«Веселая вдова»

Марина Серова Веселая вдова

Июньский вечер был чудным: тихим, теплым, спокойным. Солнце клонилось к закату, бросая оранжевые отсветы на стены домов и многократно отражаясь яркими вспышками в оконных стеклах.

Серебристая «Ауди» легко и плавно скользила по широкой улице, отмеряя вращением колес ровный чистый асфальт одной из главных магистралей города. Тротуары вдоль домов сегодня почему-то тоже отличались особой опрятностью. Будто кто-то объявил акцию по борьбе за чистоту Тарасова, начиная с сегодняшнего дня, и следил недремлющим оком за жителями, полный готовности пристыдить и решительно покарать всякого, кто отважился бы посягнуть на незыблемые устои санитарных норм и правил поведения в общественных местах.

Несмотря на то что стоял обычный будничный день, настроение у Марины Строковой было праздничным. Прямо-таки воскресным. Ну, или субботним, на худой конец, что даже лучше: ведь за воскресеньем следует обычно тяжелый понедельник, а ожидание его – дело отнюдь не из приятных.

Марина восседала в мягком, удобном кресле послушной машины. На душе у нее было так замечательно, что женщине просто не терпелось совершить какой-нибудь хороший поступок. Пусть даже небольшой, совсем маленький. Как доказательство своей безмерной любви ко всему человечеству и вообще – ко всему живому на земле.

Возможность доказать глубину своих чувств представилась ей очень скоро. Тот, с недремлющим оком.

решил, как видно, не томить женщину ожиданием. На автобусно-троллейбусной остановке, чуть в стороне от небольшой кучки ожидавших общественного транспорта пассажиров, истово голосовал проезжавшим машинам мужчина лет тридцати пяти – сорока, в кремовой рубашке с короткими рукавами и в светлых, почти такого же цвета, брюках. Волосы его были темно-русыми, успевшими, однако, слегка выгореть и порыжеть от солнца.

«Наверное, любит бывать на природе, – решила про себя Марина. – Может, дачник или любитель пляжного волейбола под пиво, из тех, которым не терпится предаться любимому занятию еще до официального открытия сезона. И неважно, что вода такая холодная. Хотя загар не очень, – продолжила размышлять она. – Так себе. Скорее всего, все-таки дачник».

Она затормозила и встала почти перед голосовавшим, отчаянно пытавшимся обрести хоть какое-то средство передвижения. Мужчина удивленно и одновременно радостно приоткрыл дверцу «Ауди» и, просунув в салон слегка склоненную голову, спросил нервным голосом торопившегося человека:

– До железнодорожного вокзала не подбросите?

– Садитесь, – пригласила Марина, преисполнившись готовностью доставить страждущего по месту назначения.

– Вот спасибо! – обрадовавшись, поблагодарил ее мужчина, торопливо устраиваясь на заднем сиденье. – А то на автобусе я, боюсь, уже не успею.

– Уезжаете? – спросила Марина, трогаясь с места. – Что-то багаж у вас, как я посмотрю, чересчур скромный, – заметила она, намекая на небольшой черный портфель-«дипломат» – единственную ношу своего пассажира.

– Нет, жену провожаю. Хотел сегодня пораньше с работы уйти, а пришлось, наоборот, задержаться, – поспешил развеять он легкое удивление Марины.

– Похвальное рвение, – оценила намерение мужчины Марина и кокетливо добавила: – Вот мне бы такого мужа!

– А вы что, разве не замужем? – удивился он. – При вашей-то внешности… Да и машина, как я посмотрю, у вас не из последних… Ах да! Вы, наверное, одна из тех эмансипированных особ, которые способны самостоятельно о себе позаботиться и никак не могут встретить мужчину своей мечты, который дотянулся бы до уровня установленной ими планки?

– В том-то и дело, что я замужем, – вздохнула Марина. – И барьеры мой супруг брал такие, что голова закружится! Да только у меня все чаще ощущение возникает, будто его и вовсе нет, а если и есть, то где-то далеко-далеко…

В добавление к сказанному она зачем-то подняла руку и оттопырила безымянный палец, демонстрируя невнимательному собеседнику обручальное кольцо. После чего игриво, изображая легкую досаду, тряхнула расслабленной кистью, будто сбрасывая с нее что-то неприятное.

И тут же ощутила, что беседа между нею и незнакомцем, спешившим на железнодорожный вокзал, приняла оттенок разговора попутчиков в поезде – в меру допустимого, но при этом довольно-таки откровенного.

– Вы давно женаты? – спросила она, сама не зная зачем, скорее просто так, для поддержания беседы.

– Тринадцать лет.

– Интересная дата, – прокомментировала Марина услышанное.

– Я не суеверный, – возразил мужчина.

Он открыл «дипломат» и принялся что-то искать, перекладывая содержимое с места на место.

– И надолго вы расстаетесь? – продолжала любопытствовать Марина.

– На неделю. Она к матери в гости собралась. Так что у меня впереди семь дней автономного плавания.

– У нее тоже, – справедливо заметила она веселым тоном.

Женщина и сама до конца не понимала, к чему она клонит и зачем ей все это нужно – вообще-то Марина вовсе не склонна к любовным авантюрам. Вот только счастливые прежде отношения с супругом что-то стали «пошаливать». Впрочем, Марине прекрасно была известна причина их ухудшения: Анатолий в последнее время излишне увлекся употреблением спиртных напитков. А если говорить точнее, серьезно подсел. Началось все с банального пива, которое супруг пил сперва во время просмотра футбольного матча, потом по выходным, затем – просто по вечерам, чтобы расслабиться после рабочего дня, а потом… Потом пиво сменили более крепкие напитки, причем употребляться они стали по поводу и без. Возросли как градус, так и количество.

Анатолий стал заметно равнодушнее к своей внешности, к проблемам их семьи и к самой Марине. Он мог не пойти на работу, сославшись на усталость или недомогание – благо руководил собственной фирмой и не отчитывался перед начальством, возложив ответственность на подчиненных. Дела фирмы, кстати, от этого тоже отнюдь не шли в гору.

Словом, Анатолий Борисович Строков совершал стандартный путь человека, обретшего зависимость от алкоголя. И оправдания его тоже были стандартными, типичными в подобной ситуации. Когда Марина – вначале мягко, а потом и резко, не скрывая раздражения, – указывала ему на растущую как снежный ком проблему, Анатолий широко раскрывал глаза и выдвигал железные, с его точки зрения, аргументы: «Я пью дома, под забором не валяюсь, деньги в семью приношу, не опохмеляюсь…» Правда, последний аргумент звучал все реже и реже, а потом и вовсе как-то затих. Марина, ощущая легкий мандраж, чувствовала, что и остальные его доводы вскоре постигнет та же участь.

Все это не способствовало укреплению теплых супружеских отношений, и Марина сердилась внешне и пугалась внутренне. Пугалась за детей, рисковавших остаться без отца, пугалась своего будущего – как одинокого, так и проводимого рядом с больным, деградировавшим человеком… Пока что, правда, Анатолий еще не производил такого впечатления, но Марина прекрасно знала примеры, когда падение и преображение вполне благополучного прежде отца семейства происходили не то что быстро, а прямо-таки стремительно. Вспомнив все это, она нахмурилась и тихонько вздохнула.

– В конце концов, иногда ведь можно друг от друга отдохнуть, – тем временем подыграл ей собеседник. – Спасибо, что согласились меня подвезти, а то вчера, как назло, что-то с моей машиной случилось. Ведь надо же! Как говорится, закон подлости.

– Что ж, бывает, – посочувствовала Марина, отвлекаясь от собственных мыслей. – Но, наверное, нужно было все-таки выйти пораньше, чтобы потом не суетиться. Что же у вас за работа такая неотложная, что нельзя ее потом доделать? Или, может быть, вы трудоголик?

– Ну, не до такой же степени, – рассмеялся незнакомец. – Шеф мой не любит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Он наконец-то перестал потрошить внутренности своего «дипломата», щелкнув напоследок замками.

– Я в автосалоне работаю, но, помимо этого, у нашей фирмы еще есть мастерская. И меня, как на грех, туда попросили на время приехать. Одно к одному. А там пока разберешься!.. Опоздал бы я, если не вы.

– Все нормально, я всегда рада помочь, – улыбнулась Марина, краем глаза поглядывая в зеркало и наблюдая за пассажиром.

– Да и с женой! Упреков и обид ведь потом не оберешься! – продолжал тот. – Вроде бы мелочь, а при случае она мне припомнит.

Автомобиль тем временем вырулил на привокзальную площадь и мягко подкатил к боковому выходу на перрон.

– Ну вот, кажется, я и приехал, – облегченно выдохнул стремившийся избежать грозящей экзекуции муж.

Марина затормозила, автомобиль остановился как вкопанный, мягко урча, будто прирученный зверь.

– Надо заметить, вы неплохо водите, – похвалил ее мужчина с видом знатока, дружелюбно улыбаясь в аккуратно подстриженные густые усы.

– Неплохо для женщины или неплохо вообще? – поспешила уточнить она.

– Вообще неплохо. Возьмите, пожалуйста, – он протянул ей несколько радужных бумажек.

– Благодарю, не нужно, – вежливо, но твердо отказалась Марина.

– Ну, в таком случае спасибо вам большое, добрая самаритянка, – он улыбнулся еще раз, шире прежнего, вылез из машины и захлопнул дверцу.

– Пожалуйста. Поспешите, а то вдруг еще какая-нибудь заминка случится.

Но мужчина уже не слышал ее: он быстрым шагом направился в сторону перрона.

Марина улыбнулась самой себе. Она только что оказала посильную бескорыстную помощь нуждающемуся, утолив тем самым – в какой-то мере – проснувшееся в ней желание творить добро. Но в глубине души все же осталась разочарована. Возможно, тем, что незнакомец не попросил у нее номер телефона и не оставил своего… А это значит, что их случайное знакомство, похоже, не получит никакого продолжения.

«Ну и к лучшему! – решительно заявила она самой себе. – В конце концов, я семейная дама, к чему мне лишний груз? А то выйдет по пословице: не было бабе заботы – купила порося!»

Марина развернула машину, описала петлю вокруг привокзального сквера и двинулась к родному очагу. Ехать по вечерним улицам было еще приятнее. Она, конечно, могла бы еще какое-то время позаниматься частным извозом, но подумала, что лучше все же осуществит это намерение как-нибудь в другой раз. Пора домой, в конце концов, она устала после работы.

Добравшись до дома и поставив машину в гараж, Марина, перед тем как захлопнуть дверцу, по привычке окинула беглым взглядом салон и неожиданно заметила на заднем сиденье «корочки» из коричневой кожи.

«Вот тебе и поспешил», – отметила она с тайной надеждой, что эта вещь, возможно, и есть та самая зацепка для продолжения знакомства с усатым пассажиром.

Она взяла «корочки» в руки. Это была записная книжка – обычная, недорогая. Обложка из искусственного материала, стилизованного под кожу неизвестного науке зверя, листы в неровную клетку. На первой страничке красовался исполненный типографским способом парусник.

Изрядная часть клетчатых листков была заполнена записями владельца. А в конце книжки Марина обнаружила в несколько раз сложенный листок, заткнутый за край обложки.

«Ладно, потом посмотрим, что к чему», – решила она и направилась наверх.

Анатолий опять где-то пропадал, не спеша обрадовать своим присутствием домочадцев. Сын и дочь, погодки, семнадцати и восемнадцати лет, также отсутствовали, что вполне естественно как для их возраста, так и для чудной июньской погоды.

Похоже, остаток вечера, который Марина намеревалась провести в семейном кругу, и на этот раз оборачивался для нее несколькими часами одиночества.

Приготовив и тут же съев легкий ужин, Марина расположилась у телевизора на мягком уютном диване. Позвонила сыну, затем дочери… Порадовалась в душе их щебетанию, безошибочно определив, что детям сейчас гораздо интереснее в своем кругу, со сверстниками. Положив трубку, тихонько вздохнула.

От нечего делать она обзвонила нескольких подруг. Пресытившись в конечном итоге пустыми разговорами, Марина еще раз подметила, что насчет Анатолия, пожалуй, была права: вряд ли получится дождаться его появления. Самое время спокойно отойти ко сну…

Наутро Марина обнаружила, что неизвестно когда появившийся хозяин дома и глава семейства благополучно вернулся и спит крепким сном младенца, а точнее, изможденного гуляки.

«Спи, моя радость, усни», – произнесла Марина тихо, почти не разжимая зубов.

Покончив с утренними процедурами, обиженная недостатком внимания со стороны супруга, Марина устроилась в гостиной, разглядывая журналы мод и погрузившись в размышления по поводу пополнения своего летнего гардероба. За этим занятием и застал ее Анатолий, вошедший в комнату как бы между прочим, чтобы засвидетельствовать жене свое почтение.

– Как наши дела? – осведомился он бодрым, но нетвердым голосом.

Ответом ему послужила тишина.

– Как дела? – Анатолий повторил вопрос с нажимом, словно это была самая главная для него на данный момент проблема, не дающая ему покоя.

– Как сажа бела, – ответила Марина, не отрываясь от картинок и выкроек.

– Ой-ой, какие мы сегодня сердитые! И чем это мы так серьезно заняты? – Анатолий взглянул на обложку журнала «Бурда». – Книга о вкусной и здоровой пище?

– Зато какие же мы сегодня веселые и находчивые! – иронично оценила его сарказм Марина. – Остроумие из тебя прямо-таки бьет ключом. Можно сказать, неиссякаемый колодец.

– Причем бездонный, – подхватил любящий погулять супруг.

– Ну, насчет бездонного я уже давно в курсе. Как говорится, сколько волка ни корми, он все равно в стакан смотрит. Где изволил пропадать на этот раз? – Марина оторвалась от журнала и посмотрела на своего припозднившегося вчера благоверного.

– Ну, это долгая история, – нахмурился Анатолий. – Если я начну сейчас перечислять тебе все пункты своего местопребывания, то боюсь, что непременно что-нибудь да пропущу и тем самым погрешу против истины. Так что давай не будем заниматься разбором полетов. Тем более что мне необходимо пополнить запас тормозной жидкости. А то что-то линия горизонта нестабильна. Того и гляди уйду в штопор.

– Какая же все-таки у алкоголиков фантазия! – язвительно заметила Марина. – Какие метафоры и ассоциации! Ты просто интеллектуально растешь…

– А я что говорю! – тут же поддержал ее Строков. – Если бы я не пил, то не был бы на это способен.

– Мог хотя бы позвонить, – проигнорировала замечание мужа Марина.

Анатолий, превосходно изучив свою половину за почти двадцать лет брака, сразу сообразил, что гроза миновала и шторм стих, не успев даже как следует разразиться. От этого он повеселел пуще прежнего, словно с его плеч свалились все горы, на которых зиждился родной Тарасов. И поспешил добавить к сказанному ранее тоном ребенка, которому по доброте душевной простили очередную шалость:

– Могу тебя заверить, что с женщинами на брудершафт я не пил.

– Утешил! – с иронической интонацией отреагировала Марина. – И на том спасибо.

– А ты, как я погляжу, сейчас никуда не торопишься? – поинтересовался Анатолий.

– Нет. Время терпит. Попозже поеду в «Афродиту». А пока вроде бы никаких дел нет. Да, я же совсем забыла! – неожиданно нахмурилась она. – Кажется, одно дело у меня все-таки есть. Представляешь, меня вчера попросил подвезти один мужчина, он жену на вокзал провожал, опаздывал… и оставил в машине свою записную книжку.

Она быстро направилась в спальню и тут же вернулась, держа в правой руке вчерашнюю находку, а для кого-то, несомненно, пропажу.

– Надо бы вернуть, вдруг там что-то важное или нужное, – сказала она.

– Почему «или»? – спросил Анатолий. – Что, неужели одно исключает другое?

– Не цепляйся к словам, – отмахнулась Марина, внимательно разглядывая испещренные аккуратным почерком страницы.

– А читать чужие письма неприлично, – заметил супруг.

– Ну, во-первых, это не письмо. Здесь нет ничего, кроме имен, адресов и телефонов. Никаких личных мыслей, идей и соображений, – резонно парировала она этот выпад поборника морали и нравственности. – А во-вторых, как я узнаю, где искать владельца? Единственный способ – найти что-то здесь.

И Марина продолжила углубленное изучение записей на клетчатых листочках.

– О господи! – шутовски взмолился муж, наблюдая за ее действиями. – Прямо какие-то тайны мадридского двора!

– Не мешай, – одернула Марина.

– Что ты там такое пытаешься найти? – вопросил супруг. – Если на обложке нет имени владельца, вряд ли он вписал его в книжку на общих основаниях – в алфавитном порядке, вместе с данными. Если он, конечно, не страдает амнезией. Так что, милая моя, твои старания тщетны и смешны.

– Посмотрим, – пробурчала Марина.

– А для него – невелика потеря, – констатировал Анатолий. – Купит себе новую. А то и на органайзер разорится.

В рассуждениях Строкова имелся, конечно, здравый смысл. Марина долистала книжку до конца, и опять ей попался заткнутый за край коричневой обложки листок, сложенный в несколько раз.

– Ну-ка, ну-ка, – нетерпеливо, почему-то обеспокоенно произнесла она, будто только что обнаружила нечто важное.

Она зацепила край бумажки и, вытянув, развернула ее. Это была квитанция, разлинованная и разбитая на столбики. Вверху значился отпечатанный номер. Все остальное было заполнено от руки через копирку и на первый взгляд представляло собой какую-то тайнопись.

– Дай-ка взгляну, – проявил любопытство наблюдавший за Мариной муж, скептически, судя по всему, отнесшийся к возникшей у нее идее. Просмотрев квитанцию, он авторитетно заключил: – Филькина грамота на санскрите.

– Дай сюда, лингвист! – Марина потянула листок к себе.

– Да ради бога, забери свои иероглифы, – Анатолий разжал пальцы.

Марина повертела квитанцию в руках. Нет, тщетно. Ничего не разобрать – ни откуда, ни на что…

– А вот тут, кажется, я кое-что нашла, – неожиданно воспряла она духом. – Слева вверху – это, наверное, фамилия. Ка-ра… Ка-за… – попыталась она расшифровать плоды чужой стенографии.

– Пара… – попытался со своей стороны муж.

– Ты прямо прирожденный знаток рунического письма, – съязвила Марина с усмешкой, тем не менее с интересом ожидая продолжения.

Но Анатолий тоже осекся, не добравшись до конца слова.

– Ка-за-ченко, что ли? – неуверенно произнесла Марина, нахмурившись, но через пару секунд решительно тряхнула головой: – Ладно, довольно научных изысканий.

Она открыла записную книжку посередине, на первой попавшейся странице, и нашла фамилию со значившимися под ней телефонным номером: Моргунов Сергей Романович. Взяла трубку и, недолго думая, набрала указанный номер.

– Да, – отозвался мужской голос.

– Могу я поговорить с Моргуновым Сергеем Романовичем? – поинтересовалась Марина.

– Да, я вас слушаю.

– Понимаете, тут такая история. Как бы вам объяснить… – Марина сделала паузу. – Вчера некто оставил у меня в машине записную книжку, а в ней лежит квитанция. Надо бы вернуть книжку и квиток владельцу, вот только я не знаю ни как его зовут, ни где его искать.

– И что? – не понял собеседник.

– А у него в книжке я нашла ваш телефон. Возможно, вы мне подскажете, кто это был? Такой среднего роста, темно-русый, с усами, карие глаза…

– Темно-русый, с усами? – переспросил Сергей Романович.

– Ах да, он еще говорил, что работает в автосалоне или в автосервисе, – вспомнила она.

– А-а, можете дальше не трудиться. Кажется, я знаю, кто вам нужен, – сказал Моргунов. – Это, наверное, Коваленко.

– Как вы сказали? – переспросила Марина.

– Коваленко Виталий Павлович. Мой сотрудник.

Марина еще раз посмотрела на квитанцию. Да, похоже, это действительно тот самый вчерашний пассажир. Наконец-то она с чужой помощью смогла разобрать хоть одно слово на этой бумажке с шифрограммой.

– Да-да, похоже, это тот, кто мне нужен. А не будете ли вы так любезны, не подскажете ли, как мне его найти?

– Буду, – согласился Моргунов. – Записывайте телефон.

Марина набросала на обложке первого попавшегося под руку журнала продиктованные цифры, извинилась за беспокойство и попрощалась.

– Коваленко. Вот видишь, я хоть одну букву угадала! – отметила она свое превосходство, обращаясь к Анатолию.

Но он уже успел утратить всякий интерес к ее затее и безучастно разглядывал потолок, развалившись в кресле с традиционной порцией пива в руке и запрокинув голову.

Марина пожала плечами и, следуя своим записям, набрала номер вчерашнего незнакомца.

– Виталий Павлович? – спросила она, как только ей ответил знакомый мужской голос.

– Да. А кто это?

– Это ваша вчерашняя знакомая, – чуть кокетливо напомнила ему Марина. – Помните, я вас еще до вокзала подвезла, когда вы опаздывали?

– А, да-да, помню, – В голосе господина Коваленко послышалась изрядная доля удивления. Похоже, он явно не понимал ни цели ее звонка, ни того, собственно, откуда она узнала его номер.

– Вы у меня кое-что оставили в машине, – поспешила Марина разъяснить ситуацию.

– Записную книжку? – В голосе Коваленко прозвучала глубокая надежда, граничившая с уверенностью.

– Да, не беспокойтесь, она у меня, – поторопилась Марина подтвердить догадку Виталия Павловича.

– Ну, просто камень с души! – выдохнул облегченно Коваленко. – А я уже, можно сказать, с ней простился. Как бы мне у вас ее забрать? Скажите, где вы живете, я подъеду.

– Давайте я сама вам завезу. Мне нетрудно, – предложила Марина.

– Ну, если нетрудно, то… записывайте адрес, – согласился Виталий Павлович.

Он подробно рассказал Марине, как его разыскать, и сообщил, что в ближайшие часы никуда не намерен отлучаться.

– Договорились, я скоро подъеду, – пообещала Строкова и положила трубку.

Рассудив, что вроде бы дело можно считать почти сделанным, Марина не стала суетиться и неторопливо принялась собираться.

«Что ж, придется еще раз выручить господина Коваленко и… может быть, продолжить знакомство», – заключила мысленно она.

– Куда это ты собралась? – подозрительно спросил Анатолий.

– У тебя свои пункты взлета и посадки, у меня – свои, – ответила Марина. – Сегодня у меня – летная погода!

И она решительно направилась в свою комнату – переодеваться.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Ле-это, ах, ле-это! Лето красное, будь со мно-о-ой!» – негромко мурлыкала я, стоя на подоконнике с влажной щеткой в руке. Очередное расследование буквально на днях было успешно завершено, ехать куда-либо отдыхать я пока не планировала, тем более что погода и в нашем городе располагала к приятному времяпрепровождению. Так что у меня выдался совершенно свободный период, и я решила заняться генеральной уборкой и начать с мытья окон. Правда, окна я перемыла еще в апреле, но ведь нет предела совершенству! Настроение было бодрым, я чувствовала себя полной жизненных сил и энергии и справедливо подумала, что не стоит ей пропадать зря. К тому же мыть новенькие пластиковые окна – одно удовольствие!

Вскоре очередное стекло заблестело, переливаясь прямо-таки кристальной чистотой, и я, соскочив с подоконника и отступив на пару шагов назад, залюбовалась результатами своего труда. Неохваченным оставалось только окно в кухне, на которое я рассчитывала потратить не более пятнадцати минут, и затем можно с чистейшей совестью предаться отдыху.

Продолжая напевать на ходу, я подхватила флакончик со стеклоочистителем и щетку и неторопливо двинулась в кухню. Стянула потуже косынку на голове, под которой спрятала свои длинные волосы, и ступила на табуретку. Едва я влезла на подоконник, как послышался телефонный звонок. Подавив вздох – не хотелось портить себе радужное настроение, – я спрыгнула на пол и быстренько вернулась в комнату, где на диване переливался мелодичной трелью сотовый.

– Алло! – звонко произнесла в трубку.

– Добрый день, могу я поговорить с Татьяной Ивановой? – Женский голос звучал торопливо, встревоженно, но решительно.

– Можете, и очень даже запросто! – весело проговорила я, попутно косясь в зеркало и поправляя выбившуюся из-под косынки светлую прядку. – Я слушаю!

– Меня зовут Марина Строкова, у меня к вам важное дело, – с ходу заявила собеседница. – Мне можно с вами встретиться? Или вы по телефону все выслушаете?

– Нет-нет, конечно, лучше встретиться, – тут же остановила я ее – женщина представилась мне особой деловой и активной. – Вы можете подъехать ко мне, скажем, через час?

– А через полчаса нельзя? – тут же переспросила собеседница. – Это очень срочно!

Мытье окон на данный момент также являлось делом важным и срочным, но я не сообщила об этом собеседнице и уж тем более не стала отказываться от встречи, ссылаясь на столь прозаическую причину. Я даже невольно усмехнулась, подумав, как вытянулись бы лица многих моих клиентов, если бы они узнали: частный детектив Татьяна Иванова жутко занята тем, что натирает до блеска окна.

– Хорошо, давайте через полчаса, – согласилась я, прикидывая, что управлюсь и за десять минут, а потом успею принять душ.

Вскоре я направилась в ванную, достала с полки недавно купленный флакон геля для душа с ароматом кофе. Новинка оказалась настолько приятной в употреблении, что я с начала лета пользовалась исключительно им.

Облачившись в белую футболку и синие шорты, я прошла в комнату и в ожидании незнакомки по имени Марина Строкова принялась подпиливать ногти. Звонок в домофон прозвучал ровно через полчаса после окончания нашего разговора, и я пошла открывать.

Моему взору предстала симпатичная, ухоженная шатенка лет тридцати восьми – сорока, со стильной асимметричной стрижкой, одетая в легкий летний костюмчик салатного цвета. Она выглядела озабоченной и настроенной по-деловому. Ничуть не смущаясь, она поздоровалась со мной и решительно направилась в комнату, где опустилась в кресло, разгладила на коленях короткую юбочку и сразу же перешла к делу:

– Мне нужен частный детектив. Вас мне рекомендовала одна из клиенток. У меня свой салон красоты, – пояснила она, заметив мою слегка приподнятую бровь. – Бизнес мой идет успешно, и я совершенно не хочу его потерять!

– Я вас прекрасно понимаю, – осторожно кивнула я. – А что, есть такая опасность?

– Более чем! – Моложавое лицо Марины помрачнело. – Если среди клиентов поползут слухи, я рискую лишиться их всех! И никогда уже не смогу начать другое дело. Моей репутации придет конец!

– Но почему? – никак не могла я понять причины. – И, простите, при чем тут частный детектив? Вас кто-то шантажирует?

– Хуже, – отведя глаза в сторону, понизила голос Марина. – Меня подозревают в убийстве!

Произнеся последнюю фразу, она повернулась ко мне и взглянула мне прямо в глаза, явно испытывая облегчение от того, что выговорила наконец самые главные слова.

– Вот как? – заинтересовалась я. – И кого же убили?

– Совершенно постороннего мне человека! – эмоционально повысила голос Марина. – Я его и видела-то один-единственный раз, да и то, можно сказать, мельком!

– Почему же подозревают именно вас?

– По моей собственной глупости! – раздраженно резанула Марина рукой воздух. – Правильно говорят: не делай добра – не получишь зла!

– Ну, я бы не стала утверждать это столь пессимистично… Хотя определенный резон в пословице есть. Значит, вы считаете, что поплатились за собственную доброту?

– Да, – угрюмо подтвердила Марина и со вздохом добавила: – Давайте я вам все расскажу по порядку.

– Да, было бы неплохо, – согласилась я, и женщина начала свой рассказ.

* * *

День стоял не хуже вчерашнего – плюс двадцать пять, теплое, но не палящее солнце, пыли нет…

«Вот бы все лето было таким! – помечтала Марина, грациозной походкой направляясь к гаражу. – Свежий легкий ветерок – и никакого тридцатиградусного зноя, от которого не знаешь куда укрыться!»

Тут справедливо будет заметить, что за последние несколько лет солнце на Нижней Волге будто взбесилось. Самое теплое время года превращалось в душегубку под открытым небом. Пекло стояло такое, что можно с ума сойти. Ад кромешный!

«Сначала ждешь с нетерпением, когда же растает снег, сойдет грязь и можно будет скинуть шубу и плащ, – думала Марина. – А потом не знаешь, куда же от всего этого деваться! И в душе невольно начинаешь молить бога: поскорее бы осень! Или даже зима. Зато на этот раз вроде бы грех жаловаться на погоду. По крайней мере, сейчас».

Перед тем как засвидетельствовать свое почтение кареглазому господину с усами, Марина мимоходом или, если точнее, мимоездом посетила пару-тройку магазинов, дабы удовлетворить любопытство, разожженное утренним просмотром журналов мод. Через какие-то полтора-два часа она наконец-то достигла намеченной цели и вышла из магазина с несколькими свертками в руках – благо со средствами у нее обычно никаких проблем не наблюдалось и Марина легко могла себе позволить многочисленные обновки к лету.

«Тем более что оно обещает быть таким замечательным!» – улыбалась она мечтательно, раскладывая пакеты на заднем сиденье и мысленно представляя себя в новых одеяниях и с самыми модными аксессуарами.

Довольная покупками, Марина отправилась по адресу, указанному ей господином Коваленко. Въехав во двор красно-белой девятиэтажки и приблизившись к нужному подъезду, Марина повстречала какого-то странного человека, появившегося из распахнутых дверей. Он сразу же привлек ее внимание своим внешним видом и странноватой манерой держаться.

Высокий худощавый блондин, пожалуй, даже слишком худой, отчего нос казался несколько великоватым и излишне заостренным. Взгляд незнакомца – какой-то настороженный, можно даже сказать, испуганный. Будто Марина, вышедшая навстречу из машины, являла собою источник потенциальной угрозы. Над левой бровью блондина, чуть касаясь ее, красовалось родимое пятно, размером почти в полногтя.

Хотя шел он не очень быстро, во всей его манере поведения было нечто суетливое. Глаза пытливо изучали окружающую обстановку. Движения были неестественными, как у куклы-марионетки. Словом, как выразилась бы молодежь, «чел явно не в себе».

Марина не удержалась и, оглянувшись, посмотрела в спину человеку, удалявшемуся пружинящими шагами. Затем она вошла в подъезд и поднялась на третий этаж. Дверь квартиры Коваленко была приоткрыта. Марина на секунду остановилась, решая, как быть: сразу войти или, может быть, сначала все же нажать на кнопку звонка? Придя к выводу, что позвонить все-таки стоит, она так и поступила. Никто не отозвался. Гостья, чуть помедлив, нерешительно переступила порог.

– Виталий Павлович, вы дома? – позвала она громко, но ответа не последовало. – Здесь кто-нибудь есть?

Однако тишина не нарушалась ни единым звуком. Никто не отозвался на вопрос Марины.

«Ладно, подождем, – решила она. – Раз дверь не закрыта, значит, он где-то здесь. Может быть, поднялся к кому-то из соседей?»

Марина стояла в ожидании отлучившегося хозяина, оглядывая прихожую и комнаты через открытые двери, насколько ей хватало обзора. Квартира носила следы евроремонта и всевозможных многочисленных улучшений в виде подвесного потолка, новых оконных рам из пластика, стенного шкафа и нестандартной планировки. Несмотря на то что дом был новый и планировка изначально на уровне, хозяин все же постарался переделать все на свой вкус. Весьма, кстати, неплохой. Было видно, что человек дорожил этим местом и прилагал все возможные усилия, чтобы, не покидая родного очага, придать отпущенным ему квадратным метрам как можно больше удобства и комфорта. Надо сказать, это вполне удалось, квартира выглядела весьма респектабельной и современной.

Марина все ждала, изучая достопримечательности прихожей Коваленко. Хозяин так и не объявлялся.

«Куда это он запропастился?» – Гостья уже не скрывала своего раздражения.

Наконец Марине надоело бестолково топтаться на месте, она сделала несколько шагов в сторону открытой двери и заглянула в комнату. То, что ей довелось увидеть, потрясло бы кого угодно…

Справа от двери, у книжного шкафа, на полу лежал ее вчерашний знакомый. Голова его была вся в крови. Крови было много и снизу натекла довольно-таки большая лужа. Руки Коваленко безвольно вытянулись вдоль туловища.

Вероятно, Виталий Павлович, получив удар по голове, отключился и рухнул плашмя, подобно оловянному солдатику. Так и не дождавшись своей записной книжки… Представив себе эту картину, Марина невольно ахнула, втянула сквозь зубы воздух. Перед глазами все будто поплыло, пол под ногами покачнулся, подобно палубе корабля.

Она отвернулась и прислонилась спиной к косяку двери, чтобы не упасть рядом с Коваленко. Долго пыталась взять себя в руки, направив все свои силы на подавление эмоций. Трудно сказать, сколько она так простояла.

Но наконец разум ее победил панику, поднявшуюся в душе. К Марине вернулась способность соображать. Она еще раз взглянула на окровавленную голову, на явно мертвое тело, обвела взглядом комнату…

«Вот черт! – выругалась она неожиданно для самой себя, спохватившись. – Может быть, он еще жив?»

Она подошла к Коваленко и пощупала пульс. Увы, пульса не наблюдалось. Да и дыхания тоже не слышно. Марина невольно оглянулась на дверь. Первым ее желанием было поскорее покинуть жуткую квартиру. То есть просто убежать отсюда сломя голову, от греха подальше… Она сделала было шаг к входной двери.

«А вдруг меня кто-нибудь увидит? – пронеслось у нее в голове. – И решит, что я сбегаю? Хотя меня же все равно никто здесь не знает!»

И она взялась за дверную ручку.

«А машина? Она же стоит во дворе, наверняка уже кто-нибудь заметил! Запомнят номера, по ним легко вычислят владельца, потом этот парень у подъезда меня видел – опознает!!!»

Мысли вихрем завертелись в ее голове, одна тревожнее другой. Марине показалось, что в ее жизни произошла непоправимая катастрофа. Она представила себя в зале суда, где куча каких-то свидетелей тычут пальцем ей в лицо, как преступнице, и наперебой сыплют обвинениями…

От этого видения закружилась голова, и Марине снова стало плохо. Усилием воли взяв себя в руки, она, стараясь ничего не касаться в чужой квартире, достала из сумочки мобильный телефон и набрала ноль-два.

– Да, – услышала она в трубке.

– Милиция? – сглотнув слюну, спросила Марина и не узнала своего голоса.

– Да.

– Волошина, двадцать три, квартира сто девяносто пять, – механически повторила она адрес, который совсем недавно записывала в свой блокнот. – Совершено убийство.

– Убийство кого?

– Человека, – ответила Марина, осознав, как глупо это прозвучало.

В трубке невольно хмыкнули:

– Какого человека? Вы кто? Это вы его убили? Ваша фамилия? – Вопросы лавиной обрушились на Марину, как бьющие по голове ледяные горошины града.

– Приезжайте, и все узнаете на месте! – с трудом подавив вспыхнувшую злость, произнесла Марина.

В душе ее закипело раздражение из-за этой непонятливости и занудства, которыми, по ее мнению, явно страдал сотрудник милиции.

– Ваша фамилия! – требовательно повторил дежурный.

– Строкова Марина Викторовна, – устало произнесла женщина и отключила связь, дабы уберечься от его дальнейших расспросов.

Она стояла столбом в чужой квартире, не зная, что делать дальше. Прикоснуться к чему-либо она не решалась, потому и садиться не стала. К тому же в прихожей не было стульев, потребовалось бы пройти в комнату, чего ей совершенно не хотелось делать. Она боялась вновь увидеть мертвого Коваленко.

Опергруппа прибыла на удивление быстро, Марина даже не успела окончательно измаяться от стояния в прихожей чужой квартиры, оказавшейся для нее столь негостеприимной. Эксперты, оперативники, следователь – квартира быстро заполнялась людьми.

Руководил всем, как поняла Марина, мужчина лет сорока пяти, в форме, с погонами майора. Он представился ей Алексеем Петровичем Костомаровым и сразу же спросил:

– Вы Строкова Марина Викторовна?

– Да, именно так, – подтвердила Марина, чувствуя, что спина ее непроизвольно выпрямляется, а голос звучит непривычно робко.

– Вы нас вызывали? – снова холодно осведомился майор.

На сей раз Марина просто кивнула.

Алексей Петрович тоже как-то неопределенно кивнул и прошел в комнату, оставив Марину в прихожей. Чуть помявшись, она все-таки решилась войти и теперь оглядывалась по сторонам.

На первый взгляд в квартире все было вполне обычным. В комнатах и в кухне царил почти что образцовый порядок. Никаких следов борьбы. Марина искоса взглянула на труп. Создавалось впечатление, что хозяина, чувствовавшего себя в совершенной безопасности под сенью подвесного потолка, кто-то вдруг, прямо как в сказке, совершенно неожиданно ударил сзади по голове чем-то очень твердым и тяжелым, раскроив ему череп.

«У него, у бедняги, наверное, в глазах свет погас быстрее, чем в электрической лампочке, – подумала Марина, неожиданно ощутив жалость к Коваленко. – Как-то все же не укладывается в голове – совсем недавно я разговаривала с ним, живым и здоровым, по телефону, рассчитывала на продолжение знакомства, а теперь… Теперь все эти мысли насчет легкого флирта выглядят нелепо, даже абсурдно!»

Майор хмуро осмотрел мертвого Коваленко и сказал одному из своих спутников:

– Коля, принимайся за дело.

Невысокий квадратный Коля, в рубашке военного покроя с короткими рукавами, но без погон, принялся давать распоряжения и указания, распределяя работу между коллегами. Кто-то принялся тщательно и скрупулезно изучать место преступления, кто-то отправился опрашивать соседей. А совсем молодой паренек-практикант пристроился за столом, чтобы составить протокол осмотра места происшествия.

– Вы как, в порядке? – обратился майор к Марине. – Показания дать сможете?

– Не знаю, – неуверенно произнесла Марина, обрадовавшись человеческому участию. – Понимаете, я ведь только часа два тому назад с ним по телефону беседовала. Мы договорились, что я приеду сюда, а тут…

Марина беспомощно развела руками. Мол, вот какая неприятная штука произошла, но ничего теперь не исправишь, как ни старайся.

– А зачем вы к нему, собственно, приехали? – подозрительно спросил майор.

– Подвозила я его вчера, – ответила Марина.

– Вы давно знакомы? – уточнил Костомаров.

Марина вздохнула и набрала побольше воздуха в легкие, чтобы все объяснить.

– Мы вообще практически незнакомы! – четко произнесла она. – Мы познакомились только вчера вечером! Я отвезла его на вокзал.

– Зачем? – бесстрастно спросил майор.

– Ну, попросил человек подвезти, – досадуя, пояснила Марина. – На вокзал, говорит, опаздываю, жена уезжает. А он, как хороший муж, обещал проводить. Я как раз с работы возвращалась, вижу, мужчина голосует. Ну, и остановилась. Подвезла, а когда домой вернулась, смотрю – он записную книжку в салоне выронил.

– В вашей машине? – уточнил Алексей Петрович.

– Да. Сегодня я по этой книжке позвонила одному его знакомому, узнала телефон и позвонила сюда. Вот, собственно, и все.

– А как вы попали в квартиру?

– Дверь была открыта, – честно призналась Марина.

– Дверь в квартиру открыта? – с сомнением переспросил Алексей Петрович.

– Конечно, – недоуменно пожала плечами Марина. – Неужели вы думаете, что я бы стала ее взламывать? Никто не отзывался. Я заглянула в комнату, а здесь он лежит, мертвый…

– Так, значит, – неопределенно произнес майор, по-видимому, что-то для себя подытоживая. – Интересная складывается картинка…

Он не спеша прошелся по комнате и, оказавшись рядом с экспертом, колдовавшим у трупа, спросил:

– Ну, как дела, что-нибудь есть?

– Ударили его, Алексей Петрович, похоже, вот этим. Вот, смотрите, тут даже кровь видно, – эксперт указал на огромную стеклянную пепельницу размером с пивную кружку, обильно покрытую многочисленными выступающими рубцами по всей окружности.

Эта пепельница напоминала больших размеров шестеренку. Хотя, возможно, это была вовсе не пепельница и предназначение данной стекляшки несло какую-то иную функциональную нагрузку.

– Наверное, не меньше килограмма весит, – добавил эксперт.

– Где ты ее нашел? – спросил его Алексей Петрович.

– Да вот здесь и стояла, – собеседник указал на верх книжного шкафа.

– Так, понятно, – сказал майор, поднося кулак ко рту и придавая лицу задумчивое выражение. – Сергей Сергеевич, а у тебя что?

Сергей Сергеевич, пожилой, полноватый мужчина с лысеющей головой, в отлично сшитом, но уже несколько поношенном пиджаке, поднял голову, отвлекшись от осмотра тела, и вынес свой вердикт:

– Смерть наступила примерно часа два тому назад в результате удара по голове твердым предметом. Черепно-мозговая травма. Более подробно выскажусь после полного осмотра тела.

– Следовательно, у нас такая картина получается, – поделился своими выводами с окружающими Алексей Петрович. – Убийца взял вот эту посудину и одним ударом отправил свою жертву к праотцам, а затем не бросил ее, а аккуратно поставил. Причем не куда-нибудь, а на шкаф! Пусть это и не так уж высоко, но все-таки он мог бы, к примеру, поставить ее на стол…

Майор показал на маленький столик в углу, с лампой под желтым абажуром.

– А может, он ее нарочно на шкаф поставил, подальше от чьих-то глаз? – спросил сотрудник милиции, обнаруживший орудие убийства.

– Да нет! – не согласился с ним Алексей Петрович. – Спрятать мог бы и похитрее. Скорее всего, сам по себе убийца – человек далеко не маленьких габаритов. Ему легче поставить это сюда, чем нагнуться к столику. Да и силы, и нервов у него, слава богу, явно хватает.

– Проходил по двору мужчина, высокий такой, я еще внимание на него обратила. Было в нем что-то такое… очень странное, – вспомнила Марина.

– Что за мужчина? – повернулся к ней майор.

– Высокий, худой, носатый. Нос у него большой. Молодой человек, лет двадцать пять или, может, чуть больше. Так странно все время озирался, глазами стрелял из стороны в сторону.

– Где вы его видели? – прищурился Алексей Петрович.

– Здесь, во дворе. Я подошла к двери, а он мне навстречу вышел из подъезда.

– Что вы еще запомнили? Во что он был одет? Может быть, приметы какие-то особые? – явно оживился майор.

– Светлая ветровка, белая. Под ней футболка, голубая. Брюки темные. А вот обувь я не запомнила.

– Узнать сможете?

– Думаю, да, – кивнула Марина.

– А фоторобот составить? – спросил Коля.

– Не знаю, – неуверенно развела она руками. – Никогда раньше не приходилось. Можно попробовать.

– Ну ладно, хорошо, – вздохнул майор. – Сейчас проедем в УВД, там все и решим.

– В УВД? – Глаза Марины расширились. – И я тоже?

Майор посмотрел на нее как-то, как ей показалось, устало и снисходительно.

– А как вы думали? – произнес он.

– Вы у нас, можно сказать, главная подозреваемая! – весело воскликнул Коля, подмигивая Марине.

Ей, однако, стало не до смеха – в сложившейся ситуации Марина не способна была демонстрировать окружающим свое чувство юмора. Поэтому она решительно повернулась к майору.

– Послушайте! – взволнованно, но твердо произнесла она. – Я вообще-то ничего предосудительного не сделала! Я законопослушный человек, уважаемый, между прочим! У меня документы в порядке! Кажется, это я сама вас вызвала, верно? Я вообще могла ни о чем не сообщать, а просто развернуться и уйти! Вы бы даже никогда не узнали, что я здесь была! И об этом подозрительном типе – тоже! Хотя бы из-за того, что я добровольно помогаю вам, вы могли бы отнестись ко мне уважительно, а не отпускать идиотские шуточки!

– Ну что вы, успокойтесь, пожалуйста, – смягчившись, произнес майор, жестом показывая Коле, чтобы тот унялся. – Мы вам очень благодарны. Но и вы нас поймите тоже: мы обязаны записать все показания, все проверить… Разберемся – и вас отпустят. К тому же вы не арестованы, а лишь задержаны.

– Очень ценное уточнение! – съехидничала Марина. – Только вот не вижу, в чем разница: торчать в УВД, будучи задержанной или арестованной, – по-моему, почти одно и то же! У меня вообще-то дети дома! И муж! И еще работа! И вообще, на каком основании вы меня задерживаете?

– На том, что вы являетесь ценным свидетелем. Свидетелем по уголовному делу о тяжком преступлении, – отчеканил майор, и в голосе его прозвучали металлические нотки.

На Марину эта метаморфоза произвела сильное впечатление, и она ничего не возразила, только поникла и закусила губу, чтобы не расплакаться.

– Кстати, насчет подозрительного типа, – заговорил обычным голосом майор. – Особых примет не заметили?

– У него родинка над глазом. Вот тут, – Марина, пытаясь унять дрожь обиды в голосе, показала, где именно. – Такая… темная.

– Ну, это уже почти фоторобот, Алексей Петрович, – удовлетворенно произнес Коля и, видимо, желая реабилитироваться в глазах Марины, добавил, обращаясь к ней: – У вас прямо глаз-алмаз, девушка!

– Спасибо, – сухо ответила Марина. – За девушку – в особенности!

И отвернулась.

– Да, кстати, а записная книжка покойного, где она? – вспомнил майор.

Марина полезла в сумочку и молча извлекла коричневые «корочки», которые так и не дошли до своего хозяина. Алексей Петрович взял книжку и, перегнув странички, быстренько перелистал, придерживая их пальцем правой руки.

– Ну вот, теперь нам есть что почитать, – удовлетворенно произнес он, впечатленный обилием информации. – Кстати, вы не знаете случайно, куда именно вчера уехала жена убитого?

Марина пожала плечами:

– К матери. Он мне сам сказал…

– К матери… – Майор задумчиво почесал подбородок. – И где живет ее мать?

– Ну уж этого, извините, я не знаю! – раздраженно проговорила Марина. – Как надолго вы собираетесь меня задерживать?

– Там видно будет, – уклончиво ответил Алексей Петрович, убирая книжку в карман, и, смягчившись, добавил: – Не переживайте. Если улик против вас не появится, думаю, вас можно будет отпустить под залог.

«Под залог! – усмехнулась про себя Марина. – Конечно, они поняли, что у меня деньги водятся, вот и заговорили!»

Однако она была рада и этому. Решив больше не спорить с майором и его подчиненными, чтобы не сделать хуже самой себе, женщина опустилась на стул в ожидании, когда закончатся следственные действия в квартире Коваленко. Ждать пришлось около часа, после чего все направились в управление внутренних дел…

* * *

– Я правильно понимаю, под залог вас все-таки отпустили? – спросила я, когда Марина закончила рассказ.

– Да, – кивнула моя собеседница. – Составили фоторобот, еще тысячу раз попросили меня пересказать одно и то же, но потом все-таки отпустили.

– Когда все это случилось? – уточнила я.

– Позавчера. Домой я попала уже ближе к ночи и сразу же вырубилась. Весь вчерашний день приходила в себя, а сегодня поехала на работу. Но никак не могла сосредоточиться и поделилась своей бедой с компаньонкой. Она не меньше меня заинтересована в процветании нашего бизнеса, так что я могу не опасаться, что примется болтать направо и налево. Она рекомендовала мне вас, сказала, что ее знакомые пользовались вашими услугами и остались довольны как расценками, так и результатом. И я больше не раздумывала. Мне нужно решить проблему как можно быстрее. Вы должны меня оправдать! Моя деловая репутация не может пострадать!

– Ну, во-первых, я не судья, чтобы оправдывать вас или признавать виновной, – заметила я. – Во-вторых, я не представитель прессы, чтобы дать опровержение в газетах и раструбить на весь белый свет – вы, мол, невиновны в убийстве. Могу лишь расследовать обстоятельства смерти Коваленко и установить, кто же на самом деле его убил. И если выяснится, что это все-таки сделали вы – это я условно говорю! – поспешила добавить я, увидев, как вспыхнула моя потенциальная клиентка, собравшаяся горячо возразить, – то я никак не сумею обелить ваше имя. Это, кстати, для вас информация к размышлению: нанимать меня для проведения расследования имеет смысл, только если вы и в самом деле не убивали Коваленко.

– Я не убивала! – эмоционально вскричала Марина. – И согласна на ваши условия! Конечно, ищите настоящего убийцу! У вас расценки не изменились? – Она полезла в сумочку.

– Смотря с каких пор, – улыбнулась я и назвала сумму, которую беру за день работы.

– Вот и отлично, – деловито произнесла Марина, доставая солидную пачку денег. – Здесь и за работу, и на дополнительные расходы. И вообще, деньги не проблема. Главное, постарайтесь сделать все побыстрее! Это же невыносимо – ощущать себя под подозрением!

– Отлично вас понимаю и постараюсь сделать все как можно оперативнее, – пообещала я. – Но все-таки ответьте мне еще на несколько вопросов.

– Конечно! – обрадованная моим согласием, кивнула Марина. – Я вся внимание!

– Постарайтесь сосредоточиться, – задумчиво проговорила я, – и вспомнить: каким вам показался Виталий Павлович в день вашего знакомства? Не возникло ли у вас ощущение, что он чем-то взволнован, встревожен, озабочен?

Марина наморщила холеный лобик.

– Он, конечно же, был взволнован, – наконец сказала она. – Но, по-моему, только тем, что опаздывал на вокзал.

– Так-так… Значит, испуга с его стороны вы не заметили?

– Нет, – твердо ответила Марина. – Абсолютно!

– А может быть, наоборот, с его стороны ощущался восторг, эйфория?

– Нет, – подумав, ответила клиентка.

– А о чем вы вообще говорили по дороге? Может быть, он вспоминал кого-то из друзей? Или коллег по работе?

– Да никого не вспоминал! – пожала плечами Марина. – А говорили мы… Ни о чем конкретном – так, пустая болтовня случайных знакомых. – И в интонациях моей клиентки мне послышалось что-то похожее на сожаление.

Порасспрашивав Марину еще некоторое время, я была вынуждена констатировать, что разговор можно заканчивать, так как все, чем она располагала, госпожа Строкова уже рассказала мне. Поэтому я поспешила проводить свою новую клиентку, пообещав ежедневно ей звонить и сообщать, как продвигается расследование.

ГЛАВА ВТОРАЯ

После ухода Марины я задумалась. В принципе вопрос об убийце Виталия Павловича Коваленко не казался мне таким уж неразрешимым, хотя непонятного имелось очень много. Я практически ничего не знала об убитом. Чем он жил, чем увлекался, какие отношения у него были с женой и другими родственниками, коллегами по работе и друзьями, а также какое у него прошлое? Как опытный детектив, я знаю: зачастую именно в прошлом человека, казалось бы, давным-давно забытом, скрываются мотивы и причины убийства. И все это мне предстояло узнать в процессе работы.

Честно признаюсь: мне нравится эта стадия расследования. В ней пока еще не наблюдается того азарта, который обычно охватывает меня, когда ход дела переваливает за середину, однако в ней есть своя особая прелесть. Ощущение некой таинственности, неизвестности, загадки, которую мне не терпится разгадать. Его можно сравнить с чтением интересной книги, когда невольно начинаешь подгонять саму себя – скорее, скорее все узнать! Но в то же время хочется и немного притормозить, чтобы в полной мере насладиться неразгаданной тайной.

А начала я с того, что позвонила своему давнему другу, подполковнику Андрею Александровичу Мельникову, возглавлявшему убойный отдел Кировского УВД. Именно его – Андрея Александровича, Андрея, Андрюху – я всегда считала лучшим партнером в работе. Может быть, оттого, что помнила его зеленым юнцом с погончиками лейтенанта, когда он еще умел наивно краснеть и смущаться, сталкиваясь по работе с амбициозной девушкой, выбравшей профессию частного детектива. А может, оттого, что отношения наши всегда базировались на чистой дружбе, исключающей всякие намеки на фривольность с обеих сторон. Андрюха всегда был настроен ко мне ровно и дружелюбно, порою мне даже казалось, что он воспринимает меня как бесполое существо. Но вот что странно: ни разу при этом меня не охватывало чувство задетого самолюбия, ревности или чего-то еще такого, иррационального, настолько свойственного женщинам! Думаю, что во многом благодаря этому обстоятельству между мной и Андреем Мельниковым сложилась крепкая, искренняя дружба.

Конечно, сейчас Мельников раздобрел, заматерел, прибавилось солидности и вальяжности, особенно после получения звания подполковника. Ему нравилось ощущение важности и значимости собственной персоны. Он полюбил «принять» коньячку и прихвастнуть. Практически и следа не осталось от юношеской застенчивости и наивности. Не было уже идеалистического желания непременно докопаться до истины в любом преступлении, не было рвения и готовности хвататься за любое расследование и заниматься им день и ночь…

Но вместе с тем Андрей сохранил такие ценные для меня лично качества, как человечность, добросовестность и честность. Уж в чем, в чем, а в пособничестве коррупции его обвинить просто невозможно. И за это я уважала Мельникова. А еще – за его всегдашнюю готовность прийти на помощь. Пусть не всегда охотно, пусть порой со вздохами, ворчанием и иными капризами, но Андрей всегда соглашался помочь. Словом, я не могла пожаловаться на подполковника и без тени сомнения набрала его рабочий номер.

Увы, меня поджидало разочарование: Мельников уехал в командировку в Москву, что в последнее время стало не таким уж редким явлением. Однако я сумела дозвониться ему на сотовый, и Мельников любезно препоручил меня своим коллегам. Из разговора мне все же удалось узнать некоторые подробности смерти Коваленко.

Виталий Павлович и в самом деле умер от черепно-мозговой травмы, нанесенной неким тяжелым тупым предметом. Причудливую пепельницу передали экспертам для изучения и вынесения вердикта – ею ли совершено убийство? Но их заключение по этому вопросу еще не готово. В крови Коваленко не обнаружили ни алкоголя, ни наркотиков, ни следов каких-либо лекарственных препаратов. Вот, собственно, и все… Да, еще беседовавший со мной работник убойного отдела сообщил, что им удалось связаться с вдовой Коваленко: она уже вернулась домой, ее допросили.

После беседы с сотрудниками убойного отдела я решила обратиться за помощью в еще одну очень важную для меня инстанцию: к своим двенадцатигранным костям, на которых я гадаю уже много лет и которые ни разу еще мне не соврали. Нужно лишь уметь правильно толковать предсказания. Выработанный за десятилетия опыт позволял мне практически безошибочно определять, о чем в данный момент предупреждают меня мои помощники. И я потянулась к коричневому замшевому мешочку, в котором храню двенадцатигранники. Пара секунд – и косточки на столе.

«5+18+27». – «Вам кажется, что жизнь монотонна, лишена остроты и разнообразия, приключений. Зато она обещает вам спокойствие в будущем, когда страсти улягутся и ценности будут переосмыслены».

Да уж, жизнь моя на данный момент прямо-таки полна спокойствия. Да и выпавшее на мою долю расследование вряд ли сулит какие-то бурные переживания: господин Коваленко представлялся мне вполне добропорядочным рядовым гражданином. Не вижу ничего такого, чтобы ожидать каких-то опасностей.

«Да, но его ведь все-таки убили! – произнес внутренний голос. – Значит, была причина… И что-то знать о ней могут самые близкие люди».

Я решительно набрала домашний номер Коваленко.

– Здравствуйте, – спокойно начала я. – Скажите, могу ли я поговорить с женой Виталия Павловича?

– Да, я вас слушаю, – ответил мне усталый женский голос.

– С вами говорит частный детектив, расследующий смерть вашего мужа, – представилась я, сразу расставив все точки над «i».

– Вот как? – В голосе вдовы послышалось удивление и даже настороженность. – А… Почему вы ее расследуете? Кто вас просил?

– Меня наняла одна знакомая вашего мужа. Случайная знакомая, – поправилась я, в душе досадуя на себя, что сформулировала все так, чтобы фраза прозвучала двусмысленно, и тут же попыталась исправить положение: – Собственно, ее и знакомой-то назвать трудно, поскольку она даже не знала, как зовут вашего супруга. Просто подвезла его на вокзал, когда он спешил проводить вас на поезд. И теперь у нее неприятности: ее подозревают в убийстве…

– Из-за того, что просто подвезла? – усмехнулась женщина, но очень невесело. Сарказма в ее интонации я не заметила.

Я уже открыла было рот, чтобы терпеливо продолжить объяснения, но она неожиданно сказала:

– Знаете что? Подъезжайте прямо ко мне. Думаю, при встрече нам будет проще объясниться.

– Отлично, это, конечно же, лучше всего! – обрадовалась я, и вдова продиктовала адрес, который, собственно, уже был мне известен со слов Марины Строковой.

Заверив женщину, что скоро буду, я быстро собралась, вышла на улицу и села в «Ситроен». Отправляясь в путь, чувствовала себя вполне бодрой и готовой в ближайшие же сроки раскрыть дело. Может быть, потому, что оно на тот момент не казалось мне очень уж изощренным, а может, подействовал свежий летний ветерок, влетавший в приоткрытое окно автомобиля.

Я ехала по залитым солнцем улицам, весело напевая прерванную звонком Марины песенку. Все вокруг меня радовало, казалось каким-то чудесным и удивительным…

Тихонько напевая, я нажала на кнопку домофона. Вскоре я, переполненная бурлившей во мне энергией, уже поднималась по лестнице, принципиально не поехав на лифте.

Вдова Виталия Павловича оказалась женщиной весьма привлекательной, хотя и выглядела несколько крупной. В первую очередь, пожалуй, из-за высокого роста. Тугие полные розовые щеки, гладкая кожа и крепкая фигура – все говорило о том, что на здоровье она не жалуется. При всем при том ее нельзя было назвать полной, скорее статной. Похоже, что за своей комплекцией госпожа Коваленко старалась следить, возможно, даже посещала какие-нибудь спортивные занятия или шейпинг. На вид хозяйке лет под сорок, но она явно молодилась. Это подчеркивали как ее короткие, крашенные в белый цвет волосы, так и одежда: короткая спортивная майка и черные обтягивающие лосины чуть ниже колен. Черты лица дамы чем-то неуловимо напомнили мне трагически погибшую принцессу Диану Спенсер, особенно – лучистыми глазами…

– Здравствуйте, это я вам звонила, – пояснила я хозяйке, стоя на пороге.

Та жестом пригласила меня войти.

– Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, – запоздало представилась я, проходя в комнату.

– Светлана, – ответила вдова. – Проходите, присаживайтесь.

– Простите, если мой визит вдруг показался вам не совсем уместным, – начала я, присаживаясь на мягкий диван.

– Ничего, вы же по важному вопросу, а не просто так, – тихо произнесла Светлана, пожав плечами. Немного помявшись, она все-таки спросила: – А… Та случайная знакомая Виталия, нанявшая вас, – почему все-таки ее подозревают?

– Понимаете, так получилось, что именно она обнаружила вашего мужа, – пояснила я.

– В первый день после моего отъезда? – подозрительно покосилась на меня Светлана.

– Не подумайте ничего такого, – постаралась успокоить ее я. – Просто он оставил у нее записную книжку.

– Записную книжку? Но вы же говорили, что они случайно познакомились… – Подозрения Светланы росли, словно снежный ком.

– Ну да, случайно. – Я отчасти почувствовала себя идиоткой из-за того, что мне приходилось оправдываться перед этой женщиной, словно это я сама познакомилась с ее мужем, отвезла на вокзал, а на следующий день явилась к ним домой… – Он спешил на вокзал, проводить вас – вы ведь уезжали к матери, – и она его подвезла.

– Они что же, с ним давно знакомы?

Я тихонько вздохнула:

– Нет же! Он голосовал на остановке, она и остановилась…

– Как это – остановилась?

– У нее собственный автомобиль, – уже совсем раздраженно ответила я. – Она подвезла вашего мужа на вокзал. Он забыл в ее машине записную книжку, на следующий день эта женщина позвонила ему, пришла сюда, чтобы отдать книжку, а обнаружила труп…

Светлана Коваленко недоверчиво смотрела на меня. Наверное, с ее точки зрения, все, что я рассказала, совершенно невероятно.

– И теперь она наняла меня, потому что ее подозревают в убийстве. Поэтому я и хотела задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете, – радуясь, что мой отчет, кажется, подходит к концу, поспешила я сменить тему.

– Ну, не знаю, – нерешительно замялась Светлана. – Вообще-то со мной уже разговаривали люди из милиции. Они пообещали сделать все возможное, чтобы разыскать убийцу.

– Разумеется! – кивнула я. – И я тоже сделаю все возможное! Тем более что зачастую мы с работниками милиции ведем дело параллельно, сотрудничаем.

– Вы, значит, дружите с ними? – поинтересовалась Светлана.

– Конечно, – улыбнулась я. – А как же иначе?

– И вы хороший сыщик? – В голосе вдовы Виталия Павловича явственно прозвучал скепсис.

– Могу вас заверить, что у меня большая практика в распутывании подобных дел. Причем с положительным исходом. К тому же, заметьте, я не прошу у вас денег – платит моя клиентка. На вашем месте, Светлана, я бы не раздумывала. Решайтесь! Вы готовы помочь мне? А я помогу вам.

– Ну хорошо, – сдалась наконец моим уговорам мадам Коваленко. – Что я должна делать?

– Ответьте, пожалуйста, на некоторые вопросы. Больше от вас ничего не потребуется, – пояснила я, довольная тем, что хоть как-то сдвинулась с места.

– Хорошо, спрашивайте. Что знаю – расскажу, – пообещала Светлана.

– У вашего мужа были враги или недоброжелатели? – начала я.

– Ну, такие, чтобы могли убить, – вряд ли, – с ходу, не думая, спокойно ответила Светлана. – И вообще, за что его было убивать?

– Возможно, он с кем-то что-то не поделил? В жизни всякое случается… А может, случайно стал свидетелем какого-нибудь преступления? Он вам ничего такого не рассказывал? – Я продолжала нащупывать путь, который повел бы меня в направлении разгадки, хотя это и напоминало поиски брода на другой берег незнакомой реки. Если он даже и есть, то под водой все равно не видно. А коли нащупал, то уже не потеряешь и не собьешься – иди себе смело вперед!

– Нет, ничего такого я не припоминаю, – вдруг как-то резко ответила Светлана.

Едва закончив фразу, она, похоже, задумалась, решая, рассказывать мне о чем-то или все-таки не стоит. Я это сразу поняла, каким-то внутренним чутьем.

– Ну, Светлана, вы ведь что-то вспомнили…

Светлана еще минуту помолчала, словно решая гамлетовский вопрос: исповедоваться незнакомому человеку или нет?

– Да, был… странный случай, – после паузы призналась мадам Коваленко. – И даже не один. Недели три тому назад повадился кто-то Виталию звонить. Мужчина какой-то. Похоже, он угрожал моему мужу. Что-то требовал от него… Я спрашивала несколько раз, в чем дело, а он все молчал или отвечал: «Не беспокойся, это мои проблемы, ничего страшного, я сам разберусь». Ну и дальше в таком же духе.

– Когда это, вы говорите, началось? Недели три назад? – Я насторожилась, так как хорошо понимала, что не бывает дыма без огня. Может, это и есть тот самый «дым»?

– Да, три недели тому назад, – повторила Светлана. – Мы как раз только с дачи приехали, устали очень. Да и… сердитые были. А тут еще эти звонки…

– Угу, понятно, – кивнула в ответ я. – А почему сердитые? На даче тоже неприятности какие-то произошли?

– Да так, – вяло пожала плечами Светлана. – Бочку какие-то мальчишки опрокинули.

– Какую бочку?

– У нас на участке стоит железная бочка для воды. Так вот, кто-то баловался и свалил набок. Ребята ведь сейчас знаете какие: совсем зеленые, а ростом – под два метра. Не знают, куда свою силу девать.

– Понятно, – снова кивнула я. – Как, по-вашему, муж ваш знал, кто ему звонил?

– Не думаю. Во всяком случае, мне так не показалось.

– Скажите, Светлана, нет ли среди ваших знакомых молодого человека лет тридцати, с родинкой? Вот тут, над левым глазом, – я показала пальцем.

– С родинкой? – Вдова опять задумалась. – Да, вы знаете, есть. Это знакомый Виталия, его зовут Саша Масленников. А что, вы думаете, он может иметь к этому какое-то отношение?!

– Сейчас я вам ничего не могу сказать. – Я решила, что не стоит пороть горячку, пока все окончательно не выяснится.

К тому же, кто знает, как поведет себя эта женщина. Вдруг примется сама бегать за этим их знакомым и угодит в такую же историю, как и ее невезучий супруг.

– Какой он из себя, этот ваш Масленников? – решила уточнить я. – Такой высокий, светловолосый?

– Да, высокий, светловолосый, – кивнула вдова.

«Так. Прямое попадание, – обрадовалась я. – Интересно, милиция уже успела до него добраться? Судя по реакции мадам Коваленко, им это и в голову не пришло. А ведь Марина Строкова сообщила все приметы этого человека еще в день убийства! Да и фоторобот помогла составить. Ничего не скажешь, работнички… Или обрадовались, что начальство в Москву укатило, расслабились?» – подумала я, имея в виду Мельникова.

– Где живет Масленников? – спросила я.

– Вот этого я, к сожалению, не знаю, – призналась хозяйка.

Досадно! Разыскивать нужного Александра Масленникова через адресный стол можно очень долго…

– Чем он занимается? Где работает? – принялась я искать иные ходы.

– Насколько я помню, работает он, если можно так сказать, сам у себя, – туманно выразилась Светлана. – У него то ли свой магазин, то ли мастерская. Граверная или часовая. Я, честно говоря, не помню. Да и, откровенно говоря, никогда этим не интересовалась.

«Странное безразличие к знакомым мужа», – прокомментировала про себя я. Хотя, справедливости ради, тут же отметила, что, возможно, Александр Масленников не входил в круг ближайших друзей Виталия Коваленко.

– И где мастерская находится, тоже не знаете? – спросила я, догадываясь, каким, скорее всего, будет ответ.

– Понятия не имею, – тут же подтвердила Светлана мои предположения.

– Может, у вас есть какие-то общие знакомые? – не сдавалась я. – С Масленниковым, я имею в виду.

– Надо подумать, – наморщила лоб мадам Коваленко. – Постойте, Марлен, наверное, знает, где его найти. Наверняка. Он-то, собственно, Виталия с ним и познакомил.

– Кто такой Марлен? Как его найти? – быстро спросила я.

– Он директор одного из магазинов «Уют-Тар», того, что возле Политехнического института. Ну, знаете, мебель, отделочные материалы и прочие товары для дома. В свое время он нам здорово помог с переустройством квартиры. Но это не его магазин. Он, если можно так выразиться, лицо вольнонаемное. Я вам сейчас дам его адрес.

Чтобы не терять время, я предложила свой блокнот и авторучку, и Светлана быстро написала в нем несколько строк.

– Это его домашний адрес. Адрес магазина я, к сожалению, не знаю. Поедете к Политехническому институту и там спросите.

– Спасибо, кажется, я знаю этот магазин, – вспомнила я.

Я взяла блокнот и перечитала адрес, написанный крупным красивым почерком.

– Да, и вот еще что… Голос человека, угрожавшего вашему мужу по телефону, не мог принадлежать Масленникову? Подумайте хорошенько.

– Трудно сказать, – поразмыслив, ответила собеседница. – Я его почти не слышала. Но думаю, что навряд ли. Муж бы наверняка его узнал.

– А как ваш муж его называл при разговоре?

– Никак, – отрицательно покачала головой Светлана.

– Скажите, пожалуйста, у вас есть дети? – перевела я разговор на другую тему.

– Да, у нас взрослая дочь, – ответила Светлана. – Но она живет и учится в Москве. Она у нас, знаете ли, девочка амбициозная, да и Виталий очень хотел, чтобы она получила хорошее образование… Я, признаться, была против, но Алена настояла на своем. Она всегда настаивает. Одним словом, окончила в прошлом году школу и уехала. И, представьте, довольно удачно устроилась! – с каким-то удивлением воскликнула Коваленко. – Во-первых, поступила в институт, правда, на заочное, но она и не собиралась на дневное! Ей же нужно еще и работать, в Москве такая дорогая жизнь! Очень много уходит на оплату жилья…

– А она снимает жилье? – машинально спросила я.

– Да, небольшую квартирку на окраине. Но ей и в этом повезло! – снова воскликнула Светлана. – Случайно нашлись люди, сами они в Москве не живут, а квартиру сдают, и весьма дешево. По столичным меркам, конечно, – уточнила она.

– И что же, она работает, то есть сама себя содержит? – полюбопытствовала я.

– Да, она работает кассиром в банке – учится на экономиста. Но, конечно, полностью содержать себя не может. Зарплата у нее небольшая, она же еще не дипломированный специалист. Нам с Виталием приходилось помогать ей материально. Он регулярно отсылал ей деньги, каждый месяц. А теперь… – она глубоко вздохнула и смахнула со щеки слезу. – Даже не знаю, что теперь будет! Я без мужа уже не смогу ей помогать! Придется девочке надеяться в первую очередь на себя. У меня даже была мысль – забрать ее домой, в Тарасов, но она и слышать об этом не хочет, – со вздохом развела руками Светлана. – Упрямая очень.

– Она в курсе, что ее отец умер? На похороны приедет? – уточнила я.

– Да, конечно, – закивала Светлана. – Хотя поначалу она растерялась, говорила, что ее не отпустят с работы, но все-таки договорилась. Так что послезавтра должна быть здесь. Правда, всего на один день, но тут уж что поделаешь!

– Ну что ж, Светлана, – заключила я, – надеюсь, все, что вы мне рассказали, поможет в поисках убийцы вашего мужа. – Я улыбнулась.

Затем я подхватила свою сумочку и направилась к выходу. Похоже, в данном конкретном случае все ясно. Александр Масленников успел побывать на месте преступления – его видела Марина Строкова. И даже если, допустим, он не убивал Коваленко, то почему он тогда быстро унес ноги, не обратившись в милицию с сообщением о случившемся? Возможно, конечно, что он попросту побоялся стать первым подозреваемым. А может быть, и в самом деле существовали какие-то причины для подобных подозрений? Так сказать, имелся мотив… Словом, следует проверить алиби Масленникова. Для этого достаточно просто найти его и опознать. И хорошо бы мне самой взглянуть на составленный Мариной Строковой фоторобот…

– Да, чуть не забыла, – спохватилась я уже в прихожей. – Ответьте мне еще на такой вопрос. После убийства вашего мужа из дома у вас ничего не пропало? Я имею в виду, из квартиры? Возможно, у вас хранилось что-то ценное или просто большая сумма денег?

– Нет, – коротко ответила Светлана, демонстрируя мне свое подчеркнутое безразличие к вероятности причиненного ей материального ущерба. – Меня уже спрашивали об этом в милиции.

Я вежливо попрощалась со Светланой, заверив, что приложу максимум усилий для того, чтобы найти убийцу ее мужа. На всякий случай напоследок поинтересовалась местом работы Виталия Павловича.

Выйдя из подъезда, я решила, что не стоит терять время, и сразу же взяла курс на магазин «Уют-Тар», где работал Марлен Андреевич Покровский. Именно так гласила запись, сделанная в моем блокноте рукою вдовы Виталия Коваленко.

* * *

Магазин «Уют-Тар» был довольно большим. Он располагался на первом этаже жилого дома и занимал, кажется, несколько бывших квартир, глядя на улицу огромными стеклянными витринами. Можно сказать, витрины были его стенами. Над входом красовалась помпезная надпись, сделанная из шести металлических букв, которые меняли цвет, становясь то белыми, то красными, в зависимости от угла зрения. Таких магазинов в Тарасове несколько. Разбросаны они на приличном расстоянии друг от друга, в нескольких районах города.

Я вошла в стеклянную дверь и обратилась к первому же попавшемуся продавцу, шустро сновавшему по торговому залу:

– Скажите, пожалуйста, я могу увидеть Марлена Андреевича?

– Сейчас, подождите минутку, – услужливо ответил облаченный в футболку и легкие серые брюки молодой человек, окинув меня быстрым оценивающим взглядом.

Он покинул зал, оставив его на попечение своих коллег, и, миновав прилавок, скрылся за дверью. Я осталась в обществе многочисленных покупателей и продавцов, которых, казалось, было не меньше, чем клиентов: яркая униформа торговых работников пестрела повсюду.

Везде стояла самая разнообразная мебель: стенки, гарнитуры и просто неукомплектованные штучные экземпляры столов, тумбочек, шкафов, образуя некое подобие лабиринта. Вдоль стен выстроились рядами ковровые покрытия всевозможных расцветок, рулоны линолеума, унитазы, раковины, напольные вентиляторы, плинтусы и много чего еще. На прилавках под стеклом расположилась всякая мелочовка: дверные замки, розетки, лампочки, всевозможные инструменты, так необходимые человеку в быту. За спинами продавцов поднимались под самый потолок многоярусные полки, загруженные так, что на них не было видно ни одного пустующего места. От изобилия утвари зал словно бы испытывал недостаток освещения, несмотря на стеклянные окна-стены. Обоняние улавливало своеобразное «магазинное» амбре. Нос мой приятно щекотал некий коктейль, состоявший из ароматов, источаемых лакокрасочными материалами, и запахов резины, пластмассы и свежего дерева.

Через минуту услужливый продавец вновь появился. Теперь он сопровождал невысокого юркого господина с лукавыми серыми глазками и аккуратно подстриженными усиками, в черном костюме, при галстуке. Продавец указал на меня и что-то при этом сказал.

– Это вы меня спрашивали? – поинтересовался незнакомец, приблизившись ко мне.

– Да. Вы Марлен Андреевич? Здравствуйте.

– Чем могу помочь? У вас ко мне какое-то дело? – полюбопытствовал Покровский, источая и голосом, и взглядом доброжелательность, но при этом сохраняя известную степень достоинства.

Такое поведение будто говорило: «Я готов вам услужить, но только если это не покажется мне унизительным».

– Меня зовут Татьяна. Я по поводу Виталия Павловича Коваленко.

Покровский, услышав эту фамилию, мгновенно помрачнел, насупился и мелко закивал головой, как бы демонстрируя высокую степень своей озабоченности и скорби.

– Дело в том, что мне нужен его знакомый – Александр Масленников, если я не ошибаюсь. – Я сделала вид, что не сразу вспомнила его фамилию. – У меня к нему имеется кое-какое незавершенное дело. А после смерти Виталия… в общем, не знаю, как его найти. Дело в том, что я, можно сказать, действовала исключительно через Виталия.

Директор магазина как-то недоверчиво взглянул на меня и, выдержав паузу, произнес:

– Да, жалко, что так случилось.

Непонятно, что он имеет в виду: или это сожаление об отошедшем в мир иной друге, или же о том, что я в своих предполагаемых «делах» с Масленниковым действовала при посредничестве Коваленко.

– А зачем вам Масленников? – поинтересовался Покровский. – Не иначе, он пообещал достать для вас золотой брегет с кукушкой?

– Вы почти угадали, – подыграла ему я, широко улыбаясь.

– Хорошо, идемте ко мне в кабинет. Я напишу адрес, – склонил голову Покровский, демонстрируя на сей раз учтивость и готовность помочь.

Мы проследовали в небольшую, по-домашнему уютно обставленную комнату. Ее убранство как-то не очень настраивало на деловой лад.

«Значит, все-таки у Масленникова часовая мастерская», – сделала я вывод из шутки Марлена Андреевича. И тут же получила дополнительную подсказку.

– Вам нужно знать, где он живет или адрес магазина? – уточнил Покровский, готовясь исполнить свое обещание.

– Давайте и то, и другое, – решила я не мелочиться. – Жаль, конечно, что так с Виталием получилось…

– Вот, пожалуйста, – протянул он мне листок. – Вообще-то я думал, что всех знакомых Виталия знаю.

Я сыграла легкое смущение и посмотрела на запись. «Масленников Александр Григорьевич», – размашисто было написано на бумажке, а дальше шли адреса – домашний и рабочий.

– А что вам от Шурика надо? – еще раз поинтересовался Покровский. – Странно, я и не представлял, что они снова законтачили. Он же такой трудный человек! Иной раз легче пуд соли в одиночку съесть, чем с ним договориться.

– Кто? Масленников?

– Да, – категорично согласился Покровский. – Любит делать проблему из любого ничтожного пустяка.

– А может быть, просто человек предусмотрительный? – вежливо предположила я, удивляясь, что Марлен Андреевич вот так, с ходу, дал мне отрицательную характеристику. – Бывают же люди, полагающие, что лишний раз подстраховаться – делу не повредит. – Я понятия не имела, о чем мы беседуем, действовала чисто интуитивно.

– Вы с ним незнакомы, – предостерегающе поднял вверх указательный палец Покровский. – Посмотрим, что вы скажете, когда узнаете его поближе! Так-то он человек на первый взгляд неплохой. Но иногда его заклинивает. Как любит говорить современная молодежь – полнейший тормоз.

Покровский улыбнулся, демонстрируя благородные морщины на своем лице. А меня эта информация скорее порадовала – я сочла, что небольшой приступ болтливости вполне можно использовать, если умело подыграть, чтобы выведать еще что-то о последнем посетителе квартиры Коваленко.

– Ну если бы он действительно был таким… – скептически посмотрела я на Покровского, – то вряд ли смог бы завести такое дело. Я имею в виду магазин. Тем более что он еще такой молодой.

– Что? – удивился Марлен Андреевич. – Да ему тридцать четыре! Это он просто выглядит как огурчик. От природы так устроен. А что касается магазина… Я, конечно, не гений, признаю. Но вот лично у меня большие сомнения по этому поводу. Как давно он владеет магазином? Уже десять лет! Откуда у двадцатичетырехлетнего мальчика могли взяться такие деньги? Да ему и заложить-то тогда было нечего.

Покровский снисходительно посмотрел на меня, как будто это мне нечего заложить, чтобы открыть собственное дело.

– Кто бы ему ссуду дал! – продолжил разоряться Марлен Андреевич. – Видно, какой-то солидный дядя из «старых», чтобы не смущать окружающих своими доходами и не привлекать внимания соответствующих органов, нашел такого вот Шурика, который только изображает из себя хозяина. А вот примутся искать источник доходов и, не ровен час, обнаружат, что все далеко не так гладко.

Было невооруженным глазом видно, что упомянутый магазин часов просто камнем поперек горла стоит у моего собеседника. Это, как видно, и вызывало неприязнь со стороны вольнонаемного работника торговли. Настолько сильную, что он не мог ее скрыть даже при мне, совершенно, в сущности, постороннем человеке. Представляю, как он перемывает кости Масленникову в компании людей близких!

– Ну, об этом судить я не могу, – вежливо сказала я.

Признаться, мне не очень хотелось огульно заклеймить человека, беспочвенно подозревая его во лжи. Уж тем более потому, что лично с Александром я совсем незнакома. Меня несколько насторожили как неприкрытая зависть Марлена Андреевича к Масленникову, так и его готовность посплетничать на его счет с незнакомой женщиной. Или это просто черта характера? Так или иначе, но стоит попробовать использовать ее в своих целях…

– Вы знаете что-то конкретное? Или это просто ваши предположения? – поинтересовалась я.

В ответ собеседник как-то неопределенно пожал плечами. Я так и не поняла, что означал этот жест.

– Виталий всегда отличался некоторым либерализмом по отношению к людям, – продолжал Покровский давать характеристику на своих приятелей. – Знаете, как говорится, не судите, да не судимы будете – это как раз про него!

«Вот вам бы как раз и не мешало этому поучиться!» – невольно усмехнулась про себя я, но ничего не сказала: разговорчивость Покровского могла сослужить мне полезную службу.

– Хотя и у них частенько случались периоды весьма прохладных отношений, – тем временем продолжал разглагольствовать тот. – Я-то думал, что Шурик до сих пор, ну я имею в виду до последнего времени, на Виталия дуется.

– За что?

– Да случился между ними один эпизод… – помявшись, неопределенно заговорил Покровский, косясь на меня. – Ах, право, мне не очень хотелось бы о нем вспоминать!

Но по выражению его юрких серых глаз я видела, что Покровский прямо-таки горит желанием вдоволь пройтись как по Масленникову, так и по Коваленко.

– Расскажите, пожалуйста, Марлен Андреевич! – заговорщическим шепотом попросила я, решив подыграть директору магазина.

Покровский сделал вид, что дал себя уговорить, и начал с деланым вздохом:

– Ой, ну хорошо, хорошо. Тем более что это уже в прошлом. Одним словом, Масленников как-то решил расшириться. Магазинчик-то у него все же небольшой, прямо скажем, – злорадно заметил он. – А деньги где взять? Подумал Шурик, подумал и обратился к Виталию. Попросил ссуду – на полгода и под проценты. Но Виталий ему отказал.

– Почему? – поинтересовалась я.

– Ну, Шурику он сказал, что у него много своих незакрытых дыр – ремонт, да и дочери нужно помогать… Она как раз собиралась в вуз поступать. Но я думаю, что все же отказал он из-за личных черт характера Масленникова. Он же безответственный человек! И Виталий прекрасно об этом знал!

– Но ведь Александр, наверное, расписку бы написал, – вставила я.

– Ха! – хлопнул себя по коленке Покровский. – Расписка – не деньги. Ею сыт не будешь.

– То есть вы предполагаете, что Масленников кинул бы своего друга? – не скрывая неприязни, уточнила я.

– Ну, я бы не стал так выражаться! – пошел на попятную Марлен Андреевич. – Просто он мог не рассчитать собственные финансовые возможности. А потом кормить Виталия «завтраками». Я же говорю – безответственный человек!

– Как же такой безответственный человек десять лет управляет часовым магазином? – спросила я.

– Ну, так это же его, родное! – усмехнулся Покровский, которому снова наступили на любимую мозоль. – И потом, с чего вы взяли, что он там ведет себя образцово? Тоже, знаете ли, может взять и просто исчезнуть. А дела переложить на сотрудников.

– Куда исчезнуть? – удивилась я.

– Кто его знает! – махнул рукой Покровский. – Да просто надоест ему все – он и решит отдохнуть несколько дней. А работу другие делают. Он и вам, видите, что-то пообещал – а сам не сделал!

А во взгляде его читалось: «Вот если бы у меня был свой личный магазин, я бы никогда не поступал так легкомысленно!»

– И что же? – решила я вернуться непосредственно к конфликту между Масленниковым и Коваленко. – Александр обиделся на Виталия?

– Конечно, обиделся, а как же! – подхватил Покровский. – Он вообще обидчивый тип. Считает, что ему все помогать обязаны, просто по дружбе. А почему Виталий, собственно, должен давать ему деньги? Что у него, своих проблем не было?

– А что, были? – тут же спросила я, пристально глядя на Марлена Андреевича.

– Ну… – вновь стушевался Покровский. – Я просто имел в виду, что Виталий – человек семейный, значит, у него постоянно возникают какие-то нужды. Машина, опять же, вложений требует. Да мало ли что! А Шурик разобиделся в пух и прах. Демонстративно потом с Виталием не общался, даже в разговорах со мной избегал упоминаний. Хотя, я вам честно скажу… – Покровский наклонился ко мне: – Виталий тоже тот еще жлоб был! У него снега зимой не выпросишь! Это я без всяких там обид говорю, просто констатирую факт!

– Понятно, – усмехнулась я, убедившись, что судьба послала мне встречу с редкостным сплетником. Я уже давно убедилась, что мнение насчет того, что только женщины любят сплетничать, – миф! Мужчины (некоторые) это занятие просто обожают. – И что же, они так и не помирились?

– Вот этого я не знаю, – покачал головой Покровский.

– Масленников не обращался к вам с просьбой о деньгах? – полюбопытствовала я.

– Ко мне? – неподдельно изумился Марлен Андреевич. – Помилуйте, откуда у меня деньги? Я же здесь просто подневольное лицо, это только считается, что я директор, а у меня есть руководство, которому я подчиняюсь! И основной доход идет хозяевам магазина, я лишь получаю оклад и проценты – очень, поверьте, небольшие, – и все!

– Хорошо, хорошо, – отмахнулась я, поскольку финансовые проблемы Марлена Андреевича были мне, в сущности, неинтересны. – Когда Александр встречался с Коваленко в последний раз, вы не знаете?

– Не знаю, об этом вам лучше спросить у самого Масленникова, – быстро ответил Покровский и вдруг внимательно посмотрел на меня: – Скажите, а почему вы так интересуетесь их взаимоотношениями? – спросил он с интересом. Но все же, как мне показалось, без подозрения.

– Просто увлекаюсь психологией, – с улыбкой ответила я, решив пока не раскрывать всех карт, и перевела разговор со скользкой темы: – Масленников сейчас не очень сильно занят? Может быть, я тоже попаду, что называется, не под настроение?

– Ну, если ждать, пока попадешь под его настроение, то можно вообще не дождаться! – пренебрежительно произнес Марлен Андреевич. – Так что не беспокойтесь и просто поезжайте к нему.

– Кстати, вы сами давно его видели? – полюбопытствовала я.

– Да с неделю назад где-то, – задумчиво поскреб гладко выбритый подбородок Покровский.

– Что ж, спасибо вам большое. Извините, что отняла у вас время.

– Да что вы, какие пустяки! – Покровский из завистливого субъекта вновь превратился в приятного, деликатного человека с обостренным чувством собственного достоинства. – Вот, кстати, моя визитка. Возможно, и я смогу вам когда-нибудь пригодиться, – с улыбкой вручил он мне картонный прямоугольник.

Я поблагодарила его и, раскланявшись, отправилась на поиски высокого блондина с неуживчивым характером.

Я переехала на «Ситроене» через трамвайные пути и, оказавшись на широкой оживленной автомагистрали, двинулась в обратном направлении.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

К магазину часов я добралась бы быстрее, чем до дома, где жил Масленников. Да и застать его в этот час на рабочем месте более реально. Меня весьма волновал составленный Мариной фоторобот неизвестного худого мужчины, с которым она столкнулась у подъезда дома Коваленко. Мне очень хотелось предварительно с ним ознакомиться, дабы при встрече сравнить изображение с Масленниковым «в натуре». А вдруг это все-таки не он? Поколебавшись, я все же набрала номер РУВД. На мою просьбу – посмотреть фоторобот – милиционеры коротко посоветовали подъехать к ним, что я немедленно и сделала.

Увы, все фотороботы, на мой взгляд, грешат тем, что люди на них выглядят какими-то неживыми, словно на несколько раз перепечатанной фотографии, которая в результате многократного копирования утрачивает индивидуальные черты человека. Стандартное лицо, такое может, в сущности, подойти кому угодно… Все-таки я засунула один распечатанный экземпляр себе в сумку, на всякий случай. И двинулась к магазину часов, хотя еще толком не знала, как поведу себя при встрече с Масленниковым и каким образом ему представлюсь.

«Как говорится, действуем по обстоятельствам», – решила я.

Магазинчик представлял собой маленькое симпатичное помещение с двумя большими окнами по обе стороны двери, которые одновременно являлись и рекламными витринами.

Я вошла и направилась к застекленным прилавкам, где на черном сукне был разложен товар. За кассой сидела продавщица лет тридцати пяти, весьма неказистой внешности. Совершенно неприметное лицо, короткие черные кудри, скромный темно-синий костюм. Слева, в отдельной кабинке, уединился часовых дел мастер. Склонившись над очередным заказом, он демонстрировал покупателям через стеклянную перегородку свою начинавшую лысеть голову. Хотя, судя по цвету волос, до преклонных лет ему еще весьма далеко.

– Скажите, пожалуйста, я могу видеть Александра Масленникова? – обратилась я к невзрачной труженице прилавка, стерегущей кассовый аппарат.

– А его нет, – уведомила она меня тоном, подобающим в разговоре с друзьями и близкими ее непосредственного начальства.

– Когда он будет?

– Не раньше, чем на следующей неделе.

Такой ответ меня обескуражил: удивила манера хозяина вести дела. Я вспомнила высказывания Марлена Андреевича о безответственности Александра Масленникова как руководителя и человека и подумала: может быть, в этих словах содержалась определенная доля истины, не все ведь можно списать на обыкновенные сплетни…

Но делать нечего. Оставалось одно – нанести визит знакомому Коваленко, в день убийства зачем-то отиравшемуся у подъезда убиенного. Покинув магазин, я отправилась на улицу Жуковского, питая надежду застать Масленникова дома.

«Все-таки какой-то он странный, этот Масленников, – размышляла я по дороге. – Каким бы оригиналом он ни был, кое-что тут все-таки совсем не вяжется. Непонятно, что он делал в квартире Коваленко? И если все же убил не он, чего именно тогда так испугался? Ведь Масленников явно был встревожен, по словам Марины, во всяком случае. И потом – никому о смерти Коваленко он не сообщил! А ведь это был его хороший знакомый. Может быть, даже друг. Вероятно, причина – в особенностях характера Масленникова, столь не импонирующих Марлену Покровскому? Или за его странным поведением кроется какая-то другая тайна. Связанная с деньгами, например».

Одним словом, мне еще предстояло во всем разобраться.

Мой «Ситроен» уверенно поднимался по склону горы. Затем я свернула, достигнув долгожданного перекрестка. Улицы тут слегка покаты: очертания дворов, газонов, дороги и тротуаров плавно изгибались. Многоэтажные дома старались удержать равновесие, как и придорожные столбы.

Сколько я жила в Тарасове, столько же времени не переставала удивляться: как можно ежедневно передвигаться по таким холмам? Как-то неудобно себя чувствуешь, когда тело твое расположено, мягко говоря, не вполне перпендикулярно к земной поверхности.

Оказавшись перед дверью квартиры владельца магазина часов, я нажала на кнопку звонка, оповещая жильцов о своем появлении.

– Кто там? – послышался спустя некоторое время из-за двери детский голос.

– Могу я видеть Александра Масленникова? – громко и четко произнесла я, чтобы каждое слово достигло ушей ребенка.

Дверь тихонечко отворилась, и на пороге появился молодой человек лет семи или чуть старше, с пшеничного цвета шевелюрой на голове.

– А папы нет дома, – «обрадовал» он меня.

– Кто там, Толик?

Дверь приоткрылась пошире, и я увидела молодую женщину, весьма миловидную, такую же светловолосую, с прямой челкой и стянутыми на затылке то ли в узел, то ли в хвост волосами. На ней была коротенькая белая футболка и новые синие джинсы с заниженной талией, обнажавшие полоску светлой кожи. Во всем больше чего-то подросткового, нежели женского.

– Вам кого? – спросила она.

– Александр Масленников здесь проживает? – спросила я.

– Да, здесь, – подтвердила эта не по годам непосредственная на вид женщина.

– Я могу с ним поговорить?

– Его нет дома.

– Где мне его найти? Он мне очень нужен… Мы договорились, что он достанет мне старинные часы, я уже отдала задаток… – затараторила я, дабы сразу убедить супругу Масленникова, что с ее мужем меня связывают чисто деловые отношения.

В моих словах действительно была доля истины – Масленников мне требовался позарез. Его персона все больше и больше интересовала меня. Как участника этого дела, разумеется.

Девушка ответила не сразу, как бы решая – сказать или не сказать? Наконец она произнесла:

– Его нет в городе. Он уехал в командировку, в Пугачев.

У меня, наверное, сделался такой вид, словно мне сообщили, что Масленникова я найду на Марсе.

– Когда? Сегодня?

– Нет. Четыре дня тому назад, – огорошила меня блондинка с прямой челкой.

«Прямо как в сказке, – ошарашенно подумала я. – Чем дальше, тем загадочнее. А девчонка-то, а? Врет и не краснеет! С чего бы? Очень подозрительно! Особенно в свете недавнего события».

– Когда же я его увижу?

– Ну, он обещал вернуться в воскресенье. Не раньше.

И она решительно закрыла дверь, на прощание с подозрением взглянув на меня. Что в принципе понятно. Женщина всегда склонна видеть в другой соперницу. Однако, возможно, подозрительность в данном случае имела совершенно другие корни.

Но так или иначе я осталась, что называется, несолоно хлебавши. И как быть теперь?

Выйдя на улицу и сев в машину, я принялась анализировать увиденное и услышанное. Чем дольше я думала, тем четче складывались выводы.

Во-первых, меня очень заинтересовало поведение мальчика, присутствовавшего при разговоре. Уж больно естественно он держался. Будто в словах матери не содержалось никакой лжи.

Я достала мобильный телефон и, взглянув на визитную карточку Покровского, решительно набрала рабочий номер своего нового знакомого, намереваясь внести ясность в вопрос о местонахождении человека с родинкой.

– Марлен Андреевич?

– Да, я слушаю…

– Это вас снова Татьяна беспокоит. Простите, не подскажете ли, где еще я могу найти Масленникова? Дело в том, что ни дома, ни в магазине его нет.

– О, это трудный вопрос, – признался Покровский. – Лично я могу назвать таких мест с десяток. А вы спросите у его жены. Или она тоже не в курсе?

– Знаете, как-то странно, – поделилась я. – Она говорит, что он четыре дня тому назад уехал в Пугачев, в командировку.

– Ах, вот в чем дело! – слегка хохотнул Покровский. – Тогда все ясно. Если Масленников действительно вам так нужен, я скажу, где его найти. Но при одном условии.

– Каком? – заинтересовалась я.

– На меня не ссылайтесь. Я вам ничего не говорил!

– Хорошо, – спокойно согласилась я.

– Скорее всего, он в Вишневке. Если ехать из центра к нашему магазину, то это в тех краях… Вы знаете, где кинотеатр «Родина»?

– Да, знаю.

– От шоссе свернете в сторону кинотеатра, и дальше прямо вдоль трамвайных путей. Третий по счету дом, номера я не помню, но он очень заметен: весь из красного кирпича. Там живет женщина по имени Галина. Галина-малина… – снова хохотнул он. – Вот у нее-то он, скорее всего, и проводит свою «командировку». Но я вам ничего не сообщал! – вновь предупредил меня отзывчивый Марлен Андреевич.

Я заверила, что буду молчать как рыба, поблагодарила, попутно подумав, что фрукт, похоже, еще тот. Вот так, первой встречной выкладывать все, без всякой оглядки! Как будто он норовит насолить своему другу. Одним словом, господин Покровский оставил довольно-таки неблагоприятное впечатление. Но, в конце концов, это их дела. Главное для меня – информация, и Марлен Андреевич мне ее предоставил. А его уровень порядочности пусть остается на его совести. Собственно, как и у Масленникова, который банально скрывается от семьи, заявив о своем отъезде…

Вдоволь накатавшись по городу, я пришла к выводу, что чашка кофе мне сейчас совсем не повредит. А посему, прежде чем продолжить поиски интересующей меня личности, ведущей тайный образ жизни в течение последних дней, я решила взять тайм-аут и заглянула в одно небольшое уютное кафе.

Неспеша выпив две чашки кофе под негромкую музыку, я ощутила просветление в мозгах и прилив бодрости.

«Ну что, господин Масленников, быть может, на этот раз я вас все-таки увижу?» – произнесла про себя, поднимаясь из-за столика.

Теперь я чувствовала себя готовой к продолжению поисков…

* * *

Дом в Вишневке представлял собою крепкое строение из красного кирпича. Такой простой, прямоугольный, что называется, без затей. Красные стены, серая крыша и такой же красный, почти под цвет кирпичей, высокий металлический забор с дверью и широкими воротами. Дверь оказалась незапертой.

И хотя я нигде не заметила надписи, предупреждающей о наличии за забором злой собаки, все же сразу войти поостереглась. Несколько секунд помявшись у порога, наконец решилась и, приоткрыв дверь, ступила в частные владения. Собачья будка во дворе была. Имелся и сторожевой пес на цепи, причем породистый. Но, похоже, я попала сюда во время собачьей сиесты. Псина отсыпалась в своей будке, не желая отвлекаться на какие-то второстепенные мелочи вроде незнакомых дам, заглянувших к хозяевам во двор.

Я поднялась на крыльцо, которое, кстати говоря, тоже было красным – такая вот незатейливая цветовая гамма. И уже хотела было постучать в дверь, но тут заметила кнопку звонка, неприметно расположившуюся справа.

Я позвонила. Никто не появился. Позвонила еще, теперь уже несколько раз подряд. Наконец в ответ на дребезжащий звук звонка кто-то по ту сторону двери подал признаки жизни, осторожно выглянув в окно. Лица я не увидела, а вот меня, кажется, успели рассмотреть, потому что раздался голос:

– Сейчас иду, минуточку!

Голос принадлежал женщине. Вскоре на пороге предстала и сама хозяйка красного домика – довольно-таки молодая особа, с миловидным, но, в общем-то, вполне обычным лицом, на котором выделялись разве что красивые серые глаза.

– Вам кого? – почти пропела она, оглядывая меня, однако, с явным подозрением.

Она была в коротеньком халатике без пуговиц, запахивающемся сбоку и туго перехваченном пояском, видимо, чтобы подчеркнуть тонкую талию. Халатик был красный, что меня даже развеселило: по-видимому, хозяйка предпочитала один-единственный цвет во всем.

«Интересно, а обои в доме у нее тоже красные?» – неожиданно мелькнула совершенно неуместная мысль, которую я сразу же отогнала, чтобы не отвлекаться.

– Простите, мне нужен Александр Масленников. Мне сказали, что он может быть у вас, – осторожно начала я, внимательно наблюдая за девушкой.

Она явно смутилась и насторожилась еще больше.

– Кто сказал? – немного нервно и с каким-то вызовом уточнила она.

– Один его знакомый, – уклончиво ответила я.

– Но… какой? – настойчиво спросила хозяйка домика, еще туже затягивая поясок халата.

– Он у вас? – вместо ответа спросила я, глядя в упор.

Девушка явно колебалась. Она невольно оглянулась назад. Я уже поняла, что Александр Масленников действительно находится у нее и ей по определенным причинам не хочется это признавать. Вот только каковы причины? Заключаются ли они только в том, что ей не хочется афишировать присутствие в ее доме чужого мужа? Или она в курсе, что Александр намеренно скрывается, и совсем даже не от жены? Получить ответы на эти вопросы крайне важно для меня, и я, стараясь не спугнуть девушку, говорила с ней осторожно и предельно вежливо.

– Мне всего лишь нужно с ним переговорить по одному делу, – произнесла я. – Это не займет много времени.

Неуверенно переступив с ноги на ногу, подружка Масленникова наконец выдавила:

– Ну… Проходите. Лорд, спишь опять! – последние ее слова были адресованы мирно дремавшему домашнему животному, призванному охранять хозяйский покой.

Миновав просторный коридор, я очутилась в большой комнате, посреди которой стоял стол-книжка со следами незаконченной трапезы. По обстановке в доме было видно, что хозяева живут в полном довольстве. Вот только некий беспорядок говорил о том, что в последнее время хозяйка занята другими проблемами. Обои, кстати, были светло-бежевыми, что меня даже порадовало: честно говоря, глаза мои уже несколько устали от красного цвета.

Девушка, мягко ступая тапочками по пушистому светло-коричневому ковру, проследовала к соседней комнате, чуть приоткрыла в нее дверь и тихо сказала:

– Саша! Тут к тебе пришли. Выйди, пожалуйста.

– Кто еще? – донесся до меня приглушенный голос.

– Женщина какая-то, я не знаю, говорит, что по делу, ненадолго, – хозяйка тоже понизила голос.

Я спокойно стояла в центре комнаты, ожидая, когда же Масленников предстанет пред моими очами. Наконец он, видимо, решил покинуть свое убежище и вскоре показался из-за двери. Девушка к этому времени уже подошла ко мне и жестом предложила сесть в кресло. Я села, а она принялась смущенно убирать со стола.

– Вы извините, я пока не предлагаю вам кофе, мне тут разгрести все нужно, – в сторону произнесла она, смущенно заправляя за ухо вьющуюся русую прядь волос.

– Ничего страшного, – успокоила ее я. – Обойдусь.

«Тем более что я только что выпила аж две чашки», – подумала я, готовясь к разговору с Александром.

Тот тем временем, стараясь вести себя как ни в чем не бывало, кивнул мне, устроился в кресле напротив и закурил. Девушка поморщилась и открыла форточку. В комнате, нужно заметить, и так стоял достаточно сильный запах табака. Мне же, бросившей курить, он сейчас был особенно неприятен, но я решила не концентрироваться на таких мелочах. Меня больше волновала беседа с Масленниковым.

– С кем имею честь? – преувеличенно вежливо спросил тот, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу, доверху заполненную окурками. Хозяйка дома тут же подхватила ее и, быстро вытряхнув содержимое в полиэтиленовый пакет, вернула на место.

– Меня зовут Татьяна, – начала я.

По внешности Масленникова можно было сделать вывод, что он – большой любитель поесть, хотя излишней полнотой он вовсе не страдал. Под кожей перекатывались изрядно натренированные мышцы. В нем было все, что перечислили в разговоре со мной Марина и Светлана: и высокий рост, и светлые волосы, и даже родинка над левым глазом. Правда, Марина упоминала о неприятном и каком-то испуганном взгляде незнакомца. Масленников же смотрел без всякого страха, лишь с легким интересом. Взгляд его показался мне вполне уверенным и даже немного нахальным.

Но главное не это. Человек не тот! Не тот, кого я видела изображенным на фотороботе… Можно, конечно, списать многое на погрешности данного документа, но все же я безошибочно видела – не он.

Этот мужчина был намного симпатичнее. И физически покрепче, во всяком случае, худым его никак нельзя назвать. И взгляд совсем другой. Однако отказываться от беседы с Александром по той лишь причине, что это не его Марина Строкова застала выходившим из подъезда дома Коваленко, было бы верхом неосмотрительности. Я не собиралась уходить, не пообщавшись.

– Я хотела бы с вами поговорить по поводу смерти Коваленко, – с ходу резанула я, внимательно следя за Масленниковым.

– Со мной? – Александр явно удивился. – А что, собственно, вы хотели бы узнать? И вообще, кто вы?

– Дело в том, что я расследую обстоятельства его смерти, – не стала я ничего выдумывать, чтобы упростить себе задачу.

– А-а, – протянул Масленников, вроде бы удовлетворившись моими объяснениями, и спросил: – А как вы меня нашли?

– Слухами земля полнится, – улыбнулась я, решив не выдавать досточтимого Марлена Андреевича, чья словоохотливость еще, возможно, мне в дальнейшем пригодится.

Масленников неопределенно поиграл бровями.

– Так что вы хотели узнать-то? – лениво поинтересовался он, и равнодушный тон его показался мне наигранным.

– Меня интересует все, что происходило с Коваленко в последнее время.

– В последнее время? – переспросил Масленников. – Ну, что вам сказать… Много чего произошло, но ничего особенного. Никаких судьбоносных событий.

– У вас были нормальные отношения с покойным?

– О, я смотрю, разговор принимает весьма специфический оборот! – скептически скривился Александр.

– Да не напрягайтесь вы так! – слегка улыбнулась я. – Мне просто хотелось бы знать, насколько близко вы были знакомы друг с другом. Может быть, когда-нибудь в дружеском разговоре он с вами делился какими-то своими проблемами, неприятностями…

– Какими проблемами?! Что вы! – живо возразил Масленников. – Да он последний месяц вообще ходил, сияя, как солдатская пуговица. Будто удачу за хвост поймал! Словно в детство впал. Я уж его спросил однажды: «Ты что, наследство за границей получил?» А вы говорите – неприятности!

– В этом месяце вы его часто видели?

– Не чаще, чем обычно.

«Исчерпывающий ответ», – подумала я и задала следующий вопрос:

– А вот говорят, что недавно у вас с ним произошла какая-то размолвка…

– У меня? С ним? Кто говорит? – быстро отреагировал Масленников. – Очень интересно! Подождите… Кто это вам наплел?!

Однако, похоже, его не очень интересовал источник информации. Его больше волновало то, что кто-то мог вообще такое сказать. Видно было, что владелец часового магазина слишком болезненно относится к своему имиджу и ко всякого рода слухам, задевающим его персону.

– Да вы что! Саша – замечательный человек! – неожиданно вмешалась в разговор хозяйка, с жаром бросившись защищать Масленникова. – Он никогда ни с кем не ссорится! Это я вам говорю!

Я как-то не решилась оспорить весомость подобного аргумента.

– А вы вообще кто? Вы из милиции? Тогда должны знать, какие хорошие у него характеристики! И на работе, и вообще! – выдала она.

Девушка явно входила в роль верной подруги и защитницы женатого красавца, отдыхающего в тихом отдаленном районе Тарасова от скучных будней семейной жизни.

– Вообще-то я сотрудничаю с милицией, – ответила я. – Но работаю частным образом. И еще обещала помочь Светлане.

Эта фраза в большей степени была адресована Александру, чем глупышке, которая уже начала вызывать у меня раздражение своим бестолковым вмешательством в нашу беседу.

– Понятно, – кивнул он, не спросив меня о том, кто такая Светлана. – Но я-то чем вам могу помочь?

– Когда вы в последний раз видели Виталия Павловича? – спросила я.

Масленников наморщил лоб.

– Ну, где-то с неделю тому назад, – наконец ответил он.

– Это точно? А может быть, на днях? – в упор посмотрела я на него.

– Нет, неделю или даже раньше, – покачал он головой.

– А в день убийства вы у него не были?

– А когда был день убийства? – быстро переспросил Масленников и так же пристально посмотрел на меня. – Вы хитрая! – засмеялся он, подняв указательный палец. – Только не надо меня ловить столь примитивным способом! Я все-таки не дурачок.

– Саша очень умный, – с серьезным видом подтвердила Галина.

«Вы оба, я смотрю, прямо гении», – не удержалась я хотя бы от мысленного сарказма.

– Подожди, Галя, – поморщившись, остановил ее Масленников.

– Ваша жена, – чеканя каждое слово, произнесла я, не отрывая взгляда от лица Александра, – утверждает, что вы не появляетесь дома уже четыре дня. Более того, она убеждена, что вы сейчас в командировке в Пугачеве. Так же думают и у вас на работе. Вы считаете, все эти люди обрадуются, когда узнают, где вы на самом деле проводите время?

Масленников занервничал и заерзал на стуле.

– Вы что же… – хрипловато спросил он. – Хотите меня шантажировать?

– Боже упаси! – усмехнулась я. – Я детектив, а не аферистка. Меня в первую очередь волнует раскрытие преступления. Хочу заметить, что речь идет о смерти человека! Причем вашего друга, если вы забыли. Убийство – преступление крайне серьезное. И убийцу усердно ищу не только я, но и милиция. Которая, как вы догадываетесь, вовсе не будет столь учтива. К ним не стоит применять манипуляции, которые, кстати, и на меня тоже не действуют – бесполезно. Меня интересует результат! Милицию – тоже. И там вам уж точно придется рассказать, где вы пропадаете последние четыре дня. К тому же хочу сразу поставить вас в известность, что вы на данный момент – главный подозреваемый. Свидетели видели в день гибели Коваленко у подъезда его дома человека, очень похожего на вас! Уже составлен фоторобот. Вы думаете, милицию затруднит найти вас здесь, если даже я это сделала практически без проблем?

Масленников заметался. Глаза его забегали, он вскочил со стула, затем опять опустился на него и закурил, забарабанив пальцами свободной руки по столу.

– Так где вы были, Александр Григорьевич? – не меняя прокурорского тона, спросила я.

– Да что вы на него набросились?! – вновь возникла Галина и добавила с вызовом: – У меня он был, у меня, понятно?

И, уперев в бока кулачки, она уставилась на меня. Я отреагировала спокойно – промолчала, а Галина продолжала по нарастающей:

– И мне все равно, что его жена об этом узнает! Пусть узнает! Я давно хотела, чтобы она знала! Пусть все знают! А любит он меня! Мы пожениться собираемся!

– Его посадят за двоеженство, – усмехнувшись, сухо заметила я.

Галина раскрыла рот и расширила глаза, собираясь что-то мне возразить, но Масленников раздраженно оборвал ее:

– Подожди, Галя, не лезь!

– Почему это не лезь? – круто повернулась к нему Галина. – Почему ты молчишь? Скажи все, что ты мне говорил, что обещал, скажи! Пусть она знает!

– Мне абсолютно неинтересно знать, что вам наобещал Александр, – холодно, но решительно остановила я. – Меня волнует раскрытие преступления. А ваши личные разборки можете оставить при себе. Я лишь хочу напомнить вам, уважаемая Галина – простите, не знаю вашего отчества, – что статью за дачу ложных показаний еще никто не отменял. И если вы намерены ложью защищать вашего… друга, то отдавайте себе отчет в том, что за это вам придется ответить по закону.

Выслушав мою тираду, Галина растерянно захлопала глазами и повернулась к Масленникову, ища защиты и поддержки. Увы, Александр не был в данный момент расположен их проявлять: слишком озабочен собственной судьбой. Видимо, мои слова, что он на подозрении у милиции, привели его в замешательство и даже вызвали страх.

– Вы, это… Подождите, подождите, – торопливо заговорил он. – Зачем сразу так-то? Кто меня там видел-то? Не был я у Коваленко уже сто лет, это ошибка какая-то!

– Александр Григорьевич, где вы были все это время? – не отвечая на его вопрос, повторила я свой.

– Ну… Здесь я был, здесь! – Масленников вскочил со стула и заходил по комнате, роняя пепел с сигареты на пушистый ковер.

Я молча наблюдала за ним. Он шагнул к столу и резким движением раздавил окурок в пепельнице.

– Только, это… – не глядя ни на меня, ни на свою пассию, пробормотал он. – Не надо, чтобы Ленка узнала. Я не хочу…

– А я хочу! – притопнув ножкой, заявила Галина. – Пусть знает! Сколько можно скрываться?! Ты же мне обещал!

– Галя, я ничего не обещал, – по-прежнему не глядя на женщину, изрек Масленников. – Пожалуйста, не вмешивайся!

– Ах, так?! – Галина задохнулась от обиды. – Ну, хорошо! Тогда я ничего подтверждать не стану, понятно? Не стану тебя выгораживать ради твоей жены! Потому что она тебя все равно не любит! И вообще! Сама в милицию пойду! – вдруг заявила она. – И скажу, что тебя здесь не было! Пусть тебя в тюрьму посадят! Посмотришь, станет ли она тебя дожидаться!

– Хватит нести ерунду! – не выдержала я. – Еще раз напоминаю о статье за дачу ложных показаний, в которых вы явно путаетесь. Девушка, пожалуйста, отнеситесь к ситуации максимально серьезно и определитесь уже наконец: был у вас Александр в эти дни или нет?

Галина ничего не ответила, вместо этого она скривила рот и заплакала.

«Да уж, ревнивая оскорбленная любовница – страшное дело! – мысленно вздохнула я. – Вот к чему приводят, господин Масленников, легкомысленные интрижки!»

Масленников явно чувствовал себя крайне неуютно. Он сунулся было к Галине, чтобы как-то утешить ее и убедить не клеветать, но, вновь услышав напоминание о данных некогда обещаниях, махнул рукой и отошел в угол комнаты. Подумав некоторое время, он заговорил как можно убедительнее, обращаясь исключительно ко мне:

– Да здесь я был, здесь, поверьте! Мы просто с Ленкой поссорились, я вспылил, ну, и… Психанул, короче. Решил пока у Галины побыть, передохнуть, пока все утрясется.

– Я тебе что, перевалочный пункт? – сквозь слезы выкрикнула Галина.

Масленников оставил ее замечание без внимания.

– Я и сам уже собирался домой возвращаться, – прижимая руки к груди, продолжал горячо убеждать меня блудный муж. – Сегодня же и поеду. Сам в милицию пойду и скажу, где был! Только я не хочу, чтобы жена узнала. Мне ведь с ней жить еще… А у нее и так характер горячий.

В ответ послышался всхлип Галины.

– Когда вы поссорились с женой? Какого числа? – спросила я.

– Пятого, – чуть подумав, припомнил Масленников. – И сюда я пришел пятого и больше практически никуда не отлучался. Ленке эсэмэску скинул, что в Пугачев укатил. И на работе всех предупредил.

– Интересное у вас отношение к работе, – усмехнулась я. – Поругался с женой, психанул – и можно гулять неделю! Прямо детский сад какой-то.

Масленников понурил голову.

– Ладно, это, в сущности, не мое дело, – вздохнула я. – Ответьте мне еще на несколько вопросов.

– Давайте, – с готовностью кивнул Александр.

– Какие у вас все-таки были отношения с Коваленко в последнее время?

– Да нормальные у нас были отношения! – прижал ладони к груди Александр. – А та якобы ссора – так это же просто недоразумение! Вам Марлен, наверное, наболтал с три короба? – Он испытующе посмотрел на меня и, не дождавшись ответа, продолжил: – Так вы его больше слушайте! Он вам еще не такое наговорит, он у нас известный сплетник. Я же понимал Виталия прекрасно! У него семья и все такое… Я и не держал на него никакой обиды! Честно говоря, и не рассчитывал, что он мне денег даст. Ну, погорячился, высказал ему кое-что, но это ж не всерьез!

«Интересно, а вы вообще к чему-нибудь относитесь всерьез?» – подумала я, но не стала озвучивать свои мысли.

– Значит, вы говорите, что в последнее время Коваленко просто сиял. А он не говорил вам о причинах столь приподнятого настроения?

– Нет, – уверенно произнес Масленников. – Только улыбался. И еще произнес как-то: «Жизнь, Саша, – прекрасная штука! И главное – удивительная!»

– Что он этим хотел сказать? – уточнила я.

– Понятия не имею, – развел руками Масленников.

– А какие у него отношения с женой? Они дружно жили?

– Нормально. Хорошо, я бы даже сказал. Не ссорились даже, по-моему, никогда. Виталий вообще человек неконфликтный, я даже не понимаю, за что его могли убить. Не понимаю! – повторил он и посмотрел на меня честными глазами.

Похоже, больше мне здесь нечего делать. Разговор явно шел к завершению. Ничего нового я не узнала, а решать теорему с треугольником «Масленников – его жена – Галина» у меня не было ни малейшего желания. Поэтому в заключение я лишь сказала:

– Насчет милиции решайте сами, идти вам туда или нет. На вашем месте я бы просто вернулась домой и дожидалась развития событий. А если из милиции придут к вам, честно расскажите, где пропадали. Это лучше, чем быть под подозрением в убийстве. И еще. Прошу вас, если вдруг вы случайно что-нибудь вспомните насчет Коваленко, позвоните мне по этому телефону. – И я протянула Масленникову свою визитку.

– Иванова Татьяна Александровна, – вслух прочитал он. – Интересно…

Уж не знаю, что он нашел интересного в моих фамилии-имени-отчестве, довольно-таки, на мой взгляд, распространенных. Может быть, его высказывание относилось к гибели Коваленко, не знаю.

– И вот еще что… – Я внимательно взглянула на Александра. – У вас есть с собой какая-нибудь ваша фотография?

– Нет. А вам зачем? – недоуменно спросил Масленников.

– Тогда посмотрите прямо на меня, пожалуйста, – попросила я, быстро достала сотовый телефон и запечатлела Александра в кадре.

– Это еще зачем? – возмущенно спросил он.

– Затем, что я покажу ваше изображение свидетелю. Если он скажет, что это действительно не вы были в тот день у дома Коваленко, можете считать, что претензий к вам больше нет. Что вы так задергались? – поморщилась я. – Ведь это в ваших же интересах! И от милиции откреститесь.

Масленников подумал и махнул рукой.

Я покинула красный дом под серой крышей, спавшую крепким сном собаку и бывшего знакомого Виталия Павловича, который, похоже, уже был не рад своим «каникулам» – судя по женским всхлипываниям, доносившимся из-за двери, его нервам предстояло серьезное испытание…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Сев в машину, я задумалась. Поразмышляв некоторое время, пришла к выводу, что стоит все-таки побеседовать с Мариной Строковой: во-первых, надо показать ей фоторобот Масленникова для опознания. Хоть я и думала по-прежнему, что это не его она видела в день убийства Коваленко у его подъезда, но все же, чем черт не шутит… А во-вторых, мне следовало кратко отчитаться о своем расследовании, так как Марина – дамочка не только деловая, но еще и эмоциональная: она уже начала названивать мне, интересуясь успехами по делу, так что нужно хоть как-то ее успокоить. И я набрала номер своей клиентки.

Марина бодро произнесла, что находится в своем салоне красоты «Афродита», и решительно предложила подъехать прямо туда. Я не стала спорить и отправилась прямиком во владения Строковой.

«Афродита» находилась в центре города и занимала всю нижнюю часть двухэтажного здания, бывшего некогда купеческим домом: в центре Тарасова много подобных строений. Их не снесли принципиально, чтобы сохранить присущий старинному городу колорит и повысить его культурно-историческую ценность. Не знаю уж, как там насчет культуры, но то, что здания эти пользовались большим успехом у бизнесменов, – это факт. Многие такие дома выкуплены под салоны, магазины, стоматологические клиники и даже отделения банков. Вот и Марина Строкова пошла по тому же пути.

Верхняя и нижняя часть дома сильно различались по стилю. Если вверху, где жили обычные люди, сохранился первоначальный бело-розовый цвет стен – конечно, подретушированный – и резной балкончик с витыми перилами, то внизу, где располагалась «Афродита», все иначе. От купеческого духа позапрошлого века не осталось и следа. Стены выложены плиткой; высоченные пластиковые окна; зеркальные двери; рекламные плакаты с портретами умопомрачительно красивых девушек. Марина Строкова решительно и с корнем удалила весь исторический колорит…

Я открыла изящную дверь, издавшую мелодичный перезвон, и прошла внутрь. Для этого мне пришлось спуститься на пару ступенек, и я оказалась в квадратном помещении. Здесь, как я поняла, оказывались преимущественно услуги парикмахерские и маникюрные. Массаж, солярий, маски и прочие более сложные процедуры клиентам предоставлялись, видимо, в соседней комнате, дверь в которую была закрыта. При моем появлении облаченные в униформу девушки сразу же засияли лучезарными улыбками, обнажившими их белые зубки, и наперебой стали спрашивать, чем могут мне помочь.

– Мне бы Марину Викторовну увидеть, – попросила я.

Девушки переглянулись, и одна из них, кивнув на небольшую дверь в углу комнаты, сказала:

– Она у себя в кабинете. Сейчас я вас провожу.

Девушка прошагала к кабинету, постучав, чуть приоткрыла дверь и спросила вполголоса:

– Марина Викторовна, к вам посетительница…

– Да, пусть войдет, – услышала я звонкий голос клиентки и прошла в кабинет.

Марина, видимо, нервничала. Едва я вошла, она вскочила со стула, поприветствовала меня и тут же села обратно, выхватив из пачки сигарету. Наверняка это не первая сигарета за день: в небольшом кабинете витали клубы табачного дыма.

– Здравствуйте, садитесь, – кивнула она мне, прикуривая. – Катя, две чашечки кофе, пожалуйста, – обратилась она к сопровождавшей меня девушке.

Та исчезла за дверью. Я уселась напротив хозяйки салона.

– Я смотрю, вы не сидите дома? – с улыбкой начала я, стараясь говорить непринужденно, чтобы несколько снизить уровень нервозности Марины.

– Дома! – фыркнула та. – Сидя дома, из-за этих переживаний вообще с ума можно сойти! Да и потом… Если я застряну там, здесь все придет в упадок, что незамедлительно скажется на доходах. Оно мне надо?

– Думаю, нет, – покачала я головой, еще раз отметив, что деловые качества Марины являются основным стержнем ее характера.

– У вас какие-то новости? – с надеждой посмотрела она на меня.

– Кое-какие, – кивнула я. – Не знаю уж, те ли, на которые вы рассчитываете, или нет, но могу вас заверить, что расследование идет полным ходом. И в связи с этим у меня к вам просьба…

– Слушаю, – напряглась она.

Я достала из сумочки телефон и показала ей снимок Александра Масленникова.

– Посмотрите, пожалуйста, внимательно: не этого ли человека вы видели в день убийства Коваленко?

Марина нахмурилась, схватила телефон и всмотрелась в изображение.

– Нет, – тут же покачала она головой, небрежно возвращая аппарат мне. – Не этого.

– Вы уверены? – уточнила я.

– Абсолютно, – безапелляционно заявила Марина. – Это не он. Тот был совсем другим: овал лица, нос, взгляд… Одним словом, все другое!

– Что ж, – вздохнула я, убирая мобильник в сумку. – По крайней мере, одну версию можно сбросить со счетов.

– А у вас есть и другие? – спросила Строкова.

Я сдержала улыбку.

– Я всегда вырабатываю четкую схему расследования, – уклончиво ответила я, не желая распинаться перед человеком, несведущим в криминальных делах, чтобы не тратить зря время. – Как и в этот раз. Отработав один вариант, принимаюсь за другой.

– И какой будете отрабатывать теперь? – вцепилась в меня Марина.

Я вновь удержалась – теперь уже от выражения раздражения.

– Прощупаю кое-каких других людей, – коротко ответила я и поднялась со стула.

Но Марина не хотела так просто отпускать меня.

– Подождите, сейчас принесут кофе, – сказала она, вскочила со стула, процокала каблучками к двери и выглянула в нее, видимо, собираясь высказать недовольство. Как раз в этот момент к кабинету подошла Катя с подносом в руках.

– Все, спасибо, давай сюда, я сама, – скороговоркой произнесла хозяйка, принимая из рук девушки поднос. Видимо, ей не терпелось еще о чем-то меня расспросить, и она не хотела, чтобы даже недолгое присутствие в кабинете посторонних отвлекло ее от этого.

Марина Викторовна водрузила поднос на стол и, размешивая ложечкой сахар в чашке, задумчиво сказала:

– Но ведь вокруг этого Коваленко крутилось очень много людей! Семья – раз. Работа – два. Это же два места, где он проводил больше всего времени! Потом: его друзья, приятели, клиенты… Это же сколько времени нужно, чтобы проверить каждого?

И она посмотрела мне прямо в глаза. Во взгляде ее я заметила некую растерянность. Видимо, Марина боялась, что я начну вот так, без разбора, проверять всех направо и налево, в результате чего потрачу на расследование год времени и целую кучу денег…

Мне снова пришлось подавить улыбку и мысленно удивиться, насколько по-дилетантски порою рассуждают мои клиенты! Но вслух я не стала высказывать своих соображений, лишь поспешила успокоить Марину:

– Не волнуйтесь, обычно уходит лишь несколько дней. Неделя – максимум, и то редко. Я не собираюсь прощупывать всех людей, с которыми так или иначе сталкивался Коваленко. В этом же нет никакого смысла! Ну, посудите сами: разве у каждого из них был мотив его убить?

Марина задумалась.

– А, так вы сначала отсекаете тех, у кого не было мотива! – воскликнула она, и глаза ее возбужденно заблестели, словно она совершила какое-то великое открытие.

– Представляете, насколько сразу сужается круг подозреваемых? – подавив смех, спросила я. – И это тоже не все. Вам, я думаю, не стоит погружаться в дебри криминалистики – у вас свое дело, в котором вы вполне преуспеваете.

– Да! – Марина вспомнила о своем профессиональном статусе и сразу же превратилась в хозяйку салона красоты. – Вот, кстати, не хотите посетить солярий? Для вас, разумеется, сделаем беспрецедентную скидку!

– Нет, спасибо, рассчитываю загореть на пляже.

– Вот как раз на пляже и появитесь уже подзагоревшей! А то еще, не ровен час, получите ожог! Вы же светловолосая, у вас такая нежная кожа! А у нас все профессионально, безопасно… – не отставала Строкова.

– Спасибо, я обычно пользуюсь средствами защиты от солнца и не обгораю, – улыбнулась я, попивая кофе.

– А может быть, стрижечку новую? К лету? – не отставала Марина. – Мои девочки буквально с первого взгляда безошибочно определяют, кому какая стрижка подойдет.

– Спасибо, я думаю, сейчас нам не стоит тратить время, – покачала я головой. – Сейчас важнее поиск убийцы, и не стоит расслабляться и отвлекаться на мелочи.

– Тогда давайте сделаем вам массаж, какой захотите. Вот, например, малайзийский – он просто невероятно бодрит! Потом как на крыльях полетите и всех преступников разом переловите! – Марина была очень упряма и настойчива.

Я поняла, что нужно сворачивать общение: оно уже начало меня утомлять. И решила сделать это мастерским ударом.

– Спасибо, дорогая Марина Викторовна, за любезность, – поблагодарила я, улыбаясь во весь рот. – Но я уже много лет пользуюсь услугами другого салона – «Клеопатра». Его хозяйка, Светлана, – моя лучшая подруга. Так что, как только расследование завершится, я ее и навещу. Всего доброго!

И, отставив в сторону пустую чашечку, я поднялась и направилась к выходу, оставив Марину сидеть с округлившимися глазами… Я понимала причину этого: салон «Клеопатра» был самым крупным и дорогим в городе. И размерами, и своим уровнем он был гораздо выше Марининого. Известен он был практически каждому жителю, а владела им действительно моя давняя подруга, которая для меня была просто Светкой-парикмахершей и которую я помнила еще девятнадцатилетней девчонкой, только-только окончившей открывшиеся в те годы в Тарасове новомодные курсы стилистов… Много воды утекло с тех пор, много разных заведений еще окончила Света, повышая квалификацию. Работала она и в разных парикмахерских, и на дому, превратив его в подобие студии, пока, в конце концов, не доросла до владелицы собственного салона. Но все это сейчас было неважно, и сказала я об этом только для того, чтобы Марина раз и навсегда прекратила заманивать меня к себе.

Уже в машине я была вынуждена констатировать, что сегодня много времени прошло у меня впустую – практически полдня. Потратив их на поиски возможного преступника, я не нашла того, кого искала. Вернее, нашла, но указанный Масленников оказался совсем не тем человеком, которого Марина Строкова видела выходившим из подъезда Коваленко в день убийства…

Итак, все эти разговоры со Светланой, Марленом Покровским и Александром Масленниковым ничего не дали. Никаких зацепок!

«Может быть, и придется опрашивать всех его знакомых подряд, – промелькнуло в голове. – Возможно, на что-то интересное и наткнусь».

Я задумалась над своими дальнейшими действиями. Вспомнила, как разглагольствовала о последовательных шагах в расследовании перед Мариной Строковой, и усмехнулась. Я пока что не знала, кто станет следующим персонажем для отработки. И не знала ничего насчет мотивов убийства Коваленко. Мне вообще мотив пока что неясен, совершенно! И главное, не наблюдалось никакой версии. По словам вдовы, Коваленко никому не мешал. Ничего из материальных ценностей не пропало…

«Но, – сказала я самой себе, – это она только так говорит! И потом, звонки с угрозами никто не отменял. Раз Коваленко угрожали, что-то требовали от него, значит, кому-то он все-таки перешел дорогу!»

И тут мне вспомнились слова Марины, брошенные несколько минут назад, насчет того, что семья и работа – это то окружение, в котором Виталий Павлович проводил наибольшее количество своего личного времени. И я подумала, что пока не была на работе у Коваленко и что это мне действительно не мешало бы сделать.

Далее я вспомнила рассказ Марины о том, как она, разыскивая Коваленко, позвонила некоему Моргунову. Кажется, он назвал Коваленко своим сотрудником… Так-так, наверное, мне стоит попробовать раскрутить этот вариант. Ведь записная книжка находится в милиции, и без конца названивать туда, спрашивать ребят о каждом числившемся в ней человеке, а уж тем более мотаться в отделение не представлялось мне целесообразным.

Возвращаться в «Афродиту» я не стала – просто набрала номер Марины и спросила:

– Помните, вы звонили по первому же попавшемуся номеру, который нашли в записной книжке Коваленко?

– Да, – немного ошарашенная моим напором, ответила Строкова.

– Вы не могли бы посмотреть, он сохранился в вашем телефоне в набранных номерах?

– Сейчас посмотрю, – после короткой паузы поняв, что от нее требуется, ответила моя клиентка. – Я вам перезвоню.

Я подождала минуты две-три, пока не раздался звонок от Марины.

– Вот, записывайте, – радостно проговорила она. – Моргунов Сергей Романович, номер 8918327126.

Я поблагодарила Марину, попрощалась и, не теряя времени, набрала номер Моргунова.

– Слушаю, – раздался приятный мужской баритон.

Я без обиняков выложила ему, что являюсь частным детективом, расследующим смерть Виталия Павловича Коваленко, и уточнила, действительно ли он был сотрудником Моргунова.

– Да, – выслушав меня, ответил Моргунов. – Он работал у меня в автосалоне «Эврика» и был моим, можно сказать, заместителем…

– Значит, вы общались довольно плотно и могли бы побеседовать со мной на этот счет? – быстро спросила я.

– Да, мог бы, – не стал уклоняться Моргунов. – Вот только где? – Он призадумался, но буквально через несколько секунд проговорил: – Я как раз собирался пообедать, потому что заработался в перерыв, может быть, мы встретимся где-нибудь в кафе или в баре? Недалеко от нашего салона есть замечательный бар «Вест», это на Волжской. Можете подъехать туда?

– Могу, – ответила я. – Через пятнадцать минут буду.

– До встречи, – произнес Сергей Романович и отключил связь.

Бар «Вест» действительно был весьма неплохим заведением с хорошим ассортиментом блюд и напитков и приемлемыми ценами. Добралась я до него даже быстрее, чем рассчитывала, и, пройдя внутрь, огляделась. Я не знала, как выглядит Сергей Романович, но не заметила ни одного одинокого мужчины за столиком. Зал не был забит, что называется, под завязку, но все равно народу достаточно. Я уже собиралась было присесть за свободный столик, когда в зал твердой походкой вошел мужчина очень солидного вида, лет сорока, в хорошо сшитом костюме и дорогой рубашке модного розово-сиреневого оттенка. Темные волосы мужчины были гладко зачесаны назад, держался он уверенно, спокойно и с достоинством.

Мужчина обвел глазами зал, остановил свой взгляд на мне, слегка прищурился и двинулся навстречу.

– Вы Сергей Романович? – почти уверенная в положительном ответе, спросила я.

– Точно так, – кивнул он, слегка улыбнувшись. – Это вы мне звонили?

– Совершенно верно, меня зовут Татьяна. Извините, что не представилась сразу.

– Тогда прошу, – Моргунов сделал широкий приглашающий жест, указав на столик, который я сама выбрала несколькими секундами ранее.

Мы сели на удобные стулья. Практически сразу же перед нами появился официант. Я быстро сделала заказ, ограничившись фруктовым салатом и соком, а Моргунов подошел к делу куда более основательно. Он заказал горячее блюдо, два салата, десерт и бутылку пива «Богемия», причем предложил его и мне.

– Спасибо, – вежливо отказалась я. – Но я за рулем.

– У нас, к сожалению, разве что чешское пиво достойно внимания, – поднял указательный палец Моргунов. А теперь вот появилась «Богемия». Признаться, я и сам не верил, что продукт – качественный, пока не попробовал. Очень хорошо! Может быть, потому, что технологии соблюдаются, а может, контроль за качеством высокий: следят, чтобы работники не проворовались, как это у нас принято.

Он лукаво подмигнул мне. В это время принесли заказ.

– Ну что? – выжидательно посмотрел на меня Сергей Романович. – Уговорил я вас?

– Простите, как-нибудь в другой раз, – снова вынуждена была я отказаться. – На работе не пью, принципиально.

– Вы меня тоже простите, но я так и не понял, что у вас за работа? – спросил Моргунов, наливая пиво в стакан.

Он сделал несколько небольших глотков и зажмурился от удовольствия.

– Мм, – произнес он. – Отлично! А освежает как!

И он принялся за салат и горячее. Я тоже взялась за вилку, попутно ответив Моргунову:

– Я частный детектив. Занимаюсь расследованием криминальных дел уже много лет, тесно сотрудничаю с милицией. Мы, можно сказать, помогаем друг другу. Меня наняла одна женщина, обвиняемая в убийстве Виталия Павловича Коваленко. Хотя я абсолютно уверена, что она здесь ни при чем. И вот опрашиваю всех, кто имел с ним тесные контакты. Думаю, вы, раз работали бок о бок, можете рассказать мне кое-что интересное об этом человеке.

Видя, что Моргунов ничего не отвечает, я достала из сумочки лицензию частного детектива и протянула ему. Сергей Романович достаточно равнодушно осмотрел документ и вернул его мне.

– Рассказать-то я готов, просто не понимаю, что вас интересует, – пожал он широкими плечами. – И чем мой рассказ поможет в поисках убийцы, если я даже не представляю, за что его убили? У него пропало что-нибудь из дома?

– В том-то и дело, что ничего, – со вздохом призналась я. – Во всяком случае, по словам его жены. Вернее, теперь уже вдовы. Вы, кстати, знакомы с ней?

– С кем? Со Светланой? Конечно, – кивнул Моргунов, не прекращая поглощать обед. При этом ел он не спеша, не жадно, наслаждаясь вкусом, но все равно было заметно, что человек по-настоящему проголодался. – Очень милая женщина. Вряд ли станет врать – она этого совершенно не умеет.

– А сам Виталий Павлович? Каким он был человеком? Понимаете, я же его никогда не видела. Не общалась… Мне важно знать любые мелочи, которые вам, например, могут показаться незначительными. Когда ясно представляешь себе натуру человека, гораздо проще понять, кто мог желать ему зла.

– Понимаю, – кивнул Моргунов. – Но, признаться, именно как человек Коваленко был таким, что зла ему никак не пожелаешь. Очень доброжелательный, любезный, всегда готовый помочь…

Я вспомнила историю о том, как Коваленко отказал Александру Масленникову в деньгах, рассказанную мне Покровским, и решила прояснить этот момент:

– А вот я слышала, что он был несколько прижимист. Это так?

Моргунов недоуменно покосился на меня.

– Вообще-то не замечал, – ответил он. – Может быть, он был бережлив, но в разумных пределах. Конечно, деньгами не разбрасывался, но чтобы доходило до какой-то неприличной скупости – такого никогда не бывало. Напротив, он многих наших сотрудников выручал. Иногда даже мог закрыть глаза на какие-то мелкие погрешности. Всегда доказывая, что любой может ошибиться, просил не лишать человека премии, даже если кто-то и проштрафился. Относился с пониманием к жизненным ситуациям, например, меня убеждал: «Сережа, у него трое детей, если ты его накажешь, пострадают в первую очередь они!» Мне бы, знаете, самому это в голову не пришло. Я вообще не очень-то интересуюсь личными обстоятельствами жизни сотрудников. А он все знал: у кого жена рожает, у кого теща болеет, у кого ребенок ногу сломал…

– А что, у вас есть такие нерадивые сотрудники, к которым приходится применять штрафные санкции? – улыбнулась я.

– К счастью, практически нет, – засмеялся в ответ Моргунов. – Иначе мне пришлось бы прикрывать лавочку. А меня в первую очередь волнуют результаты работы, а не больные родственники, как бы цинично это ни звучало. Просто… Наверное, Виталий был прав: каждый, конечно, может провиниться. И вообще, мы с ним замечательно дополняли друг друга. Дело свое он знал от и до: в автомобилях разбирался прекрасно, как в теории, так и на практике. И психологически с ним было легко: там, где ситуацию не мог разрулить я, вступал он. И наоборот. Так что его смерть для меня лично – большая потеря. Это я к тому, что вы, может быть, подозреваете, что она могла быть мне выгодна.

И он посмотрел мне в лицо. Хитрые искорки в его глазах не укрылись от меня, но я не стала ничего комментировать, просто сказала:

– Ну что вы, Сергей Романович, я просто последовательно беседую со всеми, кто близко знал Коваленко. Значит, у вас мотива не было. У Светланы, его вдовы, я так понимаю, тоже?

– Абсолютно! – категорически заявил Моргунов. – Зачем ей?

– Ну, скажем, чтобы унаследовать имущество супруга, – высказала я предположение. – И жилплощадь, опять же, теперь в ее полном распоряжении… Ведь квартира, я так понимаю, останется ей? Да и сбережения у Виталия Павловича, я думаю, имелись?

И я вопросительно посмотрела на Сергея Романовича.

– Разумеется, – не стал отрицать он. – Но не настолько солидные, как вам кажется. Основные заработанные средства он уже вложил – в квартиру, машину, дачу. Кстати, когда покупал квартиру, даже кредит брал, он до сих пор не до конца погашен. Теперь я даже не знаю, что будет. Не исключено, что Светлане придется выплачивать… Жилплощадь? Так Светлану вообще-то никто с нее не гнал, она такая же полноправная хозяйка, как и Виталий. Да она с ним как сыр в масле каталась! К тому же у них дочь в Москве учится, она же полностью на его шее была! Ну, работает Светлана, ну, сможет она себя прокормить, но это же совершенно другой уровень! Да и дача! Теперь, наверное, ее вообще продать придется. И машину, думаю, тоже.

– Кстати, насчет дачи! – ухватилась я за поднятую тему. – А зачем они вообще ее купили? Виталий Павлович был таким уж заядлым огородником?

– Ну, огородником я бы его не назвал, – покрутил рукой в воздухе директор автосалона. – Но руками он многое умел делать. И любил. В машине любую неисправность мог устранить, прямо-таки чувствовал ее. Можно сказать, нюх у него был на такие вещи. Я его поэтому и в мастерскую всегда лично отправлял, если там какие-то сложности возникали, знал, что он лучше мастера справится. А с дачей… Виталий говорил, что устает от городской жизни, от суеты. Хотел иметь возможность отдыхать от всего этого. Планы у него были грандиозные: хотел там каменный сад разбить в японском стиле, баню построить, даже небольшой бассейн… Увы, теперь уже этого никогда не будет. – Сергей Романович тяжело вздохнул и подлил себе в стакан пиво «Богемия».

Я дождалась, когда он выпьет, и решилась на важный вопрос:

– Скажите, Сергей Романович, только, пожалуйста, откровенно… На работе у Коваленко в последнее время не было проблем?

Я внимательно посмотрела собеседнику в глаза. Моргунов выдержал взгляд и спокойно спросил:

– Что вы имеете в виду? Если какие-то конфликты или разногласия между нами двоими, то скажу абсолютно откровенно: ничего подобного. Ничего.

– А с другими сотрудниками? Может быть, ему кто-то завидовал?

– Настолько, что решил убить, чтобы жаба окончательно не задушила? – усмехнулся Моргунов. – Нет, у меня, знаете ли, нет таких психов.

– Я просто подумала, что, может быть, Коваленко с кем-то что-то не поделил…

– А он ничего ни с кем и не должен был делить! – снова категорично заявил Сергей Романович.

– Не мог ли кто-то из ваших сотрудников затаить на него зло? Может быть, посчитал себя обиженным?

– Да нет же! – поморщился Моргунов. – Я же говорю, он у меня первый защитник был всех униженных и оскорбленных! А почему вы так прицепились к этому вопросу?

– Понимаете, по словам Светланы, незадолго до смерти Виталия Павловича ему кто-то звонил с угрозами, – раскрыла я карты. – Вы ничего об этом не слышали?

Лицо Моргунова выразило высшую степень удивления.

– Нет, – несколько растерянно ответил он. – Первый раз слышу! Что, действительно угрожали? Но чем, почему?

– Этого не знаю ни я, ни Светлана, – вздохнула я. – Во всяком случае, она так говорит.

– Ну, значит, так и есть! – махнул рукой Моргунов. – Я же говорю, Светлана совершенно не умеет врать. У нее все на лице написано. Виталий даже рассказывал как-то, что она один раз купила себе шубу и не хотела ему говорить. Тоже странно, – хохотнул он. – Виталий никогда не попрекал ее подобными покупками! Но она отчего-то испугалась, что потратила слишком много, и принялась сочинять историю, будто это мама прислала ей денег. Но Виталий сразу же понял, что она выдумывает, и сказал ей. Она разревелась и во всем призналась. Так что тайны хранить она не умеет.

– А вот мне показалось, что Светлана была не очень искренна со мной, – задумчиво поделилась я.

– Да? – снова удивился Сергей Романович. – Ну, знаете, соврать и промолчать – это разные вещи. Если вы умело поведете себя, думаю, у вас есть все шансы, что она «расколется», – засмеялся он. – Так, кажется, выражаются сотрудники правоохранительных органов?

– Так, – улыбнулась я в ответ. – Но это когда дело касается преступника.

– Нет, ну, Виталий, а? – продолжал недоумевать Сергей Романович. – Почему он ничего не рассказал мне об этих звонках?

– А он действительно ничего вам не говорил? Даже не намекал?

– В том-то и дело, что нет! – горячо воскликнул директор салона. – Вот уж кто умел держать язык за зубами, так это Виталий! Супруге можно было бы у него поучиться! И главное, выглядел он при этом так, что ни за что не подумаешь, будто у него какие-то неприятности. Даже наоборот!

– Что вы имеете в виду? – навострила я уши.

– Да то, что в последнее время Виталий пребывал в чудесном настроении, даже частенько что-то напевал, хотя никогда не питал слабости к музыке и начисто был лишен слуха! Я еще подшучивал на этот счет, а он только улыбался и млел. Я даже подумал – может, любовницу завел человек?

– А кстати, – насторожилась я. – Может быть, и в самом деле?

– А вот и нет, – хмыкнул Моргунов. – Я его прямо спросил, он только рассмеялся. Виталий вообще не склонен заводить связи на стороне. Во-первых, он очень сильно был занят по работе, а во-вторых, искренне привязан к Светлане. Да, да, встречаются и в наше время такие раритеты, – улыбнулся он.

– К сожалению, именно раритеты, – вздохнула я. – То есть в связях, порочащих его, Виталий Павлович не был замечен?

– Нет, – уверенно сказал Моргунов.

– А его супруга?

– Ну вот этого, простите, не знаю! – развел руками Сергей Романович. – Во всяком случае, со мной она этим не делилась, как вы понимаете, а Виталий никогда не жаловался. – Он вздохнул, вспомнив о неприятностях в жизни своего компаньона: – Эх, ну почему же он со мной не поделился? Уж наверное, я нашел бы выход из ситуации! Ведь мы не раз выручали друг друга! Из разных передряг приходилось выкручиваться!

– Не знаю, – задумавшись над этой ситуацией, сказала я. – Почему он так хотел сохранить это в тайне от всех? Кстати, Сергей Романович… – Я снова вернулась к важному вопросу, который так и не успела задать: – Насчет передряг и прочего… Скажите, не было ли у вас проблем в работе посерьезнее, чем внутриструктурные конфликты с сотрудниками? Бандиты, конкуренты, налоговая – вы понимаете, что я имею в виду?

– Понимаю, – просто кивнул Моргунов. – Вынужден вас снова разочаровать. Никаких серьезных конфликтов. Вы, Татьяна, давно в Тарасове живете?

– Всю жизнь, – пожала я плечами.

– Так вот, – продолжал Моргунов. – Наверное, вы должны знать, что автосалонов, сопоставимых по уровню с «Эврикой», у нас не так много?

– Да, знаю, – согласилась я.

Салон «Эврика» в самом деле был наиболее известным и масштабным.

– А работаем мы уже почти десять лет. В современных условиях это большой срок! Посудите сами, разве мы добились бы успеха, если бы у нас что-то было не в порядке? Да нас бы давно съели – те же бандиты, конкуренты и налоговая. Но конкурентов, способных на такое, в Тарасове практически нет, о чем я уже упоминал. Налоги мы платим исправно. А с бандитами… Поверьте, я давно научился находить с ними общий язык и не ссориться. Увы и ах, но это – реалии нашего времени. Так что… Не хочу со своим уставом лезть в ваш монастырь, но осмелюсь предположить, что работа Виталия не имеет отношения к его гибели. Искать надо где-то в другом месте.

– Где? – с надеждой спросила я.

– Не знаю! – как-то весело ответил Моргунов. – Я умею продавать автомобили, а не раскрывать преступления. Кстати, не хотите приобрести машину? Могу лично вам помочь с выбором. И скидочку организуем! – Он снова подмигнул мне.

«Ах, господа бизнесмены! – мысленно улыбнулась я. – Все вы, оказывается, одинаковы: когда речь заходит о вашем поприще, вы не упустите возможность попытаться втюхать свои товары и услуги!»

– Спасибо, Сергей Романович, но я совсем недавно приобрела автомобиль, – покачала я головой.

– Да? – оживился Моргунов. – Какой?

– «Ситроен», – коротко ответила я.

– «Ситроен С5», у входа стоит? – продолжал Моргунов.

– Верно, – кивнула я.

– Ну что ж, хороший выбор, – развел руками Сергей Романович. – Но все же если вы надумаете сменить машину, то вот, пожалуйста, моя визитка, – он положил на стол передо мной ламинированный прямоугольник. – Всегда милости просим.

– Спасибо, Сергей Романович. – Я из вежливости убрала визитку в сумку. – И за разговор спасибо. Надеюсь, он был откровенным.

– Можете не сомневаться, – выпятил нижнюю губу Моргунов. – Я считаю своим долгом помочь вам в поисках убийцы Виталия!

Фраза показалась мне несколько пафосной, но я не стала заострять на этом внимание.

– Попробуйте побеседовать со Светланой, – еще раз проговорил Моргунов. – И постарайтесь вычислить звонки с угрозами. Вот что я сделал бы в первую очередь.

– Благодарю, – кивнула я и поднялась. Разговор можно считать исчерпанным.

– Не за что, – ответил Моргунов и вздохнул, то ли притворно, то ли искренне: – Ну вот, хотел подвезти красивую женщину на дорогой машине, а она, оказывается, сама за рулем! Женщины скоро станут обходиться без нас, мужчин!

«Хорошо бы!» – подумала я, но вслух сказала:

– Думаю, что до этого все-таки не дойдет. Всего доброго, Сергей Романович.

– И вам удачи! – кивнул Моргунов и принялся за десерт.

«Основательно он обедает, однако!» – подумала я, идя к выходу.

Сев за руль, я чуть помедлила. Фрагменты беседы с Моргуновым крутились в голове, я чувствовала, что необходимо их тщательно проанализировать. Несмотря на то, что он вроде бы не сказал ничего конкретного, все же я ощущала всю важность этого разговора. Погибший Виталий Павлович Коваленко теперь стал мне как-то ближе и понятнее, равно как и его супруга.

Анализа пока не получалось. Я чувствовала, что очень сильно устала за день, оказавшийся очень длинным и насыщенным. Дело близилось к вечеру, и я все-таки поехала домой. На сегодня у меня больше не было планов.

Дома, переодевшись и напившись кофе, я прилегла на диван немного передохнуть. Однако не лежалось. Несмотря на усталость, я хотела действовать или хотя бы определить направление действий. Не усидев на месте, я поднялась и достала из сумки мешочек с гадальными костями. Увы, это было единственное, что я сейчас реально могла сделать. Кости послушно посыпались на диван.

«25+1+17» – «Обстоятельства вашей жизни улучшатся и, приложив своевременно усилия, вы сумеете добиться желаемого».

Увы, ничего конкретного. Хотя звучит обнадеживающе. Вздохнув, я решила положиться на собственный опыт и интуицию, как и советовали мне кости, и сгребла их обратно в мешочек. Проведя остаток вечера за ничегонеделаньем, отправилась спать пораньше, решив завтра с утра распланировать очередной рабочий день.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Проснувшись утром в бодром настроении, я, не вставая с постели, снова мысленно вернулась к делу о смерти Виталия Коваленко. Теперь я последовательно припоминала вчерашние разговоры.

Дружеская ревность, сдобренная завистью, голословные подозрения в каких-то махинациях, к данному делу не относившихся, оправдательные излияния Масленникова, удивление Моргунова по поводу телефонных звонков, упомянутых Светланой…

Да, с родинкой получилось здорово! Почти как в индийском кино. Которое, увы, не увенчалось пока что хеппи-эндом…

Достоверно известно только одно: за последний месяц что-то случилось. Что-то очень хорошее для Коваленко. Неужели он ни с кем не поделился причиной своего приподнятого настроения? Даже с женой? И еще: помимо приятных новостей, были и удручающие. Ведь кто-то же звонил Виталию Павловичу и чего-то требовал от него! И вот что заставило меня крепко задуматься: Коваленко никому ни слова не сказал – ни о хорошем, ни о плохом. Но хорошее настроение его было замечено практически всеми, кто его окружал. Тревоги же или подавленности не заметил никто! Что это означает? Что Коваленко слишком легкомысленно отнесся к угрозам? Какие-то благоприятные для него события настолько вскружили ему голову, что он потерял бдительность и не заметил опасности? Или – объективно радостные новости значительнее? А угрозы – просто блеф? Но ведь он все-таки погиб! От этого никуда не денешься…

Я просто не находила себе места. В голове словно крутилась одна и та же заезженная пластинка, которую и слушать надоело, и выбросить не хватает решимости.

«Может быть, позвонить в милицию? Узнать, как продвигается дело у них?» – подумала я, но тут же откинула эту мысль.

Я вздохнула, встала и прошла в кухню. Колдуя с кофе, включила радиоприемник, чтобы скрасить музыкой слишком тихий и спокойный утренний час. «Эхо Москвы», долетающее по радиоволнам до достаточно удаленного от столицы Тарасова, прервало трансляцию «тонизирующих» мелодий и ритмов для очередного выпуска новостей. Российские события, международные… И среди прочего под конец подборки диктор зачитал сообщение об урагане, пронесшемся над просторами Индии, вдоль океанского побережья. Сообщалось о всевозможных разрушениях и прочих напастях, которые повлекли за собою стихийные явления природы.

«Кстати, насчет стихийных бедствий, – вдруг подумала я. – Телефонным звонкам от неизвестного, о которых мне рассказала Светлана, предшествовал маленький незначительный эпизод с опрокинутой бочкой на даче. Возможно, между этими событиями имеется какая-то связь?»

То, что вдова Коваленко вела себя несколько странно, было очевидно. По-видимому, она все же о чем-то недоговаривает. Но почему? Боится? Возможно, возможно…

Мне предстояло узнать, что кроется за недомолвками. Я снова решила нанести визит не до конца искренней вдове в надежде изменить этот «режим секретности» и получить более открытый допуск к информации, касавшейся прошлой жизни семьи Коваленко. Об этом после завтрака я и оповестила Светлану по телефону. Вдова не стала возражать против моего очередного визита.

– Хорошо, приезжайте, – ответила она и нетерпеливо поинтересовалась: – Скажите, Татьяна, вам уже удалось что-то узнать?

– Нет… Пока нет, – я вынуждена была разочаровать ее. – Но не расстраивайтесь. Прошло не так много времени. Все еще впереди.

И я снова устремилась на своем «Ситроене» к дому, где располагалась модернизированная квартира Светланы Коваленко.

Хозяйка была одета отнюдь не по-домашнему. Видимо, на то имелись какие-то свои причины.

– Вы куда-нибудь собираетесь? – осведомилась я, проходя в комнату.

– Нет. Не беспокойтесь. Времени у меня достаточно, – ответила Светлана, воздержавшись от объяснений.

Мы сели за накрытый светло-кофейного цвета скатертью стол, и я вкратце рассказала Светлане о том, как продвигается расследование:

– Я поговорила с некоторыми друзьями вашего мужа. Ничего существенного мне узнать не удалось. Знаете, что меня больше всего настораживает в этой истории? Телефонные звонки, о которых вы упомянули в прошлый раз.

Я не стала рассказывать о неудачной попытке отыскать человека с родинкой и настороженно-испуганным взглядом.

– Но мне нечего вам больше сказать, – поспешила заверить меня Светлана. – Я все объяснила в тот раз.

– Меня очень заинтересовало одно совпадение, о котором вы говорили, – произнесла я, не поверив ей.

– Какое? – неподдельно удивилась Светлана моим словам.

– Вы сказали, что звонки с угрозами вашему мужу начались в тот самый день, когда у вас на даче опрокинули бочку с водой. Может быть, это вовсе не стечение обстоятельств? И мальчишки, как вы говорите, здесь совершенно ни при чем?

Вдова сначала недоуменно посмотрела на меня, словно заранее обвиняла меня в психической неадекватности, а потом призадумалась.

– Скажите, а на самой даче никто не побывал в ваше отсутствие? – спросила я.

– Нет, – покачала головой Светлана. – Во всяком случае, там был полный порядок. Замки на месте… Окна целы… Так что больше никаких неприятностей.

– А может быть, какие-нибудь вещи находились не на месте? Возможно, что-то пропало, а вы не сразу обратили внимание?

Светлана пожала плечами:

– У вас есть какие-то соображения?

– А может, что-то искали? – спросила я в лоб.

– Что там можно найти? – ответила вопросом на вопрос Светлана.

Откровенного разговора, на который я рассчитывала, все же не получалось. Видно, не хотела Светлана делиться со мною своими мыслями.

«А может, она действительно больше ничего не знает и мне все только кажется? – подумала я. – Вполне вероятно и такое. Скажем, всему виной моя разыгравшаяся подозрительность. Что ж, попробуем начать издалека».

– Светлана, давно у вас эта дача? – спросила я.

– Нет. В прошлом году купили.

– Кстати, где она находится?

– На Волге, в Яблоневом.

– Далековато, наверное? – посочувствовала я. – Что, не смогли найти поближе?

– На машине не так уж и далеко, – возразила Светлана. – Зато они – в смысле, бывшие хозяева – запросили недорого. В принципе там уже все было готово: дом, сарай, сад, огород. Отдавали не то чтобы за бесценок, но гораздо дешевле, чем обычно. Грех не воспользоваться таким случаем. А мы давно уже собирались дачу купить. Тем более что теперь, когда Алена уехала.

– Кто был инициатором этой покупки?

– Виталий. Он любил руками поработать, – вздохнула Коваленко и всхлипнула. – Бывало, столько напланирует, что даже и не знает, с чего начать. Он по натуре своей все переделывал, улучшая…

Вдова достала носовой платок и вытерла слезу.

– Почему же хозяева так недорого запросили? – поинтересовалась я, дождавшись, пока у Светланы пройдет вспыхнувшая тоска по умершему супругу. – Ведь дача на Волге порою стоит дороже квартиры! Там одна только земля высоко ценится!

Меня теперь интересовало все, что касалось прошлогоднего приобретения Коваленко. На данную минуту ничего больше для зацепки по делу не имелось.

– Не знаю. Вероятно, им деньги были очень нужны. Вообще-то хозяйка говорила, что ей просто не до дачи. У нее вроде бы муж перед этим недавно умер, а сама она большой тяги к земле как будто не испытывала. Вот и решила продать. А может, просто долго возиться с куплей-продажей не хотела.

– Что она за женщина?

– Женщина как женщина… Ничего особенного. Не молодая, лет под пятьдесят. Ухоженная, правда, очень. Сразу видно – не привыкла она на земле работать. Даже не знаю, зачем они вообще дачу покупали?.. Да мы с ней особо тесного знакомства не завели. Общались только по случаю приобретения, не более того.

«Еще одна вдова, и тоже бывшая хозяйка тех самых соток. Интересное совпадение», – отметила про себя я.

– Как вы с ней познакомились? Кто-нибудь вам подсказал, свел вас?

– Нет, по газетным объявлениям нашли. Совершенно случайно. Никто нам ее не рекомендовал.

– Я думаю, мне не помешало бы с ней встретиться, – задумчиво произнесла я. – Вы не помните, где она живет?

– Ну разумеется, у меня есть ее адрес, – сказала Светлана и поднялась со стула. – Подождите, сейчас посмотрю.

Хозяйка квартиры удалилась в другую комнату и через минуту появилась вновь.

– Вот, улица Садовая, дом шестьдесят четыре. Потанина Маргарита Владимировна.

– А квартира? – уточнила я.

– Квартира? – удивленно переспросила Коваленко. – Так это же коттедж. Она одна живет.

– Вы не помните, она не говорила, как именно умер ее муж, отчего?

– Нет, об этом мы не беседовали, – призналась Светлана.

У нее было такое лицо, будто она чего-то побаивается. Но это не обычный страх, в прямом смысле слова, а скорее опасение, как бы случайно не раскрылась некая личная тайна, принеся тем самым вдове Коваленко какие-то новые неприятности, пусть и не очень серьезные. Видимо, Сергей Романович был прав: Светлана не умеет врать. Но врать и скрывать вещи разные. В этом он тоже прав. Пока что я не представляла, как же мне «расколоть» вдову. Мне просто не на чем было ее «колоть»!

– Лет под пятьдесят, как я говорила, – продолжала тем временем Светлана. – А ее мужу, я думаю, было и больше. Может быть, он своей смертью умер? – сделала она предположение.

Ее предположения меня не волновали. Мне нужны факты. Достоверные.

– Вообще-то они люди обеспеченные, – продолжала тем временем Светлана, наморщив лоб и что-то припоминая. – Маргарита говорила, что муж ее вроде бы какую-то фирму возглавлял… Сама она не работала. Ну а после его смерти деньги-то, наверное, ей и понадобились, – заключила она.

– Простите, Светлана, а вы чем занимаетесь? – поинтересовалась я участливо, чтобы чуть-чуть смягчить чересчур практичный тон нашего разговора.

– Работаю косметологом. Вас это интересует?

Я кивнула.

– Зарабатываю на хлеб свой насущный, имея дело с людьми, – продолжила Коваленко. – Мне, знаете ли, интересно. Я вообще-то хотела, чтобы и Алена на косметолога выучилась. Но она пошла по своему пути. Хотя, конечно, это легко объяснить: ведь по характеру мы с ней абсолютно разные люди. Я человек мягкий, уступчивый, – призналась она. – А Алена – твердая, решительная. Упрямая очень… Впрочем, вам это неинтересно, – со вздохом добавила она и, покрутив в руке пилочку для ногтей, добавила: – Хотя, знаете, при жизни Виталия я могла бы и не работать. Виталий иногда даже высказывал по этому поводу некоторое недовольство. Особенно в последние годы. Только сидеть дома – не по мне.

– Ну, в этом мы с вами схожи, – усмехнулась я.

– Ну, теперь у меня уже и не получится дома сидеть. Алене помогать нужно. Правда, сейчас я в отпуске. Хотела у матери погостить, а потом, может, куда-нибудь съездить. Да вот только не получилось, – сказала Светлана и снова полезла за носовым платком. – Завтра похороны…

– Ваша дочь еще не приехала? – уточнила я.

– Нет, я жду ее рано утром – завтра как раз выходной, и она подгадала так, чтобы меньше пропустить на работе. Ехать-то ей поездом придется, самолетом дорого… Собственно, поэтому я и наметила похороны на завтрашнее число. А так можно было бы и раньше…

Помолчав, Светлана вдруг немного повеселела и предложила мне:

– Хотите чаю?

– Нет, спасибо, но, по правде говоря, мне уже пора. Тоже нужно зарабатывать на хлеб свой насущный, – объяснила ей я.

Я внезапно почувствовала, что разговор со вдовой Коваленко меня раздражает. Что-то в Светлане не то… Это мешало установить с нею доверительные отношения. Но что именно? Я никак не могла понять, но решила разобраться после и поспешила распрощаться со Светланой. Вышла, спустилась по лестнице и направилась к оставленной у дома машине. Моя деловая активность получила новый толчок, а поиски приобрели новое направление.

«Нет, за этой историей с дачей явно что-то кроется, – размышляла я, сидя за рулем. – У меня такое ощущение, что Светлана не прочь найти убийцу мужа, но, когда разговор заходит о прошлогоднем приобретении, она будто боится ненароком о чем-то проболтаться. Что же именно она хочет так осторожно скрыть? Тем более, по словам Моргунова, она вообще человек отнюдь не скрытный?»

Ведя машину по улицам города, я хмурилась все сильнее. Я думала: если Светлана что-то скрывает и не хочет говорить, то, по-видимому, так и не скажет. Хотя какие-нибудь экстраординарные события ее и разговорят. В таком случае, как говорится, милости просим! В конце концов, на случай, если вдову вдруг начнут мучить приступы откровенности или она вспомнит о чем-то невзначай, я оставила ей свои координаты. Кто может знать, как все обернется. Женщины как ветер – натуры переменчивые! Это я знала по себе, однако пыталась в соответствии со своим практицизмом это корректировать.

Если следовать логике, то на очереди у меня сейчас знакомство с Маргаритой Владимировной Потаниной.

* * *

Время вполне позволяло мне это сделать: приближался полдень. Я не знала, работает Маргарита Владимировна или нет, но подумала, что выяснить это следует именно сейчас. Откладывать встречу в долгий ящик никакого резона. Однако перед визитом я все-таки решила погадать на костях. Не спеша достала замшевый мешочек, высыпала кости на сиденье машины.

«3+20+27» – «Звезды предупреждают вас об опасности потерять тех, кто действительно предан вам».

«Это, интересно, кому адресовано? – подумала я. – Мне или Потаниной? Если мне, то, может быть, следует поспешить, чтобы не опоздать? Может, Маргарите Владимировне угрожает опасность и я уже никогда с ней не встречусь?»

И хотя вроде бы ничто не предвещало подобного, я все-таки прибавила скорость.

Коттедж на тихой Садовой улице оказался довольно симпатичным. Просторный, добротно и крепко выстроенный дом, украшенный балкончиками и мансардой, стоял, окруженный деревьями, сверкая чистенькими стенами из белого кирпича.

Почти вся улица застроена одноэтажными частными домами, протянувшимися на несколько кварталов вокруг, и коттедж Потаниных своей помпезностью явно выбивался из унылого ряда. Наверное, Потанины могли бы выбрать и более престижное место – средства, судя по всему, позволяли, – но что-то заставило их обосноваться здесь. Может быть, они прельстились тишиной и удаленностью района от центра, а может, когда-то жили где-то неподалеку отсюда и не захотели уезжать из родных мест, не знаю. Все это мне еще предстояло выяснить. Да и имело ли это значение для расследования смерти Коваленко? Может быть, Потанины окажутся совершенно случайными людьми в череде прочих персонажей, проходящих в любом расследовании…

Движения автомашин здесь почти не наблюдалось, зато время от времени по улице проносились на большой скорости разрисованные яркой рекламой трамваи – единственный вид общественного транспорта, на котором сюда можно добраться.

Дома стояли так близко друг к другу, что им приходилось образовывать общие дворы.

Я подошла к высоким воротам чугунного литья и заметила вверху кнопку звонка, на которую и нажала. Тихо. Только легкий ветерок шумел листвой многочисленных деревьев. Я позвонила снова.

– Вам кого?

Я вздрогнула, ибо голос раздался за моей спиной, совершенно неожиданно для меня. Я оглянулась:

– Мне Потаниных.

Перед соседним домом стояла женщина средних лет, появившаяся совершенно неслышно. Скорее всего, она как раз и вышла из соседнего дома. На ней был темно-синий брючный костюм в мелкую белую полоску, в руках – большая кожаная сумка.

– Маргариты нет, я видела, как она уходила, – пояснила она.

– А мне вообще-то не она нужна, а ее муж, – схитрила я.

– Какой муж? Василий? – неподдельно удивилась женщина. – Так он же умер!

– Как умер? Когда? – в свою очередь, разыграла удивление я.

– Да еще в прошлом году. Зимой, кажется, в декабре.

– Да? Жаль, – покачала головой я.

Женщина, помолчав, осмотрела меня с легким подозрением, а потом решилась спросить:

– А зачем он вам нужен-то?

– Да так, одно дело… – неопределенно ответила я. – И отчего же он умер? Он же не старый вроде.

– Сердце не выдержало, – как-то нехотя ответила женщина и добавила: – В тюрьме-то не каждый долго протянет.

– В тюрьме?! – Меня ошарашил такой неожиданный сюрприз.

– В тюрьме, – невесело усмехнувшись, подтвердила женщина.

– За что же он туда попал, вы не знаете?

– А вы это видели? – Женщина вдруг обвела суровым взглядом монументальный коттедж Потаниных. – И машина, скажу вам, у них была крутая. И вообще, жили они совсем не так, как все мы тут. Ну скажите, откуда такие деньги?

– Но он же вроде работал, у него своя фирма была, – попробовала я найти объяснение.

– Да бросьте вы! – махнула рукой женщина. – Фирма! Честным трудом все равно столько не заработаешь. Фирма только прикрытие. А занимался он махинациями! Я уж не знаю, какими точно – мне неинтересно, – только наворовал много. Я же на суде была, знаю, что говорю! Там много чего зачитывали, я всего не запомнила, только поняла, что осудили его за мошенничество. Правда, многое не удалось доказать, поэтому и дом этот остался Маргарите. Да он на нее и оформлен, не придерешься. Василий не дурак был, все на жену записал. Видно, предчувствовал, чем все может кончиться.

Я смотрела на женщину, которая неожиданно принялась откровенничать о делах своих соседей, и думала – что же руководит ею, отчего она вот так, с ходу, взялась рассказывать незнакомке подробности их жизни? Осмотрев ее простой костюм, оценив выражение лица, я подумала, что, вероятно, она в душе завидовала Потаниным. Завидовала еще тогда, когда они жили материально гораздо лучше, чем она. И теперь в ней говорит некое злорадство. Но какими бы мотивами она ни руководствовалась, главное для меня – информация. Поэтому я решила продолжить разговор.

– Да, жалко, конечно, что так, – вздохнула я, будто действительно лишилась возможности получить от Потанина помощь в некоем несуществующем деле, выдуманном мною. – И что же, много ему дали?

– Десять лет! – многозначительно подняла палец соседка. – Десять! Вы же понимаете, что такой срок ни за что не дадут!

– Да уж, – протянула я, не рискнув вдаваться в рассуждения.

– Так-то он мужик неплохой был, все по-другому могло обернуться, если бы шальные деньги не поманили, – несколько смягчившись, сказала женщина и глубоко вздохнула. – Все было мало, мало! Как будто они с собой на тот свет деньги заберут! Кому теперь эти хоромы?

Она вновь бросила взгляд на ухоженный беленький коттедж.

– Но ведь здесь, кажется, живет его жена? – уточнила я. – Вернее, вдова…

– Да, живет, – согласилась женщина. – Где же ей еще жить? Одна она теперь. Слава богу, что дом ей остался, а то не знаю даже, что с ней было бы.

– Чем она занимается?

– Да ничем! – махнула рукой женщина. – Она никогда и не работала. Во всяком случае, с тех пор, как я их знаю. А это уж лет двадцать. Зачем ей работать? У Василия денег хватало. Он ее одевал, как куклу. Бывало, из машины выходит – так шубой по земле и метет! У нее этих шуб было – не пересчитать! И дома-то не перетруждалась – у них домработница была, Аня, все для них делала. Когда Василия посадили, она пропала. Ни разу ее с тех пор не видела, не знаю, куда делась.

– На что же она теперь живет? Маргарита, я имею в виду? – полюбопытствовала я.

– Ну, во-первых, машину продала, – принялась перечислять соседка. – Потом тряпки свои, наверное, тоже… По крайней мере, в шубах до пят я ее уже давно не видела. Скромнее стала одеваться.

– А детей у них что же, не было?

– Нет, – покачала головой женщина. – Маргарита как-то жаловалась, что у нее здоровье слабое… Может, и правда, – со вздохом добавила она. – Она вообще-то худенькая всегда была, тоненькая, прозрачная почти. Кажется, дунешь на нее – она и упадет. Глаза только на пол-лица. И по жизни как ребенок: ничего не умеет, всего боится… Как-то раз пришла ко мне, говорит: «Тамара Петровна, Аня заболела, а я хочу кофе сварить и не знаю, как. Вы мне не поможете?» Вот так! – многозначительно усмехнулась женщина. – Так что тяжело ей без Василия. Может, поэтому она и пустила квартиранта.

– Квартиранта? – подняла я бровь.

– Ну да. Еще зимой тут поселился, в конце февраля. Молодой такой… Не совсем, конечно, лет тридцать пять. А Маргарите-то уж под пятьдесят! Только она все молодится, как девочка.

– А что, возраст в данном случае имеет значение? – спросила я. – Он же вроде бы просто квартирант… Или между ними есть… мм… нечто большее?

– Ну, точно не скажу, не знаю, – покачала головой Тамара Петровна. – Может быть, и большее. Дело не мое. Пусть сама разбирается, ее жизнь.

– Какой он из себя, квартирант этот? – чуть нахмурившись, уточнила я.

– Ну, обычный человек, – пожала плечами Тамара Петровна. – Симпатичный такой мужчина, спортивный. Только взгляд какой-то неприятный. Словно свербит тебя всю. У меня от него, честное слово, аж мурашки по коже! – И она невольно поежилась, а потом сказала: – Так что, я передам Маргарите, что вы заходили? Или подождете? Она, наверное, в парк ушла. Она любит гулять. Что ей дома-то сидеть? Квартирант днем на работе…

– Не нужно ничего передавать, я сама как-нибудь еще раз зайду, – отказалась я от предложенной услуги.

– Маргарита обычно по вечерам всегда дома, – подсказала мне женщина. – Так что вы лучше попозже заходите.

– Хорошо, спасибо, – поблагодарила я ее, попрощалась и пошла к своей машине.

Тамара Петровна проводила меня оценивающим взгля-дом…

Я отправилась в обратный путь по тихой запыленной улице, с одиноко громыхавшими по ней время от времени трамваями. Вскоре вырулила на обычную городскую улицу с многоэтажными домами, деревьями, стоявшими на одинаковом расстоянии друг от друга вдоль дороги, и большим количеством пешеходов и машин. И сразу будто оказалась в совершенно ином мире.

«Вот так новости, – думала я, уверенно держа руль и внимательно наблюдая за дорогой. – Значит, бывший владелец дачи был нечист на руку! И что нам это дает? Пока что ничего»… И вдруг я подумала: а если Коваленко, скажем, купил эту самую дачу, заплатив намного дороже, чем думает Светлана? Ну, скажем, часть денег отдал хозяйке сразу, а оставшуюся сумму пообещал заплатить потом? И не заплатил вовремя! Что тогда? Маргарита Владимировна с помощью друзей своего мужа решила получить с него долг? Возможно, конечно… Но что-то не очень убедительно. Надо было расспросить соседку об этом квартиранте! Разузнать поподробнее, что он собой все-таки представляет. Помнится, она говорила, взгляд у него какой-то нехороший – свербящий. Уж не гость ли это Виталия Павловича, которого Марина, а потом и я случайно приняли за господина Масленникова?

* * *

Я уже подъезжала к дому, заворачивала во двор. Внезапно раздался резкий, обжигающий силой и внезапностью щелчок, и в ту же секунду – а если верить законам физики, то, должно быть, чуть раньше – стекло моего «Ситроена» рассыпалось на мелкие кусочки. Я лишь успела обрадоваться, что выстрелили в заднее стекло, и таким образом я избежала верной смерти.

Инстинктивно я дала по тормозам и пригнулась. Несколько секунд, шумно дыша, я сидела практически под рулем собственной машины. Потом, решив, что уже, наверное, пора выбираться на белый свет, осторожно подняла голову и быстро окинула взглядом улицу, выглянув из окна автомобиля.

Никаких снайперов и киллеров мне разглядеть не удалось – ни на крышах, ни в окнах, ни где бы то ни было еще. Более того, люди вокруг спокойно шли, каждый по своим делам, не обратив внимания на случившееся со мною.

Резкий щелчок, наверное, они восприняли как обычный шум, произведенный выхлопной трубой какого-нибудь автомобиля или разорвавшейся петардой, которые давным-давно уже стали популярной забавой подростков.

Я продолжала наблюдать за улицей, но никаких дальнейших событий не последовало. Постепенно я пришла в себя и только сейчас заметила, что почти не дышу и, несмотря на уличные звуки, отчетливо слышу стук своего сердца.

Потом отчаянно заработал мозг. Я решила, что если я до сих пор жива и второй пули по мне никто не выпускал, то это может быть совпадением. Да и вообще, может быть, не пуля, а так – камешек какой-нибудь вылетел? Случайно. Совершенно случайно. Ведь вокруг ничто не говорит о том, что на меня кто-то покушался.

Я нажала на кнопку дистанционного устройства, открывшего двери гаража. Хладнокровно, как мне показалось, дождавшись, пока ворота откроются, я направила машину внутрь. Через полминуты дверь гаража закрылась уже за моей спиной.

Затем я, соблюдая предельную осторожность, поднялась к себе. На всякий случай закрылась на все имевшиеся в доме запоры. Меня мучила мысль: что это было – случайное уличное происшествие или кто-то и в самом деле покушался на мою жизнь? Раздумья эти, которыми я утруждалась, занимаясь по инерции мелкими домашними делами, прервал телефонный звонок.

– Да, я слушаю, – сказала я, как обычно.

– Считай это предупреждением. Следующая пуля окажется в твоей башке! Ты меня поняла? – произнес спокойный самоуверенный мужской голос.

– Кто говорит? – спросила я, произнеся эту фразу намеренно спокойным тоном, чтобы даже на секунду не дать понять незнакомцу, что я испугалась.

– Не лезь в это дело! Иначе очень сильно пожалеешь, – настоятельным, угрожающим тоном проговорил неизвестный.

– В какое дело? Вы кто?

– Сама знаешь, в какое, – отрезал мужчина.

Все. Трубка загудела. Связь прервалась. Мой немногословный собеседник, пожелавший остаться неизвестным, как видно, решил не размениваться на мелкие подробности. Да, собственно, этого и не требовалось.

Мне и самой хватило ума, чтобы понять, о чем идет речь. Ведь я не занималась несколькими расследованиями сразу. А значит, речь идет об убийстве Коваленко. Вероятно, я наступила на хвост виновнику сего происшествия. А это, в свою очередь, означало, что направление действий мною выбрано правильно, раз этот гад засуетился!

Убеждая себя не нервничать, я не спеша налила чашку крепчайшего кофе и продолжила размышления.

Значит, все упирается в дачу… А сама я успела кое-кому очень сильно не понравиться… Да плевать я хотела! Не хватало бояться какой-то там мрази! Видно, присущие моему полу капризы еще в моем детстве претерпели некую трансформацию, доведя мое любопытство и настырность почти до клинического уровня.

О том, чтобы бросить это дело, естественно, и речи не шло. Подобный вариант даже не мелькнул в моих мыслях. Слишком большой опыт у меня был, слишком много раз я выслушивала угрозы подобного рода. И в ситуациях разных бывала, пострашнее и посерьезнее. И ничего, выбралась! Пока что ни одного дела я не провалила, и это тоже доведу до конца. В этом я не сомневалась. Правда, поостеречься все-таки стоит… Ну, мне не привыкать, я знаю, какие меры нужно принять в этом случае.

Признавшись самой себе, что теперь мне придется действовать предусмотрительнее, я решила нанести повторный визит Маргарите Владимировне – сегодня же. Зачем откладывать на потом то, что можно сделать сейчас же?

«Куйте деньги, не отходя от кассы», – как любил говаривать один персонаж всеми любимой кинокомедии «Бриллиантовая рука»!

Как только стрелки часов миновали цифру восемь, я снова отправилась на «тихую, зеленую, прохладную» улицу, как пел когда-то Юрий Антонов. А если быть точнее – на Садовую, по которой, лязгая колесами, проносились одинокие трамваи, поднимая летнюю пыль.

Я вошла во двор и направилась к крыльцу вдоль стены коттеджа. Дверь была распахнута. Я увидела сидевшую на высокой застекленной веранде миловидную женщину, перед которой стояла чашка чая и лежал какой-то журнал. От чашки исходил тонкий аромат тропических фруктов.

– Простите, вы – Маргарита Владимировна? – обратилась к ней я, не решаясь переступить порог веранды, пока меня не пригласит хозяйка.

– Да, – женщина отложила журнал и посмотрела в мою сторону.

– Мне нужно с вами поговорить. Я могу войти?

– Входите, – пожала плечами хозяйка и поднялась. – Хотите чаю? Я как раз заварила…

– С удовольствием, – с улыбкой кивнула я, желая расположить к себе женщину непринужденным и дружелюбным тоном, и поднялась на веранду.

Маргарите Владимировне было уже за сорок, но выглядела она прекрасно для своих лет. В первую очередь, вероятно, за счет миниатюрности и стройности фигуры. Невысокая, тоненькая, даже хрупкая шатенка. Длинные волосы собраны заколкой-крабом. Она была в нежно-розовом сарафане чуть ниже колен. О глазах ее и впрямь можно было сказать «на пол-лица», как выразилась ее соседка Тамара Петровна, – огромные, ярко-голубые, как-то по-детски распахнутые в наивном удивлении. Двигалась Маргарита Владимировна легко и грациозно, словно не ходила, а порхала по веранде. Смотрела она на меня без тени страха, даже дружелюбно и, кажется, слегка улыбалась, но уголки губ ее при этом были опущены.

Она поставила передо мной чашку чая и вернулась на свой стул, подперев щеки узкими ладонями и поставив на стол локти с ямочками. Женщина ни о чем не спрашивала, ожидая, видимо, что я сама начну разговор, что я и сделала.

– Меня зовут Татьяна Александровна. У меня к вам вот какое дело, – я слегка улыбнулась, причем постаралась, чтобы улыбка получилась с грустинкой. – Вы не могли бы мне ответить на некоторые вопросы? Понимаете, убили моего знакомого… Ну, в общем, одного человека, и я расспрашиваю всех, кто с ним общался. Быть может, кто-то что-то знает. Мне нужно знать – кто это мог сделать.

– Вы из милиции, значит? – Женщина произнесла это тихо, но без малейшей неприязни.

– Нет, не из милиции, – возразила я. – Я сама по себе. Но с милицией мы сотрудничаем.

Маргарита кивнула, хотя я так и не поняла: догадалась ли она, что я имею в виду, или нет. У меня создалось ощущение, что ей все равно.

– Ну, так вы мне поможете? – с надеждой спросила я.

– Если смогу, – пожала плечами Маргарита и легко провела руками по волосам.

Я подметила, что Потанина даже не спросила меня, кем был убитый. Будто все, кого она близко знала, постоянно находились в поле ее зрения, живые и здоровые. А что касалось всех остальных, то они ее совершенно не интересовали.

– Несколько дней тому назад в своей квартире был убит новый владелец вашей бывшей дачи – Виталий Павлович Коваленко. Насколько хорошо вы его знали?

– Да что вы! – вырвался у хозяйки вздох удивления. Она даже чуть не выпустила из рук чашку с чаем, но успела подхватить ее. – Надо же… И кто же его так? – Похоже, услышанное неприятно поразило Маргариту Владимировну.

– Вы хорошо его знали? – повторила я.

– Конечно, нет, – покачала она изящной головкой. – Я его вообще, можно сказать, не знала. Нас просто свело вместе дело о продаже. А когда все было закончено, мы больше и не виделись.

– Понимаете, Маргарита Владимировна, на бывшей вашей даче, как мне кажется, недели за три до случившегося кто-то слегка похозяйничал – без ведома новых владельцев. По-видимому, они что-то там искали… Как вы думаете, кто бы это мог быть и что ему понадобилось? – спросила я Потанину в лоб, без всяких церемоний и подвохов.

И стала внимательно наблюдать за ней.

– Понятия не имею! Что там можно искать? – пожала плечами Маргарита. – Ума не приложу. Может, металлолом какой-то?

– Может быть, – согласно кивнула головой я. – Только на сборщиков металлолома такое поведение не похоже. И потом, тот, кто похозяйничал на даче, звонил затем Коваленко и что-то от него требовал. А это значит, что он знал телефон хозяина. Так что промысел цветных металлов отпадает. Все это неспроста! Наверняка между случившимися событиями есть какая-то связь.

– А я-то тут при чем? – растерянно спросила Маргарита Владимировна.

– Ваш муж ничего не мог оставить на даче такого, что заинтересовало бы воров?

– Боже мой, что он мог оставить? – всплеснула руками Потанина. – Ведь если бы оставил, то я бы, наверное, знала!

– Вы забрали с проданной вами дачи все свои вещи?

– Вещи? – еще больше растерялась Маргарита. – Да я, признаюсь, даже до конца и не знала, какие там были вещи… Всем этим занимался муж. Я такая непрактичная!

«Это заметно, – усмехнулась я. – Тяжеловато вам, наверное, теперь приходится, Маргарита Владимировна, без вашего пройдохи-мужа!»

И тут же я подумала: а так ли уж проста Маргарита, какой кажется? Не является ли трогательный хрупкий образ умело и преднамеренно «слепленным»?

– А вдруг муж все же вам просто ничего не сказал? – настаивала я.

Маргарита задумалась, отчего на ее высоком белом лбу пролегла морщинка, сразу же предательски выдавшая возраст женщины.

– Может быть, и так, – наконец признала она. – Но тогда какой вам толк от разговора со мной? Я же, получается, не в курсе!

«Логично», – мысленно отметила я, не собираясь отступать, не проверив все варианты.

– Маргарита Владимировна, от чего умер ваш муж? – задала я следующий вопрос.

– Сердце, – коротко ответила Потанина.

– Что, больное сердце было? – сочувственно спросила я.

– Нет, раньше он никогда не жаловался, – возразила Маргарита и посмотрела на меня испытующе, словно пытаясь понять, знаю ли я, где именно умер ее муж.

– Раньше – это до тюрьмы? – уточнила я, желая облегчить задачу, чтобы дать ей возможность отвечать свободно и честно.

Маргарита просто кивнула. Потом осторожно взглянула на меня и все же уточнила:

– Это вам соседка сказала? Насчет тюрьмы? Она мне говорила, что вы приходили. Я потому и не испугалась вас.

– Да, соседка, – не стала скрывать я. – Вы уж простите меня, если я затрагиваю больную тему, но мне хотелось бы все же получить сведения от вас лично, а не собирать сплетни…

– Я понимаю, – каким-то безжизненным голосом ответила Маргарита.

– Тогда скажите, пожалуйста, за что его посадили?

– За мошенничество, – глядя куда-то в сторону, ответила Потанина. – За махинации, хищения… Там много было статей.

– Где он работал, чем занимался?

– У него фирма была, строительная. Но я никогда не интересовалась, чем конкретно он занимается. Я вообще не лезла в дела мужа. Я уже говорила, что я – человек непрактичный, – она виновато улыбнулась. – Муж хорошо меня обеспечивал, и я всегда ему верила. Он говорил, что дела идут хорошо – почему я должна была сомневаться?

Я поняла, что Маргарита задает мне этот риторический вопрос потому, что наверняка ее неоднократно спрашивали в милиции, а возможно, и на суде: неужели она не догадывалась, что доходы ее мужа достигли такого уровня, как говорится, неправедными путями? И теперь она оправдывалась – и перед людьми в погонах, и передо мной, и перед самой собой.

– И вы действительно не сомневались? – вместо ответа спросила я.

– Никогда, – покачала головой Маргарита. – Я как-то не задумывалась над тем, насколько именно высок наш доход. Жили мы хорошо, Василий ни в чем мне не отказывал, подарки часто дарил… Но так он же и работал до ночи! – вырвалось у нее.

– А вы чем занимались?

– Я художница, – словно извиняясь, проговорила Потанина. – Пишу картины, но для себя. Для эстетического удовольствия. И Василию всегда это нравилось. Он никогда не настаивал, чтобы я шла работать. Да у меня и образование такое, что практическое применение ему найти трудно. Я окончила Воронежскую академию искусств, факультет живописи. Я родом из Воронежа, – пояснила она. – Там мы с Василием и познакомились. Я тогда еще совсем молоденькой была, только-только учебу окончила. А он постарше меня был, уже состоявшийся человек. По каким-то делам в Воронеж приехал. Он всегда был деловым человеком. У него так было вечно: поездки, сделки, отгрузка-погрузка…

Она вздохнула, погрузившись в воспоминания. Я не торопила ее, надеясь получить как можно больше информации, интуитивно чувствуя, что Василий Потанин – очень важная фигура в расследовании обстоятельств смерти Виталия Коваленко.

– Ну вот, – с легкой улыбкой продолжала Маргарита. – Василий влюбился в меня и увез в Тарасов. Тогда у нас еще не было этого дома, была квартира – здесь, недалеко… Но Василий сразу же обеспечил мне хорошие условия, чтобы я могла сидеть дома и заниматься любимым делом.

– Но ваши картины, наверное, можно было продавать? – заметила я.

– Наверное, можно, но мне не хотелось, – поморщилась Маргарита. – Это мое детище, понимаете? Я их писала не на продажу. К тому же зачем, если, говорю вам, средств нам вполне хватало? Василий всегда хорошо зарабатывал, без денег мы никогда не сидели.

«Вот она к ним и привыкла, видимо, и была уверена, что они с неба падают!» – снова усмехнулась я про себя, однако не почувствовала при этом антипатии к Маргарите. Она была хотя и крайне инфантильной особой, но доброй и, что называется, без камня за пазухой. Во всяком случае, мне так показалось.

– Одним словом, когда его арестовали, у меня был самый настоящий шок, – вздохнула Потанина. – Я даже представить себе не могла ничего подобного! Суд, допросы, расспросы, обыски – не знаю, как я пережила все это! Очень боялась, что меня просто выгонят из этого дома, отберут его. Мне же было бы совершенно некуда идти! Родители мои в Воронеже умерли. После их смерти осталась небольшая квартирка, но я отдала ее своей младшей сестре: она все время жаловалась, что они с мужем живут бедно. Ну, а мне зачем? У меня же все было! Я даже и не ездила оформлять свою долю наследства. Хорошо, что Василий позаботился об оформлении дома на меня. Он всегда обо всем заботился… А я тогда словно в тумане ходила, ничего не соображала! И потом целый год как во сне жила. Спасибо ему, что он мне многое подсказал. Машину, например, продать. Даже человека порекомендовал, к которому я позже обратилась. И действительно, мы с ним все очень быстро оформили. Вернее, это он всем занимался, я просто передала ему доверенность на машину, получила деньги, и все. Мне не пришлось заниматься этими ужасными бюрократическими вещами! Деньги я положила в банк, под проценты – это тоже мне Василий посоветовал. Ну, вот, на них я и живу, – снова вздохнула она. – Ничего, жить можно. В сущности, мне не так уж много и нужно. Я же одна, детей нет. Думала – дождусь Василия, он вернется, все станет по-прежнему, и я очнусь от этого кошмарного сна… Но вышло по-другому. Теперь уже я его не дождусь. И мне нужно привыкнуть к этой реальности, смириться с ней…

Я подумала, что разговор на тюремную тему хозяйке дома будет не совсем приятен. А женщина она, кажется, доверчивая и открытая, так что терзать ее расспросами не стоит. Да и вряд ли она в самом деле может знать все подробности, их лучше выяснить у Мельникова. С другой стороны, в общих чертах кое-что поразузнать все же стоит. И я спросила:

– Сколько ему еще оставалось сидеть?

– Он отсидел два года, – ответила Маргарита. – Оставалось восемь.

Я кивнула, ломая про себя голову, как перейти еще к одной, деликатной, я бы сказала, теме…

– Не страшно вам тут по вечерам одной? – с улыбкой, чуть подмигнув Маргарите, спросила я.

– Поначалу было страшно, – призналась она. – Даже спать не могла: включала свет и сидела, сидела… Книжки читала. Но теперь я уже немного успокоилась. Да я и не совсем одна. У меня квартирант живет.

– Вот как? – округлила я глаза, словно впервые услышала об этом.

– А что, Тамара Петровна не успела вам рассказать? – усмехнувшись, в упор посмотрела на меня Маргарита, но я не стала отвечать, только спросила:

– И вы не побоялись пустить в дом незнакомого человека?

– Нет, – просто ответила Маргарита. – Я как-то сразу ему поверила. Он показался мне очень надежным.

Я недоверчиво поиграла бровями, но ничего не стала высказывать, а перешла к другой, тоже очень волнующей меня теме:

– Скажите, пожалуйста, вы не помните, среди бывших друзей вашего мужа есть такой высокий, светловолосый парень? У него еще родинка над левым глазом…

– Подождите, подождите, – сдвинула тонкие брови Маргарита. – Это, наверное, Валера Горбачев. Только он ему не друг.

– Почему? – удивилась я.

– Просто он молодой совсем, – пояснила Потанина. – Ему еще и тридцати нет.

– Кем же он приходился вашему мужу?

– Просто работал в фирме, – сказала Маргарита. – Менеджером, кажется. Или бухгалтером?

Она посмотрела на меня с какой-то надеждой, словно именно я легко могла подсказать, в какой именно должности числился в конторе ее мужа Валера Горбачев…

– У квартиранта вашего на лице никаких родинок нет? – Мои подозрения лопались как мыльные пузыри.

– Нет, никаких, – покачала она головой.

– Ну, вы, может быть, просто не замечали? – не отставала я.

– Уважаемая Татьяна, – улыбнулась Маргарита. – Я же художница! Черты лица запоминаю очень хорошо. И мельчайшие детали всегда отмечаю. Нет, мой квартирант – человек совсем другого типа, чем тот, кого вы описали. И из всех людей, кого я знаю из бывшего окружения Василия, под ваше описание подходит разве что Валера.

– Хорошо, что это за Валера? Чем он сейчас занимается? Где живет? – забросала я женщину вопросами.

– Понятия не имею, – разочаровала она меня.

– Ну, может быть, кто-то из ваших общих знакомых может подсказать, где его найти? – с надеждой спросила я. – Остался же кто-то из общих знакомых?

– Подождите, подождите, – забормотала Маргарита себе под нос, вспоминая. Она посидела, наморщив лоб, некоторое время, а потом сказала: – Из общих знакомых – не знаю, кого вам рекомендовать, а вот Даша, наверное, знает.

– Кто такая Даша? – насторожилась я.

– Это его невеста, – пояснила Маргарита Владимировна. – Во всяком случае, была ею два года назад. Мы как-то ездили с Василием на день рождения Валеры – он нас пригласил, – так вот, отмечали его как раз дома у Даши. А где живет сам Валера, я не знаю. Мы с ним тесно не общались.

– То есть вы с Валерой с тех пор, как арестовали вашего мужа, не виделись? – уточнила я.

– Почему не виделась? – вдруг огорошила меня Маргарита. – Виделась. Он приходил ко мне.

– Когда? – опешила я от столь неожиданного поворота дела. – И зачем?

Но Маргарита Владимировна, по-видимому, не увидела в этом ничего странного. Она спокойно продолжала отвечать на мои вопросы.

– Зимой, – сказала она.

– Зачем? – вырвалось у меня.

– Зачем? – Она задумалась. – Ну, он говорил, что пришел проведать, выражал свои соболезнования по поводу смерти Василия… Говорил, что муж мой просил его меня навестить.

– Вот как? – Чем дальше шла беседа, тем больше я изумлялась. – Значит, они поддерживали связь?

– Валера сказал, что был у Василия в тюрьме незадолго до его смерти, – голос Маргариты задрожал.

– Так, и о чем вы еще говорили? – Тон мой стал более сухим и деловым.

– Ну… Так, о жизни, – неопределенно повела плечами Маргарита. – Да! Еще он меня про дачу спрашивал.

– О чем именно? – оживилась я.

Я уже практически бесповоротно уверовала в то, что Валера Горбачев – именно тот человек, которого я разыскиваю. Ведь все совпадает!

– Спрашивал меня – где она? Как дачу найти? А я ему рассказала, что я уже год как ее продала.

– Он не объяснил, почему так интересуется?

– Нет, не сказал. А я не спрашивала.

Маргариту Владимировну, конечно же, не волновали столь банальные житейские вопросы. Она предпочитала витать в своих творческих эмпиреях.

– И что потом? Вы с ним еще виделись?

– Нет, он больше не заходил, – ответила она.

– Вы случайно не говорили ему, что продали дачу именно Коваленко? – Я прямо почувствовала, как у меня все внутри дрожит натянутой струной.

– Ой, а я даже не помню! – удивленно ответила Маргарита, и я чуть не выругалась вслух, но позволила себе лишь тяжкий вздох.

– Значит, как мне его найти, вы не знаете?

– Не знаю, – призналась Маргарита Владимировна. – Дома у него я никогда не была. Только тогда, однажды, у Даши.

– Так, где живет Даша? – решительно принялась я вытряхивать из этой мечтательной вдовы всю возможную информацию. – Вспоминайте, Маргарита Владимировна, вы же художница! – подбодрила я ее и с легкой ехидцей добавила: – Должны помнить мельчайшие топографические подробности!

– Вот с топографией у меня не очень, – смущенно сказала Маргарита и, увидев, как помрачнело мое лицо, поспешила добавить: – Но Дашин дом я помню хорошо. Он стоит прямо перед Набережной, такая длинная девятиэтажка, там еще сбоку кафе «Айсберг», знаете?

– Знаю, – нетерпеливо кивнула я. – А номер квартиры, фамилия?

– Номера квартиры я, конечно же, не помню. Но зато помню: самый первый подъезд от улицы Некрасова. Четвертый этаж. Просто лифт тогда был сломан, нам пришлось пешком подниматься. Я еще порадовалась, что не очень высоко.

– Маргарита Владимировна, больше никто из знакомых мужа вас не навещал?

– Нет, никто, – сказала Маргарита.

– А до этого визита виделись с Валерием?

– Нет. Когда суд над Василием начался, он куда-то исчез. А потом так же неожиданно появился.

– Понятно, понятно, – задумчиво проговорила я, хотя мне пока мало что было понятно.

Ясно лишь одно: нужно срочно разыскать Горбачева. И я уже собралась было уходить, окрыленная этой новой зацепкой в своем расследовании. Но тут на крыльце послышались шаги, и проем двери на веранду заполнил собою атлетического сложения жгучий брюнет.

Хотя лицо у него было вполне европейское, в манере двигаться и держаться чувствовалось что-то неуловимо азиатское. Густые черные волосы. Правильные черты лица, горделивая осанка. Вот только глаза абсолютно все портили, несколько нарушая приятное впечатление. Взгляд у него был острый. Он ощущался почти физически, будто тебя кто-то сверлит или режет пополам остро отточенной бритвой. Было в этих глазах нечто птичье, ястребиное. Так смотрит хищник, выискивая беззащитную добычу, взлетев высоко в небо над открытым бескрайним полем.

Но с изображенным на фотороботе светловолосым мужчиной с родинкой над левым глазом этот человек не имел ничего общего. Абсолютно! А значит, это не он был в подъезде Коваленко в день убийства.

– Здравствуйте, – громко сказал обладатель ястребиных глаз, увидев меня.

– Здравствуй, Сережа. Сейчас ужинать будем, – оповестила Маргарита мужчину, который спокойно прошел мимо нас в дом.

«Наверное, это и есть квартирант», – подумала я.

– Ну, спасибо вам большое. Извините, что отняла у вас столько времени, – рассыпалась я в любезностях перед хозяйкой.

– Оставайтесь с нами ужинать, – предложил вновь возникший перед моим взором красавец со взглядом ястреба-стервятника, неожиданно растворившимся в доброй улыбке.

– Нет, благодарю вас. Меня, знаете ли, дома ждут, – отказалась я.

– Что ж, как хотите. Очень жаль, – добавил он, улыбаясь еще шире и демонстрируя белоснежные зубы.

Я распрощалась и, быстро спустившись с крыльца, пошла к своей машине. На очереди теперь у меня Даша.

«И все-таки, кто это мог быть? – продолжила я размышления, вспомнив о недавнем происшествии с выстрелом и о последовавшем затем телефонном звонке. – Неужели это Горбачев так сильно обеспокоился моим появлением во дворе дома Потаниных? Если это он, конечно… И как в таком случае он мог узнать, где я живу? Что-то я не заметила, чтобы за мной следили… Или теряю былую хватку?»

Однако последнее предположение я тут же отбросила, наказав самой себе быть внимательнее. Загадок порядочно…

Пытаясь получить ответ хотя бы на одну из них, я бросила кости на переднюю панель.

«27+7+20» – «Вы должны быть осторожны в делах, так как против вас затеваются неблаговидные поступки».

«Боже мой, – подумала я. – Только этого мне не хватало!.. Сколько же их еще будет?»

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я размышляла, стоит ли мне направиться к Даше прямо сейчас или все-таки лучше отложить визит до завтра. Посмотрев на часы и оценив ситуацию, я пришла к выводу, что, пожалуй, лучше все-таки дождаться завтрашнего дня. Тем более что это должен был быть выходной. Все-таки сегодня уже поздновато, к тому же я не была уверена, что вот так, с ходу, найду ее: Маргарита не дала мне точных координат, а названивать в половине одиннадцатого вечера в чужие квартиры и разыскивать незнакомую девушку – не очень удачная мысль. Правда, на завтра у меня еще запланирована беседа с дочерью Виталия Павловича – она приедет на похороны отца, – но я рассчитывала уложиться.

Идти на сами похороны я не собиралась: вряд ли мне там удастся поговорить о деле, да и с кем? Со Светланой и Моргуновым я уже беседовала, прочие родственники мне неинтересны. Масленников на похоронах вряд ли появится, а если даже и решит заглянуть, меня его кандидатура уже не интересует. Мне нужна лишь беседа с Аленой – для получения психологического портрета девушки, а также чтобы собрать информацию: не делился ли случайно с ней отец причинами своего хорошего настроения? Не связаны ли они с ней? Как я поняла, отец и дочь были достаточно близки.

Так или иначе я поехала домой и с чистой совестью легла спать, намереваясь с утра заняться поисками интересующей меня особы по имени Дарья.

Утро было солнечным и многообещающим. В отличном настроении я поднялась, приготовила легкий завтрак и через несколько минут уже заперла дверь на замок и осторожно, памятуя о вчерашнем неприятном событии, спустилась во двор…

Я огляделась по сторонам. Ничего подозрительного не обнаружила и, от души надеясь, что вчерашний «сюрприз» не повторится, открыла ворота гаража и села в машину.

Мой травмированный «Ситроен» проследовал по улице Радищева, поскольку дорога здесь была наиболее подходящей для крутого спуска и не менее крутого и продолжительного подъема машин, тем более не отечественного производства, повернул направо и неторопливо пополз по дороге. Я пристально высматривала нужное мне строение.

Проезжая вдоль вытянувшегося слева от дороги бесконечно длинного сквера, я очень быстро обнаружила девятиэтажную кирпичную коробку, на первом этаже которой располагалось кафе «Айсберг».

Затормозив, покинула автомобиль и спокойно направилась к дому, где, как я надеялась, жила Даша. Попутно я обратила внимание на двух молодых людей, которые выбрались из белого «ВАЗа», стоявшего неподалеку, но не придала этому особого значения.

Парочка тем временем неторопливо шествовала позади меня, и в подъезд мы вошли втроем. Я как ни в чем не бывало вошла в лифт и встала так, чтобы не стеснить своих попутчиков.

– Вам куда? – спросила я вежливо.

– Нам на последний, – пояснил парень в разрисованной майке, с головой, напоминавшей страусиное яйцо благодаря модной среди некоторых слоев молодежи прическе, а вернее, полному отсутствию таковой.

Я надавила на кнопку четвертого этажа, и кабинка лифта тронулась. Но через несколько секунд замерла между этажами.

Черноволосый высокий субъект с короткой челкой, в тренировочном костюме из комбинированной ткани, почти новеньком, спокойно и уверенно надавил на кнопку «Стоп». И «лысый» парень быстрым резким движением закрыл ладонью мое лицо, притиснув мою голову к стенке лифта, да так крепко, что я не могла ее повернуть, чтобы высвободиться. Я попыталась было прибегнуть к помощи рук, одновременно планируя пустить в ход колени и каблуки, и даже успела поднять руку, чтобы произвести прием, как напавший на меня молодой человек продемонстрировал мне зажатый в другой его руке нож. Нож оказался перед моими глазами. Смачно хрустнула пружина, выпустив гладкое, заблестевшее на свете плафона лезвие-жало. Парень навалился на меня всем телом и тихо процедил:

– Тихо, не дергайся, не то хуже будет! Не дай бог, вякнешь что-нибудь. Это окажется последний звук, вылетевший из твоей поганой глотки. Поняла?

Его товарищ даже не собирался вмешивался. Он просто стоял рядом и с интересом наблюдал за происходящим, спокойно ухмыляясь.

– Слушай меня внимательно и запоминай как следует, – продолжил первый. – Если не хочешь в морге оказаться, не лезь в чужие дела! Ясно? Если я узнаю, что ты наезжаешь на Горбачева, или увижу тебя где-нибудь рядом с ним, тебе придет абзац. Усекла?

Он поднес нож к моей шее и слегка надавил. В горле у меня будто застрял ком, который я никак не могла проглотить. Почувствовав укол лезвия, я постаралась не шевелиться, чтобы не заполучить травму, в которой я совершенно не нуждалась. Рыпаться не имело смысла.

– Усекла? – повторил парень еще более агрессивным тоном, показывая крепкие, ровные, как на подбор, зубы.

«Интересно, как я могу ответить, если рот мой крепко зажат ладонью, а голова вплотную придавлена к стене?» – невольно подумала я и чуть не усмехнулась.

Понимая, что количество извилин под выбритым до блеска черепом моего яйцеголового оппонента строго ограничено матушкой-природой, я не собиралась высказывать ему какие-либо возражения или вступать в полемику. Вот только дать сигнал, свидетельствующий о том, что я даю положительный ответ, я попросту была лишена возможности.

– А сейчас вали отсюда! И забудь сюда дорогу, навсегда!

Малоприятный представитель гоблинитета уже хотел было отпустить меня, но товарищ остановил его:

– Погоди. – Он взял мою сумочку. – Деньги есть?

Он порылся в сумочке, достал оттуда мобильник, кошелек, вытащил все его содержимое и бросил его, опустошенный, обратно в сумку.

– Вот теперь все, – удовлетворенно произнес он и нажал на кнопку первого этажа.

– Спасибо, будь здорова, дорогая, – грозно и нагло произнес первый и снова показал крепкие ровные зубы, широко мне улыбнувшись.

Дверь кабины наконец распахнулась, и я в сопровождении молодых конвоиров вынужденно покинула подъезд Дашиного дома. При этом старалась сохранять спокойствие и достоинство: связываться с вооруженной великовозрастной шпаной считаю делом бессмысленным.

Подойдя к машине, я осторожно оглянулась. Парни стояли на углу, возле дома, и искоса поглядывали на меня. Ничем не выдавая эмоций, я молча села за руль – делать вид, что это не мой автомобиль, не имело смысла, ведь парочка наверняка видела, как я выходила из «Ситроена». Поэтому оставалось лишь одно – включить мотор и покинуть двор, оказавшийся для меня таким негостеприимным.

По дороге я прокручивала в голове случившееся. Мобильник, конечно, жалко: он был почти новый и дорогой. Денег же в кошельке было немного: рублей четыреста-пятьсот. Пусть эти уроды подавятся, на здоровье! Гораздо хуже было бы, решись они обыскать меня: ребята обнаружили бы за поясом брюк пистолет. Уж точно прихватили бы его с собой! Самое обидное – что я не сумела им воспользоваться. Конечно, я могла дотянуться до пистолета – руки-то у меня оставались свободными, – но устраивать стрельбу в узкой кабинке лифте – дело небезопасное, равно как и драка. К тому же напарник бритоголового легко мог выбить у меня из рук оружие, и страшно даже подумать, чем бы все закончилось, начни он беспорядочно палить в тесном лифте… Ничего, разобраться с ушлыми ребятками я еще успею! Меня гораздо больше занимал вопрос – кто они такие?

– Дебилы какие-то, – со вздохом пожала я плечами. – Настоящие дебилы!

Я вспомнила рекламный оскал приставившего к моему горлу нож парня, от которого пахло пивом, табаком, семечками и еще какой-то «ботаникой». Возможно, молодой человек увлекается медитациями под «индийскую коноплю». От подобных типов можно ожидать чего угодно. Но сдаваться я не собиралась. И не таких «героев» видала!

– Ничего, потом сочтемся, если будет случай, – успокоила я саму себя и надавила на педаль акселератора.

Окончательно успокоившись и ощутив, что ко мне полностью вернулось самообладание, я здраво рассудила, что особенно бояться, наверное, нет причин. Угрожавшие мне люди почему-то не торопятся применять какие-то радикальные меры. Все только пугают и пугают… Может быть, боятся поднять шум и ненароком привлечь к себе внимание милиции? Наверное, именно так.

Дома я уже совсем пришла в себя и спокойно стала обдумывать положение вещей. Отказываться от расследования смерти Коваленко, конечно же, я не собиралась. Вот только подстраховаться не мешало бы…

Немного подумав, я набрала номер Мельникова, но вновь была разочарована, услышав, что подполковник еще не вернулся из своей командировки. На вопрос, когда же это наконец произойдет, мне ответили, что, возможно, уже сегодня, ближе к вечеру, или завтра. Тихонько вздохнув, положила трубку. Оставалось надеяться только на себя…

Оценив ситуацию, я решила все-таки не упускать момент и побеседовать с дочерью Виталия и Светланы Коваленко – Аленой. Тем более что другой такой возможности может и не представиться: по словам Светланы, девушка приедет в Тарасов лишь на один день. Не тащиться же мне, в самом деле, ради короткой беседы в Москву! Нужно уважительно относиться к деньгам клиентов, а также и к собственному времени. И я всегда стремилась поступать именно так. Не имею привычки разбазаривать чужие деньги направо и налево, даже если мне не предстоит отчитываться за свои траты.

Я позвонила Светлане и узнала, что похороны уже состоялись, да и поминки закончились. И что они с дочерью сейчас отдыхают дома, а вечером Алена отправится на железнодорожный вокзал, чтобы завтра же вернуться в Москву и приступить к работе. Предельно вежливо я попросила Светлану устроить мне встречу с Аленой. Помявшись, она, в конце концов, согласилась, и я быстренько собралась. Пополнила кошелек новой суммой денег на текущие расходы, переоделась и направилась к выходу, надеясь, что никто не караулит за углом.

«Ничего, ничего, – успокаивала я себя по дороге. – Им же важно, чтобы я не касалась Горбачева! А я вовсе и не по его следам сейчас направляюсь. Мало ли куда мне нужно? И вообще, что, из-за этих козлов мне теперь из дому и носа не показывать? Не дождутся!»

Я спокойно села в машину и направилась к дому, где проживала Светлана Коваленко. По дороге я ненадолго вышла из авто и в первом попавшемся салоне связи купила новый мобильник, а заодно и попросила заблокировать мою старую сим-карту, чтобы не заводить новый номер.

Светлана открыла сразу, едва я надавила на кнопку домофона. Я поднялась. Светлана встретила меня в прихожей, одетая в домашний брючный костюм насыщенного голубого цвета, который очень ей шел. Вид у вдовы был уставший, глаза чуть припухшими – видимо, на кладбище она все-таки не удержалась и дала волю слезам.

– Здравствуйте, проходите, – пригласила она меня. – Алена спит в своей комнате. Но я сейчас ее подниму. Я предупредила ее, что вы приедете.

Я еще раз принесла ей свои извинения, и Светлана успокаивающе махнула рукой.

Я прошла в гостиную и села на диван. Никаких следов недавнего убийства хозяина квартиры здесь уже не наблюдалось. Я вспомнила о том, как Марина рассказывала о большой луже крови. Видимо, Светлана приложила максимум усилий, чтобы ликвидировать все последствия, жгущие ей душу, напоминая о трагедии.

Вскоре в гостиной появилась молодая высокая девушка. На ней была ярко-желтая пижама – майка на тонких бретельках и короткие шортики. Светло-русые волосы собраны в гладкий хвост. Она чем-то напоминала Светлану, но, на мой взгляд, черты лица матери были миловиднее и мягче, чем у дочери. Особенно я обратила внимание на взгляд Алены – он показался мне холодным и даже каким-то жестким. И следов слез на ее лице я не заметила.

Она равнодушно поздоровалась со мной, зевнула и влезла с ногами в кресло, стоявшее напротив дивана.

– Мама сказала, что вы хотите со мной поговорить, – все так же безразлично произнесла она низким голосом. – Я вообще-то не знаю, что могу вам сказать…

– Для начала скажите, пожалуйста, какие отношения у вас были с отцом? – попросила я.

– Хорошие, – тут же ответила Алена. – Он всегда обо мне заботился, поддерживал мои начинания. Оплачивал учебу, квартиру в Москве. Ничего плохого не могу сказать.

– Угу, – кивнула я. – Вы часто с ним общались?

– Отец звонил почти каждый день. Ну, или мы эсэмэсками обменивались. А еще я недавно скайп установила, так что по вечерам тоже иногда общались. Правда, недолго: я очень устаю после работы и стараюсь лечь спать пораньше.

– Ваш отец, наверное, тоже много работал?

– Много, – подтвердила Алена. – И зарабатывал прилично. А теперь…

Она вздохнула, и в глазах ее промелькнула грусть. Но это не показалось мне скорбью по безвременно ушедшему отцу: Алена печалилась об утраченном денежном содержании, в этом я уверена.

– Правда, можно, конечно, продать машину, – задумчиво протянула она. – И оплатить учебу за несколько лет… Хотя можно и просто забрать ее себе. У меня есть права.

Меня несколько поразило, что Алена, хладнокровно размышляя об отцовском имуществе, совершенно не принимает в расчет мать, которая, по моему мнению, имела все же больше прав. Во всяком случае, моральных. Но понятие о каких-либо морально-этических нормах вряд ли согнало бы меркантильный туман с холодных красивых глаз Алены.

– Простите, Алена, а ваша мама не будет против? – как бы между делом полюбопытствовала я. – У нее какие соображения на этот счет?

Алена посмотрела на меня с недоумением. И я убедилась: для нее было само собой разумеющимся, что мнение мамы не будет учтено в решении вопроса.

– С мамой я все решу! – махнула рукой девушка. – Не проблема! Так что вас еще интересует?

– Меня интересует, когда вы общались с отцом в последний раз? И на какие темы?

Алена слегка призадумалась и ответила:

– Он звонил мне где-то с неделю тому назад, по телефону. А вечером, в тот же день, позвонил по скайпу, но я сказала, что мне некогда разговаривать. Мы перебросились несколькими строчками, и все. Ничего особенного, отец просто спрашивал, как дела, готовлюсь ли к сессии. Поинтересовался, не нужны ли мне деньги…

– А вы что?

– Конечно же, нужны! – Алена, казалось, удивилась моей наивности. – Вы себе представить не можете, как сильно жизнь в Москве отличается от нашей! Там приходится выживать – в буквальном смысле слова!

– Так, может быть, стоит отказаться от такой жизни, если она вам настолько в тягость? – мягко предложила я ей. – В Тарасове вам не нужно будет оплачивать жилье. Квартира у вас более чем просторная, уровень цен здесь пониже, а учебных заведений – великое множество. Город студентов как-никак!

– Да вы что? – Алена посмотрела на меня как на не совсем нормальную. – Отказаться от столицы ради захолустья?! И прозябать потом, как мать?!

– Вообще-то ваша мама не показалась мне такой уж… прозябающей, – заметила я, усмехнувшись.

– Ну, это смотря по чьим меркам! – презрительно махнула рукой Алена. – Она никогда ни к чему не стремилась. Никогда не ставила перед собою высоких целей, всегда занижала собственную планку. И мою тоже пыталась снизить. И что в итоге? Работает в каком-то кабинетике! Почему бы не открыть свое дело? Что, отец бы денег ей не дал на раскрутку? Дал бы, как миленький! Просто следовало повести себя с ним как надо, а она не сумела! А вот мне он ни в чем не отказывал! И я не собираюсь отказываться от своих планов. Понадобится – квартиру эту разменяем, я заберу свою долю и вложу ее во что захочу!

И Алена потянулась к коробке с соком, стоявшей на овальном стеклянном столике. Она не спеша сделала несколько глотков и промокнула рот салфеткой.

В это время в комнату заглянула Светлана.

– Хотите кофе, чаю? – предложила она.

– Мама, ну какой кофе? – поморщилась Алена. – Мы уже скоро заканчиваем разговор, мне еще выспаться нужно!

– Я просто думала, что Татьяна хочет, – оправдываясь, прижала руки к груди мать Алены.

– Спасибо, нет, – вежливо отказалась я. – Мы и в самом деле уже скоро закончим.

Меня уже тошнило от неприкрытого цинизма Алены Коваленко. В душе я даже посочувствовала Светлане – у нее выросла такая расчетливая дочь – и одновременно порадовалась, что та не живет вместе с матерью. Я от души понадеялась, что Алена все-таки не начнет кампанию по размену квартиры и вытряхиванию из матери денег и вообще, не станет трепать Светлане нервы. Не знаю уж, замечал ли Виталий Павлович неприятные черты характера дочери? Странно, что он умудрялся не только находить с нею общий язык, но даже одобрял ее. По словам его знакомых, сам он был куда более человечным. Или Алена умело разыгрывала перед ним роль хорошей девочки?

– У меня осталась парочка вопросов, и я не стану больше вам докучать, – сказала я. – Отец не делился с вами своими проблемами? Не жаловался ни на что в последнее время?

– Нет, – покачала головой Алена. – Ничего такого не было. На что ему было жаловаться? Разве у него были проблемы?

«Похоже, ты, девочка, и не интересовалась его делами, – грустно усмехнулась я про себя. – Кроме просьб о деньгах, тебе, в сущности, и говорить-то с ним было не о чем».

– Я просто предполагаю, – не стала я делиться с ней своими выводами. – Ведь его же все-таки убили! Значит, он кому-то помешал!

– Уж не знаю, кому? Может быть, его с кем-то перепутали? – предположила Алена.

– Вряд ли, – не согласилась я. – Это невозможно. Факты говорят об обратном.

– Ну, не знаю, – равнодушно повторила девушка. – Милиция же занимается этим делом? Вот пусть ищут убийцу. Мама сказала, что задержали какую-то женщину? Это она, наверное, его и убила?

– Нет, я думаю, что не она. А почему вы так решили?

– Ну, раз ее задержали рядом с трупом? Кто же еще мог это сделать?

– А вас не удивляет вообще-то, что задержана какая-то женщина, что она была в вашей квартире? Вы спрашивали у матери о подробностях этой… истории?

– Нет, не спрашивала, – откровенно ответила Алена. – Зачем? Я же все равно не смогу ничем помочь милиции. Я ничего не знаю! Эти сведения нужны милиции, а не мне. Ну, и еще вам, потому что вы тоже занимаетесь розыском и вам за это платят. А у меня и так голова кругом! Мне в Москву нужно возвращаться, и я мысленно уже там. Мне и так пришлось потратиться на билет, да и на работе пропустить день, а мне его никто не оплатит!

– Думаю, ваш отец, будучи на том свете, сильно сожалеет, что не может компенсировать ваши расходы, – холодно произнесла я и поднялась с дивана. – Если бы мог, он сделал бы это незамедлительно. Счастливого возвращения, Алена.

И я двинулась к выходу.

– Вы уже закончили? – Из кухни выглянула вдова.

– Да, спасибо, – произнесла я. – Всего доброго. Я вам позвоню.

Сидя в машине, я не могла отделаться от неприятного ощущения, оставшегося после беседы с Аленой Коваленко. Девушка, конечно, весьма эгоистична! Но меня сейчас больше волновал не ее моральный облик, а отношение к смерти отца. Я мысленно задала себе вопрос: могла ли она пойти на убийство? Не лично, конечно, а кого-то нанять?

Я пришла к выводу, что это вряд ли возможно. И даже не потому, что Виталий Павлович был ее родным отцом и подобная ситуация выглядит, я бы сказала, чудовищно. Нет, не поэтому. Просто я убедилась, что смерть отца невыгодна для Алены. Она даже не пыталась скрыть своего потребительского отношения к родителям. И отец ей нужен был живым – так от него куда больше пользы. Если бы она захотела, думаю, Виталий Павлович сам купил бы ей машину. Так что, видимо, Алену Коваленко не стоит заносить в список подозреваемых…

Я вернулась домой и прошла в ванную, чтобы освежиться под душем после поездки по городу. Стоя под прохладными струями воды, думала о том, что мне сегодня предстоит еще раз наведаться в агрессивно встретивший меня дом, где проживала подруга Валерия Горбачева – Дарья.

Я завернулась в полотенце, прошла в комнату, чтобы немного передохнуть. Через пару часов, посвежевшая, с высохшими волосами, облачилась в удобный наряд и отправилась на выход.

На этот раз я решила действовать осторожнее. Конечно, можно взять с собой кого-нибудь в роли охранника, но не станут же грозные субчики охранять дом круглые сутки! И потом, я и сама не лыком шита. Сумею постоять за себя!

На этот раз около дома Даши было людно и шумно. Я, неугомонная и отважная, внимательно оглядела окрестности, прежде чем покинуть «Ситроен».

Люди проходили мимо меня. Некоторые стояли возле своих домов и вдыхали душистый вечерний воздух. Дети, визжа, с громкими криками носились взад-вперед, играя в догонялки, или раскатывали по всей округе на велосипедах. Никакой видимой опасности не наблюдалось.

Убедившись, что горизонт чист, путь свободен и можно действовать, я направилась к подъезду. На скамеечках сидели какие-то старушки и прочий люд, имеющий обыкновение праздно проводить время во дворе. Я переступила порог, но едва лишь сделала несколько шагов, как услышала громкий и грозный мужской голос:

– Ты опять здесь?! Ах ты тварь такая!

От неожиданности у меня все внутри екнуло и оборвалось.

«Неужели – опять?» – мелькнуло в голове, и я инстинктивно протянула руку к потайному карману, в котором лежал пистолет.

Но в этот момент на лестнице показалась тощая шелудивая дворняжка, проворно сбежавшая вниз. Миновав меня – я отпрянула к стене, – она выскочила на улицу. А на площадке возник мужчина предпенсионного возраста.

– Мало мне кошек, всю ночь спать не дают, так еще и псины сюда бегать повадились! Весь подъезд загадили! – заорал не особенно щепетильный в подборе слов жилец.

Я едва сдержалась, чтобы не выступить в защиту братьев своих меньших. Тем более что, по моему мнению, поборник ночного покоя и чистоты воздуха вполне заслуживал пары-тройки «теплых слов».

– Что же вы, дедушка, так кричите-то? – только и сказала я. – Напугали меня!

Жилец повернул в мою сторону свой нос, на котором сидели очки, и изрек «мудрую» фразу с той же оглушительной громкостью:

– А чего тебе меня бояться? Я-то не кусаюсь в отличие от дворняжек!

Мне было нечего ответить на это, и я, покачав головой, направилась к лифту. На этот раз никакие неприятные неожиданности в кабине меня не поджидали. Лифт, благополучно достигнув четвертого этажа, распахнул двери, приглашая меня выйти вон – к месту обитания подруги Валерия Горбачева.

«А вдруг он сейчас здесь? – вдруг подумала я. – Со всей своей свитой, во всеоружии… Ну ничего, – тут же успокоила я саму себя. – Я вообще-то тоже вооружена и начеку. Так что взять меня будет не так-то просто!».

Для этого предположения имелись некие неопределенные основания. Я услышала музыку, доносившуюся из-за двери, громкие голоса, смех. Пока я размышляла, как лучше поступить и не предупредить ли на всякий случай милицию о том, где нахожусь, дверь вдруг отворилась, открыв моему взору уютную прихожую, где прощались друг с другом две молодые особы цветущего вида.

– Ну ладно, пока, завтра увидимся, – сказала одна из них, обращаясь к подруге, и переступила через порог.

– Давай, до завтра, не забудь, о чем я тебя просила, – весело и торопливо ответствовала другая, оставаясь в квартире. – А вам кого? Вы ко мне? – спросила она меня.

– Мне нужна Даша, – сказала я.

– Ну, я Даша, – на лице хозяйки не было и следа растерянности. – А что вы хотите?

– Я ищу Валерия Горбачева. Вы не скажете, где его можно найти?

– Даша! Дашуля! Ты скоро? – послышался, перекрывая музыку и гомон, чей-то голос.

– Сейчас! – откликнулась Даша, повернувшись на звук.

Тут в прихожей, заставленной обувью, появился неуверенно ковыляющий парень маленького росточка, с прической а-ля «Битлз», времен начала шестидесятых годов прошлого века, в сером, как на заказ сшитом, костюме. Глаза его слегка косили.

– Здравствуйте, присоединяйтесь к нам, – пригласил он, едва завидев меня.

– Нет, нет, спасибо, я на минутку, – отказалась я.

Я поняла, что появилась несколько не ко времени. Скорее всего, в квартире отмечали чей-то день рождения. Может быть, самой Даши, или это просто коллективная гулянка, объединившая в этот вечер всех собравшихся.

– А мы вас просто так не отпустим! – не унимался коротышка.

– Димыч, ты с кем это там разговариваешь, а?

В прихожую выволокся еще один субъект, пребывающий в легком подпитии. Он был гораздо выше и намного старше первого парня. Ему явно было за тридцать, чему не соответствовала чрезвычайно простая манера поведения.

– Серега, пригласи даму, – обратился к нему невысокий юноша. – А то как-то неудобно держать гостью в дверях!

Долговязый замер в нерешительности, разглядывая меня и, вероятно, пытаясь подобрать подобающие для данной ситуации слова.

– Что вы, в самом деле, в прихожей топчетесь? Места за столом всем хватит, – наконец нашелся он.

– Нет-нет, – решительно отказалась я. – Мне бы только Дашу порасспросить насчет одного человека.

– Там и спросите, – предложил долговязый Серега.

– Даша, ты чего? Приглашай гостью в дом, – инициативно зашустрил маленький, деликатно беря меня под руку.

– В самом деле, проходите! В комнате поговорим, – согласилась с его идеей Даша.

Я уже пришла к выводу, что какая-то опасность вряд ли поджидает меня здесь. По внешнему виду ребят можно было легко догадаться, что местной шпаной и прочей подобной публикой в квартире и не пахнет. Бояться, похоже, нечего. В конце концов, я ничего не потеряю, кроме нескольких минут, если приму приглашение тарасовского «битла» в сером костюме и его товарищей по веселью. И нужную информацию, может быть, все же получу. Тем более что просто так они вряд ли отвяжутся, и полупьяное препирательство у порога может затянуться надолго.

Одним словом, я прошла в комнату и увидела остальных гостей, оккупировавших в этот вечер квартиру Даши.

Публика представляла собою разношерстную внешне, но довольно-таки однородную по поведению компанию. Человек пятнадцать, с учетом уже увиденных мною двоих парней, расселись, как стая голубей, на диване, в креслах, стульях и табуретках, принесенных, скорее всего, с кухни. Все это маленькое море безостановочного веселья разбивалось на отдельные группки, которые одновременно вели между собою какие-то разговоры, то и дело отвлекаясь на перекрестные оклики и замечания.

– Уступите даме место, пожалуйста! – громко произнес Димыч.

Можно сказать, прокричал, пытаясь соперничать в громкости с работающими во всю мощь колонками музыкального центра.

Собравшиеся гости не отреагировали на просьбу, и тогда обходительный юноша обратился к парню с кучерявой шевелюрой, высветленной, по всей вероятности, искусственным способом:

– Стас, посади даму.

– Ах да, конечно, садитесь, пожалуйста, – соскочил со своего места невысокий, лет двадцати с небольшим, Стас, разодетый, как герой видеоклипа, в кожу, со всевозможными фенечками и заклепочками.

– Спасибо. – Я тихонько устроилась, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания и не отрывать собравшихся от оживленных споров.

Рядом с диваном стояла пара тесно сдвинутых журнальных столов. На них – бутылки, обрамленные тарелками с нехитрой закуской. Гораздо большее количество опустошенной стеклотары располагалось на полу, рискуя попасть под ноги время от времени вскакивавшим гостям.

Я осмотрелась. Подавляющему большинству собравшихся явно не исполнилось еще тридцати лет. Публика оживленно вела псевдоинтеллектуальные беседы, в основном касавшиеся проблем популярной музыки. Уже через пять минут я узнала об этом предмете столько, сколько вряд ли выяснила бы, прочитав от корки до корки целую груду бульварных журналов, с многочисленными цветными фотографиями звезд отечественного и заморского шоу-бизнеса. Всех вокруг так волновали изменения в составе различных ансамблей и групп, что, казалось, в данный момент на свете вообще нет ничего важнее. Все наперебой демонстрировали свои познания в английском языке, извергая целые потоки названий новейших дисков, песен и композиций.

– Простите, как вас зовут? – спросил Димыч, усевшийся неподалеку от меня.

– Татьяна.

Он кивнул.

– Вы знакомая Даши?

– Собственно, нет, – смущаясь, ответила я. – Мне просто очень нужно с ней поговорить.

– Чем вы занимаетесь, если это не секрет, конечно?

– Людьми и их проблемами, – усмехнувшись, ответила я молодому человеку, вероятно, страдавшему из-за избытка коммуникабельности.

– Вы психолог? – поднял он брови.

– В некотором роде, – продолжая посмеиваться, сказала я. – Человеку, работающему с людьми, волей-неволей приходится быть психологом.

– А на кого работаете? – бесцеремонно спросил он.

– На себя, – коротко и честно ответила я.

– У вас какой-нибудь клуб? – продолжал допытываться молодой человек студенческого возраста.

– Что-то вроде того, – уклончиво ответила я.

Несколько молодых гуляк со своими подругами, сидевшие поблизости, сразу насторожилась, переключив свое внимание на меня.

– Какой клуб? Вы о чем? – спросила вновь появившаяся неизвестно откуда хозяйка квартиры – Даша.

Я не успела ничего ответить. Разодетый кожаный мачо по имени Стас принял картинную позу и шутливым тоном спросил:

– Скажите, вам не нужна рок-группа? У нас хорошая, очень перспективная команда! Приходите к нам на репетицию, послушаете.

– Да? И что вы играете? Что-нибудь очень прогрессивное, или, как сейчас говорят, продвинутое? – добродушно улыбнулась я, стараясь вести себя как можно деликатнее.

И тут все будто с цепи сорвались!

– «Трэш», «эйсид-хаус», «хард-рок», «транс-энд-бит», «пауэр-металл»… – посыпалось со всех сторон вперемешку с короткими смешками.

При этом все они обращались не ко мне. Весь этот музыкальный жаргон был адресован крашеному участнику «перспективной группы». А он, явно чувствуя себя задетым, переступил с ноги на ногу и изрек:

– Новое – это хорошо забытое старое.

– Свежая мысль! Подожди, я запишу, – подметил парень, которого все называли Блэкмором.

А Стас продолжал:

– Мы играем классику.

– Типа Моцарта и Сальери, – вставил Блэкмор.

– Как – классику?! – не поняла я.

Никак не ожидала узреть среди этой китчево разодетой публики скрипача или пианиста с академическим образованием, пусть даже незаконченным, и соответствующими ему музыкальными пристрастиями!

– Рок-н-ролл и бит. Вам «Битлз» нравится?

– Нравится, – ответила я почти честно, хотя упертой меломанкой никогда не была и в принципе могла слушать разную музыку, лишь бы была приятна для слуха.

– Блэкмор, ну и как ваш альбом? Закончили? – поинтересовался худосочный юноша в очках, приняв вид большого ценителя, «просекшего» все тонкости этой темы.

– Да, почти, – кивнул в ответ Блэкмор. – Недельки через две еду в Москву. Меня там обещали кое с кем познакомить. Потом, наверное, на рок-фестиваль в Сызрань. Среди гостей, говорят, будут «Дельфин» и «Чайф».

За сдвинутыми столами пронеслось громкое «У-у-у!», выражавшее слегка ироничный восторг и удивление собравшихся.

– Короче, по телику нас, считай, уже показали, по местному каналу, – небрежно продолжал парень. – В «Тарасовском Арбате» про нас писали. Так что группа, можно сказать, пошла!

Блэкмор закончил рассказ об успехах и перспективах и победоносно оглядел окружающих.

– Фу, – возмутился человек с длинными светлыми патлами, в больших круглых очках. – «Чайф» – разве это рок? Да с ними западло на одном гектаре сидеть, а вместе выступать – уж тем более!

– А тебя никто еще и не приглашает! – оборвал его Серега.

– А я и не поехал бы, – стойко повторил обладатель светлой шевелюры.

– Да кому ты там нужен! – раздалось сразу несколько девичьих голосов.

– У вас очень серьезная музыка, – заметил тем временем с видом большого знатока худосочный тип в очках, обращаясь к Блэкмору. – Здесь вам делать нечего. Тут вас никто не поймет! Вам нужно где-нибудь показаться. Но начало уже есть. Глядишь, вас там, на фестивале, кто-нибудь и заметит. А вообще, вам бы надо в Москву, в Питер или в Екатеринбург.

– Раскручиваться надо вообще за бугром, – поделился своим мнением бородатый детина с волосами, связанными в хвост, и с цепочкой на шее. – А иначе это лишено всякого смысла. В Штатах или хотя бы где-нибудь в Европе.

– Ага, в Албании, – уточнил кто-то.

Тем временем Блэкмор скромно попросил гитару и в унисон с музыкой, льющейся из колонок, «снял» гитарное соло.

Насколько я могла судить – по-дилетантски, конечно, – в отличие от первоисточника его игра была лишена всевозможных скользящих вибраций, еле заметных акцентов и прочих интонаций, что делало исполнение похожим на прилично выполненное упражнение для разработки пальцев.

Количество пустых бутылок по углам комнаты постепенно увеличивалось. Я, признаться, весьма слабо просвещенный человек по части тонкостей современной музыки. Как-то никогда особенно не интересовалась. Сейчас мне выпала возможность существенно повысить свой образовательный музыкальный уровень. Правда, я не очень-то в этом нуждалась, просто так уж сложилось, а чтобы разговор оказался для меня полезным, мне пришлось выслушать и противоположную сторону.

За следующие пятнадцать минут от сведущих людей я узнала, что диски «Скорпионс», «Пинк Флойд» и Майкла Джексона – это жуткое барахло, особенно в последнее время, да и сами они все дураки, а особенные зануды – «Флойды». При этом, однако, все единогласно сошлись во мнении, что «Куин» – величайшая группа всех времен и народов. Хотя Блэкмор и окрестил презрительно последние творения Меркьюри попсой.

– Скажите, вы вместе с Дашей работаете? – повернулась я к Стасу.

– Нет, учимся. В университете, на филфаке. Вот я и Димыч… А Дашка работает в «Меломане». Знаете магазин на Немецкой?

Я прекрасно знала магазин, расположенный справа от кинотеатра «Победа», сразу за заведением с вывеской «Чай». Его украшала красно-белая вывеска, буквы были стилизованы под нотную грамоту.

Бросив беглый взгляд на часы, я решила, что уже отдала должную дань хозяйскому гостеприимству. Отыскала глазами Дашу и, не вставая, громко обратилась к ней, так, чтобы мои слова можно было расслышать в общем шуме и гаме:

– Даша, извините, так вы побеседуете со мной насчет… Валерия Горбачева?

Даша встала, и я смогла наконец получше ее рассмотреть. Тонкая, изящная, голову держит высоко и прямо, словно в детстве долгое время занималась художественной гимнастикой.

– Хорошо, давайте, – просто ответила она. – Он вам так нужен?

– Да, очень!

– Знаете что, давайте выйдем, а то здесь слишком шумно, – предложила хозяйка.

Я охотно согласилась, ибо уже устала от всего происходящего, и мы проследовали в кухню. Дарья плотно закрыла за нами дверь.

– Знаете, я ведь с ним давно уже не общаюсь, – пожала она плечами. – Даже не понимаю, почему вам вздумалось искать его у меня?

Даша запрыгнула на подоконник и уселась поудобнее.

– Меня рекомендовали вас как его невесту, – пояснила я, не став уточнять, кто именно.

– Да-а?! – Тонкие брови Даши взлетели вверх, а серые глаза удивленно расширились. Она рассмеялась. – Но это же просто бред! Я никогда не считала себя его невестой. Мы просто встречались одно время, но это было давно и неправда! Так что – извините!

И она развела руками, весело качая ногой, словно то, что кто-то принял ее за невесту Горбачева, выглядело полной ерундой. Но я вовсе не собиралась уходить несолоно хлебавши, потратив время на прослушивание, мягко говоря, не совсем близкой и понятной мне музыки.

– Где вы с ним встречались? Там, где он живет?

– На Провиантской. Квартирка у него была небольшая, однокомнатная. Но мы чаще у меня. Да и не так уж долго встречались!

– Где он работает, чем занимается? – попыталась я вызнать у нее хоть какую-то информацию.

– В фирме какой-то! – неопределенно помахав рукой в воздухе, ответила девушка. – Меня это не очень сильно интересовало. Он как-то пытался рассказать мне о своей работе, но я даже слушать не стала. Музыкой он не увлекался, да и вообще, с ним как-то скучновато было… Зануда он! Так что мне даже трудно такое вообразить – что я вдруг собралась за него замуж!

И Даша заливисто расхохоталась. Мне же стало не до смеха. Если сейчас я не получу никакой зацепки – непонятно, где же дальше искать Валерия Горбачева. А это означает, что расследование зайдет в тупик, и выход найти будет крайне затруднительно.

– Даша, почему вы расстались? – спросила я. – Только из-за того, что вам с ним было скучно? Или имелись и другие причины?

– Вообще-то он сам прекратил наши отношения, – призналась Даша, но тут же добавила победоносно: – Но я бы и сама его бросила! Просто у него в фирме появились какие-то проблемы, вроде бы директора их арестовали, и Валера попросту исчез.

– И он ничего не сказал вам – куда пропадет, как надолго? – удивилась я.

– Он позвонил и сказал, что вынужден временно уехать. Говорил, что в Питер. Обещал вернуться, совсем как Карлсон! Но не вернулся. Слишком ненадежный он. Неизвестно, чего от него ждать.

– И вы совсем не знаете, где его искать?

– Понятия не имею! Из Питера он мне не позвонил, ни разу.

– А квартира на Провиантской? Он там жил один?

– Да, один, – подтвердила Даша.

– Почему? Где его родители?

– Кажется, живут в Пензе, – припомнила девушка. – Но там я, разумеется, никогда не была. И не намереваюсь! – хохотнула она. – А та квартира – каких-то его родственников, она Валере по наследству досталась.

– Вы помните адрес?

– Помню, – вдруг легко сказала Даша. – Провиантская, двадцать пять, квартира двенадцать. Там еще гастроном рядом. Но я не уверена, что его можно застать. Хотя попробуйте. – И девушка равнодушно повела плечами.

– Как его по отчеству, помните?

– Валеру-то? – уточнила Даша, взбивая и без того пышные волосы. – Дмитриевич, кажется.

– И вот еще что, Даша… У вас случайно не сохранилась какая-нибудь его фотография? Ну, может быть, вы снимались где-нибудь вместе?

– Не-а, – беспечно ответила Дарья. – У меня и фотоаппарата-то нет!

Я уже собиралась задать следующий вопрос, но Даша не дала мне этого сделать.

– Да! – вдруг воскликнула она. – Я же, кажется, видела его, причем недавно!

– Где?! – чуть не подскочила я. – В Тарасове?

– Ну да, – подтвердила Дарья. – Мы с ребятами по проспекту шли – гуляли вечером, – и мне показалось, что Валера вышел из какой-то машины. Правда, он меня не узнал. Ну или сделал вид, что не узнал. Я еще хотела было его окликнуть, но потом передумала. Много чести!

И она презрительно отвернулась.

– Даша, какие-то общие знакомые у вас были? Друзья, приятели? – взволнованно спросила я.

– Был у него один друг, – наморщив лоб, ответила Даша. – Его зовут Михаил. Попробуйте к нему обратиться.

– Как его найти? – спросила я, еле сдерживая свое нетерпение.

Даша кивнула, вышла из кухни, через минуту вернулась с записной книжкой и спокойно продиктовала адрес. На такую удачу я даже не рассчитывала.

– Он как раз возле проспекта живет, – пояснила она. – Наверное, Валера в тот вечер к нему и шел.

Получив, таким образом, пожалуй, всю возможную информацию, я решила больше не задерживаться в шумной квартире. После лавирования в прихожей, между груд туфель и кроссовок Дашиных гостей, я наконец добралась до входной двери.

– Русский рок – самый русский рок в мире! – прогремел, перекрывая своим жизнеутверждающим голосом остальных, бородатый детина лет тридцати на вид.

– Вы уже уходите? – выглянул из комнаты Стас. – Может, вас проводить?

Я хотела было отказаться, но потом рассудила, что провожатый мне, возможно, не помешает. Хотя бы в качестве свидетеля. Мало ли что еще может случиться – слишком еще свежими были мои воспоминания о тех парнях в лифте.

– Ну, разве что до машины, – согласилась я.

Крашеный блондин Стас с готовностью вышел вместе со мной.

– А вы так и не сказали, в каком клубе работаете, – напомнил он мне, выдавая истинную причину своего желания проводить меня. – Приходите, послушайте нас. Дадите мне свой номер телефона? Хотите, я вам позвоню и скажу, когда у нас будет следующая репетиция.

– Лучше уж вы назовите свой номер, я сама позвоню, когда у меня будет время, – повернула я в нужное для себя русло эту ситуацию.

Уже не очень юное и мало кем признанное дарование пожало плечами и поведало мне номер своего сотового.

– Звоните в любое время, – сказал он. – Лучше запишите, а то забудете.

– Не забуду, у меня хорошая память, – пообещала я.

На самом деле я даже не пыталась запомнить названные цифры, будучи абсолютно уверена, что вряд ли они мне когда-либо пригодятся.

Во дворе все еще было довольно-таки людно. Стас выразил мне свое глубокое восхищение по поводу ходовых качеств и внешнего вида моего автомобиля, до которого мы благополучно добрались к этому моменту.

– Ну что ж, спасибо, Стас, возвращайтесь праздновать, – улыбнулась я.

– Да мы не празднуем, просто так, тусуемся, – улыбнулся он, помахав мне на прощание рукой.

Вскоре машина понесла меня прочь от Дашиного дома, и мысли мои вертелись около Дашиной персоны. Весьма странная девушка: даже не спросила, кто я такая и зачем мне нужен Горбачев! Хотя меня не покидало ощущение, что Валерий на самом деле не до конца ей безразличен. А может быть, в ее душе прочно засела обида на то, что он тогда столь вероломно уехал и не появлялся на ее горизонте около двух лет…

«Есть в ней вообще-то какая-то чрезмерная легкость характера, – подумала я. – И не в смысле – воздушность, а в отношении к повседневной жизни».

Я взглянула на часы. Кажется, я совсем недолго просидела в компании этих молодых богемных мальчиков и девочек, а пролетело-то – ни много ни мало – целых полтора часа!

Уже оказавшись дома, я вспомнила о Мельникове и решила ему позвонить. На сей раз мне наконец-то повезло: подполковник недавно прибыл из столицы и находился сейчас в своем кабинете, усталый, но довольный.

– Здравствуй, Андрей Александрович, – поздоровалась я, услышав его голос в трубке. – С приездом тебя, дорогой мой! Как успехи, как служба? Все ли хорошо в личной жизни?

– Спасибо, дорогая, все замечательно! – благодушно ответствовал подполковник. – Командировка прошла просто отлично, возвращение тоже получилось… теплым.

Где-то на заднем плане слышалось позвякивание стаканов, возбужденные мужские голоса, громкий хохот. И я подумала, что с Мельниковым следует переговорить немедленно, пока его возвращение не стало слишком уж «теплым»…

– Как там дела с убийством Коваленко? Есть что-нибудь новенькое? – быстро спросила я.

– Ну, ты и вопросы задаешь! – хмыкнул Мельников. – Я, можно сказать, только что с поезда. Только что перед начальством отчитался и выслушал его подробные замечания и пожелания! Когда бы я мог поинтересоваться убийством какого-то там Коваленко, если я, можно сказать, с корабля – на бал? Давай-ка мы с тобой попозже поговорим.

– Ладно, Золушка ты моя, – съехидничала я. – Только смотри, туфельку не потеряй на своем «балу»! А то возвращение твое станет уже не теплым, а прямо-таки горячим! И начальство с тобой уже по-другому поговорит.

– Злая ты, Иванова! – притворно вздохнул Мельников. – Можно подумать, прямо мечтаешь об этом!

– И в мыслях не было, – честно призналась я. – Просто у меня тут столько всего накопилось, очень уж хотелось с тобой поделиться…

– Слушай! – воскликнул Мельников, и я почувствовала, что он аж просиял от внезапно посетившей его удачной идеи: – А подъезжай сейчас к нам, а? У нас тут здорово! Заодно и поговорим! Арсентьев, вон, собирается на гармошке играть! Он, оказывается, недавно научился. Представляешь, задержал тут одного кренделя и в качестве вещдока гармонь у него отобрал! Так вот, пока дело раскручивалось, гармонь у него в сейфе лежала, в кабинете. Так Арсентьев, чтобы зря время не терять, по вечерам на дежурстве доставал ее и пиликал! Представляешь?! За два месяца выучился! Такие рулады выводит, Таня, ты не поверишь! Прямо всю душу переворачивает!

Мне показалось, что подполковник растроганно всхлипнул, и я подумала, что теплоту приема у родного начальства он успел уже сдобрить определенным градусом…

– Верно я говорю, а, Арсентьев? – куда-то в сторону спросил подполковник.

– Так точно! – гаркнул басом давно знакомый мне старший лейтенант Арсентьев, один из подчиненных Мельникова, с которым мне приходилось участвовать в нескольких делах.

– Вот, – вернулся к беседе со мной Мельников. – У меня ребята знаешь какие? Орлы, а не ребята! Так что, Таня, подъедешь?

– Нет, дорогой, извини, но времени совсем нет, – решительно отказалась я, прекрасно понимая, что Мельникову сейчас есть дело до чего угодно, только не до убийства Коваленко. А следовательно, я только зря потрачу драгоценные часы, поскольку мне придется выслушивать пьяненькое бахвальство ставшего в последнее время несколько чванливым подполковника и плоские шутки его подчиненных да грубоватые армейские анекдоты. – Ты мне хотя бы скажи: хоть какие-то продвижения у вас есть? Ну, спроси у своих ребят, у орлов, наверняка они все рядом с тобой!

Мельников вздохнул. Какое-то время в трубке рокотал невнятный гул голосов, видимо, это Андрей интересовался подробностями дела Коваленко.

– Ну, вообще-то есть одна мыслишка, – наконец сказал он, не удержавшись и на сей раз от хвастовства. – Думаю, скоро все прояснится. Приедешь, я тебе расскажу. Наверное, уже завтра. Эх, зря ты отказываешься, Таня, от сегодняшней встречи! Знаешь же прекрасно: делу время – потехе час, – важно произнес подполковник.

– Вот именно, – вздохнула я. – Что ж, жду встречи с нетерпением. Надеюсь, твой прирожденный сыщицкий талант поможет тебе раскрыть это дело!

– Ох, Таня, Таня, – пожурил меня Мельников. – Обижаешься, наверное? Поэтому и ехидничаешь почем зря.

– Нисколько, – соврала я. – Абсолютно никакой иронии. Ты же у нас бесценный кадр, золотой запас! Крепкий, выдержанный! Прямо не человек, а коньяк, только однозвездочный!

– А почему – «одно»? – озадаченно осведомился Мельников.

– А ты на свои погоны давно смотрел? – усмехнулась я.

– А-а, – протянул подполковник. – М-да… Ну что? До завтра?

– Вообще-то у меня есть к тебе еще одно дельце, – все-таки решилась высказать я свою просьбу. – Тебя оно не очень напряжет, можешь вообще поручить это кому-нибудь из своих сотрудников. Из числа трезвенников, – не удержалась я и опять усмехнулась. – У тебя хоть есть такие?

– У меня все такие! – отрезал Мельников на полном серьезе.

– Вот и отлично, – кивнула я, подавив смешок. – Тогда записывай… Меня интересует один человечек: некто Потанин Василий Викторович.

– Кто такой? – насторожился Мельников.

– Ты записывай, записывай, – посоветовала я.

– Да записал я, Таня, что ты, в самом деле!

– Пиши дальше. Потанин Василий Викторович, примерно шестидесятого года рождения или чуть раньше, проживал по адресу: Садовая, шестьдесят четыре. Был осужден года два тому назад на десять лет. В прошлом году умер в тюрьме.

– Господи! – изумился Мельников. – Покойник-то тебе зачем?

– Сделаешь? – не обращая внимания на его возглас, спросила я.

– Что? – не понял тот.

– Ну узнай, пожалуйста, о нем все, что сможешь, – за что его конкретно посадили, все статьи, где сидел, с кем, как характеризовался, много ли наворовал и все такое прочее…

– Понял, – коротко ответствовал Мельников. – Сделаем! Но только завтра, Таня, ты поняла? Зав-тра!

– Поняла, поняла, только не забудь, – предупредила я.

– Кого вы будете учить! – Мельников наверняка оттопырил нижнюю губу. – Ладно, договорились. Завтра у меня в кабинете, после обеда, часа в два.

– Отлично, приеду ровно в два. Желаю успешно отметить возвращение домой, – с улыбкой произнесла я и положила трубку.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

День уже клонился к вечеру, когда я прибыла по адресу последнего места проживания Валерия Горбачева, на улицу Провиантскую. На первом этаже дома располагался продовольственный магазин. Обычный магазин, с намалеванными на окнах натюрмортами из всяческой снеди, в традициях Пикассо. Не очень широкая улица, но довольно-таки шумная. Машины там так и шныряли, причиняя своим шумом изрядные неудобства жителям.

Припарковав «Ситроен» поближе к тротуару, я покинула уютный салон автомобиля и двинулась выполнять свою миссию. Прошла под окнами дома, по узенькой дорожке между клумбами и палисадниками. Больше всего палисадник напоминал одичавший кустарник, обнесенный оградой.

Разумеется, я не собиралась лезть прямо в лапы своему грозному противнику, не заручившись хотя бы маленькой страховкой. У меня был план. Я не стала звонить в дверь Горбачева, а направилась к квартире напротив. На «позывные» электрического звонка откликнулись женщина и маленький мальчик лет пяти.

– Скажите, пожалуйста, Горбачев Валерий Дмитриевич где проживает? – спросила я.

– Кто? Горбачев? Не знаю, – ответила молодая мамаша в фартуке, оторванная моим звонком, по всей видимости, от газовой плиты или стиральной машины.

– Высокий такой. У него еще родимое пятно над глазом, – уточнила я и еще раз пожалела, что у Дарьи не нашлось фотографии Горбачева.

– С родимым пятном? – переспросила домохозяйка. – По-моему, тут нет никого с родимым пятном. Не знаю…

– Извините, – только и сказала я и направилась к следующей двери.

Мне открыл мужчина лет пятидесяти. Судя по его круглому животу, он явно не страдал плохим аппетитом.

– Извините, не подскажете, где тут квартира Горбачева? – снова завела я свою песню.

– Вот, – просто показал пальцем сосед на дверь Валерия. – Только его нет. Он уехал куда-то. Давно. Года два назад.

Толстяк произнес эти фразы раздельно, борясь с одолевавшей его одышкой.

– И что же? Все это время он так и не появлялся здесь?

– Да нет вроде. Я не видел.

– А, это вот кто Горбачев! – вновь показалась из-за своей двери домохозяйка. – Я и не знала, как его фамилия. Но, по-моему, его там нет.

Она тоже указала на дверь квартиры, где, по идее, должен был проживать Валерий.

– Вот и я говорю, что его нет, – поддержал ее сосед. – Ходили слухи, что его в тюрьму посадили.

– В тюрьму?! – Я искренне изумилась.

– Вроде бы… Но это не точно.

Я вновь извинилась, изображая легкое смущение, и соседи попрятались в свои квартиры, закрывшись на запоры. Уходить я никуда не собиралась. Все эти поиски нужной двери, по сути, и были частью моего незамысловатого плана. Ведь, как показали последние два дня, Горбачев и его дружки предпочитают не афишировать свои враждебные намерения по отношению ко мне и вряд ли захотят привлекать к себе внимание публичными выпадами в мой адрес. Случись что со мной – и соседи непременно подтвердят факт моего присутствия рядом с квартирой Валерия. Теперь я уже ничуть не сомневалась, что к убийству Коваленко Валерий имеет самое непосредственное отношение – уж больно рьяно он и его сподручные за меня взялись.

Я приблизилась к двери квартиры Горбачева, спрятав в сумку правую руку с зажатым в ней баллончиком, наполненным слезоточиво-удушающей начинкой, подняла левую руку и быстро несколько раз позвонила. В кармане брюк у меня лежал еще и пистолет; применять его, правда, я старалась только в самых крайних случаях. Я отступила на несколько шагов, приготовившись заговорить как можно громче, если дверь откроется.

Только вот выходить на мой звонок никто не захотел. Я позвонила еще раз. И на всякий случай – еще и в третий. Результат нулевой.

Видимо, преступник, имея серьезные на то основания, и в самом деле круто законспирировался. Если он и сидит у себя дома или хотя бы иногда тут появляется, то даже его соседи по лестничной площадке ничего об этом не знают. А может, он и вообще здесь не бывает?

«Ну что ж, отрицательный результат – тоже результат», – заключила я, поспешив удалиться.

Я вышла на залитую солнцем шумную улицу и направилась к машине. Обойдя своего четырехколесного друга сзади, я подошла к водительской дверце и уже хотела ее открыть. Но тут послышался знакомый для любого опытного сыщика шум. По звуку мотора, резко взвывшего где-то с правой стороны, нетрудно было сообразить, что кто-то рывком прибавил газ…

И в ту же секунду боковым зрением я увидела несущийся прямо на меня белый автомобиль. Моментально сориентировавшись в стремлении спасти свою жизнь от этой внезапно возникшей опасности, я с завидным проворством запрыгнула на капот своего «Ситроена». Перекувырнувшись через спину, быстро перекатилась на другой бок, как заправский каскадер.

Вспомнить всю свою жизнь я не успела. И даже как следует испугаться – тоже. Белые «Жигули» пролетели мимо, буквально на волосок от моей машины и вдруг резко взяли влево, в попытке избежать столкновения со мчавшимся навстречу грузовиком: тяжелая машина вышла из своего ряда на дороге, совершая обгон.

У водителя «Жигулей» оставалось два варианта, на выбор: либо врезаться в припаркованный рядом со мной автомобиль, либо выскочить на тротуар. Камикадзе на «Жигулях» избрал второй путь, но не сумел осуществить этот план в полной мере: на его пути вдруг – по чистой случайности – оказался бетонный фонарный столб, предусмотрительно кем-то установленный здесь много лет тому назад.

Дико взвизгнув тормозами, белоснежное изделие тольяттинских автомастеров с жутким грохотом, дребезгом и звоном боднуло вросшее в асфальт препятствие и застыло – увы, так и не преодолев сильное сопротивление добротного строительного материала столба.

«Вот это номер!» – только и сумела мысленно произнести я, кое-как спустившись на твердую почву после своего циркового трюка.

Я пришла к выводу, что Горбачев со своей компанией слов на ветер не бросают: они попытались реализовать на практике свои недавние угрозы.

– Женщина, вы целы? С вами все в порядке? – заботливо поинтересовался кто-то из сбежавшихся к тротуару прохожих.

– Да-да, спасибо… Все нормально, – вяло ответила я, еще не оправившись от эмоционального шока и пребывая словно в полусне.

Вокруг «Жигулей» собралась толпа, люди облепили место происшествия, как пчелиный рой.

– Вызовите кто-нибудь «Скорую»!

– Да какую «Скорую»?!

– Может, он еще жив?

– В милицию, в милицию надо позвонить! Вон, из магазина пусть позвонят, вызовут!

– Да зачем из магазина, что, сотового, что ли, ни у кого нет?!

Толпа монотонно гудела, люди обменивались замечаниями, и иногда улицу оглашали громкие голоса самых инициативных граждан. С балконов вниз взирали любопытные жильцы, наблюдая за зрелищем как из театральных лож.

Я протиснулась поближе. Бедные «Жигули» напоминали помятую жестянку из-под чая или рыбных консервов. Без особого труда я узнала водителя с разбитым в кровь лбом. Это был не кто иной, как любитель потрошить чужие кошельки, «одолживший» у меня вчера в лифте полосатого дома пять сотен.

«Вот и докатался! Пристегиваться надо, идиот! – мысленно съязвила я. – Считай, что ты на мои деньги справил себе поминки! Ну что, попил пивка?»

И тут я осознала: как ни крути, а на меня теперь официально открыт «сезон охоты». Ведь третий день подряд у меня хоть что-нибудь да не слава богу! Конечно, бог любит троицу, но в данном случае счет неограниченный. И ведь предупреждали же меня гадальные кости, чтобы я была поосторожнее!

Я решила, что не стоит здесь задерживаться и афишировать свое присутствие. Бояться уже нечего, но лучше быстренько попрощаться с местом обитания господина Горбачева. Проще говоря, пора делать ноги. И отныне, прежде чем решиться на следующий шаг, мне следует все хорошенько продумать и взвесить, по возможности, самым тщательным образом.

* * *

Приближалось обеденное время. Световой день уже прошагал первую половину. Нужно ехать на встречу с Мельниковым, который любезно пообещал снабдить меня информацией по Василию Потанину – человеку с золотыми руками и хитрыми мозгами, окончившему свою жизнь в казенном доме. Я очень надеялась выведать у друга какие-либо полезные подробности, которые помогли бы понять причины случившегося. Почему и за что убили Коваленко, а теперь пытаются убить и меня? По всему видно, что пора предупреждений и запугиваний закончилась и настало время для более решительных действий. Как видно, кроме меня, никто с поставленной задачей по розыску убийцы не справится, даже целая бригада сыщиков, отрабатывающих свою зарплату на службе у государства.

И я, окрыленная желанием добыть нужную информацию, отправилась прямиком к подполковнику в кабинет.

Мельников встретил меня очень приветливо. Он явно пребывал в приподнятом настроении.

«Наверное, водка вчера была хорошая, качественная, – мысленно посмеялась я, – или коньячок… Неважно, в общем, главное, что голова у доблестного подполковника сегодня не болит».

– Ну, проходи, проходи. Ждали, – несколько снисходительно произнес он. – Рад тебя видеть.

– Что ты так сияешь? – полюбопытствовала я. – Ждешь очередного звания или прибавки к жалованью?

– Дождешься тут! – проворчал Мельников, но весьма благодушно.

– Ладно, тебе-то грех прибедняться, – засмеялась я.

– Да я и не прибедняюсь. День с утра задался, вот и весь секрет, – поделился со мной Андрей причиной своего хорошего настроения.

– День чудесный, – согласилась я. – Но давай-ка ближе к делу. Как там обстоят дела с моей просьбой?

– Ах да, – спохватился Мельников. – Интересной личностью был этот Потанин! Легенды, правда, о нем не слагали, а вот слухи ходят и до сей поры.

– И что за слухи?

– Говорят, мошенник первостатейный. Прямо-таки новоявленный Остап Бендер! Все мы, Таня, знаешь ли, от природы наделены определенными талантами, – принялся вальяжно разглагольствовать Андрей Александрович, закинув ногу на ногу. – У тебя свой талант, у меня – свой…

«Интересно, какой?» – меня так и подмывало съязвить, но я понимала, что не стоит портить хорошие отношения с подполковником.

– Так вот, у Василия Потанина имелся талант к воровству. Причем к такому, когда не нужно выворачивать чужие карманы и потрошить сейфы. Очень умело человек работал с липовыми документами! Любую бумажку мог составить так, что она превращалась в серьезную и очень убедительную. Ну, и плюс талант психолога, конечно же. Работал он давно, и всегда в его распоряжении были различные конторы, типа «Рога и копыта». Нефть там сквозь пальцы утекала или товар вагонами исчезал. И ведь не придраться к нему! Взяли его по чистой случайности. Просто с годами он, видно, забывчивым стал – ну и наследил слегка в одном деле… А уж как взялись раскручивать – так и ахнули! Да вот тебе перечень статей, по которым он загремел, сама можешь взглянуть.

И подполковник протянул мне распечатанный на принтере листок. Я просмотрела его. Да уж, список преступлений Василия Потанина оказался очень длинным. В основном статьи за мошенничества и хищения.

– А некто Валерий Горбачев, сотрудник его фирмы, тоже понес наказание? – спросила я.

– Какой еще Горбачев? Таня, ты ни о каком Горбачеве ничего не просила узнать! – погрозил мне пальцем Андрей. – По-моему, был там в списках свидетелей какой-то Горбачев, но я не акцентировал внимание. Если надо, узнаем. Только что же ты сразу не попросила?

– Не была уверена, – сказала я. – И что же? Потанина одного и привлекли? Он только один и сел?

– Один-одинешенек. Аки перст, – подтвердил Мельников. – И все было в порядке, только денег-то нет. Так и не нашли денег! Искали-искали, пытали-выпытывали, а украденное добро так и не объявилось. Все счета его проверили – пусто! Видно, чуял все-таки Василий Викторович, что скоро доберутся до него, вот все и обналичил. Или перевел куда-то, да так, что и концов не найдешь. ФСБ работала, и все – в ноль! А имущество его на жену оформлено. Да что имущество! У него семизначные числа должны были быть на счетах, он же и в нефтяной бизнес влез, и в газовый! Не-ту! Как корова языком слизнула!

– Да, интересная деталь, – отметила я. – Может быть, он их вложил во что-то?

– Точно! Клад где-то зарыл! – развеселился подполковник. – Что? Хочешь организовать экспедицию для поиска сокровищ? Свистать всех наверх?

– Свистеть не надо – денег не будет, – скаламбурила я.

– Типун тебе на язык, – Мельников изобразил на лице легкий испуг. – С каких это пор ты суеверной стала, Иванова? Я тебя не узнаю!

Андрей подозрительно посмотрел на меня, но я не удостоила его ответом. Меня очень заинтересовали его слова, брошенные просто так, мимоходом…

– Таня, а у тебя-то самой что с делом Коваленко? – посерьезнел Андрей. – Шутки шутками, а мне закрывать его надо! Против этой гламурной дамочки, кажется, улик нет. И она насмерть стоит, в несознанку идет! Блин! – вздохнул он. – И отчего бы ей не сознаться, а?

– Зачем? Чтобы тебе раскрываемость повысить? – сострила я. – Вряд ли ты где-нибудь найдешь идиота с такой мотивацией! Разве что Арсентьев согласится, как самый прилежный и исполнительный сотрудник, выполнить приказ любимого начальства.

– Да нет, – вздохнул Мельников. – Думаю, это даже для него слишком… Блин, неужели глухарь, а? – Он посмотрел на меня с тоской и заговорил с просительными интонациями: – Может быть, поделишься со мною результатами своего труда, а, Таня? Ну, я же знаю, что ты наверняка что-то наработала! На Потанина этого вышла, к примеру… Я, правда, не понимаю, каким он тут боком замазан, – почесал в затылке Андрей. – Но ведь неспроста же ты им интересуешься!

Я молчала, думая, стоит ли раскрывать карты перед Мельниковым. В сущности, я ведь сама еще не была ни в чем до конца уверена. С другой стороны, угрожали мне уже не по-детски, и получить некую подстраховку и защиту мне отнюдь не помешало бы…

– Ты же знаешь, что меня не было в городе, – продолжал Мельников. – Иначе я давно бы уже многое выяснил сам! И тебе бы непременно помог!

– Не сомневаюсь, – усмехнулась я, решившись. – Ладно, поделюсь кое-чем… Но только услуга за услугу!

– Излишний практицизм и меркантильность тебя погубят, Иванова, – заметил Андрей. – Каждый раз норовишь использовать меня, как какой-то неодушевленный предмет!

– Ха! А ты меня?! – прямо-таки опешила я от его наглости. – Он, значит, раскатывал по столицам, а я тут трудилась в поте лица, одна, без всякой, можно сказать, поддержки… Твои ребята, между прочим, не удосужились даже найти одного из главных подозреваемых! – не удержалась я от злорадного замечания. – А я, к твоему сведению, нашла – в одиночку!

– И что? – быстро спросил Мельников.

– И ничего! – махнула я рукой. – Расслабься, его уже можно вычеркнуть из числа подозреваемых.

– Но хоть кто он такой-то? – не отставал Мельников.

– Некто Александр Масленников. Только он ни при чем, я его уже отработала. Все за вас приходится делать, – ворчливо добавила я.

– Ладно, Таня, давай оставим взаимные претензии, – миролюбиво предложил Мельников. – Мы же давно знаем друг друга, ты в курсе, что я всегда тебе помогу, если будет такая возможность, причем бескорыстно. Так что давай, делись!

Я набрала в грудь побольше воздуха и поведала Мельникову обо всех своих злоключениях. Не стала упоминать лишь о последнем эпизоде с наездом, закончившимся смертью водителя. Мне совершенно не хотелось оказаться замешанной. Пусть лучше Мельников остается в неведении – здесь он мне ничем не поможет. Нужно обезопасить себя на будущее. И еще я решила пока не говорить ему адрес Михаила, приятеля Горбачева, у которого Валерий мог скрываться, по словам Дарьи.

Андрей Александрович, нахмурившись, внимательно выслушал меня. Потом тихо спросил:

– Думаешь, работа Горбачева?

– А чья же еще? – ответила я встречным вопросом.

Мельников задумался.

– Ну что, тебе Арсентьева выделить в подручные? – предложил он наконец.

– Ой, лучше не надо, – отказалась я, вспомнив дуболомного старшего лейтенанта, который, кажется, недавно дослужился-таки до звания капитана благодаря служебному рвению. – У него, конечно, есть свои плюсы, но и минусы, знаешь ли, тоже. В данном случае они перевешивают. Мне бы кого пошустрее, посообразительнее…

– Таня, нету у меня людей, не-ту! – вздохнув, развел руками Мельников. – Не лично же я буду тебя сопровождать!

– Нет, на это я и не претендую, – улыбнулась я. – Подполковник убойного отдела лично оказывает охранные услуги моей скромной персоне – что вы, это слишком!

– Ты не ерничай и не прибедняйся, – серьезно сказал Андрей. – Дело, между прочим, нешуточное.

– Я понимаю, – невесело усмехнулась я.

– У тебя сейчас какие планы-то? – полюбопытствовал Мельников.

– Пока – только анализ ситуации, – призналась я. – Действовать, я считаю, еще рано.

– Вот и анализируй! – обрадовался подполковник. – Поезжай домой и анализируй себе на здоровье. И никуда носа не высовывай! Кстати, могу предоставить тебе свою персональную служебную машину. Доставят лично, прямо до дверей твоей квартиры.

– Спасибо, а свою мне потом придется эвакуатором пригонять? – засмеялась я, хотя на душе у меня было отнюдь не радостно.

– Так, Таня, давай договоримся: постоянно находимся на связи. Если что, малейший звук – ты сразу же отзваниваешься лично мне! Если я звоню и ты не отвечаешь, я поднимаю на уши ОМОН!

– Спасибо, дорогой, – поблагодарила я его. – На этом давай и распрощаемся покамест. И за информацию по Потанину – спасибо номер два.

– Не за что, – буркнул Андрей. – И все же я не понимаю, каким образом Потанин может быть связан с Коваленко? Тот же вроде не сидел… Надо проверить, не пересекались ли они по каким-то рабочим делам?

– Пока что сама толком не знаю, – ответила я и поднялась со стула. – Проверь на всякий случай…

* * *

Приехав домой, я погрузилась в размышления и пришла к выводу, что сокровища, не обнаруженные в свое время милицией и, видимо, спрятанные Потаниным, вполне могут быть причиной всей этой нешуточной кутерьмы. Золотишко, камешки, колечки, браслетики… Может быть, именно в них вложил свои честно наворованные деньги Потанин? Что ж, вполне вероятно… Какое там, к черту, желание проведать несчастную вдовушку, как наплел доверчивой Маргарите Владимировне вернувшийся неведомо откуда Валерий Горбачев! Этот повод куда весомее!

«А что, если было так: Потанин спрятал ворованное на своей собственной даче, а жене ничего не сказал? А Виталий Коваленко все это случайно и нашел. Но об этом как-то узнал Горбачев… Вот и причина кровавой драмы и общего переполоха, – рассуждала я. – Вот только как же Горбачев прознал об этом?»

И сама себе возражала: «Может, Коваленко ничего и не нашел, и все подозрения на его счет являются абсолютно неверными? Все же как-то подозрительно вела себя Светлана Коваленко, подозрительно… Но она вряд ли захочет рассказать, если даже что-то и знает. Ведь подобные игры с находкой краденого закон может обернуть против нее. Да и не стоит мне обижать кого-либо разными подозрениями, не имея твердых доказательств».

Признание Светланы – если она все знает – сейчас носило для меня чисто символический характер. В поисках убийцы оно не поможет. Кто убил ее мужа – и так уже известно. Ну, почти точно. Нужно только найти Горбачева. Я намеренно не стала откровенничать с Мельниковым до конца. Расскажи я сейчас все – поднимется шум, начнется суета, и Валера заляжет на дно. Я найду его сама. Найду, где прячется! А вот когда обнаружу – тогда можно и Мельникову звонить. Есть только одно-единственное место, где можно попытаться найти Валеру, – в квартире некоего Михаила. Если он свалит оттуда, ниточка порвется. Пропадал же он где-то целых два года, может опять скрыться. Велика Россия, как говорится, и для такой песчинки, как Валерий, найдется местечко, где можно затеряться бесследно…

Подняв свой жизненный тонус чашкой кофе, я снова собралась в путь. Темнеет в это время года довольно поздно, и я решила, что запросто успею нанести еще один визит кое-кому.

Проверять место возможного укрытия Горбачева следовало с большой осторожностью. Не нарваться бы на очередной блок-пост или засаду орлов Валерия! Последние дни преподнесли мне немало неожиданных волнений. Сначала возвращение домой под прицельным огнем, затем катание в лифте «на острие ножа», потом – прыжки с переворотом на капоте собственной машины… Прямо-таки многоборье какое-то! Хватит, пожалуй. Жизнь – не Олимпийские игры и не сдача норм ГТО.

Во-первых, нужно сменить транспорт. Мой «Ситроен» наверняка уже намозолил им глаза. Поэтому на этот раз я решила воспользоваться услугами такси.

Водитель мне попался молчаливый. То ли просто не стремился к общению, то ли по натуре своей был неразговорчивым.

– Где остановить? – хмуро спросил он.

– Здесь, – ответила я, указывая на подъезд, где жил Горбачев.

Машина встала.

– Вы не могли бы меня подождать? – попросила я водителя. – У меня деньги там…

И я снова указала на подъезд. Водитель еще больше нахмурился и неохотно кивнул в знак согласия.

– Могу вам назвать номер квартиры, если вы не верите, – сказала я.

Водитель пожал плечами.

Я все же назвала номер квартиры. Для меня это было своего рода страховкой на тот случай, если со мной произойдет что-нибудь непредвиденное.

– Договорились, подожду, – пообещал несловоохотливый таксист.

Я выбралась из машины и направилась к подъезду. Прямо перед входом меня окликнул чей-то обеспокоенный женский голос:

– Простите, подождите, пожалуйста, Татьяна Александровна!

Я с удивлением оглянулась и остановилась. За мной быстрым шагом шла женщина, еще довольно молодая, не больше двадцати пяти лет на вид. Она была одета без особых затей, но довольно-таки смело и вызывающе. Наверное, хотела выглядеть еще более юной.

– Вы меня звали? – уточнила я, чтобы разрешить свои сомнения.

Хотя и так понятно, что женщина обращалась ко мне – рядом не было видно не то чтобы какой-нибудь другой Татьяны Александровны, а и вообще никого подходящего, кто мог бы носить такое же имя.

– Да. Извините, мне нужно с вами поговорить, – ответила дама в смелом наряде. – Вы разыскиваете Валерия Горбачева?

Я не успела выразить свое изумление по поводу ее информированности, как дама продолжила:

– Это мой очень хороший знакомый. Вы, наверное, понимаете, что я имею в виду?

– Честно говоря, не совсем. Вы, наверное, хотите сказать, что вы больше, чем просто друзья? – предположила я.

– Да. Если можно, я хотела бы попросить вас зайти ко мне. Тут недалеко. Нам там никто не помешает. Я вас очень прошу!

– Простите, но откуда вы меня знаете? – спросила я, недоверчиво глядя на незнакомку.

– Мне рассказала о вас Маргарита Владимировна, – объяснила женщина. – Вы как раз уходили от нее, а я, наоборот, шла к ней. Наверное, вы меня просто не заметили.

– Не заметила, – согласилась я.

– Ну так что? Согласны? Тут два шага всего!

– Тогда постойте минуточку. У меня тут такси. Скажу шоферу, чтобы он меня не ждал.

Я вернулась к машине и расплатилась. Тот совсем не удивился, просто хмуро взял деньги и, как робот, лишенный всяческих эмоций, спокойно двинулся на поиски новых клиентов. Девушка к этому моменту уже вышла из подъезда.

– Вы не сказали, как вас зовут, – сказала я своей новой знакомой.

– Надя. Надежда Николаевна, – отрекомендовалась та.

– Вы давно знаете Валерия?

– Не очень. Мы познакомились два года тому назад.

«Как раз когда началась заваруха с делом Потанина, – отметила я про себя, – после которой Валерий бесследно исчез, разорвав свои отношения с Дашей».

– И где же он был все это время?

– В Пензе, – потупив глаза, ответила Надя. – Мы вместе там жили. А потом вернулись в Тарасов.

– То есть он сейчас у вас? – уточнила я.

– Если вы хотите с ним встретиться, я ему передам, – пообещала Надя, не отвечая прямо на мой вопрос. – Правда, я так и не поняла, зачем он вам? Маргарита Владимировна что-то говорила, что вроде убили кого-то… Но Валерий-то здесь при чем?

Пытаясь предупредить вспышку возможного благородного гнева с ее стороны, я как можно деликатнее принялась объяснять:

– Боюсь, что очень даже при чем. Только не кипятитесь, выслушайте меня. Дело в том, что его видели в день убийства у дома, где все произошло. Посудите сами – человек выходит из подъезда, где происходит преступление! А потом прячется от всех. Откуда такое нежелание встречаться с органами? И ко всему прочему он требует, чтобы его не беспокоили и не лезли в его дела.

– Как – требует? – не поняла Надежда. – Вы что, уже виделись с ним? – Она встрепенулась, резко повернув голову в мою сторону.

Мы разговаривали, стоя у подъезда, на улице. Я не спешила принять предложение Надежды отправиться к ней домой. Если Горбачев и в самом деле там, то верх глупости соваться туда в одиночку. Это Надя может доверять своему приятелю безоговорочно, я же прекрасно знаю, на что он способен. И вообще! Не подсадная ли утка эта самая Надежда Николаевна, подосланная Горбачевым, чтобы заманить меня в ловушку? Одним словом, я вполне отдавала себе отчет в том, что мне не стоит верить ей слепо.

– Нет, увидеться мне с ним пока что не довелось, – развеяла я ее сомнения. – Даже и не знаю, к сожалению или к счастью. Но меня, если можно так выразиться, предупредили его знакомые. Причем не один раз. И делали это очень… настойчиво.

– Надо же! – изумилась Надя, но не стала уточнять детали. – Вы мне такое рассказали! Я просто и не знаю, как быть.

«Я тоже», – отметила я про себя, но спросила о другом:

– А откуда вы знаете Маргариту Владимировну?

– Так я же работала в фирме у Василия Викторовича! – воскликнула Надя. – Секретарем. Там мы с Валерой и познакомились. Ой, он так переживал, когда Василия Викторовича посадили! Он же совершенно ничего не знал!

«Конечно, разумеется! – усмехнулась я. – Прямо дитя малое, неразумное!»

– Когда суд закончился, Валера решил уехать – от греха подальше. Ну и меня с собой позвал. Я согласилась, он мне нравился… А потом он решил, что хватит скрываться, пора возвращаться в родной город, на работу устраиваться… Я его поддержала.

– Скажите, Надя, – спросила я. – Что за друзья здесь у Валерия?

– Да не знаю я их, – отмахнулась Надя. – К нему практически и не ходит никто!

«Но как-то же он связывается со своей шпаной! – подумала я. – По телефону? Или лично встречается, где-то на нейтральной территории»?

– Валерий вообще выходит из дома? – спросила я.

– Очень редко, – покачала головой Надежда Николаевна. – А вы говорите – убил… Когда ему убивать-то? И главное, зачем? Какого-то человека постороннего? Должна же быть причина!

– Я думаю, что причина имеется, и, надо полагать, весьма существенная, – возразила я. – Я же не говорю, что Валерий сошел с ума и разбил кому-то голову, забравшись в квартиру в невменяемом состоянии! Причина всего этого, скорее всего, деньги…

– И много? – пожелала уточнить дотошная Надежда.

– Не знаю. И я не уверена, что он успел украсть.

– Да-а? – заинтересовалась Надежда Николаевна. – Я у него обязательно спрошу!

– Ни в коем случае! Вообще не заговаривайте с ним на эту тему! Я вас предупреждаю, Надя, что дело очень серьезное, и вы вполне можете стать второй жертвой, если сунете свой нос куда не следует. Так что помалкивайте!

– Так вы не пойдете со мной? – разочарованно протянула Надежда. – А я так надеялась, что он послушает вас и перестанет прятаться…

«Прямо голубой наив!» – подумала я.

Я, конечно, не была такой дурой, чтобы пойти на встречу с этим типом без поддержки. Но раз уж судьба послала мне незнакомку, может, стоит несколько изменить планы? Не выслеживать Горбачева, а самой заманить его на место встречи, где его и возьмет Мельников вместе с сослуживцами? Именно такой план начал созревать в моей голове. Но мне нужно было договориться с Надеждой, чтобы все вышло так, чтобы и комар носа не подточил! Хотя я не была убеждена, что ей можно доверять, но решила постараться запудрить ей мозги – так, чтобы ей самой было выгодно исполнить мои пожелания.

– Так он живет все-таки у вас? – прищурившись, спросила я.

– Нет, – покачала головой Надежда. – Я попробую его уговорить, чтобы он пришел ко мне.

Я лихорадочно прикидывала, как лучше поступить. Если Надя лично встретится с Валерием, неплохо бы за ней проследить. На тот случай, если она наврала.

А вслух сказала:

– Надя, давайте все-таки не будем продолжать нашу беседу на улице, лучше пройдем куда-нибудь, например, в кафе. Нам стоит тщательно обсудить все детали: уточнить место и время встречи, как лучше повести разговор с Валерием…

– Хорошо, – простодушно согласилась Надежда. – Давайте.

Мы двинулись к выходу из двора. По дороге я размышляла, не стоит ли срочно позвонить Мельникову или все-таки лучше сделать это после разговора с Надей, когда мы все обговорим.

В этот момент мы подошли к бордюру, собираясь перейти через улицу. Перед нами остановилась машина, и водитель с улыбкой обратился к нам обеим:

– Девушки, не подскажете, где здесь гипермаркет «Ракета»?

– Ой, я вам сейчас объясню! – воскликнула Надя, нагибаясь к окошку.

Я не успела ее предупредить, что надо быть осторожнее, – и потянула за рукав. В этот момент чья-то сильная рука прижалась к моему лицу, и я ощутила запах эфира. Сознание начало быстро уплывать куда-то, ноги сделались словно пластилиновыми, подкосились, и я мягко сползла на асфальт, не будучи в силах контролировать ситуацию.

«Надо было позвонить Мельникову сразу же», – мелькнуло в моей бедной голове, и свет в глазах померк.

* * *

…Когда я проснулась, то вначале ничего не поняла. Я лежала на заднем сиденье какой-то машины. На улице было уже темно. А впереди сидели, спокойно беседуя, какие-то мужчины.

Голос одного показался мне знакомым. Где-то я его уже слышала… Но я еще не пришла в себя и открыла глаза лишь на короткое время. Я силилась побороть тягучую дремоту, но не могла. Руки и ноги, глаза и уши функционировали так плохо, что я даже усомнилась в реальности происходящего. Несколько раз я просто проваливалась в сон. Казалось, прошло уже много-много времени…

Наконец я обрела более-менее обычное бодрое состояние ума. Только вот сил пошевелиться по-прежнему не было. Мужчины на переднем сиденье не умолкали, продолжая бесконечный разговор:

– Вот есть же такие люди – лезут во все на свете! Мало нам ментов, так и эти уроды еще из себя сознательных строят.

– Ювелир говорит, что она вроде на себя работает, – заметил чей-то знакомый голос.

– Да? А что это она такую работу выбрала? Ведь молодая еще…

– Вот приедем на место, там у нее и спросим. Исповедуем, как говорится. Что мы с ней возимся? Дать бы ей сразу лошадиную дозу или вручную ее заделать, и привет! Поминай как звали, – предложил обладатель знакомого голоса.

– Ювелиру виднее, – возразил другой. – Отвезем дамочку подальше, там ее никто не найдет, да и искать не станет. А то представь: вот бы нас сейчас тормознули, а у нас жмурик на заднем сиденье! А так – пьяная и пьяная, везем домой знакомую с банкета – и все дела, не подкопаешься. Ювелир – не дурак!

– Она не проснется раньше времени? – забеспокоился первый.

– Ювелир сказал, не должна. Ему вся эта аптека наизусть знакома. Он ведь на «Скорой» одно время подрабатывал.

Я поняла, что речь идет обо мне, любимой. И снова попробовала пошевелиться. Но руки и ноги все еще не хотели слушаться. Время шло, а силы не возвращались. А за окном машины почему-то уже давно не было видно ни единого огонька…

А еще минут через пять машина свернула на неухоженную дорогу, которая мало напоминало асфальтовое покрытие. Я сделала верное предположение, что мы, скорее всего, уже где-нибудь за городом. И это означало, что прежде, чем что-либо предпринимать, мне следует хорошенько подумать…

Здесь кричи – не кричи, никто не услышит. Если только леший, в том случае, если мы находимся в лесу. Но и только… Господи, как же легко я купилась на примитивную приманку в виде простоватой женщины по имени Надежда Николаевна! И ведь заподозрила неладное, а вот, видишь ты, потеряла бдительность…

– Слышишь, Гвоздь, как ты думаешь, долго нам еще за Эрудитом гоняться? – отвлек меня от этих тяжких дум голос с переднего сиденья. – Может, его и в городе-то давно уже нет, а мы тут бегаем и целыми днями зря высиживаем.

– Да куда он денется! – возразил ему другой голос. – Он ведь теперь наверняка в розыске, если кого-то заделал. Сидит где-нибудь, ждет, когда все поутихнет.

«Значит, моего «знакомого» кличут Гвоздем, – отметила я про себя. – И этот голос я слышала не где-нибудь, а в лифте дома, где жила Даша! Это тот самый грозный субъект, любитель поиграться с ножичком… Надо же, как рассуждает! А на вид и не скажешь, что в его мозгах случаются подобные моменты просветления».

– Может, хватит уже, а, Желудь? – спросил Гвоздь. – По-моему, мы уже приехали. А то в такую глушь заберемся, что нам бензина на обратную дорогу не хватит или еще что-нибудь случится. Потом и не вылезем отсюда.

– Ладно, – согласился Желудь и остановил машину.

Оба мужчины вышли. Один из них подошел к задней двери и распахнул ее настежь. Я лежала, не шевелясь, чуть приоткрыв глаза, так, чтобы хоть что-то видеть. Перед открытой дверцей машины сплошной стеной стояли деревья. Так и есть – лес! Ну и что же теперь делать? И Мельникову нельзя позвонить! И бесполезно поднимать на уши ОМОН, даже если я не отвечу на звонки! Попробуй отыщи нас тут!

Я почувствовала, как моя еле обретенная способность трезво и хладнокровно оценивать реальность начинает улетучиваться неуловимой субстанцией вроде эфира.

– Погоди, – остановил Желудь своего напарника. – Куда спешить? Постоим, покурим, заодно и осмотримся. Может, и место какое-то подходящее найдем. Можно, конечно, и так – отнести ее подальше в кусты и бросить. Но лучше в какую-нибудь яму или куда-то в этом роде…

Было очень тихо. Только ветер шумел в листве, накатывая волнами, и где-то стрекотала и посвистывала не желавшая отправляться на покой мелкая «насекомая живность».

Замыслившие неладное парни удалились от машины на несколько шагов.

– Будить ее? – глухо спросил первый голос.

– Зачем? – возразил второй. – А если заорет?

– Да кто ее здесь услышит?

Голоса двух бандитов уплывали все дальше, и я поняла, что другого шанса у меня может и не быть! Да и откуда ему взяться в этакой глухомани? Я собрала всю силу воли. У меня даже слезы выступили – от осознания собственного бессилия что-либо изменить! Но организм вдруг нашел в себе некие резервные силы, дремавшие все последние часы неизвестно в каких уголках тела. Такое случается в минуты приближающейся смертельной опасности, это мы еще на курсе психологии проходили, в юридическом институте.

Я осторожно повернулась и нащупала рядом с собою что-то мягкое. С удивлением обнаружила, что это моя сумка, и схватила ее. Быстро ощупала потайной карман: пистолет там! Видимо, этим уродам даже не пришло в голову обыскать меня! Может быть, они были уверены, что живой я из их рук не вывернусь, и решили отложить на потом. Данное обстоятельство добавило мне уверенности.

И, ощутив прежнюю способность управлять своим телом, я – как могла быстро – выбралась из машины и кинулась в сторону. Ворвавшись в лесную чащу, я произвела такой треск, что, наверное, до смерти перепугала всех представителей местной фауны на километр вокруг.

– Эй! – послышался окрик Желудя.

– Что там?! – похоже, Гвоздь тоже перепугался.

– Идем, посмотрим…

И через несколько секунд кто-то из них вскричал:

– Сбежала!

– Куда?

– Вот сюда!

– Стой! – хором завопили оба урода на весь лес. – А ну стой, дрянь, а то хуже будет!

Обмишурившиеся горе-подручные некоего Ювелира орали наперебой, ломясь напрямик через кусты. Их галдеж в основном состоял из жуткой нецензурщины. Матерщина громким, многократно повторенным эхом разлеталась по всему лесу, усиливая тем самым общее эстетическое впечатление и изрядно добавляя мне проворства. Резкая перемена состояния – от бревноподобного возлежания на заднем сиденье автомобиля к бегу среди многочисленных препятствий – не могла не сказаться на моей траектории.

Я слишком сильно забирала то влево, то вправо, раскачиваясь всем телом, как разгулявшееся шимпанзе. Видимо, пары эфира или той гадости, которой меня накачали, давали себя знать. Но долго бежать не пришлось.

Внезапно относительно ровная почва закончилась, земля круто поползла куда-то вниз. Я не успела заметить сразу и умудрилась сделать еще несколько шагов, чудом сохраняя равновесие и еле удерживаясь на ногах. Затем споткнулась и, не удержавшись, покатилась вниз, крепко сжимая в руках сумку. Мне показалось, что я прокатилась так метров двадцать, а то и все тридцать, но тут выяснилось, что до края низины не более десяти. Склон еще не закончился, но меня задержало удачно попавшееся на пути дерево.

Я не думала о боли, грязи и царапинах, а тут же укрылась за ближайшими кустами, распластавшись, словно диверсант под насыпью вражеской железной дороги. Лунный свет хорошо освещал край оврага, яркие светлые лучи пробивались сквозь кроны деревьев.

Тут показались преследователи, оповестив о своем появлении прыгающим светом фонарика.

– Осторожно, Гвоздь!

– Эх, черт! – послышался голос Гвоздя. – Так и шею свернуть недолго.

Не устояв на ногах, бандит упал в траву. Желудь, освещая крутой спуск в низину, продолжать погоню не спешил, вероятно, решив предоставить инициативу напарнику. Гвоздь поднялся, сделал еще несколько шагов, но, заскользив подошвами по траве, опять рухнул.

– Вот блин! Я во что-то вляпался, – раздраженно заявил он.

– Что делать будем? Надо бы ее найти, – нерешительно подал голос Желудь.

– Да где?! Темно, как у негра в заднице!

Гвоздь кое-как выбрался наверх.

– Смотри, что это? Что-то липкое, – Гвоздь подставил руку под луч карманного фонарика. – Похоже, кровь!

– Что делать-то будем? – повторил Желудь.

– Да черт с ней, – чуть подумав, ответил Гвоздь. – Она, наверное, уже башку себе раскроила об какую-нибудь осину. Да к тому же она под наркотой… Считай, что ее уже нет!

«Вот сволочи, значит, они мне все-таки вкатили что-то! – пронеслось в одурманенной голове. – То-то я как пьяная!»

– Да, так, пожалуй, еще лучше, – подумав, сказал Желудь, – считай, несчастный случай. И никто ни при чем. Только найти ее все равно надо бы… Что мы Ювелиру скажем?

– Да что он, проверять нас поедет? Скажем, что мы все сделали как было велено.

– Стремно как-то, – скептически произнес Желудь.

– Я туда не полезу, – решительно заявил Гвоздь. – Запросто шею сломаешь! Хочешь – лезь сам.

Желудь вздохнул и прикинул – а желает ли он лезть в овраг?

– Ладно, пошли, – наконец сказал он.

И бандиты, матерясь и кляня все на свете – и меня, и «этого козла Ювелира», и «этот овраг долбаный», – поползли в обратном направлении. Вскоре послышался слабый звук отъезжавшей машины.

Наверное, целый час просидела я в овраге, выжидая на всякий случай – не вернутся ли они? За это время я проверила свою сумку и убедилась, что сотовый телефон и деньги все же исчезли. А это означало, что я не могла сообщить Мельникову, где я и что со мной. Во второй уже раз за эти дни я лишилась мобильника! И все из-за этих уродов!

Но сокрушаться о потерях некогда. Скоро наступит рассвет, нужно выбираться отсюда. Сейчас темнота была моим верным союзником. Но вдруг эти типы решат подежурить где-нибудь на дороге? Еще, чего доброго, заметят меня! А днем, при свете солнца, мне от них вряд ли удастся скрыться.

Когда сознание мое заметно прояснилось, я обнаружила, что у меня разодрана ладонь левой руки. Наверное, я зацепилась ею за какой-нибудь сучок, когда бежала по лесу. Случайно, видимо, в моей крови и измазался Гвоздь.

Брела я по лесу почти два часа. И только утром услышала слабый шум трамвая. А скоро показалась и сама трамвайная линия, протянувшаяся вдоль пригородного шоссе. Занесло меня, горемычную, аж на самый край города, в район дач и частного сектора!

Чересчур любопытному и разговорчивому водителю (не в пример вчерашнему таксисту) остановленной мною попутной машины я наплела выдуманную историю, как поссорилась с мужем, уехала, желая успокоиться, потом вышла из автомобиля и надо же – заблудилась! Самое удивительное, что он поверил и доставил меня домой в целости и сохранности. Слава богу, ключи от квартиры козлы не забрали, и я спокойно отперла родную дверь.

Домашний телефон буквально надрывался на прикроватном столике. Я устало подняла трубку.

– Таня, Таня!! – зашелся диким криком Мельников. – Ну, наконец-то! Что случилось, почему ты не отвечала?

– Позже, Андрей, – едва ворочая языком, пробормотала я. – Все – позже. Со мной все в порядке, не волнуйся…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Почистив перышки и зализав раны, я решила, что не стоит останавливаться на достигнутом. Дело чести – дойти в этой «поисковой экспедиции» до логического конца! Только как ни верти, а дорога моя пролегает через местожительство некоего Михаила. Других направлений на сегодняшний день просто нету.

Мельникову я позвонила сразу же, как проснулась. Пришлось сочинить некую историю об утере сотового телефона. Мне не хотелось, чтобы подполковник запаниковал и принял меры, чтобы изолировать меня от дальнейшего расследования. Я должна завершить сама! Меня охватил упрямый азарт, и я пошла напролом. Уж не знаю, поверил ли Мельников в сочиненную мною небылицу, но выслушал он меня весьма скептически и остался крайне недоволен…

Конечно, во многом подполковник прав, его вполне можно понять. Он чувствовал свою ответственность за меня, а также досаду, ведь я, неблагодарная, вожу его за нос.

«Прости, Андрюша, – успокаивала я саму себя. – Я потом обязательно тебя отблагодарю, непременно! Воздастся тебе за терпение и дружеское участие!»

Опасность, конечно, оставалась. Я справедливо рассудила, что теперь она стала меньше. Ведь Ювелир и его подручные уверены, что меня нет в живых! Расслабляться, конечно, не следует, но и бояться – тоже.

Я решила повторить вчерашний ход с такси, заимев дополнительного свидетеля своих перемещений. Прибыв на место, внимательно осмотрелась по сторонам. Никаких Гвоздей, Желудей и даже Надежд Николаевн поблизости не было.

Я зашагала к дому. Обогнав меня, во двор свернула недорогая скромная иномарка. Остановив машину у подъезда, симпатичный молодой человек лет тридцати принялся доставать из багажника различные коробки и укладывать их на скамейку.

– Простите, пожалуйста, я не помню номер дома, – соврала я. – Мне нужно найти одного знакомого. Вы не подскажете, здесь, в восьмой квартире, проживает некий Михаил?

– Живет тут Михаил, это я, – заявил молодой человек. – Только я что-то вас не помню…

– Так это вы? – Я, уже наученная недавним опытом, недоверчиво посмотрела на него: – А документы у вас есть?

Жилец квартиры номер восемь страшно удивился этому вопросу. Поколебавшись, он полез в карман:

– Водительские права вас устроят? Или вот мое служебное удостоверение. На выбор!

Я внимательно осмотрела документы. Фотография соответствовала внешности предъявителя.

– Мне нужно с вами поговорить, – сказала я, всматриваясь в открытое симпатичное лицо Михаила.

Он никоим образом не походил на шелупонь, которая встречалась мне до сих пор. Парень был явно не из этих.

– Ну вообще-то я сейчас очень спешу, – сказал молодой человек. – Давайте в другой раз. Заходите ко мне вечером. Договорились?

– Я бы не стала вас беспокоить, но дело очень важное, – не унималась я.

Михаил внимательно посмотрел на меня и, видимо, пришел к выводу, что имеет дело с клиническим случаем.

– Тогда помогите мне отнести коробки, – попытался он извлечь хоть какую-нибудь выгоду из ситуации. – Не бойтесь, они не тяжелые. Я буду собираться, а вы мне тем временем скажете – что вас интересует. Лады?

– Ладно, давайте помогу, – согласилась я.

– Вот и замечательно. Как говорится, вы мне, а я вам, – усмехнулся Михаил. – Только знаете что, а я ведь вас и в самом деле не помню. Подскажите мне, не томите душу – где же мы с вами могли видеться?

– Мне дала ваш адрес Даша.

– Это какая Даша? – нахмурился Михаил.

– Та, что из магазина «Меломан».

– А-а, вспомнил… И что же? Что вам, собственно, нужно?

Мы уже поднялись на второй этаж, и Михаил поставил коробки перед дверью с цифрой восемь, чтобы освободить руки.

– Я хочу поговорить с вами об одном вашем знакомом.

– О ком именно? – спросил Михаил и пригласил меня зайти в квартиру.

Я последовала этому приглашению и быстро осмотрелась. По всему было видно, что я попала в квартиру хорошо обеспеченного холостяка, неравнодушного к комфорту и, наверное, имеющего целую кучу дорогих сердцу привычек. Удобная, хорошо подобранная мебель, аудио– и видеоаппаратура далеко не последнего класса, куча книг и журналов и большая коллекция разных безделушек всевозможного предназначения.

– Вы давно видели некоего Валерия Горбачева? И где он сейчас может быть? – почти по-милицейски спросила я.

– Валерия? А зачем он вам? – ответил вопросом на вопрос Михаил.

– Похоже, ваш друг попал в очень нехорошую историю. У меня есть все основания полагать, что он виновен в убийстве человека.

– Даже так? – усмехнувшись, недоверчиво поднял бровь Михаил.

– Именно! И я не понимаю вашей иронии. Между прочим, ваш друг – если он действительно таковым для вас является, – уже несколько раз за последние дни пытался убить и меня! А вы наверняка не в курсе его художеств. Думаю, вы должны помочь остановить его, пока он не натворил еще каких-нибудь бед!

– Господи, а вас-то за что?! Что вы такого ему сделали? – Судя по всему, у Михаила совершенно не было желания отнестись к моим словам серьезно. – Он что же, сам гонялся за вами по пятам или подкарауливал вас в тихом месте?

– Ну зачем же сам? – возразила я. – У него для этого есть свои люди. Всякие «шестерки». Вот их-то он ко мне и подсылал, чтобы свои ручки лишний раз не марать.

– Кого это я подсылал?! – вдруг раздался за моей спиной громкий голос.

Я вздрогнула от неожиданности и быстро оглянулась. На пороге комнаты стоял тот самый человек с родимым пятном над левым глазом, местонахождением которого я в последние дни так активно интересовалась… На лице его читалось выражение праведного гнева и обиды незаслуженно опороченного человека и гражданина.

– Ну? – нетерпеливо повторил он. – Кого же я, по-вашему, убил?!

Горбачев стоял, положив руки на талию, раздвинув локти в стороны. Вид у него был крайне недружелюбный, а угрожающие нотки в голосе нарастали с каждой следующей фразой.

– Между прочим, у меня много свидетелей, которые знают, где я сейчас нахожусь! Так что, случись что-то со мной, вам обоим несдобровать, – предупредила я Горбачева на всякий случай.

– Сумасшедшая! – заключил, услышав мои слова, Горбачев. – Миша, может, ей валерьянки дать? Девушка-то, похоже, того… – он покрутил пальцем у виска. – Малость не в себе!

– Не нужно мне никакой валерьянки! Сам ее пей! – неожиданно взорвалась я. – А я вчера уже ее вдоволь напилась! Да вот только ничего у тебя не вышло, Ювелир! Так, что ли, тебя твои недоумки кличут? – Меня, что называется, прорвало.

– Погоди, Валера, не кипятись, – попытался унять эти страсти Михаил. – Давайте во всем разберемся.

– Что?! Какой я тебе Ювелир?! – Горбачев тоже завелся. – Сначала разобрались бы, кто есть кто, а потом бы уже и наезжали!

– Кто такой Ювелир? – спросил Михаил.

Он был единственным, сохранившим хладнокровие.

– Да есть один такой… – нехотя процедил Валерий. – Я же тебе говорил. Тот, что за мной сейчас гоняется. Пасет меня, сволочь, повсюду за мной таскается! Мало того что меня теперь менты по всему городу пасут, так еще и эти отморозки покою не дают! Нос нельзя на улицу высунуть!

Я сбавила было на мгновение обороты, но тут же продолжила свою обличительную речь, уверенная в том, что против логики и фактов никто не устоит:

– И все равно! Коваленко кто убил?! Хозяина дачи?! – Я выстрелила этими вопросами, что называется, прямо ему в лоб. – Вас ведь видели, когда вы из подъезда дома, где он жил, выходили! Я все знаю! И про Потанина, и про драгоценности, и про дачу!

– А кто-нибудь видел, как я его убивал?! Видел?! – заорал на меня Горбачев.

Мне казалось, что он близок к истерике.

– А что же вы тогда там делали? – не отставала я.

– Да когда я пришел, он уже мертвый был! – яростно взревел Горбачев.

– Слушайте, господа, может быть, хватит орать?! – сморщился Михаил. – Люди ведь бог знает что могут подумать! Да и у меня уже в ушах звенит.

– Это не я убил Коваленко, – упрямо повторил Валерий, понизив голос. – Потом, какие, к черту, драгоценности? Я же без всего был! В смысле, в руках у меня ничего не было… Что я, по-вашему, целый портфель камней по карманам рассовал?

Я вспоминала. Да, действительно, Марина Строкова не говорила, что в руках у Горбачева в момент их встречи что-то было. Но ведь я и не спрашивала ее об этом!!

– А может, вы же где-нибудь все и спрятали, на чердаке или в подвале, – не унималась я.

– Ага, средь бела дня! – издевательским тоном поддакнул мне Горбачев. – Чтобы лишний раз засветиться! Говорят же вам – не брал я ничего! Каюсь, хотел, да ничего не нашел. Ничего не было. Пусто! А может, меня опередил кто-то!

– Кто? – быстро спросила я.

– Не знаю. Может, тот, кто убил Коваленко, тот и взял камни.

– Погодите! Вас как зовут? – обратился ко мне Михаил.

– Татьяна, – сухо ответила я.

– Так вот, Татьяна, – спокойно начал он. – Валерка, конечно, не святой дух и не ангел с крыльями. Я его давно знаю… Но чтобы убить человека, пусть даже за целую кучу золота, – тут вы обратились не по адресу! Как говорится, хватили лишку.

– А что же тогда ваш ни в чем не повинный друг здесь прячется? – резонно подметила я.

– Да потому и прячусь, что попадись я сейчас ментам в руки, они сразу все повесят на меня, – раздраженно ответил Горбачев. – Им лишь бы дело закрыть! Обо мне они горевать не станут. Сдадут прокурору, а там уж и суд рассусоливать не станет. Тем более что я скрывался два года.

Горбачев как-то обреченно махнул рукой.

– И долго вы собираетесь вот так прятаться? – поинтересовалась я.

– Пока настоящего убийцу не найдут.

– Как же вы узнаете, что его нашли?

– Не в лесу ведь живем, правда? – в первый раз за все время этого бурного разговора улыбнулся Валерий. – Такие вести быстро расходятся. Не волнуйтесь, узнаю…

– А если его не найдут, что тогда?

– Там видно будет. Может, само собой все утихнет. Снова уеду из города куда-нибудь подальше…

– Я прошу прощения, но мне работать пора, – прервал этот процесс выяснения истины хозяин квартиры. – Если хотите, Татьяна, можете остаться и поговорить с моим другом. Если вы еще не договорили. А меня дела ждут, как это ни прискорбно. Так что я удаляюсь. Всем – пока!

И молодой человек, испытывающий дефицит свободного времени, вышел вон, хлопнув дверью.

– Вот разиня, ключ забыл, – нарушил воцарившееся после его ухода молчание Валерий, заметив связку, оставленную торопившимся Михаилом.

– Простите, Валерий, но не могли бы вы мне сказать, откуда узнали о драгоценностях? – спросила я, оставшись наедине со своим с таким трудом найденным собеседником.

Валерий устало опустился на диван, закурил, посмотрел на меня долгим взглядом, закурил, сделав глубокую затяжку, и выдохнул:

– Да что уж там, дело-то прошлое… Знакомый у меня один был – Василий Викторович.

– Потанин? – уточнила я.

– Да, да, он самый… А я смотрю, вы и в самом деле кое-что знаете.

Я отметила про себя, что Валерий уже более или менее пришел в себя и успокоился. Это меня порадовало.

– Пришлось вникнуть, – усмехнулась я.

– Так вот, мы с ним вместе в одной фирме работали. Ну, вернее, он ее возглавлял, а я на подхвате был. Вроде заместителя его, по всем статьям. И сделки ему помогал заключать, и охрану обеспечивал… У меня юридическое образование плюс спортшкола, – пояснил он. – Так что кое в чем соображаю. Я-то сразу понял, что там дела темные. Но Василий Викторович платил более чем хорошо, я и помалкивал. А потом, когда его посадили и денег не нашли, понял я, что он где-то их припрятал…

– И что, даже вам не сказал, где? – перебила его я.

– Даже! – усмехнулся Валерий. – Кто я ему, в сущности, такой был? Он и не сказал бы никогда, если бы не одно обстоятельство… – Валерий снова затянулся и задумался. – Только я вам это без свидетелей говорю, – предупредил он. – Мне прятаться надоело, бояться тоже надоело, я хочу из всего этого выпутаться поскорее, мне уже никаких денег не надо!

– Послушайте, Валерий, – серьезно заговорила я. – Если все и в самом деле так и вы невиновны в смерти Коваленко, то обещаю: я помогу вам. При условии, что вы мне все сейчас честно и подробно расскажете.

Горбачев с тоской посмотрел на меня. Руки его мелко дрожали, и я поняла, что этот худой человек с заостренным носом и осунувшимся лицом и впрямь испытывал огромный страх все последнее время. И ему очень хочется скинуть с себя этот груз. Выбора у него не было, и он, вздохнув, продолжил:

– Суда я боялся как огня. Сам ведь был замазан! Но Василий Викторович всю вину на себя взял. Так срок меньше, а если бы и его сотрудников приплели, тогда бы мы уже как преступная группировка проходили. Я свидетелем был, отмазался – мол, ничего я не знаю! Василий Викторович молчал, доказательств серьезных не нашли. Он все, что мог, уничтожил. В общем, еле-еле я уцелел. И уехал из Тарасова, от греха подальше, как только суд закончился. Василию Викторовичу десять лет дали… Короче, уехал я в Питер, там квартиру снял на окраине. Но на нормальную работу, сами понимаете, не устроился. Перебивался случайными заработками. И все мне эти деньги покоя не давали!

– Потанина? – уточнила я.

– Ну да! В них же и моя доля была, честно заработанная! Работали-то вместе! – Валерий выразительно взглянул на меня, словно пытаясь привлечь на свою сторону и убедить, что у него и впрямь имелись законные основания претендовать на долю, спрятанную его шефом.

– И что же было дальше? – никак не выразив своего отношения к этому вопросу, спросила я.

– В общем, замучился я в Питере сидеть.

– Кстати, вы в Питере один жили? – перебила я его.

– Конечно, один! – Горбачев с явным недоумением посмотрел на меня. – С кем мне было там жить-то? Я и себя-то самого с трудом содержал!

Ну, понятно. Надежда Николаевна, столь вероломно встретившая меня возле дома Горбачева, скорее всего, никогда его даже в глаза не видела! Очевидно, эта дамочка – знакомая Ювелира, которой он просто заплатил, чтобы она обвела меня вокруг пальца.

– Ну так вот, – продолжал тем временем Валерий. – Думаю: что я тут сижу, в нищете прозябаю, когда мог бы получить свое и зажить нормально? Дело бы свое открыл… Я давно об этом мечтал.

– И вы решили вернуться, – подсказала я. – И потребовать у Потанина свою долю.

– Ну да, – криво усмехнулся Горбачев. – Вернулся я в Тарасов, добился свидания с ним… Водить за нос Василия Викторовича и рассказывать ему сказки, что просто приехал навестить, я не стал. Потанин ведь не дурак был вовсе, он сразу все понял. Если б не одно обстоятельство…

– И что же, он вам сразу во всем и признался? – не очень-то поверила я.

– Ага, так бы он сразу признался! – вновь усмехнулся Валерий и замолчал, уставившись в стену.

– Вы говорили о каком-то обстоятельстве… – напомнила я.

– Да, – кивнул Горбачев. – Василий Викторович, видимо, чувствовал, что скоро умрет. Сердце у него прихватывать начало…

– Когда это было? – уточнила я.

– Встреча-то наша? В начале зимы, в декабре. Признаюсь, когда его увидел, сразу понял, что он очень плох. В общем, мучило его то, что вот умрет он, а о деньгах никто так и не узнает. Он ведь даже жене своей ничего не сказал! Ну, он вообще о делах ей ничего не говорил, – махнул рукой Валерий. – Она у него малость… того, неземная какая-то… Но Василий Викторович в самом деле любил ее, очень. И переживал, что не позаботился.

– Ничего себе, не позаботился! – заметила я. – Она живет в шикарном доме, денег после продажи автомобиля, дачи и всяких шкурок «мексиканских тушканов» у нее должно быть предостаточно. К тому же она комнату сдает. При умелом распоряжении этими средствами можно жить вполне безбедно.

– Так это при умелом, – резонно отметил Горбачев. – А она ничего толком не умеет. Всю жизнь с Василием Викторовичем прожила как у Христа за пазухой, ни о чем не беспокоилась. Короче, переживал он за нее, хотел обеспечить по-настоящему. Она, говорит, одна осталась – родители ее умерли, детей у них нет. И вообще! Ему сердце жгли деньги, которые он успел накопить. Там, уверяю вас, гораздо больше, чем за все ее тряпки-шляпки, да и за машину тоже.

Он все голову ломал, как ей рассказать. А тут – я. У Потанина просто выхода другого не было, как мне довериться. В общем, поведал он мне, что деньги вложил в драгоценности и спрятал на своей даче. Просил выкопать и честно разделить с Маргаритой. Говорил, чтобы я на него обиду не таил. А то ненароком помрет он, и пропадет все, сгинет ни за что. Я ему пообещал – все сделаю, как он просит. Так и собирался поступить.

– И вы поехали на дачу? – спросила я.

– Куда бы я в декабре поехал? Мерзлую землю долбить? – покосился на меня Горбачев. – Там же лед на несколько метров вглубь! Нужно было весны дождаться. К тому же не все так легко оказалось. Дачу-то Маргарита уже продала, там другие люди хозяйничали! Не так-то просто было мне туда пробраться. Там постоянно какие-то соседи ковырялись, они начиная чуть ли не с февраля туда жить перебрались! Как я мог там светиться? Хотел даже кредит взять и сам выкупить эту дачу, но все по-другому вышло.

Валерий снова замолчал.

– А кто такой Ювелир? – спросила я. – Откуда он обо всем узнал? И как вообще появился на горизонте?

– Это тот еще гад! Хитрый, как лис, и скользкий, как змея, – на лице Валерия появилось выражение ненависти. – Он вместе с Василием Викторовичем сидел, за ограбление ювелирного магазина. Отсюда и кличка его. Уж не знаю, каким образом он все пронюхал: может, Василий Викторович в предсмертном бреду что-то такое наговорил, а может, Ювелир просто наш разговор подслушал – не знаю. Только он меня пасти начал.

– Его что же, выпустили? Или он сбежал? – поинтересовалась я.

– Этого я не знаю. Мне еще этих проблем не хватало! Но с тех самых пор, как Василий Викторович умер, он с меня не слезает. – Валерий закурил еще одну сигарету и продолжил: – Он, Ювелир, ни с кем делиться не захочет. Он даже поселился у жены Василия Викторовича, Маргариты. Она, дурочка наивная, и не заподозрила ничего! Я его там видел. Наверное, он у нее выведать что-то хотел, да и меня, похоже, поджидал. Да только она ничего про драгоценности не знает. А меня он не поймал, не вышло. Я все-таки тоже не дурак, иначе Василий Викторович меня не держал бы у себя. Ювелир и гоняет теперь со своими «шестерками» по всему городу. Но меня он не достанет! Спортсмен, тоже мне, санитар природы!

«Так вот в чем дело, оказывается! – подумала я. – Если все обстоит именно так, как рассказывает Горбачев, то совершенно не в интересах этого самого Ювелира, чтобы Валерий угодил за решетку за убийство. Тогда плакала его добыча, и он неизвестно когда еще заполучит припрятанные Потаниным драгоценности. Или вообще никогда».

Я поняла, почему оказалась в последние дни в центре повышенного чужого внимания, сопровождавшегося деловой сверхактивностью. Я влезла в чужие дела, и мои действия угрожали плану Ювелира, прослышавшего о чужих сокровищах.

– Так вы все-таки побывали на даче? – спросила я.

– Да, – признался Валерий. – Еле-еле удобный случай подвернулся… В общем, стал я искать место, которое мне Потанин описал. Четвертая яблоня от калитки, пятнадцать шагов от забора. Смотрю – а там бочка стоит. А он мне ничего про бочку не рассказывал. Ну, столкнул я эту цистерну… Помучиться пришлось изрядно: сначала нужно было из нее воду вычерпать, иначе ее с места не сдвинешь. Мало того, она еще и в землю дном глубоко вошла – пришлось откапывать. А под ней – ничего! Я все перекопал: и под ней, и рядом… Пусто! Ну, сразу и сообразил, что новый хозяин дачи все откопал – больше-то некому. Рылся в огороде и наткнулся на клад. И бочку, наверное, там поставил.

– И тогда вы начали искать Коваленко? – спросила я.

– Конечно, начал, – подтвердил Валерий. – И нашел. Тем более что это весьма несложно оказалось. Так и так, говорю, не тобой положено – не тебе и радоваться. Верни, говорю, по-хорошему. Припугнул его, конечно. Но только на словах. Я даже пальцем его не тронул! А он – в отказ. Уперся как баран: ничего не видел, ничего не брал. Ну и решил я к нему наведаться – вдруг он все дома хранит? Если нет, то припугнуть посерьезнее. Испугается – отдаст. Только вышло по-другому. – Горбачев вздохнул и продолжил: – Прихожу, дверь открываю – а он мертвый лежит. Я все обыскал, но нигде ничего не нашел. То есть если и держал он все добро дома, то кто-то уже этим поживился. А нет, так теперь ищи ветра в поле. Как говорится, мертвые не болтают.

«Ой ли? – подумала я. – Ведь осталась вдова! Просто Валерий побаивается к ней соваться. Но это – сейчас, а когда все, как он выражается, поутихнет?»

В этот момент в дверь позвонили.

– Мишка, наверное. Спохватился, что ключи забыл, торопыга, – сказал Валерий и направился к двери.

Я услышала, как поворачивается замок и открывается дверь.

– Здорово, Эрудит!

В прихожей что-то с грохотом упало, затем послышался еще какой-то шум и непонятная возня.

– Что ж ты падаешь на ровном месте?

– Ух ты, какой неуравновешенный!

– Извини, Эрудит. Это я от избытка чувств. Можно сказать, не сдержался. Я не сдержался, а ты не удержался.

– Поднимайся, поднимайся! Время детское. Рано еще спать!

Я сразу узнала голоса. Гвоздь и Желудь. Третий голос тоже был мне знаком. Он принадлежал Сергею – квартиранту Потаниной. Значит, Ювелир – это действительно он! А я-то подозревала Горбачева! Эх, знать бы раньше!

– Ну что, мы так и будем под дверью топтаться? Приглашай гостей в дом. Какой ты, однако, негостеприимный, – сказал Сергей.

– А я тебя не звал, – тяжело дыша, ответил ему Валерий.

Так, надо срочно что-то делать! Ведь если они меня сейчас увидят, мне конец. Позвонить Мельникову нереально: они мой голос сразу же услышат, как бы я его ни понизила. И потом, пока Мельников доберется сюда, меня уже сто раз убьют. Будь один, я бы не переживала: в конце концов, у меня черный пояс по карате и пистолет! С таким боезапасом я бы справилась. Но их трое. И вполне вероятно, что оружие у них тоже имеется.

Рассусоливать некогда! Понимая, что в моем распоряжении считаные секунды, я проворнее лесной лани и тише полевой мыши нырнула в первое же показавшееся подходящим убежище. Таким образом я оказалась под деревянной кроватью, стоявшей у стены, застеленной низко свисавшим покрывалом. Еще свежи были воспоминания о вчерашней ночной прогулке «на земляничные поляны», по лесам и оврагам.

– Ты один дома? – спросил Сергей.

– Да один он, один… Хозяин уехал, – ответил за Горбачева Желудь.

– Ну пойдем, побеседуем, потолкуем.

Мне были видны только ноги вошедших. Показалось, что я дышу, как старинный локомотив, разводящий пары. А вдруг они сейчас заметят, как непроизвольно шевельнется покрывало на кровати или как от моего дыхания в воздух поднимутся с пола микроскопические пылинки? Сердце стучало сдвоенными сильными ударами, как железнодорожный вагон на стыках рельсов.

– Где цацки, Эрудит? – поинтересовался Сергей.

В голосе его сквозили нетерпение, раздражение и прочие признаки сильного волнения.

– Какие еще цацки? – огрызнулся Горбачев. – Достал ты меня уже! Сколько раз тебе повторять, нет у меня ничего!

– А такие, что Потанин припрятал! Ты что мне лапшу на уши вешаешь?

Послышался звук удара и короткий вскрик Горбачева.

– Настырный же ты мужик, Ювелир. А может, просто тупой, – тяжело дыша, ответил он через несколько секунд.

И за это он был награжден еще одним увесистым ударом, похоже, в живот. Горбачев глухо охнул.

– Если я что-то в чем-то понимаю, душевного разговора у нас не получится, – заключил Ювелир. – Я к тебе со всем сердцем, а ты, я гляжу, мне совсем не рад? Ну-ка, Гвоздь, пощекочи его ножичком, ты это дело любишь. Пусть Эрудит развеселится малек. А то смотри, какой он хмурый.

– Стой-стой! Я все понял, – капитулировал Горбачев.

– Ну, так где же? – снова спросил Ювелир.

– Там, на антресолях.

– А не обманываешь? Может, ты мышеловку туда поставил или капкан? А?

– Проверь, – предложил ему Валерий, тяжело дыша.

– Проверю, проверю, не волнуйся, – пообещал Ювелир, куда-то удаляясь. – Волноваться вредно. Ты вот, например, знаешь, что серое вещество, вырабатываемое нервными клетками мозга, не восстанавливается? Желудь, иди сюда, помоги…

Не успел Желудь выйти из комнаты, как за ним следом устремился и Гвоздь, причем почему-то спиной вперед. Сделав несколько быстрых неловких шагов, он повалился на пол, попутно сметя с мебели какое-то мелкое хозяйское добро, споткнувшись о выставленную Валерием ногу. Горбачев тем временем куда-то запрыгнул и исчез. Послышался шум резко распахнувшегося окна. Громыхнув ботинками по полу, Гвоздь заорал:

– Стой, гад!

Я замерла, не дыша. Стоит Гвоздю повернуть голову – и он увидит меня, распластанную под кроватью.

На шум и крик подоспели Желудь и Ювелир.

– Что такое?! – Ювелир подошел к окну.

– В окно сиганул! Оно только прикрыто было, не заперто, – объяснил Гвоздь, поднимаясь с пола.

– Вот тварь хитрая! Опять соскочил! – выругался Ювелир. – Давай за ним, живо!

– Да здесь высоко, второй этаж. На фига мне себе ноги ломать? – возразил Гвоздь.

– Через подъезд, бараны горные!

– А может, и правда цацки здесь, где он сказал? – предположил Гвоздь.

– Ну, дал же мне бог помощничков, – проворчал Ювелир. – Поменьше долбиться надо! У тебя от травы, видно, мозги вообще атрофировались! Чего топчетесь?! Живо, живо!

И неожиданные гости, нестройно топая, поспешили к выходу.

«Как говорят в шпионских фильмах, пронесло», – подумала я, но на всякий случай решила еще минуту-другую посидеть под кроватью, после того как смолкнет топот группы преследования, бросившейся в погоню за неуловимым как тень Горбачевым.

Все-таки он и впрямь отнюдь не лыком шит и весьма проворен. И, может быть, не зря Потанин использовал его в качестве охраны.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

От пережитых в квартире Михаила волнений я отошла довольно быстро. Через два часа уже сидела на своей родной кухне, пила кофе и напряженно размышляла над дальнейшими действиями.

Хотя, если принять на веру то, о чем мне рассказал Горбачев, подозреваемых осталось не так уж много. Вернее сказать, вообще не осталось. Если опять же поверить, что Горбачев не убивал Коваленко, а лихая компания под предводительством Ювелира преследует свои корыстные цели и тоже не имеет к убийству никакого отношения. Однако добыча, которой эти не хотят ни с кем делиться, на самом деле существует. В этом нет сомнений.

И я согласна с Горбачевым: найти клад мог только Коваленко… если не произошло что-то совсем уж невероятное. И в таком случае мне нужно заново устанавливать причину убийства Виталия Павловича, то есть начинать все сначала.

«Кстати, интересное прозвище – Эрудит! Любопытно, за что Валеру так прозвали? Много знает, так, что ли? А Ювелир, которого я уже сочла убийцей, похоже, и впрямь тут ни при чем. Зачем убивать Коваленко, если только он один знал, где драгоценности? Скорее бы уж тогда они его пытали! А все-таки странно вела себя Светлана», – мысли мои скакали, словно зайцы в совершенно произвольном порядке.

Я принялась анализировать ситуацию. В принципе версия уже вырисовывалась, но мне нужно было подтверждение моей догадки. И я потянулась за мешочком с гадальными костями.

«28+10+20» – «Бесцеремонное вторжение соперников в ваши дела и притязания на вашу собственность».

Ну что ж, как говорится, в яблочко… А дальше – подключим логику.

Постепенно в ходе своих размышлений я пришла к твердому выводу, что именно супружеская чета Коваленко выкопала «посевы» Потанина, которые тот посадил, как Буратино свои пять золотых на поле чудес. Вот только дождаться золотых всходов ему так и не пришлось. И Светлана – в курсе дела. Об этом-то она и молчала все время! Ей хотелось, чтобы убийцу мужа нашли, но в то же время она отнюдь не собиралась отказываться от свалившихся на голову сокровищ. В самом деле, ведь Светлана практически постоянно бывала на даче вместе с Виталием Павловичем! И ему крайне трудно было бы скрыть от нее факт обнаружения клада.

А раз так, то она становится главной фигурой в расследовании…

Рассудив таким образом, я уже в третий раз за последние дни, словно следуя канонам русских народных сказок, появилась в доме, где проживала вдова Коваленко. Теперь мне было с чем идти к ней, на чем ее «колоть»!

Предстояла очередная беседа, думаю, заключительная, которую я очень желала провести в деловом, конструктивном ключе.

В переоборудованной, модернизированной квартире все оставалось по-прежнему.

– Ну что, вы узнали что-нибудь? Ведь уже прошло значительное время с момента нашей последней встречи? – Вдова сразу же начала с расспросов.

– Да, вы совершенно правы. Кое-что удалось узнать. Правда, с вашей помощью я бы это сделала намного раньше, – заметила я.

– Что вы имеете в виду? – быстро уточнила Светлана.

– Как это ни прискорбно, но я вынуждена заметить, что вы не были до конца откровенны со мною.

– Как это? – Светлана растерянно захлопала глазами.

– Помните, я обещала, что помогу органам найти убийцу вашего мужа? – напомнила я. – Причем для вас это выходило совершенно безвозмездно, ибо у меня имеется другая клиентка. Но я просила вас помочь. Вы рассказали мне об угрозах в адрес мужа по телефону, но ничего не сказали о причине вашего беспокойства – о кладе!

– Какой еще клад? – Светлана попробовала сыграть недоумение, но актрисой и в самом деле была никудышной.

Сильное волнение выдало ее, внезапно отразившись – весьма отчетливо – на лице и в голосе.

– Драгоценности, те, что вы нашли на вашей недавно приобретенной даче, – строгим голосом произнесла я, глядя собеседнице прямо в глаза.

Светлана молчала. Она как-то сразу сникла.

– Откуда вы узнали? – после долгой паузы спросила она.

– Я же вам говорила, что вполне в состоянии распутывать подобные дела. Если вы мне не поверили, то напрасно, – я слегка приосанилась. – Помните, вы тогда сказали про опрокинутую бочку?

– Вы нашли его?! Знаете, кто он?! – нервно перебила вдова.

– Вы имеете в виду убийцу?

– Да, того типа, который угрожал моему мужу…

– Вот тут вы ошибаетесь. Этот тип, как вы выразились, и убийца – разные люди, – заметила я. – Тот, кто звонил вам по телефону, вовсе не убивал Коваленко. Мне довелось с ним поговорить. Убийца – другой человек!

– И кто же он, по-вашему? – Обмякшая на своем стуле Светлана не отводила от меня глаз, застыв, как муха, впадающая в зимнюю спячку.

Я поглядела на нее и подумала, что такая мягкотелая и, в сущности, недалекая женщина наверняка способна проболтаться о находке кому-нибудь. Сказала же она мне про бочку!

– А вот об этом давайте-ка подумаем вместе, если вы, конечно, действительно хотите найти убийцу, – предложила я. – О местонахождении этого, с позволения сказать, клада узнали только два человека: тот, кто вам звонил, и ваш муж. Ну, и еще, надо полагать, – вы. Но звонивший к убийству не причастен, он никому ничего не говорил. Делиться с кем-либо подобными секретами, как вы понимаете, отнюдь не в его интересах. Значит, вполне возможно, что имеется кто-то еще, знавший обо всем. Ведь все эти драгоценности – наиболее вероятная причина гибели Виталия. Вы со мной согласны?

Светлана молчала.

– Кто еще мог об этом узнать? Родственники, знакомые? – предположила я. – Вы или ваш муж рассказывали об этой находке хоть кому-нибудь?

– Насчет мужа – не знаю, – наконец подала голос оцепеневшая Коваленко.

– Думаю, что он этого не делал, – категорично заявила я. – Он вовсе не был болтливым человеком. Тем более не стал бы распространяться о подобных вещах. А вы? Ну же, Светлана, давайте! Вы что, не понимаете, насколько это серьезно? Ведь этот человек – убийца!

На веках Светланы заблестели первые капли росы. Глаза вдовы напоминали по цвету набухшие водою тучи, вот-вот готовые обрушить на землю мощные струи дождя.

– Это Игорь. Больше некому, – тихо, упавшим голосом наконец выдавила Светлана.

– Что за Игорь?

– Это… мой знакомый. В последнее время мы с ним часто встречались. – Светлана вынула носовой платок. – Когда Виталий нашел все это, я не выдержала и рассказала ему.

– Когда все это произошло? – быстро спросила я.

– В апреле, перед Пасхой. Виталий тогда еще пошутил, что это праздничный подарок судьбы. Он захотел кое-что сделать на участке. Начал рыть углубление для бочки на новом месте – И наткнулся на драгоценности. Большой такой сверток, тяжелый… Мы ужасно хотелось об этом кому-нибудь рассказать!

– И вы рассказали своему… другу, Игорю? Так? – уточнила я.

Светлана молча кивнула.

– Значит, у вас был любовник?

Светлана посмотрела на меня умоляюще.

– Хорошо, хорошо, – успокаивающе подняла я руки. – Я не стану расспрашивать вас, как и почему он у вас появился и чем вас не устраивал любящий муж. Это для меня в принципе неважно. Важно другое.

– Вы думаете, Игорь мог… убить?! – Похоже, что в сердце вдовы оставалось еще достаточно места для сентиментальных сомнений.

– Вполне возможно. Даже – наверняка. Но все же это надо проверить. Так что мне нужны все данные: полное имя, фамилия, где этот Игорь живет, чем занимается…

Светлана еще некоторое время сомневалась, стоит ли ей раскрывать все карты. Все же этот Игорь был человеком, с которым ее связывали достаточно близкие отношения. Но потом она решилась. И рассказала обо всем, о чем я ее спрашивала.

– И я вас попрошу, – на прощание сказала я. – Пока что ничего не предпринимайте и ни в коем случае не говорите на эту тему с Игорем! Лучше вам с ним вообще не встречаться, пока я все не выясню.

Светлана молча кивала, взгляд ее был полон вселенской грусти и тоски. Видимо, она чувствовала вину… Я не стала больше ее терзать, так как уже узнала все, что собиралась выяснить, и распрощалась.

«Да, то, что знает женщина, знают все! Даже секрет, который знают двое, – уже не секрет. Больше и сказать нечего, – думала я, возвращаясь домой. – Да и говорить не стоит. Только как же мне уличить этого Игоря?»

Как мне поведала вконец расстроенная вдова Коваленко, этот человек нес службу в различных точках города. Он был сотрудником охранного агентства «Щит и меч». Фамилия любовника вдовы была Мережкин.

«Может быть, стоит попробовать использовать накопленный за последние дни опыт Ювелира?» – невольно подумала я, приехав домой.

Но я тут же отбросила этот вариант. Мережкина, похоже, на испуг не возьмешь. При его-то профессии, с соответствующей подготовкой… Что мне ему, ствол в бок втыкать? Нет, глупости все это.

Остается один способ – перехитрить его. Втереться в доверие, отвлечь внимание… Усыпить бдительность…

Поразмышляв некоторое время, я все же решила действовать более разумно и обратиться за помощью к подполковнику убойного отдела Мельникову Андрею Александровичу, с которым, что уж тут греха таить, в недавнем прошлом я обошлась не совсем красиво…

Вряд ли, конечно, он продемонстрирует огромную радость от общения со мной. Но это все эмоции, это – ладно! В конце концов, Андрей тоже понимает не хуже меня, что на первом месте – дело. Да и дружим мы слишком давно, чтобы затаивать надолго какие-то взаимные обиды. Одним словом, я решилась и поехала прямо к Мельникову на работу, даже не позвонив ему предварительно.

* * *

Андрей Александрович был сух и строг. Он оглядел меня не очень-то дружелюбным взглядом и сдержанно произнес:

– Хочу сразу вас предупредить, Татьяна Александровна, что у меня очень много служебных забот. Поэтому выслушаю я вас только в том случае, если вы хотите мне сказать нечто очень важное и по делу. И, к сожалению, времени я могу вам уделить совсем немного.

Мельников разговаривал со мной на «вы» и обращался по имени-отчеству в двух случаях: когда разговор наш принимал шутливый характер и когда он сердился на меня. Сейчас подполковник явно не был намерен шутить…

– Спасибо, Андрей. – Я старалась держаться предельно вежливо и корректно, не заискивать перед Мельниковым, но и не вести себя высокомерно и с вызовом. Такая манера действовала на него лучше всего. – Я буду краткой.

Я изложила ему свой план: представиться Мережкину владелицей какого-нибудь мажорного заведения, которому требуется охрана, пококетничать с ним, прийти к нему домой, якобы на деловую встречу. Отметить успешную сделку шампанским, в котором я растворю снотворное, и, когда он заснет, я спокойно обыщу его квартиру на предмет наличия драгоценностей, похищенных им у Коваленко.

Мельников выслушал меня очень внимательно и сразу же вынес вердикт:

– И думать забудь!

– Почему, Андрей? – удивилась я. – Хороший же план!

– Никудышный, – разочаровал меня подполковник. – У тебя все?

– Нет, не все! – упрямо и с обидой сказала я. – Объясни хотя бы!

– Во-первых, ты сама не до конца уверена, что это он…

– Я уверена на девяносто девять процентов! – попыталась было я возразить, но Мельников жестом правой руки решительно оборвал меня и сказал:

– Молчи! Нужна уверенность на сто пятьдесят процентов, а лучше – на двести. У тебя ее нет, у меня тоже. И если окажется, что это все-таки не он… Думаю, не надо объяснять, что тебя в этом случае ожидает за проникновение на территорию добропорядочного гражданина и накачивание его психотропными препаратами…

– Проникну-то я законно, – проворчала я. – Он сам меня впустит.

– А обыск? У тебя, может, санкция есть?

– У меня – нет, – согласилась я. – Но ты можешь достать.

– То есть ты согласна, что план твой нужно изменить? – прищурился Мельников.

– Согласна, – со вздохом произнесла я. – А что ты хотел сказать во-вторых?

– Во-вторых, даже если окажется, что этот твой Мережкин и есть убийца, и ты даже найдешь доказательства, то эти твои улики не будут иметь никакой юридической силы. Он вполне может сказать, что ты ему их подбросила, пока он спал!

– Но я же не собираюсь действовать в одиночку, ты что, Андрей? – недоуменно посмотрела я на подполковника. – Уж, наверное, я разбираюсь в таких юридических тонкостях. Вы будете ждать за дверью, а как только Мережкин заснет, то…

– Стоп! – Мельников хлопнул ладонью по столу. – Вот давай-ка все и обсудим поподробнее.

Я, облегченно вздохнув, придвинула стул ближе к столу, и вскоре мы с Мельниковым совместно разработали план по изобличению преступника, внеся некоторые коррективы в мой предварительный набросок.

* * *

На разработку всех деталей у нас с Андреем ушло несколько часов. Когда все приготовления были завершены, я двинулась на своем «Ситроене» к месту постоянной прописки Игоря Владимировича Мережкина. С ним я предварительно уже успела договориться по телефону о предстоящей встрече. Голос моего собеседника в трубке показался очень знакомым, как будто где-то я его уже слышала… Вот только где, я никак не могла вспомнить.

Игорь Владимирович оказался высоким крепким мужчиной. Входя в некоторые двери, он, наверное, не раз рисковал набить себе шишку на голове, если забывал слегка пригнуться. Выдающиеся крепкие скулы интересно сочетались с ниспадавшей на лоб густой светлой челкой и флегматичным взглядом. Казалось, его только что внезапно разбудили.

– Здравствуйте. А вот и я, как мы договаривались, – заставила я себя улыбнуться.

– Здравствуйте, проходите, – пригласил меня Мережкин.

– Я вас не разбудила? – осведомилась я.

– Ну что вы, какой сон? День на дворе, – успокоил он меня. – Так какое у вас ко мне дело?

– Вот, пожалуйста, – я достала из пакета коробку конфет и бутылку вина.

– Что-то я не понял… Сегодня вроде бы не Двадцать третье февраля, – изумился хозяин. Во взгляде его промелькнула настороженность.

– Это чтобы разговор лучше шел, – пояснила я. – Я надеюсь, вы не откажетесь от угощения? Открывайте! Вам же сегодня не надо идти на дежурство? – И я изобразила кокетливую улыбку.

– Ну, хорошо, сейчас все сделаем, – Мережкин оглядел меня заинтересованным и оценивающим взглядом и направился к серванту, достал штопор и бокалы.

– А у вас ничего, уютно, – сказала я, оглядываясь по сторонам.

– Пожалуйста, – Игорь, не заставляя меня долго ждать, наполнил бокалы.

Тут я отметила: руки у него дрожали. Впрочем, это могло быть свидетельством обычного похмелья, а не признаком внутреннего беспокойства.

– За успех нашего сотрудничества! – подмигнув, сказала я ему.

Мы выпили. Я не забывала кокетливо улыбаться.

– Хорошее вино, ничего не скажешь, – оценил тем временем напиток Мережкин.

– Вам понравилось?

– Конечно… Но… О чем же вы хотели со мной поговорить? – Игорь вознамерился перейти к делу.

– Я хочу сделать вам выгодное предложение, – объяснила я. – Светлана мне рассказывала, что вы работаете в охране…

– Вам нужна охрана? – перебил меня Игорь.

– У меня есть свой бар, и мне хотелось бы пополнить его штат специалистами вашего профиля. Я считаю, что все-таки свои люди надежнее. К чему лишняя морока с охранными агентствами? Как вы на это смотрите?

Лихой страж-профессионал слегка растерялся, пожал плечами, еще раз посмотрел на меня, словно оценивая уровень моего интеллекта. Похоже, он совсем успокоился, ничего не заподозрил. Можно было уже впускать Мельникова с опергруппой.

– Не отказывайтесь, подумайте, – продолжала тем временем я. – Я не требую от вас ответа сразу же. Хорошую оплату гарантирую. И вот еще что. Может, вы подберете еще несколько человек среди своих хороших знакомых? Я думаю, вы в этом разбираетесь гораздо лучше меня.

– Ну, хорошо. Надо подумать, – наконец выдавил Мережкин. – А поподробнее нельзя? Если можно так выразиться, более детально? Круг обязанностей, условия, размеры оплаты, опять же…

Я залилась райским соловьем, расписывая все прелести, которые сулила Мережкину работа в несуществующем баре. Он приосанился и уже, видимо, подсчитывал будущие барыши.

– Сейчас должна подъехать моя подруга, – продолжала щебетать я. – Она исполняет обязанности юриста. Мы подпишем все необходимые бумаги, и можете считать себя начальником охраны!

Мережкин кивнул, и я мысленно с облегчением вздохнула.

– Я ей позвоню, попрошу поторопиться, – достала я из сумочки новый мобильник, в очередной раз приобретенный мною взамен утраченного в лесу вследствие происков подонков Ювелира. – Але! – пропела я в трубку. – Ларочка? Поторопись, дорогая, мы тебя ждем. Что? Уже подходишь к подъезду? Отлично!

– Ждите, – тихо буркнул Мельников и отключил связь.

Я с улыбкой посмотрела на ничего не заподозрившего господина Мережкина. Через пару минут раздался звонок в дверь.

– А вот и она! – обрадованно проговорила я. Игорь пошел открывать.

Едва он повернул ключ в замке, как в квартиру стремительно ворвалась опергруппа. Мережкина обездвижили, что называется, без шума и пыли: его никто, разумеется, не бил, на случай возможной невиновности. Игоря Владимировича просто усадили на диван в комнате, но так, что он не мог пошевелиться. По бокам расположились двое оперативников. Возглавлял группу важный, строго хмуривший брови подполковник Мельников.

– Мережкин Игорь Владимирович? – осведомился он, глядя на охранника сверху вниз.

– Да, это я… А в чем, собственно, дело? Вы кто?! – завертел головой Мережкин, испуганно поглядывая на меня.

Я стояла в стороне и помалкивала.

– У вас будет произведен обыск, – тяжело роняя слова, проговорил подполковник. – Но вы можете облегчить свою участь, сделать чистосердечное признание и рассказать, где находятся драгоценности, которые вы похитили, убив при этом гражданина Коваленко.

– Какого Коваленко?! Я никого не убивал! – бурно запротестовал Мережкин. – И вообще!.. У вас есть постановление на обыск?

Мельников молча достал из папки ордер и показал ему.

– Не волнуйтесь, все по закону, – успокоил он Мережкина. – Разве мы стали бы действовать иначе? Так что? Чистосердечное будем писать?

Писать чистосердечное признание Мережкин явно не хотел. Может быть, рассчитывал, что улик против него все же не найдут, а может быть, психологически не мог смириться с таким неприятным для себя финалом, означавшим, что все хитроумные планы потерпели сокрушительный крах… Но он молчал. Оперативники принялись за дело. Я наблюдала со стороны, так как моя миссия была полностью выполнена. Я просто заранее попросила у Мельникова разрешения присутствовать при обыске. Мне требовалось лично убедиться, что я наконец действительно нашла настоящего убийцу. И не только нашла, но и изобличила!

Оперативники принялись методично, досконально осматривать все шкафы, тумбочки, полки, антресоли и прочие укромные места Игоря Мережкина. Но драгоценностей не было. Зато – совершенно неожиданно – в шифоньере обнаружили зачехленную винтовку с оптическим прицелом, в полуразобранном виде.

Желанные сокровища Коваленко, увы, отсутствовали.

«Черт! Неужели добыча хранится где-то вне квартиры? – напряженно думала я, наблюдая за умелыми действиями оперативников. – Ведь ребята обыскали буквально все, каждый угол! Разве что в мусорном ведре не смотрели».

Не выдержав, я прошла в кухню и сама заглянула в ведро. Оно было почти пустым, и никаких следов драгоценностей здесь тоже не наблюдалось. Вздохнув, я вернулась в комнату.

И тут оперативники выкатили из кладовой в центр комнаты большой пылесос. Они отвинтили шланг, поставили аппарат на «попа» и сняли крышку. В мешке пылесоса лежал большущий полиэтиленовый сверток! Меня охватило страшное волнение. Водрузив сверток на стол, милиционеры принялись его разворачивать. Собственно, уже и так было ясно, что внутри находится именно то, что я так долго разыскивала.

Секунду спустя нашим взорам предстали многочисленные кольца, перстни, серьги, броши, кулоны, цепочки, браслеты… Короче, то, что называется поистине богатым уловом.

«Вот оно! Есть!» – восторжествовала я.

– Что это? Ваше? – повернулся Мельников к Мережкину.

Тот, хотя и сидел с обреченным видом, резко замотал головой.

– Слава, пиши! – со вздохом махнул рукой подполковник молодому лейтенанту, составлявшему протокол. – Тут часа на два мороки. – Андрей повернулся к Мережкину и громко и четко спросил: – Так это вы убили Коваленко?

– Никого я не убивал! – тщетно пытаясь вырваться из «объятий» оперативников, испуганно пробормотал Мережкин.

– А вот это – что? Что это, я вас спрашиваю? – наседал, не давая ему опомниться, Мельников, указывая на сверток и винтовку, которые лежали на столе. – Короче, раньше сядешь – раньше выйдешь. Я же предупреждал, что чистосердечное признание облегчает вину… Ну, и так далее, сам знаешь. Вроде умный на вид мужик! – Мельников даже слегка приободрил Мережкина, потрепав его по плечу.

– Так что колись. Сам давай, по порядку, – закончил за начальника один из оперативников с погонами майора.

– Что?! – Игорь или не понимал, что от него требуется, или просто делал вид.

– Не зли меня, – спокойно сказал Мельников. – У экспертов на тебя найдется куча доказух и без этого. Давай не томи душу, рассказывай. Ну!

Мережкин, кажется, все-таки сумел здраво оценить ситуацию.

– Не хотел я его убивать, – пробурчал он. – Все случайно вышло… Он на работе должен был находиться. Кто же мог знать, что он вдруг домой заявится?!

– А как же ты в его квартиру вошел, голубь? – спросил Мельников.

– У меня ключи были. Я незаметно от Светланы слепки сделал с ее связки. Почти сразу же, как только она мне об этой находке рассказала, – Игорь алчно посмотрел на драгоценности. – А тут такой случай – она уехать куда-то собралась, а Виталий, муж ее, обычно целый день на работе. Вот я и решил, что тянуть нечего. Но я не хотел убивать.

Мережкин мрачно посмотрел на Мельникова, затем бросил тяжелый взгляд на меня.

– Я уже уходил… А тут – он! Ну, и дал я ему по голове, когда он вошел, первым, что под руку подвернулось, – сдавленным голосом поведал Игорь. – Кто же мог знать, что все так обернется?

– Ладно, это пускай судьи решают, нарочно ты его грохнул или нечаянно, – сказал недоверчивый Мельников. – А ствол у тебя откуда? В лотерею выиграл?

– Да это я только так, для острастки… Припугнул, – смутился Мережкин.

– Что – для острастки? – не понял Андрей.

– Я мимо стрелял, чтоб пугануть ее просто. Чтобы она перестала все выведывать! Как только она у Светланы начала о даче выспрашивать, – Игорь кивнул в мою сторону, – я сразу понял, что надо ее на всякий случай от этого дела отвадить, а то ведь сама не успокоится. Правда, я ее в лицо не знал, только адрес. Номер машины и телефона у Светланы спросил. Иначе не опростоволосился бы я сейчас так глупо…

– Мы бы все равно к тебе пришли, – спокойно возразил ему Мельников. – Не так, так иначе.

«Так вот откуда мне знаком этот голос!» – спохватилась я. Ведь именно Мережкин, не кто иной, угрожал мне по телефону после того случая с выстрелом!

– Ладно, забирайте его. Оформите все бумаги. Пускай напишет все, как было, – распорядился Андрей, обращаясь к оперативникам. – И плюс ко всему незаконное хранение огнестрельного оружия зафиксируйте.

Оперативники подошли к Игорю. На его руках защелкнулись наручники, и его повели к выходу.

Следом потянулись и мы с Мельниковым.

– Ну что? – показывая на свой «Ситроен», подмигнула я Мельникову. – Вы, конечно, на служебной машине, но могу предложить свои услуги. Моя тачка не хуже!

Мельников принял еще более важный вид, но тем не менее кивнул. И я повезла его в управление. Меня беспокоил вопрос о Ювелире, он пока еще не был решен, и я намеревалась все обсудить с Мельниковым по дороге.

* * *

Разговор с Мариной Строковой не занял много времени. Я отчиталась перед нею за проделанную работу, заверила, что с нее сняты все подозрения и ее честному имени больше ничто не угрожает. Деловая репутация по-прежнему останется безукоризненной. Марина эмоционально поохала и поахала, вспоминая неприятные минуты, которые ей пришлось пережить, но быстро успокоилась, отдала мне остаток гонорара и быстренько упорхнула в свой салон.

С Мельниковым же мы смогли встретиться только через несколько дней после ареста Мережкина. Андрей Александрович был доволен. Он уже совершенно перестал на меня дуться за то, что я так и не рассказала ему о своей ночной прогулке по лесу, а также о том, что намереваюсь самостоятельно продолжать поиски Горбачева. Все-таки хороший результат повлиял на Мельникова. Ведь если бы не я, неизвестно, как долго еще оно «висело» бы на его отделе. А может быть, и вовсе осталось бы «глухарем».

– Все подписал твой Мережкин, – рассказывал Мельников, покачиваясь на стуле. – Через несколько дней материалы уже будут в суде. Ох, драгоценности эти мы замучились описывать! – засмеялся он. – Знаешь, на какую сумму там оказалось?

И он назвал мне сумму, в которую эксперты оценили драгоценности, спрятанные Потаниным. Услышав ее, я только присвистнула.

– М-да! – протянула я. – Маргарите Владимировне, даже если бы она разделила эти деньги с Горбачевым, хватило бы на целых три жизни!

– Ну, ей и так, как я понял, хватает, – махнул рукой подполковник.

– А как наша другая вдовушка? – полюбопытствовала я.

– Плачет-причитает, себя во всем винит, раскаивается, – усмехнулся Мельников. – Но показания дала. И на суде пойдет как свидетель. Так что Мережкину по-любому никак не отвертеться.

– А Горбачев?

– А что Горбачев? Горбачев твой, надо признать, человек везучий. Снова вышел сухим из воды! Собственно, что ему предъявлять-то? Былые грехи, потанинские, невозможно, а в настоящем он ничего не нарушал. Правда, денег, на которые Валера так рассчитывал, он уже никогда не получит. Но зато ему больше прятаться не нужно, так что он рад до смерти. Пусть спасибо скажет, что вообще жив остался!

– Андрей, а что с Ювелиром? – напомнила я ему.

– Взяли красавца, взяли, – закивал Мельников. – И банду его взяли.

– Слушай, кто он вообще такой? – поинтересовалась я. – И откуда у него эта тренированная шпана?

– Шпана потому и тренированная, то он сам – бывший тренер, – посмеиваясь, поведал мне Андрей Александрович. – Занимался боксом профессионально, потом школу спортивную возглавлял. И, в общем-то, к криминалу тогда не имел никакого отношения. Разве что в мыслях… Не давали ему покоя большие деньги, очень уж хотел разбогатеть!

– И что же? – спросила я.

– Занимался с подростками, – продолжал Мельников. – В основном с трудными, из неблагополучных семей. Бесплатно занимался, кстати. Но отнюдь не бескорыстно! – уточняюще поднял палец Андрей. – Имелись у него далеко идущие планы. Короче, присматривался он к своим питомцам очень внимательно. Потом отобрал компанию из подходящих ребят, сколотил команду и вместе с ними впоследствии совершил вооруженное ограбление ювелирного магазина. Отсюда, кстати, и кличка его. Правда, похищенное у них отобрали, и срок они получили реальный. Видимо, обида и злость не давали ему покоя, вот он и решил «компенсировать» якобы причиненный ему моральный вред, заполучив драгоценности Потанина, о которых он прослышал в тюрьме. Выйдя, Ювелир поселился у ничего не подозревающей Маргариты Потаниной, хотел найти Горбачева и проследить за ним, чтобы выйти на клад.

– Но у него ничего не получилось, – заключила я. – И что? Его теперь опять посадят?

– А это, голубушка, уже от тебя зависит! – развел руками подполковник. – От твоих показаний. Пока что их только за незаконное ношение оружия привлекли. Ну, наркоту там нашли, по-мелкому, но для срока хватит. А вот чтобы он побольше получил, нужен твой честный рассказ о неоднократных покушениях на убийство твоей драгоценной особы. А не та лапша, которую ты мне пыталась навесить на уши! – неожиданно повысил голос подполковник.

– Не сердись, Андрей! – попросила я его. – Я ведь тогда не могла иначе поступить. Я все сделаю, не волнуйся! И показания дам. Мне и самой очень хочется, чтобы этот негодяй загремел на максимальный срок.

– Ну вот то-то же, – смягчился Мельников. – Тогда завтра, в девять утра, я жду тебя здесь. Займемся «оформлением» Ювелира…

– Бу сделано, товарищ подполковник! – выкрикнула я с радостной улыбкой, вскакивая со стула и вытягиваясь во весь рост по стойке «смирно».

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Реклама на сайте