«Замороченные»

Кэрол Хиггинс Кларк Замороченные

Посвящается памяти моего дедушки, Люка Хиггинса,

прибывшего из Ирландии в Нью-Йорк совсем мальчиком,

а также Томаса и Бриджет Кеннеди Дуркин,

моих прабабушки и прадедушки по материнской линии,

приехавших в Нью-Йорк на целое поколение раньше,

и всем моим двоюродным братьям и сестрам,

которые и поныне проживают на Изумрудном острове.

С бесконечной любовью.

Понедельник, 11 апреля

1

В глухой деревушке, затерявшейся где-то на западе Ирландии, небольшое озерцо позади старинного родового замка Хеннесси было подернуто легким туманом. Во второй половине дня сделалось необычайно пасмурно: сгустились тучи, небо приобрело зловещий, мрачный оттенок. В старинной элегантной гостиной восемнадцатого века горели камины, наполняя ее благодатным теплом и согревая продрогших постояльцев, которые негромко переговаривались в предвкушении изысканного ужина.

Однако не все постояльцы нежились в уюте гостиной.

Массивные двери замка медленно распахнулись, и молодые мужчина и женщина, облаченные в спортивные костюмы, ступили на подъездную аллею. Это были Риган и Джек Рейли, молодожены, решившие провести в Ирландии медовый месяц. Они прибыли ночным рейсом из Нью-Йорка, чуть не весь день проспали, а теперь надеялись, что небольшая пробежка поможет им справиться с неизбежными трудностями адаптации к перемене часовых поясов.

Джек взглянул на жену, коснулся ее волос и улыбнулся:

— Вот мы и добрались до нашей исторической родины, миссис Рейли. Перед нами простирается наше ирландское прошлое.

В ирландском происхождении привлекательной пары никому бы и в голову не пришло усомниться. Джек — ростом под метр девяносто, густая шевелюра цвета спелой пшеницы, карие глаза, упрямая складка у рта и обезоруживающая улыбка. У Риган глаза были ярко-синие, кожа — матово-белая, а волосы черные как смоль — она принадлежала к числу темноволосых ирландцев.

— Насчет прошлого не знаю, но настоящее мне очень по вкусу, — заметила Риган, окидывая взглядом буйно разросшиеся сады, скрывающиеся между деревьями тропки и холмистую лужайку. — Как тут спокойно, тихо…

— После всех злоключений на прошлой неделе немного тишины и покоя совсем не повредит, — улыбнулся Джек. — Ну, вперед.

Они пустились бежать трусцой, преодолев пешеходный мостик через ручей у входа в замок, повернули налево и устремились по безлюдной проселочной дороге — портье сказал, что она приведет их к деревне. Тишину нарушало лишь шуршание их кроссовок о грунт. На повороте они миновали старую каменную церквушку, выглядевшую совсем заброшенной.

Риган кивнула в сторону увенчанного остроконечным шпилем здания:

— Я бы с радостью заглянула туда. Скажем, завтра.

Джек согласился:

— Мы непременно туда зайдем. — Он посмотрел на небо. — Думаю, дождь начнется быстрее, чем мы доберемся до деревни. Так что, боюсь, наша пробежка окажется недолгой.

Но они успели. Когда дорога довела их до крошечной деревушки, первое, что они увидели, было кладбище с потемневшими от старости могильными плитами. Несколько каменных ступенек вели в небольшой дворик, где возвышалась полуразрушенная каменная стена, окружавшая кладбище.

У Риган дух захватило.

— Джек, давай заглянем туда! На минуточку!

— Узнаю дочь владельца похоронного бюро, — усмехнулся Джек. — Похоже, нет такого кладбища, куда бы тебе не захотелось заглянуть.

Риган улыбнулась в ответ:

— Этим могильным плитам, должно быть, не одна сотня лет.

Они быстро поднялись вверх по ступенькам, повернули направо — и остановились как вкопанные. На первой же могильной плите, открывшейся их взору, было вырезано имя «РЕЙЛИ».

— Добрый знак, нечего сказать, — едва слышно пробормотал Джек.

Риган склонилась над плитой:

— Мэй Рейли. Родилась в тысяча семьсот шестидесятом году и умерла в тысяча восемьсот двадцать втором. Видно, она единственная Рейли, похороненная в этой могиле.

— Наверное, коль скоро здесь не покоится никто по имени Риган или Джек.

Риган задумалась:

— Помнишь старую ирландскую шутку, которую не устает повторять мой отец? О том, как ирландец делает предложение?

— «Хочешь, чтобы тебя похоронили в одной могиле с моей матерью»?

— Вот именно. По-моему, у бедняжки Мэй никого не было, даже свекрови.

— Немало людей сочли бы, что ей здорово повезло. — Первые крупные капли дождя упали на землю, и Джек схватил Риган за руку. — Завтра мы проведем здесь столько времени, сколько ты пожелаешь, в размышлениях о том, что у этой Мэй не сложилось в жизни. А теперь нам пора бежать.

— Не забывай, я все-таки сыщик. Ничего не могу с собой поделать, — посетовала Риган.

— Не забывай, что и я тоже — некоторым образом.

Пробежавшись по деревне, они не встретили ни единой живой души, хотя по дороге миновали аптеку, две пивные, сувенирную и мясную лавки. Затем повернули и потрусили обратно к замку.

Приняв душ и переодевшись, ровно в семь тридцать они спустились в гостиную к ужину, где были усажены за стол у огромного окна, выходящего в сад. Дождь прекратился, и вечер выдался тихим и безоблачным. Официант радушно приветствовал молодоженов:

— Добро пожаловать в замок Хеннесси. Надеюсь, вы всем довольны.

— Разумеется, — ответила Риган. — Мы только что посетили небольшое кладбище у деревни и на первом могильном камне, на который наткнулись, увидели нашу фамилию.

— Рейли?

— Ну да.

Официант присвистнул:

— Стало быть, вы видели могилу Мэй Рейли. Она была непревзойденной кружевницей. Говорят, ее дух обитает в этом замке, но, сдается мне, в последнее время она что-то притихла.

— Ее дух обитает в этом замке? — не веря собственным ушам, переспросила Риган.

— Да. Рассказывают, будто Мэй все время жаловалась, что никто не ценит ее талант. Одна из ее кружевных скатертей выставлена в нашем музее реликвий. Она сплела ее по заказу хозяев замка в честь грандиозного банкета, на который семья Хеннесси пригласила толпу знати. Но бедняжка Мэй заболела, и случилось так, что она умерла прежде, чем они успели ей заплатить. Согласно легенде, она потому и не оставляет в покое этот замок — дескать, приходит сюда за деньгами.

— Ни дать ни взять одна из моих кузин, — ухмыльнулся Джек.

— Я ее прекрасно понимаю, — заступилась за Мэй Риган. — Они были обязаны ей заплатить.

*

В четыре часа утра Риган вдруг проснулась. Джек мирно посапывал рядом. Дождь снова припустил, да вроде еще сильнее, чем накануне вечером. Выскользнув из постели, Риган пересекла просторную комнату, чтобы закрыть окно. Когда она задергивала занавеску, яркая вспышка молнии на миг озарила небо. Она посмотрела вниз и увидела вдалеке едва различимую фигуру женщины в длинном темном плаще — та стояла на задней лужайке у самой кромки озера. Женщина смотрела прямо на Риган и молча грозила ей кулаком. В руке был зажат клочок белой материи. Никак это кружево? — изумилась Риган.

— Риган, с тобой все в порядке? — встревоженно спросил Джек.

Риган поспешно отвернулась от окна, но затем снова принялась вглядываться в темноту. Еще одна вспышка молнии озарила небо.

Женщина исчезла.

Джек зажег свет:

— Риган, у тебя такой вид, будто ты только что увидела привидение!

Однако прежде чем она успела ответить, они почувствовали запах дыма. Мгновение спустя сработала противопожарная сигнализация.

— Ну вот, о тишине и покое можно благополучно забыть, — сказал Джек. — Давай-ка поскорее что-нибудь накинем и быстренько выберемся отсюда!

Вторник, 12 апреля

2

Отправляясь в свадебное путешествие, Риган и Джек строили различные чудесные планы. В эти планы, разумеется, не входило поспешное бегство в четыре часа утра в задымленный вестибюль замка Хеннесси. Их товарищи по несчастью, всполошившиеся постояльцы со слезящимися от дыма глазами, со всех сторон сбегались в холл. Многие были в пижамах и махровых халатах. Женщины, которые недавно за ужином гордо демонстрировали безупречные прически и макияж, теперь смахивали на тех бледноватых девушек из модных журналов, которые на фотографиях с надписью «ДО» ожидают чуда перевоплощения. Риган мысленно порадовалась, что они с Джеком догадались натянуть свитера и джинсы и прихватить с собой ветровки.

Жизнь никогда не идет по заранее намеченному плану, размышляла Риган, и я уверена, что только что видела привидение. И ведь двух дней не прошло, как я вышла замуж! Если я скажу Джеку правду, он наверняка подумает, что я рехнулась. Но я определенно кого-то видела! А потом она… оно исчезло — подобно дыму, который, похоже, тоже потихоньку начинает рассеиваться, слава тебе господи.

— На кухне случайно загорелось масло, из-за этого произошел пожар. Слава богу, никто не пострадал, — объявил собравшимся человек лет шестидесяти в красном форменном пиджаке с эмблемой замка Хеннесси, вышитой золотой нитью. — Как видите, дыма не так уж и много. Хотя правильно говорят, дыма без огня не бывает. Сейчас ситуация полностью под контролем. Повар, заступивший на утреннюю смену, запаниковал и нажал тревожную кнопку. В этом не было особой необходимости.

Вздох облегчения пронесся по толпе.

— Меня зовут Нил Бакли, и я управляющий замком Хеннесси. Если вы не возражаете, я попросил бы вас буквально на пару минут выйти на улицу.

— Но ведь на улице льет как из ведра! — возразила ему дама в махровом розовом купальном халатике, украшенном декоративными перышками, и в туфлях на высоких тонких каблуках. — Если ситуация, как вы говорите, под контролем, зачем надо выходить на улицу?

— Это необходимая мера предосторожности, пока пожарные не убедятся, что все в порядке. Пожалуйста! Я вас очень прошу!.. О! Вот и они!

С улицы через парадную дверь ворвались пожарные, таща за собой шланги и огнетушители.

— Кухня прямо за углом! — прокричал им вдогонку Бакли. — Мартин, будь добр, покажи им дорогу! — приказал он молодому человеку в такой же форменной куртке с вышитым на ней золотым гербом замка Хеннесси.

— Слушаюсь, сэр!

Пожарные устремились на кухню. Бакли снова обратился к постояльцам:

— А теперь, дамы и господа, я еще раз убедительно прошу вас ненадолго выйти на улицу. Дождь уже почти прекратился. У выхода вам будут предоставлены зонтики.

Женщина в пушистом халатике подняла руку с безупречно отполированными ноготками, украшенную массивными бриллиантовыми кольцами, и погрозила ему пальцем:

— Это возмутительно! Мы отказываемся оплачивать сегодняшнюю ночь!

Риган покачала головой. Всего несколько часов назад этот замок казался таким уютным и романтичным — особенно по контрасту с бешеным темпом жизни современного мира. А теперь в воздухе висел резкий запах гари, и одна из самых на первый взгляд благовоспитанных постоялиц вступила в яростные пререкания с управляющим из-за оплаты суточного проживания в номере. Джек поддержал Риган под локоть, и они вместе со всеми остальными вышли на улицу, на темную подъездную аллею, в промозглую тьму под моросящий дождь.

— Миссис Рейли, позвольте мне, — улыбнулся Джек и, приподняв бровь, начал открывать над ней зонтик. Но прежде чем он успел это сделать, женщина, выходившая следом за ними, вдруг громко чихнула и, от неожиданности потеряв равновесие, с оглушительным «апчхи» сильно толкнула Риган, которая, с трудом удержавшись на ногах, налетела на Джека. Тот, впрочем, не особенно возражал. Риган оставалось только радоваться, что она не шлепнулась в грязь.

— Апчхи!

Риган и Джек сделали шаг назад. На всякий случай.

— Вы уж меня простите! — сказала невысокая изящная женщина. — Простите, пожалуйста! У меня такая жуткая аллергия на дым, вы даже представить себе не можете! — Покопавшись у себя в сумочке, она вытащила носовой платок. — Это просто кошмар какой-то! — добавила она.

Риган и Джек обменялись едва заметными улыбками.

— Ну что вы, не переживайте, — ответила ей Риган.

Женщина, которой, по всей видимости, было слегка за тридцать, была хрупкой привлекательной блондинкой, совсем маленькой, можно даже сказать, миниатюрной. Она поднесла к носу белый платочек, готовясь чихнуть еще раз. Риган припомнила ту загадочную особу, которую только что видела на лужайке у озера. Та тоже сжимала в руке платок в полной тишине, повисшей перед раскатом грома, и при этом выглядела абсолютно как живая. Может быть, именно поэтому вид миниатюрной леди с изящным белым платочком в руке, которая непрерывно чихала и, сморкаясь, трубила как слон, так шокировал Риган.

Женщина громко высморкалась, а затем возбужденно затараторила:

— Я уже сказала мужу: Брайан, вот уж удача так удача! Мы здесь сколько? Два дня? И вдруг на тебе — пожар! Брайан, будь добр, держи зонтик над моей головой. Я уже вся промокла!

Брайан, ростом чуть повыше Джека, с каштановой шевелюрой и симпатичным добродушным лицом, показался Риган похожим на огромного плюшевого мишку. Он пожал плечами и повиновался своей дражайшей половине.

— Нам еще повезло: все могло обернуться гораздо хуже, — сказала Риган. — Никто не пострадал, и, я думаю, скоро нас пригласят обратно.

— Вы, стало быть, оптимистка? — хмыкнула женщина, судя по произношению, американка. Уставившись на Риган и непрерывно вытирая распухший нос, она поинтересовалась: — Что привело вас в эту глухомань?

— Мы проводим здесь медовый месяц, — ответила Риган.

— Очень мило, — отвечала дамочка. — Свой медовый месяц мы провели на Багамах. Это было три года назад. Дождь лил как из ведра всю неделю. Все семь дней подряд, представляете? Когда приезжаешь в Ирландию, так хоть заранее знаешь, что на солнце рассчитывать нечего. Бьюсь об заклад, вы американка. У вас что, ирландские корни?

Риган улыбнулась:

— Да.

Лицо женщины разом просветлело.

— Знаете, недавно мы начали собственный бизнес. Продаем сувениры, украшенные старинными ирландскими фамильными гербами. Полагаю, вам будет любопытно взглянуть на наш каталог.

Брайан потянул жену за руку:

— Шейла, не сейчас.

— Брайан, мы торчим под проливным дождем. О чем еще можно разговаривать в подобной ситуации? Можно подумать, моя болтовня отвлекает их от важных дел. — Она перевела взгляд с Риган на Джека. — А как ваша фамилия?

— Рейли. И моя девичья фамилия тоже была Рейли, — ответила за мужа Риган.

— Что ж, будем надеяться, что и помимо фамилии у вас много общего.

— Так оно и есть, — заверил ее Джек.

— Вы наверняка уже слышали, что в замке обитает привидение, женщина по имени Мэй Рейли. Кружевная скатерть, которую двести лет назад сплела девица Рейли, находится наверху, в музее реликвий. Там же висит памятная доска. Вы ее видели?

— Нет. Мы так устали после пробежки, что решили взглянуть на нее завтра утром.

— Кто знает? Может статься, вы — ее родственники.

— Вполне может быть, — подтвердила Риган.

— Я оставлю вам наш каталог у портье. Наш бизнес процветает. Должна вам сказать, что если человеку и нравится что-нибудь больше, чем упоминание его имени на каждом шагу, так это вид его собственного имени на чем угодно — тарелках, декоративных настенных блюдах, сертификатах, объясняющих значение фамильного герба. А вы, ко всему прочему, оба носите фамилию Рейли. Два экземпляра по цене одного! Можно даже подкинуть бесплатную кружку в качестве бонуса! — Она рассмеялась. — Кстати, меня зовут Шейла О'Ши, а это — мой благоверный, его зовут Брайан.

Когда с формальностями было покончено, мужчины пожали друг другу руки, хотя сделали это весьма вяло, как это делают мужчины, когда ни тот, ни другой не испытывают ни малейшего желания поддерживать разговор.

— Где вы живете? — осведомилась Шейла.

— В Нью-Йорке. А вы?

— В Фениксе. Я обожаю солнце. — Она немного помолчала. — Теперь вы знаете о нашем бизнесе. А вы чем занимаетесь? — Она нацепила одну из самых своих дружелюбных улыбок и вопросительно приподняла брови. — Кто знает, а вдруг вы сможете чем-нибудь нас заинтересовать?

— Едва ли, если вам не потребуются услуги частного сыщика — у меня собственное детективное агентство. А Джек возглавляет подразделение по особо важным делам полицейского управления Нью-Йорка.

Улыбка застыла на лице Шейлы.

— Боже, как мило, — пробормотала она. — У вас с мужем наверняка очень интересная работа.

Двери замка распахнулись, и в дверном проеме появился Нил Бакли.

— Теперь можно заходить, — объявил он. — Если у кого-нибудь в номере до сих пор пахнет дымом, немедленно сообщите об этом Мартину. У нас есть несколько пустующих номеров, которые расположены вдали от кухни. А сейчас мы можем предложить чай и кофе с пирожными тем, кто привык рано завтракать.

— Нет уж, спасибо, — прошептал Джек на ухо Риган.

Толпа постояльцев решительно хлынула внутрь. Казалось, всем не терпится поскорей добраться до своих теплых постелей.

— До встречи, — отрывисто бросила Шейла, и они с Брайаном поспешно покинули вестибюль.

Риган и Джек направились к себе в номер. Джек отпер дверь и сразу закрылся в ванной, а Риган подошла к окну, выходящему на озеро. Она постояла там некоторое время, вглядываясь в темноту.

Когда они уже лежали в постели, Джек повернулся к Риган:

— Ты не собираешься поделиться со мной тем, что у тебя на уме? Ты даже не заметила, как я вышел из ванной. Стояла и смотрела в окно.

Риган замешкалась:

— Джек, я знаю, это звучит так, будто я совсем рехнулась…

— Я весь внимание.

— Перед тем как нам спуститься вниз, ты сказал, что у меня такой вид, будто я увидела привидение. По-моему, так оно и было. Я видела женщину в длинном темном плаще. На голове у нее была повязана косынка. Она смотрела на меня и грозила кулаком. Она выглядела так, будто… В общем, будто она из другой эпохи.

Джек улыбнулся:

— Ты думаешь, это Мэй Рейли?

— Я так и знала: ты подумаешь, что я спятила, но… В ней было что-то таинственное, какая-то загадка. А потом она исчезла.

— Ты вроде никогда не страдала галлюцинациями. На тебя не похоже.

— Вот именно…

Висевшая на стене гравюра в рамке вдруг с грохотом упала на пол.

Оба вздрогнули от неожиданности, а Риган с опаской произнесла:

— Может быть, все это мне и померещилось, но сейчас я ни за что не встану с постели. Ни за что на свете.

Джек прижал ее к себе:

— И я тоже. — Он обернулся и крикнул в темноту: — Спокойной ночи, Мэй Рейли! Разрешите нам хоть чуточку вздремнуть. А завтра, обещаем, мы будем дружно восхищаться вашей замечательной скатертью.

Риган так и покатилась со смеху. Но на душе у нее кошки скребли. Неужели я и в самом деле видела привидение? — недоумевала она.

*

В это время в номере, расположенном чуть дальше по коридору, Шейла и Брайан тоже готовились ко сну.

— Это просто уму непостижимо! — разорялся Брайан. — Из всех людей на свете, которых можно толкнуть, ты выбрала именно частную сыщицу, которая вдобавок замужем за одной из самых крупных шишек в нью-йоркском полицейском управлении. Какой бес тебя попутал, скажи на милость?

— А что я могла поделать? Этот чертов дым меня просто доконал, а они как раз выходили на улицу прямо впереди нас. И потом, сначала она была так любезна. Что, мне не следовало предлагать ей наш каталог? Наверняка они отдадут его кому-нибудь из своих ирландских знакомых…

— Богу молись, чтобы они поскорей о нас забыли. — Брайан подтянул простыню к подбородку и погасил свет. — «Возглавляет подразделение по особо важным делам полицейского управления Нью-Йорка»! Это ж надо было так вляпаться… — пробормотал он, закрывая глаза.

Честно говоря, с самого начала было ясно, что это слишком рискованная затея, с досадой подумал он. Мы запросто можем всего лишиться, в том числе и репутации. Но сейчас уже поздно давать задний ход: мы слишком глубоко увязли.

3

Что ни говори, а недаром Нью-Йорк заслужил прозвище «города, который никогда не спит», размышлял поздним вечером в понедельник сержант полиции Киф Уотерс, пытаясь поймать такси у входа в один из ресторанов в центре. Он мечтал поскорей добраться до дома. Ввиду отсутствия в офисе босса, Джека Рейли, который отправился в свадебное путешествие, день выдался весьма напряженным. Киф, главный помощник Джека, — привлекательный, чрезвычайно энергичный афроамериканец тридцати с небольшим лет — не мог сдержать улыбки, вспомнив о позавчерашней свадьбе Джека и Риган. Вот это была вечеринка! Гости всю ночь не сходили с танцплощадки. Оттянулись, что называется, по полной программе!

Все воскресенье он приходил в себя.

А сегодня, проторчав на работе до одиннадцати вечера, он отправился ужинать с ребятами из подразделения. Пока такси не без труда пробиралось по запруженным улицам по направлению к Вест-сайду, он решил проверить входящие сообщения на мобильном телефоне. Киф обожал свою работу, и поэтому он, как и его босс, любил быть в курсе всех событий. Формально «просиживать штаны» с девяти до пяти ему всегда претило.

На голосовую почту поступило новое сообщение от одного из его тайных осведомителей.

— Киф, я знаю, что Джек уехал в Ирландию на медовый месяц. До меня дошел слух, что те двое похитителей драгоценностей, ваши любимые Джейн и Джон Доу,[1] каким-то чудом пронюхали, что он в Ирландии. Есть информация, что сейчас они как раз там. И они замыслили испортить ему отпуск, провернув какое-нибудь темное дельце прямо у него под носом.

Киф не верил собственным ушам. Джейн и Джон Доу были непревзойденными асами по части камуфляжа: они промышляли кражами драгоценностей, разъезжая по всему миру и используя множество псевдонимов. Вот уже семь лет им удавалось ловко обводить полицию вокруг пальца. Но в прошлом году их поимка стала для Джека вопросом принципа.

Дело было так: они с Риган отправились на один из официальных приемов в Метрополитен-музей. Одна из приглашенных светских дам потеряла изумрудный браслет стоимостью ни много ни мало триста тысяч долларов. Она была уверена, что он соскользнул с ее запястья во время коктейля. На другое утро один из музейных работников нашел визитную карточку, заложенную за угол одной из картин. На визитке было нацарапано:

МЫ ПРОСТО ОБОЖАЕМ ИЗУМРУДЫ

ОГРОМНОЕ ВАМ СПАСИБО

ДЖЕЙН и ДЖОН ДОУ

По всей видимости, мошенникам удалось потихоньку стянуть браслет с руки высокопоставленной гостьи, да так ловко, что она ничего не заметила. Во время коктейля Риган и Джек беседовали с ней. Это была пожилая дама лет семидесяти, известная меценатка, покровительница искусств. Риган даже сделала ей комплимент, высоко оценив прекрасный браслет. Гостья спохватилась, когда села ужинать: браслет исчез. После обнаружения этой злополучной визитки Джек догадался, что все время, пока Риган восхищалась изумрудами, воры, очевидно, не спускали с них глаз. Месяц спустя на одной из благотворительных акций в Чикагском художественном институте[2] была похищена ценная бриллиантовая брошь и супруги Доу снова оставили визитку с издевательским посланием.

После второго похищения Джек, отвечая на вопросы корреспондентов радио и телевидения, поклялся, что во что бы то ни стало поймает Доу, и недвусмысленно дал понять, какого он о них мнения.

Наверняка они знают о его обещании, устало подумал Киф, потирая глаза. В его планы не входило звонить Джеку во время его медового месяца. Черт, он так надеялся, что Джек сам ему позвонит. Но теперь у него просто не оставалось другого выхода.

Киф посмотрел на часы. Половина первого ночи, значит, в Ирландии сейчас половина шестого утра. Заведу будильник, чтобы не забыть позвонить им через несколько часов. Киф покачал головой. Джейн и Джон Доу, как пить дать, хотят посмеяться над Джеком и его обещаниями.

Он искренне надеялся, что на этот раз преступникам не удастся выйти сухими из воды. Они еще горько пожалеют, что не укротили свое специфическое чувство юмора!

4

Ровно в восемь тридцать утра в номере Риган и Джека зазвонил телефон. Джек в полусне нащупал трубку:

— Алло.

— Это мой новый родственник, Джек Рейли? — бодро осведомился мужской голос с сильным провинциальным ирландским акцентом.

Джек потер глаза свободной рукой.

— Признаться, я в этом не совсем уверен, — сказал он полушутя. — Кто говорит?

Из трубки послышался гомерический хохот:

— Это Джеральд Рейли. Наши с Риган дедушки были родными братьями. Неужели вы об этом не знали?

— Ни сном ни духом.

— Ну и ну! Неужели я вас разбудил?

— Нет, — солгал Джек. — Что вы!

— Я просто хотел убедиться, что с вами все в порядке. Только что услыхал по ящику, что прошлой ночью в замке Хеннесси случился пожар, и подумал, что если вам негде ночевать, то вы вполне могли бы остановиться у нас.

— Нет, спасибо! — поспешно ответил Джек, может, даже чересчур поспешно. — Спасибо, — уже с чувством добавил он. — По-моему, сейчас ситуация уже полностью под контролем.

— Ну и отлично. Что ж, тогда ладно… Насколько я знаю, вы все равно собирались посетить на днях наши места. Как насчет того, чтобы поужинать у нас сегодня вечером? По телику передали, что потребуется минимум два дня, чтобы кухня в замке Хеннесси начала работать в полную силу. А моя жена приготовит настоящее ирландское рагу: баранина с луком и картошкой в густом соусе — пальчики оближешь!

— Позвольте мне сначала посоветоваться с моим боссом. — Джек в двух словах изложил Риган свой разговор с новоиспеченным родственником, а затем передал ей трубку.

— О, Джеральд, привет! Сегодня вечером? Это нам подходит!

— Прекрасно. Ждем вас ровно в шесть. Думаю, вы уже разобрались, как проехать, где повернуть и всякое такое?

— Да. Спасибо, Джеральд. До вечера! — Риган передала трубку Джеку.

Он положил трубку и улыбнулся:

— Не сомневаюсь, твои родственнички очень милые люди, но проводить с ними наш медовый месяц мне что-то не улыбается.

— Мне тоже, но сегодня, по-моему, самый подходящий вечер, для того чтобы с ними поужинать, особенно учитывая тот факт, что здесь нас кормить не будут.

Телефон зазвонил снова.

— Может, это один из твоих кузенов? — съязвила Риган, подтягивая одеяло к подбородку. В номере было сыровато и холодно.

— Алло, — проговорил в трубку Джек. И вдруг он рывком сел на постели. — В чем дело, Киф?

Риган увидела, что на лице мужа появилось озадаченное выражение. Поди догадайся, что там у них стряслось, подумала она.

— Как только тебе хоть что-нибудь станет о них известно, сразу дай мне знать. Можешь звонить на мобильник в любое время. — С этими словами Джек положил трубку.

— Джек, в чем дело?

— Одна птичка пропела, что Джон и Джейн Доу сейчас в Ирландии. Они задумали провернуть очередное дельце, чтобы испортить мне медовый месяц.

— А как они узнали о том, что мы здесь?

Джек пожал плечами. Ему вспомнилась заметка в воскресном номере «Нью-Йорк таймс», посвященная церемонии бракосочетания, а также в нескольких других печатных изданиях. Хотя ни в одном из них ни словом не упоминалось о том, куда они отправятся в свадебное путешествие.

— Что нам теперь делать? — спросила Риган.

— Для начала давай оденемся и спустимся вниз. Хочу выяснить, что же все-таки на самом деле произошло здесь вчера ночью.

Когда Джек отправился в душ, Риган встала с постели, накинула халат и закрыла все окна. Затем подобрала с пола упавшую накануне гравюру и, водрузив ее на ночной столик, принялась внимательно рассматривать. Это был простенький безыскусный набросок окрестностей замка Хеннесси. Риган пожала плечами и перевела взгляд к окну.

Озеро было гладким как зеркало, а зеленое пятно лужайки радовало глаз, скрашивая унылый сумрачный пейзаж. Кругом царствовали тишина и покой, хотя небо и было затянуто мрачными тучами. В отдалении Риган разглядела один из многочисленных островков на озере. Каждое утро и полдень от пристани замка отчаливал небольшой кораблик, чтобы совершить часовую прогулку по озеру Хеннесси.

Мы непременно на нем покатаемся, подумала Риган.

Через двадцать минут оба уже оделись. Выходя из номера, они наткнулись на мальчишку-коридорного, который как раз собирался войти в соседний номер.

— Доброе утро, — сказал он, приветливо кивая постояльцам.

— Доброе утро, — ответила ему Риган. — У нас в номере на полу небольшая кучка осколков. Вчера вечером со стены упала гравюра.

— Ничего страшного. Сейчас в отеле такое творится, что об упавшей гравюре никто переживать не станет.

— Вот и славно, — пробормотал Джек, направляясь вместе с Риган к главной лестнице.

Внизу, в вестибюле, запах дыма почти не ощущался. И вообще в отеле было как-то странно тихо. Даже слегка жутковато. Казалось, будто все постояльцы все еще спят беспробудным сном, приходя в себя после ночных переживаний. Риган и Джек налили себе по чашке кофе, который, надо признать, на вкус был просто бесподобен. С фарфоровыми кружками в руках они прошли через сводчатый проход в небольшой зальчик прямо у входа, где за конторкой портье у компьютера сидела молодая женщина.

— Мы можем поговорить с управляющим? — спросил у нее Джек.

— Разумеется, сэр. — Она встала и исчезла за дверью, ведущей в задний кабинет — святая святых каждого отеля.

И почему только эти двери позади конторки портье всегда наводят на мысль об алтаре? — подумала Риган.

Джек повернул голову и заглянул ей в глаза:

— Не переживай, Риган. Обещаю, наш медовый месяц не превратится в очередное спецзадание. И помни: я тебя люблю.

И вдруг, когда он наклонился, чтобы ее поцеловать, душераздирающий вопль, донесшийся из вестибюля, заставил обоих вздрогнуть.

Через секунду к конторке подбежала немолодая женщина в серой униформе горничной и пунцовым румянцем на щеках. В руках она держала метелку из перьев для смахивания пыли. Ее глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

— Пропала кружевная скатерть Мэй Рейли! Кто-то разбил стеклянную витрину в музее реликвий и украл ее! Теперь Мэй никогда не оставит в покое наш замок!

Ну вот, подумала Риган. Нам надо было не полениться взглянуть на нее вчера.

Дверь в «святая святых» распахнулась. На пороге появился Нил Бакли. Вид у него был измученный и усталый.

— Ради Христа милосердного, Маргарет Рафтери, успокойся и прекрати истерику!

— Успокоиться? Легко сказать! — визжала она. — Кто-то украл прекрасную кружевную скатерть Мэй Рейли! А она уже двести лет не покидала пределы замка! Теперь нам не миновать расплаты!

Риган и Джек бросились за управляющим, который, пулей сорвавшись с места, помчался в музей реликвий. Стеклянная витрина была разбита вдребезги чем-то тяжелым. Натертый до зеркального блеска паркетный пол усеян огромными осколками.

Джек и Риган представились не на шутку расстроенному управляющему.

— Мы постараемся вам помочь, — сказал Джек.

— Вчера, в одиннадцать часов вечера, музей уже был закрыт, — сообщил Нил срывающимся от волнения голосом. — Должно быть, это произошло в суматохе во время пожара.

В дверном проеме возникла пожилая горничная. Она яростно обмахивалась метелкой, пот градом катился по ее лицу.

Она ни за что на свете не захочет пропустить такое событие, подумала Риган.

— Маргарет, отправляйся-ка домой, будь добра, — приказал ей Нил. — Бабьи истерики мне сейчас вовсе ни к чему.

Маргарет кивнула и в мгновение ока испарилась. С другой стороны, если тебе предлагают внеочередной отгул… — размышляла Риган.

— Пожар могли устроить, чтобы отвлечь внимание, — предположил Джек, обращаясь к Нилу. — Если бы воры попытались стянуть скатерть днем или даже ночью, кто-то наверняка бы их услышал. Но когда сработала противопожарная сигнализация и начался весь этот переполох, они могли запросто проникнуть сюда незаметно для посторонних глаз.

— Вы не в курсе, кто-нибудь из постояльцев покидал отель сегодня утром? — спросила Риган.

— Только одна пожилая пара. Они так расстроились из-за пожара и слишком испугались, чтобы остаться здесь хотя бы еще на день. — Его глаза вдруг расширились. — Да, кстати, Джек, они оставили вам письмо у портье.

Ой-ей-ей! — пронеслось в голове у Риган.

Вся троица кубарем скатилась вниз по лестнице. Через минуту Джек уже вскрывал простенький белый конверт, на котором было написано его имя. Он вытащил оттуда визитную карточку. На ней было нацарапано огромными черными буквами:

КАКАЯ ЖАЛОСТЬ, ЧТО НАМ ТАК И НЕ УДАЛОСЬ ВСТРЕТИТЬСЯ!

ПРОСТО МЫ ОБОЖАЕМ КРУЖЕВНЫЕ СКАТЕРТИ,

ОСОБЕННО СПЛЕТЕННЫЕ РУКАМИ РЕЙЛИ!

СЧАСТЛИВОГО МЕДОВОГО МЕСЯЦА!

ДЖОН И ДЖЕЙН ДОУ

5

Джон и Джейн Доу наслаждались великолепным утром. Едва занялся рассвет, они покинули замок Хеннесси на своем «мини-купере» и от избытка чувств обменялись традиционным американским «хай-файв».[3] Если бы кто-нибудь случайно их увидел в эту минуту, ему показалось бы странным, что пара «божьих одуванчиков» обменивается приветствием, более свойственным молодому поколению. Но, разумеется, Джейн и Джон Доу были вовсе не так стары, какими казались на первый взгляд.

Обоим не было еще и пятидесяти.

Анна и Бобби Марстон, известные полиции только как Джейн и Джон Доу, никогда не пользовались своими настоящими именами ни в общественных местах, ни подписывая документы. Они разъезжали по миру под несколькими псевдонимами, но когда-то, давным-давно, решили, обращаясь друг к другу, как можно чаще использовать ласкательные словечки, распространенные среди супружеских пар, — прозвища, которые едва ли способны вызвать подозрения у окружающих.

Бобби звал ее «крошка моя».

Анна звала его «мое солнышко».

Те немногие, с кем они познакомились в Ирландии, знали их как Карен и Лена Кортсман.

Сейчас, петляя по разбитым проселочным дорогам, они испытывали законное чувство гордости от очередной удачной махинации. Они торопились… домой. Да-да, у них на Изумрудном острове был свой собственный дом. Они купили небольшой уединенный коттедж, расположенный на берегу моря, на окраине небольшой деревушки в нескольких милях к югу от Голуэя, в котором могли скрыться и передохнуть после одного или двух крупных «дел». В этом богом забытом местечке, где на мили кругом единственными представителями живого мира были скучающие овцы да лениво жующие жвачку коровы, пасущиеся на просторных, покрытых сочной травой пастбищах, так легко было замести следы, ускользнув от недремлющего ока блюстителей порядка. Какой разительный контраст по сравнению с Лондоном, Сиднеем, Нью-Йорком и подобными им мегаполисами, где днем и ночью жизнь бьет ключом и где Бобби и Анна чувствовали себя как рыбы в воде! Но здесь, в тишине и покое, было так приятно отдохнуть, расслабиться, послушать пленки с записями местных диалектов, а заодно полазить по Интернету, чтобы быть в курсе грядущих благотворительных мероприятий. Те, кому приходилось сталкиваться с четой «Кортсман», принимали их за скромную, непритязательную супружескую пару, соскучившуюся по тихой размеренной жизни.

Никто и не подозревал, насколько эти догадки были далеки от истины.

— Солнце мое, мы что-то в последнее время слегка обнаглели, — сказала Анна, стягивая с головы седой парик.

Бобби пренебрежительно махнул рукой:

— Это просто игра. Но я бы дорого дал, чтобы увидеть выражение лица Джека Рейли, когда он прочтет наше послание. Это будет ему уроком, впредь он поостережется задирать перед нами нос.

— Конечно, но мне кажется, с нашей стороны все-таки было не очень-то хорошо так поступить с ним во время его медового месяца.

— А мы с тобой вообще нехорошие. — Бобби рассыпался дробным смешком.

Его отрывистое «хе-хе-хе» раздражало Анну, напоминая ей навязчивый стук дятла. Она миллион раз говорила ему об этом, но все без толку. Когда она встретила его в Нью-Йорке, ему был сорок один год. Со временем Анна поняла, что бесполезно пытаться изменить человека, если ему уже за сорок.

Пока Бобби вел машину, Анна стащила с его головы накладку из искусственных седых волос и взлохматила его густую светло-каштановую шевелюру. Теперь уже не имеет смысла выдавать себя за старичков. Раньше или позже — скорее всего раньше — полиция все равно начнет их искать. Анна сложила седые парики в стоявшую в ногах дорожную сумку и провела рукой по собственным волосам, коротко остриженным по последней моде. Она была поджарая, как и ее муж. Благодаря регулярным тренировкам оба поддерживали отличную форму. И он, и она были среднего роста: Анна — под метр семьдесят, Бобби — на полголовы выше. В их внешнем облике не было ровным счетом ничего примечательного, что позволяло им легко смешиваться с толпой и без труда менять свою внешность.

В Нью-Йорке Анна работала визажистом и, часто бывая в домах богачей и до неузнаваемости меняя их лица — не важно, с какой целью: для телевизионного интервью, свадьбы или благотворительной акции, — поняла, что большинство этих так называемых «важных шишек» — люди двуличные и неискренние. Вдобавок она вдоволь наслушалась от них о других таких же «фальшивках». Некоторые сорили такими деньжищами, что просто уму непостижимо.

Как-то раз ей по случаю пришлось гримировать одного фокусника, который научил ее нескольким трюкам.

— Вы сделали из меня и моей жены картинку, — пошутил он, — а это само по себе уже чудо. Позвольте мне показать вам пару простых трюков. Ловкость рук и никакого мошенничества…

А потом она встретила Бобби, который за долгие годы, перепробовав дюжину самых разных профессий, привык сшибать пару баксов, влезая то в одну, то в другую авантюру. Но, пока он не повстречал Анну, все его аферы были, что называется, мелочовкой. За ужином во время их первого свидания она сразила его тем, что, протянув ему его дорогие часы, игриво осведомилась:

— Дорогой, не их ли ты искал?

Бобби инстинктивно схватился за запястье. Часы исчезли! Как ей удалось это проделать? Эта женщина просто гений в юбке!

Естественно, Бобби сразу же по уши влюбился.

Это произошло незадолго до того, как они решили не зарывать свой талант в землю, а начать зарабатывать им деньги, тем самым бросив вызов этому «безумному, безумному» миру, который только и ждал, чтобы швырнуть к их ногам свои золотые россыпи.

За семь лет так называемого сотрудничества они ни разу не попались.

Ранним сумрачным утром, после двух часов езды по узеньким петляющим проселочным дорогам, они почти добрались до дома — трехкомнатного коттеджа, который был их единственным постоянным пристанищем.

— А как мы поступим с этой кружевной скатертью? — спросила Анна, копаясь в сумочке в поисках жевательной резинки. За долгие годы работы в непосредственной близости от человеческих лиц у нее выработалась своего рода зависимость от этих мятных освежающих пластинок.

Бобби пожал плечами:

— Наверняка она кому-нибудь пригодится. Как-никак это все-таки историческая ценность. А она ничего. Миленькая.

— Миленькая? Да она просто бесподобна! У этой Мэй Рейли был настоящий талант. Она была уникальной кружевницей, опередившей свою эпоху, вот что я тебе скажу. Даже двадцать лет спустя после ее смерти немногие в этой стране знали, как плести настоящие кружева. Думаю, мы с ней нашли бы общий язык. Если бы она была жива, я бы с радостью сделала ей макияж. — Анна немного помедлила. — Держу пари, мы быстро найдем желающего выложить кругленькую сумму за эту скатерку.

— Ну и отлично!

Бобби свернул на разбитую аллею, которая вела к входной двери их дома.

— Всякий раз, когда мы возвращаемся к нашему домику у моря, мне просто плакать хочется, — призналась Анна, снимая фольгу с пластинки своей любимой мятной жвачки. — Когда мы здесь, у меня такое чувство, будто мы одни во всей вселенной. Это все равно, что грезить наяву. Здесь так уютно, мне так нравится! Но иногда я думаю, что было бы все же неплохо иметь пару знакомых, чтобы было с кем от случая к случаю посидеть в кафе.

Бобби даже бровью не повел.

— Это место хорошо именно тем, что здесь нет ни души, — отрезал он. — Мы проводим здесь какое-то время, а потом, когда от тишины и покоя нам уже хочется выть, мы возвращаемся обратно в этот «безумный, безумный, безумный мир». — И он вновь рассыпался своим невыносимым дробным смешком. — Вот почему мне здесь так нравится — однообразие вдохновляет меня на новые подвиги.

Анна кивнула:

— Твоя правда. А мне, пока мы здесь, больше всего не хватает человеческого общения. Когда я работала визажистом, клиенты порой рассказывали мне такое, что у меня волосы вставали дыбом. И, надо признать, мне это даже нравилось!

— Все эти истории яйца выеденного не стоят. Можно подумать, с ними можно разъезжать по миру, оплачивая номера люкс в пятизвездочных отелях! — раздраженно огрызнулся Бобби и остановился у входа в дом.

— Держу пари, я бы запросто смогла продать некоторые из них, и с неплохой выгодой, — заметила Анна.

— Тебе и пришлось бы этим промышлять, если б не я.

В доме было холодно и сыро. Анна включила обогреватель, радуясь, что они не поскупились оборудовать дом современной сантехникой и обогревательной системой. На их телефоне мигала красная лампочка: кто-то уже успел оставить им сообщение.

— Интересно, кто бы это мог быть? — пробормотал Бобби, нажимая кнопку, чтобы прослушать запись.

— Карен, Лен, это Шивон Нунан из паба «О'Малли». Если вы собираетесь в город, то добро пожаловать сегодня вечером к нам. Выступает местное трио. Обязательно приходите. Будет весело! Вы же сами говорили, чтобы я непременно дала вам знать, когда у нас будет живая ирландская музыка.

— Вот человек, с которым нам ни за что на свете не следовало откровенничать, — проворчал Бобби.

— Но в тот вечер нам так долго пришлось ждать, пока освободится столик, — возразила Анна. — Конечно, с нашей стороны было весьма опрометчиво делать более одного заказа, сидя у бара. Правильно говорят, слово не воробей… — Она предпочла не напоминать о том, что именно Бобби выложил Шивон номер их телефона после того, как залпом выдул две порции виски со льдом. Он и не подозревал, что болтливость словоохотливой барменши может оказаться столь заразительной. — Как бы там ни было, думаю, нам все-таки стоит сходить туда. Расслабимся, послушаем музыку…

— Может, ты и права, — сказал Бобби. — Но сначала мне необходимо вздремнуть. — И, открыв заднюю дверь, он вышел на крыльцо и уставился на необозримую серую гладь Атлантического океана, простершегося вдали.

Да уж, вздремнуть тебе явно не помешает, согласилась Анна про себя. Ты стал таким раздражительным! Она подошла к мужу и крепко обняла его.

— Чему это ты улыбаешься? — подозрительно спросил Бобби.

— Просто представила себе физиономию Джека Рейли, когда он узнает, если, разумеется, он вообще когда-нибудь узнает, откуда нам стало известно, что он приезжает в Ирландию…

Бобби не смог удержаться от улыбки:

— Да, это будет то еще зрелище…

6

Риган отказывалась в это верить: Джон и Джейн Доу были здесь, в замке Хеннесси!

— Мне бы хотелось взглянуть на номер, в котором они останавливались, — сказал Джек Нилу. Ему стоило немалых усилий держать себя в руках. — Надеюсь, там еще не успели прибраться.

— Сию минуту! — воскликнул Нил и обернулся к портье. — Они зарегистрировались под именем Нортон. В каком номере они проживали? Давай быстрее! — Через секунду Нил протянул Джеку ключ от номера. — Если они украли нашу скатерть, то наверняка поджог — тоже их рук дело! — убежденно добавил он, кивком головы приглашая Риган и Джека следовать за ним.

— Значит, это все-таки был поджог? — спросила Риган.

— Да! Ужасно, правда?

— А в котором часу Нортоны покинули отель? — поинтересовался Джек, когда они уже во второй раз во весь дух мчались по коридору замка Хеннесси.

— Около пяти утра. Сразу после того, как все разошлись по номерам. Они были сама любезность! Мне было так неловко, оттого что старички вынуждены покидать нас в такую рань, в такое сырое, промозглое утро! Я даже испугался, что они, не дай бог, схватят простуду, и попытался уговорить их остаться. Но они и слышать ни о чем не хотели! Оба твердили, что им не удастся уснуть в отеле, где только что случился пожар… Старые лживые бестии!

— Что бестии, так это точно, — согласился Джек. — А вы не помните, за ними не приезжала машина?

— Нет. Они сказали, что поедут на собственном авто.

— А у вас не принято записывать номера машин клиентов?

— Боюсь, что нет.

Очутившись возле номера, Нил отпер дверь ключом и толкнул ее. Дверь настежь распахнулась. Постель была измята, но было непохоже, что на ней кто-то спал. В ногах кровати, напротив телевизора, стояла тележка с остатками вчерашнего ужина.

— Как я вижу, они заказывали бифштекс, — заметил Нил. — А он, смею заметить, превкусный.

Злоумышленники явно не страдали от отсутствия аппетита. От печеных картофелин остались выскобленные корочки, тарелки из-под салата могли похвастаться только следами растительного масла, а в хлебной корзине завалялось несколько жалких высохших крошек. Рядом стояли две пустые бутылки из-под минералки.

Никаких спиртных напитков в рабочее время, — подметила Риган.

Она заглянула в ванную комнату. К внутренней стенке раковины присох кусочек розовой зубной пасты. Что ж, мошенники выдавали себя за пожилую пару и успешно выполнили задуманное. Будто актеры, с блеском сыгравшие свою роль. Этот номер служил им сценой до тех пор, пока спектакль не подошел к концу.

Нил, Риган и Джек обшарили весь номер. Но все без толку: Доу ничего после себя не оставили, даже мусорные корзины были пусты. Эти Джон и Джейн — настоящие профи, подумала Риган.

— Вот что, Нил, — обратился к управляющему Джек. — Мы можем вернуться к вам в офис и проверить их регистрационные данные? Мне также хотелось бы осмотреть кухню.

Нил кивнул.

В кухне — просторном, ничем не примечательном помещении, предназначенном для приготовления пищи, тоже не удалось ничего обнаружить. Массивная плита для готовки и стена за ней почернели от копоти. Несколько работников поспешно ликвидировали беспорядок, вызванный пожаром и попытками его потушить.

— Вот этот повар нажал тревожную кнопку? — вполголоса спросил Джек у Нила, указывая на полноватого мужчину с резкими чертами лица и клоком темных волос, торчащим из-под поварского колпака. На вид ему было слегка за сорок. Выглядел он, надо признать, не самым лучшим образом.

— Да, это он.

— Мы можем побеседовать с ним у вас в кабинете?

Открыв дверь, расположенную за конторкой портье, они попали в кабинет Нила. Кабинет был небольшой, но уютный и, как и весь замок, обставлен старинной мебелью. Массивный антикварный письменный стол, обитые кожей стулья, пол покрыт ковром насыщенного красного цвета — цвета выдержанного дорогого вина. Между двумя узенькими оконцами был расположен небольшой камин.

Сейчас не самый подходящий момент для разжигания огня, подумала Риган, и мне почему-то кажется, что, учитывая обстоятельства, Нил был бы не прочь в нем спрятаться. Еще бы! Кража, поджог, устроенный парочкой аферистов, которые выдавали себя за постояльцев, — все это может основательно подмочить безупречную репутацию замка Хеннесси.

Усевшись за стол, Нил жестом пригласил Джека и Риган присаживаться на кожаные стулья и застучал по клавиатуре компьютера. Открыв нужный файл, он сказал:

— Они зарегистрировались вчера в три часа дня под именами Бетти и Эрл Нортон и указали адрес в Лондоне.

— А когда они забронировали номер? — спросил Джек.

— В прошлую пятницу. На четыре дня.

— И они расплачивались по кредитной карте?

— Да.

— Посмотрим, что удастся выяснить у нас в управлении по поводу этой карты, — сказал Джек. — А есть ли данные о машине, на которой они уехали?

— Нет, мы их не спрашивали. Но уверяю вас, отныне мы возьмем это за правило.

Очень вовремя, подумала Риган.

— Должен признать, я был слегка удивлен, что они так легко управлялись со своими чемоданами, когда покидали отель. Даже настояли на том, что им не нужна помощь. В неразберихе, вызванной пожаром, я едва обратил на это внимание.

— Они всегда умели сами о себе позаботиться, — сухо заметил Джек.

— Они говорили как американцы? — поинтересовалась Риган.

— Нет. Ни дать ни взять респектабельная британская пара.

Через пять минут в кабинет вошел Конор Делвин, поспешно стаскивая с себя белый фартук и поварской колпак. Он явно нервничал.

— Конор, присаживайся, — сказал Нил, указывая ему на единственный оставшийся свободным стул. — Мы хотели задать тебе несколько вопросов. Это ненадолго, буквально на пару минут.

— Слушаю, сэр.

— Можешь подробно рассказать этим ребятам, что произошло сегодня утром, когда ты заступил на смену? Я знаю, ты мне уже обо всем рассказал, но они пытаются нам помочь.

Конор сел и сцепил пальцы:

— Я пришел около четырех утра, чтобы успеть все подготовить к завтраку. Когда я подошел к дверям кухни, то почувствовал запах дыма. Открыл дверь, включил свет — и меня точно обухом по голове ударило. Вся кухня была в дыму. Я быстро выбежал и включил сирену, потом схватил огнетушитель и рванул обратно. Над плитой взлетали языки пламени. Я подбежал к плите, и, к счастью, мне удалось потушить огонь. — Конор покачал головой. — Кто-то налил масла сразу в три сковороды и включил конфорки на полную мощность.

— Как вы думаете, чем могло все закончиться, если бы вы не пришли в обычное время? — спросил Джек.

— Бог его знает, — ответил Конор. — Все могло обернуться гораздо хуже.

— Мне просто интересно, знал ли тот, кто это сделал, в котором часу вы приходите на работу?

— Понятия не имею, — ответил Конор. — Странное происшествие, правда? — Он вздохнул, не надеясь на ответ.

Джек повернулся к Нилу:

— Кухня запирается на ночь?

— А как же! Но кто-то ухитрился подделать ключ.

Теперь вздохнул Джек:

— Мне нужно переговорить со всеми вашими сотрудниками, которые вступали в контакт с Нортонами. Кто-то ведь должен был отвести их в номер, кто-то доставлял им ужин. Мы непременно должны выяснить, что они запомнили, любая деталь может нам помочь. Если они решились на поджог, устроили пожар, который мог запросто выйти из-под контроля, нам остается только гадать о том, что еще было у них на уме…

7

Шейлу и Брайана тоже разбудил телефон — международный звонок на мобильник Брайана. Но их побеспокоил не старый добрый ирландский родственник или коллега с работы. Им звонил тот, с кем они заключили сделку, которой уже сами были не рады.

Дермот Финнеган, шестидесятипятилетний мультимиллионер из Феникса, штат Аризона, человек весьма влиятельный, был известен своим обаянием, равно как и бешеным нравом. Родители привезли Финнегана в Америку из Ирландии, когда тому было двенадцать. Упорный и настойчивый придира, яростный спорщик, привыкший всегда и во всем настаивать на своем, он с той самой минуты, как ступил на американскую землю, работал как каторжный, чтобы прокормить семью, не зная ни выходных, ни праздников. Да и теперь он не собирался уходить на покой. Из своего палаццо комнат этак в тридцать, выстроенного посреди необозримого поля для гольфа, он по-прежнему направлял и руководил, прокручивая самые разные махинации и прерываясь лишь для того, чтобы сыграть партию-другую в гольф. И при этом никогда не проигрывал.

Но он мог превратиться в настоящего тирана, если дела начинали идти не так, как он задумал.

— Брайан! — заорал Дермот в трубке. — Судя по твоему голосу, ты до сих пор дрыхнешь! По моим расчетам, сейчас у вас уже начало десятого! Какого черта ты до сих пор в постели?!

Брайан рывком сел:

— В отеле ночью случился пожар.

— Пожар?

— Да. Кажется, на кухне загорелось масло.

— Надеюсь, никакой чертов пожар не помешает тебе завершить свою миссию, или я не прав?

— Ну конечно нет, — ответил Брайан и красноречиво закатил глаза.

Дермот был также известен тем, что в разговорах со своими подчиненными частенько употреблял слово «миссия», заходила ли речь об уборке дома или воплощении в жизнь его прожектов. Брайан представил себе Дермота: сигара в зубах, остренькие голубые глазки, расширенные от гнева, багровое лицо, густая копна каштановых волос, которые он регулярно подкрашивал, и грузная фигура. Дермоту пошло бы на пользу хоть изредка прогуляться по полю для гольфа, однако он предпочитал разъезжать по нему с шофером, на тележке, украшенной фирменной радиаторной решеткой от «роллс-ройса».

— Когда вы собираетесь забрать картины?

— Сегодня днем, — в сотый раз ответил ему Брайан.

— А потом сразу же самолетом назад?

— Да.

— И вы уверены, что вам не удастся уговорить художницу полететь с вами?

— Я ведь уже не раз говорил вам: она монахиня. Живет в закрытом монастыре, практически в полном уединении.

— Практически! Уединение — оно и есть уединение! Оно либо полное, либо его нет совсем! — прорычал Дермот.

— Послушайте, она как огня боится огласки. Скажите еще спасибо, что нам вообще удалось ее уломать написать для нас эти семь картин.

— Хоть убей, я этого не понимаю! Взять хотя бы Келлскую книгу,[4] которая выставлена на обозрение в Тринити-колледже в Дублине. Никто не делает тайны из того, что ее создали монахи! В чем проблема этой сестрички?

— Мы обещали ей, что ее имя останется в тайне.

— Обещания существуют для того, чтобы их нарушать. Ладно, мы к этому еще вернемся. Это лишь первый этап нашего плана. Говорю вам, она пишет как бог. С вашей стороны было очень благородно пожертвовать одну из ее работ на аукцион моей благотворительной акции «Глазами ирландца». — Дермот захихикал. — Бьюсь об заклад, вы и понятия не имели, какую ценность держали в руках!

Дермот был прав, но Брайану было неприятно в этом признаваться.

— Вы же знаете, нам с Шейлой всегда нравилось поддерживать самобытные ирландские таланты. Мне пришлось выложить кругленькую сумму за эту картину, — солгал он.

— А вы и должны быть щедрыми по отношению к ирландцам, на которых вы наживаетесь, продавая им барахло, которое у вас хватает наглости называть ирландскими сувенирами!

— Послушайте, Дермот, как только картины будут у нас в руках, я вам сразу же перезвоню. Обещаю. Договорились?

— Ладно, черт с тобой. А теперь, не откладывая в долгий ящик, переговори с этой монашкой. Посмотрим, согласится ли она хотя бы на одно интервью. И передай ей, что я построю для нее отдельный монастырь здесь, в Фениксе, где она сможет писать свои картины дни и ночи напролет. Кстати, и погода здесь гораздо лучше, чем в Ирландии.

— Вряд ли ее это заинтересует.

— Не могу я этого понять! Просто не могу! Ты же знаешь, на ее таланте можно заработать кучу денег. Ладно. Как я понял, вы не теряли времени даром, обналичив чек, который я дал вам, когда заказывал картины.

— А вы что думали, я спрячу его в ящик комода?

— Разумеется, нет. Но с моей стороны это был весьма щедрый жест — выписать вам этот чек. Полмиллиона долларов — это немалая сумма! И я хочу, чтобы эти картины украшали стены моего дома здесь, в солнечной Аризоне. И как можно быстрее! В наше время не так уж часто обнаруживаются подобные самородки. Ладно, у меня тут «Сотби» на параллельной линии. — И с этими словами он отключился.

Брайан закрыл крышку мобильника, швырнул его на постель и энергично потер глаза:

— Я и не представлял, какой это будет геморрой — связаться с Дермотом.

— Как жаль, что я в свое время так и не научилась разбираться в искусстве! — призналась Шейла. — Если б мы только догадывались об истинной стоимости этой картины, то ни за что не расстались бы с ней так легко, а эту так называемую «сестричку» сами взяли бы в оборот. — Она невесело рассмеялась. — Я до сих пор не могу поверить: ты сказал ему, что художница — монахиня!

— А что еще, по-твоему, я должен был ему сказать? Если бы Дермот, не дай бог, узнал, кто она такая на самом деле, вся таинственность разом бы исчезла.

— Это верно. Но с Дермотом надо держать ухо востро. Его на мякине не проведешь. Он отлично знает, что почем. Я, например, не отличу дешевую побрякушку от бриллиантового колье. Но стоит мне обнаружить какую-нибудь вещицу, на которой я могу выгравировать чью-нибудь фамилию, я просто не могу удержаться! — Она протянула руку за телефоном, стоявшим на ночном столике рядом с кроватью. — Я закажу кофе. Пока мы будем принимать душ и одеваться… — Она нажала на кнопку и немного подождала. — Алло, я хочу заказать в номер…

Клерк тут же перебил ее:

— Извините, сегодня мы не принимаем заказов.

— Что? — растерялась Шейла.

— Никаких заказов мы сегодня не принимаем. Можем предложить вам скромный завтрак в обеденном зале. Извините. Мне очень, очень жаль.

Шейла вздохнула и повесила трубку:

— Никаких заказов они сегодня не принимают! Просто великолепно! — Она покачала головой. — Мне всегда нравилось останавливаться в замке Хеннесси, но на этот раз не терпится поскорее убраться отсюда.

— И на это имеется много причин, — согласился с ней Брайан. — Будем надеяться, что сегодня утром мы не столкнемся с этими настырными Рейли.

Шейла даже не удостоила его ответом.

— Я просто не смогу спать спокойно, пока этот старый денежный мешок не получит свои чертовы картины, — продолжал Брайан.

— А мне не терпится поскорей их увидеть, — взволнованно проговорила Шейла. Тихонько засмеялась и добавила: — Там, в уединенном монастыре…

8

Молодой посыльный по имени Лайэм, тот самый, который доставил багаж Джона и Джейн Доу в их номер в день, когда они прибыли в замок Хеннесси, был срочно вызван в кабинет управляющего. Парню было слегка за двадцать. Долговязый и нескладный, с добродушным круглым лицом, он непрерывно мигал и робко улыбался. Лайэму явно льстило, что его вызвали для допроса по поводу двух стариков, подозреваемых в том, что они — преступники, разыскиваемые по всему миру.

— У них был огромный черный чемодан на колесиках и две большие сумки, — начал он. — Я погрузил их на тележку и, пока мы шли, рассказал им обо всех наших нововведениях и дополнительных услугах, как я это обычно делаю.

Нил одобрительно кивнул.

— Сами знаете, людей хлебом не корми, дай только послушать о всяких там джакузи, обслуживании номеров и подобных штуках. Потом я спросил их, откуда они приехали. Они сказали, из Лондона.

— Они говорили с британским акцентом? — спросила Риган.

— Ага. Да так чисто, прям как сама королева английская! Будто у них колокольчик во рту! Оба ползли как черепахи. Леди сказала, что очень устала после перелета, хочет заказать ужин в номер и поскорей улечься спать. Когда мы добрались до их номера, я предложил принести им льда, но они отказались. Старик дал мне хорошие чаевые. Вот и все.

— А вы не заметили в них ничего необычного? — спросил Джек. — Было ли в их словах или поведении что-нибудь странное?

На простодушно-детской физиономии Лайэма отразилось глубокое раздумье.

— Та-ак… сейчас подумаем… А, вспомнил, была одна вещь, которая меня поразила, — с воодушевлением начал он, освежив свою память. — Когда я взял их чемодан и запихнул его на багажную полку в их номере, меня удивило, что на нем нет никаких бирок. Будто они и не сдавали его в багаж в аэропорту. Знаете, некоторые сразу же срывают бирки, стоит им начать распаковываться, другие предпочитают сохранять их до следующей поездки. Но ведь они же сами сказали, что приехали прямо из аэропорта. Можете мне поверить, здесь я повидал немало чемоданов. И новехоньких, и весьма потрепанных. Скажите мне, вы когда-нибудь видели чемодан, обмотанный клейкой лентой, потому что на нем сломалась «молния»? — Лайэм добродушно расхохотался. — Просто в голове не укладывается. Раньше я был уверен, что тот, кто может позволить себе остановиться у нас, в замке Хеннесси, в состоянии раскошелиться на чемодан, который не будет выглядеть так, будто его переехала пятитонка.

— Надо признать, у нас немного таких постояльцев, — сухо вставил Нил бесстрастным тоном, в котором сквозило неодобрение.

— Ну конечно же, — поспешно закивал Лайэм. — Это я к слову… Да что там говорить!.. Все наши гости очень милые, порядочные, уважаемые люди…

— А может, на их сумках были багажные бирки или что-нибудь другое, что привлекло ваше внимание? — перебил его Джек.

Посыльный закрыл глаза и кивнул, изо всех сил пытаясь снова не прыснуть со смеху:

— О господи! Если я скажу, вы бог знает что обо мне подумаете…

— Ну? — спросил Джек. — Говори, не стесняйся.

— Я живу в Голуэе. Недавно у нас в городе устраивали массовый забег, что-то вроде мини-марафона, знаете ли. Я и моя девушка тоже в нем участвовали. Холодина была страшная! Когда мы пересекли финишную черту, нам всем вручили забавные маленькие картинки — их лепят на спортивные сумки. Эта была смешная — орда бегунов, устроивших кучу-малу на финише. Так вот, такая же картинка красовалась на одной из их сумок. Я просто глазам своим не поверил.

— А ты уверен, что это была картинка именно с вашего забега?

— Да! Представляете? Пока они ползли по коридору, старуха только и делала, что стонала и жаловалась, как у нее все болит. Я уж начал опасаться, что мы так и не доберемся до номера. Кто бы мог подумать, что ее хвори вызваны регулярными пробежками! Воображаю: эти двое в спортивных костюмах на беговой дорожке! Чего только ни бывает на свете!

— А когда состоялся этот ваш забег? — спросил Джек.

— Ммм… Дайте вспомнить… В прошлом ноябре.

— Хм. А ты ничего не сказал им по поводу этой картинки?

— Нет. Я подумал, это будет не очень-то вежливо с моей стороны. Мне тогда показалось, что они и до постели-то не смогут добраться, не то что дистанцию пробежать. Да и потом, я заметил ее, когда уже выходил. Мне показалось, им не терпится остаться наедине.

Что ж, это хоть какая-то зацепка, подумала Риган. Отсутствие багажных бирок и картинка, которая связывает их с Голуэем. Ноябрь прошлого года…

— А вы сможете достать нам одну из этих клеящихся картинок? — спросила она.

— Не вопрос. У меня есть одна, да и у моей подружки тоже. На самом деле многие и бежали-то только ради того, чтобы на финише им вручили эту глупую картинку. Ерунда какая-то! Я-то думал, что все это задумано, для того чтобы получить заряд позитивной энергии и все такое…

Джек поблагодарил Лайэма за информацию и обменялся с ним номерами сотовых телефонов.

— Я принесу ее завтра на работу, — пообещал Лайэм, вставая и пожимая руку Джеку. — А если она понадобится вам раньше, вы мне звякните.

— Отлично, — отозвался Джек. — Кстати, ты не помнишь, чтобы принять участие в состязании, нужно было как-то регистрироваться?

— По идее да, но многие решили бежать в последнюю минуту и просто присоединились к бегущим.

— Еще раз большое тебе спасибо, Лайэм.

Нил удовлетворенно кивнул:

— Возвращайся к своим обязанностям, Лайэм.

— Да, сэр.

Он открыл дверь, чтобы выйти, и чуть не зашиб стоявшего на пороге шеф-повара Конора, который как раз собирался постучать. Лайэм с трудом протиснулся мимо него и покинул кабинет.

— Извините, что побеспокоил, — сказал Конор, — но я только что разговаривал по телефону с поставщиками из Дублина. Они сказали, что смогут доставить нам новую плиту самое раннее в конце недели.

— В конце недели! — возмутился Нил. — Час назад они сказали, что им не составит труда привезти ее завтра!

— Как выяснилось, они погорячились. Та плита, что была у них на складе, бракованная. А таких габаритных плит они в запасе не держат, знаете ли. — Конор кивнул в сторону конторки портье. — Уже ходят слухи, что список блюд сильно сократится. Постояльцы очень расстроены.

— Кто проболтался?! — прошипел Нил и подскочил как ужаленный.

— Сами знаете, какой у нас народ… — промямлил Конор, уныло провожая глазами управляющего, который пулей вылетел из кабинета. Риган и Джек устремились за ним.

Тем временем в вестибюле бушевали новые страсти.

— Сию же минуту рвем отсюда когти! — орал какой-то тип, кипя гневом и желчью. — Я прикатил сюда исключительно ради вашей отменной стряпни. Моя-то безрукая и чая толком заварить не может! Я-то, дурак, надеялся, что отведу здесь душу! Ничего, мы найдем отель, где нам предложат сносный обед!

— Мы тоже уезжаем! — поддержала их другая пара. — Лучше уж поищем какой-нибудь кемпинг.

— Мы делаем все, что от нас зависит, — примирительно начал Нил. — Вы можете пройти в паб в двух шагах отсюда, где вам предложат отличную картофельную запеканку с мясом. Сегодня вечером мы организуем там ужин для наших гостей, если вы, конечно, не возражаете, и надеемся, что завтра нам доставят новую плиту. — В глубине души он понимал, что все его усилия напрасны. Пока кухня не заработает в обычном режиме, никто не захочет оставаться в замке. Его никто не слушал. Гости, столпившиеся у конторки, все больше распалялись, и, наверное, будет лучше, если они соберут вещи и покинут отель.

Нил повернулся к Риган и Джеку:

— Вы тоже уедете?

— Нет, — твердо ответил Джек. — Мы собираемся выследить и поймать Джейн и Джона Доу, да и права не имеем оставить вас в беде. Весь этот сыр-бор разгорелся из-за меня, а страдаете вы.

— Это верно, — устало кивнул Нил.

Риган обрадовалась, что Джек решил остаться. Помимо того, что им предстояла захватывающая погоня за Джоном и Джейн Доу, она была исполнена решимости выведать о Мэй Рейли — или о той незнакомке, которую видела прошлой ночью, — все, что только можно.

9

Покинув замок Хеннесси, Маргарет Рафтери тут же вскочила на велосипед и помчалась что было духу прямо к кладбищу у края деревни. Подойдя к могиле Мэй Рейли, она истово перекрестилась.

— Послушай, Мэй, — начала она с сильным ирландским акцентом. — Мне очень, очень жаль, что так вышло с твоей скатертью. Поверь, я просто сама не своя. Я слышала, каких трудов тебе стоило сплести ее. А они тебе так и не заплатили! И я нисколечко тебя не виню, что ты не оставляешь в покое этот замок. Так и должно быть. Все правильно… — От волнения голос ее прервался.

Резкий порыв ветра заставил Маргарет запахнуть темное шерстяное пальто, облегавшее ее пышные формы. На кладбище царила зловещая тишина; могильные плиты были мрачны и унылы, как, впрочем, и погода. Земля под ногами была вымощена камнем. Не осталось на этой земле скорбящих родственников, которые проливали бы слезы у могил своих близких, ибо и родственники тоже давно уже были на том свете (хотя одному Богу известно, что он из себя представляет). Теперь сюда наведывались лишь любопытные туристы с камерами в руках, которые, прохаживаясь среди могил, фотографировались на фоне самых старых надгробий.

На другом конце деревни, примерно на расстоянии мили к северу отсюда, находилось другое кладбище, там были похоронены родители Маргарет.

За долгие годы Маргарет наслушалась легенд и преданий о стародавних временах: о Мэй Рейли, о своих односельчанах, которые всю жизнь прожили в этой деревушке под названием Суррей и обрели последнее пристанище на маленьком погосте у околицы. Эти истории рассказывала ей мать, женщина добропорядочная и суеверная. Сидя у камина со спицами в руках, Брайди вязала очередной колючий шарф, по сотому разу пересказывая истории о местных жителях, которые уже давным-давно пребывали в мире ином.

— Мальчишка Салливан… Славный был паренек. Ты видела его могилку, дочка. Девчонка, от которой он просто голову потерял, была писаная красавица. Не пара, а загляденье! Но он взял да и помер от простуды, которую подхватил во время их медового месяца. Незадолго до того как ему умереть, его мать услыхала у себя под окном стоны баньши, вестницы смерти, но была уверена, что пришел черед ее мужа. Она чуть рассудка не лишилась от горя. Ведь если уж ты услышишь кининг — завывания баньши, значит, кто-то из твоих близких скоро отдаст богу душу…

— Об этом даже вспоминать не хочется. Его тело так и не нашли. В результате они решили, что его унесли духи, которые…

— Каждую ночь он просиживал штаны в пабе. А все потому, что жена его была черствая как сухарь. Должна признать, я не виню его за то, что его не тянуло домой. Но когда он начал играть на деньги… Все, это был конец…

Но ее коньком была трагическая история Мэй Рейли.

— Жила-была одна женщина. Родители у нее рано умерли, и воспитал ее родной дядя. Искусству кружевницы она научилась у одной монахини, которая была родом из Франции. И это было за долгие годы до того, как у нас узнали об искусстве кружевоплетения. Как печально, что она только под конец жизни нашла применение своему таланту! Если бы Мэй Рейли пожила подольше… Кто знает, каких высот она смогла бы достичь. А то, как они с ней поступили… Стыд и позор! Во всем мире не сыщешь подобной кружевной скатерти! Можешь мне поверить! И ее душа никогда не будет покоиться с миром. Так или иначе, она умерла из-за этих Хеннесси. Они отправили ее на тот свет!..

Когда сорок лет назад юная Маргарет устроилась в замок Хеннесси горничной, ее мать просто места себе не находила. В ушах Маргарет до сих пор звучат ее слова:

— Ты что, забыла, что Мэй Рейли тоже работала на Хеннесси? И посмотри, что с нею стало! Будь осторожна, Маргарет. На их земле дуют нехорошие ветры, а в стенах замка притаилось зло. С тех пор как бедняжка Мэй отдала богу душу, семью Хеннесси преследовали неудачи. Говорю тебе, это место проклято!

— Мам, но это всего лишь работа, — возражала Маргарет.

— Верно, но я хочу, чтобы ты знала, во что ввязываешься.

— Все беды Мэй начались после того, как она сплела для Хеннесси эту скатерть. Они решили, что она не заслужила той награды, на которую рассчитывала, поскольку она и так получала жалованье.

Мать посмотрела ей прямо в глаза и твердо проговорила:

— Быть может, это произойдет не сегодня и не завтра. Но что-то непременно произойдет. Попомни мои слова.

Теперь, стоя на пустынном кладбище, Маргарет отчаянно выкрикнула:

— Мама оказалась права! Она всегда была права! Мэй Рейли, теперь я все сделаю как надо! По справедливости!

Маргарет вскочила на велосипед и помчалась по главной улице, направляясь к узенькой боковой тропинке, которая вела к выезду из деревни. В отдалении раскинулось бескрайнее пастбище, поросшее сочной изумрудно-зеленой травой. Ее собственный домишко находился в трех милях отсюда. Маргарет изо всех сил нажимала на педали, пытаясь прибавить скорость. Когда она проезжала мимо кладбища, на котором покоились ее родители, ее вдруг пронзило острое чувство вины. Как это ни печально, с этим чувством она жила уже много лет. Развернув велосипед, она проехала по траве и, остановившись у могилы родителей, быстро пробормотала короткую заупокойную молитву. А потом — еще более короткую — за упокой своего недавно почившего мужа, чье надгробие высилось неподалеку. Положа руку на сердце, Ангуса едва ли можно было назвать идеальным мужем. Все тридцать восемь лет их супружеской жизни Маргарет только и делала, что стирала да стряпала, воспитывала их сына, который теперь жил в Дублине, продолжая при этом работать горничной в замке. За всю жизнь Ангус ни разу не выказал своих чувств, за исключением тех случаев, когда ему хотелось высмеять ее, поиздеваться над тем, что ей нравилось. «Эта твоя затея яйца выеденного не стоит!» — частенько говаривал он. Что ж, может в конечном счете Ангус был прав!

— Мне давно уже надо было оставить в покое Мэй вместе с ее кружевной скатертью! — вслух призналась Маргарет.

Выезжая с кладбища по ухабистой тряской дороге, Маргарет завиляла рулем, чтобы не увязнуть в грязи. Мне надо срочно вернуться домой, мелькнуло у нее в голове. Вернуться домой и исполнить свой долг!

Эта мысль разом успокоила ее.

Кто бы ни стянул эту скатерть, он и не догадывается о том, какую беду на себя накликал!

10

Толпа негодующих постояльцев у стойки портье неуклонно росла.

— Риган, перед тем как мы приступим к делам, давай посмотрим, что там у них на завтрак, — предложил Джек.

Риган согласилась, и, обогнув раздосадованных гостей, они прошли в обеденный зал. Когда они заняли свои места, Риган подняла голову и увидела в дверях Шейлу и Брайана — парочку, с которой они познакомились вчера ночью. Стоило тем заметить Риган и Джека, как они подняли руки в приветствии, развернулись и исчезли.

— Странно, — заметила Риган.

— Может, они побежали за своим каталогом? — язвительно осведомился Джек.

Они быстро расправились со скромным завтраком, состоявшим из круглого ирландского хлеба с тмином и изюмом, небольшого яблока, кофе и сока. Шейла и Брайан так больше и не появились. Рейли покинули обеденный зал и заторопились к себе в номер, где Джек сразу же связался с Нью-Йорком, с ребятами из своего подразделения.

— Не могу поверить, босс! — взволнованно сказал сержант Киф, услышав об очередной выходке супругов Доу. — Эти ребята не теряют времени даром. Надо было сразу позвонить, да я боялся вас разбудить. У вас там было не больше половины шестого утра.

— Не переживай, — успокоил его Джек. — К тому времени их уже и след простыл. — Он продиктовал Кифу номер кредитной карточки и имена, под которыми Доу зарегистрировались в замке. — Можешь добавить их к списку псевдонимов, которыми они пользовались, разъезжая по свету. Тщательно пробей эту кредитку по нашей базе данных и дай знать агентам, что пару часов назад Доу были в Ирландии. Надеюсь, вскоре у нас появится конкретная информация, чтобы определить их местонахождение. Пока наша единственная зацепка — это клеящаяся картинка, которая указывает на то, что они проводили время в Голуэе.

— Я сразу же этим займусь. И не вздумайте раскисать. Не позволяйте этим проходимцам испортить вам медовый месяц.

— Ничего у них не получится. Со мной моя Риган. — Джек протянул руку и сжал пальцы жены. — Мы будем стараться. — Положив трубку, он повернулся к Риган. — Итак, миссис Рейли, нам известно, что у них сохранилась картинка с забега, состоявшегося в Голуэе в прошлом ноябре. Есть какие-нибудь идеи?

— Для начала давай прокатимся в Голуэй. Джеральд будет просто на седьмом небе от счастья, когда мы сообщим ему, что приедем пораньше. Мой кузен — глаза и уши Голуэя. Кто знает? Может, он кое-что расскажет нам об этом забеге.

Джек ласково провел пальцем по ее щеке:

— Подумать только, отправляясь в свадебное путешествие, мы заключили соглашение оставить все дела за бортом самолета!

Риган улыбнулась:

— Помнишь, мы собирались исследовать Ирландию? Теперь у нас появился реальный шанс.

— А заодно разыскать мужчину и женщину средних лет без особых примет, которые постоянно меняют свою внешность, говорят то как англичане, то как американцы и, если подворачивается подходящий случай, промышляют кражами драгоценностей. Веселенький медовый месяц, ничего не скажешь.

Риган нахмурилась:

— Просто невероятно, что на протяжении стольких лет им удавалось выходить сухими из воды. Мы приехали в Ирландию, чтобы разузнать о своих корнях, а вместо этого ищем семейную пару, которая, как мне кажется, вовсе не имеет корней. Правильно о таких говорят: перекати-поле…

— Как по-твоему, они вообще никогда подолгу не задерживаются на одном месте? — задумчиво спросил Джек. — Ирландия, конечно, развивается, но все же это по-прежнему страшная глухомань, где легко затеряться. Меня не покидает ощущение, будто здесь время застыло. Идеальное место, чтобы замести следы. Я допускаю, что они вполне могут околачиваться где-нибудь в окрестностях Голуэя, но, скажи мне на милость, как они узнали, что мы тоже приедем сюда?

Некоторое время оба молчали.

Голуэй, подумала Риган, Голуэй… И вдруг ее пронзила неприятная догадка. Она побледнела и поспешно отогнала абсурдную, нелепую мысль, молнией сверкнувшую в голове.

— Давай-ка не будем терять времени даром, — сказал Джек. — Возьмем в работу твоего родственника, пусть поможет нам разыскать супругов Доу, прежде чем они снова натянут нам нос. — Он встал и поднял Риган, потянув ее за руку.

Она подошла к туалетному столику у окна, чтобы взять сумочку. Загадочное видение на лужайке у озера не шло у нее из головы. Женщина появилась примерно в то же время, когда была украдена скатерть. Риган очень хотелось поговорить с горничной Маргарет о Мэй Рейли, но с этим вполне можно было повременить. Риган тихо улыбнулась собственным мыслям. Поиски Джейн и Джона Доу не имели никакого отношения к скатерти, но почему-то она твердо знала, что Мэй Рейли очень обрадуется, если им удастся распутать оба этих дела.

11

Заприметив в обеденном зале «этих настырных Рейли», Шейла и Брайан поспешно вернулись к себе в номер, схватили ветровки и заторопились вниз, к машине.

— Предлагаю раздобыть где-нибудь настоящий ирландский завтрак, — с раздражением проговорил Брайан.

— И правда, кому охота жевать холодные овсяные хлопья? — согласилась Шейла. — Надеюсь, что хотя бы одна из деревенских пивнушек уже открыта. — Она опустила солнцезащитный щиток и, глядя в зеркальце, подвела губы и несколько раз провела щеткой по белокурым локонам. — Сегодня днем мы заберем картины, а потом с чистой совестью вернемся домой. Домой, в Аризону! К нормальной жизни… — Она со стуком захлопнула щиток.

— К нормальной жизни! — хмыкнул Брайан.

— А ты что, со мной не согласен? Мы женаты только три года, а у нас уже есть собственный дом там, где всегда тепло, у меня — собственный бизнес, который, тьфу-тьфу, процветает, у тебя — работа по продаже акций. Мы — уважаемые члены общества!

— Мы запросто можем перестать быть ими, если дело не выгорит, — перебил ее Брайан. — Связаться с Дермотом было большой ошибкой, спустить его деньги на товарный склад, битком набитый дешевыми безделушками, — просто глупо, а уж ободрать как липку эту художницу — самое настоящее свинство.

— Ты же знаешь, нам был необходим стартовый капитал, чтобы начать мой бизнес, — возразила Шейла. — А ей без разницы.

Брайан был не согласен с женой, но предпочел не спорить. В деревню они въехали в полном молчании и обнаружили, что обе пивные открыты только с половины двенадцатого. На улице не было ни души.

— Но где-нибудь должны же подавать завтрак! Давай спросим в аптеке, — предложила Шейла.

Колокольчик у входной двери тихонько звякнул, и они прошли в крошечную тесную каморку. Аптекарша с коротко стриженными темными волосами, в белом халате, накинутом поверх джинсов и шерстяной водолазки, встретила их за небольшим прилавком.

— Могу я вам чем-то помочь? — осведомилась она тем сухим бесстрастным тоном, которым разговаривают и ее коллеги у них дома, в Штатах. Неужели все они, подумала Шейла, убеждены, что любой, кто заходит в аптеку, — потенциальный наркоман, если не наркоторговец?

— Мы остановились в замке Хеннесси, но вчера ночью у них на кухне случился пожар… — начала Шейла.

— Я уже слышала. Какой ужас! Все могло обернуться гораздо хуже. Держу пари, вы места себе не находите. У меня для вас есть специальный травяной сбор, который можно добавлять в чай. Он моментально успокаивает нервы.

Шейла улыбнулась:

— Вообще-то мы не очень переживаем по этому поводу, однако не отказались бы от горячего завтрака. Вы не могли бы порекомендовать приличное место где-нибудь поблизости?

Женщина быстро окинула их цепким проницательным взглядом:

— Доедете до угла. — Она показала рукой. — Затем повернете налево. В четырех милях отсюда находится ферма. Там вас накормят. Завтрак, правда, простой, без всяких изысков. — Она взяла листок бумаги и нацарапала точный адрес.

— Огромное вам спасибо. — Шейла схватила с полки флакон с лосьоном для рук. — А пока я возьму вот это. — Она рассмеялась, сама не вполне понимая, что тут смешного.

— Он очень хороший, этот лосьон, — заверила ее аптекарша, нажимая на кнопки старинного кассового аппарата. — Делает вашу кожу нежной как шелк.

Уже в машине Брайан спросил:

— Мало тебе лосьонов в отеле? У тебя их целая батарея на полочке в ванной.

— Если бы не она, не видать нам горячего завтрака как своих ушей, — ответила Шейла. — А раз уж мы не стали покупать ее травяной сбор, я подумала, надо купить хоть что-нибудь, чем я иногда могу пользоваться.

Брайан презрительно пожал плечами.

Минут десять они ехали по извилистой проселочной дороге. Впереди показался домик. Взволнованно кудахчущие куры суетились вокруг машины, пока они заезжали во двор. Куда ни кинь взгляд — ни единого человека; зазывающих вывесок тоже не наблюдалось. Никаких признаков, что здесь подают завтрак! К забору неторопливо подошла одинокая лошадь и с любопытством уставилась на незваных гостей. А сам домик был такой ветхий, что, казалось, тронь его пальцем — он развалится.

— Она ведь предупредила, что все будет просто, без изысков, — успокаивая себя, пробормотала Шейла.

Они выбрались из машины и осторожно приблизились к дому. Им открыла приземистая, слегка сгорбленная пожилая женщина. Она торопливо вытирала руки о фартук. На ней была синяя шерстяная кофта на пуговицах и длинная черная юбка. Прямые с проседью волосы, разделенные на косой пробор, спускались до плеч. Остренькие голубые глаза сощурились:

— Вы приехали, чтобы позавтракать.

Это не был вопрос, но Шейла утвердительно кивнула.

— Тогда заходите, — сказала хозяйка, поворачиваясь к ним спиной.

Она не производит впечатления невежи, но, по-моему, вовсе не горит желанием нас обслужить, подумала Шейла, входя в помещение, которое, признаться, совсем не соответствовало их представлениям о кухне даже небольшого деревенского ресторанчика. На стенах висели в рамках выписанные изящной вязью поговорки на все случаи жизни, семейные фотографии и олеографии святых. На разделочном столе громоздились жестянки от печенья, газетные вырезки и прочие мелочи, а также некий загадочный агрегат, прикрытый кружевной салфеткой. Тостер, решила Шейла. Деревянный буфет был до отказа набит бесчисленными чашками, тарелками, соусниками и другой посудой всевозможных размеров и мастей. На другом конце кухни в большом каменном очаге весело горел огонь. Несмотря на кавардак, здесь было вполне сносно. Даже уютно.

— Располагайтесь, чувствуйте себя как дома, — сказала пожилая хозяйка, показывая на длинный стол со столешницей, испещренной не одной дюжиной имен, оставленных их предшественниками. По обе стороны стола располагались узкие деревянные лавки.

— Меня зовут Филомена Галлахер. Как насчет яичницы с ирландской колбасой?

— Великолепно! — с напускным оживлением отозвался Брайан и настороженно переглянулся с Шейлой.

Они находились на кухне у совершенно посторонней женщины, которая якобы собиралась приготовить им яичницу. Но, во-первых, здесь отсутствовал даже допотопный кассовый аппарат, который они видели в аптеке. И откуда люди узнают, что здесь можно позавтракать? Слишком все это странно, даже для глухой деревушки. Обоих так и подмывало улизнуть, пока не поздно. А вдруг эта старая карга достанет из шкафа ружье и пристрелит нас как зайцев? — вихрем пронеслось в голове у Брайана.

Но они едва на ногах держались от голода. И аппетит, как это часто бывает, заглушил страх. Они уселись за стол и не успели опомниться, как им уже подали горячую, с пылу с жару яичницу с пикантной ирландской колбаской, теплые ячменные лепешки с домашним вареньем и свежий благоухающий ирландский кофе.

— Кушайте на здоровье, — сказала старушка и, расставив перед ними тарелки, отошла к раковине.

Брайан и Шейла молча поглощали еду. На кухне царила мертвая тишина, которую нарушало лишь мерное тиканье часов с кукушкой, доносившееся из коридора. Брайан подмигнул Шейле. Все было превосходно: вкусная еда, как известно, поднимает настроение.

С чашкой горячего чая в руках Филомена Галлахер подошла к столу и, тяжело вздохнув, присела рядом с ними за стол.

— Вы, как я погляжу, туристы? — спросила она, в первый раз улыбнувшись гостям.

Видимо, теперь, исполнив свой долг, накормив их досыта, она решила, что можно позволить себе и поболтать. Эта леди явно принадлежала к числу тех, кто строго придерживается принципа «делу — время, потехе — час».

— Да, — кивнула Шейла, вытирая губы полотняной салфеткой. — Все было так вкусно, просто пальчики оближешь. И давно вы в этом бизнесе?

— В каком таком бизнесе?

— Я имею в виду — в ресторанном.

Старушка покачала головой:

— Нет у меня никакого бизнеса.

Брайан и Шейла уставились на свою собеседницу с нескрываемым недоумением.

— Но тогда почему… — начал Брайан.

Филомена нетерпеливо махнула тоненькой высохшей ручкой:

— Приготовить вам завтрак мне только в удовольствие. Ко мне на неделю приехал погостить внук. Он участвует в каком-то школьном проекте. Им дали задание опрашивать туристов, приезжающих в Ирландию. Не могу сказать, что эти самые туристы толпами разгуливают по нашей округе.

Да уж, это точно, подумал Брайан.

— А моя подруга-аптекарша просто обожает Кирана — иногда он помогает ей в аптеке. Вот она и посылает ко мне людей. Знает, что я отменная стряпуха. — Филомена рассмеялась. — Вчера, скажем, я подавала вечерний чай одной пожилой паре. Они катались верхом, а затем зашли в аптеку за спортивным бальзамом «Бен-Гей». Думаю, наши лавки показались им слегка жестковатыми. То-то они разозлились! И наотрез отказались отвечать на любые вопросы! А вы-то не возражаете, если мой внучек снимет вас на видео и немножко поспрашивает? — И, не дожидаясь ответа, она встала и медленно поплелась в сторону прихожей. — Ки-ран! — позвала она, исчезая за дверью. — Кира-а-ан!!!

Шейла и Брайан с тревогой взглянули друг на друга.

— Смотри, не болтай лишнего, — мрачно предупредил Брайан. — Нам сейчас только интервью не хватает начать раздавать, учитывая, что мы…

В кухню на всех парах ворвался худенький рыжий парнишка лет десяти с видеокамерой в руках.

— Э-ге-гей, Голливуд! — восторженно заорал он, нацелив на них объектив. Он напомнил Шейле другого хулиганистого мальчишку, который жил с ней по соседству в Бостоне и, слава богу, куда-то переехал, прежде чем они вступили в переходный возраст. Двадцать лет спустя она вышла за него замуж.

— Киран, успокойся сию же минуту, — приказала ему бабушка, вернувшаяся в кухню. — Может, желаете еще кофе? — обратилась она к гостям.

— Нет-нет, спасибо, — отказалась Шейла.

— Задавай свои вопросы, Киран. Людям скоро нужно ехать.

— Ладно, ба. — Киран уселся на лавку прямо напротив Шейлы и Брайана и снова нацелил на них объектив.

Вот оно, пагубное влияние телевидения, подумал Брайан. От камер нигде не скроешься. Даже в этой богом забытой глуши.

— Назовите себя, — потребовал мальчишка тоном полицейского инспектора.

Этот парень не промах, подумала Шейла и вежливо ответила:

— Я — Шейла. А это мой муж, Брайан.

— А фамилия?

— У нас обоих ирландские корни, потому мы так любим сюда приезжать.

Мальчишка даже бровью не повел, не услышав ответа. У него, очевидно, был заготовлен список вопросов, а выслушивать ответы не входило в его планы. В этом смысле он ничем не отличался от большинства взрослых.

— Чем вы планируете заняться в Ирландии?

Одной местной художницей, подумал Брайан.

Он прочистил горло и начал:

— Тем же, что и все… Любоваться живописными окрестностями, общаться с местными жителями, гулять. В Уотерфорде купим знаменитый уотерфордский хрусталь, может, съездим на острова Эйран и, разумеется, в Дублин. Угощение, которым потчевала нас твоя бабушка, было одним из самых приятных впечатлений в нашем путешествии.

— Бабушка готовит лучше, чем мама, — заметил Киран.

Филомена Галлахер самодовольно улыбнулась. Держу пари, что его мать — это не дочь, а сноха, подумала Шейла.

— Где ты живешь, Киран? — спросила она, попытавшись, заговорив о нем самом, направить беседу в нужное ей русло.

— В деревне неподалеку от Корка, — ответил он. — А вы?

— Лето мы любим проводить на курорте Кейп-Код в Массачусетсе.

— Я вас не об этом спросил.

— Киран, не груби.

— А кто тут грубит, бабушка? Училка сказала, что мы должны выяснить, откуда они приехали. Она не ответила на мой вопрос!

— Мы оба выросли в пригороде Бостона, — уступила Шейла. — Там часто идет снег. Держу пари, ты об этом не знал.

— Нет.

— Теперь будешь знать. Мы с Брайаном познакомились, когда были приблизительно в твоем возрасте. — Шейла натянуто рассмеялась. — Я возвращалась домой из школы, а он бросал в меня снежками.

— У вас есть дети?

— Нет. Пока нет.

— А чего вы ждете?

— Киран!..

— Извини, бабушка.

— Мы поженились не так давно, несколько лет назад. Я уверена, очень, очень скоро у нас появится малыш. Киран… Какое красивое имя, — елейным голоском пропела Шейла. — Если у меня будет мальчик, мы, может, назовем его в твою честь.

Но Кирану, впрочем, как и большинству мальчишек его возраста, было на это плевать.

— У вас были родственники в Ирландии, которые уехали в Америку?

— Да. Только это было очень, очень давно. Один из моих прадедушек приплыл в Нью-Йорк в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году. — Она повернулась к Брайану: — Если я не ошибаюсь, один из твоих прадедушек покинул Ирландию приблизительно в это же время?

— Не помню, — раздраженно буркнул Брайан.

Шейла состроила ему гримасу и повернулась к Кирану:

— Мы оба очень гордимся нашим ирландским происхождением. А теперь, к сожалению, нам пора идти. Так что времени осталось всего для нескольких вопросов.

Боже правый, подумала она, я говорю так, будто мы на пресс-конференции.

— Ой, погодите, я отберу самые лучшие, — заторопился Киран.

Филомена воспользовалась возможностью вставить словечко. Сейчас она совсем не походила на ту молчунью, которую они встретили, когда вошли.

— Мой сын тоже уехал в Америку, — гордо сообщила она. — И у него неплохо идут там дела, доложу я вам. Он живет в Нью-Йорке и просто обожает этот город! Конечно, я по нему очень скучаю, но он навещает меня по крайней мере два раза в год. — Она показала на фотографию на стене — молодой парень, женщина и двое маленьких ребятишек. — У него отличная работа. Слава богу, прошли те времена, когда наши ребята, уезжая в Америку, знали, что никогда больше не увидят стариков родителей. У нас даже была традиция: перед отъездом справлять по ним «американские поминки». Держу пари, вы об этом ничего не знали.

— Как это печально, — сказала Шейла. — Правда, это очень грустно. Мы вот переехали из Бостона в Феникс, так я и то скучаю по маме.

Брайан пнул ее под столом ногой.

— Ага! Попались! — завопил неугомонный Киран. Мальчишка схватывал все на лету. — Вы живете в Фениксе!

Этот парень — настоящий Коломбо, подумал Брайан.

— Киран, — сказала бабушка, — задавай последний вопрос.

— Вы богатые?

— Киран, прекрати немедленно!

— Ладно, ладно, прости.

Брайан встал:

— Мне очень неловко прерывать нашу увлекательную беседу, но у нас назначена встреча — мы должны присоединиться к одной туристической группе, которая направляется в Голуэй. Надо торопиться, иначе мы опоздаем. У нас день расписан по минутам.

Шейла тоже поднялась со своего места:

— Киран, нам очень понравилось отвечать на твои вопросы. Филомена, сколько мы вам должны? Мы чуть языки не проглотили, так все было вкусно.

— Нисколько. Это вы доставили нам удовольствие тем, что зашли к нам в гости, — решительно отрезала Филомена. — Фиона, аптекарша, сказала мне, что вы остановились в замке Хеннесси, верно?

— Верно. — Шейла насторожилась.

— Роскошное место, правда?

— Правда. — Шейла повернулась к двери и вдруг… застыла как вкопанная. На стене висела небольшая картина, судя по всему, написанная их художницей. Когда они вошли, она ее не заметила, а когда сели, картина оказалась у нее за спиной. Картина была как две капли воды похожа на ту, которую они отдали на аукцион, — идиллический ирландский пейзаж со столиком для пикника на переднем плане. Столик был накрыт изящной кружевной скатертью. В углу были нацарапаны инициалы автора — ее инициалы.

Филомена перехватила ее ошарашенный взгляд:

— Миленькая картинка, правда? Ее подарила мне одна знакомая. Она рисует кружева на всех своих картинах. Некоторые очень причудливые, вряд ли где сейчас увидишь такие. И знаете что? Она просто раздает их своим друзьям. Иногда я поддразниваю ее, что она вполне могла бы стать второй Бабушкой Мозес,[5] но она, на беду, слишком скромна.

Шейла кивнула:

— Эта картина просто чудо. Однако нам действительно пора. — Она протянула руку. — Миссис Галлахер, не могу выразить, как мы вам признательны за угощение. Ваше ирландское гостеприимство достойно всяческого восхищения. Надеюсь, когда-нибудь мы сможем вас отблагодарить.

— Может быть. Если у Кирана возникнут еще какие-нибудь вопросы, он позвонит вам в отель. Я-то знаю, он частенько слоняется в окрестностях замка и любуется им.

— Но я еще ни разу не был внутри! — встрял в разговор Киран. — Я хочу увидеть привидение!

— Киран, хватит! — строго приказала Филомена.

— Но я хочу его увидеть! Хочу взять у него интервью!

— Звоните нам, если что, — скороговоркой произнесла Шейла, и они с Брайаном быстро прошли к выходу и проворно забрались в машину. Усевшись на пассажирское сиденье, Шейла наконец перевела дух:

— Я просто отказываюсь в это верить! Одна из этих бесценных картин висит где-то в пыльном углу в этой прокопченной кухне! Да ее практически не видно между холодильником и дверью! А тут еще этот мальчишка!..

Брайан дал задний ход и выехал со двора, из-под колес во все стороны разлетались комки грязи.

— Я всегда тебе говорил, бесплатный сыр бывает только в мышеловке — в данном случае я имею в виду бесплатный завтрак. Хорошо хоть, что пацану так и не удалось выведать нашу фамилию. Мы должны как можно скорее забрать картины и сматывать удочки. Дермот не единственный на всем белом свете, кто понимает, насколько она талантлива. Интересно, у кого еще из местных висят дома ее работы? — Вырулив на шоссе, он резко прибавил скорость. — Давай-ка проедем мимо дома нашей подруги, просто убедимся, что адрес указан верно. Ее все равно не будет дома до четырех, но я уже начинаю нервничать. Ты ведь знаешь, как туда добраться, верно?

Шейла вытащила из сумочки бумажку с указаниями.

Минут через десять они подъехали к небольшому домику, приютившемуся в некотором отдалении от проселочной дороги в окружении нескольких деревьев.

— Из трубы идет дым, — заметила Шейла. — Я была уверена, что…

— Давай все-таки проверим, может, сегодня ее отпустили пораньше, — перебил ее Брайан.

Через минуту они уже стучали в дверь.

Им открыла запыхавшаяся Рафтери. На ней по-прежнему было серое форменное платье и белый фартук. Она была явно чем-то взволнована.

— Добрый день, Маргарет. Мы увидели дым из трубы и подумали, что вы уже вернулись домой, — объяснила Шейла. — Мы приехали, чтобы забрать наши картины.

— Можете забыть о них! Я только что изорвала их все в мелкие клочки! А сейчас они горят у меня в камине!

— Что-о?! — прорычал Брайан. — Мы же вам заплатили!

— Можете забрать обратно свои семь сотен евро! Я их уже приготовила! — Она повернулась к ним спиной и бросилась обратно в дом.

Брайан и Шейла ворвались в дом следом за Маргарет. Брайан ринулся к каминному очагу, откуда вырывались огромные языки пламени, пожирающие жалкие обрывки разорванных полотен. Прямо на его глазах бесценные творения свертывались в трубочки и превращались в пепел.

— Зачем вы это сделали?! — закричал он. — Зачем?!

— Не хочу, чтобы Мэй Рейли меня прокляла! И как я только посмела копировать ее уникальные кружева на своих работах! Это было неправильно! Говорю вам, неправильно! И вдобавок брать за них деньги! Это грех! А вам не следовало меня об этом просить. — Она вытащила из глиняной копилки скомканные купюры и бросила им в лицо. — Убирайтесь отсюда! Вон! — Взгляд Маргарет упал на кружку, украшенную фамильным гербом Рафтери, которую Шейла и Брайан недавно ей подарили. Подскочив к полке, она схватила кружку и яростно швырнула ее в огонь. Эта женщина вела себя как одержимая.

— Зачем вы нас обижаете? — сказала Шейла. — Эту кружку мы подарили вам от чистого сердца.

— Да? — вскрикнула Маргарет. — Когда я в ноябре повстречала вас в замке Хеннесси, то подумала: какая славная пара! Я рассказала вам, что сама придумала и нарисовала карикатуру для «Веселого забега», ту самую, что у вас на комоде. Я так обрадовалась, когда вы сказали, что она вам очень нравится. И тогда я решилась подарить вам одну из своих картин. А теперь… вы меня погубили!..

Брайан побагровел. Шейла испугалась: казалось, еще чуть-чуть и его хватит удар.

— Нам нужны ваши картины, — прошипел он срывающимся голосом. — А деньги нам ни к черту не нужны. У нас был уговор. А уговор дороже денег!

— А мне плевать на наш уговор!

При виде покрасневшего, растерянного, что-то невнятно бормочущего Брайана, неудачливого американского биржевого маклера, тщетно пытающегося найти общий язык со старой суеверной ирландкой, погрязшей в предрассудках, у Шейлы голова пошла кругом. Такое и в страшном сне не могло присниться. Они никогда не смогут расплатиться с Дермотом, и теперь-то он уж точно дознается, что они его надули. И не успокоится, пока не сотрет их в порошок.

И она сделала первое, что пришло ей в голову, чтобы обратить на себя внимание и попытаться вызвать сочувствие этой старой ведьмы.

Шейла сделала вид, что ей стало дурно, и упала на пол.

12

В своем маленьком уютном домике на берегу моря «крошка» и «солнышко» расслаблялись после трудов праведных — подолгу принимали душ, приводили в порядок волосы, потускневшие после долгого ношения париков и накладок, избавлялись от всех прочих следов «старческих» атрибутов. Завернувшись в купальные халаты, они обессиленно рухнули на свою роскошную кровать с пологом. Минувшей ночью оба не сомкнули глаз, и теперь, когда возбуждение от удачно прокрученной аферы начало понемногу спадать, они чувствовали себя совсем разбитыми.

— Надо признать, хоть все это и увлекательно, но страшно утомительно, — чуть слышно произнес Бобби. — Как бы мне хотелось сегодня вечером пойти в спортивный клуб и немного позаниматься! Но нам не следует слишком часто светиться в публичных местах.

Анна пожала плечами:

— Что делать? Скажи спасибо, что у нас есть возможность спокойно бегать по пляжу и вдоль утесов, а заодно любоваться ирландским морским побережьем. Ты только вспомни все эти классные спортзалы в отелях, в которых мы останавливались по всему миру. Ты и глазом моргнуть не успеешь, а мы уже будем тренироваться в одном из них.

— Для начала мы должны решить, куда отправимся дальше, — сонно пробормотал Бобби. Через некоторое время оба задремали. Проснувшись часика два спустя, оба по-прежнему чувствовали себя разбитыми. Они еще не вышли из того изматывающего полусонного состояния, которое делает людей раздражительными и несчастными.

— Хочешь, я испеку оладьи с голубикой? — зевая, осведомилась Анна.

— Почему бы и нет? Я с большим удовольствием наверну твоих фирменных оладушек. У меня уже слюнки текут.

Коттедж был небольшой, но очень уютный; перед покупкой его слегка подновили. Кухня, гостиная и холл составляли одну просторную комнату с большим каминным очагом. Анна прошла к кухонному столу, а Бобби включил телевизор. Она поставила чайник, вылила смесь для приготовления оладий в миску и хотела было залезть в холодильник за молоком и яйцами, как вдруг Бобби крикнул:

— Иди быстрей сюда!

Анна заторопилась к нему. На экране появилось изображение замка Хеннесси. Репортер докладывал с места событий о похищении старинной кружевной скатерти и о пожаре, который, судя по всему, был подстроен нарочно.

— Мы продолжаем следить за ходом развития событий, — сообщил он телезрителям и повернулся к своему коллеге: — Надеемся, что рано или поздно воры будут пойманы и…

Бобби отключил звук.

— Где чемодан, в котором лежит скатерть? — спросила Анна, с угрожающим видом уперев руку в бок.

— Я оставил его в машине.

— Надо внести в дом.

Бобби состроил недовольную гримасу. Он так уютно пригрелся на диване, а теперь вот нужно вставать и идти за чемоданом.

— Я попозже за ним схожу. Кому в нашей-то глуши взбредет в голову похищать чемодан из машины?

— Кому? Таким же проходимцам, как мы, — сказала Анна. — Тем, кто привык смотреть в оба, где что плохо лежит.

Недовольно ворча, Бобби нехотя поднялся. Он открыл дверь и вышел на улицу. Мгновение спустя он уже ворвался обратно:

— Ее там нет!

— Что?! — выдохнула Анна.

— Я пошутил. — Он повернулся и снова вышел на улицу.

— Хулиган! — пробормотала Анна с бешено колотящимся сердцем.

Недавно они с Бобби смотрели телепередачу о жизни в женской тюрьме. Унылое зрелище, ничего не скажешь. И в самом деле, кому захочется спать на жесткой двухъярусной койке? Или носить оранжевый комбинезон? Но самым печальным было то, что одну женщину осудили на восемь месяцев за кражу драгоценностей на сумму около пятнадцати тысяч долларов. Если подсчитать общую стоимость похищенных ими драгоценностей… получается, им грозит сто пожизненных заключений. И если кто-нибудь дознается, что они причастны к похищению кружевной скатерти из замка Хеннесси… Все, тогда им крышка.

Может, попытка испортить Джеку Рейли медовый месяц изначально была не очень удачной затеей? Ведь она не принесла им никакой ощутимой выгоды.

Наконец вернулся Бобби, расстегнул чемодан и вытащил скатерть.

— До чего же она красивая, — сказал он и начал бережно ее разворачивать. И вдруг весело присвистнул. — Как же это я раньше не догадался? Вот отличный подарок на День матери![6] Конечно, она слегка великовата для маминого обеденного стола, но я уверен, она что-нибудь придумает. — Бобби рассмеялся. — В случае чего, отнесет ее в зал для игры в бинго. Там столик как раз по размеру для этой скатерки. — И Бобби, ерничая, начал выкрикивать номера: — Бэ-двенадцать! Дэ-семьдесят пять!

— Не видать ей этой скатерти как собственных ушей! — резко оборвала его Анна. — Мы оставим ее в чемодане! Здесь! Навсегда!

Бобби поднял на нее удивленный взгляд:

— Какая муха тебя укусила? Не ты ли сама говорила, что нам следует ее продать? А насчет мамы я просто пошутил. Мы уже больше года в глаза друг друга не видели. — Он снова рассыпался своим невыносимым дробным смешком. — По-моему, она подозревает, что я — тайный агент ЦРУ.

Анна принялась энергично размешивать смесь для оладий.

— А что, по-твоему, она должна думать, учитывая наш образ жизни? Моя, например, уверена, что я вышла замуж за тайного советника по международным вопросам, и оставила работу визажиста, чтобы разъезжать с мужем по всему миру.

— Так оно и есть. — Бобби аккуратно положил скатерть на диван. — Даже не верится, что этой штуковине почти две сотни лет. Так ты не хочешь попытаться ее продать?

— Мы должны просто сжечь ее в камине, — ответила Анна, — чтобы избавиться от улики.

— Недаром я все порывался сразу выключить ту передачу о тюрьме, — пристально глядя на нее, сказал Бобби.

Анна вытащила из холодильника миску с голубикой, высыпала ее в тесто, смазала сковородку маслом. Через две минуты они уже сидели за столом. Перед ними стояли тарелки с дымящимися, с пылу с жару оладьями и чашки со свежим, только что заваренным чаем. С тех пор как они купили этот дом, оба пристрастились к чаю.

— Похоже, это лучшие оладьи, которые ты когда-либо пекла, — поддразнил ее Бобби, пытаясь разрядить атмосферу. Он щедро полил свою порцию ванильным сиропом и растопленным маслом и, подражая актеру из рекламного ролика, отломил вилкой кусок оладьи, положил его в рот и с преувеличенным восхищением энергично задвигал челюстями.

— Ой! Ой-ей-ей! — вдруг закричал он.

— Что такое? — испугалась Анна.

Бобби сунул пальцы в рот и вытащил небольшой камешек. Изо рта у него выпала коронка. Тихонько звякнув, она упала на край тарелки, а затем соскользнула вниз и утонула в сиропе. Теперь Бобби, уже не сдерживаясь, орал во все горло:

— А-а-а! Она треснула! — Бобби выловил коронку из сиропа и внимательно ее рассмотрел. — И от воздуха зуб так дергает! Господи, как больно!

— Боже мой! — Анна склонилась над мужем. — Это уже не зуб. Он скорей похож на клык! Они его так обточили, что остался один корешок! Тебе срочно надо к дантисту!

— И откуда только взялся этот чертов камень? — стонал Бобби, прижимая пальцы ко рту.

— Понятия не имею. Должно быть, я не заметила его в миске с голубикой.

Кружевная скатерть Мэй Рейли лежала на диване в противоположном углу комнаты. И где-то там, поблизости, стояла сама Мэй Рейли и ехидно улыбалась.

13

Родители Риган, Нора — известная писательница, автор остросюжетных детективов, и Люк — владелец нескольких похоронных бюро в Нью-Джерси, заканчивали поздний завтрак в «Нири», ирландском пабе на Пятьдесят седьмой Восточной улице, хозяином которого был их старинный приятель, Джимми Нири. Каждого, кто бы ни переступил порог его заведения, Джимми встречал с распростертыми объятиями. Он эмигрировал в Америку из Ирландии уже больше пятидесяти лет назад и по случаю открыл собственный паб, который вскоре сделался весьма популярным благодаря царившей здесь теплой, дружественной атмосфере и вкусной домашней стряпне.

Стоял чудесный весенний полдень. Сегодня на завтрак были приглашены Дон и Крис Рейли, двоюродные братья Люка, вместе со своими женами, Элен и Мэриан. Они приехали на свадьбу Джека и Риган и задержались на несколько дней в Нью-Йорке — походить по магазинам, посмотреть шоу, да и просто отдохнуть. Завтра они уже вылетают домой. Дон и Элен жили в Филадельфии, а Крис и Мэриан недавно переехали в Неаполь, штат Флорида.

Уютно устроившись на обитом кожей диване за угловым столиком, они перемывали косточки бесчисленным родственникам Рейли, присутствовавшим на церемонии бракосочетания, и отпускали шуточки по поводу суматошной недели, которая выдалась у Риган накануне свадьбы, когда было похищено ее свадебное платье.

— Бедняжка в полной мере заслужила право отдохнуть по-человечески. Она давно не подавала о себе вестей? — спросила Элен.

— Отсутствие новостей — тоже хорошая новость! — ответил Люк, поднимая руку. — Я знаю, Нора мечтает поболтать с Риган, но можете быть уверены, она в надежных руках.

— Я обожаю Джека! — воскликнула Мэриан. — Мне срочно надо найти такого же парня для моей Сьюзан.

— Каждый вечер я благодарю Бога за то, что он послал нам такого зятя, — улыбаясь, сказала Нора и открыла сумочку, чтобы достать салфетку.

— Смотри не переборщи с похвалами, а не то сглазишь, — съязвил Люк.

— А я и не перебарщиваю, — сказала Нора, удивленно округлив глаза. Из открытой сумочки донесся писк сотового телефона. — Обычно я не разговариваю по мобильному в ресторане, — сообщила она, — но сегодня, в виде исключения, я только одним глазком погляжу, не моя ли это дочка. — Она посмотрела на определитель. — Номер не определяется. Я быстро отвечу и, если это не Риган, скажу, чтобы перезвонили. — Она поспешно схватила телефон, повернулась лицом к стене и прижала свободную руку к уху, чтобы лучше слышать.

— Алло. — Она старалась говорить как можно тише.

— Мама!

— Риган! Как ты там, дочка?

— Я всегда знал, что ирландцы — экстрасенсы, — сказал Дон, откидываясь на спинку стула. — Не иначе как Риган догадалась, что мы сейчас о ней говорили.

— Тогда, получается, я тоже экстрасенс, — прошептала Элен. — Я только что спросила, давно ли она звонила.

— С нами все в порядке, — заверила Риган Нору. — Я просто хотела рассказать тебе о том, что тут у нас происходит, а то вдруг ты невзначай уже узнала об этом от кого-то другого…

— О чем? — переспросила Нора.

— О пожаре, который случился вчера ночью в замке Хеннесси…

— Боже правый!

Риган рассказала Норе обо всем, что случилось с тех пор, как они прибыли в замок, однако о своем ночном видении предпочла умолчать.

— Сейчас мы едем в Голуэй. Сегодня вечером мы ужинаем у Джеральда… Мам, у меня тут проблемы со связью. Не переживай. Я перезвоню тебе, как только смогу. Мне бы очень хотелось сказать пару слов папе… — И связь оборвалась.

— Риган? — с надеждой обратилась к дочери Нора. Но в трубке царило гробовое молчание. Нора закрыла крышку аппарата.

— Что же она, не захотела поздороваться со своим старым добрым папочкой? — спросил Люк. — Стоит мне вспомнить о чеке, который я выписал ей на роуминг, у меня до сих пор сердце кровью обливается.

Все дружно рассмеялись.

— А когда я выписывал чек на роуминг после свадьбы нашей Мауры, у меня чуть инфаркт не случился, — страдальчески морщась, поддержал его Дон.

Эти болтуны и словечко не дадут вставить, с нежностью подумала Нора.

— Риган очень хотелось с тобой поговорить, — обратилась она к Люку, — но у них там проблемы со связью.

— Они сейчас где-то в центре страны, да? — уточнила Мэриан.

— Да. А что она мне рассказала! Это просто невероятно!

К их столику подошел Джимми Нири, знавший Риган еще с детства.

— Ну что, Нора, как я понял, ты только что разговаривала с Риган? Как там поживает наша девочка у меня на родине? — шутливо осведомился он с певучим ирландским акцентом. — Держу пари, она неплохо проводит время.

— Джимми, если ты и в самом деле хочешь это услышать, лучше присядь.

— Что случилось? — с тревогой спросил он и, не оборачиваясь, протянул руку за стулом, стоявшим у соседнего столика.

Нора слово в слово передала ему все последние новости:

— Так что теперь, получается, ей выдался рабочий медовый месяц.

— Вот это да-а… — с озадаченным видом протянул Джимми. — А как, по-твоему, эти воры пронюхали о том, что они приедут туда?

Нора взглянула на трех представителей клана Рейли — своего мужа и его двух братьев:

— Они просто теряются в догадках. Но рассчитывают на помощь кузена Джеральда в Голуэе.

Дон расхохотался:

— Если кто и знает Голуэй, как свои пять пальцев, так это наш Джеральд. Правда, Люк?

— Да уж, это точно.

— Джеральд — просто душка! — сказала Мэриан. — Когда мы ездили в Ирландию, он все нам показывал. Он там знает всех и вся. Будто он — сам мэр, ей-богу! Да и язык у него неплохо подвешен.

Лицо Люка на какой-то момент посерьезнело.

— А как тебе показалось, она держится молодцом, наша Риган?

— Конечно, — успокоила его Нора. — Как обидно, что, вместо того чтобы отдыхать в этом прекрасном замке, Риган и Джек сейчас на всех парах мчатся в Голуэй, чтобы распутывать это дело с поджогом и кражей скатерти.

Люк почувствовал некоторое облегчение, однако ему казалось, что Нора что-то недоговаривает.

— Нора, что еще она тебе сказала?

Нора вскинула брови:

— Ходят слухи, будто дух кружевницы, которая двести лет назад сплела ту скатерть для Хеннесси, опять появился в замке.

— Что за замок без привидения! — воскликнул Крис. — Это поддерживает атмосферу таинственности.

Нора улыбнулась такой загадочной улыбкой, которой могла бы позавидовать сама Джоконда:

— Все дело в том, что ее имя… Рейли.

На мгновение вся компания оцепенела, лишившись дара речи. Но только на мгновение. Крис поднял свой стакан:

— Это означает лишь, что она очаровательна! Так выпьем же за привидение по имени Рейли! А как ее зовут?

— Мэй.

— Так выпьем еще и за то, чтобы нашлась ее бесценная скатерть, и да упокой, Господи, ее душу, а также за то, чтобы Риган и Джек снова смогли беззаботно наслаждаться своим медовым месяцем, чего они, безусловно, заслуживают!

Нора улыбнулась, когда все присутствующие сдвинули враз свои полупустые стаканы, но на душе у нее кошки скребли. Кто знает, какой номер способны выкинуть эти проходимцы, если им станет известно, что Джек за ними охотится?

Люк положил ладонь на руку жены:

— Не волнуйся, дорогая. Риган и Джек не пропадут.

— Спасибо, милый. Я ни секунды в этом не сомневаюсь.

14

Риган со стуком захлопнула крышку сотового телефона.

— «Перезвоните позже»! — возмущенно пробормотала она.

— Ну, как восприняла новости твоя мама? — спросил Джек.

— Держу пари, она не восторге от того, что я ей рассказала, но, по-моему, она уже начинает привыкать к подобным звонкам.

Джек улыбнулся:

— Она же знает, что теперь ты со мной. С какой стати ей особенно волноваться?

Ни для кого не было секретом, что Нора просто души не чает в зяте.

— Не сотвори себе кумира, — процедила Риган с деланым возмущением.

Риган и Джек, сидя в небольшой, взятой напрокат машине, направлялись в Голуэй. Перед тем как покинуть замок, они еще раз побеседовали с Лайэмом, чтобы выяснить кое-какие детали относительно ноябрьского забега.

— В Голуэе ежегодно устраивают несколько массовых забегов, в которых участвует тьма народу, — сообщил им Лайэм. — Но этот забег был особенным, скорее… ну как вам сказать… шуточным, чем серьезным. Все это затеял парень по имени Рори Донован. Он владелец небольшого спортзала, который называется «Будь здоров». Он решил привлечь как можно больше народу к здоровому образу жизни. В Голуэе его прозвали «Тренер». Уверен, он будет рад с вами побеседовать.

Риган тотчас позвонила в спортзал и оставила сообщение для Рори. Девушка, снявшая трубку, заверила ее, что Рори сразу же перезвонит ей, как только закончит заниматься с «одним стариканом».

Не успела Риган положить телефон в сумочку, он снова затрезвонил.

— И как только мы умудрялись обходиться без этих штуковин до того, как их придумали? — сказала она, открывая крышку аппарата.

— Это Рори Донован, я звоню вам по вашей просьбе.

— Спасибо, что перезвонили. — И Риган в двух словах объяснила ему ситуацию.

— Так вы думаете, в моем забеге участвовали преступники? — осведомился Рори пытливым дружелюбным тоном. — Что ж, по крайней мере, они стремятся к здоровому образу жизни. А это уже хорошо.

— Ну, это с какой стороны посмотреть… — возразила Риган. — Мы бы предпочли, чтобы они занимались физическими упражнениями на тюремном дворе.

Рори рассмеялся:

— Не сомневаюсь. Некоторые заключенные, когда попадают за решетку, и в самом деле обретают неплохую физическую форму. А что? У них масса свободного времени, и к тому же физические упражнения отлично помогают снять стресс. Моя цель в жизни — приобщить людей во всем мире к здоровому образу жизни. Я подаю им личный пример, а им только остается выкроить для этого время!

— Вы абсолютно правы, — согласилась Риган. По правде сказать, ей с трудом верилось, что она обсуждает с незнакомым человеком уровень физической подготовки заключенных. — Мистер Донован, если вы не возражаете…

— Рори. Я не какая-нибудь важная птица. Просто Рори.

— Хорошо. Рори так Рори. Мы с мужем не исключаем возможность, что пара, которую мы разыскиваем, действительно принимала участие в вашем состязании. И вполне вероятно, что сейчас, пока мы с вами беседуем, они бродят где-то по Голуэю. Так вот, не могли бы мы с вами встретиться ненадолго, чтобы задать несколько вопросов о забеге?

— Разумеется! Ведь это моя гордость! Воплощение моей мечты! В прошлом году этот забег стал своего рода первой ласточкой, поскольку мы впервые попытались организовать по-настоящему веселый забег. Конечно, не обошлось без недочетов, но в этом году мы непременно их учтем. Вот, скажем, на финише явно не хватило чаю и бутербродов.

Риган поймала себя на том, что сочувственно кивает.

— Вы можете быть у меня примерно через час? Успеете? — спросил Рори.

— Успеем, — ответила Риган. — Большое вам спасибо. Какой у вас адрес? — Она выхватила из сумочки небольшой блокнотик и записала указания Рори. — До встречи!

Отключив телефон, Риган заметила:

— Этот Тренер и в самом деле в отличной форме.

Джек повернул за угол и резко нажал на тормоз.

Немолодой пастух в толстых резиновых сапогах не спеша переводил через узкий проселок свое стадо. Его изборожденное морщинами лицо выдавало человека, с малых лет привыкшего к тяжелому физическому труду на свежем воздухе. Увидев машину, он небрежно помахал сидящим в ней пассажирам, но было ясно, что он и не думает поторопить своих вальяжных коровушек.

— Все нормально, дружище. — Джек закивал головой и помахал ему в ответ. — Мы тоже никуда не торопимся.

— Корова, переходящая дорогу, в этой стране приравнивается к красному сигналу светофора, — с усмешкой сказала Риган.

— О-очень длинному красному сигналу, — протянул Джек, наблюдая за тем, как коровы одна за другой неторопливо проплывают мимо.

Риган посмотрела в сторону небольшого фермерского домика, видневшегося чуть поодаль. Входная дверь располагалась в каких-то нескольких футах от дороги. На окнах висели кружевные занавески. До чего же красивы эти кружева, подумала Риган. Здесь, в Ирландии, они никогда не выйдут из моды. И что уж такого особенного в этой легкой изящной ткани? В чем секрет ее непреходящего успеха? По злой иронии искусство кружевоплетения сделалось популярным в Ирландии во времена Картофельного голода,[7] когда женщины, чтобы не умереть, были вынуждены любым способом зарабатывать на хлеб. А Мэй Рейли сплела свою знаменитую скатерть за двадцать лет до этих трагических событий.

Если бы мы вчера не поленились выкроить несколько минут и поднялись в музей, чтобы посмотреть на ее работу…

Когда последняя корова в процессии вразвалочку преодолела дорогу, Джек нажал на газ и провозгласил:

— Аллилуйя!

Дождя не было, но по серому небу плыли низкие унылые облака. По обе стороны дороги расстилались необозримые изумрудно-зеленые луга, на которых то там, то сям возникали одинокие каменные домики и фермерские постройки. В мгновение ока они проскочили крошечную деревушку; на единственной улице им повстречались три человека. Через минуту они уже снова мчались через поля.

Наконец дорожные знаки возвестили о том, что они приближаются к Голуэю — «средневековому городу, который недавно пережил истинное возрождение, став настоящей культурной столицей Ирландии. Благодаря студентам из университета произошел ощутимый прирост населения; немалую роль в этом сыграли также юные дарования, которых привлекают ирландский национальный театр, музыка, танцы, спортивные мероприятия, равно как и изобилие пабов. Это прекрасный древний город, в котором размеренная, неторопливая жизнь сочетается с бьющим ключом весельем и на мощеных улочках которого ни днем ни ночью не смолкают музыка, смех и веселые разговоры». Эту оптимистическую цитату Риган вычитала в путеводителе.

По словам Рори, его спортзал был расположен в нескольких кварталах от центра. В начале второго Риган и Джек добрались до небольшого безликого здания, одиноко возвышавшегося посреди унылого пустыря. На табличке над входной дверью было написано большими буквами: «Будь здоров». Джек поставил машину на посыпанной гравием автостоянке.

— Ну-с, пришло время выяснить, чем нас порадует Тренер Рори, — сказал он, выходя из машины.

Стеклянная дверь вела в скромный холл. За стойкой их встретило юное создание весьма примечательной внешности: с розовыми, торчащими в разные стороны волосами и глазами, густо подведенными черным карандашом. На обеих руках позвякивали бесчисленные браслеты

— Хотите стать членами клуба? — спросила эта фея, энергично полируя ногти пилкой.

— Нет, — ответил Джек. — У нас деловая встреча с Рори Донованом.

Фея, казалось, нимало не огорчилась по поводу того, что они не выразили желания стать членами клуба.

— Пройдите вон в ту дверь, — сказала она, взмахнув пилкой. — Он где-то в спортзале.

— Спасибо.

Спортзальчик был совсем небольшой и какой-то неопрятный. Риган сразу вспомнились мрачные полутемные спортзалы из кинофильмов про бокс. В соответствии с голливудскими представлениями о жизни тебе никогда не стать настоящим чемпионом, если ты занимаешься в современном, хорошо освещенном спортзале со стенами, выкрашенными в приятные пастельные тона, и полами, выстланными мягкими удобными матами. А здесь унылые серые стены и рассохшийся деревянный пол напомнили Риган спортзал, который она посещала в младшей школе. Оборудование было самое элементарное: вдоль одной стены выстроились кардиотренажеры, вдоль другой — силовые. Одна стена была зеркальной. В зале пыхтело человек двенадцать; ни один из них не мог похвастаться ни атлетическим телосложением, ни ярким спортивным костюмом.

Риган это пришлось по душе. В этом было что-то… настоящее. И запах здесь был какой-то особенный, заряжающий энергией.

Высокий мужчина в спортивных трусах и футболке прибавлял вес на тренажере, за которым с потерянным видом сидел паренек.

— Сделай восемь раз, потом передохни, а затем еще восемь, — сказал он парню.

— Спасибо, Тренер.

— А вот и он, — прошептал Джек на ухо Риган.

Заметив Риган и Джека, мужчина двинулся к ним навстречу, на ходу протягивая руку. У него были вьющиеся каштановые волосы до плеч и пронзительные ярко-зеленые глаза; лет ему, как показалось Риган, было чуть за сорок. Он был подтянутый и сухопарый, но с накачанными мускулами на руках и ногах, что поневоле натолкнуло Риган на мысль о смешном пучеглазом морячке Поупае.[8]

— Рори Донован. Мы можем поговорить у меня в кабинете.

Риган и Джек проследовали за Рори в крохотную комнатенку без окон, где почти все место занимал металлический письменный стол. Как на нем, так и на всех остальных поверхностях были разбросаны бумажки и фотографии, на которых красовались участники того самого «Веселого забега». Позади стола висела большая карикатура в рамке: бегуны, устроившие кучу-малу на финишной линии. Экстравагантная рыжеволосая дамочка весьма сексапильной наружности в толпе зрителей нагнулась вперед и с непередаваемым изяществом вытирала кружевным носовым платочком вспотевший лоб одного из участников забега.

— Это и есть та самая карикатура? — спросила Риган, в то время как Рори вынимал из угла пару складных стульев.

— Ага. Смешная, правда? Даже, на мой взгляд, чересчур. — Он помолчал, склонил голову набок и поднял бровь.

— Остроумная, — согласилась Риган.

— Даже слишком, — повторил он, заканчивая раскладывать стулья. — Я объявил конкурс на лучшую карикатуру в местной газете. Там было сказано, что придумавший самый удачный логотип для забега получит приз — двести евро. Картинку прислала одна женщина. Я никогда с ней не встречался. — Рори показал на написанную маслом картину на задней стене. — А это она прислала мне в качестве подарка, после того как я выслал ей чек. Она была так счастлива, что выиграла конкурс, но ни за какие коврижки не захотела предавать своё имя огласке. Я пошел навстречу ее пожеланиям.

Риган и Джек повернули головы и были поражены необычной, завораживающей взгляд картиной, запечатлевшей туманный ирландский пейзаж: покатые холмы, домик с соломенной крышей, стоящий чуть в отдалении, и три коровы на лугу, собравшиеся под большим кружевным зонтом.

— Интересная картина, — сказала Риган. — А пейзаж… Он просто великолепен. В нем есть что-то неземное. Но вместе с тем он, как бы это сказать… немного эксцентричен.

— Я говорил ей, что кружевной зонтик — это уж слишком, хотел даже сказать, что это смешно, нелепо, но не смог, постеснялся. Предлагал организовать выставку ее работ здесь, в спортзале, но она отказалась наотрез. — Рори уселся за стол. — Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо. — Риган и Джек заняли свои места. — Вы хозяин этого спортзала? — спросила она.

Рори кивнул:

— Раньше я жил в Дублине, у меня была хорошая работа, и вдруг три года назад случился сердечный приступ. Мне тогда было сорок два, и я весил на шестьдесят фунтов больше, чем сейчас. Шестьдесят фунтов! Для меня это был первый звоночек. Я бросил все, переехал в Голуэй, начал тренироваться и бегать трусцой, а потом решил, что должен помочь другим людям. Я-то знаю, каково это — в сорок лет превратиться в полную развалину.

— Мы оба занимаемся в спортзале не меньше трех раз в неделю, — доложил Джек тоном прилежного ученика.

— Могли бы и не говорить: на вас посмотришь и сразу догадаешься, — отозвался Рори.

Еще один поклонник дедуктивного метода, подумала Риган. Хорошо еще, в сыщики не подался.

— Часто людям не хватает мужества, чтобы сделать первый шаг, либо у них отсутствует стимул, и в таком случае им необходим толчок, как это произошло со мной. Мне бы хотелось помочь им сделать этот первый шаг и начать заниматься. Я стараюсь, чтобы мой спортзал не отпугивал людей. Сами знаете, бывают такие заведения: входите и видите, что все вокруг блестит, а клиенты выглядят так, будто с рождения занимались бодибилдингом. Большинство нормальных людей совсем не такие. И что же? Они поворачиваются и отправляются в ближайший паб. Я нарочно сделал так, чтобы мой спортзал выглядел именно так, как он выглядит. Вроде того, в котором занимался Рокки — ну, знаете, его еще играет Сильвестр Сталлоне, — прежде чем стать знаменитым боксером.

Я попала в самую точку, усмехнулась про себя Риган.

— Расскажите нам о «Веселом забеге», — попросила она.

Тренер сразу заулыбался и закивал с нескрываемым удовольствием:

— Мне до сих пор не верится, что нам это удалось. Теперь повсюду организуют массовые забеги. И в них принимают участие даже серьезные спортсмены. Мне хотелось, чтобы мой забег, как и спортзал, не отпугивал, а привлекал как можно больше людей. Я назначил его на выходные, подгадав к нью-йоркскому марафону. Там, в Нью-Йорке, состязаются серьезные бегуны, а участие в марафоне принимают чуть не тридцать тысяч человек. Я сказал тем, кто ни разу в жизни не ступал на беговую дорожку, что наш забег — это первая ступенька на пути к настоящему марафону, и решил, что нам необходим свой шуточный логотип. Но я не умею рисовать, почему и возникла идея объявить конкурс.

Джек подался вперед:

— Сколько человек принимало участие в забеге?

— Четыреста сорок семь, плюс-минус несколько человек.

— И все они зарегистрировались?

— Большая часть — да. Некоторые сделали это утром перед забегом, кто-то присоединился прямо на старте. Мы не хотели проявлять излишнюю строгость, потому что весь смысл в том, чтобы как можно больше людей участвовало в забеге. Но в одном мы были непреклонны: картинки выдавали только тем, у кого был порядковый номер и кто был должным образом зарегистрирован. Надо признать, нам едва их хватило. Нужно было заказать больше!

Риган почувствовала, как у нее тяжело застучало в висках.

— Это отличная новость! — обрадованно сказала она.

— А вы можете раздобыть для нас список участников? — спросил Джек.

— Нет проблем! — Рори окинул Джека проницательным взглядом. — Эта парочка имеет на вас зуб. Я угадал?

Джек неопределенно махнул рукой:

— Да, я думаю, вы правы.

— Бьюсь об заклад, это ирландцы. — Рори расхохотался. — Позвольте, я распечатаю вам этот список. — Он включил компьютер, нашел нужный файл и, отпечатав две копии, протянул по экземпляру Риган и Джеку.

— Я лично знаком практически со всеми, кто есть в этом списке, и разрази меня гром, если кто-нибудь из них окажется похитителем драгоценностей, за которым по всему миру охотится полиция.

— Джейн и Джон Доу должно быть лет под пятьдесят, — сказал Джек. — Давайте для начала вычеркнем из списка всех тех, кто намного моложе или старше.

— Так, посмотрим, — сосредоточился Рори. — Колин Адамс. Можете смело ее вычеркивать. Ей около двадцати пяти. После рождения ребенка бедняжка сильно поправилась и никак не могла сбросить вес, так что она с удовольствием согласилась принять участие: бежала, толкая впереди себя коляску с малышом. Со стороны это выглядело так потешно! А теперь эта девушка в отличной форме. С тех пор ей удалось сбросить десять килограммов!

Такими темпами мы проваландаемся здесь до вечера, подумала Риган.

— Билли Макфадден, — продолжал Рори. — Наглый самонадеянный типчик лет двадцати. В самом начале забега он шлепнул по мягкому месту своего менее тренированного товарища, когда тот зазевался на старте, а потом пулей сорвался с места и помчался как ветер. Одним словом, палец в рот ему не клади.

Риган видела, что Джек из последних сил пытается держать себя в руках.

— Если бы мы могли быстро пробежать список… — мягко прервал он Рори. — Супруги Доу на вид ничем не примечательная пара средних лет. В том, что касается камуфляжа, они настоящие асы, так что мы даже не знаем, какой у них был цвет волос, когда они участвовали в забеге, и какие меры они приняли, чтобы изменить внешность. Мы можем только предположить, что в тот день они могли изображать пожилую пару. Я вижу, в конце списка фамилии повторяются. Можно ли как-то проверить: эти люди женаты или проживают по одному и тому же адресу?

Через двадцать минут список сократился до пяти супружеских пар, с которыми Рори не был знаком лично, — все они зарегистрировались утром в день забега. Рори застучал по клавиатуре и посмотрел на монитор:

— Одна парочка записалась чуть ли не в последнюю минуту, но их подписи невозможно разобрать. И адрес они тоже не указали. — Он поднял взгляд на Джека и Риган. — Забег должен был вот-вот начаться, и все торопились занять места на старте.

— Это вполне могут оказаться те, кого мы разыскиваем, — заметил Джек, не скрывая досады. — Маловероятно, чтобы они указали свои настоящие имена. А что вы можете сказать по поводу других четырех пар, которые тоже зарегистрировались в последнюю минуту?

Рори снова застучал по клавиатуре.

— Одна пара останавливалась в отеле «Голуэй бэй».

— Это тоже могли быть они, — нетерпеливо сказала Риган. — Как их зовут?

— Шейла и Брайан О'Ши.

— О'Ши?! — не веря собственным ушам, переспросили Риган и Джек.

Рори поднял на них удивленный взгляд:

— Вы что, знакомы?

— В замке Хеннесси проживает одна супружеская пара, Шейла и Брайан О'Ши. Мы познакомились с ними прошлой ночью, когда в отеле случился пожар и нас попросили выйти на улицу. Они сказали, что живут в Штатах, у них собственный бизнес по продаже ирландских сувениров. Это никак не могли быть преступники, — сказала Риган.

— Мы видели их сегодня утром, — объяснил Джек, обращаясь к Рори. — Джейн и Джон Доу в это время уже покинули отель. — Он повернулся к Риган: — Мы непременно должны поговорить с Брайаном и Шейлой.

— Как насчет оставшихся трех пар? — спросила его Риган.

— Ни одна из них не указала адреса. Но я распечатаю для вас их имена. Так… Донна и Имон Бирн, Джози и Джо Каллен, и Линда и Брэд Томпсон.

— Они вполне могли выдать себя за туристов, — заметила Риган. — Что ж, по крайней мере, теперь у нас есть с чего начать. Кто в тот день регистрировал участников вашего мероприятия? Думаю, нам не помешает с ним побеседовать. Кто знает, может, он запомнил этих людей в лицо?

— Этим занималась Клара.

— А кто это — Клара? — спросила Риган.

— Девушка, которая сидит за стойкой.

Приехали, расстроилась Риган, не сомневаюсь, эта розоволосая красавица — просто кладезь информации.

— Мы обязательно побеседуем с ней, — сказала она. — Мы сегодня приглашены на ужин к моему кузену Джеральду. Здесь, в Голуэе, он ведет ночную программу на радио.

— Джеральд Рейли! — вскричал Рори. — Ну конечно, мы с ним не раз встречались. У него отличная передача. Сколько раз я пытался затащить его к себе в спортзал, но он упрямец, каких свет не видывал! А ему просто необходимо заниматься!

— Вот как, — нахмурилась Риган. — Признаться, мы уже несколько лет не встречались.

— Да нет, выглядит он нормально, — успокоил ее Рори. — Но сам признает, что совсем не уделяет времени физической подготовке. Передайте ему, чтобы он непременно ко мне зашел. Мне надо с ним серьезно поговорить.

— Передам, — пообещала Риган. — И обязательно покажу ему ваш список.

— Извините, что так и не смог толком вам помочь. — Рори развел руками.

— Да нет же, вы очень нам помогли! — с жаром возразила Риган. — Этот список для нас просто клад.

— Вы и вправду очень нам помогли, — поддержал ее Джек, протягивая Рори свою визитку с номером мобильника. — Возможно, нам снова потребуется ваша помощь, и тогда мы вам позвоним. Но если вдруг вы что-нибудь вспомните — что-то необычное о ком-нибудь из участников забега, — пожалуйста, дайте нам знать. Мы вам очень признательны. Вы и представить себе не можете, какую неоценимую помощь нам оказали.

Когда Риган и Джек уже выходили из кабинета, Риган вдруг обернулась и сказала:

— Да, Рори, чуть не забыла. У вас случайно не осталось лишней картинки с забега?

Рори так и просиял, открывая ящик своего письменного стола.

— Ну конечно, о чем речь! — Он протянул ей картинку. — Нет, правда, она слегка переборщила? Вы согласны?

15

Маргарет и Брайан бросились к Шейле, которая без чувств распростерлась на холодном каменном полу. Глаза ее были закрыты. Маргарет встала на колени и оттянула ей веко:

— Никакой это не обморок, и вы прекрасно это знаете, — язвительно проговорила она. — Чашечка крепкого чая живо поднимет вас на ноги. А потом вы оба уберетесь отсюда. Вы — мои гости, и я должна хотя бы вид сделать, что вам рада. У нас в Ирландии так принято, иначе… жди большой беды. — С этими словами она поднялась на ноги и отправилась на кухню.

Брайан стоял на коленях рядом с Шейлой и держал ее за руку. Склонившись к ней, он прошептал:

— Прости, но даже в школьной самодеятельности ты и то играла гораздо убедительнее. Теперь нам нужно попробовать иную тактику. — Потянув ее за руку, он помог ей подняться.

— У меня действительно кружится голова, — возразила она, вставая и пытаясь удержать равновесие.

— Детка, если бы ты только знала, что творится у меня в желудке, — печально отозвался Брайан, поглаживая себя по животу огромной пухлой рукой с мясистыми пальцами, на одном из которых до сих пор красовалось кольцо, которое ему вручили еще в колледже, когда его команда одержала победу в футбольном матче.

— Могу я хоть раз в жизни почувствовать себя плохо, без того чтобы ты тоже не начал ныть? — с раздражением буркнула Шейла, оглядываясь вокруг.

Домик, в котором жила Маргарет, был темный, с голыми каменными стенами, простой грубой мебелью и несколькими подковами, висящими на стенах. Каминный очаг, в котором сгорели картины, казался непомерно большим в сравнении с остальными предметами обстановки. Огонь уже угасал, сделав свое черное дело и уничтожив великие полотна, и в комнате становилось прохладно. На столике у стены стоял небольшой телевизор. Комната была точь-в-точь такой, как изображают в рекламных проспектах типичный интерьер деревенских домов.

— Мне бы присесть, — сказала Шейла.

Они уселись на узенький диванчик. Все складывалось так, что впору было повредиться в рассудке. Деньги, которые дал им Дермот, они вбухали в Шейлин «развивающийся» бизнес по продаже ирландских сувениров. Неподалеку от Феникса у них был склад, битком набитый всевозможными безделушками: цепочками, брелоками и тарелками, расписанными столь древними ирландскими фамилиями, что коренной ирландец пришел бы в недоумение. Супруги были уверены: перед Днем святого Патрика, покровителя Ирландии, их сувениры начнут раскупать, как горячие пирожки, и они сорвут порядочный куш. Однако надежды так и не оправдались.

В глубине души Брайан во всем винил жену. Они вложили все деньги в ее бизнес. Это она заварила всю эту кашу.

А Шейла думала, что, если бы муж был до конца откровенен в тот вечер, когда состоялась благотворительная акция, и не соврал бы Дермоту о том, откуда у них эта картина, они никогда не попали бы в этот переплет.

Вскоре Маргарет вернулась в комнату, неся в руках поднос, уставленный чайной посудой. Там были три чашки, ложки, блюдца, чайник, молочник и сахарница. Она что-то бормотала себе под нос.

— Вы так добры, — робко пролепетала Шейла. — По правде сказать, я очень расстроилась…

— Расстроились! — фыркнула Маргарет, разливая чай. — Я же вернула вам все деньги. Чем же вы недовольны? Ведь не вас преследует призрак Мэй Рейли.

Да, но нас преследует дьявол во плоти по имени Дермот Финнеган, подумал Брайан. А он даст сто очков вперед любому призраку.

— Мэй Рейли? — переспросила Шейла. — А с какой стати, собственно, ей вас преследовать?

— Это я виновата в том, что ее скатерть украли!

— Что? — удивленно переспросил Брайан. — Ее украли? Когда?

— Вы что, с луны свалились? Разве вас не было в замке сегодня утром?

— Мы уехали очень рано. В вестибюле творилось что-то невообразимое: шум, гам, суета, и мы не стали даже останавливаться, чтобы выяснять, в чем дело. — Брайан помолчал. — Нам так хотелось поскорей забрать картины…

— Лучше не злите меня! — огрызнулась Маргарет, с шумом прихлебывая чай. — Я отвечаю за порядок в музее реликвий. Вчера вечером я заметила, что с замком на входной двери что-то не так. Мне надо было сразу же об этом доложить! Полагаю, когда охранники запирали дверь, то не обратили на это внимания. А потом, ночью, кто-то стянул скатерть. Скорее всего, в ту самую минуту, когда мне приснилось, что у меня выпал зуб.

— Вам приснился кошмар? — сочувственно спросила Шейла.

— Если снится, что у тебя выпал зуб, это значит, что ты скоро умрешь. Или кто-нибудь из твоих близких! Когда сегодня утром я пришла в замок и узнала, что скатерть похищена, я поняла, что дни мои сочтены! Мэй Рейли не успокоится, пока не сведет меня в могилу!

— Я уверена, она не станет этого делать, — заверила ее Шейла.

— А вам почем знать? Она на меня очень разозлилась. Я копировала узоры ее кружев на всех своих картинах: они точь-в-точь такие, как на той украденной скатерти.

— Да вы что?

— Вы же видели ее скатерть в замке. Неужели вы не заметили, что кружевной узор тот же самый, что на картине, которую я вам подарила?

— Нет, — ответил Брайан.

Теперь у него по-настоящему разболелся живот.

— Тогда вы просто невнимательно смотрели. Я-то думала, вы без ума от моей картины! Ведь на всех моих работах повторяется один и тот же узор: не какие-нибудь там трилистники, «визитная карточка Ирландии», давным-давно всем намозолившие глаза, или пошленькие цветочки, а маленькие изящные замки. Это был ее узор. Она придумала и сплела его специально для замка Хеннесси. Моя покойная матушка предупреждала меня, чтобы я ни за что на свете не соглашалась там работать!

— Мы не заметили деталей, потому что ваша картина так прекрасна… — проникновенно начала Шейла.

— Высшие силы вдохнули в душу Мэй бесценный дар. Я попыталась украсть частичку ее дарования и назвала его своим собственным. Мне не следовало так поступать. Это как воровство! Я, конечно, не выхватила что-нибудь прямо у нее из рук… Но я ведь так и не отблагодарила Мэй за то, что она создала! А мертвецы очень ревнивы по отношению к собственным творениям, — с жаром заявила Маргарет. — И они возвращаются, чтобы заявить на них свои права!

Брайан громко сглотнул.

— Я бы не назвал то, что вы сделали, плагиатом, — неуверенно промямлил он, словно пытаясь убедить в этом самого себя.

— Вот! Именно так! Плагиат! Скорее снег в аду выпадет, чем я снова возьму в руки кисти!

— Но, Маргарет, — начала Шейла, — высшие силы благословили и вас недюжинным талантом. Вы же выиграли тот шуточный конкурс. Вы художник! Причем художник с большой буквы! С вашей стороны было бы большим грехом зарывать свой талант в землю.

— Мой муж всю жизнь был уверен, что я разбираюсь в искусстве как свинья в апельсинах.

— Но ведь он давно умер, не так ли?

— В ближайший вторник как раз будет пять лет, как его не стало.

— Тогда вам больше ни к чему его слушаться. К тому же он был неправ. Вы потрясающе талантливы! Вы непременно должны продолжать писать!

В колледже Брайан весьма преуспел на семинарах, где учили, как преодолевать трудности и разрешать проблемы. Но сейчас ему больше всего хотелось задушить эту старую калошу. Однако не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что этим ничего не добьешься. Они либо должны заставить ее написать семь новых полотен, либо выяснить, сколько еще картин она раздарила своим друзьям, чтобы попытаться каким-то образом заполучить их в собственность. Брайан наклонился вперед и, состроив проникновенно-серьезную мину, сцепил пальцы рук. Он отлично выучил, что задушевный разговор — это ключ к взаимопониманию, а следовательно, и к решению проблемы.

— Одна ваша подруга сегодня утром накормила нас вкусным завтраком, — елейным тоном сообщил он Маргарет.

— Кто? — спросила она, подсыпая сахара себе в чашку.

— Филомена.

— Вы завтракали у Филомены?

— Нас туда направила Фиона, аптекарша. Филомена приготовила нам завтрак, а потом ее внук засыпал нас вопросами. Филомена объяснила, что он выполняет какое-то домашнее задание.

— Это не мальчишка, а репей.

Шейла рассмеялась и продолжила:

— Мы заметили у нее на кухне одну из ваших работ. Филомена от нее просто в восторге.

Брайан перебил ее, прикрыв ладонью ее руку, чтобы как-то смягчить свою резкость:

— А другим своим подругам вы тоже дарили картины?

— Я подарила восемь картин. И теперь мне очень стыдно, что на каждой из них изображен кружевной узор Мэй Рейли. Все, что я писала, я раздавала друзьям. — Она показала на жалкую кучку угольков в камине. — В первый раз в жизни у меня дома скопилось столько полотен, и, если честно, мне было неловко перед Мэй.

С трудом подавив не отпускавшее его желание придушить эту старую ведьму, Брайан позволил себе слегка воспрянуть духом. Если попробовать их вернуть, может, все еще обойдется. Черт, если им повезет и удастся прибрать к рукам все восемь, они смогут потихоньку толкнуть восьмую и разжиться наличными. Ведь Дермоту они должны только семь картин.

— А может, вам следует попытаться вернуть эти картины? — спросил он, осторожно прощупывая почву. — Чтобы навсегда избавиться от проклятия Мэй?

— Вы что, не понимаете? Я подарила их друзьям. Как, по-вашему, я буду выглядеть, если сейчас потребую их обратно?

— А вы не боитесь, что эти картины принесут вашим друзьям несчастье? — спросил Брайан тоном богобоязненного церковного служки. — Вы же сами сказали, что мертвецы очень ревностно относятся к своим творениям. Может, нам все же стоит попробовать вернуть их? Ради Мэй. А потом мы придумаем, что с ними сделать — лишь бы Мэй была довольна. Мне почему-то не кажется, что она хотела бы, чтобы вы сожгли свои бесценные полотна в камине. А мы… мы просто хотим вам помочь.

— С какой это стати? — подозрительно осведомилась Маргарет.

— Потому что вы такая… такая… — Его голос прервался. — Вы напомнили мне мою тетушку Эйлин. Она была танцовщицей от бога. А дядя Берни был, как на беду, такой увалень! Будто слон в посудной лавке, ей-богу! Танцевать он не умел и слышать не хотел о том, чтобы она танцевала с другими. — Брайан пустил слезу. — Это была такая трагедия! Она жить не могла без танцев, но, после того как она вышла за него замуж, на танцах пришлось поставить крест. Какой талант погиб даром! — Обильные слезы градом катились по его щекам.

Глазам своим не верю, изумилась Шейла. Я всегда знала, что в нем пропал великий трагик, но никогда не думала, что настолько великий.

— Ш-шейла, — едва ворочая языком, пролепетал Брайан, — ты ведь помнишь тетушку Эйлин? — Он снова всхлипнул, но на этот раз его всхлип больше походил на икоту.

— А как же, — не моргнув глазом, соврала Шейла. На самом-то деле у Брайана в жизни не было никакой тетушки Эйлин. — Когда бедняжка умирала, я была рядом. — Украдкой поглядывая на Маргарет, Шейла продолжала: — Лежа на смертном одре, она сказала мне: «От всего сердца надеюсь, что он там, на небесах, все-таки научился танцевать». И тогда… Тогда я сказала ей, что там она будет танцевать с ангелами… — Глаза Маргарет наполнились слезами. — Она его простила.

Брайан скорбно кивнул, вытирая мясистой ладонью щеки, залитые слезами:

— Она простила ему те долгие годы, когда на всех семейных торжествах была вынуждена тихонько сидеть в уголке, потому что он не позволял ей танцевать.

— Мне порой кажется, что я так и не простила Ангуса, — призналась Маргарет. — Стоило мне только взять в руки кисти, он сразу начинал пенять мне: «Ты бы лучше занялась чем-нибудь полезным, чем даром тратить драгоценное время».

— О, какой ужас! — воскликнул Брайан.

— Вот-вот, и я про то!

— Вам повезло, что у вас все же появился шанс реализовать свой творческий потенциал, — сказала Шейла. — Бедная тетушка Эйлин! К тому времени, как дядя Берни отдал богу душу, у нее разыгрался такой артрит, что она едва могла ходить, не то что танцевать. А вы-то, слава богу, на здоровье не жалуетесь.

Маргарет кивнула:

— Но это нисколько не помешает Мэй отомстить мне.

— Кто знает? Если бы нам удалось вернуть все картины с ее узором, то… мы бы придумали, как почтить ее память. Держу пари, ей вовсе не хочется, чтобы о ней забыли. А теперь, когда ее скатерть украли, это вполне может случиться. Думаю, мы все этого подсознательно боимся: что нас все позабудут после смерти. Мы не должны допустить, чтобы подобное произошло с Мэй, — разливалась соловьем Шейла.

— Я не желаю видеть их у себя дома, — отрезала Маргарет.

— И не надо! — с неподдельным жаром поддержал ее Брайан. — Мы соберем все картины, которые вы так необдуманно раздарили, и я обещаю, нет, я клянусь вам, мы сумеем о них позаботиться. А теперь, если вы не возражаете, давайте составим список имен и адресов тех, кому выпало счастье быть вашим другом.

16

— Ну и на кого я теперь похож? Вылитое пугало! — хныкал Бобби. Он стоял в ванной, с ужасом изучая в зеркале обломок своего несчастного зуба. — И где, по-твоему, мы раздобудем зубного врача в этом захолустье?

— Через Интернет — там можно найти практически все, — успокоила его Анна.

Она распечатала список всех зубных врачей, проживающих в Голуэе, и стала звонить, поначалу безрезультатно.

— У доктора все расписано до пятницы.

— Извините, у нее все время занято.

— Простите, но доктор сейчас в отпуске.

— А вы уже были у нас раньше? Нет? Что ж, Попытаемся выкроить для вас время в среду, на будущей неделе…

Но, как известно, капля камень точит. В конце концов Анна позвонила в клинику доктора Дэниэла Шарки.

— Центр доктора Шарки «Белоснежная улыбка», — едва слышно прошелестел умирающий женский голос.

— Здравствуйте, — сказала Анна. — Я хотела узнать, не могли бы вы нам помочь…

— Подождите минутку…

Откуда-то из глубины приемной доносился рокот работающего телевизора. Анна ждала, прижав трубку к уху.

— Итак, что там у вас стряслось? — спросила женщина, возобновляя разговор.

— Мы проездом в Ирландии. Мой муж ел оладьи с голубикой, как вдруг…

Выслушав ее исповедь, женщина на другом конце провода тяжело вздохнула и снова попросила Анну подождать.

В трубке что-то грохнуло — не иначе эта клуша уронила телефон. Анна нетерпеливо постукивала по полу ногой, моля Бога, чтобы связь не оборвалась. Это было, мягко говоря, не совсем то, к чему она привыкла. В Лос-Анджелесе Бобби ставили коронки в престижной, безумно дорогой клинике. Его пользовал сам доктор Фэйворман, известный протезист, который приводил в порядок рты множества знаменитостей. В его клинике была специальная потайная дверь для именитых клиентов, о существовании которой Бобби проведал и преимуществами которой он без зазрения совести пользовался при каждом визите. Надо признать, Фэйворману все было до лампочки, лишь бы ему исправно платили (а его услуги стоили недешево). Слава богу, ему не было никакого дела до личной жизни своих пациентов, а администратор в приемной была всегда приветлива и дружелюбна.

— Это снова я, — сквозь помехи и скрежет прошипело в трубке. — У вас с собой рентгеновские снимки?

Нет, откуда им взяться, ты, дура набитая, чуть не заорала Анна. Какого черта нам понадобилось бы тащить их в Ирландию? Но она вежливо процедила:

— К сожалению, нет.

— Какая жалость. А рентгеновский аппарат доктора Шарки как на грех сломался. Приезжайте, но будьте готовы к тому, что придется немного подождать. Сейчас к нему вот-вот подъедет пациент, который не посещал стоматолога уже двадцать лет, пока на прошлой неделе не почтил нас своим визитом. — Она невесело рассмеялась. — Представляете, он ни разу в жизни не прочищал зубы ниткой. А уж если у кого начинается воспаление десен, тогда все, плохи его дела. До самого сердца может дойти.

Звучит не очень-то обнадеживающе, подумала Анна, но отступать было некуда. Бобби не успокоится, пока ему не поставят новую коронку.

— Спасибо, — сказала она. — Мы подъедем к вам через час.

Натянув джинсы и свитеры, они схватили куртки-штормовки — ирландский эквивалент плаща-дождевика — и, заперев дом, подошли к машине.

— Будет лучше, если сегодня поведешь ты, — проскулил Бобби. От холодного ветра зуб у него опять разболелся. — Так дергает, что просто голова раскалывается.

Вся радость от того, что им удалось насолить Джеку Рейли, испортив ему медовый месяц, разом испарилась из-за какого-то несчастного микроскопического камешка, чудом попавшего в оладью с голубикой.

— Не переживай, — успокоила его Анна. — Тебе поставят новую коронку, и все будет хорошо. — По крайней мере, я на это надеюсь, мысленно прибавила она. Главное — не падать духом. — Знаешь, а ты выглядишь совсем по-другому. Представь, что это новый камуфляж — беззубый идет на дело… — пошутила она.

— Не смешно, — оборвал ее Бобби. Он забрался в машину, откинул сиденье и закрыл глаза.

Можешь дуться, сколько душе угодно, решила Анна. А я пока немного отдохну от твоего нытья. Она включила радиостанцию, транслировавшую джаз. Примерно через три четверти часа, вооруженная указаниями, полученными в приемной, она повернула на улицу, где располагалась клиника доктора Шарки. Сердце у нее упало. Судя по виду обшарпанных однотипных лачуг, его бизнес был далек от процветания. Если уж у него и были именитые пациенты, то они явно не нуждались в отдельном входе, поскольку ни одному папарацци в мире не пришло бы в голову подкарауливать их в этой глухомани — настолько унылой и заброшенной выглядела эта жалкая улочка. Анна сразу же заметила нужный дом: на дверной табличке была указана фамилия, а чуть пониже красовалась улыбающаяся пунцовая рожица и название клиники: «Белоснежная улыбка». Анна припарковалась у входа.

— Куда это нас, к черту, занесло? — испуганно воскликнул Бобби, открыв глаза. — Это совсем не похоже на Голуэй.

— А я и не говорила, что его клиника в Голуэе, — уклончиво ответила Анна, стараясь сохранять оптимизм. — Мы в окрестностях Голуэя.

— Но эта халупа смахивает на дом зубного врача, к которому меня отвела мама, когда мне было лет шесть! Мама тогда сказала, что ему надо не зубы лечить, а сваи заколачивать! А у доктора Фэйвормана в Лос-Анджелесе такая уютная шикарная клиника… — Бобби начал впадать в панику.

— Ты разве не слышал, скольких зубных врачей я обзвонила, прежде чем нашла того, кто был готов принять тебя прямо сегодня? К тому же тебе ведь не надо пломбировать каналы или выдирать зуб. Он просто поставит временную коронку. Неужели это так больно?

— Еще как!

— Если тут у нас ничего не выйдет, мы найдем другого зубного врача. Поедем в Дублин, если уж на то пошло.

Вход в клинику располагался с боковой стороны дома. Пройдя по дорожке, выложенной старыми потрескавшимися плитами, они позвонили и, следуя указанным на двери инструкциям, прошли прямо внутрь. Крошечная приемная с тремя громоздкими вельветовыми креслами кроваво-апельсинного цвета, полом, покрытым старым потрескавшимся линолеумом, и стенами, обшитыми мрачными, тускло-коричневыми панелями, наводила страх. А от пронзительного воя бормашины по коже пробегал мороз.

Бобби сразу же повернулся, чтобы дать стрекача, но Анна цепко схватила его за руку.

— Я хочу домой, — захныкал он. — Здесь даже пахнет так же, как в кабинете того врача, о котором я тебе рассказал.

— Все будет отлично, — успокаивала его Анна.

За кустарной, грубо сколоченной конторкой восседала сухонькая, похожая на птичку старушка лет восьмидесяти. Она не обратила на посетителей никакого внимания, поскольку была страшно занята: самозабвенно пялилась в телевизор, по которому передавали какое-то многосерийное «мыло», и при этом, энергично орудуя ложкой, поглощала из жестяной банки странную, неопределенного вида кашицу. Анна подошла поближе и с решительным видом шлепнула свою сумочку на полочку, установленную над конторкой, на которую, по всей вероятности, пациенты выкладывали денежки за то, чтобы их помучили. Так называемая «администраторша» и бровью не повела. На экране тем временем разгорались нешуточные страсти: две роскошные девицы начали орать друг на друга, очевидно, не поделив какого-то парня. Одна вознамерилась ударить другую по щеке, но промахнулась, и спустя две секунды они уже вцепились друг другу в волосы и покатились по полу, царапаясь и визжа. На самом пике этой драмы сериал прервали на рекламную паузу. «Мыло» — оно и в Африке «мыло», подумала Анна.

Старушка неодобрительно покачала головой и, пробурчав себе под нос: «Он этого не стоит, девоньки», перевела взгляд на Анну.

— Вы по поводу коронки? — проскрипела она.

В типично ирландских голубых глазах старой дамы не было и тени улыбки. Ее седые волосы были стянуты в пучок, на остреньком носу — простенькие очки без оправы. Худые плечи облекала кирпично-красного цвета жакетка, из-под которой виднелась строгая белая блузка. На левом лацкане жакетки красовалась яркая безвкусная брошка, отливающая всеми цветами солнечного спектра.

— Да, да, именно так, — ответила Анна, изо всех сил пытаясь сохранять любезный тон. — Какая красивая у вас брошка, — соврала она.

— Это подарок сына, — ответила старушенция без тени материнской гордости. — У доктора Шарки сейчас пациент. А вы пока заполните кое-какие бумаги. — Она отложила ложку, открыла один ящик, затем другой, третий и, наконец, вытащила планшет с дешевенькой шариковой ручкой, привязанной к нему обрывком потрепанной веревочки.

— Вот, — сказала она Анне, подавая ей планшет. Затем протянула руку к висящей позади нее полке. — А вот необходимые формы.

Увидев список вопросов на первой странице, Анна нахмурила брови:

— Это и вправду так уж необходимо? Все, что нам нужно, — это временная коронка, вот и все. И мы заплатим наличными. Наш лечащий врач, к сожалению, проживает в США.

Старуха окинула ее внимательным взглядом:

— Вы заплатите наличными?

— Да.

Она махнула рукой:

— Тогда можете присаживаться. — И, вооружившись ложкой, снова уставилась на экран.

Кресла не разочаровывали посетителей: они были такими же неудобными, какими и казались. Усевшись рядом с Бобби, который, едва плюхнувшись в кресло, снова закрыл глаза, Анна подобрала было со столика потрепанный пыльный журнал трехлетней давности, но потом брезгливо бросила его обратно.

Вид несчастного, измученного мужа очень ее расстраивал. Она не винила его за то, что он пал духом. Сейчас она ни за что на свете не хотела бы оказаться на его месте. Накрыв ладонью его руку, Анна прошептала ему на ухо:

— Милый, когда все это закончится, мы обязательно придумаем что-нибудь интересненькое, обещаю тебе. — Она, как могла, старалась успокоить его, разговаривая с ним как с маленьким испуганным ребенком.

— Что, например? — печально вздохнул Бобби, открывая глаза.

— Я что-нибудь придумаю.

Бормашина, перестав на какое-то время жужжать, снова возобновила свою работу. Зззззззззззззззззз. Пауза. Зззззззззззз. Пауза. Ззззззззззззззз…

Бобби схватился за руку жены, как утопающий хватается за соломинку.

Эти стены сварганили из фанеры, не иначе, подумала Анна.

По истечении нескольких мучительных минут дверь процедурного кабинета распахнулась. На пороге появился немолодой бородатый мужчина с кустиками седых волос, торчащими по бокам огромной лысой головы. У него был вид полководца, только что одержавшего победу в решающей битве.

— Эй, матушка! — весело сказал он. — Давай-ка организуем еще одну встречу для мистера О'Лири, ладушки? Сегодня мы неплохо поработали, ей-богу!

Матушка? Тогда понятно, откуда такое отношение к пациентам, подумала Анна. Если она его мать, с какой стати ей придет в голову обихаживать пациентов? Но что внушало ей настоящий ужас, так это вкус ее сына по части выбора ювелирных изделий.

Из кабинета выкатился мистер О'Лири — огромный неуклюжий мужик, одетый в потрепанные джинсы, фланелевую куртку в черно-красную клетку и грубые рабочие ботинки на толстой подошве. Он, пошатываясь и спотыкаясь, как годовалое дитя, делающее первые шаги, преодолел путь от кабинета к конторке администратора.

Анне пришла в голову мысль: а не тот ли это пациент, который двадцать лет не посещал зубного врача? Если это он, держу пари, пройдет еще лет двадцать, прежде чем он решится заглянуть сюда, подумала она.

Доктор Шарки повернулся к Анне и Бобби и расплылся в добродушной улыбке.

— А вот и следующая жертва! — прогремел он, а затем от души расхохотался. — Вот вы и улыбнулись! Добро пожаловать в клинику «Белоснежная улыбка»! Если я не ошибаюсь, этому джентльмену не терпится со мной познакомиться.

Боже, какая тоска, произнесла про себя Анна. Бобби скорбно кивнул, не без труда выбрался из кресла и проследовал за жизнерадостным доктором Шарки в кабинет. Прежде чем за ними затворилась дверь, Анне удалось окинуть беглым взглядом потрепанное стоматологическое кресло, явно нуждающееся в новой обивке, поднос, уставленный металлическими инструментами и небольшой баллон, наполненный, как она подозревала, закисью азота, которую называют еще «веселящим газом». Повернув голову, она увидела, как мистер О'Лири трясущейся рукой взял карточку, на которой были указаны время и дата следующего приема, попытался засунуть ее в карман куртки, но после двух безуспешных попыток вышел вон, шатаясь так, будто только что осушил по меньшей мере шесть кружек пива. Да тут без веселящего газа наверняка не обошлось! И судя по поведению доктора Шарки, его баллон явно подтекает.

А тем временем матушка Шарки переключила телевизор на новостной канал. Вполглаза наблюдая за тем, как репортер местного вещательного канала докладывает о пожаре, случившемся в замке Хеннесси, она наливала себе чаю из термоса.

«Как нам только что стало известно из заслуживающих доверия источников, мужчина и женщина, работающие в паре, похитили старинную кружевную скатерть и устроили в замке Хеннесси поджог, оставив записку Джеку Рейли, американскому полицейскому, который возглавляет подразделение по особо важным делам полицейского управления…»

У Анны застучало в висках. Настроение тут же улучшилось, и все ее страхи перед ужасами женской тюрьмы рассеялись как дым. Оставить полицейских в дураках, да еще и нажиться, — что еще нужно человеку от жизни?

«По слухам, мистер Рейли очень раздосадован. Здесь, в Ирландии, он проводит свой медовый месяц, и погоня за криминальным дуэтом, скрывающимся под псевдонимом Джейн и Джон Доу, не входила в его планы».

Ах, бедняжка, подумала Анна.

«Единственное описание преступников, которым мы в данный момент располагаем: мужчина и женщина без особых примет — среднего роста, среднего телосложения, словом, ничего особенного. Им ничего не стоит, сменив внешность, смешаться с толпой, потому что на вид они обыкновенные, ничем не примечательные люди».

Это по-вашему, размышляла Анна. А по-моему, я настоящая красавица и похожа на Марию из «Вестсайдской истории».

«В отеле они выдавали себя за пожилую пару, однако одному богу известно, какой будет следующая маска. Как бы там ни было, можете быть уверены: едва ли они захотят привлекать к себе внимание».

Вот поэтому мы и сидим в этой дыре, подумала Анна. Отсутствие переднего зуба может запросто породить множество ненужных домыслов и кривотолков.

«Тех, кто располагает информацией о преступниках, просим позвонить в гарду, Национальную полицию Ирландии».

А вот это уже серьезно.

— Не хотите ли почитать газетку? — елейным голоском осведомилась матушка Шарки.

Анна чуть не подпрыгнула от неожиданности: она совсем не ожидала услышать старухин голос. Да и время та выбрала не самое подходящее, что само по себе уже подозрительно.

— Да, с большим удовольствием, — ответила Анна. Она подошла к конторке и взяла местную газету, которую ей протянула старая перечница.

Матушка Шарки выключила телевизор:

— Я отлучусь на минутку. Мне нужно домой. Извините… — И, не дожидаясь ответа, она исчезла за дверью позади конторки, прихватив с собой термос.

Анну внезапно охватила паника. А вдруг эта ни с того ни с сего подобревшая старая ведьма пошла звонить в полицию? Хотя нет, вряд ли. Анна поняла, что у нее просто разыгрались нервы. Скорее всего, матушка Шарки отправилась подлить глоточек виски в свой разрисованный трилистниками термос. Анна заглянула в газету и увидела на первой полосе броский заголовок:

КОЛЬЦА КЛАДДА,

ОБНАРУЖЕННЫЕ В ПОДВАЛЕ ОДНОГО ИЗ ДОМОВ В ГОЛУЭЕ,

ОКАЗАЛИСЬ ПОДЛИННЫМИ!

НА АУКЦИОН ВОЗЛАГАЮТСЯ БОЛЬШИЕ НАДЕЖДЫ!

ОЖИДАЮТСЯ НЕМАЛЫЕ ПРИБЫЛИ!

Кольца Кладда? Кое-кто из моих подруг-американок ирландского происхождения носил эти самые кольца, вспомнила Анна. Гм, а это может оказаться интересным!

«Первые кольца Кладда, или кладдахские кольца, были изготовлены около трехсот лет назад в небольшой рыбацкой деревушке под названием Кладдах, неподалеку от Голуэя. Легенда гласит, что некий Ричард Джойс, потомок одного из знатных старинных родов Голуэя, был похищен пиратами на пути в Вест-Индию. Его привезли в Алжир, где продали в рабство одному ювелиру, который и научил его секретам ремесла. Джойс оказался очень способным учеником. В 1689 году, когда король Вильгельм III Оранский потребовал отпустить всех британских подданных, находящихся в рабстве в Алжире, ювелир начал уговаривать Джойса остаться, посулив ему в жены свою дочь и половину своего состояния. Но Ричард отказался…»

Ну и дурак, подумала Анна, бегая глазами по строчкам.

«Джойс возвратился в Голуэй; там он узнал, что его невеста так и не вышла замуж, ожидая возвращения суженого. Он подарил ей кольцо в виде рук, держащих сердце, увенчанное короной. Они поженились и вместе начали делать кольца. Сорок лет они занимались этим ремеслом, вкладывая в него душу и сердце. С тех пор ювелиры в Ирландии, а теперь и по всему миру, изготавливают кольца Кладда.

Недавно обнаружены пять подлинных колец, сделанных Джойсом: на кольцах стоит его клеймо. Нет сомнения, что они будут проданы за неслыханную сумму, когда пойдут с молотка в Голуэе. Аукцион состоится в пятницу, пятнадцатого апреля».

Это же ближайшая пятница, сообразила Анна. Она посмотрела, от какого числа газета: так и есть, недельной давности. Она продолжала читать:

«Вечеринка-коктейль состоится в голуэйском Центре искусств, где кольца будут выставлены на всеобщее обозрение до восьми часов (время начала аукциона). Владелец дома, в подвале которого были обнаружены кольца, собирается пожертвовать половину суммы, вырученной от продажи колец, различным благотворительным ирландским организациям».

Горбатого могила исправит, возбужденно подумала Анна. Я просто ничего не могу с собой поделать. Я буду не я, если эти кольца не будут наши! А потом мы их толкнем за кругленькую сумму на черном рынке. Только представить себе: скольким богатеньким ирландцам по всему миру до смерти охота заполучить настоящие кольца Кладда! Вот погоди, узнает про это Бобби! Он уже соскучился, безвылазно сидя дома, да и я тоже. Нам надо срочно что-то предпринять, чтобы взбодриться. Я же сказала ему, что придумаю что-нибудь интересненькое. Будем надеяться, что этот полоумный дантист поставит ему сносную коронку.

Из-за стены доносился голос Бобби: он смеялся и громко о чем-то рассуждал. Не иначе это веселящий газ начал на него действовать. Анна склонила голову набок и прислушалась:

— …Мы обожаем путешествовать, просто обожаем. Где мы только ни побывали! Хи-хи-хи, хо-хо-хо! Ага, ага, мы американцы. А это ваша мама там, в приемной, да? Моей жене так понравилась ее брошка. Это вы ее выбирали? Супер! Моей жене тоже нравятся красивые побрякушки. Ей просто очень, очень нравятся красивые побрякушки. Хи-хи! Ха-ха-ха!

Анна вскочила с кресла и рывком распахнула дверь в кабинет. Доктор Шарки взглянул на нее с нескрываемым изумлением. Лицо Бобби было спрятано под маской, и неудивительно, что он и бровью не повел.

— Что-то не так? — спросил доктор Шарки.

— Я услышала, что мой муж смеется. Ему ни в коем случае нельзя давать этот газ. У него проблемы с сердцем, — сказала Анна, постукивая себя пальцем по груди.

— Проблемы с сердцем? Он мне об этом ничего не сказал. Вот почему мы просим пациентов заполнять эти формы! — доктор Шарки повернулся, перекрыл краник, чтобы прекратить подачу газа и похлопал Бобби по плечу:

— Ах ты обманщик!

— Но… Хи-хи-хи!

— Дорогой, никакого газа, — твердо сказала Анна.

— Но мне…

— Я сказала — нет. И точка.

— Я и сам больше не дам ему ни капли этой штуки, — заверил ее доктор Шарки. — А чтобы он смеялся, буду рассказывать ему анекдоты. Теперь, если вы вернетесь в приемную, вы и глазом моргнуть не успеете, как я сделаю из вашего мужа картинку.

Обыкновенного парня, подумала Анна. Не надо мудрить. Сделай из него обыкновенного парня.

17

На выходе из спортзала Риган и Джек на минутку остановились, чтобы побеседовать с Кларой. Они показали ей список тех, кто зарегистрировался в последнюю минуту перед ноябрьским «Веселым забегом».

— Я никого из них не знаю, — призналась она, качая головой и задумчиво теребя одну из своих многочисленных сережек.

— Рори сказал нам, что одна пара записалась перед самым забегом, но они заполнили регистрационную карточку до того неразборчиво, что он так и не смог прочитать их имена, чтобы внести в список участников. Может, вы их запомнили? — спросила Риган. — Я, конечно, понимаю, прошло пять месяцев… — поспешно добавила она.

— А, эта парочка! Я их помню! — Клара наморщила носик и так и покатилась со смеху.

— Вы их запомнили? — удивленно переспросил Джек.

— А как же? Они рысью подбежали к столу чуть ли не в последнюю минуту. Он второпях нацарапал их имена и фамилию, выложил денежки, и они нацепили номера. А потом пулей сорвались с места, чтобы успеть на старт, но тут вышла маленькая неувязочка. Женщина наступила на собственный шнурок и упала, а мужчина громко заржал. То есть, разумеется, он помог ей подняться, она не ушиблась, и все такое… А запомнила я их, потому что смех у него был какой-то странный. Одна моя подружка помогала мне с регистрацией, и мы тоже, конечно, заржали, а парень засмеялся еще громче. Он подумал, что мы смеемся над его женой, а мы-то смеялись над тем, как он хихикал. — Она покачала головой, находясь до сих пор под впечатлением. — Мы с подружкой до сих пор вспоминаем, как он смеялся, и прикалываемся над ним. Это, конечно, глупо, но, как говорится, у всех свои странности.

Риган нисколько не удивилась: она и ее лучшая подруга Кит до сих частенько вспоминали некоторых особенно выдающихся чудиков, с которыми вместе учились в колледже.

— Так чем же был примечателен его смех? — поинтересовалась Риган.

— Я не так хорошо изображаю, как моя подруга, — сказала Клара. — У Мэйбет получается просто классно.

— И все-таки, вы не могли бы попробовать? — попросила Риган.

Клара улыбнулась:

— Ну ладно. — Она сморщила лицо. — Хи-хи. Хи. Нет, погодите минуту. Это не так звучало. Скорей хе, хе, хе. — Клара состроила забавную гримасу. — Нет, погодите. — Она взяла трубку и быстро набрала номер. — Мэйбет, сделай для меня одну вещь… Помнишь тот смех? Можешь так засмеяться? Я позже объясню зачем. Подожди минуту, я включу громкую связь.

— Пр-ривет, — игриво пропела Мэйбет с певучим ирландским акцентом. — А вот и я! — Судя по голосу, она была юна и беззаботна.

— Давай, начинай, — поторопила ее Клара. — Изобрази, как это было.

— Хе, хе. Хе-хе-хе.

— Класс! — восхитилась Клара. — Давай-ка еще разок.

— Хе, хе. Хе-хе-хе.

Подруги не удержались и разразились громким смехом.

— Спасибо, Мэйбет. Я тебе позже перезвоню.

— Одну минуточку, — заторопилась Риган. — Раз уж Мэйбет нас слышит, мы можем задать ей пару вопросов?

— Ну конечно, о чем речь? — ответила Клара. — Мэйбет, тут у меня люди, которым нужна информация о том парне и его жене.

— Хе-хе. Хе-хе-хе… — добавила Мэйбет для большего эффекта.

— Отлично, Мэйбет, — похвалила Риган. — Ты не могла бы описать нам, как они выглядели?

— На них были бейсболки, огромные темные очки и куртки-штормовки. Оба шатены. По возрасту как мои родители. Ну, примерно лет под пятьдесят, — предположила она. — Только, в отличие от моих стариков, по ним было видно, что оба регулярно и помногу тренируются. Ни у него, ни у нее ни грамма лишнего веса!

— Что же, в них не было совсем ничего необычного? — спросил Джек. — Ну, кроме смеха, разумеется? — добавил он.

— А что, разве этого мало? — хихикнула Клара.

Джек протянул ей свою визитку:

— Большое вам спасибо, девушки. Если вы вспомните еще что-нибудь о той паре или о забеге, пожалуйста, дайте мне знать.

— Обязательно.

Сидя в машине, Риган и Джек обменялись многозначительными взглядами.

— И что теперь? — спросила Риган. — Будем рассказывать анекдоты каждому встречному-поперечному? Откроем цирк шапито? Наймем артистов эстрадного жанра?

Джек устало потер глаза:

— Позвони своему кузену Джеральду. Если он и в самом деле знает обо всем, что творится в Голуэе, возможно, он поможет установить их имена.

Через двадцать минут они уже входили в кабинет Джеральда, расположенный на втором этаже старинного здания в центре города, где разместилась радиостудия.

18

А тем временем в замке Хеннесси Нил Бакли из последних сил пытался не терять присутствия духа. Большинство постояльцев уже выехали, другие позвонили, чтобы отменить заказ на номер, а новую плиту так и не доставили.

Приезжали представители гарды по поводу кражи и поджога, немного покрутились и уехали. Владельцы отеля обрывали телефон, требуя объяснений, которых у Нила, разумеется, не было. За последние два часа его жена Фелисити звонила ему уже в третий раз.

— Дорогой, ну как ты?

— С тех пор, как мы с тобой в последний раз разговаривали, в прессу просочилась информация о записке, которую воры оставили Джеку Рейли, и теперь о ней раструбили по всем каналам. Я уверен, ему бы не хотелось, чтобы весь мир узнал о том, что преступники вознамерились поиграть с ним в кошки-мышки, подгадав к его медовому месяцу.

— Боюсь, у меня для тебя еще одна неприятная новость.

— Что такое?

— Похоже, наша Маргарет совсем рехнулась.

Нила охватило такое отчаяние, что захотелось биться головой о стол.

— Мне об этом известно. Ты знаешь, что мне прекрасно об этом известно. Но она хороший, добросовестный работник. Зачем тебе понадобилось сейчас это обсуждать, ума не приложу.

— Потому что она только что у нас побывала. Ворвалась как ураган и спросила меня, не буду ли я возражать, если она заберет обратно картину, которую подарила в прошлом году. Бормотала что-то о Мэй Рейли и о страшных несчастьях. Сказала, что узор кружевной скатерти на картине тот же самый, что и на кружеве, окаймлявшем украденную скатерть. Честно говоря, я этого не заметила. Маргарет заявила, что картину надо вернуть, иначе она принесет нам несчастье.

— Да, похоже, уже принесла. А ты что?

— Отдала, конечно. Она вела себя как помешанная. Сказала, что соберет все подаренные ею картины. — Фелисити помолчала. — А что еще, по-твоему, мне оставалось делать? Надеюсь, ты не возражаешь?

— Да бога ради! Она что, картину на велосипед взгромоздила? — вяло поинтересовался Нил. — Эта ненормальная носится на своем велосипеде под проливным дождем, а у нее на заднем дворе простаивает колымага, на которой ездил ее покойный муж. Не бог весть что, конечно, но все-таки…

— Так она не на велосипеде приехала. Я подбежала к окну и увидела, как она отъезжала. Пронеслась по улице, где был припаркован ее драндулет, забралась на заднее сиденье, и машина отъехала.

— Никак наша Маргарет обзавелась личным шофером? — удивился Нил.

— Да, мне это тоже показалось странным.

— А ты не видела, кто был за рулем?

— К сожалению, нет. Умираю, хочу знать, кто это был.

Нил вздохнул:

— Утром я отправил ее в отгул, чтобы она поехала домой и успокоилась. А она разъезжает по всей округе и собирает свои картины. А! Черт с ней! Если ей от этого полегчает…

В кабинет ворвался помощник Нила, Мартин.

— Мистер Бакли, у меня для вас отличная новость! — выпалил он.

— Одну минутку, милая, — сказал Нил в трубку. — Что, нам сегодня доставят плиту? — с надеждой спросил он Мартина.

— Нет. Но нам только что позвонил секретарь-референт одного американского бизнесмена, одного из тех, кто привык швырять деньги на ветер. Так вот, этот бизнесмен узнал из газеты о кольцах Кладда и об аукционе, который состоится в Голуэе в эту пятницу, и захотел принять в нем участие. Он прилетает на личном самолете вместе с целой компанией друзей. Они пожелали забронировать восемь самых лучших наших номеров на пять ночей, начиная с завтрашнего дня.

— А ты сказал им, что у нас нет плиты и что нам не на чем готовить?

— Да, но им на это наплевать. Во всех лучших отелях в Голуэе уже нет мест, а этот тип собирается между делом играть в гольф со своими приятелями.

У Нила будто гора свалилась с плеч.

— Надеюсь, ты сказал ему, что мы согласны?

Мартин пожал плечами:

— Я сказал, что должен проверить. Пусть не думает, что это очень просто — забронировать восемь номеров люкс в замке Хеннесси по первому требованию — с плитой или без…

— Ну да, само собой, — согласился Нил. — А откуда он, этот американец?

— Из Феникса. У него ирландские корни, его зовут Дермот Финнеган, а его референт заявил, что он очень щедр по отношению к ирландским благотворительным организациям. Он также предупредил меня, что этот Финнеган крайне требователен и привык к первоклассному сервису.

— Если ему наплевать на то, что нам не на чем готовить, о какой требовательности может идти речь? — риторически осведомился Нил. — Сейчас же перезвони ему и подтверди, что мы готовы его принять.

— Обязательно, но референт настаивает, чтобы мы гарантировали ему, что мистеру Финнегану каждое утро будет обеспечен горячий завтрак в постель, он требует омлет, овсянку с пылу с жару, свежеиспеченный хлеб из непросеянной…

— Ради всего святого, Мартин, сию же минуту исчезни и немедленно звони, прежде чем они передумают! — проревел Нил, багровея лицом. — Я достану ему эту чертову овсянку, даже если для этого мне придется варить ее на костре у ворот замка, и сам лично отнесу поднос ему в номер, на коленках поползу, если потребуется!

— Слушаюсь, сэр! — испуганно пробормотал Мартин, и через секунду его как ветром сдуло.

Нил пыхтел как паровоз и никак не мог отдышаться. Собрав волю в кулак, он взял трубку и выдохнул:

— Что-нибудь еще, милая?

— Дорогой, сделай глубокий вдох и успокойся.

— А чем я, по-твоему, здесь занимаюсь? — огрызнулся Нил. — Я делаю так много глубоких вдохов, что, того и гляди, сейчас грохнусь на пол.

— Вот этого не надо. Взбодрись. Все будет хорошо. Забудь, что я сказала тебе об этой дурацкой картине.

— Уже забыл, — уверил ее Нил. — Рафтери завтра выходит на работу, а уж на велосипеде, на авто с личным шофером или пешком — это как ей заблагорассудится! И мне наплевать, какие номера она откалывает в нерабочее время, эта глупая суеверная курица!

Недолго ему оставалось так думать.

19

— Одна уже есть, — объявила Маргарет. Забравшись на заднее сиденье и захлопнув дверь, она бережно положила картину на соседнее сиденье.

— Отлично! — воскликнул Брайан, заводя машину и трогаясь с места. — Я же говорил вам, это будет нетрудно. А как обрадуется Мэй Рейли! Кстати, кто это был?

— Жена моего босса!

— Кто-кто? — переспросил Брайан, резко повернувшись к ней и едва не выпустив из рук руль старой разбитой колымаги, которую просто язык не поворачивался назвать автомобилем.

— Жена управляющего отелем. А что здесь такого?

— Из замка Хеннесси? — удивился Брайан.

— Ну да. Я подарила ему картину на Рождество.

Шейла смотрела в окно, сосредоточенно грызя ноготь; увлекшись, она едва не обгрызла его до самого мяса.

— Она, поди, засыпала вас вопросами, с чего это вдруг вы решили забрать картину?

— Вовсе нет. Мне даже стало немного обидно, что она не очень-то интересуется, зачем мне понадобилась картина. Ведь я подарила ее им от чистого сердца, да еще в этой миленькой рамке, которую специально для них выбирала. Я купила ее на распродаже…

— Но вы ведь не сказали ей о нас, нет?

— Нет. С какой стати? Вы же меня предупредили.

— И правильно. Может, еще кто-нибудь из нашего списка работает в замке Хеннесси? Потому что если это так, вы должны мне об этом сказать.

Маргарет покачала головой:

— Я подарила картину только боссу. Можете считать, я сделала это, чтобы к нему подмазаться. Остальные-то сотрудники отеля сложились всего-навсего на небольшой мешок с сюрпризами. Разумеется, мы бросаем в него какое-нибудь копеечное барахло. На следующий год я, наверное, положу туда подарочный купон на одну из ваших кружек.

— Наши кружки славятся своим безупречным качеством, — с негодованием повысила голос Шейла.

— А, ладно, не все ли равно, — равнодушно бросила Маргарет, усаживаясь поудобней на жестком, изрядно покривившемся сиденье. Сквозь щель в днище ей в ноги задувал сквозняк.

— Я решила начать с дома Бакли, потому что знала, что мистер Бакли еще не вернулся со службы, а мне вовсе не улыбалось столкнуться с ним в дверях в свой выходной. Вы что, даже не хотите взглянуть на картину? Она очень даже ничего, если я имею право так выразиться о собственной работе.

Шейла повернулась и притворно восхитилась картиной, на которой был изображен старый деревенский домик с кружевными занавесками на окнах.

— Просто глаз не оторвать! — И снова отвернулась к окну.

— Мне тоже не терпится на нее взглянуть, — сказал Брайан дрожащим от избытка чувств голосом. — Как жаль, что я сейчас за рулем и потому не могу отвлекаться. Я тут голову себе сломал, размышляя о том, как нам поступить с этими картинами, чтобы достойно почтить память Мэй Рейли.

— Я хочу чаю, — перебила его Маргарет.

— Прямо сейчас? — спросил Брайан.

— Да. Мы почти три четверти часа в пути, и мне надо срочно промочить горло. — Маргарет хихикнула. — Так частенько повторяла моя покойная матушка, осушив очередную чашку чаю.

Они уже подъезжали к Голуэю.

— Мы остановимся где-нибудь, чтобы вы смогли выпить чаю, — пообещал Брайан. — Но сначала… Вы уверены, что по этой дороге не проживает никто из тех счастливчиков, кому вы дарили ваши картины?

Маргарет нахмурилась:

— Я здесь никого не знаю. — Она прищелкнула пальцами. — Ой, погодите! Я забыла! Я подарила одну картину владельцу спортзала… Ну, тому самому, который проводил конкурс.

— Какой еще конкурс?

— На лучшую картинку для «Веселого забега», в котором вы оба принимали участие. Помните, когда я увидела шуточную картинку у вас на комоде, я сказала, что это я придумала и нарисовала ее? Вот с той самой минуты, можно сказать, и начались все наши беды.

— Вы подарили ему одну из ваших картин? — не веря собственным ушам, переспросил Брайан.

— Да. Он сказал, что она ему очень понравилась.

— Где находится его спортзал?

— Где-то на окраине Голуэя. По-моему, он называется «Будь здоров».

Шейла достала из сумочки сотовый телефон, сделала запрос и быстро записала адрес.

— Может, сначала следует ему позвонить? — спросила Маргарет.

— Нет, — отрезал Брайан. — Ни в коем случае.

— Но это будет выглядеть немного странно, — возразила она. — Я за всю свою жизнь ни разу не переступала порог спортивного зала.

— Подумайте о Мэй Рейли, — наставительно сказал Брайан. — Ну, какой там у него адрес?

— Подожди минутку, — сказала Шейла. — А что, если эта картина у него дома? С какой стати ему вешать ее в спортивном зале?

— Он сказал мне, что она висит у него в кабинете, — вставила Маргарет. — Между прочим, он, в отличие от вас, обратил внимание на то, что я использую узор кружев Мэй Рейли.

Они подрулили к спортивному залу «Будь здоров» и уже собрались было припарковаться на стоянке, как вдруг Брайан заметил Риган и Джека Рейли, которые как раз в эту минуту появились в дверях.

— Боже правый, — прошептал он и поспешно нажал на газ.

Судя по выражению лица его супруги, она тоже их заметила. Маргарет явно нет. И слава богу.

— В чем дело? — удивилась она. — Ведь это как раз то место, которое мы искали.

— Но вы же до сих пор так и не выпили чаю.

— Ну уж раз мы здесь…

— Я настаиваю, чтобы сначала вы выпили чаю, — сказал Брайан. — Просто настаиваю.

Проехав вниз по улице, они наткнулись на небольшую лавчонку. Брайан опрометью ринулся внутрь и через минуту вылетел обратно с тремя стаканами чаю.

— Для городского чая он совсем неплох, — отметила Маргарет, в два глотка осушив содержимое бумажного стаканчика. — А теперь едем. Если мы не заберем картину прямо сейчас, боюсь, я потеряю последние остатки самообладания. Впервые в жизни переступить порог спортивного зала, да еще в моем возрасте… Это дурной знак.

У Брайана мелькнула трусливая мысль вообще не связываться со спортзалом — слишком уж это рискованно. А что, если Рейли вернутся? К тому же, если им с Шейлой удастся получить все картины из списка, одна все-таки останется в запасе. Но потом он понял, что не сможет толком объяснить Маргарет, что заставило его переменить решение. Не стану обращать внимание на ее бормотанье, сказал себе Брайан. У нее все представления о жизни сводятся к проклятиям и дурным знакам.

Они вернулись к спортзалу и высадили Маргарет у въезда на парковку.

— Мы подождем вас у лавки, — сказал ей Брайан.

— А почему бы вам не подождать меня здесь, у входа?

Его глаза снова наполнились слезами.

— Я ведь уже рассказывал вам: вы так похожи на мою тетю Эйлин. Все время, которое я трачу, помогая вам… Я делаю это исключительно ради спасения ее души. Тетушка Эйлин свято верила в то, что сказано в Писании: надо, «чтобы милостыня твоя была втайне».[9] Всякий раз, помогая ближнему, она делала это анонимно. Признаюсь без ложной скромности, она бы сейчас мной гордилась, будь она жива… И если, не дай бог, кто-нибудь узнает о том, что я делаю, тогда все мои усилия пропадут даром и она так и не выберется из чистилища. Скорее всего, конечно, бедняжка уже в раю, но все-таки…

— Понимаю, — важно кивнула Маргарет. — У вас и в ушах небось звенело?

— Чего? — оторопело переспросил Брайан.

— Когда у тебя звенит в ушах, это значит, что твой близкий взывает к тебе из чистилища с просьбой помолиться о нем. Я-то думала, вам про это известно! — Маргарет с трудом распахнула неподатливую заржавевшую дверцу. — Встречаемся через несколько минут у входа в лавку!

Когда Маргарет выбралась из машины, Шейла уставилась на Брайана расширенными глазами:

— Правильно говорила нам сестра Лео: не миновать вам гнева Божия! Помяни мое слово: Бог нас накажет!

— Я знаю одно: если мы не заполучим все эти семь картин, нам не миновать гнева Дермота Финнегана. А это, милая моя Шейла, будет самый настоящий ад.

Они доехали до магазинчика, остановились и принялись ждать.

20

Джек и представить себе не мог, что так быстро найдет общий язык с Джеральдом Рейли. После утреннего телефонного разговора он почему-то был уверен, что времяпрепровождение с ирландским родственником будет ему скорее в тягость, нежели в удовольствие. Но стоило только Джеральду появиться на пороге его кабинета для встречи новобрачных, как его внушительный вид и неотразимое обаяние тотчас расположили к нему Джека, поставив их на дружескую ногу. С Джеком такое случалось только дома при знакомстве с коллегами по работе.

Джеральд был одет в синий пиджак и рубашку с открытым воротом — вид неофициальный и вместе с тем деловой. Плотный, широкоплечий, с широким, добродушным лицом, волосы темные, с проседью, карие глаза, очки в изящной черной оправе. На вид ему было слегка за пятьдесят.

— Риган, дорогая моя! — Он заключил ее в объятия. — Ну, как поживает моя маленькая кузина?

Риган широко улыбнулась и расцеловала его в обе щеки:

— Твоя маленькая кузина теперь счастливая замужняя женщина.

Джеральд протянул руку:

— Джек, как приятно наконец с тобой познакомиться. Добро пожаловать ко мне в кабинет. Какая жалость, что мы не смогли приехать к вам на свадьбу! Племянница моей жены выходила замуж в тот же день, и мы просто не могли не присутствовать. Все было великолепно, но мы бы с радостью побывали и у вас тоже.

— Мы так и поняли, — заверила его Риган.

— Ах, Риган, мне очень хотелось приехать! Может, мы не так уж часто виделись в последние годы, но я прекрасно помню тот день, когда ты родилась. Помню, как тебя привозили сюда твои родители, когда ты была еще совсем маленькой. Помню, как ты приезжала к нам со своей замечательной подругой, как ее там?..

— Кит.

— Ну да, Кит.

— Вы были здесь с Кит? — удивленно переспросил Джек. — Интересно, в какую историю вы тогда попали?

— Ни в какую, — быстро сказала Риган, незаметно скорчив ему многозначительную гримасу. — Как раз в тот год мы с ней познакомились. Мы тогда учились на первом курсе колледжа и проводили семестр в Англии. Мы приехали в Ирландию на уик-энд, а сюда добрались поездом из Дублина, остановились у Джеральда.

— У меня даже фотографии есть, чтобы подтвердить этот факт, — вставил Джеральд. — Вечером я вам их покажу. Они были такие смешные, Джек, ты не поверишь. У Риган тогда были длинные волосы. Риган, а ты помнишь, как ты интересовалась историей семьи Рейли?

— Джеку вовсе ни к чему показывать эти фотки, — со смехом сказала Риган.

— Ты была забавная, ужасно симпатичная девчонка. Ну, садитесь же, садитесь, что вы стоите? — Джеральд показал на диванчик.

В кабинете было большое окно, выходящее на шумный проспект. На полочке позади письменного стола выстроились семейные фотографии в нарядных рамочках. У Джеральда было два сына, и оба жили в Дублине — один учился в университете, другой работал программистом в компьютерной фирме. Стену украшали почетные грамоты и дипломы, знаменующие вехи карьеры Джеральда в качестве ведущего радиопрограммы.

— Опустело наше гнездышко, — не без грусти вздохнул Джеральд. — Странное какое-то ощущение. С тех пор как Тимми уехал в Тринити-колледж, мы с Луизой ходим как неприкаянные. Летом он, конечно, приедет домой на каникулы, мы его так ждем! За обеденным столом стало пусто. В последнее время мы предпочитаем ужинать не дома. Вот почему Луиза так обрадовалась, когда узнала, что сегодня вы будете ужинать с нами.

— Мы тоже рады, — заверил его Джек. — Но сейчас мы пойдем: нам неловко отвлекать вас от работы…

— Вы меня нисколько не отвлекаете. Нисколько. Я так рад, что вы заглянули. Какая досада, что эти мошенники испортили вам отдых.

Риган растерялась:

— Откуда ты про это узнал?

Когда она позвонила Джеральду и спросила, не могут ли они на минутку заехать к нему на радиостанцию, то ни словом не обмолвилась о причинах, побудивших их приехать в Голуэй. А еще раньше, когда они разговаривали по телефону утром, Риган и Джек и сами не знали о том, что скатерть украдена, равно как и о том, что в этом замешаны Джейн и Джон Доу.

— А вы что, разве не в курсе? — ответил вопросом на вопрос Джеральд. — В телевизионных новостях рассказали, что похитители кружевной скатерти оставили Джеку свою визитку с издевательским посланием.

— Вот это оперативность у местных репортеров! — сказал Джек. — Я просто ума не приложу, кому и как удалось пронюхать, что я буду проводить здесь свой медовый месяц. Мы разговаривали с посыльным в отеле, который доставлял в номер вещи этих Доу… — И он рассказал Джеральду о Джоне и Джейн Доу, о шуточной картинке, об их с Риган визите в спортзал «Будь здоров» и о списке имен участников голуэйского забега, упомянув тех, с кем Рори не был знаком лично.

— Этот Рори мне уже плешь проел. Все не оставляет надежды затащить меня к себе в спортзал.

— Он нам об этом уже поведал, — кивнула Риган.

— Не иначе придется как-нибудь попробовать. Хотя мы с Луизой и так регулярно ходим гулять на променад.

— Где это? — спросила Риган.

— Это отличный променад с видом на голуэйскую бухту. Непременно туда сходите. Расположен в западной части города, в районе Солтхилл. Примерно с милю длиной, великолепное место для прогулок и бега трусцой. Там множество ресторанов и баров, так что можно остановиться передохнуть, перекусить или промочить горло. Каждое утро там тусуется уйма приверженцев здорового образа жизни.

— Мы полагаем, что Джейн и Джон Доу как раз к ним относятся. Может, нам следует установить там наблюдение? — шутливо заметил Джек.

— Если я хоть чем-то смогу помочь вам, буду только рад, — заверил их Джеральд. — Не желаете ли быть гостями моей программы сегодня вечером? Поговорим об этом деле. Обратимся к радиослушателям с просьбой помочь в розыске двух отпетых мошенников. Джек, Риган, вы опытные сыщики. Стоит только объяснить моим радиослушателям, что именно им надо делать, чтобы помочь вам, и я уверен, они расстараются. Мы, ирландцы, как никто другой умеем делиться впечатлениями, так сказать, по секрету всему свету.

— Что скажешь, Джек? — спросила Риган.

Джек улыбнулся:

— Джейн и Джон Доу, вполне вероятно, покинули Ирландию, но, как мне кажется, вреда от этого не будет. Вся беда в том, что мы толком не можем их описать.

— Под лежачий камень вода не течет, — заметила Риган. — Думаю, нам стоит попробовать. Джеральд, тебе известно, что украденную из замка скатерть двести лет назад сплела женщина по имени Мэй Рейли? Говорят, ее призрак и по сей день бродит по замку Хеннесси.

— Кто же этого не знает, Риган, — отозвался Джеральд. — Мне доводилось несколько раз бывать в замке по делам. Честно говоря, я был поражен: эта скатерть — произведение искусства. Я даже провел небольшое исследование, хотел выяснить, не родня ли нам часом Мэй Рейли, но увы — нет. Люди в замке утверждают, что она время от времени напоминает о себе. Верим мы в привидения или нет, все мы любим слушать и рассказывать истории о них, разве не так?

— Уж один-то человек совершенно точно в них верит — горничная в замке Хеннесси. Именно она первая обнаружила, что скатерть Мэй Рейли украли, и очень из-за этого огорчилась. Управляющий отелем даже был вынужден отпустить ее домой, потому что она закатила самую настоящую истерику. Она все время повторяла, что Мэй Рейли будет просто в ярости и непременно вернется в замок, чтобы отомстить.

Джеральд понимающе кивнул:

— Мы, ирландцы, как были, так и остались суеверны. К примеру, наша прабабка ни разу в жизни не вдела нитку в иголку в воскресенье, поскольку считалось, что это дурная примета. Можешь себе представить?

Риган решила, что будет лучше до поры до времени умолчать о том, что она тоже собственными глазами видела привидение. Нет нужды давать кузену повод усомниться в ее здравом рассудке. Она улыбнулась и весело сказала:

— Ну, коль скоро Мэй Рейли не приходится нам родней, может, она родственница Джеку?

— Я предпочел бы иметь в родне более дружелюбное привидение.

— С чего ты взял, что Мэй Рейли недружелюбна? — удивилась Риган. — Ей должны были заплатить за работу, но так и не сделали этого; вот почему она не хочет оставить в покое замок Хеннесси. Она, если можно так выразиться, отстаивает свои права!

— Как бы там ни было, деньгами сейчас от нее уже вряд ли откупишься, — высказал свое мнение Джеральд. — И если она, как ты говоришь, дружелюбное привидение, не исключено, что она отстаивает права кого-нибудь из живых, кому тоже недоплатили. А теперь, если вы не возражаете, давайте посмотрим ваш список.

21

— У нас теперь новая миссия, Роберт! — с пафосом объявил Дермот своему многострадальному референту. — Ты ведь знаешь, как я люблю всевозможные проекты, верно, дружище? А этот просто обречен на успех!

Разговор происходил в его роскошной спальне, где в спешном порядке упаковывались чемоданы для поездки в Ирландию.

После беседы с Брайаном, взбудораженный мыслью об ожидающих его в Ирландии картинах, дважды разведенный Дермот облазил весь «Гугл» в поисках информации о закрытых женских монастырях в надежде отыскать загадочную художницу. Поглаживая свою любимицу, мальтийскую болонку, мирно посапывающую у него на коленях (единственное создание на свете, которое безусловно любило его, — испытание, нелегкое даже для собаки), он не без удивления прочитал о группе монахинь с острова Валос, которые бежали из своей обители и укрылись в одном из затерянных в Греции монастырей. Их вязальный бизнес потерпел крах, и теперь их долг составлял миллионы долларов. Никаких деталей более не сообщалось.

— Леди, вам бы следовало заняться живописью, — хихикая, пробормотал Дермот. — Это гораздо более прибыльное дело. — Он взглянул на свою питомицу: — Верно, Пучи?

Пучи подняла лохматую голову и, по всей вероятности, согласилась.

Сузив свои поиски до Ирландии, Дермот наткнулся на историю о кольцах Кладда, недавно обнаруженных в подвале, и о грядущем аукционе. Дермот почувствовал комок в горле. И отец его, и мать — оба носили кольца Кладда в качестве обручальных. После смерти родителей Дермот берег эти кольца как зеницу ока, храня их в отдельной шкатулочке у себя в сейфе. Но в прошлом году во время ограбления его дома они были похищены. Были также украдены тысячи долларов наличными и бесценное фамильное серебро. Однако по-настоящему его огорчила лишь пропажа колец.

Он собирался подарить кольца своим внукам-близнецам на их шестнадцатый день рождения. В наши дни этой дате почему-то придают особое значение — одна из тех непонятных современных тенденций, которые Дермот не понимал и не одобрял. Когда ему было шестнадцать, он после школы вкалывал на двух работах. На день рождения мама испекла его любимый шоколадный торт — и это был для него настоящий праздник. Дермот считал, что кольца будут напоминать Шону и Шинейду о том, как нелегко приходилось их дедам и прадедам зарабатывать хлеб насущный, закладывая основу будущего благополучия семьи. Разумеется, он догадывался, что близнецы рассчитывают и на чеки; что ж, зато кольца Кладда помогут этим зарвавшимся юнцам спуститься с небес на землю.

Дерзкое ограбление в один миг разрушило все его планы. А до дня рождения близнецов оставалось каких-то несколько недель.

Читая об аукционе колец Кладда, Дермот сразу же решил, что уж два-то кольца будут точно принадлежать ему. Нет, ну надо же, как все удачно складывается! Он и только он будет счастливым обладателем бесценных шедевров, написанных ирландской монахиней, и подлинных колец Кладда! Да обо мне заговорят и в замках, и в деревенских хижинах от восточного до западного побережья Ирландии, убеждал он себя. Люди будут тронуты до слез историей моего путешествия на историческую родину с целью обретения колец Кладда для любимых внуков. Во всех ирландских газетах обо мне раструбят как о щедром, заботливом, любящем дедушке.

Он тут же позвонил Роберту и, хотя было уже за полночь, потребовал, чтобы его помощник, не теряя ни минуты, поспешил к нему домой.

— Нам надо запланировать одну срочную поездку! — рявкнул он в трубку.

Запуганный до полусмерти, привыкший всегда и во всем повиноваться своему боссу, Роберт тут же примчался, обзвонил друзей Финнегана, которые уже давно привыкли к чудачествам своего приятеля и были только рады бросить все дела ради бесплатной поездки в Ирландию. Потом Роберт начал названивать в голуэйские отели, но, к сожалению, все лучшие были уже переполнены. И тут Дермот вспомнил, что Шейла и Брайан О'Ши остановились в замке Хеннесси.

— Звони в замок Хеннесси! — приказал он.

— Не вы ли рассказывали мне, что на днях там случился пожар? — спросил Роберт.

— Звони, я говорю!

Роберт сделал, как было приказано.

Вся компания договорилась встретиться, не забыв прихватить клюшки для гольфа, в десять вечера в небольшом частном аэропорту в пригороде Феникса, чтобы на личном самолете Дермота вылететь в Западную Ирландию.

— Желаете, чтобы я дал знать О'Ши, что вы прилетаете? — спросил Роберт.

— Да, разумеется, и прямо сейчас. Скажи им, чтобы сидели на месте и не вздумали никуда дергаться с этими картинами! Я хочу увидеть свои полотна, как только переступлю порог замка Хеннесси. Да, Роберт, чуть не забыл: не забудь захватить видеокамеру!

22

Шейла и Брайан, трясясь от холода в продуваемой всеми ветрами машине, уныло поджидали возвращения Маргарет Рафтери. Радио в этой развалюхе не работало, а печка находилась на последнем издыхании. Одна-единственная картина лежала на заднем сиденье. Еще шесть, и они со спокойной душой смогут улететь домой.

Но до этого было еще так далеко…

— Мы наверняка сможем как-нибудь расплатиться с Дермотом, — сказала Шейла, нарушая гнетущую тишину. — В конце концов, продадим дом или возьмем…

Брайан в отчаянии стукнул ладонью по рулю:

— Дермоту не нужны деньги! И зачем только мы брякнули ему, что картины уже готовы и мы можем их забрать!

— Но ведь это Маргарет сказала нам по телефону, что они готовы. Собственно, так и было. Кто мог вообразить, что эта ненормальная сожжет их в камине? Дай мне только добраться до тех, кто украл эту несчастную скатерть! Убила бы! Богом клянусь! Если бы не они, мы бы сейчас уже везли картины в аэропорт!

Брайан болезненно поморщился:

— И зачем только понадобилось похищать эту несчастную скатерть?

— Она красивая, а ее создательница превратилась в привидение. Семейные легенды придают предметам дополнительное очарование.

— Не верю, что дело только в этом, — тяжело вздохнул Брайан. — Мне не следовало говорить Дермоту, что эти картины написала монахиня. Теперь нам ни за что не распутать этот клубок обмана. Все, все узнают о том, что мы солгали.

У него зазвонил сотовый телефон. Это был Роберт.

— Роберт, как поживаешь? — осведомился Брайан, изо всех сил стараясь придать своему тону бодрость. — В Фениксе сейчас еще очень рано, верно?.. Что?.. Вы завтра прилетаете в замок Хеннесси? На пять дней? Ты что, шутишь?.. Но зачем? А, эти кольца Кладда… Ну-ну. У моего двоюродного брата есть такие. Картины?.. Да-да, сестра немного простыла, но она, что называется, кладет последние мазки, пока мы тут с тобой болтаем. Знаю, знаю… Дермоту ничего не стоит выйти из себя… Что ж, увидимся завтра! С нетерпением ждем! — И он отключил телефон.

Силы оставили Брайана — он буквально лишился дара речи.

То же самое можно было сказать и о Шейле.

По отрывистым репликам мужа она сумела понять общее содержание беседы и впала в настоящую панику. Сердце заколотилось как бешеное, и она почувствовала, что и в самом деле близка к обмороку. На этот раз без дураков.

— Дермот прилетает завтра, во второй половине дня, — собравшись с духом, выдавил Брайан. — Остановится в замке Хеннесси. Он пожелал увидеть свои картины сразу же по приезде.

— Но… Даже если они будут у нас в руках, как мы сможем скрыть их от Маргарет, да и от управляющего? Ты же знаешь Дермота: фонтан энергии и луженая глотка. А мы пообещали ей, что найдем способ достойно почтить память Мэй Рейли. Что же нам теперь делать?

— Для начала надо собрать картины, а потом мы что-нибудь придумаем.

— А что, у тебя есть какие-нибудь идеи?

Брайан пропустил ее слова мимо ушей. Он посмотрел в зеркало заднего вида и увидел Маргарет, которая быстрым шагом направлялась к машине, вытирая лицо носовым платком.

— Вот и она. С пустыми руками.

Не без труда отворив неподатливую дверцу, Маргарет плюхнулась на заднее сиденье:

— Ох! Ну и умоталась же я!

— Что случилось? — спросил Брайан.

— Рори был так рад меня видеть. Такой милый мальчуган. И такой внимательный — настоял на том, чтобы я двадцать минут позанималась на беговой дорожке. Чтобы, как он сказал, «повысить тонус сердечной мышцы». А потом еще заставил меня поупражняться на силовых тренажерах.

— Что сделать? — изумленно переспросила Шейла.

— Рори поставил условие: если я хочу забрать картину, то непременно должна начать заниматься в спортзале. Я ответила, что и без того достаточно упражняюсь: ежедневные уборки в замке Хеннесси плюс езда на велосипеде, но он возразил, что мне нужны именно силовые упражнения — гантели и все такое прочее…

— Да, видно, что вы хорошо позанимались, — заметил Брайан. — А как насчет картины? Где она?

— Как где? Висит у него в кабинете. Она там просто потрясающе смотрится! У него там и карикатура моя висит! Это так приятно! Рори сказал, что, если я приду в спортзал еще по меньшей мере раз пять, он отдаст мне картину. Тогда, может, мне самой понравится заниматься. По-моему, мне уже нравится! Вот это номер! — Она покрутила головой и рассмеялась. — Ну и ну!

— Не думаю, что ваша колымага осилит еще пять поездок в этот чертов спортзал! — просипел Брайан.

— Ничего. Доберусь на автобусе. Я предупредила Рори, что картина может принести ему несчастье, но он заверил меня, что мое здоровье дороже. И потом, мне все равно надо куда-нибудь выбираться. Сын мне уже все уши прожужжал, что мне необходимо завести друзей. Иногда мне делается так одиноко дома, когда вокруг ни души! — Она принялась обмахиваться руками. — Ух! С меня пот градом. — Маргарет сунула руку в карман, чтобы достать платок, но он был пуст. — Куда же он подевался? Наверное, я его где-нибудь обронила. Дайте-ка я посмотрю… — Она попыталась открыть дверцу, но та не поддавалась. Она со всей силы навалилась на нее, дверца распахнулась — и Маргарет вывалилась на улицу и шлепнулась лицом на тротуар.

И завопила так, будто ее режут.

— О господи! — вскрикнула Шейла.

Они с Брайаном выпрыгнули из машины и помогли Маргарет подняться. Та громко рыдала. Надо признать, было из-за чего: Маргарет здорово расшиблась, из носа и рта ручьем текла кровь.

— Недаром мне приснилось, что у меня выпал зуб! — пролепетала она сквозь рыдания. К ее перемазанному грязью лицу пристали кусочки гравия, руки были в крови. — По-моему, один уже шатается! — Она сунула пальцы в рот и пощупала передний зуб. Он вывалился и упал ей на ладонь. — О, нет, только не это! — заверещала она. — Теперь мне конец! Я скоро умру!

— Нет-нет, вы не умрете! — успокаивала ее Шейла, поспешно вытаскивая из сумочки пачку салфеток. — Дайте мне зуб, я заверну его в салфетку. Вот вам еще салфетки, прижмите их к десне. Сейчас мы отвезем вас к зубному врачу.

— По-моему, ей не зубной врач нужен, а… — начал Брайан, но Шейла смерила его таким уничтожающим взглядом, что он сразу замолчал.

— Я поеду сзади вместе с Маргарет, — твердо заявила Шейла, обнимая дородные плечи пострадавшей. Та продолжала безутешно плакать. — Ну же, Маргарет, давайте вернемся в машину. Все будет хорошо.

— Но я… вся в крови! — вяло запротестовала Маргарет, забираясь на заднее сиденье.

Брайан окинул взглядом заднее сиденье, увидел, что драгоценная картина лежит в опасной близости от окровавленной Маргарет, и, распахнув другую дверцу, молниеносно выхватил оттуда ее творение, прежде чем она успела испачкать его кровью.

— Такое несчастье!.. — рыдала несчастная Маргарет, едва выталкивая слова через салфетки во рту. — Теперь… мне… крышка.

— Нет, что за чепуха! — возражала ей Шейла. — У вас есть постоянный дантист?

Маргарет покачала головой:

— Был… Он умер… несколько лет назад.

— Но ведь должен же быть поблизости дантист. Может, Рори кого-нибудь знает? Если мы позвоним в спортзал, вы сможете у него спросить? — настойчиво допытывалась Шейла.

— Да, наверное, да, смогу.

Шейла набрала номер спортзала и попросила к телефону Рори. Затем она передала телефон Маргарет, глаза которой, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Бедняжка вытащила изо рта пропитанные кровью салфетки и с трудом перевела дыхание.

— Тренер, вы случайно не знаете… нет ли здесь где-нибудь поблизости… дантиста… который согласился бы меня принять… прямо сейчас?

— Прямо сейчас? — переспросил Рори. — Что с вами стряслось? Когда вы пять минут назад уходили отсюда, у вас все было в порядке.

— Я упала… на улице. Я тут с друзьями. Они согласны отвезти меня к врачу, но мы здесь… никого… не знаем.

— Ах, Маргарет, какая досада! Мне так жаль, — сказал Рори. — Я знаю одного чудесного доктора, который вам поможет. Он и его матушка недавно начали ходить ко мне в спортзал. Его зовут Дэниэл Шарки, и его клиника всего в нескольких кварталах отсюда. Я сейчас же позвоню ему и скажу, что вы едете.

23

— «Веселый забег» — это была замечательная идея! — сказал Джеральд, пробежав глазами имена трех супружеских пар. — У нас в городе проводится столько забегов для тех, кто серьезно занимается спортом… Пришло наконец время организовать нечто подобное и для обычных людей.

Риган улыбнулась:

— Мне кажется, Рори поставил себе в жизни цель — приобщить всякого, кто попадется ему на пути, к здоровому образу жизни.

— Он просто создан для этой работы, — заметил Джеральд. — Надо отдать ему должное. Он очень непосредственный, и я знаю, как нелегко ему было воплотить свою идею в жизнь. Несколько месяцев подряд он только и говорил об этом забеге — просто все уши нам прожужжал. Можно сказать, силой заставлял людей записываться. Нам с Луизой тоже не удалось бы отвертеться, но в тот день мы уехали в Дублин. — Джеральд помедлил, поднял список к глазам и еще раз прочел имена, шевеля губами.

— Это те немногие участники забега, которых Рори не знает, — сказал Джек. — Кроме той пары, которая зарегистрировалась в последнюю минуту и чей почерк Рори не смог разобрать.

Не иначе как они писатели, размышляла Риган с улыбкой. Ей вспомнились знакомые матери: муж и жена, оба писатели, которые умудрялись вместо автографов оставлять поклонникам ужасные, абсолютно неразборчивые закорючки. Если бы не фамилии на обложках их произведений, читатели в жизни не догадались бы, кто оставил свой росчерк на титульном листе.

— Гм. — Джеральд прищурился. — Имон и Донна Бирн, Джо и Джози Куллен, Брэд и Линда Томпсон. Я тоже никого из них не знаю, но мы можем попытаться кое-что выяснить. Один практикант с нашей радиостанции рассказывал о забеге. Он учится в университете и работает у нас на полставки. — Джеральд нажал на кнопку коммутатора. — Можно попросить Майкла зайти ко мне в кабинет?

— Одну минуточку, — откликнулся молодой женский голос.

Риган, сидевшая на стуле, подалась всем корпусом вперед:

— Я думаю так: если у Джейн и Джона Доу сохранилась картинка с этого забега, значит они, скорее всего, все-таки в нем участвовали. Эти картинки нигде не продавались, и Рори сказал нам, что их едва хватило на всех участников.

— Даже принимая во внимание тот факт, что они воры со стажем, вряд ли бы они опустились до того, чтобы ее стащить, — добавил Джек.

— И вряд ли они отдавали себе отчет, что она красуется на одной из их сумок, когда регистрировались в замке Хеннесси, — сказала Риган. — Если уж они для каждого преступления до неузнаваемости изменяют свою внешность, то непременно позаботились бы о том, чтобы их не выдала ни одна — даже самая мелкая, неприметная — деталь.

— Но разве не на таких неприметных деталях попадаются порой и опытные профессионалы? — спросил Джеральд.

— Верно, — кивнула Риган.

В дверь постучали. Риган и Джек разом повернули головы. В дверях стоял парнишка лет восемнадцати. Светлые вьющиеся волосы, быстрая улыбка, на лице — выражение боевой готовности.

— Здрасьте, — сказал он. — Джеральд, вы хотели меня видеть?

— Да, Майкл. — Джеральд представил Риган и Джека.

У Майкла заблестели глаза.

— Я так много о вас слышал, — сказал он Джеку. — И о вас тоже, Риган.

Джек окинул его удивленным взглядом:

— Обо мне?

— Ну да. На прошлой неделе Джеральд в эфире упоминал о том, что со дня на день вы прибудете в Ирландию на медовый месяц, ну и о вашей работе в Нью-Йорке рассказывал, и обо всех преступлениях, которые вы вместе раскрыли. Похоже, у вас жутко интересная работа!

Нет, я пока еще не совсем свихнулась, подумала Риган. Недаром сегодня утром у меня было предчувствие (мою бабушку, помнится, они тоже частенько посещали), что именно Джеральд, сам того не желая, накликал на нашу голову Джейн и Джона Доу!

— Да, скучать нам не приходится, — спокойно отозвался Джек, улыбнувшись Майклу.

Риган — далеко не первый раз в своей жизни — безмолвно восхитилась мужем. Джек в любой ситуации умудрялся сохранять самообладание, а ведь другой человек на его месте мгновенно вышел бы из себя. Ну каково это — слушать, как тебе сообщают, что о твоих планах провести медовый месяц на исторической родине сообщили по радио всему городу!

— К тому же замок Хеннесси — самое подходящее место, чтобы расслабиться, — продолжал Майкл. — Кто мог подумать, что мошенники будут вас там подкарауливать?

Значит, о том, что мы остановимся в замке Хеннесси, Доу узнали из того же источника, догадалась Риган. Джеральд не врал, когда говорил, что ирландцы «умеют делиться впечатлениями». Вся беда в том, что Джеральд делает это в прямом эфире, сидя у микрофона. Она украдкой взглянула на своего кузена. Тот даже и бровью не повел. Более того, он самодовольно улыбался.

— Да-да, — подтвердил он. — Мой рассказ о твоей работе, Джек, имел такой колоссальный отклик! Мои радиослушатели… — Он вдруг замолчал, заметив их вытянувшиеся лица. — Ой… Боже ты мой!.. Вы же только что сказали… что не можете понять, откуда Доу узнали о ваших планах приехать в Ирландию… Неужели вы думаете, что из моей передачи? — спросил он с обеспокоенным видом, но в его голосе сквозило явное оживление. — (Да, мысленно ответила ему Риган, именно так мы и думаем.) — Иногда, когда я сижу один-одинешенек здесь, в студии, у меня возникает ощущение, будто я разговариваю сам с собой. Вот почему я люблю, когда у меня бывают гости. Разумеется, мне звонят, но бывают ночи, когда кажется, будто весь город вымер. Приятно сознавать, что где-то там люди тебя слушают, но подумать только… Преступники тоже интересуются моей передачей. Боже упаси!

Джек пожал плечами:

— Не упрекай себя, Джеральд. Они могли узнать о наших планах и из других источников. Но было бы странно предположить, что они проделали такой длинный путь единственно ради того, чтобы мне насолить, а в результате их добычей стала всего лишь кружевная скатерть Мэй Рейли.

— Хорошо, что Мэй тебя не слышит, — пошутил Джеральд и поправил на носу очки. — У меня и в мыслях не было вторгаться в вашу личную жизнь. Мой ночной эфир — не более чем светская болтовня. Я говорю обо всем и ни о чем. Люди звонят мне в студию, делятся своими мнениями, задают вопросы… — (Я больше этого не вынесу, подумала Риган.) — К тому же, я рассказал и о грядущей свадьбе моей племянницы. А потом… В общем, получилось так, что я упомянул о том, что вы со дня на день приезжаете… ну и так далее… — (До чего же я ненавижу эти «ну и так далее», негодовала Риган. Они никогда не доводят до добра.) — А тут мне позвонила одна женщина. Она выразила надежду, что вы остановитесь в одном из лучших отелей Голуэя. А я ответил, что вы планируете остановиться в замке Хеннесси. Теперь мне кажется, что мне не следовало вдаваться в такие подробности.

Да уж, это точно, подумала Риган.

— А когда состоялась эта передача? — спросил Джек.

— Я сейчас вам скажу! Я точно помню! — с энтузиазмом встрял Майкл. — В прошлый понедельник! Как раз был мой день рождения! Я возвращался в общагу после того, как мы с ребятами пропустили по паре кружечек пива в пабе. Отметили, так сказать. Было уже поздно, и я включил радио. Вообще-то я никогда не слушаю ночной эфир, знаете ли, потому что… Гм… Потому что… — замялся он, чувствуя, что сморозил глупость. — Потому что, как правило, я в это время либо занимаюсь, либо сплю.

— Значит, в прошлый понедельник, — задумчиво сказал Джек. — Восемь дней назад. Следовательно, если тебе в студию позвонила Джейн Доу, чтобы узнать, где мы остановимся, или если Доу просто слушали твою передачу, они уже были в Ирландии за неделю до ограбления. А это уже кое-что. И если они участвовали в «Веселом забеге» в прошлом ноябре, значит, вполне вероятно, что они частенько сюда наведываются.

— Голуэй — замечательный город, — с энтузиазмом подтвердил Джеральд. Он протянул Майклу список с именами участников забега. — Ты случайно не знаешь кого-нибудь из этих людей?

Парень взял листок и пробежал его глазами.

— Знаю! — восторженно выпалил он.

— Кого?

— Имона и Донну Бирн.

— И кто они такие?

— Это родители одной моей университетской знакомой. Вообще-то они живут в Дублине, а в то воскресенье приехали к ней в гости. Джоди в жизни не выбирается из постели раньше полудня, так что они решили пробежаться, пока она спит, а потом вместе позавтракать. Я собственными глазами видел, как они бежали. Бежали!.. Да они весь путь прошли пешком!

— А как насчет остальных? — поинтересовался Джеральд.

— Нет, боюсь, остальные имена мне ни о чем не говорят.

— Майкл, а что ты можешь рассказать о «Веселом забеге»? — спросил Джек. — У нас есть все основания полагать, что Джейн и Джон Доу тоже принимали в нем участие.

— А, вот оно что! — Майкл помолчал, вспоминая. — Ну, начнем с того, что это был не совсем обычный забег. Много шуток, смеха и тому подобного. Вообразите, какая-то тетка бежала с коляской… — (Мы это уже слышали, подумала Риган.) — Некоторые даже вытащили на дистанцию своих стариков родителей! Один старикан лет шестидесяти шел под ручку со своей мамашей! Я слышал, как она кричала ему, чтобы он застегнул пальто. Умора! И что же вы думаете? Оказывается, он дантист, и у него в городе собственная клиника! — Майкл не выдержал и рассмеялся. — Один мой приятель как-то раз побывал у него и сказал, что больше туда ни ногой, иначе, по его словам, не миновать ему зубных протезов, прежде чем ему стукнет двадцать. Этот дантист — непризнанный комик! Настоящий Чарли Чаплин! — Майкл улыбнулся. — Но ничего из ряда вон выходящего в тот день не произошло. Единственный всплеск оживления, который я припоминаю, случился, когда какого-то парнишку стошнило на финише. Но тут он сам виноват: несся как угорелый и не рассчитал собственные силы. Вот и все, пожалуй.

— Ну что ж, — сказала Риган. — Я уверена, что Джейн и Джон Доу сделали все возможное, чтобы смешаться с толпой. Они среднего возраста, в хорошей форме… Меньше всего им хотелось привлекать к себе внимание.

Майкл закивал:

— И, похоже, они весьма в этом преуспели. Жаль, что я больше ничем не могу вам помочь.

— Нам тоже жаль, что мы не смогли подробнее их описать, — сказала Риган. — Да, вот еще что. Девушка, которая регистрировала запоздалых участников, поведала нам, что у нашего Джона Доу какой-то очень необычный смех.

— Один мой приятель недавно расстался со своей девушкой только потому, что она, по его словам, ржала как лошадь, — с неожиданным воодушевлением поддержал ее Майкл. — А она красотка хоть куда! Прямо глаз не оторвать! Жалко, конечно, но мой приятель просто не выдержал. Я сказал ему, что он мог бы потерпеть еще хоть два свидания…

— Спасибо, Майкл, — оборвал его Джеральд. — Можешь возвращаться к работе.

— Всего хорошего, будьте здоровы, — ответил Майкл. Он отдал Джеральду список и покинул кабинет.

Джеральд вздохнул:

— Если по моей вине на вас свалились все эти неприятности, прошу меня извинить. Правда, мне очень неловко. Уровень преступности у нас стране не так уж высок, и я никогда не думал…

— Не бери в голову, Джеральд, — искренне заверил его Джек. — Сейчас нам остается только гадать, как им стало известно, что мы приезжаем. Пусть даже из твоей передачи… что ж, если нам удастся их поймать, тогда надо будет сказать тебе спасибо за то, что ты выманил их из логова. Ты и не догадываешься, как мне хочется поскорей упрятать их за решетку. Они обокрали столько хороших и достойных людей. В последнее время они что-то совсем обнаглели, а на днях даже устроили поджог, который вполне мог обернуться настоящей катастрофой.

— Я лично прослежу за тем, чтобы все жители Голуэя узнали о мошенниках, — пообещал Джеральд. — Если они здесь, я в лепешку расшибусь, но устрою им сладкую жизнь! Они у меня будут озираться по сторонам, пока у них голова не отвалится! — И с решительным выражением на лице и со списком в руке Джеральд взялся за телефон.

Потребовалось всего каких-то полчаса, чтобы с помощью сотрудников радиостанции выяснить, что Джо и Джози Куллен работают учителями в школе. Для участия в забеге они приехали с полуострова Дингл в воскресенье рано утром. Оба много фотографировали, чтобы потом показывать снимки своим ученикам: им хотелось убедить детей, что занятия спортом могут быть веселыми и увлекательными и начать их никогда не поздно, было бы желание.

— А Брэд и Линда Томпсон в прошлом году купили небольшой домик на южной окраине Голуэя, — доложил Джеральд. — Номер их телефона нигде не значится. Кто они, никому не известно.

— Для начала неплохо, — обрадовался Джек. — Сейчас мы прокатимся к домику таинственных Томпсонов и осмотримся на месте. Джеральд, как ты думаешь, сможешь раздобыть копии фотографий, которые делали эти учителя во время забега? Если у них есть электронная почта, может, они смогли бы отсканировать снимки и прислать их тебе? Это бы нам очень помогло.

— Я сейчас же с ними свяжусь, — заверил его Джеральд.

— И вот еще что, Джеральд, у тебя сохранилась запись того ночного эфира?

Джеральд слегка смутился:

— Я попрошу моего ассистента достать из архива оригинал записи и сделать для вас копию. Обещаю не вырезать те места, где я… гм… так сказать, сболтнул лишнего.

Риган улыбнулась:

— Мы просто хотели услышать голос женщины, которая звонила в студию и расспрашивала тебя, где мы остановимся. Вот и все.

Когда они выходили из кабинета, Джеральд обнял Риган за плечи:

— Постарайтесь сегодня вечером не опоздать. Луиза всю душу вложила в это рагу, — пошутил он. — Мы отлично поужинаем. А после ужина можно будет смотаться в город — пропустить по кружечке пива в одном славном пабе, где каждый вечер живая музыка. А потом мы приедем сюда и начнем передачу. — Он помолчал и уже серьезно добавил: — Если Доу и в самом деле околачиваются где-нибудь в окрестностях Голуэя, мы их обязательно найдем. И приложим все силы к тому, чтоб им небо с овчинку показалось. Мы устроим им веселую жизнь…

Ему не стоило особенно переживать по этому поводу. Именно в это самое время жизнь супругов Доу и так с каждой минутой становилась все веселей и веселей…

24

Вцепившись пальцами в ручки стоматологического кресла так, что даже костяшки побелели от напряжения, Бобби мысленно строил планы изощренной мести тому мерзавцу из службы охраны, который выбил ему передние зубы. Это случилось прошлым Рождеством, когда они с Анной стянули коллекционное ожерелье из торгового центра в Нануэте, небольшом городке в окрестностях Нью-Йорка. Они уже выскользнули за дверь, на темную, заметенную снегом автостоянку, но тут продавщица из ювелирного салона опомнилась и сообразила, что у нее из-под носа увели ожерелье, которое она только что гордо демонстрировала. Услышав за спиной пронзительный вопль «держите их!», Бобби и Анна во все лопатки припустили к машине. Анна запрыгнула на водительское сиденье, но Бобби, почти успевшего забраться в салон, настиг громила-охранник и схватил за руку. Бобби ударил здоровяка в лицо свободной рукой, но тот, не растерявшись, двинул ему кулаком в зубы. Разъяренный Бобби изо всех сил толкнул его, что в обычной ситуации вряд ли возымело бы какой-либо эффект, учитывая телосложение верзилы, но тот поскользнулся на покрытой льдом дорожке, потерял равновесие и упал. Бобби мигом захлопнул дверцу, Анна ударила по газам, и машина с визгом сорвалась с места, пробуксовывая на обледенелом шоссе.

Разумеется, кража того ожерелья была ужасной глупостью, совершенной под действием импульса. Они ее не планировали, просто бродили по магазину, подыскивая какой-нибудь небанальный рождественский подарок для матери Анны. Та все время жаловалась, что они редко ее навещают, совсем о ней забыли. А тут, как на беду, эта старая курица, продавщица, зазевалась, и стащить ожерелье, сработанное из сапфиров и бриллиантов, оказалось уж слишком соблазнительным. Анна и Бобби, профессиональные воры, специализирующиеся на кражах драгоценностей, просто не в силах были устоять.

В результате для Бобби все закончилось очень печально: он лишился четырех передних зубов. До того случая каждая из тщательно спланированных и безупречно провернутых ими авантюр приносила им прибыли на сумму не меньше двухсот тысяч долларов, причем все бывало проделано так, что комар носа не подточит. Ожерелье из нануэтского торгового центра оценили всего в десять тысяч долларов, и оставшихся после окончательного расчета с доктором Фэйворманом денег едва-едва хватило на порцию газировки с сиропом.

Мать Анны жила в северной части штата Нью-Йорк. Они обещали навестить ее и по пути заехали за подарком в Нануэт. Объяснить ей, почему вдруг у них изменились планы и они не смогут встретить с ней Рождество, было уже само по себе испытанием, но истолковать отсутствие у Бобби четырех передних зубов было бы еще труднее. Анна и Бобби решили уехать на другой конец страны, тем самым максимально увеличив дистанцию между местом преступления и кабинетом стоматолога. Бросив взятую напрокат машину в Нью-Йорке, на одной из круглосуточных стоянок, они сели в автобус, следующий до Пенсильвании, где взяли напрокат другую — небольшой седан. Рождественский ужин был съеден на бензоколонке в забегаловке для дальнобойщиков. Бобби пришлось довольствоваться жиденьким супчиком и яблочным муссом. Когда они прибыли в Лос-Анджелес, то обнаружилось, что чуть ли не все жители города разъехались на рождественские каникулы. Им пришлось целую неделю проторчать в отеле, ожидая, когда же, наконец, вернется из отпуска разрекламированный доктор Фэйворман.

И все из-за какого-то дурацкого ожерелья, которое и прибыли-то им не принесло.

Бобби страстно желал, чтобы Шарки снова дал ему наркоз. Он был подавлен и до смерти напуган. В маленьком унылом процедурном кабинете не было ровным счетом ничего вдохновляющего, не считая, разумеется, баллона с веселящим газом, который теперь был ему недоступен.

— Однако ваш стоматолог не лишен таланта, — снизошел доктор Шарки. Склонившись над боковым столиком, он размешивал металлической лопаточкой какую-то массу неприятно серого цвета. — (Он похож на чокнутого профессора из кинофильма, решил Бобби.) — Где, вы говорите, у него клиника?

Я тебе ничего не говорил, подумал Бобби, но был вынужден ответить:

— В Нью-Йорке.

— Нью-Йорк, Нью-Йорк — это удивительный город… — пропел доктор Шарки. — Когда-то, давным-давно, мы с мамой и папой побывали там. Это была незабываемая поездка. Просто чудо!

— Угу, — промямлил Бобби.

— Если волею судеб я снова окажусь там, буду очень рад взглянуть на вашего стоматолога в действии. Он просто ас! — Шарки выпрямился. — Сейчас я поставлю вам временную коронку. По идее, она должна продержаться до вашего возвращения домой. А теперь пошире откройте рот…

Бобби крепко зажмурился, и доктор Шарки, навалившись на пациента всем телом, насадил коронку на обломок зуба. Потом он еще долго ковырялся у Бобби во рту, что-то подтыкая, подправляя и подчищая.

— Вуаля! — по прошествии ужасно длительного, как показалось Бобби, времени объявил доктор с сияющим видом. — Вот, взгляните.

Не без внутреннего трепета Бобби открыл глаза. Доктор Шарки поднес к его лицу карманное зеркальце. Бобби, состроив кислую мину, взглянул на свое перекошенное отражение, безжалостно освещенное мертвенным светом флуоресцентной лампы, и оскалился. Громоздкий нелепый комок, сляпанный из какого-то неопределенного вещества и похожий на перезрелое кукурузное зерно, зловеще выделялся на фоне остальных ослепительно белых зубов. Бобби с трудом проглотил крик ужаса и едва сдержался, чтобы не заорать благим матом, спрыгнуть с кресла и стереть доктора Шарки в порошок. На кого я похож! — в отчаянии подумал он. Но он прекрасно понимал, что не может закатить сцену. Слишком велик риск, учитывая, что на хвосте у него Джек Рейли.

Доктор Шарки выжидательно улыбался. Пауза явно затянулась. Наконец он сказал:

— Ну-с, я еще раз напоминаю вам, что это временная коронка. Если вы желаете, чтобы я поставил вам постоянную, буду только рад завершить работу. На ее изготовление уйдет некоторое время…

— Нет! — вскрикнул Бобби. — Огромное вам спасибо, но — нет. Мы улетаем в Лос-Анджелес, и я пойду к своему постоянному…

— Вы же только что сказали, что ваш постоянный доктор принимает в Нью-Йорке?

— Да, — кивнул Бобби. — Так оно и есть. Но сначала мы должны быть в Лос-Анджелесе. У нас там дела.

Господи, помоги мне выбраться отсюда, подумал он, сдергивая с шеи бумажный фартук.

— Большое вам спасибо, доктор Шарки.

— Возьмите кусочек этой цементной смеси, — посоветовал доктор Шарки. — Если коронка выпадет, хотя, по идее, не должна, тогда просто…

Если она выпадет, я буду на седьмом небе от счастья, злобно подумал Бобби.

Шарки отворил дверь в приемную:

— Ну-с, теперь моя мама о вас позаботится.

Увидев мужа, Анна вскочила с шаткого ядовито-оранжевого кресла. Один взгляд на Бобби, и она сразу поняла, что дела его плохи.

— Он уже освободился и готов идти, — ласково проговорил доктор Шарки, танцующей походкой приближаясь к конторке.

— Они заплатят наличными, — объявила матушка Шарки.

Доктор Шарки нацарапал что-то на бумажке и протянул листок матери:

— Мам, ты же знаешь, мы не принимаем наличные!

Мамаша невозмутимо кивнула; эту шутку она слышала уже бог знает в который раз.

— К нам едет еще один пациент без записи. Так что не убирай далеко свою драгоценную смесь. Еще один сломанный зуб.

— Похоже, сегодня у нас день сломанных зубов!

Анна быстро заплатила по счету и проследовала за подозрительно молчавшим Бобби к выходу. Они сели в машину, Анна включила зажигание и повернулась к мужу:

— Ну-ка, давай посмотрим.

В его глазах мелькнул безумный огонек. Он осторожно приподнял верхнюю губу.

Анна прикусила язык, чтобы не рассмеяться.

— По-моему, вполне… — начала она.

— А по-моему, просто кошмар! — завопил Бобби. — Я похож на крысу! Завтра же вылетаем в Лос-Анджелес!

— Нет! — отрезала Анна. — Ничего, несколько дней как-нибудь перебьешься. У меня для тебя отличная новость. — Она плавно тронулась с места. — Нам необходимо провернуть еще одно дельце здесь, в Ирландии. Для нашего полного счастья и… к великой досаде Джека Рейли, — со смехом добавила она.

— Но я хочу в Лос-Анджелес! — настаивал Бобби.

— Нет, Бобби. Послушай, послушай меня минутку. Недавно в подвале одного дома обнаружили подлинные кольца Кладда…

*

А в это время у себя в клинике доктор Шарки, весьма довольный собой, наливал себе чай в чашку из разрисованного трилистниками термоса.

— Как там папа? — спросил он матушку, которая на этот раз увлеклась передачей, посвященной тому, как украсить дом.

— Недавно я к нему поднималась. Он держится молодцом.

Наверху, в семейной гостиной, сидел, притаившись у окошка, глава семьи, Симус Шарки, практически не видимый с улицы. Он проводил дни, почитывая детективные романы и наблюдая за смельчаками, переступавшими порог клиники его сына. С тех пор как шесть лет назад один умник, заскочивший к ним без записи, удрал, не заплатив, Симус поставил себе за правило записывать номера, модели, марки машин всех посетителей, а также свое впечатление об их внешнем виде, манерах и тому подобном, то есть вел своего рода досье.

Слишком уж много нынче развелось нечестных людей, думал он. Излишняя осторожность никогда не повредит. За ужином он с удовольствием слушал обо всех чудаках, которых Дэнни вылечил за этот день. Сын рассказывал о них так много интересных и забавных историй! Симусу не терпелось узнать о той парочке, которая только что отъехала, но он почему-то не думал, что их история будет особенно забавной: стоило им только сесть в машину, муж сразу начал орать на жену.

Симус подался вперед и увидел, что у входа в дом затормозила другая машина и пожилая женщина, поддерживаемая под руки двумя молодыми людьми, не без труда выбралась с заднего сиденья. Ему показалось странным, что эта неброско одетая, но элегантная и явно зажиточная молодая пара заехала в их камыши, да еще на такой разбитой колымаге. Симус протянул руку за блокнотом и ручкой, лежавшими рядом на столике. Уже во второй раз за сегодняшний день.

Пока я здесь, им не нужна никакая камера наружного наблюдения, не без гордости подумал он. Наш малыш Дэнни так заботится о нас, и я тоже хочу быть ему полезным. Кто его знает? Может, когда-нибудь, в один прекрасный день, даже после моей смерти, он скажет мне спасибо за мои записи.

25

Киф Уотерс с самого утра сидел в офисе. Всю прошлую ночь он так и не сомкнул глаз, расстроенный тем, что Джейн и Джону Доу удалось-таки испортить Джеку медовый месяц. Умру, но выслежу и поймаю этих мерзавцев, мысленно повторял он.

Результаты запроса по кредитной карте, которой Доу расплачивались в замке Хеннесси, его нисколько не удивили. Еще один случай так называемой «кражи личности». Месяц тому назад Доу, воспользовавшись номером карточки социального страхования некоего Эрла Нортона, заказали на его имя кредитку с требованием выслать ее на абонентский ящик почтового отделения в Сафферне. А от Сафферна до Нью-Йорка — не больше часа езды.

Получается, они были здесь совсем недавно, подумал Киф. И теперь они никогда больше не переступят порог этого почтового отделения. И наверняка они уже спустили не меньше половины суммы с кредитной карточки. Киф тяжело вздохнул: кражи личности становятся в наши дни настоящей эпидемией, значительно облегчая жизнь таким проходимцам, как эти Доу.

Киф еще раз просмотрел материалы дела. Начиная с того скандального происшествия в Метрополитен-музее, Доу педантично оставляли свои визитки после каждого ограбления — будь то в Чикаго, Майами, Бирмингеме, Далласе, Атланте, Лондоне, Сиднее… Сомневаюсь, что они полиглоты, подумал Киф. Похоже, эти авантюристы наиболее комфортно себя чувствуют в англоязычных странах и городах. Парижане, молите Бога, чтобы этим двоим не пришло в голову начать брать уроки французского.

У всех преступлений был примерно один и тот же почерк. Доу являлись на какой-нибудь великосветский раут или вечеринку, используя фальшивые имена, оплачивали билеты мошеннически добытыми кредитными карточками и, сделав свое черное дело, бесследно исчезали — подобно Золушке, потерявшей впопыхах на лестнице свою хрустальную туфельку. И опять-таки подобно Золушке, после бала менялись до неузнаваемости. Джек и его бригада делали все возможное, чтобы найти хоть какую-то связь между украденными кредитками, но пока безрезультатно. Киф продолжал внимательно изучать материалы.

Организаторы этих светских раутов всегда вспоминали о Доу очень тепло: как о симпатичной, ничем не примечательной паре, которая никогда не оставалась ужинать. Леди по разным описаниям представлялась то жгучей брюнеткой, то платиновой блондинкой, то огненно-рыжей, а то и седой как лунь, но неизменно среднего роста и всегда одетой по последней моде. Ее спутник, опять же по разным описаниям, был блондин, русый или седоволосый, но тоже неизменно среднего роста. Иногда они надевали очки, иногда — цветные контактные линзы. Порой они что-то подкладывали под одежду, чтобы казаться полней. Что касается их манер, они были безупречны. Ни один из тех, кто приглашал их на все эти помпезные суаре, в жизни не заподозрил бы, что эти элегантные господа, с энтузиазмом распинающиеся о том, с какой радостью они готовы внести свою лепту в святое дело благотворительности, на самом деле опытные бездушные профессионалы, специализирующиеся на кражах драгоценностей.

Преступление, совершенное в замке Хеннесси, хотя и не было типичным, стало уже девятым по счету за семь лет их эпопеи. Киф еще раз перечитал записки супругов Доу, приложенные к материалам дела. Они с Джеком были уверены в том, что Доу причастны и к другим кражам, которые они почему-то не считали нужным себе приписывать. Столько дел о кражах драгоценностей так до сих пор и не удалось раскрыть! Вот, например, недавнее дело об ограблении, совершенном во время крупной благотворительной акции, состоявшейся за неделю до Рождества здесь, в Нью-Йорке, в отеле «Бриджес». Одна дама, когда они с мужем уже надевали пальто в гардеробной, обнаружила, что пропала ее бесценная брошь, усыпанная бриллиантами и рубинами.

— Мне кажется, она исчезла во время коктейля. Я просто теряюсь в догадках, — сообщила полицейским жертва ограбления, с трудом сдерживая слезы.

Никаких визитных карточек с посланиями на этот раз оставлено не было, и все же исключить возможность, что это очередная выходка супругов Доу, было нельзя. Положим, эти двое наведывались в город на рождественские праздники, вполне возможно, им взбрело в голову провернуть «небольшое дельце», чтобы таким образом создать себе праздничное настроение. Кто знает, может, они даже останавливались в отеле «Бриджес»? Ни для кого не секрет, что сотрудники службы охраны в крупных отелях на подобных мероприятиях зачастую работают спустя рукава, зная, что если кому-то по недосмотру и удастся просочиться на вечеринку без приглашения, это сразу же обнаружится, когда наступит время садиться за праздничный стол. Но всякий, кто одет подобающим образом, может запросто появиться во время коктейля, пропустить стаканчик, перехватить тартинку с икрой, а по дороге к выходу незаметно стянуть кошелек или сумочку.

Одному типу даже удалось подобным образом, — являясь без приглашения на все великосветские званые вечера в Нью-Йорке, — сделать себе имя. У него хватило наглости написать об этом книгу. Но, в отличие от Доу, драгоценностей он не крал.

Киф снял трубку и набрал номер почтового отделения в Сафферне. Начальник отделения, который представился как Джордж Хиллер, сообщил сержанту, что абонентский ящик был забронирован двадцать третьего декабря.

— Двадцать третьего декабря? — переспросил Киф, тут же вспомнив, что та злополучная вечеринка в отеле «Бриджес» состоялась как раз под Рождество.

— Ну да.

— Кредитная карточка, полученная обманным путем мошенниками, промышляющими кражей драгоценностей, была выслана на номер этого ящика в марте, — сказал он Хиллеру.

— Это неудивительно, — отозвался тот.

— К сожалению, нет. — Киф помолчал. — Кстати, а у вас там не было слышно о каких-нибудь кражах драгоценностей?

— Да нет, ничего такого, что бы я смог вот так, с ходу припомнить. Не считая, конечно…

— Чего? — насторожился Киф.

— …кражи ожерелья из торгового центра. Дело было под самое Рождество. Не мне вам рассказывать, что творится в магазинах на праздники. Покупатели тащат все, что плохо лежит…

— И все-таки мне хотелось бы об этом услышать, — бесстрастным тоном отозвался Киф.

— Ладно, — начал Хиллер. — Значит, этот ящик был забронирован двадцать третьего декабря… Погодите. Ожерелье украли в тот же самый день! После работы мы с ребятами из офиса затеяли небольшую рождественскую вечеринку. Потом я поехал в нануэтский торговый центр, чтобы купить подарки к Рождеству. Большую часть подарков покупает моя жена, точней сказать, практически все, кроме тех, разумеется, что я покупаю ей, а я всегда тяну с этим делом до последней минуты. Каждый год даю себе зарок исправиться, но все остается по-старому. Короче говоря, накупив безделушек, я отправился в «Бам» — есть там такой шикарный ювелирный салон, — давно хотел прицениться к паре очень симпатичных сережек. Но когда я туда вошел, салон был похож на сумасшедший дом: шум, гам, суматоха. На одной из продавщиц просто лица не было. Вокруг только и разговоров, что о какой-то парочке, которая вразвалочку вышла из магазина с дорогим ожерельем за пазухой. Охранник уже практически их схватил, но им каким-то чудом удалось ускользнуть.

— В предпраздничные дни магазины несут огромные убытки от таких вот спонтанных краж, — сказал Киф. — Руководство принимает все возможные меры, чтобы предотвратить их, но каждый год повторяется все та же старая песня.

— Знаю, но это ожерелье стоило ни много ни мало десять тысяч баксов.

Десять тысяч долларов. Мелковато для Доу, подумал Киф. Однако ожерелье было украдено в тот же самый день, когда в соседнем городишке они забронировали абонентский ящик.

— Как, вы сказали, называется этот ювелирный салон? «Бам»?

— Да, «Бам». Двадцать третье декабря. Это точно. — Хиллер вдруг рассмеялся. — Когда я вернулся домой с покупками, жена сидела у камина, потягивала коктейль и смотрела телик. А я промок до нитки, замерз как собака и с порога начал жаловаться на длинные очереди в магазинах. Она засмеялась и говорит: «Ничего, у тебя еще все впереди!» И действительно, весь следующий день я провел, стоя в бесконечных очередях.

— Вот почему к этому времени я прекращаю ходить по магазинам, — пошутил Киф. — Послушайте, Хиллер… Огромное вам спасибо.

Через несколько минут он уже связался по телефону с Денни Коррой, начальником службы охраны ювелирного салона «Бам».

— Ожерелье было украдено супружеской парой средних лет, — подтвердил Корра. — Я с радостью продемонстрирую вам видеозаписи, сделанные камерами внутреннего наблюдения. Во внешности этих людей не было ровным счетом ничего особенного. Продавщица из ювелирного салона, которая показывала им ожерелье, была очень расстроена, сказала, что даже не обидится, если администрация ее уволит. Но они решили этого не делать. Она прекрасно справляется со своей работой. В тот день она вкалывала двенадцать часов подряд, и неудивительно, что от усталости просто зазевалась.

— А когда у нее ближайшая смена? — спросил Киф. — Мне бы очень хотелось с ней побеседовать.

— Дайте-ка я посмотрю. Можно, я перезвоню вам через пару минут?

Киф положил трубку, сел за стол и погрузился в нелегкие раздумья. Неужели Доу так обмельчали, что опустились до мелких магазинных краж? Через несколько минут телефон у него на столе зазвонил, он схватил трубку.

— Она работает сегодня, с четырех до десяти, — доложил Корра. — Вы можете поговорить с ней у меня в кабинете, там же просмотрите видеозаписи. Не сомневаюсь, она с радостью расскажет вам все, что ей известно. Сейчас она спит и видит, лишь бы вы поймали их и упрятали за решетку.

Нам бы тоже этого очень хотелось, подумал Киф. Но еще больше хотелось бы, чтобы именно они оказались Джоном и Джейн Доу.

26

Риган и Джек вернулись к машине, припаркованной у входа в офис Джеральда.

— Я люблю тебя, Джек, — сказала Риган.

Джек улыбнулся. Заводя машину, он наклонился, чтобы ее поцеловать.

— Ты говоришь мне это именно сейчас, потому что…

— Ты прекрасно знаешь, почему я говорю тебе об этом именно сейчас. Моя мама тысячу раз повторяла мне: тебе нужен человек спокойный, уравновешенный, человек, который в любой ситуации не теряет присутствия духа.

Джек хитро прищурился:

— Риган, неужели ты думаешь, что я не догадался, как именно мошенники получили информацию о наших планах посетить Ирландию? Джеральд — ведущий ночной программы, и у него уйма эфирного времени, которое надо чем-то заполнить.

— Так ты знал? Ты догадался, что он разболтал о наших планах в своей передаче? — изумленно переспросила Риган. — Я надеялась, что ты как-то отреагируешь…

— А зачем? Ты-то ведь промолчала. — Джек, усмехаясь, вырулил с парковки. Судя по его виду, он был очень доволен собой.

Риган вдруг пронзило ощущение блаженства. Она вспомнила, как однажды, вскоре после того как они с Джеком познакомились, сказала своей лучшей подруге Кит: «Он видит меня насквозь».

Ведь именно этого они оба искали — и нашли: эту необъяснимую, но крепкую, нерушимую связь, возникающую между двумя людьми, это понимание без слов, не имеющее никакого отношения к так называемым «общим интересам», «точкам соприкосновения», «планам на будущее» и прочей ерунде, с затаенной улыбкой подумала Риган. Ей вдруг стало интересно, как бы отнеслись к будущему мужу ее родители, если бы про него можно было сказать: «Он видит меня насквозь», но при этом он был бы некрасивый, недалекий, не блещущий талантами. Мама обожала бы его так же?

— Джек, ты представляешь, что подумают о нас Джейн и Джон Доу, если узнают, что мы пытаемся поймать их, имея на руках одну-единственную улику — шуточную переводную картинку, чудом сохранившуюся с прошлогоднего забега?

— Будем надеяться, что их регулярные тренировки в результате выйдут им боком.

Один из сотрудников Джеральда рассказал им в общих чертах, как проехать в Уэствег, — городишко, в котором Брэд и Линда Томпсон недавно обзавелись небольшим коттеджем.

— Это даже не город, а крохотная деревушка, — пояснил он. — Я бы на вашем месте остановился на главной улице и расспросил кого-нибудь из жителей, как проехать к их дому. Дороги там настолько извилистые, что в два счета заплутаешь. Некоторые хибарки просто невозможно найти, если тебе точно не объяснили, как до них добраться.

— По описанию смахивает как раз на то место, где они были бы не прочь поселиться, — заметил Джек.

После часа езды по петляющим проселочным дорогам, окруженным бескрайними изумрудно-зелеными пастбищами, на которых коров им повстречалось куда больше, чем людей, они наконец добрались до главной улицы Уэствега.

— Немедленно сбавь скорость! — крикнула Риган. — А то в таком темпе мы весь город проскочим насквозь!

Джек затормозил и выключил зажигание. На улице царствовала гробовая тишина, нарушаемая лишь легким шелестом листьев, трепещущих на ветру. Кругом не было ни души.

— Ну и ну! — подивился Джек, оглядываясь вокруг. — Ладно, у нас есть выбор: пивнушка, аптека или сельская лавка.

— В сельской лавке, как ты выражаешься, у окна стоят два столика. Кто знает, может, там нас угостят чашечкой чаю и порцией местных сплетен?

— Будем уповать на то, что нам удастся найти кого-то, кто любит «делиться впечатлениями» не меньше твоего кузена Джеральда, — отозвался Джек, выбираясь из машины.

Они зашли в магазинчик, в котором полки, громоздившиеся от пола до потолка, были до отказа забиты банками, пакетами и коробками со всевозможной снедью и сопутствующими товарами. На первый взгляд здесь было все необходимое для выживания, но если б тебе, к примеру, захотелось какого-нибудь особенного сорта овсяных хлопьев с кусочками ананаса, то их имело смысл поискать в Голуэе.

Крепкая круглолицая женщина лет сорока с пышными золотисто-каштановыми волосами, собранными в конский хвост, который едва держался у нее на затылке и, казалось, вот-вот развалится, встретила их как старых добрых знакомых. Поверх неизменных джинсов и толстого свитера крупной домашней вязки на ней был надет кружевной фартук.

— Могу я вам чем-то помочь? — спросила она, вытирая руки о фартук. — Мы с мужем не сразу вас заметили: были на заднем дворе, разгружали коробки.

— Нельзя ли нам выпить по чашечке чаю. Это вас не затруднит? — спросила Риган.

— Нисколько. Присаживайтесь. А закусить не желаете? Как насчет сандвичей?

Риган и Джек переглянулись. С самого утра у них маковой росинки во рту не было, а до ужина еще так далеко! Джек кивнул:

— Да, пожалуй.

— С ветчиной и сыром? Хлеб мы печем сами.

— У меня уже слюнки текут, — сказала Риган.

Риган и Джек присели за один из столиков. Они и опомниться не успели, а женщина уже торопилась к их столику с горячим чайником и подносом, уставленным тарелками с сандвичами.

— Вы здесь проездом, верно? — спросила она, со стуком расставляя тарелки на маленьком столике.

— Вообще-то да, но нам бы очень хотелось поговорить с одной супружеской парой. Они живут здесь, неподалеку, — ответил Джек нейтральным тоном.

— Вот как? И кто же это?

— Брэд и Линда Томпсон.

— А, да-да, — закивала женщина.

— Вы их знаете? — спросила Риган.

Женщина, восприняв ее вопрос как приглашение, моментально плюхнулась на стул, стоявший всего в нескольких ярдах у соседнего столика.

— Ладно, так и быть, посижу с вами минутку-другую. Заодно и передохну. Совсем упарилась, разгружая эти коробки. Да, кстати, меня зовут Брэда.

Риган и Джек представились.

— Стало быть, вы знаете супругов Томпсон? — повторила свой вопрос Риган.

— Ну, сказать, что хорошо их знаю, я не могу. Знать-то я их знаю, но ничего о них не знаю. — Брэда рассмеялась. — Так всегда бывает, когда кругом полно народу. Поначалу все они — сама любезность, но на самом-то деле предпочитают держаться подальше от таких, как мы. — Она многозначительно кивнула. — Муж говорит, ты, мол, сама виновата. У тебя, дескать, язык без костей, и ты страсть как любишь совать нос куда не просят. — Она немного помолчала. — А зачем они вам понадобились?

— Хотим выяснить, не припомнят ли они что-нибудь об одной паре, с которой они вместе участвовали в голуэйском забеге в прошлом ноябре, — ответил Джек, опустив тот факт, что, очевидно, чета Томпсон и есть та самая пара. — Видите ли, мы остановились в замке Хеннесси и… — Он вкратце изложил ей историю криминального дуэта, эпизод с украденной скатертью и добавил, что у них есть все основания полагать, что Джейн и Джон Доу принимали участие в прошлогоднем «Веселом забеге» в Голуэе.

У Брэды даже рот приоткрылся от удивления.

— По радио передавали про каких-то жуликов, которые за вами охотятся, но я и думать не думала, что они могли участвовать в «Веселом забеге»! Позвольте, я тоже налью себе чашечку! — Она встала и бросилась к двери, ведущей в заднюю комнату.

— Отлично, — сказала Риган Джеку.

Тот заговорщически ей подмигнул. Риган впилась зубами в сандвич. Ничего подобного она в жизни не ела.

— А вот и я! — воскликнула Брэда, появляясь из недр дома. Она снова плюхнулась на стул. — Выходит, эти двое сейчас в Ирландии?

— Мы не знаем, — честно признался Джек. — Но нам доподлинно известно, что они останавливались в замке Хеннесси и им было куда направиться, когда они его покинули.

— И Брэд и Линда принимали участие в забеге?

— Мы так думаем. — Джек невозмутимо кивнул. — А что вы можете о них сказать? Ваше личное мнение?

Глаза Брэды оживленно заблестели. Она многозначительно поджала губы:

— Они американцы…

Что ж, для начала неплохо, подумала Риган.

— И они недавно в наших краях. Я и видела-то их всего пару раз. Они бывают здесь наездами.

Пока, слава богу, все сходится, порадовалась про себя Риган.

— А чем они занимаются? — спросил Джек.

— Не могу вам сказать. Оба уже не молоденькие, может, уже на пенсии. Они много раз заходили к нам в лавку, поговаривали о том, чтобы «вложить деньги в недвижимость», то есть, попросту говоря, прикупить домишко. Они всегда очень милы, но держатся особняком. Я ни разу не видела их в церкви или еще где-нибудь. Хотя, положа руку на сердце, здесь и пойти-то особенно некуда.

— И у вас, конечно, нет номера их телефона? — осведомился Джек.

— Нет.

Риган так и подмывало расспросить Брэду, как выглядят эти Томпсоны, однако она удержалась: это могло вызвать ненужные подозрения.

— У нас есть их адрес, — сказала Риган, — но нам бы не хотелось врываться к ним в дом без звонка.

— Понимаю, — сказала Брэда. — Люди скупают дома в нашей округе, надеясь, что тут их никто не побеспокоит. Некоторые приезжают сюда, чтобы писать книги или картины в тишине и уединении. Другие мучаются вопросом, в чем, дескать, смысл жизни? Только вряд ли они найдут на него ответ в нашем болоте. Не знаю… Но Томпсоны, по-моему, вполне приличные люди, которые наверняка не откажутся помочь вам в розыске преступников. Так вы говорите, они воруют драгоценности, да? Тогда послушайте, что я вам скажу: у Линды Томпсон такие побрякушки, что просто отпад! У нас в округе она одна такая — кто, отправляясь в магазин за покупками, нацепляет на себя кольца да серьги. Не сомневаюсь, она с радостью ответит на все ваши вопросы. — Брэда вскочила. — Давайте проверим, дома ли они. Я вас сама туда отвезу, на своей машине. Сегодня утром нам доставили отличное варенье, которое Томпсоны просто обожают. С моей стороны это будет небольшая любезность — завезти им баночку варенья, поздороваться, а заодно и познакомить с вами.

— А вы раньше уже бывали у них дома? — спросила Риган.

— Внутри — нет, но я знаю, кому принадлежат все дома в округе. Как-то раз я проезжала мимо — вскоре после того, как они въехали.

— А кто же присмотрит за магазином? — спросила Риган.

— По-вашему, тут у нас не продохнуть от посетителей? Думаю, муж вполне управится, пока я вернусь. — Она сняла передник и завопила:

— Сэм! Я ненадолго! Скоро вернусь!

— Ладно! — донеслось из задней комнаты.

— Поехали, — скомандовала Брэда, сдергивая ключи от машины с крючка у входной двери.

Машина оказалась небольшим пикапом. Риган втиснулась на сиденье между Джеком и Брэдой. Хозяйка, очевидно, вообразила себя за рулем «скорой помощи» — они вихрем пронеслись по центральной узенькой улочке Уэствега.

— Обожаю гонять на просторе, — восторженно заявила Брэда. — Скажете, у нас в деревне везде простор? Так-то оно так, да не забывайте, мне дни и ночи приходится вкалывать в лавке. Конечно, я не против, но иногда сердце просит… — Она прибавила газу и на полной скорости обогнула неторопливо ползущий грузовичок, доверху нагруженный пластами дерна.

У Риган в считаные секунды перед глазами промелькнула вся ее жизнь. Надо нам было предложить поехать вслед за ней на своей машине, подумала она.

Джек громко откашлялся:

— И давно вы здесь живете?

— Выросла я в соседней деревушке. С Сэмом мы познакомились, когда нам обоим было по двадцать. Мы женаты уже двадцать пять лет. У нас двое ребяти… Упс! — Не снижая скорости, она свернула на боковую дорогу, всю в рытвинах и ухабах. — Вы уж меня простите! Я что-то зазевалась, решила вдруг, что возвращаюсь домой. Лучше будет, если я сбавлю скорость, а то, не ровен час, угодишь в яму…

Есть все-таки Бог на свете, облегченно вздохнула Риган.

Еще через десять минут безудержной тряски по ухабам они сделали очередной поворот и, миновав открытые ворота, подъехали к домику, стоявшему чуть на отшибе. В саду возле дома, низко склонившись к земле, возились мужчина и женщина.

— Они здесь! — радостно вскричала Брэда, громким сигналом возвещая о своем прибытии и махая рукой. — Ума не приложу, почему они к нам не заглянули!

Совсем не так я представляла первую встречу с теми, кто вполне может оказаться Джоном и Джейн Доу, подумала Риган, чувствуя, как у нее забилось сердце. Она могла поклясться, что Джек тоже взволнован. Риган вспомнила: в записную книжку его мобильника они внесли телефон центрального отделения гарды, пообещав сразу же дать знать властям, если появятся вести о Доу. Телефон пригодится и в том случае, если им самим понадобится помощь.

Томпсоны глянули на приближающийся пикап и начали медленно распрямлять спины, пока Брэда подъезжала все ближе и ближе к дому. Когда приветливо улыбающаяся парочка наконец выпрямилась, Риган почувствовала, что сердце у нее упало.

Женщина оказалась на целую голову выше своего мужа.

Ясно как день, что это не те, кого они разыскивают!

Джек повернул голову и посмотрел на Риган. Нетрудно было догадаться, что он тоже разочарован.

— Ладно, вылезай, — сказал он, сжимая ее руку. — Давай хоть послушаем, что они нам расскажут о «Веселом забеге».

27

Доктор Шарки поставил Маргарет Рафтери временную коронку, ничем не отличавшуюся от той, которой он только что осчастливил Бобби.

— Нам обоим просто повезло, что часть зуба осталась неповрежденной, — пробубнил доктор Шарки. — Но вам придется прийти ко мне еще несколько раз, прежде чем мы приведем ваш рот в порядок.

Маргарет, сидя в кресле с маской для эфирного наркоза, закрывавшей ей рот и нос, парила в облаках.

— Это ничего, — сказала она. — Тогда получится, что я одним махом убью двух зайцев: буду ходить к вам, а заодно и в спортзал к Рори.

— Этот Рори просто душка, правда? — спросил доктор Шарки.

— Правда, — ответила Маргарет. — Я его люблю. Я его просто обожаю. Он сказал мне, что я гениальная художница.

— Вы — художница?

— Ага. Это я нарисовала картинку для «Веселого забега».

— Правда? Мы с мамой тоже в нем участвовали!

— Надо же? Какие вы молодцы!

Шарки расхохотался:

— Ваша картинка как нельзя лучше подошла к забегу. Выразила его идею, так сказать. Веселая картинка для «Веселого забега»!

— Точно. Веселая картинка для «Веселого забега». — Маргарет глупо захихикала. Давненько она не чувствовала себя такой беспечной. Она почти позабыла о своих страхах, связанных с тем, что сломанный зуб предвещает ее скорую кончину.

— А это ваши знакомые? Кто они? — спросил доктор Шарки, кивая в сторону приемной.

— Они остановились в замке Хеннесси. Я там работаю. Горничной. Они тоже участвовали в «Веселом забеге».

— Неужели? Непременно расскажу об этом матушке. А теперь взгляните-ка, Маргарет. — Он поднес к ее носу зеркальце.

Маргарет, как и ее предшественник, посмотрела в зеркальце и оскалилась. Охвативший ее ужас разом уничтожил успокаивающее действие закиси азота.

— Начнем с того, что ее не помешало бы как следует почистить…

— Но это всего лишь временная коронка, — заверил ее доктор Шарки. — Постоянная будет просто загляденье, глаз не оторвать. А теперь давайте ненадолго включим кислородную маску, чтобы вернуть вас на землю.

— С этим уродством вместо зуба вам придется возвращать меня из ада.

— Подышите немного через эту маску, — настоятельно порекомендовал доктор Шарки.

— Лучше я подышу свежим воздухом, — решительно отрезала Маргарет, стаскивая маску. — Я живу за городом, где на мили кругом один только свежий воздух и ничего кроме воздуха. — Она спустила ноги с кресла и резко вскочила на ноги. — Ох… Мне что-то нехорошо. Совсем не так, как было пять минут назад.

— Вам бы присесть…

— Нет.

— Тогда поезжайте домой и хорошенько отдохните. Завтра вы почувствуете себя лучше.

Маргарет кивнула и вышла в приемную, где ее дожидались Брайан и Шейла, погруженные в угрюмое молчание.

— Пора домой, — объявила она с выражением мрачной решимости на лице. — Я хочу поехать домой. Прямо сейчас, сию же минуту. И ни слова больше о тетушке Эйлин! У меня так болит зуб, что просто голова раскалывается.

Брайан и Шейла поняли, что в таком состоянии с ней лучше не спорить. Было ясно, что сегодня на идее возвращения живописных полотен можно смело ставить крест.

Оба, не сговариваясь, почувствовали себя так, будто им только что подписали смертный приговор.

28

Как оказалось, Брэд и Линда Томпсон тоже недавно поженились и тоже проживали в Нью-Йорке. Обоим перевалило за пятый десяток. Поженились они полгода назад, и для обоих это был уже второй по счету брак. Домик в Ирландии они приобрели с целью проводить там отпуск, выпадавший у обоих на август. На июнь и июль они собирались сдавать дом, а в остальное время года бывать в Уэствеге так часто, как только возможно.

Похоже, им грех жаловаться на жизнь, подумала Риган, усаживаясь вместе с Джеком и Брэдой в веселенькой, богато украшенной гостиной Томпсонов. Полочка над камином была уставлена свадебными фотографиями в изящных рамочках. Они были привлекательной парой. Двое взрослых детей Брэда от первого брака, судя по фотографиям, всецело одобряли новую спутницу жизни своего папочки.

— Наконец-то мы достигли того, к чему так давно стремились, — жизнерадостно сообщил Брэд, оделяя гостей стаканами с газированной минеральной водой. — Мы с Линдой живем так, как всю жизнь мечтали. И еще мы заключили своего рода соглашение: поддерживать физическую форму. Вот почему, собственно, мы и решили принять участие в «Веселом забеге».

— Я точно в оранжерее — кругом одни новобрачные! — возбужденно воскликнула Брэда, поминутно вертясь и ерзая, будто сидела на иголках. — И чувствую себя старой скучной кошелкой, которая уже тысячу лет замужем!

— Ну-ну, — ободряюще проговорил Брэд. — Никакая ты не кошелка. Твой муж — замечательный парень.

— И это чистая правда! — согласилась Брэда. — Иногда здесь впору помереть со скуки, и все-таки я счастлива.

Риган улыбнулась. Понятно, что для Брэды сегодняшнее приключение — это лучик солнца, озаривший серые, однообразные будни ее жизни, а вот что касается Линды… Похоже, она по уши влюблена. Она вся так и сияет, и дело тут не в бриллиантовых сережках и бесчисленных золотых цепочках. Не самые подходящие аксессуары для прополки цветочных клумб, прямо скажем. Не иначе, это мужнины подарки, решила Риган.

— Наш брак — это зрелое, вполне обдуманное решение, — заявила Линда тоном восторженной гостьи ток-шоу, улыбаясь Брэду с нескрываемым обожанием. — Наконец-то мы оба поняли, чего мы на самом деле хотим.

— Что до меня, то когда я наконец поняла, чего я на самом деле хочу, было уже слишком поздно, — вставила Брэда.

Она засмеялась, хлопнула себя по коленкам и оглядела всю честную компанию, чтобы убедиться, что те по достоинству оценили ее шутку. Похоже, ее усилия не пропали даром.

Как выяснилось в процессе разговора, Брэд работал в финансовой сфере, а Линда агентом по торговле недвижимостью. Они познакомились, когда после развода с женой он искал съемную квартиру.

— Стоило мне увидеть Линду, как у меня возникло ощущение, будто над моей головой рассеялись тучи, — признался Брэд, картинным жестом протягивая руку к окну. — Она вошла в мою жизнь, подобно солнцу, и осветила ее. — С этими словами он положил руку на колено своей новобрачной. — По утрам я приношу ей кофе в постель…

Брэда, как зачарованная, глядела на него во все глаза.

— …и она ни разу, ни разу не упрекнула меня, что я забыл вынести мусор.

Погоди, не зарекайся, подумала Риган.

Джек громко кашлянул. Риган видела, что ему не терпится поскорей вернуть на грешную землю витающего в облаках новобрачного. Но, похоже, Брэд только входил во вкус.

— Наши друзья смеются над нами, — продолжал он, — думаю, они просто завидуют нашему счастью.

Линда хихикнула и, положив руки ему на плечи — он сидел на низенькой банкетке возле ее стула, — принялась легонько массировать их.

Такими темпами мы далеко не уедем, подумала Риган. А Брэда не отрывала глаз от счастливчиков и, казалось, от избытка чувств вот-вот готова была свалиться со стула.

— Риган, согласитесь, быть новобрачной — это такое счастье, что не выразить словами, правда? — проворковала Линда, обнимая своего ненаглядного и кладя голову ему на плечо.

— Ага, — кивнула Риган. — Мы тоже очень счастливы. Но нам бы очень не хотелось вас задерживать, так что, если вы не возражаете, мы сейчас зададим вам пару вопросов о прошлогоднем забеге и потихоньку двинем назад.

— Может, поужинаем вместе? — с энтузиазмом осведомился Брэд. — В холодильнике, кажется, завалялась парочка замороженных бифштексов…

— Нет-нет, большое спасибо, — поспешно отозвался Джек. — Мы уже приглашены на ужин к двоюродному брату Риган. Он живет в Голуэе. Его зовут Джеральд Рейли. Он работает на радио — ведет ночную программу…

На лицах супругов Томпсон ровным счетом ничего не отразилось.

— Впервые о нем слышу. А ты, дорогой? — спросила Линда и ласково потерлась носом о его свитер.

— Никогда.

— Ну, как бы там ни было, они с женой нас ждут. — И Джек в двух словах объяснил чете Томпсон причины их неожиданного визита. — Нам известно, что вы записались на «Веселый забег» за несколько минут перед стартом. Вы случайно не заметили там супружескую пару, которая, как мы полагаем, записалась последней, следом за вами? По всей вероятности, они ваши ровесники. И, как следует из рассказов очевидцев, женщина наступила на свой шнурок и упала прямо перед столиком для регистрации участников, а ее спутник как-то странно рассмеялся.

Линда подняла голову:

— Как же! Я их помню!

— Правда? — удивилась Риган.

— Да! У него и вправду был какой-то необычный смех. А в женщине было что-то такое… Короче говоря, она напомнила мне кого-то, но я так и не смогла вспомнить кого.

— Кого-то из ваших знакомых? — спросила Риган.

— Именно. Из старых знакомых, но я так и не смогла сообразить кого. Я уж было решилась подойти к ней и заговорить, однако вид у нее был, как бы это сказать… не слишком дружелюбный. Мне показалось, она была раздражена тем, что ее муж выставил себя на посмешище своим нелепым хихиканьем. Когда забег должен был вот-вот начаться, они опрометью ринулись на старт. По роду своей профессии мне приходится сталкиваться с самыми разными людьми, показывая им квартиры, и я подумала, что она одна из моих клиенток, — из тех, кому показываешь миллион квартир, а в итоге они дают тебе от ворот поворот. О таких людях я стараюсь поскорее забыть.

— А что именно в этой женщине подхлестнуло вашу память? — спросила Риган.

— Даже и не знаю… Впрочем, пожалуй, вот что: после того как она упала, она поднялась и как-то… ну, странно потянулась и пробежалась на месте, высоко поднимая колени.

— Очень многие бегуны так разминаются перед стартом, милая, — ласково сказал Брэд.

— Но это было не совсем так. Как-то по-другому. И было еще кое-что… Я просто не могу сейчас вспомнить, что именно.

— Может, она внешне напомнила вам одну из ваших старых знакомых? — спросила Риган.

Линда покачала головой:

— На ней были бейсболка, огромные солнцезащитные очки и мешковатая штормовка с капюшоном. Я и лица-то ее толком не разглядела. Так, очертания… Стойте! Вот что я вспомнила! У нее челюсти двигались, будто она жует резинку или что-нибудь в этом роде.

С такой информацией далеко не уедешь, подумала Риган.

— А не было ли какой-нибудь характерной детали, которая бросилась вам в глаза? — настойчиво спросила она.

— Нет, боюсь, это все.

— А во время забега не произошло ничего необычного? Никто из вас ничего не заметил? — продолжала Риган.

Супруги помотали головами:

— Вы же сами знаете, как это бывает, когда двое только что поженились, — сказал Брэд, — мы глаз друг от друга не могли оторвать. Ничего вокруг не замечали, нам казалось, что мы одни на всем белом свете.

— Понятно, — вздохнул Джек, ставя свой стакан на стол. — Мы очень вам благодарны за то, что вы согласились потратить на нас свое драгоценное время. Если вам удастся вспомнить еще что-нибудь о забеге или еще какие-нибудь детали об этой леди в штормовке, будьте добры, сразу же дайте нам знать. — С этими словами он выудил из бумажника свою визитку и протянул ее новобрачным.

Линда состроила жалобную гримасу:

— Мне очень жаль, что я не смогла больше ничего о ней вспомнить.

Брэд успокоительно похлопал ее по ноге:

— Ты обязательно вспомнишь, лапочка.

Все разом встали. Риган подошла поближе к камину, чтобы внимательней рассмотреть свадебные фотографии.

— Вы были просто неотразимы, — от души призналась она Линде.

Та улыбнулась:

— Спасибо.

— Она была просто загляденье! — восторженно воскликнул счастливый муж.

— Хорошо, когда у невесты классный визажист, — пошутила Линда. — Когда восемь лет назад я в первый раз выходила замуж, я пригласила одну девушку, так она оказалась настоящей профи, но, к сожалению, вскоре уехала из города… — Линда вдруг прижала руку ко рту и застыла как громом пораженная.

— В чем дело, милая? — испугался Брэд.

— Вот кого напомнила мне эта женщина! Анну! Это она делала мне тогда макияж! Когда я первый раз выходила замуж!

Брэд прижал ладони к ушам:

— Ни слова больше о твоем браке с этим ужасным человеком! — с шутливым негодованием заявил он.

— Не могли бы вы рассказать нам о той леди, которая делала вам свадебный макияж? Это займет всего пару минут, — без тени улыбки сказал Джек. — Вы сказали, что потеряли с ней связь?

— Да. После свадьбы она делала мне макияж еще несколько раз, а потом, в один прекрасный день, когда я ей позвонила, ее сотовый был отключен. Никто из наших общих знакомых понятия не имел, куда она подевалась.

— А почему та леди, участвовавшая в забеге, вдруг напомнила вам о ней? — спросила Риган.

— Когда Анна гримировала меня и моих подружек в день моей свадьбы, ей то и дело приходилось наклоняться, потому что у нас не нашлось подходящего для нее стула. В конце концов у нее разболелась спина. Она начала подшучивать, чтобы разрядить обстановку, а потом сделала несколько упражнений для спины и немного пробежалась на месте. Та леди во время забега разминалась и двигалась точно так же, как Анна! И массировала шею двумя руками точно так же, как Анна! И еще она постоянно работала челюстями, — точно так же, как это делала она! Я прекрасно помню, она то и дело совала в рот какие-то мятные пластинки! По-моему, она это делала с намеком, — что у тебя, дескать, не очень свежее дыхание. Представляю, скольким клиентам она таким вот образом внушила комплекс неполноценности! Вы знаете, как это бывает: когда люди предлагают вам жвачку, вам кажется, будто они намекают, что вам бы не помешало почаще чистить зубы.

— А ее фамилию вы помните? — быстро спросила Риган.

— О… Это вопрос не из легких. — Линда покачала головой. — Нет, не помню. Для этого мне придется позвонить своему парикмахеру. Это он восемь лет назад порекомендовал ее мне…

— А вам удобно будет связаться с ним прямо сейчас? — спросила Риган.

— Да, разумеется.

— Вот, воспользуйтесь моим телефоном, — сказал Джек, вытаскивая из кармана свой мобильник. — Давайте я наберу номер.

— Я помню его наизусть, — похвасталась Линда. — Хорошо, что у меня нет привычки менять парикмахеров как перчатки, иначе он ни за что на свете не взял бы трубку. Не все дамы в Нью-Йорке, смею вам сказать, хранят такую верность своему парикмахеру… Итак, двести двенадцать…

Джек набрал номер и протянул ей телефон.

Трубку взяла администратор салона. Она сказала Линде, что Рокко сейчас занят с каким-то очень важным клиентом и перезвонит ей позже.

— Скажите ему, что это срочно! — потребовала Линда. — Передайте ему, что я звоню из моего дома в Ирландии!

Риган, Джек, Брэда, Брэд и Линда напряженно застыли: когда же наконец Рокко отложит ножницы и соизволит взять трубку? Брэда скрестила пальцы.

— Привет, Рокко, — сказала Линда.

Она начала расспрашивать его об Анне. Все внимательно слушали.

— Я знаю, она как сквозь землю провалилась, даже не попрощавшись… Понятия не имею, была ли она когда-нибудь замужем… Как же ее фамилия?.. Хейгер… Да, точно. Хейгер. Спасибо, Рокко. Увидимся, как только я вернусь домой. Все как обычно; стрижка, окраска… Пока. — Линда протянула Джеку телефон. — Анна Хейгер работала визажистом в Нью-Йорке. Рокко рекомендовал ее всем своим клиентам несколько лет подряд до тех пор, пока восемь лет назад она внезапно не уехала из города.

— А вдруг с ней что-нибудь стряслось? — спросила Риган.

Линда решительно покачала головой:

— Когда мы отчаялись ее разыскать, Рокко отправился к ней на квартиру, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Как оказалось, она уведомила хозяина за три дня до отъезда, заплатила арендную плату и выехала из квартиры. Рокко очень обиделся на нее за то, что она с ним не попрощалась. Он ведь так ее выручал, когда рекомендовал ее своим клиентам!

— Большое вам спасибо, Линда, — сказала Риган. — Мы обязательно с этим разберемся. Кто знает? Может, она просто захотела изменить свою жизнь?

— Да, жизнь в Нью-Йорке не каждому по зубам, — согласилась Линда. — А она казалась мне такой милой девушкой. У меня просто в голове не укладывается, что она стала воровкой драгоценностей!

— Воровкой драгоценностей, которой известны тысячи способов, как до неузнаваемости изменить внешность, — прибавил Джек. — Не забывайте, Анна работала визажистом. И все-таки нам пока рано ее в чем бы то ни было обвинять. Для начала мы разберемся с той информацией, которую от вас получили, и сразу же дадим вам знать, как только что-нибудь прояснится.

Линда вдруг побелела как полотно:

— Я вдруг вспомнила одну вещь. Анна однажды сказала мне…

— Что? — напряглась Риган.

— Сказала, что как-то раз гримировала одного фокусника, который в знак благодарности научил ее нескольким трюкам… Например, как незаметно стянуть часы с чьего-нибудь запястья. Мы с ней вместе посмеялись, только и всего. Я подумала, что она просто пошутила.

— Если Анна и в самом деле та, которую мы разыскиваем, тогда шутки в сторону, — сказал Джек. — А теперь нам и правда пора.

29

Анна и Бобби уже почти добрались до дома. Бобби всю дорогу прохныкал; жаловался на зуб, ставил под сомнение целесообразность похищения колец Кладда. Потом, к неописуемой радости Анны, откинул сиденье и вырубился. Оба очень устали. Анна мечтала послушать музыку, но не решалась включить радио, боясь разбудить мужа. Вот погоди, приедем домой, и все вернется на круги своя, думала она, а потом вдруг вспомнила, что в холодильнике пусто. Надо срочно что-то сообразить на ужин.

Когда они проезжали деревушку под названием Уэствег, расположенную всего в пятнадцати минутах езды от их дома, Анна решила на минутку заскочить в магазинчик. Она заходила туда всего один раз, но запомнила, что там готовят отличный суп и сандвичи. Загляну на всякий случай, узнаю, какой у них сегодня суп, решила она. Хотя вряд ли у Бобби сегодня проснется аппетит.

Машина остановилась, а Бобби даже не пошевелился. Анна потихоньку выбралась из машины, быстро перебежала улицу и вихрем ворвалась в магазин. В помещении ее обдало ароматом специй и теплым запахом свежеиспеченного хлеба. Хорошо, что она заставила себя остановиться и зайти. Из задней комнаты донесся мужской голос:

— Одну минутку! Я сейчас! Вы уж извините, моя благоверная отъехала. Сказала, что на несколько минут. Она вот-вот должна вернуться, по крайней мере, я очень на это надеюсь.

— Ничего, ничего, не торопитесь, — вежливо ответила Анна, оглядываясь вокруг. Она взяла корзину и, пока суд да дело, принялась набирать продукты. Встав на цыпочки, она потянулась к верхней полке, чтобы достать коробку с печеньем.

— Могу я вам чем-то помочь?

— Ой! — Анна вздрогнула от неожиданности, повернулась и увидела черноволосого широкогрудого усача с красным обветренным лицом. — Я не слышала, как вы подошли.

— Надеюсь, вы не очень испугались? — спросил он, а затем приветливо улыбнулся. — По-моему, я не такой уж страшный, верно?

— Нет, что вы. Я просто очень устала, только и всего. Какой у вас сегодня суп?

— Куриный. С лапшой.

— Можно мне большой контейнер?

— Конечно, о чем речь. — Он повернулся к ней спиной и заторопился на кухню.

Наполнив корзину, Анна прошла к прилавку и начала выгружать покупки.

— Просто не верится, что жена до сих пор не вернулась, — объявил хозяин, ставя контейнер с горячим супом на прилавок и пробивая покупки.

— Не переживайте. Я уверена, она скоро придет, — заверила его Анна.

— Вы не знаете мою жену, — добродушно проворчал он в ответ.

Анна заплатила ему наличными и от нечего делать наблюдала за тем, как он складывает покупки в пакет.

— Ну вот, — сказал он, протягивая ей пакет. — Нет, вы только подумайте, вон она — стоит посреди улицы и чешет языком. Говорил я ей, что у нее не язык, а помело.

Анна повернула голову и посмотрела в окно. Какая-то женщина, взволнованно жестикулируя, разговаривала о чем-то с молодой парой. От испуга у Анны перехватило дыхание. Это были Джек и Риган Рейли!

— В чем дело? — спросил хозяин. — Вы так побледнели. Вам нехорошо?

— Да нет же, я ведь сказала вам, что просто очень устала. День сегодня выдался нелегкий. Знаете что? Налейте-ка мне еще один такой же контейнер вашего замечательного супа. Пахнет так, что у меня уже слюнки текут. Сейчас не жарко, я уверена, нам его хватит на несколько дней. Тем более что муж неважно себя чувствует.

— Господи, какая жалость. Но, скажу вам по совести, нет ничего лучше тарелочки горячего куриного супчика… — Он удалился на кухню, так и не закончив свою мысль.

Анна стояла спиной к окну. В голове у нее все смешалось. Скорее всего, Джек Рейли и не догадывается, как мы на самом деле выглядим, но все же мне совсем не улыбается столкнуться с ним нос к носу. Будем надеяться, что Бобби не проснется. Потому что если он откроет глаза и решит выбраться из машины, не разобравшись, что посреди улицы стоит сам Джек Рейли собственной персоной… Мне ни за что на свете не следовало сюда заходить. Ни за что на свете… Дрожащими руками Анна залезла в сумочку, выудила оттуда мятную пластинку и сунула ее в рот. Энергично жуя, она услышала, как со скрипом отворилась входная дверь. Анна затаила дыхание.

— …Обещайте, что будете держать меня в курсе, идет? — зазвенел женский голос, очевидно, обращенный к кому-то стоящему снаружи. — И если вам вдруг понадобится моя помощь… Мало ли что! Пожалуйста, просто позвоните. Здорово, это будет просто здорово… Чудесно…

— А вот и ваш супчик. Надеюсь, ваш муж скоро поправится.

— Спасибо. — Анна расплатилась и положила сдачу в кошелек, стараясь делать это как можно медленнее.

Звук захлопывающейся двери и пронзительный голос хозяйки, объявившей: «А вот и я!», музыкой отозвался в ее ушах. Она повернула голову как раз в тот момент, когда Джек и Риган Рейли сели в машину и отъехали. С облегчением вздохнув, Анна подобрала тяжелый пакет и заторопилась к двери.

— Купили все, что вам нужно? — спросила ее хозяйка.

— Да, спасибо. — Анна поспешно вышла, пересекла неширокую улицу и, как утопающий, устремилась к спасительному островку своей машины. Хотя еще минуту назад ей не терпелось поскорей убраться из магазина, она дорого бы дала, чтобы послушать, о чем сейчас рассказывает эта болтушка своему мужу. А в это время Брэда, захлебываясь от волнения, трещала как пулемет:

— …И, знаешь что, Сэм? Они думают, будто эта Анна и есть та самая Джейн Доу!

30

Пока они ехали до дома Маргарет, в машине висела угрюмая тишина. Старенькая разбитая колымага ползла как черепаха, поминутно охая и чихая; казалось, бедная развалина вот-вот испустит дух. Маргарет то и дело постанывала, давая понять, как сильно у нее болит зуб.

Когда наконец-то свернули на проселок, ведущий к ее дому, у всех вырвался вздох облегчения. Брайан объехал дом и остановился на заднем дворе. Оттуда была отлично видна небольшая оранжерея, стоявшая в некотором отдалении посреди чистого поля. Эта картина была для Брайана как нож в сердце: Маргарет сказала им, что после смерти мужа она оборудовала там студию, чтобы спокойно заниматься живописью. «Я выгребла оттуда весь мусор и повсюду расставила свои холсты, — объяснила она. — Это было моей первой ошибкой».

Брайан поставил машину на ручной тормоз и выключил зажигание.

— Дом, милый дом, — не разжимая зубов, процедила Маргарет. — Поскорей бы улечься в постель.

— Давайте мы поможем вам добраться до постели, — предложила Шейла. На коленях у нее покоилась картина Маргарет. Ни она, ни ее благоверный до сих пор толком не представляли, каким образом им удастся удержать ее у себя.

— Мне не нужна помощь, — огрызнулась Маргарет и, распахнув заднюю дверцу, выбралась из машины.

Шейла и Брайан переглянулись и последовали за ней.

— Отдайте мне картину, — потребовала Маргарет.

Брайан обогнул машину и примирительно положил руку ей на плечо:

— Маргарет, я очень за вас волнуюсь. На вас просто лица нет. Обещаю, мы позаботимся о вашей бесценной картине, пока не придумаем, как достойно почтить память усопшей Мэй Рейли. Но я не хочу, чтобы вы оставались с ней наедине в доме, если существует хоть малейшая опасность, что она может принести вам несчастье. Вы уверены, что не хотите, чтобы мы остались у вас ночевать? Мы были бы только рады. Перекантуемся как-нибудь на диване, а завтра утром с новыми силами продолжим нашу благородную миссию и заберем оставшиеся картины у ваших друзей.

Маргарет уставилась на него с нескрываемым возмущением:

— Вы? Останетесь у меня ночевать? Что за ерунда! Ни один мужчина никогда в жизни не ночевал в моем доме, кроме, разумеется, мужа, царствие ему небесное, да моего сына. Я и сама справлюсь. Я живу одна с тех пор, как мой благоверный отдал богу душу. И я сумею о себе позаботиться! — Она резко повернулась, вошла в дом и захлопнула дверь.

Шейла и Брайан заторопились обратно к машине. Шейла крепко прижимала картину к груди. Они хотели как можно скорее убраться отсюда, прежде чем Маргарет откроет дверь и потребует назад свое творение.

Маргарет была просто вне себя от негодования. Нет, каков наглец, кипятилась она. Включив свет, в ванной, она открыла рот и внимательно осмотрела свой зуб в крошечном зеркальце, висевшем над раковиной.

— Какой кошмар! — пробормотала она. — Но я все-таки надеюсь, что не помру.

Даже не потрудившись заварить себе чашечку чаю, она улеглась на свою жесткую бугристую постель и моментально заснула. Само собой, ей сразу же приснилась Мэй Рейли.

*

Уже по дороге к замку Хеннесси до Шейлы и Брайана дошло, что они не могут вот так, запросто, пронести картину к себе в номер, ведь вплоть до сегодняшнего утра эта картина спокойно висела в гостиной управляющего отелем, Нила Бакли. Свернув на небольшую автостоянку, расположенную около кладбища, они аккуратно спрятали ее в багажник, даже и не догадываясь о том, что стоят в каких-то двух шагах от могилы Мэй Рейли. Вдруг, откуда ни возьмись, налетел ветер, от его внезапного порыва деревья зашумели и принялись угрожающе раскачиваться.

— Холодает, — заметила Шейла, потирая замерзшие руки.

Когда они прибыли в отель, их приветливо встретила женщина-клерк у конторки портье:

— Добро пожаловать! С возвращением домой!

— Спасибо, — откликнулась Шейла.

— А у нас отличные новости! Сегодня днем нам доставили небольшую плиту, так что вечером в обеденном зале мы будем подавать наши обычные блюда! Правда, с незначительными ограничениями! Ведь замечательно?

— Просто блеск, — едва слышно процедил Брайан.

— Не можем ли мы заказать ужин в номер? — спросила Шейла.

— Разумеется. Будем рады вам услужить.

Они пересекли пустынный вестибюль и проследовали дальше по слабо освещенному коридору. Обоих поразила гнетущая тишина, царившая в замке. Мертвенный, сероватый свет лился через узенькие оконца. Казалось, будто какая-то тяжелая пелена окутала замок подобно погребальному савану.

Добравшись до номера, Брайан устало плюхнулся на постель и закрыл лицо руками.

Шейла присела на туалетный столик у кровати и обеспокоенно заглянула ему в лицо.

— Что же нам теперь делать? — спросила она.

Брайан встал, подошел к письменному столу и включил компьютер.

— Брайан, не молчи! Поговори со мной! — взмолилась Шейла.

— У меня родилась кое-какая идея.

Ее глаза разом вспыхнули:

— Да? И какая же?

— Помнишь, я рассказывал, что, учась в колледже, играл в футбольной команде?

Шейла с трудом подавила зевок:

— Да-да, как же, как же, помню.

— Так вот: главная задача игрока — предугадать следующий шаг противника, его реакцию, его возможные действия. Одним словом, попытаться представить себя на его месте. А дальше… найти его слабое место и вовремя этим воспользоваться.

— Ну и?..

— Маргарет — наш противник.

— Верно.

— Все ее решения основаны на страхах и предрассудках.

— Это тоже верно.

— Сегодня ночью мы напугаем ее до смерти.

— Брайан! — только и смогла вымолвить Шейла.

— Пойми, у нас нет другого выхода. Но мы сделаем все очень аккуратно. Ты оденешься как Мэй Рейли, постучишь к ней в окно, а потом загробным голосом прикажешь ей сию же минуту встать и забрать все картины у друзей, иначе…

— Ты что, совсем рехнулся?

— Нет. Это наш единственный выход. Что главное на войне? Стратегия! Теперь нам нужны лишь средства для выполнения нашего плана. — С этими словами он ввел в загрузившийся компьютер логин и пароль.

Шейла, совершенно растерявшись, присела на краешек стула:

— Какие еще средства?

— Парик, длинный плащ с капюшоном — ну, ты знаешь, обычные вещи, с которыми ассоциируется привидение.

— Не думаю, что в деревне имеется магазин, где продаются маскарадные костюмы, — иронически проронила Шейла.

— На это я и не рассчитывал. Будем надеяться, что они имеются в Голуэе. — Он застучал по клавиатуре. — Слава Создателю за эти чудесные штуки с их замечательными поисковыми системами!

— Брайан, а тебе не приходило в голову, что мы действительно можем напугать бедную женщину до смерти! Ведь это вполне возможно, ты и сам знаешь.

— Постарайся, чтобы этого не случилось. Мой тебе совет: попрактикуйся в роли Мэй Рейли. Представь, что ты очень строгое, но незлое привидение. — Брайан захихикал. — У-ха-ха-ха…

Шейла встала и, скептически покачивая головой, скрылась в ванной.

А чуть дальше по дороге, на темном заброшенном кладбище, еще один мощный порыв ветра пронесся через могилу Мэй Рейли. Сорвавшиеся с деревьев листья с глухим шелестом посыпались на землю. А затем ударила молния, и грянул гром, и — уже в который раз за этот день! — хлынул проливной дождь.

31

Сидя за столиком администратора в офисе спортивного зала, Клара изнывала от скуки. Она уже успела привести в порядок ногти, просмотреть груду глянцевых модных журналов и теперь задумчиво глядела в окно. В одном из журналов давали советы, как выглядеть наилучшим образом в рабочее время. Ведь сколько романов вспыхивает именно на работе! Только не на этой работе, уныло подумала она. Даже и не надейся, что рыцарь в сияющих доспехах вдруг появится на пороге этой дыры.

Единственным лучиком света за сегодняшний день было появление двух американцев, которые засыпали ее вопросами по поводу ноябрьского «Веселого забега». Весь остаток дня Клара и Мэйбет протрепались по телефону, вспоминая того мужчину с его диким смехом. И в этом не было ничего необычного. Любую мысль, промелькнувшую у нее в голове, Клара считала своим долгом обсудить с Мэйбет. Та отвечала подруге взаимностью. В результате они и сами не замечали, что звонят друг другу раз по десять на дню.

Мэйбет работала официанткой с шести вечера до двенадцати ночи, что, к великому огорчению ее подруги, означало, что на вечерние разговоры у них уже не оставалось времени.

Клара задумчиво утвердила подбородок на скрещенных пальцах рук и предалась размышлениям. Было ли еще что-нибудь необычное в этой парочке? Этот его смех был такой… такой неуместный. Если мой папаша вздумал бы так рассмеяться, я бы со стыда сгорела. Она ни на секунду не сомневалась, что Мэйбет согласилась бы с ней на все сто. Клара протянула руку к телефону и набрала номер.

— Есть какие-нибудь новости? — спросила она, как только та ответила.

— Нет. Пока нет. Хе-хе-хе. Клара не удержалась и прыснула.

— Правда, ты бы со стыда сгорела, если бы твой папаша вздумал так рассмеяться в присутствии твоих друзей?

— Дотла.

— Было бы просто классно, если бы этим американцам удалось их поймать. Вот было бы здорово!.. Мы тогда смогли бы всем рассказывать, что принимали участие в расследовании преступления и помогли задержать двух особо опасных преступников. Жаль, что нам не удалось запомнить их имена!

— Да уж, это точно. Но они ведь называли друг друга только «солнышко» да «крошка»… Будто издевались над нами. А ты помнишь, что случилось, когда она упала? «Ты в порядке, крошка?» Ух, и разозлилась же она! Только и процедила сквозь зубы: «Да, солнышко». Все это как-то странно, правда?

— Если честно, у меня это вылетело из головы.

— Солнышко, крошка, солнышко, крошка. Осатанеть можно.

— Как ты думаешь, может мне следует позвонить тому американскому сыщику, который недавно здесь был?

— А зачем?

— Рассказать ему, как они друг друга называли.

— Ты думаешь?

— А почему бы и нет?

— Ладно, мне пора закругляться. Мать снизу орет, чтобы я освободила телефон.

Клара положила трубку и снова уставилась в окно. Почему бы и не позвонить? Делать-то мне нечего, того и гляди, завою с тоски, думала она. Клара решительно вытащила из сумочки визитку Джека Рейли и набрала его номер.

32

По дороге к Джеральду Джек позвонил Кифу и поручил ему узнать об Анне Хейгер все, что только возможно.

— Около восьми лет назад она внезапно исчезла, будто сквозь землю провалилась, — объяснил Джек. — А вскоре после этого, откуда ни возьмись, появились эти Джейн и Джон Доу — свалились как снег на голову.

— Непременно этим займусь, босс. У меня для вас тоже кое-что есть. — Киф рассказал Джеку об абонентском ящике в Сафферне, куда была послана кредитная карточка, которой преступники расплачивались в замке Хеннесси, а также о краже ожерелья в торговом центре Нануэта. — По правде сказать, это совсем не их стиль, но тем не менее сегодня вечером я планирую подъехать в этот торговый центр, чтобы посмотреть видеозаписи, сделанные камерами наблюдения, а заодно побеседовать с продавщицей из ювелирного салона, которая демонстрировала ожерелье неким мужчине и женщине.

— Попытайся узнать, не показался ли ей странным его смех и не жевала ли его спутница мятную жевательную резинку или что-нибудь в этом роде, — с сухим смешком предложил Джек.

Киф хмыкнул:

— Начальник службы охраны сказал мне, что эта леди себя не помнит от гнева, а это нам на руку. Что-то подсказывает мне: ей найдется, что порассказать.

*

Было уже четверть шестого, когда Риган с Джеком подъехали к дому Джеральда. Не успели они поставить машину у входа в его симпатичный домик, как у Джека затрезвонил сотовый телефон. Звонила Клара, администратор из спортзала «Будь здоров». Джек внимательно выслушал ее рассказ о том, какие ласкательные словечки использовали Джейн и Джон Доу при обращении друг к другу.

— Значит, «крошка» и «солнышко»? — переспросил Джек.

— Ага. У меня это вылетело из памяти, а моя подруга Мэйбет напомнила.

— Большое спасибо, Клара. Мы полагаем, что настоящее имя этой женщины — Анна. Это вам о чем-нибудь говорит?

— Нет, но я спрошу Мэйбет, может, ей это о чем-нибудь скажет.

Джек улыбнулся:

— Хорошо. Еще раз огромное вам спасибо. Если вы или ваша подруга Мэйбет еще о чем-нибудь вспомните, не сомневайтесь, сразу же звоните.

Джек выключил телефон и положил его в карман пиджака.

— «Крошка» и «солнышко»? — переспросила Риган, когда они с Джеком шли по тропинке, ведущей к входной двери в дом.

— Наша подруга Клара утверждает, что перед забегом те двое обращались друг к другу именно так, — ответил Джек, пожимая плечами.

— Иногда и мои родители зовут друг друга «крошкой» и «солнышком». — Риган позвонила в дверь и улыбнулась. — Кто знает? Может, они тоже ведут двойную жизнь. А может, наши Джейн и Джон Доу — обыкновенная любящая пара.

— А может, они слишком умны, чтобы на людях называть друг друга по имени.

— Тогда почему, спрашивается, у него не хватило ума удержаться от своего нелепого смеха?

— Разумное возражение, — согласился Джек.

Дверь настежь распахнулась.

— Добро пожаловать! — обрадовался Джеральд. — Проходите! Проходите!

Стоило только Риган переступить порог гостеприимного дома кузена, как у нее сразу возникло ощущение, будто она прожила здесь всю жизнь. А между тем десять с лишним лет промелькнуло с тех пор, когда она в последний раз приезжала сюда вместе с Кит. Ей запомнились небольшие уютные комнатки, увешанные семейными фотографиями. На одной из них были запечатлены в день своей свадьбы их с Джеральдом общие прадед и прабабка. Большинство людей на снимках, родственников Риган, были, как и она, типичными кельтами: иссиня-черные волосы, матово-белая кожа и синие глаза. Это мои корни, подумала Риган. Мы все одной крови, или, как выражается моя мама, наши гены увиты трилистниками. Нет ничего удивительного в том, что я чувствую себя здесь как дома.

На пороге появилась Луиза, жизнерадостная симпатичная женщина с золотисто-каштановыми волосами и зелеными глазами, — она на минуточку вышла из кухни, чтобы поприветствовать гостей.

— Риган! — вскричала она, простирая навстречу руки и сжимая девушку в объятиях. — О, а вот и Джек! А он хорош, ничего не скажешь! Просто красавец!

— Риган, я всегда знал, что мне понравятся твои родственники, — смущенно пошутил Джек.

Они уселись в гостиной, и за бокалом вина Джек и Риган поведали Джеральду о том, что побудило их съездить в Уэствег.

— Замечательно! — сказал Джеральд. — Можно сказать, вы уже у них на хвосте.

— Поживем — увидим, — осторожно ответил Джек. — Даже если Доу уже успели покинуть Ирландию, теперь у нас есть хоть какие-то зацепки… Но, Джеральд, — сразу оговорился он, — это не та информация, которую я собираюсь разглашать в прямом эфире. Тот факт, что Джейн и Джон Доу оставили мне записку в замке Хеннесси, уже и так стал притчей во языцех. Наверняка они уже в курсе, что мы их разыскиваем. И, если они еще не успели выехать из страны, мне вовсе не хочется их спугнуть.

— Ну разумеется, Джек, о чем речь! Мы будем обсуждать только то, что ты сочтешь нужным. И ни слова больше! Ты пробудешь в эфире так долго, как пожелаешь. У меня сегодня ночью еще один гость, личность весьма примечательная… Да, Риган, недавно звонила твоя мать, и я рассказал ей об этом человеке.

— А кто он?

— Один старичок по имени Шейн Мэгилликадди. Это он недавно обнаружил подлинные кольца Кладда с клеймом Ричарда Джойса — они были спрятаны под одним из кирпичей в подвале его собственного дома.

Джек и Риган с большим интересом выслушали рассказ Джеральда об истории колец Кладда и о грядущем аукционе.

— До сих пор никто не может с точностью сказать, сам ли Джойс выдумал необычную форму этих колец или увидел где-то во время своих странствий, — говорил Джеральд. — Разумеется, те, в ком жив еще романтический дух, утверждают, что он придумал их рисунок, когда томился в рабстве и тосковал по своей невесте. Руки на кольце означают нерушимую дружбу, корона — верность, а сердце — любовь.

— А вам известно о том, что более двухсот колец Кладда было найдено под руинами Всемирного торгового центра в Манхэттене? — спросила Риган.

— Известно, конечно, — печально кивнул Джеральд. — Упокой, Господи, их души. Я прочел об одном пожарном, который тоже погиб в тот день. На его пальце было это кольцо… Теперь его носит его сын.

— И я об этом слышал, — тихо отозвался Джек.

Джеральд поставил на стол свой бокал:

— Кольца Кладда так много значат для нас, коренных ирландцев. Веками они передавались из поколения в поколение. Риган, держу пари, ты и не догадывалась о том, что и наши с тобой прапрадед и прапрабабка обменялись кольцами Кладда в день своей свадьбы.

— Неужели? — воскликнула Риган.

Джеральд подошел к книжной полке и снял с нее старинную черно-белую фотографию, сделанную в день свадьбы Хью и Бриджит Рейли.

— Конечно, здесь невозможно разобрать, что на их пальцах именно кольца Кладда, — сказал он, — но это на самом деле так. — Он протянул фотографию Риган. — Сейчас-то в качестве обручальных их уже почти не используют.

Риган и Джек, сидевшие рядышком на диване, стали внимательно изучать старинный выцветший снимок. Риган грустно улыбнулась. Хью и Бриджит… Такие молодые, такие серьезные лица! Как бы мне хотелось познакомиться с ними, подумалось ей. Надо же, как повернулась судьба: их сын, Пол, мой родной дедушка, уехал в Америку! Одному богу известно, как сложилась бы моя жизнь, если бы он этого не сделал. Впрочем, урезонила она сама себя, если б он не эмигрировал, меня вообще на свете бы не было! Ведь бабушка и дедушка познакомились в Нью-Йорке.

Риган подняла взгляд на Джеральда и показала на фотографию:

— А какова судьба этих колец? Тебе об этом что-нибудь известно?

— После их смерти они перешли по наследству к их единственной дочери, Бриджит. Бриджит, как ты знаешь, была сестрой твоего деда. А она, в свою очередь, передала их своим детям, Хью и Бриджит… Много лет назад они приезжали сюда, когда ты, Риган гостила у нас вместе с родителями. Ты тогда была совсем маленькой и, вероятно, их не помнишь. Они оба примерно моего возраста. Хью живет сейчас в Корке, а Бриджит — в Англии.

— Я уже начинаю запутываться, — признался Джек.

Джеральд расхохотался:

— Когда дело доходит до родственных связей клана Рейли, тут сам черт ногу сломит.

— Мои родственники по линии Рейли тоже живут неподалеку от Корка, — сказал Джек. — Я как раз собирался им позвонить и, может, даже нанести визит, но не думаю, что у меня хватит на это времени.

— А я-то надеялся показать вам ферму в Роскоммонне, где Хью и Бриджит вырастили наших с тобой деда и бабушку! Как я теперь вижу, с этим придется повременить до следующего вашего приезда.

Риган внимательно вгляделась в кольца на свадебной фотографии прадеда и прабабки, а затем перевела взгляд на Джеральда:

— Аукцион по продаже этих колец наверняка будет просто фантастический! Подумать только: им более трехсот лет…

Джеральд кивнул:

— Бьюсь об заклад, мой сегодняшний гость, мистер Мэгилликадди, даже и не подозревает, какова их истинная ценность и какую гигантскую сумму можно за них выручить. Если бы дело дошло до всемирного аукциона, одному богу известно, какой бы это вызвало ажиотаж. Но, перефразируя известную поговорку, эти кольца ему карман жгут. А вдобавок ко всему прочему, у него нелады со здоровьем. Мне кажется, он потому так торопится с аукционом, что боится: а вдруг с ним что-то случится — инфаркт или другая какая болезнь обрушится, и тогда… Он как-то пошутил, что по утрам, открывая газету, всегда начинает с некрологов — чтобы убедиться, что его имя не значится в списке усопших.

— Это своего рода ирландская спортивная страничка, — саркастически заметил Джек.

— Да, пожалуй, — согласился Джеральд. — Когда я разговаривал с ним по телефону, он держался молодцом: без конца отпускал шуточки и, судя по голосу, был полон жизни. Мне кажется, благодаря этим кольцам у него появилась новая цель в жизни. Теперь он целыми днями только и думает о том, кому пожертвовать средства, вырученные от продажи колец. И, можете мне поверить, все известные благотворительные организации готовы пылинки с него сдувать!

Из столовой донесся голос Луизы:

— Пожалуйте к столу! И не забудьте прихватить с собой отменный аппетит!

Угощение было выше всех похвал. Риган и Джек здорово устали и сейчас с наслаждением уписывали вкусное и сытное ирландское рагу, чтобы подкрепиться и набраться сил для новых испытаний. Программа Джеральда должна была начаться не раньше десяти часов вечера. По дороге к радиостанции они с Луизой и Джеральдом собирались ненадолго заехать в один из городских пабов, послушать живую народную музыку. И только после окончания эфира они смогут вернуться в замок.

Луиза настояла на том, чтобы гости остались сидеть за столом, пока она будет убирать посуду.

— Да вы прямо с ног валитесь, — заявила она. — Надеюсь, завтра вам удастся хоть немножечко отдохнуть. И никаких неприятных неожиданностей вроде пожара в четыре утра!

И никаких привидений на лужайке, сдерживая улыбку, подумала Риган. Она украдкой взглянула на Джека, который понимающе ей улыбнулся. Мысли их текли согласно, хотя они не обменялись ни единым словом.

33

Покидая замок Хеннесси во вторник вечером, после окончания рабочего дня, Нил Бакли почувствовал, что давно уже не был так доволен достигнутыми результатами. Дела действительно начинали потихоньку идти в гору: во-первых, им наконец доставили новую плиту, а во-вторых, что, пожалуй, самое главное, все с нетерпением ждали приезда американского мультимиллионера в сопровождении свиты. Однако на данный момент в замке осталось всего четверо постояльцев — супружеские пары Рейли и О'Ши.

О'Ши и прежде останавливались здесь два раза. На первый взгляд они производят впечатление очень милых молодых людей. Но почему, ради всего святого, недоумевал Нил, Джек Рейли выбрал именно замок Хеннесси, чтобы провести здесь свой медовый месяц? Вот уж повезло, так повезло: тот криминальный дуэт, который имеет на него зуб, тоже в конечном счете очутился в замке! Может, это и есть проклятие Мэй Рейли? А теперь, после пропажи этой кружевной скатерти из музея реликвий, легенда о привидении, якобы посещающем замок Хеннесси, несомненно, утратит изрядную часть своего обаяния и таинственности. Эта скатерть была неотъемлемой частью многовековых преданий, придающих замку неповторимую самобытность. У него вдруг мелькнула мысль: а что если им переделать музей реликвий в место леденящего душу преступления? Но затем он ее отбросил: кто-нибудь из гостей может запросто порезаться осколком разбитого стекла.

Ох, будем надеяться, что рано или поздно нам все-таки удастся вернуть эту скатерть, думал он, ведя машину. (Нил жил всего в двух шагах от Голуэя и теперь держал путь домой.) Однако нет худа без добра: об этом деле как пить дать станут болтать и пописывать репортеры и журналисты, так что огласка — а значит, реклама — обеспечена. Когда несколько лет назад он заступил на должность управляющего замком Хеннесси, ему было дано указание «слегка встряхнуть эти старые развалины».

— В Ирландии средневековых замков и старинных роскошных отелей и так пруд пруди, — сказали ему без обиняков. — Ваша задача сделать так, чтобы у нас отбоя не было от туристов!

И Нил просто-таки из кожи вон лез, выполняя возложенную на него миссию по оптимизации сервиса. Он работал как проклятый: возился с бесконечной повседневной рутиной, тщательно следил за подбором вышколенных профессиональных сотрудников, расширил сайт отеля в Интернете, добавив в него книгу отзывов от восторженных постояльцев, которые утверждали, что собственными глазами видели призрак Мэй Рейли. Каждому, кто хоть одну ночь провел у них в замке, он посылал записочки со словами благодарности, поздравительные открытки ко дню рождения и к всевозможным праздникам. Он начал заниматься этим с первого же дня, как только заступил на службу. Я всю душу вложил в это дело, размышлял он. И никак не мог предвидеть, что в нашем отеле под маской добропорядочных старичков поселятся опасные преступники.

Когда Нил прибыл домой, его жена, Фелисити, встретила его у дверей. Она взволнованно указала на пустое место на стене гостиной, где еще недавно висела картина Маргарет Рафтери.

— Послушай, милый, — начала она, сияя как новенький пенни, — у меня сложилось такое впечатление, что Маргарет до смерти боится Мэй Рейли.

— Я тоже боюсь, — ответил он, стягивая пальто.

Глаза Фелисити лихорадочно блестели, слова так и рвались наружу. Годы не остудили ее пылкую натуру — сколько Нил ее помнил, она всегда была такой. Никто не спорит, противоположности сходятся, но иногда ему хотелось, чтобы она не была столь уж энергичной и напористой. Сам-то он человек тихий, скромный, пунктуальный, а жена его — ну просто фонтан эмоций и бьющего через край веселья. И все-таки наперекор всем ветрам их брак выдержал испытание временем: сорок один год с хвостиком — это вам не шуточки.

— Нет, ты только представь, Маргарет думает, что Мэй Рейли собирается отомстить ей за то, что она копировала узор кружева с ее скатерти! — тараторила Фелисити, захлебываясь от волнения словами.

Нил молча проследовал на кухню.

— В жизни еще не встречал столь суеверной женщины, как эта Маргарет Рафтери, не считая, конечно, моей мамы, — сказал он, открыл холодильник и вытащил оттуда бутылку ледяного пива.

Фелисити так и покатилась со смеху:

— Да уж, твоя мама! — Она подошла к плите и, сняв крышку с большой кастрюли, принялась энергически помешивать овощное рагу. — Она всю жизнь была уверена, что стричь ногти в воскресенье — дурная примета! А ты помнишь, какой день недели она считала черным для вашей семьи?

— Вторник, — ответил Нил. — А сегодня как раз вторник. И ты знаешь, я думаю, она далеко не во всем ошибалась, — примирительно добавил он.

— Ну разумеется, — снисходительно кивнула Фелисити. — Однако порой это здорово осложняло нам жизнь: она нам все уши прожужжала, что не следует понапрасну «искушать судьбу». Мы даже не могли от души посюсюкать с нашими ангелочками, потому что она боялась, что мы их сглазим. А помнишь, как она потребовала, чтобы они круглый год ходили босиком, — даже зимой! — а то их украдут злые тролли.

Нил устало потер глаза:

— Как же, помню.

— А ты помнишь, что она категорически возражала против того, чтобы наша свадьба состоялась в субботу? Это тоже, по ее словам, была дурная примета. И она наотрез отказывалась переступать порог нашего дома, пока мы не повесили на входной двери подкову, мало того, непременно ногами вниз! Чтобы удача не улетучилась из нашего дома! И, конечно, она неизменно бросала щепотку соли через плечо, стоило кому-нибудь что-нибудь обронить на кухне. Мне иногда казалось, что мы пребываем в постоянном ожидании какой-нибудь катастрофы! Да, рассказывать о ее чудачествах я могу часами!

Ты уже и так достаточно наговорила, устало подумал Нил. Но ограничился лишь неопределенным «гм». Присев на краешек стула у разделочного стола, он с наслаждением отхлебнул пива.

— Бедная Маргарет, — сказал он, ставя бутылку на стол. — Спору нет, она немного не в себе, но все эти годы она была такой преданной, исполнительной работницей. Исчезновение этой несчастной скатерти — вот что окончательно снесло ей крышу, если, конечно, она у нее вообще была. — Он еще раз прокрутил в голове события сегодняшнего дня, наблюдая за тем, как Фелисити, вооружившись огромной вилкой, тычет ею в картофелины, пекущиеся в духовке. Положа руку на сердце, приходится признать: она за все эти годы так и не научилась вкусно готовить.

— Еще десять минут, от силы пятнадцать, и они будут готовы, — пробормотала она.

— Ума не приложу, кто сегодня весь день возил ее в машине? — заметил Нил. — Я всегда был уверен, что у Маргарет нет друзей.

Фелисити со стуком захлопнула дверцу духовки и покачала головой:

— И не говори! Я просто не могу себе простить! И как только это я не догадалась проводить ее до машины?

— Ну, о пролитом молоке не плачут, — сказал Нил. — Надеюсь, она, несмотря ни на что, все-таки появится завтра на работе. К нам приезжает целая орава богатеньких американцев. — Он немного помолчал. — Как бы там ни было, я должен убедиться, что к их приезду все будет готово и мы их встретим по первому разряду.

Ах, если бы Нил в свое время прислушался к тому, что говорила ему мама, он наверняка запомнил бы, что не следует «искушать судьбу», ибо это всегда приносит несчастье.

34

Когда матушка Шарки и ее сын закрыли клинику, они поднялись наверх, к Симусу, который к тому времени заканчивал последние приготовления к ужину.

Сегодня на ужин были спагетти, их любимое блюдо.

— Я поставил чайник и накрыл на стол, — похвастался Симус. — Ну, как прошел сегодняшний день в клинике «Белоснежная улыбка»?

— От пациентов отбоя не было, пап. Причем двое явились вне очереди.

— Жду не дождусь, когда ты мне о них расскажешь.

— Расскажу, расскажу. Только сначала переоденусь: сниму халат и надену спортивный костюм. — С этими словами сын решительно двинулся по коридору, насвистывая себе под нос веселенький мотивчик.

— Наш Дэнни такой хороший мальчик, — с чувством произнес Симус, обращаясь к жене, которую, кстати говоря, звали Кэтлин.

— У меня уже все сердце изболелось: что-то с ним будет, когда нас не станет? — отвечала Кэтлин. — Ему будет так тоскливо без нас. Если бы только нам удалось найти для него подходящую девушку…

Симус энергично закивал:

— Какая жалость, что ему пришлось сверлить зубы той симпатичной девахе, с которой он встречался несколько лет назад! После этого все пошло наперекосяк. А я-то думал, у них все уже на мази.

Кэтлин поспешила заступиться за сына:

— Но ведь это случилось в воскресенье, помнишь? Она явилась к нам со страшной болью и попросила его помочь. Дэнни не виноват, что туда попала инфекция и ей пришлось выдрать зуб. А теперь хватит разговоров, давай-ка выкладывай угощение на стол.

Симус тяжело вздохнул:

— Может, нам стоило чаще его подбадривать, когда он хотел попробовать себя в шоу-бизнесе?

Кэтлин возмущенно махнула рукой:

— Тебя послушать, так мне надо было зарабатывать себе на кусок хлеба, отплясывая ирландскую жигу!

Симус понял, что разговор окончен.

За ужином он с увлечением расспрашивал сына о тех двух пациентах, которые явились вне очереди.

— Первый был американец, — отвечал Дэнни, энергично наматывая спагетти на вилку. — У него выпала коронка, когда он ел оладьи с голубикой. Как так получилось? Случайно надкусил маленький камешек!

— Ox! — сочувственно вскричал старик Шарки. — Только подумаешь об этом — у самого зуб разболится. Это не у него ли каштановые волосы? И у его спутницы тоже?

— Да.

— Выходит, я правильно угадал!

— Правда?

— Точно! Когда он садился в машину, у него был такой вид… краше в гроб кладут.

— Я вам клянусь, когда он сидел у меня в кресле, то смеялся так, что стекла звенели. Такого странного смеха я в жизни не слыхивал. А потом в кабинет ворвалась его жена, чтобы посмотреть, что происходит. И велела, чтобы я ни в коем случае не давал ему закиси азота.

Матушка Шарки оторвала взгляд от своей тарелки:

— Это произошло, когда я поднималась наверх. Если бы я была там, то в жизни бы не позволила ей отрывать тебя от работы.

— Спасибо, матушка, но она сказала это вовремя: оказывается, у него проблемы с сердцем.

Кэтлин презрительно пожала плечами:

— Она сама виновата: наотрез отказалась заполнить формы. Если б она это сделала, ты бы знал о его больном сердце.

Дэнни так и покатился со смеху:

— Заполнить формы? Я даже имен-то их не спросил!

— Не спросил? — возмутился Симус. — Я тут, наверху, из кожи вон лезу, составляя досье на каждого, кто сюда приходит, записываю номера машин — на тот случай, если кто-нибудь из этих субчиков окажется нечист на руку, а ты даже имен их не спросил?!

— Да ладно, пап, расслабься. Они больше не вернутся. Этот тип собирается к своему личному стоматологу в Нью-Йорке, или Лос-Анджелесе, или бог его знает где.

— Ты это о чем, сынок?

— Сначала он сказал, что его лечащий врач практикует в Нью-Йорке, затем оговорился, что его клиника в Лос-Анджелесе… А, ладно, какая теперь разница. — Тут Дэнни отправил в рот солидную порцию спагетти. — Верно?

Несколько минут все молча поглощали еду, смакуя бесподобный, потрясающе вкусный соус. Этот соус был визитной карточкой Симуса. Хлебушек тоже удался на славу: свежий, горячий, с хрустящей корочкой, а салат был просто объеденье.

Наконец Симус вытер рот салфеткой:

— Ты до сих пор ни словом не обмолвился о втором внеочередном пациенте.

Дэнни закатил глаза:

— Одна пожилая леди. Она работает в замке Хеннесси. Упала на улице, ударилась и вышибла себе передний зуб. Ой, чуть не забыл! Представляете, это та самая леди, которая придумала карикатуру для «Веселого забега». Меня ей рекомендовал сам Тренер!

— А чем она занимается в замке Хеннесси?

— Работает там горничной.

— Судя по этой картинке, она талантливая художница. Ей следовало бы и дальше продолжать в том же духе. — Симус положил себе на тарелку еще кусок хлеба. — Ты ведь уже слышал о том, что случилось в замке Хеннесси вчера ночью, верно?

— Нет, — ответил Дэнни.

— Я слышала, — вмешалась Кэтлин. — Сегодня передавали по телику.

— А что там такое? — спросил Дэнни. — Я весь день был так занят, просто головы не поднимал. Даже новости некогда было послушать.

Симус изложил сыну всю историю в мельчайших подробностях и добавил:

— Можешь себе представить, кузен жены этого Джека Рейли — наш Джеральд Рейли, ведущий ночной программы, которую я слушаю, когда меня одолевает бессонница… Так вот, на прошлой неделе он сказал, что его двоюродная сестра, Риган Рейли, и ее муж Джек со дня на день прилетают в Ирландию, чтобы провести здесь свой медовый месяц. Джек Рейли возглавляет подразделение по особо важным делам полицейского управления Нью-Йорка. Жду не дождусь сегодняшней программы Джеральда. По радио передавали анонс: якобы среди прочих гостей в студии ожидаются Риган и Джек Рейли, а также тот счастливчик, который раскопал у себя в подвале кольца Кладда.

— Да уж, повезло, так повезло, — согласился Дэнни.

— Не забудь, пожалуйста, сделать потише! Я нуждаюсь в отдыхе! — строго предупредила мужа Кэтлин.

— Ну конечно, милая, о чем речь. Только боюсь, я не досижу до начала передачи. К десяти часам я, как правило, уже вырубаюсь.

— Пап, а ты посиди со мной в гостиной, и мы послушаем Джеральда вместе, — предложил Дэнни.

Старик широко улыбнулся, с нескрываемым обожанием глядя на своего ненаглядного отпрыска, и ласково потрепал его по руке:

— Я приготовлю попкорн. Может, мы сами позвоним в студию и что-нибудь спросим. — Он рассмеялся. — То-то будет весело! Надеюсь, я все-таки не засну.

Если бы Симус Шарки знал, что в тот день под крышей их дома побывала не одна, а целых две парочки отпетых мошенников и в своей неизменной черной записной книжечке он умудрился зафиксировать номера их машин, вряд ли ему вообще удалось бы сомкнуть глаза в ближайшие две недели.

35

Шейла и Брайан вернулись в Голуэй на своей взятой напрокат машине. По радио они услышали о записке, оставленной Джеку Рейли в замке Хеннесси.

— Боже правый, — вздохнула Шейла, — подумать только, теперь они все время будут маячить у нас перед глазами. Ума не приложу, какого черта им сегодня понадобилось в спортзале? Все это очень подозрительно!

— Не бери в голову, — посоветовал ей Брайан. — Наше дело — придерживаться составленного плана.

В Голуэе они купили все необходимое для каждого уважающего себя привидения: черный как смоль парик, черный плащ с капюшоном, длинную черную юбку и старомодный белый чепчик. А также черный карандаш для подводки глаз, чтобы затенить бледные ресницы Шейлы, и белую пудру, чтобы сделать ее похожей на покойницу, только что восставшую из могилы. Когда они покончили с беготней по магазинам, было уже около восьми часов. Они аккуратно уложили покупки в багажник, стараясь не задеть картину Маргарет, и крепко его захлопнули.

— Ну вот, мне уже намного легче, — заявил Брайан. — Мы потихоньку продвигаемся вперед.

— Я очень рада, что тебе стало легче, — отозвалась Шейла, — потому что мне — нисколечко. Продавщица в магазине, где мы покупали парик, заставила меня понервничать. Она три раза спросила, зачем черный парик вообще мне понадобился. Держу пари, она намекала на то, что я в нем буду выглядеть просто ужасно.

— Но, дорогая, ты и должна выглядеть ужасно. Ведь ты — привидение! — наставительно заметил Брайан. — Послушай, девица наверняка почувствовала себя неловко из-за того, что продала тебе вещь, мягко говоря, не совсем в твоем стиле. Но, можешь мне поверить, она была рада хоть что-нибудь продать. А теперь, — продолжал он, окидывая взглядом шумный проспект в центре Голуэя, — самое время чем-нибудь подкрепиться.

Они нашли очень симпатичную на первый взгляд пивную и присели на угловой диванчик.

— Подходящий вы выбрали вечерок, чтобы заглянуть к нам, — сообщила им официантка. — Сегодня у нас выступает пара молодых, но очень талантливых музыкантов. Они начнут уже через несколько минут. Вообразите: они играют на флейте, аккордеоне и свистульке…

— Это замечательно, но, к сожалению, мы зашли совсем ненадолго, — предупредил ее Брайан.

— Какая жалость, — огорчилась она. — Вы уже выбрали? Можете сделать заказ?

Они заказали по пинте пива «Гиннес» и традиционный ирландский пирог с курицей. Когда официантка отошла от их столика, Шейла прошептала своему мужу:

— В котором часу мы поедем к дому Маргарет?

— Думаю, около полуночи.

— Тогда почему бы нам здесь не задержаться?

— По-моему, лучше вернуться в отель и немного отдохнуть. Я был бы не прочь принять душ. Чувствую себя так, будто неделю не мылся.

Шейла выразительно округлила глаза:

— А тебе не кажется, что это будет выглядеть слегка подозрительно: сначала мы возвращаемся в замок, а потом снова покидаем его в столь поздний час? В этом захолустье не так много народу, чтобы наш отъезд остался незамеченным.

Брайан дотронулся кончиком пальца до ее носа:

— Ты, как всегда, права, моя кнопочка. Вот почему мы с тобой отличная команда. Я как-то об этом не подумал.

«Кнопочка»… Брайан называл ее так, когда они были детьми. Это детское прозвище до сих пор жутко ее раздражало, но сейчас Шейла решила не обращать внимания на пустяки.

— Кстати, когда мы вернемся в замок в час или два ночи, это тоже будет выглядеть подозрительно, — заявила она.

— Слушай, они будут рады до потери сознания, что мы вообще вернулись. Время возвращения не играет никакой роли. Все остальные уже давным-давно выехали.

— Все, да не все. Держу пари, Риган и Джек Рейли тоже остались. От одной только мысли о том, что они где-то рядом, у меня мурашки бегут по коже, — призналась Шейла.

— Да забудь ты о них! — отмахнулся Брайан, — Им до нас дела нет. Они охотятся за той знаменитой на весь мир парочкой, ворующей драгоценности, которая походя прикарманила кружевную скатерть Мэй Рейли. — Он рассмеялся. — А я был бы не прочь познакомиться с этими двумя проходимцами! Держу пари, они не лишены чувства юмора, коль скоро решились стащить эту ничтожную скатерть.

— Эй, привет!

Услышав знакомый голос, Брайан и Шейла разом повернули головы. К их столику приближалась… Риган Рейли! Джек вместе с какой-то пожилой парой направлялся к стойке бара.

— Привет… — упавшими голосами выдавили они, изо всех сил стараясь напустить на себя равнодушный вид.

— Так приятно встретить вас здесь, — откликнулась Риган.

Шейла натянуто рассмеялась:

— Учитывая вчерашнее происшествие, мы сегодня вечером даже и не рассчитывали на сносный ужин в замке Хеннесси.

— О, понимаю, — сказала Риган. — Значит, вы тоже решили остаться?

— Да.

— Всего один вопрос. Мы с Джеком расследуем дело о похищении кружевной скатерти Мэй Рейли. А ваши имена значились в числе участников ноябрьского «Веселого забега» в Голуэе.

— Замечательный был забег, — вставил Брайан.

— А в тот день вам случайно не бросилось в глаза что-нибудь необычное? Что-нибудь из ряда вон выходящее? Та пара, которую мы разыскиваем, по нашим расчетам, тоже принимала участие в забеге.

— Нет, — хором ответили они.

— Мы просто пробежались, особенно не глядя по сторонам, а потом сразу же вернулись в отель. На улице был жуткий холод, — пояснил Брайан.

— Ну, приятного вам аппетита. Надеюсь увидеть вас вечером в замке. Если что-нибудь припомните, обязательно дайте мне знать.

— Непременно, конечно, конечно, — едва слышно пролепетала Шейла.

Риган улыбнулась и заторопилась к компании у бара.

— Это нам на первое, — выпалил Брайан. — Но, знаешь, у меня почему-то пропал аппетит. — Он немного помолчал. — Ты ведь не думаешь, что она подслушала наш разговор? — встревоженно спросил он.

36

— Жду не дождусь, когда же начнется программа Джеральда Рейли! — возбужденно проговорила Анна, переключая их суперсовременный музыкальный центр в режим радио.

Бобби что-то невнятно промычал в ответ. Он лежал, развалившись на диване, на который плюхнулся, как только они вошли. Анна с ног сбилась, пытаясь ему угодить: предлагала ему покушать куриного супчика, попить чайку с крекерами, минеральной водички, сдобного печеньица, затем снова куриного супа с крекерами. Но этот плакса, решив воспользоваться своим жалким положением, изводил ее бесконечными капризами.

— Меня знобит, — хныкал он.

Анну вдруг осенило, глаза у нее заблестели. Она подошла к стулу, стоявшему у дивана, на котором висела бесценная скатерть Мэй Рейли, — которая, кстати сказать, была достаточно велика, чтобы накрыть ею огромный банкетный стол, — и шаловливо набросила ее на мужа.

Бобби сбросил скатерть на пол:

— Боже, какая тяжесть!

И тут Анна почувствовала, что чаша ее терпения переполнилась. Что он себе позволяет, в конце концов? Ведет себя как взбалмошный пятилетний ребенок!

— Не желаете ли откушать парочку оладушек с голубикой, прежде чем я наконец смогу присесть? — не выдержала она.

Бобби сразу сообразил, что на этот раз он, пожалуй, перегнул палку.

— Прости меня, прости, крошка, — примирительно сказал он, простирая ей навстречу руки. — Давай с тобой полежим рядышком, обнявшись, и послушаем этого болтуна.

Анна предпочла сделать вид, что глубоко обижена.

— Ну же, — упрашивал Бобби, маня ее к себе. — Пожалуйста, пожалуйста, прости меня…

— Ладно уж, — снизошла Анна, все еще дуясь. — Сначала я выключу свет, чтобы нас ничто не отвлекало. Я хочу сконцентрироваться на каждом слове, которое произнесет Джек Рейли, на каждой интонации его голоса. Он ведь не без причины посетил эти края, и я до смерти хочу знать, каким ветром его сюда занесло, хотя было бы глупо ожидать, что он раскроет свои карты. — Анна не находила себе места с той минуты, как увидела Джека Рейли на улице у магазина. А вот Бобби, надо отметить, это как-то мало беспокоило. И неудивительно, если учесть, что он проспал как убитый весь спектакль от начала и до конца.

— Он стоял посреди улицы!.. Я его собственными глазами видела! — завопила она, запрыгивая на водительское сиденье и пулей срываясь с места. — У меня от испуга чуть инфаркт не случился!

В машине Анна рывком включила радио — узнать, нет ли каких-нибудь подвижек в расследовании. Ничего нового, зато они услышали анонс сегодняшнего ночного эфира Джеральда Рейли. В студии ожидались важные гости: Риган и Джек Рейли, а также старичок, который обнаружил у себя в подвале подлинные кольца Кладда. Те несколько часов, которые потребовались Анне и Бобби, чтобы добраться до дома, все ее мысли вертелись вокруг предстоящего выступления Джека Рейли. Пока несчастный Бобби стонал и хныкал, прижимая ладонь ко рту, она нервно посматривала на часы. Давненько она с таким нетерпением не ждала начала программы — можно сказать, с тех пор, когда еще маленькой девочкой считала минуты до начала ежедневной телепередачи «Волшебник из страны Оз».

И вот до ночного эфира Джеральда осталось каких-то пять минут.

— Анна, лапочка, — медовым голоском пропел Бобби. — Прежде чем ты ко мне присоединишься, у меня к тебе еще одна ма-аленькая, совсем малюсенькая просьбочка.

— Какая? — равнодушно осведомилась она.

— Ты не могла бы принести одеяло?

Анна кивнула. Она подняла с пола скатерть Мэй Рейли и, швырнув ее обратно на стул, заторопилась в спальню. Через минуту она вернулась, неся в руках ватное стеганое одеяло. Накрыла им Бобби, который теперь был сама кротость, выключила свет и легла рядом. Так они и лежали, бок о бок, в темном маленьком доме, затерявшемся где-то на западе Ирландии, в унылом мраке промозглой дождливой ночи.

— Будто в старые добрые времена, — сказала Анна. — До того как изобрели телевизор, люди собирались вокруг радиоприемника и слушали драмы.

— По-твоему, я совсем глупый, да? — ответил Бобби. — Думаешь, я этого не помню? Моя мама, бывало, говорила, что обожает Одинокого Рейнджера.

Зазвучала музыкальная заставка программы Джеральда: бодренький, веселый мотивчик. Затем Джеральд представился и, по традиции, начал программу с шутки:

— Что такое настоящий ирландский джентльмен? — раздался из динамиков его мощный бас. — Это человек, который умеет играть на волынке, но… никогда этого не делает!

— А мне нравится слушать волынку, — заметила Анна. — Только если играют не слишком громко.

— А я эти звуки не перевариваю, — отрезал Бобби.

— Добрый вечер, дамы и господа, а также все любители играть на волынке, — со смешком произнес Джеральд. — Сегодня у нас в студии собрались потрясающе интересные персонажи. Один из них, а точнее одна, доводится мне близкой родственницей…

Анна и Бобби с большим вниманием выслушали рассказ Риган и Джека Рейли о Джейн и Джоне Доу, о преступлении, совершенном в замке Хеннесси, и о легенде, связанной с кружевной скатертью Мэй Рейли.

— Итак, вы здесь в надежде спокойно провести свой медовый месяц вместе с моей очаровательной кузиной, — обратился Джеральд к Джеку, — а эта несносная парочка отравляет вам жизнь.

— У нас с ними старые счеты, в этом все дело, — ответил Джек.

— Будьте покойны, теперь и у Мэй Рейли появится веская причина свести с ними счеты! — утешил его Джеральд. — Если верить преданию, она веками преследует замок Хеннесси, потому что бедняжке так и не заплатили за ее работу. А теперь, когда ее уже давно нет на свете, она еще больше разъярится. Я бы на месте Джейн и Джона Доу держал ухо востро.

— Да я эту чертову скатерть в клочки порву и на тряпки пущу! — презрительно фыркнула Анна. — А потом скажу Мэй Рейли: только попробуй сунуть сюда нос, чтобы мне отомстить! Я ни на грош не верю во все эти бредни о призраках.

— Скажите, что могут сделать наши радиослушатели, чтобы хоть как-то помочь вам в расследовании? — спросил Джеральд. — Разумеется, если эти двое все еще в Ирландии… По крайней мере, будем на это надеяться. Есть ли что-нибудь особенное, на что нам всем следует обратить внимание?

— К сожалению, это обычные, ничем не примечательные люди, которые в два счета способны измениться до неузнаваемости, — ответил Джек.

Анна вздохнула.

— А по-моему, ты просто богиня, — прошептал Бобби ей на ухо.

— Тише ты. Не мешай.

— То есть никаких там шрамов, татуировок — ничего, что хоть как-то выделяло бы их из общей массы? — продолжал допытываться Джеральд.

— Нет ничего такого, — проворчал Бобби. — Вот только теперь этот чертов зуб, будь он неладен.

— Ничего, что касается их внешнего вида. Однако, как я уже говорил вам до начала передачи, у нас есть основания… — начал Джек.

Анна судорожно схватила мужа за руку.

— …полагать, что у этого человека какой-то необычный, ни на что не похожий смех.

— Что?! — завопил Бобби.

— Я сколько раз тебя предупреждала! — вскипела Анна. — Я тут из сил выбиваюсь, работая над нашим имиджем, а ты готов все испортить своим идиотским хихиканьем!

— Но я ничего не могу с этим поделать! Это наследственное! Так смеялся мой отец!

— Тише! Не мешай слушать!

— Да, ты уже упоминал об этом, Джек. И вот, дорогие наши радиослушатели, у нас в прямом эфире девушка, которая прекрасно имитирует этот странный смех. Ей как-то довелось вступить в контакт с теми самыми мошенниками, которых разыскивает Джек Рейли и которые, как он не без оснований утверждает, и есть те самые Джейн и Джон Доу. Для ее безопасности мы сохраним в тайне ее имя. Ты здесь, дорогая?

— Да, да. Привет, Джеральд. Риган, Джек, привет.

Все обменялись теплыми приветствиями.

— Ты можешь нам продемонстрировать, как смеялся тот тип?

— Конечно. Хе-хе-хе. Хе-хе. Хе,

— Ну вылитый ты! — заметила Анна.

— Мой смех звучит совсем не так! — запротестовал Бобби.

— Нет, милый, именно так.

Джеральд поблагодарил девушку и попросил ее исполнить на бис неподражаемый смех.

— Хе-хе-хе, Хе, хе, хе. Хе, хе, хе.

— Еще раз спасибо, дорогая, — сказал Джеральд. — Мы все очень благодарны тебе за помощь.

Риган и Джек тоже поблагодарили талантливую имитаторшу.

— Джеральд, мы хотели бы предупредить, что человек, который так смеется, вовсе не обязательно должен быть Джоном Доу, — объяснила Риган. — Но если кто-нибудь из твоих радиослушателей услышит подобный смех, пусть немедленно позвонит в гарду. Мы уже установили с ними контакт.

— Пусть также звонят к нам на радиостанцию, — добавил Джеральд, объявляя специальный номер телефона для подобного рода звонков. — Как я уже сказал, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы вы как можно быстрее поймали этих жуликов и смогли наконец насладиться медовым месяцем в гостеприимной Ирландии. Риган, Джек, пожалуйста, оставайтесь с нами, пока я побеседую с нашим следующим гостем, Шейном Мэгилликадди…

— Кто была эта девка? — завизжала Анна. — Где, ради всего святого, она могла подслушать, как ты смеешься?

— Понятия не имею, — признался Бобби. — Начнем с того, что меня не так-то просто рассмешить, а тем более в общественных местах. Я не очень-то смешлив, по правде говоря.

— Сегодня на приеме у дантиста ты хохотал как гиена. Если, не дай бог, доктор Шарки тоже сейчас слушает Джеральда… Тогда все, нам конец.

— Недаром они называют закись азота «веселящим газом». Думаю, нам следует убраться отсюда, и как можно быстрее! Давай завтра же улетим в Лос-Анджелес, — предложил Бобби. — А об этих кольцах Кладда постараемся забыть. Будут и другие дела!

— Но не такого масштаба! — возразила Анна. — Такой шанс выпадает раз в жизни. Бриллианты и сапфиры никуда от нас не денутся, равно как рубины и изумруды, но нигде на всем белом свете мы не найдем других таких колец. Нигде и никогда! Ты и не догадываешься о том, сколько с ними связано сентиментальных легенд и преданий! Да еще к тому же они ста-рин-ные! Говорю тебе, эти колечки нас озолотят.

— А как насчет дантиста? Ты же только что сама сказала, что он может позвонить в гарду.

— Мы не оставили о себе никаких сведений. Он даже наших имен не спросил. Все будет в шоколаде. Провернем это дельце и сразу же смоемся в Лос-Анджелес.

— Обещаешь?

— Обещаю. А теперь давай послушаем, чем нас порадует этот Мэгилликадди.

А в это время в гостиной дома семейства Шарки радиоприемник был тоже настроен на ночную программу Джеральда. Симус восседал на своем любимом стуле, водрузив ноги на оттоманку. Дэнни развалился на диване.

Оба спали без задних ног, безмятежно сопя и похрапывая.

37

Личный состав подразделения по особо важным делам полицейского управления Нью-Йорка под непосредственным руководством сержанта Кифа буквально сбился с ног, по крупицам собирая информацию об Анне Хейгер. Киф уже созвонился с Рокко, личным парикмахером Линды Томпсон, и тот рассказал ему, что однажды случайно столкнулся с Анной, когда их обоих вызвала какая-то важная клиентка. Клиентка хотела сногсшибательно выглядеть на бракоразводном процессе, чтобы сразить наповал своего (теперь уже бывшего) мужа, который, кстати сказать, бросил ее ради молоденькой простушки.

— Ни для кого не секрет, что для женщины сногсшибательно выглядеть — это самая сладкая месть! — сообщил Рокко Кифу. — Что касается Анны, таланта ей было не занимать. Она могла любую кикимору превратить в писаную красавицу, насколько это вообще возможно. Уму непостижимо, как ей удавалось до неузнаваемости изменить внешность при помощи обыкновенного грима! Она работала с лицом, данным человеку от Бога, и поистине преображала его! Не скажу, что каждая ее клиентка непременно превращалась в Аву Гарднер,[10] и все же… Представьте: она могла изменить даже прическу, если это было необходимо. У нее была своя, ни на что не похожая манера. Ее руки творили самые настоящие чудеса! — Рокко не выдержал и засмеялся. — Не сомневаюсь, ее руки по-прежнему творят чудеса… если она так же мастерски ворует драгоценности.

— Не забывайте: с юридической точки зрения она невиновна, пока судом не будет доказано обратное, — напомнил ему Киф.

— Да, да, понимаю. Я как-то в шутку посоветовал ей не связываться с волосами, иначе она меня просто разорит.

— Вы много времени проводили вместе? — спросил Киф.

— Нет, не так уж и много. Работали вместе от случая к случаю, вот и все. Но мы всегда направляли друг другу клиентов, потому регулярно общались по телефону.

— Она жила одна?

— Да. За те годы, что мы знакомы, она несколько раз упоминала о каких-то дружках, но не думаю, что у нее был постоянный друг, когда мы общались в последний раз.

— А вам известно, где она родилась? Где прошло ее детство?

— Где-то в северной части штата. Анна частенько рассказывала, что каждое лето ее родители ездили к ее бабушке и дедушке, которые жили в собственном доме ближе к югу. Так вот, отцу Анны приходилось всякий раз заезжать в Музей славы бейсбола в Куперстауне — значит, он ехал через центр штата откуда-то с севера. Вся их семейка была очень спортивная и обожала физические нагрузки, но одной поездки в такое место, по-моему, вполне достаточно!

— Значит, они жили не в Куперстауне?

— Нет.

— Когда вы познакомились с Анной, ее родители жили в том же городе?

— К тому времени ее отец уже умер, но мать по-прежнему жила там, где родилась Анна. Анна несколько раз упоминала о том, что собирается навестить ее.

— У нее были братья или сестры?

— Ее брат живет где-то на Западе. Не могу припомнить его имя, но точно помню, как Анна говорила, что он обожает лыжный спорт. Как я догадываюсь, он настоящий сорвиголова. Экстремал, как сейчас говорят.

Должно быть, это у них семейное, подумал Киф.

— Может, вы заметили что-нибудь странное в ее поведении, когда разговаривали в последний раз?

— Я знал, что она дико переживает из-за того, что ей уже под сорок. С другой стороны, кому это понравится? То есть я хочу сказать: тоже мне, горе! Я подумал, может, она отправилась на поиски гуру, который сидит себе где-нибудь на горной вершине. Он объяснит ей, в чем смысл жизни, она придет в чувство и вернется в Нью-Йорк. Но с тех пор она как сквозь землю провалилась, и я о ней больше не слышал: ни записки не оставила, ни нового адреса, ничего. И это чертовски обидно.

Положив трубку, Киф велел своим ребятам продолжать проверять списки номеров телефонов, принадлежащих всем носящим фамилию Хейгер и проживающим в штате Нью-Йорк, начиная с окрестностей Куперстауна.

Два часа промелькнули как одна минута в бесконечных телефонных звонках. Однако ни один из Хейгеров, с коими им удалось связаться, не имел никакого отношения к Анне. В четыре часа дня Киф вышел из офиса и поехал в Нануэт. Не без труда найдя свободное местечко на парковке у торгового центра, возле входа в ювелирный салон «Бам», он прошел внутрь. Встретивший его охранник проводил Кифа в кабинет Денни Корры.

Денни Корра, высокий плотный детина, типичный начальник службы охраны, какими их обычно показывают в сериалах, поднялся ему навстречу:

— Очень рад с вами познакомиться, Киф. Если не возражаете, сейчас мы с вами перейдем в конференц-зал. Охранник, который гнался за этими двумя до их машины, и продавщица, которая их обслуживала, уже вас ждут. Им обоим не терпится с вами поговорить, очень уж тяжело они переживают эту кражу, прямо кипят гневом. Там мы сможем просмотреть записи, сделанные камерами слежения. Как насчет чашечки кофе?

— Не откажусь, — ответил Киф.

— Какой предпочитаете?

— Черный вполне подойдет.

Денни схватил со столика, примостившегося позади его письменного стола, большую кружку, налил в нее кофе из кофемашины, которая, похоже, весь день работала в режиме нон-стоп, и протянул ее Кифу:

— Не представляю, как бы я выжил на этой работе без кофе.

Киф рассмеялся:

— Я тоже!

С кружками в руках они вошли в небольшой, довольно обшарпанный конференц-зал, где за столом сидели мужчина и женщина. Оба разом встали, чтобы поприветствовать Кифа и Корру. Сержант даже подивился про себя, настолько примечательной была их внешность.

Охраннику, крепко сбитому парню лет тридцати с хвостиком, с короткими, под машинку остриженными волосами, своеобразие придавали зловещие татуировки на мускулистых ручищах: черепа со скрещенными костями. Продавщица смотрелась полным его антиподом: пожилая дама лет шестидесяти, высокая, импозантная, с безупречно уложенной прической и неброскими украшениями, одетая в стильный деловой костюм.

После традиционного обмена приветствиями Денни похвастался:

— Сонни и Норма — наша гордость. Днем с огнем не сыщешь таких добросовестных работников.

Сонни со всей силы ударил правым кулачищем в ладонь левой руки:

— И как меня только угораздило позволить им смыться!

Норма столь же яростно хватила кулаком по столу:

— А как меня угораздило позволить им удрать с моим ожерельем за пазухой!

Да, эти двое и впрямь гневом так и кипят, подумал Киф.

Все вместе они просмотрели видеозапись (качество которой, признаться, оставляло желать лучшего), запечатлевшую парочку удачливых воришек. Различить их лица было практически невозможно, но крупным планом они подходили под описание так называемого «ничем не примечательного» криминального дуэта Джейн и Джона Доу.

— Она нацепила на шею одно из моих ожерелий, — сухо бросила Норма, — а тут, как назло, другой покупатель нечаянно задел поднос с сережками. Они так и покатились по полу! Я нагнулась, чтобы их подобрать, а когда поднялась, этих двоих уже и след простыл. Это был настоящий кошмар!

— Я бросился за ними в ту же минуту, как Норма подняла крик, — с искаженным досадой лицом вставил Сонни. — И задержал бы их, поверьте, да надо же было мне поскользнуться на этом чертовом льду! Даже не сумел записать номер их машины. Зато зуб я ему все-таки выбил! — Сонни не без гордости продемонстрировал свой внушительный кулак. — И у меня остались шрамы, чтобы это подтвердить!

— Вы выбили ему зуб? — удивленно спросил Киф.

Сони самодовольно ухмыльнулся:

— И не один — так мне кажется!

Киф задумчиво кивнул, а затем повернулся к Норме и спросил:

— Вы не припоминаете, о чем они между собой говорили?

— После того как это произошло, я записала все, что мне удалось запомнить, — ответила Норма. — А все, что записала, выучила наизусть, так что мои записки мне больше не нужны. Они выбирали ожерелье для ее матери. Мужчина еще пошутил, что ему позарез надо подарить теще нечто особенное, потому что они, дескать, редко ее навещают.

— А его жена засмеялась этой шутке?

— Нет. Я тоже не сочла это смешным, сказала ему, что теще надо всегда дарить нечто особенное, и предложила им на выбор одно из наших прекрасных фирменных ожерелий.

— Что еще они говорили?

Норма слегка смутилась:

— Она… эта его жена… сказала кое-что. Если б не вся эта история, я б на такие слова и внимания не обратила. Вам я их передам, потому что очень хочу, чтобы вы их поскорее поймали. А когда поймаете, я просто мечтаю остаться с ними наедине — хоть на минутку, — чтобы высказать им все, что я о них думаю!

— Сначала я! — запротестовал Сонни, снова ударив кулаком в ладонь.

— Так что же она сказала? — спросил Киф.

— Когда они только подошли к прилавку, женщина отметила, что у меня безупречный макияж. Притом добавила, что я наношу его как настоящий профи.

38

Риган и Джек решили остаться в студии и послушать интервью Шейна Мэгилликадди. Шейн оказался очаровательным старичком весьма преклонных лет с окладистой седой бородой. Стоило ему заговорить о своей бесценной находке, его глаза так и засияли от возбуждения.

— Собираюсь оставить одно из них себе на память, — сказал он Джеку и Риган во время рекламной паузы, демонстрируя кольцо Кладда на своем пальце. — Я чувствую себя одним из тех, кому посчастливилось сорвать банк на закате жизни. Мне давно уже надо было навести порядок в моем подвале. Подумать только, сколько лет я мог бы кормиться этой находкой! И все-таки правильно говорят: лучше поздно, чем никогда. Сейчас я без ложной скромности могу заявить, что в полной мере доволен собой и своей жизнью.

— Кольцо просто бесподобное, — согласилась Риган. — Не сомневаюсь, ваш аукцион обречен на успех.

— Надеюсь, вы тоже придете в нем поучаствовать. Я вас приглашаю. Будет весело, не сомневайтесь.

— Попробуем прийти, — пообещала Риган. — Только, видите ли, на нас сейчас столько дел навалилось!

— Ловите этих двух жуликов, да?

— Пытаемся, — улыбнулся Джек. Они с Риган встали. — Мы дослушаем ваше интервью в машине. У нас был тяжелый день, и нам еще целый час добираться до замка Хеннесси.

*

Было уже половина двенадцатого, когда они сели в машину. Джек снова включил свой сотовый. Поступило новое сообщение от Кифа.

— Будем надеяться, что на этот раз нас ждет добрая новость, — сказал он, набирая его номер.

Киф сразу же ответил; судя по его тону, он был чем-то сильно взволнован.

— Киф, что там у вас стряслось? — быстро спросил Джек.

— Есть подозрение, что та парочка, которая стянула ожерелье в торговом центре Нануэта, и есть наши неуловимые Джейн и Джон Доу.

Джек внимательно выслушал рассказ напарника, который особенно подчеркнул тот факт, что женщина-воровка сделала комплимент продавщице из ювелирного салона, похвалив ее макияж. Джек сжал трубку так, что пальцы побелели от напряжения:

— Она сделала ей комплимент по поводу макияжа?

— Ну да. И тот парикмахер, Рокко, с которым я разговаривал, сказал, что до последнего момента ее мать проживала в северной части штата Нью-Йорк. Те двое, которые стянули ожерелье, поведали продавщице, что покупают ожерелье в подарок ее маме. Сейчас мы пробиваем всех Хейгеров в штате Нью-Йорк. Если б нам только удалось найти ее мамашу и поговорить с ней, это бы нам здорово помогло. Если Анна и в самом деле наша сорока-воровка, держу пари, ее мать об этом знать ничего не знает и потому выложит все, что ей известно.

— Здорово, Киф, просто здорово! Только что мы принимали участие в ночном эфире кузена Риган Джеральда Рейли в Голуэе. Мы предупредили радиослушателей, чтобы они держали ухо востро, обращая внимание на всех мужчин со странным смехом.

— Не сомневаюсь, вскоре на вас обрушится лавина самых интересных звонков.

— Надеюсь, что хоть один из них принесет нам какую-то пользу. — Джек отключил телефон, повернулся к Риган и слово в слово повторил ей все, что только что рассказал ему Киф.

— Если Анна Хейгер и есть наша Джейн Доу… Нет, ты представляешь? Вдруг у нас появилась еще одна зацепка! Кто знает, может, этого окажется вполне достаточно?

— Дай-то бог, — тихо согласилась Риган.

Ей так хотелось, чтобы именно Джек накрыл этих неуловимых Доу! По дороге из Голуэя она рассеянно смотрела в окно. Надеюсь, они все еще здесь, думала она. Мое ирландское чутье подсказывает мне, что мои догадки верны.

Но если так, где же они прячутся?

*

В ванной комнате уединенного домика, затерянного в окрестностях Голуэя, Бобби Марстон, он же Джон Доу, чистил зубы, как вдруг временная коронка доктора Шарки выпала и полетела в раковину.

— Анна! — нечеловеческим голосом заверещал Бобби. — Мне плевать на все твои планы! Завтра утром я вылетаю в Лос-Анджелес!

39

Вот уже больше часа Шейла и Брайан держали путь на север, все дальше удаляясь от Голуэя. И хотя в это трудно поверить, но темная извилистая дорога становилась с каждой минутой все пустыннее и темнее. Наконец они подъехали к избушке, где жила Маргарет.

— Повторяю в последний раз, — наставительно произнес Брайан. — Шейла, ты должна напугать ее. Дай ей понять, что Мэй Рейли не успокоится до тех пор, пока она не заберет все картины у своих друзей и, что самое главное, не отдаст их нам.

— А стоит ли вообще упоминать наши имена? — спросила Шейла, натягивая на голову черный парик и завязывая под подбородком ленточки белого чепчика.

— Я бы не стал вдаваться в такие подробности. Постарайся разговаривать загробным голосом, но так, чтобы до нее дошел смысл твоих слов.

Брайан сбавил скорость и, притормозив на обочине дороги, тянувшейся вдоль густо разросшейся кустарниковой поросли, выключил габаритные фонари.

— Тут самое подходящее место, — сказал он. — Отсюда нас никто не увидит.

— Темень — хоть глаза выколи! — воскликнула Шейла. — Я даже не стану возиться с этим липким белым гримом. — Она открыла пудреницу и подвела глаза черным карандашом.

— Ну, как я выгляжу? — спросила она.

— Просто мороз по коже, — ответил Брайан. — А теперь вперед.

— Что значит «вперед»? Не думаешь ли ты, что я отправлюсь туда одна?

— А что тут такого? Это всего в двух шагах отсюда. И потом, ты одета как привидение, а местные к ним давным-давно привыкли. Но если кто-нибудь увидит, как я разгуливаю в потемках, то непременно позвонит в полицию.

Шейла выбралась из машины, накинула на плечи плащ и растворилась во мраке.

*

А в это время полусонная, но взбудораженная Маргарет свернулась калачиком под одеялом в своей объятой мраком спальне. На улице было тихо и темно. Она ворочалась с боку на бок, но сон к ней не шел. Ненадолго вздремнув после обеда, она до сих пор не могла успокоиться, вспоминая привидевшийся ей кошмар: ей снилось, будто призрак Мэй Рейли забрел в ее студию, бывшую когда-то оранжереей, и сбросил на пол все кисти. Проснувшись в холодном поту, Маргарет поклялась, что никогда в жизни больше не будет писать. Но что же она будет делать? Страшный сон и страшная клятва заставили ее теперь мучиться от бессонницы.

Так она лежала с широко распахнутыми глазами в кромешном мраке. Во рту у нее пересохло. Маргарет подумывала, не принять ли ей две таблетки аспирина, который она оставила на прикроватной тумбочке. Действительно, а почему бы и нет? Она привстала, включила ночник и протянула руку за белыми таблетками. Но потом вдруг передумала и выключила свет. Да не нужны мне эти пилюли, подумала она. Маргарет была не из тех, кто привык чуть что хвататься за лекарства. Но через минуту снова включила свет, бросила таблетки в рот, запила водой и, погасив ночник, откинулась на подушки.

От громкого стука в окно она едва не лишилась рассудка.

— Ма-а-аргаре-е-ет… — донесся снаружи протяжный женский голос.

Бедная Маргарет вцепилась побелевшими пальцами в одеяло: она была так напугана, что слова застряли у нее в горле.

— Ма-а-а-аргаре-е-ет… Я знаю, что ты там…

— Что вам нужно? — чуть не плача, прокричала она. — Кто… кто вы такая?

— Ты не хочешь узнать меня… Я Мэй…

— Мэй Рейли?

— Да… А кто же еще? Мэй… Рейли.

— А куда подевался твой ирландский акцент?

— Что? Куда подевался?.. Может, это потому, что я… давным-давно мертва! — сердито отозвался голос, на этот раз с гораздо более ярко выраженным ирландским акцентом.

— Вот теперь ты говоришь, как настоящая ирландка! — воскликнула Маргарет. — Ты очень разозлилась на меня из-за моих картин?

— Нет… Мне… очень нравятся… твои картины… Но лучше… ты все-таки забери их у своих друзей… И как можно быстрей!

— Тебе нравятся мои картины? — недоверчиво переспросила Маргарет. От изумления она так и подпрыгнула на постели.

— Да… Я хочу, чтобы весь мир увидел мой кружевной узор, который ты на них изобразила… Отдай картины американцам…

— Этим двум прилипалам? Да они уже в печенках у меня сидят!

— Ма-а-а-р-р-р-г-а-р-е-е-т… — укоризненно протянула Мэй, — слушай меня… Делай, как я говорю!.. У вас был уговор… Ты должна сдержать свое слово… Не поступай с ними так, как когда-то со мной поступили Хеннесси.

— Ты права, Мэй. Я просто сама не своя, оттого что так вышло с твоей скатертью…

— Тем… кто украл… мою скатерть… не миновать…

Маргарет съежилась, слушая, как Мэй гневно застучала пальцем в окно.

— …большой беды! — провыло привидение и исчезло.

Маргарет одним прыжком соскочила с постели, подбежала к окну и дернула ручку жалюзи с такой силой, что хлипкая конструкция соскочила с карниза и рухнула на пол.

— Мэй! — закричала Маргарет, вглядываясь в темноту. — Мэй! — Но в непроглядном мраке не было видно ни зги. Маргарет повернулась и опрометью кинулась к входной двери. Она настежь распахнула ее и завопила:

— Мэй Рейли! Мэй, где ты? — Она даже не заметила, что выскочила на улицу босиком, в тоненькой фланелевой ночной рубашке на голое тело. Она пустилась бежать вокруг дома, к окну спальни, откуда доносился голос призрака.

— Мэй?! — Но там, конечно, уже никого не было. — Мэй! Покажись! Я так хочу тебя видеть!

С неистово колотящимся сердцем Маргарет вбежала обратно в дом и ринулась на кухню. Там, на дощечке около телефона, был записан сотовый номер телефона Брайана О'Ши. Трясущимися от волнения пальцами она быстро набрала номер.

Развалившись на сиденье водителя у себя в машине, припаркованной на обочине дороги, Брайан взял трубку:

— Привет, — протянул он сонным голосом.

— Брайан! — только и смогла вымолвить Маргарет, переводя дух.

— Добрый вечер, Маргарет. Почему вы не спите? Вас беспокоит зуб? — участливо спросил он.

— К черту зуб! Приезжайте ко мне в шесть часов утра. Мы соберем оставшиеся картины, и я отдам их вам! А потом побегу на работу!

— В шесть? — не веря собственным ушам, переспросил Брайан. — А вы ранняя пташка.

— И мои друзья тоже! К шести утра у большинства уже все коровы передоены. Хотя, впрочем… давайте-ка лучше в пять!

— В пять так в пять. Будем как штык, Маргарет. — Брайан выключил телефон.

В эту минуту запыхавшаяся Шейла распахнула дверцу и обессиленно рухнула на сиденье.

— Мы победили! — радостно объявил ей Брайан и дружески ее обнял, как когда-то обнимал игроков своей футбольной команды после очередного удачного матча. — Она уже позвонила! Сказала, чтобы мы были у нее в пять утра!

— Это хорошо, — отдуваясь, кивнула Шейла. — Сначала я даже немножко испугалась: эта ведьма заметила, что я говорю без ирландского акцента.

Брайан добродушно улыбнулся:

— Как бы ты там ни говорила, это сработало. — Он повернул ключ зажигания, чтобы завести машину. Но… У него ничего не вышло. Он попробовал снова. И опять впустую.

Проклятая колымага заглохла.

40

Перед поворотом к замку Хеннесси Риган и Джек заметили, что какая-то пара приближается к нему с противоположной стороны. Но на своих двоих.

— Неужели это Шейла и Брайан? — удивилась Риган.

— По-моему, да.

— Интересно, что они здесь делают?

— А кто их разберет? — Джек дал негромкий гудок и на небольшой скорости проехал мимо въездных ворот им навстречу. — Давай спросим, может, их надо подвезти. Тут еще по меньшей мере полмили ходу.

Подождав, пока машина остановится, Риган опустила окно:

— Как странно, что мы снова повстречались. Признаться, мы не ожидали вас здесь увидеть. Вас подвезти?

Бесстрашный Дэниел Бун[11] наших дней, он же Брайан О'Ши, беспечно рассмеялся:

— Нет, спасибо. Мы просто вышли немного прогуляться…

— Прогуляться? — в свою очередь рассмеялась Риган. — А вы знаете, который час?

— Самый подходящий. Вокруг все так тихо, так спокойно. После поездки в Голуэй мы решили, что было бы неплохо размять ноги, — пояснил Брайан.

— Мы обожаем гулять. И бегать тоже. Вот почему мы приняли участие в «Веселом забеге», — вставила Шейла, явно нервничая.

— Да, пешие прогулки очень полезны для здоровья, — поддержал ее Брайан, вяло усмехнувшись, и постучал по крыше машины. — Еще раз спасибо за предложение. Увидимся в замке.

— Ну ладно, коли так, — сказал Джек. — Я только развернусь.

— Да уж, это будет не так-то просто! — хохотнул Брайан и снова постучал по крыше.

Риган подняла окно.

— Почему бы им в таком случае не побродить по живописным окрестностям замка Хеннесси? — шепотом спросила она.

— Может, они боятся столкнуться с Мэй Рейли, — ухмыльнулся Джек, не без труда разворачиваясь на узком шоссе.

— Как раз когда я уже перестала ее бояться.

Шейла и Брайан махали им вслед, пока машина не скрылась за воротами, ведущими к замку. Как только они исчезли из вида, супруги повернулись и во весь дух припустили обратно по проселочной дороге.

— Слава тебе господи! — не сговариваясь, хором воскликнули они.

Творение Маргарет Рафтери, вынутое ими из багажника заглохшего автомобиля, лежало у обочины дороги, завернутое в черный плащ. Едва завидев приближающуюся машину, Брайан поспешно швырнул картину в кусты. Если это гарда, ему вовсе не улыбалось объяснять, какого черта он разгуливает с полотном под мышкой в час ночи. И уж тем более он не собирался давать по этому поводу какие-либо объяснения Джеку Рейли.

— Мы были на волоске, — сказала Шейла. — Эти двое поистине вездесущи.

— Да ладно, — отмахнулся Брайан, нагибаясь и подбирая картину с земли. — Мы по-прежнему в седле. А еще через несколько часов мы, даст бог, выйдем на финишную прямую. Когда его величество Дермот прибудет в Ирландию, мы встретим его во всеоружии.

— Но как ты можешь быть уверен, что Дермоту не придет в голову показать картины кому-нибудь в замке? Неужели тебя не беспокоят эта полоумная Маргарет и Нил Бакли? Ведь одна из картин принадлежала ему!

— Я подумаю об этом завтра, — ответил Брайан. — А сейчас мне надо сосредоточиться на том, чтобы не упустить мяч.

*

Полусонный клерк у конторки портье вяло поздравил Риган и Джека «с возвращением домой», то бишь в замок Хеннесси.

Двадцать минут спустя он таким же образом поприветствовал Шейлу. Убедившись, что путь свободен, она позвонила мужу из номера. Он прятался за купой деревьев на лужайке у входа в замок, прижимая к груди полотно Маргарет, по-прежнему завернутое в плащ.

— Теперь ты можешь войти, — сказала она ему.

И вот по иронии судьбы случилось так, что на втором этаже замка Хеннесси, в соседних номерах, две молодые американские супружеские пары ирландского происхождения одновременно опустили усталые головы на мягкие пухлые подушки. Для них выдался трудный, богатый событиями день, но и те и другие были полны надежд, что завтра принесет им удачу.

В замке царила гробовая тишина. Все остальные номера были пусты.

А на верхнем этаже, в музее реликвий, мемориальная дощечка Мэй Рейли вдруг сорвалась со стены и с грохотом обрушилась на пол.

41

— Киф, мы, кажется, нашли мать Анны Хейгер! — взволнованно выкрикнул Тони Дьюфано.

Киф вскочил из-за стола и ринулся в заднюю комнату, где детективы сдвинули несколько столов, чтобы было удобней работать.

— Что тут у вас? — с нетерпением спросил он.

— Сержант Грик звонит из какой-то дыры под названием Суитсвилл. У одной леди по фамилии Хейгер, которая там проживает, есть дочь. Ее зовут Анна.

— Переведите звонок на меня. — Кит вернулся к себе в кабинет и взял трубку. — Добрый день, сержант Грик, — сказал он и представился. — Если я правильно понял, вы располагаете какой-то важной информацией.

— Ну да, по крайней мере, я на это надеюсь. — В трубке раздался хриплый смешок. — Есть тут у нас одна леди. Ее зовут Гортензия Хейгер, она живет совсем одна в старом доме на большом участке земли. Сказать по правде, она до боли напоминает мне ту маленькую чудаковатую старушку из Пасадены, про которую пели «Бич Бойз»… Только наша ездит не на машине, а на сноумобиле. Да как! За ней никому не угнаться. Сколько раз нам приходилось вытаскивать ее из ям и кюветов! Мы уж со счету сбились. Этой зимой у нас выпало столько снега, вы и представить себе не можете. Эта зима была вообще… врагу не пожелаешь. То-то Гортензии был праздник!

Выходит, у дочки-то склонность к риску от мамочки. Похоже, родная кровь, подумал Киф.

— Если я правильно понял, у нее есть дочь по имени Анна?

— Так точно.

— И что вам о ней известно?

— Не очень-то много. Но, когда мы в последний раз вытаскивали Гортензию из кювета — дело было в прошлый Сочельник, — она сказала, что ехала так быстро, потому что была злая как черт на дочь. Анна позвонила накануне вечером и сообщила, что они с мужем не смогут приехать к ней на Рождество. Хотя, надо сказать, у Гортензии всегда наготове ответ, почему она гоняет как сумасшедшая.

А ведь это случилось именно в тот вечер, когда произошло ограбление в торговом центре и грабителю выбили зуб, догадался Киф.

— Ее дочь точно зовут Анной? — спросил он.

— Да. Я в этом уверен, потому что… так звали мою дорогую мамочку, упокой, Господи, ее душу.

— Да, да, конечно, — сочувственно понизив голос, согласился Киф. — А вы случайно не знаете, дома ли сейчас Гортензия?

— Нет, не знаю, но мы обязательно это выясним. По весне, как только начинает таять снег, Гортензии становится скучно и она уезжает во Флориду. Но, как я уже говорил, этой зимой выпало рекордное количество снега, и он так до сих пор и не стаял. Так что, похоже, наша старушка все еще здесь.

— Если это так, мне бы очень хотелось с ней поговорить, и как можно быстрее. Далеко до вас добираться?

— Всего несколько миль к югу от Рочестера.

— Хорошо, — сказал Киф. — В нашем деле каждая минута дорога.

— Я прямо сейчас позвоню миссис Хейгер. Спрошу у нее что-нибудь о ее любимом сноумобиле. А потом перезвоню вам.

Киф продиктовал сержанту прямой номер телефона у него в кабинете, положил трубку и посмотрел на часы. Уже начало девятого. Когда телефон зазвонил снова, Киф схватил трубку, словно горячую картофелину:

— Киф Уотерс слушает!

— Киф, это опять я, сержант Грик.

— Слушаю вас, сержант.

— Я только что позвонил Гортензии. У нее сработал автоответчик. Возможно, она дома и не берет трубку, так что я связался с одной из патрульных машин — дал ребятам задание проехать мимо ее дома. Если они заметят какие-нибудь признаки жизни, я сразу же дам вам знать.

42

Анна была просто в отчаянии. С одной стороны, ей вовсе не улыбалось, чтобы Бобби улетел в Лос-Анджелес один, без нее, но с другой — она не хотела упустить уникальный шанс присвоить кольца Кладда.

Она прямо голову сломала, но так и не нашла выхода. Только что они прослушали вдохновенный монолог Шейна Мэгилликадди о том, как прекрасны эти кольца, как любой ирландец, будь то мужчина или женщина… да любой человек, если на то пошло, полжизни отдаст, чтобы заполучить одно из них…

Да знаю я! Анна чуть не плакала от безысходности. Но Бобби такой упрямый! К тому же она боялась, что, если они не будут держаться вместе, не миновать беды. Все эти восемь лет они никогда не разлучались, всегда были вместе, как говорится, в горе и радости, в болезни и здравии.

Черт бы побрал этого неумеху-дантиста! Если бы он сделал приличную коронку, все пошло бы совсем по-другому.

Бобби давным-давно завалился спать.

Анна взяла свой мобильник и позвонила матери. Может, звук маминого голоса поможет ей найти какой-нибудь выход из создавшейся ситуации. Однако наткнулась на автоответчик.

— Мам, если ты дома, возьми трубку. Это Анна. Твоя Анна. Обезьяна без кармана.

— Господи, кто бы мог подумать! Чему обязана такой честью? — язвительно осведомилась Гортензия.

— Просто хотела узнать, как ты поживаешь. — Анна знала, что мать до сих пор дуется на нее из-за того, что они с Бобби не приехали к ней на Рождество, хотя в феврале, когда Бобби вставил передние зубы, они все-таки приехали и прогостили целую неделю.

— Где ты сейчас? — спросила Гортензия. — Я никогда не могла понять…

— Ты же знаешь, я не могу тебе этого сказать, — мягко сказала Анна. — У Бобби жутко засекреченная работа.

— Ну да, конечно. Как поживает наш дорогой мальчик?

— Не очень. На днях у него выпала коронка, а местный дантист, как бы это сказать… оставляет желать лучшего.

— Когда вы приедете в Суитсвилл?

— Не знаю. Пока не могу сказать точно.

— Кто-то звонит в дверь. Пойду погляжу, кто там.

— Я могу подождать, — предложила Анна.

— Нет, не надо. Лучше перезвони мне завтра. Если выкроишь минутку, разумеется. — И Гортензия положила трубку.

Анна стояла посреди комнаты с телефоном в руке, не зная, что ей делать дальше. И вдруг ее осенило. Когда тебя одолевают сомнения, лучший выход — погрузиться в виртуальный мир. Она включила компьютер и скачала из Интернета все статьи, которые только смогла разыскать, посвященные аукциону по продаже колец Кладда.

Она также узнала кое-что и о Шейне Мэгилликадди: он был вдовцом и жил один в доме, который еще совсем недавно собирался продать. Но теперь он передумал, потому что, по его словам, этот дом принес ему удачу, стал своего рода «талисманом».

«Я собираюсь наслаждаться этими кольцами вплоть до начала аукциона, — сообщал он в одной из статеек. — Конечно, мне очень не хочется расставаться с ними, но деньжата тоже не помешают. Кроме того, мне не терпится отдать половину суммы, полученной от торгов, благотворительным организациям».

Значит, кольца до сих пор у него дома, подумала Анна. Она нашла его адрес в телефонной книге и через несколько минут уже распечатывала маршрут подъездного пути к дому Мэгилликадди. Мы отправимся туда прямо сейчас, решила она. Игра стоит свеч. Спору нет, кража со взломом не наш жанр, но Бобби ничего не стоит отпереть дверь с помощью отмычки. Ему это раз плюнуть.

— Бобби! — завопила она. — Просыпайся! Вперед! Труба зовет!

43

«…Потому что он такой славный парень», — распевали, размахивая в такт бокалами с шампанским, друзья Дермота на борту его роскошного личного самолета.

Дермот так и сиял от удовольствия.

— И я не буду этого отрицать! — рассмеялся он и тоже взмахнул своим бокалом. — Мы все оч-чень славные парни!

Всего «славных парней» на борту было восемь душ, включая Дермота и его верного ассистента Роберта. Несколькими часами раньше Дермот велел ему обзвонить всех гостей с тем, чтобы те подхватили чемоданы и как можно быстрее примчались в аэропорт.

— Подумать только! Меня в Ирландии ждут не дождутся картины и кольца! Я хочу вылететь туда сию же минуту!

Дермоту было легко говорить. Ведь не ему, а Роберту пришлось в спешном порядке упаковывать багаж и беспокоиться о том, как бы чего не забыть. Дермот даже палец о палец не ударил. Его шести приятелям, которым удалось-таки уговорить своих жен отпустить их в незапланированную поездку, тоже пришлось укладываться собственными силами.

Но, как это ни странно, никто не опоздал: к моменту вылета все в состоянии боевой готовности собрались в аэропорту.

— Мы готовы к взлету, — объявил пилот. — Пожалуйста, убедитесь, что вы пристегнули ремни безопасности.

— Трепещи, Ирландия! — провозгласил Дермот. — Завтра в полдень мы уже будем в замке Хеннесси, а потом, сразу после ланча — на поле для гольфа!

Он откинулся на спинку мягкого кожаного кресла размером с пляжный шезлонг, и самодовольная улыбка засветилась на его лице. Господи, как же ему хотелось поскорей увидеть физиономию Брайана О'Ши! То-то выражение на ней сделается, когда он, Дермот, объявит Брайану, что выяснил, в какой именно обители скрывается пресловутая монахиня, которая, по его мнению, ни в чем не уступает прославленной Джорджии О'Киф.[12]

44

Когда Анна разбудила Бобби, он был зол как черт.

— Пожалуйста, Бобби, сделай это для меня, пожалуйста, — умоляла она. — У меня предчувствие, что эти колечки Кладда принесут нам удачу. Если мы выкрадем их сегодня ночью, то завтра утром сможем вылететь в Лос-Анджелес.

Оба не мешкая облачились в черные трикотажные костюмы и быстро собрали инструменты, необходимые для проникновения в дом Шейна Мэгилликадди: молоток, садовую лопатку и, разумеется, отмычку. Они также захватили с собой веревку и рулон клейкой ленты — на тот случай, если старичка придется на какое-то время угомонить и связать.

Было три часа ночи, когда они прибыли в Солтхилл. Этот курортный городок, расположенный в северной части Голуэйского залива, находился в каких-то двух шагах от той самой древней деревушки Кладдах, откуда вели свое происхождение знаменитые кольца.

Старый каменный дом Шейна стоял в небольшом отдалении от дороги, а позади него высилась гряда живописных гор.

— Как здесь красиво, — заметила Анна. — Может, нам следовало прикупить домик где-нибудь поблизости?

— Ни в коем случае. Здесь слишком близко от Голуэя. Хорошо хоть эта улица достаточно пустынна, — ответил Бобби, ощупывая языком свою вновь приклеенную коронку.

Он воспользовался той самой смесью, которую дал ему доктор Шарки, и, надо сказать, был весьма шокирован, увидев пунцовую смеющуюся рожицу, нарисованную на внутренней стенке коронки. Какой же он все-таки недоумок, подумал Бобби.

— Анна, если б ты не была так одержима этой идеей, я ни за что на свете не дал бы себя уломать. Неужели ты не понимаешь, насколько это опасно? — в последний раз попытался ее урезонить Бобби.

— Шейн Мэгилликадди стар и беспомощен и живет совсем один. Ты же слышал, что он рассказывал о себе в программе Джеральда Рейли. Он добр и наивен как дитя. Я не удивлюсь, если он не запирает на ночь дверь, не говоря уж о системе безопасности. Здесь это будет сделать гораздо легче, чем на аукционе.

— А где мы поставим машину?

— Видишь старый, заброшенный сарай, вон там, на берегу? — спросила Анна, показывая рукой влево. — Давай оставим машину там.

Бобби выключил фары и подогнал машину к стене сарая, вне зоны видимости со стороны дома Шейна Мэгилликадди.

— А теперь слушай меня внимательно, солнце мое, — тихо сказала Анна. — Если нам придется его связать, сделаем это мягко. Запомни: нам надо просто забрать кольца и смыться.

— Знаю, крошка, знаю, — ответил Бобби, непрестанно ощупывая языком коронку. Ощущение было такое, будто она вот-вот отвалится. — А теперь идем.

Две неразличимые во мраке фигуры выбрались из машины и тихо захлопнули дверцы. Затем они легкими бесшумными шагами пересекли поле и, обогнув дом Мэгилликадди, приблизились к задней двери.

Бобби протянул Анне сумку с инструментами, нагнулся и окинул замок профессиональным взглядом. Повернув голову к Анне, он прошептал:

— Эти малюсенькие замочки меня просто умиляют. Ума не приложу, зачем люди вообще их ставят. — Сунув руку в карман, он достал оттуда булавку, в две секунды открыл замок и медленно отворил дверь.

На кухне было тихо.

Бобби кивнул Анне и прошептал:

— Давай разберемся, где тут спальня.

На цыпочках они пересекли темную комнату, повернули налево и только собрались ступить в холл…

Как вдруг, откуда ни возьмись, из задней комнаты выскочила огромная немецкая овчарка и бросилась прямо на них, захлебываясь неистовым лаем. Перепуганные до смерти супруги Доу повернулись, чтобы дать стрекача. Анна в два прыжка достигла задней двери, настежь распахнула ее и выскочила на улицу, но злобный пес прыгнул Бобби на спину и повалил его. Бобби ударился лицом об пол, его несчастная коронка вылетела и ускакала под кухонный стол.

— В чем дело, Тигр? — раздался из спальни надтреснутый старческий голос.

Тигр всего на секунду ослабил хватку, однако Бобби успел воспользоваться шансом — вскочил на ноги и удрал. Во весь дух он помчался к машине, слыша, как пес с оглушительным лаем носится вокруг дома.

Анна уже сидела на водительском сиденье, судорожно вцепившись в руль, чтобы унять бившую ее дрожь. Бобби запрыгнул в салон, и машина сорвалась с места.

— Теперь ты, наконец, забудешь об этих чертовых кольцах! — прорычал Бобби, нащупывая языком пустоту, образовавшуюся на том месте, где еще недавно стояла коронка доктора Шарки.

— Ну конечно, конечно, о чем речь, — поспешно отвечала Анна. — Слушай, я так перепугалась, едва с ума не сошла! Впопыхах чуть не забыла нашу сумку с инструментами. Слава богу, вовремя спохватилась.

— Так вот что я тебе скажу: рано радуешься! Моя коронка валяется где-то под столом у него на кухне!

— О, только не это! — вскричала Анна.

— «Только не это»! Нам надо немедленно вылетать отсюда! Первым же рейсом!

Среда, 13 апреля

45

Брайан распахнул глаза. Его будто током ударило. Он сразу же почувствовал: случилось что-то непоправимое. С большой неохотой он повернул голову и посмотрел на светящиеся цифры радиочасов с будильником на прикроватной тумбочке. Одна минута шестого! А они должны были быть у Маргарет ровно в пять утра!

— Аааааа! — заорал он благим матом. Затем рывком дернул выключатель и зажег свет.

Шейла пошевелилась во сне; черная подводка для глаз, которую она, ложась спать, поленилась смыть, размазалась по подушке.

Брайан принялся что было сил трясти ее за плечо:

— Шейла, проснись! Да проснись же!

— А? Что?

— Мы проспали, вот что! А это не входило в наши планы!

У Шейлы сон сразу как рукой сняло:

— Я-то понадеялась, что ты поставишь будильник!

— Я так и сделал! — Брайан перегнулся через постель и начал судорожно нажимать на кнопки. — Ах ты господи! Я поставил будильник на тринадцать сорок пять!

Шейла одним прыжком выскочила из постели:

— Допустим, через пять минут мы уже выйдем. Но отсюда, как ни крути, минимум полчаса ходу!

Брайан поднял трубку и набрал номер портье. Накануне он не захотел просить клерка позвонить им в номер в четыре часа утра, потому что, как ему показалось, это могло бы вызвать ненужные подозрения. Они с Шейлой планировали как бы невзначай, неспешно продефилировать мимо конторки портье в четыре пятнадцать утра. В случае чего объяснить, что им, дескать, не спится и потому они решили, воспользовавшись случаем, побродить по живописным окрестностям замка Хеннесси и, как только начнет светать, пощелкать фотоаппаратом. Теперь, когда он нервно осведомился, сколько потребуется времени, чтобы вызвать такси, в его голосе сквозили истерические нотки.

— Минутку подождите.

Брайан слышал, как клерк разговаривает по параллельной линии со службой такси. Судя по его тону, он никуда не спешил, и Брайана это жутко бесило.

— Мистер О'Ши, такси будет здесь через сорок пять минут.

— Через сорок пять минут?!

— Да, сэр. Так мне начинать оформлять заказ? Счет мы запишем на ваш номер.

— Нет! Это слишком долго! Спасибо! — Брайан со стуком брякнул трубку на рычаг. — Шейла, доставай-ка кроссовки! — скомандовал он. — Придется совершить небольшую пробежку до дома Маргарет.

— Позвони ей и скажи, что мы немного опоздаем, — предложила она, бестолково суетясь по комнате.

— Боюсь, в таком случае она пошлет нас куда подальше.

Они кое-как оделись, почистили зубы и выбежали из номера. В своем неистовстве Брайан захлопнул дверь с такой силой, что она грохнула о косяк.

Чуть дальше по коридору, в соседнем номере, Риган вздрогнула и проснулась, разбуженная оглушительным хлопком. Она услышала, как в коридоре женский голос раздраженно прошипел:

— Да тише ты, в самом деле!

— Ладно, ладно, извини!

Шейла и Брайан, подумала она и посмотрела на часы. Семь минут шестого. Ради всего святого, что они на этот раз задумали?

46

Получив по телефону подтверждение, что Гортензия Хейгер дома, Киф, не теряя времени даром, помчался в аэропорт Ла-Гардиа, откуда десятичасовым рейсом вылетел в Рочестер. В аэропорту Рочестера его ждала патрульная машина, и в двенадцать ночи они уже звонили в дверь миссис Хейгер.

— Будем надеяться, что она еще не спит, — сказал Кит молодому патрульному.

Тот так и покатился со смеху:

— Можете не волноваться на этот счет. Гортензия рассекает на своем сноумобиле и днем и ночью! К нам то и дело поступают жалобы от возмущенных соседей.

Дверь им открыла седая сухонькая старушка в потертых непромокаемых штанах и спортивной куртке. Что касается макияжа, он был безупречен.

А она понимает толк в косметике, подумал Киф. Хоть бы это был один из случаев, когда, как говорится, яблочко от яблони…

— Привет, Фил, — сказала она. — Знаю, знаю, я просто не успела переодеться, но я убрала сноумобиль в гараж уже два часа назад. Так что, если вы по поводу соседей, им не на что жаловаться.

— Нет, миссис Хейгер, мы здесь совсем по другому поводу. Вот этот джентльмен хочет с вами поговорить.

— В чем дело? Что-то случилось? — встревоженно спросила она. — Я разговаривала по телефону с дочерью всего несколько часов назад… А сын прислал мне сегодня письмо по электронной почте.

— Нет, дело не в этом, — ответил Киф. — Я здесь по поручению нью-йоркского управления полиции, — он показал ей свое удостоверение. — И хотел бы задать вам несколько вопросов о вашей дочери.

— Об Анне?

— Да. Можно войти?

— Полагаю, у меня нет иного выбора, — едко процедила она.

По всей вероятности, она догадывается, откуда ветер дует, подумал Киф. Вместе с патрульным они проследовали за миссис Хейгер в гостиную, где с огромного экрана телевизора диктор сообщал последние новости. В каминном очаге дотлевали багровые угольки. Мебель была старой и потрепанной, но очень удобной. Комната совсем не была похожа на дамскую гостиную, она, скорее, походила на уютный холл недорогой гостиницы на горнолыжном курорте.

— Здесь я провожу большую часть времени, — сказала она, выключая телевизор. — А теперь садитесь и выкладывайте, зачем вы ко мне явились.

Киф и Фил примостились на кушетке, прикрытой толстым вязаным шерстяным платком.

— Вы не могли бы сказать, где сейчас проживает ваша дочь и чем зарабатывает на жизнь?

Гортензия устроилась в мягком кресле:

— Везде и всюду. Она замужем, так что ей не приходится работать.

Киф приподнял брови:

— Неплохо.

— Я тоже так думаю. Ее муж какой-то важный тайный советник. Его работа требует постоянных переездов с места на место.

Что правда, то правда, подумал Киф.

— А где сейчас ваша дочь? — спросил он.

Гортензия слегка замялась:

— Я не знаю.

— Если я вас правильно понял, вы же сами только что сказали, что недавно с ней разговаривали?

— Разговаривала. Но у него такая секретная работа… Понимаю, это звучит глупо, в общем, он не желает разглашать их местонахождение. Да и откуда мне знать: а вдруг кто-то прослушивает мой телефон?

— Получается, что работа вашего зятя сопряжена с некой опасностью, — заметил Киф.

— Понятия не имею, говорю вам. Честное слово.

— А у вас есть номер сотового телефона Анны? На тот случай, если вам потребуется с ней связаться?

— Нет.

— Что же это получается? Если вам вдруг станет плохо, вы даже не сможете связаться с собственной дочерью?

— Она звонит мне каждую неделю. Послушайте, если, не дай бог, что-нибудь случится со мной или ее братом, она сразу же об этом узнает.

— У вас есть адрес ее электронной почты?

— Нет. Но если мне нужно что-то ей сообщить, я захожу на форум Суитсвилла и оставляю там комментарий. Таким образом Анна узнает, что она мне нужна, и звонит мне. Все очень просто.

— А как зовут ее мужа?

— Бобби.

— А фамилия?

— Марстон.

— Где они познакомились?

— В Нью-Йорке. Он переехал в Гринич-виллидж, в квартиру напротив ее дома. И вот однажды они случайно столкнулись в местном магазинчике деликатесов… Об остальном, как говорится, история умалчивает.

Это уж точно, подумал Киф.

— Как я понимаю, в те времена он еще не был столь важным тайным советником? — спросил он, изо всех сил пытаясь подавить сквозивший в его тоне сарказм. — То есть я хочу сказать: тогда у него была квартира, а сейчас — нет?

— Я знаю то, что знаю, — раздраженно буркнула Гортензия. — Они встретились, полюбили друг друга и поженились. А потом он сменил место работы. Что здесь особенного?

— А чем он тогда занимался?

— Не помню.

— А ваша дочь, Анна?

— Она работала визажистом. И, надо признать, весьма в этом преуспела!

Киф почувствовал, как у него замерло сердце.

— Миссис Хейгер, как я понял, вы утверждаете, что сейчас не можете связаться с вашей дочерью, и понятия не имеете, где она может быть. Так?

— Да оставьте вы меня в покое! Думаете, мне самой это нравится? Где она, что она! Бог ее знает! Может, участвует в какой-нибудь программе… по защите свидетелей, например! Иногда мне кажется, что я скоро забуду, как она выглядит! Но поймите вы, она — моя дочь, несмотря ни на что!

— А о чем вы сегодня говорили? — спросил Киф.

— У нас не было времени разводить турусы на колесах. Она только сказала, что Бобби неважно себя чувствует: у него выпала коронка на переднем зубе. Обыкновенный телефонный разговор. Никаких выяснений отношений. Никаких драм. Потом мне позвонили в дверь, и я положила трубку. Это был полицейский, он с ходу начал расспрашивать о моем сноумобиле. Теперь-то я понимаю, что он просто проверял, дома ли я, чтобы привезти вас сюда.

— Миссис Хейгер, — сказал Киф, — мы очень заинтересованы в том, чтобы найти вашу дочь, и, как я полагаю, вы тоже. Если у вас есть фотография Анны или ее мужа, это было бы очень кстати. Как я понимаю, она звонила вам на Рождество, чтобы сказать, что не сможет к вам приехать. Вам тогда не показалось… что это несколько странно?

Возмущение Гортензии не знало границ. Казалось, ее маленькие остренькие глазки готовы пробуравить насквозь назойливого инспектора.

— Вы что, пытаетесь сказать, что я была плохой матерью? Что она ведет себя так потому, что я неправильно ее воспитала?

— Помилуйте! Ничего подобного у меня и в мыслях не было.

— Если Анна задумала что-то недоброе, я не виновата. Я сделала все, что от меня зависело. А теперь убирайтесь прочь из моего дома! Не дам я вам никаких фотографий! Если вы такой крутой детектив, потрудитесь раздобыть их сами, вы, настырный Шерлок Холмс!

Киф и патрульный Фил возвращались к машине. Невзирая на примесь разочарования, Киф был в целом доволен беседой. Мы непременно выведем их на чистую воду, думал он. Это всего лишь вопрос времени.

47

Когда запыхавшиеся Брайан и Шейла добрались до проселка, ведущего к дому Маргарет, они вдруг увидели, как ее колымага на бешеной скорости промчалась по дороге, выбрасывая из-под колес комья грязи и гравий. Машина резко повернула влево и чуть было не заглохла, прежде чем снова набрать скорость.

— Маргарет!!! — завопил Брайан. Он замахал руками и рванул вслед за исчезающим авто.

— Маргарет! — завизжала Шейла. — Ма-а-аргарет!!! Остановись!

Их отчаянные попытки привлечь внимание Маргарет, по-видимому, увенчались успехом. Машина, пробуксовывая и виляя на ухабистой дороге, начала потихоньку притормаживать. Еще через мгновение она, пыхтя как паровоз, дала задний ход.

Когда чихающая и фыркающая консервная банка затормозила рядом с Шейлой и Брайаном, они, держась за бока, едва-едва переводили дух. Пот градом катил по их лицам. Маргарет опустила окно и улыбнулась:

— С добрым утром, лежебоки!

Коронка на ее переднем зубе отсутствовала. Брайан отводил взгляд, стараясь не смотреть на жуткий провал, зияющий у нее во рту.

— По правде говоря, у вас такие лица, будто вы позировали для моей карикатуры «Веселый забег». Однако по вам не скажешь, чтобы вам было особенно весело. — Маргарет не удержалась и захихикала. — Давайте-ка быстренько запрыгивайте в машину, а не то я дам по газам и уеду без вас.

Брайан и Шейла были поражены не только отсутствующей коронкой (что, очевидно, нимало ее не беспокоило), но и каким-то незнакомым добродушно-снисходительным тоном, которым Маргарет с ними разговаривала. Эта новая беспечная манера Маргарет безумно раздражала и одновременно пугала Брайана. Он недоумевал: какого дьявола с ней происходит?

— Хотите, я поведу машину? — спросил он.

— Нет. Судя по вашему виду, вы сейчас не в том состоянии, чтобы садиться за руль. А теперь пошевеливайтесь! Пунктуальность, как я поняла, не принадлежит к числу ваших добродетелей.

— Прошлой ночью нам толком не удалось сомкнуть глаз… — начал Брайан, торопливо огибая машину и усаживаясь на переднее сиденье. Шейла забралась на заднее.

— Сколько раз я пыталась до вас дозвониться, но все без толку, — заметила Маргарет. — Сколько часов вам нужно, чтобы выспаться?

— О, что до меня, я был в каком-то ступоре, — продолжал оправдываться Брайан, моментально осознав, что дал маху. Ведь необходимо убедить Маргарет, что в то время, когда она беседовала с призраком Мэй Рейли, они с Шейлой спали сном праведников. — После вашего звонка я так разнервничался, что сначала мы никак не могли уснуть, а потом проспали.

— Что верно, то верно, — с раздражением бросила Маргарет, подпрыгивая на ухабах. — Погодите-ка… А что стряслось с вашей машиной?

— Она сломалась, — тоскливо выдавил Брайан.

— Когда?

— Вчера вечером.

— А почему вы не сказали мне об этом по телефону? Я бы за вами заехала.

— Мы подумали, что пешая прогулка ранним погожим утречком пойдет нам на пользу. Пешие прогулки вообще очень полезны для здоровья, — сказал Брайан и притворно рассмеялся. — Мы и не думали, что придется бежать. Всю дорогу до вашего дома мы неслись как угорелые.

«Какую сложную плетем мы паутину, когда обман влечет нас за собой в трясину…»[13] — невольно вспомнила Шейла. Вытирая ладонью пот, струившийся со лба, она подалась всем корпусом вперед:

— Маргарет, мы можем где-нибудь остановиться и купить бутылку воды? Я просто умираю от жажды.

Маргарет на миг оторвала взгляд от дороги и посмотрела на Шейлу:

— Что это за черная грязь у вас на бровях? И на лбу тоже?

Сердце Шейлы подпрыгнуло как мячик.

— Н-не знаю, — выдавила она. Какое счастье, что Маргарет так и не удалось разглядеть ее прошлой ночью, когда она, с подведенными бровями, стояла под ее окном, разыгрывая из себя Мэй Рейли!

Брайан рассмеялся, вытащил из кармана носовой платок и начал заботливо вытирать потный лобик своей супруги.

— Кажется, я догадываюсь, что это. Это порошок с нашего портативного принтера. Вчера вечером, перед тем как завалиться спать, Шейла меняла картридж. Ничего не поделаешь — бизнес есть бизнес! Ни минуты покоя! Очевидно, она испачкала пальцы, а сегодня утром в этом цейтноте мы и не заметили…

— Как бы вы ни торопились, всегда надо найти время, чтобы вымыть руки, — наставительным тоном заметила Маргарет. — Иначе вы и других заразите своими микробами.

Ну, спасибо тебе, Брайан, удружил, подумала Шейла. Теперь Маргарет будет думать, будто я неряха и грязнуля.

— Клянусь, сегодня утром я мыла руки, — возразила она тоном провинившейся школьницы, — но этот порошок такой въедливый — стоит только раз им испачкаться, а потом его ничем не отмоешь.

— Да, могу себе представить, — кивнула Маргарет. — У меня та же проблема с красками. Сегодня утром пришлось даже оттирать руки скипидаром.

— Вы что, сегодня утром занимались живописью? — спросил ошарашенный Брайан. — Как это прекрасно! Если бы вы только знали, как я вами горжусь…

— С чего это вам мною гордиться? — не без иронии осведомилась Маргарет, сворачивая с основной дороги на проселок, ведущий к одинокой ферме, видневшейся в небольшом отдалении. — Мы с вами едва знакомы.

— У меня такое чувство, будто мы знакомы много-много лет, — прочувствованно начал Брайан. — Моя покойная тетушка Эйлин всегда говорила…

— Шейла, — перебила его Маргарет, — неужели вам до сих пор не осточертело выслушивать эти бредни про тетушку Эйлин?

— Маргарет, вы даже представить себе не можете, до какой степени мне это обрыдло.

Обе женщины издевательски посмеялись над несуществующей тетушкой Эйлин.

Маргарет остановилась у дверей маленького притихшего домика и выключила зажигание.

— Одна нога здесь, другая там, — предупредила она. — Фермер Фитцпатрик не из тех, кто привык чесать языком, когда у него дел по горло.

— Я и сам такой же, — поспешно вставил Брайан, — особенно если делаю что-то по зову сердца. Сказать по совести, я получаю от этого такое удовлетворение…

— Брайан, достаточно! — прошипела Шейла.

— Ты права, дорогая. Я не должен отвлекать Маргарет от ее работы. Фермер Фитцпатрик ваш друг?

— Нет, не то чтобы друг, но я пытаюсь поддерживать с ним нормальные отношения. Его жена тоже в свое время служила горничной в замке Хеннесси. Давно это было. Случилось так, что ее арестовали за кражу: она пыталась прикарманить какую-то мелочь в одном из номеров. По счастью, дело удалось замять, однако с тех пор она не выходит из дому. По-моему, она слегка повредилась в уме от стыда. Как говорится, жадность до добра не доведет. Один неверный шаг, и вся твоя жизнь — псу под хвост.

Шейла и Брайан пробормотали что-то невнятно-сочувственное.

Маргарет начала выбираться из машины, но вдруг передумала и осталась на месте. Она указала на резиновый шланг, валявшийся у стены коровника на пропитанной влагой земле:

— Вы, кажется, хотели пить? Вот вам и водичка.

48

Как только супруги Доу добрались до дома после неудачной попытки выкрасть кольца Кладда, Анна сразу же уселась за компьютер, чтобы забронировать билеты на ближайший рейс до Лос-Анджелеса. Бобби рвал и метал, исходя праведным негодованием. Он то и дело повторял, что это она во всем виновата: теперь у него нет даже отвратительной коронки доктора Шарки, чтобы прикрыть остаток переднего зуба, сточенного под клык.

— Я похож на вампира из ужастика про Дракулу! — хныкал он. — И какого черта мы только полезли в дом этого Мэгилликадди? И я-то, дурак, позволил тебе себя уговорить! Это же не наш стиль! Из-за того что нам вздумалось во что бы то ни стало испортить Джеку Рейли его медовый месяц, мы бог знает сколько проторчали в этой дыре! А могли бы отправиться на какую-нибудь благотворительную тусовку — хотя бы в Глазго, — зря, что ли, мы столько труда положили на то, чтобы улучшить шотландский акцент! И что в итоге? Ни одного прибыльного дельца, а все, что мы имеем, — это кружевная скатерть и выпавшая коронка! И вдобавок меня чуть не растерзала бешеная собака!

— Но нам все-таки удалось испортить Джеку Рейли медовый месяц, — возразила Анна. — Ему-то небось хотелось расслабиться со своей женушкой, а он вынужден носиться как ошпаренный по всей Ирландии, разыскивая нас. Держу пари, он не станет светиться на телеэкране, чтобы в очередной раз облить нас грязью.

— Мне плевать, что он там болтает, главное — чтобы он нас не нашел! — огрызнулся Бобби и, в ярости схватив кружевную скатерть Мэй Рейли, метнул ее через всю комнату.

— Ему нас никогда не найти. Никогда! — сказала Анна, стуча по клавиатуре. — О, вот как раз то, что нам нужно! — воскликнула она. — Бобби! Два свободных места на сегодняшний вечерний рейс!

— А раньше ничего нет? Я хочу вылететь прямо сейчас! Сию же минуту! Хочу забраться в самолет, закрыть глаза и проснуться уже в Лос-Анджелесе.

— Все билеты на дневные рейсы уже распроданы. Но я включила наши фамилии в лист ожидания.

— Как бы мне хотелось полететь первым классом! — снова захныкал Бобби.

Однако еще на заре совместной преступной деятельности они условились быть скромнее: учитывая специфику их работы, сопряженную с частыми перелетами, чем меньше внимания со стороны бортпроводников, тем лучше. Так что они, как правило, бронировали места в экономическом классе. И как назло, обычно сзади сидел какой-нибудь малолетний непоседа, который беспрерывно пинал их сиденья ногами.

— Ладно, я пошел собираться, — объявил Бобби тоном великомученика.

Анна проследила взглядом за тем, как он скрылся в спальне, и перевела глаза на кружевную скатерть Мэй Рейли, бесформенной грудой валявшуюся на полу. Я должна как можно быстрей от нее избавиться, повторяла она себе. Если кому-нибудь взбредет в голову заглянуть в дом, когда нас здесь не будет, скатерть окажется самой что ни на есть неопровержимой уликой. С другой стороны, ее можно так выгодно толкнуть на черном рынке!.. Ладно, у меня еще есть время подумать.

Она снова повернулась к экрану компьютера, забронировала два билета на вечерний рейс, а затем зашла на форум Суитсвилла — посмотреть, не появилось ли нового сообщения от матери. Обычно, стоило им немного повздорить, как это случилось вчера вечером, мать, прежде чем отправиться спать, оставляла для нее сообщение.

Но на этот раз она этого не сделала.

Анна озадаченно уставилась на экран.

В недоумении пожимая плечами, Анна попыталась стряхнуть охватившее ее неприятное чувство. Как только мы доберемся до Лос-Анджелеса, я обязательно ей позвоню, пообещала она мысленно. Если я позвоню ей прямо сейчас, Бобби начнет ворчать, что я теряю время даром, вместо того чтобы паковать чемоданы и закрывать дом.

Анна посмотрела на часы. Все равно сейчас уже поздно звонить. Сию же минуту перестать дергаться, сказала она себе. У нас и так достаточно причин для волнения. Первоочередная задача сейчас — успеть вылететь из страны до того, как Джек Рейли нас настигнет. Она усилием воли отбросила желание взять трубку и набрать номер.

*

А в это время на другом берегу Атлантического океана Гортензия лежала без сна в темноте на стареньком диване. Прогнав назойливых полицейских, она погасила во всем доме свет и легла. Мне ни за что на свете не следовало упоминать о форуме Суитсвилла, пилила она себя. Теперь они, как пить дать, будут отслеживать все поступающие туда сообщения. А заодно и прослушивать мой телефон.

Анна, милая, только не вздумай мне звонить. Где бы ты ни была, не вздумай звонить!

49

Еще не было и шести, когда зазвонил лежащий на прикроватной тумбочке Джека сотовый телефон. Джек и Риган уже не спали в этот ранний час, а все по милости своих неугомонных соседей, супругов О'Ши.

— Согласен только на хорошую новость, иначе я не играю, — сказал Джек, протягивая руку к аппарату. — Хотя звонки в такую рань, как правило, не сулят ничего доброго. Алло?

— Джек, это Киф. Постараюсь вас обрадовать.

— Уж постарайся, сделай милость, — отозвался Джек. Откинувшись на подушку рядом с Риган, он включил громкую связь и положил аппарат между их головами.

— Я сейчас нахожусь в северной части штата Нью-Йорк, недалеко от Рочестера, в городишке под названием Суитсвилл. Только что я имел удовольствие беседовать с одной пожилой дамой по имени Гортензия Хейгер. У нее есть дочь, Анна. Со слов этой дамы, Анна путешествует со своим мужем, Бобби Марстоном, который — цитирую дословно — «какой-то важный тайный советник». Гортензия утверждает, что дочь не может сказать ей, ни где они живут, ни даже где они в данный момент находятся, потому что все, что касается работы ее мужа, «совершенно секретно».

— Секретнее некуда, — саркастически заметил Джек.

— Вы просто читаете мои мысли, шеф. Так вот, эта Анна некогда работала визажистом в Нью-Йорке.

— Правда? — оживилась Риган.

— О, Риган! Привет! — сказал Киф. — Да, правда.

— Похоже, дело наконец сдвинулось с мертвой точки.

— Я тоже так думаю, — откликнулся Киф. — Анна познакомилась со своим будущим мужем, Бобби, восемь лет назад, когда он въехал в квартиру напротив ее дома. Прежде чем мать догадалась о причине моего визита, она проговорилась, что чуть раньше разговаривала с Анной по телефону и, что самое интересное, та сказала ей, что у Бобби выпала коронка. Охранник из торгового центра Нануэта с гордостью поведал мне, что выбил пару зубов тому парню, который свистнул ожерелье двадцать третьего декабря прошлого года — а именно в тот день Доу забронировали абонентский ящик в Сафферне и Анна позвонила матери, чтобы предупредить ее, что они не смогут приехать к ней на Рождество.

— А ты не спрашивал Гортензию об особенностях смеха ее зятя? — спросил Джек.

Киф хмыкнул:

— Не успел. По-моему, я ее здорово разочаровал. Сказать по правде, она достаточно грубо указала мне на дверь.

— Бедная женщина, — вздохнул Джек. — Наверняка она подозревает, что Анна в чем-то замешана.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. Я, собственно, и позвонил вам в такую рань, потому что знал, что это вас заинтересует.

— И правильно сделал, — согласился Джек. — Можешь звонить мне в любое время.

— Буду держать вас в курсе развития событий, босс.

Джек со стуком захлопнул крышку телефона.

— Теперь, миссис Рейли, нам известно, что у нашего мистера Доу выпала коронка.

Риган положила голову ему на плечо:

— И что у него странный, ни на что не похожий смех.

— По-моему, мы потихоньку продвигаемся вперед, — сделал вывод Джек.

50

В то утро все складывалось так чудесно, что Шейла и Брайан просто поверить не могли своему счастью. На часах всего восемь, а четыре из семи картин Маргарет уже аккуратно сложены на заднем сиденье рядом с Шейлой! Ни один из друзей Маргарет даже и не потрудился расспросить, с чего это вдруг ей понадобились картины. К тому же она пообещала им написать новые.

— Осталась еще одна… — начала Маргарет, усаживаясь на водительское сиденье.

— По-моему, еще две, если я не ошибаюсь, — поправил ее Брайан с наигранным смущением.

— Дайте мне закончить, а? Я хотела сказать, еще одна в этой стороне, а затем мы по-быстрому смотаемся в спортзал в Голуэе. Так что получится шесть, да еще плюс та, которую вы получили вчера, итого — семь. И мы с вами в расчете. Теперь-то я понимаю, что здорово продешевила, заключив с вами сделку.

Брайан с трудом выдавил довольно фальшивый смешок:

— Странная вы женщина, Маргарет, я просто не устаю вам удивляться! А я-то уж было испугался, что этот парень, владелец спортзала, нипочем не отдаст вам картину, пока вы не попотеете там несколько раз.

— Сегодня утром я уже созвонилась с ним и сказала, что мне срочно нужна эта картина. И пообещала, что буду продолжать заниматься.

— Вот это здорово! — воскликнул Брайан.

— А мои картины и впрямь ничего себе, — заметила Маргарет. — Где были мои глаза? Я просто не видела, что у меня талант. И какой! А сейчас настало время его проявить!

Погоди, дай нам только убраться из города, подумал Брайан.

Пока они колесили по округе, собирая картины, он тщательно обдумывал следующий ход. Когда они вернутся в замок Хеннесси, он расставит картины Маргарет у себя в номере, дав Дермоту возможность вдоволь на них налюбоваться, а затем передаст ему письмо от «сестры во Христе», в котором она будет распинаться о том, как она счастлива, что он по достоинству оценил ее работы. Но… осталось еще, как говорится, несколько штришков, и тогда монахини из ее обители упакуют полотна в специальный священный ковчежец, запечатают, благословят и с напутственными молитвами отошлют в Феникс.

Оставалось только состряпать письмо. Дермот прибудет не раньше второй половины дня. У меня еще куча времени, решил Брайан.

Но если Дермот упрется рогом и потребует, чтобы картины полетели вместе с ним на его самолете, они с Шейлой скажут, что только они, имея доступ в монастырь, могут забрать их оттуда и, — о, пусть он не волнуется! — доставят их прямо к трапу. И если в нем осталось хоть на грош порядочности, размышлял Брайан, он просто обязан подбросить их обратно в Штаты.

Как бы там ни было, картины никак не могли оставаться в замке Хеннесси в течение пяти последующих дней: слишком велик риск, что их заметят Маргарет или Нил Бакли с их привычкой сновать по коридорам и повсюду совать свой нос.

Маргарет притормозила у фермы, где Брайана и Шейлу еще вчера утром накормили таким вкусным завтраком. Казалось, будто немало воды утекло с тех пор.

Брайан занервничал. Только бы этот сорванец с видеокамерой не выскочил на улицу. Господи, это все, что нам нужно!

— Ну вот, последняя остановка перед Голуэем, — радостно объявил он.

Маргарет, не проронив ни единого слова, выбралась из машины.

— Надеюсь, она не останется тут завтракать, — прошипела Шейла с заднего сиденья.

— Меня беспокоит парнишка.

— Знаю, знаю.

Оба застыли в напряженном ожидании. Через десять минут на пороге появилась Маргарет с картиной в руках.

— Пришлось выпить с Филоменой чашечку чаю, — сказала она, проворно давая задний ход, и, повернув голову, бросила взгляд на дорогу.

Ни Брайан, ни Шейла не сочли нужным упомянуть о том, что вслед за ней из дома выскочил облаченный в пижаму рыжеволосый внучек Филомены с камерой в руках и что было духу припустил вслед за ними по проселку.

Маргарет вырулила на основную дорогу, нажала на газ и резко прибавила скорость.

Еще чуть-чуть, и мы дома, с облегчением думал Брайан. Да здравствует свобода! А все-таки замечательная это была идея — уговорить Шейлу прикинуться привидением! Маргарет теперь как шелковая, и все благодаря тому ночному визиту. Поглядите-ка на нее сегодня утром — ни тени сомнения или страха! Беседа с привидением явно пошла ей на пользу. И эта новая, уверенная в собственных силах женщина будет продолжать заниматься живописью, тренироваться в спортзале и весело проводить время с друзьями, убеждал себя Брайан. Отныне вся ее жизнь круто изменится. Пусть скажет за это спасибо им, Брайану и Шейле О'Ши!

Но даже в самых своих дерзких мечтах он и представить себе не мог, насколько круто изменится ее жизнь.

51

— Мистер Дермот и все его славные парни, с вами говорит капитан авиалайнера.

Дермот медленно открыл глаза. Он проснулся с тяжелым сердцем. Во сне он снова вернулся в Ирландию, видел родителей, свое детство, свое убогое, безрадостное детство. Господи, как они были бедны! Как церковные мыши. Проснувшись и сообразив, что он сидит на борту собственного авиалайнера в кругу преданных друзей, Дермот сразу же воспрянул духом. И все-таки как же ему не хватает матери!.. За всю его жизнь встретить подобную женщину ему так и не довелось.

— Мы с вами прекрасно провели время, — продолжал капитан. — Попутный ветер несет нас на своих крыльях. Мы парим как птицы, ребята! Через час начнем снижаться.

— Великолепно! — воскликнул Дермот, окидывая взволнованным взглядом своих приятелей, которые зевали, потягивались и потирали заспанные глаза. — Как насчет кофе?

По салону пронесся одобрительный гул.

— Неплохая идея.

— Почему бы и нет?

— С удовольствием выпью чашечку, зная, что не ты его сварганил, дружище Дермот.

Дермот расхохотался и захлопал в ладоши:

— Сейчас мы с вами позавтракаем, немного взбодримся и, не успеете вы глазом моргнуть, окажемся на поле для гольфа.

— Ты — парень что надо, — прочувствованно сказал его старый друг Джош, сдержанно похлопав Дермота по плечу. Длинный как жердь, он встал, выпрямившись во весь рост, чтобы расправить затекшие ноги.

Дермот взглянул на своего долговязого приятеля: Джош, в недалеком прошлом преуспевающий фондовый брокер, недавно вышел в отставку и время от времени забавлялся игрой в гольф.

— На этот раз я разобью тебя в пух и прах за один раунд. Мне это подсказывает мое ирландское чутье! — весело проговорил Дермот. Его остренькие глазки так и посверкивали от удовольствия.

Джош улыбнулся:

— Даже и не мечтай.

Дермот самодовольно ухмыльнулся. Жизнь прекрасна! Он повернул голову и посмотрел в иллюминатор. Их самолет окружала густая пелена облаков. Я лечу домой, на родину, подумал он. Конечно, я должен был чаще наведываться туда. Но что поделаешь… И все-таки я собой горжусь. Однако самое прекрасное, то, ради чего я туда еду, ждет меня впереди: скоро настанет благословенный момент, когда я наконец собственными глазами увижу эти бесценные полотна.

Наберись терпения, сказал он себе. Ждать осталось недолго. Мы и так летим с опережением графика.

52

Маргарет вихрем влетела в приемную спортивного зала «Будь здоров».

— Где Тренер? — спросила она полусонную девицу с затуманенным взглядом.

Клара, которая всю ночь не сомкнула глаз, обсуждая с Мэйбет по телефону подробности ее участия в ночной программе Джеральда, вяло показала пальцем:

— Там.

Маргарет стремительно пронеслась через спортзал, не обращая внимания на пыхтящих и потеющих страдальцев, желающих преобразиться, и ворвалась в кабинет Рори. Едва завидев ее в дверях, он тут же вскочил из-за стола, чтобы поприветствовать ее:

— Маргарет, доброе утро! Как я рад вас видеть! У вас найдется пятнадцать минут, чтобы позаниматься на беговой дорожке? Ой, погодите! Что стряслось с вашим зубом?

— Вы послали меня к отвратительному дантисту, вот что! Это не дантист, а наказание божье! И он не шутил, когда сказал, что поставил мне временную коронку. Но я не ожидала, что она окажется настолько временной! Стоило мне сегодня утром надкусить кусок поджаренного хлеба с маслом, она тут же выпала! Но сейчас у меня столько дел, что я об этом и думать забыла. Кстати, по поводу моей картины: она мне нужна прямо сейчас. Рори, пожалуйста! Обещаю, я скоро напишу вам новую.

— Маргарет, мне так неудобно. Доктор Шарки произвел на меня очень приятное впечатление, когда они вместе с мамой принимали участие в «Веселом забеге».

— Но, согласитесь, это еще не означает, что он хороший дантист. То, что я приятный человек, к примеру, вовсе не означает, что я хороший художник. Хотя на самом деле художник я первоклассный!

Рори растерянно заморгал. Это была совсем не та Маргарет, к которой он привык.

— Вы потрясающий художник, я всегда вам это говорил.

— Знаю, знаю. А теперь, если вы не возражаете, я заберу картину. Мне надо бежать на работу.

— Хотите, я позвоню доктору Шарки? Посмотрим, а вдруг он сможет принять вас прямо сейчас? Может, он предложит вам какую-нибудь альтернативу, пока…

— Это что там у вас в чайной чашке? Никак, виски? — перебила его Маргарет. — Даже если у меня выпадут все зубы, все до единого, я в жизни больше не переступлю порог его заведения! Погодите минуту. — Она сунула руку в кармашек своего серого форменного платья и вытащила оттуда коронку. — Вот, полюбуйтесь. Омерзительная штуковина, не правда ли? Видали вы раньше что-нибудь подобное?

Рори поморщился:

— Да, выглядит она неважно.

— Спасибо. — Маргарет спрятала коронку обратно в кармашек. — А теперь, с вашего позволения, я заберу картину. — Она повернула голову и взглянула на стену, где висело ее творение. Важно покачивая головой, она с нескрываемым восхищением оглядела свою работу. Инициалы М.Р., нацарапанные в нижнем углу полотна, наполнили ее сердце невыразимой гордостью. Она всегда втайне гордилась тем, что у них с Мэй Рейли одинаковые инициалы. Никто бы не заставил ее в этом признаться, однако она была совершенно уверена, что они с Мэй родственные души. Только ей, в отличие от Маргарет, воздали по заслугам за ее прекрасную кружевную скатерть.

— И знаете что, Тренер? — неожиданно спросила она.

— Что?

— Отныне с инициалами покончено. Теперь я везде буду подписываться только полным именем — Маргарет Рафтери — на всем, что я написала, нацарапала, протерла тряпкой, если на то пошло! И я хочу, чтобы меня превозносили за каждую постель, которую я заправлю, за каждый стол, который я отполирую…

— Вот это я понимаю! Молодчина! — одобрительно воскликнул Рори. — И у вас появится еще больше энергии, если вы будете посещать спортзал минимум три раза в неделю.

Маргарет схватила картину и понеслась к машине с такой скоростью, будто у нее за спиной выросли крылья.

— Готово! — объявила она улыбавшимся Шейле и Брайану. — Вот она, седьмая, как и было условлено. — Она выразительно округлила глаза. — Знаете, мне было так приятно иметь с вами дело! В следующий раз не рассчитывайте, что они достанутся вам так дешево. — Она повернула ключ зажигания и резко сорвалась с места, вообразив себя, по всей видимости, участницей «Формулы-1».

— Ну, теперь последняя остановка — замок Хеннесси! — жизнерадостно провозгласил Брайан.

— Да, это будет наша последняя остановка, — задумчиво отозвалась Шейла с заднего сиденья.

Но слова ее отчего-то повисли в воздухе.

53

В среду утром Джеральд Рейли примчался на радиостанцию раньше обычного. Ему не терпелось узнать, что рассказали радиослушатели после вчерашнего обращения с просьбой звонить и делиться информацией о Джоне и Джейн Доу. К сожалению, никаких заслуживающих внимания звонков не поступало. Один из звонивших, по всей видимости, не дослушавший программу до конца, сообщил, что его сосед хохочет как гиена. Соседу едва минуло шестнадцать, и он жил вместе с родителями.

Другой утверждал, что все люди в мире, несмотря ни на что, должны как можно больше смеяться. Звук смеха, каким бы странным он ни казался, проходит через всю вселенную, подобно радиоволнам, и в результате каждый получает заряд положительных эмоций, объяснял он.

Боже мой, ну и галиматья, подумал Джеральд, но тут же опомнился. Немедленно возьми себя в руки! Он сел за стол и тяжко вздохнул. Риган и Джек такая чудесная пара… А как счастливы были Люк и Нора, когда Риган познакомилась с Джеком! Ведь он такой славный парень! Джеральд тяжело вздохнул: как бы мне хотелось реально помочь им распутать это дело!

На его столе зазвонил телефон. Это был Шейн Мэгилликадди.

— Шейн, большое вам спасибо, что согласились принять участие в моей вчерашней передаче. Все прошло просто великолепно.

— Мне тоже очень понравилось, Джеральд. Правда, очень. Но послушайте, что я хочу вам сказать: сегодня ночью ко мне в дом кто-то вломился.

— Что?! — вскричал Джеральд, разом выпрямившись на стуле. — Надеюсь, с вами все в порядке?

— Да, у меня же сторожевая собака. Это мой ангел-хранитель и самый лучший друг. Он набросился на грабителя и спугнул его.

— О, Шейн, мне так жаль! Надеюсь, это не один из тех, кто, услышав наш вчерашний разговор, захотел выкрасть кольца из вашего дома.

— Почем знать? Но пусть вас это не расстраивает. Вокруг этих колец еще до вашей передачи было достаточно шумихи.

— Вы, конечно, позвонили в гарду?

— Да, сегодня утром, когда увидел, что замок на задней двери взломан. Прошлой ночью, когда Тигр поднял шум и начал носиться вокруг дома, я так и не встал с постели — сам-то я ничего не услышал. А ему только дай повод побрехать да побегать! Я даже и не подозревал, что у меня дома побывали грабители, пока сегодня утром не пришел на кухню, чтобы заварить себе чая. Я и глазом не успел моргнуть, а полицейские были уже тут как тут. Они только что уехали.

— А они случайно не нашли ничего необычного, что смогло бы натолкнуть их на мысль, кто это сделал?

Шейн рассмеялся:

— Да, по правде говоря, они нашли одну штуку!

— Какую?

— Отвратительный уродливый колпачок.

— Не понял. Вы хотите сказать, колпачок от авторучки?

— Да нет! Колпачок на зуб — в смысле, выпавшую коронку. Она валялась на полу, под кухонным столом. На ней даже сохранились микроскопические капельки крови. Я бы их в жизни не разглядел, но у полицейских глаз наметанный. А какая эта штука отвратительная на вид, если б вы только знали! С хохочущей пунцовой рожей на внутренней стенке, можете себе представить? Говорю вам, я бы на месте этого грабителя поискал себе дантиста получше.

— А где сейчас эта коронка?

— Полицейские упаковали ее в пластиковый пакет и увезли с собой. Мне-то она явно ни к чему.

— Шейн, может, вам все-таки следует сдать кольца на хранение в банковский сейф — по крайней мере, до начала аукциона? И не оставаться дома одному, особенно по ночам.

— Но я не один! Тигр готов голову за меня положить! Он будет охранять меня, а заодно и наши кольца. Ладно, как бы там ни было, я хотел сказать вам спасибо за то, что пригласили меня вчера на вашу передачу. Было так весело! Скажите, а вы не думаете, что вломиться ко мне могли те воры, о которых говорили Риган и Джек Рейли?

— По правде говоря, это не в их стиле, но можете не сомневаться, я сию же минуту расскажу об этом Рейли.

— Хорошо. Значит, увидимся на аукционе, Джеральд?

— Непременно. — Джеральд положил трубку и тут же позвонил Риган и Джеку. Похитители драгоценностей — они и в Африке похитители драгоценностей, подумал он. Держу пари, Джеку и Риган будет интересно узнать о ночном происшествии.

54

Риган и Джек Рейли с аппетитом уплетали доставленный им в номер завтрак. Надо отметить, что они были приятно удивлены, когда им сообщили, что накануне в отель привезли небольшую плиту и шеф-повар замка Хеннесси будет рад приготовить им все, что только душа пожелает. Они и глазом моргнуть не успели, как в номер уже торжественно вплыла тележка с завтраком на две персоны: омлет, бекон, сок, кофе и свежеиспеченный хлеб.

— Обожаю завтракать в номере, — сказала Риган, отправляя в рот кусочек нежнейшего омлета. Они с Джеком сидели, запахнувшись в халаты, и разрабатывали программу действий на день.

— А я обожаю завтракать вместе с тобой.

Риган улыбнулась:

— Бедный повар наверняка помирает со скуки. На данный момент мы единственные, для кого он имеет возможность стряпать на своей новой плите. — Она понизила голос. — Как ты считаешь, что задумали Брайан и Шейла? Что-то здесь нечисто, я нутром это чую.

Джек, с трудом удерживаясь от смеха, ответил:

— Риган, какой смысл шептаться? Можно подумать, они тебя подслушивают.

Риган рассмеялась:

— Так всегда поступает моя мама, даже в том случае, когда тот, о ком она говорит, находится от нее на расстоянии трех тысяч миль. Но ты так и не ответил на мой вопрос. Как ты считаешь, что у них на уме?

Джек пожал плечами:

— Понятия не имею. Мне бы очень хотелось, чтобы они оказались нашими неуловимыми Джоном и Джейн Доу. Это здорово облегчило бы нам жизнь.

— Да уж, пожалуй, — согласилась Риган, а затем нахмурилась. — Они были так милы, когда мы столкнулись с ними посреди ночи на улице, но, вспомни, как вчера, едва завидев нас, они тут же улетучились из ресторана. А потом разгуливали по пустынной проселочной дороге. И это в час ночи! Сегодня, ни свет ни заря, в пять утра, они снова покинули замок. К тому же Шейла пообещала, да так и не оставила нам каталог сувениров, чтобы мы смогли заказать у нее какие-нибудь побрякушки типа брелоков для ключей с фамильным гербом Рейли. Ты, кстати, заметил? Как только мы сообщили им, что наша работа связана с охраной правопорядка, они начали нас избегать.

Ее вдохновенный монолог прервал телефонный звонок: кто-то звонил Джеку на мобильник. Они с Риган с надеждой взглянули друг на друга. Джек взял трубку:

— Слушаю.

— Джек, это Джеральд. — Судя по голосу, он явно был чем-то встревожен.

— Джеральд, привет. Я включу громкую связь, хорошо? — Джек нажал на кнопку, чтобы Риган тоже смогла принять участие в разговоре.

— Привет вам обоим. У меня для вас новость: только что мне позвонил Шейн Мэгилликадди. Сегодня ночью кто-то вломился в его дом. Слава богу, злоумышленников спугнула его немецкая овчарка.

— С Шейном все в порядке? — взволнованно спросила Риган.

— В полном! Он, по правде говоря, так и не понял, что произошло, пока сегодня утром не обнаружил, что замок на его задней двери взломан.

— Держу пари, что эти неудавшиеся налетчики охотились за кольцами Кладда, — сказал Джек.

— И я того же мнения, — отозвался Джеральд. — И, хотя эта работа не в стиле Доу, я подумал, вам будет интересно об этом узнать.

— Еще бы! — согласился Джек, проводя рукой по волосам. — У полиции есть какие-нибудь зацепки?

Джеральд фыркнул:

— Если я вам скажу, вы все равно мне не поверите…

— Что?

— Под кухонным столом была обнаружена отвратительная на вид зубная коронка.

Риган и Джек изумленно переглянулись.

— Джеральд, мой помощник в Нью-Йорке как раз только что выяснил, что у человека, который по нашим прикидкам и есть тот самый Джон Доу, вчера выпала зубная коронка!

— Вот это да! — вырвалось у Джеральда. — Со слов Шейна, коронка выглядит просто ужасно. Вообразите, у нее на внутренней стенке нарисована красная смеющаяся рожица!

— Но у Джона Доу достаточно денег, чтобы позволить себе дорогого дантиста, — заметила Риган, — и до сей поры не поступало сведений, что его зубы в плохом состоянии. Мы еще раз переговорим со здешним посыльным, может, он запомнил что-нибудь необычное в его улыбке. Хотелось бы верить, что не так уж много похитителей драгоценностей вчера при попытке ограбления потеряли свои коронки!

— Будем надеяться, только один, — откликнулся Джек. — Джеральд, мы немедленно выезжаем в Голуэй. Хочу осмотреть дом Шейна Мэгилликадди, а заодно и оглядеться кругом. Я полагаю, коронка сейчас в полиции?

— Да. Позвоните мне, пока будете в пути, и я подскажу вам, как быстрее добраться до дома Шейна. А заодно звякну ему и скажу, чтобы он вас ждал.

— Спасибо, Джеральд.

Джек отключил телефон:

— Риган, мы можем выехать через пятнадцать минут?

— Конечно, что за вопрос!

Они быстро приняли душ, оделись и сбежали по лестнице.

А в это время Дермот Финнеган и его верная свита с большой помпой въезжали в замок Хеннесси.

55

— Концерт окончен, до следующих встреч! — едко процедила Маргарет, сворачивая на подъездную аллею, ведущую к замку.

— Маргарет, вы и не представляете, как нам было приятно провести с вами время, — сказал Брайан. — Можете мне поверить, наши друзья в Америке по достоинству оценят ваши работы. А там… Не исключено, что многие начнут охотиться за нами, умоляя дать им номер вашего телефона, чтобы вы написали картину специально для них.

— Как говорится, мы обязательно с вами свяжемся, — съязвила Маргарет.

— Маргарет, вы только меня не убивайте, — извиняющимся тоном начал Брайан, пока Маргарет искала место для парковки на стоянке для персонала. — Если вы, конечно, не возражаете, не могли бы вы одолжить нам ключи? Будет лучше, если сейчас мы оставим картины в машине, а через некоторое время вернемся и заберем их.

— Но почему бы вам не забрать их прямо сейчас? Просто постарайтесь, чтобы мистер Бакли не заметил свою картину.

— А вдруг пойдет дождь? — резонно возразил Брайан. — Здесь такая погода — не успеешь оглянуться, как налетит гроза. Мы хотим раздобыть какой-нибудь непромокаемый ящик, чтобы ни одна капля не упала на ваши бесценные полотна.

— Бог с вами, поступайте, как знаете, — отозвалась Маргарет. Они выбрались из машины, и она протянула им ключи. — Когда закончите, бросьте их на переднее сиденье. И вот еще что: лучше мистеру Бакли не знать о том, что у нас с вами были общие дела. Ему это вряд ли понравится.

Она еще будет меня учить, подумал Брайан.

— Понимаю, — с напускной серьезностью кивнул он. — Пусть это будет наш маленький секрет.

— Идите оба впереди меня. Ну, двинулись! — скомандовала Маргарет. — Не забудьте только оставить потом ключи в машине.

Шейла и Брайан, весело взявшись за руки, вприпрыжку преодолели пешеходный мостик, переброшенный через ручеек у входа в замок, и устремились к дверям. У центрального входа красовались семь огромных мешков с экипировкой для гольфа. Сердце у Брайана упало. Он распахнул дверь и придержал ее для Шейлы:

— После вас, мадам.

Все дальнейшее развитие событий напоминало дурной сон. У Брайана сложилось стойкое ощущение, что он неизвестно каким образом оказался действующим лицом дурацкого фарса на сцене провинциального театрика. Потому что в реальной жизни таких развязок не бывает!

Дермот Финнеган и его свита, облаченные в синие блейзеры и штаны цвета хаки, регистрировались у конторки портье. С большинством приятелей Дермота Брайан и Шейла были знакомы. На другом конце вестибюля Риган и Джек Рейли о чем-то оживленно беседовали с Нилом Бакли и посыльным.

— Это же О'Ши! — вскричал один из членов команды Дермота. — Как жизнь? Сто лет не виделись!

Дермот резко повернулся. Его лицо так и сияло от возбуждения.

— Брайан О'Ши, черт бы тебя побрал! Умираю, хочу видеть мои картины! Ты не поверишь, но мне все-таки удалось выяснить, кто эта монахиня, которая их написала!

Из-за спины потерявшего дар речи Брайана раздался звучный голос Маргарет:

— Но я никакая не монахиня!

В вестибюле воцарилась мертвая тишина. Все с удивлением посмотрели в их сторону.

Шейла и Брайан так и застыли на месте.

— Но тогда кто написал картину с кружевной скатертью? Вы? — спросил ошарашенный Дермот у Маргарет, приближавшейся к нему решительным шагом.

— Да, я.

— И вы — не сестра Мэри-Роуз из закрытого женского монастыря в Голуэе?

— С каких это пор монахини разгуливают в униформе горничных? Я не сестра Мэри-Роуз. Я — Маргарет Рафтери! — гордо объявила та.

— И Брайан нанял вас, чтобы вы написали мне семь картин?

— Да. Он и его жена заплатили мне по сто евро за картину.

У Дермота в буквальном смысле отвисла челюсть.

— По сто евро за картину?! Да я ему полмиллиона долларов за них отвалил! Он сказал мне, что большая часть этих денег пойдет на нужды монастыря!

— Я сейчас все объясню… — начал Брайан.

— Нет уж, дудки! — вскричала Маргарет. — Как вам только не совестно! Стыд и позор! Подумать только, через что вы заставили меня пройти! По вашей милости я сломала зуб, и в результате… — сунула она руку в кармашек платья, — мне подсунули вот эту мерзость вместо коронки! В жизни не видела более отвратительной штуковины! И вдобавок развели меня на такую громадную сумму денег! Странно, что вы еще не прикарманили сахар из моей сахарницы!

— Я оплачу вам самого лучшего дантиста… — опять попытался заговорить Брайан.

— Маргарет! — оборвала его Риган. Они с Джеком поспешно пересекли вестибюль и приблизились к группе. — Разрешите мне взглянуть на вашу коронку?

— Риган, ради всего святого, на что там смотреть?

— Знаю, вам это покажется невероятным, но мы полагаем, что она может привести нас к скатерти Мэй Рейли.

Маргарет протянула ей коронку:

— Что ж, полюбуйтесь!

Пока все, склонившись, разглядывали коронку, Риган и Джек внимательно изучали ее внутреннюю стенку.

— Вот! — радостно воскликнула Риган. — Что и требовалось доказать! Глупая красная смеющаяся рожица. Та же коронка была найдена в доме Шейна!

— Чего? — не поняла Маргарет.

— Маргарет, как зовут вашего дантиста?

— Риган, вы к нему точно не пойдете, руку на отсечение даю…

— Маргарет! Как его зовут?

— Ой, Риган, простите. Понятия не имею. Я чуть кровью не истекла и была так подавлена…

— Его зовут доктор Шарки, и его клиника находится в Голуэе, — услужливо подсказал Брайан. — Вчера мы с женой возили к нему Маргарет.

Джек повернулся к Нилу и спросил:

— Вы можете раздобыть нам номер его телефона?

— Один момент!

Через минуту Джек уже разговаривал по телефону с матушкой Шарки, торопливо излагая ей причину своего звонка.

— Мой сын многим ставит коронки. Всех не упомнишь.

— Можно позвать его к телефону?

— Подождите.

Джек застыл в напряженном ожидании. Да и остальные присутствующие стояли как в игре «Замри».

— Здравствуйте, мистер Шарки, — сказал Джек и представился. — Мы разыскиваем одного человека, которому вы, по всей вероятности, недавно ставили коронку… Да, мы заметили смеющуюся рожицу на внутренней стенке. М-м… Отлично. Сказать по правде, мы разыскиваем человека, который вчера ночью совершил налет с целью ограбления. Перед тем как скрыться, он потерял коронку, и на ее внутренней стенке была нарисована такая же рожица… Да, это был дом того самого человека, который нашел кольца Кладда. Ах, вы слышали об этом в новостях?.. Часто ставите такие коронки? М-да… А в последнее время? Скажем, на этой неделе? Мы разыскиваем американскую супружескую пару. У мужчины очень необычный смех… Он был вчера у вас?! — не веря собственным ушам, взволнованно переспросил Джек.

В вестибюле все так и ахнули.

— И вы не спросили, как его зовут? — Джек недовольно поморщился.

Риган почувствовала себя так, будто кто-то сильно ударил ее под дых.

— Ваш папа что?.. Записывает номера машин всех ваших пациентов? Потому что однажды кто-то уехал, не заплатив?

Кое-кто из толпившихся в вестибюле прижал руку ко рту, чтобы не расхохотаться.

— Да, пожалуйста, передайте трубку вашему папе.

Нил услужливо подсунул Джеку листок бумаги и ручку. Спустя несколько томительных минут Джек уже записывал номер.

— Мы немедленно проверим его по нашей базе данных, — сказал Джек доктору Шарки. — Не знаю, как вас и благодарить. Будем держать вас в курсе. — Джек положил трубку и перевел дух. — Теперь я свяжусь с гардой и дам им задание пробить этот номер.

Через несколько минут Джек слово в слово повторил все, что ему только что сообщили в полиции:

— Автомобиль зарегистрирован на имя некой супружеской пары Кортсман. Карен и Лен Кортсман. Они живут в небольшом городишке к югу от Голуэя. Судя по адресу, их дом расположен достаточно уединенно.

— Отлично, Джек, — сказала Риган. — Но нам потребуется минимум два часа, чтобы туда добраться.

— Не потребуется! — вмешался Дермот. — На задней лужайке стоит восьмиместный вертолет, который я арендовал, чтобы летать на поле для гольфа. Он в вашем распоряжении!

— Я полечу с вами! — вскричала Маргарет. — Если эти двое замешаны в краже скатерти Мэй Рейли, они мне ответят!

Дермот взглянул на Маргарет с нескрываемым восхищением. Было в этой женщине что-то… Что-то такое…

— Тогда и я тоже! — вызвался он.

— Вперед! — скомандовал Джек.

— Брайан и Шейла О'Ши, ну-ка быстро за нами! — приказал Дермот. — Теперь я с вас глаз не спущу.

— Я тоже как-никак имею некоторое отношение ко всей этой истории! — вмешался Нил. — Мартин, до моего возвращения ты остаешься за старшего!

Джек, Риган, Маргарет, Дермот, Нил Бакли и сконфуженные Брайан и Шейла поспешили на заднюю лужайку, забрались в новехонький роскошный вертолет и взмыли в воздух.

Пока они кружили над окрестностями замка Хеннесси, Джек снова связался с гардой и поднял тревогу. Затем он позвонил Кифу и спокойно сказал:

— Кажется, мы вот-вот их накроем.

Все двадцать минут полета протекли в напряженном молчании.

Господи, молилась Риган, пожалуйста, сделай так, чтобы они были дома. И чтобы они оказались теми, кого мы так давно разыскиваем. Джоном и Джейн Доу.

Пролетая над изумрудно-зелеными лугами, пилот указал на стоящий на отшибе небольшой коттедж:

— Вот тот дом, который вы ищете. Мы приземлимся чуть дальше по дороге, там, где стоят полицейские машины.

— Смотрите! — насторожился Джек, вглядываясь вниз. — Они выходят из дома!

Мужчина и женщина подняли головы, увидели парящий над ними вертолет, опрометью бросились к машине и пулей сорвались с места.

Это они, подумала Риган. Я просто не могу в это поверить.

— Полагаю, вы знаете, как опуститься, чтобы перекрыть дорогу нашим друзьям, — сказал Джек пилоту.

— Так точно, — ответил тот и, сделав плавный полукруг, приземлился в конце узкого проселка.

Парочка выскочила из машины и пустилась наутек. Джек и Риган первыми выскочили из вертолета и бросились следом за ними. Джек быстро нагнал мужчину и одним ударом повалил его на траву у входа в коттедж.

— Улыбнись мне, друг мой, мистер Доу, покажи свои замечательные зубки, — язвительно процедил он.

Риган помчалась за Анной, которая оказалась на удивление прыткой. Подобно игроку на футбольном матче, Риган сделала отчаянный рывок и умудрилась схватить ее за лодыжку. Та потеряла равновесие и упала.

— Отличный бросок, Риган! — с энтузиазмом завопил подоспевший Брайан. — Победа одержана усилиями всей команды!

Анна брыкалась и визжала, однако Брайан заломил ей руки, Риган села ей на ноги, и они вместе удерживали ее, пока к ним не подъехали полицейские машины с оглушительно воющими сиренами.

*

Бобби верещал так, будто его режут:

— Это ты, ты во всем виновата! Это по твоей милости мы попались!

— Господи, и как это меня угораздило тебя встретить! — орала Анна ему в ответ. — Если бы не ты, я бы до сих пор работала визажистом в Нью-Йорке!

— Вот она! Это она! — ликующе выкрикнула Маргарет Рафтери, выбегая из дома. На вытянутых руках она с победоносным видом держала кружевную скатерть Мэй Рейли. Слезы радости струились по ее лицу. — Вот она! Целехонька! И она возвратится в замок Хеннесси, туда, где ей самое место.

Пятница, 15 апреля

56

Следующие два дня Риган и Джек провели, как и положено, в полной мере наслаждаясь медовым месяцем. В замке Хеннесси все мало-помалу возвращалось на круги своя. Телефон буквально раскалился от звонков людей, желающих забронировать номер: все были не на шутку заинтригованы захватывающими дух историями о знаменитых похитителях драгоценностей, кружевной скатерти Мэй Рейли и, конечно, о призраке Мэй, витающем в замке. В результате Шейн Мэгилликадди решил, что замок Хеннесси — самое подходящее место для проведения аукциона колец Кладда.

— Это будет поистине грандиозный триумф возвращения ирландского наследия, — заявил он на пресс-конференции. Его верный друг, Тигр, гордо восседал рядом с хозяином. — Сам факт, что неповторимая кружевная скатерть Мэй Рейли и уникальные кольца Кладда, изготовленные три века назад самим Ричардом Джойсом, окажутся в эту ночь под одной крышей…

Билеты на аукцион разошлись как горячие пирожки.

Риган, облаченная в черное шелковое платье, которое она в последний раз надевала ровно неделю назад, на обед после репетиции церемонии бракосочетания,[14] задумчиво смотрела из окна спальни на огромный белый шатер, воздвигнутый на задней лужайке. Стоял чудесный апрельский вечер.

— Вот это будет праздник так праздник, — заметила она, в качестве финального аккорда спрыскиваясь духами.

— Риган Рейли, ты просто неотразима, — сказал Джек, натягивая черный фрак. — Ты выглядишь такой свежей и отдохнувшей, что просто глаз не оторвать.

— У меня как-никак медовый месяц.

Джек многозначительно округлил глаза и улыбнулся:

— Способ, которым мы проводим наш медовый месяц, за последние два дня претерпел явные изменения в лучшую сторону. Готов спорить на что угодно, Джон и Джейн Доу теперь локти себе кусают, что вздумали нам его отравить. И не видать им супружеского счастья Рейли как собственных ушей, по крайней мере в ближайшие лет пятнадцать-двадцать… — Он протянул ей руку. — Вы позволите сопроводить вас, мадам?

— Почему бы и нет? С большим удовольствием.

Они не спеша спустились по лестнице в вестибюль и вышли на лужайку, к богато украшенному шатру, у которого уже толпились разряженные в пух и прах гости. Столы были накрыты кружевными скатертями и уставлены букетами цветов. На небольшой сцене играла арфистка, плавно перебирая струны своего изящного инструмента. Кружевная скатерть Мэй Рейли была выставлена под стеклянным колпаком на всеобщее обозрение в центре шатра.

Риган и Джек взяли по бокалу шампанского у проходившего мимо официанта и огляделись вокруг. Они вежливо раскланялись с семейством Шарки, члены которого так и светились от удовольствия.

Еще бы! Симусу Шарки до сих пор не верилось, что он оказался в центре международного полицейского расследования. И все благодаря его бдительности! Симуса показывали по телевизору, он выступал по радио, о нем писали во всех газетах.

— Главное, что труды мои не пропали даром, — сказал он. — Теперь я могу умереть спокойно.

— Типун тебе на язык! — оборвала его жена. — У нас еще вся жизнь впереди, а он — на тебе, помирать собрался!

Скромно приютившись в уголке, Линда и Брэд Томпсон продолжали миловаться, как парочка влюбленных голубков. Она, склонив голову мужу на плечо, шептала ему на ушко нежности и гладила по спине.

— Почему, интересно, ты никогда не ведешь себя так в общественных местах? — осведомился Джек, улыбнувшись краешком рта.

Риган расхохоталась:

— Потому что мне кажется, что тебе это едва ли пришлось бы по вкусу.

В дверях рука об руку появились Дермот и Маргарет. Маргарет было не узнать — так элегантно она выглядела в шелковом брючном костюме. В спа-салоне замка Хеннесси ей уложили волосы и сделали макияж — все за счет управляющего, Нила Бакли. И вдобавок было заметно, что ей нашли нового дантиста. Ее улыбка была просто ослепительна.

— Я всегда чувствовал: такую картину мог создать только человек исключительный, не похожий на других, — признался ей сраженный наповал Дермот. И добавил нежно: — Отчего-то мне кажется, что мы знакомы всю жизнь.

Все еще сгорающие со стыда Шейла и Брайан следовали за ними в кильватере. Им еще повезло, поскольку Маргарет и Дермот порешили на том, что «кто старое помянет, тому глаз вон». Единственно по этой причине их как бы простили. Но что касается Дермота, он вовсе не собирался выпускать этих двух проходимцев из поля зрения. Он со свойственной ему пылкостью предложил: полгода по возвращении в Аризону О'Ши будут посвящать не меньше десяти часов в неделю участию в различных социальных проектах.

— И как вы только могли воспользоваться неискушенностью этой прекрасной, наивной, безумно талантливой леди! — стыдил он их.

— Отныне я желаю, чтобы вы относились ко мне так же почтительно, как к тетушке Эйлин, — добавила Маргарет, при этом в глазах у нее сверкнул лукавый огонек.

Мимо Риган и Джека продефилировала Фелисити, супруга Нила Бакли. Она поздоровалась с ними. Судя по ее нетвердой походке, она уже успела пропустить пару бокалов шампанского.

— Сдается мне, на днях вы видели здесь привидение, или я не права? — спросила она у Риган, подмигивая.

— О чем это вы? — удивилась Риган.

— Что ж, будем считать, я помогаю Нилу поддерживать ауру таинственности в замке Хеннесси, — ответила та и поплыла дальше.

Риган замерла в недоумении: неужели это ее я давеча видела на лужайке?

— Риган! Джек!

Оба разом обернулись, услышав голос Джеральда, стоявшего с Луизой у входа в шатер.

— У нас для вас небольшой сюрприз, — сказал он. Повернув голову, Джеральд окликнул кого-то: — Выходите! Уже можно.

Из-за угла выглянули Люк и Нора. Вид у них был слегка смущенный, как у двух напроказивших сорванцов.

— Папа! Мама! — обрадовалась Риган.

Они с Джеком бросились им навстречу.

— Мы вовсе не хотели отравлять вам медовый месяц, — объяснила Нора. — Но папа решил, что будет неплохо поучаствовать в аукционе. А вдруг нам повезет, и мы станем обладателями одного из уникальных колец Кладда?

— Это папа так сказал? — переспросил Люк, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть со смеху.

Нора пропустила его слова мимо ушей:

— Мы остановились у Джеральда и обещаем, что не будем досаждать вам звонками или мозолить глаза. Мы просто подумали, что будет здорово принять участие в аукционе… Мы же не знали, что они вздумают провести его именно там, где вы остановились, и поэтому…

— Нора, не волнуйтесь, — успокоил ее Джек. — На долю нашего медового месяца выпадали испытания и посерьезней!

Все весело рассмеялись.

Через несколько часов, после великолепного ужина, зажигательной ирландской музыки и безудержного веселья, аукционист, наконец, провозгласил:

— Объявляю начало аукциона открытым!

Все члены семьи Рейли — Джек, Риган, Люк, Нора, Джеральд и Луиза — сидели вместе. А рядом с ними незримо присутствовала еще одна представительница клана Рейли.

Или, по крайней мере, ее дух.

Примечания

1

Условные обозначения лиц мужского и женского пола, чьи имена неизвестны или не оглашаются по каким-либо причинам. Соответствуют русскому «имярек», «Иван Петрович Сидоров» и т. п.

(обратно)

2

Музей и училище изящных искусств в Чикаго, штат Иллинойс. Основан как художественная школа в 1879 году. Располагает отличной коллекцией западноевропейской живописи, японской графики, китайской скульптуры и бронзы. Украшен витражами работы Марка Шагала.

(обратно)

3

Приветственный жест, когда один поднимает правую руку вверх и ударяет ладонью по ладони другого.

(обратно)

4

Рукописная книга (также известная как «Книга Колумбы») — наиболее значительное произведение средневекового ирландского искусства, созданное ирландскими (кельтскими) монахами примерно в 800 году; содержит четыре Евангелия на латинском языке, вступление и толкования, украшенные огромным количеством узоров и миниатюр.

(обратно)

5

Настоящее имя — Анна Мэри Робертсон (1860–1961). Известная американская художница-самоучка, примитивист. Первая ее выставка была организована, когда ей было 80 лет.

(обратно)

6

Этот национальный семейный праздник отмечается в США во второе воскресенье мая.

(обратно)

7

Другое название — Великий голод в Ирландии (1845–1849). За годы неурожая Ирландия потеряла около четверти своего населения: около 1 млн. человек погибло; 1,5 млн. человек эмигрировало.

(обратно)

8

Поупай — персонаж комиксов и мультфильмов, особенно популярных в 1930-е гг.; смешной пучеглазый морячок, обладавший способностью превращаться в силача каждый раз, когда съедал банку консервированного шпината.

(обратно)

9

Матф. 6: 4.

(обратно)

10

Ава Гарднер (1922–1990) — популярная американская актриса; широкую известность ей принесло амплуа роковой женщины на экране и в жизни.

(обратно)

11

Дэниел Бун (1734–1820) — американский землепроходец и следопыт, активный участник борьбы за освоение Дикого Запада, строитель дорог. Позднее его имя обросло множеством легенд.

(обратно)

12

Джорджия О'Киф (1887–1986) — известная американская художница, автор абстрактных произведений, символика которых навеяна миром природы (в частности, пустынями штата Нью-Мексико).

(обратно)

13

Цитата из поэмы Вальтера Скотта (1771–1832) «Мармион. Повесть о битве при Флоддене» (1808). Пер. В. Бетаки (2000).

(обратно)

14

Обед после репетиции церемонии бракосочетания в США обычно устраивается вечером накануне бракосочетания.

(обратно)

Оглавление

Понедельник, 11 апреля

  1

Вторник, 12 апреля

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31

  32

  33

  34

  35

  36

  37

  38

  39

  40

  41

  42

  43

  44

Среда, 13 апреля

  45

  46

  47

  48

  49

  50

  51

  52

  53

  54

  55

Пятница, 15 апреля

  56 . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте