«Дерзкая наследница»

Элизабет Бойл Дерзкая наследница

Пролог

Поместье Байрнвуд Англия, 1795 год

— Боюсь, мне никогда отсюда не выбраться. — Амелия, графиня Марстон, с лукавой улыбкой взглянула на своего любовника Уэбба Драйдена, сидевшего рядом.

Графиня расположилась на мраморной скамейке в уединенном садике старинного поместья Байрнвуд. Она прекрасно понимала, почему ее пригласили побродить по этим извилистым тропинкам. Благоухающий сад был окружен живой изгородью, такой густой и высокой, что сюда не мог проникнуть ни один нескромный взгляд.

Лучи послеполуденного солнца золотили каштановые волосы Уэбба, что делало его неотразимым.

— Какие коварные планы ты вынашиваешь? — Графиня усмехнулась. — Возможно, хочешь потребовать за меня выкуп?

Губы Уэбба растянулись в улыбке; взгляд же говорил: ей придется заплатить за освобождение, но отнюдь не деньгами.

Амелия обожала эту дьявольскую улыбку, появлявшуюся на лице Уэбба каждый раз, когда она его поддразнивала. Хотя ему было всего лишь двадцать три года, он прекрасно знал все свои достоинства, и умело пользовался ими, открывая двери влиятельных людей и проникая в будуары их жен.

— Выкуп, ты говоришь? Неплохая мысль. — Уэбб, придвинувшись поближе к графине, окинул ее оценивающим взглядом. — Но что ты можешь мне предложить? По-моему, мы уже все изведали…

«Негодяй!» — подумала Амелия, прекрасно понимая, что именно его самонадеянность и высокомерие в первую очередь привлекают ее. Подавив страстное желание ткнуть Уэбба в бок острым концом зонтика, она бросила на него быстрый взгляд:

— Я не держалась бы так уверенно, сэр, если бы у меня, как у всякой дамы с моим опытом, не было в запасе кое-каких секретов… Думается, я могла бы поделиться с вами весьма любопытными сведениями — мне многое удалось узнать в Египте, где я побывала в прошлом году. — Амелия посмотрела на собеседника, пытаясь понять, сумела ли она заинтересовать его. — Я получила бесценную информацию во время визитов к паше. Кое-что из этих сведений я не включила в свой доклад министерству иностранных дел.

Уэбб с рассеянным видом окинул взглядом кусты роз, росшие у маленького фонтана. Однако графиня поняла, что сумела возбудить его любопытство.

— Паша, говоришь? — пробурчал он. — Это тот, который очень старый и толстый?

— Ошибаешься, — улыбнулась Амелия. — Полагаю, что вы с ним приблизительно одного возраста. — Глядя на Уэбба, она думала о том, что его армейский мундир и белая крахмальная рубашка скрывают крепкое мускулистое тело — подобным достоинством паша не обладал. — И вы с ним одного роста, — добавила графиня со вздохом, вспоминая о том, о чем намеренно умолчала в докладе отцу Уэбба, занимавшему важный пост в министерстве иностранных дел. — На Востоке, — продолжала она, положив на скамейку зонтик, — мужчины относятся к любовным утехам чрезвычайно серьезно. Их обучают этому с самого детства, поэтому англичане не идут с ними ни в какое сравнение.

Графиня едва не рассмеялась, заметив, как сидевший с ней рядом англичанин нахмурился.

Уэбб был прекрасным любовником, и Амелия подозревала: если его как следует разозлить — станет еще лучше. Именно этого она и пыталась добиться.

— Так зачем ты привел меня сюда? — спросила она с вызовом.

— Это единственное место, где можно уединиться, — ответил Уэбб; он сорвал с куста белую розу и протянул графине. — Наши родственники ни на минуту не оставляют нас в покое.

Амелия знала: причина их тайного рандеву — пятнадцатилетняя сестра хозяйки Лили д'Артье.

Девочка страдала от первой любви, а Уэбб, предмет ее обожания, совершенно непозволительным образом не замечал этого.

— Все дело в том, что Лили не найдет нас здесь, вернее — тебя.

При упоминании о Лили Уэбб побледнел и пожал плечами:

— Никогда не произноси при мне ее имя. Если бы я знал, что этот чертенок тоже будет здесь, я бы ни за что не согласился сопровождать отца. Она преследует нас во время прогулок верхом, за столом садится рядом со мной и постоянно ходит за нами по пятам.

Уэбб выразительно посмотрел на графиню, давая понять, что его юная поклонница досаждает и ей. Однако Амелия возразила:

— А мне кажется, что ты будешь скучать по Лили, когда покинешь Байрнвуд. Она испортила тебя своим постоянным вниманием. Теперь ты к любой женщине будешь относиться так же, как к Лили.

— Прекрати, Амелия, — проговорил Уэбб, склоняясь к ее плечу, так что его губы почти касались ее уха. — Забудь о Лили, забудь о наших хозяевах, забудь обо всем, кроме нас, спрятавшихся от любопытных глаз в этом райском уголке.

— Сомневаюсь, что мы спрятались, — с усмешкой заметила Амелия. — В любой момент кто-нибудь может наткнуться на нас.

— Это еще больше меня возбуждает, — прошептал Уэбб, осторожно касаясь выреза ее платья и медленно приспуская с ее плеч голубой шелк.

Амелия не противилась — опасность быть застигнутыми на месте преступления придавала особую пикантность их уединению.

Любовников объединял и род занятий — выполняя секретные поручения министерства иностранных дел, они испытывали такое же возбуждение…

Лорд Драйден, отец Уэбба, завербовал Амелию, когда ей было двадцать два — в тот год она овдовела и получила свободу, — и за прошедшие девять лет графиня стала опытнейшей шпионкой, добывавшей для министерства бесценные сведения.

Уэбб коснулся губами ее шеи.

— Если мой отец хочет, чтобы мы в Вене разыгрывали из себя любовников, то почему бы не начать прямо сейчас?

Господи, как же ее влечет к нему! Но все же графиня отстранилась и, поднявшись со скамейки, поправила платье.

— Я не могу пойти на это. Я порядочная женщина. — Уэбб усмехнулся, однако она продолжала: — И я не хочу быть игрушкой в твоих руках. Лучше прибереги пыл для своей юной невесты.

— Моей что?.. — Уэбб едва не задохнулся от возмущения.

— Для Лили, конечно. Не далее как вчера вечером она заверила меня, что вы поженитесь, как только ей исполнится шестнадцать.

— Какие глупости! Да если я… — Уэбб отошел на несколько шагов, безжалостно топча траву. Затем, вернувшись, возбуждено заговорил: — Как ты можешь верить ей? Это маленькая лгунья…

— Уэбб, разве можно отзываться так о той, с кем ты собираешься обвенчаться? Конечно же, я буду плакать на вашей свадьбе. Впрочем, я всегда плачу на свадьбах.

— Свадьба? Да я вообще не собираюсь жениться!

— Вообще не собираешься? — Амелия нахмурилась. У нее не было намерений выходить замуж за Уэбба Драйдена — человека без титула и состояния, — но все же заявление Уэбба показалось ей оскорбительным. Вскинув подбородок, она отвернулась.

— Черт побери, Амелия! Ты знаешь, что я имел в виду. — Уэбб принялся расхаживать по траве. — Меня уже тошнит от разговоров об этом ребенке. Эта Лили постоянно преследует меня, она бегает за мной, как собачонка.

— Как грубо!.. — фыркнула Амелия. — и кроме того, этот «ребенок», как ты изволил выразиться, взрослеет. Может, ты не замечаешь этого?

— Что я должен замечать? Это тощее, долговязое существо… Она настолько неловкая, что меня удивляет, как ее осмеливаются показывать в обществе. Вчера она чуть не испортила прием, который устроила ее сестра. Расталкивала гостей и всем мешала… А ее платье? Оно просто неприличное. Не понимаю, почему родители разрешают ей появляться на людях в таком наряде.

— Мне показалось, ты сказал, что совсем не обращал на нее внимания, — заметила Амелия. — Между прочим, этот «ребенок» со временем станет красавицей. Посмотри на ее сестру и мать. Пройдет год или два — и ты ее не узнаешь, поверь мне.

Уэбб с сомнением покачал головой:

— Лили д'Артье превратится в красавицу? Какой абсурд! Ее родители оказали бы обществу большую услугу, если бы упрятали такую дочь в монастырь.

— Просто она старается привлечь твое внимание, а ты ее не замечаешь.

Уэбб в изумлении уставился на графиню:

— Ты хочешь, чтобы я поощрял ее?! Да мне от нее никогда не отделаться, стоит ей подумать, что меня влечет к ней. Она будет преследовать меня до самой могилы.

— Сэр, мне кажется, вы слишком уж горячитесь, — усмехнулась Амелия. — Сдается мне, вы неравнодушны к ней, хотите вы того или нет.

И тут Уэбб, перечисляя недостатки Лили, разразился столь ядовитой тирадой, что графине даже стало жаль эту девочку. Но она тотчас же забыла о жалости, ибо было очевидно: белокурая Лили со временем станет редкостной красавицей. Более того, Амелия не сомневалась: настанет день и Уэбб Драйден окажется в длинной очереди тех, кто захочет хоть одним глазком взглянуть на златокудрую красавицу со светло-зелеными глазами… И тогда уж Лили за все отыграется.

А ей, Амелии, к тому времени будет… Нет, сегодня она не станет считать свои годы. Ей уже не двадцать пять, и лучше подумать о главном: необходимо подыскать себе титулованного и, что еще важнее, богатого мужа.

«Конечно, следует заняться поисками мужа, — размышляла Амелия, наблюдая за Уэббом, перебиравшим многочисленные недостатки Лили, — но я займусь этим после нашей совместной миссии в Вену». Голубые глаза Уэбба сверкали и завораживали, и, глядя в эти глаза, графиня поймала себя на мысли, что ей хочется повременить с поисками мужа.

Уэбб же все никак не мог успокоиться. Гневно взирая на любовницу, он вопрошал:

— Ты хочешь, чтобы я поощрял ее? Но я-то знаю, что за кровь течет в ее жилах, поэтому почти уверен: ночью она заберется ко мне в постель, пылая от страсти. Втроем нам будет тесновато, не так ли? — Он шагнул к Амелии и заключил ее в объятия. — Сколько можно гнать меня от себя?

— Гнать?.. — Она прижалась к нему и прошептала: — Я предпочитаю слово «завлекать».

— Тогда начинайте завлекать меня, миледи.

Их губы слились в страстном поцелуе, и Амелия едва удержалась от стона. Срывая с себя одежды, они опустились на землю.

Оказавшись в объятиях любовника, Амелия тотчас забыла о его юной поклоннице.

Возможно, она и не забыла бы о ней с такой легкостью, если бы подняла голову и увидела у входа в сад высокую, нескладную фигуру — Лили замерла в ужасе. Не услышала графиня и слова, сказанные девушкой.

— Я ненавижу тебя, Уэбб Драйден. И буду ненавидеть до самой смерти, — поклялась Лили. Сердце ее было разбито.

Глава 1

Поместье Байрнвуд Англия, ноябрь 1800 года

— Причины, по которым вы заставили меня покинуть Лондон, сэр, могли бы быть и поважнее, — сказал Уэбб Драйден отцу, сидевшему за массивным дубовым столом своего старого друга Жиля Корлисса, маркиза Траэрна. Поместье Байрнвуд, родовое гнездо Жиля, находилось всего лишь в нескольких милях от Бата — восхитительного городка, — однако Уэббу хотелось в Лондон, жизнь в глуши совершенно его не привлекала, особенно сейчас, глубокой осенью.

Уэбб считал, что угроза вторжения французов недостаточно веская причина для того, чтобы лишать его прелестей столичной жизни. Последние два года Уэбб провел на континенте, временами посещая дворы монархов и вновь возвращаясь на войну, и только после ранения его отозвали домой для поправки.

А случилось это всего месяц назад.

Проклятие! Он устал от бесконечных путешествий и хотел хоть немного отдохнуть, хотел понежиться в мягкой постели в объятиях женщины. Но не это он нашел в Лондоне.

Уэбб допустил ошибку, сообщив обеспокоенной матери, что собирается обзавестись семьей. Он сказал это только для того, чтобы успокоить мать, она же приняла его слова всерьез и начала с энтузиазмом подыскивать невесту.

— Почему ты все еще хромаешь? — спросил отец, игнорируя резкое заявление сына. — Я думал, Мактаггарт залатал тебя в Париже.

— Залатал, — кивнул Уэбб. — Он также сказал, что я нуждаюсь в отдыхе и что мне не следует часами трястись в карете.

— Прекрати, — сказал отец, не отрываясь от бумаг. Уэбб знал, что отец приехал в Байрнвуд всего лишь несколько минут назад — карета Драйденов, украшенная довольно безвкусным крестом, все еще стояла у въезда в поместье, у обвитых плющом ворот, и лошади, пуская пену, вставали на дыбы. Драйден — младший с вызовом взглянул на отца.

— В твоей записке говорится лишь о том, что мы должны встретиться именно здесь, — проговорил он, отвесив поклон хозяевам — Жилю и его жене Софии, маркизе Траэрн, — сидевшим на софе по другую сторону стола.

«Все очень скверно», — подумал Уэбб, заметив, что на лице Софии, обычно совершенно невозмутимом, появилось озабоченное выражение. Впрочем, даже и сейчас маркиза была очаровательна.

Однако Уэбб не сомневался: отец не знает о его ночной прогулке в Тюильри. Стража заметила его, когда он уже убегал, а тот факт, что он остался в живых, выпрыгнув из окна, свидетельствует о его ловкости и лености садовника, не удосужившегося убрать огромную кучу осенних листьев.

Так почему же отец хмурится?.. Почему вызвал его из Лондона?

У Уэбба было такое чувство, что его вызвали на похороны — причем на его собственные; во всяком случае, София смотрела на него с сочувствием. Вполне вероятно, что отец хочет отчитать его за какой-нибудь проступок. Хотя все могло быть гораздо хуже: возможно, его ждала скучная канцелярская работа в министерстве иностранных дел.

Лорд Драйден указал Уэббу на свободное место:

— Я только что сообщил лорду и леди Траэрн последние новости, мой мальчик. Новости… слишком деликатного свойства, чтобы обсуждать их в моем лондонском кабинете.

Слишком деликатные для мощных каменных стен министерства? Похоже, новости и впрямь не из приятных. Отец откашлялся и объявил:

— Анри де Шевену скончался.

— Анри умер? — изумился Уэбб, мигом забыв о всех своих делах. Но уже в следующее мгновение он почувствовал облегчение — ведь эта новость означала, что его, Уэбба нелепая выходка пока не будет обсуждаться.

Тем временем лорд Драйден вытащил из кармана очки в золотой оправе и принялся неспешно протирать их белой льняной салфеткой, что в данном случае означало: смерть де Шевену, конечно же, событие печальное, но есть известия и похуже.

«Но что может быть хуже смерти Анри де Шевену?» — подумал Уэбб.

Долгие годы Анри являлся ценнейшим агентом министерства, причем не только во Франции — ему было поручено блюсти интересы Англии во всей континентальной Европе. Будучи влиятельным вельможей при дворе Людовика XVI, он при первых признаках революции скрылся в сельской глуши, где чувствовал себя в полной безопасности. Стараясь не привлекать к себе внимания, де Шевену всегда держался поближе к власти. Какие бы политические силы ни брали верх, ему неизменно удавалось войти в доверие к победителям, оставаясь при этом в тени. А в последние годы, пользуясь своей дружбой с выскочкой-корсиканцем, Анри оказывал Англии неоценимые услуги.

И вот де Шевену умер — умер в тот самый момент, когда Англия нуждалась в нем как никогда. «Так что же может быть хуже этого?» — снова и снова спрашивал себя Уэбб.

— Когда? — спросила София, нарушив гнетущее молчание.

— Что?.. Ах, когда именно… — Лорд Драйден стал листать бумаги. — Месяц назад. Костар, камердинер де Шевену, нашел его в гардеробной. Анри лежал уткнувшись в ковер. Когда Костар обнаружил его, он был уже мертв. По всей вероятности, сердечный приступ. Все это очень печально, миледи, и я хотел, чтобы вы узнали об этом от меня. Ведь я знаю, как вы любили графа… София кивнула.

— Но хуже всего то… — Лорд в смущении посмотрел на Софию, словно не знал, стоит ли продолжать этот разговор в ее присутствии.

— Вы же знаете, что я все равно не уйду, милорд, — проговорила София с вежливой улыбкой. — Вы верно заметили, я очень любила графа. Поэтому вы не выставите меня за дверь, не так ли?

Уэбб знал: отец всегда сердился, когда София вмешивалась в его дела, но даже суровый лорд Драйден не мог не признать: эта женщина, обладающая острым умом и проницательностью, ни в чем не уступает своему мужу, — а ведь Жиль считался одним из опытнейших агентов министерства иностранных дел. Впрочем, никто и не сомневался в том, что София была достойной супругой маркиза Траэрна.

Даже сейчас — София вновь была беременна и находилась на последних сроках — она то и дело поглядывала на мужа, и было очевидно, что супруги прекрасно понимают друг друга без слов. Уэбб был абсолютно уверен: если бы они находились в разных концах комнаты, то и тогда смогли бы вести беседу, не произнося при этом ни слова.

«Я никуда не пойду без тебя», — казалось, говорили глаза маркизы. Жиль же отвечал супруге взглядом настороженным и озабоченным.

— Раз уж вы так хотите остаться, то оставайтесь и слушайте, — раздраженно проговорил лорд Драйден, обращаясь к Софии. Водрузив на нос очки, он продолжал: — Из-за смерти де Шевену, столь несвоевременной, мы оказались в чрезвычайно затруднительном положении, и сейчас все наши планы на континенте под угрозой. К тому же…

— Поверьте, сэр, ситуация не такая уж безвыходная, как представляется, — возразил Жиль.

Уэбб заметил, что отец нахмурился — он терпеть не мог, когда его перебивали.

— Не такая уж безвыходная?! — взорвался лорд Драйден. Этот болван, возможно, и отправился в мир иной, но он забыл прихватить с собой дневники.

— Дневники? — насторожилась София; ее голубые глаза сверкали.

— Да, дневники. Полагаю, вы понимаете, чем это нам грозит. — Лорд Драйден выразительно взглянул на маркизу. — В этих дневниках хроника всей его деятельности, а также сведения о наших агентах на континенте. Нетрудно догадаться, что за долгие годы у него скопились целые тома. — Драйден немного помолчал, потом, снова нахмурившись, проговорил: — «Моя отставка» — так назвал свои дневники этот болван.

— Значит, он пустил бы их в ход, если бы его разоблачили. — Уэбб покачал головой. — Я правильно понимаю?

— Совершенно верно, — кивнул лорд Драйден. — Теперь вы понимаете, почему я никогда не любил этого мерзкого лягушатника, которого вы находили таким милым и любезным. Он насмехался надо мной, говоря о своих дневниках. И каждый раз обещал, что они никогда не попадут в чужие руки, если его счета будут регулярно пополняться. Я совершенно не ожидал, что он умрет так внезапно, оставив все свои тома…

— Значит, ты хочешь, чтобы я нашел их? — спросил Уэбб; он был уже готов к тому, что придется пересечь Ла-Манш.

Подобное задание — не для всякого, лишь для лучших из людей лорда Драйдена. Однако у Софии скоро роды, следовательно, отправить могли только его, Драйдена-младшего.

— Найти, говоришь? — проворчал отец. — Если бы я знал, где находятся эти проклятые дневники, если бы знал, где их искать, я бы послал за тобой в ту самую минуту, когда узнал о смерти де Шевену.

Уэбб кивнул. Анри был умен, и едва ли следовало надеяться, что он оставил столь важные документы в верхнем ящике своего письменного стола.

Жиль поднялся и принялся расхаживать по комнате.

— Если эти дневники представляют опасность для всех наших агентов на континенте, то они столь же опасны и для членов их семей. — Маркиз остановился и посмотрел на Софию. — Особенно для тебя, моя дорогая. Если дневники увидят свет… В этом случае Люсьен может расстаться с надеждами унаследовать семейные титулы и земли. — Жиль имел в виду старшего брата жены.

— Я пришла к такому же выводу, — с озабоченным видом кивнула София.

— Ваша семья вернулась во Францию? — спросил Уэбб.

— Только Люсьен, — ответила София, бросив взгляд на мужа, а затем на лорда Драйдена. — Мой брат Жюльен сейчас в море. Люсьен же оставил жену и детей в Виргинии, чтобы присматривали за нашими родителями.

Говоря о братьях, маркиза не упомянула о своей сестре Лили. От своей матери Уэбб знал, что сестра Софии благополучно вышла замуж, но даже сейчас он не мог вспоминать о ней без содрогания.

Когда он в последний раз приезжал в Байрнвуд, эта несносная девчонка едва не свела его с ума. Но хуже всего то, что ее страстная влюбленность стала чем-то вроде семейной шутки. Уэбб не находил эту шутку забавной, а вот его сестры были от нее в восторге — они беспрестанно говорили о Лили и об их неминуемой «помолвке».

Уэбб поморщился. Ему совершенно не хотелось вспоминать о Лили, а жениться на ней — тем более, и он старался избегать разговоров на эту тему.

Нет, не стоит рисковать, не стоит расспрашивать Софию о ее семье. Гораздо приятнее думать, что Лили замужем за виргинским фермером и у нее куча детишек, которые цепляются за ее юбки…

Он посмотрел на Жиля. Маркиз был задумчив, и Уэбб вдруг понял, что беспокоит друга. Жилю не хотелось покидать беременную жену — и в то же время он считал себя обязанным позаботиться о безопасности ее семьи.

Уэбб знал, что София каждый раз тяжело переносила беременность и что Жиль никогда не простит себе, если его не будет рядом, когда наступит срок рожать.

Уэбб встал и хлопнул приятеля по плечу. — Оставайся здесь, дружище. Если ты сейчас уедешь, твоя жена последует за тобой. Оставайся здесь и позаботься о том, чтобы она не ускользнула в Париж. А я тем временем займусь поисками дневников де Шевену. Вернусь как раз к крестинам.

София раскрыла рот — по всей вероятности, для того, чтобы выразить свой протест, — но Уэбб не дал ей сказать ни слова.

— Миледи, я преклоняюсь перед вашим искусством! — воскликнул он с улыбкой. — И знаю, что вы способны открыть любую дверь. Но уверяю вас: я сумею проникнуть в дом де Шевену без всяких отмычек и найду его дневники.

— Что я слышу?! — воскликнул лорд Драйден, откладывая бумагу, которую он изучал. — Если бы все было так просто, я бы не стал вызывать тебя из Лондона, не заставил бы трястись в карете до самого Бата. Я еще не все вам рассказал. Извольте сесть и выслушать меня.

Уэбб с Жилем подчинились и заняли свои прежние места; при этом оба чувствовали себя провинившимися мальчишками.

Лорд Драйден раскрыл кожаную папку и принялся перебирать дипломатические донесения. Наконец проговорил:

— Поместье де Шевену было опечатано по приказу первого консула — Бонапарта.

— Бонапарта?.. — переспросил Уэбб. Отец кивнул:

— Да. Де Шевену поддерживал дружбу с первым консулом. Бонапарт же стремился привлечь на свою сторону все оппозиционные силы и рассматривал де Шевену, обладавшего обширнейшими связями, как посредника. Так что нет ничего удивительного в том, что хитрый корсиканец выставил охрану у всех домов, принадлежавших де Шевену, а также приказал охранять поместье покойного.

— Скорее всего, чтобы дать возможность своему приспешнику Фуше как следует обыскать поместье, — заметил Уэбб.

— Я бы не стал недооценивать Фуше, но похоже, что в ином случае консул полон решимости защитить собственность де Шевену.

— Но почему? И от чего? — спросил Уэбб.

— Не от чего, а от кого. Никому, кроме слуг, не разрешается входить туда до тех пор, пока там не появится наследница.

— Наследница? Какая наследница? — Насколько Уэббу было известно, де Шевену не имел наследников, во всяком случае, никогда не общался с кем-либо из родственников.

Лорд Драйден с невозмутимым видом протянул сыну лист бумаги:

— Посмотри сам, мой мальчик. Де Шевену завещал все свое состояние дочери.

Уэбб изучил документ — копию завещания с изъявлением последней воли графа. Но каким образом отцу удалось так быстро заполучить эту копию? Впрочем, ничего удивительного, ведь лорд Драйден обладает обширными связями.

— Дочь? Я не знал, что у него есть дочь, — пробормотал Уэбб.

— Аделаида, — подала голос София. Она посмотрела на лорда Драйдена: — Милорд, позволите?

— Извольте, — одобрительно улыбнулся лорд Драйден. — Вы вне всякого сомнения, знаете больше, чем эти двое.

Уэбб и Жиль обменялись выразительными взглядами — и на сей раз София обошла их.

— В семье де Шевену, как и в моей, есть английские корни. Его мать была англичанкой. Англичанкой была и его жена леди Мэри Хейнс, до того как стала графиней де Шевену. Я встречала ее только раз, когда была совсем молодой. Она и моя мать с детства дружили. Мы приезжали в гости к графине в ее апартаменты в Версале сразу после рождения Аделаиды. Спустя несколько лет графиня умерла от лихорадки.

Ошеломленный этой новостью, Уэбб уставился на маркизу, он старался не пропустить ни слова из ее рассказа. Значит, де Шевену был женат? И у него есть дочь? Уэбб знал графа не один год, но тот ни разу не обмолвился о жене и дочери.

— Но что сталось с этой Аделаидой после смерти матери?

Погруженная в воспоминания о прошлом, София с рассеянным видом посмотрела на Уэбба, потом вновь заговорила:

— Как рассказывала мне мать, граф отправил дочь в монастырь на острове Мартиника. Отправил, как только в Париже появились первые памфлеты с революционными призывами. Де Шевену не выносил грубости и не хотел, чтобы его дочь сталкивалась с ней. Многие считали его глупцам — ведь он так легко расстался с Версалем, но люди, последовавшие его советам, до сих пор живы.

Лорд Драйден, снова полистав документы, извлек из папки маленький, величиной с ладонь, портрет-миниатюру и протянул его сыну.

Уэбб посмотрел на изображенную на миниатюре девочку, возможно, лет десяти или двенадцати. На лице ее сияла улыбка, зеленые глаза блестели, а светлые кудряшки до плеч, конечно же, со временем должны были превратиться в восхитительные золотистые локоны.

— Но Анри никогда не упоминал о дочери, — пробормотал Уэбб, удивленно глядя на портрет. Он посмотрел на отца: — Сейчас она, наверное, само очарование.

Только теперь Уэбб понял, почему отец вызвал его. И понял, какое дело ему хотят поручить. Уэббу предстояло продемонстрировать свои таланты, стать «чрезвычайно любезным и весьма деятельным», как выражалась его сестра. Что ж, он не против…

— Значит, ты хочешь, чтобы я очаровал Аделаиду и с ее помощью проник в дом де Шевену, невзирая на охрану. — Уэбб с улыбкой посмотрел на Жиля; — Вот в чем преимущество холостяцкой жизни. Теперь ты понимаешь, что не подходишь на эту роль, дружище.

София усмехнулась. Наклонившись через стол к лорду Драйдону, она громко прошептала:

— Похоже, ваш сын намерен сделать предложение наследнице, чтобы завладеть дневниками ее отца.

Лорд Драйден весело рассмеялся, и Уэбба покоробил его смех.

— Что в этом смешного? — спросил он.

София с улыбкой взглянула на Драйдена — младшего:

— Мне кажется, что даже король не сможет дать вам надобное поручение. Аделаида умерла еще до того, как ее судно встало на якорь у острова Мартиника.

— Умерла?! — в один голос воскликнули Уэбб с Жилем.

Уэбб снова взглянул на миниатюру. Портрет очарованной девочки, казалось, похолодел в его руке, и он поспешно положил его на краешек стола.

— Де Шевену оставил свое наследство покойной дочери? — изумился Жиль.

— Совершенно верно, — кивнул лорд Драйден. — Он отказывался верить в ее смерть и продолжал поступать так, как если бы она была жива. Граф даже настоял, чтобы я оплачивал ее содержание в монастыре, поэтому добрые сестры отправляли ему письма от ее имени. Чтобы соблюсти приличия, как они выражались.

— Настоятельница, наверное, в тебе души не чает, — заметил Уэбб.

— Она у меня в неоплатном долгу, — усмехнулся лорд Драйден. — И вот что интересно… Де Шевену сумел убедить всех и каждого, что его дочь действительно живет в монастыре в Вест-Индии, и, похоже, никто в этом не сомневается.

— Но когда Наполеон обо всем узнает… — Уэбб не договорил, так как все прекрасно знали, как поступит алчный корсиканец: возьмет все самое ценное себе, а все остальное достанется его очередной фаворитке.

— Солиситор[1] де Шевену написал в монастырь и приказал настоятельнице отправить Аделаиду домой. — Лорд Драйден лукаво улыбнулся и показал собеседникам потрепанную депешу. — Мы сумели перехватить ее, и я составил ответ, который вы, леди Траэрн, переведете и перепишите вашим замечательным почерком. — Лорд поднялся из-за стола, подошел к Софии и вручил ей лист бумаги.

Прежде чем прочитать ответ, составленный лордом Драйденом, София просмотрела перехваченную депешу, затем взглянула на портрет, лежавший на краешке стола. Заметив усмешку, появившуюся на губах маркизы, Уэбб догадался: София сразу поняла, что задумал его отец. Теперь мне ясно, почему вы нуждаетесь в нашей помощи, — сказала она. — Если я вас правильно понимаю, это принесет спои плоды…

— Непременно принесет, — ответил лорд Драйден с загадочной улыбкой.

София кивнула и проговорила:

— Я не знаю, что нам ответят, но почти уверена: если мы объясним, насколько все это серьезно, нас поймут, во всяком случае, поймут, что это прекрасная возможность расплатиться за те услуги, которые вы оказали нашей семье.

София протянула листок и портрет девочки своему мужу. Тот просмотрел текст, взглянул на миниатюру и от души рассмеялся. Супруги обменялись выразительными взглядами, посмотрели на Уэбба — и снова рассмеялись.

Уэбб уже хотел спросить, что задумал его хитроумный отец, но тут Жиль вернул лорду Драйдену и листок, и портрет, а София с силой дернула за шнурок колокольчика.

Несколько минут спустя в кабинет вошла молоденькая горничная. В испуге взглянув на незнакомца, сидевшего за столом ее хозяина, она повернулась к Софии. Та что-то прошептала ей, и девушка, опасливо поглядывая на лорда и Драйдена, направилась к выходу.

«Я прекрасно понимаю, как ты себя чувствуешь, девочка» — мысленно усмехнулся Уэбб и посмотрел на отца. У него снова возникло ощущение, что он присутствует на собственных похоронах.

— Сейчас, полагаю, уже всем известно, что вы задумали, сэр. Не могли бы вы просветить и меня? — Уэбб снова взглянул на отца.

— Ему действительно лучше узнать все от вас, — сказала София, обращаясь к лорду Драйдену.

— Мы намереваемся отправить в Париж нашу собственную «Аделаиду», чтобы предъявить права на наследство де Шевену.

Уэбб не видел ничего забавного в этой идее. К тому же он сомневался, что его отец сумеет найти на эту роль подходящую исполнительницу.

— Полагаю, что у вас уже есть кто-то на примете?

— Да.

Уэбб знал: когда отец отвечает столь лаконично, надо быть начеку.

— Сколько лет может быть сейчас этой крошке? Девятнадцать или двадцать?

— Двадцать один, — ответила София. — Аделаиде было двенадцать, когда ее отправили в монастырь.

Уэбб задумался… Ни одна из дам, состоявших на службе у отца, не годилась для подобного задания.

— Наша «Аделаида» должна говорить без малейшего намека на английский акцент, — заметил он.

— Совершенно верно. — Лорд Драйден снова принялся протирать свои очки.

Интуиция подсказывала Уэббу: у отца имеются в запасе еще более неприятные известия.

— Но это не должна быть безродная эмигрантка, — продолжал он, пытаясь разговорить отца. — Это должна быть молодая дама благородного происхождения, со знанием нравов, царивших в Версале при короле и королеве.

— Совершенно верно, — кивнул лорд Драйден.

Взглянув на отца, Уэбб побледнел — было очевидно, что его не ждет ничего хорошего…

— Как эта дама сможет узнать… интимные факты из жизни де Шевену? И откуда ей знать имена его слуг, расположение комнат в доме? — допытывался Уэбб. — А ведь без этого не обойтись…

Жиль поднялся, подошел сзади к приятелю и положил руки ему на плечи.

Я полагаю, дружище, что ты сумеешь сообщить ей обо всем, что касается поместья де Шевену. Ведь ты сам всего лишь несколько минут назад заявил, что тебе не составит труда туда пробраться.

Уэббу не надо было оборачиваться — он уловил насмешку в голосе Жиля и знал, что тот сейчас ухмыляется. Уэбб пристально посмотрел на отца.

— У вас есть новенькая на примете, не так ли, сэр? — спросил он.

— Да, есть.

— И вы хотите, чтобы я ею занялся?

— Да, хочу.

— Мне придется отправиться в Париж вместе с ней, чтобы ее подстраховывать?

— Можно сказать, что тебе необыкновенно повезло с этим заданием. — Жиль хлопнул друга по спине. — Именно в этом преимущества холостяцкой жизни с ее радостями.

Уэбб искоса взглянул на миниатюру с изображением Аделаиды, и даже она, казалось, смеялась над ним. Он снова посмотрел на портрет девочки и увидел в ее чертах что-то до ужаса знакомое… Но возможно ли подобное?.. Этого просто не может быть! Впрочем, Уэббу оставалось лишь надеяться, что он ошибся.

— У вас есть девушка благородного происхождения? Француженка с таким же цветом волос? И она согласна выполнить ваше задание?..

На сей раз отец даже не удостоил сына ответом — просто утвердительно кивнул.

Драйден — младший посмотрел на Софию. Ее глаза смеялись. И тут Уэбб почувствовал, что по спине его пробежали мурашки.

— Где же мы найдем такую женщину? Если бы я не знал своего отца, то мог бы подумать, что он намекает на вашу сестру, София. — Уэбб нервно рассмеялся.

— Так оно и есть, — кивнула маркиза.

— Лили?..

О Господи, за какие грехи ему ниспослана такая судьба?

Уэбб наконец понял: отец все-таки узнал о его парижской выходке и, по всей вероятности, решил, что назначение на канцелярскую работу — слишком мягкое наказание для сына.

Глава 2

Лили д'Артье, недавно прибывшая в Байрнвуд, поднялась по высоким каменным ступеням парадного входа. Послеполуденная прогулка под лучами бледного ноябрьского солнца подняла ее настроение.

Кок только она переступила порог, к ней подошла горничная:

— Миссис Коупленд, леди Траэрн просит вас пройти в кабинет. — Принимая у Лили шаль, девушка критическим взглядом окинула ее наряд. — Там уже все собрались, — добавила она.

«О Господи…» — подумала Лили. Она надеялась вернуться с прогулки до приезда Адама и его матери. Они сопровождали Лили в Англию и обещали заехать к Софии после того, как Адам закончит в Лондоне деловые переговоры.

Лили осмотрела свое платье. Ее дорожные сундуки еще не прибыли в Байрнвуд, и она одолжила несколько платьев у своей тетки — ни один из нарядов сестры ей не подходил, так как София была гораздо ниже ростом. К счастью, их тетка леди Ларкхолл жила в соседнем поместье, и они с Лили были почти одного роста. Однако тетя могла предложить лишь строгие траурные платья, которые носила со дня смерти любимого мужа.

Лили же, вовсе не собиралась носить траур и в Англии — ведь прошел почти год после смерти ее мужа. Однако траур преследовал ее, словно рок, и это казалось насмешкой, ибо молодая вдова не очень-то горевала после безвременной кончины своего Томаса.

Она посмотрела в зеркало и вздохнула. Черное платье облегало ее фигуру, словно саван, и лицо казалось совсем бледным. Волосы же, растрепанные ветром, все перепутались, и в них набились сухие веточки и листья, когда она пробиралась через чащу, чтобы выбраться на главную дорогу, так что сейчас ее прическа походила на птичье гнездо. И даже лицо у нее было грязное — широкая темная полоса пересекала всю щеку до самого подбородка.

Приподняв юбку, Лили увидела, что не только верхняя, но и все нижние юбки в грязи после ее долгих блужданий по лесу.

Не желая появляться в таком виде перед своей всегда безупречно одетой сестрой и ее гостями, Лили направилась в свою комнату, чтобы надеть другое теткино платье.

— О нет, миссис Коупленд, — сказала горничная. — Вас просили зайти в кабинет, как только вы вернетесь с прогулки.

«Что за спешка? — подумала Лили, направляясь к массивной дубовой двери. — Хотелось бы надеяться, что Адам уже доставил мои сундуки».

Она тихонько постучала. Дверь открыла София.

Лили медленно вошла в комнату. Она не могла понять, почему сестра принимает гостей в таком неуютном месте, как кабинет Жиля. И тотчас же выяснилось, что она ошиблась, решив, что Адам уже приехал.

София с мужем сидели на ужасной, набитой конским волосом софе, которую Жиль держал для «нежеланных гостей». Отметив про себя это странное обстоятельство, Лили взглянула на пожилого джентльмена, поднимающегося из-за дубового стола.

В последний раз Лили видела этого человека пять лет назад, однако сразу же узнала его. Он смотрел на нее холодным, пронзительным взглядом.

— Я так рада снова увидеться с вами, лорд Драйден, — проговорила Лили чуть хрипловатым от волнения голосом; именно этого человека ей меньше всего хотелось видеть.

— Гуляли, Лили? — спросил лорд Драйден, глядя на ее мокрый подол. — Очень разумно. Моя жена ежедневно совершает прогулки. Поэтому она и выглядит более стройной и моложавой, чем большинство женщин ее возраста.

— Да, конечно… Сегодня такой чудесный день, и мне не хотелось упустить эту возможность… — Лили надеялась, что выглядит веселой и беззаботной, однако сердце ее бешено колотилось.

«Лорд Драйден в Байрнвуде? Что он здесь делает?» Впрочем, было совершенно очевидно: лорд Драйден собрал своих лучших агентов отнюдь не для светской беседы.

Но может ли быть такое?.. Лили старалась отогнать дикие мысли, приходившие ей в голову. Бросая робкие взгляды на присутствующих, она не видела никаких признаков того, что ее могут обвинить в измене.

Жиль, София и даже вечно сварливый лорд Драйден слащаво улыбались, и Лили была уверена: закричи она сейчас, что видела огонь в западном крыле дома, все они ужасно обрадуются этой новости.

— Садитесь, моя девочка, — сказал лорд Драйден, указывая на пустое кресло возле стола.

Лили медленно опустилась в кресло и окинула взглядом комнату. Дверь в сад была открыта настежь — слишком легкомысленно в ноябре, но не для Жиля и Софии, обожавших свежий воздух.

В кабинете же все было по-прежнему, как и пять лет назад, вот только сидевшие рядом люди вели себя довольно странно.

— Может, вы окажете нам честь, миледи, — сказал лорд Драйден, повернувшись к Софии. — Будет лучше, если она услышит это от вас.

У Лили перехватило дыхание. Она знала, что подобное может случиться. Она каждый день говорила себе, на какой риск пойдет, если сделает выбор…

— Не волнуйся так, Лили. — Улыбка Софии и ее спокойный голос развеяли опасения Лили. — Все чудесно. Никто не умер.

— Тогда в чем же дело? — пробормотала Лили, надеясь, что никто не слышит, как колотится ее сердце.

— Люсьен, — сказала сестра.

«Люсьен? — подумала Лили. — Какое отношение он имеет к моему визиту в Англию? Наверное, никакого, но лучше спросить».

— Ты получила от него известие? Из Парижа?

— В каком-то смысле да, — со вздохом ответила София. — Мне лучше сразу тебе все рассказать. Боюсь, что моя служба у лорда Драйдена стала опасной не только для меня. Любому из членов нашей семьи, вернувшемуся во Францию, грозит смертельная опасность.

«Куда это София клонит?»

— Могу тебя успокоить: в ближайшее время я не собираюсь возвращаться во Францию, — проговорила Лили, вставая.

— А нужно, чтобы вы отправились в Париж, миледи, — раздался резкий голос лорда Драйдена.

— Сэр, едва ли это разумно. Моя сестра только что сказала…

— Ваша сестра еще ничего вам не сказала. Садитесь и слушайте.

Лили уже хотела возразить, однако под пристальным взглядом лорда Драйдена невольно снова опустилась в огромное кресло, стоявшее у стола. Следующие двадцать минут она изумленно смотрела на пожилого джентльмена, излагавшего свой план — речь шла об Аделаиде де Шевену, которую Лили, прибыв в Париж, должна была изображать. София же с Жилем лишь молча кивали, как бы давая понять, что этот визит в Париж — дело чрезвычайно важное и «весьма деликатное», как выразился лорд Драйден.

— Теперь понимаете, почему вы нужны нам, Лили. Можете не сомневаться: мне очень не хочется давать вам столь опасное задание, но у меня, к сожалению, нет выбора.

Лили задумалась. В кабинете царило молчание.

— Дорогая, поверь, все это не так уж сложно, как кажется — заверила сестру София.

Лили даже не удостоила маркизу ответом. Кого София пытается обмануть? Если ее схватят, то непременно расстреляют…или того хуже. Но не страх заставлял ее молчать — совсем другое…

У нее просто не было времени. Во всяком случае, сейчас.

— Весьма сожалею, но вынуждена разочаровать вас, милорд. Я не могу отправиться в Париж, — сказала Лили. — Через три месяца я должна вернуться домой. Должна вернуться во что бы то ни стало.

— Мы вернем вас в Англию так скоро, что никто по вас не успеет соскучиться, — пообещал лорд Драйден.

— Мне необходимо сделать в Лондоне кое-какие покупки. И Софии обещала познакомить меня со всеми лучшими портными. Я так долго носила траур… Мне бы хотелось сбросить с себя эти траурные оковы.

— Вы успеете сделать все это до отправки в Париж, — последовал ответ. — Вам нужно полностью обновить гардероб, если вы представитесь наследницей де Шевену. Я уже послал за мадам Волней, лучшей модисткой в Лондоне. Она и ее портнихи обслужат вас.

«Боже, какая забота», — едва не вырвалось у Лили. Она лихорадочно размышляла, пытаясь придумать подходящую отговорку.

— Но ведь я так долго не виделась с Софией и Жилем… — пробормотала Лили. — К тому же я обещала нанести визит всем своим тетушкам. У меня столько семейных обязательств, что я просто не могу выполнить то, о чем вы меня просите. А что я скажу мистеру Сен-Жану? Они с матерью совершили такое утомительное путешествие, чтобы сопровождать меня. Я ожидаю их приезда сюда с минуты на минуту. Им так хочется провести с нами несколько недель. Как я объясню им свое исчезновение сразу после их приезда?

— Мы можем сказать Сен-Жану, что заболела наша тетя в Нью-Йорке. А так как я в положении, то тебе пришлось отправиться туда, чтобы ухаживать за ней.

«Черт бы тебя побрал, сестрица», — подумала Лили. У Софии всегда была наготове ложь — на все случаи жизни.

— Но мне так хочется провести время с вами, дорогая София. Возможно, весной я смогу вернуться к вам, и тогда мы обсудим ваш план. — Лили с надеждой посмотрела на сестру.

— Ты что, Лили, плохо слушала? — нахмурилась София. Она резко поднялась с софы. — Ведь наш Люсьен сейчас во Франции. Его жизнь поставлена на карту. Ты не можешь отвернуться от семьи только потому, что у тебя какие-то другие дела. Думаешь, ты осталась бы в живых, если бы я не рисковала жизнью ради тебя?

Терпение Лили иссякло. Поднявшись с кресла, она пристально посмотрела на сестру.

— Ты по собственной воле связала свою судьбу с Англией. И именно ты виновна в том, что наша семья оказалась в подобной ситуации. Из-за твоих ошибок, сестра, жизнь Люсьена сейчас в опасности. Ты во всем виновата, так что не пытайся переложить ответственность на меня.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Сестры смотрели друг на друга, точно разъяренные кошки.

Наконец Жиль поднялся, обнял жену за плечи и усадил обратно на софу.

— София, твоя сестра имеет право отказаться. Мы с тобой так долго жили, постоянно рискуя, что совсем забыли: другим такая жизнь не по вкусу. — Жиль улыбнулся Лили. — Лорд Драйден обращается к тебе с такой просьбой, потому что ты очень похожа на Аделаиду. Ты подходишь по возрасту — и такая же красавица.

Жиль взял со стола миниатюру в позолоченной рамке и протянул Лили.

— Посмотри-ка, Лили — Пчелка, — сказал он, называя ее детским прозвищем. — Вы словно близнецы. И если бы события развивались по другому, то могли бы даже стать подругами.

Слова Жиля остудили гнев Лили. Ему всегда удавалось ее успокоить, хотя она очень не любила это признавать. Ей и сейчас не хотелось уступать, однако любопытство взяло верх, и Лили поднесла к глазам миниатюру. На нее из позолоченной рамки смотрела девочка лет десяти — двенадцати.

И Лили на несколько мгновений перенеслась во времена своего детства — революция тогда еще не разрушила весь ее мир.

Она увидела себя маленькой девочкой, избалованной и капризной дочерью графа, имевшей собственные апартаменты в Версале.

Да, Жиль верно сказал: Аделаида вполне могла бы быть ее подругой. Они могли бы посещать одну и ту же монастырскую школу близ Парижа, делиться своими секретами и со временем быть представлены королю и королеве, что позволяло их знатное происхождение.

Лили покачала головой. Нет, она не попадется на удочку Жиля. Ту жизнь не воскресишь, как не воскресить и саму Аделаиду.

У нее же, Лили, сейчас своя жизнь, и это означает, что она должна находиться в Лондоне, а не в Париже.

И никто не заставит ее изменить решение.

— Не думаю, что я именно та женщина, которую можно отправить в Париж, — заявила Лили. Немного помолчав, она продолжала: — К тому же я не такая сообразительная и храбрая, как ты, София. Я уверена, что наделаю массу ошибок и меня разоблачат. Нет, я вам не подхожу.

— Не беспокойтесь, моя девочка, — улыбнулся лорд Драйден. — Я не отправлю вас в Париж без надежной охраны.

Лили заметила, как Жиль кивнул в знак одобрения. Но неужели он собирается оставить Софию перед самыми родами? Может быть, все-таки выполнить просьбу лорда Драйдена? Может, ей стоит отправиться в Париж хотя бы для того, чтобы спасти Люсьена?

— Жиль, ты считаешь, что было бы разумно оставлять Софию одну? — спросила Лили.

— Я вовсе не собираюсь ее оставлять, — ответил Жиль. — Лорд Драйден отправит с тобой надежного человека. Я уверен, что ты будешь очень довольна.

Лили взглянула на Жиля. Ей очень не понравилась его ухмылка.

Но кто же будет сопровождать ее в Париж, если не Жиль?

— Лили, я сделаю все возможное, чтобы вы вовремя вернулись, — снова заговорил лорд Драйден. — А что касается сообразительности и храбрости, то, я думаю, вы очень разумная и смелая молодая леди и справитесь с любой задачей. Так что не беспокойтесь, все будет хорошо. — После этого лорд Драйден еще долго перечислял все принятые им меры безопасности.

Лили слушала его вполуха. Она с отсутствующим видом вертела на пальце колечко с гранатами и думала: как же поступить? В первую неделю января ей следовало находиться в Лондоне, но по какой причине — об этом она и предпочла бы умолчать. Но что же все-таки придумать? Что сказать лорду Драйдену?

Лили задумчиво смотрела на кольцо, которое подарил ей отец мужа перед самой смертью. Только потом она узнала, что это за кольцо и почему отец Томаса просил ее никогда не снимать его. Эмблема в виде шмеля и кроваво-красные, камни , горевшие огнем даже под скудными лучами ноябрьского солнца… Это кольцо ее завораживало и странным образом успокаивало.

Она подняла голову и посмотрела в окно, на густую листву деревьев. И тут же вспомнила свой последний приезд в Байрнвуд. Тогда умерла ее глупая девичья любовь, тогда умерли ее мечты.

«А ты думала, что выйдешь замуж за этого бессердечного негодяя и будешь с ним счастлива».

Вспомнив свои девичьи мечты о замужестве, Лили вдруг поняла, что сказать лорду Драйдену. Ей казалось, что теперь-то он отступится и перестанет ее уговаривать. Глубоко вздохнув, она объявила:

— Я действительно не могу отправиться во Францию. Мне не хотелось сейчас говорить об этом, но если уж все так сложилось… Я должна находиться в Лондоне в первую неделю января, потому что выхожу замуж.

Уэбб Драйден слышал почти весь разговор; он уже довольно долго стоял у открытой двери, выходившей в сад. Все предыдущие доводы Лили казались вполне разумными, но вопиющая ложь о предстоящей свадьбе… Хватит. Пора положить этому конец.

«Как только Лили узнает, кто будет ее сопровождать, — подумал Уэбб, — она сразу же забудет о свадьбе и с радостью отправится в Париж». Уэбб нисколько не сомневался в том, что Лили по-прежнему в него влюблена. Он же согласен был потерпеть… Главное — запирать понадежнее дверь своей спальни и не открывать окна, когда она будет поблизости. В конце концов Лили — уже взрослая женщина, а не пятнадцатилетняя девочка. К тому же она, оказывается, вдова…

— Снова замуж? За кем ты сейчас охотишься? — спросил Уэбб.

Он видел Лили впервые за прошедшие пять лет и сейчас смотрел на нее и удивлялся: что за нелепая идея? Неужели отец собирается выдать ее за воспитанную в монастыре молодую леди, которую ждет Наполеон?

Если Лили и повзрослела, это не очень-то бросалось в глаза — ее платье было слишком просторным, и черная ткань скрывала все, что должно было выделяться. Она осталась той же долговязой девочкой, которую он помнил. Уэбб с улыбкой вспомнил о том, как леди Марстон уверяла: со временем Лили превратится в настоящую красавицу.

Что ж, когда он встретится с Амелией, ей придется отдать ему крону — она проиграла пари, ибо чудес на свете не бывает.

В траурном платье лицо Лили, и без того довольно бледное, казалось еще более бледным и безжизненным. Однако она, по всей вероятности, сохранила свои мальчишеские повадки — из волос ее торчали листья и сухие веточки. Неужели Лили до сих пор лазит по деревьям?

Возможно, черты ее лица были весьма привлекательны, но грязные подтеки на щеках и всколоченные волосы нисколько не красили молодую вдовушку.

При неожиданном появлении Уэбба Лили раскрыла рот и молча уставилась на него, ошеломленная, — ведь она только что думала об этом человеке, и вот он снова врывается в ее жизнь.

Уэбб подошел к ней с чарующей улыбкой.

— Значит, выходишь замуж, Лили? Неужели ты не могла придумать что-нибудь более правдоподобное? Забудь своего жениха и отправляйся в Париж вместе со мной.

Уэбб протянул ей руку, ожидая, что она с восторгом пожмет ее. Но Лили, к его величайшему изумлению, посмотрела на его руку так, словно она была покрыта язвами.

«Невероятно… — думал Уэбб, внезапно увидевший разницу между неловкой пятнадцатилетней девочкой и женщиной, стоявшей перед ним. — Где ее ласковый взгляд? Где трепещущие ресницы? Где застенчивая улыбка?»

Ничего этого не было. Зеленые глаза Лили смотрели на него пристально и холодно. Взгляд этих глаз, казалось, пронзал насквозь. Нет, Лили вовсе не обрадовалась. И она вела себя не так, как должна вести себя женщина, встретившаяся со своей «единственной в жизни любовью», как она называла его пять лет назад. Уэбб вынужден был признать: перед ним стояла разъяренная женщина.

Возможно, она просто сердится на него за то, что он так надолго исчез из ее жизни, успокаивал себя Уэбб. Но тут Лили повернулась к его отцу.

— Это, — сказала она, тыча пальнем в Уэбба, — это и есть ваш надежный человек, которого вы собираетесь послать со мной? Я не желаю пятнать свою репутацию, путешествуя вместе с этим ужасным… развратником.

— Развратником? — Уэбб залился краской.

— Да. К тому же лжецом, грубияном и негодяем, — добавила Лили. — Стоит ли продолжать? Или вы хотите, чтобы я добавила к этому списку и другие ваши грехи?

И тут Уэбба осенило, и он расплылся в улыбке. Ведь Лили просто ревнует! Возможно, София как-то упомянула о его любовницах, чтобы избавить младшую сестру от влечения к нему, а она истолковала это по-своему. Он снова посмотрел на Лили. Скорее всего так оно и есть. София же с Жилем казались немного смущенными, так что, пожалуй, его догадка верна.

— Лучше умереть, чем связываться с этим безмозглым…негодяем , — продолжала Лили.

— Безмозглым? — удивился Уэбб; он начинал раздражаться. Его можно было назвать каким угодно — но безмозглым?..

— Лорд Драйден , насколько я понимаю, вы хотите получить ответ немедленно. Так вот: я отказываюсь. Ваш сын и я совершенно неподходящая пара для подобного путешествия. Если мой жених узнает, что я путешествовала в обществе этого человека, он не захочет знать меня. К тому же моя репутация будет загублена. Я не могу выполнить вашу просьбу. Во всяком случае, не хочу иметь ничего общего с этим человеком.

Уэбб внимательно посмотрел на Лили и понял, что она не шутит. Она действительно испытывает к нему отвращение, и каждое ее слово — правда.

Развратник. Негодяй. Безмозглый.

Подобное презрение раздражало Уэбба, хотя он и чувствовал, что заслуживает такого отношения. Однако отвращение, которое испытывала к нему Лили, — откуда оно?

Где бы Уэбб ни находился, какие бы безумные поступки ни совершил, он всегда, даже зная, что вот-вот может расстаться с жизнью, чувствовал: есть такая страна, как Англия, страна с чудесными зелеными холмами, и там юные леди, похожие на Лили, ждут, когда их возлюбленные вернуться домой.

Впрочем, подобные ощущения чаще всего возникали у него в минуты крайней опасности, в самые черные моменты его жизни. И вот сейчас вновь настал такой момент… Но почему она так его ненавидит? Ведь все знают, что Лили любит его.

— Лили, мы даже не подозревали, что ты снова собираешься замуж, — улыбнулась София. — Мама в своих письмах никогда не упоминала о предстоящей свадьбе.

— Я еще никому об этом не говорила, — сказала Лили. — Это случилось… на корабле. Да, во время плавания. В одну из штормовых ночей, когда мы все думали, что погибнем, он сделал мне предложение. Романтично, не правда ли?

Уэбб окинул Лили критическим взглядом.

Оказывается, он совершенно не знал Лили. И совсем ничего не знал о ее жизни. Неужели Лили действительно выходит замуж? Во всяком случае, ведет она себя довольно странно: нервно крутит на пальце колечко и при этом пытается улыбаться.

Нет, Лили лжет. Он это понял еще тогда, когда стоял у двери, слушая их беседу. А сейчас, оказавшись с ней лицом к лицу, убедился в этом окончательно.

Но зачем?

— Расскажи нам свою романтическую историю. — Уэбб прошествовал к двери, ведущей в сад. — Обожаю романтические истории, — сказал он с усмешкой, скрестив на груди руки. — Это какой-нибудь простой матрос? Или тебе удалось очаровать надменного капитана?

Лили, стоявшая посреди комнаты, нахмурилась, и в какой-то момент Уэббу показалось, что она вот-вот запустит в него первым попавшимся под руку предметом.

— Он вовсе не матрос, — отрезала Лили. — И не капитан. Он… он…

— Неотразим? — предположил Уэбб.

— Это твой мистер Сен-Жан? — спросила София. — Именно поэтому ты пригласила его навестить нас?

Уэбб впился взглядом в лицо Лили. Она, казалось, колебалась — вероятно, размышляла, стоит ли ухватиться за брошенную ей соломинку. Наконец кивнула.

— Да, я обручена с мистером Сен-Жаном. София улыбнулась сестре:

— Значит, это произошло во время плавания? Мама была очень довольна, что он и его мать изъявили желание сопровождать тебя. Представь ее удивление, когда она узнает, что вы обручены. О, дорогая, неудивительно, что ты так торопилась переодеться. Ведь они должны приехать сюда еще до ужина.

— Мистер Сен-Жан появится здесь? — оживился Уэбб. — Горю желанием поскорее встретиться с твоим женихом. — В этот момент он заметил какое-то движение на подъездной аллее. — К нам благоволит само провидение: сюда пожаловал этот счастливец.

Уэбб улыбнулся: дерзкая девчонка побледнела. Возможно, испугалась, что ее увидят в таком наряде? Или же просто не ожидала, что час расплаты наступит так скоро?

Лили тоже посмотрела в окно — и ужаснулась. Из-за поворота выехала золоченая карета Траэрнов.

— Боже милостивый! — невольно вырвалось у нее.

— Иди переоденься, — сказала маркиза, поднимаясь с софы. — Мы с Жилем сами их встретим.

«Сами? — подумала Лили. — Но это невозможно… особенно сейчас». Уэбб внимательно наблюдал за ней, стараясь уличить во лжи. Его усмешка говорила сама за себя. Он ей не поверил. Этот болван, наверное, думает, что она все еще влюблена в него.

Но даже если Уэбб поймал ее на лжи, она все равно не позволит себе снова влюбиться в него. Хотя Уэбб и стал самым красивым мужчиной из всех, которых ей доводилось встречать. За пять лет он изменился: появились едва заметные морщинки у глаз и какая-то… осторожность, прежде совершенно ему не свойственная. Но улыбка все та же — насмешливая. И он по-прежнему стройный и подтянутый.

— Иди же, Лили, они уже здесь, — сказала София, подталкивая сестру к двери. — Ты же не хочешь, чтобы они увидели тебя в таком виде.

— Мистер Сен-Жан не придает значения подобным вещам, — сказала Лили и была в этом совершенно права. Адам не обращал внимания на ее манеры и наряды, но восхищался тем, как она по-мужски управляла своим имением. Лили была уверена, что он отнесется к ее внезапному решению с некоторым юмором и охотно поддержит ее обман.

Адам уже несколько раз предлагал ей руку и сердце, но делал это так легко и непринужденно, что она не рассматривала его предложения всерьез.

— Он будет рад увидеть меня. Прошу прощения, но я сама встречу их и приведу сюда.

Лили с невозмутимым видом пересекла кабинет и скрылась за дверью. Затем почти бегом бросилась к парадному входу и сбежала по лестнице. В этот момент карета остановилась.

Бросив взгляд через плечо, Лили заметила, что все стоят у окна кабинета и с любопытством наблюдают за ней.

Она с улыбкой смотрела на Адама, выбиравшегося из кареты. Уэбб же, стоявший у окна, был явно растерян, и Лили заметила это. Он все еще считал ее ужасным ребенком, от которого одни неприятности.

«Смотрите-смотрите, мистер Драйден, — подумала она. — Вот какие мужчины находят меня привлекательной».

Двадцатичетырехлетний Адам Сен-Жан был высок и широкоплеч. Выбравшись из кареты, он провел ладонью по блестящим черным волосам и, заметив Лили, тотчас же направился к ней. На его чувственных губах играла улыбка.

— Адам, слушай внимательно, у меня мало времени, — проговорила Лили ему на ухо, когда он наклонился, чтобы поцеловать ей руку. — Наши планы рухнули.

— Возникли затруднения? — спросил Адам, глядя ей в глаза. — Не надо так волноваться, Лили. Ведь я здесь, и я готов оказать тебе любую услугу.

— Я всю объясню тебе прямо сейчас. Потом у меня не будет времени. Чтобы избежать… Семейные дела требуют, чтобы я уехала на несколько месяцев, поэтому мне пришлось соврать сестре и зятю.

Лили отвела Адама подальше от кареты, чтобы их не услышала его мать.

— Ты соврала? Ты мне нравишься все больше и больше, — усмехнулся молодой человек.

— В этом нет ничего смешного, Адам. И я не шучу. Ты должен подыграть мне. Это очень важно…

Отец Адама происходил из древнего дворянского рода; мать же не могла похвастать благородным происхождением. Рассказывали, что старший Сен-Жан, сражаясь за независимость Северной Америки под командованием генерала Лафайета, познакомился со скромной Имоджин Эвермонт, совершенно не похожей на кокеток французского двора. Не трудно понять, почему третий и безземельный сын французского барона остался в Новом Свете — ведь здесь перед ним открывались безграничные возможности; гораздо труднее понять, почему французский аристократ решил жениться на простолюдинке. Однако супруги имели троих сыновей и четырех дочерей — что свидетельствовало о крепком браке — и после окончания Войны за независимость жили в Виргинии и были вполне счастливы.

— В чем дело, Адам? В чем дело? — подала голос миссис Сен-Жан. — О чем вы там говорите? Я никак не могла выбраться из этой проклятой повозки. У меня ноют все кости после этой ужасной езды по ухабам. — Щуря близорукие глаза, она посмотрела на мощные каменные стены особняка. — Настоящий Содом и Гоморра, не так ли? Богатые всегда задирают нос перед теми, кому приходится тяжко трудиться. — Пожилая дама фыркнула и оглянулась на элегантную карету, которую любезно предоставил им Жиль. — Ну, теперь я вижу, что к нам относятся плохо, очень плохо, миссис Коупленд. Почему нам пришлось часами трястись в этом фургоне? Неужели ваши родственники не могли прислать за нами что-нибудь более удобное?

Услышав жалобы миссис Сен-Жан, Лили стиснула зубы. Она взглянула на окна кабинета, пытаясь определить, много ли у нее осталось времени. К ее огорчению, за стеклами уже никого не было. Лили нисколько не сомневалась в том, что сестра с мужем находились где-то рядом и слышали ворчание миссис Сен-Жан.

Она говорила Софии и Жилю о том, что миссис Сен-Жан не отличается хорошими манерами, но тогда у нее не было намерения представлять мать Адама как свою будущую свекровь. Ей и сейчас не хотелось представлять ее подобным образом.

Лили медленно повернулась к парадной двери и увидела тех, кто только что находился в кабинете. Все четверо стояли на лестнице, ожидая, когда им представят жениха и его мать.

— У меня нет времени на объяснения, — прошептала Лили, повернувшись к Адаму; тем временем его мать отчитывала слугу за то, что он недостаточно бережно обращался с ее багажом. — Мы помолвлены. Если кто-нибудь спросит, то скажи, что мы намерены обвенчаться в первую неделю января.

— Значит, мы помолвлены? — Взглянув в сторону дома, Адам расплылся в улыбке. — Конечно, помолвлены, — ответил он на свой же вопрос и на правах жениха запечатлел поцелуй на щеке Лили.

— Помолвлены? Кто помолвлен?! — спросила миссис Сен-Жан так громко, что ее слышали не только на ступеньках лестницы, но, возможно, и в соседнем поместье. — Адам, немедленно прекрати целовать миссис Коупленд.

Мистер Сен-Жан повиновался, но не сразу. Он еще несколько раз поцеловал Лили, ибо прекрасно понимал, что теперь имеет на это полное право. Наконец, отстранившись, Адам проговорил:

— Улыбнись, любовь моя. Тогда все будет выглядеть гораздо убедительнее.

Лили улыбнулась своему новоиспеченному жениху, затем, повернувшись к приближающимся родственникам, одарила и их чарующей улыбкой.

Ей очень хотелось бы думать, что она разыгрывает весь этот спектакль для Софии и Жиля, но сердце подсказывало: у нее один-единственный зритель и только для него одного она старается.

Для Уэбба Драйдена.

Тем временем София с Жилем приближались. Уэбб следовал за ними.

— Кто здесь собирается венчаться? — вопрошала миссис Сен-Жан, и ее голос звучал еще громче.

— Как кто? Ваш сын и леди Лили, — ответил Уэбб, впиваясь взглядом в глаза Лили. — Мы только что узнали эту приятную новость.

У миссис Сен-Жан отвисла челюсть; почтенная дама покачнулась, словно собиралась упасть в обморок. Бросив взгляд на Адама, Лили поняла, что сейчас он снова начнет целовать ее, вместо того чтобы прийти на помощь матери. Вырвавшись из его объятий, она бросилась к миссис Сен-Жан.

— Ох, простите меня… Мне очень жаль, что мы сообщили вам эту новость… таким образом, — говорила Лили. — Но дело в том, что во время плавания я дала согласие стать женой вашего дорогого сына,

Ресницы миссис Сен-Жан затрепетали, и она стала хватать ртом воздух, точно выброшенная на берег макрель. Наконец заговорила:

— Сначала, поддавшись соблазну встретиться с благородными людьми, я согласилась приехать в этот Содом и Гоморру — согласилась, рискуя погубить свою душу. Но такое!.. Мой дорогой мальчик женится на даме знатного происхождения. Подумать только — на леди Лили! Я думала, миссис Коупленд, что вы просто дразните моего мальчика. Если «Уатертон», — продолжала она, ссылаясь на плантацию Сен-Жанов, — подходит для меня, то там будет неплохо и вам. — Миссис Сен-Жан взглянула на своего улыбающегося отпрыска. — Как тебе удалось сделать такой подарок матери, Адам? — Она прижала сына к широкой груди так крепко, что едва не сломала ему ребра. — Представляешь, как будет рад твой отец! — Пожилая дама посмотрела на Уэбба глазами, полными слез. — Мне даже и не снилось, что мой Адам может жениться на особе благородных кровей. Я с трудом в это верю!

— Я тоже, — прошептал Уэбб на ухо Лили.

Глава 3

— Портвейн и сигары, — проговорил Уэбб, когда вечером джентльмены вошли в единственное убежище мужчин — трофейную комнату, — величайшее благо цивилизации, не так ли, мистер Сен-Жан? — Он хлопнул гостя по широкой спине, вложив в удар всю свою силу.

— О да, — с широкой улыбкой ответил Сен-Жан. — У меня слабость к напиткам. Особенно чужим!

Адам, вошедший следом за Уэббом, в изумлении осматривал трофейную комнату Байрнвуда — гордость дедушки Жиля. Старый маркиз был помешан на охоте, и вся комната — излюбленное место отдыха — была заполнена чучелами зверей и сверкающим оружием.

— Никогда не видел ничего подобного, — проговорил Адам с неподдельным восхищением в голосе. — Это вы их всех подстрелили? — спросил он Жиля.

— Это мой дед потрудился, — улыбнулся маркиз. — Старик обожал охоту и очень злился, когда кто-нибудь не верил его охотничьим рассказам. Поэтому он обратился к местному чучельнику, и тот сделал чучела из всех его охотничьих трофеев.

— Я бы сказал, что он был метким стрелком, — заметил Адам, осматривая коллекцию. — Вы счастливый человек. У вас замечательная комната, а…

— Только не говорите об этом моей жене. Она терпеть не может эту комнату. Все время жалуется, что здесь трудно поддерживать порядок, так как прислуга не горит желанием входить сюда, чтобы смахивать пыль.

Все рассмеялись.

— А вот я украсил эту комнату лишь одним трофеем — бильярдным столом, — снова улыбнулся Жиль, снимая со стены кий, висевший рядом с коллекцией пик.

— Прежде чем вы начнете, я предлагаю тост за счастливейшего из нас, — сказал Уэбб, подходя к подносу со спиртным; незадолго до этого дворецкий установил поднос на лапах чучела лисицы, обряженной в нагрудные доспехи.

Уэбб насмешливо поглядывал на мистера Сен-Жана и насвистывал охотничью песенку, которую помнил с детства.

Разлив портвейн по бокалам, он улыбнулся и снова посмотрел на американца.

— Благодарю вас, мистер Драйден, — сказал Адам. — Остановите меня после четвертого или пятого бокала, а то я становлюсь настоящим ослом, когда напиваюсь.

Отпив из своего бокала, Уэбб сказал:

— «Мистер Драйден» звучит слишком официально для такого случая. Зовите меня просто Уэбб. У меня такое чувство, — продолжал он, подливая в бокал Адама, — что еще до окончания этого вечера мы с вами станем лучшими друзьями.

— Тогда вы, сэр, зовите меня Адам. — Сен-Жан смущенно улыбнулся, затем поднес бокал к губам и осушил его.

— Конечно, Адам! — воскликнул Уэбб и весело рассмеялся. — И если уж мы с вами станем друзьями, то считаю своим долгом выпить за вашу удачливость. Вы нашли замечательную невесту.

Взглянув на отца и Жиля, Уэбб поднял свой бокал. Лорд Драйден с маркизом потянулись к подносу.

— За Адама и за удачу! — провозгласил Уэбб.

— За Адама!

Мужчины выпили, причем мистер Сен-Жан осушил уже второй бокал. После этого гость вновь принялся расхаживать по комнате, с восхищением рассматривая охотничьи трофеи.

Искоса поглядывая на Адама, Уэбб присматривался к нему. За годы службы у отца он хорошо усвоил: главное — внимательно наблюдать и ждать, выжидать… И набраться терпения. Если набраться терпения, успех обеспечен.

К обеду Лили приняла ванну и переоделась — надела другое мешковатое черное платье. Уэбб про себя отметил, что такое платье едва ли можно считать подходящим для счастливой невесты, однако ничего не сказал по этому поводу.

За обедом говорила в основном миссис Сен-Жан. Она осуждала обилие блюд на столе и тем не менее ела с огромным аппетитом.

Уэбб с трудом дождался окончания обеда: он рассчитывал, что ему удастся увести мистера Сен-Жана подальше от матери. И ему действительно это удалось.

— Вы играете, мистер Сен-Жан? — спросил Жиль, протягивая ему кий.

— Играю время от времени, но думаю, что сегодня воздержусь. Я лучше осмотрю вашу прекрасную коллекцию оружия. — Он погладил пальцами старинный мушкет. — Можно взглянуть?

— Конечно, — кивнул Жиль.

Маркиз посмотрел на Уэбба и пожал плечами. Затем протянул кий лорду Драйдену, и они молча приступили к игре. Но Уэбб знал: играющие будут внимательно прислушиваться к его разговору с женихом Лили.

— Я полагаю, что вы любите охотиться, — сказал Уэбб.

— Очень, — с воодушевлением ответил Адам. Он вскинул мушкет и направил дуло в сторону камина, над которым висела голова кабана. — Хотя в последнее время у меня на это почти не было времени.

— Из-за вашей помолвки? Адам замялся. Наконец кивнул:

— Да, именно. Из-за помолвки. Моя Лили завалила меня делами. — Он повесил мушкет на крючок и принялся разглядывать инкрустированный драгоценными камнями кинжал.

— Гм-м… — Уэбб снова потянулся к графину. — Готов поклясться: Лили сказала, что вы не были помолвлены до того, как оказались на борту судна.

Адам смутился, и Уэбб понял, что уличил американца во лжи, пусть и небольшой.

Но тут Адам расплылся в улыбке:

— Ах да, так оно и было. Но ухаживание… оно ведь отнимает все свободное время. Вы же знаете Лили… — Адам протянул Уэббу свой пустой бокал.

Выпад был отбит, и Уэбб отдал должное противнику — тот ловко выкрутился. Он снова наполнил бокал гостя.

— Конечно, вам придется нелегко, раз уж вы решились взять в жены нашу Лили, — улыбнулся Уэбб. — Она ужасно хитрая. Знаю по собственному опыту. Мне с величайшим трудом удалось улизнуть от нее. Иначе я оказался бы на вашем месте. Незавидная судьба…

Если Адам и понял намек, то не подал виду. Во всяком случае, он не почувствовал себя оскорбленным.

— Незавидная судьба, вы говорите? Я называю это улыбкой фортуны, — говорил Адам, расхаживая перед коллекцией дуэльных пистолетов. — Я очень заинтересован в том, чтобы взять Лили в жены. Земли, которые она унаследовала, примыкают к моим. Если мы поженимся, у нас будит самая обширная в Виргинии плантация. Я позволил ей выйти замуж за моего лучшего друга, но я ждал…

Невозмутимость Адама и его самоуверенность смутили Унйба.

Неужели это правда? Неужели Лили намеревается выйти замуж за этого самовлюбленного болвана? Уэбб постарался отогнать неприятные мысли. Нет, Лили, конечно же, не хочет выходить замуж за этого человека. Он внимательно наблюдал за ней во время обеда и не заметил, чтобы она хоть раз ответила на пылкие взгляды Адама.

Тогда почему она придумала эту помолвку? Лишь для того, чтобы не ехать в Париж?

— И кроме того, — продолжал Адам, проводя пальцем по рукоятке испанского кинжала, — в ней есть что-то такое… какая-то особая грация, которую мы, мужчины, так ценим в женщинах. — Американец с улыбкой посмотрел на собеседника.

— Грация? — переспросил Уэбб, не совсем уверенный в том, что они говорят об одной и той же женщине. Если Лили и обладала какими-то достоинствами, то грация определенно не принадлежала к их числу. — Когда я в последний раз гостил в Байрнвуде, она разбила коллекцию восточных ваз в гостиной. Ты помнишь, Жиль?

— Местный гончар долгие месяцы трудился, чтобы спасти то, что можно было спасти, — с улыбкой ответил маркиз.

— Полагаю, Лили уже не в том возрасте, чтобы вести себя подобным образом, — заметил Адам.

Уэбб нахмурился. Адам вел себя так, словно бросал ему вызов, вел себя… точно петух на заднем дворе. И этот петух осушил уже третий бокал самого лучшего портвейна Жиля.

— Рад это слышать, — усмехнулся Уэбб. — Значит, хозяева могут больше не беспокоиться за свои коллекции. — Склонив голову к плечу, Уэбб наблюдал за ударом отца по бильярдному шару. — А вы неплохо защищаете Лили, — добавил он.

— Я всегда буду защищать ее, — ответил Сен-Жан.

— Действительно, ей без этого не обойтись, — заметил Уэбб, снова наполняя бокал Адама. — Лили все еще носит траур, однако намеревается выйти замуж за другого. Очень странно…

Наполнив и свой бокал, Уэбб вопросительно посмотрел на Адама. Тот немного смутился, однако тотчас же нашелся с ответом:

— Мне кажется, что это говорит в ее пользу. Она носит траур не только по мужу, но и по его покойному отцу. Дань уважения… Лили никогда не позволит себе оскорбить память покойных, сменив траур на другое платье. Всему свое время. — Адам скрестил на груди руки. — Именно поэтому мы держали нашу помолвку в секрете… во всяком случае, до сих пор. — Американец выразительно взглянул на Драйдена — младшего.

Уэбб, однако, никак не мог согласиться с замечанием гостя. Достойное поведение и Лили — вещи несовместимые. Ведь Лили не может обойтись без скандала.

— Вот вы и выпустили кота из мешка, — усмехнулся Уэбб. — Но следует заметить, что вы очень уклончивы в своих ответах, мой друг. Заполучить вдову до того, как она снимет траур, весьма рискованно, не так ли?

— Никакого риска. «Кто рано встает, того удача ждет». — Адам выпрямился во весь свой немалый рост и пристально посмотрел Уэббу в глаза: — Если же вы намекаете на то, что я воспользовался ее положением, то мне придется потребовать от вас сатисфакции.

— Полагаю, что вы имеете на это право, — ответил Уэбб, однако решил больше не задавать провокационных вопросов. — Но лучше приберегите свои пистолеты для другого случая. У меня и в мыслях не было вас обидеть.

Какое-то время удары бильярдных шаров да тиканье часов на камине были единственными звуками в комнате.

— Адам, это ваше первое путешествие в Европу? — нарушил молчание Уэбб.

— Да, — последовал ответ. — Но мой отец посещал Англию ежегодно вместе с мистером Коуплендом. Это были деловые поездки. Правда, мистер Коупленд умер несколько лет назад… Отец называл эти путешествия своими днями отдохновения — конечно, не при маме. — Адам смущенно улыбнулся.

— И сейчас вы пошли по стопам отца — отправились в Англию с миссис Коупленд?

— Да, полагаю, именно так. Пошел по стопам… Лили решила лично заняться своими делами, и я вызвался сопровождать ее. Потом, естественно, и мама решила, что ей лучше отправиться с нами.

Уэбб поднялся и налил себе еще портвейна. Дождавшись, когда Адам опорожнит свой бокал, он налил и ему.

— Интересно, какого рода дела могут быть здесь, в Англии, у такой молодой вдовы, как миссис Коупленд? И почему она не может поручить все это вам, тем более сейчас, когда вы собираетесь пожениться?

Адам задумчиво смотрел на свой бокал. Заметив, как поджались губы американца, Уэбб понял: теперь этот молодой человек будет тщательно взвешивать каждое свое слово, прежде чем ответить.

— Проклятие… — прошептал Уэбб, наконец сообразив, что был слишком уж настойчив, расспрашивая Сен-Жана. Он взглянул на отца. Драйден — старший смотрел на сына с явным осуждением.

Уэбб улыбнулся и, взглянув на Адама, поднял свой бокал, как бы давая понять, что пьет за здоровье гостя.

Отец кивнул и снова обратил свой взгляд на бильярдный стол.

— Адам, я прекрасно понимаю, почему вы молчите, — сказал Уэбб. — Вы человек благоразумный. Даже в обществе друзей, а я уверяю вас, что вы находитесь среди друзей, следует проявлять сдержанность. — Уэбб решил, что должен во что бы то ни стало завоевать доверие гостя. Адам же взглянул на него с подозрением и, не произнеся ни слова, подошел к окну.

Теперь уже Уэбб не сомневался, что встретил достойного противника, но не было на свете человека, которого бы он, Уэбб Драйден, не смог перехитрить.

Уэбб тоже подошел к окну и увидел на лужайке женскую фигуру. Женщина стояла рядом с имитацией греческого храма — храм построил один из предков Жиля.

Уэбб сразу узнал эту женщину. Вот только что она там делает?..

Адам зевнул и потянулся. Потом, обойдя Уэбба, подошел к бильярдному столу.

— Я должен извиниться, но мне пора спать. Утомительная поездка, лорд Траэрн, и обильное угощение размерили меня. Так что мне лучше отдохнуть. Но сначала и, если вы не возражаете, немного пройдусь по вашему чудесному саду.

— Конечно, пожалуйста, — ответил Жиль. — Эта дверь как раз ведет в запущенную часть сада.

— Запущенная часть сада? — рассмеялся Адам. — Я пока еще не видел здесь ничего запущенного.

— Это мой прадед так называл эту часть сада. Он настолько любил порядок, что ему все казалось запущенным. На самом деле Байрнвуд — очень ухоженное поместье, — улыбнулся Жиль.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. — Адам поклонился хозяину и небрежно кивнул остальным джентльменам. — А теперь… прошу извинить меня. — Он открыл дверь, расположенную рядом со свирепым медведем, и вышел в темноту.

Когда дверь за Адамом закрылась, Уэбб налил себе еще портвейна.

— Мне кажется, что все вышло замечательно, — сказал он.

— По-моему, ты немного перестарался, — рассмеялся Жиль и приготовился нанести очередной удар кием. — Почему Лили связалась с этим самодовольным болваном?

— Уж не думаешь ли ты, что она и впрямь собирается замуж за этого… безмозглого мальчишку? — спросил Уэбб.

— Ее предыдущий выбор был ничем не лучше.

— Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовался Уэбб.

— Мы с Софией кое-что узнали про Томаса Коупленда. Не очень-то приятная личность. — Жиль произвел очередной удар и добавил: — Богатый плантатор, он водился со всяким сбродом, много пил и увивался за женщинами. Полагают, что он женился на Лили с одной целью — надеялся, что этот брак откроет ему доступ в высшее общество Виргинии.

— Тогда какого же черта она вышла за него замуж? Уэбб прекрасно знал, что вмешивается в семейные дела Жиля, однако не мог не задать этот вопрос. Он действительно не понимал, почему Лили д'Артье вышла замуж за такого человека, как Коупленд.

Впрочем, от женщины из рода Рамсеев всего можно было ожидать — София была такая же. Все женщины этого семейства отличались независимостью, вспыльчивостью и упрямством. Во всяком случае, Уэбб нисколько не сомневался в том, что Лили, как и ее сестра, унаследовала гораздо больше материнских черт характера, чем отцовских.

— Не огорчайся, — сказал он Жилю, — ведь она всего-навсего твоя свояченица.

— Вот именно. — Жиль, налив себе портвейна, взглянул на лорда Драйдена, по-прежнему стоявшего у стола. — Каждый получает по заслугам. Этот мерзавец умер, как и жил: мертвецки пьяный свалился с лошади, когда возвращался из борделя. Это произошло через две недели после его женитьбы на Лили. Он свернул себе шею и оставил Лили вдовой. А через три месяца умер его отец, так что Лили унаследовала все имущество Коуплендов.

— Этот негодяй еще легко отделался, — заметил Уэбб. — Я уверен: если бы Лили узнала, где он был, сама бы свернула ему шею.

Жиль молча кивнул и сделал глоток вина. Лорд Драйден нанес последний удар по бильярдному тиру и выиграл партию. Откашлявшись, он проговорил:

— Ты все-таки позволил мистеру Сен-Жану уйти. Что же ты теперь собираешься делать?

— Разумеется, последую за ним, — ответил Уэбб, направляясь к двери.

— Что задержало тебя? — прошептала Лили, когда Адам поднялся по ступенькам храма.

— Ты словно принадлежишь этому храму, — заметил Адам. — Древняя богиня, которая спустилась на землю, чтобы покорить мое сердце…

Лили едва удержалась от стона. Адам всегда обращался к классике, когда напивался.

— Черт возьми! Сейчас не время для поэзии и комплиментов. Где ты был так долго?

— С твоим лучшим другом Уэббом Драйденом. Мы немного выпили. Он все расспрашивал о тебе.

— Я же предупреждала тебя… Ты не должен был разговаривать с Уэббом Драйденом и пить с ним. Ты меня слушаешь? Этот человек очень опасен.

— Я вполне могу справиться с Уэббом Драйденом. Да и любым другим. Я должен оградить тебя от этой неприятной компании…

— Адам, помолчи!

Лили посмотрела в сторону дома. Ей ужасно хотелось ворваться туда и свернуть Уэббу шею. Как он посмел вмешиваться в ее дела?

— А теперь объясни мне… — Адам подошел вплотную к Лили и, внезапно покачнувшись, проговорил: — Почему ты вдруг решила стать моей женой?

— Я не решила. Они хотели, чтобы я уехала, и я нашла вескую причину, чтобы… ну… — Лили замялась. Она понимала, что ей вновь придется лгать — на сей раз человеку, которого она всегда считала своим другом. И во всем был виноват этот ужасный Уэбб Драйден!

Уэбб походил на Томаса гораздо больше, чем она предполагала.

— Так что, любовь моя?

— Они хотят, чтобы я отправилась в Йорк. На это путешествие уйдет несколько недель, а я не могу терять столько времени. Разве не так?

— Почему же? Я и без тебя все…

— Адам, хватит об этом! Я взяла тебя с собой при условии, что ты не будешь мне перечить и сделаешь то, о чем я прошу. Так вот, сейчас ты должен изображать моего жениха. По крайней мере до тех пор, пока мы не вернемся в Лондон.

— Почему бы тебе просто не сказать им, что у тебя дела и ты не можешь терять время? Я обмолвился об этом, и все удивились, спрашивали, что за дела у тебя в Англии. Особенно удивлялся Уэбб. Тебе лучше сказать им правду, потому что Уэбб человек проницательный.

Замечание о проницательности Уэбба обеспокоило Лили. Ведь он уже один раз поймал ее на лжи… Не исключено, что он еще кое о чем догадывается. И кроме того… Уэбб уже не пренебрегал ею, как тогда, пять лет назад. Она видела это по его глазам и решила держать его на расстоянии, чтобы он не узнал ее тайну.

— Адам, нам надо сделать вид, будто мы… — Лили внезапно умолкла, прислушалась… Ей вдруг показалось, что она услышала какой-то шорох.

Схватив Адама за локоть, она затащила его в глубь храма и прошептала:

— Скажи, где был Уэбб, когда ты уходил?

— Пил портвейн в трофейной комнате. Его отец и лорд Траэрн играли на бильярде. — Адам посмотрел по сторонам. — Насколько я понимаю, ты подозреваешь, что мы здесь не одни.

Лили кивнула, задумалась… Она знала, как поступила бы на месте Уэбба. Уж конечно, не пила бы портвейн.

— Обними меня, — сказала она Адаму.

— Ты считаешь, что это будет уместно? Или…

— Делай, что тебе сказали! — Лили повысила голос.

Адама не нужно было уговаривать. Он одной рукой обнял Лили за плечи, другой — за талию. Его черные глаза сверкали. Играя роль страстного любовника, он крепко прижал Лили к груди и попытался поцеловать.

— Адам, ты считаешь, это необходимо? — спросила она.

— Тебе виднее, моя дорогая. Но мне кажется, все должно выглядеть как можно правдоподобнее, чтобы наш друг поверил нам. Хотя не понимаю: зачем ему шпионить за нами? Можешь просветить меня?

— Он не верит мне. Не верит нам. Нужно, чтобы он поверил, что мы помолвлены.

— Позволь мне рассеять его сомнения.

Адам уже наклонился, чтобы поцеловать Лили в губы, но она, чтобы еще больше не усложнять свое положение, снова отстранилась. Положив голову на плечо Адама, Лили покосилась в сторону входа. Впрочем, она все же надеялась, что за ними никто не наблюдает.

— Так выглядит не очень убедительно, — прошептал Адом ей на ухо.

— Адам, прошу прощения за помолвку, но мне это очень нужно. Мне приходится обманывать моих родственников и Уэбба Драйдена. Потому что… В общем, иначе меня отправят по срочным семейным делам, и мы не сможем встретиться в Лондоне.

Она почувствовала, что Адам кивнул.

— Когда я просила тебя поехать со мной в Англию, я знала, что могут возникнуть осложнения, и это — одно из них.

— Но я могу справиться с этим Уэббом Драйденом. Разреши мне вызвать его на дуэль.

— Ничего подобного ты не сделаешь. Обещай мне, что не будешь провоцировать Уэбба. Просто держись от него подальше.

Лили заметила краем глаза смутную тень, промелькнувшую в полумраке. Но потом подумала, что это, возможно, тени ветвей, колеблемых порывами ветра.

Может, и ветви, но скорее всего это Уэбб.

В следующее мгновение, почувствовав запах табака, Лили поняла, что Уэбб где-то рядом.

— Он там, за деревьями, — прошептал Адам. — Какого черта он шпионит за нами?

— Он занят своим делом. Уэбб — шпион. А его отец, лорд Драйден, возглавляет шпионское ведомство.

Адам глубоко вздохнул и помотал головой. Он сразу протрезвел — ситуация оказалась слишком серьезной.

— Мы завтра же можем уехать в Лондон, — сказал он. — Принеси им свои извинения, и утром мы уедем. Нельзя здесь оставаться.

Лили, запрокинув голову, весело рассмеялась. Затем, снова склонившись к плечу Адама, прошептала:

— Это только осложнит ситуацию. Нет, нам просто надо убедить их, что мы помолвлены и очень счастливы, вот и все. — Лили немного помолчала и вдруг громко сказала: — О, дорогой, ты такой замечательный, такой забавный! Конечно же, ты можешь поцеловать меня, но только один раз. Ты же знаешь, что твоя страсть лишает меня рассудка, заставляет совершать необдуманные поступки.

Мгновенно приободрившись, Адам с величайшим удовольствием исполнил просьбу Лили. Их губы слились в поцелуе!

Лили же в эти мгновения мечтала лишь о том, чтобы поцелуи Адама растревожили ее, зажгли в ней огонь страсти, ей хотелось, чтобы страсть поглотила ее…

Непрошеный, незваный, перед ней возник образ Уэбба, и ей захотелось узнать, что бы она почувствовала, целуясь с ним, нежась в его объятиях, прижимаясь губами к его губам…

Адам, сразу ощутив перемену в настроении Лили, все больше распалялся и становился все смелее. Но Лили вдруг резко отстранилась и проговорила:

— Возвращайся в дом. Я сама справлюсь.

— Ты думаешь, это разумно? Право, я могу вызвать его на дуэль. Я только немного охлажу его пыл, и он отвяжется от нас.

Лили покачала головой. Она прекрасно понимала, что Адама нельзя подпускать близко к Уэббу.

— Нет. Помни, ты обещал — никаких дуэлей. Пожалуйста, Адам, иди в дом, — прошептала она с мольбой в голосе. Затем добавила уже громче — на тот случай, если их подслушивают: — Если ты опять позволишь себе подобные вольности, я непременно упаду в обморок.

Адам направился к выходу. Затем, остановившись в нерешительности на ступеньках, вопросительно посмотрел на Лили — ему очень не хотелось уходить. Лили молча покачала головой.

Адам помрачнел и, резко развернувшись на каблуках, зашагал к дому по вымощенной плитами аллее. Вскоре его гулкие шаги затихли вдали. Затем хлопнула тяжелая дубовая дверь, и расстроенный мистер Сен-Жан скрылся за каменными стенами особняка.

Лили, тихонько что-то напевая, медленно направилась к дому.

Внезапно раздались аплодисменты, и Лили услышала веселый мужской смех.

— Браво, миледи! — воскликнул Уэбб Драйден, выходя из-за деревьев и преграждая ей дорогу. — Какая страсть! И как мастерски разыграна!

Лили обошла Уэбба и пошла дальше. Он последовал за ней.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — сказала она.

— Я говорю об этом поцелуе. Я чуть было не поверил, что он настоящий.

— Вам не кажется, что вы уже не в том возрасте, чтобы заниматься подобными вещами? Зачем вам понадобилось шпионить за нами?

— Кажется, вы забыли, чем я занимаюсь, — усмехнулся Уэбб.

— Шпионить за влюбленными в самый интимный момент?.. У французов даже есть слово… Тех, кто занимается подобными вещами, называют… Хотите услышать?

Уэбб, похоже, оскорбился.

— Нет, не хочу. Но я хочу знать, чем же вы там на самом деле занимались?

— Насколько я понимаю, сегодня был нанесен удар по вашему самолюбию, мистер Драйден. Как вы уже, верно, заметили, я целовала своего жениха.

Лили улыбнулась и ускорила шаг. Но Уэбб догнал ее и, схватив за руку, остановил.

Лили тяжело вздохнула, однако промолчала.

— Я знаю, что вы что-то замышляете, миссис Коупленд. И не пытайтесь убедить меня в том, что вы помолвлены с этим человеком. С таким же успехом вы могли бы сказать, что помолвлены со мной. — Крепко держа Лили за руку, Уэбб пристально смотрел ей в лицо.

— Уверяю вас: я скорее обручусь с бабуином, чем с вами, — рассмеялась Лили, — Почему вам так трудно поверить, что я хочу выйти замуж за такого человека, как Адам?

На сей раз рассмеялся Уэбб.

— Его страсть лишает вас рассудка? Кажется, так вы изволили выразиться? Неужели вы действительно думаете, что кто-то вам поверит?

Лили нахмурилась. Отстранив руку Уэбба, она промолвила:

— Так как ваши романтические свидания выглядят несколько иначе, нет ничего удивительного в том, что вы не можете распознать настоящую любовь. — Лили толкнула.

Уэбба в грудь с такой силой, что он отступил на несколько шагов.

— Настоящую любовь? Невероятно! — фыркнул он, снова приближаясь к Лили. — Если попытаетесь вспомнить, миссис Коупленд, то вам придется признать: уж я-то знаю, как вы себя ведете, когда действительно влюблены. Вы преследуете мужчину, вам хочется всегда находиться с ним рядом. Если бы вы по-настоящему любили вашего мистера Сен-Жана, то он бы уже сейчас лежал в постели с грелкой в ногах и его бил бы озноб. — Уэбб усмехнулся. — Я прекрасно знаю, как бы вы себя вели, если бы были влюблены в него. Вы бы ходили за ним по пятам.

«Пять лет, десять лет, двадцать лет пройдут — не имеет значения, Лили. Сколько бы лет ни прошло, я всегда буду единственным человеком, которого ты по-настоящему любила».

«Ты отвратительный, самонадеянный негодяй», — подумала Лили, однако сказать это не осмелилась.

Он пристально смотрел на нее, и его глаза сверкали, как глаза хищного зверя.

Лили была в смятении. «Полюбить Уэбба, — думала она, — это все равно что заболеть чумой. Так что лучше закрыть для него свое сердце».

— Вы совершенно невыносимы, — сказала она наконец. — Я понятия не имею, о чем вы говорите.

— О нет, Лили, вы все прекрасно понимаете. Уж не думаете ли вы, что этот поцелуй, — он указал большим пальцем на храм у себя за спиной, — заставит меня поверить в вашу любовь к мистеру Сен-Жану? Этот поцелуй — не что иное, как жалкая попытка утаить то, что вы так тщательно скрываете от меня и ваших родственников.

Уэбб почти вплотную приблизился к правде — правде о прошлом и настоящем, — но у Лили не было ни малейшего желания признавать это.

— Я люблю Адама и хочу выйти за него замуж. Брови Уэбба поползли вверх.

— Мне уже не пятнадцать лет, — продолжала Лили. — Я взрослая женщина и отношусь к жизни серьезно. Мне нужен верный и надежный мужчина. Муж, которому я смогу доверять, — добавила она, зная, что на сей раз говорит чистейшую правду.

Да, когда-то она влюбилась в Уэбба, но он разбил ее сердце, и она согласилась выйти замуж за Томаса Коупленда, чем-то напоминавшего Уэбба. Впрочем, ничего хорошего из этого не вышло.

— Да, мне нужен такой мужчина, как Адам, — прошептала Лили, надеясь, что Уэбб не слышит горечи в ее словах.

— Я не верю вам, Лили.

— Пожалуйста, Уэбб, оставьте меня в покое. Я не шучу, поймите.

Уэбб пристально смотрел на нее, и Лили вдруг подумала: кого же он сейчас видит перед собой — неловкую пятнадцатилетнюю девушку или взрослую женщину? Не желая терпеть его насмешки, она отвернулась.

Когда же Лили снова взглянула на него, она увидела, что Уэбб смотрит на нее все так же пристально, и ей казалось, что он видит ее насквозь, читает ее мысли. И тут она поняла, что сейчас, в эту прохладную ноябрьскую ночь, под яркими звездами, — сейчас он смотрит на нее по-новому, не так, как прежде. Лили уже неплохо знала мужчин, поэтому не сомневалась: именно так мужчина смотрит на женщину, понравившуюся ему.

В следующее мгновение руки Уэбба скользнули под ее накидку, и Лили почувствовала тепло его ладоней.

— Ваш Адам, конечно, может обнять вас так же, как я, — проговорил Уэбб, и рука его обвила талию Лили. — Но знает ли он, что вам нравится вот такой поцелуй. — И он поцеловал ее в самое чувствительное место за ухом.

Как он мог узнать об этом?

— Отпустите меня, — попросила она слабым голосом; Уэбб тем временем покрывал легкими поцелуями ее шею, приближаясь к ямочке на горле.

Лили просила отпустить ее, но в то же время думала о том, что ей совершенно этого не хочется — руки Уэбба, казалось, обжигали ее, и она блаженствовала в его объятиях. Совершенно неожиданно ее девичья мечта сбылась, стала явью.

— Лили, — прошептал Уэбб, — жених должен заставить вас почувствовать то, что вы чувствуете сейчас.

Она уже раскрыла рот, собираясь возразить, однако промолчала, ибо не в силах была отказаться от своей сбывшейся мечты.

И тут Уэбб впился поцелуем в ее губы, и в этом поцелуе было столько страсти, что Лили уже никак не могла усомниться в реальности происходящего.

Уэбб же, на мгновение отстранившись, вновь приник к ее устам, и Лили, почувствовав, что не в силах больше сдерживаться, стала отвечать на его поцелуи. Наконец Уэбб отступил на шаг, глядя на нее сверкающими глазами, и Лили вдруг поняла, что знает, как помешать ему расстроить ее планы.

Ведь он был всего-навсего мужчиной.

Глава 4

Уэбб подозревал, что на него подействовало очарование ночного сада. Или, возможно, полная луна как-то по-иному осветила лицо Лили. Как бы то ни было, но в эту ночь он вдруг увидел перед собой совсем другую Лили, уже не печальную вдову с бледным лицом.

Когда она, запрокинув голову, посмотрела на него чудесными зелеными глазами, у него перехватило дыхание. А потом из-под ее черного кружевного капора выбился светлый локон, засверкавший золотом в лунном свете…

Впрочем, он уверял себя, что всего лишь хотел убрать с ее лица эту непокорную прядь, а Лили… она раззадорила его. Лили смотрела на него так, словно требовала, чтобы он поцеловал ее, словно хотела ощутить вкус настоящего поцелуя — не такого, каким изволил одарить ее мистер Сен-Жан, выступающий в роли жениха.

Но все это Уэбб осознал потом, а в тот момент он лишь чувствовал, что его неудержимо влечет к Лили.

Когда же Уэбб обнял ее за талию и привлек к себе, ему вдруг показалось, что Лили словно расцвела в его объятиях — она прижималась к нему бедрами, и ему казалось, что они вовсе не стоят в саду, а лежат в постели обнаженные.

Уабб совершенно не понимал, что с ним происходит. Сжимая в объятиях эту очаровательную женщину, целуя ее, он невольно ловил себя на том, что в голову ему лезут самые невероятные мысли…

Иными словами, ему хотелось раздеть Лили и овладеть ею.

О чем, черт возьми, он думает?

Овладеть ею?

Но тут Лили, словно почувствовав, что пора остановиться, резко отстранилась и вырвалась из его объятий. Это ее движение подействовало на него, как ушат холодной воды — Уэбб вернулся к реальности.

Теперь перед ним снова стояла бледная худенькая вдова, холодная и язвительная.

Лили первая пришла в себя, чем больно ударила по самолюбию Уэбба.

— Что касается женщин, — сказала она, — то вам еще многому придется научиться. Я думала, что такой человек, как вы, лучше понимает женщин. — Лили вздохнула, и в этом вздохе было искреннее разочарование.

Резко развернувшись, Лили направилась к дому. Неожиданно остановившись, глянула через плечо и нанесла последний, самый чувствительный удар:

— Вам следовало бы попросить Адама, чтобы он поделился с вами опытом. Вы же пытаетесь соблазнить меня… сомнительным поцелуем. — Гордо вскинув голову, Лили зашагала к дому.

Ошеломленный, Уэбб смотрел ей в спину. Затем, чуть прихрамывая, последовал за ней.

Она оскорбила его, она говорила ему совершенно непозволительные вещи. Но будь он проклят, если даст этой тощей девчонке взять над ним верх, думал Уэбб, глядя, как она идет, покачивая бедрами.

Ему пришлось признать, что он плохо справился со своей задачей. Однако Уэбб нисколько не сомневался: он добьется своего, если наберется терпения и найдет к ней правильный подход.

Догнав, Лили, Уэбб пошел с ней рядом.

— Полагаю, вам нравится в Англии? — спросил он, как ни в чем не бывало, словно они просто прогуливались по саду, мирно беседуя.

Она взглянула на него, а затем в притворном раздражении закатила глаза, точно имела дело с глупым назойливым мальчишкой.

Уэбб решил проявить настойчивость.

— Я очень рад, что вам здесь нравится, — проговорил он с воодушевлением. — Я тоже нахожу Байрнвуд более привлекательным, чем в мой последний приезд сюда, — с самым непринужденным видом продолжал Уэбб.

— Почему вы хромаете? — неожиданно спросила Лили, замедляя шаг.

— Я был недавно ранен.

— Кто-нибудь заботится о вас?

— Я сам о себе забочусь.

— Вам следует серьезно заняться вашей ногой.

— Непременно займусь.

Неожиданный вопрос Лили немного смутил Уэбба, но он быстро взял себя в руки и с улыбкой сказал:

— Дорогая миссис Коупленд, я знаю, что вы что-то замышляете. И я непременно узнаю, что именно.

— Играйте в свои игры где-нибудь в другом месте, мистер Драйден. Вы зря теряете время, преследуя меня. Разве вы не преследуете меня? Кстати, интересно… что же вы натворили, если вам дали такое опасное задание?

— Не мне, а вам. Мой отец решил вам поручить это дело. Я же намерен позаботиться о том, чтобы вы выполнили его задание.

Впрочем, Уэбб — то полагал, что Лили — крайне неудачный выбор, но отец заявил, что у него нет времени на поиски более подходящей женщины. В результате — Драйдену — младшему пришлось согласиться, и он поклялся во что бы то ни стало выполнить волю отца.

— Отец поручил вам уговорить меня? — Лили рассмеялась. — А я всегда считала лорда Драйдена умным человеком. И как же вы собираетесь уговаривать меня? Вы от меня ничего не добились поцелуями. Попытаетесь очаровать меня? Поверьте, у вас ничего не выйдет. Что еще имеется в нашем арсенале обольстителя?

В эти мгновения Уэбб ненавидел Лили за ее самоуверенность, но он знал: кое-что в запасе у него все же есть.

Настойчивость.

Совершенно очевидно, что Лили не хочет, чтобы он общался с мистером Сен-Жаном. И почему она так упорно отказывается покидать Англию?

Что ж, он постарается это выяснить.

— Что у меня в арсенале? Дайте подумать… — Уэбб с усмешкой провел ладонью по подбородку. — Ах, да… Как вы себя чувствуете в моем обществе? Что думаете о моем постоянном присутствии в вашей жизни? Лили посмотрела на него с подозрением.

— Слушайте меня внимательно, малышка, — продолжал Уэбб, склоняясь к ее уху. — Я клянусь здесь и сейчас, что буду преследовать вас, буду охотиться за вами, следить за каждым вашим шагом, пока не узнаю правду, которую вы от нас скрываете. Видите ли, все дело в том, что я не верю в вашу помолвку — что бы ни думали по этому поводу Жиль с Софией. Я знаю: вы что-то замышляете, миссис Коупленд, и я намерен выяснить, что именно.

— Не смейте называть меня малышкой, — нахмурилась Лили.

Уэбб в ответ лишь усмехнулся.

— И не смейте даже думать о том, чтобы ходить за мной по пятам. Это будет выглядеть непристойно. Я обручена. Если вы станете следить за мной и преследовать, мой жених что-нибудь заподозрит и, возможно, расторгнет помолвку.

— Это было бы ужасно, не так ли?

Лили отвела глаза. Она подумала о том, что, вероятно, слишком уж нервничает, разговаривая с Уэббом.

— Скажите, а если я соглашусь помочь вам… Ваш отец может дать мне слово, что я вернусь обратно к началу января?

— Даю вам мое слово.

— Мне нужно слово вашего отца.

— Прекрасно. Завтра же утром отец даст вам слово, что вы вернетесь в Лондон ко дню вашего венчания.

— И вы сразу же оставите меня в покое, и не будете вмешиваться в мои дела?

— Постараюсь, — ответил Уэбб, недоверчиво глядя на Лили — слишком уж легко она согласилась. — Мы должны немедленно начать подготовку, чтобы вы смогли убедительно сыграть роль Аделаиды.

Поджав губы, Лили кивнула:

— Хорошо, я отправлюсь с вами в Париж. Но после этого я больше никогда не желаю видеть вас.

— Охотно верю, миссис Коупленд. Начнем завтра. Лили быстро направилась к дому. Чувствовалось, что теперь она действительно уверена в себе. Уэбб шел за ней следом и думал: «Почему она внезапно уступила? Ведь до этого было столько возражений…»

Когда же она дошла до двери и, обернувшись, мило улыбнулась ему, Уэбб понял: Лили вовсе не собирается уступать, ее согласие — всего лишь очередная уловка.

Лили закрыла за собой дверь спальни, и некоторое время стояла в темноте, пытаясь успокоиться.

В камине тлели угольки, излучавшие приятное тепло. Лили пошла на свет угольков, протягивая к теплу руки.

— Чем вы занимались там так поздно? Неожиданный вопрос служанки заставил Лили вздрогнуть.

— Селеста… — позвала она.

Погруженная в свои мысли, Лили не заметила высокую мулатку; та, сидя у камина, куталась в стеганое одеяло.

— Селеста, почему ты до сих пор не спишь? Вместе с землями Коуплендов Лили унаследовала и рабов, работавших на плантации. Селеста, одна из рабынь, родилась на Мартинике. Ее привезли на плантацию в семилетием возрасте, и девочку воспитывала ее бабушка, предсказательница будущего, хорошо известная на всех островах, принадлежащих Франции. Селесту приобрели для сестры Томаса в качестве компаньонки — девочка выросла в доме, получив образование вместе с единственной дочерью Коуплендов. Со временем Селеста стала красивой и очень неглупой женщиной.

Когда же сестра Томаса умерла от лихорадки, Селесте поручили вести домашнее хозяйство, что она и делала, пока Томас не женился на Лили. Однако молодая хозяйка не отправила своенравную и красивую служанку обратно на кухню или, что еще хуже, на плантацию. Лили, оценив опыт Селесты, оставила ее при себе, и мулатка стала ее единственной подругой.

— Почему ты до сих пор не спишь? — снова спросила Лили. — Я думала, ты давно уже в постели.

— Я вся продрогла и беспокоилась за вас. — Селеста встала и пододвинула второе кресло поближе к огню. Благодаря кофейного цвета коже, золотистым глазам и ярким юбкам она выгодно отличалась от слуг Байрнвуда, облаченных в строгие темные одежды. — Сегодня по листикам чая я определила: что-то неладно, — продолжала Селеста, унаследовавшая от бабушки дар прорицательницы.

Лили уселась в кресло и, протянув руки к огню, молча улыбнулась. Она не очень-то верила предсказаниям Селесты, однако считала ее чрезвычайно умной женщиной и, самое главное, своей лучшей подругой.

Прежде Лили часто делилась с разговорчивой служанкой своими мыслями и заботами, но сейчас вдруг почувствовала, что ей стыдно рассказывать о том, что произошло в саду.

— Так в чем же дело? — неожиданно спросила Селеста, — Мне кажется — в мужчине.

Лили кивнула и потрогала свои пылающие щеки.

«Я не могу отправиться с ним в Париж. Ни сейчас, ни потом».

— Полагаю, это не масса Сен-Жан. В комнате для прислуги мне рассказали о помолвке. Зачем нужна эта ложь?

— Я была вынуждена сказать своим родственникам, что помолвлена с Адамом, иначе они отправили бы меня в Париж.

Селеста насторожилась.

— В Париж? Но ты не можешь отправиться в Париж.

— Я знаю, — кивнула Лили. — Но помолвка — это единственное, что я смогла придумать в данной ситуации.

— Ну, если это не масса Сен-Жан, значит, тот красавец… Тот, что из прошлого. Я так и знала. Все, как я предсказывала.

— Ты же знаешь, что я не верю в эти глупости, — нахмурилась Лили.

Селеста была известной предсказательницей, и все на плантации доверяли ей безоговорочно, даже Лили иногда казалось, что она верит мулатке, хотя верить не хотелось: не очень-то приятно сознавать, что твое будущее для кого-то — раскрытая книга.

Лили принялась рассматривать линии на ладонях, по которым Селеста предсказала ее судьбу.

Мужчина из ее прошлого. Ее единственная в жизни любовь. Селеста предсказала ей это во время долгого путешествия через Атлантику. Как-то серым дождливым днем, когда Лили умирала от скуки, она позволила развлечь себя таким образом, и предсказание Селесты совпало с ее затаенными мыслями и мечтами. Но стоит ли заглядывать в будущее?

— Ты поцеловала его. — Селеста с улыбкой вздохнула.

— Откуда ты знаешь? — спросила Лили. — Уверена, что ты не могла это прочесть на ладони.

— Почему ты так уверена в этом?

Лили с подозрением посмотрела на подругу. Селеста смутилась:

— Да, ладонь тут ни при чем. Но я не слепая и видела вас в окне. Там был красивый мужчина, и вы целовались.

— Что ты можешь знать о поцелуях?

— Кое-что знаю.

— Ну, это был не тот поцелуй, о котором ты мне говорила во время плавания, — пробормотала Лили.

Неужели этот поцелуй заставил ее забыть обо всем на свете? И неужели судьба могла распорядиться так жестоко, что именно с Уэббом Драйденом она испытала то, о чем давно мечтала?

Лили снова посмотрела на свои ладони:

— Поцелуй… просто не может быть таким.

— Если ты говоришь такие глупости, значит, ты никогда прежде не целовалась с мужчиной, — заметила Селеста.

— Божьей милостью я была замужем за Томасом Коуплендом, а тебе хорошо известна его репутация.

Вытянув перед собой голые ноги, Селеста фыркнула:

— Томас Коупленд не был мужчиной. Во всяком случае, он был не лучшим из них.

— То же самое можно сказать и о Уэббе Драйдене. Он еще хуже.

— Но он умеет целоваться?

Лили покраснела. Тогда, в саду, ей хотелось, чтобы он целовал ее снова и снова, до тех пор, пока они…

Щеки Лили вспыхнули еще ярче, но она сказала себе, что просто сидит близко к огню. Чуть отодвинувшись от камина, она отвернулась — ей не хотелось, чтобы Селеста сейчас видела ее лицо.

— Ты же знаешь, что выйдешь за него замуж. И не один раз, а дважды. Он — твоя судьба. — Мулатка принялась перебирать пальцами деревянные бусы, с которыми не расставалась.

— Глупости, Селеста. Я не собираюсь выходить замуж за этого негодяя даже один раз… не говоря уж о втором. Человек, которого ты называешь моей судьбой, шантажирует меня. Он хочет, чтобы я отправилась с ним в Париж. И сказал: если я не соглашусь, он будет преследовать меня, пока не узнает всю правду. А мы не можем этого допустить, не так ли? Конечно, если не хотим провести всю жизнь в английской тюрьме.

— И что же ты ответила ему? — спросила Селеста.

— Что я могла ответить? Я согласилась ехать. По крайней мере — сейчас.

— Я думаю, ты должна выполнить его требование. Тогда ты убедишься, что он именно тот мужчина, о котором я тебе говорила.

— У меня нет ни малейшего намерения ехать с ним в Париж. Ты же знаешь, что я не могу разъезжать по континенту, когда меня ждут в Лондоне.

— Если ты не хочешь ехать, то не надо было давать такое обещание. Вы отправитесь в Париж, и он влюбится в тебя.

— Если только отправимся, — пробормотала Лили.

— Что ты сказала? — прищурившись, спросила Селеста.

— Ничего. Я знаю, как поступить.

Лили не обманывала, когда говорила, что согласна отправиться в Париж. — Она всегда держала свое слово, чем очень гордилась. Даже узнав, какой ужасный человек Томас Коупленд, Лили сдержала слово и вышла за него замуж. Когда же муж умер, она поклялась его отцу, что будет держать в тайне все семейные секреты. И вот сейчас она сказала Уэббу, что согласна отправиться с ним в Париж.

Она дала слово.

Значит, ей придется сделать так, чтобы он сам отказался от этого путешествия.

Спустившись утром к завтраку, Уэбб обнаружил, что Лили опередила его. Они с лордом Драйденом сидели рядом с видом заговорщиков. Когда же Уэбб занял свое место, оба весело рассмеялись.

— Неужели он это сделал? — спросила Лили. — Невероятно…

Лорд Драйден кивнул. Лили расплылась в улыбке.

Уэбб поморщился. Он прекрасно знал, о чем они секретничали. Речь шла о том памятном случае, когда его, Уэбба, действия приводили в качестве примера «как не надо поступать».

— Нам повезло, что он все еще с нами, — снова рассмеялся отец. — Ах, Уэбб, ты уже здесь. Подвигайся поближе. Мы только что говорили о тебе.

— Я догадался, сэр.

Тут подошел слуга, и Уэбб сказал, что желает на завтрак. Другой слуга налил ему чашку крепкого кофе. Лили, взглянув на Уэбба, молча кивнула, как бы давая понять, что их договор остается в силе. Однако она и виду не подала, что помнит об объятиях в саду и поцелуях. На ней опять было черное платье, но на этот раз Лили накинула на плечи белую кружевную шаль, что делало ее очень женственной. Она поднесла фарфоровую чашку к розовым губкам и стала дуть на чай. Затем, неожиданно взглянув на Уэбба, сказала:

— Ваш отец рассказал мне о том, как вы недавно были во Франции и повредили ногу. — Глаза Лили смеялись. — Может, вы хотите сесть рядом со мной? — спросила она, указывая на свободный стул. — София специально держит его для тетушки Дирсли.

Уэбб стиснул зубы — его сравнили с престарелой леди Дирсли!

— Что бы ни рассказал вам мой отец, я чувствую себя вполне здоровым. И в прекрасном настроении.

— Мой милый, где твое чувство юмора? — Лорд Драйден с чашкой в руке откинулся на спинку стула. — Я просто пытался развлечь Лили и успокоить ее, чтобы она не боялась сыграть свою роль. Я сказал ей, что самое худшее случилось с тобой, когда тебя подстрелили…

— Отец… — поморщился Уэбб.

Тут дверь отворилась, и вошли маркиз с маркизой.

— Всем доброе утро, — сказала София, вплывая в комнату; она двигалась легко и изящно, хотя и была на сносях. Жиль усадил жену на стул и только потом сел сам.

— Лили изменила свое решение, — объявил лорд Драйден. — Нам необходимо немедленно начать ее обучение. Я хочу, чтобы каждый из вас чему-нибудь научил ее, чтобы вы помогли ей войти в роль. — Лорд Драйден с отеческой улыбкой посмотрел на Лили. — Жиль, кажется, думает, что она не справится, но я уверяю вас: он ошибается.

Уэбб вдруг подумал о том, что Лили, возможно, была права, отказываясь превращаться в Аделаиду. Он не сомневался: она совершенно не подходит для этой роли; своенравная и непредсказуемая, Лили, конечно же, поведет собственную игру.

Если Лили и прочитала мысли Уэбба, то ничем не выдала себя.

— Лорд Драйден рассказал мне о ваших ошибках, — улыбнулась она. — Неужели вы действительно оказались в такой ситуации? Просто не представляю, чем вам помочь. Ведь у нас так мало времени на подготовку…

В этот момент в комнату вошли миссис Сен-Жан и Адам. Пожилая дама, казалось, была искренне возмущена тем, что завтракать сели без нее. Она подошла к длинному низкому столу у стены, где стояли блюда, приготовленные для завтрака, и принялась их рассматривать. Затем заняла место рядом с Лили.

Адам, облаченный в нарядный сюртук и бриджи из буйволовой кожи, неотступно следовал за миссис Сен-Жан. Улыбнувшись Лили, он уселся рядом с Уэббом.

Пожилая дама вздохнула:

— Теперь я вижу, что задерживаю вас. А ведь я была уверена, что встану раньше всех… Мы, Сен-Жаны, ранние пташки и гордимся этим.

Никто не знал, что ответить на это заявление. Гостья была очень довольна тем, что прервала общую беседу.

— Вы хорошо спали, миссис Сен-Жан? — спросила наконец София.

— Отвратительно, скажу я вам. В комнате, где вы меня поселили, ужасный сквозняк. Но вряд ли кто-то думал об удобствах, когда строили этот ужасный каменный дом. Если вы не хотите подорвать свое здоровье, то нужно все учесть, прежде чем начинать строительство. У нас в «Уатертоне» пять труб, и ни одна из них не дымит и не пропускает сквозняков.

Немного помолчав, миссис Сен-Жан снова заговорила:

— Теперь я понимаю, что у вас туго набиты карманы. — Она махнула рукой в сторону Жиля. — Что ж, у вас есть титул, и вы можете позволить себе, что пожелаете. Но вот вы… — Миссис Сен-Жан, взглянув на лорда Драйдона, указала ножом в сторону Уэбба. — Как вы избегаете нужды? Я слышала, что ваш отпрыск ничего не делает, а там, где появится, всегда одни скандалы.

Уэбб в изумлении уставился на пожилую американку. Никто и никогда не осмеливался говорить о нем подобные вещи в его присутствии. Он собирался с мыслями, чтобы дать достойный ответ, но тут заговорила Лили.

— А разве вы не знаете, что мистер Драйден — шпион — спросила она.

Глава 5

После завтрака лорд Драйден, Уэбб, София и Жиль повели Лили в кабинет. Адам же и миссис Сен-Жан отправились в ближайший городок за покупками, вернее, их уговорили туда отправиться. Причем Адам согласился поехать только после того, как Жиль предложил своего лучшего жеребца. А миссис Сен-Жан была просто счастлива — ей предложили поехать в позолоченном ландо Траэрнов.

— Я уже говорил тебе, отец, и говорю еще раз: она будет мне только помехой. — Уэбб с осуждением посмотрел на Лили и повернулся к отцу. — В Лондоне тысячи эмигранток, по крайней мере сотни молодых женщин, которые неплохо справятся с ролью наследницы. Уверяю тебя: если мы как следует поищем, то непременно найдем более подходящую Аделаиду, чем эта… — Он снова взглянул на Лили.

Лили с невозмутимым видом сидела на софе. Причем ей лишь с огромным трудом удавалось удерживаться от улыбки — ведь она прекрасно понимала: все обвинения в ее адрес ей только на руку.

Накануне ночью Лили поделилась с Селестой своим замыслом: если ей удастся убедить всех, и, прежде всего Уэбба, в том, что она совершенно не подходит для роли Аделаиды, то ее оставят в покое.

Лили уже устала от своих траурных нарядов, но сейчас радовалась даже трауру — чем хуже она будет выглядеть, тем лучше.

Наследница де Шевену, которую ждали в Париже, очевидно, была изящным, очаровательным существом, и Лили изо всех сил старалась как можно меньше походить на нее. Опустив ресницы, она наблюдала за Уэббом. Он сидел в кресле и время от времени поглядывал на нее с явным осуждением.

Неожиданно Лили подумала: неужели он никогда не испытывал к ней никаких чувств, неужели даже не вспомнил о поцелуях в саду? Впрочем, ей нет дела до того, что он думает о ней, успокаивала она себя.

И все же воспоминания не давали ей покоя… Она снова чувствовала себя пятнадцатилетней девочкой, безнадежно влюбленной в Уэбба Драйдена. Закрыв глаза, Лили попыталась отогнать эти ненужные мысли.

— Шпион! Она сказала этой торговке рыбой, что я шпион! — возмущался Уэбб.

Лили закусила губу, стараясь удержаться от улыбки. Было очень забавно наблюдать за тем, как миссис Сен-Жан отреагировала на это заявление Лили. Она удачно выбрала время — в тот момент рот пожилой дамы был набит копченой селедкой. Если бы не Жиль, вовремя похлопавший задыхавшуюся гостью по спине, она бы оказала большую услугу Адаму, сделав его сиротой.

Что же касается всех остальных, сидевших за столом, то они посмотрели на Лили так, словно она оставила на подушке свою голову, забыв утром водрузить ее на плечи. Лорд Драйден, София и Жиль быстро оправились от потрясения и попытались улыбнуться. А вот Уэбб, крайне раздосадованный, до сих пор хмурился.

Деликатной Софии и сообразительному лорду Драйдену вскоре удалось успокоить пожилую гостью — ей сказали, что Лили порой сама не понимает, что говорит, а ее возмутительная реплика не что иное, как попытка пошутить. В конце концов Лили пришлось сказать, что она просто «неудачно выразилась».

— Я не смогу отвечать за ее безопасность, ведь она может заявить нечто подобное в самый неподходящий момент, — проворчал Уэбб; он сидел в кресле, скрестив на груди руки и вытянув перед собой ноги.

Лили, пытаясь казаться смущенной, молча расправила юбки.

— Я согласна с Уэббом, милорд, — сказала София. — В конце концов Лили — моя сестра, и я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.

Лили насторожилась. Она не верила в искренность сестры — возможно, София разыгрывала очередной спектакль.

— Вынужден заметить, что меня удивил ваш опрометчивый поступок, Лили, — сказал лорд Драйден. — Подобного я от вас не ожидал. Я полагал, что вы больше похожи…

Лорд умолк, но Лили прекрасно знала, что он хотел сказать: «на вашу сестру».

София. Всегда такая неотразимая, смелая, безупречная София.

С самого детства она постоянно слышала: «Почему ты не можешь быть такой, как София?» Даже тогда, когда София опозорила семью, ее все равно превозносили за обаяние и хорошие манеры.

Черт возьми, ей ужасно надоело жить в тени старшей сестры. Собравшись с духом, Лили промолвила:

— Лорд Драйден, я не считаю свой поступок опрометчивым. Миссис Сен-Жан, можно сказать, член нашей семьи. К тому же она весьма благоразумная женщина.

— Благоразумная? — Уэбб резко поднялся с кресла. — Вот видите… Если она считает эту старуху весьма благоразумной женщиной… Ни в коем случае нельзя отправлять ее в Париж. Взять Лили в Париж — значит подписать себе смертный приговор. Она погубит нас обоих в первую же неделю, если не раньше. — Уэбб с тяжким вздохом опустился в кресло.

Лили скромно потупилась. Она могла бы ответить Уэббу должным образом, однако промолчала.

Лорд Драйден, сидевший, как всегда, за столом, задумчиво пробормотал:

— Просто не знаю, что делать…

Лили затаила дыхание. Она не ожидала, что так легко сумеет добиться своего. Но ее торжество было недолгим — лорд Драйден тут же продолжил:

— Из донесений, полученных сегодня утром, следует: ситуация на континенте с каждым днем обостряется. А это значит, что мы должны поторопиться и не жалеть времени на ваше, Лили, обучение. — Он улыбнулся ей. — Вы допустили небольшую оплошность, но ничего страшного, главное — слушайтесь Уэбба и свою сестру.

Все взгляды обратились на Лили, и она смутилась.

— Портниха прибудет завтра, — сказал лорд Драйден, сложив перед собой руки. — София, я хочу, чтобы вы подобрали ей платья. Уэбб, ты общался с де Шевену, так что хорошо знаешь его дом и прислугу. Ты должен позаботиться о том, чтобы она чувствовала себя так, словно выросла в доме де Шевену. Потом переходи к текущим событиям во Франции. — Он посмотрел на Лили: — Вы посещали монастырскую школу, не так ли?

— Я должна была пойти в ту же школу, где училась София, но затем… — Лили умолкла, так как не любила вспоминать свое детство — в кошмарных снах она часто видела революционные события и террор.

— Ах да, конечно… — смущенно пробормотал лорд Драйден. — Нам придется тщательно изучить программу школы Ле-Дам-дю-Провиденс, где Аделаида провела последние годы. — Он вытащил из кожаной папки, лежавшей на столе, листочек бумаги. — Вот программа обучения. Вам придется продемонстрировать способности к танцам и вышиванию. И надо научиться вести беседу. — Лорд Драйден задумался. — Да, нам придется серьезно заняться последней частью — умением вести беседу. А как вы танцуете?

— Боюсь, что не очень хорошо, — призналась Лили — она все еще надеялась, что ее оставят в покое.

— Танцы — они сейчас в Париже в большой моде, — заметил лорд Драйден. — Так что придется научиться. — Он вытащил из папки еще одну бумагу. — Вот… месье Франсуа, учитель танцев, потратил немало времени на обучение Аделаиды. Так что вам, Лили, надо как следует заняться этим. — Он вздохнул. — Придется учиться, ничего не поделаешь.

Лорд Драйден сложил бумаги в папку и повернулся к Жилю.

— У меня есть несколько депеш, которые следует незамедлительно отправить в Лондон. Кроме того, нам нужно привезти сюда кое-кого. Отправьте в Лондон вашу самую быструю карету. На подготовку у нас всего две недели, но я уверен, что каждый из вас приложит максимум усилий.

Окинув взглядом сидевших в кабинете людей, Лили поняла, что, кроме лорда Драйдена, никто не верит в успех.

— Нет! Нет! Нет!

Последнее «нет» прозвучало болезненным криком. Месье Бовуа, лучший в Лондоне учитель танцев, в четвертый раз бросил на пол свою тяжелую трость. Маленький сухонький человечек, он считал своих учеников счастливейшими из смертных, поскольку им выпало счастье брать у него уроки.

— Нет, миссис Коупленд, не здесь должна быть ваша нога. Неужели вы не помните? Я объяснял вам это вчера и…

Бедный француз еще долго взывал к небесам, проклиная свою судьбу. Лили же думала только о том, что ужасно устала и что обучение танцам — настоящая пытка.

— А сейчас наблюдайте за вашей chere tante et moi[2], — сказал месье Бовуа, протягивая руку леди Ларкхолл и кивая своей молчаливой жене, сидевшей за фортепьяно.

Так как София из-за беременности не могла танцевать, и Байрнвуд пригласили леди Ларкхолл, жившую в соседнем поместье. Эта грациозная и милая дама превосходно танцевала и была партнершей учителя танцев.

Наконец мадам Бовуа снова заиграла, и учитель танцев, поклонившись к леди Ларкхолл, обхватил рукой ее талию. Лили оставалось только дивиться тому, как плавно и изящно заскользила эта пара по полу танцевального зала.

После появления в Байрнвуде месье Бовуа, Лили ежедневно проводила все утренние часы в танцевальном зале. Впрочем, строгий учитель мучил не только ее — партнерами Лили становились Жиль, лорд Драйден и даже некоторые из слуг. Так что мужчины прекрасно понимали, что бедняжке приходится несладко.

А в это утро учитель танцев, объявив начало урока, вдруг обнаружил, что Лили осталась без партнера. Дом словно вымер, ибо все мужчины, включая слуг, разбрелись по окрестностям, прячась от месье Бовуа. Но в конце концов партнера все-таки нашли — им оказался Уэбб Драйден.

Лили посмотрела на свои уставшие ноги, затем на Уэбба. Тот с трудом скрывал раздражение — ему казалось, что его нынешняя партнерша никогда не превратится в изящную и элегантную Аделаиду де Шевену.

Осуществляя свой замысел, Лили постоянно путалась на уроках по истории рода де Шевену. Что касается вышивания, то это было настоящим несчастьем. Когда же она рассказывала о цветущей Мартинике, где жила Аделаида, слушателям казалось, что речь идет о заснеженном январском Санкт-Петербурге.

Лорду Драйдену ежедневно докладывали об «успехах» Лили, и Уэбб настоятельно советовал отказаться от ее услуг.

Но лорд Драйден упорствовал и требовал заниматься с Лили как можно больше. А донесения, приходившие из Парижа, становились все более тревожными — агентам лорда Драйдена грозила смертельная опасность и требовалось в ближайшее же время завладеть дневниками покойного де Шевену.

— Пожалуйста, постарайтесь быть внимательнее и слушайте указания месье Бовуа, — сказал Уэбб, с улыбкой глядя на Лили.

— Я стараюсь, — пробормотала она, потупившись.

И Лили действительно старалась, ей хотелось скользить в танце так же легко и изящно, как ее тетка леди Ларкхолл. В какие-то моменты ей это удавалось, но затем она терялась, утрачивала чувство ритма, путала правую ногу с левой и сбивалась с шага.

Не дожидаясь, когда учитель остановит Лили, Уэбб обнял ее и снова повел в танце, повел медленно, но решительно, словно вел в бой полк.

Лили даже не осмеливалась поднять глаза на своего партнера. Уэбб, не веривший в помолвку, постоянно преследовал ее, наблюдал за ней, и Лили, все еще надеясь, что ее оставят в покое, со страхом ждала окончательного решения лорда Драйдена.

И она прекрасно понимала: Уэбб мог бы отказаться от участия в нынешнем уроке танцев, сославшись на то, что и так слишком много с ней занимается. Однако он не отказался — к величайшему огорчению Лили, меньше всего желавшей заполучить такого партнера. Ведь танцуя с Уэббом, она не могла не думать о поцелуе в саду, хотя они и старались делать вид, что ничего подобного не было.

Более того, Лили постоянно вспоминала об этом поцелуе. Когда же Адам, продолжая игру, прижимался губами к ее губам, она невольно ловила себя на ужасной мысли — ей хотелось, чтобы это был Уэбб.

«Какая ты глупая! — говорила она себе. — Ведь Адам такой милый и такой преданный, хотя и немного самонадеянный… Так почему же его поцелуи не будоражат кровь, как поцелуй Уэбба?..»

Строгий месье Бовуа расхаживал по залу, отчитывая свою ученицу:

— Неужели вы не умеете считать, миледи? На счет «раз, два, три» вы поворачиваетесь налево. Налево, а не направо! — Учитель постучал по полу тростью с серебряным набалдашником. — Сегодня ваша сестра устраивает прием, и я не желаю, чтобы вы выступали в роли деревянной куклы и тем самым портили мою репутацию. — Затем он обрушил свой гнев на Уэбба: — Месье, неужели вам не попятно, что миссис Коупленд сделана не из фарфора? Она леди, и леди весьма привлекательная, — добавил месье Бовуа таким тоном, что всем стало ясно: такая неуклюжая и непонятливая ученица, как Лили, никогда не научится танцевать. — Танцуя с ней, вы должны прижимать ее к себе. — Учитель, потянувшись к уху Уэбба, громко зашептал: — Танцуйте с ней так, будто ласкаете в постели прекрасную женщину. — Повернувшись к своей терпеливой жене, он щелкнул пальцами и пробурчал: — Ох уж эти англичане… А вы, миледи, несомненно, француженка, — улыбнулся месье Бовуа, протягивая руку леди Ларкхолл. — Вы двигаетесь так, будто у вас в душе рождается музыка.

Лили стиснула зубы — ей ужасно хотелось выбросить этого маленького человечка из окна. Деревянная кукла! Какое оскорбление! Если бы только снять этот траурный наряд! Тогда бы все увидели, что она вовсе не такая, какой упорно притворялась последние две недели.

Уэбб с лукавой улыбкой привлек ее к себе, и снова зазвучала музыка. Стараясь не сбиться с ритма, Лили, сама того не сознавая, вцепилась в руку Уэбба, и он ответил крепким пожатием. Повторяя движения партнера, Лили невольно восхищалась его удивительной грацией. Уэбб же все крепче прижимал к себе Лили, и она, почувствовав жар его тела, вновь вспомнила о поцелуе в саду…

Неожиданно Лили споткнулась, и Уэбб, вовремя поддержав ее, случайно коснулся рукой ее груди. Затем они снова заскользили в танце, и теперь уже Лили мечтала о том, чтобы Уэбб опять к ней прикоснулся.

Откинув голову, она посмотрела на него и вдруг вспомнила слова учителя — она их расслышала: «Танцуйте с ней так, будто ласкаете в постели прекрасную женщину».

Уэбб был прекрасным партнером, и в какой-то момент Лили обнаружила, что и она умеет танцевать.

— Раз, два, три, — отсчитала она, — и поворот налево. Уэбб улыбнулся ей, и Лили сразу вспомнила все свои девичьи мечты… Вспомнила — и опять повернула не налево, как следовало, а направо. Поворачиваясь, она столкнулась с Уэббом, тот не удержался на ногах, и оба рухнули на пол. К счастью, Лили упала на Уэбба, и он успел подхватить ее, так что она не ушиблась.

Открыв глаза, Лили увидела прямо перед собой лицо Уэбба. Неожиданно губы его дрогнули, и в следующее мгновение он громко рассмеялся.

— Мне кажется, малышка, что вы слишком буквально истолковали слова учителя о постели.

И тут Лили осознала, что лежит на своем партнере и груди ее крепко прижаты к его груди. Отсутствовали только пуховый матрас и белоснежные простыни, которые она видела в своих мечтах.

— Не смейте называть меня малышкой! — воскликнула Лили;

Она попыталась подняться, но оказалось, что Уэбб придавил к полу ее юбки.

— Месье, мадам!!! Это неслыханно! Во всяком случае, неприлично! Я не разрешаю подобные шалости на моих уроках! — вскричал учитель, приближаясь к лежавшим на полу танцорам.

Уэбб снова рассмеялся, и Лили тоже не удержалась от смеха.

— В этом нет ничего смешного, — сказал месье Бовуа. — Вы оскорбляете мои чувства. Если кто-нибудь увидит вас, моя репутация будет загублена.

— Поздно говорить об этом. Кажется, нас уже застукали, — усмехнулся Уэбб.

Проследив за его взглядом, Лили увидела стоявшего в дверях Адама.

— Какой сюрприз! — усмехнулся жених. Он пересек залу и склонился над Уэббом и Лили. — Чем вы занимаетесь с моей невестой, мистер Драйден? — Молодой человек с вызовом смотрел на Уэбба.

Лили похолодела. Она чувствовала, что надо поскорее успокоить Адама, чтобы удержать его от какой-нибудь глупой выходки.

Уэбб по-прежнему улыбался, и было ясно, что ситуация кажется ему весьма забавной. Лили снова попыталась подняться, но Уэбб крепко прижимал к полу ее юбки.

«Какой неуклюжий», — подумала она.

Только с помощью Адама Лили удалось освободиться и подняться на ноги.

— Адам, что ты здесь делаешь? — спросила она. — Я думала, что вы с Жилем уехали утром пострелять.

— Так оно и было, — ответил молодой человек, сверля взглядом Уэбба — тот тоже успел встать с пола и сейчас стоял за спиной Лили.

— А почему бы вам не объяснить ему, что произошло? — с усмешкой предложил Уэбб. — Мы танцевали, мистер Сен-Жан.

— Танцевали? — Адам посмотрел на Лили. — Ты?..

Удивление молодого человека было совершенно искренним. В Виргинии все прекрасно знали, что Лили никогда не танцует, но лишь немногие, в том числе Адам, знали истинную причину: она не умела танцевать.

— Я хотела сделать тебе сюрприз, — ответила Лили, глядя через плечо на Уэбба.

— Твоя сестра собирается объявить о нашей помолвке на вечернем приеме, а это в первую очередь означает, что нас… выставят напоказ.

— Адам, мы же договорились. Никаких объявлений о нашей помолвке до тех пор, пока не закончится мой траур по Томасу.

— Бедный Томас! — вздохнул Уэбб. — Покойный был вашим другом? — спросил он у Адама, но тот, казалось, не услышал вопроса.

— Хорошо, объявим о помолвке позже, — сказал Адам. — Но почему ты решила держать в секрете свои занятия в этом зале? Могла бы сказать мне, и я бы стал твоим партнером.

Воцарилось напряженное молчание. Мадам Бовуа нервно перебирала пальцами клавиши, и деликатный инструмент издавал жалобные звуки.

И тут Уэбб, сам не зная, зачем это делает, положил руку на плечо Лили и пристально посмотрел Адаму в глаза.

— Оставьте ее в покое, приятель. Мы просто разучивали новые па. — Он с улыбкой взглянул на Лили. — Она уже сказала вам, что хотела преподнести сюрприз. Не вижу в этом ничего дурного.

— Она не перестает удивлять меня. Да и вы тоже, — сказал Адам, хватая Лили за руку. — Уж если кому и учить ее новым па, то мне.

— А я полагаю, что у меня это лучше получится, — отразил Уэбб, снова привлекая к себе Лили.

Мужчины смотрели друг другу в глаза, и Уэбб не собирался сдаваться. Наблюдая за Лили и ее женихом последние две недели, он все больше убеждался в том, что помолвка с этим самонадеянным болваном или вторая крупная ошибка в ее жизни, или, как он подозревал, просто фарс.

Но почему же Лили идет на все, только бы не ехать в Париж? Уэбб по-прежнему не мог ответить на этот вопрос.

Неожиданно в зал вошел лорд Драйден. Он осмелился здесь появиться, лишь узнав, что партнер для Лили уже найден и его не заставят танцевать. Возможно, лорд и заметил, что происходит между Адамом и Уэббом, но решил не придавать этому значения. Обратившись к месье Бовуа, он спросил, как продвигается обучение.

— Все бесполезно! — заявил учитель, ударив о пол тростью. — Она недостойна моего таланта, она недостойна учиться танцевать. — Он кивнул жене, и та быстро собрала ноты. — Моя репутация будет окончательно погублена, если кто-нибудь узнает, что я имею хоть какое-то отношение к этой… к этой девице с деревянными ногами. Ваши деньги, милорд, были бы потрачены с большей пользой, если бы вы обучали танцам вола, — заявил месье Бовуа и тут же потребовал плату за свои труды.

Ошеломленный лорд Драйден просил учителя остаться но тот, пересчитав и спрятав деньги, учтиво поклонился леди Ларкхолл и быстро вышел из зала. Мадам Бовуа последовала за мужем.

— Почему они оплачивают твои уроки, моя дорогая? — спросил Адам.

Прежде чем Лили успела ответить, вмешался лорд Драйден.

— Это свадебный подарок, — сказал он. — Лили пожелала научиться танцевать, и я пригласил сюда месье Бовуа, чтобы тот помог ей.

Адам, казалось, был вполне удовлетворен ответом.

— Лили, прошу тебя… — Он протянул ей руку, и они покинули бальный зал.

Лорд Драйден и леди Ларкхолл обменивались любезностями, а Уэбб тем временем последовал за Лили и мистером Сен-Жаном. Вскоре он услышал, что они, спускаясь по лестнице, о чем-то спорят. Уэбб прислушался.

— Я не намерен спокойно смотреть, как он обращается с тобой, — говорил Адам. — Я не смогу считать себя джентльменом, если буду стоять в стороне. И я не позволю этому человеку порочить твое имя.

— Успокойся, Адам. Ты знаешь, почему мы помолвлены, и не должен обращать внимания на Уэбба. Я затеяла все это, чтобы защитить тебя, чтобы защитить нас обоих,

«Защитить? От чего? Вернее, от кого?» — размышлял Уэбб.

В этот момент в огромном холле появились месье Бовуа и его жена, оба с саквояжами в руках. Маленький француз по-прежнему негодовал — впервые за двадцать лет его постигла подобная неудача.

Адам с Лили в замешательстве переглянулись. Затем американец что-то сказал учителю, но Узбб не расслышал, что именно. Зато он хорошо разглядел лицо Лили.

Губы миссис Коупленд растянулись в улыбке, и было видно, что эта дама очень собой довольна. Уэбб надолго задумался.

Глава 6

Лили остановилась на лестнице и, перегнувшись через перила, посмотрела на только что прибывших гостей.

— Мы устраиваем небольшой прием, — объявила София несколько дней назад. — Прием по случаю святок. Кстати, прекрасный случай проверить, чему ты научилась за последнее время.

«И это называется» небольшой прием «, — с досадой подумала Лили. Казалось, что все высшее общество Бата и окрестностей решило воспользоваться гостеприимством Траэрнов. Украшенный гирляндами и святочными декорациями, дом был готов к празднованию Рождества, хотя до него оставалось еще две недели.

Однако никто из гостей, по-видимому, не возражал — все улыбались, шутили и, судя по всему, были не прочь повеселиться, не дожидаясь праздников.

Лили тяжело вздохнула. Мало того, что она последние две недели изображала из себя дурочку, — сейчас ей придется потешать все высшее общество.

Хорошо еще, что ей удалось убедить Софию и Жиля не объявлять о помолвке. Она сказала сестре, что ей еще целый месяц носить траур и сообщение о помолвке было совершенно неуместным.

А музыканты внизу уже настраивали инструменты… София сказала, что этих музыкантов прекрасно знают в округе, и они могут играть всю ночь, если их об этом попросить.

И тут Лили подумала о том, что даже учитель танцев несмотря на все свои старания, так и не научил ее чувствовать ритм, чувствовать музыку — для нее все ноты звучали как одна; если же ей иногда удавалось сделать верный шаг, то лишь по чистой случайности.

Лили снова вздохнула. Что ж, сегодня ей предстоит выдержать последнее испытание и она сделает все возможное для того, чтобы лорд Драйден отказался от своей затеи и нашел другую» Аделаиду «.

Лили, конечно, беспокоилась за своего старшего брата, находившегося в Париже. Его жизнь, возможно, была в опасности. Но ведь София уже написала ему и обо всем сообщила…

Да, конечно, Люсьен не так уж глуп — если возникнет необходимость, он сумеет покинуть Париж.

— Вот ты где, моя дорогая, — услышала она за спиной голос Адама. — Я вижу, ты решила всех одурачить, — прошептал он ей на ухо.

Окинув взглядом свое платье, Лили улыбнулась. Они с Селестой целый день занимались переделкой одного из ее бумазейных платьев. София настоятельно просила сестру надеть одно из новых платьев, но Лили поступила по-своему.

Они с Селестой перешили старое платье таким образом, что его вполне можно было считать новым. Ворот они обшили черным кружевом так, что вся шея Лили оказалась закрытой. Затем отрезали длинные рукава и обшили пройму черной кружевной тесьмой. Кроме того, Лили закрутила полосы в такой тугой узел, что едва не вырвала их. В результате ее лицо вытянулось и приобрело страдальческое выражение. На голову она надела черный кружевной капор. В довершение всего Селеста, смешав рисовую пудру с щепоткой шафрана, припудрила этой смесью щеки Лили, отчего они сделались изжелта-бледными.

— Моя дорогая, ты выглядишь просто… замечательно, — промямлил Адам, в ужасе глядя на Лили.

— Спасибо, мой друг. А ты сегодня неотразим. Адам и в самом деле принарядился. Накануне Жиль отвез его к лучшему в Бате портному, и богатый молодой виргинец превратился в провинциального английского джентльмена.

— Ты бы тоже хорошо выглядела, если бы открыла свои сундуки. Я тащил их сюда в надежде, что мне удастся заставить тебя сбросить эти траурные одежды.

— Обещаю тебе, что не буду носить траур слишком долго.

— Вот и хорошо. И еще… Если ты мне доверяешь, ответь что происходит?

Лили покрутила на пальце кольцо, и гранатовый шмель подмигнул ей. Конечно же, она доверяла Адаму — просто ей не хотелось, чтобы он знал больше, чем следовало.

— После сегодняшнего вечера у нас уже не будет секретов друг от друга, понимаешь? — Адам поднес руку Лили к губам и галантно поцеловал кончики пальцев.

— А вот и счастливая пара! — воскликнул Узбб, спускавшийся по лестнице, и Лили вздрогнула от неожиданности. Она сразу почувствовала, что ее победа над лордом Драйденом уже состоялась — Уэбб ясно дал это понять.

После каждой своей» неудачи» она почти физически ощущала его презрение и прекрасно знала, что он каждый вечер говорит своему отцу за закрытой дверью кабинета. Эти же слова были написаны на лице Уэбба и сейчас, когда он прошел в салон и присоединился к дамам. «Нам следует отделаться от нее».

И вдруг Лили поняла, что ее победа неожиданно обернулась поражением. Неужели Уэбб до сих пор видит в ней неловкую пятнадцатилетнюю девочку, как и пять лет назад? Эта мысль приводила ее в отчаяние…

Когда-то, увидев Уэбба в саду с леди Марстон, она навсегда рассталась с мечтами о нем, но этот поцелуй в саду… он возродил запрятанные глубоко в сердце воспоминания о первой любви и девичьи мечты…

Но стоит ли мечтать о нем? Ведь после сегодняшнего вечера все изменится, и Драйден — младший оставит ее в покое.

Уэбб подошел к Адаму и похлопал его по плечу:

— Счастливый жених! А где ваша дорогая матушка, Адам?

Адам с холодным презрением покосился на руку, лежавшую на его плече.

— Она одевается, — ответил он. — Ей не терпится потанцевать с вами, Уэбб.

Уэбб поморщился и перевел взгляд на Лили:

— Вы сегодня очаровательны, миссис Коупленд. Это одно из ваших новых платьев?

— Вы очень любезны, Уэбб, но должна огорчить вас: это все то же старое платье, просто мы со служанкой немного приукрасили его специально для сегодняшнего вечера.

Лили прекрасно понимала, что выглядит нелепо в этом наряде, но она знала: через несколько часов, когда лорд Драйден откажется от ее услуг, они покинут Байрнвуд и она забудет об этом маскараде.

Перехватив презрительный взгляд Уэбба, Лили поняла, что постаралась на славу, но все же ее женское самолюбие было задето — ведь на вечер из соседних поместий приехали хорошенькие девушки, разряженные в муслин и шелка пастельных тонов. А она, Лили, выглядела среди них старой вороной, случайно залетевшей в стайку щебечущих канареек.

Но ведь это всего на один вечер, уговаривала себя Лили. Всего один вечер — а потом она снова станет жить так, как ей захочется.

Уэбб пристально ее рассматривал.

— Что ж, если вам так нравится… А я уж было подумал, что вы вырядились для маскарада. В конце концов этот праздник устроили специально для вас, чтобы объявить о вашей помолвке. Думаю, я не ослышался… Ваша сестра говорила об этом леди Ларкхолл несколько минут назад.

Адам кивнул, и его уверенность сразила Лили. Объявят о помолвке? Они же договорились!.. Может разразиться грандиозный скандал. Она посмотрела на Адама. В уголках его губ затаилась лукавая улыбка.

Он воспользовался ее ложью. Он хочет этой помолвки, хочет жениться на ней.

— Я полагал, — продолжал Уэбб, — что траур и такое счастливое событие… несовместимы.

— Никакого сообщения о помолвке не будет, — процедила Лили сквозь зубы.

Мужчины посмотрели на нее с неодобрением, хотя у каждого имелись на это свои причины.

Тут к ним подошла София с Жилем. Сестра улыбнулась Лили, хотя было очевидно, что и она не одобряет ее наряд — ведь наверху, в комнате Лили, лежали новые платья, сшитые самой модной портнихой, и любое из них подходило для приема.

Что ж, пусть будет так, решила София. Не в ее характере устраивать сцены, и она не станет требовать, чтобы сестра переоделась.

К тому же переодеваться было уже поздно — не только София с Уэббом обратили внимание на диковинное платье Лили.

Желая приободрить сестру, София ослепительно улыбнулась ей:

— Лили, Адам, идемте в зал. Жиль хочет объявить о чашей помолвке, а потом будут танцы.

Лили похолодела. Она собиралась и в дальнейшем играть свою роль, чтобы заставить лорда Драйдена отказаться от ее услуг, но сообщение о помолвке могло все изменить…

Адам взял Лили под руку и повел вниз.

— Мы же решили не объявлять о нашей помолвке, — прошептала она и попыталась улыбнуться.

— Я изменил свое решение, — заявил Адам. Немного помолчав, он продолжил: — Кто-то должен постоянно следить за тобой, чтобы эти Драйдены не навлекли на тебя беду. Когда ты станешь моей женой, они не посмеют шантажировать тебя. Ты должна снять с себя это нелепое платье и снова стать настоящей леди, такой, какой я тебя прежде знал.

— Никто, кроме тебя, не шантажирует меня, — процедила Лили сквозь зубы.

Уэбб обернулся, и Лили замолчала.

— В чем дело? — спросил он. — Разногласия между Женихом и невестой?

— Конечно, нет, — ответила Лили с милой улыбкой. — Что заставляет вас так думать?

— Просто мне показалось, — ответил он с усмешкой. Лили подняла глаза и невольно залюбовалась Уэббом.

В этот вечер на нем был черный сюртук, плотно облегавший его плечи и спину, и сейчас, когда Уэбб упругим шагом спускался по лестнице, он казался необыкновенно элегантным.

Лили постоянно вспоминала ту ночь в саду, вспоминала его поцелуй и объятия. Она пыталась забыть об этом, но, сама того не желая, снова и снова переживала те мгновения, когда его рука скользнула под ее накидку и…

Она не заметила, как невольно ускорила шаг. Едва не натолкнувшись на Уэбба, Лили сделала шаг в сторону и чуть не сбила с ног только что приехавшую герцогиню.

В следующее мгновение сильные руки Уэбба подхватили ее, и его чувственные губы зашептали ей прямо в ухо:

— Осторожно, малышка. Гости могут подумать, что вы убегаете от своего жениха.

Не успела Лили ответить, как Уэбб отвернулся и одарил герцогиню очаровательной улыбкой. Та улыбнулась ему в ответ, и на ее вспыхнувших щеках появились ямочки. Уэбб поклонился и предложил ей руку. Даже не взглянув на Лили, он повел герцогиню в бальный зал. Гости расступились, пропуская их. Лили заметила, как две молоденькие девушки с восхищением смотрели им вслед.

— Пока все идет хорошо, — сказала София. — Лили, пожалуйста, будь повнимательнее.

София взяла Жиля под руку, и он улыбнулся Лили, как бы извиняясь.

— София, я бы предпочла не объявлять о нашей помолвке сегодня, — сказала Лили.

Сестра пожала плечами и посмотрела на Адама:

— Невеста нервничает. Вы были правы, мистер Сен-Жан. — София улыбнулась Лили: — Как только Жиль объявит о помолвке, ты успокоиться.

Они преодолели последние две ступени, и вдруг Лили в панике бросилась бежать, скользя по мраморному полу, словно по льду.

— Мне это совсем не нравится! — закричала она. — Я не хочу, чтобы меня насильно выдавали замуж…

Жиль остановился, стараясь закрыть Лили от взглядов гостей, заполняющих бальный зал. Но Лили успела заметить Уэбба; он стоял за стулом, на котором сидела герцогиня, и насмешливо улыбался. Он видел ее отступление.

Лили не могла допустить, чтобы Уэбб смеялся над ней. Но ведь нельзя же позволить Жилю сделать объявление о помолвке…

К тому же Адам совсем неподходящий для нее жених, эта мысль уже не раз приходила ей в голову.

Громкий голос Жиля привлек всеобщее внимание, и все в ожидании замерли.

— Маркиза и я с величайшим удовольствием представляем вам…

— Адам, — в гневе зашептала Лили ему на ухо, — я никогда не прощу тебе этого!

— Простишь, когда мы поженимся. Вот увидишь. У нас все будет прекрасно.

Лили задумалась… — Почему Адам решил обманом жениться на ней? Может, она допустила ошибку, доверившись ему? Лили с обворожительной улыбкой посмотрела на Адама. Ей оставалось только надеяться, что он простит ее за то, что она собиралась сделать.

— О, лорд Драйден, простите ли вы нас когда-нибудь? Мне больно думать, что это — моя сестра, — сказала София, когда они с Жилем подошли к лорду Драйдену и Уэббу, стоявшим в стороне от танцующих. На лице Софии сияла безмятежная улыбка.

В этот момент Лили в очередной раз наступила на ногу своему партнеру и, споткнувшись, растолкала танцующие пары.

— Я так же, как и вы, потрясена тем, что Лили не оправдала наших ожиданий, — продолжала София, по-прежнему лучезарно улыбаясь.

Уэбб знал, что его отцу больно видеть, как рушится один из его планов — такое случалось довольно редко. Но этот вечер стал для него настоящим открытием, и он пока не отчаивался.

— Ваша сестра сегодня вечером изумила даже меня, София. Надеюсь, вы не обидитесь, миледи.

— Никаких обид, — с достоинством ответила София. — Я даже не представляла, что мы затеяли. Не ожидала такого от Лили. Возможно, помолвка сделала ее такой раздражительной.

— Раздражительной? — рассмеялся Жиль. — Я начинаю думать, что твоя сестра — агент французов. — Жиль окинул взглядом зал. — Что же касается мистера Сен-Жана, то кто эта женщина, которой он уделяет столько времени? Она мне кажется знакомой…

— Так оно и есть, — раздраженно бросил лорд Драйден. — Это графиня Аллен. Ходят слухи, что она снабжает информацией американцев, хотя доказательств у меня нет. Она родилась в Бостоне и вышла замуж за лорда Аллена.

— Не смотрите на меня так, — сказала София. — Я не приглашала эту женщину. И мне сейчас не до нее. Лили чуть не сбила с ног лорда Льюиса с женой. Как можно быть такой неловкой? Это выше моего понимания… Я должна немедленно извиниться перед ними.

София поспешила извиниться, а Уэбб глубоко вздохнул. Слова Лили звенели у него в ушах: «Я затеяла все это, чтобы защитить тебя, чтобы защитить нас обоих».

Уэбб снова посмотрел на графиню и Адама — ему вдруг показалось, что он все понял.

— Теперь нам придется искать другую «Аделаиду», — проворчал лорд Драйден. — Лили явно не справится.

— Я бы этого не сказал, — ответил Уэбб.

Две недели он наблюдал за ней и только сегодня сумел разгадать.

Та Лили, которую он держал в объятиях ночью в саду, — она была совсем другая, не такая, какой казалась последние две недели, когда он наблюдал за ней.

Та женщина была словно огонь, словно упавшая с неба звезда, оказавшаяся в его объятиях. Но звезда погасла, и не осталось ничего, кроме мучительных воспоминаний…

Но в этот вечер Лили превзошла себя. Уэбб сбился со счета, отмечая ее оплошности. Она оскорбила герцогиню, раскритиковав ее платье, отдавила ноги всем своим партнерам, поссорилась с местным викарием и, что хуже всего, влила в себя неимоверное количество вина, а затем отчаянно флиртовала едва ли не со всеми женатыми мужчинами.

Даже жених старался держаться от нее подальше, а его мать требовала немедленного расторжения помолвки.

Вместо того чтобы вести себя как невинная, недавно покинувшая монастырь девушка, Лили выступала в роли девицы из «Ковент-Гардена».

Выступает в роли — вот ключ к разгадке!

«Я затеяла все это, чтобы защитить тебя, чтобы защитить нас обоих».

Вот откуда ее наряд и «неумение» танцевать. Вот откуда забывчивость на уроках и отвратительные манеры. Все это для того, чтобы ее оставили в покое.

— Полагаю, что мы как можно скорее должны сообщить ей о нашем решении, — сказал лорд Драйден. — Надеюсь, Лили не обидится, ведь она действительно очень старалась.

Уэбб окинул взглядом зал в поисках Лили и сразу увидел ее — безобразное черное платье бросалось в глаза.

Как только стихла музыка, обескураженный и хромающий партнер Лили поспешил отвести ее на место.

Уэбб заметил, что, проходя мимо лорда Драйдена, Лили хитро улыбнулась — она прекрасно поняла, какое произвела впечатление.

Пристально взглянув в лицо Лили, Уэбб окончательно; утвердился в своих подозрениях.

Ее зеленые глаза сияли. Она торжествовала, почувствовав себя победительницей.

— И все же с трудом верится, — говорил лорд Драйден Жилю. — Ведь я так надеялся на нее.

«Действительно, с трудом верится», — согласился Уэбб.

Он снова посмотрел на Лили. Это нелепое черное платье, эти манеры… Да, она явно играла. Что ж, если она справляется с этой ролью, то справится и с ролью Аделаиды. Весь Париж окажется у ее ног.

А женщина-огонь? Женщина, которая была в ночном саду? Там он держал в объятиях настоящую Лили.

Уэбб снова окинул взглядом зал, но обнаружил, что Лили уже скрылась из виду.

— Сэр, — обратился он к отцу, — давайте отложим решение до утра. Надо дать ей еще один шанс.

«Я не позволю себя одурачить», — подумал Уэбб, отправляясь на поиски беглянки.

Глава 7

Вечер, по мнению Лили, обернулся скандалом и… потрясающим успехом. Она решила немного отдохнуть и подняться наверх — сообщить Селесте о том, что все ее предсказания не сбылись.

«Предсказание по ладони? Какие глупости!» — думала Лили. Она вошла в галерею, примыкавшую к бальному залу, и опустилась в кресло, стоявшее в одном из трех занавешенных альковов.

София, обещавшая дать Лили возможность попрактиковаться в танцах, уговорила многих молодых джентльменов потанцевать с ней, и Лили успешно отдавила ноги каждому из них.

«Завтра не будет в Бате и его окрестностях мужчины, который бы не хромал, — с гордостью думала Лили. — Во всяком случае, захромают все, с кем я танцевала».

Взглянув перед уходом на Уэбба, лорда Драйдена и Жиля, Лили поняла, что надежды ее оправдались — она добилась своего.

Даже Адам оставил ее и предпочел общество графини. Своим поведением она отпугнула и его.

«Это будет ему уроком, — думала Лили. — Теперь он отстанет от меня и не захочет на мне жениться».

Помолвка была игрой, игрой и останется.

Утомленная танцами, Лили вздохнула. Протянув руку, она плотно задернула штору, чтобы скрыться от любопытных глаз. Лили выбрала для отдыха это место, потому что здесь можно было от всех спрятаться и, скинув бальные туфли, размять уставшие ноги.

Хорошо бы больше никогда не возвращаться в Байрнвуд и не видеть Уэбба!

— Лили! — раздался чей-то голос. Адам.

Возможно, пришел отчитать ее за возмутительное поведение.

Что ж, он имеет на это полное право.

— Я здесь, Адам, — сказала Лили, чуть отдернув штору.

Адам просунул голову в альков. Лили же тем временем, скинув туфли, попыталась встать на ноги, но наступила на подол и чуть не упала.

Адам рассмеялся, откинул штору и вошел в ее убежище.

— Не вставай. Я не собираюсь приглашать тебя танцевать. Лили снова задернула штору.

— Спасибо за одолжение, — сказала она.

— У тебя передышка? — спросил он.

— Да.

— Ты знаешь, Лили, я не хочу, чтобы ты жалела о том, что втянула меня в это дело. Какое захватывающее приключение…

«Захватывающее приключение», — поморщившись, подумала Лили. Она вертела на пальце кольцо и вспоминала тот день, когда ей подарили его. Отец Томаса перед смертью стащил его с мизинца и надел ей на палец. Тогда она подумала, что это просто подарок умирающего человека. Но оказалось, что это необычное кольцо. Отец Томаса просил ее никогда не снимать его и продолжить дело Коуплендов.

Вскоре после смерти старика Адам рассказал ошеломленной Лили, что раз в году Коупленд отваливал английскому таможенному чиновнику кучу золота и тот в течение всего года снабжал его списками судов, входящих и выходящих из лондонского порта, а также из других портов.

Но самое главное: он сообщал о перемещениях военно-морского флота.

Зная о передвижениях британских военных кораблей, американские капитаны могли избегать неприятных столкновений с англичанами. Теперь же сведения от английского таможенника перестали поступать, и американские капитаны требовали немедленных действий, так как их суда вновь стали сталкиваться с британскими кораблями.

Деятельность Коупленда продолжалась более двадцати лет, но после его смерти британский таможенник отказался подписать с американцами новый контракт.

— Я согласен иметь дело только с Коуплендом, — заявил упрямый чиновник. Он хотел видеть носителя кольца. Кольца со шмелем. Ее кольца.

В конце концов американское морское ведомство завербовало к себе на службу Лили д'Артье Коупленд — ей предстояло продолжить семейное дело. Лили дала согласие, поскольку считала, что из нее получится прекрасная шпионка. Адам напросился ее сопровождать, так как всегда мечтал о таком приключении. К тому же, по его мнению, Лили требовалась охрана, и он поклялся, что будет защищать ее, чего бы это ему ни стоило.

— Лили, ты должна сказать мне, что происходит. — Он взял ее за руки. — Я могу помочь тебе. Я могу увезти тебя отсюда. Выходи за меня замуж, и мы покончим с твоими делами в Англии. А потом я увезу тебя домой, в Виргинию. Лили, мы должны пожениться. Мы с тобой будем по-настоящему счастливы и когда-нибудь расскажем нашим внукам о своих приключениях.

Несмотря на шутливый тон Адама, Лили вдруг увидела ужасную правду.

Адам влюблен в нее. Все эти две недели он не просто играл роль жениха — он считал их помолвку действительной. Да, Адам сумел обмануть всех. Он одурачил и ее. Каждое его слово, каждый поцелуй — все это было всерьез.

Но Лили-то прекрасно знала, что такое безответная любовь, и теперь она с грустью смотрела на Адама.

— Поехали со мной, Лили. Мы обвенчаемся перед отплытием и проживем вместе долгую и счастливую жизнь.

Лили закрыла глаза. Ей следовало бы полюбить Адама. Он такой красивый, живой, очаровательный… и очень похож на Уэбба.

Очень похож на Уэбба?

Она снова взялась за старое — принялась сравнивать каждого встречного мужчину с Уэббом.

Она не должна была целоваться с ним. Не должна была отправляться в Англию и приезжать в Байрнвуд.

— Но я не влюблена в него, — прошептала Лили.

— В кого? — спросил Адам, еще крепче сжимая ее руки. — В Томаса? Конечно, ты уже не влюблена в него. Ведь он умер. К тому же он оскорблял тебя, Лили, а я себе подобного никогда не позволю.

Лили вздохнула и покачала головой. В этот момент она ненавидела себя за то, что была вынуждена сказать правду.

— Нет, это не Томас. Это…

Адам, хотя и любил подурачиться, был весьма сообразительным молодым человеком.

— Уэбб, — спокойно произнес он, и на лице его была написана покорность судьбе.

Лили молча кивнула.

— Он знает? — спросил Адам, отводя взгляд. Закусив губу, Лили покачала головой. Никогда ей не услышать от Уэбба слова, которые с такой легкостью произносил Адам.

— Именно поэтому ты придумала помолвку? Чтобы досадить ему?

— Нет. Это никоим образом не повлияло бы на него. Он все еще считает меня пятнадцатилетней девочкой.

— Пока ты не перестанешь носить эти ужасные вдовьи платья и уродовать свое лицо, ни один мужчина не взглянет на тебя и не увидит то, что вижу я, — прекрасную женщину, — рассмеялся Адам.

Не зная, как реагировать на слова Адама теперь, когда она узнала о его истинных чувствах, Лили отвернулась и прошептала:

— Я поступила с тобой ужасно.

— Нет, — ответил Адам. — Я сам во всем виноват. Не знаю, какие причины побудили тебя, но спектакль, разыгранный тобой сегодня, был просто блестящим. Между прочим, я все же согласился не объявлять о нашей помолвке, потому что ты этого не хотела. Но скажи мне, Лили, почему, почему ты все это затеяла? Неужели для того, чтобы обмануть…

В этот момент занавес откинулся и они увидели Уэбба Драйдена.

Много ли он успел услышать? Судя по его свирепому взгляду — довольно много. Опасения Лили подтвердились, как только он заговорил:

— Да, Лили, скажите. Почему вы пытались всех обмануть, разыграв такой изумительный спектакль?

Обмануть.

Да, Уэбб понял все — даже если услышал одно лишь это слово, сказанное Адамом.

И сейчас Уэбб стоял и пристально смотрел на нее, смотрел ей прямо в глаза.

— Говорите же, Лили, — продолжал он. — Но предупреждаю: никакой остроумный ответ, никакая ложь не спасут вас.

Адам поднялся на ноги.

— Мне кажется, что ваше присутствие здесь нежелательно, сэр. — В его голосе звучала явная угроза.

Раньше Уэбб дважды подумал бы, прежде чем оскорбить этого долговязого молодого человека. Но сейчас на его стороне было преимущество, и он незамедлительно им воспользовался.

Окинув Адама ледяным взглядом, Уэбб ухватил его за воротник и с силой встряхнул.

— Еще одно слово, и я привлеку вас и вашу подругу графиню к, суду, — заявил он.

Лили вскочила и вцепилась в рукав Уэбба.

— Черт возьми, что вы такое говорите? Вы что, сошли с ума?

— Ваш жених провел большую часть вечера с подозреваемой в шпионаже графиней Аллен. — Он посмотрел на Адама: — Я прав, мой друг?

— Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, — сказал Адам не моргнув глазом.

Лили заметно побледнела и посмотрела сначала на Уэбба, затем на Адама, после чего на ее лице появилось выражение недоверия. Однако она не собиралась давать Адама в обиду, даже если и разозлилась на него.

— Немедленно отпустите его, Уэбб, или я устрою такой скандал, который вы никогда не забудете.

Уэбб отпустил молодого человека, потому что знал, что Лили способна на все.

— Что касается графини, то это не ваше дело, — сказал Адам, поправляя галстук и расправляя складки, оставленные рукой Уэбба на его безукоризненном сюртуке. — И вы не имеете права вмешиваться в дела Лили.

— Ее дела — мои дела. — Уэбб кивнул в сторону двери: — А теперь убирайтесь отсюда. Убирайтесь немедленно, и я постараюсь забыть то, что видел. Но если, я в течение часа увижу вас в этом доме, то это будет последний час, который вы проведете на свободе. И тут снова вмешалась Лили.

— Адам, не беспокойся за меня, — сказала она с мольбой в голосе. — Со мной все будет в порядке. Делай, как он сказал, и уходи. Ты знаешь, что должен уйти.

Адам хотел возразить, но Лили покачала головой, улыбнулась и протянула ему руку.

Мистер Сен-Жан галантно склонился над протянутой рукой дамы. Затем, отвесив короткий поклон Уэббу, прошел через галерею и вошел в переполненный бальный зал.

Лили провожала его взглядом, пока он не скрылся в толпе. Затем гневно взглянула на Уэбба. Тот, не удержавшись, насмешливо спросил:

— И никаких слез из-за жениха?

— Какое ваше дело?

Лили хотела последовать примеру Адама и тоже скрыться, но Уэбб схватил ее за руку:

— Не так быстро. Если вы думаете, что добились своего, то вы ошибаетесь.

Он увлек Лили обратно в альков и плотно задернул занавес. Она попыталась снова его отдернуть, но Уэбб перехватил ее руку:

— Мне надо обсудить с вами кое-что.

— Обсудить? Я не желаю ничего слушать после такой безобразной сцены. Почему вы так грубо обошлись с Адамом? И как вы смеете после этого разговаривать со мной?

Взбешенный вызывающим поведением Лили, Уэбб стремительно прошел в глубину алькова и распахнул дверь. В следующее мгновение он схватил Лили за плечи и вытолкнул ее на узкий балкон под проливной дождь.

Лили громко вскрикнула и рванулась обратно, но Уэбб захлопнул перед ней дверь.

Пусть подумает под дождем, может, образумится.

Прижавшись лицом к стеклу, Лили в недоумении уставилась на Уэбба. Потом, почувствовав, что промокла насквозь, пришла в бешенство.

— Впустите меня! — Приподняв подол, она обнаружила, что стоит по щиколотку в воде. — На мне нет туфель!

Уэбб осмотрел альков и подобрал не только туфли, но и черную кружевную шаль, которую Лили оставила на спинке кресла.

— Не думаю, что она вам поможет, — сказал он, показывая ей шаль.

Глаза Лили метали молнии. Она барабанила по стеклу кулаками и кричала:

— Впустите меня! Немедленно впустите меня!

— Хорошо воспитанная молодая леди не будет раздеваться во время бала, не так ли? — усмехнулся Уэбб.

— Я насквозь промокла! — еще громче закричала Лили. Поставив туфли на пол, Уэбб опустился в кресло — в нем раньше сидела Лили — и скрестил ноги. Шаль он положил себе на колени.

— Представьте, что у вас в руках зонтик. У вас же богатая фантазия.

Лили выругалась по-французски, причем это было довольно крепкое ругательство.

«Наконец-то! — с удовлетворением подумал Уэбб. — Узнаю прежнюю Лили».

Откинувшись на спинку кресла, он скрестил на груди руки и закрыл глаза. На минуту воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком дождя по стеклу.

— Уэбб, пожалуйста, — снова раздался голос Лили.

Он знал, чего ей стоило произнести эти слова, но все же не смягчился. Ведь Лили, пытаясь обмануть их, потратила впустую две недели драгоценного времени.

И она действительно едва не обманула его.

— Я не сумею исполнить роль Аделаиды, если простужусь и умру, — простонала она, прижав руки к груди.

«Пожалуй, она права, — подумал Уэбб, пристально глядя на Лили. — Она действительно может простудиться».

Наконец он отодвинул задвижку. Лили влетела в альков промокшая насквозь.

— Какой же вы мерза… — Она осеклась.

— Так-так, — сказал Уэбб, снова открывая дверь. — Неужели вы не образумились? Хотите получить еще один урок? — Схватив Лили за локоть, Уэбб кивнул в сторону балкона.

— На этот раз вы не сделаете ничего подобного, — отрезала она. — Я буду кричать, и меня услышат. Скандал, который я устрою, погубит вашу репутацию, и тогда вам не найти подходящей невесты.

— А вам откуда об этом известно? — удивился Уэбб. Он действительно подумывал о женитьбе.

— Ваш отец рассказал мне о ваших планах. Вам еще повезет, если вы сумеете найти бедную, беззащитную вдову, потому что ни одна мать не отдаст за вас свою дочь. Во всяком случае, порядочную и хорошо воспитанную девушку, которую, как я полагаю, вы подыскиваете.

— А что вы знаете о порядочности? — спросил Уэбб, окинув Лили насмешливым взглядом.

Лили потупилась — она выглядела ужасно: ее бумазейное платье напоминало траурный креп, недели две пролежавший под дождем; волосы были растрепаны и свисали сосульками.

Однако дождь отчасти и приукрасил Лили: потоки, хлеставшие из водосточной трубы, смыли с ее лица краску. Заметив эти желтоватые подтеки, Уэбб провел пальцами по щеке Лили и увидел, что они пожелтели. Щека же Лили чудесным образом порозовела.

Уэбб в изумлении смотрел на стоявшую перед ним женщину. Что же заставляет ее уродовать свое лицо и носить эти ужасные траурные платья?

Он успел заметить пылкий взгляд Адама — было очевидно, что молодой человек смотрел на Лили с восхищением. И тут Уэбб вспомнил о встрече в ночном саду, о поцелуях и объятиях, о возбуждении, охватившем его. Если бы он сейчас осмелился закрыть глаза, то увидел бы перед собой соблазнительную женщину, а не разгневанную и мокрую насквозь «малышку».

Внезапно он снова вспомнил про Адама. Молодой человек, по-видимому, знал все секреты Лили и явно пользовался ее расположением. Но что же их все-таки связывало?

Уэбб схватил Лили за плечи:

— Что за игру вы ведете? Неужели вы думаете, что, затеяв помолвку, сумеете спасти своего любовника… от его же собственной глупости?

— Моего любовника? — возмутилась Лили, отстраняя руки Уэбба. — Вы единственный, кто страдает от глупости. — Она встряхнула мокрую юбку, и вокруг ее ног образовалась лужа.

— Может, мне следует догнать Адама и узнать, какие секреты вы пытаетесь скрыть? — спросил Уэбб.

Во взгляде Лили промелькнула тревога, но она тут же взяла себя в руки.

— Вы сказали, что он свободен. Вы дали слово.

— Я солгал.

— Тогда нечему удивляться… Такие, как вы, не могут не лгать.

«Такие, как вы». В ее словах было презрение — и намек на его шпионаж.

Уэбб посмотрел в сторону бального зала:

— Если мне не удастся допытаться правды от вас, то придется притащить сюда этого молодого глупца. И вы увидите: кое-чего я добьюсь. Уверен, что он знает, почему вы все это затеяли и почему так хотите остаться в Англии.

Лили схватила Уэбба за руку:

— Оставьте его в покое!

— Слишком поздно, — сказал Уэбб, поворачиваясь к выходу из алькова.

— Оставьте его в покое, Уэбб, — повторила Лили, преграждая ему дорогу.

— Скажите, зачем вы затеяли этот маскарад? Почему вы так не хотите отправиться в Париж?

— Я ничего не затевала.

— Вы лжете, Лили. Я следил за вами, а теперь буду следить и за вашим женихом.

— Я прошу вас: оставьте его в покое.

— Запомните мои слова, Лили. Я буду следить за Адамом и добьюсь от него признания. А если мне это не удастся, я упрячу его в Ньюгейтскую тюрьму, где он будет оставаться до тех пор, пока вы оба не поумнеете.

— Если вы оставите его в покое, — процедила Лили сквозь зубы, — я поеду с вами в Париж. Я больше не доставлю вам хлопот, но при одном условии: не трогайте Адама.

Уэбб посмотрел на руку, вцепившуюся в его рукав. Пальцы Лили были холодными, как лед, и этот холод он ощущал даже сквозь ткань сюртука. Однако глаза ее пылали, и было совершенно очевидно: Лили во что бы то ни стало хочет спасти Адама.

И тут Уэбб, к собственному удивлению, вдруг почувствовал укол ревности. Пришлось напомнить себе: Лили интересует его лишь потому, что она похожа на Аделаиду. И кроме того, он заинтригован ее секретами.

Он пристально взглянул ей в глаза.

Эти сияющие зеленые глаза сейчас смотрели на него с каким-то странным выражением — возможно, с беспокойством. Или Лили чего-то от него ждет?..

Во всяком случае, сейчас в ее взгляде не было обычной враждебности.

Уэбб неожиданно привлек ее к себе, но Лили, тут же догадавшись о его намерениях, попыталась отстраниться. Упершись ладонями в грудь Уэбба, она уклонялась от его настойчивых губ и думала о том, что вот-вот закричит, позовет на помощь, устроит скандал, если он немедленно не отпустит ее. Однако она так и не закричала…

Губы Уэбба впились в ее уста, и вскоре Лили перестала сопротивляться. А потом она обвила руками его шею и, приоткрыв губы, ответила на поцелуй.

И тут Уэбб окончательно убедился в том, что не ошибся: странное поведение Лили — всего лишь маска, скрывавшая подлинную женскую страсть.

Они слились в объятии, и сюртук Уэбба стал почти таким же мокрым, как платье Лили.

Его охватило страстное желание, и он, пытаясь взять себя в руки, мысленно твердил: «Ложь, все это ложь. Лили — лживая женщина!»

Усилием воли он все же заставил себя отстраниться. Потом взял шаль и накинул на плечи Лили. Наконец спросил:

— Вы отправитесь со мной в Париж, не так ли? — Он принялся растирать ее холодные руки.

— Да, — ответила Лили. Она бросила взгляд в сторону балкона, затем снова посмотрела на Уэбба. — А вы сдержите свое слово?

Он старался не смотреть на ее губы, старался не думать о том, что она ответила на его поцелуй. Но она принадлежала ему. Во всяком случае — в данный момент.

— Сдержу, — ответил наконец Уэбб. — Но почему вы, Лили, не сдержали слово? Ведь в тот вечер, в саду, вы согласились отправиться со мной в Париж.

— Я вас тогда не обманывала. К тому же я не говорила, что вам будет легко со мной. И вы же сами просили лорда Драйдена, чтобы он нашел мне замену. Вы сами отказывались от моих услуг. — Лили прикоснулась кончиками пальцев к своим губам, чуть припухшим, и на ее лице появилась улыбка.

— Отказывался, но только из-за вашего притворства, — ответил Уэбб.

Они смотрели друг другу в глаза, и Уэбб думал о том, что перед ним сейчас совсем другая Лили — «малышка», оказывается, повзрослела.

Лили зябко поежилась:

— Мне надо переодеться. Я простужусь, если не согреюсь.

Уэбб едва не предложил ей свои услуги, но вовремя спохватился: что за нелепая мысль? Черт возьми, да он теряет рассудок! Это же Лили. Маленькая Лили. Докучливая и неловкая Лили. Может, она снова солгала и вовсе не собирается отправляться в Париж?

Лили уже отдернула занавеску, намереваясь уйти, но вдруг остановилась и взглянула через плечо на Уэбба.

— Чем я себя выдала? — спросила она.

— Не понял…

— Чем я выдала себя? Как вы догадались, что я притворяюсь?

— Когда вы танцевали, вы явно переигрывали.

— Когда танцевала? Какие глупости, — усмехнулась Лили.

— Глупости? Но вы же специально делали все, чтобы выглядеть ужасно. Недаром месье Бовуа сравнил вас с деревянной куклой. — Уэбб рассмеялся. — Вы действительно выглядели ужасно, Лили.

Она молча улыбнулась и шагнула к Уэббу…

В следующее мгновение он почувствовал сильнейший толчок в грудь — и вдруг оказался на балконе, Лили каким-то непостижимым образом успела распахнуть перед ним балконную дверь. Дверь моментально захлопнулась, и Уэбб услышал, как щелкнула задвижка. Он оказался под проливным дождем.

Взглянув на него с улыбкой, Лили отчеканила:

— Танцы, мистер шпион, — это единственное, в чем я не притворялась. — С этими словами она покинула альков, оставив беднягу мокнуть под дождем.

Уэбб снова чихнул.

— Будьте здоровы! — крикнула Лили из-за ширмы — модистка делала ей последнюю примерку.

Лорд Драйден, София и Жиль тоже находились в будуаре Софии. Начались приготовления к путешествию.

— Что заставило вас выйти на балкон вчера вечером? — с интонациями заботливой матери спросила София. — Вам еще повезло, что вы не слегли в постель.

Накануне Уэбб долго стучал в балконную дверь, но никто не пришел ему на помощь. Пришлось спускаться по увитой плющом стене. Когда до земли оставалось футов десять, замерзшие пальцы разжались, и Уэбб свалился чуть ли не в объятия отъезжавшей герцогини.

— В самом деле, мистер Драйден, вам следует вести себя более осмотрительно, — снова подала голос Лили.

Услышав веселый смех бессовестной девчонки, Уэбб невольно сжал кулаки. Придется проучить ее как следует!

— Просто произошла ошибка… — пробормотал он, игнорируя удивленные взгляды отца и Жиля.

Когда Уэбб, спустившись с балкона, вернулся в бальный зал, Адама с матерью и графини там уже не было. Расспросив гостей и слуг, он выяснил, что все трое давно покинули Байрнвуд. Уэбб, конечно же, расспрашивал и Софию с Жилем, но те в ответ на все вопросы лишь пожимали плечами; если они что-то и думали по поводу внезапного отъезда гостей, то держали свое мнение при себе.

Тем временем Лили, стоявшая за ширмой, внезапно обрела прекрасную память и принялась излагать родословную де Шевену. Потом она описала расположение всех комнат в обоих домах покойного и рассказала трогательную историю о полевых цветах, которые нарвала для похорон своей любимой учительницы, сестры Мари-Руфины.

«Своей сверхъестественной памятью она бы затмила наших лучших агентов», — подумал Уэбб.

Как бы в подтверждение его мыслей, лорд Драйден сказал:

— Замечательно, Лили, просто замечательно! Мне уже давно следовало завербовать вас. О чем я думал? Почему позволил отправить вас в Америку? Там вы только зря растрачивали свои таланты.

Что же касается двухнедельного «плохого поведения», то Лили дала вполне убедительное разъяснение: она просто боялась возвращаться в Париж, ей вспоминалась революция, вспоминались ужасы террора. Слезы, стоявшие в глазах молодой женщины, наилучшим образом подтверждали ее слова.

Уэбб считал, что Лили прекрасно справляется со многими задачами, но все же кое-чего ей явно не хватало.

На портрете-миниатюре изображена девочка, которой предстояло превратиться в настоящую красавицу. Лили же, по мнению Уэбба, не могла сравниться с прекрасной Аделаидой. А ведь именно красавицу ждали в Париже…

Это могло стать серьезным препятствием. Если самой известной в Лондоне модистке удастся сделать из Лили произведение искусства, то тогда она, может быть, и справится с заданием, рассуждал Уэбб. В противном случае от нее придется отказаться.

Вчера на балконе, когда Уэбб немного успокоился, ему в голову вдруг пришла странная мысль: почему он хочет, чтобы Лили отправилась с ним в Париж?

Ему хочется оказаться с ней в Париже наедине? Господи, о чем он думает? Если Лили даже здесь посмела запереть его на балконе, то что же она учинит в Париже?

А ведь вчера вечером Лили пробудила в нем совсем другие чувства…

Модистка, закончив работу, поцокала языком.

— Я думаю, что вы будете довольны, милорд, — сказала она лорду Драйдену. — Полагаю, что это — моя лучшая работа. Поверьте, эта леди — настоящая наследница. Она просто ангел.

Уэбб вежливо улыбнулся — ему не хотелось огорчать отца.

Пусть модистка сколько угодно говорит о своей «лучшей работе», но он, Уэбб, ни за что не поверит, что Лили может превратиться в ангела. И едва ли ей удастся стать настоящей Аделаидой.

Как только Уэбб пришел к такому заключению, Лили вышла из-за ширмы.

Сшитое на живую нитку и скрепленное булавками платье облегало Лили, точно мраморная драпировка греческую статую. Легкий шелк, закрепленный на плечах золотыми пряжками, ниспадал на пол, словно сверкающий водопад. А в глубоком вырезе виднелись округлости упругих грудей.

Глубоко вздохнув, Уэбб снова посмотрел на ослепительную красавицу. Невероятно! Он глазам своим не верил. И все же перед ним была именно Лили.

Прежде красота ее скрывалась под уродливыми черными платьями, и вот сейчас, освобожденная от вдовьих покровов, Лили возникла перед ними, словно чудесная птица, расправившая в полете крылья и явившая миру свое сверкающее оперение. Лицо же, раньше обрамленное черным капором, бледное и безжизненное, внезапно ожило.

Уэбб с восхищением смотрел на эту новую Лили; он любовался ее изящными бедрами, тонкой талией, чудесными округлостями грудей…

Ее волосы, перехваченные на макушке бледно-зеленой ленточкой, рассыпались по плечам золотистым каскадом. Казалось, что сама Диана явилась перед ним в образе прекрасной женщины.

Уэбб, ошеломленный этим чудесным превращением, не сводил глаз с появившейся из-за ширмы красавицы.

Неужели эта богиня — малышка Лили? Неужели перед ним Лили, нескладная девочка, которая когда-то преследовала его?

Ему вспомнилось давнее предсказание леди Марстон, уверявшей, что нескладная девочка со временем станет красавицей.

И сейчас Лили стояла перед ним — и словно смеялась над его слепотой, ведь он так долго не мог разглядеть в ней красавицу.

Впрочем, эта неожиданная метаморфоза поразила не только Уэбба — все остальные смотрели на Лили с таким же изумлением.

— Что-то не так? — спросила Лили, смущенно глядя по сторонам.

— Не беспокойтесь, все в порядке, моя милая, — рассмеялась модистка. — Просто вы — само совершенство.

Внезапно Уэбб понял, что все изменилось — он увидел свою миссию совсем в ином свете. Ибо было очевидно: Лили сведет с ума весь Париж.

А это значит, что опасности будут подстерегать их на каждом шагу.

«Да, Париж получит достойную наследницу, — размышлял Уэбб, — но одновременно приобретет и богиню-искусительницу».

Глава 8

Париж, декабрь 1800 года

Месье Бернар Труссебуа, солиситор де Шебену, подъехал к заднему крыльцу графского дома, что вошло у него в привычку с самого первого дня службы.

Месье Труссебуа предпочитал входить в дома своих клиентов с черного хода, так как это давало возможность побеседовать со слугами и кое-что узнать о благосостоянии их хозяев. Таким образом солиситор получал чрезвычайно важные сведения о своих клиентах.

Что же касается графа де Шевену, то его месье Труссебуа навещал с особым удовольствием, так как здесь предоставлялась возможность отведать пирожных мадам Костар — лишь после этого солиситор заходил в кабинет графа. Каким образом этои женщине удавалось постоянно доставать свежие продукты — этого не знал никто. Возможно, граф оставил достаточно золота, чтобы, не скупясь, платить за все, хотя цены с каждым днем росли.

Впрочем, не было сомнений: мадам Костар могла раздобыть все на свете. Во всяком случае, не было сомнений в том, что ни один мясник или зеленщик не посмел бы отказать этой грозной на вид особе. Ибо лишь немногие знали, что мадам Костар — женщина добрая и мягкосердечная, несмотря на свои внушительные габариты и устрашающий облик.

Месье Труссебуа несколько раз постучал в дверь, прежде чем ему открыли. Открывший же, месье Костар, был маленьким угловатым человечком; глядя на него, можно было подумать, что он постится месяцами.

Но солиситор-то прекрасно знал: месье Костару голодная смерть не грозит, ведь его жена была отменной поварихой.

— Входите, месье, — сказал старый слуга. — Входите, не стойте на холоде.

Взглянув в изможденное лицо Костара, солиситор сразу понял: старика одолевает беспокойство. И все же старый слуга никогда не забывал о своих обязанностях: он проворно снял с гостя мокрый плащ и повесил его к огню — сушиться.

— Итак, наследница приехала. — Труссебуа занял у кухонного стола свое обычное место.

На столе стояло блюдо с ароматными миндальными пирожными. Солиситор терпеливо ждал, однако мадам Костар, всегда такая гостеприимная, на сей раз не спешила его угощать.

— О да, наша наследница, — пробормотал Костар, усаживаясь во главе стола.

Месье Костар и его жена — единственные слуги в доме — жили у графа долгие годы. Поступив на службу к де Шевену, Труссебуа решил, что тот любит уединение, потому и живет отшельником. Только после смерти Анри солиситор узнал, почему в доме было всего лишь двое слуг.

Труссебуа думал об этом с содроганием и в тысячный раз задавался вопросом: как он позволил вовлечь себя в такую историю?

Но сейчас уже поздно было предаваться размышлениям, следовало говорить о деле.

— Она приехала с час назад, — сообщил Костар. — Багаж, служанка и… — Упершись острыми локтями в стол, слуга подался вперед и добавил: — И жених.

Жених? Услышав о нем, Труссебуа лишился дара речи. Ведь жених — это новые хлопоты. Даже еще хуже: ненужные вопросы.

Помрачневший Труссебуа проклинал свою судьбу, пославшую ему такого клиента. Проклинал, хотя не голодал лишь благодаря щедрости графа. А ведь многие представители его профессии действительно голодали; более того, кое-кто из них даже лишился головы.

«Вот что, Труссебуа… Ты должен набраться храбрости», — говорил он себе, как делал всякий раз, когда оказывался в сложной ситуации.

Сейчас все они зависели от наследницы де Шевену: Костарам нужен был стол и кров, а ему, Труссебуа, — жалованье, которое он получал за управление огромным имением покойного графа.

Но жених…

Такой оборот дела совершенно их не устраивал. Жених путал все их тщательно разработанные планы. Однако сейчас предстояло решить самый важный вопрос.

— Не может ли случиться так, что эта Аделаида де Шевену — самозванка?

Лили прошла по восточному ковру гостиной и остановилась перед высоким секретером, стоявшим в углу. Ни секунды не раздумывая, она принялась выдвигать ящик за ящиком, изучая их содержимое.

— Что, по вашему мнению, вы делаете? — спросил Уэбб, вставая с дивана и подойдя к ней.

Он взял Лили за руку и привлек к себе. Несколько мгновений они стояли глядя друг другу в глаза. Наконец Уэбб, не выдержав взгляда зеленых глаз, выпустил руку Лили, словно она жгла огнем.

— Я ищу дневники, вот что я делаю, — заявила Лили. Она ужасно устала после долгой дороги и, кроме того, очень волновалась — ведь ей предстояло постоянно находиться в обществе Уэбба.

Несмотря на перемирие, которое установилось между ними после бала в Байрнвуде, напряжение в их отношениях не исчезло.

Она возобновила поиски, но Уэбб снова взял ее за руку. Задвинув свободной рукой все ящики, он потащил Лили к покрытому парчой дивану. Усадив ее, отступил на шаг.

Лили в раздражении передернула плечами.

— Вы будете искать, когда я прикажу вам искать, — сказал Уэбб, опускаясь в широкое кресло рядом с диваном. — Что вы скажете Костарам, если они войдут и увидят, что вы рыщете по дому… точно заурядная воровка?

Лили закусила губу — ей ужасно хотелось дать Уэббу достойный отпор. Впрочем, она прекрасно понимала: Уэбб прав, разница была лишь в том, что воровка залезает в дом глухой ночью, делает свое дело и исчезает.

— Мне просто не хочется ждать.

Лили скрестила на груди руки и посмотрела на закрытую дверь гостиной. За дверью находилось еще множество комнат, и дневники графа могли храниться в любой из них.

Когда они найдут эти дневники и возвратятся в Англию? Не имеет значения. Ведь они всего лишь час назад появились в доме де Шевену — а ей уже хотелось покинуть его.

Но ей давно уже следовало бы успокоиться, ибо она с честью выдержала первое испытание — сумела ввести в заблуждение старых преданных слуг графа.

Сначала она немного испугалась — когда месье Костар открыл дверь и, нахмурившись, посмотрел на нее из-под кустистых бровей. Но вскоре Костары заулыбались, более того, обнимали ее и плакали от счастья. С умилением глядя на нее, они уверяли, что она — точная копия ее покойной матери.

Стража Наполеона, выставленная у дверей, уделила ей мало внимания, так как Костары сразу признали ее. Один из солдат даже вызвался помочь вознице и занес в дом ее багаж.

Слуги графа радушно приняли и Селесту, невзирая на ее красные шелковые юбки и цветастый тюрбан. Они провели мулатку в предназначенную ей маленькую комнатку, находившуюся рядом с комнатой ее хозяйки.

Уэбб же подвергся более тщательному осмотру, особенно после того как Лили представила его в качестве своего жениха, вызвавшегося сопровождать ее в Париж.

Молодых людей проводили в гостиную. Потом мадам Костар отправилась на кухню, а ее супруг — проследить, чтобы весь багаж Лили доставили наверх, где Селеста могла бы разобрать его.

— Сколько еще времени понадобится мадам Костар? Когда нам принесут поесть? Может, мне стоит пойти поторопить ее? — спросила Лили, поднимаясь с дивана.

Уэбб взглянул на нее с укором, и она снова уселась, он же принялся листать книгу, которую взял с полки.

«Если бы только, — думала Лили, — Адам не вел себя так глупо, танцуя с графиней, я, возможно, смогла бы отказаться от этого путешествия. Но раз Уэбб заметил Адама с этой шпионкой, пришлось играть роль Аделаиды».

«Сделка с дьяволом», — продолжала размышлять Лили, глядя на Уэбба.

Тот сидел, развалившись в огромном кресле, и чем-то напоминал сейчас молодого льва. Его чуть рыжеватые волосы были зачесаны назад и — по американской моде — забраны в хвостик и перетянуты черной кожаной лентой. Один локон выбился и свисал на лоб, что придавало Уэббу мальчишеский вид. На нем были темно-желтые бриджи из буйволовой кожи, черный сюртук и белоснежная рубашка. Начищенные до блеска башмаки придавали особый шарм этому скромному наряду.

Иными словами, облик Уэбба вполне соответствовал его нынешнему псевдониму: мистер Милн, американский судовладелец и жених Аделаиды.

Жених! Господи, как же она ненавидела это притворство! Мало того, что они провели в одной карете последние несколько дней, теперь им приходилось изображать сердечную привязанность друг к другу — привязанность, которой не было и в помине. Во всяком случае, со стороны Уэбба, уж в этом-то Лили не сомневалась.

После того как она вышла из-за ширмы в новом платье, сшитом для роли Аделаиды, он почти не разговаривал с ней, даже не смотрел на нее.

Если бы только она могла держаться с такой же невозмутимостью! Но Лили постоянно ловила себя на том, что наблюдает за Уэббом, изучает его… Вот и сейчас она невольно залюбовалась голубизной его глаз…

Но Адам такой же красивый, убеждала она себя. Многие бы даже сказали, что он гораздо привлекательнее, к тому же у него замечательная улыбка. Однако именно Уэбб, входя в комнату, заставлял ее сердце учащенно биться.

Однако хуже всего было другое… Каждый раз, когда он случайно прикасался к ней в карете, она чувствовала тепло его тела, и эти прикосновения разжигали в ней огонь желания. Так было и минуту назад, когда Уэбб оттащил ее от секретера.

Глубоко вздохнув, Лили заставила себя отвести от него взгляд. Она постаралась вспомнить ту ненависть, которую питала к нему, попыталась вызвать в памяти тот день, когда увидела Уэбба с леди Марстон. Но все было напрасно — вместо успокоения появились лишь новые вопросы…

Есть ли у него сейчас любовница? Кто она? Скучает ли он по ней?

Лили знала: большую часть времени Уэбб проводит во Франции. Значит, у него здесь есть женщина. Но где именно? Может, где-нибудь в загородном доме недалеко от Парижа?

Господи, если она будет изводить себя подобными вопросами, то скоро сойдет с ума! Найти бы лекарство, которое излечило бы ее от влечения к этому человеку.

— Когда вы предполагаете начать поиски? — спросила она, нарушив молчание.

Уэбб захлопнул книгу.

— Когда мы найдем предлог, чтобы выпроводить Костаров из дома. К счастью, Анри держал лишь этих слуг. Так что мы сумеем что-нибудь придумать, найдем для них какое-нибудь поручение, чтобы избавиться от них на время. И кроме того… Логичнее искать дневники графа в его кабинете, а дверь кабинета заперта на ключ.

— Откуда вы знаете?

— Я проверил это, когда мы вошли. Его кабинет — первая дверь налево. Когда меня никто не видел, я попытался ее открыть. Вот почему надо сделать так, чтобы Костары надолго ушли из дома. Мне придется повозиться, чтобы открыть кабинет. Анри был очень предусмотрительным человеком, и я уверен, что замок весьма надежный.

Поднявшись с дивана, Лили подошла к камину и принялась рассматривать фарфоровые статуэтки, аккуратно расставленные на каминной полке. Веселые пастушки и влюбленные пастухи… Лили отвернулась от них — ее раздражали их счастливые лица.

— А сейчас, что делать?

— Прежде всего — успокоиться. Скоро здесь появится солиситор, и вы узнаете, насколько вы богаты.

— Чудесно. Фортуна улыбнулась мне, и все, что я могу делать, — так это сидеть здесь и ждать. — Лили принялась расхаживать по комнате, разглядывая маленькие столики, портреты на стенах и позолоту на дверях. — Может, мне лучше подняться наверх и помочь Селесте распаковать багаж? По крайней мере хоть чем-то займусь.

Она направилась к двери, но Уэбб опередил ее и взял за плечи.

— Как это будет выглядеть? — Он нахмурился. — Наследница сама распаковывает багаж?

Лили посмотрела на руку Уэбба, вцепившуюся ей в плечо. Его большой палец касался ее обнаженной груди в вырезе платья.

Не в силах удержаться, она приблизилась к нему почти вплотную. Приблизилась — и подумала о любовнице Уэбба. Какая она? Самоуверенная? Покладистая? Воспламеняют ли ее его прикосновения?

Зачем ей знать все это?

Сейчас ей хотелось одного: поцеловать его, чтобы убедиться, что их прежние поцелуи не плод фантазии. Ей снова хотелось почувствовать вкус его губ, почувствовать их возбуждающий жар.

— Малышка, — прошептал Уэбб, — не усложняй ситуацию. — Он провел пальцами по ее обнаженной руке.

— Вы не должны называть меня так, — сказала она, потупившись.

— Малышка, — повторил он, словно поддразнивая ее.

Она приподнялась на цыпочки и заглянула в самую глубину его голубых глаз. Заглянула — и невольно отшатнулась, увидев в его глазах то, чего совершенно не ожидала увидеть.

В его глазах было желание.

Он желал ее.

В этот момент Лили не думала о том, что, возможно, совершает ужасную ошибку. В этот момент она знала лишь одно: если сейчас она не поцелует Уэбба, то никогда не найдет ответы на мучившие ее вопросы.

Лили снова приподнялась на цыпочки и приблизила свои губы к его губам.

Она решилась поцеловать Уэбба.

Она не могла не поцеловать его.

В следующее мгновение Лили почувствовала, что этот поцелуй совершенно не похож на предыдущие. Он был страстный — и в то же время нежный.

В этом поцелуе были нежность и страсть.

Наконец он чуть отстранился, и Лили тихонько вздохнула, прижалась к нему всем телом и обвила руками его шею.

Уэбб все крепче прижимал ее к себе. Он принялся покрывать поцелуями лицо Лили и в какой-то момент вдруг почувствовал, что теряет рассудок.

Уэбб все еще не мог поверить, что соблазнительная женщина, которую он сжимал в объятиях, та самая девочка, которая когда-то преследовала его.

Как бы ему хотелось, чтобы она снова надела свое черное бумазейное платье. Облаченная в траур, она по крайней мере не сводила его с ума.

Лили по-прежнему крепко прижималась к нему, и Уэбб чувствовал жар ее тела, чувствовал, что она желает его. На мгновение она чуть отстранилась и зашептала ему в ухо:

— Уэбб, я…

Но Уэбб и без слов все понимал. Он снова впился поцелуем в ее губы и почувствовал, как Лили затрепетала в его объятиях.

— Кха… — раздался чей-то деликатный кашель. Уэбб обернулся и увидел Костара, стоявшего у порога, а рядом еще одного мужчину.

Он так увлекся, целуя Лили, что даже не услышал, как отворилась дверь. И это Уэбб Драйден, один из лучших агентов министерства! Слава Богу, что об этом его промахе не узнают на берегах Темзы… Иначе он стал бы объектом насмешек.

— Ах, молодые влюбленные, — улыбнулся Костар, толкая локтем в бок стоявшего рядом человека. — Глядя на влюбленных, вспоминаешь о своей юности, не так ли, Труссебуа?

— Ну, я… я… — Труссебуа залился краской.

Лили тем временем привела в порядок свое платье и вышла вперед. Причем вид у нее был совершенно невозмутимый — словно это не ее застали в объятиях молодого человека.

— Мадемуазель, — проговорил Костар, чуть склонив голову, — примите мои извинения за то, что помешал вам, но я хочу представить месье Труссебуа, солиситора вашего отца.

— Очень мило с вашей стороны, что вы незамедлительно пришли ко мне, — сказала Лили, подходя к Труссебуа и протягивая руку для поцелуя.

Лучезарная улыбка Лили, казалось, еще больше смутила солиситора — он так разволновался, что рассыпал по ковру содержимое своей папки.

Бедняга покраснел еще сильнее и, опустившись на колени, принялся собирать разлетевшиеся бумаги. Наконец выпрямился и, сунув документы в черную кожаную папку, виновато посмотрел на Лили.

— Я же говорил вам, — сказал Костар, — что она — точная копия своей матери.

— Вы забыли, Костар, что я никогда не встречался с графиней де Шевену.

В этот момент в гостиной появилась мадам Костар с тяжелым серебряным подносом, уставленным тарелками с бутербродами и пирожными. Кроме того, на подносе стоял огромный кофейник.

— Костар, — сказала она, обращаясь к мужу, — пойди поищи портрет нашей дорогой графини. Мне кажется, он на чердаке. После смерти жены граф убрал его, так как портрет постоянно напоминал ему о том, какое сокровище он потерял. — Мадам Костар улыбнулась Лили, и из ее глаз хлынули потоки слез. — Вы же не будете возражать, моя дорогая? Ведь вы, наверное, желаете, чтобы портрет вашей матери висел в этой комнате?

— Да, разумеется, — кивнула Лили.

Наконец Костары ушли. Уэбб уселся на диван и задумался… Его немного удивил Бермар Труссебуа. Слишком уж нервным казался этот человек.

Солиситор подошел к Лили, и она представила ему Уэбба — представила как своего жениха.

Затем месье Труссебуа водрузил на нос очки и принялся рассматривать Лили — казалось, он не верил, что перед ним дочь графа де Шевену.

Уэбб с удивлением наблюдал за Лили. Она была столь невозмутима и держалась с такой уверенностью… «Неужели она та самая женщина, которую я только что сжимал в объятиях?» — спрашивал себя Уэбб.

Он не знал, восхищаться ли ему выдержкой Лили. Во всяком случае, она была прекрасной актрисой. Но неужели Лили играла и несколько минут назад, когда трепетала в объятиях? Или она играет только сейчас?

А может, она наказала его за то, что он заставил ее отправиться в Париж? «Но это сладкая месть», — с улыбкой подумал Уэбб.

И туг он понял, что ему ужасно хочется вышвырнуть из дома этого несносного солиситора и поскорее приступить к поискам дневников. Или все-таки лучше отложить?

Лили налила месье Труссебуа чашку кофе.

Глубоко вздохнув, Уэбб решил пока не думать ни о чел и внимательно наблюдать за происходящим.

Услышав вздох сообщника, Лили посмотрела на него и улыбнулась:

— Хочешь кофе, мой милый?

Уэбб молча кивнул.

«Господи, — думала Лили, наливая ему кофе, — неужели у этого человека совсем нет сердца?»

Уэбб по-прежнему молчал. Более того, он хмурился делал вид, что отчаянно скучает.

Месье Труссебуа долго ерзал на стуле. Наконец, успокоившись, сделал глоток кофе и поставил чашку на стол. После чего раскрыл кожаную папку и принялся перебирать бумаги. Вскоре Лили стало казаться, что он совершенно забыл о ней.

Она посмотрела на Уэбба, но тот только пожал плечами, всем своим видом давая понять, что тоже не знает, что делать.

Утомленная затянувшимся молчанием, Лили спросила:

— Не хотите ли пирожных, месье Труссебуа?

Солиситор вздрогнул и в изумлении уставился на молодую женщину — казалось, он никак не может сообразить, кто же она, собственно, такая.

— О Боже… Да-да, конечно. Если это не затруднит вac, — выпалил он скороговоркой.

Лили положила на тарелку несколько самых красивых пирожных и протянула солиситору.

— Полагаю, что нам обоим сейчас трудно, — сказала она. — Но я надеюсь, мы сумеем установить такие же отношения, какие были у вас с моим отцом. Я знаю, что он очень уважал вас, — продолжала Лили, удивляясь, что такой умный человек, как Анри де Шевену, мог нанять на службу подобного простофилю.

— Ах да, ваш отец… — как-то странно улыбнулся месье Труссебуа. — Прекрасный был человек, хотя кое в чем я бы его упрекнул. К примеру: почему он так долго держал на Мартинике свою дочь? И почему скрывал ото всех, даже от меня, факт ее существования? Представьте мое удивление, когда я обнаружил его последнее завещание. Там говорится, что все свое имущество он завещает вам, дочери, о которой никто ничего не знал.

Лили улыбнулась. На эту тему она могла бы говорить часами.

— Мой отец решил, что так будет лучше для меня. Он заботился о моей безопасности. — Лили говорила тихим ровным голосом, стараясь походить на девушку, которая восемь лет провела в монастыре. — Ведь за это время во Франции многое изменилось. Я узнавала обо всем из писем отца. Так что нет ничего удивительного в том, что он принял меры предосторожности и отправил меня на Мартинику. Он поступил как заботливый, любящий родитель.

Разумные слова молодой женщины, казалось, немного успокоили солиситора. Однако он продолжал задавать вопросы — расспрашивал Лили о ее жизни на Мартинике, просил поделиться детскими воспоминаниями. В конце концов он окончательно успокоился. Было очевидно, что «допрос» вполне его удовлетворил. Правда, один раз месье Труссебуа тяжело вздохнул — заканчивая рассказ о своей жизни, Лили сообщила, что почти не умеет танцевать.

— Месье Франсуа был в отчаянии, когда учил меня, — с улыбкой сказала Лили.

— О, мадемуазель де Шевену, я просто не могу представить, что такая очаровательная девушка, как вы, не умеет танцевать. Вы должны порхать, как птичка. А сейчас, когда мы познакомились, — продолжал месье Труссебуа, — я должен перейти к деловой части нашей беседы. Как вы знаете, ваш отец, покойный граф де Шевену, в последнее время больше известный как гражданин де Шевену, оставил вам довольно значительное состояние. По моим предварительным подсчетам, вы должны получить… — Он сделал паузу, еще раз заглянул в бумаги и назвал цифру.

Хотя Уйбб оставался совершенно невозмутимым, Лили поняла, что он ошеломлен. Да и она лишь с огромным трудом удержалась от возгласа изумления — граф де Шевену завещал своей дочери Аделаиде огромные деньги.

— Я понимаю, — продолжал Труссебуа, — что вы не в силах сразу осознать, сколь велико состояние вашего отца. Но уверяю вас, вы — одна из богатейших женщин Парижа.

Лили, конечно, догадывалась, что служба Анри де Шевену очень щедро оплачивалась, но все же она не понимала, как ему удалось сколотить такое огромное состояние и сохранить его во времена террора и Директории? Что ж, неудивительно, что солиситор так нервничает.

И тут Лили захотелось выяснить, знает ли Труссебуа о шпионаже де Шевену. И если знает — то как много? Конечно же, Лили понимала, что Уэбб отчитает ее за любопытство, но все же она решила рискнуть.

— Как такое возможно, месье Труссебуа? — спросила она, изображая смущение. — Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Сразу после моего отъезда трибунал отобрал у отца все его имения. Мне даже в голову не приходило, что кроме этого дома и небольшого дохода от приданого моей матери я получу что-нибудь еще. Уж во всяком случае, я не рассчитывала на такие деньги.

Уэбб придвинулся ближе к Лили и сжал ее руку, как бы говоря: «Прекрати, никаких расспросов». Но она проигнорировала предупреждение сообщника.

Месье Труссебуа смотрел на нее с улыбкой, делая вид, что не расслышал вопроса. Лили же твердо решила добиться своего, ведь перед этим солиситор расспрашивал ее с пристрастием. Более того, даже казалось, что он ей не доверяет.

— Откуда могло взяться такое богатство? — снова спросила она, как бы в испуге понижая голос и делая вид, что ужасно обеспокоена. Сбросив со своей руки руку Уэбба, она подалась вперед и еще тише спросила: — Надеюсь, здесь нет ничего незаконного?

— Мадемуазель! Как вы можете говорить подобные вещи? Ваш отец был примерным гражданином и настоящим патриотом.

— Вы неправильно меня поняли, — сказала Лили. — Я просто не верю, что унаследовала такую сумму, поэтому пытаюсь быть осторожной, месье. Пусть я долго жила на Мартинике, но я не столь наивна, чтобы не понимать: мне могут задать массу вопросов. Как отцу удалось накопить такие богатства в столь тяжелые времена? Я беспокоюсь за себя… и за вас. Ведь вы вели дела моего отца.

Лили мысленно усмехнулась. Вот она все и выложила. Так что если в голове у солиситора мозги, а не вата, он поймет ее намек: «Донесешь на меня, и будь уверен: я потащу тебя за собой».

— Я могу заверить вас, что здесь нет ничего незаконного, — поморщившись, ответил солиситор. — Просто ваш отец был чрезвычайно удачливым человеком и знал, куда вкладывать деньги. Дворец де Шевену и его земли были конфискованы, но графу удалось сохранить этот дом и загородный дом вашей матери, который она получила в наследство.

— И все же я не понимаю, как удалось моему отцу, имея всего два дома, достичь такого богатства. И кроме того… Я проезжала по городу и видела, какое запустение царит повсюду. А дом отца совершенно не пострадал. Мне кажется, что это очень странно.

— Выбросьте из головы подобные мысли, мадемуазель, и наслаждайтесь жизнью. — Солиситор поскреб подбородок. — Загородный дом — прекрасное место для летнего отдыха. Если помните, до него всего лишь час езды.

— Да-да, конечно. Это неподалеку от Шато-Мальмезон, — кивнула Лили. — Я прекрасно все помню.

— Вот и хорошо. И вы должны понимать: ваше богатство ставит вас в исключительное положение. Сейчас во Францию вернулись многие эмигранты, и у них осталось гораздо меньше, чем у вас. А у некоторых вообще ничего не осталось.

— О, месье, я очень благодарна вам. И всегда буду помнить о том, что вы для меня сделали.

— Я попытался сделать все возможное, чтобы скрыть истинные размеры вашего наследства. Такие деньги могли бы привлечь отъявленных мошенников, особенно когда наследница — такая молодая и нежная особа.

Лили попыталась изобразить смущение.

— По крайней мере, — продолжал Труссебуа, — у вас сейчас есть защитник, ваш жених, который проследит, чтобы вас не похитили или не обманули. — Он перевел взгляд на Уэбба: — Я могу надеяться, что вы защитите нашу наследницу?

— Можете быть уверены, сэр.

— Мистер Милн всегда защищает мои интересы. Он был так любезен, что выделил для меня один из своих кораблей и позаботился о том, чтобы я благополучно добралась до Парижа. — Лили с улыбкой посмотрела на Уэбба, надеясь, что ее слова звучали достаточно убедительно. — Я уверена, что отец одобрил бы мой выбор и ему понравился бы человек, который станет моим мужем.

— Ах да, этот брак… — Труссебуа откашлялся. — Боюсь, что здесь возникнут затруднения. Я одобряю ваш выбор, но другим он может не понравиться.

— Что вы хотите этим сказать? Я совершеннолетняя, мой отец умер, и нет никого, кто бы мог возразить против нашего брака.

— Дело в том, что состояние ваше слишком уж велико, поэтому власти назначили вам опекуна. Опекун должен одобрить ваш выбор, если вы решите выйти замуж.

— Мой опекун? — удивилась Лили. — И кто же он?

— Первый консул. — Труссебуа тяжело вздохнул. — Генерал Бонапарт. Он проявляет искренний интерес к вашей особе, за что мы весьма ему признательны.

Лили показалось, что при этих словах солиситор поморщился.

Сделав глоток кофе, Труссебуа продолжал:

— Видите ли, я здесь для того, чтобы передать вам приказ генерала Бонапарта. Вы должны явиться во дворец Тюильри сегодня вечером.

Глава 9

— Зачем вы согласились? Почему сказали этому человеку, что мы с удовольствием явимся на прием сегодня вечером? — спросил Уэбб, стоявший у окна и наблюдавший за Труссебуа — тот быстро шагал по улице, придерживая полы своего плаща, развевавшиеся на ветру.

Уэбб обернулся и посмотрел на Лили, сидевшую на низком диване. Судя по всему, она уже готовилась к новой роли — во всяком случае, делала вид, что не понимает, о чем ее спрашивают.

Сколько уже раз он напоминал ей, что она должна безропотно подчиняться ему? И вот она скова упрямится.

— Лили, не вы за все отвечаете, а я. Так что извольте выполнять мои приказы.

Лили намазала маслом кусочек хлеба и сказала:

— Мне кажется, что месье Труссебуа что-то заподозрил. Он не верит, что я — Аделаида.

Уэбб пожал плечами.

— И вы пришли к такому выводу после получасового общения с этим человеком? — поинтересовался он.

Лили, жевавшая хлеб, молча кивнула.

Замечательно! Эта девчонка пытается учить его, Уэбба Драйдена! Если он пойдет у нее на поводу, то ему придется вскоре подать в отставку. Скрестив на груди руки, Уэбб спросил:

— Что заставляет вас так думать?

Лили прожевала хлеб, затем поднялась с дивана.

— Он расспрашивал меня с пристрастием. Вы же все слышали. Разве вам не показалось, что он задавал совершенно неуместные вопросы? Зачем? Есть только одно объяснение: он мне не верит. После смерти Томаса мне никто не задавал подобных вопросов, потому что никто не сомневался в том, что я — вдова покойного. Мне выразили соболезнование, а затем мы сразу перешли к делу — занялись разными счетами.

Уэбб хотел возразить, однако передумал, решив, что Лили, возможно, права.

— Не исключено, что месье Труссебуа прекрасно осведомлен о шпионаже графа, поэтому и решил выяснить, что я знаю о деятельности Анри де Шевену.

Лили с вызовом посмотрела на Уэбба. Ей хотелось узнать, что он думает по этому поводу.

Уэбб нахмурился. Теперь-то и он понимал, что Труссебуа, пожалуй, и в самом деле задавал слишком много вопросов. Причем некоторые повторял по нескольку раз, словно хотел запутать Лили. Впрочем, тогда Уэббу казалось, что солиситор просто глуп.

Но разве опытные агенты не прибегают к таким же повторам? Разве не задают несколько раз одни и те же вопросы, стараясь поймать собеседника на какой-нибудь пустяковой ошибке или оговорке?

Почему же этот человек вел себя подобным образом? Потому что чудовищно глуп? Или же Труссебуа, знающий о шпионаже де Шевену, находится на службе у Наполеона? А может, на службе у министра полиции Жозефа Фуше?

Ответов могло быть множество — ведь де Шевену оставил своей дочери огромное состояние. Наполеон же, постоянно нуждающийся в золоте, ни перед чем не остановится — только бы завладеть деньгами наследницы.

Конечно, не исключено, что Наполеон нуждается в связях де Шевену. Но если он все же решил объявить графа предателем, то кто посмеет перечить ему? Если генерал после Египетской кампании оставил на Востоке умирать от лихорадки две тысячи человек, то что ему жизнь какой-то наследницы?

Он с сомнением посмотрел на Лили. Сумеет ли она справиться со столь опасным заданием?

Лили с безмятежным видом поглощала пирожные.

— Неплохо для человека… Как вы с лордом Драйденом выражаетесь? Ах да, «совершенно неподготовленного». — С самодовольной улыбкой на губах она откинулась на спинку дивана. — Теперь вы понимаете, почему я приняла приглашение? Если бы я отказалась принять его, меня бы заподозрили в том, что я что-то скрываю. В конце концов, какая женщина в здравом уме упустит возможность встретиться с героем Италии? И кому не захочется побывать в Тюильри и познакомиться с мадам Бонапарт? — Лили мечтательно закатила глаза. — У меня не будет другого такого случая, и я поеду туда с вами — или без вас.

Уэбб отвернулся. Он боялся, что Лили заметит в его взгляде восхищение.

Что, черт возьми, с ним происходит? Он уже двенадцать лет служит в ведомстве своего отца, и ему бы сразу следовало понять, что за человек этот Труссебуа.

Впрочем, Уэбб прекрасно знал, что с ним происходит. Причиной всему была Лили, сидевшая сейчас на диване с чашкой кофе и смотревшая на него с усмешкой. Ее поцелуй лишил его здравомыслия — и это выводило Уэбба из себя.

Если бы он не знал, кто такая Лили, то мог бы подумать, что она — опытная шпионка, которая следит за ним.

Уэбб снова посмотрел на Лили и покачал головой.

С крошками хлеба на подбородке, с пятнами от джема на щеке, с растрепанными волосами — сейчас она снова превратилась в давно знакомую «малышку».

Опытная шпионка? Шпионка, подосланная его врагами, чтобы свести его с ума? По всей вероятности.

— В самом деле, Уэбб, ведь всего один вечер, — сказала она, облизывая испачканные джемом пальцы. — Завтра мы найдем дневники и исчезнем. Что может случиться за один вечер?

Сейчас, когда она вошла в его жизнь, он не хотел просчитывать все варианты… Но если бы он воздержался от поцелуя, если бы не поддался соблазну, то, возможно, благополучно вернулся бы в Англию…

И подал бы в отставку.

Спустя некоторое время Уэбб, сославшись на дела в городе, покинул дом графа. Лили сначала обрадовалась его уходу, но вскоре заскучала. Заскучала, оставшись в доме, где якобы прошло ее детство.

Играя роль Аделаиды, она не имела ни малейшего представления о том, как бы та поступила, оказавшись на ее месте. К счастью, мадам Костар выручила ее, предложив пройтись по дому, чтобы «освежить воспоминания».

— Вы, наверное, испытываете странное чувство, возвратившись сюда, — сказала пожилая женщина, когда они поднимались на верхние этажи. — Вас увезли отсюда совсем крошкой, и меня удивляет, что вы еще помните, где расположена ваша комната.

Лили кивнула. Дом графа не очень отличался от дома ее родителей на улице Сен-Жермен. Мебель, обитая парчой, резные двери и резная же лестница, запах воска…

Здесь многое напоминало ей ее собственный дом.

Дом, который она вынуждена была покинуть примерно в том же возрасте, что и Аделаида.

У них с дочерью Анри было гораздо больше общего, чем она предполагала.

Мадам Костар с улыбкой водила ее по дому, с гордостью открывая двери в тщательно прибранные комнаты. Лили же старалась понять, где граф мог прятать свои дневники.

И еще ее мучил вопрос: почему же дом де Шевену не пострадал во время революционных событий? Казалось, что по какой-то странной случайности из дома графа совершенно ничего не исчезло.

Впрочем, Лили понимала: все это не было случайностью, все объяснялось изворотливостью ее «отца».

И все же… Каким образом этому человеку удалось остаться вне подозрений? Как он сумел не навлечь на себя гнев властей? И как графу и его слугам удалось избежать ночных арестов? Вероятно, это стоило немалых денег. «Да, конечно же, все дело в деньгах», — размышляла Лили.

— Мы еще не были в кабинете моего отца, мадам, — сказала она, вспомнив, что Уэбб говорил ей о запертой двери.

Лили надавила на дверную ручку, но дверь и сейчас была заперта.

— Где ключ? — спросила она.

Мадам Костар не удостоила ее ответом. И почему-то принялась стирать воображаемое пятно со сверкающей полировки часов орехового дерева, стоявших в холле.

— О, ваш отец всегда держал эту дверь запертой, — сказала наконец служанка. — А у меня из головы вон, что его больше нет с нами. — Она направилась на кухню и, обернувшись, предложила: — Вы, наверное, утомились. Не желаете ли чашечку чудесного чая?

— Нет, я хочу закончить осмотр дома. — Лили по-прежнему стояла у запертой двери. — Где ключ? — снова спросила она, повысив голос.

На сей раз мадам Костар запустила руку в карман фартука и выудила оттуда увесистую связку ключей.

— Большую часть времени ваш отец проводил здесь, — сказала служанка, отпирая массивную дубовую дверь. — Прошу прощения, хозяйка, но вы не должны винить меня за беспорядок в этой комнате. Ваш отец строго-настрого наказал никогда не убирать в его кабинете.

Запах пыли и запустения ударил в нос, едва лишь дверь открылась.

Неудивительно, что служанка смутилась, подумала Лили, заходя в комнату. Весь дом сиял чистотой, а кабинет графа был весьма чувствительным ударом по гордости мадам Костар.

Пожилая дама, стоявшая в дверях, что-то проворчала, когда Лили, взметнув облако пыли подолом платья, прошлась по комнате. Всем своим видом выражая неодобрение, служанка тоже вошла в кабинет. Ставни на окнах были закрыты, и в полосах света, пробивавшегося сквозь щели, вилась пыль.

Мадам Костар чихнула несколько раз подряд. Наконец заговорила:

— Мне никогда не удавалось объяснить ему, что и здесь надо прибрать. И даже после смерти графа Труссебуа не позволил мне здесь навести порядок. Он сказал, что сначала должен просмотреть все бумаги вашего отца, чтобы я не выбросила те из них, которые подлежат сожжению.

Лили, стоявшая у полок с книгами, воскликнула:

— Сжечь бумаги моего отца?! С какой стати?!

Лили прекрасно понимала, почему Труссебуа не позволял заходить в кабинет графа. Но вот почему грозная служанка выполняла указания какого-то солиситора?..

— Видите ли… — Мадам Костар смахнула фартуком пыль со стула. — Труссебуа следовал указаниям вашего отца и очень боялся, что здесь могут найти что-либо, связанное с его… с его исследованиями. — Лицо пожилой женщины просветлело. — Да, это связано со всеми этими книгами. Граф изучал их — вот что он делал. Он любил книги и занимался их изучением. Хозяин и сам писал много статей. Он вел переписку с очень влиятельными людьми по самым разным вопросам. И ужасно боялся, что потеряет какую-нибудь из бумаг. Труссебуа говорит, что ваш отец просил оставить все как есть, пока не найдется знающий человек, который продолжит его дело.

— Но почему Труссебуа так беспокоится? — спросила Лили, проводя пальцем по корешкам книг.

— Он же его поверенный. Все поверенные любят вмешиваться в чужие дела. Удивляюсь, что они еще остались, ведь времена были очень трудные.

— Убили всех юристов, — прошептала Лили себе под нос. — Вы, как я вижу, сдержали слово. А что, если мы с вами наведем здесь порядок?

На лице мадам Костар появилось выражение ужаса. Выражение, несколько даже удивившее Лили.

— О нет, хозяйка. Здесь нельзя убирать.

Лили улыбнулась. Отойдя от книжных полок, она направилась к небольшому письменному столу, задвинутому в угол. Рядом с пузырьком чернил и исписанным пером стояла в подсвечнике оплывшая свеча. Это навело Лили на мысль, что в этом столе может находиться ключ к разгадке.

«Настоящий шпион, — подумала она, — никогда не упустит такую прекрасную возможность». Лили, забыв об осторожности, склонилась над столом.

Мадам Костар по-прежнему стояла у нее за спиной.

— Хозяйка, вам не стоит копаться здесь. Вы Fie успеете оглянуться, как попадете в беду. И тогда где вы окажетесь? К тому же вы можете опоздать на прием. — Мадам Костар подошла к столу и решительно взяла Лили за руку, давая понять, что пора уходить из кабинета. — Сейчас вам следует отдыхать и думать о приятных вещах, — продолжала служанка. — Вы должны подумать, о чем будете говорить сегодня вечером. В этом заключался секрет успеха вашей матери.

Лили вновь окинула взглядом комнату. Но здесь было слишком уж много вещей… И вдруг что-то сверкнуло перед ее глазами…

В этот момент мадам Костар запустила руку в карман своего фартука, доставая оттуда связку ключей. Лили чуть отступила от стола и присмотрелась… За дверью, на маленьком крючке, висел бронзовый ключ.

Запасной ключ от кабинета? От сейфа? От потайного хода? У Лили не было времени на раздумья. Она быстро шагнула к двери, сняла ключ с крючка и зажала его в кулаке.

«Будет ли Уэбб гордиться мной?» — подумала Лили и тут же устыдилась своей мысли. Какое ей дело до того, что подумает о ней Уэбб? И станет ли он думать о ней?

«Нет, — сказала себе Лили, поднимаясь в комнату Аделаиды, чтобы лечь и отдохнуть, как» приказала» ей мадам Костар. — Нет, мне совершенно безразлично, что подумает обо мне Уэбб «.

« Нет, не безразлично, — нашептывал внутренний голос. — Тебе очень даже интересно, что он о тебе думает «.

Она поспешила скрыться в комнате Аделаиды и захлопнула за собой дверь.

« Нет, не интересно «, — убеждала себя Лили, бросаясь на узкую кровать, покрытую розовым одеялом с белой кружевной отделкой.

« Тогда забудь Уэбба. Забудь его поцелуи. Забудь…» — шептал ей внутренний голос.

Но поцелуй Уэбба, его прикосновения, жар его тела — она не могла все это забыть. Пусть это будет ее единственное приключение перед тем, как она вернется на плантацию Коуплендов и снова выйдет замуж, на чем настаивали ее родители. Однако Лили была уверена: это свое парижское приключение она запомнит на всю жизнь.

Рядом с трюмо Селеста разложила ее платье, приготовленное для предстоящего вечера. Это был белый шелковый наряд, который модистка назвала своим» лучшим творением «.

« Достаточно шикарное, чтобы привлечь внимание Уэбба «, — невольно подумала Лили, поднимаясь с кровати. На какое-то время она станет принцессой, а потом вернется к обыденности и будет жить одними лишь воспоминаниями.

В этот вечер Уэбб сделал открытие. Он понял, что ему не удастся выбросить из головы очаровательную Лили, не удастся держать себя в узде. Он ушел из дома де Шевену в скверном настроении, ведь Лили, сразу раскусившая Труссебуа, оказалась более проницательной, чем он, Уэбб Драйден, один из лучших агентов министерства.

Покинув дом графа, Уэбб попытался что-нибудь узнать о солиситоре, но узнал очень немногое. Этот человек жил в холостяцкой квартире, расположенной за его конторой, и обслуживал мелких клиентов. У него не было долгов и секретов, не было и любовницы, с которой можно было поговорить. И что самое главное, не было никаких связей с Наполеоном.

Поговорил Уэбб и с соседями Труссебуа, но и те ничего не сообщили, лишь посоветовали обратиться к известному адвокату, а не прибегать к помощи» несчастного Бернара «.

А сейчас Уэбб стоял переминаясь с ноги на ногу, стоял, ожидая, когда Лили закончит свой туалет, чтобы отправиться на прием в Тюильри.

Уэбб невольно усмехнулся. Он не раз бывал во дворце, бывал по самым разным поводам, но еще ни разу — в качестве гостя.

Уэбб посмотрел на часы и понял, что они могут опоздать, если Лили не поторопится. Труссебуа любезно одолжил им карету, и кучер уже ждал их.

Он успел проинструктировать свою сообщницу, сказал, что они должны войти с толпой гостей и не привлекать к себе внимания. А потом им следовало незаметно исчезнуть.

И все же Уэбба одолевали дурные предчувствия. Ведь он убедился, что Лили не в силах держать язык за зубами. Конечно, она сразу раскусила Труссебуа, но этим вечером им придется иметь дело с самим Наполеоном, и было бы лучше, если бы она действовала по его, Уэбба, плану.

Сверху раздалось покашливание.

— Вы задерживаетесь, — сказал Уэбб. Затем посмотрел на Лили и почувствовал, что во рту у него пересохло.

Восхитительная.

Это слово помимо его воли пришло ему на ум. Он невольно зажмурился — сияние ее бриллиантов ослепляло.

Бриллианты были повсюду. На шее сверкало бриллиантовое ожерелье.

Уэбб никогда не обращал внимания на драгоценности, считая, что холодные камни — спасение стареющей женщины. Но сейчас он понял: даже холодные камни могут стать живыми.

Граненые камни горели огнем на шее Лили. И вся она сверкала и искрилась. Бриллиантовые подвески в ушах, бриллиантовые браслеты на запястьях, и даже в волосах сияла оправленная в золото маленькая тиара, казавшаяся неотъемлемой частью ее блестящих шелковистых волос.

Лили начала спускаться по лестнице, и Уэбб наконец разглядел ее платье.

Полупрозрачная ткань сверкала при свете свечей. Платье облегало Лили словно вторая кожа. Низкий вырез и широкая лента под грудью придавали ему еще больше очарования.

Платье складками ниспадало к полу, однако не скрывало очертаний длинных стройных ног. Такие ноги в мечтах мужчины обвиваются вокруг его бедер.

« Каждый мужчина, увидевший ее во дворце, вообразит именно это «, — подумал Уэбб.

Она сходила по ступеням с грацией и элегантностью принцессы и приветствовала Уэбба наклоном головы.

« И это Лили? — спрашивал ок себя. — Та самая беспокойная, невыносимая девчонка?

Его маленькая Лили.

Уже в который раз он спрашивал себя: куда делась та девчонка и что за божественное создание стоит сейчас перед ним?

— Вам не кажется, что на мне слишком много бриллиантов? — улыбнулась она. — Мадам Костар настояла, чтобы я надела драгоценности моей матери. Они такие чудесные, и было бы обидно, если бы они лежали в шкатулке. Ведь эти драгоценности так подходят к моему платью. При выходе в свет очень важно произвести впечатление. Мне кажется, что это платье произведет фурор. Как вы считаете? — Лили снова улыбнулась и прошествовала мимо.

Уэбб хотел вмешаться, хотел объяснить Лили, что эти драгоценности ей не принадлежат и что в любом случае не следует ехать на прием, повесив на себя половину состояния де Шевену. Кроме того, он собирался заявить, что нельзя ехать в платье, в котором Лили выглядит почти голой… Но тут из кухни вышла мадам Костар с супругом.

— Неужели вы не видите?.. — Мадам Костар прослезилась от счастья.

— Черт возьми, — пробурчал ее муж. — Зачем такое нескромное платье? — Схватив шаль, которую Селеста оставила для хозяйки в кресле у выхода, он поспешно накинул ее на плечи Лили. — Разве у вас нет чего-нибудь менее… менее…

— Прозрачного, — подсказал Уэбб. — Я полагаю, что…

Лили надменно взглянула на него, и он замолчал.

— В таком случае, сэр, вы можете не смотреть на меня. — Встав на цыпочки, она поцеловала мадам Костар в щеку. — Благодарю вас, мадам, за вашу помощь и заботу.

— Вы не можете выйти в таком наряде, — проворчал Уэбб и вдруг почувствовал, как Костар толкнул его локтем в бок, выражая тем самым мужскую солидарность. — Вы… вы насмерть замерзнете.

Неужели она не слышала ни слова из того, что он сказал ей сегодня днем? Затеряться в толпе. Быть незаметной. А сейчас даже слепой заметит Лили, когда она озарит все вокруг этими проклятыми бриллиантами. А ее скандальное платье?..

— Вы оба ведете себя… как старые глупцы, — заявила мадам Костар, поправляя шаль на плечах Лили. — Да, платье несколько вызывающее, но именно это они сейчас носят, и я не хочу, чтобы дочь графини де Шевеку появилась в платье не по самой последней моде.

Тут в дверях появился кучер Труссебуа.

— Месье, если вы хотите появиться там вовремя, то нам надо выезжать прямо сейчас.

В этот момент кучер заметил Лили, и Узбб увидел, что бедняга едва не задохнулся.

— Наша наследница выглядит замечательно, — подытожила мадам Костар, провожая молодых людей.

Один из наполеоновских стражей присвистнул, увидев Лили. Когда она с улыбкой на устах проходила мимо Уэбба, он прошептал:

— Вы не должны снимать эту шаль.

— Ты действительно не желаешь меня, Уэбб? — тихонько промурлыкала Лили нежным голоском.

Уэбб со стоном закрыл глаза. Неужели она читает его мысли?

«Мои мысли так же прозрачны, — думал он, направляясь к карете, — как и ее проклятое платье».

Глава10

Всю дорогу до дворца Тюильри Уэбб упорно молчал, и Лили была этому очень рада. Она ожидала, что он станет отчитывать ее за отступление от инструкций.

Непослушная, непредсказуемая. Какие глупости! Если она хочет остаться в доме де Шевену и отделаться от стражников и строгих инструкций, она должна доказать, что умеет владеть собой.

А это значит — очаровать Бонапарта.

Ее мать всегда говорила ей и Софии, что лучшая защита в мире мужчин — быстрое и тайное нападение. Ее наряд, украшенный бриллиантами де Шевену, — лучший вид защиты, который она знала. «Правда, в нем ужасно холодно», — думала Лили, кутаясь в шаль.

Кроме того, после ухода Труссебуа Уэбб и сам ушел из дома. Лили подозревала, что его ссылка на дела в городе не что иное, как желание отделаться от нее.

Карета быстро приближалась к дворцу Тюильри, который Бонапарт и его жена Жозефина сделали своей резиденцией. Впрочем, у Лили было время увидеть, какую огромную цену заплатил Париж за десять лет революции.

Их карета проезжала по улицам, которые когда-то были гордостью Парижа. Окна многих домов были забиты досками или зияли чернотой. Обрывки когда-то прекрасных драпировок развевались на ветру. Покрытые орнаментом фасады домов и резные двери были все в выбоинах, и чувствовалось, что там уже побывали воры. Побывали после…

После того, как владельцам домов отрубили головы.

Исчезли обсаженные деревьями бульвары, которые Лили так часто вспоминала. Среди пней, оставшихся от некогда прекрасных тополей и берез, валялись кучи мусора, и эти кучи, а также сточные воды наполняли воздух отвратительным зловонием.

Карету сильно тряхнуло, когда колесо угодило в выбоину на мостовой, и кучер принес Лили свои извинения.

— И так выглядит весь город? — спросила Лили.

— Вы же видели, когда мы въехали в него, — ответил Уэбб. — Правда, первый консул обещал, что все изменится.

Покачав головой, Лили отвернулась от окна.

Сможет ли кто-нибудь вернуть Парижу былой блеск?

Но самое примечательное: при всей этой разрухе сохранился дом на рю дю Ренар.

Как графу удалось спасти свой дом и сохранить голову на плечах?

Карета быстро катила по городу. Наконец остановилась у дворца. Слуга открыл дверцу и помог Лили выбраться из экипажа.

Спустившись вниз, Уэбб оглядел двор.

— Что-то не так? — прошептала Лили, кутаясь в кашемировую шаль.

— С тех пор как я был здесь, кое-что изменилось.

— И как давно это было?

— Совсем недавно.

Именно здесь Уэбб был ранен во время своего последнего визита в Париж.

Лили внезапно погрустнела. Опасность, подстерегавшая их, стала вполне реальной. Когда она приняла предложение американского морского ведомства, ее предупредили: разоблачение грозит шпиону смертью. Однако прежде Лили почти не думала об опасности. И вот сейчас, посмотрев на ярко освещенный вход во дворец, она заметила стражу…

Стража у дверей. Стража у ворот. Стража вдоль всего подъездного пути. И у всех ружья со сверкающими штыками.

«Они будут стрелять не задумываясь», — мелькнуло у Лили.

Окинув взглядом гостей, в основном мужчин, вылезавших из карет или просто прогуливавшихся, она заметила, что почти на всех мундиры разных родов войск.

И почти все они смотрели на нее. Не просто смотрели, а пожирали глазами.

Боже, что она наделала? Стала мишенью для каждого мужчины. По своей наивности она проигнорировала разумный совет Уэбба, считала, что ей лучше знать, как поступить.

Лили судорожно хватала ртом воздух, ей казалось, она вот-вот задохнется.

Узбб похлопал ее по плечу:

— Теперь вы понимаете, почему мне хотелось раствориться в толпе?

Лили молча кивнула — ей по-прежнему не хватало воздуха.

— Просто улыбайтесь, — посоветовал Уэбб и, взяв Лили под руку, повел ее вверх по лестнице.

Опираясь на руку Уэбба, Лили ослепительно улыбалась и делала вид, что совершенно не волнуется.

— Расскажите мне, — сказала она, — какие перемены вы здесь видите? — А на языке вертелось: «Скажите мне, переживем ли мы эту ночь?»

Уэбб указал на площадку перед входом:

— Деревья Свободы, посаженные во время революции, вырублены. И стены… — Он кивнул на свежевыкрашенные стены. — Все стены были исписаны революционными призывами.

От руки Уэбба исходило приятное тепло, и Лили приободрилась. Они продолжали подниматься по запруженным гостями ступеням.

— Во время революции здесь находился Комитет общественной безопасности, возглавляемый человеком, ответственным за все ужасы террора.

— Робеспьер, — прошептала Лили.

Она невольно содрогнулась. Именно этот человек назначил цену за голову ее сестры и едва не уничтожил всю их семью.

— Да, Робеспьер, — кивнул Уэбб. — Кажется, Наполеон уничтожил все символы предшествующей эпохи и отрекся от ужасного прошлого.

— Тем лучше, — кивнула повеселевшая Лили.

— Такого же мнения придерживаются многие, однако боятся говорить об этом вслух. Постарайтесь воздержаться от разговоров о прошлом и о тех, кто все еще находится у власти.

— О чем же мне говорить? — спросила Лили.

— О погоде.

— Предмет, в котором вы прекрасно разбираетесь. Если принять во внимание ваши недавние переживания в один из самых ненастных дней, — рассмеялась Лили.

— Дерзкая девчонка! Не знаю, как вам удалось это проделать, но позвольте сказать: подобное больше не повторится.

— Боюсь, что я сумею поставить вас в еще худшее, положение, — усмехнулась Лили.

Они вошли в просторный зал, довольно скромный, но все же по-королевски великолепный.

— Все здесь новое, — прокомментировал Уэбб, кивнув в сторону картин и отреставрированной мебели. — Кто-то неплохо потрудился.

Они прошли мимо группы мужчин. Некоторые были в мундирах, другие же, одетые по последней моде, носили обтягивающие брюки и высокие воротнички. Увидев Лили, все как по команде замолчали — подтвердились ее самые худшие опасения.

Все смотрели на Лили с вожделением, но трудно было сказать, что именно привлекало взоры — ее вызывающее платье или драгоценности покойной графини.

Мужчины переглянулись и последовали за Лили и Уэббом, точно гончие по следу лисы.

Уэбб нахмурился и снова взял Лили под руку, как бы давая всем понять, что никому не уступит свою даму.

Взглянув на свою спутницу, Уэбб невольно улыбнулся — ему хотелось сказать ей, что она прекрасна. Однако, вновь нахмурившись, он проворчал:

— О чем вы думали, надевая эти бриллианты?

— Они принадлежали моей матери, — ответила Лили, отводя взгляд.

— Должен вам напомнить, что графиня де Шевену не являлась вашей матерью, — прошептал Уэбб прямо в ухо своей спутнице — прошептал с улыбкой, чтобы видели все окружающие.

— Вы думаете, я настолько глупа? Уэбб промолчал.

Лили ослепительно улыбнулась и кивнула гостям, мимо которых они в этот момент проходили. И вновь все взоры были обращены на красавицу, увешанную бриллиантами.

— На этом настояла мадам Костар, — прошептала Лили. — Как, по-вашему, я должна была поступить? «Нет, мадам, я не могу надеть бриллианты моей матери, потому что эта женщина вовсе не моя мать…» Согласитесь, странновато звучит.

— Но зачем вы надели все драгоценности? Лили с усмешкой взглянула на Уэбба:

— Но какая же женщина сможет отказаться…

— Надеть драгоценности своей матери, — перебил Уэбб.

— Совершенно верно, — улыбнулась Лили.

В этот момент они проходили мимо группы женщин; те, увидев их, прикрылись веерами и принялись шептаться.

— Вы не находите, что все эти люди слишком грубы? — спросила Лили. — Нельзя же так пялить глаза. У них ужасные манеры. С какой радостью я завтра уехала бы отсюда!

— Это случится только в том случае, если мы сегодня ночью найдем дневники. Мы не сможем покинуть Париж, пока дневники Анри не будут найдены.

— Когда мы вернемся домой, я найду их.

— Сомневаюсь. Ожидая вас, я снова попытался открыть дверь кабинета Анри, но она все еще заперта. Я даже использовал отмычку, но безрезультатно. Граф обожал надежные замки.

— Тогда нам поможет ключ, — сказала Лили, отворачивая перчатку. К ее запястью была привязана зеленая ленточка, а на ленточке висел ключ.

— Где вы его взяли?

Лили рассмеялась, поправляя перчатку:

— В кабинете Анри. Когда я была там вместе с мадам Костар. Она не позволила мне побыть там подольше, но когда мы уходили, я заметила ключ на крючке за дверью. Вот и решила взять его на время. — Глаза Лили сияли, как и ее драгоценности.

Это счастливая случайность, что она нашла ключ, решил Уэбб. Просто счастливая случайность. Но он прекрасно знал, что это не совсем так. Лили оказалась неплохой напарницей, и Уэбб уже собирался сказать ей об этом, но тут в ближайшей группе женщин произошло какое-то движение.

— Боже милостивый! — воскликнула полная дама, направляясь к ним. — Узнаю бриллианты де Шевену! Я бы узнала их где угодно!

Возгласы дамы эхом прокатились по залу, и тут же смолкли все разговоры, и все взоры обратились в сторону Лили и ее спутника.

— А если это те самые бриллианты, то вы, конечно же, дорогая Аделаида.

Полная дама заключила Лили в объятия, и из ее темно-карих глаз покатились крупные слезы.

Наконец дама чуть отстранилась и стала разглядывать Лили.

— Ты точная копия своей дорогой матери, моя девочка. Ну просто одно лицо! Со мной чуть не случился удар, когда я увидела тебя. Я подумала, что воскресла моя дорогая графиня де Шевену. — Дама взглянула на Уэбба и опять повернулась к Лили: — Ты не узнаешь меня? Неужели ты меня не помнишь?

— Увы, мадам. Меня так долго здесь не было.

— Твой отец… просто преступник. Как он посмел отправить тебя так далеко? Я говорила ему, что сумею воспитать тебя как собственную дочь, но он, упрямый глупец, отправил тебя в этот проклятый монастырь. Но сейчас ты вернулась, и я сделаю все, чтобы ты заняла свое законное место в обществе, ведь этого хотела твоя мать.

— А вы… — смутилась Лили.

— Любящая тебя крестная мать. Розали-Жанна Павиль. Ну, скажем, не совсем крестная мать, но именно этого захотела бы твоя мать, если бы не умерла. Твой отец никогда не считался с ее желаниями, но это уже старая история. Ты можешь называть меня тетя Розали, как называла в детстве.

Спектакль, который разыграла Лили, ошеломил Уэбба.

Где она научилась этому, Уэбб не знал, но его «малышка» проявила смелость, которой он от нее не ожидал.

Раскрыв в изумлении рот, Лили протянула руку и погладила пожилую даму по щеке.

— Тетя Розали? Невероятно… — В глазах Лили появились слезы. — Моя дорогая тетя Розали, как чудесно, что вы все еще помните меня!

Уэбб заметил, что женщины, стоявшие неподалеку, вытащили кружевные платочки и принялись утирать слезы. Маленькая притворщица растрогала многих своей замечательной игрой.

— В том, что ты не сразу узнала меня, виновата только я, — сказала Розали. — Твой отец настаивал, чтобы ты уехала, а затем здесь произошло такое… просто мне было не до тебя. Я оказалась плохой крестной матерью. Но давай забудем обо всем, и я постараюсь наверстать упущенное.

Взяв, Лили под руку, тетя Розали повела ее по залу. Лили оглянулась на Уэбба, но тот лишь пожал плечами, как бы давая понять, что все это часть обмана, правда, на сей раз неожиданного.

Минуту спусти Уэбб все же догнал Лили и пошел с ней рядом.

— Простите, а вы кто? — спросила Розали.

— Дорогая тетя, — улыбнулась Лили, — это мой жених, месье Милн.

— Жених? О, мое бедное дитя, что ты наделала!

— А в чем дело? — спросила Лили.

— Да нет, ничего. Просто сегодня я собираюсь представить тебя всем и показать всему Парижу. Ведь твой отец так долго скрывал тебя от нас…

— Представьте меня, — сказал какой-то мужчина. — Это ваша сестра, не так ли?

Мадам Павиль вспыхнула, и все засмеялись. Но смех тут же прекратился — пожилая дама с гордостью сообщила, что рядом с ней — мадемуазель Аделаида де Шевену, которая только что вернулась с острова Мартиника.

С того момента, как они вошли во дворец, Уэбб чувствовал себя так, будто по их следу бежала стая волков. Сейчас волки осмелели и набросились на свою добычу.

Впрочем, Уэбб видел, что мадам Павиль игнорирует его. Да и всем прочим, казалось, не было дела до того, что за человек стоит рядом с Аделаидой де Шевену.

— Мадемуазель, могу я рассчитывать на танец с вами? — с поклоном спросил пожилой мужчина в прекрасно сшитом сюртуке.

Однако пожилого поклонника тут же оттолкнул локтем молодой человек со смехотворно высоким воротничком — едва ли не до макушки.

— Бросьте, Летурнуа. Она слишком молода для вас, — сказал молодой человек, сверкнув глазами. — Я предлагаю вам путешествие по Парижу, мадемуазель. Вам только стоит попросить меня, и я ваш покорный и благодарный слуга.

Такое неожиданное внимание смутило Лили, и она крепко вцепилась в руку своего спутника.

— Джентльмены, — начал Уэбб, окинув взглядом самых настойчивых поклонников Лили, — моей невесте не по себе, поэтому прошу оставить ее в покое. Она только что приехала в Париж и пока не привыкла к такому вниманию. Мне бы не хотелось, чтобы ей стало дурно в этом зале. Вы меня понимаете?

Чтобы сделать заявление Уэбба более впечатляющим, Лили помахала перед лицом рукой, делая вид, что ей сейчас действительно станет дурно.

Поклонники быстро ретировались, и Уэбб вздохнул с облегчением.

— Спасибо, — прошептала Лили. — Что с ними со всеми случилось?

— Это все из-за вас. Судя по впечатлению, которое вы произвели, нам не выбраться из Парижа живыми.

— Вы считаете, что я непохожа на наследницу де Шевену?

— Даже слишком, — ответил Уэбб так тихо, что слышала только Лили. — Драгоценности и платье — прекрасная приманка. Если не для всех, то для большинства охотников за приданым. Но если вы будете танцевать, как танцевали раньше, то мы разгоним половину ваших поклонников, останутся только самые неразборчивые. Вы, мадемуазель, слишком очаровательны, слишком соблазнительны, и это — огромное для всех искушение.

Уэбб поднес ее руку к губам и перецеловал все пальчики — к величайшему неудовольствию стоявших рядом мужчин.

Лили сначала решила, что Уэбб насмехается над ней.

Очаровательная? Соблазнительная? Искусительница?

Но даже сквозь перчатку она почувствовала жар его губ.

Заглянув Уэббу в глаза, Лили увидела в них восхищение — и откровенное желание.

Уэбб находит ее соблазнительной! Ошеломленная этим открытием, она почти не слушала, что говорила ей тетя Розали, стоявшая рядом.

— О, дорогая, все только и говорят о тебе. Когда же они узнают, что вы с нашей дорогой Жозефиной посещали одну школу, ты станешь почетной гостьей Парижа. И ты прекрасно держишься. Ты так же изящна, как и жена нашего первого консула. Я это сразу в тебе заметила. — Пожилая дама в восторге смотрела на Лили. — Тебе станут подражать еще до того, как закончится вечер.

Лили с робкой улыбкой слушала восторженную речь мадам Павиль.

— Боже, как мне повезло, что ты знакома с Жозефиной! Моя маленькая крестница чуть ли не школьная подруга самой влиятельной женщины во Франции.

Школьная подруга? От этих слов снова повеяло опасностью. Уэбб крепче сжал ее руку, и она поняла, что он дает ей знать: будь осторожна.

— Почему вы так решили, тетя Розали? Я никогда не встречалась с женой первого консула.

— Конечно, нет, — ответила Розали. — Наша Жозефина выросла на острове Мартиника, но приехала во Францию за несколько лет до твоего отъезда туда. Ты, наверное, знаешь историю ее семьи? Как же звучало ее имя до того, как она вышла замуж за этого мошенника Богарне? — Мадам Павиль похлопала веером по подбородку. — Ах да, вспомнила! В семье ее звали Розой. — Пожилая дама понизила голос: — Вот почему мы с Жозефиной так близки. У нас похожие имена, и к тому же мы вместе сидели в Кармелитской тюрьме, пока этому злодею Робеспьеру не снесли голову. Тюрьма, скажу я вам, это такое место, которое сплачивает людей.

Лили не знала, что и сказать, но Розали, казалось, не замечала ее растерянности и продолжала:

— Я все время пытаюсь сказать вам, что Жозефина посещала ту же самую монастырскую школу, что и ты, — Ле-Дам-дю-Провиденс. — Мадам Павиль рассмеялась. — Как это забавно — Ле-Дам-дю-Провиденс. И сейчас само провидение свело вас вместе.

Уэбб снова пожал руку Лили, и она вопросительно взглянула на него, словно спрашивала: почему никто не сообщил ей об этом?

И действительно, лорд Драйден обязан был сообщить ей о том, что она и жена Бонапарта учились в одной монастырской школе. Почему же он об этом не сказал?

Розали окинула взглядом зал и заявила:

— Мне кажется, что вам с Жозефиной надо о многом поговорить.

— О да, — ответила Лили, пытаясь улыбнуться: она уже, заметила, что они — следующие в очереди представляющихся.

Глава 11

Розали Павиль явно намеревалась стать центральной фигурой, представляя Лили. И она в этом почти преуспела. Действуя с решительностью фельдмаршала и воспользовавшись возрастающим интересом к молодой наследнице, Розали быстро пробивалась сквозь толпу гостей.

Однако, к огромному облегчению Лили, желающих предстать перед мадам Бонапарт было столько, что им пришлось ждать еще час.

Но Розали этот факт совершенно не обескуражил. Пользуясь случаем, она водила Лили от одной группы гостей к другой, повсюду представляя наследницу де Шевену.

Только теперь Лили поняла, что совершила ошибку, решив надеть так много драгоценностей. Но она помнила, что ее мать всегда так поступала, когда ее приглашали ко двору, поэтому решила последовать ее примеру.

Однако наполеоновские нувориши совершенно не походили на прежних аристократов — чужое богатство вызывало у них лишь зависть.

— Пора, — заявила Розали. — Жозефина наконец освободилась. Идем, дорогая. Настало время твоего триумфа.

«Моего окончательного поражения», — думала Лили, следуя за мадам Павиль.

Лили пока только мельком видела первую даму Франции, и все же она была поражена ее грацией, изяществом и приятными манерами — именно этих качеств очень не хватало многим гостям Жозефины.

Но сейчас Лили в панике озиралась в поисках Уэбба. Однако его нигде не было. Что ж, вот еще одно доказательство — предсказания Селесты ошибочны. Если бы их действительно что-то связывало, то Уэбб сейчас находился бы с ней рядом.

— Мадам Бонапарт, — начала Розали, — надеюсь, вы простите мне мое ужасное прегрешение… К сожалению, я не представила вам раньше эту милую девушку, но вы пользуетесь такой популярностью, к вам так трудно пробиться… Я надеюсь, что вы найдете эту мадемуазель очаровательной, ибо она значительную часть жизни провела на чудесном острове Мартиника. Разрешите представить вам…

Лили в последний раз окинула взглядом залу, но поняла: все бесполезно, ей одной придется искать выход из столь сложной ситуации.

Пока Розали представляла Аделаиду, Лили, потупившись, пыталась унять сердцебиение.

Однако в нужный момент она присела в глубоком реверансе, как учила ее София. Затем взяла протянутую Жозефиной руку. I

Лили лишь несколько секунд смотрела в блестящие глаза жены Наполеона — и вдруг поймала себя на том, что не может оторвать взгляд от мужчины, стоявшего рядом с Жозефиной.

— Мадемуазель, — сказала мадам Бонапарт, — разрешите представить вам месье д'Артье, недавно прибывшего в Париж.

Изумление, написанное на лице Люсьена, свидетельствовало о том, что он не получил послания Софии.

Собравшись с духом, Лили протянула ему руку:

— Рада познакомиться с вами, месье. Мы с вами не встречались? Ваше лицо и имя мне знакомы.

Отступив на шаг, Люсьен с удивлением посмотрел на протянутую руку Лили. Затем оглядел ее бриллианты и только после этого взглянул ей в лицо.

— Лили?.. — спросил он наконец.

— Лили? — удивилась Розали. — О, месье д'Артье, вы все шутите. Какое чудесное прозвище вы придумали для нашей мадемуазель де Шевену! — Она похлопала Люсьена по плечу веером. — Аделаида действительно похожа на нежную весеннюю лилию и, попомните мои слова, скоро станет самой прекрасной лилией Парижа.

Лили едва заметно кивнула Люсьену, однако он, возможно, не заметил этого, столь велико было его изумление. «Люсьен, не говори больше ни слова».

Лили судорожно вздохнула. Черт возьми, что же теперь делать?

— О Господи, — пробормотала Жозефина, глядя куда-то за спину Лили. — Кажется, мой муж начал оскорблять моих гостей. Он может разбушеваться, и все зайдет слишком далеко. Я должна вмешаться и поскорее принести свои извинения. Мадам Павиль, мне понадобится ваша помощь. Я уверена, что месье д'Артье не даст в обиду вашу очаровательную подругу, пока мы будем отсутствовать. Не возражаете, месье?

— Конечно, нет, — ответил Люсьен, взяв Лили за руку. Как только дамы удалились, Люсьен увел Лили в угол залы, подальше от чужих ушей и любопытных глаз. Лили села на указанное ей место и захлопала ресницами — она надеялась таким образом унять гнев старшего брата.

— Не изображай из себя скромницу, — сказал Люсьен. — Лили, какого черта? Что ты делаешь здесь?

— Не называй меня так, — прошептала она в ответ. — Для всех — да и для тебя тоже — я Аделаида де Шевену.

— Аделаида де Шевену? Да ты с ума сошла… Люсьен принялся расхаживать туда и обратно.

— Я немедленно увезу тебя отсюда и положу конец этой глупой истории, — заявил он минуту спустя.

Жозеф Фуше, министр полиции, покинул прием, как только получил приказ немедленно явиться к Бонапарту.

— Ты видел ее? — спросил первый консул. — Ты заметил, что все мужчины в зале добивались ее внимания?

Фуше растерялся. Он не понимал, о ком речь — о глупой и легкомысленной жене Бонапарта или о наследнице де Шевену. На всякий случай он молча кивнул, ибо прекрасно знал, что Бонапарт не выдержит и, разразившись бранью, сам все выложит.

— Невеста! Кто сказал, что она может быть обручена? Я такого разрешения не давал. Де Шевену был верным слугой Республики, и я не позволю, чтобы кто-то завладел состоянием его дочери…

Бонапарт поднялся из-за стола и стал расхаживать перед камином, его ноги утопали в мягком ковре.

Фуше снова кивнул и постарался придать своему лицу озабоченное и одновременно задумчивое выражение — это означало, что он разделяет неудовольствие своего хозяина.

Де Шевену — верный слуга Республики! Как мило! У Фуше имелось собственное мнение об этом человеке, но он не собирался высказывать его в присутствии Наполеона Бонапарта. Во всяком случае, до тех пор пока у него не появятся доказательства. Первый консул вопросительно взглянул на него, и Фуше понял: необходимо что-то сказать.

— Да, положение затруднительное, — согласился он, — но я уверен: если ваше высочество приблизит ее к себе, то вы сумеете устроить ее будущее надлежащим образом.

«Отличный ответ, — подумал министр полиции. — Немного лести не помешает». Многие из окружения Бонапарта, обращаясь к нему, стали употреблять титул «высочество», чтобы завоевать его расположение.

Лесть выручила и в этом случае.

— Гм-м… Я думаю, ты прав. Без отца и без мужа, которые присматривали бы за ней, она пропадет. Женщине нужен основательный мужчина, который бы направлял ее, а не какой-то охотник за приданым. А этот жених, похоже, из таких. Как ты считаешь? Фуше снова кивнул.

— Наследница де Шевену не должна достаться выскочке-американцу. Ее мужем должен стать француз, преданный нам человек.

— Тот, который бы обеспечил ее будущее. Наполеон вернулся на свое место. Прищурившись, сказал:

— Вот именно, будущее. Такое состояние… Как сумел Анри де Шевену сколотить его?

При этих словах Наполеона Фуше улыбнулся. Уж он-то знал, что ответить. И момент был самый подходящий. Фуше начал осторожно, издалека. Однако с каждым его словом глаза Наполеона разгорались все ярче.

— Насколько я помню, — говорил министр, — де Шевену всегда общался с подозрительными людьми. А сейчас вдруг появилась эта дочь. Я могу засвидетельствовать: его жена действительно носила под сердцем ребенка, но что с ним стало… Я, во всяком случае, ничего не слышал о дочери. И никто ничего не слышал о ней. Возможно, его дочь нам все объяснит и расскажет, где она находилась все последние годы.

— Ты подозреваешь, что она самозванка? Взглянув на первого консула, Фуше понял, что тот уже прикидывает, как бы завладеть состоянием наследницы.

— Если нам удастся доказать, что она самозванка, мы сможем воспользоваться состоянием де Шевену, — заметил Фуше.

Почти все в Париже знали о том, что кредиторы постоянно донимают Жозефину. Бонапарт сглупил, затеяв для жены перестройку Тюильри. Жена же покупала все, что ей предлагали купцы, причем покупала по самым высоким ценам.

У этой женщины было не больше здравого смысла, чем у ее предшественницы — Марии Антуанетты. Фуше считал обеих жадными гарпиями, хотя, конечно же, не собирался говорить об этом мужу Жозефины. Не собирался, ибо был весьма разумным человеком.

— Но мы не можем просто отобрать у нее наследство, — заметил Наполеон с некоторым сожалением в голосе; при этом чувствовалось, что он хочет быть справедливым. — У де Шевеиу было множество друзей — и роялисты, и якобинцы, и сторонники Директории. У него имелись обширные связи. Отобрав у наследницы состояние и арестовав ее, мы вызовем недовольство многих — мы же нуждаемся в поддержке. Кроме того, это отпугнет богатых эмигрантов, в поддержке которых я также нуждаюсь.

Фуше понял, что хочет от него Бонапарт. Первый консул хотел, чтобы девушка оказалась мошенницей и чтобы министр полиции нашел законный способ завладеть состоянием покойного графа.

У Фуше имелись некоторые соображения, но он считал, что пока рано делиться с Наполеоном своими планами. Вот когда будут собраны все доказательства — тогда другое дело… Тогда он, министр полиции, лично положит к ногам первого консула драгоценный подарок.

— Я могу предложить гражданское слушание, — сказал Фуше. — Мы будем действовать в рамках закона, а тем временем я проведу собственное расследование. А сейчас пусть она докажет нам, что действительно является дочерью де Шевену.

— Да-да, прекрасная мысль, Фуше. Устрой все это, и по возможности скорее.

Однако министр понимал, что следует действовать осторожно, ведь если девушка окажется той, за кого себя выдает, ему не сносить головы.

— А если она — законная наследница де Шевену? Ее жених сделает все, чтобы убедить невесту не расставаться с деньгами.

— Какой жених? — грозно нахмурился Бонапарт. — Я не допущу этого мезальянса. Какой-то американский судовладелец. Какой-то… месье Милн. Что он за человек?

«Надо будет выяснить…» — подумал Фуше. Но тут Бонапарт стал излагать свой план — речь шла о дочери Анри де Шевену.

— Ты прав, мой друг. Если она действительно законная наследница де Шевену, то нам надо подумать о ее будущем, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Фуше кивнул — он прекрасно понимал первого консула.

— Как не повезет бедной девочке, если она и ее жених связаны с контрабандистами или, возможно, с роялистами! Тогда влюбленных можно обвинить в государственной измене.

— Только в том случае, если все будет по закону. Мне бы не хотелось, чтобы мое правление считали несправедливым, — сказал с улыбкой Бонапарт.

Эти двое прекрасно понимали друг друга.

Если бы в случае с Аделаидой де Шевену и ее женихом вдруг возникли трудности, тогда Бонапарт желал бы оказаться в стороне.

Изобразив скучную мину на лице, Уэбб вернулся на прием. С независимым видом он расхаживал по залу, поглядывая на гостей. И конечно же, никто из них не догадывался, что он только что слышал беседу первого консула с министром полиции.

Заметив внезапный уход Наполеона и услышав, что Фуше срочно вызывают к первому консулу, Уэбб сразу насторожился и заподозрил неладное.

К счастью, Уэбб неплохо знал дворец Тюильри. Во время своего первого визита сюда восемь лет назад он был арестован Комитетом общественной безопасности. Его «допрашивали в комнате, ставшей теперь спальней мадам Бонапарт. После падения Комитета и во времена Директории Уэбб много раз бывал во дворце по заданию отца. Вот и сейчас ему без труда удалось проникнуть незамеченным в комнату секретаря Бонапарта. Уэбб видел секретаря на приеме и надеялся, что очаровательная мадемуазель, с которой секретарь мило беседовал, не скоро его отпустит.

Очутившись в комнате, он быстро нашел то, что искал, — лестницу, ведущую на первый этаж, к кабинету Бонапарта.

Уэбб знал эту лестницу слишком хорошо — именно по ней после приговора Комитета его повели в тюрьму. Ему оставалось лишь спрятаться за дверью кабинета Бонапарта и слушать.

И то, что Уэбб услышал, очень его встревожило. Впрочем, он надеялся, что Лили действительно нашла ключ от кабинета Анри. В этом случае они ночью найдут дневники и покинут дом графа с первыми лучами солнца, размышлял Уэбб.

Они вернутся в Англию — каждый к своей жизни.

Казалось бы, эта мысль должна была успокоить Уэбба, но она породила лишь вопросы. Он чувствовал, что не сможет расстаться с Лили, что его влечет к ней все сильнее.

Что же теперь делать? Сделать ее своей любовницей?

Ему не хотелось сталкиваться с Жилем или с кем-то из братьев Лили. Но и жениться на ней он не желал.

Жениться на Лили? Уэбб едва не рассмеялся.

В последнее время он часто думал о женитьбе, представлял, как уйдет в отставку и поселится с женой в поместье.

Но Лили… Женщина из рода Рамсеев, она едва ли могла стать для него подходящей женой.

Уэбб окинул взглядом зал. Лили поблизости не было. Глубоко вздохнув, он отправился ее искать. Где же она? Ведь ее трудно не заметить. Увешанная бриллиантами, она сверкает, точно хрустальная люстра.

Черт возьми, куда она ушла?

Он старался не думать о подслушанном разговоре, однако прекрасно понимал, что Лили грозит опасность. А что, если они уже осуществили свои планы?

Уэбб не на шутку встревожился. Более того, впервые в жизни он по-настоящему испугался.

« Вот что бывает, когда приходится сотрудничать с женщиной, — размышлял Уэбб. — В подобной ситуации больше думаешь о ее безопасности, чем о задании «.

Ему не следовало покидать Лили.

Тут он заметил Розали, стоявшую рядом с Жозефиной. Но где же Лили?

Если с ней что-то случилось, что он скажет ее родственникам? И как будет жить после этого? Внезапно Уэбб понял, что никогда не сможет забыть ее. Возможно, он забудет прежнюю Лили, но прекрасную женщину, очаровавшую его, — эту Лили ему не забыть никогда.

— Месье… — Розали взяла его за локоть. — Почему вы выглядите так, словно что-то потеряли?

— Действительно потерял, мадам, — ответил Уэбб и попытался улыбнуться. — Кажется, я потерял свою невесту. Вы не видели Аделаиду?

— Она только что была здесь. Мы с мадам Бонапарт оставили ее с одним из эмигрантов. Не думаю, что это благоразумно… Он похож на охотника за приданым. Но так решила наша дорогая Жозефина.

Розали посмотрела налево, затем направо. Потом взглянула на Уэбба и тут же отвела глаза. Было очевидно, что она не увидела Лили там, где ожидала.

— Гм-м… возможно, вам следует поискать ее в коридоре, месье, — пробормотала мадам Павиль. — Некоторые молодые люди решили танцевать там.

— Благодарю за совет, мадам, — сказал Уэбб.

В следующее мгновение он увидел Лили, сидевшую на диване в углу зала. Рядом с ней, спиной к Уэббу, сидел широкоплечий мужчина, очевидно, что-то ей говоривший.

Подойдя ближе, Уэбб увидел, что рука Лили лежит на колене собеседника. И тут незнакомец ущипнул Лили за щеку, и стало ясно, что он никак не мог быть ее случайным знакомым.

Уэбб нахмурился. Он сходил с ума от беспокойства, а Лили, оказывается, любезничает с каким-то придворным бездельником.

Уэбб невольно сжал кулаки.

« Черт возьми, — думал он, — неужели это ее любовник?»

Уэбб с огромным трудом взял себя в руки — ему хотелось схватить этого мерзавца за шиворот и выбросить в ближайшее окно.

— Как случилось, что ты оказалась в Париже? Почему ты не в Лондоне? — спрашивал Люсьен. — И почему ты выдаешь себя за Аделаиду де Шевену?

— Ты не можешь говорить потише? — Лили улыбнулась проходившей мимо паре. Теперь она была совершенно уверена: брат не получил послания Софии. — Я уже сказала тебе, что это не так-то просто объяснить.

— Мне не нужны твои объяснения. Конечно же, это все выдумки Софии. — Люсьен скрестил на груди руки. — Придется серьезно с ней поговорить. Подвергать тебя такой опасности…

— Я в полной безопасности, и София здесь ни при чем. Я сама изъявила желание сюда приехать.

— Сама? Ни за что не поверю. — Люсьен недоверчиво покачал головой. — Только София способна на подобные затеи. Ты подвергаешь свою жизнь опасности. Возможно, не только свою.

Лили нахмурилась. Тон брата показался ей оскорбительным. Действительно, какое он имеет право поучать ее? Она сама может о себе позаботиться.

— Люсьен, пожалуйста, не вмешивайся в мои дела. И перестань поучать меня. Оставь меня в покое.

— Оставить тебя в покое?! И не подумаю. Последний раз, когда тебя оставили в покое, ты сбежала с этим бездельником Коуплендом. — Люсьен улыбнулся. — Лили, неужели ты не понимаешь, что я желаю тебе добра?

Она молча потупилась; ей не хотелось спорить с братом, не хотелось огорчать его.

Да, конечно, Томас был не лучшим из мужей. Но она живет так, как ей нравится, и никому не позволит вмешиваться в свою жизнь — ни Люсьену, ни родителям, ни Софии с Уэббом.

— Ты глупая девчонка. И я уверен, что родители не одобрили бы твое поведение. — Люсьен поднялся и подал сестре руку. — Сегодня вечером я увезу тебя отсюда. А завтра посажу на корабль, отплывающий в Англию. — Люсьен задумался. — Нет, лучше прямо в Виргинию. Ты вернешься к родителям и будешь жить с ними. Никогда не мог понять, почему они позволили тебе жить на плантации Коуплендов после смерти этого негодяя! Ты должна жить дома, под надзором родителей.

Лили молча покачала головой. Уехать с братом сегодня вечером? Ни за что на свете. У нее имеются собственные планы…

Даже если она действительно глупа, она не позволит Люсьену разрушить ее планы. Лили уже хотела сказать ему об этом, однако не успела.

Она не заметила, как Уэбб подошел, лишь заметила чью-то руку на плече Люсьена. В следующее мгновение тот резко обернулся.

— Оставь в покое мою невесту, — сказал Уэбб с угрозой в голосе.

Лили смотрела на него с изумлением. Неужели Уэбб ее ревнует? Неужели она все-таки добилась своего?

— Глупец, да я же ее… — Люсьен умолк, сообразив, что говорит слишком громко.

— Месье д'Артье — мой старый знакомый, — сказала Лили. — Прошу вас, месье Милн, не сердитесь, — продолжала она уже громче, заметив, что некоторые из гостей с любопытством поглядывают в их сторону. — Да-да, месье Милн, не сердитесь и успокойтесь, пожалуйста, я знаю, что вы — надежный защитник.

В этот момент Лили заметила, что некоторые из женщин с интересом смотрят на Уэбба.

— Прекратите оба, прекратите немедленно! — продолжала она, понизив голос. Затем, повернувшись к Уэббу, прошептала: — Вы глупец. Устраиваете сцену ревности из-за моего брата. — Лили перевела взгляд на Люсьена: — Слишком многое поставлено на карту, Люсьен. Так что не надо так рисковать. Посмотри на этого человека. Неужели ты не узнаешь его? Ты же знаешь, кто он такой. — Она немного помолчала, затем громко проговорила: — Давайте не будем спорить. Здесь не место для ссор.

Громко рассмеявшись, Лили взяла Уэбба под руку и прижалась к нему:

— Какой у меня ревнивый жених! Дорогой, месье д'Артье — друг нашей семьи. Наши матери дружат с детства. И мы знакомы с детства, верно, Люсьен?

Люсьен был в замешательстве. Теперь он узнал Уэбба, однако не успокоился — напротив, еще больше встревожился и все же сумел овладеть собой. Он попытался улыбнуться и протянул Уэббу руку.

— Приношу вам свои извинения, — сказал он, отвесив легкий поклон. — Аделаида для меня — как младшая сестра. Возможно, вы сочли мое поведение фамильярным, но все дело в том, что наши семьи связаны давней дружбой.

Уэбб тоже поклонился, давая понять, что принимает извинения.

— Ты помнишь дом моего отца? — спросила Лили. Люсьен утвердительно кивнул, и Лили сказала: — Мне бы хотелось, чтобы ты завтра к нам зашел.

— Непременно зайду, — улыбнулся Люсьен и, прежде чем откланяться, добавил: — Прямо с утра.

— Утро вполне нас устраивает, — сказал Уэбб. — Заходите.

Сославшись на усталость, Лили попрощалась с Жозефиной и Розали, попросив» тетю» навестить ее на следующий день. Ей оставалось лишь надеяться, что мадам Павиль уже не застанет ее в доме де Шевену.

Проходя с Уэббом по длинным, украшенным позолотой коридорам, Лили чувствовала, что ее спутник нервничает. Вскоре она поняла, что взволновала его вовсе не стычка с Люсьеном.

Когда они вышли из дворца, Уэбб помахал кучеру, ожидавшему их у ворот.

Лили дрожала от холода — с Сены дул пронизывающий ветер.

Минуту спустя к ним подъехала карета. Из ноздрей лошадей валил пар.

— Похоже, что Люсьен так и не получил послания Софии, — сказала Лили.

— Это не сулит нам ничего хорошего, — заметил Уэбб, открывая дверцу кареты.

Бросив последний взгляд на дворец, он уселся рядом с Лили и сказал:

— Если Люсьен не получил письмо твоей сестры, то кто же его тогда получил?

Глава 12

Уэбб не стал рассказывать своей спутнице о подслушанном разговоре. Он надеялся, что вечером они найдут дневники, а рано утром покинут дом графа. Зачем же тогда тревожить Лили? Ведь скоро наследница де Шевену исчезнет, Наполеон станет по-настоящему богатым человеком, а Париж лишится редкостной красавицы.

К счастью, Лили ни о чем не расспрашивала. Казалось, она даже не заметила, что он исчезал почти на час. Забившись в угол кареты, Лили о чем-то напряженно размышляла.

У Уэбба на душе было очень неспокойно. Ведь он, шантажируя Лили, вынудил ее отправиться с ним в Париж, и вот сейчас ей угрожала смертельная опасность.

Хотя, конечно же, Лили и сама прекрасно понимала: они должны найти дневники и как можно быстрее убраться из Парижа. Так что нет нужды рассказывать ей обо всем… Но о чем же она сейчас думает? Похоже, ее очень встревожил разговор с братом.

И все же Уэбб понимал, что не имеет права что-либо скрывать от своей спутницы. Будь на месте Лили типичная молодая англичанка, она бы до смерти перепугалась, узнав о грозящей ей опасности. Именно на типичной англичанке он и собирался жениться… Такая женщина, узнав всю правду, возможно, лишилась бы чувств. А затем потребовала бы, чтобы он немедленно прекратил поиски дневников и доставил ее в Англию. Такая женщина была бы образцовой хозяйкой, женой и матерью. Такова ли Лили?

Нет, Лили, конечно же, совсем не такая, думал Уэбб, наблюдая за ней. Она сама, без помощи кучера, выбралась из кареты и направилась к дому. Поднявшись по лестнице, открыла дверь ключом, который ей дали Костары.

Более того, Лили д'Артье Коупленд прекрасно справлялась со своей ролью, хотя и утверждала, что не сумеет выполнить задание.

Уэбб вдруг подумал о том, что, может быть, не стоит жениться на типичной англичанке, потому что ему нужна совсем другая жена — такая, как Лили…

Да, конечно же, от Лили нельзя скрывать правду. Он обязан обо всем ей рассказать.

Костары оставили в холле свет, сами же, судя по всему, давно спали. Во всяком случае, в доме царила тишина.

— Начнем? — прошептала Лили, показывая Уэббу ключ на зеленой ленточке.

Уэбб кивнул.

Вставив ключ в замок, она повернула его — раздался ужасный скрежет, и Уэбб невольно вздрогнул. Лили нахмурилась, секунду подумала… И вдруг стащила с себя шаль и, обмотав ею дверную ручку, прикрыла при этом и замок. При следующем повороте ключа Уэбб услышал лишь шорох.

Повернув ручку, Лили бесшумно открыла дверь — казалось, действует опытный грабитель, а не молодая леди.

Уэбб смотрел на нее весьма озадаченный: Лили не переставала удивлять его.

Они вошли в кабинет, и Уэбб осторожно прикрыл дверь. Затем, подняв над головой свечу, осмотрел знакомую комнату. После смерти Анри здесь почти ничего не изменилось — те же ряды полок, разбросанные повсюду бумаги и ужасный беспорядок.

Лили провела пальцем по пыльной полке.

— Когда я сегодня была здесь с мадам Костар, она говорила, что ей запретили убирать в кабинете.

— Пыль на полках — хороший знак, — сказал Уэбб. — Это означает, что кабинет никто не обыскивал. Так что мы первые этим займемся.

Он вставил свечу в серебряный подсвечник, стоявший на маленьком столике.

— Я начну с письменного стола, — сказал Уэбб. — А вам предлагаю заняться книжными полками. Открывайте каждую книгу и смотрите — совпадает ли содержание с заглавием. И пожалуйста, внимательнее. Если заметите что-нибудь подозрительное, сообщите мне.

Лили бросила шаль в кресло, стоявшее рядом с камином.

— У вас есть хоть малейшее представление о том, как выглядят эти дневники? — спросила она, оглядывая ряды полок.

— Я далее не знал об их существовании, пока отец не рассказал мне о них.

Лили вздохнула и принялась за дело.

Какое-то время они молчали. И вдруг Лили выпалила:

— Мой брат просто невыносим!

Уэбб ждал, что Лили объяснит, в чем дело. Потом понял, что она ждет вопроса.

— И что же он сделал? Лили захлопнула книгу, которую держала в руках.

— Он хотел, чтобы я уехала с ним. Чтобы все бросила и уехала. Более того, он потребовал, чтобы я вернулась к родителям, в их дом в Виргинии. Как будто я маленькая девочка… Он относится ко мне как… как…

— Как старший брат относится к своей младшей сестре. — Уэбб открыл очередной ящик стола. — Мои братья относятся ко мне точно так же. Когда я поступил на службу к отцу, он отдал меня под начало старшего брата Джеймса, чтобы я учился у него. Джеймсу не очень хотелось возиться со мной, и он часто отсылал меня куда-нибудь, чтобы я не доставлял ему лишних хлопот.

— А вы как реагировали?

— В конце концов мне удалось перехитрить его. Мы были в Мадриде, и я знал, что нам следует завладеть бумагами, похищенными с нашего военного корабля. Это были чрезвычайно важные документы. Мы выяснили, что они хранятся в доме одного из секретарей короля. А потом я узнал, что Джеймс ведет переговоры с человеком, который обещал выкрасть эти бумаги. Но я опередил его, сделал все сам. Таким образом я не только успешно выполнил задание, но и сохранил для министерства кругленькую сумму — ведь иначе пришлось бы оплачивать услуги похитителя.

— Вы совсем другое дело, — рассмеялась Лили. — Ведь брат не считает вас маленьким мальчиком. А мои родственники… Они считают меня ребенком. Упрямой и свосвольной девчонкой, доставляющей массу хлопот. — Лили отвернулась.

Уэбб почувствовал себя виноватым. «Некоторые другие» — это, конечно же, он, Уэбб Драйден. Да, она права. За прошедшие годы «малышка» превратилась в очаровательную женщину, причем весьма неглупую.

Разве можно называть ее «малышкой», думал Уэбб, глядя на Лили, любуясь ее обнаженными плечами.

Он должен все ей рассказать.

Должен рассказать сейчас, пока ход его мыслей не принял другое направление. Уэбб чуть не рассмеялся. Ничто так не подавляет мысли «другого направления», как разговор о смертельной опасности.

Но рассказать — значит доверять ей.

Доверять Лили? А она доверяет ему?

Она так и не объяснила, почему отказывалась сопровождать его, почему не хотела покидать Лондон. А эта ее помолвка с Адамом Сен-Жаном?..

Интересно, что она так тщательно скрывает от всех?

И все-таки он обязан рассказать ей обо всем. Лили должна знать правду.

Несколько минут спустя Уэбб понял, что в столе ничего не найдет. Он уже осмотрел все ящики, просмотрел все бумаги, каждый клочок, однако ничего похожего на дневники не обнаружил.

— Нашли что-нибудь на полках? — спросил он. Лили отрицательно покачала головой.

— А в столе?

Уэбб протянул руку. На его ладони лежали яркие птичьи перья и старинные монеты необычного вида.

— Какое богатство, — улыбнулась Лили. — Эти перья очень идут к бриллиантам де Шевену. — Она воткнула: одно из перьев в прическу, и тиара, по-прежнему сверкавшая на ее голове, несколько покосилась.

Уэбб невольно рассмеялся, и Лили снова улыбнулась. Ее прическа, еще недавно безупречная, растрепалась, и локоны падали на плечи.

Они снова занялись поисками. Лили снимала с полок книги и тщательно их исследовала. Уэбб, не обнаружив ничего в столе, принялся расхаживать по комнате, осматривая все подряд — даже диванные подушки переворачивал.

Просмотрев последнюю книгу, Лили спросила:

— А где искать теперь?

Остановившись посреди комнаты, Узбб окинул взглядом стены, надеясь найти какой-нибудь тайник.

— Надо осмотреть картины, — сказал он.

Они осторожно сняли картины, и Уэбб тщательно обследовал рамы, однако ничего не обнаружил. Было совершенно очевидно: дневников в кабинете нет.

— Что же теперь? — спросила Лили, с беспокойством глядя на Уэбба.

— Вы не хотели бы провести остаток ночи в спальне Анри?

— С удовольствием, — улыбнулась Лили.

Стоя у лестницы, Костар смотрел на закрытую дверь спальни.

— Что они там делают? — спросила мадам Костар, подходя к мужу.

— Тихо. — Он приложил к губам палец. Затем указал па лучик света под дверью. — Целый час они искали что-то в кабинете хозяина, а сейчас обыскивают его спальню.

— Искали в кабинете? Теперь они все в пыли, и мне придется приводить в порядок их одежду.

— Совсем не это должно нас беспокоить, — проворчал Костар.

Его жена кивнула:

— Возможно. И все же хочется надеяться, что у нее хватило ума снять белое платье, прежде чем заходить в кабинет графа. Неужели она может испортить такое чудесное платье?

Костар строго посмотрел на жену.

— Ну… — смутилась она. — Мне просто хотелось бы, чтобы наша девочка снова смогла надеть свое платье.

— Мадам, вы прекрасно знаете, что эта женщина вовсе не Аделаида.

— Да, знаю. Но мне приятно, что в доме кроме нас еще кто-то есть. И она такая же хорошенькая, как наша девочка. Она нравится мне. К тому же они так любят друг друга. Я бы не удивилась, если бы они обвенчались перед Рождеством.

— Ты что, с ума сошла? — Костар едва не задохнулся от возмущения. — Любят и обвенчаются? Эти двое? Да они же вовсе не влюбленные, а шпионы, вот кто они такие. Мне кажется, что эти наши сквозняки выветрили из твоей головы остатки здравого смысла.

— Я видела, как она смотрит на него, когда думает, что ее никто не видит. А ты видел его лицо, когда он смотрел на нее?

— Да уж, там было на что смотреть. Наша Аделаида никогда бы не надела столь непристойное платье. И это у них такая мода? Попомни мои слова, в глазах этого мужчины было все что угодно, но только не любовь.

— Ты глупый старик, — сказала мадам Костар, глядя на полоску света под дверью. — Он любит ее, просто еще сам не знает об этом. — Она улыбнулась и положила пухлую руку на плечо мужа. — Ты никогда ничего не замечаешь, пока я не стукну тебя по твоей глупой голове, чтобы ты наконец прозрел.

Костар остался при своем убеждении, хотя опыт подсказывал ему, что жена редко ошибается.

Разве она не оказалась права, когда говорила про мясника и бедную вдову с семью детьми? Как она и предсказывала, этот выживший из ума старый холостяк сошелся с вдовой, не имевшей ни гроша.

— Возможно, будет не так уж и плохо, — проговорил месье Костар, — если мы проведем оставшиеся нам годы, обслуживая этих двоих. Только бы они остались здесь… Ты верно говоришь, она хорошенькая, вежливая и, как мне кажется, очень неглупа. Да и он человек серьезный и никогда не позволит корсиканцу снести наши головы, если над нами нависнет беда.

— Ничего они там не найдут. Меня так и тянет сказать им, что хозяин никогда не пользовался этой спальней после смерти графини. Они только напрасно теряют время, сказала мадам Костар, кутаясь в шерстяную шаль, накинутую поверх ночной рубашки. — Идем обратно в постель. Пусть они делают свое дело, а настанет утро, мы возьмемся за свое.

— Когда вы пригласили меня сюда, я подумала, что у вас на уме что-нибудь другое… — пробормотала Лили, поднимаясь на ноги. Она и под кроватью графа ничего не нашла. — Уэбб, что теперь делать? Здесь явно нет дневников. — Она зевнула, потянулась и рухнула на кровать. Они обыскали всю спальню, но ничего не нашли. У Лили слипались глаза — на мягкой постели клонило ко сну. — Скоро утро, Уэбб, может, утром продолжим поиски?

Уэбб покачал головой:

— Нет. Надо найти их сейчас. — Он расхаживал по комнате, продолжая поиски. — Лили, нельзя сейчас спать. — Уэбб тронул ее за плечо. — Как вы думаете, где Анри мог спрятать свои дневники? Вы же осматривали дом с мадам Костар…

Лили приподнялась, опершись на локоть:

— Вы что-то скрываете от меня, Уэбб Драйден? А вы ничего не должны скрывать. — Она посмотрела ему в лицо.

— Полагаю, что вы правы, — рассмеялся Уэбб. — Вы доказали, что вам можно довериться. Ваша сестра, Лили, не справилась бы лучше… Вы прекрасно держались, когда мы столкнулись с вашим братом. — Он сел рядом с ней и взял ее за руку. — Вы действовали как опытный агент.

Лили насторожилась. Ей было приятно слышать похвалу, но она чувствовала, что Уэбб чего-то недоговаривает, что-то от нее скрывает.

Он осторожно провел ладонью по ее руке и почувствовал, что ее охватила дрожь. Уэбб молча снял с себя сюртук и накинул его на плечи Лили. Воцарилась напряженная тишина — словно перед раскатом грома.

Глядя в глаза Уэбба, Лили вспоминала, как он смотрел на нее днем, как они целовались в гостиной.

Как же ей хотелось, чтобы он поцеловал ее сейчас!

Где-то в доме скрипнула дверь.

Уэбб наклонился и задул свечу. Комната погрузилась в полумрак, лишь тусклый свет уличного фонаря проникал в окно.

— Тсс… — прошептал Уэбб прямо в ухо Лили, — молчите. — Он прижал ее к груди.

Ей сразу стало тепло в его объятиях. Несколько минут они сидели молча, потом опять раздался скрип, и Лили прошептала:

— Как вы думаете, они слышали нас?

— Нет, — ответил Уэбб. — Если бы слышали, то непременно пришли бы сюда.

Он провел ладонью по обнаженному плечу Лили, и она вздрогнула.

— Вы не ответили на мой вопрос, Уэбб. Что вы скрываете от меня? Корабль за нами пришлют еще не скоро, так почему же нам надо найти дневники именно сейчас?

Она еще крепче прижалась к Уэббу. Теперь тепло его тела передавалось ей, и в какой-то момент Лили вдруг почудилось, что она сидит в объятиях Уэбба совершенно обнаженная.

Лили тихонько вздохнула — она почувствовала, что ее неудержимо влечет к сидевшему рядом мужчине. Она долго сдерживалась, долго уговаривала себя отказаться от Уэбба, но накануне поняла, что больше не сможет бороться с собой.

Именно поэтому она выбрала для себя такой наряд. Поэтому и украсила себя бриллиантами де Шевену.

И вот сейчас она чувствовала: Уэбб что-то скрывает от нее. Более того, он явно нервничал и, похоже, чего-то опасался, пытался… защитить ее.

— От чего вы хотите защитить меня, Уэбб? — спросила она.

Он промолчал.

— Значит, меня нужно защищать? — Она коснулась его плеча. — А кто защитит вас? Кто защитит вас от меня?

Глаза Уэбба потемнели. И вдруг он, нахмурившись, резко поднялся с кровати.

— Все очень серьезно, Лили. Нам грозит смертельная опасность.

— Значит, я должна приготовиться… — Она вздохнула и убрала упавший на лицо локон. — И когда вы намереваетесь все мне объяснить? Перед самым арестом? Или по дороге на гильотину?

К ее удивлению, Уэбб рассмеялся:

— Я думал, что вы уже кое о чем догадались. Во всяком случае, догадались, что нас ждут неприятности…

Лили внимательно посмотрела на Уэбба:

— Расскажите мне все. Я должна знать, к чему готовиться, чтобы не допустить ошибки.

И вдруг она вспомнила слова брата: «Ты подвергаешь свою жизнь опасности. Возможно, не только свою».

Уэбб повернулся к ней спиной и тяжело вздохнул. Было очевидно, что на душе у него очень неспокойно. Лили поднялась с кровати, подошла к нему и положила руку ему на плечо.

— Пожалуйста, расскажи мне все, — прошептала она. Он немного помолчал, потом заговорил:

— Бонапарт приказал Фуше узнать как можно больше об Аделаиде де Шевену. чтобы затем дискредитировать вас. Нет ничего удивительного в том, что наш корсиканский друг хочет наложить лапу на состояние де Шевену. Но Фуше пойдет еще дальше. Он хочет докопаться до секретов де Шевену, до наших секретов. — Уэбб повернулся и посмотрел Лили в лицо. — Они не остановятся ни перед чем. Они убьют всякого, кто встанет у них на пути. У нас нет времени, Лили. Если записка Софии попала к ним в руки, то, уверяю вас, они очень скоро раскусят нас. Возможно, их люди вот-вот явятся сюда, явятся за вами.

— А вы? Наверняка они говорили и о женихе Аделаиды.

— Со мной расправятся при первой же возможности.

Лили больше ни о чем не спрашивала. И так все предельно ясно: если они не найдут дневники Анри, значит, не справятся с заданием. Но где их искать? Дневники могут храниться где угодно, а обыскивать весь дом слишком долго.

И все же выбора у них не было, им оставалось только одно — искать.

И тут Лили подумала: если ее жизни угрожает опасность, то она должна осуществить хотя бы одну свою мечту, и как можно быстрее.

— В таком случае, Уэбб… Если у нас осталась всего одна ночь, я предлагаю провести ее с большей пользой.

Чуть отступив, она вскинула руки — и тонкие бретельки соскользнули с ее плеч.

Полупрозрачный шелк упал к ее ногам.

Глава 13

Лили стояла перед ним обнаженная. Не Лили, а богиня, его богиня. С минуту Уэбб смотрел на нее как зачарованный, смотрел затаив дыхание. Наконец, протянув руку, провел ладонью по ее спине.

И тут пальцы Лили скользнули ему под рубашку и коснулись его груди. Уэбб с трудом перевел дыхание. Нет, это не сон, он явственно ощущал ее прикосновения — пальцы Лили, казалось, жгли огнем.

Уэбб со стоном закрыл глаза, он чувствовал, что вот-вот утратит над собой контроль.

Лили же не думала о последствиях. Она стянула с Уэб-ба рубашку, и она упала на пол рядом с ее платьем.

Голова Уэбба шла кругом. Он понимал, что должен взять себя в руки. И знал, что не сумеет противиться чарам Лили.

Она чуть отстранилась и пристально посмотрела на него.

— Я всегда была с тобой, Уэбб. Ты всегда был в моем сердце.

Он наклонился и потянулся к своей рубахе — он хотел прикрыть ее наготу. Но она наступила на рубаху ногой.

— Лили, это безумие… Я не могу…

— Давать обещания? Ты это хотел сказать?

Лили сняла с головы тиару, и сверкание бриллиантов на мгновение ослепило Уэбба. Бросив украшения на кровать, она тряхнула волосами, и они рассыпались по ее плечам. С улыбкой шагнув к Уэббу, Лили приподнялась на цыпочки и прошептала ему в ухо:

— Мне не нужны обещания. Мне нужен только ты. Сегодня. Сейчас.

Ошеломленный этими словами, Уэбб молчал.

Лили вновь положила ладонь ему на грудь. Затем принялась осторожно водить подушечками пальцев по его шрамам, старым и новым. Шрамов было немало — и следов пулевых ранений, и отметин от ударов ножом или кинжалом.

Лили поглаживала грудь Уэбба, поросшую завитками волос, поглаживала плечи, живот… Потом вдруг обвила руками его шею и прижалась к нему всем телом.

Лили все крепче прижималась к Узббу, и ему казалось, что он весь пылает, словно объятый пламенем.

— Поцелуй меня, Уэбб, — прошептала она.

Он уткнулся лицом в ее волосы и почувствовал слабый запах лаванды. Затем, склонившись, прижался губами к ее губам.

Из груди Лили вырвался вздох облегчения. Она ощущала нерешительность Уэбба, и вот теперь в нем наконец-то произошла перемена — она добилась своего и едва не закричала от восторга.

Уэбб целовал ее сначала очень осторожно, лишь легонько прикасаясь к ее устам. Потом Лили почувствовала, что губы его становятся все настойчивее, что он все крепче ее обнимает. И наконец Уэбб впился страстным поцелуем в ее уста — так странник, долго блуждавший по пустыне, припадает к живительному источнику.

Трепеща в объятиях Уэбба, Лили вскрикнула, когда он принялся ласкать ее груди, легонько касаясь пальцами отвердевших сосков.

Наконец он чуть отстранился и пристально посмотрел ей в глаза:

— Ты этого хочешь, Лили? Скажи, ты действительно этого хочешь?

Не в силах вымолвить ни слова, она молча кивнула. В ее зеленых глазах была мольба.

— И ты забудешь о своих глупых выдумках? Забудешь о помолвке с этим болваном Адамом?

Лили задумалась… Если все сложится так, как она задумала, то между ними больше не будет лжи. Во всяком случае, она надеялась, что нужды во лжи не возникнет.

Лили снова кивнула.

— Скажи это. — Он взял ее за плечи. — Я хочу, чтобы ты поклялась.

Поклялась? Лили в изумлении смотрела на Уэбба. Она никогда не слышала, чтобы любовницы давали клятву. А может, он не считает ее своей любовницей? Тогда о чем же он говорит? Может, для Уэбба все это… гораздо серьезнее?

Чего же он все-таки хочет?

Чтобы получить ответ на этот вопрос, ей, возможно, придется ждать всю жизнь. Но ведь теперь в их отношениях очень многое изменилось. И Уэбб так смотрит на нее…

— Обещаю, — сказала она, подставляя ему губы для поцелуя.

— Что именно обещаешь? — спросил Уэбб, отстраняя ее. «Я надеюсь, что мне никогда не придется лгать тебе», — подумала Лили, заглянула в глубину его голубых глаз — и поняла, что заглянула ему в душу.

— Я больше не буду лгать тебе, Уэбб.

Он кивнул и поцеловал ее. Лили почувствовала себя так, словно продала душу дьяволу.

А что, если она не сумеет сдержать слово? Может быть, завтра, или на днях, или когда они вернутся в Лондон…

В этот момент Уэбб снова впился поцелуем в ее губы. Казалось, что этот поцелуй будет длиться вечно.

А если он узнает правду? Что, если Уэбб узнает, что она — американская шпионка?

— Уэбб, я… — Лили умолкла. Она попыталась сказать правду, но вдруг почувствовала себя так, словно ей на шею накинули петлю.

Но Уэбб не понял, что с ней происходит.

— Я знаю, Лили. Я чувствую себя точно так же, — прошептал он ей в ухо. — Не бойся ничего. Успокойся, и пусть случится то, что должно случиться.

Она хотела что-то сказать, но тут он снова стал целовать ее.

В какой-то момент Уэбб попытался образумиться, отказаться от женщины, которую держал в объятиях.

«Это же Лили, — говорил он себе. — Зачем тебе все связанные с ней заботы?»

«Но эта Лили — прекрасная, восхитительная, пылкая», — подумал Уэбб, когда она снова прижалась к нему.

Это была совсем другая Лили, не та, которую он знал когда-то. Сейчас он сжимал в объятиях страстную женщину — женщину, очаровавшую его.

— Ласкай меня, Уэбб, ласкай, — шептала она. — Уэбб, пожалуйста…

И он тотчас же откликнулся на ее призыв. Чуть отстранившись, Уэбб наклонился и принялся покрывать поцелуями ее груди, ее набухшие розовые соски. Лили выгнула спину, словно кошка, и тихонько застонала.

Прижав ладонь к спине Лили, Уэбб другой рукой провел по ее животу, по бедрам, наконец его пальцы погрузились в увлажнившееся лоно.

— О… Уэбб… — выдохнула Лили.

— Я думаю, нам лучше лечь, — пробормотал он.

В следующее мгновение Уэбб подхватил Лили на руки и, сделав несколько шагов, опустил ее на обтянутую красным бархатом софу. Она протянула к нему руки. «Господи, как она прекрасна!» — думал Уэбб, пожирая ее глазами.

Золотистые волосы Лили разметались по ее прекрасным плечам, и шелковистые пряди мерцали в тусклом свете фонаря. Она закинула руки за голову — словно для того, чтобы Уэбб мог получше рассмотреть ее. Груди Лили немного приподнялись, а бедра чуть подрагивали; зеленые глаза смотрели вопросительно.

Ошеломленный красотой Лили, Уэбб по-прежнему стоял, любуясь ею.

— Ну что же ты? — спросила она.

Уэбб шагнул к софе, расстегивая ремень. Он быстро скинул с себя оставшуюся одежду и бросил ее на белое платье, лежавшее на полу.

Теперь он стоял перед Лили совершенно обнаженный, мускулистый. Увидев Уэбба, она поняла, что почти ничего не знает о мужчинах.

Томас тоже был красивым и хорошо сложенным, но с Уэббом он не шел ни в какое сравнение. «Потому что Уэбб, — думала Лили, — он такой…»

«Великолепный» — вот какое слово пришло ей на ум, когда он в следующее мгновение склонился над ней.

Ей хотелось прикасаться к нему, ощупывать, исследовать его прекрасное мускулистое тело.

Он опустился на софу, и Лили, заглянувшая в его глаза, вдруг поняла, что никогда не забудет этот его взгляд. В глазах Уэбба было столько страсти, что стало ясно: он желал ее так же, как она его. И очевидно, Уэбб ждал этого мгновения так же долго, как ждала она.

Он накрыл ее своим телом и заглянул ей в глаза. Осторожно провел пальцами по ее щекам, бровям, губам. Затем провел ладонями по плечам и стал ласкать ее груди.

Лили наслаждалась этими ласками, но в какой-то момент ей захотелось ласкать его.

Она провела ладонями по плечам Уэбба, по его груди. Но тут его губы снова нашли ее уста, и снова ей казалось, что поцелуй будет длиться вечно.

Отвечая на поцелуи Уэбба, Лили чувствовала, что ей уже хочется большего…

И вот рука ее скользнула по животу Уэбба и легла на его отвердевшую плоть. Уэбб шумно выдохнул и застонал, все его тело напряглось. Когда же Лили начала осторожно ласкать его кончиками пальцев, он провел рукой по ее бедру и положил ладонь на ее лоно. Затем раздвинул пальцами мягкие складки. Лили вскрикнула, затрепетала… Подобного ей еще не доводилось испытывать. Ей хотелось, чтобы это длилось вечно, и вместе с тем она все время желала большего: ей хотелось принять в себя Уэбба, ощутить его в себе.

— Не могу… не могу больше терпеть, — простонала она, задыхаясь.

— И я тоже.

— Быстрее, Уэбб, пожалуйста…

Лили со стоном раздвинула ноги. Уэбб, чуть отстранившись, заглянул ей в лицо. Она смотрела на него с мольбой. Ему хотелось овладеть ею немедленно, со всей страстью, и Уэбб лишь усилием воли заставил себя продлить сладкую пытку. Он медленно вошел в нее и отстранился. Лили, выгибая спину, простонала:

— О… Уэбб, не мучай меня.

Наконец он не выдержал и внял ее мольбам. Из груди Лили вырвался стон, и вскоре она, уловив ритм его движений, стала раз за разом устремляться ему навстречу, резко приподнимая бедра.

Лили и раньше знала, что она лишена чего-то, но теперь поняла: она была лишена очень многого. Уэбб с каждым разом погружался в нее все глубже, но ей уже опять хотелось большего, и она побуждала его двигаться все быстрее.

Сливаясь с Уэббом воедино, Лили ощущала в себе его горячую плоть, и в эти мгновения словно жидкое пламя разливалось по всему телу. Наконец ее глаза широко раскрылись, и Лили почувствовала, что пришло желанное облегчение. В следующее мгновение она поняла, что Уэбб испытывает то же самое.

Тяжело дыша, она прильнула к нему, желая продлить наслаждение. Сердце ее гулко стучало в груди.

Какое-то время ночная тишина нарушалась лишь вздохами Лили, ей никак не удавалось отдышаться.

— Уэбб, я… — наконец пробормотала она сонным голосом.

— Тихо… Спи… — Он поцеловал ее.

— Но мне нужно рассказать тебе… Губы Уэбба снова прижались к ее губам.

— Поговорим завтра, и тогда ты мне все расскажешь. Спи, Лили. — Уэбб привлек ее к себе, погладил по волосам и поцеловал в лоб.

Сейчас ему не хотелось разговаривать — его переполняли чувства. Крепко прижимая к себе Лили, он думал о том, что ему, возможно, потребуется целая жизнь, чтобы осмыслить происшедшее.

Они должны найти эти проклятые дневники, и ничто их сейчас не остановит. Лили, спавшая в его объятиях, опять что-то пробормотала, но он не понял ни слова. Ее ресницы трепетали, словно она силилась проснуться, но сон сморил ее. Уэбб осторожно убрал локон с ее лба.

Сейчас Уэбб понимал, что совсем забыл о грозившей им опасности. О смертельной опасности.

О чем он думал этой ночью? Впрочем, у него, конечно же, не было выбора…

За окном уже рассветало, и лучи восходящего солнца позолотили соседние крыши. Их ночь близилась к концу.

Их первая ночь.

Ошеломленный этой мыслью, Уэбб подумал: «Всю жизнь с Лили?» Но сначала им надо выбраться из Парижа, а уж потом он все обдумает…

Стараясь не разбудить Лили, Уэбб поднялся. Собрав с пола одежду, надел рубашку и бриджи.

С минуту он смотрел на спящую Лили. Ее золотистые волосы рассыпались по плечам. Она спала, подтянув к подбородку колени. Уэбб вдруг подумал: а может, забыть о дневниках, может, увезти ее сейчас из Парижа и остаться с ней навсегда?

Навсегда.

Он помотал головой, пытаясь избавиться от этой безумной мысли. Что за нелепые идеи лезут ему в голову? Разве этого он хочет? Он хочет жениться на благонравной молодой леди. На типичной молодой англичанке. На той, чье благонравие и благоразумие не вызывало бы ни малейшего сомнения.

«Но разве Лили благоразумна и благонравна?» — думал Уэбб, обуваясь.

О ней скорее скажешь: непредсказуемая, безрассудная, страстная, необузданная.

Да, размышлял Уэбб, осторожно поднимая на руки спящую Лили, едва ли мужчина может жить одной только страстью.

Или может? Вопрос требовал ответа.

Чтобы найти ответ на этот вопрос, понадобится целая жизнь.

Лили зашевелилась и положила голову ему на плечо.

— Куда мы идем? — спросила она.

— Ты — в постель, — ответил Уэбб, направляясь к спальне Аделаиды.

— Ты тоже? — Лили лукаво улыбнулась и обвила руками шею Уэбба.

— Нет.

— Почему?

— Я собираюсь спать в другом месте. Не думаю, что мадам Костар будет довольна, если застанет меня в твоей постели. Мне бы не хотелось вызвать ее гнев.

— Ни в коем случае. — Лили тихонько засмеялась и снова закрыла глаза.

Уэбб ногой открыл дверь спальни Аделаиды и направился к резной кровати. Уложив Лили на шелковую простыню, он укрыл ее стеганым одеялом.

Лили что-то пробормотала и снова уснула.

Уэбб наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Спи, малышка, — прошептал он.

Выходя из комнаты, он столкнулся в дверях с Селестой. Мулатка была в красном халате, свои черные волосы она накрыла ярким платком. Взглянув ей в лицо, Уэбб понял: она знает, что произошло.

И все же он был ошеломлен вопросом мулатки, ведь английские слуги никогда не вмешивались в дела хозяев.

— Где ее одежда? — спросила Селеста.

Уэбб почувствовал себя мальчишкой, которого застигли на сеновале с кухаркой.

— В спальне графа.

— Вы собираетесь принести ее сюда? Или прикажете мне это сделать? — проговорила Селеста, скрестив на груди руки.

— Я сам все принесу, — ответил Уэбб. Селеста усмехнулась:

— Не утруждайте себя. Боюсь, вы что-нибудь забудете. — Мулатка направилась к холлу. Обернувшись, она сказала: — Судя по вашему виду… Похоже, вы неплохо потрудились.

Уэбб внимательно посмотрел на Селесту. Он готов был поклясться, что на губах мулатки появилась торжествующая улыбка.

Глава 14

— Вставайте, хозяйка. — Селеста похлопала Лили по плечу.

Лили, притворяясь спящей, перевернулась на бок. В комнате было слишком холодно; к тому же Лили уже успела заметить морозный узор на оконном стекле, так что вставать ей совсем не хотелось.

— Здесь ваш брат, — сказала Селеста.

— У меня нет никакого брата. — Лили все же решила «проснуться».

— Тогда здесь брат вашей подруги по имени Лили, и он хочет вас видеть.

Накрыв голову подушкой, Лили застонала. Да, от Люсьена не спрячешься.

— С ним мистер Уэбб, — добавила Селеста, усмехаясь.

— Уэбб?! — воскликнула Лили.

Она вспомнила, с каким выражением Люсьен смотрел на Уэбба. Брат, конечно же, не одобряет ее связь с такими людьми, как лорд Драйден и Уэбб. Ведь Люсьен, несмотря ни на что, всегда сохранял верность французам.

Лили надела платье, которое Селеста держала в руках, и тщательно причесалась. Потом она долго стояла, глядя в зеркало, изучая свое отражение.

Изменилась?.. Внутренне — несомненно.

Уэбб. Лили вздохнула, вспомнив о своей девичьей любви. И удовлетворенно улыбнулась — ведь она все-таки познала настоящую страсть.

Они найдут дневники, и тогда… Что тогда?

При этой мысли ей стало больно. Что ее ждет? Неужели у нее может быть что-то общее с этим человеком?

— В чем дело? — спросила Селеста, глядя из-за плеча Лили на ее отражение в зеркале.

— Я люблю его, Селеста.

— Не сомневаюсь. Иначе и быть не может.

— Но что же мне теперь делать? Как сказать ему о… ну ты знаешь о чем.

— Придет время, и он все поймет. Мне кажется, что мистер Уэбб очень сообразительный мужчина.

Да, конечно… Такой человек, как Уэбб, вполне мог бы понять, почему она решила оказать услугу приютившей ее стране. Но захочет ли он понять?

Лили спустилась в столовую, ожидая увидеть там накал страстей, но Люсьен с Уэббом мирно беседовали.

— Какая приятная неожиданность, — улыбнулась она, занимая свое место во главе стола.

Лили украдкой взглянула на Уэбба, но тот был поглощен беседой с ее братом. Наконец Уэбб посмотрел в ее сторону, и Лили вдруг почудилось, что он не помнит о том, что произошло всего несколько часов назад, — такое у него было отчужденное лицо.

— Мы столкнулись с Люсьеном на лестнице, — сказал Уэбб. — И решили покататься верхом, чтобы дать тебе возможность выспаться.

Тут в комнату вошел Костар с завтраком для Лили.

— Прошу простить меня за то, что вам приходится обслуживать моих гостей, — сказала Лили. — Мадам Костар, наверное, сердится?

— Она всегда волнуется, когда ей приходится обслуживать гостей, — проворчал Костар. Он посмотрел на Люсьена: — Графиня, наша бывшая хозяйка, всегда хорошо отзывалась о вашей дорогой матушке. Я надеюсь, месье, что она здорова?

— Здорова, Костар, — ответил Люсьен. — Мои родители прекрасно себя чувствуют.

— А как вы находите нашу наследницу? — спросил Костар, с улыбкой глядя на Лили.

— Она очаровательна. Моя младшая сестра Лили и Аделаида посещали одну школу. Я здесь от имени Лили.

— Вы очень любезны, — сказал Костар, покидая столовую.

Когда дверь за ним закрылась, Люсьен, понизив голос, проговорил:

— Послушай, Лили, я взял с Уэбба слово… Он поклялся, что с тобой ничего не случится. Я все понимаю. Ты хочешь устранить последствия безрассудного поступка нашей сестры, связавшейся с Англией. Прошу не обижаться, сэр.

— Я не обижаюсь, — улыбнулся Уэбб.

— Он дал мне слово джентльмена, что в конце недели доставит тебя в Лондон. В конце недели. Ты меня поняла?

— Прекрасно поняла, — кивнула Лили. — А вот ты, Люсьен, кое-чего не понимаешь. Поэтому выслушай меня. Я отправилась в Париж по собственной воле, и мне решать, когда возвращаться в Англию. Если тебе это не нравится, то я тебя не задерживаю.

Лицо Люсьена пошло красными пятнами.

— Ты упрямая, глупая девчонка. Ведь я могу… могу…

— Что ты можешь? Сообщить обо мне властям? И 1, будешь смотреть, как меня поведут на гильотину? Неужели ты не понимаешь, что я это делаю ради нашей семьи, ради тебя, твоей жены и сыновей? Ради наших родителей. Чтобы они могли вернуться во Францию. Можешь делать все, что захочешь. — Подавшись вперед, Лили взяла брата за руку. — Твой дом здесь, Люсьен. А мой — в другом месте, и так будет всегда. Я здесь чужая и в этом похожа на Софию. Поэтому не вмешивайся в мою жизнь. Я же не вмешиваюсь в твою.

Люсьен заставил себя промолчать. Однако Лили прекрасно знала, что брат хотел ей сказать, но так и не сказал.

— Я думаю, нам пора прощаться, — сказал он.

Все встали. Люсьен пожал руку Уэббу и повернулся к сестре. Несколько мгновений он молча смотрел на нее и вдруг, заключив ее в объятия, крепко прижал к груди.

— Давно ли ты стала такой мудрой, Лили?

— С тех пор, как ты стал прислушиваться к моим словам, — ответила она, глядя на Люсьена сквозь слезы.

Лили проводила брата до парадной двери. Его уход не очень ее расстроил, но она со страхом ждала момента, когда ей придется остаться наедине с Уэббом. Поэтому она вздохнула с облегчением, увидев поднимающегося по ступеням Труссебуа.

Заметив, что гость очень взволнован, Лили поняла: он пришел с плохими новостями.

— Гм… Я рад, что вы встали так рано, — сказал Труссебуа. — Нам надо кое-что обсудить.

Лили заставила себя улыбнуться и пригласила солиситора в дом. Попросив Костара подать гостю завтрак, она проводила его в столовую. Уэбб, кивнув солиситору, бросил выразительный взгляд на Лили.

А ведь ей уже начинало казаться, что прошедшая ночь всего лишь сон.

Выпив кофе с масляными булочками, Труссебуа, откашлявшись, заявил:

— Сегодня утром меня навестил секретарь из министерства юстиции. Первый консул хочет как можно быстрее оформить ваши права на наследство. Поэтому он приказал назначить на завтра гражданское слушание.

— Гражданское слушание? Зачем? — спросила Лили, догадываясь, что Бонапарт решил как можно быстрее завладеть состоянием покойного графа.

— Вам не о чем беспокоиться, это простая формальность. Такое происходит со всеми эмигрантами, которые возвращаются в Париж и предъявляют претензии на свою собственность. Эти слушания — своего рода проверка. Только после слушаний им возвращается собственность.

— Но почему завтра? — спросила Лили. — Почему такая спешка?

— Да, это несколько необычно, — кивнул Труссебуа. — Что ж, считайте себя счастливицей. Ведь Бонапарт проявляет интерес к вашему делу. Как только вопрос решится, вы сможете посетить дом вашего отца неподалеку от Малмизона. Иначе ваше поместье останется без хозяйки, то есть вы не сможете получать с него доход. Потому что этот дом все еще опечатан.

— Опечатан? — спросила Лили, стараясь изобразить удивление. — Но почему?

— Чтобы туда никто не проник, так как именно там…

— Что там? — перебила Лили; ей вдруг пришло в голову, что дневники могут храниться именно в этом доме.

— Там умер ваш отец.

— Нет, месье, вы, должно быть, ошибаетесь. Я прекрасно помню: в своем письме к настоятельнице вы писали, что мой отец умер здесь, в Париже.

— Нет, ваш отец умер у себя в поместье. Речь идет о налогах… и прочих выплатах. А налоги велики, ведь и наследство огромное. Возможно, вам придется продать этот дом, чтобы выкупить поместье отца. — Солиситор пожал плечами. — Я делаю все возможное, но таков порядок.

Тут дверь открылась, и в столовую вошла Розали Павиль.

— О, дорогая, ты уже встала… Ну и чудесно. Твоя мать всегда была ранней пташкой, и ты вся в нее. — Увидев Уэбба, Розали нахмурилась, а на Труссебуа даже не взглянула. — Я встретила в холле твою служанку. Она такая странная, даже очень странная, не советую тебе показывать ее Жозефине. Она обожает слуг из Вест-Индии и обязательно переманит ее к себе. А пока пусть научит меня делать такие чудесные тюрбаны. Я видела, что Жозефина носит их, и я тоже хочу. Это сейчас модно, но не все умеют их делать.

Пока Розали болтала без умолку, Лили, слушая ее вполуха, то и дело поглядывала на Уэбба. Она пыталась понять, догадался ли он, где следует искать дневники.

Если Анри действительно умер в своем поместье, то дневники должны находиться именно там. Но как проникнуть в этот дом?

— Тетя Розали, — сказала Лили, — месье Труссебуа — мой солиситор, и мы сейчас говорили с ним о делах.

— О, я могу подождать, — улыбнулась мадам Павиль, потянувшись к подносу с булочками.

Тогда Лили, не желавшая, чтобы гостья слышала ее разговор с Труссебуа, пошла на хитрость.

— Тетя Розали, возможно, Селеста сейчас сможет показать вам, как делать тюрбаны. А мы тем временем закончим наш разговор. Вам будет скучно нас слушать.

— Как ты добра ко мне, моя дорогая! Совсем как твоя мать. Ты такая заботливая.

Лили позвонила Костару и попросила его найти Селесту. Слуга кивнул и вышел из столовой. И тут Лили сообразила, что мадам Павиль может быть ей полезна.

— Месье, — обратилась она к Труссебуа, — мой отец умер не от заразной болезни. Он умер от сердечного приступа. Тогда почему его поместье опечатано? Почему мне, его дочери, нельзя посетить дом, в котором отец провел свои последние дни?

Лили несколько раз всхлипнула — ей даже удалось прослезиться.

Уэбб придвинулся к ней и дал ей свой носовой платок.

— Осторожнее, — шепнул он ей на ухо. Лили снова всхлипнула:

— Мне так хотелось посетить этот дом…

Лили посмотрела на мадам Павиль, утиравшую слезы кружевным платочком.

— Ты обязательно поедешь туда, — сказала пожилая дама. — Месье Труссебуа, скажите бедняжке, что ей можно поехать в этот дом.

— Как ее солиситор, я не допущу этого. Дом опечатан по приказу первого консула. Пока дело не решится, туда никого не впустят.

Узнав о приказе первого консула, мадам Павиль успокоилась. Но тут пришла Селеста и увела болтливую даму. Лили еще несколько раз всхлипнула, потом проговорила:

— Я очень рада, что первый консул, отстаивая мои интересы, принял такие меры. Но почему он так заботится именно о поместье, а не об этом доме?

Труссебуа стал перебирать свои бумаги, делая вид, что не слышал вопроса.

— Месье, — продолжала Лили, — почему первый консул так заботится обо мне? Почему он стремится побыстрее уладить мои дела?

— Не имею ни малейшего представления, — ответил солиситор и вдруг пристально посмотрел Лили в глаза: — А вы? — спросил он.

Лили нахмурилась. Не обращая внимания на Уэбба — тот сжал ее руку, призывая проявить благоразумие, она ответила:

— Возможно, из-за некоторых занятий моего отца. Труссебуа и глазом не моргнул.

— И что это за занятия? — спросил он.

— А вы совсем ничего о нем не знаете? Я думала, что вы, как его солиситор, должны знать, чем он занимался.

Уэбб еще крепче сжал ее руку. Труссебуа покачал головой:

— У меня множество клиентов, и я не в состоянии запомнить, кто чем занимается. У вашего отца было немало талантов. О каком из его увлечений вы говорите?

Лили понимала, что Труссебуа лжет, и уже приготовила ответ. Множество клиентов! Подумать только! Она окинула презрительным взглядом убогий, давно вышедший из моды сюртук солиситора. Затем выразительно взглянула на стоявшую перед ним тарелку — Труссебуа съел все булочки до единой. Едва ли у такого человека было «множество клиентов».

Но почему Труссебуа лжет? Ответ очевиден: он знает о шпионаже Анри де Шевену.

Но как много знает солиситор о своем покойном клиенте? Например, знает ли он, что перед ним вовсе не Аделаида де Шевену, а самозванка?

Впрочем, Лили не собиралась все это выяснять. Чтобы узнать всю правду о Труссебуа, ей пришлось бы надолго задержаться в Париже.

— Конечно, я говорю о его научных занятиях, — ответила Лили. — О каких же еще?

Труссебуа с облегчением вздохнул и улыбнулся. Уэбб выпустил руку Лили и сказал:

— Я слышал, что первый консул — великий знаток искусств и наук. Возможно, он хотел сохранить труды твоего отца, чтобы ими не воспользовались бессовестные люди.

— Я думаю, так оно и есть, — кивнул солиситор. — Теперь позвольте мне перейти к делу. Ведь вы должны подготовиться к слушанию.

Лили продолжала упорствовать:

— Да, мне бы хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Тогда я смогу начать… Это станет делом всей моей жизни.

— И что же это за дело? — поинтересовался солиситор.

— Публикация дневников моего отца.

Уэбб, поднесший к губам чашку с кофе, чуть не захлебнулся.

— Это сюрприз для моего жениха, — объяснила Лили, похлопав Уэбба по спине. Она подала ему салфетку. — Я хочу, чтобы труды моего отца получили признание, но для этого необходимо опубликовать его дневники. Месье Труссебуа, вы не знаете, где он хранил их?

Солиситор густо покраснел.

— У нас еще будет время поговорить об этом, а пока давайте перейдем к слушанию.

— Говорите о слушании? — осведомилась Розали, входя в комнату. Голову мадам Павиль украшал один из самых пестрых тюрбанов Селесты; губы дамы растянулись в улыбке. — Месье Труссебуа, я сомневаюсь, что слушание — это сейчас столь важно. Гораздо важнее, чтобы моя дорогая Аделаида поскорее заняла свое законное место в обществе. — Если мадам Павиль начинала говорить, ее уже невозможно было остановить — разве только специальным указом первого консула.

— Моя дорогая! О моя дорогая! — воскликнула Розали, обращаясь к Лили. — Ты произвела настоящий фурор! Вот именно — фурор. С самого рассвета мне присылают записки и все расспрашивают о тебе. У нас с тобой столько дел до твоего приема сегодня вечером.

— До моего приема? — спросила Лили.

— Ну конечно! — воскликнула Розали с таким видом, будто этот вопрос даже не подлежал обсуждению. — Прием в твою честь. Мадам Бенуа настояла на том, что она первая устроит прием в твою честь, чтобы поздравить тебя с возвращением домой. Все последние три недели она собиралась устроить прием по случаю Рождества, и первый консул объявил, что в этом году рождественские каникулы будут вполне законными. Но сейчас она пригласит тебя как почетную гостью, и ее прием будет иметь ошеломляющий успех. Сегодня утром она была у меня и чуть не расплакалась, узнав, что пропустила прием, на котором была ты. — С заговорщическим видом Розали склонилась к Лили и громко прошептала: — Мадам Бенуа просто позеленела от злости, что пропустила этот прием! Просто позеленела. Она утверждает, что ее целый год продержали в Аббайе, в чем я сильно сомневаюсь. Эту тюрьму не назовешь фешенебельной, просто старая развалина. Никто из важных персон не содержался там. Мы с Жозефиной находились в Кармелит-ской тюрьме, поистине фешенебельной.

Лили невольно усмехнулась — для этой женщины имел значение даже тот факт, что она содержалась именно в «фешенебельной» тюрьме.

— Что ж, — сказала Лили, — после того как мой солиситор расскажет мне о слушании, мы с вами поговорим о вечернем приеме в мою честь.

— О, у нас совсем нет времени для болтовни! — воскликнула мадам Павиль. — Через полчаса у нас встреча с модисткой. Послушай, моя дорогая, тебе надо приобрести несколько более скро?лных платьев. Первый консул ясно дал понять: отныне в моде скромность. После того как мы побываем у парикмахера, заглянем к мадам Бенуа, я ей обещала.

Лили подняла руку, призывая красноречивую даму немного помолчать.

— Все это замечательно, тетя Розали, но у нас с месье Милном совершенно другие планы на сегодняшний день. — Лили выразительно посмотрела на Уэбба, надеясь, что он придет ей на помощь, но Уэбб покачал головой.

— Моя дорогая, мне кажется, что ты ошибаешься. У нас планы на завтра, а не на сегодня. — Он улыбнулся Розали, и та вся расцвела. — Мне кажется, у тебя впереди чудесный день, ведь тебе оказана такая честь. Я уверен, что месье Труссебуа очень быстро тебе все объяснит. О… я уже слышу стук кареты.

Лили невольно сжала кулаки. Почему Уэбб оставляет ее в когтях этой женщины? Ведь у них так мало времени…

И тут Уэбб, поклонившись Розалии, и кивнув Труссебуа, направился к двери. Лили, последовавшая за ним, прошептала:

— Куда ты собрался?

— В поместье Анри. Ты оставайся здесь, а я присоединюсь к тебе позже. И продолжай в том же духе, у тебя все прекрасно получается. — Взглянув в сторону столовой, где сидела Розали, громко добавил: — День, проведенный с мадам Павиль, будет для тебя наградой. Ты замечательно проведешь время.

Уэбб шагнул к выходу, но Лили ухватила его за рукав:

— Ты все это подстроил! Решил поехать в поместье без меня.

— Я попытаюсь обмануть охрану.

Лили очень не понравилась беззаботная улыбка Уэбба. Ведь его могли ранить, даже убить… Что ей тогда делать?

Уэбб поцеловал Лили в лоб, снял с вешалки плащ и сбежал по ступеням к ожидавшей его наемной карете.

Когда дверца кареты открылась, Лили ахнула в изумлении — в карете сидела какая-то женщина. В этот момент к парадной двери подошла Розали.

Лили попыталась взять себя в руки, но Розали уже все поняла:

— Дорогая, нельзя быть такой собственницей. Тебе нужно сдерживать себя в подобных ситуациях. Несмотря на то, что твой жених американец… Мне кажется, он достойный человек.

Розали обняла Лили за талию. Лили хотела высвободиться, догнать Уэбба и потребовать ответа, выяснить, куда же он все-таки направляется.

Неужели проведенная вместе ночь ничего не значит для него?

Следует настоять, чтобы Уэбб взял ее с собой. Если он действительно едет в поместье Анри. И ему, возможно, понадобится помощь…

Но тут кучер натянул вожжи, и карета тронулась с мес-та. Лили с болью в сердце смотрела вслед экипажу.

Кто эта загадочная женщина? Любовница Уэбба?

Как он мог провести с ней ночь, а потом уехать со своей любовницей? И куда же все-таки они поехали?

Возможно, это и к лучшему, успокаивала себя Лили, глядя, как карета заворачивает за угол. Наконец Розали увела ее в дом.

— Не надо так расстраиваться, — сказала мадам Павиль, тронув ее за плечо. — Ты увидишь своего жениха сегодня вечером. Я знаю, что такое быть молодой и влюбленной.

— Влюбленной? — переспросила Лили.

— Да, моя дорогая. Все написано на твоем лице. — Лили отвернулась к окну, надеясь, что Розали не увидит ее слез.

В эти минуты Лили казалось, что сердце ее разбито навеки.

Глава 15

Следуя за телохранителем Бонапарта мамелюком Рустамом, Жозеф Фуше вошел в кабинет первого консула. Наполеон оставил при себе этого плененного в Египте солдата, ибо знал, что у султана были прекрасные охранники — отважные, свирепые и преданные.

Впоследствии Бонапарт не раз убеждался в преданности Рустама.

— Министр полиции, — объявил Рустам.

Бонапарт, сидевший за столом, даже не поднял головы, просто махнул рукой, приказывая Фуше садиться, сам же продолжал разбирать утреннюю почту, что-то бормоча себе под нос.

Фуше сел, подождал минуту. Затем деликатно кашлянул, чтобы напомнить первому консулу о своем присутствии.

Не теряя времени на формальности, Бонапарт обрушил на министра лавину вопросов:

— Так что, Фуше? Что вам удалось выяснить по делу де Шевену? Можете вы установить, законны ли притязай наследницы на состояние ее отца? Удалось ли вам выяснить, откуда взялся этот американец? Каковы результаты всех ваших усилий?

Фуше знал, что все вопросы сводятся к одному: Бонапарт хотел знать, когда можно завладеть состоянием покойного графа.

— В моем распоряжении очень полезный человек, — ответил Фуше.

— И что же?

— У меня для вас хорошие новости, — Фуше замолчал, ожидая, когда Бонапарт остынет.

Темные брови первого консула поползли вверх.

— Жозеф, вы прекрасный министр, но вы испытываете мое терпение. Слушания по ее имуществу состоятся завтра. Вы обещали мне, что будете располагать сведениями, необходимыми для того, чтобы добиться желаемого. Так что же вы раскопали?

Министр знал: за спиной этого человека стоят его алчные корсиканские родственники и не менее алчная жена со своими детьми — и все они требовали денег. Надо было напомнить Бонапарту, что он, Жозеф Фуше, — его единственная опора. Он, министр полиции, — глаза и уши первого консула, и об этом забывать не следовало.

— У меня имеется свидетель, который может многое сообщить.

Алчные глазки Бонапарта сузились.

— Свидетель? Надежный свидетель? Министр кивнул.

Бонапарт был возбужден до крайности; его глаза сверкали.

— Ну и что же?

— Мне очень неприятно говорить вам об этом, но наша очаровательная наследница — самозванка. Аделаида де Шевену умерла во время плавания восемь лет назад.

Следуя за мадам Павиль, Лили вошла в «Фраскати», великолепный бальный зал, где собирались все любившие увеселения парижане.

Их визит в модный магазин месье Леруа, расположенный на рю де Ришелье, занял слишком много времени, поэтому они так и не заехали к знаменитой мадам Бенуа. Розали настояла, чтобы Лили накупила множество безделушек и других «необходимых вещей». Лили уверяла, что ей; совершенно не нужен фаянсовый щенок, но мадам Павиль заявила, что весь Париж увлечен подобными вещицами.

Они остановились, пропуская модно одетых молодых людей, и Лили вдруг показалось, что она вот-вот задохнется: толпа окружала ее со всех сторон, а люди все шли и шли. Более того, она уже начала сомневаться, что для них приготовили столик, хотя хозяин заведения и уверял, что это так. Кто-то снова наступил Лили на ногу, и она с ужасом подумала о предстоящих танцах.

— Почему мадам Бенуа устраивает прием именно здесь? — спросила Лили, рассматривая пеструю толпу, заполнившую зал.

Здесь были и ярко раскрашенные женщины с короткими кудряшками «а-ля гильотина»и узкой красной ленточкой на шее, и почтенные дамы с маленькими собачками на зеленых поводках, и, конечно же, офицеры в ярких парадных мундирах с золотыми эполетами и сверкающими орденами.

— Потому что все именно здесь устраивают свои приемы, — ответила Розали. Она понизила голос: — Об этом не принято говорить, но мало у кого в Париже осталась приличная мебель, да и сами дома едва ли пригодны для приемов. Так что это место теперь стало очень популярным, и всякий может прийти сюда без стеснения. В этом году в Париже будут праздновать Рождество, и все хотят принять участие в празднике. К тому же танцы удобнее всего устраивать именно здесь. Ты ведь обожаешь танцы, не так ли? — Розали с трудом переводила дух, ибо болтала без умолку.

К ним подошла женщина с нарумяненным до красноты лицом, казалось, она горела в лихорадке. Лили догадалась, что перед ней мадам Бенуа.

— О моя дорогая Аделаида! Могу я называть вас Аделаидой? — Дама взяла Лили за руку и отвела в сторону.

В ноздри Лили ударил резкий запах духов, и она почувствовала, что глаза ее заслезились.

— Ваша мать была замечательной женщиной, — продолжала мадам Бенуа. — Правда, я не имела счастья быть с ней знакомой, но у нас много общих друзей.

Лили посмотрела на Розали, и та со страдальческим выражением лица закатила глаза. Всем своим видом мадам Павиль как бы говорила: «О Боже, вот с какими людьми приходится иметь дело в наши дни».

— А вы должны пообещать, что будете называть меня Терезой.

— Да, конечно, — ответила Лили, с интересом разглядывая стоявшую перед ней даму.

Розали утверждала, что у мадам Бенуа было великое множество любовников, и даже некоторые из генералов Бонапарта были в их числе. Кроме того, ходили слухи, что до революции она служила кухаркой у какой-то знатной дамы. Но Лили не верила в историю про кухарку. Мадам Бенуа то и дело обменивалась непристойными шуточками с проходившими мимо мужчинами, и Лили догадалась, каков на самом деле род занятий этой женщины.

— А где этот красивый американец, о котором все говорят? — спросила мадам Бенуа.

— Мой жених? Не имею ни малейшего представления. — Лили беспечно улыбнулась, хотя сердце ее сжалось, заныло…

Лили ни на минуту не забывала о том, что Уэбб, возможно, уехал с любовницей.

Когда часа два назад они с Розали заехали в дом де Шевену, Костар доложил, что мистер Милн еще не появлялся. Селеста же с усмешкой сказала, что хозяйка, конечно же, ошиблась и в карете не могло быть никакой женщины.

— Ты очень привязана к этому человеку, — говорила мулатка. — А он — к тебе. Нет у него никакой другой женщины. Ты напрасно изводишь себя такими мыслями.

Однако слова Селесты не успокоили Лили, Где он? А вдруг с ним что-то случилось? Ей оставалось лишь одно — играть роль Аделаиды и ждать, когда Уэбб вернется.

— Значит, его здесь нет? Замечательно! — воскликнула мадам Бенуа. — Ведь я очень боялась скандала.

— Скандала?! — оживилась Розали. — Но почему из-за нашей Аделаиды должен разразиться скандал?

Мадам Бенуа зажала ладонью свой ярко накрашенный рот.

— О… мне не следовало вам говорить об этом. Теперь я все испортила.

Лили наскучил этот разговор, и она принялась разглядывать толпу. Розали же тем временем секретничала с явно смущенной хозяйкой приема.

Лили искала глазами Уэбба — и презирала себя за это. А что, если он уже приехал? Что она тогда ему скажет?

У Лили прежде не было любовников, и она не знала, что говорят в подобных случаях. Если бы она не играла роль невинной Аделаиды, то мадам Бенуа, без всякого сомнения, дала бы ей мудрый совет.

Внезапно толпа вокруг нее возбужденно загудела, и женщины захлопали веерами в ожидании чего-то необычного. Лили оглянулась и поняла, что произошло.

Впервые в жизни они видела такого красивого мужчину. Все женщины смотрели на него с восхищением, и чувствовалось, что он к этому привык.

Лили смотрела на незнакомца, пораженная его ростом: он был по крайней мере на полголовы выше Уэбба — если подобное возможно, мысленно удивлялась Лили, Его черные как смоль волосы были чуть растрепаиы, а широкие плечи облегал прекрасно сшитый сюртук, что соответствовало моде. И все черты его лица, казалось, были высечены из камня; глаза же, ярко-голубые, смотрели только на нее, словно рядом не было других женщин.

Лили в восторге смотрела на этого красавца; ей чудилось, что перед ней внезапно появился рыцарь из волшебной сказки, не хватало лишь белого коня под ним и широкого сверкающего меча у бедра.

Все голоса сразу смолкли; воцарилась тишина, которую нарушили гулкие шаги прекрасного незнакомца. Он направился к Лили, и все расступились перед ним.

Наконец он подошел к ней и ослепительно улыбнулся:

— Аделаида де Шевену?

Лили молча кивнула и протянула руку. Он осторожно поднес ее пальчики к своим чувственным губам. Даже сквозь перчатку она ощутила жар его поцелуя.

— Какое счастье, мадемуазель, что я наконец-то встретился с вами.

Лили пыталась высвободить руку, но незнакомец крепко держал ее.

— А кто вы? — спросила она.

— Арман Латур, ваш законный жених.

Уэбб вошел в «Фраскати», невольно сжимая кулаки. Вернувшись в дом де Шевену, он узнал, что Лили и мадам. Павиль отправились на танцы. Одно дело — проехаться магазинам, и совсем другое — появиться на публике.

Можно только вообразить, какие неприятности подстерегают Лили в этом отвратительном заведении.

Пробиваясь сквозь толпу, Уэбб чувствовал на себе тяжелые взгляды. Люди умолкали, пропуская его, и тотчас возобновляли прерванную беседу, стоило ему пройти мимо.

Он то и дело слышал обрывки фраз:

— Кого наследница предпочтет?

— Этот Арман — красивый дьявол. Ты можешь представить его в постели?

— Ба, американец! Да еще с таким видом, будто сможет любую женщину сделать счастливой.

Предпочтет? Арман? Стараясь не обращать внимания на любопытствующих, Уэбб искал глазами Лили.

Что она затеяла на этот раз? Черт бы ее побрал…

Уэбб снова окинул взглядом зал. Неужели Лили танцует? Быть этого не может. И тут он обратил внимание не странное поведение окружавших его женщин — они бросали завистливые и в то же время благоговейные взгляды сторону танцующих.

И вдруг он увидел ее. Лили танцевала как ангел, ее hoi с легкостью отрывались от пола, и она парила в воздухе, словно у нее за спиной выросли крылья, словно она весила не больше перышка.

Золотистые волосы Лили сверкали при свете свечей, глаза горели от возбуждения. Ее движения были изящны грациозны, и ей позавидовала бы любая из парижанок.

— Она очаровательна, — сказала стоявшая рядом с ним старуха, толкнув его в бок острым локтем. — Ничего подобного я в жизни не видела, а вы?

— Я тоже, — признался Уэбб.

С минуту он смотрел на Лили как зачарованный. И вдруг сообразил: Лили лгала, когда делала вид, что не умеет танцевать.

Сколько же еще хитростей у нее в запасе?

Наконец он разглядел и партнера Лили. Все женщины смотрели на него с таким восхищением, что Уэбб понял: незнакомец, танцующий с Лили, не кто иной, как Арман, чье имя было у всех на устах.

Однако Уэбб никак не мог понять, чем же, собственно, восхищаются дамы. Ибо этот высоченный фигляр походил на дрессированную обезьяну в своем невероятно тесном сюртуке и с копной волос на безобразной голове. Возвышаясь над Лили словно гора, он, казалось, бросал на нее черную тень.

. — Ах, — вздохнула старуха, стоявшая рядом, — этот Арман не человек, а просто дьявол. Если бы мне сбросить десяток лет, я непременно отбила бы его у этой юной наследницы. Не побоюсь сказать: непременно отбила бы!

Уэбб посмотрел в морщинистое лицо старухи и решил, что ей не мешало бы сбросить лет сорок.

Тут Арман и Лили проплыли совсем рядом, и Уэбб услышал вздохи окружавших его женщин. Кроме того, он заметил, что Арман все крепче прижимает к себе Лили.

Уэбб решил положить конец этому спектаклю, но вдруг увидел, что Арман склонился над Лили и что-то зашептал ей прямо в ухо.

В следующее мгновение раздался ее смех, ее звонкий и громкий смех. И тотчас же ресницы Лили затрепетали, а на щеках расцвели розы.

Уэбб был в ярости. Этот Арман прижимал Лили к себе! И она явно флиртовала с этой танцующей обезьяной!

Уэббу хотелось ворваться в круг танцующих, сбить с ног этого мерзавца, взять Лили за руку и объяснить ей, кто является ее женихом.

Но ведь и он пока что не жених… Пока нет, но, возможно, станет им.

Жениться на Лили? Да это же просто смешно! В ней есть все, чего он не желал бы видеть в своей жене.

Но Лили сейчас с другим мужчиной… Она выглядит такой счастливой… И это после проведенной вместе ночи?

Уэбб нахмурился. Может, эта ночь для нее ничего не значит? Но разве он не говорил ей о своих чувствах? Возможно, она не поверила ему.

«Она должна мне верить, — думал Уэбб. — Она должна знать о моих чувствах».

И тут он вспомнил о прошлом.

«Но почему? Почему она должна верить, если ты так долго избегал ее?»

Наконец музыка стихла, и зал разразился аплодисментами. Арман, склонившись над своей партнершей, поднес ее руку к губам. Его улыбка, обращенная к толпе, вызвала бурю восторгов.

Уэбб никак не мог понять, что же его больше раздражало — тот факт, что она умеет танцевать, или ее флирт с Арманом.

Так или иначе, но Лили его перехитрила, и он собирался положить конец ее выходкам.

Поначалу Лили была в полнейшем восторге от Армана, но очень скоро разочаровалась в своем новом знакомом.

Арман оказался напыщенным болваном.

«Бедная Аделаида, — думала Лили, — умереть в море несравненно лучше, чем стать женой этого грубияна»,

— Когда мы поженимся, мы будем танцевать каждый вечер, — сказал ей Арман. — Мы такая замечательная пара. Нами всегда будут восхищаться.

Лили молча улыбнулась. Ее новый знакомый признавал лишь две темы для беседы: если Арман не говорил о том, как он неотразим, то рассуждал о своем положении в обществе. Лили мучил вопрос: неужели и в самом деле существовало соглашение о помолвке Аделаиды де Шевену с этим ничтожеством?

Неужели Анри де Шевену был столь жесток? Неужели он собирался выдать дочь замуж за этого болвана?

Однако Арман обладал одним талантом — он был прекрасным танцором, и с ним она танцевала превосходно.

Впрочем, даже танцуя, он раздражал ее — то и дело прижимал к себе, и она задыхалась в его объятиях. Ей все время хотелось оттолкнуть его, особенно в тот момент, когда она заметила, что за ними наблюдает Уэбб.

И было совершенно очевидно: он ревнует. Лили в этом нисколько не сомневалась.

«Теперь он познал и другую сторону любви», — подумала Лили с удивлением.

Она нахмурилась. Какое право он имеет ревновать, если бросил ее? Но если Уэбб ревнует ее к Арману… Не означает ли это, что он действительно любит ее?

Лили ни в чем не была уверена, но твердо знала одно: если Уэббу неприятно видеть ее в обществе Армана, тот должен стать ее лучшим другом.

Подхватив Армана под руку, Лили ослепительно улыбнулась ему. Улыбаясь, она расхаживала со своим кавалером по залу, пока не столкнулась с Уэббом.

— О Боже! — Лили еще крепче вцепилась в руку Армана. — Месье Милн, что вы здесь делаете?

— Я искал вас.

— Вот и нашли. — Лили заглянула Уэббу в глаза, надеясь увидеть в них подтверждение своей догадки, но лицо Уэбба было непроницаемо.

— Дорогая, кто это? — спросил Армаи.

— Я хотел бы задать тот же вопрос, — сказал Уэбб, расправляя плечи и пристально глядя в глаза Арману.

— О, это очень интересная история, — улыбнулась Лили. — Месье Милн, разрешите вам представить Армана Латура. Оказывается, наши родители заключили договор о5 нашей помолвке, когда мы были еще детьми. Недавно Арман, не знавший о смерти моего отца, вспомнил о договоре. Он приехал в Париж, чтобы обсудить с отцом это дело, ну и… — Лили всхлипнула и отвернулась, делая вид, что пытается скрыть слезы, неизбежные в подобной ситуации. — Мы все знаем, что он узнал, когда приехал в Париж. — Лили снова всхлипнула. — В каком затруднительном положении я оказалась… Два жениха… и ни одного отца, который бы помог мне сделать выбор.

Вокруг них уже собралась толпа любопытных, и Лили собиралась разыграть спектакль, о котором заговорил бы весь Париж.

— О ma petite cherie[3]! — Арман небрежно кивнул в сторону Уэбба. — Он для тебя только помеха, Но месье Милн, вероятно, человек благородный, и он поймет, что у него нет выбора. Ему придется уйти из твоей жизни, чтобы мы могли обвенчаться, ведь этого хотели наши родители.

Лили была в восторге. Украдкой наблюдая за Уэббом, она заметила, что он теряет над собой контроль.

— Ты пойдешь со мной, — заявил он, схватив ее за руку.

Лили попыталась протестовать, но, перехватив взгляд Уэбба, умолкла.

И тут она поняла: ей очень приятно, что Уэбб борется за нее.

— Отпусти ее руку! — раздался густой баритон Армана, и, наверное, все в зале услышали эти слова. — Она — моя невеста!

— Ошибаешься, приятель, — ответил Уэбб, с вызовом глядя на Армана.

Арман действительно был выше Уэбба, да и в плечах гораздо шире. Лили очень беспокоилась за Уэбба и решила побыстрее увести его из зала.

Окинув взглядом толпу, она увидела, что глаза обступивших их людей возбужденно блестят; все жаждали зрелища — драки двух разъяренных мужчин.

— У меня голова кружится, — пробормотала Лили, прикладывая ладонь ко лбу. — Пожалуйста… кто-нибудь, помогите мне. — Оглянувшись, она заметила, что Узбб готов прийти ей на помощь, и протянула к нему руку.

Но Лили не рассчитала: Уэбб не успел подхватить ее, и она упала на дощатый пол, больно ударившись головой.

Лили попыталась подняться, но все поплыло у нее перед глазами. Перед тем как тьма поглотила ее, она успела заметить, как Уэбб склонился над ней, а Арман, воспользовавшись ситуацией, нанес ему сокрушительный удар в челюсть.

Уэбб рухнул на пол рядом с ней. Лили улыбнулась: по крайней мере они снова вместе — и потеряла сознание.

— О чем ты, черт возьми, думала? — спросил Уэбб, снимая холодный компресс со своей опухшей челюсти. Он лежал на софе в гостиной де Шевену; его ноги свисали с одного ее конца, а на другом конце, на подушках, покоилась голова. Осторожно подвигав челюстью, Уэбб снова приложил к ней компресс. — Твой жених чуть не убил меня.

— Я пыталась спасти тебя, — оправдывалась Лили. Уэбб громко застонал:

— Спасти меня? Я прекрасно контролировал ситуацию, пока ты не грохнулась на пол и тем самым не отвлекла меня.

Розали доставила их в дом де Шевену в своей карете. Арман, раскаявшись, вызвался помочь ей. Лили уложили на обитую розовым шелком кушетку, но Костары и вероломная Селеста, казалось, больше заботились о Уэббе, чем о ней. Они не отходили от него ни на шаг, словно синяк под глазом и распухшая челюсть угрожали его жизни.

Когда Розали поняла, что скандалов больше не будет, она взяла Армана под руку и заявила, что отвезет молодого человека домой. Вскоре дверь за ними закрылась. Костары и Селеста тоже ушли. И тогда Уэбб обрушил на Лили свой гнев.

— Никогда больше не смей спасать меня от таких, как Арман Латур! Я и сам могу постоять за себя. — Уэбб повернулся к Лили спиной.

— Но я же не хотела, чтобы он тебя ударил, — сказала Лили и мысленно добавила: «Я только хотела, чтобы ты обратил на меня внимание».

— О Господи… — пробормотал Уэбб.

Несколько минут царило тягостное молчание. Наконец Уэбб снова заговорил:

— О чем только ты думала, когда связалась с этой обезьяной? У него же все на физиономии написано.

— У Армана? А я нахожу его привлекательным. Мне кажется, что Аделаида влюбилась бы в него с первого взгляда.

— Влюбилась? — Уэбб даже подскочил. — В этого охотника за приданым?

Лили, откинувшись на подушки, мечтательно уставилась в потолок:

— Я нахожу его вполне искренним. Тебе просто не нравятся комплименты, которые он расточал мне: мои волосы, мои глаза, мое платье…

— Мне кажется, что поклонники вскружили тебе голову.

— По крайней мере у Армана нет любовницы, — заявила Лили.

— Любовницы? При чем здесь любовница? — удивился Уэбб.

Лили села, несмотря на тупую боль в затылке.

— Я видела, как ты уезжал, сегодня утром.

— И я тебя видел, — последовал ответ.

— Я видела, как ты уезжал с ней.

Уэбб снял салфетку с заплывшего глаза и уставился на Лили.

— Ты, должно быть, ошиблась, — сказал он.

— Уэбб Драйден, я видела тебя с другой женщиной. Кто она? Твоя любовница?

— Лили, пожалуйста, успокойся. У меня и так голова болит. Говорю тебе раз и навсегда: у меня нет никакой любовницы.

Лили не поверила и спросила:

— Правда?

— Да, правда. Нет у меня никакой любовницы. Лили ожидала, что Уэбб скажет: «Кроме тебя». Когда же этого не произошло, она решила, что подбитый глаз — хороший для него урок.

— Вместо того чтобы болтать глупости, могла бы спросить, чем я сегодня занимался, — подал голос Уэбб.

Лили промолчала.

— Так вот, — продолжал он, — я не сумел сегодня проникнуть в тот дом. Надо дождаться, когда с него снимут печать. Когда тебя признают законной наследницей, мы обыщем весь дом и найдем дневники.

— Ты хочешь, чтобы я отправилась на это слушание? Но слушание — ловушка.

— Возможно, но ты не должна волноваться. Ты будешь приятно удивлена, когда увидишь, что я приготовил для них.

— Ты не мог бы рассказать мне об этом сюрпризе сейчас?

— Считай, что ты наказана. За флирт с танцующей обезьяной.

— По крайней мере Арман не боится говорить мне о своих чувствах. Он сказал…

— Могу догадаться. «Аделаида, ma petite[4]! — проговорил Уэбб, подражая баритону Армана. — Аделаида, мне нравится, как ты танцуешь, а твои драгоценности, твое… — Он помедлил, закатил глаза и добавил: — Приданое…»

Лили невольно рассмеялась:

— Он совершенно безобидный, Уэбб. Кроме того, я не собираюсь выходить за него замуж. Он не из тех мужчин, которые мне нравятся.

— Полагаю, что тебе нравится Адам.

— Ты же знаешь, что я не собиралась выходить замуж за Адама. — Лили взяла у Уэбба компресс и осторожно положила себе на затылок.

— Значит, у тебя остался один жених — я.

Лили улыбнулась. Что Уэбб хочет этим сказать? Что он намерен жениться на ней? Что бы ни предсказывала Селеста, Лили знала: это невозможно. Особенно после того как они вернутся в Лондон.

Когда Уэбб узнает всю правду, он придет в ярость, он не простит ее…

Когда Уэбб узнает правду, он ее возненавидит.

Непременно возненавидит.

— Тебя не устраивает такая жена, как я, — проговорила Лили с беззаботной улыбкой. — Помнишь, ты заявил, что хочешь такую жену, которая умела бы танцевать? Ты видел, как я танцую?

— Да, я так сказал. Но то, что я видел сегодня… Это очень подозрительно. Не могу сказать, что я восхищен твоим выбором, но танцевала ты с ним замечательно. А ведь говорила, что не умеешь танцевать. Или это была твоя обычная ложь?

— Я действительно не умею, — со вздохом ответила Лили. — Но с Арманом легко танцевать. Он как бы нес меня на руках. Я чувствовала себя легче воздуха, легче…

Уэбб поднял руки:

— Довольно. Меня уже тошнит от этого Армана. Как только суд объявит тебя наследницей де Шевену, мы отправимся в имение Анри, найдем дневники и покинем Францию. Тогда ты навсегда забудешь имя Армана Латура.

Уэбб откинулся на подушку и закрыл глаза. — А что, если у тебя ничего не получится, а я окажусь в тюрьме?

— Этого не случится, — ответил Уэбб, даже не потрудившись открыть глаза. — Но я уверен: если такое и произойдет, что маловероятно, твой Арман будет ежедневно навещать тебя.

Глава 16

Лили распахнула дверцы гардероба. Выбрав самый маленький из саквояжей, она бросила его на пол и стала снимать висевшую перед ней одежду.

Она сложила в саквояж только самое необходимое: чистую сорочку, чулки, пару крепких ботинок. Затем сдернула с вешалки свое дорожное платье и плащ.

— Что здесь происходит?

Обернувшись, Лили увидела стоящую в дверях Селесту.

— Боже милосердный, Селеста. Ты меня до смерти напугала, — сказала Лили, пытаясь перевести дыхание. Она потянулась к полке и сняла еще один саквояж. — Возьми его. Уложи в него только самое необходимое, чтобы было легко нести.

— Зачем все это? — спросила Селеста, глядя на саквояж в руке Лили.

— Мы уезжаем. — Лили прошла в глубину спальни.

— Когда же мистер Уэбб успел сказать тебе, что мы уезжаем?

Лили оглянулась на дверь, чтобы убедиться, что она закрыта.

— Мистер Уэбб мне ничего не говорил, кроме «не волнуйся». Это мое решение.

Уэбб обещал Лили, что утром объяснит ей, что задумал. Но был уже час дня, а он все не появлялся.

Слушание назначили на два часа.

«Не волнуйся». Воображение Лили рисовало самые ужасные картины.

Что могло с ним случиться?

Возможно, посадили в тюрьму. Пытают. Может, убили…

Сейчас ее очередь. Ее ждет неминуемая смерть. А Уэбб посоветовал: «Не волнуйся».

«Не волнуйся»! Лили и не собиралась волноваться. Ее не будет даже рядом с местом слушания.

— Я не собираюсь дожидаться, когда меня схватят и посадят в тюрьму. И не собираюсь умирать только потому, что он не желает… покидать Париж.

Не замечая пронзительного взгляда Селесты, Лили продолжала собирать вещи.

— Гм-м… — Селеста прошла мимо Лили и остановилась в дверях, словно преграждая ей дорогу.

— Селеста, начинай укладывать вещи. С минуты на минуту сюда явится Труссебуа, чтобы отвезти меня на слушание, а у меня нет ни малейшего намерения туда ехать.

Лили бросила второй саквояж к ногам Селесты, но мулатка отбросила его обратно к Лили.

— Ты никуда не поедешь, пока мистер Уэбб не скажет тебе, что надо уезжать. Он знает, что делает. Если он сказал не волноваться — значит, не волнуйся.

— Ты, наверное, успела заметить, что нашего мистера Уэбба в доме нет. Я с самого рассвета жду его, но он не появляется. Я уверена, что он не собирается за нами приезжать.

И тут Селеста подошла к ней, выхватила из ее рук саквояж и вывалила его содержимое на пол.

— Что ты себе позволяешь? Ты что, не слышала, что я сказала? — Лили принялась собирать вещи с пола.

— О да, я слышала, — ответила Селеста. — Я слышала бред самоуверенной девчонки, слишком гордой для того, чтобы понять: следует доверять мужчине, которого любишь.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала Лили. — И я не испытываю к этому мужчине никаких чувств.

— Ошибаешься, хозяйка, — усмехнулась Селеста. — Ты любишь его, поэтому сейчас и злишься.

Лили отвернулась, чтобы Селеста не видела ее слез. Она долго сдерживалась, но вот слезы хлынули из ее глаз и покатились по вспыхнувшим щекам, закапали на платье.

Лили в отчаянии бросила на пол одежду, которую все еще держала в руках, и, рухнув на ворох платьев, разразилась рыданиями. Селеста присела рядом: она понимала, что хозяйке надо выплакаться.

— Я думала, что после той ночи… Я думала, что… — заливаясь слезами, бормотала Лили.

— Что все изменится после того, как ты переспала с этим мужчиной?

— Ты знаешь?.. — удивилась Лили.

— Вы не слишком тихо вели себя, — со смехом ответила служанка. — Боюсь, что вас слышали даже в соседних домах.

Лили в изумлении уставилась на мулатку. Селеста снова рассмеялась:

— Я просто дразню тебя. Никто, кроме меня, ничего не знает.

— А как узнала ты?

— Я видела, как мистер Уэбб принес тебя. И я собрала твои вещи, чтобы положить все на место.

— О… — выдохнула Лили.

— Я также видела, как он поцеловал тебя на прощание. И это не был поцелуй мужчины, бросающего женщину. Если мистер Уэбб ничего тебе не рассказывает, значит, у него имеются на то причины.

— Ты так считаешь? — спросила Лили, чувствуя, что у нее теплеет на сердце.

— Да, я так считаю. Дай-ка мне руку, и ты поймешь, что этот мужчина предназначен тебе самой судьбой.

Лили сжала пальцы в кулак.

— Спасибо, нет. Ты же знаешь, что я не верю в твои предсказания по руке.

— А зачем верить? — Селеста пожала плечами. — Я посмотрю на твою ладонь и предскажу твое будущее. Там все ясно написано.

— Лучше мне ничего не знать, — пробормотала Лили. «Лучше мне не знать о том, что Уэбб не любит меня», — мысленно добавила она.

В этот момент раздался стук в парадную дверь.

Труссебуа! Лили вскочила на ноги и стала укладывать одежду в саквояж.

— Надо поторопиться, Селеста. Давай спрячемся в чулане и дождемся, когда он уйдет.

— Я не пойду ни в какой чулан, там темно и тесно. Мне все-таки думается, что мы должны дождаться мистера Уэбба.

Тут в комнату заглянула мадам Костар. Она взглянула на разбросанную по полу одежду, затем посмотрела на Лили.

— Мадемуазель, вы еще не одеты? — возмутилась служанка. — Внизу уже ждет молодой человек, который будет сопровождать вас на слушание.

— Молодой человек? — спросила Лили.

— Он доверенное лицо месье Труссебуа. Все уже собрались и готовы начать слушание, а вас до сих пор нет. Что задержало вас?

Лили проигнорировала вопрос служанки. Сейчас она думала совсем о другом. Все собрались? Кто же будет присутствовать на слушании? Ведь Труссебуа объяснил ей вчера, что слушание — просто формальность. Власти должны удостовериться, что она действительно Аделаида де Шевену, дочь и единственная наследница Анри де Шевену. Но у нее имеются все необходимые документы — лорд Драйден об этом позаботился.

— Мы с мужем будем свидетельствовать в вашу пользу, — сказала мадам Костар. — Обычно требуется несколько десятков свидетелей, но вы так тронули сердце первого консула, что он сделал для вас исключение.

Лили задумалась: кто же еще может быть свидетелем?

— А кто еще там будет? — спросила она.

— О… мадам Павиль. Ваша мать, да благословит Господь ее душу, терпеть не могла эту женщину с ужасными манерами, но она всегда навязывалась в подруги…

Лили молча кивнула. Мадам Павиль действительно была весьма неприятной особой, так что нет ничего удивительного в том, что графиня де Шевену ее не любила. Но если она готова выступить в ее защиту, то придется терпеть эту женщину.

Но если там будет слишком много людей, ей не удастся поговорить с Уэббом…

Может быть, Селеста права, может, не стоит беспокоиться? Ей просто надо разыграть очередной спектакль, только и всего.

— Одевайтесь побыстрее, — сказала мадам Костар. — Иначе я пришлю мадам Павиль, чтобы она помогла вам одеться.

Этих слов было достаточно, чтобы Лили бросилась к гардеробу. Она выбрала самое скромное из своих платьев.

Уэбб подозревал, что слушание, назначенное на послеполуденное время, может оказаться ловушкой.

И у него имелись все основания для подобных подозрений. Уэбб знал, что многочисленные шпионы Фуше пытаются выяснить, кто он такой. Однако, насколько ему было известно, они смогли установить только один факт: его зовут Генри Милн, он американский судовладелец.

Наконец он увидел карету, остановившуюся перед зданием, где обычно проходили слушания. И Уэбб снова почувствовал, что чьи-то зоркие глаза следят за каждым его движением.

— Все в порядке? — Лили выскочила из кареты и схватила его за руку.

Он не мог сказать ей, что и сам ничего не знает. В столь ответственный момент нельзя было ее волновать.

— Все прекрасно, — соврал Уэбб.

Однако он очень беспокоился. Дневники они до сих пор не нашли, и это, конечно же, вызывало тревогу. Но смущал еще и тот факт, что отец снабдил его неверной информацией: Анри умер вовсе не в Париже. Неужели один из осведомителей намеренно направил их по ложному следу?

Нет ничего удивительного в том, что в парижском доме дневников не оказалось. По вполне понятным причинам граф держал важные документы при себе. Он умер в поместье — следовательно, дневники остались там.

И сейчас, чтобы выполнить задание, надо было пройти через слушание.

Поднимаясь по ступеням, Уэбб окинул быстрым взглядом соседние дома — он искал на всякий случай пути к отступлению.

Если бы он был один, то не нервничал бы так. Но ему следовало позаботиться о Лили.

Лили…

После проведенной вместе ночи он пытался избегать ее, надеясь, что его чувства к ней исчезнут сами собой. Но этого не случилось.

Уэбб нахмурился. Он по-прежнему чувствовал, что за ним наблюдают, поэтому старался держаться подальше от Лили — так было для нее безопаснее.

Но Уэбб прекрасно понимал, что думает не только о безопасности Лили, а пытается обмануть свое сердце. Еще накануне он сделал попытку проникнуть в опечатанный дом Анри, но тщетно. Постоянно менявшиеся охранники окружали дом со всех сторон — было очевидно, что их действиями руководит Фуше.

Возможно, ему даже и удалось бы проскочить мимо охраны, но двери и окна были наглухо забиты досками, так что проникнуть в дом бесшумно он все равно не смог бы.

В конце концов Уэбб пришел к выводу: единственный выход из положения — явиться на слушание. Когда суд признает Лили законной наследницей графа, они найдут его дневники.

Конечно, если Фуше не переиграет их.

Следуя за Лили в зал для заседаний, Уэбб внимательно оглядывал все коридоры и холл и следил за охраной — он не забывал об опасности.

И тут появился Труссебуа.

— Мадемуазель, это действительно простая формальность, — заверил он, подходя к Лили. — Вам не следует волноваться.

«Но почему же тогда сам солиситор так взволнован?» думал Уэбб.

Взглянув на солиситора, Лили кивнула. Она была холодна и надменна, словно действительно являлась дочерью Анри де Шевену и считала это слушание всего лишь досадной помехой, нелепой выдумкой властей, помешавшей ей наносить визиты знакомым и посещать дорогие магазины.

Однако Уэббу перед началом слушания нужно было сообщить Лили нечто очень важное, это заставило бы ее поверить, что все пройдет гладко, если она хорошо сыграет свою роль.

Но Труссебуа, державший под мышкой свою папку, не отходил от них ни на секунду. — Судья желает, чтобы все заняли свои места, — объявил он, указывая Костарам и мадам Павиль на места в первом ряду. — Простите, месье Милн, но суд считает это слушание закрытым. Вы не являетесь подданным Франции, поэтому не имеете права свидетельствовать в пользу наследницы.

Уэбб этого ожидал. Взглянув на Лили, он кивнул ей и улыбнулся. Труссебуа хотел увести Лили, но Уэбб схватил ее за локоть и привлек к себе.

— Ты слишком торопилась, надевая шляпку, моя дорогая, — сказал он, расправляя зеленые ленты на ее шляпке. Затем, склонившись к уху Лили, прошептал. — Ты должна пройти через это. Меня с тобой не будет Если что-нибудь случится, постарайся выбраться отсюда и беги к садам Тиволи. Встретимся на углу, рядом с лавкой мороженщика жди меня там. Если я там не появлюсь через два часа, бери Селесту и уезжай из Парижа.

Лили улыбнулась, но Уэбб заметил тревогу в ее глазах.

— Без тебя я никуда не уеду, — сказала она. Прежде чем он успел ответить, Лили повернулась и вошла в зал судебных заседаний. В следующее мгновение угрюмый страж захлопнул дверь перед носом Уэбба.

Лили сидела в напряжении, ожидая, что судья в любой момент может подняться со своего места и объявить ее самозванкой. Но все шло так, как и предсказывал Труссебуа, хотя он ни словом не обмолвился о том, как долго все будет продолжаться. Однако Лили ни на миг не забывала, что следует проявлять бдительность.

Наконец с места свидетелей поднялась мадам Костар. Она посмотрела на Лили и улыбнулась. Затем, взглянув на судью, заговорила:

— Поверьте, мы с мужем просто счастливы, что наша милая Аделаида вернулась домой. Она для нас как дочь. — Почтенная дама всхлипнула и утерла рукавом нос и слезы, струившиеся по ее щекам.

— Возможно, так оно и есть, гражданка Костар, — кивнул судья: несколько устаревшее обращение «гражданка» не предвещало ничего хорошего. — Но можете ли вы подтвердить, что эта женщина действительно является законной дочерью гражданина де Шевену, больше известного как граф де Шевену?

Мадам Костар казалась обиженной, ее лицо пошло красными пятнами.

— Вы хотите сказать, что наша дорогая Аделаида незаконнорожденная? Да как вы смеете? Я уже служила у графа, когда моя хозяйка, графиня де Шевену, произвела на свет эту девочку. Моя хозяйка была благородной женщиной и не могла…

Судья поднял руку:

— Гражданка Костар, я не собираюсь порочить доброе имя вашей бывшей хозяйки. Я просто хочу, чтобы вы, указав на эту женщину, поклялись, что она является Аделаидой де Шевену.

— Так бы сразу и сказали, — фыркнула мадам Костар. Она указала пухлым пальцем на Лили: — Эта милая девочка — дочь Анри де Шевену. Я готова поклясться жизнью.

Судья поблагодарил мадам Костар, и та снова заняла свое место. И тут Лили заметила, что супруги Костар обменялись весьма выразительными взглядами.

И Лили вдруг почувствовала: эти люди готовы ко всему. Покорные судьбе, они знают, что в любой момент их может настигнуть смерть.

Но чего же опасаются Костары? Неужели…

В этот момент судья вызвал мадам Павиль.

Как и мадам Костар, мадам Павиль тотчас залилась слезами.

«Я готова поклясться жизнью». Эти слова не давали Лили покоя. Почему мадам Костар так сказала? И чего же она все-таки боялась?

И вдруг Лили осенило.

Костары все знали! Знали, что она не Аделаида, знали это с самого первого дня. Тогда почему же они встретили ее с такой радостью? Почему свидетельствовали в ее пользу и подтвердили, что она самая настоящая Аделаида де Шевену?

Лили перехватила взгляд Труссебуа — тот как-то странно посмотрел на Костаров. А мадам Павиль, по-прежнему заливаясь слезами, говорила о своей «безвременно ушедшей подруге» графине де Шевену.

— Я хотела воспитать Аделаиду как собственную дочь… — Мадам Павиль всхлипнула. — А граф был очень жесток, отправил ее на Мартинику. Я догадываюсь, почему он так поступил — Аделаида постоянно напоминала ему о покойной жене, а он безумно любил ее. Посмотрите на Аделаиду. Она вылитая Мари.

Лили вежливо кивнула судье. И тут же все взгляды обратились на нее. Но она все же успела заметить, как Труссебуа снова посмотрел на Костаров.

Было очевидно, что солиситор тоже знает что-то очень важное… Но что именно?

Тут Труссебуа поднялся и заговорил. Лили внимательно слушала, ей казалось, что в речи солиситора — ответы на многие ее вопросы.

— …И я, разумеется, понимаю, что все дело в деньгах, — говорил Труссебуа. — Слишком велико состояние, которое должна унаследовать мадемуазель де Шевену. Однако же…

Теперь все стало ясно. «Слишком велико состояние…»

Эти трое сплотились для того, чтобы деньги де Шевену не достались Наполеону и его алчным министрам.

Но чего же именно они добиваются? Лили взглянула на закрытую дверь. Ей сейчас очень хотелось сообщить Уэббу о своем открытии и выслушать его соображения на этот счет.

И вдруг дверь отворилась. В зал вошел офицер и направился прямо к судье. Склонившись над столом, офицер что-то проговорил. Судья внимательно выслушал его и молча кивнул.

Лили затаила дыхание. Она поняла: случилось что-то непредвиденное.

— Гражданин Труссебуа, мне сообщили чрезвычайно важную новость, — объявил судья. — Здесь появился еще один свидетель, он утверждает, что у него имеется информация о вашей клиентке.

Лили в отчаянии взглянула на дверь, потом на ближайшее от нее окно. В этот момент Труссебуа поднялся со своего места и направился к судье. Солиситор был смертельно бледен.

— Что случилось? — спросила Лили, когда он проходил мимо.

Труссебуа раскрыл было рот, но так ничего и не сказал. Однако Лили заметила, что губы его дрожали. На ее вопрос ответил судья.

— Французская республика вызывает свидетеля по этому делу, — объявил он. — Мари-Тереза-Жанна Понтавик с острова Мартиника, настоятельница монастырской школы «Ле-Дам-дю-Провиденс».

Глава 17

В следующее мгновение дверь снова отворилась, и в зале появился высокий широкоплечий охранник, сопровождавший нового свидетеля.

Мать-настоятельница монастырской школы Аделаиды? Теперь уже Лили не сомневалась: сейчас слушание закончится, ее арестуют, а завтра утром казнят. Возможно, эта монахиня будет настолько добра, что помолится за ее грешную душу.

Когда настоятельница проходила мимо, Лили отвернулась: она страшилась взглянуть в лицо этой женщине Лили вспомнила последние слова Уэбба. Он сказал: «Если что-нибудь случится, постарайся выбраться отсюда».

Она посмотрела на дверь. У двери стоял все тот же широкоплечий охранник.

Побег исключается.

— Итак, гражданка, — обратился судья к настоятельнице, занявшей свидетельское место. — Вы заявляете, что у вас есть сведения по этому делу?

— Да, сын мой.

Лили по-прежнему боялась взглянуть в лицо этой женщине — ведь та тотчас ее разоблачила бы. Но что-то в голосе монахини привлекло ее внимание. Возможно — легкий акцент. А может быть, негромкий, но мелодичный голос. Очень знакомый голос…

В конце концов любопытство взяло верх — Лили посмотрела в лицо свидетельнице. И тут все страхи исчезли — арест ей не грозил.

Страхи исчезли, и теперь ее терзала жгучая ревность. Теперь она знала, почему Уэбб накануне покинул ее, знала, с кем он провел весь день.

Со своей бывшей любовницей.

Из-под черно-белого головного убора монашки на Лили смотрели ярко-голубые глаза Амелии, леди Марстон.

Офицер подбежал к скромному черному экипажу, стоявшему неподалеку от здания, где проводились слушания, и что-то сказал сидевшему в карете человеку. Тот велел кучеру трогаться.

— Объясните мне еще раз: почему я позволяю этой женщине завладеть состоянием де Шевену? — спросил Наполеон, скрестив на груди руки и откидываясь на спинку сиденья.

Жозеф Фуше улыбнулся:

— Потому что она поможет нам раскрыть тайны вероломного Анри де Шевену.

— Откуда такая уверенность?

— Я уже давно подозревал, что Анри де Шевену — изменник и шпион, но не знал, кто именно является его хозяином. Сейчас я это знаю. — Фуше кивнул на письмо, которое держал в руке, письмо это недавно перехватили его люди.

— Допустим, что вы правы. И все же я не могу допустить, чтобы самозванка завладела таким состоянием.

— Уверяю вас, деньги ее совершенно не интересуют. Она охотится за какими-то секретными документами. Мерзавец де Шевену не мог забрать их с собой в могилу. Но сегодня вечером я узнаю все об этом деле. И буду знать всех ее сообщников. Тогда мы сможем обвинить де Шевену в измене, и все имущество перейдет к нам на законных основаниях. Мы арестуем всех сообщников де Шевену, а также тех, кто лжесвидетельствовал на слушании. И это будет справедливо.

— А если вы ошибаетесь? — нахмурился Наполеон. Жозеф криво усмехнулся — иметь дело с Бонапартом становилось все труднее. Более того, он чувствовал, что первый консул ему уже не доверяет. Стало быть, надо сделать верный ход, чтобы вновь завоевать доверие Наполеона.

— Тогда все очень печально… Если наследница откажется сотрудничать с нами, с ней может произойти несчастный случай. И тогда все ее состояние отойдет к нам — опять-таки на законных основаниях.

— Вы все предусмотрели, — кивнул Наполеон. Он протянул руку и, откинув с окна шторку, какое-то время смотрел на проплывавшие мимо фасады домов. Потом сказал: — Прекрасно, Фуше. Мне хотелось бы, чтобы эти деньги пошли на благое дело.

Деньги де Шевену на «благое дело»? Фуше едва удержался от смеха. Эти нажитые преступным путем деньги мигом перекочуют в карман распутной Жозефины. Или до них доберутся алчные родственники Бонапарта.

Уязвленный недоверием Наполеона, Фуше, однако, промолчал. Как и его давний недруг Анри де Шевену, он знал, когда и с кем вступать в союз, — только потому и выжил.

И снова Фуше подумал о том, что скорее всего не станет служить Наполеону так долго, как тот хотел бы. Если этого несносного корсиканца все-таки свергнут, он будет служить другому режиму, а может, и совсем исчезнет.

А пока что… Через несколько часов он покончит с этим делом, откупорит бутылку хорошего вина и выпьет за будущее новой Франции.

После того как Амелия подтвердила, что перед ней действительно воспитанница, суду оставалось лишь объявить Аделаиду де Шевену законной наследницей Анри де Шевену.

Труссебуа торжествовал. То и дело поглядывая на Костаров, он улыбался им и, вероятно, считал себя блестящим солиситором.

Лили с величайшим трудом продолжала разыгрывать навязанный ей спектакль. Однако ей все же удалось прослезиться, когда она обнимала добрейшую настоятельницу.

Но теперь она знала: Уэбб поддерживает связь с Амелией. Значит, он лгал ей, утверждая, что у него нет никакой любовницы.

Он оказался лжецом.

Они вместе с Амелией вышли в коридор, и Лили видела, как Уэбб подошел к ней с улыбкой, взял ее за руку и поблагодарил за доброту и отзывчивость.

При этом Лили заметила, как вспыхнули глаза Амелии и как они с Уэббом обменялись многозначительными взглядами.

Как она могла оказаться такой наивной? Почему поверила Уэббу?

Теперь им с Уэббом уже ничего не угрожало, но Лили при мысли об этом не испытывала радости. Она сейчас хотела лишь одного: побыстрее найти дневники графа и вернуться в Лондон.

Тогда Уэбб Драйден уйдет из ее жизни, уйдет навсегда. А она закончит свои дела в Англии и вернется в Виргинию.

И тут она услышала, как Амелия вполголоса проговорила:

— Месье, не будете ли вы столь любезны, не проводит ли меня?

Лили не стала дожидаться ответа Уэбба. Резко повернувшись, она быстро зашагала по коридору. Лили задыхалась и стремилась побыстрее выбраться на свежий воздух.

— Аделаида! — закричала ей вслед Розали. — Подожди, моя дорогая. Мы должны обсудить наши планы на вечер.

Лили выбежала на улицу, но тут Уэбб догнал ее, схватил за руку и развернул лицом к себе.

— В чем дело? — спросил он.

— Больше никогда ко мне не прикасайся! — закричала Лили, высвободив руку. — Ты слышишь меня? Никогда!

В этот момент к ним подошла Розали.

— О моя дорогая! — сказала она, глядя то на Уэбба, то на Лили. — У тебя был такой ужасный день, дорогая. Из-за всех этих хлопот — а мы готовились к празднованию Рождества — я совершенно не подумала о том, что ты, должно быть, выбилась из сил. Возможно, тебе лучше сейчас вернуться домой и полежать немного, а потом я заеду за тобой, и мы отправимся в оперу. Ты не против?

Лили сейчас хотелось только одного — оказаться как можно дальше от Уэбба. Поэтому она охотно приняла предложение Розали.

— Это было бы замечательно, тетя Розали.

Лили направилась к карете, но Уэбб снова ее догнал:

— Куда ты собралась?

— Домой.

— Прекрасно. Я провожу Мари-Терезу и примерно через час присоединюсь к тебе. — Наклонившись, он зашептал ей в ухо: — Пусть Селеста упакует все необходимое для нашего путешествия. Будь готова к отъезду. — Он улыбнулся ей: — Ты прекрасно держалась во время слушания. Амелия говорит, что ты и глазом не моргнула, когда ее ввели в зал. Я горжусь тобой.

— Спасибо, — пробормотала Лили. Уэбб снова улыбнулся:

— Не волнуйся. Теперь нам не страшен Фуше. Ты сыграла свою роль так убедительно, что никто даже не заподозрил, что ты не наследница де Шевену. Мы выиграли время и теперь можем без помех завершить нашу миссию.

Он поцеловал ее в лоб и, повернувшись, направился к Амелии, ожидавшей его у кареты.

Лили смотрела вслед отъезжавшему экипажу, и слезы струились по ее щекам. В эти минуты она нисколько не сомневалась в том, что Амелия по-прежнему является любовницей Уэбба.

— Судя по всему, твоя невеста не очень-то мне обрадовалась, — сказала Амелия. Она кивнула служанке, и та тотчас вышла из комнаты.

— Неужели тебя это огорчает? — с усмешкой спросил Уэбб.

— Нет, разумеется, — ответила Амелия. — Но мне кажется… Помнится, ты говорил мне, что она тебя совершенно не интересует. Во всяком случае, ты не находил ее привлекательной. Твои вкусы изменились?

— Амелия, не начинай все сначала.

— А почему тебя так раздражает мой вопрос? — Амелия присела на софу и подвинулась, освобождая место для Уэбба.

— Ты все время пытаешься… женить меня на ней, — проворчал Уэбб. — И ставишь меня в неловкое положение. Кстати, о твоем любовнике, от которого ты без ума… Даже не пытайся познакомить меня с ним. Моя голова мне еще пригодится.

Амелия рассмеялась: у Самира была ужасная привычка обезглавливать своих врагов.

Уэбб взял из буфета графин и налил себе виски. Затем кивком указал Амелии на бутылку с мадерой. Она кивнула в ответ, и Уэбб налил ей бокал вина.

— Он не будет сердиться из-за того, что тебе пришлось уехать?

— Самир? — Амелия покачала головой. — Я сказала ему, что должна отправиться в Париж, чтобы помочь другу. И говорила очень убедительно. Во всяком случае, он проявил понимание.

— Ты любого можешь убедить, — усмехнулся Уэбб. Сделав глоток виски, он продолжал: — Ты выглядишь счастливой, Амелия, счастливой как никогда. Он хорошо к тебе относится?

Амелия знала, что лишь очень немногие одобряют ее выбор. Она решила вернуться в Каир — в объятия своего любовника, турецкого паши. Она почти год пыталась найти себе нового мужа, но постоянно думала о человеке, безраздельно владевшем ее сердцем. Амелия знала, что он никогда не женится на ней, по крайней мере так, как это принято в Англии, — ведь паша имел трех жен и множество детей, но она чувствовала, что ее неудержимо влечет к нему.

Их отношения трудно было понять.

Но Уэбб-то понимал, по крайней мере так ей казалось. И по-прежнему хорошо к ней относился, в то время как многие друзья и родственники отвернулись от нее.

— Я очень беспокоился за тебя, когда узнал, что войска Наполеона высадились в Египте. И надеялся, что у тебя все и порядке.

Амелия громко рассмеялась.

— У меня все прекрасно. Особенно сейчас, когда Самир со всем двором перебрался в Европу. Султан, — сказала она, имея в виду повелителя своего любовника, султана Оттоманской империи, — был настолько добр, что сделал Самира своим посланником в Европе. После ужасных потерь, понесенных в Александрии и Каире… Я ожидала, что нас сожгут на костре или бросят в море с камнями на шее. Но Самиру удалось доказать, что ему можно найти лучшее применение. Я думаю, султан понимает: после того как Самир понес такие огромные потери, он будет тщательнейшим образом следить за действиями Бонапарта.

Уэбб с пониманием кивнул и сел рядом с Амелией.

— Находясь в Европе, я могу посещать дворы и дворцы, которые так люблю. И мои связи очень интересуют Самира. — Амелия сделала глоток вина. — Но если возникнет необходимость, то я могу послужить и Англии.

Они взглянули друг на друга и молча осушили свои бокалы. Но оба при этом знали, что пьют за свой остров, пьют за Англию.

— Ты так и не ответил на мой вопрос, — сказала Амелия. — Что ты сейчас думаешь о своей партнерше? Ведь она уже повзрослела, изменилась…

— Ты, наверное, никогда не оставишь эту тему, — проворчал Уэбб. — А что, если я скажу тебе, что так и не заметил разницы?

— Тогда я отвечу, что ты или лжец, или слепой. Возможно, безумец.

— Безумец?.. Пожалуй, ты права. Надо быть не в своем уме, чтобы взяться за это дело. Отец уверял, что нам придется лишь войти в дом и выйти через черный ход с дневниками в руках.

— Твой отец, давая поручения, ведет себя так, будто приглашает на бал. И всегда уверяет, что нет ничего проще, чем выполнить его задание,

— Но это его задание… Мало того, что Фуше дышит нам в затылок, так еще и Лили принялась разыгрывать из себя самую настоящую наследницу. Ты видела, как она держалась, когда вышла к карете? О чем она только думает?

Амелия усмехнулась. Она готова была держать пари, что Лили как-то связывала ее появление на слушании с недавним исчезновением Уэбба, причем истолковала все это по-своему.

Бедная девочка. По всей вероятности, она все еще любит Уэбба.

— Разве можно винить ее? — улыбнулась Амелия. — В Париже рождественские каникулы. Впервые после революции у них появилась возможность повеселиться. К тому же снова в моде танцы…

— Ты не видела, как Лили танцует. — Уэбб откинулся на спинку софы и закинул руки за голову. — Она ужасно танцует.

— Неужели?

— Все разбегаются в панике, когда она начинает танцевать. Если тебе надо избавиться от гостей, выпусти Лили на средину зала.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь. Не понимаю, почему ты так плохо относишься к девочке. Нет, здесь что-то другое…

Уэбб понял, на что Амелия намекает.

— Неужели у меня все на лбу написано?

— Да. Ты влюбился в эту девочку, не так ли?

— Кажется, да.

— Прекрасно. Наконец-то честный ответ на мой вопрос. — Амелия встала и, взяв бутылку с мадерой, вернулась на свое место. — Я очень рада, что несносный и всегда невозмутимый Уэбб Драйден берет свои слова обратно и падает к ногам девочки, которую он когда-то гнал от себя. — Она разлила вино по бокалам и подняла свой.

Уэбб рассмеялся и последовал ее примеру.

— Пока у меня ни в чем нет уверенности. Она была в ярости после слушания, и я не понимаю почему…

Амелия снова улыбнулась. Уэбб Драйден всегда своего добивался. Не было женщины, которую он не сумел бы покорить. Но с Аили все не так просто…

— Если ты завоюешь ее сердце, что тогда?

— Если? — Уэбб допил вино и поставил бокал на стол. — Почему же я его не завоюю?

Амелия уловила тревожные нотки в его голосе. Что-то между ними произошло, и Уэбб не хотел говорить об этом.

— А что, если я скажу, что безумно люблю ее, что собираюсь в Англии жениться на ней и прожить с ней всю жизнь? Она будет со мной счастлива?

— Наконец-то ты сказал правду. Она будет счастлива если сумеет простить тебе Амелию Марстон.

Глава 18

— Месье, мадам, могу я пригласить вас в гостиную? — сказала Лили Костарам, когда все трое вернулись со слушания.

Лили знала, что рискует, но не собиралась задерживаться в Париже.

Она не желала находиться в одном городе с Уэббом и его любовницей.

В парижском доме графа дневников скорее всего нет. А искать их в поместье — дело безнадежное. Поэтому Лили решила расспросить слуг. Она полагала, что Коста-ры знают, где их искать, если, конечно, эти дневники существуют.

Кроме того, недавно Костары засвидетельствовали, что она действительно является дочерью де Шевену и его законной наследницей. Следовательно, они тоже были заинтересованы в том, чтобы дневники не попали в руки Шуше. Если бы властям стало известно, что они лжесвидетельствовали на слушании, ничто не спасло бы их от тюрьмы.

Настало время выяснить всю правду.

— Пожалуйста, садитесь, — сказала Лили. Слуги в смущении переглянулись.

— Что, на софу? — совсем смутился Костар.

— Да-да, конечно.

Они сели. Лили тяжело вздохнула. Она не мыслила свою жизнь без Уэбба, поэтому смерть ее не страшила. Но сейчас у нее была возможность спасти Костаров.

— Я кое-что поняла, когда мы были на слушании, — сказала Лили. — Вы знали, что я не Аделаида.

Супруги обменялись многозначительными взглядами, и месье Костар молча кивнул.

Лили, расхаживая по комнате, продолжала:

— Когда вы об этом узнали?

— Как только вы вошли в дверь, — с улыбкой ответила мадам Костар. — Мы знали, что Аделаида умерла на корабле, хотя хозяин даже слышать не хотел об этом. Он отказывался верить, что отправил свою девочку на смерть. — Мадам сложила руки на коленях. — Вы очень похожи на нее, и мы вам за это благодарны.

— Благодарны?

— Нам проще было убедить всех, что вы — дочь нашего хозяина, — пояснила мадам Костар и взглянула на мужа.

Лили в изумлении посмотрела на слуг:

— Вы хотели, чтобы ее место заняла самозванка?

— Да, — ответил Костар. — До тех пор пока кто-нибудь из родственников графа будет жить в этом доме, пусть даже самозванка, у нас будет крыша над головой. А ведь мы живем здесь уже сорок лет…

Лили опустилась на стул.

— Боюсь, что вы напрасно на меня рассчитываете, — сказала она. — Меня сюда направили… — Лили умолкла и задумалась. Наконец решила сказать правду — другого выхода не было. — Меня направили сюда, чтобы я отыскала дневники вашего хозяина.

Супруги в смущении переглянулись. Затем их лица просветлели.

Месье Костар улыбнулся и вдруг громко рассмеялся:

— Вас послали британцы, не так ли?

— Да.

— Вы слышали, мадам? — обратился Костар к жене. — С вас причитается обед — жареный цыпленок и бутылочка моего любимого вина.

— Мне следовало бы догадаться, что это именно британцы, — пробормотала мадам Костар. — Немцы бы с этим делом не справились. — Пожилая дама вздохнула. — Но ты должен признать: в ней есть что-то американское.

— Какое дело американцам или немцам до дневников графа? — снова удивилась Лили.

— Им нет никакого дела до его дневников, потому что граф никогда им про них не рассказывал. У него были другие способы заставить их платить.

— Заставить их платить? — переспросила Лили. — Разве граф был не только английским шпионом?

— Наш хозяин шпионил для всех, у кого есть золото, — ответил месье Костар.

— И как долго это продолжалось? — спросила Лили, ошеломленная услышанным.

— Все время, что я служил у него, а это значит — все сорок лет.

— О Господи, — прошептала Лили.

— Это делало нашу жизнь интересной, — заметила мадам Костар. — Я помню, несколько раз…

Костар толкнул жену локтем в бок, и она умолкла.

— Мы думали, вернее, надеялись, — начал он, — что вы и месье Милн намереваетесь продолжить дело нашего покойного хозяина. Мы решили понаблюдать за вами, а потом, если вы оправдаете наши ожидания, рассказать о секретах графа. То есть решили устроить вам проверку, если можно так выразиться.

— Вы хотите, чтобы я осталась?

— О да, — кивнули супруги.

Лили казалось, что все это ей снится. Еще несколько месяцев назад она была скромной вдовой, а теперь, если пожелает, может превратиться в опытную шпионку.

— Мадемуазель, вам не о чем беспокоиться, — заверил ее Костар. — Никто не мог перехитрить нашего хозяина. Граф был очень умным человеком и все свои секреты держал в голове. Он унес свою тайну в могилу.

— Но это неправда, — возразила Лили. — У него были дневники, он все записывал.

— Наш хозяин был слишком умен, чтобы записывать свои секреты. Дневники? Если бы их нашли, то хозяину, да и нам вместе с ним — всем нам грозила бы смерть. Нет, у хозяина не было никаких дневников. Он сказал британцам про дневники потому, что они часто медлили с оплатой. С немцами было гораздо проще. Немцы всегда платили незамедлительно. Хозяину пришлось сказать британцам про дневники, и после этого они платили исправно.

Лили молчала. Неужели Костар не лжет? Неужели дневники — выдумка графа? Что ж, пожалуй, в этом есть смысл… Такой человек, как Анри, едва ли стал бы рисковать. А дневники — это риск, потому что они могли бы попасть в чужие руки.

— Если вам нужны доказательства, то у меня есть письмо, которое, я полагаю, граф собирался отправить в Англию. Он написал его на случай своего разоблачения или смерти. Но я так и не отправил это письмо.

Костар поднялся, подошел к портрету графини де Шевену и снял его с гвоздя. Запустив пальцы куда-то за раму, он вытащил письмо и протянул его Лили. Она посмотрела на большую восковую печать с гербом де Шевену.

— Я надеялся… — сказал Костар, смущенно взглянув на жену. — Ну хорошо, мы надеялись, что кто-нибудь займет место Аделаиды. Эта дама поселилась бы здесь, а мы остались бы при ней.

Лили улыбнулась супружеской паре. Воодушевившись, Костар продолжал:

— Мы помогли бы вам восстановить связи графа, и все : — было бы как прежде.

— Меня сюда отправили не для того, чтобы я всю жизнь оставалась Аделаидой де Шевену. И я вовсе не шпионка.

— Тогда кто вы? — спросил Костар, явно огорченный ответом Лили.

Она сочла своим долгом сказать Костарам хотя бы часть правды, ведь они были с ней откровенны.

— Меня зовут Лили. Моя мать, как и графиня, англичанка. И англичане завербовали меня, так как я похожа на Аделаиду. — Немного помолчав, Лили продолжала: — Почти шесть лет я прожила в Америке. Поэтому, я думаю, вы имеете право не подавать вашему мужу жареного цыпленка и бутылку вина на обед.

Все громко рассмеялись, но вскоре воцарилась гнетущая тишина.

Лили понимала, что ее миссия закончилась, ибо дневники де Щевену оказались вымыслом, и теперь ей предстояло огорчить пожилых супругов, сказать им, что их жизни в доме графа пришел конец.

Лили уже собралась сообщить супругам, что она вынуждена их покинуть, но тут дверь гостиной распахнулась. Лили повернулась, ожидая увидеть Селесту или Уэбба. Однако увидела улыбающегося Армана Латура.

И увидела в его руке пистолет.

— Вы не возражаете, если я по-прежнему буду называть вас ma сhеriе? Я оказался в затруднительном положении. Не знаю, как, собственно, зовут мою невесту.

В следующее мгновение Арман подошел к Лили и выхватил из ее рук письмо.

Покинув апартаменты Амелии, Уэбб направился в дом де Шевену. Он хотел серьезно поговорить с Лили, объяснить ей, что их с Амелией роман давно уже в прошлом. Ведь Лили, если она злилась на него, могла погубить все дело.

«А Лили, когда она в ярости, способна на все…» — думал Уэбб, ускоряя шаг.

Неожиданно он столкнулся со своим старым другом, доктором Александром Мактаггартом. Александр родился во Франции, откуда его родители бежали после якобинской революции, но сейчас он вышагивал по парижской улице с таким видом, будто шел по одной из улиц Эдинбурга.

— Дружище! — воскликнул Мактаггарт. Он поставил у ног свой черный медицинский саквояж и похлопал Уэбба по спине. — Не знал, что ты в Париже. Как поживаешь? — Александр крепко пожал руку Уэбба.

— Прекрасно поживал. Пока не встретил тебя… — улыбнулся Уэбб, отвечая на рукопожатие друга.

Мактаггарт взял Уэбба за подбородок:

— Неплохой синяк. А у твоего противника такой же?

— К сожалению, он легко отделался.

Шотландец весело рассмеялся:

— Ты должен мне все рассказать. Я иду к друзьям, праздновать Рождество, но сначала хочу поговорить с тобой. Разреши угостить тебя. Здесь недалеко есть место, где подают шотландское виски, именно то, что ты любишь.

Уэбб понимал, что надо поторопиться, ведь Лили осталась одна. Однако ему не хотелось огорчать друга, с улыбкой смотревшего на него в ожидании ответа.

Александр, хотя и жил в Париже, оставался истинным шотландцем. Он не раз помогал Уэббу и многим другим людям лорда Драйдена, когда те оказывались в затруднительном положении. Кроме того, английские агенты скрывались в его доме, если получали ранения.

— Я бы с удовольствием, Алекс, — сказал Уэбб, — но у меня нет ни минуты свободного времени. Мне нужно потолковать с одной молодой леди, — добавил он, подмигнув другу.

— Эта леди случайно не юная наследница, взбудоражившая весь Париж?

— Ты что-нибудь знаешь о ней?

— Да, знаю, и если ты торопишься к ней, то тебе лучше задержаться ненадолго и выслушать меня. Иначе у тебя будут большие неприятности.

Уэбб кивнул, и они зашли в ближайшее кафе. Мактаггарт приветствовал хозяина, назвав его по имени, и тот, вытирая ладони о грязный фартук, повел их в заднюю комнату, расположенную в глубине дома.

Они уселись в удобные кресла, и вскоре на столе появилась бутылка виски. Как только хозяин вышел, Мактаггарт, пристально взглянув на Уэбба, спросил:

— Как твоя нога? Все еще беспокоит? Я заметил, что ты немного хромаешь.

— Возможно, я бы не хромал, если бы обратился к хорошему доктору.

Мактаггарт расхохотался:

— Я тебе это припомню, дружище, когда в следующий раз буду зашивать тебя.

Александр кивнул на бутылку, но Уэбб отрицательно покачал головой.

Шотландец пожал плечами и налил себе двойную порцию.

— Так что ты слышал о наследнице? — спросил Уэбб.

— Речь идет об Аделаиде де Шевену, не так ли? — Уэбб кивнул, и Мактаггарт продолжал: — Я знаю, что Анри был твоим другом, и полагаю, что ты здесь для того, чтобы засвидетельствовать его дочери свое почтение.

Уэбб молча кивнул.

— Я так и думал, — сказал Мактаггарт. — Так вот, держись подальше от нее. Я могу сращивать твои кости, зашивать твои раны, но не смогу пришить тебе голову, если корсиканец вздумает отсечь ее.

— А почему корсиканец интересуется этой молодой дамой?

— Ее подозревают… полагают, что она шпионка.

— Я знаю, — кивнул Уэбб. — Это я ее сюда доставил. Густые брови Мактаггарта поползли вверх.

— Теперь я кое-что понимаю… Уэбб усмехнулся.

— Говорят, что она помолвлена сразу с двумя мужчинами, — продолжал доктор, глядя на янтарную жидкость в стакане. — Ты случайно не являешься одним из этих счастливцев?

— К сожалению, являюсь. Хотя охотно уступил бы ее другому кавалеру. Эта женщина сведет в могилу любого. Даже Армана Латура.

— Ты сказал, Латура?

— Да, Армана Латура.

Доктор провел ладонью по подбородку:

— Он имеет какое-нибудь отношение к графу Латуру?

— Он его единственный сын. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что мне однажды приходилось лечить Армана Латура. Я могу рассказать тебе об этом, и Латур не будет на меня в претензии… Дело в том, что я лечил его в тюрьме, а вскоре после этого его отправили на гильотину.

На гильотину? Значит, Арман Латур — самозванец? Или, что более вероятно, агент Фуше.

Наследница-самозванка и самозванец-жених… Ситуация могла бы показаться забавной, если бы Лили не грозила опасность.

Уэбб резко поднялся с кресла. Он почти не сомневался в том, что Арман — агент Фуше. Но чего добивается министр полиции? Желает прибрать к рукам состояние де Шевену? Или же преследует и другие цели?

— Я должен идти, сэр, — заявил Уэбб.

Он направился к двери, но Мактаггарт ухватил его за рукав:

— Ты можешь лишиться своей наследницы, ты понимаешь это?

— Именно поэтому я должен поторопиться.

— Тогда выслушай и остальное. Я кое-что узнал.

Уэбб кивнул, давая понять, что готов слушать.

— Сегодня утром я навещал пациента, человека очень значительного. Он мне сказал, что скоро будет жить в доме де Шевену. Ему обещали этот дом, так как юной наследнице он не понадобится.

— Он не сказал, когда намерен туда перебраться? Мактаггарт внимательно посмотрел на Уэбба.

— Какое место в твоей жизни занимает эта наследница?

— В ней вся моя жизнь.

— Тогда я бы позаботился о ее безопасности, дружище. Мой пациент интересовался, нет ли у меня надежного человека с фургоном. Ему надо перевезти вещи, и он готов перебраться туда хоть завтра.

Амелия намеренно не предложила Уэббу свою карету. Пусть пройдется пешком и как следует все обдумает, решила она. Пусть поймет, что должен сказать Лили правду.

Должен сказать о своих чувствах.

К тому же Амелия хотела повидаться с Лили до прихода Уэбба, хотела кое-что ей сообщить.

Сидя в карете, катившей по парижским улицам, Амелия обдумывала предстоящий разговор. Она знала, что Уэбб не одобрит вмешательство в его с Лили отношения, но все же решила, что должна поговорить с Лили.

Если не считать нынешнее слушание, то последний раз она видела Лили пять лет назад, в поместье Байрнвуд. Тогда они с Уэббом укрылись в дальнем уголке сада… Они сидели на скамье, но в какой-то момент она почему-то поднялась и, взглянув на дом, увидела в окне второго этажа худенькую девочку.

Лили.

Амелия видела, что девочка плачет, утирая рукавом слезы. И она знала: Лили плачет, потому что сердце ее разбито.

Но разве она не плакала в пятнадцать лет, когда отец сообщил о том, что ей предстоит выйти замуж за лорда Марстона?

Амелия отвернулась от окна и поклялась, что забудет об этой несчастной девочке.

Но забыть оказалось не так-то просто. Ведь это из-за нее страдала бедняжка Лили. И если бы не она, то Уэбб, возможно, иначе относился бы к девочке. Но хуже всего было то, что, увидев Лили в окне, она едва удержалась от смеха.

Что ж, сейчас настало время искупить свою вину и сделать так, чтобы Лили была счастлива с Уэббом Драйденом.

Наконец карета свернула на рю дю Ренар. Амелия тяжело вздохнула, когда лошади остановились у небольшого, но ухоженного дома.

— Подожди меня, Хамид, — сказала она кучеру-мамелюку — Я не знаю, как долго здесь пробуду.

Если Лили д'Артье захлопнет дверь у нее перед носом, она не обидится. Но возможно, ей все же удастся переступить порог этого дома.

— Ты, кажется, удивлена, ma cherie? — сказал Арман. — Разве тебе не приходило в голову, что после твоей победы на слушании жених навестит тебя, чтобы вместе отпраздновать успех?

Лили не знала, как много Арман успел услышать, но допускала, что довольно много. И все же она смело взглянула ему в глаза.

— Конечно же, вы здесь желанный гость, Арман, — сказала Лили, вставая. — Но зачем вам оружие? Вы напугаете моих слуг.

— В самом деле, Аделаида… Или Лили?.. Ты что же, считаешь меня глупцом?

— Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, — ответила Лили, глядя на дуло пистолета.

Арман направил пистолет на Костаров, и они в испуге поднялись с софы.

— Сидеть! — приказал он.

Супруги сели, и под ними заскрипели пружины.

— Так как же мне поступить с тобой, моя хитрая невеста? Я убил бы тебя на месте за предательство, но тогда все деньги де Шевену достанутся властям, не так ли?

Лили окинула взглядом комнату, высматривая какой-нибудь предмет. Так ничего и не увидев, она решила усыпить бдительность Армана:

— Пожалуйста, уберите пистолет. У нас нет причин для ссоры. Для нас с вами главное — деньги, а их более чем достаточно, хватит нам обоим.

— Достаточно? Сомневаюсь. Всю жизнь я прожил в нищете, но теперь собираюсь с этим покончить.

Всю жизнь в нищете? Здесь что-то не так… Ведь Латуры когда-то считались одной из богатейших семей Франции. Впрочем, сейчас Лили интересовало другое: как же перехитрить Армана.

И тут она краем глаза увидела виновницу всех своих несчастий — леди Марстон. Однако Лили не могла не оценить ее храбрость. Леди Марстон стояла за спиной Армана, держа в руках увесистую дубинку, которой Костары выбивали пыль из ковров.

Причем было очевидно: графиня владеет этим оружием так же ловко, как и соблазняет мужчин.

Глава 19

— Что вы предлагаете? — спросила Лили, делая шаг вправо, чтобы Арман, следуя за ней взглядом, не заметил приближающуюся Амелию.

Слава Богу, что онемевшие от страха Костары не видели свою спасительницу.

— Я ничего не предлагаю, — ответил Арман. — Я объясню тебе, что ты должна сделать. Твой солиситор сейчас пожалует сюда вместе с Фуше. Да-да, твой Труссебуа. Возможно, он был предан графу де Шевену, но не хочет лишиться головы, и похоже, наше предложение заинтересовало его больше, чем твое. Мы обещали сохранить ему жизнь.

Лили могла представить, как вел себя трусливый Труссебуа: он весь дрожал и обещал сделать все, что ему прикажут.

— Мы составим завещание, по которому ты передашь имущество де Шевену своему законному мужу. Ты подпишешь это завещание, а затем мы обвенчаемся.

— Я не выйду за вас замуж, — ответила Лили. — Ни на что.

— Не беспокойся, ma cherie, наш брак не покажется тебе обременительным. Боюсь, что ты не доживешь до медового месяца.

Леди Марстон при этих словах закатила глаза и еще ближе подкралась к Арману. В следующее мгновение графиня размахнулась и обрушила дубинку на голову Армана.

Он рухнул на пол.

— Какой вульгарный человек, — сказала Амелия, передавая дубинку подбежавшему к ней Костару. — Пожалуйста, — обратилась она к старику, — позовите сюда моих кучера и слугу. Нам может понадобиться их помощь.

Величественная осанка графини, очевидно, произвела впечатление на Костара, ибо он со всех ног бросился выполнять ее распоряжение.

Амелия с невозмутимым видом переступила через распростертого на полу Армана и села на софу рядом с онемевшей от страха мадам Костар.

— Я хотела поговорить с вами наедине, моя дорогая, — обратилась графиня к Лили и многозначительно взглянула на мадам Костар. — Если я приехала в неподходящее, время, то могу уйти. — Она расправила юбки, но, похоже, не собиралась вставать.

Лили подала знак мадам Костар, чтобы та не уходила, и подошла к Арману. Коснувшись его носком туфельки, спросила:

— Он мертв?

— Не уверена, — улыбнулась леди Марстон.

— Очень жаль, если вы убили его. — Лили наклонилась и приложила ладонь к шее Армана. Под ее пальцами бился пульс. — Слава Богу, он еще жив,

Леди Марстон поджала губы, как бы давая понять, что в сообщении Лили нет ничего интересного.

— Что вы здесь делаете? — спросила Лили. И тут же, смутившись, добавила: — Я хотела сказать, что вы появились очень вовремя. Вы спасли нас, и мы очень вам благодарны.

— Не стоит меня благодарить, — ответила леди Mapстон, заправляя под шляпку выбившийся локон.

Лили посмотрела на Армана и увидела уголок письма, он все еще сжимал его в руке. Опустившись на колени, она взяла письмо.

— А что делать с этим человеком? — прошептала она.

— Я предлагаю убрать его куда-нибудь, — поморщилась леди Марстон. — К тому же, если он не солгал, здесь с минуты на минуту появится Фуше.

— Да, конечно… — пробормотала Лили. Она начинала нервничать. — Можно отнести его в винный погреб.

— Он придет в себя и выпьет все вино до последней капли, — усмехнулась Амелия. Она наклонилась над лежавшим ничком Арманом. — Неужели он действительно так красив, как говорят?

Лили с помощью мадам Костар перевернула Армана.

— Смотрите сами. Если вам нравятся черные волосы и точеные черты лица, то можете назвать его красивым.

Леди Марстон с интересом разглядывала Армана.

— Какого цвета у него глаза? — спросила она.

— Голубые, — ответила Лили. — Чудесные голубые глаза.

— Гм-м… — пробормотала графиня с таким видом, словно рассматривала какую-нибудь безделушку. — Полагаю, что ты права. Он довольно красив. Замечательный экземпляр. — Леди Марстон щелкнула пальцами. — Вот что… Я знаю, как с ним поступить.

Лили посмотрела на леди Марстон и увидела, что глаза ее смеются.

— Я не хочу, чтобы его убили, — сказала Лили. Хотя Арман и угрожал ей, она не желала его смерти.

Ведь он был всего лишь пешкой в игре Фуше.

— Убивать такого красавца? Никогда. — Леди Марстон повернулась к двери и сказала: — Хамид, Алим, свяжите этого человека и отнесите ко мне в карету.

Кучер и слуга леди Марстон вошли в комнату, и Лили невольно попятилась — у вошедших был на редкость свирепый вид. Хамид с Алимом, не моргнув глазом, бросились выполнять распоряжение хозяйки; можно было подумать, что эти двое выполняли свои ежедневные обязанности.

— Мамелюки, — объяснила леди Марстон — Лучшие на свете телохранители, причем очень преданные. Это подарок моего дорогого Самира. Они всегда со мной Мне без них никак не обойтись.

Собравшись с духом, Лили заявила:

— Я не позволю вам увезти Армана, пока не узнаю, что вы собираетесь с ним делать.

— Не позволите? Неужели? — усмехнулась Амелия. — Ну хорошо, я вам скажу… Мне хочется подарить его султану Султан любит красивых мужчин в качестве — Она посмотрела на Хамида и Алима, затем перевела взгляд на Лили. — В качестве слуг, скажем так. Он отдает должное. — Ее взгляд остановился на обтянутых бриджами ягодицах Армана. — Он отдаст ему должное, и этот красавец всю свою жизнь проведет как избалованный гость султана. Вот лучший выход из положения. Днем его вывезут из Парижа, и он никому не расскажет о том, что случайно услышал. — Видя, что Лили колеблется, леди Марстон добавила: — Так будет лучше для всех. Люди, которые так или иначе были связаны с Анри де Шевену, вздохнут с облегчением, потому что этот человек никогда не вернется в Париж и не выдаст их властям.

Лили сомневалась в том, что Арман будет жить у султана «как избалованный гость». Заметив же странные взгляды, которыми обменялись Костары, она еще больше в этом усомнилась. Лили казалось, что леди Марстон утаила что-то очень важное… Но если султан действительно любит красивых слуг… В конце концов это лучше, чем убийство.

Лили кивнула, и слуги леди Марстон взялись за дело. Они быстро связали Армана и сунули ему в рот кляп.

Месье Костар, наводивший порядок в комнате, с одобрением кивнул, когда мускулистый Хамид легко, словно ребенка, взвалил Армана на плечо.

— Постой, — сказал он гиганту, — не надо выносить его через парадную дверь. Могут увидеть соседи. — Вздохнув, он прошептал: — Особенно таких, как вы. Неси его на кухню и положи у мусорного ящика, — объяснил он Хамиду. Затем, повернувшись к Алиму, добавил: — А ты подгони карету на задний двор, как можно ближе к двери. Мы перенесем его туда так, чтобы никто не заметил.

В следующее мгновение Арман исчез, чтобы вскоре начать новую жизнь в Константинополе. Костар вскоре вернулся:

— Хозяйка, что еще надо сделать?

— Скажите Селесте, чтобы она собрала наши вещи. Вы с мадам Костар тоже собирайтесь.

— Мадам Костар это не понравится, — заметил старик.

— У нас нет другого выхода, — сказала Лили. — Если Арман сказал правду, то очень скоро здесь появится Фуше. Он арестует всех, кого увидит. Думаю, вам лучше поехать в поместье графа, а я тем временем найду Уэбба. Может быть, есть какое-нибудь другое место, где бы мы все могли спрятаться?

— Да, охотничий домик в дальнем конце владений графа. Туда годами никто не заходит.

— Вот и хорошо. Там мы и встретимся. Возьмите наемную карету и следуйте за экипажем леди Марстон. Это не вызовет подозрений, так как все будет выглядеть так, будто она уезжает из Парижа, прихватив с собой слуг. Переговорив с Уэббом, я присоединюсь к вам. Надеюсь, мы успеем переправиться в Англию прежде, чем Фуше нападет на наш след.

Месье Костар окинул взглядом комнату и погрустнел.

— Вы говорите, в Англию? Но что мы с женой будем там делать?

— Если захотите, будете служить у меня или у моей сестры. — Лили подошла к Костару и взяла его руку. — Другого выхода нет.

— Пойду скажу мадам. Мы мигом соберемся. — Старик поклонился и вышел.

— Вы сами видите, леди Марстон, у меня совсем нет времени. Поэтому вам лучше уйти поскорее. — Лили помолчала и добавила: — Ради вашей же безопасности.

— Моей безопасности? Какая вы забавная, — улыбнулась Амелия. Расправив юбки, она с невозмутимым видом уселась на софу. — Так что же я хотела рассказать вам?

Лили молча присела на стул и вопросительно взглянула на гостью.

— Ах да… — сказала леди Марстон. — Узбб. Я хотела поговорить о Уэббе.

Лили отрицательно покачала головой. Она была благодарна этой женщине за ее своевременное появление, однако считала, что Уэбб Драйден не тема для разговора.

— И все-таки выслушайте меня, — сказала леди Марстон. — Я приехала сюда, чтобы исправить ошибку, которую когда-то допустила. Мне бы хотелось, чтобы вы провели жизнь с человеком, которого любите.

— Очень мило с вашей стороны, — проговорила Лили. Она встала со стула, давая понять, что разговор окончен. — Мне кажется, что сейчас не время говорить об этом.

— Вы полагаете? — Поднявшись с софы, леди Марстон все с тем же невозмутимым видом продолжала: — Лили, у меня нет сомнений в том, что вы подозреваете нас с Уэббом. То есть считаете, что мы возобновили наши отношения. Но я скажу вам чистейшую правду.

Лили повернулась к Амелии спиной — она не желала слушать очередную ложь. Но тут графиня вновь заговорила, и Лили невольно обернулась.

— Я люблю совсем другого человека, — говорила Амелия с такой искренностью в голосе, что Лили невольно посмотрела ей в глаза. — Я вижу, что вы мне не верите, но это правда. Уэбб замечательный мужчина, но он не мой. И никогда не был моим.

— И кто же этот другой мужчина? — спросила Лили, пристально глядя на графиню.

— Его зовут Самир. Еще год назад у него был титул «паша». Мы тогда жили в Каире. Я оставила службу в министерстве, чтобы навсегда остаться с Самиром.

— Тогда почему вы здесь?

— Полагаю, что это звучит ужасно подозрительно, но я здесь по просьбе лорда Драйдена. Мы с Самиром сейчас живем в Вене. — Амелия внимательно посмотрела на Лили. — Я действительно приехала сюда, чтобы помочь вам. Я ваша должница.

— Почему? Не понимаю. Почему вы решили помочь мне? Особенно после того, как… — Лили умолкла — она не могла открыться этой женщине, виновнице всех ее несчастий.

Графиня грустно улыбнулась:

— После моего поступка… Конечно же, вы вправе задать мне этот вопрос. — Амелия отвернулась. Когда же она снова посмотрела на Лили, в ее глазах блестели слезы. — Я должна расплатиться за старое…

— Вы расплатились со мной, свидетельствуя на суде. И спасли меня от Армана. Поэтому считайте, что я вас простила.

— Нет. Я не искупила свою вину. Уезжая в то лето из Байрнвуда, я вдруг поняла, какую пустую жизнь веду. Вы тогда любили Уэбба, и в вашей жизни была любовь, а у меня — только служба у лорда Драйдена. Вы заставили меня почувствовать… эту пустоту. Мне было тогда гораздо хуже, чем вам в те минуты, когда вы из окна наблюдали за нами с Уэббом.

Лили закрыла глаза, пытаясь отогнать воспоминания о тех ужасных днях.

Амелия подошла к ней и положила руку ей на плечо:

— Я видела вас в тот день, — сказала она. — Вам казалось, что никто не видит, но я видела. И я постоянно вспоминала о тех мгновениях. Вспоминала — и стыдилась… После того дня мы с Уэббом ни разу не были близки.

Лили в изумлении посмотрела на графиню.

— Клянусь вам, ни разу, — сказала Амелия. — Я просто… не могла. Поэтому и отправилась искать свою великую любовь и благодарна вам за то, что вы помогли мне найти ее.

— Для этого вы и приехали сюда?

— Да. Поблагодарить тебя за помощь. Я надеялась, что ты забыла о своем горе, ведь я знаю, что это такое — жить долгие годы с горечью в сердце. Когда мне было пятнадцать лет, отец выдал меня замуж за лорда Марстона. Лучше сказать, продал меня. — Амелия горько усмехнулась. — Тогда я была влюблена в другого человека, и стать женой старого лорда Марстона казалось мне хуже смерти. Когда же Марстон умер, мой возлюбленный был уже женат и счастлив. В его сердце не осталось для меня места. Поэтому я и приняла предложение лорда Драйдена.

— Именно тогда вы и познакомились с Уэббом?

— Совершенно верно. — Амелия вздохнула. — Когда во время слушания я увидела ваше лицо, то сразу поняла: вы подозреваете, что мы все еще любовники.

— Значит, у вас с Уэббом не было…

— Нет. Даже если бы Уэбб не любил вас, он бы не пошел на такой риск. Самир растерзал бы его…

«Даже если бы он не любил вас…»

— Он любит меня? — спросила Лили.

— Да, разумеется. Все его мысли — только о вас.

На глазах Лили появились слезы.

— Как это ужасно… Что же мне теперь делать? Уэбб не должен любить меня… такую. — Лили разрыдалась.

Леди Марстон протянула ей свой носовой платок и усадила на софу.

— Почему слезы? Что за трагедия?

— Я не была с ним до конца честной.

— А разве мы все до конца честны с мужчинами? Хотя, как я подозреваю, речь идет не о любовном приключении?

— Если бы все было так просто. Тут в комнату вошел Костар:

— Ваши дьяволы, мадам, положили Армана в карету и ждут дальнейших распоряжений.

— Передайте им, что я скоро выйду, месье Костар, сказала леди Амелия.

Лили протянула Амелии руку:

— Благодарю вас за помощь, миледи.

— Лили, что бы вы ни думали про Уэбба, вы должны доверять ему. — Амелия отстранила протянутую руку и заключила Лили в объятия. — Обещайте мне, что будете верить ему. Верить в его любовь. Тогда вы будете счастливы. — Леди Марстон кивнула и вышла из комнаты.

Лили тоже вышла в холл и увидела Селесту и Костаров с саквояжами в руках. Слуги сели в наемную карету, уже стоявшую у дверей. Леди Марстон сказала, что Уэбб вот появится, и улыбнулась Лили на прощание.

Убедившись, что все благополучно уехали, Лили решила в последний раз обойти дом Аделаиды. Стоя в холле, она долго смотрела на портреты давно умерших родственников де Шевену и с грустью думала о том, что и дом, и все состояние Анри теперь окажутся в руках Фуше, вернее, в руках Наполеона. Да и могло ли быть иначе? Ведь у графа нет наследников…

Услышав цоканье копыт и скрип колес, Аили решила, что это наконец вернулся Уэбб. Схватив мантилью и шляпку, она бросилась к двери.

Уже спускаясь по ступеням, Лили взглянула на человека, вылезавшего из кареты, и вдруг в ужасе замерла.

Из экипажа вылез Жозеф Фуше, а следом за ним появился Труссебуа, очень смущенный.

— Мадемуазель, — сказал Фуше, — куда это вы так торопитесь?

— Я за покупками. — Лили попыталась улыбнуться.

— В такой поздний час? Все уже закончили торговлю. — Фуше окинул Лили цепким взглядом. — К тому же, мне кажется, вы забыли закрыть дверь.

«Бежать!» — мелькнуло у Лили. Однако рослый охранник, стоявший на запятках кареты, не спускал с нее глаз. Впрочем, терять ей нечего. Она улыбнулась:

— С вашего позволения я все-таки пойду.

Лили попыталась обойти Фуше, но он крепко ухватил ее за локоть.

— Не торопитесь, дорогая. — Фуше кивнул охраннику, и тот, подбежав к Лили, перехватил ее руку. — Мы должны кое-что обсудить.

Охранник потащил Лили в дом. Несколько секунд спустя она оказалась в кабинете графа.

— Давай документы. — Фуше взглянул на Труссебуа. — Скажите, мадемуазель, не встречались ли вы сегодня с вашим женихом? — обратился он к Лили.

Солиситор раскрыл свою кожаную папку и принялся раскладывать на столе бумаги. Лили лихорадочно размышляла.

— С которым из женихов? — спросила она наконец. Фуше кивнул охраннику, и тот сжал руку Лили словно тисками. Фуше снова кивнул, и охранник завел руку ей за спину.

Лили задохнулась от боли и закричала: охранник заломил ей руку так, что пришлось встать на цыпочки.

Фуше внимательно посмотрел на нее:

— Где Арман?

— Я… я… не знаю, — бормотала Лили, чувствуя, как немеет рука.

Фуше опять кивнул — Лили снова закричала.

— Он был здесь… — проговорила она, задыхаясь. Охранник немного ослабил хватку. — Но он уже ушел. Ушел незадолго до вашего приезда.

— Что-то не верится, — пробормотал Фуше. — Ведь этот человек ждет обещанной награды.

— Вы оба, — Фуше указал длинным пальцем на своих помощников, — обыщите весь дом и найдите этого бездарного актера. Он сказал, что будет ждать нас здесь. На всякий случай загляните в винный погреб и на чердак.

Арман — актер? Так вот почему он говорил о своей бедности…

— Я готов, — сказал Труссебуа, дрожа всем телом.

— Прекрасно, — кивнул Фуше. Он взглянул на Лили: — Я рассчитывал застать здесь всех ваших сообщников, но, похоже, они уже успели улизнуть. Впрочем, далеко они не уедут, поэтому займемся делом. Полагаю, вам пора выйти замуж и передать всю собственность де Шевену вашему мужу, который, несомненно, оценит вашу щедрость.

— Я не выйду замуж за Армана. И я не собираюсь вам помогать, — заявила Лили.

— Уверен, что выйдете. У меня здесь все необходимые документы, в том числе и ваше завещание. Как только мы найдем вашего дорогого жениха, мы вас обвенчаем. А сейчас вы подпишете все эти документы. У Труссебуа сегодня удачный день. Его назначили уполномоченным, и он имеет право оформить ваш брак. Затем все ваше движимое и недвижимое имущество перейдет под мой контроль.

Лили понимала: упорствовать бесполезно, ее заставят подписать документы. Сколько бы она ни храбрилась, ее заставят силой — ей уже показали, как именно.

Она склонилась над столом и подписала все документы.

Фуше поставил свою подпись — подпись свидетеля. Подписался и охранник, начертавший размашистое «X»в строке, которую указал Труссебуа.

— Как же вы завладеете имуществом графа? Неужели вы все доверите Арману? — спросила Аили.

Фуше, изучавший документы, поднял голову:

— Я не сомневаюсь, что он проявит сговорчивость. В противном случае он, как и вы, отправится в могилу.

— А вы не боитесь? Ведь кто-нибудь может догадаться, что вы убили наследницу де Шевену, чтобы завладеть имуществом. У де Шевену было множество влиятельных друзей и покровителей. Начнется следствие, и все откроется.

— О да, следствие начнется. Его проведут для того, чтобы найти преступника-роялиста, убившего вас и покушавшегося на жизнь первого консула.

— На Бонапарта? — прошептала Лили.

— Да, на первого консула. Но я разоблачу врагов Франции.

Краем глаза Лили успела заметить, как охранник поднял руку. В следующее мгновение на ее голову обрушился огромный кулак, и все погрузилось во тьму.

Глава 20

— Будь проклято это задание, будь проклят отец, да будут прокляты эти дневники! — бормотал Уэбб, шагая по залитым дождем улицам Парижа.

По его расчетам, Лили должна была покинуть Париж примерно через час. И все-таки он очень беспокоился за нее — Уэбб понимал, что Фуше так просто не сдастся.

Свернув за угол, он увидел черную карету, отъезжавшую от дома на рю дю Ренар.

Переходя улицу, Уэбб заметил, что парадная дверь настежь раскрыта. В окне кабинета Анри горела одна-единственная свеча.

Где же Костары? Почему дом погружен во тьму?

Уэбб перевел дыхание и взглянул в ту сторону, куда уехала карета. Но та уже скрылась из виду. Он снова посмотрел на распахнутую дверь.

Бежать в дом? Или гнаться за каретой?

Решив, что карету он уже упустил, Уэбб обошел дом и затаился в темной аллее.

Дверь черного хода также оказалась распахнутой, а в кухне было темно.

Вытащив небольшой пистолет, который постоянно носил с собой, Уэбб осторожно вошел в дом.

«Лили! — хотелось закричать ему. — Лили, ты где?»

Осторожно, стараясь не шуметь, Уэбб обходил комнату за комнатой. Ящики всех столов и шкафов были открыты, а их содержимое валялось на полу. Похоже, что Лили и слуги в спешке покидали дом, решил Уэбб. Хотя не исключено, что здесь произвели обыск.

Пробравшись в холл, Уэбб увидел, что в кабинете Анри по-прежнему горит свеча. И тут он услышал шелест бумаг и чье-то бормотание. Затем скрип — это выдвигали ящики стола.

Бесшумно подойдя к двери, Уэбб увидел солиситора, что-то искавшего в кабинете.

— Труссебуа, — позвал Уэбб. Солиситор вздрогнул, едва не опрокинув стол.

— Господи, как вы напугали меня, месье. Я не слышал, как вы вошли.

— Прошу прощения. Я не хотел вас напугать. «Осторожно, — думал Уэбб, — здесь что-то не так.

Этого кролика можно взять только ласковым обращением и морковкой».

— Я звал, но никто не ответил. — Уэбб вошел в комнату и осторожно осмотрелся. У него все еще не было уверенности, что Труссебуа в доме один. — Вы так увлеклись, что не слышали, как я кричал?

— Да, представьте… — пробормотал Труссебуа, опасливо поглядывая на Уэбба.

— Заниматься делами в канун Рождества, да еще так поздно вечером? Какое рвение, месье Труссебуа! Снимаю перед вами шляпу.

— Ну, я думаю, мне пора. — Труссебуа быстро собрал бумаги, прижал их к груди и попытался выскочить из кабинета.

Уэбб схватил его за руку, солиситор вздрогнул, и бумаги, словно снежные хлопья, разлетелись по комнате.

— Отпустите меня, — пролепетал Труссебуа.

Уэбб усмехнулся. Подтащив солиситора к кожаному креслу Анри, он заставил его сесть.

Когда же Труссебуа сделал попытку подняться, Уэбб навел на него дуло пистолета:

— Попробуйте только шевельнуться, и я отправлю вас праотцам.

Убедившись, что Труссебуа не собирается бежать, Уэбб взял свечу и осветил разбросанные по полу бумаги.

— Что это? — спросил он, поднимая первый попавшийся под руку документ. «Последняя воля и завещание Аделаиды де Шевену». Уэбб вдруг услышал, как гулко стучит его сердце. Он взглянул на подписи внизу. Две из них он разобрал. Бернар Труссебуа и Жозеф Фуше.

— И часто завещания ваших клиентов заверяются подписью министра полиции? — спросил Уэбб, поднося документ к носу Труссебуа.

Губы солиситора задрожали. Он попытался что-то сказать, но не сумел произнести ни слова.

Уэбб ругал себя за то, что не последовал за каретой, которой, как он теперь понял, находилась Лили.

Не зная, что предпринять, Уэбб обвел взглядом комнату, и вдруг его внимание привлек документ, который он заметил только сейчас.

Уэбб наклонился, поднял бумаги и почувствовал, что кровь стынет в его жилах.

«Регистрация брака». Невеста — Аделаида де Шевену. Внизу стояла ее подпись.

В графе «жених» подпись отсутствовала.

Брачное свидетельство и завещание.

Теперь ясно, что задумал Фуше.

— Куда он увез ее? — спросил Уэбб, схватив Труссебуа за галстук и заставив его подняться на ноги. — Отвечай, иначе тебе самому придется писать завещание. — Он сунул пистолет под нос солиситору и взвел курок.

— В Тюильри, — прошептал Труссебуа. — Он увез ее во дворец.

— Во дворец? — Уэбб приставил дуло пистолета ко лбу солиситора. — Ты собираешься меня дурачить? Он хочет убить ее. Отвечай, куда они поехали?

Труссебуа заплакал:

— Пожалуйста, не убивайте меня. Я все вам скажу.

— Отвечай! Где мадемуазель де Шевену?

— В карете. Недалеко от Тюильри. Там состоится предательское покушение на первого консула. Подложат бомбу. При взрыве погибнет наследница.

Проклятие! Почему он отправился сюда пешком, почему не взял карету?

Уэбб поволок Труссебуа на кухню.

— Пожалуйста, не убивайте меня, месье! — всхлипывал солиситор. — Мои клиенты пропадут без меня.

— Мне кажется, что ты слишком поздно вспомнил о своих клиентах, Труссебуа. — Уэбб открыл дверь винного погреба. — Где эта бомба?

Труссебуа помотал головой, давая понять, что не знает. Уэбб повторил свой вопрос, на сей раз приставив дуло пистолета ко лбу Труссебуа.

— Я отвечу вам, если вы пообещаете не убивать меня, — пролепетал дрожавший от страха солиситор.

Уэбб кивнул.

— Рю Сен-Никез. Бомба спрятана в перевернутой повозке в том месте, где улица рю Сен-Никез соединяется с рю Сен-Оноре.

Уэбб затолкал солиситора в винный погреб и захлопнул дверь у него перед носом.

Труссебуа кричал и молотил в дверь кулаками:

— Месье, вы же обещали!.. Вы обещали, что сохраните мне жизнь.

— Я сдержал слово, — отозвался Уэбб.

— Но вы должны выпустить меня. Вы же обещали не убивать меня. Фуше не пощадит меня, если найдет.

— В этом-то и состоит ваша ошибка, Труссебуа. Я обещал не убивать вас, но не обещал выпустить. Я не убью вас. Во всяком случае, не сегодня. Но я не отвечаю за вашего друга Фуше. Вы сами во всем виноваты.

Он вышел из кухни. Солиситор по-прежнему барабанил кулаками в дверь погреба.

Уэбб вбежал в кабинет и остановился. Если Лили еще жива, у него есть шанс перехитрить Фуше и устроить ему веселое Рождество. Когда он найдет Лили… Он не отпустит ее от себя ни на шаг. Никогда не отпустит.

Сбежав по ступеням, Уэбб остановился. Посмотрел налево, затем направо.

Улица, где заложена бомба, слишком далеко от дома графа — пешком он не успеет. Тут раздался стук копыт, и он увидел одинокого всадника.

Уэбб вздохнул с облегчением.

Стараясь ступать как можно осторожнее, он шел навстречу всаднику, прячась в тени деревьев, посаженных вдоль бульвара.

Подобравшись ближе, Уэбб увидел, что перед ним офицер из легкой кавалерии Наполеона.

А он-то думал, что встретит какого-нибудь полунищего бедолагу и купит у него клячу за несколько монет.

И скова ему сопутствовала удача: офицер едва держался в седле. Раскачиваясь из стороны в сторону, он распевал рождественский хорал:

— Вот снова Рождество, прославим Рождество…

— Excuser moi[5], месье, — сказал Уэбб, выходя из тени деревьев. — Я заблудился. Не могли бы вы сказать мне, как добраться до рю Сен-Никез?

Всадник покачнулся в седле, и тут Уэбб схватил его за руку. В следующее мгновение офицер растянулся у ног Уэбба.

— Я слишком много выпил… — пробормотал офицер. — Вот и не удержался… — И он снова запел рождественскую песню.

Уэбб тяжело вздохнул, но выбора у него не было. Размахнувшись, он нанес офицеру удар в челюсть, и тот мгновенно умолк. Схватив поводья, Уэбб попытался успокоить лошадь. Но она вздрагивала и косила глазом на своего хозяина, лежавшего на земле.

Уэбб вскочил в седло, и животное, почувствовав седока, сразу успокоилось.

Уэбб с сожалением смотрел на лежавшего перед ним офицера.

Похитить в Сочельник у пьяного человека лошадь — значит покрыть себя позором.

Снова вздохнув, он вытащил из кармана кошелек и бросил его на землю. Уэбб знал: в кошельке денег хватит и на новую лошадь, и на вино, чтобы отпраздновать Рождество.

В следующее мгновение он уже мчался в сторону рю Сен-Никез.

Повсюду веселились парижане. В этот год они снова без помех могли отпраздновать Рождество. Люди пили в тавернах и наносили визиты друзьям и родственникам.

Пришпоривая лошадь, Уэбб, точно молитву, шептал одни и те же слова:

— Господи, пусть Лили будет жива.

Свернув на улицу Сен-Никез, он тут же увидел мчавшуюся ему навстречу карету первого консула. Кучер нахлестывал лошадей, и Уэббу пришлось остановиться. Сопровождаемая всадниками карета Бонапарта неслась в сторону перевернутой повозки, лежавшей посреди дороги.

Перевернутая повозка. Бомба.

Уэбб ликовал: он все-таки успел и теперь сможет остановить Фуше.

Но тут из аллеи выкатила еще одна карета, черная, — она приближалась к перевернутой повозке с головокружительной скоростью. Внезапно кучер спрыгнул со своего сиденья и покатился по булыжной мостовой. А кони мчались все быстрее, увлекая за собой карету.

— Лили! — в отчаянии закричал Уэбб и пришпорил лошадь.

Раздался грохот, и горящие обломки повозки разлетелись по всей улице. Пламя охватило и врезавшуюся в повозку черную карету.

Глаза 21

При первом взрыве Уэбб упал с лошади, второй, более мощный, обрушил на него обломки кареты.

Выбравшись из-под обломков и битого стекла — при взрывах разлетелись витрины ближайших магазинов, — он сквозь дым и пламя пробивался все ближе к черной карете, вернее, к тому, что от нее осталось.

И вдруг глазам его открылось ужасное зрелище… Он увидел изувеченные тела и почувствовал запах крови, почувствовал жуткое зловоние, исходившее от горевшей человеческой плоти. В ушах у него звенело от криков раненых и тех, кто пытался найти под обломками своих близких, еще несколько минут назад беззаботно шагавших по оживленной рю Сен-Никез.

Почувствовав боль в виске, Узбб приложил ко лбу руку, и ладонь его окрасилась густой теплой кровью.

Едва удерживаясь на ногах, он кричал:

— Лили! Лили! Ты где?

Его лошадь, к счастью, не пострадала, она стояла всего в нескольких футах от него, среди горящих обломков. Уэбб схватил поводья и, оттащив лошадь в сторону, привязал ее к фонарному столбу.

Пошатываясь, он бродил вокруг, пытаясь отыскать Лили. Споткнувшись, посмотрел под ноги и увидел кучера, спрыгнувшего на полном ходу на мостовую. Остекленевшие глаза смотрели в небо, в груди торчал искореженный кусок металла.

Уэбб утер рукавом лоб — кровь, струившаяся из раны, заливала глаза.

Лили… Где же Лили?

Это он во всем виноват. Это он настоял, чтобы она отправилась с ним в Париж. Он шантажировал ее, угрожал…

Только бы она была жива. Он все ей скажет. Скажет, что любит ее.

Наконец он наткнулся на перевернутый каркас кареты. Одна из лошадей, запутавшаяся в упряжи, громко ржала, пытаясь освободиться. Другая, залитая кровью, лежала рядом.

Уэбб вцепился в днище кареты, пытаясь перевернуть ее. Лили была где-то там…

— Вы ранены, месье, — неожиданно раздался чей-то голос. — Вам срочно нужна помощь.

Незнакомец осторожно потянул Уэбба за рукав.

— Нет! Оставьте меня! Я должен найти ее! Незнакомец в испуге отпрянул, однако не ушел.

— Пожалуйста, помогите мне, — попросил его Уэбб. — Я должен найти ее.

— Конечно, должен, сын мой. Я отец Мишель. — Он кивнул, затем позвал мужчину, склонившегося над телом кучера: — Отец Жозеф, нам нужна ваша помощь.

Втроем они перевернули обгоревший каркас кареты, и Уэбб в ужасе отшатнулся. Под обломками кареты он увидел белые руки — запястья были перетянуты веревкой.

— Нет! — в отчаянии закричал Уэбб.

Рыдая, он упал на колени и принялся разгребать обломки. Хотя ни на одном пальце Уэбб не заметил колечка с гранатовым шмелем, он был уверен, что перед ним Лили.

Она была завернута, как в саван, в грубое одеяло, которое отец Мишель торопливо разрезал, вытащив нож из-под своей сутаны.

Отбросив в сторону обрывки одеяла, священники замерли в изумлении.

— Кажется, мы нашли ангела, — пробормотал отец Жозеф, осенив Лили крестным знамением.

— Господи, сделай так, чтобы она была жива! Прошу тебя, Господи! Только бы она была жива, — бормотал Уэбб, ощупывая Лили.

Он поднял голову и увидел в разрыве облаков одинокую звезду, вдруг ярко вспыхнувшую.

И тут он нащупал пульс.

Пульс Лили. Слабый, но ровный.

Он снова поднял голову и увидел, что к ним приближается дворцовая охрана. Уэбб стиснул зубы.

Отец Жозеф проследил за его взглядом.

— Мне кажется, вам надо как можно скорее унести ее отсюда.

Уэбб кивнул, подхватил Лили на руки и пошатнулся — он потерял слишком много крови. Отец Мишель вовремя поддержал его и проговорил:

— Вам нужен доктор, сын мой. И вам, и ей.

— Мы только что вернулись в Париж, — сказал отец Жозеф, державший Уэбба с другой стороны. — И мы не знаем никого, кто мог бы помочь вам.

— Здесь неподалеку живет хирург, — пробормотал Уэбб. — Доктор Мактаггарт. Он нам поможет. — Уэбб кивком головы указал на лошадь. — Приведите ее. Я смогу ехать верхом.

— Вы едва стоите на ногах, сын мой. Как же вы поедете на лошади? Да еще с раненой женщиной на руках… — сказал отец Жозеф, но все же подвел лошадь.

— Где живет этот доктор? — спросил отец Мишель. Почувствовав невыносимую боль в виске, Уэбб понял, что без помощи священников ему не обойтись.

— Он живет над «Пламенеющим чертополохом». Это таверна, хозяин — ирландец. Вы знаете это место?

— Я родился в Дублине, сын мой, — ответил отец Жозеф. — И я прекрасно знаю эту таверну.

Священники помогли Уэббу взобраться на лошадь и положили Лили ему на колени.

Затем, поддерживая Уэбба и Лили с обеих сторон, осторожно повели лошадь по улице.

Как Уэбб ни крепился, он все же потерял сознание и лишь благодаря священникам не соскользнул на мостовую.

— Что же теперь делать, отец Мишель? — Отец Жозеф с беспокойством посмотрел на раненых мужчину и женщину.

— Не знаю, отец Жозеф. Наверное, надо доставить их в эту таверну. Сейчас в Париже лучше никому не доверять, иначе непременно арестуют.

Алекс Мактаггарт отпраздновал Рождество. Отобедав в таверне с друзьями-шотландцами, он, спотыкаясь, поднялся к себе в комнату и обнаружил там совершенно неожиданный подарок — свою новую любовницу в кружевном пеньюаре, изрядно облегчившем его кошелек.

Эта плутовка водила его за нос целый месяц и вот сейчас решила вознаградить за долгое терпение.

— О, моя дорогая Жизель, что ты здесь делаешь?

— Я пришла на осмотр, месье доктор. Я меня ужасная боль вот в этом месте, — ответила она, положив руку на правую грудь.

Подойдя к ней, Алекс взял ее за руку:

— Скорее здесь, мой маленький цветочек. — Он передвинул ее ладонь на левую грудь. — Здесь находится твое сердечко.

Жизель засмеялась, и ее полные груди заколыхались.

— О да, мое сердце… Оно так мучает меня.

«Ах ты маленькая потаскушка, — подумал доктор, — сомневаюсь, что у тебя вообще есть сердце». Он привлек Жизель к себе и, покрывая ее тело поцелуями, начал «осмотр».

Неожиданно в дверь постучали.

Полагая, что это пациент, Алекс решил не открывать и еще крепче прижал к себе «рождественский подарок».

В дверь снова постучали, на сей раз более настойчиво.

— Проклятие… — пробормотал Алекс, отстраняясь от любовницы.

— Прогони их, — попросила Жизель.

— Возможно, я так и сделаю. Не беспокойся. Мактаггарт распахнул окно и выглянул на улицу. Внизу стояли две закутанные в плащи фигуры, а между ними — лошадь. На лошади сидел мужчина с молодой женщиной на коленях.

— Месье, этот человек попросил нас доставить его сюда. — Один из незнакомцев откинул капюшон.

Увидев священника, Мактаггарт перекрестился. Он был не очень религиозен, но к духовным особам относился с величайшим почтением. Как ему объяснить преподобному, что он не может открыть дверь, потому что собирается согрешить?

Алекс растерянно посмотрел на Жизель. Эта распутная девица уселась на диванный валик и, раздвинув ноги, поманила его пальцем.

Доктор снова выглянул в окно.

— Не могли бы вы открыть дверь, месье? — спросил священник. — Этот человек ранен.

— Подведите лошадь к фонарю, чтобы я мог взглянуть на него, — сказал Алекс.

Священник тяжело вздохнул и попросил Всевышнего дать ему терпения. Потом осторожно подвел лошадь к фонарю и приподнял голову всадника, чтобы доктор как следует рассмотрел его.

— Черт бы вас всех побрал! — закричал Мактаггарт, сразу узнавший друга. Женщина, как он догадался, была наследницей де Шевену.

Алекс на секунду задумался. Потом прокричал:

— Я сейчас спущусь! — Закрыв окно, он повернулся к Жизель: — Прости, дорогая, но у меня пациенты.

Жизель надула пухлые красные губы.

— Я могла бы помочь, — сказала она, поигрывая ленточками своего пеньюара.

— Нет, если, конечно, вид крови не доставляет тебе удовольствия.

Жизель передернула плечами и ушла в спальню, хлопнув дверью.

Алекс сбежал по лестнице. Отодвинув засов, распахнул дверь. Один из священников держал на руках девушку, второй осторожно снимал с лошади Уэбба.

— Со мной все в порядке, — пробормотал Уэбб к величайшему облегчению Алекса.

— Слава Богу, — пробормотал доктор и, поддерживая Уэбба, повел его к двери. — А я боялся, что этот визит не будет оплачен. Покойники не платят по счетам.

— Ты истинный шотландец, приятель. Никогда не забываешь о деньгах. — Уэбб попытался улыбнуться.

Алекс повернулся к священнику, все еще стоявшему у фонаря.

— Отведите лошадь во двор и передайте конюху. Скажите ему, что Мактаггарт просил о ней позаботиться. Пусть также снимет седло и все прочее и бросит в реку.

Алекс заметил, что священники переглянулись, как бы говоря друг другу: «Я же говорил тебе, здесь что-то не так».

— Благодарю за помощь. Если сообщите, из какого вы прихода, я внесу пожертвование, чтобы отблагодарить вас, — сказал Алекс священнику, державшему на руках женщину.

Священник с трудом поднялся по лестнице и осторожно опустил свою ношу на диван.

— У меня есть некоторый опыт, и я могу быть вам полезен. — Он решительно скинул плащ.

«Нельзя спорить с духовными лицами, — подумал Алекс. — К тому же все равно без помощи мне не обойтись»

Алекс открыл застекленный шкафчик, где хранил медицинские инструменты, и нашел бинты, чтобы перевязать голову раненого. Затем взял кувшин с водой и полотенце и принялся осторожно вытирать кровь со лба Уэбба.

Но тот отстранил руку Алекса:

— Я чувствую себя прекрасно, мистер лекарь. Сначала позаботься о Лили.

Алекс передал окровавленное полотенце священнику:

— Если вы решили мне помочь, то утрите кровь с его лица, чтобы я мог как следует рассмотреть его.

— Шотландец… — усмехнулся священник. — Трудно привыкнуть к вашим манерам.

— Не ирландский ли акцент я слышу в вашей речи отец? — спросил Алекс. — Ирландский, если не ошибаюсь!

Священник кивнул:

— Жозеф О'Брайен. Через Париж направляюсь в Рим.

«Раз он не француз, его можно не опасаться, — подумал Алекс. — К тому же в Париже он не задержится и не расскажет о том, что видел».

— За помощь, отец Жозеф, я выставлю вам бутылку отменного шотландского виски. Вы не против шотландского виски? Это не та водица, которую пьете вы, ирландцы.

— Похоже, ты уже успел хлебнуть, — заметил Уэбб.

— Помолчи, приятель, — отозвался Алекс.

Уэбб сидел стиснув зубы, пока отец Жозеф промывал его рану. При этом он ни на секунду не забывал о Лили.

Если бы он не задержался с Алексом… Если бы он отказался взять ее с собой в Париж…

«Если бы… если бы… если бы…» — обвинял он себя.

Уэбб наблюдал за каждым движением Алекса. Ему казалось, что если Лили сейчас откроет глаза, то посмотрит на него с укором, ведь он не успел прийти ей на помощь.

— Уэбб… — вдруг прошептала она. — Уэбб, где ты?

— Я здесь, Лили.

Уэбб стремительно пересек комнату и опустился на колени рядом с диваном, на котором лежала Лили. Головану него кружилась, все расплывалось перед глазами.

Сделав над собой усилие, он взял ее за руку. Другая рука была уже забинтована, и от бинтов исходил какой-то резкий запах — очевидно, Алекс смазал ожоги мазью.

Уэбб вопросительно посмотрел на друга. Тот отвел глаза, затем, пожав плечами, проговорил:

— Я пока не знаю, что с ней. Вижу, что серьезный ушиб. — Алекс показал на огромную шишку у виска. — И также множество ушибов на теле. Возможно, есть внутренние повреждения, но я пока не берусь это утверждать. Было бы хорошо, если бы она пришла в себя. Я не обманываю тебя, приятель. Чем дольше она будет находиться в бессознательном состоянии, тем хуже для нее.

— Уэбб… — снова прошептала Лили, сжав его руку.

— Очнись, Лили, — прошептал Уэбб, склоняясь к ней. — Очнись. Я не уеду из Парижа без тебя. Я ни за что не покину тебя. Открой глаза, и мы проживем всю жизнь вместе.

Ее дыхание участилось, словно она долго бежала и теперь никак не могла отдышаться.

— Уйди… Пожалуйста, уйди… — пробормотала она. Ресницы ее затрепетали, Лили попыталась открыть глаза, но не смогла. Она расслабилась и стала дышать ровнее.

Часы на камине пробили одиннадцать. Алекс положил руку на плечо Уэбба.

— Тебе надо отдохнуть. Я сам посижу около нее.

— Нет, я не уйду. — Уэбб с раздражением посмотрел на друга и снова взял Лили за руку: — Ты меня слышишь, малышка? Я никуда не уйду.

Лили открыла глаза и увидела, что находится в полутемной комнате. Она слышала гулкое тиканье часов и потрескивание поленьев в камине. Какой-то резкий запах ударил ей в ноздри… Что это за запах? Она попыталась понять, где находится, но все вокруг было незнакомое.

Все, кроме человека, лежавшего рядом и обнимавшего ее.

Лили вздохнула с облегчением.

Уэбб жив.

Присмотревшись, она увидела повязку на его голове и запекшуюся кровь в волосах.

Ей захотелось прикоснуться к нему, и она протянула руку, но тотчас же острая боль пронзила ее до кончиков пальцев. Лили посмотрела на свою руку и увидела, что она забинтована, как и голова Уэбба.

— Итак, вы решили присоединиться к нам, миледи, — раздался незнакомый голос. — Это обрадует нашего общего друга.

Лили повернула голову и увидела мужчину с толстым шерстяным пледом на плечах. Он сидел на стуле в нескольких метрах от нее. В черных волосах незнакомца просматривалась седина, но определить его возраст Лили не сумела. Ему могло быть лет тридцать, могло быть и сорок.

— Я вас знаю? — спросила Лили.

— Я ваш доктор.

— Тогда почему я чувствую себя… так ужасно? Доктор добродушно рассмеялся.

— Лучшего выбора и не сделаешь, — сказал он.

— Какого выбора?

— Лучшей жены не найти для этого упрямца, что лежит рядом с вами.

— Но я… не жена. — Лили попыталась сесть.

Уэбб тут же проснулся. Он с удивлением посмотрел на Лили, и на губах его появилась робкая улыбка.

— Малышка! Наконец-то!

Уэбб наклонился и поцеловал ее. Лили позволила поцеловать себя еще раз, затем оттолкнула.

— Я просила тебя не называть меня так, — сказала она. — Но как… Как тебе удалось найти меня? Как ты спасся? Ты опасно ранен? Вид у тебя ужасный. Где мы?

Уэбб посмотрел на друга:

— Вот видишь, Алекс. Отвратительный характер… Доктор деликатно откашлялся.

— Позволь мне самому делать выводы. — Он подошел к дивану и положил руку на лоб Лили.

— А как он? — спросила она, глядя на Уэбба.

— Он скоро поправится. Как и вы, только позвольте мне заняться вами. Как вы себя чувствуете, миледи?

Уэбб скоро поправится. Лучшего ответа и не придумаешь.

А вот она… Она чувствовала себя так, будто проглотила моток шерстяных ниток, пушистых и колючих одновременно.

Лили закрыла глаза — и тотчас увидела кабинет графа.

И Фуше. Он угрожал ей.

Потом — удар по голове.

Перед тем как затолкать в карету, ее заставили выпить обжигающую жидкость…

А потом был грохот, и дым, и какие-то голоса…

— У меня болит голова. Наверное, это от того, что они заставили меня что-то выпить.

— Вы знаете, что это было? — спросил доктор.

— Нет. Но думаю, они хотели, чтобы я заснула и не кричала. На вкус… это было что-то сладкое.

— Возможно, настойка опия. Неудивительно, что у вас болит голова. И неудивительно, что вы так долго не приходили в себя. Что еще болит?

— Рука, — ответила Лили, поднимая забинтованную руку.

— До вашего венчания пройдет, — сказал Алекс, с улыбкой посмотрев на Уэбба. — Я пришлю вам счет вместе с небольшим подарком.

И тут Лили увидела у камина две темные фигуры.

— Она пришла в себя? — раздался голос.

— Да, отец Жозеф, — ответил Алекс. — Вы и отец Мишель спасли им жизнь.

— Священники? — удивилась Лили. — Вы думали, что я умру?

— Нет-нет, — сказал Уэбб. — Они помогли мне, когда я вытаскивал тебя из-под обломков кареты. Без их помощи мы бы не добрались сюда. Здесь мы в безопасности.

Безопасность. Лили поняла, что имеется в виду. Доктор знал, чем занимается Уэбб, и время от времени помогал ему. И они с Уэббом, конечно же, друзья.

— Алекс был так добр, что предложил святым отцам провести ночь у камина, — сказал Уэбб. — И кроме того, я хотел, чтобы они были рядом, когда ты придешь в себя.

— Для чего?

— Чтобы обвенчать нас, малышка. Прежде чем взойдет солнце, ты станешь моей женой.

Глава 22

— Выйти за тебя замуж? — Лили резко приподнялась. — Я не могу. Я не…

— Лили, не возражай. Конечно же, мы с тобой обвенчаемся. — Уэбб взял ее за руку. — Не знаю, как и когда это случилось, но я полюбил тебя. Ты для меня — все. Мне кажется, что я всегда любил тебя, малышка. Это для тебя что-нибудь значит?

Она в изумлении смотрела на Уэбба. Неужели он действительно любит ее?

Да, Уэбб любит ее. Лили едва не разрыдалась.

— Нет, Уэбб, я не могу выйти за тебя замуж, — возразила она. — Никогда. — Лили потупилась. — Нам обязательно сейчас об этом говорить? — прошептала она, бросая, взгляд на незнакомых людей, находившихся в комнате.

— Не могли бы вы оставить нас наедине? — обратился Уэбб к мужчинам, стоявшим у дивана.

Священники и Алекс ушли в другую комнату, и Уэбб торопливо заговорил:

— Ты права, мы не должны обсуждать это при посторонних. Но мы обвенчаемся — это решено. — Уэбб вытащил из кармана несколько листов бумаги и протянул их Лили.

Она взглянула на знакомые ей документы:

— Где ты это взял?

— В кабинете. Я пришел сразу же после того, как тебя увезли, и увидел Труссебуа, оформляющего эти документы для Фуше.

— Труссебуа предал нас, — вздохнула Лили. — Он заслуживает… наказания.

— Согласен. Поэтому я запер его в винном погребе.

— Не стоит его жалеть, — сказала Лили и добавила: — Его следовало бы отправить вместе с Арманом…

— С Арманом? Лили отвела взгляд.

— Где он? — с тревогой в голосе спросил Уэбб.

— Я не убивала его. Если ты именно этого боишься… Насколько я понимаю, его жизнь вне опасности. Кроме того… это не я придумала. Так решила Амелия. Она обещала, что с ним будут хорошо обращаться.

— Амелия? При чем здесь Амелия?

— Она приехала как раз вовремя… А до этого Арман подслушивал.

— Что же он подслушал?

— Он подслушал наш с Костарами разговор. Я им сказала, что не являюсь Аделаидой де Шевену.

— Что?! — изумился Уэбб. — Я не ослышался? Ты что, действительно все рассказала Костарам?

Лили кивнула.

Уэбб смотрел на нее во все глаза.

— Мне не хотелось оставаться в Париже, и я подумала… — Лили чуть не выложила всю правду, но вовремя умолкла.

«Я думала, что вы с Амелией любовники, и это было… невыносимо»

— Я просто подумала, — продолжала Лили, — что надо побыстрее найти дневники и завершить нашу миссию. Но Арман все услышал и сказал, что убьет меня. Возможно, он убил бы и Костаров. По крайней мере передал бы их полиции. Поэтому я согласилась с Амелией. Она решила увезти его из Парижа.

— И что же вы с Амелией решили с ним сделать? — спросил Уэбб, скрестив на груди руки.

— Амелия предложила подарить его султану. Уэбб раскрыл рот, но не сумел вымолвить ни слова.

— Это Амелия так решила. Она оглушила Армана дубинкой, а потом ей пришла в голову мысль подарить его султану. Амелия сказала, что султан любит красивых слуг. И сказала, что Арман будет у султана почетным гостем.

Уэбб снова раскрыл рот — и снова закрыл его.

— Мне показалось, что все это… очень странно, но Амелия считала, что забавно.

И тут Уэбб расхохотался.

— Значит, ты не сердишься на меня? — улыбнулась Лили.

Она понимала, что скоро Уэбб узнает всю правду, но сейчас ей не хотелось об этом думать.

— Мне следовало бы сердиться, но я не сержусь, и ты это прекрасно знаешь. — Уэбб взял из ее руки документы. — Посмотри… Труссебуа сказал, что графа «жених» осталась без подписи, потому что Арман не явился. Я вписал сюда свое имя. Поэтому мы… в каком-то смысле уже законные муж и жена. Мне показалось, ты захочешь, чтобы наш брак был освящен церковью. Поэтому я попросил отца Жозефа совершить обряд венчания.

— Разве можно назвать этот брак законным? Я подписала этот документ не по своей воле. Там даже нет моего настоящего имени.

— Это твоя подпись?

— Но я…

— Твоя?

— Да, но…

— Значит, мы муж и жена.

— Я так не считаю. И не признаю этот документ законным.

— Не имеет значения, какие имена в этом документе. По французским законам мы муж и жена. Следовательно, все состояние Аделаиды переходит к ее законному мужу.

— Фуше никогда этого не допустит.

— Не допустит? Смотри… Здесь его подпись — подпись свидетеля. Впрочем, я уверен: эта хитрая лиса сумеет оправдаться перед Наполеоном.

— Сначала ему придется убить меня.

— Зачем же убивать тебя дважды? Согласно заключению доктора Александра Мактаггарта, Аделаида де Шевену скончалась от ран, полученных при взрыве на рю Сен-Никез. А Лили д'Артье Коупленд Драйден, к счастью, поправляется.

— Бедная Аделаида, — сказала Лили. — Что же вы сделаете с ее телом?

— Все очень просто. Алекс засвидетельствует смерть, святые отцы подпишут документ, и Аделаида будет предана земле прежде, чем Фуше что-либо увидит.

— Ты меня успокоил. Я боялась, что ты и меня собираешься отправить к султану.

Уэбб улыбнулся:

— Полагаю, что ты не в его вкусе.

Уэбб не стал объяснять, какая судьба уготована молодому человеку. Он опасался, что Лили потребует догнать Амелию и спасти Армана, потребует вернуть его в Париж. Впрочем, такой хитрец, как Арман, скорее всего и при дворе султана устроится неплохо.

— Что ж, Лили, Аделаида скончалась, и тебе здесь больше нечего делать. Поэтому я доставлю тебя обратно в Лондон. А дневники… Мы не сумели их найти, значит, и Фуше не найдет. А потом, через несколько месяцев, я вернусь и отыщу их.

— Тебе не надо сюда возвращаться.

Лили беспокоится за него? Хороший знак. Сейчас она, конечно, упрямится и не желает признавать их брак, но он сумеет ее уговорить.

— Я понимаю, что ты беспокоишься за меня, но со мной ничего не случится. А ты в это время поживешь в моем доме в Лондоне.

— Пожалуйста, выслушай меня, — сказала Лили. — Тебе не придется возвращаться в Париж, потому что нет никаких дневников. Об этом мне сказали Костары.

— Костары?

— Да. Когда я прямо спросила их об этом, они ответили, что Анри никогда не вел дневников.

— О чем ты их спросила? — У Уэбба голова шла кругом, к тому же боль в виске все усиливалась.

— Я уже говорила тебе, что Арман слышал наш разговор. Но сомневаюсь, что он что-нибудь расслышал, когда я спрашивала про дневники.

— Но как ты решилась?..

— На слушании я поняла: Костары знают, что я не Аделаида. Знал об этом и Труссебуа. Поэтому я решила расспросить Костаров. Солиситору я никогда не доверяла, а старикам доверилась. Вот почему я задала им этот вопрос.

— Это все так… неожиданно. И глупо…

— Глупо?! — обиделась Лили. — Тогда скажи что-нибудь более умное.

— А почему ты считаешь, что Костары сказали тебе правду?

Лили вытащила из-за корсажа конверт, сложенный вдвое, и протянула его Уэббу.

— Я не вскрывала его, но Костары сказали мне, что оно от Анри де Шевену. Это письмо должны были доставить твоему отцу в случае смерти Анри. Полагаю, что там он все объясняет.

Уэбб взглянул на конверт. Он узнал почерк Анри. Узнал и печать.

Он вскрыл конверт и пробежал глазами строчки.

Лили сказала правду: у Анри не было никаких дневников. Он говорил о них, чтобы лорд Драйден не тянул с оплатой. И в письме просил позаботиться о Костарах, верно служивших ему долгие годы.

Уэбб поднялся, подошел к камину и бросил в огонь эту последнюю улику. С минуту он молча смотрел на пламя, наконец спросил:

— Почему ты не сказала мне о том, что хочешь расспросить Костаров?

— Ты тогда был занят. Амелия…

Уэбб подошел к Лили:

— Если ты думаешь, что мы с Амелией… Лили приложила палец к его губам:

— Я все знаю. Она мне все объяснила.

Уэбб живо представил, что это был за разговор. Поцеловав пальчик, который Лили только что прижимала к его губам, он спросил:

— Тогда почему же ты ничего не рассказала мне о своих подозрениях? Почему не сообщила о своем решении поговорить с Костарами?

— Потому что ты бы мне не позволил. Разумеется, не позволил бы. Ведь это чудовищный риск.

— Уэбб, ты можешь мне не верить, но я очень быстро все выяснила. По словам Костаров, Анри был не так глуп, чтобы доверять свои секреты бумаге. По правде говоря… — Лили внезапно умолкла.

— Что?

— Он был… у него была прекрасная память, и он все запоминал, — пояснила Лили. — Костары говорят, что он никогда не вел никаких записей — так безопаснее.

Уэбб подозревал, что Лили о чем-то умолчала, но ему сейчас не хотелось расспрашивать ее. Главное — дневников не существует. Значит, в Париже им делать больше нечего.

— Я вижу, ты разочарован, — сказала Лили. — Полагаешь, что мы напрасно совершили это путешествие?

Напрасно? Он бы так не сказал. Британские агенты на континенте могли спать спокойно, зная, что никаких дневников не существует. И кроме того, они с Лили выполнят последнюю волю Анри — спасут Костаров.

К тому же он, Уэбб Драйден, нашел в Париже нечто более ценное, чем дневники Анри.

Он нашел свою любовь. Нашел Лили.

Сейчас он должен сделать так, чтобы она доверяла ему. Но сначала он хочет получить ответы на некоторые вопросы.

Где Костары? И где Селеста?

Уэбб улыбнулся. Лили все-таки сумела перехитрить Фуше — сумела спасти слуг.

Теперь оставалось только заехать за Костарами и Селестой и добраться до побережья, где их будет ждать корабль.

— У меня к тебе последний вопрос, Лили, — сказал Уэбб, опускаясь перед ней на колени: — Почему ты не хочешь обвенчаться сегодня?

Она пристально посмотрела на него. В какое-то мгновение ему показалось, что он видит слезы в ее глазах.

— Уэбб, мы дурно поступили в ту ночь, в спальне графа… И мне не следовало отправляться с тобой в Париж. Но я совершу еще большую ошибку, если выйду за тебя замуж. — Она вздохнула и продолжила: — Мой дом в Виргинии. А у тебя — служба у отца. Как ты мог уже убедиться, твоя жизнь не для меня. Прошу тебя, забудь о днях, проведенных в Париже. Забудь обо мне. Все это — ошибка. Уэбб схватил ее за плечи:

— Я не верю ни одному твоему слову. Скажи мне, Лили, почему ты отказываешься выйти за меня замуж?

Глядя Уэббу прямо в глаза, Лили ответила:

— Потому, что я не люблю тебя. Я просто хотела отплатить тебе за то, что ты когда-то не замечал меня. Похоже, мне это удалось.

Глава 23

Англия, канун нового, 1800 года

Лили упорно твердила, что не любит его, и это угнетало Уэбба. Сидя в карете, катившей в сторону Лондона, он украдкой посматривал на нее. Она казалась совершенно невозмутимой.

Неужели Лили обманывает его? Гордость не позволяла ему обсуждать эту тему.

Перед тем как покинуть Париж, Лили попросила Уэбба передать Люсьену записку. Она умоляла брата послушаться ее совета и немедленно вернуться в Виргинию, к семье.

Париж для них стал опасен.

Покинув квартиру Алекса, они направились в загородное поместье Анри. Избегая встречи с наемными головорезами Фуше, разыскали уединенный охотничий домик, где их ждали Костары и Селеста.

Вскоре они уже мчались к побережью, останавливаясь только для того, чтобы «сменить лошадей и перекусить. В переполненной карете на личную тему не поговоришь, а во время коротких остановок Лили избегала его, держась поближе к мадам Костар и Селесте.

В Лондон они прибыли за полночь, через шесть дней после злополучного взрыва.

Узбб отвез Лили в дом ее тетки, предупредив: рано утром он заедет за ней и они вместе отправятся на доклад к отцу. Уэбб успел заехать в министерство иностранных дел и оставил на столе отца подробный отчет об их миссии — он составил его в дороге, — чтобы лорд Драйден был готов к утренней встрече. Уэбб чувствовал: отчет должен понравиться отцу.

Добравшись наконец до своей постели, Уэбб погрузился в беспокойный сон.

На следующее утро, в четверть десятого, он заехал за Лили в дом ее тетки и, к своему величайшему удивлению, обнаружил, что она уже ждет его. Уэбб почти не сомневался: Лили попытается скрыться.

Попытается покинуть его.

Сейчас, когда они ехали в карете, Лили по-прежнему избегала смотреть на него, молчала и неохотно отвечала на вопросы.

— Мы уже подъезжаем к министерству, — сказал Уэбб, но Лили лишь молча кивнула в ответ.

Карета медленно приближалась к роскошному особняку на берегу Темзы, в окно повеяло запахом тины. Вскоре они остановились. Уэбб помог Лили и Селесте выбраться из кареты.

Лили настояла на том, чтобы ее сопровождала Селеста.» Чтобы выглядеть… благопристойно «, — пояснила она. Однако Уэбб подозревал, что ей не хотелось оставаться с ним наедине.

— Не знаю, как ты, но я нахожу этот запах отвратительным, и мне не терпится отправиться с тобой в свадебное путешествие.

— Мы не женаты, Уэбб.

Он попытался заглянуть в ее зеленые глаза, но она поспешно отвернулась.

— Возможно, ты права. Полагаю, что я должен поблагодарить тебя за отказ подтвердить наш брак. В таком случае я смогу подыскать себе невесту менее упрямую и не столь склонную ко лжи.

Селеста хмыкнула, и Лили бросила на нее сердитый взгляд.

Уэбб не мог продолжить разговор, так как у парадного входа их уже ждал Сесил, секретарь отца. Он сразу повел их к лорду.

Оставив Селесту в коридоре, Уэбб и Лили вошли в просторный кабинет.

— Я только что прочитал твой отчет, Уэбб, — сказал лорд Драйден, поднимаясь из-за стола и кивком головы приветствуя Лили. Он указал ей на стул.

Лили села. Уэбб с отцом также сели и продолжили разговор.

Лорд Драйден никогда не был педантом и говорил лишь о главном.

Уэбб отвечал на вопросы отца, но внезапно тот обратился с вопросом к Лили, и она дала ему исчерпывающий ответ.

Наконец лорд Драйден откинулся на спинку кресла, снял очки и потер пальцами переносицу.

Уэбб вдруг понял, что отец очень постарел. Морщины у глаз стали глубже, и сейчас он выглядел ужасно усталым, то есть совершенно не походил на всегда живого и энергичного лорда Драйдена.

— Я должен извиниться перед тобой, Лили, — сказал он. — Должен извиниться за то, что дал тебе такое бессмысленное задание. Сейчас могу сказать лишь одно: нам надо во что бы то ни стало убедить всех в том, что Анри де Шевену не вел дневниковых записей. — Лорд Драйден умолк и посмотрел на лежавший перед ним отчет. — А если бы дневники существовали и оказались в руках французов, немцев или этих… ужасных американцев? Еще раз приношу вам свои извинения.

Лили выпрямилась и сложила руки на коленях.

— Я рада, что сумела хоть как-то вам помочь. Вы столько сделали для моей семьи, и я счастлива, что…

— Вы говорите глупости, моя дорогая, — лорд Драйден отмахнулся с добродушной улыбкой. — Ваша семья верно служит этой стране, и все вы оказали Англии неоценимые услуги. Так что это я должен поблагодарить вас от всего сердца не только от своего имени, но и от имени короля.

— Я больше вам не нужна? — спросила Лили, вставая. — Мне бы хотелось поскорее вернуться к тете, сделать необходимые приготовления, чтобы потом отправиться к Софии и находиться с ней рядом…

Лорд Драйден кивнул:

— Да-да, конечно. Ваша сестра в деликатном положении. Я прекрасно понимаю, почему вы так торопитесь. Но если у вас есть еще хотя бы несколько минут… Мне бы хотелось, чтобы вы задержались и послушали новости, которые я собираюсь сообщить сыну.

Лили села — на сей раз на краешек стула, ей хотелось побыстрее покинуть кабинет лорда Драйдена.

— Мой дорогой мальчик, — начал отец. — Я чрезвычайно рад сообщить тебе замечательную новость. За твои заслуги и преданность Англии его величество король решил пожаловать тебе титул виконта Вестона со всеми землями, прилегающими к Вестон-Холлу.

— Но Вестон-Холл…

— Да, я знаю. Старый виконт умер, не оставив наследников, и все его состояние перешло к Короне. Принимая во внимание твои заслуги, его величество король решил пожаловать этот титул тебе, так как твой брат Джеймс унаследует мой титул.

— И все уже решено? — спросил Уэбб, не очень уверенный в том, что ему хочется носить этот титул; он собирался подать в отставку и остаться мистером Драйденом.

— Да, это было решено сразу после твоего отъезда. Теперь ты лорд Вестон. Поздравляю. — Отец пожал сыну руку. — Теперь тебе осталось лишь найти леди Вестон. — Отец рассмеялся и украдкой взглянул на Лили.

Уэбб молча пожал плечами.

— Что вы скажете на это, Лили? Теперь мой мальчик — виконт, владелец обширных земель. Вы можете сами в этом убедиться.

Лили попыталась улыбнуться:

— Сомневаюсь, что это возможно. — Она посмотрела на Уэбба. — Поздравляю, милорд. Я уверена, что вы с честью будете носить этот титул. — Лили встала. — А сейчас мне действительно пора идти. Я обещала тете, что позавтракаю с ней. Она, наверное, уже ждет меня.

— Не торопитесь, Лили, — сказал лорд Драйден. — Имеется и плохая новость. Я хотел бы сообщить вам ее.

Уэбб заметил, что дыхание Лили участилось.

— Речь идет о мистере Сен-Жане. — Лорд Драйден взял со стола папку с черными тесемками, отодвинув в сторону бумаги, раскрыл ее.

— Что с Адамом? — спросила Лили. — Я собиралась сегодня заехать к нему и его матери. Может быть, вы хотите, чтобы я спросила его о чем-нибудь?

— Весьма сожалею, что именно мне приходится говорить вам об этом, — сказал лорд Драйден, складывая руки перед собой. — Я прекрасно знаю, как вы относились к нему… Но к сожалению, вам не удастся навестить его сегодня. Ни сегодня, ни в последующие дни, насколько я понимаю.

Уэбб заметил, что Лили побледнела. Однако она пыталась держать себя в руках.

И Уэбб вдруг понял, что ревнует. Лили сказала, что их с Адамом помолвка — чистейший вымысел. Может, она, как всегда, лгала?

— Мистер Сен-Жан заболел? — с тревогой в голосе спросила Лили.

— Я не знаю, как лучше сказать вам об этом… Но считаю, что вы должны знать правду. Мистер Сен-Жан арестован по обвинению в шпионаже. Ваш бывший жених — американский агент. Похоже, что он является создателем целой шпионской сети. Они проникла в таможню и, ходят слухи, даже в Адмиралтейство. — Лорд Драйден сокрушенно покачал головой.

— Здесь какая-то ошибка, — прошептала Лили.

— Я искренне сожалею, Лили, но мистеру Сен-Жану уже вынесли приговор. Завтра его казнят.

Лили молча выслушала сообщение лорда Драйдена. Адам арестован? Будет казнен? Лили лихорадочно размышляла. Что ответить? Какие слова найти?

— Я просто поражен… Как ловко он меня дурачил… Он обманывал всех нас, даже свою мать, — говорил лорд Драйден.

— Миссис Сен-Жан?

— Да-да, и ее. Впрочем, эта женщина… она ужасная особа. Мы решили содержать ее под домашним арестом — для ее же блага, как вы понимаете.

— Ее не казнят? — спросила Лили с дрожью в голосе. Уэбб заметил, что она еще больше побледнела.

— О Господи, конечно, нет, — ответил лорд Драйден. — С самого начала было ясно: во всем виноват только мистер Сен-Жан. Его мать мы просто отправим обратно в Америку. Это будет своего рода предупреждение, мы дадим понять, что Англия не потерпит подобных действий.

Лили с трудом сдерживалась, ей хотелось сказать лорду Драй дену всю правду, ведь на самом деле следовало казнить женщину…

Женщину, сидевшую сейчас перед лордом Драйденом.

Ведь именно она, Лили, дала Адаму это поручение… А он лишь защищал ее и повиновался ей.

Лили вытащила из ридикюля кружевной платочек и приложила его к сухим глазам.» Что же делать, что предпринять?» — размышляла она.

— Могу я повидаться с ним? Я просто уверена, что здесь какая-то ошибка. Возможно, если бы я поговорила с ним…

— Сомневаюсь, что вы сможете что-нибудь сделать для него, моя дорогая, — ответил лорд Драйден.

« Господи, как могло такое случиться? — думала Лили. — Хотя с Адамом все может случиться «.

— Тебе ничего не известно об этом, Лили, не так ли? — спросил Уэбб.

Лили посмотрела на него с удивлением. Ей вдруг показалось, что Уэбб о чем-то догадывается. Она молча покачала головой. Но этот человек — возможно, он видит ее насквозь.

« Теперь ты понимаешь, почему я не могу выйти за тебя замуж? — хотелось ей закричать. — Я американская шпионка! И я предала тебя. Предала тебя — и себя «.

Уэбб еще о чем-то ее спрашивал, но Лили почти не слышала его. В какой-то момент она с рассеянным видом спросила:

— Что ты сказал?

— Ты уверена, что ничего не знаешь о тайных связях мистера Сен-Жана? Постарайся, может быть, вспомнишь что-нибудь…

— Адам не шпион. Я уверена: это ошибка!

Почему она позволила Адаму сопровождать ее? Почему взяла его с собой в Англию? Конечно, ей нужен был человек, который осуществил бы сложные коммерческие операции. Но ведь она могла бы найти и более опытного помощника, прекрасно знающего деловой мир Лондона.

Это она виновата. Адама повесят по ее вине.

— Ты уверена, что никогда не замечала… чего-нибудь необычного в поведении мистера Сен-Жана? Может, он общался с подозрительными людьми?

Лорд Драйден и Уэбб пристально смотрели на нее. Лили в отчаянии комкала кружевной платочек. Наконец, не выдержав, разрыдалась.

— Все это… ужасно, — проговорила она, всхлипывая и кусая губы.

— Да, очень печально. Приношу извинения за такие известия, — сказал лорд Драйден. — Я действительно очень сожалею… И все же, принимая во внимание ваши отношения с этим человеком, я решил лично сообщить вам обо всем.

— Спасибо, милорд, — кивнула Лили. — Но… простите, эта новость слишком на меня подействовала.

— Да, наверное, ты просто в шоке от нее, — заметил Уэбб. — Отец, если у тебя нет ничего такого, что бы ты хотел еще обсудить, я провожу Лили до дома ее тети. Она слишком расстроена всем происшедшим.

Уэбб взял Лили за локоть железной хваткой рассерженного мужчины. Пока он почти силой тащил ее из кабинета отца, Лили лихорадочно придумывала отговорки, объяснения, выстраивала очередной обман.

— К чему такая торопливость? — спросила Селеста, едва поспевая за ними по длинным коридорам министерства иностранных дел.

— Адам был… — начала Лили, но Уэбб грубо одернул ее:

— Мы не будем обсуждать это здесь.

Лили посмотрела на Селесту, в глазах которой читалось беспокойство.

« Он все знает?» — казалось, спрашивал ее взгляд.

Лили едва заметно покачала головой:» Пока нет «.

Лили слышала, как Селеста тяжело вздохнула, и надеялась, что этот вздох не относится к угаданному ею их будущему. Она ясно читала это будущее по сердитому лицу Уэбба, его сжатым губам и решительным шагам.

Ничто в его поведении не предвещало хорошего конца.

Они спустились по лестнице к ожидавшей Уэбба карете. Он грубо затолкал ее на сиденье, хотя с Селестой был куда вежливее.

Лили слышала, как он назвал кучеру адрес ее тетки, и прежде чем она подумала о побеге, он сел напротив, плотно закрыв дверцу. Карета тронулась.

— Что происходит? — потребовала ответа Селеста, скрестив на груди руки. — Что случилось?

— Адам был… — снова заговорила Лили, но Уэбб перебил ее:

— Ваша хозяйка считает меня круглым дураком.

— Ах это… — принимая скучающий вид, бросила Селеста.

— Да, это, и не вижу здесь ничего веселого, — отрубил Уэбб. — Это называется государственная измена.

— Уэбб, я уже сказала твоему отцу, что Адам здесь ни при чем. Они арестовали не того человека.

— Мистера Сен-Жана? — рассмеялась Селеста. — Вы полагаете, что он шпион? Значит, вы еще глупее, чем я думала.

Лили бросила на Селесту предостерегающий взгляд, но та только пожала плечами и продолжала:

— Он не шпион, мистер Уэбб. Я видела его ладонь и могу сказать вам наверняка, что Адам Сен-Жан не шпион.

— Боюсь, Селеста, что британский суд не сочтет доказательством его невиновности то, что вы прочитали по его ладони.

— Значит, они дураки, — с вызовом заявила Селеста. — Всякий, кто посмотрит на мистера Сен-Жана, сразу скажет, что он не шпион.

— Я согласен с тобой, Селеста, что мистер Сен-Жан вовсе не шпион, но кто-то направлял его и давал указания.

К великому облегчению Лили, у Селесты хватило ума закрыть рот и прекратить свои рассуждения. Уэбб посмотрел на Лили:

— Что? Никаких предположений? Никаких пророчеств? Никто ничего не знает?

— Пожалуйста, Уэбб, сделай что-нибудь, — взмолилась Лили. — Адам не шпион. Его зря обвинили. Ты должен что-то сделать, чтобы спасти его.

— Уверен, если бы я знал имя настоящего лидера всей шпионской сети, их основного вдохновителя, то я смог бы убедить отца отменить казнь Адама, но, к сожалению, я даже не знаю, с чего начать, чтобы найти этого субъекта. Может, ты знаешь?

— Откуда же мне знать, — ответила Лили. — Просто я знаю, что это ошибка.

— Ты, черт возьми, все прекрасно знаешь! И я не отпущу тебя, пока ты мне не расскажешь всей правды. — Уэбб испепелил ее взглядом.

На этот раз Лили не пришлось выжимать из себя слезы — они хлынули из ее глаз сплошным потоком. И тем не менее она продолжала лгать:

— Я не знаю. — Она уткнулась заплаканным лицом в плечо Селесты. — Это такой кошмар. Бедный Адам. — Лили рыдала, и Селеста по-матерински обняла ее. Слезы расслабили ее, и она сделала неверный шаг: — Это все моя вина.

— Вот как? — спросил Уэбб, наклоняясь вперед.

— Это я не захотела передавать дело Коупленда в другие руки. Адаму не следовало бы отправляться со мной в Англию. Он такой глупый и наивный.

Лили взглянула на Уэбба сквозь мокрые ресницы — она хотела понять, какой эффект произвел на него ее спектакль.

Слезы сделали свое дело: лицо Уэбба выражало явное беспокойство.

Лили продолжала играть на жалости.

— Как Адам сможет выжить в тюрьме? Тебе известно, где они его держат? Если он находится в одной из этих ужасных камер, я не переживу.

— Скорее всего они заключили его в подвал министерства иностранных дел. Там сыро, но это лучше, чем Ньюгейтская тюрьма.

Лили не верила своему счастью. Министерство иностранных дел! Туда гораздо легче проникнуть, чем в Ньюгейтскую тюрьму.

Для убедительности она всхлипнула еще несколько раз.

— Это так ужасно, и все по моей вине…

— Да уж это точно, — вставила Селеста.

— Ты абсолютно уверена, что ничего не знаешь об этом деле, Лили? — спросил Уэбб. — Совсем ничего?

Лили выпрямилась, вытерла слезы и посмотрела Уэббу в глаза:

— Я говорю тебе совершенно честно, что не знаю ни о чем таком, что бы указывало на связь Адама со шпионской сетью. Это непостижимо. Это настолько невероятно, что я…

Селеста незаметно ткнула ее локтем в бок: сказано достаточно, и хватит об этом.

Лили умолкла и продолжала тереть глаза. Если бы только удалось убедить Уэбба…

Лили понимала, что любой ценой обязана рассеять сомнения Уэбба, должна освободить Адама и его мать и вывезти их из Англии.

Конечно, она не имеет права просить Уэбба помочь ей. Между ними было столько лжи, причем по ее вине. Но все же…

— Уэбб, ты веришь мне? — продолжала она тем не менее. — Я знаю, что Адам невиновен. Он не имеет никакого отношения к этому делу. Я чувствую это всем сердцем.

Уэбб внимательно посмотрел на нее, и выражение его лица смягчилось.

— Да, Лили, я верю тебе.

Когда карета остановилась у дома ее тетки, Лили, не теряя ни минуты, соскочила на землю. Оглянувшись на Уэбба, она произнесла жалобным тоном:

— Уэбб, это так ужасно, мне больно, что все так сложилось у нас. — Испугавшись, что выскажет все, что накипело на сердце, Лили поспешила к лестнице и скрылась в доме.

Селеста проследила, как ее хозяйка исчезла, и с возмущением посмотрела на Уэбба. Он же смотрел туда, где скрылась Лили. Взяв себя в руки, Селеста последовала за хозяйкой, но в дверях остановилась.

Взяв руку Уэбба в свою, она, повернув ее ладонью вверх, стала изучать линии его судьбы. Она ясно видела их связь с Аили, но что она может сделать, чтобы свести эту упрямую парочку!

— Что ты там видишь, Селеста? — спросил Уэбб, явно смущаясь.

— Я вижу глупого человека, — ответила Селеста, отбрасывая его руку.

— Почему?

— Потому что сейчас ты впервые поверил в ее ложь.

Глава 24

С наступлением сумерек Уэбб подъехал к дому леди Дирсли и велел одному из своих людей занять наблюдательный пост. Он сомневался, что Аили покинет дом до наступления темноты. Перед тем как уехать, он выслушал все донесения сыщиков, которые следили за домом в течение дня.

Аили обязательно сделает попытку спасти Адама, и он будет поджидать ее здесь.

Наблюдая за домом, где слуги уже зажигали свет, Уэбб вспомнил слова Селесты — слова, которые запали ему в душу.

Подумать только, а ведь он был готов поверить Лили…

Нельзя сказать, что он считал ее непричастной к этому делу, но, посчитав ее виновницей всех этих преступлений, он должен был бы навсегда забыть о малышке, которая украла его сердце.

Но когда днем карета увозила его от этого дома и от самой Лили, он представил себе свою дальнейшую жизнь без нее как череду долгих, наполненных скукой дней.

Виконт Вестон. Женитьба на благовоспитанной молодой леди. Лондонские светские сезоны, лето и праздничные каникулы в Вестон-Холле. И наконец множество благонравных детишек.

Вот его судьба. И она приводила его в бешенство.

Но есть ведь и другая жизнь, о которой он никогда не думал, не мечтал, — жизнь с Лили. Жизнь, полная сумасбродства и долгих, наполненных страстью ночей.

Продрогнув от холода, Уэбб поднял воротник пальто.

Он должен крепко подумать, прежде чем сделать свой выбор.

Отдать ее в руки отца?

Увезти ее в Вестон-Холл и запереть в погребе, пока не решится дело с Адамом?

Или помочь ей?

Если он поможет ей, значит, с его старой жизнью будет покончено. Он предаст все, во что так свято верил: короля, Англию, своего отца. Помочь Лили — значит потерять все это. Уэбб провел несколько мучительных часов, прежде чем определился в своем решении.

Он посмотрел на свою ладонь и в сотый раз подумал: что же могла увидеть на ней Селеста?

Эта женщина с ее вест-индскими фокусами действовала ему на нервы. Он чувствовал, что она вынула из него душу, проникла в самые дальние уголки сердца, о существовании которых он и не подозревал.

Ибо в тот момент, хотя Селеста ни словом не обмолвилась о его будущем, он почувствовал сердцем, понял, что ему делать.

Лили пробралась к конюшням за домом тети и под покровом темноты достигла улицы. Она грела руки дыханием, ночь была промозгло холодной. Оставалось надеяться, что карета, которую она наняла, не заставит себя долго ждать. Одетая в черные бриджи и мужскую куртку, которую Селеста стащила из лакейской, она в ожидании кареты пряталась в тени.

Обрадованная неожиданным приездом племянницы, леди Дирсли квохтала и суетилась вокруг нее, и Лили удалось убедить свою престарелую тетку, что она проведет вечер в ее доме.

По выражению лица тетки Лили поняла, что та очень благодарна ей, поскольку теперь может весь день посвятить необходимым визитам.

В этом и была ошибка леди Дирсли.

Пока она наносила светские визиты, Лили принимала своих визитеров — агентов, которые докладывали ей, где содержится Адам и как лучше освободить его из подвала министерства иностранных дел.

Лили поняла, что надо все делать самой. Она не хотела больше рисковать чужими жизнями; надо расплачиваться за ту ошибку, которую совершила. Она отвергла все аргументы и советы своих агентов, объяснив им, что единственное, в чем она действительно нуждается, — это наемная карета, которая отвезет ее в министерство иностранных дел, затем в резиденцию миссис Сен-Жан и уж потом к докам, где она лично посадит их с Адамом на корабль, который сразу же покинет лондонский порт.

К счастью, в это время там стоял корабль, на котором в качестве первого помощника капитана служил ее младший брат Жюльен.

В отличие от их старшего брата Люсьена, Жюльена д'Артье не интересовали ни должности, ни титулы, ни потерянное во Франции состояние.

Самый младший из семьи д'Артье, следуя зову сердца, ушел в море в возрасте двенадцати лет, вскоре после того как семья бежала из Франции, спасаясь от террора.

Мальчишка давно мечтал стать пиратом, и теперь он был просто счастлив осуществить мечту о море, а сестру заверил, что капитан судна ничего не будет иметь против двух дополнительных пассажиров.

Тот будет только рад, как объяснил брат, насолить британцам, особенно после того как во время последнего рейса они сняли с его судна восемь матросов, объявив их дезертировавшими из военно-морского флота Великобритании.

По словам Жюльена, исчезновение двух человек из-под носа британцев будет для капитана желанным возмездием. Брат обещал, что будет ждать ее всю ночь у доков с гребной лодкой и командой на борту, чтобы доставить ее» товар» на корабль.

Устроив побег своих друзей, Лили приступила к выполнению более трудной части плана.

Вызволить Адама из министерства иностранных дел, как она полагала, будет даже легче, чем вывезти из Лондона болтливую миссис Сен-Жан, которая своими жалобами и стенаниями может разбудить всю полицию и сыщиков Боустрит. Похлопав себя по карману, Лили убедилась, что средство, которым она сможет успокоить леди, на месте.

Из-за угла показалась карета и направилась в ее сторону.

Но едва Лили собралась шагнуть из тени и обнаружить себя, как чья-то рука закрыла ей рот и кто-то потащил ее назад.

Лили отбивалась что есть силы, но нападавший крепко ухватил ее за талию и прижал к себе. Лили подняла ногу, намереваясь ударить нахала, но холодный голос остановил ее:

— Куда это ты собралась, малышка?

И все же Лили каблуком ударила человека в голень.

От неожиданности он ослабил тиски, и Лили, воспользовавшись моментом, вырвалась из крепких рук и побежала к карете, которая уже поравнялась с ней. Она рванула дверь, впрыгнула в карету, приказав кучеру:

— Гони! На меня напали грабители!

Возница взмахнул вожжами, хлестнул лошадь, и та рванула с места.

Потеряв равновесие, Лили неуклюже повалилась на сиденье, капюшон плаща сполз ей на лицо. Откинув его, она увидела запыхавшегося и злого Уэбба Драйдена, который взбирался в мчавшуюся карету.

— Убирайся! — закричала Лили. — Ты не имеешь права…

Но прежде чем она закончила фразу, Уэбб схватил ее за запястье, быстрым рывком притянул к себе и посадил на колени.

Она открыла было рот, но он губами зажал его.

Ей хотелось протестовать, но все слова застряли в горле.

Она снова в объятиях Уэбба, от его поцелуя кружится голова, и она не может ни дышать, ни соображать. Сколько дней прошло с тех пор, как они целовались и ласкали друг друга?

По силе страсти, охватившей их, Лили стало казаться, что это длится вечно, и ей хотелось, чтобы этот миг не кончался никогда.

Он обхватил ладонями ее лицо, и она ощутила всю страсть его поцелуя.

— Так должно быть всегда, — прошептал он ей в ухо. — Судьбой нам уготовано быть вместе.

«Вместе… Это было бы прекрасно». Колесо попало в колдобину, и карету встряхнуло. Уэбб еще крепче прижал ее к себе, но Лили решила, что не должна поддаваться силе его поцелуев.

— Убирайся! — приказала она, достав для убедительности из кармана пистолет.

Но мысли убить Уэбба у нее, разумеется, не было, и он без труда забрал пистолет из ее рук.

— Немедленно убирайся из кареты! — повторила она гневно.

— Ты опять за свое? — сказал он, отводя прядь волос с ее лица.

Лили не хотелось, чтобы он трогал ее, его прикосновения сбивали ее с толку. Ей нужно сосредоточиться и выбросить Уэбба из кареты и из своей жизни.

— Я закричу, и кучер заступится за меня.

— Я очень сомневаюсь в этом, — ответил Уэбб и постучал в люк, расположенный на крыше кареты.

Крышка люка открылась, и молодой человек заглянул внутрь.

— Останови карету и выбрось из нее этого субъекта, приказала Лили.

— Вы были правы, милорд, — сказал кучер. — Она и вправду живчик. Наши планы изменились, и я должен выполнить приказание леди?

— Поезжай, Нед.

К ужасу Лили, дверца люка закрылась, и она опять осталась наедине с Узббом Драйдеком. Она сползла с его колен и села напротив.

— Нед?..

— Да, Нед. Мой кучер. Разве не его ты видела сегодня утром?

— Это похищение, — сказала Лили, сжав руки в кулаки. — Я привлеку тебя к суду. Я…

— И как ты объяснишь суду, что пряталась в тени, одетая как разбойник с большой дороги? Где ты раздобыла эту одежду? Похоже, ты стащила ее у кого-то.

Лили возмущало, когда он так обращался с ней, и она решила сбить с него спесь.

— Да будет тебе известно, что я собиралась на маскарад. Моя тетя ждет меня, и я должна спешить, если не хочу опоздать. Поэтому, пожалуйста, вылезай.

— Маскарад? Как мило. Скажи мне, куда ехать, и я подброшу тебя. Хотя подожди. Мне кажется, что нам не стоит туда ехать. Я, как виконт, должен дорожить своей репутацией и репутацией моей жены.

— Я не твоя жена.

— Позволь с тобой не согласиться. Однако, если ты отказываешься признать точку зрения французского суда на эту ситуацию, я готов сегодня же обратиться в английский суд, чтобы он подтвердил законность нашего брака. Хочешь ты этого или нет, но ты станешь моей женой.

Лили решила не спорить с Уэббом и стала смотреть в окно. В нос ей ударил резкий запах застоявшейся воды.

— Куда ты меня везешь? — спросила она.

— В министерство иностранных дел. Разве не туда ты направлялась?

Лили от удивления открыла рот.

— Даже при тусклом освещении я читаю ответ в твоих глазах. Ты собиралась освободить Адама. Только я не могу понять — почему? Потому что ты любишь его? — Уэбб помолчал. — Почувствовав силу твоей страсти несколько минут назад, я в этом сильно сомневаюсь. Здесь какая-то другая причина. Может, чувство вины?

Лили отвела взгляд.

— Думаю, что так оно и есть. Ты не соврала моему отцу, когда говорила, что они схватили не того человека. Я прав?

Лили взглянула в голубые глаза Уэбба, надеясь увидеть там что-то такое, что помогло бы ей найти ответ, — цинизм, обеспокоенность, сочувствие, но его бездонные глаза хранили тайну.

— Скажи мне, Лили, хоть раз в жизни скажи мне правду! Ради кого Адам приносит себя в жертву?

Лили покачала головой. Даже сейчас она не могла открыться ему.

— Тебе не обязательно это знать. Пожалуйста, отпусти меня. И позволь сделать то, что я обязана. Если что-то случится с тобой, я… — Слова застряли у нее в горле, и она так и не закончила фразу. Амелия говорила, что она может доверять Уэббу. Но так ли это? Трудно поверить, особенно сейчас.

— Что же ты молчишь? — настаивал он.

«Я погибну, если скажу», — подумала она. Впрочем, разве она уже не погибла?

Наклонившись вперед, Уэбб развернул ее к себе лицом. Он нежно погладил щеки, убрал со лба волосы. Не в силах смотреть на него, Лили закрыла глаза. Но она успела прочесть в его взгляде заботу, восхищение. И любовь.

Уэбб все еще любит ее.

Господи, почему они не могут относиться друг к другу, как раньше? Ненавидеть друг друга? Тогда все было ясно, легко и естественно.

— Почему? Почему ты не хочешь сказать мне? — спрашивал Уэбб. — Ты боишься, что я перестану тебя любить? Сомневаюсь. И хотел бы, да не могу. Сейчас мне кажется, что я всегда любил тебя, хотя иногда ты доводила меня до бешенства. — Уэбб взял Лили за руку. — Я люблю тебя, несмотря ни на что. Даже если бы ты сказала; сейчас, что именно ты являешься главарем этой шпионской шайки, и тогда бы я любил тебя, — сказал он легким смешком, поскольку подобная мысль казалась ел невероятной.

— Но так оно и есть, — ответила Лили, смахивав слезы.

Глава 25

Уэббу в эту минуту казалось, что пол кареты провалился под ним. Не ослышался ли он?

— Кто ты? — переспросил он не веря своим ушам.

— Глава американской шпионской сети, которую, как думает твой отец, он раскрыл.

— Лили, сейчас не время для шуток…

— Я не шучу. — По тому как опустились ее плечи, Уэбб понял, что она свалила с себя огромную тяжесть — тайну, которую она скрывала от него с того самого момента, когда приехала в Байрнвуд. — Меня завербовали американцы. Находясь в Англии, я должна была представлять американские интересы. Это еще не все… но мне не хотелось бы обсуждать все прочее.

Уэбб молча кивнул. Слова об измене оглушили его, но она права — ему лучше не знать этого «всего прочего». Чем меньше будет он знать, тем безопаснее для них обоих.

Когда Селеста предупредила его, что нельзя верить Лили, он решил: она намекает на отказ Лили спасти Адама, но никак не предполагал, что она замешана в этом деле.

Неудивительно, что она так побледнела, когда отец сообщил ей об Адаме.

Отец вроде бы чует шпионов за версту, а тут не распознал измену буквально под носом.

— Скажи что-нибудь, — прошептала Лили.

— Что тут скажешь… Невероятно, но моя невеста — шпионка, самая настоящая шпионка. Что бы сказали люди?

— Меня это совершенно не волнует, — ответила Лили, глядя на него из-под опущенных ресниц. — Волнует другое: ты все еще хочешь жениться на мне после того, что узнал?

Уэбб глубоко вздохнул. Жениться на изменнице? Ему даже в голову такое не приходило. Сам факт представлялся ему невероятным. Еще несколько минут назад он думал провести медовый месяц с Лили где-нибудь вдали от Англии. Разумеется, после того как поможет ей спасти Адама от возмездия.

Когда все выяснится, отца это очень огорчит, но Уэбб оставит ему длинное письмо, где объяснит все и выразит надежду, что спустя какое-то время отец поймет его. Он напишет отцу, что не может спасти Адама от петли, хотя они теперь знают, что схватили не того человека…

Теперь ясно: глава сети американских шпионов — Лили. И именно она должна занять место Адама.

Но он не может выдать ее. Не может допустить ее смерти. Уэбб глубоко вздохнул: она изменница. А сейчас он сам совершает предательство.

Но хочет ли он остаться с той, которую любит? Скорее всего он навлекает на себя новую беду. Брак с Лили — дикость, безумие и безрассудство. Устраивает ли его такая жизнь?..

А если он все уже давно решил для себя, то ее признание ничего не изменит. Напротив, он более спокоен, поскольку получил ответы на все свои вопросы и сомнения. Теперь понятно ее нежелание ехать в Париж, ее дикие выходки, увертки и отговорки — все сейчас стало объяснимо.

Уэбб выглянул в окно — они подъезжали к министерству иностранных дел.

— Лили, я…

— Я пойму, — прервала его Лили очень спокойно, — пойму, если ты сочтешь нужным отдать меня в руки своего отца.

— Лили, я…

— Не надо ничего объяснять. Если это означает свободу для Адама…

Уэбб прикрыл ей рот рукой.

— Если ты скажешь еще хоть одно слово, я надену на тебя наручники. По крайней мере до той минуты, пока мы не спасем твоего жениха.

В ее зеленых глазах читалось непонимание.

— Я люблю тебя, Лили. Куда бы ни забросила нас судьба, я буду с тобой.

Смятение в ее глазах сменилось светом любви. Он отнял руку от ее рта и прижался к нему губами, скрепляя поцелуем, словно печатью, свое обещание и веру в будущее.

И когда Лили ответила ему на страстный поцелуй, Уэбб понял, что между ними больше никогда не будет секретов. И если он в эту минуту терял то, к чему так стремился, то в награду получал любовь, с которой не сравнится ничто.

Карета остановилась в аллее, неподалеку от ряда правительственных зданий. Лили вышла из кареты. Уэбб взял ее за руку и повел в конец аллеи. Здесь он остановился и, глядя ей в глаза, сказал:

— Обещай мне только одно.

— Все, что угодно, — прошептала она.

— Больше никаких женихов. У меня не хватит сил отделываться от них.

— Спасибо, — рассмеялась Лили. — Я и сама прекрасно с этим справлюсь.

— Сесил! Сесил! — в раздражении кричал лорд Драйден. Секретарь влетел в его кабинет. Парик лорда Драйдена сполз набок, очки съехали на кончик носа.

— Милорд? Я никак не ожидал, что вы вернетесь сегодня…

— Я и не собирался, но потом решил заехать на минутку, чтобы затем присоединиться к жене. Она сейчас гостит в доме сэра Вентуорта, там мы собираемся встречать Новый год.

— Чем я могу служить, милорд?

— Сначала скажите мне, кто входил в мой кабинет? — Лорд Драйден указал на письмо, лежавшее на его столе. — Я хочу знать, кто принес это письмо?

Сесил пожал узкими плечами:

— Не имею ни малейшего представления, милорд. Я отлучался ненадолго, чтобы поужинать, и вернулся перед самым вашим приездом.

— Поужинать? И в котором часу вы начали свой ужин? — вопрос был чисто риторическим, поскольку Сесил стал легендой в министерстве иностранных дел. Говорили, что лорд Драйден безвылазно просидел в своем кабинете целых сорок лет, а рядом с ним всегда находился Сесил. Лорд Драйден знал, что это именно так и было, Сесил практически никогда — ни днем, а случалось, и ночью — не покидал своего рабочего места. — Хорошо, не обращайте внимания. Мне просто противна сама мысль, что кто-то разгуливает здесь в мое отсутствие.

Он взял в руки письмо и исследовал печать: что-то знакомое, но что именно?..

— Чья это печать? — спросил лорд Драйдеи, протягивая письмо Сесилу.

— Лорда Вестона, милорд. Вашего сына.

Лицо лорда Драйдена просветлело, но тут же сделалось грустным. Увы, его работа, требующая отдачи всех сил, в последнее время стала сказываться на нем. Не узнать печать собственного сына! Каким же дураком он выставил себя перед Сесилом!

Он становится слишком старым. А вместе с ним и Сесил… Отправился ужинать, черт возьми!

— Ну хорошо, — сказал лорд Вестон. — Я просто проверял тебя, мой старый друг. Давай-ка сюда письмо.

Едва Сесил вышел из кабинета, лорд Драйден вскрыл конверт. Он зажег на своем столе еще одну свечу и поднес письмо поближе к свету, чтобы разобрать почерк Уэбба. Читая письмо, он сначала никак не мог ухватить его смысл, до его сознания доходили лишь отдельные слова: «отставка», «трудный выбор», «женщина, которую я люблю». Но, дочитав до конца, был сражен той правдой, которая наконец открылась ему.

— Болван! Редкостный глупец! — неожиданно воскликнул он.

— Да, милорд? — спросил Сесил, открывая дверь.

— Вызови охрану.

— Охрану, милорд?

— Да, разиня, охрану. Собери всю охрану, которая несет дежурство. Всех до единого. И немедленно!

Сесил, вылетев из кабинета, пулей помчался по коридору, повторяя про себя приказ лорда Драйдена.

Сняв очки, лорд Драйден стал лихорадочно протирать линзы.

— Глупец, — бормотал он. — Болван…

— Куда мы идем? — спросила Лили, когда они миновали здание министерства иностранных дел и направились к реке.

— Спасать Адама от суда.

— Разве министерство не там? — спросила она, указывая пальцем через плечо на здание, оставшееся позади.

— Там. Но ведь ты не собираешься войти в парадную дверь и потребовать его освобождения?

Лили смущенно пожала плечами: именно это она и собиралась сделать.

— Американцы, — пробормотал Уэбб. — Все вы такие…

— Разреши напомнить тебе, что американцы честно завоевали свою независимость.

— Да, но они могли бы добиться ее через Парламент. Уэбб вышел на набережную и по узкой расшатанной лестнице спустился прямо к воде. Оторвав от ступени длинную щепку, он бросил ее в воду. Щепка закружилась на месте, а затем медленно поплыла вверх по течению.

— Черт побери! — в сердцах выругался он.

— В чем дело?

— Начинается прилив.

Не зная, как отнестись к его сообщению и какое отношение прилив имеет к Адаму, Лили промолчала. Она стояла на верхней ступени, с сомнением поглядывая на шаткую лестницу — выдержит ли она их двоих… Внизу Уэбб зажег небольшой фонарь, который прихватил с собой, и, держа его в одной руке, другой стал ощупывать камни, которыми была выложена набережная. Вода доходила ему до щиколоток.

— Что ты там делаешь? — спросила Лили, в страхе ожидая, что он сейчас прикажет ей следовать за ним в эту холодную черную воду.

— Ищу вход в министерство иностранных дел, — ответил Уэбб, открывая маленькую дверь. — Спускайся.

Лили, невольно поеживаясь, стала спускаться. Она дошла уже до конца лестницы, и холодная вода Темзы моментально залилась в ее короткие ботинки. Не успела она ахнуть, как Уэбб открыл дверь, таща ее за собой. Дверь закрылась, и они погрузились в полную темноту. Уэбб снова зажег фонарь, и Лили смогла осмотреться.

Они стояли в узком проходе. Со стен стекала вода. От жуткого зловония на глаза навернулись слезы. Лили попыталась сделать шаг, но ее ноги тут же увязли в грязи, которая комом налипла на ботинки.

— Что это за место? — в ужасе спросила она.

Но Уэбб, подняв повыше лампу, молча потянул ее за собой в темноту.

— Секретный проход в подвал министерства иностранных дел, — наконец объяснил он. — Им крайне редко пользуются, да, пожалуй, теперь мало кто вообще знает о его существовании. Много лет назад, когда я был еще ребенком, а брат начинающим агентом, он показал мне его. Он тогда оставил меня здесь одного в полной темноте и велел выбираться самостоятельно.

— Ужасно, — прошептала Лили.

— Да. Особенно, когда знаешь, что вот-вот начнется прилив и вода заполнит проход едва ли не до самого верха.

Лили резко остановилась:

— Но ты же только что сказал, что начинается прилив…

— Да, сказал. — Уэбб наклонился и поцеловал Лили в лоб. — А это значит, что нам надо поторопиться.

Они шли всего несколько минут, но они показались Лили часами. Неожиданно проход раздвоился. Они свернули направо и через несколько ярдов оказались перед лестницей.

Уэбб приложил палец к губам и, нагнувшись к самому уху Лили, зашептал:

— Сейчас наступает ответственный момент. Веди себя тихо. Как раз над нами сидит дежурный офицер.

Уэбб собрался задуть лампу, но Лили схватила его за руку.

Узкое пространство пугало ее, и ей становилось плохо от одной мысли, что они останутся в темноте. Особенно сейчас, когда вода начала подниматься.

Уэбб привлек ее к себе и поцеловал долгим нежным поцелуем. Отстранившись от нее, он убрал с ее лица упавшие пряди волос.

— Лили, мы не можем оставить фонарь зажженным.

Лили кивнула — и сразу пожалела об этом. Все погрузилось в кромешную тьму. Ее сердце стучало так сильно, что казалось, на его стук сбежится вся охрана.

Но прежде чем она успела перевести дух, Уэбб уже оторвал половицу — Лили поняла это по звуку. В образовавшуюся дыру им предстояло спускаться.

Вода, прибывая, доходила Лили уже до колен, леденя не только тело, но и душу. Как Уэббу много лет назад удалось продержаться здесь?

«Если нам удастся выбраться отсюда, — думала Лили, я никогда больше не влезу ни в какую авантюру. Никогда».

Сверху лился свет, освещая проход, и Уэбб, нагнувшись, протянул Лили руку.

— Все хорошо, — прошептал он.

Уэбб сбросил с себя грязные ботинки и предложил Лили сделать то же самое.

— Они оставят слишком много следов, — сказал он. — Вытри ноги об этот кусочек ковра.

Лили сделала, как он ей велел, удивляясь в душе его предусмотрительности. А она еще считала себя агентом! Да она никто по сравнению с Уэббом, мастером своего дела.

Они прошли через маленький кабинет, продолжая свое путешествие в недра правительственного здания. Сделав ей знак подождать его, Уэбб скрылся за углом коридора.

— Стоять! — услышала Лили чей-то окрик. Уэбб остановился.

— Что там? Никак водяная крыса? — продолжал мужской голос. — Шеф приказал нам поймать тебя. Вот ты и попался, герой.

Лили осторожно выглянула из-за угла и увидела Уэбба.в руках охранника. Человек показался ей гигантом. Он, словно крепкий дуб, возвышался над Уэббом.

— Стоять смирно! — приказал он.

Выглянув снова, Лили увидела, что они находятся всего в нескольких ярдах от камеры, за решеткой которой стоит Адам и, открыв рот, смотрит на Уэбба и охранника.

Уэббу удалось рывком изменить положение, и теперь охранник стоял спиной к Лили. Уэбб незаметно кивнул ей головой.

Глубоко вздохнув, Лили потянулась в карман за пистолетом.

Она точно не знала, как он заряжается, и держала при себе оружие на всякий случай — может быть, подбодрить себя или запугать противника. С этим охранником, подумала Лили, номер с запугиванием не пройдет. И тут она вдруг вспомнила Амелию, то, как она незаметно подкрадывалась к Арману…

Вздохнув еще раз, она обеими руками ухватила рукоятку, незаметно продвигаясь к охраннику. Шепча молитву, чтобы силы небесные ей помогли, Лили изо всех сил нанесла гиганту удар по затылку.

Человек покачнулся, словно могучий дуб, взмахнул руками и как подкошенный с громким стуком упал на пол.

Открыв рот, Лили смотрела на свою жертву. Она сделала это! Точно так же, как когда-то Амелия.

— Вот это да, Лили, — удивленно протянул Уэбб. — Удар нанесен мастерски.

Лорд Драйден и Сесил сидели в карете, остановившейся рядом со зданием министерства иностранных дел. Целая армия охранников окружила дом. Слушая их возбужденные разговоры, Сесил улыбался.

— Он сбежал! Заключенный исчез. Люди бросились внутрь.

Лорд Драйден высунулся из окна кареты, обращаясь к старому кучеру:

— Бертрам, подъезжай поближе к реке, туда, к повороту. Кучер кивнул, и карета откатила от здания министерства.

— Вы в этом абсолютно уверены, милорд? — спросил Сесил.

— А ты?

Впервые за время службы у лорда Драйдена Сесил усмехнулся.

— Всегда мечтал побывать в шкуре действующего агента, — сказал он.

— Вот тебе и представился такой случай, мой мальчик. Мыс тобой вместе последние дни.

Лорд Драйден постучал по потолку, и карета остановилась. Поддерживаемый Сесилом, он сошел на землю. Оглядел город и реку, делая вид, что любуется ночным пейзажем.

Снизу, от набережной, послышался легкий шум приоткрываемой двери. Сесил посмотрел вниз и увидел трех человек, они были по пояс в воде. Все шло так, как и предвидел лорд Драйден.

Когда лорд собрал всю охрану и приказал обыскать здание, люди рассыпались по его периметру, оставив открытым задний вход.

Отдав столь необычный приказ, лорд Драйден вызвал Сесила к себе в кабинет и плотно закрыл дверь. Протянув ему стаканчик бренди, он изложил Сесилу дальнейший план действий. Услышанное ошеломило Сесила.

— Сесил, постарайся взять в толк, — сказал лорд Драйден, беря его за рукав и выводя из оцепенения. — Проводи наших гостей в карету, а я тем временем дам указания Бертраму. Я хочу, чтобы все прошло чисто, незаметно, особенно это важно сейчас, накануне нашей отставки.

Отставка… Сесил не знал, что и думать. Но если лорд Драйден считает, что надо передать бразды правления в руки его старшего сына Джеймса, то Сесил не станет спорить.

— Да, милорд, — ответил он. — После отставки я хотел бы немного посмотреть мир.

Протянув руку будущей невестке лорда Драйдена, он помог ей выбраться на набережную. Вслед за ней выбрались виконт Вестон и неудавшийся американский шпион.

По мнению Сесила, ночь выдалась удачной, став хорошим завершением их карьер.

— Отец, — только и сказал Уэбб, и в его голосе чувствовалось восхищение.

— Ни слова, мой мальчик. Я не хочу с тобой разговаривать. По крайней мере до тех пор, пока ты не женишься на этой прелестной женщине и вы не нарожаете кучу детишек. И не пытайся ссылаться на эту бумажку — ваше парижское брачное свидетельство. Я хочу настоящей брачной церемонии с оглашением в церкви имен вступающих в брак.

— Боюсь, что этого не получится, отец. Я собираюсь на какое-то время уехать из страны.

Лорд Драйден отвернулся, и Сесил понял, что ему совсем не нравится идея сына. Он знал, что лорд Драйден никогда не задумывался, посылая своих сыновей на трудные задания, но здесь было что-то другое. Уэбб Драйден мог вообще никогда не вернуться домой.

— Тогда пусть капитан обвенчает вас. Мне хотелось бы быть уверенным, что в следующий раз, когда мы увидимся, у меня будут внуки. Тогда, возможно, я и прощу тебя.

Лорд Драйден похлопал сына по спине и подтолкнул к карете.

Сесил отвернулся, пытаясь скрыть слезы.

— А как быть с моей матерью? — спросил американец.

— Мы заедем за ней, — ответил лорд Драйден. — А сейчас — все в карету, пока кто-нибудь из этих идиотов, рыскающих по зданию, не заметил нас.

Все охотно подчинились его приказу.

— Уверен, что моя матушка будет возражать. Она не захочет среди ночи садиться на корабль, оставив все вещи, — заявил мистер Сен-Жан. — Непременно поднимет шум.

Сидевшая рядом с Адамом миссис Коупленд, будущая виконтесса Вестон, пошарив в кармане, вытащила пузырек с какой-то жидкостью:

— Адам, это непременно поможет нам успокоить твою мать.

— А что это?

— Настойка опия.

— Ты хочешь дать моей матери наркотик?!

— Разумеется.

И в эту минуту Сесил решил, чем он займется во время своей отставки. Пусть лорд Драйден проводит остаток дней своих наслаждаясь жизнью провинциала, но у него отныне появились собственные планы. Он должен найти себе такую же находчивую жену, как эта невеста Уэбба Драйдена.

«Решено, — думал Сесил, глядя на красивую женщину, лицо которой пылало от возбуждения, когда она смотрела на своего будущего мужа. — Это будет замечательно».

И план свой сей достойный человек осуществил.

Эпилог

Вестон-Холл, Англия, 1805 год

— Ну что, малышка, тебе нравится дома? — спросил Уэбб Драйден, виконт Вестон, свою жену, когда она уютно устроилась у него под бочком на огромной, украшенной резьбой кровати старинной работы, занимавшей едва ли не bci спальню бывшего владельца Вестон-Холла.

— Безумно, — ответила Лили. — Быть рядом с тобой счастье для меня. И оно длится уже пять лет.

Она положила голову на грудь мужа, и он стал нежно перебирать ее локоны.

— Только не говори этого в присутствии миссис Майлз, — рассмеялся Уэбб. — Мне кажется, что ты уже оскорбила нашу домоправительницу тем, что забрала большую часть шкафов под свои платья и приказала переделать комнату бывшей виконтессы под гостевую.

— Тогда мне лучше не показывать ей бриджи, которые я благоразумно припрятала.

Уэбб улыбнулся. Мать троих детей, его леди-жена все еще вела себя как девчонка. Он не раз видел ее в бриджах, которые она стащила где-то в ту далекую ночь и теперь использовала для утренней верховой прогулки. Когда-то ему казалось, что их соседи, нетитулованные мелкопоместные дворяне, будут так же, как и миссис Майлз, оскорблены в своих лучших чувствах ее манерами. Впрочем, вскоре они поняли, что под экстравагантными выходками Лили скрывается благородство и искренность.

— Нет, правда, Уэбб, я рада, что вернулась в Англию, — сказала Лили, придвигаясь к нему поближе и глядя на него своими зелеными глазами, которые таили в себе еще столько секретов. — Мне кажется, что ты поступил правильно, приняв предложение Джеймса вернуться на работу в министерство иностранных дел. Сейчас, когда перемирие закончилось, никто не застрахован от нападения Бонапарта. Его нужно остановить.

— Мы это сделаем. Причем вместе.

Уэбб чуть не рассмеялся, когда вспомнил, какой представлял себе свою будущую жену. Он сомневался, чтобы нежная английская мисс, образ которой он тогда нарисовал, так захватила бы все его существо, как эта женщина, которую он держит в своих объятиях.

Он покрепче прижал ее к себе, его руки ласкали ее обнаженную грудь, он чувствовал шелковистость ее кожи, вдыхал ее аромат, который не переставал пробуждать в нем желание.

— Что скажешь, если мы проверим эту кровать? Такая ли она удобная, как была у нас в Виргинии? — прошептал он ей на ухо.

— В тот раз все закончилось рождением дочери, — рассмеялась Лили.

— Такого же сорванца, как и ее мать, — ответил Уэбб, строго нахмурив брови.

— Аделаида вся в Драйденов, — возразила Лили. — Я слышала, как она требовала, чтобы мистер Рид показал ей все потайные ходы в доме. Бедный дворецкий едва не потерял дар речи.

— Он выполнил ее желание? Лили кивнула:

— Она его настолько очаровала, что он показал ей келью священника и потайную лестницу в южном крыле. Боюсь, что нам теперь не удастся заставить ее пользоваться парадным входом.

Уэбб откинулся на подушки, и на его лице появилась глупая улыбка, которая бывает у счастливых отцов, когда они говорят о своих малышах.

— Мой ангел, — прошептал он.

— Напрасно ты все это одобряешь, — сказала Лили.

— Адди будет красавицей, как и ее мать, и у нее будет масса поклонников.

Лили села, закинув руки за голову, отлично зная, как ее обнаженное тело возбуждает мужа.

— Я все еще привлекаю тебя? — спросила она.

Уэбб кивнул и потянулся к ней.

Лили вздрогнула, когда его губы прижались к ее губам в горячем поцелуе, от которого замирало сердце. Пять лет… пять лет, наполненных страстью ночей, ненасытная жажда друг друга, которая бросала их в объятия каждую ночь. Она не представляла, как будет жить без него, когда он приступит к своим обязанностям в министерстве. Но пока… пока он с ней, и она влечет его.

Его руки ласкали ее тело, заново открывая его. Его прикосновения были одновременно благоговейными и жаждущими.

И она разделяла с ним эту жажду.

Положив ей руки на плечи, Уэбб опрокинул ее на спину. Она залюбовалась его прекрасным торсом. Как она любила его мускулистую грудь, завитки рыжеватых волос на ней, которые сбегали вниз, к тому месту, которое не уставало ее восхищать.

Раздвигая ноги, она ласкала руками его плоть, направляя в себя.

Уэбб закрыл глаза. По его лицу блуждала блаженная улыбка. Он вошел в нее, и она тихонько застонала. Осторожными движениями управляя его страстью, она разжигала свою.

Он, казалось, знал, когда приблизится апофеоз — прежде чем она успела вскрикнуть, он взял ее руку и сжал ее.

Его пожатие говорило: «Я люблю тебя, малышка». Так было у них с того самого момента, когда они впервые были близки. И так будет всегда.

Уэбб обхватил ее бедра, и волна страсти захлестнула их. Она расслабилась в его объятиях, но его руки все еще крепко сжимали ее; их трепещущие тела сливались воедино. Они шептали ласковые слова, предназначенные только друг другу.

Лили открыла глаза и оглядела затемненную комнату. Это был ее новый дом, которому могла бы позавидовать любая женщина. Но она знала, что настоящим сокровищем Вестон-Холла был мужчина, которого она сжимала в объятиях.

Она не могла вспомнить время, когда чувствовала себя иначе.

«Уэбб Драйден, я люблю тебя и буду любить до самой смерти».

От автора

Покушение на жизнь первого консула Франции Наполеона Бонапарта, происшедшее в сочельник, — исторический факт, но нет никаких свидетельств тому, что Жозеф Фуше знал о нем заранее. Несмотря на почти бескровный захват власти Наполеоном в 1799 году, во Франции времен «Дерзкой наследницы» все еще не затихала политическая борьба. С одной стороны — роялисты, с другой — республиканцы, разделяющие крайние взгляды якобинцев. Бонапарт не желал терять власть, сосредоточенную в его руках, и, как полагают историки, тайная полиция, созданная Фуше, составляла заговоры против диктатора.

Взрыв бомбы в сочельник дал Фуше повод — которого он так долго искал — усилить «охоту за ведьмами». Летели головы как якобинцев, так и роялистов. Принимая во внимание современные спекулятивные взгляды на дозволенность политических убийств, разве нельзя предположить (что я и сделала в своем романе), что Фуше был хорошо осведомлен о бомбе, поджидавшей первого консула на улице Сен-Никез?

Примечания

1

Здесь — стряпчий, поверенный.

(обратно)

2

дорогой тетей и за мной (фр.).

(обратно)

3

моя дорогая малышка (фр.).

(обратно)

4

моя малышка (фр.).

(обратно)

5

Простите меня (фр.).

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глаза 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Эпилог

От автора

Реклама на сайте