«Полуночный Ангел»

Джулия Берд Полуночный Ангел

Глава 1

Лондон, 1880 год

Его называли Полуночным Ангелом. Небескорыстные служительницы Венеры частенько любили посудачить о нем. Эти падшие создания появлялись на улицах Лондона в тот час, когда сгущающиеся сумерки и туман придавали им черты вполне благообразные. Их во множестве можно было увидеть тогда, когда газовые уличные фонари самым выгодным образом высвечивали их прелести и помогали заманить очередного клиента.

Кто-то считал его рыцарем в сияющих доспехах, который может появиться в любой момент на великолепном черном скакуне и унести особо удачливых в свой замок. Другие полагали, что он не более чем выдумка и что нет на земле реального человека, который мог бы быть таким благородным, как это приписывали мистеру Моргану, и таким невероятно красивым – всегда в высоком цилиндре, с белоснежным шелковым шейным платком, повязанным поверх жесткого воротничка, в общем, аристократом, блистающим отменными манерами. А были и такие, кто поговаривал, будто бы он калека, поскольку еще ни одна живая душа не видела, чтобы он выходил из своего роскошного экипажа.

Те из женщин, у кого уже имелся изрядный жизненный опыт, считали, что он всего лишь плод фантазии молоденьких девиц из рабочей среды, которые надеялись подзаработать своим телом несколько фунтов стерлингов, а уж потом заделаться поборницами нравственности. Сами же эти юные девицы, которые еще не поняли, что, раз ступив на кривую дорожку, они уже никогда не смогут сойти с нее, поскольку иного способа зарабатывать себе на хлеб просто не найдут, обожали говорить о нем, равно как и обо всех тех девчонках, которых загадочный мистер Морган уже спас. Они увлеченно обсуждали, как он будто бы выдернул их из уличной грязи и поместил в свой Стоун-Хаус – своего рода приют для падших созданий. Там девушек отмывали, обучали хорошим манерам, а потом выдавали замуж за иностранных князей. Правда, по большому счету в эти россказни не очень-то верилось даже самым наивным.

Находились, конечно же, и такие, кто утверждал, что именно их мистер Морган выбирал для своих постельных игр, и уж они-то позволяли себе с полным правом болтать про него любые вещи, в том числе и то, что «ника-а-акой он не джентльмен», он хитрый лис, который пользуется всеми благами, не платя при этом ни пенни.

Реджинальд Шейн тоже терялся в догадках, что ему следует думать об этом мистере Моргане. Двадцатиоднолетний клерк просто поверить не мог, что человек, чье имя уже успело обрасти легендами, сидит сейчас в экипаже прямо напротив него, и что это именно он только что нанял Шейна на работу в качестве своего личного секретаря или даже поверенного в делах. Хотя справедливости ради приходилось признать, что Шейн пока толком не знал, чем ему, собственно, предстояло заниматься. Морган сообщил через третьих лиц о своем желании встретиться с ним в кабаке «Красное перо».

Как раз это-то обстоятельство озадачивало Шейна больше всего. «Красное перо» было не просто кабаком – это был самый настоящий бордель, причем с одной существенной особенностью, отличавшей его от остальных подобных заведений. Здесь обслуживали мужчин – что было вполне естественно и никакого удивления само по себе не вызывало. Вот только обслуживающий персонал состоял из одних лишь мужчин. Было ли известно мистеру Моргану, что Реджи – гомосексуалист? Так ли ему это было важно? И каковы были пристрастия самого мистера Моргана? Что было у него на уме, когда он вознамерился нанять Реджи к себе на работу? Только лишь профессиональные качества, которыми молодой человек, несомненно, обладал? В конце концов, утонченно-изысканные манеры, которыми блистал Полуночный Ангел, могли свидетельствовать отнюдь не только о его великолепном воспитании.

– Почему вы так пристально смотрите на меня, мистер Шейн? – спросил Полуночный Ангел.

Они проехали сквозь облако грязно-желтого цвета – это были испарения, которые исторгала из своих многочисленных труб расположенная неподалеку спичечная фабрика. Реджи прокашлялся и отвернулся, словно внезапно в толпе людей он заметил неприятного для него знакомого.

– Вы нервничаете, мистер Шейн? – Голос Моргана звучал глухо и хрипло. Похоже, этот джентльмен много курил. Однако же в складках его черной шелковой накидки не было видно ни единой пылинки, ни единой табачной крошки. Более того, Реджи показалось, будто бы он уловил запах духов, исходящий от этого человека. Что, вне всякого сомнения, указывало на то, что мистер Морган предпочитал общество женщин, каким бы не в меру мягким и деликатным в обхождении он ни казался. Реджи готов был поклясться, что не ошибается. И он пообещал себе стать отменным клерком и со временем совершенно забыть обо всем, что связывало его с улицей и грязной торговлей собственным телом.

– Я совсем не хотел таращиться на вас, сэр. – Реджи принялся смущенно теребить в руках свой коричневый котелок. Затем запустил пятерню в копну спутанных темных волос и шмыгнул носом. От этой привычки Реджи туча веснушек на его вздернутом носу тут же пришла в бурное движение. Он сделал попытку растянуть губы в улыбке. – Все никак не поверю в удачу, которая так вдруг взяла и свалилась на меня! Одного не пойму: как могло случиться, что из такого количества людей вы выбрали именно меня? Но я очень вам благодарен за эту работу, честное слово. И обещаю сделать все, что только смогу.

– Да уж, постарайся. – Морган слегка улыбнулся, и от движения губ кончики его аккуратных черных усиков чуть приподнялись. Свет газового фонаря упал на мгновение на его лицо, и глаза его вдруг сверкнули, показавшись Реджинальду почти фиолетовыми.

Снова прокашлявшись, Реджи спросил:

– А в чем будут состоять мои обязанности, сэр? Да и как вообще вы узнали, что я ищу работенку?

– Один наш общий знакомый упомянул в разговоре вас и проговорился о вашем искреннем желании приложить все усилия к тому, чтобы сделать свою жизнь лучше. Я решил нанять вас без всякой проверки. Однако если эта работа вас не интересует…

– Нет-нет! Что вы! Даже передать не могу, как я вам благодарен!

– Вот и отлично. В мои намерения входит со временем сделать вас управляющим Стоун-Хаусом. Вы слышали о нем?

Реджи так и ахнул.

– Вы это серьезно? Это ж такая ответственность… и очень большая честь, конечно же, для меня. Стоун-Хаус! Надо же! Да кто ж о нем не слыхал?!

Морган отвернулся к окошку кареты, пристально вглядываясь в лица шлюх, неисчислимое множество которых стояло по обеим сторонам дороги. Реджи невольно подумал, уж не подыскивает ли Морган девку для собственного удовольствия? Реджи очень надеялся, что от него самого он не станет ожидать подобного же поведения.

– Позвольте задать вам вопрос, сэр… Куда это мы направляемся?

– Мы катаемся, Реджинальд, просто катаемся. Могу я называть вас по имени?

– Конечно, сэр. Зовите меня Реджи.

– Я кое-кого ищу.

– Это кого же?

– Ее зовут Минни.

Неужели его любовница? Реджи едва не произнес это вслух, однако он вовремя прикусил язык, сообразив, что ему лучше помалкивать. Он заставил себя откинуться на спинку сиденья и попытался сделать вид, будто он спокоен и невозмутим, хотя на самом деле испытывал что угодно, только не спокойствие. Возможно, слухи и верны. Возможно, Стоун-Хаус – это никакой не приют для заблудших женских душ, а самый настоящий гарем, принадлежащий Полуночному Ангелу. И тогда понятно, почему он и выбрал Реджи. Он знал, что Реджи – всего лишь несчастный педик, а значит, вряд ли позарится на женщин, живущих в этом самом Стоун-Хаусе.

– Ты, по-моему, не доверяешь мне, Реджи, – неожиданно заговорил Морган.

Юноша от смущения густо покраснел. Так, значит, этот тип не только необычайно проницателен, он еще и мысли читать умеет! Реджи от страха прошиб пот.

– Да нет, сэр, ну что вы! Я просто…

– Я и не жду, что ты так сразу проникнешься ко мне доверием. Однако надеюсь, ты поверишь мне, если я скажу, что тебя ждет большое будущее – при условии, что ты станешь усердно трудиться. Я хочу открыть второй Стоун-Хаус в Саутворке, а находиться в двух местах одновременно мне, конечно же, будет не под силу. Мне нужен тот, кто способен будет решать возникающие проблемы и, возможно, как и я, время от времени прочесывать улицы. Я знаю, что улиц ты не боишься.

– Нет, сэр, – ответил Реджи, не сумев сдержать дрожи, и оттого звонко клацнув зубами. – Я совсем не боюсь улиц.

Заявление было не более чем бравадой, поскольку Реджи как никто другой знал, что самые темные улицы Лондона таили в себе немало опасностей. А именно эти улицы, самые злачные места города, время от времени посещал Полуночный Ангел, чтобы спасти молодых девушек от жизни, похожей на ад.

Софи Парнхем распахнула дверь черного хода Чемберлен-мюзик-холла, что располагался в Ист-Энде, в тот самый момент, когда прогремели последние оглушающие аккорды финала вечернего представления. Безжалостная луна высвечивала рваный горизонт, обозначенный высокими и острыми городскими крышами. Зловонное дыхание прогресса висело в воздухе – оно выкашливалось через дымоходы близлежащих угольной и спичечной фабрик. Но четырнадцатилетняя девушка почти не замечала убогости окружающего ее городского пейзажа. Ей хотелось немного пройтись. Дорога, которую она выбрала, шла вдоль задней стены театра. Каждый вечер в этом самом театре ее мать лицедействовала на подмостках.

Софи наслаждалась относительной тишиной. Здесь почти не были слышны раскаты хохота и гром аплодисментов. Никто из тех, кто участвовал в представлении, уже не мог внезапно налететь на нее с криками: «Софи, помоги! Мой костюм порвался!», или: «Софи! Мисс Кэнфилд потеряла сознание. Живо принеси нюхательные соли!», или: «Софи, у нас не хватает помощников. Подними занавес. Скорее!».

Она услышала голоса тех, кто был на представлении, – люди неспешным потоком уже начали выходить из театра и заполнять улицы. А это означало, что ей пора возвращаться в театр.

– Как же быстро пролетело время! – со вздохом проговорила девушка и взялась за ручку двери. Неожиданно до ее слуха донесся голос мужчины; его речь выдавала принадлежность к высшему сословию.

– Добрый вечер! – произнес мужчина.

Это был представительный седоволосый джентльмен. Он стоял на противоположной стороне тротуара. Софи огляделась по сторонам. Видимо, он обращался именно к ней – он даже галантно приподнял свой высокий цилиндр, когда она посмотрела на него.

Софи высоко вскинула голову, вспыхнув от возмущения. Похоже, он решил, что она одна из тех падших созданий, которые не редкость в этом районе, да и время сейчас более чем подходящее. Девушка поспешно дернула дверь. Но та, как назло, оказалась заперта.

– Боже! – Она прикусила нижнюю губку, бросив настороженный взгляд на джентльмена, который неумолимо приближался к ней. Затем снова подергала дверь – и снова никакого результата. Софи застучала кулачками по деревянной поверхности, но толку от этого не было никакого. Едва ли кто-то сейчас услышит ее в общей суете – актеры переодевались, смывали грим и спешили разойтись по домам.

– Добрый вечер, юная мисс.

Мужчина был уже совсем рядом. Его глубокий и к тому же определенно красивый голос звучал уже буквально за спиной у девушки. Она вздрогнула и приготовилась дать этому искателю запретных удовольствий решительный отпор.

– Чего вы хотите? – резко бросила она, по-прежнему пытаясь открыть дверь. Софи знала, что с мужчинами надо быть твердой и не давать им спуску. Этому учила ее мать.

– Вы чем-то расстроены, милая?

Она повернулась и сердито посмотрела на него:

– Ничуть, сэр. А теперь окажите любезность, уходите и оставьте меня одну.

Джентльмен одобрительно улыбнулся.

– Ну же, ну же, моя дорогая, – по-отечески ласково произнес он. – Не бойтесь меня. Я не причиню вам никакого вреда.

– А я и не боюсь. – Девушка пристальнее вгляделась в его лицо, чтобы запомнить, так, на всякий случай. Однако тьма была такая, что различить ничего толком было нельзя. Софи отвернулась и снова принялась колотить в дверь. – Вот мерзкая дверь! Ну надо же, взяла и закрылась! Но сейчас обязательно кто-нибудь услышит меня и откроет. – Когда мужчина немного отошел от нее, Софи чуть успокоилась. – А что вы здесь делаете, сэр? – уже участливо спросила она. – Здесь ведь и на воров можно нарваться.

– Вот-вот. О том же подумал и я, когда увидел вас, моя дорогая. Вы на улице в такой час, совсем одна! Я решил, что вы, должно быть, заблудились.

– Нет-нет, сэр, я работаю здесь, в театре. – Софи откинула со лба белокурый локон. – Просто вышла немного подышать воздухом.

– Не мог ли я видеть вас на сцене?

– Нет, сэр, что вы! Я в театре на подхвате, помогаю с костюмами.

– А как зовут вас, милое дитя?

– Мисс Софи Парнхем.

– И кто же ваши родители? Известно ли им, что вы ходите совсем одна по улицам Лондона, где вас может подстерегать масса опасностей?

Что-то уж слишком много вопросов задает этот джентльмен. Шел бы он лучше своей дорогой. Однако его беспокойство казалось искренним.

– Я сирота. Но уверяю вас, сэр, я могу о себе позаботиться.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, однако, будь ваши родители живы, думаю, они непременно сказали бы вам, что молоденькой девушке, такой как вы, не годится расхаживать одной. На улицах полно карманников, воришек и похитителей, которых следует опасаться, особенно такой темной ночью, как сегодня.

– Со мной ничего не случится. Уж я-то смогу постоять за себя. – Софи повернулась к двери и снова забарабанила в нее. – Кто-нибудь мне сейчас обязательно откроет. Пожалуйста, сэр, уходите.

– Как пожелаете, моя дорогая. Хотел бы только заметить, что представление сегодня было великолепным. Мне необычайно понравилось. – И с этими словами джентльмен протянул Софи небольшой букетик цветов, которые она не сразу и узнала. – Это омела. Ну же, берите, это вам.

– Омела! – Софи приняла подарок. Она и не видела никогда этого растения в цвету. Оно появлялось в их доме лишь зимой, под Рождество, когда мать этими тонкими веточками с бледно-зелеными листьями, на которых блестели мелкие белые ягодки, украшала двери и оконные рамы.

Софи смутилась, и хотела было вернуть букет, однако мужчина взмахнул рукой, затянутой в белую перчатку:

– Нет-нет. Они ваши, моя дорогая. Это подарок. И я ничего не прошу у вас взамен. – Он прикоснулся рукой к цилиндру, вежливо кивнул Софи на прощание, а затем удалился тем же путем, каким подошел к ней.

Софи задумчиво смотрела ему вслед. Джентльмен медленно спустился по дороге и скрылся за углом.

– Эй, вы там! Открывайте же! – громко закричала Софи и застучала в дверь с такой силой, что этот грохот и мертвого бы поднял из могилы. – Это я, Софи…

Договорить ей не удалось, слова застряли в горле. Кто-то незаметно подкрался к ней сзади и с силой зажал ей рот рукой.

– Пошли, красотка, – просипел грубый голос из-за ее спины. Насильник одной рукой перехватил ее поперек туловища, а другой держал закрытым ее рот. – Кабы знала, что для тебя лучше, помалкивала бы, ясно тебе?

Софи мгновенно обмякла в тисках его рук.

– Вот так-то лучше. Ты, вижу, не дура, сразу все смекнула. А теперь давай, двигайся.

И он потащил ее в сторону от театра. Софи улучила момент и впилась зубами в сжимающую ее рот ладонь. Похититель отдернул руку, невнятно бормоча ругательства, а Софи закричала что было сил. Однако ее крики о помощи растворились в гнетущей тишине улицы. Девушка вырывалась как могла, однако все было напрасно. Негодяй оказался поразительно сильным и ловким. Со все возрастающим ужасом девушка начала понимать, насколько верны были слова того джентльмена. Улицы кишели ворами и разбойниками. И что еще страшнее – похитителями.

А в это время не так далеко от места этого происшествия проезжала карета, где в напряженной тишине ехали Реджи и его новый работодатель. В какой-то момент мистер Морган дважды стукнул тростью с набалдашником в виде львиной головы в потолок кареты. Кучер тут же прикрикнул на лошадь, и карета замедлила свой ход. Они остановились в клубах зловонных испарений, стелющихся вдоль булыжной мостовой, возле грязного и убогого питейного заведения – паба под названием «Королевская голова». Уродливая шлюха с отвисшим животом и с выкрашенными в ярко-рыжий цвет волосами тотчас же выползла из темноты.

– Ба! Да это ж сам Полуночный Ангел! – протянула она и подошла к распахнувшейся перед ней дверце экипажа. – Здрасьте вам, мистер Морган.

– Добрый вечер, Минни. Как поживаешь, старушка?

Шлюха посмотрела на него с циничной ухмылкой:

– Да ничего, жива пока еще. Не сдохла! – Она взглянула на него так, как смотрела на клиента, которого пыталась соблазнить, и растянула губы в улыбке, обнажив два ряда гнилых зубов. – Когда ж вы заберете меня в свой гарем, а, мистер Морган? Этот ваш Стоун-Хаус гарем ведь и есть, разве я не права? Ежели что, так я завсегда готова хорошенько потрясти задом.

Морган улыбнулся:

– Залезай, Минни. Я отвезу тебя туда прямо сейчас.

Реджи сунул пальцы за жесткий воротник, который нещадно давил ему на горло, к тому же пот лил с Реджи градом, так что его обшарпанный галстук совсем промок. Мысли его крутились с лихорадочной быстротой. А. что, если Морган вздумает оприходовать эту жуткую бабищу прямо здесь, в карете? Вдруг таким образом он проверяет своих работников, подвергая их подобному извращенному посвящению в новую должность? Реджи не мог поверить, что такой джентльмен, как мистер Морган, станет тратить свои деньги на то, чтобы помогать этим отбросам общества и пытаться перевоспитать их, ради одного лишь морального удовлетворения. Что Полуночный Ангел надеялся выиграть от этого? Зачем ему тратить силы и возиться с существами, подобными этой мерзкой старой карге Минни? Уж ее-то совершенно точно не переделать.

Минни ухватилась за дверцу кареты и залезла внутрь. Вместо того чтобы занять сиденье напротив мужчин, она плюхнулась прямо между ними. Реджи бросил короткий взгляд на ее помятые, бесформенно трясущиеся, но, однако же, выставленные напоказ прелести и едва не расстался с недавно съеденным ужином. Ей, должно быть, было уже за пятьдесят. Реджи аж затрясло от отвращения, и он мигом перебросил свое тело на пустующую скамейку. И с изумлением увидел, как Полуночный Ангел опустил ладонь на коленку Минни, причем прикосновение это выдавало не столько вожделение, сколько явное дружеское участие.

– Пора тебе покончить с этой жизнью, Минни, – мягко произнес Морган. – Тебе известно, что обычно я приезжаю за молоденькими девушками, за теми, кто еще не успел порастратить силы и загубить свою судьбу, но и тебе пора бы уже отдохнуть. Попробуй себя в чем-нибудь другом.

Реджи искоса бросил взгляд на Моргана. Такие медоточивые речи были уместны в чьем-нибудь будуаре, а уж никак не в тесной карете. И женщина при этом должна бы быть хоть чуточку более привлекательной, чем эта уродина Минни.

Неожиданно Реджи стало стыдно за все, что он вообразил себе о своем новом хозяине. Похоже, Морган и в самом деле переживал за судьбу тех женщин, которых уводил с улицы. На какую-то минуту Реджи показалось, что старая шлюха согласится поехать с ними. Но она вдруг разразилась жутковатым хохотом.

– Да у тебя тут юный дружок имеется! Уж не требуется ли его ублажить? Это я всегда пожалуйста! Может, хочешь, чтобы я взяла его прямо здесь? – И Минни подмигнула ошарашенному Реджи. – Хотите посмотреть на это – развлеку! Удовлетворить вас обоих одновременно? И это пожалуйста – только заплатите мне хорошенько.

– Ну уж нет, увольте, – буркнул Реджи. Он издал нервный смешок, а потом вдруг истерично захохотал.

– Я предлагаю тебе пожить в Стоун-Хаусе, – сказал Морган, не сводя с Минни дружеского взгляда. – Хватит тебе заниматься этим грязным делом, старушка. Одна моя добрая знакомая позаботится о тебе. Ее зовут миссис Кромвель. А ей может потребоваться твоя помощь в работе с молоденькими девушками.

Минни вмиг ощетинилась:

– Не нужен мне никто! Тоже мне, благотворители какие нашлись! Никогда ни у кого ничего не просила, зарабатывала себе на хлеб собственным горбом. Зачем мне ждать помощи от таких, как вы, мистер Морган?

– Затем, что я знаю о твоем горе. – Морган произнес эти слова настолько тихо, что Реджи с трудом их расслышал.

– Ну и что вам такого известно? – вскинулась на него Минни.

– Я знаю о том, что у тебя умерла дочь. Знаю, что один из клиентов на прошлой неделе забил твою Лолли насмерть. Клиент, которого нашла для нее ты. А ведь ей было всего шестнадцать лет. Слишком юная, чтобы вести ту жизнь, какую она вела, Минни. И слишком юная, чтобы умереть.

Губы Минни задрожали, выражение угрюмой воинственности уступило место полнейшему отчаянию. Минни уронила голову на руки, и все ее тело начало сотрясаться от горестных рыданий.

– Надо было мне самой прибить ее сразу же, как только она родилась! Пусть бы я сама расшибла ей тогда голову этой его тростью, чтобы не рвалось так сейчас мое сердце из груди! Ох, Лолли! Сладкая моя Лолли!

Карета подкатила к бывшему фабричному зданию, над главным входом которого теперь красовалась вывеска, извещающая, что это и есть знаменитый на весь Лондон Стоун-Хаус.

– Проводите Минни внутрь, будьте так любезны, Реджи. И передайте ее на попечение миссис Кромвель, которая знает, что надо делать, и позаботится о ней.

Реджи соскочил с подножки и участливо протянул руку, помогая старой шлюхе выйти из кареты и обнаружив при этом редкое умение и сочувствие, наличия которых он и не предполагал в себе.

Позже, уже совсем ночью, Реджи отправился к себе домой со странным чувством удовлетворения. Он смог оказаться кому-то полезным, и это было необыкновенно приятно. И еще он заключил, что мистер Морган обладает исключительно редкими душевными качествами и, вне всякого сомнения, является настоящим благородным джентльменом. Пройдет совсем немного времени, и Реджи поймет, как сильно он заблуждался.

Пробил час ночи, когда карета мистера Моргана остановилась на подъездной аллее, ведущей в Боумонт-Хаус на Стрэнде. Выстроенный из серого камня особняк на протяжении вот уже нескольких столетий являлся оплотом нескольких поколений представителей этого семейства. Назвать особняк великолепным значило бы не сказать о нем ровным счетом ничего.

Морган оглядел себя и, хотя все было безупречно, оправил свой костюм. Он вышел из экипажа, тронул поля высокой шляпы, поблагодарив кучера за поездку, и карета тут же двинулась по направлению к служебным постройкам. Морган посмотрел по сторонам, бросил взгляд вдоль широкой, вымощенной камнем подъездной аллеи и подошел к неприметной дверце, которую открыл своими ключами. Три пролета по узкой темной лестнице – и он поднялся к еще одной двери. На этот раз ему потребовалось всего лишь постучать.

– Мистер Морган, – раздался мягкий женский голос, – это вы?

– Да.

Дверь, скрипнув, распахнулась, и Морган невольно прикрыл глаза, оказавшись в залитой ярким светом газовых светильников превосходно оборудованной всем необходимым – и костюмами, и гримом – комнате.

– Проходите, проходите, – проговорила Колетт с теплой улыбкой. На ее лице отразилось явное облегчение. Шестидесятилетняя служанка взмахом руки поторопила мистера Моргана. Вид у нее был усталый.

– Мне, конечно же, не следует заставлять тебя ждать так долго в такие ночи, как эта, милая Колетт.

– Да я бы все равно глаз не сомкнула. Я же не могу места себе найти до тех пор, пока не увижу вас в целости и сохранности после всех этих ваших ночных вылазок.

Морган снял пальто и протянул его сгорбившейся служанке.

– Ты все еще хмуришься? Но все волнения позади. Ведь так, Колетт? Или случилось что-то такое, о чем я еще не знаю?

Она, казалось, не услышала вопроса, занятая тем, что вешала хозяйское пальто в шкаф.

– Колетт! Что-то произошло? – требовательно спросил Морган. – Ты нездорова?

Когда Колетт повернулась, улыбка на ее лице отчего-то показалась ему вымученной.

– Нет-нет. Со мной все хорошо. Ну же, снимайте свой сюртук и жилетку. Удалось ли спасти сегодня какую-нибудь молоденькую заблудшую душу?

– Сегодня мне было не до молоденьких. – Морган расстегнул рубашку и отстегнул накладные манжеты. Затем развязал белоснежный, сильно накрахмаленный шейный платок. – Хотя кое-кого – одну старую потаскушку – мне все же удалось увести с улицы. Бедняжка! Недавно она потеряла свою дочь.

– Да, будь таких, как вы, побольше, и мир наш стал бы куда лучше.

– Возможно.

Морган прочесывал улицы вот уже целых пять лет, но вместо того, чтобы увидеть, как падших созданий становится все меньше, замечал лишь, что число их с каждым годом только растет. Едва ли не в десятикратном размере.

– Поднимите-ка руки повыше, прошу вас. – Колетт нагнулась и расстегнула булавку, которая скрепляла надетый под рубашку бандаж.

Затем Колетт принялась медленно разматывать полоску грубой жесткой материи, которой был обмотан торс мистера Моргана, и вскоре наружу вырвались полные груди с крупными сосками, которые вмиг затвердели от холодного воздуха.

– Ну вот, мистер Морган, – заговорщически подмигнула Колетт, – теперь вы снова женщина. Так вы, наверное, чувствуете себя куда лучше, правда?

– Да, верно, гораздо лучше, – ответила ей Лидия, сбрасывая с себя последние детали своей маскарадной экипировки.

– К сожалению, вам снова надо будет одеться.

Лидия взглянула на служанку и удивленно вскинула брови:

– В такой час? Но зачем? Колетт нахмурилась:

– Конечно, вам бы сейчас лучше отдохнуть, но, как я понимаю, придется встретить гостей. Сэр Тодд и леди Лич вместе с вашим супругом ждут вас в библиотеке.

– Так поздно? Должно быть, случилось что-то серьезное. – Лидия внимательно посмотрела на служанку. – Говори, в чем дело?

– Там еще и мисс Луиза Кэнфилд. – Выражение лица служанки было напряженным. – Все они ждут, когда же вы наконец явитесь к ним.

– Луиза Кэнфилд? Эта известная актриса?

Колетт кивнула. Она не сказала Лидии всего, что знала, а Лидия не хотела понуждать ее говорить, чтобы не ставить служанку в неловкое положение. Колетт Армитидж, как и ее муж Генри, прислуживала графу Боумонту, мужу Лидии, вот уже более тридцати лет. Они оба знали ее дорогого Бо куда лучше, чем сама Лидия.

– Ну что ж, полагаю, мне следует пойти и выяснить все самой.

Лидия стояла, задумчиво постукивая носком туфельки по полу, и пыталась догадаться, что за новости ждут ее в библиотеке. Колетт же тем временем затягивала ее стройную фигуру в корсет. Лидии пришлось сменить одну форму несвободы на другую. Да, все обстояло именно так. Какой бы безрассудной и храброй она ни была, осуществляя свои ночные вылазки в обличье Полуночного Ангела, в женском платье она просто не сможет чувствовать себя уверенно без такой детали туалета, как жесткий корсет. Лидия подняла руки, чтобы Колетт было удобнее стягивать шнурки.

Отражавшаяся в большом зеркале худощавая фигурка вполне могла бы сойти за мальчишескую, если бы не полная грудь Лидии, которая сейчас была приподнята получашечками корсета. Лидия опустила левую руку на свои короткие черные волосы и, щедро умастив макассаровым маслом, подняла их со лба к затылку. Гладкая прическа еще больше подчеркнула ее высокие скулы, а губы словно бы стали казаться полнее. Голубые, с лиловатым оттенком, глаза с пристрастием разглядывали отражение в зеркале. Лидия столько времени пробыла мистером Морганом, что уже сама толком не знала, кто же она на самом деле.

– Не забудьте про усики, – напомнила Колетт.

– Ах, Господи! Конечно! – Лидия с коротким смешком сняла фальшивую накладку с верхней губы. – Я уже даже не обращаю на них внимания, настолько привыкла. Но мне совсем не хочется шокировать сэра Тодда и леди Лич своим диким видом! Не хватало только явиться к ним в платье и с усами! – К тому же Лидии совсем не хотелось опозориться перед известной актрисой мюзик-холла, ожидающей ее в библиотеке.

Колетт помогла своей хозяйке надеть белье и роскошное шелковое платье кремового цвета. Превращение Генри Моргана в леди Лидию Боумонт было почти завершено. Колетт взбила ее волосы, умащенные душистым маслом, прикрепила к затылку шиньон, сделанный из собственных же длинных волос Лидии, и обрызгала свою хозяйку женскими духами. Графиня Боумонт была готова принять гостей.

Глава 2

К тому времени, когда Лидия присоединилась к компании людей, собравшихся в библиотеке графа, огонь в богато украшенном камине уже догорал. Часы, стоящие на каминной полке розового мрамора, показывали половину второго ночи.

– Простите, что заставила вас так долго ждать, – сказала она, проходя легкой скользящей походкой по темно-синему персидскому ковру. – Я приехала бы домой гораздо раньше, но… я навещала одну свою близкую подругу, которая тяжело больна, и мне пришлось посидеть с ней, пока она не почувствовала некоторого облегчения.

– Слава Богу, что ты наконец приехала, – произнесла Клара, с готовностью принимая шитую белыми нитками ложь в качестве вполне сносного объяснения. Подтянутая и весьма консервативная в одежде жена адвоката Тодда Лича поднялась со своего места, едва лакей распахнул перед хозяйкой дома двери. Она подошла к Лидии и в приветственном жесте прижалась щекой к ее щеке. – Я так беспокоилась за тебя! Тем более что твой муж явно не придает никакого значения твоим поздним ночным отъездам. Одному Богу известно, что с тобой может случиться в такой час. Шатаешься неизвестно где! – Резкие слова Клара смягчила улыбкой.

– Граф Боумонт полностью мне доверяет, – сказала Лидия, обнимая подругу, а потом, выпрямившись, обвела внимательным взглядом присутствовавших в комнате людей. Ее муж, как обычно, сидел в плетеном кресле на колесах. Его ноги были прикрыты пледом! Настороженный взгляд графа словно бы предупреждал Лидию о том, что случилось действительно что-то из ряда вон выходящее. Супруг Клары стоял рядом с графом, устремив взгляд в камин. Сэр Тодд был красавцем, щеголем и обладателем роскошной белокурой шевелюры. Обычно энергия била из него ключом, однако сегодня он был непривычно тихим и даже угрюмым. И наконец взгляд Лидии обратился на ту женщину, которая вызывала немалое ее любопытство, – на актрису.

– Моя дорогая! – Супруг протянул к Лидии руку, надеясь прервать тем самым ее не в меру пристальное разглядывание. Это, в конце концов, было невежливо – ее не извиняло даже то обстоятельство, что гостья их была женщиной крайне необычной.

– Добрый вечер, дорогой. – Лидия поцеловала мужа в лоб и не испытала при этом – едва ли не впервые – неловкости.

Луиза Кэнфилд наблюдала за этой весьма любопытной сценой, сидя на софе, расположенной по другую сторону от камина. Взгляд ее ярко-зеленых глаз выдавал в ней необычайно проницательную особу. Платье с очень низким вырезом давало возможность любоваться превосходными округлостями ее груди. На стройной шее красовалось колье из сверкающих изумрудов, а голову украшала кокетливая шляпка со светло-зелеными страусовыми перьями. Густые рыжие волосы, которые казались крашеными – настолько ярким был их цвет, – весьма эффектно оттеняли ее нежную, словно фарфоровую, кожу.

– Дорогая, – произнес лорд Боумонт, – я хотел бы представить тебя мисс Луизе Кэнфилд.

Лидия тепло улыбнулась гостье.

– Это честь для меня, мисс Кэнфилд, – проговорила она.

– Взаимно, леди Боумонт, хотя мне и тяжело осознавать, какие именно обстоятельства привели меня в ваш дом.

– Так что же случилось? – Лидия обвела тревожным взглядом собравшихся в комнате.

Все выглядели какими-то подавленными и избегали смотреть ей в глаза. Граф Боумонт, впрочем, в любом случае не смог бы этого сделать. Пятидесятипятилетний муж Лидии вот уже два года как ослеп. Он был весьма красив даже сейчас, когда его густые пышные волосы поседели. Однако повеса, прежде обожавший всевозможные увеселения, здорово сдал.

– Дело в том, что мою дочь похитили, – сказала наконец Луиза. Она говорила низким, чувственным, хорошо поставленным голосом, приобретенным за многие годы служения в театре. По ее манере говорить можно было безошибочно понять, что в своем театре она привыкла командовать. Ей и сейчас удалось едва ли не загипнотизировать всех, кто находился в этот поздний час в библиотеке в доме графа Боумонта, не прилагая, впрочем, к этому каких бы то ни было видимых усилий. – Она пропала. И сейчас я могу думать только об одном – как вернуть мою милую девочку.

– Очень сожалею, – произнесла Лидия, в немалой степени озадаченная странным напряжением, которое воцарилось после этих слов в комнате. Она опустилась на оттоманку, стоящую рядом с креслом графа Боумонта. – Как это произошло?

Луиза сказала, что похищение произошло сегодня вечером, видимо, когда Софи ненадолго вышла из мюзик-холла. Рассказ Луизы серьезно обеспокоил Лидию. Она, как никто другой, была осведомлена о том, какие опасности могут подстерегать юную девушку на темных улицах Лондона. Лидия готова была немедленно броситься на поиски несчастной девушки. Не за этим ли и явилась к ней в дом Луиза Кэнфилд? Но неужели ей было известно, что именно в этом доме скрывается Полуночный Ангел? Что именно отсюда он совершает свои рискованные вылазки по злачным местам Лондона?

– Чем мы можем помочь вам, мисс Кэнфилд? Лорд Боумонт и я понимаем, в каком ужасном положении вы оказались. Мы искренне разделяем ваше горе и готовы оказать вам любую возможную помощь.

На лице актрисы появилась странная улыбка. Длинные пушистые ресницы на мгновение прикрыли ее прекрасные кошачьи глаза, а потом вдруг она взглянула на лорда Боумонта с таким свойским выражением, что это заставило Лидию застыть в изумлении.

– Дорогая, – сказал лорд Боумонт, сжимая руку жены, – не стану томить тебя. Мы с тобой всегда были честны по отношению друг к другу. Ты должна кое-что узнать. Дело в том, что дочь Луизы также и моя дочь.

С минуту Лидия пребывала в замешательстве. Она ошарашенно переводила взгляд с мужа на актрису и обратно, пока наконец до нее не дошел смысл сказанных слов.

– Вот как… Понимаю, – протянула она.

– Луиза и я… мы были друзьями… много лет назад. Я и не догадывался о том, что наше знакомство привело к рождению ребенка.

– А я никогда не рассказывала его сиятельству о Софи, – добавила Луиза. – Я вполне справлялась с заботами о ней сама.

Лидия смутно припоминала, что об этой истории писали когда-то давно в газетах. Будто у одной известной актрисы долгое время был весьма богатый покровитель, который к тому же смотрел сквозь пальцы на ее многочисленные любовные похождения. Эта женщина могла позволить себе быть независимой.

– Мне очень жаль, – сказал Боумонт, обращаясь к Лидии.

– Не стоит, дорогой. Я даже рада за тебя. – Это и в самом деле было так. Лидии хотелось, чтобы ее муж смог испытать удовлетворение от того, что оставил на этой земле потомков. Однако ей требовалось время осмыслить услышанное. Невероятные истории о похождениях мужа неизменно вызывали у нее изумление, если не потрясение. И происходило это потому, что ее собственные отношения с мужем за те пять лет, что они были женаты, так и оставались исключительно и только платоническими. – Ты всегда переживал, что у тебя нет наследников. Почему бы тебе не признать Софи своей дочерью официально?

– Это очень великодушно с вашей стороны, леди Боумонт, – с явным облегчением произнесла Луиза.

– Он может признать Софи лишь в том случае, если нам удастся ее отыскать, – резонно заметил Тодд. Он стоял возле горящего очага и задумчиво барабанил пальцами по каминной полке. – А сделать это будет крайне нелегко. К тому же мисс Кэнфилд заявила всем, будто бы Софи – сирота.

Лидия бросила на актрису полный нескрываемого осуждения взгляд.

– Я не хотела, чтобы жизнь моей Софи отравляло клеймо незаконнорожденности. И еще… – Мисс Кэнфилд вздохнула и, словно бы защищаясь, с некоторым вызовом взглянула на леди Боумонт. – Мне надо было думать о своей карьере. Вы даже не представляете, насколько тяжело актрисе удерживать интерес поклонников к собственной персоне. Софи знала, что она моя дочь, но я велела ей говорить всем, что она осиротела еще в детстве, Я обращалась с ней как с любимой племянницей. Она всегда во всем мне помогала. В театре все без нее как без рук. Я откладываю деньги с тем, чтобы в один прекрасный день мы открыли с ней собственный мюзик-холл. Я мечтаю, что она будет там всем заправлять. Вы даже не представляете, насколько она способная девушка. – В драматические нотки хорошо поставленного голоса Луизы вкралась неприкрытая материнская гордость.

– Она знала, что Бо ее отец? – спросила Лидия. Луиза отрицательно покачала головой. И опустила глаза.

– Софи очень тонкая и чувствительная девушка. Она считает, что ее отец – кто-то из моих многочисленных поклонников-аристократов. Однако ничего конкретного говорить ей я не стала. Юные девушки вроде нее любят фантазировать на сей счет, а я совсем не хотела разочаровывать ее. – Луиза взглянула на Бо, который во время ее рассказа хранил молчание. – Я очень боялась, что Бо, хотя мне более бы пристало говорить «его сиятельство», либо не пожелает признать мою малышку, либо заберет ее у меня. – Луиза снова обратила взгляд на Лидию. – Софи знала, что я не хочу с ней расставаться. И всегда знала, что я очень люблю ее.

– Слава Богу, что это так, – с легким вздохом произнесла Лидия. – Что ж, в таком случае поиски следует начать немедленно. Но только с чего мы начнем?

Тодд одарил ее ободряющей улыбкой.

– Мне кажется, я знаю. Доводилось ли вам слышать о великом лорде Загадке?

Глаза Клары вспыхнули.

– Ты полагаешь, он согласится помочь нам?

– Думаю, это вполне возможно.

– Лорд Загадка? – В голосе Лидии прозвучала тревога. – Уж не тот ли это…

– Да, это лорд Монтгомери, – кивнул Тодд, когда Лидия повернулась к нему, побледневшая от внезапно подступившей дурноты. Он же, не замечая этого, спросил: – Вы знакомы с ним?

Лидия с трудом сглотнула вставший в горле комок и, собрав силы, произнесла:

– Нет. Такого удовольствия я еще не имела.

Слова Тодда потревожили в душе Лидии старую рану, которая, как оказалось, так и не зажила.

Сэр Тодд Лич недовольно взглянул в окно кареты, когда кучер свернул на одну из мрачных улочек в Ист-Энде и остановился. Район этот имел название Лаймхаус.

– Жди меня здесь, – сказал Тодд кучеру. – Я там не задержусь.

Весь день он провел в поисках Монтгомери. Сначала посетил все достойные джентльмена места – его холостяцкие апартаменты, фешенебельные клубы, заглянул даже в Скотленд-Ярд. Слуга Монтгомери, Пирпонт, как всегда, был нем как рыба, и добиться от него какой бы то ни было информации о его хозяине не представлялось возможным. Оставалось предположить самое худшее. Тодду пришлось дождаться сумерек, чтобы можно было без опаски заявиться в притон.

– Как же это похоже на спуск в преисподнюю, – пробормотал он, спускаясь по крутым ступеням в подвальные помещения и едва успев схватиться за поручни, когда его ноги в дорогих кожаных ботинках соскользнули со ступеней.

Едкий запах опиумного дыма мгновенно ударил ему в ноздри. Тодд невольно задержал дыхание и нахмурился. Каким же идиотом надо быть, чтобы посещать подобные места. Тем более обидно, что речь шла об умном, тонком человеке, обладавшем блестящим, цепким умом. Да, совершенно очевидно, что Хью Монтгомери потерял вкус к жизни. Иначе разве стал бы он искать утешение в этих стенах?

Хью Монтгомери было двадцать девять лет. Это был высокий, темноволосый, поразительно красивый и утонченный, как отмечали многие знающие женщины, человек. Он обладал какой-то сверхъестественной способностью выявлять причинно-следственные связи событий, пользуясь дедуктивным методом, что неизменно направляло стопы комиссаров полиции Скотленд-Ярда к нему, когда требовалось разгадать особо сложное и запутанное дело. Хью был великолепным писателем, серия его книг «Заметки по криминологии» глоталась читателями столь же жадно, как и модные романы. Единственной областью, в которой он не способен был применить свои блестящие мыслительные способности, была его личная жизнь.

Хью Монтгомери уже успел порядком устать от своей славы. К женщинам, которые бросали себя к его ногам и готовы были ради него на все, он испытывал лишь глухое равнодушие. Трагедия, когда-то очень давно произошедшая в его жизни и поселившая в душе боль, уничтожила в нем стремление и способность любить. И в то же время этот человек обладал необычайным, тончайшим чутьем особого рода, которое как раз и позволяло ему вычленять детали, которых обычные люди ни разглядеть, ни ухватить не могли.

Тодд подозревал, что именно пустота в душе Хью Монтгомери и заставляла его снова и снова возвращаться в этот страшный опиумный притон. До сего времени, как утверждал Монтгомери, он держал свое пагубное увлечение под контролем. Это было своего рода бегством, запретным удовольствием. Но как долго эта игра могла продолжаться? Тодду доводилось видеть немало подтверждений тому, как невинное развлечение перерастало в чудовищную и разрушительную зависимость.

Монтгомери утверждал, что настойка опия, которую он держал у себя дома, позволяет ему справляться с болью застарелой раны, а редкие затяжки опиума здесь, в Лаймхаусе, только обостряют все его чувства и мысли. Тодд ждал, когда же наконец его друг осознает, что все эти игры с возбуждающими средствами ни к чему хорошему не приведут, что они отнюдь не способствуют обострению логического мышления, а напротив, лишь разрушают его.

– Трубку, сэр? Трубку? – раздался пронзительный голос китайца – хозяина этого заведения. Вокруг находилось немалое количество мужчин с болезненно-бледными и даже желтоватыми лицами. Одни бормотали себе что-то под нос, другие возлежали на кушетках с устремленным в никуда взглядом. Все они пребывали в лишь им одним ведомых мирах. И только человек, которому принадлежало это заведение, и которого нетрудно было распознать по его ярко-красному шелковому халату и длинной черной косице, спускающейся с затылка, сохранял трезвый ум. Он без конца выкрикивал с весьма неуместной в подобной обстановке улыбкой на лице:

– Трубку?

– Нет, благодарю. – Тодд прошел мимо него, заглядывая в каждый угол, осматривая каждый закуток, приподнимая груды подушек в поисках Монтгомери. Когда Тодд наконец увидел длинные ноги, выглядывающие из-за ширмы, он тотчас узнал по щеголеватой одежде своего друга и вздохнул с облегчением.

– Монти, это ты? – Тодд ускорил шаг.

Неожиданно раздавшийся душераздирающий крик, прорезавший вязкую тишину помещения, заставил его остановиться.

– Помогите! Они повсюду! Они бегают по мне! Их тысячи! – Лысый человек в помятом костюме пронесся мимо Тодда. Его мертвенно-бледное лицо было искажено гримасой смертельного ужаса. Он судорожно стряхивал с себя что-то невидимое и отчаянно тряс руками. – Снимите их с меня! О ужас, скорпионы! Прошу, кто-нибудь! Снимите их!

Ничего, разумеется, на нем не было. Это была всего лишь галлюцинация, плод его безумного воображения. Тодд печально покачал головой, глядя на это.

– Тише, тише, успокойтесь, сэр, расслабьтесь, – негромко заговорил подоспевший к нему хозяин. Он растянул свои губы в широкой улыбке и протянул несчастному трубку. Маленький красный огонек горел между двумя склонившимися друг к другу головами мужчин. Лысый мужчина сделал несколько затяжек и постепенно затих.

Тодд продолжил свой путь к ширме. Он откинул занавеску, отгораживающую небольшой альков, и, переступив через длинные ноги мужчины, позвал:

– Монти!

Приглядевшись внимательнее, Тодд увидел того, кого искал. Виконт Монтгомери сидел, прислонившись к стене, слабый мерцающий свет газовой лампы вырывал из темноты его лицо. Судя по его виду, он был вполне адекватен, ни малейшего признака утраты контроля над собой. Единственным, что выдавало его состояние, был расстегнутый воротник и отсутствие шейного платка. Хью взглянул на Тодда в своей обычной, так хорошо знакомой другу манере, с легкой, чуть ироничной полуулыбкой на губах. Тодд от неожиданности моргнул, не совсем понимая, в чем дело. Может, Монтгомери пригласили вести какое-то тайное расследование? Если так, то Тодду придется приберечь лекцию, которую он готовился прочитать своему другу, до другого, более подходящего случая.

– Тодди! – воскликнул виконт Монтгомери. – Как странно видеть тебя здесь, старина. Я был о тебе лучшего мнения.

Обычно улыбчивый, Тодд счел шутку друга не совсем уместной и, вместо того чтобы улыбнуться, недовольно поджал губы.

– Я здесь вовсе не для того, чтобы потворствовать отвратительному пристрастию, и тебе это отлично известно, – недовольно заявил он.

Хью глубоко вздохнул. Его широкие плечи поднялись и безвольно опустились, и Тодду показалось, что несколькими часами раньше его друг все же получил одурманивающую дозу опиума. За свою потрясающую способность быстро восстанавливать силы ему следовало благодарить матушку-природу, наградившую его крепким здоровьем.

– Поднимайся, бездельник, – проговорил Тодд. – Ты так глупо тратишь все то, чем тебя щедро одарила природа при рождении. С твоим состоянием и тем образованием, которое ты получил, равно как и с твоим умом, ты многого мог бы добиться. Но ты отчего-то решил, что здесь тебе куда лучше. Твоя пагубная страсть к этому коварному зелью разрушит тебя, как уже разрушила жизни многих необычайно талантливых и одаренных людей. Твой мозг еще не тронут распадом, по крайней мере, мне, право, очень хотелось бы в это верить. Давай же, вставай! Кое-кому очень нужна твоя помощь.

Хью поднял на друга затуманенный взгляд, в котором промелькнула слабая заинтересованность.

– Что стряслось? – спросил он.

Хью не стал возражать, когда Тодд наклонился и попытался поднять его. Спустив с кушетки длинные ноги, Хью встал и, покачнувшись, прислонился спиной к голой кирпичной стене. В свете газовой лампы Тодд заметил, что зрачки ярко-голубых глаз его друга не больше крошечной булавочной головки, что явно указывало на то, что тот недавно принимал опиум.

– Способен ли ты пролить свет на дело, которое мне крайне важно распутать и которое занимает меня сейчас больше всего? Мне действительно очень нужна твоя помощь.

Хью откинул голову и уперся затылком в стену.

– Полагаю, что способен.

– Хорошо.

– Но я не хочу ввязываться в очередное дело, – добавил Хью, поморщившись.

Тодд кивнул. Каждое расследование Хью принимал слишком близко к сердцу. И если для сыщиков из Скотленд-Ярда любой исход дела – удачный или провальный – был лишь частью обычной каждодневной работы, то лорд Монтгомери подобной роскоши позволить себе не мог. Кроме таланта к разгадыванию, его побуждала к действию острая жажда справедливости. Слишком много зла было в этом мире. То, что он способен был сделать, Хью рассматривал как вклад в улучшение жизни, и потому всякую неудачу он воспринимал как личную трагедию.

Тодд многое знал о друге. Они немало работали вместе над множеством самых разнообразных дел. Тодд имел возможность наблюдать за тем, как великолепно выступает знаменитый лорд Загадка в зале суда, и восхищаться его способностью необычайно ловко сопоставлять данные с тем, чтобы докопаться до сути. Как адвокат Тодд знал о тех преступлениях, которые совершались в Лондоне. Если были известны все слабые стороны детективов из Скотленд-Ярда, которых куда больше волновало желание вписаться в почтенную, освященную временем и традициями систему, чем стремление распутать преступления и наказать виновных. Вот почему он понимал, что его надежду найти незаконнорожденную дочь графа Боумонта мог осуществить один лишь Хью Монтгомери.

– Нам требуется твоя помощь, старина, – сказал Тодд, поддерживая Хью, когда тот внезапно начал сползать по стене на пол.

На мертвенно-бледном лице Хью резко выделялась отросшая за сутки жесткая щетина, подчеркивавшая его впалые щеки. Тодд выругался сквозь зубы и – уже более внятно – сказал:

– Нам надо найти девушку.

Хью нахмурился:

– Девушку? Отлично! О какой девушке идет речь?

– О незаконнорожденной дочери Луизы Кэнфилд и лорда Боумонта. Ее похитили.

Эта информация вызвала у Хью неподдельный интерес.

– Когда это произошло? – слегка протрезвев, спросил он.

Тодд посвятил его в детали. Заканчивая рассказ, Тодд уже знал, что Хью у него на крючке. К тому же свой основной, убийственный аргумент Тодд приберег напоследок.

– Ей всего четырнадцать лет, Монти, – сказал он и многозначительно вскинул бровь, – Четырнадцать!

Хью прикрыл глаза и чуть поморщился.

– Понимаю, – протянул он.

Тодд знал, что играет не по правилам, задевая чувство вины друга. За те годы, что они были знакомы, Тодд хорошо успел узнать Хью – за бутылкой хорошего вина о чем только не поведаешь другу. Именно так Тодд узнал о случившейся много лет назад трагедии, боль от которой, не ослабевая, преследовала Хью многие годы. Это крайне странное происшествие произошло с дочерью одного из слуг отца Хью. Однажды у подножия скалы на самой границе их владений ее нашли мертвой. Ей было всего четырнадцать лет. Хью на тот момент было лишь двенадцать, и загадочная трагедия оставила неизгладимый след в душе впечатлительного мальчика. Это обстоятельство во многом и определило его интерес к занятиям криминалистикой.

– Так, говоришь, ей четырнадцать? – переспросил Хью, поднимаясь во весь свой внушительный рост. Он сбросил с себя опиумный дурман, потянув шею и расправив плечи. – Тогда надо идти.

Когда щеки виконта немного порозовели, Тодд вздохнул с облегчением и приготовился выслушивать поток жалоб и даже оскорблений, которые, как он знал по опыту, в ближайшее же время непременно обрушатся на него.

Лидия стояла возле одного из высоких окон в кабинете мужа. Окно выходило на улицу. Лидия раздвинула великолепные темно-бордовые бархатные портьеры, украшенные золотой бахромой. Любой прохожий, который, оказавшись поблизости от великолепного особняка, поднял бы взгляд на окна, увидел бы строгую, подтянутую, безупречно красивую женщину – графиню Боумонт. Панического страха в ее глазах, конечно же, не разглядел бы никто.

– Он уже здесь, – сказала она, как только возле парадных дверей остановилась карета.

– Превосходно, – откликнулся муж Лидии. – Ты же знаешь, что никого лучше лорда Монтгомери нам не найти.

Лидия сделала несколько глубоких вдохов, чтобы снять никак не отпускавшее ее напряжение, и ответила:

– Да, я знаю это.

– Я догадываюсь о том, насколько тебе тяжело встречаться с ним снова, моя дорогая.

Лидия быстро заморгала ресницами, чтобы ни в коем случае не расплакаться. Бо всегда понимал ее. Его любовь окружала ее точно ласковый кокон, позволяя ей чувствовать себя спокойной и защищенной. Ему даже почти удалось добиться, чтобы она снова смогла ощутить вкус к жизни. Однако ничто не способно было избавить Лидию от щемящей боли, испытанной очень давно и слишком сильно ранившей ее душу. И потому она с головой погрузилась в благотворительность. Лидия совершала деяния, которые, как она полагала, способны были изменить мир к лучшему. Это помогало ей самой не терять присутствия духа.

– Ты всегда так добр ко мне, мой милый Бо. – Лидия отвернулась от окна, зная, что лорд Монтгомери сейчас выйдет из своего экипажа. Стоять возле окна и смотреть, как он станет делать это, у нее просто не было сил.

Этот спланированный визит… То, что это когда-либо произойдет, Лидия и представить себе не могла. Такое могло привидеться ей разве что в страшном сне. Сейчас лорд Монтгомери казался ей загадочным незнакомцем, но ведь когда-то давно она знала его. И знала слишком хорошо… Молодой, очень серьезный человек – таким он был пять лет назад. Теперь же он знаменитый сыщик. Лидия видела, какое волнение охватило утром всех слуг, работающих в доме. Каждый старался наилучшим образом выполнить свои обязанности, чтобы все в доме блестело и сверкало. На лицах слуг сияло радостное предвкушение, словно перед праздником. Разумеется, все слышали про легендарного лорда Загадку. И все мечтали увидеть его собственными глазами.

Лидия ужасно нервничала. Он причинил ей страшную боль. Если бы только они знали… Если бы хоть кто-нибудь знал, что это за человек… что именно он совершил. Но она никогда не сможет рассказать то, что ей про него известно. Иначе на ее репутацию падет тень. К тому же ей следует думать о Бо, который очень любит ее, правда, не в том смысле, в каком ей хотелось бы.

Лидия услышала, как внизу, в холле, зашумели слуги, и поднялась возня. Она присела рядом с мужем и окинула его ласковым взглядом. Даже сейчас, когда его щеки впали, а лицо избороздили морщины, он был удивительно красив. Лидия положила ладонь на его руку и тихонько сжала ее.

– Знаешь, Бо, если бы не ты, мне незачем было бы жить, – мягко сказала она.

– Ты не должна благодарить меня, дорогая.

– Но я и в самом деле очень тебе благодарна. – Лидии важно было дать ему это понять. Она никогда не была влюблена в графа Боумонта и даже не пыталась притвориться, будто это так. И хотя временами ей очень хотелось, чтобы ее чувства к нему были совсем иными, Лидия давно поняла, что сердцу не прикажешь.

– Лидия. – Голос графа Боумонта звучал так, словно он обращался к непонятливому ребенку. – Неужели ты до сих пор не поняла, что и меня уже давно не было бы в живых, если бы не ты?

Искорка удовлетворения вспыхнула в душе Лидии. Да, Бо прав. Она старалась, как могла скрасить жизнь графа! Жить ему осталось немного, и Лидия делала все возможное, чтобы последние годы, проведенные графом на этой земле, были скрашены ее нежной заботой и участием. Лорд Боумонт умирал от сифилиса. Когда они с Лидией встретились, он был уже болен. Дружеское общение – это все, что было возможно между ними, поскольку любой физический контакт мог поставить под угрозу жизнь Лидии. За последние месяцы состояние здоровья Бо резко ухудшилось, ему, судя по всему, оставалось жить совсем недолго. И именно по этой причине так важно было найти Софи как можно скорее.

– Сэр Тодд уже дал указание моему адвокату подготовить бумаги, чтобы сделать Софи моей наследницей, – сказал лорд Боумонт. – Но ты, разумеется, не потеряешь своих прав как моя вдова. Ты станешь самой богатой вдовушкой во всей стране. Думаю, тебя не должно разочаровать то, сколько я оставлю тебе по завещанию.

– Ну конечно же, меня все устроит. – Лидия быстро наклонилась и поцеловала мужа в щеку. – Я так рада, что тебе стало известно о дочери. Обещаю, что буду заботиться о ней.

– Я это знаю.

В дверь постучали, и сразу же в комнату вошел дворецкий.

– Приехали сэр Тодд и лорд Хью Монтгомери.

Лидия повернулась к мужу, нервно покусывая губу, и спросила:

– Ты уверен, что не хочешь присутствовать при нашем с ним разговоре?

Бо улыбнулся, понимая причину ее неуверенности, и сказал:

– Мы уже все с тобой обсудили, моя дорогая. Ты отлично справишься. Я ничуть в этом не сомневаюсь. А теперь иди, я даю тебе свое благословение.

И леди Лидия Боумонт, собравшись с силами и гордо вскинув голову, отправилась на встречу со своим прошлым.

Но сначала Лидия зашла в свою гостиную, где – она знала это – ее ждала Клара. Лидия была рада, что леди Лич появилась раньше своего мужа. Присутствие Клары, несомненно, поддержит ее и не позволит потерять сознание, оказавшись лицом к лицу с Хью Монтгомери.

Клара, ничего не знающая об отношениях между Лидией и виконтом Монтгомери, сказала:

– Думаю, ты довольна, что этим делом займется такой удивительный человек. – И, рука в руке, две дамы покинули гостиную Лидии и проследовали через большой холл к центральной лестнице. – Знаешь, ведь ему удалось разгадать тайну убийцы-самурая.

– Да, я знаю это.

– Тодди говорит, что детективы из Скотленд-Ярда не сумели справиться с этим делом.

– Да уж куда им, – хмуро произнесла Лидия.

– Убийца оставлял тела своих жертв возле Лаймхауса, – добавила Клара. – Двое мужчин – его жертвы – были весьма респектабельными джентльменами. Убийца вспорол им животы, но не просто, а в форме перевернутой буквы «Г». Именно таким образом поступали японские самураи, когда совершали харакири.

Лидия невольно вздрогнула, но ничего не сказала.

– Монтгомери сумел выяснить, что оружие, которым совершались убийства, никакое не японское. Это был очень редкий китайский клинок. Монтгомери вычислил лавку, где продавались подобные кинжалы, и выяснил, что клинок был продан некоему баронету из Лидса. Тот оказался явно сумасшедшим. Ты только подумай, детективы из Скотленд-Ярда даже не смогли разобраться, каким оружием совершались эти ужасные убийства, японским или китайским! Они собирались было арестовать самого торговца оружием. Неизвестно, сколько бы еще добропорядочных граждан пострадало от руки этого ненормального, если бы не потрясающая наблюдательность лорда Монтгомери.

– Да, мне известны подробности этого дела, Клара. – Лидия замедлила шаг, не решаясь спуститься с лестницы. Она сделала вид, будто разглаживает складочку на рукаве платья, которое, конечно, было совершенно безупречным. Но чего не сделаешь, чтобы оттянуть неизбежное?

– Откуда ты все это знаешь? Ты ведь никогда не оставляешь своего мужа ради того, чтобы появиться в свете. Когда кто-то узнаёт, что ты моя подруга, меня тут же засыпают вопросами о загадочной затворнице графине Боумонт.

– Я читаю газеты.

– Ах да, конечно. Знаешь, мне не терпится поскорее увидеть лорда Загадку! Они с Тоддом с некоторых пор стали друзьями. Правда, он, как и ты, ведет весьма скрытный образ жизни. По его собственным словам, Монтгомери очень озабочен восстановлением справедливости в этом мире.

– Как интересно! – Лидия не смогла сдержать ироничного смешка. – Давай-ка поскорее покончим с этим.

Клара с удивлением посмотрела на подругу, однако решила, что сейчас не время задавать вопросы, и проследовала за ней вниз по лестнице.

Глава 3

Первое, на что обратил внимание Хью, был женский голос. Ее голос!

Он стоял возле камина и любовался чудесными часами. Их мерное тиканье настроило его на меланхолический лад. Часы были богато украшены бронзовой ковкой и вставками из слоновой кости. Циферблат располагался над рядом дверок, которые служили фоном для крошечной скульптуры музыканта, сидевшего за фортепиано. Хью как раз заметил маленькую щербинку на часах, когда вдруг в холле раздался ее голос. Это было похоже на оживший сон.

Хью прикрыл глаза, полагая, что он просто еще не сбросил опиумного дурмана или, возможно, принял слишком много обезболивающей настойки опия сегодня утром. Он потер затылок, отказываясь обернуться и поискать ее глазами. Как же часто за последние пять лет он прочесывал взглядом толпу, когда ему казалось, что он слышит ее красивый глубокий голос! Или бросался вслед за обладательницей густых роскошных темных кудрей, полагая, что это она, и неизменно испытывая жестокое разочарование! Ах, эти ее прекрасные длинные темные волосы, как же он любил их…

– А вот и они, – сказал Тодд, поднимаясь с дивана, стоявшего напротив входа. Двери распахнулись, пропуская в комнату двух женщин. – Очень рад видеть вас, леди Боумонт. Клара, дорогая, как хорошо, что и ты здесь, – улыбнулся Тодд.

Хью продолжал рассматривать часы, не соизволив повернуться к вошедшим. И вдруг он снова услышал такой знакомый голос:

– Я тоже рада встрече, сэр Тодд.

Хью похолодел. Да, это был ее голос! Он повернул голову, чтобы взглянуть на женщину, и у него перехватило дыхание. Медленно повернувшись, он впился в нее взглядом. Боже правый, это действительно была она!

– Ты же умерла, – отказываясь верить в то, что видит ее, ошарашенно произнес Хью.

Лидия едва не расхохоталась. Как это похоже на него. Коль скоро за последние пять лет он ни разу не испытал потребности увидеть ее, то просто решил для себя, что она умерла!

– Если бы это было так легко, лорд Монтгомери. К сожалению, жизнь не всегда бывает только черной или белой, как это, должно быть, принято считать в вашем мире, мире преступников и сыщиков. А я, к вашему сведению, вполне еще жива.

Тодд с изумлением переводил взгляд с одного на другую.

– Так вы знаете друг друга?

– Весьма поверхностно, – поспешно ответила Лидия. – Да и было это давно. В те времена я еще не была графиней Боумонт. Как приятно снова видеть вас, лорд Монтгомери.

Она протянула ему руку, с вызовом глядя на него. Отважится ли Хью прикоснуться к ней? Лидия искренне надеялась, что он не осмелится сделать это. Ведь даже и сейчас она по-прежнему чувствовала напряжение между ними. Хью медлил. Он, судя по выражению его лица, все еще не мог прийти в себя.

– Неужели это и в самом деле вы? – Хью все еще не верил, что видит ее.

Лидия пожала плечами, опустила руку и обратилась к Кларе с насмешливой улыбкой:

– Как по-вашему, леди Лич, похожа я на привидение?

– Да нет, вы самая настоящая живая женщина, из плоти и крови. – Клара улыбнулась Лидии.

На мгновение Лидия испытала укол вины, заметив боль во взгляде Хью. К лицу его внезапно прилила кровь – так часто бывало, когда эмоции переполняли его. Она помнила эту его особенность еще с тех давних времен, когда они были знакомы. Разочарование. Именно оно светилось сейчас в его глазах. Он ненавидел ошибаться и признаваться себе в своих упущениях. А что могло быть обиднее для него, чем знать, что женщина, которую он любил когда-то и чью жизнь погубил, убежала от него, исчезла? Она не нашла ничего лучшего, чем выбрать для того, чтобы скрыться от него, общество, к которому принадлежал он сам и к которому она по рождению не имела никакого отношения – ведь она была всего лишь бедной гувернанткой. И это больше, чем что-либо другое, терзало его. Юная невинная гувернантка, на которой отец запретил ему жениться, стала теперь графиней Боумонт и скоро будет весьма и весьма обеспеченной вдовой, которая сама сможет распоряжаться собственной жизнью.

– Сожалею, если вам не удалось отыскать меня, – произнесла Лидия с дерзким вызовом, что оценить, правда, мог здесь только один человек.

Медленная ироничная улыбка тронула губы Хью.

– Жизнь не перестает удивлять меня и преподносить сюрпризы, леди Боумонт. – Он неторопливо двинулся к ней, лаская взглядом, а затем, протянув руку, дотронулся до ее ладони, которую она прятала в складках пышной юбки.

Лидии оставалось лишь терпеливо выносить его прикосновение, стараясь не устроить сцену. Когда Хью прижался губами к тыльной стороне ее ладони, Лидию словно ударило током.

– Если жизнь слишком часто обманывала вас, – сказала она довольно спокойным тоном, – то не стоит ли обратить свой взгляд на смерть?

Хью выпрямился и устремил на нее долгий пристальный взгляд:

– Нет. Боюсь, пока это не для меня. Но возможно, со временем так оно и будет.

– Вы считаете себя бессмертным? Мне странно это слышать.

– О нет, я вполне обычный человек. – Он смотрел на нее, казалось, целую вечность. Но потом рассмеялся и сказал: – Увы, я такой же, как и все, леди Боумонт. И не важно, что про меня пишут в газетах. Мне удается раскрыть отнюдь не все дела, за которые я берусь.

Лидия вздернула подбородок и сказала:

– Тогда почему вы уверены, что вам удается найти дочь моего мужа?

– Мне удавалось разгадывать многие загадки, и я намерен не ударить в грязь лицом и на этот раз. У меня есть свой особый интерес в том, чтобы вызволять из беды детей. И я использую все свое умение, чтобы помочь вам, леди Боумонт.

Лидия вздохнула. Она должна приложить все свои силы, чтобы найти дочь Бо, и не важно, какого эмоционального напряжения это будет ей стоить. Возможно, им с Монтгомери придется объединить свои усилия.

– Я надеюсь, у вас это получится, – сказала она. – В противном случае я ни за что бы не согласилась встречаться с вами.

Лидия отвернулась. Сердце ее бешено колотилось. Она чувствовала себя сейчас так, словно попала под колеса мчащегося с бешеной скоростью экипажа. Стоило ли с такими мучениями обретать спокойствие, чтобы в один момент его лишиться? Лидия подошла к креслу, как можно дальше от Хью, и оперлась на высокую спинку.

– Не хотите ли подкрепиться? – спросила она тоном радушной хозяйки.

– Нет, благодарю, – ответил Хью.

Она украдкой бросила на него взгляд. Хью снова иронично ухмылялся. И Лидия вдруг почувствовала, что сумеет справиться с собой. Едва ли она сможет забыть, что он отверг ее из-за различия в их социальном положении. И пусть он уже не тот эмоциональный юноша, каким она его помнила, он определенно не изменил своего отношения к этому вопросу и сейчас.

Тодд наблюдал за ними со все усиливающимся любопытством.

– Ну что ж, – заговорил он наконец, – коль скоро вы хорошо знаете друг друга, предлагаю отбросить формальности и обсудить детали предстоящего дела.

– Превосходная мысль, – поддержала его Клара и встала рядом с Лидией.

Тодд изложил все, что ему было известно. Хью внимательно выслушал, а затем задал ряд интересовавших его вопросов: в какое именно время произошло похищение? Были ли на месте преступления свидетели? Опрашивал ли кто-нибудь их? Какого рода отношения связывали Софи и ее мать? Когда он спросил про отношения девочки с ее отцом, Лидия сочла необходимым вступить в разговор:

– Мой муж узнал, что у него есть дочь, только когда явилась ее мать и сообщила о том, что девочка пропала.

Хью принялся ходить по комнате из конца в конец. В какой-то момент он остановился перед Лидией и пристально посмотрел на нее:

– Его не смутило это известие?

– Нет, он был рад узнать, что у него есть дочь. Бо всегда был человеком, лишенным предрассудков. Он относится к женщинам с немалым уважением, и, я полагаю, дочь у него или сын – для него не так уж и важно, равно как и то, рожден ли был ребенок в законном браке или это дитя любви. Бо хотел бы встретиться с вами, но он серьезно болен. Я провожу вас к нему, если вы пожелаете, но вам не стоит слишком задерживаться у него.

Хью нанес короткий визит графу Боумонту, а затем отбыл. Прошло немало времени, прежде чем Лидия отправилась в комнаты мужа, чтобы пожелать ему доброй ночи. Когда она наклонилась, чтобы поцеловать его, он отыскал ее руку и мягко удержал Лидию рядом с собой. Она часто, сидя на краю его постели, рассказывала о событиях, которыми был наполнен ее день. Однако сейчас сердце ее подскочило от волнения к самому горлу, так что Лидия даже не была уверена, что вообще сможет говорить.

– Тебе было очень тяжело, милая? – спросил граф, не выпуская ее руки.

Она сделала глубокий вдох и постаралась отогнать подступающие слезы.

– Очень, – дрожащим голосом призналась она.

Муж не мог видеть выражение ее лица, но повернул голову так, словно бы попытался посмотреть на нее.

– Ты по-прежнему чувствуешь…

Лидия кивнула, хоть и знала, что он не может заметить движение ее головы. Да, она по-прежнему любила Хью. Да, она вспомнила его прикосновения и жаркие ласки, стоило ей увидеть этого мужчину.

– Мне будет очень трудно работать вместе с ним.

– Но ты вовсе не обязана. Наймем сыщиков ему в подмогу. Можно даже обратиться в Скотленд-Ярд.

– Никто не сможет провести расследование столь тщательно, как знаменитый лорд Загадка.

– Ты такая храбрая женщина, моя дорогая!

– Вовсе нет. Просто я очень решительно настроена. Мои чувства теперь не в счет. У меня был шанс, воспользоваться которым я не сумела. Теперь мы должны сделать все, чтобы Софи смогла воспользоваться своим шансом на лучшую жизнь. И надежда только на Монтгомери, Бо. Я в этом уверена. Мне известно, как он работает. Если кто-то и способен найти Софи, то только он.

Боумонт кивнул, однако сомнения не оставляли его.

– Хорошо, моя дорогая. Но если вдруг в какой-то момент ты изменишь свое мнение, только скажи. Я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь обидел, тебе и так слишком многое пришлось испытать.

Лидия усмехнулась:

– Не думаю, что так уж легко выбить почву у меня из-под ног.

– Мне кажется, ты ошибаешься, – мягко возразил Бо. – В любом случае время покажет.

Лидия снова поцеловала мужа. Пока она шла к себе, его слова не выходили у нее из головы. Оказавшись в своей гостиной, Лидия, повинуясь минутной прихоти, подошла к письменному столу, открыла небольшой ящичек, запертый на ключ, и извлекла предмет, который не доставала вот уже почти пять лет. Свой дневник. Ощущения ее, когда она открыла его, были такими же, как сегодня утром, когда она распахнула двери гостиной, в которой находился Хью. Вздохнув и собравшись с силами, Лидия принялась читать.

3 апреля 1875 года

Сегодня я встретила самого удивительного человека. Хотя слово «встретила» едва ли можно в данном случае счесть подходящим.

Это лорд Хью Монтгомери, старший брат моей подопечной Кэтрин. Ему, кажется, столько же лет, сколько и мне, – двадцать четыре. В первый месяц моего пребывания здесь, в Уиндхейвене, я его не видела и даже начала сомневаться, что такой человек вообще существует.

Его портрет висел в галерее. На нем он выглядел как французский аристократ при дворе короля Людовика XIV. Только теперь я понимаю, что это просто так постарался художник, вероятно, очень модный, выписанный в поместье отцом лорда Монтгомери, графом Боксли. Прекрасно могу себе представить высокомерного седовласого графа Боксли. Ему наверняка хотелось, чтобы его сын был в точности таким, как его изобразил портретист. Однако Хью Монтгомери был человеком уникальным, абсолютно ни на кого не похожим.

Я встретила его в дубовой роще, вблизи границы владений их семьи. Высокие деревья росли на вершине холма у самого обрыва, наверное, поэтому холм этот назывался Девилс-Пик. В тот день я была свободна от своих ежедневных обязанностей, поскольку моя ученица – Кэтрин – уехала со своим отцом в Лондон. Я и не догадывалась, что забралась в такую даль, пока не увидела, что стою на самом краю обрыва. Передо мной раскинулось изумрудно-зеленое море. Когда я поняла, на какой высоте нахожусь, мне едва не стало дурно.

– Осторожно! – вдруг раздался сзади чей-то громкий голос.

От неожиданного окрика я вздрогнула и с трудом удержалась на ногах. Сердце мое ушло в пятки. Я чуть повернулась и прикрыла рукой глаза от слепящего весеннего солнца. И тут я увидела его. На мужчине, который стоял передо мной, были длинный твидовый сюртук, доходящий почти до колен, и коричневые сапоги. Шейный платок его был повязан свободно, а густые темные волосы он не удосужился прикрыть шляпой. Я, казалось, разглядела все подробности его внешности. И конечно же, не могла не заметить его мощного квадратного подбородка и благородного носа патриция. Ну, в общем, он был необычайно красив, как все эти герои-повесы, про которых я читала в романах.

Он производил впечатление человека сильного и необычайно умного. Правда, эти наблюдения я сделала чуть позже. Тогда же я была настолько потрясена его появлением, что только и могла молча смотреть на него.

– Отойдите от края скалы, – резко приказал он мне.

В его голосе звучало явное раздражение – ведь я нарушила его уединение и, должно быть, прервала размышления. Черные брови его сошлись на переносице. Длинные густые волосы в беспорядке падали на высокий лоб.

– Я сказал, чтобы вы ушли с того места, где стоите!

По какой-то причине, которой теперь вспомнить не могу, я буквально вросла в землю на том самом месте, где стояла. Помню только, что дул сильный, порывистый ветер. Я отвернулась от мужчины и невольно качнулась назад – к нему, но потом, чтобы удержать равновесие, мне пришлось сделать шаг вперед – к пропасти.

– Ради всего святого! – выкрикнул он и бросился ко мне. – Вы что, решили покончить жизнь самоубийством?

Какими бы иррациональными ни были мои чувства, но в тот момент я куда больше боялась его, чем ветра, который с каждым яростным порывом толкал меня все ближе к краю пропасти.

– Простите, – пробормотала я.

– Не смейте извиняться! – вспылил он и сделал еще один шаг по направлению ко мне.

В его ярких живых глазах полыхал гнев. Пусть он и был человеком молодым, однако в его поведении по отношению ко мне чувствовалось едва ли не отеческое желание опекать и защищать. Я уже больше не боялась его – скорее, я опасалась разочаровать его. И тогда – о Боже, зачем? – он потянулся, чтобы схватить меня, а я отступила в сторону, как и полагалось добропорядочной дочери викария.

И тут мои ноги заскользили. Я попыталась отпрыгнуть от края пропасти, но камни подо мной начали осыпаться. С легким шуршанием они скатывались по склону и уже с глухим стуком падали далеко внизу. Я запаниковала и, взглянув на мужчину, увидела, что он смертельно побледнел. На его лице отразился ужас, но он быстро взял себя в руки и крикнул мне:

– Хватайтесь за меня!

Я протянула руку, и он мгновенно вцепился в мое запястье мертвой хваткой. И именно в этот момент кусок скалы подо мной обломился. Я рухнула на острые камни и закричала от нестерпимой боли. Мне казалось, что сейчас мы оба полетим в пропасть и разобьемся насмерть. Я услышала, как он выругался и плашмя упал на землю. Моей руки он не выпускал, и это удерживало меня от неминуемого падения в пропасть.

Я ощущала острую боль в плече и во всем теле – удар от падения оказался весьма чувствительным.

– Помогите! – закричала я, когда сумела выровнять дыхание.

– Постарайтесь успокоиться, – приказал он мне. – Найдите место, на которое сможете встать. Упритесь в него ногами и попробуйте подтянуться.

Я судорожно пыталась отыскать, на что бы можно было встать.

– Подо мной ничего нет! Ах нет, кажется, нашла! – Моя нога нащупала какую-то расщелину. Подо мной была пустота, а метрах в двадцати внизу я каким-то образом разглядела довольно плоское каменное плато. Я поняла, что если сейчас упаду, мне грозит неминуемая смерть. – Получилось! – крикнула я, как только сумела упереться нотами в расщелину.

– А теперь тянитесь вверх, – велел он.

Сам он начал отползать назад и тем самым тянуть меня, а я всячески помогала ему и подтягивалась что было сил. И вот наконец я была в безопасности. Он прижал меня к себе, а я вцепилась в него, точно испуганный котенок.

Объяснить то, что произошло потом, мне крайне трудно. Когда мы попытались встать и отойти от края скалы, земля снова стала осыпаться, но теперь уже под его ногами. Лорд Монтгомери оттолкнул меня, а сам исчез за выступом скалы. На лице его заиграла усмешка, иронично выражавшая согласие с неизбежным, своего рода смирение.

– Нет! – закричала я и протянула к нему руки. Но было уже поздно. Он скрылся из виду.

Из того, что произошло потом, я упомяну лишь о самом важном. Лорд Монтгомери приземлился как раз на то небольшое плато, которое я заметила внизу, когда висела на краю пропасти. Это обстоятельство и уберегло его, пусть и не самым гуманным образом, от дальнейшего падения вниз. Но он сильно разбил голову, из раны его хлестала кровь. Я понимала, что времени бежать к дому и звать на помощь нет. И потому предпочла отправиться вниз, к нему. Преодолевая страх высоты, я нашла путь, каким можно было спуститься к нему, держась за выступающие корни деревьев, которые росли одному Богу известно каким образом прямо в камнях.

Едва добравшись до него, я опустилась рядом и прижала его голову к своим коленям.

– Ах, милорд, простите меня!

Он пошевелился и, схватив мою руку, сильно ее сжал. «Не беспокойся!» – словно бы хотел тем самым сказать он. Я тут же поклялась себе, что ни за что не дам ему умереть.

Оторвав от своей нижней юбки полоску ткани, я обмотала ее вокруг его головы. Теперь можно было отправляться за помощью. В какой-то момент я ощутила в душе ликование. Я героически спасла человека, который, впрочем, и сам проявил себя как истинный герой.

6 апреля 1875 года

Лорд Монтгомери постепенно поправлялся после своего ужасного падения. Доктор сказал, что у него сотрясение, но никаких других серьезных травм нет. Виконт явно был уже расположен принимать посетителей и, вероятно, именно по этой причине послал за мной. Я была счастлива – ведь я так об этом мечтала.

Я вошла в кабинет графа и увидела его наследника, сидевшего в удобном кресле. Он был облачен в угольно-черный смокинг, а ноги его укрывал теплый плед. Голова его по-прежнему была обмотана белой повязкой. Он показался мне похожим на сарацина.

– Вы слишком пристально разглядываете меня, мисс Паркер, – нарушил затянувшуюся паузу виконт Монтгомери. Он устремил чуть насмешливый взгляд поверх книги. Подобная манера общения была для него, по всей видимости, весьма характерна. И я, хотя и ожидала несколько иного приема, решительно шагнула вперед. После всего, через что мы с ним прошли, мне казалось, будто бы мы стали кровными братом и сестрой.

– Ваша повязка делает вас похожим на… – Я оборвала себя на полуслове. Простой гувернантке не положено было высказывать свое суждение по поводу внешнего вида ее нанимателя. Но, побывав на волосок от гибели, я чувствовала, что могу на какое-то время забыть о социальных различиях, разделяющих нас. Интересно, а в загробной жизни эти различия тоже сохраняются? – Вы выглядите потрясающе. Как герой Крымской войны.

Улыбка тронула уголки его губ, стоило мне сказать это.

– Я рад, что даже в такой ситуации вы сумели найти в моей наружности что-то, чем можно восхищаться!

– А я рада была услышать, что вы вскоре полностью поправитесь.

Он состроил недовольную гримасу:

– Ну не стойте же в дверях, словно горничная. Подойдите ближе. Присядьте. И скажите, каково ваше самочувствие.

Я вспыхнула от смущения, но, как он и просил, подошла ближе и села на стоящий рядом с ним стул с высокой спинкой.

– Я вполне здорова, и это благодаря вам, сэр, – сказала я.

– Вы безрассудная женщина, – произнес он, а потом едва заметно улыбнулся. – Очень храбрая и все же безрассудная женщина.

– Вас я тоже могу назвать безрассудным смельчаком, который не раздумывая бросился спасать меня, – сказала я, возвращая ему комплимент.

Некоторое время он молча смотрел на меня. Затем нахмурился. Подозреваю, он никогда еще не слышал, чтобы гувернантка разговаривала столь смело. Я невольно задержала дыхание, понимая, что снова оказалась на краю пропасти, только теперь уже несколько иного рода.

– Вы отужинаете сегодня со мной, мисс Паркер? – спросил меня он.

Сказать, что я была удивлена, значит не сказать ничего. Вот это да! Уж такого я никак не ожидала!

– Да, – сумела выдавить из себя я и расплылась в глуповато-счастливой улыбке. – Да, конечно!

12 апреля 1875 года

Несколько дней я ничего не писала в свой дневник. Это все потому, что Хью… Только что поймала себя на том, что называю его слишком уж фамильярно – пусть даже и на бумаге! Ну вот. Теперь каждый, кто когда-либо прочтет мои записи, поймет, какая я дурочка. Но когда мы одни – разумеется, такого никогда не происходит при слугах! – я называю его Хью, а он меня – Адди. Знаю, это кажется невероятным. Но когда дело касается нас двоих, то это так естественно! Мы же спасли друг другу жизнь. У меня такое ощущение, будто я знаю Хью, как никого другого в этом мире, а он превосходно знает меня.

Мы стараемся скрывать нашу необычную и очень крепкую дружбу, но, боюсь, те ниточки, которые связывают нас, стали заметны уже и другим. Когда мы вместе, мы словно бы переносимся в мир, где нет никого, кроме нас. Словно вдруг вокруг нас вырастает стена, скрывающая нас ото всех. Однако миссис Бертам, экономка, поглядывает на меня с явным осуждением. Знаю, она что-то подозревает. Она недовольна тем, что мы проводим наедине слишком много времени. Должно быть, напридумывала себе бог знает чего… Хотя… Ни одна добропорядочная женщина не стала бы вести себя так, как я.

А можно ли назвать меня добропорядочной? Не знаю. Да, впрочем, не слишком и забочусь об этом. После того как я едва не рассталась с жизнью, все во мне переменилось. А что, если завтра я умру? Да и жила ли я когда-либо? Рядом с Хью я чувствую себя необыкновенно живой, какой не чувствовала себя никогда раньше. И как же я хочу теперь жить полной жизнью!»

Лидия закрыла дневник. Она лишь разбередила свои давние душевные раны. Сердце защемило от боли. Она действительно жила тогда необыкновенно полной жизнью. Но сколько боли ей довелось испытать потом. Да, все верно, Хью Монтгомери спас ей жизнь, но ведь после он едва не убил ее. Но тогда на сцене появился граф Боумонт, и теперь уже он сыграл роль ее спасителя. Похоже, мужчинам в ее жизни была отведена роль именно спасителей.

Лидия едва ли могла припомнить все обстоятельства, которые повлияли на соединение их судеб. Но началось все именно с происшествия на Девилс-Пик. Потом были и другие моменты, которые сблизили их. Хью признался ей в своем страстном увлечении криминологией и поведал, что уже – когда ему было двадцать – написал на эту тему книгу.

Это потрясло Лидию. Ее искреннее восхищение не могло остаться не замеченным им. Отец отказывал Хью во внимании и весьма скептически относился ко всем его начинаниям. Успехи сына нисколько не волновали отца. А вот Лидия – для него Адди – говорила о них с неизменным восторгом. Она была нужна Хью. Он ценил ее мнение и ее привязанность.

Он полюбил ее. Сейчас Лидии необходимо было убедить себя в этом, иначе все совершенные ею впоследствии ошибки будут непростительными и она не сможет вместе с Хью заниматься поисками Софи. Про тогдашнего Хью Лидия знала немало. Но остался ли он таким сейчас? Существовал лишь один способ проверить это… Если только ей достанет смелости.

Глава 4

– Я хочу видеть лорда Монтгомери, – заявила Лидия дворецкому Хью, вручив свою визитную карточку. Она надеялась, что он не заметил, как дрожали ее руки. Дворецкий пробежал глазами надпись на карточке, затем бесстрастно взглянул на посетительницу и кивнул:

– Очень хорошо, мадам. Пожалуйста, проходите и располагайтесь. – Он указал на обитый ярко-красным шелком диван возле камина. Этот диван был, собственно, единственным местом, куда можно было сесть. В комнате царил редкостный беспорядок. Бумаги, газеты и книги во множестве лежали где попало, словно их разбросал внезапно налетевший порыв ветра.

Лидия нахмурилась, разглядывая комнату. Подобная обстановка весьма соответствовала характеру и стилю работы Хью Монтгомери. Неужели он ничуть не изменил своих привычек за прошедшие годы? Судя по всему, нет. Вот и седовласый слуга, проследивший за ее взглядом, понимающе кивнул и тяжело вздохнул. Лидия не могла понять, почему виконт Монтгомери, который вполне мог позволить себе иметь целый штат прислуги, держит при себе только одного дворецкого, которому, как она поняла, приходится выступать во многих качествах и исполнять прихоти своего эксцентричного хозяина.

– Простите за беспорядок, мадам. Его сиятельство работает над делом.

– Только над одним? – с легкой улыбкой поинтересовалась Лидия.

Ей показалось, что губы дворецкого дрогнули в ответной улыбке, но он сдержался – он не мог позволить себе роскошь выказывать свои чувства. Его взгляд, направленный на нее, стал еще более пристальным.

– Нет, это бы сделало мою жизнь слишком уж легкой. Пойду позабочусь о чае, мадам. Его сиятельство будет здесь очень скоро, могу вас заверить.

– Благодарю, – ответила Лидия.

Когда Пирпонт удалился, она наконец смогла расслабиться. Этот дворецкий, кажется, был весьма предан своему хозяину. И для Хью он был скорее другом, чем наемным служащим. Лидии было странно думать, что он знал Хью куда лучше, чем знала его она. Их встреча произошла так давно, что ей требовалось заново узнавать, каким человеком по прошествии стольких лет стал виконт.

Лидия огляделась, пытаясь оценить место, где жил Хью. Комната, в которой она сейчас находилась, явно служила не только гостиной, но и кабинетом хозяина.

Лидия обошла стоящий на полу большой глобус, чтобы приблизиться к книжным полкам, на которых в дорогих кожаных переплетах стояли томики Диккенса, Троллопа, Шекспира и Платона. Все эти книги, конечно же, были прочитаны Хью, Лидия в этом ничуть не сомневалась. На отдельной полке стояли труды самого Монтгомери. Всего книг, написанных им, оказалось восемь. Лидия избегала читать то, что писали о нем в газетах, и не интересовалась светскими новостями, поэтому ее удивила его потрясающая работоспособность. Но чему тут было удивляться? Его жизнь не закончилась после ее бегства. Разве можно было думать иначе?

Рукой, затянутой в перчатку, Лидия провела по выпуклым книжным корешкам. Все это, несомненно, были бессмертные творения. По крайней мере, если ею и была принесена жертва, то она оказалась не напрасной. Лидия любила Хью за его решительность и целеустремленность. За его веру в логику, тягу к справедливости и еще за необыкновенное внутреннее благородство, которое, собственно, и понуждало его действовать. С самого начала их знакомства она знала, что он добьется известности. Именно так и произошло.

– Думаю, вы испытали немалое потрясение, – раздался голос Хью за ее спиной.

Лидия опустила руку и сжала ее в кулак. Глубокий успокаивающий вдох-выдох, и вот уже она готова встретиться с ним лицом к лицу.

– А разве могло быть иначе? Вы всегда добиваетесь успеха, когда хотите этого, – без улыбки произнесла она.

Хью на секунду закрыл глаза, ничем не выдавая своих эмоций.

– Почти всегда, – согласился он.

За прошедшие годы Хью стал еще более красивым, еще более мужественным. Он медленно шагнул к Лидии, точно скользил по льду, и остановился слишком близко, словно имел полное право приблизиться к ней. Но он лишился такого права, напомнила себе Лидия. Она уперлась взглядом в перламутровые пуговицы на рубашке Хью, опасаясь испытать на себе силу его гипнотизирующего взгляда. Неожиданно у нее возникло желание ударить Хью кулаком в живот или выкрикнуть ему в лицо оскорбления.

И в тот же самый момент она вдруг подумала, что было бы очень естественно сейчас поднять голову и поцеловать его. Как легко было бы отдаться поцелую и вновь испытать необыкновенное всепоглощающее наслаждение! Но это же настоящее сумасшествие!

Лидия заставила себя выкинуть из головы все эти будоражащие мысли и бесстрастно взглянуть на Хью.

– Мне всегда очень хотелось узнать, на самом ли деле существует Бог, – произнесла она. Пройдя мимо Хью, Лидия опустилась на диван и тщательно расправила пышные юбки. – Теперь я знаю точно, что есть. Только божественным провидением можно объяснить нашу встречу и заключение столь странного союза. Должно быть, Бог – большой шутник, раз захотел, чтобы мы позабавили его!

– Да, союз и в самом деле странный. – Хью сложил руки на груди и прислонился к книжным полкам. – Я искал тебя долгих три года. Искал везде, где только мог. Я задействовал все свои способности к расследованию, но потерпел неудачу. Ты знала об этом, Адди?

Это имя отозвалось болью в груди Лидии. Адди была молодой неопытной девушкой, которая по своей наивности верила всем его словам и обещаниям. Которая, точно овечка, безропотно отдала себя в руки палача. Которая считала, что ада не существует для тех, кто искренне любит. И которой пришлось узнать, что есть особый ад именно для тех юных дурочек, которые по своей наивности отдали любимому всю себя без остатка.

– Пожалуйста, не называй меня так. Адди Паркер умерла в тот день, когда покинула дом твоего отца.

Губы Хью тронула кривая усмешка.

– Умерла… А ты знаешь, что моя сестра умерла?

– Кэтрин? Нет! Как это случилось?

– Лихорадка. Два года назад.

– Мне очень жаль.

Хью пристально посмотрел на нее:

– Скажи, почему ты уехала тогда?

Не прореагировав на боль в его голосе, Лидия эхом повторила:

– Почему…

– Я любил тебя. Я хотел, чтобы мы поженились! – воскликнул Хью.

Ах, какие сладкие слова! Такие искренние. Такие знакомые. Неужели он полагает, что она снова поверит в них после всего, что между ними произошло?

– Твой отец сказал, что я тебе не нужна. Он сделал мне крайне оскорбительное предложение – он хотел откупиться от меня. А потом отослал меня собирать вещи.

– Неужели ты ему поверила? – Голос Хью взвился от гнева. – Ты же знала, какие отношения связывали меня с отцом. Ну почему, ради всего святого, ты приняла его слова за правду? Почему ты не пришла ко мне, прежде чем уехать?

– Я ждала тебя возле пруда почти двенадцать часов, до тех пор, пока не потеряла остатки уважения к себе.

– Отец удерживал меня от встречи с тобой, Адди. Такое тебе в голову не приходило?

– Не посадил же он тебя под замок?

– Именно так он и сделал. Меня не выпускали из Уиндхейвена целую неделю. А когда я наконец смог начать поиски, ты словно испарилась. Если бы только ты верила мне. Ну почему тебя оказалось легко переубедить? Как ты могла подумать, что я способен вот так просто бросить тебя?

– А что еще мне оставалось предположить? Я была всего лишь бедной гувернанткой, а ты – богатым, влиятельным лордом.

– Я не был лордом! – выкрикнул Хью. – А ты для меня была не просто гувернанткой моей сестры! – Он пересек быстрыми шагами комнату и остановился возле Лидии. – Мы спасли друг друга от гибели! Неужели же ты не понимаешь, насколько прочные нити связали нас воедино? Это же было удивительно, необыкновенно. Такое чудо испытать дано далеко не каждому. Как ты могла забыть об этом, приняв на веру слова моего отца?

Лидия молча смотрела, как краска отливает от лица Хью. Он шумно выдохнул и присел на другой конец дивана.

– Прости меня за то, что все так случилось. – Несколько долгих мгновений Хью не мигая смотрел на нее, а потом сказал: – Я любил тебя, И ты любила меня – по крайней мере, я верил, что это так.

Лидия закрыла глаза, стараясь сдержать рвущиеся наружу слезы. Ах, как же она любила его! Она любила его сильно, беспредельно, со всей страстью своей юной души! Они были единым целым. Казалось, ничто не могло разделить их. Но как ужасно все кончилось!

Конечно, Хью был прав. Узнать любовь, быть любимой – это самое ценное, что есть в жизни. Но неужели она совершила ошибку? Неужели напрасно не доверяла ему? Неужели она настолько была не уверена в себе, что сдалась чересчур быстро и потому потеряла так много?

Слезы потекли по ее щекам. Лидия смахнула их рукой и постаралась успокоиться.

– Адди, я… – начал было Хью, но договорить не смог.

Лидия жестом остановила его. Она презирала себя за то, что хлюпает носом в такой неподходящий момент. Куда лучше было бы сейчас гневно выпалить ему в лицо обидные слова. И куда безопаснее.

– Как, должно быть, это неприятно – знать, что все твои исключительные способности не смогли тебе помочь именно тогда, когда это было особенно важно для тебя. А ведь единственной причиной, почему ты не сумел найти меня, было то, что я стала принадлежать к твоему кругу – кругу знати. А этого ты уж никак не ожидал. Едва ли ты мог предположить, что я выйду замуж за графа.

– Это нечестно.

Не обращая внимания на боль, прозвучавшую в его словах, Лидия с сарказмом поинтересовалась:

– Неужели? И где же, позволь спросить, ты искал меня?

Хью достал из кармана носовой платок и вытер покрывшийся испариной лоб. Лидия с удовлетворением отметила, что ее обвинения больно ранили его.

– Я искал… везде. Сначала поговорил с членами твоей семьи, но они ничем не смогли мне помочь. Я поместил объявления в газетах всех крупных городов и опросил десятки гувернанток, которые подходили под твое описание. Я работал с детективами из Скотленд-Ярда и даже сумел завести дружбу с комиссаром полиции. Я искал тебя на набережной, в темных переулках, везде, где только было возможно.

Лидия резко выпрямилась.

– Да как ты посмел?! Как мог ты предположить, что найдешь меня в столь ужасных местах?! Нам обоим известно, какого сорта женщины прогуливаются возле реки.

– На берег часто выбрасывает тела, – тихо произнес Хью. – Я боялся, что ты погибла. Как иначе я мог объяснить твое внезапное исчезновение? Я знал, что ты любишь меня, Адди.

– Погибнуть! – Лидия была возмущена его словами. – Неужели ты думаешь, что я, не выдержав разлуки с тобой, не найду ничего лучшего, как броситься с моста в реку?

– Я полагал, что такое вполне возможно. Я ведь знал, что твой отец был викарием и что он выгнал тебя после всего случившегося из дома. Мерзавец!

Воспоминания захлестнули Лидию. Как же плохо было ей тогда!

– Да, выгнал, – сказала она с тяжелым вздохом. Когда Лидия подняла голову, то увидела в глазах Хью сострадание. Однако ей не следовало его поощрять. Он разбередил ее раны и снова заставил испытать боль. Все равно прежнего между ними уже не будет.

– Если твой отец отказался от тебя, как же тебе удалось выжить? – спросил Хью.

Лидия надменно вскинула голову. Это уже переходит все границы! Он требует слишком многого.

– Я полагаю, что тебе это знать совершенно ни к чему. Скажу лишь, что спас меня мой муж. И жить на улице, в чем ты обвинил меня, мне не пришлось.

– Но пойми, я любил тебя…

– Зачем вспоминать о любви? Да и о какой любви может идти речь, когда моя репутация была загублена. – В ее словах прозвучала горечь.

У него не было на это ответа. Хью выпил залпом бренди, бокал которого давно согревал в руках. Поморщившись, словно глотнул горького лекарства, он с глухим стуком поставил бокал на столик.

– Да, ты права. Что сделано, то сделано. Сейчас нам надо решить, хочешь ли ты, чтобы я занимался этим делом. Я не стану за него браться, если это причинит тебе боль.

– Но ты обязательно должен заняться расследованием! – Лидия передвинулась на самый краешек дивана. Она не забыла, как когда-то ее муж спас ее саму от ужасной участи. – Ведь речь идет о четырнадцатилетней девушке. Она так невинна – в отличие от нас. Мы просто обязаны сделать все возможное, чтобы спасти ее, пока еще не слишком поздно.

Хью согласно кивнул. Его взгляд затуманила печаль.

– Я все еще люблю тебя, Адди.

«И я все еще люблю тебя», – хотелось сказать ей. Однако же она отвернулась, чтобы он не смог ничего прочитать по ее лицу. О ее истинных чувствах он узнать не должен. Она лучше умрет, чем посмеет изменить Боумонту. Лидия не могла позволить себе так поступить с ним. Но с виконтом ей следует быть крайне осторожной – он слишком опасный человек.

И тут ее осенило!

Лидия снова повернулась к нему.

– Мы оба совершили немало ошибок, Монтгомери. Обоим есть о чем сожалеть. Но к данному делу это отношения не имеет. Я намерена во что бы то ни стало найти дочь своего мужа. Согласна, нам будет крайне сложно работать вместе, поэтому я пришлю к тебе человека. Он доверенное лицо Боумонта. Ты сможешь работать с ним. Полагаю, для нас с тобой будет лучше, если мы сохраним дистанцию. Как по-твоему?

Хью вздохнул, плечи его понуро опустились.

– Да, пожалуй. Как его зовут?

– Генри Морган. Можешь полностью доверять ему. И мой муж, и я очень его ценим. Он просто ангел.

– Хорошо. Почему бы и не принять помощь ангела, когда черти терзают мне душу и лишают покоя?

* * *

Леди Клара Лич прогуливалась по оранжерее в Боумонт-Хаусе и с нетерпением ожидала появления мистера Генри Моргана. Великолепное восьмиугольное здание оранжереи было просторным, полным воздуха и яркого солнечного света, который проникал через большие – от высокого потолка до пола – стеклянные окна. Здесь росли прекрасные экзотические растения, а с ветки на ветку перелетали певчие птицы.

До своего замужества Клара была женщиной весьма независимой. По рождению она принадлежала скорее к среднему, чем к высшему классу. Долгое время она принимала активное участие в работе Национальной женской ассоциации, способствуя продвижению законодательных актов, помогающих в борьбе со страшными инфекционными заболеваниями. Еще в списке ее благородных дел значилась борьба за права фабричных рабочих. Однако после того как она влюбилась в Тодда Лича и вышла за него замуж, в душе Клары воцарилось такое беспредельное счастье, что ее желание спасти мир слегка поутихло. Теперь больше всего на свете она мечтала стать матерью.

К несчастью, осуществить свое желание ей пока никак не удавалось. После того как у нее случилось два выкидыша, доктор посоветовал Кларе временно воздержаться от физических контактов со своим обожаемым супругом. И хотя она не теряла надежды подарить Тодду наследника, ей трудно было избавиться от опасений, что, в конце концов, это окажется невозможным. Именно поэтому Клара намеревалась в ближайшее время возобновить свою политическую деятельность. А сейчас ей очень хотелось помочь Боумонтам в поисках Софи.

Клара надеялась, что встреча с Генри Морганом позволит ей больше узнать о расследовании. Она понятия не имела, кто такой этот мистер Морган и почему он написал ей письмо и предложил увидеться в доме леди Боумонт. Но, догадавшись, что речь пойдет о похищении Софи Парнхем, она с готовностью согласилась на эту встречу.

– Леди Лич, я рада, что вы не отказались встретиться со мной, – раздался за спиной Клары негромкий голос.

Она повернулась и у входа в оранжерею увидела элегантного, правда, несколько женоподобного мужчину, который направлялся к ней.

– Здравствуйте. – Она пошла к нему навстречу, каблучки ее туфель звонко застучали по каменному полу. – Полагаю, вы и есть мистер Морган?

– Совершенно верно. – Он подождал, пока слуга не закроет за ним двери, оставляя их с Кларой наедине.

Клара тем временем разглядывала мистера Моргана. Худощавый, с гладко прилизанными черными волосами, он отчего-то напомнил ей актера. Когда наконец они остались одни, Морган повернулся к Кларе и, как истинный заговорщик, многозначительно вскинул брови.

– Ну вот, – сказал он. – Теперь можно не опасаться, что нас услышат посторонние.

– Как я понимаю, мистер Морган, вы бы хотели поговорить со мной о пропавшей недавно мисс Парнхем.

– В некотором роде да. – Было видно, что Морган волнуется. Нервничая, он пригладил рукой волосы и взглянул на Клару. – Видите ли, леди Лич… или – лучше – Клара…

Глаза Клары вспыхнули. Какая фамильярность!

– Я не настолько хорошо с вами знакома, сэр! – звенящим от возмущения голосом произнесла она.

– Позвольте вам заметить, что мы знакомы с вами, и даже очень близко.

– Что?!

Морган придвинулся к ней ближе, сцепив пальцы ухоженных рук.

– Видите ли, на самом деле я не совсем такой, каким вы меня сейчас видите, Клара.

Он снова обратился к ней по имени! Но ведь подобная фамильярность дозволительна лишь друзьям и близким. Клара невольно отступила на шаг назад.

– Я вас не понимаю. Извольте объясниться, сэр, – строго потребовала она.

Морган бросил настороженный взгляд на дверь, а потом с виноватой улыбкой снова повернулся к гостье.

– Клара! Это же я. – Голос прозвучал совсем иначе, чем раньше. Сейчас он был чистым и звенящим, точно колокольчик. И еще он показался Кларе до странности знакомым.

– Кто? Я не совсем понимаю…

– Это же я, Лидия! Леди Боумонт.

Клара открыла рот от изумления. Потом несколько раз моргнула. Это и в самом деле был голос Лидии! Клара бросила взгляд на мужское платье, затем снова пристально вгляделась в его – или ее? – лицо. Высокие скулы, глаза с аметистовым оттенком, черные волосы. Действительно, черты лица Лидии. Вот только волосы очень короткие. Да к тому же еще и усики!

Клара в ужасе отпрянула:

– Боже правый! Да это ты! Но твои волосы! И… эта черная штука над твоей губой.

– Ты что, усов никогда не видела? – Лидия расхохоталась, испытав немалое облегчение, и, прижав ладони к лицу, попыталась успокоиться. – Ах, милая моя подруга, мне очень жаль, если я испугала тебя. Но по-моему, я не напрасно устроила это представление. Ты ведь поверила мне, да? Ну скажи, поверила?

– Ну хорошо, хорошо, я поверила. Мне и в голову не могло прийти, что ты совершишь что-то настолько… скандальное! И что только на тебя нашло?

– Я сейчас все объясню. – Лидия усадила Клару в плетеное кресло и рассказала ей, как, переодеваясь в мужское платье, она становится Полуночным Ангелом и прочесывает лондонские улицы в поисках молоденьких девушек, которые ступили на скользкий путь, занявшись проституцией.

– Но почему? И как? – изумленно спросила Клара, не зная, верить ли ей тому, что она услышала.

– Как и тебя, дорогая подруга, меня никогда не устраивал существующий порядок вещей. Мы обе вышли замуж за мужчин, которые по социальному статусу гораздо выше нас. Но мы с тобой по натуре женщины деятельные. Жизнь, в которой есть место лишь картам и крокету, едва ли может нас устроить.

– Ну конечно же. – Глаза Клары возбужденно вспыхнули. – И все-таки я никогда бы не решилась сделать то, что совершила ты. Скажи, каково это: одеваться как мужчина и вести себя соответствующим образом?

Лидия задумчиво посмотрела в окно на расположенный за оранжереей сад, а затем с озорной усмешкой повернулась к подруге:

– Это оказалось потрясающим. Впервые в жизни я почувствовала, что способна делать все, что хочу, не спрашивая разрешения у мужчины. Но что еще более важно, я могу делать добро для других, оказывать свою помощь конкретным людям, а не просто абстрактно заниматься благотворительностью.

– Но как тебе удалось держать все в секрете?

– У меня преданные слуги. И к тому же мистер Морган никогда не выходит из кареты. Его видят только по ночам. Вот почему я и решила показаться тебе, Клара. Мне важно знать, могу ли я появляться в обществе в своем мужском обличье при свете дня. Я хочу сотрудничать с лордом Монтгомери, но лишь в образе Полуночного Ангела, и мне надо было убедиться, что мой костюм и манера вести себя не вызовут ни у кого сомнений относительно того, кто именно перед ними, мужчина или женщина.

– Но почему за помощью ты обратилась именно ко мне?

Лидия тепло посмотрела на подругу:

– Я не только доверяю тебе, Клара, я знаю также, что ты многое испытала и видела – пожалуй, больше, чем вес дамы высшего общества, вместе взятые. Бо сказал мне, что ты даже встречалась с Жорж Санд!

Клара с воодушевлением кивнула:

– Да, мне выпала честь познакомиться с этой замечательной писательницей и весьма неординарной женщиной совсем незадолго до ее смерти.

– Какой она показалась тебе?

– Пожалуй, самой необыкновенной из всех, кого мне довелось узнать. – Клара с усмешкой взглянула на Лидию: – Хотя теперь я в этом уже не так уверена!

– А ты можешь сказать, как ей удавалось быть такой… особенной?

– Вероятно, ей попросту не было дела до того, что о ней думают другие. Она не обращала совершенно никакого внимания на условности! Плевала на них, и все тут!

Лидия удивленно моргнула. Она слышала выражения и покрепче, но чтобы из уст леди… Лидия рассмеялась и обняла Клару:

– Как же мне повезло, что у меня есть такая подруга, как ты!

– Но позволь тебе заметить, что Жорж Санд вовсе не пыталась притвориться кем-то другим, она просто была самой собой. Ты же – совсем иное дело.

– Верно. Но мне бы очень хотелось узнать, каким образом ей удавалось, одеваясь как мужчина, не вызвать осуждения всего света.

– Она вела себя очень естественно, так, как того хотелось ей, и, что самое главное, она знала себе цену.

Лидия опустила голову и обреченно вздохнула.

– Я понимаю, – только и сказала она. Себя она всегда недооценивала. На этот ее недостаток ей вечно указывал Хью Монтгомери.

– Мужчины обычно ведут себя так, как того желают, – продолжила Клара. – Они почти не обращают внимания на то, как они выглядят. Когда их лица покрываются морщинами, они и не думают сходить из-за этого с ума. Ведь их пенят не за внешний вид. Мы же, женщины, часами просиживаем перед зеркалом, раскрашивая свои лица, и пытаемся сойти за молоденьких. Получается, что мы играем по правилам, установленным мужчинами. Что красиво, а что нет – решают почему-то только они. Ты знаешь маркиза Рокфора?

– Конечно. – Губы Лидии тронула улыбка. Она поняла, почему Клара о нем вспомнила.

– Посмотрев на него, сразу скажешь – самый настоящий бульдог! Но лишь оттого, что он приближен к Королевской семье, находится немало молодых трепетных девушек, которые считают его ну просто неотразимым!

– И все потому, что он всем своим поведением буквально говорит: «Я самый неотразимый!»

– Вот-вот, все дело в уверенности в себе.

– И в безразличии к мнению других.

– Точно.

– Мне следует постараться стать похожей на маркиза, – задумчиво проговорила Лидия.

– Зачем? Я считаю, что ты не должна ничего в себе менять. Я вообще не понимаю, зачем тебе становиться неузнаваемой, чтобы работать с лордом Монтгомери. Мне кажется, Боумонт лишен предрассудков и не станет возражать, чтобы его жена общалась с другим мужчиной, если этого требуют поиски его собственной дочери.

Лидия встала и принялась взволнованно мерить шагами оранжерею. Никому на свете, кроме мужа, она не рассказывала о том, что связывало ее с Хью. И сейчас, когда прошлое внезапно явилось на порог ее дома, ей захотелось снять тяжесть с души и поделиться с кем-то еще тем, какого рода отношения связывали их.

– Лорд Монтгомери и я… – Лидия оборвала себя на полуслове, нервно тряхнула головой и, подойдя к Кларе, опустилась в кресло рядом с ней. Как поведет себя Клара? Осудит ли ее? Кто бы поступил иначе! – Я была так глупа. Я…

– Тсс, – быстро остановила ее Клара. Она резко качнула головой. – Не говори больше ни слова. Я все понимаю.

– Это было так давно.

– Конечно.

– Мы…

– Тебе нет нужды что-то объяснять.

Лидия была потрясена. Она репетировала свою оправдательную речь так давно и так тщательно, обращаясь в мыслях к неведомому исповеднику, но уж никак не была готова к подобной реакции. Ее подруга не только не осудила ее, но даже не проявила вполне естественного в подобной ситуации любопытства. Более того, на прекрасном лице Клары отразилось искреннее сострадание.

– Я знаю, что значит любить юного аристократа и позволить ему разрушить все твои мечты. И у меня тоже имеются тайны, уходящие корнями в далекое прошлое. Тодд… он… его любовь спасла мне жизнь.

Слезы затуманили глаза Лидии. Ее тронуло, что не один Боумонт способен быть великодушным, что нашелся еще один человек, который смог простить жене ее неблагоразумное поведение.

– Бо тоже спас мне жизнь. – Лидия горько усмехнулась. – Я же ненавижу себя за то, что до сих пор предаю его. Пусть только в мыслях. Но я по-прежнему неравнодушна к Монтгомери. Когда я рядом с ним, со мной творится что-то невообразимое.

– Ты не должна корить себя, – заявила Клара. – Я думаю, Боумонт тебе благодарен за твое стремление найти его дочь, избавляя от этого труда его самого, и еще за то, что ты готова подвергнуть свое нежное сердце неизбежным испытаниям и боли, которые сулит это нелегкое предприятие. А теперь прекрати терзать себя сомнениями. Нам предстоит сделать твой новый образ безупречным. Если лорд Монтгомери не узнает, кто ты, он не станет пытаться очаровать тебя. Ну-ка, давай посмотрим, как ты ходишь.

Лидия постаралась взять себя в руки и, вздернув подборок, прошлась настолько спокойно и уверенно, насколько смогла. Она повернулась к Кларе, ожидая ее вердикта.

– Неплохо. А теперь попробуй делать шаг пошире. И еще наклони голову так, словно рассекаешь лбом воздух, сделай вид, будто спешишь куда-то по очень важному делу. Мужчины полагают, будто все, что они делают, необычайно важно.

Лидия снова прошлась по оранжерее.

Клара одобрительно улыбнулась:

– Молодец. Все практически идеально. Ты даже выглядеть стала иначе. Единственное, чего мне жаль, так это твоих локонов.

Лидия пригладила коротко остриженные волосы.

– Пришлось с ними расстаться. Но каждое утро я пришпиливаю шиньон, который служанка сделала из моих же собственных волос.

– А что обо всем, этом думает Боумонт?

Лидия мягко улыбнулась:

– Он гордится мною. Только он, моя личная служанка и ее муж знают о моих преображениях. Теперь вот и ты об этом знаешь. Только, пожалуйста, не говори ничего Тодду.

Клара нахмурилась:

– Но у меня никогда не было секретов от Тодди.

– Дело в том, что он дружен с Монтгомери и может проговориться. Видишь ли, Клара, лорд Загадка и не подозревает, насколько полезной я могу ему оказаться. Я многое повидала на улицах Лондона и знаю, что сумею помочь ему, но я должна скрываться под личиной Полуночного Ангела.

Клара кивнула:

– Да, ты права!

Лидия не сдержала вздоха.

– Я знала, что ты все поймешь.

– А ты можешь оказать мне ответную любезность?

Дрожь и неуверенность в голосе подруги заставили Лидию насторожиться.

– Разумеется. Что я должна сделать?

– Мне потребуется компаньонка для того, чтобы осуществить одну секретную вылазку.

Лидия вскинула брови, глаза ее загорелись.

– Ну конечно же, я в этом специалист! А почему такая секретность?

– Я хочу, чтобы меня осмотрели в женской клинике, что находится в Литтл-Шеперде. Это жуткий район. Достаточно появиться там – и скандал тебе обеспечен! – Клара облизнула губы и добавила, понизив голос: – В этой клинике проводятся внутренние обследования с использованием методов, которые применяются и в венерологических лечебницах, где лечатся проститутки от своих страшных болезней.

– Ты не должна ничего стыдиться. Скрытности в кабинете врача не место.

– Да, но многие по-прежнему считают, что женщин подобным образом осматривать нельзя. Мой собственный врач, например, тоже придерживается такого мнения.

– Его взгляды ужасно устарели.

– Тем не менее, я не хочу, чтобы Тодд узнал, что я посещала другого врача. По крайней мере, до тех пор, пока у меня не появится стоящая информация, которой я смогу поделиться с ним.

Только теперь до Лидии дошло, почему Клара так хочет попасть на прием к доктору.

– Ох, моя дорогая! Ведь это связано с твоими выкидышами, верно?

Клара опустила голову и тяжело вздохнула.

– Да. Я должна знать, могу ли надеяться, что у меня будет ребенок.

Лидия присела рядом с подругой и нежно сжала ее руку.

– Ну конечно же, я поеду с тобой. Я отлично знаю эту клинику. Всех девушек, которых я подбираю на улице – когда я Полуночный Ангел, – я отвожу туда для осмотра. Днем я тоже иногда бываю там, уже в качестве леди Боумонт, так как поддерживаю это заведение деньгами. Буду рада отвезти тебя туда.

– Это не так срочно. Сначала ты должна встретиться с Монтгомери. Бедняжка Софи ждет, когда ее спасут, и будет лучше, если это произойдет как можно скорее.

Глава 5

– Итак, что мы имеем на сегодняшний день? – спросил Хью несколько раздраженно. Он стоял у буфета и держал в руках стакан с водой. Отмерив с помощью мензурки необходимое количество настойки опия из бутылочки темного стекла, он вылил ее в стакан.

– Комиссар Скотленд-Ярда написал, что для расследования этого дела уже задействован отдел уголовного розыска, – ответил Пирпонт, проглядев свои записи. – Он, как я понимаю, был страшно оскорблен тем, что информация о преступлении поступила от вас, а не от лорда Боумонта, и советует вам не беспокоиться о Софи Парнхем. Комиссар извещает вас в письме о том, что полиция вплотную занялась поисками, но предупреждает, что если в дело вмешаетесь вы, то он отзовет от расследования всех своих людей.

– Вот черт! – Хью поставил стакан на буфет и бросил на своего слугу – по совместительству поверенного в делах – рассеянный взгляд. – Нет, только подумай! Ты же и сам прекрасно понимаешь, почему он это делает.

– Конечно, сэр. – Пирпонт неодобрительно посмотрел на стакан.

Хью заметил его взгляд, но, как всегда, проигнорировал его.

– Это лишь означает, что он все еще злится на меня из-за дела убийцы-самурая. Только мне удалось распутать его, а всем его хваленым детективам – нет. И теперь мой старый друг решил отблагодарить меня.

– Могу я посоветовать вам, сэр, прислушаться к словам комиссара и позволить детективам из Скотленд-Ярда самим распутать это дело?

– Нет, не можешь. – Взгляд Хью вернулся к стакану с заветным снадобьем. В этот момент позвонили в дверь. – Не обращай внимания. Меня нет дома, – сказал Хью слуге. – Что еще тебе удалось выяснить?

– Сэр Тодд прислал записку, в которой сообщил, что он работает с детективами – они прочесывают город. А вам он посоветовал сосредоточиться на деталях – ведь именно в этом вы сильны, как никто другой.

– Что еще известно? – спросил Хью. Он взболтал жидкость в стакане, едва ли не с ритуальным трепетом предвкушая момент, когда выпьет свою настойку.

– Граф Боумонт прислал очень теплое письмо, в котором искренне благодарит вас за то, что вы согласились заняться поисками его дочери.

– Хорошо. – Хью залпом выпил содержимое стакана и удовлетворенно вздохнул, испытав едва ли не сразу эффект от лекарства. – Я хочу, чтобы ты навестил наших обычных осведомителей, которые знают все, что происходит на улицах. Да, и непременно поболтай с сэром Малькольмом Данбаром. Он подробнейшим образом ведет побочные родословные древа представителей высшего общества. Я бы хотел узнать побольше о многочисленных любовниках мисс Луизы Кэнфилд.

– Хорошо, сэр.

– И, как бы неприятно мне это ни было, придется обсудить дело с моим отцом. Возможно, он что-нибудь и слышал. Один из свидетелей видел, как Софи тащил куда-то хоть и очень хорошо одетый человек, но явно лакей – вполне вероятно, что наш преступник заседает в палате лордов или по крайней мере он человек богатый. Едва ли лакей может быть настолько глуп, что станет совершать преступление в форменной одежде. Конечно, он может оказаться просто сумасшедшим, но…

– Добрый вечер!

Хью замолчал и изумленно взглянул на внезапно появившегося в его кабинете посетителя.

– Я звонил, – вместо извинения произнес мужчина, нерешительно остановившийся в дверях. – Однако мне никто не открыл.

– И поэтому вы решили войти и отыскать мой кабинет? – Хью высокомерно вскинул брови. – А вам не приходило в голову, что у меня могла иметься достаточно весомая причина, по которой я не счел нужным послать слугу встретить вас?

– Простите, сэр, но дело очень срочное. Я явился по просьбе лорда и леди Боумонт.

– А! Так вы, должно быть, Морган?

Худощавый молодой человек с щеточкой аккуратных усиков перевел взгляд с Хью на бутылочку с настойкой опия, стоявшую на буфете рядом со стаканом.

Хью проследил за его взглядом и мысленно выругался, недовольный тем, что его застали в столь неподходящий момент.

– Мне жаль, что я заставил нас ждать, мистер Морган, просто мой дворецкий время от времени балуется этим зельем. – Хью кивнул на стеклянную бутылочку и добавил доверительным тоном: Я как раз только что отчитал его и собирался отослать заниматься своими делами.

– Что?! – гневно воскликнул Пирпонт. – Да я никогда!..

– Вес обстоит именно так. Хью отвернулся, моля Бога о том, чтобы Пирпонт не начал с ним пререкаться. – Довольно, Пирпонт, я не позволю тебе принимать это зелье, пока ты работаешь у меня. А теперь, будь любезен, проводи джентльмена в гостиную. Я скоро приду.

Пирпонт едва не задохнулся от возмущения. Выразительно взглянув на Хью, он произнес:

– Как вам будет угодно, сэр.

Широкими и – как она надеялась, очень мужскими шагами Лидия ходила из конца в конец по гостиной, ожидая появления Хью. Заявиться в его апартаменты, да к тому же без приглашения вторгнуться в его личный кабинет, было, несомненно, поступком рискованным. Однако план, который возник у нее в голове практически экспромтом, сработал. Она застала его врасплох, в тот момент, когда он никак не ожидал гостей, а с крайне предусмотрительным лордом Загадкой осуществить такое было непросто. Он явно растерялся и, пребывая в таком состоянии, едва ли смог хорошенько разглядеть ее. В дальнейшем она постарается полностью контролировать себя, однако первое впечатление всегда оказывается самым стойким.

Отсутствие привычного для человека его положения штата прислуги в доме Хью тоже было на руку Лидии. Чем меньше людей будет видеть ее, тем легче ей будет оставаться неузнанной.

– Ну вот, так куда лучше, – послышался голос Хью. Лидия медленно повернулась к двери, моментально входя в роль.

– Еще раз приношу свои извинения.

– Не беспокойтесь. Давайте начнем все с самого начала. – Хью протянул руку. – Позвольте представиться, я виконт Монтгомери.

Лидия мгновение помедлила, а затем решительно пожала протянутую руку так крепко, как только могла, надеясь, что Хью не обратит внимания на ее не по-мужски крошечную ручку.

– А я Генри Морган. Можете считать меня агентом, занимающимся делами лорда Боумонта.

– Да-да, я ждал вас, но… – На лице Хью, обычно выражавшем скуку, отразилось легкое удивление.

Лидия отвела взгляд. Она прекрасно понимала, что как бы ни была безупречна ее маскировка, Хью наверняка уловил что-то знакомое в ее облике. Те, кто когда-то разделил счастье интимной близости, едва ли так легко могли забыть черты лица и изгибы тела любимого. Она поспешно достала из кармана длинного сюртука письмо и протянула Хью. Дело прежде всего.

– Лорд Боумонт шлет вам уверения в своей искренней признательности за помощь, которую вы согласились оказать при расследовании, и предоставляет меня в ваше полное распоряжение.

Хью с сомнением посмотрел на маленькую ладошку гостя, прежде чем забрать у него письмо. Когда же конверт оказался наконец у него в руках, он сломал печать и пробежал глазами адресованные ему строчки. Затем сунул снова письмо в конверт и положил его на край стоящего рядом стола.

– Пожалуйста, поблагодарите лорда Боумонта. – Хью скрестил на груди руки и принялся внимательно разглядывать своего гостя. – Но скажите мне, мистер Морган, каким образом, по-вашему, вы можете оказаться полезным великому лорду Загадке?

Его гипертрофированное высокомерие начало выводить Лидию из себя, она уже с трудом сдерживала свой гнев. Как он может с человеком, которого видит впервые в жизни, разыгрывать из себя едва ли не самого Господа Бога! Ведь и она тоже знаменитость – в своем роде.

– Вы когда-нибудь слыхали про Полуночного Ангела? – спросила Лидия.

Хью не без удовольствия улыбнулся:

– Ну разумеется. Ведь это я сделал его знаменитым.

Лидия, не выдержав, расхохоталась.

– Это вы сделали его знаменитым? – с издевкой переспросила она. – И как, позвольте поинтересоваться, вам это удалось?

– Я упомянул о нем в своей последней книге, рассудив, что он вполне заслуживает внимания за то добро, которое делает.

Лидия наградила его взглядом, в котором, как она надеялась, было достаточно благодарности.

– Как это великодушно с вашей стороны!

– Да нет, ничего особенного. Просто я надеялся этим отвлечь слишком пристальное внимание читателей от моей собственной персоны.

– А вам известно, кто такой этот Полуночный Ангел?

Хью устремил на нее безразличный взгляд:

– А так ли важно это знать?

Лидия ощутила разочарование. Ее маскировка оказала ей куда большую услугу, чем она предполагала, позволив увидеть Хью совсем в ином свете. Его самолюбование не знало границ! Он даже не попытался выяснить, чем именно она могла оказаться ему полезной, и даже мужское платье не помогло ему обратить свое внимание на ее таланты.

– Это весьма важно для меня, сэр, – резко бросила она. – Поскольку я и есть Полуночный Ангел.

Выражение лица Хью вмиг изменилось. Вот он, момент ее триумфа! Она сумела поразить его. В глазах Хью вспыхнуло изумление, однако он быстро сумел спрятать свои чувства под маской холодного безразличия. Значит, он ничего не знал! Он не смог выяснить личность Полуночного Ангела, хотя и писал о нем в своих трудах. А ведь за пять лет существования Полуночного Ангела кто-то мог бы проследить за его передвижениями и выяснить, что всякий раз после своих ночных похождений он скрывается в темных аллеях, ведущих к особняку лорда Боумонта. И нетрудно было бы связать его с тем человеком, который содержит Стоун-Хаус и совершает немалое количество благородных деяний. А великолепный лорд Загадка, даже зная о существовании таинственного благодетеля, не сумел сложить два и два.

– Так вы хотите сказать, – заговорил наконец Хью, – что агент лорда Боумонта – а именно вы – работает, скрываясь под маской другого человека? Но почему?

– Не испытываю желания, чтобы меня хвалили – или ругали – за все то добро, которое я совершаю.

– Да, но, как мне кажется, ваш наниматель был бы ничуть не против, если б на него пала слава основателя Стоун-Хауса.

– Его сиятельство никогда не стремился к тому, чтобы всеми правдами и неправдами добиться уважения к себе среди пэров – людей, занимающих высшее положение в обществе. Он ценит свое уединение и не любит выставлять напоказ свою частную жизнь. В молодости он был отчаянным повесой. Однако сейчас он само благочестие.

– Ну ладно сословие пэров, но почему надо держать весь остальной мир в неведении относительно своих добрых дол? Ведь он подает прекрасный пример другим.

– Его сиятельство считает, что публичная известность способна только приуменьшить истинное значение того, что он делает. – Лидия помедлила. Ее так и подмывало сказать Хью всю правду о своем муже. Возможно, это каким-то образом поможет ему в поисках пропавшей Софи. – Лорд Боумонт умирает. Именно поэтому я и явился к вам. Надо найти его дочь прежде, чем будет уже слишком поздно.

Взгляд Хью моментально изменился. Эта новость, совершенно очевидно, потрясла его до глубины души.

– Мне очень жаль, поверьте, – проговорил он. Лидия почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы, и поспешно отвернулась.

– Он очень плох, – низким хриплым голосом произнесла она. – С мыслью о своей скорой смерти он уже примирился. Но вот принять то, что его дочь, о существовании которой до недавнего времени он и не подозревал, сейчас страдает, он никак не может. И поскольку его сиятельство не в состоянии – из-за крайне слабого здоровья – заняться поисками самостоятельно, я должен сделать это вместо него.

– Понимаю. Но если я соглашусь на ваше предложение стать моим ассистентом при расследовании, то чем, собственно, вы можете оказаться мне полезны?

– Я хорошо знаю улицы. Вы джентльмен, аристократ. Я же таковым не являюсь. Вы уверены, что способны отыскать правду, замечая мельчайшие, ускользающие от взгляда менее проницательного наблюдателя детали и посещая богато обставленные гостиные лучших домов Лондона. Я же познал величайшую справедливость, равно как и несправедливость, которые таятся в темных подворотнях и куда никогда не ступала нога благородного джентльмена. Я и в самом деле могу вам помочь. Вы просто должны мне поверить.

Хью задумчиво подпер ладонью подбородок и уставился на Лидию:

– А почему это так важно для вас самого?

– Я обязан лорду Боумонту своей жизнью. Самое меньшее, что я могу для него сделать, – это спасти жизнь его дочери.

Судя по всему, именно эти слова помогли Хью принять решение.

– Хорошо. Мы будем работать вместе. Не скажу, что привык уступать, но должен признаться вам, что отношусь к супруге вашего нанимателя с исключительным уважением. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы раскрыть это таинственное преступление.

Лидия почувствовала, что ноги отказываются ее держать, и опустилась на стоящий рядом диван. Хью же принялся вышагивать по комнате.

– Благодарю вас, сэр, – произнесла она.

Хью сцепил руки за спиной.

– Как вы думаете, кому понадобилось совершать это похищение, мистер Морган?

– Уверен, что преступление совершено на сексуальной почве, сэр, – ответила Лидия.

– Похоже, вы правы. А в чем, на ваш взгляд, причина?

– В сифилисе. Эта болезнь стала настоящим бедствием Лондона. Ни один уважающий себя джентльмен уже не будет рисковать здоровьем, и искать удовольствия в объятиях шлюх. Софи же девушка порядочная. Более того, она девственница, а значит, не затронута болезнью. Она молода, и в то же время в свои четырнадцать лет она человек уже вполне самостоятельный.

– Все так. Но зачем было похищать ее? – возразил Хью. – Почему было не соблазнить ее, а потом снова вернуть на улицу? Зачем ввязываться в уголовное преступление?

– Не знаю. Но одно мне ясно, – сказала Лидия. – Похититель не знал о том, что Софи связана с лордом Боумонтом.

– Или знал, но ему было решительно на это наплевать.

– Но откуда он мог узнать об этом? Софи обращалась к своей матери не иначе как «мисс Кэнфилд». Все в театре считали, что она сирота.

Хью ответил не сразу. Он задумчиво подошел к камину, взял с каминной полки веточку омелы и стал пристально изучить ее овальные продолговатые листья и зеленовато-белые цветы. Затем протянул ветку Лидии:

– Вам известно, что это такое?

– Да, конечно, это омела.

– Совершенно верно. Я нашел ее, когда осматривал предполагаемое место преступления, то место, где в последний раз видели мисс Парнхем.

Лидия наклонилась вперед.

– За театром?

Хью кивнул.

– Но позади мюзик-холла ничего не растет. Там только плесень на камнях и крысы.

– Вот именно. Поэтому я предположил, что эта веточка оставлена там намеренно.

– Но зачем насильнику или похитителю оставлять на месте преступления что-то такое, что может нас вывести на него?

– Это своего рода подпись под злодейским делом.

– И он не боялся получить по заслугам?

Хью положил веточку омелы обратно на каминную полку.

– В этом-то и состоит проблема. Если преступник сидит в палате лордов, его деяние останется безнаказанным в любом случае. Даже если Софи Парнхем найдут мертвой.

На это Лидия ничего возразить не могла, поскольку предположения Хью отнюдь не были лишены основания.

– Но что заставляет вас думать, будто кто-то из высшего общества мог решиться на столь гнусное преступление?

Хью загадочно улыбнулся:

– Я скажу вам, когда соберу достаточно доказательств. А сейчас меня ждут дела. Сначала встреча с детективами в Скотленд-Ярде, потом мне надо поговорить с теми, кто занимается делом общественной организации, называемой «Братство исследователей ботаники», или попросту «ботаниками». А позже неплохо было бы нам снова встретиться с вами. Не возражаете? Скажем, в полночь.

Теперь настал черед Лидии озадачить Хью загадочной улыбкой.

– Полуночный Ангел будет счастлив подчиниться.

Она встала и покинула комнату. Лидия шагала уверенно и широко, помня, что ей надо сойти за мужчину. Едва за ней закрылась входная дверь, как Хью крикнул своему преданному слуге:

– Пирпонт!

Полный достоинства слуга лорда Монтгомери поспешил на его громкий зов.

– Звали, милорд? Что случилось?

– Следуй за ней!

– За кем – за ней?

– За леди Боумонт!

– За леди Боумонт? – недоуменно переспросил Пирпонт.

– Бега за ней и скажешь мне, в какой карете она приехала. Живо! Пока она не улизнула!

– Леди Боумонт! Ну надо же! Вы хотите сказать, что мистер Морган на самом деле…

– Да! Слава Богу, что жизнь Софи Парнхем не зависит от твоей наблюдательности. А теперь иди!

Глава 6

Реджинальд Шейн вышел из экипажа мистера Моргана под противный моросящий дождь. Его сапоги скользили по неровной булыжной мостовой. Очень скоро он оказался перед серым каменным зданием. Реджи обернулся через плечо, чтобы взглянуть на Полуночного Ангела. Тот кивнул, стараясь его подбодрить. «Ему хорошо, – подумал Реджи, – сидит себе в сухой карете».

Реджи заставил себя улыбнуться и тронул свой котелок, словно благодарил за поддержку.

Ну что ж, он постучится в дверь дома лорда Монтгомери, как ему и было поручено. Хотя такая перспектива не внушала Реджи особой радости, его даже начало слегка подташнивать, как всегда, когда предполагалась встреча с тем, кто гораздо выше его по положению. Но ведь он завязал со своим грязным прошлым и занят теперь благородным делом, за которое ему к тому же очень неплохо платят. Реджи чувствовал, что он сумел идеальным образом приспособиться к ситуации, недаром миссис Кромвель, грозная управляющая, настоящая хозяйка Стоун-Хауса, не далее как сегодня утром призналась ему, что весьма рада иметь помощником человека, который не понаслышке знает, как устроен мир.

Реджи и самому хотелось сделать что-то полезное для обитательниц Стоун-Хауса. Он был уверен, что хорошее обращение, красивая одежда и полноценное питание – именно то, чего не хватало всем этим несчастным девушкам, и очень умело действовал в этом направлении.

Во многом Реджи стал просто незаменим для своего загадочного нанимателя, дело стопорилось лишь тогда, когда ему надо было общаться с людьми из высшей прослойки общества. Но он ничуть не возражал против работы с Морганом, поскольку ему трудно было определить, к какому слою общества следует отнести Полуночного Ангела. Крайне странный, конечно, тип. Непохоже, что мужчина, но и не женщина, не аристократ, но и не бедняк. Что-то в нем вызывало очень большие подозрения, и Реджи – рано или поздно – намеревался выяснить, в чем здесь загадка.

Однако сейчас ему надо было собраться с силами и постучаться в дом благородного джентльмена. У Реджи от натуги даже выступил пот на лбу. Сердце его от страха ушло в пятки.

Призвав на помощь все свои силы и смелость, Реджи, перескакивая через две ступеньки, поднялся к дверям, ведущим в обиталище лорда Монтгомери, и постучал. Дверь сразу же распахнулась, и на Реджи пахнуло ароматом табачного дыма из курительной трубки. Реджи собрал покинувшее его было мужество, и взглянул на мужчину, возникшего перед его взором. Мужчина был ростом куда выше, чем Реджи, старше его и определенно увереннее в себе. Реджи отчаянно боролся с желанием развернуться и удрать.

– Что вам угодно? – с достоинством произнес пожилой человек.

– Добрый вечер, сэр. Мой хозяин, Генри Морган, приехал, чтобы встретиться с лордом Монтгомери. – Реджи протянул визитную карточку Моргана, и тут вдруг ему в голову пришла невероятная мысль, которую он тут же высказал: – Уж не вы ли и есть лорд Монтгомери?

Одетый в черный строгий костюм человек презрительно сморщил нос.

– Нет. Лорд Монтгомери никогда не станет сам открывать входную дверь.

– Но мистер Морган сказал, что его сиятельство…

– Не стоит слушать сплетни про знаменитого лорда Загадку. Его жизнь куда увлекательнее любого вымысла! Входите. – Он забрал визитную карточку из рук Реджи и кивнул в сторону гостиной. – У его сиятельства может возникнуть желание задать вам пару вопросов, так что заходите и располагайтесь.

– Прошу прощения, сэр, но я вот только спущусь, предупрежу мистера Моргана…

– Даже не думайте. Его сиятельство подойдет к вам через минуту. Уверен, что мистер Морган не успеет и встревожиться.

– Ну, я полагаю…

– Вы не так давно на службе, верно?

Реджи попытался оттянуть рукой ставший вдруг слишком уж тугим воротник.

– Верно. А как вы догадались?

Пожилой слуга многозначительно вскинул брови:

– У вас нет ни уверенности в поступках и словах, ни скромности того, кто находился долгое время в услужении. И вам, если хотите преуспеть на этом поприще, надо еще очень многому научиться.

Реджи мигом ощетинился:

– Я не слышал, чтобы мистер Морган на меня жаловался.

– А вы и не услышите, могу вас заверить. Просто в один прекрасный день вас выкинут на улицу без выплаты неустойки, с маловразумительными рекомендательными письмами.

– Послушай, Пирпонт, ты, кажется, совсем запугал этого бедолагу.

Мелодичный, красивый мужской голос заставил Реджи вскинуть голову и поискать взглядом его обладателя. В комнату вошел высокий, необыкновенно прямой и целеустремленный молодой человек. Реджи сразу понял, что это и есть лорд Монтгомери.

– Добрый вечер, сэр, – сказал Реджи, не дожидаясь, когда его представят, чем заслужил неодобрительный взгляд знаменитого сыщика.

Лорд Монтгомери провел рукой по густым непослушным волосам и откинул их со лба, внимательно между тем рассматривая Реджи.

– Не думаю, что у молодого человека могут возникнуть проблемы. Вспомни, когда-то ты и сам был юным и неопытным слугой. – Лорд Монтгомери отвернулся к кипе бумаг, в беспорядке сваленных на кресле. – Куда же, черт возьми, запропастились мои записи о деле торговца специями?

– Не имею ни малейшего представления, сэр. Я просто не в состоянии справиться со всеми вашими документами. Так что вам придется найти их самому.

У Реджи просто отвалилась челюсть. Это что, новая мода? Так теперь и следует разговаривать с хозяином – благородным господином?

– Вам, молодой человек, надо вести себя иначе, а брать пример с меня не следует, – словно прочитав его мысли, заявил Пирпонт. – Уверен, что у мистера Моргана нет ни одной из тех вредных привычек, которые во множестве имеются у моего господина.

Не обращая внимания на глубокомысленные – и весьма колкие – замечания Пирпонта, Монтгомери продолжал копаться в кипе бумаг.

– Наконец-то нашел! – с довольной улыбкой воскликнул он, достав один листок.

– Но какое отношение имеют документы, касающиеся дела торговца специями, к пропавшему отпрыску лорда Боумонта? – ехидно поинтересовался Пирпонт.

– Никакого. – Монтгомери сложил листок бумаги, сунул его в карман жилетки и взглянул на Реджи. – Так как, вы сказали, вас зовут?

– Реджинальд Шейн, – поспешил представиться тот. Его совершенно очаровал этот необычный джентльмен, которому, судя по всему, было решительно наплевать, кем на самом деле является Реджи. А Реджи и не догадывался, что господа со слугами могут обращаться словно с лучшими приятелями.

– Так что скажете, Шейн? – Глаза лорда Монтгомери смеялись. – Не пора ли нам присоединиться к Полуночному Ангелу, а для Пирпонта найти парочку крайне важных поручений и немедленно отослать его выполнять их?

– О Боже! – Пирпонт страдальчески закатил глаза. – Что на этот раз, милорд?

– Я хочу, чтобы ты съездил к миссис Труберри.

– Вы имеете в виду ту самую миссис Труберри? Хозяйку публичного дома?

– Да. Расспроси ее хорошенько, не попадала ли в поле ее зрения девица, похожая по описанию на Софи Парнхем. И еще постарайся разыскать Одноглазого Джимми. Я хочу задать ему несколько вопросов.

– Одноглазого Джимми? – выпалил Реджи.

Пирпонт поморщился:

– Вы не должны встревать в разговор, если к вам не обращаются, молодой человек.

– Ты знаешь торговца овощами? – спросил Монтгомери.

– Да, сэр! И могу доставить ему от вас письмо, если пожелаете. – Реджи любил, когда ему поручали выполнять важные задания. – Если, конечно, мистер Морган не будет против.

– Вот и отлично. Пирпонт, тебе повезло, одним поручением меньше.

Надменно вскинув голову, Пирпонт покинул комнату.

– Подождите меня здесь, – велел Монтгомери юноше. – Возьму свое пальто, и сразу же отправимся.

Неожиданно Реджи остался совсем один. Настроение у него было необычайно приподнятым. Он вел себя превосходно. Он деятельный, у него масса возможностей быть полезным. Как много он может сделать для девушек из Стоун-Хауса, если будет работать вместе с виконтом! Да и Морган сможет гордиться им.

Сцепив руки за спиной, Реджи принялся медленно ходить по комнате, любуясь бесчисленными предметами старины и красивыми безделушками, которые украшали гостиную. И что самое удивительное, отметил Реджи, у него ни разу не возникло желание что-нибудь стащить! Да, он явно изменился.

Реджи замедлил шаги возле небольшой стеклянной полочки, на которой разместились миниатюрный портрет элегантной женщины, гребень из слоновой кости, кольцо с камеей и бриллиантовая брошь в виде бабочки. Реджи задумчиво нахмурился.

– Что вас так заинтересовало? – раздался из-за его спины голос Монтгомери.

От неожиданности Реджи подпрыгнул.

– Ох, милорд, я не слышал, как вы вернулись. Простите меня. – И он поспешно направился к двери.

– Не так скоро. – Монтгомери остановил Реджи, преградив ему путь своей тростью.

В другой руке он держал высокий цилиндр. Плечи его укрывала легкая накидка. Монтгомери опустил трость и, взяв Реджи за плечо, вновь подвел к тому месту, где тот только что стоял. Взгляды обоих устремились на бриллиантовую брошь.

– Красиво, не правда ли?

Сердце Реджи забилось с бешеной силой. Неужели лорд Монтгомери решил, будто он хочет украсть украшение? Облизнув вмиг пересохшие губы, Реджи быстро залепетал:

– Да, сэр, это… очень красиво. Но я бы никогда…

Виконт покачал головой и сказал:

– Я знаю, Реджи, успокойся. Эта брошь принадлежала моей матери. Дорогая безделушка – стоит пятьдесят тысяч фунтов. А у тебя тонкий вкус, – добавил он.

Лорд Загадка, кажется, вовсе не сомневается в нем. Реджи перевел дух.

– А чем тебя так привлекла эта вещица? – спросил вдруг Монтгомери.

– Она мне кое-что напомнила, – признался Реджи.

– Вот как? – Монтгомери пристально посмотрел на него.

Реджи прокашлялся, но отчего-то не смог так вот сразу заговорить.

– Поверь, никакого вреда от того, что ты скажешь мне, не будет, – подбодрил его лорд Загадка.

– Видите ли… это просто одна такая штучка, которую я видел в клубе. – Реджи попытался улыбнуться. – Вот и все.

– В клубе? И что же это за клуб? – продолжал расспрашивать его лорд Монтгомери.

Реджи уставился на бриллианты, ему было совестно взглянуть в глаза благородному джентльмену. Он вспомнил, как в последний раз оказался в том самом клубе. Как же он тогда нагрузился дешевым джином! Реджи вспомнил, как кружилась у него голова, как издевательски звучал смех хозяина заведения.

– Это тайный клуб, – сказал он наконец, понимая, как ему важно сейчас не предать доверия, которое оказывал ему виконт Монтгомери. – Клиенты съезжаются туда только в определенные дни. Никакой вывески над дверями нет, но клиентам известно его название – «Бриллиантовый лес». Из всей одежды тамошний хозяин носит только маску всю в камнях, ну в точности такую, как вот эта бабочка на витрине. – Интересно, спросит ли его виконт, каким образом сам Реджи оказался в том клубе? – И еще бриллиантовый дубовый листок, на том самом месте, где у Адама был фиговый листик.

– Ах вот что это за клуб, – протянул Хью.

– Да, сэр.

– Интересно. Никогда о нем не слышал, хотя и не предполагал, что существует что-то такое, чего бы я не знал. Ну что, Реджи, не станем больше испытывать терпение мистера Моргана?

– Наконец-то, – пробормотала Лидия, едва Реджи влез в карету. Она указала ему на место рядом с собой, так что Хью ничего не оставалось, как занять место напротив.

– Добрый вечер, мистер Морган.

– Добрый вечер, лорд Монтгомери. – Лидия невольно вздрогнула, когда их взгляды встретились. – Я уже думал, что вы не придете никогда.

– У нас с Реджинальдом произошел весьма любопытный разговор.

Лидия взглянула на Хью, ожидая разъяснений, но тот вместо этого пристальнейшим образом уставился на нее. «Спокойно, – мысленно подбодрила себя Лидия. – Не дрожи. Они совершенно ни о чем не догадываются».

Она откинулась на спинку кожаного сиденья, выставив вперед свою туго стянутую и оттого совершенно плоскую грудь.

– Как мило с вашей стороны, лорд Монтгомери, согласиться сопровождать нас в нашей ночной вылазке. Куда следует кучеру доставить нас?

Монтгомери насмешливо изогнул губы:

– А я-то полагал, что это вы станете сегодня нашим проводником. Вы так страстно убеждали меня в том, что хорошо знаете улицу. В конце концов, я всего лишь избалованный виконт, который развлекается игрой в криминальные расследования.

Лидия нахмурилась:

– Я вовсе не хотел обидеть вас. И к тому же я признал, что ваша помощь нам крайне необходима.

– Ну хорошо. Только давайте пересядем, как если бы мы встретились за карточным столом.

Глаза Хью сверкнули. От уверенности, которую он излучал, Лидии стало неуютно.

– Так, значит, по-вашему, это всего лишь игра? – возмутилась она, чувствуя, как сердце ее забилось чаще. На нее внезапно нахлынули воспоминания. Она вспомнила его обжигающие поцелуи, слова любви, которые он шептал ей на ухо. Вспомнила, как переплетались их влажные от испарины тела на смятых простынях. Боясь выдать себя, Лидия отвернулась и стала смотреть в окно кареты.

– Вся жизнь – это игра, Морган. Сначала вы тасуете колоду и раздаете карты, а затем – я. Посмотрим, какой расклад предложите вы.

Лидия снова повернулась к нему. Неужели Хью с его поразительной проницательностью разоблачил ее?

– Итак, мистер Морган?

По его нетерпеливому тону Лидия могла заключить, что он, конечно же, ничего не заподозрил и вовсе не пытается играть с ней. Просто такова была манера его поведения. Такой уж был Хью!

– Ну что ж, – прохрипела она. – Есть одно такое место, Чайный дом Долли Моп. Правда, как мне доводилось слышать, чай в этом заведении пьет лишь сама хозяйка – старая сводня.

Лидия наклонилась вперед, чтобы распахнуть дверцу кареты и отдать распоряжения кучеру – мужу Колетт. Мистер Армитидж стоял возле экипажа, сцепив пухлые ручки за спиной, и терпеливо ждал приказаний. Он всегда сопровождал Полуночного Ангела во время его ночных путешествий, выполняя роль лакея и кучера.

– Что прикажете, сэр?

– Отвезите нас на Лестер-сквер, мистер Армитидж.

Лидия настояла на том, что она отправится в чайный дом Долли Моп одна, а мужчины подождут ее в карете. Она должна была доказать им обоим – но главное, себе самой, – что она вполне способна справиться со всем. Довольно скоро она вышла из чайного дома. Реджи нервно мерил шагами мостовую возле кареты. Завидев Лидию, он поспешил к ней.

– Что случилось?

– Мы зайдем туда все вместе, – властно заявила она. – Сводню зовут миссис Лэмпвик. Она, вне всякого сомнения, мешает чай то ли с бренди, а может, и с опиумом, так что реакция у нее весьма замедленная. Старая карга очень неравнодушна к деньгам, так что подмасливайте ее, как только в том возникнет необходимость. Пользуйся теми деньгами, которые я дал тебе, Реджи.

Юноша с готовностью кивнул. А вот Хью смотрел на нее как-то странно. Забота в его взгляде обволакивала точно теплая накидка. Лидия передернула плечами, будто бы желала сбросить ее.

– Полагаю, у вас имеются причины считать, что Софи Парнхем находится здесь, – сказал Хью, отвлекая Лидию от ее мыслей. – Если это не так, то, думаю, вам не стоит затевать всю эту шараду.

Шараду? Что он хотел этим сказать? Что ему известно? Лидия заставила себя спокойно взглянуть ему в глаза.

– Не тревожьтесь за меня, сэр. Я уже достаточно взрослый человек, чтобы понимать, на какой риск иду. А вот вам лучше было бы оставаться в стороне. Вы весьма рискуете своей репутацией.

Хью усмехнулся:

– Моя репутация безнадежно погибла много лет назад.

– А вот и нет, сэр, – возразила она. – Человек благородного происхождения никогда не теряет свою репутацию. Это только мы, простые люди, платим сполна за все наши грехи. – Лидия сама была удивлена, что позволила себе высказать столь откровенное заявление! После ее слов между ними повисла гнетущая тишина.

– Ну что ж, тогда мне бояться нечего, – подытожил наконец Хью и снова усмехнулся.

– Девушки находятся в гостиной внизу, – сообщила Лидия. – Когда я заглянула туда, мне показалось, что среди них есть и такие, кому не больше девяти лет. – Ее голос дрогнул, когда она вспомнила увиденное ею зрелище.

– Ее здесь нет, Морган, – мягко сказал Хью. – Не заставляйте себя снова идти туда. Ведь это же выстрел наугад. У вас нет никаких доказательств, что Софи здесь.

– Откуда вы знаете? Разве вы не понимаете, что я намерен перевернуть все вверх дном, чтобы найти ее? Ведь мы ищем единственного ребенка лорда Боумонта.

– Миссис Лэмпвик не имеет дел с людьми, которые именуют себя «ботаниками», – тихо, чтобы не мог услышать Реджи, произнес он.

С этим Лидия не могла спорить. Она прикусила нижнюю губу и кивнула.

– Но почему вы считаете, что в деле замешаны «ботаники»?

– Наверняка я этого не знаю – пока.

– И все-таки, если есть хоть какая-то вероятность, что Софи Парнхем находится в этом заведении, мы обязаны все осмотреть. Однако мне кажется, что вы попросту боитесь заходить туда. – Лидия самодовольно усмехнулась. – В таком случае нам придется отправиться без вас, лорд Монтгомери. Пошли, Реджи.

– Постойте.

Голос Хью заставил ее замереть на месте. Она повернулась и увидела в его глазах то выражение, которое она когда-то так любила. Сарказм и издевка исчезли. Странно, что он переживает за совершенно незнакомого ему человека. Или же он все знает?..

– Я не позволю вам идти туда без меня, – заявил Хью.

– Это почему же?

– Потому что мне страшно оставаться здесь одному. – Он подмигнул Лидии, но взгляд его оставался серьезным. – Позвольте мне войти туда первому. Я постараюсь сбить старую сводню с толку.

– Какая гениальная идея! – восхитился Реджи. – Догадываюсь, что она вполне могла видеть ваши фотографии в газетах, милорд. Да она будет просто потрясена, когда увидит вас!

Хью кивнул:

– Я задержу ее разговорами, а вы с Реджи займетесь поисками.

Лидия приняла этот план без возражений.

– Отлично. Во время предварительного разговора с миссис Лэмпвик я намекнул ей, что вкусы у нас весьма извращенные и потому мы хотим выбрать девицу, которая смогла бы удовлетворить нас всех троих.

Реджи не сдержал своего отвращения и хмыкнул.

– Не удивлюсь, если миссис Лэмпвик будет отбирать кандидаток для нас весьма тщательно.

– А тому здоровяку, который стоит на страже, я сунул пару монет, чтобы купил себе выпивку. Это должно расчистить нам путь.

Реджи тронул поля своего котелка, и губы его растянулись в широкой улыбке.

– Снимаю перед вами шляпу, сэр. Это было очень мудро.

– Чем вы намерены заняться, пока я буду очаровывать миссис Лэмпвик? – спросил Хью.

– Мне уже удалось осмотреть гостиную, там находится немало девушек, которые поджидают клиентов. Если вам удастся увести миссис Лэмпвик в какое-нибудь уединенное местечко, мы с Реджи отправимся осматривать комнаты.

– Вот шум-то поднимется, когда мы станем врываться в комнаты, где девочки ублажают клиентов! Те, кто посещает места, подобные этому, готовы заплатить кругленькую сумму за невинную овечку, – со знанием дела высказался Реджи.

Лидия сделала глубокий вдох и кивнула:

– Итак, начнем?

Полуночный Ангел шел первым. Как только коренастый детина распахнул перед ними выкрашенную красной краской дверь, они услышали душераздирающий крик. Судя по голосу, это была очень юная девушка. Лидия похолодела. Могло ли случиться так, что это была именно Софи?

Прежде чем им удалось это выяснить, они увидели, как навстречу им нетвердой походкой направляется не совсем трезвая, заплывшая жиром женщина в грязном ярко-красном атласном платье с низким вырезом.

– Моя дорогая миссис Лэмпвик! – Хью расплылся в обворожительной улыбке, когда сводня подошла достаточно близко. – Как приятно снова видеть вас!

Пухлые, с ярким румянцем щеки пришли в движение. Окруженные бесчисленным количеством морщин глазки прищурились, пытаясь разглядеть стоящего перед ней джентльмена. На мгновение миссис Лэмпвик потеряла равновесие и, чтобы не упасть, уперлась ладонью в стенку. Затем, выпрямившись во весь свой небольшой рост, она устремила на Хью подозрительный взгляд:

– Что-то не припомню вас, сэр.

– Да как вы могли меня забыть, дорогая? – Хью потянулся, взял ее безвольно повисшую вдоль тела руку и наклонился, чтобы поцеловать ее. – Я лорд Монтгомери.

– Лорд Монтгомери? – Она нахмурилась еще больше.

Хью мотнул головой, подавая знак остальным начинать поиски, а сам, подхватив под руки старую сводню, повел ее в ту комнату, из которой она появилась. Лидия и Реджи проскользнули никем не замеченные.

Глаза миссис Лэмпвик широко распахнулись от снизошедшего на нее озарения.

– Ах да! Так вы же знаменитый лорд Загадка!

Все шло пока именно так, как Монтгомери и рассчитывал. Старая сводня мгновенно оживилась и принялась отчаянно флиртовать с ним. Она вела себя так, будто бы вмиг стала юной школьницей, меж тем как ей уже было хорошо за пятьдесят.

Едва Хью прикрыл за собой дверь, Лидия и Реджи принялись за работу. Они методично заглядывали в каждую комнату. В одной из каморок, из которой доносились всхлипывания, Реджи обнаружил хлюпающую носом девушку от силы лет тринадцати – ту самую, как выяснилось, которую выбрала для них миссис Лэмпвик. Она сидела в углу на грязном матрасе. Лицо ее было ярко накрашено, а длинные светлые волосы завиты. Она подняла на Реджи тусклый взгляд, слезы, оставившие грязные разводы на щеках, мгновенно высохли.

– Здравствуй, красавчик, – произнесла девица кокетливым и на удивление взрослым голосом. – Ты один? А куда ж подевались твои дружки?

– Один болтает с миссис Лэмпвик, а другой ищет новенькую. Ее зовут Софи Парнхем. Ты, случайно о такой не слышала?

Девчонка отрицательно покачала головой. А затем вдруг встала и, огладив свои бока каким-то неестественным и совершенно не соответствующим ее юному возрасту жестом, принялась снимать с себя платье.

– Ну уж нет, юная леди. – Реджи подскочил к ней и натянул ее платье обратно ей на плечи. – Даже и не думай ничего такого!

– Ты хочешь быть сверху?

От этого вопроса Реджи едва не вывернуло. Когда-то очень похожим образом вел себя со своими клиентами и он сам.

– Нет, я хочу, чтобы ты пошла со мной в мою карету.

– Чего? – Заученное сладострастное выражение вмиг слетело с ее личика. И отреагировала она вполне так, как сделала бы это любая девчонка ее возраста. – Никуда вы отсюда меня не заберете, – воинственно проговорила она.

– Послушай, я хочу отвезти тебя в Стоун-Хаус. Там тебе будет куда лучше.

– Черта с два! Миссис Лэмпвик хорошо обо мне заботится и здесь.

В дверь осторожно постучали.

– Реджи! Поторапливайся, – раздался приглушенный голос Моргана.

Реджи обхватил девчонку за талию, а когда она принялась было кричать, зажал ей рот рукой. Она впилась в его ладонь зубами, и Реджи сердито выругался. Не выпуская ее из цепких объятий, он тащил девчонку к двери, а та вырывалась и выла, как злобная кошка.

– Тише ты, – шикнул на нее Реджи. – Из-за тебя нас всех убьют.

Но предупреждение запоздало. Когда Реджи вышел в холл, где его поджидали Морган и виконт, он услышал тяжелые шаги спешащей к нему миссис Лэмпвик. Размахивая старой ржавой саблей, она истошно визжала:

– И что это ты, гаденыш такой, делаешь? А ну-ка живо вернись! Грабеж! Девчонку стащили!

Реджи выволок девицу на улицу, где кучер уже предусмотрительно распахнул дверцу кареты. Впихнув девчонку внутрь, Реджи забрался следом и уселся рядом с Полуночным Ангелом и виконтом Монтгомери. Карета резко тронулась с места, скрываясь в густом тумане, и было слышно, как миссис Лэмпвик выкрикивает им вслед ругательства и угрозы:

– Вернитесь! И верните мне девчонку! Я позову полицию!

– Ну да, конечно, полицию она позовет! Нам это было бы только на руку, – усмехнулся Монтгомери.

Они помогли подняться скорчившейся на полу кареты от страха девочке. Вздохнув с облегчением, Монтгомери откинул со лба рассыпавшиеся в беспорядке темные блестящие волосы.

– Скотленд-Ярду давно пора бы узнать о том, что миссис Лэмпвик нещадно эксплуатирует детей в своем грязном заведении. Что скажете на это, Морган?

Глаза их встретились. Лидия не сразу нашла в себе силы ответить.

– Да, Пора. Теперь ваш черед действовать, милорд. Будем надеяться, что вам выпадут карты получше, – мрачно усмехнулась она.

Глава 7

Шампанское. Хью думал о чудесном, с искрящимися пузырьками напитке всю дорогу, пока они ехали от чайного дома в «Бриллиантовый лес». Конечно же, он любил этот напиток. События нынешней ночи вызвали у него желание отпраздновать их. Но не только. Это вид кожи Адди заставил его вспомнить чудесный пенящийся напиток.

Адди была столь прекрасна, что даже ее попытка превратиться на время в мужчину не смогла скрыть ее очарования. Она выглядела сейчас не опытным мужчиной, а скорее юным мальчиком-подростком. Неужели она полагала, будто ей удастся провести гениального лорда Загадку? Или это еще одна грань ее притворства? Она постаралась стать кем-то, совершенно не похожим на его возлюбленную, его Адди.

Нет, не Адди. Она теперь Лидия. И у него больше нет права называть ее прежним именем. Хью потерял это счастье пять лет назад и теперь должен был принять ее правила игры. Но как узнать, какую именно игру она ведет?

Перед ним сидела Адди Паркер, которая называлась сейчас Лидией, графиней Боумонт. Переодевшись в мужское платье, она представилась ему Генри Морганом, который, в свою очередь, известен большинству людей как Полуночный Ангел. Да, Хью определенно требовалось выпить шампанского, чтобы успокоиться и во всем разобраться.

Хью взглянул на девчонку, которую они вытащили из рассадника разврата. Потребовались силы двоих мужчин, чтобы ее утихомирить. Девчонку вполне можно было понять: ее выдернули из уже ставшей ей привычной среды, где ей давали кров, еду и, видимо, некоторое количество опиума, чтобы она чувствовала себя счастливой. Неудивительно, что она была до смерти напугана.

Лишь тихий спокойный голос Полуночного Ангела сумел прекратить ее истерику. Едва Бетси Омерс уразумела, кто причастен к ее похищению, как моментально глаза ее загорелись от восторга. Она преклонялась перед своим избавителем! Так что когда они добрались до Стоун-Хауса, то уже без всяких хлопот передали девицу в опытные руки миссис Кромвель, а сами продолжили свой путь дальше.

– Мы почти приехали, милорд, – наконец объявил Реджи, взглянув в окно кареты.

Лидия проследила за его взглядом, а потом посмотрела на Хью.

Их взгляды встретились. Сердце Хью сжала тупая боль. Ему казалось, что своим взглядом она проникает ему в самую душу. Он и его Адди были половинками единого целого. Однако капризная и жестокая судьба разлучила их.

– Разрушить рай так легко, вы не находите, Морган? – с усмешкой спросил Хью.

Ресницы Лидии затрепетали, словно крылья бабочки.

– Я совершенно не понимаю, о чем вы, – низким голосом проговорила Лидия, даже не догадываясь о том, насколько чувственно он прозвучал.

– А я уверен, что понимаете. Но этот разговор мы пока отложим – до лучших времен.

Карета замедлила ход и остановилась возле здания, которое выглядело совершенно заброшенным.

– Это здесь. – Реджи нацепил на голову свой котелок. – Думаю, мне надобно предупредить вас, мистер Морган. Приготовьтесь к самому худшему. Вас может шокировать то, что вы увидите внутри. Там происходят вещи… очень странные, если не сказать больше.

– А почему ты не беспокоишься за него? – Лидия кивнула в сторону Хью.

Реджи пришел в некоторое замешательство.

– Лорд Загадка? Да я уверен, он и не такое повидал.

– А Полуночный Ангел, по-твоему, чист, как овечка? – съехидничала она.

Хью с трудом удержался от улыбки.

Щеки Реджи вспыхнули жарким румянцем. Он кашлянул, размышляя, как бы получше сказать, чтобы его хозяин все правильно понял.

– Мистер Морган… сэр, конечно, вы видели немало падших ангелов, которые по ночам высыпают на лондонские улицы. Но, думаю, вы вряд ли встречали… юношей, которые занимаются тем же самым. И еще мужчин, которые натягивают на себя женское платье.

Глаза Лидии заискрились смехом.

– Что?! Представить себе не могу, чтобы кто-то пожелал сделать подобное!

– Там полно извращенцев, сэр. В этом все дело.

Хью и Лидия переглянулись, словно бы проверяя, как каждый из них отреагирует на подобное сообщение. Когда ни тот ни другой не проявили ужаса или отвращения, Лидия начала хохотать. Вскоре к ней присоединился и Реджи, испытав немалое облегчение. Даже Хью позволил себе усмехнуться. Объяснить такую реакцию он едва ли смог бы, но обстановку этот смех явно разрядил. Сегодня они действуют как слаженная команда. Так и должно было быть, если они хотят добиться успеха.

Дверца кареты распахнулась, и мистер Армитидж спустил ступеньки.

– Прошу вас, господа.

– Ну что, пойдем? – спросил Реджи и первым окунулся в холодный ночной воздух.

Лидия ощущала себя крайне неуютно, направляясь в загадочное – и мало кому известное – заведение под названием «Бриллиантовый лес». Она и Хью шли следом за Реджи, который уверенно прокладывал путь в темноте.

Наконец они добрались до входа. Он был оформлен в виде большой арки; по бокам ее стояли на страже два здоровяка, одетые подобно гвардейцам, охраняющим вход в Букингемский дворец. На них были ярко-красные мундиры и высокие черные меховые шапки. От настоящих гвардейцев они отличались лишь тем, что их лица украшал яркий грим, а форма их зияла прорехами в самых неожиданных местах.

Несколько смущенный Реджи негромко заговорил с охранниками. Было совершенно очевидно, что они знали его. Получив по горсти монет, охранники пропустили Реджи и его спутников внутрь. Однако каждому из них пришлось надеть маску, как того требовали правила клуба. Лидия невольно поежилась, представив, сколько мужчин до нее надевали этот кусочек шелка.

Они продолжили свой путь по, казалось, бесконечному коридору, двигаясь в сторону мерцавшего вдали слабого источника света. До них доносились дребезжащая музыка, раскаты хохота и пьяная ругань. Наконец они подошли к занавеске из деревянных бусин. За ней оказался большой зал, где кружились пары танцующих, а за многочисленными столиками сидели посетители – мужчины и женщины. Все пили, громко галдели, пытаясь перекричать стоящий в зале шум и гам, и хохотали.

Поначалу Лидия не увидела ничего необычного. Она заметила мужчину с аккуратной рыжей бородкой, одетого во фрак и белоснежную жилетку. Он танцевал, прижавшись щекой к щеке дамы в длинном вечернем платье. Правда, у женщины напрочь отсутствовала грудь, и она к тому же была куда выше и мускулистее своего партнера. Когда пара повернулась, Лидия увидела, что руки дамы покрыты густыми волосами. Дама оказалась и не дамой вовсе, а кавалером!

– О Боже! – тихонько прошептала Лидия.

– Все это очень любопытно, – протянул Хью.

– Я что-то пока не вижу хозяина, милорд, – сказал Реджи, обращаясь к Хью. – Ведь вы на него хотите посмотреть, верно? На мужчину в бриллиантовой маске в виде бабочки.

– Да. Но не беспокойся, я не прочь осмотреться.

А посмотреть здесь было на что. По залу фланировали женщины, одетые как мужчины, а также усатые и бородатые леди, разодетые в пух и прах. Все чувствовали себя здесь весьма комфортно, поскольку их лица были скрыты масками, Но даже если кто-то кого-то и узнает, кому охота признаваться в том, что он был здесь?

Когда шок от увиденного немного прошел, Лидия принялась разглядывать весьма необычную и колоритную обстановку. С куполообразного потолка свешивалась огромная закопченная стеклянная люстра. Вдоль одной из стен вытянулась выкрашенная ярко-синей краской барная стойка. Стены украшали желто-зеленые, с золотым рисунком, обои. Посреди танцевальной площадки высились две громадные колонны, оформленные в виде вековых дубов. Глядя на них, Лидия почему-то подумала о лесах, в которых живут друиды.

Потолок был расписан огромной фреской в стиле эпохи Возрождения. Однако все фигуры на этой картине были совершенно обнажены, и все они совокуплялись друг с другом самыми разнообразными способами: ангелы с ангелами, а люди с демонами.

Лидия тихонько ахнула. Она уловила, как Реджи многозначительно кивнул ей, словно бы говоря: «Я вас предупреждал», – и, нахмурившись, отвернулась, чтобы скрыть от него свое смущение. В это время к ним подошел Хью.

– Ну, что скажете, лорд Загадка? – обратилась к нему Лидия. – Стоит ли нам здесь задерживаться? Если у Реджи нет причин считать, что все эти люди имеют какое-то отношение к похищению Софи Парнхем, то мы попросту теряем время.

Хью дружески опустил ей руку на плечо. Лидия нервно вздрогнула, почувствовав, как его ладонь буквально прожигает ее насквозь.

– Дайте мне несколько минут, – сказал он, обводя взглядом зал. – Хочу выяснить, нет ли среди посетителей тех, кого называют «ботаниками».

– Но как вам это удастся? У всех на лицах маски! Да и кто они такие, эти «ботаники»?

Хью снял тяжелую горячую ладонь с плеча Лидии, чтобы подхватить бокал шампанского с подноса толстой разносчицы, одетой как Аттила, предводитель гуннов. Костюм ее вовсе не был бы ужасен, если б не ее бесформенные груди, совершенно ничем не прикрытые и лежащие на барабаноподобном желатинно-белом животе. На этот раз Лидия не смогла скрыть своего отвращения.

– Вот, возьмите, – успокаивающе сказал Хью и протянул ей бокал шампанского, а затем ловко подхватил с подноса второй бокал для себя. – Полагаю, это окажется вовсе не лишним, ведь ночь обещает быть долгой.

Когда «Аттила» двинулся дальше, Лидия решила пригубить шампанское. Но жажда ее оказалась настолько сильной, что она залпом осушила весь бокал сразу.

– Вот так гораздо лучше, – сказала она, вытирая губы тыльной стороной ладони.

Хью пил свое шампанское не спеша, смакуя каждый глоток.

– Отвечая на ваш вопрос о том, кто такие «ботаники», могу сказать, что это братство тех, кто якобы посвятил себя изучению природы.

– То есть… птиц, растений и всякого такого?

Хью кивнул.

– Заметили дубовые колонны в зале? Явный атрибут любителей природы. Эти люди два раза в месяц собираются в доме одного из своих многочисленных членов, причем все они принадлежат к высшему обществу. Даже принц Уэльский присутствует на их собраниях время от времени.

Лидия присвистнула. Звук получился отменный, она могла собой гордиться.

– Однако принц всегда удаляется перед наступлением Полуночи, – многозначительно добавил Хью и сделал очередной глоток шампанского.

– И что же такое случается в полночь? Неужели «ботаники» превращаются в мышей?

– Именно в этот час избранные члены организации удаляются в комнату, где их поджидают юные девственницы.

Лидии внезапно стало нехорошо.

– Насколько юные? – тихо спросила она.

Хью пожал плечами:

– Большинство из них совсем дети. Но этим благородным джентльменам нет до того никакого дела. – Хью особо подчеркнул слово «благородные», презрительно скривив при этом губы. – За свои преступления они никогда не платят. Всем известно, что джентльмен должен обладать привилегией получать секс без риска для собственной жизни, Вот почему было принято постановление о предотвращении заразных заболеваний. Согласно ему полиция получила право арестовывать больных шлюх. Однако упекать за решетку джентльменов, которые, собственно, и наградили этих несчастных опасными болезнями, никому даже в голову не приходит.

– Но почему все эти так называемые благородные джентльмены не могут заниматься любовью с собственными женами? – спросила Лидия, не в силах справиться с закипающим в душе гневом.

– Они считают, что их жены слишком чисты, чтобы заниматься столь грязным делом, как секс. Единственное исключение – те редкие случаи, когда это делается ради продолжения рода.

Лидия вздохнула и покачала головой, возмущению ее не было предела.

– Господи, до чего же гадкие люди!

– Девушек эти самые «ботаники», по сути дела, покупают. Находится немало бедняков, задавленных нуждой и готовых продать своих детей. Бедным девочкам некому прийти на помощь, их некому защитить.

– Но кто-то же должен прекратить все это! – с негодованием воскликнула Лидия. – Похоже, вы знали об этом давно, но не сделали ничего, чтобы помешать творящемуся безобразию!

Хью поднес к губам бокал и, неторопливо сделав последний глоток превосходного французского шампанского, взглянул на Лидию со спокойным любопытством.

– Не стоит так горячиться, мистер Морган. Многие годы я пытался найти свидетеля или, по крайней мере, достаточно убедительное доказательство тому, что там происходит, чтобы привлечь «ботаников» к суду. Но это не так-то легко. Покровительство принца оберегало их от вмешательства следователей из Скотленд-Ярда. Возможно, сегодня мне удастся отыскать здесь какую-нибудь существенную улику.

Лидия повернулась к Хью и схватила его за руку, даже не догадываясь, насколько по-женски беспомощным выглядел подобный жест.

– Как вы думаете, Софи у них? Я знаю, что вы нашли веточку омелы возле театра, но… неужели это возможно, что девушка находится здесь?

Хью глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Ему было крайне трудно не дать волю своим эмоциям, когда Лидия вот так прикасалась к нему.

– Сомневаюсь, что мы найдем здесь Софи. Но давайте оглядимся вокруг и попробуем задать кое-какие вопросы. Нам надо дать понять нужным людям, что нас интересует то, чем они занимаются. Это единственный способ надавить на них. Если мы не будем спешить, они, вполне вероятно, могут сделать неверный ход.

– Или попросту убить нас, – вставил Реджи, нервно оглядываясь по сторонам.

Троица разделилась, и в течение двадцати минут каждый действовал самостоятельно, разглядывая, вынюхивая любую полезную информацию о том, какого рода закулисные игры могли вестись в этом заведении. Хью привлекал к себе немало заинтересованных взглядов главным образом благодаря своему внушительному росту. Без сомнения, нашлись и те, кто его узнал, даже несмотря на прикрывающую его лицо маску. Хью привык к тому, что его узнавали, и особого значения этому не придавал. Совсем неплохо, если его присутствие здесь лишит кого-то покоя. Но вот чего он совсем не хотел, так это чтобы опасности подвергалась Лидия. Хью старался не выпускать ее из виду. Очень скоро он заметил, что она стала объектом внимания мужчины столь субтильного, что на его фоне она выглядела просто атлетом. Бедняга следовал за Лидией по пятам, не отставая ни на шаг, и заглядывал ей в глаза, точно преданная собачонка. «Ну что ж, по крайней мере, с этим типом ничего плохого ей не грозит», – с иронией подумал Хью.

Он заставил себя сосредоточиться на деле и принялся прочесывать взглядом толпу. Единственным представителем «ботаников», которого Хью заметил здесь, был лорд Джордж Брейдон. Его выдавали густая щеточка усов и весьма приметные крупные, как у кролика, зубы. Однако если бы не эти весьма характерные для его внешности приметы, его едва ли можно было бы узнать. Он был одет в расшитое блестками длинное платье, сужающееся книзу наподобие русалочьего хвоста, а его пухлые, накрашенные ярко-красной помадой губы были кокетливо сжаты.

Хью бросил взгляд в сторону длинной барной стойки и увидел, что Реджи, явно встретив своего бывшего приятеля, за рюмкой крепкого напитка определенно вытягивает из парня информацию. Внезапно там же Хью заметил человека, лицо которого было прикрыто маской в форме усыпанной бриллиантами бабочки. Лицо этого человека показалось Хью хорошо знакомым.

Торс мужчины был прикрыт отменно сидевшим на нем шелковым сюртуком, а вот про брюки он явно забыл. Однако анатомические подробности его тела были прикрыты золотым листком, также усыпанным бриллиантами. Каким образом эта вещица держалась на предмете его мужской гордости, Хью даже не хотел задумываться.

Итак, перед ним был хозяин заведения. Хью постарался не слишком откровенно рассматривать его, однако бриллианты так ярко сверкали в свете газовых светильников, что взгляд любого то и дело обращался к нему. То, как этот человек держался, явно указывало на то, что он здесь главный. И что было совершенно очевидно – он был джентльменом, а может, даже и представителем высшего сословия.

Хью двинулся по направлению к бару. Когда он оказался достаточно близко, чтобы разглядеть разделенный ямочкой подбородок мужчины, его мгновенно озарило! Это был сэр Тревор Добсон, баронет, владения которого находились по соседству с роскошным поместьем отца Хью, к северо-западу от Оксфорда. Соседи часто устраивали совместную охоту на лис, и Хью неизменно принимал участие в этих увеселениях богатых аристократов.

Хью взвесил все «за» и «против» и решительно двинулся сквозь толпу, пока не оказался лицом к лицу с хозяином.

– Добрый вечер, сэр Тревор.

Пожилой баронет медленно повернул голову, чтобы взглянуть на Хью. Выпустив облачко дыма – в его холеных пальцах Хью заметил дорогую сигару, – он с немалым удивлением узнал сына своего соседа.

– Добрый вечер, Монтгомери. Что привело вас в «Бриллиантовый лес»?

Хью мысленно перебрал немалое количество ответов на этот вопрос. Например: «Пытаюсь выяснить, не является ли кто-нибудь из ваших клиентов преступником и не причастны ли они к похищению людей». Или: «Захотелось выяснить, почему ваш клуб называется так же, как одна очень редкая драгоценная вещица, которая принадлежала моей матери, и которую она носила не снимая вплоть до того самого момента, когда ее жизнь так внезапно и трагично оборвалась». А может: «Мне вдруг стало любопытно, какому именно виду извращенной любви отдаете предпочтение вы сами, поскольку здесь, в этом заведении, можно получить едва ли не все возможные порочные удовольствия». Но слишком прямой подход к делу мог помешать Хью получить нужную ему информацию. И потому он решил выбрать более обтекаемый ответ:

– Я оказался поблизости, вот и решил заглянуть.

Добсон усмехнулся:

– Рад, что вы это сделали. – Потушив сигару, он бросил ее в стоявшую рядом пепельницу и сделал знак бармену, чтобы тот налил Хью двойную порцию отменного бренди.

– Благодарю вас, – сказал Хью, принимая пузатый бокал с ароматным напитком. Он поднял бокал, благодаря хозяина за щедрость, и с немалым удовольствием сделал небольшой глоток. – Как я понимаю, вы теперь редко выбираете время, чтобы побывать в своем загородном поместье?

– Да. – Добсон улыбнулся, открывая ряд почерневших от табака зубов. – Я предпочитаю развлекаться в городе.

Хью бросил выразительный взгляд на нижнюю часть его не прикрытого одеждой тела и усмехнулся:

– Я вижу.

– Так что же все-таки привело вас сюда, лорд Загадка? Вам незачем притворяться, ведь мы же как-никак соседи и очень давно знакомы.

– Я ищу одну девушку.

Добсон довольно ухмыльнулся и обвел рукой зал, заполненный людьми:

– Думаю, нескольких девушек здесь отыскать можно, хотя в основном «Бриллиантовый лес» посещают мужчины, которые предпочитают… как бы помягче выразиться, компанию представителей своего же пола; и еще здесь много тех, кому нравится переодеваться в женское платье.

Ну что ж, Добсон вел себя вполне естественно и говорил откровенно. Хью был рад тому, что старый друг его отца не пытался скрыть очевидное. И все же Хью неприятно было разочароваться в человеке, которого он привык считать примерным семьянином.

Оценив обстановку, Хью решил действовать в открытую.

– Я ищу девушку, которая была недавно похищена. Ее зовут Софи Парнхем. Она исчезла два дня назад возле Чемберлен-мюзик-холла. У меня есть основания полагать, что тот, кто сделал это, охотился за девственницей.

– Хитрый шаг, – сухо процедил Добсон.

– Однако этот глупец не знал, что она является незаконнорожденной дочерью лорда Боумонта.

Добсон резко вскинул голову, а затем захохотал:

– А вот это уже интересно! Да, кто бы это ни был, ему явно не поздоровится, если, конечно, лорд Боумонт не отойдет в мир иной раньше, чем успеет найти и наказать мерзавца. Насколько мне известно, лорд Боумонт весьма плох – расплачивается за свою распутную молодость.

Хью удивило, что Добсону известно то, что так тщательно скрывалось ото всех, однако развивать эту тему он не стал.

– Я думаю, что преступником может оказаться один из «ботаников», – как бы между прочим заметил он.

– Возможно, – уклончиво ответил Добсон. – Подозреваете кого-нибудь конкретно?

– Мне показалось или я действительно мог видеть здесь Брейдона? На нем было что-то похожее на костюм русалки.

– Да, он здесь. Но только он не тот, кто вам нужен. Женщины его не интересуют. У Брейдона свои игры. Он отдает предпочтение портовым мальчикам, которые обслуживают мужчин.

Добсон достал еще одну сигару из кармана сюртука и предложил ее Хью, однако тот отказался. Добсон сунул сигару себе в рот и стал посасывать ее конец.

– А как вы, Монтгомери, смотрите на то, чтобы получить услугу за услугу? Я постараюсь выяснить что-нибудь о мисс Парнхем, порасспросив о ней знакомых. Как только что-то узнаю, тут же сообщу вам.

– А что вы хотите взамен?

Добсон пожал плечами. Щеточка его седоватых усов иронично изогнулась.

– Вам всего-навсего следует притвориться, что вы здесь никогда не были и даже не слышали о «Бриллиантовом лесе». Мне бы очень не хотелось, чтобы кто-либо из ваших друзей из Скотленд-Ярда нанес мне визит.

Хью допил бренди. На эту сделку он мог согласиться – пока. Хью кивнул.

– Я хочу, чтобы вы знали, Монтгомери, что я вас не боюсь, каким бы большим умником вы себя ни считали. И знаете, почему я говорю вам это?

Хью покачал головой. Добсон загадочно улыбнулся:

– Расспросите своего отца.

– Мы с ним не разговариваем. Я уже пять лет его не видел.

– Расспросите его хорошенько, – повторил Добсон, и от его взгляда у Хью засосало под ложечкой.

Лидии удалось отделаться от своего навязчивого поклонника благодаря дерзкому, но эффективному ходу – она вылила ему на голову бокал шампанского. Не желая привлекать к себе внимание окружающих, она поспешно скрылась среди танцующих. Куда, черт возьми, подевались Реджи и Хью? Будь она повыше ростом, наверняка смогла бы разглядеть хоть кого-то в этой давке.

Повернувшись в очередной раз, Лидия попала прямо в объятия мужчины, показавшегося ей до странности знакомым. Она уперлась ему в грудь и тут же ощутила исходящий от него жар. Вскинув голову, Лидия уперлась взглядом в необычайно яркие голубые глаза.

– Ох, Монтгомери! Это вы! – Она почувствовала, как он начал медленно двигаться с ней в такт музыке. Лидия увидела, что ее брошенный поклонник, заметив ее и Монтгомери вместе, едва ли не рвет на себе волосы от обиды. И только сейчас до нее дошло, что она одета как мужчина и танцует в объятиях мужчины. – Монтгомери! Что вы себе позволяете?! – Она с силой оттолкнула Хью, опалив его взглядом, в котором полыхало возмущение. – Если мы попали в рассадник разврата, это еще не значит, что можно забыть о морали!

– Да успокойтесь же, – со смешком проговорил Монтгомери и снова притянул её к себе. – Ведите себя естественно, так мы меньше будем привлекать к себе внимание.

– Что вам удалось выяснить? – поинтересовалась она, послушно двигаясь в такт музыке.

Хью крепче прижал ее к себе, якобы для того, чтобы по секрету нашептать ей на ушко важные сведения. Но Лидия едва ли слышала, что именно он говорил, она лишь чувствовала его горячее дыхание на своей шее и сладко вздрагивала, ощущая, как учащенно бьется сердце, как кровь шумит в голове, как покалывает ее кожу от острого наслаждения.

– Мне удалось найти хозяина этого заведения, – сказал Хью. Он наклонился и прижался щекой к ее виску.

О Господи! Лидия постаралась убедить себя, что он всего лишь играет роль!

– Вы имеете в виду человека с маской в виде бабочки на лице и с россыпью бриллиантов на гениталиях? – «Молодец, – похвалила она себя, – даже не запнулась, когда произносила это слово».

Хью, которого искренне восхитила ее смелость, расхохотался:

– Его самого! Им оказался сэр Тревор Добсон. Это имя не кажется вам знакомым?

– Знакомым? Да, пожалуй. Вот только не помню, в связи с чем, – задумчиво протянула Лидия.

Когда Хью уткнулся подбородком ей в волосы, она едва не задохнулась от нахлынувших на нее ощущений. Он заставил ее задрожать от нестерпимого желания.

– Добсон жил рядом с Уиндхейвеном, в Тремейн-Уэй. Мне часто случалось охотиться в его угодьях.

Ну конечно же! Она тоже бывала в его поместье – когда служила гувернанткой в Уиндхейвене.

–. Никогда о нем не слышал, – заявила Лидия – Морган. Хью усмехнулся и изобразил столь сильное изумление, что Лидия не на шутку встревожилась, У нее было ощущение, что ему все известно о ее притворстве.

– А вы весьма сообразительны, Морган, – бросил Хью.

Лидия не могла бы точно сказать, комплимент это или оскорбление. Когда Хью в очередной раз закружил ее в танце, Лидия заметила, что у барной стойки стоит Реджи и с немалым изумлением смотрит на них. Не хватало еще, чтобы Реджи решил, будто бы Морган получает удовольствие от того, что делает. Хотя на самом деле так оно и было. Морган – или, вернее, Лидия – наслаждался танцем, наслаждался теплом и силой того мужчины, с которым танцевал. «Ах, все равно!» – подумала Лидия и прижалась щекой к широкой и мощной груди Хью.

На пути к дому все были непривычно тихими. Реджи откинул голову к стенке кареты и прикрыл глаза. Хью задумчиво уставился в окно. Лидия пыталась запомнить каждую его черточку, вспоминала, что он говорил, как смотрел на нее.

– О чем вы думаете? – спросила она, пытаясь отвлечься.

Хью повернулся к ней не сразу, явно занятый своими мыслями. Когда он наконец посмотрел на нее, взгляд его был крайне серьезным.

– До меня наконец дошло, что именно не давало мне покоя с тех самых пор, как мы покинули клуб.

– И что же это такое? – Лидия чуть переменила позу и выпрямилась. Когда лорд Загадка находил ниточки, связывающие различные события, это означало, что он уже близок к разгадке дела.

– «Ботаники» не имеют никакого отношения к похищению Софи Парнхем, – заявил он.

– Что? – Лидия не смогла скрыть своего разочарования. – Но откуда вы это знаете?

– Я увидел лорда Брейдона и внезапно кое о чем вспомнил. На гербе «ботаников» изображена ветка остролиста, а вовсе не омелы. А я об этом забыл. Непростительно с моей стороны.

– Не вините себя. Вы хотели увидеть связь с определенной организацией, вот и приняли желаемое за действительное. Это вполне естественно. Но, потеряв весьма существенную зацепку, мы остались ни с чем.

Лидия была расстроена и не скрывала этого. Хью повернулся к ней, Глаза его горели.

– Мне очень жаль. Однако то, что меня сейчас тревожит, имеет больше отношения к моей собственной жизни. Дело в том, что моей матери принадлежала брошь, очень похожая на маску, которой прикрывал свое лицо Тревор Добсон.

Лишь после долгой паузы Лидия отважилась прошептать:

– Вы полагаете, что здесь имеется какая-то связь?

– Иначе и быть не может. – Хью взглянул на нее так, что у Лидии не осталось никаких сомнений – ему известно, кто она. Лошади неслись вперед. Мысли в голове Лидии крутились с бешеной скоростью. Как ей следует повести себя? Что сказать?

Ничего! Не надо говорить ровным счетом ничего! Самое лучшее – все отрицать! Это будет разумнее всего. Сдавленным шепотом она спросила:

– Вы полагаете… что Тревор Добсон мог иметь какое-то отношение к смерти вашей матери?

Хью медленно кивнул:

– Да, боюсь, что это так.

Карета неожиданно остановилась. Реджи очнулся от неглубокого сна – усталость давала себя знать.

– Мы уже приехали! – с наигранной веселостью воскликнул он. Реджи чувствовал себя крайне неловко от того, что ему снова, хоть и ненадолго, пришлось окунуться в атмосферу той жизни, которую он вел еще недавно. Он распахнул дверцу и спустил вниз ступеньки, а затем едва ли не выпрыгнул на мостовую, чтобы поболтать с кучером.

Лидия демонстративно отвернулась от Хью. Но он внезапно пересел к ней на сиденье и уперся рукой в стенку позади ее головы. Сняв цилиндр, Хью устремил на Лидию пристальный взгляд.

– Скажи, ты ведь помнишь Уиндхейвен? – Его голос был теплым и ласкающим.

Лидия вздохнула и ответила – уже своим голосом:

– Да. Я многое помню. Происшествие у Девилс-Пик, ритуал, сплетни…

– Не думай об этом, – проговорил Хью, а затем коснулся пальцем подбородка Лидии и приподнял ее голову.

Его губы были горячими, нежными, ищущими и дарящими наслаждение. Лидия мгновенно почувствовала, как кипит в нем так долго сдерживаемая страсть. Она не отвечала ему поначалу, полагая, что вот так просто может принять то, что он дает ей, насладиться поцелуем и ничем не выдать своих чувств к нему. Но ее чувства оказались сильнее разума, ее любовь к Хью по-прежнему жила в ее сердце, и Лидия, не выдержав, раскрылась навстречу любимому человеку.

Реджи сообщил мистеру Армитиджу, куда его следует доставить, а затем повернулся, чтобы снова сесть в карету. Он все еще был смущен из-за того, что его наниматель и великий лорд Загадка узнали, в каком именно заведении он раньше зарабатывал себе на хлеб. Но все осталось в прошлом, теперь у него совсем другая работа. Надо проводить джентльменов, ведь время уже позднее. Реджи заглянул через застекленную дверцу внутрь кареты и обомлел.

Лорд Монтгомери и мистер Морган приникли друг к другу в страстном объятии!

Глава 8

– Что случилось, миледи? – спросила Колетт. Она повесила костюм мистера Моргана в шкаф, а затем повернулась к хозяйке.

Лидия, полураздетая, стояла перед большим зеркалом и задумчиво смотрела на свое отражение. Но мысли ее были далеко.

После поцелуя в карете ее мир перевернулся с ног на голову. Теперь нельзя и мечтать о том, чтобы как ни в чем не бывало вернуться к спокойной и размеренной жизни, которую она вела в последнее время в качестве графини Боумонт. И еще. Разве сможет она во второй раз отказаться от Хью? Лидия покачала головой, стараясь не думать об этом. Есть куда более важные вещи. Реджи застал ее в самый неподходящий момент, а значит, ее маска едва не была сорвана и тайна Полуночного Ангела едва не была раскрыта. Ни она, ни виконт не сочли нужным что-либо объяснять Реджи, потерявшему от изумления дар речи. Но сколько времени потребуется сообразительному малому, чтобы сложить кусочки головоломки вместе и выяснить, что к чему?

Итак, Хью было известно, кто она. Как давно он знал об этом? Лидия успела привыкнуть к тому, что она могла совершенно безнаказанно жить в обличье мужчины. Готова ли она быть только собой, и никем больше? Но тогда Реджи обо всем узнает. А можно ли быть уверенной, что ни Хью, ни Реджи никому не проговорятся о том, что знают? Лидия и не подозревала, насколько она зависела от своего второго «я».

– Ну что это вы, миледи, притихли как мышка? Своей преданной Колетт вы можете рассказать все без утайки.

Лидия заставила себя взглянуть в доброе, полное искреннего участия лицо служанки.

– Так много всего произошло, что я даже не знаю, какое из событий расстроило меня больше всего, – вздохнула Лидия.

– Ну, что бы это ни было, не пытайтесь решить все проблемы сразу, мадам. Ложитесь-ка лучше спать, а утром все покажется вам не таким уж и страшным.

Лидия сомневалась, что сумеет уснуть. Она любила Хью так же сильно, как и когда-то. Но что испытывает к ней Хью сейчас? Любит ли ее?

Пока Колетт надевала ей через голову длинную ночную рубашку, новая забота ворвалась в мысли Лидии. Если кто-либо из репортеров узнает, что она была знаменитым Полуночным Ангелом, информация об этом немедленно попадет в газеты. Газетчики обожают пикантные подробности из жизни представителей высшего сословия и всегда норовят позлословить на их счет. А если случится так, что ее фотография окажется на газетных полосах, кто-нибудь может узнать в ней Адди Паркер.

Лидия самым тщательным образом скрывала от окружения своего мужа, кто она на самом деле, и потому практически не появлялась на великосветских раутах и увеселениях, прикрываясь необходимостью постоянно находиться рядом с мужем, чья жизнь угасала с каждым днем. Но стоит всем узнать ее историю, как многие люди от нее отвернутся. А после смерти мужа, который всячески защищал ее, она и вовсе пропадет.

Но она хотела быть рядом с Хью! Она мечтала стать его женой.

Она хотела быть его любовницей и подругой. Самой судьбой им было предначертано быть вместе. С того самого момента, когда они спасли друг друга от неминуемой гибели. Однако Хью не знает всей правды о ней. Он знал ее как гувернантку, которую соблазнил, и даже не догадывался, как она жила, покинув Уиндхейвен, пока не встретила своего избавителя – графа Боумонта.

Неожиданно дверь в комнату распахнулась, прервав невеселые размышления Лидии. Обе женщины вздрогнули, а Колетт вскрикнула, увидев на пороге незнакомца. Мужчина ошарашенно смотрел на полуодетую Лидию.

– Реджи! – наконец сумела выговорить Лидия. – Что ты здесь делаешь?

Он молчал и лишь смотрел, не скрывая своего ужаса, на ее ночную рубашку в оборках и рюшечках, и Лидия увидела, как до него начинает медленно доходить, кто именно стоит перед ним. Его взгляд остановился на ее приподнятой чашечками корсета груди. И тут Колетт, опомнившись, набросила на плечи хозяйки халат, прикрывая ее наготу.

– Черт побери, – выдохнул Реджи, качая головой. – Ловко же вы меня провели.

– Как ты попал сюда, Реджи? – с запоздалым возмущением произнесла Лидия.

Он нахмурился:

– Когда я увидел вас и виконта вместе… ну, мне захотелось выяснить, что к чему. Вы высадили меня, а я нанял карету и поехал за вами следом. Вы проскользнули через дверь черного хода – а я придержал ее до того, как она захлопнулась. Затем я тихо поднялся по лестнице. Но я никак не мог ожидать того, что увижу… такое!

– Мы должны поговорить, – твердо заявила Лидия. Она уже успела запахнуть длинный халат и завязать пояс на талии. – Но не здесь.

– Скажите мне, кто вы? – едва ли не выкрикнул он.

– Я графиня Боумонт, – сказала она настолько спокойно, насколько позволяла ей выдержка.

– Черт возьми, я думал, это честная работа, а вы… вы обманули меня!

Реджи качнулся, и Лидии показалось, что еще немного – и он хлопнется в обморок. Затем он дернулся, развернулся и понесся к двери, ведшей к узкому потайному ходу, рванул на себя дверь и выбежал.

– Быстрее, Колетт, идите за ним, остановите его, приведите в мою личную гостиную и дайте ему хорошую порцию бренди.

– Да, мадам, – сказала служанка и покинула Лидию, оставив ее одеваться и мысленно готовиться к крайне непростому разговору.

На следующее утро Лидия и Клара отправились в клинику Литтл-Шеперд. Поскольку Клара хотела, чтобы этот визит остался никем не замеченным, дамы воспользовались наемным экипажем.

– Ты выглядишь слишком напряженной, – сказала подруге Клара, когда они подъезжали к клинике. – Надеюсь, ты не жалеешь, что согласилась поехать со мной?

– Нет-нет. Дело не в тебе. Это другое, Клара. Представляешь, Реджи и лорд Монтгомери узнали, кем является мистер Морган на самом деле. И произошло это именно этой ночью.

– О нет! – воскликнула Клара. – Как же это могло случиться?

– Я всю ночь не спала, мысли смешались, даже толком и объяснить не могу. Но Реджи заподозрил неладное, когда увидел, как Монтгомери целует меня.

Клара не сдержала изумленного вздоха, а потом вдруг рассмеялась.

– Только, пожалуйста, не говори ничего, я чувствую себя ужасно! – попросила ее Лидия. – Конечно же, я собираюсь обо всем рассказать мужу. Не думаю, что он обрадуется, когда узнает. Но одно я знаю точно – предать его я не могу. Того, что произошло между мной и Монтгомери, никогда больше не повторится. Но меня беспокоит Реджи. Он разозлился на меня за то, что я обманула его. Говорили мы с ним очень долго, и мне остается надеяться, что он будет держать язык за зубами.

– А ты доверяешь Реджи?

– Вполне. Разумеется, он мечтал работать на благородного джентльмена, а никак не на леди. Но все же Реджи согласился остаться, по крайней мере, до тех пор, пока мы не найдем Софи Парнхем. Но довольно обо мне, давай поговорим о тебе.

Как раз в этот момент карета остановилась возле огромного, бесформенного кирпичного строения. Оно высилось устрашающей массой на фоне беспросветно серого неба среди других таких же жутковатого вида домов. Клара поежилась. Однако вывеска на двери внушала доверие. Лидия похлопала подругу по руке:

– Давай поскорее зайдем внутрь и узнаем, что скажет тебе доктор.

Внутри помещение клиники оказалось вполне чистым и опрятным. За порядок отвечала женщина, которую все называли сестрой Петри.

В клинике было очень много пациенток – бедные женщины, чья жизнь подвергалась опасности. Одеты все они были крайне плохо. Их платья были грязными и рваными, а на лицах лежала печать горя и страданий.

Сестра Петри увидела Лидию и вышла из-за рабочей конторки, чтобы поприветствовать благодетельницу. Она провела Лидию и Клару в кабинет. Вскоре к ним вышла доктор Абигайль Смит. Одета она была очень скромно. На ней было простое темно-синее платье с чистым белым воротничком. Вид у нее был строгий, если не суровый. Хотя то, что она не слишком заботилась о своей внешности, было более чем понятно. Слишком много сил и времени уделяла она своей работе.

Эта потрясающая женщина отважилась организовать собственную клинику в мире, где только мужчинам было позволено вести врачебную практику. У нее не было привычки много говорить, поэтому, выслушав Клару, она сразу приступила к делу.

Доктор Смит провела дрожащую от страха Клару в ту комнату, где она обычно осматривала своих пациенток. Там имелись все необходимые инструменты. Весь этот набор наверняка вызвал бы у любой респектабельной женщины праведный гнев, поскольку с их помощью осматривали внутренние органы. Однако доктор Смит заверила Клару, что эти приспособления просто необходимы для того, чтобы поставить ей точный диагноз.

Лидия нетерпеливо мерила шагами кабинет, ожидая, когда же закончится прием. Минут через тридцать наконец появилась Клара. Она была очень бледна. Вскоре к дамам вышла и доктор Смит.

– Ну что ж, леди Лич, все не так уж и плохо, – сказала она. – Результаты вполне обнадеживающие. – Она просмотрела свои записи и устало опустилась в кресло.

– В самом деле? – Щеки Клары вспыхнули.

– Могу сказать, что с вашими репродуктивными органами все в порядке. Все функционирует превосходно.

– Какая чудесная новость! – воскликнула Клара.

– Однако если вы хотите родить ребенка, то вам следует отказаться от корсета. Эта деталь туалета для вас, как, впрочем, и для всех женщин, крайне вредна, – сказала доктор.

От этих слов Клара дернулась так, будто ее отхлестали по щекам. Ничего не ответив, она только тяжело вздохнула. А доктор между тем продолжала:

– Думаю, вы вполне способны выносить ребенка, если перестанете мучить свое тело тисками корсета. Должно пройти некоторое время, чтобы ваши внутренние органы легли именно так, как им и положено, и все у вас получится.

В кабинете повисла напряженная тишина. Разве такое возможно? Как могла Клара отказаться от предмета туалета всякой уважающей себя женщины? Только крестьянки да цыганки могли позволить себе такую вольность в костюме. Именно такие мысли можно было прочитать на выразительном лице Клары.

– Боюсь, это невозможно. Я должна думать о карьере мужа.

– Ты можешь это сделать! – с жаром возразила ей Лидия. – Подумай о том, чего больше всего хочет твой муж. Неужели ты полагаешь, что соблюдение тонкостей светского этикета для него важнее, чем рождение ребенка? Ведь речь идет о его наследнике. Однажды ты призналась мне, что ты не такая смелая, как я, но это совсем не так. Пусть другие думают о тебе что хотят. Это не столь важно. Главное, что у тебя будет ребенок, только об этом ты и должна думать.

Доктор согласно кивнула, а Клара задумалась. Хватит ли ей смелости поступить так, как советует Лидия?

Скандал, конечно, неизбежен, но у них будет ребенок, о котором они столько мечтали. И Клара приняла решение. Ее прелестные голубые глаза сверкнули.

– Вы правы, леди Боумонт. Это вовсе не такая уж большая жертва, а я готова пойти на что угодно, если это поможет мне осуществить свое самое большое желание и подарить мужу ребенка. Хорошо! Я сделаю все, что вы мне скажете.

Доктор стала объяснять Кларе, как ей следует вести себя и какие изменения внести в свой образ жизни, а Лидия вернулась в приемную. Здесь кипела привычная для клиники жизнь. Насколько же забитыми и несчастными были все эти женщины. В их тяжелой жизни едва ли было место радости. Только боль и страдания. Им приходилось работать на износ и получать за свой труд лишь жалкие гроши. От такой жизни они рано старели, болезни преследовали их, а бесконечные беременности, часто непрерывно следовавшие одна за другой, высасывали все их жизненные соки.

Отвернувшись от столь грустной картины, Лидия заметила молоденькую девушку, которая подметала пол. Делала она это с такой яростью, что пыль из-под ее щетки взметалась клубами. Девушка была настолько поглощена своим занятием, что на секунду Лидия даже усомнилась в ее душевном здоровье. Душевнобольным, как правило, давали самую простую работу – такую, как уборка помещений.

Когда девушка повернулась к ней, Лидия увидела ее лицо, и ей вдруг показалось, что это может быть Софи. Как и Софи, эта девушка была белокура, голубоглаза и очень молода. Однако Лидия, предупрежденная, что Софи очень похожа на отца, характерных для породы Боумонтов высоких скул у девушки не заметила.

– Простите, – обратилась Лидия к сестре Петри, когда та проходила мимо. – Я вижу, у вас появилась новенькая девушка.

– Да, это наша Мэй, – ответила сестра Петри. – Она работает у нас всего неделю. Красивая девочка.

– Да, очень, – кивнула Лидия.

Чем дольше Лидия смотрела на Мэй, тем больше ей хотелось узнать, что же случилось с этой девочкой, и почему она оказалась здесь. Непохоже было, что она из бедной семьи, скорее, она принадлежала к среднему классу. Но почему в таком случае она выполняет самую черную работу? Почему ей не поручили что-то другое?

– Она выглядит такой несчастной.

– Да, веселой я ее никогда не видела, – согласилась сестра Петри. – Но до тех пор, пока она не начнет говорить, вряд ли мы сможем ей чем-то помочь.

– Неужели она немая? – ахнула Лидия.

– Впервые она появилась в клинике примерно год назад, а точнее, пятого мая. Поэтому-то мы и назвали ее Мэй. Она только и смогла произнести: «Помогите!» и «Первое мая». Две недели она провела у нас, а потом исчезла. А неделю назад она вдруг появилась здесь снова, причем вела она себя так, будто бы никуда и не уходила. Никаких объяснений, разумеется, вытянуть из нее не удалось, потому что она не говорит. Мне стало жаль ее, и я попросила доктора Смит позволить ей остаться. – Сестра Петри, понизив голос, добавила: – В тот первый раз, когда Мэй пришла к нам, она была в жутком состоянии. Бедняжку изнасиловали и жестоко избили.

– Что за зверь мог сотворить с ней такое!

– Я бы сказала, что их была целая стая, мэм, – покачала головой сестра Петри.

Лидия нахмурилась:

– Думаете, ее изнасиловали в праздник Первого мая?

– Доктор Смит, когда осмотрела ее, сказала, что, похоже, так и было, если судить по тому, как затянулись ее раны к тому времени, когда она появилась здесь.

– Странно, что она вернулась в клинику через год именно перед праздником Первого мая. Всего три недели осталось. – Сердце Лидии сжалось. Что за печальная судьба постигла несчастную девушку? Она потянулась к кошельку. – Что, если я дам ей немного денег, чтобы она могла потратить их на себя?

– Полагаю, это будет очень великодушно с вашей стороны. А теперь, простите, мне надо идти, миледи. У нас тут роженица одна, надо присмотреть за ней и помочь. – И тут, словно в подтверждение ее слов, откуда-то из глубины здания раздался душераздирающий крик. Сестра Петри поспешила туда.

А Лидия подошла к девушке.

– Мэй! – осторожно позвала она девушку. Та исподлобья посмотрела на Лидию. – Я хочу дать тебе немного денег, чтобы ты могла что-нибудь купить себе.

Девушка недоверчиво смотрела на незнакомую женщину. Глаза ее округлились от изумления, когда она увидела соверен в протянутой руке Лидии. Девушка испуганно отступила назад, судорожно прижимая щетку к груди.

– Не бойся, – подбодрила ее Лидия. – Ничего взамен я от тебя не потребую. Разве что попрошу тебя улыбнуться.

Мэй нахмурилась еще больше. Упрямая, ничего не скажешь. Но это и к лучшему. В этой жизни тебя затопчут, если не постоишь за себя. Мэй наконец потянулась за монетой, а Лидия вложила соверен ей в ладошку и, улыбнувшись, опустила взгляд на их соединенные руки. И увидела то, что потрясло ее до глубины души. На запястье девушки был жуткий шрам.

Лидия нахмурилась, и уже хотела было попытаться что-то выяснить, но Мэй вспыхнула и вырвала свою руку. То, что Лидия увидела, было вырезанной на нежной коже запястья бабочкой. Мэй повернулась и убежала, оставив Лидию размышлять о странном символе, который неизвестный злодей вырезал на руке девушки.

Глава 9

Дамы заехали сначала к Кларе, а затем Лидия отправилась к себе. Кларе было о чем подумать – перед ней открывалось совершенно новое будущее, в котором были осуществимы все мечты. И самое главное, что Клара сможет наконец подарить своему обожаемому Тодду желанного наследника.

А Лидия, возвращаясь в особняк лорда Боумонта, размышляла об увиденном в клинике. Она знала, что для Хью будет очень важно узнать то, что она увидела шрам в виде бабочки на запястье Мэй. Хотя не исключено, что это всего лишь случайное совпадение.

Хью сразу бы понял, важная это информация или нет. Но Лидия не могла позволить себе встретиться с ним, пока не признается в своих греховных мыслях мужу.

Карета остановилась у парадного подъезда особняка лорда Боумонта. Лидия отпустила кучера и, пока решимость исповедаться не покинула ее, отправилась прямо в опочивальню Бо. Поднявшись наверх, она столкнулась в холле с доктором Бенсоном. Он только что вышел от ее мужа. Сердце Лидии упало, когда она взглянула на мрачное лицо доктора.

Нет, такого не может быть, Бо не умер! Мозг Лидии отказывался принять это. Дородный врач медленно направился к ней. Он с сочувствием взглянул на нее и тронул рукой свои пышные бакенбарды.

– Леди Боумонт, я очень хотел бы поговорить с вами. Не могли бы мы где-нибудь побеседовать без свидетелей?

Лидия предложила ему пройти в небольшую гостиную в конце длинного коридора. Они расположились в глубоких креслах, и Лидия с дрожью в голосе спросила:

– Как он?

Доктор печально покачал головой:

– Мне очень жаль, но жить ему осталось совсем немного. От силы несколько дней.

– Несколько дней? – Она знала, что Бо угасает, но не была готова к тому, что произойдет это так скоро. Страшная мысль вдруг заставила ее похолодеть – они же не успеют найти Софи! – Неужели ничего нельзя для него сделать?

– Все в руках Господних, мадам. Я позволил себе самому пригласить сиделку, чтобы она позаботилась о его сиятельстве и по возможности облегчила его страдания.

Лидия молча кивнула. Доктор тихо попрощался с ней и покинул дом.

Открыв дверь в спальню мужа, Лидия увидела возле его кровати сиделку. Опрятная женщина сразу же понравилась Лидии.

Сестра Голсворт поинтересовалась у Лидии, что ее муж предпочитает в еде, как спит, каковы его привычки. Затем она объяснила ей, какие препараты прописал доктор Бенсон, надеясь сделать последние часы жизни лорда Боумонта не такими тяжелыми.

– Он будет много спать, но это только к лучшему.

Лидия кивнула, понимая, что это и в самом деле лучше для него, и все же мысленно этому сопротивлялась. Ведь ей так о многом надо было поговорить с мужем. Она стольким была ему обязана… Лидия взглянула на сестру Голсворт и сказала:

– Я бы хотела побыть некоторое время наедине с мужем. Я позову вас, когда буду уходить.

– Я понимаю, леди Боумонт. – Сиделка повернулась и неслышно вышла из комнаты.

– Бо! – позвала Лидия, присев на его широкую кровать с пологом. Она взяла его за руку. Холодная как лед! Лидия нащупала пульс – слабый-слабый. Она невольно вздрогнула. Доктор сказал правду. Ее дорогому мужу жить осталось совсем недолго. – Бо, это я, – тихо произнесла Лидия и принялась тихонько растирать ему ладонь, будто надеялась тем самым вернуть тепло жизни в его измученное тело.

Лорд Боумонт попытался приподнять веки, но ему это не удалось, он лишь слабо улыбнулся и кивнул Лидии. Она подвинулась ближе и прижалась щекой к его плечу.

– Бо, я должна кое в чем признаться тебе…

– Ш-ш, – остановил ее он.

Лидия подняла голову и снова посмотрели пи мужа. Лицо Бо было бледным и изборожденным глубокими морщинами. Он казался куда старше своих лет. Его пеки дрогнули, и он наконец открыл глаза.

– Я должна сказать…

– Нет-нет, – слабым голосом произнес он, – не говори ничего, ты вовсе ничего не обязана объяснять. Ты и Монтгомери… я даю вам свое благословение.

Лидия, пораженная, села. Она отказывалась поверить в то, что правильно расслышала его.

– Нет, дорогой, ты не понимаешь. В своем сердце, в своих мыслях… я была не совсем верна тебе…

– Живи, Лидия, – прошептал он. – Живи так, словно бы завтрашнего дня уже не будет. Для меня это утверждение более чем верно, даже не придется делать над собой усилие, чтобы поверить в его истинность. Я едва ли увижу завтрашний день. А ты молода. Как и Хью. – Бо снова устало закрыл глаза, и легкая улыбка тронула его бескровные губы.

– Ох, Бо, я так люблю тебя! – прошептала Лидия, и слезы заструились по ее щекам. Чем же она заслужила любовь такого необыкновенного человека, как Бо?

Вскоре он задремал. А Лидия сидела подле него и слушала, как тикают в тишине комнаты часы на каминной полке, и размышляла над тем, что сказал ей Бо. Что, если и правда завтрашнего дня не будет? Как в таком случае ей следует прожить сегодняшний день? Станет ли она беречь себя? Станет ли отрицать то, что подсказывает ей сердце?

– Я… я скоро уйду, Лидия, – вдруг раздался едва слышный голос Бо.

Она наклонилась и поцеловала его в висок. Вглядываясь в его лицо, Лидия ждала, что вот сейчас он скажет ей что-то очень важное, откроет ей истину, о которой она и не догадывалась.

– Как бы мне хотелось, чтобы все между нами было иначе. Пожалуйста, Бо…

Он покачал головой:

– Уже ничего не изменишь… Живи, дорогая. Загляни в свое сердце и поступай так, как оно тебе подскажет. Прощай, Лидия.

Она прижалась к его голове лбом и всхлипнула. Сейчас Бо был нужен ей, как никогда прежде. Ей так хотелось сделать что-то, чтобы предотвратить неизбежное. Она крепко сжала мужа в своих объятиях и затряслась в беззвучных рыданиях. Но она знала, что не должна удерживать его. Он уходит, и она должна позволить ему упокоиться с миром.

Наконец Лидия собралась с силами и прошептала ему на ухо:

– Все хорошо, милый. Я буду сильной. Я отпускаю тебя. Спи спокойно.

Бо словно бы ждал этих слов. Он снова впал в дрему. Лидия притихла возле мужа, по-прежнему держа его за руку. Время для нее словно остановилось.

Бо вдруг шевельнулся, очнувшись от забытья.

– Софи, – произнес он. – Лидия, я… Софи…

– Я найду ее, Бо, обещаю. С ней все будет хорошо. Я сделаю это ради тебя. – Она поцеловала его в лоб. – А теперь спи. Ты можешь положиться на меня.

– Я всегда это знал, – произнес он и снова впал в забытье.

Лидия оставалась рядом с Бо до тех пор, пока он не задышал ровно, забывшись наконец глубоким сном. Убедившись, что проснется он не скоро, Лидия позвала сиделку, и та заняла свое место у постели Бо.

Лидия знала, что с поисками Софи надо торопиться. Она не успокоится до тех пор, пока не найдет дочь Бо и не сделает все необходимое, чтобы та заняла положенное ей место, получив все, что ей полагалось по завещанию Бо.

И, как бы ни трудно было ей сейчас встречаться с Хью, Лидия понимала, что должна это сделать, чтобы осуществить желание Бо спасти своего единственного ребенка.

Велев заложить карету, чтобы отправиться к Хью, Лидия поднялась к себе в комнату и задумалась.

Что все-таки имел в виду Бо, когда советовал ей жить? Он произнес эти слова с такой легкостью, но Лидия-то знала, какие сложности поджидают ее на каждом шагу. Ее мужу было известно лучше, чем кому-либо другому, что жизнь ее была весьма непростой.

Лидия подошла к письменному столу, ощущая настоятельную потребность снова открыть и перечитать свой дневник. Какая-то смутная догадка заставляла ее это сделать, хотя Лидия и знала, что воспоминания повлекут за собой неизбежную боль.

Что это было? Какой-то ключ, способный дать ей подсказку, где искать Софи?

Лидия открыла заветный ящичек стола, извлекла из-под вороха бумаг свой дневник и принялась перелистывать исписанные мелким почерком страницы, пока не наткнулась на то, что искала.

13 апреля 1875 года

– Хью, взгляни на это, – сказала я, едва переступив порог библиотеки.

Разумеется, я подождала, пока за мной закроется дверь, чтобы никто из огромного количества слуг, которые следили за порядком в доме, не услышал меня. Прижимая к груди тяжеленный том, я прошествовала по мягкому ковру к столу красного дерева и с грохотом опустила неподъемную книгу на столешницу. Хью сидел, засучив рукава, и работал над своей новой книгой.

– Что случилось, Адди? Ты выглядишь сейчас так, будто совершила величайшее в мире открытие.

Его губы изогнулись в насмешливой улыбке, а взгляд бездонных голубых глаз обратился на меня. Ощущение у меня в тот момент было такое, будто я самая сильная и прекрасная женщина на свете. Я была рядом с человеком – самым умным из всех, кого мне доводилось встречать, и я могла поделиться с ним своими мыслями! И что самое потрясающее – он относился ко мне как к равной.

– Эта книга написана два года назад, и называется она «Языческие традиции, бытующие в британской провинции». Ее написал некий Тербер Р. Френсис.

– Никогда о таком не слыхал, – последовал ответ Хью.

– Я и не предполагала другого, – лукаво улыбнулась я, усаживаясь в кресло. – Он своего рода любитель древностей. Мне кажется, что я нашла нечто очень интересное для тебя. Только послушай: «Наши современники знают о празднике Первого мая, который кельты называли праздником костров, лишь то, что в это время молодые люди и девушки отправляются ночью в леса, в рощи, в горы и на холмы, где всю ночь проводят в приятных забавах. Они весело танцуют вокруг специально устанавливаемого и украшаемого шеста, так называемого майского дерева, которое воплощает мужское начало. Мало кому известно, что традиция эта восходит корнями к языческим временам. Не слишком известен и тот факт, что праздник этот связан с расцветом весны и буйством растительности. Эта традиция была, в свою очередь, позаимствована еще раньше – у наших предков, которые отмечали этот праздник тайно. Вечером накануне дня Первого мая и в ранние утренние часы этого праздничного дня совершались некие ритуальные действа, причем в далеком прошлом, до XVII века, они происходили повсеместно. И даже сейчас мы еще можем наблюдать этот обряд в некоторых удаленных уголках нашей страны. В частности, в последнее время поступают сообщения о том, что древний обряд совершался в Уэльсе, в Шотландии, на острове Скай и в Котсуолде».

– В Котсуолде, дорогая моя, живем мы.

– Какое гениальное наблюдение, сэр! – в тон ему ответила я.

– Именно поэтому ты и читала мне выдержки из столь гениального труда?

– Ну конечно же!

– А я так надеялся, что у тебя могут иметься на сей счет еще и другие причины…

Он явно подтрунивал надо мной, поскольку знал, что я смогу ответить ему не менее остроумно.

– Да, конечно же, – ответила я. – И хотя у меня нет времени, чтобы прочесть тебе всю эту книгу целиком, я могу пересказать вкратце ее содержание. Поверь, это что-то невероятное! Похоже, что праздник Первого мая – кельтский праздник костров – является чем-то гораздо большим, чем простым повторением языческой традиции тех людей, которые поклонялись деревьям. Автор утверждает, что майское дерево является символом… – Я помню, как на этом самом месте я облизнула вмиг пересохшие губы. И все же я набралась смелости и договорила: – Этот шест является символом… фаллоса.

Глаза Хью заискрились смехом, а уголки его губ поползли вверх. Он явно забавлялся, глядя на меня и сознавая, насколько сильно я смущена. Но я смело продолжила свой рассказ:

– Этот обряд совершался для того, чтобы задобрить бога плодородия. Те, кто участвовал в нем, надеялись, что благодаря магическому воздействию на природу урожай в этом году будет больше, а стада домашних животных – тучнее.

Хью наклонился ко мне через стол – весь внимание.

– Пожалуйста, дорогая, продолжай.

– Однако особенно интересен был канун праздника, а именно ночь перед Первым мая. Во время этого праздника кельты восхваляли бога Бела. В некоторых местностях последователи этого культа устраивают танцы вокруг ритуального костра. Молодые люди прыгают через пламя, изображая бога Бела или, как кое-где называют его, Баал-Зебуба – великое божество, которое почитали с давних времен и которое впоследствии назвали Вельзевулом. Этим именем позже, в христианские времена, стали называть одного из верховных демонов. Автор книги говорит, что, согласно древней традиции, единственный раз в году дозволялось забыть клятвы, которые люди давали друг другу при вступлении в брак. В ту ночь почитатели культа Бела собирались вместе, напивались до потери сознания и занимались коллективным совокуплением. Древние люди персонифицировали силы растительного мира с существами мужского и женского пола. Половые акты, которыми эти ритуалы сопровождались, были не следствием распущенности, а необходимой составляющей ритуала. Дети, которые рождались девять месяцев спустя, считались потомством Пана, поскольку в ту единственную ночь все мужчины становились языческими божествами. Я полагаю, что это был магический акт, призванный помочь природе, заставить поля плодоносить, а деревья расти.

– Очень любопытно, – произнес Хью. Голос его был таким завораживающе интимным, что я с удивлением взглянула на него. Он смотрел на меня слишком уж пристально, так что кровь быстрее побежала в моих жилах и зашумела у меня в ушах. Хью протянул через стол руку и накрыл мою ладонь.

Меня словно охватило жарким пламенем. Но я не отняла свою руку, а, подняв голову, взглянула ему в лицо, хотя была настолько взбудоражена прочитанным, что мое воображение принялось рисовать мне совершенно немыслимые картины. Мне отчего-то привиделся молодой темноволосый человек – некий бог, который сбросил свои одежды и предстал передо мной во всем своем великолепии. Но был он наполовину человеком, наполовину лошадью. Он стоял передо мной и нетерпеливо взрывал копытом землю…

– Продолжай, – попросил Хью. Я открыла было рот, но не смогла произнести ни слова. Только тяжело вздохнула.

Хью медленно провел пальцами по моей руке. Этот жест, совершенно непозволительный – ведь наши руки к тому же не были в перчатках, – показался мне исключительно греховным, но одновременно и восхитительно приятным. Должно быть, именно так чувствовали себя участники того древнего ритуала, о котором я только что читала. Я шумно вдохнула воздух и прикрыла глаза, больше не в силах скрывать того, что его прикосновения волнуют меня самым непостижимым образом.

– Если эти древние языческие ритуалы по-прежнему исполняются – даже как просто ностальгическое воспоминание о былых временах, – то почему же я ничего о них не слышал раньше? – спросил Хью.

Я отняла наконец свою руку, напомнив себе, что мне следует сосредоточиться на том вопросе, который, собственно, и побудил меня начать этот волнующе-интимный разговор.

– Потому, что ни один из последователей этого культа ни за что не захотел бы, чтобы другим стало известно о его участии в столь скандальных действах. И церковь, и общество отвернулись бы от того, кто был бы замечен в столь аморальном поведении – ведь никак иначе подобное назвать нельзя. Любой, кто считает себя приверженцем этого культа, постарается сделать все, чтобы это оставалось тайной для непосвященных.

Хью откинулся назад, тем самым словно бы снимая с меня действие своих гипнотических чар, и закинул руки за голову.

– Ну хорошо, предположим, что ты права, Адди. Но почему вдруг эта информация так тебя заинтересовала?

Ну наконец-то! Теперь я могла все объяснить ему. Я передвинулась на самый краешек сиденья, взволнованная тем, что, вероятно, смогу своими изысканиями помочь Хью разрешить одно загадочное преступление, которое давно не давало ему покоя.

– Помнишь, ты рассказывал мне о смерти дочери одного из слуг твоего отца? Ты нашел ее тело внизу на скалах. Это случилось как раз в канун праздника, если мне не изменяет память. Так?

Хью кивнул.

– Когда ты взглянул вверх, на Девилс-Пик, то увидел на вершине следы, которые, вполне вероятно, остались там после большого костра, однако накануне вечером никакою костра ты там не видел. Разве не странно, что кто-то развел в лесу костер, причем умудрился сделать это так, чтобы огня никто не заметил? А может, это было сделано с определенным умыслом? Тебе не пришло в голову, что это было некое тайное действо, священный ритуал?

Хью пристально смотрел на меня.

– Так ты предполагаешь, что четырнадцатилетняя молочница принимала участие в ритуале и ее по какой-то причине сбросили со скалы?

– Или же она упала.

Хью тяжело вздохнул и смерил меня насмешливым взглядом:

– Очень интересная теория, моя дорогая, но малоубедительная.

– Да, но как ты объяснишь бабочку? Ты сказал, что на запястье девушки была вырезана бабочка.

Вот теперь я сумела вызвать у него неподдельный интерес.

– А по-твоему, что это может означать?

– Мистер Френсис утверждает, что многие языческие мифы имеют в основе своей идею трансформации – всякого рода перевоплощения посредством магических предметов. В данном случае речь идет о друидах, а они пользовались неким котлом великой богини Керридвен. Не кажется ли тебе, что эта самая идея трансформации как нельзя более ярко проявляется на примере бабочки? Сначала это уродливая гусеница, которая путем некоторой метаморфозы превращается в прекрасную бабочку.

– Превосходно, Адди! – В глазах Хью горело искреннее восхищение. – Нужно обладать незаурядной проницательностью, чтобы провести подобную параллель. – Он наклонился вперед. – Так ты и в самом деле полагаешь, что девушка была участницей языческого ритуала?

– Да. И это очень правдоподобное объяснение, которое ты не догадался рассмотреть.

– И как, ты полагаешь, мне поступить с этой информацией?

– Я считаю, что надо исследовать то место, где ты видел следы костра.

– Я исходил там все вдоль и поперек сразу же после того, как произошла та трагедия. – Хью задумчиво потер подбородок. – Правда, это случилось так давно. Вполне возможно, что сейчас все покажется иным. Когда ты хочешь заняться этим?

– Сейчас.

Хью взглянул в окно. Солнце медленно скатывалось за горизонт.

– А до утра это дело потерпеть никак не может? – спросил он, едва сдерживая насмешку в голосе.

– Нет! Взгляни на сегодняшнюю дату в календаре.

Хью последовал моему совету, и тут наконец до него дошло.

– 30 апреля! – в изумлении прошептал он.

Я кивнула:

– Вот именно. Сегодня канун Первого мая.

Через некоторое время мы уже были на том самом месте, где впервые познакомились, – на Девилс-Пик. Время было позднее – почти полночь. Мы слышали слабо доносящиеся до нас мерные удары – точно кто-то бил по большому, обитому кожей барабану.

Прохладный, характерный для весны свежий ветерок холодил наши лица и наполнял ноздри необыкновенным ароматом, сотканным из множества самых разнообразных запахов возрождающейся к жизни природы. Несмотря на уже разливающееся в воздухе весеннее тепло, зима так и норовила укусить холодными порывами ветра. На черном бархате неба сверкали мириады звезд. Все мне казалось необыкновенным, волнующим и опасным одновременно. Нервы мои были на пределе.

Воображение рисовало мне друидов в длинных темных накидках с капюшонами, собирающихся для ритуального священнодействия вокруг древнего дуба – их божества. Мне легко было представить себе наших предков-кельтов, которые жили в согласии с природой среди мощных дубов. Леса дарили им кров и защиту от непогоды, плодородная земля кормила их, а небо давало необходимую влагу и тепло. А что еще человеку нужно?

Единственное, что я совершенно упустила из виду, так это то, что друиды практиковали человеческие жертвоприношения.

Тербер Френсис писал, что сначала, во времена матриархата, друидами были стройные сильные женщины, которых называли жрицами Артемиды, а души их обитали в деревьях. Позже в обществе начали доминировать мужчины, они же и стали жрецами. Друиды образовывали высшую касту слагателей мифов – или бардов – и вершителей ритуалов. Они поддерживали хрупкое земное существование своей касты, сохраняя в памяти древние мифы, из которых слагались длинные баллады, передаваемые из уст в уста от поколения к поколению.

Не их ли голоса, приносимые порывами ветра, я слышала сейчас? Голоса мужчин и женщин, поклоняющихся духам, живущим в деревьях.

Хью схватил меня за руку и ободряюще сжал пальцы. Я взглянула на него и увидела, что его глаза горят от необычайного возбуждения. Мы собирались познать запретный, закрытый от чужих глаз мир. Это ли не увлекательнейшее из приключений? И хотя едва ли было разумно рассчитывать на то, что нам удастся стать свидетелями древних ритуалов, сегодня для этого был самый подходящий день – как раз канун праздника костров. Когда еще нам представится подобная возможность?

– Ну что, рискнем взглянуть на то, что, возможно, нас ждет впереди? – улыбнулся мне Хью. В его глазах светилось желание разузнать еще непознанное и еще что-то такое, чего я не могла определить…

* * *

Мы медленно шли на звук едва различимых ударов барабана, пока не оказались у скалы, сплошь изрезанной трещинами и узкими проходами, которые вполне могли привести нас к каким-нибудь подземным пещерам. По мнению Хью, в здешних скалах имелось немало пещер. Он обследовал некоторые из них, когда был помоложе, но все подземные дороги неизменно заканчивались тупиками. Если в скалах и находилась большая пещера, то ему не удалось ее обнаружить.

Но откуда еще мог исходить барабанный стук, как не из недр скалы? Мы подходили поочередно к каждому из проходов и прислушивались. Наконец нам удалось отыскать тот самый, нужный нам проход. Четкий мощный звук прокатывался по широкому тоннелю и ударял нам прямо в уши.

– Это именно то, что мы искали! – воскликнул Хью. Глаза его горели. – Жди меня здесь. Я постараюсь выяснить, кто производит весь этот шум.

Я схватила его за руку:

– Я пойду с тобой! – Когда Хью попытался возразить мне, я, призвав в помощь логику, пояснила: – Ведь оставаться ночью в лесу совершенно одной тоже небезопасно.

Он усмехнулся:

– Ах, Адди, моя храбрая и умная девочка! Хорошо, идем.

Он опустился на колени и принялся ползком пробираться по проходу, я – за ним следом. Мы оказались в кромешной тьме. Воздух в пещере был спертым. От сильного аммиачного запаха глаза мои начали гореть и слезиться, но прежде чем я смогла подумать, откуда, собственно, исходит этот удушающий запах, Хью заговорил:

– Нам надо двигаться на звук барабана. Не думай ни о чем до тех пор, пока мы не увидим проблески света впереди. Там явно происходит какое-то действо.

И мы продолжили путь в темноте пещеры, едва ли не рассекая влажный густой воздух своими телами. Холодный ветерок, который подул внезапно, будто из какого-то подземного колодца, показался нам настоящим благословением. Теперь хотя бы можно было вздохнуть. И тут слабый огонек мелькнул впереди, указывая нужное направление. Еще несколько шагов – и мы оказались среди высоченных каменных глыб, стоящих как колонны. Три камня, судя по всему, обработанные в очень и очень давние времена, образовывали полукруг. Между ними горел яркий костер.

Мы были настолько потрясены увиденным, что не сразу осознали, что барабанного боя больше не слышно. Пещера была абсолютно пуста. Никого, кроме нас, там не было. Я смотрела вокруг и судорожно пыталась понять, что же все это значит. Языки костра взлетали высоко вверх, разрезая яркими вспышками темноту. Сам собой такой костер, разумеется, разгореться никак не мог. Кто-то определенно должен был принести сюда немалое количество сушняка, сложить его и разжечь. Рядом с большим был разложен костер поменьше, а над ним был подвешен котел – не иначе как в нем варилось какое-то зелье или, скорее, напиток, поскольку неподалеку я увидела множество деревянных кубков. Создавалось впечатление, что те, кто готовил себе трапезу, поспешно покинули место пиршества, так и не вкусив угощения.

– Что за жуткое место! – воскликнул Хью, обводя взглядом пещеру.

Холодная волна страха медленно накатила на меня. Кому понадобилось разводить этот костер? Куда внезапно исчезли все люди? Да и как – и кому – удалось установить здесь эти колоссальные камни?

– Ты никогда не говорил мне о том, что в этих краях имеется что-то подобное, – изумленно прошептала я.

– Я и сам об этом не знал.

Но как мог Хью не знать о таком? Столь впечатляющее место Должно было обрасти легендами и стать величайшей местной достопримечательностью. Это же был памятник древности. И находился он на территории поместья отца Хью.

– Но ведь не пригрезился же нам стук барабана? – спросила я.

– Да, мы его действительно слышали, – кивнул Хью.

И все же я уловила нотки сомнения в его голосе. Мне вдруг стало очень страшно. Я отчетливо ощутила, что нам грозит серьезная опасность, Хью, вероятно, почувствовал мой испуг и потому сказал:

– Те, кто находился здесь, узнали о нашем приближении. Кто-то наверняка стоял на страже и предупредил остальных. Давай-ка выбираться отсюда.

Но стоило нам повернуться, как загадочные фигуры окружили нас…»

Лидия закрыла дневник. Ей не было необходимости читать, что случилось потом, – слишком хорошо она все знала. Ее и Хью оглушили чудовищными ударами по голове.

Они очнулись перед рассветом на поляне, расположенной неподалеку от главного особняка Уиндхейвена, и, как только им позволили силы, направились домой. Немедленно приглашенный доктор обработал их раны. Одинаковые повязки на их головах были точно позорное клеймо. Всем в округе стало известно, что они провели ночь вместе. Ни одна душа не поверила в их рассказ о том, что они нашли в пещере. Да и отыскать снова вход в эту пещеру Хью больше никогда не удалось. Тот проход, через который они проникли в подземелье, будто бы исчез с лица земли.

А репутация юной Адди Паркер, равно как и репутация Хью, была погублена окончательно и бесповоротно. К Адди перестали относиться как к честной молодой женщине. А способности Хью как детектива были поставлены под основательное сомнение.

Но сейчас Лидию заботили не те давние события. Она вдруг вспомнила кое-что очень важное. Ей казалось, что она ничего не помнит о тех, кто тогда напал на них. И вдруг перед ее глазами будто бы сама собой возникла одна деталь. После посещения «Бриллиантового леса» какая-то смутная догадка никак не хотела отпускать Лидию. И вот теперь все ниточки вдруг связались воедино.

Тот, кто напал на нее, был укутан в длинную накидку, а голову его закрывал капюшон, не позволявший его разглядеть. То ли он играл роль, то ли и в самом деле был друидом. Но было кое-что еще. Яркий блеск – точно вдруг что-то вспыхнуло всеми цветами радуги. И в самом деле, что могло так гореть на лице того человека?

– Бриллианты! – выкрикнула Лидия вслух. – Это же была усыпанная бриллиантами маска!

Глава 10

– Минутку! Подождите! Да не стучите же вы так! – уговаривал Пирпонт, направляясь к дверям.

Когда дверь наконец распахнулась, Лидия, шокированная видом Пирпонта, замерла на месте. Слуга Хью поспешно завязывал пояс своего длинного халата. На нем были домашние тапочки, к тому же на одном из них зияла дырка! Заметив ее взгляд, Пирпонт нахмурился и стал похож на нахохлившуюся сову.

Призвав на помощь всю свою выдержку, чтобы не расхохотаться, Лидия прошествовала мимо него.

– Вам следовало бы нанять кого-нибудь себе в помощь, Пирпонт. – Лидия огляделась, надеясь увидеть Хью, а затем спросила: – Где Монтгомери? Мне надо срочно поговорить с ним.

Когда, так и не дождавшись ответа слуги, Лидия повернулась к нему, она увидела, что Пирпонт ошарашенно смотрит на ее платье цвета лаванды с пышными юбками, которые чуть-чуть приоткрывали ее изящные сапожки на высоком каблуке.

Смутившись, Пирпонт попытался передвинуть ногу так, чтобы дырка на его тапке была не слишком видна. Эта женщина явно не признавала никаких правил. Это ж надо, явиться в дом холостого джентльмена даже без компаньонки! Это просто возмутительно!

– Если вы сейчас же не позовете Монтгомери, я буду вынуждена сделать это сама, – заявила Лидия и решительно направилась в сторону спальни Хью. Однако Пирпонт опередил ее и, раскинув руки, преградил ей дорогу.

– Его здесь нет, мадам! – выкрикнул он.

– Тогда почему вы так волнуетесь? – резонно заметила Лидия.

Пирпонт моргнул, затем опустил руки, поправил халат и постарался ответить гостье по возможности достойно.

– Извините меня, – сказал он и отступил в сторону. – Я совершенно потерял голову.

– Мистер Пирпонт. – Лидия решила сменить тактику и вместо того, чтобы требовать, попробовала прибегнуть к уговорам. – Вы должны мне сказать, где он.

– Я не могу. – Преданный слуга упрямо стоял на своем. Но в его взгляде уже не было того недоверия, с каким он встретил неожиданную гостью.

Лидии вдруг стало не по себе.

– Значит ли это, что он сейчас с женщиной?

Пирпонт закатил глаза. Лидия не могла понять, то ли она попала в точку, то ли Пирпонт просто мучается от того, что долг не позволяет ему дать ей нужную информацию.

– Можете быть уверены, мадам, я непременно передам его сиятельству, что вы заезжали. Но сейчас вам все же лучше уйти. Ради вашего же собственного блага.

– Все это так. – Знакомый голос донесся до них со стороны так и оставшейся открытой входной двери. – Однако леди необходим точный адрес, где она могла бы найти его сиятельство лорда Монтгомери. Причем немедленно!

Лидия немало удивилась, увидев Реджи. Свой котелок он держал в руках. Вид у него был такой, словно он долго бежал под дождем.

– Реджи! Ты же отказался сопровождать меня, не желая играть роль моей компаньонки!

Юноша кивнул, залившись краской не то от смущения, не то от гордости.

– Все-таки работа есть работа, значит, я и должен делать ее, сэр… то есть мадам. Слушайте, Пирпонт, вы должны отнестись к требованию графини со всем полагающимся почтением. Жизнь одной юной девушки в опасности. Медлить нельзя.

Пирпонт грустно уставился на свои тапочки.

– Да, мне это известно. Я бы очень хотел помочь вам и сказать, где сейчас лорд Монтгомери, но – увы – я не могу этого сделать. Поверьте, мадам, так для вас будет лучше.

Недоуменно переглянувшись с Реджи, Лидия беспомощно развела руками:

– Я не знаю, как мне убедить вас, Пирпонт, однако хочу заметить, что едва ли меня уже можно хоть чем-то шокировать.

– Возможно, – кивнул тот и взглянул на Лидию так, что у нее невольно пробежал холодок по спине. – Но боюсь, мне будет весьма несложно доказать вам, что вы заблуждаетесь.

– Если вы хотите сказать, что Монтгомери сейчас с женщиной, то могу вас заверить…

– Нет, – оборвал ее Пирпонт. – Я был бы рад, если бы причина заключалась именно в этом. – Он вздохнул не то с сожалением, не то с отчаянием и отвернулся. – Ну что ж, ладно. Я сам отвезу вас туда. Но, если позволите, сначала я все же хотел бы одеться.

Часом позже Лидия в компании Реджи и Пирпонта стояла перед лордом Хью Монтгомери и молча смотрела на его распростертое на подушках тело. Они нашли Хью в одной из самых ужасных курилен опиума. Лидия и Реджи попытались поднять его на ноги, однако их попытки успехом не увенчались. Не на шутку перепуганная, Лидия оглядывала это жутковатое место. В этой кошмарной дыре, в едком дыму повсюду лежали тела людей, отчего-то напоминающие сломанные игрушки.

Лидия не могла донять, каким образом Хью мог оказаться в таком жутком месте. Ей вдруг почудилось, будто они присутствуют на похоронах и, глядя на безжизненное тело, пытаются воскресить в памяти, каким живым и жизнерадостным был когда-то этот человек.

– В себя он придет еще не скоро, – сказал Пирпонт, неодобрительно качая головой. Похоже, он прекрасно знал о пагубных наклонностях своего хозяина. – Весьма сочувствую, ваше сиятельство, что вам пришлось увидеть это. Но я вас предупреждал.

Лидия кивнула. Чувства, схожие с теми, которые она испытала, когда Хью рухнул со скалы, мигом всколыхнулись в ее душе.

– Оставьте нас ненадолго одних, – попросила Лидия. Когда ни один из сопровождавших ее мужчин не сделал даже попытки пошевелиться, она добавила: – Пожалуйста! В этом углу нет никого, кроме нас двоих. Мне ничего не угрожает. Подождите меня у входа. Это не займет много времени.

– Ни к чему хорошему это не приведет, – обреченно возразил Пирпонт; в его голосе слышалась явная симпатия к Лидии.

А Реджи кивнул и направился к выходу. Пирпонт неохотно последовал за ним.

– Хью, – тихо позвала Лидия.

Он не шевельнулся, даже ресницы не дрогнули. Лидия опустилась на колени на разбросанные вокруг подушки и взяла его за руку.

«О, Хью! Что же случилось с тобой? – мысленно произнесла она. – Как ты мог допустить, чтобы с тобой произошло такое? Мое сердце сжимается от боли и сочувствия к тебе, когда я вижу тебя такого».

Лидия обняла его голову и положила к себе на колени. Провела рукой по его щеке и прикрыла глаза, вспоминая, как она делала это в ту чудесную пору, когда они любили друг друга.

«Ах, Хью, как же я любила тебя!» Лидия продолжала мысленно разговаривать с ним. Наклонившись, она запечатлела легкий поцелуй на его виске, там, где виднелся небольшой белый шрам – тот самый, который Хью получил, когда упал со скалы прямо у нее на глазах. В тот день она спасла ему жизнь и, не задумываясь, была готова сделать это снова.

Но черт возьми! Как он мог так поступить?! Почему он позволяет себе гнить в этой ужасной курильне, в то время как столько людей нуждаются в нем? Когда от его умения и способностей зависит жизнь человека?! Да и она сама возлагала на него огромные надежды.

Лидия склонилась к самому его лицу и прошептала:

– Черт тебя побери, Хью Монтгомери, я не дам тебе унизить меня еще раз. Ты слышишь это? Слышишь?! – Лидии внезапно захотелось со всего маху швырнуть его голову обратно на подушки, но она подавила в себе гнев и договорила: – Ты слишком много мне задолжал, и я намерена получить от тебя все, что мне причитается. Ради моего дорого мужа и ради Софи. Нам надо работать, Хью. Мы должны разгадать эту загадку вместе. И мы сделаем это!

Хью застонал, но не сделал попытки подняться. Лидия тяжело вздохнула, затем решительно поднялась и поспешила к выходу. Там ее нетерпеливо ждали мужчины.

– Заберите его и привезите ко мне домой, Пирпонт, – приказала Лидия тоном, не терпящим возражений. – Мы с Реджи наймем экипаж и будем вас ждать. Горячая ванна, крепкий кофе и обильная еда должны привести его в чувство. Я прослежу за тем, чтобы и вы смогли отдохнуть и подкрепиться. – Она с теплотой и пониманием посмотрела на него. – И еще – огромное спасибо вам.

Пирпонт с достоинством поклонился.

Да, в лице Пирпонта у Лидии появился преданный союзник. И он ей сейчас крайне необходим, поскольку потребуется уделять Хью много внимания. Чего она никак не ожидала. Сколько еще сюрпризов поджидает ее?

Лидия очень долго жила в мире, где были лишь добро и зло в их чистом виде. До сего дня в ее жизни все было лишь белым или черным. Себя и других она судила лишь с этих позиций. Никаких уступок, никаких полутонов. И вдруг в ее жизни все изменилось. И произошло это настолько быстро, что Лидии трудно было сориентироваться и сообразить, как ей следует действовать в новых, изменившихся обстоятельствах.

Одно она знала точно – им с Хью следует действовать заодно.

– Где я, черт возьми? – Хью осторожно приоткрыл глаза. Последним, что он помнил, было то, как он перебросился парой слов с Чинь-Хо и тот вручил ему туго набитую опиумную трубку. Хью быстро унесся в иной мир, весьма далекий от реальности. Но потом в его снах появилась Адди. И вот теперь Хью совершенно не понимал, где он находится.

Он попытался сфокусировать взгляд на том, что его окружало, и увидел перед собой какие-то смутно вырисовывающиеся фигуры.

– Похоже, он приходит в себя. – Это был голос Пирпонта. – Ну вот, лорд Монтгомери, вы наконец-то проснулись. Хороший завтрак вам сейчас совсем не помешает. Как вам кажется, вы способны сами сесть за стол?

– Который час? – хрипло спросил Хью.

– Два часа ночи, – с готовностью ответил ему Пирпонт. Хью скривился.

– Где я?

– В доме графа Боумонта, – раздался женский голос.

Хью поморгал, чтобы прояснилось зрение, и увидел стоящую подле него Лидию – этакого ангела в лиловом. Желудок Хью внезапно сжался, точно завязался узлом. Должно быть, это от выкуренного им опиума. Как же он подвел ее! Хью почувствовал угрызения совести. Черт побери!

Он собирался вести себя с ней как с Лидией Боумонт, благородной и достойной всяческого уважения графиней. При этом он надеялся, что когда-нибудь ему даже удастся сорвать еще один ее поцелуй, поскольку, как он понял, она по-прежнему была жаркой и чувственной женщиной, которая не в силах противиться его чарам. Но она опередила его, поставив в крайне двусмысленное и шаткое положение, ведь она застала его в самом неприглядном месте и увидела, насколько он уязвим.

– Почему бы тебе не поесть? – нарушила воцарившуюся тишину Лидия. Пирпонт, не выдержав напряжения, тихо выскользнул из комнаты. – На столе стоит поднос с только что приготовленным завтраком.

Хью приподнял голову и увидел дымящиеся тарелки с едой, соблазнительные запахи которой он уже почувствовал.

– Не могу. Не сейчас.

– Тогда, может, кофе? – предложила Лидия. – Да, это было бы хорошо.

Лидия подошла к столу и налила большую чашку кофе из серебряного кофейника. Она добавила ровно столько сахара и сливок, как – она хорошо это помнила – Хью любил.

– Сядь прямо, – потребовала Лидия, не скрывая своего осуждения. – Подложи под спину побольше подушек.

Хью проделал это так медленно и неловко, будто был семидесятилетним стариком.

– Пожалуйста, только ничего не говори, – пробормотал он, борясь с подушками. – Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Зелье, к которому я пристрастился, раньше времени сведет меня в могилу.

– Отдаю должное твоей проницательности, однако не могу взять в толк, почему ты вообще начал курить опиум?

Хью откинулся на подушки с долгим протяжным стоном.

– Я и сам этого не знаю. – Конечно же, это была откровенная ложь, но будет лучше, если он не станет сообщать Лидии подробности того, как такое случилось.

С выражением недовольства на лице Лидия все же подняла чашку с блюдца и поднесла ее к губам Хью. Однако Хью безошибочно почувствовал горячую волну желания, охватившую их обоих, когда он положил свою ладонь на руку Лидии. Хью позволил себе наслаждаться моментом так долго, как только это было возможно. После нескольких жадных глотков кофе он почувствовал, что уже достаточно пришел в себя, чтобы самому взять чашку в руки и допить бодрящий напиток до конца. Он боялся поднять глаза на Лидию, да и она не отваживалась взглянуть на него. Он понимал, что она все еще в шоке от увиденного ею.

Допив кофе, Хью все же набрался смелости и спросил Лидию:

– Зачем ты явилась туда и забрала меня с собой? У тебя немало замечательных душевных качеств, но не стоит строить из себя Флоренс Найтингейл! Думаю, я не ошибусь, если предположу, что тебе срочно потребовалась моя помощь, поскольку появилась какая-то новая информация, касающаяся похищения Софи Парнхем. Так?

Хью понял, что попал в самую точку, когда Лидия подняла голову и взглянула ему в глаза. Затем губы ее изогнулись в улыбке, словно она прощала его.

– Ты прав, Хью. Каковы бы ни были твои недостатки…

– А их у меня немало, – вставил он.

– …я должна признать, что ты знаешь меня очень хорошо.

– Да, ты права. И я знаю, что сейчас ты беспокоишься о судьбе дочери своего мужа, но ты и вообще любишь распутывать загадочные дела. Если б я не встретил тебя, то скорее всего закончил бы свои дни беспробудным пьяницей и спустил бы все свои деньги на скачках. А может, оказался бы в сумасшедшем доме, как моя мать, – признался он, а затем поспешно добавил: – Однако вместо того чтобы пуститься по наклонной дорожке, я стал знаменитым сыщиком, снискавшим славу во всем мире!

Хью опустил взгляд на пустую чашку. Он и сам не мог понять, зачем ему понадобилось вспоминать про графиню Боксли в разговоре с Лидией. Хью очень любил свою мать, и всякий раз, когда вспоминал печальные обстоятельства ее смерти, ему казалось, что он тем самым оскорбляет ее светлую память. Все было слишком ужасно. Его мать покончила жизнь самоубийством: Доктора считали, что следствием рождения дочери – Кэтрин – стало ее сильнейшее душевное расстройство. Но сейчас Хью полагал, что подобное объяснение слишком уж поверхностно. Возможно, было что-то еще, помимо рождения ребенка, что повергло его мать в полнейшее смятение. И история с Тревором Добсоном казалась ему странной. Что общего у матери могло быть с ним? И как объяснить то, что ее бриллиантовая брошь и маска Добсона были, похоже, сделаны одним ювелиром?

Выражение лица Лидии смягчилось, когда он упомянул о матери. Хью нахмурился, чтобы скрыть, насколько сильно он переживает события давно минувших дней и как дорожит обществом Лидии сейчас.

– Я знаю, ты действительно ценишь то, что я делаю, когда берусь за все эти расследования таинственных преступлений, и очень благодарен тебе за это.

– Ты докажешь мне это, если поможешь собрать воедино разрозненные детали мозаики.

Она присела на краешек кровати рядом с ним. Хью почувствовал тепло ее тела, и голова его закружилась. Сердце забилось быстрее. Он позволил себе полюбоваться чудесной длинной шеей Лидии, а потом взгляд его спустился к соблазнительным выпуклостям ее груди. Он был сражен, одурманен ее близостью сильнее, чем опиумом.

– Интересно, кому именно я буду помогать – графине Боумонт или мистеру Генри Моргану? – усмехнулся Хью.

Глаза Лидии вспыхнули.

– Так ли это важно? В любом случае я – Полуночный Ангел. По-моему, мы оба с тобой притворщики. Ведь все это время я считала тебя благородным джентльменом, чье поведение и образ жизни безупречны.

– Все могло бы быть иначе, если бы я не потерял тебя, – проговорил он.

– Не будем возвращаться к этому, – прервала его Лидия.

– Понимаю, – сказал Хью после долгой паузы. – Тогда давай поговорим о деле. Что у тебя есть нового?

– Я много думала о тех зацепках, которые уже имеются у нас, – проговорила Лидия.

– И что же? – Хью, одетый в ночную сорочку, одолженную у лорда Боумонта, встал, чтобы налить себе еще кофе. Он вдруг подумал о том, что вся его жизнь сложилась бы иначе, если бы он не позволил этой женщине ускользнуть, оставив его недоуменно гадать, где же теперь он сможет найти ее.

– Сэр Тодд заезжал навестить меня перед тем, как я отправилась тебя искать.

– И как у него дела? – спросил Хью.

– К сожалению, прочесывание улиц ничего не дало. И все заметки в газетах о похищениях тоже никакой существенной информации не добавили. Однако работа со Скотленд-Ярдом оказалась вполне продуктивной. Тодд сумел заставить комиссара начать дело против «ботаников».

– И это благодаря моим догадкам, что искать следует именно там, – не мог не добавить к этому Хью. Он поднял чашку к губам и сделал большой глоток кофе. – Я сообщил комиссару, что в деле похищения Софи могут оказаться замешаны «ботаники».

– Выделена особая группа, которой поручено допросить членов этого общества.

– Но теперь мне кажется, вернее, я даже убежден, что подозрения в причастности «ботаников» к похищению неоправданны.

– Да, я тоже думала об этом. Полагаю, ты прав.

Хью удивленно вскинул бровь:

– Ну надо же! А почему ты так считаешь? – Он подвинул к себе тарелку и набросился на вареные яйца с таким аппетитом, словно не ел целую вечность.

– Я собиралась сказать тебе раньше, но… хотела сначала поговорить с Боумонтом. – И Лидия рассказала об услышанной в клинике Ист-Энда истории Мэй.

– Значит, ее изнасиловали в праздник?

– Или же в канун праздника.

– Белтейн…

Лидия прикусила губу, а затем тихо произнесла:

– Хью, у Мэй на запястье имеется страшный шрам – точно кто-то вырезал ей на руке бабочку.

Хью откинулся назад, словно его ударили.

– Господи! – выдохнул он и покачал головой. – Ведь у молочницы, которую нашли у подножия Девилс-Пик, тоже имелся шрам на запястье, похожий на бабочку.

– Да, я перечитала те страницы своего дневника, где описано то, что с нами случилось, когда мы… когда ты и я спускались в скальную пещеру. Возможно, изображение бабочки каким-то образом связано с тем, что мы обнаружили в пещере, – сказала Лидия. – Что, если год назад девушка из клиники находилась в тех местах? Мы же слышали с тобой стук барабанов, Хью? Ты ведь помнишь это? А нам известно, что праздник костров сопровождается неким ритуальным действом.

– Но почему столь похожие жертвы были обнаружены совсем в разных частях страны?

– Мэй подверглась нападению в такие же предмайские дни, что и погибшая молочница. Да и Софи похитили как раз накануне праздника. Когда на нас набросились в пещере, я на мгновение увидела человека в темном плаще с капюшоном, но, прежде чем рухнуть без сознания от удара по голове, я заметила яркий блеск из-под капюшона. На том человеке была бриллиантовая маска – что еще могло так ярко блестеть? Почему бы не предположить, что маска имела форму бабочки?

– Ты подозреваешь Тревора Добсона?

– Не знаю. Я только хочу собрать разрозненные факты воедино, чтобы попытаться как-то увязать их вместе. Клуб, который содержит Добсон, называется «Бриллиантовый лес». Дуб практически основной элемент декора интерьера клуба. А ведь друиды считают дуб священным деревом. Некоторые из источников утверждают, что свои ритуалы друиды отправляют в круге, образованном гигантскими камнями. Тот человек, который ударил меня по голове, был одет в длинный плащ наподобие тех, какие можно увидеть на древних литографиях, изображающих жрецов-друидов.

– Значит, ты полагаешь, что сэр Тревор Добсон исповедует верования друидов?

– Я думаю, он может притворяться друидом. Хью, мы собственными глазами видели, что он обожает маскарад, необычные костюмы и даже своего рода театральные постановки. Почему бы ему не заинтересоваться древними ритуалами?

– Да. Ты права. Убранство клуба скорее наводит на мысль о друидах, нежели о «ботаниках». Но, возможно, Добсон и в самом деле является друидом. Общества друидов существуют и в наши дни, по большей части это актеры, которых привлекает лишь романтический флер. Насколько я понимаю, все это вполне безобидно.

– Взгляни-ка на это. – Лидия подошла к столу, за которым сидел Хью, и взяла газету. – Вот что привез мне сэр Тодд. Детективы Скотленд-Ярда обратили внимание на одно странное объявление в «Таймс», связанное с растительной тематикой, – теперь все, что может касаться «ботаников», стало предметом их пристального изучения.

Хью взял газету и поднес ее поближе к свету газовой лампы.

– «Ива, дрок, бузина, боярышник, тис, тополь, орешник, бузина, пихта, клен, тополь, плющ, дрок, клен, пихта, дрок». – Он задумчиво повторил: – Бел… Вел…

– Вельзевул, – подсказала ему Лидия. – Это языческий бог. Он упоминался в книге про кельтские ритуалы, помнишь?

– 30 апреля – ночь накануне Первого мая. Но что значит все остальное? – задумался Хью. – Не иначе это какой-то тайный код.

– Возможно, кто-то передает кому-то зашифрованную информацию. Как по-твоему, Добсон мог это сделать?

– Трудно сказать.

– Ну и где же твоя хваленая проницательность? – вспылила Лидия.

– Не оскорбляйте меня, графиня, – мягко произнес Хью.

– Тогда постарайся расшифровать эту запись и найди Софи! – Лидия нашла в себе силы улыбнуться, чтобы как-то смягчить не в меру резко высказанное требование.

Дверь внезапно распахнулась, и в комнату торопливо вошел Пирпонт.

– Сэр, я должен поговорить с вами, – заявил он.

– Я тебя слушаю, – кивнул Пирпонту Хью. Пирпонт сделал вид, будто не заметил напряжения, возникшего при его появлении между Лидией и Хью.

– Я только что говорил с мистером Шейном, и мы поняли, что у нас появился важный ключ к разгадке этого дела.

– Очень надеюсь, что вам повезло куда больше, чем мне, – усмехнулся Хью. – Так что у вас есть?

– Дело в том, что я получил послание от сэра Малькольма Данбара. Будучи большим сплетником и добытчиком информации для вас, он заявил, что ему кое-что известно о матери Софи. Он привел не самый, правда, полный список, но в числе ее любовников был и сэр Тревор Добсон.

– Тревор Добсон и Луиза Кэнфилд? О Боже! – охнула Лидия, всплеснув руками.

Пирпонт был весьма доволен эффектом, который произвели на нее его слова.

– Данбар сказал, что это дело прошлое, но они и сейчас поддерживают дружеские отношения.

– Но если он был близок с мисс Кэнфилд… – проговорил Хью.

– …тогда ему наверняка было известно, что Софи – ее дочь, – закончила его мысль Лидия. – Она даже могла проговориться сэру Добсону, что отцом Софи является граф Боумонт.

Хью задумчиво почесал подбородок.

– Но какой ему смысл рисковать, похищая чадо, чьи родители известны и достаточно влиятельны?

– Можно предположить, что его целью было получить выкуп.

– Пока что этому нет доказательств.

– И все же, – настаивала Лидия. – Это именно тот человек, кого мы ищем. Кто еще, кроме него? Все сходится – бабочка, пещера с костром, даты. А теперь еще выясняется, что Добсон хорошо знал мать Софи. Однако я уверена, что с Софи пока ничего плохого не случилось.

– Но только до наступления праздника костров. Пойдем! Живо! – Хью резко поднялся и заспешил к двери. – Не сомневаюсь, что в этот час «Бриллиантовый лес» еще открыт. Нам надо поговорить с Добсоном.

– Хью! Постой! – остановила его Лидия.

Он недовольно обернулся.

– К чему медлить?

– На тебе одна только ночная сорочка.

– Вот черт! – выругался Хью, взглянув на свои голые ноги. А потом, услышав сдавленный смешок Лидии, добавил: – Хотя для того сброда, который собирается у Добсона, такой наряд будет в самый раз!

Взглянув друг другу в глаза, оба улыбнулись. Они снова были единой командой… пусть даже ненадолго.

Глава 11

По пути в «Бриллиантовый лес» Лидия высказала опасение, что в столь поздний час двери этого заведения могут быть закрыты.

– А вот и нет, мадам, – хмыкнул Реджи. – Сейчас почти что половина четвертого утра. В это время там только-только разгорается настоящее веселье.

Лидия и Хью в сопровождении Пирпонта и Реджи подъехали к зданию, где располагался клуб.

– Что-то тут не так, – вдруг забеспокоился Реджи.

В отличие от прошлого их посещения поблизости не было видно ни карет, ни прохожих.

– Давайте заглянем внутрь, – предложил Хью и вопросительно посмотрел на Лидию.

– Пожалуй, – согласилась она.

Реджи вновь повел их по узким коридорам здания ко входу в клуб. Им не встретилась ни одна живая душа.

Толкнув двери клуба, они обнаружили абсолютно пустой зал. Через крошечные оконца в зал проникал лунный свет, обрисовывавший в беспорядке разбросанные повсюду столы и стулья, однако большая часть мебели отсутствовала.

Хью зажег спичку и, держа ее перед собой, прошел к закрытым помещениям, находящимся в глубине. Вскоре он вернулся и сообщил:

– Там тоже никого нет.

– Такое впечатление, будто тут никогда ничего и не было, – изумился Реджи. Его голос эхом прокатился по пустому помещению.

– Отсюда вынесли все, что только можно, – заметила Лидия. – И сделали это очень быстро. Сэр Тревор, похоже, решил обезопасить себя и на всякий случай прикрыл заведение.

– Его насторожил наш визит, – с уверенностью сказал Хью.

– Как ты думаешь, где он сейчас?

– Сэр! – позвал Реджи из-за дубовой барной стойки. – Здесь какая-то записка. – Он помахал клочком бумаги и подошел к Хью. – Вот только я не могу разобрать ни единого слова.

Хью поднял записку повыше к слабому свету, но тоже не смог ничего прочитать. Пирпонт зажег спичку и поднес ее поближе к клочку бумаги.

– Здесь такой же странный набор слов, как и в газетном объявлении. «Орешник, тополь, ясень, тополь, дуб; пихта, боярышник, дрок» – это то, что написано в первой строчке. «Рябина, тополь, липа, пихта», – значится на второй.

– Тот же самый код! – воскликнула Лидия. – Теперь сомнений нет. То странное объявление в газете поместил именно Добсон!

– Или кто-то из его клиентов.

Спичка, догорев, обожгла Пирпонту пальцы, и он замахал рукой.

– Как по-вашему, сэр, что это значит?

– Кто-то пытается сообщить нам, где найти Софи.

Софи Парнхем нехотя доела блюдо из тушеной ягнятины с овощами, которую принесла ей на ужин миссис О'Лири – ее тюремщица, – и отодвинула в сторону оловянную тарелку. Разве можно получать удовольствие от чего бы то ни было, когда тебя держат заложницей?

К счастью, ее тюрьма – комнатка в подвале – была достаточно просторной и даже в некотором роде уютной. У Софи здесь было все необходимое. И все же она была пленницей.

В этом у Софи не осталось никаких сомнений после того, как два дня назад она попробовала было улизнуть, когда миссис О'Лири принесла ей еду. Но как выяснилось, за тяжелой деревянной дверью стоял на страже вооружённый мистер О'Лири. Жилистый, седоволосый, но все еще гибкий и проворный, мистер О'Лири заявил, что не задумываясь выстрелит, если Софи не будет вести себя как подобает.

Софи знала только то, что ее привезли сюда с завязанными глазами в ночь похищения. Она предполагала, что ее усыпили с помощью какого-то дурманящего средства, поскольку она не могла бы сказать, долго ли они ехали.

Неожиданно дверь наверху распахнулась. Девушка вздрогнула, не понимая, кто бы это мог быть. Ведь обычно миссис О'Лири забирала пустые тарелки только утром.

Софи услышала голоса. Голос миссис О'Лири она узнала сразу. Та говорила с каким-то мужчиной тоном на удивление покорным, если не сказать заискивающим.

– Да, сэр, конечно, – щебетала она. – Мисс Парнхем здесь хорошо. Она прекрасно кушает, поправляется, хорошеет, все, как вы и хотели.

По всей видимости, миссис О'Лири говорила с каким-то очень важным человеком. Такого подобострастного тона Софи от нее никогда не слышала. Странно, она говорит о том, что Софи прибавила в весе. Девушка невольно прижала руки к талии. Она не раз думала о том, что ее тюремщица ведет себя с ней в точности как старая ведьма из сказки братьев Гримм про Гензель и Гретель.

– Благодарю вас, миссис О'Лири, – раздался глубокий, низкий, полный достоинства голос мужчины. – Вы должны обращаться с ней очень бережно. У нее есть очень важное…

Налетевший порыв ветра заглушил конец фразы, так что Софи ничего не расслышала.

– Вот черт! – тихо выругалась она. Она многое бы отдала сейчас, лишь бы узнать, почему ее держат здесь под замком. Неизвестность доводила ее едва ли не до бешенства. Даже если ей суждено умереть, все равно было бы лучше, если б она об этом знала.

Софи тихонько попыталась хоть что-то разглядеть в крохотную щелочку под дверью. Все, что она смогла увидеть, были ноги мужчины. И вдруг мужчина повернулся и поставил ногу в дорогом кожаном ботинке на ступеньку.

О Господи! Он спускается вниз! Софи попятилась и больно ударилась бедром о стол. Но все же заставила себя принять невозмутимый вид к тому моменту, когда незнакомец преодолел ступеньки и оказался перед ней. На мужчине был длинный сюртук из отменного сукна, жилет, бриджи и цилиндр. Софи почему-то решила, что он очень богат.

– Добрый вечер, моя дорогая.

Услышав этот голос, Софи ахнула. Это был тот самый джентльмен, который заговорил с ней в тот злополучный вечер, когда она вышла из театра подышать свежим воздухом. Она прищурилась, чтобы получше разглядеть его. Но он протянул руку к горевшей в комнате свече и затушил ее. Теперь единственным источником света оставался неясный сумеречный свет, проникающий в подвал через открытую наверху дверь.

Мужчина явно не желал, чтобы Софи видела его лицо. По спине девушки пробежал холодок страха. Ничего хорошего это не предвещало. До сегодняшнего дня она никак не предполагала, что он может быть связан с похищением, поскольку ее волок до кареты совсем другой человек, вероятно, кучер. И только теперь до нее дошло, что тот человек был скорее всего слугой и выполнял приказ своего господина.

– Что вам от меня нужно? – с дрожью в голосе спросила Софи.

– Полагаю, ответ ты и сама знаешь, – неторопливо проговорил мужчина.

Девушка сглотнула вставший у нее в горле ком и решила молчать. И надеяться на лучшее. Возможно, ему стало известно, что она дочь Луизы Кэнфилд. Возможно, он хотел использовать Софи с той целью, чтобы заставить ее мать принять его ухаживания. Что-то подобное уже случалось, хотя Луиза и старалась быть крайне внимательной в том, чтобы Софи оставалась в неведении относительно ее амурных дел.

– Вам известно, кто моя мать? – Софи решилась-таки использовать свой козырь. Она ни в коем случае не должна показывать свой испуг. Мать часто говорила ей, что мужчины точно собаки. Они ни за что не нападут, если не дашь им понять, что боишься их.

– Ну конечно же, я знаю, кто твоя мать. – Он протянул руку и коснулся указательным пальцем подбородка девушки. – И знаю, кто ты. Ты Керридвен.

Софи захлопала ресницами.

– Что? Нет! Я… – Она замолчала, поскольку в голову ей внезапно пришла спасительная мысль. Они похитили не того, кто был им нужен. Этот человек явно думал, что она совсем другая девушка! Он хотел похитить некую Керридвен. Как только он поймет, какой промах совершил, сразу же отпустит ее. – Нет, сэр, вы ошибаетесь. Меня зовут Софи Парнхем.

– Тише, Керридвен.

– Нет, в самом деле. Моей матерью действительно является Луиза Кэнфилд. Она известная актриса. Я никогда еще никому об этом не говорила, но…

– Твоя мать – это Луна, – проговорил он.

Голос мужчины стал таким ровным и бесстрастным, словно он впал в транс. Он нёс какую-то бессмыслицу. Может, он подшучивал над ней? Или пытался запугать?

– Твоя мать – Луна, – нараспев повторял мужчина. – А отец твой – Солнце.

– Да не знаю я, кто мой отец! – воскликнула Софи. – А мою мать зовут Луиза Кэнфилд! Она выступает на сцене, в театре! Она щедро заплатит вам, если вы вернете меня ей. Клянусь, что это так!

– Не упоминай больше имени этой шлюхи! – резко оборвал Софи мужчина. – Тебя породило не ее недостойное чрево. Ты само совершенство. Ты девственница. Ты Белая богиня.

Дрожащей рукой он коснулся ее волос с вожделением, которое заставило девушку содрогнуться от отвращения.

– Не трогайте меня! – крикнула она и мотнула головой, уворачиваясь от его прикосновений.

Рука мужчины так и осталась в воздухе, а затем он сжал ее в кулак и медленно опустил вниз.

– Как пожелаешь, Керридвен, – холодно сказал он. – Пока ты свободна. Но ты должна приготовиться к жертвоприношению. И произойдет это уже очень скоро.

Он повернулся и зашагал вверх по ступеням.

– Но я хочу домой! Пожалуйста! Прошу вас, выпустите меня отсюда! – кричала Софи.

Мужчина будто бы не слышал ее: Вскоре дверь закрылась за ним. А бедная Софи рыдала и билась в истерике.

Вдруг она вспомнила слова этого странного человека. Он назвал ее Белой богиней. И велел ей приготовиться к жертвоприношению. Как следовало все это понимать?

У нее будет время, чтобы хорошенько поразмыслить над его словами. Сейчас, когда ее заточили в темницу, время – единственное, что у нее имелось в избытке.

Хью шагал взад-вперед по комнате. Он по-прежнему был в том же костюме, который надел еще сутки назад. Солнце уже встало, однако Хью так и не ложился. Слишком много всего произошло, чтобы он мог спокойно уснуть. Его изрядно вывела из себя неудачная попытка посетить «Бриллиантовый лес». А через час после того, как они расстались с Лидией, она прислала ему записку с ужасной новостью:

«Мой муж умер. Ты должен найти Софи без меня. Тогда Бо наконец упокоится с миром».

Муж Лидии отошел в мир иной, вероятно, тогда, когда они ездили в клуб. Бедная Лидия, что ей пришлось пережить! Хью обхватил себя руками. Самочувствие его было хуже некуда. Но, какой бы сильной ни была его усталость, беспокойство за Лидию не позволяло ему лечь и хоть немного отдохнуть. Ему сейчас было не до сна.

– Я должен поехать к ней, – пробормотал Хью скорее для себя самого, чем рассчитывая на то, что его слова услышит преданный Пирпонт.

– Нет, сэр, вам это делать нельзя. – Пятидесятилетний дворецкий налил в две чашки горячий крепкий чай. – Вам не следует забывать о репутации графини. Что подумают люди, если вы так внезапно примчитесь к ней и станете утешать ее?

– Репутация! – горько усмехнулся Хью. – Какое значение вся эта чепуха имеет теперь? Я нужен Лидии.

– Графине Боумонт, – поправил его Пирпонт. – Я все же полагаю, что сейчас ей нужно побыть одной и выплакать свое горе. У вас нет права навязывать ей свое общество.

– Я просто хочу поддержать ее, Пирпонт, и ничего больше.

– Вам следует оставить ее в покое, сэр. Напишите ей письмо. Явиться же к ней в дом вы не можете. Это даже обсуждению не подлежит.

– Черт возьми! – не выдержал Хью.

Конечно же, Пирпонт говорил разумные вещи. Хью не имел права лезть сейчас к Лидии в душу. Но разве мог он находиться сейчас не с Лидией? Он желал заключить ее в объятия, согреть своим теплом и дать ей почувствовать, что она не одна.

Хью знал, что она любила Боумонта, как знал и то, что страсти в их отношениях никогда не было. Боумонт был для Лидии скорее отцом. Отцом, которого Лидия потеряла из-за того, что связалась с Хью. Господи, сколького же она лишилась по его вине!

– Я только хочу сказать ей, чтобы она знала, что ей не придется страдать от одиночества. Она…

– Она? Кто? О ком это ты? Да еще с таким пылом!

Хью повернул голову, и его красные от усталости глаза уперлись в жизнерадостное лицо Тодда Лича. Значит, его ждут новости!

– Лич! Как я рад тебя видеть! Давай выкладывай, какие у тебя новости?

– Леди Боумонт держится достойно, – сказал Тодд. Он оставил шляпу в прихожей и оправил свой щегольской костюм. – Господи, Монти, ты выглядишь ужасно. Когда последний раз ты спал?

– Он этой ночью вообще не ложился, так на него подействовала встреча с леди Боумонт, – поделился с Тоддом Пирпонт.

– Ах вот оно что, – задумчиво протянул Тодд. – Я догадывался, что между вами что-то есть, но гнал от себя эти мысли. Да и Клара свято хранила тайну своей дражайшей подруги.

Хью взял в руки бутылочку темного стекла, которая давно притягивала его взгляд, и принялся перекатывать ее между пальцами.

– Твоя жена уговорила леди Боумонт отправиться с ней в женскую клинику для бедных, которая расположена в районе трущоб. Тебе известно об этом? – спросил Хью, чтобы сменить тему и не отвечать на явную провокацию Тодда.

– Леди Лич требовалась моральная поддержка, чтобы явиться на прием к врачу той клиники. – Тодд с благодарностью принял из рук Пирпонта чашку с чаем. – И в результате того визита моя жена наотрез отказалась носить корсеты. Врач объяснила ей, что, возможно, именно из-за них она не может забеременеть.

– Ну вы только подумайте! – пробормотал Пирпонт и, озадаченный, покинул комнату.

– Ты совершенно смутил Пирпонта. Он же такой чувствительный! – сказал Хью и тыльной стороной ладони вытер выступившую на верхней губе испарину. Взгляд его был устремлен на маленький пузырек, который он сжимал в другой руке. – Знаешь, без Пирпонта я просто пропаду. И у меня совершенно нет ни времени, ни желания обучать всем премудростям его профессии какого-нибудь сопливого мальчишку.

– Ты собираешься употребить содержимое этой бутылочки или будешь только любоваться ею?

– Ах, эта чертова зависимость! Да, Тодди, и с ней плохо, и без нее мне нет жизни. Я точно маятник: в какую сторону ни отклонюсь, все больно. Только когда оказываешься где-то посередине, ты можешь быть человеком. Слишком много наркотика – и я впадаю в ступор. Слишком мало – и мое тело скручивает страшная боль. Но когда-нибудь я проявлю силу воли и брошу это.

– Когда?

– Когда у меня будет на то время. А сейчас я слишком занят расследованием.

– Кстати, о расследовании, – сказал Тодд. – Сегодня утром я встречался с комиссаром. Городская полиция провела большую работу среди бандитов, сводней и извращенцев. Никто из этого отребья ни о какой мисс Парнхем и слыхом не слыхивал. Тот, кто похитил ее, относится совсем к другому кругу. Это означает, что тебе следует надеяться на добрые старые детективные методы. Что до заметки в лондонской «Таймс», то полицейским не удалось узнать, кто дал это объявление со странным текстом про деревья. Так что если сам не разгадаешь таинственного кода, никто в Полиции тебе в этом не поможет.

– Я уже над этим работаю, – устало вздохнул Хью. – Как ни странно, все ниточки ведут к одному человеку – сэру Тревору Добсону, нашему соседу по Уиндхейвену.

– Боже правый!

Хью изложил другу полученные им из разных источников сведения, которые подтолкнули его к такому выводу.

– Мне потребуются еще доказательства, чтобы уже с полным основанием натравить на него полицию.

– Да, но даже если его арестуют, это еще не означает, что он признается в похищении мисс Парнхем и расскажет, где он ее прячет.

– Молюсь Богу, чтобы бедная Софи была еще жива. – Хью наконец поставил на стол пузырек с настойкой опия, словно избавляясь от гипнотического влияния, которое тот оказывал на него. Его била дрожь. Тело скручивали судороги. Он прижал ладони к вискам, а затем вытер ладонью выступившую на лбу испарину. – Похоже, я теряю хватку. Возможно, принимаю нынешнее дело слишком уж близко к сердцу. Или просто старею.

– Это в тридцать-то лет? Господи, что ты несешь! Хочу надеяться, что это не так. – Лицо Тодда выражало искреннюю озабоченность.

– Но моя голова варит уже не так хорошо, как десять лет назад.

Тодд пристально глядел на пузырек, который Хью снова взял в руки.

Хью развязал узел своего шейного платка, словно тот душил его, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и опустился в кресло, вытянув длинные ноги.

– Я хочу поехать к ней, Лич. Просто чтобы выразить соболезнования.

– Ты говоришь про леди Боумонт? Да ты что! Являться к ней до похорон верх неблагоразумия.

– И все-таки я должен поехать. – Он хотел знать все, что с ней произошло за эти годы. Хотел знать, как сильно она страдала. Он хотел жениться на ней, в конце концов! Он бы сделал ей предложение гораздо раньше, если бы только она не исчезла.

Хью застонал от боли. Ему нужен был опиум.

Он вдруг вспомнил, что Добсон посоветовал ему расспросить своего отца. Что бы это значило? Возможно, старый граф обладал нужной ему информацией.

– Пирпонт! Пирпонт! – позвал Хью. Пожилой слуга немедленно явился на зов хозяина.

– Что вам угодно, сэр?

– Свяжись с моим отцом. И сообщи ему, что я хочу с ним увидеться.

– С лордом Боксли? – в изумлении переспросил Пирпонт.

– Да. И скажи, что это очень срочно.

– Хорошо, сэр.

Приняв решение, Хью почувствовал, что понемногу приходит в себя. Он встал и застегнул рубашку, но тут боль с новой силой забилась в висках, а ноги внезапно отказались держать его. Хью снова рухнул в кресло.

– Милорд! – Пирпонт поспешил к нему. – Вам просто необходимо сейчас поспать!

– Ничего… – Хью сделал несколько глубоких вдохов-выдохов и не без труда принял сидячее положение.

Опиум, опиум, опиум. В виски ударял отчетливый ритм.

Трудно было думать о чем-то другом. Однако Хью старался не поддаваться своей слабости. Ему надо было хорошенько поразмыслить. Эту чертову загадку следовало непременно решить. Лидия, Лидия, Лидия.

Все эти годы ее любовь была необходима ему. Оттого что Лидии не было рядом, он то падал в бездну, то взлетал до нечеловеческих высот. Он тренировал свой мозг, а сердце его пристыжено молчало. Его способность чувствовать практически атрофировалась за ненадобностью, а вот его способность мыслить была на высоте. Он жаждал посвятить себя науке, надеясь привнести тем самым смысл в свою жизнь – жизнь, которую он умудрился разрушить собственными руками. И все же единственное, чего он хотел на самом деле, – это обрести настоящую любовь.

– Мне кажется, вам сейчас требуется помощь, – сказал Пирпонт.

Он подошел к буфету и начал сам готовить лекарство для Хью. Когда становилось очевидно, что без настойки опия ему не обойтись, его верный помощник – хотя и с недовольной миной – смешивал ему питье.

– Нет, не надо, – сказал Хью дворецкому и неуверенно поднялся на ноги. – Послушай, Лич, мне кое-что пришло сейчас в голову. Там, на полке, стоит книга. Я давно не открывал ее, но, кажется, это именно то, что мне нужно.

– Выпейте, сэр. – Пирпонт протянул стакан своему хозяину.

Хью смотрел на настойку с ненавистью и со страстным желанием одновременно. Шесть больших глотков – и он осушил стакан. Почти сразу же Хью почувствовал, как боль отступает.

– Лич, будь другом, достань мне с верхней полки книгу.

– Какая именно книга тебе нужна?

– Кажется, она стоит где-то в самой глубине. Большая, переплет темно-вишневый с золотым тиснением.

Хью прикрыл глаза. Веки были точно налиты свинцом. Но позволить себе сейчас уснуть он не мог. Ему вдруг показалось, что ключ к разгадке похищения Софи Парнхем можно отыскать в этой самой книге. И почему он не вспомнил о ней раньше? Хью заставил себя открыть глаза – веки неумолимо смыкались – и затуманенным взором наблюдал, как Тодд тянется за книгой. Когда тяжелый фолиант оказался наконец в его руках, Тодд сдунул с обреза толстый слой пыли, и та густым облачком взметнулась в воздух. Протянув книгу Хью, он сказал:

– Да, я вижу, что эту книженцию читали очень давно.

«Целых пять лет назад», – мысленно ответил другу Хью.

Он скользнул взглядом по переплету и удовлетворенно вздохнул. Да, это то, что ему было нужно. Выдержки именно из этого труда зачитывала ему когда-то Лидия. «Языческие традиции, бытующие в британской провинции» некоего Тербера Р. Френсиса.

Лидия сидела в большом бальном зале на стуле с высокой прямой спинкой в нескольких шагах от гроба мужа. Она была вся в черном – с головы до пят. Лидия знала, что ей следует сейчас быть сильной, но чувствовала она себя настолько изможденной, что могла лишь тупо следовать всему, что полагалось проделывать вдове. Все пять лет она знала, что ее муж смертельно болен, и все же оказалась не готова к тому, что он покинул ее. Что ей делать? Куда идти? Кто она теперь? Какая судьба ей отныне уготована? Что вообще станется с ее жизнью, С ее сердцем? Рядом с Бо ее жизнь была осмысленной. Только ради него Лидия и жила. И еще ради того, чтобы помочь несчастным, попавшим в трудную ситуацию, не скатиться в пропасть, в какой побывала она сама.

Лидия знала, что должна найти Софи – она обещала Боумонту сделать это. И она выполнит свое обещание.

Но только не сегодня. Сейчас она должна находиться здесь, возле тела человека, который изменил всю ее жизнь. Благодаря Бо она узнала, что любовь бывает разной. Любовь-страсть была только одной из ее граней.

Лидия сидела подле гроба и вспоминала все подробности их совместной жизни. В десять часов вечера, когда в зал вошла Колетт и принялась убеждать Лидию в том, что ей необходим отдых, она с неохотой, но все же поддалась на уговоры.

Ее место у гроба усопшего занял слуга Боумонта.

А Лидия забралась в постель со старым дневником в руках. Она хотела вспомнить то, о чем все последние годы старалась не думать.

30 сентября 1875 года

До сих пор не могу поверить в свое счастье. И почему мне вдруг так повезло? Перо, которым я пишу эти строки, кажется мне бесценным. Чернил у меня – целое море. Подумать только, ведь еще вчера у меня не было совершенно ничего, мне бы нечем было черкнуть даже пару строчек.

Я покидала Уиндхейвен со смешанными чувствами. Старый граф буквально вытолкал меня за дверь. Я знала, что теперь я для всех падшая женщина, но почему-то думала, что отец окажется ко мне снисходительным и дарует свое прощение. Но он обрушился на меня с обвинениями в том, что это я во всем виновата, что это я соблазнила Хью и подтолкнула его к тому, чтобы завести тайную интрижку. Ночь я провела в родительском доме, однако наутро отец велел мне уходить и никогда больше не возвращаться. Он сказал, что хотя и любит меня, но не может допустить, чтобы своим дурным влиянием я развращала младших сестер.

Не имея на руках рекомендательных писем, я не вправе была рассчитывать на приличную работу. Кое-какие деньги у меня имелись – мне удалось немного скопить. Этого хватило на то, чтобы купить билет на поезд до Лондона и снять убогую комнатенку. Мне удалось получить работу лишь в швейной мастерской, которая находилась у реки. Работать приходилось по ночам.

Многие из молодых женщин, с которыми я познакомилась, либо еще совсем недавно зарабатывали себе на хлеб на панели, либо в скором времени собирались этим ремеслом заняться, поскольку работа в швейной мастерской разве что не позволяла умереть с голоду.

Они говорили об этом так обыденно. А я не могла скрыть своего ужаса и отвращения. Я, помню; заявила, что лучше умру, чем стану продавать свое тело.

Господи, как же давно это было! Быть гордой! Очень скоро я поняла, что не могу себе позволить такую роскошь. Жалкие гроши, которые я получала за свой труд, не способны были покрыть мои расходы на комнату. И меня безжалостно выгнали на улицу. Мне пришлось устроиться на ночлег прямо на тротуаре возле лавки табачника. Голодна я была настолько, что уже перестала ощущать голод.

Как ни странно, мне удалось уснуть. Я не обращала внимания ни на грохот колес по булыжной мостовой, ни на пронзительные крики торговца фруктами, разъезжавшего по округе со скрипучей тележкой.

И хотя я могла видеть торговца и его покупателей, они меня просто не замечали. Я сталкивалась с подобным поразительным феноменом за время моего недолгого пребывания в Лондоне множество раз. Те, кому повезло в жизни куда больше, чем несчастным бездомным, спокойно проходили мимо голодных и умирающих, словно бы тех не существовало вовсе. И вот теперь я сама стала одной из таких невидимок.

Жуткий кашель начал сотрясать мое худое, изможденное тело, и я уже приготовилась умереть прямо здесь, на том самом месте, где сидела.

Что ж, я докажу всем, что я верна своему слову. Я умру, но останусь непреклонна…

И вот тогда-то появилась она – миссис Элла Фенниуиг. Я очнулась на миг, вырвавшись из объятий спасительного забытья, и заметила, что она разглядывает меня из окна своей кареты – роскошной, украшенной лепниной и позолотой.

– Кто это там, на обочине? – спросила она, и ее мелодичный голос показался мне необыкновенно красивым.

Каким-то образом я нашла в себе силы чуть-чуть приподняться. А ведь единственное, чего я хотела тогда, – это забыться вечным сном и оставить навсегда этот мир со всеми его бедами и проблемами.

Кучер соскочил на мостовую и, склонившись надо мной, принялся меня разглядывать.

– Похоже, ей плохо, мадам, – сообщил молодой человек своей хозяйке.

– А что с ней такое? – спросила та.

– Судя по виду, она давно не ела, – вынес он свое суждение.

– И только?

– Я, конечно, не доктор, но все же могу распознать голодного.

– Ну что ж, тогда подними ее.

Я почувствовала, как молодой человек подхватил меня под руки, и уже через несколько мгновений я сидела в экипаже на мягких, обитых бархатом подушках рядом с женщиной, которая благоухала, как букет роскошных цветов. Она была потрясающе красива, и еще я заметила, что у нее удивительно добрая улыбка. Я ощутила, как напряжение отпускает меня, хотя и не понимала толком, что же это такое со мной происходит.

Элла Фенниуиг отвезла меня к себе в дом, отмыла меня, накормила и одела. Она предложила мне пожить в ее обставленном с очаровательной изысканностью доме и отвела мне фантастически красивую спальню, где я могла отдыхать, не имея соседок под боком.

Обращалась она со мной точно с дочерью. Ей было приятно узнать, что я образованна и что у меня правильная речь.

Несколько недель я жила точно в сказке со своей доброй феей – миссис Фенниуиг. Мне она представлялась не то королевой, не то волшебницей. Она организовала свою жизнь именно так, как сама того пожелала, ее окружало все только самое лучшее. Единственное, что отсутствовало в ее жизни, – это мужчина, который бы руководил ею.

Я решила, что она вдова или же богатая наследница. Но как же я ошибалась! Через месяц пребывания в ее доме я узнала, что миссис Фенниуиг – самая настоящая сводня, хотя и обслуживала она отнюдь не простых смертных. Ее клиентами были представители высшего класса. А я, по ее задумке, должна была стать одной из ее девочек».

Глава 12

30 октября 1875 года

Под чутким руководством миссис Фенниуиг я постигала тонкости своей новой профессии. Меня обучали многому. Куртизанке следовало виртуозно владеть всяческими искусствами, а я, как оказалось, владела ими вполне. Я знала не только французский, но и латынь. Что до умения достойно преподнести себя, то я обладала врожденным чувством стиля и умела выглядеть потрясающе элегантно – по крайней мере, так считала миссис Фенниуиг. Оказавшись в положении столь странном, я вдруг с отчетливой ясностью осознала, что наше общество устроено отнюдь не идеально, что любые принятые в нем законы с необычайной легкостью обходятся, и я сама ощутила, что постепенно теряю чувство стыда за то, что делаю.

Меня порадовал тот факт, что Элла намерена была сделать из меня компаньонку для какого-нибудь богатого джентльмена, а вовсе не использовать меня как обыкновенную шлюху.

До чего же странно мне сейчас писать подобные слова. Всего месяц назад я была совершенно убеждена в том, что умереть голодной смертью для меня куда предпочтительнее, чем зарабатывать на жизнь собственным телом. Но я получила суровый урок. Я испытала на собственной шкуре, каково это – голодать. И поняла с отчетливой ясностью, что я страстно хочу жить. Пусть Хью Монтгомери и загубил мою репутацию, однако ему не удалось вытравить из меня желание жить.

В гостиной миссис Фенниуиг мне случалось видеть мужчин, занимающих солидное положение в обществе и даже имеющих немалый политический вес.

Как могли все эти люди без зазрения совести нарушать клятвы, которые они давали, связывая себя перед Богом семейными узами со своими дражайшими женами? Неужели для них нет ничего святого? Все эти уважаемые граждане покупают проституток и награждают их сифилисом, а потом этих несчастных женщин бдительные стражи порядка и хранители морали сажают как самых отвратительных преступниц в тюрьму.

Здесь я должна признаться, что уроки, которые я получала, были временами весьма необычными, а иногда даже забавными. Элла говорила мне, что крайне важно уметь угодить любому клиенту. В подтверждение своих слов она позволила мне понаблюдать за работой некоторых из своих девочек через отверстие в особой комнате. В этой комнате Элла обычно разрешала провести время некоторым своим очень важным клиентам, зарекомендовавшим себя людьми исключительно щедрыми, благовоспитанными и непременно здоровыми. Им дозволялось провести одну ночь с кем-либо из девочек, которых не связывали на тот момент обязанности чьей-либо компаньонки.

Первый урок я усвоила, наблюдая за Карлоттой – красавицей испанкой, которая работала на Эллу уже несколько лет. Эта тридцатилетняя женщина, обладательница густых иссиня-черных волос и темных выразительных глаз, была необычайно хороша собой. Ее поклоннику маркизу де Мортьеру было уже хорошо за семьдесят. Начиналось все с того, что Карлотта скидывала свое изумительно красивое черное шелковое платье и аккуратно расправляла его – каждую складочку – на кровати, а после обращала томный взор на своего поклонника, соблазнительно и призывно ему улыбаясь. Маркиз тотчас принимался снимать с себя одежду. Он делал это методично, не торопясь, одна деталь туалета за другой. И наконец представал перед ней во всей своей наготе. Его сморщенная кожа напоминала сушеную сливу. И тем не менее определенная часть его – то, чем мужчины весьма гордятся, называя своим «достоинством», – к немалому моему изумлению, находилась в превосходной, прямо-таки боевой готовности! И он весьма умело ею пользовался в течение почти что целого часа!

Следующий урок мне преподала Кэтлин, юная уроженка Уэльса. Сущий ангелочек с золотисто-рыжими кудряшками и огромными – едва ли не в пол-лица – зелеными глазами. Ей было поручено развлекать молодого фабриканта из Йорка, по виду весьма привлекательного джентльмена. У него были широченные плечи и весьма рельефно обрисованная мускулатура. Я даже порадовалась за Кэтлин и подумала, что ей повезло гораздо больше, чем Карлотте. Но когда девушка весьма умело освободила своего посетителя от одежды, то отыскать то, что она собиралась найти, смогла лишь с немалым трудом.

Видимо, поиски ее в конце концов увенчались успехом, поскольку фабрикант набросился на нее со всей присущей его крупному телу страстью, опрокинул ее на постель и, разрывая на ней одежду, принялся яростно скакать и содрогаться, пока не достиг пика страсти. Могу себе вообразить, что в тот момент испытывала Кэтлин. Все закончилось, не успев толком начаться.

Именно тогда я доняла, насколько повезло мне самой. Ведь мне было даровано высочайшее счастье – любить! Я полюбила Хью Монтгомери. Моменты нашей близости, когда мы дарили наслаждение друг другу, были божественно прекрасны. Как же я восхищалась им и обожала его… Вне всякого сомнения, любовь была неотъемлемой составляющей наивысшего наслаждения.

Однако, наглядевшись на то, что происходило в особой комнате, я решила сама испытать там свои силы. Элла согласилась с тем, что это была отличная идея.

О собственных притязаниях мне следовало забыть. Кем бы ни оказался пожелавший меня клиент, я обязана была со всем соглашаться. Элла весьма гордилась тем, что ей удавалось весьма умело составлять наиболее подходящие друг другу пары людей.

И вот я оказалась наедине с доном Карло Альваретто Сан-Лоренцо. Когда он повернулся и устремил на меня пристальный взгляд своих глубоких, умных глаз, я почувствовала, как по спине у меня побежали мурашки – верный признак того, что этот мужчина произвел на меня сильное впечатление. Этот итальянец был очень красив: смуглый, с выразительными черными глазами, обрамленными длинными загнутыми ресницами, высокий, с великолепно развитой мускулатурой.

Он проявил себя очень умелым любовником, сумевшим заставить меня отбросить всякое смущение. Мы наслаждались близостью всю ночь, а наутро, когда он покинул меня, я чувствовала себя совершенно опустошенной, до того бурными и долгими были наши ласки.

Я пребывала в необычайной растерянности – ведь я искренне полагала, что столь острого наслаждения, какое я испытала в объятиях Карло, можно достичь лишь в том случае, если сердца двух любовников переполнены любовью. Но Карло доказал мне обратное. Ведь я ничуть не любила его, и тем не менее удовольствие, которое он сумел доставить мне, было незабываемым. Значит ли это, что человеческому телу безразличны какие бы то ни было душевные переживания, лишь бы обращались с ним умело? Но в таком случае действительно ли я любила Хью? Я уже ни в чем не была уверена.

Карло посещал меня каждую ночь в течение всего следующего месяца, к немалому, впрочем, неудовольствию Эллы, ведь Карло был недостаточно богат, чтобы быть желанным клиентом для ее заведения. Я как могла старалась убедить ее, что ему есть чему научить меня. И вот тогда Элла преподала мне еще один очень важный урок.

Однажды ночью, когда Карло с присущим ему необычайным пылом занимался со мной любовью, я взглянула в его затуманенные страстью глаза и вдруг осознала, что мне до смерти скучно. Даже после того, как ему удалось исторгнуть из меня крики наслаждения, мною все равно владела невероятная скука. Я не любила Карло. С нашей связью было покончено.

Элла была к этому готова. Когда я сказала ей, что хочу иметь дело с клиентом, которого даже не буду пытаться полюбить, она признала, что мое решение весьма мудрое. Ему совсем не обязательно быть красивым или обворожительным, достаточно обладать хорошими манерами и немалым состоянием. Правда, я еще не догадывалась, насколько мой опыт общения с Карло изменил меня. Мне казалось, что я освободилась от иллюзий и от влияния, которое оказывал на меня Хью. Я больше не зависела от него. И теперь я хотела испытать новые отношения – отношения, которые будут абсолютно честными. Вот только тогда я еще не понимала, что честность у клиентов миссис Эллы Фенниуиг не в чести.

Миссис Фенниуиг устроила мне встречу – это был ужин у нее в столовой – с сэром Эдвардом. Сэр Эдвард Дэй совсем недавно унаследовал титул баронета, хотя, судя по его амбициям, он явно мечтал стать виконтом или маркизом. Он жаждал быть замеченным в обществе и всячески старался следовать моде того времени, а это значило, что для некоторых выходов в свет ему требовалась куртизанка.

К сожалению, сэр Эдвард не понимал, в чем разница между обыкновенной уличной девкой и компаньонкой. К концу нашей совместной трапезы он совершенно потерял контроль над собой и, даже не удосужившись понять, что я за человек, имел наглость облапить своими руками мою грудь. Я немедленно сделала именно то, что и должна была сделать дочь викария, – пырнула его вилкой!»

Лидия опустила свой дневник на колени и уютнее устроилась на подушках. На губах ее заиграла слабая улыбка. Она прикрыла глаза и попыталась воскресить в памяти события тех дней. Она почти забыла о своем пребывании у миссис Фенниуиг, приложив немало усилий, чтобы воспоминания об этом времени как можно скорее стерлись из ее памяти. Но сейчас, заглянув в свое прошлое, Лидия поняла, что не смогла бы обрести достаточно смелости, чтобы помогать другим в обличье Полуночного Ангела, если бы не уроки, которые она извлекла из общения с Эллой. И конечно же, она никогда не встретилась бы со своим дорогим мужем, если бы неотесанный грубиян сэр Эдвард не полез к ней с грязными приставаниями.

Лидия перевернула страничку дневника и продолжила чтение.

5 ноября 1875 года

Прошла почти неделя со времени моих последних записей. Что это была за неделя! Хочу записать каждую деталь, чтобы ничего не забыть. Когда я воткнула в руку сэра Эдварда вилку для салата, оставив на ней маленькие кровоточащие ранки, он заорал сначала от ужаса и боли, а потом уже от ярости. Вскочив, он бросил салфетку на стол и ринулся из столовой в гостиную Эллы.

– Это возмутительно! Я никогда еще не встречал такого отвратительного поведения! – в ярости кричал он.

Я поспешила за ним. Сэр Эдвард ткнул в меня пальцем и гневно воскликнул:

– Эта девка только что проткнула мне руку вилкой!

Головы всех, кто находился в гостиной, повернулись ко мне. Элла строго взглянула на меня.

В углу на резном кресле с высокой спинкой сидел джентльмен, которого прежде я никогда здесь не видела. Он держался с необыкновенным достоинством. Высокий и худой, одетый в шикарный черный костюм с серым в полоску жилетом. Его темные волосы на висках были тронуты сединой.

– Это правда? – спросила меня Элла. – Ты и в самом деле ранила сэра Эдварда, Аделаида?

Мы договорились, что она будет называть меня моим первым полным именем, а не уменьшительным – Адди. На мгновение мне показалось, будто она обращается к кому-то другому, а вовсе не ко мне.

– Да, – ответила я. – Это правда. Он пытался… В общем, я сочла, что у него сложилось обо мне совершенно неверное мнение, а его манеры показались мне просто отвратительными.

Тот джентльмен, которого я заметила в гостиной, негромко рассмеялся и одобрительно посмотрел на меня.

– Вы совершенно правы, моя дорогая, все так и есть, – сказал он.

Сэр Эдвард бросил на него уничижительный взгляд:

– Я очень богат, сэр. Но не привык выбрасывать деньги на ветер. Я привык получать то, за что плачу. – Он уже вполне справился с собой и повернулся к Элле со словами: – Если б мне нужна была недотрога, я бы женился. А сейчас я собирался заплатить за то, чтобы переспать с вашей девкой.

Я так и ахнула. В комнате повисла гнетущая тишина, так что только и было слышно, как тикают часы на каминной полке. Элла улыбнулась своей фирменной холодно-вежливой улыбкой:

– Мне очень жаль, сэр Эдвард. Но вы оказались вовсе не тем джентльменом, каким я вас себе представляла. И я не могу рекомендовать мисс Аделаиде встречаться с вами. Полагаю, вы примете мои искренние извинения и сами найдете, где здесь выход.

На следующий день Элла позвала меня к себе в свою гостиную. Я предположила, что она хочет услышать от меня слова благодарности, которые я и сама собиралась ей сказать. Но, к моему немалому удивлению, я увидела там того самого джентльмена, которого видела накануне, и который поощрил своей репликой мое поведение. Сегодня этот джентльмен был одет в песочного цвета сюртук и жилет в коричнево-белую клетку.

Теперь, при ярком солнечном свете, который заливал гостиную Эллы, я заметила, что он гораздо старше, чем мне показалось накануне вечером. Ему было хорошо за пятьдесят. В молодости он, должно быть, был совершенно неотразим, но сейчас под его живыми глазами залегли глубокие тени, и выглядел он не лучшим образом.

– Заходи, Аделаида, – приветливо пригласила меня Элла. – Я хочу познакомить тебя с Эйдрианом Тиреллом, графом Боумонтом.

Я недоуменно уставилась на импозантного джентльмена, который сидел в том же кресле с высокой спинкой, что и вчера. Я и не догадывалась, что он граф! Щеки мои залил жаркий румянец, и я поспешно присела перед гостем в реверансе.

– Чрезвычайно польщена, милорд, – пробормотала я.

– О, поверьте, это честь для меня, – сказал он, вставая.

– Аделаида, лорд Боумонт хочет поговорить с тобой. Я оставлю вас одних. Только хочу посоветовать тебе отнестись к его предложению благосклонно. Позови меня, когда примешь решение.

Я облизнула губы и почувствовала, как сердце бьется у меня где-то в горле. Я могла лишь предположить, что понравилась графу и он пожелал сделать меня своей любовницей. Но после стычки с сэром Эдвардом я поняла, что не могу позволить кому бы то ни было распоряжаться собой. И в то же время смела ли я отказать мужчине, который был таким любезным и обходительным, да к тому же еще и занимал столь высокое положение в обществе?

Граф Боумонт, казалось, понимал мое состояние.

– Не стоит волноваться, моя дорогая, – мягко проговорил он. – Я прошу вас лишь выслушать мое предложение.

Я заставила себя улыбнуться, как учила меня Элла, и кивнула:

– Да, конечно.

Элла ободряюще улыбнулась мне и тихо покинула гостиную.

– Будьте так любезны, присядьте, пожалуйста, мисс Паркер.

Я опустилась на краешек кресла. Джентльмен не спускал с меня глаз и, как только я села, заговорил:

– Мне доставило немалое удовольствие наблюдать за вашей вчерашней перепалкой с этим невеждой баронетом. Я не мог не восхититься тем, с каким достоинством вы держались.

Я подавила в себе желание улыбнуться.

– Благодарю вас. Поверьте, я ни за что бы не ударила без серьезной причины ни одного джентльмена.

– Разумеется. Вот только он никакой не джентльмен. – Граф сцепил руки за спиной и принялся с задумчивым видом вышагивать по комнате. – Не стану терзать вас долее и приступлю к делу сразу. Скажу вам прямо, зачем я приехал сюда. Я хочу спросить вас – не согласитесь ли вы выйти за меня замуж?

Я изумленно посмотрела на него, уверенная, что ослышалась. Он же остановился и взглянул на меня так, будто бы и в самом деле ждал моего согласия!

– Что? – выдохнула я наконец вместо ответа.

В уголках его глаз появились морщинки – он смотрел на меня с теплой улыбкой.

– Догадываюсь, насколько это для вас неожиданно. Но поверьте, я говорю совершенно серьезно. Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Естественно, вы получите титул и станете графиней Боумонт. Вот только не уверен, что смогу добиться для вас аудиенции у королевы.

Аудиенция у королевы? Он, должно быть, шутит!

– К немалому моему сожалению, у меня нет наследников. Я был единственным ребенком в семье. После моей смерти вы получите все, чем владею я.

От изумления я даже перестала дышать, в голове у меня звенело.

– Пожалуйста, дышите глубже, моя дорогая мисс Паркер. Я не хочу, чтобы вы скончались прежде меня. Мне пятьдесят пять лет, я значительно старше вас. Следовательно, из нас двоих мне положено умереть первому.

– Но почему? – Это было все, что я смогла произнести. Ни один здравомыслящий джентльмен не захочет, чтобы все его богатство оказалось в руках безродной женщины, слишком легкомысленно к тому же относящейся к своей репутации.

Его благородное лицо омрачила печаль.

– Я скоро умру, – сказал он. – Я болен сифилисом. Жить мне осталось от силы несколько лет. Никто не может сказать, сколько я сумею протянуть. Болезнь моя гложет меня уже давно. Доктор говорит, что заболевание прогрессирует.

– Ох! – выдохнула я. Мое сердце не могло не проникнуться сочувствием к этому человеку. Но потом меня охватила тревога. Если я стану его женой…

– Простите, что говорю столь жестокие вещи, мисс Паркер, – продолжил он, – но я должен быть с вами честен. Я никогда не связывал себя ни с кем узами брака. Я слишком любил женщин, но не мог остановиться на какой-нибудь одной. Однако я не желаю умирать в одиночестве. Мне кажется несправедливым, что, имея так много, я не могу оставить все свое богатство близкому человеку. Миссис Фенниуиг рассказала мне о ваших обстоятельствах. Надеюсь, я не беру на себя слишком много, полагая, что смогу стать для вас другом.

Я молчала, не зная, что ему сказать на это.

– Я буду относиться к вам с уважением, мисс Паркер, вы доказали, что заслуживаете этого. Я вовсе не жду от нашего союза плотских радостей – я бы ни за что не позволил себе рисковать вашей жизнью. Мне нужно лишь, чтобы вы были рядом и скрасили своим присутствием мое одиночество.

Могла ли я ему верить? И все же мне хотелось рискнуть и поверить ему. Но было кое-что, о чем следовало ему напомнить.

– Вы забыли о моей репутации, сэр, – возразила ему я. – Одно дело сделать меня своей любовницей. Но женой! Наверняка кто-нибудь из вашего окружения узнает о том, что я служила у миссис Фенниуиг.

– Это все чепуха. Мой род столь древний, что мне нет необходимости принимать во внимание то, что подумают обо мне другие. К тому же в последнее время я почти не выезжаю в свет. Я вовсе не требую от вас быть хозяйкой на званом ужине. Просто будьте рядом со мной. Вы умны и очень миловидны. Вы несказанно осчастливите меня, если я буду иметь возможность просто видеть вас каждый день подле себя. – Когда я ничего ему на это не ответила, он добавил: – Кроме того, я буду едва ли не первым из представителей высшего сословия, кто женится на куртизанке!

– Вы всегда поступаете так импульсивно, сэр? – спросила я.

– Нет, но сознание того, что я скоро умру, позволяет мне так действовать. Весьма вероятно, что в молодости, будучи неисправимым повесой, я и разбил сердце одной-двум красавицам. Возможно, даже оставил кому-то дитя любви, хотя и не вполне в этом уверен. И если я смогу сделать вашу жизнь хоть немного более приятной, это послужит моим искуплением грехов, пусть и небольшим.

Граф Боумонт сел рядом со мной, и я вдохнула свежий запах его явно очень дорогого одеколона.

Заглянув в его глаза, я увидела в них столько доброты и столько мудрости, что на короткий миг пожалела о том, что не знала его раньше, в лучшие годы его жизни. Разумеется, мысленно я пыталась сравнивать его с Хью, как делала это, встречая любого мужчину. Конечно, они с Хью были людьми совершенно разными, однако было у них и кое-что общее. Ум и деликатность. И еще оба по какой-то неведомой мне причине находили меня достойной их внимания.

Граф положил свою ладонь на мои руки. Его длинные прекрасные пальцы были необычайно теплыми и нежными. Жест его был очень отеческим. И моя душа, страдающая из-за того, что я лишилась отеческого внимания и ласки, оттаяла. Теперь я снова могла дышать спокойно и обрела способность мыслить здраво. Я приняла решение. Существовал только один ответ, который я могла дать.

– Да, лорд Боумонт, я принимаю ваше предложение».

Лидия прижала дневник к груди и стиснула руки так, словно бы обнимала в последний раз своего дорогого и любимого супруга.

– О, Бо, как же мне будет тебя недоставать! – проговорила она, и слезы заструились по ее щекам.

А потом на нее снизошел долгожданный покой. Лидия всегда думала, чем же она сможет отплатить мужу за то добро, которое он сделал для нее. Она никогда не считала, что одно ее общество уже служит ему наградой. Сейчас, после смерти Бо, она сделает то, что не сумела сделать при его жизни. Она должна спасти его дочь, как когда-то он спас ее. Она снимет свой траурный наряд и отправится на поиски сразу же после похорон мужа.

И хотя правила хорошего тона предписывали вдове два года безвылазно сидеть дома, Лидия не была намерена им следовать. Она будет искать Софи. И не станет прятаться ни за какими личинами, будь то Полуночный Ангел или Генри Морган, а будет действовать как Аделаида Лидия Боумонт, урожденная Паркер. Больше никакого притворства, никаких уловок. И к черту все правила!

Глава 13

Хью в роскошном экипаже подъехал к клубу «Монтегю» как раз тогда, когда солнце скрылось за изрезанным крышами горизонтом.

Когда Хью ступил на булыжную мостовую, то почувствовал на своем лице редкие капли дождя и надвинул на лоб шляпу. Едва он перешел улицу, как кто-то быстро подхватил его под руку. Хью резко повернулся, полагая, что это какой-нибудь воришка вздумал поживиться за его счет.

– Это я, сэр. Не хотел пугать вас, простите.

– Реджи! Как тебе удалось найти меня?

Юноша кивком указал на только что отъехавшую от обочины карету:

– Я следовал за вами от вашего дома. Я подъехал к нему в тот момент, когда вы отбыли. Меня прислала ее сиятельство.

Хью схватил Реджи за плечо и требовательно спросил:

– Что случилось? В чем дело? Я нужен ей?

От напора, который проявил Хью, веснушчатое лицо Реджи резко побледнело. Как только Монтгомери немного успокоился и выпустил его плечо, Реджи отступил назад и сказал:

– Мне ничего толком не известно, сэр. Я знаю только, что его сиятельство графа похоронят завтра, а графиня хочет видеть вас сразу же после похорон, чтобы продолжить расследование.

Хью растерянно моргнул.

– Но ей нельзя сейчас со мной встречаться. Ее время траура…

– Траур для нее уже закончился, – сказал молодой человек смущенно.

– Но по правилам вдова должна скорбеть два года, не меньше! – Хью был ошеломлен подобным известием.

А Реджи продолжил:

– Она собирается сразу же после похорон графа отправиться на поиски Софи. Ей совершенно все равно, что о ней станут говорить. И она больше не будет притворяться Полуночным Ангелом, а будет действовать от своего имени. Графиня Боумонт говорит, что если она делает добрые дела, то ей незачем скрываться, а на условности ей наплевать.

– Неужели? – По губам Хью скользнула улыбка. Он был тронут решением Лидии, хотя и не вполне понимал, что за чувства в тот момент вызвали у него эти новости. – Моя дорогая Лидия, – едва слышно пробормотал он. Потом, стряхнув с себя наваждение, Хью повернулся к Реджи: – Скажи графине, что у нас назначена встреча с мистером Тербером Френсисом. Я договорился, что он примет нас послезавтра. Уверен, она такое ни за что не пропустит.

– Хорошо, сэр, – ответил Реджи, однако выражение его лица красноречивее всяких слов говорило о том, насколько неодобрительно он относится ко всему происходящему.

Хью подъехал к фешенебельному клубу, где, как сообщил дворецкий его отца, граф будет в это время находиться со своими закадычными приятелями. К немалому удивлению, Хью почувствовал, как в животе у него неприятно урчит. Неужели он волнуется? Он-то полагал, что вполне успешно справился со всеми чувствами, которые испытывал к отцу, и в душе его осталось место лишь для ненависти, причин для которой имелось весьма немало.

Хью не виделся с Чарлзом Монтгомери, шестым графом Боксли, с тех самых пор, как граф с позором выгнал Адди из своего дома. С того времени прошло уже целых пять лет. Хью не стал бы и сейчас встречаться с отцом, если б его не мучила необходимость сложить воедино разрозненные куски одной странной головоломки, которая не давала ему покоя.

Он нашел отца на первом этаже клуба. Тот сидел со своими приятелями за карточным столом, вальяжно откинувшись на спинку кресла, держа в одной руке дорогую сигару, а другой рукой сжимая бокал с бренди. Некоторое время Хью, не обнаруживая себя, наблюдал за тем, как отец обменивается репликами и изредка шутит со своими партнерами по игре.

Лорд Боксли отличался исключительно острым умом и превосходной памятью. Его глаза выражали холодную сосредоточенность даже в тех редких случаях, когда он улыбался. Поместье досталось ему в ужасающем состоянии из-за того, что отец его был редкостным мотом и повесой. Лорду Боксли пришлось приложить немало усилий для того, чтобы восстановить былое богатство семьи. К тому же его цепкий ум и проницательность сделали его весьма и весьма ценным советником премьер-министра, и поговаривали, что он был весьма полезен королеве и даже пользовался ее благосклонностью. Как бы то ни было, пусть пятый граф Боксли и был пьяницей и дебоширом, шестой же носитель сего славного титула являл собой образец настоящего викторианца и был истинным сыном своей эпохи – вежливым, бесстрастным и безупречным во всем, что он делает, джентльменом до кончиков ногтей, ставящим добропорядочность в число основных человеческих добродетелей.

– Добрый вечер, лорд Боксли. – Хью остановился рядом с отцом.

Джентльмены подняли от карточного стола недовольные взгляды, кто-то даже весьма откровенно выразил свое возмущение тем, что посмели прервать их неторопливую беседу.

Глаза лорда Боксли сузились, когда он нелюбезно поинтересовался:

– Монтгомери! Что привело тебя сюда?

– Да это же знаменитый лорд Загадка! – воскликнул мужчина, сидящий по правую руку от отца Хью.

– Добрый вечер, Эйвзбери, – вежливо поздоровался Хью. Маркиз Эйвзбери провел в доме лорда Боксли немало времени. Хью восхищался им и искренне уважал. И сейчас в глазах этого старика Хью видел куда больше доброты, чем в холодных серых глазах своего отца.

– Я постоянно вижу ваше имя в газетах, молодой человек, – проговорил Эйвзбери. – Ваши достижения весьма впечатляют. Как бы гордилась вами ваша матушка! И сейчас работаете над каким-нибудь делом?

– Нечего его хвалить, – холодно оборвал маркиза отец Хью. – Когда ему надоест заниматься всякими глупостями, надеюсь, он найдет куда лучшее применение своим талантам и сумеет достойно распорядиться весьма выгодными родственными связями. Ему дали отменное воспитание вовсе не для того, чтобы он шлялся по самым злачным местам, какие только можно отыскать в Лондоне.

– Странно, что вы упомянули про родственные связи, сэр, – сказал Хью. – Я как раз собирался обратиться к вам за помощью в расследовании одного дела.

– Мне следовало сразу понять, что тебе что-то потребовалось от меня, иначе бы ты не стал просить о встрече. – Лорд Боксли встал и с сожалением взглянул на своих приятелей. – Прошу простить меня, джентльмены. Боюсь, мне придется окунуться в семейные дела.

Хью с отцом расположились в глубоких креслах, стоящих в укромном углу. Хью принял от молчаливого официанта сигару, и принялся не спеша подрезать кончик, обдумывая тем временем, с чего начать разговор с отцом. Он не собирался упоминать о том, что сумел найти Адди. Ведь граф постарался сделать все от него зависящее, чтобы уничтожить ее. И заодно, вот так походя, едва не разрушил жизнь сына.

– Итак? – Лорд Боксли сцепил пальцы на коленях и взглянул на Хью, даже не пытаясь скрыть свое недовольство. – Что это за таинственное дело, которое ты расследуешь?

– Это пока может подождать, – ответил Хью. – Есть кое-что еще, о чем я бы хотел тебя расспросить.

– Я слушаю.

– Скажи, у моей матери была связь с сэром Тревором Добсоном незадолго до ее смерти?

В воздухе повисла гнетущая тишина. Несколько минут отец и сын курили сигары так, словно ничего важнее этого занятия сейчас для них не существовало.

Наконец, выдержав достаточную паузу, лорд Боксли наклонился к сыну и ядовито поинтересовался:

– Ты что, потерял остатки разума? Твоя мать и Добсон? – Он поспешно огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что никто их разговор подслушать не может. – Какая наглость подумать такое о своей собственной матери! Хотя, учитывая, с кем ты водишь знакомство, стоит ли удивляться. Мы с графиней любили и уважали друг друга. Откровенно говоря, я нахожу твой вопрос не только оскорбительным, но и глупым.

– Уж не потому ли моя мать совершила самоубийство? Из-за твоей величайшей любви к ней? Или, может, она собиралась нанести тебе удар и бросить тебя?

– Нет! – В голосе лорда Боксли зазвенел гнев.

– Тогда почему ты упек ее в лечебницу для душевнобольных? – не отступал Хью.

Граф со стуком опустил бокал с бренди на стоящий рядом столик.

– Тебе отлично известно, что у меня не было выбора. Все доктора, которые осматривали ее, твердили одно и то же. После вторых родов твоей матерью овладела жесточайшая меланхолия. А затем в ее поведении проявились и суицидальные наклонности. Я должен был сделать это – ради ее же собственного блага.

– Можно подумать, ей это помогло! – Хью не сумел сдержать горечи. Воспоминания о том времени отдавались болью в его душе. Он помнил, как, вернувшись домой из частной школы на Рождество, застал свою мать в полном здравии. А шесть месяцев спустя узнал, что ее поместили в клинику, где она вскоре повесилась.

Хью заметил, как отец весь сжался, точно от сильнейшей боли, однако быстро сумел совладать со своими эмоциями.

– Я знаю, что предмет нашей беседы вызывает массу болезненных воспоминаний, но мне нужно кое-что узнать у тебя. Как у моей матери оказалась бриллиантовая брошь в виде бабочки?

– Тебе прекрасно известно, откуда она у нее, – недовольно фыркнул граф. – Эта вещь досталась мне по наследству от матери. Брошь эта старинная, она была сделана еще во времена королевы Елизаветы.

– Значит, ее подарил матери не Добсон?

– Разумеется, нет!

– Весьма любопытная вещица, не находишь?

– Украшение как украшение.

– Если эта брошь такая старинная, то она вполне могла иметь какое-то символическое значение, быть, например, частью нашего семейного герба. Вот только почему именно бабочка? Что бы это могло означать? Символ, кажется, не самый древний.

– Если бы ты соблаговолил в свое время быть более внимательным и слушать то, что я тебе рассказывал, ты бы помнил историю первого графа Боксли. Тот слыл большим дамским угодником и не считал нужным сдерживать свой пылкий, любвеобильный нрав, хотя, впрочем, во времена царствования Елизаветы подобное поведение и не считалось такой уж редкостью. Его увлечения были столь быстротечны, что королева презентовала ему свою брошь в виде бабочки, объясняя это тем, что он, подобно этой крылатой красавице, постоянно перелетает с одного цветка на другой и, не зная устали, дефлорирует всех юных прелестниц подряд без разбора, исключая, разумеется, саму королеву-девственницу.

Хью чуть улыбнулся, представив себе нравы, бытовавшие в ту куртуазную эпоху. Как это отличалось от того, что было принято во времена правления поборницы нравственности королевы Виктории.

– Скажи, а тебе известно, что у Тревора Добсона имеется бриллиантовая маска, в точности такая, как эта брошь?

– В самом деле? – Граф чуть насмешливо вскинул бровь, однако эта информация показалась ему не стоящей внимания.

– Он владеет клубом, который называется «Бриллиантовый лес», и там надевает на себя эту необычную маску.

Вот теперь глаза графа заинтересованно вспыхнули.

– Откуда тебе это известно?

– Я имел удовольствие побывать там. Однако я и предположить не мог, что о существовании этого клуба известно тебе.

– Я приложил немало сил, пытаясь закрыть его. Это пятно на репутации Лондона. – Боксли опасливо огляделся, а затем наклонился к Хью и прошептал: – Появление в подобных местах и тебе грозит потерей репутации.

– Это единственное, что тебя волнует, отец? Ты думаешь лишь о сохранении репутации? – Хью презрительно усмехнулся. – Сколько жизней ты положил на алтарь своего божества?

– Все еще злишься на меня из-за той гувернантки? – Боксли насмешливо вскинул брови.

Хью глухо рассмеялся.

– Ты даже не помнишь ее имени!

– Я действовал в твоих интересах, – ответил ему отец.

Хью нахмурился:

– Ты убил больного, чтобы излечить его болезнь. Ты хоть понимаешь это?

– Придет день, и ты скажешь мне спасибо за то, что я для тебя сделал. Странно, что ты не счел нужным поблагодарить меня до сих пор.

Хью, не сдержав своего гнева, с силой опустил кулак на стоявший между ними столик. Бокал лорда Боксли жалобно звякнул.

– Послушай меня, ты, упрямый старик, – прошипел Хью сквозь стиснутые зубы. – Я пришел сюда вовсе не затем, чтобы вспоминать то, что произошло тогда. Ты прекрасно знаешь, Что я об этом думаю. Я хочу лишь выяснить, что имел в виду Добсон, когда советовал мне поговорить с тобой.

– Не имею ни малейшего понятия! – Граф глубоко вдохнул и медленно выдохнул. – А что это за дело, которое ты расследуешь сейчас?

– Похищение. Мне надо разыскать пропавшую незаконнорожденную дочь графа Боумонта и актрисы Луизы Кэнфилд. Я полагал, что кто-то из друзей Добсона, входящих в небезызвестное тебе общество «ботаников», мог быть замешан в этом преступлении.

– Ты подозреваешь в преступлении «ботаников»? – с притворным удивлением спросил граф.

Хью вспылил:

– Не смей так смотреть на меня, отец!

– Но в их число входит сам принц Уэльский!

– Мы оба прекрасно знаем, что принц даже не догадывается об истинной сути этого общества, а именно о том, что его члены занимаются торговлей девственницами – ведь это происходит только тогда, когда он, равно как и другие не менее уважаемые мужи, покидает их собрания.

Глаза графа вспыхнули.

– Думай, что говоришь, мой сын. Даже знаменитому лорду Загадке не сойдут с рук подобные оскорбления. Обвинять «ботаников» в изнасиловании юных девушек – это слишком серьезно. До меня, разумеется, доходили подобные слухи, но я сам состою членом их общества вот уже более тридцати лет, и никогда не замечал ничего подобного. Ты знаешь, с каким трудом мне удалось поправить благосостояние нашей семьи и вернуть ей уважение. Так неужели же ты полагаешь, что я позволю себе войти в общество, члены которого могли бы быть уличены в столь недостойном поведении?

Хью откинулся на спинку кресла.

– Блажен, кто верует. Однако должен тебе сказать, что я больше не подозреваю «ботаников» в похищении мисс Парнхем.

На лице графа вспыхнуло любопытство.

– Интересно. И что же заставило тебя изменить свое первоначальное мнение?

– Омела. «Ботаники» избрали своим символом остролист, а на месте похищения мисс Парнхем была обнаружена омела. Я склонен полагать, что Добсон может принадлежать к какой-то еще группе людей, которая и повинна в похищении. Или, возможно, он даже действовал в одиночку. Но почему все-таки Добсон хотел, чтобы я поговорил с тобой? И о чем я должен тебя расспросить?

Граф Боксли устало прикрыл глаза. Он явно колебался. Затем, решительно выставив вперед подбородок, тряхнул головой и заявил:

– Я не хотел тебе этого говорить. Но дело в том, что Тревор Добсон… является твоим дядей.

Вот это да! Хью был оглушен подобным известием.

– Что?! – недоверчиво протянул он.

– Он мой сводный брат. Тебе хорошо известно, что твой дед не пропускал ни одной юбки. Он наплодил немало незаконнорожденных отпрысков. Правда, его больше привлекали доступные женщины – по преимуществу проститутки, которых он подбирал прямо с улицы. Только один раз он влюбился – это была мать Добсона. Он не признал этого сына своим наследником официально, но все-таки оставил ему немалое состояние.

– Ты говоришь про Тревора Добсона?

– Именно. Отец позаботился о том, чтобы его побочный сын получил титул баронета. Вскоре после рождения Тревора его мать вместе с ним перебралась в небольшое поместье, так что теперь мы оказались соседями, как того и желал мой отец. Мать Тревора выдавала себя за вдову. Я не стал оспаривать ее утверждения, поскольку мой отец и так причинил немало боли моей матери.

– Значит, Добсону по наследству досталась бриллиантовая маска, а тебе – брошь. Я правильно понял?

– Я могу только предполагать, что маска принадлежала моему отцу. Брошь же мне досталась по наследству от матери – это был ее свадебный подарок мне. Пятый граф Боксли оставил наследникам очень немного, как тебе известно. По сути дела, единственно ценная вещь, которая досталась мне от него в наследство, – это титул.

– Но вы с Добсоном друзья. Так?

– Было бы глупо прилюдно выяснять отношения со своим ближайшим соседом. Он неплохой человек, но я бы советовал тебе все же держаться от него подальше. На протяжении последних десяти лет, после того как умерла его жена, я стал все больше замечать в нем некоторые странности. А этот его клуб и вовсе переходит все границы. Я очень не хочу, чтобы кто-то узнал о нашем с ним родстве. Меня беспокоит, почему он пожелал затронуть в разговоре с тобой эту тему. Прежде желания обсуждать подобные вещи он не проявлял.

– Думаю, Добсон хотел дать мне понять, что если я попытаюсь разоблачить его тайную деятельность, то он в отместку обнародует факты, которые дурно отразятся на моей репутации. Но я-то в его заведении оказался по чистой случайности.

– Ничто не происходит случайно, – загадочно произнес граф.

– Возможно, что и так. – Хью вспомнилась рассказанная Лидией история девушки по имени Мэй. Каким образом на руке этой девушки появился шрам в виде бабочки? – Иногда, когда я работаю над своей очередной книгой, я опускаю некоторые детали, даже если они и абсолютно правдивы, по той лишь причине, что они выглядят настолько фантастичными, что в них трудно поверить, а я не хочу, чтобы читатель думал, будто я пишу беллетристику, ведь моя цель – излагать только факты.

– Оставь Добсона в покое, Монтгомери. Сделай это ради благополучия нашей семьи.

– Боюсь, я не могу тебе этого пообещать. У. Добсона была интрижка с матерью Софи. Здесь явно что-то нечисто, и я собираюсь выяснить, что их связывает.

Граф помолчал, а потом кивнул:

– Я знаю, что ты все равно сделаешь так, как задумал. Ты всегда поступаешь по-своему. И все же мой тебе совет: будь осмотрителен. Добсон может быть очень опасным.

Хью кивнул. Впервые за последние пять лет отец и сын хоть в чем-то пришли к согласию.

Софи разбудил звякнувший железный засов на входной двери. Вокруг была кромешная тьма. После визита джентльмена, которого она встретила в тот злополучный день на задворках театра, Софи почти не надеялась, что ей удастся спастись. Ведь если этот джентльмен богат и знатен, то его никто никогда и не заподозрит в преступлении – и меньше всего ее мать.

Входная дверь распахнулась, позволяя Софи увидеть хмурое серое небо и силуэты растущих неподалеку деревьев. Бедная девушка не понимала, что происходит. С какой целью ее похитили? Поначалу Софи решила, что ее хотят лишить невинности. Но почему в таком случае ее похититель так долго ждет, чтобы осуществить то, ради чего он замыслил свое гнусное дело?

– Мисс Парнхем! – До слуха Софи донесся незнакомый голос.

– Что вам нужно? – осторожно спросила она. Девушка села на кровати и заправила за ухо прядь светлых волос, упавших ей на глаза.

По лестнице застучали шаги, и Софи увидела незнакомого мужчину с фонарем в руке.

– Кто вы? – спросила она.

Он поставил фонарь на стол и улыбнулся. Улыбка его показалась ей доброй, едва ли не виноватой.

– Я доктор, – последовал ответ.

– Доктор?

– Меня зовут доктор Кили. Я пришел убедиться, что вы здоровы и невредимы, моя дорогая. Вам нет нужды бояться меня.

Мысли с лихорадочной скоростью крутились в голове Софи. Что же делать? Надо что-то предпринять! Но что? Девушка прищурилась, стараясь рассмотреть в неясном свете фонаря лицо посетителя. Ничего примечательного. Невысокий, худой, черные волосы в беспорядке падают на лоб. Несмотря на то, что он всеми силами пытался внушить к себе доверие, его глаза выдавали какое-то напряжение, если не испуг. Землистый цвет лица, изможденный вид, бегающие глазки – по всем этим признакам Софи поняла, что он заядлый курильщик опиума.

Доктор придвинул к кровати стул, а Софи быстро отодвинулась, опасаясь доверять ему.

– Итак, моя дорогая, как вы себя чувствуете?

Неужели ему это и вправду интересно?

– Отвратительно! – воскликнула она. – Меня похитили! Пожалуйста, сэр, вытащите меня отсюда. У моей матери много денег. Она очень знаменита. Она сделает все, чтобы вызволить меня. Все, что угодно!

– Но ведь вы же сирота!

– Я солгала. Мою мать зовут Луиза Кэнфилд. Спросите у нее сами. – Софи показалось, что доктор смотрит на нее с симпатией, однако не верит ей. – Я ничего не придумала! Я говорю истинную правду!

– Скажите, вас здесь хорошо кормят? – спросил доктор так, словно не видел, как она испугана, и не слышал ее просьб. Он принялся копаться в своей черной сумке и как бы между прочим заметил: – А вы знаете, что этот известный детектив – лорд Загадка – ищет вас? Я читал об этом в газетах.

– В самом деле? – Софи даже чуть придвинулась к мужчине. – Неужели это правда? В таком случае он непременно найдет меня, ведь так? Он же способен раскрыть любое самое запутанное дело.

Доктор кашлянул и невесело улыбнулся. Он достал из сумки блестящий инструмент, о назначении которого Софи не догадывалась.

– Ох-хо-хо, милая девочка, он вас не найдет. Вы находитесь в таком месте, о котором совершенно никому не известно.

– А где я? Ну скажите же мне!

– Мисс Парнхем, сейчас вам будет немного… неприятно.

– Вот! Я написала матери записку. Отдайте ее, пожалуйста, Луизе Кэнфилд! Очень вас прошу! – не слушая его, молила Софи.

– Но, мисс Парнхем…

– Сжальтесь надо мной, сэр! Здесь не написано, где я, поскольку я и сама этого не знаю. Но мама поймет, что я жива. Она, должно быть, с ума сходит от беспокойства. Ну пожалуйста!

На лице доктора отразилось сомнение. У Софи было ощущение, что он готов оказать ей содействие – или же это просто профессиональная привычка?

– Умоляю вас, сэр!

– Давайте-ка мы с вами заключим сделку, моя дорогая. Я возьму ваше письмо и очень серьезно подумаю, стоит ли мне отдавать его вашей матери. А вы должны сделать для меня кое-что взамен.

– Что именно? Я на все готова!

– Вы ляжете на спину, и будете лежать тихо-тихо. Возможно, вам будет немного больно, но долго это не продлится. Вы должны лежать спокойно и не отталкивать меня, иначе я могу вас серьезно покалечить.

Доктор поднял устрашающий предмет, похожий на какой-то зажим с когтями.

– Что это? – похолодев от ужаса, спросила Софи.

– Это хирургический инструмент, называется он «зеркало».

– И что вы собираетесь с ним делать?

– Я хочу осмотреть вас, мисс Парнхем, чтобы удостовериться в том, что вы здоровы и непорочны.

Непорочна! Кровь застыла у Софи в жилах. Неужели он намерен сделать то, чего она так опасалась? Стыд и страх охватили ее. Неужели она позволит, чтобы с ней сотворили такую ужасную вещь?

Словно бы почувствовав ее состояние, доктор успокаивающим голосом произнес:

– Пожалуйста, не сопротивляйтесь. Много времени это не займет.

Софи поняла, что заключает сделку с дьяволом, к тому же она вовсе не была уверена, что он свои обязательства выполнит. Но что ей оставалось? Она сделала так, как он просил, и уставилась в потолок, кусая губы. Руки ее судорожно комкали простыни, пока она ждала оскорбительных действий со стороны врача.

– А теперь раздвиньте ноги, мисс Парнхем. Вот так, пошире. Да-да, умница.

Софи закрыла глаза, мечтая о том, чтобы все это оказалось лишь дурным сном. Но то была реальность – и такая ужасная, что не привидится и в страшном сне.

Глава 14

– Лидия! – взволнованно окликнул ее Хью. Дворецкий сообщил ей о его приходе, но Лидия, похоже, не услышала его.

Она стояла среди цветов в небольшом саду, который был разбит позади дома. Густой цветочный аромат витал в воздухе. Было слышно, как за стеной, окружавшей сад, плещется Темза и гудят проплывающие мимо баржи. Но эти звуки едва ли привлекли внимание Хью.

Он видел, слышал, ощущал только одну Лидию. Лишь она занимала его мысли и будоражила чувства. Как же она красива в этом элегантном черном платье! Как превосходно держится! Просто удивительно, сколько силы в этой женщине. На ее губах застыла легкая вежливая улыбка, свидетельствующая об умении владеть собой. Она была самой прекрасной из всех женщин, каких ему доводилось видеть, и единственной, кого он когда-либо по-настоящему любил.

– Лидия! – позвал Хью чуть громче.

Должно быть, на этот раз ветер донес его слова до нее. Она вздрогнула и подняла голову. Ее лицо осветилось радостью.

– Здравствуй, Хью, – сказала она, заставив себя не броситься к нему.

Он подошел к Лидии – настолько близко, насколько дозволяли приличия.

– Я сожалею о твоей утрате, – сказал Хью и, взяв обе ее руки, прижал их к своей груди. Как же приятно было прикасаться к ее коже. Хью чуть было не рассмеялся, вспомнив ее уверенное и крепкое рукопожатие, когда она предстала перед ним в роли Полуночного Ангела. Но улыбка вмиг слетела с его лица, едва он почувствовал, как между ними разгорается огонь желания. Еще никогда ни одну женщину он не желал так страстно. И никогда, ни с одним человеком он не ощущал такой духовной близости. Им не нужны были слова, чтобы выразить все, что они думают и чувствуют.

– Мой муж был необыкновенным человеком, – сказала Лидия. – Мне будет его очень не хватать.

Она подняла на Хью полные слез глаза, словно надеясь найти понимание.

Нет, она не увидит ни ревности, ни желания обладать ею в его глазах. Хью понимал, как Лидия любила лорда Боумонта.

– Ему необычайно повезло, что последние годы жизни он провел рядом с такой женщиной, как ты, – мягко произнес Хью.

– По-моему, из нас двоих мне повезло куда больше.

Хью выпустил ее руки, чувствуя, что сейчас еще не время для подобных вольностей.

– Реджи сказал мне, что мистер Морган отправился на покой. Это правда?

– Да. Я должна приложить все усилия к тому, чтобы найти Софи. А затем я уеду. Без Боумонта мне в Лондоне делать нечего.

– Но куда ты поедешь?

Она подняла голову и взглянула на Хью:

– Пока не знаю. Сейчас не время думать об этом.

– Ты выйдешь за меня? – Хью и сам не верил в то, что сумел произнести эти слова. Они слетели с его языка словно бы помимо его воли. Какая бестактность – делать ей предложение, когда она только что похоронила мужа.

Лидия сделала вид, будто бы не расслышала его вопроса.

– Пойдем, нам стоит поторопиться, нехорошо заставлять мистера Френсиса ждать нас. – Она прошла мимо Хью, направляясь к дому.

– Лидия!

– Не надо! – оборвала она Хью, резко повернувшись к нему. – Ты не хочешь знать ответ на свой вопрос. И тебе не следовало спрашивать меня об этом.

И, гордо вскинув голову, Лидия зашагала прочь. Хью озадаченно смотрел ей вслед и гадал, почему она не могла просто сказать ему «нет»?

Мистер Тербер Френсис жил в уютной квартирке на Тоттнем-роуд. Он оказался весьма приветливым пожилым человеком, которому, судя по его виду, было где-то под семьдесят.

– Здравствуйте, здравствуйте! – Он провел гостей в дом. – Вы, как я догадываюсь, виконт Монтгомери и леди Боумонт. Примите мои искренние соболезнования, ваше сиятельство. Я знаю из газет о вашей тяжелой утрате, – сказал он, глядя на Лидию.

– Благодарю вас, мистер Френсис. Мой муж был великим человеком. Его смерть – потеря для всего общества.

– Всецело согласен с вами, – ответил ей бывший школьный учитель. Лицо мистера Френсиса, полноватое, необычайно доброе, осветилось сочувственной улыбкой. Он был невысок ростом, а от некогда пышной растительности на его голове остались лишь редкие седые волоски. Но глаза его источали неутомимое жизнелюбие и выдавали в нем проницательность и острый ум. – Сейчас мы с вами будем пить чай. Я живу один, потому и прислуживаю себе сам.

Он провел их в гостиную, в которой пахло ароматным трубочным табаком. Комната была сплошь заставлена книгами – стеллажи располагались от пола до потолка. Лидия восхищенно улыбнулась, увидев все это.

– Любите читать, ваше сиятельство? – спросил мистер Френсис, проследив за ее взглядом.

– Да. Признаюсь, несколько лет назад я прочла вашу книгу про языческие традиции. Собственно, потому-то мы и приехали к вам.

Лидия опустилась в кресло, стоящее возле камина, в котором сейчас потрескивал огонь, и с благодарностью приняла из рук хозяина чашку с чудеснейшим чаем сорта «Эрл Грей». Хью заметно нервничал. Не оттого ли, что его организм требовал очередную дозу опиума? Лидия не знала, насколько сильна его зависимость от разрушительного наркотического средства. Ей очень хотелось думать, что его состояние объяснялось тем, как напряженно он работал над распутыванием уголовного дела.

Хью отказался от чая и сел на диван рядом со стариком.

– Если бы у меня было достаточно времени, я бы с удовольствием поговорил с вами о многих вещах, мистер Френсис, однако дело, которое привело нас к вам, не терпит отлагательства. Я расследую одно весьма необычное преступление.

– Да-да, я читал про это в газетах, – сказал мистер Френсис. Он осторожно отпил чай из своей чашки. – Вы ищете дочь лорда Боумонта.

– Да, именно так, – ответила Лидия. – И нам требуется ваша помощь, чтобы расшифровать одно странное послание.

– Вот, взгляните на это. – Хью протянул листок с перечнем названий растений. – Графиня Боумонт и я полагаем, что похититель связан с теми, кто либо изучает природу, либо большой любитель флоры. Нам кажется, что это некий код, и мы подумали, что вы, опираясь на свои знания языческих традиций, можете что-то подсказать нам.

Тербер Френсис взял очки, неторопливо водрузил их на свой весьма солидных размеров нос и принялся изучать записку. После того как он прочел ее, глаза его внезапно загорелись, а на щеках вспыхнул яркий румянец.

– Боже мой! – воскликнул он. – Не могу поверить! Неужели такое возможно?

– В чем дело? – насторожилась Лидия. – Вы уже поняли, что это может означать?

– Да вы хотя бы догадываетесь, что это такое? – спросил мистер Френсис, переводя взгляд с Лидии на Хью.

– Нет, – покачал головой Хью. – Именно поэтому мы и явились сюда.

– Это же древесный алфавит!

– Что? – Лидия взглянула на Хью, но тот недоуменно пожал плечами. – Древесный алфавит?

– Это гэльский алфавит, которым пользовались в Ирландии и Британии в очень давние времена, когда современного алфавита еще не существовало.

– Значит, им пользовались древние кельты, – сказал Хью.

– Ничего не понимаю! И что это может означать? – Лидия озадаченно покачала головой.

– Видите ли, мадам, каждое дерево отождествляется с какой-нибудь буквой. Ну, к примеру, буква «А» – это пихта, «Б» – орешник, а «В» – береза.

– А вы можете сказать нам, с какими именно буквами следует сопоставить перечисленные здесь деревья? – спросил старика Хью.

– Разумеется, – уверенно ответил Тербер Френсис. – Мне только надо отыскать свои записи. Давненько я не занимался переводом подобных текстов.

Тербер Френсис встал и медленно направился к стеллажам с книгами.

Хью вскочил, будто бы вместо ног у него были пружины, не дающие ему усидеть на месте.

– Мистер Френсис, вы сказали, что послание написано с помощью древесного алфавита. Означает ли это, что им могли пользоваться друиды?

– О да, конечно же! Друиды поклоняются деревьям, в особенности дубу. В их социальной иерархии было три сословия, – пояснил хозяин дома и с тяжким вздохом потянулся к самой верхней полке за пухлой папкой с бумагами. – Одни были бардами, которые сочиняли длинные аллегорические баллады, другие считались магами и предсказателями, и еще у них, конечно же, были верховные жрецы и судьи. Они не посвящали посторонних в тайны своих легенд и преданий, а если и записывали их, то делали это так, чтобы непосвященные не смогли проникнуть в суть их записей. Они использовали тайный язык, основанный на древесном алфавите. Вероятно, потому-то – из-за необычайной скрытности – о друидах известно крайне мало. Ах, ну наконец! Вот то, что я искал.

– А не доводилось ли вам когда-либо встречать в ваших исследованиях описание каких-либо символов, которые были бы характерны для друидов? Например, бабочки, мистер Френсис? – поинтересовалась Лидия.

– Бабочка у друидов? Боюсь, что нет, мадам. Но это очень явный и яркий символ трансформации. Бабочка начинает свою жизнь в виде гусеницы и потом проходит полное превращение через куколку в прекрасную бабочку. Впрочем, идея трансформации, или реинкарнации, является очень важной в мифологии кельтов. Один из их главных догматов заключается в следующем: души после смерти не исчезают и не гибнут, а просто переселяются из одного тела в другое. И происходит это через котел Керридвен – святой сосуд бессмертия.

– Как я понимаю, Керридвен – это языческая богиня?

Мистер Френсис опустил объемистую папку на небольшой столик и принялся рыться в бумагах.

– Она великая богиня, которая варит из трав в своем котле магический напиток знания и боли. Ее облик прекрасен! Это белокурая и голубоглазая мать мудрости. Но у нее есть и темная сторона. Иногда она предстает в облике кобылицы и являет собой темный дух ночи. В некоторых культурах она ассоциируется с богиней плодородия. Когда она являет миру свою темную сторону, тогда она становится богиней смерти.

Сердце Лидии забилось сильнее. Она взглянула на Хью, и обоих пронзила одна и та же мысль.

– Белокурая и голубоглазая? Как Софи и Мэй!

Хью нахмурился и нетерпеливо проговорил:

– О Боже, так вот в чем все дело! Теперь все сходится. Ну где же этот ваш алфавит, будь он неладен?

Мистера Френсиса, судя по всему, ничуть не волновало, что его гости проявляют столь явное нетерпение.

– А вот и он, – наконец-то воскликнул мистер Френсис.

Хью быстро пробежал глазами гэльский алфавит и принялся выписывать буквы, соответствующие названиям деревьев, которые были указаны в объявлении, помещенном в газете.

Ива – Ж, дрок – Е, бузина – Р, боярышник – Т, тис – В, тополь – О, орешник – П, бузина – Р, пихта – И, клен – Н, тополь – О, плющ – Ш, дрок – Е, клен – Н, пихта – И, дрок – Е.

– Жертвоприношение! И еще, похоже, указана дата – 30. Следовательно, на это время назначено некое ритуальное жертвоприношение.

Затем они расшифровали и ту записку, которую Реджи нашел в клубе «Бриллиантовый лес». «Помогите! Софи», – значилось в ней.

– О Боже! Это же от Софи! – воскликнула Лидия. – Она просит о помощи.

– Это невозможно, – покачал головой Хью. – Откуда ей известен древесный алфавит? Нет, тот, кто написал записку, хотел дать нам понять, что девушка находится в его полной власти и что ей грозит опасность. Скорее всего, автор записки рассчитывал на нашу ответную реакцию.

– Тревор Добсон, – выдохнула Лидия. – Этот ужасный человек!

Хью сложил записки и снова сунул их в карман сюртука.

– Спасибо, мистер Френсис. Вы нам необычайно помогли. Обещаю вам, что если я сумею распутать это дело, то в своей следующей книге я непременно упомяну вас.

– Благодарю вас, милорд. – Мистер Френсис был чрезвычайно польщен. – Это огромная честь для меня.

– Что будем делать теперь? – поинтересовалась Лидия у Хью.

– Мы обратимся в Скотленд-Ярд и добьемся, чтобы Добсона арестовали. Пока еще не стало слишком поздно. – Затем Хью повернулся к хозяину дома еще с одним волновавшим его вопросом: – Скажите, мистер Френсис, а не имеет ли омела какого-то особого значения в верованиях друидов?

– О да! Конечно же! – с энтузиазмом отозвался тот. – Да это едва ли не главный символ друидизма! У друидов не было ничего более священного, чем омела и дуб, то есть дерево, на котором она чаще всего паразитирует. Видите ли, друиды полагали, что омела обладает едва ли не магической силой. Они даже считали, что сама душа могучего дуба обитает в зеленых листьях омелы и в ее белых ягодах. Существовал обряд, при котором жрецы, отыскав омелу, особым образом срезали ее. Считалось, что на них при этом снисходила величайшая благодать и они становились обладателями огромной магической силы.

Хью молча кивнул. Было ясно, что Добсон подбросил ему ключи к разгадке тайны – забытую у мюзик-холла омелу, объявление в газете и записку, оставленную в покинутом клубе. Но куда должны привести все эти подсказки? Едва ли с их помощью они смогут отыскать Софи. А вот угодить в ловушку – это проще простого.

– Они пришли за тобой, Керридвен, – объявил Софи ее похититель.

Девушка прижалась к стене своей подземной тюрьмы, чтобы отдалиться насколько возможно от этого странного человека. Ее трясло – не только от страха за свою жизнь, но и потому, что ей попросту было холодно. Всего час назад миссис О'Лири принесла ей до неприличия вызывающее платье – черное шелковое, без рукавов, к тому же не предполагавшее ни корсета, ни нижних юбок. Холодный воздух пробирал Софи чуть ли не до костей.

Миссис О'Лири велела девушке распустить волосы. Когда же явился пожилой джентльмен и оглядел Софи, не скрывая своего восторга, ее едва не стошнило от отвращения. Ей казалось, что ее будто бы вываляли в грязи.

– О, Керридвен! Как же ты прекрасна, моя госпожа, повелительница смерти!

– Замолчи, старый развратник! – не выдержала Софи. – Убирайся вон! Оставь меня в покое. Зачем ты притащил меня сюда?

С нее довольно было уже того унижения, которое она испытала от манипуляций доктора с ее телом. Доктор всего лишь хотел убедиться, что она девственница. Но позволить этому сумасшедшему пускать слюни, глядя на нее, – это уж слишком! Правда, он ни разу еще даже не сделал попытки прикоснуться к ней, все только намекал на какую-то церемонию, в которой, по всей видимости, собирался заставить ее участвовать. Однако Софи даже страшно было представить себе, что это за церемония.

Старикан, как обычно, не услышал ее слов – он словно жил в своем собственном мире, и ничто из мира внешнего не способно было отвлечь его. Он протянул трясущуюся руку и погладил Софи по волосам. Девушка ударила его и в то же мгновение почувствовала, как другая его рука сжала ее горло, да с такой силой, что у Софи потемнело в глазах.

– Они приходили за тобой, моя дорогая Керридвен, но им тебя не найти. Никому не удастся это сделать, по крайней мере, до тех пор, пока я не доставлю тебя к жрицам.

– Каким еще жрицам? – с трудом удалось ей прохрипеть. Рука сумасшедшего по-прежнему держала в железных тисках ее горло.

– Трем жрицам, которые станут свидетельницами нашего с тобой союза.

Союза?! Софи почувствовала, что сейчас потеряет сознание от ужаса.

Неожиданно в дверь заколотили.

– Сэр! Сэр! Мне надо с вами потолковать! Очень надо! – раздался сверху перепуганный голос миссис О'Лири.

Дверь темницы распахнулась, и подвальное помещение залил яркий солнечный свет. Странный джентльмен прикрыл ладонью глаза, чтобы хоть что-то разглядеть.

– В доме полно полицейских из Скотленд-Ярда, сэр. Они везде рыщут! Мистер О'Лири только что прискакал сюда на лошади, чтобы сообщить эти жуткие новости.

– Проклятие! – выругался пожилой джентльмен. Софи поняла, что это ее единственный шанс спастись.

Она насколько смогла отвела назад ногу и с силой ударила своего похитителя в пах. Тот согнулся пополам и с ненавистью взглянул на девушку. Софи бросилась вверх по лестнице и оттолкнула миссис О'Лири, словно картонную куклу.

«Я свободна!» – звенело у Софи в голове. Она неслась вперед, ощущая, как ветер треплет ее волосы. Где именно она находится – Софи не представляла. В каком-то лесу. Впереди замаячили постройки. Дом хозяина? Значит, именно там, по словам миссис О'Лири, сейчас находятся детективы из Скотленд-Ярда! Если это и в самом деле так, то именно там ей следует искать спасение.

Девушка быстро мчалась вперед, но внезапно споткнулась и со всего маху рухнула на землю. Однако она тут же поднялась, снова намереваясь бежать. Но прежде чем ей удалось это сделать, она увидела своего преследователя.

– Керридвен! – В голосе мужчины звучала угроза. – Ах ты, дрянь! Грязная, лживая тварь! Не смей противиться моей воле! Я бог леса, и ты подчинишься моей воле или умрешь!

С этими словами он ударил ее наотмашь по щеке, и Софи потеряла сознание.

Лидия встретилась с Хью в кабинете. Вскоре к ним присоединились сэр Тодд и леди Лич.

– Милая Лидия! – воскликнула Клара, увидев подругу. – Выглядишь ты неплохо.

Лидия украдкой бросила взгляд на талию Клары. Едва ли беременность была причиной того, что она так внезапно располнела. Просто теперь ее тело не сдерживали более тиски корсета.

– Спасибо, что приехали. – Лидия прикоснулась щекой к щеке Клары. – У нас есть к вам одна очень важная просьба.

Тодд обменялся рукопожатием с Хью.

– Что случилось, Монти? Человек, который прибыл ко мне по твоему поручению, сказал, что дело срочное.

Хью достал из кармашка жилета часы.

– Для бренди сейчас, думаю, не слишком рано. Вам совсем не помешает выпить перед тем, как вы услышите краткую версию нашей фантастической истории.

Тодд с готовностью кивнул, дамы же от напитка отказались. Лидия и Хью поведали супругам Лич о том, что им было известно, начиная с обнаруженной на месте похищения веточки омелы и кончая тем, что в их руки попали записки с зашифрованными друидическим древесным кодом посланиями.

– Но если в записке, которую вы нашли в клубе Добсона, упоминается имя Софи, это значит, что вы напали на след похитителя.

– Совершенно верно. Я поделился тем, что удалось выяснить, с детективами из Скотленд-Ярда. Сегодня днем они нанесли Добсону визит и обыскали его городской особняк, – сообщил другу Хью. – К сожалению, ничего уличающего его в преступлении им найти не удалось, да и самого Добсона дома не оказалось.

– Ну и ну! А ты без дела не сидишь! – восхитился Тодд. – И что дальше собираешься делать?

– Я отправлюсь в его загородное поместье, в Тремейн, оно расположено всего в миле от Уиндхейвена. У себя и остановлюсь.

– И когда ты едешь? – спросил Тодд.

– Сегодня.

– А я отправляюсь вместе с ним, – заявила Лидия.

– Но ты не можешь! – ахнула Клара.

Решение Лидии оказалось неожиданностью и для Хью.

– Нет! – резко возразил он. Лидия вскинула подбородок:

– Вы не сможете остановить меня!

– Но твой траур! Тебе ведь следует скорбеть об ушедшем муже! – Клара была потрясена решением подруги.

– Я не могу позволить себе такую роскошь. Следовать глупым правилам хорошего тона затем лишь, чтобы заслужить одобрение света? Чепуха! Мой муж понял бы меня. Я очень тяжело переживаю утрату, но вовсе не намерена доказывать это кому-то.

– А как же ваша репутация, мадам? – спросил Тодд. – Уверен, что ваш муж ни за что бы не пожелал, чтобы вы рисковали своим положением в обществе.

– Вам известно не хуже, чем мне, сэр Тодд, что граф Боумонт не придавал никакого значения тому, что о нем думают другие. Я ценю его позицию и намерена следовать его примеру. Я отправляюсь вместе с лордом Монтгомери. И обсуждению это не подлежит.

Хью, нахмурившись, пристально смотрел на игру бликов света в своем бокале с бренди. «Интересно, отчего он так раздражен?» – думала Лидия. Она всегда остро ощущала, когда Хью был недоволен ею. Но это даже хорошо. Было бы слишком опасно сейчас отдаться чувствам. Новые потрясения – новая боль для ее израненного сердца.

– А теперь о том, что нам нужно от вас. – Хью опустил пустой бокал на столик. – Леди Лич, я хотел бы попросить вас вернуться в клинику, где вы встретили девушку по имени Мэй.

Клара удивленно посмотрела на него.

– Нам кажется, что она, как и Софи, могла оказаться жертвой тех странных людей, которые решили воскресить древние верования друидов, – пояснил Хью.

– По-твоему, Добсон может состоять членом какой-нибудь современной друидической организации? – спросил Тодд.

– Нет. Я знаю, что за люди входят в такие организации. В похищениях они никогда не были замечены. Те, кого я знаю, просто не способны похитить девственницу для того, чтобы подвергнуть ее ритуальному насилию. Я боюсь, что Тревор Добсон более хитрый, менее умный и в то же время куда более опасный и извращенный тип. А то, что я увидел в его клубе, наталкивает меня на мысль, что он способен на любое самое гнусное преступление.

Клара пыталась вникнуть в то, о чем идет речь.

– Я все-таки не понимаю. Как могло случиться, что Мэй – предполагаемая жертва Добсона – оказалась в таком странном месте, как женская лечебница?

Хью задумался над ее вопросом. Однако ему с трудом удавалось сохранять хладнокровие и способность мыслить в присутствии Лидии – он мог сейчас думать лишь о ней.

– Девушку могли поместить туда с определенной целью, леди Лич, – сказал Хью, немалым усилием воли заставив себя снова думать о том, зачем, собственно, они собрались здесь. – Леди Боумонт часто посещает клинику с благотворительными целями. Не исключено, что Добсон хотел, чтобы Мэй следила за женой лорда Боумонта. А возможно, появление Мэй в клинике всего лишь случайность. Такое, как ни странно, бывает. И тогда возникает ощущение, будто решение той или иной загадки дается нам некой силой свыше.

– Ну и ну! Вот уж не ожидал услышать такое от тебя, Монти! – усмехнулся Тодд.

– Под силой свыше вовсе не обязательно понимать одно лишь божественное провидение, – сказал Хью. – Это могут быть и злые силы.

Хью вспомнил сказанные ему слова отца о том, что ничто в мире не происходит случайно. Интересно, как долго Тревор Добсон строил сцену, на которой они все сейчас прыгают, как марионетки?

– Мы с леди Боумонт отправимся в Уиндхейвен. Что конкретно следует искать, я пока не знаю. И поэтому нам потребуется помощь Мэй, если, конечно, она способна будет оказать ее. Если наши предположения верны, и она участвовала в ритуале праздника костров, то, возможно, она сумеет привести нас туда, где проводилось это действо.

– Только в том случае, если сможет произнести хоть слово, – произнесла Клара, покачав головой.

– Если она заговорит, расспросите ее поподробнее. Если же нет – уговорите ее поехать с вами в Уиндхейвен, чего бы это ни стоило.

Они обсудили все детали принятого плана. Было решено, что Клара попытается завоевать доверие Мэй и, если ничего другого не останется, привезет девушку в Уиндхейвен. До праздника Первого мая оставалось две недели. Это было время, отпущенное им на поиски Софи. Действовать надо было оперативно и сообща.

Когда Тодд и Клара отбыли, Лидия взглянула на Хью. Он смотрел на нее так, как когда-то она сама смотрела на него. Похоже, Хью вознамерился возродить их былые отношения. Однако Лидия слишком хорошо понимала, что прошлого уже не вернуть.

Пока был жив лорд Боумонт, она могла представлять в своих фантазиях, как судьба снова сводит ее с Хью. Но сейчас, после смерти ее дорогого мужа, романтическая пелена спала с глаз Лидии, и ей пришлось взглянуть в лицо реальности. Да, она была вправе полюбить другого мужчину, но Лидия знала: выйти когда-нибудь снова замуж – тем более за Хью – для нее нереально. Проблема состояла в том, что ей неизбежно пришлось бы признаться ему, что она, пусть и недолго, была куртизанкой. Сейчас она уже далеко не та юная невинная девушка, какой ее знал и любил Хью.

– Ты злишься на меня? – спросила она.

– Да. – Взгляд Хью помрачнел.

– Но почему?

Хью заложил руки за спину и принялся вышагивать по комнате, глядя на Лидию так, будто бы она была частью очередной головоломки, которую ему предстояло разрешить.

– Тебе не следует ехать со мной. Я не должен соглашаться на это.

Хью остановился возле нее. Слишком близко, как показалось Лидии. Жаркое желание затопило ее. Хью был нужен ей. Отчаянно! Ей захотелось прижаться к нему всем телом и попросить его забрать ее далеко-далеко, где никто не найдет их. Она мечтала о том, чтобы он сорвал с нее одежду и напомнил ей о том, что она женщина, живая, любящая. Для Бо она была всего лишь другом, едва ли не дочерью. Но с Хью, и только с Хью, Лидия могла разделить свою любовь и страсть.

Лидия заставила себя поднять голову и смело встретила его взгляд. Нет, она больше не станет никому подчиняться, не отдаст себя во власть ни одному мужчине, как бы ни складывались ее жизненные обстоятельства.

– Почему ты так считаешь?

– Вот почему… – Хью взял ее за руки, крепко стиснул их, а потом вдруг наклонился и прижался губами к ее губам.

Все, что он чувствовал к Лидии, он вложил в этот поцелуй. Пустота в душе Лидии вмиг была заполнена его горячей страстью.

– Я люблю тебя, – сказал он, не отрываясь от ее губ. – Боже, Лидия, как же я люблю тебя! Я никогда не переставал тебя любить, поверь. Пожалуйста, люби меня.

Она чувствовала, что сметена его порывом, потрясена до глубины души силой его любви, напором его губ, нежностью его поцелуев. А когда его язык скользнул между ее губ внутрь ее рта, Лидия едва не потеряла сознание. Желание, сильное, мощное, опалило ее. И она сдалась. Лидия целовала Хью так, будто бы хотела отдать ему всю себя без остатка.

«Я люблю тебя, – словно бы говорила она ему своими поцелуями. – Мой дорогой Хью, я обожаю тебя. Я всегда любила только тебя одного. Для меня не существовало никого, кроме тебя. Никого!»

Они вели своеобразный диалог, не произнося ни одного слова вслух. Это было чудесно! Но вдруг Лидия резко остановилась. Этот всплеск эмоций не приведет ни к чему хорошему. У них нет будущего. Слишком много воды утекло со времени их первой встречи. Оба успели наделать немало ошибок. Лидия внезапно осознала это с отчетливой ясностью.

Она отшатнулась от Хью:

– Прости меня. Это все такие глупости!

– Глупостью было полагать, будто ты можешь поехать со мной в Уиндхейвен, – отрывисто произнес Хью.

– Нет, ты ошибаешься. – Лидия обхватила себя руками за плечи, ожидая, когда уляжется буря эмоций в ее душе. – Я бы отправилась в Уиндхейвен с самим дьяволом, если бы это могло помочь в поисках Софи. Я кое-чему научилась за последние годы. Я поняла разницу между любовью и похотью, необходимостью и желанием. Бедняжка Софи нуждается во мне. Ты же попросту хочешь обладать мною. Все, что от тебя потребуется, – это держать себя в руках в моем присутствии.

– А тебе не приходило в голову, что я тоже нуждаюсь в тебе? – с горечью проговорил Хью.

– Слишком поздно, – бросила Лидия уже в дверях. – Твои желания больше не принимаются в расчет.

И с этими словами она покинула комнату.

Глава 15

Слуг в Уиндхейвене следовало предупредить о приезде виконта, поэтому Пирпонт и Реджи оправились раньше, чтобы успеть сделать все необходимые приготовления. Реджи следовало зарезервировать место в единственной гостинице неподалеку от Уиндхейвена для Лидии и ее небольшой свиты. Колетт должна была приехать туда на следующее утро и доставить багаж: хозяйки. Пирпонт связался с местным констеблем и договорился, что тот встретит виконта и графиню на подъезде к Тремейн-Уэй завтра ранним утром. Все было организовано наилучшим образом. Они постараются не спугнуть Добсона, которого Хью надеялся застать врасплох.

Поездка на поезде по железной дороге из Лондона прошла без происшествий. На станции их встретила карета. Всю дорогу Лидия была необычайно молчалива. Однако когда карета резко свернула вправо, на дорогу, ведущую в Уиндхейвен, она испуганно взглянула на Хью:

– Что это? Куда мы едем?

– В гостиницу – но несколько позже. Всему свое время. У нас не было ни крошки во рту с тех самых пор, как мы покинули город. Ты, должно быть, умираешь от голода. Мы поужинаем в Уиндхейвене. Пирпонт распорядился, чтобы кухарка сервировала ужин для двоих в небольшой столовой.

– Но я еще не готова вернуться туда!

– Ты никогда не будешь к этому готова, Лидия. Это как при падении с лошади. Тебе надо пересилить себя и снова сесть в седло, иначе страх никогда не позволит тебе даже близко подойти к лошади.

– Я не боюсь, – возразила Лидия и упрямо вздернула подбородок. – Просто не хочу туда ехать.

– Ты изменилась. То, что тебя когда-то окружало, ты сможешь увидеть совсем другими глазами. И к тому же я очень сомневаюсь, что тебя кто-нибудь узнает. Помни, ты теперь графиня Боумонт. Как ты и сказала мне, Адди Паркер умерла.

Хью не оставил ей выбора. Карета уже завернула на подъездную аллею.

– Ты знал, что сумеешь меня уговорить. Ты отлично понимал, что я не захочу пасовать перед трудностями? – с укором сказала Лидия.

– Верно, – с грустной улыбкой согласился он. – Я слишком хорошо тебя знаю.

– Ну что ж. Я согласна, мы поужинаем, а потом я уеду в гостиницу. Оставаться в Уиндхейвене надолго у меня нет ни малейшего желания.

Когда, опираясь на руку Хью, Лидия спустилась по откидным ступенькам кареты, она на несколько мгновений замерла на месте. Окна внушительного особняка, выстроенного в георгианском стиле, были залиты светом. Экономка и дворецкий уже встречали гостей у парадной двери.

Лидия вдохнула полной грудью прохладный весенний воздух, чтобы успокоиться и обрести способность мыслить разумно. Узнают ли ее слуги? И если узнают, то как отнесутся к ее приезду? Хью ободряюще коснулся ее плеча.

– В прошлом году отец нанял новую экономку.

– Вот как? – Лидия не была уверена, что смогла бы сейчас встретиться лицом к лицу со старой миссис Бертам, которая слишком откровенно радовалась, когда Адди выгнали из хозяйского дома. – Отлично.

– И юный мистер Харкер сменил старого мистера Харкера – теперь уже он служит дворецким. В доме практически все люди новые.

Лидия знала, что это не совсем так. Многие слуги оставались в услужении у одной семьи из поколения в поколение. Но она должна помнить: то, что думают о ней другие, не имеет для нее никакого значения. Она здесь с единственной целью – найти Софи – и вовсе не намерена пытаться что-то доказывать этим людям.

– Хорошо, – проговорила наконец она. Взгляд Хью, в котором читалась искренняя забота о ней, согрел Лидию. – Я готова.

Слуги приветствовали их, и леди Боумонт кивком отвечала на многочисленные поклоны и приседания в почтительном реверансе. Будучи хорошо вымуштрованными, слуги не отваживались в упор разглядывать гостей. Никто, похоже, не узнал Лидию, как и предполагал Хью, и она наконец могла расслабиться и почувствовать себя вдовствующей графиней. И ей даже не пришлось для этого притворяться! Теперь Лидия была богатой вдовой, представительницей высшего сословия. Она могла оставить в прошлом все, что с ней было раньше, и принять себя такой, какой она стала теперь.

– Когда возвращается твой отец? – спросила Лидия, направляясь с Хью по широкой центральной лестнице в небольшую уютную столовую.

– В ближайшие дни он не приедет, так как я сказал ему, что намерен побывать здесь. А видеться со мной чаще, чем это необходимо, он большого желания не испытывает.

Лидия облегченно вздохнула.

– А знаешь, я и в самом деле умираю от голода!

На ужин им было подано великолепно приготовленное блюдо из лосося, сваренного на пару с укропом, молодого картофеля и свежего шпината. А после сияющая от радости видеть хозяина кухарка торжественно внесла десерт: русскую шарлотку и ароматный кофе с густой пеной взбитых сливок.

Лидия отхлебнула кофе. Этот напиток оказался сейчас очень кстати, поскольку она чувствовала, что ей просто необходимо взбодриться. Как только ужин подошел к концу, Лидия попросила Хью отдать необходимые распоряжения насчет ее отъезда.

– Я сделала то, что ты хотел, – взглянула в глаза своим страхам. А теперь мне пора уезжать, – сказала она.

Хью распорядился, чтобы для Лидии подготовили экипаж, который доставил ее в гостиницу, оказавшуюся вполне уютной, а главное – опрятной. В комнатах, где расположилась Лидия, было лишь самое необходимое, никаких излишеств. После дневных треволнений, отнявших у нее немало как физических, так и моральных сил, Лидия решила прилечь и немного вздремнуть перед тем, что ждало ее впереди. Она опустилась на жесткую, но удобную кровать и сразу почувствовала, как в ее душе воцарился покой. Хью был прав, уговорив ее заехать в дом, на протяжении нескольких веков принадлежащий его семье. За последние пять лет Лидия не раз представляла себе, как вернется в то место, где когда-то разбились в прах все ее мечты. То ей казалось, что разъяренные слуги с гневными криками гонят ее прочь; а иногда она воображала, как, выйдя замуж за Хью после смерти старого графа, распустит всю прислугу и наберет новую. В реальности же все оказалось куда менее драматично. Теперь она, спокойная и уверенная в себе, сможет встретиться с Тревором Добсоном.

Особняк в Тремейн-Уэй был выстроен в елизаветинском стиле. Невероятно огромный и обветшавший, хотя и не лишенный очарования, он явно хранил немало преданий.

Особняк стоял в конце длинной извилистой подъездной аллеи, так что от входа его не было видно. Пройдя через каменные ворота, Лидия и Хью не сразу заметили скрытое в тени деревьев внушительное строение.

Хью немного нервничал и потому не обращал внимания на окружавшие его красоты. Он очень надеялся, что Добсон соблаговолит встретиться с ними и их взаимное неприятие не перерастет в грубую потасовку.

– А вот и констебль нас дожидается, – сказал Хью, когда дорожка завернула вокруг клумбы с пышно разросшимся ясменником и аккуратно подстриженными кустами самшита.

– Ты полагаешь, что Добсон так легко позволит себя арестовать? Что-то я сомневаюсь в этом. Да и констебль кажется мне слишком мягкотелым, чтобы убедить Добсона сдаться.

– Я и не хочу, чтобы Добсон сдавался властям. Мне нужно только, чтобы он сказал, где держит Софи. Констебля же я позвал не для того, чтобы он уговаривал Добсона сдаться или защищал нас, хотя защита нам может оказаться очень даже кстати. Он больше нужен мне как свидетель. Мы с тобой слишком хорошо знаем, насколько важно участие третьей стороны для того, чтобы наши утверждения потом не оказались голословными.

Он пристально посмотрел на Лидию. Конечно же, она поняла, что Хью говорит о пещере, которую потом он так и не смог найти, и даже их уверенность в том, что они все видели своими собственными глазами, не позволила им убедить в своей правоте других.

– Позволь представить тебе мистера Барнабаса, – сказал Хью, когда они обогнули клумбу.

Лидия приветливо кивнула констеблю. На его лице весьма заметно выделялся большой красный нос картошкой, улыбчивые глаза выдавали в нем человека доброго. От констебля пахло лошадьми и сеном. Хью известил его о причине их визита к Тревору Добсону и попросил быть просто наблюдателем, по возможности стараться запоминать то, что покажется ему странным, и не вмешиваться без крайней необходимости.

Констебль Барнабас явно благоговел перед Хью, и вовсе не потому, что тот был человеком известным. Хью являлся наследником высокородного аристократа, самого знатного и влиятельного в графстве, и его предки определяли на протяжении многих веков жизнь предков Барнабаса. Почитание было впитано констеблем, что называется, с молоком матери.

– Да, хорошо, сэр, очень хорошо, – сказал констебль, кивая. – Для меня огромная честь быть полезным вам. Хотя, конечно, я очень удивлен. Вот бы никогда не подумал, что сэр Тревор может быть замешан в каких-то грязных делишках. Он же вроде как джентльмен порядочный. Хотя, конечно, вам виднее, сэр. Вам лучше знать, что он за птица.

– Несомненно, – коротко ответил виконт, а констебль подобострастно улыбнулся.

Хью бросил на Лидию многозначительный взгляд. «Ты была права, – словно говорил он. – Эта старая развалина и муху не способна спасти из паучьей паутины».

Хью стукнул три раза медным дверным молотком, и вскоре дверь им открыла пожилая женщина в пышном чепце. Хью бросил взгляд на связку ключей на ее поясе.

– Здравствуйте, – сказал он, приподняв шляпу и улыбаясь. – Вы, как я понимаю, домоправительница.

– Да, сэр, дворецкий уехал по делам на целый день. Могу я вам чем-то помочь?

– Мы бы хотели увидеться с сэром Тревором. Я виконт Монтгомери. Это леди Боумонт, и еще с нами приехал мистер Барнабас.

Женщина кивнула констеблю. Здешние жители, как правило, знали друг друга в лицо.

– Проходите, сэр, и вы, мадам, и вы входите, мистер Барнабас. Я домоправительница сэра Тревора. Меня зовут миссис О'Лири.

Они оказались в просторном холле.

– Проходите в гостиную, – пригласила их миссис О'Лири. – Сэр Тревор ждал вас.

Хью переглянулся с Лидией.

– Почему-то у меня такое ощущение, что нас там ждет западня, – тихо заметил он.

Они проследовали в довольно уютную, хотя и старомодную гостиную, потолок которой был украшен лепниной и отделан перекрытиями из черных деревянных балок. Взгляд Хью привлек большой портрет, висящий над массивным незажженным камином. На картине был изображен мужчина в темном камзоле, какие носили аристократы в эпоху Возрождения, украшенном пышным кружевным воротником. Вид у него был гордый и полный сознания собственного достоинства.

– Кто это? – пробормотал Хью едва слышно, спрашивая скорее самого себя, однако домоправительница сочла необходимым ответить ему:

– На портрете? Это один из предков сэра Тревора. Его мать, если помните, рано овдовела. Сэр Тревор бережно хранит все те немногие вещи, которые тем или иным образом связаны с его отцом.

Хью подавил издевательский смешок. Мать Добсона скорее всего приобрела этот портрет на каком-нибудь аукционе, чтобы создать видимость наличия отца в жизни ребенка.

– Ясно, – хмыкнул Хью. Он жестом предложил Лидии расположиться в большом удобном кресле, а сам остался стоять. Мистер Барнабас рассеянно разглядывал содержимое книжных шкафов. – Скажите, миссис О'Лири, а сэр Тревор намерен встретиться со мной прямо сейчас?

– Ох нет, сэр, – поспешно возразила немолодая женщина и залилась ярким румянцем. – Хозяин уехал на несколько дней. Однако он оставил письмо для вас. Оно лежит в столе. Сэр Тревор велел мне отдать его вам, как только вы сюда приедете.

Хью почувствовал разочарование. Неужели он вот так легко позволил провести себя? Он-то считал, что явился сюда, движимый собственным желанием, а выходило, что он оказался просто бесправной пешкой в чужой, причем прекрасно спланированной игре.

Миссис О'Лири извлекла из ящика письменного стола и протянула Хью запечатанный конверт.

– Мне очень жаль, что хозяина сейчас нет, и он не может встретиться с вами. – Домоправительница присела в реверансе и поспешила выйти из гостиной.

Все внимание Хью было занято конвертом. Тщательно изучив надпись на нем и печать, которой тот был заклеен, Хью вскрыл конверт и прочитал послание, оставленное ему Добсоном.

Мой дорогой виконт Монтгомери.

Что же так задержало вас? Я полагал, что после того, как вы посетили мой клуб, я очень скоро буду иметь удовольствие видеть вас у себя в поместье. Но поскольку я так вас и не дождался, мне пришлось ненадолго оставить Тремейн и отлучиться по делам. Очень сожалею, что мы так и не встретились. Мне так хотелось помериться с вами силами в остроумии!

Очень надеюсь, что вы не притащили с собой этого деревенщину мистера Барнабаса. Если вдруг вздумаете привезти с собой детективов из Скотленд-Ярда, вы очень об этом пожалеете. Как только я прознаю про то, что здесь рыщут полицейские из Лондона, я убью Софи Парнхем, жестоко и безжалостно. Я уже проделывал подобное раньше и не задумываясь сделаю это снова. Если сомневаетесь в моих способностях, вспомните молочницу, которую вы нашли у Девилс-Пик. Так что отнеситесь к моей угрозе серьезно, мой дорогой мальчик. Или мне следует называть вас племянником?

Все эти годы я не уделял вам должного внимания, Монтгомери. Да, впрочем, никто и не воспринимал меня всерьез. А я лишь с завистью смотрел в сторону Уиндхейвена. Теперь же я намерен взять то, что мне принадлежит по праву. Если хотите вернуть Софи, сыграйте в мою игру – по моим правилам. Вот они:

1. Если найдете девчонку – она ваша.

2. Если не найдете ее – она умрет.

3. Если вы потерпите неудачу, девчонка будет принесена в жертву в канун праздника Первого мая.

4. Вам будут даны подсказки. Первые будут ждать вас в Брэмор-Лодж за три дня до праздника. В каждый из трех дней вы будете получать новую порцию подсказок.

Так ли вы умны, как о вас говорят, лорд Загадка? Удастся ли вам распутать это дело? Или падчерица вашей любовницы умрет из-за вашей неспособности проявить в должной мере приписываемые вам качества? Надеюсь, время покажет.

Добсон

P.S. К письму прилагается записка, которую Софи адресовала своей матери. Рассматривайте ее как доказательство того факта, что девчонка находится у меня и что она еще жива.

Хью сложил письмо и сунул обратно в конверт.

– Ну? Что там? – спросила Лидия.

– Я ошибался, – ответил Хью. – А вы были совершенно правы, мистер Барнабас. Сэр Тревор не причастен к похищению Софи Парнхем.

– Что?! – в изумлении воскликнула Лидия. – Но ведь все указывало на то, что…

– Ничуть, леди Боумонт. Он чист перед законом, как только что выпавший снег, как белейшая из ягод на ветке омелы. – Хью пристально взглянул ей в глаза. – Вы же понимаете, что я хочу вам сказать?

Лидия прикусила губу.

– Да. Думаю, что понимаю.

– Я знал, что он не способен совершить что-то дурное, тем более столь ужасное преступление, – облегченно вздохнул констебль Барнабас. – Вы знаете, он каждую весну дает благотворительный бал. Мы с женой любим там бывать.

– Простите, что потревожил вас. Полагаю, ваша помощь нам больше не потребуется. Если сюда приедут детективы из Лондона, пожалуйста, скажите им, что я вернулся в город и дело больше не требует их участия. И еще, будьте так добры, окажите мне одну любезность.

– Все, что ни попросите, сэр!

– Не говорите никому об этом маленьком недоразумении. Боюсь, я сделал неверные выводы и… совсем не хотел бы, чтобы это попало в газеты.

– Ну конечно! – с готовностью пообещал Барнабас. – Великий лорд Загадка должен заботиться о своей репутации. Не тревожьтесь, ваше сиятельство. Можете считать, что обо всем уже забыто.

В напряженном молчании Лидия смотрела, как Хью выпроводил констебля из комнаты, а потом вежливо отказался от чая, предложенного им миссис О'Лири, сообщив, что он вспомнил об одном неотложном деле. Как только они сели в карету и двинулись в путь, Лидия повернулась к Хью.

– Что было в письме? – подозревая самое худшее, спросила она.

– С нами решили поиграть. Добсон просчитал каждый наш шаг. Он держит в плену Софи и даже не пытается этого скрывать. Он заявил, что она будет принесена в жертву в канун праздника Первого мая, если я не найду ее.

– Что это значит: «принесена в жертву»? Имеется в виду ее невинность или ее жизнь?

– Боюсь, и то и другое, – хмуро ответил Хью. Лидия откинулась на подушки и глубоко вздохнула.

– Подозреваю, что были и какие-нибудь предупреждения относительно вовлечения в дело полиции, если он рискнул признаться в том, что Софи находится у него.

– Да. Добсон убьет ее сразу же, как только узнает, что дело расследуют официальные власти. Он хочет, чтобы делом занимался только я. Добсон пообещал снабдить нас подсказками. Первая будет предоставлена нам за три дня до праздника костров.

– Неужели нам придется ждать целых пять дней до этого момента? – в ужасе воскликнула Лидия. – Неужели мы ничего не можем сделать?

Хью вздохнул:

– Не могу придумать ничего, кроме того, что уже было сделано. А если мы не будем следовать его инструкциям, Добсон убьет Софи – просто нам назло.

– Но зачем ему давать нам подсказки? – Лидия озадаченно нахмурилась. – Едва ли он хочет, чтобы его разоблачили.

– Ему захотелось испытать меня, узнать, насколько я умен. Я предполагаю, что это как-то связано с его внутренним ощущением неполноценности.

– Неужели Добсон полагает, что мы будем сидеть сложа руки и покорно ждать, когда он подкинет нам наводящие подсказки?

– Он уверен, что Софи никому не найти без предоставленной им самим так называемой помощи. И рискну предположить, что в этом он может оказаться прав. Он даже приложил записку от Софи, просто для того, чтобы удержать нас от слишком поспешных действий. – И с этими словами Хью протянул Лидии записку.

Лидия схватила ее и несколько раз жадно пробежала глазами.

– Бедняжка, – вздохнула она, качая головой. – Девушка явно напугана. Если бы мы могли что-нибудь для нее сделать!

– Мне надо подумать. – Хью потер ладонью лоб. Голова начала уже звенеть от боли. Ему срочно нужна была настойка опия. Ему было крайне тяжело так долго оставаться без своей спасительной бутылочки с настойкой. Он чувствовал свою зависимость, но впервые за последние годы ощутил острое желание освободиться от пагубной привычки. Если бы он только мог… Но, быть может, с помощью Лидии ему удастся пересилить себя?

– Первую подсказку нам доставят в Брэмор-Лодж. Знаешь, я как раз хотел предложить тебе перебраться туда из гостиницы, еще до того, как прочитал письмо Добсона. Этот охотничий домик расположен в лесу, место тихое и уединенное.

– Да, я помню, – тихо сказала Лидия.

Хью прикрыл глаза, осознав свой промах. Он смущенно коснулся рукой затылка.

– Прости. Конечно же, ты все помнишь.

Именно там они впервые стали близки.

– Домик находится на территории вашего поместья, но расположен практически на границе с владениями Добсона. И недалеко от Девилс-Пик. – Лидия старалась говорить спокойно и по-деловому. Ни к чему им сейчас вспоминать о прежних временах, сейчас главное – найти Софи.

Хью поддержал ее деловой тон и сказал:

– Я смогу навещать тебя, не вызывая досужих разговоров и не опасаясь скандала. К тому же это идеальное место, где мы спокойно можем обсудить все детали дела и попытаться разгадать, что же именно задумал Добсон.

Голос Хью был настолько слабым, что Лидия на миг усомнилась, что ему достанет сил распутать это полное загадок и очень личное дело. Впервые за всю его практику удача дела или его провал самым непосредственным образом должны были повлиять на его жизнь, и именно это могло помешать ему быть холодным и объективным.

– Я перееду в охотничий домик. Но только с тобой вместе.

Хью вскинул на Лидию изумленный взгляд.

– Я не буду чувствовать себя в безопасности, если рядом не будет тебя. А мы постараемся вести себя как цивилизованные люди.

Хью согласно кивнул:

– Ты права. Я не могу доверить заботу о твоей безопасности кому-то другому. Особенно когда в деле замешан Добсон.

– Вместе мы справимся со всем, Хью, – уверенно проговорила Лидия. Кого она пыталась убедить? Его или себя?

Хью вернулся в Уиндхейвен. Ему предстояло написать несколько писем и подготовить текст телеграмм. Он известил Тодда и Клару Лич о последних событиях и попросил детективов из Скотленд-Ярда приостановить расследование до новых распоряжений.

Тем временем слуги под руководством Пирпонта привели в порядок охотничий домик.

Колетт прибыла на поезде с багажом Лидии. Реджи встретил ее на станции и отвез в гостиницу. Было решено, что Колетт останется там и будет создавать видимость того, что ее хозяйка больна и не встает с постели. Сама же Лидия после утреннего визита в поместье Добсона вернулась в гостиницу и удалилась в свои комнаты, сказавшись нездоровой. А после тихо пробралась к двери черного хода и, постаравшись не попасться на глаза хозяину, выскользнула на улицу. После ее бегства Реджи, также тайком, вывез ее вещи.

Хью прекрасно понимал, что чем меньше людей будет знать о пребывании Лидии в охотничьем домике, тем лучше. Ведь она совсем недавно стала вдовой, и подобная вольность в поведении могла повредить ее репутации.

Самой же Лидии было решительно все равно, что о ней будет говорить свет. «Интересно, – думала она, – каковы были мотивы Хью, когда он пригласил меня пожить в охотничьем домике? Только ли те, о которых он говорил?» Лидия не могла не признаться себе, что ей бы хотелось, чтобы Хью думал не только о расследовании… Она уехала так далеко от своего городского дома и оказалась там, где когда-то они с Хью предавались любви. Как было не возродиться былым чувствам? Все способствовало тому, чтобы ее снова потянуло к Хью.

К счастью, она была слишком занята, чтобы поддаться своим чувствам. Реджи отвлекал ее по любому поводу, коих находил великое множество. Он стал ей настоящим помощником, проявив к тому же незаурядные организаторские способности. Когда он заявил, что все уже готово к тому, чтобы покинуть Уиндхейвен, Лидия беспрекословно села в экипаж, и они вместе с Пирпонтом, выбрав самый извилистый маршрут, тронулись в путь.

После намеренно долгой поездки – чтобы на всякий случай сбить с толку тех, кто вздумал бы следить за ними, – они наконец добрались до охотничьего домика. Как раз к ужину.

Это был самый настоящий, хотя и небольшой, средневековый замок, построенный еще во времена Крестовых походов. Квадратная крепость имела три этажа. Первый был отведен, как и полагалось в строениях того времени, под большой зал со сводчатым потолком, с которого спускались старинные флаги. Стены были затянуты гобеленами, а пол вымощен каменными плитами.

Круглая башенка со стрельчатыми окнами высилась с одной стороны крепости. В ней имелась винтовая лестница, которая вела на два верхних этажа. На втором этаже когда-то располагался склад оружия, нынешний же владелец поместья хранил там все необходимое для псовой охоты. На третьем этаже находилась спальня. Из обстановки в ней были огромная кровать с тяжелым парчовым пологом, елизаветинский резной столик, сложенный из крупных камней камин и внушительных размеров средневековая деревянная лохань.

Лидия быстро разобрала свои вещи, а Хью остался внизу и разложил на длинном деревянном столе бумаги с записями, которые привез с собой. Реджи занялся тем, что стал разводить огонь в камине. Пирпонт проявил себя в еще более удивительном качестве – он сумел оживить очаг на кухне, что само по себе было не так-то просто из-за необычайной древности сего сооружения. Вскоре был готов ужин. За отсутствием колокольчика, которым в приличных домах приглашают к столу, Пирпонт ограничился несколькими ударами кочерги о чугунную винтовую лестницу.

Лидия и Хью отбросили всякие формальности и разделили трапезу с Пирпонтом и Реджи. Настроение у всех было приподнятым. Переезд Лидии в коттедж словно бы послужил хорошим знаком. Теперь все должно было получиться, они обязательно найдут Софи Парнхем.

Лидия почувствовала, как вино, разлившись теплом по ее жилам, придало ей энергии и решительности. Нельзя медлить ни минуты. Надо прямо сейчас отправляться на поиски Софи!

– Не могу думать ни о чем другом, Монтгомери. Это преступление – сидеть сложа руки! – воскликнула Лидия. – Софи где-то рядом. Это подтверждается и письмом Тревора. Мы же теряем драгоценное время!

– Точно, мадам, – согласно кивнул Реджи и потянулся за салфеткой, чтобы вытереть губы. – Давайте поедем и будем искать ее, как мы делали это на улицах Лондона, когда вызволяли наших падших ангелочков, которых потом отводили в Стоун-Хаус. Уж мы-то найдем ее!

– Не будьте так уверены в этом, молодой человек, – усмехнулся Пирпонт. – Вы должны научиться доверять лорду Загадке. Никому не известно, что делается в его гениальной голове, и какие потрясающие мысли там рождаются.

Лидия взглянула на Хью. Тот сидел, задумчиво уставившись в огонь и устало опустив голову на кулак согнутой руки.

– Монти! – позвала его Лидия. – Почему бы нам не отправиться на поиски прямо сейчас? Давайте хотя бы просто пройдемся по владениям.

Хью бросил на нее чуть насмешливый взгляд:

– Вы всегда проявляли редкие для женщин бойцовские качества, леди Боумонт. Меня это восхищает в вас. Однако в этом деле поиски наугад ничего не дадут. Если мы будем действовать без всякой системы, то можем провести в бессмысленных поисках недели. А если мы решим призвать кого-нибудь на подмогу, то рискуем подвергнуть смертельной опасности жизнь Софи.

– Вы полагаете, что он Действительно может убить ее? – спросила Лидия.

– Уверен в этом, – без тени сомнения ответил Хью. – Достаточно вспомнить юную молочницу, которую сбросили со скалы, и тело которой обнаружил я. Боюсь, нам придется играть по правилам Тревора, как он и предписал нам в своей инструкции. Только тогда у нас будет шанс спасти Софи. Все, что он делал до сей поры, складывается в некую систему, а если внимательно оценить его действия, то все кажется даже вполне объяснимым, если не предсказуемым.

Пирпонт, услышав эти слова, нахмурился:

– Неужели такое поведение можно предсказать, сэр? Я даже предположить не могу, чтобы человек благородного происхождения поступал как настоящий безумец! Он действует вопреки всему, за что ратует его класс. Каким бы блестящим умом он ни обладал, то, что он делает, просто немыслимо!

Губы Хью тронула легкая улыбка.

– Ну, что до способности мыслить оригинально, то из представителей высшего сословия мало кто может этим похвастаться. – Он потянулся за бутылкой красного вина и наполнил терпким напитком свой бокал. – Сэр Тревор, я бы сказал, ударился в религию и придает слишком уж большое значение ритуалу. Он оскорбляет наши чувства тем, что вздумал воскресить культ, бытовавший на земле наших предков давным-давно, в те далекие и страшные времена, когда магия и мифы определяли образ жизни людей, когда считалось, что приносить человеческие жертвы – самый что ни на есть верный путь задобрить высших богов.

Когда он замолчал и отпил глоток вина из своего бокала, в разговор вступила Лидия:

– Я догадываюсь, что вы хотите сказать. Но так ли уж он безумен? – Она сделала паузу, а затем сама ответила на свой вопрос: – Да, объяснить его поведение нельзя. Придумать такое мог только безумец.

– Только ли безумец? Может, Добсон на редкость эксцентричная особа?

– Чертов ублюдок! – выпалил Реджи. – Я не сомневаюсь, что его следует повесить на самом высоком дереве.

– Так и случится, если он не будет вести игру по правилам, – сказал Хью.

– Но если он сумасшедший, – настаивала на своем Лидия, – можно ли быть уверенным, что он не поменяет эти самые правила? Что, если мы честно будем ждать его подсказок, а он нам их не предоставит? Предположение, что девушка давно уже лежит в могиле, по-моему, совсем не лишено оснований.

– Она жива, – твердо сказал Хью и залпом допил вино.

– Но откуда такая уверенность? – не отступала Лидия.

– Я думаю, что теперь игра приобрела совсем иной характер. И дело здесь вовсе не в девушке, не в изнасиловании и не в ритуальном убийстве, которое должно произойти. На этот раз Добсон решил увеличить число участников. Мы все стали частью его плана. И Софи для него является наживкой, способной удержать нас здесь. Я более чем уверен, что он пришлет нам еще доказательства того, что Софи жива и здорова.

– Но зачем он вообще затеял эту игру? И почему он привлек нас?

Хью покачал головой и выразительно посмотрел на Лидию, словно бы хотел сказал: «Я обязательно все тебе объясню, но чуть позже».

– Сейчас я знаю одно – если мы хоть на шаг отступим от намеченной сэром Тревором линии действий, то подвергнем жизнь Софи опасности. Мы тем самым нарушим его планы. А сэр Тревор – человек системы и привык строго по шагам расписывать все, что он делает. Насколько я могу судить, первой его жертвой была девушка, которая разбилась, упав со скалы, а затем каждую весну число его жертв увеличивалось еще на одну. Девушка по имени Мэй, которую вы встретили в клинике, была, вероятно, одной из тех несчастных, над которыми он глумился. Но ей удалось выжить. Благодаря вашей наблюдательности, леди Боумонт, мы можем еще и предположить, что на руке каждой девушки он оставлял особый символ, вероятно, тоже имеющий значение для ритуала, – бабочку.

– Ну что ж, по крайней мере, теперь мы знаем, что имеем дело с кровавым убийцей, – сказал Реджи, вздрогнув от отвращения.

– Верно, – кивнул Хью. – Нам предстоит весьма нелегкое испытание, и мы должны все свои силы направить на то, чтобы не дать Добсону одержать верх в этой чудовищной игре.

Лидия кивнула и, бросив взгляд на Пирпонта, заметила, что на его лице отразилось недоверие. Значит, не она одна испытывает сомнения в том, что их действия увенчаются успехом.

Что-то определенно было не так. Что-то в Хью изменилось, причем не в лучшую сторону. Им обязательно надо поговорить, решила для себя она. Причем наедине.

Глава 16

Хью отослал Реджи и Пирпонта обратно в Уиндхейвен, озадачив их еще целым рядом абсолютно необходимых поручений. Сам же он остался в замке. Хью собирался расположиться на ночлег в оружейной, однако Лидия слышала, как он спустился по лестнице вниз, в большой зал.

Лидия распаковала кое-что из своих вещей. Она достала ночную рубашку и разложила ее на постели, но прежде, чем улечься спать, осторожно спустилась вниз, освещая себе путь свечой.

Хью она увидела сразу. Глядя на пламя камина, он сидел в резном кресле, которое казалось слишком вычурным в простой обстановке зала. В руке Хью держал бокал с бренди, а на столе рядом с ним стоял пузырек с настойкой опия.

Стоило Лидии увидеть его, как сердце ее будто бы сдавила невидимая рука. Она вдруг с отчетливой ясностью поняла, что настоящей госпожой и повелительницей Хью была вот эта самая маленькая бутылочка с дурманящим разум зельем. Как было не испытать при этом укола ревности? Но и злости тоже. И как тут было не запаниковать? Так вот чем объяснялось отсутствие у Хью уверенности в своих силах! Но разве можно было допустить, чтобы из-за его слабости погибла Софи?!

– Теперь я понимаю, в чем причина твоих страхов, – сказала она, остановившись на последней ступеньке лестницы у Хью за спиной.

– Ах, Лидия! Это ты! – воскликнул он. Она не могла видеть его лица, а вот голос его показался ей крайне странным, и у нее возникло ощущение, будто он говорит через силу. – Я очень надеялся, что ты присоединишься ко мне.

– Что с тобой? Или ты недостаточно выпил своего зелья? Неужели тебе так и не удалось расслабиться?

– Отчего же, удалось. А ты попробовать не хочешь?

– Нет! – выпалила она. – Я не собираюсь рисковать и не хочу всю жизнь зависеть от этой отравы!

– Она не так уж и плоха, когда к ней привыкнешь, – сказал Хью. – Мой врач очень рекомендует принимать ее. Иди сюда, посиди со мной. – Он жестом подозвал ее к себе.

Лидия подошла к нему и едва не вскрикнула от страха. Лицо Хью было мертвенно-бледным. На лбу и висках поблескивали капельки пота, щеки впали, а глаза были совершенно безжизненными. Хью повернулся к Лидии с жалкой улыбкой.

– Прости, дорогая, что разочаровал тебя. – Он поднес пузатый бокал с бренди к губам и в четыре больших глотка осушил его.

– Я беспокоюсь за тебя, Хью.

– Не стоит.

– Но ведь ты нездоров!

Он повернул голову и уставился точно Завороженный на маленькую бутылочку на столике возле его кресла. Затем поставил бокал, взял в руки пузырек и стал разглядывать его в прыгающих отсветах пламени.

– Как же я ненавижу это зелье! Страшно ненавижу! Я хочу освободиться от него, но… – Слова Хью выдавали его полнейшее отчаяние.

– Но зачем же ты позволил себе втянуться?

Хью поднял голову и посмотрел на Лидию так, словно бы впервые увидел ее, словно бы уже успел забыть, что она находится рядом, здесь, в одной комнате с ним. Покачав головой, он слабо улыбнулся:

– Не могу этого сказать, дорогая. Это будет нечестно.

– Нечестно? По отношению к кому? – Так и не дождавшись ответа, Лидия задала наводящий вопрос: – Это окажется нечестным по отношению к тебе?

Хью протянул к ней руку и проникновенно произнес:

– Лидия…

Поддавшись внезапному порыву, она коснулась его руки. И тут он схватился за нее так, словно она была спасательным тросом, а он – человеком, оказавшимся за бортом корабля. Желание помочь и успокоить было для Лидии настолько естественным, что она не раздумывая накрыла его холодную руку своей, стараясь согреть.

– О, Хью, что же с тобой произошло? – Она опустилась на колени возле него. – Почему ты стал таким? Я думала, твое лекарство поможет тебе чувствовать себя лучше. А ты… Ты похож сейчас на привидение.

– Я хочу найти эту девушку. – Хью сжал пальцы Лидии так сильно, что она едва не вскрикнула от боли.

– Я знаю, что ты этого хочешь. И ты найдешь ее.

Он покачал головой:

– Я не уверен, что мне это удастся. Я уже не тот, каким был раньше. Нет былой ясности в мыслях. А то, что мне сейчас предлагают, – это состязание умов. Скажи, могу я посидеть подле тебя?

– Конечно же!

Лидия устроилась на овечьей шкуре, которая была расстелена перед камином, а Хью опустился рядом, прислонился спиной к креслу и вытянул к огню ноги. Щеки его слегка порозовели. Лидия откинула пряди волос, упавшие в беспорядке на его лоб. Он поднял голову навстречу ее ласке, и губы его тронула слабая улыбка. Он прикрыл глаза.

– Как же я люблю твои руки! – мечтательно произнес он. – Они такие теплые… Всегда, стоило мне только подумать о тебе, как я вспоминал твое тепло. Ведь у меня после тебя никого больше и не было, Лидия.

Когда Хью открыл глаза и взглянул на нее, Лидия едва не задохнулась от чувств, которые будто опалили ее. Она смущенно опустила голову и, вырвав у него свои руки, спрятала их в складках платья. Она не должна прикасаться к нему столь интимно и не должна воскрешать в памяти прошлое. Слишком сильные чувства оказывали чересчур губительное действие на ее душевное спокойствие.

– Почему ты так боишься этого дела? – спросила Лидия, переменив тему разговора на куда более безопасную.

– Потому что на этот раз оно впрямую касается меня.

Лидия чуть усмехнулась:

– Разве не всегда бывало так, что, казалось, весь мир восстает против вас, великий лорд Загадка? Что изменилось сейчас?

– Да, так я и чувствовал всегда. Однако на этот раз все иначе. Я не хотел ничего говорить при слугах, но после того, как я еще раз внимательно изучил письмо, меня вдруг озарило. Все, что касается этого дела, было тщательнейшим образом спланировано заранее, вплоть до мельчайших деталей. И все возвращается к одному человеку – ко мне.

– Но откуда ты это знаешь?

– Софи выбрана в качестве жертвы отнюдь не случайно. Добсон знал, что она является незаконнорожденной дочерью лорда Боумонта. Луиза Кэнфилд – особа весьма осторожная, и она всячески старалась сохранить это в тайне. Добсону, вероятно, пришлось прибегнуть к сильному средству, чтобы одурманить ее и выведать все, что ему было нужно.

– Но почему именно Софи?

– Потому что отец Софи был женат на тебе.

– Но при чем здесь я? – Лидия нахмурилась. – Ничего не понимаю. Ведь не мог же он знать… Не хочешь же ты сказать, что ему было известно, кто я?

– Да, любовь моя. Добсон знал, что леди Боумонт раньше носила совсем другое имя, что ее звали Адди Паркер. Он же был моим соседом, ведь ты помнишь это? После того нашего визита в загадочную пещеру не осталось ни одного человека в округе, который бы не знал, что мы с тобой любовники. Сэр Тревор верно рассчитал, что если ты попадешь в беду или тебе понадобится помощь, я в тот же миг примчусь к тебе и спасу, так же как я сделал это на Девилс-Пик. Я не делал секрета из того, что все эти годы искал тебя.

Слезы подступили к глазам Лидии, стоило ей вспомнить события давно минувших дней. Она инстинктивно наклонилась, прижалась щекой к его щеке и обняла за плечи. Хью ответил ей не менее ласковым объятием. Лидия с трудом заставила себя оторваться от него.

– Я хочу во всем разобраться. Значит, ты считаешь, что Софи похитили для того, чтобы ты вызвался помочь мне найти ее.

Хью печально кивнул:

– Мне очень жаль, но это так. Снова во всем виноват оказался я.

– Нет-нет, я вовсе не виню тебя. По крайней мере, за это.

– Слава небесам! – Хью невесело усмехнулся.

– Но откуда ему стало известно, кто я? Мой муж никогда не называл меня моим первым уменьшительным именем. Мы почти не выезжали в свет.

– По всей видимости, у сэра Тревора имеется немало осведомителей везде, где только возможно. Вероятно, через кого-то он знал о тебе еще до того, как ты вышла замуж за Боумонта.

От одной мысли об этом Лидию бросило в жар. Она отвернулась, не в силах смотреть на Хью. Неужели Добсону известно про тот период ее жизни, когда она работала у Эллы Фенниуиг? Лидия почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Если Хью узнает о ее прошлом, она не только лишится той моральной силы, которая помогала ей жить, но потеряет и то, что ценила больше всего в жизни – его уважение.

– Я чем-то расстроил тебя? – спросил Хью, легчайшим движением касаясь ее щеки.

Это простое прикосновение позволило Лидии почувствовать, насколько сильно он любит ее. Она отрицательно покачала головой:

– Вовсе нет. Я просто пытаюсь… сложить одно с другим, чтобы разобраться в этой головоломке.

– Все было продумано. Добсон хотел, чтобы мы узнали, что именно он похитил Софи. Поэтому он и оставил ветку омелы у театра. С той же целью он подкинул зашифрованное письмо в пустой клуб.

– Но ведь мы оказались в этом самом клубе совершенно случайно. Если бы Реджи не увидел брошь, принадлежавшую твоей матери, он бы никогда не упомянул про это место, и ты никогда бы не заглянул туда и не встретил там Добсона.

– А почему ты наняла именно Реджи?

Глаза Лидии широко распахнулись.

– Не думаешь же ты, что Реджи работает на Добсона?

– Нет, он парень хороший. Но как давно он работает на тебя?

– Я наняла его на прошлой неделе. Как раз перед тем, как Софи… – Лидия внезапно замолчала. – О Господи!

– Как ты узнала о нем?

– Его порекомендовал один из жертвователей Стоун-Хауса, который предложил нанять Реджи в помощь миссис Кромвель, когда та заявила, что ей тяжело управляться со всем хозяйством одной.

– И как зовут этого благодетеля?

– Не знаю. Он сделал щедрое пожертвование с условием, чтобы имя его не афишировалось. – И тут ее осенило. – Ты полагаешь, что это был Добсон? Что это именно он порекомендовал Реджи для работы в Стоун-Хаусе?

– Он или кто-то из его приятелей. Реджи сам признал, что работал одно время в клубе, который держал Добсон. Возможно, он говорил кому-то о том, что ищет более достойную работу.

– При этом если верить твоей теории, Добсон знал, что рано или поздно я увижу Мэй в клинике. Но зачем это ему?

– Он хотел, чтобы мы увидели шрам в виде бабочки на руке девушки.

– Но зачем? К чему устраивать такие сложности? Только для того, чтобы вовлечь тебя в некий интеллектуальный поединок с ним?

– Он, должно быть, люто ненавидит меня. Я получил при рождении все то, чего он был лишен, – все права. Он мог бы иметь титул моего отца, равно как и его богатство и земли, но из-за того, что не был рожден в законном браке, он не получил ничего. Ему пришлось удовлетвориться титулом баронета, а он мог бы стать графом. Все, что досталось мне – и не важно, что отец ненавидит меня, – досталось мне в наследство по праву первородства как первому сыну. Закон, который установил это самое право, по моему глубокому убеждению, вызвал куда больше войн, кровавых убийств и прочих кровопролитий, чем какой-либо другой закон в истории нашей страны.

– Так, значит, сэр Тревор пожелал показать свое превосходство и морально уничтожить тебя? Скажи, ты боишься его?

– Нет. Но я боюсь вот этого. – Хью откинулся назад и взял со стола пузырек с настойкой опия. – Каждый месяц, каждую неделю, каждую ночь я чувствую настоятельную потребность в том, чтобы увеличить дозу. Я пытаюсь противиться своему желанию, но уже не способен мыслить столь же ясно, как когда-то. А ведь я должен отдать этому делу все свои силы, Лидия. Если же мой мозг будет затуманен, мне его не осилить. Боже мой, милая моя, я совсем не хочу снова причинить тебе боль!

В душе Лидии загорелась искорка надежды.

– Хью, я так рада, что ты хотел бы избавиться от своей пагубной привычки.

– Но это не так-то просто.

– Я помогу тебе.

Хью поднял голову и устремил на Лидию пристальный взгляд, словно пытался понять, насколько решительно она настроена.

– Я не имею права просить тебя о таком одолжении, Лидия. Ты и так очень много сделала для меня.

– Ш-ш… – Она протянула руку и прижала указательный палец к его губам. Затем, наклонившись, Лидия запечатлела легкий поцелуй на щеке Хью. – Ты можешь это сделать! Начни прямо сейчас! – настойчиво проговорила она.

Лидия отстранилась и взглянула на Хью. Его глаза не отрывались от пузырька с настойкой опия. Хью смотрел на него словно на старого друга, который оставался в порту, когда сам он уже стоял на борту быстроходного судна.

– Боюсь, мне будет этого очень не хватать. Даже больше, чем можно себе вообразить. – И с этими словами он с силой швырнул склянку в камин. Стекло разлетелось вдребезги, а попавшая в огонь жидкость взметнула целый сноп искр. И именно в этот момент Хью почувствовал, как болезненно сжался его желудок. Черты его лица исказились от боли.

– Мы справимся с этим, Хью, обещаю тебе, – твердо сказала Лидия.

Он нежно коснулся ее щеки и вздохнул:

– Как бы мне хотелось обладать твоей уверенностью. Мне бы она сейчас совсем не помешала.

Душераздирающий крик Хью неожиданно разорвал тишину комнаты.

Лидия, вздрогнув, выпрямилась – она только что задремала в кресле у камина. Огонь почти погас, но все же можно было разглядеть, что Хью в напряженной позе сидит на постели, хотя всего минуту назад он мирно спал.

– Все хорошо, Хью, я здесь, – успокаивающе произнесла Лидия.

– Боже, что это? По мне кто-то ползает! Жуки! – Он принялся лихорадочно скидывать что-то невидимое со своих рук. – Сними их с меня! Скорее! Помогите же мне!!!

Лидия бросилась к нему, присела на край его кровати и с силой вжала ладони в его плечи:

– Ложись, дорогой. Тебе все это просто привиделось. Это еще продолжает действовать твое зелье.

– Но…

– Никаких жуков нет. Ложись и попробуй уснуть.

– Мне что-то холодно. – Его и в самом деле будто бил озноб, хотя лоб его был покрыт испариной. Хью замолчал. Потом взгляд его прояснился. – Лидия! Это ты! Слава Богу! Мне приснился кошмарный сон. Я мог бы поклясться… – Он замолчал, словно эти несколько слов отняли у него последние силы, и устало откинулся на подушки. – Когда же все это кончится?

– Должно пройти немало времени, дорогой, – сказала Лидия. Она взяла салфетку, опустила ее в стоящий возле кровати тазик с водой, выжала и положила на лоб Хью, чтобы хоть немного охладить его жар. – Но ты справишься. У тебя уже неплохо получается. Я горжусь тобой.

Не открывая глаз, он улыбнулся:

– Мне так нравится, когда ты говоришь мне это. Пожалуйста, продолжай.

– Хорошо.

– И что только ты нашла во мне, Лидия? – спросил он тихо.

– Точнее было бы спросить, чего я не нашла в тебе, – сказала она с коротким смешком. – Ты самый потрясающий, самый необыкновенный мужчина из всех, кого мне доводилось встречать. Ну все, теперь спи. Я не оставлю тебя. Обещаю.

– Никогда больше не бросай меня, Лидия! Никогда больше!

Лидия долго сидела, притихшая, и размышляла над его просьбой. Как все-таки странно, что иногда люди смотрят на одни и те же события совершенно по-разному. Хью казалось, будто она бросила его, а она была уверена, что это он отверг ее. Теперь-то Лидия знала, что оба совершили ошибки и сделали неверные выводы, но что им нужно теперь сделать, чтобы прогнать страхи прошлого, еще и сейчас так сильно отравляющие им жизнь?

Убедившись, что Хью уснул, Лидия поднялась, достала из маленькой шкатулки свой дневник и снова устроилась в кресле у камина. Она зажгла свечу и принялась перелистывать страницы. Вскоре Лидия нашла именно то, что искала. Погрузившись в чтение, она словно бы снова оказалась там, в прошлом, и вновь с не меньшей остротой переживала события, давно минувшие.

«8 мая 1875 года

Как же долго я не оставляла записей в своем дневнике! Строчки получаются неровными – это потому, что сейчас я еду в поезде.

Последней моей записью была та, где я рассказала о нашем странном путешествии по пещерам. Я записала это сразу же по возвращении. Я и не догадывалась тогда, насколько серьезными будут последствия нашей необычной прогулки.

Нам с Хью досталось изрядно – от ударов по голове мы оба лишились сознания и в себя пришли лишь к рассвету. Мы сразу же поспешили в Уиндхейвен, позаботившись о том, чтобы вернуться порознь. Но предосторожность оказалась напрасной. Кто-то – возможно, даже многие – видел нас, когда мы возвращались на заре, и понял, что эту ночь мы с Хью провели вместе. Никто отчего-то не обратил внимания на наши чудовищные раны и не подумал, что подобные, травмы уж никак нельзя получить от любовных утех. Но слишком многие слуги видели, что виконт проявляет ко мне особое внимание, и втайне завидовали мне. Мой неосмотрительный поступок оказался губительным для моей репутации. Судьба моя была предопределена.

Когда в доме появился доктор, чтобы осмотреть нас, все будто почувствовали себя вправе открыто обсуждать то, что случилось с нами. Тот факт, что мы нашли необычную пещеру, сам по себе никого не интересовал. Да нам никто и не поверил!

Хью был вне себя. Он метался в ярости и рвал на себе волосы из-за того, что позволил мне уговорить его на столь рискованное дело, в результате чего я оказалась навек опозоренной. Его бесило, что никто не желал верить нашим рассказам.

Как ни старался Хью, он так и не смог найти проход в ту странную пещеру, где мы с ним слышали завораживающий ритм ритуальных барабанов. А все его усилия воспринимались как попытки прикрыть позор несчастной гувернантки, которую он самым бесчестным образом соблазнил и чья репутация теперь оказалась безвозвратно загубленной. Через четыре дня после нашего скандального поступка из путешествия по Европе должны были вернуться отец и сестра Хью. За день до их возвращения Хью прислал мне записку, в которой просил встретиться с ним на закате у пруда с золотыми рыбками. Я попросила прислугу принести мне ужин в мою комнату, сославшись на головную боль, хотя на самом деле чувствовала себя вполне неплохо. Улучив момент, когда никого не было поблизости, я потушила свечи, накинула длинный плащ с капюшоном и незаметно выскользнула в сад. Хью уже поджидал меня верхом на белом коне. Вид у него был необычайно решительный. Он наклонился, с легкостью подхватил меня и усадил в седло за собой. И мы поскакали.

Через полчаса мы оказались в очень необычном месте, где чувствовалось что-то мистическое. Хью объяснил мне, что эта древняя постройка в живописнейшей долине называется Брэмор-Лодж. В доме уже горели свечи, а в камине полыхал огонь. Судя по всему, Хью заблаговременно подготовил здесь все к нашему приезду. В большом зале на столе стояли два кубка и бутылка красного вина.

Жестом он пригласил меня переступить порог дома, а затем захлопнул дверь и посмотрел на меня со смешанным выражением отчаяния и сознания собственной вины.

– Сними плащ, – решительно произнес Хью.

Я беспрекословно повиновалась. Возможности поговорить наедине после того, как мы побывали в горах, у нас до сегодняшнего вечера еще не было. Я позволила плащу соскользнуть со своих плеч, а после перекинула его через спинку кресла. Я стояла посреди комнаты, слегка подрагивая от холода. Место, где я оказалась, было таким странным, едва ли не пугающе враждебным, точно дух древних времен встретил нас и увлек в жестокое Средневековье.

То, что Хью привез меня сюда, только подтвердило мое предположение – о моей репутации порядочной женщины можно забыть. Спасти ее было делом абсолютно безнадежным. А тогда не было и смысла таиться и избегать встреч наедине. То, что мои дни в этом доме сочтены, уже не подлежало сомнению. Меня очень скоро отошлют прочь – это был лишь вопрос времени. Граф едва ли позволит мне остаться при его дочери – какой пример я могла ей подать? Не следовало мне надеяться и на то, что я получу рекомендации, а значит, работать гувернанткой я не смогу больше никогда.

Неожиданно то, что мы сделали потрясающее открытие и подобрались к разгадке загадочного убийства, показалось нам абсолютно несущественным и лишенным какого-либо смысла.

– Какая же я дурочка, – вздохнула я.

– Вовсе нет, – возразил Хью. – Это я сглупил. Мне следовало сделать это гораздо раньше.

– Что именно тебе следовало сделать? – не поняла я.

Он опустился передо мной на колени. Его глаза загадочно сияли, а губы изогнулись в чарующей улыбке, когда он посмотрел на меня.

– Что такое, Хью?

– Вы выйдете за меня, мисс Паркер? Я люблю тебя, Адди! Мне страшно жаль, что тебе пришлось пройти через весь этот кошмар. Но мы все преодолеем. Я до безумия люблю тебя и хочу, чтобы ты вышла за меня замуж!

Я ахнула. Разве могла я такое предположить? Смущенно отвернувшись, я заметила стоящее на столе вино. Тут же схватила бутылку, чтобы хоть чем-то занять свои руки, и налила темно-красный ароматный напиток в бокал. После первого же глотка я, конечно, закашлялась – у меня не было привычки к подобным напиткам, ведь я же добропорядочная дочь викария! А Хью – напомнила я себе – сын графа. То, что он предлагал мне, было немыслимо! Мне казалось, будто я сплю.

– Нет! – заявила я, снова поворачиваясь к нему. И почувствовала, как вино придало мне сил и разлилось теплом по моим жилам. – Это совершенно неправильно. Ты не можешь жениться на мне. Мне не место рядом с тобой. Я… всего лишь скромная гувернантка… совсем незнатного происхождения.

– Глупости! Чушь! – решительно отмел мои сомнения Хью. – Ты необыкновенная! Ты удивительная, умная и необычайно тонко чувствующая женщина. Мне не нужен никто, кроме тебя, Адди Паркер.

Меня одолели сомнения, правильно ли я поступаю, отвергая его. Я уже готова была сдаться, но…

– Мы с вами совершенно разные по социальному положению люди, мы – из разных миров, лорд Монтгомери, и если вы забыли об этом, то я должна вам напомнить. – Я снова отпила вина. С каждым глотком напиток нравился мне все больше и больше. Теперь я наслаждалась его вкусом и ароматом. Вино придаст мне сил, чтобы сказать то, что я должна. – Мы не можем пожениться, Хью, – твой отец никогда не признает меня.

– Ты же прекрасно знаешь, что мне совершенно наплевать на то, что он думает.

– И все-таки нет. Не могу. Мне здесь не место. Мне следует жить с отцом, в деревне.

– Ты зачахнешь там. Ты не похожа на обычную деревенскую девушку. У тебя острый ум, и ты очень много знаешь. Мы могли бы вместе вести детективные расследования, Адди. Твои способности не должны пропадать зря.

– Никогда еще не встречала мужчину, который бы ценил ум в женщине!

– Я не просто ценю, я требую, чтобы у женщины был ум! – Хью подмигнул мне. – Ну пожалуйста, скажи мне «да»! У меня уже колени заболели!

Я рассмеялась. Ну разве не удивительно? Отчаяние, в котором я находилась до недавнего момента, было столь велико, что я и помыслить не могла даже улыбнуться. А сейчас мне показалось – я будто птица, которую выпустили из клетки.

Я подошла к Хью и, обняв, помогла ему встать. Он обхватил меня руками, и меня всю точно обожгло жаром, исходящим от его тела. Это было так восхитительно! Огонь желания разлился в моей груди и растекся жгучими языками по телу. Я словно ожила! Ощущения были совершенно невероятными.

– О, Хью!..

Я прижалась щекой к его груди. А Хью принялся вынимать шпильки из моей прически. Грива черных волос до пояса рассыпалась по моим плечам. Хью пропускал мои локоны через пальцы и осторожно гладил их. Он обхватил ладонями мое лицо и пристально посмотрел на меня, словно чего-то ожидал.

– Так ты готова дать мне свое согласие?

– Да! – с улыбкой произнесла я. – Конечно же, я согласна!

Он облегченно вздохнул и улыбнулся, а потом обнял меня крепко-крепко. Его губы прижались к моим губам, и я почувствовала, как мир с бешеной скоростью завертелся вокруг нас. Мы оба опустились на колени, а потом легли прямо на ковер из медвежьей шкуры. Хью не выпускал меня из своих объятий и не желал отрываться от моих губ.

Его поцелуи были божественно хороши. Не то чтобы у меня имелся опыт по этой части, но я словно оказалась в раю, настолько чудесны были прикосновения его губ. Я позволила себе расслабиться, чтобы в полной мере почувствовать силу и мощь его прекрасного тела. Мне отчаянно захотелось слиться с ним воедино. Каждая его ласка была словно драгоценный дар, каждое прикосновение приносило мне острейшую радость. Я отвечала ему со всем пылом, на какой только была способна. Мне хотелось показать ему, как я люблю его.

Этот мужчина был моей судьбой, а я – его.

Все это было настоящим чудом. Мы медленно, очень осторожно наслаждались каждой новой лаской, вспыхивая от легчайших прикосновений кожи к коже. Хью был потрясающим любовником. В тот момент, когда наши тела соединились, меня охватило ощущение безумного счастья. Ни понять поглотивших меня чувств, ни передать их я была не способна, настолько это было ново для меня и необычно. Я могла только наслаждаться. И поскольку Хью знал о таких вещах неизмеримо больше меня, я отдалась ему полностью и совершенно подчинилась. И только вновь и вновь ощущала взрыв сумасшедшей радости где-то внутри себя.

– Я люблю тебя, Хью, – пробормотала я и почувствовала, как и его захлестывают те же чувства, какие испытывала я.

– Я знаю, – прошептал он. – Я люблю тебя. Безумно люблю. Никогда в этом не сомневайся. И никогда не забывай об этом.

Когда вернулись отец Хью и его сестра, я была в старой детской, где проходили наши с Кэтрин уроки. Девочка была счастлива снова увидеться со мной и, не закрывая рта, рассказывала мне о своих впечатлениях от поездки по Европе.

– Ах, мисс Паркер, а вы когда-нибудь бывали в Лувре? Это божественная красота! – восхищенно щебетала она. – Как бы я хотела, чтобы вы были со мной и с папой, когда мы катались по каналам Венеции на гондоле. А что за чудо эти французские пирожные! – Она была в полнейшем восторге.

В свои двенадцать лет Кэтрин была очень красивой девочкой, легкая, как бабочка, и очень жизнерадостная. Ее рассказы позволили мне ненадолго забыться и оставить в стороне терзавшие меня мысли. Попадаться на глаза старому графу у меня не было ни малейшего желания, и потому я сразу решила возобновить наши уроки. С замиранием сердца я прислушивалась к каждому звуку за закрытой дверью. Как скоро граф узнает о том, что произошло, а значит, немедленно уволит меня? Однако время шло, но ничего ужасного не происходило. Я уже начала было надеяться, что мой проступок останется незамеченным.

Но я лишь обманывала себя.

Днем у графа произошел крайне неприятный разговор с Хью. Крики были такие, что, кажется, их слышал весь дом. Вскоре после этого дверь в детскую распахнулась, и на пороге появился Хью.

– Монти! – радостно воскликнула Кэтрин, увидев брата. Она подбежала к нему и бросилась ему на шею. – Как тебе не стыдно! Почему ты не пришел раньше? Мне так хочется рассказать тебе о наших с папой приключениях!

Хью рассеянно чмокнул ее в висок.

– Не сейчас, дорогая, – сказал он. – Мне надо поговорить с мисс Паркер. Наедине.

– Ох, Монти, какой ты серьезный! – Девочка направилась к двери, но перед тем, как выйти из комнаты, бросила через плечо кокетливый взгляд на брата. – По-моему, ты влюблен в мисс Паркер. Почему бы тебе не взять ее с собой в Париж?

Как только Кэтрин исчезла за дверью, Хью протянул ко мне руку, и я бросилась в его объятия.

– Что случилось? – спросила его я. – Судя по звукам, которые доносились из кабинета твоего отца, у вас была нешуточная схватка.

– Да, дело чуть было не дошло до драки. Мы едва не перегрызли друг другу глотки. Но теперь отец все знает. Я сказал ему, что мы хотим пожениться.

– И как он отреагировал на это?

– Он заявил, что поговорит со мной завтра утром, когда я буду способен мыслить более разумно. Но я не желаю ничего больше с ним обсуждать!

– А я думаю, тебе следует это сделать. Это покажет ему, что ты способен рассуждать здраво. Но, разумеется, ты вправе и передумать.

– Я не собираюсь пересматривать свое решение! – пылко возразил Хью. – Знаешь, отец жаждет поговорить и с тобой. Завтра в полдень, после разговора со мной, он ждет тебя. Предполагаю, что он либо уволит тебя, отказавшись от твоих услуг гувернантки, либо поздравит с тем, что ты станешь его невесткой. Или же сделает и то и другое.

Я попробовала рассмеяться, но что-то мне подсказывало, что вряд ли все пройдет гладко и что впереди нас ждет немало трудностей.

– В любом случае мы встретимся с тобой в половине первого у пруда. Если отец откажется принять тебя в нашу семью, тогда мы с тобой немедленно покинем этот дом. Так что после разговора с отцом жди меня там, где мы встречались с тобой вчера вечером, хорошо? Ты все поняла?

Я кивнула.

На следующее утро мне не удалось увидеться с Хью, однако, как мне и было назначено, ровно в двенадцать я отправилась в кабинет графа. Как я и предполагала, он оценил мой проступок крайне негативно и счел меня неподходящей гувернанткой для Кэтрин. Это бы еще ничего, но то, что он сказал потом, сразило меня окончательно. Хью был у него этим утром и заявил, что изменил свое решение и передумал жениться на мне. После мучительных ночных размышлений Хью осознал, что не желает, чтобы его родословная была подпорчена кровью женщины низкого происхождения.

Я рассмеялась. Это было так не похоже на Хью. Подобная чушь никогда бы и в голову ему не пришла. И все же к концу нашего разговора старый граф добился своего. В мою душу уже были брошены семена сомнения. Но я все же направилась к пруду, где мы договорились встретиться с Хью. Похоже, теперь Ничего, кроме побега, нам не оставалось. Однако Хью так и не пришел к пруду. Я ждала его до полуночи.

Затем я вернулась в дом, чувствуя себя совершенно уничтоженной. Ни одна живая душа даже не пыталась заговорить со мной. Для всех я словно бы перестала существовать, Так прошло два дня. А сейчас я уже на станции и жду поезда, который отвезет меня к родителям. Только теперь я наконец смогла осознать, что произошло и почему Хью не пришел на встречу.

Мистер Диверс, кучер, сообщил мне, что накануне он отвез его сиятельство на железнодорожную стацию. Судя по всему, лорд Монтгомери решил последовать совету своей сестры и отправился насладиться красотами Парижа.

Без меня».

Глава 17

Лидия проснулась от того, что кто-то с силой барабанил во входную дверь. На ее коленях лежал раскрытый дневник. Должно быть, она задремала, читая его, и так всю ночь и провела в кресле. Сейчас комнату уже заливал солнечный свет.

– Одну минутку! – крикнула Лидия. Она подбежала к окну и распахнула его. Реджи уже собрался было обрушить на дверь очередную порцию ударов. – Реджи! Я здесь, наверху! Что случилось?

– Доброе утро, мадам! Вам пришла телеграмма от сэра Тодда Лича!

– И что в ней?

– Он сообщает, что девушка из клиники – Мэй, как он ее назвал, – умерла.

– Что?!

– Она попала под карету, причем при очень странных обстоятельствах.

– О нет! – Как бы хотелось Лидии рассказать об этом Хью, но едва ли он способен был воспринимать сейчас хоть что-то. – Подожди минутку, Реджи! – крикнула она.

Лидия подошла к кровати и вгляделась в лицо Хью. Тот лежал в неестественной позе, белый как полотно.

– Бедный Хью. Тебе потребуется помощь куда серьезнее той, что могу предложить тебе я.

Лидия спустилась вниз, чтобы открыть дверь Реджи. Ей нужен был помощник – надо было доставить Хью обратно в Уиндхейвен. Одной ей было не справиться.

Реджи помчался верхом на лошади в Уиндхейвен и вернулся уже в карете. Лидия понимала, что Хью сейчас не в том состоянии, чтобы выдержать быструю поездку по ухабистой дороге верхом.

Сейчас Лидия вела себя так, словно была здесь хозяйкой. Она велела экономке подготовить для Хью его любимую комнату. Сама же собиралась расположиться в смежной с ней. Всю заботу о Хью Лидия намерена была взять на себя – она просто не могла доверить столь важное дело кому-то другому!

Лидия послала Реджи в деревню к аптекарю, чтобы тот дал ему какое-нибудь средство, способное облегчить Хью его страдания. Затем по ее приказу слуги установили в комнате Хью ванную и нагрели достаточное количество воды. Лидия выпроводила слуг прежде, чем на их лицах отразилось изумление по поводу того, что она собиралась выкупать Хью самостоятельно.

– Вставай, Хью, – сказала она, подходя к кровати. Хью с немалым усилием приоткрыл глаза и взглянул на Лидию из-под тяжелых век.

– Нам не следовало возвращаться сюда, – с трудом произнес он. – Поползут слухи.

– Ты прав. Но люди будут перемывать нам косточки в любом случае. А я хотела, чтобы тебе было здесь как можно удобнее. – Она с нежностью коснулась его щеки и легонько поцеловала в сухие губы. – А теперь давай-ка садись в ванную. Твои мышцы слишком напряжены. Тебе необходимо их расслабить. Попробуй подняться и сделать несколько шагов. Горячая вода поможет тебе, вот увидишь. Ну же, вставай!

Лидия откинула одеяло и помогла ему встать. Согнутый, точно старик, Хью оперся на ее плечо и кое-как доковылял до ванны. Лидия помогла ему снять ночную рубашку и перешагнуть через высокий бортик ванны. Она сама удивилась тому, что ее ничуть не смущает его нагота. Возможно, все дело было в том, что накануне ночью она вспоминала божественный момент их близости. А может, просто сейчас для нее было самым главным помочь Хью.

– Расслабься, пожалуйста, и осторожно садись.

– Ах! – простонал Хью. – Это восхитительно!

– Организовать такое в охотничьем домике, как ты понимаешь, я бы не смогла.

Тело Хью по-прежнему было напряжено, мышцы его никак не желали расслабляться.

– Попробуй распрямиться, – уговаривала Лидия.

– Будет исполнено, мадам, – послушно сказал Хью, пытаясь шутить, хотя его всего била мелкая дрожь.

Лидия протянула руку, чтобы убрать волосы, упавшие на его влажный от испарины лоб. Неожиданно Хью схватил ее за запястье с такой силой, какой Лидия и не предполагала сейчас в нем. Она взглянула на Хью. Он улыбнулся и нежно прижал ее ладонь к своей щеке.

– Спасибо, Лидия. Спасибо за то, что приехала сюда со мной. И еще спасибо тебе за заботу о Кэтрин. Она всегда вспоминала о тебе с теплотой.

– Мне приятно это слышать. Кэтрин была прелестной девочкой.

Они с Хью еще ни разу не говорили о печальной участи, которая постигла его сестру, и Лидия считала, что сейчас не самое подходящее время, чтобы поднимать эту тему. Она взяла губку, смочила ее водой и принялась усердно намыливать.

– Как ты чувствуешь себя? По-моему, тебе немного полегчало, – заметила она, подняв его руку и осторожно массируя ее мыльной губкой.

Лидия вдруг с отчетливой ясностью вспомнила то, как его руки обвивали ее стан, какое неземное наслаждение дарили ей. Хью был таким сильным и в то же время необыкновенно нежным.

– Нас связывают весьма необычные отношения, ты не находишь? – спросила она. Отпустив руку Хью, Лидия принялась растирать его грудь. Она старалась не смотреть на него – слишком уж впечатляющим было зрелище, слишком волнующим!

– Да, это так. Скажи, а что ты чувствуешь сейчас… после смерти Боумонта?

Лидия судорожно вздохнула.

– Я даже не успела толком разобраться в себе, все так закрутилось. Ну не ужасно ли? Мы так и не успели найти Софи.

– А ведь он так этого хотел, – вздохнул Хью.

– Муж старался подготовить меня к неизбежному, он хотел, чтобы я не забывала, что жить ему осталось недолго.

Рука Лидии скользнула по груди Хью и внезапно остановилась. Между ними промелькнуло что-то неуловимое. Лидия почувствовала, как ее охватило смущение. Как странно было говорить сейчас о покойном муже со своим любовником. Хью накрыл ее ладонь своей, и на мгновение Лидии показалось, будто он собирается направить ее руку вниз. Он уже был возбужден, она видела это сквозь мыльную воду. Лидия вспыхнула.

– Мне кажется, что тебе уже определенно лучше, – сказала она подчеркнуто строго, хотя глаза ее при этом озорно сверкнули. – Думаю, ты вполне сможешь домыться самостоятельно. Я побуду с тобой – на случай, если тебе что-то понадобится или если тебе вдруг станет плохо.

Хью рассмеялся, и у Лидии от его смеха потеплело на душе. Да, пройдет некоторое время, и он снова станет самим собой. Что ему сейчас было жизненно необходимо – так это пить побольше жидкости, так как организм его был обезвожен. Лидия повернулась к прикроватному столику и взяла с него стакан с водой.

– Отпей хотя бы немного, тебе это пойдет на пользу.

Хью повиновался, но, судя по тому, какая мука отразилась на его лице, далось ему это нелегко. Лидия видела, как напряглись его мышцы, когда он взял стакан в руки.

– Слишком много сразу тоже ни к чему, – остановила она его, когда он сделал несколько больших глотков. – Половины стакана вполне достаточно. – Она забрала у него стакан и присела в кресло, глядя на то, как Хью моется. Хотя зрелище это было для Лидии настоящей пыткой.

Чтобы переключить свои мысли на что-то другое, Лидия спросила:

– Скажи, а что произошло с твоей сестрой? Кэтрин была чудесной девочкой, полной жизни, такой чистой и неиспорченной. И такой красивой. Как ужасно, что смерть настигла ее так рано!

– Это случилось два года назад. Я тогда колесил по Европе. К тому времени я уже перестал искать тебя, потеряв всякую надежду на то, что ты жива. Мне казалось, что жизнь потеряла смысл, вот я и решил отправиться в путешествие. Отец не удосужился известить меня о смерти сестры, я узнал о несчастье только вернувшись домой, когда с момента кончины Кэтрин прошло уже несколько месяцев. Я был настолько зол на отца, что перестал с ним разговаривать. Лишь недавно я нарушил молчание – когда мне нужно было расспросить отца о Добсоне.

– Сочувствую тебе. Я понимаю, каким тяжелым был для тебя этот удар, – сказала Лидия, уже жалея, что подняла столь грустную тему.

– Я даже не был на ее могиле, чтобы отдать долг памяти. Всякий раз, когда я пытаюсь пойти туда, меня будто что-то удерживает. Я не могу себе представить, что Кэтрин лежит в земле…

– А где она похоронена?

– На семейном кладбище, расположенном возле старого дома. Кэтрин теперь рядом с матерью. Какая все-таки несправедливость! Это чудесное дитя должно было жить и радоваться жизни. Я так корю себя за то, что мало с ней общался. Но жить все же надо. И чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что просто обязан продолжать свою работу. Пусть в мире будет хоть чуточку больше справедливости. Это все, чего я хочу. Лишь тогда и моя жизнь обретет смысл.

Лидия вздрогнула, увидев, как голова Хью откинулась на бортик ванны.

– Голова просто раскалывается! Не могу понять, то ли темы, которые мы поднимаем, для меня слишком уж болезненны, то ли процесс выздоровления идет чересчур медленно, – простонал Хью.

Лидия вздохнула. Да, сейчас не время для серьезных разговоров. Она улыбнулась Хью:

– Знаешь, по-моему, забота тебе сейчас нужнее, чем беседы. Я попрошу приготовить для тебя мясной бульон, а потом ты ляжешь и отдохнешь.

Крепкий говяжий бульон и лекарство, которое Реджи доставил от аптекаря, сделали свое дело – Лидия с удовлетворением отметила явное улучшение состояния Хью. Теперь она могла препоручить его заботам Пирпонта, который только что вернулся из Лондона, сумев уговорить мистера Тербера Френсиса приехать погостить в Уиндхейвен.

Лидия написала Тодду и Кларе Лич, сообщив о последних событиях, а затем распорядилась, чтобы Колетт перевезла ее вещи в Уиндхейвен. Притворяться, будто она живет в гостинице, Лидия уже не видела никакого смысла. Да и вряд ли Тревору Добсону было какое-то дело до того, где она находится и с какой целью.

Вечером Лидия составила Хью компанию за ужином, который был подан в его комнату. Хью был свежевыбрит и благоухал дорогим одеколоном. На нем был роскошный шелковый халат с бронзовым отливом. Хью был бледен, но с аппетитом у него – слава Богу! – все было в порядке. Они сидели за небольшим обеденным столом у окна.

– Через два дня приедет мистер Френсис, – сказала Лидия. – Именно к этому моменту Добсон должен снабдить нас первой подсказкой. Можно предполагать, что она будет написана древесным алфавитом, тогда присутствие мистера Френсиса окажется очень даже кстати.

– Превосходно. А есть новости от Тодда и Клары?

Лидия нахмурилась:

– Я не хотела ничего говорить, пока тебе не станет немного лучше. Новости есть, и весьма неутешительные. Та девушка, которую мы с Кларой встретили в клинике – Мэй, – погибла под колесами кареты.

Хью печально покачал головой:

– Бедный ребенок. Она могла бы оказать нам неоценимую помощь. Возможно, именно поэтому ее и убили.

– Ты полагаешь, это не было несчастным случаем?

– Не знаю. – Хью устремил задумчивый взгляд вдаль. – Я слишком многого не могу понять. И это заставляет меня сомневаться в своих способностях. Я не уверен, что смогу и дальше расследовать преступления.

– Все будет отлично, ты справишься. Тебе только нужна ясная голова.

– Надеюсь, что я справлюсь – но только благодаря тебе! – Хью потянулся через стол и сжал руку Лидии.

Ее точно опалило огнем, и она смущенно отдернула руку. Однако после ужина, когда Хью предложил ей присесть рядом с ним на софу, Лидия не смогла ему отказать. Сидя на удобном диванчике, они неспешно потягивали терпкий херес.

– Знаешь, Хью, я ведь так еще и не спросила тебя о твоих впечатлениях о Париже.

Он ответил ей не сразу, и оттого сердце Лидии болезненно сжалось. Ей вовсе не хотелось расспрашивать Хью о том времени – ведь ей пришлось бы рассказать и о себе. До тех пор, пока проблема не названа, можно делать вид, что ее не существует.

– Ты имеешь в виду мое путешествие по Европе два года назад? Я не был тогда в Париже.

– Нет, я говорю о том времени, когда я покинула Уиндхейвен.

Хью удивленно вскинул бровь и пристально посмотрел на нее.

– Но я не ездил в Париж после твоего бегства. Откуда ты это взяла? – изумился он. – Кто тебе сказал, что я уехал в Париж?

– Мистер Диверс, кучер, он отвозил меня на станцию и все мне рассказал.

– Какая ирония судьбы! Место, куда я отправился, было уж никак не похоже на веселый и шумный Париж.

Хью допил херес и поставил бокал на столик. Он обвил руками Лидию и прижался щекой к ее щеке.

– Милая моя, славная Лидия, как же мне тебе все объяснить? Как мне искупить все то зло, с которым ты столкнулась по моей вине?

Хью сжимал ее так сильно, что ей трудно было дышать. А потом нежно поцеловал ее в щеку.

– Прости меня, моя дорогая. Одному Богу известно, что я пережил, потеряв тебя. – Хью крепко прижался губами к ее губам, а затем чуть отодвинулся и грустно улыбнулся. – Хочешь знать, как все было на самом деле?

Лидия затаила дыхание и кивнула:

– Да, конечно.

Хью устроился поудобнее и, взяв Лидию за руку, стал медленно поглаживать ее ладонь большим пальцем.

– В то злополучное утро я отправился к отцу, как ты и советовала мне. Я заявил ему, что своего мнения не изменил и по-прежнему хочу жениться на тебе. Если же он не намерен признавать тебя в качестве моей жены, то нам не останется ничего иного, как только убежать вдвоем. Он весьма удивил меня, сказав, что уважает меня за твердость, хотя и не разделяет моей позиции. Извинившись за вчерашнее, отец предложил мне выпить, чтобы отпраздновать мою будущую женитьбу. Радуясь тому, что все разрешилось наилучшим для меня образом, я залпом осушил бокал бренди, даже не подозревая о том, что в напиток было подмешано наркотическое зелье.

– Поверить в это не могу! – ахнула Лидия. Теперь все вставало на свои места.

– Именно так и было. Почти неделю я был не в себе. К тому времени, когда я наконец начал осознавать происходящее, я уже не мог обходиться без опиума. Один из знакомых отца, некий докторишка, снабдил его дозой, которая должна была лишить меня воли и заставить подчиниться решению отца. Однако этой дозы оказалось достаточно, чтобы вызвать у меня зависимость от страшного зелья. Думаю, тогда еще я мог бы избавиться от этой напасти, если б захотел. Но я позволил себе плыть по течению, когда понял, что потерял тебя. Печаль моя была чересчур велика. Я хотел, должно быть, подавить таким образом свою способность чувствовать. Ну вот, теперь ты знаешь и то, почему я не пришел тогда в условленное место, чтобы встретиться с тобой, и то, каким образом я приобрел свою страшную привычку.

– Будь он проклят! – в сердцах вскричала Лидия. – Этот человек разрушил и твою жизнь, и мою. Твой отец достоин презрения.

– Нет, Лидия, ему казалось, что он спасает меня от меня самого. Отец и сейчас продолжает думать, будто оказал мне услугу.

– Да как ты можешь защищать его?!

– Я вовсе не защищаю его. Я в ужасе от того, что он сделал с тобой. И со мной тоже. Но я могу понять его, хотя и не могу с ним согласиться. Он не злодей, просто понимает все иначе, чем мы.

– Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить, будто ты примирился с тем, какую боль причинил тебе отец.

Его взгляд помрачнел.

– Когда же ты успела так хорошо узнать меня?

– В тот самый момент, когда ты схватил меня за руку, чтобы не дать мне сорваться со скалы, я поняла, какой ты. Я знаю тебя лучше, чем ты сам знаешь себя. То, что происходит у вас в семье, кажется мне крайне странным, и дело не только в твоем безумном дядюшке.

– Осторожнее! Не стоит делать поспешных выводов, – предупредил ее Хью глухим голосом.

– Ну и ну! Поверить не могу! Ты что, и дядюшку Тревора будешь защищать и пытаться оправдать?

– Конечно же, нет. Нельзя даже сравнивать его безумные поступки с ошибками, которые совершил мой отец. Пойми, все, что делал отец, было направлено на поддержание традиций, существовавших доселе в нашей семье. Он положил жизнь на то, чтобы честь нашего семейства сохранялось незапятнанной. Это для него всегда было превыше всего.

– Да уж, честь семьи оказалась важна для него настолько, что он отослал свою жену с глаз долой в клинику для умалишенных, чтобы она – не приведи Господь! – не опозорила его.

– Он полагал, что там ей помогут, – холодно возразил Хью. – Но он ошибся. Доктора оказались не в силах ничего сделать.

– Она покончила с собой, Хью! А ты заработал пагубную опиумную зависимость. И все из-за него. Одному Богу известно, что случилось с твоей сестрой. Может, она попросту устала жить в этом доме.

– Это нечестно! – Хью вскочил на ноги. – Ты не можешь сваливать на отца еще и смерть моей сестры. По-твоему, королева стала бы прислушиваться к его советам, будь он таким злодеем, каким ты пытаешься представить его?

– Я полагаю, что его понятие о чести преувеличено, – сказала Лидия, устав от их словесной баталии. – Я просто потрясена… Потрясена до глубины души тем, что ты оправдываешь его поведение.

– Я вовсе его не оправдываю! Я только хочу сказать, что понимаю мотивы, двигавшие им, и знаю, как устроен этот мир, – устало произнес Хью, проводя ладонью по волосам. – Господь наградил меня способностью ясно видеть все, что меня окружает, и подарил мне мозги, чтобы я мог все оценить. Дело в том, что ты принадлежишь к высшему обществу не по рождению, ты стала одной из нас благодаря замужеству. Потому-то ты и не можешь понять некоторых вещей. Тебе невдомек, какая ответственность ложится на плечи человека, обладающего высоким титулом, какое это тяжкое бремя, особенно если относиться к своим обязанностям так, как это делает мой отец.

– А мой отец был викарием. В его ведении был целый церковный приход! – с жаром возразила Лидия.

– Даже не сравнивай! Священнику всего-то и нужно, что подготовиться к воскресной проповеди!

– Да как ты смеешь?! – воскликнула она, оскорбленная пренебрежительным отношением Хью к тому, что делал ее отец.

– Лидия, я вовсе не хотел…

Однако она в гневе резко оборвала его:

– Вот и признал, что мы с тобой не пара, поскольку принадлежим к разным мирам. И что классовые различия отнюдь не пустой звук. Я была права. Когда речь заходит о социальном неравенстве, любовь его преодолеть не в состоянии. Да, ты богатый титулованный наследник, я же, как ты и сказал, оказалась в мире избранных лишь потому, что просто вышла замуж, – ну и чем же тогда я лучше шлюхи?

– Перестань! – выкрикнул Хью. – Замолчи сейчас же, Лидия! Я не позволю тебе говорить такие ужасные вещи.

– Уж не считаешь ли ты только себя вправе говорить их?

Хью запустил длинные пальцы в волосы, будто собрался вырвать их.

– Ну почему ты не хочешь понять меня? Я не считаю, что я лучше других. В чем-то мое положение даже хуже, чем у многих. Я связан по рукам и ногам традициями, смысла в которых я не вижу. Почему, как по-твоему, я столько времени провожу в поисках справедливости? Я хочу, чтобы наш безумный мир стал чуть менее безумным. Ты не можешь сказать, что я ратую за привилегии. Меня куда в большей степени привлекает логика, которую я и пытаюсь привнести в жизнь людей.

Лидия закрыла лицо ладонями, чувствуя, как холод сковывает ее сердце. Они с Хью не просто люди из разных миров, их разделяет бездонная пропасть.

– Все, что я хочу сказать, моя дорогая Лидия, – мягко добавил Хью, – это то, что мы оба пострадали. Но мы сумели выстоять. И я не позволю отцу снова вмешаться в твою жизнь. Больше никто, ни одна живая душа, не посмеет встать между нами.

– Дорогой мой Хью, ты же сам только что объяснил, почему мы не можем быть вместе. Разве ты этого не понял?

Лидия повернулась и направилась к выходу. Хью обогнал ее и преградил ей путь. Лидия вскинула на него негодующий взгляд.

– Черт возьми, Лидия! Когда же ты наконец выйдешь за меня замуж? – выкрикнул он.

– Никогда! – Теперь она почти кричала. – Никогда! Слышишь меня? Я никогда в жизни…

Договорить Лидии не удалось, поскольку Хью закрыл ей рот поцелуем. Жарким, требовательным. Одно прикосновение его губ – и она уже готова была позволить ему делать с собой все, что угодно. Желание насладиться его близостью дурманило ей ум. Страсть, вспыхнувшая в ней, была настолько сильна, что Лидия едва не потеряла сознание. Она охнула и безвольно откинула назад голову, а Хью жадно приник губами к ее шее.

– О Боже! – воскликнула она, дрожа от наслаждения, которое доставлял ей Хью своими ласками. – Что ты делаешь?

– Целую тебя, – пробормотал он, прокладывая дорожку из жарких влажных поцелуев к ее уху и умело лаская языком впадинку за ушком. Он скользнул руками вверх по ее плечам, зарылся пальцами в ее волосы, а потом одну за другой принялся вынимать шпильки из ее густых кудрей, и… через мгновение роскошные локоны остались в его ладонях.

– Что за черт!

Когда до Лидии дошло, что случилось, она поспешно прикрыла руками свои коротко остриженные волосы и покраснела от смущения, глядя на то, как Хью изучает ее шиньон. Он был шокирован. А потом вдруг его губы дрогнули и изогнулись в ироничной ухмылке.

– Так-так, уж не мистера ли Моргана я вижу перед собой? Да, судя по всему, так и есть, мистер Морган собственной персоной! Приятно снова встретиться с вами. Вот уж никак не ожидал!

На какой-то момент Лидия обиделась, но, осознав всю абсурдность ситуации, расхохоталась.

Хью засмеялся в ответ, а затем осторожно коснулся пальцами ее щеки. Шиньон полетел в сторону, и Хью заключил Лидию в объятия.

Он прижался лбом к ее голове, и вскоре ни ей, ни ему было уже не до смеха. Его прикосновения были точно снизошедшая на нее благодать. Сейчас существовали только они двое.

– О, Хью… – выдохнула Лидия.

Он отнес ее на кровать и бережно уложил на покрывало. Потом сел на постель рядом с ней и внимательно посмотрел на ее короткие, едва доходящие до плеч, волосы.

– Какое необыкновенное лицо! Ты потрясающая красавица. Теперь, когда меня ничто не отвлекает от него, я вижу это особенно отчетливо.

– Но ведь тебе всегда нравились мои волосы. Ты находил их едва ли не самым красивым во мне!

Хью покачал головой:

– Они были, если позволишь такое сравнение, как глазурь на потрясающе вкусном пирожном.

Лидия улыбнулась и закрыта глаза. Все обидные слова, которые они выплеснули друг на друга, не значили ровным счетом ничего. Их диалог должен был бы быть совсем иным. Вот таким: «Я люблю тебя! Всегда любил. И буду любить вечно!»

Хью опустился на колени перед кроватью и заставил Лидию приподняться, чтобы ему было удобнее обнять ее.

– Лидия, ты самая прекрасная женщина из всех, кого я встречал. Даже если ты переоденешься в мужское платье, – добавил он с искоркой смеха в глазах.

– Ты будешь любить меня? – спросила она, нежно перебирая пальцами его волосы.

– Конечно.

Лидия наклонилась и прижалась ртом к его губам. Его язык мгновенно скользнул между ее губ, а она схватила лацканы его халата и стянула с его плеч, не преминув пробежаться пальцами по твердым мускулам его груди и спины. Его поцелуй в ответ стал еще более страстным. Он сжал ладонями упругую попку Лидии, притягивая ее к себе.

– Я еще никогда ни одного мужчину не желала так, как хочу сейчас тебя, – прошептала Лидия, покрывая короткими нежными поцелуями его щеки.

– И скольких ты, интересно, желала? – с легкой усмешкой спросил Хью.

Лидия замерла на мгновение, осознав вдруг, что ведь Хью-то считал, будто был у нее единственным. Ей следует проявить осторожность и ни в коем случае не дать ему понять, насколько искушенной она стала в любовных играх. Хью ласкал ее кожу в низком вырезе платья, а потом приспустил лиф так, что открылся отделанный кружевом корсет. Сдавленная жесткими чашечками грудь была весьма удобно приподнята для поцелуев. Он приник губами к сладкой ложбинке, согревая своим горячим дыханием уже и без того разгоряченную кожу Лидии.

От желания Лидия сходила с ума. Она томно выгнулась, подставляя свои прелести его губам. А его язык прокрался к кромке корсета, едва прикрывающего ее соски, в надежде насладиться их сочной сладостью. Хью, распаленный страстью, вновь приник к ее губам, уже не лаская, а терзая их. Жажда удовлетворить свой голод сделала его движения резкими, едва ли не грубыми.

– Я хочу тебя. Хочу всю, без остатка, Лидия! – Он откинулся назад, и она могла любоваться его великолепным мускулистым торсом, освещенным неярким лунным светом.

Ее ладони, не зная устали, гладили и ласкали его кожу. Хью встал, развязал пояс, скинул халат и все, что было на нем из одежды. Лидия жадно впитывала глазами его нагую красоту. В силе и мощи его желания она уже могла не сомневаться – это было слишком очевидно! Его мощный эрегированный орган гордо смотрел на нее из темного клубка шелковистых волос. Ей хотелось прикоснуться к нему и начать ласкать так, как научил ее Карло, но она не осмелилась на это. Хью не должен был узнать, какие откровенные вещи она проделывала с другими мужчинами.

Хью заставил Лидию подняться и, обняв ее, расстегнул пуговицы на ее платье, а после взялся за корсет.

– Почему бы тебе не последовать примеру леди Лич? – шепнул он ей на ухо. – Избавься от всех этих жестких штуковин!

– Лучше не разговаривай, а целуй меня! – Лидия обхватила ладонями его лицо и приникла в жарком поцелуе к его губам.

Он стянул ее платье вниз к талии и каким-то образом сумел справиться со шнуровкой на ее корсете и даже чуть распустить ее – как раз настолько, чтобы скользнуть под корсет руками. Когда его теплые жадные пальцы обхватили сначала одну ее грудь, а потом и другую, Лидия почувствовала, что ее желание становится просто невыносимым. Она должна была познать его близость или умереть. А он играл ее сосками, искусно дразня затвердевшие горошины подушечками больших пальцев.

Лидия застонала:

– О, Хью! Не заставляй меня ждать!

– Ну уж нет, – прохрипел он в ответ. – Я хочу сполна насладиться твоим телом.

– Хочешь, чтобы я так же ласкала тебя? – спросила она, чувствуя, как кружится у нее голова от наслаждения.

– Нет, – усмехнулся он. – Я не могу требовать этого от тебя, моя дорогая.

Лидия прикусила губу. «Попроси! – хотелось крикнуть ей. – Пожалуйста, попроси меня об этом!»

Его ладони, вдоволь наигравшись с грудью, скользнули вниз, к ее талии, а потом по юбкам к ногам. Он встал перед ней на колени, взирая на нее точно на богиню. Затем осторожно приподнял пышные юбки и, проявив немалое умение, распустил подвязки и приспустил чулки к лодыжкам. Когда он принялся ласкать ее колени и теперь уже обнаженные икры, Лидия, откровенно демонстрируя, насколько сильно хочет его, раздвинула ноги пошире.

– О, Хью… – снова простонала она.

Он встал и обнял ее, покрывая горячими поцелуями ее шею: бедра Хью вжимались Лидии в живот.

– Лидия! Ты сводишь меня с ума! – Он снова усадил ее на постель, а сам опустился перед ней на колени.

«Да ведь я ничего и не делаю!» – в недоумении думала она. Лидия откинулась на спину, изнывая от желания. Если бы только она могла ублажить его так же, как делал это он!

Приподняв юбки, Хью скользнул по ее коленям вверх. Его руки остановились всего в нескольких сантиметрах от того самого укромного местечка, которое так жаждало быть заполненным им. Хью замер и, взглянув на Лидию, попросил:

– Пожалуйста, дорогая, сядь. Я хочу раздеть тебя. – Он помог ей сесть и обхватил ее руками, чтобы стащить через голову корсет. Его губы изогнулись в дразнящей улыбке. – Боже правый! Какая великолепная грудь!

Он снова обхватил ее груди руками и, приподняв, чтобы ощутить их тяжесть, принялся осторожно сжимать их и поигрывать сосками.

– Откинься на спину, – попросил Хью и чуть нажал руками на плечи Лидии.

Он встал и осторожно раздел ее, а потом сел рядом с ней и накрыл ладонью холмик между ее ногами.

– Ах, Лидия, ты уже готова для меня!

«Да! – хотелось выкрикнуть ей. – Да! Возьми меня!» Но она не посмела это сделать. Она будет вести себя так, как подобает воспитанной в строгих традициях даме. Или хотя бы попытается это сделать.

Лидия подняла голову и приникла в жадном горячем поцелуе к его губам. И в тот же миг ее лоно почувствовало его пальцы. Хью мечтал, чтобы их ласки были неторопливыми, но как же ему хотелось наброситься на нее со всей пылавшей в нем страстью и заполнить ее собой всю без остатка! Ведь Лидия была более чем готова соединиться с ним.

– Я хочу доставить тебе удовольствие, Лидия, – прошептал он ей на ухо.

– Ты уже это делаешь, – прошептала она в ответ, изгибаясь под его пальцами.

Хью снова встал перед Лидией на колени и принялся дразнить языком ее пупок, руки же его тем временем путешествовали по ее животу, бедрам и груди.

Не в силах ждать дольше, он опустился на нее и скользнул между ее бедер. Лидия резко выдохнула от удовольствия, обхватила его спину ногами и впилась ртом в его губы. С восхитительно сладкой неторопливостью Хью чуть отодвинулся от нее, а потом снова заполнил ее собой. Он проделывал это вновь и вновь до тех пор, пока она не принялась извиваться, требуя большего.

– Прошу тебя, Хью! – взмолилась Лидия.

Он улыбнулся, довольный ее реакцией, а потом закинул ее ноги себе на плечи и обрушил на нее всю силу своей страсти, даря ей наслаждение каждым своим прикосновением. И вскоре удовольствие пульсирующей волной прокатилось по всему ее телу, и Лидия без сил откинулась на простыни. А Хью, сделав еще несколько резких движений, почувствовал, как острое наслаждение настигло и его, требуя немедленного выхода.

В эту ночь они не размыкали объятий…

Глава 18

Лидия открыла глаза и сладко потянулась. Солнечный свет, заливавший комнату, мягко согревал ее. Она почувствовала, как напряжение, которое не отпускало ее вот уже, казалось, целую вечность, постепенно уходит. Лидия давно не чувствовала себя настолько довольной жизнью и пребывающей в согласии с самой собой и со всем окружающим миром. Ночь любви с Хью Монтгомери была потрясающей!

Лидия потянулась, чтобы прикоснуться к нему, но ощутила лишь пустоту. Она мгновенно приподнялась на постели.

– Хью! – позвала Лидия, обводя взглядом комнату. Сколько сейчас было? Должно быть, часов девять или даже десять. Как же она не заметила его исчезновения?

– Боже! – вздохнула Лидия. – Неужели я спала так крепко? – Она откинула одеяло и выпрыгнула из постели. Набросила на плечи халат и поспешила в комнату Хью. Однако и там кровать была пуста. – Куда, черт возьми, он подевался?

Лидия услышала, как в дверь комнаты постучали.

– Ваше сиятельство! – Это была Колетт. – Я принесла для вас завтрак.

– Входи, Колетт.

Служанка, одетая в черное форменное платье, вплыла в комнату с большим подносом в руках. На лице ее сияла добрая улыбка.

– Вот, мадам. Сытный завтрак для вас. Вам не помешает сейчас хорошенько подкрепиться.

– А что такое? Что случилось? – Лидия наблюдала за тем, как Колетт ставит поднос на маленький столик у окна в се комнате. – Ты не знаешь, где лорд Монтгомери?

– Он уехал, мадам.

– Уехал? Куда?

– Он поднялся очень рано, оделся, был такой подтянутый и очень довольный. Выглядел он так, будто и не болел вовсе.

Когда Колетт сняла серебряный колпак, прикрывающий поднос, и соблазнительные запахи еды разнеслись по комнате, Лидия почувствовала, что страшно проголодалась. Ночь, полная бурных любовных ласк, пробудила в ней нешуточный аппетит. И хотя она собиралась, не теряя времени, отправиться искать Хью, отказать себе в удовольствии полакомиться яичницей с ветчиной она не смогла.

– А куда его сиятельство уехал?

– Он отправился в Брэмор-Лодж, так он сказал. Сегодня утром прибыл один пожилой джентльмен, мистер Френсис. И они вместе отправились искать ключи к разгадке, как они сообщили.

– Но почему не разбудили меня?

– Лорд Монтгомери сказал, чтобы вас не тревожили.

Лидия задумалась, попытавшись взглянуть на себя глазами Колетт. Что та о ней думает? Какой ужасной и бессердечной наверняка выглядит сейчас Лидия в ее глазах! Не успела похоронить мужа, как уже бросилась в объятия любовника! Лидия сделала небольшой глоток кофе.

– Колетт, – начала она.

– Да, мадам! – Служанка, убиравшая постель, подняла на хозяйку доброжелательный взгляд.

– По-твоему, я веду себя отвратительно?

– Что, мадам? – Колетт остановилась и поправила платье. – Не пойму, о чем это вы?

– Ты прекрасно все понимаешь. Тебя не шокирует то, что вдова твоего хозяина, которому ты много лет служила верой и правдой, сейчас находится здесь… ну, в общем, с другим мужчиной?

Колетт взглянула на Лидию и улыбнулась:

– Вовсе нет, мадам. Лорд Боумонт еще задолго до своей смерти говорил со мной об этом. Он надеялся, что вы и лорд Монтгомери поженитесь и не станете тянуть со свадьбой.

– В самом деле?

– Да, мадам, так и есть. Уж мне ли не знать, что за брак был у вас и графа? Вы были к нему очень добры. Но молодой леди, такой, как вы, надо жить. И, насколько я могу судить, вы сейчас исполняете последнее желание своего мужа – ищете его дочь. Я знаю, для лорда Боумонта вы бы сделали все, что бы он ни попросил.

От слов Колетт глаза Лидии увлажнились.

– Чем я заслужила такое понимание с твоей стороны, моя дорогая?

– Пожалуйста, мадам, не плачьте. Вам надо сейчас беречь силы – они вам еще ой как понадобятся.

– Спасибо тебе, Колетт.

Расправляясь с завтраком, Лидия размышляла о великодушии своего мужа. Бо не только не был против ее брака с Хью, но и позаботился подготовить к такому повороту событий наиболее преданных слуг.

Однако Бо, которому было известно все о ее прошлом, не мог не знать, что отпрыску знатного рода не полагалось жениться на женщине, которая служила – пусть и недолго – в борделе у миссис Эллы Фенниуиг. Случись такое, сразу же разразился бы жуткий скандал. Может, Бо было известно что-то такое, чего Лидия не знала?

Впрочем, об этом она еще успеет подумать. А сейчас ей следовало поторопиться, чтобы встретиться с Хью и мистером Френсисом. Лидия подозревала, что Хью попросту хочет отстранить ее и вести расследование самостоятельно, считая, что только он способен найти ключи к разгадке. Ну что за самонадеянный тип! И все же Лидия не могла не улыбнуться, подумав о Хью. Ведь тем, кто влюблен, нетрудно найти повод восхититься объектом своего поклонения.

Лидия решила отправиться в охотничий домик верхом. В экипаже, возможно, было бы и удобнее, но это заняло бы слишком много времени, да к тому же ей хотелось немного размяться. Дворецкий распорядился, чтобы ее сопровождал один из конюхов, которому следовало показать Лидии дорогу.

Когда они приехали на место, конюх отвел лошадей на конюшню, а Лидия направилась к дому.

Подойдя к двери, она обратила внимание на прикрепленный к ней клочок бумаги.

– Ох, не значит ли это, что Хью уже успел отсюда уехать? Ну что он за человек! И почему ему не сидится на месте? – пробормотала она.

Лидия остановилась на пороге и уже собралась было постучать, но рука ее так и застыла в воздухе. Холодок пробежал по спине. Это была не просто записка. Надпись была зашифрована с помощью древесного алфавита! И еще одно обстоятельство поразило Лидию. Записка была не просто прикреплена к двери – на булавке, удерживающей клочок бумаги на двери, покоилось, высушенное тельце бабочки.

– Боже правый! – выдохнула Лидия и отступила на шаг назад. Не иначе как работа Тревора Добсона! Лидии едва не стало дурно. Может, он и сейчас где-то здесь?

Стараясь не терять хладнокровие, она внимательно оглядела местность. Не заметив ничего подозрительного, Лидия что есть мочи забарабанила в дверь, стараясь не задеть при этом записку.

Дверь распахнулась. Хью смотрел на нее с нескрываемым удивлением.

– Что случилось, Лидия? Что горит? Где пожар?

– Смотри! – Она ткнула пальцем в записку, прикрепленную к двери.

– Боже милостивый! – не смог сдержать своего потрясения Хью. – Мистер Френсис! Он был здесь! А мы ничего не слышали!

При ближайшем рассмотрении оказалось, что записка не одна и что к двери пришпилено несколько листков бумага.

– Надо срочно распаковать мои книги, – оживился мистер Френсис. – Я захватил с собой все, что может потребоваться.

Лидия, воспользовавшись тем, что они с Хью на некоторое время остались одни, наградила его насмешливым взглядом:

– Нет, Монтгомери, никакого пожара нет. Однако я рада, что подняла тревогу, иначе бы ты проглядел очень важную подсказку, предоставленную тебе твоим противником. Забавно, не правда ли, что ты не смог увидеть ее без меня.

Хью ничуть не смутился.

– Не сердись, Лидия. Я просто хотел, чтобы ты подольше поспала. Ты столько сил потратила, выхаживая меня. – Он взял ее за руки и, притянув к себе, поцеловал в щеку. – Ну и как ты поспала? Хорошо?

Она почувствовала, что тает в его объятиях.

– Слишком хорошо. А теперь давай за дело. У нас есть всего три дня, чтобы спасти бедняжку Софи.

– Ты права, – посерьезнел Хью. Подойдя к двери, он осторожно отколол листки. Они, как оказалось, держались на сломанной шляпной булавке. Булавку с мертвой бабочкой Хью протянул Лидии: – Подержи-ка.

Она осторожно взяла булавку и взглянула на него:

– Что там еще есть?

– Похоже на какую-то карту. И еще, кажется, записка от Софи. Вот видишь, я так и думал, что будет еще одно доказательство того, что девушка жива. Но что это такое? Послание, зашифрованное каким-то другим способом, а вовсе не древесным алфавитом. Очень надеюсь, что мистер Френсис сумеет нам помочь. Пойдем, надо хорошенько все рассмотреть.

Они вошли в большой зал и присоединились к Терберу Френсису, который завалил своими книгами длинный обеденный стол. Хью освободил часть стола и с величайшей осторожностью разложил обнаруженные на двери листки бумаги.

– Прошу вас, мистер Френсис. Здесь работы столько, что вам хватит надолго.

– Что в записке Софи? – спросила Лидия.

– Сейчас, – сказал Хью и, наклонившись, принялся читать вслух:

Дорогой лорд Загадка!

Даже передать вам не могу, как я обрадовалась, узнав от мистера Кили, что вы меня ищете. Мне бы очень хотелось сказать вам, где я нахожусь, но – увы! – мне это неизвестно. А если бы я знала про то и написала вам, так это письмо ни за что бы до вас не дошло.

Хочу вас тем не менее заверить, что я пока еще жива и вполне здорова. Пожалуйста, не оставляйте меня. Я очень жду, когда же вы придете за мной и освободите.

Мисс Софи Парнхем.

После того как Хью закончил читать письмо, в комнате установилась напряженная тишина. Лидия задумчиво скрестила руки на груди.

– Кто такой, этот мистер Кили?

– Местный докторишка, – хмуро ответил Хью. – Тот самый, по милости которого я не смог прийти к тебе в тот злополучный день пять лет назад.

Глаза Лидии расширились от ужаса.

– И ему было позволено продолжать свою практику? После того, что он сделал с тобой?

Хью невесело усмехнулся:

– О да. Он получил немалое вознаграждение от моего отца. Правда, если сейчас граф узнает о том, что этот самый доктор связан с похищением, то он скорее всего серьезно пожалеет о своей щедрости. Надо полагать, Добсон хорошо ему заплатил. Кили, насколько я могу судить, совершенно потерял человеческий облик и всякое понятие о добре и зле. Он давно пристрастился к опиуму. Я молюсь лишь об одном – только бы он не давал эту отраву Софи.

– Ну надо же! А вот это очень интересно! – пробормотал себе под нос мистер Френсис. Он внимательно разглядывал клочки бумаги, разложенные на столе.

– В чем дело? – Хью мигом оказался возле него.

– Вы знаете, что это такое? – Мистер Френсис указал на письмо, зашифрованное каким-то необычным способом. Сплошные черточки, расположенные параллельными рядами, сгруппированные по две, три или пять.

– Нет, мистер Френсис.

– Это огам, древнейшая форма кельтского алфавита, еще один способ, каким друиды оставляли друг другу послания без риска, что они станут известны посторонним. Здесь каждая буква, представленная своим набором черточек, связана с названием какого-нибудь дерева. Мне не терпится начать работу и поскорее расшифровать это послание!

Хью присел возле стола и взял в руки один из клочков бумаги.

– Какая странная карта, – произнес он.

Лидия подвинула кресло и села рядом.

– А что это за карта? – спросила она.

– Не могу сказать ничего определенного. Здесь очерчен слишком небольшой участок. Ни знакомых объектов, ни указаний, где север и где юг. Мистер Френсис, взгляните на это, будьте так любезны. Вам это ничего не напоминает?

– Дайте-ка посмотреть. – Тербер Френсис подошел ближе и, сдвинув очки на нос, принялся рассматривать грубо нарисованную черными чернилами карту. – Так-так. Да-да-да. Ну конечно!

– Что это? – Лидия нетерпеливо заерзала на кресле.

– Что? – Тербер Френсис будто бы только сейчас заметил ее присутствие, настолько он был поглощен созерцанием небольшого клочка бумаги.

– Мне показалось, вы узнали, что это за местность, – сказал Хью.

– Разумеется, я ее узнал.

– И что же это? – спросил Хью, проявляя поразительное терпение. – Что, по-вашему, это может быть?

– Ну как же такое не узнать? Это кельтское кладбище. Такие кладбища, если верить историческим источникам, характерны примерно для третьего века. – Мистер Френсис ткнул указательным пальцем в карту: – Вот взгляните. В центре кружок – это храм. Храмы такой круглой формы встречались в те времена сплошь и рядом. Точки, изображенные вокруг него, – на рисунке их четыре, – указывают на наличие жертвенников.

– А как они использовались? – спросила Лидия, когда мистер Френсис вновь погрузился в задумчивость, словно бы забыв об их с Хью существовании.

– Что? Ах, жертвенники… Да, по сути, неясно, зачем они были нужны. Жертвенники представляли собой шахты, заполненные самыми разнообразными предметами – керамической утварью, бревнами, всевозможными осколками, там также находили человеческие кости и кости животных. Существует мнение, что эти шахты были чем-то вроде современного телеграфа.

– Что? – Хью с недоверием взглянул на мистера Френсиса.

– С их помощью древние кельты получали возможность общаться с подземными божествами. А жертвенные приношения были одним из способов добиться их благосклонности.

Лидия указала на три прямоугольника:

– А это что такое?

– Это, несомненно, и есть места, где производились захоронения.

– Надеюсь, это не означает, что Софи уже мертва. – Лидия от волнения прикусила палец. Она не могла оторвать от загадочной карты взгляда. – Вдруг этот ужасный человек похоронил ее здесь?

– Нет. – Хью опустил большую сильную ладонь на ее плечо. – Не беспокойтесь, леди Боумонт. Ваши предположения абсолютно неверны. И как мне ни жаль, мистер Френсис, но я должен возразить вам и сказать, что это вовсе не могилы.

Лидия с удивлением подняла голову и посмотрела на Хью. Его глаза сияли. Он явно о чем-то догадался, и оттого был весьма горд собой.

– Тогда что же это, Хью? – спросила его Лидия.

– Именно здесь расположены гигантские камни. – Он постучал по карте пальцем. – Такие, как мы видели в пещере! Наконец-то! Я знал, что они существуют на самом деле, а не привиделись нам в страшном сне! Видите ли, мистер Френсис, несколько лет назад мы с леди Боумонт случайно обнаружили пещеру с древними гигантскими камнями, которую потом, как ни пытались, найти не смогли. Но помещение, где они стояли, было именно круглым, в точности как то, что изображено здесь. Вот почему Добсон и прислал нам этот рисунок. Ему захотелось поиздеваться над нами. Он словно бы дает нам понять, что ему известно о нашей давней находке, но он по-прежнему не желает сообщать нам, где именно расположено это место. Тербер Френсис снова уткнулся в листок с зашифрованной надписью:

– Понять бы, где это! Но, боюсь, это совершенно невозможно, поскольку на карте, как вы и сами видите, нет никаких ориентиров. Ее можно попытаться сопоставить с какой-нибудь другой, более подробной картой. Я же пока попробую расшифровать записку. У меня есть подозрение, что в ней могут содержаться какие-нибудь важные указания.

Хью откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники.

– Да, Лидия, это именно то самое место. Три гигантских камня. Я собираюсь отправить гонца в Уиндхейвен и попросить Пирпонта послать телеграмму моему отцу. Он должен приехать. Теперь уже он не сможет утверждать, будто я сошел с ума.

– Не зови его, пожалуйста, – умоляюще произнесла Лидия. – Какая разница, что он думает?

Хью взял ее за руку.

– Я готов выполнить любое из твоих пожеланий. Но подумай сама. Отец хранит старинные документы, в которых отражена вся многовековая история поместья. Я знаю, что эти документы существуют. Эта карта более чем веское основание, чтобы убедить отца оказать поддержку в наших поисках. В отличие от детективов из Скотленд-Ярда граф может приехать сюда и помочь нам в расследовании, не вызвав при этом подозрений Добсона. Я знаю, что ты не хочешь видеться с ним, дорогая, но если мы не выясним, где находится обозначенное на карте место, мы так никогда и не найдем Софи.

– Но мы и без того знаем, где находится это место! Мы же были там. Знать бы только, как снова попасть туда. Такое ощущение, что вход в пещеру попросту пропал.

– Я уверен, что, кроме этой, существует и более подробная карта, по которой мы и сможем понять, где находится этот вход в пещеру. А такая карта может быть только у моего отца. Вполне возможно, что он даже не догадывается, каким сокровищем обладает. Ведь эти документы имеют огромную историческую ценность. Ну, так что ты скажешь?

Лидия подумала о Софи, которая так надеялась, что знаменитый лорд Загадка спасет ее, и медленно кивнула:

– Да, мы должны использовать все возможности. Телеграфируй отцу.

– Храбрая моя девочка! Я буду рядом с тобой и не позволю ему обидеть тебя, обещаю.

Прошел целый час, прежде чем мистер Френсис закончил свою работу.

– Ну что ж, вот и все, – сказал он, подняв затуманенный от усталости взор.

Лидия и Хью склонились над его записями.

Лорд Загадка.

Итак, игра началась. Три дня. Она уже готова к празднику костров. Она будет ждать вас во чреве котла. У нее есть еда, вода и свечи на три дня. Убьете меня – и она умрет от голода. Если, конечно, вы не окажетесь умны настолько, чтобы найти ее раньше этого времени.

Вы знаете кто.

– Чрево котла, – повторила Лидия. – Не означает ли это, что речь идет о котле богини Керридвен? Котле трансформации и реинкарнации, о чем вы упоминали в своей книге, мистер Френсис?

– Добсон говорит вовсе не о котле богини, – ответил за него Хью. – Он говорит о пещере, которую мы нашли. Там темно – хоть глаз коли, как в котле у ведьмы. Она круглая. И не забывай, что возрождению неизбежно предшествует смерть. Мы просто обязаны найти эту девушку!

– Ты готова, Керридвен? – услышала Софи глухой голос своего похитителя.

Он крепко прижимал ее к себе. Где она находится, девушка не имела ни малейшего представления, поскольку на глазах ее была повязка. Она могла лишь чувствовать, как ее обдувает ветер и солнечные лучи согревают кожу. До чего же это было приятно! Софи и не надеялась уже испытать это снова.

– Ты знаешь, где ты сейчас, моя дорогая богиня? – прошептал мужчина ей на ухо.

Софи чувствовала, как крепко он прижимается своим животом к ее спине, как жарко дышит ей в ухо. Его желание было слишком явным, чтобы не заметить этого. Вот только когда этот дамоклов меч упадет на нее?

– Неужели он так и не придет за мной? – лишенным каких бы то ни было эмоций голосом спросила она.

– Кто, моя дорогая Керридвен? Кто не придет за тобой? Твой супруг? Твой Бог?

– Лорд Загадка, – прошептала она.

Мужчина расхохотался. Софи не столько услышала это, сколько почувствовала по тому, как затряслось его бесформенное тело.

– Нет, он не явится тебе на помощь. Он-то, конечно, думает, что это ему удастся, но он не настолько умен, чтобы найти тебя. Я всегда был куда умнее его. А он считал, что превосходит меня по всем статьям. Но он ошибался.

Впервые за все то время, что она провела взаперти, Софи заплакала. Тело ее сотрясалось от беззвучных рыданий.

– Не плачь, Керридвен. День нашей свадьбы приближается. Но ты не ответила мне, где, по-твоему, мы сейчас находимся.

Он быстро снял повязку с глаз Софи, сдавив рукой ее затылок, чтобы она не смогла повернуться и увидеть его самого.

– Взгляни! Ты в горах, любовь моя.

Софи зажмурилась. Яркий солнечный свет ослепил ее. И несмотря на весь ужас ее положения, она почему-то испытала необычайную радость. Она снова могла видеть солнце!

– Как красиво!

– Я знал, что тебе понравится этот вид. А теперь посмотри вниз.

Софи так и сделала – и похолодела от ужаса. Всего в шаге от нее лежала глубочайшая пропасть. Девушка попыталась отступить назад, однако сделать ей это не удалось – она лишь уперлась в стоящего за ней мужчину.

– Тебе страшно, моя ненаглядная? Так и должно быть. Это то самое место, где умерла самозванка.

– Какая самозванка? – не поняла Софи.

– Другая девчонка, которая притворилась, будто бы она – это ты.

– Так была и еще одна?

– Да, их было много. – Мужчина откровенно интимным жестом скользнул рукой по ее животу. Бедную Софи едва не вырвало. – Но все они оказались лгуньями. Они кричали от боли, когда я рвал их девственную плеву. Настоящая же Керридвен будет кричать только от экстаза. Я знаю, что ты так и сделаешь, любовь моя. Я знаю, что ты настоящая и единственная богиня.

– Нет! – запротестовала девушка и зарыдала теперь уже в голос. – Нет, нет, нет!

– Пойдем, моя дорогая. Тебе пора пройти обряд очищения.

Он силой оттащил ее назад в середину полукруга, обозначенного тремя гигантскими камнями. Они высились мощной стеной и отбрасывали на землю густую тень.

– Это те самые три богини, о которых я тебе говорил. Ты никогда не станешь старухой. Когда ты и я предадимся любви, мы оба станем бессмертными.

Когда Софи поняла, что похититель тащит ее ко входу в темную пещеру, она уперлась что было сил ногами в землю:

– Нет! Нет! Не хочу темноту! Я хочу видеть солнце!

Мужчина не обратил ни малейшего внимания на ее мольбу и поволок ее в темное нутро пещеры. Там было холодно, где-то в глубине капала вода. Пройдя по извилистому пути, Софи увидела слабый свет от факела, который ее похититель явно зажег раньше. Мужчина вытащил на середину пещеры небольшой ящик.

– Тут есть сыр и хлеб. И, конечно же, вода. Я поставлю все так, чтобы ты могла дотянуться. И еще здесь есть свечи – их должно хватить на три дня. Будешь умницей – в темноте сидеть не придется.

Он подтолкнул ее к каменному выступу в стене. Софи вскинула голову и взглянула ему в лицо. Весьма благообразный пожилой мужчина, если только не обращать внимания на безумный блеск в его глазах. Седые волосы бесформенной массой падали ему на плечи. Он резким движением откинул их назад и тяжело вздохнул.

– Кто вы такой? – Софи не сумела сдержать своего любопытства.

– Можешь называть меня Тревор.

Она прикрыла глаза, осознав вдруг весь ужас своего положения и судьбы, уготованной ей. Похититель не собирается оставлять ее в живых. Иначе он ни за что не стал бы открывать ей свое имя.

– Ну, что у тебя случилось? – недовольно проворчал лорд Боксли, едва вошел в библиотеку.

Хью и Лидия пили кофе за небольшим столиком. Лидия чувствовала себя слишком усталой, чтобы испытывать смущение от неожиданного появления графа. Все утро они с Хью прочесывали Девилс-Пик с картой в руках, пытаясь найти вход в пещеру, но безуспешно. Они вернулись и только успели переодеться, привести себя в порядок и сесть немного перекусить, когда появился граф.

Хью обменялся с отцом дружеским рукопожатием.

– Не хочешь ли присоединиться к нам и выпить кофе?

Лорд Боксли в своем сером твидовом костюме подошел к письменному столу и положил привезенные на него бумаги, а затем направился к Хью и Лидии. Молодая женщина поднялась, чувствуя, как сердце бьется у нее где-то в горле. Ей стало трудно дышать. Никогда еще она не чувствовала себя в таком положении – своего рода преступницей. И никогда еще ни один человек не испытывал к ней столь сильную ненависть, как лорд Боксли. И виной тому был сам факт ее рождения.

– Леди Боумонт, – сказал Хью, – я бы хотел представить вас моему отцу, графу Боксли. Сэр, это Лидия, графиня Боумонт.

Граф несколько секунд пристально смотрел на нее, прежде чем сказать:

– Мое почтение, мадам. Примите мои соболезнования в связи с кончиной вашего мужа.

Лидия с трудом сглотнула.

– Благодарю вас. – Лидия не могла понять, узнал ли он ее. «Это же я! – хотелось крикнуть ей. – Это я, Адди Паркер. Женщина, чью жизнь вы разрушили. Но несмотря на все ваши козни, я сумела выжить!»

– Так что стряслось? Отчего такая спешка? – Граф вернулся к разговору о делах.

– Сейчас все объясню. Выпьешь кофе?

– Да.

Хью налил ему в чашку ароматный дымящийся напиток.

– Подойди сюда. – Хью подвел отца к столу, и мужчины опустились в глубокие кожаные кресла, а Лидия присела поодаль на краешек дивана. – Как тебе, должно быть, известно, я ищу падчерицу леди Боумонт.

– Ну и как, все еще не нашел? – Граф был не столь высок, как его сын, и несколько полноват. Хотя для своего возраста он выглядел все еще превосходно и пребывал в отличной форме. И даже набрякшие мешки под глазами ничуть его не портили. Он был всегда чересчур серьезен, редко шутил и считал рассудительность главной добродетелью. – Весьма о том сожалею.

– Мы знаем, что ее похитил сэр Тревор. И еще нам известно, что он держит ее в пещере, которая расположена рядом с огромными валунами.

Лидия, увидев, с каким презрением граф взглянул на сына, с трудом заставила себя сдержаться.

– Сдается мне, что мы уже говорили с тобой на эту тему, сын.

– Да. – Хью чуть улыбнулся. – К сожалению, в то время у меня не было никаких доказательств. На этот раз мне есть что тебе представить. Посмотри, что дал мне Добсон в качестве ключа, который должен помочь разгадать это дело.

Хью протянул графу карту, и тот принялся пристально ее разглядывать.

– И что это доказывает? – спросил он наконец.

– Вот здесь-то мне твоя помощь и потребуется. Надо просмотреть все имеющиеся карты поместья. И найти подробную карту этой местности.

Граф отдал Хью карту и взял со стола свою чашку с кофе.

– А что обо всем этом думаете вы, леди Боумонт? Вы тоже считаете, что вашу падчерицу похитил именно Тревор Добсон?

– Вне всякого сомнения. – Лидия смело встретила его взгляд. Сердце ее забилось чаще. Узнал ли он ее? Неопределенность сводила Лидию с ума. – Он сам признался в этом в одной из своих записок, сэр. Я была бы очень вам признательна, если бы вы оказали нам свое содействие в этом деле.

Граф кивнул:

– Что ж, хорошо. У меня, разумеется, имеются некоторые сомнения. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь бедной девочке. – Лорд Боксли тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. – И все же – если окажется, что ты прав и что это ужасное злодеяние совершил Добсон, зачем он это сделал?

– Я полагаю, что он убил немалое количество юных девушек – причем исключительно девственниц, – пытаясь возродить к жизни некий языческий ритуал.

– Боже правый!

– Знаю, это звучит невероятно. И еще он хочет испытать меня на прочность и выяснить, кто из нас двоих обладает более острым умом. Скорее всего, в нем говорит обида незаконнорожденного ребенка, обделенного правами.

– Да, знал бы он, какая ответственность ложится на мои плечи вместе с правами и титулом, – хмуро проговорил лорд Боксли. – Однако мне трудно поверить в твою версию без убедительных доказательств. Полагаю, тебе следует поставить в известность власти.

– Нет. Мы должны сделать все без привлечения официальных властей, иначе Добсон убьет ее. Собственно, поэтому я и обратился за помощью к тебе.

Графу хватило такта не отпустить издевательского замечания по этому поводу.

– Монти, я хочу кое-что сказать… – Голос лорда Боксли дрогнул, и он глубоко вздохнул, собираясь с силами. – Это весьма нелегко для меня. Я хочу выразить тебе и леди Боумонт свои сожаления.

Когда он взглянул на Лидию, она поразилась, увидев в его глазах раскаяние.

– Благодарю вас, сэр, – произнесла она. – Я уверена, что мы найдем Софи.

Он покачал головой:

– Нет, я не о том. Я сожалею, что отослал вас прочь. Тогда, пять лет назад.

Так, значит, он узнал ее! Лидия почувствовала, как кровь прилила к ее голове. Ей едва не стало дурно. До чего же все это больно! Даже после стольких лет она все еще не могла забыть обиды.

– Я был не прав. Очень, очень не прав. Я причинил боль вам и Монтгомери. И все из-за моей непомерной гордыни. Надеюсь, вы когда-нибудь сможете простить меня.

На сердце у Лидии стало легко от этих слов, однако мозг не мог сразу сдаться. Старые обиды заставляли Лидию быть подозрительной. Насколько искренним было раскаяние графа?

– Я тоже на это надеюсь, – просто сказала она, уставившись на замысловатый цветочный рисунок на фарфоровой чашке.

Уголком глаза она заметила, как отец и сын обменялись взглядами. Было ли это первым шагом к их сближению? Возможно, Хью был прав насчет своего отца. Он не злодей, просто не все верно понял. А она сама? Достанет ли ей великодушия принять оливковую ветвь примирения, которую он протягивал ей?

Глава 19

Утром Колетт перенесла вещи Лидии в Китайскую комнату. Лидия выбрала эту комнату потому, что та находилась дальше всех других помещений от апартаментов лорда Боксли. Ей требовалось время, чтобы оценить то, что он сказал ей.

Комната была декорирована с потрясающей роскошью и изыском. Однако Лидия едва ли толком могла сейчас это заметить. Она без сил упала на широкую кровать, выжатая не только физически, но и морально.

Сейчас ей хотелось только одного – спать, ведь завтра рано утром им предстояло снова вернуться в охотничий домик для получения очередной подсказки. Лидия очень надеялась, что граф сможет помочь им.

Хью уже собирался переодеться ко сну, когда кто-то постучал в дверь. Пирпонт доложил, что Реджи ждет в гостиной и хочет сообщить ему что-то очень важное. Хью не замедлил спуститься. Как выяснилось, Тревор Добсон вернулся в Тремейн сегодня ближе к вечеру. Реджи сумел одному ему известным способом завербовать шпионов среди прислуги Добсона – должно быть, сыграло свою роль его мальчишеское очарование. По крайней мере, сам он так объяснил Хью успех своего предприятия. Хотя более вероятно, что умный парнишка попросту подкупил слуг Добсона. Однако в любом случае свою работу он выполнил превосходно.

В одиннадцать часов вечера Хью велел заложить карету, и они с Реджи отправились в поместье Добсона. Хью не стал тревожить Лидию, слишком уставшую за сегодняшний день. К тому же он не хотел подвергать ее опасности. Хью не исключал того, что Добсон вернулся в поместье, собираясь открыто выступить против него. Вполне возможно, что следующую подсказку он предполагал доставить лично. И хотя Хью и согласился следовать правилам юры, которые установил Добсон, ничто не мешало ему попытаться перетасовать колоду и, нарушив правила, захватить с собой маленький револьвер, который он незаметно спрятал в карман сюртука.

Хью и Реджи встретил у входа в дом дворецкий Добсона. Он, похоже, не удивился столь позднему визиту гостей, однако все же счел необходимым сообщить, что хозяин уже не принимает. Но тут в холл, размахивая револьвером, вышел сам Тревор Добсон.

– Так-так! Кого я вижу! Виконт Монтгомери собственной персоной! – воскликнул он и разразился громким хохотом, – Добро пожаловать! Входите же! Входите!

Когда дуло револьвера Добсона оказалось направленным на Реджи, тот в испуге замер на месте.

– Хочешь уйти? – тихо спросил его Хью.

– Нет, если вы собираетесь остаться, сэр, – шепнул тот в ответ.

– А это, как я припоминаю, юный Реджинальд Шейн, – произнес Добсон, растягивая слова. Судя по всему, он был изрядно пьян. – Узнаю мальчишку, который подрабатывал в моем клубе. – Добсон бросил на него неприкрыто похотливый взгляд. – Ну что ж, Шейн, заходи и ты. Идемте выпьем.

– Ничего не имею против, – сказал Хью и протянул свою шляпу и трость не покидавшему холл дворецкому. – Пошли, Реджи.

Они проследовали за Добсоном в его кабинет. Все стены кабинета занимали высокие книжные шкафы темного дерева. Изысканные старинные безделушки придавали помещению уют. Викторианская мебель казалась, однако, немного странной в обиталище человека с явно нарушенной психикой.

– Устраивайтесь поудобнее, – сказал Добсон и почти рухнул на небольшой диванчик. – Шейн! Налей-ка знаменитому лорду Загадке выпить! – Он указал рукой в направлении буфета, где стояли напитки и бокалы. Много там было и пустых бутылок.

Реджи выполнил то, что ему велели, не спуская при этом внимательного взгляда с Добсона. Хью был тронут чувством долга, которое проявил Реджи, и его готовностью прийти Хью на помощь, если в этом возникнет нужда. Хью тоже старался не упускать из виду каждое движение Добсона. Правда, свой револьвер Добсон вскоре отбросил на небольшой столик.

– Вот так-то лучше! – сказал он.

Ожидая, когда Реджи принесет ему выпить, Хью пристально смотрел на Добсона. Теперь он видел в нем сходство с отцом. Однако Добсон всегда держался гораздо проще, чем отец Хью. Он был таким человеком, к которому запросто можно было заглянуть в гости и завести разговор на любую тему, в то время как лорд Боксли вызывал своим видом если не благоговейный трепет, то уж несомненное уважение. Однако Хью никогда не замечал их поразительного сходства. Как часто случается, что люди видят лишь то, что хотят видеть, в то время как истинная суть вещей, пусть и очевидная, остается для них недоступна!

Наконец Реджи принес бокалы с бренди. Хью отпил глоток – затем лишь, чтобы не вызывать раздражения хозяина, а вовсе не ради того, чтобы расслабиться.

Чего-чего, а уж позволить себе сейчас потерять контроль над собой он никак не мог. Хью не ожидал увидеть Добсона пьяным. С игрой, которую тот затеял, это никак не вязалось. Почему вдруг Добсон рискнул напиться и поставить тем самым под угрозу всю свою столь тщательно продуманную затею?

– Где она, сэр Тревор? – тихо спросил Хью таким же бесстрастным тоном, каким обычно спрашивают про погоду.

Лоб Добсона перерезала задумчивая морщинка. Он явно силился сосредоточиться, хотя это и давалось ему с большим трудом.

– Кто? – спросил наконец он.

– Софи Парнхем.

– Ах да.

– Вы недвусмысленно дали нам понять, что она здесь. Я должен найти ее.

Добсон наклонился вперед, поставил локти на столик и закрыл ладонями лицо.

– Я так давно хотел поговорить с тобой. Ты нашел ее. Ты знал. Ты понял, что происходит и что ты обязан найти виновника.

Хью переглянулся с Реджи, даже не пытаясь скрыть своего изумления, а затем сказал:

– Я не нашел Софи, сэр Тревор. Все дело в том, что найти вход в пещеру мне не под силу. Если бы вы прямо сейчас показали мне…

– Ты нашел ее у подножия скалы. Ту юную молочницу. – Тревор опустил руки и откинулся на спинку кресла. – То был несчастный случай.

Хью старался сохранять спокойствие, он чувствовал, что сейчас услышит признание, которого ждал так долго, – почему, по какой причине и за что умерла бедная невинная девушка.

– Так вы говорите, что она сорвалась со скалы? Что ее никто оттуда намеренно не сталкивал? – начал задавать наводящие вопросы Хью.

– Во всем виноват я. – Добсон сморщился в гримасе пьяного раскаяния. – Я это признаю. Я овладел ею, а делать этого не следовало. Она вырвалась и побежала прочь. Было уже темно. Она не знала, что в той стороне обрыв. А может, ей просто было уже все равно. Ты должен поверить мне – это был самый настоящий несчастный случай.

– Но разве это случилось не в канун праздника костров? Разве не было частью языческого ритуала?

Добсон явно пытался справиться со своими эмоциями.

– Поверь мне – тебе следует поверить мне! – я не хотел, чтобы она умерла.

– Какое утешение слышать это. Особенно для ее родных.

Добсон сфокусировал взгляд на Хью. Весь хмель будто бы вмиг выветрился из его головы.

– Я ненавижу тебя! – выкрикнул он. – Ты знаешь об этом?

– Да. Тупой лорд Загадка мог догадаться хотя бы об этом. – Монтгомери не удержался от саркастической реплики.

– Я ненавижу тебя за то, что ты его сын. Он сломал мне всю жизнь. Я постоянно смотрел на него снизу вверх. Каким же я был глупцом! Благодарю Бога за то, что моя жена не видит моего позора, и не дожила до того, чтобы стать свидетельницей этого.

– Свидетельницей чего? – Хью подался вперед. – Послушай, Добсон, кончай этот дурацкий спектакль. Девушка напугана. Сколько ты еще намерен держать ее взаперти в пещере? Она же в пещере, ведь так?

Лицо Добсона вдруг стало непроницаемым. Будто чья-то рука стерла с него все эмоции. Он взглянул на Хью с пугающей серьезностью.

– Ты действительно хочешь это знать? – спросил он.

– Да!

На губах Добсона заиграла ироничная усмешка.

– Тогда спроси об этом у своей сестры. – Добсон потянулся за револьвером.

Реджи мгновенно метнулся к нему, но опоздал. Добсон приставил дуло к своему виску.

– Нет! – выкрикнул Хью. Он вскочил и бросился к Добсону, пытаясь остановить его.

Но не успел. Раздался выстрел, Добсон рухнул на столик, а на его виске выступила густая кровь. Реджи попытался нащупать пульс.

– О Боже! Он мертв. Неужели такое возможно?

Хью с минуту стоял, не произнося ни слова.

– Но как же ключи к разгадке? – воскликнул он наконец и беспомощно всплеснул руками. – Боже правый! Нам же нужны подсказки!

Хью снова упал в кресло, сжимая ладонями болезненно пульсирующие виски. Что будет с нечастной Софи без подсказок Добсона? Ведь она вполне может тоже покончить с собой или же умереть от голода в своей темнице.

Софи поплотнее укуталась в покрывало, стараясь согреться. В пещере было очень холодно и сыро. Софи чувствовала себя бесконечно уставшей после проведенной без сна ночи. Но она не могла позволить себе уснуть. Надо было поддерживать огонь. Свечей у нее было много – только вот спички ни одной. Если одна свеча погаснет, она не сможет зажечь другую. И будет обречена погрузиться в кромешную тьму. Этого допустить Софи никак не могла.

Сколько же ей уже довелось пережить! Но как такое могло случиться? Почему с ней произошло все это?

Софи уже не сомневалась, что ее похититель убьет ее. Он же самый настоящий безумец! И вряд ли он захочет, чтобы кто-то узнал о том, что он с ней совершил. Этот человек явно дрожал за свою репутацию. Все джентльмены таковы.

Девушка положила голову на изгиб руки и уставилась на желтое пламя. Глядеть на огонь можно было бесконечно долго – столь завораживающим было это зрелище. Дарящее надежду. Гипнотизирующее. Веки Софи стали тяжелыми. Но она не должна уснуть! Ей нельзя спать. Нельзя.

Хью примчался в Уиндхейвен и влетел в особняк, на ходу отдавая приказания. Он всучил свою трость и шляпу подоспевшему дворецкому, который ждал его возвращения, а затем поднялся по главной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Реджи старался не отставать от него.

– Разбудите графа! – потребовал Хью. Пошлите за леди Боумонт. Пусть она явится в гостиную как можно скорее. Я буду ждать ее там. Пирпонт!

– Что вам угодно, сэр? – Пирпонт ждал его на верхней площадке лестницы.

– Мне надо, чтобы ты немедленно привел сюда констебля.

– Что случилось, сэр?

Хью, не отвечая, прошел мимо него в Гостиную, расположенную на втором этаже, и сразу же направился к буфету. Эта гостиная была куда более уютной, чем парадная гостиная внизу. Здесь любила сидеть за рукоделием мать Хью, здесь же она принимала гостей. В этой гостиной стояло фортепиано, на котором для графа играла Кэтрин, и здесь же маленький Хью читал стихи своим родителям. Сколько же воспоминаний было связано с этой комнатой! Вот только после смерти Кэтрин никто уже не наполнял ее радостью смехом и дружеским теплом. Хью наполнил два бокала и протянул один из них Реджи:

– Давай-ка выпьем, приятель.

Реджи ошарашенно взглянул на виконта, который, пренебрегая условностями, вот так запросто предлагал выпить с ним. Однако подумать о том, что было бы уместнее отказаться, он не успел, рука его сама протянулась к бокалу, и Реджи опрокинул в себя обжигающую жидкость.

– Так-то оно лучше, – кивнул Хью.

Хью сделал большой глоток бренди и взглянул на Пирпонта, в чьих глазах сверкало любопытство – ему не терпелось узнать новости.

– Добсон мертв, – сообщил ему Хью без всяких предисловий.

– Мертв! – так и ахнул Пирпонт.

– Именно так, мистер Пирпонт, – подтвердил Реджи, вытирая губы рукавом сюртука. – Покончил с собой прямо у нас на глазах. Я такого в жизни не видел. И ни за что не хотел бы увидеть когда-нибудь еще.

– Он выстрелил себе в висок, – сказал Хью и покачал головой, словно ему самому было трудно в это поверить. – Теперь нет никого, кто мог бы показать нам, где находится вход в пещеру. Мы должны полагаться только на свои собственные силы.

– Но почему он покончил с собой? Ничего не понимаю. – Пирпонт без сил опустился в кресло. – Как все это ужасно!

– Он сделал это, вероятно, потому, что вспомнил наконец о совести, – сказал Хью, а потом обратился к своему верному слуге с просьбой: – Послушай, Пирпонт, отправляйся в деревню и отыщи мистера Барнабаса. Сообщи ему о смерти Добсона и скажи, что перед самой своей кончиной баронет признался в убийстве. Мы обыскали его кабинет в поисках подсказок, с помощью которых можно было бы отыскать Софи Парнхем, однако ничего не нашли.

В этот момент в гостиную с крайне недовольным видом вошел граф в расшитом халате.

– Как ты намерен объяснить весь этот поднятый тобой шум, Монтгомери?

Минутой позже пришла и Лидия. Она успела надеть простое утреннее платье, а на голову нацепить чепец, из-под которого выглядывали растрепанные кудри наспех приколотого шиньона. Хью смотрел на нее и судорожно думал, как ей сообщить ужасную новость. Он так хотел быть ее героем и найти Софи. Теперь его задача стала куда сложнее.

– Иди, Пирпонт, не теряй времени, – сказал Хью. Как только Пирпонт вышел из гостиной, Реджи последовал за ним, оставив виконта, графа и графиню одних.

– Я только что вернулся из дома сэра Тревора, – сказал Хью, нервно проведя рукой по волосам. Не зная, в какие слова облечь столь ужасную новость, он просто выложил все как есть: – Добсон мертв.

– Что?! – прогремел граф.

– О нет! – Лидия упала в стоящее рядом кресло.

– Он покончил с собой прямо на моих глазах.

– Но почему? – недоумевала Лидия.

Хью повернулся к ней:

– Это значит, что никто теперь не знает, как отыскать вход в пещеру. Но теперь мы не обязаны играть в какие бы то ни было игры. У Добсона нет больше возможности вмешаться в ход событий. – Хью повернулся к отцу, вид у того был ужасный. – Я ездил сегодня к Добсону. Он был совершенно пьян и встретил меня с револьвером в руке. Я сказал ему, что мне известно, где находится Софи Парнхем – она у него.

– Он признал это? – спросил граф, нахмурившись.

– По крайней мере, не отрицал. Он признался в убийстве молочницы, тело которой я обнаружил пять лет назад у подножия скалы. Я уверен, что эти два преступления связаны.

Граф прикрыл глаза и покачал головой:

– Ты был прав. Я и не догадывался о том, что его психика настолько неустойчива. Он хотя бы объяснил свои поступки?

– Это было частью языческого ритуала, связанного с праздником костров. Своеобразное ритуальное изнасилование было как жертвоприношение языческому божеству. Добсон был очень порочным человеком.

Лорд Боксли пристально посмотрел на сына:

– Я совершил ошибку, когда не поверил тебе, что ту девушку убили. Ну что ж, изменить прошлое я не могу, но, возможно, мы сумеем предотвратить еще одну трагедию! Пойдем в мой кабинет и еще разок просмотрим все карты, какие у нас есть.

– Нам следует обратиться за помощью в Скотленд-Ярд, – сказала Лидия.

– Полагаю, теперь, когда Добсон мертв, нам ничто уже не мешает сделать это. – Хью посмотрел на отца и сказал: – Сэр Тревор заявил, что он убьет Софи, если мы привлечем к делу официальные власти.

– А ты уверен, что тебе стоит сейчас это делать? – спросил лорд Боксли. – Что, если у Добсона были сообщники? Ты сказал, что он проводил языческие ритуалы. Он же не в одиночестве совершал их? Возможно, кто-то из его сообщников сторожит сейчас мисс Парнхем?

Хью посмотрел на Лидию. Она, судя по ее взгляду, не доверяла графу и все же не могла не признать, что в его рассуждениях есть определенная логика.

– Леди Боумонт, мнение моего отца более чем обоснованно. Обращаясь к посторонней помощи, мы рискуем жизнью Софи.

– Почему бы нам сейчас не заняться картами? – предложил граф. – Вы можете увидеть то, что я проглядел. И позовите своего ученого друга.

– Его зовут мистер Френсис, – сказала Лидия. – Да, вы правы, он может оказаться нам полезен.

– И начнем прямо сейчас. Мы не можем позволить себе медлить. Время стремительно убегает, – сказал Хью.

Они подняли мистера Френсиса с постели и в течение последующих полутора часов пристально изучали все имеющиеся карты. Однако это ничего им не дало. Ни на одной из карт не было ни единого указания на местоположение храма. Что, если предоставленная им карта была всего лишь подделкой?

Граф предложил всем отдохнуть, чтобы завтра с первыми же лучами солнца отправиться в горы.

Лидия не хотела тревожить Колетт и потому легла на постель не раздеваясь. Из-за спешки, в которой ей пришлось одеваться, Лидия не надела под платье ничего. Так что ничто теперь не стесняло ее движений, и спать ей было бы достаточно удобно. Она сняла чепец и опустила голову на подушку. Волосы ее быстро отрастали, и теперь на голове красовалась уже небольшая шапка локонов. Лидия провела по волосам рукой, наслаждаясь их мягкостью – ей уже не было нужды обильно поливать их маслом, чтобы они выглядели прилизанными.

Неожиданно дверь ее комнаты, скрипнув, отворилась, и Лидия увидела неясную тень на пороге. Затаив дыхание она ждала, что будет дальше.

– Лидия! – услышала она голос Хью.

Лидия приподнялась на локтях.

– Входи, – позвала она, чувствуя, как кровь сильно застучала в висках.

Хью тихо прикрыл за собой дверь. Лидия, похлопав по кровати, пригласила его присесть рядом с собой.

– Знаешь, я никогда прежде не испытывал во время расследования страха, – поделился с ней Хью.

– Но сейчас тебе страшно, – кивнув, произнесла Лидия. Она понимала, что происходит с ним, чувствовала его – ведь она его любила.

– Да, – кивнул Хью.

– Ты считаешь, мы совершили ошибку, решив расследовать это дело только своими силами? По-твоему, лучше было призвать на помощь сыщиков из Скотленд-Ярда?

Хью тяжело вздохнул:

– Не знаю. Но позицию отца я понимаю. Нам необходимо соблюдать осторожность.

– Почему он согласился содействовать нам, Хью?

– Вероятно, потому, что хочет замять возможный скандал, в который будет вовлечено имя его сводного брата.

– Я всегда хотела, чтобы ты ненавидел своего отца так же сильно, как ненавидела его я.

– Так и было.

– Однако сейчас все изменилось.

– Откровенно говоря, любовь моя, сейчас я не испытываю к нему вообще никаких чувств. – Хью притянул к себе голову Лидии, наклонился и прижался губами к ее губам. – Чувства… вот к тебе я испытываю чувства, и очень сильные. Я люблю тебя. Я люблю тебя, моя дорогая Лидия. Ты моя сила и мое вдохновение.

Хью скользнул рукой по ее телу. Он не мог не почувствовать, что под платьем на ней ничего нет, и накрыл рукой ее грудь. Лидия едва не задохнулась.

– Нам надо поспать, – резонно заметила она, а ее руки, словно бы помимо ее воли, скользнули вверх и, коснувшись плеч Хью, притянули его ближе.

– Ты нужна мне!

От его страстного шепота по спине Лидии побежали мурашки. Она подчинилась желанию Хью. Полностью одетый, он лег рядом с ней на постель, обнял ее одной рукой за плечи, а другой принялся нежно гладить ее тело.

– Ты моя жизнь, Лидия. Ты то, чем я дышу, – проникновенно произнес он.

А она сосредоточилась на волшебных ощущениях, которые дарили ей его руки. Тело Лидии словно бы стремилось слиться с ним. Как же она любила этого человека! От каждого его прикосновения у нее замирало сердце.

Почувствовав, что рука Хью скользнула вниз, Лидия судорожно сжала руками простыни.

Хью снял с нее платье, желая в полной мере насладиться гладкостью ее кожи. Его рука скользнула к ее укромному местечку. Хью знал, что, коснувшись его, он доставит ей наибольшее удовольствие.

– О, Хью… – Лидия закусила губу и вцепилась пальцами в его плечи. Это было похоже на настоящее чудо! Только этот мужчина способен был подарить ей такую бурную радость и столь острое наслаждение.

Хью наклонился и поцеловал ее. Просто легко коснулся ее губ своими губами, а потом, отодвинувшись на мгновение – затем лишь, чтобы взглянуть на нее, – обрушился на нее со всей своей страстью. Его язык, властно раздвинув ее губы, скользнул внутрь, словно бы подчиняя ее своей воле. Лидия и не думала возражать – она с радостью подчинялась ему, но в то же время и сама желала обладать им. Могло ли такое чудо свершиться? Ведь Хью совсем не знал ее.

Лидия хотела, чтобы Хью узнал про нее все. И ту ужасную правду, о которой она не могла рассказать ему – ведь в этом случае она наверняка потеряла бы его. Лидия собиралась показать ему все своими действиями, не прибегая к помощи слов. И даже если ей не суждено жить долго и счастливо с мужчиной, которого она любила, она хотела хотя бы один раз открыть ему все, на что она способна. Пусть он узнает, какая она на самом деле.

Лидия положила ладонь на лоб Хью, а потом запустила пальцы ему в волосы, наслаждаясь их густотой и шелковистостью.

Затем, как настоящая искусительница, она без всякого смущения расстегнула его брюки и почувствовала, как он напряженно замер. Хью с изумлением наблюдал за тем, как она сняла с него брюки и все, что было на нем из одежды. Проделав это, она легла рядом с ним и принялась неторопливо ласкать его. А потом опустила голову, и место ее умелых рук заняли ее не менее умелые губы. Хью вздрогнул и с шумом выдохнул.

– Нет, Лидия! Бога ради, не надо! Ты не должна, – сдавленным голосом проговорил Хью. Он попытался оттолкнуть ее, однако ему не удалось сделать это. Тогда Хью откинулся на спину, полностью отдавшись сжигавшему его удовольствию.

– Кто научил тебя этому? – наконец спросил он.

Лидия подняла голову, продолжая теперь ласкать его пальцами.

– Любить научил меня ты, – сказала она.

– Нет, – прошептал он в ответ, – только не так…

– Ты в чем-то обвиняешь меня, Хью? – В голосе Лидии прозвучали нотки тревоги, однако она не прекратила ласкать его. «Как было бы просто взять и рассказать ему всю правду прямо сейчас», – мелькнуло у нее в голове.

– Разве я могу в чем-то винить тебя? – сказал он и снова застонал, когда движения ее руки стали еще более интенсивными. – Ведь ты мой прекрасный ангел!

Ангел! Лидия внезапно испытала острейшее чувство вины, оно вмиг затопило все другие чувства. Да, все верно, Аделаида Паркер, возможно, и была ангелом, но только ангелом падшим. Лидии совсем не хотелось, чтобы Хью узнал о том, что она спала со многими мужчинами. Это был ее секрет. И вместо того, чтобы сделать шокирующее признание, она продолжала свою чувственную игру, пока не довела Хью до состояния, близкого к умопомрачению, своими фантастическими прикосновениями. Лидия подняла голову и взглянула на Хью – он был сейчас весь в ее власти. Любовь, восторг и желание – вместе с серьезным потрясением – отражались сейчас в его глазах, что доставило ей колоссальное удовольствие. Лидия знала, что будет помнить этот момент всю свою жизнь.

Хью застонал. От мощного возбуждения его начала сотрясать дрожь. Он понимал, что уже не способен остановиться – он до боли хотел обладать ею. Лидия чувствовала, что он уже готов взорваться.

Удовольствие, необычайное, острое, заполнило каждую клеточку ее существа, когда Хью поднял голову и, взглянув на Лидию затуманенным взором, сказал:

– Ты куда лучше, чем опиум! – Дыхание его было прерывистым.

Вот он, момент ее триумфа!

– Ты мой, Хью. Только мой. И никого нет ни между нами, ни вокруг нас. Ничто больше не имеет для нас значения.

Встав на колени, она подалась вперед, чтобы оседлать его. Она направила его внутрь себя, а затем уперлась ладонями в его плечи. Очень медленно Лидия начала опускаться на Хью, пока не поглотила его полностью.

– Моя дорогая, – хрипло прошептал он и обхватил ладонями ее грудь. – Ты мой прекрасный ангел… мой собственный ангел.

Теперь был ее черед стонать от удовольствия. Они раскачивались вместе, слившись воедино, до тех пор, пока их страсть не достигла апогея. В последний момент, когда обоим было уже почти невозможно сдерживаться, Хью заставил Лидию перевернуться на спину и несколькими быстрыми и резкими движениями довел и ее, и себя до экстаза.

Потом, когда они, усталые, лежали рядом, Лидия поняла, что ни когда прежде она не ощущала такого удовлетворения. Теперь Хью узнал, какой она может быть. Он знал о ней все. Знал, что когда дело доходит до страсти, она ведет себя совсем не так, как подобает благовоспитанной леди. Будет ли он и завтра вот так же любить ее? Этого Лидия не знала. Она не хотела думать об этом. Им довелось открыться друг другу. На большее она и не претендовала.

Глава 20

На следующий день в полдень поисковая группа решила сделать перерыв и перекусить в Брэмор-Лодж. Лес, окружавший охотничий домик, был тщательно прочесан. Хью и ею отец вместе с Лидией особенно внимательно осматривали сами каменные стены в надежде отыскать расщелину, которая могла бы оказаться входом в пещеру.

Незадолго до полудня в Брэмор-Лодж приехал сэр Тодд Лич.

Хью обрадовался приезду Тодда. Хью боялся, что из-за неспособности сосредоточиться сейчас на деле он может пропустить что-то очень важное. Он был измучен чувствами, определения которым он не мог дать, и его это угнетало.

– Присоединяйся к нам, дорогой, – прошептала Лидия, проходя мимо него. Она только что вымыла руки и направлялась к столу, чтобы перекусить.

Хью покачал головой, глядя в проем открытой двери. Погода в этот весенний день стояла чудесная.

Но как бы ни было прекрасно то, что его окружало, Хью не давало покоя ощущение, что он что-то упускает.

– Ворота, которые остались сейчас у входа на территорию охотничьего домика, были когда-то, вполне вероятно, частью сторожевой башни. – Сэр Тодд взял на себя инициативу поддерживать за столом светский разговор, поскольку остальные слишком устали, чтобы говорить о чем бы то ни было. – А ты когда-нибудь видел средневековый замок, Реджи?

– Нет, сэр, – ответил юноша.

– Сторожевые башни, как правило, являлись частью крепостной стены, которая окружала замок. Стены были высокие, мощные, они служили защитным барьером. Привратник следил за тем, кто приближается к замку. Часто для того, чтобы попасть в замок, путнику приходилось пройти по подъемному мосту над глубоким рвом с водой. Если привратник заключал, что намерения незнакомца дружеские, то он поднимал решетку. Решетка была огромная, тяжелая, а на концах ее остриями вниз были прикреплены устрашающие пики, которые запросто могли проткнуть любого, кто оказался бы в неурочный час под ними. Привратник мог в любой момент преградить нежеланным посетителям путь, если бы счел это необходимым. Решетка соединялась со сложным подъемным механизмом, который представлял собой систему блоков. Без этого устройства решетку поднять было невозможно, настолько она была тяжелая. Так-то вот.

Хью, продолжая думать о своем, вполуха слушал Тодда.

Куда же, черт возьми, Добсон упрятал Софи Парнхем? И почему вдруг он вспомнил про Кэтрин?

«Спроси об этом у своей сестры», – сказал ему Добсон. Что он имел в виду? Два года прошло, как Кэтрин умерла, но Хью не желал думать о ней как о мертвой. И вот теперь Добсон почему-то упомянул о ней…

Можно сказать, это были последние его слова перед тем, как он выстрелил себе в висок.

Хью овладело беспокойство. Какое-то гнетущее чувство не давало ему покоя. Он подошел к столу и взял яблоко.

– Я вернусь примерно через час, – сказал он.

Тодд взглянул на него и спросил:

– Хочешь, я побуду с тобой?

– Нет. Мне надо побыть одному. – Хью заметил, что Лидия с тревогой смотрит на него. Он слегка улыбнулся ей, как бы давая понять, что ей не стоит о нем беспокоиться.

Если бы только он и в самом деле мог быть уверенным в том, что с ним абсолютно все в порядке.

Конюх привел для Хью свежую лошадь, и тот поскакал туда, где рядом с руинами старого дома, давно сгоревшего, находилось семейное кладбище, окруженное железной оградой. Хью спешился и привязал лошадь к березе. Затем, достав из седельной сумки яблоко, он жадно вгрызся в его сочную мякоть, только сейчас осознав, насколько он устал и голоден. Ему надо было немного отвлечься и собраться с силами, ведь то, что сейчас ему предстояло, требовало мужества. Он должен был сказать своей маленькой сестренке последнее «прощай».

Камень на могиле матери Хью нашел сразу. Он часто приносил сюда цветы. Опустившись на колени и склонив голову, он попытался воскресить в памяти ее светлый облик.

– Помоги мне, мама. Пожалуйста, если это в твоих силах, помоги мне найти эту бедную, несчастную девушку! – едва слышно пробормотал он.

Хью поднял голову и огляделся. Неподалеку от могилы матери находилась еще одна могила. «Кэтрин Элизабет Монтгомери», – значилось на каменной плите.

Хью сел на землю между двумя могилами. Он рассеянно обрывал травинки, упрямо не желая признавать, что его сестра умерла. Хью даже не смотрел на ее могилу. Ее там нет. Его любимая Кэтрин сейчас пребывает на небесах. Уж если кто и достоин был попасть в рай, так это уж точно она.

Хью прикрыл глаза.

– Прости меня, Кэтрин. Прости, что не пришел раньше. Так жаль, что меня не было рядом, когда ты умирала. Мне не дает покоя мысль, что, возможно, я мог бы спасти тебя.

Голос его был глухим. Хью понимал, что едва ли в его силах было спасти девушку, сгоравшую от лихорадки. Даже доктора не сумели ничего сделать. И все же… Хью ощутил некоторое удовлетворение. Он был рад, что пришел сюда. Безумный поступок Добсона все же сыграл свою роль. Он сподвиг Хью на то, чтобы прийти и взглянуть в глаза прошлому, каким бы болезненным оно для него ни было. Теперь ему стало немного легче.

Но времени терять нельзя. С тяжелым вздохом Хью поднялся и принялся стряхивать грязь со своих брюк. Он еще раз, уже без прежнего страха, взглянул на могильный камень сестры. И тут до него вдруг дошло, зачем Добсон послал его сюда! Неожиданно вся ужасающая картина произошедшего стала ему предельно ясна.

– Леди Боумонт, – обратился к Лидии граф Боксли, когда они направились к конюшням. – Я бы хотел предложить вам вернуться на то место, которое мы осматривали ранее. Пока мы трапезничали, мне в голову неожиданно пришла одна идея. Я бы хотел проверить, насколько верно мое предположение.

Внутри у Лидии все сжалось. Она хотела бы как можно реже бывать рядом с этим человеком. Но она все же коротко, словно бы через силу, кивнула и сказала:

– Хорошо, сэр. Я сделаю все, лишь бы найти свою падчерицу.

– Отлично, – сказал граф. – Вы поможете мне проверить, верна ли моя теория. Если я окажусь прав, то вы сможете увидеть мисс Парнхем еще до того, как вернется Хью.

Наблюдая за лордом Боксли, Лидия поняла кое-что очень существенное. Его поведение никогда не было естественным. Вот и сейчас, отправляясь на поиски Софии, он действовал отнюдь не по велению сердца. Он не испытывал сочувствия к ее матери, не понимал, почему Хью так болеет за исход этого дела, и, конечно же, не сумеет искренне порадоваться, когда Софи наконец найдут. Он лишь испытает облегчение от того, что удалось избежать скандала в связи с гибелью девушки в пределах его поместья.

И все-таки если у графа появилась идея, где можно найти Софи, Лидия готова была последовать за ним хоть на край света.

Они сели на лошадей и поскакали по расчищенной дороге, ведущей от охотничьего домика в скалы. Остальные, следуя инструкциям сэра Тодда, решили прочесать лес с противоположной стороны. Они надеялись найти какую-нибудь землянку, где похититель мог удерживать Софи. Мистер Френсис предложил смотреть также и на деревьях. Если Добсон был последователем друидизма, он вполне мог поместить девушку в плетеную корзину и подвесить на ветке.

– Не знаю, что еще здесь можно найти. Едва ли мы что-то пропустили, – сказала Лидия, когда они с графом оказались на том же месте, которое осматривали утром.

Граф спешился, привязал коня, а потом подошел к Лидии, чтобы помочь ей слезть с лошади. Чуть нахмурившись, Лидия постаралась поскорее отойти от него. И неожиданно услышала журчание ручья. Странно, почему она не слышала ею раньше? В высоте где-то прямо над ней закричал ястреб. Лидия вскинула голову, чтобы проследить за ним взглядом.

– Ты очень красивая, Адди.

Она резко повернула голову и недоуменно посмотрела на графа. Не ослышалась ли она? Мог ли он сказать такое? Но в его глазах она увидела лишь неприкрытую похоть. Маска благородного джентльмена вмиг слетела с лица графа, открывая взгляду его истинную сущность. Вожделение, которое он даже и не пытался скрыть, ужаснуло Лидию.

– Я прекрасно понимаю, почему мой сын позволил тебе соблазнить его тогда, пять лет назад.

– Все было совсем не так, – холодно возразила Лидия.

В серых глазах графа заиграла усмешка.

– Ах да, конечно. Он у нас юноша чувствительный. Глупец и романтик! Неужели ты действительно надеялась через постель получить то, что не было дано тебе при рождении?

– Я не желаю этого слышать! – Лидия направилась к своей лошади.

– Скажи мне, Адди, сколько мужчин побывало в твоей постели, когда ты работала в борделе у Эллы Фенниуиг?

Лидия вздрогнула и судорожно вцепилась в гриву лошади. Боксли подошел к ней и встал за спиной. Мгновение – и он придавил ее всем своим весом. Она почувствовала, что он возбужден. Лидия попыталась повернуться, но он крепко держал ее.

– Почему бы нам сейчас не сделать все по-быстрому, до того как сюда вернется мой сынок? Что скажешь на это, маленькая шлюшка? Ты одурачила его. Тебе даже удалось каким-то образом уговорить Боумонта жениться на тебе. Но меня тебе не провести.

Боксли принялся расстегивать штаны, губы его потянулись к ней. Отвращение, которое испытала Лидия, придало ей сил. Она резко толкнула насильника в грудь и громко закричала:

– Негодяй! Меня тебе тоже провести не удастся!

– Лидия! – раздался совсем близко голос Хью. Сердце Лидии радостно забилось. Граф бросил раздраженный взгляд через плечо.

– Как не вовремя, – пробормотал он и, отступив на шаг назад, с размаху ударил ее кулаком в висок.

Лидия ахнула от оглушающей боли, у нее потемнело в глазах, и перед ней все поплыло.

– Хью! Где ты? – кричал Тодд. Он шел по лесу и уже порядком выдохся. Наконец он вышел на небольшую полянку и увидел здесь трех лошадей и только одного человека. – Вот ты где! Ну как, есть успехи? – спросил он.

Хью резко повернулся к нему:

– Он схватил ее!

– Кто? – Тодд достал из кармана жилета платок и принялся вытирать пылавшие щеки. – Софи? Ты нашел ее?

– Нет! – Хью судорожно запустил пальцы в волосы. – Боксли! Мой отец похитил Лидию, я уверен в этом. Их лошади здесь, но никого поблизости нет.

– Возможно, они пошли нам навстречу. Я по-прежнему считаю, что Софи спрятана где-то в выкопанной в земле яме, найти которую крайне нелегко. От Пирпонта пришла записка. Констебль осмотрел дом Добсона и обнаружил потайную комнатку, весьма хорошо обустроенную, в которой, судя по всему, кто-то жил совсем недавно. Могу поклясться, что именно Софи там держали до твоего приезда сюда.

– Боже, Лич, помолчи. Ты говоришь слишком много.

– Но я же только пытаюсь…

– Ты не понимаешь! Граф и есть преступник! Именно он похитил Софи!

На улыбчивое лицо Тодда набежала тень. Хью видел явное недоверие в глазах друга.

– Мой отец был здесь всего несколько минут назад вместе с Лидией. Думаю, он и ее похитил.

– Да ладно, Монти. Не накурился ли ты своего зелья накануне?

Хью вцепился в лацканы пиджака друга и, встряхнув, прижал его спиной к ближайшему дереву. Глядя ему прямо в глаза, он произнес:

– Не будь ты моим лучшим другом, Тодд, я бы, право слово, придушил тебя.

В глазах Тодда заплескался страх. Он с трудом сглотнул.

– Хорошо. Тогда расскажи, в чем тут дело.

– Мой отец… Мой отец… – Хью вдруг стало дурно, и он схватился одной рукой за плечо Тодда, чтобы не упасть. – Я только что был на могиле сестры. В первый раз. Боксли сказал мне… он сказал, что она умерла от лихорадки весной. Мне до августа об этом ничего не было известно. До меня даже не доходило…

– Что? – Тодд подхватил его другой рукой, поскольку Хью едва держался на ногах.

– День, когда она умерла. Это случилось первого мая. – Он сделал несколько глубоких вдохов, собирая всю свою волю в кулак. – Причиной ее смерти была вовсе не лихорадка. Она умерла во время ритуала в праздник костров. Я говорил тебе, что Добсон насиловал юных девушек каждую весну как раз в канун праздника Первого мая. Но это еще не все. Он действовал не один. За всем стоял мой отец.

– Так ты хочешь сказать… неужели он принес в жертву собственную дочь?

Хью было настолько тяжело, что даже кивнуть в ответ ему было трудно.

– Какой сегодня день? Я, кажется, потерял счет времени.

– Тридцатое апреля, – прошептал Тодд.

Друзья переглянулись.

– Он держит в плену Софи, а теперь еще и Лидию. – Хью попытался сделать несколько шагов. – И находятся они где-то здесь, совсем рядом. Черт бы его побрал! Должен же все-таки здесь быть проход в пещеру. Мы должны найти его!

– А что, если здесь несколько входов? – сказал Тодд, задумчиво почесав затылок. – Как в средневековых замках, где был центральный вход, но имелось и несколько боковых. Через центральный вход въезжали гости и торговцы…

– Да, да, да. Я понимаю.

– Ну а боковые входы представляли собой незаметные дверцы в крепостной стене, через которые можно было быстро, не привлекая лишнего внимания, войти и выйти.

– И к чему ты клонишь, Тодд? – нетерпеливо поторопил друга Хью.

– Если местонахождение скального храма, где до сих пор проводятся языческие ритуалы, не было раскрыто в течение стольких лет, значит, к нему ведет не один, а несколько ходов, которые, в случае возникновения опасности обнаружения, легко забаррикадировать. Добраться до храма по этим проходам порой нелегко, а иногда и просто опасно. Большую часть времени они могут быть заблокированы, но при необходимости их открывают.

Хью потрясенно смотрел на друга.

– Господи, какое счастье, что ты приехал! Хоть один человек способен рассуждать логично. Я же позволил эмоциям взять верх и топчусь на одном месте. Как же глупо с моей стороны было пытаться отыскать именно тот вход, через который я попал в пещеру пять лет назад. Мне следовало догадаться, что тот проход будет закрыт сразу же после того, как я его обнаружил. Но что мы сейчас можем сделать? Нам потребуется целая армия, чтобы раскидать все валуны, которыми могут быть завалены проходы в пещеру.

Хью посмотрел на высящиеся стены скал, испещренные множеством углублений и расщелин. Неожиданно они с Тоддом услышали щелчок взводного курка. Оба сразу же повернулись в ту сторону, откуда раздался звук. И увидели лорда Боксли, который целился прямо в Хью.

– Теперь, надеюсь, ты наконец понял, что вовсе не так умен, как тебе казалось? – спросил граф. Точно таким же тоном он мог бы сейчас спросить сына: «Не желаешь ли сигару, Монти?»

– Да. Я признаю это, – покорно, без тени сомнения, ответил Хью. – Где она?

– Нет, так не годится. Этого недостаточно.

– Все, что бы я ни делал, для тебя кажется недостаточно хорошим, отец. Скажи, что ты хочешь от меня услышать и как я должен это сказать.

Лицо графа дрогнуло. Точно по стенке фарфоровой чашки пробежала глубокая трещина. Его обычная маска безразличия исчезла прямо у Хью на глазах. Так долго сдерживаемые эмоции словно вырвались наружу. Глаза Боксли засветились странным светом. В них горела неприкрытая злоба. Это был взгляд безумного человека.

– Ты жалкий, ничтожный тип, который прикрывается своими книжками вместо того, чтобы действовать как настоящий мужчина. – Боксли вскинул руку, в которой держал оружие, и двинулся по направлению к Хью.

– В чем дело, Боксли? – с поразительным в данной ситуации добродушием поинтересовался Тодд.

– Прочь с дороги, Лич! – гаркнул тот, не отводя взгляда от сына. Он подошел к Хью вплотную и приставил дуло револьвера к его виску. – Сегодня ночью все и свершится.

Хью с трудом проглотил вставший в горле комок.

– Ты имеешь в виду ритуал в канун праздника костров?

Граф кивнул:

– Да. Именно так. Я наконец смогу посвятить тебя в братство. Только это, конечно же, будет отнюдь не общество «ботаников». – Он захохотал. – Ты был так глуп, что сначала подозревал в похищении их.

– Да, отец. Я был глуп. А теперь отведи меня к женщинам.

– Тебе недостаёт смирения, сын. Ты пытаешься издеваться надо мной. Похоже, ты так ничего и не понял. Если нарушишь правила, ни ты, ни твоя шлюха не доживете до утра. – Боксли неожиданно попятился, удаляясь от Хью, чтобы тот не смог его схватить. – А теперь ступай. Вернешься сюда, когда стемнеет. Стук барабанов подскажет тебе, куда следует двигаться. Ты увидишь огонь. Подойдешь к нему и там увидишь свою драгоценную потаскушку и девчонку. Но приходи один. Если приведешь кого-нибудь с собой, я убью их обеих.

– Нет! – Хью бросился к отцу. Однако ему пришлось замереть на месте, когда граф направил на него свой револьвер. – Не делай этого, отец. Я должен их увидеть сейчас.

– Нет, Монтгомери. Тебе будет некогда. Ты будешь слишком занят. – Граф перевел револьвер на Тодда. – Тебе придется доставить своего друга в морг.

И он нажал на спусковой крючок. Пуля попала в Тодда, и он рухнул на землю.

– Черт! – выкрикнул Хью и бросился к другу. Тот, сморщившись, с силой вцепился в свое плечо. Кровь сочилась из-под его пальцев. Хью чуть приподнял голову Тодда. – Как ты?

– Чертовски больно, – скрипнул зубами Тодд.

– Я доставлю тебя в дом.

– Нет, отправляйся за ним.

Хью поднял голову. Но графа уже не было.

– Слишком поздно. Кроме того, до вечера он не причинит своим пленницам никакого вреда. Он дождется того момента, когда я смогу наблюдать за ритуалом. А сейчас попробуй подняться. Похоже, он прострелил тебе плечо. Слава Богу, что он всегда был плохим стрелком.

Лидия застонала и приоткрыла глаза. Видимо, она была какое-то время без сознания, раз не может понять, где она и как здесь оказалась. Голова нестерпимо болела. Она почувствовала что-то мокрое на лбу и попыталась отмахнуться, но чья-то рука помешала ей, прижав ко лбу влажный платок.

– Не беспокойтесь, – раздался девичий голосок. – Его здесь нет, а я вам ничего плохого не сделаю.

Только сейчас до Лидии дошло, что она находится в пещере. Пронизывающий холод и сырой воздух убедили ее в этом. Единственная свеча давала слишком мало света. Однако Лидия сумела разглядеть девушку, склонившуюся над ней. Девушка была поразительно похожа на Боумонта.

– Софи? – прошептала Лидия.

Девушка изумленно ахнула:

– Вы знаете, кто я? Вы пришли за мной? Я знала, что меня кто-то ищет!

Лидия приподнялась, и Софи порывисто обняла ее.

– Мы столько времени искали тебя и так за тебя беспокоились!

Софи всхлипнула, а потом разразилась рыданиями.

– Вы даже не представляете, как мне здесь было страшно. Ночью я уснула. Свеча выгорела дотла, и я осталась в кромешной темноте. До того самого момента, когда он приволок вас сюда. Тогда он зажег еще одну свечу. Я следила, чтобы она не погасла, пока вы не проснетесь.

– Ты знаешь, кто похитил тебя? – спросила Лидия.

Софи отрицательно покачала головой:

– Он джентльмен, явно из благородных. Сказал, что его зовут Тревор.

– Он хоть раз упоминал имя лорда Боксли?

– Нет, я знаю только мистера и миссис О'Лири. И еще доктора Кили.

По просьбе Лидии Софи рассказала ей все, что случилось с ней за последние дни и какую роль играли все эти люди в ее жизни.

Когда Лидия узнала об осмотре, который устроил девушке доктор Кили, она ужаснулась.

– Бедная девочка! – Лидия бережно отвела прядь белокурых волос Софи ей за ухо. – Человек не должен терпеть такие страдания!

Софи всхлипнула и кивнула:

– Я знаю. Но постараюсь поскорее забыть обо всем.

– Ты ведь у нас сильная девочка?

После этих слов Софи посмотрела на Лидию с любопытством:

– Кто вы?

Лидия сделала глубокий вдох. Она так была занята поисками Софи, что даже не успела продумать, что скажет ей при встрече. Наверное, лучше всего быть с ней честной. Лидия хотела, чтобы Софи поняла, что отец любил ее. Как никто другой Лидия знала, насколько тяжело потерять любовь отца, и могла только догадываться, что значит не знать отцовской любви вовсе. Она ласково взяла Софи за руки.

– Я вдова твоего отца, – глядя девушке в глаза, сказала она.

Заявление Лидии смутило Софи. Она недоумевающе захлопала ресницами.

– Вы хотите сказать, что он… умер?

Лидия почувствовала, как к ее глазам подступают слезы. Она кивнула:

– Да, милая. Увы, это так.

– Значит, я никогда не смогу увидеть его?

Софи снова заплакала. И Лидия плакала вместе с ней. Девочка оплакивала отца, которого никогда не знала. Лидия скорбела по любимому чуткому мужу, которого не стало.

Наконец Лидия собралась с силами и сказала:

– Ну все, поплакали и хватит. Я хочу, чтобы ты знала, Софи, что твой отец очень-очень любил бы тебя, если бы ему представился такой шанс. Но он всего несколько недель назад узнал о твоем существовании.

– Это все Луиза, – хмуро проговорила Софи. – Мать привыкла жить своей жизнью. Ей и в голову не приходило, что мне может быть нужен отец.

– И она жестоко ошибалась, верно?

Софи кивнула. Она внимательно посмотрела на Лидию и спросила:

– Кем был мой отец?

– Его звали Эйдриан Тирелл, граф Боумонт. У него не было других детей, и он хотел, чтобы я сообщила тебе о его желании признать тебя своей дочерью и наследницей. Он оставил тебе весьма солидное состояние. Не сочти мои слова за попытку просто утешить тебя, но ты теперь очень богатая молодая женщина.

– Он собирался официально признать меня своей дочерью? – Софи прижала ладони к вспыхнувшим от возбуждения щекам. – Боже, как же это чудесно! Спасибо вам. Спасибо, что все мне рассказали. Я понимаю, вы совсем не обязаны были это делать.

– Я так поступила, потому что очень любила твоего отца. И знаю, что до последних минут он переживал за тебя и хотел только одного – чтобы тебя вызволили из беды.

– Боюсь, это его желание уже не осуществить, – прошептала Софи, опустив голову.

– Почему ты так говоришь?

– Он же безумец. – Софи покачала головой, как будто пыталась стряхнуть с себя пугающие воспоминания.

– Лорд Боксли? Тот джентльмен, который привел тебя сюда?

– Он сумасшедший. Он считает меня богиней или кем-то в этом роде. И хочет принести меня в жертву.

– Это не случится. Я не позволю ему. Обещаю тебе. Мы искали тебя вместе с лордом Загадкой. Он получил твое письмо и знает, что я тоже здесь, с тобой. Я уверена, что он не остановится до тех пор, пока не найдет нас.

– Но как же ему это удастся?

Лидия смотрела на ровно горящее пламя свечи. Она тоже не представляла, каким образом Хью сумеет найти их. Однако она решила, что не стоит делиться с Софи своими опасениями.

– У него имеется план, Софи, и в свое время мы о нем узнаем. Лорд Загадка обязательно найдет нас. Надо только в это верить.

Глава 21

Уже несколько часов Хью и Реджи выжидали в условленном месте в лесу, где высились скалы. На землю медленно спустились сумерки, а потом наступила темнота, и только лунный свет слабо освещал все вокруг.

На некотором отдалении в засаде сидели констебль и небольшая группка людей из числа слуг графа – на случай если возникнет необходимость оказать помощь. Хотя вряд ли стоило надеяться на то, что они выступят против графа – ведь некоторые прослужили у него всю свою жизнь. Они согласились отправиться ночью в лес только потому, что хорошо знали Хью и верили в него – ведь он как-никак был знаменитым сыщиком.

Вдруг до Хью и Реджи долетело несколько слабых ударов барабана. Оба вздрогнули и переглянулись. Снова тишина. И вот наконец они услышали мерный глухой бой ритуальных барабанов.

Хью опустил руку на плечо Реджи, который был теперь его главным помощником. Сэра Тодда Пирпонт должен был доставить в Лондон, чтобы там ему удалили пулю из плеча. Доктора Кили вызвали в Уиндхейвен лишь затем, чтобы он остановил кровотечение. Хью ни за что не доверил бы этому человеку проводить операцию.

– Постарайся запомнить, Реджи, – сказал Хью, – что сейчас для тебя крайне важно как можно дольше не обнаруживать своего присутствия. Я уверен, что женщин в пещере уже нет, их наверняка перевели в то место, где расположен полукруглый скальный храм.

– Да, я понял.

– Не заходи на территорию храма до тех пор, пока не увидишь, что у меня безвыходное положение и мне необходима помощь. Я все еще надеюсь договориться с отцом по-хорошему. Но ни в коем случае не делай то, что потребует от тебя граф. Слушайся только меня. А мне, похоже, придется импровизировать по ходу дела.

– Понимаю, – со всей серьезностью ответил юноша.

– Вот и хорошо. А теперь пошли.

Они двигались на звук, подходя то к одной расщелине в скале, ток другой, и наконец дошли до того места, где звук слышался ровный и четкий. Они пролезли через небольшой проход в скале, который сразу резко завернул в сторону, однако затем постепенно стал расширяться.

Они долго шли по извилистому коридору, пройти по которому было нелегко. В некоторых местах они вынуждены были то сгибаться в три погибели, то протискиваться через сходившиеся вместе каменные стены. Когда они наконец добрались до входа в пещеру, Хью замедлил шаги, чтобы проверить, на месте ли его револьвер. Реджи тоже проверил свое оружие и кивнул.

Хью ступил внутрь круглого храма и внимательно огляделся. С одной стороны у каменной стены стояло массивное кресло, похожее на трон, а посередине горел ритуальный костер. Свет от костра позволял видеть три огромных камня, тех самых, которые поразили воображение Хью пять лет назад. К двум из камней грубыми веревками были привязаны женщины.

Хью впился глазами в Лидию. Она выглядела измученной, но глаза ее были широко раскрыты – она не желала упустить ни одной детали. Она не вскрикнула, увидев Хью, поскольку понимала, что может тем самым невольно испортить все дело. Хью взглянул на девушку рядом с Лидией. Это определенно была Софи, он узнал ее по фотографии, которую видел ранее.

Теперь Хью напряженно выжидал, когда появится отец, не зная, с какой стороны его ждать. И в то же время он продолжал любоваться Лидией, своей прекрасной храброй Лидией. Внезапно она устремила взгляд куда-то за его спину и замотала головой. Хью резко повернулся и вздрогнул. Всего в шаге от него стояла закрытая белым плащом фигура. Но что самое жуткое – в руках этот человек держал винтовку, и дуло ее было направлено прямо в грудь Хью.

– Итак, Монтгомери, тебе удалось найти ее, – произнес лорд Боксли, откинув с головы капюшон и с усмешкой глядя на Хью. – Много же времени тебе понадобилось, чтобы сделать это.

– Да, я нашел ее. А ты показал мне, где именно следует ее искать. Это ты привел нас сюда своими подсказками. Ты ведь этого и хотел, так ведь?

– Да, с некоторой помощью Добсона мне это удалось.

– Ты доказал свое превосходство. Так давай закончим на этом и спокойно разойдемся по домам.

Граф расхохотался. Хью даже не предполагал, что его всегда такой строгий отец мог хохотать. Он сейчас просто не узнавал этого человека.

– Игра еще далеко не закончена. А ты не уйдешь отсюда, пока не одаришь своей любовью Керридвен. – Боксли махнул рукой в сторону Софи. – Мне стоило больших трудов найти девственницу специально для тебя, мой мальчик. Ты слишком часто имел дело с проститутками, вот я и подумал, что для тебя это может стать приятным разнообразием. Я выяснил, что девственницы – весьма неподатливые штучки. Преодолеть их сопротивление поначалу нелегко, но удовольствие того стоит.

Тирада отца потрясла Хью настолько, что он просто потерял дар речи. И это говорил человек, который проводил в парламенте закон, направленный на сокращение в обществе риска заразных заболеваний! Он проводил кампанию за искоренение такого мерзкого социального явления, как проституция, и требовал запретить сексуальную торговлю. Он слыл примерным семьянином, и преданность супругов друг другу считал наивысшей добродетелью. Даже королева ценила его за высокие моральные качества и за его верность супруге. Когда мать Хью умерла в лечебном заведении для душевнобольных, очень многие выражали сочувствие графу.

Так что же, все это было лишь игрой? И не потому ли Боксли ратовал за борьбу с половыми инфекциями, чтобы исключить опасность заболевания для себя?

– Поверить в такое не могу! Монтгомери, неужели ты разучился говорить? Это что-то новенькое.

– Кто ты? – выдохнул Хью. Он с неприкрытым ужасом смотрел на своего отца.

Граф откинул назад голову и снова захохотал:

– Сегодня я Луг, бог леса, супруг самой великой богини! И мне решительно все равно, что будет завтра.

– Ты просто безумец. Ты понимаешь?

Взгляд графа вмиг прояснился. Он чуть насмешливо вскинул бровь. Сейчас это снова был невозмутимый добропорядочный джентльмен, каким Хью всегда знал его.

– По-твоему, я сумасшедший? – В его глазах опять сверкнул необычный блеск. – Я так не думаю, Монтгомери. Я наконец-то нахожусь в абсолютно здравом уме. Или тебе кажутся странными мои слова и желания? – Он обвел рукой пещеру. – Я счастлив здесь, и только здесь. – Он перевел взгляд на сына и заговорил вполне обычным, каким-то будничным тоном: – Я уже порядком устал держать эту винтовку. Выкладывай свое оружие, и я положу ее. И тогда мы сможем наконец спокойно поговорить.

Хью помедлил. Существовала ли хоть какая-нибудь возможность переубедить этого человека? Или все-таки придется применить силу? Но одно Хью было совершенно ясно. До тех пор, пока этот явно психически неуравновешенный мужчина стоит, нацелив дуло винтовки на него, риск получить от него пулю в лоб был слишком велик. Хью медленно потянулся к карману, достал свой револьвер и очень осторожно положил на ближайший пень, который, похоже, использовался здесь в качестве стола. Граф сразу же положил свою винтовку рядом.

– Весьма благоразумно с твоей стороны, юноша. А теперь давай выпьем. – Боксли подошел к котлу, стоящему возле огня, и налил себе дымящийся напиток. – Весьма рекомендую отведать. Очень расслабляет, – сказал он.

– Это не доктор ли Кили подкинул тебе рецептик? – поинтересовался Хью. – Нет, благодарю покорно.

– Зря отказываешься. – Боксли отпил глоток и посмотрел на Хью: – Итак, что бы ты хотел узнать? Сейчас, когда я победил тебя в этом весьма своеобразном поединке, я чувствую себя просто великолепно и готов проявить великодушие.

– Если ты не считаешь себя сумасшедшим, отец, то как ты мог насиловать и убивать ни в чем не повинных детей?

Боксли нахмурился и разгладил пальцами свои серебристые усы.

– Если ты про молочницу, то там был виноват Добсон. К тому же она была всего лишь служанкой, Хью. Я постоянно пытался вбить тебе в голову, что твои идеи о всеобщем равенстве порой доходят до абсурда.

– Скольких еще ты убил?

– Никого. Ну разве что девчонку из клиники. – Граф поморщился. – Я знать не знал, как ее звали, да мне это было и ни к чему. Только с ней следовало разобраться, прежде чем она соберет свои мозги и заговорит.

– А как она оказалась в клинике?

– Год назад она сбежала после священного ритуала, приехала в Лондон и сразу же отправилась в эту клинику, уж не знаю, откуда ей про это заведение стало известно. Добсон выследил ее и сделал все необходимое, чтобы она разучилась говорить. Я велел Добсону вернуть девчонку в клинику, поскольку знал, что леди Боумонт частенько там бывает. После того как вы получили информацию, убедившую вас приехать сюда, девчонка мне стала больше не нужна, и я счел за лучшее избавиться от нее.

– И сколько же всего было этих несчастных?

– Так, дай-ка посчитать. – Граф подошел к костру и задумчиво откинул голову. – Каждый год по девственнице в течение… ну, скажем, последних двухсот лет…

– Этого не может быть!

Граф насмешливо посмотрел на сына:

– Как, должно быть, неприятно величайшему лорду Загадке узнать, чем занимались его предки, ведь он, при всей своей проницательности, даже не догадывался об этом.

– Ты хочешь сказать, что этот варварский обычай переходил по наследству от отца к сыну? И что мой дед…

– Да, именно так. Однако должен заметить, что пятый граф Боксли не слишком-то чтил семейные традиции. Он иногда присутствовал на ежегодно проводившихся священных ритуалах, но сердце его никогда к этому не лежало. Он предпочитал иметь дело со шлюхами. Я же куда более предан вере моих мудрых предков. В отличие от лорда Боумонта я никогда не умру от сифилиса. И прибегать к убийству мне не было никакой нужды. Обычно я щедро платил родителям за право дефлорировать их дочь, которой не приходилось рассчитывать на хорошее приданое.

– Все так же, как у «ботаников».

– Нет, Монтгомери, у «ботаников» все слишком прозаично. Они попросту насилуют юных девиц. Я же своих девушек боготворю. И к тому же благодаря моей щедрости они потом счастливо выходят замуж. А вот Добсона вообще не следовало приобщать к нашей семейной традиции.

– Констебль Барнабас сегодня сообщил мне об одном диком обстоятельстве, касающемся Добсона, – сказал Хью. – Когда судебный эксперт осмотрел его тело, то выяснилось, что Тревор Добсон был кастрирован.

Граф лишь гнусно усмехнулся:

– Этот дурацкий бриллиантовый листок определенно скрывал полнейшее отсутствие того, чему под ним полагалось быть! – Граф прошествовал к своему трону и сел на него. – Добсон получил то, что заслужил. Сожалений по этому поводу ты от меня, во всяком случае, не услышишь.

– Он же был твоим братом. Почему ты так ненавидел его?

Граф наклонился вперед и, вдруг вспыхнув от ярости, закричал:

– Потому что этот мерзавец спал с моей женой!

Хью был потрясен.

– С моей матерью? Так, значит, они все-таки были любовниками! – Ярость и боль в глазах отца подсказали Хью, что все обстояло именно так. – И ты его за это кастрировал. – Это был не вопрос, а утверждение.

Боксли даже не сделал попытки это отрицать.

– Мало того, что он соблазнил мою жену, так он еще позволил этой глупой молочнице удрать. Она ударилась в истерику и сама не видела, куда несется, – вот и упала со скалы. А потом ты нашел ее тело и без конца говорил об этом и задавал массу ненужных вопросов. – Голос Боксли стал до странности тягучим, после того как он сделал еще несколько глотков из своего кубка.

Хью видел, что глаза графа постепенно стекленеют. В пойло явно был подмешан наркотик. Что, если попытаться воспользоваться его состоянием? Хью решил разговорить старика. И начал вспоминать давно минувшие времена.

– Ты в самом деле думаешь, что моя мать и Добсон были любовниками?

– Я в этом уверен. Почему, как ты думаешь, я отослал ее прочь?

Хью почувствовал, как у него защемило сердце.

– Так, значит, она не была душевнобольной? Ты упек ее в лечебницу потому лишь, что у нее завязался роман?

Граф посмотрел на Хью так, словно тот был непроходимым тупицей.

– Я обязан был думать о своей репутации. Всю свою жизнь я посвятил тому, чтобы восстановить былое величие и славу нашего рода. Я не мог позволить твоей матери все разрушить.

Боксли говорил так, словно смерть жены была мелочью по сравнению с усилиями, которые он прилагал, чтобы поддерживать свою кристально чистую, по его убеждению, репутацию. Хью почувствовал, как его захлестывает гнев. Он с силой сжал кулаки и выкрикнул:

– Но она же покончила с собой в этой лечебнице!

– Она была мне неверна и заслуживала того, чтобы умереть, – убежденно произнес он. – К тому же не думаю, что ей самой так уж хотелось жить после того, как ее любовник лишился своего мужского достоинства.

Хью сделал глубокий вдох и шумно выдохнул.

– Как… Каким образом тебе удалось кастрировать моего дядюшку, не убив его при этом?

Граф улыбнулся:

– Это потребовало помощи, которую с готовностью предоставил доктор Кили. Жутко кровавая процедура, должен заметить. Я, разумеется, присутствовал при этом. Как обманутый супруг я имел на это полное право.

– Ты лишил его мужского достоинства только из-за того, что он переспал с твоей женой?

– И еще не забудь про девчонку, из-за смерти которой ты столько времени сходил с ума. Тревор угрожал скомпрометировать честь семьи, которая на протяжении нескольких столетий была одной из самых уважаемых. Нам приходилось платить немалые деньги за девчонок, а Добсон едва не поставил все под угрозу, когда позволил одной из них улизнуть.

Боксли встал и картинным жестом скинул с себя свой белоснежный плащ. Под плащом на нем была лишь набедренная повязка из оленьей кожи, над которой была вытатуирована огромная бабочка. Глядя на порядком сморщившуюся кожу на груди отца, Хью с особой ясностью осознал, что, несмотря на всю его показную браваду, это был попросту жалкий сумасшедший старик.

– Узрите священную бабочку! – произнес Боксли хорошо поставленным голосом. – Она появляется на свет из куколки. Тот, кто узрит богиню, обретает бессмертие.

Он подошел к костру, поднял небольшой кувшин и вылил часть его содержимого, в огонь. Языки пламени синими и красными всполохами взметнулись высоко вверх.

– Очень впечатляет, – хмыкнул Хью.

– Я каждое воскресенье хожу в церковь на службу, – сказал Боксли, оглянувшись на сына. – Этого вполне достаточно, чтобы иссушить душу любого. Этот бог, которого распяли на кресте, предлагает всем вечную жизнь, но, чтобы получить ее, требуется превратить свое земное существование в ад. Бедность, самоистязание и самоуничижение – вот главные шаги на пути к вечному блаженству. Я не знал настоящего счастья до тех самых пор, пока отец не посвятил меня в друиды. Древние язычники верили, что тело – это священный храм, и поклонялись ему, наше же общество требует от нас притвориться, будто никаких телесных потребностей не существует, будто все плотское порочно. Ты знал, что твоя мать устраивала истерики каждый раз, когда я являлся к ней исполнить свои супружеские обязанности?

– Тогда неудивительно, что она искала утешение в объятиях твоего сводного брата, – прошептал Хью.

Граф бросил на сына полный ненависти взгляд:

– Как ты смеешь защищать эту прелюбодейку и осуждать меня?! Любовь, которой она не могла мне дать, я нашел здесь.

– Любовь! – усмехнулся Хью. – Чью?

Боксли перевел затуманенный взгляд на камень, возле которого стояла Софи.

– Вот она, моя прекрасная Керридвен. – Он подошел к девушке и приподнял ее голову за подбородок. Софи держалась очень мужественно, и только взгляд ее то и дело обращался к Лидии, которая подбадривала девушку кивком. Они явно успели договориться о том, как им следует себя вести. – Как же она прекрасна! И такая невинная, такая чистая. Моя белая богиня. Знаешь, Хью, благодаря ей я никогда не умру. Она бессмертна.

Хью украдкой бросил взгляд на Лидию. Она чуть улыбнулась и одними губами произнесла: «Он безумен».

– У этой девушки есть имя. Ее зовут Софи Парнхем, – подчеркнуто спокойно сказал Хью. Был ли смысл пытаться договориться с этим человеком? Хью начал сомневаться в том, что это стоит делать. – Софи никакая не Керридвен. Ты похитил ее. И собираешься ее изнасиловать. Давай будем называть вещи своими именами.

– Ты глупец, который ничего не понимает, и понимать не хочет, – выспренно произнес Боксли. – Она возжелает меня еще до того, как кончится эта ночь. Пригубив напиток из магического котла, она поймет силу, мощь и красоту настоящего экстаза.

Он провел рукой по груди девушки. Хью метнулся было вперед, однако заставил себя остаться на месте. Прежде чем он положит конец всему этому фарсу, ему следовало узнать еще одну вещь.

– Скажи, а что на самом деле случилось с Кэтрин? – спросил он.

Плечи графа вмиг поникли. Внезапно сгорбившись, он превратился в дряхлого старика.

– С кем? – жалобно переспросил он.

– С Кэтрин! Твоей дочерью! Моей сестрой! – Хью начал медленно приближаться к отцу. – Или, может, она была дочерью Добсона? Ты сказал мне, что она умерла от лихорадки, но ведь это же неправда! Она умерла первого мая! Ты убил ее потому, что не ты, а Добсон был ее отцом?

Лидия, не удержавшись, ахнула. Это был первый звук, который Хью услышал от нее за все то время, что он находился в пещере.

Боксли прикрыл глаза:

– У богини только одно имя – Керридвен, и она бессмертна. Она может принимать разные обличья, но никогда не меняет своего имени. Она превращается из связанного по рукам и ногам земного существа в прекрасное создание, которое на крыльях покидает этот насквозь прогнивший порочный мир. И не смей говорить мне о смерти!

Хью в ярости подскочил к графу, сжимая кулаки:

– Ты кровавый убийца! Что ты сделал с Кэтрин?

Граф отшатнулся, ошарашенный выпадом Хью, но споткнулся и упал. В мгновение ока Хью оседлал его и, вцепившись ему в горло, принялся душить.

– Осторожно, Хью! – выкрикнула Лидия. Едва ли он слышал ее.

– Ты изнасиловал ее? Ты извращенец! Ну же, скажи, это ты постарался?

Боксли судорожно пытался вырваться и, задыхаясь, прохрипел:

– Нет! Клянусь! Она моя дочь. Я бы никогда не прикоснулся к ней!

– Так как же она умерла? – прорычал Хью.

Из горла графа вырвались булькающие звуки, глаза его закатились. Хью пришлось немного ослабить хватку.

– Говори же, черт тебя побери!

– Она… отправилась за мной. И пришла сюда. Когда я ее увидел, то попытался подойти… заговорить. А она, напуганная до смерти, побежала от меня и… Она сорвалась со скалы и упала в пропасть.

– Так же, как та юная молочница, – прошептал Хью, представив себе, как все это случилось. Выпустив горло отца, он откатился подальше от обрыва. – О Господи! Бедная Кэтрин… и я оставил ее здесь… с этим чудовищем!

– Хью! – истошно закричала Лидия. – У него оружие!

Хью поднял голову как раз в тот момент, когда граф схватил винтовку, а затем широкими четкими шагами направился к нему. Когда дуло уперлось Хью в лоб, граф взвел курок.

– Если только пошевельнешься, я спущу курок, Монтгомери. Клянусь тебе, я сделаю это. Так что слушай меня внимательно. Предлагаю тебе выбор. Либо ты и леди Боумонт присоединитесь ко мне и станете участниками ритуального действа, либо я убью вас обоих.

– Ты хочешь, чтобы я участвовал в этом кошмаре? Чтобы ты потом мог шантажировать меня – так же, как ты поступил с Добсоном?

– Я не позволю тебе нарушить традицию. Ты слишком часто разочаровывал меня. Но я знал, что смогу доказать тебе, что найти девчонку тебе не удастся. Теперь ты должен отказаться от своей любительской игры в детектива. Ты посвятишь себя продолжению семейных традиций, как это сделал я.

– Если ты убьешь нас, отец, – сказал Хью, не обращая ни малейшего внимания на винтовку, дуло которой было приставлено к его лбу, – тебя посадят в тюрьму за убийство. О твоих друидических спектаклях узнают все. Твоя репутация будет погублена.

– Об этом никто не узнает. Я оставлю ваши тела здесь на растерзание стервятникам.

– Но в лесу меня ждут констебль и твои слуги. Я сказал им о том, что ты похитил Софи и леди Боумонт. Они заподозрят неладное, если ты вернешься без них.

– С Барнабасом и своими слугами я разберусь. Они поверят мне. А кто ты для них такой? К тому же многие из моих слуг знают о моем секрете, как знали и их отцы, а до того – их деды.

– Но детективы из Скотленд-Ярда…

– Их я тоже сумею убедить. Скажу, что очень беспокоюсь за тебя и леди Боумонт. Тебя, разумеется, будут искать, но никто не сможет найти этот храм – снизу его не увидеть, а путь, каким ты добрался сегодня сюда, будет завален так, что по нему уже невозможно будет пройти. Даже если они что-то и заподозрят, никто не посмеет обвинить меня.

– А то, что прервется наш род? Это тебя не волнует? Ведь я твой единственный сын. Твой последний – живой – ребенок.

– У мужчины всегда есть возможность заиметь еще детей. – Граф бросил быстрый взгляд на Софи, а Лидия, возмущенная его словами, яростно дернулась, пытаясь освободиться от своих пут.

– Ну что ж. Ты победил, – признал Хью и начал медленно подниматься, украдкой поглядывая на ствол винтовки и прикидывая, как бы выхватить ее из рук отца.

– Ты должен знать, Монтгомери, что я хотел не просто обладать женским телом. Я искал идеальную женщину. И вот наконец я нашел ее. Вся ирония в том, что произошло это по чистой случайности. Я похитил ее потому, что она имела отношение к женщине, ради которой ты готов был пойти на все. Я знал, что твоя бывшая любовница вышла замуж за Боумонта. Но я никак не мог придумать, каким образом заманить вас обоих сюда, пока Добсон не поведал мне, что у Боумонта имеется внебрачная дочь. – Граф опустил дуло винтовки и повернулся к Софи с безумной улыбкой на губах. – И вот она здесь. Моя дорогая Керридвен, сегодня мы соединимся с тобой и освятим нашу любовь.

Пока граф любовался Софи, из расщелины в скале появился Реджи.

– Опустите оружие, ваше сиятельство, – потребовал он.

Боксли взглянул на незваного гостя, затем посмотрел на Хью и сказал:

– Глупый мальчишка. Ему придется умереть.

И, не медля ни секунды, он вскинул винтовку и выстрелил в Реджи. Хью в тот же миг метнулся к отцу и попытался вырвать оружие из его рук. Реджи, скорчившись, рухнул на землю. Отец и сын снова сцепились в смертельной схватке и, упав, принялись кататься по каменному полу пещеры. Хью удалось отнять винтовку у отца и отбросить ее в сторону. Боксли дрался с силой, неожиданной для человека его возраста. Когда они откатились к пню, на который Хью выложил свой револьвер, Боксли удалось его схватить, и он с силой ударил сына револьвером по голове.

Хью вскинул руки, защищаясь от очередного удара: боль, которую он испытал, была чудовищной. Он вцепился в револьвер, пытаясь вырвать его у отца. Боксли дернулся, и револьвер, описав дугу в воздухе, отлетел в сторону. Воспользовавшись тем, что реакция Хью оказалась из-за испытываемой им боли не столь быстрой, граф вырвался, вскочил на ноги и бросился туда, где на самом краю пропасти, поблескивая в отсветах пламени костра, лежала винтовка.

Однако Хью успел схватить отца за лодыжку, и тот рухнул на землю. Они снова сцепились и принялись кататься по земле, приближаясь все ближе и ближе к обрыву. Граф перевернулся и придавил своим весом Хью. На этот раз уже он сомкнул пальцы на горле сына.

– Похоже, что ты умрешь так же, как та глупая молочница.

Хью словно в тумане услышал истошный крик Лидии. Он выпростал руку и вцепился пальцами в острый край скалы. Нет, он не мог умереть и оставить их с Софи на растерзание этому дьяволу во плоти.

– Так каков твой ответ, Монтгомери? Говори, или я придушу тебя. Ты станешь продолжателем семейных традиций или предпочтешь умереть?

– Ни то ни другое. – Это произнес Реджи. – Отпустите его, сэр, и делайте это очень медленно, без всяких резких движений. – Левая рука юноши была ранена, но здоровой правой рукой он сумел прижать холодное дуло к виску графа. Его побелевшее лицо выражало отчаянную решимость.

– Все кончено, отец, – прохрипел Хью. – Тебе придется наконец заплатить за все свои преступления.

– Давай, стреляй в меня, парень! – Боксли взглянул на Реджи и отпустил сына.

– Ты сядешь в тюрьму, отец. – Хью с трудом откатился в сторону и приподнялся. – И будешь сидеть там, как обычный преступник. Тебя будут судить за все преступления, которые, ты совершил.

Боксли собрал все свои силы и встал.

– Ты ошибаешься, Монтгомери. Я улечу отсюда подобно бабочке. Я улечу прямо в объятия моей Керридвен.

С этими словами он взмахнул руками, точно крыльями, и спрыгнул со скалы вниз.

Лидия и Софи в ужасе закричали, но Луг, бог леса, не издал ни единого звука.

Хью посмотрел вниз. Там, где-то далеко, с глухим стуком ударилось об острые, залитые холодным лунным светом камни тело его отца.

Глава 22

Хью стоило немалых трудов уладить все дела, связанные со смертью отца. Бесконечные расспросы, то со стороны властей, то со стороны репортеров, следовали один за другим. Прислуга же и вовсе не могла ничего понять. Едва ли Хью мог рассчитывать на то, что его рассказам поверят, если бы он не указал на местоположение скального храма и если б у него не было неопровержимых свидетельских показаний, предоставленных Лидией, Софи и Реджи.

После самоубийства отца Хью сразу же отослал Лидию и Софи в Лондон, пообещав, что вернется так скоро, как только сможет.

Когда две недели спустя после трагических событий, развернувшихся в Уиндхейвене, Хью прибыл наконец в дом лорда Боумонта, его радушно проводили в гостиную, где собрались Тодд и Клара Лич, Софи Парнхем со своей матерью и, конечно же, Лидия.

– А вот и он! – Лидия поднялась со своего кресла и поспешила навстречу Хью. – Мой дорогой лорд Монтгомери, какое счастье снова видеть вас в Лондоне!

Он нежно сжал ее руки, радуясь тому, что в прекрасных глазах Лидии светится лишь радость и что никакие страхи больше не омрачают ее прелестного лица.

– Не могу передать, как я и сам рад оказаться здесь, леди Боумонт.

– Я пригласила друзей на чай. Все они жаждут увидеться с вами.

Хью повернулся, и его взгляд упал на сэра Тодда Лича. Друзья обменялись улыбками. Все было как в прежние времена, вот только руку Тодда поддерживала повязка.

– Привет, Тодд, дружище! Как ты? – Хью подошел к нему и пожал его здоровую руку.

– Это была всего лишь царапина. Отличный повод посудачить с приятелями в клубе!

– Зато меня ты напугал до смерти, – сказала Клара. Платье, надетое на ней, было непривычного свободного покроя. – Лорд Монтгомери, я очень надеюсь, что вы больше не станете вовлекать моего мужа ни в какие опасные предприятия. Я совсем не хочу, чтобы наш сын рос без отца.

Тодд и Клара тепло переглянулись.

– Конечно, дорогая, но ведь я сказал тебе, что ничуть не возражаю, если у нас родится девочка.

– Желаю, чтобы у вас все получилось, леди Лич, и обещаю, что не стану больше втягивать вашего мужа ни в какие опасные интриги.

– Ему они вряд ли теперь будут интересны, – с улыбкой произнесла Лидия и протянула Хью чашечку чаю.

Их руки соприкоснулись. Одного этого оказалось достаточно, чтобы у Хью сильнее забилось сердце. Лидия радушно улыбнулась гостям и сказала:

– Как оказалось, моя помощь была весьма полезна знаменитому лорду Загадке. Я надеюсь, мы сможем продолжать работать вместе и дальше.

– Думаю, так и будет, – лукаво улыбнувшись Лидии, произнес Хью.

– Хочу поблагодарить вас обоих за то, что спасли мою дочь, – взволнованно проговорила Луиза Кэнфилд. На ней было непривычно строгое серое платье, на шее нитка жемчуга, небольшая серая бархатная шляпка без полей, кокетливо сдвинутая набок, позволяла взгляду любоваться роскошными кольцами ее огненно-рыжих кудрей. – Чем я могу отплатить вам, лорд Монтгомери, за то, что вы смогли вызволить Софи из беды?

Хью улыбнулся и посмотрел на Софи. Девушка выглядела абсолютно счастливой.

– Думаю, свою награду я уже получил, мисс Кэнфилд. Мне вполне достаточно того, что я вижу вашу дочь здесь с нами, здоровую и довольную, – сказал Хью. – Вы счастливы, что снова оказались дома, мисс Парнхем?

Прежде чем ответить, Софи посмотрела на мать.

– По правде говоря, я сейчас не совсем дома. Я некоторое время буду жить у леди Боумонт.

– Мисс Кэнфилд была весьма добра, что позволила Софи остаться ненадолго в моем доме, – пояснила Лидия. Она подошла к Луизе и по-дружески взяла актрису под руку. – Мисс Кэнфилд понимает, насколько важно для Софи привыкнуть к своему изменившемуся положению в обществе. Она будет учиться в колледже здесь, в Лондоне. Само собой разумеется, что с матерью они смогут видеться каждую неделю.

– Я собираюсь купить мисс Кэнфилд театр, – с улыбкой сказала Софи и обвила рукой свою мать за талию. Несмотря на очевидную теплоту в их отношениях, девушка все же не привыкла называть ее мамой.

– А почему вы не взяли с собой Пирпонта? – спросила Клара. – Я надеялась, что смогу поблагодарить его лично за то, что он позаботился о моем раненом муже.

– Я собирался это сделать, но они с Реджи что-то замышляют – какой-то сверхсекретный проект, как они выразились. Такое ощущение, что Пирпонт стал для юного мистера Шейна кем-то вроде наставника. А вам известно, чем это они заняты? – спросил Хью у Лидии.

– Не имею ни малейшего представления. Могу только сказать, что их обоих следует посвятить в рыцарское звание за все то, что они сделали.

Гости чудесно провели время. Настроение у всех было весьма приподнятым. Пришло время расходиться. Лидия понимала, что Хью захочет задержаться у нее. Она проводила гостей до дверей, попрощалась с ними и вернулась в гостиную. Хью стоял возле камина. Лидия подошла к нему и нежно обвила руками его талию.

– Как же я рада видеть тебя! Я очень за тебя переживала.

Он обнял ее за плечи и поцеловал в висок.

– Опасность миновала, моя дорогая. Нам больше не нужно бояться моего отца.

– Ты прав. Сейчас мне все кажется почти что идеальным.

– Вот именно – почти. – Хью нежно взял молодую женщину за плечи. – Лидия, я не смогу быть по-настоящему счастлив до тех пор, пока ты не скажешь, что согласна стать моей женой.

– Хью, я…

– Я не говорю, что это должно случиться прямо сейчас. Мы можем подождать, пока не закончится твой траур.

Она покачала головой:

– Дело совсем не в этом. Вся проблема в том… – Голос подвел ее. Руки Лидии упали. Она отодвинулась от Хью и скрестила руки на груди. Она должна сказать ему всю правду. Но как же тяжело это сделать! – Я не могу выйти за тебя замуж, Хью.

– Ты так и не простила меня?

– Простила, дорогой. Я давно простила тебя. Мне трудно это тебе объяснить. Я знаю только одно – свадьбы быть не может. И если ты действительно любишь меня, то не спрашивай, почему я отвечаю отказом. Тебе просто придется подчиниться моему решению.

Вместо того чтобы разозлиться, чего боялась Лидия, Хью взял ее за руку, подвел к дивану и усадил на него. А затем опустился перед ней на колени и стал покрывать поцелуями ее руки. Как же ей сейчас хотелось сжать его в объятиях!

Но если она позволит своим эмоциям одержать верх, то Хью наверняка сочтет ее порыв за согласие. А это будет нечестно по отношению к нему.

– Выходи за меня, – проговорил он. – Прошу тебя, стань моей женой.

– Нет. Я… Я не могу… Пожалуйста, Хью… – Сердце Лидии разрывалось. Она уже и сама не понимала, как ей следует поступить.

Хью, похоже, уловил ее нерешительность. Он присел рядом с ней на диван и, обняв за плечи, повторил:

– Выходи за меня, прошу тебя.

Лидия пыталась противиться его уговорам. Но Хью был слишком опытным и искушенным соблазнителем. С огромным трудом она заставила себя сбросить наваждение.

– Нет! Ты не должен пользоваться такими методами, заставляя меня совершить ошибку.

Хью разочарованно вздохнул, однако отпустил Лидию.

– Я надеялся, что мне удастся избежать этого разговора, но… Я должен задать тебе один очень деликатный вопрос. И прежде чем ты мне ответишь, я бы хотел напомнить тебе, что мое сердце переполнено любовью к тебе. Никогда еще я никого не любил столь сильно.

Лидия насторожилась:

– В чем дело? О чем ты хочешь спросить?

– Ты отказываешь мне только потому, что когда-то работала у миссис Эллы Фенниуиг?

Лидия похолодела. А затем вспыхнула и опустила глаза.

– Как ты мог?! Почему ты не сказал мне, что тебе это известно?

– Потому что мне совершенно на это наплевать, дорогая. Мне совершенно все равно, что было у тебя в прошлом.

– Но как ты узнал? Кто тебе сказал об этом?

Хью посмотрел на нее с такой теплотой и любовью, что Лидия внезапно почувствовала себя маленькой глупой девочкой.

– Мне поведал об этом твой муж.

Последовала долгая пауза. Лидия пыталась осмыслить то, что она услышала.

– Мой муж? – наконец прошептала Лидия. – Но когда? И почему он это сделал?

– Он сказал мне об этом в тот самый день, когда я впервые оказался в вашем доме. Я ненадолго зашел к нему в комнату, помнишь? Он позвал меня к себе, чтобы поговорить наедине. Тогда он и сказал мне, что ты еще по-прежнему любишь меня и что мне не следует играть твоими чувствами, если я не испытываю к тебе того же и не готов понять и принять твое прошлое.

Лидия с упреком посмотрела на Хью:

– Все это время ты знал, кем я была, и молчал?

– Да. И единственный человек, которого можно винить во всех твоих бедах, – это я. Если б я не совершил стольких ошибок, твоя жизнь не превратилась бы в ад.

– Я была шлюхой, Хью. А ты потомок влиятельного рода. Ты не можешь жениться на мне. Ты должен оставить после себя наследника. С таким прошлым я могу только навредить твоей репутации. Моему мужу было совершенно все равно, кто я, поскольку он не ждал, что я рожу ему наследника. Но твоя жена должна подарить тебе ребенка, который станет продолжателем твоего рода.

Хью обхватил ладонями лицо Лидии и устремил на нее взгляд, полный любви и обожания.

– Мой отец был сумасшедшим, но полностью отказать ему в уме все же нельзя. Он сказал, что наше общество требует от нас жертвенности, но ничего не дает взамен. В этом он был прав. Я выполню то, что требует от меня семейный долг и титул, но не откажусь от женщины, которую люблю. Я не отступлюсь от тебя, так и знай. Если я не смогу быть с тобой, то мне никто другой не нужен. Неужели ты хочешь, чтобы я до конца своих дней был одинок и сошел в могилу жалким, никому не нужным стариком?

Сердце в груди Лидии подпрыгнуло и забилось сильнее. Как же она любила этого человека! Она обвила руками его шею и, не выдержав сильнейшего эмоционального напряжения, зарыдала у него на плече.

– О, Хью, я люблю тебя! Я всегда тебя любила и никогда не могла забыть тех чувств, которые испытывала к тебе!

– Я знаю, моя дорогая, знаю.

– Да! Конечно же! Я выйду за тебя!

– Спасибо, – улыбнулся он, тихонько укачивая ее, точно маленького ребенка. И чувствовал он себя при этом самым счастливым человеком на свете.

Внезапно Лидия резко вскинула голову и прекратила плакать.

– Но как же быть со Стоун-Хаусом? Я не могу так просто оставить всех этих несчастных девушек на улицах. Ведь стольким еще нужна моя помощь.

– А как насчет меня? Ты мне тоже очень-очень нужна. Я даже не уверен, что смогу расследовать дела без твоего участия. Мне никак не обойтись без твоей светлой головки, моя дорогая. Не может ли кто-нибудь другой, продолжив традицию, стать вместо тебя Полуночным Ангелом?

– Ты и в самом деле хочешь, чтобы я работала вместе с тобой?

– Я не просто хочу этого – мне это жизненно необходимо! Ты всегда была мне нужна, Лидия. Теперь-то ты наконец уяснила себе это?

Она кивнула.

Хью улыбнулся:

– Ну вот и умница. Теперь все в порядке!

Его называли Полуночным Ангелом. Небескорыстные служительницы Венеры частенько любили посудачить о нем, поджидая очередного клиента на полутемных лондонских улицах. Кое-кто говорил, что он подбирает женщин для своего гарема, где их учат заниматься любовью так, как это принято на далеком экзотическом Востоке. Другие толковали, что у него есть дом для несчастных девиц, где он перевоспитывает их, открывает им новую жизнь и устраивает на вполне респектабельную работу.

Юный Пол Беллам не знал, что и думать про эту, несомненно, легендарную личность. Юный клерк сидел сейчас прямо напротив Полуночного Ангела в его экипаже. Джентльмен, который представился ему как мистер Морган, сказал, что он занимается своим делом уже очень давно и что ему необходим новый помощник, поскольку прежний получил новую должность. Однако судя по тому, как выглядел мистер Морган, он вовсе не был таким уж старым. И что-то в его облике казалось Полу знакомым.

– Куда мы едем, сэр? – спросил его Пол.

– Мы ищем, – загадочно ответил мистер Морган. – Просто ищем.

– А в чем именно будут состоять мои обязанности, сэр? Мистер Пирпонт ничего мне толком не объяснил, сказал только, что работа очень ответственная.

– Вы поможете мне забирать с улиц юных девушек, прежде чем они… покинут рай.

– Что-что?

Мистер Морган лукаво улыбнулся:

– Прежде чем они станут падшими ангелами. Затем вы отвезете их в Стоун-Хаус и передадите на попечение миссис Кромвель. – Какое-то время они молчали, затем мистер Морган повернулся к Полу и спросил: – Почему вы так пристально смотрите на меня, мистер Беллам? Вас что-то смущает?

Пол густо покраснел.

– Нет, сэр. Просто вы… очень похожи на одного моего знакомого. Я знал одного парня по имени Реджинальд Шейн. Ему примерно столько же лет, сколько и мне. Мы с ним… ну, в общем, сэр, шлялись по всяким клубам.

– Реджинальд Шейн? – Густо покрытое веснушками лицо мистера Моргана выразило полнейшее недоумение. – Никогда о таком не слыхал.

Он заметил на обочине девушку, постучал набалдашником трости в потолок кареты и улыбнулся, явно довольный собой.

– Итак, Беллам, начнем! Нам предстоит нелегкая ночь.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Реклама на сайте