«Восторг ночи»

Кэндис Герн Восторг ночи

Глава 1

Лондон, март 1813 года

– Как, по-вашему, я собираюсь провести эту зиму? – обратилась к присутствующим в комнате дамам леди Госфорт. – Уверяю вас – восхитительно! У меня появился любовник, – объявила мне, сверкая ярко-голубыми глазами.

Дамы ахнули от изумления, и наступила оглушающая тишина. Благочинное течение первого собрания попечительниц Благотворительного фонда вдов в нынешнем светском сезоне было нарушено возмутительным образом. Грейс Марлоу, хозяйка дома и глава фонда, расплескала чай, который разливала по чашкам, и щеки ее покрылись густым румянцем. Она резко опустила чайник на подставку и закрыла лицо руками. Леди Сомерфилд, поразительно рыжая дама тридцати с лишним лет, застыла с округлившимися глазами и широко раскрытым от удивления ртом. Она с такой силой сжала серебряные Щипчики, которыми держала кусочек сахара, что тот раскололся на части. Герцогиня Хартфорд – красивая, неопределенного возраста женщина с блестящими золотистыми волосами, закусила нижнюю губу, явно пытаясь сдержать улыбку. Двадцатидевятилетняя миссис Марианна Несбитт, самая младшая из попечительниц, сосредоточенно уставилась перед собой. Ее потрясла легкость, с которой было сделано это шокирующее заявление. Марианна никогда не слышала, чтобы подобные вещи обсуждались за чаем, да и в любое другое время. И уж, конечно, не на собрании респектабельных вдов, представляющих собой мозговой центр благотворительной организации. Состоятельные вдовы принадлежали к высшим слоям общества, где все они, или почти все, являлись образцами респектабельности и благопристойности. В прежние времена перед планированием ежегодных благотворительных балов они обменивались новостями и всевозможными сплетнями, говорили о домашних приемах, семейных встречах, праздниках, сборах охотников, детях, общих знакомых. Но никогда о любовниках!

Леди Госфорт, хорошенькая женщина лет тридцати, с ореолом каштановых волос, округлила глаза и прищелкнула языком.

– О, ради Бога, не смотрите на меня так, словно я совершила убийство. Наличие любовника не является преступлением.

Марианна первой оправилась от потрясения.

– Разумеется, нет, Пенелопа. Просто ты чрезвычайно удивила нас, вот и все.

– Это весьма интимная сторона жизни, – сказала Грейс робким голосом, вытирая пролитый чай. – Нам не следует обсуждать подобные вещи.

– Даже с подругами? – Пенелопа нахмурилась, и веселый блеск в ее глазах померк, сменившись разочарованием. – Я, конечно, не собираюсь сообщать эту новость всему городу, однако полагаю, что могу поделиться своей радостью с вами.

Марианна пожалела Пенелопу и ободряюще похлопала ее по руке.

– В таком случае ты должна рассказать нам о нем. Должно быть, это особенный джентльмен, если ты решила добровольно отказаться от своей независимости ради него.

Брови Пенелопы сошлись на переносице.

– Отказаться от независимости? О чем ты говоришь?

– Мы все согласились с тем, что, являясь вдовами, высоко ценим финансовую независимость, не так ли? – продолжала Марианна. – И никто из нас, в том числе и ты, Пенелопа, не желает передавать бразды правления своим состоянием другому мужу.

– Кто говорит о муже? – возмутилась Пенелопа. – Или о влюбленности?

– О! – воскликнула Марианна. – Я думала…

– Желание иметь мужчину в постели вовсе не связано с моим намерением выйти за него замуж. И даже с тем, что я влюблена в него.

Грейс застонала, и ее утонченное лицо свело судорогой.

– Пенелопа, пожалуйста…

Марианна не могла сдержать улыбку, видя замешательство Грейс. Будучи вдовой епископа, Грейс Марлоу представляла собой образец целомудрия и приличия. Упоминание о мужчине и постели в определенном контексте, должно быть, невероятно задевало ее чувствительность.

Пенелопа снова щелкнула языком.

– Не строй из себя скромницу, Грейс. Женщины должны иметь любовников.

– Другие женщины, но не мы, – ответила Грейс. Марианна мысленно согласилась с ней, наблюдая за остальными дамами, удобно устроившимися за чайным столом в изящной гостиной Грейс. Каждая из них была достойна уважения и восхищения, имея незапятнанную репутацию. Когда Марианна посмотрела на герцогиню, та перехватила ее взгляд. Марианна покраснела и отвела глаза.

Герцогиня слегка откашлялась.

– Некоторые из нас тем не менее имеют любовника, – сказала она.

Грейс огорченно вздохнула.

– Извини, Вильгельмина. Я не хотела…

– Я прекрасно понимаю, что ты не считаешь меня «одной из нас».

– О нет! Я совсем не то имела в виду. Ты, безусловно принадлежишь к нашему обществу. Просто я забыла… Пенелопа заговорила о… о таких вещах, которые меня чрезвычайно взволновали. Прости, я не хотела тебя обидеть.

Герцогиня Хартфорд была единственной попечительницей Благотворительного фонда вдов, не обладавшей безупречной репутацией. Марианна, как и все светское общество, знала, что Вильгельмина сначала была просто Вилмой Джепп, дочерью кузнеца. Однако ей чрезвычайно повезло, и она, приобретя новое положение, сменила имя. Ее невероятная красота привлекала многочисленных покровителей, включая высокопоставленных аристократов. Поговаривали, что ею увлекался даже принц Уэльский.

Ее последний и наиболее верный покровитель, герцог Хартфорд, искренне любил ее. Овдовев, он женился на Вильгельмине, чем вызвал бурю негодования в обществе. Однако если герцог Девоншир после смерти герцогини позволил себе жениться на своей давней любовнице, то Хартфорд счел возможным сделать то же самое. По крайней мере так утверждала Вильгельмина. После смерти Хартфорда она сохранила свой титул и получила возможность распоряжаться состоянием герцога. Общество тем не менее неохотно принимало ее, и двери некоторых домов, так же как и королевский двор, были всегда закрыты для нее.

Поскольку после сражений на Пиренейском полуострове в Англии появилось много овдовевших, нуждающихся женщин, Грейс Марлоу год назад предложила создать Благотворительный фонд вдов, и богатую вдовствующую герцогиню пригласили стать одной из попечительниц этой организации. Марианна и все остальные тепло приняли Вильгельмину не только из-за ее богатства, но и потому, что искренне полюбили ее. Умная и добрая герцогиня произвела на всех благоприятное впечатление, и ее отзывчивость очаровала Марианну.

– Все в порядке, Грейс, – сказала герцогиня. – Я нисколько не обиделась.

– Однако Грейс права, – заметила леди Сомерфилд, положив кусочки расколотого сахара на тарелку. – Мы не должны заводить любовников. По крайней мере я так думаю. – Она подняла голову. – А как вы считаете?

Грейс отрицательно покачала головой. Марианна сделала то же самое. Ей никогда не приходило в голову искать любовника. Оправившись от горя после смерти Дэвида два года назад, она вела умеренный образ жизни, довольствуясь своим вдовством. У нее никогда не возникала мысль снова выйти замуж и едва ли когда-нибудь возникнет. Причиной этого являлась не только независимость, которой наслаждались она и ее подруги. Дэвид был ее единственной любовью. Никто не мог заменить его в ее сердце и в жизни, так что о втором муже не могло быть и речи. Для Марианны важно было сохранить его фамилию как символ того, что он значил для нее. Она не представляла, что сможет делить постель с другим мужчиной.

– Мы должны дорожить своим добрым именем, – сказала Грейс, – потому что не можем бросить тень на наш благотворительный фонд.

– Ради Бога, Грейс! Никто, кроме нас четырех, не узнает о моем нескромном признании. Мой любовник едва ли появится на одном из наших балов.

– Кто же он? – поинтересовалась герцогиня. Лицо Пенелопы смягчилось, и на нем появилась задумчивая улыбка.

– Он сын одного из гостей, присутствовавших на вечеринке в Дамфрис-Хаусе. Это прекрасный молодой человек с гривой золотисто-рыжих волос и голосом, в котором звуки окрашены восхитительной легкой картавостью. Увидев его, я сразу поняла, что пропала. Нет, я не влюбилась, Марианна. Это было всего лишь… страстное влечение.

Грейс резко втянула воздух.

– О Боже!

– Я давно уже не испытывала такой полноты жизни, – продолжала Пенелопа. – Этот молодой человек – мое тонизирующее средство. – Она хихикнула. – Милый мальчик подобен породистому жеребцу. А что он вытворяет руками, языком и своим… О, подруги, об этом грешно говорить, но я никогда в жизни не испытывала такого потрясающего оргазма.

Язык? Оргазм? Марианна почувствовала, что краснеет, и вдруг застеснялась, как Грейс. Она никогда не слышала, чтобы кто-то рассказывал так откровенно об интимных подробностях сексуальных отношений. Это смущало ее и в то же время вызывало любопытство. В ее общении с Дэвидом, которого она любила больше жизни, не было ничего похожего на рассказы Пенелопы.

– Я почти забыла, что значит быть любимой, – продолжила Пенелопа. – Я имею в виду физическую любовь мужчины. Скажу вам, леди, мы никогда не должны забывать об этом. Да, мы все решили, что не позволим ни нашим родственникам, ни друзьям заставлять нас снова выйти замуж. Никто из нас не хочет жертвовать своей финансовой свободой. Но разве это означает, что мы должны лишиться всего остального? Разве мы обязаны отказываться от сексуального удовольствия на всю оставшуюся жизнь?

– Необходимо помнить о нашей репутации – самом драгоценном нашем достоянии, – возразила Грейс.

Пенелопа закатила глаза.

– Целомудрие требовалось для брака в дни нашей молодости. Сейчас мы вдовы, а не девственницы. В данном случае надо только помнить об осторожности. Я готова держать пари, что на вечеринке в Дамфрис-Хаусе никто ничего не заподозрил относительно меня и Алистэра. Мы тщательно заботимся о том, чтобы сохранить наши отношения в тайне. Хотя подозреваю: некоторых гостей удивила моя упругая походка. Мне казалось, что я излучаю особую энергию.

– Да, ты действительно вся сияешь, дорогая, – сказала герцогиня и громко рассмеялась. Остальные присоединились к ней. Даже Грейс тихо хихикнула.

В самом деле, Марианна никогда не видела Пенелопу такой цветущей. Казалось, ее глаза, кожа и волосы светились. Неужели все это явилось следствием ее любовной связи?

– Благодарю, Вильгельмина, – сказала Пенелопа, улыбнувшись. – Я действительно чувствую себя помолодевшей и жизнерадостной. Это изумительное состояние, поэтому я решила поделиться своим опытом с вами, моими ближайшими подругами, и подвигнуть вас поступить так же, как я.

– Что? – усмехнулась леди Сомерфилд. – Ты хочешь, чтобы мы тоже завели любовников?

«Это невозможно, – подумала Марианна. – Неужели Пенелопа говорит серьезно?»

– Конечно, – подтвердила Пенелопа. – Почему бы нет? Мы ведь решили оставаться свободными и независимыми. – Она посмотрела наледи Сомерфилд. – Особенно ты, Беатрис. Ты активно поддерживала наше соглашение дружно противостоять давлению общества и родственников, если те будут настаивать на повторном замужестве. Никто из нас не хочет терять свободу. Однако мы не позволяем себе быть свободными во всех отношениях. – Глаза Пенелопы лихорадочно блестели во время ее речи. – Мы слишком сковали себя правилами приличия и мантиями респектабельного вдовства. Наши мужья умерли, но мы-то живы. И, если Бог даст, будем жить еще долгие годы. Почему же мы должны лишиться удовольствий на всю оставшуюся жизнь из-за того, что потеряли мужей? Разве обязательно снова выходить замуж, чтобы наслаждаться полнотой сексуальной жизни? И почему мы должны жертвовать финансовой независимостью ради этого? Нет! Мы вполне можем иметь и то, и другое!

После ее страстного выступления женщины долго молчали. Марианна размышляла, были ли все, как она, заинтригованы и даже немного приятно возбуждены предложением Пенелопы? Могли ли они действительно насладиться такого рода свободой?

– Кроме того, – снова заговорила Пенелопа улыбаясь, – отношения с мужчиной будут очень полезны для каждой из вас. Я гарантирую. Не правда ли, Вильгельмина? Ты знаешь, о чем я говорю.

Герцогиня усмехнулась и покачала головой:

– Я, пожалуй, воздержусь от комментариев, если не возражаешь. – Она взяла конфету и откусила кусочек.

– А что скажешь ты, Марианна? – обратилась к ней Пенелопа. – Дэвид был очень красивым мужчиной, и я не сомневаюсь, что он очень хорошо обращался с тобой. Ты тоскуешь по нему? В физическом отношении, я имею в виду. Разве тебе не хочется снова ощутить мужские объятия ночью?

Марианна тосковала по Дэвиду во всех отношениях. Их брак был очень счастливым, несмотря на то, что договоренность о нем состоялась, когда они были еще детьми. Дэвид был превосходным мужчиной и мужем. Однако после того как у нее произошло несколько выкидышей, он, опасаясь за ее здоровье, свел к минимуму их сексуальные отношения, которые всегда отличались в большей степени нежностью, чем страстью.

Марианна была уверена, что не способна сохранить ребенка в течение необходимого срока беременности, и это являлось еще одной причиной, по которой повторный брак не принимался ею в расчет. Большинство мужчин желали иметь наследника. Дэвид тоже желал, однако после того, как стало ясно, что она не может родить, он продолжал преданно любить ее. Трудно ожидать, что ей во второй раз удастся повстречать такое сочувствие и такую безоговорочную любовь.

Что же касается любовника… Откровенно говоря, она не видела в этом смысла. Да, Марианна испытывала удовольствие от физической близости с Дэвидом, но ей не хотелось вступать в сексуальные отношения с другим мужчиной только ради этого.

Не желая обсуждать свои отношения с мужем, Марианна только пожала плечами в ответ на вопрос Пенелопы. Она поднесла к губам чашку черного китайского чая и сделала небольшой глоток, мысленно умоляя Пенелопу не принуждать ее продолжать разговор на эту тему.

– Ну а как ты, Грейс? – спросила Пенелопа, оставив, слава Богу, Марианну в покое. – Епископ был намного старше тебя и соблюдал внешние приличия, однако, насколько нам известно, в спальне он вел себя как похотливый кобель.

Грейс охнула и густо покраснела. Марианна представила, как покойный епископ Марлоу, величественный оратор и защитник угнетенных, проказничает в спальне с молодой женой, и не смогла удержаться от смеха. Остальные леди тоже рассмеялись, и бедная Грейс была вынуждена в течение нескольких минут бороться с неконтролируемым весельем.

Наконец, вытерев глаза, Пенелопа посмотрела на леди Сомерфилд.

– А ты, Беатрис? Не говори, что Сомерфилд не научил тебя наслаждаться в постели. Он был известным распутником в молодости. Ты, конечно, скучаешь по его любовным ласкам.

Беатрис глубоко вздохнула, и лицо ее помрачнело.

– Да, я действительно скучаю по нему, однако не хочу, чтобы мужчина снова распоряжался моей жизнью. В те минуты, когда муж не вызывал у меня желания задушить его, я любила Сомерфилда и, должна признаться, часто тоскую по той интимной близости, которую мы делили. Тем не менее, мне никогда не приходило в голову иметь любовника. – Она пожала плечами и покачала головой.

– Никому из вас это не приходило в голову, за исключением Вильгельмины, – сказала Пенелопа. – Я тоже не думала об этом, пока не встретила Дамфриса. И скажу вам, леди, мы поступали очень глупо, игнорируя этот аспект нашей жизни. Мы можем сохранять нашу финансовую независимость как вдовы и при этом наслаждаться полнотой жизни как женщины. Мой пример является доказательством того, что это можно осуществить. Мне никогда не было так хорошо, как сейчас, и в дальнейшем я не намерена спешить отказываться от ухаживаний мужчины. Если, конечно, это достойный мужчина. И поскольку вы мои подруги, я желаю вам такого же счастья и призываю вас последовать моему примеру.

– Ты хочешь, чтобы мы все завели себе любовника только потому, что это сделала ты? – спросила Беатрис, хмуро глядя на чашку чаю, о которой, казалось, забыла, и снова взяла серебряные щипчики, чтобы достать кусочек сахара. – Наверное, ты будешь чувствовать себя лучше, если мы поступим таким же образом?

Пенелопа с независимым видом пожала плечами.

– Уверяю тебя, я не испытываю вины и ни о чем не сожалею, если ты это имеешь в виду. Я предлагаю вам найти любовника, потому что знаю, что это сделает вас счастливыми. Вы снова почувствуете себя молодыми и бодрыми, как девушки. Разве вы не хотите снова быть желанными? Не хотите, чтобы мужчина заставил вас почувствовать себя красивыми? Конечно, все вы очень привлекательные женщины, но что хорошего слышать об этом от меня? Гораздо приятней, когда мужчина восхищается вашей красотой, шепча на ухо и лаская вас.

– Пенелопа! – воскликнула Марианна, в большей степени заинтригованная, чем возмущенная. – Ты невозможная женщина.

– Я только высказываю вслух мысли, которые возникают, время от времени у каждой из вас. Леди, мы все подруги и должны быть откровенными друг перед другом даже в таких интимных делах. Честно говоря, я сгорала от желания поболтать с кем-нибудь о своем романе. Я не могу скрывать такое волнующее событие. И вот я исповедуюсь перед вами в своем грехе, нисколько не раскаиваясь и надеясь, что скоро совершу его вновь. Желаю вам того же. – Она весело хлопнула в ладоши. – Мы должны найти любовников для каждой из нас. Даже для Грейс. Особенно для Грейс.

– Я никогда не пойду на это, – сказала Грейс, очищая носик чайника. – Никогда.

– Не будь такой категоричной, – посоветовала герцогиня. – Если тебе повстречается стоящий мужчина…

Грейс заметно содрогнулась.

– Никогда. – Она опустила глаза, ни на кого не глядя, и вновь наполнила чайник горячей водой из серебряного самовара, стоящего рядом.

– Бедная Грейс, – посочувствовала Пенелопа. – Твое содрогание красноречивей всяких слов. Видимо, старый епископ не был таким уж распутным в отношении тебя. Умелые любовные ласки красивого молодого человека пошли бы тебе на пользу. Я вижу, ты еще не готова даже на мгновение распустить стягивающий тебя корсет, поэтому не стану продолжать убеждать тебя. А как остальные? Марианна? Беатрис?

– Чего именно ты добиваешься, Пенелопа? – спросила Беатрис. – Чтобы мы пообещали найти себе любовника?

– Да! – с энтузиазмом подтвердила Пенелопа и снова хлопнула в ладоши. – Я предлагаю заключить тайный договор!

Тайный договор? Завести любовника? Такое предложение одновременно обеспокоило и взволновало Марианну. Может ли она согласиться с этим? Желает ли она этого?

– Без меня, – заявила Грейс. – Я не хочу участвовать в таком неподобающем соглашении.

– Дорогая, – сказала Пенелопа, указывая на нее пальцем, – ты обязательно должна принять участие в нашей затее. Наш договор будет состоять в том, что мы позволим себе нарушить возложенные на себя ограничения, связанные с респектабельным вдовством. Это означает, что если некий привлекательный джентльмен удостоит кого-либо из нас своим вниманием, мы не будем отвергать его ухаживания. Разумеется, мы должны вести себя благоразумно, особенно на публике. Но в своей компании мы должны чувствовать себя свободно и не скромничать, если появится желание высказаться. Полагаю, каждая из вас захочет поделиться своим опытом, как это сделала я. Никакие подробности нельзя считать слишком интимными.

Заинтригованные женщины переглянулись между собой. Одна Вильгельмина сохраняла спокойствие. Смогут ли они искренне рассказывать о вещах, которые большинство людей вообще никогда не обсуждают? Марианна испытывала беспокойство, словно ее привлекали в тайное общество, к которому она не желала присоединяться.

– Мы можем заключить другой договор, – продолжила Пенелопа. – Давайте оказывать поддержку друг другу, если наши родственники будут склонять нас к нежелательному браку. И мы не станем осуждать и бранить друг друга по поводу любовников, а напротив – будем проявлять взаимопонимание среди подруг. Что вы на это скажете?

Тревога Марианны рассеялась. Она вполне могла согласиться с этим предложением, поскольку никто не заставляет ее обещать найти любовника.

– Значит, ты предлагаешь всего лишь быть более терпимыми и раскованными? Я готова согласиться с этим. Грейс, даже ты можешь обещать это.

– Пожалуй, – сказала Грейс, хотя на лице ее отразился скептицизм, когда она разливала по чашкам свежий чай.

– Я соглашусь при условии, что все останется между нами, – заявила Беатрис.

– Я не против, – поддержала герцогиня с лукавой улыбкой. – Все это должно быть интересно.

Пенелопа широко улыбнулась:

– Прекрасно. Однако я настаиваю, чтобы вы все пошли дальше в нашем договоре. Я имею в виду, мы должны активно искать любовника.

– Что? – воскликнула Беатрис. Марианна покачала головой.

– Ты заходишь слишком далеко! – возмутилась Грейс.

– О, не стоит беспокоиться, Грейс! Думаю, достаточно твоего обещания не осуждать остальных, если мы окунемся в море чувственных наслаждений. Я была бы рада, если бы ты поступила также, но, полагаю, ты не станешь искать любовника. Беатрис, а ты готова принять последнее предложение? Приложить усилия в поисках любовника?

Беатрис рассмеялась.

– Это будет весьма сложная задача, потому что я должна сопровождать свою племянницу Эмили во время ее первого светского сезона и это займет все мое время по вечерам в течение трех месяцев. Девочка решила непременно найти мужа до наступления лета. К тому же две моих дочери постоянно крутятся под ногами, с нетерпением ожидая своей очереди выезжать. Не представляю, где найду время на личные дела!

– Но ты намерена быть более доступной? – сказала Пенелопа. – И более активной в общении с мужчинами?

– Я обещаю сделать все возможное, – ответила Беатрис и грустно вздохнула. – Все эти разговоры напомнили мне моего дорогого Сомерфилда и то, чего я лишилась после его смерти. Было бы неплохо снова… ну, ты понимаешь.

– Прекрасно. А ты, Марианна?

О Боже! Что она могла сказать? Разговор о любовных радостях не вызвал у нее воспоминаний о Дэвиде. Очевидно браки Пенелопы и Беатрис существенно отличались от ее брака. Для Марианны явилось откровением, что физическая близость с ее мужем, вероятно, была не такой удовлетворительной, какой должна быть. Возможно, она упустила что-то существенное, что-то замечательное?

Марианна мысленно выругала себя за такие предательские мысли.

– Я могу поддержать вас, – сказала она, – если вы решили обзавестись любовниками, но не уверена, что сама готова на такой шаг. Мне кажется… это будет предательством по отношению к Дэвиду.

– Ты спала с другим мужчиной, когда он был жив? Марианна едва не задохнулась от возмущения.

– Конечно, нет.

– Значит, ты не предавала его, – заключила Пенелопа. – Послушай, Марианна. Мы все любили наших мужей и никогда не изменяли им, пока они были живы. Теперь их нет. Мы больше не связаны с ними. Я не считаю, что опорочила память о Госфорте, вступив в любовную связь через три года после его смерти. И я не думаю, что Дэвид пожелал бы, чтобы ты чахла в одиночестве всю оставшуюся жизнь.

– Ты слишком молода для этого, – добавила герцогиня.

Признавая логичность доводов Пенелопы, Марианна не могла полностью воспринять их, поскольку все еще чувствовала привязанность к Дэвиду. И не сомневалась, что всегда будет чувствовать ее. Однако она не намеревалась посвятить всю свою жизнь воспоминаниям о нем. Она тосковала и горевала по нему, но, тем не менее, продолжала наслаждаться жизнью, насыщенной друзьями, благотворительной деятельностью и светскими событиями. Впрочем, следовало признать, что ее жизнь, вероятно, не такая полная, какой должна быть. Марианна взглянула на сияющее лицо Пенелопы.

– Полагаю, ты права, – сказала она. – Я никогда не думала об этом прежде. Все это ново для меня. Ты должна дать мне немного времени подумать. Кроме того, я не знаю, что следует предпринять.

Герцогиня улыбнулась ей:

– Ты должна найти подходящего мужчину.

– Легче сказать, чем сделать, – вмешалась Беатрис.

– Ну, это не так уж сложно на самом деле, – сказала герцогиня, весело сверкая зелеными глазами. – Например, обрати внимание на джентльменов на наших балах. Заметив привлекательного мужчину, посмотри ему прямо в глаза. Если от его ответного взгляда у тебя пробегут мурашки по спине – он подходящий кандидат в любовники.

– О Боже! – не выдержала Грейс.

– Предпочтение следует отдавать мужчинам, известным своими амурными похождениями и способностями обольщать женщин. Например, Кэйзенов и Рочдейл. Кто из нас займется ими? – поинтересовалась Пенелопа.

Адам Кэйзенов? О нет! Только не Адам – преданный друг Марианны. Он имел много любовниц в течение последних лет, но она не могла представить его с Пенелопой или с Беатрис.

– Имей в виду, дорогая, – сказала герцогиня, – лорд Рочдейл, на мой взгляд, слишком одиозная личность. Он не всегда ведет себя достойно, хотя в постели – очень умелый любовник.

Марианна не удивилась бы, узнав, что Вильгельмина лично удостоверилась в способностях Рочдейла.

– По-моему, наиболее привлекательной фигурой является Кэйзенов, – продолжила герцогиня.

Неужели Вильгельмина спала и с Адамом? Марианна ощутила дрожь, представив, как его красивые руки обнимают герцогиню, а ее пальцы зарываются в его длинные волосы.

– Он был бы подходящим кандидатом для тебя, Марианна, – продолжала герцогиня. – Если, конечно, ты решишь принять участие в этой игре.

Марианна громко рассмеялась.

– Да, заняться им было бы очень удобно, учитывая, что он живет по соседству со мной. Однако он является моим доверенным лицом, и я не желаю нарушать нашу дружбу. Да и он никогда не пойдет на это.

Адам Кэйзенов и Дэвид были лучшими друзьями. Они купили смежные дома на Брутон-стрит в одно и то же время, вскоре после женитьбы Дэвида на Марианне. Балконы на втором этаже примыкали друг к другу, и мужчины часто перелезали через перила туда и обратно, когда хотели распить бутылочку, поиграть в карты или просто побеседовать.

У Марианны с Адамом сложились доверительные отношения, и он поддерживал ее после смерти Дэвида. Он по-прежнему перелезал через балконные перила и навещал ее в уютной гостиной. Эта мальчишеская выходка как бы напоминала ему те дни, когда Дэвид был жив. Марианна уже не представляла, что Адам может воспользоваться входной дверью.

Невозможно сделать его своим любовником. Он очень привлекательный мужчина, и она относилась к нему с любовью, однако была наслышана о его многочисленных романах и знала, что не относится к тому типу женщин, какие являются желанными для него Он относился к ней по-братски. Нет, он был слишком хорошим другом, чтобы рассматривать его в качестве потенциального любовника.

– Ну, если Кэйзенов не подходит тебе, – сказала Пенелопа с улыбкой, – я уверена, он будет хорош для других. Этот мужчина способен покорить любую женщину.

Боже милостивый! Как она будет смотреть ему в глаза, если одна из ее подруг затащит Адама к себе в постель? Марианна не испытывала никакого желания услышать от них интимные подробности о любовных ласках Адама.

– Если ты изменишь свое мнение, – продолжила Пенелопа, – и решишь, что друзья могут быть и прекрасными любовниками, то сообщи нам. Мы не должны вторгаться на территорию другой женщины. Таково одно из основных правил.

– Совершенно верно, – поддержала ее Беатрис. – Никакой конкуренции. Помимо Адама Кэйзенова и лорда Рочдейла, немало других подходящих мужчин.

– Например, Невилл Кеньон.

– Или лорд Хопвуд.

– Гарри Шеклфорд.

– Лорд Питер Бентам.

– Сэр Артур Денни.

– Тревор Фицуильям.

– Лорд Олдершот.

Последнее имя назвала Грейс. Когда все повернулись в ее сторону, она густо покраснела и застенчиво улыбнулась.

– Разве я не могу просто поддержать игру без реального участия?

Удивление женщин сменилось заразительным смехом.

– Конечно, можешь! – сказала Пенелопа и пожала руку Грейс. – Вот видите? Я была уверена, что это хорошая идея. Почему только мужчины должны развлекаться? Мы тоже можем веселиться. Теперь и у нас образовался клуб «Веселые вдовы».

Пенелопа встала и подняла вверх чашку чая, остальные, включая Грейс, присоединились к ней.

– За «Веселых вдов», – сказала Пенелопа. Марианна и ее подруги сдвинули изящные фарфоровые чашки, приветствуя этот тост.

– За «Веселых вдов»! – поддержали все. Итак, решение принято.

Глава 2

Адам Кэйзенов прислонился к черным металлическим перилам балкона на втором этаже. Из гостиной Марианны пробивался свет, но Адам раздумывал, не решаясь перелезть на соседний балкон. Раньше это было своеобразным развлечением для него и Дэвида Несбитта. Зачем спускаться вниз по лестнице, идти к парадной двери, потом подниматься вверх, когда их гостиные фактически находились рядом? Гораздо проще перелезть через балконные перила.

Для Марианны, конечно, это было затруднительно, а поскольку Адам дорожил ее обществом, то именно он чаще перелезал через перила. И продолжал делать это после смерти друга.

В этот вечер Адам колебался. Он отсутствовал несколько месяцев и хотел повидать Марианну. Это был не такой, как обычно, визит: Адам намеревался сообщить ей важную новость. Как только он сделает это, отношения между ними изменятся навсегда, поэтому он и медлил.

Адам пристально наблюдал за мерцанием свечи в окне соседнего дома. Он вспоминал те вечера, когда они втроем проводили время в этой комнате, посмеиваясь над его амурными приключениями, обсуждая произведения искусства, музыку, политику, светские сплетни и сетуя на неудачные попытки Марианны выносить ребенка. Вспоминал, как после внезапной смерти Дэвида они вместе горевали. Память о покойном друге до сих пор объединяла их, и Адам дорожил дружбой с Марианной во имя этой памяти.

Адам подозревал, что после его сообщения они уже никогда больше не будут так близки. Он продрог – воздух был перенасыщен влагой, поэтому следовало на что-нибудь решиться.

Адам оглядел улицу внизу, чтобы убедиться в отсутствии прохожих, которые могли бы стать свидетелями его проникновения в дом Марианны. Он посмотрел также на окна домов на противоположной стороне улицы в поисках любопытных глаз, которые могли подглядывать из-за штор. Он ничего не обнаружил, однако был бы сильно удивлен, если бы узнал, что его вылазки в течение нескольких лет оставались незамеченными.

Адам встал на нижнюю поперечину металлических перил и, стараясь избегать копьеобразных украшений на верхней перекладине, перебрался на соседний балкон.

Он сразу увидел ее. Марианна, как обычно, устроилась в своем кресле у камина, завернувшись в большую пеструю шаль. Она держала в руке книгу, но не смотрела в нее. Очевидно, она не слышала его приближения, потому что даже не пошевелилась.

Ее блестящие темные, как турецкий кофе, волосы ниспадали сзади на шею. Лицо было повернуто в профиль, демонстрируя прямой нос, резкую линию подбородка и высокие скулы. Она смотрела на огонь с задумчивым выражением.

Адам одернул свой сюртук и постучал в балконное стекло.

Марианна повернулась и улыбнулась, отчего на ее щеках обозначились ямочки, которыми он всегда восхищался. Оставив шаль, она встала и открыла балконную дверь.

– Адам!

Марианна протянула ему обе руки, и он поднес каждую из них к своим губам, потом целомудренно поцеловал ее в подставленную щеку.

– Я так рада снова видеть тебя, – сказала она. – Я ужасно соскучилась.

– Я тоже. Как поживаешь, дорогая?

– Прекрасно, Адам. Проходи и садись. Нам есть о чем поговорить. Я недавно приобрела пейзаж Варлея и хочу показать его тебе.

– Какого из братьев Варлей?

– Корнелия. Я еще не повесила картину. Наливай себе кларет, пока я схожу за ней.

Адам положил руку на ее предплечье.

– Я посмотрю картину позже, если не возражаешь. Есть нечто более важное, о чем я хотел бы поговорить с тобой.

Она широко раскрыла глаза.

– В самом деле?

– Да, у меня есть новость, дорогая.

– Тогда ты должен рассказать мне о ней немедленно. – Она вопросительно посмотрела на него и улыбнулась. – Мне следует присесть?

– Возможно. Боюсь, это очень неожиданная новость. Ее брови приподнялись, выражая интерес. Марианна вернулась к своему креслу у камина и накинула на плечи шаль.

– Я сгораю от любопытства, Адам. Говори же, что это за новость?

Он сделал глубокий вдох и подался вперед.

– Я распрощался со своей свободой, дорогая. Я только что вернулся после двухнедельного пребывания в Уилтшире, где определилось мое будущее. Пожелай мне счастья, Марианна. Я официально помолвлен с мисс Клариссой Лейтон-Блэр.

Марианна ошеломленно смотрела на него. Ей не следовало так остро реагировать на его сообщение. Она знала, что рано или поздно это произойдет. Но почему он связался с этой девчонкой Лейтон-Блэр? Неужели Адам сошел с ума?

– Ну и ну! Признаюсь, ты шокировал меня, Адам.

– В самом деле?

Марианна недоверчиво покачала головой:

– Я не знала, что ты серьезно увлекся мисс Лейтон-Блэр. Ты никогда не упоминал о своих планах посетить ее семью в Уилтшире.

Она недоумевала, почему он скрывал свои намерения от нее. Может быть, Адам знал, что она не одобрит его выбор? Ну конечно. Разве мог он ожидать от нее иной реакции? Марианна часто видела девушку в прошлом сезоне и пришла к выводу, что та совершенно не подходит Адаму. Кларисса была красивой и молодой, но, по всей видимости, весьма недалекой и легкомысленной девицей. В разговоре каждое ее слово сопровождалось раздражающим хихиканьем, и было ясно, что она отнюдь не блещет умом.

О чем только думал Адам? Он привык к интеллектуальным беседам и спорам. Трудно представить, как он будет общаться с этой хохотушкой.

– Ее отец пригласил меня в гости с вполне определенной целью, – сказал Адам. – И поскольку я решил так или иначе покончить со своей холостяцкой жизнью, а Кларисса довольно мила и свежа, я не стал разочаровывать Лейтон-Блэров.

– Не стал разочаровывать? – Марианна прижала руки ко лбу. – Не могу поверить. Ты никогда не принял бы такое важное решение просто так. Ты что-то недоговариваешь? Вероятно, девушка забеременела от тебя, Адам?

– О нет! – Он взволнованно провел пальцами по своим волосам. – Боже милостивый, Марианна, ты же знаешь, я не развлекаюсь с невинными молодыми женщинами. Как ты могла такое подумать?

– Это единственная причина, по которой, на мой взгляд, ты мог согласиться на помолвку с такой девицей.

Адам нахмурился.

– По-твоему, это единственная причина? Нельзя мыслить так примитивно, Марианна. И что ты имеешь в виду, говоря «такая девица»? Она очень красива.

– И начисто лишенная интеллекта. Через месяц она наскучит тебе до смерти. Черт побери, Адам, я не ожидала, что ты так высоко ценишь внешнюю оболочку. Я просто не могу в это поверить.

Он еще больше нахмурился и, отвернувшись, уставился на огонь. Его песочного цвета волосы, как всегда, ниспадали волной на один глаз, придавая ему лихой, почти пиратский вид. Адам пытался зачесывать свои густые волосы назад со лба, но безуспешно. Конечно, их следовало бы подстричь покороче, но Марианна полагала, что, видимо, ему доставляет удовольствие, когда они непокорными волнами спускаются на лоб, делая его более привлекательным. Эта поэтическая прическа наряду с зелеными с поволокой глазами придавали ему особое очарование, которое многие женщины считали неотразимым.

Он мог покорить любую.

Адам снова посмотрел на нее, и в глазах его отражался испуг.

– Я думал, ты порадуешься за меня, поскольку я наконец остепенился. Ты не права. Кларисса не легкомысленная девица, как ты полагаешь. Она очень милая. Она будет прекрасной послушной женой и матерью наших детей.

Казалось, его напряженный взгляд умолял ее согласиться с ним, как будто ее одобрение было чрезвычайно важным для него. Марианна понимала его. Если бы она решилась на помолвку, то, несомненно, захотела бы получить одобрение Адама. Ему было тридцать четыре года, как и Дэвиду, если бы тот был жив. В таком возрасте пора уже остепениться.

Но почему он выбрал Клариссу Лейтон-Блэр?

Недавние разговоры с подругами, попечительницами фонда и теперь членами клуба «Веселые вдовы», все еще звучали в голове Марианны. Упоминания об удовольствиях в брачной постели невольно вызвали у нее мысли о том, как Адам будет наслаждаться с Клариссой.

Когда Пенелопа и Вильгельмина заговорили об Адаме, ей почему-то не захотелось, чтобы он оказался в объятиях одной из них, хотя они были умными интересными женщинами. Но представлять его в постели с глупой красавицей Клариссой было совершенно невыносимо.

В момент заключения договора у нее промелькнула мысль – даже не мысль, а так, мимолетная фантазия – о том, что единственным мужчиной, которого она могла бы принять в качестве любовника, был Адам Кэйзенов. Это, конечно, глупость. Даже если бы ей захотелось вступить с ним в любовную связь, что, безусловно, исключено, он едва ли согласился бы на это. Адама привлекали экзотические, чувственные женщины, а Марианна обладала хрупкой фигурой, типичным лицом англичанки и отличалась традиционной сдержанностью.

Впрочем, Кларисса Лейтон-Блэр тоже соответствовала ее представлениям о его избранницах.

– Я не сомневаюсь, что девушка очень мила, – сказала Марианна, – однако полагала, что ты женишься не на такой женщине. Она совсем не похожа на тех, с кем ты обычно имеешь дело.

– Мужчина, как правило, выбирает в жены женщину, отличающуюся от постоянного окружения.

– Почему бы тебе не связать свою судьбу с той, которая способна волновать тебя, возражать тебе, совершенствовать твою личность?

– Черт возьми, Марианна, почему ты думаешь, что Кларисса не способна на все это?

Марианна фыркнула:

– О Боже! Я наблюдала за ней и слышала, как она хихикает. Извини. Я знаю, ты хотел бы получить мое одобрение, но ты мой лучший друг, Адам, и я хочу, чтобы ты был счастлив, как была счастлива я с Дэвидом.

– Ты слишком романтична, дорогая. Не все браки так хороши, как твой. Вы с Дэвидом были одновременно компаньонами и любовниками, друзьями и партнерами. Это редкое сочетание, и потому ваш брак был таким удачным.

– А ты циник, если решился на брак с мисс Лейтон-Блэр.

– Конечно, это брак не по любви, Марианна, но я отношусь с нежностью к Клариссе… и, думаю, со временем придет и любовь. Она не такая…

– Что это значит? Он улыбнулся:

– Не такая мегера, как ты, неспособная обуздать свой язык.

Ей действительно следовало быть сдержаннее. Она должна оставить свои мысли при себе. Марианна заставила себя улыбнуться:

– В таком случае поздравляю тебя, мой друг, с блестящей партией. Помолвка с самой прелестной девушкой сезона, несомненно, заставит позеленеть от зависти всех мужчин. – Марианна постаралась скрыть сарказм в своем голосе. – Браво, Адам. Молодец! Надо отметить это событие.

Марианна встала с кресла и подошла к небольшому столику, на котором стояли графин и бокалы. Она налила вино и, повернувшись, обнаружила, что Адам стоит вплотную позади нее. Она слегка вздрогнула и коснулась рукой его груди. Внезапно по ее спине и плечам пробежали мурашки.

В чем дело? Может быть, такая реакция явилась следствием того, что она, ощутив близость Адама, на мгновение представила его своим любовником? Черт бы побрал «Веселых вдов», вводивших ее в искушение своими откровениями. Слава Богу, он скоро женится. Это положит конец ее безумным фантазиям.

Марианна протянула ему бокал и, подняв свой, провозгласила тост:

– За Адама и Клариссу. Будьте счастливы!

– Благодарю за добрые пожелания, хотя знаю, что тебе нелегко было заставить себя произнести это. – Он чокнулся с ней и одним глотком осушил свой бокал.

Марианна, сделав небольшой глоточек, усмехнулась:

– Жених нервничает? Уже?

Он взял бокал, который она снова наполнила.

– Нервничаю? Я? Ничего подобного. Просто я немного возбужден, поскольку вступаю в новый этап своей жизни.

Марианна улыбнулась, видя его браваду. Адам часто надевал на себя маску скучающего денди, скрывая истинные чувства. Интересно, о чем он думал сейчас? Был ли уверен, что принял правильное решение? Не поспешил ли? Подходящая ли женщина Кларисса? Сможет ли он сделать ее счастливой? Будет ли несчастен с ней? Бедный Адам! Наверное, в голове у него полная неразбериха в связи с грядущими изменениями.

Ее мысли тоже не давали ей покоя. Их отношения кардинально изменятся. Он будет жить с Клариссой в соседнем доме и уже никогда не перелезет к ней через балкон. Ни одна жена не допустит, чтобы ее муж навещал другую женщину. Позволит ли Кларисса вообще продолжать их дружбу? Или Марианна потеряет своего ближайшего друга?

Она взяла графин и поставила его на тумбочку для свечи рядом с креслом Адама. Пусть он напьется, если ему это нужно. Любому мужчине потребовалось бы немного забыться перед тем, как жениться на постоянно хихикающей мисс Лейтон-Блэр. Может, стоит присоединиться к Адаму? Это должно заглушить внезапно охватившую ее грусть.

Адам помог ей подвинуть кресла так, чтобы графин с вином оказался между ними и был доступен каждому. Марианна забралась в большое кресло с ногами. Адам устроился на другом кресле, положив ногу на ногу. Они часто удобно располагались так в уютной обстановке у камина, когда-то втроем, а теперь только вдвоем. Будет ли Кларисса третьей в их компании? Марианна сомневалась в этом. Она сделала большой глоток кларета.

– Должна признаться, я все еще ошеломлена таким поворотом событий, – сказала она. – Я не могла представить, что ты всерьез заинтересуешься мисс Лейтон-Блэр.

– Я и сам не имел определенного намерения жениться на ней, – сказал Адам. – Она ненадолго привлекла мое внимание в прошлом сезоне, но после поездки в Уилтшир, где я провел с Клариссой довольно много времени, я проникся к этой девушке искренней симпатией.

– С чего вдруг тебе приспичило жениться?

– Отец извел меня своими сетованиями из-за отсутствия у него внуков. А во время рождественских праздников и вовсе заявил, что может умереть в любую минуту. Следовательно, я должен в рекордные сроки произвести на свет наследника, а лучше несколько, к которым перейдет его славное имя.

– Бедняга. Он действительно так серьезно болен? Адам усмехнулся:

– Его сердце работает безукоризненно. Старый черт полон сил, как ломовая лошадь. Он просто пытался заставить меня жениться и я решил, что пора прекратить сопротивляться. Пусть будет так, как он хочет. Кроме того, я не имею намерения всю жизнь оставаться холостяком. Пришла пора остепениться.

– Я полагала, что ты подойдешь более серьезно к выбору невесты.

Адам сокрушенно вздохнул.

– Да. Я начал размышлять, кого можно считать перспективной невестой, и в это время совершенно неожиданно получил приглашение посетить семейство Лейтон-Блэров в Уилтшире.

– Несомненно, мать заметила проявленный тобой интерес к ее дочери в прошлом сезоне.

– Да, согласен. И не надо говорить об этом таким презрительным тоном. Миссис Лейтон-Блэр ничем не отличается от других матерей, старающихся найти подходящую пару для своей дочери. Ее намерения были мне совершенно ясны. Меня никто не завлекал в западню, как ты, должно быть, думаешь. Я действительно увлекся Клариссой и потому принял приглашение, прекрасно зная, что за этим последует. Я поехал в Уилтшир, полагая, что она вполне отвечает моим требованиям, и убедился в этом по прибытии. Возможно, Кларисса недостаточно умна, чтобы поддерживать интеллектуальные беседы, но она очень кроткая, сердечная и любезная. Она вполне устраивает меня, Марианна. Она нравится мне. Она будет хорошей женой, даже если этот брак заключается не по любви.

Неужели он действительно верит в это? Неужели он настолько увлечен Клариссой, что не видит, чем может кончиться вся эта затея? Марианна боялась, что Адам не сознает, какую серьезную ошибку совершает. Он должен понять это, пока не поздно. А может быть, уже поздно?

Благородному джентльмену не так просто расстроить помолвку. В обществе право менять свое решение в отношении обручения дано только женщинам, что является одним из их немногих преимуществ по сравнению с мужчинами. Поэтому не имеет смысла отговаривать Адама. Дело сделано. Марианне остается только смириться с этим обстоятельством.

Она нахмурилась:

– Даже если это брак не по любви, надеюсь, ты постараешься с уважением относиться к ней и в конце концов полюбить. Не могу поверить, что ты будешь счастлив без любви и дружеского общения с женой.

Адам улыбнулся:

– Я буду навещать тебя, когда мне потребуется интеллектуальное дружеское общение.

Но позволит ли молодая жена делать это? Марианна едва не высказала свое сомнение вслух, однако вовремя спохватилась и придержала язык. Она и так уже достаточно высказалась. Если продолжать выражать свое неодобрение, это плохо отразится на их отношениях. Ей не хотелось портить вечер, поскольку, возможно, они в последний раз проводят его вместе, удобно расположившись в гостиной у камина.

– Каковы твои дальнейшие планы? – бодро спросила она. – Когда состоится столь знаменательное событие в твоей жизни?

– Мы еще не обсудили дату свадьбы. Кларисса хочет сначала испробовать все развлечения светского сезона.

– Значит, ты будешь все время занят, сопровождая ее? Адам застонал.

– Полагаю, что да. Она имеет право в последний раз насладиться свободой. После свадьбы жизнь для нее существенно изменится.

Да, их всех ждут большие перемены.

– Ты не надела сегодня свою брошь. – Лавиния Несбитт нахмурилась так, что брови ее сошлись на переносице. Она снова занялась шитьем, лежащим у нее на коленях.

Марианна мысленно выругала себя за то, что не нацепила траурную брошь с золотистыми волосами Дэвида, вставленными под стекло. Она всегда надевала ее, отправляясь к его матери. Проклятие! Как она могла забыть? После смерти Дэвида отношения со свекровью оставляли желать лучшего, что очень угнетало Марианну, у которой не было собственной семьи. Ее родители умерли. Лавиния Несбитт пустила Марианну в свой дом, когда умер ее отец, и окружила девушку теплом и заботой. Она всегда будет благодарна ей за это.

Теперь же Марианна не ощущала здесь ни тепла, ни уюта. Лавинию невозможно было убедить, что Марианна не виновата в смерти Дэвида. Свекровь считала, что если бы Марианна пораньше известила ее о его болезни, она приехала бы в город из своего поместья в Кенте и надлежащим уходом помогла бы ему выздороветь. Но все произошло так быстро, что ничего нельзя было поделать. Воспаление горла вызвало сильнейший жар, и Дэвид угас в течение нескольких дней. Однако Лавиния искренне верила, что ее присутствие изменило бы ситуацию, и никто не мог разубедить несчастную женщину.

– Извините, Лавиния, но эта брошь не подходит к такому платью, поэтому я оставила ее дома.

Лавиния презрительно хмыкнула.

– Если бы ты надела траурное платье вместо этого яркого, она вполне бы подошла.

– О, мама, перестаньте, ради Бога, – вмешалась Эвелина Вудолл, сестра Дэвида. Она села рядом с Марианной на диван и ободряюще похлопала ее поруке. Эвелина была на несколько лет старше Марианны и внешне очень походила на своего покойного брата. – Прошло уже два года, и Марианна еще достаточно молода, чтобы облачаться в траур на всю оставшуюся жизнь.

Лавиния подняла голову и нахмурилась. Уильям Несбитт оставил Лавинию вдовой четырнадцать лет назад, но она по-прежнему не снимала траур. Марианна постоянно чувствовала неодобрение свекрови после того, как через год после смерти Дэвида перешла на одежду серых тонов, полагавшуюся во второй период траура. Когда же она совсем отказалась от черных перчаток еще через полгода, Лавиния не смогла простить ей этого. Она рассматривала это как предательство памяти о Дэвиде. Мнение о предательстве в совокупности с убежденностью, что Марианна по меньшей мере частично виновата в его смерти, а также разочарование в связи с неспособностью Марианны родить ребенка, который унаследовал бы кровь Дэвида, привели к тому, что некогда душевные отношения между женщинами разрушились.

– Кроме того, – сказала Эвелина, прерывая размышления Марианны, – едва ли можно назвать ярким этот чудесный синий жакет. Привлекательный покрой, Марианна. У тебя появилась новая портниха?

– Нет, это модель миссис Джилл. – Марианна с благодарностью посмотрела на золовку, радуясь, что та сменила тему. – Она вполне устраивает меня, и я не вижу причин искать другую портниху.

Они поговорили еще несколько минут о фасонах и материалах, но Лавиния, как всегда, прервала их. Она считала еженедельные визиты Марианне долгом, связанным с памятью о Дэвиде.

– Я полагаю, – сказала она, – что галерея Дэвида получит развитие, если устроить там летнюю выставку картин. Я распорядилась доставить картину Рейнольдса из Кента. Ты знаешь, это любимое произведение Дэвида. Думаю, он был бы доволен, если бы эту картину поместили в его галерею.

Эвелина засмеялась.

– Эта галерея не Дэвида, мама. Она принадлежит Британскому национальному музею.

– Но он возглавлял ее!

– Да, вместе с другими знатоками искусства.

– Вы правы, Лавиния, – вмешалась Марианна. – Дэвид был бы очень доволен. Он высоко ценил произведения Рейнольдса и всегда мечтал устроить ретроспективную выставку его работ. Демонстрация картины Рейнольдса в галерее была бы прекрасной данью памяти о Дэвиде. Я могу поговорить также с некоторыми его друзьями, чтобы те прислали портреты из своих загородных поместий. Это будет замечательная выставка.

– Как жаль, что он не дожил до этого, – сказала Лавиния, печально взглянув на Марианну. – Я не сомневаюсь, что этот скверный Кэйзенов будет против подобной выставки. Слава Богу, остальные члены правления в большей степени считались с мнением Дэвида.

Марианна поморщилась. Мать Дэвида никогда не одобряла дружбу сына с Адамом. Лавиния не понимала, что связывает их и как такой непохожий на Дэвида человек может быть его лучшим другом. И тот факт, что Адам находился рядом с Дэвидом, когда тот умирал, а его мать отсутствовала, вызывал у нее еще большую неприязнь к нему.

– Адам имеет право на собственное мнение, – сказала Марианна. – Оно отличается от воззрений Дэвида, но, тем не менее, это взгляд знатока. – Адам был страстным коллекционером произведений современного искусства и покровителем нескольких художников. Его вкусы отражали соответствующий образ жизни: импульсивный, интуитивный и немного безрассудный. Ему нравились неистовые яростные картины Фюсли и дерзкая игра света и красок в работах Тернера. Дэвид же предпочитал традиционные спокойные тона, не противоречившие его осмотрительной консервативной натуре. Для него образцами совершенства являлись работы Пуссена и Клода, а Бенджамин Уэст был любимым современным художником. Однако друзья с уважением относились к приоритетам друг друга.

Марианну также захватила их страсть к искусству, и со временем у нее появились свои предпочтения. Ей нравились картины Томаса Лоуренса, написанные маслом, его акварели она находила божественными. Дэвид поддерживал ее интерес и знакомил с произведениями лучших художников, работавших в этой манере. Хотя общедоступные комнаты в их доме на Брутон-стрит были украшены классическими работами, которые предпочитал Дэвид, в приватной уютной гостиной висели акварели Пейна, Гертина, Котмена и братьев Варлей.

– Хочу напомнить также, – сказала Марианна, надеясь изменить мнение свекрови о лучшем друге Дэвида, – что Адам назначил премию Несбитта в честь Дэвида. Мы должны поблагодарить его за это.

– Великодушный поступок, – согласилась Эвелина. – Лучший способ увековечить память о Дэвиде.

Дэвид и Адам буквально помешались на искусстве после поездки на континент во время короткого перемирия в 1802 году. Они вошли в число основателей Британского музея, организовав галерею на Пэлл-Мэлл, где ежегодно устраивались две самые большие выставки картин. Весенняя выставка предоставляла возможность современным художникам демонстрировать и продавать свои картины. Это было в компетенции Адама. Дэвид курировал летнюю выставку, где выставлялись работы старых мастеров, а студенты и любители живописи получали возможность изучать их манеру письма и делать копии. Члены правления Британского музея утвердили ряд призов, приняв во внимание предложения Рейнольдса. При этом вместо трудоемких копий работ старых мастеров каждый студент должен был представить собственное произведение. Призы присуждались с 1807 года, и недавно их список пополнился призом Несбитта.

Большей чести своему другу Адам не мог оказать.

– В любом случае, – сказала Лавиния, – я ожидаю получить удовольствие от выставки картин Рейнольдса, хотя мое сердце разрывается оттого, что Дэвида нет с нами и он не может посетить ее. Когда она откроется, надеюсь, ты сообщишь мне об этом, Марианна, чтобы мы вместе могли побывать в галерее Дэвида и еще раз вспомнить о его великодушии и мечтах.

Эвелина взглянула на Марианну, потом воздела глаза к потолку, едва сдерживая раздражение.

– Я должна идти, – сказала она, поднимаясь с дивана. – Мне надо вернуть книгу в библиотеку. Ты пойдешь со мной, Марианна? Я буду очень признательна, если ты составишь мне компанию.

– Конечно.

Марианна встала и оправила свои юбки, радуясь, что может покинуть бывшую свекровь под благовидным предлогом. Пока Эвелина вызывала лакея, чтобы тот подал им их шляпы и шали, Марианна наклонилась к Лавинии и поцеловала ее в щеку.

После нескольких прощальных слов она вышла из дома вместе со своей золовкой.

– К сожалению, с матерью очень тяжело общаться, – сказала Эвелина, пока они шли по Сент-Джеймс-стрит.

Марианна пожала плечами.

– Я уже привыкла к ее поведению.

– Разве оно не задевает тебя? Марианна вздохнула.

– Да, мне бывает нелегко в ее присутствии. Я не хочу, чтобы она превратила меня в постоянную мученицу, преклоняющуюся перед памятью о Дэвиде. – По какой-то причине ее свекровь была особенно нетерпима сегодня. От этого Марианна чувствовала себя чрезвычайно скованной, подавленной, нервной и раздражительной. У нее возникло желание избавиться от этой скованности и сделать что-то безрассудное и опрометчивое.

Например, активно поучаствовать в затеях «Веселых вдов». Последние несколько дней их разговор не выходил у нее из головы. Она все еще сомневалась, что сможет завести любовника и что у нее даже появится такое желание. Однако мысль об этом не покидала ее. Марианна улыбнулась, представив, что подумала бы о ней Лавиния, если бы она начала действовать в соответствии с их глупой договоренностью.

– Чего ожидать от женщины, которая носит траурную одежду в течение четырнадцати лет? – сказала Эвелина. – Не принимай близко к сердцу ее поведение, Марианна. Никто не винит тебя за то, что ты отказалась от черных платьев через год после смерти мужа. Любая другая вдова сделала бы то же самое.

– Дэвид переживал из-за того, что его мать не способна продолжать нормальную жизнь. Думаю, он не захотел бы, чтобы я завернулась в черный саван своего вдовства, как это сделала Лавиния.

– Конечно, не захотел бы. Ты молодая женщина, Марианна, и должна жить полноценной жизнью, глядя в будущее. Не трать время на воспоминания о прошлом. От этого ты только будешь чувствовать себя несчастной и одинокой, как моя мать. Ты слишком молода и мила, чтобы отказываться от полноценной жизни. Ты не думаешь снова выйти замуж?

– Упаси Господи! Я даже не могу представить, что выйду замуж за кого-то еще.

– Возможно, прошло слишком мало времени. Полагаю, ты скоро изменишь свое мнение.

– Сомневаюсь, Эвелина. Кроме того, существует немало других способов почувствовать себя счастливой.

Эвелина остановилась и пристально посмотрела на Марианну, потом широко улыбнулась:

– Ну конечно.

О Боже! Марианна поняла, о чем подумала золовка, но она совсем не это имела в виду.

– Например, я являюсь попечительницей Благотворительного фонда вдов, и работа в нем доставляет мне удовольствие и приносит удовлетворение.

Эвелина усмехнулась:

– Да, безусловно, это тоже может доставлять удовольствие и удовлетворение.

Марианна почувствовала, что краснеет. Эвелина начала говорить намеками, как Пенелопа. Или это чертов Договор опять заставляет ее выискивать сексуальный подтекст в каждом высказывании?

– Пожалуйста, не беспокойся обо мне, – сказала она. – Я не чувствую себя одинокой и несчастной. У меня много дел, занимающих почти все мое время.

– Рада слышать. Ты не должна винить меня за то, что я хочу, чтобы ты имела нечто большее. Любимого мужчину. Может быть, детей.

Они шли через Грин-парк, и Эвелина продолжала рассказывать о собственных детях, об их недавних проделках, тогда как мысли Марианны вернулись к договору с подругами. До этого дня она никогда не думала о физических отношениях с мужчиной. В ее счастливом браке физический аспект никогда не был превалирующим. Однако, наслушавшись разговоров подруг о радостях в постели, она все более и более убеждалась, что упустила нечто важное в своей жизни и что Дэвид, будучи прекрасным мужем, не был искусным любовником.

Марианна и Эвелина прошли мимо мужчины и двух женщин, которые стояли на покрытой гравием дорожке и беседовали. Марианна заметила, что мужчина тайком коснулся зада одной из женщин. Это было мимолетное прикосновение, но женщина слегка распрямилась и провела рукой по его бедру. В этих кратких прикосновениях отразились интимные отношения данной пары. Раньше Марианна едва ли обратила бы на это внимание, но, видимо, «Веселые вдовы» существенно изменили ее восприятие.

Миновав эту троицу, они увидели мужчину на лошади, который вел учтивую беседу с женщиной, чья служанка стояла в нескольких шагах позади нее на дорожке. Приблизившись, Марианна услышала, что они говорили о новой пантомиме в «Друри-Лейн», но глаза их выражали совсем другие мысли. Казалось, женщина излучала какой-то внутренний свет, какой подруги Марианны заметили у Пенелопы. Был ли всадник ее любовником?

Какая ерунда! Она, наверное, ужасно поглупела, если видит повсюду любовников в последние дни. Во всем виновата Пенелопа, черт бы ее побрал! По-видимому, большинство людей живет более полноценной жизнью, чем Марианна. Эвелина с ее преданным мужем и детьми. Пенелопа со своим молодым любовником. Даже Адам, чья жизнь скоро станет более полной с этой глупышкой и, несомненно, с целым выводком детей.

Марианна тоже не могла пожаловаться на свою жизнь. У нее была большая любовь, хотя и недолговечная. Она никогда снова не выйдет замуж, но разве это означает, что она должна замкнуться и жить с печальными воспоминаниями о своем покойном муже? Ну нет!

– Марианна? Ты слышала, что я сказала? Она смущенно посмотрела на Эвелину.

– Извини, я задумалась. Эвелина улыбнулась:

– Полагаю, о чем-то очень интересном.

– Я думала о том, что мы обсуждали несколько дней назад на собрании попечительниц Благотворительного фонда вдов.

Марианна часто вспоминала разговоры подруг и постепенно пришла к выводу, что договор «Веселых вдов» не такая уж плохая идея.

Глава 3

Адам наблюдал, как Марианна мечется взад и вперед по гостиной. Она явно была в смятении. Видимо, ее волновало что-то помимо его помолвки.

В этот вечер он снова перебрался через балкон, чтобы еще раз поговорить с ней. Ему было неприятно, оттого что она так расстроилась, узнав о его обручении с Клариссой. Он много думал над реакцией Марианны на эту новость и злился из-за ее поспешного суждения. Да, беседы с Клариссой не отличались блеском, и ее познания ограничивались обычными женскими представлениями о жизни. Но она нравилась ему! Она была такой милой, уравновешенной и очень наивной. К тому же его привлекала своей новизной ее невинность. Он представлял, как она обнажится впервые только для него.

Адам хотел заставить Марианну понять его решение. Ему не нравились возникшие между ними разногласия. Однако она почти не обращала на него внимания.

– В чем дело, Марианна? Что тебя беспокоит? Она остановилась и посмотрела на Адама.

– Меня ничто не беспокоит. Просто я хочу… сообщить тебе кое-что, но не знаю, как это сделать.

– Мне можно рассказывать обо всем, дорогая. Что-то случилось?

Она смущенно улыбнулась:

– Пока нет.

– Тогда рассказывай, в чем дело?

Марианна закусила нижнюю губу и сдвинула брови, вероятно, подбирая нужные слова. Ее прекрасные карие глаза блестели от подавляемого волнения, и Адам понял, что она собирается сообщить ему нечто чрезвычайно важное. У нее был вид ребенка, скрывающего какую-то тайну, и сейчас она выглядела гораздо моложе своих лет, приближавшихся к тридцати. Он давно не видел ее в таком возбужденном состоянии после смерти Дэвида и был очарован, наблюдая за ней.

Марианна снова подошла к своему любимому креслу, взяла шаль и накинула ее на плечи, словно воин, готовящийся к сражению. Потом посмотрела прямо в глаза Адаму и сказала:

– Я собираюсь завести любовника. Ошеломленный Адам долго молчал. Любовника?

Жена Дэвида хочет иметь любовника? Этого он никак не ожидал от нее.

– Я вижу, ты потрясен, – сказала Марианна. – Вероятно, мне не стоило говорить так откровенно. Пожалуй, тебе следует сесть. – Она заняла свое место у камина и кивнула на соседнее кресло, которое считалось «его креслом», насколько помнил Адам.

– Да, лучше сесть. – Адам сел, оставаясь в напряженной позе, хотя обычно удобно устраивался, развалясь. Внутри у него поднималась волна гнева. – Новость весьма шокирующая, не так ли?

– Ты разочарован?

Это была довольно сдержанная оценка его чувств, хотя он не понимал, почему ее сообщение так сильно подействовало на него. Вероятно, потому, что он всегда считал Марианну женщиной Дэвида и не мог представить ее в объятиях другого мужчины. Это было равносильно богохульству.

– Ты станешь плохо думать обо мне.

– Дорогая Марианна, я о тебе самого лучшего мнения, как ты знаешь, и ничто не может заставить меня изменить его.

– Ты считаешь, что я предаю память о Дэвиде?

Адам молчал некоторое время. Именно так он и подумал, но решил, что не стоит высказывать свое мнение на этот счет, поскольку предвидел неразумную эмоциональную реакцию Марианны. Ведь, в конце концов, Дэвид мертв.

– Значит, считаешь. – Она сжала руку в кулак и ударила по подлокотнику кресла. – Черт возьми, Адам! Я думала, что уж ты в состоянии понять меня. Ты относишься ко мне, как Лавиния Несбитт.

– Боже милостивый! Только не говори, что ты сообщила об этом и матери Дэвида.

Марианна фыркнула и посмотрела на него.

– Конечно, нет. Я не настолько глупа. Но по-видимому, ты хочешь, чтобы я провела оставшуюся жизнь как мученица, постоянно скорбя о Дэвиде, как это делает она.

Так ли это? Адам не желал ей такого будущего. Чего же он ожидал? Что она будет оставаться одинокой в течение следующих сорока или пятидесяти лет? Взглянув на Марианну он понял, насколько нелепа эта мысль. Марианна удивительно красивая женщина. Естественно, она будет желанной для других мужчин. Разве сам он втайне не восхищался ее привлекательностью? Но она была женщиной Дэвида и навсегда останется таковой.

– Нет, я не хочу этого, – сказал он. – Извини, но мне трудно представить…

Ее щеки покрылись румянцем.

– Ты не представляешь меня с другим мужчиной? Адам кивнул.

– Мне трудно перестроить свое сознание, в котором вы неразрывно связаны друг с другом. Я не воспринимаю тебя без него.

– Но его нет на свете, Адам. Ты знаешь, при живом муже у меня никогда бы не возникло подобное желание. Однако Дэвид умер и я не хочу, чтобы меня тоже считали лишенной жизни.

– Я никогда не думал о тебе подобным образом, Марианна. Откровенно говоря, я полагал, что ты снова выйдешь замуж. Ведь ты еще очень молода!

– Я говорила тебе, что не имею намерения вступать в повторный брак.

– Да, говорила. Но я должен предупредить, что твое намерение завести любовника является большой ошибкой. Это не приведет ни к чему хорошему, не даст ничего, кроме душевной боли.

Марианна нахмурилась.

– Ты слишком самонадеян в своих суждениях.

– Ты помнишь, что сказал мне Дэвид перед смертью?

Она вся сжалась.

– Мне трудно было запомнить что-либо в тот день.

– Дэвид сказал, чтобы я позаботился о тебе. Именно это я и делаю. Скоропалительная любовная связь может оказаться губительной.

Марианна с вызовом посмотрела на него.

– Вспомни также, что он сказал мне. Это я хорошо запомнила. Он сказал, чтобы я была счастлива. В то время я не представляла, как это возможно. Мое сердце разрывалось, и я не могла думать о счастливом будущем без него. Когда Дэвид понял, что умирает, он сказал также, чтобы я не горевала всю оставшуюся жизнь, как его мать. «Будь счастлива», – сказал он. Это я и намерена сделать. Полагаю, роман с любовником сделает меня счастливой.

– Вряд ли. Поверь мне, Марианна. У меня большой опыт в этих делах. Ты не из тех женщин, которые готовы просто отдаваться мужчине. Ты никогда не будешь удовлетворена лишь плотскими утехами. Тебе потребуется нечто большее от мужчины.

– Полагаешь, тебе известно, что может меня удовлетворить?

– Да, я знаю.

– В самом деле?

Адам вглядывался в нее, начиная сомневаться. Действительно, знал ли он ее так хорошо, как думал? Он мог определенно сказать о ее взглядах на искусство, литературу и политику. Он знал о ее пристрастии к лимонному мороженому и что она предпочитает чай с молоком и без сахара. Знал, в каком банке она хранит свои деньги и в каком количестве. Что же хранится в тайниках ее души?

Он был свидетелем того, как сильно она любила Дэвида и как тяжело переживала его смерть; сколько усилий потребовалось ей, чтобы вернуться к нормальной жизни. Однако он понятия не имел, что она испытывала по ночам, лежа одна в постели.

Он коснулся ее руки.

– Послушай, Марианна. Я знаю, что ты очень тоскуешь по Дэвиду. Ты в течение восьми лет ощущала тепло его тела рядом с собой каждую ночь. Возможно, ты очень страдаешь от отсутствия этого тепла, но если ты заведешь любовника, он, насладившись тобой, оденется и уйдет, оставив тебя такой же одинокой. Почему бы тебе не подумать о новом муже? Дэвид воспринял бы это с большим пониманием, чем любовную связь.

– Я не хочу снова выходить замуж. Дэвид был единственной любовью в моей жизни. Его никто не сможет заменить. Кроме того, я, вероятно, никогда не смогу родить детей, а муж захочет иметь наследника.

– Любящий тебя мужчина не станет беспокоиться по этому поводу.

– Но меня это беспокоит! Ты должен знать, насколько серьезно я подхожу к принятию решений, и если говорю, что хочу иметь любовника, то, значит, вопрос решен.

Адам действительно знал, что ее трудно переубедить.

– В таком случае мы оба должны принять намерения каждого из нас, не так ли? Я хочу иметь жену, а ты – любовника. Хотя каждый считает ошибочным решение другого, надо смириться с этим. Наша жизнь должна существенно измениться, но я надеюсь, мы сможем по-прежнему оставаться друзьями.

Она накрыла его руку своей ладонью.

– Конечно, сможем. Я уже пришла к выводу, что слишком поспешила в своем неодобрении мисс Лейтон-Блэр. Уверена, мы с ней тоже подружимся. Адам сжал ее руку и поднес к своим губам.

– Будь счастлива, дорогая.

Она вдруг ощутила странную дрожь и убрала свою руку. Щеки ее снова покраснели. Удивительно! Марианна никогда прежде не реагировала так на его прикосновения. Должно быть, во всем виноваты разговоры о любовниках.

– Скажи, как это пришло тебе в голову? Я имею в виду идею завести любовника. – Адам не стремился узнать подробности, но чувствовал, что она горит желанием поделиться с ним, и потому ободряюще улыбнулся.

Марианна слегка пожала плечами и неожиданно застеснялась.

– Я не уверена, что смогу объяснить это, – сказала она. – Ты знаешь, меня не интересует новое замужество, однако это не означает, что я… что мне не следует… что я не должна… о, черт, ты понимаешь, что я имею в виду, Адам!

Конечно, он понимал. Марианна, безусловно, тосковала по мужчине. Как он не догадался, что она по-прежнему испытывает страстные желания, которые не находят удовлетворения?

– Думаю, что понимаю, – сказал он и насмешливо улыбнулся. – Однако тебе следовало сказать об этом раньше. Я был бы рад оказать тебе такую услугу. – Более чем рад, если бы хоть на мгновение мог представить, что она согласится на это. И если бы он мог пойти ей навстречу, не чувствуя, что предает своего лучшего друга. – К сожалению, теперь слишком поздно. Я помолвлен с Клариссой.

Марианна тоже саркастически улыбнулась в ответ:

– Как жаль.

– Могу ли я спросить, кто этот счастливец?

– Пока не представляю. Вот как?

– Ты даже не знаешь? – Адам потряс головой, словно пытался удалить из ушей нечто, мешавшее ему лучше слышать. – Прости, Марианна, но боюсь, что не понимаю тебя.

– На самом деле, все очень просто. – Она поудобнее устроилась в кресле и прикрыла шалью колени с видом полной жизни юной девушки, а не иссохшей от горя вдовы. Разумеется, ей снова хотелось испытывать сексуальные удовольствия. Она достаточно чувственная женщина, чтобы игнорировать это. – Я осознала, что нет причины жертвовать этим аспектом жизни только потому, что у меня нет желания снова выходить замуж, – сказала она, – поэтому и решила, что было бы неплохо завести любовника, хотя пока еще никого не выбрала.

Адам понимал ее потребности, однако с трудом мог одобрить позицию Марианны. Более того, его не покидала слабая надежда, что поскольку выбор еще не сделан, эта идея изживет себя, прежде чем будет реализована.

Конечно, глупо рассчитывать на это, но мысль о том, что Марианна окажется в объятиях другого мужчины, была невыносима для него. В его представлении она по-прежнему принадлежала Дэвиду, лучшему из мужчин, каких Адам когда-либо знал.

Марианна любила его, и он был без ума от нее. Адам втайне завидовал их взаимному счастью.

Он был свидетелем той радости, которую Марианна и Дэвид испытывали от общения друг с другом, и находил возможное появление неизвестного любовника кощунственным.

– Помнишь, я рассказывала тебе, что все мы в благотворительном фонде согласились оставаться вдовами? – спросила Марианна. – Что мы довольны нашей независимостью и не ищем возможности снова выйти замуж?

– Да, помню.

Как он мог забыть? Одно время ему казалось, что Марианна ожидала от него предложения. Может быть, она думала, что он готов занять место Дэвида? Вероятно ее заявление о нежелании повторно выходить замуж было сделано специально для него, чтобы избежать неловкости, которая могла возникнуть в связи с этим.

Адам же никогда не считал возможным делать ей подобное предложение. Впрочем, это не совсем так. Когда он обещал своему отцу серьезно подумать о браке, в голове его прежде всего возникла мысль о Марианне. Но только на мгновение. Да, он испытывал к ней большую привязанность, даже любовь. Но только как друг. Для него она была женой Дэвида, и всегда таковой останется.

Кроме того, вообразив на мгновение, что она принимает его предложение, он не был уверен, что на самом Деле желает этого. Марианна очень любила Дэвида и могла продолжать оплакивать его. Адам был достаточно разумен и понимал, что брак с ней стал бы невыносимым из-за каждодневного соревнования с почившим. Как будто он намеренно соблазняет жену лучшего друга. Глупо, конечно, так думать, поскольку Дэвид мертв, однако невозможно отделаться от этой мысли.

– В таком случае, – продолжила Марианна, – разве я должна отказываться от… всего только потому, что не желаю снова выходить замуж? – Она опустила глаза, и щеки ее порозовели. – Я хочу, тем не менее, получать от жизни удовольствие.

Конечно, она имела на это право. Черт побери, почему он не догадался об этом раньше? Разумеется, он не способен заменить ей Дэвида, но вполне мог бы удовлетворить ее потребности. Если бы не помолвка с Клариссой, возможно, Марианна выбрала бы его на роль любовника. Осмелился бы он предложить ей свою кандидатуру?

– Жаль, что ты не сообщила мне о своем намерении до моей помолвки с другой женщиной, – сказал он с соблазнительной улыбкой, вновь наполняя оба бокала. – Иначе я был бы рад доставить тебе удовольствие, какое ты только способна вообразить. – Он лукаво подмигнул ей. – Я представляю, как ублажить женщину.

Марианна смущенно отвернулась, и Адам понял, что она, конечно, знает о его похождениях.

Долгие годы он откровенничал в ее присутствии, доверяя ей также, как Дэвиду. Он опасался, что она иногда слышала его несвойственные джентльмену высказывания относительно женщин. У него было множество любовниц, но ни с одной из них его не связывали серьезные отношения. Свидания носили исключительно сексуальный характер и прекращались, как только женщины надоедали ему. Ни одна из них не привлекала его внимания в течение длительного времени. Фактически его дружба с Марианной являлась самым продолжительным общением с женщиной, которым он был чрезвычайно доволен.

Нелепо воображать, что эта дружба будет продолжаться вечно. И едва ли Марианна сочтет его возможным любовником, поэтому глупо поддразнивать ее. Однако только шуткой и достаточным количеством вина можно сгладить неловкость.

Адам сделал очередной глоток.

Марианна наконец подняла голову и улыбнулась.

– Я наслышана о твоей опытности, – сказала она, чаруя его ямочками на щеках, – и потому поделилась с тобой своими планами. Мне очень нужен твой совет.

Адам подавил стон.

– Совет?

– Кто лучше тебя поможет мне найти подходящего мужчину?

О Боже.

– И кто лучше посоветует, как заманить мужчину… в мою постель?

Ну, это уж слишком! Адам вылил из графина остатки вина в свой бокал и залпом осушил его.

– У кого еще такой огромный опыт в любовных делах? – продолжала Марианна.

Действительно, у кого?

– Ты хочешь, чтобы я помог тебе выбрать любовника?

Марианна неожиданно осознала всю нелепость своей затеи. Что подвигло ее на такой шаг? Перед мысленным взором женщины попеременно возникал образ Пенелопы с сияющим лицом и мрачный, мученический образ Лавинии. У Марианны не осталось сомнений, к чему она в большей степени склонна.

– Прости, Адам, мне не следовало просить тебя об этом. Просто я подумала…

О чем именно она подумала? Что он выполнит свою «угрозу»? Решится доставить ей «удовольствие, какое только она способна вообразить»? Марианна не сомневалась, что Адам отвечает за свои слова. Достаточно заглянуть в его зеленые глаза, чтобы понять это. Она радовалась, что помолвка связала ему руки. Он прекрасно знал, что она ни за что не станет искать близости с мужчиной, который принадлежит другой женщине.

– Ты подумала о том, что я являюсь твоим другом и потому должен помочь тебе по-дружески, – сказал Адам. – Что ж, я готов!

Марианна никак не могла побороть свои сомнения. Стоит ли втягивать Адама в свою авантюру? Однако после последней встречи с подругами, она пришла к выводу, что не имеет достаточного опыта в постели, хотя раньше так не считала. Она даже не представляла, что именно ей неизвестно, и потому испытывала некое возбуждение, стремясь восполнить пробел. Каково будет снова вступить в интимные отношения с мужчиной и испытать то, чего она не способна даже вообразить? Мысли об этом вызывали у нее трепет и в то же время пугали ее.

– Дэвид – единственный мужчина, с которым я… ну, ты понимаешь. Я никогда… – Марианна почувствовала, что щеки ее краснеют от смущения. Она не могла поверить, что затеяла этот разговор. – О, Адам, я не знаю, как надо действовать. Не знаю, кто будет достаточно хорош для меня… кто знает, как… о, черт побери, я не представляю, как найти подходящего мужчину.

Адам покачал головой:

– Марианна, ты ошибаешься, если думаешь, что я определю, кто из мужчин будет наилучшим любовником для тебя. Извини, ты требуешь невозможного. Откуда мне знать? Об этом лучше спросить у другой женщины. – Он усмехнулся. – Например, у герцогини.

Марианна намеревалась поговорить с Вильгельминой, только у нее не хватило духу. Но ведь сейчас она ведет разговор с Адамом на эту тему?

– Ты прав, – согласилась она. – Мне не следовало беспокоить тебя. К тому же речь идет не только о том, что мужчина делает в постели.

Адам приподнял бровь.

– Неужели? А я думал, что именно это и интересует тебя.

– Да, но мне нужен также мужчина, который умеет молчать. Я не хочу, чтобы мое имя трепали в клубах или, не дай Бог, заключали в отношении меня пари. Я рассчитываю сохранить уважение к себе.

– Значит, это должен быть порядочный джентльмен, – заключил Адам. – Иного я не ожидал. Что еще?

– Я не хочу, чтобы мужчина рассчитывал на брак и на мое состояние. Это должен быть человек, желающий принять меня на моих условиях. В наших отношениях не должно быть никаких сложностей.

– Итак, это должен быть мужчина, жаждущий только твоего тела, но не твоего состояния. – Адам бросил откровенный взгляд на ее бедра, отчего она внезапно ощутила жар в крови. – Этим условиям нетрудно соответствовать. Что еще?

Черт бы его побрал! Зачем он так смотрит на нее? С недавних пор Марианна стала особенно чувствительна к словам, взглядам и прикосновениям, которыми обменивались мужчины и женщины. Она давно знала Адама как соблазнителя, но он никогда не смотрел на нее таким вызывающим взглядом. Или она раньше просто не замечала этого?

Марианна постаралась взять себя в руки и улыбнулась в ответ на его наигранную наглость.

– Ну, желательно также, чтобы он был красивым. Адам рассмеялся.

– Разумеется. Итак, это должен быть красивый порядочный джентльмен, имеющий опыт в постели, при этом сдержанный и не создающий проблем. Поле поиска значительно сужается. Что еще? Он должен одеваться по моде?

– Не думаю, что это важно. Естественно, он должен иметь приличный вид, но я сомневаюсь, что мужчина, чрезмерно заботящийся о своем гардеробе, будет подходящей кандидатурой.

– Совершенно верно, заядлые модники нам не нужны. Это прерогатива женщин. А что скажешь относительно состояния кандидата?

– Его не следует принимать в расчет.

– А возраст?

– Хмм. Я не думала об этом. Полагаю, моему любовнику не должно грозить старческое слабоумие.

– Разумеется. Мужчина прежде всего должен быть способным выполнять свои обязанности, а истасканный повеса едва ли удовлетворит тебя. – Адам театрально передернул плечами. – Таким образом, мы должны искать джентльмена, который красив, благоразумен, не ведет себя как денди, не создает сложностей в отношениях и при этом достаточно силен, чтобы удовлетворить потребности женщины. Я правильно подытожил твои условия?

Марианна улыбнулась, понимая, что Адам постарался облегчить ее задачу, превратив все в игру.

– Да, – сказала она, – похоже, все верно. И еще…

– О Боже, что-то еще? Дорогая, если ты будешь слишком разборчивой, то рискуешь сузить область поиска настолько, что в ней не останется ни одного подходящего мужчины.

– Но, Адам, ведь с этим предполагаемым мужчиной я намерена проводить значительную часть своего времени не только в постели. Он должен не просто служить… для этого самого, не так ли? Я хотела бы иметь дело с человеком, с которым можно поговорить, который тактичен с женщинами, с которым было бы приятно общаться.

«С таким, как ты», – мысленно добавила она.

– Значит, с обаятельным джентльменом, способным поддерживать интеллектуальные разговоры, – заключил Адам.

– Да.

– Ты предъявляешь довольно высокие требования, дорогая. Но, разумеется, все перечисленные качества не будут иметь никакого значения, если избранник окажется неумелым любовником, верно?

– Безусловно. О, Адам, я знаю, что все это выглядит чрезвычайно глупо и ты просто дразнишь меня, но я хочу…

Марианна не могла признаться вслух даже Адаму, что ей ужасно хочется испытать наслаждение и страсть, о которых рассказывала Пенелопа. Познать то, что испытали ее подруги. Хотя бы раз в жизни.

Адам понимал, чего добивается Марианна, вероятно, лучше, чем она сама. И все же, несмотря на ее настойчивость, он считал, что ей не следует ступать на этот скользкий путь. Кто из мужчин действительно достоин ее? И кто может сравниться с Дэвидом Несбиттом, который, несомненно, был способным и умелым в постели, как и во всем остальном?

Бедная Марианна обречена на разочарование. Адам не страдал от отсутствия уверенности в своей сексуальной доблести и вполне мог бы соперничать с Дэвидом в любовном общении с женщинами. Однако он считал невозможным проявить себя на этом поприще с Марианной и почему-то, как ни странно, не хотел, чтобы другой мужчина предпринял такую попытку.

– Хватит поддразнивать меня, – сказала она. – Ты можешь предложить мне определенные кандидатуры, отвечающие моим требованиям?

– А у тебя есть кто-нибудь на примете?

– Конечно, целый список.

– Боже милостивый, список? Черт побери, Марианна, в таком случае надо еще выпить. У тебя, случайно, не найдется еще бутылочки?

– Ты знаешь, где ее искать.

Он действительно знал. Она по-прежнему хранила запас в глубоком ящике между тумбами письменного стола, стоящего в углу комнаты, где обычно держал вино Дэвид. Адам извлек оттуда бутылку и открыл ее. Не удосужившись перелить вино в графин, поскольку обсуждение списка потенциальных любовников не терпело промедления, он прихватил бутылку с собой и поставил ее на тумбочку между ними. Затем наполнил бокал Марианны, прежде чем налить вино себе.

Сделав тонизирующий глоток кларета, он сказал:

– Итак, где твой список?

Марианна протянула руку, взяла книгу, лежавшую рядом с диванной подушкой, и извлекла сложенный листок бумаги.

– Я написала несколько имен. Что ты думаешь, например, о лорде Питере Бентаме?

Черт возьми, надо быстрее соображать!

– Бентам? Младший сын Уортинга? Этот здоровенный парень с желтыми волосами?

– Да, он.

– На твоем месте я бы избегал его.

– Почему?

– Я слышал, у него слишком буйный, необузданный нрав.

– У лорда Питера? Трудно поверить. Он всегда казался мне добродушным джентльменом.

– Внешность бывает обманчивой. Многие мужчины ведут себя вполне прилично на людях, особенно в обществе женщин. Но среди мужчин о нем ходит дурная молва. Мне было бы крайне тяжело, если бы ты связалась с таким типом, как Бентам. Ради моего спокойствия давай вычеркнем его из списка.

– Хорошо.

В ее голосе прозвучала нотка разочарования. Неужели она действительно считает привлекательным этого неуклюжего олуха?

– Кто следующий?

– Сэр Дадли Уэйнфлит.

Адам усмехнулся:

– Едва ли тебе удастся привлечь его, дорогая.

– Почему?

– Между нами говоря, он совсем не интересуется женщинами.

Ее глаза удивленно расширились.

– Ты имеешь в виду…

– Вот именно. Вычеркивай его. Кто следующий?

– Роберт Плимсолл.

Адам покачал головой и рассмеялся.

– Хорошо, что ты обратилась ко мне за советом с этим списком.

Марианна вызывающе приподняла подбородок.

– У тебя есть возражения в отношении мистера Плимсолла?

– Только то, что он содержит любовницу с пятью детьми в Хэмпстеде.

Марианна удивленно ахнула.

– Ты шутишь? Я никогда не слышала об этом.

– Женщины часто не знают о подобных обстоятельствах. Иногда даже жены понятия не имеют о наличии у мужей второй семьи. Поверь, дорогая, каждому светскому мужчине известно о его другом доме в Хэмпстеде.

– О, какое разочарование! Действительно хорошо, что я обратилась к тебе за советом. – Марианна вздохнула и сделала глоток вина, глядя в список. – А что скажешь о Гарри Шеклфорде?

Адам нахмурился, храня молчание. Это занятие становилось весьма неприятным. Мысль от том, что один из этих мужчин может сойтись с Марианной, была невыносима.

– Что? У него тоже есть ужасные недостатки? Он пожал плечами:

– Ничего особенного. Просто у меня к нему интуитивная неприязнь.

– И что же говорит твоя интуиция?

– Это может показаться странным, но мне не нравится, как он обращается со своими лошадьми.

Марианна озадаченно нахмурилась.

– С лошадьми?

– Да. Шеклфорд совсем не щадит их, стегая хлыстом и вонзая в бока шпоры. Своей жестокостью он доводит несчастных животных до полного изнеможения. И я заметил, что если мужчина плохо обращается с животными, он и с женщинами ведет себя точно так же. Я не стал бы доверять ему.

В глазах Марианны мелькнуло подозрение.

– Ты считаешь, его тоже следует вычеркнуть из списка?

– Это на твое усмотрение, дорогая. Я только поделился своими наблюдениями.

– Хм. Хорошо, тогда лорд Рочдейл. Адам едва не поперхнулся вином.

– Рочдейл? – пробормотал он. Этот человек был его ближайшим другом и известным распутником. Адам не допускал даже мысли о том, чтобы Марианна сошлась с Рочдейлом. Тот немного попользуется ею и, не задумываясь, бросит. Она, разумеется, знала об этом. – Ты серьезно?

Она улыбнулась:

– Нет, конечно.

Адам облегченно вздохнул. Слава Богу!

– Я только хотела услышать твое мнение относительно каждого мужчины в моем списке.

– Негодница! Ты едва не довела меня до апоплексического удара.

– Так тебе и надо.

На щеках ее обозначились ямочки, и она выглядела восхитительно, как юная девушка, удобно устроившись в кресле, подобрав под себя ноги и прикрыв их шалью. Забавно, но он никогда прежде не замечал, какие у нее изящные ноги. Адам представил, как кому-то повезет увидеть эти ноги в другом положении и накрывать ее своим телом вместо шали. Проклятие!

– Ну, продолжим? – спросила она.

– Есть еще кандидатуры?

– Достаточно. Как видишь, список обширный. Она показала ему лист, на котором действительно фигурировало свыше двадцати имен. Адам снова налил себе вина. Похоже, этот вечер затянется надолго.

К тому времени, когда список Марианны сократился, небольшая тумбочка оказалась полностью уставленной пустыми бутылками. Марианна была довольно пьяна и плохо соображала, но могла поклясться, что Адам испытывал недовольство, оттого что в списке осталось еще несколько джентльменов, против которых не было серьезных возражений. У нее сложилось впечатление, что он готов вычеркнуть всех до единого, не оставив ей никакого выбора. И надежды найти подходящего мужчину.

Казалось, он исполнял роль старшего брата, считавшего, что все мужчины недостаточно хороши для его сестры. Или, может быть, он просто выполнял данное Дэвиду обещание заботиться о ней и делал это с излишним рвением? Во всяком случае, некоторые его придирки казались необоснованными. То мужчина был слишком высоким, то слишком коротким, то очень тучным, то очень худым. Глаза – чересчур узкие, нос – ужасно длинный.

– Твои идиотские возражения притянуты за уши, – сказала Марианна. – Я оставлю в списке лорда Олдершота, несмотря на его большие ступни.

Адам застонал.

– Как хочешь. Только я постарался бы танцевать с ним. Один неверный шаг, и твои изящные пальчики на ногах будут раздавлены.

Марианна хихикнула.

– Ты говоришь глупости, Адам. Ты слишком много выпил и несешь чепуху.

– Это ты хихикаешь как дурочка!

Они посмотрели друг на друга и расхохоталась, что часто делали раньше по вечерам, когда вино текло рекой. Подумать только, какое зрелище они представляли собой сейчас. Если бы кто-то из друзей увидел их в таком состоянии, то вероятно был бы шокирован. Шаль Марианны валялась на полу и она, давно сбросив туфли, вытянула ноги, опираясь ими о каминную решетку.

Адам сидел без сюртука, с расстегнутым жилетом и распущенным галстуком. Пол у камина был усеян осколками разбитого бокала, а под кресло закатилась пустая бутылка.

– Хватит смеяться, – сказала Марианна, сама не в силах остановиться. – У нас серьезное дело.

– Я думал, мы покончили с твоим чертовым списком. Только, пожалуйста, не говори, что в этой книге есть еще один.

– Больше нет никаких списков, уверяю тебя.

– Вот и славно. Мои мозги уже не работают. – Адам поднял свой бокал и выругался, обнаружив, что он пуст. – Черт побери, это была последняя бутылка.

– Разве в письменном столе больше нет бутылок? Мы все выпили?

– К сожалению.

– Боже! Кажется, я не смогу подняться. Вы, сэр, оказываете на меня дурное влияние.

– Твоя кровать по крайней мере находится в соседней комнате, а я должен лезть через проклятый балкон.

– Можешь остаться здесь, если хочешь. Я дам тебе подушку и одеяло.

– Нет, это плохая идея. Я лучше пойду.

При жизни Дэвида Адам часто оставался на ночь в гостиной после дружеской попойки, опасаясь в пьяном виде перебираться через балкон. Но после того как Марианна потеряла мужа, ему даже не приходило в голову ночевать в ее доме. Адам всегда заботился о ее репутации, однако, видимо, не понимал, что, находясь с ней в одной комнате и распивая вино по вечерам, тем самым подвергает риску ее репутацию независимо от того, останется он здесь на ночь или нет.

В данном случае он прав. Учитывая тему их разговора, приглашение остаться на ночь было глупостью.

– Надеюсь, ты будешь осторожен? – спросила Марианна. – Я не хочу обнаружить утром на улице твое распластанное тело.

– Какую ужасную картину ты нарисовала! Ты искушаешь меня воспользоваться парадной дверью.

Она усмехнулась:

– Не смей даже думать об этом!

– Не беспокойся, до этого не дойдет. Я еще кое-как соображаю. Обещаю быть осторожным.

Тем не менее, никто из них не сделал даже попытки подняться с кресла. Марианна по крайней мере вполне могла оставаться на своем месте. Что же касается Адама, то она подозревала, что он собирается с духом перед ответственным мероприятием.

Марианна с нежностью смотрела на него, размышляя, будет ли она чувствовать себя так же комфортно с другим мужчиной, обозначенным в ее списке. Очень досадно, что Адам недоступен для нее. Интересно, как бы он оценил себя, если бы его имя там присутствовало? К счастью, Марианне достало благоразумия не включать его в список.

– Несмотря на твое легкомыслие, ты оказал мне большую помощь, Адам. Я очень благодарна тебе. Ты сэкономил для меня уйму времени.

– Ты же не хочешь тратить время и силы на соблазнение недостойного тебя мужчины, не так ли?

– Нет, конечно. Хотя существует еще одна проблема, помимо выбора кандидата.

– О да! Ты говорила, что это серьезное дело, и теперь, когда больше нет вина, займемся твоей проблемой всерьез. Итак, в чем сложности, дорогая?

– Адам, я понятия не имею, как соблазнить мужчину. Ты должен научить меня.

Он резко поднял голову.

– Женщина, ты зашла слишком далеко.

– Я действительно не знаю, с чего начать. В последний раз я флиртовала с мужчиной много лет назад. Наш брак с Дэвидом был заранее предопределен, и мне не потребовались женские уловки, чтобы завоевать его. Я не знаю, как соблазнить мужчину, Адам. Что я должна делать?

Он провел рукой по своим волосам, откинув их со лба, но они, естественно, вернулись в прежнее положение, потом с тоской посмотрел на нее.

– Марианна, я не хочу учить тебя, как завлечь мужчину в постель. Пожалуйста, не проси меня об этом.

– Адам, мне действительно необходима твоя помощь. Ты знаешь, насколько я несведуща в этих вопросах, а ты опытный мужчина. Как мне уговорить тебя?

Он застонал.

– Не надо, прошу тебя.

– Пожалуйста, Адам.

– Ты сама должна догадаться, что следует предпринять.

– Хорош друг! – сказала Марианна возмущенно. – Кого же мне просить об этом? Я рассчитывала на твою помощь.

– Обратись к одной из твоих чертовых вдов, устраивающих благотворительные балы, – ответил Адам, сердито махнув рукой. – Обратись к герцогине. Обратись к кому угодно, только не проси об этом меня.

– Я попрошу герцогиню просветить меня, можешь не сомневаться. Но мнение мужчины также важно для меня… как, например, узнать заинтересовался ли мной мужчина?

– Не притворяйся, Марианна. Ты, безусловно, чувствуешь, когда мужчина находит тебя привлекательной.

Марианна улыбнулась:

– Не знала, что ты считаешь меня красивой. Это приятный сюрприз.

– Хм. Конечно, ты знала, как я оцениваю твою внешность. Как ты могла не знать?

– Это лишний раз подчеркивает мою неосведомленность. Впрочем, я не говорю о способности распознать, считает ли меня мужчина хорошенькой. Меня интересует, как узнать, хочет ли он увлечь меня в постель?

– Мы все этого хотим. Твоя задача – дать мужчине понять, что он может проявить настойчивость.

– Но как? Как женщины дают тебе понять, что ты можешь сойтись с ними.

– Очень просто.

– Как?

Адам тяжело вздохнул и глубже погрузился в кресло.

– Сделай так, чтобы он проводил тебя до дома. Затем пригласи его выпить по бокалу бренди. Это будет достаточно откровенным намеком.

– А что потом? После того как я приглашу его наверх?

– Предоставь ему самому принять решение. Сообразительный мужчина поймет, что надо делать, черт бы его побрал!

Марианна улыбнулась, видя расстройство Адама.

– Тебе вообще не нравится моя идея завести любовника, не так ли?

– Если честно, то да.

– Разве ты не хочешь, чтобы я была счастлива?

– О, дорогая, конечно, хочу.

Адам протянул руку, чтобы прикоснуться к ней, но потерял равновесие и едва не перевернул кресло. Предприняв еще одну попытку, Адам в конце концов дотронулся до руки Марианны и ободряюще пожал ее. Затем его пальцы скользнули по ее коленям, прежде чем он снова откинулся на подушки кресла.

Должно быть, под действием вина Марианна еще долго ощущала тепло этого прикосновения.

– Конечно, хочу, – повторил Адам. – Больше всего, ты же знаешь.

– Знаю.

– Полагаю, мне больше не придется беспечно лазать к тебе через балкон с неожиданным визитом? Я могу наткнуться на твоего неизвестного обожателя, который окажется в затруднительном положении.

– Я не учла это, хотя мне не хочется, чтобы ты прекращал свои визиты, Адам.

– Тогда, может быть, надо договориться об условном сигнале.

– Каком именно?

– Давай посмотрим. – Адам обвел взглядом комнату – Как насчет орхидеи? – Он жестом указал на экзотическое растение во французском кашпо. – Поставь этот цветок на балкон, когда захочешь, чтобы я посетил тебя. Если орхидеи не будет, я не полезу к тебе.

– Хорошо, если тебе так удобнее.

– Все это вообще меня не устраивает.

– Прекрати вести себя как старший брат. Я самостоятельная женщина.

Адам уставился на нее с открытым от изумления ртом, затем расхохотался. Успокоившись, он сказал:

– Обещаю, дорогая, сдерживать свои покровительственные инстинкты.

В его зеленых глазах внезапно отразилось нечто такое, чему Марианна не нашла определения, однако этот напряженный взгляд настолько пленил ее, что она почти перестала дышать.

– Обещаю также, – сказал он тихо, – никогда не относиться к тебе по-братски. Отныне ты всегда будешь для меня независимой женщиной.

Боже, от его глубокого чувственного голоса у нее побежали мурашки по спине! Адам лишь изредка пользовался своим соблазнительным шармом в общении с ней, но когда пускал его в ход, его обаяние сказывалось на ней губительно.

Будет ли оказывать на нее такое же влияние хотя бы один из мужчин, оставшихся в ее списке, и сможет ли она, наконец, познать то, о чем говорила Пенелопа?

Марианна снова взглянула на список с оставшимися кандидатами. Который из них станет ее любовником?

Глава 4

– Говорю тебе, невозможно было просто так терпеть, слушая длинный список потенциальных любовников. Я вынужден был напиться, чтобы выдержать все это.

Адам сидел с лордом Рочдейлом в темном углу кофейни «Рейвен». Их чашки уже дважды наполнялись, и на тарелке между ними лежали остатки сандвичей с ветчиной. Это было старомодное заведение на Феттер-лейн, пока не превратившееся в закрытый клуб или таверну. В центре зала широкий лестничный марш вел наверх в комнаты, где в течение свыше ста лет заключались различного рода сделки, в основном легальные. Рочдейл предпочитал эту кофейню джентльменским клубам в Мейфэре или на Сент-Джеймс-стрит, так как здесь почти невозможно было встретить знакомые лица – особенно рассерженных мужей или других мужчин, с женщинами которых он имел связь когда-либо в своей жизни. Друзья могли спокойно сидеть тут и беседовать на одной из старых, наподобие церковных, скамей в относительном уединении. Адам тоже полюбил это место. Низкие потолки с массивными балками создавали в помещении полумрак даже днем, а воздух был пропитан запахом табака и лампового масла. В кофейне подавали превосходный кофе, который Адам предпочитал чаю. Кофе стоил достаточно дорого – пять пенсов за чашку, – но этот густой темный напиток был сегодня особенно кстати, учитывая настроение Адама.

– Ты можешь смеяться, – сказал он, хмуро глядя на Друга, – но на трезвую голову я едва ли смог бы обсуждать этот чертов список. И что хуже всего – мое имя в нем отсутствовало.

– Это тебя удивляет? – спросил Рочдейл.

– К сожалению, нет. Она слишком хорошо знает меня и мои любовные связи с женщинами. Нет, я не ожидал увидеть свое имя в этом списке, однако мне было крайне неприятно видеть там другие имена. Кажется, их было двадцать или двадцать пять. Это невыносимо!

В тусклом свете шипящей свечи на впалых щеках Рочдейла обозначились резкие тени, придавая его улыбке особенно порочный вид. Казалось, расстройство Адама доставляло ему удовольствие.

– Я искренне надеюсь, что мое имя там присутствовало, – сказал он. – Я был бы рад оказать ей услугу.

Адам пристально посмотрел на него через узкий обшарпанный стол, потемневший от времени.

– Твое имя было в списке.

Брови его светлости удивленно взметнулись вверх.

– В самом деле? О, я недооценивал твою Марианну. Надеюсь, ты поддержал мою кандидатуру?

– В этом не было необходимости. Она включила тебя только ради шутки.

– Значит, я стал посмешищем для респектабельных леди? Как обидно. – Однако в его улыбке не чувствовалось никакой обиды. Адаму порой казалось, что Рочдейл доволен своей порочной репутацией и старательно поддерживает ее.

– Включив твое имя в список, Марианна тем самым хотела только подразнить меня, – сказал Адам. – И я не думаю, что ты мог бы заинтересоваться ею.

– Я согласен сделать исключение ради того, чтобы удовлетворить Марианну.

Адам наклонился вперед, чтобы его слова были хорошо слышны Рочдейлу среди шума, создаваемого оживленно беседующими посетителями, стуком чашек и тарелок, а также постоянным грохотом карет и повозок, проезжающих мимо снаружи.

– Только через мой труп, – медленно произнес он. Рочдейл сузил глаза и возмущенно посмотрел на Адама.

– Кэйзенов, ты ведешь себя ужасно глупо. По-твоему, ни один мужчина не имеет права насладиться ею только потому, что она недоступна для тебя?

– Она слишком невинна для такого, как ты.

– А для тебя?

Адам пожал плечами.

– И для меня тоже. Даже если бы я был свободен.

– Раз уж ты связан определенными обязательствами, то почему так беспокоишься о Марианне Несбитт? – Рочдейл откинулся на спинку скамьи и сделал глоток кофе. – Эта женщина вдовеет более двух лет. У тебя было достаточно времени заняться ею. И поскольку ты ничего не предпринял, следует полагать, у тебя не было склонности к этому.

Он сделал паузу и насмешливо приподнял бровь, ожидая от Адама возражений, однако тот только покачал головой в ответ. Конечно, он даже не пытался соблазнить Марианну.

Рочдейл пожал плечами.

– Отсюда я делаю вывод, что нет никакой причины сетовать на то, что она хочет найти другого мужчину в своей постели.

Рочдейл был прав. Адам не имел права вмешиваться в ее личную жизнь. Однако он был искренне убежден, что ни один из перечисленных в ее списке мужчин ей не подходит. Адам не сомневался, что в конце концов ее сердце будет разбито и она поймет, что он был прав, когда говорил, что в общении с мужчиной для нее недостаточно только сексуальных отношений.

– Предоставь ей самой решать свои проблемы, – сказал Рочдейл. – То, что она делает, не должно тебя касаться.

– Ты прав, конечно. Но, черт возьми, я никак не могу примириться с тем, что она может оказаться в объятиях другого мужчины.

– Вместо твоих?

– Нет! Вместо объятий Дэвида Несбитта.

– Но он давно умер.

– Я понимаю, однако для меня она всегда была его женщиной.

– Тем не менее, думаю, вскоре Марианна найдет себе другого мужчину, что не должно волновать тебя, так как ты будешь наслаждаться красавицей Клариссой.

– Это верно.

Адам допил свой кофе и поискал глазами официанта Альфреда. Тот обслуживал группу пожилых мужчин, сидевших вблизи камина. В старомодных париках и с пряжками на ботинках, они выглядели так, как во времена его отца. Мужчины покуривали длинные глиняные трубки, а один из них, насадив сдобную булку на трость, поджаривал ее на огне. Адам не удивился бы, если бы узнал, что эти старики таким образом проводили время в этой кофейне на протяжении сорока или более лет.

Он уловил взгляд Альфреда и кивком подозвал его, потом повернулся к Рочдейлу, чьи брови были насмешливо приподняты.

– Я рад, что тебе весело, – сказал Адам, хотя сам не смог удержаться от улыбки. – А мне было ужасно тяжело обсуждать ее список.

– Ты явно влюблен в эту женщину. И всегда любил ее. Адам фыркнул.

– Что за чушь? Она была женой моего лучшего друга. Я восхищался ею, но не более того.

– И ты не хочешь, чтобы другой мужчина оказался в ее постели именно потому, что до сих пор восхищаешься ею?

– Я беспокоюсь, что она будет страдать потом, вот и все.

– Думаю, ты сам хотел бы наслаждаться ею, но связал себя с Клариссой, а потому стараешься не допустить к ней другого мужчину. Я подозреваю, что ты все-таки влюблен в нее.

– Я не влюблен. Я только забочусь о ней, как просил меня Несбитт. Я выполняю данное ему обещание.

– По-моему, тебе следует оставить ее в покое и перестать обсуждать с ней кандидатуры любовников. Где это слыхано, чтобы женщина советовалась в таком деле с мужчиной?

– Мы друзья и всегда откровенны Друг с другом. Рочдейл фыркнул.

– Даже теперь?

– Что значит «даже теперь»?

– Если ты думаешь, что Кларисса позволит тебе продолжать дружбу с такой красивой женщиной, как Марианна, то очень ошибаешься. Эта связь должна быть прервана, хочешь ты того или нет.

– Проклятие! Надеюсь, ты заблуждаешься. Это было бы… невозможно представить.

– Знаешь, старик, пожалуй, будет лучше, если Марианна свяжется с другим мужчиной. Это избавит тебя от ревности невесты.

– Может быть. Марианна твердо решила изменить свою жизнь.

К ним приблизился Альфред с дымящимся котелком и наполнил их чашки свежим кофе. Потом спросил, не желают ли они еще чего-нибудь поесть. Рочдейл отказался и отослал его. Адам наблюдал за высокой стройной фигурой удаляющегося официанта, удивляясь, что тот ухитрялся сохранять достойную внешность в таком суматошном заведении. Этот мужчина, облаченный в модный черный сюртук, бриджи, черные чулки и безукоризненно белый галстук, всегда прекрасно выглядел.

– Как ты полагаешь, какова его история? – спросил он Рочдейла.

– Говорят, когда-то Альфред был джентльменом, но потерял все свое состояние на бирже.

– Вот как? Бедняга. Однако думаю, ему лучше здесь, чем в долговой тюрьме.

– Разумеется. – Рочдейл красноречиво посмотрел на Адама. – Время от времени нам всем приходится делать тяжелый выбор.

Адам кивнул:

– Да, приходится. И я свой сделал. Рочдейл поднял вверх свою чашку.

– Будь здоров. – Сделав глоток горячего напитка, он сказал: – Что, по-твоему, побудило Марианну искать любовника? Почему именно сейчас?

– Не знаю, – ответил Адам, – но подозреваю, что это как-то связано с другими женщинами из Благотворительного фонда вдов. Она сказала мне однажды, что все они договорились оставаться вдовами и не пытаться повторно выйти замуж. Может быть, теперь они решили вместо замужества искать любовников.

– Черт возьми, не хочешь ли ты сказать, что остальные вдовы тоже выйдут на охоту?

– Вполне возможно. Я полагаю, Марианна сама бы не додумалась до подобного идиотизма. Похоже, она действует под влиянием подруг.

– Боже милостивый! Оказывается все эти вдовы безнравственные женщины. – Рочдейл закатил глаза к потолку. – Храни меня, Господь.

Адам усмехнулся:

– Молодые вдовушки ищут удовольствия? Разве ты сможешь устоять перед таким соблазном?

– Легко, уверяю тебя. Такие дамочки заставляют меня нервничать. – Он передернул плечами. – Ты знаешь, они никогда не ограничиваются короткими связями. Им всегда хочется большего.

– В данном случае, возможно, нет, поскольку все они очень ценят свою независимость, как утверждает Марианна. – Адам очень надеялся, что Марианна на самом деле все-таки рассчитывает на большее. Она заслуживает более серьезного и утонченного отношения.

– Поверь, Кэйзенов, ни одна из этих женщин не намерена просто переспать с мужчиной. Они начнут обольщать и ублажать его, пока не превратят легкую любовную связь в нечто более серьезное.

– Именно это я и пытался втолковать Марианне. Она не из тех, кто может удовлетвориться кратковременным романом. Ей обязательно потребуется духовное общение, основанное на настоящей любви.

– Как и всем остальным ее вдовствующим подругам. Это у них в крови. Я близко не подойду ни к одной из них.

Адам улыбнулся:

– Ну-ну, старик. Привлекательные женщины, ищущие удовольствий, – что может быть интересней?

– Извини, – сказал Рочдейл, мотая головой, – меня они не интересуют.

– Совсем? – Адам ни на мгновение не поверил его светлости и улыбнулся. – А что скажешь относительно прелестной графини Сомерфилд?

– Она очень привлекательная женщина, но не для меня. Немного холодновата.

– А леди Госфорт? Рочдейл пожал плечами.

– Я мог бы пойти ей навстречу в крайнем случае. Должен признать, у нее великолепная грудь, но мне не нравятся ее короткие локоны. Я предпочитаю длинную густую массу волос, которую можно крепко ухватить руками.

– В таком случае тебе подойдет миссис Марлоу, – сказал Адам, широко улыбаясь. – У нее замечательные золотистые волосы. Готов держать пари, что если распустить их, они упадут до ее талии.

– А я готов держать пари, что она никогда не позволит это сделать. Она слишком чопорная, к тому же вдова епископа. Вероятно, призрак Марлоу продолжает следить за ней.

Адам так громко рассмеялся, что несколько посетителей повернули головы в его сторону. Он понизил голос:

– Ну, тогда есть еще герцогиня. Рочдейл улыбнулся:

– Уилли – прелестное создание, и я готов немного порезвиться с ней, но сомневаюсь, что она заинтересуется мной. Она не возвращается к тому, что уже пройдено. Нет, я буду держаться подальше от этих вдов, если не возражаешь.

Адам нисколько не возражал. Чем дальше Рочдейл будет держаться от Марианны, тем лучше. По крайней мере, для его спокойствия. Рочдейл – хороший друг, но Адам не доверял ему, когда дело касалось женщин.

Однако в этом чертовом списке оставались другие мужчины. Что делать с ними?

– Прошу вас, леди! – Грейс Марлоу в отчаянии заломила руки, явно раздраженная тем, что опять потеряла контроль над собранием. – Нам надо работать.

Она жестом указала на кипу бумаг, включающих различные списки, перечни и счета, лежащие на небольшом письменном столе перед ней. Остальные дамы расположились в креслах и на диване в гостиной, освещенной утренним солнцем. Его лучи проникали через большие окна, выходящие на Портленд-плейс, и придавали блеск белым лепным украшениям потолка, золотистым рамам картин, фарфоровым фигуркам и великолепной отделке камина, в котором еще теплился огонь, хотя в нем уже не было необходимости. В воздухе витал легкий аромат роз.

Герцогиня улыбнулась и сказала:

– Дорогая Грейс, мне кажется, ты должна позволить нам немного развлечься, перед тем как приступить к делу. Мы обязательно выполним необходимую работу.

– Конечно, – поддержала ее Марианна. – Прежде всего, нам надо обсудить то, о чем мы все договорились. – Она с волнением ожидала рассказа одной из подруг, уже преуспевшей в поисках любовника. Она пока не представляла, как справиться с поставленной задачей, и была бы рада узнать подробности от других.

Грейс фыркнула неподобающим образом и скрестила руки на груди.

– Даю вам десять минут, – сказала она. – И не больше. Мы должны обсудить последние приготовления к балу в Ярмут-Хаусе и составить план подготовки к следующему балу. Итак, время пошло.

Герцогиня, устроившись поудобнее в позолоченном кресле, поправила свои юбки и одобрительно кивнула.

– Кажется, ты остановила свой выбор на мистере Толливере? – спросила она Пенелопу.

Пенелопа просияла и взволнованно расправила плечи.

– Да! Кто может быть лучше? Он такой красивый! У него изумительная фигура!

– У тебя все произошло довольно быстро, – сказала Марианна. – Каким образом ты добилась этого? – Она слегка покраснела, смущенная тем, что задала такой вопрос, продемонстрировав невежество в подобных делах. Несмотря ни на что, она не собиралась отступать.

– Он давно обращал на меня внимание, – сказала Пенелопа. – И, увидев его за игрой в карты на прошлой неделе, я дала ему понять, что готова ответить взаимностью. Мы еще не дошли до дела, но он должен присутствовать на нашем балу, и я надеюсь, что проведу с ним ночь. Я не могу этого дождаться!

Марианна нахмурилась. Она надеялась узнать, каким образом Пенелопа дала знать поклоннику о своем расположении к нему. Казалось, все считали это естественным. Возможно, так оно и есть и она напрасно тревожится. Тем не менее ей хотелось получить несколько советов.

– Что тебя беспокоит, Марианна? – Беатрис, сидевшая рядом с ней на диване, ободряюще коснулась ее руки. – Ты выглядишь очень мрачной. Ты сама рассчитывала на мистера Толливера?

– О! – Марианна поднесла руку к своей груди, удрученная тем, что ее подозревают в ревности, хотя это выглядело крайне нелепо. Этот мужчина даже не был включен в ее первоначальный список. – Нет, нет, уверяю тебя. У меня не было никаких видов на мистера Толливера. Я едва его знаю.

– Вероятно, – сказала герцогиня, – Марианна надеялась, что Пенелопа расскажет более подробно о том, как она дала знать мистеру Толливеру о своем интересе к нему. – Она посмотрела на Марианну добрым сочувствующим взглядом. – Я права?

Марианна застенчиво кивнула. Вильгельмина понижала ее.

– Мы обещали сообщать друг другу все подробности, – напомнила герцогиня.

– Можете быть уверены, я обо всем расскажу, когда появятся интересные подробности, – сказала Пенелопа. – Предварительный флирт не так важен.

– Но не все умеют флиртовать. – Вильгельмина обратилась к Марианне: – Ведь твой брак был заранее предопределен, не так ли?

– Да, когда я была еще девочкой. У меня не было необходимости флиртовать с кем-либо. Я всегда была рядом с Дэвидом. – Марианна опустила глаза, глядя на свои руки, сложенные на коленях. – Боюсь, у меня ничего не получится.

– В общении с мужчиной не стоит думать о заигрывании, – сказала Беатрис. – Считай это обычной беседой. Попроси джентльмена рассказать о себе, прояви интерес к его увлечениям, вот и все.

– Совершенно верно, – согласилась Вильгельмина, благодарно кивнув Беатрис. – Прекрасный совет. Если будешь слишком много думать о том, как завоевать мужчину, то непременно начнешь нервничать. Веди себя естественно. Будь самой собой. Ты красивая, привлекательная женщина. Тебе надо только улыбаться, смотреть джентльмену прямо в глаза и позволять ему высказываться. Он будет очарован тобой.

– Тебе легко говорить, – сказала Марианна.

– В этом деле действительно нет ничего трудного, – подтвердила Пенелопа. – Следуй совету Беатрис. Не стоит прибегать к хитростям и уловкам. Не надо хлопать ресницами, мечтательно вздыхать или непрерывно хихикать. Оставь это наивным девицам. Нам, взрослым опытным женщинам, нет необходимости прибегать к такой тактике. – Она подалась вперед и улыбнулась. – У тебя есть кто-нибудь на примете, Марианна?

– Я наметила нескольких джентльменов, если вам интересно знать. – Она посмотрела на каждую из подруг. – Но вы должны обещать, что не будете распространяться об этом, если я скажу, кто они.

– Это одно из условий нашей договоренности, – напомнила Беатрис. – По крайней мере, я так поняла и надеюсь, что все сказанное здесь останется между нами.

– Конечно, – подтвердила Пенелопа.

Герцогиня кивнула в знак согласия, и все повернулись к Грейс. Та уже не держала руки, скрещенными на груди, однако все еще выглядела крайне смущенной.

– Я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что мне приходится выслушивать, но можете быть уверены: наши разговоры не выйдут за пределы этой гостиной.

– Тогда все в порядке, – сказала Марианна. – Итак, только между нами. Я наметила сэра Артура Денни, Сидни Гилкриста и лорда Олдершота.

Герцогиня одобрительно кивнула.

– Все трое – достойные кандидаты, на мой взгляд.

– Все трое? – воскликнула Грейс, наклонившись над письменным столом. – Вы полагаете, Марианне следует завести сразу трех любовников? Боже милостивый!

Марианна засмеялась, и остальные присоединились к ней.

– Я не уверена, что готова иметь хотя бы одного любовника и уж никак не троих! Эти джентльмены рассматриваются мной только как потенциальные кандидаты.

– Прости, – сказала герцогиня, широко улыбаясь, – мне следовало сказать: любой из троих достоин твоего внимания. Каждый – привлекательный и неженатый мужчина. Я могла бы посоветовать тебе также рассмотреть кандидатуру лорда Джулиана Шервуда. Я заметила его интерес к тебе, проявленный им в прошлом сезоне.

– Интерес ко мне? – удивилась Марианна. В прошлом году она едва обратила внимание на молодого человека, отметив лишь его благородную внешность и прекрасные манеры. – Он слишком молод, не так ли?

– Какое это имеет значение? – спросила Пенелопа. – Лично я предпочитаю молодых мужчин. Они энергичны и меньше всего стремятся к серьезным отношениям. А лорд Джулиан не так уж молод. Кажется, ему лет двадцать пять или двадцать шесть? Он мог бы доставить роскошное удовольствие любой из нас. Он не только очень красив, но и прекрасный танцор. – Ее глаза весело блеснули. – Если мужчина хорошо движется на танцевальной площадке, можно предполагать, что он будет так же хорош и в интимной ситуации.

Все женщины дружно расхохотались, за исключением Грейс, которая была чрезвычайно смущена.

– Пенелопа совершенно права, – сказала герцогиня. – Танцы – прекрасный показатель прочих способностей мужчины. Понаблюдай за намеченными джентльменами на нашем следующем балу, Марианна. Если кто-то из них выглядит скованным и неловким, не чувствует ни музыки, ни ритма, можешь смело исключить его.

Марианна попыталась вспомнить, как танцуют интересующие ее мужчины, но не смогла. В ее памяти сохранилось только, как легко ей было танцевать с Адамом, который всегда держался красиво и грациозно. И поскольку он всегда имел успех у женщин, она могла держать пари, что теория Вильгельмины абсолютно верна.

– О, дорогая, – сказала Беатрис с гримасой на лице. – Я вспомнила, каким флегматичным и неповоротливым выглядел Джордж Абернати, танцуя с Эмили на ее первом балу, на прошлой неделе. Если ее отношения с этим молодым человеком будут развиваться, полагаю, мне следует поговорить с ней. – Когда остальные засмеялись, она добавила: – Я, прежде всего, забочусь о благополучии моей племянницы.

– А о своем, Беатрис? – поинтересовалась Пенелопа. – У тебя наметился какой-нибудь прогресс в наших общих поисках, чтобы провести особенно весело этот сезон?

– О нет! Вы не представляете, сколько времени и усилий требуется для сопровождения девушки при ее первом выходе в свет! Уверяю вас, у меня нет ни одной свободной минуты даже на то, чтобы заметить, проявляет ли какой-нибудь джентльмен интерес ко мне. Я слишком занята оценкой достоинств молодых людей, интересующихся Эмили. Это ужасно утомительное дело. И ее мать лишит меня головы, если я допущу, чтобы девушка увлеклась неподходящим поклонником. Однако, предвосхищая ваш вопрос, скажу, что при первой же возможности постараюсь позаботиться и о себе.

– Наш первый благотворительный бал – прекрасное место для рекогносцировки, – сказала Пенелопа. – Ведь мы сами составляем список приглашенных и можем включить туда самых привлекательных и доступных мужчин.

– Все упомянутые Марианной джентльмены уже получили приглашение, – сказала Грейс, указывая на список, лежащий на столе перед ней. Она, видимо, надеялась направить разговор на насущные проблемы.

– Прекрасно, – сказала герцогиня. – У тебя появится возможность проявить себя, Марианна. И если погода не испортится, сад Ярмут-Хауса послужит великолепным местом для уединения.

Грейс нахмурилась.

– Как попечительницы мы должны оставаться в бальном зале весь вечер.

– Чепуха! – воскликнула Пенелопа. – Как только мы примем всех приглашенных, от нас больше ничего не потребуется, и можно будет, смешавшись с гостями, веселиться в течение вечера. Я лично намерена подышать воздухом с Юстасом Толливером. Да и тебе, Грейс, не повредит найти красивого джентльмена и сделать то же самое.

Грейс тяжело вздохнула и бросила взгляд на позолоченные часы, стоявшие на каминной полке, когда те пробили четверть часа.

– Не знаю, как насчет сада, – сказала Марианна, прежде чем Грейс успела заметить, что отпущенные десять минут уже прошли, – но я готова начать свои жалкие попытки флиртовать. По крайней мере, я так думаю. У меня есть новое платье из темно-красного крепа, украшенное великолепным бисером.

– Звучит прелестно, – сказала герцогиня, – и не сомневаюсь, что ты затмишь всех нас. Ничто так не придает женщине уверенности, как хорошее платье. Ты будешь выглядеть потрясающе, дорогая. Не беспокойся.

– Надеюсь.

– Ты всегда выглядишь великолепно, – добавила Беатрис, слегка ткнув Марианну локтем в бок. – Я давно завидую цвету твоих волос, который подходит к любому наряду. А я со своими рыжими волосами не могу надеть и половины того, что ты можешь себе позволить. Для меня это вечная проблема. Ты можешь представить меня в темно-красном? Однако я приобрела платье оттенка бело-розового яблоневого цвета из тонкого шелка, сшитое миссис Осгуд, и намереваюсь появиться в нем на балу в Ярмут-Хаусе. Мне очень нравится, как оно сидит на мне.

– А ты, Грейс, что наденешь? – спросила герцогиня. Грейс улыбнулась впервые за это время. Марианна понимала, что все эти разговоры о джентльменах, их мужских способностей и танцах приводили Грейс в крайнее замешательство. Она была еще очень молода и красива, и ее пребывание в обществе более раскованных веселых подруг могло изменить образ ее мыслей и поведения.

– У меня есть новое пышное платье из зеленого шелка с прелестной вышивкой, – сказала Грейс. – Надеюсь, оно подойдет для бала.

– Я уверена в этом, – ответила герцогиня. – Не могу дождаться, когда увижу его. Зеленый цвет тебе очень к лицу. А в чем ты собираешься выступить, Пенелопа?

– Я буду в платье из голубого сардинского крепа. Юстас Толливер утверждает, что мне очень идет голубой цвет.

– А я надену платье из набивного индийского муслина, – заявила Вильгельмина. – Мы будем представлять собой весьма колоритную группу. А теперь, зная, кто что наденет, хочу предложить кое-что каждой из вас. – Она протянула руку к большой сумке под ее креслом, извлекла четыре маленьких коробочки и поднялась на ноги. – Это небольшие сувениры в честь нашего первого бала в этом сезоне. – Герцогиня обошла комнату и вручила каждой леди коробочку в соответствии с изображенным на крышке цветком.

– О Вильгельмина! – воскликнула Беатрис, открыв свой подарок. – Как чудесно!

В каждой коробочке находился изящный тюлевый веер с ребрами из слоновой кости уменьшенных размеров – последний писк моды этого сезона. Каждый веер имел своеобразную сложную структуру, и на каждом был изображен отличный от других цветок. Веер Марианны был пронизан темно-красной лентой и разукрашен анютиными глазками. Это был красивейший веер, какой она когда-либо видела.

– Какая замечательная идея, – сказала Пенелопа. – Это будут наши отличительные знаки попечительниц на балу. – Благодарю. – Она притянула Вильгельмину к себе и поцеловала в щеку.

Грейс, казалось, была чрезвычайно тронута этим жестом и просто коснулась руки герцогини, когда та проходила мимо письменного стола.

– Вильгельмина, – сказала Марианна, – это чудесные вещицы. Как мило с твоей стороны!

Герцогиня слегка махнула рукой и, вернувшись к своему креслу, аккуратно подобрала юбки, прежде чем сесть.

– Не стоит благодарности. Это просто небольшие сувениры. На самом деле это ты, Марианна, натолкнула меня на мысль о веерах.

– Я?

– Ну да! Я задумалась над твоим положением, понимая, что поиск любовника затруднителен для тебя. Твой брак с Дэвидом состоялся по давней договоренности родителей, и потому у тебя нет опыта в искусстве флирта.

Марианна вздохнула.

– Ты совершенно права.

– В таком случае пришло время немного попрактиковаться. Дамы, давайте вспомним язык вееров. Не секрет все мужчины знают, что означает каждый сигнал.

Начнем с самого главного. – Она раскрыла свой веер и слегка приложила его к правой щеке. – Это знак согласия.

Глава 5

– О Боже! Сработало!

Марианна наблюдала, как лорд Хопвуд улыбнулся и направился к ней через комнату. Она коснулась края веера одним пальцем, что означало желание поговорить с ним.

– Я не помню, чтобы ты упоминала о лорде Хопвуде, – прошептала Грейс. – Зачем ты сделала знак ему?

– Это произошло импульсивно, – сказала Марианна с легкой улыбкой. – Просто я решила на ком-нибудь попрактиковаться.

Его светлость приблизился и поклонился. Он был высоким темноволосым мужчиной с интригующей сединой на висках.

– Миссис Несбитт. Миссис Марлоу. Вы обе прекрасно выглядите сегодня.

– Благодарю, милорд, – сказала Марианна. – Вы очень любезны.

– Великолепный вечер, – заметил он, оглядывая элегантную гостиную: одну из многочисленных комнат, подготовленную специально для бала. – Я всегда с нетерпением жду балов, устраиваемых благотворительным фондом. – Он посмотрел на Марианну и улыбнулся. – Здесь собирается компания более близкая мне по духу, чем где бы то ни было.

– Мы во многом обязаны герцогу и герцогине за то, что они предоставили нам Ярмут-Хаус, – сказала Грейс. – И мы благодарим вас, милорд, за то, что почтили нас своим присутствием и сделали щедрый вклад в наш фонд. В этот вечер мы собрали рекордное количество пожертвований. Это весьма приятно сознавать.

– Вы заслуживаете всяческой похвалы за ваши усилия в оказании помощи женщинам, которых, как и вас, постигло несчастье, – сказал он.

– Это самое малое, что мы можем сделать для них, – продолжала Грейс. – Что касается лично нас, мы не страдаем в финансовом отношении, но многие вдовы, потерявшие мужей на Пиренейском полуострове, остались без средств к существованию. Мы считаем не только христианским, но и патриотическим долгом по возможности помогать им и побуждать других делать то же самое. Вы можете быть уверены, милорд, что ваш вклад найдет достойное применение.

– Я не сомневаюсь в этом, – ответил лорд Хопвуд.

– А теперь извините меня, милорд, – сказала Грейс, – я вижу, прибыли опоздавшие гости, и должна встретить их.

Слава Богу! Марианна опасалась, что Грейс затянет свою проповедь о необходимости творить добрые дела и тем самым окончательно отвлечет от нее лорда Хопвуда. Его светлость проводил Грейс с легким поклоном, затем повернулся к Марианне и вопросительно приподнял бровь.

– Могу я предложить вам что-нибудь выпить, миссис Несбитт? Или, может быть, вы предпочитаете присоединиться к танцующим?

– О, давайте потанцуем, если не возражаете. Мне больше всего нравится подвижный шотландский рил.

– Сочту за честь, – сказал Хопвуд и предложил ей свою руку.

Он танцевал неплохо, и Марианна невольно вспомнила слова Вильгельмины. Лорд Хопвуд был очень привлекательным мужчиной, и она подивилась, почему не включила его в свой список. Во время танца Марианна, помня советы подруг, намеренно не пыталась флиртовать. Она просто старалась по возможности быть любезной и обаятельной, и если судить по тому, что внимание к ней лорда Хопвуда возрастало, такая тактика себя оправдывала. В конце концов, он спросил, можно ли встретиться с ней на следующий день и совершить конную прогулку по парку.

Ее следующие три партнера: сэр Артур Денни, Сидни Гилкрист и Тревор Фицуильям – были в равной степени внимательны к ней. К тому же все оказались прекрасными танцорами. Марианна обнаружила, что мир полон возможностей и она способна править им, испытывая головокружительное возбуждение.

Многих присутствовавших джентльменов она давно знала и в разное время беседовала с ними, танцевала, играла в карты и даже приглашала на обед. Но никогда прежде Марианна не воспринимала их как мужчин. Теперь же почти каждый рассматривался ею как потенциальный любовник, и это меняло ее отношение к ним. Казалось, каждое слово и каждый взгляд имели скрытое значение, а танцы приобрели чрезвычайно интимный характер. Неужели все эти светские балы всегда были пронизаны сексуальностью, а она по своей наивности не замечала этого?

После очередного танца мистер Фицуильям увел Марианну с танцевальной площадки, склонился над рукой со словами благодарности, после чего чинно удалился.

Марианна повернулась и увидела Адама, приближающегося к ней под руку с Клариссой. Она еще раньше заметила их танцующими в другом ряду, и на мгновение ею овладели непонятные эмоции. Что это было? Сожаление? Тоска? Ей давно уже следовало привыкнуть к неизбежности грядущего. С некоторых пор она всегда будет видеть Клариссу с Адамом.

Марианна улыбнулась и протянула руку, приветствуя их.

– Рада видеть тебя, Адам.

– Марианна. – Он взял ее руку и поцеловал. Даже сквозь материал перчатки она почувствовала тепло его губ. Как ужасно быть чувствительной к таким вещам! Как она прежде ухитрялась быть такой невосприимчивой?

Адам отпустил ее руку и выдвинул Клариссу вперед.

– Полагаю, ты знакома с мисс Лейтон-Блэр?

– Да, конечно. – Марианна улыбнулась девушке, в чьих глазах отражалась смесь триумфа и нервозности. Она, несомненно, гордилась тем, что дефилировала под руку со своим женихом на глазах у всех присутствующих, стремясь продемонстрировать свое завоевание.

Кларисса была очень молода, невинна и привлекательна своей свежестью. Неудивительно, что Адам увлекся ею. Она действительно была очень мила.

– Я рада, что вы пришли, – сказала Марианна. – Это дает мне возможность поздравить вас с помолвкой.

– Благодарю, миссис Несбитт. – Голос девушки был по-девичьи высоким и с легким придыханием. – За ваши добрые пожелания и за приглашение. Балы, устраиваемые Благотворительным фондом вдов, всегда очень популярны, и, разумеется, очень приятно иметь возможность посетить один из них.

– Ваш будущий муж – добрый друг и сосед одной из попечительниц фонда, – сказала Марианна и лукаво подмигнула, – поэтому отныне вы всегда будете получать приглашения на все наши балы.

– О! Как любезно с вашей стороны. – Голубые глаза Клариссы расширились от волнения. – Благодарю вас.

– Не стоит, – сказала Марианна с улыбкой при виде такого пылкого восторга. – Это, прежде всего благотворительные балы. Мы заставили мистера Кэйзенова внести большую сумму денег в обмен на приглашение.

– О! – Кларисса смущенно посмотрела на Адама. – Я не знала…

– Миссис Несбитт шутит, – сказал Адам, успокаивающе похлопав свою невесту по руке. – Она не вымогала у меня деньги. Я добровольно сделал вклад, как и все присутствующие здесь джентльмены.

– Какая же я глупая! – Кларисса мило покраснела и хихикнула. – Я совсем забыла о подоплеке этих балов. Они необычайно популярны, и приглашения на них высоко ценятся, так что легко забыть об их истинной цели.

– Эти балы являются основным видом деятельности нашего фонда, – сказала Марианна. – Их успех радует нас. Однако хватит об этом. Надеюсь, вам доставит удовольствие нынешний бал. И надеюсь также, что мы станем подругами, мисс Лейтон-Блэр. Мы вскоре будем соседями. Вы и ваша мать должны посетить меня. Я принимаю по вторникам.

– Благодарю, миссис Несбитт. Буду счастлива нанести вам визит.

– Мисс Лейтон-Блэр? Кажется, это наш танец. Мужской голос раздался позади Марианны, и она обернулась. Перед ней оказался лорд Джулиан Шервуд, одетый в голубой костюм, отделанный серебром. У него был чрезвычайно эффектный вид. Недаром Вильгельмина рекомендовала его как очень красивого молодого человека.

– Кэйзенов, миссис Несбитт, приветствую вас, – сказал он, предлагая руку Клариссе.

Марианна уловила его взгляд и улыбнулась. Он тоже улыбнулся в ответ, и в его глазах промелькнул скрытый интерес, напомнив ей уроки Вильгельмины. Она переложила веер в левую руку, раскрыла его и поднесла к лицу.

Лорд Джулиан удивленно изогнул бровь.

– Миссис Несбитт, вы свободны для следующего танца? – спросил он.

– Да.

– Почту за честь, если вы оставите его для меня.

– С удовольствием! Благодарю вас, милорд.

Он широко улыбнулся и, повернувшись, повел Клариссу в ряд готовящихся к танцу.

– Бесстыжая! – прошептал Адам с усмешкой. – А еще говорила, что не знаешь, как привлечь внимание мужчины. До чего ты дошла? Ведь лорда Джулиана даже не было в твоем списке.

– Я женщина, поэтому никто не может помешать мне принимать спонтанные решения. – Марианна закрыла свой веер и шутливо ударила Адама по руке. – Во всяком случае, это не твое дело.

– Похоже, миссис Несбитт, танцы вскружили вам голову, лишив здравомыслия. Вот вам моя рука. Я собирался пригласить вас на этот танец, но полагаю, медленная прогулка по залу будет вам гораздо полезней.

Марианна засмеялась и взяла Адама под руку.

– Очаровательное предложение. Неудивительно, что многие женщины находят тебя неотразимым.

– Все, кроме тебя, моя дорогая кокетка.

– Я слишком хорошо тебя знаю. Кроме того, – произнесла она с легкой издевкой, – ты больше не свободен.

– К сожалению, это так. И должен признаться, меня задевает то, что ты занялась поисками любовника, исключив мою кандидатуру. Если бы ты сообщила мне о своем намерении чуть раньше, я избавил бы тебя от необходимости манипулировать своим веером и предложил бы себя.

– Очень щедро с твоей стороны.

– Чего не сделаешь для друзей?

Они двинулись через толпы людей, выстроившихся вдоль стен, направляясь к двустворчатой двери террасы. Их намерение пройтись по комнате изменилось. Адам открыл двери, и они ступили в прохладу вечернего воздуха. Несколько пар, прогуливавшихся по террасе, спустились вниз по ступенькам в сад. Адам подвел Марианну к одной из каменных скамеек, расположенных вдоль балюстрады. Марианна села и заботливо поправила свои юбки с изящной вышивкой бисером. Адам не стал садиться и прислонился к перилам.

– Благодарю за то, что была любезной с Клариссой, – сказал он. – Ты поступила весьма любезно, предложив ей свою дружбу. Уверен, она очень рада этому.

– Она выходит замуж за моего самого близкого друга, поэтому тоже должна быть моей подругой.

– Мне приятно, что ты так считаешь, особенно учитывая твою первоначальную реакцию на нашу помолвку.

Марианна поморщилась.

– Не напоминай мне о моей глупости. Я вела себя ужасно грубо по отношению к тебе в тот вечер. Надеюсь, мы забудем об этом? Ведь мы в конце концов договорились принять решение каждого без взаимных упреков, не так ли? Я приму твою молодую невесту и постараюсь по дружиться с ней, а ты перестанешь поддразнивать меня по поводу… моих поисков.

Его губы изогнулись в плутовской улыбке.

– Я недоговаривался прекратить поддразнивать тебя. Мне доставляет огромное удовольствие видеть, как мило краснеют твои щеки. Я оказываю тебе услугу, дорогая, делая тебя еще более привлекательной для мужчин, фигурирующих в твоем списке.

– Вы негодяй, сэр.

– Виноват, но если серьезно, Марианна, я действительно благодарен тебе за желание подружиться с Клариссой. Она, конечно, очень молода, но, может быть, когда ты узнаешь ее поближе, у тебя найдется с ней что-нибудь общее.

«А что общего у тебя с ней, Адам?»

– Мы обе желаем тебе счастья, – сказала Марианна, – так что у нас уже есть что-то общее. А скоро у нас будет общим и балкон.

– На самом деле я собираюсь продать свой дом. Марианна ошеломленно молчала. Таких изменений она не предвидела. Она не могла представить жизнь без Адама, постоянно находящегося рядом. Марианна сделала несколько глубоких успокаивающих вдохов, прежде чем заговорить:

– Значит, ты переезжаешь?

– Я думаю купить большой дом в городе. Дом на Брутон-стрит вполне меня устраивает, но, наверное, нам с Клариссой потребуется более просторное помещение. Когда появятся дети.

– Конечно, – с трудом произнесла Марианна. – Кларисса будет довольна.

– Надеюсь. Кроме того, я разговаривал с моим адвокатом о продаже дома в Дорсете. Я редко бываю там, поскольку меня никогда не привлекала жизнь в сельской местности. Не могу представить себя в роли сквайра. Я презираю жизнь в глуши. Полученный капитал рассчитываю использовать для покупки более просторного городского дома, где мы и будем жить круглый год.

– У нас одинаковые взгляды на этот предмет, как ты знаешь, – сказала Марианна. – Я никогда не понимала привлекательности загородной жизни и ненавижу сельское времяпрепровождение. Пока вы, мужчины, охотитесь, ловите рыбу и устраиваете скачки, женщинам остается только читать, заниматься шитьем или эскизами. Все это я могу делать и в городе, имея к тому же возможность посещать хорошие магазины, театры и галереи.

– Я помню, – сказал Адам, – как ты проявляла недовольство, когда Дэвид заставлял тебя посещать поместье в Кенте.

Марианна застонала.

– Я никогда не испытывала большей скуки в своей жизни, чем в долгие месяцы, проведенные в сельской местности. Ты не представляешь, как я радовалась, что поместье перешло к его брату Джорджу, после чего я крайне редко посещала его. Если бы он оставил его мне, я не знала бы, что с ним делать. Наверное, продала бы, как собираешься сделать ты. А Кларисса согласна жить в городе весь год?

– Я пока не говорил с ней на эту тему, но, кажется, она предпочитает жить здесь, в городе. Она явно радуется, когда я сопровождаю ее при посещении какого-нибудь нового дома.

Потому что она молода и светская жизнь вызывает у нее любопытство. Но будет ли она действительно счастлива, живя в Лондоне круглый год? Или заскучает в зимние месяцы, когда многие уезжают в свои поместья и проводят время там?

– Я помню, в юности испытывал тоску, находясь в поместье, – продолжил Адам. – А когда наконец оказался в Оксфорде, городская жизнь вызвала у меня восхищение, и я подумал, почему меня заставляли столько лет жить в маленькой деревушке? Говорят, что детей лучше воспитывать на природе, но посмотри, как много может дать ребенку Лондон. Здесь столько музеев, бродячих зверинцев и парков, средневековых замков и королевских дворцов. Здесь можно увидеть солдат и порты с множеством разнообразных кораблей. Я с детства полюбил все это.

– Да, – сказала Марианна. – Я понимаю тебя. Адам в душе оставался мальчишкой, продолжавшим любить городскую жизнь, но согласится ли с ним девушка, на которой он собирается жениться?

– Надеюсь, Кларисса одобрит мое решение, – сказал он, как бы прочитав ее мысли. – Ей несомненно понравится обставлять и украшать новый дом. У нее прекрасный вкус, по крайней мере в том, что касается моды.

– Она прелестно выглядит в этом замечательном платье.

– Конечно. Кларисса из тех девушек, которые будут прекрасно выглядеть, даже надев мешок.

– Она действительно очень мила, Адам, и будет чрезвычайно красивой невестой во время венчания.

– Да, она мила, но ты, моя дорогая, затмила сегодня всех женщин. Ты выглядишь потрясающе в этом платье. Этот цвет очень идет тебе.

Марианна посмотрела на темно-красный креп, блестевший в лунном свете.

– Ты находишь? По-твоему, оно выглядит не слишком вызывающе?

– Для такого наглого флирта? Нет, оно в самый раз. Марианна рассмеялась.

– Должна признаться, я действительно чувствую себя немного нагловатой сегодня.

– Я заметил. Сколько же джентльменов пало жертвой этого веера?

Марианна пожала плечами и улыбнулась:

– Не так уж много.

Адам фыркнул и отвернулся.

– Я не знал, что ты умеешь применять веер. Это что-то новенькое!

– Вильгельмина освежила в нашей памяти язык веера, и я обнаружила, что ее уроки очень полезны.

– Что значит «в нашей»?

О Боже! Она не имела права говорить о «Веселых вдовах». Это была тайная договоренность, а она едва не проболталась.

– Я имела в виду попечительниц фонда. Мы просто баловались на одном из собраний, вот и все. Я совершенно забыла все эти сигналы, которые посылаются с помощью веера.

– Похоже, знания вернулись к тебе довольно быстро. Марианна приподняла одно плечо.

– Во всяком случае, мне так удобнее. Я не знаю, как привлечь мужчину словами, и испытываю неловкость. Завладев вниманием джентльмена с помощью веера, мне остается только поддерживать разговор. И кажется, получается удачно.

– Дорогая, ты недооцениваешь силу своих женских чар. Тебе не нужно прилагать особые усилия, чтобы заинтересовать мужчину.

Адам протянул руку и нежно провел тыльной стороной пальца по ее щеке. У Марианны перехватило дыхание. Он заметил это, и в его зеленых глазах промелькнул дьявольский огонек.

– Все, что требуется от тебя, так это только улыбаться и смотреть на него своими большими карими глазами. Он, несомненно, будет очарован. – Адам невесело усмехнулся. – Я гарантирую.

– Благодарю, Адам. – Марианна все еще ощущала его прикосновение. – Благодарю за совет, хотя знаю, что ты не одобряешь мои действия.

– Вовсе нет, дорогая. Если я и возражал в тот вечер, то виной всему было спиртное. Ты имеешь полное право наслаждаться жизнью. Только ты должна понять, как меня задело отсутствие моего имени в списке твоих потенциальных любовников. – Он лукаво улыбнулся.

Адам, конечно, как всегда, поддразнивал ее, но Марианна улавливала в его словах отражение истинных чувств и не желала подобных высказываний, поскольку они будили у нее несбыточные фантазии.

– Итак, ты по-прежнему придерживаешься своего списка?

. – Почти, – сказала она. – Я еще не видела лорда Олдершота, а сэр Артур и мистер Гилкрист проявили внимание ко мне. Не говоря уже о лорде Хопвуде.

– Хопвуд? Я не помню, чтобы мы обсуждали его кандидатуру.

– Нет, не обсуждали. Я импульсивно попыталась привлечь его внимание.

– Хмм. Он слишком стар для тебя.

– Пустяки. О, был еще мистер Фицуильям!

– Фицуильям? Еще один непредвиденный импульс?

– Да. И то, что я не включила чье-то имя в список, не означает невозможность рассматривать соответствующего джентльмена в качестве претендента.

– Фицуильям слишком мечтательный молодой человек. Он вечно витает в облаках.

Марианна рассмеялась.

– Адам, с тобой бесполезно обсуждать кого-либо. По-твоему, ни один из мужчин не годится для меня.

Он наклонился к ее уху так близко, что она почувствовала его дыхание.

– Никто из них недостаточно хорош для тебя, дорогая. Извини, мне нужно попрощаться со своей невестой. Кларисса решила задержаться до конца бала и вернуться домой с матерью. Мне же еще предстоят дела.

Его дыхание и слова вызвали у нее дрожь даже после того, как Адам ее покинул. Господи, как можно существовать в такой обостренной чувственной атмосфере? Почему, прожив почти тридцать лет, она не испытывала ничего подобного? Весь вечер она ощущала некую сексуальную напряженность, танцуя с мужчинами, и особенно в общении с Адамом. Было ли нечто подобное на протяжении всего того времени, что она знала его, или просто ничего не замечала, занятая своими мыслями?

Адам попрощался с дамами Лейтон-Блэр и направился к выходу.

– Что? Попался в мышеловку, Кэйзенов?

Лорд Омберсли громко расхохотался и похлопал Адама по спине.

В другое время от подобной фамильярности Адам, скорее всего, разозлился бы. Однако, казалось, все мужское население Лондона обсуждало его помолвку.

– Впрочем, она хорошенькая штучка, – продолжил Омберсли. – Такую приятно обнять, не так ли? Держу пари, помолвка с такой красоткой не должна тяготить тебя.

Его непристойный смех привлек внимание джентльменов, сидевших за карточным столом, и Адаму пришлось вытерпеть их соболезнования и похлопывания по спине. Молодость и красота Клариссы отмечались всеми, словно это были ее единственные качества, имевшие значение. Конечно, они и для него явились основополагающим, и поэтому ему не следовало обижаться на других мужчин. В этом отношении он ничем не отличался от них. Однако Адам надеялся, что, в конце концов, его отношения с Клариссой приобретут более глубокий характер. Она очень молода, и их помолвка явилась для нее чем-то новым, неизвестным. Адам не раз отмечал застенчивость и пугливость своей невесты, когда пытался поцеловать ее или прикоснуться к ней, но полагал, что со временем это пройдет.

Он, наконец, отделался от своего приятеля и направился к выходу из комнаты. Однако, прежде чем он успел достичь двери, до него донеслись слова, в которых прозвучало имя миссис Несбитт, а затем послышался смех. Адам обернулся и увидел лорда Олдершота среди группы мужчин, стоящих у окна. Этот элегантный, красивый мужчина относился к кандидатам, чьи имена оставались в списке Марианны. Адам взял бокал вина у официанта и с небрежным видом направился к этой группе.

– А, Кэйзенов, – сказал Невилл Кеньон. – Мы все желаем тебе счастья. С мисс Лейтон-Блэр, не так ли?

– Да, она оказала мне честь, приняв мое предложение.

– Очень милая девушка из хорошей семьи. Молодец, Гарик.

Поговорив еще немного о его помолвке, мужчины перешли к обсуждению предстоящих скачек в Ньюмаркете. Адаму удалось отделить лорда Олдершота от основной группы.

– Кажется, ты ранее упомянул имя миссис Несбитт? – сказал он безразличным тоном, как будто это не имело особого значения. – Она довольно привлекательная женщина, не правда ли?

– Безусловно, – с энтузиазмом ответил Олдершот. – Я танцевал с ней на прошлом балу в Ярмут-Хаусе и думаю снова воспользоваться ее благосклонностью.

– У тебя есть какие-нибудь виды на нее?

– Возможно. Миссис Несбитт хорошенькая женщина. Не так давно многие джентльмены считали ее недоступной, но на этом рауте с ней что-то произошло. Что именно, я не знаю. Она изменилась. Похоже, наконец отказалась от роли горюющей вдовы. О, кому я рассказываю. Ведь ты был другом Несбитта, не так ли?

– Да, Дэвид был моим ближайшим другом, и с его вдовой я до сих пор продолжаю поддерживать дружеские отношения.

– Тогда скажи: она ищет нового мужа в этом сезоне? И потому выглядит такой любезной? Если это так, то я лучше поостерегусь уделять ей внимание, поскольку пока не хочу связывать себя брачными узами. Если же она просто нуждается в компании, – улыбнулся он и слегка ткнул Адама локтем в бок, – то я готов пообщаться с ней.

У Адама возникло инстинктивное желание влепить парню пощечину, но он сдержался и решил поступить иначе.

– Миссис Несбитт очень порядочная женщина, Олдершот, и мимолетный флирт не для нее. Прошло два года после смерти ее мужа, и, полагаю, она подумывает о новом браке. Когда я рассказал ей о своей помолвке, она упомянула, что надеется устроить и свою жизнь к концу сезона.

– В самом деле, черт возьми? В таком случае мне сказано повезло, что я поговорил с тобой, Кэйзенов. Весьма обязан тебе, старик. – Он энергично пожал руку Адама.

– Весьма обязан.

Адам покинул комнату для игры в карты, довольный собой. Отговорить Олдершота от ухаживания за Марианной не составило труда, хотя пришлось немного погрешить против истины. Марианна никогда не узнает, почему его светлость вдруг так внезапно исчез с ее орбиты. Конечно, Адам сделал это только потому, что Олдершот шел непочтительные намерения. Адам не возражал против поисков Марианны, но он не допустит, чтобы в ее постели оказался непорядочный тип. Если бы он смог подобным образом оградить ее от всех недостойных джентльменов, проявляющих к ней интерес, то можно было бы считать, что он добросовестно выполняет данное Дэвиду обещание заботиться о Марианне.

Спустившись вниз, Адам вошел в гостиную, где джентльмены также поздравили его с будущим бракосочетанием.

– Счастливчик, – сказал лорд Вустер. – Ты похитил самую хорошенькую девушку на ярмарке невест. Везет же тебе, сукин сын!

– Теперь она будет доставлять тебе удовольствие и согревать по ночам, – добавил лорд Алвенли. – Удачливый дьявол. Эй, Фицуильям, кажется, ты сочинил сонет в честь мисс Лейтон-Блэр?

Тревор Фицуильям встал с кресла и ленивой походкой подошел к окну. Он был еще одним кандидатом в любовники Марианны. Проклятое место просто кишело ими.

– Это было в прошлом сезоне, – сказал Фицуильям, с томным видом растягивая слова на модный манер. – Безумно давно. Прелестная Кларисса была тогда свободной и являлась лакомой добычей. Не беспокойся, Кэйзенов, я не влюблен в нее. В этом сезоне я посвящу свои стихи другой красавице.

– Рад слышать это, – сказал Адам. – Мы знаем ее?

– Полагаю, она хорошо тебе известна. Это прелестная Марианна Несбитт.

– Миссис Несбитт? – удивился Алвенли. – Одна из патронесс благотворительных балов? Не знал, что ты способен увлечься почтенной вдовой, Фиц. Не слишком ли она строгих правил на твой вкус?

– Она вела себя не так уж строго, когда я танцевал с ней нынче вечером, – сказал Фицуильям. – Она так заманчиво улыбалась, что меня от смущения бросило в жар. И она танцует легко, как ангел.

– Похоже, ты очарован ею, – заметил лорд Вустер.

– Просто заинтригован, – ответил Фицуильям. – Однако намерен попытаться завязать с ней отношения.

Адам ожидал подобного откровения. Придется ему отшить этого болвана так же, как он спровадил Олдершота.

– В таком случае подари ей гардении, – сказал он. – Она просто обожает эти цветы.

– Ты уверен? – спросил Фицуильям. – А я собирался послать ей лилии, так как она упомянула, что любит их.

– Наверное, ты неправильно понял ее, – сказал Адам. – Я знаю Марианну много лет, и она всегда предпочитала гардении. Дэвид обычно дарил ей такой букет, когда они ссорились и он хотел задобрить ее. Гардении всегда оказывали на нее благотворное влияние.

– Вот как? – Фицуильям улыбнулся. – Значит, будут гардении. Благодарю за совет, Кэйзенов.

– Не стоит.

Адам наконец достиг входной двери, вышел из дома и спустился вниз по ступенькам крыльца с улыбкой на лице. Олдершот уже покинул поле боя, и Фицуильям скоро последует за ним. Несомненно, было бы ошибкой позволить ему вторгнуться в жизнь Марианны. Он был уверен, что ни Олдершот, ни Фицуильям недостаточно хороши для нее. Как и прочие кандидаты.

Второй обман прошел так же легко, как и первый. Впрочем, это был не второй и даже не третий обман. Адам сбился со счета, сколько раз лгал Марианне в тот вечер в ее гостиной, когда они впервые обсуждали ее проклятый список. Он поступил тогда как негодяй и должен был бы стыдиться и раскаиваться, но вместо этого только радовался и был дьявольски доволен собой.

Внезапно Адам почувствовал, что готов разогнать всех оставшихся в списке джентльменов. В приподнятом настроении он громко рассмеялся, шагая по Сент-Джеймс-стрит, и решил посетить боксерский зал Джексона для спортсменов-любителей, чтобы дать выход своей энергии.

И удача чудесным образом сопутствовала ему. Войдя в зал на Бонд-стрит, он остановился, наблюдая, как Джексон обучает какого-то парня, которого Адам не знал. В это время внезапно появился сэр Артур Денни. Он встал рядом с Адамом и с большим интересом следил за прославленным боксером. Когда урок закончился, Денни заговорил с Адамом, который не преминул, как бы между прочим, упомянуть о Марианне. И вскоре Денни понадобился совет близкого друга миссис Несбитт.

– Тебя интересует, на какие темы она предпочитает беседовать? – спросил Адам. – Пожалуй, больше всего ее привлекают истории о мужском соперничестве. Я не представлял, что женщина может с таким удовольствием слушать подробности о кулачных или петушиных боях.

– Ты шутишь, – сказал Денни, снимая свой сюртук и готовясь к уроку бокса. – Не могу поверить, что речь идет об одной и той же женщине.

– Я говорю совершенно серьезно. В тех случаях, когда другие женщины упали бы в обморок, миссис Несбитт получает удовольствие от самых ужасных подробностей. Только между нами: я подозреваю, что она находит нечто соблазнительное в схватках особей мужского пола.

– Неужели?

– Я только предполагаю. Но когда бы ее муж и я ни заговорили, например, о боксерских поединках, она настаивала на подробном описании каждого удара. Это явно возбуждает ее. Я узнал от Несбитта, что после таких разговоров она проявляет особую страсть. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– О Боже. Никогда бы не подумал. Как странно!

– Разумеется, она не афиширует свое пристрастие, и мужчинам не приходит в голову говорить с ней о таких вещах. Должно быть, ты будешь единственным, кто осмелится на это.

– Я попробую, черт возьми!

Итак, еще одно имя можно смело вычеркнуть из списка. Эти трое больше не будут беспокоить Адама в качестве любовников Марианны.

«Ты видишь, Дэвид, я забочусь о ней, как обещал. Я не позволю ни одному недостойному типу занять твое место в постели».

Марианна, вероятно, убила бы его, если бы узнала о его проделках, и он соглашался, что заслуживает наказания. Тем не менее, Адам не переставал улыбаться: он не мог припомнить, чтобы ему было когда-либо так весело.

Глава 6

Глаза всех присутствующих были устремлены на сцену, и всеобщее внимание было приковано к чудесному голосу Анджелики Каталани, исполнявшей партию Сюзанны из оперы «Женитьба Фигаро». Однако Адам не мог сосредоточиться на представлении. Ряд обстоятельств отвлекал его, и особенно тревожил лорд Хопвуд, сидевший слишком близко к Марианне.

Эта пара прибыла в театр порознь: Марианна вошла в фойе с леди Сомерфилд, ее племянницей и еще одной молодой женщиной. Однако в дальнейшем Хопвуд постоянно находился рядом с Марианной, и было ясно, что в этот вечер он не оставит ее. Подобным образом вел себя и Юстас Толливер по отношению к леди Госфорт. Адам мог поспорить, что последние были любовниками. Он заметил их тайные прикосновения и пылкие взгляды. Была ли Марианна в таком же положении? Планировала ли она любовное свидание с Хопвудом? Может быть, даже сегодня вечером?

Когда она предложила Адаму и Клариссе места в ложе Сомерфилд, он был благодарен за приглашение и доволен тем, что Марианна, казалось, намеревалась провести время с Клариссой, чтобы получше узнать ее. Он не желал быть свидетелем того, как продвигаются дела Марианны по части соблазнения мужчин. Поскольку область ее поиска пока не сузилась до одного человека, Хопвуду определенно отводилась не последняя роль в этой игре.

Обсуждая его кандидатуру, Адам поддразнивал Марианну, говоря, что Хопвуд слишком стар для нее, и сейчас он оставался при своем мнении. Впрочем, главное не возраст, а как человек чувствует себя. Хопвуд, которому было чуть больше сорока, не проявлял достаточной жизненной энергии. Он с большой осторожностью управлял каретой, а когда ездил верхом, обычно сдерживал лошадь и крайне редко пускал ее галопом. Его никогда не видели в спортивных заведениях, таких как боксерский зал Джексона или школа фехтования Анджело. Видимо, он не отличался хорошим здоровьем и потому не годился для целей Марианны. В общем, Адам пришел к выводу, что Хопвуд никак ей не подходит.

Адам наблюдал, как тот взял руку Марианны и накрыл своей ладонью. Она повернулась к нему с улыбкой и не убрала свою руку, черт бы ее побрал!

Странно было видеть ее с другим мужчиной. Адам привык к тому, что она принадлежала Дэвиду и всегда находилась рядом со своим мужем, поэтому казалось неестественным видеть ее с кем-то другим. Это выглядело оскорблением его покойного друга. У Адама возникло желание ухватить Хопвуда за шиворот и пинком под зад швырнуть его через барьер ложи вниз в партер – все ради Дэвида. Но его друг мертв, и Марианна теперь никому не принадлежит. В том числе и тому, кто сейчас держит ее за руку.

Адам нахмурился и коснулся руки Клариссы. Та слегка вздрогнула, и это было ее единственной реакцией. Он сокрушенно вздохнул. Почему она не такая отзывчивая, как Марианна? Особенно после того, как он получил полное право прикасаться к своей невесте, в отличие от Хопвуда, касающегося руки Марианны. Уже целую неделю Адам сопровождал Клариссу по городу, а она не проявляла никакой заинтересованности в нем. Кларисса мило улыбалась и охотно отвечала на его попытки завязать разговор, однако сама крайне редко начинала беседу. Адам полагал, что она должна уже перестать стесняться его.

Помолвка была устроена обычным образом. Все было оговорено и согласовано с родителями Клариссы, прежде чем договориться с ней. Их никогда не оставляли вместе, и Адаму предоставили возможность побыть с ней наедине всего несколько минут, чтобы он мог сделать ей предложение. Кларисса любезно согласилась, и он надеялся, что она должна быть довольна предстоящим браком, учитывая поддержку родителей. Тем не менее, каждый раз, касаясь Клариссы, он чувствовал ее напряженность. А когда пытался поцеловать ее, она подставляла ему плотно сомкнутые, неподатливые губы и потом быстро отстранялась.

Положение было довольно тяжелым. Адам всегда имел успех у женщин, однако, казалось, не мог покорить свою будущую жену. Конечно, она очень молода, но ему встречались и более молодые девушки, которые открыто флиртовали с ним и старались соблазнить. Адам полагал, что в данном случае поведение Клариссы определялось в большей степени невинностью, чем молодостью. Он подозревал, что она имеет наивные представления об отношениях мужчин и женщин и ему предстоит обучить ее.

Он внимательно разглядывал ее профиль в то время, как она смотрела на сцену. Ее светлые волосы были собраны в пышный пучок на затылке, а несколько вьющихся локонов ниспадали на шею. Адам был очарован этой красивой шеей, и у него возникло желание провести по ней языком.

Потом он посмотрел на шею другой женщины, которую давно знал и которой не переставал восхищаться. Темные волосы Марианны были уложены в более сложную прическу, пронизанную бусинками в виде крошечных цветков. При этом ее прелестная шея была открыта. Платье сзади имело глубокий вырез, обнажая элегантную линию плеч и спины со светлой гладкой кожей, подобной дорогому фарфору. И хотя она сидела под некоторым углом к Адаму, не позволявшим видеть ее бюст, он помнил, что спереди был такой же вырез, как и на спине. Она оделась, чтобы соблазнять мужчин, и потому Хопвуду предоставлялось зрелище мягких женских выпуклостей, а также горла, на котором красовалось колье с изумрудами, подаренное Дэвидом.

Адам тоже мог созерцать обильные прелести Клариссы, хотя они вследствие ее молодости и невинности были скрыты глухим воротом. Именно очарование юной девушки привлекло его настолько, что он решил обручиться с ней.

Можно сойти с ума, если продолжать сравнивать Клариссу с Марианной. Они были совершенно разными, уникальными в своем роде, и каждая по-своему красива. Несправедливо сравнивать девушку со зрелой, искушенной женщиной, познавшей мир и имеющей опыт общения с мужчиной.

Адам оторвал свой взгляд от затылка Марианны, сидевшей рядом с Хопвудом в непосредственной близости, и сосредоточился на обольщении своей нареченной.

Его рука по-прежнему накрывала руку Клариссы, и он начал медленно поглаживать ее пальцы. У девушки вырвался легкий вздох, но при этом она продолжала смотреть на сцену. Адам расстегнул пуговку ее перчатки и, коснувшись открытой кожи, принялся водить по ней пальцем, описывая маленькие круги. Сначала Кларисса напряглась и, казалось, совсем перестала дышать, потом постепенно расслабилась, и Адам мысленно поблагодарил Бога. Надо только проявить терпение. Он должен помнить о ее молодости и дать ей время привыкнуть к нему. Адам продолжал ласкать ее таким образом до конца первого акта.

В антракте он встал вместе с остальными находящимися в ложе мужчинами и предложил обеспечить дам прохладительными напитками. Адам был доволен, увидев, что Марианна вместе с более молодыми женщинами – племянницей леди Сомерфилд, мисс Теркилл, и ее подругой, мисс Уиллингсли – собрались вокруг Клариссы. Та, вероятно, будет вести себя более раскованно с девушками, близкими ей по возрасту. Адам взглядом поблагодарил Марианну, и она понимающе улыбнулась.

Направляясь к двери ложи, Адам уловил, что Хопвуд положил руку на обнаженную спину Марианны и, наклонившись, что-то говорил ей. Адаму стало не по себе, оттого что этот мужчина прикасался к ней таким интимным образом.

Однако он обязан сдерживать свои эмоции. Его не должны касаться личные дела Марианны, и Адам не понимал, почему ее поиски любовника так задевают его и не дают покоя.

«Потому что ты влюблен в эту женщину. И всегда любил ее».

Эти слова Рочдейла звучали в его голове. Это, конечно, не так. Адам восхищался ею, уважал ее, заботился о ней. Но Марианна была женой его лучшего друга. Он никогда не предаст Дэвида, влюбившись в нее.

Вопреки всему следовало признать, что его влекло к ней. Так было всегда, но ради друга он подавлял это чувство, и с годами оно фактически исчезло. Теперь, видя, как другие мужчины смотрят на нее с восхищением и даже с вожделением, Адам осознал, что это давно скрываемое чувство снова ожило. Помолвка с Клариссой означала, что он не имеет права давать волю своим прежним эмоциям, и потому ему остается только совершать довольно глупые поступки, чтобы оградить Марианну от потенциальных любовников.

Адам повернулся и вышел изложи вместе с Толливером. Хопвуд последовал за ними.

– Послушай, Хопвуд, – сказал Адам, когда они шли по заполненному людьми фойе, – кажется, у тебя есть поместье в Суффолке, не так ли?

– Рада видеть тебя здесь, – сказала Эвелина Вудолл, покинувшая свою ложу, чтобы пообщаться с другими женщинами. Она бросила взгляд в направлении пустого кресла лорда Хопвуда. – Ты потрясающе выглядишь сегодня и пользуешься вниманием весьма привлекательного мужчины. Я горжусь тобой, дорогая.

– В самом деле? Ты не считаешь, что я предательница?

– По отношению к Дэвиду? Вздор. Он, несомненно, одобрил бы твое решение. И я тоже одобряю.

Марианна пожала руку своей золовки.

– Спасибо, Эвелина. Мне приятно сознавать, что хотя бы один член семьи Дэвида не считает меня бессердечной.

– Никто из нас не думает так о тебе, дорогая.

– Даже твоя мать?

Эвелина пожала плечами.

– Она, в конце концов, смирится. Дай ей время. Марианна не верила, что мать Дэвида когда-нибудь поймет ее, однако промолчала. Эвелина поговорила немного об опере, затем попрощалась и пошла с визитом в другие ложи. Марианна подошла к подругам и встала рядом с Беатрис и Пенелопой.

– Значит, это будет лорд Хопвуд? – шепотом произнесла Пенелопа.

– Тише, – сказала Марианна и посмотрела в направлении Клариссы и двух других молодых женщин, стоявших рядом с невестой Адама. – Эти девушки могут услышать.

– Они слишком заняты обсуждением шляпок и кружев, – заметила Беатрис, взглянув через плечо на троицу. – Их нисколько не интересует, о чем говорят взрослые женщины. Они уверены, что три почтенные вдовы не могут обсуждать ничего более интересного, чем рецепты отваров от боли в суставах.

– Если бы они только знали, о чем мы говорим на самом деле, – сказала Пенелопа со смехом и посмотрела на девушек. – Признаюсь, меня удивляет, почему Кэйзенов выбрал эту девицу Лейтон-Блэр. Жаль, что он будет растрачивать свою мужскую энергию на эту глупую хохотушку!

В этот момент послышалось знакомое хихиканье, как подтверждение данной характеристики. Марианна с трудом сдержала стон.

– Я тоже так думаю, – сказала она. – Но Адам, похоже, очень увлечен ею. Она мила и застенчива.

Пенелопа пожала плечами.

– И все же мне жаль его. Марианна, я хочу услышать, что ты скажешь о лорде Хопвуде, пока он не вернулся.

– Мне нечего сказать. – Марианна настолько понизила голос, что ее подруги были вынуждены наклониться к ней. – Лорд Хопвуд очень внимателен ко мне, но, кроме коротких прогулок по парку, фактически мы впервые проводим вместе так много времени. Он нравится мне.

– Он очень привлекательный мужчина, – сказала Беатрис.

– Думаю, с ним будет приятно общаться, – согласилась Пенелопа.

– Он целовал тебя?

– Нет еще.

– В таком случае подожди, пока он не сделает это, и тогда решишь, стоит ли с ним продолжать общение, – посоветовала Пенелопа. – Я всегда так делаю. Мужчина должен уметь целоваться, как вы считаете?

– Я согласна, – сказала Беатрис. – В поцелуе проявляется особая интимность. У меня, например, от поцелуев Сомерфилда слабели колени.

– Толливер тоже прекрасно целуется, – сообщила Пенелопа с довольной улыбкой. – У него очень проворный язык.

– Значит, у вас уже есть любовники? – спросила Марианна.

– Молодой шотландец вполне оправдывает мои ожидания, – заметила Пенелопа.

– Поздравляю, – сказала Беатрис.

– Я не думаю, что смогу так быстро завести роман, – посетовала Марианна. – Мне надо получше узнать джентльмена, прежде чем вступать с ним в интимные отношения.

– Я вполне согласна с этим, – заявила Беатрис. – Даже если любовник способен доставить наслаждение, это не столь важно, если не испытываешь к нему нежных чувств.

– Чепуха, – сказала Пенелопа. – Вы обе слишком привередливы. Вспомните, мы не собираемся искать мужей. Мы хотим лишь немного развлечься.

– Верно, – согласилась Беатрис, – но я предпочитаю, чтобы отношения с мужчиной длились дольше, чем несколько недель.

– Я тоже, – поддержала ее Марианна. – И я буду продолжать привередничать, если не возражаете. Я уже разочаровалась в нескольких джентльменах, которых считала перспективными.

– Почему же? – спросила Беатрис. – Что случилось?

– Первым был Тревор Фицуильям.

– А, поэт, – сказала Пенелопа с задумчивым вздохом. – Великолепный мужчина!

– Может быть, – с сомнением произнесла Марианна, – но я не могу считать положительным мужчину, который не обращает ни малейшего внимания на то, что я говорю. Этот мерзавец прислал мне огромный букет гардений, хотя я совершенно определенно говорила, что моими любимыми цветами являются лилии.

– Возможно, в этом был особый смысл, – предположила Беатрис. – Вероятно, он решил, что, поскольку все другие мужчины дарили тебе лилии, следует быть оригинальным.

– Особенно после того, как я сказала, что от гардений начинаю чихать.

Пенелопа улыбнулась:

– О, дорогая!

– Мне кажется, он игнорировал все, что я говорила о цветах, поскольку сочинил сонет, в котором сравнивает мою кожу с лепестками гардении.

– По-моему, это звучит очаровательно, – сказала Беатрис.

– Если бы он был более внимателен ко мне, то мог бы включить в поэму более приятное сравнение. Как он смел игнорировать тот факт, что эти чертовы цветы заставляют меня страдать? Нет, я не могу общаться с мужчиной, который в большей степени интересуется своими стихами, чем мной.

– Мудрое решение, – согласилась Пенелопа. – Такой мужчина, вероятно, будет игнорировать и твои любовные потребности, думая только о том, как самому побыстрее прийти к финишу.

Все трое громко рассмеялись, и несколько голов повернулись в их сторону, отчего подруги теснее сомкнули круг.

– Был еще сэр Артур Денни, – сказала Марианна.

– А что с ним произошло? – поинтересовалась Пенелопа.

– Он повез меня на прогулку в парк и все время рассказывал о петушиных боях, которые посетил накануне.

– О! – Беатрис поморщилась от отвращения.

– Он подробно описывал каждый удар шпорами или клювом и со смаком рассказывал о пролитой крови и вырванных перьях. Я думала, меня стошнит.

– Какой ужас! – возмутилась Пенелопа.

– Это говорит о бесчувственности мужчины, – заключила Беатрис.

– Конечно. Он даже не обратил внимания на то, что я побледнела. Хуже того: я, вероятно, даже позеленела, но и это не остановило его. А когда я попросила сменить тему, он засмеялся и стал обсуждать еще более отвратительные вещи. Я не могла дождаться, когда распрощаюсь с ним, и никогда в жизни не выскакивала так быстро из кареты.

– Как может такой мужчина обращаться с женщиной в постели? – поинтересовалась Пенелопа.

– Надеюсь, никому из нас не придется это узнать, – ответила Марианна.

– Таким образом, твой выбор остановился на лорде Хопвуде, – подытожила Беатрис.

– У меня на примете есть еще несколько джентльменов, – сообщила Марианна. – Например, Сидни Гилкрист и лорд Джулиан Шервуд, которые пока ничем не отвратили меня. Я думала, что мной заинтересовался также лорд Олдершот, но в последнее время он почему-то избегает меня.

– Если у тебя ничего не выйдет с лордом Хопвудом, рекомендую заняться лордом Джулианом, – сказала Пенелопа. – Он определенно самый красивый мужчина, и его штаны между ног заметно оттопыриваются.

– Пенелопа!

– Только не говорите, что, глядя на мужчин, не обращаете на это внимания. А вот и Толливер! – Пенелопа направилась к выходу из ложи, где стоял Юстас Толливер, разговаривая с двумя другими джентльменами.

– Надеюсь, лорд Хопвуд не разочарует тебя, – сказала Беатрис, обращаясь к Марианне.

– Я тоже надеюсь. – Марианна взглянула на трех молодых женщин, которые дружески болтали без умолку, и кивнула в их сторону. – Похоже, они хорошо поладили друг с другом.

Беатрис улыбнулась:

– Эмили любит поговорить. И эти две девушки тоже ужасные болтушки. Им интересно знать все подробности каждого бала. Порой все трое крайне утомляют меня своими разговорами. – Беатрис сделала паузу и некоторое время наблюдала за своей племянницей и ее собеседницами. – Мисс Лейтон-Блэр на три или четыре года старше Эмили, но кажется такой же юной.

– Да, она выглядит очень молодо для своего возраста. Думаю, ей двадцать или двадцать один год. Признаюсь, мне трудно представить ее в качестве жены Адама.

Беатрис удивленно приподняла брови.

– По-моему, ты отнеслась бы так к любой другой женщине, на которой он решил бы жениться. Вы долгое время являетесь близкими друзьями, и потому ты не можешь судить объективно.

– Вероятно, ты права, но меня раздражает этот брак. Я злюсь на Адама за то, что он выбрал девицу, которая не способна предложить ему что-либо, кроме своей молодости и красоты.

– Напрасно ты так реагируешь, Марианна. Не стоит делать такие предположения. Ты не знаешь, какие интимные отношения сложились между ними.

– Я хорошо знаю Адама и не представляю, что он сможет найти удовлетворение в браке с этой безропотной молодой девицей. Кларисса не из тех женщин, которая могла бы возразить ему, поспорить с ним, высказать свое мнение.

– То, что ты ведешь себя с ним подобным образом, не означает, что он и в браке рассчитывает на такое же общение. Может быть, он хочет иметь покорную жену, как большинство мужчин.

Марианна не считала, что Адам хочет именно такую жену. По крайней мере она не верила в это. Для него был примером ее брак с Дэвидом, в котором они были равными партнерами, имея много общего, но в то же время могли не соглашаться друг с другом и спорить. Они делились своими мыслями, и каждый знал внутренний мир другого. Вот такой брак хотел бы иметь Адам, и она желала ему этого, не веря, что нечто подобное будет у него с Клариссой.

– Знаешь, Беатрис, мне кажется, она даже немного побаивается его.

– Почему ты так думаешь?

– Не знаю, но Кларисса всегда как-то скована в его присутствии.

– На публике, а наедине с ним она, возможно, ведет себя совсем иначе. Большинство из нас поступает так же. Не стоит беспокоиться о них, Марианна. У них все будет хорошо. И у тебя тоже.

– Ты права. Просто мне досадно, оттого что моя длительная дружба с Адамом уже никогда не будет прежней.

Беатрис коснулась ее руки.

– Вероятно, она не будет прежней, но не прекратится совсем. Было бы неплохо подружиться и с этой девушкой. Если ты хочешь сохранить Адама в своей жизни, тебе необходимо принять Клариссу.

– Я знаю. Может быть, стоит поговорить с ней немного сейчас. – Марианна встала и подошла к трем молодым женщинам, которые притворялись, что не замечают криков молодых людей из партера, старавшихся привлечь их внимание. Марианна встала рядом с Клариссой.

– Молодые люди не меняются, – сказала она. – В мое время они так же кричали из партера.

Кларисса повернулась к ней и улыбнулась:

– Они кажутся мне ужасно глупыми.

– О, они полны энергии и просто развлекаются. А вы предпочитаете более зрелых мужчин, не так ли? Таких, как мистер Кэйзенов?

Кларисса покраснела.

– Да, я предпочитаю его. И не важно, что он немного старше меня.

Марианна рассмеялась.

– Немного? Дорогая, он почти на шесть лет старше меня.

– В самом деле?

– Это действительно ничего не значит, если вы любите его. Он будет для вас прекрасным мужем. И ему очень повезло, что у него будет такая красивая молодая жена.

– Благодарю, вы очень любезны. Марианна махнула рукой.

– Не стоит благодарить. Лучше расскажите, как вам нравится нынешний сезон?

– О, мы побывали на различных балах и приемах, кроме того, мистер Кэйзенов водил меня в галереи и музеи. Там было очень много интересного и поучительного.

– Поучительного? – Марианна улыбнулась – Видимо, многое изменилось с тех пор, когда я была девушкой. Нам меньше всего хотелось чего-то поучительного в течение сезона. Теперь все иначе, не так ли? В мое время девушки искали встреч с молодыми людьми, и каждая хотела, чтобы ее избранник обязательно имел титул. Никто не думал встречаться с тем, кто ниже баронета, невзирая на богатство. – Она слегка усмехнулась. – Правда, я была уже обручена, когда приехала в город на мой первый сезон, и меня не волновали такие вещи. Думаю, современные девушки тоже не беспокоятся по поводу титулов, не так ли? Мистер Кэйзенов не обладает ни титулом, ни значительным богатством.

Кларисса приподняла подбородок.

– Нет, меня не беспокоит отсутствие у мистера Кэйзенова титула, хотя его дед был графом. А его состояния вполне достаточно, чтобы исключить возражения моего отца.

– Да, разумеется. Я не возражаю против мистера Кэйзенова. Как вы знаете, он один из моих ближайших друзей. Я только хотела похвалить вас за то, что вы не гонитесь за титулами и богатством, как девушки в мое время, а некоторые и сейчас. Многие даже соперничают между собой, стараясь привлечь внимание молодых людей из партера. Таких, например, как лорд Эшуорт или сэр Джордж Лоустофт. Улыбнитесь, дорогая! Они оба смотрят на вас в бинокли.

Кларисса хихикнула.

Голоса вернувшихся в ложу джентльменов заставили их отвернуться от шумной толпы внизу и занять свои места. Лорд Хопвуд, выглядевший весьма озабоченным, протянул Марианне бокал вина и помог ей сесть.

– Прошу прощения за задержку, – сказал он, – но я получил тревожное известие.

– О Боже! Что случилось?

– Вероятно, вы знаете, у меня есть поместье вблизи Хайема в Суффолке. Я только что узнал, что недавние дожди вызвали наводнение и поместье оказалось затопленным. Возможно, мой дом под водой.

– Боже милостивый! Какой ужас.

– Я должен уехать завтра рано утром. Хочу прибыть на место как можно скорее и оценить размеры ущерба.

– Да, конечно.

– Боюсь, это означает, что я не смогу сопровождать вас на вечерний прием у Миссенденов. Мне ужасно жаль, я так ждал этого.

– Я тоже сожалею, милорд, но прекрасно понимаю вас. Вы не должны беспокоиться в отношении меня.

– Вы очень любезны. Но кроме этого приема, боюсь, я не смогу остаться с вами даже до конца представления. Я вынужден покинуть вас прямо сейчас, чтобы приготовиться к путешествию. Надеюсь, вы простите меня.

Он встал, взял ее руку и склонился над ней.

– Я к вашим услугам, мадам.

Когда шторы на двери ложи закрылись за ним, Марианна тяжело вздохнула и поймала взгляд Пенелопы. Ее подруга вопросительно приподняла брови. Марианна покачала головой. Еще одно разочарование. Сможет ли она когда-нибудь найти подходящего мужчину? Сможет ли быть действительно веселой вдовой?

Снова поворачиваясь к сцене, она мельком взглянула на Адама. На лице его сияла удовлетворенная улыбка.

Глава 7

– Посмотри на нее, Рочдейл. – Адам стоял у стены большой великолепной гостиной в Элленборо-Хаусе, которая была превращена в зал для проведения второго бала, устраиваемого Благотворительным фондом вдов.

– Я вижу, – сказал Рочдейл, – и она производит на меня большое впечатление. Твоя невеста – просто мечта. Самая хорошенькая на этом балу. Каждый мужчина в Лондоне считает, что тебе ужасно повезло.

Кларисса с сияющей улыбкой танцевала с лордом Эшуортом контрданс.

– Посмотри, какой счастливой она выглядит. Как она радостно смеется. Почему она не может быть такой же раскованной со мной, как с этим молодым щенком?

Рочдейл бросил на него оценивающий взгляд.

– Боже! Неужели ты уже ревнуешь?

– Я нисколько не ревную. Просто хочу, чтобы она была более общительной со мной. Во время танца она ведет себя довольно оживленно с любым партнером, кроме меня.

Рочдейл изогнул бровь.

– Боишься, что она бросит тебя?

– Нет. Кларисса достаточно хорошо воспитана, чтобы поступить подобным образом. Меня волнует, смогу ли я сделать ее счастливой. Может быть, я слишком стар для нее?

Рочдейл издал театральный стон.

– Ты не слишком стар, но очень глуп. Вы оба знали, что идете: ты – когда делал ей предложение, а она – когда согласилась принять его. Не стоит пересматривать теперь то, что сделано. Слишком поздно.

– Я не меняю своего решения.

– Мне кажется, ты начинаешь охладевать к ней.

– Просто я чувствую себя староватым для нее, вот и все. Даже Марианна сияет в объятиях молодого человека. Посмотри, как она танцует с Шервудом.

Марианна оказалась на одной линии с Клариссой, стоя рядом с ней. Определенные фигуры танца требовали перекрестной смены партнеров. Обе женщины явно были довольны. Марианна улыбалась и смеялась с лордом Жулианом Шервудом так же, как Кларисса с Эшуортом.

– В этом твоя реальная проблема, не так ли? – спросил Рочдейл. – Ты продолжаешь испытывать досаду, от того, что Марианна хочет иметь любовника. Ее улыбка этому молодому человеку раздражает тебя, потому что ты знаешь, к чему все это ведет, а вот измены Клариссы ты не боишься.

Так ли это на самом деле? Не выдумывает ли он проблемы с Клариссой только потому, что раздражен желанием Марианны иметь любовника?

Вероятно, в том, что сказал Рочдейл, есть элемент истины. Шервуд все еще продолжал танцевать с Марианной, и та, казалось, благоволила к нему. Адам старался не Думать о том, чем все этот может кончиться, однако сожалел, что не в силах помешать развитию отношений между этой парой.

– Марианна не доставляет мне проблем, – сказал он.

– Конечно, нет.

– А вот Кларисса – да. Надеюсь, в конце концов, она проявит теплоту по отношению ко мне. Правда, у меня нет опыта общения с девственницами.

– О, невинные девицы вызывают у меня боль в животе. Я стараюсь держаться от них подальше, – сказал Рочдейл. – И Кларисса бывает скованной, находясь с тобой, не так ли?

– Да, в основном, хотя иногда позволяет себе немного расслабиться. Я понял, что, имея дело с невинными девицами, надо действовать осторожно и не спеша.

– Или наоборот.

Адам повернулся к Рочдейлу.

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя есть определенная репутация, касающаяся отношений с женщинами. Возможно, эта репутация интригует Клариссу, и не исключено, она страстно желает и втайне надеется, что ты набросишься на нее и оправдаешь то, о чем все говорят.

– Наброшусь? – Адам усмехнулся. – Я подозреваю, что если наброшусь на Клариссу, она тут же упадет в обморок.

– Ты уверен? Но может быть, ты просто не понимаешь ее?

Адам взглянул на Клариссу, которая танцевала с Эшуортом, радостно улыбаясь. Поверить в теорию Рочдейла было крайне трудно. Если бы она желала, чтобы он действовал смелее, то, по крайней мере, могла бы улыбаться ему так же, как сейчас своему партнеру.

– Я так не думаю, однако попытаюсь быть более агрессивным, чтобы убедиться в справедливости твоих слов. Я не стану атаковать ее в полной мере, но постараюсь добиться большего, чем целомудренный поцелуй в щечку.

Адам продолжал наблюдать за своей нареченной, размышляя, как она среагирует, если он действительно поцелует ее со всей страстью. Его взгляд переместился на Марианну, которая грациозно передвигалась в танце, делая двойной поворот. На ней было шелковое платье изумрудно-зеленого цвета, которое то развевалось, то облегала ее во время движения, обозначая контуры стройного тела. Марианна снова оделась с целью соблазнения, и Шервуд не скрывал своего восхищения.

– Она очень красивая женщина.

Адам повернулся на голос и увидел подошедшего Гилкриста. Еще один мужчина из списка Марианны.

– Да, красивая, – подтвердил Адам.

– Не можешь оторвать глаз от нее, не так ли? – сказал Гилкрист с кривой усмешкой. – Скоро будешь полностью обладать ею, Кэйзенов. Ты опередил нас всех, устроив помолвку перед началом сезона, хитрый дьявол.

Адам удивленно приподнял брови, потом осознал: Гилкрист решил, что он в данный момент наблюдает за Клариссой, а не за Марианной.

– Извини, если я нарушил твои планы в отношении мисс Лейтон-Блэр, – сказал Адам.

Гилкрист громко расхохотался.

– Ничего подобного, уверяю тебя. Я только имел в виду, что ты немного подпортил игру в этом сезоне, удалив с поля одну из красивейших девушек. Кроме того, – Добавил он, заговорщически подмигнув, – я положил глаз на другую кобылицу. – Его взгляд устремился на танцевальную площадку, и Адам едва сдержал стон.

– Значит, ты надеешься последовать моему примеру и объявить о своей помолвке в этом сезоне?

Брови Гилкриста резко взметнулись вверх.

– О Господи, нет! – Он повел глазами влево, потом вправо, быстро окинув взглядом комнату. – Умоляю, не высказывай даже шепотом подобные мысли в такой обстановке. Тебя может услышать мать какой-нибудь девицы и решит, что я подходящая пара для ее подопечной с противным лицом. – Он с ужасом передернул плечами.

– Извини, – сказал Адам, пряча улыбку. – Я понял так, что у тебя есть определенные намерения в отношении некой дамы.

– Разумеется, но речь идет не о браке, уверяю тебя.

– Значит, ты решил просто развлечься? Гилкрист снова подмигнул и щелкнул языком.

– Вот именно.

– Желаю удачи, старик. И кто же эта дама, если не секрет?

Гилкрист наклонился поближе и кивнул в сторону танцевальной площадки.

– Прелестная миссис Несбитт. Адам сделал вид, что потрясен.

– Ты шутишь?

– Знаю, знаю, ты скажешь, что она образец пристойности и не способна на легкомысленные отношения. Однако скажу тебе: в этом сезоне она очень изменилась. Я интуитивно догадываюсь, что она не против снова вступить в игру.

– Ты так думаешь? – задумчиво спросил Адам. – Полагаю, возможно, она слишком долго оставалась без Дэвида и теперь хочет, чтобы кто-то заменил его в постели. Неудивительно, что она соскучилась по общению с мужчиной. Несбитт был… ну, скажем… заменить его будет непросто.

Глаза Гилкриста расширились.

– Ты имеешь в виду… Адам кивнул.

– Мы были друзьями еще с Оксфорда, и я не раз был свидетелем… его мужских достоинств. – Он наклонился ближе к Гилкристу и понизил голос. – Этот парень был подобен жеребцу.

Гилкрист побледнел.

– Неужели?

– Я никогда не видел ничего подобного, – произнес Адам доверительным шепотом. – И мне говорили, он хорошо знал, что делать со своей штукой. В Оксфорде все называли его Штоком. О да, его вдова, разумеется, тоскует по нему! Только мужчина с не меньшими достоинствами способен заменить его, потому что ее требования весьма высоки. Ты должен быть именно таким мужчиной, Гилкрист, если намерен попытаться удовлетворить ее.

– Хмм. Я еще не принял окончательного решения.

– О, на твоем месте я не стал бы беспокоиться об этом, старик. Она довольно деликатная леди, чтобы делать замечания, если сравнение окажется не в твою пользу. Кроме того, – сказал Адам, дружески похлопав Гилкриста по спине, – я уверен, ты будешь на высоте.

Гилкрист смущенно усмехнулся:

– Я не беспокоюсь на этот счет, но у меня на примете есть и другие женщины. И, пожалуй, я лучше займусь леди Морпет. Она тоже красивая женщина, и с ней не будет проблем.

– Желаю тебе удачи с любой дамой, какую ты выберешь, – сказал Адам.

Вскоре Гилкрист извинился и поспешно удалился в комнату для игры в карты.

Лорд Рочдейл, слышавший весь этот разговор, тихо хмыкнул:

– Ты негодяй! Надо же такое придумать. Значит, говоришь – Шток?

Адам улыбнулся, внутренне гордясь собой. Еще один игрок выбыл с поля. Он полагал, что покойный друг не стал бы возражать против преувеличения его мужских достоинств. «Я только забочусь о ней, Дэвид, как ты и просил».

– Это был блестящий ход, чтобы охладить интерес к порядочной Марианне, – сказал Рочдейл. – Я не удивлюсь, если ты сам без ума от нее.

– Вовсе нет. Я просто избавил Марианну от нескольких джентльменов, которые недостойны ее внимания.

– От нескольких? Значит, это не первый мужчина, которого ты надул, чтобы тот отказался от преследования Марианны?

– Были еще двое или трое. Но никто из них не годится для нее.

– И ты использовал тот же прием с каждым из них, предупреждая, что они могут оказаться неравноценными ее покойному мужу в постели?

Адам улыбнулся:

– Нет, это одна из спонтанных импровизаций. Мне не понравилось, как он смотрел на нее, когда она танцевала, а также то, что он сравнил ее с кобылицей. Для остальных я использовал другие приемы.

– Возможно, для тебя это развлечение, но, думаю, миссис Несбитт не поблагодарит тебя за такие проделки. – Веселые искорки исчезли из глаз Рочдейла. – Полагаю, она лишит тебя головы, если узнает обо всем этом. Она возненавидит тебя, и что тогда ты будешь делать?

– Марианна ничего не узнает.

– Черт возьми, Кэйзенов, это просто безумие! Ты понимаешь, что ведешь себя по-детски? И ужасно эгоистично. Какое право ты имеешь вмешиваться в ее личную жизнь подобным образом? – Он неодобрительно покачал головой. – У тебя есть невеста. Занимайся ею и оставь Марианну Несбитт другим. – Рочдейл повернулся и пошел прочь.

Адам посмотрел ему вслед, чувствуя, как испаряется его триумф. Рочдейл прав. Адам вел себя нелепо, эгоистично и крайне самонадеянно, оправдывая свое поведение данным Дэвиду обещанием. Все это явилось следствием возродившегося влечения к Марианне, которое он не мог подавить. Его идиотские поступки нельзя было объяснить только желанием оградить Марианну от других мужчин. В глубине души Адам сознавал, что если бы обстоятельства сложились по-другому и он не сделал бы предложения Клариссе, то мог бы сам стать ее любовником. Адам не был уверен, что она согласилась бы на это, но не сомневался, что предложил бы ей свою кандидатуру.

К счастью, он не сделал этой глупости и обратил ее затею с любовником в шутку, в игру, хотя на самом деле это была не игра. Это была ее жизнь. И если ей удастся найти в ней хоть немного удовольствия, ему следует порадоваться за нее. Следует.

Однако с этим чертовски тяжело смириться.

– Ты так же разочарована, как и я? – прошептал Адам, выполняя с Марианной фигуры контрданса. – Я вижу, как моя невеста улыбается твоему кавалеру. Как ты думаешь, они бросят нас обоих?

Марианна посмотрела на другой ряд, где лорд Джулиан танцевал с Клариссой. При этом девушка вся сияла от радости. Марианна не раз замечала, что Кларисса чувствовала себя гораздо свободнее с молодыми людьми, близкими ей по возрасту.

– Вполне возможно, что у нас обоих сердца будут разбиты, – сказала она с улыбкой, когда танцевальная фигура снова свела их вместе.

– Значит, Шервуд не безразличен тебе, если способен разбить твое сердце?

– Я надеюсь привлечь его, – прошептала Марианна, – хотя мое сердце молчит.

– А другие части твоего существа надеются быть тронутыми?

Марианна с трудом удержалась от смеха, скрыв его легким покашливанием, и бросила взгляд на Адама, менявшего ряд в соответствии с очередной фигурой танца. Все остальное время она не могла смотреть ему в глаза, опасаясь разразиться смехом, что явилось бы крайне неподобающим поступком для одной из патронесс бала.

По общему согласию они оставили танцевальную площадку до окончания танца и решили пройтись по комнате.

– Какого черта ты решил дразнить меня на публике? – сказала Марианна. – Ты можешь таким образом нарушить мою ауру аристократичной сдержанности.

– Хотя ты и являешься одной из патронесс, я знаю, что ты не аристократка и не сдержанна, поэтому должна простить меня. – Адам посмотрел на танцующих и сказал: – Моя нареченная все еще улыбается Шервуду. Ты ревнуешь?

– Нет. А ты?

Адам усмехнулся:

– Нет, но я вижу, что она находит его привлекательным. Он красивый парень, не правда ли?

Марианна остановилась и посмотрела на Адама.

– Неужели ты искренне воздаешь хвалу другому мужчине вместо того, чтобы выдвигать против него свои нелепые возражения?

Адам бросил на нее загадочный взгляд, затем слегка подтолкнул ее вперед:

– Шервуд действительно неплохой парень.

– Это, конечно, наивысшая похвала! Будем надеяться, что я смогу заинтересовать его.

Адам кивнул, и Марианна поняла, что этот жест явился одобрением, какого она еще ни разу не получала от него. Она была уверена, что он против ее намерения иметь любовника. Вероятно, ему трудно представить ее с кем-то другим, кроме Дэвида, и, возможно, он считает, что таким образом она предает память о его друге.

– О, а вот и моя мать, – сказал Адам, увидев Виолу Кэйзенов, приближавшуюся к ним под руку с отцом Адама. – Все мои прекрасные дамы присутствуют сегодня на этом балу.

Марианна убрала свою руку с его руки, чтобы он мог поприветствовать родителей. Его мать была довольно красивой женщиной, по-прежнему стройной и элегантной, чьи посеребренные сединой пряди были смешаны с естественными золотистыми, что в целом придавало волосам оттенок светлого шампанского. Марианна всегда завидовала светловолосым женщинам в возрасте. Брюнетки, как она, с годами приобретали заметную проседь в волосах и, в конце концов, становились совершенно седыми, отчего выглядели более старыми. Она подумала, что, наверное, ей придется со временем прибегать к окраске волос.

Адам поцеловал мать в щеку и пожал руку отцу.

– Привет, папа. Ты, как всегда, выглядишь крепким и энергичным, – сказал он с лукавой улыбкой.

– Да, не так плохо, – сказал Хью Кэйзенов. – Не так плохо.

Отец Адама действительно имел здоровый вид. У него были густые седые волосы – такие же длинные и непокорные, как у сына, – и ярко-зеленые глаза, которые поблескивали, когда он говорил. Он обладал высоким ростом и приятной наружностью, правда, с немного располневшим животом, судя по тому, как натянулись пуговицы его жилета.

– Рад снова видеть вас, миссис Несбитт, – сказал он. – Вы и ваши подруги устроили замечательный бал.

Марианна протянула руку, и он склонился над ней.

– Я тоже рада видеть вас, сэр. И вас, миссис Кэйзенов.

– Вы, как всегда, прекрасно выглядите, – сказала мать Адама с дружеской улыбкой. – Приятно видеть, что вы снова оделись в красивое яркое платье, дорогая.

– Благодарю вас, мэм.

Взгляд Хью Кэйзенова проследовал за взглядом Адама на танцевальную площадку.

– Как можно не порадоваться за моего сына, миссис Несбитт? – сказал он, сияя от гордости. – Ну разве не очаровательна мисс Лейтон-Блэр? Только посмотрите – мой мальчик не может оторвать от нее глаз.

– Они чудесная пара, – с улыбкой добавила его жена, наблюдая, как танцует Кларисса.

– Ему давно пора жениться, – сказал отец Адама.

– В таких делах нельзя спешить, дорогой, – возразила миссис Кэйзенов. – Наш Адам должен был найти подходящую девушку. Мы считали ваш брак с Дэвидом Несбиттом примером для нас, – сказала она, обращаясь к Марианне. – Мы очень хотели, чтобы он нашел себе такую же чудесную пару, как это сделал Дэвид. – Ее взгляд снова устремился на танцующих. – Надеюсь, Адаму тоже довезет.

От Марианны не ускользнула некоторая неуверенность в ее голосе. Она посмотрела на Адама и увидела, что тот наблюдал за Клариссой, хмуро сдвинув брови.

– Конечно, – сказал его отец. – Девушка – просто картинка. Очень миленькая, не правда ли?

– Она очень красивая, – согласилась Марианна. – Все джентльмены завидуют ему.

– А! – Отец похлопал сына по спине. – Я так и знал. Молодец, мой мальчик. Молодец!

– Я вижу леди Дьюсбери, – сказала мать Адама. – Я должна поговорить с ней. Надеюсь, вы извините нас?

Когда родители удалились, Адам и Марианна возобновили движение. Марианна испытывала искушение узнать мнение его матери о Клариссе, но воздержалась от вопросов.

Они некоторое время молча прогуливались по залу, глядя на танцующих. Казалось, Адам не отрывал глаз от Клариссы, и Марианна подумала, что, возможно, она ошибается относительно его помолвки. Действительно ли он опьянен этой девушкой? Любит ли ее всем сердцем?

Адам заметил, что Марианна наблюдает за ним, и печально улыбнулся:

– Я водил ее вчера в Сомерсет-Хаус посмотреть на новые картины.

– Да? – У Марианны еще не было времени посетить новую выставку. Обычно она каждый год посещала ее с Дэвидом и Адамом, а потом они долго воодушевленно обсуждали увиденное.

Эта выставка была более представительной, чем ежегодные экспозиции Британского музея, которые устраивали друзья, и критики считали ее гораздо значительнее, опираясь в большей степени на мнения представителей академии художеств, чем на отзывы знатоков искусств. Друзьям было приятнее посещать именно эту выставку, потому что они не были связаны с ней в финансовом отношении и приходили туда только для того, чтобы оценить искусство. В прошлом году Адам побывал там с ней, и Марианна втайне надеялась, что и в этом году он также пригласит ее. Теперь придется привыкать к тому, что Адам отдает предпочтение Клариссе.

– Я надеюсь посетить эту выставку, – сказала она. – Пресса уделяет большое внимание новым работам Уилки.

– Да, хотя не все печатают хвалебные отзывы, – сказал Адам. – Однако, на мой взгляд, у него есть прекрасные, полные жизни произведения, напоминающие работы Ватто. Тебе понравятся. Там представлено также заслуживающее внимания полотно Дейва, на котором изображено, как мать спасает своего ребенка из гнезда орла. Весьма мелодраматичный сюжет. Критики неистово осуждают картину, но, думаю, у тебя вызовет улыбку сентиментальность этого произведения. О, там есть также несколько новых портретов Лоренса.

– Хорошие?

– Очень.

– Ты, негодяй, решил подразнить меня. Ты знаешь мою слабость к Лоренсу. Я должна как можно скорее посетить Сомерсет-Хаус.

– Я был бы рад сопровождать тебя, дорогая.

– Спасибо, Адам. Я тоже была бы рада.

– Может быть, ты согласишься пойти во вторник со мной и Клариссой в музей, где идут приготовления к выставке работ Рейнольдса? Большинство полотен уже вывешены.

Марианна засмеялась.

– Не думаю, что это хорошая идея. Я говорила тебе о некоторых инсинуациях миссис Лейтон-Блэр, когда она и Кларисса беседовали со мной на прошлой неделе?

– О каких инсинуациях?

– Ну, так я восприняла это. Мать Клариссы задавала очень много вопросов о моей дружбе с тобой, и я поняла, что она неправильно истолковала наши отношения, о чем и сказала ей.

Адам застонал.

– Миссис Лейтон-Блэр заявила, что ее не беспокоит это, – продолжила Марианна, – но я чувствую, она считает меня угрозой твоим отношениям с Клариссой. Сомневаюсь, что с такими мыслями она будет рада узнать, что я пошла с тобой, в то время как ты повел ее дочь в картинную галерею.

– Я убедил бы ее, что ты присутствовала там в качестве сопровождающей дамы, опекающей молодую девушку, – сказал Адам с озорной улыбкой.

Марианна рассмеялась.

– Едва ли я подойду на эту роль. Я найду себе другого спутника. – Она многозначительно посмотрела в сторону лорда Джулиана Шервуда.

– Я сожалею по поводу подозрений матери Клариссы, – сказал Адам. – Пожалуй, следует успокоить ее на этот счет.

– Думаю, это только укрепит ее веру в то, что наша дружба не ограничивается простыми встречами и обменом мнениями о различных событиях. Лучше вообще ничего не говорить.

– Полагаю, она следит за нами сейчас из какого-нибудь темного угла, – сказал Адам.

– В таком случае она не увидит ничего предосудительного. Мы просто прогуливаемся и беседуем на виду у всех присутствующих.

– Я украдкой поглажу твой зад, когда мы будем проходить мимо нее.

Марианна засмеялась.

– Ты не посмеешь.

– Конечно, нет. – Адам понизил голос до льстивого, соблазнительного тона. – Но в таком облегающем платье ты искушаешь меня сделать это.

У Марианны перехватило дыхание, и она отвернулась, чтобы прийти в себя. Ей казалось, что она уже привыкла к различной степени сексуальной напряженности, витающей в воздухе между мужчинами и женщинами. Однако с Адамом это ощущение всегда казалось особенно сильным и тревожным, хотя отношения с ним должны бы носить спокойный и шутливый характер, поскольку он обычно поддразнивал ее. Марианна искренне желала, чтобы хоть один из проявляющих к ней интерес джентльменов вызвал у нее такое же трепетное чувство, какое она испытывала, общаясь с Адамом.

Они довольно долго прогуливались молча, пока Марианна случайно не взглянула на Адама, который выглядел очень хмурым.

– В чем дело? – спросила она. – Тебя что-то беспокоит? Это касается того, что сказала твоя мать?

– О, ты тоже заметила, не так ли? Возможно, тебе приятно сознавать, что ее одолевают те же сомнения, что и те, которые ты высказала относительно моей помолвки.

– Меня это не радует, Адам. Прости, если мы тем самым огорчили тебя. Обещаю быть более терпимой, поскольку вижу, что ты очень любишь эту девушку. Сожалею, что высказывалась против нее.

– Я предпочитаю, чтобы ты была откровенной со мной, даже когда мне неприятно слышать твое мнение. Я много думал о том, что ты и моя мать говорили, и, хотя мне тяжело признаться, ваши слова внушают мне беспокойство.

– О Адам! – Марианна сжала его руку. – Мне очень жаль. Но что именно беспокоит тебя?

– Я не уверен, что Кларисса рада нашей помолвке. Она слишком сдержанна и застенчива в общении со мной, хотя с другими мужчинами ведет себя совсем иначе. Посмотри, как она улыбается Шервуду. А еще раньше смеялась и непринужденно болтала с Эшуортом, чего никогда не было со мной. А когда я дотронулся до нее… ну, в общем, боюсь, она не испытывает радости со мной.

Черт возьми! Становится все более и более явственным, что предстоящий брак сулит большие неприятности. Хотя Марианне никогда не нравилась идея Адама обручиться с такой глупой девчонкой, как Кларисса, она, в конце концов, смирилась с этим, поверив, что он будет Доволен своим браком. Теперь тяжело сознавать, что Адам тоже обеспокоен собственным будущим.

– Кларисса хорошо отзывалась о тебе, когда мы были в театре, – сообщила Марианна. – Можно сказать, отстаивала тебя.

– Неужели? Это удивительно. – Адам помолчал немного, потом сказал: – Значит, она говорила с тобой обо мне?

– Мы вскользь коснулись ваших отношений.

– Но не побеседовали доверительно, как женщина с женщиной?

– Нет. Кларисса была любезной, но не слишком дружелюбной. Возможно, она разделяет опасения матери, что я представляю угрозу ее отношениям с тобой. Во всяком случае, она считает меня слишком взрослой женщиной, близкой к поколению ее матери, и потому едва ли станет вести со мной доверительные разговоры.

– Ты гораздо ближе к ней по возрасту, чем ее мать. Я надеялся…

Марианна вопросительно взглянула на него.

– На что именно? Что мы станем близкими подругами? Что втроем будем дружить, как ты, Дэвид и я?

Ничего подобного больше не будет. Марианна была уверена в этом.

– Мои надежды не столь оптимистичны, – сказал Адам. – Я полагал, что ты сможешь узнать, что она на самом деле думает обо мне и нашей помолвке. Мне необходимо выяснить, испытывает ли она ко мне неприязнь или просто боится меня. Может быть, она согласилась на нежелательную для нее помолвку только под давлением родителей?

– И ты думаешь, она будет откровенна со мной? Адам пожал плечами:

– Не знаю. Просто надеюсь, что она будет более раскованной в разговоре с другой женщиной.

Его лоб прорезали глубокие морщины. Он действительно был обеспокоен. Как и Марианна. Она не знала, как помочь ему избавиться от тревоги.

– Адам, я постараюсь сделать все возможное, чтобы подружиться с Клариссой, – сказала она, пожав его руку, – и надеюсь, она проникнется доверием ко мне.

– Благодарю, дорогая.

– Кажется, танец подходит к концу. Попробую перехватить ее, прежде чем она ускользнет с очередным партером.

Марианна оставила Адама и направилась к другой стороне бального зала. Приблизившись к ряду, в котором танцевали Кларисса и лорд Джулиан, она случайно заметила Сидни Гилкриста. Этот красивый джентльмен, пробивший к ней значительное внимание, занимал в ее списке потенциальных любовников одну из верхних строчек. Она продолжала отдавать предпочтение лорду Джулиану, однако у нее должна сохраняться возможность выбора. Кроме того, ей действительно необходимо поговорить с мистером Гилкристом.

Марианна поймала его взгляд и приветливо кивнула. Его лицо исказилось странным образом, однако он вежливо подождал, когда она подойдет к нему, и взял предложенную руку.

– Миссис Несбитт, – сказал он, склонившись к ее руке, но впервые даже не сделал вид, что изображает поцелуй ее пальцев, и тем более не стал действительно целовать их.

– Мистер Гилкрист, я не заметила, когда вы пришли. Вы должны простить меня за то, что не встретила вас надлежащим образом, как следует патронессе бала.

– Не стоит извиняться, мэм. Сегодня здесь так много (людей, что невозможно уделить внимание каждому.

– На этот бал собралась довольно приятная публика, не правда ли? Думаю, в этом сезоне пожертвования фонду достигнут рекордной величины. Благодарю вас за участие. И мне очень хочется поговорить с вами, мистер Гилкрист.

– О?

– Вы были очень любезны, пригласив меня на прогулку в парке послезавтра. Боюсь, я вынуждена отказаться. У нас намечено собрание попечительниц фонда на тот же день, и я должна присутствовать на нем. Мне очень жаль.

Напряженное выражение его лица смягчилось, и он улыбнулся:

– Я, конечно, разочарован, но прекрасно понимаю вас. На самом деле он нисколько не выглядел разочарованным.

– Кстати, – продолжил он, – я слышал, что в школе фехтования Анджело состоится открытие сезона, и хочу воспользоваться этим. Конечно, заведение Анджело не так привлекательно, как прогулка с вами, но сойдет и это.

– О, вам нравится фехтование, мистер Гилкрист?

– Я стараюсь овладеть этим искусством.

– Мой покойный муж был искусным фехтовальщиком. Я всегда восхищалась тем, как он владеет шпагой.

Веселое выражение исчезло с лица мистера Гилкриста, и на скуле обозначилась пульсирующая мышца.

– Да, – сказал он, – я наслышан о достоинствах мистера Несбитта. Простите, мэм, но мне надо поговорить еще кое с кем. Всего хорошего. – Он поклонился и быстро ушел.

Марианне показалось, что он просто сбежал. Какая досада! Похоже, он не заинтересовался ею, как она надеялась. Вероятно, не слишком тактично так горячо отзываться о своем покойном муже в присутствии возможного любовника. Надо учесть это на будущее.

Глава 8

– Скажите, Кларисса, вас волнует предстоящее бракосочетание? – Марианне посчастливилось застать девушку без партнера, и она без особого труда смогла убедить ее присоединиться к ней за чашкой чаю.

В одной из гостиных Элленборо-Хауса стояли небольшие столы и стулья, а на стойке вдоль стены был приготовлен чай с печеньем.

Марианна заняла свободный столик в углу, немного вдалеке от суматохи и болтовни, царящей в остальной части комнаты.

Кларисса посмотрела на нее и улыбнулась.

– Конечно, – ответила она.

– Я хорошо помню время перед моей свадьбой, – сказала Марианна, надеясь разговорить девушку. – Оно целиком было заполнено выбором наряда невесты и свадебными планами. Не говоря уже об упаковке вещей для переезда в новый дом. Меня пугала перспектива расстаться с прежней жизнью. Полагаю, вы должны чувствовать то же самое.

Кларисса пожала своими хрупкими плечами:

– Может быть, немного.

– Я думаю, вы будете скучать по дому своего отца в Уилтшире.

– Да, конечно. Мне нравилось жить там. Но я собираюсь устроить новую жизнь с мистером Кэйзеновом.

– В таком случае вы должны быть довольны помолвкой с ним.

Лицо Клариссы удивленно вытянулось.

– Конечно. Почему бы нет?

– Разумеется, для недовольства нет никаких оснований, – сказала Марианна. – Я просто вспомнила свою помолвку. Я знала мистера Несбитта с давних пор и очень любила его. Думаю, у вас нет такого преимущества. Вы не были знакомы с мистером Кэйзеновом в течение долгого времени. И неудивительно, если вы испытываете некоторое опасение, вступая с ним в брак.

Глаза Клариссы расширились.

– Вы тоже опасались бы выйти замуж за мистера Кэйзенова?

Марианна засмеялась.

– Я не боялась бы выйти замуж за него, так как хорошо знаю этого человека. Но, несомненно, немного волновалась бы, если бы выходила замуж за того, кого плохо знаю. Я это имею в виду. И могу сказать, вам нечего волноваться по поводу мистера Кэйзенова, Кларисса. Он очень хороший человек. – Марианна внимательно посмотрела на девушку и отметила некоторую тревогу в ее глазах. – Вы слышали о нем что-то такое, отчего можно тревожиться? Да, он действительно имеет репутацию соблазнителя женщин. Вас это беспокоит?

Кларисса опустила глаза и молчала.

– Кларисса? Вас что-то смущает? Вы можете откровенно сказать мне, и я сохраню ваш секрет. Я хочу, чтобы мы стали подругами.

После длительной паузы девушка подняла глаза и сказала:

– Я немного нервничаю. Он гораздо старше меня и имеет большой опыт… в жизни.

– Вы имеете в виду – с женщинами?

– Да.

– Его считают распутником.

– Я знаю.

Марианна улыбнулась:

– Вам не кажется, что это делает его еще более привлекательным?

Щеки девушки покраснели, и она отвела глаза.

– Полагаю, что да.

– Он волнует ваше воображение? Она покраснела еще сильнее.

– Иногда.

– Когда прикасается к вам?

Кларисса не ответила. Возможно, она была крайне смущена таким откровением. «Веселые вдовы» несомненно оказывали дурное влияние на Марианну: еще недавно разговоры на подобные интимные темы смутили бы ее тоже.

– Вам не нравится, когда он прикасается к вам? – спросила она.

Последовала довольно длительная пауза, прежде чем девушка снова заговорила.

– Кажется, ему очень нравится прикасаться ко мне, – ответила Кларисса робким голосом. – Он часто делает это.

Марианна могла поверить в это. Общаясь с ней, Адам, как правило, дотрагивался до ее руки, поглаживал ее или проводил пальцем по щеке. Подобное общение вошло у него в привычку. Возможно, это было непроизвольным соблазнением или проявлением игривости или врожденным стремлением к человеческому контакту. Такое поведение казалось естественным для него, и, вероятно, он даже не сознавал, что делает. Однако с недавнего времени его прикосновения стали пробуждать у Марианны новые волнующие чувства. Несомненно, Кларисса испытывала то же самое.

– Вам это не нравится? – повторила Марианна.

Кларисса слегка сдвинула плечи.

– Нравится. Однако возникающее при этом чувство немного пугает меня.

Марианна прекрасно понимала, что имела в виду девушка. От Адама исходил мощный поток мужской энергии, оказывавший сильное влияние даже на вдову вроде нее. Естественно, что такая невинная девушка, как Кларисса, терялась под его воздействием.

– Подобное чувство часто возникает при общении мужчин и женщин, – сказала она. – Этого не следует бояться.

– Да, мама говорила мне об этом. Но я не знаю, как вести себя с ним. Меня беспокоит, что он может подумать обо мне. Боюсь, он считает меня невежественной и неотесанной. И не только… в этом отношении. В других областях тоже. Мне кажется, он воспринимает меня как неопытную, глупую девчонку. От этого я испытываю страх и робость в его присутствии.

Марианна дотронулась до руки Клариссы.

– Это вполне понятно, особенно когда существует значительная разница в возрасте. Однако, узнав его получше, вы перестанете бояться.

– Надеюсь, хотя в настоящее время часто лишаюсь дара речи, когда бываю с ним. Я не знаю, что сказать. Мне хочется чем-то порадовать его, но при этом я чувствую себя по-детски глупой. Вчера он водил меня на просмотр картин в Сомерсет-Хаусе и проявил глубокие познания по части художников и их произведений. Я знаю, что он хотел, чтобы я оценила их, но… – Она слегка покачала головой.

– Вам не понравилась живопись? Кларисса пожала плечами.

– Это всего лишь изображения. Лица, фигуры и ничего более. Мне трудно судить, хороши они или нет. Я ничего не поняла из того, что он говорил о свете, цветовых оттенках и символизме. То же самое я испытывала в опере, когда он со знанием дела рассуждал о Моцарте. Полагаю, я слишком неискушенный человек в области искусств.

– Возможно, у вас другие интересы. Вероятно, вы чувствовали бы себя более уверенно, если бы речь шла об интересующих вас вещах; о том, что вы хорошо знаете и что нравится вам. Какие у вас любимые развлечения, Кларисса?

Она задумалась на некоторое время, словно этот вопрос поставил ее в тупик.

– Ну, мне нравятся продолжительные прогулки в сельской местности. Нравятся цветы и цветоводство. Мама часто бранит меня за то, что я вожу дружбу с садовниками, но я люблю наблюдать, как они ухаживают за растениями от сезона к сезону. Я немного вышиваю, в основном узоры из цветов. А еще люблю сельские развлечения и игры: костры накануне Иванова дня, праздники урожая, рождественские пантомимы и весенние танцы вокруг столба, украшенного лентами и цветами.

– Значит, вы любите сельскую жизнь? Вам нравится проводить время на природе?

– Мама в отчаянии от цвета моего лица, потому что я часто бываю на воздухе. Она боится, что моя кожа покроется загаром и это может не понравиться мистеру Кэйзенову. Я никогда не становлюсь коричневой, моя кожа розовеет. – Кларисса традиционно захихикала, и несколько голов повернулись в их сторону.

Бедная Кларисса! Ей едва ли понравится намерение Адама жить в городе круглый год. Марианна все более и более убеждалась, что предстоящий брак потребует значительного компромисса с обеих сторон.

– Вот видите, как легко вы говорите о знакомых и дорогих для вас вещах? – сказала она. – Если вы постараетесь направлять беседу на такие темы, то, вероятно, будете чувствовать себя значительно комфортней в разговоре с мистером Кэйзеновом.

– Возможно, вы правы. Разумеется, в этом случае мне будет гораздо легче вести разговор, чем поддерживать обсуждение картин и оперы. Я постараюсь говорить на темы, которые ближе к дому.

Марианна поняла, что Кларисса имеет в виду загородный дом. Сможет ли эта молодая женщина постоянно жить в городе?

– Вам явно нравится сельская жизнь, – сказала Марианна. – А как вы отнеслись бы к тому, чтобы отказаться от нее и все время жить в городе?

Кларисса состроила недовольную гримасу.

– Не думаю, что это понравилось бы мне, но этого не будет, не так ли? Мистер Кэйзенов помимо городского дома имеет поместье в Дорсете.

Если уже не продал его. Боже, бедная девочка будет ужасно разочарована, а это, в свою очередь, заставит Адама страдать.

– Мне нравится Лондон, – сказала Кларисса. – Здесь много развлечений, и я провела исключительно интересный сезон. Особенно понравились балы, устраиваемые Благотворительным фондом вдов. Я очень благодарна вам за приглашения. Однако в городе царит ужасная скука летом и в зимние месяцы, когда все разъезжаются по своим поместьям.

Марианна считала, что Лондон никогда не может наскучить. В этом она присоединялась к мнению доктора Джонсона: «Если человек устал от Лондона, значит, он устал от жизни, потому что только в Лондоне кипит настоящая жизнь». Те, кто приезжал в Лондон только на сезон, потом очень скучали по нему.

– Мистер Кэйзенов несомненно знает о том, что вы предпочитаете жить за городом, – сказала она. Надо обязательно предупредить его, пока он не продал поместье в Дорсете.

Бедный Адам. Вероятно, ему придется жить в деревне, если он хочет осчастливить свою невесту. Она любит праздники урожая, а он – оперу. Такое несоответствие неминуемо приведет к разладу. Наилучшим решением для Клариссы было бы отказаться от предстоящего бракосочетания. Их союз не основан на любви, и потому никто серьезно не пострадает. Конечно, Адам попадет в затруднительное положение и, возможно, даже будет публично осмеян, однако альтернативой является несчастливый брак, а она не желала ему такой участи.

Разумеется, это не ее дело, но Марианна решила, что должна вмешаться.

– Кларисса, надеюсь, вы не станете возражать, если я буду говорить откровенно. Вы уверены, что мистер Кэйзенов – подходящий для вас мужчина? Он намного старше вас, и ваши интересы существенно расходятся. Я сомневаюсь, что вы будете счастливы с ним.

Кларисса выглядела огорченной.

– Боюсь, я произвела неверное впечатление. Да, он старше меня, и у нас разные интересы, но в таком положении оказываются многие супруги. Я постараюсь преодолеть свою стеснительность, общаясь с ним. И можете быть уверены, я сделаю все возможное, чтобы он был счастлив.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказала Марианна. – Именно это и требуется от вас, не так ли? Однако позвольте дать вам совет. У меня был замечательный брак, исполненный любви и счастья. Мистер Несбитт и я делили все вместе, потому что мы были родственными душами. У нас были общие идеи, пристрастия и неприязни. Разумеется, у нас были и разногласия, как у всех супругов, но мы преодолевали их, потому что в наших отношениях преобладало единодушие. Я хотела бы, чтобы вы и мистер Кэйзенов были также счастливы, поскольку оба являетесь моими друзьями.

– Благодарю вас, мэм. Надеюсь, через некоторое время мы будем так же счастливы, как были вы.

– Я тоже надеюсь на это. Только помните, не следует делать насильно то, чего вы на самом деле не желаете. Я допускаю, что, возможно, с вашим мнением мало считались, когда устраивалась помолвка, но сейчас не Средневековье. Никто не вправе заставить вас выйти замуж против вашей воли. Если вы придете к заключению, что не сможете быть счастливой в этом браке, то не стоит бояться заявить об этом мистеру Кэйзенову и вашему отцу. Я уверена, никто не станет настаивать на замужестве с человеком, с которым вы не сможете быть счастливой. Существует множество других вариантов. Я заметила сегодня, по меньшей мере, дюжину молодых людей, готовых бежать за вами вприпрыжку ради одной только вашей улыбки.

Кларисса нахмурилась.

– Если вы полагаете, что я откажусь от мистера Кэйзенова, то должна сказать – этого не будет. Я не против того, что он старше меня. Я презираю всех этих глупых молодых людей, увивающихся за мной. Я предпочитаю иметь дело с более зрелым мужчиной, не таким легкомысленным и беззаботным. И уверяю вас, мы преодолеем существующие между нами различия. Я лично в этом не сомневаюсь.

– Прекрасная позиция, дорогая. Вы успокоили меня. А теперь давайте вернемся в бальный зал. Вы должны позволить мне представить вас некоторым гостям.

Покинув чайную гостиную, Марианна вернулась к роли патронессы бала, представив Клариссу нескольким достойным молодым и красивым людям, которые гораздо больше подходили ей, чем Адам. И юный Перегрин Джекилл с волнением повел Клариссу танцевать.

Кларисса не собиралась разрывать помолвку, однако Марианна надеялась, что посеяла в ее сознании семена сомнения и к тому же расставила соблазны на ее пути.

Противно вмешиваться не в свое дело, но приходится. Она должна уберечь Адама от непростительной глупости.

– А потом мы собирали землянику, – сказала Кларисса, – когда шли по лесу к жилищу отшельника. Мы не возвращались домой до захода солнца и получили взбучку за это.

Адам управлял упряжкой лошадей, двигаясь по парку, и изумлялся неожиданной общительностью Клариссы. Насколько он помнил, за последнее время она впервые проявила инициативу в разговоре, и он позволял ей болтать без умолку. Она говорила с явным воодушевлением и выглядела такой хорошенькой, что он почти не обращал внимания на то, что в разговоре преобладала тема жизни в поместье.

Похоже, стоило пересмотреть свое решение о продаже дома в Дорсете. Его мечта о большом доме в городе угасала с каждым рассказом о весенних посадках, о праздниках урожая и о стрижке овец. Он должен прикусить язык и стать сельским сквайром, если хочет, чтобы его молодая жена была счастлива, как в данный момент. Она выглядела такой привлекательной, что ему захотелось остановить упряжку и поцеловать Клариссу.

Да, именно это он и должен сделать. Надо только выбрать подходящий момент, чтобы снова попытаться. Ему лишь дважды удалось поцеловать ее, но при этом она была такой сдержанной, что нечего даже вспомнить. Однако сегодня Кларисса выглядела очень оживленной и неотразимой. Может быть, следует учесть замечание Рочдейла по поводу того, что она втайне ожидает от него большего. Тем не менее, он не станет набрасываться на нее. Особенно на оживленной аллее, управляя лошадьми. Правда, можно воспользоваться ее зонтиком. Адам направил упряжку к деревьям в стороне от людей.

– Что ты предпочитаешь делать, находясь за городом? – Он хотел поддержать ее любимую тему в надежде сохранить на одухотворенном лице привлекательный румянец.

– Мне нравятся длительные прогулки. Я люблю сидеть на берегу реки и наблюдать за утками и гусями. Нравится лежать на спине в высокой траве и смотреть на небо. – Кларисса застенчиво хихикнула. – Вероятно, вы решили, что я люблю бездельничать.

– Ты никогда не сидишь в доме, дорогая?

– О Боже! Можно подумать, что я ужасная лентяйка, не так ли? Мне доставляет удовольствие иногда ничего не делать, но не беспокойтесь: я буду содержать ваш дом в надлежащем порядке. Я обучена ведению домашнего хозяйства и знаю свой долг.

Адам успокаивающе похлопал ее по руке в перчатке.

– Я не сомневаюсь в этом. Но что ты предпочитаешь делать, когда вся домашняя работа выполнена, а снаружи льет как из ведра? Ты любишь читать?

– Боюсь, что не очень. Я немного играю на фортепьяно, но больше всего люблю вышивать, создавая собственные узоры, – сказала Кларисса, гордо приподняв подбородок.

– Вот как? И что это за узоры? – Он направил лошадей в небольшую рощицу и натянул вожжи.

– В основном цветы. Мне нравится кайма в виде вьющейся лозы с листьями, а в центре медальоны из отдельных цветов.

– Мне было бы приятно увидеть твою работу, – сказал Адам, останавливая лошадей.

– О! Мы остановились. – Она завертела головой, словно пытаясь определить, где они находятся, затем вопросительно посмотрела на Адама. – Почему мы остановились, сэр?

– Наклони свой зонтик в этом направлении, хорошо? – Он указал на оживленное место в парке, откуда они прибыли сюда. Надо было как-то укрыться от посторонних взглядов.

Кларисса выглядела немного испуганной, однако сделала так, как он просил. Адам протянул руку, коснулся ее подбородка и приподнял лицо так, чтобы можно было поднырнуть под поля широкой шляпы. Затем поцеловал ее. Он медленно овладел ее губами, давая ей время привыкнуть к нему, потом провел по ним языком. Они не раскрылись.

Они были плотно сжаты то ли от страха, то ли от застенчивости. Это подействовало на него обескураживающе, и он отпрянул назад.

Вероятно, он действовал слишком агрессивно. Одного прикосновения языка оказалось достаточно, чтобы она закрылась в своей раковине, как устрица.

Он взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза, безуспешно пытаясь понять, какие чувства владеют ею. Была ли она обижена? Смущена? Возбуждена? Испугана? Трудно сказать.

– Наверное, я слишком поспешил, дорогая? – Это был глупый вопрос. Едва ли можно было действовать медленнее.

Она покраснела и опустила глаза.

– Нет, сэр.

– Тебе нравится, когда я целую тебя?

– Полагаю, что да.

Подтверждение прозвучало весьма неубедительно. Он не думал, что Кларисса обиделась, и она вовсе не выглядела возбужденной. Адам решил, что она испугана или смущена или то и другое.

– Пожалуй, здесь слишком людное место для поцелуев, – сказал он.

– Да, – согласилась Кларисса. Он отпустил ее подбородок.

– В таком случае прошу простить меня. Ты выглядишь такой хорошенькой, что невозможно было устоять.

Она слегка улыбнулась и отвернулась. Поля ее шляпы скрывали лицо, спина оставалась прямой, а руки были сложены на коленях.

Черт побери, получилось не так, как хотелось. Однако Адам надеялся, что Кларисса не из фригидных женщин, которым физическая близость не доставляет удовольствия. Каким будет их брак?

Неужели его ждет скучная сельская жизнь с холодной, как рыба, женой? Какое мрачное будущее! Следует ли приставить пистолет к голове прямо сейчас или подождать, что будет после свадьбы?

– Значит, ты остановила свой выбор на Шервуде? Адам сидел в кресле рядом с Марианной в расслабленной, вялой позе, протянув свои длинные ноги к камину. Вечер был довольно холодным, и они придвинули свои кресла почти вплотную, греясь у огня.

Марианна радовалась, что никто из них не вступал в спор в этот вечер. Она выставила орхидею на балкон в надежде, что он дома и придет к ней. Последнее время Адам был занят, сопровождая Клариссу в поездках по городу, и у него не оставалось времени для уютных вечеров в гостиной Марианны. Она предполагала, что в этом сезоне они будут все реже и реже проводить вместе вечера и в конце концов их встречи прекратятся, когда Адам женится. Она будет тосковать по совместному времяпрепровождению. Она будет тосковать по Адаму.

Их дружба стала неотъемлемой частью жизни Марианны, и мать Клариссы не единственная, кто не сможет понять продолжения подобных отношений с женатым мужчиной Если Адам женится на девушке, Марианне придется привыкать жить без него.

Но этот вечер принадлежал им. Погода была мрачной, шел дождь, и Адам намок, перелезая через балкон. Его сюртук висел на спинке кресла, и он сидел в рубашке. Намокший галстук также был снят. Их тесная дружба ни для кого не являлась секретом, но многие были бы шокированы, узнав, как часто он сидел в будуаре Марианны в таком домашнем виде. Ворот его рубашки был расстегнут, обнажив горло и частично завитки темных волос на груди.

Марианна, с недавних пор поглощенная мыслями о сексуальной близости, относилась с повышенной чувствительностью к таким вещам, отчего вид обнаженной кожи мужчины вызывал у нее волнение. Она всегда считала Адама чрезвычайно привлекательным и давно испытывала к нему неосознанное влечение, заинтригованная его репутацией соблазнителя женщин. В последнее время это подавляемое чувство приобрело новую силу под влиянием откровенных разговоров «Веселых вдов». Адам, опираясь на спинку кресла, медленно повернул голову и вопросительно посмотрел на Марианну. Она поняла, что замечталась, не ответив на его вопрос.

– Лорд Джулиан? Да, надеюсь, это будет он. Мы еще ни о чем не говорили, но, кажется, между нами возникла невидимая связь. – Нечто подобное возникало у Марианны почти с каждым мужчиной, какого она встречала в эти дни. Ее чувствительность была настроена только на сексуальность, и потому любая встреча с мужчинами приобретала определенную окраску. Однако в отношении лорда Джулиана возникало особенно сильное чувство. Почти такое же, как при общении с Адамом.

– Другие джентльмены не привлекают тебя? Только Шервуд?

– Пока да. Ты не поверишь, Адам, но я крайне разочарована джентльменами из моего списка.

Адам, покашливая, отвернулся к огню. Марианна надеялась, что он не простудился.

– В таком случае, – Адам повернул к ней голову и улыбнулся, – Шервуду чертовски повезло. Он отвечает всем твоим перечисленным требованиям?

– Я так думаю. Он красив, обаятелен и благоразумен.

– И не стремится к браку?

– Сомневаюсь, что он рассчитывает жениться на мне.

Я ведь уже в возрасте.

– Да, старая высохшая карга. Трудно представить, какой мужчина польстится на тебя.

Марианна шутливо ткнула его в бок. Он схватил ее за руку и, посмотрев на нее притворно извиняющимся взглядом, поцеловал пальцы.

– И он не метит на твое состояние? – спросил он, рассеянно поглаживая тыльную сторону ее ладони, которую продолжал удерживать.

– Лорд Джулиан едва ли нуждается в моем состоянии, – сказала она, наслаждаясь теплом его прикосновения. В нем все еще чувствовалась скрытая сексуальная привлекательность, хотя в этот вечер в меньшей степени. Его прикосновение вызывало у нее ощущение уюта и спокойствия, расслабленности и апатии. – Несмотря на то, что Джулиан является младшим сыном герцога, он унаследовал огромное состояние от своей бабушки, включая поместье в Оссинг-Парке. Нет, его не интересует мое незначительное богатство.

– Значит, ему нужно только твое тело. У этого проницательного молодого человека превосходный вкус. Следует отдать ему должное.

Марианна засмеялась.

– Я имею в виду, что одобряю его оценку, – сказал Адам. – И надеюсь, он будет достоин тебя.

– Спасибо, Адам. Я тоже надеюсь и очень ценю твою поддержку. Мне казалось, что ты относишься крайне неодобрительно к моему решению и не воспринимаешь никого, кроме Дэвида, кто мог бы быть рядом со мной.

– Да, это действительно трудно представить. Для меня всегда Дэвид и Марианна воспринимались как единое целое. В моем сознании вас трудно отделить друг от друга, хотя он уже умер. Его уже нет, но ты должна продолжать жить. Не думай, что я отношусь неодобрительно к твоему выбору. Просто не хочу, чтобы ты пострадала. Он пожал ее руку, и Марианна ответила ему тем же.

– Благодарю, Адам. Лорд Джулиан не заставит меня страдать. Ты же знаешь, я не влюблена в него. Это легкое увлечение.

Адам страдальчески вздохнул и замолчал. Он продолжал рассеянно поглаживать ее руку и по прошествии нескольких минут сказал:

– И все же что-то в этой истории озадачивает меня. Что вдруг заставило тебя заняться поисками любовника? Я подозреваю, что это как-то связано с другими попечительницами Благотворительного фонда вдов.

Боже милостивый, неужели он прознал об их договоре? Или только догадывается? Марианна ни за что не признается даже Адаму. Договор есть договор.

– Я просто хотела немного скрасить свою жизнь, вот и все. И это не связано ни с чем и ни с кем другим.

– Ты скучаешь по Дэвиду?

– Конечно, однако, ничего не поделаешь.

– И ты тоскуешь по удовольствию, которое он доставлял тебе, по физической близости с ним. Это вполне понятно, дорогая.

Тепло его руки и нежность пальцев, которыми Адам рассеянно поглаживал ее, оказывали на Марианну умиротворяющее воздействие и побудили рассказать ему правду.

– Все было не совсем так, – сказала она.

– Что ты имеешь в виду?

– Дэвид и я действительно были очень близки. Мы искренне любили друг друга. Но… – Марианна засомневалась, стоит ли продолжать.

Адам вопросительно приподнял брови:

– Но что?..

Марианна глубоко вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза. Он должен знать правду. Ей иногда казалось, что Адам слишком боготворит Дэвида, считая его безупречным человеком и мужем. Разумеется, он знал его достаточно хорошо и искренне верил в его совершенство, но Дэвид был всего лишь обычным человеком.

Возможно, если бы Адам знал, что есть области, в которых Дэвид не столь безупречен, ему было бы легче понять ее желание найти любовника. Марианна снова глубоко вздохнула и наконец решилась:

– Между нами отсутствовала физическая страсть. Адам в шоке раскрыл рот.

– О Боже!

– Раньше я не осознавала этого. Я не думала, что в наших отношениях что-то упущено. Так было, пока я не услышала от других женщин, какую страсть они делят со своими мужьями, и поняла, что никогда не испытывала ничего подобного. В связи с этим я решила, что должна прикоснуться к неизведанному хотя бы раз в жизни.

Глава 9

Адам отпустил ее руку и встал с кресла. Он подошел к выходящему на улицу окну и устремил взгляд на стекающие по стеклу капли дождя. Это, должно быть, слезы по его разбитым иллюзиям.

Он не мог поверить в то, что сказала Марианна. Дэвид Несбитт всегда был для него человеком, обладавшим наилучшими качествами, превосходным мужчиной, заслуживающим всяческого уважения. Адам любил его и завидовал ему. Завидовал его интеллекту, его характеру, его браку с такой замечательной женщиной. И этот человек, имевший во всем успех, оплошал в том, в чем Адам, надо признаться, больше всего завидовал ему.

– Я не знаю, что сказать. – Адам не мог смотреть на Марианну, поскольку она могла увидеть в его глазах, каким мучительным для него стало это открытие. Его терзало сознание того, что Марианна никогда не испытывала настоящей страсти и полного удовлетворения в сексуальной близости. И теперь кто-то другой познакомит ее с этим.

Если бы Дэвид не был мертв, Адам надавал бы ему по шее за то, что тот не уделял женщине должного внимания.

– Извини, если шокировала тебя, – сказала Марианна, – но я хотела, чтобы ты узнал правду. Я не стараюсь воскресить прошлое или восполнить упущенное за два последних года. Я хочу впервые испытать то, чего никогда не испытывала. Хотя бы раз. С кем-то другим.

Адам сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем повернуться лицом к Марианне.

– Ты очень удивила меня, дорогая. Я всегда считал идеальным твой брак с Дэвидом.

– Он и был идеальным… за исключением одного аспекта.

– Это немаловажная вещь, Марианна. Досадно сознавать, что тебе не пришлось испытать наивысшего удовлетворения от общения с мужчиной. Ты не представляешь, как печально это слышать. – Адам начал расхаживать взад и вперед перед окном. – Черт побери, я всегда завидовал Дэвиду. Он обладал прекрасной внешностью, умом, обаянием.

– Но он не был совершенством, Адам! Адам фыркнул.

– По-видимому, не был.

– Он всегда хотел превосходить тебя во всем.

Адам остановился и пристально посмотрел на Марианну.

– О чем ты говоришь? Он был человеком исключительных человеческих качеств. Как мог он стремиться превосходить меня? – Адам взволнованно погрузил пальцы в свои волосы. – О, ты имеешь в виду в постели? – произнес он саркастическим тоном. – Это единственная сфера жизни, в которой Дэвид не был столь совершенным, как в остальном.

Впрочем, ему не следовало удивляться. В молодости Дэвид никогда не проявлял ненасытности в общении с женщинами, как Адам и многие другие их товарищи. Фактически можно было сосчитать по пальцам одной руки количество женщин, с которыми Дэвид имел короткие связи. Даже когда они свыше года путешествовали по Европе и Адам познал многих экзотических чувственных женщин, Дэвид вел себя весьма сдержанно. Обычно он объяснял такое свое поведение тем, что у него есть невеста Марианна, которая ждет его, и ему не нужны другие женщины.

Адам восхищался стойкостью друга, но, видимо, из-за этой сдержанности тот явился в постель Марианны неподготовленным и потому оставлял ее неудовлетворенной. Черт бы его побрал!

– Я подразумевала другое, – сказала она, – хотя, полагаю, в этом он тоже завидовал тебе. Я знаю, что он завидовал твоему безрассудству, твоей жажде приключений, твоему озорству, желая при этом хотя бы однажды последовать твоему примеру. И еще он также завидовал твоим любовным подвигам, но никогда даже не помышлял изменить мне. Это не в его натуре. Дэвид был слишком серьезным и ответственным человеком, слишком осторожным, чтобы вести себя беззаботно, как ты. Разве ты не помнишь, как он внимательно слушал рассказы о твоих проделках, как заставлял тебя повторять их снова и снова?

– При этом он смеялся и шутил по поводу моего имени, называя меня Казановой. Я уверен, что он постоянно развлекался, беседуя со мной.

Марианна улыбнулась:

– Да, именно так. И он завидовал тебе. Ему нравилось слушать твои рассказы об азартных играх, о гонках парных двухколесных экипажей, о любовных похождениях, о рискованных предприятиях, потому что сам он никогда не участвовал ни в чем подобном. Через тебя он как бы соприкасался с другой, неизвестной ему жизнью. Ты никогда не осознавал этого?

– Нет. – Адам нахмурился и покачал головой. – Я не представлял, что в моей жизни было что-то такое, чему Дэвид мог бы завидовать.

– А он завидовал. И если хочешь знать всю правду, скажу тебе, что я втайне желала, чтобы он больше походил на тебя.

Что? Она хотела, чтобы честный и стойкий Дэвид походил на Адама, который плыл по течению без руля и ветрил, отличался непостоянством, своенравностью, порывистостью и втайне испытывал влечение к женщине, которая никогда не могла принадлежать ему? Она хотела именно такого мужчину?

– Конечно, не всегда и не во всем, – продолжила Марианна с улыбкой. – Это было бы слишком утомительно. Дэвид никогда не делал ничего недостойного и нечестного. Он не совершил в своей жизни ни одного непристойного поступка. А мне хотелось, чтобы он был немного более безрассудным.

Марианна, видимо, не имела в виду секс, но Адаму казалось, что речь идет именно об этом. Когда он потчевал Дэвида рассказами о своих любовных подвигах, Марианна тоже слушала его. Она сказала, что не знала о своем упущении в жизни, но, видимо, все-таки догадывалась. Марианна тоже встала и подошла к нему.

– Извини, Адам. Боюсь, я омрачила твою память о Дэвиде. Я знаю, ты любил его как брата.

– Да. И считал его безупречным во всех отношениях. Мне стало легче в какой-то степени от сознания, что он не являлся таковым и что даже немного восхищался мной.

– Более чем немного.

– Спасибо за откровение, Марианна. Я рад, что наша дружба оказывает положительное влияние на каждого из нас.

Адам снова взял ее руку и поцеловал. Потом продолжал удерживать, поглаживая каждый пальчик. Казалось, он, как всегда, делал это по-дружески, почти бессознательно, и Марианна не догадывалась, что с недавнего времени он чувствовал, что прикосновение к ней стало для него жизненной необходимостью. Он с пристрастием наркомана жаждал хотя бы малейшего контакта с ней, зная, что это самое большее, что он будет когда-либо иметь. Особенно теперь, когда между ними маячило его бракосочетание и вскоре подобные встречи прекратятся.

Однако он хотел большего. Нуждался в большем. Адам взял ее другую руку.

– Я должен идти, уже поздно. Спасибо, что рассказала мне о Дэвиде. Полагаю, нелегко было сделать такое признание. Я польщен тем, что ты доверяешь мне и откровенна со мной.

– Я доверяю тебе больше, чем кому-либо, – сказала она. – И, кроме того, я хотела, чтобы ты понял, почему я решила завести любовника.

– Теперь понятно. Надеюсь, с Шервудом ты найдешь то, что ищешь. О, и еще спасибо за то, что поговорила с Клариссой. Хорошо, что я не продал этот проклятый дом в Дорсете.

– Полагаю, она захочет почаще бывать там.

– Вполне вероятно. И ты можешь называть меня сквайром Кэйзеновом, если тебе будет так угодно.

Марианна улыбнулась:

– Ты станешь дородным и будешь курить длинную трубку?

– Несомненно.

– Я буду скучать по тебе, когда ты удалишься в свое поместье, – сказала она, окинув его теплым взглядом. – И даже когда будешь в городе. Боюсь, после твоей свадьбы у нас уже не будет подобных вечеров. И ты больше не станешь перелезать ко мне через балкон.

– Что? Ты будешь скучать по тому, как я сижу у огня, развалясь в твоем кресле с мокрым сюртуком на спинке?

– Я буду скучать по тихим мирным вечерам, когда вместе с тобой и Дэвидом испытывала покой и удовлетворение.

– Мое присутствие напоминает тебе о нем.

– Здесь все напоминает мне о нем. Но ты тоже всегда был частью моей жизни, и я буду скучать по тебе, когда ты женишься.

– О Марианна! – Адам наклонился к ней и без всякого умысла поцеловал ее.

В то мгновение, когда их губы соприкоснулись, в груди его внезапно вспыхнул огонь. Она почувствовала это и с тихим стоном ответила на его поцелуй. Он обнял ее, и она обвила руками его шею.

Адам ощутил ее дрожь, когда его язык встретился с ее языком. Поцелуй становился все более глубоким и страстным, отчего в голове Адама зашумела кровь.

Он хотел как можно дольше продлить этот поцелуй, хотел большего, но боялся заговорить об этом. Марианна не принадлежала ему. Она была женой его ближайшего друга, которому он обещал заботиться о ней. «Прости меня, Дэвид».

Адам медленно поднял голову и улыбнулся, умышленно стараясь придать легкость этому моменту. Моменту, которого, казалось, он ждал всю жизнь. Моменту, который никогда больше не повторится.

– Вот видишь, на что ты толкаешь меня? – сказал он с улыбкой. – Вся эта сентиментальность заставила меня забыться. Тебе должно быть стыдно, Марианна, за то, что оказываешь на меня такое влияние.

В ее глазах на мгновение отразилось острое разочарование, а щеки раскраснелись от желания. Потом она тоже сделала вид, что все случившееся не имеет значения. Она игриво улыбнулась в ответ, отчего на щеках ее обозначились ямочки, и у Адама пересохло в горле от желания снова поцеловать ее.

– Вы ужасный проказник, сэр. Что подумает Кларисса, узнав, что вы целуетесь с другой женщиной?

Адам отпустил ее и сделал шаг назад, подальше от искушения.

– Не стоит напоминать о моих обязательствах, дорогая. Во всем виноват дождь. Или на меня оказало влияние расположение звезд. Или это привлекательное платьице на тебе. Я вернусь в свой одинокий дом и сочиню сонет, посвятив его своей невесте.

– Лучше деревенскую элегию, в которой будут фигурировать овцы.

Он издал театральный стон.

– Ах ты, негодница!

– Ты посетишь Донкастер-Хаус, Беатрис? – спросила Грейс, когда подруги собрались за большим обеденным столом, готовя приглашения на следующий бал.

– Да, – сказала Беатрис. – Я собираюсь навестить ее светлость в следующий четверг, когда она будет дома. Может быть, я возьму с собой Эмили, чтобы она могла познакомиться с герцогиней. Знакомство с ней откроет для нее новые возможности. К тому же, говорят, сын герцогини тоже будет в городе, и девушке ужасно хочется познакомиться с ним.

– Превосходно, – сказала Грейс. – Надеюсь, герцогиня согласится устроить бал в Донкастер-Хаусе. Я слышала, это очень большой дом.

– И там есть настоящий бальный зал, насколько я знаю, – добавила Марианна, не отрывая взгляда от листа бумаги, на котором писала очередное приглашение. – Это будет прекрасный финал нынешнего сезона, не правда ли?

– Надеюсь, потом появится подробный отчет, – сказала Беатрис.

Марианна посыпала тальком бумагу, чтобы высушить чернила, и сложила лист втрое. Затем погрузила перо в чернильницу и написала имя и адрес аккуратным красивым почерком. Снова высушила чернила и положила приглашение в стопку в середине стола, чтобы Вильгельмина скрепила его печатью.

Попечительницы Благотворительного фонда вдов гордились своими рукописными персональными приглашениями на балы. Марианна всегда испытывала удовольствие в те дни, когда они писали такие приглашения. Эти собрания были не слишком деловыми и, как правило, сопровождались разговорами, сплетнями и смехом. Сегодня ее довольно рутинное занятие позволяло ей погрузиться в размышления о вчерашнем вечере и о поцелуе, который она разделила с Адамом. Этот поцелуй потряс ее до глубины души.

Однако каким бы изумительным и прекрасным он ни был, она должна навсегда выбросить Кэйзенова из головы. Во-первых, потому что Адам помолвлен с другой женщиной. Во-вторых, это не может повториться, и потому поцелуй явился для Марианны мучительным искушением, не имеющим продолжения. И, в-третьих, для Адама этот поцелуй ничего не значил. Совсем ничего. Он просто посмеялся и продолжал поддразнивать ее. Для нее это был важный момент, потому что она никогда не реагировала на поцелуи Дэвида таким образом и поняла, что многое упустила в своей жизни. А для Адама, казалось, это было заурядным событием.

Может быть, ей следовало порадоваться, что он первым пробудил в ней страсть, потому что она хорошо знала его и доверяла ему больше, чем любому другому знакомому джентльмену. Теперь в общении с лордом Джулианом или другим мужчиной она будет меньше переживать от того, что может произойти между ними. Теперь ей кое-что известно.

Ее огорчало то, что Адам так хладнокровно отнесся к произошедшему между ними.

– А как твои дела с мистером Толливером? – обратилась Вильгельмина к Пенелопе.

– У нас все прекрасно, – ответила Пенелопа с улыбкой. – Он очень изобретательный мужчина. Он делает такое своим большим пальцем…

– Пенелопа!

– Не будь слишком щепетильной, Грейс. Ведь мы договорились быть откровенными и делиться своим опытом, не так ли? Так вот, у меня есть нечто интересное, чем я хочу поделиться. Обрати внимание, Грейс. Ты тоже можешь научиться кое-чему и, если все-таки найдешь замену своему старому Марлоу, можешь намекнуть любовнику, как надо действовать.

И она начала подробно излагать, что мистер Толливер делал своим большим пальцем. Грейс была потрясена, Вильгельмина улыбалась, а Марианна, несмотря на смущение, была явно заинтригована. Она не представляла, что мужчины способны ласкать женщин подобным образом. Будет ли лорд Джулиан делать такие вещи? И хочет ли она этого?

– Ну, – заключила Беатрис, – разве скажешь, что наши встречи не являются поучительными?

Все, кроме Грейс, расхохотались.

– Кстати, о познаниях в этой области, – продолжила Беатрис. – Вы не представляете, какие вещи знают молодые девушки в наши дни. Мне неизвестно, откуда они черпают эти знания, но, например, Эмили гораздо более информирована об интимных вещах, чем я в ее возрасте.

Беатрис продолжала рассказывать о своей племяннице, но Марианна отвлеклась, снова задумавшись о своем. Сексуальные игры Пенелопы с Юстасом Толливером навеяли ей мысли об Адаме. Уж он-то точно знал, как надо действовать большим пальцем.

Ее мысли вернулись к их поцелую. Адам не раз целовал ее в щеку, но никогда в губы. И это был не простой поцелуй. Он обладал такой мощью, от которой… Как говорила Вильгельмина? По спине должны пробежать мурашки? Да, так оно и было. Именно это она и ощутила. Даже по прошествии времени возникает такое же ощущение при одном только воспоминании об этом поцелуе.

Почему он так поступил? Почему именно сейчас, когда его молодая невеста нуждается в его поцелуях больше, чем она? Впрочем, не стоит беспокоиться об этом. Лучше подумать о лорде Джулиане. Он обаятельный молодой человек и очень нравится ей. Но готова ли она к тому, чтобы он доставил ей сексуальное наслаждение?

Да, она готова. Надо только перестать думать об Адаме и сосредоточиться на лорде Джулиане. Однако у нее не выходили из головы постоянные поддразнивания Адама и его мнимое разочарование, оттого что он не может быть тем, кто познакомит ее со страстными любовными ласками? Шутит он или говорит всерьез?

Марианна всегда полагала, что он относился к ней как к сестре или коллеге, и вот его поцелуй заставил ее задуматься. А так ли это?

Она начала мысленно проклинать себя за несвоевременно сделанный шаг, по поводу которого он постоянно дразнил ее.

– Марианна?

Она подняла голову от листа бумаги, лежавшего перед ней. Задумавшись, она не написала ни слова.

– Да? – сказала она, повернувшись к Вильгельмине. Герцогиня засмеялась.

– Я обратилась к тебе, но ты не слышала ни слова, не так ли? Ты была где-то очень далеко, моя девочка, у тебя было такое мечтательное выражение лица! О чем ты думала? Вернее, о ком?

– Наверное, о лорде Джулиане? – предположила Пенелопа с улыбкой.

– Это действительно так, Марианна? – спросила герцогиня. – Лорд Джулиан Шервуд все еще является героем дня?

– Да, – ответила Марианна. Пусть подруги думают, что она мечтает о лорде Джулиане. – Надеюсь, это будет лорд Джулиан.

– Он еще ничего не предлагал тебе?

– Пока нет.

– Чего же он тянет? – спросила Пенелопа. – Черт побери, пройдет половина сезона, прежде чем он окажется в твоей постели. Время не ждет.

– Может быть, он проявляет осторожность, – предположила герцогиня, капая воском на сложенное приглашение. – Марианна – уважаемая патронесса благотворительного фонда, и он должен быть уверен, что она хочет именно того, о чем он думает. Он опасается нанести оскорбление известному члену общества.

Она медленно и многозначительно приложила печать к расплавленному воску. Вильгельмине нравилось, чтобы круглая печать выглядела отчетливо. Она считала это своим наилучшим вкладом в общее дело, поскольку нельзя было рассчитывать ни на ее почерк, ни на орфографию. Ее воспитание не включало светского образования, которое получили другие подруги от гувернеров или в пансионах. Хотя Вильгельмина легко относилась к этому, Марианна подозревала, что она часто болезненно осознавала разницу в их происхождении.

Удовлетворенная печатью, Вильгельмина подняла голову и улыбнулась:

– Может быть, ты должна дать понять бедному мужчине, чего ты хочешь, дорогая. Не заставляй его строить догадки.

– Я попробую, – сказала Марианна, – хотя пока не знаю, как это сделать. Я не могу подойти к нему и попросить заняться со мной любовью.

– Для этого не требуются особые ухищрения, – сказала Вильгельмина. – И истинному джентльмену не надо делать такое откровенное предложение. Он сам заведет разговор в нужном направлении, и тебе останется только поддерживать его.

– Надеюсь, ты права, – сказала Марианна. Она действительно намеревалась сойтись с лордом Джулианом.

Ей хотелось освободиться от неподобающих мыслей об Адаме, вступив в любовную связь с кем-то другим.

– Вы все толкуете о мужчинах и… любовных ласках, – сказала Грейс. – А кто-нибудь из вас побеспокоился о последствиях? Что ты будешь делать, Пенелопа, если вдруг окажешься в интересном положении? Исчезнешь на несколько месяцев, а потом вернешься с ребенком на руках?

– О, дорогая, – сказала Марианна, – это очень важный вопрос.

– Неужели ты не задумывалась над этим? – спросила ее Грейс. – Или ради удовольствия стоит рискнуть?

– Я думала об этом, – сказала Марианна, – но у меня нет нужды беспокоиться. Я совершенно уверена, что бесплодна. У меня было два выкидыша за время брака. – На самом деле было три, но не стоило сосредоточивать внимание на этом печальном факте. – В последующие пять лет замужества я ни разу не зачала, поэтому не вижу причины беспокоиться о неожиданной беременности.

– Тем не менее следует принять меры предосторожности, – сказала Вильгельмина. – В этом деле никогда нельзя быть абсолютно уверенной. Многие женщины имели многочисленные выкидыши и все-таки ухитрялись снова забеременеть. Вспомните о миссис Джордан. Эта женщина постоянно беременна и наряду с выкидышами рожает живых детей. Некоторые женщины не могут зачать, живя с одним мужем, а, выйдя замуж повторно, рожают, как крольчихи. Поэтому не думай, что не сможешь забеременеть, Марианна. Надо предохраняться.

Боже, неужели так бывает на самом деле? Марианна полагала, что никогда не сможет снова зачать. Но что, если Вильгельмина права?

– Юстас пользуется французскими средствами, – сказала Пенелопа, складывая очередное приглашение.

– Очень благородно с его стороны, – заметила Вильгельмина, – потому что многие мужчины ненавидят их.

Пенелопа пожала плечами.

– Очевидно, он боится подцепить какую-нибудь болезнь.

– Боже милостивый, – сказала Беатрис. – Неужели он считает, что может заразиться от тебя?

– Просто он проявляет осторожность. И поскольку у меня достаточно детей и я не желаю наградить его внебрачным ребенком, остается только радоваться такой предусмотрительности с его стороны.

Все уже забыли, что у Пенелопы трое юных сыновей. Она не производила впечатления озабоченной матроны, поскольку мальчики находились в пансионе. На самом деле она любила своих детей, часто посылала им подарки и вслух читала забавные отрывки из их писем. Марианна подумала, что Пенелопа едва ли вела бы себя столь беззаботно в своих любовных делах, если бы рядом с ней находились одна или две дочери.

– Тебе повезло, Пенелопа, – сказала Вильгельмина, – что твой молодой человек такой осторожный. Что касается остальных – если ваш джентльмен не желает сам предохраняться, есть другие средства, которые вам следует иметь в виду. На всякий случай.

– Например? – спросила Марианна.

– Конечно, самый простой способ – это прерывание коитуса, – сказала герцогиня, – но при этом приходится полагаться на джентльмена. Если же вы хотите взять дело в свои руки, то есть несколько проверенных средств. Можно воспользоваться травяными настойками и отварами, которые предохраняют от зачатия, но они не всегда надежны, и я не рекомендую их вам. Существуют оде прокладки, но, откровенно говоря, они вызывают у меня неприятное ощущение. Тем не менее, они весьма эффективны, и вы можете принять их на вооружение.

Марианна заметила, что не только она внимательно слушает герцогиню. Остальные женщины за столом перестали писать приглашения и сосредоточились на том, как можно приготовить пессарии из сала и муки, как действует пижма, мята болотная, горький миндаль и кора ивы. Герцогиня описала также, как надо осуществлять промывание касторовым маслом, камфарой или рутой.

О таких вещах матери никогда не рассказывают своим дочерям. Спасибо Вильгельмине.

– И, наконец, – продолжила Вильгельмина, – лично я предпочитаю смесь сока можжевельника и вина. Употребление внутрь этого средства после ночных утех действует наиболее эффективно. Оно никогда не подводило меня.

Герцогиня имела большой опыт общения с мужчинами с юных лет, и, насколько было известно Марианне, у нее не было детей. Должно быть, действовал сок можжевельника.

– Наверное, нам следует сразу отправиться в аптеку, как только закончим писать приглашения, – сказала Беатрис с улыбкой. – Надо иметь запас сока можжевельника.

– Так мы можем выдать нашу тайную затею, если все одновременно отправимся туда, – предостерегла Марианна.

– Да, и к тому же вызовем острую нехватку противозачаточных средств, – сказала Пенелопа.

Все женщины, включая Грейс, дружно расхохотались.

– Как насчет голубой парчи? Она будет прелестно выглядеть в сочетании с турецким ковром. – Марианна пощупала материал одного из образцов, разложенных на столе для осмотра Лавинии Несбитт. Узнав, что свекровь собирается заменить шторы в гостиной своего лондонского дома, она решила отправиться вместе с ней к торговцу тканями. У нее не было желания проводить еще один напряженный день в гостиной Лавинии, попивая чай и наблюдая, как та перекраивает расшитые жилеты покойного мужа, превращая их в чехлы для подушек, а также слушать при этом замечания по поводу пренебрежения Марианной памятью о Дэвиде.

– О нет, – сказала Лавиния. – Голубые шторы не годятся. Уильям ненавидел этот цвет. Он всегда настаивал на темно-красных шторах в гостиной, и у нас будут именно такие.

– Простите, Лавиния, но Уильяма нет уже четырнадцать лет. Я уверена, он не стал бы возражать, если вы предпочтете голубые или зеленые шторы.

Лавиния презрительно посмотрела на Марианну.

– Я никогда не сделаю то, что не понравилось бы Уильяму Несбитту. Я его вдова и в отличие от некоторых других вдов чту память о моем муже.

Марианна подавила стон. Она не позволит этой женщине досаждать ей, особенно сегодня, когда ее легко заставить почувствовать, что она предает Дэвида тем, что намерена вступить в любовную связь с лордом Джулианом. Или тем, что разделила страстный поцелуй с его лучшим другом.

– В таком случае пусть шторы будут темно-красными, – сказала она. – Как насчет этого красивого бархата?

Они провели еще полчаса, перебирая различные оттенки красного бархата, шелка и парчи, прежде чем Лавиния нашла то, что ей нравится. Когда они покинули торговца тканями, Марианна предложила посетить еще одно место.

– Британский музей находится недалеко отсюда. Хотите посмотреть приготовления к выставке работ Рейнольдса? Принадлежащая вам картина, должно быть, уже выставлена там.

– Думаю, это доставит мне удовольствие, – сказала Лавиния. – Это порадовало бы и Дэвида.

Она взяла Марианну под руку, и они двинулись по Пэлл-Мэлл, пока не достигли здания, где когда-то располагалась Шекспировская галерея Бойделла. Затем это здание с помощью принца-регента было куплено управляющими Британского музея и стало главной галереей.

Женщины вошли внутрь и обнаружили там выставку современного британского искусства, картины с которой активно продавались. Лавиния, разделявшая вкусы покойного сына, воротила нос от большинства экспозиций, пока они шли из зала в зал через сводчатые проходы, хотя многие выставлявшиеся здесь художники являлись протеже Адама и были довольно талантливыми.

Наконец Марианна увидела хранителя галереи, мистера Грина, и спросила, могут ли они посмотреть приготовления к выставке картин Рейнольдса.

– Сочту за честь, – сказал он. – Мать и вдова Дэвида Несбитта – всегда желанные гости здесь. Ваша картина прибыла на прошлой неделе, – сообщил он Лавинии, – и она великолепна. Не знаю, как благодарить вас, – сказал он, с улыбкой поворачиваясь к Марианне, – за то, что вы убедили многих своих друзей и знакомых прислать принадлежащие им картины Рейнольдса. Кто откажет миссис Несбитт?

– Это было нетрудно сделать, – сказала Марианна. – Каждый хотел внести свой вклад в эту выставку.

– Вы знаете, эта выставка была идеей Дэвида, – сказал мистер Грин. – Он говорил о ней со времени основания музея. Вы обе оказали ему большую честь, и он был бы очень доволен. Позвольте показать вам, что нам удалось собрать.

Женщины последовали за ним через проход в большое хранилище, заполненное ящиками с картинами. Некоторые огромные полотна стояли прислоненными к стенам.

Мистер Грин жестом указал на содержимое хранилища.

– Вот результат замысла вашего мужа, миссис Несбитт. Его наследие, так сказать.

Они обошли хранилище, осматривая работы великих британских художников. Это была потрясающая коллекция, собранная благодаря мужу Марианны. Она никогда не испытывала такой гордости быть миссис Несбитт. Свекровь взяла руку Марианны и пожала ее.

– У меня возникла идея, – сказал лорд Джулиан, – и надеюсь, вы ее одобрите.

Марианна шла под руку с ним по берегу Серпентайна. Она выглядела чрезвычайно элегантной в новом батистовом платье с плиссировкой на корсаже, в зеленой накидке и соответствующей шляпе. Марианна оделась с особой тщательностью, чтобы произвести впечатление на лорда Джулиана, и была уверена, что он тоже нарядился, чтобы понравиться ей. На нем был облегающий черный сюртук, подчеркивавший его прекрасное телосложение, красный жилет с серебристыми полосками, серые панталоны и блестящие ботфорты. Марианна не сомневалась, что они с лордом Джулианом представляют собой самую живописную пару в парке.

Светило солнце, и в воздухе ощущалась свежесть после дождей – прекрасная обстановка, которая, как надеялась Марианна, должна послужить началу взаимопонимания между ними.

– И что же вы задумали? – спросила она.

– Вы знаете мой дом в Оссинг-Парке?

– Да, конечно. – Это был известный старинный дом, отмеченный в путеводителях в разделе «Красоты Англии и Уэльса». Он являлся одним из видов многочисленного имущества герцогства Уорминстер, переходящего из поколения в поколение главным образом посредством браков. Оссинг-Парк стал любимым домом вдовствующей герцогини, бабушки лорда Джулиана. Он не был закреплен за наследниками, как другое герцогское имущество, и достался ей от ее матери, так что она могла поступать с ним, как ей вздумается. Лорд Джулиан, по-видимому, был ее любимым внуком, потому что она завещала этот дом ему.

– Оссинг расположен недалеко от города, – сказал лорд Джулиан. – Всего в пятнадцати милях.

– Превосходное место, – заметила Марианна. – Близость к Лондону позволяет вам днем посещать городские магазины, а по вечерам – театры.

Джулиан улыбнулся, и в его голубых глазах промелькнули веселые искорки. Он действительно был очень привлекательным мужчиной.

– И достаточно близок, чтобы устроить там прием гостей, как вы считаете?

– Прием?

– Да. Я кое-что усовершенствовал там и горю желанием показать это гостям. Но главное – я подумал, что вам доставят удовольствие сады и природа вокруг. Я очень хотел бы показать их вам. Кроме того, там у нас будет возможность получше познакомиться друг с другом. Если вы хотите этого, конечно. – Он придвинулся к Марианне. – Вы хотели бы поближе познакомиться в более располагающей обстановке?

Вильгельмина была права. Нет сомнения в том, что он имел в виду.

Марианна затрепетала.

– Да, очень хотела бы, – ответила она и была поражена тем, что голос ее прозвучал довольно спокойно, тогда как сердце бешено колотилось. – Однако я сомневаюсь, что обстановку в Оссинге можно назвать располагающей.

Лорд Джулиан взял ее свободную руку и поднес к своим губам.

– Я предоставлю вам самой судить об этом. С удовольствием покажу вам ее, миссис Несбитт.

Марианна усмехнулась:

– Если нам предстоит вместе бродить по вашему поместью, милорд, зовите меня просто Марианна.

Он улыбнулся и посмотрел на нее ласковым взглядом.

– Почту за честь, Марианна. В таком случае вы тоже должны отбросить мой титул и называть меня просто Джулиан.

– Я очень рада получить приглашение в Оссинг, Джулиан. Вы говорите, там намечается большой прием гостей?

– Я предпочел бы встречу вдвоем, однако это было бы неосмотрительно. Впрочем, дом очень большой, и если в нем будет много людей, мы сможем уединиться и никто нас не хватится.

– Это и есть ваш план?

– Это мое самое большое желание. Однако надо пригласить также других гостей и я уже разослал несколько приглашений. Надеюсь, вы не обиделись, что я предпочел пригласить вас лично?

– Отнюдь. – Однако он, видимо, был абсолютно уверен в ее согласии, если уже разослал приглашения другим гостям.

– Превосходно. Моя сестра, леди Престин, будет хозяйкой. Я не думаю, что вы знакомы с ней.

– Нет, не знакома, но с удовольствием познакомлюсь.

– Я уже пригласил нескольких друзей, однако хотел бы попросить вас помочь мне выбрать остальных гостей. Если у вас есть друзья, которых вы тоже хотели бы видеть, пожалуйста, сообщите мне, и я разошлю им карточки.

Конечно, неплохо было бы иметь поддержку нескольких подруг, если она решилась на такой шаг. Кто-то должен разделить с ней ее успех, если все пройдет хорошо, или посочувствовать в противном случае.

– Я была бы рада, если бы вы пригласили моих подруг, попечительниц фонда: леди Сомерфилд, леди Госфорт, миссис Марлоу и вдовствующую герцогиню Хартфорд.

– Я пошлю приглашение каждой из них. Старые знакомые нашей семьи тоже будут там. Лорд и леди Тротбек, близкие друзья моей сестры. И конечно, Лейтон-Блэры.

– Лейтон-Блэры? Кларисса и ее родители?

– Да, я давно знаю их. Наше поместье в Уилтшире, где я вырос, расположено по соседству с их поместьем. Я знал Клариссу с рождения. Я пригласил также ее подругу мисс Стиллмен с родителями. И конечно, Кэйзенова. И его друга Рочдейла.

Значит, Адам тоже будет там? О Боже! Марианна сомневалась, что ей может понравиться его присутствие, когда она, наконец, нашла себе любовника.

С другой стороны, вероятно, появится прекрасная возможность расставить новые соблазны на пути Клариссы.

– Похоже, среди ваших гостей будут преобладать женщины, и более молодым леди было бы приятно пообщаться с джентльменами их возраста.

Марианна предложила пригласить еще нескольких молодых мужчин, которые могли бы заинтересовать Клариссу, и Джулиан согласился с ней. Она также намекнула на то, чтобы был приглашен Юстас Толливер. Почему Марианна должна быть единственной ищущей развлечения вдовой на этом мероприятии?

Кого еще следует пригласить для остальных подруг?

Адам разглядывал приглашение Шервуда, пока слуга паковал вещи. Был ли это конец кошмарной затеи Марианны в поисках любовника? В Оссинге, несомненно, должна начаться ее любовная связь с Шервудом. Разумеется, только для этого и устраивается этот домашний прием. Адаму меньше всего хотелось становиться свидетелем пробуждения ее сексуальной страсти. Особенно после того, как он ощутил проявление этой страсти на ее губах.

По-видимому, семьи Клариссы и лорда Джулиана хорошо знали друг друга много лет, и Кларисса была в восторге от приглашения.

– Я с радостью отдохну от городской жизни, – заявила она.

Черт побери! Адам терпеть не мог загородные приемы и к тому же не хотел быть в компании с матерью Клариссы, которая не спускает глаз с дочери. В лучшем случае Клариссе позволят прогуляться по саду в сопровождении леди Престин. Адам мог бы снова попытаться преодолеть сдержанность Клариссы, но, находясь под одной крышей с ее родителями, едва ли удастся улучить момент, чтобы побыть с ней наедине.

Вместо этого он будет вынужден испытывать сомнительное удовольствие, наблюдая, как на его глазах развивается роман Марианны. У него уже была стычка с ней по этому поводу вчера на званом вечере у леди Дюран.

– Зачем тебе это надо? – сказал он ей тогда. – Ведь ты ненавидишь загородные домашние прием?» так же, как и я.

– Это идея Джулиана, а не моя. – Она вела себя немного раздраженно после их поцелуя. – Думаю, там будет очень весело.

– Очень весело? И это говорит та самая Марианна, которая совсем недавно жаловалась, что женщинам совершенно нечего делать на этих загородных мероприятиях?

– В данном случае мне будет чем заняться. – Она бросила на Адама взгляд, от которого кровь вскипела в его жилах. – И я с удовольствием отправлюсь туда.

– Не сомневаюсь, – сказал Адам, противопоставляя ее взгляду нежное поглаживание пальцами обнаженной кожи ее руки у края длинной перчатки. Она слегка вздрогнула, убрала руку и отодвинулась от него. – Там тебя ждут длительные прогулки на свежем воздухе, – продолжил он, – общение с природой и прочие сельские радости и развлечения.

– Конечно. – Марианна, сохраняя дистанцию, понизила голос до знойного шепота. – Самые разнообразные развлечения.

В воздухе между ними витало невысказанное желание. После проклятого поцелуя их отношения заметно изменились, несмотря на попытку Адама придать им легкость. Каждый из них ощутил страсть другого, и теперь она маячила между ними, оставаясь без ответа, потому что Адам был связан обязательствами с Клариссой, а Марианна намеревалась отдаться Шервуду.

Лучше бы не было этого поцелуя, создавшего напряженность между ними, хотя в душе Адам не жалел о нем. Правда, ему не доставило удовольствия видеть ее лицо на следующее утро, после того как она познала, чего была лишена в годы замужества.

Если бы родителей Клариссы не было в Оссинге, Адам попытался бы утолить давно подавляемое желание затащить девушку в постель и овладеть ею, как предлагал Рочдейл. Вместо этого придется лежать в одиночестве и размышлять, как бы все могло пройти.

Адам проверил содержимое чемодана и убедился, что все в порядке. В общем, он был готов, но никогда еще в своей жизни не испытывал такого волнения перед предстоявшей поездкой за город.

Глава 10

– Какой прелестный мостик, – заметила Марианна, догуливаясь под руку с Джулианом по просторным садам Оссинг-Парка.

Окружающая обстановка была великолепной, и Джулиан с энтузиазмом показывал ей все достопримечательности: итальянский сад, розовый сад, небольшой водопад, обелиск, оранжерею, вольеры с оленями, зимний сад.

Они бродили уже не один час, и ноги Марианны начали уставать, но Джулиан с такой очаровательной гордостью демонстрировал свое хозяйство, что она не стала обращать внимание на это незначительное неудобство. Он никогда не выглядел таким красивым, и Марианна испытывала удовольствие, проводя время с ним.

– Это тот самый мостик, о котором вы рассказывали мне? – спросила она. – Это его вы реконструировали?

– Да. – Голубые глаза Джулиана сияли в течение всей прогулки, и он, как никогда, выглядел воодушевленным и полным жизни. В городе на лице его, как правило, присутствовала маска скуки и высокомерия, какую было принято изображать в светском обществе. Но здесь, среди природы Оссинга, он позволял себе быть естественным. Несомненно, он очень любил это место. – Старый мост стал небезопасным, – пояснил Джулиан, – и его пришлось разрушить. Хотя мои архитекторы и настаивали на современной, более элегантной конструкции нового моста, я решил восстановить афинский стиль прежнего. На мой взгляд, он лучше всего гармонирует с окружающей средой.

– Вы, безусловно, правы. По-моему, он выглядит превосходно. Здесь все очень красиво.

Джулиан посмотрел на нее напряженным взглядом, отчего по плечам Марианны пробежала легкая дрожь.

– Да, здесь все красиво, – многозначительно согласился он. – Идемте дальше.

Он взял ее за руку и потянул в ближайшую рощицу. Полагая, что там находится какое-нибудь парковое украшение в виде искусственных руин, статуя или другая достопримечательность, которую Джулиан намерен ей показать, Марианна несказанно удивилась, когда он остановился, прислонился к стволу большого дерева и притянул ее в свои объятия.

– Я очень рад видеть вас здесь, – сказал он, понизив голос. – Вы очень красивы, как и все в Оссинге. Нет, вы неподражаемы.

Он крепко прижал Марианну к себе и поцеловал. Это было похоже на насилие. Джулиан без каких-либо предварительных ласк овладел ее губами, раскрыл их и погрузил внутрь язык. Марианна была немного обескуражена проявлением такой неистовой страсти, но и немного возбуждена при этом. Этот поцелуй был более грубым, чем поцелуй Адама. Должно быть, такое поведение присуще зрелым любовникам. Никакой скромности, никакой утонченности. Только грубая необузданная страсть.

Его язык встретился с ее языком, и она старалась отвечать ему так, как он, вероятно, ожидал. Однако у Марианны возникло странное ощущение отрешенности от своего тела, словно она была беспристрастным наблюдателем. Она отчетливо сознавала каждое движение языка Джулиана, его губ и зубов, его руку на своей шее, а другую на пояснице, его бедра, прижимающиеся к ней, но не чувствовала себя вовлеченной в то, что происходило между ними. Она вообще ничего не чувствовала.

Это невозможно было понять. Когда Адам целовал ее – и это не был такой продолжительный поцелуй, как сейчас, – она ощущала жар в крови, внутренний трепет и необычайное волнение. Здесь же Джулиан делал более интимные вещи, но она не испытывала ни малейшего возбуждения.

В чем дело?

– Кажется, храм находится в этом направлении.

– Нет, уверен, что в другом.

Звук приближающихся голосов отрезвил Джулиана. Он тихо застонал и выпустил Марианну из объятий.

– Проклятие. – Он улыбнулся и поправил свой галстук. – Нас едва не застукали на месте преступления.

Мы продолжим это приятное общение. К сожалению, сегодня вечером не получится. Но завтра…

Он посмотрел ей в глаза, затем перевел взгляд на губы и снова на глаза. Ее тело отреагировало на этот взгляд гораздо активнее, чем на его губы и язык. Может быть, она слишком нервничала, и потому его поцелуй не доставил ей удовольствия? Может быть, была слишком напряжена в ожидании и не смогла расслабиться, чтобы насладиться им?

– Значит, до завтра, Марианна?

Боже, как он красив! И его взгляд подобен ласке. Разве можно устоять перед ним?

– До завтра, – покорно ответила она.

Он улыбнулся, взял ее за руку и повел к дорожке, откуда доносились голоса.

Итак, вопрос решен. Она фактически пригласила молодого человека разделить с ней постель. Завтра. Что же она наделала?

На дорожке появилась довольно большая группа людей, многие из которых говорили одновременно и указывали в различные направления. Среди них находился Адам. Он стоял молча, в то время как его невеста с необычной для нее живостью разговаривала с сэром Джорджем Лоустофтом. Еще несколько молодых людей собрались вокруг нее, соперничая между собой за привлечение ее внимания, а она вся сияла от удовольствия.

Марианна с удовлетворением отметила, что задуманные ею соблазны на пути девушки делают свое дело. Кларисса явно наслаждалась компанией молодых людей, оставив жениха без внимания.

Девушка повернулась, когда Джулиан и Марианна приблизились к ним.

– А вот и вы! – сказала она. – Вы должны показать нам храм, Джулиан. Мне ужасно хочется увидеть его. Я полагала, что он находится в этом направлении, но сэр Невилл считает, что к нему надо идти по этой аллее среди деревьев.

Джулиан отпустил руку Марианны и подошел к молодым людям.

– Вы оба ошибаетесь, – сказал он с улыбкой. – Храм находится по другую сторону этого моста. Следуйте за мной. – Он предложил свою руку Клариссе, и они вместе двинулись вперед.

Адам поймал взгляд Марианны и подождал, когда она присоединится к нему.

– Как видишь, меня покинули, поэтому ты должна принять мою руку, дорогая.

Она так и сделала. Они последовали за остальными, но Адам замедлил шаг, и вскоре они далеко отстали.

– Ты восхитительно раскраснелась, – заметил он. – Как будто только что целовалась!

– Так и было.

– А-а… Значит, наш хозяин не тратит зря время. – Адам немного помолчал, затем продолжил: – Полагаю, сегодня вечером ты, наконец, достигнешь своей цели.

– Нет, не сегодня. Довольно поздно прибудут еще гости, и он должен принять их.

– И поэтому ты выглядишь такой мрачной? Ты расстроена, оттого что не будешь иметь любовника в своей постели в этот вечер?

– Нет, не поэтому.

– Тогда почему? Я вижу, тебя что-то беспокоит. В чем дело, Марианна?

Она взглянула на него и почувствовала, что глаза ее наполняются слезами.

– О, Адам, боюсь, я допустила ужасную ошибку. Он удивленно приподнял брови.

– Шервуд оказался негодным мужчиной?

– Нет, это я никуда не гожусь.

– Прошу прощения?

– Адам, что, если отсутствие страсти в моем браке не было связано с Дэвидом? Что, если в этом виновата я?

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Я… я почти ничего не чувствовала, когда Джулиан целовал меня.

Адам неподвижно уставился на нее своими ясными глазами, и она поняла, что они оба подумали об одном и том же. Она явно испытала страсть, когда Адам поцеловал ее несколько дней назад.

– Он был чрезвычайно… страстным, – сказала Марианна, – а я ничего не ощущала. Мой мозг воспринимал все, что он делал, но тело оставалось бесчувственным. Я испытывала странную отрешенность от всего, что происходило.

Адам улыбнулся:

– Ты слишком много думаешь. Во время поцелуя нет места рациональному мышлению. – Он мог бы не говорить этого – Марианна была не способна о чем-то думать, когда целовалась с ним. – Ты довела себя до такого состояния, что не могла наслаждаться поцелуем. Расслабься! Дай волю своим чувствам. Боже, не могу поверить, что говорю все это тебе. – Он криво улыбнулся, насмехаясь над собой. – Ни о чем не думай. Просто чувствуй.

– А что, если я никогда не смогу почувствовать нечто большее, чем то, что было у меня с Дэвидом? – Ее слова были пронизаны болью. – Что, если я одна из тех женщин, которые не способны испытывать страсть и наслаждение во время физической близости? Что, если я от природы такая? Что, если я разочарую лорда Джулиана?

– Моя дорогая. – Адам ступил на новый красивый мост Джулиана и повернул ее лицом к себе. – Ты не разочаруешь его. Ты не из тех женщин. Я чувствовал ответную реакцию твоего тела, Марианна. Ты, конечно, не забыла? Я лично не забыл.

Нет, она все помнила. Тогда ей показалось, что этот поцелуй ничего не значил для него. Но может быть, она ошиблась?

Адам взял ее руку, осторожно стянул лайковую перчатку и поцеловал нижнюю часть запястья. Когда его язык коснулся ее ладони, Марианна невольно затрепетала.

– Вот видишь, – сказал он. – Эта дрожь говорит о том, что ты не являешься холодной, невосприимчивой женщиной.

Он приподнял ее подбородок согнутым пальцем, затем провел Им по линии скулы и медленно спустился вниз к шее. Марианна резко втянула воздух и снова затрепетала.

– Вот опять твое тело реагирует даже на простое прикосновение, – сказал Адам. – Так что не бойся, дорогая, Джулиан останется доволен. Ты пылкая, чувственная женщина. Тебе нужно только расслабиться и дать волю своим чувствам. Позволь своему телу возобладать над сознанием. Любой мужчина будет в восторге разделить с тобой страсть.

Включая Адама? Был бы он счастлив разделить с ней постель? Учитывая ее реакцию на его простое прикосновение, Марианна была уверена, что она определенно испытала бы с ним небывалую страсть.

Она надеялась, что он прав. Если его прикосновение вызывает у нее дрожь желания, то и с Джулианом, возможно, будет то же самое. Если только она перестанет тревожиться по этому поводу.

Но почему, о, почему вместо Джулиана не может быть Адам? В объятиях Адама она расслабилась бы, не испытывая никакой тревоги.

* * *

– Держи лук тверже, теперь медленно натягивай тетиву. Вот так. Оттягивающая рука должна находиться около скулы так, чтобы тетива касалась подбородка.

Адам невольно обнимал Клариссу, обучая ее, как надо пользоваться луком и стрелой. Шервуд предложил мужчинам устроить соревнование, но дамы возразили, заявив, что тоже хотят принять участие в этом развлечении. Джентльмены были рады оказать им такую услугу, хотя большинство женщин никогда прежде не держали в руках лук. И конечно, единственный правильный способ научить их стрелять заключался в том, что джентльмен стоял вплотную к ученице и давал указания, почти обнимая ее.

Так было и у Адама с Клариссой. При этом он решил воспользоваться случаем, чтобы снять напряжение, которое испытывал последние два дня. Его грудь прижималась к хрупкой спине девушки, левой рукой он обхватил ее кисть, держащую лук, а правой направлял ее руку со стрелой на должный уровень. При этом его подбородок прижимался к ее виску. Мягкие светлые кудри щекотали щеку Адама и шевелились от его дыхания, когда он говорил.

– Держи лук крепче, когда натягиваешь тетиву. Убедись, что все три оттягивающих пальца действуют одинаково, и не касайся выемки на стреле. Оставь небольшое пространство между этим пальцем и этим.

Кларисса слегка изменила позу, пока он говорил, и при этом выглядела слишком напряженной, чтобы произвести хороший выстрел. Несомненно, близость Адама смущала ее, да и присутствие зрителей не способствовало сосредоточенности. Адам медленно отступил назад, неохотно оторвавшись от ее мягкого тела.

– Отлично, Кларисса. Теперь, приподними повыше правый локоть. Вот так. Расслабь плечи. – Он приложил руку к каждому ее плечу и сказал: – Опусти их немного ниже. Расслабься. – Потом ласково провел ладонями по ее плечам в надежде снять напряжение и отошел назад. – Хорошо, Кларисса. Теперь приготовься отпустить тетиву. Ты должна сделать это одновременно тремя пальцами. Не бойся, если тетива заденет руку. Для этого у тебя надета защита. Постарайся не двигаться. Сохраняй положение оттягивающей руки, пока стрела в воздухе. Готова?

– Думаю, да.

– Тогда отпускай.

Кларисса отпустила тетиву, которая резко ударила по кожаному щитку на руке в то время, как стрела со свистом прорезала воздух. Девушка удивленно взвизгнула, но, надо отдать ей должное, сохранила положение рук и тела, как ее учили. Стрела упала в нескольких ярдах в стороне от цели.

– Кажется, получилось не очень хорошо? – сказала она и захихикала.

– Позвольте, я покажу вам, как надо стрелять. – Вперед выступил лорд Хэверинг, один из самонадеянных молокососов, присутствовавших среди гостей. Он отстранил Адама, чтобы занять его место.

Адам пристально посмотрел на наглеца, но его светлость с присущей молодости надменностью вызывающе встретил его взгляд. Адам хмыкнул и отошел к зрителям.

Он был вынужден наблюдать, как этот наглый щенок обнимал Клариссу, помогая ей занять правильную позу. Хэверинг был на несколько дюймов ниже Адама, поэтому его подбородок оказался на уровне уха девушки. Она хихикала, когда он поправлял ее локти и плечи, и Адам не сомневался, что тот при этом нашептывал ей что-то.

– Вы слишком крепко сжимаете лук, – вслух поучал ее Хэверинг. – Держите его свободней. – Он коснулся ее пальцев, державших лук, и, по мнению Адама, задержал свою руку гораздо дольше в таком положении, чем требовалось. – А локоть надо поднять так, чтобы лук не был направлен вниз. Вот так. Другой локоть тоже надо поднять повыше. Превосходно.

В конце концов, он счел позу Клариссы удовлетворительной и отошел от нее. И правильно сделал. Если бы он задержался чуть дольше, то Адам схватил бы его за шиворот и отбросил в сторону.

Кларисса выпустила стрелу, и та снова пролетела мимо цели.

– О черт! – с досадой произнесла она и топнула своей изящной ножкой, потом опять захихикала.

– Ты держала руку с луком слишком высоко, – сказал Шервуд, выходя на смену юнцу. – Я покажу тебе, как надо стрелять. Давай попробуем еще раз, Кларри.

Кларри? Адаму снова пришлось смотреть, как еще один молодой повеса обхватывает руками его невесту. Но Шервуд по крайней мере не вызывал у него раздражения, поскольку у того на уме была другая женщина в данное время. Он не прикасался к Клариссе слишком долго, как это делал Хэверинг, и не прижимался к ней, как Адам. Он просто поправил ее локоть, плечо и пальцы.

– Теперь, – сказал он, – держи локоть параллельно земле и не задирай его кверху, как советовал Хэверинг.

– Вздор! – возразил Хэверинг. – Предплечье должно быть поднято как можно выше.

Шервуд засмеялся.

– Не слушай его, Кларри. Он не понимает, что говорит. Держи локоть параллельно земле. Вот так. Отлично. – Он отошел назад. – Теперь представь, что три пальца, держащие тетиву, соединены вместе. Когда будешь отпускать стрелу, они должны действовать как один. Ты готова?

– Да.

– Хорошо, отпускай.

Кларисса отпустила тетиву, которая звонко щелкнула по защитному щитку на руке. Стрела со свистом рассекла воздух и вонзилась в цель. Кларисса восторженно взвизгнула и подпрыгнула вверх.

– Я сделала это!

– Конечно, – сказал Шервуд, слегка пожав ее плечо. – Молодец, Кларри.

Она вся сияла от восторга и с улыбкой бросила на лорда Хэверинга торжествующий взгляд.

– Тебе следует получше приглядывать за ней, – заметил неизвестно когда подошедший Рочдейл, обращаясь к Адаму. – Один из этих парней может увести ее у тебя из-под носа. – Он приподнял брови и улыбнулся. – Или, может быть, ты именно на это и надеешься?

Адам проигнорировал его нападки, наблюдая за мисс Стиллмен и вдовствующей герцогиней Хартфорд, которых сэр Джордж Лоустофт и лорд Инглби также обучали стрелять. Затем подошла очередь Марианны. Шервуд, не теряя времени, вызвался ей помочь. В отличие от осторожного подхода во время инструктирования Клариссы он вплотную прижался к Марианне, корректируя ее позу. Чувствовалось, что между ними происходило нечто большее, чем обучение стрельбе из лука.

– Пойдем в дом и сыграем партию в бильярд, – сказал Рочдейл, потянув Адама за рукав. – Пойдем, старик.

Боюсь, ты можешь выставить себя глупцом, продолжая наблюдать за этим представлением.

Адам не собирался выглядеть глупцом и не хотел видеть Марианну в объятиях Шервуда, который, по-видимому, не сумел даже толком поцеловать ее. Бог знает, сможет ли он должным образом проявить себя в постели с ней.

– Хорошая идея, – сказал Адам. – Пошли.

Они отвернулись от стрелков из лука и зашагали по тропинке, ведущей через небольшой холм к дому.

– Значит, тебе приходится следить за развитием этой любовной связи, находясь поблизости?

– Ближе, чем ты можешь себе представить, – сказал Адам. – Мне предоставили комнату по соседству с ее комнатой.

– О Боже!

– Кажется, она очень довольна своим будуаром. Я не видел, но мне говорили, что это большая роскошная комната, достойная герцогини. Боюсь, моя гораздо меньше. Похоже, это бывшая гардеробная, преобразованная в спальню на время домашнего приема. – Между их комнатами даже существовала дверь, вызывавшая у Адама искушение. – Марианна выглядит здесь королевой, – продолжил Адам. – А я чувствую себя униженным слугой, ночуя в гардеробной. Мне крайне не хотелось бы находиться в непосредственной близости от нее.

– И стены тонкие? Ты слышал ее крики наслаждения прошлой ночью?

– Нет. Шервуд занимался приемом запоздавших гостей, и у него с ней ничего не было. – Это служило единственным утешением его истерзанному самолюбию. Адам подумал, что хорошо бы какая-нибудь другая обязанность отвлекла Шервуда и этой ночью, потом следующей и так до конца недели.

– А сегодня? Адам застонал.

– Да, полагаю, это произойдет сегодня, будь все проклято.

– Ты ничего не можешь изменить, Кэйзенов, так что сохраняй лицо. Тебе надо отвлечься с другой женщиной. Говорят, Амелия Форрестер способна оказать джентльмену нужную услугу. Развлекись с ней в постели и не думай о Марианне.

– Ты забыл, что здесь моя невеста и ее родители. Отец Клариссы, вероятно, вызовет меня на дуэль, если обнаружит, что я развлекался с другой женщиной, находясь под одной крышей с его дочерью. И ее мать тоже будет готова убить меня.

– В таком случае затащи эту девчонку в свою постель. И не бойся ее матери. Что она может сделать? Ведь ты уже помолвлен с девушкой.

– Я думал об этом, поверь. – Адам действительно подумывал о таком варианте после встречи с Марианной день назад, когда в нем неожиданно вспыхнула страсть. С тех пор он был крайне возбужден и с огромным удовольствием овладел бы невинной Клариссой, чтобы забыть о Марианне. – Однако сомневаюсь, что Кларисса готова досрочно провести со мной брачную ночь. Боюсь, я обречен коротать ночи в одиночестве на этой неделе.

– Поступай, как считаешь нужным, – сказал Рочдейл. – Кажется, тебе есть чем заняться со своей невестой, даже если она не пустит тебя в свою постель. Она все больше расширяет круг своих поклонников.

– Кларисса просто развлекается. Она не допустит ничего предосудительного, особенно когда здесь ее родители.

Друзья достигли вершины холма, и Адам повернулся в сторону площадки для стрельбы из лука. Лорд Джулиан Шервуд готовил Марианну к следующему выстрелу, снова обнимая ее. Адам отвел глаза.

– Терпеть не могу эти загородные сборища, – сказал он.

– Какое чудесное развлечение эта стрельба из лука, – заметила Пенелопа. – Я не представляла, что этот спорт может действовать так возбуждающе. Как хорошо, что лорд Джулиан предложил развлечься таким образом.

Вильгельмина, Грейс, Пенелопа и Марианна вместе возвращались в дом. Марианна радовалась, что гости сразу не разбились по парам. У нее впервые после прибытия в Оссинг появилась возможность поговорить с подругами в своем кругу.

– Лорд Джулиан явно уделял тебе особое внимание, Марианна, – сказала герцогиня. – Он пользовался каждой возможностью, чтобы обнять тебя.

– Да, я заметила это, – ответила Марианна. – Признаюсь, это были довольно чувственные объятия. С другими леди он вел себя более скромно. Видимо, он не делает секрета из своих намерений.

– Учитывая еще и то, что он предоставил тебе одну из лучших спален, – добавила Пенелопа.

– Я сделала ему замечание по этому поводу, – сказала Марианна. – Эту комнату следовало отдать Вильгельмине, как более знатной гостье, но он только рассмеялся и сказал, что это его дом и он имеет право назначать комнаты по своему усмотрению.

– Моя комната вполне хороша, – сказала герцогиня. – Тебе не стоило беспокоиться обо мне.

– Это явное нарушение этикета, которое не пройдет незамеченным, – возразила Грейс. – Тебе следовало бы позаботиться о своей репутации, Марианна. Ты можешь стать объектом сплетен.

– Вздор, – заявила Пенелопа. – Благопристойная леди Престин не допустит скандала в этом доме.

Марианна устремила свой взгляд на упомянутую леди, которая шла рука об руку со своей подругой леди Тротбек. Сестра Джулиана, несомненно, была ярой приверженкой добропорядочного поведения. Она являлась дочерью герцога и вдовой маркиза, поэтому было бы удивительно, если бы она вела себя иначе.

– Должна признаться, она приняла меня весьма холодно, – сказала Марианна.

– Она понимает, что этот прием гостей устроен ради тебя, – заметила Вильгельмина.

– И безусловно, не одобряет данное распределение комнат, – добавила Пенелопа.

– Я подозреваю, она не одобряет все это мероприятие, – согласилась Грейс. – Леди Престин уверена, что некоторые спальни будут использоваться не только для сна. Например, спальня мистера Толливера. – Она бросила взгляд на Пенелопу, которая улыбнулась. – Или спальня этого ужасного лорда Рочдейла. Не понимаю, зачем его пригласили.

– Думаю, Джулиан знал, что Адам, приглашенный ради Клариссы, едва ли найдет друзей среди других гостей-джентльменов, – предположила Марианна. – Приглашение лорда Рочдейла явилось любезностью в отношении Адама. Лорд Джулиан превосходный хозяин в этом смысле. Он хотел, чтобы каждый имел здесь по меньшей мере одного друга, чтобы не чувствовать себя одиноким и покинутым. Супруги Тротбек являются хорошими друзьями леди Престин, мисс Стиллмен близка Клариссе, а миссис Форрестер, несомненно, приглашена ради ее сестры, леди Дрейк.

– Я заметила, Рочдейл уже снюхался с леди Дрейк, – сказала Пенелопа.

– Следует ли удивляться, что леди Престин не одобряет этот загородный прием? – сказала Грейс с отвращением скривив губы.

– Но, моя дорогая, в этом весь смысл домашних вечеринок, – обратилась к ней Вильгельмина. – Здесь создается более подходящая обстановка для обольщения, чем на светских балах в Лондоне.

– А самое главное, – добавила Пенелопа, – мы с Юстасом сможем проводить здесь все ночи вместе, и ему не надо будет крадучись покидать меня на рассвете. Мне было необычайно приятно спать в его объятиях прошлой ночью.

Она выглядела такой задумчивой, что Марианна подумала, уж не влюбилась ли Пенелопа в мистера Толли-вера.

Вильгельмина снисходительно улыбнулась.

– Конечно, – согласилась она. Потом обратилась к Марианне: – Однако ты, кажется, была не столь удачлива.

– Да. Лорд Джулиан выполнял обязанности хозяина прошлой ночью.

– В таком случае сегодня будет твоя ночь, – сказала герцогиня. – Ты волнуешься?

– Будет очень здорово, уверяю тебя. – Пенелопа обняла Марианну за плечи.

– Надеюсь, – ответила Марианна. – Признаюсь, предстоящая встреча тревожит меня. – Особенно после того, как Джулиан еще раз украдкой поцеловал ее сегодня утром. Это был такой же грубый и страстный поцелуй, как и первый. Марианна попыталась расслабиться и получить удовольствие, однако не испытала ни возбуждения, ни внутреннего трепета. Ей хотелось, чтобы Джулиан был более нежным, однако не сомневалась, что ее невосприимчивость к его ласкам свидетельствует об отсутствии у нее должного опыта в таких делах. Ей не следует ожидать, что он будет деликатно ухаживать за ней и уговаривать, как девственницу.

– Это твой первый опыт, так сказать, – заявила Вильгельмина, – поэтому нервозность вполне объяснима. Но ты должна расслабиться, когда придет время. Уверена, лорд Джулиан знает, как надо действовать. Ты получишь гораздо большее удовольствие, если не будешь слишком напряжена.

– Адам утверждает то же самое. Грейс буквально окаменела от ужаса.

– Тебе не следовало обсуждать подобные вещи с мистером Кэйзеновом.

– Он мой ближайший друг, Грейс.

– Одно дело говорить откровенно о таких интимных вещах с женщинами, но с мужчиной?.. Боже, Марианна, это совсем не годится.

– Да, наверное, это звучит странно, – сказала Марианна, – но мы действительно очень близкие друзья, и я могу спокойно говорить с ним обо всем. – Правда, в последнее время их отношения несколько изменились, и Марианна не знала, будут ли они такими, как прежде, после их поцелуя. И ей будет гораздо спокойнее, если он перестанет, как обычно, прикасаться к ней во время разговора, так как с недавнего времени эти прикосновения вызывали у нее внутреннюю дрожь.

– А ты не боишься, что Адам станет распускать сплетни о тебе по клубам? – спросила Грейс. – Что, если за стаканчиком спиртного он раскроет все твои секреты, и вскоре твое имя начнут трепать по всему городу?

– Я доверяю Адаму более, чем кому-либо, – сказала Марианна. – Он никогда не злоупотребит тем, что я доверительно рассказываю ему. Он слишком порядочный человек, чтобы подвергать нашу дружбу опасности подобным образом. Он самый прекрасный человек из тех, кого я знаю.

– Боже мой, Марианна, – вмешалась Пенелопа, – звучит так, словно ты испытываешь к нему нежные чувства. Адам очень привлекательный мужчина. Жаль, что он помолвлен с этой хихикающей девицей.

– Действительно жаль, – согласилась Марианна. – Трудно представить более неподходящую пару для него.

– Ты, в самом деле, испытываешь к нему нежные чувства! – воскликнула Пенелопа.

– Ничего подобного. Мы долгие годы были друзьями, и я привязалась к нему, вот и все. – Марианна печально усмехнулась. – Помню, я впервые познакомилась с ним, когда он приехал вместе с Дэвидом из Оксфорда. Я считала его самым эффектным мужчиной: красивым, обаятельным, с улыбкой, от которой у юных девушек слабеют колени.

– У более взрослых девушек тоже, – заметила Пенелопа.

– Дэвид шепнул мне, что его друг отличается некоторым сумасбродством, – продолжила Марианна, – и это лишь усилило его привлекательность для невинной девушки, какой я была. Но все давно прошло. Теперь я вижу в нем только хорошего друга, а не лихого героя.

Было время, когда его соблазняющие зеленые глаза щегольски распущенные длинные волосы кружили ей голову. Хотя Марианна и любила Дэвида, незадолго до свадьбы она была также немного влюблена и в Адама. Но, разумеется, это чувство не имело продолжения. Как она могла? Вскоре Марианна окончательно забыла свою глупую влюбленность, испытывая глубокие чувства к Дэвиду.

Однако в последние несколько недель она осознала, что ее влечение к Адаму на самом деле никогда не исчезало. Оно было погребено под пластами пристойности и разумности в дни счастливого брака с Дэвидом. Тем не менее это влечение к Адаму существовало до сих пор. Его помолвка с другой женщиной всколыхнула прежние чувства, и достаточно было одного поцелуя, чтобы они вспыхнули в ее душе с новой силой.

Он дал обещание другой, и потому она вынуждена держать свои фантазии в узде.

– Помолвка Адама, конечно, некстати, – сказала Вильгельмина. – Кэйзенов был бы отменным любовником для тебя.

– Он никогда не интересовался мной в этом отношении, – возразила Марианна, махнув рукой. – Я не в его вкусе.

Герцогиня скептически приподняла бровь.

– Кроме того, теперь у меня есть лорд Джулиан, – продолжила Марианна. – Если, конечно, я не упаду в обморок от волнения. Ты сильно волновалась, Пенелопа, во время первой встречи со своим шотландцем?

Пенелопа рассмеялась.

– Волновалась? Ты, наверное, шутишь. Нет, конечно. Я была так увлечена им, так возбуждена, увидев его, что меня беспокоило только, как скоро у нас появится возможность забраться в постель.

– Постарайся не доводить себя до взмыленного состояния, – посоветовала Вильгельмина Марианне. – Если лорд Джулиан таков, каким я его считаю, он постарается настроить тебя соответствующим образом и ты непременно расслабишься.

– Завтра утром ты должна обязательно рассказать нам обо всем, – потребовала Пенелопа. – И перестань стонать, Грейс. У нас есть договоренность на этот счет. Я же все рассказала.

– Да, рассказала, – процедила сквозь зубы Грейс.

– Жаль, что Беатрис нет здесь, чтобы поделиться своим опытом, – сказала Пенелопа. – Кстати, неужели только я заметила, как мало она была разочарована, отказываясь от приглашения в Оссинг?

– Она едва ли могла пропустить бал у Уоллингфордов, – сказала Грейс. – Леди Уоллингфорд является теткой Эмили по отцовской линии, и потому Беатрис обязана была явиться на этот бал со своей племянницей. Кроме того, она не могла приехать сюда без двух своих девочек, а тем более оставить их одних ради этого мероприятия в Оссинге.

– И все же, готова поклясться, что-то другое отвлекло ее, – сказала Пенелопа. – Вы не думаете, что Беатрис нашла любовника, но не говорит нам об этом?

– Я так не думаю, – сказала Марианна. – Беатрис действительно очень занята с юной Эмили. Мне кажется, эта девушка весьма своенравна и капризна. Бедная Беатрис, вероятно, измучилась с ней.

– Может быть. Мы спросим у нее, когда вернемся. А пока, – сказала Пенелопа, слегка ткнув Марианну локтем в бок, – будем развлекаться подробностями твоего романа.

Марианна искренне надеялась, что ей будет о чем рассказать.

Глава 11

Шервуд стоял позади кресла Марианны и, склонив голову, говорил что-то ей на ухо. По глазам молодого человека можно было безошибочно определить, что он договаривается с ней о любовном свидании.

Адам подавил стон и отвернулся.

Гости собрались за ужином в главной гостиной. Несколько дам воспользовались фортепьяно и по очереди пели, включая Марианну, которая исполнила арию из репертуара Николини. Кларисса, обладавшая приятным чистым голосом, явно смущалась перед аудиторией, но миссис Лейтон-Блэр настояла, чтобы та все-таки спела, как это было во время визита Адама в их поместье в Уилтшире. Пение Клариссы, хотя и не совершенное, доставило присутствующим удовольствие. Мать девушки, несомненно, считала свою дочь истинно талантливой и старалась продемонстрировать ее способности при каждой возможности. Но поскольку Кларисса уже была помолвлена, Адам полагал, что женщина могла бы дать ей передышку.

Кларисса почувствовала себя увереннее, когда к ней присоединилась ее подруга Джейн Стиллмен, и они дуэтом исполнили «Как прелестно цветение роз и жимолости». И вошла во вкус, исполняя дуэт с Шервудом, обладавшим удивительно хорошим голосом, когда они спели «Смотри, как рощу озаряет лунный свет».

Вечер подошел к концу, и леди Престин заявила о своем намерении пойти отдыхать. Последовав ее примеру, остальные леди тоже поднялись и приготовились покинуть гостиную. Марианна улыбнулась Шервуду, и он, подойдя к ее креслу, предложил ей свою руку. Боже, неужели он осмелится на глазах у всех проводить ее в спальню и войти внутрь вместе с ней? Конечно, нет. Его благопристойная сестра ни за что не допустит этого.

Адам подумал, как бы обосновать свое отсутствие в спальне, чтобы не испытывать искушения слушать то, что происходит в соседней комнате. Может, следует устроить продолжительную прогулку? Или засесть в библиотеке с книгой? Хотя, пожалуй, лучше всего отвлечься игрой в карты.

Да, игра в карты – это то, что нужно. И может быть, еще дымящаяся чашка ромового пунша!

– Послушай, Шервуд, поскольку дамы покинули нас, как насчет нескольких партий в карты? – Эти слова вырвались у Адама, прежде чем он успел подумать. Он хотел любым способом отвлечь Шервуда обязанностями хозяина, чтобы удержать его от встречи с Марианной, и потому предложил первое, что пришло в голову.

– Превосходная идея, – поддержал Джеральд Лейтон-Блэр и потер руки.

Его жена бросила на него сердитый взгляд, но тот проигнорировал его. По-видимому, отец Клариссы был рад предлогу остаться с гостями и не спешить к жене в постель. Здесь давно женатые мужчины были вынуждены спать со своими женами, что, вероятно, редко делали у себя дома, имея отдельные спальни и еще несколько комнат.

Будут ли Адам и Кларисса тоже спать в разных комнатах? Он надеялся, что нет, но подозревал, что у нее другое мнение.

– Да, Шервуд, организуй нам карты, – сказал лорд Хэверинг. – Я не люблю рано ложиться.

Его поддержали несколько других джентльменов, и Шервуд, хотя и неохотно, вынужден был подчиниться. Хозяин не мог отказать гостям в их просьбе.

Он изобразил на лице вежливую улыбку:

– Что ж, пусть будут карты. – И сделал знак дворецкому. – Хибберт, приготовь зеленую гостиную и позаботься, чтобы там было тепло.

Джентльмены пожелали дамам спокойной ночи. Адам поцеловал руку Клариссы без перчатки, и она ответила ему улыбкой, не дрогнув от его прикосновения. Может быть, она, наконец, начала привыкать к нему? Он также склонился над рукой ее матери.

– Надеюсь, вы не будете играть в карты слишком долго, – сказала она. – Лорд Джулиан обещал устроить завтра экскурсию на Боксхилл, и мистер Лейтон-Блэр нуждается в отдыхе.

– Конечно, мэм, – согласился Адам.

Она кивнула, взяла дочь за руку, и они вместе покинули комнату. Миссис Лейтон-Блэр не заметила – по крайней мере Адам надеялся на это, – что он согласился только с тем фактом, что ее муж нуждается в отдыхе. Но он не обещал быстро закончить карточную игру. Адам, напротив, надеялся затянуть ее надолго.

Он увидел, как Шервуд что-то тихо сказал Марианне, и отвернулся. Рядом с ним оказался Рочдейл.

– Кэйзенов, ты выглядишь недоумком, с этой удовлетворенной улыбкой на лице. Не надейся отсрочить неизбежное. Он явно собирается поиметь ее.

– Возможно, сегодня я помешаю ему.

– А завтра или послезавтра он все равно овладеет ею. Смирись с этим, старик.

Адам поморщился. Рочдейл со своей прагматичностью вечно заставлял его чувствовать себя идиотом.

– Ты прав, конечно. Я не планировал эту отсрочку, уверяю тебя. Все произошло чисто импульсивно. Я увидел, как они шепчутся, и не мог удержаться.

– Мне лично тоже не нравится твоя чертовски неуместная затея с картами, поскольку меня ждет дама.

Шервуд повел джентльменов в зеленую гостиную – изысканную мужскую комнату с темно-зелеными стенами и блестящими деревянными панелями. В камине пылал огонь, и повсюду ярко светили свечи. В комнате были приготовлены три карточных стола с креслами вокруг них. На буфете стояли несколько графинов с вином и ряд бокалов. По мнению Адама, этого спиртного едва ли хватит на вечер.

– Я слышал, – сказал он, – что ты готовишь великолепный пунш, Шервуд.

Поскольку большинство мужчин гордились своими способностями готовить пунш по особым рецептам, Адам все верно рассчитал.

Шервуд с гордостью заявил:

– Я знаю, мой пунш приобрел широкую известность. У меня действительно превосходный рецепт. Смею утверждать – это лучший пунш, какой вы когда-либо пробовали.

– Это рецепт твоего отца? – поинтересовался Лейтон-Блэр.

– Фактически да.

– Тогда я могу засвидетельствовать, что напиток будет превосходным, – сказал Лейтон-Блэр. – Уорминстер всегда готовил великолепный ромовый пунш.

– Мы тоже должны попробовать его, Шервуд, – сказал Невилл Кеньон. – Я буду считать мой собственный рецепт наилучшим, пока ты не докажешь обратное. Полагаю, мы должны ощутить его вкус, чтобы вынести свое суждение.

– Хорошо, – согласился Шервуд. Он попросил лакея принести чашу для пунша, а также ром, бренди, лимоны, сахар и мускатные орехи.

– Лучше сразу запастись компонентами для нескольких чаш, – сказал лорд Хэверинг. – Одной мы не обойдемся, чтобы определить превосходство твоего пунша. «Спасибо тебе, Хэверинг, глупый щенок».

– Нет ничего лучше, чем крепкий ромовый пунш, чтобы человек опьянел, прежде чем поймет, что с ним произошло.

На столах уже лежали колоды карт, и мужчины расположились в комнате. Шервуд обошел каждого, предлагая испанские сигареты, обернутые табачным листом, и наливая вино тем, кто хотел выпить. К тому времени, когда лакей вернулся с большой бело-голубой фарфоровой чашей для пунша, комната была наполнена сладковатым дымом и шумным смехом.

Все предвещало очень длинную ночь.

Адам улыбнулся и занял свое место. Хорошо, что Марианне досталась самая большая спальня. В ней достаточно места, чтобы бродить из угла в угол. И ждать.

Теперь, когда должно случиться то, к чему она стремилась, ей хотелось, чтобы это поскорее произошло. Ожидание только ухудшало ситуацию.

Джулиан шепотом выразил надежду, что она позволит ему навестить ее позднее. Она согласилась, и они обменялись теплыми взглядами, предвкушая встречу. Потом Адам все испортил своим предложением сыграть в карты. Разве он не знал, с какой тревогой она ждала того, что должно было произойти у нее с Джулианом в этот вечер?

Конечно, знал. Ведь он сам поучал ее расслабиться. Но как можно расслабиться, если она не представляла, когда придет Джулиан, и вообще придет ли он? Как долго продлится карточная игра?

Зная, что Джулиан не может прийти к ней прямо сейчас, Марианна воспользовалась дополнительным временем, чтобы приготовиться к встрече. Она надела свою самую красивую шелковую ночную сорочку розового цвета, под стать шелковому халату. Распустила волосы и расчесала их до блеска. Она не стала заплетать их в косу. В толстой косе до талии нет ничего соблазнительного. И не стала надевать ночной колпак. Джулиану будет гораздо приятнее увидеть ее с распущенными волосами, ниспадающими на плечи.

Она нанесла по капельке своих любимых духов с ароматом туберозы за каждое ухо и на запястья. Совсем чуть-чуть, чтобы запах слегка волновал, но не раздражал.

Эти приготовления немного успокоили Марианну, но потом началось долгое ожидание, и тревога охватила ее с прежней силой. Будет ли она желанной для Джулиана? Будет ли он ласкать ее медленно и нежно, не так грубо, как целовал? Хватит ли у нее смелости попросить о мягкости, если он поведет себя слишком резко? Будет ли он прикасаться к ней так, как никогда не делал Дэвид? Будет ли он физически отличаться от Дэвида? Будет ли ее тело отвечать должным образом на его любовные ласки? Будет ли все так прекрасно и волнующе, как рассказывала Пенелопа?

Ее нервы напряглись до предела, когда раздался тихий стук в дверь. Она не ожидала, что Джулиан появится так скоро. Марианна сделала глубокий вдох и открыла дверь, но обнаружила только служанку с подносом.

– Прошу прощения, мэм. Я Джинни, служанка ее светлости, герцогини Хартфорд. Она просила передать вам это.

На подносе стояли маленький сосуд с темной жидкостью и большой бокал с ярко-красным вином.

– Есть еще записка, – сказала Джинни, протягивая поднос. Марианна осторожно взяла его, чтобы не пролить жидкость.

– Поблагодарите от меня ее светлость, Джинни.

– Хорошо, мэм. Спокойной ночи.

Марианна закрыла дверь и поставила поднос на тумбочку, где удобнее было прочитать записку при свете свечи. Она развернула листок с детскими каракулями Вильгельмины.

«Здесь очень нужные вещи для твоей особой ночи. Стимулирующее средство, которое научил меня готовить Хартфорд. Выпей его до прихода лорда Джулиана. Ты расслабишься и будешь готова для него. Есть еще кларет, смешенный с соком можжевельнику. Выпей его потом, чтобы предохраниться от нежелательных последствий.

Желаю приятной ночи!

Вил».

Какая Вильгельмина заботливая! Она знала, что Марианна нервничает, и решила помочь ей, добрая душа. А Марианна, конечно, не позаботилась о предохранении! Она все еще полагала, что не способна зачать, тем не менее была благодарна за заботу.

Марианна сделала глоток стимулирующего средства и едва не потеряла равновесие. Напиток был чрезвычайно крепким. Боже, как горит все внутри! Хорошо, что она не выпила все залпом. Тогда, несомненно, рухнула бы на пол, и каково было бы Джулиану найти ее в таком состоянии?

Марианна сделала еще несколько крошечных глоточков, начиная привыкать к ощущению жжения в горле. Вскоре она обнаружила, что ей нравится разлившееся по телу тепло, вызывавшее раскрепощенность и томление.

«Спасибо, Вильгельмина». Марианна подумала, что теперь способна расслабиться и наслаждаться, что бы ни делал Джулиан.

Она посмотрела на постель, где все должно произойти. Это была массивная кровать с огромным балдахином и тяжелыми занавесками. Такая кровать предназначалась царственной особе, более важной, чем простая миссис Несбитт. Прошлая ночь была довольно прохладной, и она опустила занавески, чтобы внутри было уютнее и теплее. Каково будет сегодня в этом темном и теплом гнездышке вместе с Джулианом?

Марианна подошла к зеркалу и оглядела себя. Розовый шелк плотно облегал изгибы ее фигуры. Что подумает Джулиан о ее теле? Конечно, оно не такое упругое, каким было когда-то, но достаточно стройное и гибкое. Ее груди и бедра стали более женственными, более пышными и соблазнительными. Однако Джулиан моложе, чем она. Не сочтет ли он ее слишком старой? Недостаточно свежей?

Господи, зачем она заставляет себя снова тревожиться? Не важно, что он подумает о ее теле. Она все равно не может изменить его. Он должен принимать ее такой, какая она есть.

Спустя несколько часов она вообще перестала беспокоиться, что подумает о ней Джулиан. Черт бы побрал Адама, загрузившего его заботами и заставившего ее ждать.

Адам тихо усмехнулся, оглядывая состояние прежде изысканной зеленой гостиной. Теперь она была достойна кисти Хогарта, изображавшего царящий в аду беспорядок.

Кресла хаотично расползлись по всей комнате; два из них были перевернуты. На различной мебели виднелись части одежды: здесь – галстук, там – жилет а, чей-то зеленый фрак свисал со стенного подсвечника. Повсюду валялись игральные карты. Мужчины прекратили игру, когда опьянели настолько, что изображения на картах начали сливаться в непонятные пятна. Все столы были усеяны пустыми бокалами из-под вина и пунша. Содержимое некоторых пролилось на стол и на пол. Ножка одного бокала была сломана. Другой был разбит о каминную решетку. На столах и на полу валялись окурки сигарет, окурки плавали также в бокалах с остатками пунша и торчали в переполненных ночных горшках.

Опустевшая чаша для пунша стояла в центре стола, окруженная пустыми бутылками из-под рома и бренди. Рядом лежали выжатые лимоны и перевернутая сахарница с вывалившимися кусками сахара. Щипчики оказались под столом, где валялась также изящная серебряная терка для мускатных орехов.

Вечер протекал весьма бурно, особенно после третьей чаши пунша. К тому времени рецепта Шервуда никто не придерживался, и в чашу сливали все, что было, не соблюдая никаких пропорций.

Лейтон-Блэр растянулся на диване и громко храпел. Лорд Хэверинг отключился в кресле, уткнувшись головой в стол. Рочдейл и Толливер покинули вечеринку несколько часов назад, очевидно, более заинтересованные предстоящими любовными свиданиями наверху, чем буйной пьянкой. Адам смутно припоминал, что Инглби тоже потихоньку исчез. Наверное, направился в комнату одной из дам. Упомянул ли он при этом ее имя? Адам не мог вспомнить. Стиллмен, Кеньон и Тротбек ушли с той же целью, хотя Адам не был уверен, когда именно. Он был слишком озабочен тем, чтобы Шервуд не отставал от остальных джентльменов по части выпивки.

Адам тоже выпил немало, однако в большей степени притворялся пьяным, стараясь при этом затянуть вечеринку как можно дольше. Его замысел удался. Шервуд был настолько пьян, что едва держался на ногах и, будучи джентльменом, не мог явиться к даме в таком состоянии.

Сэр Джордж Лоустофт, молодой человек с изумительной способностью поглощать спиртное, сделал попытку подняться со своего кресла.

– На сегодня хватит, – произнес он заплетающимся языком. – Молодец, Шервуд. Превосходный пунш. – Он медленно встал и, осторожно переставляя ноги, поплелся к двери. – Черт побери, завтра будет трещать голова! Спокойной ночи, парни.

Шервуд печально посмотрел на Адама, очевидно, не желая покидать последнего, все еще бодрствующего гостя. Адам был удовлетворен тем, что Шервуд уже не побеспокоит Марианну в такой час и в таком состоянии. Он добился своего.

– Да, действительно пора спать. – Адам обвел комнату взглядом. – Мы неплохо повеселились, не так ли? Надо помочь этим двоим, Шервуд. – Он указал на Лейтон-Блэра и Хэверинга.

– Ты прав. – Шервуд с трудом поднялся на ноги. – Боже! Не думал, что этот пунш может быть таким крепким. Да, лучше позвать лакея помочь уложить этих бедолаг в постель. Но где его найти в такой час.

Он постоял немного, пытаясь сориентироваться и сохранить равновесие, прежде чем двинуться с места.

– Все в порядке. Я сейчас пойду. О!..

Шервуд зацепился за вытянутые ноги Адама и рухнул на пол. Послышался ужасный хруст, а затем глухой стук, когда его голова ударилась о кирпичное обрамление очага.

Проклятие! Адам сполз со своего кресла и осмотрел молодого хозяина, растянувшегося у его ног. Голова Шервуда кровоточила, а одна нога была согнута под неестественным углом. Адам застонал от ужаса. Боже милостивый, неужели он убил его?

Охваченный тревогой и досадой, Адам склонился над Шервудом и приложил руку к его носу. Слава Богу, дышит!

– Что за черт? – Лоустофт, еще не вышедший за дверь, повернулся посмотреть, что случилось.

– Он споткнулся, – сказал Адам, не уточнив, что о его ногу. – Кажется, сильно пострадал. Голова кровоточит, и я думаю, у него сломана нога.

– Боже! – Лоустофт вернулся в комнату и встал рядом с Адамом. – Он не умер?

– Нет, слава Богу, но нуждается в помощи. Вы можете спуститься вниз?

– Да, конечно, – сказал Лоустофт, внезапно протрезвев и побледнев от потрясения. – Что я должен сделать?

– Найти дворецкого. Если мне не изменяет память, то его зовут Хибберт. Скажите ему, чтобы он немедленно послал за доктором.

– А вы попытаетесь передвинуть Шервуда?

– Нет, не думаю, что следует двигать его ногу. Мы можем причинить ему еще больший вред. Я предпочитаю дождаться доктора. А теперь, пожалуйста, найдите Хибберта.

Молодой человек поспешил выйти, еще не совсем твердо держась на ногах, но теперь он выглядел более трезвым и подвижным, чем несколько минут назад.

– Что случилось?

Сонный голос лорда Хэверинга заставил Адама вздрогнуть. Он совсем забыл о нем. Видел ли тот что-нибудь? Видел ли, что Шервуд споткнулся о ногу Адама?

– Кажется, я слышал стук. Что-то упало?

– Это Шервуд споткнулся и упал. Боюсь, он сильно пострадал.

– Боже!

Молодой человек, пошатываясь, поднялся со своего кресла и подошел на нетвердых ногах к камину.

– Черт возьми! Его нога выглядит неестественно согнутой. Будь все проклято, если он не сломал ее. – Хэверинг наклонился, изучая подвернутую конечность.

– Не трогайте ногу, – сказал Адам. – Думаю, надо дождаться доктора. Вы не передадите мне этот галстук? – Он указал на галстук, покоившийся на спинке ближайшего кресла.

Хэверинг выполнил просьбу, двигаясь медленно и дважды роняя галстук на пол, прежде чем передать его в руки Адама. Адам осторожно обследовал голову Шервуда. В том месте, где тот ударился об острый край камина, над правым ухом кожа была рассечена. Рана была неглубокой, но сильно кровоточила. Светлые волосы Шервуда пропитались кровью с этой стороны.

Адам приложил свернутую материю, чтобы остановить кровотечение. Затем снял свой галстук и сделал из него временную повязку на голове Шервуда. Возможно, это средство не было достаточно эффективным, но он должен был что-то делать, чувствуя себя виноватым.

Адам рассчитывал отвлечь парня от Марианны, но не собирался калечить его. Он не имел в виду причинить ему вред. Однако было видно, как лодыжка Шервуда зацепилась за его ногу. Умышленно ли он оставил свои ноги вытянутыми? Хотел ли, чтобы тот споткнулся и упал? Адам так не думал. Однако он мог бы убрать вытянутые ноги, но не сделал этого.

Черт возьми! Он зашел слишком далеко на этот раз. Ничего подобного больше не повторится. Он не станет вмешиваться в жизнь Марианны. Пусть найдет хоть дюжину любовников. И, если хочет, пусть заведет даже мужской гарем.

Из-за нее едва не произошло убийство, и Адам наконец понял, как нелепо вел себя, беспокоясь о Марианне.

Дверь открылась, и вошел Лоустофт с дворецким во фраке, накинутым поверх ночной рубашки.

– Боже! – воскликнул Хибберт, увидев своего хозяина.

– Мы не трогали его ногу, – сказал Адам. – Я полагал, что лучше дождаться доктора.

– Да, да, так будет лучше, – согласился Хибберт.

– Вы послали за ним?

– Да, я послал одного из конюхов, который проворней остальных. Доктор Снид живет в трех милях отсюда, в Ричмонде. Он должен скоро прибыть. Бедный лорд Джулиан! Надеюсь, он не испытывает сильной боли.

– К счастью, он очень пьян, отчего боль притупляется, – сказал Лоустофт.

Хибберт поднял голову и впервые оглядел комнату. На мгновение глаза его сузились, но затем лицо приняло обычное для дворецких холодное, сдержанное выражение.

– Томас, – позвал он.

Молодой взъерошенный лакей, стоявший с широко раскрытыми глазами в дверном проеме, вошел в комнату.

– Да, сэр.

– Я хочу, чтобы ты и Чарльз навели порядок в этой комнате.

– Прямо сейчас?

– Да, до прибытия доктора. И помогите мистеру Лейтон-Блэру добраться до его комнаты. Возможно, доктору Сниду потребуется диван.

Во всей этой суматохе Адам забыл об отце Клариссы, который продолжал спать на диване. Хибберт извинился и вышел под тем предлогом, что ему надо одеться надлежащим образом до встречи с доктором. Адам помог лакеям поднять Лейтон-Блэра. Очнувшись, тот удивился и встревожился, однако не пошел к себе в комнату и стоял, готовый предложить свою помощь.

Спустя сорок пять минут появился доктор Снид. Он выправил сломанную ногу Шервуда, который, очнувшись, взвыл от боли, и зашил рану на его голове. Шервуд принял значительную дозу настойки опия и снова отключился. Его подняли и понесли наверх в спальню, что было затруднительно сделать двум лакеям даже с помощью Лейтон-Блэра, Хэверинга, Лоустофта и Адама, которые сменяли друг друга.

Когда они достигли коридора, где находились спальни, из дверей высунулось несколько голов, чтобы узнать, отчего возник такой шум. Темная голова Рочдейла появилась из комнаты, которая явно ему не принадлежала. Возможно, это спальня леди Дрейк? Адам не был уверен.

Рочдейл закрыл глаза и изумленно покачал головой.

– Мой Бог, что ты наделал? – прошептал он.

– Расскажу потом, – ответил Адам приглушенным голосом. – Это произошло случайно, уверяю тебя.

Из другого дверного проема высунулась испуганная физиономия Грейс Марлоу. Женщина прикрывала грудь шерстяной шалью. Ее густая светлая коса, перекинутая через плечо, свисала до талии.

– Боже, что произошло?

– Несчастный случай, – ответил Адам. – Он сломал ногу.

– О! – Ее взгляд переместился на безвольную фигуру Шервуда, которого вносили в комнату в другом конце коридора. Она увидела Рочдейла, возмущенно поджала губы и закрыла дверь. Вероятно, Грейс знала, что это не его спальня, и знала также, какая леди там находится. В еще одном дверном проеме показалась голова лорда Тротбека в ночном колпаке, а в следующем виднелось испуганное лицо мисс Стиллмен. Миссис Лейтон-Блэр в объемном ночном головном уборе смотрела на своего мужа пронзительным взглядом из другой двери в то время, как тот помогал вносить Шервуда в комнату. Когда Адам двинулся туда, чтобы помочь уложить Шервуда на кровать, позади него слышался шепот, доносившийся с разных сторон.

Он заметил, что дверь Марианны оставалась закрытой.

Глава 12

Доктор наложил шину на ногу Шервуда и уверил, что рана на голове не должна причинять ему беспокойство во время сна. Остальные джентльмены удалились один за другим, полагая, что больше ничем не могут помочь. Адам остался с пострадавшим вместе с Хиббертом и Джарвисом, личным слугой Шервуда, который явился, чтобы помочь своему хозяину. Адам тоже ничего больше не мог сделать, но он чувствовал себя чертовски виноватым и хотел убедиться, что молодой человек вне опасности.

– У него простой перелом, – сказал доктор. – Его легко выправить, и кости быстро срастутся. А рассечение на голове неглубокое. Опасений относительно инфекции нет. Однако к утру у него будет шишка величиной с гусиное яйцо. Благодарю за помощь, сэр. Хорошо, что вы вовремя остановили кровотечение.

Он повернулся к слуге.

– Вашему хозяину необходим продолжительный отдых. Дайте ему эту дозу настойки опия, когда он проснется. Сломанная нога будет ужасно болеть несколько дней. Не позволяйте ему вставать с постели. Ногу надо держать в покое, чтобы кость правильно срослась. Повязка на голове должна быть сухой. Я сменю ее, когда снова навешу пострадавшего.

Получив еще несколько указаний, Хибберт повел доктора вниз. Джарвис поблагодарил Адама за помощь и переключил свое внимание на Шервуда, заботливо укрывая его. Адам потихоньку покинул комнату.

Теперь в коридоре было тихо. Никто не высовывался из комнат, и в щели из-под дверей не пробивался свет. В доме царил покой. Было около трех часов. Ночь, казалось, не имела конца.

На столе в холле горела свеча и лежал небольшой запас свечек для гостей, если кому-то понадобится свет ночью. Адам зажег одну из них и направился в свою комнату.

Он остановился у двери Марианны. Должно быть, на перестала ждать Шервуда несколько часов назад и теперь спит. Она ждала любовника в этот вечер, а он, черт побери, лишил ее удовольствия. И не только на эту ночь. Сломанная нога Шервуда вывела его из строя на некоторое время. И все из-за эгоизма Адама.

А что, если она все еще ждет Шервуда? Если все еще надеется, что он придет к ней? Под ее дверью не видно света, но не исключено, что Марианна бодрствует, охваченная тревогой и желанием. Если она действительно не спит, надо сообщить ей, что случилось, чтобы она могла спокойно уснуть.

Адам тихо поскребся в ее дверь, но изнутри не донеслось ни звука. Он повернул ручку – дверь оказалась незапертой. Ну конечно! Ведь Марианна ждала Шервуда. Адам осторожно открыл дверь.

В комнате было темно, и его свечка давала мало света. Огонь в камине погас, и в воздухе ощущалась прохлада. – Марианна… – тихо позвал он. Ответа не последовало. Должно быть, она спит.

В центре комнаты неясно вырисовывалась огромная кровать. Адам приподнял свечу и увидел, что занавески балдахина закрыты. Вероятно, Марианне стало холодно, когда погас огонь. Адам подошел ближе. Он хотел увидеть ее. Только увидеть. Он отодвинул одну из занавесок и поднял повыше свечу.

Марианна крепко спала, отвернувшись от него-. Ее темные волосы рассыпались по белой наволочке подушки и по одеялу. За все годы, что Адам знал Марианну, он никогда не видел ее с распущенными волосами. Это привилегия мужа или любовника. Он не представлял, что они такие длинные. Одну руку она подложила под щеку, и из-под одеяла виднелась часть светлой блестящей ночной сорочки. Несомненно, шелковой. Она надела ее для Шервуда, для своего любовника.

Адам долго смотрел на Марианну, упиваясь этим зрелищем. Он никогда не желал ее так, как в этот момент, когда она лежала такая спокойная, такая красивая. Это его вина, что Шервуда нет здесь, чтобы увидеть, как прекрасно она выглядит. Но Адам может возместить эту потерю. Она хотела иметь любовника. Ради Бога, она получит его!

Адам опустил штору и подошел к длинной скамье в изножье кровати. Он поставил свечу на тумбочку, не совсем отдавая себе отчет в том, что делает. Лучше не думать об этом. Если он будет здраво рассуждать, то у него ничего не выйдет. А он хотел этого и потому отключил мозги, руководствуясь только потребностями своего тела. Адам снял сюртук, жилет и ботинки. Когда же он потянул через голову рубашку, возникший поток воздуха задул свечу.

Проклятие! Стало совершенно темно. Плотные шторы на окнах были закрыты, не пропуская ни малейшего света. Адам даже не мог видеть свою руку перед лицом. Но это не важно, ему не требуется свет. Он уже насладился видом Марианны. Теперь надо почувствовать ее.

Адам окончательно разделся и стоял обнаженным в темной комнате. Он на ощупь обошел кровать, отыскал вход между занавесками и осторожно забрался под одеяло.

Марианна слегка пошевелилась, но не проснулась. Адам прижался грудью к ее спине и нежно обнял.

Некоторое время он просто держал ее в своих объятиях. Наконец-то! Он боялся признаться себе, что давно мечтал вот так обнимать Марианну. Лучше не рассуждать о правильности или неправильности своего поступка.

Сейчас он позволил любви и желанию полностью овладеть им.

Боже, как восхитительно она пахнет! Этот аромат всегда ассоциировался у него с Марианной – цветочный, немного пряный. Она часто пользовалась этими духами, и их едва уловимый запах исходил от мебели, штор и ковров в ее гостиной. Он мог бы с закрытыми глазами определить, когда она входит в комнату, благодаря этому характерному аромату. Однажды он спросил ее, чем пахнут ее духи. Что она сказала тогда? Кажется, назвала какой-то странный сорт цветов. Туберозы. Вот именно. От нее всегда исходил аромат тубероз, но никогда еще он не вдыхал его полной грудью. Этот запах действовал опьяняюще. Адам откинул ее волосы в сторону и прильнул губами к шее. На вкус Марианна была тоже очень приятной.

Она медленно просыпалась, почувствовав его губы на своей шее. Ощущение было очень приятным. Таким теплым и нежным. Внезапно она осознала, что происходит, и окончательно пришла в себя.

– О!

Он все-таки пришел к ней.

– Это я, Марианна. – Его тихий низкий голос был слегка приглушен, оттого что он уткнулся носом в ее шею.

– Да? – Марианна повернула к нему голову, но ничего не могла разглядеть в темноте. Она протянула руку назад и коснулась его головы, в то время как он слегка покусывал ее шею. Его волосы были густыми и мягкими, и она провела по ним пальцами, тогда как он творил чудеса своими губами.

– Ты разочарована? – прошептал он, щекоча дыханием ее ухо. – Рассержена?

Марианна испытывала и то, и другое, поскольку он обманул ее надежды, явившись через несколько часов, хотя она знала, что он не виноват. Она прокляла Адама за то, что тот занял Джулиана карточной игрой, и, в конце концов, устав ждать, забралась в постель. Впрочем, теперь это не имеет значения. Он здесь, и, о Боже, как приятны его ласки.

– Нет, – ответила она. – Я не разочарована.

– Слава Богу, – прошептал Адам, прижимаясь губами к ее шее. – Слава Богу.

Марианна тихо застонала, когда его губы подобрались к ее уху, и выгнула шею, предоставляя ему больший доступ. Неожиданно она осознала, что совсем не нервничает. Пусть все идет своим чередом – ей очень приятно.

Адам был прав: надо просто расслабиться и наслаждаться. Пробудившись после крепкого сна, она не успела подумать о чем-либо, чтобы тревожиться и нервничать, и сейчас испытывала сладостное томление и… сексуальное возбуждение. Марианна никогда не чувствовала себя более раскованной и была почти рада, что он задержался и она уснула.

Его губы нежно касались ее скулы и щеки, и она повернула голову, чтобы он мог поцеловать ее в губы. Он быстро повернул ее лицом к себе, и тогда она почувствовала, что он совершенно голый. Дэвид никогда полностью не обнажался в постели с ней; на нем всегда была ночная рубашка.

Она протянула руку и коснулась обнаженного мужского тела.

– Марианна, любовь моя. – Он с тихим рычанием накрыл ее губы своими губами.

Этот поцелуй не походил на его прежние поцелуи. Он нежно прижимался к ее губам, пробуя их на вкус и возбуждая. Потом провел по ним языком, и она приоткрыла их, позволяя ему проникнуть внутрь. Новая волна наслаждения охватила Марианну, когда он втянул ее язык глубоко в свой рот, лаская его там своим языком.

Он гладил ее волосы, пропуская их сквозь пальцы. Она обняла его и притянула к себе, ощущая гладкое мускулистое тело. Внезапно его поцелуй стал более пылким и настоятельным, отчего по телу Марианны пробежала волна возбуждения, и ей захотелось большего.

Его рука легла на ее талию, потом заскользила выше, приподнимая шелковую сорочку, пока не обхватила грудь. Он начал водить большим пальцем по соску, и все ее тело затрепетало от этого прикосновения. Его влажные поцелуи переместились на подбородок, горло и на корсаж ночной сорочки, спускаясь все ниже и ниже. Наконец он накрыл ртом сосок.

Марианна вскрикнула и выгнулась ему навстречу. Они еще даже не соединились, а она уже испытывала необычайное возбуждение, какого никогда не было при общении с мужем. Дэвид никогда не целовал ее так. – Я хочу всю тебя, – прошептал он. – Всю.

Он протянул руку и начал поднимать край ее сорочки до бедер, до талии, до груди. Она подняла свои руки, и он окончательно стянул ее. Теперь Марианна была совершенно голой. Она никогда не обнажалась перед мужчиной. Это подействовало на нее необычайно возбуждающе.

Он изучал ее тело в темноте, касаясь своими мягкими пальцами там и тут, словно пытался этими прикосновениями определить, как она выглядит без одежды. Это побудило ее сделать то же самое. Она провела ладонью по его груди, заинтригованная жесткими волосами, покрывавшими ее. Потом нащупала гладкие места по бокам и вдоль ребер, где кожа была шелковистой и мягкой, как у ребенка.

Ей хотелось, чтобы не было так темно, чтобы можно было увидеть его мускулистое тело. Однако закрытые занавески балдахина создавали непроглядную темноту.

Марианна прижалась губами к его груди, вдыхая запах мускуса с легкой примесью лавровишневой туалетной воды. Волосы на его груди щекотали ей нос. Она коснулась языком его сосков, щупая руками крепкие мышцы вокруг них. Потом ее руки заскользили вниз вдоль полоски волос, ведущей к пупку, где волосы опять стали гуще. Ее рука спустилась ниже, и он застонал.

Адам обнял Марианну и притянул к себе.

– Любовь моя, – прошептал он и снова поцеловал ее.

Такое сочетание, когда их губы сливались, а ее обнаженные груди прижимались к его груди, вызывало у Марианны необычайно волнующее ощущение. Она потерлась об него, как кошка, впиваясь пальцами в его спину и плечи.

Даже если бы на этом все кончилось, ей было бы достаточно. Она уже испытала такое удовольствие, какого не знала прежде. Ее тело как никогда оживилось. И без продолжения ласк она была бы удовлетворена и этим. Но ей хотелось большего. Ей хотелось испытать все до конца.

Адам повернул ее на спину и навис над ней. Значит, близилось окончание. Невероятно волнующие предварительные ласки, видимо, закончились, и должно начаться главное действие. Но она ошиблась.

Он снова поцеловал ее долгим крепким поцелуем, поглаживая при этом то одну, то другую грудь. Марианна выгибалась под его рукой, и он чувствовал ее желание. Он оторвался от ее губ и провел языком по верхней выпуклости ее груди, потом ниже. И, наконец, втянув в рот сосок, стал водить языком вокруг него. Марианна вскрикнула, и это было самое приятное, что он когда-либо слышал. Эта женщина, никогда прежде не знавшая сексуального наслаждения, сейчас извивалась, испытывая его. Адам сделал это ради нее и упивался своим триумфом.

Он продолжал ласкать языком ее сосок, потом перешел к нижней части выпуклости. Такое же внимание он уделил и другой груди, после чего перенес поцелуи на живот.

Он сделал паузу, размышляя, следует ли двигаться дальше. Возможно, она будет шокирована. Правда, Марианна говорила, что хочет испытать истинное удовлетворение от физической близости. Хотя бы однажды. Этот момент настал, и он предоставит ей возможность познать блаженство в полной мере.

Но не сразу, а постепенно.

Адам подвинулся выше, не переставая целовать ее. Он терзал ее губы жгучими жадными поцелуями, а рукой гладил ее изящное бедро. Потом провел по внутренней стороне бедра и обхватил ладонью мягкое возвышение. Он почувствовал, как она напряглась, но продолжал целовать ее, не убирая руку. Потом его пальцы медленно раздвинули нижние губы и начали поглаживать мягкие складки. Она судорожно втянула воздух, а он продолжал ласкать ее. Она уже была влажной от желания, когда Адам погрузил палец внутрь.

Марианна застонала, оторвав свои губы от него.

– О мой Бог! – воскликнула она. – О да!

Он снова прильнул к ее губам, продолжая возбуждать ее пальцем. Наконец он извлек его и осторожно потер влажным кончиком местечко, возбуждение которого, как он знал, доставляет женщине особенное удовольствие. Марианна застонала, а он не прекращал эту ласку. Она приподняла бедра и раскрылась навстречу ему. Она была готова.

Адам прервал поцелуй и перенес губы на ее тело, спускаясь вниз, целуя и покусывая каждый дюйм, не прекращая при этом манипуляции пальцем. Он целовал ее живот, потом ниже и ниже, пока не заменил свой палец языком.

Она издала отчаянный стон.

– Что ты делаешь? О Боже, что ты делаешь?! Адам приподнял голову.

– Ласкаю тебя, любовь моя.

Когда он снова прильнул к ней, Марианна думала, что умрет. Она ничего подобного не испытывала в своей жизни. Это было такое жгучее интенсивное ощущение, что казалось, его невозможно вынести. Все ее чувства сосредоточились в одном месте. Она не представляла, что оно может быть предназначено для того, чтобы мужчина ласкал его губами и языком. Это казалось шокирующим, но сейчас ей было все равно. Она не могла думать, только чувствовать. Все ее мышцы напряглись, когда она выгнулась, бесстыдно покачивая бедрами в ответ на ласки его языка. Напряжение нарастало и нарастало, пока не зашумело в ушах, и она подумала, что готова взорваться.

И тут это произошло. Взрыв наивысшего наслаждения потряс ее тело, и Марианна удивленно вскрикнула, погрузившись в волны необычайного блаженства.

Адам почувствовал ее невероятные содрогания во время разрядки. Он подозревал, что это было у нее впервые. Никакой другой мужчина не доставлял ей такого удовлетворения. Сознание того, что он первый добился этого, наполнило его гордостью, и он почувствовал нарастающую страсть. Прежде чем утихла ее дрожь, он опустился на нее и раздвинул ей ноги своими коленями. Потом прижался возбужденной плотью к входу в ее все еще пульсирующее лоно. Она приподняла бедра, принимая его, и он одним толчком вошел в нее.

Марианна издала тихий стон и удовлетворенно вздохнула. Адам замер, давая ей возможность расслабиться и до конца принять его. В этот момент он проникся чувством справедливости происходящего. Так и должно было быть, пусть даже один-единственный раз. Ее бедра задвигались под ним.

– Не останавливайся, – сказала она. – Люби меня. Пожалуйста, люби.

Он поднес губы к ее уху.

– Я люблю тебя и всегда буду любить, Марианна. – Адам не мог более отрицать это. Теперь, когда она была в его объятиях, он понял, что давно любил ее, как утверждал Рочдейл.

Адам начал двигаться внутри ее, сначала медленно погружаясь и выныривая. Он хотел снова довести ее до оргазма, намеренно сдерживая себя. Она подняла ноги, чтобы он проник как можно глубже, и обвила ими его тело, добиваясь максимального контакта с ним.

Заметив, что ее возбуждение, сопровождаемое стонами, снова нарастает и дыхание участилось, он ускорил темп, погружаясь в нее все сильнее и сильнее, пока не почувствовал, как ее мышцы сомкнулись вокруг его плоти, словно зажали ее в кулак. И лишь ощутив, как она вся напряглась, а потом, содрогаясь и корчась, уткнулась лицом в его плечо, заглушая крик, он позволил себе тоже кончить. Прижавшись лицом к ее душистым волосам, он излил в нее всю свою любовь.

Ее тело продолжало трепетать, испытывая отголоски необычайных ощущений, которые потрясли ее до основания, проникнув во все поры, вплоть до корней волос.

Марианна не могла поверить в то, что произошло с ней. Дважды он доводил ее тело до экстаза, и потом наступала потрясающая разрядка, сопровождавшаяся наивысшим блаженством. Теперь она поняла, что имела в виду Пенелопа. Это действительно непередаваемое ощущение.

Ей ужасно хотелось увидеть своего любовника, заглянуть в его глаза, чтобы понять, испытывает ли он то же, что и она. Он давил на нее своим весом, но это было приятно ощущать. И внутри, где он все еще соединялся с ней, она чувствовала пульсации его плоти после бурного оргазма, сотрясавшего все его тело.

Через некоторое время, когда сознание и тело начали успокаиваться, ее охватила сладкая истома.

– Марианна, любовь моя.

Он нежно поцеловал ее, отчего она едва не заплакала. Ее удивляло, почему его поцелуи прежде были таким грубыми и не пробуждали в ней никаких чувств, а сейчас она испытывала такое, что даже трудно было определить.

Адам вышел из нее, прижал ее к своему боку и натянул на них обоих одеяло. Она положила голову ему на плечо, а он обхватил ее рукой. Марианна не помнила, чтобы когда-либо была такой удовлетворенной. Это была самая восхитительная ночь в ее жизни.

Он вызвал в ней необычайные чувства и подарил потрясающие ощущения. Что бы ни случилось потом, она всегда будет помнить о нем, как о человеке, позволившим ей познать настоящее физическое наслаждение, какого она никогда не испытывала прежде.

И Адам не ошибся – она вовсе не холодная женщина. В ней пробудилась сексуальность.

Марианна хотела поговорить о своих чувствах с мужчиной, лежащим рядом с ней, но ее так клонило в сон, что она решила сделать это позже. Засыпая, она смогла произнести только несколько слов, идущих от всего сердца: – Спасибо тебе, Джулиан.

Глава 13

«Спасибо тебе, Джулиан».

Эти слова потрясли Адама до глубины души. Ведь это он дал ей возможность испытать наслаждение, это он вызывал у нее сладостные крики страсти, а она решила, что он Шервуд.

Черт побери! Адам проклял темноту, создавшую такую невероятную ситуацию, не зная, то ли смеяться, то ли плакать из-за этой нелепости.

Марианна не узнала его в темноте. Он ведь не притворялся Шервудом. Он сказал ей, что это он, и обрадовался, услышав, что она не разочарована. Он испытал огромную радость, когда занимался с ней любовью, сознавая, что она принимает его, приветствует его, желает его.

А она все это время считала его кем-то другим. Он сказал ей: «Это я», – а она решила, что это Шервуд.

Конечно, Марианна ожидала этого чертова лорда и никак не думала, что Адам заберется к ней голым в постель. Из-за этой проклятой темноты она не могла видеть его, а несколько слов, которые он сказал ей, были произнесены шепотом, и она не узнала его голос. Все ее вздохи, стоны и крики наслаждения были адресованы Шервуду. И свое роскошное тело она предлагала ему.

Проклятие! Адам посмотрел на ее голову, покоившуюся на его плече. Марианна крепко спала, истомленная страстью.

Марианна. Его любовь. Адам чувствовал, что после этой ночи любви наступит момент горького отрезвления. Сладкий сон растает, и придется столкнуться с реальностью. Подобная ночь никогда не повторится. Адам женится на Клариссе и больше никогда не будет держать Марианну в своих объятиях. Они оба сохранят восторг этой замечательной ночи, которая навсегда останется тайной в их сердцах. Только ее воспоминания будут не о нем, и от этого становилось особенно горько.

Боже, что теперь делать? Разбудить ее и признаться, кто он на самом деле? Или подождать, когда она проснется и при свете обнаружит, что рядом с ней не Шервуд и что она лежит обнаженной в объятиях лучшего друга ее мужа?

Вероятно, Марианна просто убьет его.

Тяжело было сознавать, что эта восхитительная ночь никогда больше не повторится. Адам подумал, что лучше бы он не залезал к ней в постель, хотя вряд ли смог бы удержаться в тот момент.

Он скоро должен жениться на хорошенькой невинной девушке, однако сейчас держал в своих объятиях ту единственную, которую действительно любил. Внутри у Адама все сжималось от сознания своей ужасной вины. И особенно его угнетало то, что он был влюблен в жену Дэвида, даже когда тот был жив. Он был кругом виноват этой ночью – сначала инцидент с Шервудом, а теперь еще и это. И все из-за того, что ставил свои желания превыше всего. Он был слишком эгоистичен, лишив Марианну любовника, и проявил эгоизм в высшей степени, взяв эту роль на себя.

Теперь он мучился из-за того, что, потворствуя своему желанию, причинил вред Марианне, Клариссе и Шервуду.

И все же он предоставил Марианне то, чего она добивалась. Он показал ей, как можно наслаждаться физической любовью, и она отвечала ему со страстью, какую он даже не мог вообразить. Он будет всегда лелеять память об этом, даже если никогда не признается Марианне в содеянном.

Хотя ему очень хотелось рассказать ей. Адам хотел, чтобы она знала, что это он держал ее в своих объятиях, когда она содрогалась под ним, достигнув оргазма. Он мог бы разбудить ее, если бы был уверен, что она примет эту ночь как драгоценный дар, о котором они могли бы вместе хранить приятные воспоминания.

Однако он не думал, что Марианна воспримет все подобным образом. Адам подозревал, что она возненавидит его за этот обман, за то, что приняла его за Шервуда, хотя он не намеревался вводить ее в заблуждение. И что еще хуже – он познакомил ее с наслаждением, хотя знал, что это будет один-единственный раз. За это она может возненавидеть его еще больше.

Адам знал, что их дружба примет иной характер, когда он женится на Клариссе, но он не хотел, чтобы она вообще прекратилась. Он не хотел, чтобы Марианна ненавидела его.

Поэтому он ничего не скажет ей. Адам осторожно провел рукой по мягким волосам Марианны, стараясь не разбудить ее. Он должен уйти, прежде чем она проснется, хотя ему тяжело расставаться с нею. Хотелось подержать ее в своих объятиях еще несколько минут, хотелось увидеть ее еще раз. В темноте можно было только представить каждый изгиб ее тела, полные груди, тонкую талию, мягкий живот, гладкие бедра, округлый зад. Каждая деталь врезалась в его память. Если бы ему пришлось снова встретить Марианну в темноте, он смог бы на ощупь распознать ее.

Темнота обостряет все чувства. Адам повернул голову и вдохнул исходивший от нее пьянящий сладостный аромат, который теперь впитался в его кожу и будет служить напоминанием об этой ночи. Адам даже испытывал искушение никогда больше не мыться.

Однако, если он намерен сохранить эту ночь в тайне, придется стереть все, что может выдать его как ее любовника. Как бы ни было досадно, надо смыть этот аромат. Проснется ли она, если он поцелует ее? Адаму очень хотелось поцеловать ее в последний раз, но он не стал рисковать. Он будет жить воспоминаниями об их поцелуях, полных нежности, страсти и неистового желания.

Марианна говорила, что поцелуи Шервуда не тронули ее. На поцелуи же Адама она отвечала с явным желанием и страстью. Как она могла подумать, что с ней Шервуд?

Адам осторожно прижался губами к ее волосам.

– Спокойной ночи, любовь моя, – произнес он тихим шепотом в темноте. – Я люблю тебя, Марианна. И всегда буду любить.

Адам потихоньку встал с постели и поправил одеяло, накрыв Марианну. Она слегка пошевелилась, но не проснулась. Он опустил занавески балдахина, оставив ее в темноте.

Потом, пошатываясь, подошел к окну и раздвинул шторы. Еще не было признаков рассвета, но полная луна осветила комнату. Воспользовавшись лунным светом, он нашел свою одежду и, начав одеваться, подумал, каково будет, если кто-нибудь увидит, как он тайком покидает спальню Марианны.

Оглядевшись, Адам заметил другую дверь. Ну конечно! Она ведет в бывшую гардеробную. Он подошел к ней и тронул ручку. Дверь оказалась не заперта. Прекрасно! Никто не увидит, как он выходит из комнаты Марианны. Никто не должен знать, что он побывал там.

Даже Марианна.

Адам подхватил свою одежду, позаботившись о том, чтобы не осталось никаких улик, вошел в свою маленькую комнату и закрыл дверь, навсегда отгородившись, таким образом, от своей мечты об истинной любви.

После долгих поисков Марианна, наконец, нашла свою ночную сорочку, смятую среди одеяла в изножье кровати. Она надела ее через голову и спустила на бедра. Возникнет множество вопросов, если служанка обнаружит ее голой в постели.

А она еще не готова покинуть кровать. Ей хотелось подольше полежать и понежиться, размышляя о чудесно проведенных часах. Она повернулась на бок и уткнулась носом в подушку, вдыхая запах мужчины, который, впрочем, ощущался в постели повсюду.

Жаль, что он уже ушел, когда она проснулась. Но ведь он осмотрителен и заботится о ее репутации! Марианна мысленно поблагодарила его за это. К сожалению, она крепко уснула, а ей хотелось бы поговорить с ним и, может быть, снова заняться любовью. Она даже не слышала, как он покинул ее.

Проснувшись первый раз среди ночи и обнаружив отсутствие любовника, она вспомнила о вине с можжевельником, которое прислала ей Вильгельмина. Марианна нащупала в темноте бокал и сделала несколько больших глотков. Она все еще не была уверена, что в этом есть необходимость, однако полагала, что лучше перестраховаться. Напиток оказался приятным на вкус и подействовал на нее усыпляюще. Она снова уснула и проспала еще несколько часов.

Окончательно проснувшись, Марианна лежала, явственно сознавая свою наготу под тонкой шелковой сорочкой и наслаждаясь внезапно возникшим эротическим ощущением. Она постепенно восстанавливала в памяти все, что происходило между ней и любовником этой ночью, не переставая изумляться, какое наслаждение может дать мужчина женщине. Джулиан превзошел все ее ожидания и дарил ей такие ласки, какие она не могла даже вообразить. Вспомнив о взрыве эмоций, что, должно быть, являлось оргазмом, о котором упоминала Пенелопа, Марианна натянула на голову одеяло и взвизгнула. Мысль об этом казалась ужасно неприличной и в то же время невероятно захватывающей.

Все, что он делал, было настолько восхитительно, что Марианна не могла сдержать улыбку. Неудивительно, что Пенелопа и остальные подруги – за исключением, конечно, Грейс – жаждали иметь любовника. Они знали, какое наслаждение можно испытать.

Марианна никогда прежде ничего подобного не знала. Она действительно многое упустила, живя с Дэвидом, и сознание этого было источником ее печали. Они любили друг друга и в интимной близости должны были испытывать то, что она познала теперь. Однако они никогда даже не лежали полностью обнаженными в постели, и Дэвид не ласкал ее так, как это делал Джулиан. Она никогда не испытывала оргазма с мужем. Марианна вдруг подумала, что они никогда не разделяли наивысшего наслаждения в интимной близости.

Это немного разозлило ее. Почему у них не было ничего похожего в совместной жизни?

С Дэвидом сексуальный акт обычно был примитивным и скоротечным, причем всегда в ночной одежде. Правда, потом он держал ее в своих объятиях, и это больше всего нравилось ей. Должно быть, некоторые мужчины не обладают ни умением, ни знанием в любовных делах, хотя она была уверена, что Адам мог бы поделиться с Дэвидом, как надо вести себя в постели, если бы тот спросил его. Она бы очень хотела познать наивысшее блаженство с мужем.

Теперь же она разделила его с другим. Ее выбор оказался очень удачным. Джулиан был великолепным любовником. Он поразил ее своей нежностью и самоотдачей, не говоря уже о невероятном волшебстве, которое он творил своими руками и губами.

Судя по его прежним поцелуям, Марианна ожидала, что Джулиан поведет себя резко и яростно, подавляя ее своей страстью. Она не могла предположить, что он уделит так много времени предварительным ласкам, возбуждая ее. Казалось, он все делал ради нее, стараясь доставить ей максимальное удовольствие, и сам был явно удовлетворен. Марианну удивляло, почему он вел себя подобным образом, тогда как раньше она чувствовала, что, целуя ее, он заботился только о собственном удовольствии.

И еще ее смущали слова, которые он прошептал ей на ухо. Слова любви. Все это, конечно, часть любовного обольщения, и их нельзя воспринимать буквально. И все же это была очень приятная ложь. Марианна не ожидала услышать ничего подобного.

Может быть, все, что он делал и говорил, явилось своеобразным оправданием того, что он заставил ее ждать слишком долго? Странно, что она недооценивала его прежде.

Марианна услышала появление служанки Роуз. К сожалению, невозможно валяться в постели весь день. Надо вставать, одеваться и спускаться вниз к завтраку. Будет ли ей неловко увидеть Джулиана за столом? Не заметят ли все, что было между ними минувшей ночью? Она чувствовала, что исходящее изнутри теплое сияние отражается на ее лице. Его невозможно будет скрыть.

Чуть позже Марианна спустилась вниз. Она оделась в соответствии со своим настроением: на ней было муслиновое платье в желтую и белую полоску, отороченное ярко-желтой лентой. Подошедший лакей широко распахнул перед ней дверь в комнату для завтрака. Она немного задержалась и сделала глубокий вдох, прежде чем войти. Ей не хотелось испытывать смущение и краснеть при виде Джулиана. Взяв себя в руки, она шагнула в комнату.

Быстро окинув взглядом помещение, Марианна не обнаружила его. Она почувствовала некоторое облегчение и в то же время разочарование. Ей хотелось увидеть Джулиана и поговорить с ним. Хотелось убедить его, что она не прочь провести еще одну ночь в его объятиях.

В комнате находились Стиллмены, миссис Форрестер, сэр Джордж Лоустофт и Вильгельмина. Марианна поймала взгляд подруги и улыбнулась ей. Потом обменялась приветствиями со всеми гостями и прошла к буфету. Ей нравились завтраки в Оссинге. Они носили неофициальный характер, во время которых гости сами обслуживали себя. Слуги не стояли поблизости и появлялись только для того, чтобы снова пополнить блюда с едой на буфете.

Испытывая необычный для нее голод, вероятно, вызванный сексуальной активностью ночью, Марианна наполнила свою тарелку поджаренным хлебом с маслом, французским рулетом, вареным яйцом и кусочком холодной ветчины. Она подошла с тарелкой к столу и заняла свободное место рядом с Вильгельминой. Наклонившись к ней, Марианна понизила голос так, чтобы никто другой не мог услышать.

– Спасибо за напиток и вино. Все пришлось очень кстати, уверяю тебя. Должна сказать, напиток оказался чрезвычайно крепким. Что в нем?

– Я потом напишу тебе рецепт, – сказала Вильгельмина. – Рада, что он понравился тебе; жаль только, что в нем не было необходимости.

Марианна нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Надеюсь, весь этот шум минувшей ночью не разбудил вас, миссис Несбитт?

Марианна повернулась к сэру Джорджу и улыбнулась.

– Вы имеете в виду игру в карты, которую устроили джентльмены? Какая досада, что вы веселились без дам. Но уверяю вас, я ничего не слышала. Я спала как убитая.

Частично это правда. Крепкий сон – еще одно следствие энергичной сексуальной активности. Марианна искоса взглянула на Вильгельмину и улыбнулась.

– О нет, – сказал сэр Джордж, – я имел в виду все прочее. Хотя, разумеется, наша вечеринка проходила весьма бурно, насколько я помню. – Он расплылся в довольной улыбке.

Марианна подумала, что он и остальные джентльмены, вероятно, перебрали вчера спиртного. Этого следовало ожидать, когда мужчины собираются за картами.

– Нет, я имел в виду несчастный случай, – сказал он. – Боюсь, мы слишком разошлись, что привело к печальным последствиям, и теперь несчастный Шервуд надолго прикован к постели.

Несчастный Шервуд? О чем, черт возьми, он говорит?

– Я ничего не слышала, сэр, – сказала Марианна. – Действительно произошел несчастный случай?

– Боюсь, что да, – ответил сэр Джордж.

– Лорд Джулиан упал и сломал ногу, – пояснила мисс Стиллмен.

Марианна вздрогнула.

– Что?

Должно быть, это какая-то ошибка! Джулиан был с ней, и она абсолютно уверена, что обе его ноги были в порядке. Возможно, что-то произошло после того, как он покинул ее комнату?

– Да, разве это не ужасно? – сказала мисс Стиллмен, широко раскрыв глаза.

– Сэр Джордж только что рассказал нам обо всем, – добавила Вильгельмина и сочувственно посмотрела на Марианну. – Похоже, лорд Джулиан серьезно пострадал.

Как же так? Боже милостивый! Значит, это случилось потом. Бедный мужчина. Марианна почувствовала разочарование, оттого что он не сможет снова прийти к ней в постель сегодня же вечером.

– Какой ужас! Как же это случилось?

– Я все видел, – сказал сэр Джордж, гордясь тем, что явился непосредственным свидетелем инцидента и готов первым рассказать о нем. – Было уже поздно, и мы – прошу простить меня, леди, – довольно здорово напились. Шервуд умеет готовить потрясающий ромовый пунш. Боюсь, никто из нас к тому времени уже не мог твердо стоять на ногах. Мы собирались отправиться спать, когда Шервуд зацепился за что-то – я не видел, за что именно – и рухнул на пол. Он ударился головой о камин и к тому же сломал ногу.

– О Боже! – воскликнула Марианна. Как это возможно? Он не мог сломать ногу до того, как пришел к ней в постель. Она была в полной уверенности, что он посетил ее после окончания игры в карты. Все это не укладывалось у нее в голове. – Когда это произошло, сэр Джордж?

– Прошу прощения, мэм, было чертовски поздно. Во всяком случае, для загородной жизни. В городе это время считается разгаром вечера, конечно. Думаю, около двух часов. Я вынужден был поднять дворецкого с постели и послать его за доктором.

Марианна перестала ждать Джулиана и решила лечь спать в час ночи. Она не представляла, во сколько он пришел к ней. Может быть, он снова вернулся к комнату Для игры в карты, когда покинул ее?

Все это было непонятно. Она всерьез забеспокоилась.

– После того как доктор выправил его ногу и зашил рану на голове, – продолжил сэр Джордж, – мы отнесли несчастного старину Шервуда в его постель. Надо сказать, это была нелегкая задача, поскольку доктор каждую минуту кричал, чтобы мы не задели шину на сломанной ноге.

– Я услышала шум, – возбужденно сказала мисс Стиллмен, – и выглянула в коридор. Я увидела джентльменов, несущих лорда Джулиана. Это была страшная картина, скажу я вам. Его голова была завязана, а вся рубашка испачкана кровью. Просто ужас! Я подумала, что он мертв.

– Джейн! – воскликнула ее мать. – Какие ужасные вещи ты рассказываешь.

Девушка пожала плечами:

– Ну, так мне показалось. Это действительно было душераздирающее зрелище. Столько крови! – Она демонстративно передернула плечами.

– На самом деле он не был мертв, – сказал сэр Джордж. – Даже близко к этому не было. Просто он сломал ногу и рассек кожу на голове. Конечно, это неприятно, но он скоро поправится.

Марианне казалось, что ее живой опускают в могилу. Она слышала, о чем говорили, и сочувствовала лорду Джулиану, но при этом ее мозг лихорадочно работал, ища ответы на вопросы, вызывавшие боль в груди.

– Марианна, – обратилась к ней Вильгельмина, – ты в порядке? Ты сидишь бледная, как привидение, и даже не притронулась к завтраку. Я понимаю, несчастный случай с лордом Джулианом крайне огорчил тебя.

– Это Джейн виновата со своими разговорами о крови и смерти, – сказала миссис Стиллмен. – Негодная девчонка. Видишь, как ты расстроила миссис Несбитт?

– Скажите, сэр Джордж, – обратилась к нему Марианна, стараясь сохранять спокойствие, – лорд Джулиан все время был с вами в комнате для игры в карты до этого инцидента?

– Да, конечно. Шервуд – превосходный хозяин и умеет готовить чертовски хороший пунш.

В таком случае он не мог заниматься с ней любовью. «Тогда кто, черт побери, был в моей постели прошлой ночью?»

От волнения у Марианны перехватило горло, и тело самопроизвольно пришло в движение. Она вскочила и выбежала из комнаты.

Глава 14

Марианна закрыла за собой дверь и прислонилась к стене. Она прижала руку ко рту и сделала несколько глубоких вдохов, надеясь, что ее не стошнит прямо в коридоре. Минувшей ночью она страстно занималась любовью с неизвестным мужчиной. Она лежала обнаженной с ним, а незнакомец доставлял ей удовольствие своим ртом в самом интимном месте ее тела. Она отдавалась ему так, как не отдавалась даже любимому мужу.

Ее охватила дрожь от стыда, тревоги, гнева и чувства вины. Дверь открылась, и из комнаты вышла Вильгельмина. Она взглянула на Марианну и ахнула.

– Боже, что случилось?

Марианна дрожала так сильно, что не могла ответить.

– Бедная девочка, – сказала Вильгельмина и обняла ее. – Ты дрожишь как осиновый лист.

Марианна немного успокоилась в теплых объятиях подруги, тогда как Вильгельмина ласково поглаживала ее по спине.

– Несчастный случай с лордом Джулианом потряс тебя, – сказала она, – не стоит так волноваться. Его жизнь вне опасности. Он скоро поправится, бедняжка. Ты так сильно полюбила его?

– Н-нет, – ответила Марианна. – Не в этом дело.

– Тогда, видимо, ты расстроилась, оттого что он не сможет быть твоим любовником во время этого загородного приема. Я понимаю, что это вызывает досаду, но у тебя будут другие возможности встретиться с ним через некоторое время, когда он поправится. Или ты найдешь другого мужчину. Не надо принимать все это так близко к сердцу, дорогая. У тебя будет любовник.

Марианна подняла голову от плеча Вильгельмины и высвободилась из ее объятий. Дрожь утихла, хотя в животе продолжались спазмы и ощущалась тошнота. Она посмотрела в мудрые, сочувствующие глаза подруги.

– Дело в том, что этой ночью в моей постели был любовник.

У Вильгельмины на мгновение от потрясения отвисла челюсть, однако она быстро овладела собой и спросила:

– В самом деле? И кто же он?

– Не знаю, – жалобно простонала Марианна. – О Боже, Вильгельмина, я действительно не знаю, кто это был!

– Доброе утро, леди.

По лестнице вместе с Грейс спустилась Пенелопа. По ее лицу было видно, что она провела еще одну счастливую ночь в объятиях Юстаса Толливера. Выражение же лица Грейс свидетельствовало о том, что она узнала об этом гораздо больше подробностей, чем хотела бы.

– Какое чудесное утро, не правда ли? – сказала Пенелопа, потом бросила взгляд на Марианну. Ее улыбка увяла. – О дорогая! – Она коснулась руки Марианны. – Ты здорова? Ты выглядишь бледной как смерть. Что-то случилось?

Вильгельмина взяла Марианну за руку и сделала знак двум другим женщинам следовать за ними. Она увела их в небольшую нишу под лестницей, частично скрытую гигантской греческой вазой на пьедестале.

– Что случилось? – спросила Грейс с выражением глубокой тревоги на лице. – И что мы можем сделать, чтобы помочь тебе?

– С лордом Джулианом произошел несчастный случай, – сообщила Вильгельмина. – Он упал ночью и сломал ногу.

– Да, я знаю. Бедняга, – посочувствовала Грейс. – Суматоха в коридоре разбудила меня, и я выглянула в тот момент, когда его вносили в спальню. У него был ужасный вид, скажу я вам. Понятно, почему ты так расстроилась, Марианна.

– Я тоже заметила, что Марианна расстроена, – сказала Вильгельмина, – и подумала, что это оттого, что она теперь не сможет принять его в своей постели, как ожидала. Однако она шокировала меня. Расскажи им то, что рассказала мне, дорогая.

Женщины в ожидании уставились на Марианну. Она не хотела откровенничать, но они были ее подругами, и она нуждалась в их советах. Марианна сделала глубокий вдох, прежде чем заговорить:

– Этой ночью у меня в постели был любовник. Пенелопа широко улыбнулась:

– Ты слишком скрытная, хитрая лисичка! Ты должна рассказать нам все. Кто он?

Марианна посмотрела на подруг, и ее охватил невероятный стыд. Она прижала руку к губам и пробормотала:

– Я понятия не имею.

Грейс побелела, Пенелопа раскрыла рот и резко втянула воздух, а Вильгельмина нахмурилась.

– Думаю, тебе следует рассказать нам все подробнее. Марианна сжала руки. Как она им расскажет? Как поведает о том, что произошло ночью? Она не переживет, если кто-нибудь узнает, насколько распутно она вела себя с неизвестным мужчиной. К ее горлу снова подкатил ком, и она вынуждена была сделать несколько глубоких вдохов, чтобы ей не стало совсем плохо.

– Марианна! – Грейс мягко коснулась ее руки. – Тебя… изнасиловали?

Марианна покачала головой:

– Нет, но мне ужасно стыдно. – Она закрыла лицо руками и разразилась слезами.

Вильгельмина снова обняла ее, позволяя выплакаться.

– Все хорошо, – шептала она ей на ухо снова и снова, стараясь успокоить. Через несколько минут Марианна подняла голову и благодарно посмотрела в добрые глаза герцогини. Вильгельмина кивнула и отступила назад.

– Теперь все в порядке, – тихо сказала Марианна.

– Пожалуйста, расскажи нам, как все произошло, – мягко попросила Пенелопа. – Ты знаешь, что нам можно доверять. Мы здесь для того, чтобы помочь тебе, и каждая готова подставить свое плечо, если захочешь снова поплакать. Наше неписаное кредо – поддерживать друг друга в любой ситуации.

Марианна посмотрела на расстроенные лица подруг, вздохнула и начала свой рассказ:

– Лорд Джулиан сказал, что придет в мою комнату, когда джентльмены закончат игру в карты. Я ждала и ждала его, а он все не шел, и я легла в кровать и уснула. Вы видели мою кровать с высоким балдахином и плотными занавесками?

– Да видели, – сказала Пенелопа с улыбкой, стараясь придать легкость разговору. – Мы знаем, что тебе предоставили самую лучшую комнату в доме.

– Я упомянула о кровати только потому, что она в Значительной степени несет ответственность за то, что лучилось.

Брови Пенелопы озадаченно приподнялись.

– Твоя кровать несет ответственность?

– Позволь ей закончить, – сказала Грейс.

– Ночью в комнате стало прохладно, – продолжила Марианна, – и я задвинула занавески, чтобы было теплее. От этого в постели стало темно, как в пещере.

– Ах, дорогая, – прервала ее Вильгельмина, и на лице ее промелькнула тень улыбки.

– Я крепко спала, когда почувствовала руки, обнимавшие мою талию, и губы на шее. Сначала я подумала, что это мне снится, а потом осознала, что все происходит на самом деле. Я решила, что Джулиан наконец освободился и пришел ко мне. Но теперь я знаю, что это был не Джулиан. Кто-то другой забрался в мою кровать, но я не знаю, кто именно, потому что было слишком темно.

– О Боже! – произнесла Грейс с широко раскрытыми от потрясения глазами.

– И он занимался с тобой любовью? – спросила Пенелопа.

Марианна стыдливо опустила глаза.

– Да.

– О мой Бог! – снова запричитала Грейс. – Незнакомый мужчина пришел в твою комнату и принудил тебя заняться с ним любовью? Это чудовищно!

– Он не принуждал меня. Вспомни, ведь я ждала Джулиана. Я сама позволила ему любить меня. Я хотела этого. И поняла, что это был не Джулиан, лишь несколько минут назад, когда услышала о несчастном случае.

– Как странно, – сказала Пенелопа. – И ты не представляешь, кто бы это мог быть? Ты не узнала его по голосу?

– Он говорил шепотом, и невозможно было различить особенности голоса. Да я и не пыталась это сделать. Я, естественно, полагала, что слышу шепот Джулиана.

– И не заметила никаких других характерных признаков? – допытывалась Пенелопа. – Какие-нибудь отметины на его теле, которые помогут опознать его?

– Поскольку я никого из приглашенных мужчин не видела голым, – с сарказмом заметила Марианна, – будет трудно определить, кто из них был со мной. Я только убеждена, что этот мужчина довольно ловок и предусмотрителен. Он точно знал, что я ждала Джулиана, и решил занять его место.

– Он действительно притворялся лордом Джулианом? – спросила Вильгельмина. – Он назвал свое имя?

– Нет… О, подождите! Когда я проснулась, он сказал: «Это я». Естественно я подумала, что подразумевается: «Я, Джулиан».

– Возможно, он полагал, что ты его узнала, – сказала Вильгельмина. – «Это я» звучит так, будто он не сомневается, что ты ждешь его.

– Я ждала Джулиана. И, учитывая, какое внимание он открыто оказывал мне здесь, в Оссинге, можно предположить, что почти все знали, что я жду именно его. Как я могла подумать, что вместо него появится кто-то другой?

– Это должен быть кто-то из гостей, – сказала Пенелопа, – что сужает круг подозреваемых. Если только не один из лакеев.

– Боже праведный! – воскликнула Грейс. – Лакей? Значит, никто из нас не может чувствовать себя здесь в безопасности, находясь в постели?

– Маловероятно, что это лакей, – возразила Вильгельмина. – Не волнуйся, Грейс. Я сомневаюсь, что насильник свободно разгуливает по Оссингу. Это был мужчина, который искал именно Марианну. – Она вопросительно приподняла брови. – Или нет? Может быть, кто-то перепутал комнату, направляясь к другой леди? К той, которая ждала его. Мог он принять тебя за другую женщину?

– Нет, – твердо заявила Марианна. – Он несколько раз называл меня по имени. Он определенно знал, кто я. А я даже не представляю, кто был со мной.

– У тебя должно быть какое-то предположение, дорогая.

– Мне необходимо найти его, – сказала Марианна с нотками раздражения в голосе. – Он предоставил мне возможность испытать фантастическое сексуальное наслаждение, какого я не могла даже вообразить, а я не знаю, кто он.

Адам застыл как вкопанный на лестнице над ними. Он, конечно, не должен был подслушивать, однако не смог пересилить себя. «Фантастическое сексуальное наслаждение».

Это вызвало у него улыбку. Ему захотелось услышать, что еще она скажет об их ночном общении. Адам был уверен в своих способностях в постели, однако приятно получить подтверждение от любимой женщины, с которой провел ночь.

– Значит, этот незнакомец – умелый любовник, – заключила герцогиня.

– Более чем, – подтвердила Марианна. – Мне неприятно хвалить мужчину, который обманом проник в мою постель, но он действительно великолепный любовник.

Адам снова расплылся в улыбке от распиравшей его гордости. Марианна чрезвычайно лестно отзывалась о нем. Точнее, о своем таинственном любовнике. Ее похвалы не могли относиться к Адаму, поскольку она не знала, что это он побывал в ее постели.

Однако тот факт, что она обсуждала его с другими женщинами, слегка покоробил его. Адам почему-то полагал, что женщины не должны касаться таких тем. Откровенный разговор женщин о сексе мог шокировать любого здравомыслящего мужчину.

– Это не мог быть лорд Рочдейл, – заявила миссис Марлоу. – Он был занят с другой женщиной. Я точно видела его в спальне леди Дрейк.

– И конечно, это не Толливер, – сказала леди Госфорт. – Можешь не сомневаться, у него не было времени тайком пробираться в чужие спальни.

Прелестно! Значит, Адам не ошибся.

– Должны же быть какие-то характерные особенности у этого мужчины, которые помогут тебе опознать его, – продолжала размышлять герцогиня.

– Дайте подумать, – сказала Марианна. – Он мускулистый, без капли жира, и у него плоский живот.

– По этим признакам исключаются лорд Тротбек…

– И мистер Лейтон-Блэр.

Из ниши снизу донесся женский смех. Вот уж воистину самый примечательный разговор, какой Адам когда-либо слышал. Он надеялся, что они не доберутся до него, исключая подобным образом гостящих в Оссинге джентльменов.

– У него на груди много волос, – продолжила Марианна. – И у него широкие плечи.

– Может быть, это лорд Инглби? – предположила миссис Марлоу.

– Нет, это не Инглби, – твердо заявила герцогиня. На мгновение наступила тишина, затем снова раздался смех.

– Вильгельмина, ах ты плутовка, – сказала леди Госфорт. – Не говорила нам ни слова, хотя обязана рассказывать все. Ведь мы заключили договор.

Эти женщины договорились делиться секретами своей интимной жизни? И Марианна тоже?

– Я не была уверена, что стоит рассказывать о моих любовных похождениях, – ответила герцогиня. – Мои связи всем известны, и ничего нового я сообщить не могу.

– Да, – согласилась леди Госфорт. – Однако когда мы вернемся в город, приготовься к исчерпывающей исповеди. А сейчас надо разобраться с щекотливой ситуацией, в которую попала Марианна. Итак, кто еще имеет достаточно широкие плечи? Лорд Хэверинг? Сэр Невилл Кеньон?

– Вполне возможно, что сэр Невилл, – сказала герцогиня. – Мне кажется, под его модным жилетом и гофрированной сорочкой скрывается мускулистая волосатая грудь.

– Да, и он часто поглядывает на женщин интригующим взглядом, – добавила леди Госфорт. – Есть основание считать его неплохим партнером в постели. Он вполне мог быть твоим незнакомцем, Марианна.

– Ты так думаешь?

Кеньон? Проклятие. Неужели это он доводил ее до экстаза? Неужели это он прижимал ее к себе, когда она впервые в жизни содрогалась от оргазма? Черт побери!

– Не могу поверить, что вы способны так спокойно перечислять джентльменов, которые могли бы тайком забраться в постель Марианны. – В голосе миссис Марлоу звучало возмущение. Она повернулась к Марианне. – Да, тебе было приятно с ним, но его обман отвратителен. Если среди гостей находится мужчина, способный на такой поступок, чего еще можно ожидать от него?

– О чем ты говоришь, Грейс? – спросила Марианна.

– Ты не подумала, что, возможно, сейчас он посмеивается над тобой, рассказывая о своем приключении другим мужчинам? Что, если он даст понять, что ты доступна любому, кто тайком проберется в твою спальню? Что, если он будет трепать твое имя по всему городу, называя тебя распутной искательницей приключений? Ты подумала об этом?

– Только не это! – сокрушенно простонала Марианна.

– И ты даже не знаешь, кто это был, – продолжила миссис Марлоу. – Как ты можешь оставаться здесь с такой неопределенностью? Знают ли об этой истории все мужчины или только один? Если только один, то кто он? Это совершенно невыносимая ситуация.

Марианна горестно всхлипнула.

– Боже, Грейс, ты права. Как я смогу смотреть им в лицо? Печально, но я не учла, что он может рассказать другим о своей победе. – Она снова всхлипнула. – Я этого не вынесу. Я должна уехать отсюда.

– Думаю, так будет лучше, – сказала миссис Марлоу. – Если ты останешься, он подумает, что ты не возражаешь против его поступка. А потом решит, что можно забраться в постель к кому-нибудь еще.

– О нет! – Жалобный голос Марианны разрывал сердце Адама.

– Очень мудрый совет, Грейс, – сказала герцогиня. – Я полностью тебя поддерживаю. Марианна не должна позволять этому человеку думать, что его выходка сойдет ему с рук.

– В таком случае я должна немедленно уехать, – сказала Марианна.

Едва эти слова слетели с ее губ, как она, обогнув огромную вазу и подобрав юбки, устремилась вверх по лестнице. Увидев Адама, стоящего на середине пролета, Марианна остановилась и пристально посмотрела на него.

– Ты слышал наш разговор?

– Я слышал только, что ты намереваешься уехать.

– У меня нет выбора, Адам. Я должна немедленно покинуть Оссинг.

– Конечно, дорогая! Позволь мне распорядиться насчет кареты, пока ты пакуешь вещи.

– Очень любезно с твоей стороны. Спасибо, Адам. – Марианна ринулась вверх по лестнице мимо него. – Я буду готова через двадцать минут.

Он наблюдал за ней, пока она не скрылась из виду, потом повернулся и обнаружил у основания лестницы остальных трех дам, которые о чем-то тихо переговаривались. Герцогиня взглянула вверх и уловила его взгляд. Ее губы тронула загадочная улыбка.

Адам стоял у главного входа и наблюдал, как грузят в карету багаж Марианны. Он ждал, когда она появится, чтобы попрощаться с ней.

Печальное завершение их дружбы. По его вине возникла неприятная ситуация, и он решил, что лучше сохранять дистанцию между ним и Марианной. Ради нее и Клариссы Он больше не станет причинять вред ни той ни другой. Пора наконец поставить интересы другого человека выше своих. Пора остепениться и вести себя достойно.

Адам провел остаток ночи, размышляя над тем, что сделал и как следует поступить в дальнейшем. По крайней мере на ближайшее будущее он должен исчезнуть из жизни Марианны. Это единственно правильное решение.

По окончании приема в Оссинге Адам намеревался поехать в Дорсет, в поместье, которое прежде собирался продать. Он начнет приводить его в порядок, чтобы оно было готово для приема невесты. Потом пригласит супругов Лейтон-Блэров и обсудит с ними бракосочетание в местном церковном приходе. Он будет твердо настаивать на этом. Он не вернется в Лондон, чтобы устраивать там светскую свадьбу в церкви Святого Георга. Он не вернется в свой дом со смежными балконами на Брутон-стрит. В конце концов, он наймет делового человека, чтобы тот продал дом на Брутон-стрит. Его персонал упакует мебель и личные вещи и отправит их в Дорсет. У него не будет необходимости возвращаться в этот дом, где все напоминает об искушающей близости Марианны.

Это будет полный разрыв. Адам откажется от городской жизни, которую всегда предпочитал, и поселится в сельской местности, где его невеста будет счастлива. Он станет сквайром и обзаведется целым выводком детей.

Он посвятит оставшуюся жизнь счастью Клариссы. Он попытается сделать что-нибудь значительное в своей жизни.

И может быть, однажды, спустя годы, когда Адам привыкнет к новой жизни, когда его чувства к Клариссе станут более глубокими, когда он окончательно укоренится в Дорсете настолько, что не сможет покинуть его, – может быть, тогда он снова посетит Лондон и Марианну. Они встретятся, как старые друзья, и будут вспоминать те дни, когда проводили время втроем с Дэвидом. Их единственная, неповторимая ночь в Оссинг-Парке станет не более чем приятным воспоминание. Причем для нее в меньшей степени, поскольку она никогда не узнает, что провела эту ночь с ним.

Это будет своеобразным наказанием для него за то, что он сделал. За то, что подверг ее мучениям. За то, что обманул ее. За то, что любил ее.

Чувство вины, оттого что он этой любовью предал своего лучшего друга, угнетало его больше, чем возможность навсегда потерять Марианну. Адам не так переживал из-за событий прошлой ночи, как в связи с тем, что втайне любил ее все те годы, когда Дэвид был еще жив, хотя никогда не признавался в этом даже самому себе.

«Прости меня, Дэвид. Я не думал, что так получится». Никогда больше не видеть ее, никогда не прикасаться к ней и не слышать ее смеха – это будет самым страшным мучением для него. Но он выдержит его во искупление своих грехов. Расставание с ней – единственно правильное решение.

Но как же больно! Казалось, Адам знал Марианну целую вечность. Он очень дорожил ее дружбой. Она всегда нравилась ему, а теперь он безумно влюблен в нее. Теперь Адам познал ее тело и ее страсть. Она превзошла все его ожидания, и память об этом он будет хранить всю оставшуюся жизнь.

Адам повернулся на звук шагов. Появилась служанка в дорожном плаще, со шляпной коробкой и коробкой поменьше, в которой, вероятно, хранились драгоценности Марианны. Она присела перед Адамом в реверансе и прошла мимо. Служанка передала шляпную коробку лакею, который поместил ее на крышу экипажа вместе с другими вещами и весь багаж крепко привязал ремнями. Коробочку с драгоценностями девушка оставила при себе и села в карету.

Вскоре из дома вышла Марианна. На ней был зеленый бархатный жакет поверх желтого в полоску платья, которое Адам приметил раньше, и соломенная шляпа с изогнутыми полями. Это был довольно привлекательный наряд, яркий и веселый, однако ее бледное мрачное лицо не выражало ни малейшей радости. Она остановилась и посмотрела на Адама. В ее красивых карих глазах чувствовалось напряжение.

– Спасибо, что провожаешь меня, – сказала она.

– Не стоит благодарности.

– Ты должен понять, что я не могу здесь оставаться. Ты, несомненно, узнал из моего разговора с подругами, что произошло.

– Да.

Марианна закрыла глаза и внезапно густо покраснела. От стыда? От замешательства? От горя? Ее вид, словно нож, поразил его в самое сердце.

– Я в полном замешательстве, Адам. Я не знаю, что делать. Мне необходимо уехать отсюда.

– Понимаю.

– О, Адам, ты так добр ко мне. Что бы я делала без тебя?

Казалось, нож повернули в его сердце. Адам подал ей руку. Она улыбнулась и приняла ее. Они спустились по ступенькам крыльца и направились к карете. Он внимательно изучал Марианну, стараясь запомнить черты ее лица: элегантный овал подбородка; прямой нос, который от озабоченности казался длиннее, чем обычно; прекрасную матовую кожу, которая ощущалась очень гладкой, когда он касался ее своим шершавым подбородком; нежные щеки, похожие на персики в лучах солнца; большие карие глаза с длинными, изогнутыми вверх ресницами; нежный, сочный рот с нижней губой, немного более полной, чем верхняя. Ямочки на щеках сейчас не были видны, но можно было различить едва заметные впадины, где они появлялись, когда она улыбалась.

Он вглядывался в ее образ с напряженностью художника-портретиста, словно хотел навсегда запечатлеть его.

Марианна повернулась к нему, когда они подошли к открытой дверце кареты.

– До свидания, Адам. Спасибо тебе.

Он взял ее руку и прижался к ней губами. От ее перчатки исходил легкий аромат туберозы.

– До свидания, дорогая.

Он помог ей подняться по ступенькам кареты. Она опустилась на подушки и расправила свои юбки, потом подняла голову и сказала:

– О, Адам, я совсем забыла! Ты можешь оказать мне услугу?

– Любую.

– Я попрощалась с леди Престин, но не смогла поговорить с лордом Джулианом. Когда он будет в состоянии принимать визитеров, передай ему, что я ужасно сожалею о том, что случилось с ним. И мои извинения за столь поспешный отъезд.

– Да, конечно.

– Но прошу – ни слова о причине моего отъезда. Скажи ему… какое-то личное дело вынудило меня вернуться в город.

– Не беспокойся, дорогая. Я передам ему твои извинения без лишних объяснений.

– Спасибо еще раз, Адам. Ты, как всегда, остаешься моим верным другом.

Адам заставил себя улыбнуться и кивнул.

– Наслаждайся оставшимся отдыхом. Увидимся, когда ты вернешься на Брутон-стрит, – сказала Марианна.

Нет, они больше не увидятся. Адам почти бессознательно взял ее руку, притянул к себе и нежно поцеловал, остро ощущая момент расставания. Он продлил поцелуй несколько дольше, чем полагалось по этикету, наслаждаясь последней возможностью ощутить ее близость и не желая прерывать ее.

Надо было оторваться, чтобы не поддаться искушению вытащить Марианну из кареты и заключить ее в свои объятия. Адам отпустил ее руку, и она, откинувшись на спинку сиденья, пристально посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

Адам закрыл дверцу кареты, повернулся и зашагал прочь.

Глава 15

Он снова потряс ее своим поцелуем. Ее тело все еще трепетало, когда карета выехала через ворота Оссинг-Парка. Зачем он это сделал? Она и так пребывала в замешательстве. Адам должен был учитывать это. Марианна не сомневалась, что он слышал весь ее разговор с подругами. Тогда зачем он своим поцелуем усугубил ее страдания?

Служанка Роуз, сидевшая рядом с ней в карете, делала вид, что ничего не заметила. Или, может быть, полагала, что нет ничего особенного в этом кратком дружеском поцелуе. Марианна хотела бы верить в то же самое, если бы не чувствовала что-то более глубокое в этом прикосновении его губ. В нем явно ощущалась тревожная прощальная нота, которая крайне огорчала ее. И еще что-то неуловимое, оставившее след в глубине ее сознания.

Впрочем, не важно. Сейчас не время беспокоиться об этом. При иных обстоятельствах она сосредоточилась бы на этом поцелуе и попыталась понять, что он означал, но у нее были более важные проблемы.

Кто был в ее постели? Роуз обычно любила поболтать, когда они оставались вдвоем, но в данный момент Марианна не хотела заниматься праздными разговорами. Ей надо подумать. Она прислонилась к раме окошка и закрыла глаза, притворившись дремлющей.

Каждый раз, когда она думала о том, что проделывал неизвестный мужчина с ней в постели, ей становилось не по себе. Проснувшись утром, Марианна с восторгом вспоминала, какое наслаждение доставляли ей прикосновения и поцелуи желанного любовника. Закрывая глаза, она почти ощущала его ласки, и ее тело предательски реагировало на воспоминания.

Теперь, воспроизводя в памяти те же самые подробности, она испытывала только отвращение. Кто же этот неизвестный мужчина? Неужели это действительно сэр Невилл Кеньон? Она едва знала его. Марианна попыталась вспомнить его образ и сравнить со своим представлением о таинственном любовнике.

Руки ее любовника, покрытые мягкими волосками, были мускулистыми и крепкими. Марианна никогда не видела сэра Невилла без сюртука и потому не могла сказать, какие у него руки. У любовника были широкие плечи. У сэра Невилла тоже. Волосы на голове любовника казались длинными, когда она погрузила в них свои пальцы. Волосы же сэра Невилла нельзя было назвать ни особенно короткими, ни особенно длинными. Возможно, это были его волосы, но она сомневалась.

И Марианна отчетливо помнила запах своего любовника, который еще долго оставался на постельном белье и на ее коже после того, как он ушел. Это был обольстительный запах мускуса, смешанный с ароматом лавровишневой туалетной воды. Она отчетливо помнила его.

Марианна резко открыла глаза. Она прекрасно знала этот запах. Она обоняла его не более пяти минут назад.

Адам!

У него широкие плечи и длинные волосы на голове. И она часто видела выступавшую из раскрытого ворота рубашки волосатую грудь, когда он снимал галстук в ее гостиной. Кроме того, у него плоский живот. И, несомненно, это был его запах.

Адам! Адам стал ее таинственным любовником.

Марианна закрыла глаза и вздохнула. Адам. Любовник, о котором она давно мечтала. Мужчина, с которым ее долгие годы связывала платоническая дружба, и чьи недавние ласки пробудили ее дремлющие инстинкты. Он был лучшим из мужчин, и она с некоторых пор втайне желала, чтобы он стал ее любовником.

Адам. Адам. Адам.

Марианна прижала руку к груди и подавила готовый вырваться крик. Значит, это был Адам, а не какой-то неизвестный мужчина. Это Адам возносил ее к вершинам страсти. Это Адам дарил ей неведомые доселе ласки. Это Адам постарался убедить ее, что она способна получать полное удовлетворение от интимной близости.

Потому что Адам знал истинное положение дел. Он знал, чего она никогда не испытывала, и предоставил ей возможность познать наивысшее наслаждение.

О Адам! Слава Богу, что это был он, а никто другой. Мужчина, которому она больше всего доверяла. Ее ближайший друг.

Однако какой же он негодяй!

Скотина!

Подлец!

Как он посмел! Как мог совершить такое с ней? Ведь ему предстоит вскоре жениться на Клариссе. Они не могут быть любовниками. Он прекрасно знал это. Почему же тогда решился на подобный шаг? Несмотря на то, что в последнее время их отношения приобрели новый характер, он понимал, что они никогда не станут любовниками. Может быть, поэтому он тайком пробрался в темноте в ее кровать и притворился кем-то другим? Потому что знал, что иначе она не примет его?

Марианна вспомнила, как он поддразнивал ее, говоря, что с радостью стал бы ее любовником, если бы не был помолвлен с Клариссой. Может быть, он вовсе не шутил тогда? Может быть, он давно желал ее? Если так, то какого черта не сказал ей об этом? Она приняла бы его с распростертыми объятиями.

Теперь все становилось понятным. Он с самого начала выразил неодобрение ее намерению найти любовника. Не потому ли, что хотел сам быть им, хотя не мог выступить в этой роли? За исключением Джулиана все ее потенциальные любовники были отвергнуты по той или иной причине? Не стоял ли за всем этим Адам? Боже, не исключено также, что он повинен в несчастье, свалившемся на Джулиана.

Как он посмел! Почему решил, что может вмешиваться в ее личную жизнь подобным образом? Кто дал ему право лишать ее возможности испытать сексуальную страсть с другим мужчиной? И самое ужасное – чтобы не позволить другому мужчине заняться с ней любовью, он покалечил беднягу и забрался в ее постель, притворившись кем-то другим.

Адам понимал, что Марианна обнаружит правду, как только узнает об инциденте с лордом Джулианом. И что тогда? Он что, рассчитывал, что она поблагодарит его за доставленное удовольствие, зная, что это никогда больше не повторится? Или она должна поблагодарить его за то, что он разбил ей сердце и к тому же предал Клариссу? Ее охватило негодование. Марианна была готова приказать кучеру развернуть карету и вернуться в Оссинг. Ей хотелось притащить Адама в тир, поставить его там вместо мишени и выпустить в него все стрелы. Или, может быть, столкнуть его с лестницы, где он стоял, подслушивая ее признания подругам и внутренне ликуя, когда она упоминала о его необычайных любовных ласках. Или следует дождаться, когда он вернется в Лондон, полезет к ней через проклятый балкон и тогда сбросить его вниз, чтобы он сломал себе шею?

Нет, она слишком разгневана сейчас, чтобы снова встретиться с ним. Надо обдумать дальнейшие действия. Марианна в замешательстве смотрела в окошко кареты, не замечая пейзажа. Она не могла поверить, что Адам так подшутил над ней. Но она прекрасно помнила все, что он делал. Марианна закрыла глаза, вновь переживая каждое прикосновение, каждый поцелуй. Он доставил ей невиданное ею наслаждение. Может быть, все-таки следует поблагодарить его за это? Несмотря на свой гнев, она испытывала облегчение от сознания того, что это никто другой, а Адам стал свидетелем ее неудержимой страсти.

Подумав о том, сколько усилий он приложил, чтобы отвадить от нее других мужчин, Марианна вынуждена была признать, что ей приятно сознавать это. И в то же время подобное вмешательство в ее личную жизнь раздражало ее.

Черт бы его побрал! Ее голова пошла кругом от противоречивых чувств. Она злилась на Адама за его обман и одновременно радовалась, что это был именно он, а не сэр Невилл или кто-то другой. Возмущалась его вмешательством и благодарила за доставленное наслаждение. Восхищалась тем, что он устранил всех ее потенциальных любовников, и ужасно сожалела, что подобная ночь с ним никогда больше не повторится.

Решение покинуть Оссинг, несомненно, было правильным. Поскольку прием гостей, вероятно, продолжится и без участия Джулиана, она не увидит Адама еще несколько дней. Ей необходимо сейчас побыть одной и подумать.

Марианна смахнула слезу, продолжая смотреть в окошко кареты.

«О Адам! Что ты сделал со мной?»

Адам не вернулся в дом. Его сердце разрывалось на части, и он не был уверен, что сможет удержаться от не достойных мужчины слез. Он отправился в сад, но не туда, где были ухоженные дорожки и где он мог столкнуться с кем-то из прогуливающихся гостей. Он направился в густую рощу, где едва ли можно было встретить кого-либо.

Ему не следовало целовать руку Марианны на прощание. От этого стало только хуже. Но она, сказав «до свидания», была готова навсегда уйти из его жизни. В отчаянии он поцеловал ей руку, не думая о последствиях.

Прошлой ночью, держа Марианну, обнаженную, в своих объятиях, Адам окончательно понял, что влюблен в нее. Вся его жизнь предстала перед ним с ослепительной ясностью в темноте занавешенной кровати. Он понял, что все минувшие годы завидовал Дэвиду не только в связи с его прекрасным браком. Главным объектом зависти была жена его друга. Адам знал, что у него никогда не будет серьезных отношений с другой женщиной, потому что он сравнивал каждую с Марианной и сравнение всегда оказывалось в пользу последней. Он продолжал лазать к Марианне через балкон не ради памяти о Дэвиде, а потому что хотел быть рядом с ней. Как он мог отрицать эту истину столько времени?

А теперь она уехала и он очень долго не увидит ее. Может быть, вообще никогда. Это настоящее наказание для него.

Адам долго бродил среди деревьев, мысленно приближаясь с каждым шагом к новой жизни с Клариссой и оставляя позади Марианну. Она должна остаться в прошлом, как старые игрушки на чердаке. Его будущее – Кларисса. И Дорсет.

Он должен поступить именно так. Адам представил красивое лицо Клариссы и вспомнил ощущение от прикосновения к ней, когда учил ее стрелять из лука. Он подумал о ее свежести и невинности, а также о ее смиренном нраве. Они будут жить вместе, и он сделает все возможное, чтобы она была счастлива.

Адам все шел и шел, стараясь думать о Клариссе, а не о Марианне, мысли о которой не давали ему покоя. Он не повернул назад к дому, пока не убедился, что сможет встретиться с Клариссой и другими гостями, сохраняя благоразумное хладнокровие. Он не представлял, где находится в данный момент, и ему потребовалось некоторое время, чтобы отыскать знакомую тропинку и двинуться назад.

Лакея у входа не оказалось, и он вошел внутрь, никого не встретив. В большом холле с высокими потолками и мраморными полами обычно усиливались звуки, доносившиеся сюда из различных частей дома. И сейчас в холле отражались громкие голоса. Адам не мог определить, кому они принадлежали. Вот хлопнул а дверь, и послышались шаги бегущих людей где-то наверху.

Что, черт возьми, здесь происходит?

Адам поднялся по главной лестнице на второй этаж и увидел леди Тротбек, которая шла из гостиной в один из небольших салонов, обняв и утешая потерявшую душевное равновесие леди Престин. Мисс Джейн Стиллмен с красными от слез глазами спустилась по лестнице с третьего этажа и прошла мимо него далее на первый этаж. Адам услышал ее бегущие шаги по мраморному полу прихожей внизу, затем звук открывшейся и закрывшейся входной двери.

Боже милосердный! Неужели падение Шервуда обернулось для него катастрофой? Не потому ли дамы выглядели такими расстроенными? О нет! Адам и так был сверх меры подавлен чувством вины по отношению к Шервуду, Марианне и Клариссе. Если окажется, что он стал невольным убийцей Шервуда, то неизвестно, что он сделает тогда.

Из гостиной вместе вышли миссис Форрестер и миссис Марлоу. Обе как-то странно посмотрели на него и поспешили пройти мимо. Вслед за ними появился лорд Инглби. Его глаза расширились, когда он увидел Адама.

– Плохи дела, старина, – сказал он. – Чертовски плохи. – Он сочувственно похлопал Адама по плечу и двинулся дальше.

Шервуд! Должно быть, бедняга скончался.

Адам направился в гостиную в надежде узнать, что все-таки произошло. По мере приближения гул голосов становился все отчетливее. Когда Адам вошел в комнату, разговоры мгновенно прекратились и наступила гнетущая тишина. На него уставилось около дюжины пар глаз – некоторые с интересом, некоторые с сочувствием, а некоторые с подавляемым волнением.

– Добрый день, – сказал Адам, обращаясь к присутствующим.

В ответ прозвучало несколько невнятных приветствий.

– Я хочу знать, – сказал он, – может ли кто-нибудь…

Рочдейл схватил его за руку и рванул к двери.

– Какого черта…

– Спокойно, – сказал Рочдейл. – Следуй за мной и не говори ни слова.

Он привел Адама в небольшой салон, где леди Престин и леди Тротбек сидели вместе на диване. Леди Престин одной рукой прикладывала салфетку ко лбу, а другой держала флакон с нюхательной солью. Рочдейл потянул Адама мимо них в следующую комнату. Несмотря на то, что там никого не было, Рочдейл не остановился, пока они не достигли третьего салона. Он закрыл двери с обоих концов, затем плюхнулся в изящное французское кресло, вытянул свои длинные ноги и закинул руки за голову, выставив локти.

– Что здесь происходит, черт возьми9 – спросил Адам. Он был взвинчен до предела и, не желая садиться, встал у камина, пристально глядя на друга. – Что-то… случилось с Шервудом?

Рочдейл вопросительно взглянул на него.

– Где ты был, если ничего не знаешь?

– Гулял. Я только что вернулся. – Адам посмотрел на часы на каминной полке и понял, что отсутствовал несколько часов. Он приготовился услышать новости, которые, несомненно, добавят ему проблем. – Теперь расскажи, пожалуйста, все по порядку.

Рочдейл откинулся на спинку кресла и улыбнулся своей дьявольской улыбкой:

– Должен сказать, здесь началось настоящее светопреставление. – Выражение лица друга не предвещало трагедии. Адам облегченно вздохнул.

– О чем ты говоришь?

– Мой дорогой, кажется, твоя невеста изменила тебе.

– Что? Кларисса? – Этого Адам никак не ожидал услышать.

– Сядь, старина, это долгая история. Думаю, ты только порадуешься.

– Я не хочу садиться. Ради Бога, объясни, в чем дело.

– Мой друг, твоя невеста устроила скандал. Наша чопорная хозяйка даже упала в обморок.

– Скандал?

– Да. По всей вероятности, благопристойная Кларисса втайне давно питает нежные чувства к нашему хозяину. Они вместе росли и все такое. По-видимому, она была влюблена в него все эти годы.

– Она любит Шервуда?

– Так мне сказали. Это удар по твоему самолюбию, не так ли, Кэйзенов?

– Проклятие, – произнес Адам и опустился на ближайший стул. Слишком много неприятностей навалилось на него, чтобы продолжать стоять.

– Кажется, мисс Стиллмен знала о чувствах Клариссы к Шервуду. Прошлой ночью, когда парня несли в его комнату, она услышала шум и выглянула в коридор. Увидев Шервуда с завязанной головой и в окровавленной рубашке, она решила, что он мертв. Будучи преданной подругой, она устремилась в комнату твоей невесты и сообщила ей печальную новость. К сожалению, должен сказать, твоя Кларисса была настолько потрясена, что забыла о правилах приличия.

– О нет! Не говори мне, что она…

– Да, черт возьми. – Его дьявольская улыбка стала еще шире. – Она бросилась к его кровати и провела там всю ночь, держа его руку своей изящной ручкой.

Адам тяжело вздохнул. Глупая девчонка!

– Полагаю, она уснула там.

– Как ты догадался? – Рочдейл весело хихикнул. – Наша уважаемая хозяйка решила поутру проведать своего несчастного раненого брата и была крайне шокирована, обнаружив твою Клариссу, которая крепко спала, положив голову на кровать и продолжая сжимать руку своего возлюбленного. Извини, старина, но это была рука Шервуда, а не твоя. Потрясающе, не так ли? Правда, у меня есть подозрение, что в это время твоя рука тоже держала чью-то руку.

Адам не поддался на эту уловку. Ни Рочдейл, ни кто-либо другой не должны пронюхать о его тайне.

– Полагаю, шокированная леди Престин дала волю своему гневу, отчего все без исключения узнали об этом происшествии, – сказал он.

– Она издавала леденящие душу вопли. Не знаю, как это мог выдержать бедняга Шервуд с такой огромной шишкой на голове. Черт побери, у этой женщины невероятно сильные легкие.

– Значит, все знают. – Адам встревожено покачал головой. – Вот почему все так смотрели на меня.

– Естественно. Любопытно же увидеть реакцию обманутого жениха.

Адам удивленно приподнял брови:

– Ты считаешь, что я обманут?

– Об этом спроси у своей леди. Однако следует полагать, что она отдает предпочтение другому. Печальная история, но с этим приходится считаться.

Невероятная история. Адам едва мог поверить. Он даже представить не мог, что Кларисса влюблена в кого-то. И не думал, конечно, что она влюблена в него. На самом деле он был даже рад этому. Однако известие о том, что она давно любит Шервуда, потрясло его. И вызвало раздражение. Почему девушка согласилась на помолвку, будучи влюбленной в другого мужчину? Почему эта дрянная девчонка ничего не сказала?

– Проклятие! Полагаю, надо найти ее и поговорить с ней. – Адам медленно поднялся на ноги, внезапно почувствовав себя скованным и отяжелевшим.

– Не будь таким мрачным, Кэйзенов. Тебе представился превосходный случай отказаться от этой дурацкой помолвки. Девица превратила бы твою жизнь в ад, и ты знаешь об этом.

– Возможно, моя жизнь с ней могла бы сложиться не так, как ты думаешь, – сказал Адам. – Я не буду торопиться. Не исключено, что Кларисса тем не менее захочет вступить в брак со мной. – Хотя он не представлял» зачем ей это нужно, если она действительно любит Шервуда. И ее родители, несомненно, предпочли бы иметь в качестве зятя его светлость. Шервуд являлся сыном герцога и владельцем огромного поместья. Состояние Адама значительно уступало состоянию Шервуда.

Рочдейл фыркнул.

– Можно ли в данном случае рассчитывать на счастливое будущее? Каждый из вас влюблен в другого. Нет, мой мальчик, ты должен позволить Клариссе уйти к Шервуду и тогда будешь свободен, чтобы добиваться руки Марианны.

Такая мысль все время крутилась в голове Адама, однако он не мог позволить себе надеяться на столь счастливый исход. Все было в руках Клариссы. Если она захочет разорвать помолвку, он не будет возражать. Но если она и ее родители сочтут, что дело надо довести до свадьбы, так тому и быть. Он связал себя обязательством и с честью выполнит его.

Впрочем, если она согласится на разрыв… нет, об этом даже не стоит думать. Он уже обрек себя на самый худший вид наказания и готов понести его. Еще одного разочарования он не переживет.

Когда Адам возвращался в гостиную, к нему подошел лакей.

– Мистер Лейтон-Блэр просит вас встретиться с ним в библиотеке, если вы будете столь любезны.

– Да, конечно.

– Следуйте за мной, сэр.

Адам приготовился к предстоящему разговору. Должно быть, его попросят не придавать значения поведению Клариссы и завершить дело свадьбой. Вероятно, Лейтон-Блэр постарается убедить его с честью выполнить свое обязательство. Или, может быть, попытается подкупить приданым, если он согласится? Адам надеялся, что предстоящий разговор не будет носить столь вульгарный характер.

Лакей открыл дверь библиотеки, и Адам вошел внутрь. Мистер Лейтон-Блэр стоял, оперевшись на большой письменный стол. Миссис Лейтон-Блэр с хмурым видом сидела поблизости. Кларисса с покрасневшими глазами съежилась на диванчике у окна.

– А, Кэйзенов, – сказал мистер Лейтон-Блэр, – входите и присаживайтесь, пожалуйста. – Он жестом указал на стул рядом с его женой.

Адам предпочел бы стоять, однако невежливо было отказываться от предложения Лейтон-Блэра, поэтому он сел и посмотрел на Клариссу. Она, опустив голову, вертела в руках ленту, которая свисала с высокой талии ее платья.

– Полагаю, вы уже слышали, что произошло, – сказал Лейтон-Блэр, обращаясь к Адаму.

– Да, я слышал, что Кларисса провела ночь у постели Шервуда.

Миссис Лейтон-Блэр возмущенно фыркнула. Казалось, она хотела сказать что-то, но муж взглядом остановил ее.

– Боюсь, – продолжил Лейтон-Блэр, – ее реакция была слишком истеричной, когда Джейн Стиллмен сообщила ей, что лорда Джулиана убили. Глупая девчонка! Но это не оправдывает ее пренебрежения правилами приличия. Боюсь, позорное поведение моей дочери ставит под сомнение предстоящее бракосочетание. При таких обстоятельствах я готов согласиться на расторжение помолвки, если вы того пожелаете, Кэйзенов.

Появились проблески надежды на желанный исход, но Адам огромным усилием воли постарался сохранить контроль над собой. Он взглянул на свою невесту.

– Вы хотите расторгнуть помолвку, Кларисса?

– Я не знаю, – тихо сказала девушка, не поднимая головы. – Как вы решите, сэр.

Адам встал и подошел к ней. Он присел на корточки и взял ее руки в свои. Они были холодными, и он ласково потер их, чтобы согреть. Она не возражала.

– Вы любите лорда Джулиана?

Кларисса молчала, но через некоторое время утвердительно кивнула.

– А меня вы не любите?

Она отрицательно покачала головой:

– Извините.

– Ну, в таком случае, думаю, вас не следует заставлять выходить замуж за того, кого вы не любите. Не так ли?

– Я не знаю, сэр. Я сделаю так, как вы хотите.

– Я хочу, чтобы вы были счастливы, Кларисса. И подозреваю, что со мной вы счастливы не будете. – Адам долго смотрел на нее, но она не поднимала головы. – Нам следует отменить нашу договоренность? – спросил он. – Расторгнуть нашу помолвку?

Кларисса впервые подняла голову. Ее большие голубые глаза были наполнены слезами, и она закусила нижнюю губу. Затем едва слышным голосом произнесла два слова, которые должны были кардинально изменить жизнь Адама:

– Да, пожалуйста.

Теперь надежда засияла перед ним ослепительным светом, суля блестящую перспективу. Марианна! Адам сделал над собой усилие, чтобы не показывать, какое облечение он испытал в данный момент.

– Что ж, так и сделаем, – сказал он и поцеловал обе руки девушки. – Будьте счастливы, Кларисса.

– Спасибо, сэр. Вы очень добры.

Адам поднялся и повернулся к ее родителям. Казалось, мать Клариссы вот-вот хватит удар. Ее отец просто хмурился.

– Я благодарен вам, Кэйзенов, зато, что вы поступили так благородно, хотя моя дочь не заслуживает снисхождения, – сказал он. – Мы, конечно, знали об увлечении Клариссы лордом Джулианом и, учитывая соседство и дружбу между нашими семьями, приветствовали возможный брак дочери со своим возлюбленным. Но она сказала нам, что ее больше не привлекает этот молодой человек и она не желает иметь с ним дела. К сожалению, мы постеснялись открыто заявить, что она обманула нас. Вы можете быть уверены, мы сообщим, что вы поступили как истинный джентльмен в этой непростой ситуации. Вас никто не должен осуждать.

– Благодарю вас, сэр. Обо мне не стоит беспокоиться, позаботьтесь лучше о счастье Клариссы.

Адам повернулся и посмотрел на нее еще раз – она улыбалась. Он поклонился и вышел из библиотеки, закрыв за собой дверь.

Адам остановился снаружи и, наконец, позволил себе облегченно вздохнуть. Опасаясь, что его могут увидеть с нелепой улыбкой на лице, он склонил голову и приложил руки к вискам, чтобы прикрыть глаза. Адам услышал, что кто-то приближается к нему, но не поднял головы. Уголком глаза он заметил двух женщин. Когда они подошли ближе, он узнал леди Тротбек и леди Престин. Адам потер виски, потом поднял голову и увидел, что они проходят мимо.

– Бедняга, – прошептала одна из них. Значит, он стал объектом сострадания, обманутым женихом. Но его не волновало, что думают о нем. Никогда в жизни он не был в таком приподнятом настроении.

Теперь он свободен!

Глава 16

Адам понял, что надо делать. Теперь, будучи свободным от обязательств перед Клариссой, он поедет к Марианне и признается ей во всем. Теперь не надо таиться, не надо делать вид, что он не влюблен в нее. Не надо пользоваться памятью о Дэвиде в качестве предлога для отказа от своей любви. Он откроет перед ней свою душу, будет умолять простить его и попросит выйти за него замуж.

Да, он хочет жениться на ней. По иронии судьбы вышло так, что потребовалось заключить ошибочную помолвку, чтобы понять, кто будет для него самой подходящей женой. Он желал такого же брака, какой был у Дэвида с Марианной. Он хотел видеть в ней и друга, и любовницу. Он хотел иметь такую жену, чтобы можно было восхищаться и ее умом, и телом. Интересно, что скажет ему Марианна?

«Почему бы тебе не связать свою судьбу с той, которая способна волновать тебя, возражать тебе, совершенствовать твою личность?» Действительно, почему бы нет? И Марианна именно та женщина, которая нужна ему. Он припадет к ее ногам, будет просить прощения за обман и предложит выйти замуж.

Все выглядело довольно просто, но Адам не должен обманывать себя. Это будет трудным и болезненным признанием. Она разозлится на него за то, что он сделал. Возможно, будет даже презирать его и прогонит прочь. Но он должен попытаться. Он должен рассказать ей всю правду.

Адам второй раз за день начал размышлять о своем будущем – теперь в Лондоне с Марианной. Если, конечно, она согласится стать его женой.

Примет ли она его предложение? У него не было оснований рассчитывать на положительный ответ. Она хотела иметь любовника, а не мужа, и твердо стояла на своей позиции. Ей нравилось быть независимой и хранить память о Дэвиде.

Или, может быть, раньше она пренебрегала браком, полагая, что, как и с Дэвидом, это будет только дружеский союз без сексуальной страсти? В таком случае, должно быть, теперь ее мнение изменилось после того, как она узнала, что между мужчиной и женщиной возможно нечто большее, чем дружба и нежная привязанность? Она должна понять, что Адам способен сделать ее счастливой во всех отношения.

Но согласится ли она?

Он должен помнить, что попал в неприятное положение из-за своих эгоистических побуждений. Теперь Адам понимал, что нельзя руководствоваться только своими желаниями, так как это причиняет вред другим. Если Марианна не захочет стать ни его женой, ни любовницей, он примет ее решение как должное. Может быть, тогда он покинет Лондон и все-таки уедет в Дорсет.

Но сначала надо покончить с другим делом. Он поднялся по лестнице на третий этаж и постучал в дверь Шервуда. Ее открыл слуга Джарвис.

– Добрый день, сэр, – сказал он.

– Как себя чувствует пострадавший? Джарвис понизил голос:

– Проснулся и бодрствует, но, боюсь, еще сильно страдает от боли.

– Это ты, Кэйзенов? – раздался голос Шервуда с кровати. – Входи.

Джарвис отступил в сторону, и Адам вошел в комнату. Шервуд лежал, опираясь на гору подушек. Повязка на голове наряду с ниспадающими светлыми волосами придавала ему лихой вид. Его левая нога с шиной оставалась неприкрытой.

– Как себя чувствуешь? – поинтересовался Адам.

– Так, словно меня переехала почтовая карета, – ответил Шервуд, поморщившись. – Надо же было случиться такой глупости – зацепиться за собственную ногу. Должно быть, во всем виноват пунш, не так ли?

– Боюсь, это была моя нога, о которую ты и зацепился.

– Неужели? Как неловко с моей стороны.

– Я должен был убрать свои ноги с твоего пути, – сказал Адам, решив признаваться до конца. Он хотел облегчить свою душу, избавившись от лжи, секретов, чувства вины, и начать новую жизнь, полностью рассчитавшись с прошлым. – Если бы я сделал это, – продолжил он, – ты не упал бы.

– Мы оба были слишком пьяны, насколько я помню. Не надо винить себя, старина. Никто не виноват.

– Это благородно с твоей стороны, Шервуд, но я все-таки чувствую себя ответственным за случившееся.

– Ты не виноват, и оставим это. Мне сказали, что у меня простой перелом. Конечно, довольно болезненный, но скоро все заживет. Не стоит слишком беспокоиться.

– Рад слышать. Тем не менее, надеюсь, ты примешь мои извинения.

– Если ты настаиваешь, то считай, что извинения приняты.

– Благодарю. Теперь я хотел бы сообщить тебе кое-что наедине.

Шервуд сделал знак Джарвису, чтобы тот удалился. Слуга проверил, правильно ли лежит нога с шиной, слегка поправил одеяло, взбил подушки, после чего удалился через дверь гардеробной.

– Старый Джарвис – чрезмерно заботливый человек, – сказал Шервуд. – Впрочем, превосходный слуга. – На лице его промелькнула робкая улыбка. – Кажется, я догадываюсь, о чем ты хочешь поговорить со мной.

– О Клариссе.

– Не знаю, что сказать, Кэйзенов. Я представить не мог, что она проведет здесь всю ночь. Я вообще не знал, что она находится рядом. Доктор Снид дал мне лошадиную дозу настойки опия. И вместе с пуншем… ну, в общем, я отключился на всю ночь. И даже не шевелился. Слишком больно двигаться с этой проклятой шиной. Я ничего не знал, пока не пришла моя сестра и не начала так громко кричать, что подняла на ноги весь дом. Никакое количество опия не могло заглушить визга Марджори. Только тогда я открыл глаза и увидел Кларри рядом, она держала меня за руку.

– Мы уже договорились о расторжении помолвки. Шервуд нахмурился.

– Проклятие! Я ужасно сожалею, Кэйзенов. Я надеялся, что до этого не дойдет.

– Она призналась, что любит тебя.

– Да, я знал об этом. Глупышка! Адам удивленно приподнял бровь.

– Разразился скандал, Шервуд. Все знают, что Клариссу застали в компрометирующей ситуации. Теперь, когда наша помолвка расторгнута, тебе ничто не мешает сделать ей предложение. – Адам прищурился и пристально посмотрел на Шервуда. – И я надеюсь, ты сделаешь это. Мне будет нелегко сознавать, что ее репутация в опасности.

– Я знаю свой долг, Кэйзенов. Не надо поучать меня. Я сделаю ей предложение.

– Только из чувства долга? – сказал Адам. – Значит, ее любовь не имеет взаимности?

Шервуд усмехнулся:

– Я был безумно влюблен в эту девчонку, когда ей минуло шестнадцать лет и она вдруг преобразилась, перестав быть тощей, большеглазой пигалицей. Я думал, что Кларисса тоже влюблена в меня, но она относилась ко мне довольно холодно, считая мое поведение «сумасбродным». Я старался произвести на нее впечатление, демонстрируя свою принадлежность к городскому светскому обществу, но это не помогло. Однажды я заявил, что еще слишком молод, чтобы относиться к жизни серьезно. Тогда она не захотела иметь со мной дела, сказав, что предпочитает общество «настоящих джентльменов», а не юных щеголей.

Значит, она считала Адама «настоящим джентльменом»? Или хотела только вызвать у Шервуда ревность?

– Тогда я отошел в сторону, – продолжил Шервуд, – и наблюдал, как она расцветает, превращаясь в бриллиант чистой воды, с постоянно волочащимися за ней деревенскими ухажерами. При встрече Кларри общалась со мной как с другом, не давая ни малейшей надежды рассчитывать на что-то большее. Я продолжал изображать из себя молодого повесу, и она окончательно порвала со мной. Однако, должен признаться, я был очень удивлен, когда услышал о ее помолвке с тобой. Я был ужасно разочарован, хотя полагал, что у меня не было никаких шансов сойтись с ней.

– Значит, у тебя нет возражений против брака с ней?

– Возражений? – Шервуд рассмеялся. – Ради Бога, я всегда мечтал об этом.

– Отлично.

Шервуд помрачнел.

– Извини, старик. Ты тоже любишь ее?

– Нет, – сказал Адам, чувствуя себя, однако, обманутым.

Неужели Кларисса только использовала его? Неужели не хотела на самом деле выйти замуж за него? И не потому ли избегала назвать дату бракосочетания?

– Полагаю, мы оба должны быть благодарны твоей сломанной ноге, – сказал Адам. – Иначе Кларисса осталась бы со мной, и никто из нас не был бы счастлив.

Шервуд улыбнулся:

– В таком случае ты должен взять свои извинения назад и принять мою благодарность за то, что подставил мне ногу.

Адам кивнул:

– Ладно. Надо выяснить еще кое-что, Шервуд. – Адам пристально посмотрел на него. – Речь идет о миссис Несбитт.

Улыбка Шервуда увяла.

– Я узнал, что она уехала домой.

– Да, и просила передать, что сожалеет о случившимся с тобой. Однако скажи мне, Шервуд, ты намеревался соблазнить миссис Несбитт и в то же время старался увести у меня Клариссу? Поэтому ты пригласил Лейтон-Блэров, не правда ли? Чтобы снова завоевать девушку?

Лицо Шервуда вытянулось.

– Я не питал надежды завоевать расположение Кларри. Я только хотел провести с ней время за городом. Она никогда не бывала в Оссинге, и я думал, что ей понравится.

– Ты хотел соблазнить ее этим? Шервуд пожал плечами:

– Возможно.

– А миссис Несбитт?

– Я рассчитывал только немного развлечься с ней, поскольку Кларри была недоступна для меня.

Адам содрогнулся. Марианна для небольшого развлечения?

– А теперь Кларисса доступна, и ты попытаешься развлечься с ней? Надеюсь, ты простишь меня за вопрос, но я все еще чувствую себя ответственным за эту девушку. Я хочу, чтобы она была счастлива.

– Не могу понять, почему ты заботишься о девчонке, которая отказалась от тебя. Впрочем, не беспокойся: Кларри – единственная, кого я желаю. Никто другой мне не нужен.

– Прекрасно. В таком случае я спокоен за будущее Клариссы.

Шервуд протянул руку, и Адам пожал ее в подтверждение того, что между ними все улажено.

– Ты замечательный человек, Кэйзенов. Истинный джентльмен. Обещаю сделать все возможное, чтобы Кларри была счастлива. Надеюсь, ты не будешь слишком переживать из-за того, что здесь произошло. Думаю, со временем ты найдешь другую женщину – ту, которая действительно сделает тебя счастливым.

Адам уже нашел такую женщину. Оставалось только узнать, готова ли она осчастливить его. И если готова, надо сделать кое-что в первую очередь.

Марианна размышляла над ситуацией с Адамом в течение трех дней. Ее настроение колебалось от гнева до эйфории и обратно. Она плакала, смеялась и злилась. Она возмущалась тем, что он позволил ей познать истинное наслаждение, зная, что в дальнейшем никогда не сможет быть с ней. Лучше бы он не делал этого.

И все же она провела потрясающую ночь любви, которую не забудет до конца своей жизни.

Снова и снова Марианна оживляла в памяти любовные ласки Адама. Все самые вопиющие подробности. Она не сомневалась, что все казалось таким чудесным только потому, что с ней был Адам. С Джулианом или другим мужчиной она едва ли испытала бы то же самое. Адам, безусловно, был умелым любовником, но не только его умение доставляло ей необычайное наслаждение. В его ласках чувствовались нежность, любовь и самоотдача. Она начала осознавать, что на самом деле он не пытался обмануть ее. Она помнила его слова. «Это я».

Должно быть, он полагал, что она узнает его по голосу, по фигуре или по каким-то другим признакам. Теперь, зная, что это был Адам, она вспомнила множество деталей, по которым должна была распознать его. По его длинным волосам. По форме рук. По запаху. По твердой линии подбородка.

Но ведь она ждала Джулиана, и ей не пришло на ум, что это мог быть кто-то другой. «Ты разочарована?»

Марианна подумала, что этот вопрос возник потому, что он заставил ее долго ждать. Но теперь она поняла, что он спросил, разочарована ли она, потому что не был Джулианом. И Адам очень обрадовался, когда она сказала, что не разочарована.

Марианна охотно допускала, что Адам не собирался притворяться Джулианом. В таком случае почему, черт возьми, он вел себя на следующее утро так, будто между ними ничего не было? Марианна подумала, что, случайно услышав ее паническое признание подругам, он, вероятно, решил, что она должна узнать, кто провел с ней ночь, но потом по какой-то причине воздержался открыть ей правду.

Но почему?

Она запомнила еще кое-что в ту ночь. Адам шептал ей слова любви. Он неоднократно называл ее «любовь моя» и говорил, что всегда будет любить ее. Думая, что рядом с ней Джулиан, она не воспринимала эти слова всерьез, считая их атрибутом соблазнения. Звучат приятно, но ничего не значат.

Однако Адам, а не Джулиан, говорил ей эти слова, и потому они обретали совершенно иное значение. Адам не стал бы просто так бросаться такими словами, особенно обращаясь к ней.

Марианна с волнением подумала, что, возможно, он действительно любит ее. Ее душа воспарила, когда она представила это. Но если он любит ее, тогда почему решил жениться на этой девчонке? Как мог он говорить ей о любви, заниматься с ней любовью, а потом беспечно уйти, чтобы жениться на Клариссе?

Наверное, будет лучше, если он так и поступит. Марианна не знала, как повела бы себя, если бы Адам, будучи влюбленным в нее, оказался свободным. Все это волновало и пугало ее. Она любила Дэвида, и эта любовь навсегда останется с ней.

Каким бы жестоким ни был поступок Адама, который провел с ней одну ночь, а потом навсегда покинул ее, это, вероятно, наилучший выход из создавшегося положения.

И был еще поцелуй у кареты. Теперь Марианна понимала, что Адам, таким образом, прощался с ней навсегда. Он так и не признался, что был ее таинственным любовником, а это означало, что они никогда уже не будут вместе. Марианна с ужасом подумала, что, возможно, никогда не увидит его снова. И это будет для нее жесточайшим ударом.

Будь он проклят за то, что перевернул ее жизнь вверх дном!

– Ты должна повторить свою историю для Беатрис, – сказала Пенелопа. – Она пропустила все самое интересное.

«Веселые вдовы» собрались в доме Грейс на очередное собрание попечительниц фонда, но, похоже, сегодня они вряд ли могли заняться делами. Все женщины, включая Грейс, были чрезвычайно взволнованы, обсуждая положение Марианны.

Она вкратце изложила свою историю Беатрис, которая была потрясена.

– Кто же мог сделать это? – спросила она. Марианна размышляла, сказать им правду или нет.

Наконец она решила сделать это, потому что нуждалась в совете подруг.

– Сопоставив некоторые факты, я поняла, кто это был, – сказала она.

– В самом деле? – воскликнула Пенелопа и уставилась на Марианну широко раскрытыми глазами. – Ну скажи же, ради Бога. Кто? Сэр Невилл Кеньон?

Подруги с нетерпением ждали ответа, глядя на Марианну. В напряженной тишине не слышно было ни звона чайных чашек, ни ритмичного постукивания ложек, ни хруста печенья.

Марианна сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– Это был Адам Кэйзенов.

– Не может быть!

– Не могу поверить!

– Кэйзенов?

Все возбужденно заговорили одновременно. Только Вильгельмина улыбалась и выглядела совершенно спокойной.

– Как ты узнала, что это был Кэйзенов? – спросила Беатрис. – Он сам сказал тебе?

– Нет, напротив. Он делал вид, что между нами ничего не произошло. Только покинув Освинг, я начала сопоставлять некоторые факты и теперь абсолютно убеждена, что моим таинственным любовником был Адам.

– Боже милосердный!.. – простонала Грейс, сокрушенно качая головой.

– Ты говорила, это была потрясающая ночь, не так ли? – сказала Пенелопа. – Кэйзенов действительно известен как опытный любовник. Тебе повезло!

– Напротив, – возразила Марианна. – Я крайне огорчена этим обстоятельством и не знаю, что делать. Я в полном замешательстве.

– Разумеется, – согласилась Беатрис. – Интересно, как ты поступишь теперь?

– Я надеюсь на ваш совет, подруги, – произнесла Марианна. – Должна ли я сказать ему, что мне все известно? Или просто забыть об этом событии и никогда не упоминать? Он вскоре женится, и подобное приключение больше не повторится. Поэтому не стоит обсуждать с ним происшедшее, не так ли?

Каждый раз, думая о женитьбе Адама, Марианна живо представляла, как он будет доставлять удовольствие Клариссе в постели. Теперь ей известно, что будет происходить между ними. Лучше бы не знать этого, но она знала, и потому ей будет особенно тяжело видеть их вместе.

– О матерь божья! – воскликнула Грейс. – Ты ведь еще не знаешь.

– Что именно?

– Ситуация существенно изменилась, – сказала Пенелопа.

– Какая ситуация? – спросила Марианна, глядя то на Грейс, то на Пенелопу. – О чем вы говорите?

– После твоего отъезда в Оссинг-Парке произошел скандал, – пояснила Вильгельмина.

– И теперь не будет никакой свадьбы, – заключила Пенелопа.

– Что? Не будет свадьбы?

– Мисс Лейтон-Блэр поступила крайне неподобающе, проведя ночь в комнате лорда Джулиана после несчастного случая, – сказала Грейс.

– И оказывается, она всегда любила лорда Джулиана, – добавила Пенелопа. – А когда услышала о том, что с ним произошло, бросилась к нему. Не поверишь, но глупая девчонка даже уснула на его постели.

В это действительно трудно было поверить. Слишком невероятной казалась эта история. Марианна поднесла руку ко лбу в надежде, что голова перестанет кружиться. Малышка Кларисса была влюблена в мужчину, который должен был стать любовником Марианны? И Адам теперь свободен от обязательства жениться на этой девушке?

Вильгельмина презрительно фыркнула.

– Леди Престин подняла такой шум, что все в доме узнали об этом происшествии. Гости были чрезвычайно возбуждены, обсуждая неслыханное нарушение правил приличия. Бедняжка мисс Лейтон-Блэр стала центром скандала.

– И я слышала, – сказала Грейс, понизив тон, – ее отец согласился на расторжение помолвки, полагая, что мистер Кэйзенов не обязан жениться на девушке с испорченной репутацией.

– Я не сомневалась, что мистер Лейтон-Блэр расторгнет эту помолвку, поскольку есть возможность выдать свою дочь за сына герцога, – сказала Вильгельмина.

– И Кэйзенов спокойно отнесся к этому, – продолжила Грейс. – Он покинул Оссинг в тот же день, и все гости тоже засобирались домой. Леди Престин сделала хорошую мину и попыталась уговорить каждого остаться, однако в этом доме произошло слишком много неприятных событий. Мы втроем уехали на следующий день, и, полагаю, вскоре за нами последовали остальные.

– О Боже! – сказала Марианна, смущенная и немного взволнованная этими новостями. Теперь Адам, слава Богу, освободился от этой глупой девчонки. Но что это означает? Она вспомнила его слова любви, обращенные к ней. Теперь, когда Адам свободен, сможет ли он повторить их? Станет ли он любовником, какого она искала весь сезон? И если он покинул Оссинг в тот же день, то где он сейчас? – Что мне теперь делать?

– В отношении Кэйзенова? – спросила Беатрис.

– Что я ему скажу? Как встречусь с ним?

– С распростертыми объятиями, глупая женщина, – посоветовала Пенелопа. – Теперь этот мужчина свободен, чтобы быть твоим любовником. И после первой ночи с ним, думаю, ты горишь желанием повторить то, что было между вами. Поскольку его помолвка более не является препятствием, что останавливает тебя?

– Он все-таки обманул меня, – посетовала Марианна, не желая признавать, что Адам влюблен в нее и это крайне пугает ее. – Он еще не разорвал помолвку, когда пробрался в мою постель. Он еще был связан обязательствами с другой и считал, что свадьба должна состояться, как было запланировано. Я не могу это игнорировать.

– Возможно, он заслуживает некоторого наказания, – сказала Вильгельмина с улыбкой. – Если он придет к тебе и признается в том, что сделал, мне кажется, ты должна как-то отомстить ему.

– Превосходная идея, – поддержала Пенелопа, лукаво улыбаясь. – Он должен понести наказание за обман.

– По-моему, ты не должна легко идти ему навстречу, когда он придет со своими признаниями, даже если он заявит, что любит тебя.

Ну вот! Что прикажете делать, если он действительно скажет, что любит ее? Можно ли надеяться, что он засвидетельствует свою любовь только в качестве хорошего друга… и не более?

Вильгельмина пристально посмотрела на Марианну.

– Он непременно заявит о своей любви, дорогая.

– Почему ты так думаешь?

– Стоит только понаблюдать, как он смотрит на тебя, чтобы понять его чувства. Я давно подозревала, что он влюблен в тебя, а когда поняла, что это он был с тобой ночью, окончательно убедилась в этом.

– Ты знала, что это был Адам? – спросила Марианна.

– Догадывалась. Этот мужчина по уши влюблен в тебя, и я никак не могла понять, почему он связал себя с этой глупой девчонкой Лейтон-Блэр. Единственное, что могло прийти мне в голову, – вероятно, ты внушила ему, что недоступна для него.

– Я вполне ясно дала ему понять, что не хочу снова выходить замуж.

– И до недавнего времени не намеревалась искать себе любовника. Понимаешь? Поэтому он и заключил помолвку с этой девчонкой, но прежде чем жениться, решил тайком провести хотя бы одну ночь с тобой, притворившись другим мужчиной. Каков негодяй!

– О да, – согласилась Пенелопа с веселой улыбкой. – Он непременно должен быть наказан.

Затем со смехом и творческим энтузиазмом Вильгельмина и остальные подруги принялись советовать Марианне, как именно она должна наказать Адама, сыгравшего с ней такую шутку.

– И запомни, дорогая, – сказала Пенелопа, – ты не должна спешить соглашаться, если он попытается связать себя новой помолвкой – на этот раз с тобой. Мы договорились найти себе любовников, а не мужей.

– Не беспокойся, – ответила Марианна. – У меня по-прежнему нет намерения снова выходить замуж. Однако как только я улажу свои отношения с Адамом, возможно, мне снова понадобится сок можжевельника.

Подруги дружно расхохотались.

– А как твои дела, Беатрис? – спросила Пенелопа несколько минут спустя. – Что удалось тебе, пока мы развлекались в Оссинге? Вряд ли ты нашла себе любовника, не так ли?

Беатрис загадочно улыбнулась:

– Вполне возможно, что нашла.

– Я так и знала! – воскликнула Пенелопа, хлопнув ладонями по столу, отчего задребезжали чашки. – Я говорила всем, что ты что-то скрываешь.

– У меня ничего не было до вашего отъезда, – сказала Беатрис, – но когда вы уехали, произошло нечто удивительное.

– Так не сиди же просто так, с улыбочкой, – сказала с нетерпением Пенелопа. – Рассказывай скорее. Кто он?

И пока Беатрис рассказывала о волнующем вечере в обществе некого молодого человека, Марианна размышляла о своей ситуации. Ее голова была слишком занята мыслями об Адаме, чтобы слушать Беатрис.

Внутри у Марианны все сжималось при мысли, что Вильгельмина, должно быть, права по поводу чувств Адама. Неужели он действительно по уши влюблен в нее? Она не была уверена, какой ответ на этот вопрос хотела бы услышать. Мысль о том, что он влюблен в нее, вызывала сильное волнение. Но могла ли она принять эту любовь, не предавая тем самым память о Дэвиде? И каковы ее собственные чувства? Она была более чем увлечена им, и его соблазнительное очарование всегда немного кружило ей голову. В течение многих лет Марианна относилась к нему как к самому близкому другу. Была ли она влюблена в него на самом деле?

Марианна не знала, что и думать. Ей надо снова увидеть его, чтобы решить, как поступить в дальнейшем. Но где он сейчас? Прошла почти неделя с того дня, когда она покинула Оссинг, и Грейс сказала, что Адам уехал в тот же день.

Куда, черт побери, он подевался? В доме на Брутон-стрит Адам не появлялся. Она заметила бы признаки его возвращения, но окна его дома оставались темными.

Может быть, он избегает ее? Теперь, когда его помолвка расторгнута, наверное, он не хочет встречаться с ней? Возможно, он сожалеет о той волнующей ночи и о своих словах любви? Черт бы его побрал за то, что он заставляет ее сходить с ума. Если он вернется и придет к ней, она тоже заставит его страдать. Подруги правы в этом отношении.

А что потом? После того как он будет наказан надлежащим образом? Впрочем, Марианна вполне определенно знала, чего хотела.

Она хотела, чтобы он снова оказался в ее постели.

Глава 17

Это дело заняло у него почти неделю, но Адам добился своего. Оказалось, достаточно трудно получить лицензию на брак для обычного человека без титула, не имеющего особых связей с архиепископом Кентерберийским. Потребовалось несколько долгих утомительных дней на ожидание решения коллегии юристов гражданского права в Лондоне и преодоление бесконечных бюрократических препон. Можно подумать, он пытался получить разрешение нанести ужасное оскорбление человечеству, а не просто жениться на женщине, которую любит.

Но он все-таки завершил дело. Теперь Адам держал в руке специальное разрешение, в котором фигурировали его и Марианны имена. Оно сохраняло силу в течение трех месяцев, но Адам надеялся, что ему не потребуется много времени, чтобы убедить Марианну принять его предложение.

Адам снял комнату в ближайшей гостинице, пока ожидал получения лицензии. Он не хотел, чтобы Марианна увидела его на Брутон-стрит, пока он не подготовится к встрече с ней. Если бы она узнала, что он дома, то, возможно, попыталась бы встретиться с ним, придя к нему через парадный подъезд. А он не желал этого! Адам решил оставаться вне дома, пока не сможет предстать перед ней, готовый во всем признаться, сделать ей предложение и предъявить лицензию на брак. Теперь он был во всеоружии и в качестве дополнительного стимула купил огромный букет ее любимых розовых лилий.

В течение нескольких дней Адам готовил свою речь. Он хотел донести до Марианны свои чувства. Хотел, чтобы она знала, как он любит и уважает ее; как сожалеет об обмане, хотя и не намеревался обманывать ее; как ему хочется, чтобы та единственная ночь их страстной любви повторялась каждую последующую ночь до конца жизни.

Адам всегда был уверен в своем успехе у женщин, однако ему еще никогда не приходилось обнажать свою душу перед женщиной, которую он любит. Он чувствовал себя неуверенно, как впервые влюбившийся школьник. Грудь его сжималась от волнения. Что, если Марианна пошлет его к черту?

Впервые за многие годы Адам постучал в парадную дверь дома номер семь по Брутон-стрит. Эта встреча была слишком важной, чтобы тайком перелезать через балкон. Он хотел, чтобы все выглядело торжественно, прилично и достойно.

Дверь открыл дворецкий Файфф. Только слегка приподнятые брови, которые мгновенно приняли прежнее положение, свидетельствовали о его удивлении при виде Адама у парадной двери.

– Добрый день, Файфф. Я пришел повидать миссис Несбитт, если не возражаете.

– Сейчас посмотрю, дома ли она, сэр. Следуйте за мной в гостиную, где можете подождать.

Адам понял, что Марианна дома, но Файфф решил сделать вид, что, возможно, ее нет, на случай если она не захочет его принять. Прежде Марианна никогда не отказывалась от встречи с ним. Что будет на этот раз?

Марианна не ожидала, что Адам заявится к ней через парадный вход, но обрадовалась, что он поступил именно так. Это давало ей время подготовиться. Когда лакей объявил, что Адам ожидает в гостиной, Марианна послала его приготовить карету. При этом ему было сказано, чтобы он известил ее, как только экипаж будет подан к входу. Потом с помощью служанки Роуз она быстро переоделась.

Марианна размышляла, что означает столь официальный визит Адама? Похоже, он намеревался сказать ей нечто важное. Или он раскаялся? Она надеялась, что возможно то и другое, и старалась подавить волнение. Она не должна показывать ему свои чувства, если хочет, чтобы ее план сработал.

Частью этого плана являлся наилучший внешний вид. Марианна надела новое белое батистовое платье, которое по ее мнению было особенно впечатляющим. Плиссированное, с пышным жабо, оно выглядело модным и шикарным. Кромка с белой вышивкой была собрана в красивые складки. В общем, это было довольно милое платье, но еще лучше выглядел гусарский плащ из голубого бархата с розовой шелковой подкладкой и голубой бахромой. Марианна скрепила его края, завязав у горла розовые ленты. В целом наряд представлялся изысканным и исключительно модным. Последним штрихом явилась шляпа в виде мавританского тюрбана из такого же голубого бархата с розовой окантовкой.

В таком наряде Марианна была готова встретиться с кем угодно. Не будет преувеличением сказать, что она выглядела потрясающе. Именно этого она и добивалась с учетом той роли, которую хотела сыграть в наказание Адаму.

Она слегка коснулась ушей, нанося аромат туберозы, когда вернулся лакей и сообщил, что карета подана. Прекрасно! Теперь предстоит выход на сцену. Только бы хватило твердости до конца сыграть роль, которую она определила для себя. Сейчас не помешало бы стимулирующее средство Вильгельмины.

Марианна еще раз оглядела себя в зеркале, взяла перчатки и сумочку, сделала глубокий вдох и двинулась вниз по лестнице в гостиную.

Нервы Адама были напряжены до предела. Марианна заставляла его ждать вот уже двадцать минут. Он полагал, что следует радоваться, если она вообще согласится встретиться с ним, однако ожидание было мучительным. Слишком взволнованный, чтобы сидеть, он уже протоптал дорожку на ее ковре, шагая взад и вперед.

Адам услышал звук подъехавшей к подъезду кареты. Проклятие! Неужели она ожидает еще какого-то визитера? Он искренне надеялся, что нет. Иначе придется отложить свое признание и предложение до следующего раза, что было крайне нежелательно. Он собирался выяснить, как Марианна относится к нему, и не успокоится, пока все не определится.

Адам посмотрел в окно и увидел у дверей карету Марианны. Должно быть, она собиралась куда-то ехать. Вероятно, он вынужден ждать ее, потому что она готовилась к отъезду. Но должна же она уделить ему хотя бы несколько минут, чтобы он мог излить перед ней свою душу?

Адам возобновил хождение, мысленно репетируя свою речь. В холле послышались шаги, и мгновение спустя появилась Марианна. Она просияла, увидев его, и выглядела так впечатляюще, что у него перехватило дыхание.

– Адам! Как приятно видеть тебя, да еще в этой гостиной. Это так необычно! Однако, боюсь, я не смогу уделить тебе время сейчас. Какие чудесные лилии! Ты принес их мне? Какой ты внимательный.

Она протянула руку, взяла цветы и на мгновение погрузила в них свое лицо, потом подняла голову и улыбнулась. На щеках ее отчетливо обозначились ямочки. Адам никогда не видел ее такой счастливой и красивой.

– Ты превосходно выглядишь, дорогая, в этом ослепительном плаще.

Марианна кокетливо улыбнулась:

– Он довольно привлекательный, не правда ли? Признаюсь, он мне очень нравится. Я хотела выглядеть сегодня наилучшим образом. Однако, Адам, к сожалению, я должна уехать.

– Надеюсь, ты уделишь мне минуту, дорогая. Я хочу сказать тебе что-то очень важное.

– О? Тогда поторопись, я действительно очень спешу. Ты можешь говорить, пока я ставлю эти лилии в вазу. А потом я должна бежать!

Чувствовалось, что Марианна была возбуждена, когда подошла к покрытому мрамором комоду, положила на него лилии, открыла дверцы у основания и достала китайскую фарфоровую вазу. Она стояла спиной к Адаму, занимаясь цветами.

– Так в чем дело, Адам? Если ты пришел сообщить мне, что расторг свою помолвку, то я уже знаю. Слух об этом прошел несколько дней назад. Полагаю, это обстоятельство не разбило твое сердце.

Адам хотел, чтобы Марианна повернулась к нему, но, видимо, она решила, что китайская ваза не подходит, и теперь изучала вазу, кажется, из севрского фарфора с розовыми и светло-бирюзовыми оттенками.

– Нет, не разбило. Как ты знаешь, мое сердце никогда не было тронуто любовью к Клариссе.

Марианна взглянула на него через плечо и улыбнулась:

– В таком случае ничего трагического не произошло. – Она снова повернулась к цветам и начала устанавливать их в вазу один за другим.

– Марианна, тебя не затруднит повернуться ко мне? Я предпочитаю разговаривать с тобой лицом к лицу.

– О? Хорошо. – Она пожала плечами и перенесла вазу с цветами на чайный стол. Потом повернулась к нему и улыбнулась, продолжая заниматься лилиями.

Это было не то, на что рассчитывал Адам. Он хотел, чтобы она сосредоточила на нем все свое внимание, глядя ему в глаза. Несомненно, услышав то, что он намеревался ей сказать, она перестанет возиться с цветами.

– Марианна, я хочу, чтобы ты знала, как я рад, что моя помолвка расторгнута.

– О? Ну конечно, эта девушка совершенно не подходит тебе. Я говорила об этом с самого начала. – Марианна недовольно взглянула на букет, достала из вазы часть цветов и начала заново устанавливать их.

Все шло не так, как планировал Адам. Внимание Марианны то и дело отвлекалось цветами и это смущало его. Однако он не должен отступать от главной темы разговора.

– Да, она действительно не та женщина, какую я хотел бы. Я влюблен в другую.

Марианна продолжала размещать цветы в вазе, не поднимая головы и никак не реагируя. Проклятие!

– Понимаешь, я был влюблен в другую женщину многие годы и только недавно осознал это. – Внезапно отрепетированная речь вылетела у него из головы, и слова сами по себе полились стремительным потоком, тогда как она продолжала поправлять лилии. – Разве ты не понимаешь, Марианна? Это ты, это всегда была ты. Даже при жизни Дэвида. Я не могу с уверенностью сказать, когда именно это случилось, но, вероятно, я влюбился в тебя с первой встречи. И конечно, скрывал это. Я не мог предать дружбу с Дэвидом и потому прятал мои чувства к тебе так глубоко и так долго, что почти забыл о них, и убедил себя, что ты для меня только близкий друг и не более. После смерти Дэвида я продолжал хранить мою любовь к тебе в тайне даже от самого себя. Только когда я связал себя помолвкой с Клариссой, а ты решила найти себе любовника, эти давно похороненные чувства снова ожили. Я понял, что совершил большую ошибку, решив жениться на другой женщине. Но теперь, когда помолвка расторгнута, я больше не хочу скрывать свою любовь. Я хочу, чтобы ты знала о моих чувствах. Я люблю тебя. Я не смогу жить без тебя, Марианна. Ты – самое главное в моей жизни, и я был дураком, не сознавая этого. Я многие годы под разными предлогами скрывал свою любовь, боясь отказа с твоей стороны, чувствуя себя виноватым в предательстве памяти о Дэвиде и считая себя недостойным твоей любви. Теперь же главное то, что я люблю тебя больше жизни и хочу быть с тобой до конца дней своих, если ты примешь меня.

Адам прервал поток слов, чтобы перевести дыхание. Марианна по-прежнему не отрывалась от цветов. Она достала один стебель из букета и переместила его на другую сторону, потом вытащила другой, ища для него новое место. При этом она не произнесла ни слова.

– Марианна!

Ответа не последовало.

– Марианна?

Она подняла голову и глуповато хихикнула.

– О, дорогой. Кажется, ты что-то говорил? Прости, я отвлеклась.

– Отвлеклась?

Марианна снова окинула букет критическим взглядом, потом одобрительно кивнула и поставила вазу на небольшой столик у окна.

– Возможно, ты сочтешь меня самым невежливым созданием на земле, – сказала она, натягивая перчатки, – но, боюсь, я не слышала ни одного твоего слова. Я сегодня ужасно рассеянная.

– Я просил тебя выйти за меня замуж, черт побери! – расстроено выпалил Адам.

Марианна приподняла голову и снисходительно улыбнулась ему:

– В самом деле? Как мило с твоей стороны, Адам. Должно быть, ты очень огорчен тем, что твоя помолвка аннулирована. Я польщена твоим предложением занять место Клариссы. Но, откровенно говоря, даже если бы я была заинтересована в замужестве, я не могу сейчас ни за кого выйти замуж, поскольку слишком занята установлением личности мужчины, забравшегося в мою постель в Оссинге.

– Но, Марианна…

– Видишь ли, он доставил мне такое невероятное наслаждение, что я должна непременно найти его и дать понять, что хотела бы быть его любовницей.

– Но, Марианна…

– Понимаешь, я не перестаю думать о нем. Он просто фантастический любовник.

– Но, Марианна…

– Только между нами – я почти уверена, что это был сэр Невилл Кеньон. Надеюсь, сегодня мне удастся убедить его признаться в этом. Вот почему я так спешу.

– Но, Марианна…

– Надеюсь, ты простишь меня, мой друг, но я не хочу заставлять его ждать ни минуты.

Она стремительно направилась к двери и вышла из гостиной, прежде чем Адам успел что-либо сказать.

– Я знаю, ты умеешь представить себя в выгодном свете, – донесся голос Марианны, когда она спускалась по лестнице. – Прощай. Пожелай мне удачи!

И она исчезла.

Адам стоял ошеломленный посреди комнаты. Он не мог поверить в то, что сейчас произошло. Марианна даже не стала слушать его признания в любви и не восприняла всерьез предложение выйти замуж.

Но так ли это?

«Даже если бы я была заинтересована в замужестве, я не могу сейчас ни за кого выйти замуж».

Даже если бы была заинтересована. Это означает только то, что она не заинтересована. Возможно, таким ответом она надеялась смягчить свой отказ и сделала вид, что не в состоянии серьезно отнестись к его предложению.

И, черт побери, она все еще думает, что в ее постели был Кеньон!

Надо было сказать ей всю правду. Адам намеревался сделать это, но она не дала ему такой возможности. Он выбрал неподходящее время. Ему не следовало делать важные заявления, когда она спешила и была явно рассеянна. Надо снова прийти к ней и предпринять еще одну попытку.

– О Боже, Грейс, мне никогда не было так тяжело. После того, как Марианна покинула свой дом, она сказала кучеру, чтобы тот отвез ее к Грейс Марлоу. Она не знала, куда еще можно поехать. Каждый раз, когда у нее возникала потребность поделиться с кем-то, кроме Адама, своими переживаниями, она отправлялась к Грейс. Остальные подруги обычно тоже собирались там, но сегодня Марианна прибыла к ней одна в расстроенных чувствах и нуждалась в сочувствии. Грейс радушно приняла ее и мягко настояла, чтобы Марианна выпила чашку подкрепляющего чая.

– Бедняга, должно быть, остался с разбитым сердцем, – сказала она.

– Ну, ты ведь знаешь, я хотела проучить его. Однако, Грейс, мне было ужасно тяжело притворяться, что я не слышу его, когда он говорил мне о своей любви. Я готова была заплакать, когда он говорил, что любит меня больше жизни, что не сможет жить без меня.

– О! – Грейс вздохнула. – Звучит ужасно романтично. Не представляю, как ты смогла удержаться и не броситься в его объятия.

– Мне пришлось призвать на помощь всю свою волю, уверяю тебя. А также потребовалось немало сил, чтобы не разразиться слезами. Что теперь делать с человеком, который с таким чувством говорил о своей любви? И еще он сказал, что всегда любил меня, Грейс. Многие годы. А я не догадывалась. Даже когда Дэвид был жив, я была немного увлечена Адамом, но мне не приходило в голову, что он втайне любил меня. Это явилось для меня настоящим откровением. Я не знаю, что теперь делать.

– А ты тоже любишь его?

– Думаю, да, но…

– Что – но?

– Как же Дэвид? Я не хочу, чтобы кто-то заменил его в моем сердце.

– А ты и не должна отказываться от него. Дэвид навсегда останется твоей первой любовью. Этого не изменишь.

– Нет, конечно. – Однако сможет ли она принять другую любовь?

– В таком случае тебе не надо разрываться.

– Но Адам хочет, чтобы я вышла замуж за него. Грейс застонала.

– Только, пожалуйста, не говори, что ты связана договором никогда больше не выходить замуж. К тому же тогда речь шла о том, что мы должны поддерживать друг друга, если члены наших семей будут принуждать кого-то из нас вступить в брак. Но если Адам любит тебя, а ты любишь его…

– Это не имеет значения, – сказала Марианна. – Я не могу снова выйти замуж, Грейс. И это никак не связано с нашим договором. Просто… не могу.

– Почему?

– Я миссис Несбитт и хочу оставаться ею. Мне не нужен другой муж.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Однако мне хочется иметь любовника… Адама.

Грейс посмотрела на нее неодобрительно. Она так и не смирилась с желанием подруг иметь любовников, но, будучи мягкосердечной, никого не бранила за это.

– Полагаю, ты не будешь мучить его долго, – сказала она. – Мужчина, который искренне любит тебя, заслуживает большего.

– Я знаю. И обещаю не оставлять его в сомнении слишком долго. Пусть помучается еще пару дней. Этого будет достаточно, чтобы понять, каково находиться в смятении чувств:

Адам снова навестил Марианну в конце дня. Он увидел ее карету и понял, что она дома. Однако непреклонный Файфф оставил его ожидать у двери, пока справлялся, может ли хозяйка принять визитера. Вернувшись, он сказал, что миссис Несбитт занята подготовкой к очередному балу, который Благотворительный фонд вдов устраивает в Хенгстон-Хаусе, и потому не может принять Адама в данный момент.

Это был явный отказ. Бал состоится еще не скоро. Просто она не хочет видеть его. Адам был шокирован таким неожиданным отношением к нему. Он приготовился встретить отказ, но не думал, что будет отвергнут так бесцеремонно. Это глубоко задело его.

Тем не менее, он не собирался отступать. Она еще не знает, что это он был в ее постели в Оссинге. Если его признание в любви не трогает ее, то пусть она хотя бы узнает правду о той памятной ночи.

Мысль о том, что она считает своим любовником сэра Невилла Кеньона, была невыносима. Кеньон! Помилуй Бог! Нет, она непременно должна узнать, кто на самом деле был в ее постели и научил наслаждаться сексуальной близостью.

Он встретил Марианну в Хенгстон-Хаусе. Она стояла в ряду с другими патронессами, а также с лордом и леди Хенгстон, принимавшими гостей. Марианна, очевидно, решила снова ошеломить его своей красотой. На ней было шелковое платье персикового цвета, которое поблескивало в свете свечей. Поверх него она надела длинную мантию без рукавов из тонкой сетчатой материи, и все в целом выглядело просто великолепно. Марианна улыбнулась и протянула ему руку.

– Могу я надеяться на танец в этот вечер? – спросил Адам. Он убедит ее пройтись по залу вместо танца и воспользуется случаем, чтобы рассказать ей правду.

– Я очень сожалею, Адам, но боюсь, все танцы уже обещаны мной на сегодня. Может быть, в следующий раз.

Другие гости, ожидавшие, когда смогут пройти вперед вдоль ряда встречающих, поджимали сзади, и у Адама не было возможности ответить. Но он отчетливо расслышал смех других патронесс. Может быть, она рассказала им о его предложении и они смеются над ним?

Проклятие!

Несколько раз за вечер Адам пытался поговорить с ней между танцами, но она все время находилась в группе людей и явно не желала отделяться для приватной беседы. Он увидел приближающегося к ним Кеньона. Марианна наклонилась к Адаму и прошептала, прикрываясь веером:

– А вот и сэр Невилл. Вероятно, он решил воспользоваться своим правом на танец. Может быть, мне удастся выведать у него правду. – При этом глаза ее задорно блестели.

Адам не выдержал:

– Это был не Кеньон в твоей постели в Оссинге, черт побери! Это был я.

Ее глаза блеснули поверх веера, и она засмеялась.

– О, Адам, ты вечно насмехаешься надо мной!

И Марианна пошла танцевать с Кеньоном, улыбаясь молодому человеку. Можно сойти с ума. Она не хочет верить ни одному его слову. Что с ней происходит?

Адам был озадачен. Он не ожидал, что общение с Марианной будет таким мучительным. Он решил – пусть лучше она прямо отвергнет его и попросит уйти из ее жизни или примет его и сделает самым счастливым человеком на свете. Марианна не делала ни того ни другого. Она держит его в чудовищной неопределенности, и он не знает, что она в действительности думает о нем. Она не приняла всерьез ни его предложения, ни признания относительно Оссинга.

Адам пребывал в растерянности, однако не собирался сдаваться. На следующий день он нашел цветочника с туберозами и послал Марианне небольшой букет с запиской: «Это действительно я был в Оссинге. И это была восхитительная ночь. Ты пахла так же приятно, как эти цветы. Я люблю тебя».

Позже в тот же день он снова пришел к ней. Казалось, Файфф готов был закатить глаза к небу при виде Адама на пороге, однако сохранил свою сдержанность. Он опять заставил Адама ждать у двери, вместо того чтобы сразу пригласить войти. Это был нехороший признак.

– Сожалею, сэр, – сказал он, вернувшись, – но миссис Несбитт нет дома.

Сердце Адама упало. Ее нет дома для него.

– Вы можете оставить визитку, если хотите.

Черта с два он оставит визитку! Адам уже послал ей записку, в которой сообщил все, что ей необходимо знать. Какого отказа еще дожидаться? Он в гневе выбежал из дома и услышал, как Файфф захлопнул за ним дверь.

Итак, все кончено. Он сделал все возможное. Больше не о чем говорить. Его откровенность положила конец их дружбе. Марианна смущена его пылким признанием и больше не желает видеть его. Адам сам разрушил все. Надо было держать рот на замке и не выдавать своих чувств.

Он действительно считал, что не сможет жить без нее, однако придется научиться делать это. Проклятое поместье в Дорсете снова замаячило перед ним. Наверное, лучше укрыться там, чем с болью наблюдать, как их теплая дружба перерастает в вежливое знакомство.

Черт бы ее побрал за то, что она заставила его чувствовать себя таким дураком, и за то, что не захотела принять его!

Глава 18

Адам, видимо, уже протер в ковре дыру, шагая туда и сюда по своей гостиной. Он пытался решить, что делать дальше со своей несчастной жизнью, как вдруг его внимание привлек дробный стук в стекло балконной двери. Похоже на град, хотя небо было чистым. Странно! Он подошел к двери, открыл ее и вышел на балкон.

– Давно пора бы выйти. – Марианна стояла на своем балконе, подбоченившись, и, слава Богу, улыбалась. – Я вот уже четверть часа бросаю камешки в твое стекло. Наверное, насыпала целую гору в надежде привлечь твое внимание.

Адам широко улыбнулся. Значит, она все-таки хочет видеть его? Хвала небесам!

– Привет, дорогая. Не стоило так утруждать себя.

– Нам надо поговорить, мистер Кэйзенов. Если тебе будет удобно, то перелезай через эти чертовы перила и иди сюда.

– Ноя не вижу орхидеи на твоем балконе, – насмешливо сказал он. – Ты уверена, что хочешь меня видеть?

Марианна исчезла и через мгновение появилась снова с цветочным горшком в руках.

– Вот эта проклятая орхидея. Теперь лезь сюда, пока я не подняла юбки и не перелезла к тебе сама.

Адам усмехнулся:

– Хорошо. Отойди в сторону.

Он перемахнул через перила и последовал за ней в гостиную. Марианна остановилась около камина, скрестив руки на груди.

Адам двинулся, чтобы прикоснуться к ней, но она увернулась.

– Сначала объяснись, – сказала она глухим голосом. – Хочу знать, что подвигло тебя на такой возмутительный поступок. Я потом догадалась, что это был ты.

– Но я не раз признавался в этом. И на словах, и письменно.

– Я уже знала. Я поняла это на следующий же день. Глаза его расширились.

– Ты знала? А я думал, ты считаешь, что это был Кеньон.

Марианна робко улыбнулась:

– Это было наказание.

– Наказание?

– Да. Моя месть за то, что ты сделал. Но сейчас я решила, что ты уже достаточно наказан.

Адам облегченно вздохнул.

– Слава Богу! Стало быть, ты не оставила без внимания мои признания.

Марианна улыбнулась:

– Конечно, нет.

– Любовь мая! – Адам протянул к ней руки, но она отвела их в сторону.

– Прежде всего я жду объяснений, – сказала она. – Почему ты пришел ко мне в ту ночь? Ведь ты был связан обязательствами с Клариссой. Ты знал, что поступаешь нехорошо.

– Да, но у меня не было намерения заняться с тобой любовью, когда я пришел в твою спальню.

– Что же ты собирался делать тогда? Поболтать в уютной обстановке?

Адам усмехнулся:

– Что-то вроде этого. Я пришел сообщить тебе о Шервуде. Я знал, ты ждешь его, и подумал, что ты должна узнать о случившемся. Но ты спала и выглядела такой соблазнительной…

– Лжец. Ты не мог видеть, как я выгляжу. Там была кромешная тьма.

– У меня была свеча, но ее случайно задуло, когда я раздевался. Я не предвидел, что будет так темно, и думал, ты узнала меня, пока в конце ты не ошарашила меня, сказав: «Спасибо тебе, Джулиан».

Марианна засмеялась.

– Я действительно так сказала?

– Да, и снова крепко уснула. Я не знал, что делать, и, в конце концов, решил скрыться и никогда не рассказывать тебе о случившемся. Я боялся, что ты возненавидишь меня.

– Я была близка к этому. Я ужасно разозлилась на тебя, но ненависти к тебе не испытывала, Адам.

– Любовь моя. – На этот раз Адам не остановился. Он подошел к ней и обнял ее, а она обвила руками его шею. – Любовь моя. – Он склонил голову и поцеловал ее.

Меж ними мгновенно вспыхнула страсть. Адам впился в ее губы жгучим поцелуем. Это был самый знаменательный поцелуй в его жизни, означавший окончание одного периода и начало другого. Это был поцелуй, наполненный истинной страстью и любовью, вселяющий радость единственно правильного выбора. Язык Адама неистово сплетался с ее языком в то время, как его руки, обхватив округлые женские ягодицы, крепко прижимали живот Марианны к его возбужденной плоти, чтобы она знала, как сильно он ее хочет. У нее вырвался легкий стон, и он отстранился.

– Адам, я… о!

Он подхватил ее на руки и понес в спальню.

– Ты хотела в этом сезоне найти себе любовника, дорогая. Я уверен, ты обретешь его прямо сейчас.

– О да, Адам. Да!

Адам вошел в спальню, целуя Марианну в шею. Он уже собирался положить ее на кровать, но потом решил сначала раздеть. Он поставил ее на пол, снова обнял и крепко поцеловал.

– Замечательно, что здесь горят свечи, – пробормотал он, уткнувшись в ее шею. – Я хочу все время видеть тебя.

Адам развернул Марианну и начал развязывать тесемки платья. И вдруг остановился. Они оба замерли одновременно. На них с огромного портрета, написанного изысканной кистью Томаса Лоренса, смотрел доброжелательно улыбающийся Дэвид.

– Я не могу продолжать, когда он смотрит на нас.

– Я тоже, – сказала она. – Хотя не думаю, что он должен возражать. Ведь он любил нас обоих.

– Возможно, но пусть лучше не смотрит на нас. – Адам подвинул стул и встал на него. Портрет был огромным и в тяжелой раме, но Адам каким-то образом ухитрился снять его со стены. Он сошел со стула, поднял картину и понес в гостиную, где приставил ее к панели лицом к стене. – Прости, старина. Я не хочу, чтобы ты присутствовал при этом.

Он вернулся в спальню и увидел, что Марианна, нахмурившись, смотрит на пустое место на стене.

– Мы предаем его, Адам?

– Нет. Мы любили его, но он ушел навсегда. Давай не будем беспокоиться о том, что он мог бы подумать. Мы никогда не узнаем, и теперь это не имеет никакого значения. – Адам снова заключил ее в свои объятия. – Сейчас главное то, что мы вместе.

Он поцеловал ее, и они забыли обо всем на свете. Но Адам хотел большего. Он опять повернул ее и начал расстегивать платье. Оставшись только в сорочке и корсете, Марианна начала раздевать его. Когда они оба до конца обнажились, Адам отошел от нее, и они взаимно упивались созерцанием друг друга, будучи совершенно раскованными, ничего не боясь и не стыдясь.

Марианна была такой же красивой при свете, какой ощущалась в ту незабываемую ночь в темноте. Стройная и в то же время округлая и мягкая в соответствующих местах.

– Я никогда не думала, что ты можешь желать меня, – сказала она. – Я не похожа на тех женщин, с которыми ты предпочитал иметь дело. У меня не такое пышное тело, каким ты обычно восхищался.

Адам обхватил ладонями ее лицо.

– Я никогда не желал твоего тела. – Он почувствовал напряженность Марианны и понял, что задел ее за живое. – Я желал всю тебя. Не только твое красивое тело, но и душу, и сердце.

– О Адам!

– Я люблю тебя, Марианна. Позволь мне показать, как сильно я тебя люблю.

Адам бережно положил ее на кровать и начал исследовать все ее тело губами, языком и руками. И Марианна не осталась пассивной. Она тоже совершала свои исследования и открытия.

Он ласкал ее груди, и она не могла сдержать стонов, когда он целовал их. Потом его губы стали медленно перемещаться к животу и ниже.

– Насколько я помню, – хрипло прошептал он, – тебе было особенно приятно здесь.

– О Боже, да! – воскликнула Марианна, когда его язык коснулся наиболее чувствительного местечка.

Адам поддерживал ее бедра, когда она начала выгибаться, метаться и, наконец, затрепетала всем телом под ним. В этот момент он прижался своей возбужденной плотью к ее пульсирующей расселине и подождал, пока Марианна не откроет глаза и не посмотрит на него.

– Я люблю тебя, Марианна. – Адам оперся руками по обеим сторонам от нее, но прежде чем успел двинуться, она протянула руку и направила его жезл в свое горячее лоно.

Адам замер, наслаждаясь этим слиянием, потом начал медленно и глубоко погружаться в нее, постепенно ускоряя ритм, пока оба, один за другим, не застонали в обоюдном экстазе. Потом они спокойно лежали в объятиях друг друга, обмениваясь нежными поцелуями и взглядами.

– Надеюсь, ты простишь меня когда-нибудь за мой обман? – спросил он.

– Поскольку ты позволил мне познать наивысшее наслаждение, я готова простить тебя.

– Я вел себя крайне эгоистично, не желая, чтобы кто-то другой обладал тобой.

Марианна приподнялась на локтях и посмотрела на него.

– Значит, это ты виноват в том, что другие мужчины так или иначе разочаровали меня?

Адам улыбнулся:

– Никто из них не подходил тебе.

– Скажи, поместью лорда Хопвуда действительно угрожало наводнение?

– Не знаю, вполне возможно. Я только упомянул о такой опасности. Во время проливных дождей всякое бывает.

– А что ты скажешь о мистере Фицуильяме с его ужасными гардениями?

– Он прислал тебе гардении? Как странно. Ведь я рекомендовал ему лилии.

– А как насчет сэра Артура Денни с его отвратительными рассказами о петушиных боях? Это тоже твоих рук дело?

– Я просто упомянул в разговоре с ним, что мы с Несбиттом любили смотреть спортивные соревнования. Должно быть, он подумал, что я имел в виду миссис Несбитт. Каков глупец!

– А Сидни Гилкрист? Что ты ему наговорил? Сначала он был очень внимателен ко мне, а потом избегал меня, как прокаженную.

– Ну, скажем, он не чувствовал себя способным в полной мере справиться с задачей.

Марианна разразилась смехом.

– О, Адам, как ты мог?

– Я потерял разум от любви к тебе. Я сходил с ума, представляя тебя вот такой обнаженной с другим мужчиной.

– А лорд Джулиан? Это ты подстроил несчастный случай?

Адам помрачнел.

– Ты не можешь представить, как я сожалею об этом. Я хотел только задержать его как можно дольше, чтобы он не добрался до твоей постели. Уверяю тебя, я не намеревался причинять ему вред.

– Мне сказали, что он споткнулся и упал.

– Да, о мою ногу.

– Адам!

– Это произошло случайно. Я был потрясен не меньше его.

Тем не менее они вместе посмеялись и благословили падение лорда Джулиана за то, что оно в конце концов соединило их.

– Ты просто неисправимый негодяй, – сказала Марианна. – Но как может женщина не восхищаться мужчиной, который идет на такие ухищрения, чтобы отвадить от нее соперников? Такой человек либо безумен, либо действительно влюблен.

– Я и безумен, и влюблен в тебя. Когда я пришел к тебе в тот день с букетом лилий, у меня была приготовлена прекрасная речь, но ты притворилась, что не слушаешь меня.

– Я запомнила каждое слово.

– Ты сказала тогда, что не можешь ни за кого выйти замуж, пока не установишь личность таинственного любовника. Ну, теперь ты знаешь, кто он. И оказывается, давно знала, негодница. Означает ли это, что теперь ты готова вступить в брак? Я получил специальную лицензию.

Марианна слегка вздрогнула.

– У тебя есть лицензия?

– Следует ли мне при этом встать на одно колено, любовь моя?

Марианна молчала, охваченная сомнениями.

– Я думала, ты понял меня, – сказала она, садясь в постели и опираясь на подушки, прикрыв при этом груди одеялом. – Я не хочу снова выходить замуж. Я хотела только… этого.

Адам отбросил одеяло и передвинулся к изножью кровати.

– Только этого? – Он обвел рукой постель. В его голосе звучали гневные нотки. – Но от меня ты не будешь иметь «только это».

– Что ты имеешь в виду? Ты давно знал, что я не собираюсь снова выходить замуж.

– Это было до… «этого». – Он опять указал на постель.

– Это ничего не меняет, – сказала Марианна тихим голосом. – Я хотела иметь любовника, вот и все. И ты сам говорил, что желал бы стать этим любовником. Я думала, ты понял меня. Я не хочу другого мужа.

Сердце Адама сжалось, и его охватил холодный гнев.

– Потому что я никогда не смогу заменить твоего драгоценного Дэвида?

Она не ответила.

– Даже если он никогда не давал тебе того, что даю я? Даже если он никогда не был способен, как я, заставлять тебя стонать от наслаждения? Даже если я люблю тебя не меньше, чем он? И при всем при этом я недостаточно хорош, чтобы заменить его?

– Дело не в том, хорош ты или нехорош. Просто… я не могу. Прости, Адам.

От приступа неистового гнева у него сжалось горло, и он хрипло произнес:

– И это все, что ты хочешь от меня? Быть твоим любовником?

– Ну… да. И моим другом, конечно.

– Проклятие! – Адам схватил свою одежду и начал одеваться. – Ты так и не поняла, Марианна? Ты не сможешь обойтись только любовником. Ты никогда не относилась к тем женщинам, которые могут довольствоваться обычной любовной связью.

– Почему ты так говоришь? Я именно такая женщина. Конечно, наши отношения нельзя назвать простыми, но…

– Но ты хочешь быть свободной, чтобы иметь других любовников, если пожелаешь. И тебе нужна эта чертова независимость.

– Дело не в любовниках и не в независимости. Просто я не хочу снова вступать в брак.

Адам натянул штаны, не заботясь о нижней одежде.

– Черт тебя побери, Марианна. Мне мало только любовной связи. Я хочу большего.

– Только потому, что ты решил жениться? Чтобы ублажить своего отца?

– Нет, черт возьми, потому что я люблю тебя.

– И я люблю тебя, Адам. Так почему мы не можем любить и наслаждаться друг другом без брачного ярма?

– Ярма? Стало быть, так ты относишься к замужеству? И брак с Дэвидом ты тоже считала ярмом?

– Нет, конечно.

– А брак со мной для тебя будет ярмом? Марианна тяжело вздохнула, отчего Адам разозлился еще больше.

– Кажется, ты намеренно не хочешь понять меня, – сказала она. – Мое убеждение не связано именно с тобой, Адам. Я вообще не хочу ни за кого выходить замуж. Я являюсь миссис Несбитт и навсегда останусь ею. К тому же вспомни: вполне вероятно, я никогда не смогу иметь детей. Я не стану обременять ни тебя, ни любого другого мужчину своей неспособностью произвести на свет наследника.

– Ты полагаешь, это имеет для меня значение?

– А разве не потому ты заключил помолвку с Клариссой? Разве тебе не нужна молодая, способная рожать, жена, чтобы создать полноценную семью?

Адам не ответил на это. Действительно, наследник был одной из первостепенных причин, по которой он решил жениться на Клариссе.

– С тобой для меня это не будет иметь значения. – Его горло сжималось от волнения, и последние слова прозвучали так тихо, что он не был уверен, услышала ли она их.

– Я сняла траурные одежды, Адам, но все еще остаюсь вдовой Дэвида. Такое положение вполне меня устраивает.

– Дэвид, всегда Дэвид. Я не мог конкурировать с ним, когда он был жив, а теперь не могу конкурировать с его духом. – Адама переполнял гнев, какого он никогда прежде не испытывал. Он сунул босые ноги в туфли. – Наслаждайся своей свободой, миссис Несбитт. Я не буду твоим любовником. Поищи другого идиота.

Адам пошел в гостиную, взял портрет Дэвида и принес его назад в спальню. У него не было ни сил, ни желания вешать его. Он приставил портрет к стене лицом к кровати.

– Вот твой ненаглядный муж, который будет всегда смотреть на тебя. Больше я его не потревожу. Прощай, Марианна.

Он перекинул через плечо оставшуюся одежду и покинул комнату, а также ее жизнь.

Марианна провела остаток дня и вечер, свернувшись калачиком на постели, которая все еще хранила запах Адама. Она ничего не ела и не пила: все плакала и плакала, пока не кончились слезы.

Марианна не сомневалась, что поступила правильно, но разве должно это так мучить ее? Она хотела, чтобы Адам понял ее. Она сняла траурные одежды, принимала участие в жизни общества и даже завела любовника. Но она не могла исключить Дэвида из своей жизни. Он всегда был и оставался частью ее жизни. Она познакомилась с ним и полюбила его, когда была еще девочкой. Их отцы обручили ее и Дэвида с самого детства. Его семья приняла Марианну, как родную, после смерти ее отца. Она до сих пор носит фамилию Несбитт и не желает ничего менять.

Однако она любила Адама, и ее удручало то, что он страдает. Все эти годы он был рядом с ней и Дэвидом и, конечно, знал, как много связывает ее с мужем.

Да, Адам позволил ей познать то, чего не было с Дэвидом, но могла ли она пожертвовать своей принадлежностью к Несбиттам ради новой любви? Мысль об этом была крайне мучительна.

Она размышляла несколько дней в одиночестве, прежде чем опять появиться в обществе. Марианна все еще испытывала неуверенность и слабость, присутствуя на светском рауте у леди Морпет. Она деялась, что общение с разными людьми позволит ей ощутить себя такой же, как прежде, но этого не произошло. Ее дурное настроение не рассеялось, и она пожалела, что выехала из дома. Несколько джентльменов стремились привлечь ее внимание, но она больше никем не интересовалась. Ей никто из них не был нужен. Она хотела видеть в своей спальне единственного мужчину, но он не желал быть с ней без заключения брака.

Марианна в подавленном состоянии размышляла над непреклонностью Адама, как вдруг увидела Виолу Кэйзенов, пробиравшуюся к ней сквозь толпу. Меньше всего ей хотелось сейчас разговаривать с матерью Адама.

– О, Марианна, – сказала женщина, тяжело дыша, когда, наконец, выбралась из плотной толпы. – Я рада, что нашла вас.

– Я тоже рада видеть вас, миссис Кэйзенов. Виола махнула рукой.

– Скажите, дорогая, вы видели Адама?

– Нет, он не появлялся уже несколько дней.

– Негодный мальчишка. Боюсь, он скрывается из-за этой истории с Лейтон-Блэр. Я прямо заявила ему, дорогая, что в жизни никогда так не радовалась, как тогда, когда узнала, что его помолвка расстроилась. Отец Адама сильно разволновался, потому что считал Клариссу очень подходящей невестой. Мужчины плохо разбираются в таких делах, не правда ли? Эта девушка совершенно не подходит Адаму. Думаю, вы согласитесь со мной.

– Конечно. Я говорила ему то же самое. Виола засмеялась.

– Правильно! Он нуждается в том, кто может прямо высказать ему свое мнение. Но сейчас я встревожена. Он нигде не показывается, и это заставляет людей думать о нем как о несчастном, снедаемом любовью глупце. Ему необходимо вернуться в общество и показать всем, что расторжение помолвки нисколько не повлияло на него. Но Адама постоянно нет дома, и я не знаю, что с ним происходит. Я надеялась, что вы знаете.

Марианна нахмурилась. Может быть, он исчез из-за нее? Скрывается от нее?

– Сожалею, но я тоже давно его не видела.

– Ну, если увидите, передайте ему, что его мать хочет, чтобы он встряхнулся и снова вступил в игру.

– Хорошо, мэм. Я передам.

Если когда-нибудь снова увидит его.

Виола коснулась руки Марианны и наклонилась к ней.

– Могу я кое в чем признаться вам? После смерти Дэвида я надеялась, что Адам будет ухаживать за вами.

– За мной?

– У меня всегда было ощущение, что он влюблен в вас.

– О? – Боже, откуда она узнала?

– Я думаю, он считал, что это будет предательством его дружбы с Дэвидом. – Виола пристально посмотрела на Марианну и добавила: – Но Дэвид умер, поэтому любовь Адама нельзя считать предательством, не так ли? Нельзя вечно держаться за прошлое.

У Марианны пересохло в горле, отчего она почти лишилась голоса.

– Прошу прощения, дорогая. Кажется, я смутила вас. Пусть лучше мой сын скажет сам за себя. И если он решится признаться вам в любви, вы можете быть уверены, что его мать примет вас с распростертыми объятиями.

Марианна не знала, что и сказать. Внутри у нее бушевал вихрь эмоций. Кажется, она уже жалеет, что отказалась принять предложение Адама? И почему она вдруг начала сравнивать теплое отношение Виолы Кэйзенов с постоянно холодным неодобрением Лавинии Несбитт?

Марианна сбивчиво ответила что-то Виоле и медленно направилась к выходу. Она не могла ясно мыслить – у нее кружилась голова. Ей необходимо уйти.

Вернувшись домой, Марианна долго стояла у окна гостиной, наблюдая за соседним домом. Окна Адама были темными. Может быть, он покинул Лондон? Или пьянствует где-нибудь с лордом Рочдейлом? Или, возможно, сидит один в темноте, размышляя, как она?

Марианна любила Адама. Она хотела быть с ним. Она страстно желала его любовных ласк, а также его дружбы, которой теперь была лишена.

Марианна была благодарна ему за то, что он предоставил ей возможность познать наслаждение в сексуальном общении. Теперь она не представляла, как сможет обходиться без этого, но в то же время сознавала, что неспособна отдаться другому мужчине.

Марианна подошла к письменному столу, где обнаружила старый список имен потенциальных любовников из двух аккуратных колонок. Ни один из этих джентльменов больше не интересовал ее. Она поняла, что Адам был прав. Ей не нужны случайные связи. Ей требовалось иное. Она хотела вернуть своего лучшего друга. И своего любовника. Она хотела иметь в одном лице и того, и другого, и, возможно, даже нечто большее.

Глава 19

Марианна стояла в прихожей городского дома свекрови, готовая терпеть еженедельный визит, несмотря на раздражительное настроение. Она все еще не могла справиться со своими противоречивыми эмоциями. Служанка ждала, когда Марианна развяжет ленты своей шляпки, чтобы повесить головной убор на одну из деревянных вешалок над подставкой для зонтов.

У Марианны замерзли руки. Она посмотрела на слегка потрепанную и поношенную треуголку, которая всегда висела здесь. Эта шляпа принадлежала Уильяму Несбитту, отцу Дэвида. Лавиния настояла, чтобы она оставалась на том месте, куда Уильям повесил ее перед смертью. И шляпа висела на одной и той же вешалке вот уже четырнадцать лет.

Внезапно вид этой шляпы вызвал у Марианны бурю эмоций, настолько сильных, что у нее закружилась голова и она зашаталась.

– Миссис Несбитт? С вами все в порядке?

Марианна сделала усилие, чтобы успокоиться.

– Да, Пэтси. Я в порядке. Только… немного разболелась голова.

Шляпа Уильяма. Марианна не могла оторвать от нее глаз. Этот предмет в прихожей представлял собой только одну из тысячи мелочей, которые Лавиния Несбитт хранила в память о своем муже. Эта женщина всеми силами цеплялась за прошлое и не отпускала его.

Марианна, как вдова, существенно отличалась от своей свекрови, стараясь быть современной, непредубежденной женщиной, живущей в настоящем, одевающейся по моде и имеющей любовника.

Тем не менее она не могла забыть Дэвида. И сейчас, глядя на эту шляпу Уильяма, казалось, она смотрела в зеркало, где ее образ ничем не отличался от Лавинии. Она носила фамилию Дэвида и сознавала себя его вдовой, держась за это так же, как Лавиния за старую шляпу мужа. По существу, Марианна тоже никак не могла расстаться с прошлым.

Что конкретно связывает ее с ним? Память о прежней любви? Иллюзия совершенства этой любви, которая на самом деле была лишена подлинной сексуальности, имеющей, как теперь она знает, важное значение? И что заставляет ее считать, будто бы память о прежней любви важнее того, чтобы жить, свободно дышать и любить здесь и сейчас? Какой же глупой она была! Она всегда полагала, что не сможет опять полюбить, хотя в действительности не позволяла себе снова влюбиться.

О Боже! Ведь она могла стать такой же озлобленной и одинокой, как мать Дэвида. Могла пожертвовать своей жизнью ради памяти о мертвом человеке.

Марианна тряхнула головой. Нет. Она не будет такой, как Лавиния Несбитт. В этом нет никакого смысла. На свете есть мужчина, который любит ее и которого любит она. И он хочет начать с ней новую жизнь. А она отвергла его предложение, чтобы похоронить в себе все человеческие чувства, хотя поклялась никогда не делать этого.

«Нельзя вечно держаться за прошлое».

Марианна мысленно поблагодарила Виолу Кэйзенов за то, что та помогла ей прозреть. Она подтянула ленты своей шляпки и снова завязала их бантом.

– Вы уходите, мэм? Вы не останетесь на чаепитие с хозяйкой?

– Нет, Пэтси, не останусь. Передай, пожалуйста, мои сожаления свекрови. Скажи ей… скажи, что я увидела яркий свет, который ослепил меня.

– Мэм? – Служанка явно выглядела ошеломленной. Марианна рассмеялась.

– Просто скажи, что я не могу остаться. Я навещу ее на следующей неделе.

И она быстро сбежала по ступенькам крыльца, чувствуя себя заново родившейся.

Прошло несколько часов после полуночи. Марианна, глядя в окно, увидела, как кучер наемного экипажа помог Адаму высадиться. Тот нетвердо стоял на ногах. Вероятно, он был пьян. Стало быть, так он проводит время? Пьянствует и бог знает чем еще занимается? И все из-за нее?

Бедный Адам. Марианна надеялась, что еще не поздно спасти его, спасти их обоих. Теперь, освободившись от пут прошлого, она дала волю своим чувствам, и любовь к Адаму охватила ее с такой силой, что она едва могла дышать. Он стал для нее всем, чем когда-то был Дэвид, и даже больше. Она никогда не чувствовала себя такой умиротворенной, такой раскованной и естественной с кем-то другим, кого она знала. И уж, конечно, ни с одним из тех мужчин, которые фигурировали в ее списке. Никто из них не мог войти в ее жизнь и не мог дать того, что способен дать Адам. Никто другой не мог быть ее ближайшим другом и любовником. Даже Дэвид не объединял в себе эти два качества. Только Адам был для нее и тем и другим. В прежние годы у нее были неверные представления относительно обоих близких ей мужчин.

Марианна долго стояла у окна, пока все огни в доме Адама не погасли. Она решила, что он лег спать, и только тогда вышла на балкон.

Марианна надеялась, что никто не увидит, как она в ночной сорочке и пеньюаре перебирается на балкон мужчины среди ночи. Впрочем, это не особенно беспокоило ее. Она была уверена в правильности принятого решения.

Довольно трудно перелезать через перила в ночной сорочке и вообще в любом длинном одеянии. Такое действие удобнее совершать мужчине, если только женщина не наденет брюки. Может быть, ей следует поступить именно так – найти старые брюки Дэвида? Тогда ее задача существенно упростится.

В конце концов, Марианна ухитрилась перекинуть ноги через пикообразные концы перил и оказалась на другом балконе, надеясь, что производимый ею шум не разбудил Адама.

Она повернула ручку стеклянной двери и с радостью обнаружила, что та не заперта. Можно было бы попасть в глупое положение, если бы дверь оказалась запертой и ей пришлось бы лезть через перила назад. Марианна очень медленно и очень осторожно открыла дверь.

Дом Адама был копией ее дома. С балкона она попала прямо в гостиную, за которой располагалась спальня. Марианна приблизилась к этой комнате, дверь которой была слегка приоткрыта. Тихое монотонное похрапывание говорило о том, что Адам крепко спал, на что она и рассчитывала.

Марианна закрыла дверь в гостиную и задернула шторы на окнах спальни. Затем опустила занавески кровати и плотно сдвинула их по обеим сторонам. Убедившись, что стало совершенно темно, она сняла пеньюар и ночную сорочку и бросила их на пол, после чего забралась в постель к Адаму.

Это был чудесный сон. Марианна лежала практически на нем, обнаженная и пахнущая туберозой. Адам протянул руку и коснулся мягкой реальной плоти, отчего мгновенно проснулся.

Мой Бог!

Он обнял ее.

– Марианна, любовь моя.

Она пошевелилась в его объятиях.

– Как ты догадался, что это я? Здесь совершенно темно. Может быть, это не я, а какая-то незнакомка, которая пробралась в твою постель под прикрытием темноты? Ты знаешь, такое иногда случается.

– Мне не важно, что здесь темно, дорогая. Я узнаю тебя в любом случае. – Он провел рукой по ее голому заду. – И темнота мне не помеха. Кстати, могу я спросить, что ты здесь делаешь?

– Я пришла попросить оказать мне услугу.

– В такой час? И, полагаю, через балкон?

– Да. Попробуй как-нибудь сделать это в ночной рубашке, которая постоянно цепляется за эти чертовы пики. Это нелегко, скажу я тебе.

– Но ты все-таки сделала это впервые за все время.

– Я хотела попросить тебя оказать мне услугу.

– Ах да, услугу! Полагаю, ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью?

– Ну, поскольку ты заговорил об этом, я действительно хочу заняться с тобой любовью. – Она задержала его руку, гладившую ее грудь. – Но сначала… помнишь тот список потенциальных любовников, который мы вместе обсуждали?

Адам застонал.

– Как можно забыть его?

– Так вот, я составила новый список.

– О Боже! – Он вывернулся из-под нее и сел на край кровати. – Только не говори, что ты ждешь от меня помощи в оценке новых кандидатов.

– Именно на это я и надеюсь.

– Проклятие, Марианна! Ты зашла слишком далеко. – Адам встал, голым подошел к двери гостиной и открыл ее. – Думаю, тебе лучше уйти.

– О, не валяй дурака, Адам. Мне нужна твоя помощь.

– И потому пришла предложить свое тело в обмен на совет, как заполучить другого любовника?

– Думаю, тебе следует взглянуть на этот список.

– Черт побери, я не хочу его видеть. – Адам подошел – кокну спальни и раздвинул шторы, впустив лунный свет.

Марианна приблизилась к нему и встала позади, прижавшись к его спине обнаженной грудью. Тело Адама мгновенно среагировало. Он попытался отодвинуться, но она обвила его талию, и ее рука скользнула ниже. Другой рукой она предложила ему сложенный листок бумаги.

– Прочти этот список, Адам. В нем только те джентльмены, которые годятся в любовники. Прочти его.

Проклятие! Она хочет свести его с ума, соблазняя одной рукой и убивая другой. Он развернул листок.

Там было только одно имя. Его имя.

Адам схватил ее руку, которая спустилась слишком далеко вниз, лишая его рассудка, и повернулся лицом к Марианне.

– Что это значит?

– Разве не ясно? Ты единственный мой мужчина, Адам.

– Прекрасно. Но ты по-прежнему хочешь иметь только любовника, а я сказал, что не стану оказывать тебе такую услугу. Либо ты будешь моей женой, либо никем.

– Ты же видишь, Адам, я сделала свой выбор. Если только одно имя удостоилось присутствовать в моем списке, то что, по-твоему, это означает?

– Прошу прощения?

– Если я хочу иметь в качестве любовника одного-единственного мужчину до конца своей жизни и если случилось так, что я полюбила его всем сердцем, то почему бы не выйти замуж за него и не покончить с этим недоразумением?

Сердце Адама гулко забилось в груди. Правильно ли он понял ее? Он крепко обнял Марианну, уперевшись восставшей плотью в ее живот.

– Значит, ты готова принять мое предложение выйти замуж за меня?

– А ты предлагаешь?

– Мое предложение остается в силе, любовь моя. Нет ничего такого, чего я желал бы более. – Он опустился на одно колено.

– О Адам! Это красивый жест, но мы оба голые, как новорожденные. Думаю, сейчас в этом нет необходимости.

– Есть. – Он уткнулся головой в ее живот и провел языком вокруг пупка.

– О, дорогой, пожалуй, ты прав.

Он оторвал от нее свои губы, чтобы спросить:

– Вы окажете мне честь выйти за меня замуж, миссис Несбитт?

– Думаю, лучше согласиться. Я подозреваю, что в противном случае ты не оставишь меня в покое.

– Совершенно верно. Считай это шантажом. – Его язык скользнул ниже.

– Можешь считать, что твой шантаж увенчался успехом. Да, я согласна выйти за тебя замуж, Адам. Я сожалею, что мне потребовалась целая неделя, чтобы осознать твою правоту. Но пожалуйста, отнеси меня скорее в свою постель, чтобы мы могли надлежащим образом скрепить наш союз.

– Мы сделаем это как следует.

Его язык раздвинул складки ее нижних губ. Колени Марианны ослабели настолько, что она повалилась на пол. Они так и не добрались до кровати, оставшись на ковре и выразив свою любовь и радость по поводу нового соглашения взаимными любовными ласками, которые вначале были нежными и мягкими, потом стали более настоятельными и неистовыми и завершились обоюдным взрывом страсти, когда они вместе достигли пика наслаждения.

Потом Адам подхватил расслабленное тело Марианны, отнес ее на кровать и уютно устроился рядом с ней. Она не спала, хотя испытывала слабость и сонливость. Она лежала в объятиях Адама, наслаждаясь тем, как он нежно поглаживал ее бедро.

– Марианна, я хочу, чтобы ты знала: я постараюсь быть для тебя хорошим мужем. Я буду любить и лелеять тебя всю свою жизнь, хотя, должно быть, я не самый совершенный мужчина на земле. Я не надеюсь быть таким, как Дэвид Несбитт…

Марианна приложила палец к его губам.

– Перестань. Не надо больше никаких сравнений с Дэвидом. Помнишь, я говорила, что не хочу снова выходить замуж, потому что он был любовью моей жизни? Так вот, я кое-что поняла за прошедшую неделю. С каждым днем без тебя я становилась все более несчастной. Да, я обладала свободой делать все, что захочу: флиртовать с мужчинами, искать себе другого любовника. Но я обнаружила, что не желаю ничего этого. Мне не нужна такая свобода. Мне нужен ты.

– Любовь моя. – Адам обнял ее и притянул к себе.

– И меня, в конце концов, озарило, – сказала она. – В моем сознании раньше все было перевернуто. Я всегда считала Дэвида любовью своей жизни, а тебя – лучшим другом. Но это не так. На самом деле Дэвид был моим лучшим другом, а ты – настоящей любовью.

Адам уткнулся лицом в волосы Марианны и крепко прижал ее к себе, пережидая, когда утихнет волнение. Наконец он прошептал ей на ухо:

– Ты тоже являешься для меня всем: другом и любовницей, родственной душой и партнером.

Он нежно поцеловал ее, радуясь настоящему моменту и желанному будущему.

Когда они оторвались наконец друг от друга и посмотрели друг другу в глаза, душа Адама ликовала, чего никогда не было прежде. В этот момент, казалось, его жизнь приобрела особый смысл. Все прошлые годы, когда он жил беспечно, волочась за женщинами, казались пустыми, потому что он не мог обладать самым желанным – женой своего лучшего друга.

«Спасибо, Дэвид, что оставил ее для меня. Ведь ты знал, что так будет? Ты знал, что только она способна сделать мою жизнь полноценной?»

– Таким образом, – сказал Адам, – я с честью выполнил свое обещание Дэвиду заботиться о тебе всю оставшуюся жизнь. Мы будем счастливы, Марианна. Мы сломаем эти проклятые балконные перегородки, сломаем разделяющие нас стены. У нас будет новый большой дом, один на двоих. Достаточно просторный, чтобы создать настоящую семью. Может быть, у нас появятся дети, если повезет, а может быть, и нет. Но мы всегда будем вместе, и это главное. Ты всегда будешь на первом месте у меня, независимо от того, будет ли у нас дюжина детей или нет. Обещаю любить тебя так же сильно, как любил Дэвид.

Марианна протянула руку и коснулась его.

– Пожалуйста, Адам, не мог бы ты снова заняться со мной любовью?

И он крепко обнял ее.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Реклама на сайте