«Кот, который гулял под землей»

Лилиан Джексон Браун Кот, который гулял под землей

Печатается по изданию: Браун, Джексон Л. Кот, который разговаривал с привидениями.

СПб.: Азбука» Терра 1997

ОДИН

Если бы в это утро Джим Квиллер прочитал свой гороскоп, возможно, ничего бы не произошло. Но он никогда не интересовался астрологией.

Сидя в своих холостяцких апартаментах над гаражом, он выпил уже третью по счёту чашку кофе и уставился на пол, заваленный газетами. Как обычно, Квиллер прочитал новости, изучил передовицы, посмеялся над страницей Он Эда, где публиковались точки зрения разных людей на всякие события, и бегло просмотрел спортивные колонки. Пропустив биржевые сводки и комиксы, он даже не взглянул на гороскопы.

Предсказания, которые Квиллер не удосужился прочитать, были неблагоприятными. В «Дневном прибое» говорилось: «Сейчас неподходящее время менять образ жизни. Довольствуйтесь тем, что у вас есть». Газета «Утренняя зыбь» советовала: «Сегодня вы можете очень устать и вам все надоест, но избегайте импульсивных решений. В дальнейшем вы можете пожалеть о них».

В счастливом неведении относительно предначертаний звезд Квиллер развалился в уютном кресле с чашкой кофе в руках. Один кот сидел у него на коленях, а второй – рядом, на книжной полке. Все вместе они составляли неподражаемую троицу. Квиллер – плотный седеющий пятидесятилетний мужчина, около шести футов роста, с печальными глазами, роскошными усами, которые, впрочем, не мешало бы чуть-чуть подстричь; с легкой небрежностью в одежде. Его компаньоны – аристократичные сиамские коты, элегантные, ухоженные, считавшие внимание к себе своей королевской привилегией.

Поношенная куртка и тесное жилище Квиллера давали не особо лестное представление о его карьере и финансовом положении. А между там Квиллер был весьма опытным журналистом, объездившим весь мир. Теперь он отошел от дел и жил в маленьком северном городке Пикаксе. Недавно Квиллер унаследовал состояние Клингеншоенов, оцениваемое в миллионы или даже в миллиарды долларов; команда бухгалтеров, нанятая судебными исполнителями, ещё не определила точную цифру.

Однако несправедливо было бы думать, будто Джим Квиллер гонялся за богатством. Он нуждался только в самом необходимом. Его вполне устраивали комнатушки, расположенные над гаражом Клингеншоенов, и на завтрак в то утро ему вполне хватило кофе и одного чёрствого пончика. Но его питомцы обладали более тонким вкусом. Для них Квиллер открыл банку королевских крабов с Аляски, смешал их с сырым яичным желтком и посыпал всё это прекрасным английским чеддером.

– Сегодняшний гвоздь программы Crustacean a la tartare fromagere[1], – объявил он и поставил тарелку на пол.

Прежде чем попробовать кушанье, коты сунули в тарелку носы, принюхиваясь, как это делают знатоки, определяя букет редкого вина.

После завтрака коты вели себя беспокойно, словно предчувствовали, что что-то случится. Квиллер дочитал газету и погрузился в свои мысли.

– Ну ладно, ребятки, – сказал он в конце концов, прервав размышления. – Я принял решение: мы едем на озеро. Мы проведем три месяца в старом бревенчатом доме.

У Квиллера вошло в привычку обсуждать свои дела с котами. Это было лучше, чем разговаривать с самим собой, и его слушатели, казалось, получали удовольствие от звука человеческого голоса, который действовал на них умиротворяюще.

Юм-Юм, очаровательная маленькая кошечка, замурлыкала. Коко, кот, издал пронзительное двусмысленное «йау-у-у!».

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Квиллер. Получив непостижимый взгляд голубых глаз в ответ, он расправил усы и продолжил: – У меня есть три причины, чтобы выехать из города: в тёплую погоду в Пикаксе скучно, Полли Дункан на лето уехала и у нас закончились кубики льда.

Квиллер жил в Пикаксе два года, но не по собственному желанию, а в соответствии с условиями завещания бывшего владельца Клингеншоена; старые каменные здания и мощенные булыжником мостовые казались мрачноватыми в июне. А вот курортный городок Мусвилл, находившийся поблизости от Пикакса, изобиловал зеленью, цветами, птицами, солнечным светом, журчащими ручейками, ветерком с озера и ватагами беззаботных отдыхающих.

Вторая причина недовольства Квиллера была существеннее. Полли Дункан, директор библиотеки Пикакса, уехала на лето в Англию, по обмену. Полли стала играть важную роль в его жизни, без неё он чувствовал себя очень одиноким. И он надеялся, что время, проведенное в доме на песчаных дюнах с видом на огромное синее озеро, избавит его от душевного дискомфорта, хотя отдых на природе и рыбная ловля не относились к его любимым занятиям.

Была ещё и третья причина, менее возвышенная, но зато жизненно важная: у Квиллера сломался холодильник. Он считал, что электроприборы должны работать без всяких неполадок, и глупо раздражался, когда что-либо ломалось. К сожалению, специалист по холодильникам уехал в туристский лагерь в Северную Канаду, а единственный оставшийся в Пикаксе ремонтник, который мог бы починить холодильник, лежал в больнице с грыжей.

«В общем, лето в Мусвилле – это здорово, с какой стороны ни посмотри», – решил Джим Квиллер.

– Вы, наверное, не помните этот охотничий домик, – обратился он к котам. – Года два назад мы провели в нём несколько недель, и вам понравилось. Там есть два крыльца с навесами. Вы сможете наблюдать за птичками, белками и жуками, не замочив лапок.

Дом простоял семьдесят пять лет. Клингеншоенам также принадлежали близлежащий лес, акров в сорок, и кусок пляжа у озера. Всё вместе можно было считать едва ли не самым обширным владением из унаследованных Квиллером, и пока завещание не вступило в силу, за порядком в доме следили судебные исполнители. Стоило Квиллеру только заикнуться, и люди, занимающиеся его имуществом, включили бы в доме электричество, привели бы в порядок водопровод, подключили бы телефон и сняли чехлы с мебели.

– Вам совершенно не о чем беспокоиться! – с безграничным оптимизмом убеждал Квиллера поверенный Хасселрич. – Вы найдёте ключ под половиком у входной двери. Просто откройте дверь, входите в дом и наслаждайтесь летним отдыхом.

Как выяснилось потом, всё оказалось не так просто. Летний отдых начался с мертвого паука, а закончился мертвым плотником. Джима Квиллера – уважаемого журналиста, самого богатого землевладельца в округе и просто хорошего человека – впоследствии стали подозревать в убийстве.

Но пока что Джим Квиллер не знал, что ему предстоит пережить, и поэтому решил поймать поверенного на слове. Готовясь к путешествию на берег озера, он погрузил в машину картонку с летней одеждой, ящик с книгами, гриль, чтобы готовить котам еду, кофеварку, Пишущую машинку и котов в их дорожной корзине. Юм-Юм с готовностью запрыгнула в свою плетёную корзину, на дне которой лежала туго набитая подушка. Коко упирался, существовала какая-то тайная, известная только ему причина, по которой он не хотел ехать.

– Не капризничай, – упрекнул кота Квиллер. – Полезай в корзину, и поехали.

Ему следовало бы знать, что к капризам Коко нельзя относиться легкомысленно. Казалось, он обладал шестым чувством, помогавшим ему предвидеть опасные ситуации.

Покидая Пикакс, Квиллер не мог избавиться от ощущения, будто они отправляются на захватывающее африканское сафари, хотя Мусвилл лежал в тридцати милях. Светило солнце, дул мягкий июньский ветерок, и было настолько тепло, что Квиллер надел шорты и сандалии. Чтобы не встречаться с машинами других туристов, он свернул с главного шоссе и устремился на север по Сэндпит-роуд, приветливо махая рукой незнакомым людям, проезжавшим мимо, и сигналя фермерам, работавшим на тракторах. Постепенно напряжение, вызванное жизнью в каменном городе, его деловой суетой, несмотря на то что население Пикакса составляло только три тысячи человек, покидало его. В хорошем расположении духа Квиллер планировал, как проведёт лето. Он будет много читать, гулять по побережью, кататься на лодке. У него было также обязательство еженедельно писать две большие статьи для «Всякой всячины», где ему отвели постоянное место на второй странице. Его колонка, называвшаяся «Перо Квилла», позволит ему наслаждаться работой, так как редактор предоставил ему полную свободу действий, и это будет стимулировать достаточно высокий творческий накал.

– Там все довольны? – крикнул Квиллер через плечо, однако из корзинки не последовало никакого ответа.

Лишь одно обстоятельство омрачало хорошее настроение Квиллера. Лето он проведет без Полли Дункан. Её заместительница, библиотекарь из центральных графств Англии, уже приехала в Пикакс. Молодая, шустрая, она не лезла за словом в карман и была полной противоположностью Полли, которая отличалась мягким характером и обладала низким мелодичным голосом. Хотя Полли выглядела как почтенная мать семейства и в её незатейливо причесанных волосах мелькала седина, с ней было интересно. Они часто ужинали вместе, и их встречи проходили в оживленных беседах, а уикенды в загородном домике Полли заставляли Квиллера чувствовать себя на двадцать лет моложе.

Пока он с грустью думал о том, что Полли нет рядом, на встречной полосе показалась машина, мчавшаяся с запрещенной скоростью. Квиллер узнал машину – она принадлежала Роджеру Мак Гилливрэю, молодому журналисту из окружной газеты. Квиллер иронично предположил (неверно, как выяснилось впоследствии), что Роджер спешит в редакцию, чтобы представить отчёт о чрезвычайно важных событиях, происшедших в Мусвилле: кто-то поймал рыбину гигантских размеров или чья-то прабабушка празднует девяносто второй день рождения. Полегче на поворотах, парень!

У Роджера, весьма симпатичного молодого человека, была теща, очень интересная женщина. Обычно она проводила лето в коттедже, который находился в полумиле от клингеншоеновского дома. Милдред Хенстейбл преподавала домоводство в школах Пикакса, руководила кулинарным разделом газеты «Всякая всячина» и умела прекрасно готовить. Квиллеру вдруг пришло на ум, что, возможно, она будет частенько приглашать его к себе в гости. Милдред жила одна, её муж вечно находился в отъезде, и никто никогда не вспоминал о нём.

Вскоре фермы, ранчо и песчаные карьеры остались позади. Дорога нырнула в буйные вечнозелёные леса. По возне в корзинке можно было догадаться, что коты почуяли влажный воздух с озера, до которого оставалась всего миля. Квиллер тоже ощутил перемену – дышалось легко и свободно, чувствовался необыкновенный прилив жизненных сил. В этом-то и заключались чары Мусвилла! Каждое лето они привлекали толпы туристов из загрязненных, задыхающихся от преступности городов в южной части штата; здешние жители называли те места Болотными Краями.

– Теперь осталось недолго, – успокоил Квиллер своих пассажиров.

Озеро появилось неожиданно. Большое, полноводное, на какой-то невидимой грани сливающееся с синевой небес. На обочине дороги стоял рекламный щит туристического агентства с надписью; «Добро пожаловать в Мусвилл!» Отсюда шоссе пошло вдоль береговой линии, постепенно поднимаясь на знаменитые песчаные дюны Мусвилла. Квиллер нахмурился, увидев необычные явления: грязь на дороге, машины с мусором, выезжающие из леса; услышал вой циркулярных пил и монотонный грохот корчевалок. В душе он посетовал на то, что началось интенсивное освоение озера, хотя и понимал, что это неизбежно. Потом над дорогой пронеслась ржавеющая арка, оповещавшая, что вы въехали на территорию клуба «Дюны», представляющего собой закрытое сообщество отдыхающих. Милдред Хенстейбл тоже являлась членом этого клуба.

Через полмили Квиллер свернул на грунтовую дорогу, обозначенную деревянным столбом с буквой «К». Корзина начала подскакивать от нетерпения. Коты всё помнили! А ведь были они здесь два года назад. Дорога виляла по лесу, пробегая мимо диких вишен в цвету, мимо стаек берёз; прыгала вверх и вниз по отлогим песчаным холмам, появившимся ещё в каменноугольный период и теперь поросшим гигантскими дубами и высокими соснами с пышными кронами.

Закончилась дорога лужайкой, на которой стоял живописный бревенчатый дом, потрескавшийся и потемневший от времени. Дом казался меньше, чем он был на самом деле, из-за массивной трубы, сложенной из камней.

– Вот мы и приехали! – объявил Квиллер, открывая корзину. – Оставайтесь здесь, а я пойду осмотрюсь.

Пока коты резвились в машине и, становясь на задние лапки, смотрели в окна, Квиллер поднялся на вершину холма и оглядел спокойную озерную гладь. Мелкие волны накатывали на песчаный берег и соблазнительно плескались, будто приглашая искупаться. Мягкий ветерок ласково обдувал лицо. Среди вишневых деревьев порхали маленькие жёлтые птички. И здесь, в этом сущем раю, ему предстояло провести целое лето!

Как и обещал Хасселрич, ключ лежал под половиком на крыльце, и Квиллер нетерпеливо открыл дверь. В лицо ему ударили поток холодного воздуха и затхлый запах нежилого дома. Квиллер непроизвольно вздохнул и поспешил вернуться к теплу летнего дня. Что-то было не в порядке. Хасселрич подвёл его! Квиллер неуверенно протянул руку к дверному косяку и нащупал выключатель – в гостиной зажёгся свет. Значит, электричество подключили. И кто-то снял чехлы с мебели в гостиной. Да, но как устранить неожиданную проблему с отоплением?!

После своей предыдущей поездки сюда он смутно помнил, что батарея отопления находилась в одной из стен гостиной. Квиллер взял из машины куртку и, сожалея, что одет так легко, ещё раз осмелился нырнуть в промозглый холод дома. Он быстро включил везде свет и раздвинул шторы. Батарея отопления была почти незаметна в тёмном углу. Она представляла собой плоскую металлическую коробку с ручками, кнопками и вытяжными отверстиями. На батарее висела бирка с бесстыдно лживой надписью: «Отопление без проблем».

Квиллер сердито хмыкнул в усы. Термостат, установленный на семьдесят градусов, показывал только пятьдесят, а ему казалось, что здесь и тридцати-то нет[2]. Он переключил термостат на самую высокую отметку – безрезультатно, внутри батареи ничего даже не щелкнуло. Он ударил по ней ногой – такая примитивная техника обычно помогала со старыми паровыми радиаторами, но на «отопление без проблем» она не произвела никакого эффекта.

Квиллер в основном жил в отелях или на квартирах – там нужно было только уведомить управляющего, и неисправный кран тут же бы починили, а болтающуюся дверную ручку закрепили. Вот почему Квиллер не имел ни малейшего представления о том, что делать с отоплением. Но он точно знал, что не отдаст своих сиамских котов в лапы этому пронизывающему до костей холоду. Домашние, они привыкли к центральному отоплению зимой, да и летом не могли обойтись без того, чтобы, сидя на подоконнике, не погреться на солнышке.

Конечно, имелся камин и в корзине лежали дрова, но Квиллер не мог найти спичек. Машинально он полез за ними в карман куртки, хотя бросил курить год назад.

Он проверил другие коммунальные удобства и обнаружил, что водопровод работает, телефон подключен; ещё раз пнул батарею, но та упрямо не хотела работать.

В это мгновение послышалось нетерпеливое мяуканье из машины.

Квиллер чертыхнулся и стал искать номер в тонкой телефонной книжке, где значились абоненты Мусвилла.

– Доброе утро! – прощебетал приятный женский голос.

– Милдред. это Квилл, – отрывисто произнес Квиллер. – Я в доме. Только что приехал сюда с котами на лето.

– Замечательно! – воскликнула Милдред. – Значит, завтра вечером ты сможешь прийти на вечеринку и…

– Забудь о вечеринках! – перебил Квиллер. – Что-то случилось с отоплением! В доме холодно, как в пещере! Что мне делать? Есть здесь какая-нибудь ремонтная служба?

– Возможно, там не горит одна лампочка, – сказала Милдред, желая помочь. – Ты не смотрел, горит она или нет?

– Я даже не знаю, где она и как выглядит.

– Спереди должна быть маленькая дверца.

Квиллер чихнул.

– Милдред, просто скажи мне, кто занимается ремонтом. Не то я схвачу двустороннее воспаление легких.

– А ты есть в списке Глинко?

Квиллер начинал терять терпение:

– Глинко? Кто такой Глинко?

– Разве тебе никто не говорил о Глинко? Ты можешь позвонить ему в любое время дня и ночи, и он пришлёт водопроводчика, электрика или другого ремонтника, какой тебе нужен. Очень удобно для…

– Хорошо, какой у него номер? – перебил Квиллер, дрожа и притопывая ногами.

– Не так быстро, Квилл. Сначала тебе надо пойти к нему в магазин, подписать контракт, заплатить и дать ему ключ от дома.

– Мне совсем не нравится идея раздавать ключи кому попало, – сказал Квиллер с раздражением.

– Здесь все безупречно честные люди, – слегка упрекнула его Милдред. – Ты слишком долго жил в Центре и относишься ко всем с подозрением.

Коротко поблагодарив её, Квиллер бросился к машине и снова посадил котов в дорожную корзинку.

– Извините, ребятки. Вам придется ещё немного покататься, – объявил он.

Они направились в деловой центр Мусвилла, находящийся в трёх милях на запад, к магазину Хаггинса, где делали дубликаты ключей.

– Вы проведёте здесь целое лето, мистер К.? – спросил Квиллера владелец.

– Если только мне удастся избавиться от холода в доме, Сесил. Где можно найти человека, который бы отремонтировал батарею отопления?

– Все они подвизаются у Глинко, – развёл руками Сесил. – Сходите к нему.

По словам Милдред, торговое предприятие Глинко находилось как раз за почтой, но в этом месте он обнаружил только одно строение: гараж, замасленный жалкий гараж с большой дверью, открытой настежь. Внутри стояла машина с поднятым капотом. Из-под капота торчали длинные дергающиеся ноги в старых потёртых брюках, а туловище скрывалось где-то за клапанами, запальными свечами и цилиндрами. Головы не было видно вообще.

– Извините, – обратился Квиллер к дрыгающимся ногам. – Где можно найти Глинко?

Туловище приподнялось, и показалась голова: лица невозможно было разобрать из-за буйных бакенбардов, из-под засаленного берета спутанными клочьями торчали волосы и посмеивались весёлые глаза. Эта громоподобная личность перевалилась через крыло автомобиля и проворно встала на ноги.

– Он перед тобой, – сказал человечек, улыбаясь беззубой улыбкой. – А ты кто?

– Меня зовут Квиллер, я остановился в охотничьем доме Клингеншоенов, недалеко от территории «Дюны».

Гном понимающе кивнул:

– В этом месте стоит столб с буквой «К».

– Правильно, – сказал Квиллер. – У меня проблемы с отоплением. Нужен ремонтник.

– Подойди к моей жене, – посоветовал человечек, показав рукой в сторону дома, расположенного позади гаража. – Она занимается всем этим.

Квиллер пробормотал слова благодарности и пошёл к дому, пробираясь через заросли сорняков, бетонные столбы и автозапчасти. На стоянке, также заросшей сорняками, он увидел три машины, ожидавшие, когда Глинко займётся ими, и каждая стоила не менее сорока тысяч долларов.

Дом оказался таким же ветхим, как и гараж. Ступеньки осели, и Квиллер стал осторожно взбираться по уцелевшим доскам. Поднявшись, он постучал в чуть державшуюся на петлях дверь под навесом. Ковыляя, вышла женщина. Она была сама любезность и расточала множество улыбок. Её пышный бюст вздрагивал, а подол платья раздувался, будто от ветра.

Квиллер представился и сказал:

– Я так понял, что вы возглавляете целую сеть ремонтных мастерских.

– Сеть! – повторила женщина, и её пухлые щеки затряслись от смеха. – Хорошо сказано! Глинко это точно понравится. Ха-ха-ха! Входите, записывайтесь, будете моим клиентом. Хотите пива?

– Нет, спасибо. В машине меня ждут два друга, – отказался Квиллер.

Женщина проводила его в тускло освещенную комнату, где ничто не говорило о том, что здесь проводятся деловые встречи.

– Чтобы стать нашим клиентом, нужно двести долларов, – заявила хозяйка. – Ежегодный взнос составляет пятьдесят долларов или сто, если вы хотите, чтобы вас обслуживали в первую очередь.

Квиллер подумал, что плата несколько высоковата, но назвал свое имя, адрес дома и выбрал первоочередное обслуживание

– А сейчас мне нужно, чтобы отремонтировали батарею отопления, и как можно быстрее. Когда вы сможете выслать ремонтника?

– Выслать! – Женщина даже взвизгнула от смеха. – Хорошо сказано! Я тоже буду так говорить. А теперь посмотрим. Срочно нужен водопроводчик, да? – Она уставилась на потолок с потеками, точно просматривала невидимую картотеку. – Ральф… Он поехал в Пикакс устанавливать трубу. Джерри… Он слег с сенной лихорадкой. Ему так плохо, что даже не может вести машину. Маленький Джо работает недалеко от вас, устанавливает Урбанкам новый унитаз. Вот кто отремонтирует вашу батарею.

– Вы выпишете мне счёт? – спросил Квиллер.

– Нет. Когда работа будет сделана, вы заплатите Маленькому Джо. Но вы должны дать мне ключ от дома.

Квиллер неохотно протянул ей только что изготовленный дубликат ключа.

– Я выпишу вам чек на триста долларов Правильно? – сказал он.

Миссис Глинко покачала головой и ухмыльнулась.

– Берем только наличными.

– В таком случае мне надо съездить в банк. Вы, наверное, хотите записать моё имя и адрес? По буквам – К-в-и-л-л-е-р.

– Понятно! – сказала она, записав его имя и адрес, и вдруг хлопнула себя по лбу. – После обеда я вышлю Маленького Джо. Выслать! Ха-ха-ха!

– Только не слишком поздно, – запротестовал Квиллер.

– Это у вас, отдыхающих, обед – это ужин, а у нас, работяг, обед есть обед. Ха-ха-ха!

Квиллер взял в банке деньги для миссис Глинко и поехал на автостоянку, откуда открывался прекрасный вид на городской причал. Там он выпустил котов из корзинки.

– Пока что нет смысла ехать домой, – объяснил он им. – Дадим этому парню время, чтобы отремонтировать батарею. Будем надеяться, что система Глинко сработает.

Квиллер купил кофе с хот-догом и съел всё без остатка, поскольку коты деликатно отказались от своей порции. Все вместе они наблюдали, как у причала покачивались различные суда: рыбачьи лодки, небольшие яхты и парусники с высокими мачтами. Квиллер подумал, что в Мусвилл стекается довольно много денег. Вскоре местные жители разбогатеют и станут проводить зимы на юге. Интересно, а куда зимой поедут супруги Глинко? В Палм-Спрингс или Кэнил-Бэй?

В два часа он не спеша поехал домой, сомневаясь в надёжности и эффективности системы миссис Глинко. К своему облегчению, он обнаружил, что на лужайке перед домом стоит фургон: ржавое, без всяких надписей средство передвижения. Внутри фургона валялись разные инструменты, необходимые водопроводчику.

Двери дома, распахнутые настежь, позволяли теплому июньскому ветерку продувать всё внутри. Квиллер должен был признать, что затея Маленького Джо не лишена смысла. И как он сам до этого не додумался?

Дверца смотрового люка спереди батареи была открыта, и перед ней кто-то лежал, растянувшись на полу. Сначала Квиллер увидел грязные сапоги и потёртые джинсы. А когда перевёл взгляд на красную клетчатую рубашку, тоже заношенную, то засомневался, ремонтник ли это.

– Привет, – неуверенно начал он. – Ты, случайно, не водопроводчик?

Ремонтник перевернулся, и оказалось, что это крепкая молодая женщина. Её пепельные волосы были собраны под фирменной кепкой.

– В лампу-индикатор попал паук, – проговорила она. – Всё внутри грязно, вот я и прочищаю. У вас есть метла? А то я здесь насорила.

При этих словах её большое унылое лицо и мрачные серые глаза абсолютно ничего не выражали.

– Ты удивила меня, – произнес Квиллер. – Я ожидал, что приедет парень по имени Джо.

– Я Джоанна, – сказала водопроводчица. – Моего папу звали Джо. Мы были Большой Джо и Маленький Джо.

Она опустила глаза.

– Твой папа тоже был водопроводчиком?

– Он в основном плотничал, но мог делать всё что угодно.

Заметив, что Джоанна говорит в прошедшем времени, Квиллер понял, что произошла какая-то семейная трагедия.

– Что с ним случилось, Джоанна? – спросил он сочувственным голосом, испытывая искренний интерес и отчасти профессиональное любопытство. Квиллер подумал, что водопроводчик женского пола – это хорошая тема для «пера Квилла».

– Отец погиб. Несчастный случай. – Она всё ещё сидела на полу, потупив глаза.

– Какая трагедия! Это случилось на дороге?

Джоанна, покачала головой и спокойно произнесла:

– Отца придавило откидным бортом грузовика.

– Кошмар! – воскликнул Квиллер. – Когда это случилось?

– Месяца два назад.

– Я очень сочувствую тебе. Сколько лет ему было? Джоанна выглядела лет на двадцать пять.

– Сорок три года. – Она отвернулась к батарее, словно желая прекратить мучительный для неё разговор, и включила лампу-индикатор. Потом закрыла люк и встала. – Где метла?

Глядя, как Джоанна подметает, Квиллер отметил для себя, что она очень тщательно делает свою работу. Но странно: молодая, здоровая, она совсем не улыбалась.

– Я скоро, – сказала она и понесла к фургону сумку с инструментами. Вернувшись, Джоанна невнятно проговорила: – За все тридцать пять долларов.

Думая, что Джоанна предпочитает наличные, как и миссис Глинко, Квиллер дал ей несколько банкнот и взамен получил квитанцию с надписью: «Оплачено – Джо Трапп». Плата высокая, но он был благодарен Джоанне за работающую батарею.

Затем Джоанна протянула ему желтый листок бумаги.

– Распишитесь здесь, – сказала она, не глядя на Квиллера. – Это для миссис Глинко.

Расписка подтверждала, что он заплатил Джо Трапп двадцать пять долларов за ремонт батареи. Двадцать пять? Квиллера заинтересовало такое расхождение, но он быстро понял, что имеет дело с «налоговой политикой» миссис Глинко. Что ж, не станем смущать бедную девушку из-за каких-то десяти долларов. Часть зарплаты Джоанна, без сомнения, должна отдать Глинко, и неудивительно, что ей хотелось приуменьшить свои реальные доходы.

Когда, петляя по извилистой дороге, фургон скрылся из виду и внутри дома установилась нормальная температура, Квиллер смог по достоинству оценить интерьер: беленые бревенчатые стены, высокий потолок, перекрытый стропилами, крашеный деревянный пол, устланный индейскими циновками, два белых дивана, поставленные углом к сложенному из валунов камину. Из окон, выходивших на север, открывался прекрасный вид. В миле отсюда, на озере, проходили парусные гонки, а за озером находилась Канада.

Квиллер внёс в дом корзину с котами и медленно поднял крышку. Сразу же появились две тёмно-коричневые мордочки с широко открытыми голубыми глазами и острыми ушками; мордочки вращались, как перископы, изучая окружающее пространство.

Убедившись, что всё в порядке, коты выпрыгнули из корзины; гибкие, с бежевой шёрсткой, изящными лапками и с хвостами, похожими на миниатюрные хлысты. Квиллер извинился перед котами за длительное заключение в корзине, но они не обратили на его слова никакого внимания и направились к камину, чтобы обнюхать то место, где два года назад лежала белая медвежья шкура, на которой они любили поваляться и которую в конце концов растерзали в клочья. Теперь на этом месте была индейская циновка. Потом Коко с интересом уставился на лосиную голову, висевшую над камином, а Юм-Юм, выгнувшись, полезла под диван. Там она раньше прятала свои игрушки.

Через пару минут они уже были наверху, ползали по стропилам, затем спрыгнули на камин, бросились на диван, с дивана – на пол, сложенный из идеально пригнанных друг к другу досок, и стали точить когти, словно пол и предназначался именно для этой цели.

Квиллер внёс в дом свой багаж и сразу же позвонил Милдред Хенстейбл:

– Милдред, извини меня за плохие манеры сегодня утром. Боюсь, я был резок, разговаривая с тобой.

– Всё нормально, Квилл. Я понимаю, что ты был расстроен. Ну а теперь батарея работает?

– Работает прекрасно. Спасибо за совет, Глинко моментально всё устроила. Но мне надо поговорить с тобой об этой необычной супружеской паре и об их странном ведении дел.

Милдред засмеялась:

– Этот способ хорошо срабатывает, а раз так, значит, придраться не к чему. Почему бы тебе не приехать ко мне поужинать сегодня вечером? Я по-быстрому приготовлю запеканку из овощей и мяса, салат и разогрею пирог.

Квиллер сразу же принял приглашение и поехал в Мусвилл. специально, чтобы купить для Милдред бутылку её любимого шотландского виски и виноградного сока для себя. Он также хотел пополнить запас деликатесов для своих котов.

Когда Квиллер вернулся из города, Коко, чем-то очень заинтересованный, сидел в коридоре. Коридор служил прихожей: на полу лежал грязный коврик, а по стенам висели вешалки для верхней одежды. В конце коридора находился чулан. В нём валялись всякие вещи, нужные для уборки дома, и ещё куча разного хлама. Но чулан не входил в планы Коко. Кот возился с ковриком, при этом извивался, как червяк, и урчал. Квиллер откинул коврик. Под ним оказался люк площадью в два квадратных фута с вделанным металлическим кольцом, чтобы было легче поднимать крышку. Коко тщательно обнюхивал это кольцо.

Квиллеру уже мерещился подземный водопровод, проволочные заграждения и прочие тайны, поэтому его любопытство не уступало любопытству Коко.

– Отойди-ка, старина. Давай посмотрим, что там, – сказал он, найдя в чулане фонарик и откинув тяжёлую дубовую крышку. – Здесь песок! Ничего, кроме песка!

Коко уже раскачивался на краю люка, готовый прыгнуть в темную бездну.

– Нет! – крикнул Квиллер.

Кот вздрогнул, отступил и не спеша удалился. Усевшись в сторонке, он стал беззаботно прилизывать шерсть.

К тому времени когда Квиллер собрался в гости к Милдред, его питомцы уже были накормлены и нежились на крыльце, с которого открывался прекрасный вид на озеро. Они сидели в полоске солнечного света, чрезвычайно довольные своей судьбой, и у них действительно не было оснований для жалоб. Коко и Юм-Юм только что съели банку лосося (только мясо, без кожи), две копченые устрицы и теперь отдыхали в ленивых позах. Квиллер захотел сфотографировать их и на цыпочках пошёл за фотоаппаратом, но, как только он навёл объектив, Юм-Юм принялась чесать за ухом с отсутствующим выражением глаз небесно-голубого цвета, а Коко высоко задрал ногу и стал вылизывать свои прелести.

Перед уходом Квиллер прогнал котов с крыльца и запер их в доме. Ему предстояла прогулка в полмили. Границей владений Клингеншоенов служила пустынная песчаная коса, лениво омываемая волнами. Далее над водой возвышалась голая скала, известная под названием мыс Чаек, хотя здесь редко можно было увидеть чайку, разве только когда на берег выносило мертвую рыбу.

За мысом, в дюнах, высились коттеджи, все непохожие друг на друга: то современной планировки, то в деревенском стиле или замысловатой постройки, а то и просто некрасивые, как, например, сооружение, напоминавшее корабль и принадлежавшее, как говорили, отставному капитану.

Последним в ряду коттеджей стоял дом Милдред, выкрашенный в жёлтый цвет. Рядом с ним подготавливалась площадка для какого-то нового строительства. Был заложен фундамент, а кое-где уже начали возводить стены.

На террасу дома вела лестница с двадцатью деревянными ступеньками, и, когда Квиллер взобрался наверх, Милдред, задрапированная в тяжёлое пляжное платье жёлтого цвета, встретила его там.

– Что здесь строят? – поинтересовался Квиллер, указывая на строительную площадку.

– Многоэтажные дома, – с сожалением сказала Милдред. – Не могу их себе представить здесь, среди дюн. Но нам пообещали здание для клуба и бассейн, поэтому всё не так уж плохо. Для купания в озере слишком холодная вода, так почему бы не построить бассейн?

Квиллер передал хозяйке бутылки с соком и виски и предложил пройти к бару. Милдред проводила его в дом и показала, где взять бокалы и лёд. Голоса звучали приглушенно, поскольку стены были обиты тканью, сделанной вручную и вышитой традиционными и современными узорами. В уголках виднелись вышитые буквы «М. Х».

– Какой труд! – воскликнул Квиллер, уже представляя, какая из этого получилась бы отличная статья для его колонки.

– Я только вышиваю, – скромно произнесла Милдред. – А ткани делали мои умельцы. – Она работала учительницей в школе, публиковала свои статьи в местной газете, собирала деньги для больницы и, кроме того, руководила благотворительным проектом по оказанию помощи мастерицам ручного труда.

Квиллер с восхищением посмотрел на неё:

– У тебя столько энергии, Милдред. Ты так много успеваешь!

– Тогда почему я никак не могу похудеть? – возразила Милдред, не принимая комплимента.

– Ты красивая женщина. И не переживай из-за какой-то пары фунтов лишнего веса.

– Мне нравится готовить, и я люблю поесть, – пояснила Милдред. – Дочь советует мне побольше двигаться. Ты можешь представить, как я бегаю трусцой, к примеру? Только вообрази!

– Кстати, как чувствует себя Шерон в роли матери? – поинтересовался Квиллер.

– Она всё время сидит дома, не отходя от ребёнка. Но ей очень хочется вернуться на работу в школу, Роджер же считает, что нужно ещё год побыть дома. А ты что думаешь насчёт этого, Квилл?

– Кого ты спрашиваешь? Бездетного холостяка? Неудавшегося мужа? Одиночку, не имеющего родственников? У меня на этот счёт нет мнения по той простой причине, что его не может быть! Кстати, я видел Роджера, когда ехал из Пикакса. По всей вероятности, он спешил в редакцию, чтобы передать материал для воскресного выпуска,

Милдред внесла тарелки с дымящимися тушеными грибами и румаки[3].

– Мне понравилась твоя колонка, посвященная набивщику чучел, Квилл.

– Спасибо. Действительно, тема весьма интересная. Я узнал, что головы животных никогда нельзя вешать над камином: они от этого высыхают. Так что лосиная голова из моего дома может смело отправляться на операцию по удалению морщин. Я также хотел бы сделать что-нибудь с этими белеными бревенчатыми стенами. Было бы лучше, если б их не красили.

– Но тогда внутри стало б гораздо темнее, – возразила Милдред. – Хотя, конечно, можно сделать застеклённую крышу.

– А она не будет протекать?

– Не будет, если ты найдёшь хорошего мастера.

– Как мне найти хорошего мастера? Конечно, позвонить Глинко, да? Странно, что ещё никто не вывел его на чистую воду, Милдред. У него здесь монополия, и я подозреваю: он держит свои цены, подавляя остальных и уклоняясь от уплаты налогов. Они не выдают чеков и, по всей видимости, не ведут бухгалтерского учета.

– Миссис Глинко всё держит в голове, – пожала пленами Милдред. – Эта женщина – живой компьютер.

– Налоговая инспекция не жалует живые компьютеры.

– Что бы ты ни говорил, но приходится признать, что система Глинко очень удобна для отдыхающих вроде нас.

– Интересно, может, они ещё кое-кого присылают, кроме водопроводчиков и плотников?

– Не будь циничным, Квилл! А что приключилось с твоей батареей?

– Мертвый паук в лампе-индикаторе или что-то вроде того, я не совсем понял. Глинко прислала мне женщину-водопроводчика!

– Да, это Маленький Джо, – подтвердила Милдред.

– Она не такая уж и маленькая. Ты знаешь её?

– Конечно! – Милдред работала в здешней школе более двадцати лет и знала в лицо не одно поколение учеников и их родителей. – Её зовут Джоанна Трапп. Большой Джо, отец Джоанны, погиб в результате несчастного случая.

– В этом округе очень высок процент несчастных случаев со смертельным исходом. Люди или доживают до девяноста пяти лет, или умирают молодыми – на охоте, тонут, погибают в автомобильных катастрофах, разбиваются о камни… – заметил Квиллер.

Милдред кивком головы указала ему на обеденный стол, напоминая о еде.

– А Маленький Джо – хороший водопроводчик? – спросил Квиллер. – Я подумал, не написать ли мне в очередной своей колонке о её необычной профессии.

– Я не знаю, что значит быть хорошим водопроводчиком, – ответила Милдред, – но в школе Джоанна всегда хорошо работала на уроках труда. У меня нет ни малейшего понятия, почему она решила получить лицензию водопроводчика. Как может женщине нравиться чистить туалеты и канализационные трубы, копаться в кухонных раковинах и ползать под домами? Я даже ванну не люблю чистить, а тут это!

Запеканка, приготовленная из индейки, самодельной лапши и сердцевины артишоков и политая соусом, привела Квиллера в отличное расположение духа. Салат под названием «Цезарь» ещё больше поднял настроение. А после малинового пирога он был доволен почти так же, как бывал доволен Коко, поев копченого лосося.

Подавая кофе на террасу, Милдред сказала:

– Завтра будет вечеринка. Почему бы тебе не прийти туда в качестве моего сопровождающего и не познакомиться с кем-нибудь ещё? Вечеринку устраивают Док и Дотти Мэдли. Док работает стоматологом в Пикаксе. Они приезжают сюда на выходные.

– А кто ещё там будет?

– Возможно, Комптоны. Ты встречался с ними, конечно… Урбанки, они ведут уединённый образ жизни. Он аптекарь, помешан на гольфе и вдобавок ко всему прочему ужасный зануда… Джон и Вики Бушленды, владельцы фотостудии в соседнем округе. Он заядлый рыбак. Все называют его Буши[4]. Это смешно, потому что он лысоват… Недавно развёденный адвокат из Центра. Хотя я не знаю, приедет ли он вообще этим летом… Коттедж Данфилдов снимает молодая женщина…

– А что поделывает отставной капитан?

– К моей вящей радости, капитан Флогг никогда не показывается в обществе. Он очень неприятный человек во многих отношениях.

– Хотел написать о нём в своей колонке, но с этим эксцентричным старикашкой невозможно договориться. Пару раз я заходил к нему в антикварный магазин – это же фарс чистейшей воды!

– Флогг – обманщик, – доверительно сообщила Милдред. – Он никогда не был в море! Он работал обыкновенным корабельным плотником на старой верфи около Перпл-Пойнта.

– А как он тогда попал в здешнее общество? – На этот счёт существует целая история. Флогг купил землю рядом с озером давно, ещё за бесценок, когда считалось, что она ничего не стоит, наворовал с верфи всякого стройматериала и сам построил себе дом. Теперь же цена за землю в окрестностях озера доходит до двух тысяч долларов за квадратный фут! Кстати, Квилл, никогда не выпускай своих котов на улицу. У Флогга есть собака, которая бросается на котов. Комитеты даже обращались в суд, когда эта собака растерзала их кота.

Приглушённо зазвонил телефон, и, извинившись, Милдред вышла. Сквозь раздвижные двери было слышно, как она разговаривает: «Привет, Роджер! Я слышала, что сегодня вечером ты смотришь за ребенком… Нет, а что?.. Кто?.. Ой, как ужасно!.. Как это случилось?.. Что теперь будет с семьей?.. У них же трое детей!.. Спасибо, что рассказал мне, Роджер, это действительно очень плохие новости. Возможно, мы соберём для них деньги».

Заметно помрачнев, Милдред возвратилась на террасу.

– Это звонил Роджер, – невесело сказала она. – Утонул человек, молодой парень, с которым он вместе учился в школе.

– Как это случилось? – спросил Квиллер.

– Пошёл на рыбалку и не вернулся домой. Его тело нашли в устье реки. Завтра в газете напечатают сообщение.

– Может, лодка перевернулась?

– Нет, он рыбачил с берега. Мне ужасно жаль его. Всю зиму этот парень был без работы, и его только что приняли в артель строить вот эти самые многоэтажные дома.

Милдред предложила ещё кофе, но Квиллер отказался, сказав, что хочет вернуться домой до того, как начнут кусаться комары. На самом же деле он почувствовал особую дрожь в верхней губе. Такое подергивание усов каким-то необъяснимым образом всегда предвещало ему неприятности.

Квиллер быстрее, чем раньше, прошёл расстояние в полмили от дома Милдред к своему. Ему даже хотелось побежать.

Поднимаясь по песчаному откосу, он услышал, как громко мяукает Коко, и когда открыл дверь, то почувствовал запах газа!

ДВА

Квиллер набрал номер Глинко.

– Сеть Глинко! – ответил женский голос с подчёркнутым ударением на новом слове. Квиллер с вполне понятной тревогой вкратце объяснил ситуацию.

– Ха-ха-ха! – засмеялась миссис Глинко. – Не жгите спичек!

– Не надо советов, – отрезал он. – Просто поскорее пришлите кого-нибудь. – Квиллер уже открыл двери, окна и запер котов в сарае.

В считанные секунды на лужайке появился аварийный фургончик, и, критически принюхиваясь, в дом вошел ремонтник. Потом он вышел и посмотрел на крышу. Квиллер последовал за ним и тоже взглянул на крышу.

– Птичье гнездо, – наконец сказал этот человек. – Такое случается довольно часто. Видите солому в вентиляционном отверстии? Иногда птицы устраивают там гнезда, и углекислый газ от водонагревателя скапливается в доме. Нужно только взять лестницу и прочистить вентиляционное отверстие.

Квиллер отметил про себя, что система Глинко, какой бы незаконной она ни была, всё же неплохо устраняет неполадки. За этот день обнаружилось две неисправности, и обе они были аккуратно и быстро устранены. Квиллер нашёл в сарае деревянную лестницу, взобрался на крышу и извлёк из вентиляционного отверстия пучок сухой травы и яичные скорлупки, чувствуя неожиданную гордость от того, что может хоть что-то сделать сам, и ощущая также, что уже вполне освоился со здешней жизнью.

На крыше к Квиллеру вернулось радостное настроение. Ему не хотелось спускаться, но долгий июньский день подходил к концу, давали о себе знать комары, и к тому же из сарая доносилось протестующее мяуканье.

Усевшись на крыльце вместе со своими приятелями. Квиллер позволил себе расслабиться. Перед ними взад и вперед летали какие-то жёлтенькие птички, будто дразня котов, и Юм-Юм с Коко метались туда-сюда, стараясь поймать их, однако потерпели неудачу в этом предприятии и, расстроенные, вернулись на крыльцо, нервно подрагивая хвостами. Так закончился первый, наполненный событиями день летнего пребывания Квиллера и его котов в Мусвилле. Но это были ещё цветочки по сравнению с тем, что им предстояло пережить.

На следующее утро Квиллер купил газету и только тогда вспомнил об утонувшем друге Роджера Мак-Гилливрея. Квиллер завтракал в Мусвилле, в отеле «Северные огни», и взял с собой газету, чтобы почитать за столом. На первой странице жирным шрифтом был выделен заголовок сообщения Роджера:

УТОНУЛ ЧЕЛОВЕК ИЗ МУСВИЛЛА

Бадди Ярроу, двадцати девяти лет из Мусвилла, утонул во время рыбалки на реке Иттибиттивасси в ночь с четверга на пятницу. Его тело обнаружили недалеко от устья в пятницу утром. Полиция искала его всю ночь, после того как его жена Линда, двадцати восьми лет, заявила об исчезновении мужа.

По словам представителей департамента шерифа, Ярроу поскользнулся и упал в воду. В том месте, где найдена его сумка с рыболовными снастями, есть следы, позволяющие предположить это. К тому же река в этом месте очень глубокая.

Жена Ярроу сказала полиции, что он хорошо умел плавать, и на основании этих слов инспектора склоняются к мысли, что Ярроу ударился головой о камень, когда падал. В отчёте коронера также говорится об опасном повреждении головы. Полиция предполагает, что жертву смыло потоком воды, уровень которой очень поднялся из-за сильного ливня на прошлой неделе. Ярроу был оглушён или без сознания, и его тело течением принесло к устью, где оно и застряло в ивах, нависающих над водой.

«Он всегда ловил рыбу у излучины реки, – сказала Линда Ярроу. – У него не было лодки. Бадди любил ловить рыбу с берега».

Кроме жены, в девичестве Линды Тобин, Ярроу оставил троих детей: Бобби, пяти лет, Терри, трёх лет и Тэмми, шести месяцев. Ярроу – выпускник школы Мусвилла и в последнее время работал на строительстве многоэтажных домов вдоль восточного побережья.

В газете были помещены фотографии жертвы, очевидно снимки из семейного альбома. Вот он в старших классах школы: потом – улыбающийся жених, ещё позже – рыбак, щурится от солнца и держит в руках большую рыбину, за которую ему дали приз.

На второй странице, внизу, находилась колонка «Перо Квилла», на этот раз посвященная собаке по имени Суитч, четвероногому помощнику электрика из Перпл-Пойнт. Суитч помогал своему хозяину тем, что выбирал из ящика нужный инструмент и приносил его в зубах, взбираясь по лестнице.

В своей колонке Квиллер обнаружил две типографские ошибки и три – в истории об утопленнике, И к тому же его, Квиллера, имя напечатали с ошибкой.

У него уже имелось несколько идей для будущих выпусков газеты, но больше всего его занимал небезызвестный мусвиллский антикварный магазин, который содержал мнимый капитан Флогт. У этого человека было практически невозможно взять интервью. Хитрый и грубый Флогг продавал всякий хлам и, что ещё хуже, подделки. И всё-таки его магазин привлекал внимание туристов. Поэтому Квиллер считал необходимым опубликовать о капитане материал.

В субботу утром, по-рыбацки позавтракав бифштексом, яйцами, сухарями, тостом и кофе, Квиллер придумал новый способ интервьюирования капитана Флогга. Выйдя из отеля, он направился в сторону ветхого строения, на которое уже давно точил зубы окружной департамент безопасности зданий, а мусвиллское туристическое агентство нарадоваться на эту хибару не могло. Капитан Флогт, с обычной щетиной на лице и в потрепанной морской фуражке, сидел в дальнем углу магазина, курил вонючую трубку и отхлебывал из бутылки. Среди кучи ржавых и покрытых плесенью морских суденышек, которые окружали владельца, только очень терпеливый коллекционер мог найти что-нибудь действительно ценное. Некоторые из этих выставленных на продажу обломков годами валялись в мусоре.

Рядом с капитаном, угрожающе поблескивая, лежал какой-то острый предмет, то ли гвоздь, то ли нож, и Квиллер решил соблюдать безопасную дистанцию.

Он приступил к интервью:

– Доброе утро, капитан. Я из газеты, Я так понял, что вы вовсе не отставной капитан, а отставной плотник.

– Что-что? – прокаркал капитан, проявляя признаки самого живого внимания, которых раньше у него никогда не наблюдалось.

– Правда ли, что вы работали плотником на верфи близ Перпл-Пойнт, до того как с большой выгодой приобрели себе землю?

– Понятия не имею, о чём ты говоришь, – проскрипел старикашка, энергично помахивая трубкой.

– Кажется, вы живете в доме, который построили сами из стройматериалов, украденных с верфи. Это так?

– Не твоё дело.

– Это ведь у вас есть злая собака, которая, несмотря на запрет, бегает без намордника и без поводка?

Изрыгая какие-то морские ругательства, старик приподнялся.

Квиллер подался назад.

– Вы когда-нибудь попадали под суд из-за вашей собаки?

– Убирайся отсюда! – взревел капитан Флогг, дотягиваясь до острого предмета.

В этот момент в магазин ввалилась ватага весёлых туристов, и Квиллер быстро ретировался, довольный первым успехом. Он планировал продолжить серию каверзных вопросов и дразнить капитана до тех пор, пока тот не расскажет всё как есть. Возможно, туристическое агентство этого и не одобрит, но для «колонки Квилла» получится очень хороший материал при условии, что все бранные выражения будут исключены.

Когда он вернулся домой, его встретил взволнованный Коко, а Юм-Юм сидела, сжавшись в комочек, и испуганно смотрела по сторонам. Чтобы привлечь внимание, Коко, громко мяукая, стал носиться по дому, и Квиллер быстро осмотрел все помещения. Одна большая комната одновременно служила гостиной, столовой, кухней и баром; там всё было в порядке. В ванной и в угольной яме – тоже.

– Что такое, Коко? – спросил Квиллер, – Сюда приходил кто-то чужой? – Он чувствовал себя неспокойно из-за того, что у Глинко был ключ от дома. Неизвестно, сколько ещё человек имеют доступ к этому ключу. – Что ты хочешь мне сказать, старина?

Вместо ответа кот взобрался на бар и оттуда на кухонную стойку. Квиллер стал смотреть внимательнее и обнаружил мокрое пятно. Обычно на крашеных половицах могло оставаться немного воды, но сейчас здесь была целая лужа! Квиллер сначала предположил, что это натворили коты, опрокинув или разбив что-нибудь, но тут же отказался от этой мысли; сиамские коты – создания слишком утонченные, чтобы их можно было обвинить в таком проступке.

Открыв дверцу над раковиной, Квиллер увидел, что внутри всё затоплено, и услышал тихий плеск воды.

Охая, он бросился к телефону.

– Ха-ха-ха! Потоп! – воскликнула веселая миссис Глинко. – Хорошо, мы вышлем кого-нибудь.

Через пятнадцать минут приехал всё тот же фургон, покрытый в основном ржавчиной, а не краской, и из кабины выбралась Джоанна.

– Протекает? – вяло спросила она и нырнула под раковину. – Эти трубы очень старые?

– Дом построили семьдесят пять лет назад, – пояснил Квиллер.

– Под раковиной нет лаза вниз. Как мне туда попасть?

Он показал Джоанне люк. Она с легкостью подняла тяжёлую крышку и полезла в дыру. Коко тоже норовил попасть туда, и его трижды пришлось прогонять. Спустя какое-то время Джоанна выбралась вся в паутине, что-то приладила под раковиной, снова спустилась в подпол, открыла там вентиль, выбралась и предъявила счёт. Квиллер заплатил тридцать пять долларов, а расписку написал на двадцать пять. Это делало его соучастником мелкого мошенничества, но он больше симпатизировал Джоанне, чем Глинко. Квиллер успокоил себя, решив, что разница в десять долларов может считаться чаевыми.

– А что под полом? – поинтересовался он.

– Там можно только ползать. Песок, трубы, баки и много пауков. Пыли тоже.

– Не может быть, чтобы тебе нравилось там ползать.

– Однажды я вот так наткнулась на змею. А мой папа – на скунса. – Джоанна обвела взглядом убранство дома, и на её безучастном лице не промелькнуло ни тени заинтересованности, пока она не увидела Коко и Юм-Юм, сидящих на диване. – Милые котики.

– Они совершенно домашние и почти не выходят на улицу. Если тебе когда-нибудь случится прийти сюда в моё отсутствие, не выпускай их! По соседству живет злая собака.

– Я люблю животных, – сказала Джоанна. – Когда-то у меня жили дикобраз и сурок.

– А как называются здешние жёлтые птички?

– Дикие канарейки. У вас под полом много бурундуков. У меня тоже живут бурундуки и лиса.

– Необычные питомцы, – прокомментировал Квиллер, думая, не занесла ли она на своих сапогах какую-нибудь заразу в дом.

– Однажды я спасла двух медвежат. Какой-то охотник застрелил их мать.

– А тебе разрешили держать диких животных в неволе?

– Я никому об этом не говорю, – пожала плечами Джоанна. – Скунс был почти мёртвым, когда я нашла его. Я кормила его из пипетки.

– Где же ты их всех держишь?

– За домом. Медвежата умерли.

«Очень интересно, – подумал Квиллер. – В конце концов, можно написать о Джоанне-водопроводчице, избегая упоминания о её подпольном зоопарке».

– Спасибо за хорошую работу, – сказал он, намекая, что ей пора уходить.

Когда, топая своими тяжёлыми сапогами, Джоанна покидала дом, Квиллер заметил, что кое-что в ней изменилось. Сапоги, джинсы, заношенная клетчатая рубашка и кепка были всё те же, но в этот раз Джоанна намазала губы помадой и вымыла волосы, убрав их в конский хвост.

Квиллер сел за работу над статьей для следующего выпуска газеты. На этот раз он писал о Старом Сэме, могильщике, который занимался своей работой уже шестьдесят лет. У Квиллера имелись уже кое-какие наброски и эффектное название, но проблема состояла в том, что в доме не было хорошего письменного стола. Единственным столом был обеденный Круглой формы. Бумаги падали с него прямо на пол, и с ними начинали играть сиамцы, весело скользя на них по крашеному полу, как на санках. Им также нравилось просто сидеть на бумагах и совать свои хвосты в каретку пишущей машинки.

– Всё, что мне нужно, – устало сказал Квиллер, обращаясь к Юм-Юм, пытавшейся стащить его ручку, – это отдельный кабинет.

Даже читать было трудно, держа на коленях такую капризную кошечку. Из-за её женского эгоизма Квиллер не мог как следует сосредоточиться на работе. Тем не менее ему кое-как удалось дописать статью.

Приближался вечер. Пора было одеваться и идти в гости. Жгучее солнце уже клонилось к горизонту, и он надел тёмные очки. Милдред выглядела прекрасно в лёгком платье вишневого цвета, которое скрадывало её полноту и открывало плечи, соблазнительно гладкие.

– О-о-о! – восхитилась Милдред. – В очках и с такими усами, Квилл, ты выглядишь очень сексуально.

В ответ Квиллер сделал ей сдержанный комплимент и самодовольно разгладил усы.

Они пошли вдоль берега к дому Мэдли. Гости, все в темных очках, собрались на площадке из красного дерева и выглядели весьма загадочно. Одеты все были по-разному: в пляжные платья, полосатые костюмы, сарафаны, индийские ситцевые наряды. На ногах – или сандалии, или туфли с парусиновым верхом. Даже Лайл Комптон, директор школы, надел вызывающие клетчатые брюки. Только одна болезненно худая молодая женщина с тёмными, коротко стриженными волосами была в простом белом платье. Её представили как Расселл Симмс.

Хозяйка сказала Квиллеру:

– Вы двое здесь новички. Расселл тоже только что приехала сюда.

– Вы из Центра? – поинтересовался Квиллер, чтобы завязать разговор.

Расселл кивнула и стала смотреть на озеро сквозь тёмные очки.

– Расселл снимает коттедж Данфилдов, – прибавила Дотти Мэдли и отправилась встречать только что пришедших гостей.

– Прекрасный вид, – произнёс Квиллер.

Расселл позволила себе сказать робкое «да» и снова уставилась на воду.

– И постоянно меняющийся, – продолжил он. – Сегодня всё спокойно, а завтра страшная буря и яростный прибой. Вы впервые в Мускаунти?

– Да, – сказала Расселл.

– Вы планируете остаться здесь на всё лето?

– Думаю, да, – Она разговаривала с Квиллером, опустив глаза.

– Расселл… необычное имя для женщины.

– Это семейное имя, – тихо проговорила Расселл, словно извиняясь.

– А что вы будете делать здесь летом?

– Я люблю читать… и гулять по берегу.

– Если вам нравятся обломки кораблекрушений, то в городе есть очень хороший музей, где они собраны. Но если не считать его музеем, то это просто плохой антикварный магазин. А как получилось, что вы выбрали коттедж Данфилдов?

– Увидела рекламу в газете.

– В «Дневном прибое»? Я когда-то писал для этой интересной и полемичной газеты.

– Нет. В «Утренней зыби».

Все попытки Квиллера завязать разговор потерпели неудачу, и он был благодарен Дотти, когда она представила ему супружескую пару и увела Расселл, чтобы познакомить её с тем самым разведенным адвокатом.

Все гости узнали Квиллера или по крайней мере его усы. Когда он жил в Центре и писал для «Прибоя», его фотографии регулярно печатались под колонкой «Перо Квилла». Читатели запомнили печальные глаза и пшеничные усы. Затем, внезапно приехав в Пикакс в качестве наследника Клингеншоенов, он сделался знаменитостью. Основав же Фонд Клингеншоенов (для нужд общества), он стал местным героем.

Квиллер расхаживал по площадке, позванивая кубиками льда в стакане с имбирным пивом, и то дразнил Дотти, то делал лестные комплименты жене аптекаря, то разговаривал с Буши о рыбалке, то сочувственно слушал вдовца, который описывал, как прах его жены выбросили из вертолета и развеяли над островом Трёх Деревьев.

Лео Урбанк, аптекарь, распространялся о своих научных званиях, профессиональных знакомствах и о том, как его принимали в члены гольф-клуба. Аптекарь говорил, точно подводя итоги на каком-то собрании. Потом он спросил у Квиллера, играет ли тот в гольф. Получив отрицательный ответ, Лео Урбанк потерял к собеседнику всякий интерес.

Буши, фотограф, пригласил Квиллера порыбачить как-нибудь вечерком. Он был моложе остальных мужчин, просто начал рано лысеть. Квиллеру всегда нравилось общество фоторепортеров, а Буши казался типичным их представителем: суетливый, приятный и самоуверенный.

Директор школы спросил Квиллера:

– Ты что-нибудь слышал о Полли Дункан? Как ей Англия?

Квиллер хорошо знал Лайла Комптона – высокого, худого, мрачного человека со своеобразным чувством юмора и несколько грубоватой манерой говорить.

Я получил от неё открытку, – ответил он. – Местные шишки встретили её в аэропорту и подарили букет цветов.

– Для неё сделали больше, чем мы для этой библиотекарши-англичанки, – заметил Лайл. – К тому же Полли просто помешана на Шекспире. Вот возьмёт и останется в Англии.

При этом предположении усы Квиллера непроизвольно ощетинились, хотя он знал, что Комптон поддразнивает его.

– Этого не случится, – уверенно произнес Квиллер. – Как только Полли обнародует свою теорию о том, что Шекспир был женщиной, её вышлют из Англии. Кстати, тебе что-нибудь известно о молодом человеке, который недавно утонул?

Будучи директором школы, Комптон знал всё в округе, и ему всегда нравилось делиться новостями, хотя он старался подчеркнуть, что не сплетничает, а просто информирует о событиях.

– Бадди Ярроу? Да, в школе его любили. Хотя ему приходилось попотеть, чтобы получать хорошие отметки. Женился на девчонке Тобин, и у них появились дети, слишком много и слишком быстро. Он выбивался из сил, чтобы содержать семью.

Милдред услышала их разговор.

– Надеюсь, Фонд Клингеншоенов поможет несчастной семье Ярроу. Ты скажешь своё слово, Квилл?

– Бадди соорудил эти самые ступеньки, по которым вы поднимались сюда, – вступила в разговор Дотти Мэдли. – Он работал очень аккуратно: не разбрасывал ни опилок, ни гвоздей. Его прислала нам Глинко.

– Кто здесь упомянул Глинко? – вмешался Урбанк. – На этой неделе у нас были кое-какие неполадки с канализацией, и она прислала нам водопроводчика женскою пола !

– Думаю, её основной рабочий инструмент – шпильки, – попытался пошутить Док.

Квиллер с трудом удержался от сердитого взгляда. Он уже давно не отпускал шуточек по поводу шпилек и бюстгальтеров.

– Док! – строго сказала Милдред учительским голосом. – Это старомодная похабная шуточка. Сходи в туалетную комнату и вымой свой глупый язык с мылом.

– Я перестану говорить о шпильках при условии, что вы, девочки, перестанете называть мужской туалет туалетной комнатой, – сострил Док.

– Возражаю! – воскликнул Джон Бушленд. – Вы пренебрежительно отзываетесь о прекрасном поле.

Все посмеялись, а затем Квиллер бросил незначительную реплику, которая совершенно неожиданно произвела эффект разорвавшейся бомбы. Он всего-навсего вскользь упомянул о своих планах на лето и был просто изумлён, как всё общество отреагировало на его слова.

– Не делайте этого! – испуганно воскликнул хозяин, Док Мэдли.

– Вы пожалеете об этом, – предупредила хозяйка без тени улыбки на лице.

– Как раз это-то и было единственной ошибкой, которую я допустил в своей жизни, – серьезно сказал адвокат. – Мы испытали это прошлым летом, и наш брак с женой распался.

– А когда мы занялись этим, у моей жены чуть не произошёл нервный срыв, – заявил в свою очередь аптекарь.

– Впервые в жизни мне за хотелось убить кого-нибудь! – добавил Буши.

А ведь Квиллер только сказал, что собирается сделать пристройку к своему дому. Теперь он понял, что при попытках что-то пристроить, перепланировать, возвести или положить, например, новую крышу все присутствующие здесь люди сталкивались с такими ужасными препятствиями, от которых легко можно было прийти в ярость или получить нервный срыв.

– А в чём, собственно, проблема? – слегка смутившись, спросил Квиллер.

– Летом все хорошие подрядчики заняты на больших стройках, – объяснил Док Мэдди. – Сейчас они строят дома на побережье, большой мотель в Мусвилле, несколько новых школ, новое крыло больницы в Пикаксе. Кроме того, жилищное строительство ведётся в Северном Кеннебеке. Поэтому приходится нанимать халтурщика.

– Впрочем, если вам удастся его найти, – прибавил Урбанк.

– Простите моё невежество, – сказал Квиллер, – но кто такой халтурщик?

– Тот, кого не очень-то легко найти, – в тон Урбанку ответил Комптон, как бы давая определение.

– А Глинко? Я думал, их система обслуживания с легкостью решает любые проблемы.

– Глинко незаменимы в случае аварии или для работы на один день, но они не занимаются строительством.

– А эти халтурщики дают рекламу о себе? В телефонном справочнике, например?

– Какая реклама? – засмеялся Буши. – У них вообще нет телефонов. Некоторые из этих халтурщиков даже живут в палатках.

– Тогда где их можно найти?

– Походите по барам, – посоветовал кто-то.

– И по лесным складам. Если увидите парня, который покупает всякие мелочи: гвозди, инструменты, и ему отказывают в кредите , хватайтесь за него! Это тот, кто вам нужен.

– И не плати ему вперед ни цента, – предупредил Комптон. – Оплата должна быть почасовой.

– И молите Бога, чтобы он пришёл на следующий день, – добавил Урбанк. – Мы всё лето ждали, пока наш халтурщик вернётся и закончит работу, а потом обнаружили, что он в тюрьме в каком-то другом округе.

– А наш жил в вагончике, – сказала Дотти, – и Док вставал каждое утро в шесть часов, чтобы вытащить его из кровати.

– Если вы планируете потратить на строительство не очень много денег, – присоединился к своей жене Док, – то халтурщик вполне для этого подходит. Конечно, он может оставить работу незаконченной, но зато дешёво обходится.

– И не спускайте с него глаз, иначе он вставит дверь вместо окна, – предостерег Буши.

– Гм, – выдавил из себя Квиллер, не в состоянии сказать что-либо вразумительное после такой тирады.

– Вообще-то эти халтурщики знают своё дело, хотя и чертовски безалаберны, – заметил Комптон. – Они не пользуются ни чертежами, ни планами. Ты говоришь, что нужно, рисуешь палочкой на песке картинку, вот и всё.

– Но если будет хуже некуда, – произнёс Док, – то на это есть Большой Лу.

Последовал взрыв всеобщего смеха, и этот разговор наконец прервался, поскольку хозяйка пригласила гостей к столу.

Все сняли тёмные очки, вошли в дом и приступили к еде: холодной курице, картофельному салату и тушёной моркови. Одни поставили тарелки на столики, другие держали их на коленях. Комптон ел стоя у камина.

Адвокат, сидя рядом с Квиллером, тихо спросил:

– Вы пытались разговаривать с Расселл, этой девушкой? Я толкаю прекрасные речи на судебных процессах, но мне не удалось выжать из неё ни одного нормального слова.

– Прошлой ночью кто-нибудь видел пришельцев? – обратилась Милдред ко всем присутствующим. Точно так же она могла бы спросить: «Прошлой ночью кто-нибудь видел луну?»

– А в котором часу? – отозвался Буши.

– Приблизительно в два ночи.

– Обычно они появляются здесь именно в это время, – заметила Сью Урбанк.

– Позвольте рассказать вам, – вмешался фотограф. – Прошлой ночью я ловил рыбу с лодки и, насаживая червяка, увидел, как что-то светится над моей головой. Конечно, я сразу понял, что это, и потянулся за фотоаппаратом – я всегда беру его с собой, – но, когда я снова посмотрел вверх, эта штука исчезла!

– И что это было? – поинтересовался Квиллер.

– НЛО, конечно, – ответил Буши, как будто НЛО – самое обычное дело.

Квиллер посмотрел на остальных – никто не удивился.

– Вам удалось хотя бы раз сфотографировать НЛО? – спросили у Буши.

– Мне не везло. Они слишком быстро исчезают.

– А случайно ни о каких похищениях не сообщалось? – насмешливо спросил Квиллер.

– Пока нет, – ответил Док, – но я уверен, что Милдред похитят первой.

– Док, я надеюсь, что твои пациенты возбудят против тебя дело, – отшутилась Милдред.

– Странно… Прошлым летом я не видела ни одного НЛО, а в этом году они появляются почти каждую ночь, – заметила Сью Урбанк.

– Можно с уверенностью сказать, что из-за этих тарелок, летающих над озером, установится плохая погода, – предсказала Дотти.

Квиллер продолжал с недоверием вглядываться в лица присутствующих.

Милдред заметила это и проговорила:

– Квилл. мне позвонить тебе как-нибудь ночью около двух, когда они появятся?

– Будет очень мило с твоей стороны, – сказал он. – Но я слишком дорожу своим сном.

Во время этого разговора Расселл Симмс не проронила ни слова, только смотрела в тарелку и медленно жевала. Один раз Квиллер, мельком взглянув на неё, заметил, что она исподтишка его рассматривает. Он пригладил усы.

– Кто-нибудь читал утром свой гороскоп? – спросил Урбанк. – В моём говорилось, что я сделаю хорошее приобретение, и действительно, сегодня я купил набор клюшек для гольфа.

– А мой предлагает советоваться с супругой, – сказал адвокат. – К сожалению, в настоящий момент у меня таковой не имеется. Кто-нибудь желает занять её место?

– Гороскоп в «Прибое» советовал мне веселиться и развлекаться. А гороскоп в «Зыби» рекомендовал остаться дома и поработать, – сказал Буши.

– А я не читаю гороскопов, – заявил Комптон.

– Это правда, – подтвердила его жена. – Читаю их ему я, когда он бреется.

– Лайл, я всегда знал, что ты лицемер, – сказал Док.

– Лицемерный директор школы более достоин доверия, чем дантист, лечащий без боли. Никогда не доверяйтесь такому зубному врачу, – не остался в долгу Комптон.

– Квилл, а кто ты по знаку зодиака? – спросила Милдред.

– Не думаю, что у меня есть знак, – сказал он. – Меня пропустили, когда их раздавали.

У Квиллера три раза спросили дату его рождения, и наконец постановили, что он Близнец с примесью Тельца. Милдред сказала, что для Близнецов этот год будет очень интересным.

– Можешь ожидать самого неожиданного, – добавила она.

Когда подали кофе и гости возвратились на площадку. Комптон спустился вниз, к озеру, чтобы выкурить сигарету. Квиллер последовал за ним.

– Док – большой мошенник! – сказал он.

– Он хорошо делает обезболивание, – отозвался Комптон, – но, если нужно залечить зубы, лучше пойти в автомастерскую, чем к нему.

– Как ты относишься ко всей этой болтовне про НЛО и гороскопы?

– От этой компании отдыхающих я и не ожидал более разумного разговора, – сказал директор. – Все они толковые люди, но, когда приезжают сюда, у них словно крыша едет. Наверное, здесь такой воздух.

– Полагаю, капитан Флогг никогда не ходит на такие вечеринки.

– Он настоящий хмырь. У него есть большая собака, которая рыскает по дюнам, словно собака Баскервилей, и я всегда держу ружье наготове. Если когда-нибудь я увижу эту собаку на моей части побережья, она получит пулю! Прямо между глаз!

– Я открыл ящик Пандоры, сказав, что собираюсь делать пристройку, – произнёс Квиллер.

– В самом деле ты же не хочешь этого делать?

– Мне необходимо больше места. Дом хорош для того, чтобы проводить в нём выходные дни или короткий отпуск, но недостаточно просторен, чтобы жить здесь всё лето. А ты когда-нибудь нанимал халтурщика?

– Около двух месяцев назад, – ответил Комптон. – Он отлил железные листы для гаража на две машины, начал устанавливать их и… смылся. Я делал всё, чтобы найти его, разве только не нанимал частного детектива. Этот халтурщик – один из тех бродяг, которые появляются здесь в тёплое время года. Пришлось оставить ему записку в таверне «Кораблекрушение». Но там его не видели уже около пяти недель. В итоге мы остались с недостроенным гаражом и не можем найти никого, кто согласился бы закончить это проклятое строительство.

– Твои слова не очень-то обнадеживают, – сказал Квиллер.

– Чтобы поверить, нужно испытать это на собственной шкуре.

– Кто-то упомянул имя Большого Лу…

– Не связывайся с ним! Возможно, тебе приходилось видеть, как он с важным видом расхаживает по городу, – силач, который считает себя строителем. Ему достались в наследство хорошие инструменты, но он даже не знает, с какой стороны ударить по гвоздю.

– А чем он зарабатывает на жизнь?

– Ему нет необходимости делать это. Все песчаные карьеры в округе принадлежат этой семье.

Закат был великолепен: огненный шар, казалось, постепенно тонул в озере, окрашивая его в кроваво-красный цвет. Начали доставать комары, и гости направились в дом, чтобы поиграть в карты. Квиллер предложил Милдред уйти.

– Пойдём ко мне и сделаем мороженое, – в свою очередь предложила она. – Я всё ещё не наелась. Ты заметил, что на этой вечеринке было тринадцать человек? Это не к добру.

– Мы все отравимся картофельным салатом, – смеясь, предсказал Квиллер. – Ты случайно не разговаривала с девушкой в белом платье? Её зовут Расселл. Она похожа на лунатика.

– Я ничего о ней не знаю, – сказала Милдред. – Ты видел её глаза, когда она сняла солнечные очки? В них кроется какая-то тайна.

– Наверное, она прилетела на одном из этих НЛО. – Ты не веришь в существование пришельцев, – упрекнула его Милдред. – Но погоди, ты ещё увидишь всё собственными глазами.

Когда они пришли к Милдред, она подала домашнее ванильное мороженое с клубникой и с какими-то хрустящими зёрнышками.

– Как ты думаешь, что это за зёрнышки?

– Похоже на сухой корм для кошек, – сказал Квиллер, – но всё равно вкусно.

– Это моя каша, я ем её по утрам с молоком и бананами. А что ты ешь на завтрак, Квилл?

– Я не ем каш с двенадцати лет.

– Тогда я дам тебе с собой немного. – Милдред всегда угощала друзей собственными кулинарными изделиями. – А теперь расскажи мне, что ты там собрался пристраивать?

– Ничего особенного, только комнату, где можно будет сидеть и работать, а также помещение для котов. Ты можешь в общих чертах нарисовать план, чтобы я мог показать его строителю?

– Конечно, это очень просто, – сказала Милдред. – Я могу также нарисовать план в разрезе. Дом ты не сможешь перекрасить, поэтому тебе придется делать пристройку из досок и потом покрасить их под цвет брёвен.

Пока они обсуждали всякие детали и Милдред делала наброски, прошло больше времени, чем предполагал Квиллер. Когда он наконец собрался домой, Милдред дала ему упаковку со своей кашей и одолжила фонарик.

– Не ударься о скалу, когда будешь проходить мимо мыса Чаек, – предупредила она и брызнула на него из флакона какое-то средство от комаров. – И смотри не пропусти пришельцев! – озорно добавила Милдред.

Возвращаясь к себе, Квиллер твердо верил, что ему удастся найти строителя с хорошей репутацией, не обращаясь ко всякому сброду. У него имелись связи в Пикаксе, в его распоряжении были деньги Клингеншоенов. Кроме того, в своё время он оказал немало услуг и отдельным людям, и различным фирмам. У него не должно возникнуть никаких проблем.

Квиллер взобрался по песку на холм, обошёл вокруг своего дома, решив войти через заднюю дверь.

– Вот и я! – громко сказал он. – А где же встречающая делегация? Черт возьми! – Он споткнулся о тот самый коврик, который прикрывал люк. Он лежал ужасно измятый.

Включив свет, Квиллер поискал глазами котов. Юм-Юм сидела на диване, боязливо сжавшись, и он сразу понял, что что-то неладно, и тут же на каминном коврике увидел нечто напоминающее конфетти. Оказалось, это разорванная на мелкие кусочки газетная страница! На одной стороне был рассказ об утонувшем Бадди Ярроу, а на другой – его, Квиллера, колонка, посвященная Суитч, собаке электрика. Теперь, конечно, ничего нельзя было разобрать.

– Где ты прячешься? – крикнул Квиллер.

Что-то зашевелилось у него над головой, и он внимательно посмотрел на камин, потом перевёл взгляд на каминную доску: большой брус, вытесанный из двадцатифутовой сосны. Коко не оказалось ни на каминной доске, ни на стропилах. Он сидел на лосиной голове, между рогов, гордо изогнувшись, и жмурился от удовольствия.

– Ну и что ты хотел мне этим сказать? – укоризненно спросил Квиллер. – Я ничего не понял. Зачем ты притащил коврик к задней двери? Я споткнулся о него и мог бы сломать себе шею.

Коко зажмурился и принял ангельский вид.

– И всё-таки интересно, – бормотал Квиллер, убирая бумажки. – Почему вдруг Коко устроил такой беспорядок?

ТРИ

Если бы в понедельник утром Квиллер прочитал свой гороскоп, он вполне мог бы никуда не звонить. Большинство отдыхающих читали гороскоп в газете «Утренняя зыбь», которая ежедневно поступала в Мусвилл из Центра. В понедельник этот гороскоп давал своим читателям-Близнецам следующие рекомендации:»Прислушайтесь к советам друзей и коллег. Не пытайтесь ничего делать сами».

К сожалению, Квиллер никогда не читал гороскопов. Сначала он позвонил в Пикакс, в строительную фирму «XYZ», и Дон Эксбридж сказал: «Я бы с радостью оказал тебе эту услугу, Квилл, но у нас не хватает рабочих, и если мы уложимся в сроки контракта, это можно считать чудом. Мы, того и гляди, потеряем большую сумму денег».

Потом Квиллер позвонил в «Мускаунти Констракшн», вторую по величине строительную фирму округа, и его уверили, что с удовольствием поработают для него, но только следующим летом. И в довершение ко всему директор фирмы «Кеннебек Билдинг Индастриз» объявил, что Квиллер оказывает им честь, предлагая сделать пристройку к дому Клингеншоенов, и они рады взяться за эту работу, но не раньше сентября.

Квиллер же хотел иметь пристройку в июле, а не в сентябре. Его настроение ухудшилось ещё по двум, казалось бы незначительным, причинам. Во-первых, ужасно чесались укусы насекомых на левой ягодице – даже дорогая мазь, рекомендованная мусвиллским аптекарем, не помогала. Это бы ещё ничего, но в кухне снова стала протекать раковина!

Квиллер позвонил Глинко и вылетел из дома злой и раздраженный, надеясь, что прогулка по побережью успокоит его.

Гуляя, он вдруг осознал, что большую часть своей жизни он довольствовался скромными средствами, а теперь, получив в своё распоряжение огромные суммы, ведёт себя словно избалованный ребенок. Пытаясь не причинить себе боль, Квиллер осторожно сел на бревно, которое вынесло на берег штормом. По озеру пробегала легкая рябь, и волны успокаивающе плескались о берег. По песку бегали перевозчики[5]. Пронзительно кричали чайки.

Их было необычно много, особенно у мыса. Видимо, там что-то происходило. Квиллер медленно пошёл в ту сторону, стараясь не спугнуть птиц, и в ивовых зарослях увидел невзрачную женскую фигурку в коричневых спортивных штанах и свитере. Женщина стояла у края воды и бросала корм истерически кричавшим чайкам. По чёрным коротким волосам и замедленным движениям он узнал в ней Расселл. Чайки, как сумасшедшие, отбирали друг у друга на лету лучшие куски или камнем падали вниз и выхватывали пищу у неё из рук. Расселл разговаривала с ними на каком-то непонятном языке.

Квиллер наблюдал за происходящим, пока Расселл не скормила птицам всё, что у неё было с собой, после чего она медленно побрела в сторону коттеджей.

Глядя на спокойное побережье и чаек, Квиллер успокоился и тоже пошёл домой. Было довольно трудно карабкаться по песку к дому. Ноги вязли, и он, чуть приблизившись к вершине, снова съезжал вниз. На берег осыпались груды песка. Большинство местных жителей сделали ступеньки, чтобы предотвратить эрозию почвы. Но ведь для этого надо найти плотника…

На лужайке появился знакомый фургон, и вот Джоанна уже в кухне.

– Ты ведь недавно сделала ремонт, так почему раковина опять протекает? – спросил Квиллер с оттенком упрёка, пока Джоанна копалась под раковиной.

– Вам нужно поставить новую трубу. Старая никуда не годится.

– Тогда почему ты раньше не сказала об этом? Почему ты не поставила новую трубу?

– Именно этим я сейчас и занимаюсь, – просто сказала Джоанна. Присев, она что-то рассматривала под раковиной.

Увидев счёт, Квиллер спросил:

– А за какую это трубу я плачу? За золотую, что ли?

– Нет, она из пластика, – ответила Джоанна всё тем же монотонным голосом. – Можно попить?

Квиллер подал ей стакан:

– Налей сама. Я думаю, ты знаешь, где вода.

– Вы собираетесь пробыть здесь всё лето? – Джоанна снова накрасила губы помадой темно-красного цвета.

– Да, собираюсь, – подчёркнуто кратко ответил Квиллер, думая, что она, возможно, будет наносить ему визиты каждый день.

Джоанна окинула взглядом обстановку в доме, и её внимание привлекли индейские циновки с красными узорами.

– Хорошие ковры.

Из фургона доносилось хрипение радиоприёмника.

– Мне кажется, тебе надо посмотреть, что с приёмником, – заметил Квиллер.

Когда Джоанна уехала, в его мозгу забрезжили неясные подозрения. А вдруг работники Глинко нарочно делают что-то не так? Когда Джоанна в первый раз делала ремонт, она ведь могла что-то не докрутить в раковине, чтобы она снова начала протекать. Неужели Глинко специально подстраивала неполадки клиентам? Неужели она натаскивала для этого своих людей, словно какая-то злая колдунья?

Квиллер расстроился и помрачнел. Пообедав с коллегами-журналистами в пресс-клубе Центра, он бы быстро избавился от своих подозрений, но в Мускаунте не было ни одного подобного заведения. Правда, здесь находился его старый друг Арчи Райкер, Квиллер позвонил в редакцию.

Долгое время в Мускаунти не было нормальной газеты, и вот теперь она выходила два раза в неделю. В ней помещались реклама и местные новости. Она называлась «Всякая всячина». Сначала это название появилось в шутку, но потом прочно закрепилось за газетой. Редактором и издателем этой газеты стал давний друг Квиллера ещё по Центру.

Итак, Квиллер позвонил Арчи Райкеру:

– Ты свободен сегодня вечером. Арчи? Давай поужинаем вместе, а то давно не виделись.

– Конечно свободен! – сказал Райкер. Из-за предстоящей свадьбы и в связи с выходом газеты он уже много недель кряду не находил времени для холостяцкого ужина. – Теперь я свободен и голоден. А ты как поживаешь?

– Я приехал сюда на лето. Почему бы тебе не заехать за мной, увидишь мой дом, и мы поедем в отель «Северные огни». По понедельникам там подают спагетти… Как поживает твоя очаровательная невеста?

– Прекрасно, чёрт побери. Мы с ней распрощались в эти выходные, – прогремел Райкер в телефонную трубку. – Увидимся в шесть часов… Подожди минутку. А где находится твой дом? Я никогда не был в тех местах.

– Езжай по шоссе, потом сверни налево, ещё мили три – и увидишь столб с буквой «К».

Чуть позже шести машина редактора остановилась перед домом Клингеншоенов, и Квиллер вышел встречать своего толстобрюхенького, краснолицего, уже немолодого друга.

– Дружище, да это же просто идеальное место для летнего отдыха! – воскликнул Райкер, восхищаясь старыми бревнами, высокими соснами и бесконечным водным простором.

– Входи и налей себе немного мартини, если хочешь, – пригласил Квиллер, – Мы посидим на крыльце.

Испытывая чувство зависти и нечто вроде благоговения, редактор вошёл в дом. Он увидел массивный камин, сложенный из валунов, высокий потолок, перекрытый брёвнами, лосиную голову над камином и стойку бара, сделанную всего из одной сосновой доски.

– А что произошло у вас с Амандой? – спросил Квиллер с сердечным дружеским участием.

– Она самая сварливая, самоуверенная, упрямая и непредсказуемая женщина из всех, кого я встречал, – сердито ответил Райкер. – Теперь с меня довольно!

Квиллер сочувственно покачал головой. Он знал, что собой представляет Аманда Гудвинтер.

– Жаль, Она рассталась с хорошим человеком, А Рози тебе не пишет?

– Она переписывается с детьми, и они рассказывают мне о ней. Рози снова вышла замуж, и дети говорят, что ей приходится материально помогать своему мужу.

– Рози тоже рассталась с хорошим человеком, то есть с тобой. Вообще тебе нравится здешняя жизнь? Ты уже привык к ней?

Райкер отхлебнул мартини, немного поморщился и одобрительно кивнул:

– Да, мне здесь нравится. Когда я уволился из «Прибоя», то почувствовал облегчение, а после развода решил насовсем уехать из города. Я никогда не думал, что мне понравится жизнь на побережье, вдали от современной цивилизации. Но я постепенно меняюсь.

– И как это происходит?

– Помнишь материал о пожаре на птицеферме? Мы опубликовали его в передовице на прошлой неделе. Сгорело сто пятьдесят кур. Если бы я работал там, в Центре, я написал бы красноречивую статью о самом большом в мире курином жарком и предположил бы, что все застраховано, поэтому нет никаких убытков. – Райкер снова отхлебнул из бокала. – А сейчас я искренне сочувствую этому фермеру. Я незнаком с Дугом Коттлом, но я не раз проезжал мимо его фермы: аккуратный дом, крепкий амбар и огромная птицеферма. Когда произошёл пожар, моё сердце буквально обливалось кровью из-за того, что Дуг Коттл потерял свою собственность. И мне было жалко птиц, которые погибли в огне. И я могу представить состояние фермера, когда все его многолетние труды пошли прахом! Ты думаешь, я шучу? Я тысячу раз описывал пожары в Центре, но никогда не переживал так, как сейчас. Может, я старею?

Квиллер с Райкером, прихватив с собой бокалы, вышли на крыльцо, с которого открывался прекрасный вид на озеро. На крыльце стояло два деревянных кресла, которые были сколочены давным-давно каким-то неизвестным плотником.

– Садись, Арчи. Это хорошие кресла, хотя на первый взгляд они кажутся неудобными.

Райкер сначала присел с опаской, а потом уютно устроился в кресле и удовлетворенно вздохнул.

– Великолепный вид! Держу пари, отсюда хорошо наблюдать закаты. Здесь много щеглов.

– Ты разбираешься в птицах, Арчи?

– Когда воспитываешь детей, то поневоле узнаешь много интересного.

– Мой водопроводчик сказал, что это дикие канарейки.

– У твоего водопроводчика нет троих детей, которые имеют значки юных орнитологов. Кстати, есть какие-нибудь новости от Полли, Квилл? Нравится ей в Англии?

– Я получил две или три открытки. Её попросили поработать экскурсоводом.

– Думаю, ты часто будешь видеться с Милдред, пока Полли в отъезде.

Квиллер ощетинил усы:

– Если ты имеешь в виду что-нибудь такое, то нет! Милдред живёт в полумиле отсюда, мы вместе работаем в газете, её зять – один из моих лучших друзей, она хорошо готовит. Я не хочу подвергать опасности свои отношения с Полли. И к тому же у Милдред есть муж.

– Хорошо, хорошо! – замахал руками Райкер. Они с Квиллером вместе росли в Чикаго, в младших классах школы дрались, в старших – спорили, в колледже – соревновались друг с другом, и позднее у них тоже случались перебранки.

– Теперь, когда ты порвал с Амандой, я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы сегодня ты пригласил Милдред поужинать, Арчи, – в свою очередь съязвил Квиллер. – Если оценивать по десятибалльной шкале, то я дам твоей бывшей невесте два балла, а Милдред – девять.

– Неплохо!

– А тебя я оцениваю в шесть с половиной.

Райкер погрозил Квиллеру пальцем:

– Не забывай, что я твой босс.

– А ты не забывай, что я оказываю тебе финансовую поддержку. – Газета «Всякая всячина» была обязана своим существованием денежной ссуде от Фонда Клингеншоенов. – И если вы будете продолжать печатать моё имя с ошибками, я потеряю всякий интерес к вашей газете.

– Прими мои извинения. Мы уволим наборщика. – Райкер оглянулся кругом. – А где же этот супер-кот? Чьи мысли он ещё разгадал? Какие преступления предсказал? Сколько мертвецов унюхал?

– В сущности, он обычный кот: пытается поймать свой хвост, дразнит белок, ест пауков и всё прочее в том же духе. Но вчера этот плут разорвал на куски первую страницу твоей газеты. Арчи. Он был чем-то недоволен. Возможно, протестовал против слишком большого количества опечаток.

Коко был живой легендой для журналистов из Центра – единственным котом, который являлся почётным членом пресс-клуба. Коко обладал присущим сиамским котам умом, любопытством и интуицией, которая могла вывести его на след преступления. Стоило ему просто принюхаться, поскрести когтями, и он узнавал нечто такое, от чего человеческие существа приходили в изумление.

– Коко мог бы стать хорошим криминальным репортером, если бы был человеком, – сказал Райкер. – У нас дома всегда жили коты, но они не идут ни в какое сравнение с Коко. Я думаю, всё дело в его усах. У него какие-то волшебные усы.

– Да, – спокойно согласился Квиллер, приглаживая свои усы.

Райкер вдруг наклонился и показал на небольшую кучку опилок, лежащую на крыльце.

– Да у тебя тут водятся древесные муравьи!

– Древесные кто?

– Муравьи. Они прогрызают дырки в старых бревнах. Тебе надо как-то вывести их.

Квиллер тяжело вздохнул. Он представил себе ещё один звонок к Глинко.

Райкер неправильно его понял:

– Ты же не хочешь, чтобы этот навес свалился тебе на голову. Найми плотника, чтобы он осмотрел брёвна.

Квиллер вздохнул ещё раз:

– Я поведаю тебе о радостях жизни в этом семидесятипятилетнем бревенчатом доме, в этом идеальном месте для летнего отдыха, как ты выразился.

Квиллер объяснил, как работает система Глинко, описал супружескую парочку, которая руководила этим предприятием, и сосчитал количество визитов Джоанны Трапп.

– Как видишь, за четыре дня водопроводчик посетил меня три раза!

– Мне кажется, ей понравились твои усы, – игриво сказал Райкер. – Тебе ведь известно, как на них реагируют женщины! Ты не собираешься пригласить её на ланч?

Квиллер не обратил внимания на это ехидное замечание:

– По-моему, система Глинко – это сплошное вымогательство. К концу лета я все разузнаю. Если мои подозрения окажутся небеспочвенны, во «Всякой всячине» будет напечатано публичное разоблачение!

– Пусти по следу Коко, – улыбаясь, произнёс редактор.

– Я серьёзно, Арчи! Здесь что-то нечисто!

– Брось, Квилл! Ты делаешь из мухи слона. Дай тебе волю, ты и собственную бабушку стал бы подозревать.

Квиллер заёрзал в кресле.

– В чём дело? Ты сегодня всё время ёрзаешь. Наверное, муравьи здесь водятся не только в брёвнах.

– Да нет, просто укусы чешутся как чёрт знает что, – раздраженно сказал Квиллер. – В одном месте укусов десять, и они никак не проходят.

Райкер понимающе кивнул:

– Это укусы пауков. В летнем лагере моих детей часто кусали пауки. Эти укусы проходят где-то через неделю.

В это мгновение, гордо выступая, на крыльцо вышел Коко и уставился на Квиллера.

– Извини, я покормлю котов, – сказал Квиллер. – Сделай себе ещё коктейль, Арчи, а потом мы поедем в город и поужинаем.

Курортный городок Мусвилл располагался вдоль побережья у песчаных откосов. В городе была одна главная улица длиной в две мили.

– Однажды, – предсказал Райкер, – по этим песчаным вершинам пронесётся какой-нибудь влюбленный олень, преследуя олениху, и весь этот песок обрушится. Здесь будут вторые Помпеи. Надеюсь только, что это произойдет тогда, когда наша газета уже разорится. Постепенно шоссе перешло в Мейн-стрит. Они миновали пристани, корабли, катера и лодчонки и наконец увидели отель «Северные огни». Напротив отеля расположились разные учреждения, офисы фирм, построенные из бревен или окрашенные под бревна. Почта, мэрия, банк и магазины походили друг на друга, отличалась только таверна «Кораблекрушение». Этот самый шумный и самый популярный в городе бар размешался, как выяснилось, в пробитом корпусе корабля, который когда-то сел на мель.

– Мы заглянем в таверну ненадолго, а потом пойдём в отель обедать, – решил Квиллер.

Наклонными переборками и массивными бревнами бар напоминал трюм старого корабля, не хватало лишь скрипа снастей, плеска волн и рева китов. Вместо этого здесь громко работал телевизор, кто-то играл в видеоигры. Какие-то хриплые звуки вылетали из музыкального автомата, и временами звучали взрывы смеха. Стоял шум и гам.

– Да здесь как в типографии, где печатают «Прибой»! – прокричал Райкер. – Кто эти люди?

– Туристы, отдыхающие, местные жители! – крикнул в ответ Квиллер.

Юркая официантка, которая, казалось, угадывала желания клиентов по лицам, приняла у друзей заказ: мартини без льда с оливкой и содовая с лимонным соком. Получив заказ, бармен удивлённо посмотрел в их сторону. Только Квиллер мог заказать содовую с лимонным соком.

Извинившись перед Арчи, Квиллер направился к стойке бара, возле которой толпился народ. Он хотел перекинуться парой слов с человеком, потягивающим пиво. Когда Квиллер заговорил, человек нахмурился, стал отрицательно качать головой, пожимать плечами и разводить руками, показывая, что ничем не может помочь.

– Что у тебя за дело к этому человеку? – поинтересовался Райкер.

– Потом скажу.

В бар, шатаясь, вошёл старик с бакенбардами и в потрепанной морской фуражке. Он взгромоздился на стул. Сидевшие рядом один за другим стали отодвигаться.

– А это ещё кто?

– Любитель антиквариата. – Квиллер заметил ещё одного экстравагантного старикашку в комбинезоне. Он был проворен, как обезьянка, и из-под бровей у него поблескивали маленькие глазки. – Это могильщик!

Вскоре Квиллер с Райкером отправились в отель, расположенный на другой стороне улицы. В ресторане отеля было так тихо, что Райкер даже пожаловался на боль в ушах. Судя по табличкам на столиках и карточкам, выдававшимся посетителям, главным блюдом сегодняшнего вечера будет спагетти.

– Теперь я объясню тебе, в чём дело, – начал Квиллер. – Мой дом, которым ты так восхищаешься, слишком маленький, чтобы жить в нём долго. Я хочу сделать к нему небольшую пристройку. Хасселрич мою затею одобрил. И вдруг выясняется, что найти строителя – это целая проблема.

– Не вижу здесь никакой проблемы, – возразил Райкер. – В нашем округе хватает строительных фирм.

– К сожалению, летом все они заняты на больших стройках и не хотят браться за мелкую работу. Отдыхающим приходится нанимать бродячих плотников или халтурщиков, которые приезжают в огород на каких-то ржавых развалюхах и живут в палатках.

– А у них есть лицензии?

– Они прекрасно обходятся и без лицензий, потому что их работа очень нужна. Городская администрация пытается решить эту проблему.

– Никогда ничего подобного не слышал!

– Я тоже многого не знал, Арчи, пока не приехал в Мускаунти. Как будто живешь на другой планете… Кстати о планетах: до тебя дошли эти слухи про НЛО?

– Изредка приходят сообщения по телеграфу, но уже давненько ничего не поступало.

– Я имею в виду не это. Ты слышал, что пришельцы появляются над нашим озером?

– Нет, – сказал редактор с возрастающим интересом. – Это просто слухи?

– Отдыхающие говорят о пришельцах из космоса как о чём-то само собой разумеющемся. Почему бы тебе не попросить Роджера написать статью?

– Почему бы тебе самому её не написать? Ведь это твоя идея.

– Я не верю в пришельцев. Мы с тобой знаем, что это всего-навсего какие-то метеорологические явления, но Роджер клянётся, что этот свет имеет инопланетное происхождение. А Милдред ведёт себя так, словно уже перезнакомилась со всеми пришельцами.

Салат оказался очень вкусным, хлеб хрустел и благоухал чесноком, а спагетти просто таяли во рту.

– Сегодня здесь лучше всего, – произнёс Квиллер. – Все местные жители ходят сюда именно по понедельникам. А в другие дни только туристы – едят отбивные с жареной картошкой.

За соседним столиком сидела молодая супружеская пара. Ник и Лори Бамба. Они помахали Квиллеру, и, когда Райкер уехал в свой офис, он подошёл к ним.

– А кто сегодня присматривает за ребёнком? – поинтересовался Квиллер.

– Моя свекровь, – ответила Лори. – Благодарение Богу за то, что он создал свекровей. Не бойся, Квилл, я не собираюсь уговаривать тебя жениться.

– Возьми стул, – предложил Ник, – и мы вместе посидим за десертом.

Лори занималась почтой Квиллера и очень интересно печатала: одной рукой, держа рукопись в другой.

– Твоя почта увеличилась в два раза с тех пор, как ты начал вести свою колонку, – сказала она. – Я едва справляюсь с потоком писем.

– Печатай двумя руками, – посоветовал Квиллер.

– Как поживают коты?

– Прекрасно. Мы переехали сюда на лето, и я хочу сделать пристройку к дому. Вы не знаете, где можно найти хорошего плотника?

Лори и Ник переглянулись.

– Может, Клем Коттл? – предложил Ник.

– Точно! Клему как раз нужна работа.

– И он не так занят с тех пор, как сгорела ферма… Квилл, мы говорим о сыне Дуга Коттла, – объяснил Ник. – Это у них сгорела птицеферма.

– Клем собирается жениться, и ему нужны деньги, – прибавила Лори.

– А он надёжный парень? – спросил Квиллер.

– Очень хороший и очень надёжный, – ответил Ник. – Когда ты хотел бы начать? Я могу позвонить ему прямо сейчас. Мы играем в разных бейсбольных командах, но наши команды в одной лиге.

– Для начала пусть сделает ступеньки вниз к побережью.

– Клем это сделает одной левой!

Ник пошёл звонить, а Лори сказала Квиллеру:

– Я бы хотела, чтобы Ник сумел найти другую работу, на которой он мог бы в полную силу использовать свои знания и опыт. Хотя отсюда уезжать не хочется и жалованье ему платят неплохое. Быть тюремным инженером не очень-то приятно. Нику приходится видеть так много подлости и несправедливости.

– Но у Ника есть хорошая жилка. Он всегда к чему-то стремится.

– Он такой только на людях, – тихо произнесла Лори. – А дома… Ник идёт.

– Клем заинтересовался твоим предложением, – сказал Ник. – Он хочет поговорить с тобой.

Голос в телефонной трубке принадлежал человеку, который вырос на ферме и много времени проводил на бейсбольной площадке.

– Здравствуйте, мистер Квиллер. Я слышал, вам нужен плотник.

– Да, у меня есть кое-какая работа. Но первое, что нужно сделать, – это ступеньки, пока дом не сполз по песку к озеру. Вы понимаете, о чём я говорю?

– Конечно, пару лет назад мы с Бадди Ярроу делали такие ступеньки кому-то в «Дюнах». Я даже знаю, какое дерево требуется взять.

– Когда вы сможете приступить к работе?

– Хоть завтра.

– Отлично. Вы знаете, где находится мой дом?

– Там стоит столб с буквой «К». Я сотни раз проезжал мимо этого места.

– Тогда увидимся завтра.

Квиллер самодовольно расправил усы и вернулся к столику Бамба.

– Я ваш должник, – сказал он и оплатил счёт.

Когда Квиллер вернулся домой, коты мяукали от голода, и он стал думать, чем бы их покормить. Может, кашей Милдред?

– Если вы полагаете, что это кошачий корм, – обратился к своим питомцам Квиллер, – то вы ошибаетесь; это каша для людей. (Обычно Коко и Юм-Юм ни в какую не хотели есть кошачий корм.)

Они накинулись на кашу, а Квиллер растянулся на диване с новым журналом в руках. Потом Юм-Юм вскарабкалась к нему на грудь, а Коко уселся на диванной спинке. Они ждали, когда Квиллер почитает им про торговый дефицит или о каких-нибудь военных действиях.

В полночь Квиллер закрыл двери и задернул шторы. В июне рано светало, и если шторы оставались незадернутыми, в дом проникали лучи восходящего солнца, и коты полагали, что уже пора завтракать.

Безлунной спокойной ночью ничто не нарушало покоя на берегу озера, и Квиллер проспал до половины третьего. В половине третьего его разбудил какой-то странный шум. Квиллер сел и прислушался. Снова этот шум: глубокое протяжное урчание, которое становилось всё более громким, пока не превратилось в визг. Догадавшись, что это Коко изображает Тарзана, Квиллер прикрикнул:

– Ну-ка, тихо!

И снова улёгся, но тут же увидел какие-то световые блики. Он выбрался из кровати и поспешил в гостиную. Зелёный свет, исходящий из такого мощного источника, который позволял ему проникать даже сквозь шторы, придал белым стенам, диванам и даже светлой шерсти Коко какой-то призрачно-зеленоватый оттенок. Кот сидел на подлокотнике дивана. Он сгорбился, распушил хвост, прижал уши и во все глаза смотрел в окно.

Квиллер раздвинул шторы – и его ослепил яркий пульсирующий свет. Квиллер кинулся к двери, но никак не мог справиться с ключом. Наконец он вылетел на крыльцо и закричал: «Эй, убирайтесь отсюда!»

Но свет уже исчез, и не было слышно ни звука, только ветерок тихо шелестел в кронах деревьев. Квиллер ощупью двинулся обратно в дом: он всё ещё не мог видеть – так сильно ослепили его вспышки света.

Когда хвост Коко приобрёл нормальный вид, а из-под дивана вылезла Юм-Юм. к Квиллеру вернулось зрение, и он решил, что это была чья-то шутка. Наверное, это подстроил Буши, фотограф, включив свои вспышки, чтобы посмеяться над человеком, который не верит в НЛО. Инициатива, конечно, принадлежала Милдред,

ЧЕТЫРЕ

Во вторник утром Квиллер проснулся от рёва циркулярной пилы и от стука молотка. Одним глазом он посмотрел на часы. Они показывали половину седьмого. Вообще-то Квиллер любил поспать, но он понимал, что плотник занят работой; делает ступеньки. Надев тёплый костюм, он вышел на улицу.

На лужайке стоял синий пикапчик. Таких в Мускаунти насчитывалось около пяти тысяч. Но на этом была нарисована картинка: хлопающий крыльями цыпленок с разинутым клювом. На дверной ручке висела красная майка для игры в бейсбол с надписью «Коттл Рустерс» белыми буквами. Рядом с фургоном валялись доски и была установлена циркулярная пила. Плотник работал на песчаном откосе, с сумасшедшей скоростью заколачивая каждый гвоздь. Тук-тук-тук – всего лишь три удара молотка.

– Доброе утро, – сонно сказал Квиллер, когда стук молотка прекратился на секунду.

Молодой человек оторвался от работы:

– Надеюсь, не разбудил вас.

– Вовсе нет, – произнёс Квиллер с легким сарказмом. – Я всегда просыпаюсь в шесть часов и бегаю перед завтраком.

Плотник не понял шутки:

– Правильно делаете… Ой, я забыл представиться. Меня зовут Клем Коттл.

Он отряхнулся и подал Квиллеру мозолистую руку.

Опять-таки, по мнению Квиллера, в Мускаунти насчитывалось около пяти тысяч таких рослых, здоровых, молодых светловолосых парней.

– Кажется, я где-то вас видел, – припомнил Квиллер.

– Иногда я работаю барменом в таверне «Кораблекрушение». – Клем больше не стал тратить времени на разговоры и вернулся к работе.

– Из какого дерева вы делаете ступеньки? – Доски имели какой-то зеленоватый оттенок, точь-в-точь как свет, который проник в дом сегодня ночью.

– Это специальные доски. Их не надо красить. Сейчас все пользуются такими. – Тук-тук-тук .

Возьмись Квиллер за такую работу, он первым же ударом раздробил бы себе палец, поэтому он с восхищением наблюдал за плотником. Каждый гвоздь загонялся в нужное место тремя быстрыми движениями.

– Вы настоящий профессионал! Где вы научились так работать?

– Меня научил отец. – Тук-тук-тук . – Я сам строю себе дом, потому что женюсь в октябре,

– Когда я услышал о пожаре, мне стало очень жалко вас. Должно быть, вашему хозяйству нанесён значительный ущерб.

Клем перестал стучать молотком и посмотрел на Квиллера.

– Надеюсь, мне больше не придётся пережить ничего подобного, – мрачно произнёс он. – Я проснулся среди ночи и подумал, что это моя комната горит. На стенах мелькали огненные блики! Небо полыхало багровым заревом! Из Мусвилла и из других городов приехали тушить пожар, но было слишком поздно.

– Что теперь собирается делать ваш отец?

Клем пожал плечами:

– Начинать всё сначала.

– Может, хотите кофе или чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо. Ещё слишком рано делать перерыв. – Тук-тук-тук .

Квиллер приготовил себе кофе и удивил котов тем, что подал им завтрак – курятину без костей, политую желе, – на целых два часа раньше. С трудом веря в то, что им выпало такое счастье, они с важным видом ходили по комнате кругами и торжествующе мяукали.

– Вы заслужили это, – сказал Квиллер. – Пока у нас очень беспокойный отдых: раковина протекает, приходят всякие водопроводчики, ночью появляется странный свет, а утром шумный плотник.

Квиллер смотрел на завтракающих котов. Казалось, им нравилось его общество. А было время, когда Юм-Юм отказывалась есть, если он стоял рядом. Ему доставляло удовольствие наблюдать, как они бойко и деловито, распластав по полу хвосты, прижав уши и усы, подчищали тарелку. Когда же Квиллер подал им кашу Милдред на десерт, Коко от нетерпения даже встал на задние лапки.

Квиллер так увлёкся наблюдением за своими питомцами, что испугался телефонного звонка. Из трубки послышался взволнованный голос Милдред:

– Квилл, ты слушал новости?

– Я ещё не включал радио, – сказал он. – А что случилось? Может, летающая тарелка приземлилась перед отелем «Северные огни»? Им, наверное, нужен ремонт? Пусть обратятся к Глинко.

– Ты в хорошем настроении, Квилл! Теперь слушай: несколько минут назад мне позвонил Роджер. Капитан Флогг найден мёртвым в своем магазине!

– В конце концов этот несчастный дурак упился до смерти. Туристическое агентство обезумеет от горя. Кто обнаружил тело?

– В полночь полицейский совершал обход своего участка. Он увидел, что в магазине открыта дверь и горит свет. Капитан лежал в кресле мёртвый. Но вот, собственно, главное, из-за чего я звоню: собака Флогга выла всю ночь. Как ты думаешь, может, покормить её?

– Ты хочешь, чтобы она откусила тебе руку? Лучше позвони шерифу. Наверное, у этого старика Флогга нет никаких родственников в этих местах.

– По словам Роджера, это так. Интересно, что будет.

– Его похоронят за казённый счёт, начнут искать наследников, оценивать имущество. Как ты думаешь, может, у него где-нибудь припрятаны деньги? Кто знает этих эксцентричных старикашек, которые прикидываются бедными… В любом случае, Милдред, насчёт собаки лучше позвони шерифу. Это хорошо, что ты пытаешься как-то помочь.

Квиллер не спеша повесил трубку, с теплотой думая о своей доброй, такой внимательной к людям соседке… И одновременно вспомнил, что от Полли Дункан уже давно не было писем.

Строительство ступенек приближалось к концу.

– Может, вы сделаете мне пристройку к дому? – спросил Квиллер у Клема.

Тот оценивающе посмотрел на дом.

– К старым брёвнам никак нельзя подобрать подходящих новых.

– Я знаю, но берусь достать доски, которые будут под цвет брёвен.

– Кроме того, старый фундамент – каменный. А последний каменщик в наших краях умер два года назад. Придется класть бетонную плиту вместо фундамента.

– Ничего не имею против.

– А как соединить дом с пристройкой?

Квиллер показал ему наброски, сказал, под каким приблизительно углом должна находиться крыша пристройки по отношению к дому и где сделать дверь. Клем взял рисунки, что-то подсчитал и представил смету расходов.

– Вы живете за чертой города, поэтому вам не придется брать разрешение на строительство. То есть я имею в виду, что вам нужно иметь разрешение, но никто никогда о нём не спросит. Значит, завтра я начну копать, а на следующий день залью бетон. К концу недели всё будет готово.

– Возьмите задаток.

– Забудьте о задатке! На лесном складе мне отпустят всё в кредит. Коттлы являются его клиентами с тысяча восемьсот семьдесят второго года!

– И ещё один вопрос, – сказал Квиллер. – Как вывести древесных муравьев? Они поедают столбы на крыльце.

Очень просто. Хорошенько облейте столбы любым средством от клопов, – посоветовал Клем.

Когда синий пикап с нарисованным цыплёнком уехал, Квиллер подумал, что ему повезло с этим парнем. Счёт за ступеньки был вполне разумный, и Клем взял чек без всяких разговоров о наличном расчёте. Парень оказался не только честным и опытным работником, но и очень трудолюбивым: работал на ферме у отца, подрабатывал в таверне «Кораблекрушение» и сам строил себе дом.

Квиллер решил не обращать больше внимания на слухи о проблемах со строительством. Лайл Комптон сказал, что у здешних отдыхающих крыша поехала, и вся эта болтовня про НЛО и гороскопы подтверждала его мнение. Так стоило ли верить их пустым разговорам о каких-то халтурщиках?

Из-за удачного оборота дел со строительством Квиллер пребывал в настолько хорошем настроении, что даже согласился быть судьей на праздничном шествии Четвертого июля, когда ему позвонили с такой просьбой из мэрии Пикакса. Обычно он избегал подобных мероприятий, но голос звонившей женщины чём-то походил на голос Полли Дункан. Она сказала, что шествие будет проходить в Мусвилле и что Милдред Хенстейбл тоже согласилась быть судьей. Имя же Квиллера прибавит престижа этому событию. Женщина также добавила, что она всегда читает колонку «Перо Квилла» и что это самое лучшее, что есть в газете.

После телефонного разговора Квиллер поехал обедать в отель «Северные огни» и возле входа случайно увидел изображение знакомого молодого человека. В отеле существовала необычная традиция: вывешивать на доске у входа объявления о свадьбах, помолвках, разводах и т. п. Для привлечения внимания доску украшали лентами, искусственными цветами, а рамку покрывали позолотой.

Обычно Квиллер проходил мимо, но на этот раз он остановился. На доске была вывешена фотография молодой пары. Аккуратная надпись внизу гласила: «Мистер и миссис Уоррен Уимзи объявляют о помолвке своей дочери Мэрилин с Клемом Коттлом, сыном мистера и миссис Дуглас Коттл. Все они являются жителями Блэк-Крика. Свадьба состоится в октябре». Клем был в галстуке, и его шею тесно облегал воротничок рубашки. Девушка казалась неглупой и была красива здоровой деревенской красотой.

Уимзи! Знакомое имя… В телефонном справочнике Мусвилла значились десятки Уимзи, Гудвинтеров, Тривильенов и Катлбринков. Обычно отсюда никто не уезжал, и ежегодно список членов семейства пополнялся то из-за женитьбы, то из-за рождения ребенка. К семейному клану за год могло прибавиться сто, а то и больше человек. В городах, где жил и работал Квиллер, о таких больших семействах и слыхом не слыхивали… О! Ещё одна идея для «Пера Квилла».

После обеда Квиллер отправился в хозяйственный магазин Хаггинса, чтобы по совету Клема купить какое-нибудь средство от клопов. Стоял чудесный летний день, и Мейн-стрит кишела туристами. Их всегда можно было отличить от местных жителей по разговору, одежде и поведению. Самые юные ходили почти раздетыми и громко галдели. Туристы постарше смотрели на местных жителей несколько свысока. Туристические автобусы то и дело подкатывали к музею, где были собраны останки кораблекрушений. Разинув рты, посетители смотрели на озеро, туда, где, как им сказали, сто лет назад затонул корабль со слитками золота и который всё ещё был там! Квиллер тоже взял эту историю на заметку.

Так как магазин находился в людном месте, его хозяин не упускал возможности выставить на витринах побольше товара: небольшие ведра, велосипеды и всякие противоаварийные устройства.

Квиллер был в приподнятом настроении, и его потянуло на приключения.

– Сколько стоит тот велосипед, Сесил? – спросил он.

– А где вы собираетесь на нём ездить, мистер К.? В это лето на шоссе убийственное движение. Лучше вам купить другой велосипед, потяжелее, и ездить по проселочным дорогам. Там гораздо безопаснее.

– На таком вот велосипеде я ездил мальчишкой, когда развозил газеты.

– А вы просто возьмите и прокатитесь, мистер К. Не разочаруетесь. Сначала езжайте к набережной, – советовал Сесил Хаггинс. – Прокатитесь полмили по Сэндпит-роуд а потом сверните на грунтовую дорогу Дампи-роуд. Следуйте по ней, пока не упретёсь в Хогбэк. Если же вы хотите проехать к реке через поле, нужно взять вон тот, ещё более тяжёлый велосипед. Смотрите не поскользнитесь там, как Бадди Ярроу.

Седло и руль отрегулировали в соответствии с ростом Квиллера (185 см), и он поехал по предложенному Сесилом маршруту. Велосипед действительно оказался хорош для езды по грунтовой дороге. Квиллер трясся по кочкам, пересекал лужи и чувствовал себя бесшабашным двенадцатилетним мальчишкой. Здесь не было ни грузовых машин, ни дорожных знаков, ни выхлопных газов.

Вдоль Дампи-роуд тянулись неказистые домишки, но потом появился берег реки Иттибиттивасси, весь изрезанный небольшими заливчиками. «Как у Теннисона», – подумал Квиллер. Для него всё вокруг было полно очарования: рокот речной стремнины, заросли ив над водой, дикие цветы, птицы и какие-то животные. Он не знал, что это за животные, так как никогда особо не интересовался жизнью природы. Но он позавидовал крепким и здоровым местным жителям, которые спасали медвежат и сами строили себе дома. Они были потомками пионеров, тех самых, которые обживали этот северный край, рубили деревья, чтобы возвести эти самые бревенчатые дома, собирали лечебные травы. «Интересно, какие средства они применяли от укусов пауков?» – спросил себя Квиллер. Дело в том, что он ехал в основном стоя на педалях.

За каждым поворотом дороги открывалось что-то неожиданное: олень, утоляющий жажду, одинокий рыбак в болотных сапогах, плещущийся в реке толстенький зверёк с коричневой лоснящейся шерстью и плоским хвостом. И вдруг впереди Квиллер увидел кучу хлама, которая нарушала естественную красоту речного берега, – что-то вроде клеток и обломков досок.

Квиллер слез с велосипеда и осторожно подошёл ближе. Клетки были ветхие до невозможности. В одной из них, свернувшись в клубочек, спало животное, похожее на лису. В другой какие-то маленькие зверьки с облезлыми спинками гонялись друг за другом и залезали во вращающееся колеса. В старой ванне, вкопанной в землю и наполненной дождевой водой, плескались утки.

Очевидно, это был зоопарк Джоанны, и Квиллеру не хотелось, чтобы она оказалась поблизости. Её дом тоже чем-то напоминал клетку, но только с окнами. Он стоял у обочины проселочной дороги Хогбэк-роуд. Вокруг дома валялась всякая рухлядь: ржавые или разбитые раковины, унитазы, газовые баллоны и батареи. Все это напоминало могильные плиты на каком-то фантастическом кладбище.

Кладбищенский эффект усиливали маленькие кресты, которые указывали на то, что здесь находятся чьи-то могилки.

Квиллер раздумывал, с чего бы это тут быть крестам, когда во двор въехал фургон, весь окутанный клубами пыли. Из фургона выпрыгнула Джоанна.

– Я ехал по берегу реки на велосипеде и увидел твой интересный зоопарк, – объяснил он, недовольный тем, что Джоанна застала его за разглядыванием её собственности.

– Вы видели моих бурундуков? – более оживленно, чем обычно, спросила Джоанна. – Я смастерила для них колесо.

– А чем ты их кормишь? – поинтересовался Квиллер, пытаясь проявить живейший интерес.

– Семечками или желудями. Эти бурундуки так смешно едят и умываются! Хотите взять одного на руки? Они любят, когда их гладят.

– Нет, спасибо, – отказался он. – Наверное, у них острые зубы, раз они питаются желудями. А что они делают зимой?

– В основном спят, я кормлю их сеном.

– А эти кресты… Здесь что, могилы?

– Тут я похоронила медвежонка, сурка и бурундука тоже.

Глядя на ржавые ванны и унитазы, Квиллер спросил:

– Почему ты решила стать водопроводчиком?

– Отец показывал мне, как делать всё это, я сдала экзамен и получила лицензию. – Джоанна заметила, что Квиллер разглядывает её дом. – Когда у меня будет много денег, я найду человека, который построит мне настоящий дом. Хотите пива?

– Нет, спасибо. Этот велосипед не мой, и, если я не верну его к сроку, меня начнёт разыскивать полиция. Как отсюда быстрее добраться до Мусвилла?

Джоанна показала на Хогбэк-роуд, и Квиллер сломя голову понёсся по кочкам, вцепившись в руль и стараясь не потерять равновесия. Наверное, Джоанна наблюдала за ним и думала, что он вот-вот свалится с велосипеда.

Следующие дни были наполнены событиями как для Квиллера, так и для его котов. Клем Коттл привёл с собой младшего брата, и они вместе вбивали колышки, отмеряя участок для будущей пристройки.

Потом они, вооружившись большими лопатами, с бешеной энергией приступили к работе. На следующее утро во двор с грохотом въехала бетономешалка, и Клем вместе со своим братом бегали туда-сюда, толкая перед собой тачки с незастывшим бетоном.

Юм-Юм пряталась под диваном, а Коко благоразумно ретировался в гостиную и изредка выходил оттуда, чтобы украдкой разведать обстановку.

Квиллер поехал кататься на своём новом велосипеде. В этот раз он направился к заброшенному кладбищу, появившемуся здесь ещё в XIX веке. Квиллер впервые побывал там два года назад и теперь был удивлен его чистотой: ни сорняков, ни пустых пивных бутылок, разрушенные надгробия восстановлены. Появилась и доска с надписью: «Здесь похоронены первые жители этих мест. Мусорить запрещено!»

Квиллер решил, что всё это – дело рук неутомимой Милдред Хенстейбл. Вернувшись домой, он позвонил ей.

– Привет, Квилл! – в присущей ей жизнерадостной манере поздоровалась Милдред. – Я видела, как ты ехал наг своём смешном велосипеде.

– Теперь я демон на колёсах, – пошутил Квиллер, – и навожу ужас на всю округу. Я уже успел посетить старое кладбище. Кто привёл его в порядок?

– Члены Исторического общества. Они ухаживают за заброшенными могилами и регистрируют места, где похоронены люди, жившие здесь раньше. Понимаешь, первые поселенцы хоронили покойников на своей земле, и по закону эта земля принадлежит их потомкам, но сначала нужно точно узнать, где кто похоронен.

«Ещё одна идея для "Пера Квилла"«, – подумал Квиллер.

– Кажется, ты собиралась быть судьей на праздничном шествии? А что, если после шествия мы пообедаем вместе в «Рыбном садке»?

– Отличная идея! – воскликнула Милдред. – Там готовят отменный морской грог, а после парада всегда хочется выпить чего-нибудь крепкого. Кстати, тебе понравилась каша?

– Очень вкусно, – похвалил Квиллер, хотя это должны были сделать Коко и Юм-Юм. – Ты в своей кухне творишь чудеса, Милдред! Я тоже сотворил чудо: нашёл плотника без всяких хождений по забегаловкам.

– Кто он такой?

– Клем Коттл из Блек-Крика.

– Тебе повезло! – заметила Милдред. – Клем хороший плотник и порядочный молодой человек. Он скоро женится на Мэрилин Уимзи, она училась у меня. Милая девушка.

Мэрилин приезжала каждый день на маленькой жёлтой машине и привозила Клему обед. Она помогала ему отыскивать нужные гвозди и сгребала стружки в аккуратные кучи.

Клем приходил на работу в половине седьмого. Иногда он брал с собой младшего брата, но чаще был один. Клем уже успел залить фундамент, установить почти все канализационные трубы, поставить балки и сделать накат. Теперь он начал класть сруб.

На стройке появлялась не только Мэрилин. Те из отдыхающих, кто прежде никогда не гулял по берегу озера, вдруг резко полюбили продолжительные прогулки. Возможно, их влекла сюда зависть, возможно, любопытство. Они слетались на шум строительства как мухи на мёд, делая вид, что забрели сюда случайно. Они здоровались с Квиллером и карабкались по новым ступенькам, чтобы проверить качество работы плотника. Первыми посетителями были Милдред Хенстейбл, захватившая с собой ещё каши, и Сью Урбанк. Обе дамы сошлись на том, что Квиллеру повезло с плотником.

Лео Урбанк, пожертвовавший игрой в гольф, чтобы осмотреть место будущей пристройки, предсказал, что этому строительству не суждено завершиться.

– Попомните моё слово, – говорил Лео. – Вначале все они рвутся работать, но потом энтузиазм начисто пропадает.

Комптоны тоже пришли взглянуть на стройку, хотя это и было несколько неожиданно для Квиллера. Правда, Лайза Комптон регулярно совершала пробежки вдоль озера в своём зеленом спортивном костюме, но её муж рассматривал берег озера исключительно как место, где можно выкурить сигару. И всё-таки Лайл пришел, он неохотно брёл по песку, а потом тяжело взбирался по новым ступенькам.

– Когда парень закончит работу, – сказал Лайл, – может, он согласится достроить наш гараж?

– Я поставлю вас к нему на очередь, – пообещал Квиллер. – Вы, наверное, знаете Клема Коттла.

– Конечно знаю, – отвечал директор. – В нашей школе одновременно училось тринадцать Коттлов. Клем был лучшим из них. Коттлы – добросовестная, хорошая семья. Жаль, что такого нельзя сказать о всех семьях, которые уже давно обосновались здесь. В таком небольшом обществе, как наше, часто случаются браки между родственниками.

Однажды вечером на берег пришли Джон и Вики Бушленд. Они хотели заснять закат, и Квиллер позвал их на крыльцо, откуда закат представлялся величественным, торжественным зрелищем. Вот только комары кусались.

– Где находится ваша фотостудия? – спросил Квиллер.

– В Локмастере. Она существует уже восемьдесят лет.

– Я никогда не был в этом городе.

– Это на юго-западе, в шестидесяти милях отсюда. Локмастер – один из главных городов округа. Он даже побольше Пикакса, – сказал Буши.

– А что вы снимаете?

– Ничего особенного: я делаю портреты, снимаю свадьбы, клубные собрания. Когда мой дедушка только начинал дело, он фотографировал похороны. Гроб привозили на кладбище, открывали, вокруг толпились родственники и знакомые, и он фотографировал покойника. Эти ужасные групповые снимки ещё до сих пор можно увидеть в семейных альбомах. Мой дедушка был мастером своего дела. Он изготавливал два вида таких фотографий: вертикальные, как он их называл, – покойник в полный рост – и горизонтальные – снимок лица сбоку.

– А вы фотографируете животных? – спросил Квиллер.

– Редко. Только когда дети просят сфотографироваться со своей собакой.

– А как насчёт котов?

– В Локмастере почти нет котов, – отвечал фотограф. – В основном собаки и лошади.

– Но ведь котов очень удобно фотографировать, – возразила Вики. – Они никогда не принимают нефотогеничных поз.

Квиллер слегка усмехнулся в усы.

– Я позволю себе оспорить ваше утверждение, – сказал он. – Каждый раз, когда я собираюсь сделать классный снимок, мои коты начинают зевать или изворачиваться, а нет зрелища менее живописного, чем раскрытая кошачья глотка или задранная кошачья лапа.

Зная, что речь идёт о них, коты не спеша вышли на крыльцо и составили живописную картину: Юм-Юм томно разлеглась, положив голову на лапы и навострив уши, а Коко сел рядом с ней, грациозно обернув хвост вокруг себя.

– Смотрите, смотрите! – воскликнула Вики.

– Получится отличный снимок! – заметил Буши и поднёс фотоаппарат и глазам, но, прежде чем он успел щелкнуть, коты вскочили и убежали. Профессиональная честь Буши была несколько задета, и он сказал: – Мне бы хотелось поработать с вашими питомцами у себя в студии. Вы можете привезти их в Локмастер?

– Никаких проблем, – отвечал Квиллер. – Они хорошо переносят путешествия.

– Привезите их как-нибудь вечером, когда студия закрыта для посетителей, и я займусь ими. Только позвоните мне. – Буши дал Квиллеру свою визитную карточку. – Хочу, чтобы они поучаствовали в конкурсе на лучший календарь.

Взглянуть на стройку приходили не только отдыхающие. Однажды днем возле дома появился фургон Джоанны.

– Что это вы здесь делаете? – спросила она.

– Пристройку к дому, – ответил Квиллер. Некоторое время Джоанна рассматривала незаконченную пристройку.

– Больше нигде не протекает? – в конце концов спросила она.

– Пока, слава богу, нет.

– Вы случайно не находили мою помаду?

– Что-что? – не понял Квиллер.

– Мою помаду. Она, наверное, выпала у меня из кармана, когда я была здесь.

– Нет, не находил, – сказал Квиллер и заметил, что в этот раз губы Джоанны были не накрашены.

– Может, она валяется в подвале?

– Поищи там, если хочешь, но только смотри, чтобы Коко не полез вслед за тобой.

Джоанна зашла в дом, и было слышно, как два раза хлопнула крышка люка. Вскоре девушка вернулась, не найдя того, что искала.

– Мне придётся купить новую.

После того как Джоанна уехала, Квиллер задумался: почему она так долго выжидала, чтобы спросить о своей пропавшей помаде? Или это простая отговорка, чтобы нанести ему визит? Квиллеру стало жаль девушку, такую некрасивую. Да и достоинств у неё было маловато.

Тем не менее Квиллер не собирался приглашать её отобедать вместе с ним. Он мог оплачивать обед своего доктора или дизайнера, но Джоанна получала от него по десять долларов чаевых и поэтому вполне могла сама заплатить за свой обед.

К третьему июля уже был готов каркас крыши. Клем работал быстро.

– Надо бы сделать крышу поскорее, а то могут пойти дожди, – заметил Клем в четверг вечером, собирая свои инструменты.

– Наверное, в ближайшие дни вы будете отмечать праздник? – спросил у него Квиллер.

– Я не могу позволить себе праздновать слишком долго. Я приду сюда в субботу утром, а завтра, конечно, буду на шествии. Мой босс из «Кораблекрушения» предложил хорошую идею насчёт этого праздника, я согласился поучаствовать.

– Вы говорите о сценках?

– Нет, – широко улыбаясь, ответил молодой человек. – Буду ходить по улицам, а как – вы увидите сами. После шествия состоится бейсбольный матч: «Рустерс» играет с командой из персонала городской тюрьмы. Приходите посмотреть.

Квиллеру очень нравился этот молодой плотник, и, когда пикап с весёлым цыплёнком уезжал, он на прощание отдал честь. Этот жест оказался странно пророческим. Квиллеру больше не суждено было увидеть Клема Коттла…

ПЯТЬ

В День Четвертого июля[6] восход солнца был необычайно красив, как раз для праздника с шествиями и развевающимися флагами. Квиллер в хорошем настроении, несмотря на то что после велосипедной прогулки у него болели мышцы, рассматривал пристройку. Вместе с каркасом крыши она уже выглядела как жилое помещение.

– Ну, ребятки, всё идет как нельзя лучше! – сказал он котам. – Через пару недель у вас будет своя комната. Кстати, что бы вы хотели съесть на завтрак: индейку или креветок?

Коко рядом не оказалось, поэтому он не мог высказать своё мнение, но Юм-Юм ласково терлась о ногу Квиллера и обвивала её хвостом. Квиллер знал, что Юм-Юм предпочитает индейку, и начал резать белое мясо.

– Что это за шум? – Он положил нож и взглянул наверх. – Ты слышала шлепки? Вот опять!

Шлёп-шлёп-шлёп.

Настроение Квиллера внезапно упало. Он уже предвидел очередную неисправность водопровода или какую-нибудь поломку. Опять стук!

В мозгу Квиллера проносились возможные варианты: электронасос, отопитель, холодильник. Придётся снова звонить в Мусвилл этой постоянно хохочущей миссис Глинко.

Шлёп-шлёп-шлёп.

Квиллер отправился посмотреть, в чём дело. Он заглянул в чулан, в ванную и наконец в гостиную. Шлепанье прекратилось, но зато на подоконнике сидел Коко и смотрел на стройку. Утреннее солнце бросало блики на его усы и на настороженно ощетиненную шерсть.

– Ты слышал, Коко?

Кот обернулся, взглянул на Квиллера и три раза стукнул хвостом о подоконник.

Шлёп-шлёп-шлёп.

Квиллер облегченно вздохнул:

– Ладно, господин Шлёпалыщик, идите завтракать и больше так не шутите.

Начало шествия планировалось на два часа, и Квиллер, по его мнению, облачился в подобающий случаю наряд: белые штаны, открытая рубашка и ярко-синяя спортивная куртка. Уверенный, что судьям положены ещё какие-нибудь глупые значки, он приготовился к худшему и поехал к коттеджу Милдред, чтобы забрать её. На Милдред было одно из её любимых просторных платьев, в белую и синюю полоску.

– Скрести пальцы, – произнесла Милдред, залезая в машину.

– Что означают сии таинственные слова?

– Ты, наверное, не видел шествия в прошлом году.

– Нет. Обычно я не хожу на такого рода мероприятия.

– В прошлом году я была на шествии с Шерон и Роджером. И праздник меня страшно разочаровал! Все хватали конфеты! Их разбрасывали местные бизнесмены, которые разъезжали в новеньких автомобилях. Королевы красоты разных лет тоже разъезжали в автомобилях, только с откидным верхом, и тоже разбрасывали конфеты. Какой-то делец, занимающийся продажей подержанных машин, приехал на одном из своих экспонатов, которому было уже три года, но с которого до сих пор не содрали этикетку с ценой. Этот делец тоже бросал конфеты в толпу. Ни сценок, ни военного оркестра. Из репродукторов доносилась какая-то поп-музыка, рекламные щиты приглашали посетить видеосалоны Мусвилла и поужинать в кафе «Северном». Но хуже всего было то, что на шествии не было ни одного флага. Подумать только, в День независимости нигде не вывесили американский флаг!

– А другим понравилось?

– Ну, от бесплатных-то конфет, конечно, все пришли в восторг.

– Да, есть из-за чего расстраиваться.

– Расстраиваться! Не то слово, я была просто в ярости ! Когда праздники закончились, я ринулась в бой. Ты ещё не знаешь, Квилл, на что способна Милдред в таком состоянии. «Всякая всячина» тогда ещё не существовала, поэтому я не могла отправить туда своё обличительное письмо, но я написала всем должностным лицам, всем политическим лидерам округа. Я отправила письма в туристическое агентство и в школьные советы, ораторствовала на встречах нашей администрации с окружной комиссией и действительно стала нарушителем общественного спокойствия. Ты ведь знаешь, Квилл, что у каждой ветеранской организации и у каждого общества есть свой большой флаг и своя форма. В пяти школах есть оркестры. У них не слишком красивая форма, и иногда музыканты берут не те ноты, но они умеют маршировать, бить в барабаны, и дуть в трубы. Мне хотелось выяснить, куда же подевались все эти оркестры в День независимости.

– И что явилось результатом твоей бурной деятельности?

– Скоро увидим. В этом году для организации шествия создали целый комитет, но – возможно, это и правильно – меня не включили в его состав. Наверное, у них грандиозные планы, но ты же знаешь, что иногда от подобных комитетов нет никакого толку.

Улицы Мусвилла были запружены зеваками, уже почти не оставалось места для парковки. Кое-где на Мейн-стрит перекрыли движение, но Квиллеру удалось поставить машину рядом с гаражом Глинко.

Милдред с Квиллером пробрались к установленному перед мэрией президиуму. Какая-то дама из комитета, одетая в трёхцветную одежду, проводила их к судейскому столу и дала оценочные карточки и соломенные шляпы с трёхцветными лентами. Милдред надела свою шляпу, и Квиллер сделал ей комплимент, сказав, что шляпа смотрится очень стильно. Свою шляпу Квиллер надел набекрень, и Милдред в свою очередь сказала, что он выглядит просто сногсшибательно, из-за больших усов в особенности.

– Сценки, – объясняла дама из комитета, – нужно оценивать по их оригинальности, исполнению и замыслу, пользуясь установленной системой подсчёта очков.

Третий судья запаздывал. Милдред предположила, что скорее всего это радиокомментатор из Пикакса. А Квиллеру казалось, что им должен быть Лайл Комптон. Директор школы был влиятельным официальным лицом в округе.

– Лайл говорит, что быть судьей – его призвание, но мне кажется, он просто хочет занять пост в законодательных органах, – доверительно сообщила Милдред.

– В шествии собирался принять участие мой плотник, – сказал Квиллер. – Инициатором его выступления является таверна «Кораблекрушение».

– Надеюсь, в этом году торговля не подомнёт под себя праздничное шествие.

Их разговор прервался с приходом третьего судьи. Им оказалась женщина. Она устроила настоящую суматоху, опрокинув ораторскую трибуну. Женщина также ворчала из-за ступенек и складных стульев.

– Кому понравится тащиться на шествие за тридцать миль! – возмущалась она. – И вообще, шествие должно проходить в главном городе округа.

Дама из комитета попыталась спорить с новоприбывшей судьей:

– Обычно в Мусвилле на праздник приходит много народу. Сюда съезжаются туристы.

– Ха, туристы! Пусть бы они сидели по домам или смотрели праздничное шествие у себя в городе. Тогда здешним жителям хватило бы места для парковки машин. Мне пришлось пройти три квартала пешком!

Так возмущаться могла только Аманда Гудвинтер. Она работала дизайнером в Пикаксе и являлась членом городского совета. Это с ней расстался Арчи Райкер, раздумав жениться. Аманда даже не приоделась по случаю праздника, только нахлобучила мужскую шляпу на свои спутанные седеющие волосы.

– И для чего я здесь! – пробрюзжала она. – Я терпеть не могу всякого рода шествия! И я не собираюсь надевать эту идиотскую соломенную шляпу! – Аманда швырнула шляпу на землю и взглянула на оценочную карточку. – Оригинальность, исполнение и замысел? Что это означает? Шествие есть шествие. Зачем здесь какие-то замыслы? – Продолжая хмуриться и ворчать, Аманда уселась на складной стул. – Пять минут на этом стуле, и я заработаю радикулит.

– Добрый день, Аманда, – любезно произнёс Квиллер.

– А ты-то что здесь делаешь? Ты тоже оказался настолько глуп, чтобы прийти сюда?

В отдалении послышался бой барабанов, и до судейской трибуны стали долетать громкие голоса.

Взволнованный мужской голос: «Думаю, это они».

Полицейский: «Встань на бордюр, сынок».

Ребенок: «А они будут разбрасывать конфеты?»

Его мама: «Не забудь отдать честь флагу так, как тебе показывала учительница».

Старик: «Оркестр вот-вот заиграет».

Плачущий ребенок: «Он отобрал у меня леденец».

Другой плачущий ребенок: «Подними меня! Я ничего не вижу!»

Один из школьных оркестров вдохновенно заиграл американский гимн. На солнце ярко сверкала медь духовых инструментов. Машина шерифа (с включенной сиреной) продвигалась через толпу со скоростью четыре мили в час. Все с нетерпением ожидали представления.

Долгое ожидание усилило торжественность церемонии выноса флага. Знаменосец был высокий и статный, его сопровождали двое юношей и две девушки в форме. Они чётко печатали шаг и смотрели прямо перед собой. Когда знамённая команда дошла до трибуны, подул ветер, словно так было задумано, и флаг развернулся у знаменосца над головой.

Как только церемония выноса флага закончилась и все официальные лица заняли места на трибуне, по лицу Милдред покатились слезы.

– Я тронута до глубины души, – произнесла она дрожащим голосом.

– Прими мои поздравления! – сказал Квиллер. – Ты выиграла эту битву.

– Пока нет. Вдруг опять появятся конфеты?

Но, к счастью, конфет не было. До конца дня зрители успели увидеть великолепного маршала на гордом коне с плюмажем и в сверкающей серебром сбруе, семь церемоний выноса флага, представленных различными организациями округа, четыре школьных оркестра, волынщиков из Локмастера, десять театрализованных шоу, два воинских отряда, которые продемонстрировали строевую выучку, три пожарные машины с гудящими сиренами и четырнадцать собак из клуба «Сенбернар», которые на поводках тащили за собой своих хозяев.

Каждый муниципалитет округа выступал со своей программой. Судьи должны были оценивать именно эти представления. Пикакс почтил память шахтеров XIX века: перед зрителями безмолвно прошли покрытые сажей шахтеры со свечами на касках, с кирками, веревками и кувалдами в руках.

Город Содаст-сити, который когда-то являлся центром лесоразработок, показал, как выглядел лагерь лесорубов: повар жарил блины, лесорубы резались в карты и кто-то в медвежьей шкуре норовил украсть блин.

Потом настал черед Мусвилла: на платформе; которую тащил грузовик, разместились спортсмены, влюбленные пары, рыбаки с удочками, лодочники в спасательных жилетах и с биноклями, игроки в гольф с клюшками в руках и туристы, готовящие хот-доги. Всеми ими руководила нынешняя победительница ежегодных соревнований по рыбной ловле. Она была одета в строгое платье цвета хаки, а на голове у неё красовалась корона из оленьих рогов.

– Стыд и срам! – ворчала Аманда. – Никакой организации.

– Но это очень живописно, – возразила Милдред.

– Здесь есть замысел, – прибавил Квиллер.

– Это не замысел, а бессмыслица! – упрямо гнула своё Аманда.

Город Брр, получивший своё название из-за того, что в зимние месяцы это было самое холодное место во всём округе, представил декорации из пластикового снега, с эскимосской хижиной и белым медведем, сделанным из папье-маше. Среди искусственных сугробов загорали мужчины и женщины в купальных костюмах. Судя по свисту, это представление понравилось публике.

– Никакого вкуса! – заявила Аманда. – Хотя чего ещё можно ожидать от этого захолустного городишки?

Даже маленький городок Чипмунк доказал свою программу. Во времена «сухого закона» он был чемпионом по самогоноварению, и там умерло много людей, отравившись некачественным спиртным. И вот теперь жители Чипмунка воссоздали самогонный аппарат, задрапировали его в чёрную ткань и поставили на колеса. Вокруг аппарата валялись бездыханные тепа.

– А вот в этом что-то есть, – соизволила заметить Аманда. – Если вы хотели замысла, то вот он перед вами.

Судьи посовещались и присудили первый приз столь раскаявшемуся в своих грехах городку Чипмунк.

И только в конце двухчасового шествия последовали небольшие представления, призванные служить рекламой различных фирм и организаций. Аварийный грузовичок дорожной службы «Бастерс» тащил смятую в лепешку машину. Рекламный лозунг гласил: «Тут-то мы и встретились».

Авторемонтная мастерская Пикакса выступила под следующим лозунгом: «Здесь устранят любую неисправность».

Затем по Мейн-стрит прошел одинокий человек с ослом на поводу. Из толпы послышался смех.

– Я не слышу, что он говорит, – пожаловалась Аманда.

Квиллер прочитал надпись на попоне: «Приведите своего осла в таверну "Кораблекрушение"«.

Аманда фыркнула.

Последнюю рекламу представила фирма «Водопроводные трубы Тривильена». На помосте были разложены очень старые краны и стояла старомодная ванна с подпорками. В ванне сидел старый Тривильен и курил воображаемую трубку в виде кукурузного початка. Надпись на полотнище советовала: «Если ваш водопроводчик не видывал такого, лучше прогоните его».

Шествие закончилось. Зрители разбрелись по городу. И только тогда Квиллер сообразил, что не видел Клема на шествии. Осла вёл бармен из таверны «Кораблекрушение», но не Клем.

– Прекрасное шествие! – воскликнула Милдред. -Они всё-таки не бросили ни одной конфеты. И мне понравились волынщики! Правда, у них красивые ноги? Ты бы тоже хорошо смотрелся в килте, Квилл.

– Да, всё было отлично организовано, – похвалил Квиллер. – Представления шли одно за другим, и оркестры не мешали друг другу.

– Это шествие продолжалось слишком долго, – ныла Аманда.

– Из Большого Лу получился отличный маршал, – продолжала восторгаться Милдред. – У него есть дорогая сбруя, украшенная серебром, и лошадь эта тоже его собственная. Правда, она очень красивая?

Квиллер и Милдред последовали за толпой в «Рыбный садок» – новый ресторан, устроенный на причале в помещении старого склада, в котором старые бревна поскрипывали под ударами волн. Суп из моллюсков – гордость «Рыбного садка» – и жареного сига принёс официант по имени Харви, бывший ученик Милдред.

– Как там дела у вас в «Дюнах»? – спросил её Квиллер.

– Ну, люди из службы защиты животных забрали собаку капитана Флогга… Док и Дотти покупают лодку, они будут обшивать её досками в Брр… И я случайно узнала (только никому не говори), что Урбанки разводятся. Вообще-то до выхода на пенсию они ладили друг с другом, но теперь что-то не так. Честно говоря, я не понимаю, как Сью могла жить с ним все эти годы.

– А как поживает твоя новая соседка?

– Расселл? Я попыталась завязать с ней добрососедские отношения, но она избегает человеческого общества. Она какая-то странная.

– Я видел, как она кормила чаек на пляже, – сказал Квиллер. – Она разговаривает с ними.

– Расселл одинока. Почему бы тебе не познакомиться с ней поближе, Квилл? Ты всегда так внимательно выслушаешь, возможно, ты согреешь её своим сочувствием, а она тебя своей молодостью.

– Извини, Милдред. С меня хватит сложностей с женщинами намного моложе меня. Даже моя водопроводчица становится слишком дружелюбной.

– Что ты имеешь в виду?

– Она начала пользоваться помадой и стала часто мыть голову. Это первые сигналы тревоги.

– Ты читал свой гороскоп сегодня утром?

– Ты же знаешь, Милдред, я не интересуюсь этой чепухой.

– К твоему сведению, в «Утренней зыби» говорится, что твоё обаяние окажет известное воздействие на противоположный пол и что грядет какой-то роман.

Квиллер усмехнулся в усы:

– Я был бы больше рад, если бы гороскопы давали полезные практические советы, например: «Не заказывайте сегодня рыбу в ресторане, вы можете подавиться костями и умереть». В моей порции очень много костей.

– Отошли её обратно! – посоветовала Милдред. – Не ешь! В моей рыбе совсем нет костей.

Квиллер подозвал официанта и высказал ему свою жалобу.

– У всех рыб есть кости, – философски заметил официант.

– Но не у всех официантов есть мозги, – съязвила Милдред. – Харви, убери отсюда эту тарелку и принеси мистеру Квиллеру нормальное филе сига, без костей, и никаких возражений!

Официант поспешно забрал тарелку и удалился.

– До каких лет твои ученики будут слушаться тебя, как школьники? – поинтересовался Квиллер у Милдред. – Харви не меньше двадцати пяти! Неужели для твоей власти над ними нет возрастных ограничений?

– Мои ученики помнят меня всю жизнь, – засмеялась Милдред.

– Ты всех здесь знаешь. Это даёт тебе некоторые преимущества, но иногда можно устать от одних и тех же людей. Сколько, интересно, времени мне придётся прожить в Мускаунти, прежде чем я перезнакомлюсь со всеми местными жителями?

– Поздно опомнился, Квилл. Для этого надо здесь родиться и вырасти и, кроме того, лет двадцать поработать учителем в школе.

У входа в ресторан произошло какое-то волнение, и в зале появился тот самый маршал с парада, всё ещё в праздничном облачении. Он сел отдельно.

– Почему он один? – как бы про себя пробормотал Квиллер.

– Он – одиночка, – отозвалась Милдред.

Но официант, который как раз подавал новую порцию сига, произнёс с усмешкой:

– Просто сюда не пропустили его лошадь.

Милдред легонько стукнула его по пальцам рукояткой своего столового ножа.

– А тебя не спрашивали, Харви. Можешь не надеяться на чаевые!

Она обратилась к Квиллеру:

– Большой Лу – одна из достопримечательностей нашего города, он очень своеобразный человек, но не приносит никому вреда. Если ты собрался написать о нём в своей колонке, то брось эту затею, иначе разбудишь спящего льва.

– Вообще-то я собирался написать о семейных вечеринках. Они закрытые, или журналисту позволят-таки вторгнуться?

– Они будут шокированы, если увидят кого-нибудь из газеты. Просто шокированы!

– А что происходит на этих вечеринках?

– Люди обсуждают свои семейные дела и выбирают за кого голосовать в этом году, но по большей части едят болтают о всяких пустяках и играют во всякие игры

– В газете я читал объявление о том, что встреча семьи Уимзи состоится в воскресенье на какой-то ферме.

– После Гудвинтеров они – самая большая семья в округе, – заметила Милдред. – Ты знаешь Сесила Хаггинса, владельца хозяйственного магазина? Он женился на ком-то из их семьи и приходится им родственником. Просто скажи Сесилу, что ты хотел бы написать о такой вечеринке. А когда ты попадёшь туда, ищи Эмму Уимзи. Она старенькая, но всё ещё находится в здравом уме и доброй памяти. Она расскажет тебе самую интересную историю, какую только может рассказать старая женщина! Когда я услышала её историю, меня мороз продрал по коже.

Официант принёс меню «Десерт и вина».

– Прошу простить меня, миссис Хенстейбл, если я сунул нос не в своё дело. Просто с языка сорвалось, – сказал он.

– Твоё извинение делает тебе честь, Харви. Ты снова у меня в милости.

– Может, десерт съедим у меня? Я подам собственное апельсиновое мороженое и свежую малину, – предложила Милдред, повернувшись к Квиллеру.

Квиллер купил свежесваренного омара для котов, и они с Милдред отправились к ней домой. По дороге Милдред раскритиковала Квиллера за его способ езды на велосипеде.

– У тебя случайно не деревенеет шея, Квилл?

– Немного болят плечи. Наверное, я что-то себе вывихнул или растянул, когда напоролся на вывороченный корень.

– Сними рубашку. У меня есть прекрасная швейцарская мазь, мне её дала Шерон, и я тебя сейчас разотру, – сказала Милдред уже в коттедже.

Милдред втирала ему в спину мазь, а он мысленно перенёсся через Атлантический океан, к Полли Дункан. В Англии День Четвертого июля – это просто четвертое июля, и Полли, наверное, весь день проработала в библиотеке, с перерывом в 16.00. чтобы выпить чаю и съесть какое-нибудь печенье. Возможно, после работы она пошла в театр, а после театра поужинала со своим новым другом. «Что ещё за новый друг?» – сам себе удивился Квиллер. А теперь Полли сидит в своей квартире, смотрит телевизор, пьёт какао и пишет очередную открытку ему, Квиллеру.

– Можешь надеть рубашку, – разрешила Милдред. – Эта мазь не оставит пятен. Она хороша во всех отношениях.

После десерта Квиллер признался, что чувствует себя лучше и физически и морально, но отказался побыть у Милдред подольше, мотивируя отказ тем, что надо накормить котов, пока они не сжевали ножки стола. На обратном пути он думал о Милдред, о том, какая она милосердная и в то же время решительная. Благодаря её усилиям праздник Четвертого июля удался на славу и не напоминал пародию, как в прошлом году. Она решительно повела себя в ситуации с костлявым сигом; волновалась об одинокой девушке, своей соседке; сбор денег для семьи Бадди Ярроу тоже её инициатива. Всё у неё получалось просто замечательно. К тому же она ещё и прекрасно готовила! За все эти достоинства ей можно простить увлечение гороскопами и НЛО.

Квиллер вошёл в дом. Коврик над люком лежал криво, как обычно. Квиллер машинально поправил его и увидел котов, которые чуяли, что он принёс им нечто морское и весьма дорогое.

– Как прошёл день? – спросил у них Квиллер. – Никаких происшествий? Никто не звонил?

Пока он резал мясо омара, Юм-Юм тёрлась о его ноги, а Коко от нетерпения описывал круги. После пиршества все трое вышли на крыльцо. Коко улегся в позе египетского сфинкса, а Юм-Юм вообразила себя царицей Клеопатрой. Квиллер на цыпочках отправился за фотоаппаратом, но, когда вернулся, Юм-Юм уже закрыла глаза и чесала у себя за ухом, а Коко вылизывал свой живот, который казался совершенно чистым.

Было всё ещё светло, и где-то над побережьем снова кричали чайки. Квиллер спустился по новым ступенькам и пошёл на эти крики. Чайки кружились над мысом. Медленно приближаясь, Квиллер фотографировал это зрелище, стараясь не беспокоить женщину, кормившую птиц. Он сел на валун и стал терпеливо ждать, когда она скормит им все, что принесла с собой.

– Хорошее шоу! – захлопал он в ладоши. – Фантастический воздушный балет. Я сделал несколько снимков.

– Ой! – воскликнула Расселл и нерешительно подошла к нему.

– Вот камень, присядьте. – Квиллер показал на камень, лежавший в нескольких футах, и Расселл послушно села. – Вы были сегодня на праздничном шествии?

– Мне не нравится толпа, – грустно сказала она, глядя на озеро.

– Вы пропустили исключительно интересное зрелище. – Он поднял камешек и бросил его в воду. – Вам нравится здесь отдыхать?

Расселл кивнула без всякого энтузиазма.

– Надеюсь, вы побывали в музее.

– Да, там интересно, – ответила она.

Стиснув зубы, Квиллер ожидал от неё хоть какого-то проблеска энергии. Ах да, на тему еды. Когда не о чем говорить, это обычно помогает.

– Какие рестораны в городе вам понравились? – спросил он.

– Я не хожу в рестораны, – после паузы ответила Расселл.

– Вы предпочитаете готовить сами?

– Я мало ем.

Так вот почему она такая худенькая, точно спичка, возможно, этим объяснялась и её вялость. Квиллер нашёл ещё пару плоских камешков и бросил их вдоль водной поверхности. Потом снова попытался разговорить Расселл:

– Вы любите литературу? Что-нибудь интересное прочли за последнее время?

– Ничего особенного, – сказала она.

– В Мусвилле есть небольшая библиотека, и там можно заказать книгу из другого города, если вы перечитали всё, что есть здесь.

С соседнего валуна не последовало никакого комментария, и Квиллер снова стал бросать камешки.

– Вам понравился коттедж Данфилдов? Расселл заерзала на своём камне:

– Я не знаю…

– А в чём дело?

– Мне у них неуютно. – Расселл поморщилась.

– Если вас что-то беспокоит, – мягко сказал Квиллер, – можете поговорить с вашей соседкой Милдред Хенстейбл. Она добрая женщина и все поймет. И если вам понадобится какая-нибудь помощь, звоните Милдред или мне.

– Вы хороший человек, – вдруг произнесла Расселл.

– Спасибо, – поблагодарил он. – Но вы ещё не знаете, каков я на самом деле. Я заворачиваю уголки страниц в книжках. Иногда неправильно употребляю инфинитивы. А однажды я надел чёрный костюм с коричневыми туфлями.

Расселл слегка улыбнулась.

– Вы что-то строите? – спросила она, махнув в сторону его дома.

– Да, я делаю пристройку. Как-нибудь приходите посмотреть. Все наши соседи интересуются этим строительством.

– Мне надо идти, а то стемнеет, – сказала Расселл, вставая.

Не проронив больше ни звука, она пошла на восток, а Квиллер побрёл на запад, навстречу заходящему солнцу, думая об этой скрытной девушке, которая так ни разу и не посмотрела на него. Ясное дело, что ей никто не рассказывал о коттедже Данфилдов, но и не зная о случившемся, она чувствовала себя в нем не очень уютно.

За время отсутствия Квиллера в доме что-то произошло. Юм-Юм металась по комнате, а Коко с олимпийским спокойствием наблюдал обстановку, сидя на лосиной голове. Кажется, Юм-Юм держала в зубах что-то маленькое и серое.

– Брось! – крикнул ей Квиллер, но кошечка решила показать своё проворство. Не выпуская добычу изо рта, она носилась по дому. Наконец, проявив присущую когда-то неандертальцам ловкость, Квиллер поймал её. Чертовски усталый, он уселся на кран стола и нечаянно уронил дохлую мышь на свою пишущую машинку. – Большое спасибо! – сказал он непонятно кому, то ли Юм-Юм, то ли мыши. – Премного благодарен!

ШЕСТЬ

В субботу пошёл сильный дождь, к разочарованию тех, кто приехал провести здесь выходные. Каркас восточного крыла обеспечивал слабую защиту от ливня. Вода протекала между досок, попадала на пол и размывала накат. Квиллер и не ожидал, что Клем придет на работу, но тот даже не позвонил. Обычно он всегда сообщал заранее об изменениях в своих планах, и Квиллеру нравилась его обязательность.

– У этого молодого человека есть голова на плечах, – говорил он своим питомцам. – Парень обязательно добьётся успеха. Если Клем оставит птицеводство и займётся строительством по контракту, то через пару лет он сможет составить конкуренцию «XYZ Энтерпрайзес».

Вместо ответа Коко пошевелил хвостом. Шлёп-шлёп-шлёп . Почти всё утро он просидел на окне, глядя на стройку. Там всё оставалось без изменений, но Коко, казалось, чего-то ждал. Шлёп-шлёп-шлёп . Этому коту всегда нравилось смотреть, как люди занимаются разными делами. Здесь он следил за тем, как Джоанна ремонтирует раковину, в Пикаксе – за тем, как Пит Паррот клеит обои; как мистер О'Делл моет окна и чистит ковры. И уж конечно, Коко всегда пялился на Квиллера, когда тот печатал на машинке, Коко, словно старательный ученик, наблюдал за различными действиями людей, точно намереваясь научиться какому-то ремеслу. Сейчас по всей видимости, он был увлечён плотницким делом.

Квиллер набрал так хорошо знакомый ему телефонный номер.

– Это Квиллер из дома «К» на восточном берегу.

– Ха-ха-ха! Могли бы и не представляться! – засмеялась миссис Глинко. – Что вы там ещё натворили?

Ему захотелось сказать: «Чёрт возьми, неужели ты считаешь, что я целый день сижу и думаю, что бы ещё сломать?» Но миссис Глинко была такой веселой и её услуги всегда оказывались кстати, поэтому Квиллер сдержался.

– Миссис Глинко, здесь появились мыши. Боюсь, что для такого старого дома это опасно. Есть у вас кто-нибудь, кто мог бы отразить их нашествие?

Конечно, одна мышь ещё не нашествие, но Квиллер подумал, что сгустить краски не помешает.

– Ладно. Я пришлю Маленького Джейка, – сказала миссис Глинко. – Он знает, что делать в таких случаях. Парень учится в колледже. Ха-ха-ха!

Маленький Джейк явился быстро: ещё один высокий блондин, которых так много в Мускаунти. Естественно, что этот парень тоже приехал на синем пикапе.

– В чём проблема? – поинтересовался он таким тоном, каким добрый старенький доктор спрашивает: «Где болит?»

Квиллер рассказал о вчерашнем происшествии.

– Это единственная мышь, которую я видел, но, возможно, она просто разведывала обстановку, чтобы привести сюда остальных.

– Может, в последнее время ваша кошка что-то вынюхивала или выискивала?

– В эти дни она много вертелась вокруг плиты и холодильника. Я думал, она просто намекает на то, что пора есть.

– Ладно, посмотрим, в чём дело, – сказал Джейк. – Как мне забраться в подпол? – Квиллер показал ему, где люк, и Джейк дал Квиллеру фонарик. – Я буду ползать внизу, а вы светите фонариком по углам и в те места, где через стенку проходят всякие кабели или трубы. Если я увижу, что где-то проникает свет, то залеплю щель уплотнителем. Эти маленькие мошенники ухитряются пролезать даже через трещины, тонкие, как волос.

Джейк ловко забрался в люк и стал давать указания:

– Двигайтесь вправо. Так… Стоп! Всё нормально. Ещё правее… Стоп! Ложная тревога. Давайте дальше. Здесь проходят кабели. Не так быстро… Стоп! Ага, вот она где! Не двигайте фонарик!

– У мышей в том месте прямо-таки парадный вход, – сказал Джейк. – С вашего позволения я выйду из дома и отряхнусь.

– Вы прекрасно делаете своё дело, – похвалил Квиллер, когда Джейк вернулся и представил счёт.

– Да, клиенты не жалуются. Если опять появятся мыши, я приеду и сделаю всё бесплатно.

– Хорошо. Это ваша основная специальность?

– Нет, у меня много занятий, но летом в коттеджах появляются мыши, и я подрабатываю во время каникул.

– Если ты Маленький Джейк, думаю, есть и Старый, – предположил Квиллер.

– Да, это мой отец. Возможно, вы его знаете. Доктор Армбрустер, он работает хирургом в больнице

Пикакса. А я посещаю подготовительные курсы при медицинском колледже и тоже собираюсь стать хирургом.

«Ещё одна идея для "Пера Квилла"«, – подумал Квиллер, когда будущий хирург уехал, и выпустил котов из гостиной, где они томились в заключении, пока люк был открыт.

– Спасибо за молчаливую поддержку, – сказал им Квиллер. – В качестве награды вы заслужили… КАШУ!

Юм-Юм побежала на кухню, а Коко не спеша отправился вслед за ней.

К обеду дождь перестал, но Квиллер уже почти утратил всякую надежду, что сегодня здесь появится синий пикап с весёлым цыпленком. Обычно Клем не терял попусту ни одного часа и не упускал возможности побыстрее заработать лишний доллар для своей предстоящей женитьбы на Мэрилин. Мэрилин была хорошая девушка, и она выходила замуж за отличного парня.

Но в субботу на стройке никто не работал. Клем так и не позвонил. Теперь он мог появиться здесь только в понедельник.

Воскресенье выдалось солнечным и жарким. Квиллер одевался, испытывая какое-то странное волнение, словно молодой журналист, которому впервые поручили написать статью. Впрочем, все свои двадцать пять с лишним лет журналистской деятельности он испытывал это волнение перед очередной встречей. Но в этот раз он шел всего лишь на семейную вечеринку. «Неинтересных тем не бывает, – сказал сам себе Квиллер, – бывают только бестолковые журналисты».

Стоя под душем, Квиллер напевал что-то себе под нос и аккуратно намыливался, как вдруг пошла холодная вода. Для него это было точно снег на голову. Завернувшись в полотенце, он пошёл в чулан. Именно там находился водогрей. Однако всё оказалось в порядке, вода не капала, пар не шёл, ничего не гремело и не стучало. С виду в баке тоже не было заметно никаких неисправностей.

Проклиная несвоевременность поломки, Квиллер ещё раз позвонил Глинко.

– Опять вы! – воскликнула миссис Глинко, пребывая, как обычно, в чрезвычайно веселом расположении духа. – Что на этот раз?

– Водогрей.

– Ладненько. Попытаюсь найти Маленького Джо. Возможно, она в церкви. Ха-ха-ха!

– Вообще-то я сейчас уезжаю, у меня назначена встреча, – сказал Квиллер, – но у вас есть ключ, а Джоанна знает где, что и как.

Эта поломка несколько омрачила настроение Квиллера, но он уже успел смириться с прелестями жизни в доме со старой водопроводной системой. Наказав котам вести себя хорошо, он попрощался с ними и поехал в сторону Сэндпит-роуд, на старую ферму Уимзи.

Он уже бывал там раньше и видел эти многочисленные амбары, сараи, курятники, заборы и огромные площади пахотной земли. Перед въездом на ферму стоял щит, оповещавший всех и каждого, что ферма является собственностью одной и той же семьи вот уже в течение ста лет. Хозяева жили в большом каменном доме, тоже очень старом. Перед домом были разбиты клумбы, за домом – огород, а на лужайке росли старые кусты сирени. На заднем дворе уже припарковались несколько десятков машин – представители рода Уимзи съезжались на семейную встречу.

Столы были составлены в длинные ряды. Те, кто приезжал, привозили с собой корзины со съестным, ведерки со льдом и раскладные стулья.

Сесил Хаггинс нашёл Квиллера среди гостей и представил его старейшим членам семейства.

– Что нам нужно делать? – спросили они у Квиллера.

– Развлекайтесь как обычно. Забудьте, что я здесь.

– Ну, тогда чувствуйте себя как дома и угощайтесь вместе со всеми, когда пробьет гонг, – сказал патриарх семейства Уимзи. – Если вам нравится игра в подковы[7], то там, рядом с амбаром, всегда найдутся желающие поддержать вас.

Здесь были представлены все возрасты: грудные младенцы, малыши в колясках, древние старики, беременные женщины, подростки, которые играли во фрисби, молодые мужья, которые потягивали пиво. Люди постарше играли в подковы. Квиллер заметил, что разговаривали мужчины – с мужчинами, женщины – с женщинами, молодые мамы – с молодыми мамами, а пожилые люди сидели на раскладных стульях под раскидистым деревом и тоже вели неторопливые беседы. Однако когда прозвучал сигнал на обед, вся семья смешалась в одну весёлую шумную компанию без всяких различий пола и возраста. Квиллер насчитал здесь сто одиннадцать человек и подумал, что генеалогическое древо этого семейства по своей сложности, должно быть, напоминает микросхему компьютера.

В семействе имелись свои знаменитости, например молодой военный, который приехал домой на побывку после окончания основного курса обучения. Его чествовали так, словно он был по меньшей мере бригадным генералом. Все также спешили засвидетельствовать своё почтение новорожденному младенцу, точно он был первенцем в королевской семье. Молодую пару, которая недавно объявила о своей помолвке, буквально осыпали пожеланиями любви и счастья. Квиллер ожидал встретить здесь Клема со своей невестой, им тоже все пожелали бы счастья, но их нигде не было видно.

Квиллер переходил от одной группы к другой, слушал, наблюдал и постепенно начинал думать, что судьба, возможно, обманула его. Он видел, как двоюродные, троюродные и неизвестно сколькоюродные братья и сестры непринужденно болтали о всяких семейных делах и просто были рады встретиться друг с другом.

Его же семья состояла из бывшей жены, которая не поддерживала с ним никаких отношений и жила в Коннектикуте, враждебно настроенной по отношению к нему родни бывшей жены и из двух сиамских котов.

Сесил Хаггинс спросил у Квиллера, нравится ли ему новый велосипед, и посоветовал прокатиться по заброшенным дорогам.

– Испробуйте Мак-Грегор-роуд, – говорил владелец магазина. – Там, где заканчивается асфальт, начинается открытая местность – это хорошая тренировочная площадка для вашего велосипеда.

Квиллер и без того прекрасно знал эти места – там находился дом Полли Дункан.

– И ещё, если вы захотите серьезно испытать ваш велосипед, – прибавил Сесил, – рекомендую вам Старую Брр-роуд. Эта дорога пришла в запустение после того, как в двадцатые годы построили шоссе, и теперь от неё вообще не осталось следов. Никаких! Мой дедушка держал магазин на Брр-роуд, который назывался «Уголок Хаггинса», – большой процветающий магазин. Я тоже держу магазин, как дедушка. Это наследственное.

Миссис Хаггинс дернула мужа за рукав:

– Расскажи мистеру К. историю о дедушке и буханке хлеба.

– Да, это хорошая история! – засмеялся Сесил. – Мне бы следовало записать парочку таких историй для памяти… Слушайте. Раньше бабушка пекла хлеб для продажи прямо в магазине, и дедушка выкладывал горячие буханки поближе к двери, чтобы покупатели, войдя в магазин, сразу почувствовали запах свежеиспеченного хлеба. Рядом с хлебом лежали жевательный табак и конфеты. Только не говорите мне, что в те дни не знали, как раскладывать товар. Так вот, жил тогда один старикашка, который приходил в магазин стащить соленый огурец из бочки или немного сухого печенья с прилавка.

– Вы не думайте, у этого человека были зарыты деньги на заднем дворе, – прибавила миссис Хаггинс, – но он терпеть не мог их тратить.

– Сущая правда. Его звали Джош Камминс. Поиграв в шахматы со своими друзьями, он выходил из магазина и всегда прихватывал буханку хлеба, ту, которая лежала с самого края, почти у двери, и никогда не платил. Моего дедушку это несколько огорчало, но он не хотел хватать старика за руку и обвинять в воровстве. В маленьких городах вроде нашего так не поступают. Поэтому дедушка придумал план. Он сказал бабушке, чтобы она запекла грязный носок в буханке с хлебом.

– Я думаю, что в те времена грязные носки были действительно грязными, – вставила миссис Хаггинс.

– Итак, бабушка испекла хлеб, и дедушка положил его с краю как раз тогда, когда Джош собирался выйти из магазина, – продолжал Сесил. – Конечно, старикан прихватил буханку и вышел… С тех пор он больше не воровал хлеба!

– Кстати, никто так и не нашел этих денег, зарытых на заднем дворе, – сказала миссис Хаггинс.

– Да, – подтвердил её муж. – И никому не суждено их найти. Сейчас на том месте заасфальтированная автостоянка. И также никто до сих пор не обнаружил сокровища старого мистера Клингеншоена, те, которые он затопил в озере. Говорят, чего там только не было! Клингеншоен сделал это перед своей смертью, в двадцатые годы. Тогда он уже был немного не в своём уме. Вам бы следовало заняться поисками сокровищ, мистер К.

– Жалко тебя разочаровывать, Сесил, но мне совсем не хочется платить огромный подоходный налог за эти сокровища.

– А вот и сигнал на обед! – воскликнула миссис Хаггинс, когда кто-то зазвонил в большой чугунный колокол, висевший на высоком столбе.

Столы ломились от всевозможных яств: жареные куры, печёные бобы, корнуэльские пироги с мясом, бутерброды с ветчиной, жаренные с пряностями яйца, картофельные салаты, домашние соленья и маринады, желатин разных цветов, шоколадные торты, сладкие пироги и тянучки из чёрной патоки – всего и не перечесть.

Когда колокол прозвонил во второй раз, извещая об окончании трапезы, произошло нечто вроде официальной церемонии. Были вручены призы самому старшему и самому младшему членам семьи, присутствовавшим здесь, а также тем Уимзи, которым пришлось проделать самый большой путь, чтобы попасть на семейную встречу. После этого все разошлись: старшие вернулись на свои стулья под деревом, молодежь продолжила игру в фрисби, мужчины собрались на парадном крыльце, чтобы обменяться новостями, а молодые мамы пошли в дом, чтобы уложить спать малышей.

Квиллер разгуливал среди мужчин и прислушивался к разговорам о рыбалке, о видах на урожай, о телевидении, похоронах, детях, кулинарных рецептах, несчастных случаях, хирургических операциях и о старых добрых временах.

Две женщины завели спор о том, как правильно готовить корнуэльские пироги с мясом.

– Когда мой дедушка работал на шахте Бакшот, – говорила одна, – он каждый день брал с собой такой пирог, а это значит, что бабушка пекла пирог каждый день. У меня сохранился её рецепт, и я точно знаю, что начинка состояла из мяса и картошки и ещё туда добавляли немного лука.

– Ну а в моей семье пирог не был пирогом, если в него не добавляли репы, – возразила другая женщина.

– Ни за что! – упорствовала первая. – Моя бабушка скорее отравила бы колодец, чем положила репу в пирог.

Пожилые люди делились воспоминаниями, стоял непрерывный гул – словно пчёлы жужжали в кустах сирени. Седовласый мужчина, на котором была надета голубая лента с надписью «Самый старший», говорил:

– Когда я впервые пришёл на семейную встречу, во дворе стояла уборная, или «Кузен Джон», так их тогда называли. А теперь вместо нормального туалета приходится пользоваться горшками. Да, времена меняются…

– А банки? – спросил один из его слушателей. – Раньше ты мог прийти домой к банкиру после ужина и он по твоей просьбе открывал свой банк, раз у тебя туго с наличными. Никаких тебе хитрых замков, ни сигнализации, ни телеглаз, ни прочей дребедени.

Среди молодых женщин Квиллеру удалось-таки разыскать Мэрилин Уимзи.

– А где Клем? – спросил он.

– Он не смог прийти, – отвечала она.

– Надеюсь, он не заболел? Вчера его не было на работе, а в пятницу – на шествии.

– Клема нет в городе, – сказала девушка, избегая смотреть в глаза Квиллеру.

– А завтра он будет? Пусть приходит, я жду его у себя. Нам надо обшивать крышу.

– Надеюсь, что да, – неуверенно произнесла Мэрилин.

Квиллер посмотрел на старшее поколение, собравшееся под большим деревом.

– Вы знаете, кто здесь Эмма Уимзи?

– Да, – живо ответила девушка, как будто была рада поменять предмет разговора. – Вон она, в синем свитере, сидит на стуле.

На полпути к собранию стариков Квиллера перехватила энергичная женщина в яркой куртке с надписью «Мы позаботимся о вас».

– Мистер Квиллер, вы, наверное, не помните меня. Я Ирма Хасселрич.

– Конечно помню, – сказал он. – Вы дочь поверенного Хасселрича, и вы работаете в Обществе помощи престарелым.

Среди гостей, одетых кто во что, она выделялась своей красивой прической, тщательным макияжем и хорошо сшитой одеждой. Мисс Хасселрич была чрезвычайно привлекательна, хотя и не очень молода.

– Ну а вас легко запомнить! – воскликнула она. – В прошлом году вы приезжали к нам брать интервью у одной старой леди.

– Она из деревни, насколько я помню. По-моему, её звали миссис Вулсмит. Как она поживает?

– Отошла в мир иной, царствие ей небесное, – тихим голосом произнесла мисс Хасселрич. – Ей было девяносто пять лет, но, представьте себе, у неё не выпал ни один зуб.

– А что привело вас сюда сегодня? – спросил Квиллер.

– Я привезла трёх наших пансионеров: Эбнера Хаггинса (сейчас на нем лента «Самый старший»), Эмму Хаггинс Уимзи, восьмидесяти девяти лет, и Клару Уимзи Уорд, восьмидесяти двух лет.

– Вы могли бы меня познакомить с Эммой Уимзи? Говорят, у неё есть что порассказать. Я хотел бы записать её истории на диктофон.

– Миссис Уимзи будет в восторге! – воскликнула мисс Хасселрич. – Когда-то она работала учительницей в школе, и вы увидите, что с артикуляцией у неё всё в порядке. Теперь у неё слабое сердце, но по-прежнему ясная память… Эмма! Эмма, дорогая! Вас хотят видеть!

– Кто это? Кто? – дрожащим от нетерпения голосом крикнула старушка.

– Журналист из газеты. По-моему, он хочет услышать вашу историю о Панкин.

– О боже! Обо мне никогда не писали в газетах, за исключением того раза, когда мы с Горацио поженились. Я нормально выгляжу?

– Вы выглядите прекрасно… Эмма, это мистер Квиллер.

Эмма Уимзи оказалась хрупкой старушкой с редеющими седыми волосами и с румянцем на щеках, наверное благодаря заботам мисс Хасселрич. Эмма хотя и была слабенькой на вид, но отличалась жизнерадостностью. На её свитере красовалась эмалевая брошка в виде кота с длинным изогнутым хвостом.

– Приятно познакомиться, – сказала старушка.

Квиллер сердечно пожал её крошечную руку.

– Это большая честь для меня, миссис Уимзи, – произнёс он. Квиллер всегда разговаривал с теми, кому за семьдесят, в такой изысканной манере, и старикам это очень нравилось.

Мисс Хасселрич предложила перевезти кресло немного подальше, в более спокойное место, и они устроились в тени за кустами сирени.

– Вам тепло, дорогая? – заботливо спросила мисс Хасселрич у Эммы.

Квиллер принёс раскладные стулья и включил диктофон.

– Почему вы назвали свою кошку Панкин[8], миссис Уимзи? – начал он.

– Она была рыжая и пришла ко мне в День всех святых[9]. Мне тогда исполнилось шесть лет. Мы с ней так здорово подружились. У нас существовала одна тайная игра… – Эмма задумчиво улыбалась.

– Так что это за тайная игра, миссис Уимзи?

– После того как мама укладывала меня спать и закрывала дверь спальни, появлялась Панкин и совала под дверь лапы, словно пыталась пробраться внутрь. Я вылезала из кровати и хватала её за лапу. Она отдергивала эту лапу и совала под дверь другую. Да, мы здорово веселились, и нас ни разу не застукали.

– И как долго вы играли в эту игру? – спросил Квиллер. – Я имею в виду, сколько лет?

– Всё время, пока я росла. Дайте-ка подумать… Панкин умерла тогда, когда я поступила в педагогический колледж. В те дни работа учительницы была самой подходящей для респектабельной молодой леди. Мой дедушка держал самую большую лесопилку в Содаст-сити, и мы были уважаемыми людьми. – В её глазах промелькнул огонек.

– Эмма, дорогая, расскажите мистеру Квиллеру о пожаре в колледже, – вмешалась мисс Хасселрич.

– Да, о пожаре. Я жила в общежитии, целиком ушла в учебу и совершенно не вспоминала о нашей с Панкин игре. Однажды ночью я вдруг проснулась от того, что услышала, как кто-то скребется под дверью! На секунду я подумала, что снова очутилась дома и Панкин опять хочет поиграть со мной. Но Панкин ведь умерла! Потом я почувствовала запах дыма. Я побежала вниз, в холл, с криками «Пожар! Пожар!» и при этом стучала в каждую дверь. – Эмма остановилась, по-видимому представляя эти события.

– Всем удалось спастись?

– Да, приехали пожарники и потушили огонь.

– Вы никому не рассказывали, как получилось, что вы так вовремя проснулись?

– Нет! Надо мной стали бы смеяться. Но мне было суждено снова услышать царапанье под дверью.

– Когда это случилось?

– Уже после того, как мы с Горацио поженились. Мы жили на ферме, и у нас было пятеро детей, из них четыре мальчика… – Эмма замолчала, погрузившись в свои воспоминания и улыбаясь своим мыслям.

– Расскажите мистеру Квиллеру о буре, дорогая, – мягко произнесла мисс Хасселрич.

– Это была не просто буря, а настоящий торнадо!

– Да, дорогая. Расскажите, что произошло.

– Я носила под сердцем четвёртого ребенка. Однажды ночью я проснулась, и мне показалось, что кто-то скребется под дверью, прямо как Панкин. Я встала и прислушалась! Дул жуткий ветер! Я разбудила Горацио, он вскочил и сказал: «Перенеси детей в погреб!» Ураганом снесло крышу с нашего дома, но мы все остались живы. – Эмма замолчала, и глаза её потускнели.

– С тех пор вы больше не слышали царапанья под дверью? – спросил Квиллер. Он терпеливо ждал, пока старушка соберется с мыслями.

– Слышала, – отвечала она. – Ещё один раз, уже после смерти Горацио и после того, как все дети разъехались. Я продала ферму и купила небольшой домик в городке Блэк-Крик. Я жила одна, как вы сами понимаете. Однажды ночью меня снова разбудил звук когтей, скребущих о половицы. Я прислушалась, и мне показалось, что на кухне кто-то есть. Я выбралась из кровати, на цыпочках подошла к двери и увидела луч карманного фонарика. Не помню, боялась я или нет. Думаю, что нет.

– Как же вы поступили?

– Я осторожно прикрыла дверь и вызвала полицию по телефону. Мои сыновья настояли, чтобы в спальне был второй телефон.

– А кто оказался в кухне?..

– Грабитель. Его схватили. С тех пор я больше не слышала царапанья когтей под дверью. – Эмма повернулась к мисс Хасселрич: – Ведь правда?

– Да, дорогая. Это было в последний раз.

– Спасибо, миссис Уимзи, – поблагодарил Квиллер. – Замечательный рассказ! Как вы можете объяснить эти чудеса?

– Не иначе как божественным провидением, – ответила старушка, и глаза её при этом сияли. – Пути Господни неисповедимы…

По дороге домой Квиллер всё вспоминал рассказ Эммы Уимзи. Ему, журналисту, следовало бы смеяться над сверхъестественными историями. Но у него самого был сиамский кот, который предчувствовал опасные ситуации и даже иногда давал знать о них своему хозяину. В этом северном краю существовала какая-то таинственная первобытная сила, сводившая на нет все утверждения современной науки.

Квиллер приехал домой, открыл дверь и позвал:

– Ну, где же честная компания? Я привёз свежих жареных цыплят.

На зов прибежала только Юм-Юм.

– А где твой дружок? – спросил Квиллер, взглянув на лосиную голову. – Где ты, Коко? Я привёз тебе жареного цыпленка.

Он ожидал услышать мяуканье, урчанье или по крайней мере удар об пол, если бы Коко спрыгивал с какого-нибудь высокого места, но ничего подобного не последовало.

– Каша! – На это слово Коко тоже обычно отзывался.

Однако и это слово не дало никакого результата. Почувствовав неладное, Квиллер обыскал чулан, посмотрел под кроватями, распахнул шкафы и выдвинул ящики стола. Он искал Коко даже в ванной, но кота нигде не оказалось, и беспокойство Квиллера всё возрастало.

Догадавшись, в чём дело, он покрылся лихорадочным румянцем и почувствовал комок в горле. Здесь была Джоанна, и она выпустила Коко на улицу !

Квиллер открыл кран с горячей водой. Да, Джоанна была здесь.

– Боже мой! – простонал он и выбежал из дому.

СЕМЬ

Коко потерялся! Квиллер звал его по имени, искал глазами по деревьям, проверил сарай и прочесал всё вокруг. Он рванул вниз по ступенькам на пляж и всё звал, звал Коко. Потом в панике бросился назад в дом и дрожащими руками схватился за телефонную книгу. Он искал телефон Джоанны Трапп, проживающей на Хогбэк-роуд. В списке абонентов её не оказалось. Можно было бы и самому догадаться, что у неё нет телефона. Квиллер набрал номер Глинко, думая, что она сможет вызвать Джоанну по радио.

Гудок… другой… но прежде, чем на том конце успели ответить, он услышал отдаленное мяуканье. Бросив трубку, он снова выбежал на улицу.

– Коко! – крикнул Квиллер и прислушался. Никакого ответа. Он вновь обыскал всё вокруг в страхе, что Коко, возможно, искусала злая собака или дикий зверь и он, беспомощный, лежит в кустах, слишком слабый, чтобы мяукнуть ещё раз. А найти его здесь, среди этого бескрайнего леса, невозможно…

Квиллер опять позвал Коко, но услышал в ответ только тишину. Может, ему послышалось мяуканье, точно так же, как Эмме Уимзи царапанье под дверью?

Расстроенный, Квиллер вернулся в дом. Бешено стучало сердце. Он сел на диван и обхватил голову руками… Опять показалось? Кажется, откуда-то из камина донеслось слабое мяуканье! Он хотел поискать в трубе, но дымовая заслонка была закрыта. Квиллер посмотрел на ящик с дровами. Что-то предчувствуя, он побежал в сарай, схватил лестницу, взобрался на крышу и посмотрел в трубу. Сверху дымоход ничто не прикрывало. Маленькое животное вроде кота могло упасть в трубу и оказаться в ловушке. Допустим, Коко выбежал из дома и потом увидел, что не может вернуться. Он залез на дерево, прыгнул на крышу и решил проникнуть в дом через трубу. С его стороны это был хороший ход. Откуда Коко было знать, что заслонка закрыта?

Квиллер скатился по лестнице, сдирая в кровь руки и цепляясь штанами за гвозди. Он снова вбежал в дом, сунул голову в камин и позвал Коко.

Ответ последовал, но совершенно с противоположной стороны.

Квиллер метнулся в гостиную:

– Коко!

Кто-то ещё раз мяукнул. Квиллер почти сходил с ума, а тут ещё Юм-Юм мешалась под ногами, истерически визжа.

– Заткнись! – прикрикнул на неё Квиллер.

А себе он сказал: «Успокойся. Хорошо подумай и внимательно прислушайся. Коко должен быть где-то здесь».

– Коко.

На этот раз ответ донёсся откуда-то из задней части дома. Квиллер кинулся в чулан, отбросил прочь коврик и поднял тяжёлую крышку люка.

– ЙАУ! – сказал Коко, вылезая из дыры и стряхивая с себя паутину.

Квиллер опустил крышку, и она со стуком захлопнулась.

– Сколько ты там пробыл? – строго спросил он.

– Йау! – ответил Коко, стряхивая паутину с усов. Он спокойно прошествовал в кухню, туда, где стояла лоханка с водой, и начал пить.

Квиллер умылся и перевязал руки.

– Больше никогда так меня не пугай! – сурово сказал он. Теперь ему всё стало понятно: Джоанна спустилась вниз, чтобы заняться водогреем, и не знала, что Коко последовал за ней. Пока он исследовал какой-нибудь укромный уголок, Джоанна закрыла люк и таким образом заперла Коко в подполе. Она положила коврик на место и уехала восвояси. Сколько же, интересно, времени просидел Коко в подполе? Час, дна, три? В любом случае это послужит ему уроком.

Квиллер извинился перед Юм-Юм за то, что накричал на неё, и нарезал своим любимцам жареного цыпленка, хотя у него всё ещё дрожали руки и он с трудом удерживал нож. Квиллер поставил на пол тарелку с едой и пошёл прогуляться по пляжу, чтобы немного успокоиться.

Пустынный берег, мягкий плеск волн, необъятная озерная гладь и синева неба благотворно подействовали на его нервы. Хотя какие нервы? Он ни разу в жизни особо не нервничал. И всё-таки сегодня у него дрожали руки, когда он листал телефонную книгу, и он не мог унять их дрожь, пока резал цыпленка.

Работая криминальным репортером, он побывал в различных передрягах, но руки у него никогда не дрожали. Конечно, тогда он был моложе. А теперь ему уже пятьдесят, и в последний раз он проходил тест на физическую подготовку два года назад. Наверное, он пьёт слишком много кофе. Полли Дункан настаивала на том, чтобы уменьшить потребление кофе. Все те женщины, которые встречались Квиллеру за последние годы, проявляли прямо-таки раздражающую заботу о его здоровье. Все, кроме Милдред. Они зависали над ним и, будто хор в греческой трагедии, монотонно распевали: «Правильно питайся… Больше работай физически… Брось курить!» Что ж, он отказался от своей любимой трубки. Купил велосипед. Ел вареную рыбу. И вот теперь Полли начала кампанию против неумеренного потребления кофеина.

Лёгкой походкой Квиллер медленно шёл по пляжу, глубоко дышал и временами останавливался, чтобы взглянуть на безмятежную озерную гладь. Не успев дойти до мыса Чаек, он увидел Расселл. Она шла ему навстречу, в тёмных очках и одетая в свой обычный невыразительный наряд.

– Привет! – сказал Квиллер. – А где сегодня ваши пернатые друзья?

– Я уже покормила их, – ответила Расселл.

– Просто гуляете?

Она кивнула.

– А я гуляю, чтобы немного понизить давление, – сообщил Квиллер. – Я только что пережил стрессовую ситуацию.

Расселл посмотрела на его забинтованные руки:

– Вы, наверное, ранены.

– Ерунда, небольшие царапины. Видите ли, я думал, что мой кот потерялся в лесу. У меня два кота, и я не разрешаю им гулять одним. Вообще-то они никогда и не гуляют одни! Когда я пришёл домой и увидел, что одного из них нет, скажу вам, не стесняясь, я просто ударился в панику. Мои коты очень много для меня значат. Они моя семья. Что только я не передумал: может, думал я, его загрызли бродячие собаки или дикие животные, может, его унесла в своих когтях сова или, может, его кто-то украл. Оказалось, что в моё отсутствие приходил водопроводчик и открыл лаз в подпол. Коко проник туда и оказался в ловушке. Он – кот. А Юм-Юм – кошка. Они у меня сиамские коты. Хотите взглянуть на них?

Квиллер понимал, что болтает как последний простак, но сейчас для него было лучше выговориться.

Поколебавшись, Расселл вместо ответа застенчиво опустила ресницы. Квиллер болтал всю дорогу.

Они пришли на крыльцо, и Расселл села на самый краешек кресла.

– Хотите имбирного пива? – спросил Квиллер.

– Нет, спасибо.

– Коты где-то здесь, – сказал он. – Они выйдут, когда услышат, что мы разговариваем о них. Они очень высокого о себе мнения, и им нравится слушать комплименты. Юм-Юм совсем ручная, очень ласковая, настоящая кошечка. А вот Коко – другое дело. Он очень умный, у него есть дар угадывать плохих людей, предсказывать опасности и неожиданные события. Интересно, где же они. Извините, я на минутку.

Коты дремали на диване в гостиной: Коко был измучен сидением в подполе, а Юм-Юм была рада прикорнуть рядом с ним. К тому же они только что плотно поели. Квиллер взял их на руки и понёс на крыльца Коты тяжело лежали у него на руках, и их головы и хвосты безжизненно болтались. Квиллер осторожно опустил своих приятелей на коврик.

Юм-Юм встряхнулась и посмотрела на Расселл, впрочем без особого любопытства, и принялась за шнурки её парусиновых туфель. Коко так и остался лежать там, куда его положили, он распушил хвост и щёлкнул зубами с такой враждебностью, словно перед ним была белка или какой-то приблудный кот, а не гостья его хозяина.

– Коко! Веди себя прилично! – упрекнул его Квиллер.

– Они очень интересные, – заметила Расселл.

Постепенно хвост Коко принял нормальные очертания, и кот направился в дом, пару раз искоса взглянув на нежеланную посетительницу.

Смутившись, Квиллер поспешно сказал:

– Хотите взглянуть на пристройку?

Они обошли вокруг дома.

– Большая труба, – сказала Расселл, увидев трубу, выложенную из камней. – Другое крыльцо, – прокомментировала она, глядя на крыльцо у задней двери.

– Очень удобно иметь два крыльца в доме. На одном всегда ветерок, а на другом никогда не дует.

– Высокие деревья, – произнесла Расселл, взглянув на стофутовые сосны.

– Они очень старые, – отозвался Квиллер, напуская на себя умный вид.

Когда они очутились перед восточным крылом, Квиллер стал описывать план строительства: как он собирается соединить пристройку с домом, заметив, что обшитая досками она будет выглядеть просто здорово.

Расселл молча смотрела туда, куда показывал Квиллер, и как-то уныло кивала, а когда он закончил своё пространное повествование, глухо произнесла:

– Надеюсь, вы удачно завершите строительство.

Как только она спустилась по ступенькам на берег, Квиллер почувствовал настоя тельную потребность поговорить с Милдред Хенстейбл.

– Спасибо за то, что ты посоветовала мне взять интервью у Эммы Уимзи, – сказал он. – Её история про кошку очень интересна и о многом заставляет задуматься. Надо слегка подчистить рассказ, и, думаю, он понравится читателям.

– А как тебе семейная встреча? Было на что посмотреть?

– Ещё бы! Я рад, что другие люди живут большими семьями и встречаются со своими родственниками. На этой встрече я даже немного им позавидовал, но теперь дома пришёл к выводу, что от такого обилия родственников я бы задохнулся.

– Сколько ты там пробыл?

– Около трёх часов, а когда вернулся домой, то испытал настоящий шок. Я думал, Коко потерялся.

– Не может быть!

– Джоанна впустила его в подпол, и мне пришлось здорово поволноваться, пока я его нашёл.

– Как ужасно, Квилл! Я ведь знаю, что для тебя значат эти кошки.

– После этого происшествия меня посетила твоя соседка. Мы провели вместе полчаса, и, подумать только, за это время она произнесла целых пятнадцать слов.

– Рада слышать, что Расселл начинает оттаивать, – сказала Милдред.

– Кто всё-таки эта женщина? – спросил Квиллер, – Откуда она приехала? Почему она здесь? На вид ей лет двадцать пять, а одевается она так, словно живёт в тысяча девятьсот тридцать пятом году. Но при этом может позволить себе заплатить тысячу долларов в месяц за коттедж.

– Возможно, Расселл – просто бедная девушка, которая неожиданно унаследовала состояние своего старого дядюшки…

– И гардероб своей старой тетушки. Увидев Расселл, Коко отреагировал так, будто она пришелец из космоса. Думаю, он знает больше нас… И ещё об этой девушке, Милдред: она чувствует, что в доме Данфилдов что-то не в порядке, ей плохо там. Ты не рассказывала ей, что произошло?

– Упаси боже!

– А когда я показал Расселл пристройку, она сказала: Надеюсь, вы удачно завершите строительство! Я начинаю беспокоиться.

– О чём тебе беспокоиться? – засмеялась Милдред. – На тебя работает прекрасный молодой человек.

– Именно он меня и беспокоит. Клем слишком хорош, чтобы быть таким на самом деле. – Квиллер разгладил усы. – Клем не появился на шествии в пятницу, вчера не пришёл на работу и сегодня не был на семейной встрече, хотя его невеста там присутствовала. Мэрилин сказала, что Клема нет в городе, но говорила она не очень-то убедительно.

– Ой, Квилл! Ты слишком подозрителен! Ничего нет страшного в том, что человек решил уехать из города на выходные, тем более в такой праздник.

Квиллер хмыкнул, пробормотал что-то вроде «надеюсь, всё обойдется» и пожелал Милдред спокойной ночи. Он не стал говорить, что в течение последних трёх дней Коко время от времени многозначительно стучит хвостом.

ВОСЕМЬ

В будние дни Квиллер уже привык просыпаться в половине седьмого утра от грохота фургона Клема, от рева пилы или от уверенного стука молотка. Однако в понедельник он проспал до восьми часов и открыл глаза только тогда, когда коты взобрались на него верхом.

Его сомнения оказались небеспочвенными: Клем так и не появился. Квиллер время от времени поглядывал на часы и, волнуясь, теребил кончики усов. В конце концов он позвонил Коттлам домой. Ответил слабый женский голос. Квиллер предположил, что это мать Клема.

– Алло, миссис Коттл? Это Джим Квиллер. Я бы хотел поговорить с Клемом, если он дома.

Последовала пауза.

– Вы хотите… поговорить… с Клемом?

– Дай мне трубку, – произнёс грубый мужской голос. – Кто это?

– Мистер Коттл? Это Джим Квиллер. Клем делает мне пристройку, но в субботу он почему-то не пришёл на работу. Я хотел бы узнать, когда он будет.

– Его нет в городе, – отрезал мужчина.

– А вы не знаете, когда он вернётся?

– Не знаю. Я передам ему, что вы просили позвонить. – Хозяин птицефермы повесил трубку.

В такой ситуации невозможно было обойтись без кофеина, и Квиллер приготовил себе чашку кофе, более слабого, чем обычно, так как в его памяти были ещё живы волнения вчерашнего вечера. Сколько же придётся ждать возвращения Клема и вернется ли он вообще? Неприятное покалывание в верхней губе всё усиливалось. Неужели придётся подыскивать ему замену? Но согласится ли кто доделывать работу, начатую другим строителем? И где найти такого же хорошего работника, как Клем? И в конце концов, самый важный вопрос: что же случилось с Клемом Коттлом?

Коты пробудились от своего трехчасового утреннего сна и ещё не погрузились в четырехчасовую сиесту. Наступил час Котовых Проказ. Юм-Юм стащила с письменного стола карандаш и грызла его, а Коко разгуливал по дому с грязным носком Квиллера в зубах. Эти носки Квиллер надевал, когда отправлялся на велосипедную прогулку.

– Что мне делать, Коко? – спросил он. – У тебя в голове много хороших идей. Скажи мне, что делать.

Коко демонстративно игнорировал вопрос и продолжал бегать по комнатам, подметая пол носком.

– Ты хочешь сказать, что в доме грязно? – Квиллер только сейчас заметил комья шерсти по углам и пыль повсюду. – Возможно.

Он прошёлся по полу шваброй и смахнул пыль со стола.

Носок напомнил ему рассказ Сесила о дедушке Хаггинсе и буханке хлеба. Что ж, хитрыми и сообразительными были эти первые поселенцы. Магазина дедушки больше нет. Сесил сказал, что камня на камне не осталось. Этот магазин находился на Брр-роуд и назывался «Уголок Хаггинса». В округе ходило множество историй о деревнях и деревушках, исчезнувших таинственным образом без всякого следа, и для Квиллера эти истории таили в себе особое очарование. Он отобрал у Коко свой носок, нашёл второй, надел рубашку и шорты, оседлал велосипед и отправился на поиски развалин магазина дедушки Хаггинса.

Только тяжёлый велосипед или трейлер могли преодолеть рытвины Старой Брр-роуд. Этой дорогой уже давно никто не пользовался, и она заросла травой.

Тем не менее раньше тут пролегал единственный путь, который связывал между собой Мусвилл и Брр. Здесь проезжали фургоны, повозки, шёл конный и пеший люд. Тогдашним путникам ничего не стоило прошагать десять миль, чтобы обменять вязанку рыбы на пару десятков яиц. То тут то там виднелись останки разрушенных амбаров или печные трубы, поднимающиеся из травы.

Мост через реку Иттибиттивасси представлял собой обыкновенный дощатый настил.

Квиллер миновал мост и проехал поляну со следами кострища в середине. Наверное, тут устраивали привал охотники и скауты. Вдруг впереди он заметил синий фургон, который стоял на обочине дороги передними колесами в канаве. Квиллер предположил, что это какой-нибудь охотник решил остановиться, но, подъехав поближе, увидел нарисованного на двери веселого цыплёнка.

Квиллер бросил велосипед и осторожно приблизился к фургону, боясь обнаружить там что-нибудь ужасное. Через открытое окно он заглянул в кабину – она была пуста, хотя ключ зажигания торчал в гнезде. Здесь, на севере, почти все оставляли ключи в машине. Квиллер повернул ключ, мотор завёлся. Значит, бензина хватало. Тогда где водитель? Квиллер задумчиво дотронулся до своих усов. Клем вовсе не отсутствовал, как утверждали его отец и невеста.

Сделав такое неожиданное открытие, он потерял всякий интерес к магазину дедушки Хаггинса, развернул велосипед и поехал обратно, думая о том, что Коко весьма кстати стащил носок, а он, Квиллер, как выяснилось, не зря последовал невысказанному совету Коко: поехать прокатиться на велосипеде. Теперь оставалось только разработать план действий.

Подъехав к своему дому, Квиллер увидел маленькую жёлтую машину, которая как раз собиралась уезжать. Он соскочил с велосипеда и подошёл к водителю:

– Вы искали меня, Мэрилин?

– Я хотела поговорить с вами, – тихим голосом произнесла невеста Клема.

– Выходите и пойдём в дом.

Квиллер поставил велосипед в сарай и проводил Мэрилин на заднее крыльцо.

– Давайте посидим здесь, – сказал он. – На переднем крыльце немного прохладно. Хотите что-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, – отказалась Мэрилин, внимательно разглядывая свои руки, сложенные на коленях.

– Так в чём проблема? – спросил Квиллер, догадываясь в чем.

– Клем, я беспокоюсь о нём.

– Я тоже, но вчера вы сказали мне, что его нет в городе.

– Меня попросил так сказать мистер Коттл.

– Чем он мотивировал свою просьбу?

– Он сказал, что молодой парень имеет право как следует повеселиться перед тем, как обзавестись семьей. Перед женитьбой отец Клема закатил грандиозную пирушку и полагает, что Клем поступил точно так же. Но миссис Коттл считает, что Клем не сделал бы ничего подобного, и я тоже так думаю. На него совсем не похоже: уехать и не дать нам знать куда. Он парень разумный.

– Я мало знаю Клема, но склонен согласиться с вами. И всё-таки почему вы пришли именно ко мне?

– Я не знала, к кому ещё пойти. Я не хочу расстраивать родителей. У папы больное сердце, мама здоровьем тоже не блещет. Клем всегда говорил, что вы – важный человек в нашем округе, поэтому я и решила прийти к вам. – Мэрилин трогательно взглянула на Квиллера.

– Не думаю, что вам станет легче от моих слов, Мэрилин, но… я только что проезжал на велосипеде по Старой Брр-роуд и видел фургон Клема.

Девушка начала медленно краснеть.

– Фургон цел и невредим, но он наполовину сполз в канаву, – продолжал Квиллер. – Ключ зажигания на месте, и бензин тоже есть. Вы не знаете, с чего бы это вдруг Клему понадобилось воспользоваться старой дорогой?

Мэрилин покачала головой:

– Он не охотник. Только охотники пользуются этой дорогой. – Девушка широко раскрыла глаза. – Как вы думаете, что бы это могло означать?

– Это значит, что отец Клема должен прекратить обманывать самого себя и сообщить шерифу об исчезновении сына.

Когда Квиллер только начинал свою журналистскую карьеру и писал криминальные хроники для газет в Болотных Краях, он тесно общался с частными детективными агентствами, и, кроме того, подобные происшествия всегда можно было обсудить с коллегами-журналистами в пресс-клубе. Но в Мускаунти он был лишён всего этого. Конечно, здесь есть Арчи Райкер, старый друг, но Арчи только посмеется над его подозрениями. И ещё здесь есть Эндрю Броуди, начальник полиции Пикакса. Но он отвечал только за свою территорию, ферма же Коттлов в Блэк-Крике находилась под опекой шерифа.

При таких обстоятельствах Квиллер мог поговорить только с зятем Милдред, тем самым молодым человеком, который вел криминальную хронику в газете «Всякая всячина». Ради того чтобы стать журналистом, Роджер Мак-Гилливрей бросил работу учителя. И хотя он ещё не приобрел большого опыта, он охотно выслушает и, если надо, поможет.

Квиллер позвонил Роджеру в редакцию.

– Не мог бы ты на один вечер уклониться от своих родительских обязанностей и пообедать со мной? – предложил он молодому отцу.

– Мог бы! Шерон у меня в долгу. На прошлой неделе я два вечера сидел с ребёнком, пока её не было дома, – радостно воскликнул Роджер. – Может, встретимся в Брр, выпьем и закусим?

– Хорошо, – согласился Квиллер. – Если тебе нравится острая еда, давай сходим в новый ресторан, который там недавно открылся.

– Давай. Кстати, у меня есть горячие новости.

Новый ресторан назывался «С пылу, с жару». Во «Всякой всячине» его рекламировали так: «"С пылу, с жару" – это ресторан, где всегда прохладно и где можно попробовать горячие и острые блюда». Ресторан занимал здание бывшей пожарной части города Брр. Раньше здесь стояли всего две пожарные машины, а теперь на их месте ухитрились разместить тридцать столиков. Кирпичные стены и потолок из листового железа остались ещё от старых времен. Люди, привлеченные рекламой, валили сюда толпами, чтобы попробовать мексиканские, итальянские и индейские блюда.

– Шумно здесь, правда? – заметил Квиллер, когда они с Роджером встали в очередь.

– Людям нравится это, – произнес Роджер. – Им кажется, что они хорошо проводят время.

Суетливый хозяин усадил Квиллера с Роджером за маленький столик, который был зажат между двумя другими такого же размера столами.

За одним из них сидели двое праздных гуляк, слишком легко одетых, они громко кричали что-то друг другу, а за другим – две громкоголосые дамы в пляжных костюмах.

– Здесь явно не место для конфиденциальной беседы, – недовольно сказал Квиллер.

– Давай просто поедим и уйдём отсюда, – предложил Роджер. – А в «Чёрном медведе» закажем кофе с пирогом и сможем спокойно поговорить.

Вокруг сновали официанты, которые то и дело натыкались на занятые стулья или сталкивались друг с другом. Квиллер почувствовал, как что-то выплеснулось ему на шею. Он промокнул салфеткой – оказалось, какая-то красная жидкость.

– Загнанный официант подскочил к ним, чтобы принять заказ.

– Enchiladas![10] – громко произнёс Квиллер.

– Соус острый?

– Самый острый, какой только может быть.

– Свиные отбивные «Каджун», – прокричал Роджер.

Сделав заказы, они молча уставились друг на друга, оглушенные этим ужасным шумом. Квиллер, по-отечески улыбаясь, смотрел на своего визави: энергичного, несколько худощавого молодого человека, чья аккуратно подстриженная чёрная борода и чёрные волосы контрастировали с бледным лицом. Роджер в свою очередь разглядывал крепкого пятидесятилетнего мужчину, чьи роскошные усы были хорошо известны жителям Мускаунти и некоторых городов в Центре и южнее.

Хотя Роджеру и Квиллеру было трудно разговаривать между собой из-за шума, голоса других посетителей долетали до них с поразительной отчетливостью.

– Мой кот всегда извергает из себя шарики величиной с мой палец, когда ходит в туалет, – произнёс визгливый женский голос.

Квиллер нахмурился.

– Как поживает Шерон? – прокричал он Роджеру.

– Ей не терпится вернуться на работу!

– А сколько уже малышу?

– Шесть месяцев, две недели и три дня.

Квиллер увидел, как рядом с ним поднимается огромная ножища сорок пятого размера, не меньше, и услышал, как один из гуляк говорит своему дружку:

– Посмотри на этот палец. Ты думаешь, я оторвал ноготь? Нет, он почернел после того, как я уронил на него якорь.

С другой стороны визгливый женский голос верещал уже о чём-то другом:

– Её муж в больнице. Его разрезали от уха до уха и извлекли опухоль величиной с кочан брюссельской капусты.

В этот момент на стол буквально швырнули две тарелки. Квиллер подозрительно принюхался и заметил:

– Это вовсе не энчиладас. Это выглядит как карри. – Я заказывал свиные отбивные, – удивился Роджер, – а принесли какой-то омлет.

– Пошли отсюда! – Квиллер схватил обе тарелки и понёс их к выходу, где и всучил в руки озадаченному хозяину.

– Потом разогреете и подадите кому-нибудь другому, – язвительно сказал ему Квиллер. – Пошли в «Чёрный медведь», Роджер.

Кафе «Чёрный медведь» в отеле «Пирушка» славилось своими фирменными бутербродами и домашними пирогами. Освещение было несколько тускловатым, а мебель не очень прочной, но зато здесь можно было спокойно поговорить. Квиллер с Роджером осторожно присели на неустойчивые стулья, и их приветствовал Гарри Пратт, хозяин заведения, мужчина с всклокоченной чёрной бородой, мускулистыми, как у портового грузчика, плечами и коричневым загаром, как у моряка.

– Похоже, ты недавно катался на своей лодке, – заметил Квиллер.

– Я каждое воскресенье рыбачу, – произнёс бородач неожиданно высоким голосом.

– Как ты считаешь, «С пылу, с жару» – опасный для тебя конкурент?

– Однажды мои клиенты сходили туда, когда это заведение впервые открылось, но потом решили вернуться ко мне. Что будете заказывать?

Роджер заказал бузбургер и пиво, а Квиллер – бузбургер и кофе.

– Ладно, Роджер, выкладывай свои новости, – сказал Квиллер.

– Ты слышал об острове Трёх Деревьев?

– Только название. Кажется, этот остров расположен напротив моего дома, на озере, но с берега его не видно.

– Да, он находится в нескольких милях от берега: плоский кусок песчаной земли с пригорком в середине и с трёмя деревьями. Этот остров принадлежит человеку, который владеет несколькими рыболовецкими судами, у него там есть док и сарай. Рыбаки заглядывают туда, чтобы немного передохнуть и выгрузить свой улов. Детишки загорают там на песке и играют с рыбьими потрохами.

– Так что за новости? Может, этот человек решил строить многоэтажные дома?

– Слушай, мне это рассказал пилот вертолета шерифа. На этом острове приземлялся НЛО!

Квиллер взглянул на Роджера с насмешливым недоверием.

– Он подшутил над тобой.

– Вовсе нет. Я хорошо его знаю. Он увидел кусок выжженной земли, причем идеально круглой формы.

– Наверное, дети жгли костер, – предположил Квиллер.

– Круг слишком большой.

– А что говорит шериф?

– Пилот не докладывал ему официально. Он боится, что это повредит его репутации в департаменте.

– А ты что собираешься делать?

– Думаю взять счетчик Гейгера или что-то в этом роде и поехать туда. Я напишу материал в газету. У Буши есть катер, и он охотно поедет с нами.

Квиллер молчал. Он вспомнил, что в юности у него в голове возникали и не такие сумасшедшие идеи. Роджер молод. Не надо его расхолаживать.

– Ты поедешь с нами? – спросил молодой человек.

Квиллер задумчиво разгладил усы. Хотя он совершенно не верил россказням об НЛО, ему всё-таки хотелось быть в курсе дела.

– Я не возражаю против этой поездки.

– Поскольку ты совсем не веришь в НЛО, ты сможешь подтвердить правдивость наших исследований. Это придаст моему репортажу больше веса.

– Только не надо делать так, чтобы я подтверждал истинность всяких баек, мой мальчик. А что на этот счёт думает Буши?

– Он готов ехать. Я только хотел получить твоё согласие.

Официантка принесла знаменитые во всем округе бузбургеры, размером шесть на четыре дюйма. Несколько минут Роджер и Квиллер безмолвно жевали. Такое количество еды требовало чрезвычайной сосредоточенности, а также довольно большого количества бумажных салфеток. И так получилось, что «Чёрный медведь» продал Квиллеру за пять центов салфетку не первой свежести.

– Всё в порядке? – спросил Гарри Пратт, подходя к их столу. Он действительно сильно смахивал на чёрного медведя.

– В следующий раз, Гарри, я принесу с собой чистые бумажные салфетки, – ехидно сказал Квиллер. – Ну а какой пирог сегодня?

– Шоколадная меренга, она быстро готовится. Может, закажете пару кусочков?

– Всё зависит от того, как ты режешь пирог: с помощью складной рулетки или микрометра. Я знаю твои штучки, Гарри. Ты отыгрываешься на всякого рода бургерах за счёт пирогов и бумажных салфеток.

– Таким классным парням, как вы, я предложу два куска по цене одного и салфетки бесплатно.

– Договорились.

Гарри удалился, издавая кудахтающий смех. Когда принесли четыре куска пирога, настала очередь Квиллера выкладывать новости.

– Вместо того чтобы гоняться за НЛО, Роджер, тебе следовало бы обратить особое внимание на всплеск преступности в Мусвилле.

Роджер поперхнулся и положил вилку.

ДЕВЯТЬ

– Ну как пирог? – спросил владелец, обходя столики.

– Вкуснее пирога я никогда не пробовал, Гарри, – похвалил Квиллер. – А что, эти пироги всё ещё печёт твоя бабушка?

– Нет, старушка умерла, но она оставила рецепты моей тёте.

– Хотя этот пирог и сытный, но хочется ещё. Он жирный, но не приторный.

– Значит, мне нужно поднять цену на него, – усмехнулся Гарри и пошёл к кассе, чтобы выбить чек.

– В звуке старых касс есть нечто успокаивающее, – обратился к Роджеру Квиллер. – Поворачивается ключ, внутри что-то звенит, выбивается чек, и выскакивает ящик… А почему ты не ешь свой пирог?

– Задал ты мне задачу, – произнёс Роджер, словно очнувшись. – О каком всплеске преступности ты говоришь? Неужели я чего-то не знаю?

Как и большинство жителей Мускаунти, Роджер считал своей обязанностью знать всё, что происходит в округе. Более того, Роджер полагал, что, раз он журналист, его долг – узнавать обо всём первым.

– Происходят странные вещи, причём прямо у тебя на глазах. Если ты собираешься стать хорошим журналистом, запомни: хороший журналист должен уметь думать.

– Чёрт побери! Хотя бы намекни, что ты имеешь в виду!

– С похожим я столкнулся в Рио пятнадцать лет назад. Но то была Южная Америка, и я никак не ожидал, что подобное может произойти в Мусвилле.

Квиллер нарочно тянул с ответом. Роджер выжидательно смотрел на него, нервно постукивая вилкой.

– Я совершенно серьёзно подозреваю, – продолжил Квиллер и не спеша разгладил свои усы, – что в Мусвилле над плотниками тяготеет какое-то проклятие.

– Что ты хочешь сказать, Квилл? Шутишь? – спросил Роджер.

– Я не шучу. Здесь сплошь и рядом умирают или пропадают плотники. Любой, кто верит в НЛО, должен с уважением относиться к таинству проклятия, когда злой дух напускает чары на вполне нормальных людей.

Роджер положил вилку. И такое говорил старый журналист, которого он уважал и которым восхищался!

– Откуда такие данные, Квилл?

– Здесь все об этом знают. Произошло несколько несчастных случаев: один человек умер по так называемым естественным причинам, а двое исчезли. Всё это случилось за последние два месяца. Кажется, Джо Трапп был первым в этом списке.

– Все знают, что его придавило откидным бортом грузовика, – сказал Роджер. – Обыкновенный несчастный случай. Так постановил коронер.

– Вот-вот, признаки проклятия налицо. Всё выглядит нормально и естественно, конечно, обычный несчастный случай. Теперь вспомни халтурщика, который строил гараж Лайлу Комптону. Он исчез бесследно, и его так и не удалось найти.

– Ну, все бродяги таковы, – махнул рукой Роджер. – Они приходят и уходят. Я подозреваю, что большинство из них беглые заключенные, и когда полиция нападает на их след, они быстренько смываются.

– А что ты скажешь насчёт Бадди Ярроу, который утонул на рыбалке? Он ведь не бродяга и не беглый заключенный, а семьянин и уважаемый плотник и ещё к тому же опытный рыбак и хороший пловец.

– Да, это так, – с грустью промолвил Роджер. – Я хорошо знал Бадди. Но коронер постановил, что он поскользнулся на берегу реки – тогда ведь прошёл сильный дождь – и ударился головой о камень.

– А капитан Флогг, – настаивал Квиллер. – Он маскировался под морского волка, а на самом деле был всё тем же плотникам , только корабельным.

– Всем было известно, что рано или поздно он упьется до смерти.

– Роджер, если ты не собираешься есть свой пирог, тогда просто затолкай его в себя, – сказал Квиллер.

Роджер последовал совету и быстро умял пирог, не обращая внимания на его вкус.

– Итак, четыре жертвы, – задумчиво сказал Роджер. – Может, есть ещё кто-нибудь?

– Думаю, пятая жертва – Клем Коттл.

– Клем Коттл?! Что с ним случилось? Ведь не было никаких сообщений.

Прежде чем продолжить разговор, Квиллер доел второй кусок пирога.

– Я не знаю, что с ним случилось. Клем делал мне пристройку к дому, работал – прямо загляденье. Уезжая в четверг вечером, он сообщил, что будет участвовать в праздничном шествии и придёт на работу в субботу. А теперь слушай: Клема не было на шествии – раз, он не пришёл в субботу – два, и вчера он не явился на встречу семьи Уимзи, хотя его невеста там присутствовала, – три. Сегодня утром Клема тоже не было, и я позвонил его родным. Его отец сказал, что Клема нет в городе и неизвестно, когда он вернется.

– Но в этом ведь нет ничего необычного!

– Ничего, если не считать, что Мэрилин казалась сильно обеспокоенной, а миссис Коттл всхлипывала, когда сняла трубку.

– Ты полагаешь, с Клемом произошел несчастный случай?

– Погоди, не торопись. И последнее обстоятельство: сегодня после обеда я поехал прокатиться на велосипеде по Брр-роуд и обнаружил фургон Клема, он наполовину сполз в канаву. Никаких повреждений, просто кто-то его там бросил. Даже ключ зажигания остался в гнезде!

– И как ты поступил?

– Я сказал Мэрилин, что семье Клема лучше уведомить местные власти о том, что их сын исчез. Возможно, здесь нет никакого проклятия в обычном смысле этого слова, но, согласись, нельзя отрицать, что в Мусвилле происходит нечто странное. В городе есть пара эксцентричных личностей. Я не буду называть имен. Ты знаешь их не хуже меня. Возможно, даже лучше. Ты ведь живешь здесь с самого детства.

– Боже! – изумился Роджер. – Трудно поверить, что такое происходит здесь, в Мусвилле!

– Подумай о том, что я тебе сказал, – наставительно произнёс Квиллер. – Держи глаза открытыми, когда забьёшь тревогу. Не верь беспочвенным слухам. Размышляй над тем, что очевидно. И доешь пирог. Я заплачу по счёту.

Роджер уехал домой, а Квиллер подумал:»Пусть парень пораскинет мозгами, пока сидит с ребенком. Я отважу его от этих НЛО». И направился к стойке, чтобы поговорить с Гарри, который в этот момент смешивал коктейли.

– Вам минеральную воду «Скуунк» или коктейль? – спросил Гарри. В «Чёрном медведе» Квиллер обычно пил минеральную воду из источников Скуунка. Гарри подвозил к источнику большие оплетённые бутыли, наполнял их (без всякой платы, естественно) и продавал лечебную воду по своей цене.

Вместо ответа Квиллер сказал:

– Учитывая твои прибыли от «Скуунк» и бумажных салфеток, ты давно мог купить новые стулья или хотя бы склеить старые.

Тогда это заведение потеряет своё очарование. Рыбакам нравится здешняя ветхость.

– Гарри, ты когда-нибудь бывал на острове Трёх Деревьев?

– Нет! Там ничего нет, кроме тухлых рыбьих потрохов. На этом острове хорошо загорать, но с меня вполне хватает того загара, который я получаю сидя в лодке. И вода там слишком холодная. У этого озера единственный недостаток: если выпадешь за борт, тут же превратишься в ледышку.

– Ты когда-нибудь видел НЛО над озером?

– Конечно, часто вижу. Им у нас нравится. Не знаю почему.

К их разговору присоединился мужчина в шёлковой рубашке и в сандалиях из крокодиловой кожи, который сидел через пару столиков:

– В этом году я видел семнадцать НЛО.

Этот мужчина здорово выделялся среди толпы обычных посетителей. Гарри представил его Квиллеру:

– Это Большой Лу. Он всеми признанный чемпион по регистрации появлений пришельцев. Вы знаете Большого Лу?

Квиллер обернулся и кивком головы поприветствовал того самого человека, который был маршалом на праздничном шествии. Большой Лу никак не отреагировал на то, что его представили Квиллеру. Он заявил:

– Я напишу книгу об НЛО.

Гарри пошёл обслуживать клиентов, а Квиллер отлучился в туалет. Когда разговор возобновился, Квиллер спросил хозяина:

– Послушай, Гарри, может, ты знаешь хорошего плотника, который согласился бы сделать небольшую работу? Мой плотник подвёл меня: он начал делать пристройку к дому и… исчез.

– Летом трудно найти подрядчиков. Они работают с крупными фирмами.

– Я бы даже согласился на халтурщика,

– Возможно, вы не захотите связываться с ним, но в город вернулся Игги. Вчера вечером он заходил сюда.

Игги? – переспросил Квиллер. – Ты можешь поручиться за него?

– Мне кажется, он хороший мастер, только несколько ленив. Вам придется всё время присматривать за ним.

– Ты не знаешь, ему уже предложили какую-нибудь работу?

– Скорее всего нет. Игги прилетел сюда на метле только вчера вечером.

– Он что, такой страшный?

– Нет, я шучу. Хотите, я отправлю его к вам? Наверняка он придет сюда поздно вечером. Оставьте свой адрес.

Квиллер написал адрес на обороте чека.

– Скажи ему, чтобы приходил завтра рано утром.

– Хорошо, но я сомневаюсь, существует ли для Игги такое понятие, как рано утром.

– Что ты ещё можешь сказать о нём? – спросил Квиллер.

– Более худого человека я никогда не видел. Это всё оттого, что он много курит. Но этот парень силен как бык. Не понимаю, как такое может быть. Он мало ест, так поклюет кое-что.

– Зато, наверное, много пьёт?

– Попивает, но это не главное. Просто Игги очень ленив. А когда вы увидите его фургон… Думаю, эта развалюха жива до сих пор только благодаря тормозам.

Гарри позвал клиент, и он отошёл.

Большой Лу заплатил по счёту и положил чаевые на стойку бара. Потом с важным видом направился к Квиллеру.

– Вам нужен строитель? – поинтересовался Большой Лу. – Я могу сделать для вас небольшую работу в перерыве между контрактами. Вот моя карточка.

Он подал Квиллеру визитную карточку из хорошей бумаги, на которой четко было написано: «Большой Лу, строитель-подрядчик». Адреса не было, только номер телефона.

– Спасибо, – поблагодарил Квиллер и положил визитку в бумажник. – Возможно, я позвоню вам.

Когда Большой Лу ушёл, Квиллер вопросительно посмотрел на Гарри.

Хозяин пожал плечами.

– Большой Лу и мухи не обидит, – сказал он. – Ещё «Скуунк»?

– Нет, спасибо. Я уезжаю.

На выходе из кафе его задержали Лайл и Лайза Комптоны. Они сидели за последним столиком.

– Выпей с нами чашечку кофе, – предложил директор школы.

Квиллер осторожно присел на шаткий стул.

– Как раз вас-то я и хотел увидеть! Как звали того парня, который строил вам гараж?

– Мерт, – ответил Комптон. – Он так и не сказал мне свою фамилию, а я боялся спрашивать. Эти бродяги очень подозрительны. Они стараются как можно меньше говорить о себе.

– Вот как раз бродягу-то я и нанимаю. Его зовут Игги.

– А что случилось с Клемом Коттлом? – спросила Лайза. – Мы рассчитывали, что он достроит наш гараж, когда закончит работу у тебя.

– Клем… гм… не появлялся в последнее время, и я не намерен его ждать. Я приглашаю халтурщика, и остается только надеяться, что всё будет нормально.

– Позволь дать тебе кое-какие советы, – сказал Лайл. – Не плати этому Игги ни цента вперед. Счёт со склада пусть присылают прямо тебе. И веди строгий учет его работы.

– И ещё. Не раздражай его, а то сбежит, – посоветовала Лайза.

– Кстати, – вспомнил директор. – У нас в округе существует закон, который запрещает строителю работать без лицензии, если он только не является родственником работодателя. Поэтому лучше распустить слух, что Игги – твой дальний родственник.

Когда Квиллер вернулся домой, коты радостно приветствовали его.

– Угадайте, кто завтра придёт? – без всякого энтузиазма произнёс Квиллер – Братец Игги…

ДЕСЯТЬ

Во вторник Квиллер проснулся оттого, что кое-кто тузил его, а матрас под ним ходил ходуном. Коты проводили утреннюю разминку, прыгая по кровати и по нему. Квиллер встал, потянулся и сморщился: боль в мышцах напомнила ему о вчерашней велосипедной прогулке по Брр-роуд.

– Предполагается, что сегодня мы познакомимся с нашим новым строителем, – обратился он к котам, поливая сардины сырным соусом и добавляя туда витамины и взбитые яичные желтки. – Будем надеяться, что он появится. Держите ушки на макушке.

– Йау, – сказал Коко и три раза стукнул по полу хвостом.

Готовясь к приходу строителя, Квиллер позвонил на лесной склад и предупредил, что за стройматериалами придёт парень по имени Игги и счёт надо отправить в Пикакс, в офис Клингеншоенов.

– Эта лошадиная рожа? Он опять вернулся? – засмеялся человек, который разговаривал с ним. – Желаю удачи!

Коты быстренько съели завтрак и с надеждой смотрели на Квиллера, ожидая добавки.

– Ладно, – уступил он и дал им немного каши Милдред. Коты уже съели около одной шестнадцатой упаковки.

– Остается пятнадцать шестнадцатых, – сказал им Квиллер.

В девять часов никто не появился. В десять Квиллер стал беспокоиться. Услышав негромкое урчание автомобильного двигателя, он вышел на лужайку посмотреть, кто это, хотя был уверен, что двигатель «развалюхи, которая жива благодаря тормозам», не может работать так тихо, и оказался прав: на лужайку выехала белая машина Милдред.

Милдред опустила стекло.

– У меня назначено время в парикмахерской, и зайти я не могу. Зато я привезла тебе ещё каши. – Милдред подала Квиллеру пластиковую упаковку. – Я приготовила новую порцию сегодня утром.

– Спасибо, – более живо, чем обычно, проговорил Квиллер и подумал, что стоит завести ещё одного кота. – Может, всё-таки зайдешь выпить чашечку кофе?

– Не сегодня, спасибо. Скажи, больше нет никаких новостей о Клеме Коттле? Вчера вечером позвонил Роджер и сказал, что объявлен розыск. Объявление напечатают в завтрашней газете.

– Больше я ничего не слышал.

«Кому нужна газета, если в округе работает беспроволочный телеграф?» – подумал он.

– Что ты собираешься делать с пристройкой, Квилл?

– Я нанял халтурщика. Он должен прийти сюда сегодня утром.

Поколебавшись, Милдред сказала:

– Не знаю, говорить тебе или нет, потому что ты скептически относишься к подобным вещам, но мне интересно… – Она закусила губу. – Ты знаешь, я очень переживаю из-за исчезновения Клема Коттла. У него было такое многообещающее будущее. Шерон встречалась с ним, когда они учились в школе.

– Так что тебе интересно, Милдред?

– В общем, у меня есть подруга, которая могла бы пролить свет на эту тайну.

– Твоя подруга что-то знает?

– Нет, она ясновидящая. Иногда ей приходят сообщения из потустороннего мира.

– Ах вот как, – произнёс Квиллер.

– Миссис Аскотт уже в преклонных летах, и она живет в Локмастере, но, если я привезу её сюда ненадолго, возможно, она что-нибудь нам скажет. – Не получив от Квиллера никакого знака одобрения, Милдред продолжала: – Миссис Аскотт уже приезжала сюда в этом году на крестины моего внука и стала его крёстной. Пока она была здесь, с ней встречались несколько моих друзей, и миссис Аскотт была настолько добра, что ответила на их вопросы… Что ты думаешь об этом, Квилл?

– Делай всё, что ты считаешь… э-э… разумным, Милдред.

– Ты свободен в субботу вечером?

– Я? А что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Приходи на встречу с миссис Аскотт, и если тебе захочется задать вопрос, задашь. Будут Шерон и Роджер. Они с уважением относятся к сверхъестественным способностям миссис Аскотт.

«Ох-ох, – вздохнул Квиллер. – И к НЛО, и к гороскопам, и к картам Таро они тоже относятся с уважением».

– Это может стать хорошей идеей для «Пера Квилла», – уговаривала его Милдред.

– Ладно, – согласился он. – Я приду в качестве наблюдателя. Кто ещё там будет?

– Ещё кое-кто из «Дюн». Ну, я помчалась в парикмахерскую.

Около полудня Квиллер услышал звуки, похожие на выстрелы из винтовки или пулемётную очередь. Они долетали из леса и становились всё громче и громче, канонада приближалась, и вот на лужайку выкатился старый разбитый фургон с одной целой фарой. Кузов не был закреплен и болтался.

– Доброе утро, – любезно сказал Квиллер и подошёл к этому транспортному средству, бывшему когда-то пикапом.

Из фургона выбрался тощий человек в грязной майке и порванных джинсах. Квиллера поразили его зубы, самые большие, какие он когда-либо видел. Человек обнажил в улыбке свои огромные тридцать два зуба и направился к Квиллеру, держа в руке сигарету. Он рассматривал дом так, будто собирался покупать его.

Первой мыслью Квиллера было, что такие зубы не могут быть настоящими. А потом он подумал: «Наверное, это даже не его зубы!»

– Вы Игги? – по-прежнему доброжелательно спросил Квиллер.

– Так меня называют ! – ответил человек и, показав на каркас пристройки, добавил: – Я должен закончить эту работу?

У Игги была странная манера говорить: он начинал фразу почти неслышно, а заканчивал чуть ли не криком.

– Да, – сказал Квиллер, – каркас уже можно обивать досками, и я надеюсь, что вы сможете управиться с работой до того, как опять пойдёт дождь. Надо забрать доски со склада. Плотник, который работал здесь до вас, заказал доски, подходящие по цвету к этим бревнам.

– Подходящий цвет подобрать невозможно, – возразил Игги, – Доски меняют цвет !

– На складе это прекрасно понимают, и они дают нам доски нужного оттенка.

Игги стоял согнувшись, как крючок, засунув одну руку в карман и держа сигарету в другой. Было видно, что ему не хочется никуда ехать.

– Нужны деньги , – пробормотал Игги, мусоля сигарету.

– Счёт за доски пришлют мне, и я буду расплачиваться с вами за работу в конце каждого дня.

Но Игги всё ещё медлил.

– Есть вопросы? – спросил Квиллер.

– У вас есть сигареты ?

– Извините, я не курю.

– Не могу работать без сигарет , – сказал Игги, просительно улыбаясь.

Квиллер протянул ему пару банкнот.

– Лучше поскорей взбирайтесь на своего лихого скакуна. Склад закрывается на обед с двенадцати до часу.

– Тогда увидимся позже .

Квиллеру следовало бы спросить: «Когда это позже?» Лишь только фургон исчез, издавая взрывы каждые тридцать секунд, Квиллер разогрел в микроволновой печке бутерброд и быстро проглотил его. Но как выяснилось, спешить не было никакой необходимости. Фургон Игги, пыхтя и извергая клубы дыма, появился только через три часа, хотя лесной склад находился в двух милях отсюда на Сэндпит-роуд.

– Долго не мог никого найти на складе, – объяснил Игги, улыбаясь по-лошадиному, так что кожа плотно обтягивала скулы.

Он начал разгружать доски, и Квиллер удивился, как такой костлявый парень может зараз перетаскивать столько досок.

Квиллер отправился в дом, чтобы немного поработать за пишущей машинкой. Едва он успел вставить лист бумаги, как в дверях появился Игги:

– Где гвозди !

– А вы разве не забрали гвозди вместе с досками? – удивился Квиллер.

– Вы ничего не сказали про гвозди .

– Тогда быстро возвращайтесь на склад, пока он ещё работает. Они открываются в шесть часов утра и закрываются в четыре после обеда.

– Не хватало ещё тащиться туда в шесть утра , – буркнул Игги, скорчив гримасу.

– Езжайте, езжайте! – велел Квиллер. Он вернулся к своей пишущей машинке и прикрикнул на котов, которые преспокойно сидели на его записях, не чувствуя ни малейшего неудобства.

Через две секунды обладатель самых больших зубов снова появился в дверном проёме:

– Где лестница !

Квиллер глубоко вздохнул и сосчитал до десяти.

– Разве у вас в фургоне нет? Я никогда не слышал, чтобы у плотника с собой не было лестницы.

– Моя лестница слишком большая, и её невозможно перевозить .

– Возьмите в сарае стремянку.

– Мне нужна выдвижная лестница !

– Тогда купите её на складе и скажите, чтобы прислали мне. Поторопитесь, потому что они скоро закроются. Сделайте сегодня хоть что-нибудь! – с раздражением сказал Квиллер.

Ему с трудом удалось сосредоточиться на работе, но только до тех пор, пока не вернулся фургон, разрывая тишину оглушительными выстрелами. После этого, к облегчению Квиллера, на крыше уверенно застучал молоток. Тук-тук-тук . По крайней мере этот парень умел пользоваться молотком.

– Через некоторое время подгоняемый любопытством Квиллер вышел на улицу, чтобы взглянуть, как идут дела у плотника. Посмотрев наверх, он ринулся к пристройке, крича и размахивая кулаками;

– Не тот цвет! Не тот цвет! – Доски были ярко-синего цвета.

– Других там не продавали! – крикнул Игги с крыши. – Вы можете их покрасить .

Тук-тук-тук.

– Стойте! Я не собираюсь их красить. Надо было взять доски нужного цвета. Они должны быть коричневыми… Я позвоню на склад… Хотя нет, слишком поздно. Они уже закрылись… Сдерите эти доски! Сдерите! Утром я позвоню на склад.

Так закончился первый день работы Игги. Квиллер подсчитал, сколько времени он работал: полчаса постучал молотком и пять часов разъезжал туда и обратно.

– Это хуже, чем я думал, – пожаловался Квиллер котам, которые сочувственно молчали, видя, что он расстроен. – Я заплатил ему за пять с половиной часов работы, но результатов работы нет ! Чёрт побери! Я начинаю разговаривать, как Игги.

Когда в среду утром плотник приехал на работу или, вернее, когда он приехал, чтобы начать свою работу с перекура, Квиллер велел ему вернуть все синие доски на склад и привезти коричневые, заказанные заранее. Игги выражал готовность сделать всё что угодно. Он сверкал своими зубами и поддакивал, а потом закуривал очередную сигарету.

До склада было пять минут езды даже на такой развалюхе, как фургон Игги, но он вернулся только через два часа.

– У вас есть молоток ? – спросил Игги.

– О Боже! Теперь молоток! А где ваш? – поинтересовался Квиллер. – Ведь вчера он был.

– Мне пришлось заложить его, чтобы позавтракать .

Квиллер нетерпеливо хмыкнул. В чулане лежал молоток, но довольно смешно одалживать молоток нанятому плотнику.

– Возьмите деньги, – сердито сказал Квиллер, – и выкупите свой молоток.

Игги вернулся опять-таки через два часа, улыбаясь и выпуская клубы дыма. Он всё тянул время, но наконец занялся досками. Тук-тук-тук . Пытаясь сосредоточиться на работе, Квиллер всё-таки слышал, что происходит на крыше. У плотника была эксцентричная привычка разговаривать с самим собой во время работы.

Он стучал молотком и бормотал:

– Эй, ты, а ну-ка на место!.. Чёрт! Не так. Не туда… Э-эх! Вот так… Теперь гвоздь… Где эта доска?

Довольно часто наступала тишина, когда Игги закуривал сигарету и вдыхал дым, любуясь прекрасным видом, открывающимся с крыши. Во время таких перерывов Коко стучал хвостом. Шлёп-шлёп-шлёп .

– Прекрати! – прикрикнул на него Квиллер. – Ты меня раздражаешь !

Спасаясь от утомительного шума, Квиллер поехал в Мусвилл пообедать. Купил выпуск «Всякой всячины» и прочитал в прогнозе погоды, что будет дождь. Как всегда, Квиллер зашёл на почту. Ему пришло две открытки. Одна – от Полли Дункан.

Дорогой Квилл… Я много путешествую, встречаюсь с новыми людьми, узнаю много интересного. Здесь второй рай… Бриллиант в серебристом море… Благословенный остров… Англия… Как ты проводишь лето в Мусвилле? Наверное, всё спокойно. Мне без тебя грустно.

С любовью, Полли

Квиллер улыбнулся. Он надеялся получить не коротенькую открытку, а письмо, где было бы поменьше Шекспира и побольше новостей и выражений привязанности к нему, но всё-таки это было лучше, чем совсем ничего.

Во второй открытке сообщалось следующее:

Дорогой мистер Квиллер! Пишу Вам от имени Эммы Уимзи. Она огень ценит то, что в воскресенье вы уделили ей своё время и внимание. Это так мило с вашей стороны! Можно смело сказать, гто Ваш визит был одним из главных событий в её долгой жизни. Она постоянно о Вас говорит.

Искренне Ваша,

Ирма Хасселрич, ОПП,

Главная Канарейка.

Квиллер дважды перечитал открытку. В столь неудачный день, как сегодня, лесть мисс Хасселрич заставила его почувствовать себя лучше.

Аббревиатура ОПП была понятна: Общество помощи престарелым. А вот что такое Главная Канарейка?

Вернувшись домой, Квиллер увидел, что крыша уже наполовину покрыта досками, но Игги наверху не было. Не оказалось его и в фургоне. Как выяснилось, он спал в кресле на крыльце, сняв туфли и накрыв лицо куском бумаги. Носки у него были дырявые. Игги тихо посапывал.

Квиллер дёрнул его за ногу:

– Ну-ка вставайте! Здесь вам не курорт. Я плачу вам не за это. Быстро доделывайте крышу, пока не пошёл дождь.

Игги сел, улыбнулся и полез за сигаретами.

К Квиллеру вернулось дурное настроение. Он сел за стол и начал писать Полли злое письмо. Как это она сказала? «Спокойно проводишь лето?» Он опишет ей прелести своего «спокойного лета». Тут взгляд Квиллера случайно упал на открытку Ирмы Хасселрич. Он перечитал её и набрал номер ОПП в Пикаксе. Трубку сняла мисс Хасселрич.

– Это Джим Квиллер, – представился он. – Я только что получил вашу открытку, и она буквально озарила мой сегодняшний безрадостный день. Но я хочу задать вам один вопрос: чем занимается Главная Канарейка?

Мисс Хасселрич засмеялась своим серебристым смехом и ответила:

– На дежурстве наши сестры ходят в жёлтых халатах, и их называют «канарейками». Несколько легкомысленно, не так ли? В этом году меня избрали президентом ОПП, и поэтому я имею право носить жёлтую куртку как Главная Канарейка.

Квиллеру нравились такие женские голоса: приятные, хорошо поставленные и мелодичные. Он вспомнил, что на семейной встрече мисс Хасселрич была в жёлтой куртке, которая удивительно шла к её блестящим чёрным волосам и выразительным глазам. К тому же мисс Хасселрич умело пользовалась макияжем и унаследовала от отца жизнерадостный характер. Что говорить – весьма привлекательна, и возраст подходящий: не слишком юная, но ещё достаточно молодая.

Квиллер несколько раз обедал с Хасселричем и сейчас подумал, что надо будет как-нибудь пригласить на обед его дочь.

– Передайте миссис Уимзи, что её рассказ о Панкин появится в газете на этой неделе, – пообещал Квиллер.

– Замечательно! Спасибо, что сказали.

Квиллер вернулся к работе в более приподнятом настроении и сохранял спокойствие до четырёх часов. В четыре часа Игги изъявил желание закончить свой трудовой день.

– Полезайте обратно на крышу, живо! – рявкнул Квиллер. – Вы не получите ни цента, пока не прибьёте все доски. Хоть фургон закладывайте, чтобы поужинать, меня это совершенно не волнует! Доделайте крышу, ведь сегодня ночью пойдёт дождь.

В восемь часов вечера Игги прибил последнюю доску и забрал свой заработок.

– Подождите, – велел Квиллер. – Я покажу вам эскизы.

Он объяснил, где будет дверной проём в стене дома, и прибавил, что по нескольким причинам его следует делать в последнюю очередь. Показал также, где делать окно и какие доски он выбрал для внутренней обшивки.

– На складе знают, какого размера доски нужны. Они будут готовы к завтрашнему утру. Сразу поезжайте за ними на склад. Заберите эти доски и гвозди и привезите всё сюда.

Игги невозмутимо выслушал его и уехал, помахав на прощанье.

Квиллер уже представлял, как будет хорошо в доме, когда Игги закончит пристройку. Он ходил меж деревянных стоек, пытаясь определить расположение комнат, заглядывал в проёмы, которые вскоре станут окнами, и любовался открывающимся видом. Одно было плохо: позади дома валялось множество окурков, и, если пойдет дождь, они превратятся в мокрое мерзкое месиво.

Квиллер нашёл мешок и ссыпал туда этот табачный мусор. Он и сам до недавнего времени курил трубку и не возражал, если курили его друзья, но Игги курил слишком много, и из-за этой его привычки происходили постоянные задержки в работе, а Квиллер платил ему за каждый час. Будучи журналистом, Квиллер привык за час успевать сделать работу, которая могла бы занять полтора, а то и два часа, и ему не нравилась расхлябанность Игги, пусть даже он платил ему клингеншоенскими деньгами.

Утром в четверг Квиллер дал плотнику пустую банку из-под кофе и предупредил:

– За каждый окурок, брошенный на землю, а не в эту банку, я буду вычитать десять центов из вашей зарплаты.

Квиллер понимал, что рискует и что Игги может уйти от него, но тот всегда был сговорчив. Вот и сейчас он оскалил свои необычайно большие зубы и закурил очередную сигарету.

Несмотря на прогноз погоды, дождь всё не шёл, и отделка продвигалась медленно, со скоростью три прибитые доски на одну сигарету и со множеством болтовни:

– Где это она?.. Иди сюда!.. Дайте мне молоток. Где молоток? Вот так!.. Размер подходит… Ещё гвоздь… Так и закрепим…

Прежде чем прибивать доску, Игги отступал назад, смотрел на стойку, выбирал доску нужной длины и начинал забивать гвозди. Доски поменьше он мерил своей ступней или ладонью.

– Разве вы никогда не делаете измерений? – спросил Квиллер.

– Нет нужды, – ответил плотник со своей зубастой улыбкой. – Я делаю на глаз !

Со смешанным чувством изумления и неодобрения Квиллер вернулся в дом, чтобы приготовить себе чашку кофе, но когда он вставил штепсель кофеварки в розетку, посыпались искры! Радио смолкло, и перестал гудеть холодильник. Не колеблясь, Квиллер набрал номер Глинко и попросил прислать электрика.

– Ладненько, – сказала миссис Глинко. – Я отправлю к вам Дурачка Мака. Сейчас он на восточном берегу, устанавливает выключатель ещё какому-то богатому неумёхе вроде вас. Ха-ха-ха!

– Этот богатый неумёха также хотел бы прочистить трубу, – вежливо заметил Квиллер. – И привести в порядок камин.

– Ладненько. Я пришлю Маленького Гарри, если он не занят.

Жители Мусвилла любили прозвища, которыми со всеобщего согласия награждались некоторые сограждане: Старый Сэм, Большой Джо, Бешеный Марвин, Большой Лу, Толстый Уильям и т. д.

Маленький Гарри оказался невысоким молодым человеком в цилиндре, который являлся неотъемлемым атрибутом людей его профессии. На фоне замусоленной майки и джинсов цилиндр смотрелся немного странно. Маленький Гарри быстро выяснил, почему тяга плохая: в трубе устроил своё логово енот.

– Нужно закрывать трубу сверху, – поучал Маленький Гарри. – Похоже, она была закрыта, но крышка почему-то свалилась. Кроме того, я не вижу здесь огнетушителя. Вы же не хотите, чтобы этот прекрасный старый дом сгорел? – покровительственно спросил он. – А какими дровами вы топите?

– Я вообще не топлю, – ответил Квиллер. – Я не мог открыть заслонку. Именно поэтому вы здесь.

– Моя работа – не только чистить трубы, – высокомерно произнес молодой человек, – но и обучать азам пожарной безопасности. Если вы топите дровами из лиственных деревьев, то они выделяют креозот, и огонь может даже вырваться из трубы. Ещё пожары часто происходят из-за того, что на пол попадают горячие угли. Чем вы их выгребаете и куда выбрасываете?

– Я не выгребаю углей, потому что не жгу дрова, я не жгу дрова, потому что не могу убрать заслонку! – Квиллер повысил голос. – Вели вы вернетёсь на следующей неделе, когда я буду не так занят, я с удовольствием прослушаю курс пожарной безопасности. А сейчас извините…

Когда приехал электрик, Квиллер был уже в отвратительном настроении. Дурачок Мак – огромный субъект с выпирающими мышцами и почти без шеи – обнаружил, что в розетке отошёл контакт, и сказал, что вся электропроводка износилась.

– Вам надо проверить провода во всём доме. Бурундук или мышь могут перегрызть провод, и начнётся пожар. Эти старые бревна сухие, как трут, и мгновенно загорятся. Дом может сгореть так быстро, что вы и глазом моргнуть не успеете.

Дурачок Мак двигался по дому точно бульдозер, проверяя, нет ли где оголённых проводов, и выстукивал мебель. При этом он напугал котов.

– У вас живут коты, – заметил Дурачок Мак, когда Коко и Юм-Юм полезли на стропила. – С такой проводкой их может ударить током.

Квиллер молчал, стиснув зубы.

Перед уходом электрик спросил:

– А кто у вас плотничает? Один из этих шалопаев? И почему это отдыхающие нанимают бомжей? Я проводил электричество в один гараж недалеко отсюда, так вот один такой плотник стащил у меня инструменты и смылся! Я не переношу плотников. Водопроводчики нормально, но плотники! Если б я был президентом, всех бы их расстрелял на месте!

Вскоре пошёл дождь – хороший предлог для Игги, чтобы прекратить работу.

Когда Квиллер расплачивался, все зубы Игги излучали благодарность, после чего он направился к своему фургону, напоминающему ветхую цыганскую кибитку.

– Подождите! – крикнул Квиллер. – Вы не прикрыли доски!

– Ничего с ними не случится , – беспечно отозвался Игги.

– Тем не менее они же для внутренней обшивки! Игги докурил сигарету, бросил окурок на землю и занёс доски в пристройку.

– Коко, здесь осталось только два разумных существа: ты и я, – устало произнес Квиллер, едва фургон плотника, поминутно взрываясь, скрылся из виду. -Правда, я скоро дойду до ручки.

Коко крадучись ходил по дому. Так он поступал перед ненастьем, когда все его инстинкты обострялись.

Вскоре над озером пронёсся сильный ветер. Деревья пригнулись к земле, и даже сосны тревожно закачались. По крыше и по стеклу забарабанили первые дождевые капли, а через мгновение хлынул июльский ливень. Потоки воды залили пристройку, так как лишь одна её половина была обшита досками. Над берегом повисла чёрная туча, извергая громы и каскады молний.

Дом задрожал, и вдруг… перестал работать насос, подававший воду.

Значит, опять за телефон.

– Миссис Глинко, это Квиллер.

– Только не говорите, что у вас что-то взорвалось!

– Возможно, и взорвалось, но главное – у нас пропала вода.

– Пейте пиво. Ха-ха-ха!

– Пожалуйста, без шуток.

– Ладненько. Не волнуйтесь, я кого-нибудь пришлю.

Квиллер метался по дому с полотенцами, вытирая воду, которая просачивалась через щели в окнах и дверях, когда из Пикакса позвонил Арчи Райкер и как ни в чём не бывало спросил:

– У тебя там идёт дождь?

– Дождь? Не дождь, а настоящий потоп! – воскликнул Квиллер. – Озеро вышло из берегов, деревья ломаются, словно спички. И к тому же не работает насос. Сюда едет водопроводчик. Сегодня у меня уже побывали электрик и трубочист… Я не знаю, Арчи. Я по горло сыт прелестями жизни на природе. Мне остается только одно – повеситься на полотенце.

– А как продвигается твоё строительство?

– Медленно. Это долгая история. Я могу без всякого сожаления прибить парня, который сейчас работает на стройке.

– Хочешь услышать хорошие новости? – спросил редактор, – Все считают твою статью для воскресного выпуска чертовски удачной, особенно хороша история про старую леди и её кота. Это лучше всяких романов. Почему бы тебе не записать ещё чьи-нибудь мемуары?

– Кажется, меня скоро хватит удар, – кисло сказал Квиллер.

– Ты сам это выбрал, – напомнил ему Райкер. – Ты мог бы работать криминальным репортером в Болотных Краях, но ты выбрал Пикакс и деньги Клингеншоенов.

– Почему бы тебе не обратиться в Историческое общество? Пусть они сочиняют всякие старинные легенды.

– Потому что ты делаешь это лучше.

– Ладно, Арчи, я не могу сейчас говорить. Водопроводчик приехал.

Топая сапогами, в дом вошла Джоанна:

– Что-то с насосом?

– Не знаю. Ты водопроводчик, а не я. Я знаю только, что нет воды.

– Наверное, мотор сгорел. – Джоанна открыла люк так легко, словно упаковку с какой-нибудь едой, и скрылась в подполе. Через пару минут она выбралась наверх вся и паутине.

– Сейчас я вернусь, только возьму кое-что, – произнесла вся из себя таинственная Джоанна и вышла. Вскоре она появилась, держа в руках это «кое-что», снова забралась в подпол и крикнула: – Включите кран!

Из крана полилась вода, и Квиллер почувствовал облегчение. В отличие от Игги, Джоанна делала свою работу без всяких лошадиных ухмылок, не допускала ошибок, не придумывала никаких отговорок, не бормотала себе под нос и не оставляла после себя окурков.

Джоанна удивила Квиллера, сказав:

– Я что-то давно не видела Клема Коттла. Он, кажется, начал делать водопровод в пристройке. Может, вы хотите, чтобы я закончила его работу?

– Это хорошая мысль, но теперь у меня есть другой строитель. Завтра я напомню ему про водопровод, – ответил Квиллер.

Но Игги не пришёл ни завтра, ни послезавтра, ни через два дня…

ОДИННАДЦАТЬ

День, проведенный без Игги, мог бы стать благословенным днем спокойствия, но, когда в пятницу утром плотник не появился, Квиллера охватила тревога. Где он? Почему не пришёл? Придет ли вообще? Недостроенное правое крыло промокло от дождя и казалось заброшенным. Квиллер всё утро смотрел на часы и прислушивался, не едет ли Игги на своем реактивном фургоне, но в лесу было спокойно. Лесные жители чирикали, щебетали, жужжали и занимались своими обычными делами; какими – Квиллер не имел ни малейшего представления.

Ветер потихоньку стихал, и озеро успокаивалось. Лес всё ещё хранил запах дождя. С деревьев капала вода, земля была усыпана сломанными ветками, но солнце уже начинало пробиваться сквозь сероватые тучи.

Настроения работать не было. Квиллер занялся ликвидацией последствий бури: складывал большие ветки за сарай и ломал маленькие веточки для растопки камина. Плотник разбросал везде стружку, и Квиллер сгреб её в аккуратную кучу рядом с пристройкой. Каждый раз, когда с шоссе долетал шум фургона, он прислушивался и вздыхал, сожалея, что так грубо разговаривал с Игги.

В середине дня, как раз тогда, когда Квиллер собирался ехать в Мусвилл, совершенно неожиданно позвонил Ник Бамба:

– Квилл, тебе известно, что ты в блокаде?

– В блокаде? Что ты имеешь в виду?

– Я только что проезжал недалеко от тебя и увидел, что на дорогу, которая ведёт к твоему дому, свалилось большое дерево. И ещё: со столба сдуло букву «К».

– Тогда всё понятно!

– Что понятно?

– Я ждал работника, но он не появился. Теперь понятно, что он просто не смог проехать, – пояснил Квиллер.

– А разве он тебе не позвонил?

– Этот не станет звонить! У него либо ума не хватит, либо денег, чтобы купить жетон. А без буквы «К» он, наверное, вообще не сможет найти дорогу. Лесной склад он искал полдня, а их указатель висит на высоте десяти футов. Так что спасибо, что сказал про дерево, Ник.

– Ладно, Квилл. Здесь Лори. Она хочет поговорить с тобой.

Лори Бамба была не только секретаршей Квиллера, но и его консультантом по вопросам, касающимся котов.

Она сама держала трёх котов, и Коко с Юм-Юм знали об этом. Коко, например, всегда чувствовал, что это звонит она. Вот и сейчас он прыгнул на стол и замурлыкал.

– Привет, Лори, – поздоровался Квиллер. – Коко хочет сказать тебе пару слов.

Он поднёс трубку к Коко, и тот замяукал так музыкально, будто Лори его понимала.

– Ладно, хватит, – прервал Квиллер кота. – Ты что-то хотела, Лори?

– Я просто хотела предупредить тебя, что ухожу в отпуск на десять дней. Может, найдёшь мне замену?

– Нет необходимости. Если будет что-то срочное, я сам справлюсь. А всё остальное может подождать до твоего возвращения. Куда отправляешься?

– В Болотные Края. Надо же познакомить ребенка с бабушками и дедушками с обеих сторон. Ни те ни другие никогда его не видели. Ник приедет позже и заберёт нас. По дороге домой мы остановимся в лесу.

– Не рановато ли для вашего малыша жить в палатке среди муравьев и питаться консервами?

Лори засмеялась:

– У нас есть небольшой фургончик, как раз такой, чтобы относительно комфортно пожить в лесу. Если захочешь попутешествовать вместе с Коко и Юм-Юм, мы можем одолжить тебе его на время.

– Я очень благодарен вам за это предложение и обязательно посоветуюсь с котами, но думаю, у них нет особой охоты заниматься туризмом.

Коко чувствовал, что речь идёт о нём, и лапой стал отталкивать трубку от уха Квиллера.

– Желаю счастливого пути, Лори. Дай мне, пожалуйста, Ника.

Когда к телефону подошёл муж Лори, Коко утратил всякий интерес к разговору.

Квиллер спросил:

– Ты слышал про Клема Коттла?

– Я не могу этому поверить! – воскликнул Ник. – Как ты думаешь, что случилось?

– Никто не знает. Он соорудил мне ступеньки, и я тебе благодарен за то, что ты порекомендовал мне его. Потом Клем начал делать пристройку. Кстати, он играл в бейсбол Четвертого июля?

– Нет, но я тогда не обратил на это особого внимания. «Рустерс» проиграл нам со счётом двадцать-три. Клем лучше всех в своей команде подает мяч.

– Получается, что никто не видел Клема после того, как он уехал от меня в четверг вечером. Конечно, мы не знаем, что удалось выяснить полиции, если они вообще что-нибудь выясняли. Позвони мне, если до тебя дойдут какие-либо слухи. – Ник работал в тюрьме и поэтому всегда был в курсе самых свежих сплетен. – И ещё раз спасибо, Ник.

Потом Квиллер набрал номер Глинко.

– Пожалуйста, пришлите людей, чтобы они убрали с дороги упавшее дерево, – попросил он. – Это большое дерево, и оно заблокировало дорогу.

– Ха-ха-ха! Вечером вам придётся посидеть дома, – жизнерадостно произнесла миссис Глинко. – Что им делать с этим деревом? Распилить на дрова? За это придется платить дополнительно.

– Пусть они просто уберут его с дороги, – сказал Квиллер. – И чем быстрее, тем лучше.

Упавшие деревья, исчезнувшие плотники, еноты в трубе, протекающие раковины, птичьи гнезда в вентиляционных отверстиях, укусы пауков в самое неподходящее место! Квиллер начинал тосковать по своей тихой холостяцкой квартире в Пикаксе.

На следующее утро он пошёл взглянуть на дорогу и остался доволен, увидев, что люди Глинко оттащили упавшее дерево. Квиллер поехал в город завтракать и купил в хозяйственном магазине большую букву «К».

Владелец магазина обратился к нему:

– Я прочитал в газете про Клема Коттла. Говорят, в последний раз его видели на работе у вас.

– Да, это правда. Нельзя верить всему, что пишут в газетах, но в основном они дают правильную информацию.

– Он был помолвлен с девушкой из семьи Уимзи, вы знаете. Ума не приложу, что могло случиться.

– Полиция проводит расследование, Сесил. Возможно, они знают больше, чем говорят.

Сесил нахмурился:

– Гм… Возможно, его исчезновение связано с пожаром на ферме Дуга Коттла.

– Каким образом?

– Я точно не знаю, но эта мысль запала мне в голову. Я случайно узнал, что ферма была надежно застрахована. Клем не очень-то ладил со своим отцом. Моя жена узнала об этом от своей сестры, дочь которой – невеста Клема… Не знаю… Я пытаюсь сложить два и два, а получается пять. У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?

– Никаких, – развел руками Квиллер. – Пусть этим делом занимается полиция.

Прибив к столбу новую букву «К» (причем загоняя каждый гвоздь в среднем восемью ударами, а не тремя), Квиллер приготовился терпеливо ждать появления Игги. Может, он запил? Или нашёл более подходящую работу? Квиллер боялся и подумать, что Игги постигла судьба остальных пятерых плотников.

«Игги неплохой парень, – размышлял Квиллер. – Он хорошо знает свою работу. Спокойный, но не угрюмый, даже честный. Просто он ленив, немного глуповат и имеет вредные привычки».

Квиллер подумал, не сообщить ли шерифу об исчезновении плотника. Но, учитывая, что у этих халтурщиков такая репутация, кто воспримет его сообщение всерьёз? И как можно описать Игги? Тощий парень с огромными зубами и с фургоном, который производит ужасный шум? И какой номер у лицензии Игги? Кстати, как его фамилия? Квиллер не имел об этом ни малейшего представления.

Поэтому, вместо того чтобы сообщать шерифу, Квиллер позвонил в «Чёрный медведь» и спросил Гарри Пратта, не появлялся ли у него Игги.

– Нет, с тех пор как я отправил его к вам, – ответил бармен. – Ну как он работает?

– Если он работает, то работает хорошо, но за ним надо смотреть в оба и постоянно подгонять, а я никогда не испытывал особого желания быть начальником стройки. Кстати, ты не знаешь, как его фамилия?

– Никогда не слышал. Он ведь не пользуется кредитной карточкой, – смеясь, произнёс Гарри.

– И ты не знаешь, где он живет?

– Скорее всего поставит фургон в стороне от дороги и спит, что ему ещё надо?

– Если ты увидишь его, Гарри, то передай, что дорогу ко мне уже расчистили. После бури по ней нельзя было ездить из-за большого дерева, но теперь его убрали.

– Конечно передам, – заверил Квиллера Гарри. – Заглянете ко мне? Сегодня у нас ребра, жаренные на вертеле, и пирог с орехами, приготовленный по рецепту моей бабушки.

– Как-нибудь в другой раз, – пообещал Квиллер.

Поспешно вскочив на велосипед, словно его кто подгонял, Квиллер отправился обыскивать все грунтовые дороги вокруг Мусвилла и поехал даже на Старую Брр-роуд, где раньше нашёл брошенный пикап Клема. Драндулета Игги нигде не было видно.

Квиллер остановился у лесного склада и спросил, не покупал ли Игги после четверга какие-нибудь стройматериалы с оплатой на офис Клингеншоенов. На складе хозяйничали три брата-здоровяка.

– Эй, Джо, – позвал брата Джим, – последние два дня здесь не появлялась эта старая лошадиная морда?

– Я не видел, – отвечал Джо. – Хотя этот набор зубов трудно не заметить.

– Я тоже его не слышал , – подтвердил Джек. – Каждый раз, когда его развалюха появляется во дворе, кажется, что нас атакует банда головорезов с автоматами.

Квиллер ни с чем вернулся домой; на лужайке стояла знакомая коричневая машина, и рядом со стройкой расхаживал Роджер.

– Нарушители границ частного владения преследуются законом! – пошутил Квиллер.

– Эй! – крикнул ему Роджер. – Я ещё не видел твою пристройку! Здорово! И у тебя новая буква «К» на столбе.

– Старую вчера сорвала буря. И свалило ветром большое дерево.

– У тебя их тут ещё тысяч пять.

– Подожди секунду, я поставлю свою лошадку в конюшню.

Квиллер закатил велосипед в сарай и повесил его на стенку, а потом повёл Роджера осматривать предполагаемые комнаты в пристройке.

– В этой комнате с окнами на юг и на запад будут жить коты. Время от времени все мы нуждаемся в одиночестве. Может, выпьешь что-нибудь?

– Нет, спасибо, – отказался Роджер. – Еду в Локмастер за миссис Аскотт, а она не любит, когда пьют что-либо крепче горячей воды с лимоном. У неё плохое зрение, но зато хороший нюх, и вообще, Милдред боится, как бы мы её невзначай не обидели. Ты придешь сегодня вечером на встречу с миссис Аскотт?

– Я согласился на это в минуту слабости, – вяло сказал Квиллер.

– А поехали за ней вместе? До Локмастера всего час езды, и мы могли бы остановиться перекусить по дороге. Я знаю хорошее местечко. Честно говоря, я боюсь миссис Аскотт. На обратном пути она будет сидеть на заднем сиденье и молчать всю дорогу. Прошу тебя, соглашайся, составь мне компанию.

Стоило Квиллеру услышать, что можно вкусно пообедать, как он тут же дал согласие.

– Мне надо только принять душ и покормить котов. – сказал он. – Когда нам выезжать?

– В шесть.

– Тогда, может, ты их покормишь?

– Я? Да я в жизни не кормил ни одного кота! – Роджер испугался, что его поцарапают, и внимательно осмотрелся, когда вошёл в дом. – Где они?

Квиллер показал на Коко, который восседал на лосиной голове, и на Юм-Юм, устроившуюся на стропилах, как раз над обеденным столом.

– Знаешь, Квилл, мне бы было спокойнее, если бы они сидели на полу. По-моему, коты не должны висеть где-то под потолком.

– Только не сиамские. Но я моментально спущу их вниз. Смотри! КАША!

Коко спрыгнул на камин, потом на ящик с дровами и очутился на полу, а Юм-Юм как молния метнулась с перекладины на бар, да так, что Роджер струхнул и ретировался к выходу. В награду за послушание Квиллер дал котам немного хрустящих хлопьев Милдред.

– Вот банка с лососем, – объяснил Квиллер Роджеру, – а вот консервный нож и ложка. Просто вывали рыбу на тарелку, сними кожу – они её не любят – и разомни.

– Мы едим лосося с кожей, если, конечно, посчастливится его есть, – сказал пораженный Роджер. – Э, да это не просто лосось, а нерка![11] Мы в основном покупаем тунца.

– Я вижу, ты в плаще и при галстуке, – заметил Квиллер.

– Миссис Аскотт не нравится, когда одеваются небрежно.

– Ладно, к шести я буду готов. Если хочешь послушать музыку, поставь кассету. Коко любит Брамса.

Ровно в шесть Квиллер появился в плаще, при галстуке, тщательно прилизанный, только пшеничные усы по-прежнему своенравно топорщились.

– Хочешь, поедем на моей машине. – предложил он.

– Спасибо, но миссис Аскотт будет чувствовать себя удобнее на заднем сиденье моей машины. Она вместительнее твоей.

– А как миссис Аскотт доберётся обратно?

– Она останется ночевать, а утром Милдред и Шерон отвезут её домой.

До Локмастера было шестьдесят миль прямиком по шоссе, и, когда Роджер набрал скорость, Квиллер спросил:

– Полиция что-нибудь выяснила насчёт исчезновения Клема Коттла?

– Нет, если верить их словам.

– Ты знаешь отца Клема?

– Я встречался с Дутом Коттлом, но знаю его не очень хорошо.

– Что он за человек? Я разговаривал с ним по телефону, и мне показалось, что он несколько груб.

– Да, он грубый. У него очень хорошо получается грубить. Клем совсем не такой. Мне кажется, он пошёл в мать. Она замечательная женщина.

– Отец и сын ладили между собой?

– Не очень. Дуг Коттл считает, что в пожаре виноват Клем, он то ли что-то сделал, то ли забыл сделать с электропроводкой, по-моему.

– А проводилось ли расследование причин пожара?

– В этом не было необходимости. Никто не погиб, да и полиция не располагала доказательствами того, что совершен поджог.

Они выехали за пределы Мускаунти, и дорога углубилась в охотничий край с холмами и долинами, по которым были разбросаны конные фермы. Многочисленные живые изгороди делили землю на отдельные участки, и всё здесь казалось более обжитым, чем в их родном округе; поговаривали, что даже здешние рестораны лучше. Роджер остановился у одного такого ресторана, который назывался «Конь-огонь».

Увидев хозяйку заведения в длинном вечернем платье, клиентов в смокингах и официанта в расшитой золотом униформе, Квиллер заподозрил, что платить за ужин придется ему. Когда же их торжественно усадили за столик и подали украшенное завитушками меню, он окончательно понял, что «Конь-огонь» не по карману парню, чей бюджет позволяет покупать только тунцов.

– Так как сегодня вечером ты за рулем, Роджер, то ужин – это моя забота, – сказал Квиллер.

Приступив к закускам, он спросил Роджера:

– Что ты знаешь о миссис Аскотт?

– Ничего особенного. Знаю только, что они с моей тещей давно дружат. Между прочим, Милдред читает по картам Таро, и мне кажется, у них с миссис Аскотт есть общие интересы. Милдред ни разу не гадала тебе на картах?

– Однажды, пару лет назад. И вынужден признать, что её гадание оказалось пророческим, хотя в то время я так не считал. Ты говоришь, миссис Аскотт – представительная женщина?

– Не то слово, она просто огромна! Не толстая, но монументальная, как говорит Шерон. Ты знаешь, женщины такого типа в старости выглядят внушительнее, чем в молодости. Глаза у миссис Аскотт всегда полузакрыты, и они имеют удлиненную форму. Шерон считает, что она специально их так подводит на восточный манер. На людях она немногословна, иногда только тихо произносит односложные слова. Но когда миссис Аскотт начинает предсказывать будущее, на неё страшно смотреть! Она гаркает, как сержант на учениях. Я не говорил этого ни Шерон, ни Милдред, но порой мне кажется, что на самом деле она – мужчина!

Оба они заказали по отбивной, и Квиллер объявил, что это настоящая говядина, вскормленная на зелёной траве, а не на комбикормах.

– Если уж говорить о миссис Аскотт, – продолжал Роджер, – то хочешь услышать кое-что сверхъестественное?.. Когда у нас родился ребёнок, мы попросили её быть крестной. Она приехала на крестины, Милдред пригласила несколько друзей, и миссис Аскотт устроила спиритический сеанс. Духи передавали ей сообщения. Так вот, мне и Шерон пришло сообщение от духа по имени Гариетт. Эта Гариетт сказала, что нам нужно перенести кроватку с ребенком в другую комнату. Только и всего – перенести кроватку в другую комнату.

– И как вы поступили?

– Я чувствовал себя полным дураком, но Шерон настояла на своём, поэтому мы перенесли кроватку из детской в нашу спальню, хотя в ней и без того негде повернуться. На третью ночь… в детской обвалился потолок!

– Ты знал кого-нибудь по имени Гариетт?

– У Шерон нет знакомых с таким именем, – ответил Роджер, – но мою прапрабабушку звали Гариетт.

Квиллер скептически взглянул на него.

– Ты думаешь, я поверю такой ерунде?

– Это правда! Спроси Шерон. Или Милдред.

В XIX веке в Локмастере жили богатые лесопромышленники, и их особняки представляли собой великолепные образцы викторианской архитектуры. В одном из таких особняков, который, как выяснилось, был полностью построен из дерева, и жила миссис Аскотт.

В длинном чёрном платье и с чёрным крепом на крашеных, тоже чёрных волосах, она медленно и величественно двинулась к машине. Роджер вёл её под руку. Немного смущаясь, они с трудом затолкали её на заднее сиденье, и Роджеру едва удалось сдержать смех. Миссис Аскотт уселась посередине сиденья и пристально посмотрела прямо перед собой глубоко посаженными миндалевидными, как у индианки, глазами.

– Вам удобно, миссис Аскотт? – заботливо спросил Квиллер.

– Угм, – промычала она.

На обратном пути Роджер с Квиллером оживлённо болтали о бейсболе, о политике и о росте преступности в Центре. Подъехав к коттеджу Милдред, они помогли миссис Аскотт выйти из машины и проводили её в дом, как два буксира, которые заводят в гавань большой океанский лайнер. Милдред и Шерон, рассыпаясь в приветствиях, усадили её на почётное место посередине узорчатого дивана в гостиной. Милдред потратила много нервов и сил, меняя старую обивку. «Надеюсь, она не забыла укрепить пружины», – подумал Квиллер.

Гости сидели полукругом, лицом к дивану, и разговаривали приглушенными голосами. Здесь были Джон и Вики Бушленды, Сью Урбанк без мужа, Комптоны и другие, кого Квиллер прежде не встречал. Солнце ещё не зашло, поэтому окна зашторили и зажгли лампы. Лёгкий запах благовоний придавал этому собранию оттенок таинственности.

Милдред обратилась к гостям со следующими словами:

– Сегодня миссис Аскотт оказывает нам большую честь своим присутствием. Она может рассказать так много о вещах, которые находятся за пределами нашего восприятия, что я не стану тратить время попусту, представляя вам эту и без того известную женщину, чьи откровения говорят сами за себя.

Гостей попросили написать свои инициалы на листках бумаги, после чего сложить их и бросить листочки в корзину, стоявшую на столике перед ясновидящей. Воцарилась мертвая тишина. Миссис Аскотт даже не взглянула на эти бумажки. Она пристально смотрела в какую-то точку над головами собравшихся и наконец выговорила громким голосом, поочередно называя их инициалы:

– С. У. …Кажется, вы… ошиблись… Вы приняли поспешное решение… и далеко не самое лучшее… Ещё не поздно изменить ваши планы?

– Нет, – немного испуганно отозвалась Сью Урбанк.

– Измените их!

Все удивлённо зашептались.

– Р. М. …Вы поменяли профессию… и волновались из-за этого… – Ничего не бойтесь… Вы поступили мудро…

Роджер и Шерон обменялись счастливыми взглядами.

– Помните о своих обязанностях… Избегайте ненужного риска.

– Да. Спасибо, – запинаясь, поблагодарил Роджер.

Миссис Аскотт продолжала неподвижно смотреть на противоположную стену через полуприкрытые веки.

– Л. К. …Я вижу боль… Помните о своём возрасте и будьте благоразумны… У вас могут быть проблемы… с коленями.

Лайза Комптон охнула и закивала.

– Ш. М. …Я чувствую, что вас что-то мучает… вы не можете принять решение… Помните: родительский долг превыше всего…

Мак-Гилливреи снова обменялись взглядами, на этот раз не столь счастливыми.

– Д. Б. …Вижу потерю… большую потерю… материальную… но вы успеете спасти главное.

Буши нервно провёл рукой по своей почти лысой голове.

– Л. К.. …Я вижу дом… Вы продаёте недвижимость?

– Пытаюсь, – произнёс Комптон.

– Не спешите… Дождитесь благоприятного случая… Скоро вам сделают выгодное предложение…

– Спасибо.

– В. Б. …Моя дорогая, что-то… чего вы так долго хотели, у вас появится…

Вики Бушленд едва подавила крик.

На этом месте миссис Аскотт попросила стакан воды и устроила короткую передышку. Гости зашептались, а Квиллер подумал, что Милдред могла вкратце рассказать миссис Аскотт о заботах своих друзей: о предстоящем разводе Сью Урбанк, о перемене Роджером профессии и о трясущихся коленях Лайзы Комптон. Все знали, что Лайл хочет продать свой дом в Пикаксе и купить квартиру в строящейся многоэтажке, а Шерон собирается нанять ребёнку няню и вернуться на работу в школу, и всем было известно, что Вики мечтает родить ребенка.

Миссис Аскотт возобновила прерванный сеанс сообщением для М. X.:

– Будет разумно с вашей стороны… если вы проверите состояние вашего здоровья… причём не откладывая!

Квиллер отметил про себя, что делать такие резкие заявления публично несколько бестактно, и обернулся, чтобы посмотреть на реакцию Милдред. Она сидела поджав губы.

Сеанс продолжался, и послания приходили для всех, кроме Д. К., и Квиллер предположил, что медиум в юбке почувствовала его скептицизм или её предупредила Милдред.

В этот момент хозяйка встала и произнесла:

– Миссис Аскотт согласна ответить на ваши вопросы.

Все молчали. Словно бросая вызов, Квиллер спросил:

– Вы можете сказать что-нибудь о местонахождении молодого человека по имени Клем Коттл?

Миссис Аскотт невидящими глазами смотрела на стену. В конце концов она громко произнесла:

– Я чувствую расстояние… большое расстояние… Он очень далеко. Он служит в армии?

– Нет, – отвечал Квиллер. – Клем – местный плотник.

– Он хочет вернуться… но не может.

Квиллер подумал, что она блефует, но потом загадочная женщина спросила:

– Вы Д. К.? Для вас есть сообщение… от духа женщины. Её зовут… Джой… Примите меры… для защиты своей семьи… У вас двое детей?

– Нет, мадам, у меня два кота.

Гости приглушенно засмеялись.

– Ещё одно сообщение… от Джой… не совсем понятное… о какой-то яме… Сообщение… исчезает… пропало. Это всё.

– Спасибо, – произнёс несколько потрясённый Квиллер.

Миссис Аскотт продолжала передавать сообщения от духов другим гостям, но Квиллер не мог думать ни о чем, кроме зашифрованного послания от Джой, которая была его девушкой, когда он был совсем ещё юнцом. Она умерла два года назад.

ДВЕНАДЦАТЬ

В воскресенье утром Квиллер с противоречивыми чувствами вспоминал спиритический сеанс миссис Аскотт. Он подозревал, что она не получала никакой информации о Клеме Коттле и только пыталась поддержать марку. Квиллер также с негодованием вспоминал, как она зловеще высказалась о здоровье Милдред; ведь существует множество менее пугающих способов уговорить подругу пройти обследование.

С другой стороны, все карты Квиллеру спутало сообщение, полученное от духа Джой, с которой он был близок много лет. Вспомнился ему рассказ Роджера о Гарнетт и о потолке в детской.

Он устроился на крыльце, прихватив с собой газеты. После просмотра он обычно бросал их на пол – Юм-Юм любила повозиться с ними: она наскакивала на них, хватала за края лапками, в общем, резвилась как могла. Её увлекательная игра была в самом разгаре, когда Квиллер встал и пошёл в дом, чтобы позвонить Милдред и обсудить события вчерашнего вечера.

К телефону никто не подошёл: наверное, Милдред и Шерон повезли миссис Аскотт обратно в Локмастер. В трубке раздавались гудки, вдруг Квиллер услышал треск хорошей, именно хорошей бумаги. Коко стоял над газетой, изогнув хвост вопросительным знаком. Зубами и когтями он рвал на клочки «Всякую всячину». Уже не в первый раз Коко набрасывался на колонку «Перо Квилла».

– А ну сойди с газеты! – ругался Квиллер. – Не то отправим тебя в Вашингтон. Работа в Пентагоне тебе обеспечена.

Почему кот никогда не рвал «Нью-Йорк Таймс», или «Дневной прибой», или «Утреннюю зыбь»? Может, ему просто нравилось качество определенной бумаги или запах типографской краски? Квиллер терпеливо собрал вместе куски газеты. Коко разорвал историю Эммы Уимзи о Панкин.

После переезда в Мускаунти Квиллер встречал многих долгожителей: неправдоподобно старую тётушку Финни, бабушку Гейдж, делавшую зарядку и умевшую стоять на голове; Гомера Тиббита, в девяносто лет продолжавшего работать в благотворительной организации. В их обществе Квиллеру казалось, что он разговаривает со своими собственными бабушками и дедушками, которых, правда, он и в глаза не видел.

Вдруг ему ужасно захотелось съездить в Пикакс и посетить пансион ОПП. Возможно, миссис Уимзи поделится с ним ещё какими-нибудь воспоминаниями. Он привезёт ей цветов. Интересно, дежурит ли сегодня Главная Канарейка? Квиллер щеголевато подкрутил кончики усов.

В воскресный день в пансион приезжало так много посетителей, что негде даже было поставить машину. Люди болтали со своими старенькими родственниками в комнате отдыха, на крыльце или в столовой. Повсюду порхали «канарейки» в своих жёлтых халатах: помогали старикам спуститься вниз, следили, чтобы они не слишком уставали, не разволновались, и потом увозили их обратно в креслах на колесиках.

Ирму Хасселрич, в неизменной жёлтой куртке, он увидел в регистратуре.

– Здравствуйте, мистер Квиллер! – приветствовала она его. – Мы все читали вашу колонку, посвященную Эмме и Панкин. Это замечательно.

– Спасибо, однако похвала не по адресу. Ведь это рассказ Эммы.

– Мы читали ей этот рассказ три раза, и она даже прослезилась. Вы прекрасно передали историю, с такой искренностью и сопереживанием.

Квиллер довольно пригладил усы. Хоть он и прикидывался скромником, однако комплименты доставляли ему удовольствие.

– Можно подарить ей цветы? – Квиллер держал в руках прекрасный букет в зелёной обертке.

– Конечно. Она будет потрясена. Я вопрошу кого-нибудь привезти её в читальный зал, там тихо. Сегодня мы ужасно заняты. Кстати, на этой неделе Эмма не очень хорошо себя чувствует, и доктор разрешает видеться с ней не более десяти минут.

Когда кресло с Эммой вкатили в читальный зал, она радостно схватила Квиллера за руку. На её тонких губах дрожала улыбка.

– Спасибо… за это прекрасное… описание, – произнесла Эмма слабым голосом, запинаясь. Она казалась более хрупкой и маленькой, чем когда-либо раньше.

– Для меня было удовольствием писать этот рассказ, – заверил Квиллер, – и вот вам моё скромное «спасибо» за вашу историю о Панкин.

– Ой! – вскрикнула Эмма. – У меня никогда не было… цветов в… зелёной обёртке. Не хватало… денег… на такое.

– Скажите, после того как вы окончили колледж, вы работали в школе?

– Да. Школа размещалась… в одной комнатке… там стояла большая печка… и керосиновые лампы.

Квиллер попытался задавать Эмме вопросы, которые помогли бы ей сосредоточиться, но она отвечала неуверенно и рассеянно.

– Вы очень хорошо рассказали о Панкин. А вы помните какие-нибудь другие истории?

– Я знала… много историй… Я их записала… не знаю, где они…

– Эмма, милая, они в целости и сохранности лежат в вашей комнате, – успокоила её «канарейка» и, поймав взгляд Квиллера, многозначительно постучала по стеклышку часов. Эмма выглядела очень слабой.

– Мы увидимся как-нибудь ещё, – пообещал Квиллер. – А пока что до свидания. – Он сжал холодные руки Эммы.

– До свидания, – еле слышно отозвалась она, прижав к себе цветы.

Эмму увезли, а он отправился в регистратуру, чтобы поговорить с Ирмой Хасселрич.

– Кажется, Эмма сдаёт, – сказал он.

– Ничего подобного! – живо возразила мисс Хасселрич. – Деревенские женщины имеют огромный запас жизненных сил. – «Канарейки» всегда оптимистически отзывались о здоровье своих подопечных.

– Редакция хочет опубликовать целый цикл воспоминаний «гвардейцев». Сколько их у вас здесь живёт?

– Шестьдесят пять, и ещё есть те, которые стоят на очереди.

– Скажите, возможно ли будет провести среди них своего рода отбор? Наверное, сестры знают, у кого из них хорошая память и кому есть что порассказать.

– Я подниму этот вопрос на встрече с администрацией в ближайшее время, – пообещала мисс Хасселрич, – но вы же не хотите, чтобы интересы одних ущемлялись за счёт других? Некоторые старики могут обидеться! Они словно дети.

«Её доброта привлекательна, – подумал Квиллер, – да и сама она так утонченно красива». Квиллера поражала эта сногсшибательная женщина. Наверное, ей уже около сорока, не замужем, живет с родителями в Индейской Деревне, посвящая свою жизнь другим людям. Квиллер случайно узнал всё это от её отца, весёлого поверенного в делах Фонда Клингеншоенов.

– Вы бы мне здорово помогли, если бы рассказали о деятельности вашей благотворительной организации. Может, мы как-нибудь поужинаем вместе? – предложил Квиллер.

– К сожалению, – ответила мисс Хасселрич, – на этой неделе я все вечера дежурю, но всё равно спасибо за приглашение.

– А в субботу вечером?

– Я бы с радостью, но в субботу у моего отца день рождения.

Квиллер заготовил уже дежурную улыбку, как вдруг его позвали:

– Мистер Квиллер! Мистер Квиллер! Хорошо, что вы ещё не уехали. – Это была «канарейка» Эммы. Она размахивала какой-то сумкой. – Эмма хочет, чтобы вы хранили эти вещи у себя.

– Что это за вещи?

– Всякие памятные безделушки и некоторые истории из её жизни.

– А почему она не передаст это своей семье?

– Её семье они не очень-то интересны, и Эмма говорит, что вы лучше знаете, как с ними поступить. Там есть коробка из-под конфет, которую ей подарил муж на День святого Валентина семьдесят лет назад.

– Передайте Эмме мою благодарность, – растроганно произнёс Квиллер. – Скажите, что я напишу ей письмо.

Когда он обернулся, чтобы закончить разговор с Главной Канарейкой, вместо неё за стойкой стояла менее важная особа в жёлтом халате.

– Мисс Хасселрич ушла на собрание, – сказала особа. – Ей что-нибудь передать?

Передавать было нечего. Квиллер распрощался и пошёл к машине. «Что я вообще здесь делаю? Сидеть бы мне в Центре и работать криминальным репортёром», – думал он на ходу.

Сумка и её содержимое сразу же привлекли внимание Коко, живо интересующегося всем новым в доме. Вещи миссис Уимзи, семьдесят лет пролежавшие на ферме, наверное, несли в себе какой-то притягательный для него аромат. Среди записных книжек, конвертов и всяких бумажек лежала коробка из-под конфет, обтянутая выцветшей красной парчой. На крышке коробки жёлтым контуром было выложено сердечко: трогательное воспоминание о былом счастье. Квиллер положил бумаги обратно в сумку и поставил коробочку на стол вместе с другими безделушками. Коко тщательно обнюхивал каждый дюйм старой ткани и стучал хвостом по столу Шлёп-шлёп-шлёп .

ТРИНАДЦАТЬ

В понедельник утром, когда Квиллер собирался дать котам говяжий фарш с творогом и томатным соусом, в лесу произошла серия взрывов, и на лужайку выкатился ржавый пикап.

– Игги вернулся! – взволнованно и в тоже время несколько испуганно провозгласил Квиллер. – Наверное, ему не на что купить сигареты.

Хотя Квиллеру и не терпелось забросать Игги вопросами и упрёками, он сдержал себя и стал ждать, пока плотник соизволит выйти из фургона. Игги потащился к пристройке со скоростью уставшей улитки, Квиллер последовал за ним.

– Хороший денёк! – сказал он своему блудному работнику.

– Надо сегодня покончить с этими штуками , – проговорил Игги.

– О каких именно штуках вы говорите? – вежливо поинтересовался Квиллер.

– О досках! – Игги показал на обшивку.

– Хорошо. И ещё, пожалуйста, уберите этот мусор. – Квиллер имел в виду стружки и обёрточную бумагу. – Сегодня мне надо ехать в Пикакс по делам, но я вернусь и заплачу вам за работу. Увидимся после обеда.

Перед отъездом в Пикакс Квиллер машинально осмотрел всё вокруг, проверяя, нет ли где кошачьих соблазнов. Запер зубные щётки, спрятал номера «Всячины», закрыл все тумбочки, убрал в шкаф телефон и носки.

– Присматривайте за плотником, чтобы он не сжёг дом, – наказал он котам.

Уходя, он запер переднюю и заднюю двери. Игги не было никакой необходимости заходить в дом.

Квиллер направлялся в Пикакс на официальный завтрак с членами правления Фонда Клингеншоенов, который устраивался ежемесячно. Он заглянул в свою квартиру, чтобы забрать кое-какие книги, в редакцию газеты, где обменялся дружескими остротами со своими коллегами, и направился к месту встречи в «Нью-Пикакс Отель», который был построен в 1935 году. С тех пор отель ни разу не перестраивали и не меняли его интерьер. Меню в ресторане тоже оставалось без изменений. Коренные жители ценили и почитали традиции и старину.

За завтраком Квиллер заметил:

– По-моему, они снова разогрели цыпленка a la king, того самого, из тысяча девятьсот тридцать пятого года.

Его шутка не нашла никакого отклика у банкиров, бухгалтеров, советников по инвестициям и у поверенных, руководивших Фондом, один только благодушный мистер Хасселрич отозвался, сказав, что, по его мнению, цыплёнок хорош.

После завтрака члены правления сообщили о благотворительных проектах Фонда и рассмотрели новые возможности для назначения субсидий, стипендий и т. п. Вообще-то это были деньги Квиллера, но сегодня он что-то совсем не мог думать о бизнесе и беспрестанно теребил свои усы: какое-то шестое чувство призывало его скорее вернуться на берег озера.

Обратно он ехал быстрее, чем обычно, открыв в машине все окна, и чем ближе он подъезжал к озеру, тем свежее и целебнее становился воздух. Однако, когда он свернул на дорогу к своему дому, что-то в атмосфере изменилось. Глаза у Квиллера начали нестерпимо болеть и чесаться. В то же время он почувствовал отвратительный запах… Дым! Но не древесный, видимо, горело что-то токсичное. Он сломя голову понесся по ухабам и, доехав до опушки леса, нажал на тормоза. Лужайку перед домом заволокло чёрным едким дымом. Фургон Игги был здесь; плотник, лежа в кузове, спал сном младенца.

– Сумасшедший дурак, – пробормотал Квиллер, кашляя и задыхаясь. Он выскочил из машины и забарабанил в дверь пикапа. – Эй! Просыпайтесь! Я не просил вас сжигать мусор! – кричал Квиллер в промежутках между приступами кашля.

Игги медленно вылез из фургона. Удушливый дым, казалось, не действовал на его прокуренные легкие.

– Скорее! Помогите мне засыпать огонь песком! Я принесу лопаты. – Квиллер бросился к сараю и распахнул дверь. То, что он увидел, не поддавалось никакому пониманию. Из темноты на него уставились две пары глаз.

– Йау! – донеслось откуда-то из глубины сарая. Юм-Юм вторила своему дружку.

– Как вы здесь очутились? – вскричал Квиллер.

– Йау! – возмущённо промяукал Коко.

Схватив две лопаты и захлопнув дверь сарая прямо перед носом обалдевших котов. Квиллер стал быстро присыпать тлеющие стружки и водонепроницаемую обертку, которая хорошо горела. Игги всего пару раз пошевелил лопатой.

Когда работа была окончена. Квиллер, тяжело дыша, опёрся на лопату:

– Каким образом коты очутились в сарае?

– Коты? – переспросил Игги. – Какие коты?

– Мои коты! Как они туда попали?

– Я не видел никаких котов .

– Сейчас я их вам покажу. Пойдёмте в сарай, пойдёмте!

Размахивая лопатой, Игги не спеша направился к сараю.

Квиллер распахнул дверь.

– Ну и как, по-вашему, называются эти животные?

Два элегантных создания недовольно расхаживали взад и вперёд. Их мускулы играли под шелковистой шерсткой, усы ощетинились, глаза метали искры, а хвосты были подняты вверх, словно рапиры.

– Ну как они, по-вашему, называются? – нетерпеливо спросил Квиллер.

– Смешные зверюшки, наверное ?

Квиллеру захотелось схватить Игги за грудки и вышвырнуть прочь, но он сдержал себя и выплатил этому разгильдяю жалованье за пять часов работы. После чего Игги, весело помахав рукой и зубасто улыбнувшись, уехал в своем пыхтящем и фыркающем фургоне.

Взяв котов под мышку, Квиллер вынес их из сарая, локтем захлопнул дверь, поднялся на крыльцо и бросил провинившихся зверьков в качалку. Они даже не пошевельнулись и замерли, глядя на него.

– Нечего на меня пялиться! – разозлился Квиллер, – Я жду ваших объяснений!

Он открыл дверь дома, зашёл в чулан – и ахнул! В стене была дыра в три фута шириной и в семь высотой. Под этой дырой валялись опилки, на которых ясно отпечатались следы кошачьих лапок.

– Что это? Что? – забормотал Квиллер, возможно впервые в жизни не находя слов.

Постепенно дело прояснилось. Дыра выходила в пристройку. Игги просто сделал дверной проём; Теперь этот лентяй мог легко зайти в дом и прикорнуть на белом диване или, что ещё хуже, на кровати Квиллера. А коты могли попасть в пристройку. Они спокойненько пролезли через эту дыру и запрыгнули на незастеклённое окно. Но как они очутились в сарае?

Как бы это ни произошло, было видно, что котам понравилось приключение: они тёрлись о ноги Квиллера и расхаживали по опилкам, готовые снова проникнуть в пристройку. Квиллер схватил их и запер, объявив, как мажордом:

– Пожалуйте в гостиную, дорогие друзья!

Пока Кок о и Юм-Юм выражали свой протест, он нашёл прямоугольный кусок фанеры и, чертыхаясь, стал забивать проём, при этом попав молотком себе по пальцу.

В промежутках между ударами молотка Квиллеру показалось, будто он слышит чей-то кашель.

На заднем дворе стояла Расселл Симмс, зажав рукой нос и рот.

– Что-то горит, – приглушенно сказала она.

– Подойдите к заднему крыльцу, – крикнул он. – Я выйду туда.

С той стороны воздух был свежий и чистый, и Квиллер глубоко вздохнул.

– Садитесь, – сказал он Расселл, – и я расскажу историю, которой вы ни за что не поверите. Я вернулся из Пикакса и увидел, что этот идиот жжёт всякий хлам! Ещё он проделал дырку в стене, и коты вылезли на улицу.

– Я их видела, – спокойно произнесла Расселл.

– Вы их видели ? Где они были?

– Во дворе.

– А где был плотник?

– Не знаю.

– Скорее всего, он был в доме и спал на моей кровати, тупица чертов! Так это вы посадили котов в сарай? Вы правильно поступили! Но как вам это удалось?

Расселл сунула руку в карман и вытащила несколько кусочков кошачьей еды, которой она кормила чаек.

– «Фиши Фриттерс»! – удивился Квиллер. – Вы действительно заманили их в сарай при помощи «Фиши Фриттерс»? Дай я им такую еду, они бы и смотреть на неё не стали. Ну, Расселл, это просто чудо, что вы оказались поблизости. Если бы я потерял своих котов, я бы убил этого плотника.

– Я просто почувствовала, что сюда надо прийти, – застенчиво произнесла Расселл.

– Не знаю, как мне вас благодарить. Что я могу для вас сделать?

Поколебавшись, Расселл спросила:

– Вы мне скажете одну вещь?

– Конечно!

– Честное слово?

– Честное слово!

– Что происходит у меня в коттедже? – Она сняла тёмные очки и впервые посмотрела прямо в лицо Квиллеру расширенными зрачками. Неудивительно, что Милдред называла её глаза колдовскими.

Он долго тянул с ответом и наконец сказал:

– Я не думаю… то есть я не знаю, что с вашим коттеджем. Когда там жили Данфилды, кажется… там всё было нормально.

– А почему они сдают свой коттедж?

– Мистер Данфилд умер, и его жена больше не хотела здесь оставаться.

– Когда он умер?

– Около двух лет назад.

– Что с ним произошло? – Её глаза пронизывали Квиллера насквозь.

– Ну… да, действительно, бедняге не повезло. Он был хороший человек, отставной начальник полиции, мой друг… Я обещал сказать вам правду, его убили…

– Я так и знала! – вздрогнув, закричала Расселл. Она вскочила, кинулась прочь от крыльца, сбежала по ступенькам и сломя голову бросилась к дому.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

– Клянусь, я могу убить этого парня! – горячо говорил Квиллер.

Он обедал вместе с Роджером и Буши и, описывая им события вчерашнего дня, рассказывал, как халтурщик сжёг доски и допустил, чтобы коты выбрались из дома.

– Если бы они потерялись в лесу, я бы его просто задушил, серьёзно!

– Два года назад мы тоже делали пристройку, – улыбнулся фотограф, – и наш парень выкрасил её в зелёный цвет, пока нас не было дома. А сам дом белого цвета! Впоследствии он объяснял, что выкрасил пристройку в зелёный цвет, потому что продавали только зелёную краску! Моя жена была так расстроена, что у неё чуть не произошел выкидыш… А как зовут вашего строителя?

– Игги. Это всё, что я о нём знаю.

– Чёрт возьми! Это он! Не спускайте с него глаз ни на минуту!

– Я знаю. Однажды он уже начал прибивать мне на крышу доски ярко-синего цвета.

Они перекусывали в «Да», небольшом ресторанчике в западной части Мусвилла. Недавно во время бури с вывески слетела буква Е, и теперь ресторан стал называться «Да». Это местечко облюбовали рыбаки и лодочники, так как оно находилось недалеко от доков, изобиловало дешёвой едой и здесь нелегально, в кофейных чашках, подавали спиртное. Сюда также частенько заглядывали люди из команды шерифа, на основании чего Квиллер сделал заключение, что ресторан этот всё-таки попал под подозрение из-за своих тёмных делишек и коррупции.

Все трое не снимали головных уборов в полном соответствии с традициями «Да»: Квиллер сидел в оранжевой охотничьей шапке, которая ему очень нравилась, Роджер – в бейсболке, а Буши – в капитанской фуражке, нахлобученной набекрень.

– Игги уже пришёл на работу, когда я уходил, – говорил Квиллер, – но я на этот раз запер котов в гостиной. Сегодня Игги должен начать делать рамы для окон. Без сомнения, это займет у него около недели, принимая во внимание бесчисленные перекуры и послеобеденный сон.

Буши многозначительно кивнул:

– По правде говоря, он курит не только табак.

– Я не собираюсь потакать ему, но всё-таки он моя последняя надежда… Роджер, о Клеме нет никаких новостей?

– Полиция проводит расследование. Это всё, что мне удалось выяснить, – сказал молодой журналист.

– Я так и думал. В любом случае Игги – невозможный человек. Он не просто ленив, он способен любого довести до белого каления своими глупыми ошибками, но я не могу орать на него каждую секунду. И я рад, что мне удалось сбежать от него хоть на пару часов.

– Вы часто катаетесь по озеру? – поинтересовался фотограф.

– В последний раз два года назад. Я нанял лодку, поехал кататься, на что-то напоролся и чуть не утонул. А почему вы спрашиваете, Буши?

– Я подумал, что мы можем отправиться на остров сразу после обеда и провести там пару часов, изучая обстановку. Потом мы немного порыбачим и поджарим наш улов прямо на берегу. У меня есть переносная жаровня и котелок. Мы можем сварить картошку.

– А я взял с собой пиво и эль, – прибавил Роджер.

– Вы слушали прогноз погоды? – спросил Квиллер. – В Канаде дуют штормовые ветры.

– К счастью, до нас они не дойдут, – беспечно сказал Буши, – но на острове холоднее, чем здесь. Возможно, придётся надеть под штормовку свитер.

– Я взял с собой свитер, – похвастался Роджер.

– Я тоже, – сказал Квиллер.

– Тогда мы в полной боевой готовности!

Буши оказался опытным шкипером. Его катер под названием «Скажи "Лиза"« все дальше уходил от берега, и Квиллер, глядя на тающую полоску земли с песчаными холмами, причалами и множеством лодок, подумал, что Мусвилл с воды удивительно похож на итальянскую рыбачью деревушку, и почувствовал приступ ностальгии по другим временам, другим местам, другим людям.

В этот день по синему небу гордо, как корабли, проплывали кучевые облака. Квиллер заметил, что катер шёл довольно быстро. Шкипер открыл крышку двигателя, и все разговоры прекратились: из-за рева мотора никто ничего не услышал бы. Вскоре на горизонте показался остров. Сначала были видны только деревья, потом появилась береговая полоса и, наконец, небольшой рыбацкий сарай рядом с деревьями. Квиллер сосчитал их. На острове Трёх Деревьев действительно росло только три дерева.

Буши сбавил обороты, и они медленно подплыли к стальному причалу.

– Зимой причал убирают в сарай, – объяснил Буши. – Сарай не слишком большой, но это хоть какое-то укрытие. Обычно тут чистят и потрошат рыбу, поэтому в нем нельзя находиться долго, если вы забыли прихватить с собой прищепку. – Буши зажал нос пальцами.

Они пришвартовали катер к причалу и сошли на берег. Без всяких возвышенностей остров простирался широко, насколько хватало глаз.

– Здесь подходящее место для приземления космического корабля, – заметил Роджер. – Пилот сказал мне, что корабль приземлился с другой стороны острова. Кто-нибудь хочет выпить перед тем, как мы начнем исследование?

Он принёс с катера охладитель с бутылками, и все трое растянулись на песке, Буши и Квиллер разделись до пояса, а белокожий Роджер не стал раздеваться.

– Только не я! Я сразу сгорю на солнце.

Лёжа на песке, Квиллер услышал свист ветра над головой. Он смутно припомнил, что однажды уже слышал такой свист, когда жил здесь, в Мусвилле. Тогда разразился сильнейший шторм. Но Квиллер ничего не сказал, он всё-таки был неопытным в таких делах горожанином, а Роджер и Буши всю жизнь провели на этом озере. Видя, что они не обращают на ветер никакого внимания, Квиллер улёгся обратно.

– Ладно, команда, – спустя полчаса сказал шкипер. – Давайте займёмся делом. Охладитель лучше унести обратно на катер и взять свитера. Прихвати мой, ладно, Родж?

– Мы пойдём по часовой стрелке или против? – спросил Квиллер.

Они подбросили монету и двинулись в западном направлении. С катера этот остров казался небольшим клочком земли, не больше игрушечных островков в детских мультиках, но когда они пошли по песку, то поняли, что остров не так уж и мал. Берег, на первый взгляд такой гладкий и утоптанный, на самом деле был покрыт толстым слоем сыпучего песка, и при каждом шаге ноги вязли. После получасового блуждания по побережью исследователям не удалось найти ни выжженного участка земли, ни даже остатков сожженной травы.

Буши держал фотоаппарат наготове.

– Не отчаивайтесь! Мы ещё не обошли и половины острова.

– Откуда ты знаешь? – спросил Роджер. – Мне кажется, что мы уже обползали его вдоль и поперёк.

Исследователи продолжали брести по песку. Скоро им пришлось надеть свитеры, так как ветер усилился. Он таки долетел до здешних мест из Канады, через сотни миль водного пространства.

– Смотрите! Вы видите? – взволнованно произнёс Роджер. – Водяной смерч!

– Это что, чудо природы? – спросил Квиллер. – Или какой-то водопроводный термин? – После приезда в Мусвилл он поневоле стал обращать внимание на всё, что связано с водопроводным делом.

– Это ветер, который дует с бешеной скоростью и поднимает столбом воду.

– Ничего хорошего это не предвещает.

Буши вынужден был признать, что ветер дует сильнее, чем ему хотелось бы, а Квиллер показал на север, откуда двигалась туча необычного чёрного цвета.

– Не нравится мне всё это, – заявил Буши. – Думаю, нам следует скорее бежать к катеру и постараться вернуться домой. На этом озере бури начинаются так быстро, что не успеешь и глазом моргнуть. Поторопимся!

Попытки идти быстрее оказались безуспешными. Ноги вязли в песке, всё нарастающий ветер мешал идти. Изменило свой цвет озеро – оно стало серовато-коричневым, появились барашки.

– Возможно, нам придётся заночевать здесь! – задыхаясь от ветра, крикнул Буши.

«И коты не получат свой ужин, – подумал Квиллер, – к утру ужасно проголодаются, они ведь заперты. Коко будет в ярости».

Когда они наконец смогли разглядеть катер, то увидели, что он, перевёрнутый, болтается на волнах и с грохотом бьется о причал. Порвались канаты. «Скажи "Лиза"« поднялся на гребне и опрокинулся. Исследователи беспомощно взирали на грустную картину.

– О боже! – простонал Буши.

Ветер дул всё сильнее, и катер бросало из стороны в сторону, как умирающую акулу. Буши побежал к причалу, но гигантская волна заставила его быстро вернуться.

– Чертовски жаль, – произнёс Квиллер.

– Не повезло, – сокрушался Роджер.

Удручённый шкипер предложил:

– Давайте спрячемся от ветра!

Опустив головы и придерживая шапки, чтобы они не слетели, исследователи направились к сараю, шаткой конструкции из дерева и железа, которую раскачивало из стороны в сторону. Оказавшись в хижине, они навалились на дверь, пытаясь закрыть её, несмотря на яростные атаки ветра. Им это удалось. В лачуге было темно, так как свет не проникал сквозь заколоченные на зиму окна, и изо всех щелей дуло. Невыносимо пахло тухлой рыбой. Квиллер споткнулся о какую-то деревяшку.

– Здесь где-то должен быть очаг. – произнёс Буши, осматриваясь вокруг, – но я не знаю, где тут дрова. У кого-нибудь есть спички?

К сожалению, спички остались на катере вместе с котелком, жаровней, удочками и радиоприемником. И никто не курил.

– Если повезёт и я наткнусь на какую-нибудь корзину, мы сможем сесть, – сказал Квиллер.

На неровном полу стояло несколько ящиков. Обнаружив их, мужчины сели. Каждый углубился в свои мысли.

– Кто-нибудь взял домино? – нарушил молчание Квиллер.

Буши немного нервно засмеялся:

– Я любил этот катер, но, к счастью, он застрахован, поэтому выше нос и подумаем, что делать дальше. Если я не появлюсь дома к вечеру, жена позвонит шерифу, и нас станут искать с вертолётом, но придется подождать, пока до этого дойдёт дело.

– Сейчас полпятого, – сказал Роджер, у которого были часы с подсветкой.

– В барах «счастливый час»! Я мог бы сидеть в одном из них и спокойно попивать мартини.

– А сколько обычно длятся такие бури? – спросил Квиллер.

– От пятнадцати минут до пятнадцати часов.

– Если бы у меня был выбор, я бы остановился на пятнадцати минутах.

– Никогда больше не стану есть рыбу, – с отвращением произнёс Роджер. – Здесь так воняет!

– Какова, по-вашему, скорость ветра?

– Я бы сказал, пятьдесят миль в час.

– А по-моему, все шестьдесят.

– Тихо! Вы что-нибудь слышите? – спросил Буши прерывистым шёпотом. – Похоже, волны плещутся совсем рядом с сараем!

Он толкнул ногой дверь и отпрянул назад:

– Чёрт! Озеро вышло из берегов!

Квиллер подумал, что вода, очевидно, не раз уже заливала остров. Хотя Роджер и Буши вряд ли согласились бы с этим его предположением. Да и в темноте не было видно их реакции.

Сначала до сарая долетали только брызги, но вскоре вода стала затекать под дверь. И вот уже волны бились о стены.

Все молчали и ждали удара следующей гигантской волны. Мрачная атмосфера нагнетала мрачные предчувствия. Квиллер частенько сталкивался с ситуациями, когда решался вопрос: жизнь или смерть, – и он либо боролся с судьбой, либо покорно ждал. Только когда дело касалось Коко и Юм-Юм, его охватывала ужасная тревога. Вот и теперь, всё больше волнуясь, он думал, что будет с ними. Предположим, Милдред возьмет их к себе… Станут ли они по нему скучать? Коко быстро смирится с потерей, а вот Юм-Юм, пожалуй, перестанет есть: она очень любит его и может умереть от тоски.

В стены ударила очередная волна, и сарай покачнулся.

– Мы плывём! – закричал Буши, когда сарай дрогнул и заскрипел.

– Нас смоет в озеро! – дико заорал в страхе Роджер. – Я выхожу отсюда!

– Подожди! Не паникуй! – крикнул Квиллер. – Давай подумаем, как лучше поступить. Буши, есть идеи? Куда мы двигаемся?

– По-моему, к центру острова.

Сарай затрещал и дернулся под натиском стихии.

– О боже! – всхлипнул Роджер.

– Если уж ты молишься, то проси Бога, чтобы он научил тебя, что делать, – благоразумно заметил Квиллер.

Опять послышался треск, сарай снова дернулся и вдруг натолкнулся на что-то.

– Что это может быть?

– Мы обо что-то ударились!

– Наверное, о дерево!

Волны с ревом накатывались на сарай, он скрипел, трещал, но не двигался, застряв между этими самыми тремя деревьями.

– Мы в ловушке! – крикнул Буши. – Что теперь делать?

Не выдержав напора волн, дверь распахнулась, и вода хлынула в сарай.

– Полезайте на крышу, – скомандовал Квиллер. – Мы не можем сидеть здесь, как животные в капкане. Вода не поднимется до крыши… Да? – повысил он голос, потому что Роджер и Буши молчали.

– Как мы туда взберемся?

– Составим вместе корзины и ящики.

– Нет, надо подождать, пока пройдёт большая волна, и успеть взобраться до следующей.

– Ладно, поехали! Кто-нибудь, подсадите меня. Квиллер был самый высокий и самый сильный из всех. Стоя по колено в ледяной воде, он подсадил Буши, а потом Роджера. Оказавшись наверху, они протянули ему руки, и как раз вовремя, ибо вода уже дошла ему до груди. Все трое ухватились за крышу, как тонущие моряки цепляются за риф. Сарай застрял между деревьями в наклонном положении, поэтому надо было крепко держаться, чтобы не скатиться вниз.

– Устраивайтесь поудобнее, – сказал Буши.

– Здесь наверху холодно, – хныкал Роджер.

– А внизу ещё холоднее. Похлопай руками, поразгибай коленки, мой мальчик, но только не раскачивай наш корабль.

Ветер свистел и завывал, но вода до крыши не доходила. Время шло, и зловещие тучи поползли дальше, к берегу.

– Здесь хоть не воняет, правда от этого не легче, – сказал Роджер.

– По крайней мере мы можем наблюдать за происходящим, – проговорил Квиллер. – В сарае я чуть не озверел от бессилия и неизвестности. – Он опустил поля своей охотничьей шляпы и старался не думать о холоде. Ветер был не такой холодный по сравнению с ледяной ванной, которую ему пришлось принять.

– Шесть часов. Мы сидим здесь уже час.

– А кажется, что всю неделю, – произнёс Буши. – Я бы с удовольствием глотнул немного бренди.

– А я бы предпочел кофе, – сказал Квиллер. – Даже такой плохой, как в «Грозном псе».

– Если бы я не бросил курить, то сейчас захотел бы выкурить сигарету.

Они жались к крыше и коротали время в бессмысленной болтовне, пытаясь шутить.

– Семь пятнадцать, – объявил Роджер.

– Или я оглох от дождя, или ветер стихает?

– Немного утих, но жутко холодно.

– Обычно перед тем как станет теплее, бывает холодно, поэтому двигайтесь, парни.

Квиллер представил орущих от голода котов. Или они требовали еды только тогда, когда с ними кто-то был рядом? А что они делают, оставшись одни?.. И что сейчас вообще происходит на берегу? Скоро стемнеет. Жена Буши позвонит шерифу. Шерон позвонит своей матери, и Милдред сообщит о них в спасательную службу. Она из тех, кто действует быстро в экстремальных ситуациях. Интересно, догадается ли Милдред заехать к нему домой и покормить котов? Должна догадаться, она ведь беспокоилась даже о злой собаке капитана Флогга. Однако как Милдред попадёт в дом? Запасной ключ есть, но он лежит под бревном на крыльце. Она может заглянуть под половик или за дверной косяк, но кто догадается заглянуть в дупло бревна, лежащего у крыльца…

Квиллер всё сильнее чувствовал голод.

Сейчас бы бутерброд весом в полфунта с жареным мясом…

В двадцать тридцать опасность пойти на дно миновала, но остров всё ещё находился под водой. Сквозь мрачные тучи, которые нависли над далеким берегом, солнце светило каким-то серовато-жёлтым светом.

– Мне бы следовало обратить внимание на свой гороскоп сегодня утром, – вспомнил Буши, – Он рекомендовал мне остаться дома и заняться делами, которые я всё время откладывал

– А мой гороскоп предсказывал, что я отправлюсь в небольшое путешествие, – заговорил Роджер, – и это путешествие я не забуду, если, конечно, останусь в живых. Мне кажется, что я заболею воспалением лёгких.

– Может, мне тоже начать читать все эти гороскопы? – мрачно сказал Квиллер.

– Когда я родился, – начал Буши – у моих родителей была соседка, умеющая составлять гороскопы, достаточно точные, как говорили. Мои родители попросили её сделать гороскоп для меня, и она предсказала, что я проживу долгую жизнь, так что вам, ребята, тоже не о чем беспокоиться.

– Это твой гороскоп, а не мой, – возразил Роджер. – А я уже приготовился к кислородному баллону.

– Соседка также сказала, что я буду рисовать портреты (это очень близко к истине) и женюсь на Козероге (это знак Вики), а уязвимым местом у меня будет голова. Это прозвучало довольно двусмысленно, согласитесь. Оказалось, у меня довольно высокий уровень интеллекта, но зато я лысый.

– А что вы скажете о субботнем сеансе «миссис Аскотт? – спросил Квиллер.

– Вы об этом? – сердито произнес Буши. – Помните, миссис Аскотт говорила что-то о материальной потере? Она знала, что я потеряю свой катер, так почему же она не посоветовала мне остаться на суше? Не имею понятия, как делаются подобные штучки, но мы втроём были на этой встрече уже с твердым решением отправиться на этот распроклятый остров. Почему она не отговорила нас?

– Милдред и Шерон думают, что она просто чудо, – присоединился к разговору Роджер, – а мне кажется, миссис Аскотт сдаёт. Она нетактично заметила, что Милдред нужно пройти обследование, хотя Милдред проходила его на прошлой неделе – все необходимые тесты – и всё было нормально, только вес превышал норму. Это заставляет задуматься о правдивости слов миссис Аскотт вообще.

– Она сплоховала и насчёт местонахождения Клема Коттла, – подхватил Квиллер, – но меня потрясло сообщение от духа по имени Джой. Мы с Джой были очень близкими людьми.

– Миссис Аскотт говорила о какой-то яме, – припомнил Роджер.

– Может, она имела в виду запрятанные сокровища старого мистера Клингеншоена? Наверное, она хочет, чтобы ты занялся кладоискательством.

– Лучше этим ты займись, Роджер, и мы тогда поделим клад.

Неизвестно, сколько времени им предстояло ещё провести здесь, и они разговаривали, чтобы зубы не стучали от холода. Роджер вспоминал, какие у него в классе были непослушные дети, когда он преподавал историю. Фотограф расписывал своих клиенток, которые хотят выглядеть как девочки с обложек, а сами похожи на жеманных кур-наседок.

Квиллер рассказывал о своих сиамских котах, о том, как им ужасно нравится каша Милдред, как Коко рвёт газеты, но только «Всякую всячину», и как его постоянно тянет к люку.

– Он таки залез в подпол, когда водопроводчик чинил водогрей. Я не знаю, что он там нашёл.

– Наверное, там есть мыши или бурундуки, – предположил Роджер. – Бурундуки могут прогрызать ходы в брёвнах, залезать в подпол и проводить там зиму, питаясь желудями.

– Отсюда можно сделать вывод, – заключил Буши, – что у вас в подполе целый бурундучий город… Кстати, я прочитал вашу колонку о женщине, которая слышала, как её кошка скребется под дверью, хотя кошка уже умерла. Как вы можете это объяснить?

– Никак, – пожал плечами Квиллер. – Я расскажу вам кое-что ещё, что не могу объяснить. Вы знаете Расселл Симмс, которая снимает коттедж Данфилдов? Вчера у неё было предчувствие, что надо обязательно прийти ко мне домой, и она пришла как раз вовремя, чтобы спасти моих котов. Непостижимо! Она также чувствовала, что у Данфилдов в коттедже что-то не так.

– Вы рассказали ей об убийстве?

– Да, но мне бы следовало попридержать язык. Сегодня утром позвонила Милдред и сообщила, что Расселл внезапно уехала вчера вечером, несмотря на то что сняла коттедж на всё лето и заплатила деньги вперёд.

– Странная девушка, – заметил Роджер. – Вы когда-нибудь видели её глаза?

– Я кое-что скажу вам, – сказал Буши. – Я не хотел бы оказаться здесь вместе с Расселл Симмс и миссис Аскотт.

Роджер рассмеялся и смеялся до тех пор, пока не оказался на грани истерики.

– Перестань, – прикрикнул Буши. – Ты раскачиваешь сарай.

– Пусть посмеётся, – разрешил Квиллер. – Хоть согреется немного.

– Но сарай оторвётся от деревьев и поплывёт прямехонько в Канаду, а у меня с собой нет паспорта.

В половине десятого стали сгущаться сумерки, сила ветра упала до крепкого бриза.

– Вот бы сюда одеяло, – мечтательно произнёс Буши.

– И ещё подушку с грелкой, – вторил ему Роджер.

– А я бы хотел, чтобы здесь оказался мой «безотказно работающий» отопитель, – заявил Квиллер.

Чтобы согреться, они принялись делать упражнения и массировать себе руки и ноги. В двадцать два тридцать они всё ещё беседовали.

– Я расскажу вам одну правдивую, даже страшную историю, которая произошла на самом деле с моей тётей во времена Великой депрессии, – начал Буши. – Её муж работал на сталеплавильном заводе в Центре, и они снимали однокомнатную меблированную квартиру. Большего они не могли себе позволить. Её муж много работал, приходил домой усталый, ложился спать и начинал храпеть. Он храпел громко и без всяких перерывов, тетя чуть с ума не сходила, она не могла спать. Сущая пытка, да и только! Даже вата в ушах не помогала. Тетя готова была убить своего мужа! Однажды ночью ей приснилось, что она убивает его настольной лампой, и она проснулась в холодном поту. Её муж лежал мертвый в кровати рядом с ней. Он умер от коронарного тромбоза.

В задумчивой тишине, которая последовала за рассказом Буши, они услышали рокот вертолёта и увидели свет прожектора. Пилот сбросил веревочную лестницу и подобрал их с крыши.

– Одеяла здесь! В коробке согревающие напитки! – крикнул пилот, перекрывая шум мотора, и вертолёт полетел к берегу. – Я везу вас в Пикакс! Приземляемся на крыше больницы!

Пассажиры не проронили ни слова. Квиллеру казалось, что он никогда больше не сможет заговорить.

– Смерч дошёл до берега, – крикнул пилот, – Причинил много ущерба! Я пролечу над побережьем, вы увидите всё своими глазами!

Они опустились ниже, и в свете прожектора стали видны вывороченные с корнем огромные деревья и размытые до основания фундаменты многоэтажных домов.

– Смотрите! – крикнул пилот. Они посмотрели вниз. Крышу коттеджа Данфилдов начисто снесло, и внутри валялись камни и всякий мусор. Всё было перевернуто вверх дном.

«Везучая девчонка, – подумал Квиллер. – Она вовремя уехала».

Наконец вертолёт долетел до мыса Чаек и до владений Клингеншоенов. Дом было нелегко разглядеть среди деревьев, но Квиллер смог различить и коричневую крышу, и большую трубу, и два крыльца. Дом стоял словно скала, как стоял в течение уже семидесяти пяти лет. Но…

– Где пристройка? – возопил Квиллер. – Её нет!

ПЯТНАДЦАТЬ

– Троих мужчин, спасённых с затопленного острова, поместили на обследование в больницу Пикакса, однако Квиллер отказался даже температуру мерить, пока не позвонил Милдред и не сказал ей, где ключ и чем кормить котов.

Когда в четверг он выписался, Милдред повезла его домой на своей машине. Шёл проливной дождь, последнее напоминание о недавнем шторме.

– Вероятно, вы с Буши находитесь в отличной физической форме, иначе вас так быстро не выписали бы, – предположила Милдред. – А Роджеру придётся полежать в больнице подольше. Какое ужасное испытание для всех вас! Ты знаешь, что вчера об этом писали в газетах?

– Я не видел ни одной газеты и не сделал ни одного телефонного звонка, с тех пор как доктор Галифакс вкатил мне какие-то убивающие все силы уколы. – Квилпер говорил более слабым голосом, чем обычно.

В «Утренней зыби» статья о вас была на третьей странице, а уже в полдень «Прибой» поместил сообщение о вашем спасении в передовице с таким заголовком: Бывшего сотрудника «Прибоя» спасают из озерной пучины .

– Надеюсь, никто из них не упомянул, что мы искали место приземления НЛО. И как они ухитрились сделать из нашего спасения такую новость? О Мускаунти не писали в передовицах с тысяча девятьсот тринадцатого года, когда произошла авария на шахте.

Дождь стучал по ветровому стеклу, сквозь потоки воды не было видно дороги, и Милдред остановилась, чтобы подождать, пока немного прояснится.

– Необычная погода для июля, – заметила она. – Хотя, конечно, все мы знаем, чем это вызвано.

– И чем же? – поинтересовался Квиллер, не зная, о чём идёт речь.

– Господи, ну конечно, всё подстроили пришельцы!

– Ты шутишь, Милдред.

– Неужели ты думаешь, что космический корабль, прилетевший бог весть откуда, может приземлиться, не оказывая никакого влияния на здешние погодные условия?

– Ты знаешь, Милдред, пару недель назад я видел яркий пульсирующий свет у себя за окном в два часа ночи, – признался Квиллер. – Может, тебе что-нибудь известно об этом? Или кто-то решил подшутить?

Милдред пришла в негодование:

– Как подшутить?

– Я подумал, что это какой-то розыгрыш.

– Квилл, это ужасно, что ты так говоришь… С тобой вообще всё в порядке?

– Конечно. Только я немного ослабел, вот и всё. Это лечение отняло у меня много сил.

Дождь стал стихать. Милдред завела машину и выехала на шоссе.

– Жаль, что пристройки больше нет, Квилл. – А что, она совершенно разрушена?

– С фундаментом всё нормально, но стены превратились в кучу сломанных досок, и ничего больше. И дом Данфилдов тоже полностью разрушен! Это просто чудо, что бедная девушка вовремя покинула коттедж. По-моему, мы никогда не узнаем, кто она была, откуда приехала и почему вообще оказалась здесь.

Несколько минут они ехали молча, слушая шум дождя. Квиллер первым нарушил молчание:

– Я прибил фанеру на проём между пристройкой и домом. Надеюсь, её не сорвало.

– Да, она на месте. Как выяснилось, ты оказался неплохим плотником. Смерч не тронул ни единого бревна в доме. Эти смерчи совершенно непредсказуемы. К примеру, может быть снесён целый дом, а кусты сирени на лужайке останутся нетронутыми.

– А ты представь, что пришлось пережить котам! Наверное, они до смерти напугались! Говорят, смерч ревёт, точно реактивный двигатель, когда сносит здание.

– Вчера утром они сидели в гостиной, – успокоила Квиллера Милдред, – но вели себя как дикие. Не знаю, то ли это буря на них так повлияла, то ли голод. Я дала им индейки. Вечером они ели мясо, а сегодня утром немного лосося, который оставался у тебя. Им понравилось.

– Коты просидели в гостиной целые сутки, – ужаснулся Квиллер. – К счастью, у них была вода и они могли поспать. Ты же знаешь: коты не любят находиться взаперти. У них вообще всё наоборот. Если они где-то гуляют – им хочется домой, а если сидят дома – их тянет на улицу.

Показался столб с буквой «К», и Милдред включила правый поворот.

– Моя машина стоит возле «Да». Давай заедем за ней? – предложил Квиллер. – Я оставил её там, когда мы отправлялись на остров Трёх Деревьев.

– Ты уверен, что сможешь вести? – колебалась Милдред. – Если чувствуешь сонливость, я попрошу Шерон забрать твою машину.

– Спасибо, Милдред. Со мной всё в порядке. Не беспокойся.

– Все три раза, что я приезжала к тебе, я видела на лужайке фургон. По-моему, он принадлежит твоему плотнику, но его самого я так и не видела.

– В тот день он вставлял оконные рамы. Надеюсь, с ним всё в порядке. Игги такой тощий, что его могло унести ветром.

Когда они приехали в «Да», Милдред отказалась выпить по чашечке кофе и съесть по пирожку, сказав, что пирожки из «Да» годятся на довесок к морским якорям.

– Спасибо, что подвезла, Милдред, и ещё за то, что позаботилась о моих ребятках.

– Не за что. Если честно, то мне даже понравилось возиться с ними.

Квиллер купил выпуск «Всякой всячины», вышедший накануне бури, и медленно поехал домой. Дорогой он думал о Милдред – чудесная женщина, которая может осчастливить любого, если только избавится от своего вечно отсутствующего мужа. Он свернул с шоссе у столба с буквой «К» – всё внутри у него дрожало. Что он увидит? Как его коты? Казалось, с того ужасного вечера, когда он испугался, что больше не увидит их, прошла целая вечность. Квиллер вздрогнул, вспомнив о пережитом.

Всё выглядело в точности так, как описала Милдред. На лужайке стоял фургон Игги, вместо пристройки лежало какое-то месиво, лужайка превратилась в трясину. Но, как ни странно, всё это ничуть не взволновало Квиллера. Главное – он остался жив. Прочее не имело никакого значения.

Он открыл дверь и мрачно произнёс:

– Вот и я.

Коты посмотрели на него, едва сдерживая негодование.

– Вам ещё повезло. Вы не остались голодными посреди всей этой неразберихи, – словно оправдываясь, сказал Квиллер. – А теперь… КАША!

Неблагодарные создания быстренько побежали на его зов, причём Коко последние несколько футов подкрадывался на цыпочках.

Квиллер сварил себе кофе и потягивал его с наслаждением и облегчением, и тут позвонил Арчи Райкер.

– Слава богу, что ты спасся, Квилл, – обрадовано произнёс редактор. – Я услышал об этом по радио во вторник вечером, и газеты в Центре тоже раструбили о вашем спасении. К сожалению, наш срединедельный выпуск уже вышел к тому времени. Почему-то все интересные события происходят после выхода нашей газеты. И всё-таки как вы оказались на этом острове?

– Ты не поверишь. Арчи, но мы отправились искать выжженный участок земли, где. как говорят, приземлялся НЛО.

– Ты в своём уме, Квилл?!

– Хочешь верь, хочешь нет, – слабо возразил Квиллер. – Знаешь, я подумываю о возвращении в Пикакс, пора ставить крест на отдыхе здесь. Пристройка разрушена. На небе тучи. Озеро мрачное. Дождь стучит по крыше, и вода стекает по стеклам, и, по слухам, погода не улучшится. И всё эти паршивые НЛО виноваты.

Немного помолчав, Райкер спросил:

– Как тебя лечили в больнице, Квилл?

– Спроси у доктора Галифакса. Это его секреты. А в Пикаксе тоже наводнение?

– Мейн-стрит похожа на Большой канал в Венеции. Все речки и ручьи в предместье вышли из берегов, и, всего скорее, некоторые мосты смоет. Так что лучше сидеть дома, пока не прекратится ливень. У тебя усталый голос. Отдохни немного. Почитай что-нибудь. Забудь о своей колонке. Придёшь в себя и напишешь потрясающий материал о том, что тебе пришлось пережить.

А дождь всё шёл, стучал по крыше и прибивал к земле траву.

– Будь они прокляты, эти пришельцы! – выругался Квиллер, грозя кулаком мрачному небу.

Он вышел на заднее крыльцо и вяло уставился на фургон Игги. Вдруг этот обалдуй сейчас там и спит себе преспокойненько. Квиллер понимал, что надо сходить посмотреть, есть ли кто в фургоне, но дождь не стихал, и он чувствовал какую-то апатию.

Вскоре Юм-Юм простила Квиллеру то, что он бросил их в закрытой комнате голодными. Она также смирилась с тем, что от него пахло больницей. Едва он прилёг на диван, Юм-Юм прыгнула ему на грудь и жалобно мяукнула. Так она мяукала, когда хотела, чтобы её погладили. Но Коко в противоположность своей подружке не желал примирения: он гордо расхаживал по дому, обнюхивал все углы, искал газету, чтобы разорвать её на клочки, прыгал на лосиную голову и обратно, словно не зная, куда девать энергию.

Когда же Коко смял коврик и стал принюхиваться к люку, пыхтя, как маленький паровоз, до Квиллера дошло, что Игги, возможно, спит в подполе! «Ну конечно, увидев эти страшные тучи, он спрятался в подпол. Но как Игги попал в дом? Ведь дверь была надёжно заперта. А очень просто. Снял фанеру, пролез через дыру и снова прибил её на место, чтобы не дуло. Игги знал, что во всех таких домах есть подпол. Он нашёл люк, забрался туда, растянулся на песке и заснул! Игги мог спать где угодно. Хм. Нет, все это выглядит несколько неправдоподобно. Даже такой соня не сможет проспать тридцать шесть часов подряд». Тем не менее Квиллер отогнал Коко от люка, немного приоткрыл крышку и позвал Игги по имени. Ответа не последовало, но зато Коко издал просто душераздирающий вопль.

Квиллеру показалось, что у него помутился рассудок. Он чувствовал себя точно пьяный. Глядя, как вода стекает по водосточной трубе, он думал, что, возможно, Игги придавило крышей, когда развалилась пристройка, и теперь тело Игги валяется под обломками, или, может, его вместе с досками унесло в лес потоком воды. Квиллер понимал, что нужно разыскать Игги, но дождь убивал все желания, все силы.

Однако из-за поведения Коко любопытство потихоньку начало побеждать телесную слабость. Кот очень уж рьяно обнюхивал крышку люка. Квиллер вспомнил, что видел где-то карманный фонарик, и перерыл всё в доме, пока не нашёл его в чулане. Догадавшись, что собираются лезть в подпол, Коко заважничал.

Квиллер откинул крышку люка и направил луч фонарика в темноту. Ничего, кроме песка. Квиллер растянулся на полу и, просунув в люк голову, стал светить фонариком в разных направлениях. Везде был песок, один песок, да ещё какие-то трубы, которые вели чёрт знает куда.

Коко бегал по коридору и мяукал, видя, как такой большой человек лежит на полу, потом напрягся и собрался в комок.

– Нельзя! – прикрикнул Квиллер.

– Йау! – вызывающе сказал Коко, спрыгивая в подпол.

– Коко, вылезай немедленно!

Кот исчез в темноте и даже не удосужился ответить, уж не говоря о том, чтобы подчиниться.

Квиллер воспользовался волшебными словами;

– Каша! Каша!

Прибегала Юм-Юм, но от Коко не было никакого ответа. До чего всё-таки Коко упрям, не лучше бывшей жены Квиллера и двух на редкость непробиваемых репортеров, с которыми ему пришлось столкнуться в начале его журналистской карьеры. Квиллер ещё раз посветил фонариком, пытаясь увидеть, куда отправился Коко. Высота подпола составляла два фута, а кое-где меньше.

– Чёрт побери, я не собираюсь лезть туда за тобой! – разозлился Квиллер. – Сиди там хоть весь день! Я побывал среди бушующих волн, чуть не умер от воспаления легких, лишился пристройки, наконец! И я не желаю ползать по песку за каким-то котом!

С трудом поднявшись на ноги, он захлопнул тяжёлую дубовую крышку и положил коврик на место. Пусть Коко посидит в темноте: Это послужит ему уроком. Квиллер нежно погладил Юм-Юм и дал ей кусок ветчины, который он специально оставил от своего больничного завтрака.

– Надеюсь, Коко почует запах ветчины, – съязвил Квиллер. – Пусть кусает себе когти от голода.

Квиллер поехал в Мусвилл обедать. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, и, приехав в отель «Северные огни», он сел за дальний столик. Но даже официантка горела нетерпением узнать, что произошло с ними на острове. Она слышала новости по радио и прочитала статью в «Дневном прибое».

Квиллер показал на свое горло и просипел:

– Я не могу разговаривать.

– Вы простудились? – воскликнула официантка.

Квиллер кивнул.

– Вы, наверное, замерзли там в мокрой одежде и при ветре, который дул со скоростью пятьдесят миль в час!

Квиллер снова мотнул головой.

– Может, закажете грибной суп со сметаной? Это хорошо вас подкрепит.

Квиллер опять кивнул и показал на большой чизбургер с жареным мясом и капустным салатом. Хорошо подкрепившись и выпив три чашки кофе, он почувствовал, что опять вернулся к жизни.

Дома всё было по-старому. Дождь стучал по крыше и заливал остатки пристройки, пригибал к земле деревья в лесу и размывал вид на озеро. Юм-Юм, взволнованная, выбежала ему навстречу, она не любила оставаться в одиночестве и теперь жалобно мяукала.

– Ладно, прелесть моя, – пожалел её Квиллер. – Мы дадим Коко ещё одну возможность.

Он открыл люк, ожидая, что оттуда выскочит Коко и будет отряхиваться по меньшей мере около часа, но кот не появился. Квиллер лёг на пол и засунул голову в люк – ему было неспокойно без Коко. Вдруг послышалось отдаленное урчание. Так урчал Коко, когда разгадывал какую-нибудь головоломную загадку. Казалось, он что-то бормотал себе под нос.

– Что ты делаешь, Коко?

Урчание, почти переходящее в вой, усилилось.

Квиллер обладал врожденной любознательностью, такой же, как и кот. Он скинул куртку и полез в подпол. Площадь отверстия составляла около двух квадратных футов, а Квиллер был довольно крупный мужчина. Но в конце концов он разработал точный план: присел на корточки, спустил ноги вниз и одновременно пригнул голову, а потом соскользнул в дыру. Теперь он мог светить фонариком куда угодно. Как и предполагалось заранее – песок везде, но кроме него известковые подпорки, шелуха от желудей, которую оставили тут бурундуки, и пустая банка из-под пива. Оставалось только надеяться, что в подполе нет ни змей, ни скунсов. Было пыльно, и Квиллер пару раз чихнул. Паутина то и дело щекотала лицо и неприятно висла на усах.

Удивляться же, откуда здесь взялась банка из-под пива, времени не было. Его озадачивало странное поведение кота, который в центре подвала, ориентировочно под обеденным столом, усердно что-то откапывал.

В мозгу Квиллера пронеслись пророчества миссис Аскотт, и он с большим трудом пополз дальше. Углы известковых подпорок были острые, массивные перекладины семидесятипятилетней давности – твёрдые и неподатливые. Впереди взлетали фонтанчики песка: Коко усердно что-то выкапывал.

Квиллер дополз до него и почувствовал характерное покалывание в верхней губе.

– Ты что-нибудь нашёл? – крикнул он коту.

Тот не обратил на него никакого внимания и продолжал работать лапами. Квиллер подполз поближе и постарался направить луч фонарика на то место, где трудился Коко. Кот откапывал какую-то вещь. Квиллер не мог разобрать какую. Что-то твёрдое, но очертания пока были неясны. Квиллер придвинулся ещё ближе. И тут погас фонарик. Он потряс его, подергал выключатель и проклял все фонарики на свете: ясное дело, села батарейка. Он отбросил фонарик в сторону.

Теперь приходилось ползти в кромешной тьме. Квиллер знал, что Коко где-то рядом. Он вытянул руку и наткнулся на него. Коко отпрянул, заявил протест, когда Квиллер, отталкивая его одной рукой, другой стал нащупывать откопанное сокровище.

Оказалось, это была туфля, парусиновая туфля со шнурками. Она была на человеческой ноге.

ШЕСТНАДЦАТЬ

Обнаружив тело, Квиллер уведомил шерифа, но прежде он все-таки позвонил во «Всякую всячину». Протестующие коты были вторично заперты в гостиной, когда полицейские вытаскивали из люка откопанный труп.

Это оказалось не просто. Слышались и чертыхание и крики, и споры, И приглушенные ругательства. И всё под мерный шум дождя.

Возле столба с буквой «К» установили шлагбаум, чтобы не пропускать праздных зевак. Не пропустили сначала и Арчи Райкера. Редактор и издатель «Всякой всячины» сам захотел написать репортаж об этом убийстве, поскольку Роджер Мак-Гилливрей всё ещё находился в больнице. Райкер также подумал, что, возможно, Квиллеру понадобится моральная поддержка в его-то нынешнем состоянии. Ужас, пережитый на острове Трёх Деревьев, разрушенная пристройка, а теперь ещё и труп в подполе – всего этого с избытком хватит, чтобы здоровье даже такого матерого журналиста, как Квиллер, пошатнулось, да к тому же если он ещё принимает препараты доктора Галифакса. Пришлось редактору показать свое удостоверение, и ему разрешили оставить машину на обочине шоссе и остальной путь проделать пешком. Но когда Райкер очутился перед домом, его отправили на заднее крыльцо.

Полицейские сновали туда и обратно. Стены этого дома ещё такого не видывали: жуткая сцена расследования убийства. Ужас происходящего ещё более подчеркивался короткими замечаниями и приказами полицейских, которые выполняли свой служебный долг. Запертые в гостиной коты вопили как сумасшедшие. Квиллера попросили находиться поблизости, но не мешать.

Полицейские взяли образцы песка, сфотографировали дом с разных сторон, провели всякие необходимые измерения и сняли отпечатки пальцев с крышки люка.

Несмотря на «лечение» доктора Галифакса, Квиллер был полон энергии – очевидно, сказывалось влияние совершенного в его доме преступления. Когда Квиллера спросили, может ли он опознать тело, он нашёл в себе силы заявить, что это плотник по имени Игги, и это имя совпало с именем владельца водительских прав, которые лежали в пикапе. Квиллера удивило то, что у Игги оказались водительские права, и теперь, когда он был мёртв, Квиллер упрекал себя в том, что не знал его фамилии и даже никогда не спрашивал. Несмотря на неописуемую лень и весьма неприятные привычки, Игги всё-таки был человеком, который заслуживал большего, чем собачья кличка. Его звали Игнатиус К. Смолл.

По мнению Квиллера, смерть произошла в результате сокрушительного удара по черепу, хотя никто не удосужился уведомить его о заключении коронера. В этот день Квиллер был не самым богатым человеком в округе, не щедрым филантропом, не автором «Всякой всячины», чьи статьи пользовались неизменным успехом, он был просто хозяином дома, в котором найдено тело убитого человека.

Инспектора изъявили желание допросить Квиллера, и он предложил им устроиться на белых диванах, однако это предложение показалось стражам порядка слишком неофициальным с его стороны. Краснолицый детектив из Пикакса предпочёл обыкновенный стул у стола, а представитель департамента шерифа вообще отказался сесть. На столе, как всегда, был беспорядок: стояла пишущая машинка, валялись бумага, книги, папки, ручки и карандаши, ножницы, скоросшиватель, скрепки и недавно появившаяся здесь коробочка из-под конфет с сердечком. Детектив обратил на неё самое пристальное внимание, и Квиллер мысленно махнул рукой: пусть думает что хочет.

В Мускаунти все знали Клингеншоенов. их владения: личность их наследника тоже была небезызвестной, во многом благодаря роскошным усам. Тем не менее детектив стал задавать стандартные вопросы обычным вежливо-официальным тоном. Квиллер кратко и по возможности исчерпывающе отвечал на них.

– Ваше полное имя, сэр?

– Джеймс Квиллер. Пишется с двумя «л».

– Могу я взглянуть на ваши водительские права? – Детектив взял их, посмотрел на усы Квиллера и взглянул на фотографию. Этого было достаточно.

– Ваш адрес?

– Триста пятнадцать, Пикакская площадь, Пикакс.

– Сколько времени вы проживаете по этому адресу?

– Два года и один месяц.

– Где вы жили до этого?

– В Чикаго, Нью-Йорке, Вашингтоне, Сан-Франциско…

– Вы много путешествовали, мистер Квиллер. Кем вы работали?

– Журналистом в разных газетах.

– Чем вы занимаетесь сейчас?

– Я в добровольной отставке, но продолжаю писать для «Всякой всячины».

– Что вы делаете в Мусвилле?

– Планирую или, вернее, планировал провести здесь лето.

– Сейчас вы изменили свои планы?

– Всё зависит от погоды.

– Когда вы приехали сюда?

– Около трёх недель назад.

– Кроме вас, в этом доме живет ещё кто-нибудь, мистер Квиллер?

– Два сиамских кота.

– Этот дом ваша собственность?

– Я унаследовал его. В настоящее время всё унаследованное мной имущество находится на попечении Фонда Клингеншоенов.

– У вас были какие-нибудь дела с Игнатиусом К. Смоллом?

– Я нанял его, чтобы сделать пристройку к дому.

– Сколько времени вы с ним были знакомы?

– Около десяти дней.

Последовала целая серия рутинных вопросов, которые задавались, чтобы выбить его из колеи, но Квиллер ждал, когда пойдут вопросы, касающиеся непосредственно сущности дела.

Они не заставили себя долго ждать.

– Кто спрятал тело у вас в подполе?

– Не имею ни малейшего представления, – спокойно ответил Квиллер, пытаясь унять сердцебиение. – Я бы предпочёл, чтобы мистера Смолла спрятали в каком-нибудь другом месте или лучше чтобы он вообще остался жив и здоров. Думаю, вы тоже так считаете.

– Когда вы в последний раз видели его живым, мистер Квиллер?

– Во вторник утром.

– При каких обстоятельствах?

– Он пришёл на работу незадолго до того, как я поехал в город обедать. Он сказал, что собирается делать рамы для окон, и я заплатил ему вперед за тот день.

– Вы платили ему наличными?

– Да.

– Сколько в общей сложности вы ему заплатили? Квиллер заглянул в записную книжку:

– Пятьдесят пять долларов.

– Во вторник к вам больше никто не приезжал?

– Нет.

– А где вы были в промежутке между обедом и тем моментом, когда нашли тело?

– Я обедал с друзьями Джоном Бушлендом и Роджером Мак-Гилливреем в «Да». Потом мы сели на катер Вушленда и отправились на остров Трёх Деревьев. Порыбачить немного, – прибавил Квиллер. – Но начался шторм, и катер затонул. Мы оказались отрезанными, через несколько часов нас подобрал спасательный вертолёт. Об этом происшествии писали в «Утренней зыби» и в «Дневном прибое».

– Когда вы вернулись домой?

– Часа четыре назад.

– Где вы были в промежутке между вашим спасением и возвращением домой?

– Лежал в больнице Пикакса под наблюдением доктора Галифакса.

– Вы знали о последствиях бури?

– Конечно! Наводнением смыло эту самую пристройку, которую делал Игги.

– Как получилось что вы нашли тело?

– Мой кот вёл себя как-то подозрительно, царапал крышку люка и пытался пролезть в подпол. Я открыл люк, чтобы выяснить, что его так беспокоит. Кот прыгнул в подпол и отказывался выходить наружу. Тогда я запер его там и поехал обедать.

Из гостиной послышался кошачий вопль. Коко знал, что речь идёт о нём.

– Сколько времени вас не было дома?

– Около часа.

– И что произошло, когда вы вернулись?

– Моя кошка очень волновалась из-за того, что её дружок сидит в подполе, поэтому я открыл люк и, увидев, что Коко разрывает песок и урчит, полез за ним и обнаружил, что он откопал ногу.

Полицейский обернулся к детективу, который показал карманный фонарик в пластмассовой упаковке.

– Вы видели раньше этот фонарик, мистер Квиллер?

– Обычный фонарик. Я светил им себе в подполе, пока он не погас. Батарейка села.

Детектив осторожно вынул фонарик из своей сумки и щёлкнул выключателем. Фонарик зажёгся.

Квиллер развёл руками:

– В наши дни даже фонарики работают чёрт знает как.

– Мистер Квиллер, когда вы приехали домой из больницы, фанера в проёме была прибита точно так же, как она прибита сейчас?

– В точности.

– Я имею в виду, так, как вы оставили её во вторник?

– Совершенно верно.

– Вы закрыли дверь, когда уезжали во вторник?

– Да. Я всегда тщательно закрываю двери.

– У кого-нибудь ещё есть ключи от вашего дома?

– Я вхожу в число клиентов Глинко, поэтому у неё тоже есть ключ. Кроме того, у меня на заднем крыльце есть тайничок, где хранится запасной ключ на случай, если я потеряю ключи или захлопну дверь.

– Где именно находится этот тайничок?

– Пойдёмте со мной.

Квиллер вместе с сыщиками направился на крыльцо. Там терпеливо ждал Райкер и изо всех сил пытался хоть что-нибудь услышать.

Подмигнув редактору, Квиллер протянул руку за косяк.

– Ни до чего не дотрагивайтесь, – сказал детектив и привстал, чтобы посмотреть. – Ключа там нет, – заявил он.

– Посмотрите под половиком, – предложил Квиллер.

– Там тоже нет, – сказал полицейский.

– Странно.

Детектив что-то пометил в своей записной книжке.

– Вы здесь ещё останетесь, мистер Квиллер?

– Где здесь?

– В этом доме.

– Вероятно, я вернусь в Пикакс, если погода не улучшится.

– Пожалуйста, информируйте нас о своих перемещениях. Возможно, нам ещё понадобится ваша помощь. И кроме того, нам надо снять ваши отпечатки пальцев, чтобы сверить их с найденными. Да, – спохватился инспектор, как будто что-то вспомнив, и через плечо взглянул на Райкера: – Пожалуйста, особо не распространяйтесь по поводу этого убийства.

Полицейские, забрав фонарик, банку из-под пива, коврик и другие улики, двинулись к машинам. Теперь настала очередь Райкера задавать им вопросы.

А Квиллер тем временем освободил своих многострадальных питомцев из заключения.

– Нет больше твоего любимого коврика, Коко, – устало произнёс он.

Затем он сделал двойное виски для Райкера, а себе налил стакан виноградного сока. Немного сока Квиллер налил также в блюдце Коко.

– Ну что, промочишь свои усы? – пошутил он, ставя блюдце на пол.

Вскоре полицейские машины уехали, и, еле волоча ноги, в дом вошёл Райкер. Он буквально свалился на диван.

– Они ничего не рассказали, – посетовал Райкер.

– Просто уведоми своих читателей, что полиция проводит расследование.

– Чёрт тебя побери! И ради этого я тащился в дождь целых полмили по грязной дороге?

– Если бы труп нашли в подполе твоего дома, ты бы тоже помалкивал, – возразил Квиллер своему старому другу.

– Они ведь не подозревают тебя ?

– Они могут подозревать кого угодно, даже маленьких зелёных человечков из НЛО.

– Я твой самый старый друг, – внушительно произнёс Райкер. – Ты всегда обсуждал со мной подобные случаи.

– До сих пор преступления никогда не касались меня лично. Я впервые нашёл мёртвое тело в своём собственном доме. Но я могу тебе сказать одну вещь: кто-то здесь ненавидит плотников!

Редактор осушил стакан и встал.

– А как ты сам относишься к плотникам, Квилл?

– Так же, как и к редакторам. Иногда мне хочется всех их поу6ивать !

Дождь всё не переставал, и Квиллер подвёз Райкера к его машине, оставленной на шоссе.

– Ну что, поужинаем где-нибудь?

– Скорее всего нет, – вздохнул Райкер. – Мой гороскоп в сегодняшней «Зыби» предсказывает, что я возобновлю отношения с каким-то другом, и вот вечером я ужинаю с Амандой.

Вернувшись домой, Квиллер прежде всего сделал одну вещь: он вытащил ключ из дуплистого бревна. Стерев отпечатки Милдред и оставив свои, он положил ключ на место, позвонил Милдред:

– Как Роджер?

– Болеет, бедный мальчик. Шерон сейчас в больнице, а я сижу с ребенком. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, спасибо. – Об убийстве ещё не объявили по радио, и Квиллер не собирался опережать события – У тебя есть сегодняшние газеты из Центра?

– Только «Прибой».

– Что мне сегодня предсказывают звезды?

– Подожди немного. Я найду газету. – Послышалось шуршание страниц. – Вот. Для Близнецов: «Сегодня вы не сможете пожаловаться на недостаток переживаний. Съездите куда-нибудь, навестите своего друга! Сделайте что-то, что вы давно хотели сделать…» Ну как?

Квиллер поблагодарил Милдред, повесил трубку, немного обдумал советы гороскопа и позвонил Буши, но услышал автоответчик. Вики и Буши уехали в Локмастер, и им можно позвонить туда.

Квиллер нашёл визитную карточку фотографа и набрал номер. Буши ответил таким же бодрым голосом, каким он отпускал шуточки на острове Трёх Деревьев.

– Как поживаете? – поинтересовался Квиллер.

– Я чертовски рад, что сижу дома в тепле, что жив вообще, у меня словно крылья за спиной…

– У меня тоже крылья, правда не такие роскошные.

– Да, ведь у вас снесло пристройку. Как ваши коты?

– Они в хорошей форме. Милдред кормила их прямо по-эпикурейски.

– Не забудьте, вы должны привезти их ко мне в студню, чтобы я сделал фотографии. А что, если сегодня? До Локмастера всего час езды. Мы сможем поговорить о нашем приключении на острове Трёх Деревьев. Будет лучше, если мы выговоримся друг другу.

Квиллер согласился приехать. Ведь так советовал и гороскоп.

– Ну что, прокатимся? – спросил он своих любимцев, открывая две банки тушенки с гарниром: одну для себя, другую для них. – Вас будет снимать профессиональный фотограф. Календарь с вашим портретом выиграет всё призы.

Коты выбирали только куски мяса и слизывали подливку, а морковь, картошку и лук аккуратно выгребали на края тарелки. Потом они принялись умываться по установленному ритуалу, размеренно, как по нотам: три-четыре – облизать лапки, три-четыре – вытереть нос, три-четыре – почистить за ушами. Квиллер принёс дорожную корзинку – Коко и Юм-Юм с готовностью запрыгнули в неё и разлеглись на подушке в таких позах, словно их собирались фотографировать уже сейчас. Когда машина въехала в Локмастер, коты крепко спали.

Особняки, некогда принадлежавшие лесопромышленникам, были украшены фронтонами и башенками. Некоторые – мезонинами и верандами. Теперь в одном из особняков находилось похоронное бюро, в другом – музей, в третьем размещались две страховые компании, в четвёртом – три агентства по продаже недвижимости, в пятом – больница, а в шестом расположилась фотостудия Бушленда.

Буши встретил Квиллера в дверях с распростертыми объятиями, словно пережитое испытание сделало их кровными братьями.

Вики произнесла со слезами на глазах:

– Я чуть с ума не сошла тогда.

– Ну, вы же по крайней мере сидели дома в тепле, – пошутил Квиллер,

– Удивительно, как вы и Буши так удачно отделались. Бедный Роджер всё ещё в больнице, хотя он моложе вас.

– У Роджера низкий гемоглобин, – заметил Буши. – Ему надо каждый день пить красное вино. Моя мать – итальянка, и она лечила все болезни красным вином. Почему бы мне не полить вином свою лысую голову, Квилл?

– Несите котов в студию, – прервала Вики болтовню мужа.

Студия была оформлена в стиле позднего викторианства, и современные фотографии выглядели в ней немного странно. Квиллер поставил корзину перед мраморным камином и открыл крышку. Все ждали, когда коты соизволят выбраться, но в корзине никто не шевельнулся. Квиллер заглянул внутрь и увидел, что его ребятки сплелись в какой-то невообразимый пушистый клубок.

– Просыпайтесь, – тихонько прикрикнул на них Квиллер. – Вас собираются фотографировать.

Из пушистого клубка возникли две кошачьи головы: Коко проснулся моментально и настороженно оглядывался вокруг, Юм-Юм смотрела на всё мутными со сна глазами.

– Давайте уйдём в другую комнату, – предложил Буши, – и что-нибудь выпьем, пока они не освоятся на новом месте.

Следующие полчаса Буши и Квиллер вспоминали то, что им пришлось пережить на острове.

– Помнится, я проявил там больше силы духа, чем когда-либо прежде.

– И я тоже почувствовал какую-то силу, которая помогла мне бороться с холодом, – взволнованно говорил Буши.

Чем больше они говорили, тем менее страшной казалась пережитая ими опасность. Теперь они обращали внимание в основном на смешную сторону этого приключения. Когда-нибудь они будут только смеяться, вспоминая о нём.

Вернувшись в студию, Квиллер увидел, что коты как ни в чём не бывало спят в корзинке.

– Ну вы даете, ребятки! – воскликнул Квиллер.

Он хотел было взять Коко из корзины, но тот намертво вцепился когтями в прутья.

– Вылезай, малышка, – теперь Квиллер осторожно взял Юм-Юм, но у неё тоже были когти, и она не замедлила ими воспользоваться.

Квиллер обратился за помощью к Вики и Буши.

Вики полезла в корзинку и, бормоча какие-то успокаивающие слова, пыталась отцепить левую лапу Юм-Юм, пока Квиллер делал то же самое с правой. Наконец им удалось отцепить обе передние лапки, зато задние держались всё так же крепко. А когда они отцепили задние, Юм-Юм успела вцепиться в корзину передними.

У Квиллера заболела спина. Он выпрямился, потянулся и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

– Надо как-то достать их оттуда, – сказал он. – Не может быть, чтобы коты, у которых нет ни университетского образования, ни даже водительских прав, оставили с носом троих образованных людей.

– Давайте перевернём корзинку и хорошенько потрясём, – предложил Буши.

Они перевернули корзинку и трясли её до тех пор, пока оттуда не вывалилась подушка. Но Коко и Юм-Юм упорно не желали вываливаться.

– По-моему, нам надо пойти и пропустить ещё по стаканчику, – махнув рукой, сказал Буши. Они так и поступили, оставив упрямцев в их любимой корзинке до конца вечера.

По дороге домой Квиллер включил радиоприемник, чтобы послушать одиннадцатичасовые новости из Пикакса. Диктор говорил следующее: «Полиция сообщает, что тело человека по имени Игнатиус К. Смолл, плотника без определенного места жительства, было найдено в подполе одного из домов на берегу озера, к востоку от Мусвилла. Медэкспертиза установила, что смерть наступила в результате удара по голове во вторник около четырёх часов дня. Дом является собственностью Фонда Клингеншоенов. В настоящее время там проживает Джим Квиллер из Пикакса».

– Болваны! – выругался Квиллер. – Они говорят так, будто я главный подозреваемый!

СЕМНАДЦАТЬ

По радио каждые полчаса передавали сообщение об убийстве плотника, и у Квиллера беспрестанно звонил телефон. Ему пришлось отвечать на звонки друзей и маскирующихся под друзей недоброжелателей:

– Нет, я не убивал его, а если бы и убил, то уж точно вам бы не сказал.

– Спасибо, но мне пока не нужен адвокат. Лучше поищите доктора.

Были также звонки от каких-то агрессивно настроенных личностей, но Квиллер научился разговаривать с такими, когда работал в крупных газетах.

Он смотрел на котов, поглощающих завтрак, и пытался представить, что они увидели или услышали в день убийства, когда его не было дома.

Итак, Юты находились в гостиной: там у них стояли вода и ящик с песком. Возможно, они немного посидели на подоконнике и понаблюдали за плотником? Коко, наверное, стучал хвостом в унисон с молотком. Потом попили воды, сходили в туалет и прикорнули на диване.

Возможно, приехала какая-то машина или фургон и разбудила их, Коко во всяком случае. Может, он уже слышал раньше звук этого мотора? А что он услышал потом? Голоса, спор, шум борьбы? Может, он что-то увидел в окно? Слышал ли Коко, как открывали дверь, а затем люк?

После из подпола, наверное, донёсся шум. А какое-то время спустя крышка люка опять захлопнулась, и машина или фургон уехала… Или убийца пришёл сюда пешком по берегу? Вполне возможно… Всё успокоилось, Коко попил ещё воды и спал до тех пор, пока его не разбудил рёв бури и треск разваливающейся пристройки. Коко и Юм-Юм забились под диван. Позже они услышали, как по крыше стучит дождь. Было темно, и они очень проголодались.

Всё это происходило три дня назад. А сейчас коты, поев мяса тунца, сидели где-то под потолком, общаясь между собой одним им понятным способом. Коко, как обычно, устроился на лосиной голове, а Юм-Юм – в перекрестье балок над столом, за которым Квиллер, её добрый хозяин, часто проделывал какие-то интересные штучки с пишущей машинкой, ножницами и ластиками. Коты остались сидеть на своих местах даже тогда, когда в дом вошли двое полицейских.

На этот раз обязанности рыжеволосого детектива из Пикакса исполнял инспектор, приехавший из Центра, очевидно специалист по расследованию убийств. Он сказал, что хотел бы задать ещё несколько вопросов. Квиллер посчитал странным, что сюда, в эту глушь, специально прислали специалиста из-за убийства какого-то бродяги-плотника, тогда как в самом Центре сотни убийств оставались нераскрытыми. Усмехнувшись. Квиллер подумал, что этот инспектор просто захотел ненадолго уехать из города и порыбачить здесь.

– Садитесь, – пригласил Квиллер и сдвинул в сторону бумаги, захламлявшие стол.

Инспектор взял стул, а сопровождающий его местный полицейский остался стоять. Задав несколько обычных вопросов, инспектор спросил:

– Как по-вашему, сэр, Игнатиус Смолл был хорошим плотником?

– Мне кажется, он знал своё дело.

– Вам его кто-нибудь порекомендовал?

– Нет. Он – «свободный художник», а других плотников здесь нет. Летом в них ощущается большой недостаток.

– Как вы нашли его, сэр?

– Эта халтурщики, как их называют, околачиваются по барам. Его прислал сюда хозяин бара.

– Вы можете описать характер убитого?

– Улыбчив, спокоен, выполнял всё, что я ему говорил, и не возражал.

– Он всегда выполнял всё, что вы ему говорили?

– Да, насколько это было ему по силам. Он был немного тугодум и несколько медлителен.

– Вы бы сказали, что он… ленив , сэр?

– Если понимать под этим, что он часто засыпал на работе, то да, он был ленив или просто страдал болезненной сонливостью.

– Как вы относились к этому, сэр?

«Осторожнее, – подумал Квиллер, – он закидывает удочку». Вслух же произнёс:

– Я был доволен, что вообще нашёл хоть кого-то сделать пристройку. А так я бы не нанял человека без рекомендаций.

– Он когда-нибудь допускал ошибки в строительстве?

– Изредка, но это всегда можно было исправить.

– Он не доводил вас до бешенства?

– Что вы имеете в виду?

– Вы не угрожали ему физической расправой?

Квиллер непонимающе посмотрел на инспектора из под полуопущенных век:

– Объясните, что вы имеете в виду?

– Вы не грозились… придушишь его?

Квиллер сразу вспомнил обед в «Да» с Буши и Роджером. Их разговор подслушали!

В этот момент зазвонил телефон, и с балок свалился пушистый комок. Это была Юм-Юм.

С перепугу она заметалась по столу, раскидала бумаги и ручки и прямо через голову инспектора ринулась к книжному шкафу. В полёте она столкнулась с Коко, который камнем упал с лосиной головы. Вместе они прыгнули на спинку дивана, потом, как реактивные снаряды, пронеслись над столом, задевая стулья, и врезались в лампу. Телефон продолжал звонить. Пушистые комочки метались в разных направлениях. Вжик! Ух! Квиллер и полицейские только успевали увертываться. Потом телефон умолк, и коты, остановившись на диване, стали зализывать воображаемые царапины.

– Извините, – сказал Квиллер. – Это у них такая гимнастика.

– Просто испугались телефона, – заметил полицейский.

Инспектор встал:

– Спасибо за помощь, сэр. Вероятно мы ещё придём, чтобы задать вам пару вопросов.

Когда сыщики ушли, Квиллер строго сказал котам:

– Вы никогда не боялись телефона. Что же случилось? – Он дал им несколько хрустящих хлопьев в качестве лекарства от нервного шока.

Чтобы не видеть мрачного неба, затянутого тучами, и не чувствовать сырости (вот уже два дня как шёл проливной дождь), Квиллер растопил камин и растянулся на диване с чашкой кофе. Коты пристроились у камина, повернувшись спиной к огню и пристально глядя своими голубыми глазами в лицо Квиллеру: они ждали, когда он заговорит.

– Мне пришла в голову одна мысль, – задумчиво произнёс Квиллер, поглаживая усы, – в Мусвилле появился маньяк-убийца, отброс общества.

– Коко согласно мяукнул.

– Благодарю вас, сэр, за поддержку. В отличие от вас, туристическое агентство так легко со мной не согласится. Они не захотят портить репутацию города. Но я подозреваю, что полиция уже что-то пронюхала. Иначе отчего бы здесь появиться такому монстру, как этот инспектор? Ведь в Центре работы по горло. Наверняка сыщики, так же как и я, подозревают, что несколько вроде бы разрозненных несчастных случаев в Мусвилле – дело рук одного и того же маньяка-убийцы.

Коко снова мяукнул, проявляя необычайный интерес к теме разговора.

– Извини, старина, – улыбнулся Квиллер, – но с тебя хватит уже того, что ты нашёл труп. Больше ты не будешь заниматься никакими раскопками.

Квиллер продолжал задумчиво теребить усы.

– И где, интересно, они будут искать подозреваемых? Всего скорее, убийца – обычный с виду человек, но со скрытыми психическими отклонениями, он убивает и не ведает, что творит. Такое случается! Это может быть директор школы или глава туристического агентства. Вот почему так трудно найти такого преступника. Полиции предстоит нелёгкая работёнка. Похоже, убийца ненавидел какого-то одного плотника, а потом перенёс свою ненависть на всех плотников. Или убийца – сам плотник, маньяк, который хочет, чтобы у него совсем не осталось конкурентов. Если это так, то почему этот плотник не нанялся ко мне?

Квиллер встал и налил себе ещё кофе. Коты остались лежать как лежали.

Квиллер вернулся на диван и продолжил свои рассуждения:

– Я не могу понять самого механизма этого преступления: как можно просунуть тело в люк, затащить его в самую середину подпола, не оставив при этом ни одного следа, и закопать тело в сыпучий песок. Ведь высота подпола всего два фута или даже меньше. Конечно, Игги был тощий как спичка. Вряд ли он весил больше девяноста фунтов.

Квиллер ещё энергичнее принялся теребить усы.

– А может, Игги уже был там, в подполе, когда на него напали? Может, убийца заманил его туда россказнями о сокровищах Клингеншоена? Коко, сколько голосов ты слышал в подполе? Если два, то стукни хвостом два раза.

Никто из котов и ухом не повёл – они погрузились в крепкий послеобеденный сон.

Квиллер задвинул заслонку, не потревожив котов, и поехал в Мусвилл, чтобы забрать свою почту и купить кое-какие вещи взамен конфискованных полицией.

Все клиенты на почте оживлённо обсуждали убийство, но поспешили изменить предмет разговора, когда увидели приближающегося Квиллера. На его имя пришло много корреспонденции, даже слишком много, если учесть, что секретарша ушла в отпуск. Так получается всегда. Вот и теперь: спасение с острова Трёх Деревьев и шумиха вокруг убийства вызовут ещё больший поток писем.

Войдя в магазин, Квиллер заметил, что его с любопытством разглядывают покупатели. Владельцу магазина он сказал в шутку:

– Спасибо, что остановил дождь, Сесил. – Хаггинс возглавлял туристическое агентство и считал, что плохая погода лежит на его ответственности.

– Слишком поздно! – сокрушённо ответил тот. – туристы уезжают толпами, и меня проклинают рыбаки. Мы совсем не видели солнца в течение трёх дней… Кстати, – прибавил Хаггинс, понизив голос, – правда ли то. что говорят по радио?

– Горькая правда.

– Знаете, убийство – это очень плохо для бизнеса, даже хуже дождя. Туристам совсем не нравится, что убийца ходит где-то здесь на свободе. А как тело попало в подпол вашего дома, мистер К.?

– Если бы я знал.

– Вам сильно докучает полиция?

– Смею сказать, она докучает всем.

– Они кого-нибудь подозревают?

В разговор вмешался покупатель, огромный человек в пышной ковбойской экипировке и дорогих сапогах.

– Эй, так это у тебя под домом лежит мертвец? – спросил он с глупой улыбкой на своей толстой круглой физиономии.

– Рад сообщить, – вежливо ответил Квиллер, – что этот мертвец там больше не лежит.

– А как он туда попал?

– Не желаете ли, – обратился к колоссу хозяин магазина, трогая его за рукав, – пройти в инструментальный отдел? Нам только что поставили дисковые пилы. Вас они, несомненно, заинтересуют. А как постоянному и солидному покупателю, я дам вам пятипроцентную скидку.

Солидный покупатель переместился в другую половину торгового зала.

– Он бывает несносен, – сказал Сесил, сокрушенно покачав головой, – но покупает инструменты дюжинами, и мне не с руки обижать его. Иногда я чувствую себя виноватым: ведь они ему совершенно ни к чему. Но денег У него куры не клюют, и надо же их на что-нибудь тратить, так пусть уж тратит на электрические пилы. Вот так-то, по-моему. Правильно я говорю?

– Во всяком случае разумно. – согласился Квиллер. – Что слышно про наводнение? Как там дела?

– Хуже некуда. Ручьи из соседних округов выплескиваются в нашу реку. А она вся вздулась и сносит уже мосты. Беда, беда! По радио всё время сообщают, какие дороги закрыты.

Квиллер купил новый фонарик и попросил выпилить запасной ключ.

– Кстати, Сесил, вы записываете, кто заказывает у вас дубликаты ключей?

– Что вы, мистер К.! При той бухгалтерии, какую я веду для налоговой инспекции, где уж мне вести ещё учёт и тех, кто теряет свои ключи.

Хозяин проводил Квиллера до дверей и, когда их уже не могли услышать ни клерки, ни покупатели, тихо произнёс:

– Мне надо кое-что сказать вам, мистер К. Некоторые люди говорят о вас плохое. Мне это не нравится. Для них вы – отличный человек, если тратите деньги Фонда Клингеншоенов на общественные нужды, но, если что-то случается, они готовы смешать вас с грязью.

– Интересное наблюдение, – заметил Квиллер, – но, боюсь, я не совсем понимаю.

Сесил оглянулся вокруг и прошептал:

– Кое-кто здесь – обычно возмутители спокойствия не очень умны – думает, будто это вы убили плотника и закопали тело. Если они не знают правды, то обращаются к вымыслу и в девяноста девяти случаях из ста ошибаются.

Квиллер легкомысленно отнёсся к этим словам Хаггинса:

– Наверное, мне стоит позвонить Глинко и нанять телохранителя.

– Будь я на вашем месте, мистер, я бы вернулся в Пикакс от греха подальше, – посоветовал Сесил, – Шепчутся ведь не только об этом. Ещё говорят, что и Клема Коттла видели в последний раз, когда он работал у вас на строительстве.

Квиллер поблагодарил Сесила за заботу о нём и вышел из магазина. Итак, в мусвиллском обществе появилась новая сплетня. Чем не идея для колонки «Перо Квилла»?

Однако, когда Квиллер приехал домой, его хорошее настроение моментально улетучилось. В доме творилось чёрт знает что! Моментально вспомнились слова Сесила, но Квиллер быстро догадался, кто виноват в учиненном беспорядке. Со стола было начисто сметено всё, кроме пишущей машинки, индейские циновки с изжеванными углами были раскиданы по углам, сумка Эммы Уимзи раскрыта, и её содержимое валялось по всему полу.

– Негодные коты! – закричал Квиллер.

Юм-Юм шмыгнула под диван, а Коко своим обычным путем взобрался на лосиную голову. Бранью ничего не добьёшься. Так они выражали свой протест против сидения в доме и мстили за то, что последние несколько дней Квиллер мало обращал на них внимания. Возможно, коты считали, что он виноват даже в том, что не показывается солнце.

Квиллер терпеливо подобрал с пола настольные принадлежности. Точно так же терпеливо он собрал циновки и содержимое сумочки Эммы.

– Надеюсь, вы понимаете, – обратился Квиллер к котам, – что я претендую на звание святого, убирая всё это с таким величайшим терпением.

Ещё недоставало половины карандашей и ручек, но Квиллер знал, где они. Он взял метлу и стал шарить ею под любимым диваном Юм-Юм. Из-под дивана выкатилось следующее:

– несколько шариков скатанной кошачьей шерсти;

– зубная щётка с красной ручкой;

– две шариковые ручки и одна чернильная с золотым пером;

– три карандаша;

– открытка от Полли Дункан со следами кошачьих зубов;

– дешёвая помада, наверное, принадлежавшая Джоанне;

– белый носок с зелёной полоской.

Чтобы успокоиться, Квиллер налил себе кофе и занялся корреспонденцией. Сперва он прочёл открытку от Полли Дункан, Она никак не могла привыкнуть к климату Англии и простудилась.

– И она думает, что это – проблемы! – пренебрежительно сказал Квиллер. Коты слушали. Следующим он распечатал письмо из Общества помощи престарелым:

Дорогой мистер Квиллер!

Думаю, Вам небезынтересно знать, что вчера наша дорогая Эмма Уимзи праздновала свой день рождения. У неё был торт со свечками. Эмма сидела за столом в бумажной шляпе. Когда медсестра уложила Эмму в постель, та сказала ей: «Я слышу царапанье под дверью». Вскоре она спокойно отошла в мир иной, во время сна. Ей как раз исполнилось девяносто лет.

Искренне Ваша,

Ирма Хасселриг, ОПП,

Главная Канарейка

«Эмма Уимзи прожила долгую жизнь, – размышлял Квиллер. – Она получила образование, вырастила детей, работала на ферме. Молилась Богу, записала свои небольшие истории и провела последние дни среди заботливых "канареек" в желтых халатах». Представив, как эта маленькая хрупкая старушка, в бумажной шляпе на голове, отмечает свой девяностый день рождения, Квиллер почувствовал, что на глаза навернулись слёзы.

Он открыл ту самую коробочку с сердечком и подумал, что никто из её семьи не захочет принимать такого пустякового наследства. Если бы Эмма оставила старинные часы или пианино из красного дерева, они бы боролись за свою долю. Что ж, не очень-то весёлая идея для его колонки. В коробочке лежали всякие безделушки и бумаги. Хранилась и вырезка из газеты «Пикакский пустячок». наверное семидесятилетней давности:

ОТПРАЗДНОВАНА СВАДЬБА

Эмма Хаггинс и Горацио Уимзи из Блэк-Крика сочетались законным браком в церкви Мусвилла, в воскресенье в четыре часа дня. На венчании присутствовали шесть человек. В церковном приделе были поданы прохладительные напитки.

Среди безделушек были монетка в пять центов с бизоном и пении с профилем Линкольна, крошечный медальон, синяя лента, которой Эмму наградили на ярмарке за самые вкусные домашние консервы, тонкое ожерелье с несколькими гранатами, причём одного не хватало, чей-то зуб, не иначе молочный зуб её первенца.

Коты покинули насиженные места, дабы понаблюдать за происходящим. Они чуть не извивались от нетерпения, видя, как Квиллер перебирает содержимое сумки Эммы.

В сумке лежали обычные школьные тетради (в них Эмма вела дневник) и куча рукописей на линованной бумаге, и коты ждали, когда Квиллер по своему обыкновению начнёт им читать вслух, – они с уважением относились как к книгам, так и к рукописям.

– Вот это и есть, – торжественно произнёс Квиллер внимавшим ему слушателям, – литературные труды простой женщины, которая окончила учительский колледж, работала в школе и вышла на пенсию, чтобы помогать своей семье. Она никогда не забывала, как надо правильно писать слова и ставить знаки препинания Она обладала стилем, и ей, безусловно, очень хотелось писать.

Порывшись в рукописях, Квиллер нашёл рассказ, озаглавленный так: «Лицо у моста». Внизу была приписка: «Эта история произошла на самом деле, и я часто рассказывала её своим детям. Они всегда пугались».

– От этого рассказа ваши усы закрутятся в колечки, – пообещал он котам и стал читать вслух:

ЛИЦО У МОСТА

Я жила в фермерской семье, когда начала работать в школе, той самой, рядом с Блэк-Криком, и мне приходилось каждый день проделывать три мили в любую погоду. Я всегда выходила рано, потому что мне надо было развести огонь в печке, заправить лампы керосином, очистить их от копоти и подмести пол.

Как-то рано утром в конце ноября, когда на поля выпал первый снег, я отправилась в школу. Стояла кромешная тьма. Через речку был переброшен деревянный мост, и Боже, как я всегда боялась идти по этому мосту. В то утро я едва ступила на него, как увидела зрелище, от которого у меня затряслись коленки. На дальнем конце моста в воздухе парил какой-то небольшой круглый объект. Я стояла разинув рот, а это существо подплывало всё ближе, слегка покачиваясь. Я хотела повернуться и бежать но ноги у меня словно приросли к земле. И вдруг я поняла, что это – ЛИЦО, без туловища, просто белое лицо! Оно начало издавать звуки, что-то вроде: «У-у-у! У-у-у!»

Я попыталась закричать, но не смогла издать ни звука. Потом ко мне потянулись две белые руки: «У-у-у!-У-у-у!»

Белое лицо всё приближалось, и я чуть не упала в обморок, как вдруг догадалась, кто это, – служка при нашей церкви. На ней была чёрная накидка, а на голову был накинут чёрный платок. Девушка просто пыталась убедить меня, что не надо ничего бояться. Она была глухо-немая.

Квиллер довольно разгладил усы. Такое понравится читателям, тем более что это произошло на самом деле, здесь, в Блэк-Крике. Возможно, тот мост сохранился до сих пор. Квиллер с возросшим интересом углубился в рукописи. Здесь имелись рассказы о том, как на сына Эммы напал рой диких пчёл, о том, как двоюродный брат Эммы затянул ей руку между валиками выжималки, когда стирали белье. Здесь были местные легенды, всяческие истории о шахтерах и лесорубах и рассказ о Панкин, кошке, которая скреблась под дверью.

Квиллер уже представлял, каким успехом будут пользоваться эти рассказы. «Всякая всячина» может помещать их в специальном разделе под именем Эммы на второй странице, рядом с колонкой Квилла. А он напишет предисловие к каждому рассказу. Наверняка Арчи Райкер захочет опубликовать эти истории – у читателей очень высок интерес к тому, как жили в старину. Если Фонд Клингеншоенов издаст рассказы Эммы отдельной книгой, то на вырученные деньги можно будет учредить стипендию её имени, если, конечно, не вмешаются наследники. Хасселрич придётся с ними разобраться.

– Если мы издадим книгу, то эта милая старушка запрыгает от радости в своей могиле, – вслух рассуждал Квиллер, – и я надеюсь, её бесчувственные родственнички искусают себе локти от досады.

Квиллер продолжил чтение, и чем больше он читал, тем легче становилось определять ранний период творчества Эммы и поздний. В старых рукописях бумага пожелтела и чернила поблекли. Более поздние рукописи были написаны рукой, которая уже начала дрожать то ли от возраста, то ли от неуверенности.

Одна рукопись невыгодно отличалась от остальных. Очевидно, Эмма написала её тогда, когда уже жила в доме престарелых. Почерк читался с трудом, и писательский талант был не столь ярок. Рассказ назывался «Семейная трагедия», но он не представлял собой ничего, кроме простого перечисления фактов, причем совершенно неокрашенных эмоционально. Квиллеру не хотелось читать этот рассказ вслух.

Мой муж был фермером. У нас было четверо сыновей и одна дочь. Звали её Вайолет. Вайолет могла бы сделать себе хорошую партию, но она влюбилась в неотесанного грубияна. Братья умоляли её не связываться с ним, но она и слушать не хотела, поэтому отец отказался от неё. Муж Вайолет так и не построил ей хороший дом. Они жили в какой-то лагуге. Их маленькая дочка ходила в лохмотьях. Мои сыновья и муж не разрешали мне навещать её. Я видела внучку только тогда, когда выглядывала из окна школы. Через учителя я передала ей немного одежды. И вдруг девочка пришла в школу вся зарёванная. Её мама лежала дома вся в синяках. Учитель позвонил шерифу. Он арестовал мужа Вайолет за то, что он бил её. Но этот грубиян недолго пробыл в тюрьме. Вайолет ждала ребенка. Она умерла при родах. Старшая девочка должна была смотреть за домом и нянчить ребенка. Учитель сказал, что однажды ночью она превратилась из девочки в женщину. Об этом ходило много сплетен. Младшая девочка тоже обещала стать красавицей. Я знала, что происходит нечто ужасное. В двенадцать лет эта девочка застрелилась из ружья. Я молила Бога, чтобы он покарал их отца. И Господь услышал мои молитвы. Его придавило откидным бортом грузовика. Он умер.

Квиллер сразу бросился звонить владельцу магазина, который через свою жену приходился родственником семье Уимзи. Он задал Сесилу прямой вопрос.

– Да, – ответил тот. – Маленький Джо – внучка Эммы. Её настоящее имя – Джоанна. Джоанна Трапп. Она не поддерживает отношений ни с семьей Уимзи, ни с семьей Хаггинсов и предпочитает держаться особняком. Я не знаю почему. Мы никогда не подавали ей повода для обид. Все родственники сочувствуют ей. Это очень грустная история. Но я слышал, что Джоанна – хороший водопроводчик.

– Почему ты говоришь, что это грустная история? -спросил Квиллер.

– Вы знаете, после смерти жены Большой Джо изнасиловал обеих своих дочерей. Возможно, именно из-за этого младшая девочка покончила с собой. Ей минуло всего двенадцать лет. Она застрелилась из охотничьего ружья. Большой Джо был негодяй! Все это знали. У каждого семейного дерева есть хилая ветвь, которая постепенно отсыхает. Я думаю, Маленький Джо – как раз такая ветвь.

ВОСЕМНАДЦАТЬ

Теперь, убедившись, что Джоанна – внучка Эммы Уимзи, Квиллер знал, что делать с парчовой коробочкой. Возможно, Джоанну не интересовали ничьи наследства, но в коробочке лежали два небольших ювелирных изделия, и Квиллер решил отдать их ей вместе с помадой, той самой, которую Юм-Юм закатила под диван. Он взял коробочку и пошёл за велосипедом.

Джоанна жила на Хогбэк-роуд, одной из тех дорог, которые перекрыли из-за наводнения, но на своём тяжёлом велосипеде Квиллер смог бы пробраться и не по такой дороге. Прежде ему не доводилось писать о наводнениях. О пожарах, общественных беспорядках, авиакатастрофах, землетрясениях, местных военных конфликтах – но о наводнениях никогда. Трудно было представить, как спокойная Иттибиттивасси выходит из берегов и с ревом сметает на своём пути фермы и мосты. И вот появилась возможность увидеть и рассказать о последствиях наводнения в колонке «Перо Квилла», если, конечно, будет о чём рассказать.

Сначала он поехал по Сэндпит-роуд, а потом свернул на посыпанную гравием Дампи-роуд. Тут Квиллер заметил перемены. Не было слышно ни жужжания насекомых, ни чириканья и щебетания птиц. Под свинцовым небом царила мертвая тишина затопленных полей. Показалась Иттибиттивасси. Но она уже не была рекой, а превратилась в озеро, над поверхностью которого торчали ветви деревьев, крыши домов и сараев. В небе в поисках падали кружили совы. И – ни души.

Хогбэк-роуд затопило полностью, во Квиллер через лес пробрался к насыпи, шедшей параллельно дороге.

Преодолев последний песчаный холм на своём трудном пути, он увидел наконец водопроводное кладбище. Больше половины запчастей находилось под водой. Клетку с животными смыло начисто, а Джоаннина лачуга с плоской крышей опасно накренилась и едва держалась. Фургона не было, Джоанны тоже. Квиллер всё-таки позвал её по имени два или три раза, и его голос прозвучал неестественно громко над мнимым озером.

По влажной земле у кромки озера было видно, что вода начала спадать или впитываться в песчаную почву, оставляя после себя размокшие бумаги, куски дерева, банки из-под пива я какую-то грязную клетчатую тряпку, которая сильно смахивала на рубашку Джоанны. Квиллер поднял грубый деревянный крест, указывавший, где находятся могилы животных, и вытащил из грязи большую красную тряпку. Потом вскочил на велосипед и снова по лесу поехал в город настолько быстро, насколько позволяла дорога.

В этот ненастный день Дампи-роуд с её домами-вагончиками и подержанными машинами казалась ещё более мрачной. Дорога, вся в рытвинах, сулила опасность, и приходилось быть очень внимательным. Вдруг что-то просвистело мимо уха Квиллера – и камень величиной с виноградину упал на землю. Квиллер обернулся, чтобы посмотреть, откуда он прилетел, и в этот момент второй камень попал ему в плечо, а две фигуры поспешно спрятались за сарай.

В этот день Квиллер больше не стал осматривать окрестности. Он поехал домой и позвонил миссис Глинко.

– Вы не видели Джоанну в последнее время? – спросил он.

– Опять раковина протекает? – поинтересовалась миссис Глинко со своим неизменным юмором.

– Нет, но наводнением разрушило дом Джоанны, и я беспокоюсь о ней. Вы же не хотите потерять первоклассного водопроводчика?

– С Джо всё в порядке. Она где-то здесь. Может, мне отправить её к вам? Ха-ха-ха!

– Нет, спасибо.

Квиллер повернулся к своим питомцам, которые ходили за ним по пятам то ли от волнения, то ли от голода.

– Не так я представлял свой отдых здесь, – пожаловался котам Квиллер. – Интересно, что сегодня мне советуют звезды.

Снова подняв телефонную трубку, он набрал номер Милдред Хенстейбл.

– Это Квилл. Как здоровье Роджера?.. Это хорошо. Я беспокоился о нём… Нет, ничего. Пока никаких подозреваемых. Когда Роджер вернётся на работу, может, мы что-нибудь и узнаем. Кстати, у тебя есть какие-нибудь газеты из Центра?.. Хорошо! Каков мой гороскоп на сегодня?

– Он довольно долго ждал, пока Милдред перелистывала страницы, а выслушав её, сказал:

– Спасибо, Милдред. И давай как-нибудь поужинаем вместе на следующей неделе.

Он пригладил усы. В «Утренней зыби» говорилось: «Впереди интересные открытия. Оставайтесь там, где вы сейчас находитесь». Гороскоп в «Дневном прибое», с другой стороны, советовал: «Вовремя умойте руки. Постарайтесь сократить количество потерь до минимума».

Разогревая себе холодное мясо и открывая для котов банку с крабами, Квиллер обдумывал противоречивые указания гороскопов. В конце концов он решил последовать совету гороскопа из «Зыби».

Его размышления прервал рокот автомобильного мотора. Квиллер вышел на крыльцо, чтобы посмотреть, кто к нему приехал. На лужайке остановилась небольшая спортивная машина. Оттуда выскочил Ник Бамба, одетый как заправский турист.

– Привет? – сказал он. – Я еду в Центр за Лори и ребёнком, а по дороге решил заглянуть к тебе. Ого! Что случилось с твоей пристройкой?

– Как видишь, смерч решил перенести её на другое место, – с горькой иронией произнёс Квиллер. – Заходи, выпей бурбон. Ты обедал?

– Нет, перекусил по дороге.

– Я разогреваю мясо с перцем. Будешь? На вкус ничего. Даже Коко его ест. – Квиллер налил в стаканы бурбон и достал сыр с печеньем. – А кто смотрит за котами, пока ты в отъезде?

– Сосед по дому. Большой Лу.

Квиллер не поверил своим ушам:

– Тот самый единственный и неповторимый Большой Лу? А он надёжен в этом смысле?

– Конечно. Он очень любит кошек.

– Внешне он совершенно не походит на кошачью няньку.

– Не походит, верно, но он хороший парень, разговаривает с ними, расчёсывает и всё такое. Коты его любят. – Ник отхлебнул из стакана, и на его лице отразилось удовлетворение. Затем он произнес: – Да. Квилл, на этой неделе тебе пришлось пережить два страшных потрясения: бурю на пустынном острове и мертвеца у себя в подполе. Ты не знаешь, кого подозревают в убийстве?

– Нет. Полиция мне не доверяет.

– Ну а сам ты кого подозреваешь? – Ник знал, что в прошлом подозреваемые Квиллером частенько оказывались преступниками.

– Я просто теряюсь в догадках. У убийцы должен был быть ключ для того, чтобы проникнуть в дом и закопать тело. Я являюсь клиентом службы Глинко, и все её работники имеют доступ к ключу от моего дома, и этим ключом может воспользоваться кто угодно. Кстати, что ты знаешь об этой службе. Ник? Там всё чисто и законно?

– Насколько я знаю, да.

– Они загребают кучу денег: вступительные и ежегодные взносы от отдыхающих и проценты от денег, полученных работниками службы. Куда идут эти деньги? Ведь Глинко живут как нищие.

– Им приходится много тратить, – объяснил Ник. – Трое детей учатся в колледже, причём один из них – в Гарварде.

Квиллер не мог скрыть своего удивления:

– В Гарварде, ты сказал? В Гарвардском университете?

– В восточных штатах обучение стоит дорого. Квиллер поставил на стол бутылку с бурбоном и коробку со льдом.

– Наливай себе ещё, Ник.

– Ты собираешься оставаться в Мусвилле? – поинтересовался молодой человек.

– Да, если погода не испортится окончательно.

– Я не погоду имел в виду.

– А что ты имел в виду? Давай выкладывай.

Ник немного поколебался и наконец сказал:

– Думаю, тебе лучше посадить котов в дорожную корзину и уехать в Пикакс. Здесь хватает всяких подонков, и до меня дошли кое-какие слухи. Не забывай, что я работаю в тюрьме, куда сплетни доходят в первую очередь.

Квиллер разгладил усы. Сесил тоже советовал ему уехать, на Дампи-роуд какие-то хулиганы бросались камнями и какие-то личности угрожали ему по телефону.

– Что это за подонки, о которых ты говоришь?

– Они ненавидят отдыхающих, потому что думают, будто у тех много денет. Летом туристическое агентство не спускает с них глаз, но после шторма город опустел, и возмутители спокойствия стали более заметны. Они собираются группами, пьют и устраивают беспорядки. Я предупредил тебя, Квилл! Возвращайся в Пикакс сегодня же вечером!

– Мне всё-таки надо разобраться с этим делом. Я и не такое переживал в своей жизни, не беспокойся.

– Здесь ты изолирован. Тут только одна дорога, и нет никакого обходного пути, чтобы спастись. Эти негодяи могут сделать что-нибудь ужасное: поджечь дом или убить твоих котов.

Услышав, что речь зашла о котах, Коко, сидя на лосиной голове, выпрямился, а Юм-Юм выглядела такой беззащитной, лежа на диване, что Квиллер помрачнел. Он глубоко задумался и даже подскочил, когда зазвонил телефон.

– Алло, – осторожно произнёс Квиллер,

– Привет, Квилл, это Гарри из «Чёрного медведя», – сказал владелец кафе.

Квиллер был слегка удивлён. Раньше Гарри никогда не звонил ему.

– Как дела в Мусвилле? – поинтересовался Гарри.

– Если не обращать внимания на комаров, дождь и смерчи, всё нормально.

– Жалко Игги! Неплохой был парень. Глуповатый, но неплохой.

– Да, жалко, – мрачно отозвался Квиллер.

– Возвращаетесь в Пикакс?

– Пока не собираюсь.

– На вашем месте я бы уехал, – сказал Гарри приглушённым голосом, будто прикрывая рот рукой. – Здесь собралась банда головорезов, пока они хотят только поесть. Последуйте моему совету и уезжайте!.. Больше не могу говорить.

Квиллер медленно положил трубку на рычаг, и Ник заметил, что настроение его упало.

– Неприятности? – участливо спросил Ник.

– Ещё одно предупреждение, от Гарри Пратта.

– Вот видишь? Что я тебе говорил? Если ты не уезжаешь, – горячо сказал Ник, – то я остаюсь у тебя ночевать. У меня есть передатчик для связи с полицией, я загорожу дорогу своей машиной и буду сидеть с пистолетом.

Не дожидаясь возражений со стороны Квиллера, Ник отправился к машине, открыл багажник, достал оттуда фонарик, пистолет, винтовку и вернулся.

– Я предупредил шерифа, – сказал Ник.

Они ели мясо, пили кофе, и Квиллер рассказывал о приключениях на острове Трёх Деревьев, о своих мытарствах с тех пор, как Игги нанялся к нему на работу, и о том, как Коко нашел тело. В этот ненастный день рано стемнело, и Квиллер включил лампу.

– Никакого света! – приказал Ник. – И давай задернем шторы.

Коты почувствовали, что люди чего-то ждут, поэтому они тоже стали наблюдать и ждать. Темнота навела Квиллера на мысли о кладе.

– А что ты знаешь о спрятанных сокровищах Клингеншоенов? – спросил он.

– Всю жизнь слышу об этих сокровищах, – сказал Ник. – Одни думают, что старик закопал бриллианты или золото. Другие говорят, что он спрятал акции, которые теперь не стоят ни цента.

– И никто не пытался откопать их?

– А где копать? Здесь более сорока акров леса и полмили береговой полосы.

– По-моему, подпол – самое подходящее место, чтобы зарыть сокровища.

– Гм… Давай проверим, – предложил Ник. – У тебя есть лопата?

Квиллер разгладил усы:

– Возможно, тот, кто думал, что сокровища спрятаны под домом, заманил туда плотника, обещая поделиться добычей. Игги копал, а тот, другой, ударил его по голове, когда клад нашёлся, и столкнул Игги в могилу, которую несчастный сам себе вырыл.

– А потом уехал, прихватив сокровища! Чисто сработано! – воскликнул Ник.

– Если это правда, тогда ещё можно объяснить, как тело Игги очутилось в подполе. Но даже если это правда, то только часть правды, – произнёс Квиллер. -Я считаю, что в Мусвилле орудует маньяк-убийца.

– Что?

– Йау! – послышалось с лосиной головы.

– Коко со мной согласен. Я утверждаю, что жертвами убийцы стали также Клем Коттл, Бадди Ярроу и…

В этот момент Квиллера прервал знакомый тройной стук. Коко спрыгнул со своего высокого насеста, издавая гортанные звуки.

– Чего это он? – отрывисто спросил Ник. – Он кого-то почуял?

– Нет. Посмотри, как он обнюхивает крышку люка! Он точно так же вёл себя перед тем, как нашёл тело Игги.

Ник вскочил на ноги:

– Там что-то есть! Хочешь, я заберусь посмотреть?

– Нет, лучше я, – сказал Квиллер.

– Нет я, – настаивал Ник. – Я немного меньше габаритами.

Ник схватил фонарик, распахнул люк и шустро полез в дыру. Коко прыгнул вслед за ним.

Юм-Юм осторожно направилась к месту действия, но Квиллер перехватил её и запер в гостиной.

– Извини, малышка. Это дело совсем не для такой хорошенькой кошечки, как ты.

Внизу, в подполе. Ник что-то говорил Коко. В ответ доносилось отрывистое «мрр-мрр-мрр».

– Что-нибудь нашли? – крикнул Квиллер. – Как Коко?

– Он в дальнем конце, – отозвался Ник. – Давай, Коко, старина! Ну, что ты там нашёл?

– Йау!

– Он роет песок? – поинтересовался Квиллер.

– Нет. Но чем-то взволнован. – Голос Ника всё удалялся и удалялся по мере того, как он полз дальше.

Ожидание казалось невыносимым.

– Ну что?

Ответа не последовало.

– Ник! Что там у вас происходит?

– Эй, Квилл! – послышался приглушённый голос – Полезай сюда!

Квиллер нагнулся над люком, подобрал нога под подбородок, как он уже делал раньше, и скользнул в подпол. Дальний конец был ярко освещён люминесцентным светом. Ник и Коко продвинулись далеко, до противоположной стены. Ник смотрел на перекрытия пола у себя над головой, кот стоял на задних лапах, смотрел туда же.

Квиллер двигался по песку быстро, словно ящерица, не обращая никакого внимания на паутину, то и дело липшую к лицу. Удивляясь своему проворству, он ухитрялся пролезать там, где расстояние между песком и полом составляло только двенадцать дюймов.

– Послушай, – сказал Ник, когда Квиллер подполз поближе, – чтобы увидеть это, надо пролезть между стенкой фундамента и балкой. Только кот мог обнаружит эту надпись.

Квиллер протиснулся в узкое пространство и взглянул вверх. Ник осветил фонариком какую-то надпись. Дерево потемнело от времени, и буквы расшифровывались с трудом.

– Это написано кровью ! – взволнованно сказал Ник. – Наверное, Коко учуял кровь .

– Я был прав! – торжествовал Квиллер, когда смог разобрать странное послание. – Это дело рук убийцы-маньяка.

– Йау! – сказал Коко, пронёсся по песку и выпрыгнул из подпола.

– Давай уже вылезем из этой чёртовой дыры, – предложил Ник. – У меня аллергия на паутину. Неси фонарь.

Ник пополз по песку, а Квиллер последовал за ним, держа в руке фонарь. Но прежде он дотронулся до балки. Надпись была сделана не кровью, а… помадой.

Мужчины отряхнули песок с одежды и растянулись на диванах. Они разговаривали, пили кофе, прислушивались, не идет ли кто, и держали оружие наготове. Коты, чувствуя повисшее в воздухе напряжение, сидели на диване собравшись в комок, как пружины, готовые распрямиться. Дважды над берегом пролетал вертолёт службы шерифа и освещал прожектором охотничий дом Клингеншоенов.

На рассвете Ник заявил, что поедет в Центр, если Квиллер пообещает вернуться в Пикакс.

– И когда ты собираешься сообщить полиции о нашей находке?

– Когда перехвачу что-нибудь из съестного и умоюсь – соврал Квиллер, скорый на выдумку в тех случаях, когда ложь была во благо.

Ник уехал. Квиллер набрал номер телефона Глинко, по которому ей можно было звонить ночью.

– Это опять Квиллер, – произнёс он сердитым голосом, словно злясь из-за какой-то поломки. – У меня тут опять неполадки с водопроводом.

– Ладненько. Я пришлю Ральфа, – всё так же весело отвечала миссис Глинко, как будто неполадки с водопроводом в пять часов утра были самым обычным делом.

– Не могли бы вы прислать Маленького Джо? Она хорошо знакома с водопроводной системой в моём доме.

– А, так вы хотите, чтобы я прислала Маленького Джо? – хитро усмехнулась миссис Глинко. – И побыстрее, да?

– Туалет засорился, – сурово сказал Квиллер.

– Хорошо, я постараюсь найти её, хотя не знаю, где она сейчас живет.

Квиллер накормил котов ранним завтраком и стал уже разводить огонь в камине, чтобы прогнать предрассветный холод, когда к дому подъехал фургон Джоанны. Её одежда никогда не отличалась особой опрятностью, но сегодня она выглядела чересчур помятой, и глаза Джоанны были какие-то затуманенные.

– Говорите, туалет засорился? – спросила она, зевнув.

– Приношу свои извинения, – сказал Квиллер. – Туалет засорился, но потом сам прочистился. Тем не менее я все равно ценю, что ты так быстро приехала, и оплачу твой счёт за вызов во внеурочное время.

– Я спала в фургоне на Старой Брр-роуд, когда миссис Глинко подняла меня своим вызовом. Мой дом смыло наводнением.

– Очень тебе сочувствую. Ты собираешься строить новый дом?

– Да, я построю дом, такой же красивый, как ваш.

Джоанна восхищенно оглядела гостиную.

– Может, позавтракаешь? Кофе и булочка с корицей?

– Конечно, – более оживлённо сказала Джоанна.

– Может, ты хочешь яблочный пирог? – А можно и пирог, и булочку?

– Почему бы нет? Я мигом все приготовлю. Какой кофе тебе сварить?

Джоанна была буквально заворожена микроволновой печью и электрокофеваркой.

Квиллер умел быть гостеприимным хозяином. Они ели, сидя около бара, и Джоанна рассказывала о наводнении, о своих животных и о том, как их смыло вместе с клетками. Когда Квиллер предложил выпить ещё по чашке кофе и посидеть у камина, она заколебалась, глядя на белые диваны и на свою рабочую одежду.

– Я слишком грязная.

– Ничего страшного. Садись и располагайся поудобнее. Кстати, приготовься к сюрпризу. – Квиллер передал Джоанне коробочку Эммы-Уимзи. – Это принадлежало твоей бабушке. Она очень тебя любила, хотя никогда не приходила к тебе. Здесь лежат кое-какие подарки от неё.

Джоанна рассматривала безделушки и сияла от радости. Если её и тревожило внезапное гостеприимство Квиллера, она ничем этого не выдала. Всё-таки Джоанна завтракала с самым богатым человеком округа, в доме, который ей, бывшей обитательнице лачуги на Хогбэк-роуд, казался сказочным дворцом.

Квиллер же боялся предстоящего столкновения, и ему даже стало жалко Джоанну, которая сейчас радовалась как ребенок. Наконец он произнёс.

– А я вот не собираюсь восстанавливать свою пристройку. Моего плотника убили. Ты знаешь, что его убили?

– Игги? – уточнила она без всякого удивления.

– Его звали Игнатиус К. Смолл. А за несколько дней до его убийства исчез Клем Коттл. Вчера я проехал на велосипеде по Хогбэк-роуд. чтобы увидеть своими глазами последствия наводнения, и нашёл майку Клема в грязи рядом с твоим домом.

Джоанна, видимо, не понимала, о чем идёт речь, и Квиллер как бы между прочим прибавил:

– Майку Клена с петухом. Он надевал эту майку, когда играл в бейсбол. Как, по-твоему, она там очутилась?

– Гм… Клем собирался… строить мне новый дом, – неуверенно начала Джоанна. – Он приехал, чтобы сказать мне, сколько это будет стоить.

Квиллер продолжал разговаривать как ни в чем не бывало:

– Боюсь, ты потеряла хорошего плотника. Уверен, что Клем мертв. Бадди Ярроу – ещё один хороший молодой человек, которого убили, он упал в реку недалеко от твоего дома. А ещё был плотник по имени Мерт. он бесследно исчез, хотя его фургон нашли на свалке. И разве ты не говорила мне, что твой отец – плотник?

Со стороны Джоанны не последовало никакой реакции. Тогда Квиллер, глядя прямо ей в глаза, спросил в обвиняющем тоне:

– Не кажется ли тебе странным. Джоанна, что столько плотников умерло или исчезло? Как ты можешь это объяснить?

Она отвела взгляд, пытаясь найти ответ на вопрос Квиллера.

– Не знаю, – еле слышно произнесла Джоанна.

– А я думаю, ты знаешь, как фургон Клема очутился в канаве на Старой Брр-роуд. Ты закопала тело Клема рядом со своим домом, да?

Джоанна уставилась на Квиллера, шокированная таким поворотом разговора.

– А как насчёт Мерта? Ты пригласила его к себе домой выпить пива и ударила по голове трубой?

– НЕТ! – Джоанна выглядела до смерти напуганной.

– Ты заказала дубликат ключа от моего дома, чтобы лазить в подпол, когда тебе вздумается? Ты заманила туда Игги во время шторма как бы для безопасности – и теперь он в безопасности, его вообще нет в живых!

Выражение лица Джоанны постепенно менялось с испуганного на угрожающее. Она была сильная девушка, и Квиллер придвинулся поближе к камину, чтобы успеть вовремя схватить кочергу.

– Ты всё прекрасно знаешь, Джоанна! Внизу, в подполе, есть список пяти плотников и даты, когда они были убиты.

Джоанна дико вращала глазами:

– Я не делала этого!

– Но ты что-то знаешь. У тебя есть напарник?

– Я вообще ничего не знаю!

– Полиция заинтересуется тобой, потому что имена там, в подполе, написаны твоей губной помадой.

– Это сделал кто-то другой! – крикнула Джоанна. – Она украла мою помаду!

– Кто – она?

– Луиза!

– Кто такая Луиза?

– Девчонка. Она делает всякие… плохие вещи.

– Почему она убила пятерых плотников?

Голос Джоанны стал истерическим:

– Они плохие! Её отец был плотник! Он был плохой человек! – Она внезапно вскочила и бросилась к двери.

– A бабушкины подарки? – крикнул вдогонку Квиллер и тяжело вздохнул.

Джоанна выбежала из дома, вскочила в фургон и уехала, разбрасывая колесами гравий. Испытывая чувство жалости к несчастной девушке, Квиллер взял телефонную трубку и медленно набрал номер полиции.

ДЕВЯТНАДЦАТЬ

Ярко светило солнце, и улицы Пикакса начали подсыхать после дождя, а колокола в церкви на площади радостно звонили, когда Квиллер прибыл в свою квартиру над гаражём Клишеншоенов. В машине лежали пишущая машинка, летняя одежда, кофеварка, коты в дорожной корзине и, конечно, гриль.

Квиллер прочитал свой гороскоп в воскресном выпуске «Всякой всячины». Теперь там тоже их печатали по просьбам читателей. А ведь раньше он этого никогда не делал. «Близнецы, вам придётся кое-что разъяснить, – писал неизвестный астролог. – Пообщайтесь со старым другом и выбросьте из головы все проблемы».

Он позвонил Арчи Райкеру:

– Ладно, босс, я возвратился в Пикакс и готов поговорить. Приезжай ко мне сегодня вечером пропустить стаканчик-другой. Мастер по холодильникам вернулся из отпуска, и теперь у нас есть кубики льда.

– Ты не возражаешь, если я возьму с собой Аманду?

– Если ты сможешь вынести её общество, то я тоже смогу, – отпустил шутку Квиллер на правах старого друга. – Полагаю, что твой, окончившийся было роман начался вновь.

– В шесть мы обедаем с Хасселричами, поэтому к тебе мы придём около десяти. И окажи мне одну услугу, Квиллер: разбавляй коктейли Аманды водой, чтобы она не пьянела. Она достаточно хороша и трезвая.

– Скажи мне. Арчи: как получилось, что ты сдался и всё-таки купил право на колонку гороскопов для «Всякой всячины»?

– Я прочитал социологический опрос. У гороскопов самый высокий процент читателей, больше, чем у всех остальных материалов в газете, даже больше, чем у прогноза погоды.

В десять часов вечера Райкер и Аманда взбирались по лестнице, ведущей в бывшие комнаты для прислуги над гаражом. Аманда чертыхалась и ворчала то из-за того что ступеньки узкие, то из-за того, что лестница крутая.

Райкер доверительно сказал:

– Я знал, что ты не сможешь всё лето просидеть в Мусвилле, Квилл. Ты слишком долго прожил среди бетонных тротуаров, светофоров и огнетушителей.

– Как ты мог выносить этих проклятых комаров? – удивлялась Аманда. – И весь этот песок! Шумных птиц! Они бы свели меня с ума! А вода? Кому понравится всё время пялиться на плоскую водную поверхность?

– Рад, что вы одобряете моё возвращение, – бодро сказал Квиллер и подкатил столик с напитками, салфетками и бокалами.

– Ты сегодня в хорошем настроении, – заметил редактор.

– Я разговаривал с Полли по телефону. Доктора посоветовали ей как можно скорее вернуться домой. У неё тяжелый бронхит и астма. Наверное, климат виноват.

– Жалко, что ей приходится так быстро уезжать оттуда, – сказал Райкер, – но для тебя это благо. Лучше женщина с бронхитом и астмой, чем совсем никакой. – Райкер засмеялся, а Аманда свирепо посмотрела на него.

– Как вам понравился ужин у Хасселричей? – спросил Квиллер.

– Они гостеприимные хозяева, – ответил Райкер. – Это несомненно.

– Они такие гостеприимные, что хоть головой об стенку, – буркнула Аманда.

– Их незамужняя дочь тоже там присутствовала?

– Ирма? Да, она такая же сердечная, как и её родители, заметил редактор. – И к тому же весьма привлекательная женщина.

Аманда презрительно хмыкнула.

– Ирма для меня загадка, – начал Квиллер. – Я бы хотел получше узнать, что она за человек.

– Что же, я расскажу тебе, что она собой представляет, – ядовито сказала Аманда. – В восемнадцать лет она убила своего дружка, и старый судья Гудвинтер – тогда он ещё был в здравом уме и доброй памяти – приговорил её к двадцати годам тюремного заключения, но Хасселричи добились смягчения приговора. Её заключили условно, под ответственность родителей, и ещё она должна была десять лет проработать в какой-нибудь благотворительной организации. Вот она и работает, превозмогая себя,

Райкер взглянул на Квиллера и стал делать Аманде какие-то знаки,

– Ладно, расскажи нам последние новости о мусвиллских убийствах, Квилл. Как всегда, самое интересное произошло тогда, когда наш воскресный выпуск пошёл в набор. Жду не дождусь новой типографии, чтобы выходить пять дней в неделю.

– Сначала я выпущу котов из их комнаты. А то Коко всё перевернёт вверх дном, услышав, что мы разговариваем о нём.

Квиллер открыл дверь в конце коридора, и два сиамских кота горделиво прошествовали в гостиную, подняв хвосты трубой. Юм-Юм углубилась в изучение шнурков. Коко без всякого труда вскарабкался на книжную полку, которая висела в шести футах над полом, и уселся между томиками Сименона и Конан Дойля.

– Значит, в пятницу вечером приехал Ник Бамба, – начал Квиллер. – Мы коротали тихий вечер, сидя без света и с заряженными пистолетами в руках на случай чего-нибудь непредвиденного. Вдруг Коко заволновался. Он хотел залезть в подпол. Мы пустили его туда, и он привёл нас к именам пяти плотников, которые предположительно являлись жертвами убийства: Джо, Мерт, Бадди, Клем и Игги. Там также были написаны даты их смерти. Капитана Флогга в списке не значилось; наверное, этот старый пропойца действительно упился до смерти, как все и думали.

– А где были написаны имена? – спросил Райкер.

– На подпорке, в таком узком месте, где только кот и мог их найти. Ник подумал, что имена написаны кровью, но это оказалась не кровь, а помада. Вот тогда-то я и узнал, что убийца – Джоанна Трапп.

Аманда пренебрежительно хмыкнула:

– А почему помаду не может купить мужчина, если ему так хочется писать на перекладинах?

– Ты права, – согласился Квиллер, – но первые три имени были написаны ярко-красной помадой, которую Джоанна потеряла у меня в доме. Юм-Юм закатила её под диван. Последние два имени, очевидно написанные после того как она купила новую помаду, имели другой цвет, более светлый.

– Как ты думаешь, почему она писала помадой? – спросил Райкер. – Или это слишком наивный вопрос?

– По той же самой причине, почему люди пишут помадой на зеркалах: потому что помада всегда под рукой. Если бы Маленький Джо была маляром, а не водопроводчиком, она воспользовалась бы красной краской. Хотя не надо преувеличивать значение красного цвета… Теперь встаёт вопрос почему она вела счёт своим жертвам?

– Потому что женщинам нравится составлять списки, – лукаво сказал Райкер, и Аманда цыкнула на него.

– Потому что каждое убийство укрепляло её «я». Она вела счёт победам, которые одерживала в войне с самой собой.

– Могу поспорить, она прибила этих парней или трубой, или гаечным ключом.

– Уверенно можно сказать одно: своего отца она убила, придавив его откидным бортом грузовика. Мерта и Клема ещё предстоит найти, когда спадёт вода. Их фургоны были брошены совсем недалеко от её личного кладбища. И место, где упал в реку Бадди Ярроу, тоже было поблизости.

– Есть вопрос! – сказал Райкер. – Если о первых четырёх плотниках сообщалось, что они погибли от несчастного случая или пропали, то когда ты впервые заподозрил, что здесь пахнет убийством?

– Наверное, подсознательно тогда, когда Коко начал стучать хвостом. Он смотрел, как плотник загоняет гвозди, – тук-тук-тук , а когда тот не пришёл на работу, Коко начал стучать хвостом, шлёп-шлёп-шлёп .

– Для меня это звучит как бред сумасшедшего, – пробормотала Аманда. – Может, ещё нальешь. Шерлок? Вода «Скуунк» хороша, но на этот раз не забудь про бурбон.

Подмигнув Райкеру, Квиллер наполнил бокал Аманды.

– Возможно, это и не моё дело, – продолжал он, – но вчера я ходил и задавал всем вопросы. Сесил Хаггинс припомнил, что Джоанна заказывала ему дубликат ключа, наверное от моего дома. Парни на лесном складе вспомнили, как Клем говорил, что собирается строить дом на Хогбэк-роуд. Бармен из таверны «Кораблекрушение» помнит, что Мерту в последний раз выпивку покупала Джоанна.

– Случайное совпадение! – протестовала Аманда. – Домысел!

– В принципе я могу с тобой согласиться, но можешь быть уверена, что теперь, когда Джоанна и Луиза находятся под стражей, уровень смертности плотников уменьшится.

– Луиза? Кто такая Луиза? – спросил Райкер.

– Ага! Теперь мы подошли к самому интересному. Маленький Джо не знала, что убивает. Она придумала себе другое «я», другую девушку, которая делала грязную работу. Без сомнения, только так она могла вынести тяготы кошмарной жизни и отцовском доме. В течение многих лет она и её сестра подвергались сексуальному насилию со стороны отца. Когда младшая девочка покончила жизнь самоубийством – от отчаяния, от чувства вины, от отвращения к самой себе или ещё от чего-то, – в Джоанне пробудилась страшная ненависть. Вскоре Луиза организовала несчастный случай с грузовиком, Большой Джо умер. Пользуясь своей странной логикой, Маленький Джо вывела следующее умозаключение: Большой Джо плотник, он был плохим человеком, следовательно, все плотники – плохие люди. Убивать плотников одного за другим стало священной задачей для Луизы.

– Ужасно! – отозвался Райкер.

– У маньяков всегда так, – сказал Квиллер. – Разумной мотивации убийства нет. Именно поэтому их так трудно поймать.

С книжной полки донеслось громкое «йау», и все трое подняли головы, чтобы взглянуть на Коко.

– Что же, убийца плотников обнаружен, и Коко больше не стучит хвостом, – произнёс Квиллер. – Я рад, что всё позади. Единственное, о чём я сожалею, так это о том, что убийцей оказалась Маленький Джо.

– Что с ней будет?

– Полагаю, теперь её судьба находится в руках суда и врачей. Ей придется пройти лечение у психиатра, и только тогда она сможет ответить на некоторые вопросы.

В это мгновение с полки, где стоял Конан Дойль, донеслось тихое, но отчетливое тук-тук-тук . Аманда закатилась хохотом:

– Я всегда знала, что ты болтун, Квилл, но мне нравятся твои усы.

После того как гости ушли, Квиллер налил себе кофе, налил Коко виноградного сока в блюдце, а Юм-Юм дал кусочек сыра. Потом он уютно устроился в кресле-качалке, а коты расположились на столе в очень фотогеничных позах и ждали, когда Квиллер начнёт говорить.

– Теперь, когда мы снова в Пикаксе, – сказал Квиллер, – и не могу поверить в то, что мы провели эти три сумасшедшие недели в Мусвилле. Наверное, там в самом воздухе присутствует какое-то вещество, которое искажает реальность. Этим должны заняться полицейские. Или даже НАСА. Возможно, это НЛО испускают радиоактивные лучи.

Коко согласно зажмурил глаза.

– И ваше поведение тоже могло свести с ума кого угодно. Когда вы устроили этот переполох при полицейских, вы что, действительно испугались телефона? Или вы пытались отвлечь инспектора?

Коко невинно моргнул, а Юм-Юм зевнула.

– Мне также хотелось бы знать, молодой человек, почему вы таким неподобающим образом вели себя с Расселл Симмс. Вы поставили меня в неловкое положение! В этой девушке действительно есть что-то колдовское, у неё кошачьи движения и глаза, и кажется, она обладает каким-то шестым чувством… Эй, куда ты пошёл? Иди сюда!

Коко спрыгнул со стола и направился к дверям своей особенной пружинистой походкой, которая означала у него крайнюю степень неодобрения. Он постоял в дверном проёме, два раза высокомерно мотнул кончиком хвоста и гордо вышел.

– Наверное, я обидел его, – обратился Квиллер к Юм-Юм, – Характер у него не сахар, но мы ведь должны прощать гениям их маленькие слабости, не так ли? Коко был буквально заворожён этим люком ещё до убийства Игги и даже до исчезновения Клема вовсе не из-за того, что в подполе водились мыши. Коко знал, что там должно случиться что-то ужасное. Он может преподать даже миссис Аскотт пару уроков ясновидения.

Юм-Юм тихонько мурлыкала.

– Этот мошенник выставил меня дураком перед Арчи и Амандой. У него своеобразное чувство юмора. Но я всё-таки уверен, что то, как он стучал хвостом, было связано с этим кошмарным убийством.

– Йау! – Коко вновь появился в дверях, принюхиваясь.

– Я сказал кош-марным , а не каша , – растолковал Квиллер.

Коты уставились на него, выражая всем своим видом напряженное ожидание.

Он взглянул на часы.

– Ладно, ребятки, пора вам как следует подкрепиться перед сном.

И насыпал им полную пригоршню хрустящих хлопьев Милдред.

Примечания

1

Шутливое название блюда, приготовленного Квиллером

(обратно)

2

По Фаренгейту. По Цельсию: 20°, 10°, 0°

(обратно)

3

Куриная печень, завернутая в бекон, подается с саке (яп)

(обратно)

4

Здесь – волосатый (англ)

(обратно)

5

Птицы семейства ржанок из отряда куликов

(обратно)

6

День независимости – основной государственный праздник США, отмечаемый четвертого июля в честь принятия Декларация независимости 4 июля 1776 г.

(обратно)

7

Нечто вроде нашего «чижа»

(обратно)

8

Искаж. «тыква» (англ)

(обратно)

9

Праздник, на котором в тыкве вырезают нос, рот и глава и вставляют в неё зажженную свечу

(обратно)

10

Мексиканское блюдо – блинчики из кукурузной муки с мясом, сыром и перцем

(обратно)

11

Рыба семейства лососевых

(обратно)

Оглавление

ОДИН

ДВА

ТРИ

ЧЕТЫРЕ

ПЯТЬ

ШЕСТЬ

СЕМЬ

ВОСЕМЬ

ДЕВЯТЬ

ДЕСЯТЬ

ОДИННАДЦАТЬ

ДВЕНАДЦАТЬ

ТРИНАДЦАТЬ

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

ПЯТНАДЦАТЬ

ШЕСТНАДЦАТЬ

СЕМНАДЦАТЬ

ЛИЦО У МОСТА

ВОСЕМНАДЦАТЬ

ДЕВЯТНАДЦАТЬ . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте