов перескочить низкий бортик. Чэнь преследовал его, и теперь они сражались, стоя по колено в воде.

Страх сжал сердце Мег, когда она увидела, как Джейк из последних сил отбивает непрекращающиеся атаки китайца.

Она была так захвачена драмой борьбы, что не заметила, как игуаны выползли наконец на лужайку. Огромные, ощетинившиеся своими роговыми шипами ящерицы стали тереться о ноги первого телохранителя, поедая валявшиеся рядом с ним на земле ягоды клубники.

Парень завизжал и, громко ругаясь по-китайски, в замешательстве отступил.

Чэнь бросил на него взгляд через плечо. Этой мгновенной потери внимания было достаточно, чтобы Джейк, собрав остаток сил, исполнил свой знаменитый трюк: взмахнув мечом на уровне плеч, сделал молниеносное круговое движение.

Раздался пронзительный свист, лезвие сверкнуло молнией, и обезглавленное тело Чэня рухнуло в воду.

Вода взметнулась красным каскадом, а Джейк бросился к бортику за ножнами. Мег вспомнила о пистолете и начала шарить по земле руками, но второй телохранитель схватил ее за ступню. Но вдруг парень рухнул на землю, все еще сжимая в руке топор – в горле у него торчал тонкий кинжал. Короткая предсмертная судорога – и он затих.

Наконец Мег нащупала в траве пистолет и крепко сжала холодную металлическую рукоятку. Подняв голову, она увидела Джейка: он стоял на коленях в красной от крови воде, сжимая руками грудь. Он терял последние силы. Китаец, которого напугала игуана, видел это и уже изготовился вонзить в него свое смертоносное оружие.

Меган вскинула пистолет и выстрелила. Бандит схватился за раненую руку и бросился вон из сада.

Она же поспешила к фонтану, чтобы помочь Джейку выбраться из кровавой ванны.

– Вызывай полицию, – прошептал он, тяжело дыша.

– И врача, – добавила Мег, больше всего беспокоясь о его состоянии.

Джейк обнял ее, притянул к себе и быстро поцеловал.

– На этот раз я в порядке, – с улыбкой сказал он.

У Мег отлегло от души: он, кажется, действительно вне опасности. А все их врага повержены.

– На этот раз постарайтесь удержать его в постели, – ворчал доктор Рэдклифф.

Джейк подмигнул Меган и улыбнулся, намекая на свое понимание слов врача. Закончив осмотр, доктор уже укладывал в чемоданчик инструменты.

– Я перебинтовал ему ребра, – сказал он, обращаясь к Мег. – Но как можно было так намочить повязки на щиколотках? – Он внимательно посмотрел на пациента поверх очков. – Он что, практикует ночные купания, а?

– Это долгая история, доктор. – Меган содрогнулась при воспоминании о том, как полиции пришлось приводить в порядок сад и нижний этаж дома.

Рэдклифф, продолжая ворчать, защелкнул замок своего чемоданчика.

– Главное, следите, чтобы он больше спал. Можете держать его в постели силой. Хотя, хм-м, это не тот человек, который в состоянии долго находиться в покое.

– Посмотрим, на что я способна, – сказала Мег, пряча улыбку: она давно заметила озорной блеск в глазах Джейка.

Доктор Рздклифф откланялся. Джейк издал вздох облегчения. Он продолжал следить за Мег взглядом, когда она приводила в порядок комнату.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он.

– Да, хотя все еще не могу успокоиться.

– Не бойся, не будет больше призраков, являющихся из ночи.

– Я знаю. Но трудно поверить, что мы наконец избавились от ненависти Чэня Ли и козней Карла.

– Я сейчас помогу тебе забыть об этой мерзости. В моем вещевом мешке есть некий предмет одежды. Достань-ка его.

Она положила перед ним мешок.

– Теперь разложи вот это на кровати, – продолжал он ровным голосом, в котором улавливалось напряжение.

Когда наряд белым облаком накрыл его ноги, Мег замерла в изумлении.

– Это белое кимоно! – Ее руки разглаживали ткань, на ощупь напоминающую текущую воду. Яркими пятнами вышивки сверкали на ней летящие цапли, сучковатые сосны, тонкие изгибы радуг. – Как красиво! – воскликнула она.

– Художник в символах изобразил долгую счастливую жизнь. – Он замолчал в нерешительности. – Это не повседневная одежда, Меган. Это особое кимоно. Это наряд японской невесты.

Ее рука замерла. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Джейком.

– Я берег это для тебя. Сразу не понял даже, почему я это делаю, не прислушался к голосу сердца. Я люблю тебя, Меган. – Он взял ее за руку. – Ты выйдешь за меня замуж?

Мег дрожащими руками взяла кимоно – радость билась в ней могучими волнами прибоя – и бережно повесила наряд на спинку стула. Напряженная атмосфера ожидания, повисшая в комнате, затрудняла дыхание.

Взобравшись на кровать, она свернулась калачиком, примостившись рядом с Джейком, наконец подняла на него глаза.

– Да, я выйду за тебя замуж.

Только сейчас до нее дошло, что он все это время не дышал, и лишь после ее последних слов воздух с шумом вырвался из его легких. Он наклонился и слился с ней в долгом поцелуе.

Когда он вновь откинулся на подушки, морщась от боли в ребрах, она метнула на него строгий взгляд.

– Тебе предписан покой и отдых.

– Хорошо, согласен, – серьезно сказал он, но тут же лукавая улыбка коснулась его губ. – Но только сегодня ночью не оставляй меня, а не то придется разбередить свои раны, добираясь до тебя.

Глава 21

Я думала, на свете нет больше любви. Откуда же тогда пришла любовь, которая поймала меня и не выпускает из своего плена?

Принцесса Хирокава (VIII в.)

Четыре месяца спустя

Маленькая японка пятилась по большой гостиной нового дома Тальберта, отвешивая поклон за поклоном. Меган поморщилась. Такое подобострастие со стороны жены Акиры выводило ее из себя. Тем более что женщина была равной ей по положению.

А вот и сам он вошел в комнату, весьма импозантный в своем изящном черном кимоно. Он поразил всех, вернувшись в Сан-Франциско с новой женой – женщиной примерно его возраста, недавно овдовевшей. Ко всеобщему удивлению, он, оказывается, был давным-давно влюблен в Марико, хотя та и вышла замуж за другого.

– Я научу Марико-сан вести себя более независимо, помогу ей воспитать чувство собственного достоинства, – заявила Меган, улыбаясь. Она никак не могла предположить в пожилом японце столь романтическую натуру. – Ведь ваша жена живет теперь в Америке.

Самурай нахмурился.

– Ну же, Акира-сан, – продолжала Меган со смехом. – Не будьте лицемером. Если вы наслаждаетесь свободой, которую гарантирует вам это государство, вы должны позволить и своей жене пользоваться ее благами. Как вы говорите… нельзя начерпать воды решетом?

– Это японская поговорка. – По лицу Акиры пробежала тень удивления.

– Да, я знаю. Из Джейка они сыпались градом, пока вас не было, – ведь он очень скучал но вас. Кстати, она означает…

– Она означает, что если даже в нашем доме сохранятся японские традиции, Марико-сан все равно узнает, как живут женщины в Америке, и будет вести себя так же. Может быть, вы сами покажете ей все, Мег-ан-сан? – В его тоне звучала легкая насмешка.

– Разумеется. Но в любом случае, хвала Господу, вы снова здесь и можете вернуть себе титул лучшего знатока японских пословиц и поговорок. Джейк просто опасен в этой роли. Как раз вчера мы были на званом вечере, где присутствовали попечители моей новой школы для китайских девочек – хотя согласна, это не слишком яркие люди. Так вот, чтобы не зевать от скуки, мой очаровательный муж прошептал мне на ухо: «Голому человеку некуда убрать свой, бумажник». Я не смогла удержаться, и все гости услышали мой смех в самый неподходящий момент. Чтобы не доводить дело до скандала, мы вскоре ушли.

В дверях появился Роберт и своим вежливым покашливанием отвлек ее от воспоминаний. Хотя после продажи дома на Риккон-Хилл ей не нужно было много слуг, она оставила при себе Роберта, Уилкинза, Сюзанну и еще двух девушек. Филипп и Питер решили попытать счастья на приисках Вирджиния-Сити – там как раз разразился золотой бум.

– Роберт, в чем дело?

– Посыльный доставил пакет от ваших адвокатов, миссис Меган.

Адвокаты? Единственное дело, которое ей осталось разрешить с адвокатами, – это…

Мег выскочила из кресла, с бьющимся сердцем. Через неделю после смерти Чэня Ли ока вызвала юристов, чтобы исполнить обещание, которое дала себе еще давно: попросить их найти мать Джейка.

– Спасибо, Роберт, – сказала она, беря в руки небольшой конверт.

Мег сломала печать. Внутри находился еще один конверт и записка на официальном бланке адвокатской конторы. Второй конверт, судя по надписи, был из Англии и адресован Джейку. Руки Мег дрожали, когда она читала сопроводительную записку. В первом абзаце ее было написано то, чего она так ждала:

«В ответ на Вашу просьбу установить местопребывание некой миссис Софии Тальберт, когда-то проживавшей в Портсмуте, Англия. Мы нашли указанную женщину, которая в настоящее время носит фамилию Абернати, леди Уилтшир, и является вдовой. Письмо от леди Уилтшир прилагается».

Пять минут спустя Меган открывала дверь кабинета Джейка. Он в это время сидел склонившись за письменным столом, работая над документами весьма прибыльного фрахта, с которым Акира прибыл из Японии..

Ее взгляд любовно окинул широкие плечи под белоснежной рубашкой, черные волнистые волосы с серебром седины на висках.

Мег нервно разгладила складки платья. Свои поиски она держала в тайне от Джейка, не желая расстраивать его, если усилия адвокатов окажутся безрезультатными.

– Ты так и будешь стоять как изваяние? – спросил Джейк не оборачиваясь. – Лучше садись ко мне на колени, женушка, и займи меня чем-нибудь более приятным, нежели эти таможенные декларации. – Он поднял голову, и в его глазах, полыхнул тот свет, от которого у нее подгибались колени.

– Я тебе кое-что принесла, – прошептала она. – Письмо.

– У тебя какой-то странный голос. – Его брови сошлись на переносице. – Какие-нибудь неприятности, Меган?

– Наоборот, все прекрасно. – Чувствуя себя так, словно она выпила целый бокал шампанского, Мег сбоку подошла к мужу и сунула ему в руку конверт.

Он посмотрел на свое имя и адрес, выведенные изящным почерком, и в недоумении поднял глаза:

– Ты знаешь, от кого это?

– Открой.

Джейк вскрыл конверт и вытащил два сложенных листа бумаги. Пробежав глазами по страницам, он вздрогнул и выпрямился в кресле.

– Это от моей матери, – хрипло произнес он. – Но каким образом?!

– Я просила моих адвокатов разыскать ее. У них есть связи с конторами в Англии.

Теперь он стал читать медленнее, делясь с ней впечатлениями.

– Здесь говорится, что она ждала восемь лет, прежде чем окончательно потеряла надежду. Была уверена, что мы с отцом погибли. После вышла замуж за баронета. Он умер три года назад. Господи… Оказывается, у меня есть две сводные сестры-подростка. Пишет, что хочет навестить нас и привезти девушек. – Джейк оторвался от письма и взглянул на Меган. – Ты знаешь, она сомневается, захочу ли я ее видеть.

С ободряющей улыбкой Мег подвинула ему листок бумаги и дала в руки перо.

– Двадцать шесть лет – и так слишком большой срок для вас обоих. Поэтому не теряй времени и скорее пиши ответ. Пиши, что здесь им будут рады, сколь долго они ни захотели бы гостить у нас.

Мег тихо вышла в коридор и прикрыла за собой, дверь, оставив Джейка наедине со своей радостью и со своими переживаниями.

Слезы счастья катились по ее щекам. Много лет у ее любимого не было семьи, не было дома. И вот у него появилась мать, которую он считал умершей, да еще две сестренки, о существовании которых даже не подозревал.

А ведь это не последняя новость, которая его сегодня ждет.

Мег прижала ладонь к животу и улыбнулась. Сегодня ночью, когда они затихнут в объятиях друг друга, она скажет, что их семья скоро увеличится на одного маленького человечка.

Через час Джейк поймал Мег на лестнице и обнял так, что у нее затрещали ребра.

Она прильнула к нему, доверчиво закинув руки ему на плечи. Ладони нежно гладили спину самого мужественного и самого нежного в мире мужчины.

Приникнув лицом к его уху, она прошептала:

– Я жду тебя, муженек. Как всегда…

– Боже, как я тебя люблю! – Его голос дрожал от страсти.

– Ты повторяешь мне это уже несколько месяцев, а мне все никак не надоедает слушать.

Он поднял ее на руки и понес к их постели. На ее лице мелькнуло удивление, когда она увидела, что он вернулся, чтобы запереть дверь.

Широко шагая, шел он к ней, на ходу срывая с себя рубаху – пуговицы сыпались на ковер. Кровать прогнулась, когда он поставил колено возле её бедра и уперся кулаками в матрас у ее плеч. Цвет его глаз напоминал расплавленное серебро.

– Ты поэтому запер дверь? – Чувственная улыбка тронула ее губы.

– Проклятие, вот именно!

– Но ведь едва минул полдень, Джейк.

– Даже если бы мы находились в центре городского парка Сан-Франциско, мне было бы все равно, – прорычал он. – Я слишком тебя хочу. И не могу ждать. Мег коснулась его нижней губы.

– Я люблю тебя.

– Ты больше чем жена, Меган… даже больше чем любимая женщина. Ты – вторая половина моей души.

Мег улыбнулась и протянула руки, отдавая ему себя навсегда.

Примечания

1

Возвышение палубы в кормовой части судна в виде уступа высотой около метра.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21 . .

Реклама на сайте