«Дела семейные»

Лана Балашина Дела семейные

Помню свечку, помню елку, Я гляжу на елку в щелку. Помню, помню волшебство: Детство. Елка. Рождество. Спят собачки, спят овечки. Меркнут звезды, гаснут свечки. Милый, добрый ангелок! Брось монетку в мой чулок… В.Долина.

Глава 1 Стася Резник

Погода сегодня была просто изумительная: легкий морозец, градусов пять, не больше, деревья в инее, и в довершение картины медленно падал снег неправдоподобно крупными хлопьями. Настроение сразу стало новогодним, все-таки сегодня 31 декабря.

Если получится, освобожусь пораньше, я уже сто лет обещала Темке купить елку, но накануне нового года навалилось столько дел, что вырваться просто не удалось. Всю неделю я прибегала с работы, когда Темка уже спал. Наверно, я никуда не годная мать. Я просто не знаю, что делала бы без Веры Николаевны, которая сидит с Темкой в мое отсутствие.

Я вошла в теплый вестибюль и потопала ногами, сбивая снег с высоких каблуков ботинок. Сегодня с утра вокруг офиса, против всякого обыкновения, машин было мало, и мне удалось припарковаться почти у входа.

Дежурный охранник дружелюбно улыбнулся мне и спросил:

— Что, начальство и в праздники заставляет работать?

— Да нет, нас всех распустили на рождественские каникулы. А у меня просто работа есть, которую нельзя отложить. Так что я вам составлю компанию, чтобы одному в здании не страшно было.

Он засмеялся и пожал широкими плечами:

— Да я вроде и сам не пугливый.

Я поднялась по лестнице в холл второго этажа, на ходу расстегивая шубку. Здесь тоже было непривычно тихо, только журчала вода в маленьком фонтанчике. Я прошла мимо приемной, в которой обычно царствует секретарь генерального Елена Аркадьевна, своим ключом открыла кабинет, повернула полоски жалюзи, открыла окно, и в комнату хлынул свежий морозный воздух, вытесняя нежилой дух.

Я сбросила шубку, повесила ее на плечики, уселась на привычное место, включила компьютер. Лениво покопалась в папке с музыкальными файлами и включила свою любимую Ванессу Мэй.

Корпоративная вечеринка вчера закончилась глубоко за полночь. Веселились мы недалеко от здания офиса, во вновь открывшемся ресторанчике с симпатичным названием «Ерофей Павлович». Наш начальник производственно-технического отдела Женя Шумилов обладает талантом находить места, где тихая музыка, уютно, вкусно и недорого кормят. Вот и в этот раз мы воспользовались его непогрешимой репутацией и не пожалели: в меню были великолепные морские коктейли, вкусные китайские грибы в очень интересном соусе, а в качестве основного блюда нам подали очень красиво сервированную нежнейшую рыбу в соусе с мадерой.

Александр Сергеевич, наш генеральный директор, пробыл с нами вчера гораздо дольше обычных, положенных по протоколу, пары часов. Когда он распрощался со всеми и уже собирался отбыть, я забрала свою сумку и выскользнула за ним. Краем глаза я при этом заметила, что Игорь Аверин отвлек Женю каким-то вопросом. Кажется, он тоже заметил внимание ко мне начальника ПТО и не особенно это одобрил.

Сегодня мне работалось особенно хорошо. Никто не мешал неотложными производственными проблемами и не отвлекал посторонними разговорами. Расчет получался грамотный, логично выстроенный, думаю, что Жене понравится.

Месяц назад мы подали заявку на участие в тендере по строительству молодежного развлекательного центра, заказ хороший и нам очень выгоден, одна из наших промбаз расположена рядом с объектом строительства. Сразу после праздников мы должны подать оферту с предполагаемой ценой. Заказчики — мужики грамотные, требовательные, готовы платить, но даром деньги давать не будут. Наши сметчики весь этот месяц дотошно проверяли проектную документацию, как всегда, нашли кучу неточностей в объемах и заложенных ресурсах, и сегодня я должна определиться с ценой. Учесть все погрешности проекта, учесть удорожание строительства за счет длительности срока производства работ, обосновать грамотно свое заключение и выдать цену для торгов. Ответственность тем больше, что завысить ее нельзя — заказчик выберет другого претендента, и согласиться с заведомо заниженной ценой проекта невозможно, потому что мужики битые и в договоре требуют указания твердой цены. То есть весь финансовый риск в таком случае перекладывается на подрядчика, то есть на нас.

Женя сейчас совмещает обязанности начальника ПТО с обязанностями главного инженера, так что работы у нас с ним выше крыши. Вообще, главным инженером у нас работает старший сын генерального Сергей, но с год назад в семье произошла трагедия, была найдена убитой его жена. Наши офисные барышни быстро ввели меня в курс дела, что жена была та еще штучка, и жили они плохо. В связи с тем, что убийцу не нашли, а отец жены занимал какой-то важный пост в правоохранительных органах, обвинили во всем этого Сергея, и закрыли его месяцев на восемь. Но наш генеральный тоже не прост, нашел хорошего адвоката, в общем, сыночка выпустили. Сейчас он где-то в теплых краях, отдыхает и приводит в порядок нервную систему. Это опять таки со слов наших девушек.

Я работаю в фирме только с марта, поэтому сама с ним не знакома. Принимал меня на работу сам генеральный, по протекции все той же Темкиной няни, Веры Николаевны. Я тогда искала работу по объявлениям, приходила усталая, замерзшая, и Вера Николаевна пожалела меня и позвонила давнему сослуживцу мужа, который после выхода в отставку занимался строительством. Они как раз искали экономиста с опытом работы в строительстве. Опыта у меня не было, но были в наличии красный диплом и огромное желание зарабатывать деньги на жизнь самой, и Александр Сергеевич принял меня на работу. Вот так и сложилось, что я попала в семейный бизнес Шумиловых. Кроме двух сыновей, здесь работает еще и муж дочери генерального, наш коммерческий директор Аверин Игорь Николаевич. В отсутствие главного инженера он фактически второе лицо в фирме. У нас с ним есть общая тема: он родился и вырос в Питере, а я прожила там последние пять лет, и мы оба любим этот город.

Работа мне нравится, отношения и с руководством, и в коллективе у меня складываются хорошие, да и платят вполне достойно. Вот только времени на сына почти не остается, прихожу очень поздно. Женя меня старается не вызывать по субботам, хоть это хорошо. А летом мне даже выкроили недельку, и я провела ее в дачном поселке с Темой и Верой Николаевной. С мая по октябрь они пробыли на ее даче, Темке там ужасно понравилось. А я за ним очень скучала все лето. Моей задачей была доставка им продуктов и новых книг, так что по субботам я ездила в поселок, а вечером в воскресенье возвращалась, потому что по понедельникам утром такие пробки, все едут с дач, лучше уж вечером уехать.

Я вздохнула и с сомнением глянула на документ, все ли я сделала, как надо. Обычно я советуюсь с Женей, но сейчас его нет. Все-таки не хватает знаний чисто производственного характера. У мужиков это как-то легче получается.

Я еще раз вздохнула и решила передохнуть и выпить кофе, а потом еще раз на свежую голову все пересмотреть.

Наш генеральный не признает растворимый кофе и чай в пакетиках, и категорически запрещает распитие подобных напитков в стенах офиса. Я поднялась и пошла в комнату отдыха, где у нас стоит итальянский агрегат. Честно сказать, мне больше по душе кофе по-турецки, приготовленный в джезве на горячем песке. Скромнее надо быть, девушка, строго сказала я себе.

Проходя мимо приемной, я замедлила шаг: дверь ее была притворена неплотно. Неужели кто-то еще пришел тридцать первого числа на работу? И почему тогда не заглянули ко мне? Даже здесь были слышны скрипки Ванессы из моего кабинета.

Я потянула дверь на себя. В приемной никого не было, я дернула дверь генерального, но она была закрыта. В недоумении я собралась было уходить, как вдруг заметила, что в замочной скважине левой двери, на которой висела табличка «Главный инженер», висит связка ключей. Кабинетом этим никто не пользовался, я даже не видела, чтобы туда входили за то время, что я работаю здесь.

Я решилась, повернула ручку и шагнула в комнату.

Окно в комнате было открыто. Около него стоял незнакомый молодой мужчина и курил. Его куртка лежала на полированной поверхности стола. Видимо, пришел он недавно, потому что снежинки на воротнике еще не успели растаять.

Он внимательно и слегка недоуменно смотрел на меня.

Я первая прервала молчание.

— Простите, вы кого-то ищете? И как вы вошли?

Он пожал плечами:

— Как люди входят? Через дверь. Или вы думаете, что я вошел через окно?

Я нахмурилась.

— Я спрашиваю не об этом. Откуда у вас ключи от кабинета?

Он засмеялся.

— Только не надо вызывать охранника, милая девушка. Ключи — мои, и кабинет тоже, стало быть, мой.

Я растерялась.

— Вы — Сергей Александрович? По-моему, сегодня никто не ожидал вашего приезда. Как же так получилось, что вы один?

Он тряхнул головой, не ответив на мой вопрос.

— А вы, видимо, наш новый экономист? Женька мне довольно точно описал вас. И что же вы одна работаете в такой день?

— Вообще, меня зовут Станислава, можно Станислава Павловна. Если мы, конечно, подружимся, можете называть меня Стасей, это мое домашнее имя. — Я с ужасом почувствовала, что краснею. Представляю, как меня аттестовал Женя! — Я, собственно, уже заканчиваю. Мне нужно было поработать с документами. И я уже почти ухожу.

Он внимательно глянул на меня и сказал:

— Извините, если смутил вас. И не надо из-за меня убегать. Вы, наверное, шли выпить кофе? Если не возражаете, я составлю вам компанию.

— О, Господи, конечно, не возражаю.

Мы прошли в комнату отдыха, он сел на высокий стул у стойки, сцепил руки с коротко стрижеными ногтями на длинных пальцах и наблюдал, как я насыпаю кофе в агрегат, как достаю чашечки. Когда в комнате запахло свежесваренным кофе, он засмеялся:

— Стася, вы даже не знаете, как хорошо, что есть вещи, которые остаются неизменными. Например, твой кабинет, или эта комната, или запах кофе. Это мой отец не разрешил ничего трогать на моем столе в кабинете?

Я подумала и сказала:

— Скорее всего, так и есть. При мне его даже ни разу не открывали. — И неожиданно для себя предложила ему: — Хотите посмотреть проект, над которым я сегодня работала? Жени сегодня нет, и мне не с кем посоветоваться. Давайте я заберу наш кофе в кабинет, там и поговорим.

Глава 2 Сергей Шумилов

Стася ловко переставила чашки на поднос, и мы прошли в ее кабинет. В коридоре она шла чуть впереди меня, и я внимательно ее рассмотрел. Высокая, гораздо выше среднего роста, хорошие волосы, красивая грудь, обтянутая тонким джемпером скандинавской расцветки. Теплая темная юбка почти до щиколоток, изящные замшевые полуботиночки. Жаль, что не видно ног. Вот что я очень уважаю в женщинах, это красивые ноги. Хотя, зря я ее рассматриваю, наверняка у нее роман с братом Женей. Он у нас в офисе ни одну девушку не пропустил, а тут такая красота. Я хмыкнул про себя, советуется она с ним, как же.

Кабинет, куда мы пришли, мне неожиданно понравился: накаких дамских штучек, строгая простота. Стильная офисная мебель, корешки одинаковых папок темно-синего цвета на полках, на стене большая фотография сданного уже без меня детского оздоровительного центра, в углу стойка с цветами. Из рамки для фото настольного органайзера озорно улыбается мордаха мальчишки пяти-шести лет, демонстрируя оттопыренные уши и отсутствие двух передних зубов. Хороший компьютер, уж за этим братец следит без дураков, вся техника в офисе только первоклассного качества.

Стася усадила меня за монитор, и я бегло просмотрел смету и проект. В принципе все сделано грамотно, хотя… Я еще раз внимательно просмотрел предложенный мне анализ проекта по укрупненным показателям и заметил кое-какие расхождения. Вместе мы уточнили некоторые расценки, я развернул рабочие чертежи, внес пару исправлений в объемы.

В общем, скажу честно, мы оба увлеклись. Когда мы подняли головы от документов, увидели, что за окном уже начали сгущаться сумерки. Стася ахнула:

— Боже мой, уже четыре часа, мне надо бежать! Я обещала Темке, что сегодня обязательно куплю елку. — На мой молчаливый вопрос она пояснила: — Это мой сын, ему шесть лет. И еще надо купить фруктов и мороженого. И вообще, скоро новый год. Если так пойдет и дальше, мы встретим его в кабинете.

Она отключила компьютер, сложила все документы в папки и вопросительно глянула на меня:

— Вы ведь, наверное, без машины? Давайте я вас подвезу. Впрочем, кажется, Александр Сергеевич говорил вчера, что они будут встречать новый год за городом, на даче. Или у вас другие планы?

Я достал из кармана сигареты, но закуривать не стал.

— Да нет, никаких планов. — Я помедлил на секунду, она уловила паузу и подняла на меня глаза.

— Вы хотели спросить меня о чем-то?

Я решился:

— Если я спрошу, ответите честно?

Стася засмеялась:

— Хотите, я угадаю, о чем вы хотите спросить? Только, чур, тоже не врать.

— Попробуйте.

Она подошла к стенному шкафу, достала шубку и подала ее мне.

— Вы хотите спросить, нет ли у меня романа с вашим младшим братом. Я угадала?

Ну что, Сергей Александрович, съел?

Я покаянно опустил голову:

— А что, все мои мысли написаны на лице?

Она сверкнула на меня взглядом:

— Ну, может, и не все, но некоторые…

Я помог надеть шубку, она закрыла кабинет, и мы прошли по коридору к приемной.

Она дождалась меня, пока я забрал куртку и запер дверь.

— Стася, вы правильно угадали, но все-таки не ответили на мой вопрос. Для меня это важно, потому что я хочу попросить вас об одном очень большом одолжении, и от вашего ответа зависит, стоит ли мне об этом говорить.

Она поправила пышные волосы и достала из стильной лакированной сумки перчатки с меховой оторочкой.

— Вы ведь уже большой мальчик, и понимаете, что не на все вопросы можно ответить вот так, в двух словах. — Теперь она помедлила секунду, но решилась: — Догадываюсь, что я избавлю вас от просьб и одолжений, если приглашу вместе со мной и Темкой встретить новый год? И учтите, что у меня при этом есть свой меркантильный интерес: вы донесете елку и установите ее, а за мной украшение и праздничный ужин. Я думаю, это будет только справедливо.

Охранник пожелал нам счастливо попраздновать и с явной завистью посмотрел вслед. Я забрал свою сумку с вещами, и мы вышли на крыльцо.

Стася подышала свежим морозным воздухом и повернулась ко мне, ухватившись за локоть, оскальзываясь на ступенях:

— Ну что, принимаете мое приглашение?

Я вздохнул:

— Надеюсь, что вы знаете, где и по какой причине я отдыхал весь этот год?

Она засмеялась:

— А вы претендуете на сохранение тайны в коллективе, где работают столько женщин?

— И вы совсем меня не боитесь? А вдруг я маньяк?

— Вы себе льстите. На маньяка вы нисколько не похожи. И вообще, при всей любви к сплетням, в нашем офисе я слышала о вас только хорошее.

— Тогда я принимаю ваше приглашение с благодарностью.

Она стянула перчатку с правой руки и достала брелок с ключами:

— Особо и благодарить не за что. Мы с сыном — не очень веселая компания. Здесь в Москве я недавно, школьных друзей растеряла, а институтские все в Питере остались. Знаете, примета такая есть, как встретишь новый год, так и проживешь его? Прошлый год я встретила в Москве, совсем одна. Темка тогда маленький был, он уснул. Когда били куранты, я стояла у окна и смотрела на улицу, как люди радуются. Так я, в принципе, и прожила этот год, глядя из окна на других.

Недалеко от входа стояла ее машина. Я удивился, это была модель BMW, на мой взгляд, машина хорошая и довольно дорогая, но совершенно не женская. Кроме того, несмотря на то, что стекла были затонированы очень умеренно, в общем и целом машина имела вполне узнаваемый имидж.

Она прогрела машину, я счистил снег с лобового стекла, и мы влились в поток машин.

Дорога была скользкая, машины ехали дружно с минимальной скоростью. В салоне стало тепло, Стася включила радио. Она понажимала на кнопки, и остановилась на старой мелодии «Отель „Калифорния“. Мы ехали молча.

Когда мелодия замерла, и ведущие начали свой обычный треп, она глянула на меня искоса и спросила:

— Не хотите позвонить родителям или брату, что вы уже в Москве?

Я насмешливо спросил:

— Боитесь, что директор будет ругать вас, что своевременно не доложились?

Она укоризненно глянула на меня:

— Я вашего отца уважаю, и, если вы это помните, он никогда никого не ругает. Просто думаю, что, если бы я приехала в Питер и не позвонила маме, ей это было бы очень обидно. Я звоню ей всегда, даже когда на душе скребут кошки, и не хочется разговаривать ни с кем.

Я кивнул и достал сотовый. Мамин голос нежно-радостно прозвучал в трубке:

— Сереженька, здравствуй, милый.

— Мамочка, поздравляю тебя, родная. Не волнуйся, я звоню просто так, давно не слышал твой голос. Чем занимаешься?

— Как всегда, готовлю салаты и пирог. Я с Ольгой, ждем папу и Игоря, они еще не приехали. Женька гуляет где-то, приедет только второго января. Когда уж угомонится?

— Поцелуй от меня Ольгу.

— Может, хочешь поговорить с ней?

— Да нет, вчера она звонила мне, и Женька тоже. И с отцом я разговаривал.

В мамином голосе что-то подозрительно дрогнуло:

— Ты действительно хотел поговорить именно со мной? Папа сказал, что ты думаешь вернуться. Это правда?

Я вздохнул:

— Мама, я уже в Москве.

Она ахнула:

— Как в Москве? Мы все на даче, что же ты там один делаешь? Позвони отцу, он заедет за тобой.

— Мамочка, не надо никуда заезжать. Я приеду к вам завтра вечером, и, если все будет хорошо, то приеду не один. Целую тебя, родная.

— Сережа, у тебя ничего не случилось? С кем ты? Ты не можешь разговаривать?

Я засмеялся:

— Мама, я могу разговаривать, но не знаю, как ответить на твой вопрос.

Возникла суета, в трубке возник ехидно-радостный голос сестры:

— Привет, Серега! Я вижу, ты уже ожил! Беру родителей на себя, так что с тебя причитается. С праздником тебя, и ждем домой.

— Ольга, умоляю тебя: уговори родителей не объявлять всесоюзный розыск.

Ольга хмыкнула:

— Попробую, чего не сделаешь для родного брата.

Я сунул телефон в карман, незаметно отключив все сигналы.

С покупками мы управились на удивление быстро. Правда, парковаться пришлось за два квартала от супермаркета. Зато рядом со входом мужик прямо с машины торговал елками, и мы быстро выбрали небольшое пушистое деревце.

В самом магазине было просто столпотворение, мы быстро наполнили корзины всякими деликатесами. Стася удивилась:

— Куда нам столько? — И с подозрением спросила: — Или вы собираетесь выдержать в моей квартире осаду в течение всех рождественских праздников?

Отвыкший от очередей народ штурмом брал кассы, но нам неожиданно повезло: прямо рядом с нами заработала дополнительная касса, и мы практически первыми оплатили свои продукты.

Я попросил Стасю притормозить где-нибудь возле магазина игрушек.

— Не могу же я явиться в дом к ребенку без подарка?

Она сказала:

— Я уже купила ему свитер и машину с пультом управления. И вообще, у него полно игрушек.

Я заметил впереди знакомую рекламу магазинов компьютерной техники „Санрайз“ и попросил Стасю высадить меня здесь. Против всякого ожидания, народа здесь было не намного меньше, чем в продуктовом отделе супермаркета. Я отозвал продавца в сторонку, и мы быстро договорились, он упаковал мои покупки в две большие коробки, сам все оформил, вернул мне кредитную карту, документы к технике и помог все донести до машины. Пока он все это проделывал, я купил пару игровых дисков и, уже у самого входа, мне на глаза попался замечательный подарок для Стаси: это был рождественский шар со средневековым замком внутри, когда шар переворачиваешь, внутри идет снег. Когда-то в детстве у меня был похожий, потом я подарил его Ольге.

Увидев мои коробки, Стася ахнула:

— Это надувной бегемот? И учтите, что я ребенка не балую.

Сегодня нас сопровождал в дороге ангел-хранитель, не иначе. Мы не попали в пробку практически ни разу, хотя по радио ежеминутно сообщали о гололеде и длинных заторах. Свернув в заснеженный переулок, машина остановилась около кованого ограждения.

Стася жила в старомодном шестиэтажном доме с огромным парадным. Она поздоровалась с бравым дедком, который сидел за столиком и пил чай.

Он укоризненно сказал:

— Стася, добрые хозяйки уже на стол собирают, а ты все с елками ходишь!

Она засмеялась:

— Я успею, дядя Коля. Мы тут у тебя все оставим, я машину в гараж поставлю.

Дедок поднялся и сказал:

— Давай уж ключи, сам машину загоню.

Стася поцеловала деда в щеку и виновато шмыгнула носом:

— Спасибо тебе. — Протянула ключи и попросила: — Захвати из гаража дедушкин инструмент, надо елку как-то пристроить.

Дядя Коля помог нам внести все коробки и пакеты в лифт, и мы поднялись на площадку. Даже лифт в этом доме был старинный, окружен сеткой со всех сторон, а широкая лестница с красной ковровой дорожкой маршами окружала его. Я с опаской спросил Стасю:

— Это древнее сооружение не рухнет?

Она любовно погладила старинный лак деревянной двери и сказала:

— Этот дом строили еще при Сталине. Здесь жил мой дед с бабушкой, потом здесь родился отец, потом, после развода моих родителей, меня трехлетней девочкой забрала к себе бабушка. После школы я несколько лет прожила в Питере, с мамой, там закончила институт, вышла замуж. Так получилось, что теперь я опять живу здесь. Бабушки и дедушки уже нет. А вот все остальное мало изменилось: лифт, фикус внизу, старые гаражи во дворе и даже дядя Коля. Он когда-то у моего деда работал водителем, а я с его внуком в одной школе училась. Он был на два года старше и всегда за меня заступался. Ну, вот мы и приехали.

Она достала ключи и открыла дверь. Я ожидал увидеть комнаты с тяжеловесной старомодной мебелью пятидесятых годов, но ошибся: в квартире явно делали свежий ремонт, и мебель была вполне современная. Пока я вносил покупки, Стася отодвинула дверцу огромного шкафа-купе и повесила свою шубку. На шум в прихожую независимой походкой вышла кошка снежно-белого цвета, она внимательно и строго посмотрела на меня огромными голубыми глазами. Стася нагнулась к ней и погладила:

— Знакомьтесь, это наша кошка Маньяна. Если подружитесь, можете называть Маней, но предупреждаю сразу: фамильярностей она не любит. Располагайтесь, осматривайтесь, а я за Темкой, — она вышла на лестничную площадку и позвонила в дверь напротив.

Распахнулась дверь, и на Стасю с радостным воплем вспрыгнул мальчишка. Раздался укоризненный голос:

— Тема, ты собьешь маму с ног!

Я выглянул на площадку и удостоился чести быть представленным Темкиной няне. Мне она понравилась: по виду — бывшая учительница, слегка за пятьдесят, коротко стриженые седые волосы, доброжелательное и спокойное выражение лица, одета в джинсы и свободный домашний свитер. Кажется, Артем ее любит, что вообще-то редкость между няней и воспитанником. Он все это время крутился у всех под ногами и спрашивал:

— А елку-то купили?

Видимо, фото на столе в офисе было достаточно давним: передние зубы у мальчишки были на месте, большие и белые, как тыквенные семечки.

Стася поздравила Веру Николаевну с наступающим праздником. Та понимающе глянула в мою сторону и сказала:

— Мы с подругами затеяли дамский преферанс, хотели и тебя пригласить, но, вижу, у вас другие планы. Не буду отвлекать!

В это время из прихожей раздался дикий вопль Темы:

— Ого, какая елка! Ого, какие коробки!

И мы спешно откланялись. Теме мы поручили отнести пакеты с продуктами в кухню, большие коробки я внес в детскую, а елку пока оставили в прихожей.

Мы с Темкой распаковали его подарок. Это был хороший компьютер и игровой имитатор руля и педалей к нему. Стася укоризненно сказала:

— Я ведь просила не делать дорогих подарков. Это возможно только между близкими людьми, а мы с вами едва знакомы.

Тема взвыл:

— Мама, можно, это будет последний раз? Я ведь тогда честно вернул пистолет дяде Алексею!

Я поднял глаза на Стасю и увидел, что она при этих словах сына прикрыла глаза и поморщилась. Я покаянно сказал:

— Стася, в следующий раз я обязательно оговорю выбор подарка, а сегодня уж простите нас. Я просто вспомнил, как радовался мой племянник в прошлом году, получив такой руль.

Стася махнула рукой, и Тема закричал:

— Yes! — И быстро стал разбирать коробки, чтобы Стася не передумала. — Мамочка, теперь ты не будешь ругать меня, что я трогаю твой ноутбук.

Уходя в кухню, Стася вздохнула:

— Ну вот разве что.

Мы вытащили и подключили монитор и системный блок, и я вставил загрузочный диск. Тема приплясывал рядом. Такое удовольствие от подарков получаешь только в детстве.

Я огляделся. Комната мальчика мне понравилась: невысокие светлые шкафы, удобный стол, два дивана, в углу высокий широколистый цветок в керамическом контейнере. С большой фотографии на стене широко улыбается крупный светловолосый парень моих лет, сзади его за шею обнимает Темка. Отец?

Вошедшая Стася задумчиво глянула на мой офисный костюм, и сказала:

— Вот только мне совершенно нечего предложить вам в смысле одежды.

Я отмахнулся:

— Ничего не надо, у меня с собой сумка с вещами.

Она проводила меня в спальню и предложила располагаться здесь.

— А вы как же?

— Я все равно сплю в комнате Темы.

В спальне мебель была тоже новая. Такое впечатление, что здесь действительно никто не живет: на гладкой поверхности комода не стоит косметика, как это водится у женщин, пахнет свежим ремонтом и новой мебелью.

Я натянул чистую черную майку и домашние джинсы.

Из прихожей раздался голос дяди Коли:

— Стася, где там твой кавалер? Инструмент прибыл.

Я вышел в коридор. Золотой человек дядя Коля, нашел крестовину для елки, видно, еще со времен девочки Стаси она хранилась в гараже ее хозяйственного деда. И пилу с топором захватил, комель подровнять.

Из кухни выглянула Стася и сказала со смехом:

— Дядя Коля, да он не кавалер.

Он ухмыльнулся:

— Ну, извиняй, если что не так сказал. А только вот человек от прозвания не отказывается.

Стася скрылась в кухне и загремела посудой.

Мы с дядей Колей подтесали комель елки, освободили его от нижних веток, вставили в крестовину, и елочка расправилась, распушилась. В комнате запахло хвоей. Кошка Маня с недоверием обнюхала ее и отошла в сторону. Всем своим видом она демонстрировала, что это безобразие к ней лично не имеет никакого отношения.

Тема промчался в кухню с криком:

— Мама, иди на елку смотреть! Мы уже ее поставили!

Появилась Стася, похвалила елку и погнала Темку за веником и совком. Она пожалела выбрасывать нижние ветки и поставила их в вазу на столе в прихожей. Почему-то мне это очень понравилось.

Дядя Коля собрал инструмент и заодно забрал коробки от компьютера, компетентно заявив:

— Ты все выбросить норовишь, а если что сломается, то надо в этих коробках возвращать. У меня сохраннее будет, я их в гараже и пристрою.

Стася засмеялась:

— Дядя Коля, не ворчи, пожалуйста. Дай я тебя лучше с праздником поздравлю. — Она расцеловала его и вручила ему пакет. — Твоя любимая, с перчиком. Только ж смотри, не усердствуй, а то мне тетя Маша голову оторвет.

Дядя Коля расцвел:

— Не учи ученого. Ну, вы тут наряжайтесь, а я на пост пошел.

Стася принесла из кладовой лестницу и полезла на антресоли за коробкой с игрушками. Потолки в доме высоченные, мне доверили держать лестницу. Она мигом поднялась, и я отвел глаза от ее оказавшихся замечательными ножек, обутых в домашние туфельки с меховой отделкой.

Стася заметила это и очаровательно покраснела. Она спустилась вниз с коробками, перевязанными шпагатом. Стараясь не встречаться со мной взглядом, передала часть коробок Теме.

Пока я убирал лестницу на место, они развязали коробки. Я вошел в комнату, когда Стася вытаскивала из коробки игрушки, сопровождая каждую восторженными ахами и стонами узнавания.

Она глянула на меня и улыбнулась:

— Пусть сейчас игрушки гораздо красивее, но зато эти — из моего детства. Вот про этот чайник бабушка говорила, что он был папиной любимой игрушкой. А вот эта ракета — вообще редкость, папе ее подарил знаменитый космонавт Андрианов.

Пока Стася и Темка развешивали игрушки, я распаковал свой подарок и вручил его Стасе. Шар ей понравился, они с Темкой зачарованно смотрели на падающий снег, и Стася проговорила, сияя глазами:

— Совсем как сегодня в Москве, правда?

Когда с украшением елки было покончено, я предложил Стасе свою помощь на кухне, но она только засмеялась.

— Идите лучше с Темкой к компьютеру, а то он уже весь извертелся. — Она посмотрела на часы и сказала: — До стола еще долго, я сделаю всем по паре бутербродов, и позову вас.

Артем довольно быстро освоил технику, и мы с ним даже успели пройти пару этапов автомобильной гонки в городе, полном бандитов и полицейских.

Я с уважением сказал ему:

— А ты — молодец. Познакомлю тебя с моим племянником, у него есть куча дисков и он тоже спец в компьютерных играх.

— А сколько ему лет?

— Одиннадцать. Сашка — мировой парень, вы с ним подружитесь. Если уговорим твою маму, то можем съездить к нам на дачу, моя родня вся там новый год встречает. По-моему, там у Сашки должны остаться его лыжи, из которых он вырос, тебе они будут как раз впору. Можем сходить в лес на лыжах, я это дело люблю ужасно.

— А у меня свои лыжи есть, только мы с мамой катаемся редко. Она работает все время.

Из кухни появилась Стася с розовыми от горячей плиты щеками.

Тема радостно завопил:

— Ма, посмотри, как я гоняю!

Она улыбнулась и сказала:

— Объявляй технический перерыв в гонке. Гонщики приглашаются на ужин.

Тема удивился:

— Что, по-твоему, гонщики ужинают? Еще скажи, что они на полдник чай с булкой пьют!

Мы засмеялись, и Стася сказала:

— Еще как ужинают! У них тяжелая мужская работа, они едят, как голодные волки!

Он все еще с недоверием посмотрел на меня, но я тоже кивнул:

— Есть такая знаменитая гонка, называется ралли Париж-Даккар, она идет вообще несколько дней. Как, по-твоему, люди могут без еды обойтись столько времени?

Тема слез со стула:

— Тогда ладно, пошли. Потом расскажешь еще про гонку?

Глава 3 Стася Резник

Я сделала на скорую руку бутерброды с холодным мясом, отварным языком, подала к ним маслины, хрен, свежие огурцы, зелень и маринованную свеклу и достала из банки несколько зеленых помидор. Для Темки, который ничего этого не ест, я сделала горячий бутерброд с сосиской и сыром, это его любимая еда, и налила ему в фужер горячо любимую им "Кока-колу". Он сразу впился зубами в бутерброд. В кухню пришла Маня. Она никогда не просит ничего со стола, руководствуясь булгаковским принципом, "все сами принесут и подадут". Я достала из холодильника кошачьи консервы, и выложила в ее мисочку.

Вопросительно глянула на Сергея:

— Может, за знакомство? У меня есть коньяк, кажется, хороший. Или водку? Я ее в морозилку сунула.

Он кивнул:

— Под такую закуску лучше водку. А ты?

Я достала бутылку мартини для себя, рюмки и вынула из морозильника ледяной "Абсолют". Когда Сергей наливал водку, она казалась тягучей и неохотно лилась в хрусталь.

Он протянул мне рюмку и сказал:

— Давай уже на "ты", а то получается как-то неловко.

Я кивнула, и протянула к нему свою руку, но тут подхватился и Темка:

— А я?! — и мы дружно зазвенели и рассмеялись.

Сергей аккуратно выпил водку и понюхал черную корочку. Я засмеялась:

— Мой дед всегда так делал. Ты ешь, а то, наверное, без обеда сегодня из-за меня остался.

— Если честно, то и без завтрака тоже. — Он с удовольствием впился в бок зеленого помидора, с изумлением поднял на меня глаза. — Вкуснота какая! Это где же ты такое достала? В супермаркетах таких помидоров не бывает. А запах какой!

Я сказала:

— Это надо благодарить Темку и Веру Николаевну. Они все лето на даче прожили, а я к ним по выходным приезжала. Там все овощи свои, она садовод страстный, кажется, в третьем поколении, эта дача еще ее деду принадлежала. А я как раз люблю готовить. Мы потом оттуда всю зиму банки с консервами возим, заодно и дачу проведываем.

Сергей с удовольствием съел и бутерброды, и предложенные закуски. Ему понравились и буженина, и маринованная свекла, приготовленная по рецепту нашей соседки по даче, и я подумала, что не ошиблась, пригласив его к нам. Ужасно люблю, когда мужики любят и умеют вкусно поесть.

Было уже около восьми часов, и я решила, что пора ставить гуся в духовку. Я достала его из чашки, в которой он с утра мариновался, очистила поверхность от лишних пряностей, завернула в фольгу и уложила на противень. Часа два пусть постоит в фольге, а потом я его раскрою, чтобы зарумянился.

Сергей задумчиво сказал:

— Мама тоже, наверняка, готовит гуся. Она его делает с яблоками.

Я показала ему стеклянный противень, на котором лежали десяток зеленых яблок с вынутой сердцевиной. Внутрь я уложила смесь орехов, меда и свежей брусники. Я пояснила:

— Сейчас просто яблоки еще рано ставить.

Он кивнул. Я тихо спросила:

— Может, зря ты домой не поехал? Скучаешь же, я вижу.

Он поднялся и подошел к окну:

— Знаешь, я сейчас не выдержу ничьей жалости или сочувствия. — И, меняя тему, спросил: — Я покурю в окно, не возражаешь?

Я пожала плечами.

— Если хочешь, кури здесь. Меня по жизни окружают курящие люди, курили дед и бабушка, мама, сейчас рядом всегда с сигаретой Вера Николаевна. Присоединяйся и ты.

Он засмеялся:

— Сама не куришь? Как же тебе это удалось?

— А я пассивный курильщик. Вашего дыма мне хватает.

Темка примчался с расстроенным видом:

— Дядя Сережа, он спросил меня что-то, я ответил "Yes", а он отключился.

Я вздохнула:

— Темка, ты замучил дядю Сережу, дай ему отдохнуть.

Сергей выбросил сигарету, закрыл окно и сказал Темке:

— Пошли, сами у него что-нибудь поспрашиваем.

Некоторое время я еще слышала из детской звуковое сопровождение к игре, а потом отвлеклась на салаты.

В число моих кулинарных пристрастий не входит воспетый поколениями советских людей салат Оливье, который, к тому же, норовят приготовить с вареной колбасой.

Этой зимой я приохотилась к восточной кухне, и на праздник решила приготовить коктейль-салат из курицы с ананасами. Готовится он очень просто: бокалы для шампанского или креманки, это такие небольшие вазочки, изнутри выкладываются листьями салата, а потом прямо на них выкладывают мелко резаные куриное мясо, ананас, шампиньоны и заливают все смесью из йогурта, майонеза, белого сухого вина и горчицы.

Для грамотной подачи на стол отварного языка я подумала о татарском соусе с мелко рубленными маринованными огурцами. Еще подам буженину, которую я заранее запекла целым куском, а теперь нарежу на тонкие ломти и красиво уложу на блюдо из бабушкиного сервиза с зеленью и отварными овощами.

Поскольку я безобразно задержалась на работе, дрожжевых пирогов я затевать не буду. Но, зато, у меня есть великолепное замороженное слоеное тесто, я вырежу рюмкой кружки, сверху на них уложу еще по кружку из теста с дырочкой посередине. Главное — не примять их, чтобы при выпечке получился аккуратный стаканчик из слоеного теста. Перед самым столом я выложу на них по ложке самого простого салата из печени трески с яйцами и зеленым луком, вот тебе и старинные русские валованы. Чем не хозяйка?

Еще у меня есть грибы, которые Вере Николаевне присылает из-под Пскова ее давняя подруга, есть фасоль, приготовленная по-грузински, с орехами, и есть кусок малосольной семги. Я ее покупаю в свежем виде, и готовлю сама: на 2 столовых ложки соли 1 столовая ложка сахара, и просто обвалять в этой смеси нетолстый кусок филе. Через сутки все готово.

Периодически я посматривала на гуся. Кажется, все идет, как надо. А все ли? Я подумала, что в квартире как-то странно тихо, только в гостиной работает телевизор. И почему Темка не бегает ко мне со своими вечными почему и зачем?

Я вихрем влетела в детскую и остолбенела. На диване спал, откинувшись на диванную подушку, Сергей. На столе в ждущем режиме Темкин подарок светился крошечным зеленым огоньком, а сам Тема спал, прижавшись худенькой спиной к боку Сергея. Одной рукой Сергей обнимал его.

У меня неожиданно защипало в носу. Я поморгала, и задышала открытым ртом. Потом пришла в себя, потушила свет и тихо вышла из комнаты.

Разбужу их часов в одиннадцать. Тема взял с меня клятвенное обещание, что в этот раз он встретит новый год по-взрослому.

Я сделала звук телевизора потише, достала скатерть и столовые приборы и накрыла стол в гостиной. Подумала, и вынула старинные хрустальные фужеры, которые при бабушке доставались из горки только по великим праздникам. Уложила фрукты и поставила вазу на пианино. Выложила в серебряную старинную конфетницу сладости. Поставила на стол позолоченные ароматические свечи в блюдо с еловыми лапами, золотыми шишками и орехами в фольге.

Оглянулась еще раз, критически осматривая свое хозяйство. Ну, вот и еще один новый год на пороге. Что-то он принесет мне и Темке?

Ближе к десяти все было готово. Я решила привести себя в порядок и переодеться. Из Питера я забрала все свои вещи, но здесь практически ничего из привезенного не носила. Я никуда, кроме работы и дачи, не хожу, а туда, согласитесь, наряжаться ни к чему.

Я открыла шкаф и скептически глянула на одежду, развешанную на кронштейнах. С каждой из этих вещей были связаны воспоминания, приятные или не очень. Зря я забирала сюда это шмотье, равнодушно подумала я.

Потом нашла и вытянула черное платье, с лифом, отделанным стеклярусом винного цвета. Там, в Питере, я так и не успела его надеть ни разу. Впереди оно было довольно закрытое, а сзади имело очень симпатичное переплетение тонких бретелей. Если сюда добавить вот эти туфли и пашмину оттенка кожуры граната, получится то, что надо. Без излишнего шика, но и не по-сиротски. Человеку надо доставить удовольствие смотреть на себя, у него тоже праздник.

Так, хотя бы с собой будь откровеннее, одернула я себя. Просто тебе понравился мужик, вот и все. Я некстати вспомнила, как он ходит по моей квартире босиком, в этой своей майке и джинсах, и, надо признаться, очень сексуально выглядит. Я мысленно укорила себя: основное жизненное правило работающей женщины — не заводить романы на работе. Мало мне проблем с его братом? Я подумала, что вчера в ресторане Женя так явно выделял меня среди других, что это заставило меня почувствовать себя женщиной. Не в том смысле, что я захотела с ним остаться, а просто вспомнить, что когда-то и я была любима. Хорошо, что я поторопилась домой и уехала с Александром Сергеевичем.

Я переоделась, подкрасила лицо, сделала приличествующую случаю прическу. Волосы я подняла наверх, закрепила шпильками, а одну длинную прядь накрутила и отпустила свободно выбиваться из прически. Потом глянула на себя в зеркало и удивилась: я нравилась себе.

Тогда я прошла в спальню, нашла нераспечатанные духи, которые мама мне дарила на день рождения, и решительно вскрыла целлофан. Запах, тревожный и нежно-холодноватый, мне понравился, мама знает мой вкус.

Маня, которая все это время ходила за мной, услышав духи, недовольно чихнула. Она вообще не любит сильные запахи, даже не провожает меня по утрам на работу, предпочитая копилкой сидеть на окне.

Пора было будить народ. Я вспомнила, что еще не вручила свой подарок Вере Николаевне, и решила сделать это до их пробуждения.

Мы с Темкой выбрали для нее небольшой фарфоровый абажур на ножке. А на абажуре два ангелочка, подперев пухлые щеки, смотрят вниз. Внутрь вставляется свеча, и все это очень симпатично выглядит.

Я накинула пашмину, все-таки в подъезде прохладно, взяла в руки коробку с подарком и вышла на площадку. Я успела позвонить в дверь Веры Николаевны, когда услышала шум работающего лифта, и, оглянувшись на шум открывающихся дверей, увидела выходящих Александра Сергеевича Шумилова и Игоря Аверина.

Вместе с вышедшей на мой звонок Верой Николаевной мы представляли живописную группу.

Первой пришла в себя она.

— Добрый вечер! — Доброжелательно поприветствовала она вновь прибывших. — С наступающим!

Александр Сергеевич церемонно вручил ей коробку дорогущих конфет и цветы, поздравил ее и выразился в том смысле, что давно хотел поблагодарить за то, что она порекомендовала в свое время принять меня.

Вера Николаевна насмешливо сказала:

— Понимаю, но для этого визита, Саша, ты выбрал несколько странное время, не находишь?

Он вздохнул:

— Вера, ты как всегда, все понимаешь. Мы действительно искали Стасю, телефона ее в справочной нам не дали, сотовый почему-то никто не знает, и я вспомнил о своей давнишней знакомой, которая могла знать, где ее найти.

Я неуверенно сказала:

— Телефон зарегистрирован на имя моего отца, Резник — это по мужу, моя девичья фамилия — Катилевская.

Александр Сергеевич насторожился:

— А к автору учебника по криминалистике ваш отец не имел отношения?

Я засмеялась:

— Это мой дед. Он преподавал последние годы в академии, его многие помнят.

— И правильно. Лучшего учебника и сейчас еще не написали.

Вера Николаевна засмеялась.

— Ладно, нечего разводить реверансы, вижу, что хотите поговорить со Стасей. Не буду мешать. Привет Наталье, и наилучшие пожелания.

Я вручила ей наш с Темкой подарок, поцеловала и пообещала, что завтра, как поднимемся, загляну к ней.

Мы вошли в квартиру. Александр Сергеевич вручил мне цветы и такую же коробку конфет, я пригласила их пройти в гостиную. Не проронивший ни одного слова с момента встречи у лифта Игорь неожиданно спросил, кивнув на накрытый стол:

— Гости запаздывают?

Я пристроила цветы в вазу и ответила:

— Да нет, просто уснули. Я все равно хотела уже будить их, а то они новый год так и проспят. Я подниму их?

Александр Сергеевич озадачился:

— Зачем?

Теперь уже ничего не понимала я.

Он расстроено сказал:

— Стася, вы извините, ради бога, что беспокоим вас в такой вечер. Мы были в офисе, охранник сказал, что вы выходили вместе. В городской квартире его нет, друзей я обзвонил, его телефон отключен. Сергей, случайно, не говорил, куда он поедет?

В этот момент в дверях появился сощурившийся от яркого света Сергей. Увидев отца, он заулыбался и сказал:

— Привет! — И полез обниматься с отцом и с Игорем. — Папа, тебя совершенно напрасно отпустили в отставку: навыков розыскной работы ты совершенно не потерял. Ну, скажи, как вы меня нашли?

Отец смущенно оглянулся на меня:

— Если бы ты сказал маме, что уехал к Стасе, кто тебя стал бы искать? А так ты ей пробормотал по телефону что-то маловразумительное, она и всполошила нас с Игорем.

Я вмешалась:

— Александр Сергеевич, это я просила Сережу позвонить маме. Наверное, лучше было сразу позвонить вам…

Сергей засмеялся:

— Ничего не лучше. И вообще, родственники, не пора ли вам по месту прописки? — И вдруг посерьезнел: — Папа, я вернусь сам. Если Стася согласится, мы приедем вместе завтра к вечеру. Я и маме так сказал. Вообще, зря вы затеяли эти поиски, и мама там переживает, ждет вас к столу.

Я решительно поднялась:

— Сережа, это никуда не годится, так выпроваживать гостей.

Он повел широкими плечами, обтянутыми черной майкой и тут же подхватил:

— Конечно, не годится. Давай неси нам закусить, мы с родней выпьем по пятьдесят грамм за мое возвращение и выпроводим всех культурно. Тем более им до дачи еще минут пятьдесят ехать, а дороги сегодня не очень.

Не давая никому опомниться, он разлил водку в три рюмки, налил мне мартини, дважды сгонял меня в кухню за холодным мясом и за полюбившимися ему помидорами и провозгласил:

— Ну, Сергей Александрович, с возвращением тебя!

Отец только укоризненно покачал головой. А Сергей притянул к себе обоих гостей и сказал, закрыв глаза:

— Пап, баньку мне затопишь? Соскучился я за нашей банькой, правда.

Александр Сергеевич не удержался и съязвил:

— То-то я вижу, как ты домой спешишь.

Сергей примирительно сказал:

— Да ладно, обсудили ведь уже.

Тут он, наконец, увидел мое платье, туфли и прическу, и растерянно встал:

— Ого, какая ты красивая!

Александр Сергеевич засмеялся, а Игорь потер лицо руками.

Тут уже и я не выдержала:

— Сережа, у меня просто слов нет!

Глава 4 Сергей Шумилов

Вынудив Стасю дать клятвенное обещание приехать на дачу к родителям, отец и Игорь, наконец, отбыли.

Когда дверь лифта за нашими неожиданными гостями закрылась, я повернулся к ней и сказал:

— Извини, что так позорно уснул. Все-таки разница во времени ощутимая. Если ты не возражаешь, я быстро приму душ, переоденусь, и, наверно, пора будить Темку. И давай уже начнем встречать новый год.

Когда я вышел из спальни, на ходу завязывая галстук, мимо меня промчался Темка с какой-то тарелкой в руках. На бегу он радостно сказал мне:

— Мама мне разрешила сегодня вообще спать не ложиться.

В гостиной Стася повернулась на наши голоса, и я опять с удовольствием увидел ее красивое улыбающееся лицо.

— Все готово! — объявила она.

Тема, озабоченный своим статусом встречающего новый год взрослого, деловито осмотрел стол и сказал:

— Можно садиться.

Мы уселись так, чтобы всем было удобно смотреть на экран. Показывали старую комедию, на экране пела юная Гурченко. Темка внимательно следил за развитием сюжета, а мы со Стасей тихо разговаривали ни о чем: о погоде, о том, что такой снег в городе редкость, обычно снег совсем не лежит, его съедают городская сырость и соль на дорогах, что зима еще продлится целую вечность. Стася вспомнила, что в Питере зимой еще и ветрено, и неожиданно загрустила.

Я предложил:

— Давай, проводим старый год? Вспомним все хорошее, что в нем было, и простим ему все плохое, что с нами случилось.

В ее бокале таяли льдинки, они звенели о хрусталь, когда она подняла его.

— Пусть так.

Мы выпили. Стася ушла куда-то и принесла мне тяжелую массивную пепельницу. На экране появился наш президент. Мы дослушали его, как водится, выстрелили шампанским, под восторженные вопли Темы, потом открыли балконную дверь и с бокалами вышли на морозный воздух.

Казалось, что с последним звуком боя курантов город взорвался. Темка вцепился в перила, наслаждаясь салютом. Мы со Стасей сдвинули бокалы, я повернул ее к себе, запрокинул голову и поцеловал, но не в нежные, чуть раскрывшиеся от изумления и неожиданности губы, а в висок, туда, где спускалась вниз прядь волос.

Она шевельнулась, и я с сожалением выпустил ее из рук. Охрипшим от волнения голосом сказал:

— С новым годом! Надеюсь, ты успела загадать желание?

Темка замерз, и нам удалось его затащить в комнату. Мы пересели на диван, и он вплотную занялся купленными нами в супермаркете пирожными и мандаринами.

По всем программам показывали праздничные концерты, и неожиданно я услышал начальные аккорды "Калифорнии". Я поднялся и спросил у Темы:

— Разрешите пригласить вашу даму?

Он важно кивнул.

Я чувствовал под руками тепло ее тела под скользким шелком платья и запах ее духов. Подчиняясь мелодии, она покорно плыла в моих руках. Невольно я чуть усилил объятия, и она подняла ко мне спокойное и строгое лицо.

— Извини, — виновато пробормотал я.

Все когда-нибудь кончается, с последними звуками музыки я выпустил ее из рук, даже не пытаясь удержать.

Мы глянули на Темку и расхохотались. Облокотившись о диванную подушку, он крепко спал. Рядом с ним на столе выросла огромная конусообразная куча мандариновой кожуры и оберток от конфет.

— Давай, я отнесу его в детскую? — предложил я.

— Нет. Я обещала ему, что, даже если он нечаянно заснет, я позволю ему остаться здесь.

Стася принесла поднос, и собрала на него Темкин террикон. Потом она переставила на поднос посуду.

Я молча курил, опираясь на подоконник, а она мыла тарелки и рюмки. Натерев хрусталь до блеска, составила посуду на рабочий стол, огляделась, как будто жалея, что ничего больше мыть и вытирать не нужно, и спросила:

— Может быть, кофе или чай?

Мне не понравился ее голос и интонации радушной хозяйки, не знающей, чем еще попотчевать задержавшегося гостя. Я сердито сказал:

— Сядь.

Она послушно села.

Не зная, как начать, я спросил:

— Послушай, я что-то сделал не так? Ну, так скажи, что тебе не нравится. Это ты у нас мастерица мысли угадывать, а я парень простой.

Неожиданно и непонятно она произнесла:

— Мастерица виноватых взоров. — Увидев мой непонимающий взгляд, пояснила: — Это так один поэт серебряного века говорил о своей возлюбленной.

Я обрадовался поддержке со стороны классика:

— Вот, вот. Нет бы, словами сказать, мол, Сережа, ты мне нравишься, но не торопи меня. И я буду ждать. Хоть неделю.

Стася, наконец, оттаяла и засмеялась.

— Сережа, ты напоминаешь мне лису из сказки.

Я укоризненно сказал:

— Лиса в русских сказках, можно сказать, положительный герой: инициативна, предприимчива, умна. В принципе, если бы заяц сильно не возражал, жил бы с ней вместе душа в душу.

— Да она съела бы его просто-напросто!

— А может быть, они, в конце концов, добровольно поделили бы спорную жилплощадь, и все утряслось бы. Без особых потерь для зайца. — Я подумал и добавил: — Вот уж не думал, что после легендарного деда Мазая есть еще особы, столь озабоченные восстановлением их популяции.

Стася на этот раз промолчала, и я перестал ерничать:

— Знаешь, хочу быть откровенным с тобой: ты мне очень понравилась, еще там, в офисе. И пусть я не такой догадливый, как ты, но я же не совсем бесчувственный, и вижу, что не противен тебе. Я считаю, что если встретились два взрослых свободных человека, которые нравятся друг другу, если человек тебе стал почему-то небезразличен, то не нужно этого бояться и отказываться даже от попыток изменить свою жизнь.

Она вздохнула:

— Давай я все-таки сварю нам кофе. И, если можно, сменим тему.

Стася поднялась, достала с полочки турку, всыпала в нее кофе и поставила на огонь.

Я глотнул крепкий, обжигающий кофе и зажмурился от удовольствия.

— Знаешь, мы с тобой находимся в неравном положении: ты знаешь обо мне много, а я о тебе — практически ничего. У меня накопились вопросы, на которые я не могу придумать логичных ответов.

Она подняла брови:

— Например?

— Ну, например, тебе очень нравится Питер, тем не менее, около года назад ты уезжаешь оттуда. Ты очень красива, умна, насколько я успел заметить, ты вкусно и необычно готовишь, у тебя хороший характер, но Темку ты воспитываешь одна. Возникает вопрос, где его отец? И почему у тебя такая не подходящая тебе машина? В повседневной жизни ты ведешь себя так, как будто не понимаешь, какое впечатление производит на других твоя внешность, ты как будто стараешься занять поменьше места, в надежде, что тебя не заметят, и вдруг такой вызывающе огромный джип, который невольно заставляет всех потесниться. Я заметил, что у тебя проблемы с парковкой из-за его размеров.

— Ты прав, джип мне достался по наследству. Сама я его ни за что не купила бы. — Она задумалась на несколько секунд, но потом все-таки продолжила. — Я при поступлении на работу имела долгий и серьезный разговор с твоим отцом, у меня не было никакого опыта работы вообще, ведь после института я сидела с Темкой, но я объяснила твоему отцу, что нахожусь в безвыходном положении и эта работа мне необходима. Думаю, что до сих пор я не представила Александру Сергеевичу повода пожалеть о его решении. Я не ограничивала его свободу относительно сохранения информации обо мне в фирме, но, судя по тому, что вопросов мне никаких не задают, все осталось между нами.

Я засмеялся:

— Ты все-таки не очень хорошо знаешь моего отца. Я уверен, что ни Женьке, ни Игорю он о твоих тайнах не говорил. И мне не расскажет.

Она встала и подошла к окну, уткнулась лбом в холодное стекло. Потом повернулась:

— Дело не в тайнах. Ты прав, и все твои вопросы имеют одну причинно-следственную связь. В Питере я училась в институте и жила в семье мамы, отношения с отчимом у меня не очень складывались, может, поэтому я так рано вышла замуж за брата своей институтской подруги. Потом родился Темка, Виктор очень любил нас. Он купил хорошую квартиру, его заработков вполне хватало на хорошую легкую жизнь, и на работу я выходить не торопилась. Он работал в фирме своего старшего брата, какое-то объединение бывших воинов-интернационалистов. В прошлом октябре его убили выстрелом в голову прямо в нашей квартире. Убийцу нашли застреленным в брошенной машине в трех кварталах от нашего дома. Мы с Темкой были дома, когда он пришел к Виктору, собирались в поликлинику, на прививку. Я его хорошо запомнила. До сих пор холодею при мысли, почему он нас тогда пожалел? А когда шли из поликлиники, около машины, где он лежал, уже милиция была. Я его сразу узнала, стала Виктору звонить, и брату его. Алексей велел мне наверх не подниматься, ждать его ребят внизу. Я поняла сразу, что случилось.

Я спросил:

— А уехала почему?

Она усмехнулась:

— Ты фильм "Замужем за мафией" смотрел? Так вот, это смешно только в кино. Лора, моя подруга и Ира, жена Алексея, зная его характер и натуру, помогли мне продать квартиру, и мы с Темкой уехали в Москву. На те деньги, что у меня были, я сделала хороший ремонт, сменила мебель. Старую мебель мы с Верой Николаевной отвезли на ее дачу. Сменить машину у меня уже не получилось, там какие-то проблемы с оформлением на таможне. Хотя, я к ней уже привыкла, а Темке даже нравится. Теперь я живу самостоятельно, работаю.

Я повертел в руках кофейную чашечку, но все-таки спросил ее:

— Не беспокоят тебя здесь?

Она снова отвернулась к окну.

— Накануне отъезда я попросила Алексея свозить меня на кладбище. Охрана осталась у входа, там мы и поговорили наедине. Он сказал, что были у него относительно меня разные мысли, но теперь он обещает, что никогда не будет пытаться увидеть меня. Просил только держать в курсе моих дел Лору и сказал еще, если понадобится его помощь, он сделает все возможное, без претензий на благодарность с моей стороны. Ну и я поняла, что очень правильно сделала, уезжая в Москву. С глаз долой, из сердца вон. А останься мы в Питере, неизвестно, что вышло бы из этого.

Она помолчала. Я не перебивал, боясь, что она совсем замолчит.

— Ты не думай, Алексей хороший мужик, просто так уж вышло. Он всегда ко мне хорошо относился, а в прошлом году мы отдыхали все вместе в Испании, на Ибице, там все и началось. Маню, кстати, он мне там, в Испании, подарил. Мы посетили кошачью выставку, и мне понравился кот, отец нашей Мани. А вечером Алексей пришел откуда-то и вынул из кармана крошечного котенка. Я по-испански совсем не говорю, но часто слышала слово "Маньяна", это значит завтра. Так мы котенка и назвали. И на границе пришлось кучу денег заплатить, чтобы вывезти ее из страны, еще паспорт ей кошачий делали, правда, без фото. Кстати, Маня — девушка неблагодарная, она Алексея терпеть не могла. Когда он приходил, обязательно куда-нибудь пряталась. Может, не могла ему простить путешествие в кармане.

Она вздохнула и сказала:

— А еще я решилась уехать из-за Темки. Не хочу, чтобы он даже знал про обстоятельства смерти отца. Пока мы жили с Виктором, я редко встречалась с его, так сказать, сотрудниками. На похоронах мне тоже особенно не до того было, чтобы к ним присматриваться, а потом я дома одна была и многое поняла. А уж как сорок дней в ресторане отметили, так и вовсе глаза открылись. Как расходиться стали, Алексей меня с Темкой домой отвез, так, не поверишь, Темке пистолет подарить хотел. Я сначала не поняла, думала, что игрушечный, а потом смотрю, он тяжелый очень. Я Темке стала запрещать брать его в руки, а Алексей смеется, мол, что за мужик без оружия. И тогда я заплакала. Темка сразу же вернул пистолет. Маленький был, а не забыл: сегодня напомнил мне, что вернул тогда Алексею подарок.

Я поднялся и подошел к ней. Мы молча смотрели на окна соседних домов, которые в новогоднюю ночь светили оранжевыми прямоугольниками, несмотря на поздний час. Я тронул рукой раскрутившуюся прядь ее волос, спросил:

— Устала? — Она кивнула, и я предложил: — Пойдем спать, я отнесу Темку в его комнату. Его надо переодеть и уложить.

В квартире стало совсем тихо, только громко тикали часы где-то. Я лежал в спальне на огромной кровати, подложив руки под голову. Несмотря на то, что прошлую ночь я почти не спал, уснуть сразу мне не удалось. В темноте я увидел какое-то движение рядом: кошка Маня вспрыгнула на кровать и свернулась колечком на одеяле рядом со мной. Я протянул руку и погладил ее, но она настороженно приподняла голову и строго посмотрела на меня черными в темноте глазами, чем-то, до смешного, напомнив Стасю. Я засмеялся и скоро заснул.

Глава 5 Стася Резник

Я открыла глаза. Надо мной стоял Темка, его уши, напоминающие уши тролля и размерами и формой, дрожали от возбуждения.

— Мама! Дядя Сережа проснулся. Он сказал, что мы сейчас позавтракаем и пойдем гулять на Красную площадь.

О, Господи, дядя Сережа! И что меня дернуло вчера так разоткровенничаться перед практически посторонним молодым мужиком?!

Очарование новогодней ночи ушло, и вместе с ним пропало чувство близости, благодаря которому я вчера так рассиропилась. И про Алексея ему зачем-то рассказала!

Я поплелась в душ, умылась, привела лицо в порядок. Тянуть дальше было бессмысленно, и я переступила порог кухни.

Темка в пижаме и Сергей стояли у окна и что-то внимательно рассматривали. Темка восторженно сопел и приговаривал:

— Вот эта похожа, вот эта почти такая же… — Он повернулся ко мне и завопил: — Мама, дядя Сережа сказал, что на свете нет двух одинаковых снежинок! Представляешь?

Сергей глянул в мою сторону и улыбнулся:

— Теперь Артем проверяет этот факт опытным путем.

Я включила чайник. Открыла холодильник и задумалась:

— Холодное мясо, сыр и чай с пирожными вас устроят?

Тема сразу ответил:

— А можно без мяса и сыра?

Я строго ответила:

— Нельзя. — Темка надул губы, но, видя, что я не обращаю на него внимания, жалостливо заглянул в глаза Сергею. — Если хочешь, я отварю тебе сосиску.

Темка сразу просиял и сказал:

— Тогда две. А вместо чая — кока-кола. — Я сердито повернулась к нему, и он быстро закивал: — Ладно, пусть чай.

— Пойди, умойся и переодень пижаму.

Тема сделал гримасу, но молча отправился в ванную.

Сергей сидел босиком на кухонном стуле, скрестив в щиколотках длинные ноги. Я аккуратно обходила их, стараясь не задеть его. Он внимательно следил за моими маневрами, а потом внезапно наклонился вперед, схватил меня за руку и притянул к себе.

— Наблюдаю за твоим лицом и вижу, что ты мечтаешь о том времени, когда я исчезну из твоей кухни. Хочу сразу предупредить, что если я завелся, меня вывести очень трудно. Даже средствами бытовой химии.

Я слабо улыбнулась и сделала попытку освободиться, но он перехватил мои руки еще крепче и сказал:

— Жалеешь, что вчера была со мной откровенна? Да, ладно, не отвечай, и так на лице все написано.

Он выпустил мои руки, я отошла к окну и, не глядя ему в лицо, сказала:

— Ты Темку не увлекай так, пожалуйста, ему потом тоже будет плохо. Это сейчас мы вместе, потом ты вернешься в свою жизнь, а мальчишка будет скучать. Ты — мужик интересный, и про гонки, и про компьютер с ним можешь поговорить. Он сейчас живет в окружении женщин, и ему очень не хватает мужского общества.

Я не заметила, как он оказался рядом. Притянул меня к себе, поднял лицо за подбородок:

— Из всей чепухи, которую ты тут наговорила, я услышал только одно слово: тоже. Оно мне понравилось. — Волнуясь от его близости, я непонимающе глянула в его глаза. Он пояснил: — Ну, это значит, что тебе тоже будет плохо, если я вдруг исчезну из твоей жизни.

Он опустил руки, и сказал:

— Ты мне очень нравишься. Заметь, что сейчас я тебя не поцеловал, хотя очень хотелось. Я просто надеюсь, что у нас с тобой много времени впереди, и, когда ты перестанешь валять дурака и дашь волю своим чувствам, я все наверстаю.

Все это он сказал так серьезно и строго, что лицо мое заполыхало. Это у меня с детства: чуть меня что-то разволнует, я сразу заливаюсь краской.

В кухню влетел умытый и одетый Темка, с порога закричал:

— Давайте скорее завтракать, и пора уже гулять.

Темка жевал свои сосиски, одним глазом посматривая на экран. Почему-то на новый год всегда показывают наши с Темкой любимые мультики: про лесных путешественников, про снеговика-почтовика, про Нильса с дикими гусями. Зато потом весь год по всем каналам засилье мультиков типа Симпсонов. На мой взгляд, если бы родители десять минут посмотрели и послушали, о чем говорят и что показывают в этих сериалах, у них бы волосы дыбом встали. А мы с Темкой придерживаемся других вкусов. Мы накупили диснеевских Бемби, Русалочек и живем в их добром и хорошем мире. Если честно, когда умирает отец будущего короля-льва, я каждый раз не могу сдержать слез. Темка в такие минуты тоже подозрительно долго молчит и сопит.

Мы тепло оделись, взяли с собой яблоки, мандарины, большой термос с чаем и загрузились в мой джип. Сергей сел за руль, потому что он, как все нормальные мужики, не очень доверяет женщинам за рулем. А я и не стремлюсь демонстрировать свое равенство в правах с мужчинами.

Мороз сегодня стал чуть больше, наверное, градусов десять, но народу на улицах было много. Радостное наблюдение: те, кто проквасил всю ночь напролет, еще не проснулись, и на улице были в основном семьи с детьми и лица у людей были совсем другие, чем те, что я вижу в будние дни. Не знаю, что там про вырождение нации считают специалисты, а только недавно мне ремонтировали машину, и я добиралась домой на метро и рейсовом автобусе, и мне лично лица некоторых попутчиков напомнили картину Босха "Корабль дураков". И это притом, что люди они довольно молодые, половина из них моих лет, ну, может, чуть старше.

Солнце слепило глаза, и я пожалела, что не взяла темные очки. Темка и Сергей шли чуть впереди меня, заглядывая во все витрины. Москва в этом году, как красивая игрушка: вся в мишуре, елках. Около магазинов выставили Дедов Морозов, которые вручают всем сувениры, фирменные атрибуты. Один Дед Мороз был с аккордеоном, Сергей пошептался с ним, и дальше по улице мы шли, сопровождаемые мелодией "Калифорнии". Сергей оглянулся на меня и подмигнул.

Мы залюбовались на огромный самовар, около которого выстроили небольшой помост и молодые ребята, кажется студенты, в русских народных костюмах играли и пели. Голоса были такие звонкие, и они так задорно отплясывали, что мы задержались около них.

Солистка затянула "Кострому", а ребята стали выхватывать из толпы девчонок. Те со смехом отказывались, ну, а я воображать не стала: вынула руки из муфточки, подняла голову повыше, да и пошла рядом с молодым парнем. Он был одет в костюм балаганного Петрушки, и при каждом нашем движении колокольчики на его одежде и шапке звенели. Так получилось, что танцевали мы с ним одни. Он здорово мне подыгрывал, а я вспомнила, как в школе ходила в группу народного танца, ну и показала кое-что. Нам здорово хлопали, парень не отпускал меня с помоста, к нам вылез Темка, и мы вместе сплясали еще что-то вроде русской плясовой. В награду за танец мне подарили большую деревянную матрешку, а Темке — вязанку бубликов. Мой партнер подвел нас к краю помоста, и Сергей подхватил сначала Темку, а потом и меня.

Сергей шел молча, только посматривал на меня. Настроение у меня было прекрасным, и я взяла его под руку. Он как-то непонятно вздохнул и сказал:

— А ты здорово танцуешь. Где-то училась?

— Ага, в школе у нас была группа народного танца. Мы и на конкурсы ездили, в Австрии были, на фольклорном фестивале. Мы там не только русские танцы изучали, а вообще народные. Я, например, больше любила ритмичные латиноамериканские танцы. А вот в последнее время очень полюбила кельтскую музыку. В латинской музыке все чувства не скрываются, они лежат на поверхности, а в северной есть слои, и сейчас они мне кажутся более чувственными, чем темпераментные испанские или итальянские.

Темка грыз на ходу бублики. Мы встретили очаровательного пони с густой челкой и мелко заплетенными косичками, и Темка скормил ему половину вязанки. В благодарность за угощение хозяйка прокатила Темку на санях вокруг площади. Мы терпеливо ждали его возвращения. Сергей оперся о металлическое ограждение и уже не сводил с меня глаз. И не буду говорить, что мне это было неприятно…

Немного погодя на улице Сергей столкнулся с веселым крупным парнем, я вспомнила, что он работает у нас бригадиром сварщиков, и тот радостно окликнул его:

— Сергей, ты? Вот не ожидал! Вернулся, значит. — Компания его приятелей окружила нас, все радостно приветствовали Сергея. — Мы сейчас едем на дачу к Виктору Дорофееву, помнишь его? Может, и вы с нами?

Сережа встрече был явно рад, но от приглашения отказался:

— В другой раз, ребята. Я еще у своих не был, вот, со Стасей едем сегодня с мамой знакомиться.

Ребята засмеялись:

— Ого, раз с мамой знакомиться, это дело серьезное.

Сергей пояснил:

— Это бригада наших сварщиков. Ребята служили вместе, демобилизовались. Друг отца попросил взять их на работу, так вместе и остались. Да ты их, наверное, знаешь.

— Только того, с которым ты столкнулся. Его, кажется, Михаилом зовут.

Я шла молча, независимо сунув руки в муфточку. Сергей покосился на меня, а потом спросил:

— Чего это у тебя рожица такая печальная стала?

Я посмотрела прямо в его смеющиеся глаза и сердито сказала:

— Ничего не печальная. Ты мне вчера не говорил, что это будут смотрины, когда звал к родителям на дачу. — Я подумала и добавила: — Если честно, мне эта идея нравится все меньше и меньше. Понимаешь, я не люблю, когда мои служебные отношения так тесно переплетаются с личными. Кроме того, я не знаю, как к моему визиту отнесется твоя мама, и Женя тоже…

Сергей сунул руки в карманы куртки, ища сигареты, и задумчиво протянул:

— Значит, все-таки Женя. А ведь я с самого начала честно спрашивал тебя именно об этом.

Я окончательно разозлилась:

— Если хочешь знать, я его совсем не поощряла. Извини, что говорю такое о твоем брате, но он просто не способен пропустить ни одну девушку. Мало того, если эта несчастная в этот же день не едет с ним в одно из мест, выбирать которые он мастер, с ночевкой и всем сопутствующим ассортиментом чувств, то Женя считает, что это очередная вершина, которую надо взять. Штурмом или осадой — зависит от жертвы. Причем чувств его хватает не больше, чем на месяц, далее — по схеме.

Сергей невесело рассмеялся.

— Ты так сердита на него, что больше объяснять ничего не нужно.

Я подумала про себя, что и в самом деле чересчур страстно критикую поведение Жени Шумилова. А как прикажете поступать, если почему-то девчонки в офисе выбрали именно меня, чтобы изливать душу о его быстро проходящих увлечениях? Честно сказать, мне надоело отпаивать кофе женскую часть нашего коллектива, утешая и выслушивая их. Потом я подумала, что, кажется, Сергей решил, что у меня тоже был роман с его братцем, и робко попыталась объясниться:

— Понимаешь, у нас недавно была корпоративная вечеринка в ресторане, и Женя практически не отходил от меня, ну, знаешь, танцы и все такое. Он выпил лишнего, и я просто не стала на людях привлекать внимание, в надежде, что потом с ним объяснюсь.

— Ну и как, объяснилась?

— Нет, мы больше не виделись.

— Неужели он тебя не провожал из ресторана? На моего брата это не похоже.

— Если честно, я улучила момент, когда он отвлекся, и тихо уехала. Меня Александр Сергеевич подвез с Игорем. — Я увидела, что он усмехнулся, оживилась, и быстро продолжила — Если тебя это волнует, я с ним не целовалась.

Он улыбнулся, поднял лицо вверх, подставляя его зимнему солнцу. Постоял так, сощурясь. Я терпеливо ждала. Он засмеялся и сказал:

— Знаешь, то, что девочка, которая мне нравится, не целовалась с другим, давно так меня не волновало. Пожалуй, со школы. — Он сгреб меня, поцеловал в нос и сказал: — Ты только представь себе, что я из аэропорта поехал бы сразу на дачу, и мог не встретить тебя?

Я отстранилась и с надеждой сказала:

— Может, все-таки нам не ехать? Придумаем какое-нибудь оправдание.

Он повернулся к Темке и вкрадчиво сказал ему:

— Артем, мама не хочет ехать на дачу, где можно покататься на лыжах, и где я хотел познакомить тебя с племянником Сашкой.

Темка деловито спросил:

— Это который специалист по компьютеру? — И завопил: — Мама! Ты что, я еще до нового года об этом мечтал!

Сергей повернулся ко мне:

— Ничего не бойся, у меня мировая мама. А от объяснений с Женькой я тебя как-нибудь спасу.

Потом мы вернулись к машине, и поехали домой обедать, потому что все внезапно ужасно проголодались. Сначала хотели поесть где-нибудь в ресторанчике, но потом Сергей вспомнил нашего вчерашнего гуся, и зеленые помидоры, и мы решили ехать домой. Темка в машине выпил чай из термоса, пригрелся и задремал на заднем сидении.

Сонного, его на руках в лифте поднял Сергей, а уже дома я стянула с него теплые штаны и свитер, при этом он даже не проснулся. Я вышла в коридор и столкнулась с Сергеем. Он обнял меня, впрочем, вполне по-дружески. Я подняла к нему лицо, он тронул пальцем мои губы, но целовать не стал.

Мы взяли еду в большие тарелки и пошли в гостиную, усевшись перед телевизором. Я вылила остатки чая из термоса, и заварила свежий, с горстью боярышника и шиповника. Сергею чай понравился, он задумчиво сказал:

— Мама нам в баню всегда такой чай заваривает, с травками разными. Я и правда, за нашей баней соскучился. А ты где берешь шиповник, в аптеке?

Я отрицательно покачала головой.

— Я же тебе говорила, что все лето на выходные ездила в деревню, к Темке и Вере Николаевне. А там и шиповника и боярышника целые заросли. А еще рябина, и малина лесная, и ежевика. Делать там нечего, вот и собирали ягоды.

Он испытующе посмотрел на меня:

— И вот так ты и живешь, между работой и домом?

— Так и живу.

— А личная жизнь?

Я вздохнула:

— Там в деревне живет еще одна подруга Веры Николаевны, мы в карты по вечерам играем. А потом, знаешь, работы летом так много, что я и с собой туда ее брала. Нет, не говори, летом еще хорошо, речка, лес. В городе гораздо хуже, прихожу я поздно, с Темкой гуляет почти всегда Вера Николаевна. А я — из дома на работу, и обратно. Раз в неделю — рынок и магазины. Иногда ездим на дачу, проверить, все ли в порядке.

— А твоя Вера Николаевна, она вам кто?

— Была просто соседка, а сейчас член семьи. Это она тебя стесняется, а то мы все время друг у друга. У нее судьба внешне благополучная, но я знаю, какой она одинокий человек. Эту квартиру получил ее муж, он на 20 лет старше нее был. Она очень, очень его любила. Он рано умер, Вера Николаевна совсем молодая была, немного за тридцать. Детей у них не было, а замуж она больше не выходила. Говорит, что даже похожих на мужа не встречала, а без любви замужество ей ни к чему было. Она переводчица, сейчас уже работает только дома, но на жизнь вполне хватает. А раньше она синхронно переводила, это для переводчиков высший класс, она иногда разоткровенничается, так заслушаешься. Со многими знаменитыми людьми она лично знакома. Это она меня к твоему папе по старому знакомству пристроила. И Темку практически взяла на себя. — Тут я всполошилась: — Я же обещала зайти к ней!

Несмотря на явное недовольство Сергея, я оставила его смотреть телевизор, а сама умчалась к соседке.

У Веры Николаевны уже все разошлись, она на кухне запаковывала какие-то свертки, и приходу моему явно обрадовалась.

— А мы решили с девочками на дачу к Аделаиде махнуть. Ее сын в этом году баню достроил, попаримся и посплетничаем. Не хочешь с нами? И Темке будет весело, там Адин внук будет, они практически ровесники.

Я присела на стул, и сказала:

— Меня уже пригласили на дачу к Шумиловым.

Вера Николаевна засмеялась:

— Не иначе Наталья смотрины устраивает!

Я рассказала ей свою вчерашнюю историю, не скрыв и моего беспокойства по поводу встречи с Женей.

Вера Николаевна была решительна.

— Вижу, что Сережа произвел на тебя впечатление. Охотно верю, особенно, если он похож на своего отца. Езжай, вот тебе мое благословление.

Она достала приготовленные для нас подарки, для Темки купленные в "Спортмастере" причиндалы для езды на роликах, а мне — изумительной красоты ночную сорочку с тугими кручеными кружевами цвета топленого молока.

Вручая мне подарок, она насмешливо сказала:

— Надеюсь, придется кстати. — И глянула, как предательская краснота заливает мои щеки, присела рядом и поцеловала меня. — Стася, если сердце твое откликается, не надо себя сдерживать. Ты знаешь, около меня всегда было много желающих скрасить мою вдовью молодую жизнь, но мне казалось, что я ни в ком не нуждаюсь. После Всеволода мне никто не нужен был, а сейчас понимаю, что даже не давала себе труда рассмотреть тех, кто рядом был. Хочу, чтобы ты учла мои ошибки и жила полной жизнью, радовала своей красотой и молодостью нормального здорового мужика. Ну, иди, а то он тебя там заждался, наверное. И Темку за меня поцелуй.

Я уложила в спортивную сумку кое-какие вещи, которые могли нам понадобиться, белье, косметику, теплую одежду, если они и правда потащат меня в лес на лыжах. Подумала и сунула туда же нарядные туфли и пашмину. Все-таки встречают по одежке.

День еще почти совсем не прибавился, темнеет рано. Я пошла будить Темку, а то вообще в темноте ехать придется.

Глава 6 Женя Шумилов

Очередной раз я проснулся, когда уже смеркалось. Голова гудела после выпитого, но, в принципе, шевелиться я уже мог.

С первого этажа доносился смех, кажется, все опять уселись за стол. При мысли о еде меня затошнило. Я решил, что не буду подавать признаков жизни, может, от меня все отстанут.

Еще накануне нового года мы закатились сюда, на базу отдыха сборной по гребному спорту. Сама сборная давно на выезде, и Мишка договорился со своей сестрой, она тут заведует всем, что мы отдохнем компанией здесь.

Мы заняли два уютных коттеджа на берегу реки. Сначала все было хорошо, потом мы затеяли перед новым годом баню, потом как-то так оказалось, что все расползлись по комнатам. Еле встретили новый год.

Если учесть, что я начал провожать старый год еще тридцатого, понятно состояние моего организма. Я перевернулся на спину, дождался, пока земля остановится, и твердо решил, что на сегодня все. Надо выбираться к своим, кажется, вчера звонила Ольга, вроде Серега должен приехать.

Завтра с утра и поеду.

Я прислушался: снизу доносились голоса, я узнал смех Лены Балакиревой. Черт, вот это я дал маху! Сто раз ведь делал себе последнее китайское предупреждение, насчет того, чтобы не связываться ни с кем на работе, и вот, на тебе!

Ленка — девчонка хорошая, опять же умеет много чего, и без комплексов. Если бы не надо было с ней хотя бы иногда разговаривать, все было бы отлично. Не знаю почему, но в последнее время она меня раздражает ужасно. И эти ее духи, ужас какой-то!

Превозмогая тошноту, я поднялся и открыл окно. С улицы в комнату хлынул свежий морозный воздух. Я подумал, что где-то рядом должна быть река, за два дня даже не удосужился глянуть.

Я постоял и подышал, пока не замерз. Натянул свитер на голое тело и решил спуститься. Вниз вела довольно крутая деревянная лестница, пришлось держаться за перила.

Меня встретили радостным нестройным криком. Отмахнувшись от всех, я пошел в душ. Постепенно уменьшая температуру воды, постоял под ледяными струями и вышел из душа уже в приличном состоянии.

Я сел за стол, брезгливо отодвинул подальше чью-то грязную тарелку с окурками, и велел Ленке сварить мне кофе.

С неохотой она поднялась, но кофе варить пошла. Я с неодобрением отметил, что на лице у нее размазана тушь. О, господи, и угораздило же меня!

Кофе неожиданно оказался очень приличным, Лена села рядом со мной и робко спросила:

— Ну, как ты?

Я пожал плечами. На экране продолжался новогодний шабаш, и голова сразу дала о себе знать. Я буркнул:

— Включите новости, глянем хоть, что в мире делается.

Мишка подсел ко мне, прихватив свой коньяк.

На первом канале показывали ночную, засыпанную снегом, Москву, у людей на улице брали интервью. Потом перешли к утренним съемкам народных гуляний, показали Арбат, и тут Ленка завопила не своим голосом:

— Смотрите, смотрите, наша Стаська Резник! Ну, надо же!

Около огромного самовара, на невысоком помосте Стася танцевала какой-то северный русский танец, нежно и задорно поглядывая на своего партнера. Пара смотрелась великолепно, оператор не отводил от них камеру больше минуты. И потом, еще раз вернулся к ним, когда Стася спустилась с помоста, подхваченная высоким темноволосым парнем. В этот момент все пришло в движение, и мне показалось, что я увидел мельком лицо брата, с его обычной чуть насмешливой улыбкой, рядом с порозовевшим от всеобщего внимания лицом Стаси. Белая горячка, в общем и целом.

Я замер с чашкой кофе в руках. Перевел дух и глянул на Мишку, он спокойно сказал Лене:

— Красивая. Говоришь, у вас работает? — И засмеялся: — Что-то я раньше ее не видел. Женя, как же ты упустил такую?

Лена отвела глаза. Я вспомнил, что позавчера на ее глазах, как полный кретин, увивался около Стаси, и как она потом исчезла, даже не простившись. С горя я поехал провожать Лену, потом как-то, даже не знаю как, проснулся у нее дома, и новый год встречал назло Стасе, с Леной.

Я потянул Мишку на улицу, под предлогом, чтобы покурить. Там я глянул на него и сказал:

— Выручи. Отвези Лену потом, куда скажет, будь человеком. Я поеду, мне тут в одно место срочно понадобилось. Сделаешь?

Мишка кивнул:

— Сделаю. Иначе для чего нужны друзья. Подожди, я тебе куртку принесу.

Через несколько минут он появился на крыльце и сердито сказал:

— Надеюсь, это того стоит. Ленка, видно, поняла, куда ты засобирался, плачет. Хорошая девчонка, зря ты так.

Я гнал по пустой дороге и думал, где мне искать Стасю. Телефон я не знаю, адрес тоже. В отделе кадров есть, наверное. Я подумал, что, если не увижу ее лицо и глаза, просто умру, или со мной что-то нехорошее сделается. Черт, как же ее найти? Стоп, а вдруг лицо Сергея мне не померещилось, вдруг он и был рядом? Я достал сотовый, понажимал на кнопочки и услышал его голос.

— Серега, ты где?

Он засмеялся.

— Узнаю брата Женю: нет поздравить брата с возвращением или с праздником. Так и быть, отвечу на твой вопрос. Я дома, на даче с родителями. Ужинать садимся. Приезжай, все ждем только тебя. Женька, дома хорошо как!

Черт, черт, черт!!!

В горле у меня отчаянно запершило, я сглотнул и с трудом проговорил:

— Здорово, брат. Я рад, что ты приехал. — И виновато добавил: — Не садитесь без меня, я через полчаса буду.

— Не гони, лихач! Мы вполне подождем тебя и больше, чем полчаса. Ну, давай, братишка.

Не въезжая в город, по кольцевой я добрался до нужного направления и нажал на газ. Какой ангел ехал сегодня вечером за моей спиной, не знаю, но, видно, очень ему меня было жалко, потому что добрался я без приключений.

Бросил машину у крыльца, рядом с чьим-то здоровущим джипом. Гостей назвали, что ли, мимолетно удивился я.

Топая ногами в облепленных снегом ботинках, я ввалился в прихожую. Прямо в куртке прошел в гостиную. Огромная елка, как всегда, сколько я себя помню, сияла и переливалась огнями, рядом с камином были заботливо приготовлены дрова. Действительно, как хорошо дома!

Я услышал в кухне женский смех, и прошел прямо туда. В дверях я столкнулся с Ольгой. Она завопила:

— Мама, Женька приехал! — В руках у нее было большое блюдо с пирогом, она ловко чмокнула меня куда-то за ухо и промчалась в столовую. Уже оттуда она крикнула мне: — Раздевайся и мой руки, сейчас все спустятся и садимся!

Из кухни появилась мама, в парадном платье и с прической. Она приложилась к моей щеке, и я услышал знакомый запах. Я как-то ее спросил, что за духи у нее сейчас, но она ответила, что какие-то новые, названия их она никогда не запоминает. Странно то, что запах ее духов никогда не меняется.

— Я так рада, что ты приехал. Ждала тебя не раньше завтрашнего дня.

Я честно признался:

— Узнал, что Сергей вернулся, и не вытерпел. — Я оглянулся и сказал: — Мама, как у нас хорошо дома, ты даже не представляешь.

Она засмеялась:

— Ты голоден? Сейчас уже садимся за стол. Стася последние пирожки снимает. Пойди с ней поздоровайся.

Я заглянул в открытую дверь кухни и онемел. С горячими от плиты щеками, в каком-то невероятно красивом платье с открытыми руками и спиной, она деловито перекладывала пирожки с противня в тарелки, которые держали Санька и незнакомый мальчик чуть помладше. С тарелками в руках они протопали мимо меня в столовую, где распоряжалась мама, а я подошел вплотную к Стасе.

— Ты здесь? — глупо спросил я.

Она засмеялась:

— Нет, Женя, меня нет. — Потом глянула на мое глупое и счастливое лицо и добавила: — Сергей привез меня и Темку сегодня вечером, так что я здесь недавно.

Я помрачнел.

— Значит, мне не померещилось, и он действительно был рядом с тобой там, на Арбате.

Она кивнула утвердительно и осталась стоять прямо передо мной, не делая попыток уйти.

— И где же вы познакомились?

— В офисе. 31-го декабря я занималась подготовкой документов к тендеру, а Сергей приехал туда из аэропорта. Потом он помог мне с елкой, и так получилось, что мы встретили новый год вместе.

Я уточнил:

— Ты хочешь сказать, что вы провели эту ночь вместе?

Она строго посмотрела на меня потемневшими глазами и пожала плечами:

— Мне кажется, что мы с тобой не настолько близки, чтобы ты задавал мне подобные вопросы.

— Да надо мной все уже полгода смеются, что мне в твоем кабинете медом намазано. Какая еще степень близости нужна, чтобы спросить, с кем девушка, которая тебе нравится, проводит время? Не совсем же ты бесчувственная, чтобы не увидеть, что ты мне небезразлична?

Не опуская глаз, она сказала:

— Женя, на днях Лена Балакирева хвасталась новыми духами. Твой свитер пропах ими насквозь!

Я разозлился. Оказывается, я же и виноват, что меня подцепила эта дурочка Балакирева!

— Почему ты уехала из ресторана с чужими мужиками, воспользовавшись тем, что я отвлекся на секунду? Я весь вечер наблюдал, как они пялились на тебя! Что я должен был подумать?

От двери раздался голос отца:

— Ты мог бы дать себе труд хотя бы иногда ночевать дома. Тогда я имел бы возможность рассказать тебе, что из ресторана Стася уехала со мной и Игорем. Стася, я хочу принести вам извинения за… — он запнулся на одно мгновение, подбирая нужное слово, — … излишне эмоциональное поведение Жени.

Отстранив меня, он как-то ловко подхватил Стасю под руку, и провел ее мимо меня. У дверей он оглянулся и пальцем показал себе на висок.

Черт!

Я сбросил куртку в прихожей и глянул на себя в зеркало. Ну и рожа!

У самой лестницы я столкнулся с Сергеем. Он разулыбался и развел руки:

— Здорово, братишка!

Мы обнялись.

— Серега, — растроганно пробубнил я, — рад, что ты дома. И родителям, знаешь, тоже непросто пришлось. И на работе без тебя трудно. В общем, давай, вливайся в семью. Ты, как, отошел уже?

Серега похлопал меня по плечу и задумчиво как-то сказал:

— Женька, мне нужно сказать тебе кое-что…

Я вывернулся из-под его руки и сердито сказал:

— Да ладно, не мучайся. Она сама мне только что сказала, что приехала с тобой.

Мы пошли к столовой, в коридоре я чуть придержал его и, тщательно подбирая слова, сказал:

— Серега, я надеюсь, что у тебя все серьезно, а не от вынужденного дефицита женского внимания. Стася, и правда, девчонка хорошая. Хоть и дала мне от ворот поворот, обиды на нее не держу. Дурак был, сам все себе испортил. Можешь учесть мои ошибки. Только знай, просто так я от нее не откажусь. Давай, это будет честная борьба? И если я увижу, что у вас все получается, даю слово, мешать не буду. Так же поступишь и ты. Идет?

Серега рассмеялся и обнял меня за шею. Так мы и ввалились в столовую.

Глава 7 Ольга Аверина

Ужин прошел вполне по-семейному, если не считать, что обычно веселый Женька надулся, непонятно с чего, как мышь на крупу. Да и Стася что-то погрустнела к концу вечера, тут и мама со своими расспросами некстати.

Двухлетняя Ташка закапризничала еще накануне нового года, а сегодня и совсем расклеилась: температура поднялась, и какой-то непонятный сухой кашель. А еще у мамы обострение ее варикоза, воспалилась нога. Так что на хозяйстве, практически, одна я оставалась.

Вчера папа предупредил, что Серега приедет не один, и мама затеяла показательные выступления под девизом "Образцовая семья Шумиловых". Вполне можно было обойтись вчерашними пирогами, но она затеяла снова ставить тесто, в результате чего я встретила Сергея и его гостью с руками, испачканными в муке.

Пока мы все обнимались и обменивались приветствиями, я успела рассмотреть исподтишка девушку, и она мне понравилась. Красивая, лицо доброжелательное, фигурка хорошая. Надеюсь, на этот раз Сереге повезет.

Она предложила мне свою помощь, и я отказываться не стала. Уже через пять минут я поняла, как правильно поступила: осчастливленную Ташку вместе с подаренной игрушечной кошкой усадили с мужчинами в гостиной; Сашка и Тема, как два муравья, носили в столовую посуду из моечной машинки, и под руководством мамы накрывали стол; пирожки расстаивались в кухонном тепле, а Стася и я резали и укладывали овощи и салаты на мамины тарелки от парадного сервиза.

Вдруг в комнате зашумели, и нас срочно позвали в гостиную. Все собрались у телевизора. Сергей притянул к себе Стасю и засмеялся:

— Попрошу на телевидении сделать мне копию. На память.

На экране плыла в танце Стася, очень красиво поводя плечами, а потом Темка отчаянно завопил:

— А это я с мамой! Вот здорово!

Стася отчаянно смутилась.

Я высказалась:

— Ну, чудо как хороша, просто расцеловала бы!

Все засмеялись, даже Аверин улыбнулся. Я увидела его бледную улыбку, сердце мое дрогнуло. Я дала себе слово, что после Рождества разберусь, что с ним происходит.

Сергей повел Стасю наверх, чтобы показать ей дом.

Дача у родителей просто замечательная. Главное ее достоинство — она расположена на самом краю поселка, практически в лесу, соседей у нас нет, так что после Москвы здесь можно наслаждаться полным одиночеством. В городской квартире мама практически и не живет.

Когда я была маленькой, дом был вполовину меньше, а потом мы выросли, стало тесно. После моего замужества папа пристроил второе крыло для нас с Авериным, дом стал более симметричным. Хотя Игорь дачу не любит, предпочитая деревенскому одиночеству городскую суету и шум. И, действительно, что ему тут делать? Рыбалкой или охотой он не увлекается, природа с муравьями и разными жуками его раздражает, в огороде я его даже представить себе не могу.

Зато наши дети, и Сашка, и малолетняя Ташка, дачу просто обожают и сбегают сюда при первой возможности.

Сергей со Стасей спустились вниз, и он сказал, что звонил Женька, он уже в дороге, и мы можем его подождать.

А потом явился Женя, смурной до крайности. И когда он угомонится? Уже тридцать лет, пора бы и поумнеть. Женился бы, что ли. Впрочем, глядя на наши с Серегой браки, можно и действительно задуматься, стоит ли все это затевать.

Стася организовала мальчишек, и мы в два счета убрали со стола, посуду сгрузили в машинку, а продукты переложили в холодильник.

Все расселись в гостиной, у камина, только Саша и Артем ушли в детскую, к компьютеру. Серега разжег приготовленные папой дрова, и уселся на ручку кресла, где устроилась Стася.

Мама сразу же затеяла разговор о семье, о родителях. Стася жалобно глянула на Сергея, но ответила, что отец с матерью в разводе. Росла с бабушкой и дедом, потом училась в Питере. А теперь живет в Москве, работает в фирме.

Папа выручил ее. Он с неудовольствием сказал маме:

— Подробности выспросишь, когда познакомитесь поближе.

Мама попыталась сопротивляться, но он был тверд:

— Наташа, спой нам лучше.

Это — беспроигрышный вариант. В молодости мама преподавала вокал, у нее очень много известных учеников, а папа обожает, когда она поет русские романсы.

Мама подсела к фортепьяно. Я загадала: если она споет мой любимый романс "Не искушай меня без нужды", то у меня все будет хорошо. Мама спела "Ехали на тройке", и я мысленно отругала себя за любовь к гаданиям. Вот теперь буду расстраиваться.

Сережка заказал "Скакал казак через долину", и мама спела ее без аккомпанемента, вместе с отцом. Показалось мне или нет, не скажу, а только Серега что-то чересчур пристально смотрел на огонь камина.

Папа глянул на мать, и сказал:

— Наташа, для меня спой "Акацию".

И мама послушно повернулась к инструменту. Стася поднялась и подошла к ней, мама подняла голову и кивнула, приглашая. Некоторое время они играли в четыре руки, а потом мама запела, а играла одна Стася. Отец подхватил маму и нежно закружил ее. Я улыбнулась: и куда мамина больная нога делась!

Вообще, если я чему-то завидую, глядя на своих родителей, так это чувствам, которые их и сейчас соединяют. До чего они красиво смотрятся!

Мы им похлопали, а папа отправил Сергея за шампанским, разлил коньяк в рюмки мужчин и сказал:

— Хочу выпить за то, что сегодня мы все здесь собрались. Семья — это то, что всегда заставляло меня быть лучше, чем я есть на самом деле. И это нормально — настоящий мужик должен быть хозяином в доме, любить и баловать жену, зарабатывать деньги, воспитывать детей. Уходя утром из дома, он должен знать, что его любят, ждут, ему будут рады. — Он глянул на нас, и сказал, поднимая рюмку: — Ну, за сказанное!

Ближе к полуночи нам удалось уложить Сашу и Тему спать, и то, только под угрозой того, что завтра их не разбудят для лыжной прогулки.

Сергей собирался переночевать в кабинете отца, а Стасю мы устроили в бывшей спальне Сергея, прямо напротив нашей с Авериным комнаты. Стася взяла на руки Ташку, и мы с ней поднялись наверх.

— Послушай, она так нехорошо кашляет, — встревожено сказала Стася. — Ты ей даешь что-нибудь?

Я кивнула:

— Закашляла она только сегодня. Наверное, мы простудили ее в машине, когда ехали сюда. Я ей даю микстуру "Доктор Мом".

Мы разошлись по комнатам, Ташка продолжала капризничать. Стася, уже умытая, в ночной рубашке и с распущенными волосами, проскользнула в дверь.

— Оля, давай сделаем Ташке согревающий компресс? Это рецепт еще моей бабушки, и Темку я так от кашля вылечивала.

Я с подозрением глянула на мирно улыбающуюся Ташу, и вспомнила, как вчера мы с мамой пытались ей поставить горчичники. Мы намазали ее подсолнечным маслом, чтобы не так жгло кожицу. Счет оказался 1:0 в пользу Таши. Она во время всей процедуры орала так, что мама просто "прекратила издевательства над ребенком", отобрала у меня Ташку, оторвала горчичники, и на этом все было окончено.

— А жечь не будет? Учти, она девица здоровая, лягается так, что будь здоров.

Стася засмеялась, и Таша тоже.

— Все будет хорошо, правда, Таша? Оля, смешай в чашке по одной десертной ложке пять ингредиентов: горчичный порошок, мед, муку, подсолнечное масло и водку, возьми чистую марлю и компрессную бумагу и неси все сюда.

Я спустилась в кухню, быстро все приготовила, правда, вместо компрессной бумаги нашла только бумагу для выпечки. Проходя мимо гостиной, я увидела, что все мужчины сидят по-прежнему около камина, и тихо разговаривают.

Стася намазала малоаппетитной смесью марлю, и решила слегка подогреть компресс. Мы зажгли позолоченную свечку в рождественском сувенире, и она несколько секунд подержала влажную марлю над огнем. Потом уложила теплый компресс прямо на голую кожицу ребенка, прикрыла бумагой и обвязала вокруг сложенной пеленкой.

Свет в комнате мы выключили, а свечу гасить не стали.

— Ну вот, — удовлетворенно сказала она. — Теперь она уснет, а через полчасика сильно пропотеет. Тогда ее надо вытереть насухо и переодеть. Спать после этого она будет до утра, а утром посмотришь сама, кашель уже станет мягче. А еще я даю Темке бромгексин, в начальной стадии он хорошо помогает.

Она подхватила начавшую вертеться Ташку на руки, и босиком, в одной ночной рубашке, стала ходить с ней по толстому ковру. Ташка закрыла глаза и требовательно сказала:

— Пой!

Стася задумалась и улыбнулась:

— Можно, я тебе Темкину колыбельную спою? Она, правда, для мальчиков, но тебе понравится.

И запела про сверчка, про золотую сабельку, про звездное небо. Я удивилась: и правда, мальчишечья колыбельная.

— Где ты такую песню взяла?

— А мы ее в хоре пели, еще в школе. А потом я для Темки вспомнила, когда он маленький был.

Таша благосклонно слушала, а потом сонно засопела.

Мы улеглись на большую кровать. Ташка между нами свернулась клубочком, прижавшись к боку Стаси.

Я повернулась на бок, опершись о локоть.

— Слушай, ничего, что мы компресс прямо на кожу приложили?

— Не беспокойся, я так много раз делала. Там масло, оно не даст горчице обжечь кожу. Через день можно повторить компресс.

Мы лежали молча. Я не утерпела:

— Слушай, вы с Сергеем и правда только вчера познакомились?

Она улыбнулась:

— Мне и самой кажется, что мы знакомы сто лет.

— Ты извини, что я тебя выспрашиваю, совсем, как мама, но я брата очень люблю, и это не из праздного любопытства. Из всех знакомых мне мужиков он больше всех заслуживает, чтобы его любили по-настоящему. Вот только обычно бывает наоборот, хорошему, стоящему парню в жены достается какой-нибудь моральный урод.

Она молчала. Я легла поудобнее, и продолжила:

— Знаешь, раз ты работаешь в фирме родителя, ты не можешь не знать, что у Сергея были серьезные неприятности, если можно так назвать то, что его жену застрелили, и при этом все указывало на то, что сделал это он. Поверь, даже если еще сто улик будут указывать на него, я твердо знаю, что он этого не делал. Ты мне очень понравилась, и я хочу, чтобы у вас с братом получилось все, как надо. Скажи мне честно, Сережка тебе нравится?

Стася вздохнула.

— Ну и ладно, не хочешь, не отвечай. — Я помолчала, а потом продолжила: — Вообще, он сейчас не в самой лучшей форме, все ж таки не на курорте был.

Стася улыбнулась:

— А у нас говорят, что он за границей на курорте отдыхал. Ну, после всей этой истории.

Я повернула голову к ней:

— Папин армейский друг недавно переехал в Москву, ресторан открыл новый, "Ерофей Павлович" называется, может, знаешь? Он и посоветовал отцу отправить Сергея к себе на родину, это довольно далеко отсюда, но, конечно, не заграничный курорт. Серега там месяц на таежном кордоне прожил, пришел в себя. А насчет заграницы у него пока не очень. Дело-то не закрыто.

Стася помолчала и спросила:

— Сережа очень любил жену? — Я посмотрела на нее, и она пояснила: — Ну, раз так переживал ее смерть?

Я подумала и неохотно сказала:

— Знаешь, лучше бы тебе это у него спросить, но я своего братца знаю: он будет молчать, как пленный партизан, а ты будешь себя накручивать. Нет, если и была там любовь, то к моменту смерти Веры она вся вышла. Я ведь ее хорошо знала, еще по институту. Мы с ней в одной группе учились, а после защиты она в Питер вернулась. Потом как-то я попала на встречу выпускников, кажется, пятилетие окончания отмечали, и встретила ее. Она неважно выглядела, худая, нервная, хотя одета была очень дорого, и машина с водителем. Буквально навязалась ко мне в гости, я думала, что обычный треп, она у нас этим славилась. Но нет, слово сдержала, приехала, да не одна. С ней был молодой человек, коммерческий директор московского филиала. Это был Игорь Аверин. У меня к тому времени Сашке было уже восемь лет, так получилось, что я его в семнадцать лет родила. Но это отдельная история, потом как-нибудь расскажу. В общем, ухаживал он красиво, я подумала-подумала, да и вышла за него. И не жалею, вон Ташка растет, и Игорь оказался вполне приличным мужем. А Верка моего брата обхаживала. У нее к тому времени подошел к концу какой-то великосветский роман, машина с водителем исчезли, а Вера осталась на мели. Не всем везет, как моим родителям, с любовью, но хочется, знаешь, "в болезни и в радости" быть с кем-то рядом. Уже после женитьбы Сергей выяснил, что прежний стиль жизни Вера не поменяла, но был так занят на работе, что времени на разборки с ней просто не было.

Стася притихла и я подумала, что она заснула. Но она тут же шевельнулась, и я продолжила свой рассказ.

— В общем, история незамысловатая, только конец у нее страшный и непонятный. Неожиданно бизнес, начатый отцом и Сергеем, начал приносить хорошие деньги. Нам доставались выгодные подряды. На предприятии хорошо платили, текучки кадров не стало. Качество работ отменное, темпы строительства военные, на площадках дисциплина и порядок, от заказчиков отбоя нет. Мне не кажется, что Сергей с появлением больших денег изменился, ну, может, стал дороже одеваться, мог позволить себе какое-то немыслимое ружье или дорогую машину. Зато Веру как будто подменили. Она стала ревновать его, выслеживать. В связи с тем, что за годы брака она не удосужилась познакомиться с его друзьями, ее особо нигде не ждали. Она стала тянуть Сергея в свой круг, но тут он просто удивился и порекомендовал ей не менять ни своих, ни его привычек. Я думаю, единственное, что могло их спасти, был бы ребенок. Но Вера в молодости жила довольно бурно, и с этим у нее были проблемы. А тут еще Наташа родилась, Сережа очень любит племянницу. Вера как будто сошла с ума: она стала ревновать Сергея к родителям, Наташке, нашей даче. А 20 февраля прошлого года ее нашли убитой на автобусной остановке в пригороде. Она была в шубке и вечернем платье. Потом уже узнали, что вечер она провела в каком-то ресторане, обычная не то тусовка, не то презентация. С кем она ушла оттуда, как она попала на эту остановку, что собиралась делать и с кем встречаться, неизвестно до сих пор. В нее выстрелили дважды, один раз — в сердце, а второй — в голову. Оружие не нашли, на момент смерти алиби у Сергея не было, там еще какая-то записка обнаружилась, которая подтверждала якобы, что Вера ему угрожала, рядом с ней нашли уложенным ее чемодан, вроде она уехать собиралась. Учитывая связи Веркиной родни, его забрали в тот же день, и продержали почти восемь месяцев, все это время папа с адвокатами бились за него. Месяц назад его выпустили с подпиской о невыезде. Папа договорился, и на месяц он уехал в тайгу, официально — на лечение.

Стася шевельнулась и погладила волосы спящей Ташке. Я подумала, что зря я ей все это сразу выболтала, кому понравится такая история. Я села в постели и жалобно сказала:

— Я не могу видеть Сергея таким. Помоги ему, пожалуйста! Даже если ничего у вас не получится, просто побудь рядом.

Стася поднялась и сказала:

— Оля, не будем ничего загадывать. Жизнь все сама поправит. Давай лучше Ташку переоденем, она вся пропотела, даже волосики на голове мокрые.

Ташка завозилась и попросила пить.

Я достала чистую пижамку, и Стася склонилась над ребенком. Она передала мне компресс и влажную одежду, и я вышла, чтобы положить все в корзину для белья.

В холле второго этажа стоял Женька с перекошенным лицом, дверь в комнату Стаси была приотворена.

— Ты чего? — недоуменно спросила я.

Он огрызнулся:

— Ничего.

Тут до меня дошло. Мой неисправимый братец в своем репертуаре. А злится потому, что не застал Стасю в комнате и решил, что она к Сереге спустилась. Завтра с ним поговорю. А, может, она поэтому и молчит? Из-за Женьки? Черт, как бы узнать, есть между ними что, или нет?

— Женя, ты Стасю ищешь? Она в моей комнате, мы Ташке компресс делали.

Я спустилась в кухню за водой, а когда поднялась, застала Женьку у дверей спальни. Он молча смотрел, как Стася укачивает ребенка.

Она услышала мои шаги и, прервав пение, повернулась ко мне:

— Оля, сними одеяло, я уже положу ее.

Она встретилась взглядом с Женей, прижала к себе Ташу и, слегка покраснев, строго сказала:

— Тебя не учили, что подглядывать и подслушивать нехорошо?

Женька хмыкнул:

— Зато приятно.

Без долгих разговоров я закрыла перед его носом дверь.

Стася уложила девочку, и, не отходя от кроватки, повернулась ко мне:

— Знаешь, Оля, зря я сюда приехала. Женя — как ребенок, которому не дали понравившуюся игрушку. А Сережу я в родственные размолвки втягивать не собираюсь. Не до того ему сейчас. Я завидую вашей семье, тому, как вы все любите друг друга. А у меня родители развелись, когда я еще ребенком была. С собственной матерью я наладила отношения, когда уже школу закончила. Поверь, что уют и покой вашего дома мне очень дороги. В свое время Александр Сергеевич, оставшись без Сергея, искал опытного экономиста, а взял меня на работу совсем без опыта, просто поверив, что я буду стараться. Весь этот год мне так хотелось заслужить его похвалу. И вот теперь так получилось, что я могу стать причиной размолвки между братьями, — она посмотрела мне в глаза, и добавила: — Поэтому я не буду отвечать на твой вопрос, нравится ли мне Сережа.

Я обняла ее за плечи и поцеловала в щеку:

— Можешь не отвечать, тоже мне, бином Ньютона!

Глава 8 Санька Шумилов

Я проснулся рано. На соседнем диване сопел мой новый приятель, Темка. Он, конечно, гораздо младше меня, но я в его возрасте так здорово не гонял на компьютере. И вообще, парень хороший, не нытик и не слабак. Даже не скажешь, что ему шесть лет.

Я вспомнил, что вчера домой вернулся Сергей, и на душе стало радостно. Я его ужасно люблю, еще с детства. Все остальные, кроме деда и Сергея, всегда заняты чем-нибудь, а они всегда затевали что-нибудь интересное, например, чистили ружья, или срочно ехали на выставку рыболовного снаряжения, или ехали смотреть щенков знаменитой лайки, или затевали шашлыки вместо ужина, и всегда брали меня с собой. Сегодня Сережа обещал нас взять в лес на лыжах. Правда, тут эта Стася, он, кажется, все время около нее крутится. Но, по крайней мере, она гораздо лучше этой биссектрисы Веры.

Бабушка ругается, когда я называю ее биссектрисой. Просто я когда-то услышал первый раз это слово, и оно мне показалось ужасно смешным и почему-то подходящим ей. Теперь-то я знаю, что обозначает это слово, но прозвище так и осталось. Деду, если честно, оно тоже нравилось. А после этого ужасного случая мы все в доме перестали о Вере разговаривать, даже не сговариваясь друг с другом.

Дед вчера пел с бабушкой "Скакал казак через долину". Я-то знаю, что это первый раз с тех пор, как все это ужасное в нашей семье произошло. Я как услышал, что они поют, так даже спустился послушать, правда, заходить не стал, чтобы не отвлекать взрослых.

Вообще, в доме у нас последнее время что-то неладно было. Игорь, мамин муж, какой-то пришибленный ходит, дома он на все звонки к телефону бросается, а недавно напугал нашего охранника в гараже. Под его машиной оказалась пустая пивная банка, так он скандал устроил жуткий, все выспрашивал, кто подходил к его драгоценной машине. Чокнулся совсем.

Я вижу, что и мама замечает за ним странности, но, вообще-то мне и на него и на его странности наплевать. Я с ним никогда особо не дружил, вот Ташку он, правда, любит. Он мне и подарки дарит так же часто, как ей, а вот только я чувствую, что ее он любит, а меня нет. Недавно по телевизору я слышал выражение "биологический отец", неужели это так сильно определяет отношение к человеку? Я раньше маленький был, вот как Темка, и думал, что мамин муж — это мой отец будет, а, оказывается, так не бывает. Хотя, в смысле школы, стало легче. Ну, например, вы пробовали по-английски нормально описать свою семью, если она у вас на самом деле ненормальная, ну, то есть, неполная? Так что я ему даже благодарен: он меня не воспитывает, в душу не лезет, папой называть не просит. Вот и здорово.

Я заворочался, и Темка открыл глаза.

— Ты уже не спишь? — спросил он меня, приподнявшись. — Давай вставать, мы на лыжах хотели. И так вон сколько времени потеряли.

Я сказал ему:

— Слышишь, в доме тихо? Значит, все еще спят, они поздно легли.

Темка слез с кровати, торопливо подбежал к двери и сказал:

— Пойду маму разбужу! — и выскочил за дверь.

Я подумал, что Сергей, наверно, со Стасей спал. Мне не хотелось, чтобы Темка это видел, и я выскочил за ним, чтобы остановить его, но он уже был в бывшей Серегиной спальне. Дверь распахнул настежь, и я с удивлением увидел, что Стася ночевала одна, вторая половина кровати даже не разобрана.

Она заулыбалась мне и сказала:

— Одевайтесь, умывайтесь и спускайтесь вниз, будите Сергея. Я тоже уже встаю.

Она спустила ноги на ковер, закрутила и заколола пышные волосы. Я вчера толком не рассмотрел ее, да и мама всегда говорит, что знакомиться с женщиной нужно после бани, а не когда она в боевой раскраске, но она и сегодня выглядела очень неплохо. Можно сказать, красивая, и даже очень. И веселая, и Темку своего очень любит.

Я подумал, что мама зачем-то очень коротко стрижется. Ей, наверно, тоже подошли бы такие волосы.

Мы с Темкой оделись и спустились вниз. Когда мы аккуратно приоткрыли дверь в дедушкин кабинет, Сергей уже не спал, он засмеялся и сказал:

— Заходите, братцы-кролики.

Мы с Темкой сели в большое кресло. Сергей спросил меня:

— Ну, брат Сашка, доложись, какие важные события произошли в мое отсутствие. А то мы вчера с тобой толком и поговорить не смогли.

Пока я рассказывал, он внимательно слушал.

— Правда, что ты подводным плаванием увлекся?

Я заулыбался. Мы с мамой в этом году целый месяц провели на Пхукете, и мама мне организовала занятия с самым лучшим инструктором. Мне чуть-чуть возраста не хватило, чтобы заняться этим делом по-настоящему.

Сергей сказал:

— К лету я разберусь со своими проблемами, закончатся занятия в школе, съездим с тобой на коралловые острова, к теплому морю. И Темку со Стасей пригласим. — Он повернулся к Артему: — За тобой — главная задача: уговорить маму.

Артем важно кивнул:

— Договорились.

В дверь заглянула Стася:

— Ага, меня подняли, а сами тут дрыхнете! У меня уже и завтрак готов. Кто-то обещался пораньше встать, на лыжах пройтись, а сам спит, как сурок.

Сергей заложил руки за голову и молча смотрел на нее. Потом сумрачно вздохнул:

— Хорошо выглядишь.

Стася смутилась и сразу же порозовела.

Чтобы не смущать ее и дальше, я забрал Темку, и мы пошли в кухню.

Стася разогрела в микроволновке вчерашние пироги, сделала нам какао, а себе и Сергею сварила кофе. Она завернула нам с собой большие бутерброды с холодным мясом, салатом и соленым огурцом, сложила в пакет яблоки и печенье. Я помог ей найти в бабушкиных шкафах термос и принес из бани горсть шиповника и боярышника. Она приготовила чай. Я нашел свой рюкзачок, и мы сложили все туда.

Мы с Темкой допили какао и хотели пойти разбираться с лыжами, а в кухню как раз пришел Сергей. Он увидел наши запасы и засмеялся одобрительно:

— Я рад, что голодная смерть нам не грозит.

Он добавил мне в рюкзак две бутылки водки в коробках, и на вопросительный взгляд Стаси ответил:

— Надо проведать Кузьмича. Это наш егерь. Узнает, что приехал, и не зашел к нему отметиться — обиды не оберешься.

Стася засмеялась:

— Кажется, всех егерей в России зовут Кузьмичами.

Наконец, все сборы были закончены, и мы через боковую калитку вышли в лес.

За ночь снег нападал еще, и нетронутым одеялом лежал вокруг. Сергей шел первым, мы с ним сменяли друг друга, прокладывая лыжню, а Стася и Артем шли сзади, чуть отстав.

Мы с Сергеем увлеклись, и далеко опередили их. Около большого пня остановились, поджидая. Стася и Артем в ярких вязаных шапочках спешили к нам. Первой шла Стася, ровно и равномерно взмахивая палками и задавая темп, а за ней неожиданно маленький Артем. Я заметил, что он не отстает от нее.

Чуть запыхавшись, они добрались до нас, и Стася воткнула палки в снег, с облегчением остановилась, успокаивая дыхание.

Сергей улыбнулся ей:

— Устала с непривычки?

Она поправила шапочку и улыбнулась ярким ртом, засияла глазами:

— Да нет, мы и не устали совсем, правда, Тема? Просто давно в лесу не были, красиво тут очень, не насмотришься. Это же надо — так недалеко от города, и такие места сказочные.

Я снисходительно сказал Сергею:

— Что они скажут, когда увидят место, где Кузьмич живет. Вот там точно красота!

Стася размотала яркий шарф, расстегнула молнию куртки. Наверно, все-таки для нее это слишком быстро.

Мы решили передохнуть, достали термос и налили чай. Присели на поваленное дерево, Сергей сел рядом со Стасей. Если честно, она и мне нравится, что уж про Сергея говорить!

Темка от чая отказался, он взял яблоко и смачно разгрыз его. Стася засмеялась:

— Тема, ты так грызешь яблоко, что разбудишь медведя в берлоге.

Тема насторожился и подсел к ней поближе:

— Ты думаешь, тут медведи есть? — с ужасом спросил он. — Как же ваш Кузьмич не боится жить тут один?

Мы засмеялись. Сергей успокаивающе сказал:

— Тема, лес, конечно, большой, но медведей тут нет. А вот волки, правда, встречаются, лисиц и зайцев же вообще много. А насчет Кузьмича ты не сомневайся. Ему по должности не положено волков бояться. И живет он не один, а с семьей. Дети, правда, уже выросли, в городе живут и работают, но сюда ездят часто. Вон у Саньки спроси, они с внуком Кузьмича Антоном большие друзья.

Я покивал в подтверждение слов Сергея, и Темка успокоился.

Сергей повернулся к Стасе и сказал:

— У Кузьмича жена — цыганка, говорят, что он ее из табора увез. Он ее каждое лето на месяц к своим отпускает, чтобы не затосковала. Родня у нее оседлая, но живут обособленно, с посторонними, не своей веры, не роднятся. И сюда в гости не ездят, хотя Кузьмич — мужик хлебосольный, а жену так просто обожает. И она его любит. Дети у них хорошие, старший — мой ровесник, держит магазин охотничьих товаров, двое средних занимаются автоперевозками, а младшая школу закончила только год назад.

Я добавил:

— Она у них поет хорошо, поступила в театральное училище. У них и тетя Роза хорошо поет, и сам Кузьмич.

После отдыха мы, уже не разделяясь, пошли в сторону домика егеря. Когда уже прошли последнюю просеку, я уговорил Сергея немного удлинить дорогу, зато дом тогда можно будет увидеть, как раз с нужной точки. Он понял, кивнул мне и спросил у Стаси:

— Ну как, есть еще силы?

Она кивнула, и мы обогнули холм и вышли к реке.

Я всегда радуюсь, когда вижу этот дом, и сейчас я от души позавидовал Стасе и Артему, что для них это первый раз. Отсюда дом Кузьмича смотрелся, как царский терем: весь резной, с башенками и куполами, он стоял на вершине холма в излучине реки, красивый в любое время года, а уж сегодня, в яркий солнечный зимний день, просто сказочный.

Мы с Сергеем вдоволь наслушались восторженных воплей Темки, а Стася что-то примолкла, вцепилась Сергею в руку и спросила:

— Сережа, неужели тут люди живут?! Это ж кто такую красоту построил?

Сергей засмеялся:

— Сам Кузьмич и построил. Сказал, говорит, Розиному отцу, что будет она жить во дворце, и сдержал слово. У него руки вообще золотые.

Мы поднялись по дороге к дому, у ворот нас ждал сам хозяин, Александр Кузьмич, и мужчина в короткой теплой куртке и шапке с кокардой. Они стояли около вездехода Кузьмича.

Присмотревшись к нашей живописной компании, он вдруг охнул, шагнул вперед и стал обниматься с Сергеем.

— А я гляжу, кого мой тезка в гости ведет. Не признал тебя, Сережа, уж прости старого. Все ж таки я на пять лет старше твоего отца, глаза уже не те стали. Вот знакомься, Сережа, новый наш егерь Иван Николаевич Некрасов, а я с сентября на пенсии.

Сергей удивился:

— Как же тебя удалось на пенсию выпихнуть, Кузьмич? Или силы уже не те?

Новый егерь отозвался:

— Да силы у него, хоть отбавляй. — Парень засмеялся, и сразу его лицо стало совсем молодым и симпатичным. — Он, когда в прошлом году участок сдавал, так меня загонял, что я без ног пришел, у него на печи еле отлежался.

Тут Александр Кузьмич присмотрелся к нам и ахнул:

— А это что за красоту ты из леса привел?

Сергей засмеялся:

— А еще на глаза жалуешься, старый притворщик.

Кузьмич нас затащил в гости, вместе с новым егерем Иваном. Тетя Роза обрадовалась приходу людей, говорит, со старого года никого не было, а тут вдруг целая компания. Стася пошла в кухню, помочь ей, а мужчины уселись все в большой комнате первого этажа, где и стояла знаменитая печь Кузьмича, с огромной лежанкой. Мы с Антоном обожаем забираться на нее.

Тетя Роза подала на стол всякие закуски, соленья и тушеного зайца, нарубленного крупными кусками и нашпигованного чесноком и крупно нарезанной морковью. Мы с Темкой аккуратно морковку повытаскивали, а взрослым хоть бы что, так с ней вместе и съели и еще нахваливали. Стася с тетей Розой завели свои женские разговоры, про всякие соленья-варенья.

Мы с Темкой угостились, как следует, шоколадным вафельным тортом, запили все это чаем из настоящего самовара, а потом решили забраться на печь.

Ее недавно топили, в доме было тепло и тихо. Мы с Темкой поднялись по лесенке на лежанку и, не знаю как, заснули.

Проснулся я, когда в комнате уже смеркалось.

Над столом, с которого убрали посуду, горела лампа с большим розовым абажуром. Она освещала плечи и руки взрослых, сидящих за столом. Стася сняла свой теплый свитер и осталась в простой трикотажной маечке. То ли от тепла в комнате, то ли от чая, щеки ее порозовели. Сергей сидел спиной ко мне, и я не видел выражение его лица, но догадывался, что он смотрит на нее и улыбается.

— Роза Николаевна, как же так получилось, что вы с Александром Кузьмичом встретились?

Тетя Роза улыбнулась.

— Детка, это так давно было. В поселке рассказывают, что Саша меня из табора взял, да только неправда это. Мы с родителями жили недалеко от Самары, раньше он Куйбышев назывался. Семья у нас на весь район известная, мой отец одно время даже директором совхоза работал. А Саша приехал к нам по комсомольской путевке, тогда это было модно. Там мы и познакомились. Кончилась его командировка, уехал он, только ненадолго. Через месяц вернулся, пришел к отцу. Тот не хотел и слышать о том, что Саша меня увезет. А бабушка его уговорила. Отпусти, говорит, не старые времена. Отец взял с него слово, что я каждый год буду домой приезжать, так я с тех пор только четыре раза свой отпуск пропустила, и то, только потому, что грудью кормила, а с малым ребенком ездить незачем.

Стася спросила:

— А родители живы?

Тетя Роза вздохнула:

— Нет. Но я так и езжу каждый год, теперь уже к сестрам и братьям. У меня там целое село родни.

— Скучаете?

— Да нет, чего уж. У меня и дети тут выросли, да и жизнь вся здесь в лесу прошла. Люди тут хорошие, к нам всегда хорошо относились. А с родителями Сережиными смолоду дружны. Очень Сережины неприятности близко к сердцу приняли.

Кузьмич кивнул:

— За эти полгода чего только не придумалось. Все мне покоя не дает твой рассказ, про машину с картинками, что искал ты тогда. Так и не нашлась?

Сергей вздохнул:

— Нет. Как сквозь землю канула. Мне уж и самому теперь кажется, может, привиделась она мне тогда ночью. — И, меняя тему, заговорил о другом: — Тетя Роза, давно ты мне не гадала. Посмотри, что мне там выпадет.

Стася засмеялась:

— Ой, а вы и гадать умеете? Как настоящая цыганка?

Тетя Роза тоже засмеялась:

— Да я и есть настоящая. Меня еще бабушка картам учила. Только сейчас не время для карт, вы же крещеные, а вот после Рождества неделя как раз для гаданий хорошая, приходите. Погоди-ка, я и по руке могу. Это сейчас можно. Дай-ка свою ручку, гляну я на нее. Расскажу тебе всю правду. Только ты мне должна за гадание свою вещь отдать, или денежку, а то гадание не сбудется. Хоть булавку, но твою личную.

Стася озадаченно огляделась, а потом вспомнила и расстегнула заколку, вынула ее из волос и протянула тете Розе. Та решительно поднялась, взяла Стасю за руку и они отошли в сторонку. Они склонились над рукой, тетя Роза ей что-то шептала, поглядывая на руку, а Стася внимательно слушала.

Они разговаривали так тихо, что ничего не было слышно, а ужасно хотелось узнать, отчего Стася вдруг стала смеяться. А тетя Роза ей сказала строго:

— И не сомневайся, все так и будет. — Она строго глянула на притихшую Стасю: — Только учти, что до вечера Рождества ни одному человеку ты не должна проговориться о том, что от меня узнала.

Сергей поднялся и подошел к ним.

— Тетя Роза, скажи мне что-нибудь хорошее про личную жизнь, — и он протянул ей раскрытую ладонь.

Стася с любопытством глянула на ладонь, но тетя Роза сжала его руку в кулак и засмеялась:

— Это я тебе и без гадания скажу. Не ищи далеко, а ищи близко.

Проснулся Артем, и тетя Роза нас опять угостила тортом. Мы уже допивали чай, как во дворе залаяли собаки Кузьмича. Он поднялся, вышел. Через несколько минут по деревянному крыльцу пробухали шаги и в комнату ввалился Женя, а следом за ним и Кузьмич.

— А я за вами, — буркнул Женя с порога. — Отец сегодня баню затеял, и я за пивом ездил, так мать меня и за вами заодно направила, а то, говорит, детей поморозите.

Мы с Артемом взвыли:

— Да мы не замерзли совсем. И вполне бы сами вернулись, тут идти вовсе ничего.

Женька подсел к столу и взял чашку, протянутую ему Стасей.

— Чего меня утром не разбудили? Я бы с вами тоже пошел.

Стася промолчала, а Артем резонно заметил:

— А кого бы тогда за нами в спасательную экспедицию направили?

Сергей фыркнул прямо в чашку с чаем, а Женя хмыкнул и пробурчал:

— Вот, разве что.

Он пил чай и посматривал на Стасю поверх чашки. Через некоторое время Стася поднялась, вышла из комнаты и вернулась уже одетая в теплый свитер. Волосы, не скрепленные заколкой, она заплела в недлинную, но толстую косу.

Тетя Роза нам передала для мамы и бабушки коробку с яблоками, завернутыми в бумагу и пересыпанными стружками, и какие-то травки для Ташки.

Мы поблагодарили хозяев за гостеприимство, распрощались и загрузились в "Хаммер" Сергея, на котором Женя приехал.

Когда мы подошли к машине, Женька достал из кармана куртки ключи и протянул их Сергею:

— Скучаешь по своему другу? Садись за руль, а я рядом.

Сергей кивнул.

— Как дорога?

— Терпимо. Тут в лесу не очень, а чуть дальше уже почти нормальная, да твой джип где хочешь пройдет. Хорошая машинка.

Мы с Артемом и Стасей сели сзади, Сергей загрузил наши лыжи и коробку с яблоками, и мы тронулись в обратный путь.

Глава 9 Александр Сергеевич Шумилов

Мальчишки с нами в баню не пошли, уселись за клавиатуру. Аверин вообще в город с утра укатил, какая-то встреча у него назначена. Наташа тоже отказалась, все-таки нога ее еще беспокоит, она осталась с Ташей. Зато я не отказал себе в любимом удовольствии, и девочки тоже решились пойти с нами.

Стася немного меня стесняется, чувствую. Ольга, которая обычно в бане ходит в одной простыне, сегодня для себя и для нее нашла яркие купальники.

Баня у нас хорошая, по всем правилам сделанная. Дерево для нее привезли из Карелии, обработали все на совесть. Вот кто у нас больше всего париться любит, так это Сергей и Женька. Тот сегодня даже специально за пивом поехал. Молодец, заодно и ребят привез.

Мы уже сделали по паре заходов, братья фыркали в бассейне, как два моржа, с хохотом гонялись друг за другом.

Разрозовевшиеся Ольга и Стася уселись за стол рядом со мной, налили чай с мятой. Ребята присоединились к нам. Сергей подсел к Стасе, поддразнивая, надел ей банный фетровый колпак с рожками, засмеялся:

— Тебе идет.

Стася только покосилась при этом на Женьку, но ничего не сказала. Ой, кажется мне, что Женьке она нравится. Чего думал эти полгода, что девушка у нас работает, не знаю. Только, по-моему, она его не очень жалует. Если честно, то я тоже заметил, что она из ресторана тогда сбежала пораньше из-за чрезмерного Женькиного внимания. Ладно, поживем — увидим. Главное, я вижу, что она братьев старается не столкнуть, это уже хорошо.

За столом разговор зашел о русской бане, и Сергей рассказал, как парятся в Хабаровском крае.

Женька почистил от чешуи сушеную рыбу, по-джентльменски предложил Стасе с Ольгой кусочек спинки, те отказываться не стали.

— Вы так аппетитно пьете пиво, что и мы не откажемся, правда, Стася?

Стася сказала:

— Да я пиво не пью.

Сергей удивился:

— Что так?

— Не люблю просто.

И он, и Женька с сочувствием на нее посмотрели. Сергей сказал:

— Может, ты просто плохо пробовала?

Он налил в свой стакан пиво, оно шапкой поднялось выше краев. Приобняв Стасю за плечи, поднес к ее губам стакан, она осторожно отхлебнула, забавно сморщила нос и отстранилась.

Сергей участливо спросил:

— И сейчас не нравится?

Над верхней губой Стаси осталась пена, и он осторожно стер ее пальцем. Оба вздохнули, а Ольга засмеялась:

— Ну, на мне вам сэкономить пиво не удастся. Пока Аверина нет, я, пожалуй, выпью. А то он всегда ноет, что женщинам пить следует только вина. А если я люблю пиво с чебуреками, что тогда делать?

Сергей заулыбался:

— Вот чего я не ел сто лет, так это чебуреков. Уважишь брата?

Ольга сказала:

— Ну, что с тобой делать. Завтра сляпаем тебе целую чашку. Поможешь?

Она посмотрела на Стасю. Та вздохнула:

— Мы с Темой завтра уедем, наверное.

На наши протесты она твердо сказала:

— Нельзя злоупотреблять гостеприимством. Сергей давно не был дома, ему нужно прийти в себя, отдохнуть. С мамой побыть, в конце концов. А мы тут куролесим все. Нет, нет, Александр Сергеевич, даже не уговаривайте. — Она вздохнула: — Я вам всем так благодарна за гостеприимство. У нас с Темой получился такой неожиданно замечательный праздник.

Ольга оттеснила растерявшегося Сергея, обняла ее и стала целовать в раскрасневшиеся горячие щеки.

Я подумал, что ей, наверное, непривычно наше семейное многолюдие, и, скорее всего, она сама от нас всех устала.

Когда мы вернулись, Наташа уже уложила Ташку. Она расчесывала волосы, сидя перед зеркалом в спальне. Я присел рядом с ней на пуф, и, приподняв волосы, поцеловал ее шею. Наташа нежно зажмурилась, но отстраняться не стала. Я обнял ее и прижал к себе.

— Как баня?

Я засмеялся.

— Наши сыновья ухаживают вовсю за Стасей. Куда Женя смотрел раньше, непонятно. А Сергей, кажется, просто влюблен. Я его таким вообще не видел никогда, даже в их с Верой медовый период.

— Как она тебе?

— Замечательная девушка. Я ведь ее и по работе знаю. Знаешь, ей в упрек можно было бы поставить только излишнюю закрытость. Она, кажется, в офисе ни с кем за полгода так и не сдружилась. А ведь совсем еще молоденькая, ей лет двадцать пять, не больше.

— Мне она тоже понравилась. На фоне дочерей наших знакомых, которых, кажется, готовили в принцессы, она и готовить любит, и с ребенком управляется, нашей Ташке кашель практически вылечила. И тебя я давно знаю, просто так ты никого хвалить не будешь.

— Единственный минус, который я вижу, это то, что ей увлекся и Женя.

Наташа хмыкнула скептически:

— Я бы удивилась, если бы он ею не увлекся. Он вообще, способен пропустить хоть одну девушку в вашем офисе?

Я покачал головой.

— Ты знаешь, тут у него какая-то заминка вышла. Она его не поощряла и раньше, до появления Сергея, а уж сейчас тем более. Вот он и завелся.

— Может, тебе с ним поговорить?

— Ты же его знаешь. Состроит печаль на своей красивой физиономии, вроде он и ни при чем.

Наташа засмеялась.

— Конечно, он красивый мальчик, одевается со вкусом, умный, зарабатывает, вот девчонки за ним и бегают.

— Какие бегают, те не нравятся.

Она нахмурилась. Наташа обожает сыновей и считает их самыми лучшими, и попробуй это оспорить. Я провел рукой по шелку халатика, и она привычно-нежно отозвалась. Потом вдруг вывернулась из-под руки, насмешливо глянула на меня:

— Мне лично в ней не нравится только одно: то, что она — протеже твоей любимой Веры.

Я засмеялся:

— О, господи, Наташа! Это было сто лет назад. Мы все, молодые офицеры, были влюблены в нее. Но нужно отдать ей должное: никаких романов за ней замечено не было до тех пор, пока к нам не перевели Всеволода Осадского. И после его смерти она осталась верна ему, или памяти об их любви. Красивая женщина, красивая история. Вскоре после их свадьбы я встретил тебя, и ты прекрасно знаешь, что для меня всегда ты была и будешь самой любимой женщиной.

— Не оправдывайся, пожалуйста. Я прекрасно помню, как она позвонила тебе с просьбой о работе для своей знакомой, и ты сразу согласился. Хорошо хоть эта Стася оказалась такой умницей.

— Вера не стала бы рекомендовать мне красивых дурочек. Она знает, что они не в моем вкусе.

Мне, наконец, удалось победить ее шутливое сопротивление, и я поцеловал ее все еще красивую грудь в вырезе шелкового халатика.

Наташа уснула, а мне не спалось. Я поднялся, взял сигареты с туалетного столика и спустился вниз. В доме было тихо, но под дверью кабинета я заметил полоску света, услышал осторожные шаги.

Сергей шел по коридору с бутылкой минеральной воды в руках.

— Чего не спишь? — спросил он. — Заходи, поговорим.

Мне давно уже хотелось посоветоваться с Сергеем насчет некоторых семейных обстоятельств, но, по известной причине, сделать этого раньше я не мог, а от Женьки в этом вопросе мне помощи не получить. Дело в том, что примерно с месяц назад я заметил, просматривая бухгалтерскую отчетность, что при том же уровне прибылей у нас резко возросли и доходная, и расходная части бюджета предприятия. Я более внимательно присмотрелся к движению по счетам предприятия, просмотрел счета поставщиков и пришел к малоприятному выводу: через нас пропускают чьи-то очень серьезные деньги. Можно сказать, отмывают. И делает это не кто иной, как муж Ольги, Игорь Аверин. Я вспомнил, как пару раз он поднимал для нас очень серьезные деньги при задержке финансирования проектов. Тогда я не обратил внимания на легкость, с которой он провернул это, а сейчас все вспомнилось. Кроме того, у нас числились на балансе несколько магазинчиков, оставшихся со времен, когда бизнес только разворачивался, и была острая нужда в наличных оборотных средствах. Сейчас они практически не работали, однако по документам через них проходила такая огромная сумма наличного денежного оборота, что последние сомнения насчет источника этих денег у меня отпали.

Мне не хотелось посвящать его в эти трудные вопросы именно сегодня, когда он только попал домой, и я твердо решил отложить этот разговор до будущих времен.

Я уже взялся за перила, как вдруг наверху кто-то прошлепал босыми ногами, и мы услышали голос Жени:

— К Сергею идешь?

И ответ Стаси:

— Нет. Я услышала твои шаги. Хочу с тобой поговорить.

— Давай. Я люблю с тобой разговаривать.

— Женя, я тебе очень благодарна за то внимание, которое ты мне уделял. Ты умный и очень талантливый инженер, я от тебя очень много узнала о производстве, ты мне помог почувствовать себя способной и нужной. Почему ты улыбаешься?

— Представь себе, что с женщиной, которая мне безумно нравится, в час ночи я не разговаривал о производстве еще никогда. Да еще стоя на пороге спальни.

— Женя, я не знаю, почему у нас с тобой получилось именно так. Мне нравится с тобой работать, нравится, когда ты приходишь ко мне поболтать и выпить кофе…

— Иди ко мне, слышишь?

Сергей отстранил меня, но я удержал его, и мы услышали ее ответ:

— Женя, я влюблена в твоего брата. И нам с тобой придется научиться с этим жить. Спокойной ночи.

Дверь в ее спальню закрылась. Наверху Женька довольно злобно сказал неизвестно кому:

— Так тебе и надо.

Глава 10 Наталья Николаевна Шумилова

Ручка двери повернулась, раздалось сопение и шлепанье босых ног по полу, и передо мной возникла очаровательная мордашка моей внучки.

Таша торжественно объявила:

— Пора вставать!

Ворча про себя, что простуженный ребенок гуляет босиком по дому, я поднялась, набросила халатик и спустилась вместе с ней вниз. Не хотелось будить Сашу, он вчера поздно лег, а Ташка способна поднять с утра весь дом.

В кухне было неожиданно многолюдно, несмотря на ранний час. Стася у плиты жарила сырники, а Ольга и мальчики накрывали стол к завтраку. В комнате пахло свежесваренным кофе и ванилью.

Ольга увидела нас с Ташей и всплеснула руками:

— Вот горе мое, уже проснулась!

Ташка, оказавшись в центре всеобщего внимания, счастливо засмеялась.

К завтраку подошли Женя и Сергей, у них с ребятами на сегодня большие планы: решено выгнать из гаража снегоход и покататься на нем. За столом и состоялось производственное совещание по выводу снегохода на линию, как выразился Женька. С прошлой зимы он так и стоял в гараже, никому не нужный.

Сергей попытался заманить к себе Ташку, но она за год отвыкла от него и совершенно не хотела признавать. За столом она влезла на руки к Стасе, съела два сырника, перепачкалась в сметане и разлила свой сок на стол. Стася подхватила ее и пошла в ванную, Сергей сразу же вызвался ей помочь. Из ванной слышался их смех, потом они с Ташей вернулись оба мокрые с головы до ног, но уже почти друзьями, а Стася поднялась переодеться.

Я осталась убирать в кухне, а Ольга унесла хохочущую Ташку, чтобы одеть ее в сухое. Мальчишки к тому времени уже поели и улизнули на улицу. За столом остался только печальный Женька. Я взъерошила его волосы и сказала:

— Хочешь, дам тебе один совет?

Он отвернулся к окну и тоскливо сказал:

— Мама, я так тебя люблю! Вот только не надо мне никаких советов.

— Знаешь, попробуй все-таки с ней объясниться.

Он хмыкнул.

— Вчера и попробовал. Практически объяснился в любви.

— Ну, а она что?

Он пожал здоровенными плечами:

— Она сказала, что влюблена в Сергея. И когда успела, скажи? Я, как дурак, у нее в кабинете часами высиживал, а она мне даже проводить себя ни разу не позволила. Телефон свой не дала, представь?

— Может, надо было пригласить ее куда-нибудь, да что я тебе подсказываю, ты у нас по этим делам специалист!

Он глянул на меня искоса, но, увидев, что я искренне ему сочувствую, сказал:

— Вот так все и думают, что специалист, и она в том числе. Я пару раз пригласил ее, а она только смеется, мол, я не по той части, что тебя интересует. Да ей про меня девчонки из офиса чего только не наговорили, я и сам, как дурак, себя вел.

Я уточнила:

— Значит, у вас с ней ничего не было?

Он с подозрением на меня посмотрел:

— Мама, мне кажется, или ты этот разговор затеяла, чтобы узнать именно это? Скажи мне честно, я прав?

Я с сочувствием глянула на него:

— Женя, я знаю, как ты относишься к брату. Эта история с Верой совершенно выбила его из нормальной жизни. Сейчас его положение только чуть лучше, чем, скажем, два месяца назад. И вдруг я вижу, что встреча с этой девушкой так на него повлияла. — Я повернула его лицо к себе. — Женя, я не прошу тебя не мешать брату, я знаю, что ты и так бы сделал это. Я прошу тебя помочь ему.

В кухню спустились Ольга с Ташей и Стася. Ольга удивилась:

— Женька, ты еще тут? Тебя уже обыскались все.

Стася в дверях посторонилась, пропуская его, но взгляд не отвела. Мне все больше нравилась эта девочка.

Ольга спросила:

— Мама, тебе наша помощь нужна? А то я с Ташкой погулять хотела, и Стасю с собой возьмем. А на обед можно чебуреков приготовить, Сережка вчера просил. Мы придем, и пожарим, ладно?

Я улыбнулась:

— Да идите, конечно. — Когда Ольга уже повернулась, чтобы уходить, я спросила: — Аверин так и не приехал?

— Нет, он звонил, что поздно освободится и переночует в московской квартире.

Девочки ушли, я налила Саше кофе и сделала пару бутербродов. Печально подумала о том, что с семейной жизнью моим детям не повезло. Вот Ольга — умница, красавица, человек прекрасный, а в мужья ей достался черствый сухарь. И внешностью, и умом бог его не обидел, и человек, кажется, хороший. Водителю своему помог, дал денег на лечение за границей, когда у того сын после аварии лечился. Не могу упрекнуть его в том, что он плохой отец, Ташку он, по-моему, просто обожает и балует до неприличия, но его отношение к Ольге, как к женщине, на мой взгляд, вызывает вопросы. За тридцать пять лет нашего брака, Саша и я ночевали врозь всего несколько раз. Раньше и машины были хуже, и водителей личных не было, а только ради того, чтобы провести ночь дома он тратил на дорогу по два часа в день, но ночевал всегда со мной.

Саша остался смотреть новости, а я одела шубку и пошла искать детей.

Все были на реке. Взвивающиеся фонтаны снега при разворотах снегохода, шум мотора, хохот мальчишек. Девочки не спускались на лед, они гуляли по протоптанной тропинке к поселку, Ташка ехала на санках, а они о чем-то разговаривали.

От мороза лица у них порозовели, а у Ташки нос стал, как красная пуговка. Она уже терла глаза, и Ольга забрала ее домой, укладывать. Мы со Стасей медленно шли к дому, она вдруг сказала:

— Наталья Николаевна, вы не сердитесь на меня? — Я глянула на нее вопросительно, и она пояснила: — Ну, за то, что я встала между Женей и Сергеем? Я поняла, что вы с ним сегодня обо мне разговаривали.

Я взяла ее под руку и сказала:

— Знаешь, в этой ситуации могла бы оказаться любая девушка. И мне понравилось, как вела себя ты. — И я добавила, повернувшись к ней: — Я рада, что ты встретилась с Сережей. Может, это и есть то новогоднее чудо, которого каждый из нас ждет. Просто не всем везет.

Она посмотрела на меня своими сияющими глазами и сказала:

— Спасибо вам.

Я озадачилась:

— Мне-то за что? Это тебе спасибо, что Сергея отогрела своим теплом. Может, и получится у него с тобой все так, как надо. Я рада буду.

Некоторое время мы шли молча, потом я продолжила:

— Только нелегко вам будет. История эта, с убийством его жены, совсем еще не закончилась. Ему предстоят еще неприятности всякие, расспросы и допросы. Зато уж если через все это вместе пройдете, поверь, он сумеет оценить это.

Она стянула с руки перчатку с меховой опушкой, прижала к щеке ладонь.

— Наталья Николаевна, если честно, я хотела с вами поговорить об этом деле подробнее. Я вижу, что Сергея это все беспокоит, но он мне не рассказывал ничего. Поверьте, что я хочу узнать больше не из простого любопытства. Расскажите мне все с начала. Как это произошло, почему Сергея задержали, где он был в ту ночь, когда произошло убийство.

Я замялась. Невозможно рассказывать Стасе подробности семейной жизни Сергея, а без этого я не смогу объяснить подробности произошедшего той ночью.

Она пришла мне на помощь:

— Ольга мне кое-что рассказала. Сергей поссорился с женой вечером того дня, и она осталась в их городской квартире?

Я вспомнила тот вечер.

— Понимаешь, это не была ссора. В последнее время они вообще очень сложно общались. И тогда, вечером, Сергей просто объявил ей, что едет на подледную рыбалку с компанией, Женя, кстати, тоже туда собирался. Вера с ним не ссорилась, она села в машину и уехала домой, объявив, что не намерена сидеть в деревне всю свою жизнь. Сергею позвонил заказчик, потом все это тщательно сверяли по времени, и он уехал, чтобы встретиться с ним. С Женей он договорился, что сам подъедет к лодочному кооперативу, где была назначена общая встреча. Но ни вечером, ни ночью Сергей туда не подъехал. Женя особо не волновался, бизнес есть бизнес, и переговоры с заказчиком очень важны, он решил, что Сергей занят делами и не смог приехать.

Стася меня внимательно слушала.

— А как сам Сергей объяснил свое отсутствие?

— Вот тут действительно непонятная история. Сергей уверяет, что освободился довольно рано, и сразу же поехал к месту рыбалки. По дороге, уже на проселке, он увидел большой джип, стоящий посреди дороги. Дверь со стороны водителя была распахнута, сам водитель лежал на дороге, около его головы темнела лужа крови. Сергей остановился и выскочил из машины, чтобы помочь парню. Потом он говорит, что у него как-то странно закружилась голова, и последнее ясное воспоминание, что машина имела странный рисунок, что-то в стиле "граффити". Очнулся он уже почти утром, в своей машине, от страшной головной боли. Деньги и документы были при нем. И самое главное: никаких следов вчерашнего происшествия, ни машины, ни крови на дороге. Саша потом рассказывал, что Сергею показалось, что мотор его "Хаммера" совсем неостывший, хотя той ночью был сильный мороз. В общем, с чугунной головой и полный недоумения, он приехал к друзьям, даже не попытавшись им рассказать о том, что с ним произошло. А к вечеру его уже разыскивали в связи с подозрениями в убийстве жены.

Стася задумалась.

— Кому могло понадобиться инсценировать аварию? Только тому, кто хотел задержать его на дороге без свидетелей. Делали ли Сергею анализ крови?

— Когда об этом подумали, прошло уже больше 36 часов с момента предполагаемого отравления, анализ не показал практически никаких отклонений.

— Ольга говорила, что было еще какое-то письмо с угрозами.

— У него в сейфе, в офисе, нашли ее записку. Там всего несколько строк, но упоминаются факты, которые позволяют судить о том, что записка адресована Сергею. Она предлагает выкупить у нее какие-то документы и фотографии, обещает оставить его. Ну и, как водится, в случае его отказа угрожает обнародовать их.

Стася спросила:

— Что Сергей пояснил по поводу этой записки?

— Ничего. Сказал, что записок никаких не получал, о документах и фото не имеет понятия. Да, там, где нашли Веру, с ней был чемодан, но никаких документов там не было. При ней была довольно большая сумма наличных, но ни паспорта, ни билетов, ни личных документов. В их квартире перерыли все, что можно, искали специалисты.

Стася задумалась.

— А здесь, на даче искали?

— Нет. Да она, правду сказать, здесь почти не появлялась. В их спальне мебель почти пустая, ты же сама, наверное, видела. И сейфов никаких нет, кроме отцовского, что в кабинете.

— Следствие установило потом, что ее убили именно там, где нашли?

— Да. Непонятно, как она там оказалась ночью. Вера редко водила машину в темное время суток, у нее было плохое зрение, что-то вроде куриной слепоты. Она всегда вызывала водителя, или, на крайний случай, такси. С ее телефона никто машину не вызывал, и так и осталось тайной, с кем она приехала. Собственная ее машина оказалась на стоянке, у дома, где они с Сергеем купили квартиру. Зачем брала с собой чемодан? Если хотела уехать, почему так спешно?

Мы остановились под окнами кухни. Выглянула улыбающаяся Ольга:

— Секретничаете? Идите лучше помогать мне, а то они сейчас явятся домой, голодные как стая волков, с мороза всегда есть хочется.

Мы обмели снег с обуви на крылечке, вошли в мягкое тепло дома. В кухне Ольга уже вовсю гремела сковородками.

Стася с шубкой в руках повернулась ко мне:

— Наталья Николаевна! Я видела в кабинете Александра Сергеевича факс. Если можно, попросите адвоката Сережи сбросить для вас копию записки, которую нашли у Сергея. И еще, если у него есть копия распечатки телефонов, по которым звонила Вера со своего телефона, я тоже хотела бы ее получить. Если, конечно, это удобно.

Я скептически улыбнулась.

— Стася, мы с тобой очень рискуем. Я, конечно, могу позвонить Альберту Николаевичу, даже думаю, что он мне не откажет в просьбе, но вот от наших мужчин за самодеятельность мы можем получить по полной программе.

Стася вздохнула.

— Наталья Николаевна! "Мы рискуем" — это означает, что мы в одной команде, давайте с вами вместе попробуем выяснить кое-что. Только, чур, это будет пока нашим секретом.

Я отправилась в кабинет Саши, а Стася ушла в кухню, помогать Ольге.

Не скажу, что Альберт был в восторге от моей просьбы, но нужные документы у него были, и через полчаса я держала в руках два листка. Предупредив его, на всякий случай, чтобы он не проболтался Саше и Сергею о моей просьбе, я отпустила его продолжать отдых.

Записка была совсем небольшой, написана, вне всяких сомнений, рукой Веры.

"Милый!

Последние три года я прожила просто в аду, но с надеждой, что смогу все-таки тебя поймать. И сегодня я, кажется, по-настоящему счастлива.

Посылаю тебе в качестве подарка ко дню Советской Армии, как бывшему офицеру, несколько документов, заодно можешь убедиться в их подлинности, и фото. Думаю, что твоей родне они понравятся даже больше, чем тебе. Разумеется, если они их увидят, что полностью зависит от тебя. Конечно, это — не лучшие экземпляры в моей коллекции, но тоже впечатляют.

Оцени их, и ты поймешь, что тогда я недорого просила. Сейчас цена возросла вдвое, так и рискуешь ты теперь большим.

Надеюсь на твое всегдашнее здравомыслие.

Целую.

В."

Три года назад они с Сергеем поженились, что же, она его уже и тогда ненавидела? Зачем было затевать все это?

Второй листок был просто распечаткой счета за разговоры. Насколько я помню, тогда так и не нашли ничего подозрительного.

Я вздохнула, сунула оба листка в карман и пошла к девочкам в кухню.

У них, в принципе, и без меня все очень споро получалось. Стася раскатывала тесто и лепила чебуреки, а Ольга на двух сковородках жарила их, сбрасывая в огромный таз. Обычно летом я варю в нем варенье. Я улыбнулась:

— Хорошо, когда большая семья! Стася, ты, наверное, не привыкла к такой суете.

Она кивнула мне.

— Я и не ожидала, что мы с Темкой поучаствуем в таком многочисленном семейном празднике. Так что хочу вам спасибо сказать, что пригласили нас. И вообще, поблагодарить за хорошее к нам отношение.

— Стася, ты так говоришь, будто прощаешься!

Она оторвалась от доски с мукой и посмотрела мне в лицо.

— Наталья Николаевна, я, и правда, прощаюсь. Мы с Темкой сегодня уедем. Вы только, пожалуйста, не отговаривайте меня, мне и так совсем не хочется со всеми вами расставаться. Просто мне, в самом деле, нужно домой.

Я сердито сказала:

— Ну, ты можешь съездить домой, если так уж надо, а Темку не тяни с собой. Ему-то что в городе делать? И Санька с ним очень подружился, пусть на каникулах побудут вместе. Знаешь, я думаю, что для него даже полезно пожить в большой семье.

Стася ужаснулась:

— Как же я его оставлю? Нет, нет, это совершенно невозможно.

Ольга вмешалась:

— Стася, оставайся хотя бы до Рождества. И мама с ребятами хотели всем сюрприз сделать, они готовят рождественское представление. Учти, что и тебе тоже дадут какую-нибудь роль.

Было видно, что Стася колеблется:

— У меня там Маня дома! Мы никогда не оставляем ее так надолго одну. И Вера Николаевна, как назло, тоже не дома. Она гостит у подруги в Серебряных прудах.

Я деловито спросила:

— Маня — это кошка или собака?

Стася с таким отчаянием произнесла:

— Кошка! — что я сразу поверила, что она и вправду не хочет уезжать.

Я предложила:

— Пусть Сергей свозит тебя домой, заберете кошку и вернетесь к вечеру. Или сходите куда-нибудь, он сто лет нигде не был, погуляйте по праздничному городу. А утром вернетесь, заодно продуктов закупите, я список дам. За Темку не переживай, им с Санькой сейчас никакие мамы не нужны.

Стася всполошилась:

— Ой, зачем меня провожать, я и сама прекрасно доеду. Я здесь с машиной.

Я переглянулась с Ольгой, только и сказала:

— Ну-ну.

Глава 11 Сергей Шумилов

Мышцы приятно ныли, а кожа лица, обожженная солнцем и ветром, в тепле начала гореть. В полном изнеможении мы с Женькой откинулись на спинки стульев. А вот мальчишкам — хоть бы что! Санька с Артемом вертелись на стульях и, обжигаясь, хватали верхние чебуреки.

Стася налила им томатный сок. Я с удовольствием смотрел, как она двигается вокруг нас, накрывая стол к обеду.

Мальчишки умчались наверх, к компьютеру, и все, наконец, уселись за стол. Подошел папа, оторвавшийся от новостей и газет, вопросительно глянул на нас и спросил:

— Не замерзли? Может, нам водочки выпить к чебурекам?

Он достал три рюмки, поставил на стол. Женька вынул из холодильника заиндевевшую бутылку.

Мама неодобрительно глянула на отца и строго сказала:

— Саша, ты можешь пить, сколько хочешь. А Сереже не наливай.

Я с подозрением посмотрел на нее.

— Это за что же такая обструкция?

Ольга засмеялась:

— Ты определен в число участников спасательной экспедиции. Стася с Артемом решили остаться у нас до Рождества. А ты поедешь со Стасей в Москву, спасать животное от голодной смерти.

— Это Маню, что ли? — Я весело глянул на Стасю. — Может, заберем ее сюда? Вот Ташка обрадуется!

Женька нахмурился.

— Мне как раз тоже в город надо… — только начал он, но я быстро перебил:

— Женя, в другой раз.

Стася поднялась от стола, собрала посуду и подошла к мойке.

— Думаю, что я и сама съезжу домой прекрасно.

Итог всем спорам подвел папа. Он сказал, неодобрительно глянув в нашу с Женькой сторону:

— Господа офицеры, и чему вас учат в ваших бауманских? Общее правило, которому подчиняются во всем мире, что мужчина, который привез женщину, обязан ее сопровождать, а потом отвезти домой. Будьте любезны подчиняться.

Женя сверкнул на меня глазами, но я сокрушенно вздохнул:

— Да, брат Женька, против правил хорошего тона не попрешь!

За что тут же получил от мамы укоризненный взгляд.

Я поднялся наверх, чтобы в Стасиной спальне забрать из шкафа одежду. Комната была убрана, кровать аккуратно застелена, но стоило мне открыть шкаф, как я почувствовал запах ее духов от черного платья, которое она надевала в новогоднюю ночь. Я качнул головой, отгоняя наваждение.

В комнату следом за мной поднялась мама. Она скептически глянула на вынутые из шкафа свитер и джинсы и сказала:

— Надень костюм, пожалуйста. И вы можете не торопиться с возвращением. Сходите куда-нибудь в ресторан. Будет неплохо, например, посетить Игоря Ивановича и поблагодарить его за твой отдых, заодно и с его ресторанчиком познакомишься, папа хвалил и кухню, и интерьер.

— Мама, это не от меня зависит.

Мама вздохнула.

— Ну, со Стасей я уже договорилась. Временно она берет над тобой шефство. — Мама поправила воротник рубашки, улыбнулась ободряюще моему отражению. — И учти на всякий случай, что желание женщины — закон, но первый шаг навстречу все-таки должен сделать мужчина.

Я наклонился и поцеловал ее:

— Спасибо тебе, родная!

Получив от мамы и Ольги список необходимых продуктов, я ждал Стасю внизу. Она появилась на лестнице, невозможно строгая и красивая в своем черном платье. Она застегнула замшевые ботики, и я подал ей шубку, вдохнув новую порцию запаха ее духов. Я подумал с тоской, что долго так не выдержу.

Поцеловав выскочившего к нам Артема и выслушав последние мамины наставления, она загрузилась в "Хаммер", и я, наконец, тронулся.

Мы выехали сначала на проселочную дорогу, а потом и на шоссе. Ехали молча.

Я поискал музыку по радиостанциям, и в салоне машины зазвучал голос Пресли, одна из моих любимых песен, "Love me tender".

Стася кутала нос в воротник шубы, и я добавил обогрев салона.

— Замерзла?

Она отрицательно качнула головой.

— А чего закуталась так?

Она подумала, улыбнулась и расстегнула шубку, при этом ее полы разъехались, открыв изумительные коленки. Я отвел глаза, сосредоточившись на дороге. Так, чего доброго, и в аварию попасть недолго.

Со вчерашнего дня меня мучил вопрос, правду ли она сказала Женьке, или просто первое, что пришло на ум, зная, что этим точно остановит его.

Я искоса глянул на нее. Спокойно сидит себе, со своими невозможными коленками. Я неожиданно разозлился. За кого она меня принимает? Мужика она во мне точно не видит.

Я затормозил и остановился у обочины. Откинулся на спинку сиденья и повернулся к ней. Стася посмотрела мне в лицо и тихо спросила:

— Ты хочешь поговорить со мной?

— Нет.

Я наклонился и поцеловал ее нежные губы. Она не отстранилась, но не сделала ни одного движения навстречу, только прикрыла глаза. Мы целовались еще, кажется, она уже отвечала мне. Под шубой ее тело оказалось горячим, и обжигало мою руку сквозь тонкий шелк. Я погладил ее бедро и положил ладонь на колени, повел руку выше, сминая ткань платья. Она вздохнула, и теплая рука предостерегающе легла сверху на мою ладонь. От этого нежного движения ко мне вернулась способность слышать звуки и ощущать реальность. Из последних сил я отстранился от нее, потер лицо руками и стал искать сигареты по карманам пальто.

Мы молчали. Неожиданно хриплым голосом она спросила:

— Ты обиделся?

Я, наконец, нашел сигареты и зажигалку, приоткрыл окно, и в салон ворвался свежий морозный воздух. Я вздохнул:

— Зря я это начал. Прости. Я растревожил тебя?

Она опустила ресницы.

— Мне казалось, что я нравлюсь тебе. Наверное, я неправильно истолковала твои взгляды.

Я засмеялся.

— Ты все правильно истолковала. Я отпустил тебя сейчас, потому что не хочу, чтобы первый раз все произошло вот так, в машине. — Я повернул ее лицом к себе и погладил персиковую нежность щеки. — Я обещал тебе, что буду ждать, сколько нужно. У нас с тобой все будет красиво, будут цветы и шампанское, тишина комнаты и красивое белье. Я хотел бы сейчас увезти тебя к морю, но это зависит не от меня, зато обещаю, что все это у нас будет: номер для молодоженов, утренний пляж на двоих, совместные завтраки, обеды и ужины, южное звездное небо. И любить тебя я буду так, что истолковать это по-другому будет просто невозможно.

Стася так нежно глянула на меня, что я еще раз вздохнул:

— Слушай, давай уже куда-нибудь приедем, а?

Мы въехали в бестолковую суету города, Стася вспомнила, что у нас (так и сказала "у нас"!) нет хлеба, и мы остановились у обочины.

Пока она выбирала хлеб, я купил шампанское, бутылку "Абсолюта", икру и конфеты. В киоске на улице продавщица завернула мне в целлофан огромный букет роз. Я забрал все белые розы, которые были в ее ведре. Стася вышла из гастронома и ахнула, глянув на букет. Цветочница, немолодая уже женщина, смотрела на нас и улыбалась. Не обращая внимания на людей, которые глазели на нас, Стася подошла ко мне, взяла цветы и подняла ко мне лицо, приоткрыв губы. Поцелуй получился неожиданно настоящим. Я с сожалением отпустил ее. Вокруг зааплодировали. Стася с ужасом оглянулась, и спрятала лицо в цветы. Я со смехом усадил ее в машину, поклонился зрителям, и мы отъехали.

Уже без приключений, мы добрались до ее дома. Оставили машину возле гаража, забрали цветы и пакеты с заднего сиденья. В лифте мы оба молчали.

Еще в прихожей, не зажигая свет, мы начали целоваться, причем на этот раз нам обоим было ясно, что это всерьез. Стася сбросила ботинки и оказалась неожиданно маленького роста. Она тянулась ко мне, а я, на ходу снимая ее шубку, стягивал свое пальто, освобождался от пиджака. Наша одежда бесформенными кучами оставалась на полу коридора по дороге в спальню. Не отрываясь от ее губ, я подхватил ее на руки, и мы оказались в спальне. Последнее, что я еще хотя бы частично помню, это как я стянул ее платье, и мы рухнули на покрывало.

Дальше были только нежность и изумительная гладкость ее кожи, ее учащенное дыхание, мое нетерпение, стук сердца, отдававшийся где-то в голове и заглушивший все другие звуки в мире. А потом исчезло и все это тоже.

Очнулся я через некоторое время оттого, что Стася где-то рядом слабо шевельнулась. Я повернул голову и встретился с ней взглядом. Сейчас у нее в глазах были какие-то непонятные золотые крапинки, она нежно и весело улыбнулась мне.

— Ну вот, а ты боялась. Иди ко мне, — и я подтянул ее к себе.

Я зарылся носом в ее волосы и поцеловал ее за ухом. Стася засмеялась, вывернулась из моих рук и поднялась на ноги.

— Я в душ, — объявила она.

Я сидел в плетеном кресле в ванной комнате, и с удовольствием наблюдал, как женщина, которую я только что любил, купается в душе. Когда наблюдать стало невмоготу, я шагнул к ней в кабинку. Как это ни удивительно, гнать меня она не стала.

После душа я почувствовал зверский голод, о чем и сказал Стасе. Она прямо в махровом халатике направилась в кухню, а я натянул майку и джинсы, предусмотрительно оставленные здесь, и вышел в коридор. Я зажег свет и увидел одежду, безобразно разбросанную по паркету коридора, фирменный пакет из гастронома на Тверской и розы в целлофане. Из Темкиной комнаты вышла Маня. Она села в стороне копилкой, с неодобрением поглядывая на меня и на разбросанные вещи. На ее мордочке было написано, что я дурно влияю на ее хозяйку.

Я засмеялся. Внезапно она насторожила уши, взгляд ее заметался по прихожей. Потеряв всю свою вальяжность, она шмыгнула под низкий диван, стоящий тут же. Я поднял с пола шубку, но пристроить на вешалку не успел. Раздался звонок, я открыл дверь.

На пороге стоял смутно знакомый мне светловолосый парень моих лет. Он широко улыбался, а в руках у него был букет красных роз, размером не меньше того, что лежал на полу в прихожей, и пакет. Готов поклясться, что в пакете шампанское, водка, икра и конфеты. Убогая все-таки у нас, мужиков, фантазия.

Впрочем, улыбка его стала несколько менее широкой, когда он увидел меня. Я посторонился, пропуская его в прихожую. Парень переступил порог, и сразу увидел и разбросанную по полу одежду, и розы. Он хмыкнул.

Судя по приему, оказанному ему Маней, это шурин или деверь Стаси, никогда точно не знал, как это называется. Я дипломатично спросил:

— А вы, наверное, Алексей, дядя Артема? Давайте знакомиться, Сергей Шумилов.

Он пожал мне руку:

— А где Темка? И Стася?

— Темка у моих родителей, на даче. А Стася в кухне, хозяйничает. Да вы проходите.

В дверях появилась моя красавица: босиком, в махровом халате, распущенные, слегка влажные после душа, волосы, припухшие губы. В руках поднос с тарелками. Увидев Алексея, она засияла глазами, пристроила поднос на какой-то столик и бросилась ему на шею, громко всхлипнув. Тот только руками развел, погладил ее волосы и пробубнил:

— Ну, Стась, ты даешь. Чего ревешь-то?

Оторвавшись от него, она обняла за шею меня, вытерла мокрые глаза, и сказала:

— Знакомься, это Сережа.

Алексей кивнул:

— Да мы, вроде, уже познакомились.

Стася, наконец, заметила одежду на полу прихожей и очаровательно смутилась.

Алексей буркнул:

— У вас тут был погром, что ли?

— Да нет, это мы недавно приехали, еще не успели убрать.

Стася подхватила с пола розы, забрала букет Алексея и пакеты и ушла в кухню. Я взял ее поднос, и мы с Алексеем уселись в гостиной. Вскоре появилась Стася в голубых джинсах и маечке, волосы она заколола высоко, и, кажется, даже успела чуть-чуть подкраситься.

Она накрыла стол, достала приборы и рюмки. Алексей с одобрением наблюдал за ней. Он расспрашивал ее о племяннике, сказал, что внизу, в машине, для него подарки. И очень сокрушался, что Артемки нет дома.

Я сказал:

— Какие проблемы? Завтра подъезжай на дачу, увидишься с племянником. Это не так далеко, как Питер, можно и проехаться. Сам вручишь свои подарки.

Он засмеялся:

— Там в основном Ирка с девочками старалась. Они за вами очень скучают. — Он глянул на Стасю и сказал: — Ты бы приехала. Они будут рады.

Стася подумала и сказала:

— А знаешь, я и сама за ними скучаю. В октябре, на годовщину Виктора, я только на два дня вырвалась, и не поговорили толком. Суета, люди.

— Вот и приезжайте, как потеплеет. Отвезу вас на дачу, наговоритесь. Лорка, кстати, собирается в июне приехать.

Стася порозовела:

— Правда?

Он кивнул.

— Если честно, это я из-за нее примчался. Она позвонила мне в Питер, сказала, что видела тебя в какой-то передаче. Говорит, что у тебя какие-то изменения в жизни, но ты ей о них ничего не сказала, хотя она звонила тебе накануне праздников. Она боится, что ты вляпаешься по своей доверчивости в какую-нибудь историю. В общем, они с Иркой подняли панику, и отправили меня к тебе.

— Похоже, все мои знакомые сидят вечерами у телевизоров, — засмеялась Стася. — Мы с Сережей и Темкой гуляли утром по Арбату, и случайно нас сняли для телерепортажа. Что уж там такого особого углядела Лорка, я не знаю.

— Она сказала, что ты танцевала на улице.

Стася расхохоталась:

— Я же не с шапкой там стояла! Ребята-студенты так замечательно пели, удержаться было невозможно. Нам с Артемом дали призы, вон ту матрешку и вязанку бубликов.

Алексей помолчал и добавил:

— Я все равно собирался в Москву, у меня тут дела наметились. И рад, что увидел тебя. Все хотел посмотреть, как ты в Москве устроилась. Слово свое помню, не сомневайся.

Стася поднялась, собрала посуду на поднос и спросила:

— Я сварю кофе?

Он кивнул:

— Ты иди, а я пока с Сергеем поговорю. Ты же знаешь своих подруг, они в меня вцепятся мертвой хваткой, чтобы узнать, кого ты себе нашла.

Он разлил водку, мы выпили.

— Когда я зашел, ты сразу догадался, кто я. Рассказывала она тебе обо мне?

— Немного. Я больше по Маниному поведению понял, что это ты.

— Значит, между вами особых тайн нет. Тогда ты должен знать, что прошлым летом, в Испании, я позорно влюбился в жену собственного брата. Надо сказать, она этому обстоятельству искренне удивилась и огорчилась. Знаешь, она там в приморском ресторанчике танцевала какой-то испанский танец с мальчиком. Там в каждой забегаловке обязательно есть пара танцоров, которым платит хозяин, для привлечения клиентов. И меня что-то перемкнуло.

— А брат как к этому отнесся? — полюбопытствовал я. С некоторых пор вопрос подобных взаимоотношений с братом стал для меня актуален.

— Нормально. Мы с ним выпили водки, потом подрались на пляже, благо никого рядом не было, потом еще выпили, и я понял, что вел себя, как дурак. Стаське в извинение я привез котенка, а Ирке купил кольцо.

Он помолчал, потом хмуро продолжил:

— Еще ты должен знать, что я дал слово Стасе, что не буду ее беспокоить. Но для меня, в принципе, ничего особо не изменилось. Поэтому я не буду говорить, что был рад увидеть тебя здесь.

Я хмыкнул:

— Могу то же самое сказать о тебе. Я три дня не отхожу от нее, пылинки сдуваю, потом являешься ты, и она прыгает тебе на шею. Я должен этому радоваться?

Он сердито глянул на меня.

— Этот разговор я завел не просто так, а чтобы проинформировать тебя, что Стася — не сирота. Если что, оторву голову и все выступающие части тела.

— Забавный ты парень… — начал было я, но замолчал.

Стася внесла поднос. Алексею она подала огромную чашку растворимого кофе с молоком. Он отхлебнул и удовлетворенно сказал:

— Стася, вот почему ты всегда помнишь, какой кофе я люблю, а Ирка мне вечно сахар жадничает?

Она дипломатично улыбнулась:

— Просто, как жена, она заботится о твоем здоровье. Если честно, я тоже каждый раз пугаюсь, когда кладу тебе шестую ложку сахару.

Алексей засмеялся.

Где-то в прихожей зазвонил мой мобильный, я извинился и вышел за ним.

В трубке голос Макса сердито сказал:

— Три дня в городе, и нет пяти минут позвонить.

Я обрадовался, услышав его голос. С Максом мы провели в одной камере больше полугода. Потом его адвокаты отбили его, и ему, как мне, была сначала изменена мера, а потом и полностью сняты все обвинения.

Макс работал в руководстве одной из крупных нефтяных компаний. В прошлом году против них была начата массовая компания, попросту война, официальной причиной была неуплата налогов и сокрытие прибыли, но Макс сразу сказал, что все это чухня. У них серьезная компания, прямых нарушений не было. А вот при желании отобрать компанию и очередной раз переделить чужое, всегда можно выдать естественный процесс оптимизации налоговых платежей за уклонение от их уплаты. Все просто и красиво. Я и сам в бизнесе не первый год, конечно, объемы у нас не как у нефтяной компании, но словам Макса я верю. Похоже, у врагов Макса не все сложилось, как надо, и пришлось давать задний ход.

— Есть один человек, ему надо с тобой встретиться. Он здесь проездом, вернее, пролетом, так что, если бы ты мог подъехать, было бы просто здорово.

Мне не очень хотелось оставлять Стасю в первый же вечер одну, но Макс настаивать зря не будет.

Я предупредил Стасю, что отъеду на пару часов, и просил быть готовой к девяти вечера, повезу ее знакомить с другом, заодно и поужинаем там. Алексей от приглашения отказался, у него в Москве какие-то дела.

Мне показалось, он рад, что я уезжаю.

Глава 12 Алексей Нефедов

Появление Сергея в жизни Стаси и Артема было для меня неожиданностью. Я присмотрелся к нему поближе и подумал, что он мне, пожалуй, нравится. Гораздо хуже дело обстояло бы, если бы он оказался из породы красавчиков или богатеньких буратино, или светским хлыщом. Я понимаю, что в любом случае последнее слово осталось бы за Стасей, но мне приятнее думать, что рядом с ней и Артемом нормальный мужик. Смотрит он на нее вполне по-человечески.

Я вздохнул. Перед отъездом я дал Ирке честное слово, что все мои неродственные чувства к Стасе остались в прошлом. Я рад был бы, если бы это оказалось правдой. Увы…

Ирка, надо сказать, не особо мне поверила. Она сказала, что я — урод и маньяк, что на меня нет никакой надежды, в смысле помощи одинокой молодой женщине, и что на этот раз, если я позволю себе распустить хвост перед Стасей, она разведется со мной и заберет девчонок.

Ирка хорошо меня знает. Мы знакомы с детства, и она всегда была в меня влюблена. Я по молодости ни одну девку не пропускал. И Ирка обо всех моих романах знала. Ее отец был у меня командиром части. Когда я приехал из очередной горячей точки, ее папаша вызвал меня к себе. Я думал, по службе. А он только и сказал: "Мужик ты хороший. Знаю, что бабник, и Ирка знает. Ну, что ты ей нервы мотаешь? Оставь девчонку". Я удивился: "Она жаловалась, что я к ней пристаю?" Он потер лицо и холодно сказал: "Ирка беременна. Решила рожать. Даю тебе срок до конца недели, разберитесь с ней. Если нет, то я отправлю ее к тетке, в Саратов. А твоей ноги чтоб в части не было, понял?" Сверх всяких моих ожиданий, Ирка встретила меня холодно. Даже больше того, она практически спустила меня с лестницы, несмотря на изумление матери. Ушел я от нее злой, пил с мужиками два дня, правда, без баб обошлись. Я на них смотреть не мог, почему-то казалось, что они все беременные. А на третий день к вечеру проснулся, чувствую, надо мне ее увидеть. Пошел к ее дому, а она навстречу. Лицо у нее такое светлое, что ли, не понял я. Ну, я решил, что на свидание. Выследил ее. А только шла она в церковь. Пробыла там совсем немного, вроде по делу заходила. Как она ушла, и я туда со своей опухшей от трехдневного пьянства рожей. Пожалела меня тетечка, она там полы домывала, рассказала, что у девушки этой человек, очень ей дорогой, воюет где-то, так она за него молиться ходит. При людях стесняется, а после службы часто заходит, ей и батюшка разрешает. Оставшиеся дни, до срока, назначенного отцом, я провел на скамейке под ее окнами. На третий день она ко мне спустилась.

Вот только натуру свою разве переделаешь? Знаю, что люблю Ирку, и девчонок своих люблю, а только как был кобелем, так и остался. Она уж и уговаривала, и уходить от меня пробовала, и дрались первые годы, только заканчивались наши ссоры всегда одинаково. Я тащил ее в постель, а дальше наша семейная жизнь так и шла себе с переменным успехом. До прошлогоднего отдыха в Испании.

Стася поднялась с дивана и присела около огромной напольной вазы, в которую она поставила все розы, и стала их пересчитывать.

— Стась, ты чего? — удивился я.

Она махнула мне рукой, чтобы не мешал считать, и пробормотала:

— Примета такая есть.

Черт, какая же у нее фигурка! Я допил кофе одним глотком.

Она распрямилась.

— Семьдесят одна! — Я посмотрел на нее с ожиданием, она засмеялась: — Да просто положено нечетное число, а тут попробуй, посчитай.

Стася сложила посуду, но поднос забирать не стала.

— Пойдем, я тебе Темкину комнату покажу, — позвала она меня.

Я поднялся и прошел за ней. В комнате было тихо. Светлая мебель, компьютер, письменный стол, два диванчика.

Я кивнул на диваны, а Стася пояснила:

— Первое время мы с Артемом здесь спали, так удобнее.

Со стены улыбался Виктор. Я глянул на Стасю, она не отвела глаз и сказала:

— Он был замечательным мужем, но отцом был просто сумасшедшим. Я хочу, чтобы в памяти Артемки он остался вот таким, как в тот день, когда я их фотографировала. Темка все-таки был слишком мал, чтобы все помнить. Но я ему рассказываю об отце, чтобы не забывал. Потом ему будет казаться, что он сам это помнит.

— Мне казалось, что ты хочешь забыть обо всем, что с тобой случилось в Питере. Я думал, что ты поэтому уехала в Москву. И от денег отказалась, хотя, случись такое со мной, Ирка приняла бы помощь от моего брата.

— Может быть. Хотя, если честно, в Москву я сбежала от тебя.

Я сунул руки в карманы и сердито посмотрел на нее:

— Что, так боялась меня?

Она отошла к окну, отвернулась и тихо сказала:

— В основном, я боялась себя. Ты пойми, я тогда осталась одна, и так легко было перейти из одних рук в другие, такие же любящие и заботливые. Поверь, что мое решение самой строить свою жизнь, зарабатывать, воспитывать сына — оно мне трудно досталось. Поэтому я запретила тебе присылать нам деньги и приезжать сюда. Если тебя это утешит, от маминых денег и помощи я тоже отказалась.

Она повернулась ко мне, улыбнулась и продолжила:

— Сегодня у нас с Темкой есть ты, Ирка и девочки, есть Лора. У Темки есть память об отце.

Я задумался. После паузы спросил:

— Ты права, останься тогда ты со мной, и вместо всего этого был бы только я. Скажи честно, хотя бы на одну минуту ты колебалась в выборе?

Она снова отвернулась:

— Не скажу.

Сердце у меня забилось гулко и тревожно, значит, она думала об этом.

Я шагнул к ней, но она, не оглядываясь, строго сказала:

— Ты слово давал. Не заставляй меня раскаиваться в своей откровенности.

Она заправила прядь волос, выпущенную заколкой, и так же строго продолжила:

— Ты заслуживал настоящей любви, как у вас с Ирой, а я тебе могла предложить только дружбу, покорность, но никак не то, чего ты от меня был бы вправе ждать. Я тогда это уже твердо понимала. Понимаешь, кому и в кого влюбляться, решают небеса, а желание людей тут очень мало значит. А без влюбленности счастья в любви не бывает. И радостью от хорошего секса это не заменить.

Я пошарил по карманам в поисках сигарет, не нашел, поморщился и спросил:

— Ты имеешь в виду конкретно наши с тобой отношения или говоришь о Викторе?

Ее голос дрогнул:

— Он что, жаловался тебе?

— Нет. Ему это и в голову бы не пришло. А только всегда было видно, что он влюблен, а ты только позволяешь ему любить себя. Когда вы поженились, это как-то все скоропалительно вышло, ты была совсем девчонкой, тогда ничего не понять было. А вот потом я присмотрелся, и увидел тебя настоящую, понял, на что ты способна, если влюбишься. Ты сама себя такую не знаешь. Виктор, наверно, своей любовью закрывал от тебя реальную жизнь, а только там, в реальной, и можно быть по-настоящему счастливым или несчастным.

— Лучше счастливым.

Я хмуро посмотрел на нее:

— Ты все еще слишком молода. Извини, я забыл, что вы с Лоркой одногодки. Чтобы понять некоторые вещи, надо просто прожить на свете чуть дольше, чем вы.

Она присела на диван и зажала коленями руки. Я сел напротив, Виктор со снимка теперь улыбался мне. Сердце сжало обручем. Мы с братом были очень дружны, мне и сейчас, спустя год, его не хватает рядом.

— Хочешь, я расскажу, как все начиналось? Ты тогда уже жил с Ирой отдельно, а Виктор только купил ту квартиру, в которой мы с ним потом жили, и делал там ремонт. Был конец мая, у меня началась сессия. Мы с Лоркой учились на первом курсе. Я готовилась дома к экзаменам, а Лорка уехала с родителями на дачу. Я тогда первый год жила в Питере, после смерти бабушки мама меня забрала к себе. Мои родители в разводе, отец тогда жил в Германии, а мама с новым мужем здесь. К тому времени, как мне поступать в институт, она овдовела, и вышла замуж третий раз, за компаньона своего прежнего мужа. В общем, такое соединение бизнеса и семьи. Я радовалась тому, что мои отношения с мамой наладились, мне всегда хотелось иметь настоящую маму, а не голос в телефонной трубке. Кажется, и маме нравилось общаться со мной. Я не доставляла особых хлопот: школу закончила хорошо, в институте училась без проблем, мы сразу подружились с Лоркой, еще на вступительных экзаменах, и я часто бывала в вашем доме. На первых порах и мои отношения с отчимом складывались замечательно: он меня в упор не видел, дома почти не бывал, а если и бывал, то не вставал с дивана в гостиной. Май выдался жарким, как-то ночью мне захотелось пить, в кухне возле холодильника мы и столкнулись с ним: я в короткой ночной сорочке и он, обмотанный полотенцем, после душа.

Она вздохнула, щеки покрылись нежным румянцем. Я не перебивал ее.

— Я не могу этого объяснить словами, но я поняла, что он меня первый раз по-настоящему увидел. С тех пор Кирилл Сергеевич стал делать маме замечания, чтобы она следила, куда и с кем я хожу, почему задерживаюсь, что надеваю и с кем дружу. Раньше меня к институту подвозила мама, хотя ей для этого надо было на полчаса раньше выезжать, а тут меня стал возить он. Я от всего этого не была в восторге. Во-первых, он мне не нравился, во-вторых, мне были дороги наши новые отношения с мамой. В-третьих, он ездил с охраной, я ужасно этого стеснялась. Кроме всего прочего, однажды я поймала в зеркале сочувственный взгляд Саши, его водителя. Он раньше возил маминого прежнего мужа, и вместе с женой и бизнесом по наследству перешел к новому мужу. По-моему, он недолюбливал Кирилла.

В пятницу у нас была консультация, потом я, еле живая от жары, доплелась домой и улеглась с учебниками на диван. Я задремала. Проснулась поздно, дома никого не было. Я решила, что мама с Кириллом где-нибудь в ресторане задержались. А потом раздался звонок. Это был Саша. Он коротко сказал мне, что подруга мамы попала в аварию, и мама уехала к ней, до понедельника я буду дома одна. И добавил, что Кирилл был в ресторане, прилично набрался, через полчаса будет дома. И охрану на сегодня отпустил. Я задышала в трубку, а он посоветовал мне переночевать где-нибудь у подруги. Я поблагодарила его, а он просил о звонке молчать.

Значит, все должно было произойти сегодня ночью. Я схватила спортивную сумку, бросила туда учебники, свитер и джинсы, кошелек с деньгами, косметичку, сунула ноги в спортивные туфли. Схватила с вешалки плащ и выскочила на площадку. Внизу загудел лифт. Не знаю, был ли это Кирилл, но я шмыгнула на лестницу и буквально в полминуты скатилась вниз. Внизу никого не было.

Несмотря на позднее время, на улице было довольно светло. Начал накрапывать дождь. За углом я позвонила Лорке из телефона-автомата. Трубку долго не брали, а потом внезапно ответил мужской голос. Это был Виктор. Он сказал мне, что Лорка на даче, а сам он просто случайно к родителям заехал. Наверно, у меня был совершенно убитый голос, потому что он спросил, где я. Когда я ответила, что стою в кабине автомата, он хмыкнул и велел мне никуда не уходить. Правда, подъехал почти сразу. Я к тому времени была похожа на мокрую курицу. Не говоря мне ни слова, он усадил меня и отвез к себе домой.

Там он отправил меня в душ, дал мне свой махровый халат и носки, налил огромную чашку чая и внимательно выслушал мою историю. Он сказал, что я правильно сделала, что ушла из дому, и предложил дать в морду Кириллу Сергеевичу. Я только разревелась. Потом вспомнила, что нужно будет что-то объяснять маме. Я продолжала рыдать, и он отправил меня спать, рассудив, что к утру что-нибудь придумается.

Утром сияло солнце, и вчерашние события стали казаться не такими страшными. Квартира оказалась большой, светлой и очень чистенькой, только какой-то необжитой: портьеры бесформенной грудой лежали в огромной спальне, ковры были скатаны, мебель везде стояла дорогая, но расставлена была бестолково. Вообще, было видно, что в квартире никто не живет. Виктор куда-то уехал по делам, а в это время пришли рабочие во главе с бригадиром тетей Валей. От скуки я принялась ими распоряжаться, и нашими общими стараниями квартира приобрела вполне человеческий вид.

Я сходила в магазин на углу, купила необходимые продукты, и приготовила борщ, нажарила сковороду котлет и сделала пюре. В холодильнике у Виктора оказалась трехлитровая банка помидоров посола вашей мамы. Я их ужас как люблю. В общем, без особых изысков, но вкусно и много. Один из рабочих сгонял за пивом, и мы только всем колхозом уселись обедать, как в дверях появился Виктор. С минуту он молча наблюдал за нами, потом тоже подсел. Борщ ему ужасно понравился. Потом я перемыла посуду, и пошла вешать занавеси в спальню. После обеда Виктор походил по квартире, покрутил головой, изумляясь тому, как хорошо все вышло.

А вечером, когда рабочих уже не было, я оторвалась от своих книг и позвала его пить чай. Виктор пришел задумчивый. Поглядывал на меня поверх чашки. И предложил:

— Выходи за меня замуж. В смысле оформим все, чтоб вопросов у народа не возникало.

От неожиданности я поперхнулась чаем.

Он разозлился:

— Ничего смешного. Ты подумай сама, и поймешь, что я дело говорю. Живу я один, мне такая прорва пустых комнат ни к чему. Дома я редко бываю, а ты тут вон какой уют навела. И готовишь классно. Маме твоей все ясно будет, мол, выросла дочка, Кириллу, если он чего не поймет с первого раза, я дополнительно объясню, а на остальных плевать.

— Витя, а как же родители? Им-то правду скажем, или как? А Лорка?

Он засмеялся:

— Не бойся, никто даже спрашивать ничего не будет, вот увидишь. В общем, решено: идем подавать заявление. — Он с подозрением на меня посмотрел, и спросил: — Тебе восемнадцать-то есть, или справку брать придется?

Я покраснела:

— Два месяца уже, как исполнилось.

— Значит, все в порядке. — Он глянул на меня, нахмурился: — Да не трусись ты так, не съем я тебя. Или у тебя парень есть?

Я спрятала лицо в ладонях:

— Просто это очень неожиданно для меня, — и добавила, — нет у меня никого.

Он удовлетворенно усмехнулся:

— Значит, агентура поставляет верные сведения.

Я заерзала.

— Это Лорка, что ли?

— А то кто, — хохотнул он, — сказала, приедет и убьет меня, если я тебя обижу. Представь, это о родном брате?

Спать мы отправились по разным комнатам. Утром проснулись поздно, за окном шел дождь. Рабочие по воскресеньям отдыхали. Весь день мы провели в квартире, я занималась, а Виктор сидел у компьютера, работал. Часов в семь он пришел в мою комнату, позвал развлечься где-нибудь вместе. Из одежды у меня с собой были только джинсы и свитер, так что я хотела благоразумно отказаться, но Виктора это ни капли не смутило.

Он велел мне краситься и причесываться, сам созвонился с какой-то девушкой, и мы подъехали к маленькому бутику в центре города. Хозяйка магазина неодобрительно посмотрела на Виктора, но тот только глаза закатил. Через пятнадцать минут я вышла из примерочной в платье темно-гранатового тона, с высоко вырезанными проймами, в новых туфлях. Я услышала конец их разговора. Хозяйка печалилась, что Виктор перешел на детей, а Виктор смеялся и говорил, что это совсем другое. Неожиданно он увидел меня, привстал из кресла и растерянно сказал:

— О как!

Хозяйка глянула на нас, неожиданно смягчилась и принесла мне дивной красоты шарф цвета кожуры граната и крошечную сумочку, расшитую бисером.

Я пришла в ужас: шарфов я носить не умею. Она показала мне, как это делается, ловко обернула меня, несмотря на мои возражения, и сказала мне вслед:

— Это не шарф. Эта вещь называется пашмина. С твоим ростом она на тебе прекрасно смотрится.

Когда мы пришли в маленький ресторан в старой части города, и мэтр усадил нас за отдельный столик, я попыталась спрятаться за меню. Виктор вздохнул и сказал:

— Беспокойное ты хозяйство! — Он положил свою руку поверх моей и сжал. — Ты очень красивая девушка. Посмотри, как на тебя все глазеют, и мужики, и бабы! А ты готова под стол спрятаться.

— Слушай, чего они и правда все смотрят?

Он засмеялся:

— Хотят увидеть, кого привел Резник. Если ты не возражаешь, я буду тобой хвастаться. Учти, что это входит в наше брачное соглашение.

Мы поужинали. Когда мне принесли десерт, я подняла голову и увидела, что в зал входит Кирилл Сергеевич с какой-то молоденькой спутницей. Я ахнула и дрожащим голосом сообщила обо всем Виктору. Он велел мне спокойно есть свою грушу со сливками и орехами и повернул голову.

— Это и есть твой Кирилл? Я немного знаком с ним. А главное, он хорошо знает меня. Успокойся, в темноте он не заметит тебя. — Я дрожала, и он взял мою руку: — Пойдем, потанцуем.

— Это тоже входит в соглашение? — спросила я.

— А как же, — усмехнулся он и прижал меня к себе.

Я нервничала, дурацкая пашмина норовила соскользнуть с плеч. Виктор остановился, спустил ее так, как показывала хозяйка магазина, и притянул меня к себе за локти. В число его достоинств входило то, что он прекрасно танцевал.

Мы приехали домой за полночь. Я разделась и пошла в душ. Когда вышла, Виктор был в своей комнате. Дверь была открыта.

Я подумала, что для меня это ничего не значит, а ему, наверное, будет приятно, если я решу это сама. Опыта у меня никакого не было, но не такая уж я и дурочка. Кроме всего, он мне понравился. У нас уже все девчонки хвастаются, кто с кем живет, а я даже не целовалась ни с кем до сих пор, если не считать детства.

Сначала все было хорошо. Он не удивился тому, что я пришла, а мне так не хотелось лишних вопросов. Он без всяких разговоров стал целовать меня, и все было, как положено. А потом он вдруг ужасно разозлился, стал говорить мне, что мы с Лорой — две дуры, что мы — совершенно безответственные идиотки, что так нормальные девушки не поступают. Я испугалась, что сделала все не так, и заплакала. Он тогда успокоился, принес шампанское, целовал мне руки, волосы. Потом отнес меня в душ. Там мы окончательно помирились.

Утром мы проснулись вместе, и я поняла, что люблю его. Мы чуть не опоздали на мой экзамен. Лорка порывалась все у меня выспросить, но он был рядом, и у нее ничего не получилось.

Экзамен я сдала на пятерку, и Виктор повез нас с Лоркой праздновать. Потом мы завезли ее домой и, несмотря на все ее протесты, Виктор молча втащил меня в машину, и мы поехали в ЗАГс и подали заявление. Он отвез меня в ювелирный салон и купил вот это колечко.

Она показала мне тоненькое колечко с бриллиантовой змейкой. Лицо ее горело. Я не мешал ее рассказу. Кажется, таких подробностей не знает даже Лора. За что я-то удостоился? Или хочет оправдаться в том, что, как сама считает, не была влюблена в брата?

— Оставалось решить вопрос с моей мамой и отчимом. В цветочном магазине мы купили цветы, а в гастрономе напротив — шампанское и конфеты. К дому мы подъехали одновременно с машиной мамы.

Виктор был сама любезность. Он просил моей руки, клялся маме, что я закончу институт, что мы любим друг друга, что он обещает заботиться обо мне. Представился солидным женихом с квартирой, машиной и др. И мама сдалась. Она пригласила всех подняться и выпить за неожиданное замужество дочери. С каким лицом нас встретил Кирилл Сергеевич, даже не берусь описывать.

Пока все разговаривали, обсуждая предстоящую свадьбу, Виктор шепотом отправил меня собрать вещи и учебники. Услышав об этом, Кирилл стал багрового цвета, мама тоже в принципе, считала, что с моим переселением к Виктору можно и повременить, но он был тверд. Он убедил маму, что у нас до свадьбы очень мало времени, что в квартире работают люди, за которыми нужен присмотр, что еще не заказаны ресторан и билеты для путешествия, у невесты нет платья и не приготовлены вещи для поездки. И мама сдалась. Последнее, что я помню из впечатлений того дня, это лицо водителя Саши. Он мне подмигнул и показал большой палец, кивнув на Виктора.

С того дня мы с Виктором превратились в обычную влюбленную пару, готовящуюся к свадьбе. Очень скоро я поняла, что беременна. Счастливей Виктора человека трудно представить. Когда родился Темка, он нанял няньку, и институт я все-таки закончила вместе с Лорой.

Поверь, что все эти пять лет, что мы прожили вместе, я любила его и была счастлива. Просто обстоятельства сложились так, что любовь ко мне пришла раньше влюбленности. Но ведь и так бывает?

Я молчал. Что мне стоило раньше поинтересоваться обстоятельствами женитьбы младшего брата? А теперь ничего исправить невозможно.

Я спросил:

— А с Сергеем у тебя что? Мужик, вроде, хороший. Или опять благотворительностью занимаешься, типа "мне не жалко, а человеку приятно"?

Стася рассмеялась и, покраснев, сказала:

— Алексей, я тебе сегодня о себе такое рассказала, что проще было раздеться. А вот про это пока не могу.

Глава 13 Стася Резник

Приятель Сергея оказался плотным мужчиной лет сорока с тяжелым взглядом, который он, впрочем, без особого успеха, прятал за стильной оправой очков. Хороший костюм, рубашка долларов за триста, дорогие ботинки. При нашем появлении он поднялся.

После ритуала знакомства Максим заинтересованно сказал мне:

— Не подозревал за Сергеем такой скрытности. Представьте, он так и не проговорился, что дома его ждет такая девушка. Хотя там, в связи с отсутствием дефицита времени, вроде обо всем говорили.

Сергей засмеялся.

— Стася работает в нашей фирме, и познакомился я с ней только накануне нового года. Поэтому тебе о ней ничего рассказать не мог.

Мужчины сделали заказ. Пока я разглядывала дизайн ресторанного зала, они тихо переговаривались.

По дороге сюда Сергей рассказал мне, что человек, с которым он хочет меня познакомить, очень близок ему. Последние полгода он был его единственным другом и собеседником. Помимо того, что он интересен Сергею, как человек, у них нашлось много тем для разговоров в сфере бизнеса, даже удалось продумать кое-какие наметки для будущей совместной работы. Юристы фирмы добились его освобождения раньше, чем адвокаты Сергея, но он взял с него слово, что Сергей отзвонится ему сразу после освобождения.

Я прекратила рассматривать окрестности, как только услышала, что тема разговора коснулась Сережиного дела. Максим сегодня свел Сергея с человеком, которого он рекомендовал, как специалиста в делах подобного рода.

Максим посетовал, что не имеет возможности ознакомиться с материалами дела, чтобы посмотреть, что там есть против Сергея.

— Жалко, что я не видел записки, про которую ты говорил тогда. Если это возможно, давай возьмем в материалах дела, у твоего адвоката она наверняка должна быть.

Я вздохнула, и достала из сумки листок.

— Случайно, у меня есть ее копия.

Если бы над нашим столом разразился гром, и то, наверное, реакция была бы не такой эффектной. Первым пришел в себя Максим. Он хмыкнул, взял листок и стал читать его.

Сергей хмуро и внимательно посмотрел на меня и спросил:

— Ты подрабатываешь в частной сыскной конторе? Или все-таки решила проверить, не маньяк ли я?

Я пришла в ужас от мысли, что он может подумать, что я разузнавала о нем с какими-то своими целями, и я принялась путано объяснять:

— Понимаешь, я с детства люблю детективы и всегда, еще не дочитав книгу, знаю, кто преступник. У меня это, наверное, наследственное, мой дед — автор учебника по криминалистике. Я видела, что тебя это беспокоит, ну, и решила попробовать посмотреть самой.

— А откуда у тебя этот листок?

Я виновато глянула на него.

— Мне помогла твоя мама. Я убедила ее, что попробую помочь тебе.

— Мама?! О, господи!

Максим сложил листок и протянул его мне.

— Ну и что вы думаете об этой записке, уважаемая мисс Стася?

Я проигнорировала насмешку в его голосе:

— В отличие от его следователей, я ни секунды не сомневаюсь в невиновности Сергея. Я думаю, что нелепо писать подобную записку собственному мужу. Во-первых, он все время рядом, ему можно просто сказать об этом. Потом, я это чувствую, письмо пишет отвергнутая и оскорбленная этим женщина. Адресат — бывший офицер, три года назад у них, возможно, были общие дела. Потом они расстались. Кстати, Ольга рассказывала мне, что как раз в этот период Вера переехала в Москву. Когда она ее встретила на вечере выпускников, Вера была с шикарной машиной и водителем, а потом все куда-то исчезло.

Сергей принужденно засмеялся:

— Похоже, все мои домашние секреты для тебя уже не тайна, раз на твоей стороне и мама и Ольга!

Но Максим остановил его:

— Сергей, а у следователя не возникали подобные сомнения?

— Конечно, версии были всякие. Аверин, например, был знаком с Верой гораздо дольше, чем я. Он назвал в числе ее питерских знакомых бывшего генерала, а ныне депутата Госдумы Ивановского. Я понимаю, что фигура Ивановского в роли фигуранта в деле об убийстве не вызвала у следователя большого энтузиазма. Кроме прочего, установили, что на момент гибели Веры он уже три месяца находился на лечении в Германии. У него больна жена, кажется, рак крови. Так что получить записку от нее он не мог, да и участие его во всей этой истории весьма сомнительно. Может, теперь мы можем перестать говорить об этом?

— Подожди. Стася, наверняка ты продумала что-то еще. Что ты собиралась предпринять?

— Вообще-то, Наталья Николаевна еще взяла для меня у Сережиного адвоката распечатку номеров из карточки Веры. У нас на фирме недавно меняли тарифные планы корпоративной связи, и я подружилась с Аней Орешниковой, их менеджером. Телефон Веры обслуживался в той же компании, что и все наши корпоративные. Аня завтра дежурит, я созвонилась с ней, и она обещала поднять данные на хозяев телефонов в этой распечатке.

Максим улыбнулся и одобрительно кивнул.

Я оживилась, и перешла к вопросу, который меня ужасно интересовал.

— При Вере никаких документов и фото не обнаружено, значит, они где-то лежат. Нужно найти их. Я хотела бы осмотреть квартиру, где жила Вера.

Максим вопросительно глянул на Сергея. Тот неохотно кивнул:

— Если вам нравится игра в детективов, то пожалуйста. — Он обернулся ко мне и спросил: — Тебя не смущает тот факт, что до тебя это же самое проделывали специалисты?

— Не смущает, — не моргнув глазом, ответила я. — Я — женщина, мне проще представить себя на месте Веры. Я хочу посмотреть, куда я бы спрятала документы и фото.

Сергей сдался.

— Хорошо. Только я не брал с собой ключи от московской квартиры. Если честно, так я даже не знаю, где они. Я там не был с того дня, как меня задержали.

Я спокойно достала из сумки связку ключей на одном колечке.

— Я продумала это, и Наталья Николаевна дала мне их перед отъездом.

Максим засмеялся, а Сергей подкатил глаза, демонстрируя мне свое отношение к моим действиям.

Я предложила, поскольку ужин подошел к концу, не откладывая дела в долгий ящик, проехать на квартиру Сергея.

Сергей поднял глаза на меня и с недовольством сказал:

— Стася, у Максима могут быть свои планы на сегодня. Я, честно говоря, сегодня тоже планировал, — он запнулся на мгновение, подбирая слова, — более приятные занятия.

Максим хмыкнул и сказал:

— Знаешь, я никогда не был так свободен, как сегодня. Я ничем не занят, меня никто не ждет. Можешь и ты отложить свои приятные занятия на два часа. Или уже невтерпеж? — Он весело посмотрел на меня, я поняла, что покрываюсь жутким румянцем, и продолжил: — Хотя я тебя, в принципе, понимаю.

Чтобы прервать дискуссию, я поднялась.

Квартира Сергея находилась в одном из тех новых домов, куда нельзя заехать без разрешения. Я не была уверена, что нас пропустят, но Сергей вышел из машины, переговорил с дежурным, и нам навстречу вышел парень постарше. Они с Сергеем пожали друг другу руки, дежурный записал номера наших машин, и мы проехали во двор. На мой вопросительный взгляд он пояснил:

— Мы строили один из этих домов, тогда и познакомились. Это начальник их службы охраны.

Учитывая довольно позднее время, в подъезде мы никого не встретили. Сергей открыл дверь, посторонился, пропуская меня, и мы вошли в квартиру.

Если кто любит подобное сочетание стекла и хромированного металла, тому обстановка квартиры понравилась бы. Я про себя отметила, что ничего более холодного и претенциозного не видела. Потом подумала, что просто ревную Сергея к этой неведомой Вере, и решила, что здесь очень стильно, а о вкусах не спорят. Хотя о чем еще спорить, как не о вкусах?

Максим покрутил головой и безапелляционно заявил:

— Помесь операционной и дворца снежной королевы. Тебе нравилось тут жить?

Сергей неопределенно пожал плечами:

— Да я и не жил тут особо. Мы купили эту квартиру незадолго до того, как все случилось. Вера нашла какого-то дизайнера, и сама занялась обустройством. Я ей не мешал.

Он повернулся ко мне:

— Что ты хотела здесь увидеть?

Я прошла в спальню, напоминавшую снежный сугроб. Отодвинула зеркальные дверцы шкафов, посмотрела на их содержимое, не трогая руками чужие вещи.

— Кто во время твоего отсутствия следит за квартирой?

Он вздохнул:

— Раньше приходила женщина, кажется, она живет здесь неподалеку, фамилии не знаю, а зовут Елена Антоновна. А сейчас не знаю. Коль вы так спелись с моей мамой, спросила бы у нее.

Я открыла антресольную часть шкафа, там лежали уложенные в пластиковые фирменные пакеты пледы, и стоял большой чемодан.

Сергей глянул на него и сказал:

— Кажется, это Верин. Его нашли там, около нее. А вернули, видимо, когда я уже отдыхал.

Я посмотрела на него, и он снял его с полки. Ключа у нас не было, но Максим принес из кухни нож с длинным тонким лезвием, и чемодан удалось открыть. В нем были аккуратно уложенные женские вещи: несколько свитеров, пакет с бельем, нарядное шелковое платье, туфли, фен, книга в суперобложке, большая косметичка, новая ночная сорочка в упаковке.

Максим и Сергей уселись в кресла и наблюдали за мной. Пластиковые окна не пропускали никаких звуков извне, и в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только звуком моих шагов.

Я еще раз посмотрела на вещи, лежащие на полках, потом повернулась к мужчинам.

Сергей улыбнулся:

— Аудитория у ваших ножек!

Я сказала:

— Значит, так. Во-первых, уезжать Вера никуда не собиралась, и вообще, чемодан собирал, скорее всего, мужчина. — Я подошла к шкафу и показала зеленоватые, отделанные тугим кружевом и ручной вышивкой, трусики. — Вот, например, часть гарнитура, очень дорогого, кстати, который женщина ни за что не оставила бы, коль ей захотелось взять с собой его вторую часть, которую мы видим в пакете с бельем. Точно также поступили вот с этим прелестным гарнитуром в винных тонах. Или возьмем эти свитера. С чем, по-вашему, она собиралась в поездке их носить? Я лично здесь не вижу ни одной юбки или брюк, и Ольга говорила, что Веру нашли в шубке и вечернем платье. А вот эти туфли ни одна уважающая себя женщина не наденет с этим платьем, они просто не подходят друг к другу. Нет, вещи, скорее всего, укладывал мужчина.

Максим заинтересованно слушал меня, а Сергей приподнялся и на этот раз внимательно, без дураков, посмотрел в чемодан. Он показал на пакет с сорочкой:

— Ты совершенно права. Она всегда спала в пижамах и считала это очень стильным. Примерно за месяц до этих событий она лечилась в одной из очередных клиник, и Ольга по ее просьбе купила эту сорочку. Я случайно это запомнил, потому что она назвала ее цвет мещанским, кружева жуткими, и сказала, что с возрастом вкус у Ольги даже ухудшился. Она никогда ее не надевала, с чего бы ей брать ее с собой?

Я заулыбалась:

— Вот видишь, есть от меня польза! А ты не хотел меня брать сюда.

Сергей глянул на меня с нежностью, пожалуй, первый раз за весь вечер, по крайней мере, с тех пор, как я вынула копию записки из сумки.

Ободренная этим, я огляделась в комнате на предмет места, где можно было бы спрятать папку с документами, или фото. В принципе, чем хорош такой стиль мебели, это тем, что пыли совершенно негде собираться, укромных уголков не предполагается. Зато, если захочешь что-то спрятать…

Я прошлась по квартире. Максим и Сергей ходили за мной, с интересом наблюдая за моими действиями.

Спальня, гостиная, в которой стояли низкие диванчики с металлической основой, и столовая со стеклянным столом и прозрачной горкой были просто бесперспективны в этом плане. В кабинете я задержалась.

Сергей глянул на хромированный стеллаж с книгами и документами и сказал:

— Здесь все смотрели по листку.

— А сейфа у вас нет?

Сергей подошел к стене, сдвинул гравюру с видом какого-то моста, покрутил диск, и дверца сейфа открылась с металлическим лязгом. Внутри было пусто.

— Вера никогда не пользовалась этим сейфом. У нее и документов-то никаких не было. Номинально она числилась в каком-то своем фонде, но уже давно не работала. Она считала, что ее обязанность — наладить светскую жизнь нашей семьи.

Я вздохнула и прошла в кухню. Здесь также царили хром, матовый металл и стекло. Первоклассная безумно дорогая бытовая техника сияла отполированными, стерильно чистыми панелями.

— Вера готовила дома?

Сергей засмеялся.

— Она не готовила никогда и нигде. Если быть беспристрастным, то нужно отметить, что она практически и сама ничего не ела. Кажется, хороший аппетит она считала вульгарным. В холодильнике в лучшем случае были соки и йогурты. Да мы практически и не бывали дома, если это, — он обвел рукой, — можно считать домом.

Я подумала, что он привык к дому своих родителей, уютному, с большой кухней, где целыми днями кто-то готовит или ест, а здесь ему должно было быть ужасно неуютно.

Он добавил:

— Вера страшно гордилась этой квартирой, даже попала вместе с ней в очень стильный журнал по дизайну, "Дом", кажется. Мне все это было по барабану, но ее занимало.

Я сбросила ботики и влезла на хлипкое сооружение, именуемое стулом. К моему удивлению, он выдержал мой вес. Пошарила рукой за вытяжкой, проверила верха шкафов. Рука наткнулась на какой-то довольно объемистый пакет, я с бьющимся сердцем достала его. В пакете была инструкция по установке вытяжки, гарантийный талон и еще какие-то рекламные листки.

Мой энтузиазм несколько увял, но я продолжала поиски.

Заглянула в морозильную камеру. Там царила арктическая холодная пустота.

Электрическим духовым шкафом, похоже, вовсе не пользовались. Я заглянула внутрь, и, больше для порядка, вынула блестящие противни. Я не поверила своим глазам, когда между ними увидела плотный светло-коричневый конверт.

Максим сказал:

— Не слабо. — Потом они переглянулись между собой, Сергей пожал плечами, а Максим задумчиво протянул: — Знаешь, а есть что-то такое в женской логике, что не подвластно мужчинам.

У меня мелькнула слабая мысль, что в конверте снова будет инструкция, например, по пользованию духовкой. Я открыла конверт, и в руках оказались какие-то документы с печатями и подписями, компакт-диск и яркий кодаковский конверт.

Сергей и Максим забрали у меня документы, и мы уселись за стойку бара. Через полминуты Сергей начал хохотать.

Мы посмотрели на него с удивлением, а он только рукой махнул:

— Вера была, оказывается, очень запасливой девушкой. Часть документов здесь, как бы это сказать точнее, про мои сложные взаимоотношения с налоговой системой. То есть она заранее собирала компромат на меня. Прикинь?

Максим поднял на него взгляд и спокойно сказал:

— Меня это ничуть не удивляет. Моя собственная пылкая, нежно любящая жена за шесть месяцев моего отсутствия успела развестись со мной, прибрать себе довольно увесистую часть моих денег и недвижимости, и уехала в Швейцарию с человеком, которого я считал своим другом и партнером. Она, кстати, раньше его недолюбливала, считая его недалеким и недостаточно хорошо воспитанным. Я надеюсь, что чувства, которые их связывают сейчас, достаточно прочны, потому что их в ближайшее время ждет очень неприятный финансовый сюрприз. Надеюсь, их союз от этого не пострадает. В конце концов, у него достаточно своих денег, а от бывшего мужа нельзя требовать, чтобы он золотил их любовное гнездышко.

Я сочувственно глянула на него:

— А дети у вас были?

— Нет, что ты! От этого портится фигура. Так и бабой недолго стать. Моя бывшая жена помешана на всяких диетах и косметологических ухищрениях. Надо отдать ей должное, в свои 38 лет выглядит она прекрасно.

Мой голос дрогнул:

— Вы очень ее любили?

Он снял очки и внимательно рассмотрел их. Потом посмотрел на меня и сказал:

— Все эти годы я был бесконечно занят работой. Я не обольщаюсь насчет своей внешности или характера, и понимаю, что женщине не за что особо любить меня, но я хорошо относился к ней. Я подходил к браку, как к одной из тех сделок, которые заключал в своем бизнесе. В свое время я ее вытащил из неприятной истории, и думал, что могу рассчитывать на элементарную благодарность.

Он прижал ладонь к столу и сказал:

— Единственное, о чем я сейчас сожалею, это о том, что ей достался мой замок в Швейцарии. Ей он совершенно не нужен, а я влюбился в него с первого взгляда. Он весь полуразрушенный и старый, расположен за огромной пропастью, попасть в него можно только по древнему разводному мосту. Мне казалось, что места красивее нет и быть не может. Я купил его у сына умершего хозяина. Никакой исторической ценности он не представляет. Мне казалось, что я смогу там отдыхать иногда, и мне там будет хорошо. — Он вздохнул, достал из кармана сигареты и поискал взглядом пепельницу. — Но у меня есть одна мыслишка. Думаю, что смогу вернуть его себе.

Я подала ему металлическую пепельницу, во время поисков обнаруженную в шкафу.

Они склонились над документами.

Через десять минут они переглянулись, а через пятнадцать Максим сложил документы в конверт.

На мой вопросительный взгляд Максим сказал, пожав плечами:

— В наше время убивают и за гораздо меньшее.

Сергей распечатал конверт с фотографиями. На фотографиях был изображен светловолосый мужчина с девушками. Снимки делались в бане или бассейне, примерно в одном ракурсе, скорее всего, тайно от объектов съемки. Не оставалось никаких сомнений в том, чем они занимались. Сергей забрал у меня фотографии, просмотрел их и уверенно отложил одну.

— Это Вера, — лаконично сообщил он.

Эта фотография, в отличие от других, была сделана не в помещении. Очень коротко стриженая девушка обнимала за шею своего приятеля, оба широко улыбались. Они были сняты на фоне какого-то мавританского дворца, сбоку растопырила листья пальма. Я присмотрелась: девушка была красивая, и улыбалась вполне по-человечески. Я искоса глянула на Сергея.

Он поднялся, взял диск и пошел в кабинет, по дороге он оглянулся и сказал:

— Присоединяйтесь.

Мы с Максимом прошли за ним, я присела на низкий диванчик, а Максим облокотился на спинку кресла, и они вместе уставились на экран.

Через минуту Максим хохотнул и сказал:

— Интересное кино. Слушай, а вот этого мужика я знаю, он из Питера. Похоже, серьезные люди подобрались.

Я привстала было, но Сергей сердито глянул на меня и сказал:

— Тебе это смотреть не нужно. Образцы ты только что видела, а эти еще круче.

Я жалобно сказала:

— Сережа, но это ведь я нашла документы! Ты не можешь отстранять меня от расследования.

Они оба посмотрели на меня и рассмеялись. Я нахмурилась и опустила голову.

Максим вкрадчиво сказал:

— Стася, я искренне уважаю твоего дедушку, он воспитал достойную смену. Честно тебе признаюсь, давно женщины меня так не удивляли и не радовали знакомством с ними. Но давай с тобой договоримся: в нашем, как ты выражаешься, расследовании тебе будет отведена почетная роль аналитика и эксперта по женской логике. Договорились?

Сергей вылез из-за стола, подсел ко мне и строго сказал:

— А если серьезно, то я просто не хочу втягивать тебя в эту историю. Из-за нее погибла Вера, а тобой я рисковать совершенно не могу. Не сердись, а?

Он обнял меня, и довольно чувствительно укусил за плечо. Я сердито вырвалась:

— Ты сошел с ума, больно же!

Максим глянул на нас, покрутил головой и сказал:

— Два часа, на которые ты отложил свои приятные занятия, истекли. Давайте, наверно, на сегодня сворачиваться.

Мужчины договорились, что Максим завтра приедет на дачу к родителям Сергея, и мы расстались сразу за стоянкой.

Глава 14 Сергей Шумилов

Я нашарил сигареты и зажигалку, закурил. Рядом спала Стася, разметав волосы по подушке. Я с нежностью прислушался к ее тихому дыханию и натянул на ее голое плечо одеяло.

Мне не спалось. Документы, которые нашла неугомонная Стася, не давали мне покоя. Завтра покажу снимки Аверину, может быть, он кого-то узнает на них.

Там, в СИЗО, я столько раз не спал, снова и снова прокручивая в памяти события того проклятого вечера. Стася чувствует, что я не особо рвусь копаться в этом деле. Но даже ей я не могу признаться, почему.

Пусть Вера погибла из-за того, что шантажировала кого-то этими документами и фото, но вот те обстоятельства, при которых меня лишили алиби, они бесконечно меня беспокоили.

О том, что я в ту ночь соберусь на рыбалку, знали только мои домашние и Вера. Пятница была последним рабочим днем, предстояли три выходных дня по поводу празднования Дня защитников Отечества. Вера тянула меня на какое-то очередное благотворительное сборище, и я почти сдался, но тут позвонил Женька, и, конечно, я недолго выбирал между рыбалкой с мужиками и благотворительным балом. Узнав о моем решении, она умотала в город. Я собрался и практически уже уложил вещи в "Хаммер", как мне позвонил Соболев. Это наш очень капризный заказчик, и для встречи с ним мне пришлось вернуться в Москву.

А вот потом начинается самое интересное. На проселочной дороге, ведущей к лодочному кооперативу Пашки Соловьева, где мы все и собирались, меня уже ждал тот джип.

Кто мог знать, что я поеду туда? И в какое время я освобожусь? Кто из моих знакомых вообще мог знать дорогу от нашей дачи к этому дурацкому кооперативу? Я и сам там бывал раз пять от силы. Хотя в свое время это я навел Пашку на этот кооператив. Ему нравилось, что это недалеко от города, но место тихое.

Оставалось думать только одно: знал все это единственный человек, мой родной брат. И те мысли, относительно адресата письма, которые высказала сегодня Стася, они тоже могли касаться Жени. Он — бывший офицер, года три назад, когда Вера только появилась в нашем доме, у них намечался, но быстро угас, как это обычно бывает у Женьки, роман. Если существовали какие-то документы, какими она могла его шантажировать, то я о них ничего не знаю. Но знаю одно: Женька очень дорожит мнением отца, а в записке прямая угроза передать документы родственникам.

Тут был, правда, серьезный пробел в версии: своих денег у Женьки не было. Во всяком случае, на момент гибели Веры.

Тут я вспомнил недавний телефонный разговор с отцом и с холодом в душе подумал, что это Женька мог быть замешан в денежных аферах. Господи, что его могло к этому подтолкнуть? Он был достаточно свободен в своих тратах, во всяком случае, я не помню, чтобы какое-то его желание осталось неисполненным.

Подумав еще немного, я вспомнил, как Женька примчался на дачу, узнав, что я вернулся, и еще не зная, что я приехал со Стасей. Мне стало стыдно. Если я с большой натяжкой мог бы представить, что Женька может выстрелить в женщину, или заказать кому-то ее убийство, то представить себе, что он при этом будет стараться подставить под удар меня, да еще таким способом, я просто не мог.

Мне вдруг стало обидно, что я один тут лежу, не сплю. А кое-кто дрыхнет без задних ног. Я с удовольствием вспомнил, как она заснула, едва я отпустил ее, и улыбнулся в темноте.

Поворочавшись, я уткнулся носом в теплые волосы Стаси, и даже застонал, так это было здорово. Она мгновенно проснулась, теплой от сна ладошкой погладила мне щеку с отросшей за день щетиной, и прижалась ко мне. Я целовал ее, заводясь все сильнее, пока она не задышала часто-часто, и тогда уже было все, как положено.

Когда я проснулся, Стаси рядом не было. В душе шумела вода. Через некоторое время она вошла в комнату босиком, с мокрыми после душа кончиками волос. Она рухнула на одеяло, уткнувшись мне в грудь подбородком. Сказала:

— Я за тобой все утро подглядывала. Тебе снилось что-то неприятное. Ты морщился и кряхтел.

Я недовольно пробурчал:

— Что значит "кряхтел"? Я тебе не старый дед какой-нибудь. Это я стонал, наверное.

Стася прикрыла глаза и сквозь смех сказала:

— Хорошо, пусть будет "стонал". — Она перекатилась и улеглась мне на живот. — Может, ты просто переусердствовал с любовью?

Я подтянул ее к себе повыше, и целовал чистую влажную после душа кожу, а потом она наклонилась надо мной, щекоча кончиками волос…

В общем, проснулись мы рано, но подняться сразу не получилось.

Позже я сидел в ее кухне, вытянув ноги, и молча наблюдал, как она варит кофе и собирает на стол. Кошка Маня пришла и села в стороне со скорбным выражением мордочки. Кажется, ей не хотелось опять оставаться одной. Я погладил ее, но она отодвинулась.

Я вспомнил памятную новогоднюю ночь, вспомнил, как сидел здесь, еще ничего не зная о Стасе, о том, что у нас с ней будет. Похоже, она тоже подумала об этом, нежно глянула на меня, и я поймал и притянул ее к себе за халатик. Упираясь руками мне в грудь, она отвернула лицо и строго сказала:

— Сережа! Ты забыл, что Наталья Николаевна нас ждет на даче с продуктами?

Я, не отпуская ее, сердито спросил:

— Торопишься доложить генералу об успешно проведенной операции?

Она перестала выворачиваться и спросила:

— А можно?

Я важно сказал:

— Ну, если ты попросишь, как следует… А вообще, я сегодня добрый.

— Это на тебя так секс действует?

Я подумал, что то замечательное, что у нас с ней происходит, меньше всего похоже на то, что я раньше называл сексом. Но вслух об этом говорить не стал, а то вообще нос задерет.

Я снисходительно глянул на нее и сказал:

— Секс и кекс. Давай лучше завтракать, а?

Она хмыкнула:

— А кто мне мешает все время? Давно бы уже позавтракали, делом бы занялись.

Я посмотрел на нее и сказал:

— Да я никогда никаким более важным делом не занимался!

Кошка Маня укоризненно посмотрела на меня. На ее мордочке было написано:

— Оно и видно, молодой человек, оно и видно!

Чтобы она особо о себе не воображала, я усадил ее в кошачью корзину. Она неожиданно потерлась мне об руку.

Стася надела свитер, в котором я первый раз ее увидел, и теплую длинную юбку, и мы направились за покупками. Если бы даже неделю назад мне кто-нибудь сказал, что я могу получить удовольствие от хождения по рынку, я искренне бы удивился. Но не сегодня.

Утро выдалось прекрасным: солнечно, безветренно. Рынок ломился от продуктов, но Стася так придирчиво выбирала все, что мы проходили там больше часа. Стася сияла на меня огромными глазищами, ее лицо так славно обрамлял мех капюшона, что я и не думал жаловаться.

Я шел чуть сзади нее и с удовольствием замечал, что все смотрят на нее. Тетка какой-то кавказской национальности, у которой мы покупали траву, засмотревшись на Стасю, забормотала что-то на своем гортанном наречии, а потом сплюнула, пояснив мне:

— Чтоб не сглазили!

Наконец, все было закуплено, Стася еще раз деловито сверилась со списком, и мы тронулись.

Я включил радио, и мы ехали в машине под раннее "Воскресенье". Стася ела огромную грушу и подпевала солисту группы. Мне никогда не удавалось так незаметно быстро приехать на дачу.

Дома нас ждал сюрприз. Около ворот стоял большой джип, а у крыльца — новенькая серебристая пятьсот двадцать пятая "БМВ". Около машины вертелись Артем и Санька, а рядом стояли Алексей с Женей.

Мы поздоровались, я пожал руку Алексею. Спросил, как добрались.

Стася не сказала ни слова с момента, как увидела Алексея. Он показал ей на машину:

— Я пригнал эту машину, чтобы поменяться с тобой. Твой джип я забираю.

Стася так глянула на него, что он обратился ко мне:

— Сергей, да объясни ты хоть. Джип Виктора ей совершенно не походит, а эта — чисто городская машина, хорошая модель, приличная комплектация. — Он сердито повернулся к Стасе: — Если хочешь знать, твой джип даже дороже стоит. Сергей, да подтверди же!

Я кивнул. Стася, все еще раздумывая, подошла к машине.

— Мы оформили все, как надо, на твое имя. Документы в бардачке машины. — Алексей терпеливо ждал ее решения. — Ну, что, не сердишься?

Стася сдержанно поблагодарила Алексея за подарок, и Тема и Санька, молча, как завороженные, ждавшие ее решения, завопив, как два туземца, забрались в салон, рассматривая все внутри.

Я предложил:

— Надо бы обмыть, по русскому обычаю.

Но Алексей отказался:

— Нам уже пора, я и так задержался.

Алексей открыл багажник, и мы увидели коробки и пакеты. Он пояснил:

— Это Теме, от Иры и девочек.

Стася глянула:

— А в коробках что?

Алексей махнул рукой:

— Это от меня. Купил Темке какую-то энциклопедию. Я знаю, что ты любишь всякие книжки и всегда их покупаешь.

Стася раскрыла коробку, вынула глянцевый том большого формата и ахнула:

— Тема, смотри, какая энциклопедия! Мы с ним в прошлом году купили два тома, "Технику" и "Всемирную историю", замечательные издания. Я думала потихоньку к Темкиной школе собрать всю серию энциклопедий "Аванта+". А тут такой подарок!

Она обняла Алексея и поцеловала его, от неожиданности он покачнулся и изумленно сказал, покрутив головой:

— Стаська, ты все-таки ненормальная. Так радоваться книжкам, и совсем не обрадоваться машине, — я тебя все-таки не понимаю.

Она спрятала лицо в его распахнутую куртку, пробормотала:

— Леша, не прибедняйся, прекрасно ты меня понимаешь, раз догадался книги купить.

Он бережно высвободился, чуть суховато сказал:

— Ладно, чего уж, дело прошлое. — Алексей свистнул, и из джипа вышли два здоровяка, подошли к нам, поздоровались, а Стасе одинаково широко улыбнулись. — Помогите переложить вещи из джипа, да давайте собираться, дорога все же неблизкая.

Женя и здоровяки взяли у Стаси ключи и завозились около машин. Стася им помогала руководящими указаниями. Видно, раньше они были знакомы, потому что все громко веселились.

Она вынула из "Хаммера" пакет с подарками для жены и дочек Алексея. Девчонкам она купила в ювелирном на Арбате какие-то украшения на кожаном шнурке, а для Ирины — коробку японских духов и еще пакет рождественских сувениров.

Стася усадила Алексея на переднее сиденье и под восторженные вопли мальчишек проделала круг почета и остановилась около джипов. Здоровяк уселся за руль бывшей Стасиной машины, а мы пошли по дороге к воротам, чтобы проводить гостей.

Когда Алексей уже попрощался с Артемом и Стасей, и джип гостей, развернувшись, выехал на дорогу, я глянул на машину и остолбенел: на ее боку в стиле "граффити" был нарисован закат солнца на реке. Этот рисунок, наверно, сотни раз снился мне там, в Лефортово, и это его я видел той ночью, когда убили Веру, на водительской дверце джипа.

Наверное, на моем лице что-то отразилось, потому что Стася испуганно на меня посмотрела, а Женька спросил встревожено:

— Серый, ты чего?!

Алексей, который уже собирался сесть в машину, вопросительно глянул на меня.

Я подошел к машине ближе и потрогал рукой рисунок. Алексей хмуро спросил:

— Рисунок, что ли, понравился?

Я повернулся к Женьке, и тот ахнул:

— Это и есть твой джип с рисунком?!

Я только кивнул. Стася прижала руки к груди и с таким отчаянием посмотрела на Алексея, что тот быстро хлопнул дверцей, повернулся ко мне и спросил:

— Что за дела? Ты что, раньше видел где-то эту машину?

Я кивнул и полез в карман за сигаретами.

Рассказ о событиях годичной почти давности Алексей выслушал внимательно, вопросов не задавал и не перебивал. Когда я закончил, он помолчал, потом подошел к джипу и спросил у парня за рулем:

— Ты не помнишь, кто в прошлом году на этом джипе ездил?

Тот подумал и уверенно сказал:

— Саша Чума и Леша Козырь. А в чем дело, командир?

— Да вот, Сергей говорит, что в прошлом году ему тут шутку одну пошутили, а шутник на нашем джипе был. Рисунок он узнал.

— Ну да, второго такого нету, это Чума сам рисунок заказывал.

Сергей вмешался:

— Так, может, поспрашивать ребят, они вспомнят?

Алексей и водитель джипа переглянулись, Алексей покачал головой:

— Это вряд ли. Уволились они, Чумаков в апреле, а Козырев осенью, — он искоса глянул на Стасю, — уволились вчистую. И поспрашивать их теперь затруднительно. А вот узнать, по какой надобности они в Москву ездили, это я могу. Когда, говоришь, произошло это?

— Двадцатого февраля прошлого года.

Алексей снова открыл дверь джипа, уселся сзади и, махнув нам, сказал:

— Приеду, отзвонюсь.

Глава 15 Максим Соколов

Ночь, в отличие от моего приятеля Сергея, я провел плохо. Мне приснилось, что я у деда в деревне, мы с ним сидим с удочками на берегу реки, а вода в ней мутная, грязная. Может, это дед мне намекает, что с недавних пор и моя жизнь стала, как вода в реке из моего сна.

Я проснулся от назойливых трелей телефона и сел в постели. Сотовый разрывался где-то в прихожей, пришлось бы идти за ним. Кто мог звонить мне в такой час? Так получилось, что за последние годы я потерял всех близких мне людей, а прошлый год унес большое количество друзей. Во всяком случае, я этих людей раньше считал друзьями. Короче говоря, звонить в такое время мне было просто некому. Я хотел было плюнуть на звонки, но через короткое время телефон опять зазвонил.

Чертыхаясь, я нашарил домашние туфли, и поплелся в прихожую.

На дисплее трубки высвечивалось имя моей бывшей жены. Вот тебе и грязная вода!

— Да, — рявкнул я в трубку, — я слушаю.

От неожиданности голос жены в трубке дрогнул и промямлил:

— Макс, это ты?

— Я, я! Чего ты хотела?

Она замялась.

— Я просто вспомнила о тебе, и мне захотелось услышать твой голос. Все-таки мы прожили вместе десять хороших лет.

Я скептически хмыкнул:

— И именно поэтому ты звонишь мне в три часа ночи?

Она растерялась:

— Почему в три ночи? О, милый, прости, я не учла разницу во времени.

Я устало потер лицо.

— Послушай, у меня сегодня был сложный день, и если это все, чего ты хотела, то давай мы перестанем терзать телефоны никому ненужными разговорами, и я пойду досыпать.

Она вкрадчиво спросила:

— Ты не один?

Я хмыкнул:

— А ты считаешь, что можешь спрашивать об этом человека, с которым ты успешно развелась, пока он находился под следствием? Кроме того, насколько я знаю, у тебя сейчас медовый месяц, так что наслаждайся счастьем, и пусть угрызения совести тебя не мучают.

— А тебе не кажется, что угрызения совести должны мучить тебя?

Я насмешливо спросил:

— Это почему?

— Просто потому, что все это произошло из-за того, что ты никогда не рассказывал мне о том, что происходит. Я тогда очень сильно испугалась, что могу потерять все. И тебя в том числе. Поэтому я решила сохранить хотя бы деньги, вложенные в предприятия и недвижимость за границей. Я все-таки была твоей женой, и имею на них право. А за Николая ты меня прости. Он, конечно, был твоим другом, и мне не стоило именно с ним, ну, ты понимаешь… После того, как я осталась одна, он единственный поддерживал меня. Я всегда знала, что нравилась ему, вот так все и вышло. Кроме того, мы решили объединить наши капиталы, я все равно в этом ничего не понимаю, и начать новое большое дело.

— Зачем ты оправдываешься? Мне не интересны мотивы ваших поступков, ни твоих, ни Николая.

— Я просто хотела объясниться с тобой, и узнать, как сейчас твои дела.

Я вздохнул:

— Против твоих ожиданий, все хорошо. Но ты не расстраивайся, что наподличала: могло ведь быть иначе. Я действительно мог остаться ни с чем. И знаешь, я даже рад, что у нас с тобой так все вышло. Сегодня один человек помог мне понять, как бывает, когда влюблен по-настоящему. Так что можешь считать меня сумасшедшим, но, несмотря на опыт, возраст и все произошедшее со мной за последний год, я намерен снова жениться, завести кучу детей и родственников, ходить в гости к друзьям и родным, в общем, чтоб все как у людей. А если при этом мне повезет, и бог даст мне возможность влюбиться по-настоящему, мне уже не о чем будет мечтать. Программа ясна?

После некоторой паузы она холодно ответила:

— Хорошая программа. И ты всерьез считаешь, что тебе не хватает именно того, что ты перечислил?

— Да, — твердо ответил я, — и напоследок хочу тебя спросить, заключили ли вы с Николаем брачный контракт? Я понимаю, у вас сейчас высокие чувства, но я хочу дать тебе совет: пусть он подпишет этот контракт до конца рождественских праздников. Слышишь?

Что-что, а дурой она никогда не была.

— Максим, я пропустила что-то серьезное?

— Я знаю Николая много лет, и хочу тебя предупредить заранее, чтобы ты особо не обольщалась относительно своих, как ты выражаешься, капиталов. Прежде, чем он будет предпринимать какие-то шаги для организации нового бизнеса, попроси его внимательно ознакомиться с состоянием ваших финансов. Ты же знаешь моих адвокатов, они только выглядят цивилизованно, но имеют повадки и хватку акул, за что я им и плачу соответственно.

Она задумчиво протянула:

— Теперь я сама вижу, как поторопилась со своим решением о разводе. Послушай, а может…

Я расхохотался:

— Нет уж, умерла, так умерла! В общем, я тебя предупредил. Целую. Николай обойдется без привета, тем более, что ты, наверняка, не станешь ставить его в известность относительно нашего разговора.

Я отключил телефон. Неожиданно настроение у меня стало хорошим, спать совсем расхотелось. Я перебирал события сегодняшнего дня, и улыбнулся, вспомнив, как рьяно Стася искала доказательства невиновности Сергея. Не знаю, любовь у них, или просто увлечение, но я ему по-хорошему позавидовал.

Я выпил кофе, и совершенно напрасно: еще часа два я проворочался без сна.

Утро было тяжелым. Голова от недосыпа трещала, как с похмелья. Я постоял под душем, позавтракал без всякой охоты, спустился вниз за газетами и завалился с ними на диван. Сегодня газеты были наполнены всякой новогодней мурой, и я благополучно задремал. В принципе, есть своя прелесть в ничегонеделании. Только как-то раньше я ее не замечал.

Проснулся я уже ближе к обеду. В голове прояснилось, я подумал, что хорошо бы съесть что-нибудь более питательное, чем бутерброды, например, голубцы. Со сметаной. Или мамин борщ с чесночком. Последние несколько лет, после ее смерти, я питался исключительно в ресторанах. И как-то меня это устраивало, а тут вдруг потянуло на семейные кулинарные ценности. Может, старый становлюсь?

Я вспомнил, что ночью отключил сигналы на телефоне, и пошел в спальню за трубкой. Так и есть, куча непринятых вызовов от Сергея. Черт, я же вчера наобещал, что приеду на дачу. Это не очень кстати. Надо позвонить и отказаться. А вдруг у него что-то случилось?

Я с облегчением услышал его спокойный голос.

— Ты спишь целый день, что ли? Невозможно дозвониться. Давай приезжай, есть новости. Да, слушай, тут Стася скачет вокруг меня, просит купить на рынке пару пучков травы, называется базилик. Они с Ольгой затеяли делать голубцы, и уверяют, что без базилика они не состоятся.

Услышав про голубцы, я подумал, что это судьба. Решено, я еду на эту дачу. И если для того, чтобы съесть домашние голубцы, мне придется весь вечер развлекать какую-нибудь страшненькую незамужнюю родственницу Сергея, так тому и быть.

Я купил траву, пакет фруктов и конфеты для детей. В знакомом магазине на Тверской тщательно выбрал спиртное, все-таки первый раз в доме. Поколебавшись, купил еще букет цветов. А вдруг пригодятся?

Когда я подъехал к дому, на крыльцо выскочили два мальчишки. Они поздоровались со мной, и громко позвали кого-то внутри дома. Навстречу мне вышла коротко стриженая светловолосая молодая женщина. Она весело глянула на меня, широко улыбнулась и сказала:

— Вы, наверное, Максим? Мне Стася вас очень хорошо описала. А я — Ольга, Сережкина сестра. Давайте знакомиться.

Она так спокойно и дружелюбно протянула мне руку, что я тоже разулыбался. Рука оказалась теплой и неожиданно для себя я задержал ее на несколько мгновений дольше, чем нужно при знакомстве. От этого ее щеки порозовели, и она осторожно высвободила свою ладошку.

Чтобы не смущать ее и дальше, я спросил:

— А где Сергей?

Она махнула рукой:

— Он с мальчишками, папа и Женька забрались в охотничью комнату, их оттуда теперь только голодом можно выманить! Санька и Артем вас сейчас туда проводят.

Я вручил ей букет, детям — фрукты и конфеты, а сам вынул из салона объемистый пакет со спиртным.

Ольга глянула на него и засмеялась:

— Ну, смерть от жажды нам не грозит!

Я показал ей пакет с пучками зелени, и она удивилась:

— Ой, куда столько?

На крыльцо выскочила Стася, шумно поприветствовала меня и схватила свой базилик. Она понюхала траву и зажмурилась от удовольствия:

— Ничего не много, я ее люблю. И насушить ее можно, так даже лучше ей пользоваться. — Стася покосилась на букет в руках Ольги и на ее порозовевшие щеки и дипломатично добавила: — Может, вы все-таки войдете в дом?

Ребята отвели меня в охотничью комнату, она размещалась в мансардном помещении над сдвоенными гаражами. Это был огромный зал, увешанный охотничьими трофеями и картинами этой же тематики. По периметру стояли невысокие шкафчики, с чучелами птиц и фарфоровыми собаками, а посреди комнаты под низко висящим абажуром размещался огромный стол на толстых дубовых лапах.

Когда мы вошли, от стола навстречу нам поднялись Сергей, его брат и немолодой седоволосый мужчина, видимо, отец Сергея.

Процедура знакомства была недолгой. Александр Сергеевич доброжелательно глянул на меня и улыбнулся:

— Рад, очень рад познакомиться с вами, Максим. — Он любовно посмотрел на Сергея, и добавил: — Понимаю, что нельзя так говорить, но я все равно доволен, что судьба свела вас с Сережей вместе. Пусть даже и при таких обстоятельствах.

Сергей засмеялся:

— Папа, ты, как всегда, прав. Может быть, при других обстоятельствах мы прошли бы мимо друг друга, не заметив. А тут судьба дала нам редкий шанс пообщаться, хорошо узнать друг друга.

Женька засмеялся:

— Шанс вообще-то был так себе, на троечку!

Александр Сергеевич кивнул и сказал:

— Жизнь иногда выкидывает такие коленца, что только удивляешься, неужели это все происходит со мной? Но, в конце концов, все проходит, и если у человека есть стержень, он всегда останется самим собой. Я рад, что мы все встретились. — Он обвел рукой комнату: — А это самое сильное увлечение моих сыновей. Максим, а вы как относитесь к охоте, или рыбалке?

Я засмеялся:

— Думаю, что придусь ко двору. Меня еще дед к рыбалке приохотил, он недалеко от Ейска жил, знатный спиннингист был. — Я покрутил головой от удовольствия, вспомнив деда. — Даже при всей своей занятости, в конце апреля или начале мая я всегда вырывался на Азовские лиманы, хотя бы на недельку. А то еще можно на Волгу съездить, если решитесь и выберете время, не пожалеете. И мальчишек можно взять. Там на базе вполне приличные условия, а рыбалка такая, что потом ночами снится еще год, как рыбу вываживаешь. Да у меня дома и кассеты есть, приятель снимал, как-нибудь посмотрим вместе. А снаряжение я привожу из всех командировок, есть и довольно интересные штуки. Приглашаю полюбоваться, правда, вот голубцов нам там никто не подаст.

Саша и Артем просительно глянули на деда:

— Как раз сейчас каникулы, можно и поехать, правда?

Александр Сергеевич засмеялся:

— Посмотрим на ваше поведение. И учебу некоторых рыбаков.

Саша обиженно засопел:

— Это когда я плохие оценки получал? Если ты имеешь в виду тройку по английскому, то я же уже обещал, что исправлю! Тем более, что мне ее вовсе несправедливо поставили.

Женя засмеялся:

— Ладно тебе, на обиженных воду возят, знаешь? И тройку тебе, действительно, поставили зря. Надо было пару поставить. — Он пояснил мне и Сергею: — Он скачал из Интернета программу-переводчик, и так и сдал перевод в диком виде. Мы с Ольгой, когда читали то, что перевела эта программа, валялись от хохота.

Сергей вздохнул:

— Санька, ты же в английской школе учишься.

Тот взвыл:

— Там знаешь, сколько переводить задают? Я и так на свежем воздухе не гуляю.

Александр Сергеевич усмехнулся:

— Про свежий воздух тебе бабушка подсказала?

Неизвестно, что ответил бы несчастный Саша, но в дверях появилась Ольга и весело объявила:

— Кушать подано!

Видимо, по случаю большого количества гостей, обедать уселись в большой столовой. Сергей представил меня своей матери, и я понял, от кого Ольге досталась такая потрясающая улыбка и глаза.

Разговор вполне непринужденно переходил с одной темы на другую. Ольга больше улыбалась, чем говорила. За столом она сидела напротив меня. Женя уселся рядом с Ольгой, и я поразился тому, как они похожи. Все-таки гены не переплюнешь. Хотя, если разобраться, одни и те же черты лица выглядели по-разному: светловолосый блондин с мужественным лицом, ямочка на подбородке, — хоть сейчас снимай в рекламе мужской косметики, и нежное, прозрачное, скандинавского типа лицо Ольги с легкими тенями вокруг глаз. Ее можно было бы снять только в качестве героини какой-нибудь северной саги.

Стася, рядом с которой уселся Сергей, просто светилась от счастья, хотя мне показалось, что она не хочет, чтобы ее радость была замечена. Довольно успешно она прятала сияние глаз за пушистыми ресницами, но стоило ей поднять глаза, как все ее старания шли прахом. Дважды мне показалось, что Женя засмотрелся на Стасю, но разговор за столом так легко переходил от темы к теме, что он отвлекался, отвечая на чей-то вопрос, и я подумал, что мне просто показалось.

Давно мне не было так хорошо и спокойно в обществе практически незнакомых людей. Я про себя позавидовал Сергею, тому, что у него такая семья. В наше время это редкость, чтобы у детей с родителями, или у братьев с сестрой было столько тепла и понимания. Кроме всего, вышеупомянутые семейные кулинарные ценности, представленные голубцами, оказались выше всяких похвал.

Когда обед уже был в разгаре, и Санька с Артемом даже успели покинуть нас, появились два новых члена семьи, мне еще не представленные. К нам спустились довольно унылого вида бледный молодой человек в очках с тонкой золотой оправой, и очаровательная леди двух лет, с целой копной спутанных кудрей и примятой от сна щекой. Мне представили их, как мужа и дочь Ольги.

Я вспомнил, как боялся, что придется провести вечер, развлекая некрасивую незамужнюю родственницу Сергея, и внутренне хмыкнул. Наличие унылого молодого человека около Ольги произвело на меня неожиданно неприятное впечатление. Хотя внешне он был довольно приятной наружности, и слегка напоминал американского актера Кристофера Ламберта.

Наталья Николаевна сердито сказала:

— Ольга говорит, что ты плохо себя чувствуешь? Игорь, зря ты спустился. Надо было отлежаться, ты и сейчас неважно выглядишь.

Ольга забрала на руки девочку и посадила в высокий детский стул, а Игорь уселся рядом с ней. Ольга в присутствии Игоря вовсе замолчала, она взялась кормить Ташу голубцом. Увидев голубец на тарелке, Таша радостно заявила:

— Буду сама.

Ольга выдала ей большую ложку, и Таша, пыхтя от стараний, начала есть. Ольга помогала ей, но все равно и сметана, и подливка оказались и на забавной мордочке девочки и на ее передничке. Ольга рассмеялась, и вытерла ее полотенцем.

Я сидел напротив, и отчетливо понимал, что нельзя так смотреть на чужую жену и дочь, но ничего с собой поделать не мог. Я твердо понял, что ничего красивее я в жизни не видел. Наверное, если бы она кормила ребенка грудью, эта сцена не была бы для меня интимнее. В какую-то минуту я утерял нить разговора и очнулся только, когда муж Ольги внезапно сказал:

— Послушайте, так вы — тот самый Максим Соколов?

Я с неудовольствием кивнул:

— Видимо, тот.

Он вздохнул:

— А в газетах писали, что вы уже покинули пределы нашей родины. Писали, что у вас куча недвижимости за границей, и капиталы вы все перевели на имя жены.

Александр Сергеевич укоризненно глянул на Игоря, но я засмеялся и сказал:

— Вранье! У меня не только недвижимости, но и жены в настоящий момент нет. А насчет переезда за границу на постоянное место жительства, так я принципиальный противник этого. Я часто там бывал, и на отдыхе, и в деловых поездках, и честно скажу: русскому человеку там делать нечего. Мир посмотреть — это одно, а навсегда уехать — это совсем другое. Знаете, как в кино говорят: "Видел я эту Италию на карте — сапог сапогом!"

Игорь возразил:

— Сейчас многие уезжают жить в Германию, в Штаты, даже в Австралию.

Я кивнул:

— Конечно, там развитая экономика, стабильное налоговое законодательство, налаженная система кредитов для бизнеса и страхование, — там легче начать. Но там просто все не так, как у нас. Кроме того, я никого не убеждаю в своем мнении: есть люди, которые легко адаптируются к жизни за границей, и вполне могут быть там счастливы. Я к ним не отношусь, только и всего.

Ольга сунула Игорю уже вымытую Ташу и выпроводила нас в гостиную. Девочка так обняла отца за шею, а он так нежно посмотрел на нее, что я простил ему и унылый вид, и дурацкие вопросы. Кажется, дочь он действительно любит.

В гостиной мы с Сергеем отошли к окну, и он поведал мне свои новости.

Я задумался. В деле об убийстве Веры теперь уже четко прослеживался питерский след.

Глава 16 Игорь Аверин

Я уже почти доехал домой, когда прямо навстречу мне, загнав мою машину на обочину, промчались два джипа. Странно, но мне показалось, что один из них принадлежит Стасе, во всяком случае, это на нем они с Сергеем приехали на дачу. Не верится, что это она так просвистела мимо. Просто не представляю, что такая спокойная, хорошо воспитанная молодая женщина может ездить по Москве на таком чудище. Я как-то заикнулся об этом, но тесть промолчал. Кажется, он знает все загадки нашей скромницы. Ну, да мне дела нет до ее загадок. Я смотрю, что уже второй Шумилов запал на нее. На здоровье.

У крыльца стояла новенькая 525-я "BMW", а возле нее крутились Саша и Артем. Сергей с Женей курили, дожидаясь, когда я поставлю машину.

Мы поздоровались.

Я спросил:

— Это чья ж такая?

Сергей, скривившись, сказал, что приезжал родственник Стасиного мужа, забрал ее джип, а ей оставил вот эту красоту. Чувствовалось, что он чем-то озабочен. Непонятно. Как-то тесть проговорился, что Стася живет одна с ребенком, а что же муж? Может, родственник имеет какие-то виды на Стасю, вот Сергей и дергается. С чего бы такие дорогие подарки дарить просто родственнице? Впрочем, меня это мало занимало, я уже хотел было пройти в дом, за Ташкой ужасно соскучился, как Женя остановил меня вопросом:

— Ты сейчас не видел по дороге два джипа?

Я усмехнулся:

— Если честно, не заметить их просто нельзя было. Это и есть родня Стаси?

Сергей ревниво уточнил:

— Бывшая родня. Ее муж больше года, как умер.

Я озадачился:

— В аварию попал, что ли?

— Да вроде того, — хмуро кивнул Сергей.

Я про себя подумал, что если такой метод езды, как мне продемонстрировали сегодня на дороге, практиковался всей их семьей, то авария представляется мне весьма вероятной.

Сергей щелчком отбросил окурок и произнес:

— Помнишь, я рассказывал, что в ночь убийства Веры меня задержали какие-то люди на джипе с граффити? — Я утвердительно кивнул, еще не зная, куда он клонит, — Так вот, Алексей, родственник Стаси, приезжал сегодня именно на нем.

У меня в ушах сильно зашумело. Я непонимающе уставился на Сергея.

Тот вдруг встревожился:

— Игорь, с тобой все нормально? Ты какой-то зеленый. Простудился, что ли?

Я с трудом сглотнул и кивнул:

— Есть немного. — Я помолчал и спросил, наконец: — Ну и что по этому поводу рассказал Алексей?

Они с Женей переглянулись, и Сергей нехотя ответил:

— Оба парня, что работали тогда на машине, убиты в прошлом году. Так что и спросить не с кого. Но Алексей обещал узнать, за какой надобностью машину сюда из Питера гоняли. Ведь не за тем, чтобы со мной развлекаться?

Женя вздохнул:

— Навряд ли это поможет. Лучше бы, конечно, водителя найти и потолковать с ним.

Я чувствовал какую-то противную слабость в ногах. И правда, кажется, простудился. Только этого сейчас не хватало.

Женя спросил меня:

— А ты, случайно, по Питеру Стасиного родственника не знал?

Я подумал и честно ответил:

— Алексея Резника среди моих знакомых не было. Да и, судя по виду машины, не могло быть.

Сергей уточнил:

— Он руководит каким-то объединением бывших воинов, или ветеранов. Нужно у Стаси спросить, она, наверное, знает.

Вертевшийся около нас Артем внезапно насупился:

— А фамилия у дяди Алексея вовсе не Резник. Резник — это фамилия моих мамы и папы. А их фамилия совсем на нашу непохожа, их всех Нефедовы зовут. Вот как.

Я пожал плечами.

В дверях появилась Ольга, она весело поздоровалась со мной и попросила:

— Не могу никак уложить Ташку. Негодница услышала, что ты приехал и требует общения с папой! Может, ты поднимешься?

Я торопливо поцеловал Ольгу, сбросил пальто и поднялся в спальню.

В детской кроватке, приплясывая от нетерпения, меня ждала моя единственная и самая дорогая дочь. Я засмеялся, увидев ее. Подошедшая Ольга сердито сказала:

— Представь, ведь уже почти уснула. Услышала мотор твоей машины, и взметнулась. Посмотри на нее, куда и сон девался?

Задушенный Ташкиными теплыми объятиями, я только показал Ольге на дверь и махнул рукой. Она кивнула, и на цыпочках вышла из комнаты.

Я подышал теплым Ташкиным запахом, и мне сразу стало легче. Спать она все-таки хотела, потому что побузила всего несколько минут, а потом ровно задышала и закрыла глаза. Я люблю смотреть, как она спит. А вниз мне спускаться вовсе не хотелось, тем более, судя по всему, нам предстояло стать свидетелями журавлиных ухаживаний братьев Шумиловых за Стасей. Как все-таки странно, что Алексей Нефедов оказался братом ее мужа. Теперь я вспомнил их обоих, младший у них спец по компьютерам был. Лицо, конечно, не вспомню, но, в общем, братья похожи. Вот только фамилии у них разные почему-то. Вообще, как не вовремя вся эта возня вокруг истории годичной давности!

Когда Ташка проснулась, мы спустились вниз. Сюрпризом для меня было появление за обеденным столом Шумиловых широко известного Максима Соколова. Не представляю себе человека такого ранга сидящим за обедом с голубцами. Впрочем, кажется, он и без охраны. Наверное, сидение в Лефортовском СИЗО не пошло на пользу его бизнесу.

Правда, мои ожидания насчет ухаживаний Шумиловых сбылись ровно на половину: младший по своей извечной привычке умотал куда-то. Правда, сказал, что ему приятеля нужно отвезти в аэропорт. Я думаю, что, по своему обыкновению, поехал по бабам шарахаться. Зато Сергей от Стаси уже просто не отходит. Они расположились в гостиной и репетируют традиционное рождественское представление: Стася уселась за инструмент, а Ольга и мальчишки кружатся вокруг Ташки под песенку про Жука из старой сказки. Ее счастливая рожица то и дело мелькает то тут, то там. Кажется, Соколову не чуждо ничто человеческое: он тоже с удовольствием наблюдает за их возней. Интересно, свои дети у него есть?

Как-то я приехал с работы, Ташке тогда только год исполнился, она спала в своей кроватке, я склонился над ней, и в ее внезапно открывшихся глазах увидел такую любовь! Никто и никогда не смотрел на меня так, так не радовался моему возвращению. Иногда мне даже становится страшно: в своих маленьких ручках она держит сейчас всю мою жизнь. Интересно, подобные отцовские чувства к ребенку — это нормально, или патология, связанная с моим детством, полностью лишенным любви?

Мать уехала в неизвестном направлении, когда мне не исполнилось и трех лет, потом умерла бабушка, и до окончания школы я прожил в семье своей тетки, материной сестры. Даже не хочется вспоминать все это. Самое главное, что я вынес из своего неголодного, но холодного детства — это то, что всего в жизни я добьюсь сам.

В принципе, все состоялось. До прошлого года я спокойно удовлетворялся своей жизнью: хорошая работа, но там я всегда на вторых ролях; дома умная, красивая, спокойная жена, но ни любви, ни влюбленности; приличные заработки и достаток — но я-то знал, какие деньги проходят через меня, а у меня остаются только крохи!

Сергею удалось оторваться от разглядывания Стаси, и он тихо подошел ко мне, прервав мои мысли.

— Игорь, отойдем-ка с тобой к окну. Посмотри, ты кого-нибудь узнаешь на этих фото?

Я взял в руки пачку фотографий. На верхней улыбались Вера и Ивановский. Видимо, это было еще в их безоблачные времена. Остальные фотографии я просмотрел небрежно, вернул их Сергею. К нам подошел Максим, и я сказал, показывая на верхний снимок:

— Это — Ивановский. А здесь его, так сказать, соратники по бизнесу и борьбе за становление демократии в стране. Интересные снимки. Тебе удалось найти место, где Вера их хранила?

— Ну, в общем, нашел их не я, мне помогли. Там еще диск есть, на них гораздо более откровенные снимки. Максим тоже кое-кого узнал. Хотя, в принципе, такие фото годятся только для семейного шантажа: народ уже этим не удивишь.

— В пакете больше ничего не было?

Сергей озадаченно спросил:

— В каком пакете? А, в том, что мы нашли? Там было несколько документов. Есть и интересные. В принципе, те, что касались Ивановского — на слабенькую троечку. Пара договоров, счета, какие-то приказы.

Я попросил:

— Покажи их мне.

Сергей кивнул и через несколько минут принес из кабинета отца бумаги. Я внимательно просмотрел их и хмыкнул:

— На троечку, говоришь? Тут очень непростая история. У Ивановского сейчас совсем молодая жена, знаешь, поздняя любовь или что-то в этом роде. Он с ней в госпитале познакомился, она уже и тогда была больна. Так вот, у этой девушки и отец, и брат военные, причем брат геройски погиб. Какое-то время и Ивановский, и отец с сыном служили где-то на Кавказе. Судя по датам и по месту, эти документы могут быть как-то связаны с гибелью ее брата. Я практически уверен в этом, раз Вера хранила их. И еще какая-то история у Ивановского вышла с отцом жены. Уж не знаю, что они не поделили, но отец даже с дочерью порвал всякие отношения, когда она вышла замуж за него.

Максим внимательно глянул на меня:

— Ты намекаешь, что при таком семейном раскладе Ивановскому проще было жене показать фотографии, чем приказы?

Я не отвел глаз:

— Я не намекаю. Я думаю, что так оно и было.

Максим и Сергей переглянулись:

— Может, тогда надо было Ивановского проверить более тщательно? Ты говорил, он где-то за границей тогда был, это точно установили?

Сергей пожал плечами.

Максим постоял у окна, задумчиво посмотрел на голубой от сумерек снег. Решительно повернулся к Сергею и сказал:

— Напрямую идти к нему с вопросами просто глупо. Скорее всего, он не станет с нами разговаривать. Есть у меня один приятель в Питере. Я думаю, он нам поможет найти посредников для разговора с Ивановским. Я попробую с ним связаться.

Сергей кивнул. Максим вышел в кабинет тестя, чтобы в тишине поговорить с питерским приятелем. Сергей потер лицо. Что ж, по-человечески я ему очень сочувствую.

Он повернулся лицом к не в меру расшумевшимся детям и просительно сказал:

— Ольга, Стася, нет ли у вас вакантных ролей, например, медведя?

Ольга фыркнула:

— То же, мне, медведь нашелся! — Она критически осмотрела худощавую фигуру брата, и под общий смех заявила: — В лучшем случае захудалый волчок!

Сергей поднял обе руки:

— Я согласен!

После чего ему выдали гитару и сомбреро. Я наблюдал за ними и тихо завидовал: предложить роль и мне никому и в голову не пришло. Я про себя подумал, что схожу с ума, никогда я в их дурацких капустниках не участвовал, а тут вдруг затосковал.

Появившийся Максим мгновенно был привлечен к действу, получив костюм Деда Мороза.

Я обратил внимание на Ольгу. От возни у нее раскраснелись щеки, сияли глаза, куда девалась ее обычная холодность? Она изображала лису, и ей необыкновенно шла дурацкая летняя соломенная шляпка с маками. Санька, игравший в их пьесе кота, подыгрывал ей на губной гармошке.

У меня внезапно сильно разболелась голова. Может быть, и правда, простуда?

Я забрал свежие газеты и поднялся в холл второго этажа. Некоторое время мне удалось провести в одиночестве. Потом ко мне поднялась Ольга. Она присела рядом и спросила:

— Ты не хочешь поговорить со мной?

Внезапно мне стало жалко ее. Повинуясь безотчетному порыву, я протянул руку и погладил ее по щеке. Она вскинула на меня глаза и удивилась:

— Откуда такие нежности? Аверин, ты и в самом деле заболел?

Я покачал головой.

— Ты сегодня очень красивая. Давно не видел тебя такой.

Она вздохнула:

— Что-то не то с нашей семейной жизнью. Игорь, мы с тобой почти не спим вместе. За последний месяц я не помню, чтобы ты прикоснулся ко мне. Я могла бы подумать, что в твоей жизни появилась другая женщина, но я бы почувствовала это.

Я хмыкнул.

— Рад, что мне в жены досталась умная женщина, только ревности мне сейчас и не хватает.

Она помолчала.

— Игорь, я все хочу с тобой поговорить, но не получается. Я решилась отложить этот разговор до возвращения в Москву, но раз уж так получилось, может, мы это обсудим? Что-то происходит с тобой, ты изменился в последнее время. Такое впечатление, что тебя что-то сильно тревожит. Это связано с работой? Я уж и отца спрашивала, он только плечами пожимает.

Я насторожился:

— Вот только не надо привлекать родственников к нашим проблемам, хорошо? — Я притянул ее к себе. — Я попробую исправиться. Сегодня я буду таким же пылким и нежным, как три года назад.

— Игорь, я вовсе не это имела в виду. И три года назад я не обольщалась относительно чувств, которые мы питали друг к другу. Но я надеялась, что смогу быть тебе хорошей женой и другом. А сегодня я с горечью констатирую, что ты от меня скрываешь какую-то важную часть своей жизни.

Я разозлился:

— Да, да, в последнее время у меня есть проблемы. Я устаю на работе, и если из того, что я, как твой брат Женя, не готов каждый день тащить тебя в койку, ты делаешь какие-то выводы…

Оскорбившись, она встала, холодно посмотрела на меня и, четко выговаривая слова, сказала:

— Я очень жалею, что завела этот разговор. Продолжать его у меня нет никакого желания.

Я пытался удержать ее, но она выдернула руку и так стремительно спустилась вниз, что почти столкнулась с Максимом и Сергеем, выходившими из кабинета. Максим бережно отстранил ее, но она, даже не извинившись, промчалась дальше по коридору.

Сергей глянул вслед Ольге и поднял голову ко мне:

— Что это с ней? Пролетела, как на метле.

Я пожал плечами и спустился вниз. Чтобы сменить тему, спросил Максима:

— Ну что, нашел своего приятеля?

Он кивнул:

— Не знаю, повезло нам, или нет, но генерал Ивановский сейчас в Москве. Его жена находится на лечении в гематологическом институте, говорят, что она умирает. Мой приятель созвонился с ним, но он категорически отказывается с кем-либо встречаться. Человек, с которым я разговаривал, мне обязан, ему удалось убедить генерала уделить нам полчаса. Это все. Адрес клиники я взял, но не думаю, что он станет с нами откровенно говорить.

Из кабинета с листком в руках появилась Стася. Она услышала последнюю фразу Максима, и спокойно сказала:

— Поскольку больше никаких ниточек пока нет, завтра с утра поедем в клинику.

Сергей вздохнул и без особой надежды спросил:

— Тебе не кажется, что нам с Максимом вдвоем будет проще разговаривать с Ивановским?

Стася сердито отрезала:

— Нет. Как ты не понимаешь, что ему гораздо легче отказать вам, чем просто молодой женщине? Он все-таки офицер!

Неожиданно с ней согласился Максим:

— Знаешь, Сергей, я согласен со Стасей. Я думаю, что ее присутствие нам только поможет.

Стася благодарно кивнула ему. Она внимательно прочитала свой листок, а потом подняла глаза на нас с Сергеем:

— Фамилия Решетников вам о чем-нибудь говорит?

— Решетников? Это мой бывший водитель, до Кирилла он возил меня. Только его сейчас нет в стране. Он выехал в Германию еще в прошлом году, сына лечит после аварии. А почему ты спрашиваешь?

Она задумчиво посмотрела на листок бумаги и сказала:

— Вера Шумилова звонила ему в тот вечер, когда ее убили. Компьютер зарегистрировал ее звонок в 21.15. Игорь, тогда, сразу, твоего водителя не опрашивали, зачем она звонила ему?

Я подумал:

— Сейчас и не вспомню. Может, и опрашивали. Кстати, Вера могла искать меня. Я тогда лежал больной с температурой, обычно я телефон отключаю, чтобы не дергали. В тот день у меня была куча дел, освободился я поздно, Ольга с Ташей были на даче. Я уже тогда подумал, что заболеваю, и Антон отвез меня домой. Возможно, Вера, не дозвонившись мне, искала меня через водителя.

Стася внимательно глянула в распечатку и вздохнула:

— Получается, что она 3 минуты 15 секунд выясняла, где ты?

Я постарался как мог спокойно ответить ей:

— Это только мое предположение. Я не знаю, о чем Вера могла разговаривать с Антоном. На мой взгляд, они были едва знакомы.

Сергей уточнил:

— Это водитель, у которого в аварии пострадали жена и сын? — Я кивнул, и он уверенно сказал: — Несколько лет назад мы с Антоном и его матерью жили в одном доме. Его жена работала портнихой, она иногда выполняла заказы для Веры. Ну там, ушить что-то, или переделать. Сразу после аварии, когда мы узнали, что она погибла, я передавал через Веру деньги для него.

Я с неохотой продолжил:

— Это было в прошлом январе. В той аварии сильно пострадал его сын, ему требовалось дорогостоящее лечение. Антон еще работал у меня некоторое время, но потом уволился и увез сына на лечение.

Максим насторожился:

— Значит, нашел где-то деньги? — Он повернулся к Сергею: — К тебе он не обращался?

Тот отрицательно покачал головой. Я пожал плечами и сказал:

— Деньги на лечение дал я, если вас именно это интересует. Он продал квартиру матери, а недостающую сумму я отправил на счет клиники. С тех пор я о нем ничего не слышал. Надеюсь, что лечение мальчику помогло: Антон тогда был просто в отчаянии. Потерять жену и ребенка, это не каждый выдержит.

Из столовой выглянула мать Ольги с Ташей на руках и позвала нас пить чай.

Чай в семье Шумиловых — совершенно условное понятие, никак не связанное с распитием именно вышеуказанного напитка. Так вышло и на этот раз: все уселись за стол, накрытый по-праздничному. Стася с Ольгой засуетились с тарелками. Что-то чересчур быстро она здесь освоилась, а Наталья Николаевна так просто подыгрывает ей. Я, например, так до сих пор и не привык к жизни в большой и шумной семье родителей жены.

Сославшись на начинающуюся простуду и плохой аппетит, я ретировался в свою комнату. В тишине и одиночестве мне удалось привести мысли в порядок, я успокоился и даже, кажется, задремал.

Я открыл глаза, когда за окном уже была плотная темнота. Молот, стучавший в голове, как будто утих. Подумав, что не стоит передергивать с моим предполагаемым гриппом, я спустился к гостям.

Все устроились в гостиной. Даже мальчишки, оставившие, наконец, компьютер, были здесь. Максим и Саша играли в шахматы против Сергея с Артемом. Неожиданно Максим захохотал и предложил противнику ничью:

— Слушай, ты опять меня поймал! Все-таки, я думаю, что зря ты бросил заниматься шахматами. У тебя здорово получается. — Он глянул на меня, и добродушно пояснил: — Это у нас с Серегой давний спор за первенство. Хотя признаю, что он чаще выигрывает, чем я.

Я подумал, что первенство, видимо, проходило в СИЗО. Не представляю, что об этом можно так спокойно говорить!

Стася и Ольга, сидя у камина, рассматривали фотографии в семейных альбомах. Они тихо перешептывались и временами прыскали от смеха. Сергей поглядывал в их сторону.

Ольга подняла на меня глаза и спросила:

— Как ты? Может, сделать тебе чаю с лимоном или малиной?

Я отказался и присоединился к Шумилову-старшему, тот смотрел по телевизору какую-то информационную программу. Новости меня волновали мало, и я от скуки наблюдал за Ольгой и Стасей.

Мне было странно видеть оживленное, зарозовевшее лицо жены. Она была одета в джинсы и незнакомую мне кофточку какого-то странного старо-розового оттенка, который ей оказался необыкновенно к лицу. На ее тонких запястьях позвякивали два серебряных браслета, которые она очень любила и практически не снимала. Я залюбовался красотой ее тонкой кисти с длинными пальцами, все-таки в ней есть то, что я называю породой, и что когда-то толкнуло меня к тому, чтобы просить ее руки. Кажется, Максим на нее заглядывается, во всяком случае, я несколько раз заметил, что он смотрит в ее сторону с непонятным выражением лица.

Я мысленно хмыкнул: не хватало влюбиться в собственную жену и устроить здесь сцену ревности. Ольгу я не ревновал никогда, может, она поводов не давала, а, скорее всего, я не был влюблен в нее. Наш брак был решен нами по трезвому расчету, и, я думаю, до сегодняшнего дня я выполнял все взятые на себя обязательства. Признаться, Ольга была хорошей женой и хорошей матерью. Уж не знаю, что у нее произошло с отцом Саши, почему они не жили вместе. Сразу я не спросил об этом, а потом уже как-то и ни к чему было. Странно, что я сейчас об этом вспомнил.

Мои мысли прервало неожиданно раннее появление Жени Шумилова. Я подумал, что обычно он пропал бы дня на три, отзваниваясь по телефону временами, чтобы родители не подавали в розыск.

Стася и Ольга принесли ему ужин на подносе, и он рассказывал московские новости о каких-то общих знакомых, которых он провожал в аэропорт. Я слушал совершенно невнимательно, но Женя привлек мое внимание:

— Игорь, я встретил в аэропорту твоего бывшего водителя, Антона Решетникова. Он прилетел из Германии, хочет посетить могилу жены. Помнишь, она как раз на новый год погибла?

Сергей насторожился:

— Он был один? Как там его сын себя чувствует?

Женя закивал с полным ртом:

— Один. Сын еще в клинике, но ему гораздо лучше. Он уже даже встает, правда ходит еще плохо, и корсет еще не сняли, но чувствительность восстановилась. Антон прямо ожил. Я его давно знаю, мы раньше вместе в качалку ходили.

Стася спросила:

— Как же он там одного мальчика оставил?

— Говорит, что познакомился там с женщиной, у нее тоже сын лежит в клинике, мальчики подружились, и она присмотрит за ним. Антон сказал, что постарается не задерживаться. Он хочет продать московскую квартиру, возвращаться они в Россию не хотят. Кажется, у него роман с этой немкой. — Женя повернулся к Сергею: — Он, кстати, о тебе расспрашивал. Очень обрадовался, что ты дома.

Максим с Сергеем переглянулись, а Стася спросила:

— Он не говорил, где остановится в Москве?

Женя пожал плечами:

— Дома, наверное. Хотя, может, он сдал квартиру кому, я даже не знаю. — Он недоуменно глянул на нее:- А что?

Стася пожала плечами:

— Просто спросила.

Он насмешливо скосил на нее глаза:

— Я думал, хочешь приютить. А что? Антон — парень симпатичный. Да ты его должна помнить, он еще работал, когда ты к нам пришла.

Стася покачала головой:

— Нет, при мне Игоря возил уже Кирилл Храмцов.

Женя озадачился:

— А что тогда такой интерес к Антону?

Сергей хмуро сказал:

— Вера звонила ему на мобильный в тот последний вечер. Мы хотели порасспросить его. Сегодня уже поздно, а завтра проедем на его московскую квартиру. В кадрах должен быть его адрес.

Глава 17 Тема Резник

Я с тревогой наблюдал, что Сергей и мама обеспокоены чем-то. Как бы понять, что у них происходит?

Если честно, я давно вижу, что ему она нравится. Мама у меня молодая и очень красивая, и добрая. Все равно она когда-нибудь соберется замуж, так уж лучше за Сергея. Он мне нравится. Как бы сделать так, чтобы они не расставались больше?

А тут еще Женя. Нет, он, конечно, красивый, как в рекламе туалетной воды, и одевается здорово, и машину водит хорошо, только Сергей все равно гораздо лучше. И Санька его тоже любит. Отца не любит, а его прямо обожает.

Вот, опять мама и Сергей уселись врозь. Нет, так дело не пойдет!

Я решительно поднялся и подошел к окну. Снег к вечеру повалил крупными хлопьями, и за окном было красиво, как в мамином шаре. Я позвал:

— Мама, Сергей! Идите сюда, посмотрите, как здорово!

Сергей подошел ко мне, и мы прилипли носами к холодному стеклу.

Он обнял меня за плечи и непонятно сказал:

— Ночь перед Рождеством! Давайте, пойдем, перед сном прогуляемся? — И повернулся к маме и Саньке: — Живо собирайтесь!

Бабушка недовольно проворчала:

— Куда это, на ночь глядя?

Но все засмеялись и пошли одеваться. Санькина мама и Максим тоже с нами пошли, и Женя, конечно. А Ташкин отец гулять отказался. Какой-то он скучный все время!

На улице мы сначала чинно гуляли по еще не занесенной снегом дороге, а потом Женя нас с Санькой повалил в снег, и мы затеяли игру в снежки. Мы уже почти закидали его, и Санька предложил ему благородно сдаться, но на наши крики подошли отставшие взрослые, и Сергей принял сторону Жени. Они встали спиной друг к другу, и отбивали все наши атаки.

Снежком сбили шапку с головы Санькиной мамы, и она с воинственными воплями перешла в рукопашную, свалив хохочущего Женю в сугроб, и усевшись сверху.

Потом мы выползли на дорогу, задыхаясь от смеха и отряхиваясь от попавшего за шиворот снега, и пошли в сторону дома.

Во дворе мы скатали огромного снеговика, тетя Оля принесла из дома морковку для носа, а в руки ему дали большую лопату, которой обычно разгребают снег у гаража. Мы уже собрались было уходить, но нам вдруг стало жалко оставлять снеговика в одиночестве, и мы быстро слепили для него снежную бабу. Сергей принес и для нее морковку и кокетливое ведро на голову, вместо шляпки.

Руки у нас с Санькой замерзли, и все решили идти в дом. Пока они все раздевались в прихожей и любезничали друг с другом, Сергей вышел куда-то.

Мы пошли в кухню пить чай, тут и Сергей пришел. Тетя Оля достала пирог, нарезала лимон на блюдечко. Мама приготовила всем чай, и подошла к окну с кружкой. Неожиданно она засмеялась и повернулась к Сергею:

— И когда ты только успел?

Мы подошли к ней и в свете, падающем из окна, увидели рядом с нашими снеговиками двух маленьких снежных человечков. На одном из них красовалась шапка Сергея, а на другом — его шарф.

Мама прижала чашку к груди и, слегка повернув голову, потерлась кончиком носа о шершавый свитер Сергея. Он обнял ее одной рукой за плечи, и она подняла к нему лицо, и я понял, что сейчас Сергей ее поцелует, и уже успел обрадоваться…

Но тут Женя громко поставил кружку с чаем на стол, и мама опустила голову и высвободилась. Щеки у нее были красные, не то от мороза, не то от того, что Сергей ее чуть не поцеловал.

Ну вот, теперь снова все сначала надо начинать. Я расстроено отвернулся от них, и заметил, что Максим подмигнул Сергею, при этом как-то странно покосившись на Санькину маму. Та, вроде бы, замужем. Пойми этих взрослых. Хотя в кино про них такое иногда показывают!

Мы с Санькой поднялись в его комнату, а остальные еще оставались внизу. Они затеяли играть в карты, и мы слышали их смех и приглушенные голоса. Я знаю, все взрослые любят такие игры, в которые играют вчетвером, а их там пять. Я не удержался, и спустился посмотреть, под предлогом того, что хочу попрощаться со всеми.

Так и есть, Сергею не хватило игрового места, и он подсел помогать маме. Он придвинул свой стул поближе к ней. Кажется, это не очень нравится Жене, зато я ушел спать со спокойной душой.

Санька обещал мне рассказать страшную историю про одну обезьяну. Мы улеглись, выключили свет, и Саша замогильным голосом начал рассказ. Я там не все помню, но все это вдобавок произошло на улице с ужасным названием "Морг". И сама история была не легче. В общем, я крепился изо всех сил, чтобы дослушать до конца.

Так что голоса и мамин смех, время от времени доносящиеся снизу, мне лично были кстати. Я не заметил, как уснул.

Видимо, от Санькиного рассказа мой сон не был крепким. Я проснулся от шума, который доносился из-за двери. Босиком я подкрался и посмотрел в замочную скважину.

Я успел как раз вовремя, чтобы увидеть, что мама проскользнула в дверь своей спальни и захлопнула ее прямо перед носом Сергея. Я испугался, что он рассердится. Но он прислонился спиной к стене, сунул руки в карманы джинсов, запрокинул голову и улыбался. При этом у него было довольно глупое выражение лица. У меня отлегло от сердца.

Я решился. Повернул ручку двери, вышел к нему. Сергей удивился:

— Темка! Ты чего не спишь? Два часа ночи, быстро давай в постель!

Я кивнул на мамину дверь:

— Не пускает?

Он покачал головой.

Я поднял руку в успокаивающем жесте, и прижал указательный палец другой к губам, давая знак молчать. Поскреб в дверь и тихо позвал тоненьким голосом:

— Мама, мамочка!

Через мгновение щелкнула ручка и на пороге появилась мама. Волосы она уже распустила, и была такая красивая, что Сергей, кажется, онемел на месте. Я понял, что у него временный столбняк и помощи от него не дождешься, и взял инициативу в свои руки.

Слегка — впрочем, весьма умеренно: переигрывать не стоит, мама это мгновенно просечет — дрожащим голоском я прошептал:

— Мы с Сашей рассказывали страшные истории на ночь, как раз такие, как ты запрещаешь, и про ужасную обезьяну с улицы Морг тоже, и я теперь не могу уснуть. Может, ты пустишь нас?

Улыбаясь, мама спросила Сергея:

— Ты тоже не можешь уснуть?

Вместо того, чтобы подыграть мне, он рассмеялся и, взяв меня за плечо, а маму за талию, оттеснил ее в глубину комнаты. Я быстро юркнул под одеяло:

— Чур, я посерединке!

Мама не стала пререкаться, чтобы не перебудить весь дом, и легла рядом со мной. Она потрогала мои ступни и сердито прошептала:

— У тебя ноги, как ледышки. Иди ко мне, я погрею тебя.

Мама так хорошо пахла и была такая теплая, что мне и правда ужасно захотелось спать.

Проснулся я от непривычной тесноты. Рядом со мной поверх одеяла спал Сергей, прямо в джинсах и свитере. Он протянул руку над моей головой, и мама спала на его ладони.

Я подумал, что не могу спать в такой жаре и тесноте, и тихо выбрался через нижний край одеяла.

От двери я оглянулся. Сергей и мама продолжали спать. Я подумал, что сделал все правильно, и тихо выскользнул за дверь.

Санька проснулся, когда я пришел, и пробурчал:

— Где ты ходишь?

Я махнул рукой и залез под одеяло:

— Кажется, это называется "налаживал личную жизнь мамы".

Санька засмеялся:

— Это как?

Я хмуро пояснил:

— Моя мама целыми днями пропадает на работе. А вечером несется домой, ко мне. Вера Николаевна говорит, что так и вся жизнь пройдет. Она все время маме советует наладить личную жизнь, а мама только смеется. А вообще я недавно задумался, найдется какой-нибудь настырный, уговорит ее, типа, чтобы у ребенка был отец, а потом мучайся с ним. Нет, я решил взять инициативу в свои руки. Тем более, что Сергей мне очень нравится. По-моему, ей тоже, только она у меня стеснительная.

Санька промолчал, и я подумал, что он уснул. А потом я услышал, как он вздохнул, как-то совсем по-взрослому.

Я уже почти заснул, а потом вспомнил очень важную вещь:

— Санька, ты не спишь? Я тут приврал маме для общей пользы, что не мог заснуть из-за страшной истории про обезьяну. Ты ж смотри, не выдавай меня.

Саша хмыкнул:

— Ну, ты даешь.

Из-за своих ночных хождений самое главное я проспал. Когда я спустился в кухню, все, кроме тети Олиного мужа, уже завтракали. Сергей пил кофе и поглядывал на маму. Увидев меня, он отодвинул стул рядом с собой, и я подсел к нему. Под столом он пожал мне руку, отчего у меня на душе потеплело.

Санькин дедушка допил свой чай, хитро глянул поверх очков на нас и сказал:

— Молодые люди! Как вы относитесь к тому, чтобы посвятить этот день развлечениям и забавам?

Я насторожился, а Саша, который лучше знает своего деда, радостно завопил:

— Ура! Мы согласны! Дед, а какая программа предстоит на сегодня?

Александр Сергеевич засмеялся:

— Огласить весь список?

Сашка солидно кивнул.

— Как вы относитесь к тому, чтобы посетить развлекательный центр на Соколе? Ну, поиграем в пейнтбол, в тире постреляем, посмотрим какой-нибудь фильм про инопланетян. Правда, нормально пообедать там не удастся, но не думаю, что вы будете против пиццы и всяких хитроумных салатов. А на десерт обещаю великолепный торт из фруктов и мороженого.

Теперь уже мы дружно заорали:

— Ура!

Наталья Николаевна укоризненно посмотрела на нас, и Александр Сергеевич, кашлянув, спросил у нее:

— Наташа, не составишь ли ты нам компанию? А вечером мы могли бы посетить цирк на льду, когда-то мы с тобой любили туда ходить. Я закажу билеты?

Она улыбнулась:

— С удовольствием. Сто лет не была в ледовом дворце.

Санькина мама улыбнулась:

— Хорошая программа, только когда же вы вернетесь?

Наталья Николаевна сказала:

— А мы переночуем в Москве, а завтра с утра вернемся. Приготовим вместе все к вечеру. Максим, не забудьте, что вы тоже приглашены. — Она посмотрела на подоконник, где копилкой сидела наша Маня, и озабоченно повернулась к Ольге: — Не позволяй Таше мучить кошку. Бедная Маня, с каким достоинством она выносит все приставания и объятия этого тирана!

Услышавшая свое имя Таша радостно забарабанила ложкой по столу и громко сказала:

— Маня!

Все засмеялись.

Мама спросила у Ольги:

— А ты чем сегодня думаешь заниматься?

Ольга вздохнула:

— Раз вы все разъезжаетесь, я займусь праздничной готовкой и завтрашним тортом.

Мама виновато сказала:

— Олечка, я вечером приеду и помогу тебе, ладно?

Ольга тихо спросила у мамы:

— Ты, конечно, едешь с Сергеем и Максимом?

Мама кивнула, искоса глянув на Сергея. Тот промолчал, только чуть наклонил голову. Понимая, что большего одобрения она в настоящий момент не добьется, мама поднялась к себе, чтобы переодеть свитер и теплую юбку. Вниз она спустилась уже полностью готовая, поцеловала меня, и они уехали на огромном джипе дяди Максима.

Глава 18 Ивановский

Больничная территория была довольно ухоженной. Правильных размеров клумбы, сейчас покрытые толстым слоем снега, тугие темные пушистые ели, и прозрачные на их фоне березы, — я до мельчайших подробностей изучил все за эти дни. Утром мы с ребятами приезжали к госпиталю, и весь день я проводил здесь. В палате Лера лежала одна. Когда она спала, я спускался вниз. Ребята весь день ждали меня в машине. Я пытался отказаться от такого сопровождения, но наш начальник службы охраны был неумолим, и я махнул на это.

Лере становилось все хуже, врачи отводили глаза, а медсестры жалостливо смотрели на меня. А вчера ко мне спустился их начмед Лева Шабиневич, мой старый знакомый. Он поискал сигареты по карманам, взял мои и так долго прикуривал, что я не удержался и спросил:

— Что, это конец?

Он прищурился, молча посмотрел на меня, и буркнул:

— Ей осталось не больше недели.

Я опустил голову.

— Может, мне забрать ее отсюда? — Он покачал головой, нахмурился. — Боюсь, что в Питер я ее не довезу.

— О поездке и речи не идет. Если ты ее заберешь, у нее не будет и этой недели. Как ты не понимаешь, мы ей делаем поддерживающую терапию. Без уколов она уже не сможет. — Он отвернулся и сказал в сторону: — Вчера звонил ее отец. Хочет проститься. Я не смог отказать.

Я молча кивнул.

Последние полтора года болезнь Леры прогрессировала, мы с ней метались по заграницам и очередным светилам, дома, в Питере, не бывали совсем. А осенью она запросилась в Россию. Я созвонился с Левой.

Мы приехали в Москву, я с ребятами поселился в доме, где когда-то мы с Лерой провели наш первый месяц вместе. Дом достался мне от тетки, ее муж занимал довольно высокое положение в сталинские времена, за особые заслуги тогда было принято награждать такими вот тяжеловесными хоромами. Он совсем не походил на дачи, которые понастроили в окрестностях поселка в последние годы. Лера почему-то любила его. Первое время я привозил ее сюда, мы гуляли по усыпанным листьями дорожкам, сидели вместе на веранде вечерами. А потом Лере стало совсем плохо, и поездки пришлось прекратить.

Первую химиотерапию она перенесла лучше, у меня появилась очередная призрачная надежда, а потом опять ухудшение. Она сама приняла решение прекратить лечение. Посмотрела на меня огромными своими глазищами, и сказала:

— Жалко оставлять тебя, но и ты меня пойми: я хочу уйти из жизни достойно, а мне так плохо, что продолжать это полуживотное состояние просто нет смысла. Поговори, пожалуйста, с врачами, пусть оставят все, как есть.

Теперь я просто ждал. Мне кажется, я покрылся какой-то толстой коркой, и даже звуки и запахи доходят до меня с задержкой. Ребята раньше переговаривались между собой, перешучивались. Теперь, по молчаливому уговору, они притихли, по вечерам, когда мы попадаем домой, все хмуро расходятся по комнатам… Надо сказать, Леру любили все. Я поймал себя на мысли, что подумал о ней в прошедшем времени и сжал челюсти до боли.

За последнее время я совершенно забросил дела. Хорошо, что ребята меня прикрывают. Сначала я вырывался в Питер на короткие промежутки времени, а потом мне стало жалко тратить время, которое я могу провести с Лерой, на эти совершенно мне ненужные поездки. Постепенно все научились справляться сами, звонили уже не по делу, а просто поинтересоваться, как идет лечение. Поэтому вчера я искренне удивился, когда мне позвонил давний питерский приятель с необычной просьбой. Он сказал, что к нему обратился человек, которому он очень обязан, и просил посодействовать встрече со мной.

Имя Максима Соколова мне ничего не говорило. Нет, конечно, я помнил эту историю с нефтью и налогами, кажется, он даже провел в СИЗО какое-то время, но что за вопрос у него мог быть ко мне? Честно сказать, я не обнаружил в себе и искры любопытства.

Однако мне хотелось занять себя чем-то на время приезда Лериного отца, и я дал согласие на встречу.

От ворот в сопровождении ребят из моей охраны шли два мужчины и молодая девушка. Соколова я узнал сразу. Что ж, он хотя бы пунктуален. Впрочем, там, где он раньше вращался, иначе нельзя.

Я кивнул ребятам, и они оставили нас. Соколов представился сам и представил мне своих спутников. Фамилия высокого темноволосого парня показалась мне смутно знакомой, и не зря. Соколов извинился за беспокойство, и пояснил, что только крайняя нужда вынудила их искать встречи со мной.

Я пожал плечами.

— Давайте без политеса.

Высокий парень хмуро посмотрел на меня и вступил в беседу:

— В феврале прошлого года здесь, в Москве, убили Веру Шумилову. Она была моей женой. Так получилось, что против меня свидетельствовали определенные обстоятельства, и следователь предположил, что я имею отношение к ее смерти. Я провел в СИЗО больше восьми месяцев. Адвокатам удалось добиться изменения меры пресечения, но все равно обвинения с меня не сняты. А в последнее время в расследовании ее гибели появились некоторые обстоятельства, которые вынуждают меня задать вам несколько вопросов.

Я вздохнул. Меньше всего мне хотелось бы сегодня говорить о моих сложных отношениях с Верой. Дело прошлое, да и сегодняшние мои проблемы бесконечно далеки от этих воспоминаний. Я приготовился было отказаться от разговора, но тут увидел лицо его спутницы. Она тревожно смотрела на меня, сжимая в руках пушистую муфточку. Эта ее муфточка и мех капюшона, обрамлявший лицо с нежным румянцем, почему-то растрогали меня. Я подумал, как она сама непохожа на Веру. Вот уж кому никогда не пришло бы в голову выбрать такой наряд, так это ей. Интересно, кем она приходится ему, неужели человек, женатый на такой холодной и расчетливой стерве, как Вера, может потом встречаться с девушкой с таким лицом и глазами, как у этой? Хотя чему удивляться, как раз я сам познакомился с Лерой, еще не порвав с Верой всех отношений. Может быть, это так сильно ее и задело.

Неожиданно для себя я спросил:

— А вы действительно не имели отношения к ее смерти?

Он хмуро буркнул:

— Нет. А что, должен?

Я хмыкнул:

— Ну, я бы не удивился. Вера никогда не была ангелом. Впрочем, было время, я тоже был ею увлечен, так что можете считать меня товарищем по несчастью. — Я нашел в кармане сигареты, закурил сам и предложил своим собеседникам. Мы затянулись, и я продолжил: — Однако, возвращаясь к теме нашей встречи, хочу сказать, что саму Веру не видел к моменту ее гибели уже года три, а в прошлом феврале даже не был в стране. Так что, боюсь, не смогу быть вам ничем полезным.

Соколов и парень переглянулись, и Максим протянул мне небольшую папку с документами. Я открыл ее и подумал, что не надо было ввязываться в эту беседу. Там были документы, которые Вера тогда передавала мне, и которые я вернул ей, отказавшись платить. Я совершенно равнодушно просмотрел документы и фото и пожал плечами:

— Я все это уже видел. Вы их нашли у Веры? Что же раньше не показали следователю?

Максим сказал:

— Дело в том, что мы сами нашли их только недавно. Там, в пакете, еще диск с фотографиями, можете оставить все себе. Я не думаю, что для кого-то, кроме вас, это представляет интерес.

Я с интересом посмотрел на него:

— Зря. Если отдать эти документы следователю, то у него появится еще один подозреваемый по делу.

Сергей Шумилов вынул из пакета еще один документ. Это было последнее письмо Веры ко мне, вернее, ее записка, которую я нашел в пакете с фотографиями и документами.

Я бегло глянул на нее и пожал плечами:

— Я вернул ей эту записку тогда же, вместе с документами. Я любил Леру по-настоящему, и не хотел, чтобы между нами стояла ложь или умалчивание. Я сам показал ей эти документы. Она просмотрела их, а снимки даже не стала брать в руки, и сказала, что верит мне и знает, если я так поступил тогда, значит, это было правильно. Платить Вере я отказался, а документы и записку в одном пакете вернул через курьера. Примерно через месяц после этого у меня состоялся крупный разговор с отцом Леры, он обвинял меня в пособничестве бандитам, участии в денежных махинациях при восстановительных строительных работах. Обвинил меня даже в гибели своего сына. Я понял, что Вера выполнила свою угрозу, отправила ему часть документов. Я не стал ни оправдываться, ни переубеждать его. Лера верила мне, все остальное для меня не было важно.

Сергей внимательно глянул на меня и медленно сказал:

— Записку нашли в моем сейфе на работе. И, конечно, решили, что она адресована мне. Я ее не только не получал, но и не видел никогда.

Я кивнул. Внезапно девушка шагнула вперед, положила руку мне на рукав и встревожено сказала:

— Кажется, вас ищут.

Я оглянулся и увидел, что от подъезда к нам спешит молоденький врач. Сердце глухо ухнуло и забилось где-то у горла. Я решил, что Лера… Наверное, у меня было ужасное лицо, потому что спутница Шумилова подняла руку и перекрестила меня.

От стука крови в ушах я едва понял то, что говорит мне врач:

— Меня послал Лев Николаевич, он просил предупредить, что у больной Ивановской посетители, о которых он вас предупреждал.

Я отвернулся от него и, уже не заботясь о том, что обо мне подумают, набрал в руки снег и растер лицо до боли. Стало чуть легче, и я оглянулся на своих собеседников.

Девушка со слегка побледневшим лицом вцепилась в рукав Шумилова, и он одной рукой притянул ее к себе. Максим сказал:

— Простите, мы не будем вас больше задерживать.

Отряхнув снег с обшлагов, я сам остановил их:

— Подождите. — И, недовольно морщась, предложил: — Если надо, я подтвержу, что эта записка адресована мне.

Шумилов глянул на меня, отрицательно помотал головой и сказал:

— Если честно, я просто хотел знать, имеете ли вы отношение к гибели Веры.

Я наклонил голову и исподлобья посмотрел на него.

— Ну и как, узнал? Я ведь мог и обмануть.

Его спутница шагнула вперед и твердо сказала:

— Я посмотрела на вас, и не верю, что вы могли заказать убийство женщины, пусть даже и бывшей любовницы. Простите, что мы побеспокоили вас. Спасибо за ваше предложение, мы попробуем справиться сами. — Она замялась, оглянулась на своих спутников, и продолжила: — Я хотела еще спросить у вас, не знакома ли вам фамилия Решетников, Антон Решетников?

Я подумал и пожал плечами.

— Не припомню. А в связи с чем эта фамилия всплыла?

Девушка пояснила:

— Вера звонила ему на трубку в свой последний вечер.

Я подумал еще, но никого похожего вспомнить не мог.

— Нет, я не был с ним знаком.

Она на секунду запнулась, а потом все-таки спросила:

— А фамилия Алексея Нефедова, или Виктора Резника вам знакома?

Я удивился:

— А эти тут каким боком? — и пояснил: — Ребята держали при каком-то фонде контору по оказанию разнообразных услуг. Например, курьерские услуги по транспортировке денег и документов, инкассаторские, охранные. Боюсь, что не всегда и не все они делали в рамках закона, но их уважали, и я сам часто пользовался услугами их фирмы.

Девушка спросила:

— В тот раз документы тоже привозили через них?

Я подумал и честно сказал:

— Утверждать это я не берусь. Просто не помню. Если бы я тогда знал, что это так важно… А как вы вышли на них?

Шумилов рассказал мне историю с джипом, и я коротко хохотнул:

— История вполне в их духе. За это их работа всегда ценилась и хорошо оплачивалась: лаконично, остроумно и хрен поймешь, как они этого добиваются.

Я развел руками:

— Ну, что ж, если других вопросов у вас ко мне нет, мы можем проститься. Навряд ли мы еще когда-нибудь встретимся. Честно скажу, когда понял, что вы хотите говорить о Вере, хотел вас сначала послать подальше. Но потом я был с вами совершенно откровенен, и не жалею об этом.

Они уже повернулись, чтобы уйти, и я, неожиданно для себя, сказал Шумилову:

— Бросил бы ты копаться во всем этом. Ненароком откопаешь то, чему сам не обрадуешься. Врагов у Веры всегда хватало. О покойниках плохо не говорят, но она любила побаловаться шантажом, и кому-то просто надоело терпеть ее выходки.

Неожиданно девушка с сочувствием посмотрела на Сергея и взяла его за руку. Он вздохнул, глянул на меня и сказал:

— Тот, кто убил Веру, очень близок ко мне. Я всегда считал семью самым главным в моей жизни. Если я чего-то добился, то это благодаря родителям, если я сделал что-то по-настоящему важное и значимое для меня, то это потому, что я хотел быть достойным своей семьи. И теперь я дойду до конца, иначе у меня навсегда останутся сомнения, которые не позволят мне быть со всеми прежним, таким, как раньше. Так что за совет спасибо, но я все-таки буду продолжать поиски.

Глава 19 Максим Соколов

Расставшись с генералом, депутатом, а теперь, оказалось, и просто очень несчастным человеком, мы подошли к моему джипу, стоявшему рядом с машиной Ивановского. Ребята из его охраны молчаливо проводили нас взглядами.

Сергей усадил Стасю, и сам уселся на сидение рядом. Также молча, мы выехали со стоянки. Я глянул на Сергея:

— Теперь на очереди Антон Решетников. Куда ехать?

Он назвал адрес. В принципе, это не очень далеко отсюда. Я перестроился и влился в общее движение. Несмотря на выходные, машин на улицах было много, движение отнимало все мое внимание. Некоторое время спустя мы с Сергеем, видимо одновременно, подумали, что давно не слышали Стасю, и оглянулись на заднее сиденье. Она тихо плакала, забившись в угол.

Сергей внимательно посмотрел на нее и спросил:

— Это по конкретному поводу или от общей несправедливости жизни?

Стася сердито глянула на нас, вытерла покрасневший нос платочком и пробурчала:

— Лучше за дорогой следите!

Мы переглянулись с Сергеем, и сели ровно.

Через некоторое время Стася слабо пошевелилась и сказала:

— Мы все решили, что тот, кто убил Веру, хотел, чтобы убийцей считали Сергея. Воспользовались тем, что они с Верой неважно жили, потом его последовательно лишили алиби, подсунули ему эту злосчастную записку. Я думаю, если бы у них в руках были те документы, что мы нашли в квартире, они бы не преминули подсунуть и их, чтобы мотив убийства прослеживался четче. — Она помолчала несколько секунд, собралась с мыслями и продолжила: — А если все не так? Если мы путаем причину и следствие?

Я заинтересованно спросил:

— Это как?

Она вздохнула:

— Если просто очень нужно было устранить Сергея на некоторое время, лишить его свободы? При таком раскладе Веру могли убить для того, чтобы навлечь на него подозрения, что и произошло в конечном итоге.

Сергей подумал, повернулся ко мне и сказал:

— Получается, что до сих пор довольно безуспешно все искали человека, которому мешала Вера, а нужно поискать кого-то, кому мешал я? Так мешал, что пришлось пойти на убийство?

Стася обрадовалась:

— А я о чем говорю!

Сергей задумался и сказал:

— Кажется, гораздо проще было грохнуть меня. Например, там же, на дороге.

Я включился в разговор:

— Если ты говоришь, что этот человек очень близок к тебе, возможно, что он не хотел убивать тебя или причинять тебе непоправимый вред. Просто ему нужно было твое отсутствие. Если хочешь, я придумаю еще пару вероятных причин его поведения, но, я думаю, это на данном этапе не важно. Стася высказала свою версию, и, если хочешь знать, она не кажется мне невероятной.

Лицо Сергея потемнело:

— Ты всерьез думаешь, что это мог быть мой брат?

Я с сочувствием посмотрел на него и пожал плечами.

— Послушай, людей, имеющих доступ к твоему сейфу на работе, не так уж много. Попробуй перечислить их.

— Да тут и перечислять нечего. Ключ от своего сейфа я не давал никому. Конечно, если предположить, что это кто-то из членов моей семьи, то взять у меня ключ на время мог любой из них. Обычно он висит на одном кольце с ключами от кабинета в офисе, и я держу его в куртке или кармане пиджака, смотря по сезону. Ты пойми, ничего особо секретного в моем сейфе сроду не хранилось!

Стася молчала. В зеркале я увидел, что она прикрыла глаза пушистыми ресницами и задумалась.

Я примирительно сказал:

— Это не обязательно должен быть Женя. С таким же успехом можно рассматривать кандидатуру Аверина. Он тоже все время находился где-то рядом с тобой, доступ в твой кабинет у него есть. Почему ты сразу уперся в брата?

Сергей тяжело вздохнул.

— Я очень хорошо отношусь к Игорю, но скажу тебе сразу: я был бы счастлив, если бы мог подозревать его, а не Женю. Но, увы, он не может рассматриваться, даже как вариант: он не увлекается ни охотой, ни рыбалкой, и знать конкретное месторасположение этого Пашкиного кооператива, где мы тогда собирались встретиться, он просто не мог. Он и с Пашкой знаком только шапочно, может, пару раз встречались. А меня тогда ждали совершено определенно, на единственной дороге, которая туда ведет.

Мы замолчали.

Неожиданно сзади голос подала Стася.

— Вот уж кому отсутствие Сергея не было выгодно, так это Жене! У них же семейный бизнес, это и его деньги тоже. То есть то, что он занимался бы какими-то махинациями в обход брата, я даже в принципе не допускаю. Я уже год работаю экономистом в фирме, и заметила бы, если бы что-то было.

Я спросил:

— Может, у него были какие-то финансовые затруднения, карточные долги, например?

Сергей криво усмехнулся:

— Да нет, Женька у нас по другой части.

Стася тихо сказала:

— Я за этот год очень часто разговаривала с Женей, мы часто вместе работали, и я чувствовала, как ему тяжело работать в ПТО и, одновременно, заниматься организацией производства. В строительстве должность главного инженера, которую он занимал вместо Сергея, это не столько почетное, сколько беспокойное место. Тем более, что Женя по натуре склонен к кабинетной работе, он классный специалист, превосходно разбирается в компьютерах, в свое время он очень помогал мне. Ему все это было трудно: собачиться с представителями заказчика, раскручивать все, чтобы машины работали, рабочие исполняли свои обязанности, не пили и не бузили, лавировать между поставщиками, налоговыми и прочими контролирующими органами, чтобы работа шла так, как было при тебе, плавно, мощно, без рывков и остановок. Думаешь, ему это просто далось?

Сергей посмотрел на Стасю с каким-то странным выражением лица, и сказал:

— Давайте закроем эту тему для обсуждения. Тем более, что мы уже подъехали.

Мы въехали в старый московский двор. Я думал, что таких уже давно не существует. По идеям московских архитекторов, такие дворы являются анахронизмом и должны быть разрушены, чтобы не занимать дорогую землю, на которой можно отгрохать очередную высотку.

Я остановил джип у подъезда, и Сергей первым вылез из машины. Он покрутил головой, усмехнулся:

— Ну надо же, здесь почти ничего не изменилось. Только все как-то странно уменьшилось.

Невдалеке от нас толстая молодая дворничиха сгребала снег. В этом году всем дворникам надо делать надбавку к зарплате, так много у них работы. А снег все идет и идет.

Подъезд, в котором жил Решетников, был проходным. На первом этаже дверей в квартиры не было, там располагался магазин, фасадной стороной выходящий на улицу. Мы поднялись на второй этаж. На двери, старой и облупившейся, висела табличка с фамилиями жильцов. Против фамилии Решетниковых значилось два звонка. Сергей позвонил, но за дверью была тишина. Кажется, в квартире никого не было.

Мы спустились во двор, Сергей подошел к дворничихе. Повернув к нему красное лицо, та переспросила:

— Решетников? Так его в больницу увезли, еще утром. — Она с неодобрением посмотрела на тоненькую фигурку Стаси. — Выстрелили в него, два раза. Палыч, жилец из 21-й квартиры, его и обнаружил в подъезде. Мусор человек пошел вынести, а тут ваш Решетников и лежит. Весь в кровище, ужас. Мы, как положено, милицию и скорую вызвали. Да менты только недавно и уехали, все расспрашивали, кто его последний раз видел, да кто что слышал. А только ничего они не узнали, потому как соседи этого Решетникова по коммуналке дома не были, к детям на праздники уехали. А мы и вовсе не знали, что он приехал. Он же, вроде, в Германии жил. Чего его сюда понесло?

Я спросил:

— А не знаете, в какую больницу его увезли?

Она снова взялась за лопату:

— А мне это без надобности. Я с ним и вовсе незнакома была.

Сергей сунул ей в карман теплой стеганой куртки купюру, и баба подобрела:

— А вы ему, извините, кем приходитесь? Родня?

Сергей кивнул:

— Почти. Работали мы вместе. А еще раньше я жил вон в том подъезде.

Баба кивнула, потом вспомнила, полезла в карман и сказала:

— Вот номер телефона следователя, что главный тут был. Я для порядку взяла. Может, вам пригодится?

Уже в машине мы прозвонили моему приятелю из МУРа, назвали ему номер и фамилию следователя и через десять минут знали, что Решетникова увезли в дежурную больницу, еще утром, что ему сделали две операции, он до сих пор без сознания. Врачи говорят, что состояние тяжелое, но организм у парня здоровый, тренированный, должен выкарабкаться. Следователь пообещал позвонить, если Решетников придет в себя.

Мы все-таки проехали в больницу. К нам вышел молодой усатый хирург в зеленой робе. Увидев Стасю, он заулыбался, но ничего нового не сказал. Взяв с него слово, что парня будут лечить по высшему разряду, мы просили звонить, если что-то понадобится, или если Антон придет в себя. Он уверил нас, что раньше завтрашнего дня ни о каких разговорах и речи не идет, потому что наркоз еще действует.

Не знаю, как Стася с Сергеем, а я с облегчением покинул больницу. Вот не люблю я их, просто до ужаса не люблю!

Сергей глянул на Стасю и спросил:

— Куда теперь?

Стася, подумав, попросила:

— Мне хотелось бы поговорить с охраной вашего дома. Помнишь, ты говорил, что знаком с их командиром?

Сергей кивнул.

Стася задумчиво сказала:

— Хочу посмотреть, может, у них есть какая-то регистрация приезжающих машин, или хотя бы тех, что остаются на стоянке.

Сергей поднял брови:

— И что ты хочешь там увидеть?

Стася тряхнула головой:

— Если честно, то и сама не знаю. Давай сначала посмотрим?

Я кивнул, и мы тронулись. Сегодня нам отчаянно везло: когда мы подъехали к периметру Серегиного дома, от ворот к нам подошел тот парень, с которым Сергей здоровался в прошлый раз. Мы не стали заезжать внутрь, а припарковались прямо за шлагбаумом.

В помещении, где размещалась охрана, было тепло. Стася сразу сбросила капюшон шубки, а мы расстегнули куртки. Виктор, как нам его представил Сергей, предложил нам чай, но мы дружно отказались. Стася изложила свою просьбу, и Виктор кивнул ей:

— Конечно, мы записываем все машины, которые проезжают здесь, а у тех, что на стоянке, отмечаем время приезда и отъезда. Обычно мы эти журналы никому не показываем, ну, там, знаешь, жены своих мужиков выслеживают, или еще что. Но вам, в виде исключения, покажу. Говорите, за прошлый февраль?

Он подошел к обычному офисному шкафчику, открыл антресольную часть и через полминуты у Стаси в руках был журнал регистрации за прошлую зиму. Она подсела к письменному столу и внимательно просматривала записи.

— А почему прошлой зимой было так мало записей?

Виктор улыбнулся:

— Так только недавно заселились. И сейчас еще не во всех квартирах живут. А в прошлом январе, и правда, мало жильцов было.

Виктор и Сергей заговорили о каких-то общих знакомых, а Стася листала успевшие залохматиться по краям страницы журнала.

Минут через пятнадцать она подняла к нам голову:

— Вот, — и, показывая на запись в журнале, торжествующе посмотрела на нас, — это то, что я искала. Номер машины, на которой Антон в прошлом году возил Игоря Аверина. Он и сейчас на ней ездит, только водителя сменил. Запись сделана в тот же день, 20 февраля.

Виктор глянул на страницу журнала, сказал:

— Отметок о прибытии и убытии нет, значит, на стоянку не заезжали. Но, судя по последней записи с отмеченным временем, было уже больше 22 часов.

— Черт! — выругался Сергей. — О чем менты думают, кроме как о своей низкой зарплате, а? Теперь попробуй, поспрашивай Антона. Совершенно непонятно, что за дела у него с Верой были?

Я потер лицо руками:

— Нужно ждать, когда он придет в себя, и попробовать расспросить его.

Мы поблагодарили Виктора, он проводил нас к машине и выпустил джип за периметр.

Зимой темнеет рано, и сейчас уже начинались зимние сумерки. Сергей позвонил на дачу, трубку взяла Ольга.

— Вы где пропадаете весь день, гулены? Я вас уже с обеда жду, приготовила борщ с чесночными пампушками, как ты любишь, а вас все нет.

Сергей засмеялся:

— Ольга, через полчаса будем. Никому не отдавай мой борщ!

— Давайте скорее, а то я без вас скучаю. Игорь окончательно загрипповал, даже вниз не спускается. Женька уехал куда-то с приятелем, сказал, что вернется только завтра. А мы с Ташкой уже все песни перепели, все сказки пересказали. Вот, трубку из рук тащит, хочет поговорить с вами.

Динамик в трубке Сергея настроен так, что мне было слышно даже нежное дыхание и смех Ольги и посапывание Ташки. Ужасно захотелось, чтобы это меня они с таким нетерпением ждали. Я сглотнул. Неожиданно Стася сзади протянула руку и сжала мое плечо. Наверное, ей в зеркало видно было мое лицо. Да, проницательная девушка, ничего не скажешь. Я поправил зеркало и буркнул Сергею:

— Поехали, что ли?

По дороге я дал себе честное слово, что даже не буду входить в дом, только отвезу Сергея и Стасю, но Ольга и Таша встретили нас такими сияющими от счастья глазами, что у меня из головы вылетели все благие намерения. Пришлось заходить, и садиться за стол, и рассказывать все наши сегодняшние заморочки, и видеть совсем рядом ее лицо, и внимательные глаза, и нежный румянец на фарфоровой коже. Все ели потрясающе вкусный, обжигающий губы Ольгин борщ, и надо было хотя бы как-то участвовать в беседе, чтобы она не подумала, что я совсем идиот и невоспитанный хам.

Когда уже все пили чай с лимоном из огромных шумиловских кружек, спустился Аверин. Выглядел он неважно. Пришлось ему второй раз все рассказывать.

Он хмуро выслушал нас, потом с уважением посмотрел на Стасю:

— Я и не знал, что в нашем коллективе работает прирожденный частный сыщик. Ты молодец. — И непонятно добавил: — Я тебя недооценивал раньше.

Мы перешли в гостиную. Сергей затеял на ковре замечательную возню с Ташей. Они в изнеможении рухнули на ковер, и Таша уже не повизгивала, а даже похрюкивала от счастья.

Сославшись на плохое самочувствие, Игорь поднялся наверх. Без него обстановка стала еще непринужденнее. Теперь к возне на полу присоединилась и Ольга. Кошка Маня, забравшись на колени к Стасе, неодобрительно смотрела на все это.

Потом Сергей с Ташей перебрались на диван, а Стася и Ольга пошли в кухню. Как я понял, Рождество в семье Шумиловых отмечается широко. А может, у них все праздники так отмечают?

Сергей удивился, когда я твердо сказал, что мне надо ехать домой.

— Оставайся, завтра Рождество, чего тебе одному дома сидеть?

Вот и попробуй, объясни другу, что с его замужней сестрой я уже просто не могу дышать одним воздухом в комнате, а провести еще одну ночь под крышей с ней, зная, что она там со своим мужем, мне уже и вовсе не по силам.

Стася сварила кофе и принесла на подносе. Ольга забрала Ташу, которая уже вовсю терла глаза, и унесла наверх.

Мы тихо разговаривали. Позвонили Шумиловы-старшие, доложились, что уже дома, пьют чай, всем все очень понравилось, Тема и Санька целуют мам. Стася порозовела и счастливо улыбалась.

Черный густой кофе, толково сваренный Стасей, молотом застучал у меня в висках.

Она собрала посуду на поднос, и Сергей вызвался помочь ей отнести его в кухню.

Вошедшая в комнату Ольга удивилась:

— А где все?

Я кивнул головой по направлению кухни:

— Сергей решил оказать помощь Стасе в мытье кофейных чашечек.

Ольга хмыкнула:

— Небось, целуются. — Она доверчиво посмотрела на меня и сказала: — Максим, я ужасно рада за Сергея. Кажется, на сей раз ему повезло.

Я поднялся.

— Оля, я поеду. Давай не будем их отвлекать, совсем не обязательно разводить эти церемонии прощания.

Она кивнула, чуть помедлив. Или мне просто показалось?

— Пойдем, я провожу тебя.

Ольга шла чуть впереди меня темным коридором, потом мы вышли в неосвещенную прихожую. Разыскивая на ощупь выключатель, она замедлила движение, и я наткнулся на нее в темноте. Раздался нежный смешок, я знал, что должен бы выпустить ее из рук, но вместо этого повернул ее лицом к себе и стал целовать прямо в нежные губы. Когда я, наконец, отстранился, она не то прошептала, не то просто выдохнула:

— Максим!

Я окончательно пришел в себя, отпустил девушку.

— Извини, ради бога, извини! Я просто сам не знаю, что на меня нашло.

Глаза мои к тому времени привыкли к темноте, но я не мог рассмотреть выражение ее лица. Я сделал шаг в сторону, снял с вешалки свою куртку, и открыл входную дверь.

Хмуро буркнул:

— До свидания, — и, оглянувшись, добавил: — Я не хотел тебя обидеть.

Тяжелая входная дверь отделила меня от тепла шумиловского дома, от Ольги. Я постоял на крыльце, вдыхая морозный воздух, потом спустился к джипу. Мотор машины мощно и тихо заурчал. В салоне стало тепло. Я посидел в машине, собираясь с мыслями. Кажется, я просто напугал Ольгу. Ну, что же, значит, так тому и быть.

Но тут дверь джипа открылась, и на переднее сидение рядом села Ольга. Она хмуро посмотрела на свои ноги, обутые в расшитые замшевые тапочки, сбросила их и поджала ноги под себя.

Я полез в карман за сигаретами. Повернулся к ней и с досадой сказал:

— Оля, я уже понял, что ты — хорошая девчонка. Вот только в жалости твоей никто не нуждается. Я ясно выразился?

Она молчала. Неожиданно мое сердце глухо застучало, я протянул руку к ее лицу и прикоснулся к щеке. Она чуть наклонила голову и потерлась о мою руку.

Дрогнувшим голосом я сказал:

— Ты сошла с ума.

Она медленно кивнула и повернулась ко мне. Уже никуда не спеша, я наклонился над ее лицом и прикоснулся к губам. Мы целовались так долго, что обоим не хватило дыхания. А потом все случилось так, что я забыл о том, что мы в машине, что джип стоит в двух шагах от дома, что на крыльцо может выйти кто угодно, в том числе Сергей или Ольгин муж, что я не должен целоваться так яростно с замужней сестрой моего друга.

С тихим смехом Ольга целовала меня в шею. Она нашла свой свитер, и натянула его на голое тело. Чего мне точно не хотелось, так это отпускать ее от себя.

— Оля, давай поедем ко мне, — жалобно попросил я.

Она пересела на кресло рядом и поправила волосы.

— Знаешь, я не могу вот так поступить с Авериным, просто взять и уехать ночью. Он не любил меня, но никогда не делал мне ничего плохого, я уважаю его, он прекрасный отец, обожает Ташку. — Она поежилась. — О, господи, я в своем сумасшествии совершенно забыла о Таше!

Я вздохнул.

— Ты жалеешь о том, что произошло между нами?

Ольга покачала головой и подняла ко мне свое нежное лицо.

— Максим, ты просто не понимаешь, о чем говоришь. Как я могу жалеть об этом? Да я просто умерла бы, если бы ты выгнал меня.

Я обнял ее за плечи и прижал к себе. Она поежилась.

— Замерзла? Иди ко мне.

Ольга покачала головой и сказала:

— Если бы мне даже два дня назад сказали, что я буду заниматься любовью в машине на пороге своего дома, я просто рассмеялась бы. — Помолчав, она добавила: — Максим, давай попробуем не торопить события?

Я все-таки достал сигарету.

— Что это значит? Если то, что сейчас ты поднимешься, примешь душ, и пойдешь в постель к своему мужу…

Ольга зажала мне рот рукой.

— Помолчи, Максим. А то ты сейчас, кажется, наговоришь лишнего. Я только что переспала с мужчиной, который мне безумно нравится. Для женщины это очень много значит. И я не позволю тебе испортить наш первый раз.

Она поцеловала меня куда-то в ухо, счастливо засмеялась и выскочила из машины. Наклонилась в салон, попросила:

— Уезжай, Максим! — и добавила, уже уходя: — Я уже месяц сплю у Ташки, в детской, если тебя это так тревожит.

Глава 20 Стася Резник

Я шевельнулась, и Сергей, не открывая глаз, прижал меня к себе:

— Ты куда? — сонно пробормотал он.

Я засмеялась:

— Ужасно хочется кофе в постель. Спущусь вниз, сварю.

Он недовольно нахмурился:

— И чего тебе не спится?

Я поцеловала его, высвободилась и, накинув халатик на сорочку, спустилась вниз.

К своему удивлению, я обнаружила в кухне бодрую Ольгу. Когда я вошла, она мыла чашки. В комнате пахло разогретой сдобой, лимоном и какао.

Ольга глянула на меня удивленно:

— Чего ты поднялась в такую рань?

— Ты знаешь, и сама не пойму. Вдруг ужасно захотелось кофе. А ты сама, я смотрю, уже позавтракала?

— Это я отправляла Аверина с Ташей. Он у нас ужасно мнительный насчет здоровья. Вчера у него была температура, и он решил съездить к врачу, а заодно и Ташу ему показать. Я так благодарна тебе за твой рецепт компресса, кашель у нее практически прошел. Но Аверин, как всегда, решил подстраховаться.

Я удивилась:

— Почему ты с ними не поехала? Все-таки ребенок маленький, лучше, чтобы рядом на сидении был взрослый.

— Да я предлагала, но Игорь отказался. Ты знаешь, он Ташку просто обожает, и прекрасно с ней справляется. У нее есть детское сидение, Аверин ее обязательно в него усаживает.

Я поставила турку с водой на огонь, всыпала кофе, и, не поворачиваясь к Ольге, чтобы не видеть ее лица, спросила:

— Оля, что у тебя с Максимом?

Она помолчала, спросила:

— А что, так заметно?

Я пожала плечами.

— Ты вчера, когда вышла провожать Максима, вернулась назад в свитере, надетом наизнанку. А если бы ты видела свое лицо и глаза…

Ольга невесело рассмеялась.

— Я сама не знаю, что у нас с ним.

Я подумала и кивнула:

— Время покажет. Но он-то тебе хоть нравится?

Она вздохнула:

— Знаешь, я не могу всего сказать словами. Но только знаю, что такого со мной не происходило никогда. — Она помолчала. — Пойдем лучше досыпать. А то Сергей тебя потерял, наверное.

Я поставила чашечки на поднос и поднялась по лестнице.

Сергей поднял подушку повыше и облокотился на нее спиной, а я села на огромную кровать, скрестив по-турецки ноги.

Он глотнул из крохотной чашечки:

— М-м-м! Я говорил тебе, что ты варишь замечательный кофе?

Я кивнула.

— А говорил я тебе, что ты — самая красивая на свете?

Я отрицательно помотала головой.

Он засмеялся:

— Точно не говорил? — составил поднос на пол, и ловко поймал меня за ногу. Я взвизгнула, а он, плотоядно ухмыляясь, подтянул меня к себе, опрокинул на спину и скомандовал: — Лежать!

Я жалобно пискнула, но он придавил меня в развороченные простыни, и как-то так получилось, что я уже и сама торопливо отвечала на его поцелуи, и тянулась ему навстречу, и нетерпеливо запрокидывала голову, подставляя обнаженную грудь его ласкам.

Мы с Сергеем были в душе, когда мой телефон залился на прикроватной тумбочке. Едва закутавшись в махровое полотенце, я вбежала в спальню.

Звонил Алексей. Недовольным голосом, даже не поздоровавшись, буркнул:

— Спишь, что ли?

— Да нет, я в душе была, не сразу тебя услышала.

— Сергей где-нибудь недалеко? У меня к нему разговор есть.

— Рядом. Сейчас позову.

— Кто бы сомневался, что он рядом…

Я фыркнула и передала трубку подошедшему Сергею.

Я прижалась к нему, чтобы лучше слышать, что скажет ему Алексей, а Сергей, в силу свойственного всем мужикам самомнения, решил, что это я так чувства проявляю. Пришлось пихнуть его в бок как следует, чтобы успокоился.

Наконец, я смогла спокойно послушать Алексея.

— Везучий ты, Серега. Оказывается, что, в нарушение всех наших инструкций, мужики в ту поездку брали с собой нашу секретаршу, она и сейчас жива и здорова, правда, уже у нас не работает. Роман тогда у нее намечался с одним из парней. Не знаю, как тебе эта информация, но только в Москве ребята встречались с каким-то кавказцем. Это была обычная курьерская поездка, мои парни передали ему кейс, и уже распрощались с клиентом. Приближалось 23 февраля, все мои ребята — бывшие профессиональные вояки, решили оттянуться в столичной тусовке. Вечером поехали в какой-то ночной клуб, и вдруг клиент снова позвонил. Просил оказать услугу, обещал хорошо заплатить. Но вот дальше твое везение кончается, потому что ребята оставили девчонку в гостинице, сами вернулись только под утро, а по возвращении особо о деле не распространялись. Вика говорит, что Сашка сказал только что-то вроде того, что помогли клиенту избавиться от мужа подружки. Вроде он жену преследовал, не давал им встретиться, а мужика приперло. Он еще хвалил заказчика, мол, молодец, горец, придумал такую веселую штуку, на вид и не подумаешь, что такой розыгрыш может организовать.

Сергей пожал плечами.

— Никаких кавказцев тогда рядом не было. А Вера так и вообще их терпеть не могла. У меня приятель по службе остался, живет в Ереване, так я ее не смог даже на свадьбу его дочери заманить, перед другом пришлось объясняться, почему без жены приехал.

Алексей вздохнул:

— Все равно, искать этого человека надо в Москве, где-то в твоем окружении.

Сергей поблагодарил Алексея за хлопоты, тот буркнул, мол, свои люди, сочтемся. А потом вспомнил:

— Да, девчонка еще говорит, они смешно изображали мужика, что в проводниках у них был. Присказка у него смешная, через слово он говорил что-то типа "пась-квась", они всю дорогу домой развлекались, вспоминая его. Он должен жить где-то поблизости от того места, где они тебя прихватили, и личность, судя по всему, колоритная. Попробуйте его разыскать.

Сергей задумчиво вертел трубку в руках, потом положил ее на тумбочку. Он вздохнул:

— Знаешь, они тогда там, на дороге, мне вкатали хорошую порцию какой-то дряни. Я действительно ничего не помню. И никого не видел.

Я положила руку на его плечо:

— Но поискать можно. Тем более, что приметы вполне конкретные.

Сергей спустился вниз, а я заглянула к Ольге. Она сидела у зеркала в Ташкиной комнате, и держала в руках телефонную трубку.

— Они приедут только часа через два. Мальчишки попросились в кино, и дед решил их уважить. Каникулы — святое дело. Ах, как я любила их в детстве! Папа всегда, несмотря на свою занятость, придумывал что-нибудь необыкновенное. А мама брала нас с собой на концерты своих знаменитых учеников.

Я ласково взяла ее за плечо, позвала:

— Пойдем завтракать, Сережа уже внизу.

Неспешное течение субботнего утра продолжалось. Мы с Ольгой поставили тесто и занялись нарезкой овощей для салатов, Сергей с удовольствием за нами наблюдал. На горячее еще два дня назад мы с Сергеем привезли индейку таких размеров, что я серьезно опасалась, войдет ли она в печь. В качестве гарнира Ольга задумала приготовить польские клецки.

Сергею мы предложили почистить орехи для сладкого рулета. Сергей глянул на часы и сердито сказал:

— И где только можно гулять столько времени? Санька и Артем вполне могли бы оказать посильную помощь на кухне.

Ольга вздохнула:

— А они в кино с родителями пошли. Обещали скоро быть.

Кино. Чем-то это слово зацепило мое внимание. Ки-но. Я мысленно произнесла его по слогам, прислушалась к себе. И в сознании четко всплыло слово "горец", упомянутое сегодня Алексеем.

В первую секунду я просто похолодела. Потом, с сумасшедшей надеждой, что я могла ошибиться, что это — просто совпадение, я повернулась к Ольге:

— В какое время доктор должен был принять Игоря и Ташу?

Она недоуменно глянула на меня:

— В девять часов. Доктор сам ему назначил это время. А что?

Я помотала головой.

— Ольга, я тебя попрошу, позвони ему, спроси, был ли у него на приеме Игорь?

Сергей обеспокоено посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Ольга понажимала кнопочки на трубке, ответили ей почти сразу. После короткого разговора она повернулась ко мне с испуганным лицом:

— Павла Николаевича уже две недели нет в стране, они уехали с детьми в Австрию еще на католическое Рождество. Где Игорь с Ташей? Ты каким-то образом узнала, что он поехал не к врачу?

Сергей вынул свою трубку и набрал номер Аверина. Через минуту он опустил руку:

— Он выключил аппарат. Стася, что случилось?

Я сказала:

— Алексей в разговоре упомянул о клиенте своей фирмы, назвал его "горцем", и все решили, что речь идет о выходцах с Кавказа. А когда мы заговорили о кино, я внезапно вспомнила фильм "Горец". Игорь Аверин очень похож на актера, который играет в нем главную роль. Неужели ты не замечал этого никогда?

Сергей наклонил голову:

— Ты хочешь сказать, что Аверин…

Ольга поднесла руки к лицу и закричала:

— Да объяснит мне кто-нибудь, что здесь происходит?!

Я присела на стул:

— Оля, я сама ни в чем не уверена. Подожди, я сейчас…

Я лихорадочно набрала номер Жени.

Заспанный и сердитый голос в трубке отозвался почти сразу:

— Стася, ты?

Я торопливо спросила его:

— Женя, мне срочно нужен телефон Елены Аркадьевны. Я потом тебе все объясню.

Окончательно проснувшийся Женя продиктовал мне номер и торопливо спросил:

— Эй, что там за дела?!

Я быстро сказала в трубку:

— Женя, у нас, кажется, неприятности. Не отключай трубку, я тебе сейчас же перезвоню.

Он отчаянно завопил в трубку:

— Стася! — но я уже отключилась.

Торопливо набирая номер Елены Аркадьевны, я молилась о том, чтобы застать ее. Она взяла трубку почти сразу. Я торопливо извинилась за беспокойство, и спросила ее, не просил ли ее наш коммерческий директор забронировать кому-нибудь билеты. Меня интересовал случай, когда с гостем должен был улететь маленький ребенок. Елена Аркадьевна сразу встревожилась:

— Я бронировала билет господину Магнусу Бреннстрому с дочерью двух лет. Авиакомпания Люфтганза, офис расположен в гостинице "Балчуг Кемпински", очень солидная компания. Билеты бронировала я лично, еще 28 декабря. Что-то не так? Они должны были улететь сегодня, в 12.30 дня.

Я только и спросила:

— Откуда?

— Шереметьево-2.

Я извинилась, и пообещала, что позже позвоню ей еще раз.

На часах было уже половина двенадцатого.

Сергей посмотрел на часы, и набрал номер Максима. Когда он ответил, протянул трубку мне.

— Максим, я не могу тебе все объяснять, у нас совсем нет времени. Скажу тебе то, что нужно знать сейчас: тот человек, которого мы искали все это время — Игорь Аверин. Сейчас так получилось, что он увез Ташу и собирается покинуть страну. Билет на 12.30, компания Люфтганза, Шереметьево-2. Если у тебя есть такая возможность, попробуй задержать его. Может быть, через таможню. Скорее всего, у него на руках документы, билеты и визы на имя Магнуса Бреннстрома. — Я посмотрела на посеревшее лицо Ольги, и голос у меня дрогнул, но я продолжила: — Я сейчас перезвоню Жене, чтобы он тоже приехал в аэропорт. Дождись его там.

Максим коротко ответил:

— Все понял.

Сергей прозвонил Жене и велел срочно добраться до Шереметьева, предупредил, что он должен найти там Максима. На вопросы Жени он ответил только, что Аверин пытается уехать за границу, и хочет увезти Ташу. Женя буркнул:

— Он сошел с ума?

Сергей быстро проговорил, что рейс в 12.30, и назвал фамилию, под которой летит Игорь.

Женя пробормотал упавшим голосом:

— Блин, все так серьезно?! — и отключился.

Глава 21 Максим Соколов

Я вылетел из подъезда, на ходу натягивая куртку. Охранник проводил меня изумленным взглядом. Я злорадно подумал, что он представил, что за мной опять гонится наше замечательное правосудие, но мне было некогда обращать внимание на такие мелочи. Уже вырулив на дорогу, я набрал номер моего институтского приятеля Кости Вдовиченкова.

Мы не виделись сто лет, но раньше, насколько я помню, он, работая в ФСБ, курировал работу как раз Шереметьевского аэровокзала. Во всяком случае, мы с ним последний раз именно там и встретились. Все могло измениться, после всех этих событий со мной он мог просто "не узнать" меня, он мог и не работать уже там, но это была первая фамилия, которая пришла мне в голову в связи с аэропортом.

В трубке возник слегка настороженный голос Кости. Я представился, и голос в трубке сразу потеплел, кажется, Костя был искренне рад слышать меня. Я подумал, что подозревал его в возможном нежелании общаться со мной, и мне стало стыдно.

Мне повезло. Костя не только продолжал курировать работу аэропорта, но в настоящий момент находился там. У меня чуть-чуть отлегло от сердца. По возможности кратко я изложил ему проблему. Попросил задержать Аверина до моего приезда, по возможности не поднимая шума. У меня появились кое-какие, смутные и не оформившиеся до конца, идеи.

Я вообще-то люблю быструю езду, но так я не ездил никогда. Я полностью сосредоточился на дороге, запретив себе думать об Ольге и Ташке. В конце концов, он ее отец, и ему не придет в голову причинить ей вред.

Минут через пятнадцать отзвонился Костя.

— Все в порядке, парень с ребенком у меня. Шума не поднимали, он сидит здесь у меня, молчит, как пришибленный. Наверное, шок. Слушай, ты сейчас где?

Я назвал ему населенный пункт с ближайшего указателя на ответвлении дороги, он хмыкнул:

— Хорошо ездишь. Я сейчас вышлю тебе навстречу своих парней, они будут ждать тебя у поста ГИБДД. Серый джип Лендкрузер, поедешь за ними, получится быстрей. Давай, жду.

Я позвонил Сергею, сказал, что Аверина с ребенком уже задержали, и попросил его успокоить Ольгу, конечно, по возможности. Он понял, что я на взводе, и сразу же отключился.

Костины ребята здорово постарались: нам расчистили полосу и с мигалкой проводили прямо к месту. Минут через пятнадцать мы уже вывалились из лифта на шестом этаже.

Первый, кого я увидел в комнате, был Игорь Аверин с совершенно белыми губами. Он уставился на меня непонимающим взглядом. Такое ощущение, что он ждал кого-то другого.

Я поздоровался с Костей. Тот кивнул на стол, заваленный документами.

— Интересные дела просматриваются. Это все — ценные бумаги. Как я понимаю, Игорь Николаевич позаимствовал их в личное владение у серьезных людей. Интересно, как долго собирается жить человек, имея таких врагов за спиной?

Аверин молчал. Я на этот вопрос тоже отвечать не стал, посчитав его риторическим. Вместо этого я спросил у Кости:

— Где ребенок?

Он показал рукой куда-то в сторону, сказал:

— Она в игровой комнате с детским психологом. С девочкой все в порядке. — Он вздохнул: — Господи, какая жизнь интересная у людей! Макс, ты-то в этой истории каким боком?!

Я мог сказать, что угодно, мог вообще промолчать. Но ответил честно, одновременно и Косте, и Аверину:

— Я люблю мать этой девочки. Я сделаю все, чтобы они были счастливы. Костя, ты мне можешь помочь в этом.

Аверин шевельнулся.

— Что со мной будет? Вы меня закроете сами, или передадите, — он помедлил, сглотнул, — им?

Я подошел к столу, собрал все документы с полированной поверхности, запихнул их в кейс. Костя с интересом наблюдал за моими действиями. Я спросил у него:

— Где его документы и билеты?

— Внизу, на контроле.

Я повернулся к Аверину.

— Господин Бреннстром, мы не имеем к вам вопросов и не смеем больше вас задерживать. — Поскольку Аверин онемело таращился на меня, я шагнул к нему и поднял его со стула, на котором он сидел. — И убедительно тебя прошу: переставляй ноги побыстрее, самолет вот-вот поднимется.

Костя кивнул, и мы потащили Аверина вниз. Пока лифт спускался, Аверин спросил меня:

— Вы действительно отпускаете меня?

Я вздохнул:

— Надеюсь, тебе не придет в голову беспокоить семью звонками или, не дай тебе бог, визитами!

Он торопливо кивнул:

— Я согласен.

— Кто бы тебя спрашивал! — рявкнул я. Костя только интеллигентно подкатил глаза и поджал губы.

В зоне таможенного досмотра нас ожидали. Аверина пропустили за турникет, и он торопливым шагом пошел к выходу. Потом неожиданно вернулся, сказал мне:

— Я не знаю, благодарить ли мне вас. Берегите Ташу. Если Ольга спросит… Впрочем, ничего ей не говорите. Все, что я сделал, я сделал из-за Таши. Так уж вышло, что я однолюб. А Таша — моя единственная любовь. Да, вот ключи от моей машины. Там Ташкино кресло, не смейте возить ребенка не пристегнутым ремнями, в Москве сумасшедшее движение. Прощайте.

Мы с Костей постояли, наблюдая за миганием огней на взлетно-посадочной полосе. Костя вздохнул и сказал:

— Надеюсь, это того стоило.

Я засмеялся:

— Костя, на свадьбу тебя почетным гостем приглашу. И вообще, я тебе сегодня по гроб жизни обязан стал. Ты же знаешь, это дорогого стоит.

Костя кивнул.

В зале возникло какое-то движение, навстречу нам бежал Женя Шумилов, а за ним — две девушки в форменной одежде.

Задыхаясь, Женя проговорил:

— Опоздали?!

Я успокоил его, мы поднялись следом за Костей в детскую комнату, забрали там мирно улыбающуюся Ташу, которая мгновенно забралась Женьке на руки, вызвав мою ревность. Мы общими усилиями одели ей шубку, попрощались с Костей и вышли к стоянке машин.

Женькину машину и джип Аверина мы оставили на стоянке у аэропорта, вместе поехали в моей. Женя сел сзади, с девочкой. Ташка сначала веселилась, а потом, укачавшись от движения, уснула.

Я рассказал Жене все, что знал сам.

— Не знаю, как Стася догадалась, что Аверин заварил всю эту кашу, но сделала она это вовремя.

Женя помрачнел.

— Значит, Сергей в принципе допускал мысль, что это затеял я?

Я помотал отрицательно головой. Потом подумал и сказал:

— Разве у тебя не возникало мысли, что это он грохнул Веру? Все-таки улики так ясно указывали на него, а это дурацкое объяснение про джип на дороге, оно не только ментам, оно кому хочешь, не понравится.

Он подумал и нехотя кивнул.

— Не знаю только, чем Игорь думал, когда проделывал все это. Чего ему не хватало? Денег? Власти?

Я пожал плечами.

— И вообще интересно, кто же все-таки Веру убил? Надо было Игоря расспросить, да и записать все на пленку, или письменное признание пусть бы написал. Зря ты его отпустил, и Сереге теперь страдать, пока он от этого всего отмажется.

Я молча вел машину. Потом глянул на Женьку и тихо сказал:

— Я сделал это из-за Ольги, из-за Саньки и Таши. И немного из-за себя.

— Как это — из-за себя? — не понял Женя.

— Ты все равно узнаешь, так я тебе первому и скажу: я люблю твою сестру. Отъезд Аверина решил сразу так много проблем, что я ему немного благодарен за это.

Женька покрутил головой:

— Ну, вы даете, господа! — Потом подумал и убежденно добавил: — А я ему голову бы свернул, будь моя воля.

Я спокойно сказал:

— Он уехал с кипой ценных бумаг. Это очень серьезные деньги. Видимо, по поручению серьезных людей он участвовал в отмывании денег, а потом покупал эти бумаги, или играл на бирже, или вкладывал выгодно для своих клиентов. А в какой-то момент ему просто показалось, что те деньги, которые ему платили, слишком малы по сравнению с его заслугами. Он решил, что и сам справится с деньгами, без своих бывших хозяев. Где и у кого он их взял, я не знаю, но что найдут его и грохнут, будь уверен. Люди и за меньшее головы лишались, а тут такое.

Мы подъехали к дому одновременно с машиной Шумилова-старшего. Я подумал, что это они только из Москвы возвращаются, и, наверняка, еще ничего не знают.

Неожиданно дверь дома открылась, и навстречу нам выскочила Ольга. За ней спешили Сергей и Стася. Я успел выскочить из машины и поймать ее. Молча, она рвалась в машину к Таше. Я обхватил ее руками, прижал лицо к своему свитеру:

— Оля, тихо, тихо, ты напугаешь ребенка. Таша просто спит, ее укачало в машине.

Свитер на груди мгновенно промок, но Ольга перестала вырываться из моих рук. Я наклонился к ней и стал целовать ее волосы, продолжая прижимать ее к себе.

Только тут я заметил изумленное лицо Александра Сергеевича и всей многочисленной шумиловской родни. Может быть, мне показалось, но на лице Ольгиной матери я прочитал явное веселое одобрение. Умница Стася пришла мне на помощь: как-то ловко обхватила Ольгу за плечи, повела ее в дом. Женя забрал из машины спящего ребенка, и передал Сергею. У Шумилова-старшего столбняк прошел раньше, чем у других:

— Хотелось бы мне знать, что здесь происходит?! Женя, объясни, наконец!

Женя пожал плечами:

— Папа, я и сам подъехал практически к последнему акту. Похоже, что Стася нам может кое-что рассказать. Пойдемте в дом, там и послушаем.

Однако, послушать нам никого не удалось. Едва мы вошли в дом, раздался звонок на мой мобильный. Следователь, ведущий дело по Антону Решетникову, позвонил и сказал, что Антон пришел в себя, чувствует себя вполне прилично. И добавил, что он рассказывает очень интересные вещи. Сначала даже думали, что он бредит, но потом во всем разобрались. Он посоветовал нам самим подъехать и поговорить с Антоном.

Сергей кивнул мне, и мы хотели было ехать, но тут Сергей вспомнил о заслугах Стаси, и спросил ее:

— Поедешь с нами?

В общем, самого главного рассказчика семья Шумиловых на время лишилась. Ничего, пусть пока помучают Женю расспросами.

Глава 21 Сергей Шумилов

После шумной, ярко освещенной праздничной Москвы в поселке было тихо и темно. Начиналась метель, и в свете фар крупные снежинки, как мотыльки, летели к лобовому стеклу.

Я оглянулся. Стася спала, закутавшись в шубку. После того, как мы покинули палату Антона, она не сказала ни слова.

Максим улыбнулся мне:

— Что там наш детектив? Спит?

Я кивнул.

Он помолчал. Достал сигареты.

— Я, Серега, объясняться с тобой пока не буду, если ты не возражаешь.

— Это ты насчет Ольги? — вздохнул я. — Сами разбирайтесь. Хотя, если подумать, как-то подозрительно хорошо все для тебя сложилось с отъездом Игоря.

— А ты как бы поступил на моем месте? Не мог я допустить, чтобы ваша семья была втянута во все эти судебные заморочки. Или ты действительно хочешь торжества правосудия и согласен иметь родственника, осужденного за убийство твоей жены?

Я приспустил стекло, чтобы вытянуло дым из салона. Кивнул Максиму:

— Конечно, с показаниями Антона дело пойдет быстрее. Как я понимаю, Аверин больше здесь не появится. Пройдет время, Ольге может понадобиться развод. Да просто за границу на отдых с ребенком без разрешения отца ее не выпустят. Она при этом окажется в дурацком положении. Где тогда искать Игоря?

Максим щелчком отбросил сигарету в проносящуюся мимо нас темноту.

— Если честно, то я уже созвонился с руководителем моей юридической службы, он все сделает как надо. Я предупредил его, чтобы было как можно меньше шума. Мои ребята это умеют. — Он вздохнул и просительно сказал: — Давай лучше подумаем, как нам сейчас быть с Ольгой? Представляешь, что там сейчас делается?

— Знаешь, там мой отец, значит, все будет в порядке. С ней мама, а сейчас Стасю привезем, она умница, найдет нужные слова.

Он благодарно кивнул, и мы замолчали.

Максим сбавил скорость, подъезжая к воротам родительского дома. Окна первого этажа были ярко освещены, а на втором этаже свет горел только в спальне Ольги. Я не стал говорить этого Максу, но он поднял голову, увидел красный квадрат освещенных ночником штор, покрутил головой.

— Слушай, Сергей, мне, наверное, не стоит сейчас с ней видеться. Я лучше приеду потом, например, завтра вечером. Вдруг она вообще не захочет со мной разговаривать?

Я сердито взял его за рукав:

— Ну, ты даешь! Давай-давай, заходи в дом. Заварили кашу, а теперь один хочет смыться, а другая спит, как сурок. Не выйдет, дорогие товарищи!

Стася открыла дверь со своей стороны и засмеялась:

— Ты чего такой сердитый?

Я помог ей спуститься с довольно высокой ступеньки джипа, не предназначенного для извоза девушек в ботинках на таких высоких каблуках. У машины я на одну секунду прижал ее к себе, вдохнув душистое тепло ее кожи, разогревшейся под мехом шубки. Но тут на крыльцо выскочили Санька с Артемом, и Стася шагнула к ним.

Мальчишки зашумели, потянули всех в дом, прервав колебания Максима и мои эротические фантазии. О, Господи, как же беспокойно жить такой большой семьей!

Войдя в дом, я потянул носом воздух. Пахло салатами, пирогами, мандаринами и шоколадом. Сколько я себя помнил, на Рождество всегда пахло именно так. Навстречу нам вышел Женя и сердито сказал:

— Где вы пропали? Меня уже тут замучили вопросами, а я толком ничего не знаю.

Стася улыбнулась ему вполне по-приятельски, и Женя нахмурился еще больше. Он помог ей снять шубку и терпеливо ждал, когда она расстегнет ботинки.

Кажется, Максим надеялся, что Ольга находится у себя в спальне, но она сидела на низком диванчике у камина, вцепившись в Ташку. Стася подсела к ним, погладила Ольгу по плечу, но та даже не шелохнулась. Максим с тревогой посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Отец глянул на нас всех, вздохнул и подошел к узкой высокой горке, где у него всегда есть запасы спиртного.

Поскольку мы все обошлись без обеда, а за праздничный стол садиться рановато, мама принесла нам в гостиную поднос с бутербродами, а отец разлил коньяк в пузатые рюмки.

Стася понюхала коньяк, забавно сморщив нос, и попросила Ольгу:

— Олечка, можно я лучше чаю выпью? Замерзла ужасно.

Она ловко забрала у нее Ташу, и Ольга, машинально кивнув, ушла готовить ей чай. Кажется, все напряженно прислушивались к звукам, доносившимся из кухни.

Вернулась Ольга в комнату с уже осмысленным выражением на лице, поставила чашку на инкрустированный столик рядом со Стасей, и присела рядом с ней. Заметив, что все смотрят на нее, она махнула рукой и слабо улыбнулась:

— Я в порядке. Стася, ты можешь начинать рассказ.

Стася озадачилась:

— Да я, честно сказать, и не знаю, с чего начинать? Хотя нет, знаю. Я начну с того момента, как я увидела, что дверь приемной открыта. Мне нужно было подготовить документы к тендеру, и 31-го декабря я пришла на работу в офис. Так получилось, что я познакомилась там с Сергеем, пригласила его встретить новый год со мной и Темкой. К тому времени я уже больше полугода работала в фирме, и, конечно, знала о его неприятностях. Слухи слухами, но, когда я познакомилась с Сергеем поближе, я поняла твердо, что никого он убить не мог. Потом так получилось, что Александр Сергеевич пригласил нас на дачу, и здесь Наталья Николаевна мне доверила некоторые обстоятельства, которых я раньше знать не могла, потому что они происходили накануне убийства Веры, когда меня здесь не было.

Она подержала чашку в руках, отогревая пальцы. Потом, таким же спокойным голосом, продолжила:

— За то время, что мы провели вместе, Сережа стал мне неожиданно близок и дорог. Я видела, что прошлогодняя история мучает его, только не могла понять причину. А потом догадалась: все походило на то, что в этом деле мог быть замешан его брат Женя. Ты, Женя, не сердись, но Сергей не хотел и мысли допускать, что ты мог убить Веру и подставить его. Однако обстоятельства, при которых его задержали на дороге в ночь убийства, напрямую указывали на тебя: никто другой дорогу на охотничью избушку просто не знал. Кроме того, письмо Веры, обнаруженное в сейфе на работе, тоже косвенно указывало на твое участие. И, несмотря на все это, Сергей не верил в то, что ты мог так поступить с ним.

За те полгода, что мы проработали вместе, я тоже достаточно хорошо с тобой познакомилась. И была уверена, что ни ты, ни сам Сергей к этому не причастны.

Потом появилась наша версия с Ивановским. После осмотра квартиры, когда мы нашли пакет с документами, стало ясно, что Вера шантажировала его, то есть у него могли быть веские основания убить ее. Однако все равно при этом кто-то должен был помогать ему, и тут все равно не так много кандидатур. Возникла версия с Антоном Решетниковым, но после того, как его ранили, я подумала, что мы своими розысками всполошили убийцу, подтолкнули его к новым действиям. Я пыталась пристроить на эту роль Аверина, он мог быть знаком с Ивановским по Питеру, но тут я наталкивалась на то, что Аверин не увлекался охотой и рыбалкой, и не знал, где назначена встреча Сергея и его друзей.

А после нашего разговора с Ивановским я твердо знала: Веру он не убивал. И тогда у меня возникла мысль о том, что мы путаем причину и следствие. Мы все время исходили из версии, что Веру убили, а потом подставили Сергея, чтобы представить его убийцей и скрыть истинного преступника. Вследствие этого он провел в СИЗО восемь месяцев. А если все было не так? Если нужно было упрятать Сергея куда-то на длительный срок, просто, чтобы он не мешал кому-то заниматься своими делами? Для этого застрелили его жену, подставили следствию мужа с нелепым алиби, и результат достигнут быстро и просто: на восемь месяцев у этого человека руки развязаны. А может быть, у него были и личные причины ненавидеть Веру, она могла и его шантажировать. Тогда вообще все прекрасно: один выстрел решает массу проблем.

Александр Сергеевич нахмурился:

— Проще было физически устранить Сергея. И не надо было городить все это.

Стася кивнула:

— Этот человек был близок Сергею, и он не был его личным врагом. Убивать его не собирались. Это, кстати, тоже указывало на возможное участие Жени, все знают, что брата он любит.

Женя хмыкнул, но промолчал. Стася искоса глянула на него и продолжила:

— Но я работала все это время рядом с Женей, и знала, что никакими посторонними делами он не занимается. Мы работали иногда по десять часов, и по субботам, а, бывало, прихватывали и воскресенья. Кроме работы, у него оставались силы только на… — она запнулась на мгновение, подбирая слово, — …насыщенную личную жизнь.

Женя недовольно буркнул:

— Сказала бы проще: на баб. Так вот ты какого мнения обо мне всегда была!

— Женя, не перебивай. Стася, рассказывай дальше, — сердито прервала Женьку мама.

Стася виновато глянула на Женьку, но продолжила:

— В общем, кандидатура Жени в качестве организатора этого дела для меня отпадала сразу. А потом появился Алексей, брат моего мужа. И тут нам повезло: Сергей узнал джип, который тогда остановил его. К нашему несчастью, оба парня, что в прошлом году ездили на этой машине, к моменту нашей встречи умерли, но Алексей провел собственное расследование. Дальше все было проще. В нарушение всех инструкций ребята в прошлом году брали с собой подружку одного из них. Она, конечно, толком ничего не знала, но запомнила, что ребята продержали на дороге парня, как они думали, обманутого мужа. И заказчик этого мероприятия хорошо им заплатил. Меня сбило с толку то, что они в разговоре между собой своего клиента называли горцем. Алексей решил, что парень — выходец с Кавказа, они, в основном, по русским замужним бабам бегают. И я тоже приняла эту мысль.

Стася допила чай, отставила кружку и продолжила, нахмурившись:

— Еще немного, и мы могли опоздать. Как я тогда жила бы с этим, не знаю. — Она повернулась ко мне: — Мы проснулись поздно, позавтракали. Потом мы с Ольгой занялись праздничными салатами. Потом позвонили родители, сказали, что пошли с детьми в кино. И это слово: "кино", оно не давало мне покоя. В памяти вдруг всплыло название фильма "Горец", и лицо актера, игравшего там главную роль. Только теперь он точно был похож на Игоря Аверина. Я даже не могу передать, что я почувствовала. Я просила Ольгу связаться с врачом, на встречу с которым Аверин увез Ташу, а когда я узнала, что врач уже неделю отдыхает за границей, я стала судорожно пытаться найти его. Я даже не могла предположить, какие мотивы двигали им, но то, что он главное действующее лицо драмы, мне стало ясно. Я догадывалась, что он будет пытаться покинуть страну, но каким образом и под каким именем? Через Женю я нашла номер Елены Аркадьевны, всполошила ее, и через пять минут уже знала рейс и имя, под которым он выезжает. Ох, я обещала ей позвонить, чтобы успокоить, и совершенно забыла об этом!

Стася прижала ладони к мгновенно залившимся краской щекам.

Отец успокоил ее:

— Я уже разговаривал с ней. Все в порядке. Рассказывай дальше.

Стася помолчала и посмотрела на Ольгу:

— Я позвонила Жене и Максиму, попросила их приехать в аэропорт и попытаться задержать Аверина. Я твердо знала, что если он с Ташей поднимется в воздух, мы ее не увидим больше. Я догадывалась, что Максим постарается успеть. Так и вышло. Через некоторое время он позвонил, предупредил, чтобы мы не сходили с ума сами и попытались успокоить Ольгу, а через полчаса и Женя нам доложился, что они едут домой. Уже здесь мы увидели, что они без Аверина.

Все с надеждой посмотрели на Максима, он медленно поднял глаза на Ольгу:

— То, что с Авериным происходит что-то неладное, было видно даже мне, хотя я не знал его раньше. Самое главное: он все время ужасно нервничал, казалось, в нем пружина, заведенная до отказа. Я должен, должен был догадаться о том, что он по уши в этом, раньше Стаси, но мне мешали некоторые внезапно возникшие обстоятельства. — Он поморщился, а Ольга опустила голову. — Не знаю, о чем я думал последние два дня, знаю только, что вся моя жизнь сегодня зависела от скорости, с которой я ехал в аэропорт. Я связался со своим старым знакомым, он и помог мне задержать Аверина и Ташу. Когда я примчался, все уже было в полном порядке: Таша в игровой комнате с детским психологом, Игорь, полностью разрушенный внезапным задержанием, в кабинете моего приятеля, а самолет готовился к отлету. У меня не было времени на долгие раздумья, и я принял единственно возможное в тот момент решение: Таша осталась со мной, Игорь с документами и бумагами улетел. Я думаю, что поступил правильно.

Ольга поднесла ладони к лицу и молча заплакала. Слезы стекали по ее щекам. Стася прижалась к ней, гладила ее волосы.

Максим поморщился:

— Я надеюсь, что пройдет время, и ты поймешь, что я поступил так не только из-за того, чтобы ты осталась со мной. Хотя, если говорить всю правду, я не сожалею о том, что твоего мужа здесь нет. Ты должна понять, здесь ему грозило не просто обвинение в убийстве Веры и попытке убийства Антона. Там, в аэропорту, я понял, что он смертельно боится своих бывших хозяев, тех, чьи ценные бумаги он вез через границу. Для него единственный шанс спастись — это немедленный отъезд. Причем я и сейчас не слишком уверен в положительном результате. С теми деньгами, что он увел у своих подельников, скрыться невозможно. Финансовый мир достаточно прозрачен, его найдут, и помоги ему бог. Я не хочу допустить даже мысль, что в этот момент ты или Таша можете оказаться рядом. — Максим с горечью посмотрел на Ольгу: — Оля, прости, что я не задержал его. Уже там, в аэропорту, я подумал, что то, что произошло между нами вчера, для тебя могло ничего не значить, что ты любишь в нем мужа и отца своего ребенка, а вчера это был просто мимолетный каприз, зимнее наваждение. А я даже не имел возможности дать вам проститься…

Ольга поднялась, шагнула к Максиму, взяла его тяжелую руку, поднесла к лицу и поцеловала прямо в раскрытую ладонь.

— Максим, ты уж потерпи, милый. Мы с тобой потом обо всем поговорим, у нас с тобой будет много времени на разговоры, целая жизнь. Скажу только одно: вчера я приняла решение расстаться с Игорем, просто не успела с ним объясниться. Игорь никогда не любил меня, никогда не требовал ответных чувств, и я думала, что жизнь так и пройдет рядом со мной, а тут появился ты. Я полюбила тебя сразу и навсегда, еще там, на крыльце, когда ты приехал со своим замечательным букетом. Я размечталась, что это ко мне ты ехал, но даже и в мечтах не могла поверить, что все будет так, как сейчас.

Ольга подняла на Максима сияющие и еще влажные от недавних слез глаза, и он взял ее лицо в руки, поцеловал в висок и отпустил. Ольга устроилась возле него, подняла лицо вверх, прикрыла глаза и спросила:

— Господи, знать бы, зачем Игорь все это затеял? Что же, ему денег мало было? Как он там, без Ташки? В ней была вся его жизнь, я всегда чувствовала это.

Я пожал плечами:

— Оля, он из-за Ташки все и сделал. Мы никогда не расспрашивали Игоря о его детстве, а он никогда о нем не рассказывал. Про Ташку он решил, что в ее жизни невозможного будет мало. Через его руки проходили огромные деньги, и в какой-то момент он не выдержал: ему показалось, что это несправедливо, то, что он, зарабатывая кому-то такие деньги, не может оставить их себе. Собственно, не себе, а Таше. Он придумал ей какую-то далекую от реальности будущность, надеялся, что с его деньгами он сможет обеспечить ей достойную счастливую жизнь. В принципе, он все правильно рассчитал, ценные бумаги были оформлены, деньги переведены на счет в какой-нибудь очень далекой стране, даже билеты на самолет, документы и визы он уже подготовил. Все карты ему спутало мое неожиданное возвращение и расследование, начатое неугомонной Стасей и Максимом. — Я усмехнулся: — Какое лицо у него было, когда мы рассказали ему о джипе, на котором приезжал Алексей! Ты говоришь, он нервничал. Он не просто нервничал, он сходил с ума от беспокойства!

Женя качнул головой:

— А тут еще я подъехал из аэропорта, где встретился с Антоном! Кстати, как он там?

— Все нормально. Врачи обещают, что через пару недель сможет плясать. Организм молодой, здоровый. Заживет, как на собаке.

Отец вздохнул:

— Что Антон рассказывает? Это Игорь в него стрелял?

Я кивнул.

— Игорь ждал его в проходном подъезде. Знал, что Антон с утра на кладбище поедет, у его жены как раз годовщина. Окликнул, а потом дважды выстрелил в него. Только, видно, спугнул его кто-то, или нервов не хватило на контрольный выстрел. Антон говорит, он не переносил вида крови.

Ольга кивнула:

— Санька в прошлом году босой ногой на гвоздь наступил, так Игоря пришлось нашатырем отхаживать. Наверное, он побоялся потерять сознание рядом с Антоном.

— Как иногда задумаешься, что люди со своей и чужой жизнью делают. Чего ему не хватало? — сердито сказала мама. — Неужели проще всего решить свои проблемы, лишив кого-то жизни?

Я пожал плечами.

— Он уже один раз переступил эту черту, второй раз это оказалось уже проще.

Отец спросил:

— А что Антон рассказал о том вечере, когда убили Веру?

Я поискал сигареты, открыл окно, выходящее на веранду, щелкнул зажигалкой и затянулся.

— После того, как мы с Верой в очередной раз выяснили, что проводить вечера нам лучше врозь, она уехала в Москву. С приятельницей попала на очередную тусовку, а оттуда уехала с какими-то общими знакомыми на дачу. Однако по дороге она протрезвела, а на даче началось что-то уже вовсе невообразимое, что даже Вере, с ее широкими нравами и гибкой моралью, не понравилось. Она решила вернуться домой, ей удалось по-тихому выбраться из дома, но на дороге машина заглохла. Она позвонила Игорю, его трубка была отключена, тогда она связалась с Антоном. Игорь всегда покрывал мимолетные интрижки Веры, Антон говорил, что она часто пользовалась его услугами в таких делах. Но в этот раз Игорь повел себя странно. Велел Вере ждать на остановке. Он позвонил Ольге, узнал, куда собирается Сергей, и созвонился с ребятами, которые приезжали к нему днем. О чем с ними разговаривал, Антон не знает: Игорь выходил из машины. Еще Антон говорит, что Игорь звонил какому-то мужику, расспрашивал его о какой-то даче, вроде на подледную рыбалку собирался. Антон еще удивился, мол, его и летом на рыбалку не вытянешь, а тут такая прыть. После всех телефонных разговоров Игорь успокоился, они подъехали к тому месту, где ждала Вера. Антон остался около ее машины, чтобы разобраться с ней, а Игорь прошел к автобусной остановке. Антон говорит, что не слышал никаких выстрелов. Минут через десять вернулся Игорь, бледный до зелени. Сказал, что Вера там убитая лежит. Антон хотел было к ней бежать, но Игорь запретил. Сказал, что ей теперь не поможешь, а сами в историю вляпаемся. Антону тогда ни в какую историю попадать было нельзя, его сыну уже назначили срок операции, виза и вызов уже были оформлены, задержка была только с продажей квартиры, и он согласился оставить тело Веры и уехать. Игорь сел за руль Вериной машины. Около дома Веры они припарковали ее авто, погода была отвратительная, и охранник даже не заглянул в машины, кто там есть. Игорь велел Антону добираться домой на такси, сказал, чтоб молчал. И, самое главное, пообещал дать денег на операцию сыну. Конечно, Антон — не дурак, и понял, за что он получил деньги. Вскоре он с сыном улетел в немецкую клинику. Игорь не обманул, денежки перечислил. Антон говорит, что зря Аверин сподличал и в него стрелял: он ни за что никому бы не проговорился. Что сделано, мол, не воротишь. А в то, что меня осудят, он не верил. Знал, что отец оплатит мне самых лучших юристов и адвокатов.

Я вздохнул:

— Я не сержусь на Антона. Кто знает, как я поступил бы в его ситуации. Кроме всего, он считает, что все обязательства по отношению к Игорю для него прекращены, и готов дать показания следствию. Даже несмотря на то, что его, возможно, обвинят в содействии убийце. Нам нужно позаботиться о его защите.

Максим хмыкнул:

— Не беспокойся, все сделаем, как надо.

Он сидел рядом с Ольгой и держал ее за руку, я понял, что им не до нас всех.

Вниз спустились мальчишки, закричали:

— Бабушка, уже куча звезд на небе, давайте за стол садиться! И пора загадывать желания!

Женя засмеялся:

— Мама! В нашей семье, кажется, у всех в судьбе на это Рождество нашлось место для исполнения самых сказочных желаний. И только мне в этот раз не повезло: при раздаче рождественских подарков обо мне судьба просто забыла.

Мама засмеялась:

— Женя, просто она решила дать тебе шанс в следующем году! Будет тебе счастье, тут и к гадалке ходить не надо.

А отец задумчиво добавил:

— Судьба надеется, что за этот год ты поумнеешь, и не пропустишь свое счастье, когда оно окажется рядом.

Стася покосилась на меня и слегка покраснела.

Она подошла к камину, присела и стала гладить придремавшую в тепле Маню. Та только муркнула и лениво развалилась, бесстыдно продемонстрировав нам живот.

Я вспомнил:

— Кстати, о гадалках! Теперь-то ты можешь сказать, что тебе нагадала тетя Роза?

Она засмеялась:

— Ты знаешь, я и сама не поняла смысл предсказания, а она объяснить не смогла, говорит, просто так видит все.

Ольга слабо улыбнулась и заинтересовалась:

— Да что видит-то? Что она пообещала? Между прочим, все, что она предсказывает, часто сбывается. В деревне даже ведут статистику ее предсказаний.

Стася присела на диван и сказала:

— Она произнесла что-то вроде детского стишка: "Девица-красавица, не ищи белочку — ищи девочку, не сосчитаешь на руках пальчиков, как найдешь двух мальчиков". И что, по-вашему, это может означать?

Максим засмеялся:

— Надо и мне к ней съездить! Стася, ты не видишь разве, что первая часть предсказания уже сбылась, ну, то есть мы нашли Ташку.

Стася резонно заметила:

— А белочка при чем?

Мама засмеялась:

— Да просто для рифмы! У Розы это часто бывает!

— А что за мальчики? Санька и Артем? Так они, слава богу, не терялись?

Мама подумала и лукаво сказала:

— Может быть, если поискать, как следует, для Артемки найдутся два брата?

Стася покраснела и с отчаянием посмотрела на меня:

— Но у нас в семье никогда не было близнецов!

Ольга неожиданно улыбнулась:

— Стася, ты хоть знаешь, что мы с Женькой — двойняшки?

Женя вздохнул:

— Я думаю, ты имеешь серьезные шансы улучшить статистику тети Розиных предсказаний!

Оглавление

Глава 1 Стася Резник

Глава 2 Сергей Шумилов

Глава 3 Стася Резник

Глава 4 Сергей Шумилов

Глава 5 Стася Резник

Глава 6 Женя Шумилов

Глава 7 Ольга Аверина

Глава 8 Санька Шумилов

Глава 9 Александр Сергеевич Шумилов

Глава 10 Наталья Николаевна Шумилова

Глава 11 Сергей Шумилов

Глава 12 Алексей Нефедов

Глава 13 Стася Резник

Глава 14 Сергей Шумилов

Глава 15 Максим Соколов

Глава 16 Игорь Аверин

Глава 17 Тема Резник

Глава 18 Ивановский

Глава 19 Максим Соколов

Глава 20 Стася Резник

Глава 21 Максим Соколов

Глава 21 Сергей Шумилов X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?