«Принц на горошине»

Инна Балтийская Принц на горошине

Все события в романе – плод авторского вымысла. Любые совпадения имен и событий являются случайными.

Глава 1

Эта история началась в апреле, когда я почти полгода прозябала без работы.

– Чао, Земфира! А у меня для тебя халтурка подвернулась – закачаешься! – голос Моники, хозяйки гадального салона, казался приторно-сладким, как медовый сироп. – Да помню я, помню, ты гадалка хорошая, а шантажистка плохая. Я тебе вовсе не это хочу предложить. Нет, дорогуша, это не телефонный разговор. Приходи завтра в салон в любое время, я тебе все расскажу да покажу. Полный восторг!

Если б не безвыходное положение, я наверняка отклонила бы приглашение. Но увы… Когда несколько месяцев назад гадальный салон «Зазеркалье», где я работала, трагически скончался вместе с хозяйкой, я не сразу оценила масштаб катастрофы. Я умела хорошо гадать, кроме того, освоила целую кучу бесценных умений – на счет «раз» лечила алкоголизм, снимала порчу и «венец безбрачия», не говоря уже о сглазе и прочих мелочах. Вот только применить ценные навыки после гибели салона оказалось негде. Таскать толпы «порченого» народа к себе домой я опасалась. Как выяснилось, не напрасно.

Зимой мне позвонила знакомая пожилая гадалка по имени Кассандра:

– Полина, выручай! Я знаю, ты к любому чудаку подход найдешь. Давай пришлю к тебе парня, ты с ним побеседуешь, он хорошо заплатит, и на мою благодарность смело можешь рассчитывать.

Я согласилась выручить приятельницу. Сергей оказался юным пареньком, недавно окончившим школу. У Кассандры он хотел узнать, куда лучше пойти учиться. Гадалка раскинула карты, дала пару дельных советов, а потом…

– Представляете, она установила со мной астральную связь! – доверчиво пожаловался мне Сергей. – Я сразу и не заподозрил плохого. Вышел от этой Кассандры, подхожу к остановке, и вдруг в голове ее голос раздается:

– Сергей, в полночь ты должен ко мне прийти!

– Куда? – оторопев, выпалила я.

– Домой, конечно! – уверенно ответил парень. – Да на фиг она сдалась мне, старая карга!

Но гадалка прочно поселилась в его больной голове.

– Прикиньте, иду я по улице, никого не трогаю, – жаловался он мне. – И вдруг в моей голове ее голос: «Серега, такой-разэтакий, а ну ко мне иди! Да поживее, а то хуже будет!» Я ее, естественно, на х*й шлю, так не отстает же, зараза! Ругаться со мной начинает. Дома книжку читаю, а она опять ко мне в голову лезет, соблазняет. Ну никак от гадины не отвязаться. Может, и в самом деле сходить к ней, морду набить?

Я пришла в ужас и убедила парня, что никому морду бить не надо, я бесплатно проведу очищение, и астральная связь тут же разорвется.

И правда, связь с Кассандрой тут же разорвалась. Зато установилась… со мной. Теперь по вечерам я не снимала трубку домашнего телефона – там тут же раздавался дикий вой:

– Убирайся из моей башки, старая вешалка! Прибью, с*ка!

Через пару недель я сама вполне дозрела до психдиспансера – у меня тряслась левая рука и подергивался правый глаз. Тем не менее голод не тетка, и иногда принимать дома клиентов все же приходилось.

Но тут я узнала, что бывшая коллега открыла собственный салон «Пани Моника», и пошла к ней на поклон.

– Полина, ну уж кого-кого, а тебя я точно возьму, – обнадежила Моника. – Тем более, ты же у нас частный сыщик, расследованиями увлекаешься? У меня тебе будет раздолье. Гадаешь ты отлично, очищаешь и «венец» снимаешь тоже классно. Главное, когда к тебе очередная брошенка или жена алкоголика придет или кто решит чужого мужа приворожить, ты все, что они рассказывают, тщательно записывай. И обязательно ее имя спрашивай, адрес, место работы. Мало ли для чего пригодится.

– Моника, ты прости, но, боюсь, воспользоваться этой информацией я все равно не смогу. Плохая из меня получится шантажистка.

Хозяйка салона заливисто расхохоталась.

– Да кто же тебя просит шантажировать? Ты мне все записи передавай, я уж как-нибудь сама разберусь.

Из вежливости я обещала подумать над ее предложением и тут же о нем забыла. Но вот прошло почти полгода, на дворе стоял апрель, все заработанные непосильным трудом деньги давно закончились, и жили мы с мамочкой только на ее маленькую пенсию и на гонорары от тех редких клиентов, которых я решалась принимать дома.

Клиентов присылали мои знакомые, никак не связанные с гаданием. Коллегам я больше не доверяла. И некоторое время все шло хорошо. Я снимала порчу, родовое проклятие и венец безбрачия, и дамы были вполне довольны. Проблемы начались, когда одна клиентка потребовала порчу вернуть.

Эта женщина с потухшими глазами пришла ко мне пару месяцев назад с фотографией сизоносого мужика. Сизоносый оказался ее мужем, который, потеряв год назад хорошую работу, с горя запил и теперь валяется дома, бревно бревном. На дочку внимания не обращает, на работу не устраивается. Наверняка кто-то позавидовал их семейному счастью и проклял!

Прямо по фотографии я лихо сняла порчу и дала безутешной жене заговоренную жидкость, велев подлить ее мужу в очередную бутылку. Как всегда, мой заговор подействовал. Отхлебнув снадобья, мужик пить перестал. В благодарность его жена принесла мне коробку конфет и на пару недель исчезла из виду. Но в один прекрасный вечер объявилась на пороге квартиры в жуткой истерике:

– Он перестал пить, но он меня ненавидит и говорит, что уже давно! Он хочет нас с дочкой выгнать из дома, а квартиру продать! Он даже покупателей нашел… Пусть уж лучше пьет!

Увы, как заставить мужика снова пить, я не знала. На мой взгляд, теперь помочь этой семье мог хороший юрист, но никак не гадалка. Я посоветовала даме пойти к адвокату, но она продолжала скандалить, пока я не сдалась. Пришлось провести по фотографии новый обряд очищения, денег за это я не взяла, и результата тоже, разумеется, не было.

Дама звонила мне, рыдала в трубку, грозилась убить себя, мужа и дочку и по вечерам регулярно ломилась в квартиру. Дверь я ей больше не открывала, но адреналина у меня теперь было в избытке.

Другой клиент с ходу покорил меня нежным отношением к любимой жене Тамаре. Та вела бизнес, а муженек старался по хозяйству и свято верил в заговоры, привороты и порчу. Пару раз он мирно гадал на бизнес любимой женушки, а потом сообщил, что фирма Тамары Евсеевой участвует в крупном строительном конкурсе и я должна навести порчу на ее главных конкурентов – фирму «Камнепад». И горе мне, если они не передохнут или не разорятся еще до того, как объявят результаты конкурса.

Но это были еще цветочки. Ягодки начались, когда ко мне пришла парочка внушительных ребят, представились коммерческими директорами фирмы «Камнепад» и потребовали навести порчу на Тамару Евсееву.

После того как количество неадекватных клиентов достигло критической массы, я поставила вместо деревянной бронированную входную дверь. Теперь по вечерам мне приходилось сидеть дома, и даже к телефону подходить я не решалась.

А между тем ручеек желающих погадать все скудел, и матушка все грустнела…

Так что новое приглашение Моники пришлось весьма кстати. В крайнем случае, не понравится мне ее очередное предложение – уйду, держать никто не будет. И с утра пораньше я поплелась в салон «Пани Моника».

Но хозяйка салона поразила меня в самом начале беседы:

– Полина, ты как к гомосексуалистам относишься?

– Да я вроде к ним вообще не отношусь… То есть спокойно. А тебя-то почему этот вопрос заинтересовал? Ты собираешься открыть гей-клуб?

– Подожди, потом отвечу. Лучше скажи, как ты думаешь, наша большая звезда – Филипп Килколов с Аллой Кумачевой на самом деле когда-нибудь спал?

– Ты знаешь, никогда об этом не задумывалась, – честно ответила я. – Все как-то времени не хватало серьезно поразмышлять об их интимной жизни.

– А ты сейчас подумай.

Я честно задумалась и через несколько минут выдала:

– Сомневаюсь, что они вместе спали. То есть я сначала верила, что любовь у людей, а потом он обхамил журналистку, такую молодую, красивую, в красной кофточке. А уж когда он свою помощницу ногами побил… Теперь я уверена, он точно женщин не любит. Его мои знакомые даже называть после этого стали – Филипп Педеросович.

– И тем не менее он был женат. Как ты думаешь, зачем?

– Пыль людям в глаза пускал. А почему, собственно, я вообще должна об этом думать?

– Скоро объясню. Ты вот о чем еще поразмысли: только в Москве встречаются мужики, которые женщин не любят?

– Да что ты, везде они есть.

– Вот именно. А народ их не любит. Раньше им плевать было, а теперь маскируются.

Вот депутат Гаврошин, которого считали голубым аж до синевы, женился на девушке, только закончившей школу, и через несколько месяцев прессе сообщили, что она уже беременна. А через положенный срок на свет появился ребенок.

– Ты что, в самом деле поверила, что бывший депутат Гаврошин со своей молодой супругой завели ребеночка естественным путем, то есть через постель? – продолжала Моника. – Да он к женщинам относится, как к гремучим змеям: в руки никогда не возьмет.

– Ты думаешь, ребенок не от него? – усомнилась я.

– От него, от него, не сомневайся. Знаешь, до каких успехов современная медицина дошла? Ребенка делают в пробирочке, затем помещают тебе в животик, а через девять месяцев ты спокойненько рожаешь. Так что ребенок общий у вас будет, не сомневайся даже. И при этом вы с мужем твоим, отцом ребенка, даже ни разу в постели не встретитесь. Вот так и Гаврошины эти выкрутились…

– Да пусть у них ребенок хоть пальцем деланный – мне-то что? – не выдержала я. – Или ты меня просто посплетничать позвала? Тогда спасибо тебе большое, я много нового узнала. Может, уже пойду помаленечку?

– Подожди, вот торопыга! – все так же ласково пропела Моника. – Сейчас чайку вот попьем…

– Спасибо, что-то аппетит пропал…

– Я тебе говорю – не торопись! Тебя все это очень даже касается! Наши политики-педерасты какие-то пуганые стали и решили последовать примеру российских поп-звезд: заводить себе женщину-ширму. По ночам такой «голубой» политик с мальчиками утешается, а днем подругу или супругу в свет выводит. И нужны им для прикрытия умные и симпатичные дамы – не слишком молоденькие, но и не старухи. Ты по всем показателям подходишь. Пойми же, девочка, это золотая жила!

– Да где я этих самых политиков найду?

– Так разве я тебе голову бы морочила, если бы у меня никаких предложений дельных не было? У меня тут целая картотека собрана. Из педерастов, педофилов, импотентов и прочей нечисти. Кстати, не только политики ищут «живую ширму». Многие видные бизнесмены тоже не хотят свои неправильные секс-пристрастия афишировать. Да что там бизнесмены, и обычные мужички-голубочки иногда стесняются. Тоже хотят девочку для виду завести, чтобы родителей да прочих родственников успокоить. Только у них деньжат маловато, неинтересные они для нас с тобой.

– То есть ты мне предлагаешь работу «ширмы», – для порядка уточнила я. – Допустим, я соглашусь…

– Конечно, ты согласишься! – от возбуждения Моника аж запела высоким фальцетом! – Ты согласишься и не пожалеешь! У тебя будут роскошные наряды, сколько угодно денег и драгоценностей! Ты сможешь объездить весь мир! И работать тебе ни дня не придется, разве что для собственного удовольствия.

– А как же любовь, семья, ребенок, наконец?

– Да ты чем слушала? Понравится твоему голубку, как ты роль исполняешь, так он на тебе с радостью женится! И ребенка заведете, не сомневайся.

– А тебе это все зачем?

– Так я за хорошую девочку процент получаю. – засмеялась Моника. – А ты думала, я так педерастов люблю, что за бесплатно их облагодетельствовать готова? Кстати, а у тебя незамужних подруг нету?

Я вспомнила Люду, школьную подружку. В последнее время я была слишком занята поисками маньяков и виделась с подругами очень редко, но вроде бы краем уха слышала, что Люда недавно второй раз развелась…

– Есть одна, дважды разведенная…

– Классно! – обрадовалась Моника. – Значит, она не понаслышке знает, что все мужики козлы. Так какая разница, один козел в доме или другой… Надо того брать, у которого капусты больше. Да, а она на лицо как – не страшная?

– Невысокая пухленькая брюнетка, такая аппетитная, что у мужиков слюнки текут. То есть это у натуралов, как она педерстам и импотентам понравится – не знаю. Я другого не понимаю: Моника, ты ведь сама не старая. Почему бы тебе не выйти замуж за одного из своих клиентов? Если все так радужно, как ты расписываешь, ты получила бы за один этот брак больше денег, чем за всех своих девочек!

– Мне 45 лет. – вздохнула Моника. – На таких, как я, спрос невелик. То есть обычные мужички, может, и согласились бы, да с них какой навар… А политики с бизнесменами за свои деньги хотят помоложе да посимпатичнее, чтобы не стыдно было людям предъявить. Им жену-красавицу подавай, чтобы у мужиков-избирателей слюнки потекли. Ну так что, перейдем к выбору кавалера для тебя?

Я глубоко задумалась, Моника сидела тихо и меня не торопила. Мне уже стукнуло 28 лет, а принца на белом коне все нет на горизонте. Так что выбор у меня весьма интересный: бедность в гордом одиночестве или богатство в фиктивном браке. На что же мне решиться?

Глава 2

То, что он отличается от других парней, он понял не сразу. Пацаны из его класса вешали на стены портреты обнаженных красоток, а он, бывая у них дома, не знал, куда отвести глаза. После школы, в институте, ему легче не стало. Однокурсники вовсю крутили романы, взахлеб рассказывали о своих похождениях… а он молчал. Для него существовала лишь одна женщина в его жизни, его мать. Рано овдовевшая женщина всю свою любовь отдавала ему, единственному сыночку. И воспитывала его как маленького мужчину – он ухаживал за ней, подавал ей кофе в постель, они вместе ходили гулять по городскому парку, и он галантно нес за матерью ее маленькую сумочку…

Половое созревание у него началось довольно рано, и тут любовь к матери сыграла с ним злую шутку. Первые эротические порывы его испугали. Ведь рядом все время находилась любимая женщина, источающая свой неповторимый аромат. Он чувствовал, что именно этот неуловимый аромат и вызывает томление в груди и спазмы внизу живота. Он невольно тянулся к сидящей рядом на диванчике матери, и тут же сознание одергивало: «Как можно, это же инцест!» И на смену возбуждению приходила тошнота и отвращение к себе.

А днем оказывалось, что такой же запах, запах женщины, источают и другие. Девчонки, сидящие в парке, одноклассницы, потом однокурсницы. Но этот аромат в его подсознании был слишком тесно связан именно с матерью. И, вдохнув его, он одновременно с возбуждением чувствовал отвращение. Он не мог нормально общаться с девушками, его подташнивало даже от мысли о сближении с ними. Мысль о запахе инцеста давно из сознания перекочевала в подсознание и разумному контролю уже не поддавалась. Если девушка начинала с ним заигрывать, он какое-то время держался, а потом срывался и начинал хамить. Постепенно он научился внешне контролировать свои реакции, но подсознательное отвращение не проходило. И оно было тем сильнее, чем сильнее возбуждала девушка.

Он дружил с парнями, но старательно избегал девушек, и над ним уже начали посмеиваться в группе. Он сам задумывался – а вдруг он «голубой» и ему нравятся парни? Он регулярно ходил в бассейн, плавал почти на профессиональном уровне, из-за его роскошного кроля друзья даже дали ему кличку Кролик. Теперь он постоянно рассматривал в бассейне красивых обнаженных мужчин, но влечения не возникало. Мужские тела ему нравились чисто эстетически. Зато при виде красивой девушки в одном купальнике он не мог испытать даже эстетического наслаждения. К горлу подкатывал комок, и хотелось вымыться, смыть с себя какую-то грязь. Ему не хотелось признаваться даже себе, что с ним не все в порядке – нет, это девушки вокруг какие-то порченые. Но он обязательно встретит ту, которая ему понравится. Он ведь не педераст, нормальный мужик, а значит, и нормальная женщина для него обязательно найдется.

Катастрофа наступила, когда ему исполнилось 19 лет. Приколы друзей становились все сильнее, ему уже напрямую намекали – Кролик, а ты не «голубой»? Он ценил крепкую мужскую дружбу, и прослыть «голубым» боялся больше всего на свете – ведь тогда его друзья от него отвернутся. И он решился – сейчас или никогда. Заведет себе подружку, переспит с ней, даже если придется сделать над собой усилие, и наконец-то станет как все. На дискотеку он пошел с двумя друзьями. Они легко подцепили компанию трех девчонок, пошли с ними в ночной бар, выпили по рюмке текилы, по рюмке коньяка, еще парочку каких-то легких коктейлей… Он пил редко, и теперь голова приятно закружилась. Да плевое дело, вот сейчас он позовет с собой вот эту миленькую блондиночку, которая упорно строит ему глазки. Она уж точно не откажет.

– Девушка, вас как звать, Зоя? – на всякий случай уточнил он. Девочки уже представлялись, но он от волнения не запомнил их имена.

– Да, я Зоя, а ты Кролик… – захихикала уже сильно опьяневшая девчонка.

Его опять затошнило. Но нет, сегодня он не отступится. Да и друзья его не поймут, если он сегодня уйдет из бара один. Парни вовсю клеят девиц и уже явно готовы разбиться по парам. К тому же он сегодня ночует дома в одиночестве, его мать уехала на пару дней к тетушке в Псков. Такой случай может долго не представиться. А он должен доказать себе и всем на свете, что у него все ОК! Он наклонился поближе к хихикающей девице и на ушко выдохнул:

– Ты мне нравишься. Давай сбежим от них!

Девица легко согласилась. Он быстро вскочил и, небрежно кивнув на прощание обалдевшим друзьям, схватил за руку блондинку и выскочил из бара. Недалеко от выхода они поймал такси и через несколько минут были у него дома. Девчонка прошлась по длинному коридору, заглянула по очереди сначала в одну комнату, затем метнулась во вторую, покрутилась там, опять над чем-то похихикала и решительно отправилась в душ. Дверь ванной она оставила приоткрытой. Он, не раздеваясь, прямо в куртке стоял возле двери и слышал шуршание одежды, плеск воды, затем из-за приоткрытой двери донесся кокетливый голосок:

– Давай, Кролик, присоединяйся! Помоемся вместе!

Он зажал рот рукой и опрометью кинулся в кухню. Едва успел добежать, его вытошнило в кухонную раковину. Тошнило долго, темно-зеленой желчью, из глаз текли слезы… Девица все плескалась в душе, когда он наконец опомнился. Быстро ополоснул лицо, выпрямился. Надо срочно прогнать мерзкую девицу. Ничего, что сегодня не удалось довести дело до конца, просто эта шмара такая тошнотворная… да с ней ни один нормальный мужик не смог бы! А он в ближайшие дни познакомится с нормальной девчонкой и уж тогда всем покажет, на что способен!

Он почти успокоился и, когда девочка, обернутая в желтое махровое полотенце, вышла из душа, ласково произнес:

– Зоенька, солнышко, мне сейчас мать звонила. Она через десять минут придет сюда со знакомыми, ты ведь понимаешь, тебя она застать здесь не должна.

– Ты же сказал, мать за границу уехала!

– Ну соврал, извини, хотел тебя заманить. Я был уверен, что она до утра не вернется, а вот ошибся… Но на днях мы встретимся, это точно.

Но пьяной девице было море по колено.

– Я тебя сейчас хочу! Давай трахнемся по-быстрому, и я уйду.

Он с трудом подавил новый приступ тошноты.

– Мы не успеем. Давай завтра.

– Нет, сейчас! Что ты за мужик, если сейчас не можешь!

На сей раз вместе с тошнотой его захлестнула волна гнева. Эта мразь совсем обнаглела!

– Давай одевайся и выметайся отсюда. Я сказал, живо одеться! Иначе выкину на улицу, в чем есть.

– А я всем расскажу, что ты импотент, вот девчонки оборжутся! Сдохнуть можно, Кролик – импотент! – залилась пьяным смехом девица.

У него потемнело в глазах. Эта сволочь, гнида проклятая, хочет разрушить всю его жизнь. В голове как будто что-то замкнуло. Он сделал шаг вперед, протянул руки, схватил податливую тонкую шейку и с силой сжал. Кажется, девица трепыхалась в его руках, пыталась отбиваться, но он сжимал ее шею со всей силой молодого тренированного самца. Опомнился лишь тогда, когда она безвольно повисла в его руках и тяжелым мешком опустилась на пол, утянув его за собой. Он упал сверху, но руки разжались не сразу, их как будто свело судорогой. Наконец он разжал руки и слегка отполз в сторону. Девица в нелепой позе лежала на полу, желтое полотенце, грязное и смятое, валялось рядом.

– Эй, ты что? – еще не веря в случившееся, он осторожно потряс девушку за плечо и тут же отдернул руку. Девочка не шевелилась, и он вдруг понял – все, это полный п…ц. Вот теперь – полный.

Он сел на полу, обхватив плечи руками. Теперь у него одна дорога – в петлю. В тюрьму он не пойдет. Он закачался из стороны в сторону и глухо застонал. Но через несколько минут в голове начало проясняться. То, что он убил девушку, еще надо доказать. Да, они вышли вместе на глазах у его друзей и ее подруг, да, вместе сели в такси. Но дело могло повернуться и по-другому – возле самого дома Зоя могла протрезветь, отказаться к нему подниматься. Предположим, она так и сделала, решила вернуться в бар и тормознула чью-то машину. Если ее тело найдут не у него в квартире, а хотя бы в нескольких кварталах, может быть, у него появится шанс выкрутиться.

Дальше он действовал на автомате. Забрал из душа все вещи девушки, аккуратно сложил их в пластиковый мешок, затем кое-как натянул на девушку ее джинсы, сапожки и надел сверху ее демисезонное пальто. Затем повесил себе на локоть мешок, взял на руки безжизненное тело и вышел на лестницу, молясь про себя, чтобы никто из соседей не выполз из квартиры. Но в три часа ночи никого на лестнице не было.

На лифте он без проблем спустился вниз, вышел из дома и пошел куда глаза глядят, не спуская с рук ставшее удивительно тяжелым тело. Страх придавал ему нечеловеческие силы. Он прошел без остановки почти восемь кварталов, пока не вышел к железной дороге, через которую шел мост для автомашин. Дорога как будто вымерла. Он по ступенькам занес тело на мост, слегка перегнулся через перила и разжал руки. С глухим стуком нечто, бывшее когда-то хорошенькой блондинкой, шмякнулось об асфальт. Дрожащими от страха и усталости руками он вытряхнул вслед содержимое мешка. Сиреневый лифчик, голубая блузочка из какой-то синтетики и белые трусики плавно спланировали вниз, под мост, колготки зацепились за перила и повисли на них. А он без сил опустился на землю.

Глава 3

– Ладно, давай выбирать кавалера, – наконец отмерла я. – Только учти: с педофилами никаких дел иметь не буду, даже не предлагай! Это же относится к некрофилам, зоофилам и прочим нелюдям. Так что давай ограничимся честными гомосексуалистами. А может, по старой дружбе ты вообще импотента мне подберешь? Все же с ним дело иметь поприятнее…

– Ну ты даешь! – искренне удивилась Моника. – Ты что, думаешь, они на исповедь ко мне приходят? И мы часами сидим и выясняем, мальчики им нравятся, или девочки, или, может, пегие кобылы? Они советов у меня не спрашивают, я им тоже в душу не лезу.

– Так ты даже не знаешь, кто они?

– А вот это я как раз знаю, не сомневайся! То есть сразу они только имя говорят, но потом я о них всю информацию собираю – девочки мне фамилию говорят, а потом я журнальчики глянцевые читаю, да и другие источники информации имеются. Но вот с кем они ночами под одеялом балуются, не всегда узнать удается. Да и зачем оно тебе?

– Подожди, а о тебе как клиенты узнают?

– Да в первый раз это как-то случайно вышло – разговорилась с одним «голубочком», который в салон ко мне пришел порчу снимать, он мне и пожаловался на свою беду. Интересуют беднягу только мужчины, а возраст уже немолодой, и старушка-мать беспокоится: ей скоро помирать, а сынок все неженатый ходит… А у меня как раз подруга без мужа осталась, без работы и с двумя детьми на руках. Ей не до секса было, детей бы прокормить. Я и подумала – вот бы им пожениться! И свела их вместе, чисто по доброте душевной, даже денег не взяла.

А потом слух обо мне пошел и по «голубой» тусовке, и даже дальше. Клиенты косяком идут, вот за последний месяц четыре новеньких появилось! А какие уж там у кого сексуальные предпочтения, хрен их знает.

– Так что непонятно, кто мне может достаться?

– Да забей ты на это! – посоветовала Моника. – Ты ведь сама сказала, замуж за них не пойдешь. Сейчас подберешь красавчика на свой вкус. Кстати, выбор у меня богатейший, я ведь этим делом уже почти два года занимаюсь, еще при покойной Алисе начинала, в салоне «Зазеркалье».

– Постой, а Алиса о твоей работе знала?

– Да ты что, стала бы я с ней прибылью делиться! – искренне возмутилась Моника. – Да ты же в курсе, сколько она нам платила, слезы, а не деньги. Так что, деточка, я ей точно ничего не должна. Но до чего ты наивна! Ты что, думала, что средства на открытие вот этого салона я у Алисы заработала?

Я промолчала. У Алисы действительно сложно было заработать приличную сумму. Но сейчас у меня нет даже такой работы, и приходится соглашаться на эскорт-услуги. И это с моими-то способностями к дедукции!

– Ладно, Полька, где наша не пропадала! – Моника достала откуда-то из ящичка небольшого стола две большие черные кожаные папки. – Давай, приступаем. Только сначала ты мне вот что скажи: на какой срок желаешь сдаваться? У меня есть клиенты, которые желают снять девушку для сопровождения на месяц, на три месяца, на полгода, а некоторые даже на год! Так что давай сразу со сроками определимся. Если на три месяца, то твои гонорары чуть больше. Зато сразу хочу предупредить: женятся чаще те, кто берет девушку на год.

– Погоди, я за них замуж пока не собираюсь! Давай пока на «трехмесячниках» и остановимся. А какие условия контракта?

– Разумеется, условия хорошие. Но устные. Неделя – испытательный срок, потом ты получаешь из моих рук половину гонорара, вторую половину получишь в конце срока. Кстати, ты не волнуйся, тебя никто не кинет. Всю сумму для гарантии клиент сразу дает мне. А уж я сама ее выдаю по частям.

– И какова же сумма?

– Полторы тысячи долларов.

– За три месяца? Негусто…

– А у тебя есть более выгодные предложения? – ехидно поинтересовалась Моника. – И потом, это ведь только, так сказать, голый оклад. Кавалер тебя будет по ресторанам водить, кормить-поить. На прием пригласит – так ты смело жалуйся, что надеть нечего, он тебе наряды красивые купит. Эти полторы тысячи – тьфу, ты про них и думать забудешь. Некоторые девушки так своих «голубков» раскручивают, что только держись! Даже иномарки себе выбивают.

– Боюсь, у меня на это таланта не хватит, – вздохнула я. – Не умею никого «раскручивать».

– Так ничего, научишься, – подбодрила Моника. – Если что, всегда ко мне за советом обращайся, и подскажу, и научу. Так что, берем для начала трехмесячников? Kакой возраст предпочитаешь: с тридцати до сорока, с сорока до пятидесяти? А то у меня и постарше парочка есть.

– Да мне со стариками и поговорить-то не о чем, – растерялась я. – Давай тех, что помоложе.

Глава 4

С тех пор прошло 12 лет. Он сумел тогда выкрутиться. Его не раз допрашивали, но он стоял на своем: у самого подъезда Зоя вдруг раздумала идти к нему в гости и заявила, что хочет вернуться к подругам в бар. Он уговаривал ее подняться. Обещал, что и пальцем не тронет, если она не захочет, но упрямая девчонка не желала ничего слушать. Мимо проезжала легковушка, черная «Ауди», и девочка замахала ей рукой. Машина остановилась, Зоя села рядом с водителем, и больше он ее не видел.

Он понимал, что следователь не верит ему, но опровергнуть его слова тоже не может. В его квартире сделали тщательный обыск, но он не зря потратил всю ночь на уничтожение всяческих следов пребывания девушки в коридоре и в душе. От него требовали номер черной «Ауди» – но он твердил, что не стал разглядывать в темноте номера и был слишком расстроен, чтобы обратить внимание на шофера. Был в расследовании один момент, стоивший ему десяти лет жизни. В кармане джинсов погибшей девушки обнаружили забавную фигурку из хрусталя – балерину, стоящую на одной ноге. Крошечную хрустальную статуэтку незадолго до происшествия привезла его мать из какой-то заграничной поездки. Балерина скромно стояла в серванте за стеклом, не привлекая излишнего внимания, и, видимо, она приглянулась Зое во время краткой экскурсии по квартире. И не отягощенная излишней моралью девочка просто сунула фигурку себе в джинсы. Он же, одевая мертвое тело, разумеется, не обыскивал карманы.

Балерина, как ни странно, несильно пострадала при падении с моста, только раскололась аккуратно на две части. Фигурка могла стать его смертным приговором, если бы кто-то хоть словом обмолвился о том, что эта статуэтка – из его квартиры. Но никто из свидетелей не упомянул об этом. Возможно, друзья просто не присматривались к серванту или не заметили почти прозрачную статуэтку. А подруги Зои и вовсе не могли знать о том, что именно находилось в его квартире. Впрочем, происхождением разломанной фигурки следствие особо не заморачивалось – ну нашлась в кармане девочки забавная игрушка, и ладно. Так что все обошлось.

Теперь, став преуспевающим бизнесменом, он уже почти забыл пережитый ужас. С матерью он давно жил отдельно, купив ей небольшой особнячок за городом. Навещал он ее редко. Нет, он по-прежнему любил мать, но теперь ее запах не будил в нем эротические порывы, а напоминал ему о том ужасном вечере. По ночам его мучили кошмары. Он успешно гасил их сильными транквилизаторами, а засыпал с помощью новейшего импортного снотворного. Институтская кличка «Кролик» как-то незаметно забылась, чему он был очень рад. Он не хотел бы услышать это прозвище еще раз. Пару лет назад он купил себе отдельную квартиру, и жил там тихо и замкнуто, допуская в свой дом и в свою душу лишь нескольких проверенных жизнью друзей.

Чтобы у них да у матери не возникало излишних вопросов, он нашел, как ему думалось, отличный выход из положения: через знакомого вышел на салон эскорт-услуг, в котором давали девочек «напрокат». Проститутки за почасовую оплату сопровождали его во время редких выходов в свет, а потом, не тронув даже пальцем, но дав щедрые чаевые, он отправлял их домой. Конечно, проститутки были вульгарны, громко смеялись, вызывающе одевались и, главное, так и норовили прильнуть к нему грудью или еще какой-нибудь частью тела. Его тошнило, но он терпел.

А совсем недавно он нашел куда более эксклюзивную услугу: мадам, которая предоставляла мужчинам с сексуальными проблемами серьезных девушек. Это были не проститутки, а женщины с высшим образованием, умные и симпатичные, которые брали деньги именно за сопровождение, а не за интимные услуги. Они сами настаивали на том, чтобы к ним не относились как к продажным девкам, и при знакомстве требовали не распускать руки. Услуги девушки требовались ему один-два раза в неделю, иногда и реже, а платил он щедрее, чем предусматривали условия устного контракта.

Правда, проходив пару месяцев с первой девушкой, он стал замечать ее слишком уж заинтересованные взгляды в свою сторону. Еще бы – молодой бизнесмен, не урод, неженатый… Мечта любой дамы от 18 до 50 лет! Он тут же пошел к мадам и попросил заменить сопровождающую – на всякий случай. С тех пор он брал девушку напрокат на три месяца, щедро оплачивал ее услуги, а потом просто менял «подругу» на другую, не менее умную и симпатичную. Вот теперь он был вполне доволен жизнью. Друзья втайне завидовали ему: надо же, какой ловелас, меняет женщин, как перчатки! Так он думал жить и дальше, пока в один прекрасный вечер в его почтовом ящике не обнаружился белый конверт. На нем не было написано ни слова. Не подозревая дурного, он вскрыл письмо и достал небольшой лист бумаги из школьной тетрадки в клеточку:

«Я знаю, что Зоя в ту ночь была у тебя дома. Балерина из ее кармана раньше стояла в твоем серванте за стеклом. Она и сейчас стоит за стеклом, только в чужом серванте».

Текст набран на компьютере, отпечатан на стандартном белом листе. И все. Ни подписи, ни каких-либо требований.

В эту ночь он не стал пить снотворное. До утра просидел в кресле и думал: кто мог знать про балерину? То есть видеть статуэтку у него в доме могло множество народу, но вот кто из них знал про то, что фигурка нашлась в кармане убитой? Впрочем, про найденные в ее карманах вещи тоже знало достаточно народу – их предъявляли на опознание и родителям девушки, и ее многочисленным подругам… А те, в свою очередь, тоже могли кому-то рассказать о том, как прикольно стать свидетелями… они ведь все тогда были совсем еще детьми. Ему, как и друзьям, недавно стукнуло 19 лет, а сколько лет исполнилось тем девчонкам? Не больше восемнадцати, а может, и меньше.

Ну хорошо, кто-то знает про балерину. Чем это ему грозит? Нераскрытое уголовное дело сдано в архив, но не закрыто, срок давности по убийству еще не истек. Конечно, доказать с помощью разломанной фигурки его вину спустя 12 лет архисложно, но опять пройти через ад допросов… Но главный вопрос, занимавший его, был другим: чего хочет неизвестный аноним? Денег? Но нельзя платить шантажисту, его надо убить… А как убить того, кто неизвестен? Так что придется выполнять все требования до тех пор, пока он не узнает автора послания. Теперь главное – дождаться момента, объявления цены. Второе послание он получил очень скоро, через пару дней после первого. И понял, что заплатить ему придется очень, очень дорого.

* * *

Моника разложила передо мной несколько фотографий:

– У меня на данный момент сразу пять «трехмесячных» клиентов тоскуют, трое постоянных и два новичка. Ну давай, Полька, не кочевряжься. Скажи, кто из них тебе категорически не нравится, их мы уберем, а остальным я покажу твое фото, поиграем в «любовь с первого взгляда». Я по уговору должна им на выбор трех девочек показать, а у меня свободных никого, кроме тебя. У меня на сегодня вообще клиентов больше, чем свободных девочек. Вот еще твою подружку припашем, хоть какой-то выбор для моих «голубков».

– Ни фига себе, а сколько же у тебя всего клиентов?

– 14 штук! – с гордостью ответила Моника. – Есть, правда, еще одна фирма, она позже работать начала, сколько у них «голубков» на учете, не знаю, по-моему, вдвое меньше. Я думаю, от желающих не было бы отбою, да ведь не все про меня знают, я рекламу в газетах не даю.

Я с интересом рассматривала любительские снимки. С них смотрели вполне приличные на вид мужчины. Двое выглядели совсем молоденькими, трое – посолиднее, но никаких видимых на первый взгляд отклонений я не обнаружила. Кого же мне забраковать? Так и не решив этот вопрос, я обратилась к Монике:

– А кто из них точно «голубой»?

Хозяйка салона, не глядя, ткнула пальцем в две фотографии.

– Вот за этих ручаюсь. Про остальных не знаю. Кстати, ты, того, не вздумай при ком-то из них произнести слово «педерасты», или еще какое ругательство. Называй гомосексуалистов «геями», они это слово уважают.

– Да ладно, не учи ученого, не маленькая. Давай остановимся на тех троих, про которых ты ничего не знаешь. Должна же быть в мужчине какая-то загадка.

– Дело твое, только как бы ты этой загадке не предпочла порядочного гея. Впрочем, речь идет о каких-то трех месяцах, выдержишь любого. Значит, выбираем двух Александров и одного Артура. Теперь дело за малым – как говорится в анекдоте, осталось уговорить принцессу.

Моника достала все из того же ящичка стола небольшую цифровую фотокамеру, на мой взгляд – обычную «мыльницу», и велела мне улыбаться в объектив. Затем мне пришлось встать во весь рост, опять сесть на стул в соблазнительной позе, закинув ногу на ногу. Отщелкав кадров пятнадцать, Моника наконец успокоилась и отпустила меня с миром, взяв на прощание телефон подруги Люды и пообещав мне на днях позвонить и сообщить, кто из выбранных мной извращенцев согласен встретиться со мной для предварительных переговоров.

Вечером мне позвонила Людка.

– Полька, ну ты даешь! Ты зачем мой телефон дала этой твоей Монике? Ты хоть знаешь, что она мне предложила?

– Знаю, конечно, она мне предложила то же самое. Ну и что, ты отказалась?

– Я бы сразу отказалась. Но ты ведь знаешь, я после развода со своим гадом без ничего осталась!

– «Без ничего» – это трехкомнатная квартира? – на всякий случай уточнила я.

– А оплачивать ее чем? Я ведь не работаю уже сколько лет, и накоплений никаких. Ты знаешь, что у меня уже долг по квартплате три месяца? Меня выселят на улицу скоро!

– Так я поэтому твой телефон и дала, подумала, что тебе деньги нужны.

– Так что мне теперь, за деньги с педерастами спать?

– Спать с ними тебе как раз не придется. А если придется, то они уже никакие не педерасты, а бисексуалы.

– Тьфу на тебя с твоими умными словами!

– Я по образованию филолог, – напомнила я. – А чего ты, собственно, так кипятишься? Не нравится предложение – откажись, насиловать тебя никто не станет.

– Мне деньги нужны!

– У меня их нет! – разозлилась я. – Ты чего на меня орешь?

– Да ладно, погорячилась. Проехали. Слушай, давай я к тебе приеду, обсудим нашу будущую работу.

– Давай.

До поздней ночи мы с Людой обсуждали перспективы нашего с ней карьерного роста. Людка считала, что нам надо собирать на своих кавалеров побольше компромата, а затем либо продавать его Монике, либо использовать для каких-то своих целей.

– Тебе что, жить надоело? – удивилась я. – У шантажистов, как правило, жизнь хоть и насыщенная, но короткая.

– А ты собираешься до старости с педиками встречаться?

– А что, может, и замуж за кого выйду… – поддразнивала я разъяренную подругу.

– Ну и трахайся со своими извращенцами!

– Да я, может, и не отказалась бы, но, боюсь, они против будут. Успокойся ты, у меня другие планы. Моника сказала, все они – бизнесмены. Может, в благодарность за отличное исполнение несупружеского долга на хорошую работу пристроят…

– Пристроят, когда рак на горе свистнет, дожидайся от них милости!

– А вдруг кто-то из них расщедрится и купит мне отдельную квартиру! – размечталась я. – Я там собственный гадальный салон открою.

– Ты быстрее получишь этот салон, если их припугнешь разоблачением.

– Да пойми ты, на шантаж даже Моника не решается. А уж она тетка тертая, мало чего боится.

Мы спорили долго и безрезультатно. Наконец Людке надоела тема шантажа, и мы перешли к обсуждению кандидатов. Оказалось, она не стала отвергать ни одного из предложенных пяти клиентов, и Моника обещала позвонить ей уже завтра. Чтобы не ехать домой, в пустую квартиру, Люда осталась ночевать у меня. И оказалось, не напрасно, поскольку с утра пораньше позвонила Моника и пригласила нас обеих в салон к десяти.

– Ну что, девоньки, первые два клиента уже созрели, – радостно потирала руки хозяйка салона. – Сейчас вы по очереди переговорите с первым кандидатом, с Сашей, а через два часа придет второй, Артур. Может, сегодня же и определимся с выбором.

Первой знакомиться с клиентом пошла Люда. Я сидела в кабинете Моники, пытаясь справиться с неприятным волнением. О чем мы будем с ним говорить? С нормальным мужиком можно хоть пококетничать, поприкалываться, он все поймет правильно. А с этим фруктом что делать? Состроишь ему глазки, он, того глядишь, перепугается не на шутку, решит, что я его домогаюсь. А будешь держаться сурово и официально, подумает, что я его презираю, еще и рассердится. Я решила все же обсудить этот вопрос с Моникой.

– Скажи, с этими… кокетничать можно? Или надо держаться сугубо делового тона?

– Да не парься ты, просто расскажи о себе, и точка. Представь, что ты на работу устраиваешься и перед тобой отдел кадров. Ты, наверное, по разным собеседованиям немало походила за свою жизнь?

Моника попала в больную точку. Я действительно прошла немало собеседований, пытаясь найти работу. Так что теперь и подавно не намерена отступать. Я стиснула зубы и, с трудом дождавшись выхода Людмилы, решительно встала, пересекла маленький коридорчик и вошла в полутемный кабинет, где сидел, возможно, мой будущий работодатель. Мои глаза не сразу привыкли к темноте. Лишь через пару минут я наконец увидела в глубине кабинета невысокого паренька, забившегося куда-то в угол, в небольшой промежуток между письменным столом и окном. Он стоял, почему-то держась за подоконник, и молча, без улыбки смотрел на меня.

Все наставления Моники насчет собеседования как-то испарились из моей головы. Начальники фирм и кадровики, с которыми я беседовала, пытаясь найти работу, держались совсем по-другому. Во всяком случае, их не приходилось выковыривать из щели между столом и окном. Этот же, скорее, напоминал клиента гадального салона, уверенного, что на нем самая наитяжелейшая порча из всех возможных. Я решительно прошла в середину кабинета, отодвинула от стены стул и уселась на него.

Так, в полном молчании, мы провели минут пять. Я сидела на стуле в середине комнаты, соблазнительно, как Шерон Стоун, закинув ногу на ногу. Мой потенциальный работодатель стоял у окна, обеими руками держась за подоконник, словно собираясь немедленно выпрыгнуть в окно. На меня он не смотрел, все его внимание было отдано, похоже, собственным ботинкам. На шестой минуте мой страх прошел полностью, и меня начал душить жуткий смех. Чтобы отвлечься, я пыталась подумать о чем-то грустном, например, о своей будущей работе, но стоило мне взглянуть на унылую фигурку у окна, как от смеха с новой силой сводило живот.

– Молодой человек! – кое-как справившись со смехом, наконец выдохнула я. – Посмотрите же на меня! Давайте попробуем подружиться!

Он вздрогнул и, оторвав наконец глаза от своих ботинок, дико взглянул на меня.

– Я знаю, вас зовут Саша. А я – Полина. Я очень общительная, дружелюбная, обожаю детей и животных. Но зато я не люблю мужчин – ну то есть, вы понимаете, я не люблю с ними спать, – чувствуя прилив вдохновения, безбожно врала я. – Но зато у меня много друзей-геев. Это мои маленькие подружки.

– Полина, мне очень приятно. – наконец выдавил он. – Но, знаете… я не гей.

– А кто? – вырвалось у меня, но я тут же спохватилась. – Ничего страшного, не геев я люблю еще больше. Главное, вы ведь не собираетесь меня домогаться?

– Не собираюсь, – он сделал длинную паузу. Я уж думала, больше не заговорит вовсе, но он все же продолжил: – Я нормальный, вы не подумайте… так обстоятельства сложились, что подруги нет. Вот и приходится… брать девушек напрокат. Мне нужно немногое. У троюродного брата через месяц свадьба, родственники со всего света съедутся, и все начнут спрашивать, где моя девушка… А я… Ну вы же все понимаете. Я должен кого-то им показать, скажу, что наша свадьба тоже скоро. Большинство дядей-тетей через пару недель уедут, и все будет в порядке. А мы с вами еще пару месяцев вместе походим, чтобы вас родственники еще несколько раз увидели. И чтобы моей маме перед родней стыдно не было.

Я молча слушала несколько несвязную речь, думая про себя: почему он мне это говорит? Я уже принята на работу, а Люда ему не понравилась? Или он отрепетировал свое выступление и всем говорит одно и то же? Тем временем, видимо, увлеченный своим рассказом, Саша наконец оторвался от окна и подошел ко мне поближе. Я с интересом рассматривала его: невысокий, чуть сутуловатый, худенький… Но лицо приятное, с тонкими чертами и большими голубыми глазами. Скорее всего, я не заметила бы его в толпе или на дискотеке, но против дружбы ничего не имею. Тем более что интим все равно не намечается. Наконец он закончил речь и выжидающе уставился на меня своими глазищами.

– Саша, я на все согласна, – мягко произнесла я.

– А что дальше? – растерянно произнес он.

– Так ты сначала определись, кого выбираешь – меня или другую девушку.

– Я выбрал, – промямлил он. – Пойдемте к Монике?

Я встала со стула и, поманив его пальцем, направилась к двери. Он покорно следовал за мной. Мы гуськом пересекли коридорчик и вошли в комнату, где сидели Моника и Люда. При нашем появлении Моника встала:

– Ну что, дорогой вы мой человек! – запела она. – Кого из двух наших красавиц выбираете?

Саша ткнул в меня пальцем.

– Вот эту.

Я слегка вздрогнула. Люда презрительно скривила пухлые губки. Одна Моника не утратила самообладания:

– Вот и славненько, вот и ладненько. Давайте, девочки, посидите в коридорчике, а я сейчас с Сашенькой детали обговорю.

Мы с Людой вышли в коридор и сели на небольшой мягкий диванчик. Люда молчала, видимо, дулась на то, что первый же клиент выбрал меня. Какая глупая ревность! Я понимаю, если бы ей на самом деле парень понравился, а тут я вмешалась и отбила. А то сама его презирает, явно дает это понять, а вот обиделась же на то, что он меня выбрал! Я нарушила молчание первой:

– Ну что ты дуешься, тебе он что, понравился?

– Вот еще, не хватало на извращенца запасть! А ты ему чем приглянулась?

– Сказала, что страсть как извращенцев люблю.

Людка расхохоталась.

– Ну ты даешь! Знаешь что, я теперь тоже так буду говорить.

– А о чем ты с Сашей говорила?

– Да пыталась его как-то разговорить, познакомиться, что ли…

– Случайно, глазки ему не строила?

– Да какие глазки, он на меня ни разу и не взглянул!

– А мне вот посчастливилось…

– Да тебя вообще все психи и придурки обожают. Не понимаю, зачем тебе Моника, ты бы со своих знакомых могла бы деньги брать за то, что с ними вообще общаешься! Вот тот, грязный, тебе за консультации платит?

– Ты о ком? – не врубилась я.

– Ну компьютерщик, Андрей, кажется. Я в одной комнате с ним находиться не могу, слишком на дух крепкий. Его, наверно, мама с папой в детской ванночке выкупали, когда ему годик исполнился, с тех пор он и не моется. А ты с ним подолгу общаешься.

– Я с него «венец безбрачия» снимаю.

– Да этот венец из-под грязи и не выкопать! Пусть вымоется разок, венец сам спадет!

– Да что ты мне говоришь, я уже для него специальный ритуал придумала – заговорила ему мыло, шампунь и дезодорант и велела месяц использовать по назначению. Так уж пара месяцев прошла, а он ни разу не использовал.

– А за совет хоть заплатил?

– Да ладно тебе, я ему по дружбе советую, он мне тоже в свое время здорово помог.

– А этот твой, как его, Паша? Этого дохляка ты чего привечаешь?

– Да ладно, он неплохой парень.

– Ну да, трусливый и придурочный. А уж страшный какой, не приведи господь! Я как его вечерком увижу, по ночам кошмарами мучаюсь.

– Да чего ты разошлась-то так? При чем тут Андрей и Паша?

– Я о том, что ничего удивительного, что всякие педики тебя тоже любят, – слегка успокоилась уязвленная в самое сердце Людка. – Да и тебе они, должно быть, не противны, уж после Паши и Андрея любой королевичем покажется.

Мы немного помолчали, потом Люда начала рассказывать про ремонт квартиры, из которой она решила вытравить любое напоминание о незадачливом втором муженьке. В увлекательной беседе время летело незаметно, и я даже как-то удивилась, когда дверь кабинета приоткрылась и Моника поманила меня внутрь. Саша опять сиротливо стоял у окна.

– Ну что, детки, все решено и улажено. Теперь договоритесь, когда и где встречаетесь в следующий раз. Как Полина должна одеться и что вы будете делать. Я вас сейчас вдвоем оставлю, закончите разговор – позовите меня.

Она выпорхнула из кабинета, послав мне на прощание воздушный поцелуй. Я обернулась к Саше.

– Так когда и где мы встречаемся?

– Пятница у нас послезавтра? Давай я в пятницу вечером за тобой заеду. У нашей фирмы новые партнеры появились, мы документы оформили, теперь едем в сауну обмывать. Они туда все любовниц или жен возьмут, давай я с тобой приеду.

– Давай. Слушай, а давай ты меня до дому подвезешь, вы ведь с Моникой уже обо всем договорились?

Он согласился. Мы вместе вышли в коридорчик, попрощались с Моникой и Людмилой и направились к машине. У моего работодателя оказался неплохой черный «Фольксваген». В машине мы не разговаривали. Саша быстро довез меня до дома и, напомнив, что послезавтра в шесть вечера за мной заедет, умотал.

Глава 5

Оказавшись дома, я глубоко задумалась. Новая работа оказалась очень даже забавной, и теперь информация распирала меня и буквально вылезала наружу, как перебродившее тесто из небольшой миски. С кем бы поделиться, с мамочкой? Я представила ее неподдельную радость при известии, что великовозрастная дочка вместо поисков приличного жениха и приличной работы решила поиграть в девочку по найму для разных извращенцев, и тут же отказалась от этой светлой мысли. Люда была в курсе моих проблем, к тому же явно завидовала. Почему-то ее кандидат казался ей хуже моего, или просто самолюбие задело то, что он так безоговорочно выбрал меня. Я еще немного подумала и позвонила Валерии Ступниковой, моей подруге по универу.

Валерия была актрисой по призванию. Еще в универе, когда мы все готовились к экзаменам, она проводила дни и ночи в театральном кружке. Кружок не давал ни диплома, ни особых театрально-профессиональных навыков, и мы все искренне недоумевали, зачем Лерке этот детский сад.

Пару раз мне пришлось посетить спектакли этой студии. Меньше чем на «Ромео и Джульетту» или «Гамлета» режиссер не замахивался, музыку к постановкам писал сам, и смотреть на эту самодеятельность было сильным испытанием для моих слабых нервов. К тому же Лера играла обычно небольшие роли подруг главных героинь. Если по пьесе у героини не имелось подруги, в новой версии она обязательно появлялась. Большого таланта, на мой взгляд, подруга не обнаруживала, к тому же природа не наградила ее роскошной сценической внешностью. Круглое деревенское лицо, широкий, чуть вздернутый нос и не слишком большие, тусклого цвета глаза отнюдь не способствовали облику роковой героини.

Как-то раз в откровенном ночном разговоре я выразила сомнение в том, что вечная роль героини второго плана – именно то, что нужно Лере для полного женского счастья. Выпив полбутылки шампанского, подруга расклеилась и слабо проскулила, что она знает – таланта особого у нее нет.

– Но ведь и красотой меня господь обидел! – чуть не плакала она. – Вот я замуж хочу. И не за кого-нибудь, а за человека обеспеченного, а лучше – богатого. На что он может польститься? На жопу 60-го размера? А тут – актриса, это вам не деревенская уродина!

– Пока что в вашем кружке я не видела ни одного миллионера! – удивилась я.

– Так на этом кружке, как ты выражаешься – на нем свет клином не сошелся! – обиделась Вероника. – Вот закончу я студию, начну работать в театре – все наши местные олигархи моими станут!

И вот ведь странность – в театр Валерию взяли. То ли руководству приглянулось ее упорство, то ли остальные девчонки сами раздумали связывать судьбу с переменчивой актерской стезей.

Я все ждала, когда Лерка закончит страдать фигней и уйдет из театра, но пока прозрение не наступало. Поэтому я понимала – пытаться за компанию завербовать Лерку в нашу теплую компанию эскорт-девиц – дело абсолютно гиблое. Но вот посплетничать с ней – милое дело.

Лерка оказалась абсолютно свободной – главный режиссер уехал на гастроли с каким-то суперпопулярным спектаклем, в котором Ступникова, разумеется, не играла, и репетиции новой пьесы отложили почти на месяц. Подружка примчалась ко мне через полчаса, но, увы, была вовсе не настроена выслушивать мои откровения. Новая идея рвалась из ее груди, как воздух из проколотого шарика, и мешала ей сосредоточиться:

– Поля, я наконец-то поняла, что мне в жизни мешает! – восторженно повествовала она. – Моя внешность! Ну приходит интересный мужик в наш театр, и на кого он обратит внимание: на изящную Юльку Федорову или на такую клушу, как я?

– Федорова подцепила олигарха? – удивилась я. Из бесконечных рассказов Лерки о театре я давно уже сделала вывод, что с приличными мужиками у всех актрис напряженка. И изящная Юля Федорова вовсю женихалась с неказистым рыжим Гариком Артиросяном, молодым актером «третьего эшелона».

– Как олигарха? – изумленно захлопала ресницами Лерка. – А что, своего Гарика она послала в задницу?

– Ну, это тебе лучше знать, – резонно возразила я. – Твою Юлю я пару раз видела на сцене, в гриме, так что на улице вряд ли узнаю. Откуда мне знать про ее отношения с Гариком?

– Тогда почему… – начала было Лерка, но я ее довольно невежливо перебила:

– Так ты сама только что ее в пример привела – дескать, тебе внешность мешает интересного мужчину подцепить, а вот Юля – красотка, ей повезло. В чем повезло?

Лера озадаченно покрутила головой, пытаясь переварить мои слова, но не преуспела в этом деле, махнула на меня рукой и продолжила свою мысль:

– Так вот, я поняла: если изменю внешность – все будет в шоколаде!

– Согласна, Гарик будет у твоих ног, – с готовностью закивала я головой.

– Да что ж тебя на Гарике так зациклило! – возмутилась подруга. – Сто лет он мне не нужен, твой Гарик!

– А другого в своем театре ты ни в жизнь не подцепишь. – возразила я. – Хоть станешь красоткой, как Анджелина Джоли.

– Вот, такой я и хочу стать! – обрадовалась моей внезапной понятливости Лера. – И тогда моя жизнь в корне изменится!

– Может, тебе лучше уйти из театра? – в который раз безнадежно повторила я. – Ну вот хоть на телевидение устройся, дикция у тебя хорошая, внешность более-менее приятная…

– Ну и буду своей безобразной харей с экрана сверкать! – возмутилась Лера. – В общем, я уже решила. Буду меняться внешне.

– Откуда же у тебя деньги на пластику? – поразилась я.

– Я, наверное, начну все же не с пластики, – спокойно ответила подруга. – Боюсь пока операций. Но я постарела за последние пять лет, против этого, надеюсь, ты возражать не станешь? Так вот, перво-наперво я собираюсь помолодеть. Я тут выписала пару адресов косметических салонов, они такие чудеса обещают! Вот, смотри: «Чудо-лазер «Зарево» разглаживает и шлифует кожу. – Вы омолодитесь на двадцать лет, и вашим розовым щечкам позавидуют даже младенцы! Даем гарантию на полгода!»

– Не хотела бы я превратиться в младенца, – задумчиво произнесла я. – В свои 28 лет я себя совсем неплохо чувствую…

– Ага, ты-то неплохо, а у меня от постоянного грима смотри какая кожа стала! – Лерка торжествующе надула щеки, продемонстрировав мне пористую кожу неприятно-серого цвета. – Я туда на сегодня записалась, через час надо быть в салоне. Хорошо, что ты позвонила, а то я все думала, кого же с собой взять.

– Лера, а может, за город лучше поедем? – ласково предложила я. – На солнышке погреемся, омолодишься без чудо-лазера. Лично даю гарантию на полгода.

– Полька, ты мне подруга или нет? – сердито спросила Ларка и, дождавшись утвердительного ответа, закончила свою мысль. – Неужели ты со мной не пойдешь?

– Зачем я тебе?

– Ну… для храбрости.

Я вздохнула и посмотрела в окно. Там светило ласковое летнее солнышко, народу на раскаленном асфальте не наблюдалось. Но делать нечего – отказать Лерке, которую сама же и вызвала, я не смогла. Кляня себя за малодушие, я отправилась одеваться для похода в салон красоты.

По дороге я пыталась рассказать Лере про свои приключения. Но она лишь равнодушно качала головой в ответ.

– Ну и на хрена тебе такая, с позволения сказать, работа? – наконец сухо спросила она.

– Интересно же, – пожала я плечами.

– Дико интересно общаться с извращенцами!

– Во-первых, не все из них извращенцы, возможно, есть и импотенты. Мой вот на извращенца никак не похож. Застенчивый…

– Ага, голубая девичья мечта – познакомиться с импотентом, – развеселилась Лерка. – Ты, подруга, сама, часом, не того – не сменила ориентацию? А то я прямо пугаюсь – вдруг приставать начнешь!

– Ага, особенно к тебе страстью пылаю, – разозлилась я. – Так бы и съела всю!

– Да ладно, не заводись, пошутила я, – мирно сказала Лерка. – Полька, я понимаю: тебе работа нужна. Давай поговорю с главрежем, он тебя к нам уборщицей устроит.

Честно скажу – я человек мирный, к тому же всегда воспитывалась мамой по принципу «девочки не дерутся». Но в тот момент больше всего мне хотелось от души размахнуться и как следует подпортить Леркину красоту. По крайней мере настолько, чтобы сделать ее визит к косметологу вполне оправданным. Но Лерка, покосившись на мое покрасневшее лицо и сощуренные глаза, сменила тон:

– Полька, а тебе самой не противно с гомосеками возиться?

– А что они, не люди? – сухо бросила я, еще не прекратив злиться.

– Ну вот ты сама посуди – мы с тобой две такие из себя все красивые, но – одни, совсем одни! Никому не нужные бродим. А красивые мужики, которых и так в городе мало, тем временем в гомосеки подаются. Тебе не обидно?

– Ты думаешь, они вот так сами подаются, по собственной воле? – втянулась я в явно нелепый разговор.

– Ну уж не знаю, по чьей воле, но ясно одно – если мы еще и мужикам будем своих кавалеров уступать, вовек нам замуж не выйти.

– Да они рождаются такими!

– Ага, рождаются, как же! – возмутилась Лерка. – У меня друг детства был, Димка. Так вот, до 16 лет был парень как парень – девчонок за косички дергал, записочки на уроках в школе подкладывал. А потом решил вдруг танцами заняться. Ну, в студии ему быстро объяснили, что к чему. Сам препод образованием талантливого юноши занялся. И к 18 годам стал мой Дима законченным педиком, хоть клеймо ставь. А не пойди он в ту студию – кто знает, как бы оно вышло…

– Наверное, все равно тем же закончилось бы, – неуверенно пожала я плечами.

– Как же, как же! – насмешливо покивала Лерка. – Мне потом один знакомый психолог объяснял: десять процентов людей рождаются на свет бисексуалами. И кем они станут – нормальными или извращенцами – от их первого сексуального опыта зависит. Успела бы девчонка Димку соблазнить – остался бы нормальным, а теперь – нате-ка, получите и распишитесь…

– Да ладно, не кипятись, педофилов и я не люблю, – согласилась я. – Надеюсь, любителей несовершеннолетних мальчиков мне не подсунут. А те, кто любит половозрелых самцов – ну, не мне их судить…

– Я бы их не только судила, но и лично привела бы приговор в исполнение! – зло ответила Лерка. – И тебе советую, как подруга – пока не поздно, бросай ты своих педиков, иди к нам в театр.

Возразить я не успела: нас выпихнули из дверей троллейбуса, и мы, пройдя пару шагов, остановились возле небольшого двухэтажного деревянного домика, который нагло вклинился между старых каменных пятиэтажек. На домике гордо красовалась большая латунная табличка: «Салон красоты «Феникс».

– Вот, нам сюда. – Лерка слегка притихла, схватила меня за руку и потащила к маленькому деревянному крыльцу.

За стойкой сидела женщина неопределенного возраста с туго стянутыми в пучок мышино-серыми волосами. Она устало подняла на нас глаза:

– Вы по записи?

– Да, к магистру Огуречной, – севшим от волнения голосом прошептала Лера.

– Сразу двое?

– Она тоже послушать хочет! – твердо сказала Лера.

– Тогда двойная плата за визит.

– Я не хочу слушать! – поспешно возразила я. Денег у меня просто не было.

– Нет, я заплачу! – вмешалась Лерка. Вобще-то, повышенной робостью она никогда не страдала, и я не очень понимала ее фанатичное стремление затащить меня к магистру косметологии. Регистраторша приняла деньги, грузно поднялась и пошла куда-то в глубь извилистого коридора.

– Зачем я тебе там? – вполголоса поинтересовалась я.

– Хочу услышать твой совет, – шепотом ответила Лерка. – Мне все говорят, что я человек внушаемый, легко ведусь на любые предложения, вот и хочу, чтобы ты рядом была.

На мой взгляд, Лерка отличалась упрямством осла, и свернуть ее с выбранного пути было абсолютно нереально. Но сама о себе подруга была другого мнения – на полном серьезе она считала себя нежной фиалкой, которую любой обидеть может.

– У нас тут салон красоты, вас и постричь, и покрасить могут, – внезапно возникшая за стойкой регистраторша теперь вся лучилась любезностью.

Я с недоверием покосилась на ее грязно-серые волосы, но промолчала. Тем более что дверь одного из невидимых в глубине коридора кабинетов распахнулась и мягкий голосок произнес:

– Девушки, заходите!

Мы устремились по коридору на голос. Наткнувшись на полуоткрытую дверь, я немного подумала и зашла. Лера последовала за мной. В небольшом кабинетике сидела немолодая полная женщина в серой юбке и сиреневой вязаной кофточке. Мы уселись в два небольших бархатных кресла напротив ее стола.

– Я врач, – просто сказала женщина. – Так что давайте откровенно: какие проблемы с внешностью и со здоровьем?

Лерка начала взахлеб расказывать о проблемах с внешностью. Со здоровьем у нее проблем, к счастью, не было.

– Доктор, вы видите эту складку между бровей? – она наклонилась поближе к магистру Огуречной. – Это уже не морщина, настоящая канава! А щеки? Видите, какие поры? И вот тут они просто обвисли, скоро бульдожьи складки появятся, а ведь мне всего 28! И глаза! Тут уже глубокие мимические морщины появились, они меня старят лет на десять как минимум!

– Я поняла. – Женщина терпеливо дослушала Лерку, покивала и начала свой монолог: – В общем, так: сначала надо отполировать кожу. Химическая чистка специальным французским препаратом – двести долларов. Затем начнем собственно мезотерапию: инъекции гиалуроновой кислоты – по триста долларов один миллилитр. На два сеанса, соответственно, надо два миллилитра. Это чтобы убрать складки со щек. Под глаза нужно не такой концентрированный состав, так что в двести долларов уложимся. Полгода результат гарантированно продержится, потом надо будет повторить процедуры. Когда начнем?

Лерка, не приходя в себя от шока, беззвучно шевелила губами, видимо, пытаясь подсчитать общую сумму. Я прикинула – вроде тысяча долларов выходит, откуда у незадачливой актрисы такие деньги? По-моему, это ее зарплата месяца за три. А ведь такое придется проделывать каждые полгода, иначе, похоже, не стоит и начинать.

– Нет, мы, конечно, можем сэкономить, сделать по одной процедуре вместо двух, но тогда срок их действия будет меньше, – терпеливо пояснила врач, правильно истолковав наше молчание. – И учтите – еще годик-другой и мезотерапия уже не поможет. После тридцати лет носогубные складки углубляются, кроме того, в этих местах возникают заломы кожи, и тогда все – надо делать полноценную пластику.

Я поглядела на юное личико Лерки, затем перевела недоумевающий взгляд на бледное лицо Огуречной с двойным подбородком, обвисшими щеками, опущенными уголками губ и синеватыми мешками-отеками под глазами. Интересно, сколько ей лет, и почему она на себе свои методы не опробовала?

– А нельзя ли для начала… Ну, крема разные попробовать или там массаж? – отмерла наконец Лера. – Говорят, маски тоже обвисшую кожу подтягивают. Просто… я не рассчитывала на такую сумму. У меня с собой двести долларов.

– Крема, дорогая моя, надо было с двадцати лет применять, – снисходительно улыбнулась магистр. – Теперь поезд уже ушел, и далеко. Само по себе лицо не разгладится. Так что, будем делать полный курс или ограничимся чисткой лица и станем терпеливо ждать заломов?

– Нет, сделаем все, что нужно, – твердо ответила пришедшая в себя Лера. Только надо деньги у мамы занять. Доктор, а оплывший овал лица мезотерапия поднимет?

– Мезотерапия его не поднимет, но у меня есть замечательный аппарат, российский, – торжественно проговорила врач. – Разработан российскими военными медиками.

Жестом фокусника она извлекла откуда-то из стола небольшую белую картонную коробочку с надписью: «Миостимулятор «Второе лицо». Достала из коробочки небольшую пластмассовую трубку, с виду смахивающую на телефонную. На одном конце трубки блестело нечто вроде металлической наклейки, на другом располагались ряд кнопочек и несколько рычажков.

– Подтягивает овал лица и убирает второй подбородок за неделю, – доктор нажала две кнопки, и аппаратик приветливо загудел. – Управляться с миостимулятором проще простого. Глядите: вот этот конец прикладывается к подбородку, и вы нажимаете вот этот рычажок на конце. Аппарат начинает работать, и небольшие электроволны воздействуют на обмякшие мышцы лица в течение десяти минут. Мышцы сокращаются, и тренировка получается такой силы, что за неделю овал становится таким же, как был в восемнадцать! Вот этими кнопками регулируется сила тока. В первые несколько раз может быть больно, но ничего – потом привыкнете. Или можно сделать ток более слабым.

– Так это электрошок! – вырвалось у меня.

– Девушка, не говорите глупостей, – скривилась докторша. – Не все, что работает на электричестве, – электрический стул.

– Мирный атом… – чуть слышно пробормотала я, но Лерку было уже не остановить:

– Сколько стоит? Гарантия на него есть?

– Двести долларов. Гарантия – два года, заряжается через аккумулятор от электросети, – сухо отвечала Огуречная. – Вот тут адреса гарантийных мастерских.

Я протянула руку и перехватила гарантийный талон. Оказалось, чудо-стимулятор чинили те же мастерские, что и телевизоры, кофеварки и прочие электротовары.

– Лерка, электрошок можно купить намного дешевле, – попыталась я образумить подругу, но та уже доставала деньги и протягивала предприимчивой докторше. Та молча приняла деньги и начала выписывать гарантийный чек. На мой взгляд, бессмысленное занятие, учитывая факт, что кассового аппарата на столе не наблюдалось. А без чека, как известно, гарантия недействительна.

– Доктор! – От нетерпения Лерка почти приплясывала на кресле. – Скажите, а может этот аппарат и мышцы щек приподнять?

– Ну, разве что на время, – отмахнулась от нее Огуречная. – Вот, держите чек и аппарат и начинайте лечебные процедуры. В регистратуре скажете, на какой день вас записать на пилинг лица.

Мы с Леркой в совершенно разном настроении вышли из кабинета. Я была в унынии, подруга, наоборот, вся светилась от счастья.

– Полька, а я боялась, что пластику делать придется! – радовалась Лерка. – А тут все подтянется, глаза и щеки разгладятся, подбородок уйдет… Стану как новенькая! Сегодня же начну процедуры!

– Поехали лучше на море, – без особой надежды предложила я.

– Уговорила, – решительно ответила подруга. – Вот сейчас заедем ко мне, проведу первый сеанс, а потом сразу на море. После шести вечера – самое полезное солнце.

Горестно вздохнув, я вновь влезла за Леркой в раскаленный троллейбус, живо напомнивший мне гигантскую микроволновку, и через полчаса мы очутились дома у Валерии. Она тут же побежала в ванную мыть лицо, а я на досуге достала инструкцию миостимулятора, села на диван и начала внимательно изучать. Впрочем, особо изучать там было нечего: у аппарата имелось три уровня тока, два из которых применять рекомендовалось очень осторожно, а третий, самый слабый, вроде опасений у создателей не вызывал. Его предписывалось применять именно для лица. Причем как для косметической подтяжки щек и подбородка, так и в лечебно-оздоровительных целях. Умывшаяся порозовевшая Лерка выбежала из ванной:

– Ну что, тоже хочешь попробовать?

Я чуть не выронила чудо-трубку из рук.

– Электрошок, разработанный российским ОМОНом в лечебных целях? Нет, и не уговаривай.

– Ну, дело твое. – И Лерка, взяв у меня из рук стимулятор, подошла к большому трюмо, уставилась в большое овальное зеркало, приложила трубку к подбородку и повернула рычажок. Трубка еле слышно загудела.

– Что еще? – сама себя спросила Лера. – Ах да, надо еще кнопочку нажать. Наверное, самый маленький ток?

Я торопливо закивала. Лерка нажала кнопку и чуть слышно пискнула:

– Ой, больно!

– Так брось его! – посоветовала я, но подруга лишь упрямо замотала головой. Дальнейшую экзекуцию она терпела молча. Ее подбородок странно дергался, но Лера не отнимала от него трубку. Но ее терпения хватило ненадолго. Уже ни с кем не советуясь, она быстро нажала на вторую кнопочку. Ее подбородок затрясся вдвое сильней, из глаз несчастной потекли слезы. Но она, стиснув зубы, все прижимала к шее злополучный стимулятор. Мне казалось, пытка длится несколько часов, но, когда Лерка наконец отняла трубку от шеи, оказалось, что прошло ровно десять минут. Отбросив жуткий аппарат, Лерка со стоном перевела дыхание и вновь повернулась к большому зеркалу:

– Полька, ну точно: он подтянулся!

Я покосилась на ее подбородок, но промолчала. Может, кожа и подтянулась, но я и раньше не замечала в леркином подбородке никаких дефектов, так что мне сложно оценить результат. И потом, кому нужна красота ценой таких жертв?

– Полька, так не нужна мне никакая мезотерапия за тысячу долларов! – в полном восторге кричала Лера. – Я сейчас мышцы щек и рта подтяну, и через неделю буду как новенькая!

Она несколько раз крутанулась на одной ноге вокруг своей оси, нажала на рычажок и, глядя в зеркало, осторожно приложила загудевшую трубку к правой щеке.

– Ох! – вырвался у нее короткий вскрик, я в тревоге вскочила с дивана, но Лерка вновь стиснула зубы и приложила отвалившуюся было трубку обратно к щеке. Я опять развалилась на диване, с нетерпением ожидая окончания экзекуции. Ровно через десять минут Лера отняла трубку от лица, повернулась к зеркалу… и комнату сотряс жуткий, истошный вой.

– Что случилось! – в ужасе я вскочила на ноги. Не прекращая жуткого воя, Лерка развернулась ко мне лицом, и я в полуобмороке рухнула обратно, с трудом удержавшись от ответного вопля.

Честно скажу, зрелище было не для слабонервных. Миловидное прежде лицо подруги теперь напоминало ритуальную маску смерти какого-нибудь африканского племени. Левая половина лица осталась неизмененной, зато правая сторона, сведенная судорогой, была несимметрично сплюснута, угол рта поднялся наверх, растягивая лицо в кошмарную полуулыбку, обнажавшую неровный правый клык сбоку. Правый глаз оказался сильно прищуренным, из-за чего смотрелся вдвое меньше левого. Короче, Леркой сейчас можно было пугать не только маленьких детей, но и вполне взрослых мужиков.

– Лера, да с чего тебя так перекосило… – начала я, но тут же осеклась. Во-первых, подруга сейчас вряд ли могла бы рассуждать логично, а во-вторых, причину жуткой метаморфозы я уже поняла сама. Видимо, слишком сильный разряд задел какой-то лицевой нерв, вот щеку и перекосило. Вопрос теперь заключался в другом – как вернуть правую щеку на место? На мгновение мелькнула ехидная мыслишка о том, что после пережитого шока принявшее нормальную форму лицо покажется Лерке эталоном красоты, но я тут же отогнала не вовремя подступившее веселье и сосредоточилась на возникшей проблеме. Первое, что мне пришло в голову, – надо срочно звонить магистру Огуречной, подсунувшей нам злосчастный аппарат, и выяснять, как снять судорогу.

Лерка перестала выть и теперь просто заливалась слезами, глядя на себя в зеркало. Я подошла к ней, осторожно обняла за плечи и ласково сказала:

– Не переживай, судорога скоро пройдет. Давай твоей врачихе позвоним?

Лерка кивнула, не переставая безутешно реветь. Потратив еще некоторое время на уговоры, я все же получила от бедолаги визитку с координатами клиники и решительно позвонила в регистратуру:

– Позовите, пожалуйста, доктора Огуречную!

– Вы записаны? – осведомился ледяной голос на том конце провода.

– Мы только что у вас были. Но возникли проблемы, и нам срочно нужна консультация.

– Сейчас спрошу у доктора, будет ли она разговаривать с вами.

На том конце трубки заиграла приятная музыка. Шепотом успокаивая Леру, я ждала примерно пять минут, когда наконец регистраторша возникла вновь:

– Очень сожалею, но у магистра сейчас клиентка, – четко произнесла она. – Если нужна консультация, могу записать вас на послезавтра.

– Проблема не терпит отлагательства!

– Все так говорят! – и в трубке зазвучали короткие гудки. Я почувствовала, как в груди поднимается ярость. Вот это да – изуродовали девчонку, а теперь даже по телефону говорить не хотят!

– Лера, надо немедленно ехать в клинику. Ворвемся в кабинет, напугаем мерзкую врачиху твоим лицом. По телефону говорить не пожелала, пусть вживую порадуется!

– Куда я могу ешать в таком фиде, – с трудом двигая перекошенными губами, прошипела Лера.

– Такси вызовем, – и я тут же позвонила по застрявшему в памяти телефону таксомоторов. На мой взгляд, выхода у нас все равно не было – кто знает, сколько длится судорога? Что ж теперь, Лере неделю дома сидеть?

Такси прибыло через минут пятнадцать. Прикрывая лицо широким оранжевым шелковым платком на манер восточных женщин, Лерка, жалобно охая, спустилась к машине и быстро прошмыгнула на заднее сиденье. К счастью, таксист попался нелюбопытный или просто рассеянный, и на выглядывающий из-под платка прищуренный правый глаз внимания не обратил. Еще через десять минут мы уже были в клинике.

– Вы записаны? – увидев нас, все тем же механическим голосом спросила регистраторша. В ответ Лерка резко откинула с лица платок.

– Что… что… за хулиганство? – враз севшим голосом пролепетала тетка.

– Это вы нам про хулиганство говорите? – зловещим тоном спросила я. – У этой девушки еще час назад было вполне приличное лицо! Вот что натворил аппарат вашей докторши! А она даже к телефону подойти не пожелала!

– Куда… к какому телефону? – регистраторша явно была деморализована. Впрочем, я ее прекрасно понимала. Вряд ли в эту ночь она сможет спокойно уснуть.

Не отвечая, я схватила Лерку за руку и потянула по коридорчику к знакомому кабинету. Сзади раздавалось тихое кваканье, и лишь когда я уже взялась за заветную ручку двери, в спину полетел истошный крик:

– Куда вы? Там клиентка!

– Отлично, пусть тоже порадуется! – торопливо проталкивая Лерку в кабинет, злорадно ответила я. – Мы еще и в суд на вашу контору подадим! Будете знать, как людей уродовать!

У докторши в кабинете действительно сидела немолодая женщина с приятным, хотя несколько поблекшим лицом. Лерка машинально прикрыла платком изуродованное судорогой лицо и остановилась возле двери, а я решительно шагнула к столу.

– Девушки, что вы себе позволяете! – полная докторша грозно выпрямилась нам навстречу. – Вы не видите – я занята!

– Лучше вы на вашу бывшую клиентку посмотрите, – ласково предложила я. – Уверена, прямо сейчас вы освободитесь. Дама, – обратилась я к обескураженной женщине, сидевшей на том самом кресле, что и Лерка час назад. – Эта девушка была очень даже миловидной до визита вот в эту клинику. Посмотрите, во что она превратилась сейчас.

Повинуясь моему настойчивому взгляду, Лерка вновь откинула с лица платок. Клиентка тоненько закричала и вскочила, и даже грозная докторша заметно побледнела.

– Что… что это с ней? – чуть слышно пробормотала она.

– Ваш замечательный миостимулятор «Второе лицо», – любезно пояснила я. – Честно признаюсь – ее первое лицо мне нравилось намного больше. А вам?

– Зачем вы приехали в клинику? – Огуречная потихоньку приходила в себя. Клиентка, не сводя глаз с Леркиного лица, потихоньку пятилась к двери.

– Что поделать, по телефону вы беседовать с нами отказались.

– Надо было объяснить проблему! – вскипела магистр.

– Мы пытались, но нас никто и слушать не стал.

В этот момент дверь широко распахнулась, и в кабинет с сильным опозданием вбежала регистраторша:

– Людмила Петровна, сейчас я их выкину вон! – грозно вскричала она, грудью надвигаясь на Лерку. Подруга оглядела противницу и, справедливо оценив свои габариты как явно превосходящие, так же грозно двинулась ей навстречу. Дождавшись, пока воюющие стороны слегка отошли от двери, новая клиентка бочком проскользнула мимо них и быстро выбежала из кабинета.

– Госпожа Головлева, куда же вы? – взвыла врачиха ей вслед, затем грозно развернулась в мою сторону:

– Вон отсюда!

– Добром не уйдем, – спокойно ответила я. – Можете вызывать милицию, мы согласны на протокол. Заодно зафиксируем состояние лица вашей клиентки, мы собираемся подавать в суд за моральный и физический ущерб.

– Как это в суд? – Огуречная слегка побледнела и сбавила напор. В этот момент со стороны двери раздался истошный визг. Мы разом оглянулись, и как раз вовремя: Лерка, слегка приподняв регистраторшу за ворот белой блузки, подтащила ее к раскрытой двери и могучим пинком придала ей ускорение. Затем ногой захлопнула дверь, отряхнула руки и гордо обернулась к нам. Увидев ее перекошенное довольной улыбкой лицо, я чуть было не взвыла от ужаса. Докторша, похоже, тоже была добита морально:

– Чего вы хотите? – слегка дрожащим голосом спросила она.

– Как минимум – приведите лицо девушки в первоначальное состояние. – Против воли я почувствовала, что мой голос тоже слегка дрожит. Нет, нынешний вид Лерки все же не для моих слабых нервов.

– Вероятно, она пустила слишком сильный ток, – неуверенно предположила Огуречная. – А что я теперь могу сделать?

– Но аппарат ваш! – возмутилась я. – И вы не можете ликвидировать последствия?

– Судорога должна пройти сама, – но в голосе врачихи не чувствовалось твердой уверенности. Лера прорычала нечто нечленораздельное, но, судя по тону, довольно злобное. В кабинет просунулась голова регистраторши:

– Людмила Петровна, вызывать милицию?

– Исчезните! – через плечо бросила ей врачиха и снова повернулась ко мне. Похоже, спокойно смотреть на Лерку она тоже не могла.

– Через сколько это пройдет? – требовательно спросила я.

– Ну… может, сегодня… или завтра утром…

– А если нет?

Докторша лишь молча пожала плечами.

– Послушайте, – стараясь говорить спокойно, произнесла я. – Эта девушка – актриса. Вы предлагаете ей в таком виде выйти на сцену? Как назло, сейчас в театре не ставят ни одного спектакля ужасов!

Но докторша по-прежнему уныло молчала.

– Давайте договоримся так, – я все еще не теряла надежды. – Или вы немедленно придумаете, как снять судорогу, или… мы едем во все газеты, и завтра же фото Леры напечатают! Уверяю вас, в газетах нам не откажут – такого личика они сроду не видели! А Лера если уж не похорошела, так хоть прославится! А потом мы подадим заявление в суд – пусть вашу клинику на хрен закроют!

Последние слова я уже выкрикивала, но докторша не возмутилась. Она без сил опустилась на стул, опустила голову и крепко сжала ее обеими руками. Глядя на этот жест отчаяния, я тоже постепенно теряла надежду. Похоже, Огуречная не притворяется, она действительно не знает, как помочь моей перекошенной подружке! И что же нам теперь делать? Насчет газет я, пожалуй, погорячилась, такая слава Лерке даром не нужна. И как ей дальше жить с таким лицом? Сколько может продержаться судорога? Час, день, неделю, месяц? Дверь кабинета снова скрипнула, и просунулась голова регистраторши:

– Людмила Петровна, давайте я ее за секунду вылечу!

– Лариса, оставьте меня в покое! – в отчаянии простонала докторша.

Но регистраторша оказалась упорной. Мило улыбнувшись, она быстро подошла к стоявшей столбом Лере. Переместилась ей за спину, и наступившую было тишину разрезал истошный визг:

– Да я тебе сейчас, гадина! – визжала Лерка, бросаясь на тетку. Та в мгновение ока выскочила за дверь, подруга намеревалась было последовать за ней, но тут я очнулась и преградила ей дорогу. Посмотрев на ее лицо, я на секунду остолбенела, затем заорала:

– Лерка, у тебя правда все прошло!

В самом деле, миловидное личико Валерии, хоть его и искажала злобная гримаса, выглядело вполне симметрично.

– У меня племянник – пловец, – слегка приоткрыв дверь и опасливо всовывая голову, пояснила регистраторша. – От него знаю – если ногу судорогой свело, надо ткнуть булавкой в задницу – все как рукой снимет. Вот и ткнула! – и она торжественно помахала в воздухе расстегнутой здоровенной английской булавкой.

Глава 6

Новый листок с текстом, отпечатанным на компьютере, гласил:

«Склеенная статуэтка стоит в чужом серванте. Пока ее хозяйка не знает, что это твоя балерина. Она и не узнает об этом, если ты выполнишь мои указания. Завтра, в понедельник, в 18.30, ты придешь к ней домой. Она будет одна. Ты попросишь чаю и незаметно подсыплешь в ее чашку вот этот порошок. Это снотворное с особым эффектом – оно вызывает краткую амнезию. Когда она заснет, ты заберешь из серванта в гостиной свою статуэтку – она стоит слева, на второй полке, в глубине, за кофейным сервизом из красного фаянса. Снаружи она незаметна. Заберешь ее, и больше против тебя не будет никаких улик.

А для меня прихватишь всего лишь небольшую лакированную шкатулочку с верхней полки серванта. Не ошибешься – на черной крышечке нарисована ярко-красная Василиса. С балериной делай, что хочешь, а шкатулку в 22.00 положи в камеру хранения на вокзале, номер ячейки 666. Номерок передай дежурному и попроси передать тому, кто покажет календарик с белым пуделем. И ничего не бойся. Хозяйка проснется и не вспомнит, кто к ней заходил. Но обязательно вымой чашки!»

В конце письма стояли имя и адрес той, у кого он должен был отнять статуэтку и шкатулку. Он прочел имя и невольно вздрогнул. Потом еще раз заглянул в конверт. Так и есть – кроме листка с текстом там был небольшой белый пакетик с каким-то порошком.

* * *

Назавтра мне позвонила довольная Люда:

– Ну вот, мой клиент тоже дозрел. Зовут Артуром, Артурчиком. Весь из себя такой аристократ, что фу-ты ну-ты, ножки гнуты. Между прочим, мой будет посимпатичнее, чем твой. По крайней мере, не такой трусливый. Завтра мы едем в баню.

– Надо же, я со своим трусливым еду туда же. Может, они в одной фирме работают?

– А чего, эти педики про Монику друг от друга узнают, почему бы им вместе не работать?

– Так твой точно педик?

– А хрен его знает! Моника запретила им в душу лезть. Да мне, в общем, все равно, пусть только платит. А мужика для постели я себе отыщу, не беспокойся.

– Ну, в тебе я уверена.

В пятницу в назначенное время машина Саши стояла возле моего подъезда. Я села рядом с ним и попыталась уяснить детали своей будущей работы.

– Саша, скажи, мы с тобой как будем сидеть – в обнимку или на пионерском расстоянии?

Он завел мотор, тронул машину и, не отрывая взгляда от лобового стекла, буркнул что-то невнятное.

– Ладно, только ты по ходу дела все же давай мне указания. Видишь ли, я на этой должности еще новичок, всех нюансов не знаю. Кстати, если твои коллеги начнут меня о чем-то расспрашивать – что им отвечать? Где мы познакомились, и вообще? Давай согласуем легенду.

Он наконец-то улыбнулся.

– Ты Джеймса Бонда недавно посмотрела?

– Просто ответственно подхожу к делу, – серьезно ответила я. – Не хочу проколоться на мелочах. А вообще ты прав, мне все кажется, будто мы в разведчиков играем.

– Ну вот и представь, что тебя в тыл врага забросили. Соответственно и действуй – ни слова лишнего.

– А может, мне сразу глухонемой представиться?

– Так рано или поздно все равно ведь возговоришь человеческим голосом. Зачем людей зря шокировать?

А у человека чувство юмора имеется, уже неплохо. И машину водит отлично – плавно, без рывков. Наверное, мы поладим.

В коридорчике небольшой сауны уже толпился народ. Первая, кого я увидела, была, разумеется, моя Людка, почему-то бледная как смерть. Что это с ней приключилось, заболела, что ли? Я отозвала подругу в сторону:

– Ты чего такая… замученная?

– Да здесь мой бывший… первый. Артем. Представляешь, мне теперь с ним париться вместе!

– Так ты ведь не с ним, а с Артуром пришла! Какое тебе дело до бывшего мужа, ты с ним развелась, по-моему, лет шесть назад!

– Так я надеялась его больше в жизни не видать!

– Да брось, Белгород – маленькая подводная лодка, не встретить случайно знакомого хотя бы раз в год – немыслимо. И так удивительно, что вы с ним столько лет не встречались!

– Да сталкивались пару раз, – неохотно призналась Люда. – Но он сюда не один пришел, а с какой-то девицей!

– Да тебе что за дело до его девиц? Ты его ревнуешь, что ли?

– Нужен он мне! – разозлилась подруга. – Просто ты на девицу посмотришь, и меня поймешь! Я рядом с ней – старая вешалка! Толстая корова! Он специально ее привел, чтобы меня унизить!

– Да он и не знал, что ты здесь будешь! Лучше пококетничай с Артуром, глядишь, и позлишь Артема. По крайней мере тебе за Артура деньги платят.

Я отвернулась от Люды и встретилась взглядом с Артуром. Ну и ну, с таким не стыдно на люди выйти. Стройный блондин с утонченными чертами лица, он держался с какой-то поистине балетной грацией. Казалось, вот сейчас оттолкнется от дощатого пола и взлетит под самый потолок в невероятном пируэте.

– А твой-то ничего… – зашептала я на ухо подруге.

– Ничего, – согласилась она. – Только вот я, похоже, не в его вкусе. Он со мной говорит, как будто милость мне делает. Этак цедит сквозь зубы: «Милочка, а не пойти ли нам… в баню?»

Мы расхохотались. Я повертела головой, чтобы увидеть наконец Артема и его новую пассию. Несмотря на тусклое освещение, это оказалось нетрудно. Артем, высоченный красавец-брюнет, был бы виден, наверное, и в полной темноте. Он сразу привлекал внимание не только женской, но и мужской половины населения. Вот и сейчас я невольно залюбовалась мужиком. Блондинка рядом с ним была вовсе не такая молодая, как показалось разъяренной Людке, наверное, наша ровесница. Правда, действительно, длинноногая и стройненькая. Поймав мой взгляд, она сделала шаг в мою сторону и кокетливо произнесла:

– Ляля.

Я молча смотрела на девицу. Кто здесь ляля? О, черт, это же ее имя. Ну надо же, взрослая тетенька, а корчит из себя этакого пупса. Конечно, фигурка кукольная, этого не отнимешь… Интересно, почему не Барби?

– Полина Федоровна, – наконец отмерла я. Девушка, кажется, поперхнулась слюной.

– А я Елена, но все меня Лялей зовут.

– Очень приятно, – я наконец вспомнила правила вежливости. Отвернулась от девушки и заметила, что Саша все это время стоял рядом и вопросительно смотрел на меня. Я снова повернулась к куколке:

– Я сюда с Сашей пришла. А вы, наверное, с Артемом?

– Да, с Темой. А вы его откуда знаете?

– А его все женщины города знают, – не удержалась я. – Он, знаете ли, ни одну юбку мимо себя не пропустит. Вот полгода назад с такой каракатицей в обнимку ходил, что все знакомые просто поражались! Я боялась, что, если сегодня он ее в баню приведет, я в бассейне от ужаса утону. Хорошо, что он одумался и вас привел.

Круглые кукольные глаза девушки стали еще больше.

– Да, я тоже рада, – растерянно промолвила она. – А что, вы тоже были…

– Ну, пару раз были, но это было давно и неправда, – я решила окончательно махнуть рукой на свою репутацию. – Но мне не понравилось, и я его бросила. А кстати, познакомься, это Людмила, его бывшая жена.

Побледневшая девушка обернулась к Людке, уже пришедшей в себя и полностью готовой к боевым действиям. Я решила, что мой дружеский долг выполнен полностью и пора заняться своей непосредственной работой. Я взяла под руку остолбеневшего Сашу и ласково произнесла:

– Сашок, чего же ты стоишь, поухаживай за мной!

Он опомнился и начал неумело стаскивать с меня легкий плащик. Наконец, справился с непослушной одежкой, повесил ее на вешалку и растерянно посмотрел на меня.

– У тебя под свитером майка есть? Тогда снимай свитер, это все-таки баня! – нагнувшись к самому уху парня, прошептала я.

– Я лучше так посижу… – так же шепотом ответил он.

Я пожала плечами и первая прошла в небольшой банкетный зал, где за сколоченным из бревен столом сидели несколько человек. Увидев меня, мужчины встали и по очереди стали представляться:

– Степан Богатырев, лидер партии «Будущее за нами!».

– Очень приятно… – выдавила я.

Лидер партии будущего слегка напомнил мне Гиммлера из старой немецкой хроники. Невысокий, с впалыми щеками и круглыми очками в тонкой металлической оправе. На этом арийском лице, удивляя публику, выделялись пухлые губы сочного вишневого цвета. Роскошные губы настолько не монтировались с тонкими черными усиками и строгими очками, что казались перенесенными с какого-то другого лица.

– А это моя подруга Настя, редактор газеты «Вперед!» – продолжил губастый лидер.

«Неужели у нас есть такая газета? – мелькнуло у меня в голове. – Как многое я в своем родном городе еще не знаю!»

– Тимур Алибаевич! – гортанным басом протянул толстый господин кавказской внешности.

– Очень приятно, Полина.

– Я Алекс, – слегка поклонился высокий широкоплечий мужчина. – А это моя подруга Катя.

– Полина…

Радостно поулыбавшись всем, я наконец прошла к столу, села на деревянную скамейку и перевела дыхание. Саша тихо сел слева от меня. Я зашипела ему на ухо:

– С чего это они все знакомиться ко мне полезли? Ты им что, сказал, что с невестой придешь?

– Ну да, мы ведь так договаривались…

– Твоя правда, я должна была заранее морально подготовиться, – признала я. – Но почему-то думала, что невестой ты меня только родственникам представишь. Ладно, рассказывай, кто есть кто.

Кавказский толстяк оказался владельцем маленького банка и спонсором партии «Будущее за нами!». Он же вкладывал деньги в партийную газетенку «Вперед!». Степан Богатырев, лидер партии, в юности носил фамилию Хиляк, но, занявшись многотрудной политической деятельностью, начал менять фамилию с упорством, достойным лучшего применения. Сначала присоединился к одной из крупных партий, но, когда его поставили 47-м номером в списке кандидатов в депутаты, решил из этой партии уйти и создать свою собственную.

Он стал искать спонсоров, согласных материально поддерживать новую партию. Крупные банки отказывали ему сразу. Наконец он нашел маленький, недавно созданный банк, который явно отмывал в городе какие-то незаконные деньги. По крайней мере какой-либо иной деятельностью он не занимался. Степан Богатырев добился встречи с президентом банка Тимуром Талибаевым и сумел убедить его, что, создав свою партию, станет весьма полезным банку. Неизвестно, поверил Талибаев Степану или просто решил, что для отмывания денег собственная партия ничуть не хуже любых других способов. Но он дал деньги и на регистрацию партии, и на издание малотиражной партийной газетки.

Руководить газеткой Степан поставил свою подругу Настю Тимофееву, в прошлом журналистку модного глянцевого журнала. У Насти были свои амбиции, и она тоже хотела в мэрию. Степан охотно выполнил ее просьбу. Правда, и он, и Настя были уверены, что никто из списка в мэрию все равно не попадет. Права избирателей партии «Будущее за нами!» не защищала и не собиралась. Пусть другие партии выходят на митинги и чего-то требуют, думал Степан. Пусть их активисты платят штрафы, рискуют попасть под дубинки ОМОНа. А они с Настей подумают исключительно о собственном будущем.

Впрочем, им с подругой неплохо жилось и так. Редактирование газетки, которую никто никогда не покупал в киосках, оплачивалось в четыре раза лучше, чем работа журналистом в многотиражном журнале. А Степан Богатырев вообще пользовался деньгами, выделяемыми на нужды партии, как своими собственными.

– Алекса я плохо знаю, – закончил свой рассказ Саша. – Он друг Артема, иногда они вместе на разные сабантуи приходят. А Катю первый раз в жизни вижу.

– А Артема с Лялей знаешь хорошо?

– Так мы с Артемом, можно сказать, коллеги, товарищи по несчастью. Я создал маленькую фирму по изготовлению свечей, а он – по производству елочных украшений. Мы с ним сначала ходили по супермаркетам, уговаривали принять наши изделия на реализацию, так и познакомились. Изделия наши брали неохотно, я уж думал плюнуть на это дело, но Артем отговорил. А потом вместе свой магазинчик открыли, правда, нам деньгами Тимур Талибаев очень помог, без него мы бы магазин не потянули.

– А с Талибаевым как познакомились?

– Через Степана. Он одноклассник Артема, пару лет назад вышел на Талибаева, чтобы деньги на партию получить, а потом и нас с Артемом свел с банкиром.

– А с Лялей Артем давно встречается?

– А кто его знает, он постоянно девчонок меняет. Я в них уже запутался. Да, прости… а у тебя… правда что-то с Артемом было?

От удивления я чуть не подавилась слюной. Вот уж чего не ожидала от скромняги, так такого вопроса.

– Нет, ничего не было. Он бывший муж моей подруги Люды, она его сегодня увидела с новой подругой и озверела. А я вроде как за нее вступилась. Просто девочка у него больно красивая, вот мы с подружкой и психанули.

– Ты всегда говоришь вслух все, что думаешь? – покосился на меня Саша.

– А вот и нет! – запротестовала я. – При тебе же этой Ляле кучу лапши на уши навешала. Хотя ты прав, конечно, – бесцельно врать не люблю. Не вижу смысла. Да еще ложь запоминать надо, напрягаться… Зачем?

Тем временем остатки компании, задержавшиеся в коридоре, наконец-то разделись и присоединились к нам. Люда села справа от меня, ее Артурчик почему-то уселся с другой стороны стола. Я слушала болтовню подруги и разглядывала девушек напротив. Катя выглядела эффектно, но, на мой взгляд, несколько вульгарно. Слишком белые, вытравленные перекисью волосы, слишком темные тени вокруг глаз… Вообще, слишком много штукатурки на лице, как она в бане париться собралась? Ведь потечет все лицо у бедняжки… А Настя мне понравилась. Деловая девушка, новое поколение молодежи. Короткая стрижка, почти никакой косметики, кроме неяркой помады… Наверное, младше меня, а вон какая серьезная!

– Ты чего на Настьку пялишься? – прошептала Люда.

– А ты ее знаешь?

– Когда-то были соседками по двору. В детстве тусовались вместе. А потом она переехала, и я ее из виду потеряла. Как думаешь, попробовать с ней опять подружиться?

Я пожала плечами.

– А что, она теперь редактор газеты, может, меня на работу возьмет… – не унималась Людка.

– Кем?

– Журналистом!

– А ты умеешь статьи писать? – изумилась я.

– А она что, родилась с пером в руках? Тоже когда-то начинала. Вот пусть меня и обучит!

– А вдруг для этого талант нужен? И потом, у тебя на данный момент вроде другая работа…

– А ну его, этого Артурчика! Вот почему он рядом со мной не сидит, а?

Я снова пожала плечами. Многое в этой тусовке меня удивляло. На столе стояли открытые бутылки красного вина, виски и коньяка. В больших салатницах красовались морские гады, соленые грибочки и прочие деликатесы. Из банкетного зала прекрасно просматривался неправдоподобно синий бассейн. Там же, по-видимому, находилась и собственно сауна. Казалось, веселье должно бить коромыслом. Но за столом не было слышно ни звука. Саша сидел рядом со мной и иногда косился в мою сторону, но сам не заговаривал. Настя что-то шептала на ухо Губастику, тот серьезно кивал, подергивая пухлым ртом. Толстяк-кавказец пыхтел, не отрывая взгляда от воздушного Артура. Тот сидел напротив, скромно опустил очи долу и лишь нервно вертел в длинных ухоженных пальцах маленькую чайную ложечку. Остальные члены компании сидели на деревянных скамейках, как восковые фигуры. Они не шевелились и, похоже, даже не дышали. Я повернулась к Саше.

– Что тут происходит? Мы собрались на банкет или на поминки?

– Да у нас всегда так… тебе не весело?

– Веселей только на кладбище в безлунную ночь! А здесь осталось погасить свет и внести покойника!

Саша робко улыбнулся и промолчал. В полной тишине мы просидели минут пять, наконец толстяк, как самый старший, решил произнести тост. Он предложил всем наполнить бокалы и кинулся наливать вино Артуру. Артем налил вино своей Ляле и, секунду поколебавшись, протянул бутылку Людмиле. Она серьезно на него посмотрела и, чуть кивнув, приподняла навстречу бутылке свой бокал. Алекс ухаживал за Катей, а губастик бодро наливал виски себе. Настя грустно смотрела в свою тарелку, ее бокал был пуст. Пока я наблюдала за происходящим, оказалось, что мой собственный бокал уже наполнен, а я даже не заметила никакого движения слева от себя. Ну, Саша дает, какая ловкость рук, прирожденный бармен! А почему он себе не налил?

– А ты сам почему не пьешь?

– Так я же за рулем, мне тебя еще домой везти.

Тем временем толстяк уже обслужил Артура, налил себе коньку и поднял бокал:

– Ну, за нашу встречу!

Он поднес к губам бокал и одним глотком осушил его до дна. А затем стал критически оглядывать окружающих.

– Молодые люди, вы меня обижаете! Почему не пьете? Надо выпить, я вас прошу! Вы стариков не уважаете, а старших уважать надо! Саша, почему бокал пустой? Какой-такой руль? Ты куда это собрался? Мы полночи гуляем, а потом спим, у нас номера люкс на втором этаже заказаны!

Саша с ужасом взглянул на меня. Я чуть не прыснула, но сдержалась:

– Не смотри на меня так, ты меня смущаешь! – наклонившись к парню, прошептала я. – Что тебя беспокоит?

– Как мы с тобой в одном номере спать будем?

– Обещаю, что не стану к тебе приставать! – торжественно прошептала я. – Тебя ведь это беспокоит? Или ты боишься, что напьешься, перестанешь себя контролировать и сам приставать начнешь?

– Не болтай глупостей! – не сдержался он. – Ничего я не боюсь. Просто пить не хочу.

– Ну и не надо. Давай налей себе в бокал минералки и сделай вид, что там водка. Ты так ловко с бутылками управляешься, никто и не заметит подмены.

За первым тостом последовал второй, затем третий. Банкир явно решил, что должен развлекать компанию. Правда, на роль тамады он как-то не сильно годился, поскольку по содержательности его тосты не сильно отличались от традиционного: «Ну, поехали!» Никакой восточной цветистой речи, никаких старинных притч… Тем не менее после третьего бокала компания слегка развеселилась. Артем и Алекс стали рассказывать анекдоты, девушки зашушукались и захихикали.

В разгар веселья, перекрывая общий шум, послышался капризный голосок Ляли:

– Ребята, а в сауну когда пойдем? Я зря, что ли, купальник брала?

В душе я зааплодировала смелой девушке. Мне тоже хотелось в сауну, но я чувствовала себя чужой на этом празднике жизни. Собственно, я вообще здесь не на отдыхе, а на работе, так что лучше помалкивать. Но раз Ляля уже озвучила мою мысль, я тоже одобрительно закивала головой. Народ притих, и в наступившей тишине толстяк-банкир торжественно произнес:

– Слово красивой женщины для меня – закон! Идем в баню! Девочки – направо, мальчики – налево!

Он встал из-за стола первым и, пыхтя сильнее обычного, отправился к небольшой дверце в стене. Очевидно, там находилась раздевалка для мужчин. За ним потянулись Артур, Артем, Алекс и Степан. Саша и девушки остались сидеть за столом, растерянно переглядываясь.

– А где нам переодеваться? – наконец жалобно протянула Ляля.

– А давай прямо здесь! – хохотнула Катя. – Может, это такой сюрприз для наших мальчиков? Стриптиз в бане!

– Ну, дают ребята! – присвистнула Люда. – Эй, тут один с нами остался. А может, ты переодетая девушка?

Саша густо покраснел, поднялся с места и, не оглядываясь, пошел вслед за мужчинами. Через полминуты он тоже исчез из виду.

– Ну, вы как хотите, а я переодеваюсь здесь, – сообщила нам Катя.

– Я тоже, – поддержала ее Люда.

Они бодро сбегали в прихожую, достали какие-то мешочки и начали раздеваться. Немного подумав, мы с Лялей и Настей последовали их примеру. Если мужики подсматривают за нами из своей комнатки – ну и пусть. Будем мы еще из-за извращенцев расстраиваться! Через минут десять мы все стояли в одних купальниках и придирчиво рассматривали друг друга. Свою фигуру я всегда считала очень даже приятной, но по сравнению с фигурами Ляли и Кати мне в голову приходила только поговорка: «Третий сорт – не брак». Девушек можно было смело выпускать на любой мировой подиум. К тому же купальник Ляли, состоящий из нескольких узеньких полосочек, украшенных вышивкой и блестящими кристаллами, тоже казался произведением искусства.

У Насти, как и ожидалось, оказалась спортивная подтянутая фигурка, наверняка девушка серьезно дружит с тренажерами. Людка сверкала пухленькими ляжками, круглыми бедрами и огромным, размером не меньше четвертого, бюстом. Я в своем скромном вишневом сплошном купальнике явно проигрывала на этом конкурсе красоты. Ну и ладно, был бы здесь мужчина моей мечты, я побоялась бы показаться ему в обществе этих красоток. А для Саши сойдет.

Так и не дождавшись возвращения мужчин, мы дружным табором отправились в сауну. Оказалось, наши кавалеры ждали нас там. В их стройных рядах мы не досчитались Саши и Артура.

– А где Саша? – спросила я у Артема.

– А он никогда не парится. Сейчас в раздевалке сидит, думает, девушки еще переодеваются, и не хочет мешать.

– А Артур?

– Он тебя заинтересовал? – хихикнул мой собеседник. – Ладно-ладно, молчу. У вас с моей бывшей супругой удивительный вкус.

Глава 7

Мы с Людой посидели в парилке, затем выбежали наружу и с визгом бросились в холодный бассейн. Ледяная вода сначала обожгла тело, но затем я как-то быстро разогрелась, и выходить из бассейна мне уже не хотелось. Рядом плескались Люда и Ляля, через пару минут к нам бросилась Катерина. Больше свободного места в бассейне не было, и вышедшие из парилки мужчины терпеливо ждали, когда мы освободим водное пространство. Усовестившись, я вылезла наверх и пошла в банкетный зал. За столом уже сидел по-прежнему одетый в свитер Саша. Рядом с ним примостился Артурчик, которому что-то серьезно говорил губастый лидер. Артур механически кивал головой, Саша по привычке смотрел вниз, не отрывая глаз от своей пустой тарелки. Я подсела к нему.

– Почему ты не паришься, что-то с сердцем?

– Не люблю жару. Еще вопросы будут? – Не отрывая взгляда от тарелки, тихо сказал он.

– Не сердись, я от природы любопытная. Хочешь, тоже больше в парилку не пойду, составлю тебе компанию?

– Да зачем же, мне и так не скучно.

В этот момент из соседней комнаты раздался истошный женский визг. Мы все, как подброшенные пружиной, вскочили на ноги и вихрем понеслись в направлении визга. Причина визга обнаружилась мгновенно: на самом бортике бассейна, постанывая, задыхаясь и хватаясь за сердце, лежал толстый банкир. В двух шагах, без трусиков, в одном купальном лифчике, стояла Катерина и издавала вой, перекрывший бы любую милицейскую сирену.

Саша в два прыжка домчался до Кати и, не задумываясь, влепил ей пощечину. Затем опустился на корточки рядом с банкиром:

– Сердце прихватило? Одну секунду.

Он как-то ловко отодвинул банкира от борта бассейна, достал из кармана джинсов мобильный и вызвал «Скорую» Тем временем народ вокруг тоже опомнился.

– Что произошло? – спросила я.

– Он упал. Захрипел, схватил меня за трусы и упал, почти на меня. Страшно как… – всхлипывала Катя.

– А где твои трусики?

– Там, в бассейне плавают, – она залилась плачем. – Я думала, он на меня напал, может, заигрывает, а у него такое лицо… Багровое, все вздулось, и так хрипит…

– У Тимура Алибаевича сердечный приступ, – четко, как на уроке в школе для умственно отсталых, произнесла Настя. – Нечего тут пугаться. Сейчас приедет «Скорая», и ему помогут.

Мужчины бестолково суетились вокруг толстяка. Артурчик как-то картинно заламывал белые ручки и жалобно всхлипывал. Тем временем Саша подошел к бассейну, закатал правый рукав свитера, встал на колени и ловко подцепил повисшие на перилах лесенки трусики Катерины. Не оглядываясь, он бросил мокрую тряпицу через свое плечо. Я поймала трусики и протянула оголенной девице:

– Оденься.

Но она по-прежнему стояла с бессмысленным выражением лица, сжимая трусики в руке. Я отошла от нее и посмотрела на толстяка, по прежнему хрипевшего на полу.

– Навряд ли сердце, скорее инсульт, – тихо произнес за спиной Саша. – Он много выпил, потом баня, потом бассейн…

К нам подошел Артем.

– Ах ты, б… – зло выругался он. – Если этот черт сейчас откинет копыта, что нам с магазином делать? На него вся надежда была!

– Успокойся, у нас подписаны договора с банком, а не лично с Талибаевым. Кто-то его в любом случае заменит, вот с ним и продолжим бизнес. И потом, зачем ты Тимура раньше времени хоронишь?

Я залюбовалась Сашей. Он был сильно бледен, но, похоже, единственный из всей компании не потерял присутствия духа. По крайней мере не трясся всем телом, не причитал и не всхлипывал, как Артурчик. Саша посмотрел мне в глаза и слабо улыбнулся:

– Полина, прости… Это форс-мажор, я ожидал более приятного вечера.

Я молча смотрела ему в глаза. Какой, однако, мужчина! Впрочем, он не совсем мужчина… а жаль. Я перевела взгляд на Артема. Породистый самец, красавец. А выглядит сейчас, как выжатая тряпка.

«Скорая» прибыла в рекордно короткие сроки, через пять минут Талибаева уже со всеми предосторожностями погрузили на носилки. С ним вызвался поехать уже рыдающий в голос Артурчик. «Скорая» уехала, а мы все с кислыми лицами стояли в коридорчике с одеждой.

– Ну, что делать будем? – наконец подал голос лидер партии. – Продолжим веселье или по домам?

– По домам! – в один голос произнесли мы с Людой и Настей.

– Интересно, почему мы должны уезжать? – удивилась Катя. – Мы ему не родня. Если бы это был мой любимый дядюшка, тогда да, я понимаю, в знак скорби тут же бы удалилась. А сейчас я погреться хочу… Тем более, я такой стресс перенесла, когда он на меня накинулся.

– И мой купальник еще никто не оценил, – грустно произнесла Ляля.

– Ну, я не знаю… Настя, ты серьезно настроена уехать? – промямлил лидер партии.

– Ладно, давай еще посидим.

– Ребята, вы оставайтесь, а я свою девушку домой повезу, – решительно произнес Саша.

– Сашок, ты потом возвращайся, – кокетливо протянула Ляля.

– Эй, я с вами еду! – воскликнула Люда. Остатки компании вернулись в банкетный зал, а мы с подругой наскоро вытерли волосы полотенцем, быстро оделись и вышли на улицу. Саша уже ждал нас в машине.

– Вези нас ко мне! – скомандовала Людмила. – И отправляйся по своим делам.

Саша передернулся, но промолчал. Я возмутилась:

– Тебе Саша что, личный шофер?

– Ой, только не надо, он тебе платит за сопровождение, а не за любезности. А я-то уж ему точно ничего не должна. И вообще, за такое развлечение, как сегодня, он должен платить по тройному тарифу.

Я предпочла промолчать. Людку явно понесло, и не стоило злить ее еще больше – мало ли что она ляпнет в запале. Мы молча доехали до указанного Людмилой дома, я поблагодарила парня, Люда, не говоря ни слова, вылезла из машины. Я еще раз десять извинилась и, дождавшись небрежного кивка моего работодателя, выбралась за ней. Не успели мы войти в квартиру, как подруга набросилась на меня:

– Ты чего за этого своего педика вступаешься?

– Оставь его в покое, пожалуйста. На своего наезжай.

– А мой как меня сегодня опозорил! Ты видела, как он ручки свои заламывал? Ах, Тимурчик, на кого ты меня покинул, сиротинушку! Педрила чертов!

– Да ладно, успокойся, никто, кроме тебя, этого не заметил, – несколько неуверенно произнесла я.

– Заливай больше! Мой поганый муженек мне в лицо усмехался, а эта его кукла вообще так вылупила на меня гляделки, что они чуть на пол не выпали. Представляешь, как эта парочка ржет надо мной сейчас? Вот, мол, бывшая женушка до того дошла, что уже на педерастов кидается! А может, и все они сейчас ржут, анекдоты про меня травят!

– Ну успокойся же, какая тебе разница, что бывший муж подумает про тебя и твоего парня?

– Есть разница! Твой бы педик вслед за этим жирным слизняком кинулся, ты бы тоже небось взвыла!

В этот момент ожил мой мобильный. Звонил Саша:

– Я сейчас в больнице, у Талибаева. Хочу сообщить: все не так уж плохо. У него микроинсульт, но уже через пару недель врачи обещают поднять его на ноги. Скорее всего, придет в себя полностью, никаких серьезных последствий не ожидается.

Я пересказала новость Люде и ехидно добавила:

– Вот видишь, мой тоже в больнице у Талибаева. Но я пока выть не собираюсь.

– Понятно, все педики там собрались. – мрачно подытожила слегка успокоившаяся подруга. – Нет, Полька, ты знаешь, эта работа не для моих нервов. Не могу я педрилам штаны поддерживать, чтобы не свалились.

– Переквалифицируйся в управдомы.

– Я хочу замуж еще раз выйти и вообще больше не работать.

– Я, может, тоже замуж хочу… а вот не берут.

– Меня два раза взяли, значит, возьмут и в третий. Как ты думаешь, может, мне на Алекса глаз положить?

– А как же Катя?

– А кто тебе Катя? – опять начала заводиться подруга. – Сестра родная? Что ты вечно обо всех беспокоишься?

– Наверное, стоит подумать о ком-то, кроме себя. – Меня здорово достал этот разговор, и я уже жалела, что поддалась и осталась у Людмилы. Лучше было ехать сразу домой. Теперь уезжать вроде бы неудобно, надо еще полчасика посидеть.

– Вот ты о других думаешь, и что? Тебя несколько раз чуть не убили, замужем не была, денег нет и не предвидится…

– Почему же, мне полторы тысячи долларов обещаны…

– Обещанного три года ждут.

– Брось, Монике нас обманывать невыгодно.

– Ну и зарабатывай ты эти деньги, вылизывай всяким извращенцам зад.

Я вскочила на ноги.

– Ты меня достала. Не хочу больше слушать гадости, я лучше пойду.

– Ну извини, я не хотела тебя обидеть.

– Ага, хотела порадовать! Знаешь, я правда сейчас поеду домой, а ты успокоишься, придешь в себя, тогда еще поговорим.

Глава 8

Он с трудом дождался, когда хозяйка уснет. В письме не было указано, через какое время порошок начинает действовать, и он боялся пропустить этот момент. Он поддерживал вежливую застольную беседу и не отрываясь смотрел в ясные глаза своей собеседницы. Наконец он увидел, как эти глаза подернулись мутной дымкой, она как-то прерывисто вздохнула и, покачнувшись, начала падать лицом вниз. Но он был начеку и ловко поймал ее, не допустив падения. Легко поднял на руки, положил на изящную изогнутую софу в гостиной. И только потом позволил себе осмотреться.

Сервант – вот он, на месте. Он снял с верхней полки черную лаковую шкатулку с Василисой, не открывая, сунул ее в карман пиджака. Вот и красный кофейный сервиз. Никакой статуэтки возле него не видно, но она маленькая, ростом меньше, чем чашка, наверное, стоит где-то в глубине. Ведь и автор письма писал, что снаружи балерину не заметишь. Он стал торопливо вынимать из серванта кофейные чашки, аккуратно ставя их на стол. Главное, запомнить, как сервиз располагался вначале, чтобы хозяйка не догадалась, что в серванте хозяйничал посторонний. Впрочем, она ведь все равно его не вспомнит… А если вспомнит?

Он вынул все чашки, поставил на стол большой красный кофейник, сливочницу, сахарницу… Статуэтки на полке не было. Вспотевшими руками он стал доставать рюмки и бокалы с остальных полок. Вынул статуэтку танцовщицы из какого-то зеленого камня, фигурку павлина из цветного стекла, каких-то стеклянных собачек и кошечек… Тоненькой хрустальной балерины среди них не оказалось. Руки тряслись, одну из стеклянных зверюшек он все же выронил на пол. Она зазвенела, разлетаясь на мелкие осколки, но спящая хозяйка даже не пошевелилась.

Он все же достал из серванта все, включая восковые цветы в хрустальной вазочке. И тупо смотрел на пустые стеклянные полочки. Как он мог поверить анонимному письму? Наверняка балерины давно не существует в природе, следователь даже не приобщил ее к делу, вернул родителям погибшей девушки, и точка. Сломанная фигурка попала в мусорник много лет назад. А он как перепугался! Но ради чего все было затеяно? Лишь для того, чтобы завладеть содержимым лаковой шкатулки? Он достал из кармана шкатулку и раскрыл ее. Внутри находилось скромное украшение: маленький медальончик на тонкой золотой цепочке. Маловероятно, чтобы этот кулон стоил больших денег. Грош ему цена в базарный день. Ладно, он заберет кулон с собой, хозяйка эту потерю переживет. А уж он использует кулон на все сто процентов. С его помощью выследит того, кто смертельно напугал его и толкнул на кражу.

Он быстро составил назад все содержимое серванта, включая пустую шкатулку. Наверняка что-то перепутал, но ничего, хозяйка не должна его запомнить. Он понимал, что не должен верить анониму, но ничего поделать с собой не мог. Ему так хотелось поверить хотя бы в то, что порошок вызывает амнезию! Но даже если хозяйка запомнит и, обнаружив пропажу, свяжет с его визитом, вряд ли она заявит в милицию. Он человек не бедный, никто не поверит, что польстился на дешевую вещичку. Сама хозяйка и не поверит. А если все же заявит, то он рассмеется следователю в глаза. Разумеется, кулончик он не понесет к себе домой. Пусть пока полежит в надежном месте.

Быстро собрав с пола осколки, он кинул последний взгляд на неподвижно лежащую хозяйку и вышел, аккуратно затворив за собой дверь. На вокзал, к камерам хранения, он прибыл за час до указанного времени. Озираясь по сторонам, заказал номерки на две ячейки: № 666 и № 333. Обе оказались свободными. Он взял один номерок, второй, как было сказано, передал дежурному. Предупредил его про календарик и особо попросил запомнить лицо того, кто этот календарик покажет. Дежурный не на шутку удивился, но он наплел ему целую историю про любовницу, ревнивую жену и частное сыскное агентство, идущее за ним по пятам. Неизвестно, поверил ли ему дежурный, но, получив в руки десять долларов, номерок взял. Затем он положил кулончик в 333-ю ячейку и сел на скамейку в зале ожидания. Ячейки камеры хранения были перед ним как на ладони.

Он ждал до полуночи. Ни одна собака не подходила к ящику с № 666. Наконец он пошел на поиски дежурного.

– Вот хорошо, что вы подошли, а то у меня смена кончается. Нет, никто за номерком не подходил. Никакого пуделя. Вы уверены, что это не розыгрыш?

Он уже ни в чем не был уверен. Поблагодарив дежурного, он забрал у него номерок и поехал домой. Заглянул в почтовый ящик и не сильно удивился, увидев там новое письмо:

«Ты подумал, что балерины больше не существует? Увы, ты опять ошибся. Посмотри на фотокарточку, и ты узнаешь ее. Балерина есть, просто она стоит в другом месте. А за то, что ты не отдал мне кулон, я тебя прощаю. На первый раз. Свою ошибку я тоже исправлю. Следующий адрес будет более точным. Скоро ты получишь еще задание, и вот его тебе стоит выполнить полностью».

В конверте кроме письма действительно оказалась фотография. Да, это была она, та самая статуэтка. На фотографии хрустальная балерина стояла на черном подносе. Снимок был настолько четким, что можно было даже разглядеть место надлома, склеенное как будто полупрозрачным стеклом. Снимок он сжег, едва придя домой. Понимал, что это ничего не изменит, но просто не мог заснуть, пока в его доме оставалась фотография. А наутро он узнал, что хозяйка кулона его действительно не вспомнила. И никогда уже не вспомнит. Поскольку была вчера отравлена и теперь находится в городском морге.

Он выпил снотворное, но сегодня оно почему-то действовало слабо. В полусне он подумал о том, что следует пойти в милицию, отдать медальон, показать все письма – он их хранил в потайном ящичке стола – и во всем признаться. Там же не дураки работают, должны понять, что он не собирался никого травить, его жертва должна была просто уснуть! Но тогда… тогда придется объяснить, о какой балерине идет речь. И почему эта балерина настолько важна для него, что из-за нее он пошел… ну, пусть не на убийство, но на кражу. Он признается, и дело двенадцатилетней давности извлекут из архива. И он все равно сядет – не за одно убийство, так за другое.

Под утро ему все же удалось заснуть. Проснулся он лишь в полдень. Как в тумане, он спустился вниз и открыл почтовый ящик. Новое письмо не опоздало. Там был еще один пакетик с порошком и письмо. Неизвестный аноним объяснял, что ему надо сделать на этот раз.

Глава 9

В среду утром мне позвонила Валерия.

– Ну, как твое лицо, не беспокоит? – с любопытством поинтересовалась я.

– Ничего, вот только когда нервничаю, правый уголок рта дергается. – неохотно пояснила Лерка. – Ну да это не страшно. Я вот вчера опять съездила к этой чертовой Огуречной, вернула ей аппарат. Она, правда, лишь сто пятьдесят долларов вернула, стерва. Ну и ладно, пусть подавится моим полтинником. Полька, у меня вот какая идея… Поехали со мной в клинику «Спелая ягода».

– Я на море хочу! Лето зря проходит, поехали лучше в лесопарк! – взмолилась я.

– Да ну тебя с твоим морем, просто зациклилась ты на нем! – рассердилась Лерка. – Давай в клинику на консультацию съездим и уж потом – в лесопарк. Успеем.

– Ага, опять тебя перекосит, и остаток дня будем последствия аварии ликвидировать.

– Ты что, думаешь, мне прямо тут же, не сходя с места, операцию сделают? – удивилась Лера.

– Какую операцию? – обалдела я.

– Пластическую, разумеется! – Лерка всерьез поразилась моей непонятливости. – Польк, у тебя что, ранний склероз начался?

– Но зачем тебе операция?!

– А что, спокойно ждать появления «бульдожьих щек»?

– Да подожди пару десятков лет, куда ты торопишься?

– Не пару десятков, а всего пару лет. Ты же слышала – после тридцати появляются уже глубокие заломы. Нет, Полька, я ждать больше не желаю.

– А мезотерапия? – уже без особой надежды спросила я.

– У магистра Огуречной? – хихикнула Лера. – Ну уж нет, сыта я по горло и уколами, и электрошоком. Тем более что мезотерапия все равно от складок надолго не спасет. Делать, так уж делать. К тому же пластика спасает не только от морщин. Она моделирует и разрез глаз, и форму носа, и овал лица. Так я все поправлю!

– Лера, не надо! – простонала я, но остановить подругу было не легче, чем разогнавшийся танк. В результате после пятиминутного препирательства я, кляня все на свете, отправилась одеваться, чтобы сопровождать Лерку в клинику пластической хирургии.

К счастью, все оказалось не так уж и страшно. Располагалась клиника на втором этаже вполне солидного многоэтажного медцентра, на первом этаже которого помещался СПА-центр, на втором – стоматологическая клиника, а три последних этажа занимала клиника «Спелая ягода». Приняли Лерку сразу, правда меня с ней вместе к врачу не пустили. Через час сияющая девушка буквально выпорхнула в коридор:

– Полька, все, через три дня ложусь на операцию! Кожу на скулах подтянут, глаза сделают миндалевидными, стану как Анастасия Вертинская в молодости! Помнишь, какой красавицей она была в «Алых парусах»? Вот и я такой стану!

Я лишь безнадежно махнула рукой. Пусть становится красавицей, если повезет. Постойте-ка, это что, благотворительная клиника? Откуда у Лерки деньги?

– Они кредит на операцию дают, – обрадовала меня подруга. – То есть не они, а лизинговая фирма, но она тут же в здании работает, на пятом этаже. Возьму десять тысяч долларов в кредит на пять лет, как-нибудь расплачусь.

Я даже не стала на это что-то отвечать, и мы с Леркой поехали на автобусе в загородный лесопарк. По дороге я рассказала ей о происшествии в бане, но опять же сильного впечатления это не произвело. Лерка лишь пожимала плечами и, лишь дослушав до конца, задумчиво произнесла:

– Поль, а может, твой Саша не совсем конченый? То есть, я имею в виду, даже если и педик, то его можно того… переориентировать?

– Не знаю, – слегка растерялась я.

– А ты попробуй!

Глубоко задумавшись, я замолчала, а потом решительно сменила тему. Больше о Саше мы с Лерой в этот день не вспоминали. Тем более что лесопарк порадовал нас поистине бразильской жарой.

Назавтра погода оказалась еще лучше, но с самого утра позвонила неугомонная Людмила.

– Полька, у меня серьезный разговор. Ты дома? Я сейчас приеду.

Она приехала через полтора часа. Все это время я просидела у окна, с тоской глядя на только что распустившиеся светло-зеленые листочки. Вот еще один день моей жизни прошел абсолютно зря. На природу бы выехать… а тут эту вздорную Людку часами ждать приходится.

Но когда подруга вихрем ворвалась ко мне, я забыла о своем недовольстве.

– Полька, слышала новость? Лялю убили!

– Как убили?! – ахнула я. – Когда и кто?

– В понедельник вечером убили, в ее же собственной квартире. А вчера утром нашли, входная дверь оказалась не заперта, к ней в гости подруга зашла, а она – тю-тю!

– Что значит «тю-тю»? Скажи хоть что-нибудь по-человечески!

– А ты меня так в прихожей и собираешься до вечера держать? Пошли на кухню, чайком побалуемся, я тебе еще не такое расскажу!

Лицо Людки лучилось неподдельной детской радостью. Мне стало противно. Нет, мне не нравилась Ляля, но… Перед моим внутренним взором возникли чистые кукольные глаза девушки. Как можно радоваться ее смерти?

Мы проследовали на кухню, я налила подруге остывшего чаю, бросила в чашку пакетик заварки и нервно воскликнула:

– Ну так рожай, наконец!

– Угадай с трех раз, кто ее убил?

– Ну нет, прокурор пусть угадывает. Если знаешь что-то, рассказывай.

Рассказ Люды потряс мое воображение. Оказалось, вчера, с утра пораньше, к ней домой приехал Артем. Люда сначала не признала бывшего мужа: широкоплечий красавец показался ей хилым и маленьким, как бездомный котенок. Он рассказал Люде совершенно невероятную историю.

Выяснилось, что с Лялей у него наметился небольшой разлад. Впрочем, девушки быстро надоедали Артему, и он их безжалостно менял. А тут на днях он в небольшом кафе познакомился с совершенно очаровательной красоткой Оксаной, по словам Артема, Ляля ей и в подметки не годилась. Люде было сложно представить такую красоту, но пришлось поверить бывшему супругу на слово. Оксана назначила Артему свидание в кафе «Доротея» в понедельник вечером. Он, конечно, удивился выбору места свидания. «Доротея» – кафе довольно популярное, с караоке, но находится в самом отдаленном районе города, туда из центра ехать не менее получаса. Но Оксана, кокетливо улыбнувшись, сказала, что в следующий раз выбор места встречи будет за Артемом. Куда он скажет, туда они и поедут. Вдохновленный столь недвусмысленным обещанием, он согласился на «Доротею». На прощание девушка взяла у Артема номер мобильного, но свой номер не дала, сказав, что недавно потеряла аппаратик.

Ровно в 18.00 он уже сидел в кафешке, куда должна была подойти Оксана. Красотки все не было. Через пятнадцать минут Артем решил было, что его попросту продинамили, но тут зазвонил его мобильный. Высветившийся на дисплее номер его удивил – похоже, звонили с телефона-автомата. Он нажал клавишу «прием». Взволнованный женский голос, слегка всхлипывая, упрашивал его подождать еще полчаса. Дескать, тут такие обстоятельства возникли… но она обязательно придет, она так хочет его сегодня увидеть! Артем слегка встревожился, попытался расспросить о возникшей проблеме, но тут связь обрубилась. Он ждал еще минут сорок, и тут телефон зазвонил опять, определился все тот же номер.

– Я уже еду, минут через двадцать буду! – на сей раз всхлипы в трубке слышались еще сильнее.

Артем прождал еще около часа. Звонков больше не было. Не выдержав, он набрал номер телефона-автомата. У него не имелось четкого плана, он просто намеревался хоть приблизительно узнать тот район, из которого звонила красавица. В Белгороде телефоны-автоматы устроены по-европейски, можно позвонить не только с них, но и на них. Он долго ждал ответа, но горожане, видимо, не привыкли к виду пустой телефонной будки, в которой истошно звонит телефон. Трубку никто не снимал. Он продолжал набирать номер. Наконец ему ответил дребезжащий старушечий голос:

– Милок, ты куда звонишь? Это телефон-автомат, тут нет никого!

– Ну вы же есть!

– А ты мне звонишь?

– Я хотел бы узнать: на какой улице находится этот телефон?

Старушка назвала точный адрес. Артем слегка удивился. Будка стояла рядом с подъездом, в котором жила Ляля. Старушка повесила трубку, а он продолжал сидеть в кафе. Что происходит? Конечно, это может быть совпадение. Возможно, Оксана действительно живет где-то рядом с Лялей, а поскольку мобильный она потеряла, ей не оставалось ничего другого, как звонить из автомата. Но если она живет в центре города, зачем ей назначать свидание в «Доротее»? И потом, она сама сказала, что живет в пяти минутах езды от этого кафе! А из центра сюда ехать не менее получаса!

Смутная тревога не давала покоя. Он посмотрел на часы: половина девятого. Надо заехать к Ляле и успокоиться, внезапно решил он. Заодно, глядишь, и помирятся на ночь глядя. Все равно свидание с роскошной Оксаной сорвалось, что же ему теперь, монахом становиться? Он сел в машину и поехал к Ляле. Доехал до ее дома примерно к девяти, по дороге взглянул на телефонную будку, прочел выгравированный на телефоне номер. Да, все правильно, ему звонили отсюда. Тревога становилась все сильнее. Чепуха. Ему осталось подняться на третий этаж, и он успокоится. Он не стал дожидаться лифта, пулей взлетел по лестнице и позвонил в дверь. С той стороны не раздавалось ни шороха. Он постучал в дверь, затем внезапно стукнул по ней ногой. Тот же результат.

Конечно, не было ничего удивительного в том, что молодая красавица теплым вечерком вышла погулять. Но Артем уже не мог рассуждать логично. Исчезнувшая Оксана, звонившая ему из автомата рядом с домом любовницы, исчезнувшая любовница… Достаточно с него исчезновений. Он с силой дернул дверь на себя, и внезапно она отворилась. Он почувствовал озноб. На цыпочках зашел в прихожую, тихо окликнул девушку по имени… В ответ – тишина. Абсолютная, как в могиле.

Он заглянул на кухню – на столе стояла бутылка мартини и заварочный чайник, в раковине обнаружились две чашки. Но людей нигде не наблюдалось. Он прошел в гостиную. Лялю он заметил не сразу. Она тихо лежала на белой софе, почти сливаясь с ней по цвету. Белый шелковый халатик, белое, как будто мраморное, лицо, белые руки… Нагнувшись, он осторожно взял девушку за руку. Какая холодная, мелькнуло в мозгу. Почему она так крепко спит? Он не слышал даже дыхания. Он потряс девушку за плечи. От слишком резкого движения она, как сломанная кукла, внезапно свалилась с софы. С глухим стуком упала на паркет, но так и не пошевелилась. Он рухнул перед ней на колени и, стараясь сдержать дрожь в руках, стал щупать ее пульс. Но чувствовал лишь биение собственной крови в венах.

Через некоторое время он поднялся на ноги. Похоже, девушка мертва. Он оглядел стол, покрытый белой кружевной скатеркой – пусто, только сахарница сиротливо стоит посередине. Что могло случиться с молодой девицей? Он опять вспомнил странные звонки. И Оксана так и не пришла на свидание… Что ему теперь делать? Мелькнула мысль вызвать «Скорую», но тогда придется дожидаться врачей… Или вызвать врачей, а самому смыться? Если Ляля жива, все будет в порядке. А если нет? Нельзя допустить, чтобы кто-то знал, что он сегодня был у Ляли. На подгибающихся ногах он вышел из квартиры, решив отпечатки пальцев не стирать – ведь он бывал в этой квартире постоянно. Входную дверь он сначала плотно прикрыл. Затем, подумав, слегка приотворил ее. Пусть соседи как можно раньше заметят непорядок и зайдут в квартиру.

Он поехал к себе, в свою холостяцкую квартиру, и стал с содроганием ждать новостей. Ночь провел без сна, а наутро ему позвонили из милиции:

– Господин Пресняков? Ждем вас сегодня в 16.00 по адресу…

Он взглянул на стоящий у изголовья будильник. До встречи со следователем оставалось три с половиной часа. Он быстро оделся и поехал к Людмиле…

– Как ты думаешь, чего эта скотина от меня хотела?

– Я не хочу думать, рассказывай!

– Он хотел, чтобы я подтвердила, что весь понедельник мы провели вместе, и он у меня заночевал!

– А на работе он не был?

– Да не придирайся ты к словам, он был на работе до пяти, потом заехал за мной, мы выехали за город покататься, а вечером он приехал ко мне в квартиру и уехал оттуда рано утром. Ну как тебе? Да, еще я должна подтвердить, что ему на мобильный два раза неизвестно кто звонил и молчал в трубку.

– Ну и как, ты согласилась?

– Конечно! Это же мой звездный час! Я теперь веревки из него вить буду! Все, работать мне больше не надо. Посылаю чертова Артурчика в ж…, там ему самое место. Меня Артем берет на пожизненное содержание, так мы с ним договорились. И кроме того, он постарается сосватать меня со своим другом, Алексом. Тем самым, который мне тогда понравился в бане.

– Ну ты даешь! – вскипела я. – А если твой Артем на самом деле убил свою Лялю?

– Я тоже думаю, что убил, – спокойно согласилась Людмила. – Иначе с чего бы ему так пугаться? Да и история с Оксаной какая-то дохлая…

– И ты будешь его покрывать?!

– А что, если я его выдам, Ляля воскреснет? Я же не знаю, что они там не поделили, наверное, она довела, раньше он вроде бы женщин не убивал.

– Ну, если он убийца, твое пожизненное содержание будет щедрым, но коротким…

– Брось меня пугать, я и так пуганая.

– Ладно, дело твое, – сухо сказала я. – Меня, надеюсь, допрашивать не будут, мне все равно сказать нечего.

– А было бы, так ты бы меня выдала?

– Нет. Все, подруга, я сегодня занята, должна уходить.

– Случайно не на свидание со своим педиком?

– Лучше дружить с педиком, чем с убийцей.

– Ох-ох, подружка нашлась. Он тобой просто пользуется.

– Он мне платит.

– И Артем мне платит. То есть будет платить. И побольше, чем твой педрила.

– Все, базар окончен. Давай я за тобой дверь закрою.

Я решительно выпроводила обидевшуюся Людку и без сил опустилась на диван. Надо же, как мне не везет! Ухажеры оказываются или психами, или маньяками, в лучшем случае – банальными женатиками. А тут еще подруга такую подлянку выкинула… Ладно бы она была уверена, что Артем невиновен. Ради невиновного я и сама пошла бы на лжесвидетельство. Но она-то считает, что это Артем убил свою любовницу! Да, я забыла спросить, как именно он ее убил? Задушил?

Слегка подумав, я позвонила Саше. Он куда-то пропал с самой пятницы, после звонка из больницы, куда отвезли Талибаева. Может, он меня уже уволил, а я об этом еще не знаю?

– Алло! – раздался в трубке глухой голос.

– Саша, ты? Это Полина, твоя невеста. То есть я хотела узнать: я еще невеста или уже уволена?

– Полина, ты невеста до конца срока, – по голосу слышно было, что он улыбается.

– Тогда у меня к тебе вопрос как к жениху: ты знаешь о том, что Ляля погибла? Артем вроде твой друг?

– Скорее приятель. Но о Ляле я знаю, Артем сам не свой ходит, переживает.

– Ты с ним разговаривал? А мы с тобой не могли бы сегодня встретиться? Не по работе?

– Да, наверное… – он, похоже, растерялся. – Когда за тобой заехать?

– Чем раньше, тем лучше.

– Раньше половины шестого никак не получится.

– Ладно, я не капризная. Приезжай, и давай в лесопарк съездим. Там такая сейчас красота!

Совершенно обескураженный Саша пообещал приехать и отвезти меня куда угодно. Я нажала «отбой» и рассмеялась. Да, попал бедняга как кур в ощип, небось его прежние наемные девушки не наглели до такой степени. Мало того, что он мне деньги платит, так еще должен за город вывозить! Время до его приезда пробежало быстро, и ровно в половине шестого он позвонил мне домой:

– Полина, я у подъезда, выходи.

Через полчаса мы были в лесу. Бросив на какой-то улочке машину, мы вышли на изрядно промокшие травяные дорожки.

– Какой потоп, надо было калоши надеть, – с грустью глядя на полностью промокшие кожаные ботинки, произнес Саша. – А у тебя как, ноги сухие?

– Увы, уже нет, – вздохнула я. Несмотря на промокшие ноги, настроение было отличным. – Мы потом ноги высушим, а пока давай погуляем и поговорим. Что тебе Артем рассказал о Ляле? Как она была убита?

– Ну и интересы у тебя! А на вид такая мирная девушка.

– Ну пожалуйста!

– Ляля была отравлена каким-то ядом, похожим на цианид. Смерть наступила очень быстро, так уверял следователь.

– И когда ей подсыпали цианид?

– Похоже, в понедельник. Ее нашли только во вторник утром, поэтому точное время не установлено, но это могло случиться с пяти до десяти вечера. По крайней мере к полуночи она точно была мертва.

– И кого подозревают?

– Артем говорит, что его. Естественно, если девушка ссорится с любовником и через пару дней ее убивают, на кого еще следствию думать?

– А кого подозревает сам Артем?

– Он просто раздавлен. Никого не подозревает, говорит, врагов у Ляли не было. Впрочем, он сам с ней не так давно знаком, кого-то из ее окружения мог просто не знать.

– А поссорились они из-за чего?

– Да не выспрашивал я! – вспылил Саша. – У человека горе, любимая погибла, да еще такой смертью… А я буду выпытывать, из-за чего они поссорились?

– Извини, – кротко произнесла я. – Я думала, он тебе раньше про ссору рассказывал.

– Мы вообще про баб с ним не болтали, – помрачнел Саша. – Хочешь правду? Я терпеть не могу такие разговоры. Если я его расспрашивать начну, он ведь в ответ тоже что-нибудь спросит. И что мне отвечать? Я врать плохо умею.

Я молча смотрела на его враз осунувшееся лицо. Интересно, он сильно обидится, если я опять проявлю любопытство и спрошу, что же такое с ним самим? Он не «голубой», сам сказал… тогда кто же ему нравится? Бабушки-старушки, лошади и жирафы или, не приведи господь, маленькие дети? А может, он импотент? Это, пожалуй, меньшее из зол. Спросить или не стоит? Пожалуй, сегодня не стоит, решила я. Он и так расстроился.

– А он рассказывал, что делал в понедельник? – прервала я затянувшееся молчание.

– Полина, извини за бестактность… но почему это тебя интересует? У тебя с ним все-таки был… роман?

– Нет, но он хочет возобновить отношения с моей подругой, своей бывшей женой, – с ходу выдала я. В конце концов, это не было такой уж неправдой. – Вот я и волнуюсь – вдруг он убийца?

– А твоя подруга знает про смерть Ляли?

– Вчера узнала.

– И что, она тоже волнуется?

– Она – нет, спокойна, как удав.

– Тогда что тебя беспокоит? Думаешь, он ее тоже убьет?

– Тот, кто убил один раз, может сделать это и во второй…

– Зачем ему такое, если его за это убийство не посадят, то вторым он себе точно смертный приговор подпишет.

– Но все же, что он тебе рассказывал про тот понедельник?

– Ну, сидел в своей фирме до пяти, затем заехал за какой-то Людкой… ой, прости, это, наверное, и есть твоя подруга. Говорит, катались с ней по загородным шоссе, молодой листвой любовались. Все классно было, но настроение ему слегка подпортили: по мобильному два раза какой-то придурок позвонил. Дышал в трубку и молчал.

– И все?

– А что еще? Переночевал у своей Люды, утром едва успел до дома доехать, чтобы переодеться перед работой, тут его следователь и поймал.

– А про некую Оксану ты не слышал?

– Про Оксану? Это тоже твоя подруга?

– Нет, якобы подруга Артема.

– Про Оксану вроде бы не слышал. Но вообще у Артема столько подруг было, я мог и забыть чье-то имя… Да он и не рассказывал о них ничего.

Я прекратила задавать вопросы. И так было понятно, что Артем рассказал Саше лишь ту версию событий, которую придумал для следствия. Для Люды, обеспечивающей его алиби, он выдумал другую версию. Или не выдумал, невероятная история может оказаться и чистой правдой. Как бы это проверить?

За неимением другой темы для разговора я начала развлекать Сашу рассказами про серийного маньяка из клуба знакомств и киллера Стрелка. Мы еще чуть-чуть прошлись по залитому водой пляжу, наконец Саша решительно свернул на тропинку, ведущую прочь из леса. Мы выбрались на широкую, довольно сухую асфальтовую дорогу, вдоль которой стояли уличные фонари, прошли метров сто, куда-то свернули и тут же наткнулись на маленькое уличное кафе. Сели за первый же попавшийся пластиковый столик, Саша заказал себе пива, а мне – кофе.

– Может быть, тебе чего-нибудь покрепче выпить? – спросил он.

– Мне не холодно.

– Полина, пожалуйста… – он помолчал. – Ты не суйся в это дело. Я понял, тебя привлекает экстрим, ты рисковая девчонка. Я вот не такой. Но ты права в одном – тот, кто убил раз, запросто убьет и еще. И ему может не понравиться твое любопытство.

– Что же, так все и оставить? Нераскрытым?

– Милиция раскроет. Ну пожалуйста…

Глядя в распахнутые глаза Саши, я пообещала прекратить расспросы. И на сей раз твердо была намерена сдержать слово. Поэтому, когда на следующий день мне позвонила Люда, я отказалась с ней разговаривать. Сказала, что перезвоню, как только освобожусь, и постаралась выкинуть из памяти номер ее телефона. Подруга звонила мне и в пятницу, и в субботу, но моя мама неизменно отвечала: «Полины нет дома, она вернется и тебе перезвонит». Я и правда не сидела дома, мы с Сашей каждый день гуляли по лесу, и мне вовсе не хотелось выслушивать ехидные комментарии подруги. Поэтому перезванивать я не собиралась. А в воскресенье стало ясно, что «не соваться в это дело» у меня уже не получится.

В воскресенье рано утром мой домашний телефон зазвонил. Уверенная, что звонит Саша, я вскочила с постели, босиком бросилась к телефону и радостно крикнула в трубку:

– Ты уже подъехал?

– Госпожа Кудрявцева? – голос был мне совершенно незнаком. – С вами говорит следователь Зайцев. Вы не могли бы через час подъехать ко мне?

– А что случилось? – спросонья я даже не слишком удивилась. – Что-то про Лялю хотите спросить?

– Кто такая Ляля? – удивился следователь. – Я хочу говорить с вами про вашу подругу Людмилу Смирнову.

– А что с Людой?

– Она только что найдена мертвой в своей квартире.

Глава 10

От ужаса я сразу полностью проснулась. Бедная Людка! Ну почему я три дня не брала трубку, когда она звонила? Какая я дура! Теперь из-за моей глупости подруга погибла. Да, а что мне-то теперь делать? Рассказывать следователю про то, что Люда обеспечивала Артему алиби? Или сделать вид, что я вообще не в курсе их отношений? Я терзалась этим вопросом почти полчаса, потом решила хотя бы умыться и одеться. Через час меня ждет следователь, а я ни в одном глазу. Я только-только успела привести себя в порядок, как позвонил Саша:

– Полина, я у подъезда.

– Уже бегу! – воскликнула я.

Едва сев в машину, я загрузила Сашу своими проблемами. Сообщила про смерть подруги, звонок следователя, вкратце пересказала последний разговор с Людмилой. Поведала и о своих душевных муках – что говорить следователю? Сашино лицо окаменело, но он выслушал меня, ни разу не перебив.

– Ну так как? – в порыве чувств я подергала парня за рукав. – Мне сказать, что Людмила не проводила ту ночь с Артемом? Что просто поверила ему на слово и решила прикрыть от следствия?

– Ты вправе сказать все, что считаешь нужным, – медленно произнес Саша. – Но имей в виду, Артема посадят.

– Но это же бред! Зачем ему убивать женщину, которая обеспечивает ему алиби?

– Они могли из-за чего-то поссориться, и она отказалась подтвердить его алиби…

– Ты правда так думаешь?

– Так может подумать следователь.

Несколько минут мы сидели молча. Потом я решительно произнесла:

– Так, у нас впереди еще есть время. Звони Артему, мы подъедем к нему и вместе решим, что мне говорить.

Саша колебался буквально секунду. Затем он достал мобильный и быстро набрал нужный номер. Мне понравилось, что он не стал тратить время и силы, пытаясь меня отговорить от звонка Артему. То ли любовь к другу пересилила страх за мою жизнь, то ли просто понял, что отговаривать меня бесполезно.

– Алло, Артем? С тобой хочет Полина поговорить. Да ты ее знаешь, это подруга твоей жены.

Я взяла телефон в руку:

– Артем, привет! Ты знаешь, что Люда погибла?

– Конечно, знаю. Меня уже допрашивали. – Мне показалось, что он плачет.

– Эй, возьми себя в руки, ты ведь мужчина! – забеспокоилась я. – Мы с Сашей сейчас к тебе подъедем, и ты нужен нам в здравом уме и твердой памяти. Говори, где ты находишься!

Артем назвал адрес офиса, и Саша, не спрашивая дополнительных разъяснений, поехал. Воскресным утром пробок на дорогах еще не было, и мы добрались до места почти моментально. Быстро выскочили из машины, вбежали в парадное и позвонили в первую же дверь с непонятным, но красивым названием: «Аливейс».

– Что такое «Аливейс»? – дожидаясь, пока нам откроют дверь, спросила я.

– Хрен его знает, по-моему, какое-то восточное имя, – прошептал Саша.

Тем временем дверь распахнулась. На пороге стоял Артем. От широкоплечего красавца не осталось и следа. Сгорбленный, какой-то съежившийся, с покрасневшими от рыданий глазами – неужели он из-за смерти Люды так переживает? Но первые же слова Артема развеяли мои иллюзии.

– Ребята, так что – меня теперь точно посадят? Что мне делать – вешаться?

– Успокойся, – неожиданно твердым голосом произнес Саша. – Сейчас мы вместе придумаем, как тебе выкрутиться. Только ты должен рассказать нам правду.

– Только давайте внутрь пройдем, – предложила я. Мне совсем не улыбалось разговаривать на пороге квартиры-офиса. Обойдутся соседи по площадке без бесплатного цирка.

Мы прошли в небольшой кабинет с широким офисным столом, навороченным компьютером и большим кожаным диваном. Мы с Сашей разместились на диване, Артем уселся в компьютерное кресло на колесиках.

– Рассказывай, – приказал Саша.

– Да чего рассказывать-то? Мы с Людкой вчера днем гуляли по парку, в летней кафешке посидели, о своих делах поговорили. Потом я ее до дома проводил, около семи вечера. Хотел зайти на огонек… Ну, вы меня понимаете. Так она – ни в какую. Дескать, иди на фиг, я одна побыть хочу. Я, признаться, заподозрил, будто она кого-то в гости ждет. Очередного хахаля. Даже напрямую спросил об этом. Она разозлилась, зашипела на меня: дескать, не мое собачье дело, она женщина свободная. И буквально выпихнула из подъезда. Полька, ты же Людку знаешь – не женщина, а динамит. Что не по ней – сразу взрывается. Я еще по парку погулял, потом домой заехал… Посидел полчасика, и так тоскливо стало… Весна, такой вечер теплый, а я один, как сирота, дома сижу. Позвонил дружку, Алексу. Он был дома. Мы договорились встретиться в одной пивнушке, там почти до полуночи просидели. А потом я домой приехал и спать завалился. Все. Утром меня уже следователь разбудил.

– Во сколько вы с Алексом встретились?

– Около восьми. Ну, может, чуть позже.

– Значит, в прошлый раз тебе Людмила алиби обеспечивала, а в этот раз – Алекс?

– Дохлое какое-то алиби, – внезапно подал голос Саша. – Артем мог еще в семь вечера подняться к Люде в квартиру, подсыпать ей в напиток яд, а затем преспокойно позвонить другу и поехать в пивнушку. То, что он в квартиру не заходил – только его слова.

– Люда отравлена?

– Да, наверное, – всхлипнул Артем. – Следователь так считает, хотя экспертизы еще не было. Но говорит, очень похоже на ту картину, когда Лялю отравили.

Я на минуту задумалась. Артем скрючился в своем кресле. Наконец я набрала в грудь побольше воздуха и решилась.

– Артем, я должна знать, что мне сказать следователю. Я знаю, что ту ночь, которую ты якобы провел с Людой, ты ночевал дома. А до этого весь вечер ждал в кафе какую-то девицу. Люда просто соврала следствию.

Артем судорожно дернулся в кресле:

– Так эта сука меня сдала с потрохами! За что? – как-то жалобно проскулил он.

– Она только мне сказала. Если бы она осталась жива, я бы вас не выдала. Но моя подруга погибла, и я теперь не знаю, что мне делать.

– Не выдавай меня! – неожиданно тонким голосом взвыл Артем. – Если ты скажешь, что я… что Людка соврала по моей просьбе, мне хана. Ведь менты точно подумают, что это я ее замочил, чтобы она меня не выдала!

– Да в общем, ты и меня не убедил в своей невиновности, – задумчиво произнесла я. – Кстати, Люда говорила, что ты ее обещал с этим самым Алексом поближе свести…

– Да предложил я ему! – с досадой воскликнул Артем. – Он только улыбнулся и сказал, что его вполне устраивает Катя и он не видит смысла менять ее на Людку. Я и не настаивал. Такую стерву, как моя бывшая супруга, врагу не пожелаю, не то что другу.

– А чего же сам на ней женился? – ехидно спросила я.

– Так молодой был, глупый. Да к тому же виной тому еще одна история… Неважно, это было давно и неправда.

– Ладно. – Я поднялась с дивана. – Саша, нам пора ехать, меня следователь заждался.

– Эй, постой! – Артем тоже вскочил на ноги. – Так ты ничего ментам не расскажешь?

– Я расскажу правду.

– Не надо! – неожиданно он бросился передо мной на колени. – Не говори про Людку! Меня же посадят!

– Не обязательно. – Меня тоже потихоньку начинало трясти.

– Если ты меня сдашь, я повешусь! Сегодня же. Прямо сейчас! – в голосе появился надрыв, глаза наполнились слезами, мне показалось, еще немного – и он зарыдает. Неожиданно он вскочил и заметался по комнате, воя в голос.

Меня затошнило от отвращения. Саша тоже вскочил, догнал мечущегося Артема и, с неожиданной силой заломив ему руки, толкнул на диван. Затем нагнулся и с со всей силы двинул в скулу. Артем взвизгнул и прикрыл лицо руками.

– Прекрати истерику, – в голосе Саши послышался металл. – У тебя должны быть настоящие свидетели. Ты весь вечер просидел в кафе «Доротея», значит, тебя должна была видеть как минимум официантка. Ты зря приплел сюда Людмилу.

– Да меня официантка видела мельком. – Артем чуть поскуливал, но, казалось, немного пришел в себя. – Швырнула мне сдачу с пятерки, налила кофе и куда-то слиняла. По-моему, до моего ухода так и не показалась в кафе.

– Неважно, она могла тебя запомнить. Расскажи, как она выглядела, и дай свою фотографию, я эту официантку сегодня же найду.

Артем, не поднимаясь и не отнимая рук от лица, мотнул головой в сторону компьютерного стола.

– Фотографии в компе? – догадался Саша.

– Да.

Саша подошел к компьютеру, пощелкал клавишами и открыл какой-то файл. Теперь весь экран занимало красивое улыбающееся лицо Артема. Я невольно перевела взгляд на скорчившееся, истерически всхлипывающее тело на диване. Надо же, какая разительная метаморфоза! Саша опять пощелкал клавишами. Загудел принтер, и скоро белый лист бумаги с цветной фотографией был у меня в руках.

– Теперь расскажи, как официантка выглядела?

– Да что я, разглядывал ее? – всхлипнул Артем. – Тощая, высокая, лицо как у старой ведьмы.

– По таким приметам мы никого не найдем.

– Ну, волосы у нее таким смешным пучком на голове сколоты.

Мы с Сашей переглянулись и вздохнули. Ладно, будем надеяться, этой приметы нам хватит. Мы уже хотели уйти, когда Артем вновь ожил.

– Полина, обещай, что не выдашь меня! Иначе менты найдут здесь мой труп! Я руки на себя наложу!

– Ладно. Обещаю, – процедила я. – Живи.

Мы выскочили на улицу. Саша пошел к машине, а я остановилась, всей грудью вдыхая теплый воздух. От отвращения меня подташнивало и больше всего на свете хотелось принять душ.

– Полина, пора ехать! – высунувшись из машины, позвал Саша.

Я лениво потопала к машине. Мне не хотелось ехать к следователю, все равно придется ему соврать… Я села на переднее сиденье, и машина тронулась. Саша ехал молча, его лицо напоминало каменную маску. Подъехав к месту, он наконец разомкнул губы, его голос звучал хрипловато, как будто горло пересохло и саднило:

– Полина… Ты и правда ничего не скажешь?

– А ты сам веришь, будто этот слизняк мог кого-то убить?

Саша молчал. Немного подождав, я продолжила свою мысль:

– Да, понимаю, не все убийцы отличались львиной храбростью. Но такое… меня до сих пор трясет. Но ты знаешь, я все же промолчу. Если его арестуют, он ведь и правда руки на себя наложит. Или просто помрет со страху. А если это не он травит девушек? Тогда его гибель будет на моей совести.

Саша молча кивнул.

– А ты правду сказал, что поедешь искать официантку? Или просто хотел его успокоить?

– Я ее найду, – спокойно произнес он.

Я опять залюбовалась парнем. С чего это я решила, что он невзрачный? На самом деле, просто красавец!

Глава 11

Допрос закончился очень быстро. Я коротко ответила на все вопросы следователя Зайцева. Да, покойная являлась моей подругой. Последний раз мы виделись в среду, она днем приезжала ко мне в гости. Никаких важных новостей у нее не было, просто хотела поболтать, рассказать, что возобновила отношения с бывшим супругом. Нет, в детали она не вдавалась, просто не успела. Я торопилась по делам, и мы болтали недолго. Да, она мне звонила еще пару раз, но я ходила на свидания, возвращалась домой очень поздно и поэтому подруге не перезванивала, не хотела будить. Впрочем, подозреваю, ничего особо ценного она бы мне все равно не сообщила, обычные женские сплетни.

Следователь вроде остался доволен. А меня по-прежнему колотила нервная дрожь. Что же я делаю, а вдруг я сейчас покрываю убийцу подруги? Но я же дала слово… Спускаясь вниз по лестнице, я решила, что теперь поиск настоящего убийцы становится для меня делом чести. Если это Артем, я его обязательно выдам, пусть пишет завещание. А если нет… ну что же, кто-то ответит за убийство моей подруги. Но это не должен быть невиновный.

Саша в машине терпеливо ждал моего возвращения. Увидев меня, он тут же распахнул переднюю дверь:

– Ну как все прошло?

– Нормально. Я держалась, как партизан на допросе в гестапо.

Я села в машину и закрыла дверцу.

– Куда едем? В лесопарк или… – он запнулся, но я поняла его мысль и уверенно ее продолжила:

– Конечно, в «Доротею». Официантка от нас живой не уйдет.

Кафе, в котором Артем ждал свою красотку Оксану, поражало редкой убогостью. По-моему, в советское время это была какая-то пивнушка, и с тех пор в ней ничего не изменилось, разве что поставили музыкальный центр караоке, чтобы выпившие посетители могли продемонстрировать друг другу свои вокальные таланты. Но по утрам петь караоке никому не хотелось, и, похоже, за прошедшие полдня мы тут были единственными посетителями. Официантки за стойкой не обнаружилось. Мы сели за столик, покрытый скатертью в подозрительных разводах, и стали ждать ее появления. Ждали мы долго. Прошло минут пятнадцать, а в кафе по-прежнему не было ни единой живой души.

– Да, неудивительно, что Артем не очень-то надеялся на память работников этого кафе, – наконец, не выдержала я. Саша промолчал.

Наконец дверца в дальнем углу кафе отворилась, и очень полная дама в черном, слегка обтрепанном переднике вышла к нам.

– Чего хотите?

– Два кофе, пожалуйста, – попросил Саша. Я встала и подошла к тетке:

– Простите, вы не подскажете, как нам увидеть высокую худую официантку, у которой волосы собраны в пучок?

Тетка нимало не удивилась:

– Эльку, что ли? Сегодня как раз ее смена, так она на работу не вышла. Запила, наверное. Хозяин Эльку давно уволить хочет, только кого он на ее место найдет, в этакую гадюшню?

– А у нее долго длится… запой?

– Да не, не долго, иначе давно бы уволил. Завтра выйдет как огурчик. А пока мне приходится не только на кухне, но и здесь корячиться.

– Простите, а телефон Эли вы не знаете? Или адрес… – робко попросила я.

– А зачем мне ее адрес? – искренне изумилась толстуха. – Мы с ней дружбу не водим. Хозяин, наверное, знает, а мне без надобности. Да потерпите вы до завтра, она на работу наверняка выйдет. Никогда больше дня не пропускает, это я вам точно говорю.

Мы с трудом дождались заказанного кофе, расплатились и вышли из кафе. Саша посмотрел на меня:

– А теперь что?

– А теперь гони в лесопарк! – глубоко вздохнув, велела я.

Воскресенье мы провели отлично, хотя так и не смогли полностью отвлечься от темы отравлений. В понедельник Саша был занят весь день, и мы договорились поехать в «Доротею» во вторник вечером. А днем я сходила в парикмахерскую. Топать пять кварталов пешком мне было лень, и я проехала две остановки на трамвае. Хоть день был рабочим, в трамвае почти не было свободных мест. Я села рядом с крупным мужчиной, внимательно читавшим какую-то газету. Я потеснила дядю и газету, но он, недовольно встряхнувшись, снова расправил крупные листы. Я невольно взглянула на развернутые прямо перед моим носом страницы и прочитала крупный заголовок: «Лидер партии поймает убийцу женщин». Яркий красный подзаголовок сообщал: «Степан Богатырев, лидер партии «Будущее за нами!», обещает поймать отравителя!» От изумления я чуть не выдернула газету из рук корпулентного дяди. Но вовремя опомнилась и решила действовать хитрее:

– Мужчина, вы не позволили бы мне почитать вот эту страницу?

– Сам читаю! – не отрываясь от газеты, буркнул он.

Я не стала тратить время на хама. Трамвай остановился, я выбежала на улицу и бросилась искать ближайший газетный киоск. Он нашелся в двух кварталах от остановки. Я купила газету, развернула ее и стала читать статью. Вначале там излагались взгляды Богатырева на работу милиции вообще, затем он ругал плохого министра внутренних дел и лишь в середине статьи перешел к описанию конкретного примера этой самой плохой работы. Как я и ожидала, речь шла об убийстве Ляли и Люды. Лидер негодовал, что после смерти Елены Андреевой, отравленной коварным преступником, милиция сразу же, по горячим следам, не задержала убийцу.

«Все знали, кто отравитель. Юная красавица погибла, но ее губитель продолжал дышать воздухом свободы. Милиция проявила преступную медлительность, из-за которой вскоре погибла еще одна девушка».

Пропустив подробные описания достоинств погибшей Людмилы, я вяло прочитала окончание статьи:

«Но наша партия «Будущее за нами» не допустит, чтобы убийца молодых красивых женщин оставался на свободе. Я лично проведу следствие и лично, если понадобится, задержу негодяя!»

Из этой статьи я поняла, что Степан Богатырев осуждает отравителя именно за то, что тот убивал молодых и красивых. Вероятно, странный лидер не имел ничего против убийств немолодых некрасивых женщин. Но это сантименты. А вот что за ерунда со следствием и обещанием лично задержать негодяя? Кого имеет в виду Степан Богатырев? Он знает имя убийцы и у него есть доказательства? Я тут же позвонила Саше:

– Саша, ты читал интервью Степана Богатырева?

– Вот прямо сейчас читаю, мне уже Артем по этому поводу звонил.

– И что ты думаешь?

– Не знаю, что и подумать. Милиция не знает, кто отравитель, а этот уже в курсе.

– Ты когда сегодня освободишься, в шесть, как обычно? Поехали прямо к Богатыреву, ты же его лично знаешь.

– Давай я к шести за тобой заеду.

– Только позвони ему прямо сейчас, договорись о встрече.

В парикмахерскую я все же пошла. Велела покрасить волосы в нежно-рыжий, медовый оттенок, постричь в виде «каре». По-моему, результат больше напоминал взбесившуюся морковку, которую хорошенько погрыз голодный кролик, но мне было уже не до глупостей. Саша, увидев меня, только как-то странно вздохнул, но не произнес ни слова. И в половину седьмого мы были уже в офисе партии «Будущее за нами». Партия располагалась не в квартире, как фирма Артема, нет, она занимала весь четвертый этаж большого новомодного здания из металла и кирпича. Мы поднялись наверх на роскошном современном лифте с большими, во всю стену, зеркалами и прошли по коридору с евроремонтом до двери, обитой не каким-нибудь дерматином, а настоящей черной кожей. На двери красовалась начищенная до блеска металлическая табличка: «Степан Богатырев». Я присвистнула:

– А неплохо твой Степа устроился!

Не отвечая, Саша дернул ручку. Дверь открылась, и мы вошли в небольшую приемную. За красивым стеклянным столом сидела немолодая секретарша.

– Молодые люди, вы по какому вопросу?

– По личному, мы со Степаном созванивались недавно, – ответил Саша.

По селекторной связи секретарша узнала у господина Богатырева, ждет ли он гостей, и, убедившись в нашей искренности, небрежным кивком указала на боковую дверь, обитую кожей, но уже коричневого цвета. Мы вошли в роскошный кабинет и наконец-то лицезрели лично лидера партии «Будущее за нами!». Он развалился на огромном красном кожаном кресле и, похоже, пребывал в отличном расположении духа. Его пухлые губы по-прежнему привлекали внимание. Саша замешкался в дверях, а я спокойно проследовала вперед и устроилась рядом с лидером на красном кожаном диване. Потом, поймав Сашин взгляд, похлопала рукой по кожаной обивке рядом с собой: дескать, садись. Он уселся рядом. А я перевела взгляд на Степана:

– Привет, не знаю, помнишь ли ты меня, но я подруга Люды Смирновой. Той, которая была отравлена. Я сегодня прочитала в газете, что ты знаешь имя отравителя. И тоже захотела его узнать. Не бойся, на твои лавры охотника за убийцами я претендовать не стану.

Степан раскатисто расхохотался.

– Полина, простите, не смог сдержаться. Имя убийцы… ха-ха-ха! Это надо же, даже вы поверили! То есть, конечно, я подозреваю, что это ее бывший муженек… Артем, да вы его, наверное, сами знаете. Он ведь знаком и с Еленой, и с Людмилой. Но утверждать не берусь, откуда мне это знать наверняка?

– А как же ваше утверждение, будто все знают, кто убийца, и вы вот-вот лично его задержите?

– Девушка, а вы слышали когда-нибудь такое волшебное слово, как «пиар»? Или, к примеру, политическая реклама? У нас выборы когда? Правильно, в октябре. А сейчас у нас конец апреля. Пора моей партии уже засветиться перед избирателями. Сейчас газеты обо мне напишут, в мае тоже дам парочку интервью, избиратель запомнит название партии и мое имя, зато до октября забудет, по какому поводу я выступал. Так что никого ловить мне не придется. Если преступника так и не найдут до осени, ничего страшного, я об этом промолчу. Уверяю, никто и не вспомнит об апрельском отравителе. А если милиция все же арестует убийцу – отлично, я через газеты напомню перед выборами, что в этом есть и моя заслуга. Кто мои слова опровергнет?

– То есть никаких фактов у вас на самом деле нет… – разочарованно протянула я.

– Почему же нет? У меня есть факты, и у вас они есть, – усмехнулся лидер. – Отравлены две женщины, яд, похоже, один и тот же. Обе они были знакомы с отравителем, сами его впустили в дом, дверь в обоих случаях не взломана. Скорее всего, обе дамы пили со своим гостем чай или кофе. Вот и все факты. Кого обе они хорошо знали и без опаски пускали к себе?

– Вы думаете, одного Артема? Больше у них не имелось ни одного общего знакомого?

– Понятия не имею. Может быть, у них еще много общих знакомых. А может – и ни одного. Я с ними не дружил.

– Зато вы дружили с Артемом. Но фактически своим интервью подставляете его. Зачем, если на самом деле у вас нет фактов?

– Ну, дружба дружбой, а рейтинг, как говорится, врозь. – И он противно захихикал.

– Понятно. Извините за беспокойство. – Я встала с дивана. Саша поднялся одновременно со мной. Мы попрощались с лидером и вышли из роскошного кабинета. Уже у самого лифта я спросила Сашу:

– Ты не думаешь, что он мог нам соврать и у него есть еще какие-то факты, нам неизвестные?

– Понятия не имею, – вздохнул Саша.

– Ну что, поехали искать официантку?

– Поехали.

Через полчаса мы вошли в знакомое кафе. На сей раз за столиком сидели трое мужиков не слишком опрятного вида. За барной стойкой обнаружилась позавчерашняя толстуха все в том же потрепанном переднике:

– А, молодые люди, опять приехали Элку искать? Так она того, траванулась.

– То есть отравилась? Чем?

– Да тут милиция приходила, подозревает, что каким-то ядом, цианидом, что ли. А по мне, сивухи напилась, вот концы и отдала. У нас сколько народу сивухой этой чертовой потравилось! Некоторые и померли, не она первая.

– А когда она отравилась?

Толстуха задумалась.

– Вы когда тут побывали? В воскресенье, что ли? Так, наверное, она уже в субботу коньки откинула. Просто хозяин только вчера ее хватился, когда она второй день на работу не вышла. Сгоряча выгнать хотел ко всем чертям, потом подумал, а не заболела ли случайно? Сначала велел мне ей домой позвонить, а у нее телефон не отвечает. Тогда хозяин послал нашего курьера ее навестить. Ну, у нее входная дверь отворена, а она там… валяется. Вчера вечером ко мне уже милиция приходила.

– А кроме нас, никто Элю не искал? – на всякий случай спросила я.

– Да кому она нужна, пьяница… прости, господи, пусть земля ей пухом будет, – испугалась толстуха. – Что же это я, про мертвых плохо не говорят.

Мы молча вышли из кафе. Официантку, на которую была вся надежда, убили. Последняя ниточка оборвалась. Как теперь узнать, правду ли рассказал нам Артем?

Глава 12

Почти всю ночь я не могла уснуть. Моя школьная подруга погибла, и у меня не было ни малейшей возможности отомстить за нее. Но кроме вполне объяснимой жалости к подруге и здорового негодования, где-то в глубине души засел страх. Отравитель всегда представлялся мне чем-то вроде ядовитой змеи. Которая сидит себе тихо где-то под корягой, но в любой момент готова высунуть голову и ужалить зазевавшегося путника. Мысль о том, что где-то в моем окружении завелась такая гадина, не давала покоя. Мне было попросту страшно. Как знать, не я ли окажусь следующей жертвой?

Конечно, вся эта история, возможно, дело рук Артема. По какой-то неизвестной нам причине он убил любовницу, затем в поисках алиби обратился к Люде, но потом они поругались, и он прикончил бывшую жену. В таком случае мне опасаться нечего, пить с Артемом чай тет-а-тет я не собираюсь. Меня так тошнит от одного его вида, что вряд ли я в его присутствии вообще смогу хоть что-то проглотить. Но если отравитель – не Артем? Похоже, мы уже никогда не узнаем правды про тот вечер, когда погибла Ляля. А можно ли узнать подробнее про тот день, когда погибла Люда?

Так-так, да ведь мы можем поговорить хотя бы с Алексом – с человеком, который обеспечивает Артему алиби после убийства Людмилы. Конечно, алиби дохлое, как справедливо выразился Саша. Но все же Алекс встретился с другом в тот же вечер, когда погибла Людмила. Он должен был заметить что-то странное в поведении Артема, если тот незадолго до этой встречи предложил своей жертве яд. В конце концов, Артем – не профессиональный киллер, навряд ли он убивает людей постоянно, с непривычки должен хоть немного нервничать.

Под утро я все же задремала. Проснувшись, первым делом взглянула на часы: половина седьмого утра. Не долго думая, я набрала номер Сашиного мобильного:

– Ты спишь?

– Интересно, какой ответ ты хотела бы услышать? – с улыбкой в голосе спросил Саша. – Что я сплю, а с тобой говорит автоответчик?

– Ты же рабочий человек, ты не можешь так долго спать. Это я бездельница, но я не спала всю ночь.

– Что-то случилось? – встревожился Саша.

– Нет, я все раздумывала, можем ли мы хоть что-то узнать. И решила, что надо нам встретиться с Алексом. Он видел Артема в тот вечер и сможет сказать, был ли тот взволнован, говорил ли про Людмилу, просил ли подтвердить, что они действительно встречались…

– А почему ты думаешь, что Алекс начнет с нами откровенничать?

– Так мы же не милиция, чего же с нами не поделиться наболевшим? Давай поедем к нему прямо сейчас, до твоей работы. А то я и днем не засну…

Саша тяжело вздохнул, но согласился заехать за мной немедленно, чтобы я смогла с чистой совестью поспать днем. Он прибыл через двадцать минут, я едва успела привести себя в порядок. Дождавшись звонка, я быстро сбежала вниз, загрузилась в машину, и мы поехали куда-то за город.

– Он что, на даче живет?

– Он работает за городом, на заводике, который перерабатывает какие-то отходы.

– Как романтично!

Саша с сомнением покосился на меня, но ничего не ответил. Ехали мы долго, машину немилосердно трясло. Слегка одурев от бессонной ночи, я периодически проваливалась в дрему, но от очередного толчка просыпалась. Наконец мы остановились перед высоким железным забором, опутанным колючей проволокой.

– Он что, в тюрьме отходы перерабатывает?

– Да нет, это завод, – тоже удивленно протянул Саша. – Может, просто среди отходов оказалась лишняя колючая проволока, вот ее и пустили в дело?

– А ток у них тут не подведен? Может, за забором еще и овчарки бегают?

Саша пожал плечами и достал мобильный. Через пару минут ворота распахнулись, и суровый мужик в телогрейке жестом предложил нам проехать внутрь. Въехав на огражденную территорию, Саша заглушил мотор, и мы вышли и машины.

– Александр Сергеевич ждет вас, – сухо произнес охранник.

Переглянувшись, мы с Сашей направились к здоровенному корпусу в глубине двора.

– Прямо секретный объект, а не фабрика, – продолжала изумляться я. – Что они тут так строго охраняют? Отходы?

– Может, это отходы ядерного производства? – предположил Саша. – Или алмазных разработок? Ладно, сейчас спросим у хозяина.

Алекс уже ждал нас у входа.

– Привет, Сашок! Ты с девушкой приехал? А чем, собственно, обязан столь раннему визиту?

Сам Алекс выглядел несколько сонным, движения были слегка заторможены, и улыбался он, похоже, просто из вежливости. С другой стороны, раз он все равно приехал на работу, какая ему разница, поговорить с нами сейчас или часом позже? Или он как раз на работе и отсыпается? Мало ли что в жизни бывает, может, по ночам ему Катерина спать не дает?

Мы прошли в кабинет Алекса, который закрывала бронированная дверь. Я не удержалась:

– Здесь размещен ядерный реактор и ты ожидаешь нападения чьей-то армии? Забор тут отличный, бункер тоже, часовой на посту, но вот зениток мы что-то не заметили… А если атака с воздуха?

Алекс улыбнулся:

– Ты думаешь, я сам это сооружение построил? Когда-то бывшие военные объекты оказались брошенными на произвол судьбы, их можно было приобрести за бесценок. Вот я военный склад и приобрел. Что же мне, демонтировать теперь все это великолепие? Дороговато получится. Да к тому же мне лично это все не мешает. Главное, дело делается.

Я пожала плечами. В самом деле, зачем на фабрике по переработке утильсырья делать евроремонт? Да и вообще, мы приехали к Алексу в такую рань вовсе не для того, чтобы побеседовать о дизайне его предприятия. Поэтому, усевшись на простой деревянный стул, я решила приступить сразу к делу.

– Алекс, ты знаешь, что Артема подозревают в отравлении Ляли и Люды?

Он сразу сильно побледнел и, похоже, полностью проснулся. Как-то растерянно огляделся по сторонам, словно не узнавая кабинета, потом подвинул к себе другой стул и сел. Саша стоял в дверях.

– Ребята, я в курсе, но это же бред какой-то… – растерянно произнес Алекс. – Я Темку знаю со школы… Неужели в это серьезно верят?

– Серьезнее некуда. Я и сама в это верю, хотя и не до конца. Впрочем, возможно, ты мог бы ему помочь.

– Я? Но… чем?

– Вы с ним когда последний раз виделись?

Алекс надолго задумался.

– По-моему, в субботу вечером, – наконец как-то неуверенно произнес он.

– Напрягись, пожалуйста! Всего-то пару дней прошло, не мог ты все полностью забыть. И потом, тебя об этом все равно следователь спросит!

– Уже спрашивал. Вчера.

– Так в чем же дело? Ты ему сказал одну версию, а нам собираешься сообщить другую? Пожалуйста, пойми – мы не побежим в милицию тебя закладывать. Просто нам необходимо знать правду. Если мы сами поверим в невиновность Артема, тогда приложим все усилия, чтобы раздобыть факты, говорящие в его пользу. В противном случае оставим все как есть. Так что другу ты своим рассказом никак не повредишь. Ну так как, будешь рассказывать?

Алекс опять немного помолчал, как будто что-то обдумывая.

– Ну, он мне позвонил. Предложил встретиться.

– Во сколько?

– Я не смотрел на часы. Наверное, около восьми вечера. Мы встретились, попили пива… Вот и все.

– Как он выглядел? Как обычно или был взволнован, встревожен чем-то?

– Меня об этом следователь спрашивал. Что я могу ответить? Нет, он не рвал на себе волосы с криком: «Я только что отравил свою жену!» Нервного тика я тоже не заметил: руки не дергались, подбородок не трясся. Мы просто сидели и болтали.

– Он просил тебя, если что, подтвердить вашу встречу?

– А что, он мог подумать, что я от нее открещиваться стану?

– В самом деле… Но не может быть, чтобы он ничего не рассказывал ни о своих отношениях с Людой, ни о Ляле! Он что, про погибшую Лялю вообще забыл?

Алекс криво улыбнулся:

– Он жалел Лялю. Говорил, что такая классная девчонка была, он просто понять не может, кому понадобилось ее убивать. Вам это поможет избавиться от подозрений?

– А это правда?

– Вот те крест! Или надо как-то по-другому клясться?

– А о Людмиле он ни слова не произнес?

– Не помню.

– Значит, ее он ругал. Зря ты нам не доверяешь, – вздохнула я. – Возможно, в том последнем разговоре мы нашли бы какую-то зацепку. Но ты не даешь нам такой возможности.

Алекс только пожал плечами. Я подождала еще немного и встала с места. Алекс поднялся тоже.

– Извините, ребята. Я понимаю, вы так рано приехали, хотели что-то важное узнать… – медленно произнес он. – Но я ничем не могу вам помочь. Не говорили мы в тот вечер ни о чем особенном.

Он проводил нас до машины, охранник снова распахнул ворота, и мы отправились восвояси. Саша молчал. Мне было очень перед ним стыдно: заставила человека ни свет ни заря ехать в такую даль, и напрасно. А ведь могла бы догадаться, что лучший друг Артема не скажет нам ничего, что могло бы ему навредить. Правда, я надеялась, что он сможет сказать что-то, что помогло бы Артема оправдать. Но никаких новых данных у нас не появилось. Интересно, а сам Алекс верит в то, что его друг – отравитель? Нам он, конечно, сказал, что не верит. А почему Саша молчит: сердится на меня, что ли?

– Сашенька, ты злишься, что я тебя погнала с утра пораньше в такую даль?

– Нет, я все равно хотел поговорить с Алексом. Надеялся, что он даст нам хоть какую-то зацепку.

– Похоже, он сам думает, что отравитель – Артем.

– Нет, просто боится сболтнуть лишнее – вдруг его слова повредят другу? На его месте я тоже вел бы себя очень осторожно.

Саша отвез меня домой и уехал, пообещав позвонить вечером. А я вдруг почувствовала такую усталость, что с трудом доползла до кровати и, не раздеваясь, тут же уснула.

Глава 13

Он не стал выполнять инструкции, содержавшиеся во втором письме. Пусть он погибнет, но больше не станет никого убивать! Он спрятал письмо с порошком в потайной ящик письменного стола, туда же, где хранилось первое послание и золотой медальончик из квартиры убитой Ляли. Наглотался снотворного и лег спать. Но через несколько дней узнал, что его ослушание не помогло – Людмила убита. Теперь он не мог заснуть даже с помощью снотворного. Долгими ночами сидел в пустой квартире, вздрагивая от каждого шороха. Ждал, что вот-вот разверзнутся небеса и молния поразит его в самое сердце. Молнии он не дождался, но как-то глубокой ночью зазвонил телефон.

– Кролик, ты помнишь Зою? – глухо прозвучало на том конце трубки. Голос он не узнал. – Ты ведь ее убил. С тех пор ты не можешь спокойно спать ночами, верно? Теперь у тебя появился шанс искупить свою вину. Слушай меня…

Он молча выслушал очередные инструкции. Наконец в трубке зазвучали короткие гудки. Он глубоко вздохнул и отправился за очередной порцией снотворного.

* * *

Степан Богатырев сидел в своем шикарном офисе, радостно потирая руки. Да, дать нескольким газетам интервью с обещанием лично задержать отравителя – это была превосходная идея! Агентство, занимающееся опросом общественности и определением рейтинга партий, недавно сообщило Богатыреву: рейтинг партии «Будущее за нами!» вырос с трех сотых процента до целых двух! Конечно, двух процентов избирателей маловато, но все же… Впереди еще много времени, авось удастся придумать что-нибудь столь же эффектное. Степан откинулся в кресле и предался радужным мечтам. Вот рейтинг партии вырос до изумления, он, Настя и еще три человека из его партии попадают в мэрию… Талибаев поймет, что не зря тратил деньги на маленькую партию, и значительно увеличит финансирование. Еще бы, для любого банка голубая мечта – получить лобби в мэрии!

Внезапно он услышал, как кто-то настойчиво звонит в дверь. Сначала он удивленно покосился в сторону приемной – дверь всегда открывала его личная секретарша Глафира Петровна. Но звонки продолжались, и никто не торопился впускать гостя. Ах да, сейчас половина седьмого, а секретарша всегда уходит в шесть вечера. Кажется, она и сегодня попрощалась с ним совсем недавно, просто он слишком увлекся радужными мечтами и даже не отреагировал на ее уход. Степан вздохнул. Похоже, в офисе вообще никого не осталось и впускать нежданного гостя придется самому. Не по чину как-то, не царское это дело – дверь открывать.

Тяжело ступая, он вышел из кабинета. Так и есть, все сотрудники покинули офис. Вот лентяи! Впрочем, он давно бы смотался и сам, если бы Настя недавно не ушла в парикмахерскую, пообещав на обратной дороге заехать за ним и отвезти к банкиру. Конечно, можно было бы не дожидаться подругу и вызвать такси, но, с другой стороны, зачем зря тратиться?

Дверной замок по-прежнему гудел. Досадливо морщась, Степан подошел к входной двери. Кто бы это мог быть? Маловероятно, что знакомый, Степан не встречался с друзьями в офисе. Наверное, почтальон, либо кто-то из соседей решил разжиться в офисе солью. Он посмотрел в дверной глазок и обомлел: на площадке стоял его школьный приятель Артем Пресняков. Степан слегка поколебался, затем настежь распахнул дверь и так же широко распахнул свои объятия:

– Привет, друг!

– Привет, – как-то злобно буркнул Артем. – Посидим поговорим?

– Конечно, проходи!

Он первым прошел в свой кабинет, по-хозяйски уселся в своем огромном кресле. Гость сел на красный диван. Они помолчали. Наконец Степан решил подать голос:

– Сколько лет, сколько зим! Я тебя давно не видел, с той самой субботы, когда Талибаеву плохо стало.

– Степан… – голос Артема дрогнул. – Мы с тобой с самой школы знакомы. Зачем ты против меня выступаешь?

– Я? Против тебя? Темка, да что ты несешь? – фальшиво изумился Степан.

– А статьи в газетах? «Я знаю, кто отравитель. И милиция его знает…»

– Но почему ты решил, что речь идет про тебя?

– А про кого? – с внезапно вспыхнувшей надеждой посмотрел на него Артем.

– Да это же просто пиар! – не выдержал Богатырев. – Никого я не имел в виду. Мне надо просто прокукарекать, а там хоть не рассветай!

– Но в милиции могут подумать иначе, – глухо сказал Пресняков.

– Да тебе-то какое дело до их размышлений? Если ты невиновен, чего тебе бояться?

– Какие у тебя улики против меня?

– Улики? Какой бред!

– Я знаю, что ты копаешь против меня, Степан – с неожиданной резкостью в голосе произнес Артем. – Остановись!

– Тема, опомнись! Нет у меня никаких улик, и ни в чем я тебя не подозреваю!

Пресняков смотрел на Степана остановившимся взглядом. Разволновавшись, Богатырев слегка привстал с кресла:

– Давай кофейку с тобой попьем, что ли… Ах ты черт, Глафира Петровна уже ушла, а я не умею этим новым кофейным аппаратом пользоваться. Ладно, тогда давай расслабимся не по-детски.

Степан подошел к стоящему возле окна небольшому шкафу из лакированного дуба. Открыл резную дверцу и жестом фокусника достал с полки большую бутыль с огромной надписью «Хеннеси».

– Настоящий коньяк, из дипломатического магазина, не сивуха какая-нибудь. Я его только по особым случаям пью!

В литровой бутыли жидкости оставалось на донышке, похоже, особые случаи приключались с Богатыревым не так уж редко. Он достал из того же шкафа две миниатюрные рюмочки, поставил их на стол рядом с коньяком, разлил по рюмкам ароматную жидкость и широким жестом одну протянул погруженному в глубокую задумчивость гостю:

– Ну, давай за нашу дружбу!

– Я за рулем.

– Да брось, тридцать грамм, ни одна собака не учует.

– Насчет собаки не в курсе, но дорожная милиция учует обязательно. Мне только этого не хватает для полного счастья: попасть в участок за вождение в пьяном виде!

– Как знаешь. Тогда я выпью за твое здоровье!

И он залихватским жестом опрокинул крошечную рюмочку в рот.

* * *

Настя взглянула на себя в большое зеркало и улыбнулась. Парикмахерша Татьяна в очередной раз сотворила из ее не слишком густых русых волос настоящий шедевр. Насте очень нравилась эта стрижка – сразу видно, что она не какая-нибудь там домохозяйка, а деловая женщина, настоящая бизнесвумен, и в жизни у нее все – ОК! Она поблагодарила парикмахершу и, воровато оглянувшись по сторонам, незаметно сунула ей в руку хрустящую купюру. Затем гордо встала с кресла и в сопровождении Татьяны прошествовала к кассе. Расплатилась по счету, затем вытащила из изящной сумочки роскошный черный мобильник, украшенный кристаллами Сваровски, и набрала знакомый номер. Она звонила долго, но в ответ раздавались лишь длинные гудки.

– Опять этот козел в сортир без мобильного пошел! – зло бросила она Татьяне. – Договорились же, что я перед тем как заехать за ним, позвоню и он меня встретит уже у подъезда. Сам же на важную встречу опаздывает!

Татьяна сочувственно покивала в ответ. Настя еще несколько раз набрала номер, но ответа так и не дождалась.

– Ладно, Танюша, я поехала. Спасибо тебе за стрижку, как всегда, она великолепна!

Она вышла из парикмахерской, села в небольшой черный «Фольксваген»-«жук» и поехала к офису Богатырева. Даже в половине восьмого вечера на узких дорогах в центре города были жуткие пробки, и расстояние в пару километров она преодолевала минут пятнадцать. За это время она еще несколько раз позвонила Степану, но он так и не ответил.

Припарковав машину, она зашла в подъезд и нетерпеливо нажала на дверной звонок. Грудь сдавило какое-то неприятное предчувствие. Да нет, успокаивала она себя, ничего непредвиденного произойти не могло, сейчас все прояснится. Изнутри не раздавалось ни звука. Она постучала по двери ногой. Тишина. Слегка занервничав, она схватила дверную ручку и с силой рванула на себя дверь. С тихим скрипом дверь приотворилась, а Настя отскочила назад. Секунду подумав, она позвонила в квартиру напротив. Через пару минут за дверью раздались шаркающие шаги, и старушечий голос произнес:

– Кто звонит?

– Евдокия Семеновна, откройте, пожалуйста! Это я, Настя Малкушина, из квартиры напротив! Ну из той, где офис партии!

Дверь распахнулась, и на пороге показалась сгорбленная старушка:

– Настенька, что случилось?

– Евдокия Семеновна, вы не в курсе, Степан никуда вечером не выходил?

– Настенька, откуда же мне знать?

– Понимаете, он на звонки не отвечает. Должен был меня дожидаться в офисе, я за ним приехала, как договаривались, а он к двери тоже не подходит. Я случайно дверную ручку подергала, а дверь-то незаперта… Евдокия Семеновна, но такого просто быть не может! В офисе очень ценная техника – плазменный телевизор, навороченный компьютер, еще разные прибамбасы. Степа – человек очень осторожный, он никогда не уйдет из офиса, не заперев его и не поставив на сигнализацию. А чтобы вообще дверь открытой оставить… Там наверняка кто-то чужой. Я боюсь туда заходить!

– Деточка, ты хочешь, чтобы я с тобой зашла?

– Евдокия Семеновна, спасибо большое за предложение, но, боюсь, если в офисе грабители, вы меня защитить не сможете. Если разрешите, я зайду к вам и мы из вашей квартиры вызовем охранную фирму.

Настя зашла к соседке, попросила ее запереть дверь и позвонила начальнику охранной фирмы, которая отвечала за сигнализацию. Через три минуты два мордоворота с оружием стояли у дверей офиса. Настя, поблагодарив соседку, вышла на лестничную площадку.

– Ну что, хозяйка, заходим в квартиру? – спросил один из охранников.

– Только вы первые, – ответила Настя.

Мордовороты, резко рванув дверь, вихрем ворвались в офис. Настя с лестничной площадки слышала, как их сапоги грохочут по коридору, как скрипят двери нескольких комнат… Наконец, собравшись с духом, она зашла в квартиру. Навстречу шагали охранники.

– Хозяйка, квартира проверена. Никого постороннего, кроме хозяина. А он, похоже, спит.

– Как спит? – поразилась Настя. – Да я столько звонила и стучала, что мертвый бы проснулся! А уж от того грохота, что вы подняли, вообще бы все кладбище на уши встало.

– Сами посмотрите, – спокойно ответил один из охранников.

Настя быстро прошла в кабинет Степана. Похоже, он в самом деле спал в своем кресле, повалившись грудью на стол. Рядом с его головой стояли две пустые рюмки и практически пустая бутылка коньяка «Хеннесси».

– Теперь убедились? – довольно произнес охранник за ее спиной.

– Вот пьянчуга! – рассерженно сказала Настя. – Такую важную встречу сорвал! Ребята, помогите перенести его хотя бы на диван.

Не дожидаясь помощи, она в сердцах рванула Степана за руку. От резкого толчка он дернулся, как безжизненная кукла, с глухим стуком повалился на пол и замер там. Охранники молча стояли рядом.

– Ну так помогайте же! – наклонившись над поверженным Степаном, приказала Настя. Охранники молчали. – Что же, мне теперь одной его таскать?

– Хозяйка, надо вызывать милицию, – наконец нарушил молчание один из парней. – Он мертв.

Настя, уже приподнявшая Степана под мышки, резко отдернула руки, и безжизненное тело вновь шмякнулось на пол. Настя в полуобморочном состоянии осела рядом.

Глава 14

Через три дня Саша привез мне газету с новым интервью. Огромный заголовок на первой странице гласил: «Я сама найду убийцу!» Разумеется, интервью дала Анастасия Малкушина, боевая подруга убиенного Степана Богатырева. В статье она обещала, что отомстит за смерть друга.

«Степан вышел на след коварного отравителя. Но тот первым нанес удар. Милиция все еще бездействует. Но ничего, смерть моего мужа не останется безнаказанной. Для меня теперь это дело чести – найти убийцу и передать его правосудию».

– Ну что, поедем к Насте? – устало спросил меня Саша.

– Зачем зря время тратить? Я и так знаю, что она скажет – что это очередной пиар-ход. Если Степан не знал убийцу, то навряд ли его знает Настя.

– Вот только отравитель, боюсь, думает по-другому. Если он испугался и убил Степана…

– То может прикончить и Настю, – продолжила я. – Интересно, она хоть понимает, насколько рискует? Или предвыборная гонка окончательно лишила ее мозгов? Кстати, Богатырев возглавлял партию, а кто теперь его заменит?

– Вот Настя и заменит, кто же еще?

– А если ее тоже отравят?

– Не знаю. А что, ты тоже претендуешь на роль лидера партии?

– Свят-свят, изыди, нечистая, – замахала я руками. – Только политики мне и не хватало для полного счастья. С детства мечтаю дать интервью газете на тему: «Голосуйте за меня, и я найду вам отравителя!»

Саша криво улыбнулся. Нервно скомкал статью, бросил ее на заднее сиденье машины и произнес:

– Ладно, Полина, ты еще помнишь… В общем, через неделю свадьба моего троюродного брата. Я должен тебя представить гостям как свою невесту.

– Я помню. А в чем проблема?

– Надо, наверное, тебя заранее с мамой познакомить…

– Чьей мамой?

– Моей, конечно. А то ее удар хватит – сынок неожиданно приводит девицу, которую она в глаза не видела, объявляет о скорой свадьбе… А она об этом узнает последней. Нехорошо получается.

Я тяжело вздохнула.

– Ладно, познакомь. Я, правда, надеялась, что ничего такого не понадобится. Не люблю смотреть людям в глаза и нагло врать.

– Ну, ты больше отмалчивайся, делай вид, что стесняешься, – он опять криво улыбнулся. – Я сам все скажу.

– Да мне и вид делать не придется, уже сейчас внутри все дрожит. Как ее зовут? Когда поедем знакомиться?

– Наталья Георгиевна. А поехать можем хоть сейчас.

– Тогда не будем откладывать, а то я совсем струшу.

Он завел мотор, и мы поехали. Я судорожно старалась настроиться на соответствующий лад: вот я еду с любимым к своей потенциальной свекрови, можно сказать, второй маме… Волнуюсь, разумеется, – вдруг я ей не понравлюсь? Впрочем, волновалась я на самом деле, хотя не могла бы объяснить почему. На самом деле, какая мне разница, понравлюсь ли я Сашиной маме? Через два месяца наш с Сашей контракт закончится, и мы расстанемся навсегда. Так что, скорее всего, его мать я после этого тоже никогда и не увижу, разве что случайно. И вообще, мы с Сашей не только не влюбленные, но даже не друзья, а встречаемся так часто просто для того, чтобы привыкнуть друг к другу и правдоподобно сыграть жениха и невесту перед Сашиной родней. Так почему же у меня так дрожат коленки и холодеют руки?

Сашина мать уже ждала нас. Я зашла в маленькую прихожую и быстро произнесла:

– Здравствуйте, Наталья Георгиевна. Я Полина, подруга Саши.

– Здравствуйте, Поленька, – ласково произнесла невысокая седая женщина. – Я много слышала о вас от Саши. Мне приятно вас видеть.

– Мама, Полина – моя невеста. Мы собираемся пожениться. – Голос Саши, в отличие от моего, был совершенно спокоен.

– Я рада. Проходите на кухню, дорогие мои, я как раз чаек вскипятила…

Мы очень мило посидели на кухне втроем. Наталья Георгиевна оказалась очень приятной женщиной. Рано оставшись без мужа, она больше никогда не выходила замуж, посвятив всю жизнь любимому сыну. Работала в районной библиотеке, и ее знание литературы поражало воображение. Я в свою очередь рассказала ей о работе гадалки, что тоже потрясло Сашину мать до глубины души. Вдруг Наталья Георгиевна встрепенулась и заохала:

– Ой, ребятки, что-то я с вами засиделась. Сашенька, я обещала к Тонечке вечерком зайти, она меня уже ждет давно… Вы пейте чай, а я побежала. Вернусь поздно, так что…

Она как-то по-девичьи засмущалась, быстро собралась и выбежала из квартиры.

– Кто такая Тонечка? – ошарашенно спросила я.

– Соседка сверху, – ответил сильно покрасневший Саша. – Мама к ней ходит иногда. Сегодня вроде бы не собиралась. Наверное, решила, что нас надо оставить одних…

– Хорошая у тебя мама, – искренне сказала я. – Не стыдно ее обманывать?

– А что делать? Правду сказать? Ей легче станет?

– А какая она, твоя правда? Мне ты можешь сказать? Я ведь не твоя мать, у меня сердце не разобьется…

– Я не могу… Я никому не говорил, и вообще… Не хочу вспоминать. Полина, спасибо тебе за помощь. Но мой допрос в твои обязанности не входит.

Его голос прозвучал резко. Я немного обиделась. Да, конечно, я помогаю ему за деньги, недавно получила первую часть обещанного гонорара. Но мне он понравился, и я все время боюсь в него по уши влюбиться. А может, уже и поздно бояться, все произошло без моего ведома. И теперь мне так хочется ему помочь, что я бы делала это и бесплатно. Впрочем, ему моя симпатия, похоже, не слишком и нужна. А раз так, на что, собственно, мне обижаться? Мы не друзья – просто работница с работодателем. С удивлением я почувствовала, что горло сжимает противный комок, а глаза заволакиваются слезами. Резко тряхнув головой, я поднялась на ноги.

– Ладно, я свою работу выполнила, отвези меня домой.

Саша поднялся и, низко опустив голову, пошел к выходу. Мы молча сели в машину, он довез меня до дома и, когда я уже открыла дверцу машины и приготовилась выходить, прошептал вслед:

– Полина, не обижайся. Наверное, когда-нибудь я тебе все расскажу. Но… не сейчас.

Не оборачиваясь, я кивнула. Чуть помедлила, но больше он не сказал ни слова. Тогда я вылезла и, захлопывая дверку, улыбнулась ему:

– Приезжай завтра пораньше. Мне скучно без тебя.

Глава 15

Назавтра с самого утра меня ждало новое испытание. Разбудил меня судорожный телефонный звонок. Чуть не свалив спросонья телефон, я взяла трубку и услышала сдавленный голос:

– Полька, я сделала это!

Голос я не узнала, так что даже слегка перепугалась:

– Это кто говорит?

– Ты что, сдурела? – раздался в трубке зычный рев, и я рывком отдернула ее от полуоглохшего уха. – Полька, я-то думала, ты ночами не спишь, за меня переживаешь. А ты вообще обо мне забыла?

Ох, ну конечно, это Лерка, кто ж еще способен так жутко орать?

– Лера, я о тебе помню, но почему так рано? – вырвалось у меня.

– Мне операцию сделали! Еще вчера! Разве ты меня навестить не хочешь?

– Хочу, – обреченно сказала я. – А это надо сделать прямо с утра?

– А когда же? – искренне удивилась Лера. – С двух часов в клинике обед. А потом ко мне мама придет, ну и подруги из театра.

– Ладно, сейчас умоюсь и поеду. Постой… А с кавалером прийти можно?

– Да ты точно сдурела! – крик подруги сделался таким пронзительным, что я уронила трубку, но все равно четко слышала Леркину речь. – Ты хоть представляешь, в каком я сейчас виде?!

– А… Подожди, я-то думала, что ты дивно похорошела! – совсем растерялась я.

– Когда лицо заживет, тогда и похорошею! – рявкнула Лера. – А пока я на ожившую мумию похожа!

– Боже, что с тобой сделали?

– Операцию, я же сказала! – поразилась моей непонятливости подруга. – Но после нее лицо в бинтах, пару дней заживать будет. Потом повязки снимут, стану такой куколкой – пальчики оближешь!

– Да ты мне и раньше нравилась, – машинально пробормотала я, с тоской думая, что все же придется ни свет ни заря ехать в клинику и любоваться на жуткую, обмотанную бинтами Лерку. Наверное, я плохая подруга, но смотреть на это зрелище мне сейчас совершенно не хочется. К тому же из головы не шло убийство другой моей подружки…

В клинику я прибыла через полтора часа. Радостная Лера уже ждала меня, сидя на постели. Она и в самом деле походила на мумию, если, конечно, тех так старательно бинтовали.

– Прикинь, мне сделали миндалевидные широкие глаза, маленький прямой носик, убрали второй подбородок и разгладили все морщинки! – захлебываясь, выпалила она, едва я появилась на пороге.

– А когда все это великолепие можно будет увидеть? – робко поинтересовалась я.

– Ну, через два дня повязки снимут, – сообщила Лера. – Мне, кстати, эндоскопическую операцию делали. То есть не сплошной разрез вдоль всего лица, а маленькие проколы, через которые трубочкой лишнюю кожу подтянули.

Меня слегка затошнило.

– А можно без лишних подробностей?

– Ну ты даешь! – воскликнула Лера. – Лучше бы радовалась – я ведь первопроходец! Сама небось через пару лет в клинику побежишь, под нож. А тут уже все на мне опробовано.

– Ну нет, не хочу под нож!

– Ну и дура, – спокойно констатировала мумия. – Кстати, как твой роман с педерастом… то есть с импотентом?

– Тебя это правда интересует… или просто издеваешься? – ледяным тоном осведомилась я.

– Конечно, интересует! – с жаром воскликнула мигом раскаявшаяся Лерка. – А то что я только о себе да о себе?

Вскипевшая было в моей груди злость потихоньку остывала. Конечно, Лерка просто свинья, я тут, не выспавшись, к ней в клинику понеслась, а она со своими приколами… С другой стороны, ну с кем мне еще поговорить о Саше? Людку убили, с мамой не пооткровенничаешь, а большинство моих школьных и институтских подруг за последние пару лет как-то растаяли в тумане… Нет, надо поделиться наболевшим, тем более, Лерка уже знает предысторию.

– Лера, – неуверенно начала я. – Только не смейся, пожалуйста… Кажется, я в него влюбилась!

– Вот в этого?! – подруга аж подскочила на кровати и уставилась на меня. Какие чувства выражало ее до предела забинтованное лицо, я не поняла, поэтому переспросила:

– Ты считаешь меня дурой?

– Н-нет. Конечно, нет, – уже более уверенно сказала Лера. – Постой, а может он того… вовсе не педераст? И не импотент? Ты ведь не проверяла?

– Как я могу это проверить? – удивилась я.

– Ну ты, блин, даешь, подруга! – возмутилась Лера. – Секс-ликбез тебе провести, что ли? Не знаешь, как парня соблазнить?

– Да ты не поняла! – с отчаянием сказала я. – Он для меня – работа, он мне деньги платит именно за то, чтобы я с ним не спала, а только делала вид!

– Да все я поняла! – с досадой сказала Лера. – Так ты и делай вид, а пока суд да дело, затащи его в постель!

– А если он в самом деле… – слово «педераст» я произнести не решилась.

– Ну и что? – не поняла Лера. – Ты чего боишься, что-то я не врубаюсь?

Я ненадолго задумалась. В самом деле, чего я боюсь? Что оскорбленный неуместной инициативой Саша прервет наш контракт? Я на самом деле так держусь за эту работу? Или… все-таки за Сашу?

– Так что давай, подруга, купи себе бельишко посексуальней. Не получится – так не получится, насильно лишать невинности ты его не станешь, – философски заметила Лера. – А попытаться стоит, это я тебе точно говорю. Иначе ваш контракт закончится, парень слиняет, а ты еще год как минимум будешь себе локти кусать – вот, мол, была жар-птичка в руках, да из-за твоей же глупости улетела… По себе знаю, эмоции в таких случаях – врагу не пожелаешь.

Я грустно посмотрела на оживленно размахивавшую руками мумию. Конечно же она права, и мне придется рискнуть… Да елки, ничем я не рискую! – внезапно разозлилась я на себя. Попытка – не пытка, и худшее, что мне грозит, – это потеря не слишком для меня привлекательной, хоть и денежной работы. Ничего, у мамы есть пенсия, с голоду не помрем.

– Слушай сюда, – тоном умудренной годами и опытом матроны тем временем вещала Лерка. – Значит, перво-наперво зайди в магазин «Магдалена». Там лифчики кружевные и трусики – закачаешься! А потом…

* * *

Мой судный день, то есть день свадьбы троюродного Сашиного брата, неумолимо приближался. В пятницу, накануне страшного праздника, я уже не могла найти себе места. Саша не поехал на работу, чтобы поддержать меня морально. Он позвонил мне утром, как обычно, подъехав к дому, но вместо того, чтобы спуститься вниз, я попросила его подняться ко мне. Зайдя в квартиру, он обнаружил, что его лженевеста, одетая лишь в белый шелковый халатик и бледная как полотно, мечется по комнате.

– Полина, да что с тобой творится? – изумленно спросил он. – Я тебя такой перепуганной ни разу не видел!

– Что мне завтра надеть? – невежливо перебила я.

– Тебе нечего надеть? – всполошился он и тут же густо покраснел. – Ах да, меня же предупреждали – я должен купить тебе наряд.

– Ничего ты не должен, – обозлилась я. – Есть у меня наряды. Ты мне просто помоги выбрать.

На самом деле ничего особо нарядного в моем шкафу не наблюдалось. Но я ни за что на свете не стала бы «раскручивать» Сашу на новое платье. Мне не хотелось, чтобы он подумал, даже мимоходом, что я встречаюсь с ним только из-за денег. Вот дура же я, можно подумать, он считает иначе? Но мне не хотелось об этом долго размышлять. Я провела Сашу в спальню, распахнула все три двери довольно вместительного шкафа и на глазах изумленного парня стала выкидывать прямо на постель костюмы и платья. Его глаза все расширялись. Вывалив почти все содержимое шкафа, я слегка успокоилась.

– Ну, выбирай!

Саша молча смотрел на груду одежды.

– Ладно. Я сейчас буду кое-что примерять, а ты скажешь, что мне больше идет.

Я быстро скинула халатик, оставшись в черных трусиках и черно-красном кружевном бюстгалтере. Вчера я весь день гуляла по магазинам в сопровождении страшной, как вся моя жизнь, прооперированной Лерки. Повязки с ее лица уже сняли, но отеки под глазами не могла замаскировать никакая пудра, а заклеенные пластырем уголки рта она стыдливо прикрывала синим шелковым платочком. Зато в знании магазинов нижнего белья Валерия могла дать мне сто очков форы. Я даже не подозревала, что в нашем городе их так много. Плюс белье продавалось и в многочисленных секс-шопах, куда я по своей темноте раньше и не заглядывала. Лера настойчиво уговаривала меня приобрести замечательный кожаный комплект из секс-шопа «Розовая плетка». Комплект состоял из лайкового бюстгальтера с дырочками в области сосков и трусиков с большим вырезом в пикантном месте. Подруга уверяла, что уж перед таким великолепием мой кавалер точно не устоит. Я долго крутила в руках непрактичные кожаные полоски, размышляя, не прикупить ли к этому великолепию и симпатичную кожаную плеточку. Затем представила, как остаюсь в этом, с позволения сказать, наряде перед ничего не подозревающим Сашей, и решительно положила их на место. Нет, я девушка простая, и белье для соблазнения мне тоже нужно попроще. В конце концов наряд был куплен, и вот сегодня я наконец-то отважилась на решительный шаг. И вот теперь стояла в трусах и лифчике посреди комнаты, чувствуя себя полной дурой.

Бросив короткий взгляд на мои соблазнительные кружевные трусы, Саша резко отвернулся и застыл, смотря куда-то в окно. Чувствуя, как вся кровь прилила к моим щекам, я лихорадочно пыталась вспомнить умные Леркины советы:

– Главное, держи себя так, словно ничего такого и не имеешь в виду, просто платья разные примеряешь. Ну подумаешь, нижнее белье – ты такое каждый день носишь. То, что мы выбрали, это еще ничего, простенькое. Ты, значит, одно платье примерь, затем скинь его, вновь вытянись перед ним, прими несколько соблазнительных поз, затем пожалуйся, что кружева у лифчика слишком жесткие, ты бы лямочки спустила… Когда кивнет, лямки опусти – вот так, запомнила? Только сразу лифчик не скидывай, в нем грудь смотрится намного сексуальнее! Вот когда увидишь, что у него изо рта слюнки потекут, – тогда снимай. Не раньше!

Я попыталась принять соблазнительную позу, но онемевшее от стыда тело слушалось плохо. Кому нужны эти позы, он же на меня вообще не смотрит! Я просто навязываюсь парню, которому абсолютно до лампочки!

Чуть не плача от унижения, я бросилась к дивану, на котором были аккуратно разложены нарядные юбки и костюмы, и дрожащими руками быстро надела первое, что попалось под руку, – красное шелковое платье с глубоким декольте. Подумала немного и нацепила на ноги нарядные красные лодочки.

– Эй, обернись! Вот этот наряд мне идет?

Кажется, мне удалось невероятное – мой голос практически не дрожал и почти совсем не охрип. Но Саша не оборачивался и вообще не шевелился. Паралич его разбил, что ли? Я подошла к застывшему изваянию:

– Сашенька, с тобой все в порядке? Я, между прочим, для тебя стараюсь! В смысле, для твоих родственников!

Он не оборачивался, и я по-прежнему не видела его лица. Не выдержав напряжения, я потрясла истукана за плечо:

– Саша, очнись!

Он как-то странно дернулся, отшатнулся от меня и, что-то простонав напоследок, выбежал из комнаты. Я грустно смотрела ему вслед. Ну и зачем, спрашивается, я все это затеяла? Какого хрена мне понадобилось устраивать перед ним стриптиз? Почему я вообще решила, что смогу соблазнить мужчину, который платит девушке, лишь бы с ней не спать? Ему от меня не нужно ни кружевное белье, ни изящная плетка, он мне платит совсем за другое. Надо было мне самой подобрать наряд, а Саша подождал бы на кухне, а потом оценил бы конечный результат. Я осторожно отодвинула кучу одежды и присела на свободный краешек кровати. В последнее время я сама не понимаю своих поступков. Зачем я все это проделываю, что меня так зацепило в стеснительном Саше? Елки-палки, красавцем его и злейший враг не назовет. С чего это вдруг мне показалось, что я в него влюблена? Может, я восприняла как своеобразный вызов то, что он ко мне равнодушен как к женщине? Неужто я считаю себя настолько неотразимой, что любой мужчина, не оценивший мою неземную красоту, воспринимается как противник, которого надо любой ценой повалить к своим ногам? И что же, теперь я буду соблазнять всех извращенцев, которые попадутся на моем пути?

От невеселых размышлений меня отвлек телефонный звонок. На этот раз Саша звонил на домашний телефон:

– Полина, я жду внизу, в машине. Если не подберешь подходящий наряд, вместе поедем его покупать.

Его голос звучал довольно спокойно. Ну что же, значит, и мне надо сделать вид, будто ничего не произошло. Это, кстати, и на самом деле так. Ничего не произошло, если не считать по-детски глупой попытки соблазнения. Все, решено, я больше не стану слушать Леркины советы, хорошего она все равно не посоветует! Надо бы мне понять это еще после того случая с электрошоком, а уж после пластической операции вообще стоило бы выслушивать ее и поступать наоборот. Так нет же, решила последовать советам искушенной подруги. Я теперь на работе, и нечего путать личное с общественным. Не скажу, что все эти мудрые рассуждения сильно меня успокоили, но руки, тем не менее, дрожать перестали. Я примерила перед зеркалом еще пару платьев. Одно, ярко-зеленое, как сама весна, понравилось мне больше остальных. Мои светлые волосы, поймав отражение свежей листвы, сами приобретали зеленоватый оттенок. Вылитая русалка! Но вот подходящих босоножек к чудному платью не оказалось. Кажется, мои зеленые туфельки расклеились еще в прошлом году, когда я возвращалась домой с какого-то праздника и промочила ноги. Китайский товар купания не выдержал. Ничего не поделаешь, пусть босоножки покупает Саша.

Я спустилась вниз и, отворив дверцу, села в машину. Саша на меня не смотрел.

– Я нашла красивое светло-зеленое платье, надеюсь в нем заткнуть за пояс даже невесту. Но у меня нет зеленых босоножек. Поедем покупать?

Он молча кивнул, и мы поехали по магазинам. Нужные босоножки нашли, наверное, только с десятой попытки. Саша спокойно ходил со мной по магазинам и терпеливо ждал, пока я примерю всю имеющуюся в них обувь зеленого цвета, включая даже сапоги. Просто золото, а не человек. Постой, Полина, уговаривала я себя. Забудь про любовь, у вас чисто деловые отношения, это твоя работа, и она скоро закончится. Так ни о чем и не договорившись с собой, я купила наконец босоножки, и мы поехали в лесопарк.

Саша решил не дать мне возможности больше нервничать. Он водил меня по пляжу, заводил во все попадающиеся по дороге кафе, рассказывал бесконечные смешные истории. Я тоже постаралась хоть как-то отвлечься от предстоящего испытания. Больше всего меня угнетала мысль о том, что, если бы мне не так сильно нравился Саша, завтрашнее торжество я воспринимала бы как возможность славно повеселиться. Вечером, когда пришла пора прощаться, я попросила Сашу завезти меня к подруге. Он готов был дожидаться меня в машине, но я сказала, что, возможно, заночую в гостях, и он молча уехал. К счастью, Лерка оказалась дома, и я с порога накинулась на нее:

– Из-за тебя я сегодня так опозорилась, до сих пор прийти в себя не могу!

Леркины узкие, еще опухшие после операции глаза удивленно округлились:

– Что, не получилось соблазнить? А чего ты так злишься? Сама же говорила – извращенец!

Я разревелась. Пока Лерка меня успокаивала, я сквозь рыдания поведала ей в подробностях неудавшуюся попытку соблазнения. Она внимательно выслушала и, надо отдать ей должное, поняла суть сразу, несмотря на то что моя дикция была не слишком отчетливой, а предложения – не очень связными.

– Ты что-то сделала не так, – дослушав до конца, уверенно сказала она. – Судя по твоим рассказам, такой мужчина просто не имеет права быть педерастом! Значит, дело в тебе.

– Что я сделала не так? Не вовремя появилась на свет? – сквозь всхлипывания пробормотала я.

– Подруга, я тебя просто не узнаю! – воскликнула Лера. – Ты раньше вроде из-за своих мужиков так не ревела. Хотя могла бы… А этот – сама же говоришь, не красавец, да и не слишком богатый. Чего убиваешься?

– Да не убиваюсь я… Мне стыдно, понимаешь! Ты бы видела, как его перекосило всего!

– Это тебе-то стыдно? – поразилась Лерка. – Его от женщин воротит, всю морду перекашивает, так он и должен стыдиться! А ты-то чего?

– Да-а, а может, это от меня его перекашивает… – для порядка проныла я, сама не веря своим словам.

– Ну вот, скоро и ты кинешься к хирургам морду перекраивать, – удовлетворенно вздохнула Лера. – Видишь, а меня осуждала!

Я в ужасе покосилась на ее все еще отекшее лицо и промолчала. Слезы закончились, разум вроде бы прояснился, и в душе я полностью признала Леркину правоту. В самом деле, не стоит этот Саша моих слез! Вот закончу с ним, мне Моника еще богатых клиентов подкинет, заработаю денежек побольше и открою свой гадальный салон! Буду сама себе хозяйка, и сто лет мне никакие мужики не понадобятся! Почувствовав прилив оптимизма, я вызвала такси и через десять минут уже ехала домой, твердо решив, что завтра на свадьбе своего работодателя буду хладнокровна и невозмутима, как индийский йог.

Назавтра Саша заехал за мной ровно в полдень. Я была уже при полном параде, в своем платье цвета распустившейся листвы и свежекупленных босоножках. С трудом доковыляв до машины на десятисантиметровых шпильках, я удачно приземлилась на сиденье и спросила:

– Куда сначала едем?

– В ЗАГС. Потом – в ресторан. А, кажется, между этими двумя пунктами запланирована небольшая прогулка по городу.

– Какая прогулка? – запаниковала я. – Я на этих каблуках хорошо если от машины до ЗАГСа дойду…

– Ничего, понадобится – донесу тебя на руках.

– Донести, может, и донесешь. А вот как тебе перспектива прогуливаться по городу со мной на руках? Я, между прочим, не такая уж легкая, на диете никогда не сидела!

– Значит, буду гулять с тобой на руках.

Я сразу не нашлась, что ответить. Тем временем мы уже подъехали к зданию ЗАГСа, возле которого стояла небольшая толпа, человек этак тридцать. Саша выскочил из машины первым, помог выбраться мне и моим каблукам, и я, буквально повиснув на его сильной руке, поковыляла к собравшимся. Наталья Георгиевна приветствовала меня первой, вслед за ней ко мне стали стекаться остальные. Вскоре вся толпа скучковалась вокруг меня. Саша называл мне какие-то имена, я, как дрессированная лошадка, приветливо махала им головой. И вдруг заметила быстро приближающуюся знакомую фигуру. Атлетически сложенный брюнет уверенной походкой направлялся ко мне. Я не поверила своим глазам… Артем Пресняков! Как он тут оказался? Артем подошел, поцеловал ручку и отошел в сторонку. Я повернулась к Саше:

– А этот что тут делает? Он тоже твой родственник?

– Я его когда-то давно познакомил с братом. Правда, не подозревал, что они так близко сошлись, чтобы его пригласили на свадьбу…

– Я теперь за столом куска в рот не возьму! Вдруг он сошел с ума и решил на всякий случай всех своих знакомых перетравить?

– Успокойся, я буду пробовать все твои блюда…

Но я никак не могла успокоиться. Ну надо же, только Артема на этой свадьбе мне не хватает для полного счастья! Толпа все прибывала, но жениха с невестой пока не было видно. Наконец присутствующие радостно взвыли: подъехал длинный черный лимузин с затемненными окнами. Честно говоря, если бы не белые ленты и воздушные шарики, привязанные к капоту, я скорее бы приняла эту машину за убежище какого-нибудь «крестного отца». Дверь устрашающего членовоза распахнулась, и оттуда, с трудом высвобождая длинные конечности, вылез высоченный толстый парень в черном костюме и за ним крошечная девушка, настоящая Дюймовочка, в полупрозрачном белом платье. Толпа загудела.

– Он же ее раздавит в постели… – растерянно прошептала я на ухо Саше. Он покраснел и ничего не ответил. Я вспомнила вчерашнее и покраснела тоже. Да, йог из меня пока что не получается. Впрочем, скорее всего, во всем виноват Артем. Это его появление пробило брешь в моей невозмутимости. Если бы не трудовой договор с Сашей, я вообще сбежала бы с этой свадьбы немедленно.

Огромный жених тем временем взял невесту, казавшуюся еще меньше по сравнению с ним, под руку, и они гордо проследовали к подъезду. Толпа с гомоном ринулась за ними. Мы с Сашей замыкали шествие.

– Спроси у жениха, откуда взялся Артем! – прошипела я Саше.

– Ты с ума сошла! Это же свадьба! Дай людям спокойно зарегистрироваться.

– Мне собственная жизнь дороже их спокойствия. Пока не спросишь, я за стол не сяду!

– Хорошо, перед тем как садиться за стол, я обязательно спрошу Гошу об Артеме.

Я с трудом дождалась конца церемонии бракосочетания. Праздновать за одним столом с Артемом мне решительно не хотелось. Конечно, вполне возможно, он не спятил окончательно и не собирается перетравить всю свадьбу. Его планы могут оказаться намного скромнее – он отравит меня одну и этим ограничится. Хотя, с другой стороны, в глубине души я даже обрадовалась его приходу. Страх за свою жизнь несколько отвлек меня от бесконечных дум о Саше, о моих чувствах и наших взаимоотношениях. В конце концов, теперь мои перепады настроения можно спокойно объяснить тем, что я просто боюсь маньяка. Я даже перестала волноваться о том, как понравлюсь родственникам Саши.

Наконец главные слова были произнесены, громадный жених с карликовой невестой обменялись кольцами, вышли на улицу и кое-как забрались обратно в черный лимузин. Гостей пригласили в большой автобус, который повез нас на прогулку. Я сидела рядом с Сашей, держа его за руку, а прямо передо мной уселся Артем. Едва автобус тронулся с места, он повернулся ко мне и, изобразив приветливую улыбку, произнес:

– Поленька, какая ты сегодня красивая! Я потрясен!

– Ты как сюда попал? – не слишком вежливо спросила я.

– Гоша пригласил.

– Ты же с ним вроде не так уж сильно задружился? – поинтересовался Саша. – Неужели он тебя на свадьбу позвал?

– Позвал. Поленька, я просто не могу оторвать от тебя глаз! Если честно, я, наверное, только ради тебя сюда и пришел!

– Не сомневаюсь, – меня передернуло. – Ты хочешь предложить мне выпить? А цианид у тебя с собой?

Артем вздрогнул и слегка побледнел, но тут же взял себя в руки.

– Ты напрасно меня подозреваешь. Я слишком люблю женщин, чтобы их травить. Зачем, если можно получать удовольствие? А уж тебя… я скорее сам отравлюсь!

– Я сейчас разрыдаюсь!

– Напрасно ты со мной так, – улыбка сошла с красивого лица Артема, сменившись выражением крайней скорби.

– Что ты от меня хочешь?

– Просто на тебя полюбоваться.

– Если ты не пойдешь с нами в ресторан, я вручу тебе самую красивую свою фотографию, в полный рост. Сможешь любоваться часами.

– Полина, ради тебя я готов на все, – абсолютно серьезно произнес Артем. – Если ты скажешь, я остановлю автобус и прямо сейчас сойду. Но тогда Гоша смертельно на меня обидится. Ты разрешишь мне остаться?

Я чуть не плюнула на пол с досады. Ну что тут скажешь? Ссориться с Сашиными родственниками мне не хотелось, выставлять себя бесчувственной эгоисткой – тоже.

– Ладно, оставайся. Только в ресторане не вздумай сесть рядом со мной!

– Полина, а может, ты меня обыщешь? Убедишься, что я не ношу с собой яд, и успокоишься.

– Я не умею правильно обыскивать. Маленький пакетик могу и пропустить.

– Давай зайдем куда-нибудь в укромное место, и я разденусь догола. Ты сможешь меня очень тщательно обыскать!

Я невольно прыснула, и на лице Артема вновь засияла улыбка. Саша нахмурился.

– Тема, ты не забыл – это моя невеста!

– Да я знаю, что дурак, что ничего мне не светит! Но уж очень мне Полина понравилась.

Саша стиснул зубы так, что послышался неприятный скрежет, и невольно сжал кулаки.

– Да что ты его слушаешь! – не выдержала я. – Я для него опасный свидетель, и он спит и видит, как бы от меня избавиться.

Артем довольно правдоподобно изобразил на лице жуткую обиду и, помедлив пару секунд, отвернулся. Автобус уверенно мчался куда-то за город. Через полчаса меня сильно укачало, и я перестала думать об Артеме. Когда же этот чертов автобус наконец остановится? Я потрясла Сашу за плечо:

– Нам еще далеко?

– Похоже, мы едем в лесопарк.

Перспектива бродить в весеннем лесу на шпильках меня не прельщала, но мне так хотелось выбраться из трясущегося, как паралитик, автобуса, что остальное казалось уже неважным. Наконец автобус остановился. Я посмотрела в окно. Точно, дальше начинается наш знаменитый лесопарк, я тут гуляла не раз, но всегда в кроссовках или в удобных, без каблуков, сапожках. Экскурсия по мокрым травяным дорожкам на шпильках меня не вдохновляла. Саша поднялся, я тоже осторожно встала на онемевшие ноги и вслед за своим «женихом» поковыляла к выходу. Саша выпрыгнул из автобуса и протянул мне руку. Я, не отрываясь от поручня, осторожно потянулась к нему, как вдруг, мгновенно отодвинув Сашу в сторону, у выхода нарисовался Артем. Он обхватил меня за талию, одним рывком поднял в воздух, на секунду прижал к своей широкой груди, а затем ловко поставил на землю.

– Спасибо, – обнаружив под ногами твердую поверхность, пробурчала я.

– Не за что, для меня это удовольствие, – лучезарно улыбнулся Артем. Саша, белый как полотно, буравил его глазами, но Артем не отрывал от меня сияющего взгляда. Мне первой надоел этот спектакль. Аккуратно обогнув своего нежданного поклонника, я подошла к Саше.

– Пошли на прогулку?

Он кивнул, по-прежнему не отрывая взгляда от Артема. Я осторожно взяла его под руку, и мы молча зашагали по неровной асфальтовой дорожке. Через десять минут мне стало ясно, что мои худшие опасения по поводу лесной прогулки сбываются. Ходить на высоких каблуках я не привыкла и спотыкалась бы даже на ровном асфальте. Ноги просто подламывались на ходу. Кроме того, причудливо завитый ремешок новых босоножек нещадно натирал лодыжку. Еще немного, я просто рухну на землю.

– Саша, брось меня здесь, я не могу больше идти! – взмолилась я.

– Я тебя понесу, я же обещал.

Он поднял меня на руки, и мы продолжили пешую прогулку. Я с некоторым испугом смотрела на окаменевшее лицо парня. Ну ладно бы мы шли обратно к автобусу, а то ведь углубляемся в лесопарк! Долго ли он сможет меня нести? Ничего страшного, успокаивала я себя, в крайнем случае какое-то время я смогу проковылять на своих двоих. Или снять туфли и ковылять по ледяному мокрому асфальту босиком? В самом деле, что предпочесть – множественные вывихи конечностей или двустороннее воспаление легких?

Прогулка, на мой взгляд, явно затягивалась. Мы прошли круг почета, полюбовались на странного вида карусели, затем вроде бы устремились в обратном направлении. Саша дышал все тяжелее. Я сделала пару робких попыток встать на ноги, но он решительно пресекал мои поползновения. Он уже начал шататься на ходу, когда я решительно потребовала поставить меня на землю.

– Сашенька, у меня уже ноги отдохнули, я могу и сама идти!

Не знаю, подействовали мои уговоры или у парня просто разжались руки, но он поставил меня на асфальт. Я покрепче взяла его под руку и, сильно прихрамывая, пошла вперед. Мы здорово отстали от толпы, когда рядом материализовался Артем.

– Ну что, Сашок, недолго ты девушку на руках носил? – издевательски поинтересовался он.

– Я сама попросилась на землю.

– Да ты же ходить не можешь!

Я приосанилась и довольно бодро просеменила несколько шагов. Потом уставшие ноги начали заплетаться, и я, покачнувшись, крепче вцепилась в Сашину руку. Артем улыбнулся, слегка приобнял меня за талию, и не успела я опомниться, как уже покоилась в его крепких руках.

– Оставь Полину в покое! – прошипел Саша.

– Донесу до автобуса и оставлю.

– Я ее сам донесу!

Не отвечая, Артем широкими шагами двинулся вперед. Я решила немного помолчать. Пока парни ругаются, глядишь, до автобуса как раз и дойдем. Но Саша быстро обошел нас и перегородил дорогу:

– Поставь Полину на ноги!

– И не подумаю, – улыбнулся Артем. – А что, храбрый ты наш, хочешь со мной драку затеять? Тебя не смущает, что я могу твою красавицу уронить?

– Я тебя прошу – поставь меня на ноги! – тихо, но твердо сказала я.

– Твоя просьба для меня – закон!

Очутившись на земле, я вновь попыталась пойти своим ходом и вновь потерпела неудачу. Стоило мне слегка покачнуться, как Саша одним прыжком подскочил ко мне и вновь поднял на руки. Он тащил меня, как двухсотпудовую гирю, стиснув зубы. Его щеки осунулись, на лбу выступил пот… Дыхание парня становилось все более прерывистым, руки потихоньку опускались. Я покрепче ухватила его за шею, гадая: когда мы рухнем, кто окажется внизу, а кто приземлится сверху, на мягкое? По всему выходило, что внизу окажусь я. Прощай, восхитительное зеленое платьье! От него останется одно воспоминание, да и синяки меня, боюсь, не украсят. Вот же не вовремя он меня приревновал. И главное, к кому!

Саша покачнулся, руки невольно разошлись в стороны, и я бы обязательно рухнула на асфальт, если бы не Артем. Он поймал меня буквально на лету. Приобнял и ласково обратился к Саше:

– Ну как, герой, хочешь еще раз попробовать? Девушку тебе не жалко?

Саша молчал, пытаясь отдышаться. Тем временем я решительно скинула с ног босоножки.

– Все, я готова продолжать поход.

– Полина, простудишься! – заботливо предупредил Артем. – Асфальт холодный, к тому же не такой уж чистый. Тут и стекла битые могут встретиться, и крышки от бутылок…

– Буду надеяться, что мне повезет и с битым стеклом я не встречусь.

– На какие жертвы ты готова ради Сашки! – полунасмешливо, полувосхищенно произнес Артем. Тот наконец повернулся к нам.

– Ладно, лучше неси ее, нельзя сейчас по асфальту босиком ходить.

Не дожидаясь повторной просьбы, Артем поднял меня на руки, и мы продолжили наше веселое путешествие. Я гордо размахивала босоножками и, кажется, даже что-то напевала, чтобы подбодрить своих кавалеров. Впрочем, у меня нет ни слуха, ни голоса, так что навряд ли они по достоинству оценили мои усилия.

Артем, не сильно запыхавшись, донес меня до автобуса и торжественно внес в дверь. Остальные гости уже сидели на своих местах, дожидаясь нас. Мы доехали до небольшого армянского ресторанчика, я кое-как нацепила на стертые до крови ноги злосчастные босоножки и, повиснув на руке Саши, доковыляла до накрытого стола, расположенного большой буквой П. Во главе стола уже сидели жених с невестой, слева от меня устроился Саша, справа – какая-то незнакомая девица. Артем, видимо, помня мой приказ, уселся через два места от меня. Встретив мой взгляд, он улыбнулся и подмигнул. Сашу, тоже не сводившего с меня взгляда, передернуло.

Надо отдать ресторанчику должное – украшен он был, можно сказать, роскошно. Разноцветные гелиевые шарики были вдеты один в другой, и парили в воздухе роскошными букетами. На стенах висели переливающиеся всеми цветами радуги светящиеся дуги, и при известной фантазии можно было угадать, что причудливые завитушки слагаются в буквы, а те, в свою очередь, в слова: «Жанна плюс Гоша». Скорее всего, имена жениха и невесты. Дождавшись, пока гости рассядутся по местам, молодые переступили порог зала, где их встретил тамада – невысокий пожилой мужчина с пышными усами и абсолютно лысой головой.

– Стойте! – гаркнул он так, что невеста от неожиданности споткнулась, судорожно вцепившись в рукав жениха. – По старинной примете, сейчас жених берет невесту на руки и наступает на завернутую в полотенце фарфоровую тарелку. Внимание: тарелка должна треснуть на несколько кусочков. Сколько кусков – столько в семье будет детей!

Я поглядела на лежащий на полу небольшой белый сверток, в котором, видимо, находился злосчастный предмет сервировки, а затем перевела взгляд на могучего жениха, легко, словно пушинку, поднимающего на руки невесомую невесту. Мама родная, да после того, как он встанет на тарелку, от нее останется только гора фарфоровых крошек! Это сколько же детишек народится в счастливой семейке? Пара десятков или пара сотен?

Но счастливого новобрачного подобные вопросы, похоже, не смущали. С грацией бегемота он протопал по белому свертку и, не обращая внимания на ужасающий хруст, отнес невесту к столу. Тамада тем временем поднял с земли сверток и вручил его какой-то пожилой даме, видимо, матери невесты. Та с сомнением посмотрела на растоптанный сверток, но заглянуть внутрь, похоже, просто побоялась. С нетерпением ожидающие конца ритуала гости принялись за еду. Саша положил мне на тарелку какой-то салатик. Не обращая внимания на тарелку, я нагнулась к его уху и зашептала:

– Артем что-то от меня хочет. То есть понятно что – чтобы я не рассказывала следователю о нашем последнем разговоре с Людмилой. Одно неясно – он хочет меня отравить или соблазнить?

– А ты уже готова соблазниться? – злобным шопотом спросил он. Похоже, что альтернативный вариант устроил бы его куда больше. «Так не доставайся же ты никому!» – всплыли в памяти слова из «Бесприданницы» Островского. Нет, все-таки мужчины мало изменились за прошедшие пару веков. И их ориентация в данном случае принципиального значения не имеет.

– Нет, ужин с Борджиа меня как-то не соблазняет. Должно быть, я недостаточно романтична.

– Совсем недавно ты уверяла, что Артем не способен никого отравить…

– Ну прямо голубки! – умилилась сидевшая напротив нас толстенная тетка. – Все воркуют и воркуют!

Давясь от смеха, я покивала тетке и вновь повернулась к Саше.

– Не знаю, отравил он кучу народа или еще не успел, но я ему все равно не доверяю.

Он неуверенно улыбнулся, но не стал продолжать спор, и я смогла наконец поесть. К слову, после замечательной пешей прогулки я проголодалась так, что запросто проглотила бы слона. Остальные гости, нагуляв на свежем воздухе аппетит, так же жадно набросились на еду. Тосты и крики «горько», прозвучав пару раз, как-то быстро закончились. Тамада что-то мрачно жевал на противоположном от молодоженов конце стола. Наконец он насытился, оторвался от тарелки и, раздобыв небольшой переносной микрофончик, пошел в атаку:

– Дорогие гости! Мы собрались ради молодых, так давайте же их развлекать!

Это прозвучало как угроза. От неожиданности я невольно вздрогнула и с некоторой опаской покосилась на молодых. Хотят ли они, чтобы их развлекали? Очевидно, да, иначе обошлись бы без тамады.

– Для конкурса мне нужны четыре молодые привлекательные девушки! – провозгласил тем временем тамада, хищным взглядом окидывая зал. Я поежилась и уперлась взглядом в тарелку, надеясь, что меня не заметят. Не тут-то было. Поскольку девушек, желающих участвовать в первом конкурс, не нашлось, тамада сам медленно пошел вдоль стола, выбирая жертву. Я была третьей, в кого уткнулся его указующий перст. Жалобно покосилась на Сашу, но тот, ссутулившись, смотрел в стол и вовсе не рвался прийти мне на помощь. Участвовать в конкурсе мне не хотелось буквально до смерти. Во-первых, я как-то не очень доверяла тамаде, а во-вторых… Самое главное – мне было просто страшно оставить без присмотра свою тарелку и бокал. Я невольно взглянула на Артема – вот он улыбается мне во все тридцать три зуба. Поймав мой взгляд, он заговорщицки подмигнул мне и крепко сжал обе руки: дескать, держись, я с тобой! Влюбленный отравитель, блин!

Я нехотя встала из-за стола и в компании еще трех подруг по несчастью вышла на середину зала. Сияющий лысиной и улыбкой тамада примчался следом и провозгласил:

– Этот конкурс – на джентльменство! Каждая девушка должна будет принести по четыре предмета туалета от выбранного ею мужчины! Конкурс на скорость! Победительнице – ценный приз!

Он кивнул диджею, до сей поры мирно дремавшему в уголке за пультом, тот встрепенулся и врубил какой-то бодрящий марш.

– Девушки, принесите мне часы. Мужские. Живо! – выкрикнул тамада, и девушки резво понеслись в зал. Двигаясь, как беременная черепаха, и не отрывая глаз от своей тарелки с остатками салата и бокала с шампанским, я доползла до Саши, уже державшего часы в руках, и так же вяло поплелась обратно. Остальные три девицы уже отдали тамаде свою добычу и, улыбаясь, ждали следующего задания. Оно последовало тут же – надо было принести тамаде мужскую рубашку. Все так же, не сводя глаз с тарелки, я помогла покрасневшему Саше снять рубашку и не торопясь вернулась на место. Марш на мгновение стих. И в наступившей тишине тамада торжественно провозгласил:

– А теперь – главное задание! Девушки должны принести мне… Принести мне… Мужские брюки!

Музыка заиграла вновь, девушки с визгом понеслись к своим кавалерам. Я же оторопела настолько, что даже на мгновение забыла о грозящей опасности. Станет ли Саша снимать брюки? Я сделала несколько неуверенных шагов к нему, но тут же поняла, что для меня конкурс закончен: Саша сидел, подперев лицо руками, и разоблачаться до трусов явно не собирался. Остальные избранники, пыхтя, уже расстегнули ремни и с помощью своих подруг проворно стягивали штаны. Махнув рукой на конкурс, я устремилась к своему стулу, но успела сделать лишь несколько шагов, когда буквально мне в лицо полетели чьи-то костюмные брюки. Еще не успев сообразить, чьи они, я машинально поймала летающие штаны и обалдело обвела глазами гостей. Тамада ловко выхватил брюки из моих рук, девчонки с визгом мчались к нему, торопясь вручить добытые в бою трофеи, а я все пыталась сообразить, у кого из гостей возникла внезапная тяга к стриптизу.

– Итак, подводим итоги! – тем временем соловьем заливался тамада. – Самая сложная часть конкурса закончена! Победила… как вас звать-величать, красна девица? – внезапно обратился он ко мне.

– Полина, – растерянно ответила я, так и не разгадав загадку.

– Победила очаровательная Полина! – провозгласил тамада. – И помог ей в этом… – Он кивнул в сторону стола, и со своего места поднялся все так же широко улыбающийся… Артем в белоснежной рубашке, из-под которой виднелись зеленые семейные трусы, оттеняющие загар длинных мускулистых ног. Несмотря на не слишком гламурный прикид, он вовсе не выглядел смущенным. Наоборот, его ослепительная улыбка стала еще шире, а глаза радостно сияли. Мои соперницы, забыв про своих кавалеров, пожервовавших им последние штаны, не отрывали от Артема загоревшихся глаз. Я вновь покосилась на тарелку – нет, вряд ли парень смог одновременно снимать брюки и подсыпать мне яд. Похоже, немедленное отравление мне пока не грозит.

– Безумству храбрых поем мы славу! – продолжал безумствовать тамада. Он ловко достал из большого красного пластикового мешка небольшую синюю коробочку с прозрачным верхом и торжественно вручил мне:

– Победительнице – ценный эротический приз!

Я приняла из его рук коробочку и посмотрела на продолговатый розовый предмет, лежащий под прозрачным пластиком. Точно, искусственный пенис из секс-шопа! И куда мне его теперь прикажете деть? Положить на стол рядом со своей тарелкой? Вот Саша-то порадуется!

Участниц странного эротического действа наконец отпустили с миром. Я подошла к Артему и аккуратно положила коробочку с пенисом рядом с его бокалом. Он удивленно посмотрел на меня, и его голливудская улыбка слегка потускнела, но отказываться от подарка он благоразумно не стал. Тем временем еда на столе исчезала с поразительной быстротой. Через полчаса официанты уносили последнее пустое блюдо с остатками укропа.

– Ой, девочка, а тот красавчик по-прежнему с вас глаз не сводит, – вновь обратилась ко мне толстенная тетя напротив. – Я аж обзавидовалась!

Я невольно вздрогнула, но ничего не ответила. Саша помрачнел еще больше. Похоже, в убийственные намерения друга он не сильно верил, и это его отнюдь не радовало.

– Желаете чайку? – поинтересовалась огромных размеров пожилая матрона, видимо, мать жениха.

Но гости желали танцевать. В глубине ресторана произошло какое-то движение, затем из динамиков полилась музыка: незабвенные «Муси-пуси». Гости, видимо, уже хорошо отдохнувшие после прогулки по лесу, как по команде рванулись на небольшую танцплощадку. Я грустно поглядела на ноги, обутые в предательские каблуки. Танцевать я люблю, но сейчас единственное, чего бы мне хотелось, – это не подниматься с места до конца торжества. А потом чтобы меня на руках отнесли до машины и доставили домой. Саша косился на меня, но про танцы не заикался. «Муси-пуси» закончились, сменившись какой-то задушевной песней Валерии. А возле меня возник Артем:

– Полина, я хочу тебя пригласить на танец. Сашок, разрешаешь?

– У Полины ноги болят, – спокойно ответил Саша.

Артем усмехнулся и поднял меня на руки.

– Ты не почувствуешь боли, – ласково произнес он, подойдя к танцполу со мной на руках.

Он поставил меня на площадку, крепко обнял за талию и как будто слегка приподнял. Танцевать с ним действительно было легко, я как будто парила в воздухе, не ощущая веса собственного тела. Артем слегка нагнулся и посмотрел мне в глаза:

– Полина, я понимаю, ты мне не доверяешь. И повести тебя в ресторан мне не светит. Но я могу позвать тебя завтра хотя бы в кино? Обещаю, что не стану угощать даже попкорном. Мы просто посидим на заднем ряду, как юные студенты, вспомним молодость…

– Извини, но Саша этого не поймет.

– Ты такая красивая… Неужели ты действительно хочешь выйти замуж за Сашку? Он тебе в подметки не годится. Я понимаю, что говорить такое не слишком благородно, но… – он довольно натурально засмущался и выдохнул:

– Выходи лучше за меня!

Я невольно улыбнулась. А ведь как хорош, мерзавец! Пожалуй, я могла бы им серьезно увлечься, если бы перед моим внутренним взором не возникало его перекошенное лицо, когда он ползал передо мной на коленях, умоляя не выдавать. И все же я не верю, что это он отравил двух своих женщин и Степана в придачу. Конечно, дуры мы, бабы, но ведь сердцу не прикажешь. Я по-прежнему не собиралась принимать еду из его рук, но выдавать его милиции мне тоже расхотелось.

– Артем, давай закроем этот вопрос. Да, я хочу замуж за Сашу, и точка. Лучше скажи, чего тебе на самом деле от меня надо? Чтобы я не рассказала следователю о нашем последнем разговоре с Людой? Так я не расскажу, считай, ты своего добился. И я тебя умоляю – не приглашай меня больше, я не хочу ссориться с Сашей.

Он слегка растерянно взглянул на меня.

– Ты не веришь, что я сделал тебе предложение всерьез?

– Да какая разница, верю или нет? Принимать его я все равно не собираюсь.

– Из-за того, что считаешь меня убийцей?

– Из-за того, что люблю Сашу.

– И мне ты не дашь даже шанса?

– Шанса не дам. Но и милиции не выдам.

Больше Артем меня на танцы не приглашал. Более того, минут через двадцать он по-английски незаметно удалился из ресторана.

Глава 16

– Зря ты от меня скрываешься, Кролик, – прозвучало на том конце провода. – Кто-то должен ответить за все эти убийства. Или ты, или он.

Он повесил трубку. Подошел к письменному столу, выдвинул ящик, взял лежащую внутри скрепку и ткнул в небольшую дырочку в глубине ящика. Щелкнула пружинка, открылась небольшая дверца в глубине стола. Он просунул туда пальцы, достал пакетик с порошком. Долго стоял, глядя на пакетик. Он сам видел – это не больно, не страшно… Человек просто засыпает. Навсегда. Больше не будет анонимных писем, угроз разоблачения… Не будет страшных снов, от которых не помогали ни снотворное, ни транквилизаторы.

Он прошел на кухню, не выпуская из рук пакетик. Прямо из-под крана налил в кружку воды, высыпал туда же белый порошок, немного подумал и добавил две ложки сахара. Пусть смерть будет сладкой, усмехнулся он. Странно, он еще может шутить? Он еще жив? На мгновение ему стало страшно. Он уходит, а убийства будут продолжаться. Кроме того, пострадает невиновный. Может, надо сдаться милиции? Они найдут настоящего преступника. Но он тоже сядет – за одну-единственную глупость, совершенную в далекой юности. Нет, он не пойдет в милицию, не годится он в герои. Впрочем, невиновного он постарается спасти.

Он вернулся в комнату, вновь открыл потайной ящик, достал оттуда золотой медальончик, оба письма, аккуратно разложил их на столе. Затем достал из папки лист белой бумаги и размашисто написал подвернувшимся под руку карандашом:

«Прости, мама, простите все, жить больше не могу. Двенадцать лет назад я убил Зою. Недавно я убил Елену. Людмилу и Степана я не убивал. – Подумал немного и подписался: – Кролик».

Затем он медленно пошел на кухню. Посмотрел на стоящую на столе чашку со смертоносной жидкостью. Что его ждет на том свете? Покой – или новые мучения, теперь уже вечные? Стоит ли торопиться в ад? Перед его глазами снова встало застывшее лицо Ляли с остановившимся взглядом. Он попытался вспомнить лицо Зои, но оно расплывалось в памяти. Ничего, скоро они все встретятся. Он глубоко вздохнул и, стараясь больше не думать ни о чем, залпом выпил содержимое кружки.

* * *

На этот раз меня на допрос не вызывали, жуткие новости я узнала от Саши. Он заехал за мной мрачнее тучи, и не успела я сесть в машину, сообщил: Артем арестован, Алекс отравлен.

– То есть как – тем же ядом?

– Да. Но есть мнение, что он сделал это сам. Найдена предсмертная записка.

– И что он написал?

– Мне не дали прочитать записку, только кратко сказали: он признается в убийстве Елены Андреевой. Зато показали два анонимных письма и спросили: кто, по моему мнению, мог их написать?

– Но хоть эти тексты ты помнишь?

Саша немного подумал, вспоминая.

– Ну… первое вроде звучало так: «Ты должен подсыпать Ляле снотворное и забрать у нее с полки шкатулку и статуэтку хрустальной балерины». Видимо, снотворное положили в тот же конверт, что и письмо. Следователь предполагает, что вместо снотворного в конверте был яд. Второе письмо в том же духе: «Статуэтка в другом месте, ты должен подсыпать порошок Людмиле и забрать фигурку». А еще в квартире Людмилы он должен был оставить медальон. Не знаю, о каком медальоне шла речь.

– А о какой статуэтке?

– Понятия не имею. Вроде это была его статуэтка, но теперь она у постороннего человека, и он должен ее вернуть. И еще говорилось про какую-то Зою.

– А что думает следователь?

– Он со мной мыслями не делился. Скорее пытался узнать, что об этом думаю я.

– Так Алекс убил Людмилу? Из-за статуэтки? А Степана за что?

– Так вот это и есть самое странное. В предсмертной записке он пишет, что Люду и Степана не убивал. Вероятно, это сделал автор анонимок.

– Получается, что статуэтка была так важна для анонима, что из-за нее он столько людей перебил! Надо узнать, из-за какой статуэтки весь сыр-бор. Кто это может знать, кроме погибшего Алекса, ну и самого анонима, разумеется?

Саша задумался.

– Это должен знать Артем. Они с Алексом – друзья детства.

– Так Артем же арестован!

– Ну тогда, может, Катя? Они, правда, недолго встречались, но все же… Кстати, мне уже звонила и она, и Настя. Их тоже вызывали на допрос.

– Ну так давай, звони им, соберемся вместе и устроим мозговой штурм.

Через час мы вчетвером сидели в кафе на 26-м этаже гостиницы «Овал». Из окна открывался великолепный вид на город. И даже не верилось, что в таком красивом месте может происходить что-то отвратительное. Катя пришла в умопомрачительном наряде: коротенькая красная плиссированная юбка в стиле группы «Тату», полупрозрачный розовый шелковый топик. Лифчика на красотке, разумеется, не было. Настя появилась в строгом брючном костюме из какой-то тонкой синтетики. Она по-прежнему казалась собранной и деловой. Веки у нее слегка припухли и покраснели, косметика на лице отсутствовала вовсе, но в целом она не производила впечатления убитой горем вдовы. Вряд ли она так уж любила Степана, мелькнуло у меня в голове. Скорее относилась к нему как к боевому товарищу.

– Ребята, что же все-таки происходит? – серьезно спросила Настя. – Ладно, у этих чокнутых парней были свои счеты с девицами, но мой Степан-то тут при чем?

– Лучше скажи, тебе показывали анонимки? – несколько невежливо перебила я. Надо же, какой милый вопрос: при чем тут Степан? А на кой черт они разразились этими статьями в прессе? Думали, убийца им орден выдаст?

– Показывали.

– Ты обратила внимание, что все преступления затевались вроде бы ради какой-то фигурки балерины? Не знаешь, что это могла быть за фигурка?

– Понятия не имею.

– А я слышала про балерину еще до писем, – подала голос Катя. – В последний раз, когда мы виделись с Алексом, в прошлое воскресенье. Мы проходили мимо антикварного магазина, ну, такого маленького. И вдруг он вскрикнул и кинулся к витрине. Я удивилась – он такой спокойный обычно. Невозмутимый. Подошла следом, а он весь дрожит и смотрит на витрину с безумным видом. Я его спросила, что случилось. А он смотрит сквозь меня остановившимся взглядом и шепчет: «Та самая балерина, это она!»

– Так в витрине стояла стеклянная балерина?

– Ничего подобного! Там были фигурки тацовщиц из цветного стекла, это верно. Но ни одной балерины. Впрочем, Алекс через пару минут успокоился, потер глаза и вроде бы засмущался. Правда. Напоследок спросил меня, вижу ли я среди танцовщиц балерину. Я честно ответила, что нет. Он как-то усмехнулся непонятно, сказал, что голова разболелась, и проводил меня до дома. Я во вторник ждала звонка, но он так и не позвонил. А вот сегодня мне следователь от него передал… последний привет.

– То есть предсмертную записку? – насторожилась я.

– Да брось, какую записку. Я просто пошутила.

– Твой парень сегодня погиб, а ты шутишь? – изумилась я.

– Да какой мой парень! – неожиданно взвилась Катя. – Я с ним не для удовольствия гуляла, а по работе! Ну что вы все так уставились? Он какой-то педик или другой какой извращенец. Не хотел, чтобы друзья и мамаша об этом знали, вот и заводил себе как будто девушку. Для прикрытия. Я с ним встречалась два раза в неделю. Ходили вместе к его друзьям или на концерты, мне за это платили. А в другое время я его не видела и не слышала.

– Все это очень интересно, – протянула я. – Но как нам узнать про хрустальную балерину? Какое значение она имела для Алекса, почему он так испугался?

– Этого теперь, похоже, никто не узнает, – грустно сказала Настя.

– Люди, подождите! – взмолилась Катерина. – Мне письма показывали, но я все равно ни черта не понимаю. Ладно, Алекс когда-то прикончил какую-то Зою, а недавно кокнул подругу Артема. А кто убил остальных? Кто писал эти самые анонимки?

– Наверное, сам Артем и писал… – неуверенно произнесла я. – По крайней мере, похоже, следователь думает именно так. Очень складно все получается: он хотел убить бывшую жену и нынешнюю подругу руками Алекса, а самому остаться вне подозрений… Черт, но это же нелогично! Если он знал о готовящихся убийствах, почему не позаботился о приличном алиби?!

– Это как раз логично, – тихо сказал Саша. – Ему не нужно было настоящее алиби, если он хотел подставить Алекса. Он же не мог знать, что тот не уничтожит анонимки. Мы теперь никогда не узнаем, о чем Алекс и Артем говорили на последней встрече в тот вечер, когда убили Людмилу. Возможно, Пресняков как раз пытался окончательно понять, как ему лучше утопить друга.

– А зачем ему убивать Степана? – возмущенно произнесла Настя.

– Как это произошло?

– Я сидела в парикмахерской, потом собиралась заехать за Степой. Звонила ему, звонила… Потом приехала – а дверь открыта. Никогда еще такого не случалось. Он даже на стальную дверь и оконные решетки не слишком надеялся, на входную дверь и окна сигнализацию поставил, все боялся, что офис ночью ограбят. А уж выйти и дверь оставить нараспашку… Ну, я вызвала охрану, парни приехали… а он уже мертвый.

– И в офисе – никого?

– Никого. Только на столе бутылка коньяка стоит и две пустые рюмки.

– И кто пил из второй рюмки?

– Сам Степан, – вздохнула Настя. – Видимо, его гость, кто бы он ни был, выпить отказался, а Степан уже коньяк во вторую рюмку налил… Вот и решил – не пропадать же добру!

– Но если на второй рюмке нет отпечатков, почему милиция решила, что к Богатыреву приходил Пресняков?

– Его отпечатки в офисе нашлись, только не на рюмках, а на ручках двери кабинета и возле входной двери.

– Понятно. Настя, я вот давно хотела у тебя спросить – а зачем ты вылезла с этими статьями?

Похоже, Настю смутил мой вопрос.

– Степан так радовался, придумав этот пиар-ход… А после его гибели меня Талибаев уговорил не бросать начатое. Ну, я и выступила со своим заявлением… Теперь сама об этом жалею.

– Наверное, убийца испугался Степана, – вслух подумала Катя. – Вдруг он и правда что-то нарыл.

Настя низко опустила голову.

– Ладно, чего теперь посыпать голову пеплом, – вздохнула я. – Все мы сильны задним умом.

Глава 17

Саша развернул бурную деятельность. Он лично нанял для друга адвоката, пообещав огромные премиальные в том случае, если Артема удастся вытащить из камеры хотя бы под подписку. Но выпустить на свободу человека, подозреваемого в трех убийствах, следователь отказался наотрез. Зато адвокат сообщил Саше интересные сведения о том вечере, когда Артем приходил к Богатыреву.

– Представляешь… – Саша был мрачен как никогда. – Опять странная история с анонимным звонком! Якобы какая-то женщина с телефона-автомата позвонила Артему и сообщила, что у Степана Богатырева есть против него серьезные улики. Он спросил, кто звонит – сказала, что из конкурирующей партии. Вот он и пошел к Степану узнавать, что за улики…

– Но постой… Если он ни в чем не виноват, то никаких улик против него у Степана быть не может. Логично? Значит, раз Артема так испугал анонимный звонок, ему было чего бояться?

– Не факт. Мы сами убедились, что он просто трус. Но в любом случае выглядит все это странно. Артему все время звонят с телефона-автомата какие-то женщины, не представляются, посылают в разные места… Следователь, разумеется, в это не верит.

– Но звонки на мобильный фиксируются, разве не так?

– Звонки действительно были. Но что мешало Артему позвонить самому себе с автомата на мобильный?

– Ладно, хрен с ними, со звонками. У Степана были улики?

– Артем уверяет, что нет. Они посидели, выпили, то есть Степан пил, а Артем нет, он был за рулем. Потом Пресняков ушел, а Богатырев еще остался в офисе, живой и здоровый. Да, еще! Артем уверяет, что, когда он вышел из офиса, к двери направлялся какой-то полный немолодой мужчина. Но описать его не может, к сожалению, особо не разглядывал. Правда, говорит, тот показался ему смутно знакомым.

– Милиция ищет смутно знакомого мужчину?

– Этого адвокат не знает. Но если не найдут, для Артема все сложится хуже некуда. Следователь, точно как ты, считает, что, если бы Артему нечего было бояться, он не пошел бы к Степану спрашивать об уликах.

– Ну почему же, к примеру, из любопытства… Ладно, со Степаном понятно. А что со статуэткой балерины? Об этом адвокат спрашивал?

– Да, несколько раз интересовался. Артем уверяет, что была какая-то история со статуэткой, давно, много лет назад. Алекс, его друг, пригласил домой девушку Зою. Наутро ее нашли задушенной, а в кармане у нее лежала статуэтка, которая раньше стояла у Алекса дома.

– И что?

– Дело в том, что Алекс уверял, будто девушка к нему домой не пошла, передумала. Поймала перед подъездом частника и уехала. А значит, этот самый частник ее и придушил. А теперь прикинь, если бы милиция прознала, что девушка у него дома все же была?

– Понятно. Артем статуэтку узнал… и промолчал?

– Да. Говорит, не хотел выдавать друга.

– Послушай, но тогда все сходится. Артем знал ту старую историю и вполне мог шантажировать Алекса. Вот тебе и разгадка анонимок.

– Ладно, пусть так. Он решил убить Лялю – уж не знаю за что. Потом решил уничтожить Людмилу и свалить все на Алекса. Но чем ему мог повредить Степан? Ведь никаких улик против него быть в природе не могло?

– Ты же сам сказал – он просто трус.

– Хорошо, он испугался, пришел к Степану… и сам убедился, что улик нет! Зачем он отравил коньяк? А если решил, что Богатырев скрывает улики… тем более, зачем его травить, ничего не разузнав? Тем более то, что известно Степану, вполне может знать и Настя.

– Он мог все узнать, отравить Богатырева и забрать улики. А Настя… Вполне возможно, он планировал в скором времени убить и ее.

– Почему же не убил? Времени у него хватало.

– Может, Настя была осторожна? Слушай, чего мы гадаем? Давай я с ней встречусь и все узнаю из первых рук.

Тут же я позвонила Насте. Она сразу согласилась встретиться, более того, пригласила меня следующим вечером к себе домой. А этим вечером я решила навестить уже полностью оправившуюся от операции Валерию.

К счастью, Лерка оказалась дома и с радостью согласилась принять меня. Она настаивала, чтобы вместе со мной пришел и Саша, и мне стоило больших трудов провести телефонные переговоры таким образом, чтобы он даже не заподозрил о настойчивом желании моей подруги его лицезреть. Сашу я не собиралась сводить с Леркой ни под каким соусом. Актриса излишним тактом не отличалась, и кто знает, что могло прийти в ее прооперированную голову, наполненную умными мыслями о соблазнении мужчин? Вдруг Лерка, одержимая желанием мне помочь, начнет делать Саше какие-то намеки, а то и в лоб спросит о его чувствах по отношению ко мне? Нет, лучше не рисковать. К этому времени Саша стал мне слишком дорог, чтобы в его присутствии выяснять, что там у Лерки на уме.

В назначенное время я позвонила в дверь подруги и рассеянно топталась перед дверью, ожидая, когда мне откроют. Дверь распахнула Лерина мать. Я мельком взглянула на ее всегда улыбчивое лицо и невольно притормозила, так и не перешагнув порог. На лице пожилой женщины было написано такое недоумение, словно вместо меня к ней в гости пожаловал натуральный динозавр.

– Тамара Станиславовна, с Лерой все в порядке? – невольно вырвалось у меня.

– Не знаю… – словно сомнабула, отозвалась женщина. – Поля, а ты тоже прооперировалась?

– Нет… А что, похоже? – не на шутку перепугалась я.

– Нет… Не знаю, – все с тем же отрешенным видом проговорила Тамара Станиславовна. – Но Лера стала на себя не похожа. Это точно она?

– Она ведет себя по-другому? – еще больше испугалась я.

– Нет. Но лицо! – женщина всхлипнула. – Я все думала, вот отек сойдет, и оно вернется, такое, как было. Но оно другое!

– Мама, это Полина? – раздался из комнаты знакомый низкий голос. – Чего ты ее в дверях держишь?

Лерина мать торопливо посторонилась, и я пошла на голос, недоумевая про себя: Лерка вовсе не скрывала, что собирается кардинально менять внешность, стала бы она ложиться под нож, чтобы лицо осталось тем же самым? Я бодро вошла в комнату, Лера вскочила с дивана мне навстречу, заходящее солнце било мне в глаза через распахнутое окно, в первый момент показалось, что подруга совершенно не изменилась. Но я сделала еще пару шагов и, когда резь от солнечного света прошла, увидела, что изменения все же есть.

Во-первых, на круглом деревенском лице Валерии красовались длинные и узкие, как у китаянки, глаза. Возможно, они стали даже больше, чем были, но как-то плохо вписывались в скуластое широкое лицо. Во-вторых, довольно симпатичный курносый носик актрисы превратился в тонкий и прямой, к тому же он заметно уменьшился в размерах. И теперь просто терялся на обширном пространстве Леркиной скуластой физиономии – создавалось впечатление, что носа у нее нет вообще. Вероятно, сами по себе и нос, и глаза были вполне привлекательны и вполне подошли бы какому-нибудь другому лицу, узкому и утонченному. А теперь девушка смотрелась как кукла, собранная из пазлов, относящихся к разным наборам. Подруга широко улыбнулась, и я чуть не завизжала от ужаса: уголки губ не приподнялись наверх, как положено у живого человека, а растянулись широко в стороны, прорезая щеки узкой прямой щелью. Мама родная, что она с собой сделала?!

– Ну как, впечатляет? – Лерка горделиво выпятила вперед грудь, явно думая, что я сражена наповал ее новой, небесной красотой.

– Д-д-да, – от волнения я даже начала заикаться.

– Да я же говорила, что надо оперироваться! – радостно сообщила Лерка. – Вот теперь посмотрим, где у меня мужики будут! – и она сжала крепкий кулак.

– Лера, а еще что-то изменится… или оно так и останется? – с трудом справившись с дрожащим голосом, на всякий случай спросила я.

– Конечно, так останется, – уверенно подтвердила Валерия. – Мне врач обещал – эффект десять лет!

Попятившись, я споткнулась и упала на широкий диван.

– Лера, и тебе так нравится? – упавшим голосом спросила я, не в силах больше смотреть ей в лицо.

– Ну ты спросила! – поразилась Лера. – Помнишь мой нос картошкой, да еще и задранный, как у утки? А теперь – прямой римский носик!

– У римлян были горбатые, – машинально поправила я.

– А у меня прямой! – отрезала Лерка и подозрительно спросила: – Ты что, за меня не рада?

– А глаза тоже римские? – я все еще не могла смириться с мыслью, что в таком виде Лерке ходить еще как минимум десять лет.

– Глаза – как у молодой Вертинской. – засмеялась подруга. – Да я же тебе говорила, мы вместе с врачом форму глаз подбирали.

– Понятно… Может, я пойду? – я почувствовала, как усталость, не дававшая о себе знать все эти суматошные дни, каменной горой навалилась на плечи. – У меня завтра тяжелый день.

– Ну вот, и ты чего-то рожу кривишь, – обиделась подруга. – Я-то думала: уж кто-кто, а Полька не позавидует.

– Я не завидую, – торопливо заверила я.

– Ага, то критиковала, а теперь вообще слинять собираешься.

– Ладно, давай чай пить, – предложила я, пытаясь отогнать тошноту от одной мысли о том, что мне придется смотреть, как Лерка своим лягушачьим ртом отхлебывает из чашки.

Лерка радостно уволокла меня в гостиную, бодро порысила на кухню, принесла две чашки и заварочный чайник, затем откуда-то из недр серванта появились шоколадные конфеты, печенье, покрытое сверху красным мармеладом, мои любимые орехи в шоколаде и куча сдобы.

– А за фигурой следить тебе уже не надо? – от всего этого кондитерского великолепия моя голова пошла кругом.

– А смысл? – весело отозвалась подруга. – Мы уже договорились – если растолстею, пойду в ту же клинику на липосакцию.

– С кем договорились? – поразилась я.

– С врачом, конечно, с кем же еще? – в свою очередь поразилась Лерка. – Тебе, похоже, неудача в любви вообще мозги напрочь отшибла.

– Ладно тебе, – отмахнулась я и, сама не зная зачем, начала рассказывать Лерке всю детективную историю. Она слушала, округлив узкие глаза до такой степени, что даже стала напоминать себя прежнюю. Но никак не комментировала мой рассказ до тех самых пор, пока я в красках не передала появление на свадьбе Артема.

– Стой, а вдруг это правда? – взволнованно перебила она.

– Что правда?

– Вдруг он и правда в тебя влюбился? Такой мужчина!

– Бабник, трус и слизняк! – злобно пробурчала я. – Влюбился он, как же! И будет любить до гробовой доски, пока смерть не разлучит нас! Разумеется, если его следователь выпустит из камеры. Только вот, боюсь, времени насладиться любовью у него будет немного – уж больно быстро он своих девиц травит.

– Да постой, разве уже доказано, что это он травит?

– А кто?

– Да ты же сама только что сказала, что не веришь, что он способен кого-то отравить!

– Да, уж больно он труслив, – согласилась я. – Но если не он – тогда кто?

– А если твой… ну, извращенец? – вдруг выдала Лерка. – Уж он-то, судя по твоим рассказам, далеко не трус.

– Да зачем это ему? – обомлела я.

– Мало ли… может, он просто всех женщин ненавидит? – равнодушно пожала плечами Лерка. – Ну, обидела его какая-нибудь девчонка в детстве, и вышел он на большую дорогу… Артема он прекрасно изучил, знает все его слабые места, и что он трус, тоже догадывается. Так что подставить дружка для него – плевое дело.

– Такая сложная, многоходовая комбинация… с двумя подставами… И все ради того, чтобы отомстить какой-то девчонке, которая его обидела в детстве… Ты сама-то в это веришь?

– Да мне никакого дела нет до этой истории! – разозлилась Лерка. – Верь ты во что хочешь, только меня в покое оставь!

В крайнем раздражении я вскочила из-за стола и, не прощаясь, выбежала в коридор. К счастью, входная дверь, как и постоянно в квартире этой растяпы, оказалась незапертой, и я, не попрощавшись ни с Лерой, ни с ее матерью, пулей вылетела наружу. На улице уже темнело, и я, пожалев, что не вызвала такси из Леркиной квартиры, уныло поплелась на маршрутку, прикидывая про себя – они еще ходят или уже нет? Ладно, в случае чего тормозну такси по дороге. Получится вдвое дороже, чем по вызову, но что поделаешь… Мелькнула мысль вернуться к Лерке и вызвать такси оттуда, но дикая ярость все еще бурлила в груди, напрочь прогоняя все разумные мысли. Нет, но какая стерва! Я тут с ней в прекрасные деньки по клиникам таскалась, вместо того чтобы на пляже загорать, а она! Так меня обидеть! Стоп, а чего, собственно, я так разошлась? На этой мысли я в изумлении остановилась. И в самом деле – обвини Лерка во всех преступлениях меня, я бы лишь посмеялась в ответ. А тут – киплю, аж пар из ушей валит. Может, в глубине души я сама подозреваю Сашу? Но почему? Потому, что он знает и Алекса, и Артема? Или потому, что он так старается побыстрее найти свидетелей? Я что, не могу поверить, что он просто переживает за друга? Тогда я сама последняя сволочь. Ведь я тоже лезу в это расследование, да что там, уже влезла по самые уши. И тоже только из-за подруги, которой вдобавок уже не помочь – она погибла. С тем же успехом я могла бы подозревать саму себя!

Тем не менее память услужливо подсовывала мне фразы, в свое время резанувшие ухо: «Мы с ним про баб никогда не разговаривали… Я просто боялся – вдруг он меня тоже бы о чем-то спросил?» Да, Саша мог не заводить с дружком разговор на скользкие темы, но неужели и Артем ни разу этого не сделал? Не похвастался количеством соблазненных девиц – или хотя бы теми, кто сам вешался ему на шею? Ни разу не пожаловался на стерву-жену? Странно все это… Мужики, насколько я успела заметить, куда болтливее баб, неужто Артем – редкое исключение? Или он в общении с друзьями был глух и нем, как партизан на допросе, или… или Саша мне врал.

Поглощенная грустными мыслями, я не заметила, как мимо просвистела нужная мне маршрутка. Она проехала, не сбавляя хода, я судорожно замахала ей вслед рукой, но, как и следовало ожидать, шофер не заметил меня в полутьме. Я плюнула и уныло побрела дальше, решив про себя: будь что будет, а я продолжу расследование. Теперь это стало для меня не только делом принципа, а жизненной необходимостью. Нужно найти отравителя, и лишь тогда я смогу спать спокойно.

Глава 18

Утро принесло неожиданное известие – Артема все же отпустили под подписку о невыезде. Как сообщил мне по мобильнику радостный Саша, у следователя появились сильные сомнения в его виновности. Я почувствовала неприятный холодок в груди. Значит, сомнения в его виновности очень сильны, раз подозреваемого в трех убийствах выпускают на свободу! Наверняка убийца не он! Но тогда кто же? Немного подумав, я решила встретиться с Артемом. В конце концов, других подозреваемых у меня все равно пока нет. К тому же кто-то совсем недавно говорил, что влюблен в меня по уши…

Я тут же позвонила Артему. Его голос по телефону мне показался слегка встревоженным, тем не менее встретиться он согласился сразу, пообещав через полтора часа заехать за мной на машине. И в самом деле, ровно через один час и двадцать пять минут под моим окном раздалось два длинных гудка. Я выглянула в окно: внизу стоял Артем в строгом офисном костюме, застегнутом, несмотря на жару, на все пуговицы. Выражение его лица я разглядеть не смогла, но на минуту заколебалась: разумно ли встречаться с потенциальным отравителем, не предупредив десяток человек о нашей встрече? Может, позвонить Саше? Ну нет, только этого не хватало! Узнав о нашем свидании, он на стенку полезет от ревности и скорее всего, тут же примчится на нашу дружескую встречу сам, нарушив столь необходимое мне уединение. Еще секунду поколебавшись, я позвонила Лере и сообщила, что иду на свидание с Артемом. Если до вечера ей не позвоню, прошу считать меня коммунистом и заявить в милицию. Подстраховавшись таким образом, я уже без колебаний бросилась к выходу.

– Привет! – без тени улыбки сказал Артем. Как-то непохоже было, что он сильно обрадовался нашей встрече. Короткое пребывание в СИЗО, казалось, состарило его лет на десять. Лицо посерело, в уголках губ образовались морщины, глаза уже не щурились в полуулыбке-полунасмешке, от лучезарной улыбки не осталось и следа. – О чем ты хотела поговорить?

– Кто-то совсем недавно уверял, что от меня без ума… – непонимающе захлопала я ресницами. – Или ты ко мне уже остыл?

– Заканчивай спектакль, – резко велел Артем. – Тебе что-то от меня нужно, вот давай об этом и поговорим.

– Значит, в любовь больше играть не будем, – огорчилась я. Вот ведь мерзавец, трудно ему хоть немного притвориться! – Ладно, тогда давай по делу. А мы так и будем на тротуаре стоять или поедем куда-нибудь?

– Садись в машину, – буркнул Артем, направляясь к передней двери. Я послушно пошла за ним, села на заднее сиденье и лишь тогда, когда мотор угрожающе зарычал, кротко сказала:

– Только имей в виду, про наше сегодняшнее свидание знают целых две моих подруги.

Артем вздрогнул, резко развернулся ко мне и прорычал:

– Ты опять за свое? Я только сегодня из тюрьмы вышел! Три часа назад!

– Почему же ты не перенес нашу встречу хотя бы на завтра? – его поведение казалось мне все более подозрительным. – От любви ко мне, как я поняла, ты вовсе не пылаешь, к чему тогда такая спешка?

Не отвечая, Артем резко дал по газам, и мы поехали. Через несколько кварталов машина притормозила, мой спутник вышел первым и молча смотрел на то, как я вылезаю из машины, даже не пытаясь помочь. Впрочем, я выползла достаточно грациозно, по крайней мере мне лично так показалось. Поставив машину на сигнализацию, Артем так же молча устремился по направлению к небольшому полуподвальному кафе-бару. Я мужественно преодолела на своих шпильках несколько узких ступенек, зашла в кафе и оценила правильность выбора – в довольно просторном зале не было ни души. Артем подошел к стойке бара, заказал два кофе и повернулся ко мне. Я уже заняла столик возле самого окна и теперь нервно постукивала пальцами по столу, готовясь к предстоящему разговору. Главное – застать его врасплох, но как? Судя по всему, парень готов к самому худшему повороту событий. Кстати, почему? Ладно, придется брать быка за рога.

– Почему тебя выпустили? – с места в карьер спросила я, едва мой спутник сел напротив.

– У меня не было никаких причин убивать Лялю и Люду, – сразу ответил Артем. – Ни малейших. Как можно шить мне дело, если нет мотива?

Я машинально отметила появление в его лексиконе тюремной лексики, но это меня не сильно заинтересовало. Признаюсь честно, мне почему-то совсем не было жаль парня. То ли во время этого расследования я совсем очерствела душой, то ли подсознательно была глубоко оскорблена тем, что на сей раз он не пожелал даже прикинуться влюбленным.

– А убивать Степана причины были?

– Если я не травил девушек, на кой мне убивать Степана?

– А если все же была причина? Я тут вспомнила наш последний разговор с твоей бывшей женой. Там кое-что интересное прозвучало…

– И что же? – зло спросил Артем. – Дословно, пожалуйста!

– А сам ты что думаешь?

– Думаю, ты решила меня шантажировать и теперь начнешь сочинять небылицы.

Ах вот почему он сегодня такой злой! Но все же чем я могу его шантажировать? Сказать, что Людка подозревала, будто бывший муж захочет ее убить? И эти мои слова – серьезное свидетельство против Артема? Вряд ли. О его просьбе к бывшей жене обеспечить ему алиби следователь уже знает или, по крайней мере, догадывается. Люда действительно собиралась выгораживать Артема, и как раз поэтому ему было совсем невыгодно ее убивать. Так что нового я могу поведать следствию, чего так боится Артем? Наверное, он думает, что Люда при последнем разговоре сообщила мне некую информацию, пролившую свет на истинную причину, по которой Артем желал ее смерти? Что бы это могло быть? Но я никак не могла сообразить.

– Ну, начинай сочинять, – нетерпеливо потребовал Артем. – А я послушаю и оценю, сколько стоит твоя сказочка.

– Постой… – растерялась я. – Ты что – готов платить за молчание?

– А что мне остается? Ты запросто можешь меня потопить!

Да чем же? Я пришла в отчаяние. Артем явно думает, будто я знаю про него нечто, что точно докажет – он убийца. Но я-то не знаю ничего!

– Зачем ты выдумал анонимные звонки? – наобум спросила я.

– И ты туда же! – простонал Артем. – Неужели это так неправдоподобно звучит?

– Именно так, – кивнула я.

– Ну так пойми – я не стал бы такого придумывать! Но это было! Вот Людка мне сразу поверила!

– Она жестоко поплатилась за это, – вздохнула я.

– Она была моим алиби, зачем мне было ее убивать! – взвился Артем. – В общем, есть у тебя компра – выкладывай и называй цену. Нет – так разойдемся, базарить с тобой я больше не собираюсь.

Надо дать задний ход, поняла я, иначе он точно сейчас встанет и уйдет.

– Артем, – нерешительно проговорила я. – Я правда хочу понять – ты не виновен? Но ведь все указывает на тебя! С тобой познакомилась странная девушка Оксана, назначившая свидание на время убийства Люды, и именно тебе звонила незнакомка, напугавшая тебя компроматом Богатырева и пригласившая на рандеву с будущим покойником! А безобидная официантка, которую отравили именно потому, что она могла обеспечить тебе алиби? Получается, тебя специально подставляют? Но кто?

– Я бы сам хотел это знать, – глухо простонал Артем. Он так сильно сгорбился, что стал похож на древнего старика. – Я тоже думаю, что подставить хотели меня. Но за что?

Я с сомнением посмотрела на парня. Конечно, звучит неправдоподобно, но… всякое в жизни случается.

– У тебя есть враги? – поинтересовалась я.

– Жизнь длинная. Может, и обидел кого, – глухо отозвался он.

– Забудь о тех, у кого отнял в песочнице пластмассовое ведерко, – с раздражением сказала я. – Ну подумай: может, ты кого-то на деньги кинул или девушку любимую увел?

Артем затравленно взглянул на меня:

– Что, из-за этого могут так жутко мстить? Из-за девушки?

– Не знаю, – честно ответила я. – Я бы не стала. Но люди разные встречаются. Так как, ты вспомнил, кому нанес кровную обиду?

Артем лишь пожал плечами, по-прежнему изображая статую скорби во плоти. На меня он больше не смотрел. В полном молчании мы сидели минут пятнадцать. Официантка уже поставила перед нами кофе, я неторопливо выпила довольно вкусный напиток, а полная чашка Артема по-прежнему остывала на столе. Отчаявшись дождаться, пока он придет в себя, я совсем уже было собиралась попрощаться и уйти, когда безмолвное изваяние внезапно ожило.

– Полина, кажется, я вспомнил, – внезапно хрипло произнес он. – Но это было очень давно… И я все равно не знаю, кто это!

– То есть как? – опешила я. – Ты кого-то смертельно обидел, но не знаешь кого?

– Не знаю! – в его голосе прозвучало отчаяние. – Как ты думаешь, если я расскажу об этом следователю, он мне поверит? И потом – если я признаюсь, меня ведь все равно могут посадить!

– Ты что, в ранней юности кого-то убил, и его безутешные родственники решили отомстить? – с ужасом спросила я.

– Не убил. – Чуть не расплескав кофе, он резко встал из-за стола. – Извини, но давай перенесем наш разговор. Мне надо подумать.

Мне тоже было о чем подумать. Я подвинула к себе нетронутую чашку остывшего кофе и залпом выпила ее. Но в голове никак не прояснялось. Артема действительно подставили? Или сейчас передо мной исполнялся талантливо поставленный спектакль? Возможно ли такое, что человек нажил смертельного врага и знает об этом, но не знает имени мстителя?

Зазвонил мой мобильник. Я посмотрела на дисплей – Саша. Но почему-то сейчас мне не хотелось с ним разговаривать. Общение с Артемом оставило тяжелый осадок на душе, и теперь хотелось просто погулять в одиночестве. Я запихнула трезвонящий аппаратик обратно в сумочку, поднялась и вышла из кафе.

По городу я гуляла до самого вечера, лишь раз заглянув в бистро, чтобы перекусить. Каждые полчаса трезвонил мой телефон, но я даже не доставала его из сумочки. Ничего, пусть понервничает, ему полезно. Устав до полусмерти, я наконец пришла в гости к Насте. Журналистка жила в старинном доме, украшенном кариатидами, в большой четырехкомнатной квартире. Она встретила меня как родную и тут же повела в гостиную. Мое внимание сразу же приковал старинный буфет – огромный, как шкаф, с массивными дубовыми дверями, на которых были искусно вырезаны огромные груши, обвитые виноградными гроздьями. Какая красота! У нас с мамой когда-то был похожий буфет, но он пришел в полную негодность: дверцы отваливались, лак облез… И мы выбросили буфет на помойку, откуда он назавтра же исчез. Наверное, предприимчивые люди увезли себе или на продажу. А Настя вот где-то заполучила и отреставрировала красавца.

– Что нового? – едва мы сели за большой круглый стол, спросила Настя.

Я кратко пересказала последние известия, не особо вдаваясь в подробности. Глаза моей собеседницы становились все больше.

– Постой… Так Алекс убил девушку, а Артем про это знал? И спустя много лет начал его шантажировать?

– Выходит, что так. Хотя он уверяет, что его специально подставили. А теперь ответь – Степан не мог ничего знать про эту историю?

– Не думаю. Он бы мне рассказал.

– Может, тоже не хотел выдавать друга?

– Но Алекс не был его другом. В общем, он и к Артему не был так уж сильно привязан…

– А к тебе Артем не подбирался? То есть… не хотел выведать чего-нибудь, или… ну, ты понимаешь.

– Не пытался ли он меня отравить? Не знаю. Я с ним кофе тет-а-тет не пила. И свидание он мне не назначал. Но… – она глубоко задумалась.

Я немного помолчала, затем деликатно покашляла – Настя никак не реагировала. Я почувствовала, как в груди поднимается раздражение. Нет, хватит с меня на сегодня загадок!

– Так что ты вспомнила? – отбросив деликатность, решительно спросила я.

– Ляля… – и она опять замолкла.

– Что Ляля?

– Помнишь, мы собрались недавно с девчонками в кафе и Катя говорила, что Алекс испугался какой-то статуэтки в витрине магазина? По-моему, речь шла о балерине или танцовщице. Так вот, тогда я ни о чем таком не подумала, а уже назавтра вдруг вспомнила… Ляля мне тоже что-то говорила о какой-то фигурке, кажется, именно танцовщицы.

– У нее была эта фигурка? – воскликнула я.

– Нет, не у нее, у Артема… – растерянно сказала Настя. – Если я ничего не путаю. Она еще что-то говорила, а потом, когда ее убили, я еще подумала, что это могло бы быть поводом… Но я не помню, о чем тогда шла речь, – что-то мелькнуло в голове и тут же погасло… Но я обязательно вспомню, я уверена. У меня часто так случается: когда очень нужно что-то вспомнить – никак. А через пару часов само всплывает в памяти. Кстати, уже выяснилось, в чем секрет этой самой танцовщицы? Почему Алекс так ее боялся?

– Да так, это просто одна улика, – после секундной заминки ответила я. Не то чтобы у меня были от Насти секреты, но внезапно навалилась такая усталость, что язык перестал ворочаться во рту. Ну что же это делается, господа хорошие, – вокруг одни склеротики, и мне никогда ничего не выяснить! А выяснить надо, иначе… иначе после глупых слов глупой Лерки я так и буду подозревать Сашу! Впрочем, скорее всего, Артем и есть отравитель, и мы все суетимся зря.

– Тебе чай, кофе? – спохватилась Настя.

– Чай, наверное. Ой, а я к чаю ничего не принесла! Как неудобно!

– Да брось, у меня печенье есть, – успокоила Настя и вышла из комнаты.

Я подошла к красавцу буфету. На полке за стеклом на специальной подставке стояла фотография. На ней, видимо, была изображена Настя-школьница – огромные сияющие глаза, толстая коса вокруг головы… Повинуясь внезапному порыву, я отодвинула стекло и достала фотографию. Сердце бешено заколотилось, рука дрогнула, и снимок едва не упал на пол. Я торопливо поставила его на место, задвинула стеклянную дверцу и отошла от буфета. Нет, этого просто не может быть! В это мгновение дверь отворилась, и в комнату вошла Настя.

– Ну что, пошли чай пить? – весело спросила она.

– Пошли, – радостно откликнулась я. Мне и в самом деле стало немного легче.

За чаем я расспрашивала Настю о Степане, об их знакомстве, затем плавно перевела разговор на последние достижения косметологии и пластической хирургии, не называя имен, рассказала о Валерии… Настя смеялась, ахала и искренне недоумевала, как девушки могут быть настолько глупы, чтобы ложиться под нож хирурга ради эфемерной красоты.

– И представляешь, я должна ее морально поддерживать! – негодовала я. – Она уверена, что в этом и заключается мой дружеский долг! Да будь моя воля, я бы ее за волосы из той клиники утащила. Но это же моя подруга, я не хотела с ней ссориться!

Настя промолчала. Я посмотрела на ее внезапно осунувшееся лицо и с пафосом продолжила:

– Я ради подруги на все готова! Даже поддерживать ее в этом безумии!

– Поля, я очень рада тебя видеть, но… – Настя слегка замялась. – Мне завтра рано утром статью редактора в номер сдавать, на целую полосу, а я ни в одном глазу…

Я поняла намек, попрощалась и вышла из гостеприимной квартиры. Снова затрезвонил мой телефончик, и на сей раз я ответила Саше. А еще через пару часов, уже из дома, я позвонила Насте:

– Все, я теперь знаю, кто отравитель! Артем не виноват, Людмилу и твоего Степана убил совсем другой человек!

– И кто же это? – недоверчиво спросила моя собеседница.

– Завтра расскажу! Мне нужно кое-что уточнить.

Мы договорились назавтра в полдень встретиться в небольшом кафе на моей улице. Я подошла вовремя, но Настя уже сидела за столиком. На сей раз она надела очки в тонкой металлической оправе. Очки ей совсем не шли, но, похоже, собственная внешность занимала девушку меньше всего.

– Привет! – видимо, она не любила терять попусту время. – Ну так кто у нас будет убийца?

– Убийца тот, у кого статуэтка, верно?

– Все может быть. Ну и у кого статуэтка?

– Я сегодня вызвана на допрос к следователю, – не отвечая на ее вопрос, продолжила я, – и собираюсь ему предложить сделать обыск у всех, кто причастен к делу. У меня, у Саши, у Катя и у тебя.

– Я тоже причастна к делу?

– Конечно. Смотри, убийца хорошо знал всех четверых: Алекса, которого он запугивал, затем Лялю, Людмилу и Степана. Так кто у нас самый подозрительный? Катя и я Степана совсем не знали.

– Ты вроде бы к нему в офис приходила?

– За десять минут плодотворного общения мы не то чтобы сильно познакомились. Но, чтобы не спорить, соглашусь сразу – я тоже под подозрением.

– И что ты предлагаешь у нас у всех искать?

– Статуэтку – это раз. Ядовитый порошок – это два. Ну и вообще, если хорошенько поискать, что-то обязательно найдется. Я имею в виду – у убийцы.

Настя замолчала. Я огляделась по сторонам. Кроме нас, в кафе не было народу. Официантка тоже куда-то вышла. Я повернулась к Насте.

– А у тебя красивый буфет. И фотография мне понравилась. Я ее даже в руки брала. Там за ней какая-то фигурка интересная. Но я ее не успела рассмотреть. Ты мне потом покажешь, ладно?

Настя вздрогнула и с ужасом уставилась на меня.

– Слушай, тут туалет есть? – спросила я. – Надо же, недавно из дома, а в туалет вот сейчас захотелось… Подожди, я на секунду.

Я быстро открыла дверку с двумя нулями и зашла в маленькую комнатку. Подождала пару минут, сердце колотилось как бешеное. Затем, нацепив на лицо улыбку, вышла обратно. Настя приветливо улыбнулась мне. За соседним столиком, не сводя глаз друг с друга, сидела молодая пара. Я подошла к столику, села, взяла чашку и медленно поднесла ко рту. Настя не сводила с меня взгляда, ее улыбка как-то странно застыла на лице. Я уже почти донесла чашку до рта, как молодая пара встала, женщина приблизилась ко мне и осторожно взяла из моих рук чашку, и мужчина привычным движением заломил Насте руки за спину. Она застонала.

– У вас теперь есть доказательства? – прошептала я.

– Не волнуйтесь, все заснято на пленку, – спокойно проговорила женщина. – Она достала из сумочки пакет с белым порошком и высыпала вам в кофе. Пакетик с порошком положила обратно в сумочку. Так что у нас теперь есть и улики, и видеозапись.

Глава 19

Эта история началось 12 лет назад. Настюше едва исполнилось 17 лет, она училась в десятом классе и радовала родителей отличными оценками. Но в школе не любили «зубрилок», как насмешливо звали ее одноклассники. Зато во дворе у девочки была отличная компания – Людка, которая была на год моложе, и Зойка, которой уже исполнилось восемнадцать. Все свободное от уроков время Настя проводила с подружками. Они вместе ходили по кафе, редкими вечерами, когда родители уходили из дома, Настя шла с подругами на поздний сеанс в кино или на ночную дискотеку. С дискотеки они обычно уходили вдвоем с Людмилой, а Зойка цепляла кавалера и отправлялась к нему домой. Пару раз с кавалером уходила и Люда. Настю ужасали даже мысли о сексе, она была типичной домашней девочкой. Мечтала о великой любви и о принце, который сделает ей предложение руки и сердца, поведет под венец и только тогда, на глазах у плачущих родителей и доброго батюшки в церкви, подарит первый поцелуй.

Но мечты о поцелуе в церкви были жестоко разрушены одним осенним вечером. Они с подругами на ночной дискотеке познакомились с тремя парнями. Один, с широкой детской улыбкой и странной кличкой «Кролик», понравился ей сразу. Но на него уже положила глаз Зойка, и, похоже, он не устоял перед ее обаянием. По крайней мере, когда компания переместилась с дискотеки в кафе, Зойка с Кроликом как-то быстро слиняли вдвоем.

Настя слегка расстроилась. Сказочный принц ей представлялся именно таким, но он предпочел ее подругу… Обычно она никогда не пила в кафе ничего крепче шампанского, но от расстройства решила выпить коктейль. Из чего он состоял, она не могла бы сказать и спустя 12 лет. Но коктейль здорово ударил в голову, жизнь стала казаться гораздо веселее, и она согласилась на второй коктейль. А после этого, уже не задумываясь, поехала с тоже слегка подвыпившей Людой и парнями на какую-то квартиру.

Высокий плечистый брюнет открыл квартиру своим ключом. Парни помогли девушкам раздеться, и брюнет сказал другу:

– Вован, ты бери вот эту, а я хочу куколку с косой.

Настя не сразу поняла, кого он имеет в виду. И лишь когда тощий длинный Вован обнял Люду за плечи и повел куда-то на кухню, а брюнет направился к ней, сообразила, что кукла с косой – это она сама. Тем не менее она так и не догадалась, чего он хочет. Что поделаешь, ситуация ничем не напоминала ей венчание в церкви, а значит, о поцелуях не могло быть и речи.

Брюнет, которого, кажется, звали Артем, обнял ее за талию и провел в комнату. Вся ее обстановка состояла из большой тахты и старого секретера. На тахте лежало до того старое покрывало, что Настя не смогла бы определить, какого оно было цвета. Артем подтолкнул девочку к тахте.

– Может, нам лучше пойти на кухню, Люде и Вове, наверное, скучно? – наивно предположила девочка. Артем расхохотался:

– Ну ты даешь, святая простота. Им очень даже нескучно, и нам с тобой сейчас тоже станет весело.

Он подхватил девочку на руки и с размаху бросил на тахту. Затем ловко приземлился рядом. Настя, заподозрив неладное, попыталась вскочить на ноги, но парень со смехом швырнул ее обратно на покрывало. Затем так же ловко начал расстегивать застежку на ее джинсах.

– Не надо, что ты делаешь? – запищала Настя.

– Тебе понравится, – уверенно пообещал Артем, стаскивая с нее джинсы и бросая их на пол. Затем одним рывком он стянул с девочки трусики и швырнул их куда-то вдаль. Настя охнула и попыталась прикрыться руками. Тем временем Артем одним тренированным движением снял с себя брюки и, обхватив девушку двумя руками, повалил спиной на тахту. Она пыталась вырваться, потом протяжно закричала… Но никто не спешил на помощь.

Когда все было кончено, Артем спокойно встал и начал натягивать брюки. Настя судорожно рыдала, даже не пытаясь подняться с тахты. Артем оделся, поднял с пола джинсы и трусики девушки, аккуратно положил рядом с ней на кровать и вышел из комнаты. Сквозь рыдания Настя слышала откуда-то издалека его веселый голос. Через некоторое время слезы закончились. Горло еще сжимало судорогой, но она кое-как оделась и вышла на кухню. Вся троица уже сидела там, перед ними стояли рюмки с какой-то желтоватой жидкостью. На столе красовалась бутылка «Наполеона». При ее появлении Артем встал:

– Ну что, с посвящением тебя! – весело произнес он. – Ты ведь девочкой была, верно? А теперь ты взрослая женщина.

Рыдания опять сжали горло. Она стояла молча, сквозь слезы наблюдая, как Артем достает из кухонного шкафчика чистую рюмку, наливает в нее из бутылки коньяк, протягивает ей… она очнулась, только почувствовав прикосновение стекла к своей руке. И, судорожно зажав в руке рюмку, с силой выплеснула ее содержимое в лицо обидчику. Он вскрикнул и отшатнулся, затем кинулся к раковине и начал мыть лицо.

– Ты меня изнасиловал, мерзавец! – она хотела выкрикнуть эти слова, но изо рта вырывалось какое-то шипение. Тем не менее компания услышала ее слова. Артем выпрямился и, вытирая рукой мокрое лицо, с ненавистью рявкнул:

– Да ты сама этого хотела! Думаешь, я не видел, как ты мне глазки строила? А в квартиру я тебя что, затаскивал?

– Неправда, я не хотела! Я сейчас иду в милицию, пусть тебя посадят!

И тут Настя получила второй в своей жизни страшный урок. Людмила, которую она считала своей лучшей подругой, усмехнулась ей в лицо и произнесла:

– Нас трое, а ты одна. Я и Вован подтвердим, что ты сама мечтала отдаться Артему и первая потащила его в спальню.

– Но я же звала на помощь… Люда, ты не могла этого не слышать!

– Я ничего не слышала. Ты хотела Артема, и ты его получила. Можешь жаловаться хоть в Лигу Наций!

Предательство лучшей подруги окончательно сломало Настю. Она опустилась прямо на грязный пол и снова разрыдалась. Горло болело от спазмов, в голове шумело. Она чувствовала, как чьи-то сильные руки поднимают ее с пола, как на нее надевают плащ, сапоги. Затем девушку вывели на улицу, тормознули первую попавшуюся машину, и голос бывшей подруги назвал адрес, по которому ее следовало отвезти. Люда не поехала с ней вместе, лишь сунула шоферу в руки какие-то деньги. К счастью, частник оказался человеком честным и сердобольным.

– Эх, дочка, ну как можно в твоем возрасте так напиваться, – кряхтел он, заволакивая почти бесчувственную девочку на второй этаж. – Родители-то дома?

Она лишь мотала головой. Родителей дома не было, шофер помог ей открыть ключами квартиру, зашел с ней внутрь, положил на диван и тихо удалился. Она осталась лежать на диване. Ей не хотелось жить. О походе в милицию она тоже больше не думала. Зачем, наверняка там поверят не ей, а Людке и Артему. Их больше. А у нее не осталось в жизни ничего. Ни подруги, ни мечты о красивой любви… Она услышала, как дверь открылась. И вошли родители. Она не могла сейчас с ними разговаривать. Поэтому быстро встала с дивана и уползла в свою спальню.

Ночь она провела без сна, а наутро она вспомнила о Зое. Может быть, опытная подруга подскажет, что ей теперь делать? Она быстро набрала номер Зои. Ей ответили родители девушки. Они еще не волновались – дочка часто приходила домой под утро. Настя опять впала в полубеспамятство, из которого ее вывел телефонный звонок. Звонил следователь – ее подругу Зою нашли на асфальте под мостом, раздетую и задушенную. Ей в присутствии родителей пришлось идти на допрос, опознавать вещи, найденные в карманах покойной. Одна фигурка – хрустальная балерина – сразу привлекла ее внимание. Она ручалась, что никогда раньше не видела эту фигурку. Она сказала об этом следователю, но он, похоже, не обратил внимания на ее слова.

Она в полной прострации вышла из кабинета и столкнулась в коридоре с Артемом и Людой. Подруга-предательница помахала ей рукой, подзывая к себе поближе. Настя выпустила мамину руку и подошла к сладкой парочке. Люда смотрела на нее растерянно, будто видела впервые:

– Настена, ты видела статуэтку? Артем говорит, что точно такая стояла у Алекса дома!

– Надо сказать следователю, – тусклым голосом выдавила Настя. Ее уже ничего не волновало.

– Да ты что несешь! – обозлился Артем. – Ты что, видела у него статуэтку? Нет? Так и заткнись!

Люда промолчала. Настя отвернулась и, снова взяв маму под руку, побрела с ней по коридору. В этот день не стало больше прежней Насти, наивной девчонки, мечтавшей о большой любви. Один придурок изнасиловал ее, другой убил ее подругу. Все вокруг скоты, и парни, и девчонки! Никому нельзя верить, никого нельзя любить. Моральных уродов вокруг можно только использовать.

На следующий день она пошла к убитым горем родителям Зои и попросила отдать ей на память о подруге разбитую балерину. Все вещи из карманов девушки сиротливо лежали на кухонном столе. Мать Зои, похоже, была одурманена каким-то сильным транквилизатором. Она вся почернела, но даже не плакала. Не говоря ни слова, ничего не спрашивая, она отдала Насте сломанную фигурку. Девушка и сама не могла бы тогда объяснить, зачем ей понадобилась балерина. В голове крутилась мысль: ее сломали, использовали, вытерли ноги, как о половую тряпку. Но придет время, и она отомстит.

Она с отличием окончила школу, затем факультет журналистики и начала работать в популярном женском журнале. Писала там сказочки о любви, от которых ее тошнило. Ее любовниками были богатые старики, от которых ее тошнило тоже. Но работа в журнале не приносила хороших денег, а Насте не хотелось жить в нищете. Так продолжалось до тех пор, пока она не встретила Степана Хиляка, к тому времени Степана Богатырева. Она пришла к нему на интервью и, заметив плотоядные взгляды, которые губастик на нее бросал, внезапно решила: а почему бы и нет? Он все же менее отвратителен, чем похотливые старики. Денег у него, правда, пока нет, но Настя уже поняла, как их можно получить.

Она стала любовницей Степана. Сама нашла маленький банк, который дал деньги на новую партию «Будущее за нами!». Председатель правления банка Талибаев был гомосексуалистом и периодически делал недвусмысленные намеки Степану: мол, отдайся, озолочу. Но тут Богатырев проявил неожиданную твердость характера. Даже ради больших денег и серьезной политической рекламы он не согласился сменить сексуальную ориентацию. Политическую он менял куда охотнее. Настя пережила много плохих минут, когда подумала – а вдруг согласится Степан на предложение сладострастного банкира и ее бросит – и куда ей идти? Опять в журнал? Так ее прежнее место уже занято, придется снова пробиваться с нуля.

Мысль завести семью, родить ребенка ей в голову не приходила. Зачем? Муж рано или поздно предаст, а ребенок… Если родится дочка, рано или поздно ее душу растопчет какой-нибудь негодяй. А если сын – об этом страшно и подумать. Вдруг из него вырастет подобие Артема? Нет, она должна сама обеспечить свою жизнь, не впуская в нее посторонних. Уйдет Степан – ничего, она и это выдержит, найдет другого. Но все обошлось.

Она предложила Степану выпускать газетенку с броским названием «Вперед!». Вроде все шло неплохо, но Настю мучила мысль: в любой момент банкиру может надоесть кормить партию, у которой, несмотря на название, будущего нет. Что тогда – получать гроши? Одна мысль засела в сознании и сверлила мозг, как игла: она должна попасть в мэрию! Нужен такой сильный пиар-ход, который привлек бы к ней всеобщее внимание! Но она ничего не могла придумать.

Глава 20

К сожалению, став любовницей Степана, она снова встретилась с Артемом Пресняковым. Но он ее не узнал. Прошло десять лет, она из хрупкой школьницы с толстой косой превратилась в деловую даму со строгим лицом и короткой стрижкой. Да и Артем изменился, возмужал, теперь от него невозможно было оторвать глаз. Но когда Настя смотрела на его красивое лицо, внутри как будто разливался яд, ей казалось, от ненависти у нее останавливается сердце. Это ведь он виноват, что ее душа превратилась в кусок льда, что мужчины вызывают у нее отвращение, а в женскую дружбу она не верит… И что у нее никогда не будет ни любимого, ни друзей. Кусок льда все рос в груди, и казалось, он вот-вот займет там все пространство, вытеснив внутренние органы.

Но еще долгих два года она терпела, улыбалась и продумывала пиар-ходы. И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не встреча в бане. Встречу организовал Степан, он хотел лишний раз подлизаться к банкиру Талибаеву. В бане она впервые за прошедшие 12 лет увидела Алекса. Она не сразу поняла, что это тот самый Кролик, который когда-то убил Зою. Страшные события того дня ожили в ее памяти лишь тогда, когда она, тоже впервые за это время, увидела Людмилу.

В отличие от Артема, та узнала бывшую подругу сразу и, нимало не стесняясь, начала с ней болтать. Она напомнила об их детской дружбе и спокойно, между делом, упомянула о том, что с первого взгляда влюбилась в Артема и так переживала вначале, что он выбрал Настю… Люда поведала и о том, что ей все же удалось захомутать Артема, но тот оказался таким козлом! И тут Настя поняла, что больше не станет терпеть. Она уничтожит обоих – насильника и предательницу. А заодно сделает себе и своей партии тот самый пиар, о котором все время мечтала.

Решение было принято, и она сразу начала действовать. Нечего раздумывать, она ждала этого момента долгих 12 лет! Еще во время работы в женском журнале Настя познакомилась со стареньким заведующим медицинской лабораторией, у которого можно было достать цианиды. Она вновь пришла к старичку и стащила несколько порошков с ядом. Лаборатория формально принадлежала государству, поэтому в ней царил полный развал, журнал учета ядов давно валялся где-то на помойке, и Настя была уверена, что порошков никогда в жизни не хватятся. А если и обнаружат пропажу, вряд ли подумают на молодую журналистку.

Затем она узнала у Степана адреса и телефоны его друзей, на компьютере набрала первое письмо и подбросила в ящик Алекса. Ее план был прост: Алекс в погоне за статуэткой травит Лялю и забирает шкатулку с медальоном, в который вделана фотография девушки. Настя знала, что этот медальончик – подарок Артема, Ляля очень им гордилась и постоянно всем демонстрировала. Затем Алекс идет на квартиру к Людмиле, подсыпает ей яд и оставляет на видном месте медальон. Кого должны обвинить в обоих убийствах? Правильно, Артема. Конечно, медальона для обвинения не хватит, но это и хорошо, ведь на очереди остается… Степан Богатырев. Вот тут уж она постарается, чтобы улики против Артема были более убедительные.

Она обошла несколько массажных салонов – слегка замаскированных борделей, – пока не нашла красотку, вполне во вкусе Артема. Хорошо заплатив девушке и объяснив ее задачу, она послала красотку в то кафе, где обычно обедал Артем. Девушка с задачей справилась на «отлично», и в понедельник в назначенное время Артем сидел в захудалом кафе «Доротея» на окраине города. Настя знала это кафе и предвидела, что народа там не окажется. А поскольку и обслуга кафе не слишком многочисленна, то у Артема не найдется никакого алиби. В назначенное время она заняла наблюдательный пост в телефонной будке рядом с домом Ляли. Она видела, как в подъезд заходит Алекс. Выждав немного, позвонила на мобильный Артема и попросила подождать. Через сорок минут, слегка обеспокоенная, она позвонила Артему снова. На сей раз ей легче было изображать волнение – Алекс все не выходил из дома. Куда же он подевался – все ищет статуэтку?

Наконец она дождалась выхода Алекса – двигаясь, как зомби, он торопливо пошел куда-то. Она выскочила из будки, кинулась к машине и поехала в «Доротею», откуда должен был уже уехать Артем. Но он и не был ей нужен – она хотела увидеть официантку. Ее тоже следовало убить. Через несколько дней она без особых усилий выполнила задуманное.

Она не предвидела, что Артем кинется за помощью к Людмиле. Но, когда узнала об этом от самой бывшей подруги, обрадовалась. Хорошо, что они помирились, еще легче будет связать убийство Люды с убийством Ляли. От самой Людмилы она услышала и о том, что ей нравится Алекс, но она не знает, как к нему подступиться. Она даже удивилась, что бывшая подруга не узнала Кролика. Впрочем, она тогда была слишком занята Артемом, и потом, тот вечер не впечатался ей навечно в память, как самой Насте.

Дальнейшее было делом техники. Первый же встреченный в парке парень по просьбе Насти позвонил Люде и, представившись Алексом, попросил разрешения прийти к ней домой во вторник, в восемь вечера. Потом, неловко заикаясь, просил не сообщать об их встрече своему бывшему мужу, его другу, а то ему так неловко… Звонивший оказался хорошим актером. Он так натурально стеснялся, что Настя не могла удержаться от улыбки.

Людмила согласилась на свидание сразу, ей и в голову не пришла мысль о розыгрыше. Настя заранее заняла наблюдательный пост в кафе-стекляшке напротив дома Людмилы. Она видела, как Артем проводил бывшую жену до подъезда, как пытался поцеловать в щеку, а она оттолкнула его. Артем давно ушел, но Алекс все не появлялся. Давно миновало назначенное время… Настя поняла, что весь ее замечательный план срывается. Алекс ослушался ее! Она посмотрела на часы: половина десятого. Но еще не все потеряно – в ее сумочке лежит наготове еще один смертельный порошок!

Она решительно поднялась с места и пошла в квартиру бывшей подруги. Та открыла дверь сразу и, похоже, даже не удивилась, увидев Настю. Схватила ее за руку и, даже не дав раздеться, начала жаловаться на то, какие все мужики сволочи. Кое-как освободившись из ее цепких ручек, Настя прошла наконец на кухню и попросила чаю. Люда налила чай, ни на секунду не прекращая болтовню. Настя слушала ее, чувствуя, как лед все сильнее давит грудь изнутри. Наконец, она не выдержала:

– Люда, я давно хотела спросить: почему ты тогда меня не поддержала, хотя бы морально?

– Когда? – изумилась Люда.

– 12 лет назад, когда меня изнасиловал Артем.

– Ну ты даешь, подруга! Нашла что вспомнить. Подумаешь, изнасиловал! А ты что, не собиралась с девственностью расставаться до самой старости?

– Но ты могла меня хотя бы пожалеть!

– Да ладно тебе, давно проехали… и потом, ты понимаешь, я в Артема влюбилась как кошка. Если бы заняла твою сторону, я бы стала его врагом. А так он был мне благодарен, мы начали встречаться… А потом он на мне женился.

– Из благодарности?

– Фу, какая же ты вредная! Он меня полюбил!

Настя замолчала. Ей больше ни о чем не хотелось знать. Она дождалась, пока занятая своей болтовней хозяйка отойдет от кухонного стола, молниеносным движением руки высыпала ей в недопитую чашку чаю порошок и стала ждать. Через несколько минут Людмила допила свой чай. А еще через десять минут на глазах Насти женщина, убившая в ней доверие к людям, тихо скончалась. Насте было очень жаль, что она совсем не мучилась. 12 лет ее страданий – и за них такая легкая смерть! Ничего, Артему такой милости от нее не дождаться.

На очереди оставался лишь Степан. Настя его не любила, он был ей так же противен, как и прочие мужчины. Но она понимала, что шансы пробиться наверх без Богатырева у нее нулевые. И спонсоры, и избиратели с недоверием относились к женщинам-политикам. Так что ей, с ее изворотливым умом и железной хваткой, требовался мужчина, который озвучивал бы ее идеи.

Теперь же надобность в локомотиве мужского пола отпадала. После трагической гибели Богатырева она займет его место. Это не составит труда – в партию вложены большие деньги, и Талибаев энд компания не допустят, чтобы они пропали впустую. Распускать партию тем более глупо, что после смерти Богатырева ее рейтинг сильно вырастет. Партия окажется у всех на слуху, люди начнут восхищаться ее лидером, погибшим в неравной борьбе с убийцей, и сочувствовать его боевой подруге, практически его вдове. Так кто же, кроме нее, сможет достойно возглавить партию? Поэтому Степана она не жалела, она вообще разучилась жалеть. Тем более что его гибель была для нее жизненно необходимой.

Она убедила Степана дать двум крупнейшим городским газетам интервью о том, как он, не щадя живота своего, доблестно ищет убийцу девушек. Этим интервью она подстрелила сразу двух зайцев: во-первых, привлекла внимание к партии и к ее лидеру, во-вторых, отвела от себя подозрения. Теперь, после гибели Степана, и у милиции, и у избирателей найдется готовый ответ на сакраментальный вопрос «Кто виноват?». Разумеется, подлый отравитель женщин испугался разоблачений Богатырева и решил его устранить. Если же смерть лидера партии никак не свяжут с гибелью девушек, то подозрение, разумеется, в первую очередь падет на его боевую подругу и заместителя. А оказаться под подозрением Настя вовсе не хотела. Даже если ее вину не докажут, для ее политической карьеры такое подозрение – верный конец.

Но она придумала отличный ход – как подставить Артема и полностью отвести от себя подозрения. Степан должен погибнуть в тот момент, когда она, Настя, будет находиться совсем в другом месте, причем ее алиби должно подтвердить любое незаинтересованное лицо. Например, парикмахерша Татьяна подойдет отлично. Она хорошо знает свою постоянную клиентку Анастасию, но они не подруги, так, иногда парой слов обмениваются. Никакой личной заинтересованности выгораживать клиентку у Татьяны нет. Для милиции парикмахерша – идеальный свидетель. Но собственное алиби – этого мало. Надо сделать так, чтобы в момент гибели Степана с ним рядом находился Артем.

Настя с легкостью решила и эту проблему. Она позвонила Артему с телефона-автомата и, слегка изменив голос, сказала:

– Ты знаешь, что Степан Богатырев готовится передать в милицию улики против тебя?

– К-к-кто вы такая? – от страха Артем начал заикаться. От звуков его дрожащего голоса Настя испытала глубочайшее удовлетворение.

– Я из конкурирующей партии. Господин Богатырев надеется поднять свой рейтинг с твоей помощью. Уж не знаю, он эти улики в самом деле где-то раздобыл или сфабриковал, но использовать их по назначению собирается точно.

В трубке раздалось нечто вроде тоненького воя. Ничего, злорадствовала девушка, скоро ты не так еще взвоешь!

– У тебя есть шанс его переубедить. – Настя говорила медленно и четко, почти по слогам, как с умственно отсталым. – Сегодня после шести вечера он будет сидеть один в своем офисе. Приходи к нему, постарайся напомнить о вашей дружбе… Авось у него совесть проснется, или просто тебя пожалеет. В крайнем случае хоть выяснишь, что у него за улики. Знаешь ведь поговорку – кто предупрежден, тот вооружен. Только заранее его о своем визите не предупреждай – а то у него совесть нечиста, он сбежит, не дожидаясь тебя.

Настя повесила трубку. Конечно, был небольшой шанс, что Артем не кинется к Степану за разъяснениями. Что же, придется рискнуть. Рисковать за последнее время ей приходилось не раз, и всегда риск оправдывался. Она достала из шкафа бутылку любимого Степаном «Хеннесси» и добавила в янтарную жидкость сразу два порошка – для верности. Увидев Артема, Степан наверняка почувствует угрызения совести. Ведь он и в самом деле собирается выплыть наверх, потопив старого дружка. И скорее всего, ему захочется выпить. Он предложит коньяк и Артему, но тот за рулем и пить не будет, в этом Настя была уверена.

Выпив, Степан через пару минут откинет коньки. Как поступит Артем? Вызовет милицию? Как бы не так! Он и так храбростью не отличается, а тут – зная, что его подозревают в двух убийствах, и став невольным свидетелем третьего – наверняка кинется наутек. Настя надеялась, что, потеряв от ужаса голову, тот не станет протирать дверные ручки. Значит, когда милиция найдет труп Богатырева, она обнаружит и отпечатки пальцев недавнего посетителя. Что и требовалось доказать.

Настя ушла в парикмахерскую незадолго до шести вечера, когда секретарша Степана была еще на месте. Теперь Глафира Петровна с чистой совестью подтвердит на допросе, что, когда Настя покидала офис, Степан Богатырев был жив и здоров. На обратном пути она не собиралась в одиночку заходить в квартиру и обнаруживать остывшее тело своего любовника. Поэтому, убедившись, что все прошло по плану – на звонки Степан не отвечает, дверь офиса незаперта – кинулась за помощью к соседке и тут же вызвала охранников.

Изображать волнение ей особо не пришлось – она и правда сильно дрейфила. А вдруг, против ожиданий, Артем все же выпил рюмочку отравленного коньяка, и они сейчас найдут в офисе два трупа вместо одного? Милиция может и не поверить в то, что Пресняков, сойдя с ума от страха и собравшись убрать важного свидетеля, решил покончить заодно и с собой. Кого тогда заподозрят в первую очередь? Конечно, тех людей, кто имел свободный доступ к заветной бутылке – то есть Глафиру Петровну и ее. То есть практически главным подозреваемым станет, разумеется, Настя. Вряд ли кто-нибудь докажет ее вину, но весь такой великолепный план пойдет коту под хвост. Насильник, испоганивший ей жизнь, умрет мгновенно, даже не успев как следует помучиться. А ей, Насте, уже не светит лидерство в партии и богатые денежные вливания от Талибаева. Не захочет банкир спонсировать человека, против которого возбуждено уголовное дело по обвинению в убийстве.

Но все прошло великолепно. Жаль, что никто из соседей не видел Артема, когда тот заходил в офис и выходил из него, зато его отпечатки на ручках входной двери получились отчетливо. Теперь милиции потребуется максимум неделя, чтобы выяснить, кому из знакомых Богатырева принадлежат пальчики. Правда, вставал вопрос: когда Артем приходил к другу – в тот момент, когда тот выпил отравленный коньяк, или намного раньше? Но почти до шести вечера в приемной сидела секретарша и сама Настя. Так что арест Артема можно было считать делом решенным.

Настоящим подарком для нее стало то, что насмерть перепуганный Артем, вместо того чтобы рассказать правду про отравленный коньяк, приплел какого-то пожилого мужчину, который якобы пришел в офис после него. Милиция сняла с дверных ручек все отпечатки и, разумеется, тут же выяснила, что последними в офис заходили Артем, Настя и два охранника. Но Настя понимала, что улик против Артема хватит лишь для ареста. А вот для суда и вынесения сурового приговора их явно недостаточно. То есть они имелись, эти улики, но все какие-то косвенные. Пресняков человек не бедный, наймет хорошего адвоката, и тот сумеет посеять у судьи сомнения. А любые сомнения, как известно, трактуются в пользу обвиняемого. Нет, следовало сделать так, чтобы против мерзавца появились прямые улики.

И Настя возобновила атаку на Алекса. Она попыталась убедить несчастного, что единственный путь спасения для него – подставить Артема по полной программе. Для этого надо сделать совсем немного – напроситься к старому дружку в гости и подкинуть ему куда-нибудь в ящик стола медальончик с фотографией Ляли, а заодно и тот ядовитый порошок, который Алекс не использовал по назначению. И когда после ареста Артема милиция проведет в его квартире обыск, она получит такие неопровержимые доказательства его вины, что ни один адвокат не отмажет.

Не полагаясь больше на анонимки, она по ночам два раза звонила Алексу домой. Запугивала, обещая передать милиции статуэтку, пыталась воззвать к его совести, напоминая про убитую Зою… Но Алекс оказался твердым орешком. Более того, он сумел вырваться из стального захвата. Просто выпил тот самый порошок, который предназначался Людмиле. После его гибели милиция обнаружила медальон и анонимки. Правда, все опять же складывалось не так уж плохо – милиция решила, что анонимки Алексу писал Артем. Но увы, прямых улик против него по-прежнему не было…

В любом случае для погибели своего врага Настя сделала все, что могла. Пора было позаботиться о своей карьере. На всякий случай сразу же после гибели Степана она дала интервью нескольким газетам, где прямо сообщила о своем желании продолжить дело погибшего лидера. Теперь особого выхода у Талибаева не оставалось. Либо он назначает ее новым председателем партии, продолжает вкладывать в нее деньги и она уверенно проходит в мэрию. Либо отстраняет ее от руководства, начинается скандал в прессе, и на партии можно ставить крест. Но она надеялась на лучший исход. И опять оказалась права.

Все должно было закончиться замечательно. Предательница погибла мгновенно, можно считать, ей сильно повезло. А насильник, если повезет, получит пожизненное заключение за убийства, которые не совершал. Наверное, через много лет она напишет ему в тюрьму письмо, в котором намекнет, кому он обязан своим заключением. Но это случится нескоро, а пока пусть помучается… То, что погибнет еще несколько совершенно невиновных людей, Настю не смущало. Ее когда-то тоже сломали, растоптали всю ее жизнь, а в чем была виновата она?

Глава 21

Как выяснилось намного позже, я очень понравилась Насте. Впервые за много лет она встретила человека, который был способен пожалеть себе подобного – просто так, без всякой корысти. Настю так потрясло мое расследование, что она даже хотела чем-то помочь мне, например, подкинуть какие-то улики. Разумеется, убийцей так или иначе должен был оказаться Артем. Но у меня в голове щелкнуло лишь тогда, когда, вынув из буфета фотографию Насти, я увидела спрятавшуюся за ней небольшую хрустальную фигурку. Маленькая балерина стояла на одной ноге, изящно подняв руки над головой. Статуэтка явно была склеена в том месте, где нога крепилась к небольшой хрустальной кнопке-подставке. Место матовой склейки сильно выделялось на переливающемся хрустале.

В моей голове из кусочков рассыпанного пазла стала постепенно складываться картинка. Настя! С ней незадолго до гибели хотела наладить отношения Людмила. Она хорошо знала Артема, тот не раз заходил в гости к Степану. Наверняка она была знакома и с Лялей, и с Алексом. И главное, балерина, которой пугали несчастного самоубийцу, обнаружилась в ее доме! В том, что это та самая фигурка, я почему-то не усомнилась ни на секунду.

Я вылетела на улицу, тормознула проезжавшее мимо такси и поехала к следователю Зайцеву. Хорошо, что он оказался на месте, и после его звонка на проходную меня пропустили в управление милиции.

– Я знаю, у кого статуэтка балерины! – с ходу прокричала я, влетая к нему в кабинет. – Я ее видела своими глазами, ту самую, склеенную из двух частей! Надо срочно сделать обыск в квартире Анастасии Малкушиной! Это редактор газеты, подруга Степана Богатырева.

– Кудрявцева, присядьте, пожалуйста, – недовольно бросил мне следователь.

Я с размаху плюхнулась на стул.

– Наверняка в квартире найдется и яд. Раз она не прячет статуэтку, значит, уверена, что никогда не заподозрят, и держит в доме цианид тоже.

– Но для того, чтобы получить ордер на обыск, мало ваших предположений, – задумчиво сказал следователь.

– Но я видела в буфете статуэтку! Готова поклясться на Библии, Коране, Уголовном кодексе… на чем еще можно принести присягу?

– Это могла быть другая статуэтка.

– Не слишком ли невероятное совпадение? В анонимных письмах говорится о склеенной хрустальной фигурке балерины. И я вижу такую фигурку в доме женщины, которая прекрасно знала всех погибших!

– Этого мало для ордера на обыск, – твердо проговорил следователь. – Причем я не вижу в нем смысла. Если мы не найдем ничего, кроме статуэтки, что нам это даст? Это странная улика, как с ее помощью доказать связь госпожи Малкушиной с тремя убийствами?

– С четырьмя, вы забываете про Элю, официантку кафе «Доротея». Вам Артем про нее рассказывал?

– Смерть официантки мы проверили. Она отравилась вовсе не цианидом, как мы решили вначале. Обычный метиловый спирт, покойная была неразборчива в выпивке.

– Очень уж вовремя она достала этот метиловый спирт…

Мы помолчали. Следователь поднялся из-за стола, показывая, что мне пора выметаться и не отнимать больше его драгоценное время. Но я не собиралась отступать.

– Ладно, – выдохнула я. – А какие улики вам нужны? Если Малкушина решит меня отравить на ваших глазах и вы сможете взять из моих рук чашку с подсыпанным цианидом, это будет достаточно весомая улика?

– Но мы не сможем проследовать за вами в квартиру госпожи Малкушиной, – предупредил следователь. – Без санкции прокурора это запрещено законом.

– Далась вам эта квартира! – взорвалась я. – Это произойдет в кафе! Там ваши сотрудники имеют право находиться?

На это следователь согласился. И Настя, задержанная по всем правилам закона, наконец попала в руки правосудия. Ее грустную историю я узнала только через пару недель, благодаря любезности следователя Зайцева. Он не хотел передавать детали, но я весьма бестактно напомнила ему, кому он обязан раскрытием дела. И нагло пригрозила, что, если он не расскажет мне все обстоятельства дела, я дам интервью в любую газету, которая согласится меня выслушать. Расскажу о своей догадливости и героизме, и мы посмотрим, как понравится общественности то, что я выполняла работу милиции, рискуя своей жизнью. Не то из-за угрозы, не то из чувства благодарности, но следователь согласился просветить меня. Так что историю Насти, Алекса и компании я узнала практически полностью.

Глава 22

Теплым майским вечерком мы с Сашей сидели в летнем кафе в парке. Я рассказала ему про Настю, Артема, про роль Людмилы в этой истории, про то, как Алекс убил девушку Зою, про разбитую статуэтку. Рассказывала долго, больше часа, пока не заметила, что начинаю повторяться. Я замолчала и только тогда обратила внимание, что Саша за все это время не произнес ни слова. Он сидел съежившись, не отрывая взгляда от деревянного стола. Молчание длилось бесконечно долго, напряжение росло. Я не выдержала первой:

– Ну и мразью же оказался твой дружок! Конечно, моя подруга тоже проявила себя как жуткая стерва, но она дорого заплатила за свою вину. А он так легко отделался! По-настоящему, он должен был сидеть на одной скамье с Настей, ведь это он превратил ее в такое чудовище!

– Я его тогда не знал, – прошептал Саша. – Мы пару лет всего знакомы. А сейчас… Словом, я завтра пойду к Талибаеву, скажу, что расторгаю договор о магазине… Не хочу больше вести общий бизнес с Артемом.

– Подожди, – растерялась я, – а где же ты будешь свечи продавать?

– Ничего, договорюсь с каким-нибудь супермаркетом. Прорвусь.

Я перевела дыхание. Надо же, человек хочет отказаться от удачного бизнеса, чтобы не иметь дела с другом-насильником. Бывает же такое! Помолчав немного, я рассказала Саше о том, как изобличила Настю.

– Единственное, чего мне никак не понять, – почему она не уничтожила статуэтку после самоубийства Алекса? Ведь никакой пользы от фигурки больше не было, наоборот, она наводила подозрения на саму Настю. Она пригласила меня в гости, оставила одну в комнате, где находилась главная улика… Ты знаешь, что единственное мне приходит в голову? Настя на самом деле сделала все, чтобы балерина нашлась. Она подсознательно хотела, чтобы ее остановили.

– Ты опять рисковала жизнью, – по-прежнему не глядя на меня, сказал Саша.

– Вот уж нет! Ты же не думаешь, что я собиралась выпить отравленный кофе?

– Я не понял другое… Зачем ты ее ловила?

На минуту я потеряла дар речи.

– Подожди… Ты считаешь, что надо было оставить ее в покое? Она убила четырех человек, это не считая несчастного Алекса. Думаешь, она бы остановилась?

– Ты не понимаешь. То, что с ней сделали… это сломало бы кого угодно.

– Я все понимаю. Мне ее очень жаль, честно. Но ее жертв мне жаль не меньше. И мне страшно даже подумать, сколько их еще могло быть!

– Я тебе не говорил, почему я такой?

– Нет. – Я затаила дыхание. – Расскажи!

– Мы после школы с одноклассниками решили отметить начало взрослой жизни. У одного пацана оказалась свободная квартира, трехкомнатная. Нас собралось человек десять, девчонок мы не приглашали. Выпили пива, наверх водки… И наших пацанов потянуло на подвиги. Нашли объявление об интим-услугах, вызвали двух девочек… Я хотел уйти, когда им только звонили. Не выпустили. Квартира на ключе, шестой этаж… Я подумал, что уйду, когда девушки приедут. Не тут-то было. Наши, наверное, специально себя подогревали, начали о своих подвигах в постели рассказывать. В общем, два громилы привезли нам девочек и ушли. Наши мальчики начали с девицами заигрывать, водки наливали, потихоньку стягивали с них одежду. Девицы остались в одних трусах, а наши решили тянуть жребий, кому с ними… начать. Мне тоже предложили участвовать, я отказался и опять сказал, что должен идти, родители ждут. Тут они и решили – раз я так тороплюсь, то меня без очереди пропустят. Я пытался уйти, но их больше… В общем, меня раздели… двое парней выкрутили мне руки за спину, а одна из девиц опустилась на колени и… На девчонок я после этого даже смотреть не могу.

Саша долго молчал, разглядывая стол. Я молчала тоже. Молчание затягивалось, напряжение становилось все сильнее. Я не выдержала первой.

– А ты потом встречал… своих одноклассников?

– Нет.

– Ты не пробовал пойти к психологу? Есть кризисные центры, там психологи, которые работают только с пострадавшими от сексуального насилия.

– С пострадавшими женщинами?

– Какая разница?

– Для меня – есть.

– И ты никогда не думал… мстить?

– Кому?

– Ну, тем, кто это сделал с тобой.

– Своим одноклассникам? Той девице? Что бы это изменило?

– Значит, не каждого можно превратить в чудовище… – подумала я вслух.

– А в кого они меня превратили? – глухо произнес он. – В ангела без крыльев?

– Сашенька, золотце, давай пойдем к психологу вместе! – чуть не плача, взмолилась я. – Ну пожалуйста!

– Нет.

Я вздохнула.

– Саша, ты мне очень нравишься. Я буду встречаться с тобой еще два месяца или столько, сколько ты захочешь. Но от работы в эскорт-сервисе я откажусь. Это не мое.

Я немного помолчала, но ответа так и не дождалась.

– В конце концов, если никакой другой работы мне не предложат, открою гадальный салон на дому. Представляешь, мне раньше не хотелось пускать в свой дом полусумасшедших клиентов, – я истерически расхохоталась. – И чем, интересно, они мне так не угодили? Ну подумаешь, слегка чокнутые, зеленые чертики у них по ночам из разных углов вылазят. Но они не насильники и не убийцы. Мне теперь Настя с Артемом в страшных снах будут сниться. Так что я, пожалуй, на будущее предпочту зеленых чертей.

Саша покачал головой, что могло означать как согласие, так и сомнение. Меня охватило какое-то нервное возбуждение.

– В общем, я хочу сама себя уважать, это самое главное, – я уже почти кричала. – Вот согласилась я сыграть… нечто среднее между разведчиком и девочкой по вызову. Заодно узнала о людях кучу всяких гадостей. А мне не хочется об этом знать.

– Думаешь, от жизни можно спрятаться? – наконец глухо произнес он.

– Думаю, то, во что мне в последнее время пришлось окунуться, – это не жизнь. Это канализация, сточная канава. Я в ней вволю порезвилась, пора и честь знать. Я выбираюсь на берег. Может, когда-нибудь удастся отмыться. Я хочу общаться с нормальными людьми. Я не хочу раздумывать, гуманно ли сдавать убийцу в милицию. – Тут я разрыдалась.

– Ты чувствуешь себя виноватой?

– Да.

– Перед кем?

– Вот в том-то и дело, что не знаю. И мне от этого совсем плохо.

Я трясущейся рукой вытерла слезы и встала.

– Сашенька, давай завтра созвонимся. Мне надо успокоиться.

Он кивнул. Я подошла к выходу из парка, секунду поразмыслила и решительно двинулась в сторону салона «Пани Моника». К счастью, хозяйка оказалась на месте.

– Полина, что с тобой? На тебе лица нет! С Сашей поссорилась?

Я опять разревелась. И, с трудом прорываясь через судорожные всхлипы, рассказала Монике историю с Настей и Артемом.

– Ну так молодец, девочка! Нашла убийцу. Чего ревешь-то?

– Моника, я не могу больше работать прикрытием! – взмолилась я. – Я хочу просто гадать!

– Да ведь эта история никак с твоей работой не связана?

– Не знаю. Мне кажется, что я попала в какой-то страшный сон. Самые обычные люди, как в настоящем кошмаре, превращаются то в чудовищ, то в ангелов. И невозможно разобрать, от кого убегать, а кого любить. Я скоро в психушку попаду, если это не прекратится.

– А как же Саша?

– Я буду с ним встречаться. И то время, которое по договору положено, и даже больше, если только он захочет. Но больше ни для кого прикрытием служить не могу. Слаба я оказалась для изнанки жизни. Моника, по старой дружбе дашь мне работу?

– Ладно, дорогая, возьму тебя простой гадалкой, – вздохнула Моника, – в конце концов, должен же в моем гадальном салоне кто-то честно работать.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?