«Рыцарское слово»

Кэндис Коул Рыцарское слово

Моему возлюбленному рыцарю сэру Филиппу Брабантскому, у которого, к сожалению, нет наследственных земельных владений

Глава 1

Юг Англии

Весна 1162 года

Сначала ему приглянулась темноволосая. Спасаясь от жары, он укрывался в тени дерева, время от времени смачивая горло лучшим в округе Фортенголл пивом, которое прихватил с собой. Из-за дерева, наиболее удобного для наблюдения места, он рассматривал пестрое сборище крестьян, вилланов, йоменов и прочего люда, толкавшегося на стиснутой торговыми рядами ярмарочной площади. Он обладал особым талантом высматривать в толпе самых хорошеньких женщин – не важно, среди простолюдинов или разодетых в шелк и бархат аристократов при дворе Генриха II. Темноволосая девушка привлекла его внимание роскошными формами, выделявшимися даже под широким крестьянским платьем. Любуясь ею, он размышлял: кто она, эта темноволосая красотка? Жена бедняка арендатора, труженица или дочь вольного человека? Девственница или распутница?

Она с кем-то разговаривала. Чтобы получше рассмотреть девушку и ее собеседника, он шагнул в сторону и в этот момент увидел очаровательную блондинку.

Люсьен замер. У него перехватило дыхание. Ни на деревенских ярмарках, ни в королевских покоях он не встречал подобной красавицы.

Светлые, будто отлитые из серебра волосы с золотистым оттенком спускались ниже спины и были такие густые, что со стороны их можно было принять за расшитую серебряными и золотыми нитями головную накидку. Девушка между тем подошла к темноволосой красотке, стоявшей у палатки уличной торговки, и теперь Люсьен мог хорошенько ее рассмотреть.

– Матерь Божья! – только и смог сказать Люсьен, увидев ее овальное лицо, алые пухлые губы, голубые, словно незабудки, блестящие глаза и изогнутые черные брови, контрастирующие с очень светлыми волосами и белой, тронутой нежным румянцем кожей.

– Тебе надо заплетать косы, – сказала темноволосая, запустив пальцы в ее роскошные серебристые волосы, расчесывая их и разглаживая. – Неприлично ходить неприбранной.

– Ничего подобного! – с улыбкой возразила блондинка. – Мне всего восемнадцать, и я не замужем. А девушке не возбраняется носить распущенные волосы.

– Но у тебя их слишком много… – проворчала брюнетка, взвешивая на ладони тяжелую серебристую прядь. – Ума не приложу, как ты с ними управляешься.

– Ни слова больше, – сказала блондинка, прикладывая пальчик к коралловым губкам. – Ты, Лотти, прямо как сварливая матрона, а ведь старше меня всего на год. К тому же отлично знаешь, что я иногда все-таки заплетаю косы. А сегодня нарочно не заплела, чтобы посмотреть, какое украшение к ним лучше подойдет.

С этими словами красавица откинула полог и вошла в палатку. Люсьен допил пиво, швырнул кружку в кусты и неторопливо последовал за девушками. В палатке покупателей не было, и Лотти в ожидании светловолосой болтала с торговавшей женскими нарядами пожилой женщиной. Теперь девушки рассматривали лежавшие на прилавке платья и украшения и вели более серьезный и предметный разговор. Торговка надела на голову блондинке украшенный цветами венок с яркими, вышитыми шелком лентами и стала их расправлять, на все лады расхваливая достоинства товара.

– Слезы Божьи! – пробормотал себе под нос Люсьен. – Она стала еще прекраснее!

И в самом деле, скромный венок на голове блондинки выглядел не хуже усыпанной алмазами диадемы и очень шел ей. По сравнению с толкавшимися на ярмарке грубоватыми крестьянскими женщинами светловолосая фея казалась драгоценной жемчужиной, выброшенной волнами на покрытый унылой серой галькой берег.

Блондинка между тем вертелась перед зеркалом и вопросительно посматривала на свою темноволосую подружку.

– Ну, что скажешь?

– Веночек, сестрица, конечно же, тебе к лицу, – заметила Лотти. – Одно плохо – цветы скоро завянут.

– В основе венка лежит плетение из виноградной лозы, – объяснила торговка. – Когда цветы завянут, выбросишь их, наберешь на лугу свежих и вставишь в основу – венок станет как новенький.

– Но цена! – запротестовала Лотти. – Ты слишком много запрашиваешь за такую простенькую вещицу.

– А ты что скажешь, мистрис? – обратилась старуха к белокурой девушке.

Девушка молча сунула руку в висевший у нее на поясе кожаный кошелек и извлекла оттуда несколько потертых пенни.

– Этого достаточно, – сказала торговка, беря монетки у нее с ладони.

– Я, кажется, недоплатила?

– Не беспокойся. Обещай мне каждому, кто будет восхищаться этим веночком, говорить, у кого ты его купила. Этот венок так тебе идет, что покупатели повалят ко мне толпой и я быстро возмещу убыток.

– Ты уверена?

– Уверена, – кивнула торговка. – Я еще и с прибылью останусь – помяни мое слово.

– Что ж, в таком случае мне остается только тебя поблагодарить. Обещаю расхваливать твой товар на каждом перекрестке.

Сверкнув белозубой улыбкой, блондинка повернулась к подружке:

– Пора идти. Нам столько всего предстоит посмотреть, а нас ждет Уиллз: надеется, что мы поможем ему в лавке.

Как только девушки ушли, Люсьен шагнул к обшарпанному прилавку.

– Вот то, что она тебе недоплатила. – Люсьен швырнул на прилавок серебряную монету.

Старуха прищурилась:

– Уж не Люсьен ли ты – сынок леди Люсинды? – Люсьен кивнул:

– Ты угадала.

Старуха выглянула на улицу.

– Ты знаешь эту девушку, милорд, ту, что с серебряными волосами? – спросила она.

– Впервые вижу. Но был бы не прочь познакомиться с ней поближе.

– Тогда поторопись, – сказала торговка с хитрой улыбкой. – Не каждый день попадаются такие цветочки.

– А ты сама о ней хоть что-нибудь знаешь? – осведомился Люсьен, стараясь не выказывать чрезмерного интереса к светловолосой красавице. – К примеру, откуда она родом? Из Тинсдейла, Уэксли или, может, из Керта?

– Не знаю, милорд. Я прежде никогда ее не встречала. Судя по платью, она из простого сословия, но вот личико у нее, да и все остальное… – Старуха покрутила головой и цокнула языком. – Не иначе, сэр, как она незаконнорожденная. Дочь крепостной крестьянки и какого-нибудь красавца лорда.

Люсьен с глубокомысленным видом кивнул. Похоже, прекрасная незнакомка и впрямь плод страстной любви простолюдинки и аристократа. Эта мысль настолько его взволновала, что он, выйдя из палатки и шагая по деревенской улочке, не раз и не два к ней возвращался. Он думал о том, что не худо бы поддержать традицию и, вступив с белокурой красавицей в связь, прижить с ней такое же красивое чадо.

Глава 2

Люсьен умел обращаться с женщинами, они млели перед ним – ни одна не могла устоять. Начиная охоту за прекрасной незнакомкой, Люсьен решил не спешить и прежде основательно к ней присмотреться. Он старался не упускать сестер из виду и, стоя в отдалении, наблюдал за тем, как они, бродя по ярмарке, посмеивались, глядя на жонглеров, слушали песни заезжих музыкантов и менестрелей и отдавали должное разным вкусностям, которые в изобилии готовились здесь же, на ярмарке, в котлах, горшках или на жаровнях.

В тот момент, когда молодые женщины заглянули в торговые ряды и вступили в беседу с горбатым продавцом металлической посуды и безделушек, Люсьен увидел, как его братья, протискиваясь через толпу, спешили ему навстречу. Подойдя к нему и схватив его за руки, они чуть ли не в один голос выпалили:

– Весь день тебя ищем, прямо с ног сбились!

– Мать хочет, чтобы ты сегодня вечером отужинал в замке, – сказал темноволосый черноглазый молодой человек, вцепившийся в его правую руку.

– Очень хочет, – вторя ему, проговорил парень с такими же черными глазами, схвативший Люсьена за левую руку. – Она так и сказала: «Идите и без Луи не возвращайтесь. Я соскучилась».

Люсьен ловким движением отстранил братьев и, поморщившись, произнес:

– Похоже, для матери я так и останусь до конца жизни ребенком.

Рейвен, тот из братьев, что стоял справа, добродушно рассмеялся:

– Ты что, нашу мать не знаешь? Мы для нее всегда будем малышами-несмышленышами. Даже когда облысеем, отпустим бороды и отрастим брюшко.

Люсьен согласно кивнул и отошел на обочину, уступая дорогу крестьянину, направлявшемуся к огороженному загону для лошадей, ведя в поводу коня. Затем он с рассеянным видом двинулся в сторону торговых рядов, а когда братья его нагнали, сказал со вздохом:

– У вас, Рейвен и Питер, есть Стоунли и Стоунвезер – деревеньки, где вы сами себе хозяева. А потому никто не может вам запретить шляться по ярмарке хоть до ночи, если вам вдруг взбредет в голову такая блажь. – Питер проследил за взглядом Люсьена.

– Ну, тебе тоже жаловаться не на что. Насколько я понимаю, ты здесь времени зря не терял и уже присмотрел себе девицу.

Рейвен по примеру своих братьев устремил взгляд на лавку жестянщика, увидел стоявших у прилавка женщин и, повернувшись к Люсьену, спросил:

– Интересно, какую же ты выбрал – темненькую или ту, чьи волосы как лунный свет?

– А ты угадай, – сказал Питер, опережая Люсьена.

– Разумеется, ту, что похожа на ангела. Люсьена всегда тянуло к блондинкам. – Рейвен сложил на груди руки и снова устремил взгляд на красоток. Девушки тем временем, проскользнув в лавку жестянщика, принялись там хозяйничать, помогая ее владельцу-горбуну.

– Кстати, о блондинке. Вы ее знаете? Или, может, видели где-нибудь? – обратился Люсьен к братьям.

– Нет. – Питер покачал головой, при этом прядь иссиня-черных волос упала ему на глаза; он нетерпеливо откинул ее и добавил: – Судя по всему, Люсьен, у тебя уже созрел план действий. Расскажи, что ты намерен делать? Не забывай только, что эта девушка, хотя и красотка, каких мало, несомненно, принадлежит к низшему сословию. И если хочешь поразить ее воображение, придется тебе сменить наряд.

– А ведь Питер прав, – поддакнул Рейвен, окинув старшего брата критическим взглядом. – Куртка и короткие штаны придают тебе сходство с йоменом. Не хватает только шляпы с пером цапли, чтобы окончательно уподобиться вольному стрелку. – Тут Рейвен расправил плечи, выпятил грудь, чтобы Люсьен мог полюбоваться его роскошной туникой, и добавил: – Видишь, мы с Питером приоделись и нисколько не похожи на йоменов или фригольдеров.

– Вы, братцы, владетельные лорды, – сухо улыбнувшись, произнес Люсьен. – И вам необходимо поддерживать свою репутацию. Я же – бедный служивый рыцарь, у которого, кроме коня и доспехов, ничего нет.

– Ты тоже можешь получить земельные угодья, – произнес Питер, оправляя расшитый плащ.

– Намекаешь на конфискованные, что ли? – мрачно поинтересовался Люсьен. – Но мне нужны мои собственные земли, и клянусь, в один прекрасный день я их заполучу. Что же касается дня сегодняшнего, то скажу так: на мой взгляд, странствующих рыцарей женщины любят, а владетельных лордов побаиваются, и в этом мое преимущество перед вами.

– Не стану спорить с тобой, – сказал Рейвен. – Но дело в том, что ты не похож на рыцаря. Скорее на слугу или вольного стрелка.

– Пусть девица думает, что я слуга или йомен, то есть ровня ей, это даже лучше, – хитро блеснув глазами, заявил Люсьен. – Тогда ее легче будет соблазнить.

– Ты рискуешь, – в один голос заявили Рейвен и Питер, а Рейвен продолжил: – Если эта простушка вдруг узнает, что ты родственник самого графа Фортенголла, то через несколько месяцев может заявиться к тебе с огромным животом, – Рейвен показал, какой именно у нее будет живот, – и объявит, что беременна от тебя. А наша мать и лорд Йен потребуют, чтобы ты на ней женился, пусть даже она зачала бы от черного как смоль мавра.

– А мне почему-то кажется, что наш старший брат не отказался бы взять в жены эту девицу, окажись она даже крепостной, – неожиданно заявил Питер.

– Зубы Божьи! – воскликнул Люсьен. – Да я еще и словом с этой девицей не обмолвился, а вы уже видите меня в роли няньки ее детей.

– За чем же дело стало? – ухмыльнулся Рейвен, шутливо тыча Люсьена пальцем в бок. – Иди поговори с ней. Мы с Питером пойдем с тобой, послушаем, какие песни ты ей будешь петь. Если она тебя отвергнет, дадим совет, как себя вести и как одеться, чтобы ты в конце концов преуспел в своем начинании.

Это была старинная игра, в которую братья играли на протяжении многих лет. Долгими зимними вечерами, сидя за кружкой вина или пива, они обсуждали приемы и подходы, направленные к одной заветной цели: как завладеть сердцем той или иной красавицы. Более того, не считали зазорным давать друг другу советы даже при женщинах, поэтому предложение Рейвена нисколько не удивило Люсьена. Кивнув в знак согласия, он зашагал через вытоптанную множеством ног полянку к лавке жестянщика. С минуту потоптавшись на месте, Рейвен и Питер двинулись за ним следом.

Светловолосая Адриенна сразу заметила приближавшихся к лавке молодых лордов, похожих друг на друга как две капли воды. Оба темноволосые, красивые, с чисто выбритыми породистыми лицами. Одеты в шелковые, расшитые серебром дорогие плащи и туники. Засмотревшись на лордов, Адриенна не сразу заметила, как к прилавку подошел какой-то мужчина. Она вскинула на него глаза и поначалу решила, что это крестьянин. Но тут же поняла, что ошиблась. Ни внешностью, ни повадками мужчина нисколько не походил на крестьянина, хотя был одет очень просто.

«Нет, – подумала девушка, – он скорее землевладелец, хотя и небогатый. А может быть, слуга одного из молодых лордов».

– Могу ли я тебе чем-нибудь помочь? – спросила она и выжидающе на него посмотрела.

И вдруг почувствовала, что в горле у нее пересохло, а на лбу выступила испарина. Но не жара была тому причиной, а сам незнакомец. Сильный и стройный мужчина с великолепно развитой мускулатурой и широкими плечами. Волосы у него были цвета меди, а глаза зеленые-зеленые, как два изумруда.

– Можешь.

– Что ты сказал? – Адриенне стоило немалых усилий произнести эти слова.

– Ты предложила мне помощь, а я сказал, что с удовольствием воспользуюсь ею – вот и все.

– Ах да! Как только я могла об этом забыть… – Адриенне показалось, будто она свалилась в быструю горную речку и бурный поток подхватил ее и куда-то понес. Взволнованная и совершенно растерянная девушка решила позвать на помощь сестру. Шарлотта стояла в дальнем конце лавки и с остервенением чистила песком жестяную миску, та сверкала, как серебряная.

– Эй, мистрис! – послышался голос незнакомца.

Адриенна мигом забыла про Шарлотту, послушно повернулась на его зов и даже попыталась что-то сказать, но из ее уст вырвался только хрип. Единственное, что она смогла, – это одарить незнакомца вопросительным взглядом.

Люсьен, увидев, что девушка в замешательстве, слегка улыбнулся. Она и в самом деле оказалась лакомым кусочком. Ее красота была особой, редкой, изысканной. Настоящая экзотическая бабочка, которую невесть каким ветром занесло в Англию. Люсьен, словно истый коллекционер, дал себе слово любой ценой заполучить этот образец неземной красоты и грации.

В эту минуту за спиной у Люсьена послышались сдавленные смешки и натужный кашель. Люсьен понял, что в лавку пожаловали владельцы Стоунли и Стоунвезера, и с трудом поборол желание вытолкать их на улицу. Облокотившись о прилавок, отделявший его от красавицы, он, не обращая на братьев внимания, негромким голосом произнес:

– Вообще-то, мистрис, я хотел купить что-нибудь в подарок… так, какую-нибудь безделушку, пустячок…

– Но что именно? Хотя бы намекни, и я на выбор предложу тебе несколько…

Адриенна стала теребить дрожащими пальцами подол платья. Оно было застегнуто наглухо, но Люсьен в своем воображении давно уже раздел девушку, и перед ним будто воочию предстали ее белоснежные груди, трепетавшие в предвкушении ласки.

Молодые люди в полном молчании созерцали друг друга не меньше минуты, однако громкий кашель Рейвена снова вернул их к реальности. Люсьен вздрогнул, но тут же продолжил не очень-то складный разговор с красоткой.

– Да все равно что… Говорю же, мне надо сделать подарок.

Адриенна покрылась гусиной кожей – до того чувственным показался ей негромкий, низкий голос незнакомца. Звучавшие в нем бархатные нотки, возбуждая и дразня ее, почти осязаемо ласкали тело. Она подумала, что надо отодвинуться от опасного покупателя, отступив на шаг от прилавка, ко вместо этого придвинулась к нему еще ближе. Теперь их разделяла лишь узкая обшарпанная доска с образцами товаров.

– Не мог бы ты сказать, кому предназначается подарок? – Вопрос прозвучал несколько двусмысленно, и девушка поспешила объяснить, что, собственно, имеет в виду: – Тогда я быстро подберу для тебя какую-нибудь хорошенькую вещицу.

– А я не тороплюсь. Могу пробыть у тебя в лавке сколько угодно, если ты, конечно, не возражаешь.

Волна страсти захлестнула Адриенну, щеки налились жарким румянцем. Повернувшись на пятках якобы для того, чтобы еще раз осмотреть выставленные на полках товары, она попыталась успокоиться.

Напрасно! Внутренний голос не уставал повторять, что это мужчина ее мечты. Что именно такого ей хотелось встретить. Для этого она и отправилась в большой мир, прежде чем дедушка успел выдать ее и Шарлотту замуж. Мечтала провести хотя бы одну ночь в объятиях того, кто нравился бы ей, а не ее дедушке. Парня, которому была бы нужна она сама, а не ее приданое.

Украдкой бросив взгляд на привлекательного молодого человека, так сильно растревожившего ее женское начало, Адриенна пришла к выводу, что он предназначен ей самой судьбой. Кстати, судьба позаботилась и о том, чтобы дедушки не было дома в тот самый день, когда мимо их замка проезжал фургон бродячего жестянщика, горбуна Уиллза, направлявшегося во владения графа Фортенголла на весеннюю ярмарку. Все та же судьба помогла им с Шарлоттой упросить старика взять их с собой, хотя обе были благородного происхождения и к тому же незамужними. Не говоря уж о том, что никто им разрешения на выезд из замка не давал и они уехали тайком, без какого-либо эскорта или свиты.

Как бы то ни было, она не могла позволить, чтобы излишнее волнение и охватившее ее возбуждение помешали ей в осуществлении ее замысла. Уж очень не хотелось упускать заглянувшего к ней в лавку зеленоглазого молодца. Но когда она снова повернулась к посетителю лицом, возбуждение охватило ее с новой силой. В зеленых глазах незнакомца полыхало пламя, казалось, способное прожечь ее насквозь.

– Я хочу сделать подарок одной очень красивой девушке, – заявил покупатель.

– Да ну?

От этого «да ну» повеяло ледяным холодом. Адриенна вдруг поняла, что она собственница и с ума сходит от ревности к неизвестной ей молодой особе, которой незнакомец собирался преподнести свой скромный дар. Да как такое может быть, если она, Адриенна, уже выбрала его для себя? Тут она подумала, что завести любовника не так-то просто, что у нее не хватит на это смелости. Поэтому рассчитывать она может только на замужество. В семье ее считали отчаянной и в шутку называли авантюристкой, но чтобы объясниться с незнакомцем и рассказать ему об обуревавших ее чувствах, требовалось, по-видимому, нечто большее.

– Ты что-то сказала? – спросил, глядя на нее в упор, Зеленоглазый искуситель.

– Да так, ничего особенного, – пробормотала девушка, отчаянно надеясь, что незнакомец не догадался о ее сокровенных мыслях. Хоть бы он поскорее ушел!..

Она перевела дух, откинула назад волосы с вплетенными в них ленточками и, взяв с полки первый попавшийся горшочек, сказала:

– Не знаю, понравится твоей девушке этот горшок?

– А тебе нравится?

– Нет, – покачала головой Адриенна, ставя горшочек на место. – Тогда, может быть, свечи? – спросила она, достав с полки две большие свечи. Она была рада этой короткой передышке, позволившей ей хотя бы на минуту укрыться от пронизывающего взгляда незнакомца.

Посетитель поморщился и отрицательно помотал головой:

– Не то.

Адриенна с шумом втянула в себя воздух и в который уже раз оглядела полки и прилавок. По ее разумению, в этой бедной лавочке не было ни одной вещицы для возлюбленной зеленоглазого незнакомца. В том, что всякая, даже очень красивая женщина с радостью стала бы его любовницей, Адриенна нисколько не сомневалась.

– Прошу простить меня, – сказала она, стараясь смотреть на его переносицу, а не в изумрудные глаза, – но почти все товары в этой лавке имеют исключительно практическое назначение и вряд ли подойдут в качестве подарка для молодой женщины.

– Не могу с тобой согласиться, – сказал незнакомец и так близко наклонился к Адриенне, что ей оставалось лишь посмотреть ему в глаза. – Я обнаружил здесь несколько очень неплохих вещиц.

На Адриенну снова нахлынула горячая волна возбуждения. Голова закружилась, ноги сделались ватными. Чтобы не упасть, она ухватилась за край прилавка.

– Даже не представляю, что это может быть…

Незнакомец улыбнулся, и Адриенна замерла. Ей показалось, что вот сейчас он прошепчет ей на ухо страстное признание. Но этого не произошло. Указав на вырезанные из дерева фигурки, стоявшие в дальнем конце полки, он произнес:

– По-моему, они очень недурны. А ты как думаешь?

– Совершенно с тобой согласна, – сказала Адриенна, подойдя к полке и дотронувшись кончиками пальцев до фигурок. – Они изображают лесных животных и вырезаны очень умело.

Адриенна сняла одну фигурку с полки, чтобы продемонстрировать ее покупателю, и невольно коснулась рукой его руки. От этого прикосновения по всему ее телу стали распространяться искры, и она во избежание новой вспышки неконтролируемой страсти сразу же убрала руку и сделала попытку отойти на шаг от прилавка.

Люсьен схватил девушку за запястье и привлек к себе. После этого он стал большим пальцем правой руки гладить нежную кожу на тыльной стороне ее ладони, отчего сердце в груди Адриенны забилось как сумасшедшее. Она знала, что он догадывается о ее состоянии, и опасалась каких-либо замечаний с его стороны на этот счет. Однако опасения ее были напрасны. Указав кивком головы на деревянную зверушку, которую она все еще держала в руке, он сказал:

– Если не ошибаюсь, это кролик.

– Ошибаешься, это зайчик, – пробормотала она, стараясь не выдать своего волнения. – Взгляни, как искусно вырезан носик – да и ушки тоже. Прямо как настоящие. А это, – продолжала она говорить с легкой дрожью в голосе, демонстрируя посетителю еще одну фигурку, – ястреб-тетеревятник.

– Понятно, – произнес Люсьен, не сводя с нее глаз. И, взглянув на полку, где стояли фигурки, добавил: – А еще, насколько я понимаю, там стоит волк. А это что такое? – Он перегнулся через прилавок, дотянулся рукой до полки и снял фигурку, нисколько не походившую на изображение животного. – По-моему, эта вещица более всего напоминает человечка, верно?

Сняв статуэтку с полки и поставив ее на прилавок, Люсьен применил элементарный прием, вынудивший девушку, которая хотела выяснить, какую фигурку он взял, лечь на прилавок грудью. Теперь ее бюст лежал перед Люсьеном, как на подносе, что позволило ему без помех любоваться его округлыми формами. За спиной Люсьена послышалось сдавленное хихиканье. Вне всякого сомнения, Рейвен и Питер поняли и оценили его маневр. Люсьен тоже лег грудью на прилавок и приблизил свое лицо к лицу девушки.

– Так что же это такое? – спросил он.

– Это же ангел, – ответила Адриенна, слегка отстранившись, чтобы лучше видеть лицо посетителя, и теперь смотрела на него в упор округлившимися от изумления глазами. – Разве ты не видишь? Взгляни – у него и нимб имеется, и крылышки, и длинный, расшитый золотом хитон.

– Похоже, так оно и есть, – серьезно сказал Люсьен, соглашаясь с девушкой. Он улыбался, при этом у него подергивались левая бровь и уголки рта, отчего выражение его лица постоянно менялось, а улыбка становилась все более неуловимой, загадочной и завораживающей. Люсьен знал, как действует его улыбка на женщин, поэтому ничуть не удивился, что на белоснежных руках девушки кожа стала гусиной.

– Тебе нравится этот ангелочек? – спросил он.

– Да, нравится. Очень.

Она сглотнула. Люсьен видел, как сморщилась, а потом разгладилась нежная кожа у нее на шее, и подумал, как было бы приятно целовать ее в шею и в ямку, находившуюся между ключиц.

– Я их беру.

– Их?

– Ну да, их – все эти фигурки. И зайчика, и ястреба, и волка. Ну и ангела, разумеется.

– Правда? Очень мило с твоей стороны…

Отведя глаза и испытав при этом немалое облегчение, Адриенна отправилась в противоположный конец лавки, чтобы поставить в известность о заключенной сделке жестянщика, разговаривавшего с покупателем. Воспользовавшись ее отсутствием, Люсьен повернул голову и хитро подмигнул братьям, которые разом подняли большие пальцы вверх, отдавая должное его искусству соблазнителя.

Обменявшись с жестянщиком парой слов, Адриенна вернулась. Она немного успокоилась и подумала, что зеленоглазый незнакомец не сделал ровным счетом ничего такого, что могло бы вызвать целую бурю чувств в ее душе. Этот молодец – слуга ли, йомен или землевладелец – просто-напросто гулял по ярмарке, увидел лавку жестянщика и заглянул в нее, чтобы сделать необходимые покупки. Сейчас он расплатится и уйдет, и она никогда его больше не увидит. Она ошиблась: он вовсе не мужчина ее мечты, и провидение тут совершенно ни при чем. Она сама все это выдумала. Не судьба, а она, Адриенна, повинна в том, что они с Шарлоттой, переодевшись простыми крестьянками, прикатили на ярмарку в повозке жестянщика. Осознав свою ошибку, Адриенна дала себе слово поскорее вернуться с Шарлоттой в дедушкин замок и прожить свою жизнь достойно, повинуясь долгу и поступая в полном соответствии с теми строгими жизненными правилами, которые внушал им с Шарлоттой дедушка.

Люсьен вновь повернулся к красавице, когда она назвала ему назначенную жестянщиком цену за товар. Сунув руку и кожаный кошель, Люсьен извлек оттуда горстку серебряных монеток и протянул их на ладони девушке, чтобы та взяла столько, сколько требуется. Когда она протянула руку с монетками, он неожиданно сомкнул пальцы, взяв ее руку и плен.

– Встретимся вечером? – спросил он, заглянув ей в глаза.

Адриенна замерла. Она-то думала, что он сию минуту уйдет, и ругала себя за легкомыслие и распущенность, но, как выяснилось, незнакомец не торопился ее покидать. Видно, богини судеб что-то перемудрили сегодня. Может быть, они ее испытывают? Что ж, к испытаниям она готова.

– Встретимся, – едва слышно прошептала Адриенна, не в силах ему отказать.

– Где?

Адриенна мельком глянула на Шарлотту. Та вынимала из ящика медные и жестяные чайники и миски и расставляла их на полках.

– Мы – я хочу сказать, моя сестра и я – ночуем под открытым небом вместе с другими торговцами, где проведем ночь сегодня, не знаю.

– Не важно. Я тебя обязательно разыщу.

С этими словами зеленоглазый незнакомец выпустил ее руку и всыпал ей в ладонь серебряные пенни, которые сжимал в кулаке. Адриенна, даже не удосужившись пересчитать деньги, машинально пересыпала их в деревянную шкатулку, где Уиллз хранил сбережения.

Между тем молодой человек забрал с прилавка свои покупки. Резные фигурки с легкостью уместились в его большой руке.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Ад… Адди!

– Вот что, Адди, возьми-ка это себе. – Он выбрал из кучки фигурок нарядного деревянного ангелочка и протянул ей.

Адриенна воззрилась на ангелочка с таким благоговением, как будто ей подарили чашу Святого Грааля.

– Но ты сказал, что…

– Я сказал, что подарок предназначается молодой красивой женщине, – напомнил ей зеленоглазый. – А ты такая и есть.

Адриенна почувствовала, как ее щеки, шея и даже уши стали наливаться жаром и краснеть, но не сделала попытки закрыться рукавом, как поступила бы на ее месте простолюдинка. Вместо этого она с силой сжала в руке ангелочка, словно боялась, что он улетит. Скорее по привычке, чем по необходимости, она произнесла:

– Спасибо тебе, сэр… сэр?..

– Меня зовут Люсьен. Запомни, пожалуйста. – Он заговорщически подмигнул ей, повернулся на каблуках и выплел, сжимая в кулаке покупки.

Адриенна выглянула на улицу и заметила, что Люсьен подошел к двум черноволосым нарядным лордам, которые, пока он делал покупки, слонялись у лавки. В эту минуту наваждение, вызванное появлением зеленоглазого Люсьена, стало проходить, и Адриенна удивилась собственной смелости. Подумать только, она договорилась о свидании с совершенно незнакомым ей человеком! У нее не было никакого опыта в общении с мужчинами, но из разговоров прислуги она отлично знала, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они оказываются наедине под покровом тьмы.

Однако она ничуть не жалела о том, что согласилась на встречу с Люсьеном. Более того, она ощущала сладкий трепет желания.

– Кто это был?

Адриенна повернулась к сестре, которая подошла к ней и встала рядом.

– Его зовут Люсьен, – ответила она.

– Люсьен? Ты уже знаешь, как его зовут? Пока вы болтали, я все время думала, кто он такой. Одет как лучник или йомен, но ни лука, ни колчана не носит.

– Оказывается, ты успела его рассмотреть, хотя находилась в дальнем конце лавки и на помощь ко мне не пришла.

Темные глаза Шарлотты округлились.

– Адди, я не знала, что тебе нужна помощь. На мой взгляд, ты отлично справлялась со своими обязанностями.

– Да ладно, Лотти, все хорошо. – Адриенна похлопала сестру по плечу. – Я и вправду сама управилась. – Взгляд Адриенны переместился с лица сестры на то место, где только что стоял Люсьен.

Но его уже и след простыл.

Пока сестры, стоя в дверях, беззаботно болтали, Люсьен и его братья успели отойти от лавки на значительное расстояние.

– Отлично сработано, – заявил Питер, хихикая и выгнув дугой бровь.

– Верно, – поддакнул Рейвен. – Только не следовало дарить ей одну из безделушек, которыми она сама же и торгует. Если бы ты подарил ей вместо раскрашенной деревяшки золотое колечко или нитку жемчуга, она наверняка назвала бы тебе свое имя и вообще стала бы поласковее.

Люсьен бросил на брата ироничный взгляд и скривил губы в усмешке.

– Глуповат ты еще, – сказал он. – Глуповат и ненаблюдателен. А проследи ты за тем, как развивалось наше знакомство, обнаружил бы для себя много нового и поучительного.

– Что же, интересно знать, я упустил? – спросил Рейвен, переходя на широкий, размашистый шаг, чтобы не отстать от Люсьена.

– Много. Ведь я не только узнал имя девицы – кстати, ее зовут Адди, – но и договорился о встрече. Мы увидимся поздно вечером, когда закроется ярмарка и торговцы начнут укладываться на боковую.

Владетели Стоунли и Стоунвезера присвистнули. Питер хлопнул Люсьена по спине:

– Кости Божьи, да ты настоящий искусник по части женского пола! Даже Рейвен с тобой не сравнится.

– Ничего, я свое еще возьму, – хохотнул Рейвен, – хотя бы ради этого мне пришлось умереть.

– Поистине достойная для рыцаря и лорда смерть, – с ухмылкой произнес Люсьен. – Не спорю, умереть на женщине, вонзив ей в лоно свою мужскую снасть, куда приятнее, нежели от вражеского меча.

Глава 3

Когда Люсьен вошел в большой зал замка Фортенголл, ему показалось, что на вечерней трапезе за длинными обеденными столами сидят не его родичи, а слуги. Но уже в следующее мгновение он услышал у себя за спиной пронзительные голоса:

– Люсьен?

– Люсьен!

– Люсьен!!!

Он обернулся и увидел своих юных единоутробных братьев. Они буквально ворвались в зал, но не через главный вход, а с противоположной стороны, той, где находились внутренние покои. Все трое налетели на него, словно щенки на медведя, и принялись обнимать и тискать, так что понадобилось не меньше минуты, чтобы их утихомирить.

– Ты нам привез подарки из своих дальних странствий? – спросил, запыхавшись, Хью, старший из братьев.

– Из дальних странствий? – удивился Люсьен, опустившись на лавку и усаживая на колени четырехлетних Джона и Джеймса. – А не кажется ли вам, юные сквайры, что вы на мой счет заблуждаетесь? Я, конечно, много путешествую, но далеко от дома никогда не уезжаю.

– Нет, уезжаешь! – в один голос выкрикнули рыжеволосые зеленоглазые двойняшки Джон и Джеймс. Внешне они разительно отличались от Рейвена и Питера, зато так же, как они, говорили в один голос.

– Хватит спорить, – сказал, добродушно улыбаясь, Люсьен, развязывая висевшую на поясе кожаную сумку. – Сегодня я просто ездил на ярмарку, но кое-что вам все-таки принес.

– Мама нас больше на ярмарку не пускает, – пожаловался малыш Джеймс. – Говорит, что мы были там уже три раза и с нас довольно. А вот тебе разрешает. Почему?

– Потому что он уже большой и может поступать, как ему вздумается, – поторопился высказать свое мнение пятилетний Хью.

– И еще потому, что я недавно вернулся с королевской службы, – объяснил Люсьен, вынимая из сумки деревянные фигурки и раскладывая их на ладони. – Надо же мне немного развлечься?

Наклонившись, чтобы дети могли лучше рассмотреть фигурки, Люсьен стал раздавать подарки.

– Вот зайчик, Джейми. Это тебе.

Малыш, блеснув глазами, схватил деревянного зайчика и прижал к груди.

– А вот ястреб. Это тебе, Джон. – Люсьен вручил деревянную птичку второму близнецу. – А эта фигурка для тебя, будущий граф Фортенголл. – С этими словами Люсьен вложил в ладошку пятилетнего Хью деревянного волка.

– Спасибо, Люсьен, – пробормотал Хью.

– Спасибо, Люсьен, – хором откликнулись двойняшки. Получив подарки, малыши помчались во внутренние покои, обсуждая достоинства и недостатки подаренных фигурок и отчаянно споря о том, чей подарок лучше.

Когда младшие братья скрылись за дверью, Люсьен от нечего делать принялся обозревать большой зал, который, по его разумению, следовало именовать не «большой», а «великий», поскольку размерами он ничуть не уступал тронному залу королевского замка. Люсьен, однако, графу Фортенголлу нисколько не завидовал и не моргнув глазом согласился бы обменять это огромное помещение на зал пусть и впятеро меньший, зато в своем собственном замке.

– Луи?

Услышав знакомый и такой родной голос, Люсьен обернулся. Мать быстро спускалась с лестницы, торопясь заключить его в объятия. Ее заботливо поддерживал под локоть супруг.

Обняв сына и расцеловав его в обе щеки, женщина сказала:

– Извини, сынок, я опять назвала тебя Луи. Никак не могу свыкнуться с тем, что ты уже взрослый и тебя следует называть Люсьен. У меня всю жизнь путаница с именами. Рейвена, к примеру, я почти никогда не называю именем, данным ему при крещении. Возможно, по той причине, что его прозвище Рейвен, то есть «ворон», подходит ему куда больше, не говоря уже о том, что оно очень нравится романтически настроенным девицам при дворе.

Мать задумчиво покачала головой и отступила на шаг, чтобы хорошенько рассмотреть своего блудного старшего сына.

– Это верно, мама, – заметил Люсьен. – Рейвен слишком много времени проводит при королевском дворе.

– Что ж, это ему только на пользу. Как-никак он лорд Стоунли, и ему положено быть на виду. Но довольно о Рейвене. Нет слов, чтобы выразить, как я рада твоему возвращению в Фортенголл. Но ты, насколько мне известно, приехал вчера, а стало быть, пропадал невесть где целые сутки. Если бы Хью, Джон и Джеймс не сообщили мне, что ты здесь, я бы так ничего и не узнала. Ты даже не удосужился послать ко мне слугу, чтобы тот сообщил о твоем приезде.

– Как бы то ни было, я все-таки здесь, мама, – сказал с улыбкой Люсьен, – как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Люсьен обрадовался, увидев леди Люсинду Фортенголл, свою мать. Она все еще была хороша. Ее глаза сверкали, как изумруды, а в густых каштановых, с рыжинкой, волосах виднелась одна-единственная серебряная прядка.

Переговорив с матерью, Люсьен обратился к своему отчиму, графу Фортенголлу.

– Здравствуй, лорд Йен! – Люсьен отвесил графу почтительный поклон.

Граф Йен Фортенголл обладал целым рядом достоинств. Был белокур, силен и мускулист, а главное, обожал свою жену, леди Люсинду. Граф участвовал во многих сражениях, стяжал славу храброго человека и опытного полководца и был известен всей стране под прозвищем Датчанин.

– Рад видеть тебя, Люсьен, – сказал лорд Йен, хлопнув пасынка по спине. При этом его мужественное, в боевых шрамах лицо озарила улыбка, смягчив суровые черты.

Все трое проследовали к помосту в конце зала, на котором стоял господский стол.

– Просто не верится, что ты выкроил время заглянуть домой. – Это появились Рейвен и Питер. Люсьен пожал плечами и наградил братьев не слишком доброжелательным взглядом.

Леди Люсинда перехватила его взгляд и, усаживаясь в кресло в центре господского стола, спросила:

– У тебя на вечер какие-нибудь планы?

– Да так, ничего особенного, – пробормотал Люсьен, плюхаясь в кресло, стоявшее по левую руку от матери.

– Я бы не стал полагаться на его слова, мать, – с ухмылкой произнес Рейвен, занимая кресло рядом с Люсьеном. – Девчонка, которую он присмотрел для себя на ярмарке, выглядела чертовски аппетитно.

– Правда, – сказал Питер. – Мы с Рейвеном ее видели.

– С каких это пор вы знакомитесь с женщинами на ярмарке? – спросила, поджав губы, леди Люсинда, которой любовные похождения сыновей доставляли массу неприятностей и переживаний.

– Это не мы, мать, – отрапортовали молодые черноволосые лорды. – С твоего позволения, с красоткой на ярмарке познакомился наш старшенький. Даже больше чем познакомился, – добавил Питер.

– Думаю, матери об этом вовсе не обязательно знать, – сухо заметил Люсьен, смерив братьев пронзительным взглядом. Рейвен и Питер сразу сменили тему и принялись обсуждать проблемы семьи и наследственных земельных владений. Говорили о поместье Фортенголл, о Тинсдейле, находившемся в собственности леди Люсинды, а также о двух баронских имениях – Стоунли и Стоунвезере, полученных Рейвеном и Питером. Поговорили также о службе Люсьена в войске короля Генриха. Люсьен изредка смотрел в узкое окошко на небо. До ночи было далеко. Он вполне успеет вернуться в деревню и отыскать белокурую красавицу Адди.

– Люсьен? – обратился к нему лорд Йен.

– Слушаю, милорд.

Граф бросил взгляд на жену, занятую разговором с Рейвеном, и негромко спросил:

– Как твои дела? Только честно.

Молодой рыцарь тяжело вздохнул. Ему не хотелось говорить на эту тему, хотя он верой и правдой служил вместе с Рейвеном и Питером королю Генриху, когда его величество воевал с могущественными баронами, чтобы упрочить свою власть. После войны молодой король предложил рыцарям в качестве платы за службу конфискованные у мятежных баронов имения. Рейвен и Питер приняли щедрый дар монарха, разделили большое поместье на две части и выстроили себе замки, которые находились на расстоянии полета стрелы друг от друга. Люсьен, однако, от королевского дара отказался. Он надеялся вернуть себе законные наследственные земли, которые полагались ему как старшему сыну Гандольфа Эйншема. Дело, однако, затягивалось и за последние шесть лет продвинулось мало. Временами Люсьену казалось, что пройдет еще шесть лет, а оно так и не сдвинется с мертвой точки. Тем не менее, надо было отвечать на вопрос.

– Что именно тебя интересует, милорд? – вежливо произнес он.

– Где твои люди и как они к тебе относятся – вот что меня интересует, – сказал лорд Йен. – Как думаешь, если бы у тебя вдруг появились деньги и ты смог заплатить им за службу, пошли бы они за тобой?

Люсьен крутанулся в кресле, чтобы лучше видеть лицо отчима.

– Пошли бы, – сказал он после минутного размышления. – Только я в свое чудесное обогащение давно не верю. Однако, случись такое, я сумел бы набрать достаточно воинов, чтобы выступить в поход. Это не считая твоих воинов, людей Рейвена и Питера и дружины Гарольда Бекнока – моего приятеля, на которого я всегда могу положиться. Но ведь ты отлично знаешь, милорд, – продолжал он с саркастической улыбкой, – что все это фантазии. Денег у меня не больше, чем у любого странствующего рыцаря, а наемникам, как ты верно заметил, надо платить.

Лорд Йен кивнул.

– С тех пор как твои наследственные земли захватил кузен твоего отца Озрик, – сказал он, – ты успел послужить и мне, и нашему королю Генриху. Я отлично понимаю, в каком затруднительном положении ты оказался, поскольку поначалу жизнь меня тоже не баловала. Я был пятым сыном лорда и никогда не стал бы графом Фортенголлом, если бы все мои старшие братья не умерли один за другим. Но ты, – произнес лорд Йен, назидательно подняв палец, – был старшим сыном в семье и должен унаследовать поместье своего отца.

– Это вопрос спорный, – спокойно возразил Люсьен. – Поскольку мое скромное поместье было отобрано у меня шесть лет назад, когда мой отец Гандольф испустил дух, вряд ли я смогу получить его во владение. Во всяком случае, в обозримом будущем.

– Надеюсь, ты не собираешься сдаваться? – спросил Питер. На этот раз он был на удивление серьезен.

Люсьен повернулся к брату:

– Нет, конечно. Но Озрику потребовалось пятнадцать лет, чтобы захватить замок Эйншем, и мне, чтобы отвоевать его, возможно, понадобится столько же.

Леди Люсинда положила ладонь на руку сына, и он перевел взгляд на мать, которая в этот момент смотрела на мужа.

– Может, сказать ему? – спросила она у лорда Йена и, когда тот согласно кивнул, повернулась к Люсьену. – Видишь ли, Люсьен, – начала она, – утром прибыл гонец от короля Генриха и королевы Элеоноры. Он привез королевское послание и мешочек с драгоценностями. В послании сказано, что тебе пришла пора забрать принадлежащее тебе по праву имущество. Золото же и драгоценные камни, присланные их величествами, должны помочь тебе в осуществлении этого предприятия.

– Ну и дела! – вскричал Люсьен, переводя изумленный взгляд с матери на отчима и братьев. – Король Генрих ни словом мне об этом не обмолвился, хотя я покинул его замок всего несколько дней назад.

– Быть может, ему внушила эту мысль наша добрая королева Элеонора? – высказала предположение леди Люсинда.

– Не думаю. – Лорд Йен криво усмехнулся. – Когда речь заходит о деньгах, наш король прикидывается глухим. Впрочем, несмотря на скупость, Генрих исправно платит свои долги. Поскольку ты, Люсьен, в отличие от братьев отказался принять предложенные тебе в качестве платы за службу конфискованные земли мятежных баронов, его величество решил помочь тебе отвоевать твое родовое имение. При всем том брать на себя ответственность за это предприятие и финансировать его полностью король не считает нужным.

По этой причине, – торжественно заявил граф, – я хочу внести в это дело свою лепту. Ты отлично мне послужил, и я, как и король Генрих, перед тобой в долгу. Чтобы навербовать необходимое для войны число наемников, тебе, Люсьен, понадобится очень много денег.

Люсьен буквально лишился дара речи. И целую минуту в полной тишине смотрел увлажнившимися от слез глазами на своих домашних.

– Лорд Йен прав, – вмешался в разговор расплывшийся в улыбке Рейвен. – Средств понадобится много. Но поскольку тебе их предлагают, пора вербовать солдат и начинать войну. Другого такого шанса тебе может и не представиться. – Рейвен хлопнул брата по плечу, покрутил головой и добавил: – Ты, Люсьен, сможешь вернуть себе Эйншем. Я уверен в этом.

– Клянусь кровью Христовой, я это сделаю! – вскричал Люсьен, успевший к тому времени овладеть своими чувствами и вновь обрести способность говорить.

– Это твой долг, – тихо произнесла леди Люсинда, обращаясь к Люсьену. – Но меня чрезвычайно волнует то обстоятельство, что на эту войну ты отправишься вместе с Рейвеном и Питером. Одна лишь мысль, что я могу лишиться трех своих сыновей, сводит меня с ума.

– Вот что я тебе скажу, мать, – промолвил Люсьен, целуя леди Люсинду в висок. – Когда мы отправлялись в поход, ты о нас беспокоилась. Между тем мы возвращались с войны без единой царапины. Должно быть, нас хранили твоя любовь и твои молитвы. Поэтому продолжай нас любить и молиться за нас. Мы же, со своей стороны, сделаем все, чтобы вернуться целыми и невредимыми.

– Предлагаю тост за сэра Люсьена! – воскликнул Рейвен, вложив в руку старшего брата кубок и высоко подняв свой собственный.

– Не так ты сказал, братец, – заявил Питер, подняв кубок и сдвинув его с кубками Рейвена, Люсьена, леди Люсинды и лорда Йена. – Предлагаю тост за лорда Люсьена – нового барона Эйншема!

* * *

Поле, где раскинулась фортенголлская ярмарка, освещали висевшая в темном небе огромная серебряная луна, звезды и многочисленные костры, которые разводили торговцы, чтобы приготовить ужин и погреться.

Шарлотта и Адриенна сидели на бревнышке, всматриваясь в расстилавшееся перед ними посеребренное лунным светом пространство. Рядом с девушками полыхал костер, а у них за спиной стояли рядами фургоны и крытые повозки купцов, ремесленников и оптовых торговцев. У костра, положив под голову вместо подушки обрубок дерева, храпел укрытый пледом горбун Уиллз.

Шарлотта повернулась к сестре:

– Впервые вижу такую светлую ночь.

– Это потому, что мы никогда не путешествовали со странствующими менестрелями и жонглерами и не ночевали под открытым небом, – сказала Адриенна. Хотя неподалеку пиликали на скрипках и дули в дудки деревенские музыканты и девушка невольно притопывала ногой з такт музыке, настроение у нее было невеселое. Она думала о Люсьене и ждала его, желая и одновременно страшась этой встречи.

– Как думаешь, с тебя хватит сегодняшних ночных приключений? – неожиданно спросила Шарлотта.

– Что такое? – напустилась было на сестру Адриенна, но потом, устыдившись собственной горячности, понизив голос, спросила: – На какие это ночные приключения ты намекаешь?

– Я, Адди, ни на что не, намекаю. Просто спрашиваю, как тебе все это нравится, – нахмурив темные брови, произнесла Шарлотта и, повернувшись к полыхавшим у нее за спиной кострам, широким жестом обвела рукой повозки, фургоны и раскинувшихся в живописных позах у костров торговцев, ремесленников и прочий прибившийся к ним люд. – Скажи, ты так представляла себе свободу?

С шумом втянув в себя прохладный ночной воздух, Адриенна кивнула:

– Вроде того.

Шарлотта, продолжая хмуриться, придвинулась к сестре и обняла ее за плечи.

– Адди, что с тобой? – с тревогой в голосе спросила она. – Какая-то ты сегодня странная. Непривычно молчаливая и замкнутая…

– Странная, говоришь? – пожала плечами Адриенна. – Да такая, как всегда, – что ты придумываешь? – Повернувшись к костру, у которого спал Уиллз, она устремила взгляд на оранжевые языки пламени. Ее била нервная дрожь, и она возблагодарила Бога, что на ней толстая суконная куртка – Шарлотта ничего не заметила, не то расспросам не было бы конца. – Просто я немного волнуюсь, поскольку нам в скором времени предстоит объясняться с дедушкой.

– Мне почему-то кажется, что разволновалась ты совсем по другой причине. И причина эта – лучник по имени Люсьен.

Адриенне не хватило духу встретиться взглядом с сестрой, и она продолжала смотреть на огонь. Как, спрашивается, удается Лотти выведывать все, что у Адриенны на душе? Сестры были совершенно разные, и не только внешне. Шарлотта, тихая, послушная, без малейшей склонности к авантюрам, читала мысли Адриенны так же хорошо, как если бы они были облечены в слова и написаны на куске пергамента.

Однако раскрывать ей свои тайны Адриенна не собиралась. Хотя девушку по-прежнему била нервная дрожь, а колени подгибались, она вскочила на ноги.

– Потанцуй со мной. – Она протянула сестре руку. – Не хочется сидеть, когда играет такая чудесная музыка.

– Ты же знаешь, я плохо танцую, – буркнула Лотти.

– Да какая разница? – Адриенна схватила сестру за запястье и заставила подняться с бревна, на котором они сидели. – Ты же не при королевском дворе!

С этими словами Адриенна потащила Лотти к самому большому костру, где играла музыка и собравшиеся кружились в танце.

– Ты только взгляни на этих пьяниц! – Адриенна кивком указала на двух или трех парней, нетвердо державшихся на ногах и хохотавших во все горло. – Если они думают, что танцуют, то жестоко ошибаются. Так что можешь не стесняться.

Шарлотта подумала, что Адриенна права, и, застенчиво улыбаясь, принялась повторять па, которые ей показывала сестра. Танец, надо сказать, получился у них весьма зажигательный. Адриенна пыталась хотя бы на время забыть о зеленоглазом незнакомце и его обещании ее разыскать и все набавляла и набавляла темп.

– Адди! Остановись, прошу тебя! – воскликнула через несколько минут Шарлотта. Щеки у нее раскраснелись, глаза блестели, грудь тяжело вздымалась. – За последние трое суток я спала всего несколько часов и совершенно выбилась из сил. Никак не привыкну спать на природе или в переваливающемся с кочки на кочку фургоне. Да и ты меня сейчас чуть до смерти не загоняла! – Шарлотта перевела дух и высвободила свою руку из пальцев Адриенны. – В общем, я смертельно устала и намереваюсь пойти в фургон Уиллза. Еще раз попытаюсь уснуть.

– Рано еще…

– Наоборот, все уже идут укладываться. Взгляни. – Шарлотта указала на танцоров, которые один за другим выходили из круга и направлялись к своим повозкам и фургонам. – Советую и тебе лечь пораньше, завтра нам вставать ни свет ни заря. Ярмарка закрылась, так что пора собираться домой.

– Потанцуешь со мной, мистрис?

Адриенна крутанулась на пятках и увидела рыхлого, прыщавого юнца с круглым лицом, которое показалось девушке знакомым. Порывшись в памяти, она вспомнила, что парень торговал медовыми коржиками неподалеку от лавки жестянщика.

– С удовольствием, – сказала Адриенна и повернулась к сестре. – Надеюсь, ты не возражаешь? В отличие от тебя я ничуточки не устала.

– Только недолго, – кивнула Лотти и, спотыкаясь на неровностях почвы, побрела к фургону Уиллза. – Рассвет настанет куда раньше, чем ты думаешь! – крикнула она не оборачиваясь.

«Люсьен обязательно меня найдет – еще до рассвета».

Стоило Адриенне подумать о зеленоглазом йомене, как по ее телу горячей волной пробежала дрожь. Ей никак не удавалось совладать с захлестнувшими ее противоречивыми чувствами – смущением, желанием и страхом. И когда юнец обхватил ее за талию и закружил в танце, она испытала облегчение. Ритм, в котором она двигалась, помог ей справиться с душевным разладом.

Между тем Люсьен все еще находился в замке. После того как братья подняли первый тост за здоровье будущего барона Эйншема, последовали и другие тосты, так что вечерняя трапеза превратилась в сопровождавшийся обильными возлияниями праздничный пир. Рейвен, Питер, Люсьен и лорд Йен вспоминали сражения, в которых участвовали, и обсуждали перспективы грядущей войны. По мере того как опорожнялись кубки, речи, которые они вели, становились все более хвастливыми и далекими от реальности. В самом непродолжительном времени мужчины под воздействием винных паров единодушно пришли к выводу, что война с Озриком продлится не более недели и будет напоминать легкую прогулку.

Пили все, что попадалось под руку, – крепкое вино, легкие французские красные вина, темное и светлое пиво и многолетние хмельные меды. Постепенно головы у сидевших за столом мужчин затуманились, языки стали заплетаться, а разговор перешел с войны на другие темы. Люсьен захмелел меньше других и то и дело возвращался мыслями к зловещей фигуре Озрика, лишившего его наследственных владений и отцовского замка. В своем воображении он уже рисовал картины отмщения. Перед его мысленным взором представали горящие стены, окровавленные трупы врагов и развевающееся над главной башней родового замка его боевое знамя. Картины эти, яркие и тешившие его самолюбие, были тем не менее далеки от действительности, и внутренний голос предупреждал, что в своих фантазиях он зашел слишком далеко.

Помотав головой, чтобы стряхнуть хмель и вернуться к реальности, Люсьен оглядел пиршественный стол. Его родичи, сжимая в руках недопитые кубки, мирно спали, выводя носами рулады самого разнообразного тона и тембра.

– По-моему, вам пора разойтись по комнатам и лечь в постель, – поднимаясь из-за стола, громко произнес Люсьен.

Однако никто из сидевших за столом джентльменов даже не шевельнулся.

– Матери это не понравится, – пробормотал Люсьен, спускаясь с помоста, на котором стоял господский стол. В глубине души он был рад, что не заснул. По крайней мере его не коснется гнев матери, который она, несомненно, обрушит на мужа и Рейвена с Питером, когда придет в пиршественный зал, чтобы увести с собой в спальню супруга.

Выйдя из большого зала, он едва не столкнулся носом к носу с прибиравшей в зале служанкой и подумал, что было бы неплохо затащить ее в свою спальню. Господь свидетель, женщина сейчас ему не помешала бы.

– Женщину мне! – простонал он, когда служанка, кокетливо ему улыбнувшись, проскользнула к дверям. – Бог мой, Адди! – воскликнул он в следующее мгновение, вспомнив о белокурой красавице и своем обещании непременно ее разыскать.

Люсьен помчался по коридору и, не обращая внимания на стоявших у главного входа воинов, распахнул тяжелые дубовые двери, окованные для прочности стальными и медными полосами.

Ночь давно уже вступила в свои права, и, как показалось Люсьену, до восхода оставалось не так уж много времени.

Адриенна снова уселась на бревнышко у костра. Рядом с ней на земле спал Уиллз и храпел громче прежнего. Время от времени он ворочался, подставляя поближе к огню то один, то другой бок. Хотя днем было жарко, весенние ночи оставались прохладными. Разглядывая поле перед замком Фортенголл и изредка бросая взгляды на ряды повозок и фургонов у себя за спиной, девушка, казалась часовым, приставленным охранять этот раскинувшийся в поле огромный лагерь. Все давно спали. Она одна бодрствовала.

Поле в противоположной от замка стороне окружал темной стекой густой, непроходимый лес. Адриенна нет-нет да и посматривала туда, все еще надеясь увидеть Люсьена.

Впрочем, надежда эта с каждым часом таяла. Адриенна была оскорблена до глубины души; как он посмел играть ее чувствами?! Она тоже хороша. Поверила его обещанию! Обещанию совершенно чужого ей человека. В то же время она испытывала облегчение. Если Люсьен не появится, ей не придется потом сожалеть о своей глупой выходке – ведь она договорилась о встрече, последствия которой могли оказаться непредсказуемыми.

Поездка на фортенголлскую ярмарку сама по себе была авантюрой. Хватит с нее и этого. Ей не нужны зеленоглазые незнакомцы, норовящие сорвать поцелуй под покровом ночи. Теперь, побывав на ярмарке, она может со спокойной душой вернуться в замок и вступить в брак с тем рыцарем или лордом, которого ей выберет дедушка.

Адриенна еще раз обвела глазами поле, подступавшую к нему черную стену леса и мирно спавший лагерь. Она знала, что пора идти к фургону Уиллза, где на соломенном матрасе спала ее сестра Шарлотта, но никак не могла заставить себя это сделать. С минуту поразмышляв, она решила еще немного посидеть у костра. Четверть часа, не более. Через четверть часа, в крайнем случае через полчаса она уляжется к сестре под бочок, укроется пледом и будет спать до утра. Но не сейчас, не сию минуту. Немного времени у нее еще есть.

Глава 4

Люсьен двигался бесшумно, как дикий зверь, поэтому Адриенна, обнаружив его вдруг у костра, тихонько вскрикнула. Скорее от неожиданности, чем от страха. Люсьен материализовался из ночной тьмы как демон или иное бесплотное существо и сейчас стоял перед ней, протягивая ей руку.

Поколебавшись не более секунды, она вложила свои холодные пальцы в его ладонь. Люсьен потянул ее за руку, побуждая тем самым подняться с бревна, на котором она сидела. Девушка поднялась с места и молча, словно сомнамбула, зашагала с ним рядом.

Люсьен повел ее в лес, и они некоторое время пробирались сквозь заросли, все больше и больше удаляясь от разбитого торговцами лагеря. Если разобраться, они ушли от места, где проходила ярмарка, не так уж и далеко, но ни замка Фортенголл, ни близлежащей деревушки, ни поля с полыхавшими на нем кострами уже не было видно. Они затерялись среди зарослей, и Адриенне временами казалось, что они с Люсьеном – единственные люди на земле, как Адам и Ева, жившие в садах Эдема.

Адриенна хотела было заговорить, но в этот момент Люсьен склонился к ней и запечатал ей уста поцелуем. Поцелуй был такой крепкий и продолжительный, что у девушки закружилась голова, а перед глазами все поплыло. Когда же Люсьен просунул ей в рот язык, она попыталась оказать ему сопротивление. Внутренний голос не уставал ей повторять, что она – леди, а он простолюдин; она – девственница, а он, без сомнения, познал множество женщин. Сама по себе мысль, что Люсьену нужно лишь удовлетворить свою похоть и ради этого он готов воспользоваться ее наивностью и неопытностью, была невыносима.

Но, как уже не раз случалось, Адриенна решила не обращать внимания на внутренний голос, подававший тревожные сигналы. Поэтому он все тише и тише звучал в ее сознании, а в скором времени и вовсе умолк. Другими словами, Адриенна предоставила себя судьбе, поплыла по течению, и плавание это, надо сказать, оказалось чрезвычайно приятным. Прохладный воздух был напоен волнующими, пряными запахами влажной земли, сосновой смолы-живицы и цветущего дрока. От Люсьена же пахло седельной кожей, мускусом, вином и крепким мужским телом. Все эти ароматы, перемешавшись между собой, действовали на Адриенну как сильнейшее возбуждающее средство. Она оставила всякие мысли о сопротивлении и кинулась с головой в омут восхитительных, доселе неизведанных ею ощущений.

Издав протяжный стон, она всем телом приникла к Люсьену. Пока он ласкал своими сильными, но нежными руками ее тело, стала лизать его горячие губы, затем провела языком по его ровным белым зубам. После этого – по его же примеру – просунула ему в рот язык и коснулась им его языка. Люсьен отвел в сторону свисавшие с венка ленты и поцеловал ее прямо в розовое ухо. От этого опаляющего прикосновения по телу девушки волной пробежала дрожь. Содрогаясь от страсти в его крепких объятиях, Адриенна прижалась губами к его шее и почувствовала, как часто и сильно бьется пульс. От возбуждения у нее зазвенело в ушах, ноги ослабли в коленях и начали подгибаться.

Люсьен сорвал с Адриенны одежду, но холода она не чувствовала. Его ласки согревали ее. Он гладил ее груди и ягодицы, но Адриенне хотелось чего-то большего, и она потянулась к завязкам на его куртке. Когда куртка упала к его ногам, она помогла Люсьену снять рубашку. Потом, нисколько не смущаясь ни его, ни своей наготы, расстегнула пояс на его коротких штанах и развязала тесемки его подштанников.

В следующее мгновение она снова оказалась у него в объятиях. Теперь, правда, ее острые груди упирались в выпуклые мышцы на его груди, его мужское естество с силой давило на ее плоский девичий живот. Адриенна запрокинула голову, как кобылица, почуявшая запах племенного жеребца; при этом венок, украшавший ее голову, упал на землю и откатился в кусты.

Охватившая Адриенну любовная лихорадка придала ей смелости. Она включилась в любовную игру, не имея никакого опыта, и действовала интуитивно, поступая так, как поступал Люсьен. Губами, языком и руками она стана исследовать его плоть, гладила его спину, одновременно проводила языком по ложбинке, разделявшей мощные мышцы у него на груди. Когда руки, исследовавшие его спину, спустились ниже, к пояснице, она впилась пальцами в его мускулистые ягодицы, после чего ее руки двинулись в обход бедер к его паху и замерли, когда пальцы коснулись жестких волос у него на лобке. Впрочем, заминка длилась секунду, не более. Адриенна, преодолев безотчетный страх перед упиравшимся ей и живот напряженным мужским жезлом, дотронулась пальцами до его основания и двинулась по нему вверх, устремляясь к исходившей жаром вершине.

Люсьен застонал и опустился на колени, увлекая за собой Адриенну. В следующий момент они уже лежали на земле, продолжая ласкать друг друга. При всем желании Люсьен был не в силах что-либо сделать, чтобы обеспечить Адриенне более удобное ложе. Хотя почву в лесу покрывали молодая трава и мягкий мох, в нежное тело девушки впивались сухие ветви, пожухлые, пожелтевшие сосновые иглы и сухие шишки с острыми как бритва чешуйками.

Что бы ни думал по этому поводу Люсьен, Адриенна не обращала на эти мелкие неудобства никакого внимания. Впечатав в землю лопатки и ягодицы, она выгнула тело дугой, всем своим существом устремившись навстречу тому, что должно было между ними произойти. Люсьен приподнялся, присел на корточки у нее между ног и взглянул на ее алебастровую плоть, посеребренную лунным светом, с трудом пробивавшимся сквозь густые кроны деревьев. В следующий момент он протянул руку и коснулся крохотного бутона плоти в ее промежности. Чувство, охватившее Адриенну при этом прикосновении, было настолько острым, что она вскрикнула. Люсьен наклонился к ней и припал к ее губам поцелуем, приглушая и вбирая в себя крики страсти, вырывавшиеся из ее уст.

Потом Люсьен широко раздвинул ей ноги, лег на нее и быстрым движением ввел в нее свой мужской жезл. Голубые глаза Адриенны испуганно округлились, а тело напряглось, как стальная пружина. Между тем Люсьен, сделав движение в обратном направлении, снова двинулся вперед и коснулся короной своего мужского естества девственной перегородки, закрывавшей ему доступ в недра ее тесного лона. Тогда он вернулся в прежнее положение, и Адриенна, расслабившись, прикрыла глаза и опустила руки ему на плечи. Ей было довольно того, что происходило до сих пор, и о большем она даже не помышляла.

Люсьен, немного помедлив, возобновил наступление. На этот раз его мужской жезл пронзил девственную плеву. Девушка распахнула глаза и вскрикнула, по щеке покатилась одинокая слеза – не столько от боли, сколько от удивления. Она никак не ожидала, что блаженное состояние, в котором она пребывала, может быть сопряжено с болью.

Не будь Люсьену так хорошо с этой девушкой, он, возможно, испытал бы угрызения совести, поскольку не предупредил ее, что будет больно. Но близость с ней доставила такое огромное наслаждение, что в сердце для сожалений не осталось места. Он целовал глаза Адриенны до тех пор, пока она не смежила веки. Тогда он возобновил движения внутри ее тела, опасаясь, что она начнет вырываться из его объятий или попытается оказать ему сопротивление, но этого не произошло. Наоборот. Она стала двигать бедрами, подстраиваясь под его ритм. Они двигались все быстрее и быстрее, стремясь достичь пика наслаждения. Но если Люсьен делал это сознательно, Адриенна действовала, повинуясь одному только инстинкту. Она обхватила бедра Люсьена ногами и с силой прижала его к себе.

Задыхаясь от наслаждения, Люсьен излился в ее влажные горячие недра. В следующую минуту в пароксизме страсти содрогнулась и Адриенна. Потом они долго лежали в объятиях друг друга, млея от счастья и обмениваясь легкими, словно перышко, поцелуями.

Первым опомнился от овладевшего ими наваждения Люсьен. Он едва заметно повернул голову и посмотрел на лежавшую рядом с ним девушку. У него был немалый опыт по части женщин, но в объятиях этой девушки он познал наслаждение, глубже и острее которого ему не приходилось еще испытывать. Она была совершенна, как было совершенно все, что она проделывала на этом ложе из травы, сухих веток и мха, когда они предавались любви. Люсьен знал, что Рейвен и Питер будут его расспрашивать о том, как прошло свидание с простолюдинкой, но ему совершенно не хотелось об этом рассказывать – тем более таким насмешникам, как его братья. Адди была так хороша и так беззаветно и самоотверженно ему отдавалась, что он не мог допустить непристойных шуточек в ее адрес.

Адриенна лежала, закрыв глаза, будто спала, но на самом деле она размышляла. Ослепление страстью прошло, и внутренний голос вновь и вновь повторял, что с ее стороны было безрассудством встречаться с зеленоглазым Люсьеном и уж тем более вступать с ним в интимные отношения. Люсьен не был ей мужем и никогда им не станет. Она совершенно не знала этого простолюдина, и ей, знатной дворянке и леди, не пристало даже думать о том, что их случайная близость, какой бы восхитительной она ни была, может стать основой более прочных отношений. Люсьен был для нее табу, и она хорошо это понимала.

И все же… и все же Адриенна считала, что ее нельзя винить в случившемся. Так распорядилась судьба, а с судьбой не поспоришь. Впрочем, Адриенна и не стала бы спорить, если бы даже ей представилась такая возможность, и нисколько не жалела о случившемся. С какой стати? Любовные ласки Люсьена были восхитительны. Адриенна чувствовала себя как Ева, которая не только вкусила от запретного плода, но и испытала при этом наслаждение. Правда, в отличие от Евы она почти не испытывала стыда за свой легкомысленный поступок. Если такое происходит между мужчиной и женщиной от начала веков, стало быть, стыдиться тут нечего. Постепенно Адриенна стала понимать, что любовь, а не деньги, власть или стремление выжить движет миром. Эта мысль показалась Адриенне весьма глубокой и даже мудрой; главное же, она была уверена, что подобное откровение девственнице познать было не дано. В таком случае, решила Адриенна, ничего нет страшного в том, что она лишилась девственности.

– Где твой дом, Адди? – громко спросил Люсьен, заставив девушку вздрогнуть.

Его вопрос озадачил Адриенну. Ей захотелось в этот момент стать ведьмой, колдуньей или волшебницей. Тогда не пришлось бы отвечать на вопрос. Она просто растворилась бы в ночном воздухе, оставив Люсьена размышлять о том, было ли что-нибудь между ними, или ему привиделось… Увы, колдуньей она не была, да и бесплотной тенью тоже. Она состояла из плоти и крови, что Люсьен тут же подтвердил, обхватив ее за плечи и привлекая к себе. Адриенна тут же решила не говорить Люсьену правды, во всяком случае, всей правды.

– Мой дом довольно далеко отсюда, – сказала девушка, рассматривая его точеный профиль. – Я живу вместе с дедушкой и сестрой.

– Темноволосой девушкой, с которой вы вместе хозяйничали в лавке?

– Ага. Ее зовут Лотти. Она старше меня на год.

– А кем тебе приходится жестянщик? Это, что ли, твой дедушка?

Адриенна представила себе горбуна жестянщика в роли дедушки и рассмеялась.

– Нет, конечно, – покачала она головой. – Жестянщика зовут Уиллз. Он паяет кастрюли и чайники и торгует своими товарами в той местности, где мы живем. Он рассказал нам с Лотти о своих планах отправиться на фортенголлскую ярмарку, и мы с сестрой уговорили его взять нас с собой.

– А дедушка против этой поездки не возражал? – с хитрой улыбкой спросил Люсьен.

– Нет. Когда мимо нашего дома проезжал Уиллз, дедушка находился в отъезде. Он просто ничего об этом не знает. – Девушка залилась смехом, звонким, как серебряный колокольчик. – Ты-то сам где живешь? – в свою очередь, поинтересовалась Адриенна.

– Здесь, в этом графстве. Но я редко бываю дома.

– Почему же тебе не сидится на месте?

Люсьен нахмурился и стал смотреть в сторону. Как-то все слишком хорошо складывается, подумал он. И женщина красивая попалась, и отдалась ему, а теперь вот вопросы задает… Люсьен не сомневался в том, что в жизни ничего просто так не бывает.

Он мельком взглянул на Адриенну. Глаза ее были закрыты, на лице появилось умиротворенное выражение. Люсьену всегда казалось подозрительным, когда незнакомые люди начинали расспрашивать его о личном. Вполне возможно, что эту женщину подослал к нему Озрик.

– С какой стати ты меня расспрашиваешь? – холодно спросил он.

– Я задала вполне невинный вопрос… – сказала она, поднимаясь со своего ложа. В голосе ее звучала обида. – Думаю, мне пора возвращаться, пока Лотти не хватилась меня.

– Время еще есть, – сказал Люсьен.

Он снова улегся рядом с девушкой и заключил ее в объятия. Ему не хотелось ее отпускать, и он уже раскаивался в излишней подозрительности. Будь Адди куртизанкой или дочерью барона, можно было бы еще предположить, что она как-то связана с Озриком Эйншемом. Но она простушка, испорченная деревенская девчонка без малейшего понятия о том, что такое интрига. Он усомнился в ее искренности по той лишь причине, что у него неожиданно появилась возможность отвоевать свое имение и отомстить Озрику. На самом деле, как ему было известно, Озрик никогда не наводил о нем справок и его планами и местонахождением не интересовался, должно быть, считал его полнейшим ничтожеством. Что ж, настала пора доказать Озрику, что он ошибается.

Люсьен посмотрел на девушку и улыбнулся. Она задавала ему вопросы, вместо того чтобы повернуться на бочок и уснуть. Как все другие барышни, с которыми ему удавалось переспать.

Оказывается, совершенная на первый взгляд молодая женщина, лежавшая с ним рядом, не лишена недостатков! При мысли об этом Люсьен почувствовал себя куда спокойнее и окончательно отбросил всякие подозрения на ее счет.

– Однажды, – тихо и неторопливо проговорил он, отвечая на вопрос Адриенны, – некто украл у меня то, что мне принадлежало, и я задался целью вернуть украденное. Потому и странствую.

Ответ Люсьена удивил Адриенну. Что заставило этого простолюдина сорваться с места? Что могли у него похитить? Может быть, драгоценный камень? Кошелек с несколькими золотыми? Святую реликвию, наконец, – или, быть может, женщину?

При мысли о другой женщине сердце у Адриенны сжалось, но она тут же мысленно обругала себя за слабость. Она не собиралась влюбляться. Это не входило в ее планы. Мужчины обычно спят с женщинами, не испытывая к ним ничего, кроме вожделения. Почему же ей не поступить подобным образом хотя бы один раз? Почему она должна страдать?

Подавив тяжелый вздох, она с деланным спокойствием устремила взгляд в ночное небо и дала себе слово никогда не сожалеть о прошедшей ночи.

– На что ты смотришь? – тихо спросил он.

– На звезды, – так же тихо ответила она. – Наши судьбы записаны на небе звездными скрижалями. Разве ты не знал?

– Нет, не знал, – с иронической улыбкой произнес Люсьен. – В таком случае не могла бы ты предсказать по звездам мое будущее?

– Хотела бы – да не могу. Я и свое будущее не в силах предсказать. Знаю только, что парки, богини судьбы, составляют точный план нашей жизни, а потом записывают его на небесах. Говорят, мудрые люди умеют расшифровывать эти записи и предсказывать будущее, но я не мудрая.

Адриенна присела на своем ложе из травы и мха, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Теперь все ее заповедные уголки были прикрыты.

– Опасаешься, что в твоих странствиях тебя постигнет неудача?

– Я верну то, что у меня украдено, – заверил ее Люсьен. – Сегодня вечером, когда я ужинал со своей матушкой, мне сообщили, что есть люди, готовые мне помочь.

– Прекрасная новость! – с улыбкой воскликнула Адриенна, тряхнув своей роскошной серебристой копной. – Стало быть, ты скоро опять отправишься в странствия?

Адриенна сидела так, что Люсьен видел только ее спину. Он провел пальцами по проступившим сквозь нежную кожу позвонкам и со вздохом сказал:

– Ты права. Скоро мне предстоит отправиться в очередное путешествие.

Прикосновения Люсьена вызвали у Адриенны дрожь, и она едва заметно поежилась. Но, тут же овладев собой, продолжила разговор:

– И куда же ты собираешься? Будешь странствовать по Англии? Или отправишься в Нормандию, Германию и другие удивительные страны и земли?

– С чего это ты взяла, что Нормандия или, к примеру, Германия такие уж удивительные? – хохотнул Люсьен, рисуя пальцем на спине девушки контуры птичек и лесных цветов.

– Просто я никогда не была за границей и вряд ли когда-нибудь побываю. Даже во Франции, хотя многие земли там принадлежат нашему доброму королю.

– А вот я побывал там, Адди, и должен тебе сказать, что все эти расчудесные страны не сравнятся с нашей доброй старой Англией.

Люсьен положил руку ей на грудь и привлек девушку к себе. Адриенна не сопротивлялась, хотя ей не давала покоя мысль, что на ее вопрос он так и не ответил. Судя по всему, решила девушка, у него есть какая-то тайна, которой он не хочет ни с кем делиться. Она не могла его в этом винить – у нее тоже были свои секреты. Довольно скоро – когда она вернется домой и выйдет замуж за дворянина, которого выберет для нее дедушка, – Люсьен и проведенная с ним ночь станут еще одной ее тайной.

Люсьен стал покрывать ее шею и плечи влажными поцелуями, в то время как правая рука совершила путешествие по ее телу, добралась до промежности и сделала попытку вновь раздвинуть ей ноги.

– Раздумываешь, стоит ли? – пробормотал он, оторвавшись от ее губ. – Женщинам думать вредно.

Повинуясь его настояниям, она раздвинула ноги.

– Ничего подобного я не думала, – сказала она, запрокидывая голову, чтобы ему было легче целовать ее грудь, шею и подбородок. Она не лгала, поскольку ее вновь захлестнула горячая волна страсти и все тягостные мысли волшебным Образом улетучились. В ее лоне полыхал огонь, и его могла погасить только близость с Люсьеном. По крайней мере на какое-то время.

Люсьен и Адриенна вышли из леса на рассвете. Огромный костер, который торговцы развели в центре лагеря, давно погас, и от него осталась груда тлеющих углей. Когда Люсьен подвел девушку к выстроившимся в ряд повозкам, она дернула его за рукав и сказала:

– Дальше не ходи. Наш бивак неподалеку. Когда я уходила, Уиллз, слава Богу, спал, но…

– Да он и сейчас дрыхнет. И храпит так же громко, как прежде, – сказал Люсьен, ткнув пальцев в спавшего Уиллза. Они посмеялись над храпевшим жестянщиком, после чего Люсьен сжал Адриенну в объятиях и запечатлел на ее губах прощальный поцелуй. Он целовал ее так неистово, что можно было подумать, будто ее уста сделаны из воска и он хочет возложить на них свою печать.

Адриенна тоже понимала, что это прощальный поцелуй, и хотела запомнить их с Люсьеном расставание до мелочей. Она будет лелеять эти воспоминания, вновь и вновь к ним возвращаться и смаковать, как самое изысканное лакомство.

Когда наконец они оторвались друг от друга, Адриенна подняла глаза к небу и сказала:

– Звезды растаяли. Теперь будущее по ним не предскажешь…

– Может, оно и к лучшему, что простые смертные не знают своего будущего, – мрачно произнес Люсьен. Потом, неожиданно расплывшись в улыбке, добавил: – Но я могу предсказать, что будет с тобой, если ты не заберешься в фургон прежде, чем проснется твоя сестра.

– Ты прав, – весело сказала Адриенна, стараясь скрыть свою печаль. – Не знаю, как поступила бы Лотти, узнав, что я провела ночь с почти незнакомым мужчиной.

– Наверняка пообещала бы рассказать обо всем дедушке, и тебе, чтобы она держала язык за зубами, пришлось бы выполнять за нее всю тяжелую грязную работу: доить коров, сбивать масло, задавать корм свиньям и сгребать навоз…

Люсьен перечислял различные виды сельскохозяйственных работ до тех пор, пока Адриенна не расхохоталась. Она очень живо представила себе, как дедушка посылает ее в коровник или на конюшню, и не смогла удержаться от смеха.

– Сейчас взойдет солнце, – сказала она с улыбкой. – Так что и тебе пора возвращаться домой. Наверняка лорд, которому ты служишь, уже приготовил для тебя какую-нибудь работенку.

Люсьен кивнул, а сам подумал, что, к счастью, никакого лорда, который отдавал бы ему приказания, у него нет. С тех пор как он оставил службу у короля, он сам себе хозяин.

– Прощай, – прошептал он, стискивая ее ладошку. Адриенна осторожно высвободила руку и побрела к фургону. Люсьен смотрел ей вслед, пока она не забралась в крытую длинную повозку и не исчезла из виду.

«Вот это приключение!» – думал Люсьен, возвращаясь в замок Фортенголл через знакомый ему с юных лет лес. Будь Люсьен простым парнем, за которого его приняла Адди, он мог бы гордиться такой женой. Она носила бы под сердцем его ребенка, а он заботился бы о ней.

Но он, увы, не виллан и землю обрабатывать не умеет. Он также не ремесленник и не господский слуга. Он – старший сын благородного семейства, и первейшей его обязанностью является война с врагами рода. Он должен вернуть себе поместье, которое у него отобрали, а потому не может позволить себе такую роскошь, как женитьба. Да что там женитьба! У него нет времени даже на любовницу, не важно, благородного она звания или нет.

Размышления Адриенны, лежавшей на соломенном тюфячке рядом с Шарлоттой, не слишком отличались от дум Люсьена. Но она, не в пример Люсьену, крестьянкой становиться не желала – даже мысленно. Ей очень хотелось, чтобы Люсьен оказался лордом. Со стороны богинь судьбы парок было слишком жестоко устраивать ей встречу с этим простолюдином, обладавшим всеми теми качествами, которые ей хотелось бы обнаружить у будущего мужа – дворянина, рыцаря или лорда, – которого выберет ей дедушка. Вряд ли это возможно. Увы, Люсьен не лорд, не дворянин и даже не оруженосец, а дедушка даст согласие на ее брак только в том случае, если в жилах жениха будет струиться голубая кровь.

Глава 5

– Падай, Джон, ты убит! – крикнул малыш Хью, будущий граф Фортенголл.

– Нет, не убит!

– Еще как убит! Я вонзил тебе меч прямо в сердце, – возразил Хью, размахивая игрушечным мечом.

– Ничего подобного. Твой меч едва меня задел! – воскликнул Джон.

– Врешь, я видел, как Хью пронзил тебя насквозь, – заявил Джейми, точная копия рыжеволосого Джона.

– Джейми, ты предатель! – сорвавшись на визг, закричал Джон, покраснев от ярости.

Расположившийся в противоположном конце большого зала старший сын леди Люсинды, собиравшийся в эту минуту что-то сказать Рейвенуи Питеру, вскочил с кресла и, перекрывая своим зычным голосом вопли младой поросли рода Фортенголлов, гаркнул:

– Эй вы, драчливые щенки, немедленно прекратите свои дурацкие ссоры! Не то я сам проткну вас мечом – всех скопом! – С этими словами он с угрожающим видом положил ладонь на рукоять висевшего у него на поясе длинного клинка. Юные Фортенголлы мгновенно затихли и повернулись в его сторону. Подбородки у двойняшек Джона к Джейми стали плаксиво подергиваться, но Хью позволил себе со старшим братом не согласиться.

– Это несправедливо, Люсьен! – крикнул он, сверкнув глазами. – Я проткнул его насквозь, но…

– Хью!

Все шесть сыновей леди Люсинды повернули головы в сторону двери, которая вела во внутренние покои замка, и увидели графа Фортенголла собственной персоной. Лорд Йен, стоя в дверях, смотрел в упор на своего старшего сына Хью, наследника его имени и титула.

– Джон и Джеймс младше и слабее тебя, парень, и ты должен обращаться с ними помягче. По крайней мере до тех пор, пока они не сравняются с тобой ростом и силой. Кроме того, я не понимаю, почему ты и твои братья затеяли свои игры в большом зале замка? Погода на улице великолепная, поэтому я предлагаю вам выйти во двор и играть там. Сию же минуту! – Он повысил голос и ткнул пальцем в массивную дубовую дверь, которая вела во двор замка.

Трое юных Фортенголлов гуськом направились к выходу.

– Эти парни когда-нибудь сведут меня с ума, – сказал лорд Йен, пододвигая к себе кресло и присаживаясь за стол рядом с Люсьеном, Рейвеном и Йеном. – Хорошо еще, что мне не пришлось воспитывать вас. Думаю, в свое время вы попортили немало крови и отцу, и леди Люсинде и в этом смысле ничем от моих детей не отличаетесь. Бедная леди Люсинда!

Рейвен ухмыльнулся:

– Что бы ты делал без нашей матушки?

– Ума не приложу, – сказал лорд Йен. – Страшно подумать.

– Не расстраивайся, лорд Йен, – вступил в разговор Питер. – Скоро твоим сыновьям предстоит пройти школу оруженосцев в замках твоих знакомых лордов. Близняшкам до поступления в школу осталось три года, а твоему старшему – Хью – и того меньше.

Лорд Йен запрокинул голову и разразился громовым хохотом.

– Думаете, леди Люсинда позволит младшим уехать далеко от дома? Плохо вы знаете свою мать. Она давно решила, что младшие дети будут обучаться военному делу и придворным манерам у своих старших братьев, то есть у вас. Джон поедет в Стоунвезер, – сказал лорд Йен, обращаясь к Питеру, после чего повернулся к Рейвену: – Джеймс отправится к тебе, в Стоунли.

– А куда поедет Хью, твой старший? – осведомился Люсьен.

– Как куда? К тебе, в замок Эйншем.

– В таком случае мне следует поторопиться и вернуть Эйншем до того, как Хью войдет в возраст оруженосца, – мрачно произнес Люсьен. Настроение у него было не самое лучшее. Всю ночь он не спал, в единственной запасной паре штанов обнаружилась дырка, а любимый сокол приболел – сидел в клетке нахохлившись и отказывался от пищи.

– Не сомневаюсь, что вы собрались здесь именно для того, чтобы разработать план предстоящей кампании, – произнес лорд Йен. – Ну и как, что-нибудь надумали?

– А что тут думать? – сказал Люсьен. – Надо штурмовать этот проклятый замок – вот и все.

– Мне кажется, есть смысл обсудить кое-какие детали.

– Это какие же детали, интересно знать?

– Те самые, которые помогут тебе победить в войне и вернуть свою собственность, – сказал граф. – В таком деле нельзя пренебрегать даже мелочами. Впрочем, зачем я тебе все это говорю? Ты же знаешь Озрика и его уловки…

– Я знаю Озрика? – нахмурился Люсьен. – С чего ты взял? Я не знаю его, а главное – не имею ни малейшего желания знать. Мне нужно лишь отобрать у него свой замок, а его самого засадить в темницу.

– Или убить, – добавил Рейвен, – если он посмеет оказать сопротивление.

– Точно, – согласился с братом Люсьен.

– Вы, парни, не желаете думать, а я бы посоветовал вам поработать головами, пока они еще у вас на плечах. Хорошая голова стоит любого меча.

Люсьен вспыхнул. Ему следовало отложить этот разговор до лучших времен. Он устал, был до крайности раздражен и не имел ни малейшего желания выслушивать поучения даже от отчима. Однако взял себя в руки и спокойно сказал:

– Не говори загадками, лорд Йен. Говори прямо, что ты имеешь в виду.

– Прежде чем отправиться на войну, врага необходимо основательно изучить. Его характер, привычки, уловки – ну и все прочее…

– Повторяю: я знать не желаю этого негодяя! Тем более изучать его характер и привычки. – Люсьен поднялся из-за стола и прошел к нетопленому камину. – Вот сообщение о его смерти или отъезде обрадовало бы меня.

– Хорошо, – взволнованно произнес лорд Йен, – ты соберешь армию и ударишь по замку Озрика. А что дальше? Ведь он может отразить нападение! А взять замок штурмом не так-то просто. Если люди Озрика знают свое дело, им не составит труда отбросить атакующих. За каменными стенами отсидеться легко, вам же придется на эти стены лезть. При этом в вас будут стрелять из луков и лить вам на головы кипящее масло. Если штурм не удастся, вам придется вести длительную осаду. А это значит, что вам и вашим солдатам предстоит в течение нескольких месяцев жариться на солнце, мокнуть под дождем и переносить нестерпимую скуку лагерной жизни. Не говоря уже о болезнях, о нехватке продуктов и недовольстве солдат затяжной осадой.

– Твой замок Фортенголл, милорд, и впрямь твердыня несокрушимая, – сказал Люсьен. – Но у тебя конюшни прочнее, чем крепостные стены Эйншема. Не думаю, что при его штурме могут возникнуть трудности, – добавил он, уставившись в черный от сажи зев камина.

– Думаешь, с тех пор как Озрик объявил себя лордом Эйншемом, в замке ничего не изменилось?

– Ты о чем? – Люсьен крутанулся на каблуках и устремил на лорда Йена озадаченный взгляд.

– Хотелось бы знать, не перестроил ли Озрик замок? Не расширил ли ров вокруг стен?

Люсьен заморгал. На него словно выплеснули ушат холодной воды.

– Да не было вокруг Эйншема никакого рва.

– По крайней мере, – задумчиво произнес Питер, – когда замок принадлежал нашему отцу лорду Гандольфу.

Граф пожал плечами:

– Ну а сколько сейчас в замке внутренних двориков – один или два? Укреплены ли стены? Не выстроены ли новые?

– Я… я не имею об этом ни малейшего представления, – процедил сквозь зубы Люсьен. Ему не хотелось в этом признаваться, но он не был в замке Эйншем с тех пор, как Озрик его захватил.

Между тем граф продолжал задавать неприятные для Люсьена и его младших братьев вопросы:

– Ну а люди Озрика? Вы что-нибудь о них знаете? Помнится, вы рассказывали, что у Озрика, когда он напал на Эйншем, было множество рыцарей. Сколько их под его штандартом сейчас?

– Уверен, гораздо меньше, чем в те давние годы, – вступил в разговор Рейвен. – Большинство рыцарей Озрика были обыкновенными наемниками. Он навербовал их, когда пошел на нас войной… так, во всяком случае, мне кажется. Теперь его замок охраняет обычное для мирного времени число воинов.

– Это пустые слова. Хотелось бы знать точно, сколько их? – осведомился лорд Йен, выгнув дугой бровь, рассеченную мечом.

Рейвен и Питер переглянулись и посмотрели на Люсьена, которому под их взглядами сделалось неуютно.

– Я не знаю численности дружины Озрика, не знаю, есть ли вокруг Эйншема ров. Не имею представления, в каком состоянии находятся укрепления замка.

– Присядь, Люсьен, – мягко произнес лорд. – Не знаешь, и ладно. В том нет для тебя бесчестья. Если мне не изменяет память, ты не был в Эйншеме уже много лет.

– Но я должен был это выяснить, – сердито сказал Люсьен, снова усаживаясь за стол. – Я – рыцарь, а стало быть, обязан знать своего врага. Ты, милорд, правильно сделал, что напомнил мне об этом.

– В прошлом, Люсьен, тебе и твоим братьям приходилось биться в основном с незнакомым противником. Поэтому вы больше полагались на крепость своей руки, умение обращаться с оружием и прочность доспехов.

– Это верно, – кивнул Люсьен. – Но тогда мы воевали за границей. Теперь же нам предстоит сражаться на английской земле. Я был обязан выяснить состояние укреплений замка Эйншем и число его защитников. В противном случае я рискую завести свое войско в ловушку и погубить.

– Не надо упрекать себя в недальновидности, Люсьен, – сказал Рейвен, положив руку на плечо брата. – Мы с Питером в этом смысле ничуть не лучше тебя. Нам и в голову не пришло, что Озрик мог укрепить замок, вырыть вокруг стен ров и оставить в Эйншеме сильный гарнизон. – Рейвен посмотрел на Питера. Тот в знак согласия наклонил голову. – Кроме того, Люсьен, ты чуть ли не с детских лет на службе – сначала лорду Йену служил, потом королю. Где уж тебе было за Эйншемом приглядывать…

– Нет мне прощения! – взревел Люсьен, вновь выбираясь из-за стола и принимаясь мерить шагами каменный пол перед камином. – Какой же я болван! Все это время думал только о деньгах, чтобы было чем заплатить своим людям, но совершенно забыл, как важны на войне сведения о противнике. – Остановившись возле лорда Йена, он добавил: – Еще раз благодарю тебя, милорд, за то, что напомнил мне о моих ошибках.

– Твои братья правы: нечего себя зря бичевать, – с добродушной улыбкой произнес седовласый граф, любуясь своим красивым и горячим пасынком. – Я знаю больше твоего, поскольку воюю и командую войсками вот уже тридцать лет. – Граф вытянул руку и коснулся глубокого шрама, пересекавшего его лицо от брови до подбородка. – Кроме того, логика и страсть почти несовместимы, а ты человек горячий и страстный…

Когда граф заговорил о страсти, Люсьен помимо воли представил себе прекрасное лицо Ддди. Ему вдруг пришло в голову, что именно страсть к этой женщине повлияла на его рассуждения. И неудивительно – стоило ему прикрыть глаза, как перед мысленным взором возникали ее нагое тело, серебристые волосы и голубые глаза.

«Разлука с Адди – вот что испортило мне настроение и затуманило голову, – подумал он, – а дырка в штанах и унылый вид больного сокола здесь ни при чем».

– Эй, Люсьен, ты что – заснул?

Голос Питера прервал размышления молодого рыцаря.

– Прости, – сказал он, обращаясь к брату. – Задумался.

– Правда? И о чем же ты думал?

– О том, что не мешало бы съездить в Эйншем и побольше узнать об Озрике и нынешнем состоянии замка.

– Мы с тобой, – в один голос сказали Питер и Рейвен.

– Нет, я поеду один.

– Но это рискованно! – откликнулись братья.

– Ничуть, – сказал Люсьен, глядя на своих черноволосых и темноглазых братьев. – Гораздо рискованнее ехать втроем, да еще верхами.

– Люсьен прав, – заявил лорд Йен, обращаясь к двойняшкам, и, взглянув на Люсьена, добавил: – Только измени облик. Не стоит ехать в Эйншем в наряде странствующего рыцаря.

– Переоденься монахом, – посоветовал брату Рейвен. Люсьен поморщился, как от зубной боли.

– Думаешь? По-моему, монах из меня никакой. – Тут ему представилась красавица Адди, с которой они предавались любви. Тряхнув головой, чтобы прогнать видение, он сказал: – Монахи, кстати, передвигаются на ослах или мулах, а мне, чтобы побыстрее доехать до Эйншема, нужна лошадь. Уж лучше я переоденусь разбойником и оседлаю скакового жеребца.

– Это Мерлина, что ли, своего боевого коня? – встревожился Питер. – Вряд ли тебя в этом случае примут за разбойника. А если все-таки примут, тебе же хуже. Как известно, разбойников вешают без суда и следствия.

– Что же вы предлагаете? – с нетерпением спросил Люсьен, обведя взглядом братьев и отчима. – Сразу говорю, надевать женское платье и разыгрывать из себя леди не стану.

– Но ты можешь изобразить королевского рыцаря, – сказан лорд Йен. – Обман минимальный, поскольку целых шесть лет ты верой и правдой служил королю Генриху. У тебя остались какие-нибудь бумаги, в которых сказано, что ты состоишь на королевской службе?

– Остались, – кивнул Люсьен. – У меня есть грамота, собственноручно подписанная королем. Я получил ее, когда ездил по распоряжению его величества во Францию.

– Вот и хорошо.

– Но там написано…

– Да плевать, что там написано, – сказал граф. – Если спросят, кто ты такой, помаши перед носом у любопытствующего грамотой и спокойно двигайся дальше. Восемьдесят из ста, что шериф или какой-нибудь другой чиновник не умеет читать. А если умеет – еще лучше. Покажешь ему подпись Генриха и королевскую печать – этого с лихвой хватит. Ты когда собираешься выехать?

– Немедленно.

– Поздновато, – заявил Питер. – Взгляни, солнце уже коснулось верхушек деревьев. Почему бы тебе не дождаться утра?

Слов брата Люсьен уже не слышал, он пересек зал и скрылся за дверью, которая вела в жилые покои.

Из ворот замка он выехал в ту минуту, когда взошла луна, и, пришпорив коня, поскакал в сторону Эйншема.

Адриенна и Шарлотта лежали рядом на соломенном матрасе в фургоне жестянщика. Ночь застала их в густом непроходимом лесу, являвшемся собственностью короля. Уиллз поставил фургон у обочины дороги, развел костер и, завернувшись в плед, улегся спать у огня. Костер был невелик и начал уже затухать. Одна только луна, сеявшая свет сквозь ветки деревьев, позволяла сестрам различать окружающие предметы.

Адриенна достала из котомки резного деревянного ангелочка, подарок Люсьена, и в который уже раз стала его рассматривать.

– Не нравится мне этот лес, – прошептала Шарлотта, выводя сестру из задумчивости. – Здесь, наверное, полно разбойников.

– Ты преувеличиваешь опасность, Лотти, – отозвалась Адриенна. – Вспомни, когда мы ехали на ярмарку в Фортенголл, с нами ничего не случилось. Думаю, и до дома мы доберемся без происшествий. Вряд ли разбойников заинтересует бродячий жестянщик. Да и мы с тобой плохая для них пожива. На нас грубые крестьянские платья – а кому нужны нищие крестьянки?

– Между прочим, Уиллз распродал весь свой товар и теперь его шкатулочка полна монет.

– Между прочим, об этом знаем только мы с тобой. Так что успокойся, Лотти.

Шарлотта легла так, чтобы видеть лицо сестры.

– Ты, случайно, не заболела? – озабоченно спросила она. – Слишком ты тихая, это на тебя не похоже.

Адриенна хотела было отмолчаться, но, с минуту подумав, решила высказать сестре то, что было у нее на сердце. Приподнявшись на локте, она взглянула Шарлотте в глаза и прошептала:

– Как думаешь, Лотти, дедушка позволит тебе вернуться в монастырь? Ты сможешь его уломать?

У Шарлотты от удивления округлились глаза.

– Я не буду заводить об этом разговор! – бросила она, сверкнув глазами. – И противиться воле дедушки не стану. Он наш господин и защитник, и мы обязаны его слушаться.

– А не кажется ли тебе, что, отправившись на ярмарку, мы поступили вопреки его воле? Значит, такое возможно…

– Во-первых, это была твоя идея, а во-вторых, он не сказал нам «нет», поскольку мы его об этом не спрашивали.

– Я к тому и клоню. Дедушка ни разу не говорил, что не позволит тебе вернуться в монастырь, – заметила Адриенна.

Шарлотта приподнялась, уселась на тюфячке, сложив ноги по-турецки, и вздохнула.

– Адди, ты отлично знаешь, что он намеревается выдать нас замуж. Какой же смысл спрашивать, позволит ли он мне вернуться в монастырь? Я и так знаю, что не позволит. Уж если дедушка забрал себе что-то в голову, ни за что не отступится.

– Но ведь он нам никто, Лотти, – сказала Адриенна, поднимаясь и усаживаясь рядом с сестрой. – Он – отец нашего отчима Эдварда. Пока Эдвард и наша мать были живы, мы его ни разу не видели. Так с какой стати мы должны ему подчиняться?

– С какой стати? А вот с какой! Когда мы осиротели, кто, как не он, взял на себя все заботы о нашем воспитании? Вспомни, что было, когда мы вернулись домой в Брент! От нашего дома одни головешки остались, а тела Эдварда и нашей матери сожгли. Мы даже похоронить их не смогли, потому что хоронить было нечего.

Адриенна прикрыла глаза и погрузилась в воспоминания. Это произошло год назад, и она хорошо помнила, как все было. Когда она уезжала из дому, чтобы навестить Шарлотту, третий год учившуюся в монастырской школе, мать и отчим Эдвард находились в добром здравии. А через неделю в монастырь пришло известие, что Эдвард умер от бубонной чумы.

Шарлотта с Адриенной сразу же выехали из Форда, где находился монастырь, и в сопровождении брата Тристана поспешили домой. Когда они вернулись к себе на ферму, на месте дома, в котором они жили, дымились руины. Люди, служившие их семейству, сообщили, что их мать тоже заразилась чумой и умерла вскоре после мужа. Обитавшие в деревне по соседству крестьяне из страха перед страшной заразой сожгли дом вместе с находившимися в нем телами отчима и матери. Заодно крестьяне спалили почти все принадлежавшее семье имущество.

От печальных воспоминаний Адриенна всплакнула.

– После этого брат Тристан отвез нас к родителю Эдварда, – продолжала Шарлотта. – И его отец сердечно нас принял и ввел в свой дом. С тех пор он о нас заботится…

– В этом не было необходимости, – с вызовом сказала Адриенна. – Ты, к примеру, могла вернуться к себе в монастырь и принять монашеский сан, как и намеревалась.

– А куда бы, интересно знать, пошла ты? – осведомилась Шарлотта. – Насколько я знаю, в монастырь ты не собиралась. Если бы дедушка не взял нас к себе и не назвал своими наследницами, что стало бы с тобой?

Адриенна поджала губы. В словах Шарлотты было много правды. В самом деле, куда бы она подалась и что стала бы делать, если бы отец Эдварда не оформил над ней и Шарлоттой опеку? Очень может быть, ей пришлось бы ехать в Лондон и зарабатывать себе на пропитание проституцией. Конечно, она могла выйти замуж за какого-нибудь мелкого землевладельца, но это означало бы жить в бедности и от зари до зари гнуть спину в поле. Хотя она родилась на ферме, а не в замке, ее родители были людьми благородного происхождения и дали ей соответствующее воспитание. Другими словами, вести исполненную тяжких трудов жизнь супруги простого земледельца, она была не готова. Адриенна знала, что если бы не щедрость и доброта человека, которого они с Шарлоттой называли своим дедушкой, ее судьба была бы ужасна.

Тем не менее Адриенна продолжала упрямо гнуть свою линию.

– Давай поговорим о тебе, Шарлотта, – сказала она. – Уж я-то знаю, что ты можешь быть счастлива только в стенах монастыря. Ты всегда мечтала стать монахиней. Не думаю, что дедушка будет возражать, если ты осуществишь свою мечту. Он человек не злой, а кроме того, если ты удалишься в монастырь в Форде, ему не нужно будет на тебя тратиться и думать о том, куда тебя пристроить.

– Но…

– Выслушай меня! – воскликнула Адриенна, взяв Шарлотту за руку. – Если ты поедешь в Форд, я буду тебя сопровождать. А со временем сама приму обет и стану монахиней. Тогда мы не будем обременять дедушку и все будут счастливы.

– Все будут счастливы? – эхом отозвалась Шарлотта, с недоверием посмотрев на сестру. – Ты никогда не будешь счастлива, став монахиней, – мне ли об этом не знать! Ты всегда мечтала выйти замуж и завести детей.

– Уже нет, – покачала головой Адриенна. – Я передумала.

Старшая сестра некоторое время гипнотизировала взглядом младшую.

– Это из-за Люсьена, да?

– Нет, Лотти, нет.

– Чушь! Это все он, зеленоглазый незнакомец, виноват. Он сразу тебе приглянулся, и ты уверила себя, что другого мужа, кроме него, тебе не надо. – Шарлотта фыркнула. – Леди Адриенна, ты просто глупая девчонка. Матерь Божья! Ты ведь обменялась с этим парнем всего парой слов. Он тебе никто. Между тем ты готова ради него пойти против воли дедушки. Более того, из-за него ты готова стать монахиней и тем самым обречь себя на несчастье до конца своих дней. Скажи, Адди, это тебя мучит?

– Ничего меня не мучит, – ответила Адриенна без особой уверенности в голосе. – Просто я не желаю выходить замуж за незнакомца, которого мне выберет дедушка. Этому браку я предпочитаю монашество и считаю, что нам обеим следует ехать в Форд. Мы примем священный обет и не расстанемся до самой смерти.

Шарлотта с минуту молчала, и Адриенна подумала, что сестра с ней согласна. Но как только Шарлотта заговорила, выяснилось, что это не так.

– Теперь уже поздно, Адди, – сказала она с печалью в голосе. – Вернись мы в монастырь сразу после смерти матери и Эдварда – дело другое. Но мы прожили уже около года, находясь под опекой дедушки. Не забывай, что он официально признал нас своими наследницами; стало быть, его земли – наши земли, наше приданое. Так что мы крепко-накрепко к нему привязаны. Что же касается его планов выдать нас замуж, то ничего удивительного в этом нет: дедушка хочет, чтобы мы родили ему внуков, которые со временем унаследуют его земли и замок.

– Все это хорошо, но мы не связаны с ним кровными узами, – запротестовала Адриенна. – И наши дети не будет связаны. Так что он не вправе выбирать нам мужей.

– Тут ты ошибаешься, Адриенна, – покачала головой Шарлотта, снова легла и натянула на себя одеяло. – Дедушка ввел нас в свою семью на законных основаниях, и мы просто обязаны ему подчиняться.

Адриенна нахмурилась, но решила больше не спорить с сестрой и, нырнув под одеяло, пробормотала:

– Жаль, черт возьми, что я не крестьянка. Тогда я могла бы делать все, что мне заблагорассудится, и выйти замуж за кого пожелаю.

– Ты говоришь неправду, – негромко возразила Шарлотта. – Иначе отказалась бы жить в дедушкином замке, осталась бы в деревушке Брент или подалась в Лондон. Однако же ты приняла предложение дедушки не раздумывая.

Адриенна знала, что Шарлотта никогда не кривила душой и говорила то, что думает. Поэтому ей пришлось проглотить эту горькую пилюлю. Она сознавала, что угодила в ловушку, из которой нет выхода.

Шарлотта заснула сразу; Адриенна какое-то время еще ворочалась, но в конце концов усталость взяла свое, и она задремала. Разбудил ее пронзительный крик такой силы, что у нее от страха волосы встали дыбом. Вскочив, словно подброшенная пружиной, она широко распахнула глаза, силясь понять и оценить происходящее.

Это был настоящий кошмар. Какой-то негодяй, похожий на разбойника, приставив к горлу Шарлотты кинжал, пытался вытащить ее из фургона.

У Адриенны перехватило дыхание, сердце замерло. Когда же она немного пришла в себя, Шарлотты рядом с ней уже не было, а в фургон лез еще один тип со зловещей физиономией. Он выволок ее наружу, грязной ладонью зажал ей рот и поставил босыми ногами на холодную землю. Сопротивляться ему у Адриенны не было сил.

– Заткнись! – гаркнул первый разбойник, обращаясь к пронзительно визжавшей от ужаса Шарлотте. – Не то я отрежу твой поганый язык.

Сестры, переглянувшись, умолкли, но только на мгновение.

– Что вы сделали с Уиллзом? – крикнула Адриенна, повернувшись к негодяю, который выволок ее из фургона. – Где он?

– Ты о горбуне спрашиваешь? Где ж ему быть? Валяется у костра, там, где вы его дрыхнуть оставили.

Взгляды сестер устремились к костру, рядом с которым спал Уиллз.

Жестянщик и впрямь лежал на земле у начинавшего гаснуть огня, но его громкого храпа слышно не было. Он лежал неподвижно, а на затылке у него расплывалось алое пятно.

Глава 6

Люсьен от души наслаждался поездкой. Его боевой конь уверенно мчался вперед, чему способствовала полная луна, которая, подобно фонарю, освещала проложенную в лесу дорогу. Люсьен не уставал пришпоривать своего жеребца: во-первых, быстрая езда помогала ему отвлечься от невеселых дум, во-вторых, он надеялся еще до заката следующего дня добраться до Эйншема.

Неожиданно тишину ночи прорезал громкий женский крик. Люсьен придержал жеребца и стал всматриваться в темноту, пытаясь определить, откуда донесся крик. Вскоре к первому голосу присоединился второй. Тоже женский. На расстоянии примерно ста ярдов от того места, где он находился, Люсьен разглядел едва заметное мерцание и понял, что это небольшой костерок.

Сердце Люсьена учащенно забилось. Пришпорив коня, он поскакал навстречу приключениям, которые судьбе было угодно ему уготовить. Проскакав ярдов двадцать, Люсьен придержал коня. Сказались годы тренировки. Опытному воину не к лицу ввязываться в заварушку, не разузнав, что, собственно, происходит. Пригнувшись к холке коня, он пустил его шагом, стараясь, чтобы стук копыт не выдал его присутствия.

– Вы убили его! – воскликнула Адриенна, устремив сверкающий взгляд на негодяя, державшего в своих лапах Шарлотту, – Собаки! Зачем вы ударили несчастного старика кистенем по голове? Что он вам сделал?

Разбойник молча пнул носком сапога шкатулку, валявшуюся на земле у его ног.

– Вы убили его из-за денег? – в изумлении вскричала девушка. – Из-за горстки мелких серебряных монет?.

– К твоему сведению, шлюшка, бывает, что убивают из-за одного-единственного медяка, – бросил разбойник. – Но лучше заткнись. Иначе я отрежу язычок твоей подружке.

Продолжая прижимать к себе Шарлотту, разбойник с угрожающим видом поднес длинный кинжал к ее рту.

Адриенна, осознав, какая ужасная опасность угрожает сестре, сразу же замолчала.

– Ну, Робби, денежки старика, можно сказать, у нас в кармане, – произнес державший Адриенну негодяй, обращаясь к дружку. – Что дальше будем делать?

– Как что? В наши сети залетели две милашки, с которыми можно неплохо позабавиться. – Разбойник, прижимавший к себе Шарлотту, многозначительно посмотрел на Адриенну, положил руку на грудь ее сестры и стал мять ее своими грубыми грязными пальцами. От его прикосновений Лотти затрепетала, как попавшая в силок птичка. Казалось, еще немного, и она упадет в обморок.

– Не смей! – закричала Адриенна. – Оставь ее в покое!

– Не сметь? – удивленно повторил вслед за ней разбойник. – Уж не собираешься ли ты мной командовать? Говорю тебе – помалкивай! Еще раз крикнешь, и я точно вырву ей язык.

– Не надо! – снова выкрикнула Адриенна, заметив, что разбойник сделал попытку своими заскорузлыми пальцами открыть Шарлотте рот. – Молю, оставь ее!

– Черт побери, я не могу больше выносить этих воплей, – сказал разбойник, раздвигая Шарлотте зубы и хватая пальцами кончик ее языка.

Шарлотта была вне себя от страха. Хотя разбойник выпустил ее из своих объятий, было ясно, что сестра не шелохнется. Ужас парализовал ее, и она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Позволь мне молвить слово, милорд, – обратилась Адриенна к разбойнику, награждая его титулом, на который тот не имел никакого права.

Вежливое обращение не осталось незамеченным. Робби удивленно выгнул бровь и перевел взгляд на Адриенну.

– Так-то лучше. Ну, говори, что хотела…

– Прошу тебя, милорд, не обижать эту девушку. Она… она дурочка и не понимает, что происходит. Ведь кричала в основном я. Если ты оставишь ее в покое, обещаю, что буду вести себя тихо как мышка.

– Дурочка? – переспросил Робби и снова посмотрел на Шарлотту. – Но симпатичная, не правда ли? Это даже хорошо, что она ничего не понимает. Значит, будет помалкивать. Что касается меня, то ее язык меня нисколько не интересует. Интересует кое-что другое. – Словно в подтверждение своих слов, он отпустил язык Шарлотты, наклонился и, вцепившись пальцами в подол ее платья, задрал его чуть ли не до талии.

Стали видны не только белые ноги Шарлотты, но и темный треугольник волос внизу живота.

Адриенна впилась глазами в лицо старшей сестры, стараясь взглядом перелить в нее часть своих сил, укрепить ее волю к сопротивлению, но все было бесполезно. Шарлотта стояла неподвижно, как соляной столп.

– Не трогай ее! – закричала Адриенна, делая попытку высвободиться из рук второго разбойника, который крепко ее держал. – Говорю же тебе – она дурочка, мозги у нее как у ребенка.

– Да плевать я хотел на ее мозги! – гаркнул Робби, но подол Шарлотты все-таки отпустил. – Все остальное у нее в полном порядке.

– Если тебе нужна женщина, возьми меня! – вскричала Адриенна.

– Между прочим, нас двое, – напомнил Адриенне разбойник, стоявший у нее за спиной.

– Вы оба можете меня получить, – не моргнув глазом, сообщила Адриенна.

– А зачем нам это надо? – поинтересовался державший Адриенну разбойник, пахнув ей в лицо своим зловонным дыханием. – К чему становиться в очередь, когда каждый может позабавиться со своей собственной бабой?

– Затем, что она девственница. К тому же так напугана, что пальцем пошевелить не в силах. Если твой приятель Робби попытается ею овладеть, никакого удовольствия не получит. Она будет лежать как бревно. Я – другое дело. У меня есть опыт общения с мужчинами, – выпалила Адриенна, заметив, что Робби с любопытством на нее поглядывает. – Я вам такие штучки покажу, что у вас глаза на лоб полезут.

– Глаза, говоришь, на лоб полезут? – ухмыльнувшись, повторил Робби. – Что ж, это интересно. – И, повернувшись к приятелю, он спросил: – А что ты, Джилли, думаешь по этому поводу?

– С удовольствием составлю тебе компанию, Робби.

Робби оттолкнул Шарлотту. Девушка потеряла равновесие и сползла на землю. Двигаясь словно в полусне, она уселась рядом с фургоном, обхватив руками колени и свесив голову на грудь. Темные волосы густой вуалью упали ей на лицо.

Адриенна с облегчением перевела дух. Но в следующую секунду ею снова овладел страх. Крадущейся походкой хищника к ней приближался Робби, а сзади ей жарко дышал в затылок Джилли.

– Держи ее, Джилли, – сказал Робби.

Руки Джилли сомкнулись у нее на талии. Робби двигался, поигрывая тускло сверкавшим в лунном свете кинжалом. Зажмурив глаза, чтобы не видеть это исчадие ада, Адриенна сделала отчаянную, но тщетную попытку вырваться. В следующую минуту Робби разорвал на ней платье. Затем рубашку. Адриенна слышала треск разрываемой ткани и чувствовала леденящую сталь кинжала, который Робби прижимал к ее горлу.

Когда Люсьен увидел алебастровое тело и серебристые волосы полюбившейся ему простолюдинки, он подумал, что ему почудилось. Но в следующее мгновение убедился, что это не игра воображения: перед ним была Адди. Разбойники намеревались повалить бедняжку на землю и изнасиловать.

Как ни хотелось Люсьену броситься ей на помощь, он несколько секунд созерцал из-за деревьев происходящее, прикидывая, как подступиться к разбойникам, чтобы их одолеть, не подвергая при этом опасности жизнь девушки.

Разбойников было всего двое, но у каждого висел за плечами длинный лук и колчан со стрелами, а в руках сверкали кинжалы. У Люсьена же были только меч и широкий кинжал. Но у него было преимущество внезапности. Если бы он выскочил из зарослей на дорогу и напал на разбойников, одного ему удалось бы уложить без труда. Второй, однако, мог отскочить в сторону и выстрелить в него из лука. Или причинить вред Адди. Выбирая удобный момент для нападения, Люсьен провел в зарослях еще несколько секунд, показавшихся ему вечностью.

Между тем один разбойник разорвал на Адди платье, а его дружок, стоявший у девушки за спиной, стянул его с ее плеч. Теперь на Адди не было ничего, кроме разорванной до талии льняной рубашки, едва доходившей ей до бедер. При виде ее нагого тела разбойники в предвкушении удовольствия облизывали пересохшие от вожделения губы. Люсьен почувствовал острую душевную боль. Такое же чувство он испытал всего раз – когда лишился своего родового замка Эйншем…

– Какая ты, оказывается, красавица, – произнес разбойник, державший кинжал у горла Адди. Наклонившись к девушке, он приник к ее губам.

Адди стоически переносила насилие. Между тем разбойник сунул руку за вырез ее рубашки и принялся тискать ее груди.

– Вот это да! – объявил негодяй, оторвавшись от губ девушки, чтобы перевести дух. – Ты только взгляни, Джилли, какое у нее тело!

Разбойник схватил Адриенну за плечи и повернул лицом к Джилли, чтобы приятель смог по достоинству оценить добычу.

В тусклом свете луны Адриенна выглядела хрупкой и незащищенной. Когда Люсьен был с ней, она представлялась ему вполне созревшей женщиной с великолепными формами. Теперь же, заметив ее испуганный взгляд и молитвенно сложенные на груди руки, он понял, что она совсем еще юная и противостоять мерзостям этой жизни ей пока не по силам.

Он стиснул зубы и погладил по шее Мерлина, нетерпеливо переступавшего с ноги на ногу. Приближался решающий момент. Рыцарь и его конь замерли в ожидании.

– Ты прав, Робби. Она просто чудо! – воскликнул Джилли. – Позволь мне первому ею заняться, – взмолился он, скидывая с плеч лук и колчан со стрелами.

– Я здесь главный, – заявил первый разбойник и тоже стал стаскивать лук и колчан со стрелами. Но кинжал пока оставался у него – бандит зажал его в зубах, чтобы он не мешал ему.

– Черта с два! – взревел Джилли, задирая на себе тунику и демонстрируя свои волосатые ноги и большой напряженный член. – Эту девку вытащил из фургона я. Та, которую вытащил ты, сидит на земле и таращит глаза, как будто на нее ведьма наложила заклятие.

Робби, у которого в зубах был зажат кинжал, не имел возможности ответить Джилли. Доказывая свое право на первенство, он лишь страшно вращал глазами и рычал, как пес. Впрочем, с Джилли было довольно и этого: он испугался гнева напарника и отступился. Тогда Робби, не вынимая изо рта кинжала, швырнул Адриенну на землю. Взгромоздившись на девушку, он одной рукой прижимал ее к земле, а другой распускал завязки на своих кожаных штанах.

– Дай мне первому ее осчастливить… – канючил Джилли. И тут Люсьен устремился в атаку. Дав шпоры коню, выскочил из зарослей и помчался к костру, выхватив кинжал из ножен и швырнув в спину разбойника, придавившего к земле Адди. Кинжал попал в цель, и разбойник, взревев от боли, выронил оружие и откатился в сторону. Второй разбойник в недоумении повернул голову в ту сторону, откуда слышался топот копыт. Увидев скакавшего на огромном боевом коне рыцаря, он в ужасе попятился, понимая, что его кинжал слишком легок и мал, чтобы причинить всаднику вред.

Швырнув кинжал в первого разбойника, Люсьен выхватил меч, подскакал ко второму негодяю и с размаху полоснул его клинком по шее. Кровь фонтаном брызнула во все стороны, и Джилли рухнул на землю, словно тряпичная кукла. В установившейся вслед за тем мертвой тишине Люсьен подъехал к Адриенне и некоторое время в полном молчании смотрел на нее. Адриенна, в свою очередь, подняла голову и в изумлении уставилась на всадника. Потом она взглянула на лежавшие неподалеку трупы и издала вопль такой силы, что у Люсьена кровь застыла в жилах. Соскочив с коня, рыцарь склонился над Адриенной, подхватил ее на руки и крепко прижал к себе.

– Не бойся, Адди, это я, Люсьен!

Вновь и вновь он повторял свое имя, пытаясь хоть как-то успокоить девушку. Наконец пронзительные вопли, которыми Адди оглашала воздух, стали стихать и уступили место негромким рыданиям.

– Ты вся дрожишь. – Он снял свой плащ и закутал девушку.

Адриенна понемногу пришла в себя и огляделась, пытаясь отыскать Шарлотту и горбуна жестянщика.

– Как там Уиллз? Ты его видел? Он в самом деле мертв? – Жестянщик шевельнулся и поднял голову. Адриенна и Люсьен разом повернулись на звук.

– Нет, девушка, я жив, – слабым голосом произнес горбун, касаясь рукой кровоточащей на голове раны. – Череп у меня крепкий, и пробить его негодяям не удалось. – Через минуту, окончательно придя в себя, горбун осведомился: – Где мои деньги? Неужели эти негодяи добрались до моей мошны?

Адриенна покачала головой, вытерла слезы и указала на валявшуюся у костра деревянную, окованную медью шкатулку.

– Не расстраивайся, Уиллз, твои деньги никуда не делись.

Люсьен поднял шкатулку и вручил жестянщику, тот, превозмогая боль, благодарно ему улыбнулся.

– Адди, ты жива? – едва слышно спросила Шарлотта. Она поднялась и, пошатываясь, подошла к Адриенне. Сестры обнялись так крепко, будто не виделись несколько лет.

– Извини меня, Адди, – зарыдала Шарлотта, пряча лицо на груди у сестры. – Похоже, я тебя подвела.

– Ничего подобного. Разве ты могла справиться с этими негодяями?

– Но я даже не попыталась тебе помочь. Валялась на земле, как куль с мукой…

– Перестань себя корить, Лотти. Слава Богу, все обошлось. Только бедняга Уиллз пострадал, – сказала Адриенна, отстраняясь от Лотти. – Не могла бы ты дать мне другое платье? От моего остались одни лохмотья.

– Сейчас принесу. – Шарлотта побежала к фургону и через минуту вернулась со свертком в руках. Адриенна взяла сверток и двинулась в сторону росших у обочины кустов, чтобы переодеться, но Люсьен остановил ее.

– Не надо, мистрис.

Сестры с удивлением посмотрели на своего спасителя.

– Но мне необходимо переодеться, разве не понятно? – удивилась Адриенна.

– Думаю, тебе не следует никуда отлучаться, пока мы не доедем до твоего дома.

– Но… – запротестовала было Шарлотта. И Люсьен повернулся к ней.

– Думаешь, кроме этих двоих, в лесу никого нет? – Люсьен кивком указал на лежавшие неподалеку трупы. – Эти негодяи обычно сбиваются в шайки. Очень может быть, что их приятели скрываются неподалеку.

Шарлотта затрепетала от страха, а Адриенна согласно кивнула. Зачем, в самом деле, идти в кусты переодеваться, если Люсьен только вчера видел ее совершенно голой? Кроме того, в глазах рыцаря не было и намека на похоть – только тревога за ее жизнь.

– Не надо преувеличивать опасность, – прошептала она на ухо Шарлотте. – Однако Люсьен прав: осторожность не помешает.

Лотти задумчиво кивнула, подошла к сестре и встала между ней и рыцарем. Стащив с плеч сестры рыцарский плащ, она заслонила им Адриенну.

В лесу заметно посветлело. Солнце еще не взошло, но небо из темно-синего стало серым, а звезды и луна побледнели.

Люсьен смотрел в лицо Адриенны, стараясь запечатлеть дорогие черты: прямой, словно точеный нос, черные, горделиво изогнутые брови, голубые глаза, сверкавшие, словно драгоценные камни. Сейчас Адди казалась еще прекраснее, чем на ярмарке в Фортенголле. Ради этой женщины Люсьен был готов биться не только со всеми на свете разбойниками, но даже с драконами и прочими силами зла, если, конечно, они существуют.

К немалому его удивлению, он вдруг подумал, что должен сохранить Адди для себя. И не для редких встреч под покровом тьмы, а навсегда, на всю жизнь. Сама судьба свела их этой ночью. Адриенна, разумеется, уже поняла, что он не какой-нибудь йомен или лучник, но опоясанный рыцарь – слуга короля и, согласно обету, защитник бедных, сирых и угнетенных. И конечно же, любовь рыцаря, особенно с перспективой длительной связи, ока воспримет с куда большей благосклонностью, нежели любовь простолюдина.

Переодевшись, Адриенна стала рассматривать Люсьена с таким вниманием, будто видела его впервые в жизни. Его лицо, глаза и стать были точно такими же, что и вчера, только одежда совсем другая, и в ней он нисколько не походил на простолюдина. Вместо грубой куртки и коротких, штанов он носил тонкую стальную кольчугу, облегавшую торс, и кожаные штаны зеленого цвета, как и суконный плащ, который Адриенна держала в руках, намереваясь передать Люсьену. На поясе висел длинный меч, которым, по ее разумению, он владел с ловкостью опытного фехтовальщика. К седлу гнедого коня был приторочен небольшой круглый шлем, а сам конь – огромный, прекрасно объезженный и очень сильный – мог принадлежать только прирожденному воину.

– Люсьен… – тихо произнесла она.

– Люсьен? – воскликнула Шарлотта, устремив на их спасителя изумленный взгляд своих темных глаз.

Адриенна, в свою очередь, тоже пристально посмотрела на воина:

– Ты, Люсьен, не крестьянин и не йомен. Ты – рыцарь, вот ты кто!

– Да, это так, – кивнул Люсьен. – Я рыцарь и служу королю Генриху и королеве Элеоноре…

Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент Шарлотта пошатнулась и упала на землю.

Когда Адриенна и Люсьен присели на корточки возле нее, оказалось, что девушка в глубоком обмороке.

Глава 7

Хотя Шарлотта довольно быстро пришла в себя и с помощью Адриенны поднялась на ноги, Люсьен, не обращая внимания на протесты, отнес ее на руках в фургон и уложил на матрас. К тому времени воспрянувший духом Уиллз перевязал себе голову и кинулся запрягать пасшихся у обочины мулов. Люсьен хотел, чтобы Адриенна тоже ехала в фургоне, и уже протянул к ней руки, чтобы ее туда отнести, но девушка неожиданно воспротивилась.

– Я бы хотела с тобой поговорить, – прошептала она ему на ухо, когда его руки сомкнулись у нее на талии.

– Сейчас не время. Скоро станет совсем светло. А я, когда говорил о других разбойниках, вовсе не пытался вас напугать. Нам необходимо тронуться в путь сию же минуту.

– Но, Люсьен…

– Никаких «но». Скажи лучше, сколько ехать до твоего дома? – перебил он Адриенну, усаживая ее, несмотря на протесты, в фургон.

– Если и ехать в этом направлении, понадобится день и еще часть дня. Уверена, нам с тобой не по пути.

– Я держу путь на запад, так же как и вы. – Люсьен улыбнулся и потрепал Адриенну по подбородку. – Не думай, детка, что ты отрываешь меня от важных дел. Впрочем, если бы такие дела у меня и были, я все равно проводил бы тебя до дома.

Адриенна покраснела. Он назвал ее «детка», как никто до сих пор не звал. В то же время Адриенна чувствовала себя виноватой перед Люсьеном – ведь он до сих пор считает ее крестьянкой, а она так и не вывела его из этого заблуждения.

– Что с тобой? – спросил Люсьен, заметив, что по ее лицу пробежала тень и она нахмурила брови. – Все еще переживаешь по поводу того, что здесь произошло? Поговори со мной, Адди. Можешь быть откровенной до конца.

– Правда?

– Ну конечно.

– Я…

Адриенна не могла заставить себя сказать ему правду. Пока по крайней мере.

Она отвела взгляд и потупилась.

– Ангелочек, которого сделал Уиллз и которого ты мне подарил… Боюсь, я его потеряла.

– И все? – рассмеялся рыцарь. – Ничего страшного. Это только кусочек раскрашенного дерева. Между тем, – добавил он серьезно, – я знаю одного самого что ни на есть настоящего ангела. Это ты!

«Уж слишком он хороший, – тяжело вздохнув, подумала Адриенна. – Таких днем с огнем не сыщешь. И красивый, и смелый, и благородный… А какой заботливый! И это несмотря на то что он до сих пор думает, будто я простая крестьянка».

– Помогу-ка я жестянщику запрягать мулов. Иначе он провозится с ними до полудня, – сказал Люсьен, ласково провел рукой по волосам Адриенны и отправился помогать Уиллзу.

Адриенне не хотелось, чтобы Люсьен уходил, но в то же время она испытала немалое облегчение при мысли о том, что они скоро двинутся в путь. Лес казался ей ловушкой, и она хотела как можно скорее выбраться из него. Разложив по углам разбросанные разбойниками вещи, она присела на край матраса и, прислонившись спиной к деревянной планке, поддерживавшей кожаный верх фургона, стала наблюдать за Люсьеном.

Люсьен закончил возиться с мулами, вскочил на своего жеребца и поехал впереди фургона, всматриваясь в заросли, кустарника по обеим сторонам дороги.

Когда они проехали сотню ярдов, ни затухающего костра, ни места стоянки уже не было видно. Тем более не было видно валявшихся на обочине трупов разбойников. Предположить, что произойдет с ними в самое ближайшее время, не составляло никакого труда. Обитавшие здесь в изобилии лисы и прочее зверье сожрут гниющую плоть и растащат по лесу кости.

Фургон, подпрыгивая на ухабах и скрипя, медленно катил по дороге. Шарлотта, положив голову на колени Адриенны, дремала. Адриенна гладила ее по голове и думала, как дурно она поступила, не сказав Люсьену о себе всей правды.

Она была просто обязана сообщить ему, что она – прирожденная леди. Правда, когда они с ним познакомились, Люсьен не сказал ей, что он – рыцарь. Похоже, он не стал затрагивать эту тему по той простой причине, что был в костюме простолюдина и опасался, что она может ему не поверить и принять его за обыкновенного хвастуна и враля…

Нет, он не хотел ее обманывать. А вот она… Она ввела его в заблуждение намеренно: боялась, что он сразу же потеряет к ней интерес, когда узнает о ее высоком положении в обществе. Интересно, как поведет себя Люсьен, когда ему станет известно, что она – дворянка? Не подумает ли, что она груба и развратна? Ведь она согласилась переспать с ним в день их знакомства, несмотря на то что приняла за простолюдина!

– Точно, именно так он и подумает, – пробормотала себе под нос Адриенна, поежившись от овладевшего ею неприятного чувства. Уж лучше бы они встретились здесь, в лесу. Тогда бы он не узнал, что она обманула его.

Тут ей на ум пришла весьма удачная мысль: сказать Люсьену, что они с Шарлоттой живут в деревушке Эвендейл, и тогда он поедет дальше, а они с Шарлоттой, оказавшись дома, начнут готовиться к свадьбе, которая, судя по всему, не за горами. Но с другой стороны…

Когда Адриенна узнала, что ее возлюбленный не просто Люсьен, а сэр Люсьен – опоясанный рыцарь и слуга короля Генриха, сама мысль о браке с кем-то другим стала для нее просто невыносима. Уж лучше бы она не ездила на эту проклятую ярмарку – или же на худой конец продолжала считать, что Люсьен – человек низкого звания и ни при каких обстоятельствах не может стать ее мужем.

Повинуясь неожиданно возникшему импульсу, Адриенна высунулась из фургона и взглянула на ехавшего впереди Люсьена. Словно почувствовав ее взгляд, он обернулся, приложил два пальца к шлему и кивнул, давая понять, что видит ее. Адриенна, вспыхнув, мгновенно спряталась за кожаными шторками возка и, подложив под подбородок кулачок, задумалась.

Необходимо найти выход из создавшегося положения. А выход наверняка есть. Уж если Люсьен рисковал жизнью ради понравившейся ему простолюдинки, его чувства к ней станут глубже, стоит ему узнать, что– она – леди.

– Он – рыцарь, а я – леди, – едва слышно произнесла Адриенна. – Не важно, что мы оба были в одежде простолюдинов, когда познакомились. Одежда – она и есть одежда и никак не может повлиять на нашу дальнейшую судьбу. Или все-таки может?

И тут Адриенну осенило. Довольно жмурясь, как наевшаяся сметаны кошка, она прислонилась к борту фургона и мысленно возблагодарила богинь судьбы парок, которых еще минуту назад поминала недобрым словом. Нет, эти самые парки, мифические существа, ведавшие людскими судьбами, вовсе не хотели над ней посмеяться. Наоборот, действовали чрезвычайно мудро. Они не только бросили их с Люсьеном друг другу в объятия, но и продемонстрировали им – уж ей-то во всяком случае, – что у них может быть будущее.

Ехавший на Мерлине Люсьен тоже думал об их с Адриенной отношениях, вместо того чтобы разрабатывать план сражения с Озриком, захватившим Эйншем. Он вновь и вновь возвращался мыслями к прекрасной простушке, и ему вдруг до боли захотелось взглянуть на предмет своей страсти.

Люсьен обернулся и увидел высунувшуюся из фургона Адриенну. Вскинув руку, он поприветствовал ее, испытав при этом желание затащить ее в постель и надеясь, что она разделяет вспыхнувшее в нем желание.

Взглянув вперед, он неожиданно ощутил сильнейшее напряжение в паху и с тоской подумал, что королевский лес слишком велик и до привала еще ехать и ехать. Значит, в ближайшее время надеяться на интимную близость с Адди ему не приходится.

«Так я долго не продержусь, – решил он. – Чтобы снять напряжение, придется идти в чащу и схватиться один на один с диким вепрем. Не важно, что я не захватил с собой рогатину, – мрачно усмехнувшись, продолжал он размышлять. – Я до такой степени возбудился, что, кажется, способен убить вепря собственным членом!»

Небо, похоже, вняло его молчаливым мольбам о привале. Не прошло и часа, как небо заволокло тучами и вокруг потемнело.

– Надо остановиться, чтобы переждать непогоду, – объявил Люсьен. Поворотив коня, он поехал рядом с фургоном. – Собираются грозовые тучи, скоро станет совсем темно, собственную руку не разглядишь. Давайте искать укрытие, не то гроза застанет нас в пути.

– Ты прав, милорд, – согласился Уиллз. – Если найдешь подходящее местечко, я берусь устроить лагерь, так что на нас ни единая капля не упадет.

– Заодно подстрелю какую-нибудь живность на ужин, – пообещал Люсьен.

– А мы с Лотти наберем хвороста для костра, – предложила Адриенна.

– Для костра? – с удивлением произнесла Лотти, взглянув на рыцаря. – Не кажется ли тебе, сэр Люсьен, что разводить его опасно?

Посмотрев на бледную, испуганную девушку, Люсьен ободряюще ей улыбнулся:

– Нам необходимо обогреться и поесть горячей пищи, мистрис. Да и мулы, как я погляжу, стали выбиваться из сил. Но ты, похоже, опасаешься, как бы на нас опять не напали разбойники? Я сумею вас защитить, не говоря уже о том, что разбойники сами бросятся искать укрытие, как только начнется гроза.

– Слышала? Бояться нечего, – сказала Адриенна, обращаясь к сестре. – С этим доблестным рыцарем можно ехать хоть на край света.

– Этим доблестным рыцарем… – эхом откликнулась Шарлотта, нервно вцепившись в край повозки. – Извини, милорд, но я никак не могу поверить, что ты и в самом деле опоясанный рыцарь. Я-то думала, ты – йомен, в лучшем случае господский слуга…

– Не задерживай сэра Люсьена, Лотти, – перебила сестру Адриенна. – Ему предстоит найти удобное для стоянки место.

– Я понимаю…

Когда Люсьен поскакал вперед, Адриенна с облегчением перевела дух. Шарлотта, сама того не желая, могла проговориться и выдать их принадлежность к благородному сословию, а Адриенна хотела рассказать об этом Люсьену сама.

До откровенных разговоров, однако, было еще далеко, поскольку разбить лагерь оказалось не так-то просто. До места стоянки, найденного Люсьеном, было еще две мили. Когда доехали, стали вколачивать в землю колья, натягивать на них промасленное полотно, защищавшее от проливного дождя. Затем укрепили тент на фургоне, в котором лежали вещи.

Как только с этим было покончено, Люсьен взял отобранные у разбойников лук и стрелы и отправился на охоту, а сестры принялись собирать хворост. Уиллз, расчищая площадку от травы и веток, готовил место для костра. Адриенна все время боялась, что Лотти проговорится Люсьену об их происхождении, но та, по счастью, хранила молчание, поскольку вообще не была болтливое, просто на ней сказались события прошедшей ночи. Поедая подстреленных Люсьеном и поджаренных Уиллзом до золотистой корочки кроликов, она размышляла о чем-то своем и в беседе у костра почти не участвовала.

Люсьен сидел рядом с Адриенной на бревнышке и ел с таким аппетитом, словно не видел мяса по меньшей мере неделю. Он не только обгладывал кости, но и слизывал с пальцев жир, чем сильно шокировал Адриенну. Она, как и Лотти, ела нехотя, ожидая момента, когда можно будет завязать с рыцарем разговор.

К немалому удивлению Адриенны, первой заговорила Шарлотта.

– Как мы будем сегодня спать? – спросила она, выбрасывая остатки ужина в огонь.

Мельком взглянув на Люсьена, Адриенна заметила, что рыцарь на нее пристально смотрит, ждет, что она ответит, и, преодолев волнение, произнесла:

– Под навесом будем спать, как же иначе?

– Ясное дело, под навесом, – поддакнул Уиллз. – Места всем хватит. Можно лечь и в фургоне, но там душновато.

– Очень хорошо. В таком случае пойду возьму одеяла, – сказала Шарлотта и направилась к фургону.

– Люсьен… – прошептала Адриенна, – мне надо с тобой поговорить…

– Я бы тоже хотел побыть наедине с тобой, Адди, – сказал рыцарь, поднимаясь и беря ее за руку. – Может быть, прогуляемся? Обещаю не уводить тебя далеко от лагеря.

– С удовольствием, – сказала Адриенна, с трудом сдерживая радостное волнение.

Вернулась Шарлотта, нагруженная одеялами и набитыми сеном матрасами.

– Тебе постелить, Адди? – спросила она, пытливо посмотрев на сестру.

– Сделай милость, Лотти. Только… – Адриенна запнулась и бросила взгляд на стоявшего рядом рыцаря. – В общем, ложиться я пока не собираюсь. Мы с Люсьеном решили прогуляться.

– Как это «прогуляться»? В такую темень? Адди, не надо этого делать…

– Не волнуйся, мы далеко не уйдем, – пообещал Люсьен. – К тому же при мне мой меч.

Шарлотта вспыхнула и опустила голову.

– Я о себе беспокоюсь, милорд. Здесь темно и страшно. Кроме того, каждую минуту может пойти дождь.

– Как я уже говорил, уходить далеко от лагеря мы не станем. Как только начнется дождь, мы сразу вернемся.

Шарлотта вздохнула:

– Ну… если так, тогда идите с Богом.

Уиллз поднял лысую голову, обвел взглядом молодую пару, а потом переключил внимание на стоявшую в сторонке Шарлотту.

– Стели постель, девушка, и укладывайся, – сказал он Лотти, – а я схожу к фургону за своими вещами, а потом на сон грядущий расскажу тебе, при каких обстоятельствах мне довелось увидеть отца нынешнего короля Генриха.

– Неужели ты его видел? Быть того не может!

– Уиллз не тот человек, чтобы басни рассказывать. Тем более такой хорошенькой девушке.

Продолжая болтать с Шарлоттой, Уиллз повернулся к Люсьену и Адриенне и хитро им подмигнул.

Адриенна залилась краской, но, когда перевела взгляд на Люсьена, увидела, что тот нисколько не смутился. Наоборот, поглядывая на Уиллза, он заговорщицки ему улыбался, так что можно было подумать, будто мужчины знают некий секрет, о котором не известно ни одной живой душе.

Люсьен взял Адриенну за руку и повел в лес.

– Пойдем быстрее, – поторапливал он девушку, – пока дождь не пошел.

Адриенна подняла голову и стала всматриваться в темное небо. Иссиня-черные, с фиолетовым отливом тучи висели низко над головой, а воздух до такой степени сочился влагой, что девушка даже высунула язык, пытаясь определить, какова она на вкус.

– Прекрати! – крикнул Люсьен. – Когда ты проделываешь такие штуки, я возбуждаюсь!

Как Люсьен и обещал, отходить далеко от лагеря они не стали, поэтому сквозь деревья с того места, где они находились, был виден горевший под навесом костер. Люсьен повернулся к Адриенне и сжал ее в объятиях. Потом запечатлел на ее губах поцелуй, заодно прихватив кончик ее языка, который так его волновал.

– Люсьен! – воскликнула Адриенна, когда он наконец выпустил ее из объятий.

– Адди!

Люсьен провел руками по ее телу, будто желая убедиться, что она не дух и не призрак, а существо из костей, крови и плоти.

– Не могу передать, какое чувство меня охватило, когда я увидел тебя в лапах разбойников!

– Я тоже не в силах описать, что испытала при твоем появлении там на поляне, в лесу!

Они опустились на покрытую пожухлыми листьями, мхом и еловыми иголками землю. Адриенна так и не поняла, как и когда Люсьен ухитрился стащить с нее платье, зато получила возможность наблюдать за тем, как раздевается он сам.

Ее спаситель и защитник не только храбр и благороден, но еще и хорош собой. Плечи у него широкие, а грудь и руки будто состоят из одних мускулов и сухожилий. На животе и на бедрах ни капли жира. Внизу живота, в ореоле золотистых волос, похожий на маршальский жезл, красовался его член, демонстрируя силу желания, которое он к ней испытывал. Хотя ее собственное тело жадно взывало к ласкам, она вдруг почувствовала, что ей, для того чтобы прийти к финишу, достаточно просто смотреть на королевского рыцаря сэра Люсьена.

Но Люсьен не мог ограничиться одним лишь созерцанием алебастрового тела Адриенны, хотя оно, конечно, его восхищало. Девушка напоминала ему одну из мифических сирен, которые, как известно, обладают даром разжигать в мужчинах страсть невероятной, магической силы. Когда он расположился у нее между ног, она обвила руками его шею, улыбнулась ему и привлекла к себе. В следующий момент он в нее вошел. Это произошло так просто и естественно, будто они занимались любовью уже не один год. Когда член Люсьена проник в ее лоно, Адриенна испытала поистине волшебное чувство. Их тела двигались в одном ритме. Завладевшая ими страсть в скором времени достигла такого накала, что могла, казалось, испепелить их. Но этого не произошло, поскольку в следующее мгновение они испытали удивительное, почти божественное освобождение и неземную легкость. Сжав друг друга в объятиях, они воспарили в небо и, едва не касаясь головами края грозовой тучи, понеслись, словно ангелы, над огромным сумрачным лесом…

Когда они вышли из сладкого забытья, то обнаружили, что лежат на пожухлой листве и еловых иголках – точь-в-точь как в тот, первый их вечер. И так же как тогда, в изголовье у них разбросана одежда, а вокруг непроницаемой стеной стоят деревья и сгущается ночная тьма. Мир казался им зыбким и нереальным, как если бы они видели окружающее во сие.

«Уж если все это сон, – подумала Адриенна, – то лучше бы вовсе не просыпаться».

Действительность, однако, брала свое.

– Нам пора прекратить подобные встречи.

– Что такое?!

– Я пошутил, – с улыбкой заверил Адриенну Люсьен. – На самом деле я хотел бы предаваться с тобой любви не на земле, а на широкой, мягкой постели. Еловые иголки и камешки, на которых мы лежим, раздражают меня. – Он сунул руку за спину, достал острый камешек и, поморщившись, отшвырнул в сторону.

Люсьен подшучивал над Адриенной, но она этого не замечала. Наоборот, при мысли о том, что он хочет спать с ней в постели, а значит, расставаться не собирается, у нее захватило дух. Видимо, он тоже думает о будущем.

– Я должна тебе кое-что сказать, – быстро проговорила Адриенна.

Люсьен погладил ее плечи, заглянул в глаза:

– Я тоже хочу сказать тебе одну вещь.

– Сначала я, можно? – попросила Адриенна, поворачиваясь на бок, чтобы видеть лицо возлюбленного. – Дело в том, Люсьен, что мы с Лотти поначалу приняли тебя за простолюдина.

– Я знаю. Лотти мне говорила. Но почему ты об этом вспомнила? Тебя смущает то, что я рыцарь? – Он внимательно на нее посмотрел, ожидая ответа.

– Да нет, Люсьен, ничего подобного. Наоборот, не будь ты рыцарем и не владей мечом, как положено воину, тебе вряд ли удалось бы спасти нас с сестрой. Так что твое рыцарское звание нисколько меня не смущает.

– Это меня радует.

– Правда? В таком случае ты обрадуешься еще больше, когда узнаешь, что я не крестьянка, а прирожденная леди!

Выпалив это, Адриенна замолчала и устремила взгляд на аристократический профиль Люсьена.

– Прирожденная леди?

– Да. И мое полное имя Адриенна. Сестру же зовут не Лотти, а Шарлотта.

– Подумать только! Леди Адриенна, леди Шарлотта! – Люсьен говорил спокойно, однако что-то в его тоне настораживало. – А с какой стати ты все это затеяла? Зачем прикинулась простолюдинкой?

– Дело в том, – сказала Адриенна, – что мы с сестрой сбежали из дому, когда дедушка был в отъезде, и, отправляясь на ярмарку вместе с Уиллзом, решили на всякий случай переодеться крестьянками. Потом, когда я познакомилась с тобой, подумала, что ты йомен, а йоменам леди не нравятся, они предпочитают ровню. Вот, собственно, и все…

У Люсьена стала подергиваться щека, но ему было наплевать, заметит это леди Адриенна или нет. Гораздо больше его огорчило то, что Адриенна для него потеряна и придется распрощаться с мечтой предаваться с ней любви на мягкой, широкой постели. Ведь она – прирожденная леди. А леди, как известно, до замужества себе ничего лишнего не позволяют. За ними надо ухаживать, а потом жениться! Уж лучше бы он и в самом деле был крестьянином и пахал землю. Тогда женитьба на Адриенне ему бы не грозила, он мог бы просто стать ее любовником. Но теперь…

– Люсьен? – окликнула возлюбленного Адриенна.

– Да? – спросил он, поднявшись с земли и натягивая штаны.

– Ты сердишься на меня?

– Нет.

– Но… – Адриенна встала на колени и ухватилась за край туники, которую он собирался надеть. – Не все ли равно, какого мы происхождения? Ведь ничего не изменилось с момента нашей первой встречи.

– Изменилось, – жестко возразил Люсьен, прищурив один глаз. – Высокое происхождение накладывает определенные обязательства. Твой долг – жить с сестрой и слушаться дедушку, а мой – исполнить обет, данный Богу, хотя бы ради этого мне пришлось провести в боях и странствиях всю свою жизнь. Нам не следовало встречаться и уж тем более заниматься этим… – Он жестом показал, чем именно.

Бедняжка Адриенна полагала, что ее признание сблизит их еще больше, но слова Люсьена мигом развеяли все ее надежды на будущее. Только сейчас она осознала, что не следовало раскрывать ему свои карты.

– Ты, наверное, думаешь, что я шлюха? – спросила она, в упор глядя на Люсьена. – По-твоему, прирожденная леди не должна отдаваться мужчине до брака, тем более если этот мужчина – простолюдин? Я правильно тебя поняла?

– Ничего подобного у меня и в мыслях не было, – ответил Люсьен.

– Почему же ты вдруг стал со мной холоден? Неужели не понимаешь, что между нами произошло нечто важное? Ты не можешь теперь от меня отказаться!

В глазах у нее стояли слезы, она старалась говорить как можно тише, чтобы, не дай Бог, не услышали сидевшие у костра Лотти и Уиллз. Голос девушки дрожал от затаенной боли, но Люсьен не стал ее успокаивать, не решился. Он знал, стоит ему к ней прикоснуться, как им снова овладеет страсть.

– Я отношусь к тебе по-прежнему, – негромко произнес он. – Но сейчас меня гораздо, больше беспокоят мои личные дела.

– Ты лжешь! – Адриенна вскочила и, прикрывшись платьем, метнула в него гневный взгляд. – Я вполне тебе подходила как Адди, простая крестьянская девушка, а вот леди Адриенна почему-то не подходит. Интересно, почему?

– Да потому, Адди, – вскричал Люсьен, шагнув к ней так стремительно, что она невольно подалась назад, – что я никогда не лишал невинности девиц благородного происхождения!

Отвернувшись от Адриенны, он принялся дрожащими от возбуждения руками застегивать тунику и пояс с висевшим на нем мечом. В этот момент разверзлись хляби небесные и полил дождь. Люсьен провел по мокрым волосам рукой и вновь повернулся к девушке:

– Будь ты вдовой, даже замужней женщиной, твое происхождение никак не повлияло бы на наши отношения. За свою жизнь я познал немало благородных вдов и жен баронов и лордов. Не повлияло бы оно и в том случае, если бы ты была крестьянкой – простой девушкой, которой взбрело в голову побаловаться с мужчиной. Но ты – леди! И два дня назад была девственницей. Я же… – прежде чем сообщить ей самое неприятное, он сделал паузу, – в определенном смысле я тебя уничтожил!

Адриенна вздрогнула, как если бы он ее ударил. Она наконец все поняла. Пока он принимал ее за простушку, их связь ни к чему его не обязывала и он готов был продолжать с ней отношения. Но стоило ему узнать, что она леди, как у него сразу же пропало это желание. Поступить-с ней честно, то есть попросить ее руки, в его намерения не входило. И теперь он уже сожалел, что лишил ее невинности!

Какая же она глупая! Узнав, что Люсьен рыцарь, стала строить планы на будущее, вообразила бог знает что. А у него и в мыслях ничего подобного не было. Надо взять себя в руки, поскорее о нем забыть, но это совсем нелегко. Ведь он первый в ее жизни мужчина. Своим отказом он не только унизил ее, но и оставил в ее сердце незаживающую рану.

Откинув со лба мокрые волосы и гордо расправив плечи, по которым стекали холодные дождевые струи, она выпалила:

– Да, я – прирожденная леди! И отдаю себе отчет в том, насколько важно сохранить девственность. Но то, что я отдалась тебе, вовсе не значит, что я хотела выйти за тебя замуж. У меня даже мысли такой не возникало.

Адриенна не покривила душой. Она и впрямь не собиралась замуж за Люсьена, когда в первый раз с ним переспала. Заметив, что ее слова произвели на Люсьена впечатление, Адриенна с воодушевлением продолжила:

– И не говори больше, что ты меня уничтожил. Я сделана из очень прочного материала, и чтобы меня уничтожить, понадобится куда более мощное орудие, нежели то, что болтается у тебя промеж ног.

Люсьен побагровел. Адриенна поняла, что задела его за живое. Однако вступать в перебранку с ней он не стал, сочтя это для себя унизительным, только сказал:

– Одевайся быстрее. Дождь все усиливается, и нам давно пора под навес. К тому же мне надо выспаться, последние двое суток я ни на минуту не сомкнул глаз.

Адриенна стала поспешно натягивать платье. Не потому, что Люсьен ее торопил, – она просто замерзла. Когда она наклонилась в поисках башмаков, Люсьен спросил:

– Так где же все-таки ты живешь?

– Какая тебе разница? – пробормотала Адриенна. – Впрочем, если тебе так уж важно это знать, скажу: до замка моего дедушки еще день пути. Но ты не беспокойся, милорд. Мы с Лотти и Уиллзом отлично доберемся туда и без эскорта. Так что не теряй зря времени и поезжай с Богом. Ты должен выполнить данный обет.

– Ты ошибаешься, эскорт вам еще понадобится. Кроме того, я обещал проводить тебя до дома – и сдержу слово.

– Повторяю, в этом нет необходимости.

– Где ты живешь? – снова спросил Люсьен, пытаясь подхватить девушку под локоток.

Адриенна высвободила руку. Ей не хотелось отвечать Люсьену, но, поразмыслив, она подумала, что Люсьен упрям и, чтобы удовлетворить свое любопытство, проедет лишнюю дюжину миль, проводив их до ворот дедушкиного замка, не спрашивая на то ее разрешения. Не следовало также забывать о Шарлотте. Сестра до сих пор дрожала от страха при мысли о разбойниках и, конечно же, предпочла бы ехать под охраной храброго рыцаря сэра Люсьена, а не старого жестянщика Уиллза.

– Эта дорога ведет прямо к замку, – недовольным голосом сказала она. – Еще день, а может быть, и меньше, и мы доберемся до ворот Эйншема.

На лице Люсьена не дрогнул ни единый мускул, он, как говорится, и бровью не повел.

– До ворот Эйншема, говоришь… – спокойно произнес он.

– Ну да. Так называется замок. Нашего дедушку зовут Озрик, лорд Эйншем.

Глава 8

Люсьен ехал впереди фургона жестянщика. Его лицо словно окаменело, превратившись в непроницаемую маску. Несмотря на усталость, спал он плохо. Всю ночь его мучили кошмары.

Воистину, размышлял он, оглядывая припухшими, покрасневшими глазами окрестности, богини судеб распоряжаются людьми, как только им заблагорассудится, передвигая их по доске жизни, словно шахматные фигуры. Как такое могло случиться? Адди, настоящая красавица, которую он поначалу принял за деревенскую простушку, неожиданно оказалась прирожденной леди и, что самое ужасное, близкой родственницей его смертельного врага! И все-таки Люсьен не верил, что девушка приехала в Фортенголл с намерением следить за ним. Вряд ли коварная шпионка стала бы распространяться о своем происхождении и родстве. Скорее продолжала бы разыгрывать роль крестьянки, тем более что у нее это неплохо получалось.

С другой стороны, Адди, точнее, леди Адриенна, настолько хитроумна, что Люсьен просто не в силах просчитать все ее ходы. В настоящий момент он едет в логово врага, но кто поручится, что его не ждет там ловушка?

Люсьен помотал головой, отгоняя навязчивую мысль, ему не хотелось думать, что он стал жертвой хитроумного плана, разработанного Озриком и воплощенного в жизнь его коварной внучкой. Ведь еще недавно он мечтал сделать эту женщину своей постоянной возлюбленной.

В то же время Люсьен понимал, что осторожность не помешает. Если Адди и в самом деле внучка Озрика, то встреча с ней на ярмарке в Фортенголле могла оказаться не случайной.

Глянув вперед, Люсьен обнаружил, что их маленький кортеж приближается к повороту. Свернув в соответствии с изгибом дороги направо и выехав из-за пригорка, Люсьен увидел прямо перед собой знакомую деревню с узкими улочками и крытыми соломой домиками. Она называлась Эвендейл и находилась неподалеку от замка Эйншем. Люсьен прерывисто вздохнул: он не был в этих краях уже целую вечность, и вид маленьких глинобитных домиков под соломенными крышами взволновал его до слез, но он тут же подумал, что сейчас не время для эмоций, Люсьен прищурился и окинул улочку взглядом профессионального воина, пытаясь выяснить, не поджидают ли его здесь солдаты Озрика, приехавшие из замка Эйншем. С другой стороны, чтобы его, Люсьена, уничтожить, солдат можно было и не пригонять – достаточно одного-единственного меткого лучника или арбалетчика, расположившегося в засаде. Эта мысль заставила его поежиться, но он справился с собой и, гордо выпрямившись в седле, кольнул шпорой своего Мерлина.

Будь что будет, решил Люсьен. Ему, истинному владельцу замка Эйншем и прилегающих к нему угодий, не пристало въезжать в собственную деревню, поминутно оглядываясь и втягивая голову в плечи, будто он сельский конокрад.

Повинуясь внезапному чувству, Люсьен гикнул и галопом помчался по улице, не обращая внимания на удивленные взгляды местных жителей. Добравшись до крохотной деревенской площади, он натянул поводья, остановил коня и огляделся. Насколько он помнил, деревушка Эвендейл была невелика и не слишком богата. Испокон веку повелось, что бароны Эйншем охраняли обитавших здесь крестьян. Крестьяне же взамен обрабатывали их поля и отдавали им часть своего урожая. Кроме того, они мололи на господской мельнице свое зерно, за что вносили в казну баронов отдельную плату. Жители деревушки Эвендейл много и тяжело работали. Земли здесь были каменистые, а урожаи низкие. По этой причине крестьяне отощали, выглядели изможденными и дурно одевались. В свое время мать Люсьена пыталась как-то облегчить их жизнь, но из этой затеи мало что вышло. Гандольф, первый муж леди Люсинды, отец Люсьена, Питера и Рейвена, запретил жене лечить крестьян, и они мерли как мухи.

Короче говоря, деревушка Эвендейл была не самым приятным на свете местом. Каково же было удивление Люсьена, когда он заметил, как сильно она изменилась.

Деревня стала значительно больше, здесь появилась новая улочка, застроенная пусть и неуклюжими на вид, но прочными, сложенными из камня домами. На общинных пастбищах за деревней щипали траву тучные коровы, а в огороженных заборами двориках было полно домашней птицы. В некоторых рылись в помоях свиньи, в прежние времена считавшиеся в этих краях редкостью. Неподалеку от площади располагалась церковь, мало напоминавшая обычные деревенские храмы, сколоченные из сосновых бревен. Она была сложена из каменных блоков и, хотя большими размерами не отличалась, построена, казалось, на века.

Люсьен перевел взгляд на вершину холма, где стоял замок Эйншем. Рыцарь чувствовал себя Моисеем, добравшимся наконец до земли обетованной. Как и предсказывал лорд Йен, замок претерпел значительные изменения.

Стены стали выше, их надстроили, вокруг был вырыт глубокий ров. Как и в Фортенголле, здесь вдоль парапетов бродили стражники, по обеим сторонам ворот высились новые прямоугольные башни с пробитыми в них узкими вертикальными окнами. В каждом окне стоял вооруженный рыцарь, и все они – Люсьен об этом знал – внимательно его рассматривали.

– Милорд! Милорд!

Люсьен вздрогнул и обернулся. Со всех сторон, сверкая белозубыми улыбками, к нему бежали чумазые деревенские ребятишки с протянутыми руками. Люсьен тоже улыбнулся детворе, сунул руку в висевшую у пояса дорожную сумку, вытащил пригоршню фиников и швырнул ребятишкам. Детвора налетела на заморское лакомство, как стайка голодных воробьев, и принялась есть финики вместе с косточками.

Как раз в этот момент фургон, в котором ехали сестры, вкатился на площадь и Адриенна получила возможность созерцать Люсьена, занимавшегося благотворительностью. Ее удивлению не было предела. Люсьен в окружении деревенских ребятишек выглядел как вернувшийся из дальних странствий добрый хозяин, раздававший угощение детям своих вилланов. Возможно, когда-нибудь сэр Люсьен получит в собственность баронство или графство, где сможет с полным правом разыгрывать из себя благодетеля. Но она об этом не узнает. При этой мысли сердце Адриенны болезненно сжалось.

Уиллз остановил фургон в двух шагах от лошади сэра Люсьена. Шарлотта раздвинула кожаные занавески, выглянула наружу и с блаженной улыбкой на губах воскликнула:

– Адди, мы дома! Наконец-то!

– Точно. Так что напрасно ты боялась, – сказала Адриенна, обращаясь к сестре. – Кажется, дедушка еще не вернулся. – по всему видно. Значит, наказывать нас за поездку на ярмарку некому.

Краем глаза Адриенна заметила, что Люсьен подъехал к фургону. Девушка решила не затягивать с прощанием, тем более между ними, как ей казалось, все кончено.

– Теперь ты можешь со спокойной душой ехать по своим делам, сэр, – сказала она. – Ты сдержал свое слово, проводил нас до дома. Вот замок моего дедушки!

– Замок лорда Озрика Эйншема? – произнес он, стиснув зубы.

– Именно.

Некоторое время Люсьен и Адриенна пристально смотрели друг на друга. Адриенне, правда, казалось, что Люсьен смотрит сквозь нее – такой странный был у него взгляд. Адриенна хотела что-то сказать, но ее опередила Шарлотта.

– Сэр Люсьен, ты, случайно, не заболел?

Люсьен заморгал и перевел взгляд на старшую сестру. Но не успел он ей ответить, как раздался стук копыт боевого коня. Собравшиеся на площади повернулись в сторону замка и увидели, что из ворот выехал один из воинов лорда Озрика и поскакал вниз по холму в направлении деревенской площади.

Когда всадник приблизился, оказалось, что это рыцарь в полном вооружении. Осадив коня, он собрался было заговорить с Люсьеном, но тут заметил сидевших в фургоне сестричек.

– Матерь Божья! – воскликнул рыцарь. – Да это леди Шарлотта и леди Адриенна! Хочу вам заметить, леди, что ваш дедушка вне себя от гнева. Где, спрашивается, вы пропадали?

– Значит, дедушка в замке, сэр Хьюберт? – испуганно пробормотала Лотти.

– Точно так, леди Шарлотта. Лорд Озрик вернулся два дня назад и, не застав вас дома, места себе не находил от беспокойства. Разослал по всем дорогам людей, но сегодня они вернулись и доложили, что обнаружить вас так и не удалось. Так куда вы все-таки ездили, а?

– Уверен, – неожиданно вступил в разговор Люсьен, – что эти юные леди предпочли бы рассказать о своих странствиях непосредственно дедушке.

Рыцарь пристально посмотрел на Люсьена:

– А ты кто такой?

– Сэр Люсьен, приятель этих очаровательных юных леди. – Сэр Хьюберт с неприязнью посмотрел на незнакомого рыцаря. Но когда перевел взгляд на девушек, выражение его лица смягчилось.

– Я порекомендовал бы вам, леди, беседовать с дедушкой в присутствии этого рыцаря, – сказал он, кивком указав на Люсьена.

– Неужели дедушка так сильно разгневался? – озабоченно спросила Шарлота, заглядывая сэру Хьюберту в глаза.

– Не то чтобы разгневался… – ответил сэр Хьюберт. – Скорее разволновался.

– Миледи, – обратился Уиллз к девушкам, – надеюсь, мне не придется объясняться с вашим дедушкой? Меня ждут дела, и я должен торопиться…

– Мы знаем, – сказала Адриенна, забрав из фургона свой узелок и спрыгнув на землю. Она помогла сестре выбраться из повозки и добавила: – Так что езжай, Уиллз. Спасибо за то, что не отказался взять нас с собой!

– Не стоит благодарности, миледи, – просипел Уиллз. Он пристально посмотрел на Люсьена, многозначительно ему подмигнул и принялся что было сил нахлестывать своих мулов. Застучали копыта, заскрипели колеса, заклубилась пыль. Когда она рассеялась, фургон Уиллза был уже далеко. Первой заговорила Адриенна.

– Если не ошибаюсь, тебя ждут важные дела, Лю… сэр Люсьен? – подняв голову, обратилась она к сидевшему на коне Люсьену. – Мы и так отняли у тебя слишком много драгоценного времени…

Опустив глаза, Люсьен посмотрел на сестер. Шарлотта в волнении то сжимала, то разжимала кулачки. Адриенна была холодна, уверена в себе и говорила ровным, спокойным голосом. Она уже полностью овладела собой.

– У меня есть еще время, – тоже очень спокойно произнес Люсьен. – Я могу отвезти тебя к воротам замка.

Адриенна колебалась всего мгновение. Когда Люсьен взял ее за руку и помог ей взобраться на коня, ее от возбуждения бросило в жар. Когда же Люсьен усадил ее в седло и тронул коня, взяв с места в карьер, она невольно прижалась к нему спиной, ощущая каждый мускул у него на груди, в то время как упругая плоть у него между ног упиралась ей в ягодицы. Опасаясь, как бы она не свалилась с лошади, он обхватил ее за талию и еще крепче прижал к себе.

Сэр Хьюберт втащил Шарлотту на своего жеребца и, дав коню шпоры, помчался вслед за Люсьеном. Выехав за пределы деревни, всадники устремились. вверх по склону холма по узкой дорожке, которая вела к воротам замка. Хотя Люсьен мог проделать этот путь с закрытыми глазами, он намеренно придержал лошадь, пропустив вперед сэра Хьюберта.

Люсьен не мог оставить Адриенну за стенами замка и уехать, хотя поначалу намеревался поступить именно так. Он должен защитить ее от нападок вздорного и злобного Озрика. Это его долг перед девушкой, которую он лишил девственности. Кроме того, он не мог упустить возможность проникнуть в логово врага. Профессиональному воину трудно устоять перед таким искушением. Попытка проникнуть в замок тайком представлялась предприятием весьма рискованным. Куда безопаснее было въехать в ворота замка в компании внучек Озрика. Безопаснее и почетнее – далеко не каждому рыцарю удавалось въехать в ворота замка своего врага среди бела дня! Когда Озрик узнает, кто именно к нему приезжал и с какой целью, он рехнется от злости, зато Люсьен покроет себя славой!

Ворота были закрыты. Сэр Хьюберт вскинул вверх руку и крикнул:

– Здесь леди Адриенна и леди Шарлотта! Немедленно опустите мост и откройте ворота.

Зазвенели толстые стальные цепи, на которых держался подъемный мост. Как только мост опустился, а ворота распахнулись, рыцари, кольнув шпорами коней, промчались по нему, нырнули в полукруглую арку ворот и въехали во двор замка.

Когда Люсьен оказался за стенами замка и обвел глазами внутренний дворик, сердце у него сжалось. Видеть захваченный врагами родной дом было куда тяжелее, нежели деревушку Эвендейл. На мгновение ему показалось, что он перенесся в добрые старые времена, но внутренний голос не уставал ему повторять, что он здесь чужой.

Люсьен еще раньше заметил, что Озрик основательно перестроил замок, поэтому он казался Люсьену знакомым и незнакомым одновременно. Оружейная мастерская, кузница и конюшни находились здесь с незапамятных времен. А вот длинных, крытых тростником деревянных казарм раньше не было. Это означало, что гарнизон замка значительно увеличился. Слуг тоже прибавилось. Люсьен смотрел на них и не узнавал. Ничего удивительного. Те, кто служил Гандольфу Эйншему, умерли или состарились, и их места заняли другие, которые пришли сюда вместе с Озриком. Слуги выглядели сытыми и довольными. Они прямо-таки излучали уверенность в себе, чего никогда не было при Гандольфе. В те времена слуги не улыбались, ходили с низко опущенной головой. Теперь же то тут, то там слышались взрывы смеха.

Адриенна, сидевшая на коне, тесно прижавшись к Люсьену, почувствовала, как он напрягся, словно ожидал нападения. Это показалось Адриённе чрезвычайно странным, но ей было сейчас не до размышлений: у дверей, которые вели в большой зал замка Эйншем, стоял ее дедушка и опекун лорд Озрик Эйншем.

– Дедушка! – вскричала Адриенна, спрыгнув с коня. – Слава Богу, мы дома!

Расплывшись в улыбке, девушка устремилась вверх по ступеням к двери большого зала, от всей души надеясь, что Лотти последует ее примеру.

Подбежав к старому лорду, Адриенна перевела дух и затараторила:

– Извини нас, милорд, за то, что мы заставили тебя волноваться. Но мы рассчитывали приехать домой еще до твоего возвращения.

Шарлотта по пятам следовала за сестрой, но в отличие от нее хранила молчание. Между тем Хьюберт и Люсьен соскочили с коней, поднялись по лестнице и присоединились к молодым леди.

Люсьен вперил взор в своего смертельного врага. К его немалому удивлению, Озрик нисколько не походил на воина. У него было морщинистое лицо, красные пухлые щеки и большая розовая лысина, окруженная венчиком редких седых волос. Если бы вместо высоких кожаных сапог и куртки Озрик носил сутану и сандалии, Люсьен принял бы его за странствующего монаха. Впрочем, даже в костюме рыцаря он не производил впечатления законченного злодея, вероломно захватившего Эйншем и лишившего Люсьена его законного наследства.

– Знай мы с Шарлоттой, что доставим тебе такое беспокойство, – продолжала Адриенна, – ни за что бы не уехали из замка без твоего разрешения.

– Стало быть, вы намеревались быть дома еще до моего возвращения? – осведомился Озрик, удивленно приподняв седую кустистую бровь.

– Мы, дедушка, не хотели тебя обманывать, – вступила в разговор Лотти. – Нам не следовало никуда ездить, тем более что…

Адриенна призвала сестру к молчанию, наступив ей на ногу. Лотти сразу же умолкла, а Люсьен, заметивший молниеносное, словно бросок змеи, движение ноги Адриенны, ухмыльнулся. Эта девушка вызывала у него восхищение. Она была неустрашима, умна и обладала редким даже для мужчины даром быстро принимать решения.

– Лотти права! – выпалила Адриенна. – Нам не следовало уезжать без твоего разрешения. Но тебя в замке не было, а нам неожиданно представилась отличная возможность…

– Отличная возможность? Но для чего? – сурово спросил Озрик.

– Съездить на ярмарку!

– Это на какую же ярмарку, интересно узнать?

– Ну… – заколебалась Адриенна, не зная, то ли сказать правду, то ли солгать.

– На ярмарку в Кэррингтоне, – неожиданно подал голос Люсьен.

Адриенна в изумлении уставилась на рыцаря. Он назвал местечко, которое находилось куда ближе к Эйншему, чем Фортенголл. Люсьен сделал вид, что не заметил ее удивления, и продолжал с невозмутимым видом поглядывать на Озрика. Затевая эту игру, Люсьен надеялся внушить Адриенне мысль, что действует исходя из ее с Шарлоттой интересов.

Озрик недоверчиво поглядывал то на Адриенну, то на стоявшего рядом с ней рыцаря. Однако прежде чем он успел сказать хоть слово, из дверей большого зала вышел дворянин средних лет и встал за спиной у лорда Эйншема.

– Уилфред! Вот ты где! – вскричал Озрик, переводя взгляд на дворянина. – А я-то думал, ты пошел осматривать замок! Леди Шарлотта, леди Адриенна, – сказал Озрик, представляя внучек своему гостю. – Познакомьтесь с моим старым товарищем Уилфредом Хоутоном. Он помогал мне вас искать, хотя приехал совсем по другому делу.

Вновь обратившись к Люсьену, старик сказал:

– Боюсь, мы с тобой прежде не встречались, милорд.

– Я зовусь сэр Люсьен и в настоящий момент состою на службе его величества короля Генриха.

– Вот оно как! – воскликнул Озрик, вскинув кустистые брови. – Что ж, милости просим. Надеюсь, ты извинишь меня за этот разговор? Но мне необходимо выяснить, куда и зачем ездили мои девочки. Впрочем, разговор этот можно продолжить и в другом месте. Предлагаю тебе, сэр Люсьен, пройти в большой зал, где всем нам будет гораздо удобнее.

Люсьену ничего не оставалось, как последовать за человеком, который убил его отца и захватил его замок. Этому в немалой степени способствовала Адриенна, которая, взяв его под руку, повела вслед за дедушкой в большой зал. Туда же направились Хьюберт с Шарлоттой и остальные люди из окружения Озрика.

Стоило Люсьену оказаться во внутренних помещениях замка, как им овладела тоска по прошлому – здесь, в большом зале, все напоминало ему о счастливом детстве. Однако надо было поддерживать светскую беседу, и Люсьен подавил охватившее его волнение.

Опустившись в кресло у камина, Люсьен взял из рук слуги кубок с вином, вытянул свои длинные ноги, скрестил их и сделал попытку расслабиться. Слава Богу, никто не смотрел на него с подозрением, и он, настоящий наследник титула и замка баронов Эйншем, получил возможность передохнуть, позабыв на короткое время о том, что его могут узнать и схватить. По крайней мере в данный момент опасность ему не грозила.

А вот Адриенна и Шарлотта были охвачены страхом. Старик буквально засыпал их вопросами. Вглядевшись в побледневшие лица девушек, Люсьен решил по возможности не давать их в обиду.

– Боюсь, я позабыл представиться, сэр Люсьен, – сказал Озрик, оставив на время внучек в покое. – Я зовусь Озрик, лорд Эйншем.

– Я уже догадался, милорд Эйншем, – произнес, растягивая слова, Люсьен, которому не очень нравилось титуловать своего врага не принадлежащим ему титулом.

– Хотелось бы узнать побольше и о тебе, и о том, как ты познакомился с моими внучками, по время терпит, – сказал Озрик, устремив взгляд своих выцветших голубых глаз на девушек. – Итак, Адриенна, скажи, какого черта тебя и Шарлотту понесло на весеннюю ярмарку в Кэррингтоне? Ведь даже слуг вы не предупредили о своем отъезде. Они знали только, что вы исчезли в тот самый день, когда из деревни уехал бродячий жестянщик Уиллз.

Покачав головой, он посмотрел на девушек в упор, но ни Адди, ни Лотти отвечать на его вопрос не торопились.

– Ну? Я жду объяснений.

Поскольку девушки продолжали хранить молчание, старый Озрик впился взглядом в Шарлотту. Она была послабее. Тогда Адриенна сказала:

– Просто нам пришла в голову глупая прихоть. Захотелось немного развлечься – побродить по ярмарке, посмотреть на жонглеров, послушать певцов и музыкантов. Мы собирались вернуться раньше тебя – ты бы даже не узнал, что мы куда-то ездили. Нам не хотелось тебя огорчать.

– Не хотелось меня огорчать! – передразнил внучку Озрик, вцепившись в подлокотники и подавшись всем телом вперед. – Знаешь, Адриенна, если бы вы не хотели меня волновать, то прихватили бы с собой кого-нибудь из рыцарей Эйншема. Он бы охранял вас и защищал.

– Я взял на себя эту миссию, милорд, – произнес Люсьен, тоже наклоняясь вперед, так что лицо Озрика оказалось от него в непосредственной близости. – Я встретил леди Шарлотту и леди Адриенну по дороге – когда они направлялись в Кэррингтон. Поскольку я тоже туда ехал, мне ничего не оставалось, как предложить юным леди свои услуги в качестве провожатого.

– Но мне показалось, что тебя в наших краях никто не знает.

– Ничего подобного! – воскликнула Адриенна. Люсьен откинулся в кресле и с удивлением на нее воззрился.

– Мы с Шарлоттой знакомы с сэром Люсьеном, – сказала Адриенна, бросив на сестру многозначительный взгляд, призывавший ее к молчанию. – Он жил неподалеку от Брента, где была ферма наших родителей. Так что мы, можно сказать, знаем его с детства.

– Это правда? – спросил Озрик, тоже откинувшись в кресле с высокой резной спинкой.

Люсьен и Шарлотта одновременно посмотрели на Адриенну. В глазах Люсьена было восхищение, в глазах Лотти – неподдельное изумление.

Наконец Люсьен перевел взгляд на Озрика.

– Это правда, – произнес он, запнувшись. – Я тогда ходил в оруженосцах у… у…

– У лорда Седжуика, – подсказала Адриенна. Можно было подумать, что они отрепетировали с Люсьеном эту сцену заранее. – У Седжуика роскошное имение около Брента. Не так ли, Лотти?

Шарлотта, широко распахнув глаза, все же кивнула.

– Так… – задумчиво протянул Озрик, поиграв по привычке своими кустистыми бровями.. – Получается, однако, что вы встретились с рыцарем случайно. А если бы вместо него вы повстречали разбойников? Уж они-то не стали бы вас защищать. Ограбили бы или еще того хуже.

– О Господи! – воскликнула Шарлотта, но, к счастью, ничего не сказала, лишь дернула плечом и вся сжалась.

Адриенна подлетела к сестре и прошептала ей на ухо:

– Прошу тебя, Лотти, помалкивай и, что бы я ни говорила, не возражай. Дедушка не должен знать, где мы были. – Вернувшись к Озрику, Адриенна сказала: – У Шарлотты слабость и головокружение. Во время поездки мы иногда забывали перекусить. Не помню, когда в последний раз ели.

– Что же вы молчали? Надо было немедленно об этом сказать! – пожурил внучек лорд Озрик и хлопнул в ладоши. Приказав прибежавшим слугам немедленно накрывать на стол, он снова обратился к Адриенне: – Я так и не дождался от вас объяснений! О чем, спрашивается, вы думали, когда без всякой охраны садились в фургон жестянщика? И вообще зачем вам это понадобилось?

Люсьен с любопытством смотрел на Адриенну, ожидая, что она скажет. Но девушка молчала. Тогда он незаметно коснулся ее руки, лежавшей на подлокотнике.

– Юные леди поступили необдуманно, милорд, – произнес он, подняв на Озрика свои изумрудные глаза. – Думаю, они и сами это понимают. С другой стороны, Кэррингтон совсем близко; им и в голову не пришло, что там с ними может что-то случиться.

– Конечно, – кивнула Адриенна и начала плести очередную маленькую ложь. – Так мы сэру Люсьену и заявили, когда встретили его по дороге. Но сэр Люсьен оказался мудрее нас. Он сказал, что в дороге всякое может быть, и вызвался нас сопровождать.

Старый лорд вздохнул.

– Спасибо тебе, рыцарь, что доставил моих внучек домой в целости и сохранности. Признаться, я просто не ожидал от этих совсем еще юных особ столь безрассудной выходки.

– Это больше не повторится, дедушка, – пообещала Шарлотта.

– Вот уж точно, – сказал Уилфред.

Девушки и Люсьен, немало озадаченные этим замечанием, с удивлением посмотрели на гостя. Уилфред между тем продолжал говорить:

– Похоже, милые леди, ваш друг и защитник вовремя прибыл в наши края. Возможно, ему выпадет честь проводить вас под венец. После свадьбы же… хм… заботу о вашей безопасности возьмут на себя мужья. Они будут держать вас в строгости и не дадут возможности снова испытывать судьбу.

Адриенна и Шарлотта обменялись недоуменными взглядами, после чего в полном молчании уставились на Уилфреда Хоутона. Люсьен же, мельком взглянув на гостя Озрика, задумался. Заявление Уилфреда показалось ему странным и безапелляционным. Интересно, с какой целью он приехал в Эйншем? Что у них за дела с Озриком?

– Скажи, сэр рыцарь, требует ли твоя служба у короля постоянного присутствия при дворе? Не найдешь ли ты немного времени, чтобы погостить у меня в замке? Это самое малое, чем я смог бы отблагодарить тебя за заботу о моих девочках.

Предложение Озрика было полнейшей неожиданностью для Люсьена и настолько его поразило, что он мигом забыл и об Уилфреде, и о возможных причинах его пребывания в замке. Даже в самых смелых мечтах Люсьен не мог себе представить, что его смертельный враг предложит ему поселиться в Эйншеме. Быть может, богини судеб парки не столь уж ветрены и капризны, как ему казалось, и знают, что такое справедливость.

Изобразив любезную улыбку, Люсьен сказал:

– Охотно проведу несколько дней у тебя в замке, милорд. Ни одно приглашение не принял бы с таким удовольствием, как твое!

Глава 9

Когда Люсьена проводили в отведенную ему спальню, умиротворенное настроение сменилось приступом дикой ярости. Он нервно ходил по комнате взад-вперед и чертыхался. По странному стечению обстоятельств его поселили в той самой комнате, которую он занимал, когда жил в замке с родителями.

– «Я зовусь Озрик, лорд Эйншем», – скорчив гримасу, пробормотал Люсьен, передразнивая старика. – Именно «зовешься» – пока! Никаких прав на этот титул у тебя нет и не будет. Никогда!

Люсьен уселся на узкую кровать с продавленным матрасом и огляделся. Судя по всему, до этой спальни руки у Озрика так и не дошли, и она оставалась точь-в-точь такой, как но времена юности Люсьена.

«Тебе хватило средств, чтобы надстроить стены и возвести во внутреннем дворике казармы для солдат– но на меблировку и переустройство жилых покоев денег у тебя, судя но всему, нет, – злорадно рассуждал про себя Люсьен, продолжая вести мысленный диалог со своим врагом. – А это означает, что твое финансовое положение в настоящее время оставляет желать лучшего. Какой же все-таки ты болван, Озрик. Пригласил меня в гости и оставил ночевать, не ведая о том, что я могу ночью пробраться в твою спальню и перерезать тебе горло!»

Люсьен прилег на постель, закинул руки за голову и попытался представить себе, как осуществит месть, о которой так долго мечтал. Но в следующую минуту злорадство с его лица бесследно исчезло. Подобное убийство никак не вязалось с рыцарской честью. Кроме того, рассудил Люсьен, смерть в собственной постели – не самое страшное наказание для его врага. Слишком много Люсьену пришлось пережить, когда на замок напали люди Озрика, да и после этого. Душевная боль не отпускала его до сих пор, и рыцарь знал, что излечиться от нее он сможет лишь в том случае, если вернет себе замок своего отца и прикончит Озрика в поединке. Или, что еще лучше, прогонит его со двора, чтобы тот скитался по свету, перенося все тяготы и страдания, которые по его милости выпали на долю Люсьена.

Прикрыв глаза, Люсьен вспомнил, как Озрик штурмом взял Эйншем. Вспомнил все, до мельчайших подробностей.

Стоял прекрасный весенний день – солнечный и погожий. Неожиданно поступило донесение, что какой-то крестьянин видел конных солдат Озрика, направлявшихся к замку.

Вообще-то имя Озрика редко упоминалось домочадцами Люсьена. Он знал только, что этот человек, кузен его отца, претендует на их земли и замок. Это была давнишняя семейная вражда, связанная с именем Ранульфа – дедушки Гандольфа. Согласно дедушкиному завещанию, имение и замок Эйншем отходили Гандольфу, но Озрик оспаривал это завещание, считая его поддельным, и во всеуслышание заявлял, что замок Эйншем по закону принадлежит ему. В семье впервые заговорили об Озрике лишь через пять лет после того, как Гандольф был объявлен лордом Эйншемом. До той поры Люсьен даже не подозревал о его существовании…

Гандольф, прочитав донесение своего шпиона, взбежал на стены и увидел на вершине дальнего холма силуэты вражеских воинов. Отец Люсьена едва успел переправить в безопасное место жену. В бедной деревушке Эвендейл мужчин, способных носить оружие, было мало, сам же лорд Гандольф Эйншем сумел выставить на стены не более двух дюжин солдат.

Люсьен, как ни старался, не мог прогнать мрачные картины прошлого. Пребывание в замке Эйншем расцветило его воспоминания, придало им остроту, в ушах снова зазвучали крики атакующих, стоны раненых, звон мечей, свист стрел. Он вспомнил, как стоял на парапете, наблюдая за надвигавшимся на замок неприятелем.

Атака была молниеносной. Держа наперевес приставные лестницы, враги ринулись на штурм. Лучники Гандольфа тщетно пытались дать им отпор. Казалось, на месте павшего неприятельского воина появляются два новых. Высадив тараном ворота, враги ворвались во двор, разя мечами всех, кто попадался на пути. Но этого им было мало: солдаты Озрика, как муравьи, разбежались с факелами в руках по коридорам и переходам, поджигая замок.

Люсьен поморщился. Он так живо представил себе ужасный запах дыма, что у него даже пересохло в глотке. Большой зал был объят пламенем. Горело все, что могло гореть; деревянная облицовка стен, хоры для музыкантов, длинные дубовые столы, лавки и стулья.

Люсьен, совсем еще юный в то время, стоял на лестнице и отчаянно рубился с неприятелями, пытавшимися проникнуть в жилые покои на втором и третьем этажах. Уложив на месте третьего вражеского воина, он прислонился к стене, чтобы перевести дух, К нему приблизился сэр Кристиан. начальник замковой стражи.

Сейчас, лежа в постели, Люсьен непослушными губами повторил слова старого капитана, которые запомнил на всю жизнь: «Все потеряно, парень! Лорд Гандольф убит, а замок Эйншем захвачен».

Тогда Люсьен не сразу осмыслил слова капитана. Если отец убит, стало быть, новый лорд Эйншем – он, а он сдаваться не собирался. Осознание краха пришло минутой позже, когда он увидел, что творится в охваченном пламенем большом зале. Пол стал скользким от крови: почти все рыцари Гандольфа были перебиты или взяты в плен, а в зал врывались все новые и новые толпы врагов. Люсьен понял, что ему не выстоять. Сэр Кристиан предложил ему, не теряя времени, бежать из замка, прихватив с собой братьев. Побегу должен был способствовать густой дым, затянувший не только внутренние покои, но и весь замковый дворик.

– Ну, что же ты стоишь, парень? Беги! – гаркнул сэр Кристиан, который знал сыновей Гандольфа с детства. – И не забудь про Питера и Рейвена…

Люсьен, почитавший старого рыцаря как близкого родственника, повиновался. Отыскав рубившихся с неприятелем во дворе младших братьев, он велел им вложить мечи в ножны и выводить из конюшни лошадей. Вскочив на первых попавшихся коней, братья как буря пронеслись по двору, смяли стоявших в воротах вражеских стрелков и вырвались на волю. Никакого имущества, кроме лошадей, седел и висевших у них на поясе мечей, взять с собой не удалось…

– Клянусь Богом, – прорычал Люсьен, спустив ноги на пол, сев на постели и устремив взгляд на беленую стену напротив, – ты за это ответишь, Озрик! Я бежал не от страха перед тобой, а для того, чтобы в один прекрасный день вернуться в Эйншем и заявить на него свои права. И этот день не за горами…

Хотя стена, в которую Люсьен вперил свой взгляд, была белой и гладкой, как лист бумаги, воображение рыцаря мигом начертало на ней портрет коварного Озрика, чье лицо он запомнил до мельчайшей черточки, как только увидел.

– Трепещи, Озрик! Я уже здесь, – зловещим голосом проговорил Люсьен, обращаясь к невидимому изображению врага.

В покоях, расположенных этажом выше, Шарлотта и Адриенна приводили себя в порядок после дороги. Адриенна, которая покончила с мытьем раньше Лотти, помогала сестре управиться с ее длинными темными волосами.

– Ты уж прости меня, Адди, – сказала Шарлотта, упираясь затылком в край деревянной бадьи. – Ладно?

– За что?

– Ну… за то, что я тебя подвела.

– Глупости! Ты никогда меня не подводила, – сказала Адриенна, намыливая волосы сестры.

– Нет, подвела! Когда на нас напали два негодяя – там, в лесу… Я испугалась до потери сознания. Я знала, что нас попытаются изнасиловать или даже убить, но и пальцем не шевельнула, чтобы себя защитить… и тебя тоже.

– Забудь об этом, Лотти. Будто ничего не было, – сказала Адриенна.

– Но я не могу! – воскликнула Шарлотта, неожиданно выпрямившись и закинув мокрые волосы за плечи. – Когда разбойник задрал на мне юбки… О, Адриенна, в глазах у меня потемнело. Я не могла ни двигаться, ни даже думать.

– Я понимаю. – Адриенна нежно погладила сестру по голому плечу.

– Ничего ты не понимаешь! – вскричала Лотти, сверкнув глазами. – У меня было такое ощущение, будто… будто я уже мертва. – Она помолчала, чтобы перевести дух. – Потом этот негодяй отшвырнул меня в сторону, а потом… потом…

Из ее глаз потоком хлынули слезы. Она заговорила снова, но каким-то не своим, хриплым и резким голосом:

– В общем, я слышала все, что ты, Адриенна, сказала этим мерзавцам. Ты хотела принести себя в жертву ради меня. Пока вы разговаривали, разбойники не обращали на меня никакого внимания. Мне следовало поднять с земли камень или толстую палку и огреть кого-нибудь из них по затылку. Но… – Она помотала головой из стороны в сторону, как бы удивляясь собственному бессилию. – Но я так ничего и не сделала – не смогла сделать!

– Перестань, Шарлотта, прошу тебя. – Адриенна обняла сестру, не обращая внимания на струйки воды, стекавшие с тела Лотти на ее алое домашнее платье. – И потом, все я отлично понимаю, но если бы даже не понимала, теперь это уже не имеет никакого значения. Мы обе выбрались из этой переделки без единой царапины.

– Нет, имеет! Получается, когда тебе нужна моя помощь, я и пальцем не в силах пошевелить. И так всегда! Но клянусь тебе, Адди, что никогда не забуду твою жертву. Я сослужу тебе службу. Не знаю, как и когда, но сослужу.

– Вот что, Лотти, – сказала Адриенна. – Слушай и запоминай, что я скажу. Что бы мы ни делали, справиться с теми двумя негодяями нам бы не удалось. Если бы не Люсьен, нас уже не было бы в живых. Эти злодеи сначала надругались бы над нами, а потом убили – вот и все.

– Люсьен… – протянула Шарлотта, вылезая из кадки и кутаясь в теплую простыню. – Странное дело, но я до сих пор не в силах поверить, что он – рыцарь на королевской службе. Скажи правду: тебя это тоже удивило?

– Еще как! – Адриенна села на край широкой кровати, где они спали вместе с сестрой. – Но еще больше удивился Люсьен, узнав, что я – прирожденная леди. Эта новость его просто сразила!

– Правда? – спросила Шарлотта, надев платье и усаживаясь рядом с Адриенной. – Надеюсь, изумление было приятным?

– Как бы не так! – взорвалась Адриенна, возмущенно пожав плечами. – Оказывается, ухаживание за леди в его планы не входит, поскольку может помешать выполнению данного им обета. Впрочем, обет этот мало чего стоит. Судя по всему, у него что-то там украли, а он разозлился и дал слово, что не успокоится, пока не вернет пропажу. Доблестный рыцарь сэр Люсьен не желает тратить времени на благородных женщин. Ему больше нравится спать с простолюдинками, о которых наутро можно забыть и преспокойно ехать дальше по каким-то своим делам.

– Матерь Божья, Адриенна! Неужели ты с ним?..

– Нет, – сказала Адриенна, взяв руку сестры и накрыв ее своей ладошкой. – Я не сделала ничего такого, о чем могла бы потом сожалеть. Не скрою, я увлеклась этим рыцарем. – Это признание, на первый взгляд не столь уж важное, приподняло, однако, завесу над самой сокровенной ее тайной. – Но стоило мне сказать, что я – леди, как он тотчас утратил ко мне всякий интерес, хотя днем раньше, приняв меня за крестьянку, был очень даже не прочь со мной пообниматься. Сама понимаешь, его поведение показалось мне оскорбительным.

– Ты, Адди, не права. Он тоже тобой увлечен. Иначе зачем бы ему было ехать за нами в Эйншем? А потом рассказывать сказку о поездке в Кэррингтон? Думаю, он хотел защитить тебя от дедушкиного гнева.

– Было бы от чего защищать… Даже узнай дедушка правду, он все равно пальцем бы нас не тронул.

– Но ведь сэр Люсьен об этом не знал… Я тебе больше скажу, – торопливо забормотала Шарлотта, боясь, что сестра ее перебьет. – Он и дедушкино предложение принял, чтобы быть поближе к тебе. Вот увидишь, пройдет несколько дней и он попросит твоей руки!

– Думаешь, мне это нужно? – Адриенна вскочила и принялась мерить шагами комнату. – Мужчины меня больше не интересуют – и сэр Люсьен в том числе.

– А зря! Уж лучше выйти замуж по любви, нежели идти под венец с тем, кого тебе навязали.

– «Навязали»? Ты на что намекаешь? – Адриенна нахмурилась и снова села на постель. – Ах да… Ты имеешь в виду дедушку, который, обещал в скором времени выдать нас замуж? Насколько я понимаю, женихов он нам пока не нашел, так что время у нас еще есть.

– Не нашел, говоришь? – Шарлотта достала частый костяной гребень и принялась расчесывать влажные после мытья волосы. – Зачем в таком случае к нам в замок приехал лорд Уилфред?

– В самом деле, он что-то говорил о свадьбе… – прошептала Адриенна, чувствуя, как заныло в желудке. – Надеюсь, он пошутил, поскольку мне он совсем не нравится. А тебе?

Шарлотта помолчала, а потом заговорила, тщательно подбирая слова:

– Я сказала бы так: отвращения он у меня не вызвал. С другой стороны, я всегда хотела уйти в монастырь, а потому в мужчинах разбираюсь плохо. Сама не знаю, какие мне нравятся, а какие – нет. Чтобы оценить достоинства лорда Уильяма, мне понадобится какое-то время.

– А я прямо сейчас могу сказать, что он мне не нравится. И другие мужчины тоже! – решительно заявила Адриенна, шлепнув себя ладошкой по коленке.

Шарлотта покачала головой и улыбнулась:

– Неправда.

– Нет, правда!

– Глупости! Ты ведь любила нашего отца Джорджа Брента. И отчима Эдварда тоже. И дедушку Озрика любишь, хотя и боишься лишний раз это показать.

– Но ты говоришь о родственниках, Лотти… – Шарлотта пожала плечами:

– Не все ли равно? Ведь они тоже мужчины. А мужчины, как нам говорили в монастыре, все одинаковы.

– Очень жаль. Родственников мы не выбираем, их дал нам Господь. А вот муж должен быть особенным – добрым, заботливым, в общем, таким, от которого хочется иметь детей.

– По-твоему, сэр Люсьен к особенным не относится? – При этих словах у Адриенны кольнуло сердце, но она упрямо продолжала:

– Быть может, другая женщина и посчитает его особенным, но только не я!

Шарлотта с ней больше не спорила и на эту тему не заговаривала. Но это вовсе не означало, что она поверила в разглагольствования Адриенны. На взгляд Лотти, умствования сестры были далеки от истины, в особенности когда она рассуждала о мужчинах.

Озрик и Уилфред сидели в большом зале и, не обращая внимания. на суетившихся вокруг них слуг, накрывавших столы к ужину, вели вполголоса беседу.

– Ну, что скажешь? – спросил Озрик приятеля.

– Об Эйншеме? Что ж, готов признать, ты основательно его перестроил. Теперь замок укреплен куда лучше, чем в те дни, когда мы брали его штурмом. Во времена Гандольфа и стены были пониже, и деревня, что с ним рядом, поменьше и победнее. Теперь же на всех постройках, в том числе и деревенских, лежит отпечаток заботливой руки рачительного хозяина, который, не жалея трудов, укрепил свое гнездо и расширил владения. Я уже не говорю о твоей дружине, которая числом и выучкой не уступит королевской.

– Да, пришлось немало потрудиться, – удовлетворенно кивнув, произнес Озрик, глотнув из стоявшего на столе кубка. – Но мне своих трудов не жаль. Как ты знаешь, у Гандольфа осталось три сына, и каждый из них может навербовать себе войско и попытаться отобрать у меня Эйншем.

– Я слышал, сыновья Гандольфа недурно устроились. Их мать теперь замужем за могущественным графом Фортенголлом, а это что-нибудь да значит. К чему этим парням начинать войну, когда они выстроили себе замки и получили по протекции графа недурные имения от короля? – Уилфред единым духом опустошил свой кубок и со стуком поставил его на столешницу.

– Насколько я понимаю, это относится лишь к младшим сыновьям Гандольфа. Что же касается его старшего сына, то о нем никто ничего толком не знает.

– Это верно, – кивнул Уилфред. – Не приходится, однако, сомневаться, что старший, если он еще жив, тоже исхлопотал себе теплое местечко. Прошло много лет, и он наверняка выбросил из головы мысль завладеть Эйншемом – если даже такие планы у него и были.

– Мне потребовалось больше десяти лет, чтобы подготовиться к захвату Эйншема.

– Тоже верно. Но повторяю, этого человека, возможно, давно нет на свете. Быть может, он нашел смерть в чужом краю, за Ла-Маншем, сражаясь на стороне какого-нибудь француза, – произнес Уилфред, упираясь затылком в резное изголовье кресла. – Кстати, не помнишь, как его звали?

– Кажется, Гандольф называл его не то Люсьен, не то Луи… Точно не помню.

– Люсьен? – Уилфред снова наклонился к Озрику. – Стало быть, его зовут так же, как того рыцаря, который проводил твоих внучек до дома?

Озрик нахмурился и некоторое время молчал, обдумывая слова приятеля.

– Да, этого парня зовут Люсьен, – кивнув, сказал он наконец. – Но в Англии Люсьенов не меньше, чем Джорджей и Джонов. Кроме того, будь этот молодой рыцарь отпрыском Гандольфа, вряд ли у него хватило бы мужества въехать в ворота Эйншема среди бела дня. Опять же он ничуть не похож на Гандольфа. Мой кузен был темен как ночь, к у этого парня зеленые глаза и рыжие волосы. Не забывай также и о моих внучках. Они врать не приучены. И если сказали, что знают этого рыцаря с детства, значит, так оно и ость. – Озрик схватил кубок и сделал большой глоток. – Я достаточно осторожен. Но нельзя же шарахаться от каждой тени и видеть врага в любом человеке, с которым сводит тебя судьба.

– Ты, видимо, убежден, что твои внучки лгать не способны, – произнес Уилфред, упираясь руками в столешницу и еще ближе наклоняясь к Озрику. – Но откуда такая уверенность? Они ведь не твоей крови, твой покойный сын Эдвард был их отчимом, не более того.

– Я сам учил их говорить правду, когда сделал своими наследницами. Они хорошие девочки. И красавицы – любо-дорого посмотреть, и душой чисты, как голубицы. Кстати, – спросил Озрик, прищурившись, – они тебе понравились?

Уилфред сплел пальцы под подбородком и сказал:

– Как ты совершенно верно заметил, Шарлотта и Адриенна настоящие красавицы. Ты поступил мудро, сделав их своими наследницами, – ведь твой единственный сын не оставил потомства. Но с девочками тебе повезло – ничего не скажешь.

– О каком везении ты говоришь? – осведомился Озрик. – Я бы предпочел, чтобы мой сын был в добром здравии и произвел на свет потомство. Но я не жалуюсь. Надеюсь, девочки меня не подведут и родят мне правнуков, которым и достанется все мое богатство, когда я умру.

– Хоутон тоже нуждается в наследниках, – сказал Уилфред, – как и ты, из-за этой проклятой чумы я лишился своих отпрысков и всей родни. Мне нужны дети, которым я мог бы передать свое поместье и замок. Только…

– Что «только»? – поинтересовался старый лорд.

– Не могу взять в толк, Озрик, почему после смерти Эдварда ты не женился и не попытался произвести на свет еще одного сына?

– Миллисент умерла много лет назад, – покачав головой, промолвил Озрик. – И я давно свыкся со своим одиночеством. Кроме того, пока был жив Эдвард, я надеялся, что он подарит мне внуков. Когда же он умер, выяснилось, что я чересчур стар, чтобы жениться на молоденькой, а женщина пожилая вряд ли способна родить. Но ты, – Озрик ткнул в Уилфреда пальцем, – ты младше меня на десять лет и еще можешь нравиться молодым. Уверен также, что у тебя все в порядке с мужской оснасткой и ты способен не только вспахать борозду, но и засеять ее. Итак, которая из моих внучек приглянулась тебе больше?

Уилфред облизнулся, как гурман, перед которым поставили блюдо с зажаренным до золотистой корочки поросенком.

– Я только что познакомился с юными леди и пока ничего не могу сказать. Хотелось бы узнать девочек… хм… поближе.

Глава 10

Люсьен вошел в большой зал незамеченным. Склонившись друг к другу, Озрик с приятелем обсуждали какую-то важную проблему, слуги же были заняты приготовлениями к ужину. Адриенны и Шарлотты нигде не было видно. Таким образом, Люсьен получил возможность несколько минут понаблюдать за происходящим.

Еще раз обведя взглядом помещение, Люсьен окончательно убедился, что до большого зала у Озрика руки все-таки дошли. По крайней мере сейчас здесь было куда больше порядка, чем при Гандольфе. Порядка, чистоты и уюта. Поесть и выпить Гандольф любил, но на комфорт не обращал никакого внимания. Да и с какой стати? За столом у него угощались такие же грубые вояки, каким был он сам. Эти мужланы не имели представления о комфорте и хорошем тоне. Они дрались, горланили песни, упивались до того, что без чувств валились под стол, и не считали для себя зазорным блевать там, где их заставал Морфей.

Одна только леди Люсинда упорно пыталась хоть как-то украсить жилые покои замка, но ей это плохо удавалось. Стоило навести порядок, как из города или с охоты с толпой гостей возвращался Гандольф и в течение вечера уничтожал плоды ее упорного недельного труда. Гандольф и его приятели швырялись костями, опрокидывали и ломали мебель, били посуду. У Гандольфа к тому же была мерзкая привычка пинаться. Как только леди Люсинда поворачивалась к нему спиной, он ударом подкованного сапога сбивал ее с ног. После этого эйншемский лорд начинал дико хохотать, а его собутыльники с удовольствием к нему присоединялись. Люсьен был тогда еще ребенком, но до сих пор не забыл эти безобразные сцены.

Осмотревшись, Люсьен перевел взгляд на своего улыбающегося врага. Вообще-то рыцарь собирался поблагодарить Озрика за те улучшения, которые тот ввел, но не сейчас. Сначала он перережет узурпатору горло, а уж потом, наблюдая за тем, как он истекает кровью, скажет ему спасибо за комфорт и уют.

Когда сестры вышли из комнаты и стали спускаться по лестнице, Адриенна неожиданно увидела Люсьена. Он был погружен в свои мысли и не подозревал о ее присутствии. В эту минуту он выглядел вовсе не таким уверенным в себе, как несколькими часами раньше, и показался девушке одиноким и очень печальным.

Первым ее побуждением было подойти к нему и вложить свои пальцы в его сильную руку. Однако она не стала этого делать. Какого черта? Он отверг ее, отказался от своих прав на нее, а такое не забывается и не прощается. И не важно, что он пытался ей помочь, придумав небольшую байку для ее дедушки. Это не исцелило ее душевных ран, и простить его она не могла.

Адриенна замерла на месте, и Шарлотта, которая шла за ней как привязанная, с разгону на нее налетела. Услышав у себя за спиной подозрительный шорох, Люсьен обернулся и увидел девушек.

На мгновение взгляды Люсьена и Адриенны встретились. В следующую секунду Люсьен шагнул ей навстречу и взял ее под руку.

– Милости просим! – возгласил Озрик.

Моргнув, Адриенна посмотрела на дедушку. Они втроем подходили к помосту, на котором стоял господский стол. Хотя Шарлотта тоже держала Люсьена под руку, Адриенне показалось, что дедушка смотрит именно на нее. Адриенна высвободила руку, первой ступила на помост и направилась к своему месту. Люсьен сел слева от нее, Шарлотта – справа.

– Вовремя вы появились, – сказал Озрик. – Сейчас подадут ужин.

В эту минуту растворились двери, которые вели на кухню, и в большой зал начали один за другим входить слуги, неся блюда, подносы, кувшины с вином и пивом. Мужчины стали накладывать себе на тарелки жареное мясо и разливать по кубкам вино. Адриенне совсем не хотелось есть, зато Шарлотта, которая обычно ела как птичка, воздала должное ноем выставленным на стол блюдам, отведав понемногу каждого.

– Расскажи нам о кэррингтонской ярмарке, – попросил Озрик, обратившись к Адриенне. На тарелке перед лордом лежала нога ягненка, с которой он сгрызал куски мяса крепкими желтоватыми зубами. Вдруг он заметил, что Адриенна не притрагивается к еде, и спросил: – Ты не голодна? Или невкусно? А может, ты чем-то озабочена?

– Ах, дедушка, ничем я не озабочена. С какой стати? – соврала Адриенна и, в свою очередь, спросила: – Так что тебе рассказать о ярмарке?

– То, что сочтешь нужным. Желательно что-нибудь забавное. – Озрик очистил от скорлупы сваренное вкрутую яйцо и целиком запихнул в рот.

– Ну… – Адриенна скользнула взглядом по Люсьену и Шарлотте, выпила немного вина и озадачила Озрика новым вопросом: – Скажи, дедушка, ты сам бывал на кэррингтонской ярмарке?

– Да нет, не приходилось.

Адриенна облегченно вздохнула и сказала с улыбкой:

– Грандиозная ярмарка, что и говорить! Думаю, Лотти и сэр Люсьен со мной согласятся. С другой стороны, мы с Лотти на ярмарках почти не бываем, так что сравнивать нам особенно не с чем… Что же касается забавного, то скажу так: мне больше всего понравились акробаты, менестрели и жонглеры.

– И пьеса религиозно-мистического содержания, – тихо добавила Шарлотта.

– Пьеса мне тоже очень понравилась. Но еще больше – аукцион по продаже лошадей!

Неожиданная реплика Люсьена пришлась как нельзя кстати, Адриенна одарила рыцаря благодарным взглядом и посмотрела на Озрика.

– Да, там был аукцион, но для нас с Шарлоттой, как ты понимаешь, он не представлял никакого интереса. Ой, чуть не забыла! Я купила на ярмарке прехорошенький веночек с вышитыми лентами и живыми цветами.

Стоило Адриенне заговорить, как она уже не могла остановиться. Слова сыпались из нее как из рога изобилия. Она взахлеб рассказывала обо всем, что видела – правда, не на кэррингтонской ярмарке, а на ярмарке в Фортенголле. Она была достаточно умна, чтобы сообразить, что все окружные ярмарки, в общем, похожи друг на друга, и украсила свой рассказ яркими, сочными деталями, которые остались у нее в памяти после посещения Фортенголла.

Судя по всему, ее рассказ пришелся дедушке по душе. Он слушал очень внимательно и время от времени одобрительно хмыкал.

– Участвовал ли ты в турнирах, сэр Люсьен? – осведомился лорд Уилфред, когда Адриенна умолкла, чтобы перевести дух.

– Нет, не участвовал. На ярмарке я отдыхал и наслаждался жизнью. Для королевского рыцаря бой на копьях – даже потешный – слишком уж напоминает его ежедневное служение монарху.

– И как давно ты служишь королю Генриху? – Люсьен пожал плечами:

– С тех пор как меня посвятили в рыцари. Как вы знаете, король всегда хотел иметь постоянное войско. Я предложил его величеству свои услуги, и он их принял.

Когда мужчины заговорили о турнирах и походах, Адриенна, получив передышку, сосредоточила внимание на Люсьене. Хотя теперь их вроде бы ничто не связывало, этот человек по-прежнему возбуждал ее любопытство. Она была бы не прочь выяснить, в чем суть обета, к которому рыцарь относился с такой серьезностью.

– Мне приходилось видеть замок Генриха в Вуване, – как бы невзначай произнес Уилфред, нанизывая на вилку кусок цыпленка.

– В Вуване у короля Генриха нет замка, – холодно возразил Люсьен, откидываясь в кресле. – Ближайший замок короля находится в Ниоре.

– Ах да! – воскликнул Уилфред, вытирая рукавом рот. – Я всегда путаю эти местечки.

– Как давно ты оставил двор?

Этот вопрос задал Озрик, и Адриенна повернулась к нему. В голосе дедушки проскользнуло недоверие, и девушка не понимала, чем оно вызвано.

– Несколько недель назад, – ответил рыцарь.

– И что же при дворе новенького?

– Дедушка, – вмешалась в разговор Адриенна, – пристало ли сэру Люсьену передавать сплетни?

– Ничего недостойного в таких разговорах нет, – сказал как отрезал лорд Озрик. – Общеизвестно, что жизнь короля и его двора волнует всех англичан независимо от их происхождения. Не так ли, сэр Люсьен?

– Думаю, что тут ты, лорд Озрик, прав.

– А раз так, какие новости ты нам привез, сэр рыцарь? – Люсьен подался вперед, облокотился о столешницу, сцепил пальцы и положил на них подбородок.

– А новости такие: король Генрих только что назначил Томаса Бекета архиепископом Кентерберийским.

– Умно, – прокомментировал Уилфред слова Люсьена, кивнув при этом.

– Святые отцы на дыбы встанут. Ведь Бекет не имеет даже священнического сана, – пробормотал Озрик.

– Имеет. Его рукоположили в священники за день до того, как Генрих назначил его архиепископом.

– Умно, – повторил Уилфред. – Теперь перед Генрихом склонятся не только лорды, но и князья церкви. Ловко же Генрих все это обделал.

– Король Генрих умен. Умен сверх меры. В один прекрасный день выяснится, что он перемудрил самого себя.

– Как это?

Люсьен распрямился, вздохнул и положил руки на колени.

– Томас Бекет себе на уме. Король не сомневается в его преданности, но Томас Бекет, заполучив титул князя церкви, может начать проводить собственную политику.

– Кости Божьи! – воскликнул Озрик. – Да за такое и головы можно лишиться.

– Нет, – возразил Люсьен. – Думаю, Генрих на крайние меры не пойдет. При всех его недостатках, он человек справедливый.

– Имеет ли Бекет какое-нибудь отношение к тому, что ты, рыцарь, сейчас пребываешь в Англии, а не во французских землях короны?

– Дедушка! – перебила Озрика Адриенна. – Не находишь ли ты, что сэр Люсьен может посчитать твои вопросы бестактными?

Люсьен, не обращая внимания на возмущенную тираду Адриенны, ставшей на его защиту, достал из кожаной сумки на поясе королевскую грамоту и продемонстрировал ее собравшимся со словами:

– Мне не велено говорить, с какой миссией я послан в Англию. Но могу вас заверить, что я здесь по чрезвычайно важному делу.

Собравшиеся с почтением взглянули на документ с большой королевской печатью. Адриенна заметила, как рыцарь, развернув перед Озриком и Уилфредом королевскую грамоту, едва заметно скривил губы в иронической усмешке.

«Что бы это могло значить? – подумала девушка. – Или у сэра Люсьена есть еще одна миссия – сугубо секретная?»

После того как сэр Люсьен предъявил королевскую грамоту, мужчины сменили тему. Стали обсуждать лошадей, охотничьих птиц и преимущества рогатины перед копьем во время охоты на крупного зверя. Адриенне и Шарлотте этот разговор быстро прискучил, и они стали позевывать.

– Кто из вас, леди, согласится показать мне завтра утром деревню? – неожиданно спросил лорд Уилфред, застав сестричек врасплох. Девушки разом вскинули головы и округлившимися от изумления глазами посмотрели на гостя. – Я приехал в Эйншем, чтобы взглянуть, как ваш дедушка перестроил поместье, но поскольку вас, юные леди, в замке не оказалось, мне пришлось принять участие в поисках, и побывать в деревне я не успел. Итак, милые дамы, кто готов сопровождать меня в прогулке по Эвендейлу?

– Леди Адриенна уже дала согласие прогуляться со мной по окрестностям, – заявил Люсьен.

Адриенна с удивлением взглянула на рыцаря.

– Я готова… показать вам деревню, – едва слышно произнесла Шарлотта.

Адриенна, не уставая удивляться происходящему, переключила внимание на сестру.

– Раз так, быть может, нам отправиться на прогулку всем вместе? – предложила она.

– Нет, Адди. Ты отправляйся с сэром Люсьеном. Я же с большим удовольствием буду сопровождать лорда Уилфреда. Покажу ему все, что он пожелает – и в замке, и в деревушке, – пробормотала Лотти.

– Вот и отлично. Все складывается наилучшим образом, – заявил Озрик, широко улыбаясь.

Шарлотта поднялась из-за стола.

– Но это – завтра. А сейчас я с вашего разрешения пойду отдыхать. Последние несколько дней я плохо спала и очень устала.

– Я тоже устала, – сказала Адриенна. – И просто не в силах поддерживать беседу.

Уилфред понимающе улыбнулся:

– Быть может, леди позволят мне проводить их в спальню?

– Я провожу их, – вскочил Люсьен. – Мне тоже во время поездки почти не удалось поспать, а моя комната, насколько я понимаю, находится неподалеку от спальни юных леди. Так что не изволь беспокоиться, лорд Уилфред. Спокойной ночи.

В полной тишине обе девушки и рыцарь вышли из зала настали подниматься по винтовой лестнице в жилые покои. Добравшись до двери, которая вела в комнаты девушек, они остановились. Шарлотта взялась было за ручку двери, но немного замешкалась и повернулась к Люсьену:

– Милорд! Мне кажется, я до сих пор так и не сказала тебе спасибо, поэтому приношу тебе мою самую искреннюю благодарность. Прежде всего за то, что ты нас спас. Ну и за то, конечно, что сочинил весьма правдоподобную историю, которая избавила нас с Адриенной от необходимости выслушивать дедушкины нотации.

– Не стоит благодарности. Хотя… – Люсьен не договорил и устремил взор на темноглазую, темноволосую девушку, которая своей покладистостью, скромностью манер и мягкостью в обращении напоминала ему монашенку.

– Слушаю тебя, сэр…

– Я тоже хочу тебя поблагодарить – за умение держать язык за зубами. Признаться, я не думал, что ты станешь покрывать ложь – мою и твоей сестры, которая, надо заметить, весьма преуспела в искусстве водить людей за нос.

– Да как… как ты смеешь?! – Адриенна едва не задохнулась от злости, но Люсьен, не обращая на нее внимания, продолжал всматриваться в нежное лицо Шарлотты.

Шарлотта вспыхнула и замерла, не зная что сказать на это более чем откровенное признание. Тем не менее после минутного молчания ей, хотя й с трудом, удалось выдавить из себя несколько слов:

– Дорогой сэр! Ложь, конечно же, большей частью греховна. Но, – тут она мельком взглянула на Адриенну а потом снова перевела глаза на Люсьена, – бывают обстоятельства, когда солгать просто необходимо. Чтобы пощадить, к примеру, чьи-то чувства. Или…

– Или чтобы избежать вспышки гнева человека способного причинить тебе вред? – высказал предположение Люсьен.

Шарлотта приоткрыла от удивления рот, не в силах произнести ни слова, и лишь во все глаза смотрела на Люсьена. Зато Адриенна не сдержала возмущения.

– Кто позволил тебе говорить с Лотти в таком тоне? – прошипела она. – И с какой стати ты рисуешь черными красками нашего дедушку? Ты ведь намекаешь на то, что наш дедушка злодей, верно? Но кто ты такой, чтобы его судить? Ты, возможно, и рыцарь, но не королевский прево и уж конечно, не король!

– Адди, замолчи, прошу тебя! – Шарлотта беспомощно воздела вверх руки. – Или по крайней мере говори потише. Нас могут услышать!

Люсьен, заметив, как огорчилась и расстроилась Шарлотта, почувствовал угрызения совести.

– Извини, – негромко произнес он, поднес руку Шарлотты к губам и поцеловал. – Я не должен был всего этого говорить. Тем не менее я рад, что мне удалось вам помочь, хотя бы самую малость.

Лотти нежно ему улыбнулась, кивнула в знак того, что принимает его извинения, и открыла дверь в спальню. Но прежде чем захлопнуть ее за собой, сказала:

– Я иду спать, сэр Люсьен. Желаю и тебе хорошенько выспаться.

– Я тоже иду спать. – Адриенна небрежно кивнула Люсьену и попыталась пройти мимо него к двери.

Люсьен удержал ее за локоть.

– Никуда ты не пойдешь, – заявил он. – Нам надо поговорить.

– Мне кажется, мы уже достаточно друг другу наговорили.

– Правда? А я думал, мы с тобой сочиним новую забавную историю, чтобы ублажить твоего дедушку. Экспромты не всегда бывают удачными.

Глаза Адриенны полыхнули, как два голубых карбункула.

– Уж если сочинять, то только вместе с Лотти, – заявила она, пытаясь высвободить руку.

– Я вам в этом деле не помощница. Вы сами справитесь, – сказала Лотти, отступая в глубину спальни. – Скажете потом, что и как мне говорить.

– Тебе не придется ничего говорить! – воскликнула Адриенна и повернулась к Люсьену: – Дедушка поверил нашей сказке и расспросами о ярмарке больше досаждать не будет.

– Я предпочитаю не рисковать. Спокойной ночи, леди Шарлотта. – Люсьен поклонился Лотти, после чего дверь в спальню захлопнулась и Люсьен с Адриенной остались на лестнице вдвоем.

Люсьен, ни слова не говоря, снова схватил девушку за локоть и потащил на самый верх башни.

Когда они открыли дверь в просторное помещение с выбитыми в толще стен узкими окнами, Люсьен достал свечи и зажег их от полыхавшего на лестнице факела. Адриенна входить не торопилась. В то же время она не предпринимала никаких попыток убежать. Люсьен расставил на столе зажженные свечи, вернулся к Адриенне, взял ее за руку и втащил внутрь.

– Почему ты сердишься? – спросил он, подойдя к стоявшей у окна оттоманке и усаживаясь на нее.

Адриенна вздернула подбородок и сложила на груди руки.

– Потому, – сказана она, – что ты позволяешь себе оскорблять моих родичей. Как только ты мог подумать, что моя сестра – лгунья? Да Лотти святая, я не знаю более порядочной, послушной и доброй девочки, чем она. Она даже в монастырской школе училась, если хочешь знать!

Люсьен улыбнулся:

– А ты? Ты тоже училась в монастырской школе?

– А что?

– Да непохоже что-то.

– Ах ты!.. – Подняв кулачок, она с угрожающим видом направилась к нему, но в последний момент передумала и остановилась посреди комнаты. Видимо, решила, что приближаться к Люсьену небезопасно.

– Я вовсе не хотел тебя обидеть, – сказал Люсьен, поднявшись с оттоманки. – Подумал только, что ты – существо самоуверенное и упрямое и терпеть не можешь, когда тебе указывают, что и как делать. В отличие от Шарлотты ты не продержалась бы в монастыре и недели.

– Да, ты прав. Когда я навещала в монастыре Шарлотту, мне там не слишком понравилось.

Адриенна потупилась, но потом снова подняла на Люсьена глаза.

– Ты почему-то невзлюбил нашего дедушку и считаешь его злодеем и негодяем, каких мало, а он, между прочим, пригласил тебя погостить в нашем замке и преломил с тобой хлеб!

– Кроме того, он взял вас к себе жить, когда умерли ваши родители, – продолжал говорить за Адриенну Люсьен, – но, несмотря на это, вы с Лотти боялись, что он узнает о вашей поездке в Фортенголл. С чего бы это, а, Адриенна? – Люсьен подошел к девушке и пристально посмотрел ей в глаза. – Так чего вы боялись – его тяжелой руки или еще чего-нибудь?

– Стало быть, ты полагаешь, что Озрик нас колотит? Или сажает в подземелье на хлеб и воду? – с удивленным видом покачала головой Адриенна. – Нет, Люсьен, ошибаешься. С тех пор как после смерти наших родителей Озрик взял нас к себе, мы от него ничего, кроме добра, не видели.

– Почему же вы с Лотти покинули замок без разрешения? Почему радовались, что вам удалось провести дедушку?

– Потому что наш поступок был безрассудным и едва не стоил нам жизни, ты об этом хорошо знаешь. Мы с Лотти не хотели, чтобы дедушка узнал о нашем отъезде. Особенно я. Ведь это была моя затея. Во-первых, он сильно расстроился бы; во-вторых, мог счесть наш отъезд проявлением черной неблагодарности к нему, нашему опекуну и благодетелю.

Она замолчала, чтобы перевести дух, и Люсьен некоторое время в полной тишине созерцал ее тронутые нежным румянцем щеки и сверкающие голубые глаза. Потом, не удержавшись, коснулся ее овального, с крохотной ямочкой подбородка.

– Зачем ты сюда приехал? – неожиданно спросила Адриенна.

– Что? – удивился Люсьен.

– Провожая нас в Эйншем, ты и так потратил уйму времени, что, конечно же, не способствовало выполнению возложенной на тебя миссии. И я не могу взять в толк, почему ты принял приглашение дедушки и согласился провести в Эйншеме несколько дней.

– Ну… я… – Люсьен нахмурился, пытаясь придумать мало-мальски правдоподобный ответ.

– Связано ли это каким-то образом с выполнением данного тобой обета? – продолжала наседать на рыцаря Адриенна. – Уж не гоняешься ли ты за какой-нибудь девушкой? Коль скоро ты остался в Эйншеме, она, должно быть, живет поблизости – в Коксе или Видденхэме. Или это замужняя женщина? Кто в таком случае ее муж?

– Господи, нет у меня здесь знакомых женщин – кроме тебя и Лотти, конечно!

– Тогда я решительно не понимаю, зачем ты остался в замке.

– Из-за тебя! – вскричал Люсьен, обнимая девушку за плечи. – Неужели не понимаешь?

Люсьен не лгал. Адриенна оказалась для него своего рода ключом, который помог ему отпереть ворота Эйншема. Кроме того, она притягивала его к себе словно магнитом. Что бы он там ни думал, расстаться с ней ему было бы тяжело. Он хотел ее так сильно, как не хотел еще ни одной женщины в своей жизни.

Люсьен привлек девушку к себе и обхватил ее лицо ладонями. Теперь она не могла от него отвернуться и вынуждена была смотреть ему прямо в глаза. Он наклонился и прильнул к ее губам в страстном поцелуе.

Адриенна почувствовала слабость в ногах, по спине побежали мурашки. Казалось, еще немного – и она, как это уже бывало не раз, отдастся на милость Люсьена. В последний момент, однако, она нашла в себе силы вырваться из его объятий и отступила на шаг.

– Ты лжешь, сэр! – воскликнула девушка, проведя языком по припухшим от поцелуя губам. – Ты дал мне понять, что я нисколько тебя не интересую – по крайней мере в качестве благородной леди. Заявил, что, знай ты о моей невинности, ты бы и пальцем ко мне не притронулся. Тебе нужна была простушка для удовлетворения своей похоти – вот и все!

– Мало ли что я говорил! Ты тоже притворилась крестьянкой. Как бы то ии было, я тебя не принуждал, ты сама согласилась лечь со мной.

Люсьен снова заключил девушку в объятия. На этот раз его поцелуй был просто обжигающим. Но поцелуем он не ограничился. Привлек ее к себе и стал тереться своей возбужденной плотью о ее живот.

Одновременно своими ловкими пальцами он стал распускать шнурки у нее на платье, стянул его с плеч и обнажил грудь. Затем обхватил губами ее твердые, как лесные орешки, соски: сначала один, потом второй. При этом левая рука Люсьена задрала на Адриенне юбки и скользнула к ее увлажнившейся промежности. Однако, прежде чем пальцы Люсьена успели раздвинуть нежные складки кожи у нее между ног, Адриенна вскрикнула и сделала новую отчаянную попытку вырваться из его объятий, что, надо сказать, ей почти удалось.

Тяжело дыша, Люсьен думал о том, что если она не пустит его жезл в свое лоно, сперма прольется прямо ей на платье и он опозорится. Какая жалость, что он не может сделать ее своей любовницей! Но она, как благородная леди, думала исключительно о браке, и с этим ничего нельзя было поделать.

Словно угадав его мысли, Адриенна заговорила:

– Да, я не крестьянка, не крепостная девушка, с которой можно обращаться как с бессловесным животным. Я – леди, дочь благородных родителей, и у меня, как и у тебя, есть чувство долга. Так вот, мой долг велит мне подчиняться Озрику, моему опекуну и благодетелю, Озрик же намерен выдать меня замуж, причем в самое ближайшее время. – Она перевела дух и, с надеждой взглянув на Люсьена, спросила: – Теперь ты понимаешь?

– Но что?.. Что я должен понять?

– Чтоб тебя черти взяли! – закричала Адриенна, дивясь его тупости и бесчувственности.

– Погоди, не надо на меня кричать, – негромко произнес он, в смущении качая головой. – Возможно, я тебя не понял?

– Я хочу задать тебе только один вопрос: ты собираешься просить у дедушки моей руки или нет? – воскликнула она, воспользовавшись замешательством Люсьена, чтобы окончательно высвободиться из его объятий.

Ударь она его сейчас кинжалом в грудь, он вряд ли изумился бы больше. Впрочем, вопрос этот не только изумил его, но и отрезвил. Тряхнув кудрями, чтобы окончательно избавиться от овладевшего им любовного дурмана, он сказал:

– Я не могу, Адди, иначе обязательно бы на тебе женился. Увы, это невозможно!

– Не может такого быть, чтобы королевская служба помешала тебе вступить в брак, – пробормотала девушка. – Ты женат – и в этом все дело!

– Клянусь Богом – нет!

– Тогда что тебе мешает – твой обет?

– Да, мой обет.

«А еще – слишком близкое родство. Общий предок Ранульф, который приходился дедушкой Гандольфу и Озрику. Церковь никогда не даст согласия на брак между близкими по крови кузенами».

Адриенна подошла к двери и принялась завязывать шнурки на платье.

– И куда, скажи на милость, ты сейчас направляешься? – спросил он.

– Подальше от тебя, – ответила девушка, даже не взглянув на него. – Скоро я стану женой какого-нибудь лорда, а потому мне не следует себя компрометировать общением с тобой.

– Но тебе не удастся избежать общения со мной, пока я нахожусь в замке. Если помнишь, завтра нас ждет совместная прогулка по окрестностям.

Адриенна уже открыла дверь, но так и застыла в проеме. Потом, правда, она все-таки вышла, но «нет» не сказала, а это означало, что предварительную договоренность она нарушать не станет, тем более что о прогулке знали и Озрик, и Уилфред, и даже Лотти.

Оставшись в одиночестве, Люсьен опустился на оттоманку у окна и глубоко задумался.

За день, проведенный в Эйншеме, он узнал почти все, что ему требовалось. Пора было возвращаться домой. Засиживаться в замке не следовало еще и по той причине, что его присутствие причиняло Адриенне страдания.

Но еще больше страдал он сам, питая к девушке самые нежные чувства. И страсть.

Глава 11

Шарлотта усадила Адриенну на стул и стала приводить в порядок ее волосы.

– Ну как у тебя дела с Люсьеном?

– Ты сама все видела.

– Ничего я не видела, – возразила Шарлотта, от возмущения легонько дернув сестру за косу. – Если не ошибаюсь, им отправились в комнату на самом верху. Ну и как, удалось нам придумать что-нибудь путное? Честно говоря, врать мне бы не хотелось, но если того потребуют обстоятельства…

– Когда мы вернулись из Фортенголла, выбора у нас не было, и тебе приходилось вместе с нами сочинять сказки, – сказала Адриенна. – Но поскольку ты не присоединилась к нам с Люсьеном, я решила, что эта тема потеряла для тебя всякий интерес.

– Это так, но мы договорились, что вы расскажете мне о том, что придумали.

– Нечего рассказывать. Я еще вчера говорила, что дедушка благополучно проглотил нашу ложь и в новой нет необходимости.

– Когда ты вернулась, я уже спала, а это означает, что вы с Люсьеном провели наедине довольно много времени. О чем же вы с ним говорили, если не о том, как обвести вокруг пальца дедушку?

– Мы разговаривали о браке.

Шарлотта оставила в покое волосы и повернулась так, чтобы лучше видеть ее лицо.

– Неужели Люсьен сделал тебе предложение?

– Наоборот, сказал, что не может на мне жениться.

– О Господи! – Появившаяся было на лице Шарлотты радость растаяла, как снег под лучами солнца. Но и следующую секунду она снова заулыбалась. – Это ничего не значит. Желание взять тебя в жены у него на лбу написано. Не зря он затронул эту тему. Кто знает, может быть, ему не позволяют жениться обстоятельства? Но как только у него появится такая возможность, он немедленно к тебе посватается.

Адриенна крутанулась на стуле, как бы предлагая сестре вновь заняться ее волосами. На садом деле она не хотела показывать ей своего расстроенного лица, так же как признаваться в том, что первая завела речь о женитьбе. Стоит сестре узнать правду о ее отношениях с Люсьеном, как она придет в ужас, а потом примется ее жалеть. Адриенна же терпеть не могла, когда ее жалели.

– Я уже тебе говорила, – сказала она, поднимаясь со стула, – что Люсьен меня не интересует – впрочем, как и все остальные мужчины. Теперь поговорим о тебе. – Адриенна снова повернулась к сестре. – Неужели тебя заинтересовал лорд Уилфред?

Шарлотта стыдливо опустила голову.

– Трудно сказать. Я ведь так мало его знаю.

Адриенна решила не распространяться о своей неприязни к Уилфреду, тем более что сестра, судя по всему, этой неприязни не разделяла.

– Похоже, ты приглянулась ему, Лотти, – произнесла она. – А если принарядишься, он будет от тебя без ума. Так что срочно переодевайся. Платье, которое на тебе сейчас, имеет цвет поросячьего дерьма.

– Адриенна! Как ты можешь такое говорить? – Адриенна хихикнула и заявила:

– Могу – потому что это правда! Ума не приложу, Лотти, где ты раздобыла это платье? Уж не одолжила ли ты его у жены мясника?

– Нет! Я носила его, когда жила в монастыре, – сказала Шарлотта, оглядывая свой наряд. – Не понимаю, почему оно тебе не нравится? Оно совсем еще целое…

– Этот половик тоже целый, – сказала Адриенна, указала на дерюжный коврик у кровати. – Но ты же не станешь его надевать?

– Мы с лордом Уилфредом договорились покататься верхом, и мне бы не хотелось испортить свое выходное платье.

– Если оно запачкается, мы велим его выстирать – вот и все. Да, не забудь повязать шарфом голову, а то ветер растреплет волосы.

Адриенна достала из сундука новое платье и шелковый шарф и протянула сестре.

– Очень надеюсь, что ты скоро выйдешь замуж. Пусть даже за Уилфреда, если таков твой выбор.

– Ах, Адриенна! Мне бы хотелось, чтобы первой вышла замуж ты. Ты ведь всегда мечтала о замужестве.

В глазах Шарлотты стояли слезы. Удивленная и тронутая словами и волнением сестры, Адриенна нежно ее обняла.

– Не расстраивайся, сестричка, – прошептала она. – Я тоже скоро встречу достойного мужчину. – Подведя Шарлотту к небольшому, ярко начищенному серебряному зеркалу, Адриенна добавила: – Хватит обо мне. Давай лучше приведем в порядок тебя. Чтобы лорд Уилфред заинтересовался тобой всерьез и надолго.

Шарлотта облачилась в новое нарядное платье, прибрала волосы. Расправляя складки, Адриенна воскликнула:

– Бог мой, Лотти, да ты настоящая красавица!

Когда сестры спустилась к завтраку, лорд Уилфред, увидев их, не сдержал своего восхищения.

– Вы сегодня прекрасны как никогда, юные леди! – воскликнул он, задержав взгляд на Шарлотте.

Шарлотта едва слышно произнесла «благодарю», вспыхнула и потупилась. Адриенна же не обратила на Уилфреда никакого внимания, как, впрочем, и на остальных мужчин, включая Люсьена, и отошла к окну.

Рыцарь заметил ее холодность, но не мог не согласиться со словами Уилфреда. В отличие от него, правда, он считал, что Адриенна куда привлекательнее своей старшей сестры. Девушка буквально заворожила его, он не мог отвести от нее глаз.

Матерь Божья, до чего же она хороша!

Он готов был кричать об этом во всеуслышание и лишь усилием воли сдержал себя. Чтобы избавиться от наваждения, Люсьен вонзил свой кинжал в лежавший перед ним на блюде копченый окорок. Надо придумать, как сделать так, чтобы Адриенна хоть еще разок ему отдалась. Он готов был на все, только бы запечатлеть на ее алых губах поцелуй, ласкать ее трепещущие груди и ощутить ее горячее, влажное женское естество, облегавшее его мужскую снасть словно лайковая перчатка…

– Ну-с, – произнес Озрик, окинув взглядом маленькую компанию, – когда же вы, молодые люди, намереваетесь отправиться на прогулку?

– Прямо сейчас, – ответил Уилфред. Опустошив огромный кубок с элем, он с улыбкой посмотрел на Шарлотту, сидевшую напротив.

– Мы тоже, – сказал Люсьен.

Адриенна одарила его нелюбезным взглядом:

– У меня есть кое-какие неотложные дела, поэтому я немного задержусь.

– Глупости! – покачал головой Озрик. – Ты обещала рыцарю показать окрестности, так что изволь выполнить свое обещание. Что же касается неотложных дел, скажу: нет такой работы, которую, нельзя было бы отложить без всякого для себя ущерба. Надеюсь, никто с этим спорить не станет?

Рыцарь кивнул, втайне дивясь тому, что его заклятый враг принял его сторону.

Адриенна, ни на кого не глядя, неопределенно пожала плечами, что, по мнению Люсьена, должно было означать согласие.

– Ну, так мы едем? – осведомился Уилфред, пожирая взглядом Шарлотту.

Когда они поднялись из-за стола, Озрик кликнул конюха:

– Дэйви! Проследи за тем, чтобы оседлали коня лорда Уилфреда и кобылку леди Шарлотты. – После чего наклонился к Уилфреду и шепнул ему: – Я бы не советовал тебе, мой друг, налегать на пиво, которое у нас варят. Говорят, оно сильно ударяет в голову…

– Учту это, мой друг, – сказал Уилфред, многозначительно подмигнув хозяину, и, подхватив Шарлотту под локоток, направился к выходу.

– Ну а вы почему медлите? – обратился Озрик к Люсьену и Адриенне. Люсьен поднял на него глаза и, к большому своему удивлению, заметил на лице старого лорда доброжелательную улыбку. – День уже в разгаре, а я не смогу уделить вам должного внимания, поскольку мне необходимо присмотреть за хозяйством, которое я запустил, пока занимался поисками своих непослушных внучек.

Озрик просто подшучивал над Адриенной, но она покраснела и опустила глаза, однако подняла их, как только Озрик вышел из зала, и устремила взгляд на Люсьена.

– Думаю, тебе не следует бродить по замку и его окрестностям в одиночестве, – сказала она.

– Совершенно справедливо, миледи. Мне нужен проводник.

– Я о другом. Пожалуй, тебе пора покинуть Эйншем.

– Почему тебе так не терпится выпроводить меня отсюда? – спросил Люсьен, наклонившись к девушке и заглянув ей в лицо.

– Потому что тебе здесь не место! Когда мы встретились, я не собиралась приглашать тебя в гости.

– Когда мы встретились, ты не собиралась вступать со мной в любовную связь. Однако сделала это.

– О Боже! – вскричала Адриенна, с такой силой отодвинув кресло, что оно едва не свалилось с помоста. – Я думала, ты благородный человек, хотя выглядел как виллан.

– Я – благородный человек, – сказал Люсьен, сделав ударение на слове «благородный». Вскочив из-за стола, он метнулся к Адриенне и с силой сжал ей руку. – К сожалению, благородные люди подчас вынуждены совершать неблагородные поступки!

Адриенну до такой степени поразили его слова, что она не оказала ему никакого сопротивления, когда он, взяв ее за руку, повел через кухню и помещения для слуг во внутренний дворик.

Лишь когда они вышли, она вырвала руку и озадаченно на него посмотрела. Люсьен сразу понял, что совершил непростительную ошибку, показав ей, что хорошо ориентируется в замке. Не дав Адриенне и рот открыть, он быстро проговорил:

– Удивляешься, да? А между тем ничего удивительного нет. Все замки в этой части Англии построены по одному образцу.

– Это твое утверждение кажется мне сомнительным.

– Тем не менее это правда. Поверь, уж я-то на своем веку перевидал столько замков, что не пересчитать.

Адриенна на это ничего не сказала, лишь недоверчиво на него посмотрела. Затем обвела рукой двор и спросила:

– С чего начнем осмотр?

Люсьен хотел было попросить, чтобы она провела его в оружейную, но вовремя спохватился и прикусил язык.

– С места, где вы содержите охотничьих птиц, – ответил он.

Адриенна пожала плечами и повела его через двор, где разгуливали слуги и занимавшиеся подновлением стен каменщики. К счастью, девушка не стала знакомить Люсьена со слугами. Ведь кое-кто из них мог его помнить и ненароком раскрыть его инкогнито.

Оказавшись в деревянном домике, где в металлических кованых клетках содержались хищные птицы, Люсьен надел толстую кожаную перчатку и стал со знанием дела исследовать достоинства соколов, кречетов и ястребов, проверяя на ощупь силу их мышц, упругость пера и хватку когтистых лап.

– Тебе приходилось охотиться с хищными птицами, леди Адриенна?

– Нет, – ответила она, сложив на груди руки и отвернувшись к окну. – Мы с Лотти родились и выросли не в замке, а в большом деревенском доме. Хотя слуг у нас было достаточно, всегда находилась работа по хозяйству, требовавшая от нас полной отдачи сил. Так что времени разъезжать по полям с соколом на рукавице у нас не оставалось. – Посадив последнюю птичку в клетку, Люсьен снял перчатку, подошел к Адриенне и, взяв ее за руки, стал рассматривать ее ладони.

– М-да… – протянул он. – Белоручкой тебя не назовешь. Даже мозоли есть, а кожа на ладонях не то чтобы грубая, но шершавая. Ничего удивительного, что я поначалу принял тебя за крестьянку.

Адриенна высвободила руки и, усмехнувшись, произнесла:

– Ты преувеличиваешь, сэр рыцарь, никаких мозолей у меня нет. Впрочем, в одном ты прав: я действительно не белоручка и умею вести хозяйство. Я даже знаю, когда надо сеять ячмень и пшеницу, а когда убирать… – Она сделала паузу, надеясь услышать от него извинения, но он и не подумал извиняться. – Надеюсь, ты уже закончил осматривать птичек? – сдерживая негодование, спросила она и, не дожидаясь ответа, направилась к двери.

Выйдя из охотничьего домика, она зашагала в сторону маленькой древней часовенки, так хорошо знакомой Люсьену.

– Вот старая часовня, – объявила она, указывая на небольшую, сложенную из бревен постройку. – Здесь давно никто не молится. Все ходят в каменную церковь, которую дедушка выстроил в Эвендейле.

– А давно он ее выстроил?

– Не имею представления, – нахмурившись сказала Адриенна. – Мы с Лотти живем в Эйншеме меньше года. Когда приехали сюда, отец Лоуренс уже читал мессу в новой церкви.

Постояв с минуту у часовенки, Адриенна снова двинулась в путь. Люсьен шел за ней как привязанный, любуясь ее изящной фигурой. Этому в немалой степени способствовал поднявшийся ветерок: легкое платье буквально прилипало к телу, позволяя Люсьену рассматривать его без помех. Он уже хотел незаметно прикоснуться к ее бедру, когда Адриенна вдруг повернулась к нему и заговорила:

– Мы с сестрой часто удивляемся, как у дедушки хватило сил и терпения выстроить каменную церковь в Эвендейле. Ведь он уже который год занимается перестройкой и укреплением замковых стен и башен.

– Что ты сказала? – спросил Люсьен.

– Видишь следы новой кладки? – спросила Адриенна, указывая на окружавшие внутренний дворик стены. – Если судить по вкраплению более светлого камня, стены выросли больше чем на треть. Впрочем, – добавила она, – не так давно дедушка велел приостановить строительство. Видимо, решил, что слишком высокие стены закроют обзор из главной башни. Вполне возможно, теперь он возьмется за перестройку этой самой башни.

Люсьен, которого до сих пор обуревало только одно желание – овладеть Адриенной, поднял голову, глянул на стены и с шумом втянул в себя воздух. По парапетам новых, невиданно высоких стен разгуливали десятки вооруженных лучников и арбалетчиков, внимательно озиравших все подступы к замку.

– Их очень много, не так ли? – сказала Адриенна, словно читая невеселые мысли, которые приходили Люсьену в голову при виде всей этой мощи. – У дедушки столько солдат, что он был вынужден выстроить для них новые казармы.

Думаю, его дружина не уступит выучкой и числом даже войску могущественного графа Фортенголла.

– Кого же это твой дедушка так боится?

– Мой дедушка? Боится? – Адриенна пренебрежительно фыркнула – до того несуразными показались ей слова Люсьена. – Озрик Эйншем никого и ничего не боится. Он такой же могучий и несокрушимый, как и его замок.

– Правда? – спросил Люсьен, гипнотизируя девушку взглядом. – Но если он такой богатырь и храбрец, как ты говоришь, то зачем надстраивает стены и окружает себя солдатами?

– Не хочет, чтобы его застали врасплох, – ответила Адриенна, одаривая рыцаря многозначительным взглядом. – На свете много охотников до чужого добра. Дедушка говорит, что в наших краях странствующие рыцари, желающие стать баронами, так и рыщут, а потому мы в любую минуту должны быть готовы дать им отпор. Дедушка любит Эйншем и никому его не отдаст.

– Озрик любит Эйншем? – удивился Люсьен. Он и представить себе не мог, что еще кто-то любит Эйншем так же, как он, и уж конечно, это не Озрик. Озрик просто узурпатор. – Сомневаюсь, что твой дедушка любит это поместье. Если разобраться, тут и любить-то нечего. Земли каменистые, неплодородные, замок – как его ни перестраивай – ветхий, а деревенька Эвендейл – нищая. К тому же Озрик владеет имением не так давно. Я слышал, что он взял его штурмом.

– Ты слышал, да не расслышал. Эйншем принадлежит лорду Озрику по праву. Поместье должно было перейти ему еще в молодые годы, но его коварный кузен по имени Гандольф захватил замок, прежде чем Озрик успел заявить на него свои права.

Услышав имя своего отца из уст Адриенны, Люсьен вздрогнул.

– Гандольф, – медленно, чуть ли не по слогам, произнес он.

– Да, Гандольф. Это был самый настоящий негодяй. Он жестоко обращался со своими людьми и совершенно запустил и замок Эйншем, и деревню Эвендейл. По счастью, он умер, и дедушке удалось затребовать свою собственность…

– Затребовать?

– Именно. Затребовать! – сказала Адриенна, сделав ударение на этом слове. – Как я уже говорила, Гандольф умер, и дедушке после пятилетних проволочек удалось вернуть свою законную собственность. И не сомневайся: он любит Эйншем, как если бы это была женщина, которую он когда-то любил, потерял, а потом снова вернул. Именно поэтому он укрепляет стены и держит при себе большую дружину. Защищая Эйншем, он исполняет свой долг – точно так же, как ты исполняешь свой.

Порыв ветра сорвал у нее с плеча шелковый шарф, и его конец хлестнул Люсьена по глазам. От неожиданности он замер на месте и заморгал. И тут словно пелена спала с глаз Люсьена. Он посмотрел на Адриенну и увидел, что девушка настроена к нему не так уж и враждебно. Более того, его присутствие сильно ее волнует и он по-прежнему ей нравится! Люсьен готов был поклясться, что это так.

– Знаешь что, Адди, – сказал он, пытаясь коснуться ее щеки. – Я бы хотел, чтобы между нами снова установились добрые отношения. У меня и в мыслях не было причинить тебе боль, даю слово!

– Неужели? – негромко произнесла она, оттолкнув его руку. – В таком случае почему ты все еще здесь? Почему принял приглашение моего дедушки? Зачем поехал меня провожать, после того как узнал, что я не крестьянская девушка, а леди и, стало быть, тебе не подхожу?

Вокруг Люсьена с Адриенной постоянно шнырял самый разнообразный люд: слуги, каменотесы, солдаты. Люсьен, однако, никого, кроме Адриенны, не замечал. Придвинувшись к ней поближе, он подцепил пальцем стягивавший ее талию поясок и привлек девушку к себе.

– Если я сейчас тебя отпущу, ты упадешь, – прошептал он. – Так что держись за меня обеими руками.

– У меня нет желания за тебя держаться, – сказала она, блеснув глазами. – Я хочу одного – чтобы ты побыстрее уехал!

– Ничего подобного. Ты этого не хочешь. И я не хочу. Нас влекло друг к другу с той самой минуты, как мы познакомились. А после того, что между нами произошло, наше взаимное влечение не только не исчезло, но возросло во сто крат. И ты знаешь об этом не хуже меня.

– Прошу тебя, Люсьен, не надо, – произнесла она, задыхаясь от волнения и страсти. – Да, нас влекло друг к другу, но теперь все изменилось. Теперь мы не на большой дороге в лесу, где нас никто не видит. Мы в Эйншеме, и люди, что вокруг нас, имеют отличную возможность наблюдать за нами и делать определенные выводы. Вряд ли мой опекун одобрит…

– Почему ты называешь Озрика опекуном? – перебил ее Люсьен. – Если разобраться, может, оно и так, но прежде всего он твой дедушка.

– Нет! – воскликнула девушка, пытаясь выручить из плена свой поясок и освободиться. – На самом деле Озрик никакая мне не родня. Он – отец Эдварда, моего отчима. А моего родного отца звали Джордж Брент. Мы с Лотти впервые увидели Озрика, когда наши мать и отчим умерли от чумы, и он взял нас к себе жить. Более того, сделал нас своими наследницами и пообещал, что рожденный мной или Шарлоттой сын станет в будущем полноправным хозяином Эйншема.

– Сэр Люсьен!

Люсьен мысленно поблагодарил человека, который окликнул его. Адриенна отвлеклась и не заметила промелькнувшего на лице Люсьена изумления, когда она произнесла последние слова. Обернувшись, они увидели, что к ним приближается сэр Хьюберт.

– Если мне память не изменяет, у вас запланирована прогулка по замку и его окрестностям? Я пришел, чтобы предложить свои услуги. Могу показать рыцарю оружейную, кузни и казармы, а также учебные бои, которые наши люди регулярно проводят на замковом ристалище. – Сэр Хьюберт перевел взгляд на Адриенну. – Хотя как проводник я, разумеется, не иду ни в какое сравнение с прекрасной леди Адриенной.

Адриенна ласково улыбнулась сэру Хьюберту и посмотрела на Люсьена, который, по ее мнению, был склонен принять предложение Хьюберта.

– Вот и отлично, – сказала девушка. – Уверена, наш гость не откажется взглянуть на доспехи, оружейную комнату и потешные бои, которые близки сердцу каждого рыцаря. Меня, однако, все это совершенно не интересует, поэтому я вверяю нашего гостя твоим заботам, сэр Хьюберт, и позволю себе откланяться.

С этими словами Адриенна отвесила мужчинам поклон и направилась ко входу в большой зал.

Люсьену ничего не оставалось, как последовать за Хьюбертом, который с большим энтузиазмом принялся расписывать ему прочность укреплений замка Эйншем и отличную выучку воинов лорда Озрика. Люсьен слушал его рассеянно. Он уже понял, что никакая армия не поможет ему открыть ворота замка Эйншем, только Адриенна.

– Согласись, рыцарь, в Эйншеме военное дело на самом высоком уровне, – сказал Хьюберт, нарушив размышления Люсьена.

– О да, – с отсутствующим видом пробормотал Люсьен, входя вслед за Хьюбертом в оружейные мастерские. – Кто же усомнится?

Погруженный в свои мысли, Люсьен не заметил стоявшего в тени человека, который пристально его рассматривал.

Глава 12

Никакого срочного дела у Адриенны, конечно же, не было. С тех пор как они с сестрой переселились в замок Озрика, их опекун старался обеспечить им легкое и беззаботное существование. Собственно говоря, они с Шарлоттой жили в Эйншеме на положении почетных гостей и делали только то, что доставляло им удовольствие. Шарлотта по преимуществу занималась вышиванием или посещала новую каменную церковь в Эвендейле, где вела долгие душеспасительные беседы с замковым капелланом отцом Лоуренсом и изучала под его руководством Священное Писание. Адриенна же часто бывала на конюшне, где ухаживала за лошадьми. Особое внимание она уделяла жеребым кобылам и всякий раз, когда той или другой приходило время жеребиться, оказывала конюхам посильную помощь. Кроме того, Адриенна возделывала маленький огород, где выращивала редкие овощи и лечебные травы, иногда шла на кухню и помогала кухарке Хильде в составлении новых кулинарных рецептов.

Поскольку у Адриенны не было сколь-нибудь серьезной причины оставаться в замке, она не стала задерживаться у себя в спальне, а, переодевшись, снова вышла во двор и, пройдя в его дальний конец, очутилась на своем огородите. Огородик, пока она ездила на ярмарку, начал чахнуть, а те немногие стебли, что вылезли из земли, были объедены кроликами. Адриенна решила заняться им всерьез: натаскала из колодца воды, полила землю, после чего, взяв совок и встав на четвереньки, принялась тщательно рыхлить землю.

Обычно это занятие ее успокаивало, однако сейчас ничего подобного не произошло.

– Я ненавижу его, – бормотала девушка себе под нос, яростно выдергивая сорняки из каменистой почвы. – Он считает меня шлюхой. Потешил свою похоть и отбросил меня как негодную ветошь. При всем том он упорно не желает уезжать из замка. Но почему? Что его здесь держит?

Откинув прядь упавших на лоб волос, она продолжила свой монолог:

– До чего же наивна Лотти! Думает, я выйду замуж за этого грубого, эгоистичного рыцаря. Ха! Кому, спрашивается, нужен такой муж? Ни одна приличная женщина не согласится за него выйти, и он умрет в одиночестве, так и не оставив потомства. Впрочем, это слишком легкое для него наказание. Пусть лучше какая-нибудь шлюха заразит его гнусной болезнью, и его член сгниет и отвалится!

Адриенна вырвала сорняки, взрыхлила землю и заново засеяла огородик. На это у нее ушло несколько часов, однако облегчения она не почувствовала и вернулась в большой зал мрачная и расстроенная. Нанесенные Люсьеном оскорбления жгли как огнем.

– Адриенна? – с удивлением воскликнул Озрик, увидев свою перемазанную землей воспитанницу. – Почему ты, вместо того чтобы сопровождать нашего гостя, разгуливаешь по замку в таком непотребном виде?

– Я работала у себя на огороде и выпачкалась землей, – сказала, нахмурившись, Адриенна. – Что же до нашего гостя, то он предпочел компанию сэра Хьюберта, который пообещал показать ему оружейную комнату и новые казармы.

– Не стоит принимать это близко к сердцу, дорогая, – сказал Озрик, жестом предлагая Адриенне занять кресло у камина. – Когда речь заходит об оружии и военном деле, мужчины забывают обо всем на свете.

– Я и не принимаю, – пробормотала Адриенна. – В конце концов, что мне за дело до сэра Люсьена? Пусть делает что хочет. Говоря по правде, – добавила она, – я бы предпочла, чтобы он побыстрее уехал из Эйншема и никогда сюда не возвращался.

Озрик улыбнулся уголками губ:

– Ты говоришь об этом с такой горячностью! Уж не питаешь ли ты к этому рыцарю какие-то чувства? К тому же вы с Лотти называете его своим старым другом.

– Старым другом? – с удивлением повторила Адриенна. Еще немного, и она проговорилась бы, но вовремя прикусила язык. – Знаешь, милорд, это одни разговоры. На самом деле мы с Лотти не видели его уже несколько лет, и мне лично нет до него никакого дела.

– Странно, – произнес лорд Озрик, задумчиво почесав подбородок. – Я-то готов был держать пари, что между тобой и сэром Люсьеном что-то есть.

Щеки у Адриенны вспыхнули, и она отвернулась.

– Хорошо, что ты не держал пари, не то наверняка проиграл бы его! – выпалила она.

– Стало быть, сэр Люсьен совершенно тебя не интересует… и как муж тоже?

– Как муж? – взвизгнула Адриенна и, обежав вокруг стола, плюхнулась на стул прямо перед Озриком. – Похоже, дедушка, вы с Лотти дуете в одну и ту же дуду!

– Ага, значит, твоя сестра тоже считает, что как муж сэр Люсьен тебе очень подходит?

Адриенна кивнула:

– Именно. И если бы она держала пари, то тоже лишилась бы нескольких монет. – Откинувшись на спинку стула и с шумом втянув в себя воздух, Адриенна сказала: – Я всегда думала, что у тебя в голове давно уже существует список подходящих для нас с Лотти женихов. Означают ли твои последние слова, что ты включил в этот список также и сэра Люсьена?

Озрик пожал плечами:

– Да нет у меня никакого списка. Зато у меня две внучки, а мой приятель Уилфред может взять в жены только одну. Вот я и подумал, что в случае если ты и сэр Люсьен друг другу приглянулись, то… – Он не закончил фразы и снова пожал плечами.

– Мы друг другу не приглянулись, – сказала как отрезала Адриенна. – Придется тебе подыскивать для меня другого лорда.

– Думаю, это не составит большого труда. Хотя жених, которого я тебе предложу, вряд ли будет так хорош и молод, как сэр Люсьен. И уж конечно, не будет обладать его могучей мужской силой.

– Как ты можешь говорить такие вещи? – воскликнула, широко распахнув глаза, Адриенна.

Озрик расхохотался и похлопал девушку по руке.

– Думаешь, я настолько стар, что не понимаю, какую важную роль играет для супругов постель? Хотя иные женщины радуются, если муж не слишком досаждает им своими ласками, ты, на мой взгляд, не из таких. Кроме того, – добавил он прежде, чем Адриенна успела раскрыть рот, – я надеюсь, что вы с Шарлоттой родите мне внуков, один из которых унаследует в свое время Эйншем.

– По-моему, твой друг лорд Уилфред мечтает о сыне.

– Это точно, – сказал, прищурившись, Озрик. – Хочешь ему помочь?

– Нет! – выпалила Адриенна, лишь секундой позже осознав, что ее категоричное «нет» Озрик может истолковать как проявление неприязни к его старому другу. Желая загладить ошибку, она добавила: – Если не ошибаюсь, он нравится Лотти.

Озрик приподнял свои мохнатые брови.

– Хорошая новость. Я лично… – Он не договорил – в коридоре в этот момент раздались шаги, дверь распахнулась, и в зал ворвалась Шарлотта.

– Что происходит? – осведомился Озрик. – Вот и вторая внучка прибежала – и тоже без своего кавалера.

Озрик улыбался, но Шарлотта этого не заметила.

– Лорд Уилфред… – проговорила она, запыхавшись, – он… он… скоро будет.

Шарлотта широко открытыми глазами взглянула на Адриенну, и та поняла, что с сестрой что-то случилось.

– Что с тобой? – спросила Адриенна.

– Да так, ничего особенного…

Когда Адриенна подбежала к Лотти, то заметила, что подол ее платья испачкан землей и вымазан зеленым травяным соком, а шарфик, которым она повязала голову, исчез.

– Что все-таки с тобой случилось?

– Ничего, – прозвучал низкий мужской голос. Адриенна и Шарлотта одновременно обернулись и увидели лорда Уилфреда.

Одарив улыбкой сестер и Озрика, Уилфред сказал:

– У леди закружилась голова, и она упала с лошади.

– Это правда? – спросила Адриенна, в упор глядя на Шарлотту.

– Ты не ушиблась? – Озрик поднялся и направился к девушкам.

– Это правда, но я не ушиблась, и со мной все хорошо, – пробормотала Шарлотта, опустив голову. – Моя лошадь споткнулась, я не удержалась в седле и свалилась на землю. Так глупо получилось…

– Не расстраивайся, дорогая, – сказал Озрик, ласково поглаживая девушку по плечу. – С коня падают даже самые опытные наездники.

– А я – наездница неопытная, – промолвила Лотти. – Вы у Адриенны спросите – она знает.

– Я бы этого не сказала, – заявила Адриенна. – Конечно, в монастыре тебе ездить верхом не приходилось, но в детстве ты отлично управлялась с лошадью.

– Спасибо за похвалу, но ты преувеличиваешь мои скромные возможности, – возразила Шарлотта, с удивлением глядя на Адриенну. – Бог мой! А с тобой-то что приключилось?

– Со мной? – Адриенна опустила глаза и оглядела свое испачканное грязью платье. – Ничегошеньки. Просто я работала у себя на огороде и не успела переодеться… Знаешь что, – сказала она, обращаясь к Лотти, – пойдем-ка в спальню и приведем себя в порядок. Заодно я тебя осмотрю и, если у тебя обнаружатся порезы или ушибы, наложу повязку или примочку.

– Извини нас, дедушка, – негромко произнесла Шарлотта, старательно избегая взгляда лорда Уилфреда. – Но Адриенна права, нам надо привести себя в порядок.

Сестры вскочили и выбежали из зала.

Поднимаясь по лестнице, Адриенна окликнула пробегавшую мимо служанку и потребовала, чтобы та принесла им в комнату горячей воды.

Адриенна усадила Лотти на кровать, вымыла руки.

– Давай-ка я тебя осмотрю, – предложила Адриенна.

– Не стоит, – сказала Шарлотта. – Со мной ничего не случилось, пострадала только моя гордость.

– Позволь все-таки мне убедиться, что ты невредима. – Тяжело вздохнув, Шарлотта стала разоблачаться, а когда осталась в одной рубашке, Адриенна приступила к осмотру.

– Довольно, прошу тебя, – простонала Шарлотта, когда сестра стала ощупывать ей голову, – Говорю же тебе, я не пострадала.

Служанки принесли горячей воды и принялись наполнять большую деревянную бадью. Шарлотта, воспользовавшись возникшей сумятицей, быстро переоделась в домашнее платье. Это не укрылось от глаз Адриенны, и, как только служанки вышли, она спросила:

– Скажи, Лотти, что ты скрываешь?

– Ничего.

– Неправда! Я заметила кое-что у тебя на груди. Какие-то пятна.

Щеки Шарлотты стали пунцовыми.

– Ты меня стесняешься? – удивилась Адриенна. – Но мы с тобой с детских лет моемся вместе.

Продолжая говорить, Адриенна подошла к сестре, распахнула полы ее домашнего платья и заглянула за вырез рубашки.

– Сыпь, что ли? – громко спросила Адриенна, в ожидании ответа подняв на Шарлотту глаза.

Шарлотта, продолжая хранить молчание, все больше и больше краснела.

Приглядевшись повнимательнее к багровым пятнам на левой груди сестры, Адриенна ахнула:

– Бог мой, Лотти! Это кровоподтеки, оставленные чьими-то пальцами.

– Моими. Когда я упала с лошади, то ненароком впилась пальцами себе в левую грудь. – Высвободив полу из рук Адриенны, Шарлотта поторопилась запахнуть платье.

– Ты говоришь правду?

– Да.

– В таком случае у тебя должна болеть рука, если ты на нее упала. – Адриенна обняла сестру за плечи, закатала ей рукав и принялась сгибать и разгибать в локте ее левую руку. – Больно?

– Немножко, – проворчала Шарлотта, высвобождаясь из объятий Адриенны и опуская рукав. – Ты слишком сильно дергаешь ее.

Красные пятна на груди у сестры вызывали у Адриенны некоторые подозрения. С другой стороны, Шарлотта никогда прежде ей не лгала, и Адриенне ничего не оставалось, как сделать вид, будто она поверила, и ждать, когда Лотти ей все расскажет, если, конечно, есть о чем рассказывать. Предложив сестре немного отдохнуть, Адриенна разделась и залезла в кадку с водой.

Шарлотта забралась в постель, укрылась одеялом и стала молча наблюдать за Адриенной. Когда Адриенна вылезла из кадки и переоделась, настало время ужина. Однако Шарлотта, сославшись на боли в руке, отказалась идти в большой зал. Адриенна, кое-как пригладив волосы и бросив взгляд в зеркало, отправилась на ужин в одиночестве.

Люсьен вернулся в жилые помещения замка через кухню, как делал это в детстве. Настроение у него было отличное, и не только потому, что Хьюберт показал ему все ключевые пункты обороны замка. Главное, у него уже созрел план, как заполучить Адди – и не на короткое время, не в качестве любовницы, а навсегда, на всю оставшуюся жизнь. Женитьба на Адриенне, за которой в приданое давали Эйншем, казалась ему теперь не менее удачной и выгодной, чем брак Генриха II с Элеонорой Аквитанской, принесший английскому королю огромные земельные владения во Франции.

Люсьен с самого утра ничего не ел, и доносившиеся из кухни запахи дразнили его аппетит.

– Прошу извинить, милорд! – воскликнула дородная кухарка, едва не протаранив своим огромным подносом неожиданно возникшего в коридоре Люсьена. – Я не знала, что здесь кто-то есть.

– Это моя вина, – сказал Люсьен, вглядываясь в показавшееся ему знакомым лицо женщины.

Он готов был дать голову наотрез, что при матери на кухне заправляла другая кухарка. Неожиданно в памяти всплыло имя этой женщины – Хильда. Во времена его юности это была цветущая пухленькая девушка из деревушки Эвендейл, своей внешностью резко отличавшаяся от остальных обитателей – настоящих заморышей. Должно быть, именно поэтому Люсьен ее и запомнил.

– Отлично зажарена, – шутливо заметил Люсьен, ткнув пальцем в лежавшую на подносе запеченную баранью ногу. – Не мог, знаешь ли, дождаться, когда ее поставят передо мной на стол.

– Стало быть, ты, милорд, проголодался? – расплывшись в улыбке, спросила Хильда. – Тогда садись скорее. Я принесу тебе кусочек повкуснее, чтобы ты заморил червячка. До начала ужина еще не менее получаса.

Люсьен с готовностью прошел на кухню и сел за дубовый стол, за которым обычно ели слуги. Хильда поставила баранину на маленький столик у очага, вытерла фартуком руки и принялась отдавать команды снующим по кухне служанкам и поварятам. Когда те принесли ей на пробу несколько блюд, она выбрала самые аппетитные кусочки и собственноручно положила их на тарелку Люсьена.

Люсьен тут же запустил в еду пальцы – ножи и вилки подавали лишь тем, кто сидел за господским столом. Еда была вкусной – на тарелке Люсьена лежали вперемешку куски жареной дикой утки, сочные ломти домашней ветчины, отварная зеленая фасоль и цветная капуста.

Кухарка с нескрываемым удовольствием наблюдала за тем, как жадно Люсьен поглощает пищу. Проглотив несколько кусков, Люсьен с улыбкой посмотрел на. Хильду:

– Очень вкусно, мистрис. Даже при дворе нашего доброго короля Генриха я не ел ничего подобного.

– Значит, ты служишь нашему королю, милорд? – уточнила Хильда. Видимо, слова Люсьена произвели на нее впечатление. – А я служу Озрику, лорду Эйншему, и зовут меня Хильда. – Поднявшись, она попыталась присесть в придворном поклоне, отчего ее необъятные груди заколыхались как студень.

Представив себе, как толстая Хильда, не удержав равновесия, валится на пол, болтая ногами и задрав подол платья, Люсьен, с трудом сдержав смех, с самым серьезным видом посмотрел на кухарку и произнес:

– К чему эти церемонии, Хильда? Мы же не при королевском дворе!

Хильда с облегчением вздохнула, плюхнулась на свой стул и предложила рыцарю отведать сладкого пирога с ежевикой. Потом, шлепнув себя пухлой ладошкой по лбу, воскликнула:

– Матерь Божья! Я же забыла налить тебе эля!

Хильда проплыла лебедью в дальний угол комнаты и вернулась с кувшином и сладким пирогом, обильно сдобренным ежевичным вареньем и сливочным кремом.

– Как тебя зовут, милорд? – спросила она, выставляя на стол кувшин и блюдо с пирогом.

– Люсьен, моя милая, – ответил рыцарь.

– Сэр Люсьен! – Хильда снова сделала попытку присесть в поклоне, но Люсьен остановил ее, взяв за руку.

– Да брось ты эти китайские церемонии. Я всего лишь случайный гость твоего хозяина Озрика.

– Небось свататься приехал? – лукаво осведомилась женщина.

Люсьен, едва не поперхнувшись, проглотил кусок пирога, запил его крепким эйншемским элем и вытер рукой рот.

– С чего ты взяла?

– А что, не права я?

– Не знаю. Я просто так спросил, из любопытства.

– Из любопытства? – Хильда опустилась на стул, поставив на столешницу пухлые, с ямочками, локти. – Тогда я тебе отвечу: в замке только и разговору, что о свадьбах да подвенечных платьях. Похоже, лорд Озрик решил выдать внучек замуж, вот и приваживает женихов – смотрины устраивает.

– Неужели?

– Точно тебе говорю! Вот и лорд Уилфред приехал, чтобы взглянуть на наших цыпочек.

Появившаяся было на губах Люсьена улыбка исчезла.

– М-да, лорд Уилфред… – пробормотал он. – Мне и в голову не пришло, что он приехал в Эйншем именно по этой причине.

– Вот я и решила, – продолжила свои рассуждения Хильда, – что ты приехал с той же целью – просить у лорда Озрика руки одной из его воспитанниц. Леди Шарлотты, к примеру.

– Почему леди Шарлотты? Почему не леди Адриенны?

– Ах, милорд! – Хильда взмахнула своими пухлыми руками, как откормленная индюшка – крыльями. – Леди Шарлотта в браке с Уилфредом Хоутоном долго не протянет. – Кухарка наклонилась к Люсьену и вполголоса произнесла: – Лорд Уилфред – человек старой закалки. Он сластолюбив, эгоистичен и жесток. Будет давить на бедную девочку, пока та не сломается.

– Почему ты думаешь, что ее так уж легко, сломать?

– Да потому что, хотя леди Шарлотта и старше леди Адриенны на год, по сути она совершенное дитя – робкое, застенчивое и легкоранимое. Шить любит, Священное Писание читает, монахиней хотела стать… Такую обидеть ничего не стоит. Другое дело – леди Адриенна. Она у них заводила. Это ведь она подбила леди Шарлотту убежать с ней на ярмарку в Кэррингтон. Если хочешь знать, эта девушка – отчаянная. Ходит в полном одиночестве в деревню врачевать больных крестьян. Даже роды принимает, а на такое не всякая отважится. Да что там роды! Она с конюхами помогает жеребиться кобылам и не считает это для себя зазорным…

Хильда перевела дух, приблизила лицо к лицу Люсьена и внимательно посмотрела на него своими маленькими глазками.

– Я ведь что хочу сказать-то? – прошептала она. – Мы, слуги то есть, считаем, что леди Адриенна способна укротить такого грубияна, как лорд Уилфред, а вот бедняжке Шарлотте это не по силам. Если Уилфред на ней женится, то погасит ее как свечку, помяни мое слово!

Люсьен с минуту молчал, переваривая сказанное, потом спросил:

– А что думает по этому поводу лорд Озрик?

– Лорд Озрик – человек неглупый и, похоже, склоняется к тому, чтобы выдать Адриенну за Уилфреда, а Шарлотте подыскать другого жениха – подобрее да помоложе. Вот мы, слуги, и подумали, что ты, рыцарь, – подходящая пара для старшей.

Люсьен с отсутствующим видом кивнул, как бы давая Хильде понять, что принял ее слова к сведению, но продолжал хранить молчание. Тогда кухарка, извинившись, поднялась из-за стола и принялась за работу: до ужина времени оставалось совсем немного. Люсьен же продолжал сидеть в одиночестве, покачивая головой в такт своим мыслям и потягивая эль. Возможно, он просидел бы так до самого ужина, если бы не кухарка. Когда рыцарь уже почти опорожнил кружку, она снова подошла к столу.

– Хочешь еще кружечку, сэр Люсьен?

– Не откажусь, – сказал Люсьен, поднимая на кухарку глаза.

Наливая ему эль, Хильда, понизив голос, произнесла:

– Извини меня за смелость рыцарь, но я не могу отделаться от мысли, что где-то тебя уже видела.

Люсьен вздрогнул, но быстро взял себя в руки и ровным голосом сказал:

– Тебе показалось.

– Неужели ты никогда не бывал ни в Эйншеме, ни в Эвендейле? – не унималась Хильда.

Люсьен ничего не сказал, только кивнул.

– Стало быть, я ошиблась, – пробормотала Хильда. – Наверное, видела кого-то очень похожего на тебя. – Она прижала к груди кувшин с элем и, отходя от стола, добавила; – Но я обязательно вспомню, где и когда я этого человека видела. Вот выпью маленько, пороюсь в памяти – и вспомню. Это уж как Бог свят!

Допивая вторую кружку эля, Люсьен думал о том, что времени в его распоряжении остается не так уж много. Если Озрик и впрямь решит выдать Адриенну за Уилфреда, а Хильда вспомнит, что видела именно его, Люсьена, а не просто похожего на него мужчину, то все его планы рухнут, сам он будет убит, а Эйншем так и останется во власти узурпатора.

Он должен сделать все, чтобы как можно скорее обвенчаться с леди. Адриенной.

Глава 13

Люсьен вошел в большой зал в тот момент, когда слуги накрывали столы, предназначавшиеся для воинов и оруженосцев. Озрик и его приятель Уилфред уже сидели за господским столом и, по обыкновению, о чем-то негромко переговаривались. Заметив Люсьена, Озрик махнул ему рукой:

– Присоединяйся к нам, сэр Люсьен!

Когда Люсьен занял предназначавшееся ему место, Озрик спросил:

– Получил ли ты удовольствие от прогулки по замку, рыцарь?

– Если ты имеешь в виду жилые помещения, то я видел только большой зал и спальню, где меня поместили на ночь, – сухо произнес Люсьен.

– Да я не о том. Адриенна сказала мне, что вы с Хьюбертом осматривали укрепления. Как по-твоему, хорошо ли обучены мои люди и достаточно ли укреплен Эйншем?

– По мне, – задумчиво протянул Люсьен, вспоминая парапеты с лучниками, – ты можешь хоть сейчас выступить со своими людьми в крестовый поход – столько у тебя солдат и такая отличная у них выучка. Непонятно только, зачем все они здесь собрались? Неужели для того, чтобы уберечь от нападения небольшой старый замок и бедную деревеньку? Неразумная трата средств и сил.

Озрику ничего не оставалось, как кивнуть в знак согласия.

– А вот и Адриенна! – сказал он, увидев свою воспитанницу, вошедшую в зал со стороны кухни.

Адриенна прошла к столу и села неподалеку от Люсьена, но так, чтобы между ними стоял пустой стул.

– А где же Шарлотта? – осведомился Озрик. – Разве она не почтит нас сегодня своим присутствием?

– Лотти решила полежать в постели. Я попросила Хильду отнести ужин ей в спальню. После падения с лошади у нее все болит, а на теле остались кровоподтеки.

– Шарлотта упала с лошади? – спросил Люсьен. Адриенна вынуждена была повернуться к нему.

– Да. Когда они с лордом Уилфредом отправились на верховую прогулку, ее кобыла споткнулась, и Шарлотта вылетела из седла. – Говоря это, Адриенна сверлила глазами лорда Уилфреда.

– Так все и было, – подтвердил лорд. – Шарлотта не так прочно держится в седле, как некоторые придворные леди.

– Правда? – удивился Люсьен. – А мне показалось, что она ездит верхом совсем неплохо. Я сужу по тому, как ловко она управлялась с конем, когда влетела галопом в ворота замка. Можно было подумать, за ней гонится сам дьявол. Что же касается тебя, милорд, ты приехал гораздо позже… Подозреваю, – произнес он с улыбкой, – что вы с леди Шарлоттой затеяли скачки и она тебя обставила. – Лицо лорда пошло красными пятнами.

– Никаких скачек не было. Уж если бы мы затеяли скачки, первым, вне всякого сомнения, пришел бы я. До сих пор ни одной женщине не удавалось взять надо мной верх.

– И очень жаль, – улыбаясь, сказал Люсьен. – Мне лично очень нравится, когда женщина берет надо мной верх.

Сказав это, Люсьен устремил на Адриенну пристальный взгляд, и она отвела глаза.

Лорд Озрик с интересом на них поглядывал.

– Буду ли я иметь счастье видеть тебя в Эйншеме завтра, сэр Люсьен? – спросил он, накладывая себе на тарелку жареной дичи.

– Будешь, милорд, – ухмыляясь, ответил Люсьен. – Если, разумеется, мое присутствие не доставляет тебе и твоим домочадцам неудобств.

– Нет, конечно. Более того, я надеюсь, что завтра ты поедешь на соколиную охоту и возьмешь с собой леди Адриенну.

– Я не умею охотиться с хищными птицами, – пожала плечами Адриенна. – Никогда этому не училась.

– Уверен, сэр Люсьен будет рад обучить тебя этому благородному искусству.

– Дедушка!

– Леди Адриенна, я к твоим услугам, – произнес Люсьен. Предложение Озрика было ему весьма на руку.

Адриенна вздернула подбородок и отвернулась. Лорд Уилфред, заметив это, сказал:

– Насколько я понимаю, рыцарю больше нравится осматривать укрепления замка и беседовать с эйншемскими рыцарями. Так что, леди Адриенна, если желаешь, я готов отправиться с тобой на соколиную охоту вместо сэра Люсьена.

– Ну уж нет… – пробормотала Адриенна, мигом смирив гордыню. – Сэр Люсьен – мой давнишний друг, и я была бы не прочь с ним поболтать и вспомнить добрые старце времена. Что же касается тебя, лорд Уилфред, – добавила она, полоснув Хоутона нелюбезным взглядом, – ты мог бы взять с собой Шарлотту. Если, разумеется, она будет в состоянии сесть на лошадь.

Лорд Уилфред ничего не ответил и сосредоточил внимание на лежавшей перед ним на тарелке индюшачьей ножке.

Ужин между тем шел своим чередом и через час закончился. Слуги принесли вино и эль. Адриенна засиживаться не стала и под тем предлогом, что ей необходимо узнать, как чувствует себя Шарлотта, вышла из зала.

Шарлотта крепко спала. Адриенна присела на край постели и стала думать, как скоротать время. Она могла лечь, могла отправиться в комнатку под крышей, зажечь свечу и заняться вышиванием, а могла вернуться в большой зал и составить компанию мужчинам.

Спать ей, по правде говоря, не хотелось, шить тоже, поэтому она остановилась на третьем варианте. Спустившись в большой зал, она увидела, что со всех столов, за исключением господского, напитки и яства уже убрали. Тем не менее молодые оруженосцы и воины расходиться по комнатам не торопились. Один из них принес флейту, другой – лютню. Кто-то сбегал на кухню и пригласил в зал служанок.

Адриенна усаживаться за господский стол не спешила. Вместо этого она отыскала затененное место, прислонилась к стене и занялась наблюдениями. Между тем заиграла музыка, и молодые оруженосцы со своими дамами начали танцевать.

– А ты почему не танцуешь? – услышала Адриенна негромкий, но такой знакомый голос и едва не подскочила от неожиданности.

– Ах!

– Я вот, к примеру, очень даже не прочь потанцевать, – произнес Люсьен, устремляя на нее взгляд своих зеленых глаз, в которых отражались желтые языки пламени полыхавших в зале факелов. – Спляшем?

Пока Адриенна приходила в себя от удивления и раздумывала, принять его предложение или нет, рядом неожиданно возник лорд Уилфред. Не обращая ни малейшего внимания на Люсьена, он поклонился Адриенне:

– Доставь мне удовольствие, миледи, – потанцуй со мной!

– Я… – Адриенна растерялась, переводя взгляд с одного на другого. Затем подумала, что не стоит оскорблять отказом друга лорда Озрика, и протянула ему руку. – Как скажешь, милорд.

Уилфред расцвел в улыбке, вывел Адриенну на площадку между столами, где уже кружились в зажигательной джиге несколько пар, и принялся в такт музыке вскидывать ноги. Адриенне ничего не оставалось, как последовать его примеру.

– Ты легко двигаешься, милорд, – вежливо сказала она.

– Ты тоже. Интересно, что еще ты умеешь делать так же хорошо, как танцевать джигу?

Адриенна, стараясь избегать слишком пристального и откровенного взгляда Уилфреда, время от времени поглядывала поверх его головы на стоявшего у стены Люсьена. Однако надо было поддерживать беседу – хотя бы из вежливости.

– Только не охотиться с хищными птицами.

Уилфред расхохотался.

– Меня, признаться, это мало волнует. Я, как ты знаешь, ищу жену, и мне хочется, чтобы будущая супруга обладала определенными талантами, но охота тут ни при чем.

Продолжая отплясывать, Уилфред неторопливо, но настойчиво оттеснял Адриенну к господскому столу, подальше от Люсьена и основной массы танцующих.

– Думаю, из Шарлотты выйдет отличная хозяйка замка, – пробормотала Адриенна, прежде чем настала пора меняться парами и ее подхватил новый кавалер. Отплясывая с молодым оруженосцем, Адриенна не сводила глаз с Люсьена, который стоял на том же месте, где она его оставила. Ей вдруг ужасно захотелось, чтобы музыка умолкла, танцы прекратились и она получила бы возможность вернуться к Люсьену.

Но в музыкантов словно злой дух вселился. Они продолжали терзать свои инструменты, танцы все не, прекращались, и Адриенна, вскидывая ноги и хлопая в ладоши, была вынуждена изображать радость и веселье.

Сменив несколько кавалеров, она снова угодила в объятия Уилфреда, и тот с такой силой дернул ее за руку, что она потеряла равновесие и, чтобы не упасть, была вынуждена приникнуть к его широкой груди. Несколько человек в зале заметили рискованный маневр лорда Уилфреда и приветствовали его одобрительными возгласами. Адриенна остановилась и, вперив в лорда яростный взгляд, медленно, с расстановкой произнесла:

– Отпусти меня. Немедленно!

Лорд криво усмехнулся и покачал головой:

– Я отпущу тебя только в том случае, если ты пообещаешь встретиться со мной наедине.

– Ничего я тебе обещать не стану!

– Я бы на твоем месте не стал возражать, – произнес Уилфред так тихо, что из-за музыки никто, кроме Адриенны, его не расслышал. – Я ближайший друг лорда Озрика, и он желает мне всяческого счастья.

– Между прочим, я его внучка.

– Да ничего подобного.

– Немного вина, Адди? – послышался голос Люсьена в ту самую минуту, как стихла музыка. Присутствие Люсьена в этой части зала озадачило Уилфреда ничуть не меньше, чем Адриенну. Кроме того, Уилфреду не понравилось, что рыцарь назвал девушку уменьшительным именем.

– Адди? – скривив губы, произнес Хоутон, забирая у Люсьена кубок и передавая его Адриенне.

– А что тут такого? – с невинной улыбкой осведомился Люсьен. – Надеюсь, ты не забыл, что мы с ней старые друзья? Я бы даже сказал близкие, очень близкие. Я называю ее Адди с тех пор, как мы знакомы.

– Ну что ж, Адди так Адди, – пробормотал Хоутон, переводя взгляд своих небольших, со стальным оттенком глаз на Адриенну. – Так вот, Адди…

– Так меня называют только близкие мне люди, – холодно сказала Адриенна, перебивая Уилфреда. – Но поскольку мы с тобой, милорд, едва знакомы, я бы предпочла, чтобы ты называл меня леди Адриенна.

Уилфред нахмурился и хотел было что-то сказать, но в этот момент снова заиграла музыка. Адриенна торопливо сунула свой кубок Уилфреду и повернулась к Люсьену:

– Я устала. Не проводишь ли меня в спальню?

– Почту за честь. – Предложив Адриенне руку, Люсьен повел ее прочь от Уилфреда, не отказав себе в удовольствии ему подмигнуть.

Когда, поднимаясь по лестнице, они добрались до комнаты Люсьена, находившейся этажом ниже покоев Адриенны, Люсьен, толкнув дверь плечом, втащил девушку внутрь.

– Что… что ты делаешь?

Люсьен захлопнул дверь и повернулся к Адриенне. Она отступила на несколько шагов.

– В чем дело, Люсьен?

– Ты должна была танцевать со мной, а не с Уилфредом. – Адриенна прерывисто вздохнула, ожидая, что последует за этим заявлением. Впрочем, как бы Люсьен с ней ни поступил, что бы ни сделал, она не смогла бы оказать ему сопротивления, поскольку чувствовала себя слабой и беспомощной. Он мог лепить из нее, словно из глины, все что угодно.

– Так почему все-таки ты согласилась танцевать с этим ублюдком? – спросил он, шагнув к ней.

Глядя себе под ноги, она пожала плечами:

– Не знаю. Может быть, потому что он был более настойчивым?

– Значит, я был недостаточно настойчив?

– Да, недостаточно! – Она подняла голову и пристально посмотрела на него.

В пламени свечи его волосы отливали золотом, а длинные ресницы отбрасывали тень на высокие скулы. До чего же он хорош! Адриенне захотелось, чтобы Люсьен к ней прикоснулся, как делал это прежде.

– Значит, если бы я пригласил тебя более настойчиво, ты бы мне не отказала?

– Возможно.

– А что бы ты сказала, если бы я предложил тебе предаться любви?

Он говорил очень спокойно, но голос его проникал в самую душу, а прикосновения обжигали. Дрожь волнами пробегала по ее телу.

Он запечатлел на ее губах, поцелуй. Поначалу легкий и нежный, он с каждой секундой становился все более настойчивым и страстным.

– Думаю, ты сказала бы «да», – медленно произнес Люсьен, оторвавшись от ее губ и отвечая на вопрос, который сам же ей и задал.

– В таком случае я была бы круглой дурой, – прошептала она, глядя в его изумрудные глаза.

– Ничего подобного. Просто ты стала бы принадлежать мне – и душой и телом.

Адриенна не могла больше сдерживаться. Она бросилась ему на шею и стала покрывать его поцелуями.

– Но ты меня не хочешь, – шептала она, дыша ему в ухо. Злость, которую она испытывала к Люсьену, улетучилась еще в зале, когда она танцевала с Уилфредом, а Люсьен стоял у стены с печальным видом, наблюдая за ними.

– Я не говорил, что не хочу тебя, – сказал Люсьен, запустив пальцы в ее густые волосы и поглаживая их. Потом прильнул к ее губам.

– Ты… ты сожалел о том, что лишил меня девственности. Ты от меня отрекся, – едва слышно произнесла Адриенна, оторвавшись от его губ и переведя дух.

– Тебе показалось, – сказал Люсьен, покачав головой. – Единственное, о чем я сожалел, так это о том, что провел с тобой слишком мало времени.

– Неправда. Ты говорил совсем другое… – Адриенна опустила голову, не давая ему возможности снова поцеловать ее. Она изо всех сил пыталась возродить в себе свой бойцовский дух, но у нее ничего не получалось.

– Адди, – Люсьен одной рукой приподнял ее лицо, а второй взял ее ладошку и приложил к своему воспрянувшему мужскому естеству, – разве этот предмет, упругий, как пружина, не является лучшим доказательством того, как я тебя хочу?

Адриенна ничего не ответила. Она вспомнила, какое испытала наслаждение, отдаваясь ему.

– Я хочу тебя, – простонал Люсьен, прижимая девушку к себе. – Только ради тебя я и остался в замке.

Адриенна почувствовала, как ослабли стягивавшие платье завязки, и поняла, что еще немного, и все ее покровы упадут на пол, а в следующее мгновение она окажется рядом с Люсьеном в постели.

– Нет! – крикнула она.

Люсьен немедленно разжал объятия. Адриенна бросилась к двери.

– Я не могу, – пробормотала она. – Не могу – и все тут.

– Не можешь меня любить?

Адриенна уже отодвинула засов, но открывать дверь не торопилась.

– Я буду любить тебя всегда. Я полюбила тебя с первой минуты нашего знакомства, хотя приняла за простолюдина и знала, что никогда больше тебя не увижу. Но предаваться с тобой любви больше не собираюсь, потому что поняла, что в твоей жизни для меня нет места. Ты помешан на своем обете. Это его тебе хочется ласкать, а не меня. Ну и еще, разумеется, ты любишь нашего короля за то, что он со временем подарит тебе баронское поместье, в котором ты будешь безраздельно царить. В твоем сердце нет ничего, что ты мог бы мне дать. Поэтому я, хотя и люблю тебя, не могу дать тебе то, чего хочешь ты… и чего хочу я. Ни сейчас, ни завтра – никогда!

Адриенна тяжело вздохнула и хотела уйти, но Люсьен преградил ей путь.

– Да, Адриенна, в твоих словах много правды. Я в самом деле собираюсь исполнить данный мной обет – вернуть то, что у меня отняли. Кроме того, я обязан служить верой и правдой человеку, который платит мне деньги и дает возможность вести безбедное существование. Я думал, в моем сердце нет места ни для чего другого. Но я ошибался. Ты заняла в моем сердце самое главное место. И я не в силах тебе противиться, – тихо произнес Люсьен и поцеловал Адриенну.

Она с готовностью приняла его поцелуй, потом поцеловала его сама.

– В таком случае мне надо научиться противостоять тебе – ради нас обоих.

– Адди! – крикнул он ей вслед. Девушка остановилась, – Не думаю, что тебе удастся долго мне противостоять. Со своей стороны, я сделаю все, чтобы это противостояние поскорее закончилось. Даю тебе рыцарское слово…

Глава 14

Люсьену не спалось. В паху побаливало, воображение рисовало всевозможные соблазнительные сцены, где главными действующими лицами были они с Адриенной. Успокаивала мысль, что Адди он так или иначе скоро получит. Она не только будет делить с ним постель, но и станет его законной женой. Что же касается обета… Что ж, он, вне всякого сомнения, его исполнит. Правда, не совсем так, как намеревался вначале, – вернее, совсем не так. Он станет действовать не силой, а хитростью. Озрик будет низвергнут, а Эйншем снова перейдет к нему.

* * *

Проснулся Люсьен очень рано, почувствовал, что проголодался, и спустился на кухню. Там он сказал несколько двусмысленных комплиментов смазливой служанке, за что получил в награду целую тарелку холодного мяса, оставшегося от ужина. Заморив червячка, он отправился на конюшню, оседлал своего Мерлина, после чего зашел в охотничий домик и выбрал пару кречетов для соколиной охоты.

Покончив с делами, он вернулся в жилые покои и прошел в большой зал, где застал лорда Озрика и Уилфреда. Те, как обычно, беседовали вполголоса.

– Она слишком холодна со мной, – жаловался Уилфред приятелю.

Разговор заинтересовал Люсьена. Он прислонился к стене за камином и решил дослушать его до конца.

– А я-то думал, ты выбрал Шарлотту, – сказал Озрик.

– Возможно, именно так и будет, – сказал Уилфред, пригубив чашу с разбавленным водой красным вином. – Ее сестра невоздержанна на язык и груба. Я так и не выяснил, есть ли в ней те качества, которые я хотел бы видеть в своей супруге.

– В таком случае забудь о ней, – сказал Озрик, похлопав друга по плечу. – Сосредоточь все усилия на Шарлотте. По-моему, она именно та женщина, которая тебе нужна. Скромная, трудолюбивая, да и собой недурна.

– Зато Адриенна красивее.

– Это так, – кивнул Озрик. – Но по-моему, ей нравится сэр Люсьен. Да и она ему тоже.

Услышав это, Люсьен вздрогнул, но тут же взял себя в руки и продолжал слушать, стараясь не упустить ни единого слова.

– Неужели ты выдашь Адриенну за этого молокососа? – воскликнул Уилфред.

– Почему нет? – Озрик глотнул из своего кубка и отставил его в сторону. – Ты ведь не можешь жениться сразу на обеих?

– Но ты ничего о нем не знаешь. А его, между прочим, зовут Люсьен!

Люсьен затаил дыхание.

– Мы уже это обсуждали в тот день, когда этот рыцарь сюда приехал. Повторяю: Люсьен – весьма распространенное имя. Кроме того, он состоит на королевской службе и, как выяснилось, старый знакомый моих девочек. Так что никакого отношения к ублюдку Гандольфу он не имеет.

Люсьен, стоя в темном углу, на всякий случай оглянулся: есть ли путь к отступлению? Слава Богу, есть. В случае опасности он может незаметно выскользнуть из зала через неприметную дверь, которая ведет на кухню.

– Все равно, – жестко продолжал Уилфред, – этот парень не может жениться на Адриенне. Положим, он служит Генриху, но это лишь означает, что у него нет ни своего замка, ни собственных земельных угодий. Неизвестно, сколько пройдет лет, прежде чем он получит в награду за службу хоть какое-нибудь имение.

– Если он попросит руки Адриенны, ему придется рассказать о своем имущественном положении, – спокойно заявил Озрик. – Но честно говоря, его имущественное положение меня мало заботит. Ведь женившись на Адриенне, он может стать хозяином Эйншема.

– Нет! Эйншем должен перейти ко мне!

– Эйншем перейдет ребенку мужского пола, которого родит в законном браке одна из моих воспитанниц, – уточнил Озрик. – Как только наследник появится на свет, его отец сможет переехать в Эйншем и чувствовать себя здесь полным хозяином до совершеннолетия сына.

– Но…

Люсьен видел, как Уилфред залпом осушил свою чашу и со стуком поставил ее на стол.

– Неужели ты не понимаешь, что этот нищий рыцарь может жениться на Адриенне только для того, чтобы попытаться со временем наложить лапу на Эйншем?

Люсьен едва не поперхнулся: Уилфред был недалек от истины.

– Если ты, Уилфред, не женишься на одной из моих воспитанниц, у тебя не будет никаких шансов заполучить Эйншем. Так стоит ли волноваться?

– Стоит. Хотя бы из принципа! – Уилфред, чтобы придать своим словам больше весу, воздел вверх длинный указательный палец. – У меня по крайней мере есть свое собственное поместье – Хоутон. А куда, скажи на милость, поведет молодую жену сэр Люсьен? Что он получит?

– Как что? Брент.

– Брент?

– Да. Шарлотта и Адриенна наследуют Брент, который перешел к моему сыну Эдварду, когда тот женился на матери девочек. Если Люсьен женится на Адриенне, ему перейдет Брент.

Уилфред с минуту помолчал, а потом с пренебрежительным видом спросил:

– Этот, как его – Брент?.. Если не ошибаюсь, это какая-то ферма?

– Да, ферма. Но большая и богатая. Там много плодородной земли, полно слуг и арендаторов. Эдварду, во всяком случае, Брент в свое время очень нравился. Правда, – произнес со вздохом Озрик, – местные крестьяне, узнав, что Эдвард и Анна умерли от чумы, спалили их дом дотла. Да и земля там сейчас находится в запустении. Но мне почему-то кажется, что сэр Люсьен, молодой и энергичный, быстро восстановит ферму.

Неожиданно послышался топот множества ног. Парадные двери распахнулись, и в большой зал потоком хлынули местные крестьяне и арендаторы, пришедшие к лорду Озрику с различными просьбами и жалобами. Воспользовавшись моментом, Люсьен бочком отступил к черному ходу и нырнул в низкую дверцу, которая вела на кухню. Подмигнув Хильде, он прошел по длинному полутемному коридору и выбрался из жилых покоев через дверь для прислуги.

Обдумывая только что услышанное, он с отсутствующим видом побрел по двору. Неожиданно ему на плечо легла тяжелая мужская рука. Будь это враг, ему ничего бы не стоило захватить Люсьена в плен или даже убить, но это был друг.

– Давно наблюдаю за тобой, парень, – сказал он, когда Люсьен, вздрогнув, повернул к нему голову. – Все думаю, ты это или не ты? Теперь уж точно знаю – ты!

– Господи, сэр Кристиан, ты ли это?

– Да, парень, это я. Капитан замковой стражи при твоем отце и простой служивый рыцарь у Озрика.

– Как же это случилось?

– Я все тебе расскажу, милорд. – Кристиан обвел настороженным взглядом двор. – Как только представится возможность перемолвиться словом наедине.

– Сейчас не могу. У меня… хм… важное дело.

– Ума не приложу, как тебе удалось проникнуть в замок? – Кристиан пожал плечами и ухмыльнулся. – Расскажешь мне, ладно?

Люсьен посмотрел на него сквозь холодный прищур глаз.

– Надеюсь, старина, ты не выдашь меня Озрику?

– Как ты мог такое подумать? – Толстый рыцарь с независимым видом положил руки на поясницу. – Кристиан чтит старых друзей!

Люсьен с облегчением перевел дух.

– Где мне тебя найти?

– Ночую я в казарме, а обедаю, если позволяет погода, во дворе. С Хьюбертом и его приятелями компанию не вожу, держусь особняком, поэтому найти меня нетрудно.

– Тогда до скорой встречи!

Распрощавшись с сэром Кристианом небрежным кивком, Люсьен вернулся в жилые покои на этот раз через парадный вход. Заглянув по пути в большой зал, он обнаружил, что Озрик творит там суд. Это показалось Люсьену любопытным, и он решил остаться и посмотреть. Проскользнув в помещение, он уселся было на ближайшую от входа лавку, но Озрик заметил его и кивком указал на свободное место за господским столом.

Люсьен, раздвигая сильным плечом крепостных и арендаторов, протиснулся к помосту и сел на высокий резной стул рядом с Уилфредом Хоутоном. Последний даже не повернул в его сторону головы, и Люсьену представилась возможность как следует его рассмотреть. Несмотря на возраст, Уилфред был, в общем, достаточно привлекателен. Правильные черты лица, неплохая мускулатура, еще не успевшая обрасти жирком. Одет он был аккуратно, имел хорошие манеры. Тем не менее Люсьен, памятуя, как грубо Уилфред обошелся вчера с Адриенной, не раздумывая записал его в разряд негодяев. Рыцарь распознавал мерзавцев с первого взгляда – независимо от одежды и манер.

Замечание Хильды о жестокости и грубости Уилфреда имело под собой почву. Уилфреду ничего не стоило исковеркать жизнь такой хрупкой и робкой девушки, как Шарлотта.

Люсьен решил приложить все усилия, чтобы славная, воспитанная в монастырских традициях Лотти не пострадала ни от этого грубияна, ни от превратностей надвигающейся схватки за наследство. Когда замок перейдет в его руки, он просватает Шарлотту за своего брата Питера, который, вне всякого сомнения, сумеет оценить ее по достоинству.

– Кто следующий?

Голос Озрика вернул Люсьена к действительности. Откинувшись на стуле и скрестив на груди руки, он стал наблюдать за разворачивавшимся перед ним действом.

– Гришем из Эвендейла, – заявил управляющий, – подает жалобу на своего соседа Элфреда.

От толпы отделились двое крестьян и подошли к столу.

– В чем состоит жалоба? – осведомился Озрик. Управляющий начал объяснять суть дела:

– У Элфреда имеется молодая ослица Белли, а у Гришема – осел по кличке Стамп. В один прекрасный день Стамп понял, что без Белли ему скучно, и, как водится, стал за ней… ухаживать.

В зале захихикали. Люсьен ухмыльнулся.

– Попросту говоря, осел взгромоздился на ослицу, – заключил Озрик. – Пока ничего дурного в этом не вижу. Как говорится, закон природы.

– Это бы все ничего, милорд, – сказал Гришем, – но ослиная любовь закончилась тем, что Белли принесла Элфреду хорошенького ослика.

Элфред мрачно посмотрел на Гришема.

– Я об этом не просил. Твой осел набил брюхо моей красотке по собственному, так сказать, почину.

– Так в чем дело-то? – нетерпеливо спросил Озрик. Гришем посмотрел на лорда и покраснел.

– Элфред не хочет мне платить. Между тем теперь у него два осла, а у меня по-прежнему всего один. Но мой Стамп немало потрудился, чтобы зачать маленького ослика, и я требую, чтобы Элфред оплатил его труды.

Озрик нахмурился:

– Какую же компенсацию ты желаешь получить? – Гришем посмотрел на Элфреда.

– Хватит одного серебряного пенни.

– Да нет у меня серебряного пенни! – в сердцах вскричал Элфред. – И потом, не желаю я платить за то, что Гришем не привязывает как должно своего осла! Находись его Стамп в стойле, как ему и положено, моя Белли не понесла бы.

– Элфред прав, – рассудил лорд Озрик. – Ослу, который бродит где вздумается, не составит труда обрюхатить половину всех ослиц в Эвендейле, вне зависимости от того, хотят этого их владельцы или нет. Поскольку ты, Гришем, никакого договора с Элфредом на покрытие его ослицы не заключал, стало быть, никакой платы тебе не полагается.

– Это несправедливо, – проворчал Гришем.

– А что справедливо? Хочешь, чтобы я приказал убить маленького ослика? Тогда у Элфреда тоже останется только один осел.

У Гришема от удивления глаза на лоб вылезли.

– Что ты, милорд! Зачем же убивать невинное животное?

– Надеюсь, ты не настолько жесток, чтобы этого требовать. Теперь слушайте приговор. – Озрик устремил взгляд на Элфреда. – Ослик останется у тебя, и платить Гришему ты ничего не будешь. Зато когда твоя ослица снова войдет в силу, отведешь ее на случку к ослу Гришема и, если она опять понесет, приплод отдашь своему соседу. Так, по-моему, будет справедливо.

Озрик перевел взгляд на Гришема, тот радостно улыбался.

– Ты же обязан содержать своего осла в стойле, чтобы впредь он не бродил по деревне и не карабкался на первую попавшуюся ослицу. Если ты не выполнишь моего распоряжения, я велю твоего осла кастрировать!

Гришем опустил голову и, быстро-быстро заморгал, будто Озрик угрожал кастрировать не осла, а его самого.

– Следующая жалоба!

Элфред и Гришем отошли от стола, что-то бормоча себе под нос. В следующий момент управляющий поднялся с лавки и заявил:

– Одри из Эвендейла жалуется твоей милости на Бетси и Дила, тоже родом из Эвендейла.

К помосту вышли две женщины и мужчина. Когда управляющий начал перечислять претензии одной стороны к другой, Озрик остановил его взмахом руки и обратился к женщине по имени Одри:

– Говори, что случилось?

– Я разбила огородик на полоске земли у себя за домиком. Хотела вырастить для семьи овощи. Все у меня поначалу шло хорошо, и овощи дали отличные всходы. Но потом, милорд, начались затяжные дожди – ты дожди-то эти помнишь?

– Помню, помню, продолжай!

– Так вот, дожди основательно размыли землю. Этим воспользовалась свинья Дила: подрыла изгородь, забралась на мой участок и устроила себе лежку прямо посреди моего огорода! – Одри, вспоминая убыток, нанесенный нахальным животным, говорила высоким, прерывавшимся от обиды голосом: – Короче говоря, милорд, из-за этой проклятущей свиньи вся моя работа пошла насмарку. Теперь лето, и овощи высаживать уже поздно. Я запаслась новыми семенами, – сказала она, понизив голос, – и на всякий случай снова засеяла делянку, однако надежды на приличный урожай у меня уже нет.

– Она правду говорит? – спросил Озрик Дила и его жену. Те кивнули и виновато понурили головы.

Между тем Озрик задал им следующий вопрос:

– Какая у вас свинья? На откорме или уже нагуляла вес?

– Уже нагуляла вес, милорд, – скорбно пропели Дил и Бетси.

– А у вас самих огород-то есть?

– Как не быть, милорд. Имеется, – кивнула Бетси.

– В таком случае вот вам мой приговор. Забейте свинью, освежуйте и отдайте половину мяса семье Одри. Когда осенью соберете урожай с огорода, передайте ее семье треть всех овощей.

Дил мрачно посмотрел на Одри, снова опустил голову и принялся нервно мять в руках шапку.

– Бог мой! – пробормотал Уилфред себе под нос. – Да у Озрика прорва терпения. Заявись эти люди ко мне в замок со своими ничтожными делишками, я приказал бы солдатам прогнать их пинками. Можно подумать, владетельному лорду больше делать нечего, кроме как разбирать их склоки. – Наконец он повернулся к Люсьену и продолжил: – А если бы они стали настаивать на правосудии, я бы велел всех их выпороть. Тогда бы они трижды подумали, прежде чем являться ко мне с жалобами.

– А по-моему, Озрик – справедливый лорд. И мудрый. Как царь Соломон.

Люсьен сам удивился, что вознес хвалу своему заклятому врагу. Скрипнув от злости зубами, он стал всматриваться в лица крестьян. Удивительное дело: люди шумели, переругивались, спорили без всякого страха. Ни Озрика, ни его суда они не боялись.

Люсьен хорошо помнил, как вершил правосудие Гандольф. Оно не было ни милосердным, ни правым. По этой причине ни крепостные, ни слуги не спешили со своими жалобами к грозному лорду. Наоборот, всячески избегали господского суда и появлялись в замке лишь по приказу Рандольфа. На суд людей доставляли в цепях; при этом их, не разбирая, кто прав, кто виноват, избивали. Так, в грязи, крови и кандалах, понурив головы, ожидали они приговора Рандольфа, несправедливого и беспощадного…

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Люсьен принялся шарить глазами по залу в поисках какого-нибудь хорошенького женского личика.

Неожиданно он увидел Адриенну. Они с Шарлоттой стояли на нижних ступенях лестницы, которая вела в жилые покои. Люсьен вскочил с места и направился к девушкам.

– Приветствую вас, милые дамы, – негромко сказал он.

– И тебе привет, рыцарь.

Адриенна не отвела глаз от горящего взгляда Люсьена, хотя это было ей нелегко.

– Ты опоздала!

– Опоздала?

– Разве ты не обещала отправиться со мной утром на соколиную охоту?

– Ну… – протянула Адриенна, мельком взглянув на сестру, – у нас с Шарлоттой были кое-какие дела, которые не терпели отлагательства.

– Лорд Уилфред! – негромко произнесла Шарлотта, когда к ним подошел Хоутон. Ее приветствие скорее походило на жалобный крик раненой птицы.

Люсьен взглянул на побледневшее личико Лотти. На нем был написан страх.

– Ты все еще плохо чувствуешь себя после падения с лошади? – хладнокровно осведомился лорд Уилфред.

– Нет, – пробормотала Шарлотта, опустив голову. – Я… я хорошо себя чувствую, милорд.

– Вот и отлично. – Уилфред бесцеремонно приподнял лицо девушки, подцепив его большим пальцем за подбородок. – Надеюсь, ты не откажешься отправиться со мной на соколиную охоту?

– На соколиную охоту? Но я не умею охотиться с хищными птицами. И Адриенна тоже!

– Твоя сестра уже дала согласие сопровождать сэра Люсьена. Полагаю, в его намерения входит обучить ее этому благородному искусству. – Уилфред устремил взгляд на Люсьена и многозначительно причмокнул губами.

Что бы там ни думал Уилфред, Люсьену было на него наплевать. Зато Шарлотту он очень жалел. У него появилось желание защитить девушку от этого грубого, жестокого человека.

– Мы можем отправиться на охоту все вместе, – сказал Люсьен.

– Никуда я с вами не поеду! – с решительным видом заявила Адриенна. Она стояла на ступеньку выше Люсьена и выглядела весьма величественно. Взглянув на Уилфреда, она добавила: – По крайней мере сегодня. У меня множество неотложных дел.

– Мне почему-то кажется, что Шарлотта получит больше удовольствия, если мы поедем все вместе, – сказал Люсьен. – Чем больше участников, тем веселее. Кроме того, легче освоить азы охотничьего дела.

Адриенна сложила на груди руки и посмотрела на Шарлотту.

– Ты и вправду хочешь, чтобы мы поехали все вместе?

– Ничего подобного. Если у тебя, Адди, есть важные дела, я не стану тебя отвлекать, – сказала. Лотти, виновато посмотрев на Люсьена.

– В таком случае мы выезжаем немедленно, – сказал лорд Хоутон, подхватывая Шарлотту под локоток. – Если немного задержимся – не волнуйтесь. Чтобы познать тайны соколиной охоты, новичку необходимо время.

С этими словами Уилфред зашагал к выходу, таща за собой Шарлотту, Люсьен, провожая их взглядом, подумал, что Лотти похожа в этот момент на невольницу, привязанную к колеснице захватившего ее в плен варвара.

Повернувшись к Адриенне, он увидел, что девушка, приподняв юбки, собирается двинуться вверх по лестнице в свои покои, Люсьен одним прыжком догнал ее, ухватил за локоть и спросил:

– Почему, скажи на милость, ты так поступила?

– На что это ты намекаешь? Я ничего дурного не сделала!

– Какая же ты ненаблюдательная! – воскликнул Люсьен. Впервые за время их знакомства он злился на Адриенну по-настоящему. – Неужели не поняла, что твою сестру словно агнца уводят на заклание? Что сама отдала ее на растерзание человеку, который страшнее волка!

– Ты с ума сошел! – воскликнула Адриенна, вырвавшись от Люсьена.

В ту же секунду Люсьен снова схватил ее за руку и потащил вверх по лестнице. Обнаружив незапертую дверь, он втолкнул девушку внутрь. Это оказалась комната того самого управляющего, который помогал лорду Озрику вершить суд над крестьянами и арендаторами. Стол здесь был завален бумажными свитками, а в специальных кувшинах торчали именные деревянные метки с обозначением задолженности по оброку того или иного крестьянина.

– Да как ты смеешь! – кипя от негодования, вскричала Адриенна, когда Люсьен захлопнул за собой дверь. – Какое имеешь право затаскивать меня в пустые комнаты? Неужели не понимаешь, что это неприлично? Что ты меня компрометируешь!

– Неприлично? Но ты считаешь приличным лишь то, что отвечает твоим интересам.

– Пребывание в этой комнате моим интересам не отвечает!

Она двинулась было к двери, но Люсьен крепко ее держал.

– Ты вот твердишь о приличиях. Но прилично ли было отпускать Шарлотту с Уилфредом?

– Не понимаю, что в этом дурного? Они отправились на соколиную охоту – вот и все!

– Нет не все! Она не хотела ехать!

– В таком случае ей следовало об этом сказать. Я же сказала, что не поеду!

– Да у тебя язык без костей! Ты скажешь все, что угодно, даже то, о чем следует умолчать. Шарлотта совсем другая.

– Ты не смеешь меня оскорблять! – вскричала Адриенна и сделала новую попытку прорваться к двери.

– Разумеется, тебя оскорблять нельзя – кто ж усомнится? Зато твою сестру можно! Кстати, этим сейчас и занимается мерзавец Уилфред, который выманил Шарлотту из замка под предлогом соколиной охоты.

Адриенна нахмурила свои тонкие черные брови.

– Ошибаешься, милорд. С чего бы ему оскорблять Шарлотту? Ведь это я терпеть не могу Уилфреда Хоутона, а она относится к нему вполне доброжелательно.

Люсьен расхохотался.

– Хочешь меня уверить, что Шарлотта в восторге от лорда?

– Не в восторге, но не против выйти за него замуж.

– С чего бы это?

– «С чего бы это?» – передразнила девушка Люсьена. – А ты не понимаешь? В этом мире всем заправляют мужчины. Именно они командуют женщинами. И в этом смысле мы с Лотти не исключение. Ведь Лотти хотела стать монахиней, но ей не позволили. Озрик, опекун, считает, что она должна выйти замуж. Так что, хотим мы того или нет, одной из нас придется стать женой Уилфреда. Повторяю, я терпеть не могу Уилфреда. Шарлотта ненависти к нему не питает и, насколько я понимаю, не прочь стать его женой.

– Не питать ненависти к мужчине еще не значит желать выйти за него замуж, – резонно заметил Люсьен.

– Женщине, даже благородной, выбирать не приходится. Хорошо, если будущий муж ей не противен.

Ярость, кипевшая в Люсьене, стала стихать. С Адриенной, разумеется, можно спорить, но нельзя было не признать, что в ее словах много правды.

– Скажи, а я тебе не противен? – негромко спросил он, глядя на ее раскрасневшееся от волнения лицо, блестящие голубые глаза и трепещущую грудь.

– Случается… не всегда… изредка. Да не знаю я!

– Так вот почему ты отказалась ехать на соколиную охоту – я противен тебе.

– Нет! Это из-за Уилфреда. Я видеть его не могу!

– Ага! – сказал Люсьен, глядя на Адриенну сверху вниз. – Значит, я противен тебе, но не так, как Уилфред?

– Да, не так. Меньше.

Люсьен обхватил Адриенну за талию и привлек к себе.

– Стало быть, и мои прикосновения тебе не приятны? – спросил он, скользя рукой по ее спине и ягодицам. – А так? Так тоже не приятно? – Он сжал грудь.

– Люсьен… – едва слышно пробормотала она, опустив глаза.

– И так неприятно? – произнес рыцарь, стискивая пальцами ее затвердевший сосок.

Наконец он запечатлел на ее губах страстный поцелуй.

Как она ни крепилась, волна возбуждения захлестнула ее с головой. Она обвила его шею руками, привлекла к себе и прижалась к нему, желая, чтобы их поцелуй длился вечно.

Вдруг она отпрянула от Люсьена.

– Я не могу…

– Почему?

– Я уже тебе говорила. – Глаза Адриенны блестели от слез. – В твоей жизни нет для меня места. А мне… – тут она заколебалась, – мне нужен муж, который бы меня любил.

– Значит, Уилфред тебя не устраивает? – Она со стоном от него отстранилась.

– Хотелось бы знать, когда и из каких краев явится этот твой мифический муж?

– Откуда я знаю? – Она посмотрела ему в глаза. – Дедушка кого-нибудь найдет! Рано или поздно.

– И место в его сердце для тебя расчистит? – Не дождавшись ответа, Люсьен сказал: – Пока что он вам с Шарлоттой нашел только одного мерзавца Уилфреда.

– Придется выйти за мерзавца, – вздохнув, произнесла Адриенна. – Не за этого, так за другого. У меня нет выбора.

– Неправда, есть, – усмехнувшись, сказал Люсьен.

Глава 15

Адриенна не сразу поняла, чего Люсьен от нее хочет. Отодвинув засов, он вывел девушку за дверь и увлек за собой в сторону лестницы. Затем подхватил на руки и понес вниз.

– Что ты делаешь? – возмутилась Адриенна. Люсьен лишь хитро улыбнулся в ответ. Он поставил ее на ноги, когда они добрались до первого этажа. Однако Озрик и все собравшиеся в зале видели, как Люсьен нес девушку на руках. Словно по команде все повернулись в их сторону, после чего наступила гробовая тишина. Люсьен, высоко подняв голову, вывел Адриенну на середину зала.

– Милорд, – обратился он к Озрику, – у меня к тебе серьезный разговор.

Старик с любопытством посмотрел на Люсьена, перевел взгляд на Адриенну и снова остановил его на рыцаре.

– Быть может, подождешь, пока закончится суд?

– Боюсь, это невозможно, милорд.

– Правда? – удивленно протянул Озрик. – В таком случае говори.

– Я, милорд, прошу у тебя руки твоей внучки. – Адриенна взвизгнула и оттолкнула Люсьена.

– Я рад обсудить твое предложение, сэр. Но для этого нам лучше удалиться в покои.

– Нет, – покачал головой Люсьен. – Если мы станем обсуждать этот вопрос всесторонне и не торопясь, леди Адриенна почти наверняка уговорит тебя отклонить мое предложение или отложить решение до лучших времен. Но я ждать не могу – меня зовет долг. Кроме того, отрицательный ответ меня не устраивает.

– Это правда? – Озрик едва сдерживал смех. – Адриенна, я тебя спрашиваю! Правду ли говорит сэр Люсьен? Согласна ли ты выйти за него замуж?

– Я… я… – Адриенна попыталась было что-то сказать, но не смогла произнести ни единого слова.

Озрик понял, что не добьется от нее сейчас вразумительного ответа, и обернулся к Люсьену:

– Насколько я понял из твоего рассказа, сэр Люсьен, ты служивый рыцарь короля Генриха, не барон, не лорд и не владеешь сколько-нибудь значительными земельными угодьями. Это правда?

– Да, милорд.

– Ответь мне, являешься ли ты старшим сыном в семье?

– Да, я первенец у матери. Старший из шести братьев, – сказал Люсьен, памятуя, что леди Люсинда родила шестерых сыновей. Он знал, что цифра шесть не вызовет у Озрика подозрений – а вот упоминание о трех сыновьях заставит его насторожиться. У Гандольфа было три сына, и Озрик об этом отлично знал.

– Так. И какую же собственность ты надеешься получить в ближайшее время?

– На этот вопрос я не могу ответить со всей определенностью. – Увидев, что Озрик нахмурил свои мохнатые брови, Люсьен торопливо добавил: – Мое благосостояние напрямую связано с возложенной на меня королем миссией. Детали, имеющие отношение ко мне и моей миссии, я не могу в настоящий момент раскрыть из соображений личной безопасности.

Имей Люсьен возможность тщательно обдумать и взвесить все им сказанное, он поразился бы истинности своих слов и одновременно заключенной в них иронии. Но он об этом не думал, сосредоточив все внимание на Озрике и Адриенне.

– Дорогая, – обратился между тем Озрик к Адриенне, – Надеюсь, тебе известно, что лорд Уилфред намерен жениться на твоей сестре?

Девушка кивнула.

– А что других женихов у меня пока нет на примете, ты знаешь?

Адриенна промолчала, проглотив подступивший к горлу комок.

– Не скрою, я намеревался разослать приглашения на смотрины некоторым баронам и лордам нашего графства. Хотел познакомить их с тобой и с Шарлоттой, но до сих пор этого не сделал – как говорится, руки не дошли.

Адриенна продолжала хранить молчание и Люсьен понял, что она размышляет. Он же вспомнил о том, как выходила замуж его мать. Отец Люсинды, лорд Ранульф, тоже рассылал приглашения окрестным баронам, и молодой лорд Гандольф на одно из таких приглашений откликнулся. Он женился на Люсинде, и от этого брака на свет появился он, Люсьен.

– Ну что? Ответишь ты нам хоть что-нибудь? – спросил Озрик свою воспитанницу.

Адриенна кусала губу, время от времени бросала пронзительные взгляды на Люсьена, но не произносила ни слова.

– Что же ты молчишь? Надеюсь, сэр Люсьен не напоил тебя и не отрезал тебе язык?

Находившиеся в зале крестьяне, услышав эту реплику, покатились со смеху.

– Нет! – пробормотала себе под нос Адриенна, повернувшись к опекуну.

– Похоже, она дает нам понять, что согласна за тебя выйти. – Озрик с ухмылкой посмотрел на Люсьена. – Так на какое число назначим свадьбу? Не забывай, еще надо провести оглашение!

– Но я не могу больше задерживаться, так что обойдемся без оглашения. Не сомневаюсь, наш король, как глава церкви, закроет глаза на нарушение некоторых формальностей и спешку в заключении этого брака и признает его действительным, – шепотом произнес Люсьен.

– Очень хорошо. Когда же в таком случае должна состояться брачная церемония?

Люсьен повернулся к Адриенне, но она в это время внимательно изучала торчавшие из-под стола длинноносые туфли опекуна.

– В конце этой недели! – сказал как отрезал Люсьен.

– Ах!

Кроме «Нет!», сказанного пятью минутами раньше, это было единственное, что произнесла Адриенна за последние четверть часа. Потом, правда, она разговорилась до такой степени, что ухитрилась выдавить из себя свое знаменитое:

– Я не могу.

– Что ты не можешь? – осведомился Озрик. – Принести этому рыцарю свои брачные обеты? Или тебя не устраивает, что их придется произносить через пять дней?

– Позволь, я скажу, – обратился Люсьен к Озрику. Старого лорда все происходящее чрезвычайно забавляло. Он и представить себе не мог, что отдает руку своей воспитанницы своему заклятому врагу. – Пять дней – больше я не могу пробыть в Эйншеме, – произнес Люсьен. – После этого я обязан приступить к исполнению порученной мне королем миссии.

– Я… я понимаю. Что же, будь по-твоему.

Озрик с улыбкой посмотрел на собравшихся в зале крестьян и арендаторов и вскинул вверх правую руку, как бы приглашая их разделить его радость. В ту же секунду зал взорвался приветственными возгласами.

Адриенна покраснела до корней волос, вырвала у Люсьена руку и, повернувшись на каблуках, выбежала из зала.

Старый лорд и молодой рыцарь наблюдали за тем, как она мчалась вверх по лестнице.

– Вернется, никуда не денется, – прошептал Озрик. – Девушки в подобных случаях проявляют излишнюю чувствительность.

– Я понимаю.

– Но ты не волнуйся. Ты ей нравишься. Это написано у нее на лице.

– Хорошо бы… – Люсьен поднял глаза на Озрика. – Думаю, Адриенну сейчас лучше оставить в покое. Пойду-ка я в стойло, проведаю свою лошадь.

– Тоже верно. Лошади не менее капризны, чем женщины, и тоже требуют внимания и ласки.

Люсьен вышел из большого зала и ступил на замковый двор. Жизнь там била ключом: сбиваясь с ног, носились прачки, поварята и слуги, из кузни доносился оглушительный звон кузнечного молота, ржали запряженные в фургоны и повозки лошади. Рыцарь подошел к казармам и стал осматриваться, надеясь отыскать взглядом плотного рыцаря с седой бородой и усами. Это не заняло у него много времени – сэр Кристиан стоял у окованных металлом дверей и незаметно подавал ему знаки: дескать, ко мне подходить не надо, я сам тебя догоню.

Люсьен как ни в чем не бывало неторопливо двинулся в глубь двора, минуя казармы. Через некоторое время он услышал за спиной шаги и, не поворачивая головы, сказал:

– Озрик согласился отдать леди Адриенну мне в жены. – Старый рыцарь присвистнул, но ничего не сказал.

– Озрик до сих пор ничего обо мне не знает. А как другие? Кто-нибудь догадался о том, кто я?

– Нет. Во всяком случае, никаких разговоров на эту тему я не слышал. – Сэр Кристиан раскланялся с дородной прачкой, следовавшей через двор с тазом в руках, и продолжил: – Те, кто служил твоему отцу, помнят тебя юнцом. Ты ведь редко бывал в замке после того, как достиг совершеннолетия.

– Но ты-то меня узнал.

– Потому лишь, что общался с тобой и твоими братьями и после вашего совершеннолетия. Помогал тебе, Рейвену и Питеру готовиться к посвящению в рыцари – или ты забыл?

Они остановились у маленькой прачечной. Сэр Кристиан нырнул в низенькую дверь, огляделся и жестом предложил Люсьену войти. Поставив деревянные ведра вверх дном, они сели на них, и старый рыцарь сказал:

– Как только ты приехал, я стал за тобой следить и слышал байки, которые ты рассказывал Озрику. Ну, что ты дружил с его внучками чуть ли не с детства и случайно встретился с ними по дороге на кэррингтонскую ярмарку. Из твоих слов я также узнал, что ты якобы служишь королю Генриху и королеве Элеоноре.

– Я и вправду служил королю и только неделю назад вернулся в эти края.

– Стало быть, тебя сюда прислал король? – Люсьен ухмыльнулся:

– Скажем так: король тоже приложил к этому руку. – Старый рыцарь, прищурившись, посмотрел на Люсьена.

– Как прикажешь тебя понимать?

Люсьен заколебался, не зная, стоит ли говорить Кристиану правду. Кристиан это заметил и, положив руку ему на плечо, произнес:

– Я буду нем как рыба, милорд. Но мне не мешало бы знать, что за кашу ты заварил. Пребывая в неведении, я не смогу тебе помочь. Признаться, я в полном недоумении, что лорд Озрик согласился отдать тебе в жены леди Адриенну.

– Думаешь, я ее не стою? – хмыкнул Люсьен.

– Да стоишь, стоишь! Но принимая во внимание все обстоятельства… – Кристиан не договорил и пожал плечами.

– Она мне нравится – и в этом все дело, – сказал Люсьен, сняв со шпоры клочок сена. – При других обстоятельствах я бы тоже на ней женился. А теперь этот брак даст мне возможность вернуть свою собственность, не проливая крови и не подвергая риску жизни многих невинных людей.

– А если леди, узнав правду, отвернется от тебя? – Люсьен поставил локти на колени и уперся кулаком в подбородок.

– Надеюсь, ничего подобного не случится, – задумчиво произнес Люсьен и повернулся к старому воину; – Ну а у тебя как дела, Кристиан? Что заставило тебя служить Озрику?

Кристиан развел руками.

– Разве ты не видишь, что я старею? Я и во времена Гандольфа был уже далеко не молод. При штурме замка оказался в плену. Когда сражение закончилось, Озрик предоставил мне выбор: или служить ему, или найти себе другого лорда. Озрику вообще-то угодить нетрудно. Не в обиду тебе будь сказано, служба у твоего папаши была не мед. Я тебе больше скажу: хозяина хуже, чем Гандольф, у меня никогда не бывало.

– Выходит, мой отец был плохим хозяином? – Кристиан рассмеялся и покачал головой:

– Как будто ты сам не знаешь? Гандольф был человеком тяжелым, я бы даже сказал, жестоким. В отличие от него Озрик сама доброта. Мне жаловаться на него не приходится.

– Что-то не верю я в его доброту, – проворчал Люсьен. – У меня до сих пор в горле от дыма першит, стоит вспомнить, как полыхал подожженный по его приказу замок. Я и сейчас слышу звон мечей, вопли раненых и торжествующие крики нападающих. – Он тяжело вздохнул, передернул плечами и погрузился в воспоминания.

– Война есть война, лорд Люсьен.

– Но ведь Озрик – или кто-то из его людей – убил моего отца!

– Гандольф не был убит из-за угла, парень, – он пал в сражении с мечом в руке, а это большая разница, – произнес Кристиан, глядя на Люсьена в упор. – Скажи по чести, у тебя в детстве не появлялось желание прирезать своего папашу? Вот у леди Люсинды появлялось, уверен в этом.

– Откуда ты знаешь?

Кристиан провел своей большой мозолистой рукой по лицу, отвернулся от Люсьена и стал смотреть прямо перед собой. Перед его мысленным взором замелькали картины далекого прошлого.

– Помню, как она впервые появилась в Эйншеме. Давно это было – еще до того, как родился ты и твои братья. Она была совсем молоденькая, робкая и очень трепетно относилась к Гандольфу. Но очень скоро поняла, что он за фрукт. Опять же прошу меня извинить, если сказал лишнее.

Она была очень хорошенькая и добрая, но Гандольф обращался с ней дурно. Она избегала мужа, а сколько слез выплакала! Мы, вассалы, не раз замечали у нее на лице синяки и кровоподтеки. – Кристиан покрутил головой и сплюнул. – Короче, колотил он ее под горячую руку, и весьма жестоко.

Но у леди Люсинды была железная воля. Она уважительно относилась к слугам и в обиду их не давала даже в том случае, если им случалось провиниться. Принимала их вину на себя, хотя знала, что ждать пощады от Гандольфа не приходится. Потом у нее пошли дети – сначала ты родился, а спустя год близнецы. Видел бы ты, как она с вами носилась, как от пьяного Гандольфа защищала, когда у него появлялось желание отвесить кому-нибудь из вас оплеуху. Когда вы подросли и уехали в школу оруженосцев, ей стало совсем одиноко.

Кристиан тяжело вздохнул.

– Ты и твои братья боялись отца – это я хорошо помню, но леди Люсинда его ненавидела. Когда он набрасывался на нее с кулаками, глаза, у нее горели от гнева, казалось, она готова испепелить его взглядом. А сколько раз она хваталась за кухонный нож! Но уберег ее Господь от греха, прикончили Гандольфа при штурме замка. Так-то!

– Тебя послушать, так мой отец был просто исчадием ада, – прошептал Люсьен.

– А что? Очень может быть, – оживился Кристиан. – Он всех ненавидел, себя одного любил. Это я тебе точно говорю.

– Зачем же ты в таком случае ему служил?

– Потому что ни имения, ни состояния не имел, а Гандольф сделал меня капитаном замковой стражи. Другими словами, стал я хоть и маленьким, но начальником. Командовать-то легче, чем по грязи на брюхе ползать или в дождь и снег стены обходить, – виновато произнес Кристиан. – Кроме того, я – мужчина крупный и сильный, а Гандольф большей частью слабых да робких обижал. К тому же забрал я себе в голову, что леди Люсинда во мне нуждается…

Впервые в жизни Люсьен взглянул на сэра Кристиана не как на своего старого наставника, а как на мужчину.

– Бог мой, да ты ее любил!

– Ага. Только no-родственному, как сестру. Когда Гандольф напивался и начинал во что попало тыкать мечом, я уводил от него леди Люсинду и где-нибудь прятал… Как, кстати, она поживает?

Люсьен, которого рассказ Кристиана потряс до глубины души, едва заметно улыбнулся:

– Очень хорошо. Здорова, счастлива, богата. Вышла замуж за графа Фортенголла и родила ему трех сыновей. Сначала, как это у нее водится, наследника, ну а потом близнецов. Только близнецы в отличие от Питера и Рейвена не черноволосые, а рыжие.

– Рейвена?

– Персиваля. Ты моего брата знаешь под этим именем. Но ему дали прозвище – Рейвен, и теперь его только так и называют.

– А я и не знал, – тихо промолвил Кристиан. – Про леди Люсинду не знал. Очень рад, что у нее все хорошо. Честно.

– Ты тоже, судя по всему, неплохо живешь. Сам же говорил, что лорду Озрику нетрудно угодить.

– Ну, это, конечно, преувеличение. На самом деле он начальник требовательный, и солдаты у него зря хлеб не едят. По-моему, Озрик постоянно ожидает нападения.

Люсьен кивнул:

– Так вот почему он надстроил стены, выкопал ров и навербовал столько солдат. Должно быть, боится за свою казну…

Кристиан расхохотался.

– О нет, мой юный друг, – сказал он, хитро поглядывая на Люсьена. – Мне кажется, дело совсем не в его казне.

– А в чем же? – с самым невинным видом осведомился молодой рыцарь.

– Тебе ли этого не знать? – Кристиан жестом обвел надстроенные стены и кишевший солдатами двор. – Все это из-за тебя.

– Из-за меня?

– Именно. Озрик полагает, что в один прекрасный день ты появишься с войском под стенами Эйншема, чтобы отобрать у него замок. Озрик уверен, что Эйншем принадлежит ему по праву, и готовится защищать его, используя все имеющиеся в его распоряжении силы и средства.

– Да знаю я, – уже серьезно сказал Люсьен. – Но что любопытно: Озрик не узнает меня. Удивляется только, что меня зовут точно так же, как старшего сына Рандольфа. Ему и в голову не приходит, что я и есть тот самый Люсьен.

– Забавно. Но еще забавнее, что ты ухитрился познакомиться с леди Адриенной и леди Шарлоттой. Как это? Как тебе это удалось?

– Все произошло случайно. В дороге они попали в неприятную переделку, и я их спас. Потом пришлось проводить их до дома. Когда же я узнал, где их дом, кто их дедушка, и хотел уехать, Озрик неожиданно пригласил меня погостить у него. Как ты понимаешь, я не мог упустить такого случая, – Кристиан снова расхохотался.

– Да, парень, Господь определенно на твоей стороне. – Он перестал смеяться и, минуту помолчав, добавил: – Между прочим, я тоже.

– Объясни, почему ты решил мне помогать? Ведь если верить твоим словам, Озрик – хозяин, каких мало.

– Потому что ты сын леди Люсинды, – ответил Кристиан. – Она всегда была ко мне очень добра. Почему бы мне не отплатить ей тем же? Кстати, – добавил он, – что я могу для тебя сделать?

– Ты уже знаешь, что я просил у Озрика руки леди Адриенны и получил согласие. Брачная церемония состоится через пять дней. Поезжай в замок Фортенголл и сообщи об этом моему отчиму лорду Йену. Он, разумеется, пошлет гонцов к Питеру и Рейвену. Братья соберут войско и поведут к Эйншему. Пусть станут лагерем в лесу неподалеку от деревушки Эвендейл и будут готовы к штурму в день свадьбы.

– Что-то я не пойму: ты собираешься жениться или нет?

– Да, собираюсь. Венчание будет происходить в первой половине дня, а вечером, во время свадебного пира, я заявлю о своих правах на Эйншем.

Глава 16

Глаза у Адриенны готовы были наполниться слезами, но сильный гнев мешал разразиться рыданиями. Она мерила шагами комнату, проклиная тот день и час, когда встретилась с Люсьеном.

– Да как он посмел! Как они оба – Люсьен и дедушка – посмели решить мою судьбу без моего участия?

Надо сказать, это было не совсем так. Вернее, совсем не так. Озрик спросил, хочет ли она замуж. Но все произошло так быстро и неожиданно, что у нее язык прилип к гортани и она не смогла выдавить из себя ни единого слова. И это все из-за Люсьена.

– Богом клянусь, я ненавижу тебя, Люсьен… Люсьен?..

В самом деле, все зовут его Люсьен или сэр Люсьен, но к какому он принадлежит роду, никто не знает. Между тем каждый благородный джентльмен или дама носит не только имя, данное при крещении, но и родовое прозвище или прибавляет к своему имени название местности, откуда он или она родом. К примеру, король Англии не просто Генрих, а Генрих Анжуйский, королева – Элеонора Аквитанская. Она, Адриенна, раньше звалась Адриенна Брент, а нынче – Адриенна Эйншем. Так откуда же родом Люсьен? Вроде бы он как-то сказал, что живет в замке Фортенголл. Если так, то кто он такой?

– Матерь Божья! – пробормотала Адриенна. – Неужели Люсьен – сын графа Фортенголла?

Адриенна поднялась с постели, на которую было присела, и снова принялась расхаживать по комнате. Помнится, жестянщик Уиллз говорил, что граф Йен женился поздно. Сыновья у него есть – это точно, но все они в нежном возрасте и живут с матерью. Кто же тогда Люсьен? Быть может, он графский ублюдок, незаконнорожденный?

– Вот уж точно что ублюдок, – прошипела, как змея, Адриенна. Это он соблазнил ее, нашептывая ей на ухо медовым голосом ласковые слова. Заставил ее поверить, что он – простолюдин, хотя на самом деле являлся рыцарем на королевской службе. А ведь она как-никак была невинной девушкой! – И что же он предложил мне, лишив меня девственности? – продолжала она задавать себе вопросы и сама же на них отвечала: – Да ничего! Просто он хотел потешить свою похоть, а потом бросить меня и окончательно про меня забыть. Нет, он не просто ублюдок – он еще и кобель!

Содрогнувшись от отвращения, Адриенна с размаху плюхнулась на стул, едва не опрокинув его, потом уселась поудобнее, немного успокоилась и стала лихорадочно размышлять над событиями последних дней. О том, что ее и Шарлотту спас не кто иной, как Люсьен, Адриенна старалась не думать, зато вспомнила, как удивился – нет, не удивился! – разозлился Люсьен, узнав, что лишил невинности не бесправную крестьянку, а благородную девицу.

– Он попросил тогда у меня руки? – вопрошала девушка, обращаясь к спинке стула. – Да ничего подобного! Ему и в голову не пришло, что исправить подобное положение благородный человек может одним-единственным способом: женившись на соблазненной им леди. Единственное, что он тогда мне предложил, – это проводить меня до дома.

Адриенна с минуту молчала, сдвинув на переносице черные как уголь брови, потом снова заговорила:

– Нет, как это вам понравится? Затащил меня под крышу и попытался овладеть мной. И это после решительного объяснения, когда он сказал, что не может на мне жениться! – Тут она вспомнила, что ей самой хотелось этого больше всего на свете, и тряхнула головой, чтобы отогнать от себя эту мысль. – И что же после этого? Опять ничего. – Она оглядела гардероб, рукомойник, огромную постель под балдахином и висевшие на окнах шторы, словно призывая их в свидетели, и громко спросила: – Тогда почему сегодня он вдруг попросил у дедушки моей руки? Что произошло?

Она поднялась со стула, прошла к окну и, облокотившись на подоконник, выглянула на улицу.

– Господи, я ничего не понимаю! Быть может, Лотти поможет мне разгадать эту загадку?

Стоило ей вспомнить о Лотти, как она подумала о том, что сестра слишком долго не возвращается с охоты, и начала волноваться. Поэтому как только Лотти распахнула двери покоев, Адриенна налетела на нее, словно фурия:

– Неужели все это время ты охотилась, сестрица?

– Да, – коротко ответила Лотти, избегая встречаться с Адриенной взглядом. Она налила из кувшина воды в таз и принялась старательно мыть лицо и руки.

– Ну и как? Вы с Уилфредом поймали что-нибудь?

– Нет…

Адриенна нахмурилась:

– Неужели ты мне не расскажешь, как вы с Уилфредом провели время?

Развязывая шнурки, стягивавшие рукава, Шарлотта покачала головой.

– В таком случае я расскажу тебе, как у меня прошел день. Люсьен просил у дедушки моей руки, и тот дал согласие.

Шарлотта широко раскрытыми глазами посмотрела на сестру.

– Но ведь ты этого хотела. Ты счастлива?

– Я этого хотела? – вскричала Адриенна, сжимая руки в кулаки. – Ты ошибаешься, Лотти! Разве я тебе об этом не говорила? Или ты меня не слушала?

Шарлотта задумчиво покачала головой, сияла платье и швырнула его на пол. Адриенна с любопытством смотрела на нее. Сестра отличалась аккуратностью и прежде ничего подобного себе не позволяла.

– Лжешь, ты хотела именно этого, – сказала Лотти. – Люсьен захватил твое воображение с самого начала, хотя и был одет как простолюдин. Ну а потом он спас нас от разбойников. Я видела, как сверкали твои глаза. Ты радовалась, что он оказался рыцарем. Да, ты что-то лепетала о том, что он нисколько тебя не интересует. Но я тебе не поверила.

Шарлотта сняла нижнюю рубашку и тоже бросила на пол. После этого она принялась мыть ноги.

– Ты не воспринимаешь мои неприятности всерьез, – пожаловалась Адриенна.

– Нет у тебя никаких неприятностей. Что бы ты мне ни говорила, уж я-то знаю, что больше всего на свете ты хочешь выйти замуж за Люсьена.

– Но для него женитьба не самое главное в жизни! Он все время говорит о какой-то секретной миссии, порученной ему королем. Твердит, что должен вернуть себе нечто, что у него когда-то забрали. «Я дал обет вернуть себе это. Любой ценой!» – передразнила она Люсьена. – Но это еще не все, Лотти. Всего несколько дней назад он мне говорил, что не может на мне жениться. Но сегодня настоял на том, чтобы устроить свадьбу уже в конце этой недели. Как ты думаешь, почему? Черт возьми, Лотти, да ты не слушаешь меня!

– Разумеется, я тебя слушаю, – пробормотала Лотти, вытирая полотенцем ноги.

Адриенна посмотрела на сестру. Та с остервенением растирала полотенцем кожу.

– Уж если ты так запылилась на охоте, не лучше ли тебе помыться в бадье? Тогда, быть может, ты будешь слушать меня повнимательнее?

– Я не могу. – Шарлотта открыла сундук и стала доставать оттуда одежду. – Я моюсь в бадье чуть ли не каждый день. И если снова попрошу принести мне горячей воды, на кухне станут болтать, что от меня дурно пахнет, поэтому я так часто моюсь. Кроме того, – добавила она, выбирая чистое платье, – нагреть такое количество воды и перетаскать ее в ведрах на третий этаж не так-то просто. Мне бы не хотелось перетруждать слуг.

– Слуги для того и существуют, чтобы нам прислуживать.

– Не думала, что ты так эгоистична, – сказала Шарлотта. – Нужно больше заботиться о людях, которые не столь удачливы, как мы.

– Не столь удачливы! Ха! Это мы с тобой неудачницы, Лотти. По крайней мере я. У меня нет никакого желания выходить замуж за этого… за этого подозрительного незнакомца сэра Люсьена.

– И вовсе он не подозрительный. Мы его знаем, хотя и не слишком хорошо. Он – благородный рыцарь. Это по всему видно. Или ты забыла, как он вырвал нас из лап негодяев, собиравшихся учинить над нами насилие? – Шарлотта переоделась в домашнее платье, которое достала из сундука. – И еще: почему ты называешь себя неудачницей? Я всегда говорила и повторю: ты хочешь выйти за сэра Люсьена. Очень хочешь. Так что, Адди, почисти перышки и радуйся, что он остановил свой выбор на тебе. Из вас выйдет отличная пара. Вы родите и воспитаете сильных сыновей и красивых дочек. И ты будешь с ним счастлива, если, конечно, перестанешь упрямиться и дашь волю своим чувствам.

Адриенна фыркнула и села на край постели.

– Не верю я в это. Ты нарисовала прекрасную картину, но чего-то в ней не хватает. Пока не знаю, чего именно. Другое дело вы с лордом Уилфредом…

– И что же мы с лордом Уилфредом? – хриплым голосом спросила Шарлотта.

Озадаченная ее тоном, Адриенна пристально посмотрела на сестру.

– Ничего. Просто я хотела тебе напомнить… Черт, да ты же сама говорила, что он тебе нравится!

– Ничего подобного я не говорила!

– Но когда я сказала, что Уилфред мне не понравился, ты ответила, что ничего не можешь о нем сказать, поскольку слишком мало его знаешь.

– Это вовсе не означает, что он мне нравится. – Шарлотта подошла к туалетному столику и, глядя в зеркало, принялась расчесывать свои длинные темные волосы.

– Какие же в таком случае чувства ты к нему питаешь? – не унималась Адриенна.

– Не знаю…

– Но ведь ты уже провела с ним довольно много времени?

– Я… я…

Шарлотта выронила гребень и опустила голову. Потом разрыдалась.

– Что с тобой, Лотти? Что случилось?

– Помоги мне Боже, Адриенна!..

Адриенна бросилась к Лотти. Та прижалась к сестре. Адриенна стала успокаивать Шарлотту. Та наконец подняла залитое слезами лицо и посмотрела на сестру.

– Адди, – едва слышно пробормотала она, – если я спрошу у тебя одну вещь, ты скажешь мне правду?

Адриенна кивнула.

– Вы с Люсьеном… я хочу сказать… у вас с ним?..

– Были ли между нами интимные отношения? – Шарлотта судорожно сглотнула. Адриенна растерялась.

Спроси ее об этом кто-нибудь другой, она не сказала бы правду. Но Шарлотте солгать не могла.

– Да, – сказала она. – Мы с Люсьеном были близки.

– Значит, он и вправду тебе нравится… – Немного поколебавшись, Адриенна кивнула.

Шарлотта прошла к окну. Адриенна не последовала за сестрой, но продолжала следить за ней глазами.

– Вы с Уилфредом… тоже были близки?

– Да, – ответила Шарлотта, отведя глаза и не заметив, что на лице Адриенны появилось брезгливое выражение. В глубине души она не могла примириться с мыслью, что мерзавец Уилфред овладел ее милой, славной Лотти.

– Это случилось сегодня? – спросила она каким-то бесцветным, не своим голосом.

– Да, – едва слышно ответила Шарлотта. – Он пытался овладеть мной еще вчера, но я не позволила. А сегодня не устояла перед его напором.

– Ах, Лотти! – воскликнула Адриенна, заключив сестру в объятия. – Я знаю, это против церковных правил, но такое случается чуть ли не каждый день. Я, к примеру, тоже не смогла устоять перед Люсьеном. Это, конечно, грех, но не такой уж страшный.

Адриенне искренне хотелось утешить сестру. Сама-то она хорошо знала, что скорее бросилась бы на меч, нежели раздвинула перед Уилфредом ноги. В то же время она где-то читала, что противоположности тянутся друг к другу: коротышки к высоким, темноволосые – к светлым, робкие – к наглым. Так и застенчивая, неопытная Шарлотта потянулась к умудренному жизненным опытом Уилфреду.

– Я вовсе не стремилась его соблазнить. Клянусь!

Вот уж в этом Адриенна нисколько не сомневалась. Просто невозможно было представить себе Лотти в роли соблазнительницы.

– Я и платья ношу неброские, цвета земли и пожухлой травы, – оправдывалась Шарлотта с несчастным видом. – Чтобы не привлекать внимания.

– Что такое? Уж не пытаешься ли ты обвинить меня в том, что случилось? Это ведь я уговорила тебя снять свой коричневый балахон и надеть яркое нарядное платье…

– Ах, Адди, ты тут ни при чем. Я сама во всем виновата. В ярком шелковом платье я словно преобразилась. Помчалась по полю, как амазонка. Лошадь храпит, копыта стучат, ветер развевает мои волосы, теребит подол платья и играет с моим газовым шарфиком… Разве лорд Уилфред мог устоять? Увы, я слишком поздно поняла это.

– Про амазонку и газовый шарфик на ветру ты сама придумала? – с недоверием посмотрела на сестру Адриенна. – Что-то на тебя не похоже.

Шарлотта потупилась.

– Так мне лорд Уилфред говорил. Поначалу…

– Господи!

– Не упоминай всуе Господа, Адди!

Адриенна торопливо извинилась, но задавать вопросы продолжала:

– Ты оказала ему сопротивление?

– Да, я сопротивлялась. – Шарлотта снова посмотрела на сестру. – Уж слишком неожиданно он стал меня домогаться. Сначала разные красивые слова говорил, а потом распустил руки. Мне это не понравилось. Вы-то с Люсьеном любите друг друга, и у вас все будет хорошо, хотя ты и не хочешь в этом признаться. Но нас с Уилфредом ничего хорошего не ждет…

– Как это – не ждет? Разве вы с Уилфредом не собираетесь пожениться?

– Это уж ему решать, но… – пробормотала девушка, а потом спросила: – Скажи, Адди, ты испытала счастье в объятиях сэра Люсьена?

– Да. А ты с Уилфредом?

– Я ничего не почувствовала. – Шарлотта опустила голову и принялась рассматривать свои домашние туфли. – Мне вообще не следует выходить замуж ни за Уилфреда, ни за другого мужчину. Зря все-таки я не ушла в монастырь. Мое место там, а не в брачных покоях.

Адриенна буквально задохнулась от ярости. Однако взяла себя в руки и спокойно сказала:

– Я слышала, многие женщины в первый раз ничего не испытывают. Любовь – это искусство, и прежде чем пожать ее плоды, необходимо потрудиться.

– Но у тебя-то все получилось. С первого раза! – Адриенна кивнула, но сочла нужным все объяснить сестре:

– Поначалу мне стало больно. Но Люсьен был со мной нежен и терпелив, и очень скоро я стала испытывать наслаждение, заглушившее боль.

– А я никакого наслаждения не испытала. Уилфред объяснил это тем, что я сопротивлялась. А еще он сказал, что я – холодная. Возможно, он прав. Мне не следует выходить замуж. Никогда.

– Ну и не выходи! – Адриенна обняла сестру за плечи и зашептала ей на ухо: – Дедушка не захочет обречь тебя на горе и страдания. Пойди к нему и все расскажи.

– Не могу. У меня есть перед ним обязательства.

– Глупости. Если разобраться, Озрик нам не родня. И ты не должна жертвовать собой ради его планов. Уверена, он все поймет и давить на тебя не станет. Озрик – человек неплохой. А главное – справедливый.

– Почему, интересно, Озрик согласился выдать тебя за Люсьена?

Вопрос Шарлотты смутил Адриенну, и она нахмурилась.

– По его мнению, у вас с Уилфредом все слажено. А на мою руку, кроме сэра Люсьена, претендентов нет.

Шарлотта ответила Адриенне горящим взглядом, и та опустила голову.

– Вот видишь, Адди. Одна из нас просто обязана выйти замуж за Уилфреда Хоутона. Если не я, то ты. Ты по-прежнему хочешь, чтобы я пошла к Озрику? Ведь тогда замуж за Уилфреда придется выйти тебе.

Адриенна передернула плечами.

– Посмотрела бы ты сейчас на себя! – вскричала Шарлотта. – У тебя такое лицо, что и без слов ясно: тебе легче взойти на костер, нежели стать женой Уилфреда. А если разлучить тебя с сэром Люсьеном, ты уйдешь в монастырь. Делать нечего: придется мне выходить за Уилфреда.

– Не придется, если ты скажешь Озрику правду! – воскликнула Адриенна, сжав холодную ладошку Шарлотты. – Он уже отдал мою руку сэру Люсьену и даже назначил день свадьбы, что же касается тебя… Что ж, со временем он подыщет тебе другого жениха.

Шарлотта покачала головой:

– Вряд ли брак с другим мужчиной принесет мне больше счастья, нежели брак с Уилфредом. Можешь думать что хочешь, но я точно это знаю. А потому, чтобы сохранить мир в семье, могу выйти замуж и за Уилфреда. Мне все равно.

– Ты не знаешь, что говоришь, Лотти. Каждая женщина может стать достойной спутницей мужчины, рожать ему детей и испытывать в постели наслаждение. Главное, чтобы мужчина ей подходил!

Шарлотта, не вняв призывам сестры, мрачно покачала головой, сбросила платье, откинула одеяло и скользнула в постель.

– Я устала и хочу спать, – сказала она.

Адриенна посмотрела в окно. Уже стемнело, на темно-синем небе засияли звезды. За разговорами сестры не заметили, как наступил вечер.

– Скоро ужин, – заметила Адриенна.

– Я не хочу есть. Только спать, – сказала Лотти, взбивая подушки.

– В таком случае я сама поговорю с дедушкой, хочешь?

– Ни в коем случае, Адди. Хватит с меня на сегодня волнений. Буду отдыхать.

– Но…

– Утром, Адди. Быть может, утром я наберусь смелости и поговорю с дедушкой. А сейчас ничего больше не говори – у меня голова раскалывается. Утро вечера мудренее.

Адриенну одолевали всякого рода сомнения, но она решила оставить их пока при себе. Склонилась над Шарлоттой, поправила на ней одеяло, поцеловала в лоб. Тут она увидела у сестры в уголке рта капельку запекшейся крови и удивилась, что не заметила ее раньше. Оставив Шарлотту в покое, она вновь принялась расхаживать по комнате.

Выйдя из спальни, Адриенна решила за ужином держать язык за зубами. Если же утром Шарлотта так и не отважится поговорить с дедушкой, Адриенна сама с ним поговорит.

Глава 17

Большой зал был переполнен слугами и солдатами. За ужином всегда бывало шумно, но в этот вечер особенно. Рыцари помогали служанкам обслуживать гостей, умудряясь при этом пощипывать дам. Те – в зависимости от возраста и характера – в ответ разражались бранью или смехом. В ожидании горячих блюд сидевшие за длинными столами гости бросали друг в друга хлебные шарики. От хохота, казалось, дрожали каменные своды зала.

Люсьен сидел за господским столом и, наблюдая за всей этой суетой, добродушно улыбался. Сегодняшний ужин не просто ужин, а пир, посвященный их с Адриенной скоропалительной помолвке. Его миссия подходит к концу. Сэр Кристиан под каким-то предлогом уже выехал из Эйншема и находится на пути к Фортенголлу. Люсьен уверен, что, получив от него известие, братья со своими войсками и наемниками подойдут к стенам Эйншема в канун субботы, на которую назначено венчание.

Увы, на субботу назначено также венчание Шарлотты с Уилфредом Хоутоном, и расторгнуть этот брак практически невозможно, что не очень радует Люсьена, но в данном случае он бессилен что-либо сделать.

Люсьен некоторое время исследовал взглядом зал и вскоре обнаружил своего будущего родственника. В этот момент он помогал одной смазливой служаночке накрывать на стол. Хотя Уилфред находился в противоположном конце зала, Люсьен видел, с каким вожделением тот поглядывал на пухлый бюст служанки, и в который уже раз пожалел, что не может расстроить брак этого мерзавца с Шарлоттой. В то же время он тешил себя надеждой, что сразу после венчания начнется штурм замка и Уилфред будет мертв еще до того, как ему представится возможность возлечь с невестой в постель. Люсьен считал, что вдовство станет для Лотти лучшим подарком, избавит ее от совместной жизни с этим человеком. Пройдет время, все уляжется, и он уговорит Питера жениться на Шарлотте.

– Как дела, парень? – Тяжелая мясистая ладонь с силой опустилась на плечо Люсьена. Рыцарь обернулся и увидел Озрика, стоявшего у него за спиной. – Это второй счастливый день в моей жизни, – сказал Озрик. – А день, когда мои внученьки обвенчаются со своими избранниками, станет самым счастливым.

Озрик пододвинул себе стул и кряхтя опустился на него. Взяв со стола наполненный элем кубок, он сделал большой глоток, но на стол кубок не поставил, продолжая сжимать его обеими руками.

– Такие вот дела, сэр Люсьен, – сказал Озрик, покачав головой. – А ведь всего двенадцать месяцев назад у меня не было ничего, кроме Эйншема.

Люсьен криво улыбнулся, но Озрик не заметил.

– Тогда я еще не знал, что мой сын и его жена умерли от чумы и я остался совсем один. Близких родственников у меня не было. Случись что-нибудь со мной в тот момент, и замок Эйншем уплыл бы в чужие руки. Наш король взял бы поместье под свою опеку, а потом передал бы его какому-нибудь доблестному рыцарю, состоящему у него на службе.

– Как же могло случиться, что ты не знал о смерти сына? – Озрик снова пригубил кубок, сделал большой глоток и вытер пухлой ладонью губы.

– Я не видел сына с тех пор, как он женился на леди Анне. До Брента, как ты знаешь, путь неблизкий, а Эдвард после свадьбы с головой ушел в дела: хотел восстановить полученное в качестве приданого запущенное поместье. Так уж сложилось, что, пока не случилось несчастье, я ни леди Анны, ни падчериц сына никогда не видел. Падчериц – Шарлотту и Адриенну – в один прекрасный день привез в Эйншем некий монах. Девочки рассказали мне, когда и при каких обстоятельствах закончили свои дни их мать и мой сын Эдвард. Только тогда я по-настоящему осознал, до какой степени одинок. Я вдруг понял, что все это, – Озрик широким жестом обвел кишевший людьми большой зал, – достанется чужим людям. По той простой причине, что род мой кончился.

– К чему расстраиваться? Теперь Шарлотта и Адриенна – твои законные наследницы и носят твое имя, – пробормотал Люсьен.

– Да, они мои воспитанницы и наследницы – ты это верно заметил.

– Но они не твоей крови.

– Какая разница? – пожал плечами Озрик. – Хотя я не видел сына со дня его женитьбы, но часто получал от него весточки. Он писал, что любит дочек Джорджа Брента, ках своих собственных. Теперь я люблю их, как если бы они были дочерьми Эдварда.

Озрик улыбнулся, взял со стола кувшин с пивом, наполнил кубок Люсьена до краев и сказал:

– Надеюсь, девочки нарожают множество сыновей, а старший из них доживет до того часа, когда Эйншем после моей смерти перейдет к нему.

– Мне кажется, лорд Уилфред сделает все, что в его силах, чтобы будущим бароном Эйншемом стал один из его сыновей.

– Ха! Уилфред полагает, что в этом ему поможет наша с ним давняя дружба. Но не может же он гарантировать, что первой родит сына именно Шарлотта. И если даже такое случится, неизвестно, доживет ли его старший сын до того знаменательного дня, когда Эйншем откроет свои ворота новому владельцу. Нет, дружок, – улыбнулся Озрик, – если вы с Адриенной родите сына первыми и мальчик доживет до дня моей кончины, Эйншем достанется ему. Поэтому рекомендую тебе, сэр Люсьен, основательно засеять доставшуюся тебе ниву. Что же касается твоей службы королю Генриху, неси ее с честью и ни о чем не беспокойся. Я пригляжу за Адриенной в твое отсутствие.

– Я сам позабочусь о своей супруге, – стиснув зубы, произнес Люсьен.

– Я же не говорю, что ты не будешь о ней заботиться. Так что не принимай мои слова близко к сердцу. Я сказал это на тот случай, если тебе придется уехать по делам. Повторяю, я всегда готов позаботиться об Адриенне.

– До самой своей смерти? – спросил Люсьен, в упор посмотрев на Озрика. Под его пронзительным взглядом старый лорд от неожиданности заморгал. Но прежде чем он успел ответить Люсьену, к господскому столу подошла Адриенна.

Она надела скромное платье с глухим воротом, словно хотела скрыть свои прелести.

– Это еще к чему? – спросила она, ткнув пальцем в многочисленные яркие букеты и гирлянды из цветов, украшавшие большой зал. – Или мы ждем к ужину гостей?

– Ты сегодня мой самый дорогой гость! – заявил Озрик. – Ты, сэр Люсьен, Уилфред и Шарлотта. Еще несколько дней – и вы поженитесь.

– А Шарлотта знает, что день ее свадьбы уже назначен? – побледнев, спросила Адриенна. – Она дала на это согласие?

Озрик откинулся на стуле и сплел на животе пальцы.

– Разумеется. Вернее, я так думаю…

– Стало быть, ты с ней не говорил и она тебе ничего не сказала?

– Мне Уилфред сказал…

– И что же я тебе, Озрик, сказал? – спросил Уилфред, усаживаясь за господский стол.

– Как что? Сказал, что Шарлотта согласна стать твоей женой и что вы намерены венчаться в один день с сэром Люсьеном и Адриенной.

– Так все и было.

Услышав это, Адриенна вскипела от ярости, что не укрылось от ее жениха.

– Неужели? – воскликнула она, испепеляя Уилфреда взглядом. – Мне она об этом и словом не обмолвилась.

– Кстати, где она? – осведомился старый лорд. – Вчера она отказалась с нами ужинать. Но сегодня просто обязана находиться за столом. – И он повернулся к Адриенне: – Поднимись наверх, внучка, и приведи Лотти. Заодно оденься понаряднее.

Адриенна, однако, не спешила исполнять поручение опекуна и стала накладывать себе на тарелку еду.

– Мое платье меня вполне устраивает. Кроме того, сэр Люсьен и лорд Уилфред теперь скорее наша родня, нежели гости, поэтому не вижу причины менять свой наряд. Что же касается Лотти, – добавила она, – то хочу сообщить, что сестре нездоровится.

– Как! Опять?

– Все еще. Думаю, вчерашнее падение с лошади и сегодняшняя соколиная охота доконали ее. Так что не удивлюсь, если в субботу она не сможет идти венчаться.

– Гром и молния! – вскричал Уилфред, с такой силой грохнув своим тяжелым кулаком по столу, что стоявшие на нем кувшины и блюда подпрыгнули. – Если к тому времени она будет хотя бы дышать, то венчаться пойдет!

Ясные и лучистые глаза Адриенны потемнели, как небо в бурю.

– Посмотрим, – сказала она.

– Пожалуй, я пошлю за Лотти слугу, – произнес Озрик, в смущении поглядывая то на свою воспитанницу, то на старого друга. – Или же мне самому к ней сходить?

– Только не сейчас, дедушка. Она сказала, что хочет спать, и просила ее не беспокоить. Надеется, что утром ей станет получше.

– Я пойду поговорю с ней, – заявил Уилфред, поднимаясь из-за стола.

– Никуда ты не пойдешь! – Адриенна вскочила с места и преградила Уилфреду дорогу. – Говорю же тебе, она больна и ее нельзя беспокоить.

Уилфред плотно сжал губы. Посмотрев на Озрика, он сказал:

– А может, Шарлотты вообще нет в спальне? И леди Адриенна все выдумала, чтобы скрыть это обстоятельство?

– Кости Господни, Уилфред! О чем ты говоришь?

– По-моему, – вступил в разговор Люсьен, подойдя к Адриенне и положив ей на плечи ладони, – лорду Уилфреду не дает покоя мысль, что его невеста сбежала, не желая сочетаться с ним браком.

– На что это сэр Люсьен намекает? – обратился к Адриенне Озрик в полном недоумении. – Уж не на то ли, что Шарлотта не хочет выходить за Уилфреда?

– Я… я не знаю.

– Но ты с ней разговаривала, Адриенна. Что она тебе сказала?

– Сказала, что готова выйти замуж за Уилфреда, если таково твое желание.

– Ну вот, – удовлетворенно произнес Озрик, откинувшись в кресле. – Так что успокойся, Уилфред, и сядь. Никуда твоя Шарлотта не денется. Ездила два дня подряд верхом, устала – вот и спит.

Криво усмехнувшись, Уилфред вернулся на свое место и снова опустился на стул. Адриенна тоже вернулась к столу, Люсьен уже было решил, что неловкость замята, но девушка снова наклонилась к Озрику.

– Дедушка, Лотти не хочет выходить замуж.

– Замолчи, – напустился на нее Уилфред.

– Леди Адриенна – благородная дама и одна из хозяек этого дома, – медленно, с расстановкой проговорил Люсьен, положив ладонь на рукоять висевшего у него на поясе кинжала. – Она будет говорить что захочет и когда захочет.

– Выходит, лорд Уилфред ей не по душе, – задумчиво произнес Озрик, взглянув на Адриенку. – Видимо, у нее на примете есть кто-то другой?

– Нет, дедушка! Лотти всегда хотела стать монахиней и поступить в монастырь в Форде. – Адриенна бросила взгляд через плечо на Люсьена и, понизив голос, продолжила: – Она бы с радостью вернулась в монастырь и принесла священные обеты, поскольку не чувствует склонности к семейной жизни, но не может нарушить данного тебе слова.

– Так вот в чем дело! – Озрик оттолкнул слугу, который собирался наполнить его кубок – Придется, как видно, с ней серьезно поговорить. Я не хочу, чтобы она шла замуж против своей воли.

– О чем это ты, Озрик? – гаркнул Уилфред. – Шарлотта всего лишь женщина, к тому же молодая и неопытная. Мы, мужчины, лучше знаем, как устроить ее счастье. А счастье ее – в браке со мной. В конце концов, Озрик, ты же обещал отдать мне в жены одну из своих воспитанниц!

С этими словами Уилфред наклонился к Адриенне и посмотрел на нее в упор, как бы говоря: «В случае чего и ты мне сгодишься». Однако Люсьен так выразительно поигрывал кинжалом, что Уилфред не стал больше распространяться на эту тему и вернулся к трапезе.

– Ты прав, дедушка, – продолжала Адриенна. – Поговорить с Шарлоттой просто необходимо. Но лучше сделать это завтра, когда она отдохнет.

Озрик кивнул. Кружка эля так и осталась нетронутой. Встретившись взглядом с Люсьеном, он произнес с горькой иронией:

– А я думал, сегодняшний день будет счастливейшим в моей жизни.

Люсьен не мог ему не посочувствовать. В один миг рухнули планы, которые старик вынашивал на протяжении года. По крайней мере часть их. «А вскоре, – подумал Люсьен без малейшего злорадства, – пойдут прахом и все остальные его начинания».

– Что-то у меня совсем пропал аппетит, – сказала Адриенна. – Пойду-ка взгляну, как там Лотти.

Она поднялась из-за стола и устремилась к выходу. Люсьен последовал за ней. Когда она стала подниматься по лестнице, он нагнал ее и крепко взял за локоть.

– Отпусти меня! – крикнула она, вцепившись в ручку двери своей спальни.

– Не отпущу. Мне необходимо переговорить с тобой с глазу на глаз.

Несмотря на ее протесты, Люсьен потащил Адриенну в находившуюся под крышей комнатку, захлопнул дверь и, повернувшись к ней, сказал:

– По-моему, твоя сестра потеряла всякий интерес к этому самовлюбленному борову Уилфреду. А что думаешь ты о нашем браке?

– Зачем тебе это знать? – спросила Адриенна, вздернув вверх подбородок и сложив на груди руки. – Или ты решил проявить благородство и отказаться от меня, если я скажу, что не хочу выходить за тебя?

Адриенна была в смятении и чуть не плакала, хотя держалась гордо и неприступно, как и обычно в присутствии Люсьена, и он хорошо это знал.

– Нет, – усмехнулся Люсьен. – Теперь я от тебя не отстану. Пусть брак Уилфреда и Шарлотты еще не решен, но я сделаю все от меня зависящее, чтобы наше венчание состоялось.

– Я не хочу этого брака.

– Захочешь, уверяю тебя.

Хотя Люсьен не предпринимал попыток к ней приблизиться, Адриенна на всякий случай сделала шаг назад.

– Не захочу.

– Но почему?

– Потому… – Она опустила руки и сжала кулаки. – Потому что ты не хочешь на мне жениться! Иначе попросил бы моей руки в ту самую минуту, как узнал, что я не крестьянка, а благородная леди.

Услышав эти полные негодования слова, Люсьен рассмеялся:

– Все та же песня: я от тебя отказался, не прыгал от счастья до потолка, лишив тебя невинности, не попросил в ту же минуту твоей руки – короче, оскорбил тебя в лучших чувствах. Теперь я сделал тебе предложение, но ты опять кипишь от гнева.

– Я уже забыла прежние обиды и не сержусь на тебя. Но ведь поначалу ты говорил, что вообще не можешь жениться – ни на мне, ни на какой-либо другой женщине, а теперь вдруг попросил моей руки. Это что, уступка? Но уступок в таких делах я не терплю.

– Уступка? – ухмыльнулся Люсьен, обволакивая ее взглядом. – Что ж, можно и так сказать. Я давно хотел заключить с тобой соглашение, которое устроило бы нас обоих.

С этими словами Люсьен сделал шаг вперед и обнял ее заталию.

– Не смей ко мне прикасаться! – Она попыталась высвободиться.

– Скоро я стану твоим мужем, и у меня будут на тебя все права. Я смогу трогать тебя, ласкать, целовать. Разве эта часть нашего будущего соглашения тебя не устраивает?

– Пока что ты мне не муж!

– Но ты не прочь поставить свою подпись под брачным договором?

– Черт бы тебя побрал, Люсьен! Ты же знаешь, что у меня нет выбора, тем более если Лотти откажет Уилфреду – а я молю Бога, чтобы у нее достало на это смелости.

Он привлек ее к себе, и тела их соприкоснулись.

– Хочешь сказать, что, выходя за меня замуж, лишь исполняешь волю своего опекуна?

– Да. Но есть еще одна причина. Если Лотти откажется от брака с Уилфредом, а я – от брака с тобой, мне придется выйти за Уилфреда.

Люсьен выпустил ее из объятий.

– Значит, выходя за меня, ты просто выбрала меньшее из двух зол?

– Тебя это удивляет? Напрасно. – Адриенна подняла голову, чтобы лучше видеть его лицо. – Ты ведь тоже женишься на мне не по любви, а по какой-то другой, неизвестной мне причине. Что-то заставило тебя решиться на этот брак!

Люсьен с подозрением на нее посмотрел.

– Заставило? Но что именно?

Она не сводила с него глаз.

– Так что же, Адди? Что?

– Не знаю! Все что угодно, только не любовь! – Напряжение в тот же миг покинуло Люсьена. Выяснив, что она ничего о его планах не знает, он смотрел в ее глаза, к которых сомнение боролось с желанием. Он снова привлек ее к себе, нежно поцеловал в висок и прошептал:

– Моя нежная, прекрасная Адди. Позволь мне сказать тебе то, что ты желаешь от меня услышать: я люблю тебя.

– Я не желаю слышать ложь.

– Но это не ложь. Это правда – я люблю тебя.

– Нет, не любишь.

– Люблю. – Люсьен языком пощекотал ее ушко, а затем шею. – Я бы давно тебе в этом признался, просто удобного случая не представилось.

Продолжая ласкать ее, он развязал шнуровку на ее платье, и оно упало к ногам, за платьем последовала крахмальная нижняя юбка. Адриенна осталась в короткой нижней рубашке и туфлях.

– Теперь я верю, что у нас есть будущее, а потому могу повторять снова и снова: я люблю тебя, я люблю тебя… – Спустив с ее плеч лямки тонкой нижней рубашки и обнажив груди, он торжественно произнес: – Леди Адриенна, сэр Люсьен любит тебя!

Люсьен неожиданно осознал, что говорит чистую правду. Он и впрямь был счастлив, и мысль о том, что они с Адриенной скоро поженятся, заставляла сильнее биться сердце. Завоевать любовь Адриенны, сделать ее своей женой – вот главная цель его жизни. Все остальное отступило на второй план – даже его заветная мечта вернуть Эйншем.

– Лю… Люсьен, не надо… мы не должны!

Он закрыл ей рот поцелуем, сорвал с себя тунику, узкие штаны, сбросил туфли. Подхватив Адриенну на руки, осторожно уложил ее на пол, покрытый опилками, и разорвал на ней рубашку. Ее пухлые алые губы были приоткрыты, грудь трепетала, соски затвердели. Люсьен подсунул руки под ее упругие ягодицы, приподнял ее бедра и вошел в горячее влажное лоно, затем вышел, оставив лишь верхушку своего жезла, затем опять вошел и снова стал извлекать свой жезл – медленно, дюйм за дюймом. И так несколько раз, пока не достиг пика страсти.

– Я получил наслаждение. Теперь твоя очередь.

Он снова вошел в нее и стал двигаться сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока не услышал стон удовлетворения, вырвавшийся из груди Адриенны.

Пламя страсти постепенно угасало. Они лежали, усталые и умиротворенные. Адриенна склонила голову на плечо Люсьену. Он положил руку ей на живот и время от времени проводил пальцами по ее бархатной коже, отчего она слегка вздрагивала.

– Ты и сейчас считаешь, что, выйдя замуж за меня, а не за Уилфреда, выбираешь меньшее из двух зол?

– Ах, Люсьен, я влюбилась в тебя с первого взгляда и хотела от тебя только любви, – сказала Адриенна, обдав его лицо горячим дыханием.

– Да, я тебя люблю. – Люсьен пощекотал пальцами ее ухо.

– Ты скажешь, почему вдруг передумал и решил на мне жениться?

Люсьен отрицательно покачал головой, но Адриенна этого не заметила.

– Почему я решил на тебе жениться? Да потому, что ты самая красивая женщина на свете. К тому же ты была девственницей. Сама мысль о том, что у тебя будет другой мужчина, сводила меня с ума. Я много думал и пришел к выводу, что мне ничего не остается, как стать твоим мужем и защитником.

– Это все отговорки, – произнесла Адриенна, сладко потягиваясь. – Что-то в твоей жизни изменилось, я уверена, не пойму только что. Быть может, ты уже исполнил своп обет? Нашел то, что у тебя похитили, а я об этом ничего не знаю?

– Как тебе сказать? Пока нет, но скоро найду.

– Так вот почему ты уезжаешь из Эйншема? Иногда мне кажется, что твоя миссия не имеет ничего общего с королевской службой.

– Ты слишком умна, а как сказано в Библии, «во многия мудрости многая печали. Впрочем, моя миссия имеет отношение к его величеству – даю тебе в том рыцарское слово.

– Как в таком случае?..

– Ни слова больше. – Люсьен приподнял ее лицо, отыскал губами ее губы и страстно поцеловал. Она ответила ему со всем пылом влюбленной женщины. Неожиданно голой спины Адриенны коснулась струя холодного ночного воздуха, и девушка, испуганно охнув, отпрянула от своего избранника.

– Матерь Божья. Да сейчас уже глубокая ночь!

– Похоже на то.

– Мне давно следовало пойти взглянуть на бедняжку Лотти.

– А что на нее смотреть? Она же сказала тебе, что устала и ей нужно выспаться.

Адриенна, не слушая его, начала быстро одеваться. Немного погодя Люсьен последовал ее примеру.

– Шарлотта – девочка скрытная. Я не знаю, что у нее на сердце. В любом случае мне не следовало оставлять ее надолго в одиночестве.

– Быть может, ты мне не все рассказала?

Адриенна надела одну туфлю и замерла, будто позабыв о второй.

– Мне не нравится ее состояние. Она не хочет выходить за Хоутона, но может согласиться, на этот брак. Она забрала себе в голову, что я отвлекла внимание разбойников и потому они ее не тронули, и теперь считает, что она передо мной в долгу. Ах, Люсьен, я не могу отделаться от мысли, что ради меня она готова принести себя в жертву!

Надев вторую туфельку, она метнулась к выходу. Люсьен опередил ее, распахнул дверь и сказал:

– Ты уже переговорила с Озриком. Не похоже, что он склонен настаивать на ее браке с Хоутоном, тем более тащить ее под венец силой.

– Не имеет значения. Лотти полагает, что ее брак с Хоутоном обрадует дедушку и что следом за ними мы тоже обвенчаемся. Она хочет, чтобы все были счастливы, а о своем собственном счастье не думает.

Адриенна помчалась вниз по лестнице, опережая Люсьена.

– Уилфред сегодня овладел Лотти, – продолжала она. – И Лотти решила, что жены из нее не получится. Ах, Люсьен, знал бы ты, как она несчастна! Я поступила жестоко, оставив ее в одиночестве.

Переглянувшись, они открыли дверь и на цыпочках прошли в спальню. Шарлотта, закутавшись в одеяло, лежала на постели лицом к стене. Когда Адриенна подошла к изголовью, Люсьен зажег свечу, поднял ее над головой и встал за спиной у Адриенны.

– Лотти! – окликнула Адриенна сестру. – Лотти, ты меня слышишь? Боже мой, Лотти! Лотти!

Тишину разорван пронзительный крик Адриенны. Люсьен догадался, что произошло: уж слишком тихо вела себя Шарлотта. Лежала неподвижно, будто неживая. Он приложил ухо к ее груди – сердце не билось.

Леди Шарлотта Эйншем умерла.

Глава 18

Люсьен при свете свечи осмотрел тело Шарлотты.

– Ты говорила, Адриенна, что твоя сестра отдалась Уилфреду?

– Да. Так, во всяком случае, она мне сказала.

– Да не отдалась она ему! Он просто ее изнасиловал.

– Изнасиловал?

Адриенна подошла к постели и устремила полный ужаса взгляд на Шарлотту. Она увидела то, чего раньше не замечала. Над левым глазом у Шарлотты багровел кровоподтек размером с голубиное яйцо, на подоле рубашки запеклись пятна крови.

– Ублюдок! – воскликнула девушка, приникнув к телу Шарлотты и орошая его слезами. За окном полыхнула молния, на мгновение залив спальню ярким светом. В этом мертвенном свете кровоподтеки на груди и бедрах Шарлотты проступили с пугающей отчетливостью. – Я убью этого бессердечного негодяя! – взвизгнула Адриенна. – Перережу ему горло!

Сотрясая стены, ударил гром. Люсьен заключил рыдающую девушку в объятия и прошептал:

– Нет, Адди, ты его не убьешь. Все, что нужно, я сделаю сам.

Она хотела было запротестовать и даже сделала слабую попытку вырваться из его объятий, но Люсьен ее крепко держал.

– Но почему? Почему? – прерывающимся от рыданий голосом повторяла Адриенна. – Почему ей выпала такая доля?

– Видишь кровоподтек на голове? Он или ударил ее, или она сама ушиблась, упав с лошади.

– О Господи! – вскричала Адриенна, поднимая голову, чтобы взглянуть Люсьену в лицо. – Я видела у нее этот ушиб, когда она вернулась домой, но не придала ему значения – думала, это обыкновенный синяк. Впрочем, он и на синяк-то не был похож. Так, легкое покраснение, небольшая припухлость – ничего больше. Догадайся я, в чем дело, не пошла бы на ужин, а вызвала лекаря, в общем, приняла бы какие-нибудь меры…

Снова блеснула молния, ударил гром, и Люсьен еще крепче, прижал к себе дрожащую девушку.

– Ты бы ничем не смогла ей помочь. Хорошо еще, что она умерла без мучений, во сне. Пусть хоть это послужит тебе утешением.

Полил дождь, заунывно стуча по крыше.

– Какое может быть утешение? Уилфред Хоутон убил мою сестру! Убил подло, жестоко.

Дверь распахнулась, и в спальню вошел Озрик.

– Адриенна! Что происходит? Я слышал крики. Впрочем, во время грозы может и померещиться. Вот я и пришел узнать, не случилось ли чего?..

Гут взгляд старого лорда упал на постель, и он застонал от ужаса, увидев залитое кровью и покрытое синяками тело своей внучки.

– На нее напали, когда она спала? – спросил он, когда мысль о смерти Шарлотты окончательно утвердилась в его сознании. – Но кто это сделал? Какой-нибудь мерзавец слуга? Или враг, проникший под покровом ночи в мой дом?

Горевший в коридоре факел высветил силуэт стоявшего в дверном проеме человека. Люсьен повернулся, поднес к его лицу свечку и, узнав Уилфреда, ткнул в него пальцем:

– Вот кто убил леди Шарлотту!

– Да ты с ума сошел! – вскричал Уилфред, входя в комнату. – Ничего я своей невесте не сделал. Не причинил ей ни малейшего вреда. Ни малейшего! – Оглядев собравшихся у постели, он спокойным голосом произнес: – Я хочу знать, что с ней случилось?

– Как будто ты не знаешь! – взвизгнула Адриенна. Высвободившись из рук Люсьена, она стала наступать на Уилфреда. – Ах ты скотина! Сын волчицы, ублюдок! Да знаешь ли ты, кто ты такой после этого? Ты!..

Уилфред подошел к постели. Дождь продолжал стучать по крыше, но молнии и грома больше не было. Теперь комнату освещала одна только свеча, которую держал в руке Люсьен, поэтому тело Шарлотты оказалось в тени. Лорд Уилфред мельком взглянул на Шарлотту и обратился к Озрику:

– Озрик! Я весь вечер просидел рядом с тобой за столом. Как и когда, скажи на милость, я мог причинить вред твоей внучке?

Старик какое-то время сверлил глазами своего друга, потом перевел взгляд на Люсьена.

Первой, однако, заговорила Адриенна:

– Он взял ее силой, дедушка. Лотти – существо невинное и не понимала, что с ней творят, но клянусь, он ее изнасиловал! Она сама мне об этом поведала, но недостаточно ясно. Каюсь, я не придала ее словам особого значения, просто не могла поверить в подобную жестокость. Между тем Шарлотта утверждала, что оказала Уилфреду сопротивление, но он не внял ее мольбам, овладел ею, а потом еще имел наглость обвинить в холодности!

Закончив свою маленькую обвинительную речь, Адриенна плюнула негодяю в лицо.

Уилфред медленно вытер лицо рукавом.

– Ах ты шлюха! – пробормотал он.

– Уилфред! – вскричал Озрик вне себя от изумления.

– Эта девчонка возненавидела меня с первой же минуты нашего знакомства! – взревел Уилфред. – Разве не так? – Он прищурившись посмотрел на Адриенну.

– Да, я ненавижу тебя всем сердцем.

– Ну вот, слышите? Она придумала историю с изнасилованием, чтобы мне насолить!

– Придумала? Моя сестра лежит перед тобой мертвая!

– Это не имеет ко мне никакого отношения, – холодно сказал Уилфред.

– Неужели? Но не ты ли утверждал, что вчера она упала с лошади? Это означает, что вчера ты тоже к ней приставал, но ей удалось вырваться из твоих лап и ускакать. А сегодня ты не предоставил ей возможности убежать и колотил ее до тех пор, пока она не уступила твоим домогательствам!

Ветер стал раскачивать незакрепленную оконную ставню. Она болталась из стороны в сторону и издавала резкий, неприятный скрип. Уилфред сложил на груди руки и прислонился бедром к спинке кровати.

– Готов признать, что мы с Шарлоттой, выехав сегодня на охоту, слегка позабавились. Но, поскольку через пять дней мы должны были пожениться, ничего плохого я в этом не видел.

– Ax, слегка позабавились! – повторила с исказившим ся от гнева лицом Адриенна. Она не делала больше попыток высвободиться из объятий Люсьена. Наоборот, прижалась к нему всем телом. – Дедушка, как ты можешь слушать этого негодяя? Лотти хотела стать монахиней и никогда не интересовалась мужчинами. Да, поначалу у нее было намерение вступить в брак с Уилфредом, но только потому, что этого хотел ты. Она ни за что не отдалась бы ему до свадьбы.

Снова полыхнула молния и ударил гром. Озрик помотал головой, глубоко вздохнул и посмотрел на своего старого друга.

– Адриенна говорит правду. Не лги, Уилфред. Я не же лаю тебя больше слушать.

– Нет, ты будешь меня слушать! – Сжав кулаки, Уилфред шагнул по направлению к Озрику. – Как ты мог поверить этой шлюхе которую едва знаешь, а не мне, твоему старому другу? Мы с тобой ехали бок о бок, собираясь на самый главный в твоей жизни бой. Я прикрывал тебя. Спас тебе жизнь!

– Только попробуй еще раз назвать эту девушку шлюхой, – негромко сказал Люсьен, – и я вырежу тебе язык, а потом – сердце.

Адриенна незаметно положила ладонь на рукоять висевшего на поясе у Люсьена кинжала.

– Это верно. Мы знаем друг друга очень давно. Но последние шесть лет не встречались, и я имел неосторожность тебя пригласить. Не знал, что ты изменился не в лучшую сторону. Убирайся отсюда и никогда больше у меня в доме не появляйся, – произнес Озрик.

– Что ты сказал? – Уилфред был на полголовы выше Озрика и, наклонившись, посмотрел старому лорду в глаза. – Ты посмел отказать мне от дома? И это после того, как пообещал отдать в жены одну из своих воспитанниц, да еще и Эйншем в придачу? Так вот, Эйншем мне все еще нужен, и я его получу. Даже если ради этого мне придется тащить за волосы на венчание эту девицу, которая прижимается к своему любовнику.

Адриенна уже успела извлечь из ножен кинжал и сжимала его в руке, прикрывая локтем клинок и устремив взгляд на крохотное пламя свечи, которую держал Люсьен.

– Да ты и вправду рехнулся! – вскричал старый лорд, отступив на шаг. – Неужели ты думаешь, что я отдам тебе руку Адриенны после того, как ты довел до смерти ее старшую сестру? Да после этого ты должен бежать отсюда как паршивый пес и радоваться, что я сохранил тебе жизнь!

– Я не убивал Шарлотту, – повторил Уилфред, стиснув зубы. – Мы с ней немного повалялись в траве, но от этого еще никто не умирал. Не знаю, кто ее убил! Во всяком случае, не я!

Сильный порыв ветра с грохотом распахнул ставню и ворвался в комнату, выхватывая из камина тлеющие угли и рассыпая по воздуху искры. Мужчины словно по команде посмотрели в сторону окна. Воспользовавшись моментом, Адриенна выбила свечу из руки Люсьена и выскользнула из его объятий. В следующую секунду, издав леденящий кровь вопль, напоминавший боевой клич кельтов, она бросилась на Уилфреда, размахивая кинжалом.

Озрик и Люсьен замерли, услышав ее вопль и с ужасом глядя на летевшую через всю комнату горящую свечу. Уилфред от неожиданности потерял равновесие и рухнул на пол.

Воспользовавшись всеобщим замешательством, а главное, падением Уилфреда, Адриенна оседлала своего врага. Люсьен потянулся к своему кинжалу, обнаружил, что тот исчез, понял, что он у Адриенны, и попытался оттащить девушку от Уилфреда. Наклонившись к ней, он заметил, что Уилфред выхватил из ножен собственный кинжал, вскипул руку и готовился всадить клинок в спину придавившей его к полу Адриенны.

В отчаянном броске Люсьену в последний момент удалось отшвырнуть девушку в сторону, и клинок Уилфреда не попал в цель. Тогда Люсьен рухнул на колени меж раскину тых ног Уилфреда, наклонился над ним и сделал попытку вырвать у него кинжал.

Обезоружить Уилфреда оказалось не так-то просто. Завязалась отчаянная схватка. Стараясь одолеть противника, рыцари катались по полу, молотя друг друга кулаками и oглашая воздух бранью. Попавшийся им на пути стул в одну секунду был отброшен в сторону и с грохотом рухнул на пол. Озрик и поднявшаяся на ноги Адриенна старались держать ся в стороне. Обнявшись, они наблюдали за смертельным поединком двух могучих воинов, не привыкших просить о пощаде.

Схватка закончилась столь же неожиданно, как и началась. В мгновение ока Люсьен перебросил Уилфреда через голову, тот напоролся на собственный клинок, застонал, вздрогнул всем телом и затих.

В этот момент Адриенна пронзительно закричала, и Озрик посмотрел на нее. Поднимавшийся с пола Люсьен тоже повернулся в ее сторону. Мужчины сразу заметили, что в руке она сжимает кинжал, который прежде висел у Люсьена на поясе. Его клинок был покрыт алой еще дымящейся кровью, это была кровь Уилфреда – Адриенна все же успела нанести ему удар.

В следующий момент кинжал выпал из ее ослабевших пальцев и в наступившей тишине громко стукнулся о каменные плиты пола.

* * *

Утро постепенно вступало в свои права, но в замке Эйншем никто этого не заметил. Гроза разбушевалась с необычайной силой, небо заволокло тяжелыми черными тучами, сквозь них не в силах были пробиться первые солнечные лучи.

В коридорах и переходах замка продолжали полыхать смоляные факелы. Комнаты по-прежнему освещались каминами, дававшими не только свет, но и благодатное тепло.

Люсьен сидел в большом зале в кресле с высокой спинкой, наблюдая за тем, как Адриенна расставляет зажженные свечи по краям стола, на котором лежала Шарлотта.

Адриенна сделала все сама, без чьей-либо помощи. Люсьен предложил ей свои услуги, но она наотрез отказалась, а он не настаивал. И пока Адриенна обмывала Шарлотту, расчесывала ей волосы и обряжала в новое чистое платье, просидел несколько часов у себя в комнате, оставив на всякий случай дверь открытой.

Однако Адриенна так и не позвала его.

Спать Люсьену не хотелось, и он, не теряя времени, сбросил свое порванное и выпачканное в схватке платье, вымылся, натянул чистые штаны и тунику, лег на постель и стал ждать дальнейшего развития событий.

Лишь под утро он услышал голос Адриенны, она звала слуг, чтобы перенесли тело Шарлотты в большой зал.

Войдя вслед за Адриенной в зал, Люсьен заметил, что, несмотря на все старания, ей не удалось скрыть кровоподтек и опухоль на лбу Шарлотты – наглядное свидетельство нанесенной ей смертельной травмы. Поскольку на лице убитой не было даже вуали, Люсьен решил, что Адриенна сделала это намеренно. Чтобы все обитатели Эйншема, включая слуг, имели возможность убедиться, что ее сестра была жестоко убита.

Адриенна, расставив по краям стола свечи в подсвечниках, приподняла руки Шарлотты, сложив их крестом у нее на груди, расправила складки платья, закутала ее в бархатное покрывало, расшитое серебряными и золотыми цветами. Люсьена поразило, как сильно изменилась Адриенна за последние несколько часов. Лицо осунулось, щеки ввалились, вокруг лихорадочно блестевших голубых глаз легли темные тени. Ему так хотелось подойти к ней, заключить в объятия, но что-то его удерживало. Лучше пока не трогать ее. Она держится, потому что занята делом.

По залу словно тени сновали слуги. Делать им здесь было нечего, и пришли они в зал только для того, чтобы взглянуть на покойницу. Вдруг Люсьен услышал шаркающие шаги. Повернул голову и увидел спускающегося с лестницы Озрика.

Сраженный горем старый лорд заметно поубавил прыти и двигался тяжело и медленно, хотя и сохранял присущую ему гордую осанку. Он тоже переоделся, но выглядел неважно – за ночь щеки обросли седой щетиной, и это особенно его старило. Глянув на него, Люсьен невольно провел рукой по собственному подбородку.

– Не стоит! – сказал Люсьен, заметив, что Озрик направился к столу, где хлопотала Адриенна, – Пусть побудет наедине со своими мыслями.

Озрик замер на полпути, пожал плечами и стал смотреть на своих воспитанниц: лежавшую на столе мертвую Шарлотту и измученную, уставшую Адриенну. Затем, печально покачав головой, он подошел к Люсьену и, ни к кому не обращаясь, спросил:

– Где же этот хромоножка, младший сын рыцаря, называющий себя моим капелланом? Я выстроил для него новую церковь, никогда не отказывал ему в помощи и не обременял просьбами. Но теперь, когда в нем возникла нужда, его нигде не сыщешь. Прошло уже больше часа, как я послал за ним Хьюберта, а его все нет и нет.

С этими словами Озрик пододвинул к себе кресло и сел рядом с Люсьеном.

Люсьен, не зная, что ответить на этот вопрос, продолжал хранить молчание, время от времени поглядывая на Адриенну. Озрик тоже посматривал в сторону стола, но его внимание было сосредоточено на мертвой Шарлотте.

– Боже мой! – хрипло проговорил старик дрогнувшим от слез голосом. – Почему моя добрая, славная Шарлотта умерла? Ведь это уму непостижимо.

Люсьен стиснул зубы, чтобы не сказать лишнего. «Кто же в этом повинен, как не ты, старый дуралей? – думал рыцарь. – Привез в замок негодяя и предложил ему жениться на одной из своих воспитанниц, даже не поинтересовавшись, нравится им женишок или нет. Неужели не мог понять, что этот Уилфред не принесет им ничего, кроме горя? Неужели не знал, что он негодяй? Но если даже не знал, тебе все равно нет прощения. Это лишь свидетельствует о том, что ты глуп и недалек».

– Прошу простить за беспокойство, милорд, – послышался взволнованный женский голос, прервавший размышления Люсьена. Он поднял глаза и увидел Хильду, которая обращалась к Озрику. – Уже утро, а я до сих пор не получила никаких распоряжений насчет завтрака. Я понимаю, какое горе на всех нас обрушилось, но людей надо кормить. – Она повернулась, взглянула на лежавшую на столе Шарлотту, перекрестилась и спросила: – Хотелось бы знать, милорд, что готовить на завтрак, да и на обед тоже?

– Господь всеблагой! – вскричал Озрик, устремив на кухарку горящий яростью взгляд своих покрасневших от бессонной ночи глаз. – Как смеешь ты задавать мне столь ничтожные вопросы, когда моя внучка лежит мертвая в этом зале и я жду священника, который должен читать по ней литанию?

– Я… я…

– Пусть вассалы жрут все, что им попадется под руку. Что же касается членов моей семьи, то им в такую тяжкую минуту вряд ли кусок в горло полезет.

– Вот что, Хильда, – ровным голосом сказал Люсьен, – отправь-ка ты в казармы своего человека – пусть передаст солдатам, что завтрака и обеда сегодня готовить не будут и им придется довольствоваться сухим пайком. Сюда же, в зал, вели прислать вина, фруктов и холодного жареного мяса. Очень может быть, что и лорд Озрик, и леди Адриенна, утомившись от горя и забот, связанных с отпеванием и похоронами, проголодаются и захотят подкрепиться.

– Очень хорошо, милорд.

Хильда попыталась было присесть в поклоне, но, вспомнив замечание Люсьена относительно всяческих церемоний, быстро выпрямилась. В ее устремленном на молодого рыцаря взгляде сквозила благодарность и еще что-то. Что именно, Люсьен пока не мог определить. «Должно быть, – подумал рыцарь, – она все еще пытается вспомнить, кто я такой».

– Иди, женщина.

Хильда кивнула и, подобрав юбки, поспешила к двери, которая вела на кухню.

– Лорд Озрик!

На этот раз к хозяину замка обратился молодой человек в коричневом балахоне с капюшоном и сандалиях на босу ногу. Он стоял в проеме парадной двери, а за его спиной маячила могучая фигура сэра Хьюберта.

– Отец Лоуренс!

Люсьен заметил, как Адриенна вскинула голову и обратилась к священнику, но не узнал ее голоса. Он был хриплым, каким-то чужим. Между тем священник, окинув взглядом стол, на котором лежала Шарлотта, направился к Озрику. Висевшее у него на поясе распятие при каждом шаге хлопало по бедру.

– Прошу меня простить…

– Во имя Божье, где ты был? – осведомился Озрик, когда молодой священник приблизился к нему и преклонил колени.

– Мы обнаружили его в Уэксли, – сказал следовавший за ним по пятам Хьюберт. – Отец Лоуренс отправился туда, чтобы отслужить мессу.

– Кто, интересно знать, построил для тебя церковь и платит тебе за отправление служб? Кто-нибудь из Уэксли?

Озрик не говорил – он орал. Казалось, в лице священника он нашел козла отпущения и теперь выместил на нем свою злость.

– Нет, милорд, – кротко ответил отец Лоуренс. Когда отец Лоуренс в знак раскаяния стал колотиться лбом о каменные плиты пола, Люсьен скривил губы в пренебрежительной усмешке. Этот ручной капеллан Озрика определенно ему не нравился.

– Ты мой единственный благодетель, милорд!

– Почему в таком случае ты позволяешь себе невесть где шляться, когда твои услуги нужны в этом доме?

– Мне нечего сказать в свое оправдание, милорд, – заныл священник, поднимаясь с колен, что было для него непростым делом, поскольку одновременно он пытался воздевать над головой руки. – Но с другой стороны… с другой стороны, я не мог даже предположить, что в мое отсутствие в замке случится… нечто подобное!

Поднявшись наконец на ноги, отец Лоуренс направился к столу, где лежала Шарлотта.

– Я думал, в услугах священника здесь нуждаются двое – леди Шарлотта и твой друг Уилфред Хоутон…

– Не смей упоминать при мне имени этого убийцы, болван! Уилфред уже на пути в ад, и никакое отпевание ему не поможет.

– Но, милорд…

– Читай заупокойную молитву только по леди Шарлотте! – заорал Хьюберт, преданно посмотрев на хозяина. – Прошу извинить меня, сэр, что я взял на себя смелость говорить от твоего имени, но надо же было втолковать этому… хм… священнику, что леди Шарлотта стала жертвой негодяя Уилфреда, а стало быть, читать по нему заупокойную не следует.

Клирик вопросительно посмотрел на старого лорда.

– Приступай! – рявкнул Озрик.

И отец Лоуренс чуть не бегом бросился к столу. Глаза несчастной были закрыты, а на бледном лице лежала печать отрешенности, что придавало ей сходство с ангелом. Адриенна всматривалась в ее личико, слегка касалась ее черных волнистых волос, расправляя их. Священник, торопясь занять место в голове стола, бедром оттеснил Адриенну в сторону, после чего стал бормотать молитвы на языке, который лишь отдаленно напоминал латинский.

При виде этой пародии на похоронный обряд Люсьен не сдержал охватившей его ярости. Поднявшись, он быстро прошел к столу и схватил отца Лоуренса за воротник.

– Ты ведешь себя недостойно, – прошипел он на ухо священнику. – Я видел, как ты оттолкнул леди Адриенну.

– Я ничего подобного…

Люсьен с такой силой встряхнул священника, что у того лязгнули зубы.

– Ты, быть может, думаешь, что здесь, в Эйншеме, представляешь Бога, но когда тебе лично доведется с Ним встретиться, Он мигом избавит тебя от этого заблуждения. Кстати, не забывай, что твоя коричневая сутана отнюдь не кардинальская мантия. В сущности, ты жалкий, нищий монашек и существуешь только милостями своего лорда и леди, что стоит рядом со мной. Поэтому должен всячески угождать своим господам. Понимаешь? – И Люсьен снова встряхнул отца Лоуренса. – Если же ты, капеллан, не будешь исполнять свою службу как должно, я с радостью отправлю тебя из этого мира в мир иной, но сомневаюсь, что тебя встретят там ангелы вроде этой прекрасной девушки, которая лежит сейчас на столе.

Когда Люсьен отпустил священника, у того от страха подогнулись колени и он плюхнулся на пол. Пока отец Лоуренс, путаясь в сутане, поднимался на ноги, Люсьен подошел к Адриенне, нежно коснулся ее подбородка кончиками пальцев и тихо, так, чтобы слышала только она, произнес:

– Отныне, Адди, никто не оскорбит тебя и не причинит тебе вреда. Во всяком случае, пока я жив.

Продолжая стоять с ней бок о бок, Люсьен повернулся к: Озрику и Хьюберту, которые с живейшим интересом за ним наблюдали.

– Милорд, – заявил Люсьен, – несмотря на все то, чти произошло в замке в течение вчерашнего дня и ночи, я настаиваю на том, чтобы наша свадьба с леди Адриенной состоялась в субботу, как и было договорено. Я затронул этот вопрос намеренно – пусть все это знают.

В это мгновение Адриенна издала душераздирающий вопль, от которого содрогнулись все находившиеся в зале. Когда Люсьен повернулся к девушке, она смотрела на него с неподдельным ужасом, притаившимся в глубине ее огромных голубых глаз.

Глава 19

Адриенна как будто пробуждалась ото сна. Она чувствовала прикосновения Люсьена, слышала, как он сказал, что никогда не даст ее в обиду. Он был первым, кого она видела четко и ясно с тех пор… с тех пор, как…

Забытье, из которого она выходила, было ужасным и походило на кошмарный сон. Она видела перед собой лежавшую на постели Шарлотту, ее остекленевшие глаза и про мокшую от крови рубашку. Посреди комнаты стоял сам сатана – воплощение зла, негодяй и убийца Уилфред Хоутон. Последующие события она помнила смутно – знала только, что каким-то непостижимым образом оказалась рядом с Хоутоном и вступила с ним в отчаянную борьбу. В следующее мгновение Хоутон был уже мертв, а она находилась в объятиях дедушки, который крепко прижимал ее к себе и не хотел отпускать. Почему она держала в руке покрытый дымящейся кровью кинжал и откуда он взялся, она не имела представления.

Последующие часы прошли словно в тумане. При всем том Адриенна точно помнила, что все это время занималась сестрой – обмывала ее, обряжала, расчесывала ей волосы. Адриенна о чем-то ее спрашивала, а Лотти ей отвечала. В том, что они общались, разубедить ее было невозможно.

Но вот перед ней неожиданно возник Люсьен и повел речь о том, что отныне он станет ее защитником и опорой. Его прикосновения вернули ее к реальности, а его взгляд, исполненный любви, говорил о том, что отныне она не одинока и у нее есть близкий человек. Его голос ее ласкал, одобрял, вселял надежду.

Она уже почти пришла в себя, но тут Люсьен заявил Озрику, что свадьба должна состояться в субботу, и ни днем позже. Услышав это, Адриенна испытала такой же ужас, как в тот момент, когда увидела, что Шарлотта мертва.

Она открыла рот, чтобы запротестовать, но вместо слов из ее уст вырвался какой-то протяжный, тоскливый вой, напугавший ее ничуть не меньше, чем тех, кто находился рядом с ней в зале. И тогда она повернулась и побежала…

– Адди!

Она мчалась вверх по лестнице, Люсьен следовал за ней по пятам и уже нагонял ее. Адриенна задрала подол до колен и побежала еще быстрее. Пролетела мимо двери, которая вела в их с Шарлоттой спальню. Сюда она не зайдет никогда в жизни! Под крышей находилась маленькая комнатка, но чтобы добежать до нее, опередив Люсьена, и там запереться, требовались силы, много сил – а ей уже не хватало дыхания…

Адриенна бурей ворвалась в комнату на следующем этаже. Ею давно уже никто не пользовался, и она пребывала в запустении. На всех предметах лежал толстый слой пыли.

Кровать, стол и стулья были затянуты паутиной, а оконце крохотное и такое узкое, что выглянуть из него не представлялось никакой возможности.

Запереть за собой дверь она не успела, и Люсьен вслед за ней проскользнул внутрь. Адриенна затравленно огляделась и устремила на него округлившиеся от ужаса глаза. В тусклом свете, проникавшем сквозь оконце, лицо Люсьена казалось мрачным и утомленным.

– Адди! – окликнул он ее исполненным печали голосом.

Она собрала всю свою волю, чтобы не поддаться магическому воздействию его голоса. Когда он, протянув руки, направился к ней, она стала отступать, но ей помешала старинная кровать под балдахином, покрытым паутиной и пылью.

– Адди, почему ты избегаешь меня?

Она не могла этого объяснить и лишь пожала плечами.

– Скажи, ради Бога, Адди, что происходит? Ведь я твой возлюбленный, твой суженый!

Он подошел к ней, положил руки ей на плечи.

– Господь Вседержитель! – воскликнул он. – Да ты вся дрожишь! – Обняв девушку, Люсьен усадил ее на постель и сам сел рядом. – Адриенна, умоляю тебя, поговори со мной.

Адриенна продолжала хранить молчание. Однако положила голову на плечо Люсьена и расслабилась. Впервые после смерти сестры она немного успокоилась. Потом вдруг стала вырываться из объятий Люсьена, извиваясь всем телом.

– Не надо! – взмолился Люсьен. – Заклинаю тебя, Адди, успокойся!

Она продолжала вырываться, а ее голубые глаза горели гневом. Люсьен, однако, удержал ее и, переведя дух, спросил:

– Скажи наконец, почему ты избегаешь меня? Что я тебе сделал?

Неожиданно она обмякла в его руках.

– Это не ты, это мы сделали, – едва слышно прошептала она.

– Мы? – удивленно повторил Люсьен. – Что же такого мы с тобой сделали, Адриенна?

Адриенна наконец выскользнула из его объятий, отбежала подальше и забилась в угол.

– Мы предавались любви, в то время как Лотти умирала!

– Но мы же об этом не знали!

– Я должна была знать! Я же говорила тебе, что заметила у нее на теле кровоподтеки и припухлость на лбу. Я просто обязана была догадаться, что это не просто припухлость, а сильнейший ушиб! И потом: она ведь кое-что мне рассказала. О том, как грубо обошелся с ней Уилфред, когда она попыталась оказать ему сопротивление. Но я не придала этому значения, оставила ее, спустилась к ужину… все кончилось тем, что я отдалась тебе!

Люсьен вскочил с кровати, подбежал к Адриенне и снова заключил ее в объятия.

– В самом деле, почему ты оставила Шарлотту? – спросил он.

– Потому что она не захотела в тот день рассказать дедушке о случившемся. Даже со мной отказалась говорить. Сказала, что хочет спать, и попросила оставить ее в покое.

– В таком случае ты лишь выполнила просьбу сестры – и ничего больше.

– Нет, нет и еще раз нет! – Адриенна снова стала вырываться из рук Люсьена. – Я могла остаться с ней, но не осталась. Проявила слабость, эгоизм, потому что хотела быть рядом с тобой. И еще в глубине души я надеялась, что Шарлотта выйдет за Уилфреда. Ведь откажись она от этого брака, дедушка мог выдать за Уилфреда меня, и тогда я потеряла бы тебя навсегда.

Люсьен, стараясь успокоить Адриенну, принялся гладить ее по голове и плечам.

– Кстати, с дедушкой ты все-таки поговорила, хотя и обещала Лотти этого не делать. Ты не сказала, что Уилфред был с ней жесток, но дала Озрику понять, что сестра не хочет выходить за него замуж. Кстати, Озрик не имел права принуждать к этому браку ни ее, ни тебя, и ты об этом знаешь.

– Это не имеет значения! – воскликнула Адриенна, разражаясь слезами. – Я должна была с ней остаться. Тогда, возможно, она осталась бы жива.

– Заклинаю тебя всеми святыми, Адриенна, выслушай меня! – вскричал Люсьен. – Женщина подчас вынуждена уступить мужчине, когда он силой домогается ее. Но умирают после этого крайне редко. Откуда ты могла знать, что Уилфред буквально искалечил Шарлотту, жестоко избил ее? Тебе такое в голову не могло прийти! И не только тебе.

Адриенна медленно покачала головой. Какие бы аргументы ни приводил Люсьен, она считала, что ей нет прощения, и не сомневалась, что Господь покарает ее за это.

– Скажи наконец, что случилось? Ты больше не любишь меня? – снова спросил Люсьен.

Она чувствовала его дыхание у себя на виске. Больше всего на свете ей хотелось прижаться к нему, обнять, поцеловать. Но она уперлась руками ему в грудь, чтобы сохранить разделявшую их дистанцию.

– Мы… мы не должны… не можем вступить в брак. По крайней мере в ближайшем будущем.

– Что такое?

Адриенна подняла залитое слезами лицо и посмотрела на Люсьена. Его изумрудно-зеленые глаза потемнели, как море в непогоду. Это слегка испугало ее, но не до такой степени, чтобы она отказалась от задуманного плана.

– Мы не можем пока обвенчаться. Я полагала, ты сам понимаешь, что сейчас не время для свадьбы, и очень удивилась, когда ты заявил дедушке, что венчание должно состояться. Возможно, мы вообще никогда не поженимся!

Адриенна наблюдала за тем, как вздымалась и опадала широкая грудь Люсьена, когда он с шумом втягивал в себя воздух, а потом с силой выталкивал его из легких.

– Какое отношение имеет смерть твоей сестры к нацией свадьбе? – произнес он прерывающимся от волнения Голосом.

– Господь Вседержитель! Да самое прямое.

– Не понимаю.

– В таком случае ты болван!

– Что ж, болван так болван, – он привлек ее к себе с такой силой, что у нее перехватило дыхание. – Но тебе, придется объяснить мне, в чем дело.

– Лотти была хорошей! – воскликнула Адриенна. – Красивой, чистой, нежной, у нее было доброе сердце. Она любила Бога и больше всего на свете хотела Ему служить. Она была достойна самого лучшего – а не той жалкой участи, которая выпала ей по воле судьбы. Нет, не судьбы – Уилфреда! Но я… – Адриенна выскользнула из рук Люсьена, подошла к окну и, не поворачивая к жениху головы, продолжила: – А вот я никогда не была хорошей. Даже когда мы были детьми, ужасно с ней обходилась. Когда нам впервые позволили пить неразбавленное вино, я налила ей в чашу уксусу! А еще украла у нее любимую игрушку, спрятала и сказала, что это она сама ее потеряла. Лотти так плакала, но даже это меня не тронуло. Я, конечно, отдала ей игрушку, но гораздо позднее, когда наигралась ею вволю и она стала мне неинтересна.

– Вы были детьми. Знала бы ты, как мы с братьями в детстве подшучивали друг над другом, так тебе твой поступок показался бы ничего не значащим пустяком.

– О, я и потом грешила, когда мы с Лотти вступили в пору девичества. – От слабости и усталости Адриенна покачнулась и, чтобы не упасть, вцепилась пальцами в спинку кровати. – Взять хотя бы эту злосчастную историю с поездкой на ярмарку в Фортенголл. Ты ведь знаешь, что это я склонила Шарлотту тайком уехать из дома. Не говоря уж и том, что на ярмарке я вела себя как последняя шлюха. Уж тебе ли об этом не знать? – Она повернулась к Люсьену, устремив на него полный страдания взгляд. – Я тешила свою похоть, нарушала Божьи заповеди и законы нашей святой матери церкви. Выполняла все свои прихоти.

Она перевела дух и откинула со лба локон, упавший ей на глаза.

– Я столько всего натворила, что не имею права на счастье. Тем более что моя сестра, добрая благородная Лотти, мертва.

– В жизни как в азартной игре: то везет, то нет. Остается лишь наилучшим образом распорядиться выигрышем, если он выпадет, или свести до минимума последствия проигрыша.

Что-то в голосе Люсьена заставило Адриенну насторожиться и с любопытством на него посмотреть.

– Уж не на свою ли миссию ты намекаешь, рассуждая подобным образом? Чего, интересно, ты в жизни лишился и что намереваешься отыграть у судьбы?

– Оставь в покое мою миссию! – резко бросил он, подойдя к ней и сжав ее руку. – Я говорю сейчас о нас с тобой. Я нашел тебя, Адди, потом потерял, потом обрел вновь. И не хочу больше терять. Мы должны быть вместе и обязательно будем!

– Обязательно будем? Уж не научился ли ты предсказывать будущее по звездам?

– К черту звезды, Адди! Мы сами выстроим свое будущее.

Он привлек ее к себе, и она упала в его объятия. Знал бы кто-нибудь, как ей хотелось ему верить! Ведь воображение уже давно рисовало ей радужные картины их совместной жизни.

– Не понимаю, как можно жениться на убийце?

– Убийце? – удивился Люсьен, приподняв ее лицо.

– Да, на убийце! Разве это не я зарезала Уилфреда Хоутона?

– Нет, – покачал головой Люсьен. – Ты разве не помнишь, как все было? Я оттащил тебя от него, прежде чем он успел вонзить тебе меж лопаток кинжал. Ну а потом… Потом мы с ним долго боролись, и он напоролся на собственный клинок.

– Но я… я…

– Ты только ранила его. Но твой удар не был смертельным. Это я по милости Господа вонзил ему в сердце его же собственный кинжал, отомстив тем самым за Шарлотту и за тебя.

Сквозь слезы она плохо видела лицо Люсьена, но не сомневалась в том, что он говорит правду. Да, она хотела убить Хоутона, но это сделал за нее Люсьен.

– А ты сама? Готова ли ты выйти замуж за убийцу? – хриплым голосом спросил Люсьен.

– Ты не убивал. Ты совершил акт возмездия. Убийцей был Уилфред, и он получил по заслугам.

Она обвила его шею руками и поцеловала. Когда они прервали поцелуй, чтобы перевести дух, Люсьен провел кончиками пальцев по ее щеке и прошептал:

– Я люблю тебя, леди Адриенна. Не покидай меня и стань моей женой.

– Я тоже тебя люблю. И выйду за тебя замуж.

Она и вправду не смогла бы его покинуть. Спасая ее и Шарлотту, он убил двух разбойников на большой дороге. Чтобы отомстить за Шарлотту и за нее, расправился с Уилфредом. И впредь будет ее опорой и защитой.

Прижимаясь к нему, Адриенна думала о том, что Шарлотта вряд ли стала бы возражать против их брака. Лотти уже давно, еще раньше, чем сама Адриенна, поняла, что они с Люсьеном созданы друг для друга.

– Я хочу убедиться в ваших чувствах, – заявил Озрик. Люсьен и Адриенна находились в покоях старого лорда, который мрачно на них смотрел. – Я не стану вас принуждать к этому браку.

– Я готова выйти замуж за сэра Люсьена, – заявила Адриенна.

– Правда? Помнится, когда сэр Люсьен просил у меня твоей руки, ты не выразила особого восторга. А час назад просто-напросто от него сбежала!

– После всего, что случилось, у меня помутился рассудок, милорд. Но теперь я знаю, чего хочу. Я хочу выйти замуж за сэра Люсьена.

Озрик, прищурившись, со скептическим видом посмотрел на свою воспитанницу. Затем перевел взгляд на молодого рыцаря.

– Суббота не за горами, рыцарь. Быть может, отложим свадьбу? Пока не закончится траур по Шарлотте?

– Я бы с радостью последовал твоему совету, милорд, – сказал Люсьен. – Но не могу. Мне пора уезжать. Однако оставить Адриенну здесь, не обвенчавшись с ней, я тоже не могу. Кто знает, как долго продлится миссия, порученная мне королем?

– Адриенна, ты согласна с тем, что говорит этот рыцарь?

– Согласна, другого выхода нет.

– В таком случае похороны Шарлотты состоятся сегодня же. Что же касается свадебных торжеств, они продлятся недолго. И венчание, и последующее пиршество будут весьма скромными. В знак уважения к памяти усопшей.

– Мы согласны, – чуть ли не в один голос сказали Адриенна и Люсьен.

Ко времени похорон дождь немного утих. Отец Лоуренс читал заупокойную молитву. На этот раз он очень старался, и молитва звучала торжественно – так, во всяком случае, показалось Люсьену. После этого состоялся вынос тела. Гроб несли четыре рыцаря из гарнизона Эйншема – сэр Хьюберт в том числе. Проводить в последний путь леди Шарлотту пришло все население деревушки Эвендейл. Склонив голову, крестьяне в полном молчании следовали за гробом к фамильному склепу баронов Эйишем, где должна была упокоиться бедняжка Лотти. Такое многолюдство радовало Люсьена. То обстоятельство, что простые люди питали к покойнице любовь и уважали ее, должно было, по мнению Люсьена, послужить для Адриенны немалым утешением.

Когда гроб с телом Шарлотты был установлен в фамильном склепе, а вход в него завален камнями, люди начали расходиться. Адриенна хотела было остаться у склепа и еще раз прочитать молитвы за упокой души горячо любимой сестры, но Люсьен и Озрик ей не позволили и увели ее от места последнего упокоения Шарлотты чуть ли не силой. Они опасались, что девушка промокнет насквозь и заболеет.

Потом обстоятельства сложились таким образом, что Люсьен не видел Адриенну до дня их свадьбы.

Глава 20

Люсьен сидел у себя в спальне в полном одиночестве. Нельзя сказать, чтобы это ему нравилось. Обстановка здесь напоминала о тех временах, когда он был беспомощным ребенком, а ему хотелось чувствовать себя в замке полноправным хозяином. Неудобство, которое он испытывал, увеличивалось еще и оттого, что все в этой комнате казалось ему сейчас каким-то маленьким и убогим. В детстве же находившиеся здесь предметы представлялись ему огромными.

Как ни старался Люсьен отделаться от печальных мыслей, это ему плохо удавалось. И причиной тому было состояние Адди. Временами ему казалось, что она не в себе – и в этом не было ничего удивительного. Глубокая скорбь сильно влияет на рассудок человека, особенно женщины. Как известно, женщины более эмоциональны, чем мужчины, и легче поддаются депрессии.

Если она и впрямь тронулась умом, он не может на ней жениться. Не жениться тоже не может.

Да, он должен на ней жениться. Когда она стала его избегать, а потом неожиданно заявила, что за него не выйдет, он запаниковал и сделал все, чтобы склонить ее к браку. Утешая ее, разговаривая с ней, выслушивая ее аргументы против свадьбы и опровергая их, он не думал ни о своей миссии, ни об Эйншеме. Даже забыл о своем старинном враге Озрике, о сэре Кристиане, которого он отправил с посланием к своим братьям, об армии, которую Рейвен и Питер должны были привести к стенам замка в условленный срок. В эти минуты он думал только об Адриенне, о том, чтобы стать ее мужем и отцом ее детей.

– Проклятие! – пробормотал он, хватив кулаком по плохо выбеленной стене. Как могло случиться, что Адриенна заставила его забыть о своей миссии, которую он лелеял в душе на протяжении многих лет? Это было настоящее наваждение – явление, в суть которого он предпочитал не вникать. Он гнал от себя сомнения в справедливости того, что затеял, поскольку рыцарь, испытывающий сомнения в канун решительной битвы, обречен на поражение.

Подойдя к окну, он выглянул во двор. Сэр Кристиан только что вернулся из Фортенголла и направлялся к конюшне, ведя в поводу лошадь.

Меся сапогами покрывавшую двор бурую жижу, Люсьен направился к стоявшим у конюшни рыцарям. Тот, что помоложе – сэр Хьюберт, – отчаянно жестикулируя, втолковывал что-то сэру Кристиану. Когда Люсьен к ним приблизился, Хьюберт положил руки на поясницу и спросил:

– Хочешь о чем-то меня спросить, сэр Люсьен?

– Нет. Просто вышел подышать воздухом. В комнате душно, да и вообще… Ну, ты понимаешь?

– Разумеется, – невесело кивнул Хьюберт. – Я как раз рассказывал сэру Кристиану о том, что произошло. Кстати, ты знаком с сэром Кристианом?

– Уже познакомились.

– Его как раз не было в замке, когда леди Шарлотта и лорд Уилфред… – Хьюберт не договорил, лишь пожал плечами. Казалось, ему не хватало слов, чтобы описать трагедию. Затем он повернулся к Кристиану: – Где, интересно, ты пропадал последние два дня?

– Ездил по одному делу, порученному мне милордом, – ответил Кристиан, многозначительно посмотрев на Люсьена.

– Эй, Хьюберт! Тебя зовет капитан, – крикнул из окошка башни какой-то солдат.

– Раз зовет, надо идти.

Люсьен с Кристианом проводили взглядом Хьюберта, после чего Кристиан спросил:

– Что, черт возьми, здесь произошло? Леди Шарлотта умерла, Уилфред убит…

– Этот ублюдок Уилфред изнасиловал свою невесту, леди Шарлотту, и так избил, что она умерла. А потом чуть не прирезал Адриенну, пришлось его утихомирить…

– Да что ты говоришь!

– О деталях этого печального происшествия тебя поставят в известность приятели по казарме, – сказал Люсьен, зашагав по двору рядом с Кристианом, – расскажи лучше, как съездил?

– Прекрасно. Всем, кому надо, сообщил о твоих планах. В Фортенголл прибыл еще до начала дождей. Короче, твои братья станут лагерем к востоку от деревушки Эвендеил уже завтра вечером.

– Спасибо тебе, Кристиан. – Мужчины остановились, чтобы пропустить важно шествовавших по двору гусей. – Кстати, ты сможешь подлить сок белены в бочку с вином, предназначающимся охране? Хочу, чтобы к тому времени, как на свадьбу пожалуют незваные гости, у стоящих на часах солдат произошло легкое помутнение рассудка.

– Сделаем. У меня в Эвендейле знакомая знахарка имеется. Она мастерица по части всякого рода настоек и зелий. – Когда гуси прошли, оба рыцаря снова зашагали по двору. – Значит, свадьба все-таки состоится? Несмотря на то что произошло в замке? – спросил Кристиан.

– Состоится, – кивнул Люсьен. – Впрочем, пиршество будет скромное, без особого шума, большого стечения гостей не предвидится.

– Без шума, говоришь? Что-то я сомневаюсь. Особенно когда подтянутся твои ребята из лесу.

– Когда они подтянутся, это уже не будет иметь никакого значения.

После возвращения сэра Кристиана меланхолия, овладевшая было Люсьеном, исчезла. Событие, которого он ждал много лет, приближалось, и это придало ему новые силы и заставило сердце учащенно биться. Узнав, что Адриенна заперлась у себя в комнате и молится о безвременно ушедшей сестре, он испытал облегчение, надеясь, что молитвы помогут ей обрести душевное равновесие. В то же время она не заметит, как сильно он возбужден, и не станет ни о чем спрашивать. Будь она рядом, непременно заподозрила бы неладное. Люсьен знал, что она наблюдательна. Другое дело – Озрик. Его провести нетрудно. Общаясь со старым лордом, Люсьен пришел к выводу, что тот не столь проницателен, хитер и коварен, как ему представлялось. Так что в решительную минуту с ним легче будет сладить.

– Люсьен, что с тобой? – спросил Озрик, когда рыцарь спустился в большой зал. – Бродишь по замку с отсутствующим видом, словно лунатик. С головой не все ладно?

Вечерело. Сумрак сгущался, но факелы еще не зажигали.

– Ты угадал. У меня и вправду в голове какой-то сумбур.

– Сумбур в голове? И это накануне свадьбы? – Люсьен выдавил улыбку.

– Потому и сумбур, лорд Озрик. Думаю, поездка на моем Мерлине, который, надо признать, застоялся у тебя в конюшне, основательно прочистит мне мозги. Кроме того, мне необходимо немного размяться. За время пребывания в Эйншеме я основательно расслабился, а между тем меня ждет королевская служба, которая сопряжена с риском. Как знать, вдруг мне придется взяться за меч?

– Согласен. Развеяться тебе не мешает. Я бы хотел, чтобы Адриенна тоже…

– Кстати, как она? Надеюсь, ее состояние не ухудшилось?

– Не волнуйся. Она скоро придет в себя. Суть ее душевного неустройства в том, что ее терзают две сильнейшие привязанности, которые буквально разрывают ее на части.

Люсьен насторожился.

– Это какие еще привязанности?

– Как какие? Любовь к тебе – и любовь к Шарлотте. Она была так привязана к сестре, а теперь Лотти не стало. Адриенна хочет молиться о ней, вспоминать ее, носить по ней траур. С другой стороны, она любит тебя так сильно, как только может любить женщина. Но ты торопишь ее с браком, не даешь возможности отдать последний долг сестре. Вот она и нервничает.

Люсьен с мрачным видом кивнул.

– Ничего не поделаешь, мне скоро ехать.

– Я знаю, – сказал Озрик. – И Адриенна знает. Но от этого ей не легче.

Озрик с минуту помолчал, положил руку на плечо Люсьена и сказал:

– Ты это… Будь с ней помягче. У нее сейчас на сердце такое творится. Не знаю, хватит ли у нее сил со всем этим справиться.

– Хватит. Она сильная, – пробормотал Люсьен, всем сердцем желая, чтобы так оно и было.

Отвесив Озрику поклон, Люсьен медленным шагом направился к конюшне. Как же он ненавидел старого лорда! Вернее, как хотел его ненавидеть. Он просто не имел права испытывать к нему другие чувства, но тем не менее…

Оказавшись у коновязи, он взял из рук поджидавшего его грума поводья и, вдев ногу в стремя, легко перенес в седло свое мускулистое поджарое тело. Дав Мерлину шпоры, он сразу послал жеребца в галоп и, промчавшись по двору и поднырнув под не успевшую еще подняться до упора решетку, выехал из ворот, проскакал по подъемному мосту и помчался по узкой тропинке к лежавшей у подножия холма деревне.

Распугав цыплят и разбрызгивая копытами грязь, Мерлин промчался как буря по деревенской улице и выехал за околицу. Тут Люсьен дернул за поводья, перевел коня на рысь и поехал по грязной, разбитой копытами дороге, поглядывая на лес, стоявший стеной на востоке.

Когда деревенька скрылась из виду, Люсьен съехал с дороги, въехал в лес и шагом двинулся дальше, прислушиваясь к каждому шороху и вглядываясь в заросли в надежде обнаружить разведенный в чаще костер.

– Не меня ли ты ищешь, рыцарь?

Люсьен развернул коня и выхватил меч. Но в следующую секунду узнал говорившего.

– Кровь Господня! – вскричал он, наклоняясь в седле и всматриваясь в лицо скрывавшегося в зарослях человека.

В кромешной тьме Люсьен не сразу узнал, кто из близнецов, похожих друг на друга как две капли воды, вышел ему навстречу.

– Питер, ты? – спросил он, всматриваясь в лицо черноволосого, черноглазого парня.

– Не угадал, это Рейвен. Следуй за мной. – Рейвен выступил вперед и ткнул пальцем в заросли, находившиеся по правую руку от Люсьена. – Мы разбили лагерь неподалеку от дорога.

Отпустив поводья, Люсьен предоставил Мерлину двигаться вслед за уверенно шагавшим Рейвеном. Через некоторое время они вышли к поляне, где братья раскинули лагерь, после чего Люсьен спешился и вместе с Рейвеном направился к палатке. У входа на длинном древке развевалось знамя.

– Люсьен? Милости просим! – радостно приветствовал старшего брата Питер. Свет костра в центре поляны проникал внутрь палатки сквозь приподнятый полог освещая ее. – Мы знали, что ты поблизости. Рейвен сказал, что встречать тебя вдвоем нет необходимости; и пошел один.

Люсьена нисколько не удивило, что Питер с Рейвеном почувствовали его приближение. Еще в детстве, играя с ним в прятки, они с удивительной легкостью находили его. Это интуитивное чувство, которое можно было условно назвать «чувством брата», имелось и у Люсьена, но было развито не так сильно, как у близнецов.

– Дождь, слава Пресвятой Деве, прекратился, – сказал Рейвен, входя в палатку и расставляя стулья. – Грязи все равно много, зато не надо ставить палатки для солдат. Они проведут ночь под открытым небом и будут готовы вставить ногу в стремя по первому сигналу.

– Кстати, о грязи. Она все-таки нас задержала, – проговорил Питер, налил в кубок вина и передал его Люсьену.

– Все нормально, – сказал Люсьен. – Свадьба состоится завтра во второй половине дня.

Питер кивнул:

– Вот и хорошо. Знал бы ты, как мы гнали! Правда, не все получилось так, как задумали.

– Что случилось?

– Людей твоего друга Бекнока с нами нет. Ты дал нам на сборы слишком мало времени, и посылать к нему гонца не имело смысла – он бы все равно не успел. Так что мы привели с собой только своих людей и людей лорда Йена.

– Если дело отложить, можно и солдат Бекнока задействовать, – вступил в разговор Рейвен. – Правда, я уже пообещал своим людям в случае успеха двойное жалованье, и они обещали драться как черти.

– Ладно. Попробуем обойтись теми воинами, которые у нас есть, – поразмыслив, сказал Люсьен.

– Стоит ли рисковать? Ведь ты ждал этого момента шесть лет. Может, повременим? Через неделю наши силы увеличатся по меньшей мере на треть.

– Я же сказал, обойдемся. Пока Кристиан ездил в Фортенголл, в Эйншеме кое-что случилось. Это дает нам определенные преимущества.

– Ох уж этот сэр Кристиан! – с улыбкой вскричал Рейвен, хлопнув себя по коленке. – Я, когда увидел его, глазам своим не поверил. Подумать только, старый капитан стражи нашего отца служит Озрику и одновременно помогает тебе плести против него нити заговора!

– Рейвен! – одернул Питер младшего брата, после чего обратился к Люсьену: – А какие события в Эйншеме могут сыграть нам на руку?

Люсьен тяжело вздохнул и рассказал братьям о случившейся в замке трагедии. Братья слушали затаив дыхание.

– Господь Вседержитель! – воскликнул Рейвен, когда Люсьен закончил. – Озрик хоть и ублюдок, но нельзя его не пожалеть.

В следующее мгновение Рейвену пришлось пригнуть голову, иначе он получил бы от старшего брата затрещину.

– Чтобы я такого больше не слышал! – взревел Люсьен, сжимая кулаки. – Я не осуждаю Озрика за убийство Рандольфа. К чему кривить душой? У нас самих не раз появлялось желание прирезать папашу. Чего я не могу простить Озрику – так это захвата Эйншема. Ведь он лишил меня родного дома! Так что жалости у меня к нему нет.

– Ты, Люсьен, неправильно меня понял. Просто я подумал, как ужасно на старости лет осознать, что самый близкий друг – злодей и убийца. А к Озрику я не питаю приязни. Он наш заклятый враг, и этим все сказано. Так же как ты, я жду не дождусь, когда он подохнет!

– По-моему, история с Адриенной тоже заслуживает внимания, – заметил Питер.

– Да, Адриенна – это особый случай, – подхватил Рейвен. – Я не поверил бы в женитьбу Люсьена, если бы собственными глазами не видел, как он смотрел на нее на ярмарке…

– Да помолчи ты наконец! – взвыл Питер. – Ты сегодня говорлив, как наша старая нянька. На вот, пей, – он передал Рейвену кубок, – дай возможность Люсьену рассказать, как он собирается поступить с Адриенной.

Повернувшись к старшему брату, Питер спросил:

– Что же ты решил? Будешь венчаться с Адриенной или не будешь?

– Буду! Венчание должно обеспечить осуществление моего плана по захвату Эйншема.

– А в чем заключается твой план?

Люсьен все объяснил братьям.

– Лучше подшутить над Озриком просто невозможно! – расхохотался Рейвен, выслушав брата. – Возможно, Люсьен, тебе даже не придется его убивать. Озрик сам отдаст Богу душу, когда поймет, что случилось.

Перехватив злой взгляд Питера, Рейвен прикрыл рот ладонью и с ухмылкой произнес:

– Молчу, молчу. Пусть Люсьен продолжает.

– Да я уже почти все сказал. Хочу только добавить, что Кристиан обещал раздобыть сонное зелье и подмешать его в вино стражникам. Так что стоящие на стенах солдаты уснут сном праведников. А остальные будут присутствовать при венчании и на свадебном пиру. Впрочем, как и все вы. – Люсьен обвел рукой поляну, давая понять, что приглашает на свадьбу не только братьев, но и пришедших с ними людей.

– А твоя невеста? Леди Адриенна? – спросил Питер. – Как поступит она, когда поймет, что к чему? Боюсь, узнав о том, что ты женился на ней только ради того, чтобы отомстить Озрику и вернуть себе Эйншем, она придет в ужас и однажды ночью, как только ты уснешь, просто-напросто перережет тебе горло!

– Это вряд ли. Имея под боком такую девицу, не уснешь, – с ухмылкой произнес Рейвен, ткнув старшего брата пальцем под ребра. – Ты ведь тоже ее видел, Питер! Такой красотки ни в Англии, ни во Франции не сыскать…

На этот раз кулак Люсьена угодил точно в цель. Получив сильнейший удар в челюсть, Рейвен свалился со стула прямо в грязь.

– Проклятие! – вскричал он, приподнимаясь на локте и потирая ушибленное место. – Ты что, рехнулся, Люсьен?

– Не смей говорить в подобном тоне о леди Адриенне! Еще раз услышу, что ты отзываешься о ней без должного уважения, изобью до крови.

– Эй, утихомирьтесь! – Питер встал между братьями и помог Рейвену подняться на ноги. – Вы ведете себя как драчливые юнцы оруженосцы! Какой пример подаете солдатам, которых вам завтра предстоит вести в бой?

– Если действовать по моему плану, никакого боя не будет, – заявил Люсьен. – Ради леди Адриенны я хочу избежать кровопролития. Иначе она возненавидит меня.

Люсьен выглянул из палатки и осмотрел лагерь своих сторонников.

– Венчание состоится в три часа дня, а за пиршественный стол мы сядем в шесть. Стражники к тому времени уже будут спать сном праведников, а сэр Кристиан проследит за тем, чтобы подъемный мост был опущен, а ворота замка открыты. Вы въедете в них и присоединитесь к пирующим. Ну а потом… потом владычеству Озрика в Эйншеме придет конец, и баронское кресло займу я!

– Мы не подведем тебя, появимся в замке к условленному сроку! – торжественно заявил Питер.

– И как всегда, будем тебя прикрывать, – добавил Рей-вен, выходя из палатки вслед за Люсьеном.

– Я в этом нисколько не сомневался. – Люсьен отвязал своего коня, вставил ногу в стремя и вскочил в седло. Но прежде чем ускакать, обратился к Рейвену, которого только что ударом кулака сбил с ног: – Ты уж прости меня, брат, ладно?

– Погоди! – воскликнул Рейвен, пропустив извинения брата мимо ушей. Бегом вернулся в палатку, взял сумку и принес Люсьену. – Вот вещи, которые, если верить сэру Кристиану, тебе хотелось бы иметь при себе. Как видишь, мы все предусмотрели.

Люсьен покачал головой, улыбнулся, кольнул жеребца шпорой и растаял в темноте. С минуту Рейвен еще слышал треск кустарника, тяжелый топот боевого коня, после чего все стихло.

Рейвен вернулся в палатку и, отряхивая плащ, обратился к Питеру:

– Что на него нашло?

– Ничего, Просто он влюбился, – ответил Питер и отправился проверять караулы.

– Да ну? – Рейвен так удивился, что даже перестал счищать грязь со своего нарядного плаща и застыл, всматриваясь в заросли, где пару минут назад скрылся Люсьен.

Глава 21

– Постарайся улыбнуться, миледи. Ведь сегодня день твоей свадьбы, – сказала Мэгги, заплетая серебристые волосы Адриенны в тонкие косички, обрамлявшие ее печальное мраморно-белое лицо. В косы были вплетены изумрудно-зеленые ленты, в тон подвенечному платью. – Жаль, что ты себя не видишь, – продолжала трещать служанка. – У твоего жениха глаза на лоб полезут, когда он увидит, какая ты красивая.

– Ну, если ты так думаешь…

– Да чего тут думать? Ты красавица, каких мало! Любой тебе это скажет…

Служанка сложила на груди руки и отступила на шаг, чтобы полюбоваться на свою работу. Приемная внучка лорда Озрика была и в самом деле неотразима в подвенечном наряде. Сквозь разрезы шелкового изумрудно-зеленого платья проглядывала тонкая, тоже шелковая, рубашка цвета слоновой кости. По подолу и вороту платья серебром и золотом были вышиты сказочные звери и геометрические фигуры восточного орнамента. Серебристые волосы девушки, за исключением болтавшихся у висков нескольких тонких косичек, рассыпались по плечам. Голову украшал венок из зеленого плюща с белоснежными цветами вишни и зелеными шелковыми лентами. На груди поблескивала нитка жемчуга с крупным изумрудом в центре. По мнению Мэгги, Адриенна ни статью, ни красотой, ни нарядом не уступала принцессам из легенд о короле Артуре. Вот только лицо было бледное и печальное и напоминало трагическую маску из античного театра.

– Я тебе еще нужна, миледи?

– Нет, не думаю.

– Тогда я спущусь в зал, скажу, что ты готова ехать в церковь.

– Спасибо, Мэгги.

– Пожалуйста. Постарайся не измять платье. – Служанка ушла.

Но Адриенне было не до нарядов. Плюхнувшись с размаху на постель, она без устали задавала себе один-единственный вопрос: как ей пережить наступающий день?

Сказать по правде, она хотела замуж за Люсьена. Более того, в другое время она от всего сердца возблагодарила бы Господа за то, что ей выпала честь связать себя узами брака с этим человеком. Но проблема заключалась в том, что она не могла, не имела права испытывать радость при мысли о предстоящем венчании: слишком свежа была в ее сердце рана после смерти горячо любимой сестры.

– Леди Адриенна?

– Я здесь.

Дверь распахнулась, и на пороге появился сэр Хьюберт.

– Миледи… – начал было он, но, увидев Адриенну в подвенечном платье, замолчал, сраженный ее красотой. Однако тут же взял себя в руки и, откашлявшись, сказал: – Миледи, тебя ждет у парадного входа оседланная белая кобыла. Мне велено тебя сопровождать…

Адриенна, кивнув, вздохнула и поднялась с постели. Взяв сэра Хьюберта под руку и застенчиво улыбаясь, она вместе с ним вышла из комнаты.

В большом зале суетились слуги. Свадебный пир должен был начаться после возвращения молодых из церкви. Когда Адриенна и Хьюберт проходили мимо, мужчины и женщины, глядя на невесту, таращили глаза, цокали от восторга языками и принимались кланяться.

То же самое происходило и во внутреннем дворике. Солдаты, каменщики, плотники, водоносы, прачки – никто не мог сдержать восхищения, глядя на невесту. Но Адриенна ничего не замечала, заставляя себя улыбаться.

– Леди Адриенна?

Она вздрогнула и повернулась к сэру Хьюберту. Он протянул ей руку, чтобы помочь забраться на лошадь.

– Если ты не хочешь идти замуж, уверен, лорд Озрик не станет тебя неволить, – неожиданно произнес он.

– Так ты думаешь, что я не хочу венчаться с сэром Люсьеном?

– Я не знаю. Сама скажи: хочешь ты этого или нет?

– Да, хочу, – кивнула она. – Только вот…

– Понятно, смерть сестры…

– Совершенно верно.

– Я тебя понимаю. И все остальные тоже. При других обстоятельствах тебе пришлось бы ждать, когда закончится траур. Но твой жених состоит на королевской службе. А приказы короля, как известно, не обсуждаются.

– Я знаю. Именно поэтому свадьбу нельзя отложить. – Пожав плечами, Адриенна глянула на стоявшую перед ней белоснежную кобылу. Грива у нее была почти такая же светлая, как ее собственные волосы, и тоже отливала серебром.

– За последний год, – прошептала Адриенна, – я поняла, что жизнь – штука непростая. Иногда приходится нарушать кое-какие правила.

– Уверен, миледи, с сэром Люсьеном тебе будет хорошо и спокойно. А когда он уедет… – сэр Хьюберт смущенно кашлянул, – ты смело можешь положиться на меня. Я всегда готов прийти тебе на помощь.

– Благодарю тебя, – улыбнулась рыцарю Адриенна. – Я буду иметь это в виду.

Улыбнувшись ей в ответ, Хьюберт обхватил ее за талию, приподнял и посадил в седло. Сам же он, согласно свадебному ритуалу, должен был идти рядом, ведя ее лошадь под уздцы.

Пока они выбирались из ворот замка, а потом спускались по тропинке к деревне, Адриенна пыталась обрести душевное равновесие, разглядывая привычный деревенский пейзаж. Наступила весна: ярко светило солнце, деревья покрылись листвой, на полях зазеленели всходы ячменя и пшеницы. Уже расцвели цветы, и воздух был напоен нежными, волнующими ароматами.

Неожиданно Адриенна почувствовала, что ее переполняет любовь ко всему живому. У нее сразу потеплело на душе, а жизнь показалась прекрасной, исполненной добра и счастья. Адриенна вдруг поняла, как мудро устроена жизнь, в которой всему свое место и время – и печали, и радости. Она не сомневалась, что Лотти, глядя на нее с небес, радуется ее будущему счастью и поздравляет со вступлением в законный брак. Улыбнувшись, Адриенна подняла глаза и пробормотала:

– Я все поняла, Лотти. Спасибо тебе. И помни: я очень тебя любила – и всегда буду любить!

– Ты что-то сказала, миледи?

– Нет, Хьюберт. – Адриенна опустила глаза и посмотрела на важно шествовавшего впереди рыцаря. – Это мысли вслух.

Высыпавшие из домов жители Эвендейла вели себя сдержанно, из уважения к памяти леди Шарлотты не оглашали воздух приветственными возгласами, но на губах всех играли улыбки. Замужние женщины в чепцах, девушки с распущенными волосами и босоногие детишки бросали цветы, мужчины махали невесте шляпами. Адриенна была тронута до глубины души, и глаза ее затуманили слезы.

Она не заметила, как оказалась у ворот деревенской церкви. На ступенях храма ее ждал Озрик, который спустился и сам взял под уздцы лошадь Адриенны.

– Ты уверена, что хочешь выйти замуж? – спросил старик.

– Да.

Кивнув, Озрик потянул лошадь за повод, прошел несколько шагов и громким голосом обратился к Люсьену:

– Сэр Люсьен, передаю тебе свою внучку леди Адриенну.

Адриенна повернула голову и увидела жениха. Он стоял на ступенях лестницы перед распахнутыми дверьми церкви, где пятью минутами раньше стоял Озрик. Люсьен был облачен в красновато-коричневую бархатную тунику и черные, плотно облегавшие штаны. При ярком свете солнца его рыжеватые волосы приобрели медный оттенок. Солнечные лучи отражались также в золотых кольцах, украшавших его мизинец и безымянный палец на левой руке.

Люсьен в полном молчании подошел к Адриенне, сидевшей на лошади, снял с седла и поставил на землю. После чего взял ее за руку и повел в храм.

– Ты вся дрожишь, – прошептал он. Адриенна ничего не ответила.

– Не надо меня бояться, любимая, – сказал он. – Я уже говорил, что никогда не причиню тебе вреда. Как муж, я обязан заботиться о тебе до конца твоих дней.

Адриенна верила Люсьену и не только потому, что он говорил ей добрые слова. Она чувствовала незримое присутствие Шарлотты и знала, что старшая сестра благословляет их брак.

Адриенна кивнула, но продолжала хранить молчание. Она заговорит лишь в ту минуту, когда настанет время произнести слова священного обета.

Этот заветный миг наступил, и они с Люсьеном произнесли слова клятвы громко и внятно – к удовольствию всех собравшихся у храма. После этого они повернулись, вошли в храм и встали у алтаря, чтобы прослушать свадебную мессу в исполнении отца Лоуренса. Как и предполагалось, свадебные торжества быстро закончились. Не было девочек в веночках и белых платьицах, друзей жениха – и, уж конечно, подружки невесты. Да и откуда, спрашивается, ей было взяться, если Шарлотта лежала в могиле?

Тем не менее когда Люсьен после мессы снял с мизинца маленькое колечко и надел его на безымянный палец невесты, узы брака можно было считать скрепленными, а сам брак – вступившим в законную силу.

Потом они повернулись друг к другу. Обычно невесты прикрывают лицо вуалью, но Адриенна вуали не носила, и Люсьен увидел ее широко раскрытые голубые глаза, овальное личико и яркие пухлые губы. Он сжал ее лицо ладонями и негромко сказал:

– Теперь ты моя жена. И останешься ею до самой моей смерти.

Его изумрудные глаза излучали свет такой силы, что Адриенна невольно содрогнулась, но не от страха, а от предвкушения того, что ее ждало в будущем.

«Да, ты будешь мне мужем до самой своей смерти – или же моей, – подумала она. – Судьба свела нас вместе, а Господь освятил наш союз».

– Улыбнись мне, – попросил хриплым от волнения голосом Люсьен. – Я всегда буду вспоминать, что в день свадьбы ты одарила меня своей чудесной улыбкой.

Адриенна тепло ему улыбнулась, и в этот момент они услышали голос Озрика:

– Что смотрите? Приступайте!

Жених и невеста повернулись к старому лорду.

– Поцелуй же девочку, Люсьен! – Старик отошел от алтаря и направился к молодоженам. – Теперь она твоя жена, а что может быть лучше, чем завершить брачный обряд поцелуем. К тому же мне хорошо известно, что вы и до свадьбы целовались.

Адриенна вспыхнула и потупилась, но в следующее мгновение Люсьен обнял ее. Она полагала, что Люсьен лишь слегка коснется ее губ, но поцелуй был таким страстным, словно они находились у себя в спальне, а не при большом стечении народа. У Адриенны захватило дух, все поплыло перед глазами, и она покачнулась.

– Довольно, довольно! – вскричал Озрик со смехом. Люсьен выпустил Адриенну из объятий, но продолжал на нее смотреть, и ей казалось, будто огонь, горевший в его изумрудных глазах, обжигает ее. Уж не хочет ли он ей что-то сказать? Между тем Озрик и отец Лоуренс позвали молодых в ризницу, где те должны были подписать кое-какие бумаги. Как только Адриенна поставила свою подпись под брачным договором и притиснула к восковой печати новенькое колечко с гербом, Люсьен подхватил ее на руки, вынес из часовни и посадил на своего боевого коня. Затем вскочил в седло и медленно повез молодую жену по улице. На этот раз жители Эвендейла не были столь сдержанны в выражении своих чувств и встретили новобрачных громкими криками.

Когда Люсьен и Адриенна въехали во внутренний дворик, их приветствовали гарнизон в полном составе и все обитатели замка. Наконец они с Люсьеном выбрались из толпы и стали подниматься по ступеням к распахнутым настежь дверям большого зала. Адриенна после всех треволнений чувствовала себя немного усталой.

У входа она остановилась полюбоваться убранством большого зала. Большим, правда, его можно было назвать лишь с некоторой натяжкой, но сегодня он выглядел просто великолепно. На стенах и под потолком висели увитые плющом гирлянды цветов. Пол был посыпан мелким речным песком и покрыт сплетенными из соломы рогожками. На составленных буквой «Т» столах стояли канделябры, и начищенная до блеска оловянная посуда сверкала в свете свечей как серебряная. Все слуги, включая мальчишку-угольщика, вымылись, надели новое платье и старательно расчесали волосы.

– Да благословит вас Господь! – воскликнула Мэгги, присоединяя свой голос к десяткам других, выкрикивавших поздравления.

Адриенна шла об руку с мужем, произносила слова благодарности и любезно раскланивалась с собравшимися. Временами она поглядывала на Люсьена, словно предлагая ему принять участие в общем веселье, но он лишь сдержанно кивал слугам, а лицо его выражало крайнюю озабоченность.

Мучившие Адриенну страхи, которые, как ей казалось, после заключения брака должны были отойти в прошлое, снова вернулись к ней. Однако она взяла себя в руки, вздернула подбородок и обратилась к Люсьену:

– Что-нибудь не так, муж мой? – Люсьен посмотрел на нее:

– Да нет. Ничего особенного. Боюсь только, что всем места не хватит.

– Неужели? – нахмурилась Адриенна, обведя взглядом зал. – По-моему, столов достаточно. Даже в избытке.

– Ничего подобного. Скоро сюда пожалует много гостей.

– Кто же это, если не секрет? – Люсьен сдержанно улыбнулся.

– У меня под командой довольно много воинов, – объяснил он. – Вчера мне доложили, что они находятся неподалеку от замка, и я пригласил их на наше торжество.

– Правда? – У Адриенны камень с души свалился. – Значит, у тебя нет никаких сомнений?

– Сомнений? – удивился Люсьен.

– Ну… как бы это сказать?.. Я вдруг подумала… – произнесла Адриенна и прикусила язык, чтобы не сказать лишнего, не выдать свою самую сокровенную тайну. Однако молчать не имело смысла, поскольку Люсьен наверняка заметил, что ей не по себе. И, набравшись духу, она выпалила: – Значит, ты не жалеешь, что взял меня в жены, раз пригласил на свадьбу своих людей?

– Не жалею? – еще больше удивился Люсьен. – Господи, Адриенна, да как ты могла такое подумать? Я счастлив, что женился на тебе, и никогда об этом не пожалею.

– Никогда не забывай, как мы в этот день предавались любви. Никогда.

Она знала, что не забудет. Просто не сможет забыть, если бы даже очень хотела. Потому что этот день был самым счастливым в ее жизни.

Глава 22

Отлучка пошла новобрачным на пользу. Когда они вернулись в зал, жесткость исчезла из глаз Люсьена, выражение лица стало мягче. Вымученная улыбка Адриенны сменилась нежной и загадочной. Собравшиеся в зале сразу поняли, в чем причина этой перемены. Но, к счастью Адриенны, никто не произнес ни слова. Даже Озрик.

– Вы пришли как раз вовремя, – сказал старый лорд, отодвигая для новобрачной кресло в центре господского стола. – Хильда сообщила, что у нее все готово и можно начинать пиршество.

– Я чувствую запах отварной рыбы, жареной телятины, базилика, имбиря…

Адриенна могла бы еще долго рассуждать о волнующих ароматах, доносившихся из кухни, но в этот момент Люсьен неожиданно поднялся и обвел взглядом зал. Эйншемские рыцари поднимали кубок за кубком и никак не могли остановиться. Люсьен, мельком посмотрев на них, переключил внимание на вход в большой зал. Адриенна и Озрик, проследив за взглядом Люсьена, тоже посмотрели в ту сторону.

Неожиданно окованные металлом двери распахнулись, и в зал вошел сэр Кристиан в сопровождении одетых в кольчуги рыцарей, которых никто из присутствовавших не знал.

Лорд Озрик невольно схватился за меч, по случаю праздника пристегнутый к поясу, и вскочил с места. Но прежде чем он успел выяснить у своих солдат, кто пожаловал к нему в гости, сэр Кристиан сказал:

– Приехали твои люди, лорд Люсьен.

– Так это твои люди? – изумился Озрик.

– Да, – коротко ответил Люсьен, поглядывая на своих братьев, которые держались на некотором удалении друг от друга, чтобы их разительное сходство не бросалось в глаза. – Адриенна все тебе объяснит.

С этими словами Люсьен вышел из-за стола, спустился с помоста и, пройдя через зал, подошел к вновь прибывшим.

– Все ли прошло, как мы думали? – понизив голос, спросил он.

– Ты меня спрашиваешь? – прошипел Рейвен. – Это что же получается – ты еще не разговаривал с Кристианом?

– У меня, – пробурчал Люсьен, – были другие дела… более важные.

– Это точно, – расплылся в улыбке Рейвен, взглянув на сидевшую за столом Адриенну. – Такая красавица заставит забыть обо всем на свете.

– Все прошло как по маслу, – успокоил Люсьена сэр Кристиан. Он говорил очень тихо. – Почти все стражники едва могут шевелить языками.

– Эй, Люсьен! – перегнувшись через стол, крикнул Озрик. – Ты все выяснил?

– Выяснил. Сэр Кристиан сказал правду: это мои люди! – заявил Люсьен и, стараясь перекрыть шум, обратился к сидевшим в зале: – Полагаю, вы не станете возражать, если к нам присоединятся мои товарищи по оружию? Я знал, что они находятся неподалеку, и пригласил их в Эйншем.

Переваривая эту новость, Озрик некоторое время с подозрением смотрел на Люсьена и окружавших его рыцарей, но потом, одолев сомнения, с улыбкой произнес:

– В таком случае добро пожаловать. Рад оказать гостеприимство доблестным воинам, которые служат королю Генриху.

С этими словами он поднял кубок и залпом осушил его. Люсьен, указав солдатам на свободные столы, подмигнул братьям, после чего обратился к Озрику:

– Извини, милорд, но мне срочно нужно переговорить со своими людьми. Во дворе.

Озрик кивнул, но, прежде чем Люсьен с братьями успели выйти во двор, сэр Хьюберт подошел к Кристиану, схватил его за руку и вполголоса спросил:

– Почему никто из стражников или пажей не объявил о приближении к замку солдат сэра Люсьена?

– Я решил взять эту миссию на себя, – сказал старый рыцарь. – Выехал им навстречу, выяснил, кто они и куда направляются, после чего позволил им въехать в ворота замка, а сам явился с докладом.

Сэр Хьюберт задумчиво пожевал губами и повернулся к Люсьену.

– Я выйду во двор вместе с тобой. Посмотрю, все ли в порядке, а заодно проверю, хорошо ли конюхи устроили лошадей твоих приятелей.

– В этом нет необходимости, Хьюберт, – любезно улыбаясь, произнес Люсьен, незаметно отводя руку Рейвена, готового схватиться за меч. – Мы с женой знали о приезде моих воинов. Видишь дополнительные столы? Их накрыли по нашему распоряжению. Сейчас мне нужно сказать своим людям несколько слов. А ты, пока меня не будет, поухаживай, пожалуйста, за леди Адриенной.

– Сегодня мы проехали всего несколько миль, – вступил в разговор Питер, ослепительно улыбаясь сэру Хьюберту. – Поэтому наши лошади в отличном состоянии и не нуждаются в особой заботе. К тому же ваши пажи и грумы уже начали поить животных и наверняка справятся с этой задачей.

– Все хорошо, Хьюберт, – примирительно сказал сэр Крисгиан. – Что это ты вдруг разволновался? Возвращайся к столу, я сам посмотрю, как устроили лошадей, если для тебя это так уж важно.

Хьюберт с недоверием смотрел на Люсьена, его людей и Кристиана.

– Однако долг мне велит…

– О чем ты говоришь? Взгляни на своего капитана. Он видит свой долг в том, чтобы поднять очередной кубок за здоровье лорда. Кроме того, – продолжал Люсьен, ткнув пальцем в господский стол, – там сидит моя супруга леди Адриенна. Извинись, пожалуйста, перед ней от моего имени за то, что я ее оставил на время. Скажи, что это связано с моей миссией. Она сразу все поймет.

Люсьен взял Хьюберта за плечи и повернул лицом к господскому столу. Хьюберту ничего не оставалось, как исполнить просьбу Люсьена, впрочем, больше похожую на приказ.

Сэр Хьюберт направился к столу, а Кристиан и трое братьев повернулись на каблуках и вышли во двор через главный вход.

– Тебе следовало нас предупредить о возможных осложнениях, – заявил Питер. – Этот Хьюберт – кажется, так его зовут? – очень дотошный и может доставить нам неприятности.

– На самом деле он не столь опасен, как кажется, – произнес Люсьен, после чего, взглянув на стоявших на стенах и у ворот дружинников Озрика, воскликнул: – Матерь Божья!

Эйншемские воины, казалось, все до единого разучились ходить и даже стоять. Глотнув снадобья, которым их опоил Кристиан, они буквально висли на парапетах укреплений или, глупо улыбаясь, подпирали плечом стены у ворот.

Люсьен прошелся по двору, с ухмылкой поглядывая на людей Озрика. Выяснилось, что не только солдаты, но и большинство каменщиков, плотников и прочего рабочего люда тоже хлебнули волшебного напитка и теперь, улыбаясь и тараща глаза, лежали или сидели в причудливых позах. Только дети, как обычно, носились по двору, покатываясь со смеха при виде своих родичей.

– Рабочих, сами понимаете, тоже пришлось угостить, – доверительно сообщил сэр Кристиан, обращаясь к братьям. Могут поднять шум, а это нам ни к чему.

– Ты все правильно сделал, – кивнул Люсьен. – А к; поживают наблюдатели на башнях?

– Спят словно сурки. Уж я постарался, чтобы они выпили моего пойла больше других.

До слуха Люсьена донеслось нестройное пение обитав лей Эйншема – тех, что еще могли ворочать языком.

– А где остальные наши люди? – спросил Люсьен, оглядевшись.

– За стенами, – ответил Питер. – Попрятались в деревне кто где.

– Необходимо поднять их по тревоге и ввести в замок. Пусть заменят на стенах и у ворот часовых Озрика. Не да, Бог, какой-нибудь рыцарь старого лорда выйдет во двор и увидит, в каком состоянии находятся его люди. И Бога ради сделайте что-нибудь, чтобы прекратить это пение, которое больше напоминает кошачий вой!

– Через четверть часа все заснут сном праведников, – заверил Люсьена сэр Кристиан.

– Кстати, – Люсьен повернулся к Рейвену, – когда наши люди войдут в замок, вели поднять мост и запереть ворота. Пока я не провозглашу себя хозяином Эйншема, никто не должен ни входить в замок, ни выходить из него.

Рейвен согласно кивнул и, в свою очередь, произнес:

– Насколько я понимаю, вы с леди Адриенной уже обвенчались. Когда ты намереваешься открыть свои карты и объявить о захвате замка?

Люсьен, представив себе выражение лица Адриенны при том известии, с ответом не торопился. Он уже видел свою молодую жену в минуты страсти, гнева и отчаяния, а в сложившейся ситуации ничего, кроме ярости и презрения, ждать от нее не приходилось.

– Когда пир подойдет к концу, – ответил он после минутного размышления. – Наши люди, которые сейчас в зале, превосходят числом рыцарей Озрика. Как только я объявлю себя хозяином Эйншема, выскакивайте из-за стола и выхватывайте из ножен мечи.

Во дворе снова послышалось пение.

– Прошу тебя, Кристиан, нацеди им еще по кружечке твоей отравы, иначе они не угомонятся. Вы же, – обратился Люсьен к братьям, – делайте так, как я сказал, и сразу возвращайтесь в зал.

Владельцы Стоунли и Стоунвезера и сэр Кристиан кивнули и разошлись исполнять возложенные на них поручения, в то время как Люсьен проследовал в зал.

Пока его не было, слуги уставили, столы блюдами с запусками, приготовленными Хильдой. Рыцари Люсьена, как и воины Озрика, с жадностью набросились на них.

Мельком взглянув на своих людей, Люсьен целеустремленно зашагал к господскому столу, в центре которого восседала Адриенна. Рядом с ней стоял верный Хьюберт.

– Спасибо, сэр рыцарь, за то, что выполнил мою просьбу. Но я уже покончил с делами и теперь, с твоего разрешения, сам буду ухаживать за своей женушкой.

– Очень хорошо, – сказал Хьюберт, спускаясь с помоста и направляясь к своему месту за общим столом. Люсьен, проводив его взглядом, сел рядом с Адриенной.

Только они открыли рты, чтобы заговорить друг с другом, как Озрик обратился к Люсьену:

– А я и не знал, что у тебя свои воины. Думал, ты ездишь по делам короля в одиночестве.

– Королевская служба – штука непростая. Иногда езжу один, иногда – с ними.

– Когда исполнишь свою миссию, расскажешь о ней поподробнее. – Озрик поудобнее устроился в кресле и, наколов на нож большой кусок ветчины, сказал: – Хотелось бы знать, что замышляет король Генрих. Он ведь большой интриган, а я интриги люблю.

Адриенна не смотрела на дедушку. Все ее внимание было сосредоточено на лице Люсьена.

– Я знаю о твоей миссии, – сказала Адриенна. – Но не понимаю, зачем появились в замке эти вооруженные люди, да еще в таком количестве? И почему именно сегодня, вдень нашей свадьбы?

Она прикрыла ладошкой рот и вопросительно посмотрела на Люсьена. В глазах ее появились беспокойство и страх, и это надрывало Люсьену сердце.

Нежно взяв ее за руку, он спросил:

– Ну же, дорогая, скажи, что тебя тревожит?

– Должно быть, ты сегодня уедешь. Вот закончится пир – и ты уедешь с этими людьми. Верно я говорю?

– Нет, Адди, – сказал Люсьен, поднеся ее руку к губам. – Сегодня я не уеду. Обещаю тебе.

Люсьен видел, как взволнована Адриенна и как дрожат ее губы. Ему хотелось посадить ее к себе на колени, приласкать, успокоить, прошептать на ухо слова любви. Вместо этого он посмотрел на Озрика, который как раз разрезал на части жареного фазана. Отправив кусочек в рот, он принялся медленно его жевать, жмурясь от удовольствия.

В эту минуту Люсьен люто его ненавидел: не потому, что Озрик был кровавым злодеем с жестоким сердцем, а потому, что он таким не был. Правда, шесть лет назад он все-таки совершил преступление: убил Гандольфа, захватил замок Эйншем и выгнал вой его законных владельцев. Теперь настал час расплаты. Люсьен, однако, знал, что за захват Эйншема придется расплачиваться не только Озрику, но и его приемной внучке Адриенне и даже ему, Люсьену.

– Проклятие! – не сдержавшись, воскликнул он. Адриенна испуганно заморгала. – Не бойся, – поспешил успокоить ее Люсьен. – Причина моей несдержанности – новость, которую я только что узнал. Я не хотел обременять тебя ею, поскольку к нам с тобой она не имеет никакого отношения.

Тепло улыбнувшись мужу, Адриенна молча прикоснулась к его руке. Лицо Люсьена приняло виноватое выражение, и чтобы скрыть его, он опустил глаза в тарелку, из которой они с Адриенной ели. Согласно обычаю, молодоженам положено есть из одной тарелки. Адриенна уже наполнила ее всевозможными яствами, доставала лакомые кусочки и подносила ко рту Люсьена. Он брал их, слизывая с ее пальцев жир. Адриенна при этом застенчиво улыбалась.

Всякий раз, как Адриенна склонялась над тарелкой, чтобы выбрать для мужа лакомый кусочек, Люсьен поднимал глаза и оглядывал зал. Рейвен и Питер уже вернулись и заняли места за столами, где сидели их люди. Встречаясь с ними взглядом, он видел в их глазах напряженное ожидание.

В следующее мгновение его внимание привлек шум, доносившийся со стороны кухни. Положив руку на рукоять меча, он бросил настороженный взгляд на кухонную дверь, но ничего опасного там не обнаружил. В зал в сопровождении поварят вошла Хильда. Они несли тяжелый металлический поднос с новой порцией яств. Когда поднос поставили на господский стол, Люсьен, заметив восхищенный взгляд своей молодой жены, который она бросила на новое блюдо, тоже улыбнулся и даже плотоядно потер руки, увидев десерт – цукаты, груши в сиропе и грецкие орехи. Доставив поднос по назначению, поварята убежали на кухню, однако Хильда, протягивая Люсьену десертные ложечки, пристально на него смотрела, и глаза ее с каждой секундой все больше расширялись от удивления.

– Ах, сэр Люсьен! Наконец-то я поняла, кто ты такой, – выпалила женщина.

Люсьен, который в это мгновение потянулся за ложками, стиснул их в руке и замер. Хильда была настолько поражена своим открытием, что не догадалась разжать пальцы.

– Матерь Божья, даже подумать страшно! Ты – Люсьен, сын лорда Гандольфа.

Люсьен выпустил ложки из рук, и Хильда сделала шаг назад. В ту же минуту в зале послышался грохот опрокидываемых скамеек: рыцари Люсьена повыскакивали из-за столов и обнажили мечи. Люсьен тоже поднялся из-за стола, обнажил длинный, отливающий голубизной меч и устремил взгляд на Озрика, своего заклятого врага.

Озрик смотрел на Люсьена с таким видом, словно перед ним появилось привидение. Лицо его побагровело; подобно выброшенной на берег рыбе, он открывал и закрывал рот, но не произносил ни слова.

Первым заговорил Люсьен:

– Да, это правда. Я – Люсьен Эйншем. Старший сын и наследник лорда Гандольфа. Запомни, Озрик, я законный владетель этого замка и этих мест! Я – а не ты!

Снова с грохотом повалились на пол скамьи, но прежде чем рыцарям Озрика удалось вытащить из ножен свои клинки, воины Люсьена подступили к ним, угрожающе размахивая мечами. Числом и вооружением они превосходили рыцарей Эйншема, и тем ничего не оставалось, как сложить оружие. Несколько рыцарей и оруженосцев Люсьена прошли по рядам, собирая брошенные на пол мечи и даги.

Хильда завизжала, подхватила юбки и выбежала из зала. За ней, оглашая воздух визгом и криками, последовали слуги, служанки и поварята.

Воцарившуюся в зале тишину нарушил громкий голос сэра Хьюберта. Обращаясь к Люсьену, молодой рыцарь заявил:

– Неужели ты, сэр Люсьен, полагаешь, что тебе удастся захватить замок? Ты забыл о множестве воинов, которые охраняют эту твердыню. Ты не сможешь долго держать нас в заложниках. Скоро сюда подоспеют воины со стен, башен и из казарм, и тогда…

– Придержи язык! – гаркнул Рейвен. Вместе с несколькими рыцарями он подошел к Хьюберту и приставил острие меча к его груди. – Полагаешь, мы прибыли в Эйншем в сопровождении только этой вот горстки людей, – произнес он, указав на стоявших в зале с клинками наголо воинов Люсьена, – и собираемся штурмовать замок изнутри? Из этой вот башни? – Он ухмыльнулся и помотал головой, отчего его длинные иссиня-черные волосы упали ему на лоб. – Да ни черта подобного! Если здесь все так глупы, как ты, то неудивительно, что нам удалось с такой легкостью вас перехитрить. – Повернувшись к Люсьену, он добавил: – Непонятно, братец, какого черта мы так долго ждали, если нынешние защитники Эйншема просто тупицы? Мы могли приехать сюда еще несколько лет назад и взять их всех голыми руками!

– Значит, вы тоже сыновья Гандольфа? – пробормотал Озрик, устремив тяжелый взгляд на Рейвена и Питера.

Прежде чем Питер или Рейвен успели сказать хоть слово, капитан стражи Озрика сбил ударом тяжелого кулака стоявшего рядом с ним рыцаря и со всех ног бросился к выходу. Однако в дверях неожиданно возник сэр Кристиан, преградив ему дорогу.

– Стало быть, ты заодно с ними, Кристиан? – оскалив зубы в злобной улыбке, бросил капитан стражи. – Зря мы поверили тебе и взяли на службу. Словно забыли, что ты слуга Гандольфа!

– Я всю свою жизнь служил лордам Эйншемам. Теперь хозяин замка – сэр Люсьен. И я буду служить ему.

Капитан набросился на Кристиана с кулаками, но тот быстро взял над ним верх и, приставив ему к горлу кинжал, посмотрел на Люсьена.

– Выведи его из зала. Пусть увидит собственными глазами, в каком состоянии защитники Эйншема, – распорядился Люсьен.

– Но как вам удалось одолеть наших солдат? – спросил Хьюберт, бросив взгляд на Люсьена. – Мы не слышали ни сигнала тревоги, ни шума битвы.

– Король Генрих в свое время сказал мне одну мудрую вещь: «Самая лучшая на свете война – это война без кровопролития». Мы в этом смысле сделали все, что смогли, – не стали убивать ваших солдат, а просто-напросто опоили их, – объяснил Люсьен, переводя взгляд с Хьюберта на Озрика. – Теперь ваше слово. Будете с нами драться, или закончим дело миром?

Озрик, глядя прямо перед собой, с мрачным видом кивнул и изрек:

– Твоя взяла. Ты победил!

– Не-е-т! – разорвал тишину пронзительный вопль.

Люсьен посмотрел на свою молодую жену и отшатнулся, столько ненависти было в ее взгляде. В эту минуту он понял, что поступил легкомысленно, когда вовлек Адриенну в затеянную им игру. Узнав, что Уилфред погубил ее сестру, она пыталась его зарезать. Люсьен же, грубо оскорбив ее вдень свадьбы, не знал, какая участь постигнет его. Ведь в любой момент она может вонзить ему в спину нож. Ему стало тошно.

– Послушай, Адриенна, я…

Но Адриенна не пожелала его слушать, налетела на него и стала колотить кулаками в грудь. Надо сказать, что удары этой хрупкой женщины были безболезненными. Но Люсьен никакого сопротивления ей не оказывал. Лишь обнял за плечи и прижал к себе, чтобы она не могла бить со всего размаху.

– Хочешь, я ее уведу? – предложил Питер.

– Это сделаю я! – сказал Хьюберт, оттеснив в сторону Рейвена. – Леди необходимо успокоиться.

– Нет! – снова закричала Адриенна, вырываясь из рук мужа и лихорадочно шаря глазами по залу. Всякий раз, когда она поворачивала голову, ее серебряные волосы развевались по воздуху и она напоминала большую экзотическую птицу, волею случая оказавшуюся на Британских островах. – Не смейте обращаться со мной как с несмышленым ребенком! – предупредила она. – Я – леди Адриенна Эйншем и имею полное право знать, что здесь происходит. Какие события предшествовали этому трагическому, самому несчастливому в моей жизни дню? Мне необходимо выяснить, – неожиданно обратилась она к мужу, – не замешан ли здесь король и действительно ли ты состоишь на службе у его величества? Я хочу знать все до мельчайших деталей о твоей миссии, если, конечно, это не твоя выдумка. Лгать бесполезно, я все равно доберусь до истины. И если в случившемся есть доля вины моего опекуна, мне и это станет известно рано или поздно.

Садитесь! – обратилась она к стоявшим в напряженных позах рыцарям. – Как говорится, в ногах правды нет, а я собираюсь сегодня же докопаться до правды, чего бы мне это ни стоило.

Люсьен повернулся к своим людям и в знак согласия наклонил голову. Адриенна, однако, на него не смотрела – она гипнотизировала взглядом воинов до тех пор, пока все они снова не заняли свои места за столами, продолжая держать оружие на изготовку.

Глава 23

Адриенна тяжело опустилась в кресло, судорожно сжимая подлокотники. Нельзя сказать, что она сильно устала, просто у нее от волнения дрожали колени и она не хотела, чтобы хоть кто-нибудь это заметил.

– Не моя вина в том, что здесь произошло, Адди, – твердым голосом произнес Люсьен. – Дело в том, что этот старый… хм…

– Я запрещаю тебе отзываться неуважительно о моем опекуне, – перебила его Адриенна. – И не смей называть меня Адди. Так звали меня те, кого уже нет в живых.

Глаза Люсьена полыхнули зеленым огнем – в эту минуту он походил на затравленного волка.

– Хорошо, я буду называть тебя миледи. Итак, миледи, выслушай мою исповедь. Когда-то все это, – Люсьен широким жестом обвел зал, – принадлежало моему отцу Гандольфу, и Эйншем был для нас с братьями родным домом. Гандольф владел не только замком, но и деревней Эвендейл, а также всеми земельными угодьями, которые были отписаны моему отцу Ранульфом. После смерти Гандольфа все это должно было перейти ко мне. – Он не сводил горящих глаз с Адриенны.

Она чувствовала его боль, но ее собственная казалась Адриенне сильнее.

– Однако этого не случилось. Почему? – спросила она.

– Потому, миледи, что твой опекун, которого ты называешь дедушкой, убил моего отца и захватил наше имение. Мне с братьями ничего не оставалось, как покинуть эти края. Но пришло время, и мы вернулись. Теперь наследство Гандольфа обрело своего истинного хозяина. Этим хозяином являюсь я, лорд Люсьен Эйншем.

Скрытая ярость, сквозившая в каждом слове Люсьена, нервировала Адриенну, но она держала себя в руках и виду не подавала.

– Это правда? – обратилась она к Озрику.

– Нет.

– Ах ты ублюдок! – вскричал Рейвен, устремившись к господскому столу, за которым сидел Озрик.

Адриенна тоже вскочила, словно подброшенная пружиной. Казалось, она сейчас перепрыгнет через стол и вцепится в волосы молодому лорду.

Люсьен шагнул вперед и жестом остановил Рейвена, после чего подошел к Озрику.

– Как ты смеешь отрицать очевидное? Или забыл, что шесть лет назад твое войско атаковало Эйншем, взяло его штурмом и предало огню? Не говоря уже о том, что в сражении законный владелец замка был убит и это позволило тебе захватить не только замок, но и приписанные к нему владения!

В глазах Люсьена зажглись злые огоньки, и Адриенне стало страшно. Однако Озрика, судя по всему, нисколько не пугали ни взгляд Люсьена, ни его громоподобный голос.

– Я не отрицаю, что упомянутые тобой события имели место, – спокойно произнес он. – Но обвинения твои ложны.

– Я тебя не обвиняю, просто перечисляю факты.

– Продолжай, – сказала Адриенна, которую разговор заинтересовал.

– Мой покойный отец был далек от морали, – промолвил Люсьен, приблизившись к Адриенне, – но Озрику подлостей не делал и своим врагом его не считал. Он просто о нем забыл, поскольку никаких известий не было. Что, спрашивается, подвигло Озрика на захват замка, если не корысть?

– Могу объяснить, – сказал Озрик, устремив взгляд на молодого рыцаря. – Дело в том, что Эйншем с самого начала предназначался мне.

Он произнес эти слова не повышая голоса, но они обрушились на Люсьена как гром среди ясного неба. Лицо его приняло озабоченное выражение, что не ускользнуло от Адриенны.

– Тебе? – с изумлением спросил Люсьен. – Повторяю, ты не смеешь называть себя законным лордом Эйншема! Всем известно, что твой дедушка Ранульф объявил своим наследником Гандольфа, так что Эйншем и Эвендейл принадлежали ему по праву, а после его смерти должны были перейти ко мне. Другое дело, что ты не захотел с этим смириться и на протяжении многих лет готовился захватить Эйншем, что в конечном счете тебе удалось. Но ты не только лишил меня отца, убив его, ты лишил меня законного наследства.

Так вот о какой миссии говорил Люсьен! Он собирался вернуть Эйншем любой ценой, и король здесь ни при чем. Люсьен потратил на подготовку этой операции массу физических и умственных сил, а сейчас, добившись своей цели, обвинял Озрика в том же самом грехе – неуемном стремлении вернуть свою собственность.

Какая ирония судьбы! При других обстоятельствах Адриенна наверняка не сдержала бы улыбки, слушая своего мужа, но сегодня ей было не до смеха.

– Да, Эйншем мой по праву! – вскричал Озрик, стукнув тяжелым кулаком по столу. – Ранульф в обход своих сыновей и дочерей завещал Эйншем мне. И в этом нет ничего удивительного, поскольку я был старшим сыном его старшего сына. Я слышал собственными ушами, как он об этом говорил. – Озрик перегнулся через стол и, глядя Люсьену в глаза, добавил: – Об этом знали все – и в первую очередь Гандольф.

– Ты лжешь! – воскликнул Рейвен.

– Веди себя достойно! – бросила Адриенна, устремив взгляд на черноволосого лорда. – Скажи ему, Люсьен, чтобы помалкивал и не мешал выяснить истину.

– Но ведь это все брехня! – брезгливо поморщившись, заявил Рейвен.

– Не мешай ей, прошу тебя, – перебил брата Люсьен. – Позволь ей выслушать нашего заклятого врага. Пусть скажет все, что считает нужным.

– Но мы-то знаем правду! – крикнул Питер, стоявший у дверей большого зала.

– В таком случае и ей, и нам придется выслушать очередную ложь.

– Дедушка никогда не лжет, – заявила Адриенна, обращаясь к мужу. – Это вы двое говорите неправду – по крайней мере мне.

– Послушай, Адди…

Заметив возмущение в глазах Адриенны, Люсьен прикусил язык и, повернувшись к Озрику, спросил:

– Если все внуки Ранульфа знали, что Эйнщем предназначается тебе, а не Гандольфу, каким образом моему отцу удалось его заполучить?

– Каким образом? – воскликнул старый лорд, задрожав от гнева. – А ты вспомни, каким образом Гандольф получал то, что ему хотелось иметь!

Лицо Люсьена приняло на миг болезненное выражение, но он тут же овладел собой и, вперив в Озрика яростный взгляд, крикнул:

– Не желаю я ничего вспоминать – сам скажи!

– Ты несчастный, обманутый человек – вот ты кто! – неожиданно произнес Озрик – гнев его вдруг улетучился. Он уже выплеснул всю злобу, и в душе остались только жалость и снисходительность к обделенному отцовской лаской молодому человеку. – Гандольф убил их всех до единого, – негромко сказал Озрик. – Он бы и меня зарезал, если бы в тот день, когда умер Ранульф, я не был в Нормандии. Приспешники моего кузена просто не сумели меня разыскать.

– По-моему, Люсьен, мы вовсе не обязаны выслушивать весь этот бред, – мрачно заметил Рейвен. – Дедушка решил рассказать нам сказку. Это все его фантазии – от первого до последнего слова.

Люсьен пропустил эти слова мимо ушей и повернулся к Озрику.

– Этого не может быть, – пробормотал он. – Гандольф, правда, имел обыкновение пинать собак и иоколачшит. женщин, но чтобы убивать мужчин! Такого я не могу себе представить.

– Похоже, ты так и не понял истинной натуры своего отца. – Старый лорд скривил рот в усмешке. – Но в одном ты прав: Гандольф и в самом деле не убивал мужчин собственными руками. Как я уже говорил, я выжил только потому, что его наймиты не смогли до меня добраться. Зато они нашли и убили всех моих кузенов – одним перерезали глотку, других отравили. Гандольф делал все чужими руками, сидел за стенами замка своего папаши и ждал, когда его люди расчистят для него путь к баронскому креслу Эйншема.

– Но ты же вернулся в Англию, – громким голосом произнес Рейвен, снова вступая в разговор. – А уж здесь людям Гандольфа не составило бы труда тебя выследить. Так почему же они этого не сделали? Или тебя заколдовал волшебник, и ты на время превратился в невидимку?

– Помолчи! – приказала Адриенна. – Я не потерплю неуважения к старшим, пока являюсь хозяйкой этого дома. И еще – если твоему отцу удавалось устранять неугодных с помощью наемных убийц, то что помешает мне поступить таким же образом? Короче, я тебя предупредила: помни об этом, сэр.

Рейвен ответил Адриенне недобрым взглядом, но замолчал.

– Объяснись, дедушка, очень тебя прошу. Озрик глубоко вздохнул.

– Я ничего не знал о смерти Ранульфа, а потому прожил за границей несколько лет. Позже, узнав о кончине дедушки, я навестил своего кузена Гарольда. Выяснилось, что его давно уже нет на свете. Но осталась в живых его вдова, она-то и рассказала мне о том, что ее мужа убили по приказу Гандольфа.

Между тем Гандольф заявил о своих правах на Эйншем. Тогда у него была другая жена, которая не задержалась на этом свете – не выдержала, должно быть, побоев и издевательств. У него и дети были, но они тоже один за другим умерли, и Гандольф женился на вашей матери. Тогда я не мог вернуть себе Эйншем, и мне оставалось лишь благословлять Господа, что я остался в живых. Короче говоря, я оставил на время это дело.

Вернувшись в Англию, я женился на хорошей женщине, которая родила мне сына, и мы жили душа в душу. Однако я ни на минуту не забывал о Гандольфе и о наследстве Ранульфа. И копил деньги, чтобы в один прекрасный день вернуть себе Эйншем. Когда у меня набралось достаточно средств, чтобы навербовать солдат, я вернулся в эти края и взял Эйншем штурмом. Я не чувствовал за собой никакой вины, поскольку знал, что Эйншем изначально предназначался мне.

Озрик продолжал сверлить Люсьена взглядом. Люсьен тоже смотрел ему прямо в глаза. Это был своего рода поединок: и Озрик, и Люсьен обладали сильной волей, и ни тот ни другой не хотел отводить взгляда.

Адриенна, сжав кулаки с такой силой, что ногти впились в кожу, с напряжением следила за этой молчаливой дуэлью. И не она одна – весь зал, затаив дыхание, наблюдал за двумя претендентами на Эйншем, которые нисколько не сомневались в справедливости своих притязаний. Время словно остановилось. Казалось, этот поединок будет продолжаться вечно.

– Ну вот, Люсьен. Теперь ты знаешь всю правду. Всю, как она есть.

Звук ее голоса привлек внимание собравшихся да заигравших в гляделки Люсьена и Очрика. Адриенна, стараясь скрыть охватившее ее волнение, продолжала:

– Скажи своим людям, чтобы они вложили мечи в ножны и выпустили из-под стражи гарнизон замка. Ты не имеешь на Эйншем никаких прав и сам об этом знаешь. Брось это дело и уходи с миром. Бери пример с Озрика – отказавшись призвать своих солдат к оружию, он поступил мудро.

– Уйти с миром?! – вскричал Люсьен, и звук его голоса прокатился эхом под сводами зала. Адриенна подумала, что он сейчас вспрыгнет на помост, схватит ее за волосы и вышвырнет вон, как тряпичную куклу. Но ничего подобного не произошло. К немалому удивлению Адриенны, Люсьен расхохотался и покачал головой. – Прикуси язычок, миледи, не то люди подумают, что ты рехнулась. Никого выпускать я не собираюсь и уходить не намерен. Эйншем – мой.

– Нет, не твой!

– Мой! Что бы там ни говорил этот старый сочинитель сказок. Прав он или нет, уже не имеет значения. Твой опекун – мой заклятый враг, которого мне удалось наконец одолеть. Теперь лорд Эйншем – я, и тебе придется с этим примириться.

– Но у тебя нет на Эйншем никаких прав!

– Наоборот, все права на моей стороне. Я захватил замок и принудил гарнизон сдаться. Скажи спасибо, что все обошлось без кровопролития, чего не скажешь об Озрике. При штурме он убил не только Гандольфа, но и множество ни в чем не повинных людей.

Адриенна глубоко вздохнула, на дрожащих ногах поднялась с места и, прикусив губу, посмотрела на Люсьена в упор. Теперь этот человек казался ей еще более чужим и далеким от нее, чем в тот день, когда они впервые встретились на ярмарке в Фортенголле.

– Что ж, оставайся в Эйншеме, милорд, если тебе так уж этого хочется. Оставайся, но помни: в один прекрасный день мы вернемся и отберем у тебя замок. Если дедушка умрет, твоим заклятым врагом стану я. Если же умру я, твоими врагами станут мои дети. Так что жди нас и почаще оглядывайся, не то получишь удар ножом в спину!

Сказав это, Адриенна едва не умерла от страха. Подобного она не испытывала ни разу в жизни – даже в тот роковой миг, когда на нее с Шарлоттой напали разбойники. Ее взгляд был прикован к рукам Люсьена: она не сомневалась, что он сейчас выхватит из ножен кинжал и перережет ей горло. Самопровозглашенный лорд Эйншем ни в ком не нуждался – а уж в ней и подавно. Он получил замок, и теперь ему ничего больше не надо.

Адриенна ушам своим не поверила, услышав раздавшийся в зале смешок. Вслед за черноволосым братом Люсьена, которого она сразу невзлюбила, стали смеяться и другие, те, что пришли с братьями. Под конец не выдержал и сам Люсьен. Запрокинув голову, он разразился оглушительным хохотом.

– Не понимаю, в чем причина вашего дурацкого смеха? – спросила Адриенна, переводя взгляд с одного воина на другого.

– В тебе, моя дорогая женушка. Знала бы ты, как уморительно сейчас выглядишь, посмеялась бы вместе с нами.

– Не смей называть меня женушкой! – крикнула Адриенна. – Я тебе не нужна, а раз так, то и ты мне не нужен. Колечко, которое ты надел мне на палец сегодня утром, не так уж трудно снять и выбросить!

– Неужели? – Люсьен подошел к Адриенне, заглянул ей в глаза и спросил: – И вес, что было между нами, тоже нетрудно выбросить?

У Адриенны от гнева вспыхнули щеки.

– Это самое «все», на которое ты намекаешь, происходило между нами в основном до венчания и ничего для меня не значит.

– А как же будущий ребенок? Он тоже ничего для тебя не значит?

– Никакого ребенка у меня не будет!

– Не будет? Ты уверена?

Улыбка на губах Люсьена становилась все шире. Он приподнял ее лицо и привлек ее к себе. Адриенне оставалось лишь удивляться, что она не оказывает ему никакого сопротивления.

– А если ты ошибаешься и ребенок все-таки родится? Он должен иметь не только мать, но и отца. Так что хочешь ты того или нет, наши отношения не так-то легко порвать.

– Повторяю: ребенка не будет! – продолжала настаивать на своем Адриенна, вырываясь из объятий мужа. На этот раз она проявила настойчивость, и Люсьену ничего не оставалось, как отпустить ее.

– Не важно. – Люсьен сел на край стола. – Ты останешься моей законной женой, поскольку ты мне нужна, вопреки твоему утверждению. Я тебе так скажу: тот факт, что мы сочетались законным браком, еще больше укрепляет мое положение хозяина Эйншема. Наш брачный договор в этом смысле гораздо важнее любой армии. Ведь ты законная наследница Озрика, а он дал за тобой в приданое замок Эйншем и все его угодья. Таким образом, Эйншем в любом случае переходит ко мне, а после моей смерти – к моим детям… Остается нерешенным один вопрос. – Улыбка сбежала с губ Люсьена, а взгляд стал жестким. – Когда именно я стану хозяином Эйншема – при жизни твоего опекуна или после его смерти?

Адриенна округлила глаза и перевела полный ужаса взгляд на Озрика. Победа Люсьена сделала его излишне самоуверенным, а опекуна повергла в глубокое уныние. В то же время Адриенну не оставляла мысль, что не только ее собственная судьба, но и судьба Озрика зависит от нее, а вовсе не от Люсьена. Но чтобы эта мысль стала реальностью, действовать надо очень умно и осторожно.

– Отпусти Озрика, – едва слышно произнесла Адриенна. – Тогда я останусь твоей законной женой.

– Мудро. – Люсьен снова расплылся в улыбке.

– Но ты должен дать мне рыцарское слово, что не причинишь Озрику зла.

Люсьен нахмурился и с подозрением посмотрел на Адриенну. Но в следующую секунду его лицо обрело прежнее выражение, и он, пожав плечами, сказал:

– Ладно, даю тебе рыцарское слово.

– А еще обещай мне, что не выгонишь его и он будет жить в замке вместе с нами.

– Адди… прости, Адриенна, ты требуешь от меня слишком многого. Ведь Озрик – мой враг.

– Враг, которого ты победил. Так будь великодушен. – Люсьен прерывисто вздохнул, и щека его дернулась.

– Хорошо, я не причиню ему вреда, и он будет жить в Эйншеме до конца дней своих. Теперь ты довольна?

– Громче!

– Что ты сказала? – озадаченно спросил Люсьен.

– Я попросила тебя говорить громче. Хочу, чтобы твои слова услышали все собравшиеся здесь. Чтобы знали, как ты великодушен.

Люсьен перевел дух, повернулся лицом к залу и громко произнес:

– Я, Люсьен из Эйншема, даю рыцарское слово в том, что не причиню лорду Озрику вреда и позволю ему, если он того пожелает, жить в Эйншеме до скончания его дней.

– Люсьен, тебе не следовало бы давать подобных клятв, – сказал Питер.

Люсьен беспечно махнул рукой.

– Это не имеет значения, братец.

Когда Люсьен снова повернулся к Адриенне, на губах у нее появилась загадочная улыбка.

– Ну а теперь я произнесу клятву. Слушай меня, мой муж! Я никуда не уеду из Эйншема и буду тебе верной женой перед Богом и людьми, но в постель с тобой больше не лягу. Если после сегодняшней нашей близости у нас с тобой не появится ребенок, имей в виду, что законного наследника у тебя никогда не будет и ты не сможешь передать своему старшему сыну ни присвоенного тобой титула, ни замка Эйншем с его угодьями.

Адриенне оставалось лишь удивляться, как у нее хватило смелости такое сказать. Зато теперь она была уверена, что одержала над Люсьеном и пришедшими с ним людьми нравственную победу и хоть в малой степени отомстила за себя и своего опекуна.

Адриенна знала, что никогда не забудет выражения гнева и отчаяния на лице супруга после того, как он услышал данную ею клятву. С мыслью о том, что счастье ее навеки разрушено, Адриенна спустилась с помоста и направилась к лестнице, которая вела в жилые покои.

Глава 24

– Счастливые браки – большая редкость, – заявил братьям Рейвен. – Вот почему я никогда не стремился связать себя узами Гименея с какой-нибудь прелестницей.

Сидевший во главе господского стола Люсьен мельком глянул на Рейвена, но никак не отреагировал на его слова.

Была глубокая ночь. Расположившись в большом зале, братья жевали холодное мясо, запивая его терпким красным вином, и обменивались репликами. Что и говорить, отдых они заслужили. За день было сделано немало. Прежде всего им удалось осуществить свой план и отобрать у Озрика замок Эйншем с деревушкой Эвендейл и прилегающими к ней земельными угодьями. Теперь на стенах вместо воинов старого лорда стояли люди Люсьена. Кое-кто из воинов Озрика уже выразил готовность служить новому хозяину замка. Все остальные, включая сэра Хьюберта, которого Люсьен считал одним из самых преданных сторонников Озрика, были в казармах под надежной охраной.

Адриенна тоже находилась под стражей. Полагая, что ей не составит труда одурачить молодого рыцаря, Люсьен приставил к ней в качестве охранника Кристиана.

– И как же ты собираешься с ней поступить?

– Что ты сказал?

Люсьен поднял глаза на сидевшего напротив Питера.

– Я говорю о леди Адриенне, которая заперта в покоях наверху. Что ты собираешься с ней делать?

– Ничего.

– Ничего? – удивился Рейвен и, с минуту подумав, добавил: – Ага, понимаю. Заморишь ее голодом, потом отрубишь голову Озрику и таким образом покончишь с обоими. Верно я говорю?

– Заткнись!

Рейвен еще больше удивился.

– Что же тогда?

Люсьен промолчал. Откинувшись на стуле, он отодвинулся от стола, скрестив ноги, положил их на столешницу и уставился на плескавшееся в кубке вино.

Всю вторую половину дня он занимался неотложными делами, но ни на минуту не мог забыть Адриенну. Стоило ему вспомнить, как болезненно скривилось ее лицо в ту минуту, когда он открыл свое имя и объявил о захвате замка, как у него перехватывало дыхание. В то же время он не мог не восхищаться ее смелостью. Как грозно прозвучал ее голос, когда она велела Рейвену замолчать. Подумав об этом, он ухмыльнулся и покачал головой.

Впрочем, когда он вспомнил о клятве, которую произнес по ее настоянию, настроение у него испортилось еще больше, а кровь закипела. Она не только заставила его оставить в покое Озрика, но и бессовестно его обманула, отказавшись исполнять свои супружеские обязанности. Ведьма – вот она кто! Поэтому и смогла с такой легкостью обвести его вокруг пальца.

Люсьен спустил ноги и поднялся.

– Ты куда? – спросил Питер.

– Хочу кое-что объяснить своей женушке. – После ухода Люсьена Питер обратился к Рейвену:

– Боюсь, ничего у него не получится. Она и слушать его не станет.

– Сучка она, вот и все, – проворчал Рейвен.

– Да брось ты. Нормальная баба, просто у нее такой же необузданный характер, как у тебя. Поэтому ты ее и не выносишь.

– Как у меня? Ничего подобного!

– Такой же – не отрицай. Ты вечно с кем-нибудь споришь. Поверь, когда все утрясется, эта женщина отлично впишется в нашу семью. Мать будет от нее без ума.

– Мать? – по обыкновению переспросил Рейвен. – Неужели Люсьен повезет эту фурию в Фортенголл познакомить с матерью и лордом Йеном? Я бы на его месте приковал ее цепью к постели.

Питер задумчиво посмотрел на брата.

– Ты ничего не понимаешь в женщинах, Рейвен. Смотришь только на их ноги, талию и грудь, а заглянуть им в душу даже не пытаешься. Все кончится тем, что тебя окрутит какая-нибудь прожженная девица, у которой хватит ума заявить во всеуслышание, что она от тебя забеременела.

– Выходит, ты предпочитаешь изучать женщин, а не спать с ними? Тем хуже для тебя. Когда научишься читать их мысли, тебе не захочется жениться, – огрызнулся Рейвен и, помолчав, добавил: – Впрочем, ты прав: чтобы потом не раскаиваться, будущую жену надо основательно изучить. Возможно, в один прекрасный день я все-таки займусь поисками невесты, но прежде мне надо выяснить, удастся ли Люсьену поладить со своей женушкой. Лицо у нее как у ангела, а язык словно у сатаны. Недаром говорят, что дураки учатся на собственных ошибках, а умные – на чужих.

– Ну, как дела? – осведомился Люсьен у сэра Кристиана, который сидел у покоев Адриенны, с аппетитом уплетая пирог с мясом и запивая его крепким пивом.

– Леди ведет себя очень тихо.

– Думаю, это ненадолго, – заметил Люсьен, подходя к двери и прислушиваясь. В комнате и впрямь было тихо, как в склепе. – Адриенна! Я хочу к тебе войти. – Он отодвинул наружный засов и толкнул дверь плечом. Дверь не поддалась.

– Похоже, леди основательно забаррикадировалась изнутри и впускать тебя не намерена, – с ухмылкой произнес сэр Кристиан.

Люсьен пропустил мимо ушей насмешливое замечание Кристиана и стукнул в дверь кулаком.

– Адриенна! Открой! Немедленно!

Из комнаты по-прежнему не доносилось ни звука. Ни скрипа кровати, ни шагов – ничего.

Люсьен озадаченно посмотрел на Кристиана.

– Ты уверен, что она все еще там?

– Конечно, а где ж еще? – ответил Кристиан.

– Может, она заболела? Или того хуже – сделала с собой что-нибудь?

Кристиан подошел к Люсьену и обнял его за плечи.

– Не беспокойся, милорд. Она здорова и прекрасно себя чувствует. Просто ей доставляет удовольствие тебя мучить, вот и все.

Люсьеном овладел гнев.

– Адриенна! – крикнул он, снова забарабанив кулаком в дверь. – Хватит валять дурака. Тебе не удастся меня переупрямить. Я – твой законный муж, поэтому изволь мне подчиняться. Открой двери, очень тебя прошу!

Ответа не последовало. Люсьен отвернулся и сплюнул. Вместо металла в его голосе звучала мольба. Братья наверняка все слышали и от души над ним потешались. Похоже, женушка опять одержала над ним верх, а этому следовало положить конец. Призвав на помощь все свое самообладание, рыцарь стал перебирать в уме возможности проникновения в комнату и через пару минут выбрал единственную, на его взгляд, приемлемую. Еще раз тщательно все взвесив, Люсьен повернулся к Кристиану.

– Сэр Кристиан, спустись во двор и приведи с собой несколько дюжих воинов, – с хитрой улыбкой произнес он. – Звать братьев не надо – не хочу, чтобы они были свидетелями бури, которая сейчас разразится. Двух-трех парней вполне достаточно, чтобы высадить дубовой скамьей эту чертову дверь. – Старый рыцарь понимающе улыбнулся, повернулся на каблуках и направился к лестнице. Как только он скрылся из виду, Люсьен опустился на колено, вытащил из ножен кинжал и стал перерезать ременную петлю, на которой держалась дверная створка.

– Ты что делаешь, а? – донеслось из-за двери.

– Как что? Перерезаю петли, чтобы легче было выломать дверь.

– Что такое?

– Говорю же, я намерен снести эту проклятую дверь к чертовой матери!

– Ты не должен так поступать!

– Хватит мне указывать, что я должен, а чего не должен. Я не только твой законный муж, Адриенна, но еще и хозяин Эйншема. А потому могу делать все, что мне заблагорассудится. В настоящий момент мне пришла в голову блажь выломать эту дверь.

С минуту помолчав, Адриенна снова подала голос. На этот раз он звучал уже не так категорично:

– Я имею право на свою жизнь. За исключением слуг, я единственная женщина в замке, который кишит вооруженными мужчинами.

На лестнице послышались шаги, и вскоре появился сэр Кристиан с воинами. Остановив рыцарей взмахом руки, Люсьен снова приник к двери и произнес:

– Я собираюсь выломать все двери в башне. Тогда у тебя не будет возможности от меня запираться.

– Негодяй!

– Пусть так. – Люсьен просунул кинжал в щелочку и принялся перепиливать ременную петлю.

– Прошу тебя, Люсьен, не надо!

– В таком случае открой дверь и впусти меня.

– Зачем?

От этого короткого слова в груди у Люсьена вспыхнуло пламя страсти. Желание было настолько сильным, что Люсьен на миг прикрыл глаза. Однако тут же взял себя в руки и ровным голосом произнес:

– Мне необходимо поговорить с тобой, жена. Мы еще не все сказали друг другу.

– У меня нет желания с тобой разговаривать. – Люсьен промолчал и продолжал пилить петлю. Дверь слегка накренилась.

– Прекрати! – взвизгнула Адриенна.

– Я же сказал, что нам надо поговорить, и добьюсь своего, если даже придется ради этого сломать стену.

Через несколько секунд послышался скрежет отодвигаемого засова, после чего дверь со скрипом приоткрылась. Люсьен сделал знак стоявшим на лестнице рыцарям удалиться, а сам надавил плечом на дверь и проскользнул в образовавшуюся щель. Оказавшись в комнате, он задвинул засов и оглянулся. Адриенна с непроницаемым, словно маска, лицом стояла у окна и смотрела на мужа.

– Ну, что ты хотел мне сказать? – сухо спросила она.

– Хотел напомнить тебе, что ты моя законная жена, а следовательно, у тебя есть обязанности, в том числе и супружеские, которые ты должна исполнять. Поняла?

– Ха! – Адриенна закатила глаза. – В Эйншеме полно женщин, которые будут рады раздвинуть перед тобой ноги. Но помни, я не из их числа.

– У тебя нет выбора, – сказал Люсьен и шагнул к ней. Адриенна прижалась к стене, устремив на него ледяной взгляд своих голубых глаз.

– Ты, конечно, можешь взять меня силой, – медленно, с расстановкой произнесла она. – Но тогда тебе придется попотеть. Я достаточно хорошо тебя изучила и знаю, что бить меня ты не станешь. А я буду сопротивляться изо всех сил. По доброй воле я тебе не отдамся. Никогда!

– Адди…

– Не смей меня так называть! – крикнула она, яростно замотав головой. В гневе Адриенна была особенно хороша, и он хотел ее больше, чем когда бы то ни было.

– Для меня ты всегда будешь Адди. Нежной, милой крестьянской девушкой, которая в Фортенголле отправилась со мной на прогулку по лесу.

– Замолчи. Не смей говорить об этом! – Она зажата уши и зажмурилась.

Люсьен видел, как задрожала у нее губа, а по щекам покатились слезы. Но уже через минуту она взяла себя в руки, смахнула слезы и, пристально глядя на Люсьена, спросила:

– Скажи правду: ты использовал меня для достижения своей цели, когда узнал, кто я такая?

– Адди, прости, Адриенна… Быть может, у меня и были поначалу такие планы, но я не успел претворить их в жизнь. Ну а потом влюбился в тебя и, когда мы венчались, дал клятву никогда не причинять тебе зла.

– Не причинять зла? И ты полагаешь, что не нарушил клятвы? А как же прогулка по лесу в Фортенголле? С нее-то все и началось: ты соблазнил меня, разбудил во мне чувственность, потом уговорил выйти за тебя замуж, причем в то самое время, когда я скорбела по своей любимой сестре! И все ради того, чтобы осуществить свой коварный план. А ты когда-нибудь думал, какие чувства станут терзать мое сердце, когда ты захватишь замок? Конечно же, нет.

Адриенна поморщилась, как от зубной боли, и покачала головой.

– Как женщина я ничего для тебя не значила. Была чем-то вроде фишки, которую ты передвигал по игральной доске. Ты не любишь меня. Я тебе даже не нравлюсь. Поначалу ты использовал меня, чтобы утолить свою похоть, а потом в качестве ключика, с помощью которого тебе удалось отпереть ворота Эйншема. Люсьен понял, что разделявшая их стена куда выше, чем он предполагал, и тяжело вздохнул.

– Твоя реакция на мои действия вполне закономерна. И все-таки я перед тобой не виноват. Я никогда не женился бы на тебе, если бы не хотел.

– Разумеется, ты хотел. Ты мечтал вернуть себе Эйншем – любой ценой. Я была своего рода страховкой на тот случай, если бы тебе не удалось захватить замок силой. Да, ты хотел взять меня в жены, но лишь из корыстных соображений. Все это было только игрой.

– Игрой? – взревел Люсьен. – Допустим. А разве ты не играла со мной, когда просила отпустить Озрика – моего заклятого врага, обещая взамен быть послушной женой? Что это, если не игра?

– По-моему, это акт справедливости, – бросила Адриенна и отвернулась.

Люсьену стало не по себе. Эта женщина ничего, кроме неприязни, к нему не питает. И все из-за Озрика. Гандольф – не единственная его жертва. Они с Адриенной тоже.

И все же он победил. Вернул себе Эйншем. И Адриенну тоже вернет.

С быстротой пантеры он метнулся к ней и привлек к себе.

Адриенна вскрикнула и стала отчаянно вырываться.

– Тебе не надоело со мной сражаться? – прошептал он ей на ухо. – Я уверен, что в тебе нет ненависти ко мне, хотя ты всячески ее демонстрируешь. Воспоминания о нашей близости тебя и сейчас волнуют.

– Именно воспоминания, и ничего больше, – бросила Адриенна. – Со временем они сотрутся из памяти.

Люсьен положил ладони на ее теплые, упругие груди и прошептал:

– Ни ты, ни я не забудем того, что между нами было. Никогда. Но почему мы должны довольствоваться только воспоминаниями? Перед нами вся жизнь. Мы будем любить друг друга, воспитывать детей, наслаждаться любовью.

Адриенна прерывисто дышала. На какой-то миг она прижалась к нему всем телом, и когда заговорила, голос ее дрожал:

– Ты только и думаешь, что о своих наследниках. А до меня тебе нет дела!

– Матерь Божья! Мне есть до тебя дело, клянусь! Быть может, любовь к тебе и не входила поначалу в мои планы, но судьба распорядилась по-своему. – Люсьен ткнул пальцем в расстилавшееся за окном бескрайнее, усыпанное звездами небо. – О том, что мы встретимся и полюбим друг друга, было написано на звездных скрижалях еще до нашего рождения. Так что у меня нет выбора, Адди, – я просто обязан тебя любить. И у тебя его тоже нет. Так что придется ответить на мою любовь. Не надо мне противиться, женушка. Давай любить друг друга и радоваться жизни.

Адриенна расслабилась в его объятиях, и Люсьен сразу это почувствовал. Последние его слова, однако, снова заставили ее насторожиться.

– Ты не умеешь предсказывать будущее по звездам, – сказала она. – Если бы ты умел это делать, то знал бы, что судьба бывает капризна и жестока и часто ставит людей в безвыходное положение. Я не должна любить тебя хотя бы по той причине, что ты, вероломно захватив Эйншем, предал и унизил моего опекуна. Ты также предал и унизил меня. Как, скажи, я могу ответить на твое чувство, если больше не верю тебе?

Люсьен выпустил ее из объятий. Извиняться перед ней и что-то ей доказывать он уже был не в силах. Да и почему, собственно, он должен просить у нее прощения? Он действовал, сообразуясь с законами справедливости – так, как он их понимал, – и победил вполне заслуженно. Другая женщина, окажись она на месте Адриенны, торжествовала бы вместе с победителем, всячески его ублажала и старалась бы изо всех сил добиться его расположения. Вывод напрашивался сам собой – он женился не на той женщине.

Повернувшись, Люсьен молча направился к выходу. Когда он отворил дверь и вышел в коридор, он уже не сомневался, что Адриенна – женщина, не испугавшаяся вооруженных бандитов и пытавшаяся перерезать горло злодею Уилфреду – никогда не склонит перед ним головы. Пусть Люсьен и победил, но она никогда не забудет, что он поставил на колени ее опекуна Озрика. Люсьен чувствовал, что не в силах сломить ее волю, да и он жаждал любви и понимания, но не нашел их. Оставалось лишь признать, что всякая победа имеет свою оборотную сторону, и примириться с этим.

– Ну что, поддалась она на твои увещевания? – спросил сэр Кристиан, вновь занимая свой пост у двери.

– Нет. Пока нет.

Старый рыцарь задумчиво покачал головой:

– Трудно поверить, что девушка с такой ангельской внешностью может оказаться настоящей чертовкой. Тем не менее…

Кристиан продолжал что-то говорить, но Люсьен его не слушал. Ему в голову пришла блестящая, по его мнению, идея. Теперь он смотрел в будущее веселее: недалек тот день, когда он одержит еще одну победу – снова завоюет сердце гордой Адриенны.

Глава 25

Адриенна, сидя у себя в комнате, с тоской смотрела на голубеющее за окном небо. Она скучала по солнцу, но, вместо того чтобы гулять по изумрудной траве и теплой земле, вот уже целую неделю томилась, окруженная холодными каменными стенами, и получала пищу через отверстие в двери.

Она знала, что может провести в этих стенах всю жизнь. Это был ее выбор, и Адриенна ничуть не раскаивалась. Сложившаяся ситуация не была столь тягостной, чтобы молодая женщина уступила домогательствам Люсьена. Что греха таить – в разлуке с мужем она чувствовала себя несчастной. И лишь сознание, что ему тоже приходится несладко, давало силы и позволяло ей мириться с нынешним ее существованием. Пока она является его женой, он не мог жениться на другой женщине, а значит, и обзавестись законными наследниками.

В определенном смысле ее несчастье – это и его несчастье, разница лишь в том, что она сама выбрала свою судьбу, а он страдает исключительна по ее милости.

Адриенна подошла к окну и выглянула наружу. Во дворе уже который день шла какая-то работа. До ее слуха доносились звуки, похожие на лязг металла обо что-то твердое. Шум слышался с противоположного конца двора, Адриенна не могла понять, что бы это могло быть.

Мучимая любопытством, она решила обратиться за объяснениями к Кристиану, который носил ей пищу и выводил ее в нужник. Впрочем, до появления старого рыцаря оставалось еще достаточно времени, и Адриенна продолжала с интересом наблюдать за происходящим во дворе, где во всех направлениях сновали слуги.

Хорошо, подумала Адриенна, что новый лорд Эйншем заставил их всех трудиться. Когда происходят потрясения вроде смены власти, простакам, чтобы не впасть в панику, лучше всего придерживаться привычного уклада жизни.

По двору прошел рыцарь, увидеть которого Адриенна уж никак не ожидала. Высунувшись из окна чуть ли не по пояс, она крикнула:

– Эй, Хьюберт, я здесь – наверху! – Молодой рыцарь остановился и поднял голову.

– Леди Адриенна? Не надо высовываться из окна, а то упадешь!

– Хорошо бы! Только вряд ли мне когда-нибудь так повезет.

– Миледи! – воскликнул Хьюберт, прикладывая ладонь к глазам и продолжая смотреть на Адриенну снизу вверх. – Если с тобой что-нибудь случится, твой муж здесь все с ног на голову поставит! Прошу тебя, не виси на подоконнике!

Адриенна нахмурилась, но с подоконника слезла, что не помешало ей продолжить разговор с Хьюбертом.

– Ерунда все это. Если ему удастся от меня избавиться, он такой пир закатит, что небу станет жарко!

Хьюберт опустил глаза, созерцая, мыски своих сапог, и покачал головой.

– А почему ты разгуливаешь по двору без охраны? – поинтересовалась Адриенна. – Присягнул в верности новоявленному лорду?

– Да… я… хм… поступил к нему на службу. – Адриенна поморщилась, как от зубной боли.

– Хьюберт, как ты мог? Ведь он враг лорда Озрика, да и мой тоже. Ты нас предал!

– Это не так, леди Адриенна, – с печалью в голосе произнес Хьюберт. – С тех пор как ты заперлась в башне, многого не видишь и не понимаешь.

– Ну так расскажи, какие дела здесь творятся.

– Не могу.

– Я – Адриенна Эйншем и имею право знать, что происходит в моем собственном доме!

Под ее пронизывающим взглядом Хьюберт почувствовал себя неуютно, но отвечать отказался.

– Не могу, – повторил он.

– Значит, если я захочу сбежать отсюда, ты не станешь мне помогать?

– Ничего-то ты не понимаешь…

– Разумеется, не понимаю. Ведь я сижу под замком, а рыцарь, который дал клятву мне служить, отмалчивается.

Хьюберт огляделся. Во дворе не было ни души.

– Это ты, миледи, заперлась ото всех в башне. Никто, и в первую очередь твой муж, не держит тебя.

– Матерь Божья! – вскричала Адриенна, распаляясь гневом. – Я и впрямь заперлась в этой комнате, но охрану ко мне приставил Люсьен!

– Миледи! Уже сегодня вечером ты все узнаешь. Лорд Люсьен дал нам рыцарское слово…

Хьюберт замолчал, полагая, что и так наговорил лишнего.

– И что же я узнаю? – не унималась Адриенна.

– Я ничего больше не скажу. Потерпи до вечера, леди Адриенна!

С этими словами Хьюберт отвернулся от окошка и зашагал дальше.

– Проклятие, – пробормотала Адриенна. – Что, черт возьми, происходит?

Она снова села на стул и стала размышлять над словами сэра Хьюберта. Как мог этот преданный Озрику и его семейству человек переметнуться на сторону Люсьена? Но может быть, он не единственный присягнул новому хозяину Эйншема, есть и другие?

Что же заставило Хьюберта так поступить? Угрозы? Подкуп?

Сколько она ни думала, не могла найти сколь-нибудь разумного объяснения.

Озадаченная Адриенна вскочила с места и принялась молотить кулаками в дверь. Прошло довольно много времени, прежде чем раздался звук отодвигаемого снаружи засова.

– Кто это? – спросила она, открывая дверь изнутри. Каково же было ее удивление, когда на пороге появился тот, кого она меньше всего ожидала увидеть. – Дедушка?! – воскликнула Адриенна, увидев Озрика. Он пришел один, без охраны. Адриенна глазам своим не поверила, заключила опекуна в объятия и долго не выпускала. Когда же эмоции поутихли, сказала: – Заходи, дедушка, поговорим. Я совершенно не понимаю, что происходит в замке.

Старый лорд закрыл за собой дверь, взял Адриенну за руку и отвел в противоположный конец комнаты. Усадив ее на постель, он опустился на стул и произнес:

– А ты похудела. Похоже, недавние события не прошли для тебя бесследно.

– Со мной все хорошо, так что жалеть меня нечего. Я сама заперлась здесь, никто меня не принуждал – даже Люсьен. Кстати, он сдержал свое слово? Не обижал тебя? Предоставил тебе все удобства и вкусную еду, как обещал?

Озрик кивнул:

– Да, лорд Люсьен сдержал свое слово.

– Не называй его лордом! – возмущенно воскликнула Адриенна. – Лорд у нас ты. Он же присвоил себе этот титул!

– Как бы то ни было, он хозяин Эйншема, Адриенна.

– Замолчи, дедушка, прошу тебя! – Адриенна в отчаянии сжала кулаки. – Я не желаю о нем говорить!

– Придется. За этим я сюда и пришел.

– Уж не по его ли просьбе? – спросила Адриенна с подозрением в голосе. – Чтобы уговорить меня исполнять свои супружеские обязанности?

– Вот уж нет. Это он сам тебе скажет, если захочет.

– Ему незачем утруждать себя разговорами. – Адриенна отошла к окну. – Я останусь его женой лишь формально. Пусть я заживо сгнию в этом каменном мешке, но не уступлю!

– Сядь, Адриенна. Сядь и выслушай меня.

– Хорошо.

– Твой муж заходил ко мне, и мы долго беседовали, – сказал Озрик, когда Адриенна снова села на постель. – Должен заметить, он весьма целеустремленный молодой человек, но не такой упрямый, как ты.

– Я не упрямая. Однако не терплю, когда меня принуждают. Даже собственный муж.

– Адриенна! – Озрик вздохнул и покачал головой. – После вашей свадьбы обстоятельства изменились.

– То же самое мне сказал сэр Хьюберт. Я увидела его из окна, и нам удалось перемолвиться несколькими словами. Но ничего определенного он мне не сообщил, надеюсь, это сделаешь ты…

Озрик кивнул.

– Скажи, дорогая, слышала ли ты о королях, которые еще при жизни короновали своих сыновей или внуков?

– Не помню. Может, и слышала.

– Ну так вот. Мы с Люсьеном решили поступить подобным образом. Хоть мы и не короли, но оба имеем право называться лордами из Эйншема.

– И ты согласился? – воскликнула Адриенна. – Помог Люсьену стать вторым лордом Эйншемом?

– Да, именно так. И вот почему: быть может, это покажется тебе странным, но наши судьбы во многом схожи. Нас обоих лишили наследства, мы не один год размышляли над тем, как его вернуть, и наконец достигли своей цели. Но главное, мы оба считали, что вернуть Эйншем – наш долг, и свято в это верили.

– Но по закону майорат – не важно, замок это с угодьями или деревенский дом с полоской земли – может иметь только одного хозяина.

– Это не совсем так, – возразил Озрик. – Я знаю случаи, когда короли еще при жизни передавали власть наследникам. Следуя их примеру, я передал Люсьену права на Эйншем.

Адриенна скривилась, как будто отведала чего-то горького.

– В таком случае твое утверждение, что ты тоже остался хозяином Эйншема, – пустые слова. На самом деле полноправным хозяином замка является Люсьен. Возможно, тот факт, что он признал тебя лордом, тешит твое самолюбие, но реальной власти не дает.

– Неправда, – заявил Озрик. – Мы оба будем хозяйничать в Эйншеме, поскольку заключили своего рода соглашение, в соответствии с которым мы решили объединить наши средства и усилия, чтобы добиться процветания Эйншема и деревни Эвендейл со всем их населением.

У меня немалый жизненный опыт, а это весьма ценно для ведения хозяйства, – продолжал Озрик. – Люсьен молод, устремлен в будущее и имеет множество планов по переустройству имения. Объединившись, мы создадим самое богатое баронское поместье в Англии.

Адриенна помолчала с минуту, обдумывая слова Озрика.

– По-моему, – наконец сказала она, – в выигрыше останется Люсьен. А ты? Тебе какая от этого соглашения польза?

Озрик лукаво улыбнулся:

– Я получу возможность понянчить своих внучат, которых родит моя любимая воспитанница. В их жилах будет течь моя кровь. Ведь мы с Люсьеном близкие родственники.

– Бог мой! – Адриенна снова стала мерить шагами комнату. – Так вот что для тебя важно! Кровное родство. Теперь ясно, почему ты перешел на его сторону. Его наследники будут и твоими тоже. Ведь вы с ним родственники! Что же, очень хорошо. Живите вместе, как отец с сыном, возделывайте земли, поступайте как вам угодно. Но помните: наследников рожать вам я не собираюсь! – Она перевела дух и продолжила: – Я добьюсь аннулирования этого брака, поскольку это самый настоящий фарс. Ну а потом вернусь в Брент. Люсьен быстро найдет себе новую жену. Она нарожает ему детей, и вы все вместе счастливо заживете. Но только без меня!

С этими словами Адриенна выбежала из комнаты. Никто не пытался ее остановить. Спустившись на первый этаж, она побежала через большой зал к выходу. Находившиеся в зале слуги с изумлением смотрели ей вслед, но Адриенне не было до них никакого дела. Она хотела добраться до конюшни, оседлать лошадь и вырваться на свободу.

Выскочив из дверей, Адриенна оглядела двор и замерла – в центре, напротив входа в большой зал, она увидела Люсьена. Рядом с ним на постаменте стояла статуя ангела с крыльями и молитвенно сложенными руками, вырезанная из белого песчаника и сверкавшая на солнце словно сахарная. Ангел был очень похож на Адриенну. У него было такое же нежное, прекрасное лицо и длинные, рассыпавшиеся по плечам волосы.

Во дворе, кроме Люсьена, находились его братья Питер и Рейвен, сэр Хьюберт, сэр Кристиан и несколько рыцарей. Минутой позже из большого зала вышел лорд Озрик и встал рядом с Адриенной.

– Я хочу подарить тебе этого ангела вместо игрушечного, которого купил тебе на ярмарке в Фортенголле, – сказал Люсьен.

Адриенна перевела взгляд со статуи на Люсьена.

– Того ангелочка я потеряла по пути в Эйншем…

– Я тоже потерял тебя по пути в Эйншем, – произнес Люсьен, шагнув к ней. – Но не теряю надежды найти тебя.

Глаза Адриенны наполнились слезами.

– Я не знаю… Я не могу…

– Я люблю тебя, Адди. И в сотый раз могу повторить, что буду заботиться о тебе. Главное, чтобы ты поверила мне. – С этими словами он направился к ней.

Слезы хлынули из глаз Адриенны. Она твердила себе, что не должна уступать его домогательствам. Она еще могла добежать до конюшни, стоило только спуститься по ступеням во двор и броситься в противоположную от Люсьена сторону.

Но Люсьен двигался очень быстро, и момент был упущен. К тому же она не могла не признать, что неделя, которую она провела в добровольном заточении, была самой несчастливой в ее жизни, главным образом из-за разлуки с Люсьеном.

Люсьен между тем, взлетев вверх по ступеням, встал рядом с ней и взял ее за локоть.

– Я…

– Либо скажи то, чего я от тебя жду, либо помолчи. – Поколебавшись, Адриенна обвила его шею руками и стала покрывать его поцелуями под одобрительные смешки и приветственные взгляды собравшихся во дворе.

– Я люблю тебя, – сказала она, глотая слезы, – скучаю по тебе и согласна быть тебе женой в полном смысле этого слова.

– Адди, девочка моя! – прошептал Люсьен ей на ушко. – Я тоже тебя люблю. Клянусь, ты всегда будешь занимать в моем сердце главное место.

Они снова слились в поцелуе, жарком и страстном. Когда Люсьен оторвался наконец от ее губ, Адриенна, глянув поверх его плеча на статую ангела, воскликнула:

– А где нимб?

– Что?

– Крылья у ангела есть, а нимба нет! – Люсьен расхохотался.

– Ах, Адди! В тебе уйма достоинств, но нимба ты все же не заслужила.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась она.

– Я рад, что ты это понимаешь. – Люсьен приподнял ее лицо и заглянул в глаза. – Дело в том, что чертик, который в тебе сидит, нравится мне так же, как все остальное.

Питер, наблюдавший за Люсьеном и его молодой женой, дернул Рейвена за рукав и спросил:

– Надеюсь, ты уже созрел для того, чтобы отправиться на поиски невесты?

Рейвен покачал головой и развел руками.

– Сильно сомневаюсь, что во владениях короля Генриха найдется девица, к которой я мог бы воспылать страстью.

– А я думаю, что найдется, – с ухмылкой возразил Питер. – Быть может, в эту самую минуту она ищет парня вроде тебя, чтобы выйти за него замуж.

– Не лучше ли тебе самому заняться поисками жены?

– Возможно, я так и сделаю. Но прежде хотел бы заключить с тобой пари. Уверен, не пройдет и двух лет, как ты привезешь к себе в замок молодую жену и будешь счастлив, как и Люсьен.

Младшие братья перевели взгляд на старшего, который в этот момент, подхватив Адриенну на руки, торжественно внес ее в большой зал.

– На что спорим? – деловито осведомился Рейвен, обратившись к Питеру.

– На участок земли на границе Стоунвезера и Стоунли – тот самый, на который ты всегда точил зубы.

– Это где пруд и несколько фруктовых деревьев?

– Совершенно верно.

– Согласен. – Рейвен трижды пожал Питеру руку и добавил: – Надеюсь, ты не очень расстроишься, когда этот клочок земли перейдет ко мне?

– Участок останется у меня! – рассмеялся Питер. Рейвен не ответил, лишь пожал плечами. Но Питер знал, что выиграет пари. В этом у него не было ни малейших сомнений.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Реклама на сайте