«Король ветра»

Галина Полынская Король ветра

Глава первая

Первая лошадь в моей жизни появилась в четырнадцать лет. Однажды утром отец привез маленького пони двухлетку. Пони был коричневым и плюшевым, как игрушечный медвежонок, с длинной растрепанной челкой и крутым нравом. Крошка-лошадка, скорее всего, была твердо уверена, что в ее жилах течет дикая кровь арабских скакунов. Он вытворял все, на что мог быть способен норовистый конь: брыкался, кусался, становился на дыбы в самую настоящую «свечку», носился по лужайке так, что из-под его копыт летели комья земли вместе с аккуратно подстриженной травкой; он фыркал, похрапывал и даже пытался бодаться. Я с удивлением наблюдала за этим светопреставлением из окна дома, а я ведь представляла пони мирными, флегматичными существами.

Вскоре крошка немного подустал и остановился, не выпуская, однако, из поля зрения отца и тихо стонущую от ужаса маму, и я решила, что пора бы с ним познакомиться. Я вышла из дома и спустилась к ретивому скакуну.

– Не подходи к нему, Ирис! – крикнула мама. – Он опасен!

– Дочка, – предупредил отец, – осторожнее!

Пони смотрел на меня большими, красивыми шоколадными глазами из-под растрепанной челки и в этих глазах так и прыгали бесенята. И я поняла, что мы обязательно подружимся.

– Привет, – сказала я, подходя к нему поближе, – меня зовут Ирис, а тебя, скорее всего, будут звать Громом.

Пони чихнул и переступил с ноги на ногу. Я подошла к нему и погладила жесткую, упрямую, как и он сам, гриву. Малыш стоял смирно, продолжая меня изучать, а потом вдруг ткнулся бархатной мордочкой в мою ладонь, выпрашивая чего-нибудь вкусненького. Маленький Гром выбрал себе хозяйку, и с этого момента только мне и удавалось с ним справиться, поэтому все заботы о строптивце легли на мои плечи, и заботы эти не были мне в тягость. Я часами могла заплетать его гривку в косички, подравнивать челку, делать начес, укладывая, как заправский парикмахер, в общем, мой Гром всегда щеголял причесанным по последней моде.

– Поразительно, – говорила, бывало, мама, глядя, как я вожусь со своим закадычным плюшевым другом, – как она умудрилась так его приручить?

– Умеет найти подход к лошадям, – улыбался отец, – это редкий дар.

Я этот разговор слышала, собой погордилась и вскоре забыла, даже не подозревая, какую роль в последствии сыграют лошади в моей жизни.

* * *

В Австралию родители привезли меня еще в бессознательном возрасте. Отец, преподаватель МГУ, ехал работать по контракту, да так и остался в кенгуриной стране со мной и мамой. Со временем они купили небольшой домик в спокойном зеленом пригороде Сиднея, и с самого детства два языка – русский и английский, стали для меня родными. Родители не позволяли мне забывать, откуда я родом, куда тянутся мои корни. Хоть мы и не поднимали каждое утро российский флаг на лужайке перед домом, я всегда знала и чувствовала – я русская и гордилась этим.

Отец обожал лошадей и даже мечтал иметь собственную маленькую конюшню на пару стойл. Грома он купил в частном разорившемся зооцирке, не в силах устоять перед человеческим, умудренным глубоким жизненным опытов взглядом шоколадных глаз. В зооцирке пони продемонстрировал себя с самой наилучшей стороны, проявив свою истинную сущность только оказавшись в нашем дворе. Но, невзирая на все его выкрутасы, мама с папой любили лошадку, хоть и предпочитали делать это на расстоянии.

Если к Грому решался подойти кто-нибудь кроме меня, в плюшевого конька словно бес вселялся, казалось, он увеличивается в размерах, сила его удесятеряется, а из ноздрей, того гляди, повалит дым и посыплются искры. Если к нам все еще решались придти гости, они вынуждены были стоять за забором, не имея никакой возможности войти на нашу территорию, смотрели на свирепую лошадку, роющую копытками землю и надрывали горло, вызывая меня. Я выбегала и уводила Грома, разочарованного тем, что так и не удалось кого-нибудь лягнуть или куснуть, а значит, день потерян. До его появления в нашем доме, мы думали завести собаку, но в этом больше не было необходимости – у нас был прекрасный сторожевой пони.

Глядя на Грома, отец все больше и больше склонялся к мысли, что коники у нас должны быть обязательно и даже начал строительство конюшни на три стойла. Обрадовавшись, что у Грома скоро появится компания, мы усердно помогали. Мой пони содействовал преимущественно тем, что выжидал, когда зазевавшийся рабочий окажется к нему спиной и с разбегу таранил его пониже поясницы. Рабочий отлетал в другой конец недостроенной конюшни с различными пожеланиями в адрес всех лошадей вместе взятых.

Но, мечте отца не суждено было сбыться, вскоре он заболел, и его отправили в санаторий. Мы с мамой надеялись, что там он окрепнет, но болезнь усугублялась, пришлось лечь в больницу. Все мамино время теперь было занято отцом, и мы с Громом оказались предоставлены сами себе. Конюшня осталась недостроенной и быстро заросла травой.

Надежды на то, что отец поправится, оставалось все меньше и меньше и, к тому моменту, когда я закончила школу, он умер. Как я ни готовилась к этому, известие о том, что папы больше нет, застигло врасплох. Я никак не могла представить своей жизни и жизни вообще без высокого подтянутого улыбающегося отца, который слишком любил жизнь, чтобы взять вот так и уйти из нее.

После его смерти изменилась не только мама, но и Гром. Он стал тихим и флегматичным. Мама говорила, что лошадиные годы берут свое, а я была уверена – он скучает по папе.

Долго я пыталась смириться с тишиной и пустотой, обрушившейся на наш дом, а потом собрала чемодан и поехала к огням большого города претворять в жизнь мечту о карьере актрисы. Сколько можно было видеть сны о том, как я умираю от любви в объятиях Ретта Батлера, и прямо таки уношусь ветром, или как улыбаюсь, сверкая вампирскими клыками и вершу судьбу Трансильвании на пару с Дракулой, или несусь по дикому Западу, а вокруг стаями бродят Клинты Иствуды… В общем, я села на розовое облако, поставила рядом свой чемодан и понеслась покорять радужные просторы фабрики грез. Я и не сомневалась, что стоит мне только показаться на пороге любой киностудии, как меня тут же осыплют главными ролями, я прославлюсь, и с телеконференций буду передавать приветы маме.

Вскоре выяснилось, что мое горячее желание стать звездой никого не волновало, и подобных мне оказалось подозрительно много… Но, в школу актерского мастерства я все же поступила. Существовала школа при киностудии «Синема-Парк». Так как все киностудии для меня поголовно были «Парамаунтами», я и мысли допустить не могла, что «Синема-Парк» может быть хотя бы рангом ниже.

Училась я вместе с длинноволосыми парнями с отсутствующими взглядами и целым поголовьем блондинок с кроваво-красными губами и стеклянными, длинноресничными глазами. Я с выражением читала бессмысленные тексты, добросовестно училась падать так, что бы не расколоть себе голову об пол, изображала животных, душевнобольных таксистов, фехтовала, дралась – всего не перечислись. Но, чем дальше продвигалось мое обучение, тем яснее я начинала понимать, что «Синема-Парк» не самая лучшая киностудия на свете, скажем прямо – просто дрянь. В основном гнался ширпотреб, поставленный на конвейер: дурацкие триллеры, от начала до конца залитые кровью настолько похожей на кетчуп, что только кусков болгарского перца не хватало, клонированные боевики-фэнтези, где полуголые лоснящиеся мужики спасали блондинок в коротеньких платьицах от чудовищ с усталыми резиновыми мордами, а так же комедии, над которыми могла смеяться разве что какая-нибудь малолетняя балда.

Все это было крайне грустно, но надо же хоть с чего-то начинать свою карьеру, тем более, я слишком уже успела пропитаться киношной атмосферой. Мне нравился этот мир, полностью оторванный от реальности, нравились даже эти, с позволения сказать, «грезы», коими регулярно снабжала мир «Синема-Парк».

Усердие, с которым я вгрызалась в гранит кинематографических наук, со временем вознаградилось – мне начали давать роли, вернее, рольки или даже – ролюшки. Моим первым выходом на съемочную площадку был эпизод в массовке – я играла лицо в толпе, с надеждой смотрящее на потного качка с деревянным мечом, уходившего спасать нашу деревню от целлулоидного дракона. Я страшно волновалась, казалось, все камеры нацелены именно на меня и все софиты только на меня и светят, не смотря на то, что в толпе топталось еще тридцать статистов.

Обливаясь потом я, с ужасной надеждой смотрела на качка, думая о том, надеясь, что именно этот эпизод станет решающим в моей жизни, что увидев такую потрясающую игру, меня заметят и пригласят на большую роль, быть может даже со словами.

По завершению съемок, я извелась, ожидая возможности хоть краем глаза увидать черновой, монтажный вариант. Лучше бы я этого не видела… лучше бы меня вырезали! Во-первых, я с трудом себя узнала, во-вторых, я была донельзя похожа на насмерть перепуганную овцу, которой внезапно сильно поплохело с желудком. Я готова была написать завещание и застрелиться, но, видя, что никто на меня не показывает пальцем и не смеется, постепенно успокоилась. Джек пота в этот раз мне не выпало, оставалось набраться терпения, учиться и ждать, когда же крупно повезет.

Я снимала крошечную квартирку недалеко от киностудии, и у меня частенько собирались мои приятели актеры. Да, мы себя гордо величали «актерами», прямо с того самого момента, когда впервые переступили порог киностудии, причем звучало это с такой важностью, будто мы не толкались в массовках, а отхватывали исключительно многомиллионные контракты.

Вечерами мы пили кофе или пиво – когда на что хватало средств и строили планы на будущее. Постепенно у нас сколотилась компания из трех парней и трех девчонок, причем отношения были чисто платоническими и братскими. Я наконец-то обрела настоящих друзей, необходимую поддержку и мои письма маме перестали быть похожими на плохо скрытые стенания и жалобы на несправедливую судьбу и беспросветное одиночество.

* * *

И вот, наконец, настал тот день, когда и для меня нашлась роль! Правда, небольшая, но зато лично моя! Наша киностудия снимала детектив с примесью триллера, и мне поручили играть труп, лежащий в ручье. В павильоне сымитировали водоем, меня нарядили в узкие драные джинсы, красную, чем-то перепачканную майку и уложили в воду на поролоновые камни. Вода накрыла меня с головой, сверху оказалась пара сантиметров довольно холодного «ручья» и тут выяснилось, что я не могу долго задерживать дыхание. И вообще, у меня создавалось ощущение, будто я тону в собственной ванной. Короче, когда я выныривала на поверхность, оказывалось, оператор только-только начинал снимать.

После десятого дубля режиссер готов был надеть мне на шею настоящий камень и притопить как следует. Оператор, снимавший меня сверху, веселился как ребенок, говоря, что это потрясающе, что нет ничего лучше, чем лежащий на дне реки труп, который вдруг резко поднимается из воды с вытаращенными глазами и судорожно заглатывает воздух. Он уверял, что это классная находка для любого ужастика, но режиссер был иного мнения.

В результате с роли меня сняли, на мое место взяли какую-то бледную девицу, способную киснуть в воде столько, сколько режиссерской душе угодно.

Пребывая в состоянии глубокой депрессии, я поплелась домой, прихватив по пути пару пива. Дома меня ожидало письмо от мамы. Она писала, что дела идут хорошо, она довольно сносно ладит с Громом, что он скверно относится к кошке, которую она завела, и все вместе они очень скучают по мне. Мама спрашивала, когда же кинозвезда приедет домой хоть на недельку, и передавала большой привет от пони. Мне сделалось грустно до слез, ведь мне так хотелось вернуться на белом коне, в лучах славы и успеха, а с таким-то позором… даже труп и тот не удался!

Выпив баночку пива, я, хлюпая носом, написала ответ, наврала с три короба, что дела идут блестяще, и завалилась спать. Очень хотелось проснуться эдак годика через два в зените славы…

Глава вторая

Утром проснулась по привычке в семь, но во время вспомнила, что сегодня свободный день и никуда идти не надо, так что решила заняться любимым делом – поваляться в кровати, помечтать и поболтать по телефону. К сожалению, приятеля Леона с коим особенно хотелось потрепаться, не оказалось дома. Пришлось вдохновенно рассматривать картографию потолка, в это утро мечты о грандиозном будущем посещать отказывались. В памяти, садистски-настойчиво всплыл эпизод из моей первой картины, где я так удачно изобразило дизентерийную овцу и потуги сыграть во второй. Я перевернулась на бок, потом легла поперек кровати, затем по диагонали… Решив не истязать себя воспоминаниями с утра пораньше, я задумалась, как же сделать это утро максимально приятным. И придумала попить кофе и позавтракать в постели. Сварив кофе, погрузилась в изучение холодильного нутра. Все указывало на то, что кинокарьера кинокарьерой, а в магазины хоть иногда заглядывать надо. Перед глазами снова возникла моя трупная роль, причем возникла она прямо там, в холодильнике, и я с грустью подумала, что если дела пойдут и дальше в таком же темпе, то утро я стану начинать не с кофе, а с виски.

Состряпав из разнообразных продуктов большой подозрительный бутерброд и захватив кофейник, вернулась в комнату. Поставив завтрак на крошечную старенькую тумбочку, включила телевизор и устроилась поудобнее. Попивая кофе, я переключала каналы и наткнулась на репортаж с ипподрома. Фанатка, даже маньячка лошадей, скачек и азартных игр, я поняла, что утро обещается быть чудесным. Все в мире потеряло для меня значение, остались только ревущие трибуны и бегущие лошади. Азартно поедая бутерброд, я мысленно ставила на какую-нибудь лошадку и верещала громче всех болельщиков, когда лошадка приходила первой, еще громче орала, когда выбранную красавицу, у самого финиша, обходила какая-то кляча.

По окончании скачек, на фоне ипподрома возник репортер и сообщил массу интересного. Оказывается, скоро в нашем городе состоятся скачки века, турнир с призовым фондом в три миллиона долларов, и что своих лошадок на турнир привезут ни кто-нибудь, а всякие там магнаты и миллионеры и будут активно выпендриваться друг перед другом. Я так заинтересовалась новостями, что и не заметила, как сильно насвинячила в постели своим бутербродом.

Затем репортер принялся рассказывать о том, что на этот турнир приедет самый знаменитый конь в мире арабский скакун Король Ветра. От одного упоминания этого священного имени мое сердце забилось чаще. Не так давно гремел его папаша – Король Шарль. Его владельцем являлся какой-то там шейх, но не в этом суть, главным было то, что конь этот не знал себе равных, никто не мог его обойти, ходили даже слухи, что он заколдованный, что под его шкурой скрывается сам дьявол, которому шейх продал душу.

Не напрягаясь, Король Шарль выигрывал одно состязание за другим, доводя до истерики владельцев других скакунов. Хозяин Короля Шарля хранил свое сокровище как собственный глаз, но его все равно умудрились отравить. Какой был скандал, какая трагедия! Сказать, что шейх плевался от ярости – просто промолчать. Он клялся отыскать убийцу и казнить его публично, но, увы, ничего не вышло, мерзавца не смог отыскать даже всемогущий шейх.

Оправившись от потери, шейх с ненормальным усердием принялся заботится о сыне Короля Шарля – Короле Ветра. У бедного ребенка не получилось детства – всегда он был окружен недремлющей охраной, и никто не знал, где же этот коник находится. Когда он вырос, и шейх впервые представил его на скачках, стало ясно – сынулька переплюнет папашу, царствие ему небесное. Уж теперь-то к Королю Ветра было не подступиться, на ипподром приезжало несколько одинаковых крытых бронированных фургонов, и было не известно, в каком же находится коник, так же его увозили обратно, причем фургоны ехали в разные стороны. Где Король Ветра содержался, естественно, хранилось в строжайшей тайне, а уж про телохранителей и говорить нечего. Самого Кроля Ветра я видела только в газетах и по телевизору и каждый раз умирала от зависти – конь был самим совершенством! Черный, бархатный, как южная ночь, подернутый жемчужной дымкой, как звездным светом… а каждое его движение – движение особы царской крови! Такой конь – сокровище, оставалось лишь грезить надеждой хотя бы рядом постоять с ним, и вот теперь это чудо приезжает сюда… Я чуть не плакала, машинально смахивая бутербродное свинство на пол. Я должна, обязана попасть на скачки, увидеть его хоть краем глаза! И вообще, пора сходить на скачки… пора… Эта мысль подтолкнула меня к решительным действиям. Выскочив из кровати, я молниеносно привела себя в порядок и проверила наличность. Все, что мне высылала мама, я мужественно откладывала, живя на хилую стипендию и на случайные заработки, поэтому у меня всегда имелась заначка на скачки или рулетку.

Я взяла немного, потом еще чуть-чуть и еще раз взглянула на себя в зеркало – похожа ли на утомленную богатством эксцентричную миллионершу, идущую на скачки избавляться от надоедливой наличности? Решив, что достаточно похожа, отправилась испытывать судьбу.

Как всегда на ипподроме было не протолкнуться. Разжившись программкой скачек, я встала в очередь сделать ставку. Лошадиные имена мне ровным счетом ни о чем не говорили, и я прислушалась – на кого ставит народ? Ставили на Шон-Делона и Урагана, причем голоса распределялись равномерно. Я долго думала, за кого отдать свой голос, потом подбросила монетку и победил Шон-Делон. Поставив на коняку небольшую сумму и сжимая в кулаке драгоценный жетон, я отыскала свободное местечко на трибуне. Бросив туда сумку, чтобы никто не успел меня опередить я, стала пробираться через многочисленные коленки. Сумка моя, перелетев через плотные ряды голов, точно приземлилась в нужное место, а не на чью-нибудь лысину.

Усевшись, я извлекла из сумки маленький бинокль и затаила дыхание, разглядывая готовящихся лошадей и жокеев. Шон-Делон выступал под четвертым номером, он оказался симпатичным статным гнедым, внушающим доверие, хотя, положив руку на сердце, остальные были ничуть не хуже.

На всякий случай попрощавшись со своими деньгами, я продолжила наблюдения. Комментатор сообщил, что никто из лошадей не снят, никто из жокеев не заменен и вскоре дали старт. Под дружный рев трибун, я тихонечко попискивала, не отрываясь от бинокля. Кажется, Шон-Делон вообще не имел представления, что народ на него сделал ставки, причем я в том числе, он и не думал прилагать какие-то усилия для победы.

К концу второго круга моё попискивание превратилось в постанывание, а потом и в поскуливание. Впереди шел Ураган. И как шел! Летел, а не шел! И вдруг, у самого финиша, Шон-Делон проснулся, сделал красивый рывок и легко обошел Урагана на четверть корпуса. Я орала так, что чуть не треснула. Не могу сказать, что выиграла целое состояние, но сумма получилась ощутимой, тем более, это был мой первый выигрыш на скачках. Решив не искушать больше судьбу, хотя азартная жадность была невыносимой, я заторопилась уходить.

Купив на радостях шампанского и вкусностей, помчалась домой. На автоответчике были сообщения от друзей, они предупреждали, что сегодня вечером нагрянут. Включив музыку, я умудрилась открыть шампанское практически без потерь и радовалась жизни так, будто мне подарили Короля Ветра.

К вечеру подтянулась компания, и мы, как следует, отпраздновали мою неслыханную удачу. Кажется, я напилась и влюбилась в Леона…

* * *

На утро проснулась с больной головой, и долго с позором пыталась вспомнить, не наболтала ли я чего крамольного Леону… Перед глазами скакали маленькие зеленые кони, а идти на студию было необходимо. Тщательно приведя себя хоть в какой-то порядок, я поплелась на «фабрику грез».

В одном из павильонов шли съемки какого-то нового фильма, и я невольно затормозила. Какое-то фэнтези, что ли… Девушка в леопардовой шкуре стояла на обрыве, а сверху летели камни-валуны. Съемки явно не клеились – режиссер был близок к конвульсиям.

– Ну, что это такое, а?! – заорал он в громкоговоритель, после падения очередной порции камней. – Ну, где вы видели, чтобы валун подпрыгивал на земле, как футбольный мяч?! Сделайте что-нибудь с этими камнями, пока я не заменил их на настоящие! Лола! Ты на себя-то посмотри!

– А что такое? – равнодушно спросила девушка в шкуре. – Что не так?

– Ты амазонка, понимаешь?! Амазонка! – разорялся режиссер. – Это женщины, ненавидящие мужчин! Они не терпят все, что связано с понятием «самец»! А у тебя что?! На морде вожделение!

– Простите, у меня медовый месяц! – хмыкнула девушка.

После этих слов режиссер отшвырнул громкоговоритель, и он едва не угодил в камеру. Вытирая рукавом пот со лба, он в отчаянии посмотрел по сторонам и его взгляд остановился на мне.

– Девушка! А ну бегом сюда!

– Это вы мне? – оторопела я.

– Да! Да! Высокая шатенка, сюда! Ко мне!

Я подошла к режиссеру, чувствуя, что сейчас мое сердце разорвется. Неужто это он и есть – Его Величество Случай?..

– Снимите заколку! – потребовал его высокопреосвященство Режиссер. Я мигом сорвала ее. – Повернитесь! Пройдитесь! Вперед!

Я прошествовала к ближайшему софиту и обратно. Затем режиссер взлохматил мои волосы и внимательно осмотрел со всех сторон. Кажется, я не дышала все это время.

– В гримерную ее! Быстро! Лола, пошла отсюда!

Совершенно одурев от счастья, я понеслась за вертлявой женщиной-гримершей. В голове крутилось одно – если я сейчас оскандалюсь, то подамся в официантки, больше удача со мною возиться не станет.

Меня спешно загримировали, превратив в нечто весьма страшненькое, и покуда натягивали синтетическую леопардовую шкуру, я изо всех сил старалась возненавидеть всех мужчин на свете. «Гады! Сволочи! Мерзавцы! Все до единого!» – повторяла я про себя как заклинание. На шею мне надели ожерелье из пластмассовых клыков и подтолкнули на выход. Удивительное дело, но как только я оказалась в этом костюме, то сразу же почувствовала себя настоящей амазонкой. Откуда-то взялась и кошачья грация, и пронзительный взгляд, и справедливая ненависть ко всему, что связано с понятием «самец»!

– Так, хорошо! – одобрил режиссер. Маленький, толстенький, удивительно похожий на Дени де Вито, в этот момент был самым обожаемым для меня существом, но и его я пыталась ненавидеть…

– Так! Девушка! Становитесь на обрыв! За вами погоня, вас загнали туда, сверху летят камни, деваться некуда, вы из последних сил сохраняете спокойствие! Ясно?!

Я кивнула, залезая по приставной лестнице на «обрыв». Потом лестницу убрали, и я осталась на крошечной площадке, расстояние от меня до пола – метров пять, не меньше.

– Камни наверх! – скомандовал режиссер. – Поехали! Камера!

Щелкнула хлопушка, и сверху полетели валуны. Мне даже и играть-то не пришлось! Пусть я и знала что камни не настоящие, но они оказались такого размера, что угоди хоть один мне на голову, одной паршивой актрисой на свете стало бы меньше. В общем, уворачивалась я на самом деле как могла, из последних сил сохраняя спокойствие.

– Все! Снято! – раздался, наконец, спасительный вопль. – Да перестаньте швырять булыжники!

Камнепад закончился, я прекратила скакать раненным зайцем и, тяжело дыша, ожидала приговора.

– Я тебя беру! – раздалась невероятная фраза, и я едва не загремела со скалы на радостях.

– Перерыв полчаса! Девушка – ко мне!

Скатившись по лестнице, и чувствуя себя практически состоявшейся звездой, я подплыла к режиссеру.

– Как зовут?

– Ирис.

– Бред! Настоящее имя?!

– Ирис Кирилофф, я – русская!

– Да?! – казалось, режиссер только теперь, как следует, на меня посмотрел. – Прекрасно! То, что надо! Супер! Отлично! Зови меня Кен! Роли были?

– Да, конечно! Я играла лицо в толпе и труп в реке! Я в вашей школе учусь!

– Беру! Сценарий у помощника, к утру выучить, на сегодня свободна! Винс, ты мне нужен! – и он умчался.

– Спасибо… – пролепетала я ему вслед, все еще не веря случившемуся. Как мне хотелось наброситься с поцелуями на этого маленького задерганного человечка!

Переодевшись и смыв грим, я бросилась на поиски друзей, меня распирала невероятная новость! В этот час они могли быть только в столовой и, прижимая к груди сценарий, я помчалась туда. Так и есть! Они преспокойно пили кофе и ни о чем не подозревали.

– Привет, народ! – я присела на свободный стул. – Какие у меня новости!

– Какие? – улыбающиеся синие глаза Леона…. Боже, ну какой же он все-таки красивый! Причем тут вообще дружба? – Мы тебя везде искали.

– Не там искали! Надо было посмотреть на съемочной площадке!

– И что ты там делала? Протирала софиты? – «Сострил» Жак, француз несчастный! Какой у него длинный нос! И причем тут дружба?!

– Нет, дорогуша, мне дали роль, причем главную!

– Хватит разыгрывать! – хмыкнула худенькая рыжая Клэм. Ей бы только кошек играть! – Даже не смешно!

– Вот сценарий, – я небрежно бросила на стол папку с фирменным логотипом «Синема-Парк» и надписью – «Скала судьбы»

– Так ты серьезно? – уточнил зеленоглазый блондин Макс, жутко похожий на Бреда Пита. По нему с ума сходило большинство студенток, но он держался в стороне, поглощенный своим богатым внутренним миром и жизнью нашей компании. Он единственный из нас уже испробовал радость семейной жизни и медленно приходил в себя после долгого мучительного развода и унизительного раздела мебели и тряпок.

– Совершенно серьезно! Меня случайно заметил режиссер и пригласил на роль амазонки.

– Амазонки? – удивился Леон. – Это такие дамочки, не переносящие мужчин?

– Именно!

– Какая же ты амазонка? Для этой роли ты слишком чувственна и сексуальна.

– Ты так считаешь? – искренне изумилась я, потому что никто еще не говорил мне ничего подобного.

– А я, например, не слышала, что амазонки обязательно мужеподобные уродки, – бросилась защищать мое амазоничье достоинство Валерии, милая Валерии. – Они красивые чувственные женщины, за ними табунами ходят мужчины, а они отстреливают их из лука! Ирис подходит на эту роль и не спорьте!

– Ну, как актриса, она должна обладать даром перевоплощения, – задумчиво смотрел на меня Леон и я снова «полетела» в его глаза. И как только раньше не замечала, какой он необыкновенный?

– Обладаю! – заверила я, отводя взгляд. – Вы бы видели, как я играла. Просто блеск! Ладно, ребята, скажите, что меня сегодня не будет! Побегу учить сценарий!

– Счастливица, – вздохнула Клэм, – удачи!

Прижимая к сердцу папку, я понеслась домой. Отключив телефон, соорудила бутерброды и засела за чтение. Сюжет оказался крайне незамысловат. Предводительница амазонок Леола, воительница и, естественно, красавица, попалась на глаза герцогу, путешествовавшему в ее краях. Завожделев Леолу, он стал склонять ее к сожительству, не останавливаясь даже перед копьями и стрелами. Пару раз получив по шее основательно, он решил, что не пряником – так кнутом. Он спалил ее селение, перебил всех девушек и стал преследовать саму Леолу. Заканчивалось все тем, что злобный герцог влюбляется в нее не на шутку, горько кается в содеянном, и предлагает Леоле отрубить его глупую пустую голову. Прекрасная амазонка, рассмотрев мужчинку, как следует, приходит к выводу, что не такой уж он и гадкий, скажем больше – он хорош. Сердце ее дрогнуло, лед растаял и, почувствовав себя настоящей женщиной, она бросается в его объятия. Радостный герцог снимает с нее шкуру (леопардовую, разумеется), наряжает в пышное платье и увозит в свет. И они жили долго, счастливо, пока наконец-то не умерли.

Мне было страшно интересно, кто же будет играть герцога? Представив себе гремучую смесь из всех красавцев Голливуда, я счастливо заснула над последней страницей, уткнувшись носом в надпись «конец».

Глава третья

Утром вскочила ни свет ни заря, впервые опередив будильник. Собираясь как на праздник, накрасилась, разоделась, распустила волосы и, придя к выводу, что я прекрасна, спору нет, помчалась на студию.

Пришла я раньше всех, поэтому у меня еще оставалось время попить кофе и предаться волнению.

Вскоре стали подтягиваться актеры и съемочная группа. Со мною здоровались, знакомились, пытаясь мимоходом выяснить стерва я или со мной можно поладить? Стервенеть мне еще было рановато, вот когда прославлюсь…

Последним прибыл Кен и сообщил, что сегодня съемки будут на натуре, то бишь не в павильоне, а на природе. Мы загрузились в микроавтобусы, и поехали на эту самую натуру. Я сидела рядом с гримершей и размышляла о герцоге, когда же, наконец, увижу актера. Сколько историй, когда партнеры по фильму становились партнерами по жизни! А вдруг это судьба?

Занятая романтическими мыслями, я и не заметила, как прибыли на место. Мы высадились где-то за городом, в живописных холмистых окрестностях.

– Давайте! Готовьтесь скорее! – разорялся режиссер Кен, наплевав на свой громкоговоритель. – Лошади где?! Где эти чертовы лошади?! Почему их нет до сих пор?!

– На подходе, уже на подходе! Сейчас приедут! – суетились рядом помощники, наверняка, сами не имевшие никакого понятия, где же эти лошади.

– К вашему сведению, лошади не могут ездить самостоятельно! У них нет водительских прав! Их возят всякие безответственные ослы! И я хочу знать, где мои лошади?!

– Вон, едут! – крикнул оператор. На горизонте и вправду возник фургон.

– Наконец-то! – Кен схватил мегафон и заголосил: – Так! Чтобы через пять минут все были готовы, одеты и загримированы!

Гримеры с костюмерами принялись за дело. Меня накрасили, взлохматили волосы, надели на лоб металлический обруч, впихнули в шкуру и выпроводили из фургона. Эта шкура оказалась маловата, коротковата и разница между мною одетой и раздетой, была несущественна.

– Так! Ирис! Сюда! – крикнул Кен, призывно маша мегафоном. – Черную лошадь видишь? Иди с ней познакомься! Кстати, ты лошадей не боишься?

– Нет, я даже умею ездить верхом.

Кен посмотрел на меня с такой благодарностью, что я готова была поклясться научиться ради него и на верблюде ездить, и на слоне, и на дельфине, но вместо этого задала наболевший вопрос:

– Скажите, а кто будет играть герцога?

– Мюррей Винт.

Я понятия не имела, что еще за Винт такой, но пытать дальше непрерывно потеющего на нервной почве беднягу не стала.

Подойдя к флегматичной вороной коняке, я похлопала ее по сонной морде. Конечно, именно так и должна выглядеть дикая лошадь дикой женщины… Представив себя верхом на Короле Ветра, я печально вздохнула.

– Все по местам! – рявкнул Кен, и я села на лошадь, которая, кажется, не обратила на этот факт никакого внимания. Раньше мне приходилось ездить на лошади без седла, поэтому держалась я достойно, свалиться на общую потеху мне не грозило.

– Ирис! – крикнул Кен. – Поезжай к тем холмам и оттуда скачи на камеру, а навстречу тебе герцог со свитой. Не доезжая до них, остановись, постой с полминуты, разворачивайся и – вон туда! Поняла?!

– Да!

Конь бежал тяжело, плохо, а нет ничего более печального плохой лошади, по крайней мере, для меня. Переключившись на мысли поприятнее, что бы у амазонки не было кислотного выражения лица, я стала думать о красавце герцоге-Винте, которого увижу с минуты на минуту. Наверное, он звезда, приехал отдельно, собственным транспортом… Это меня подбодрило, я приосанилась и едва не проскочила нужное место. Остановилась. Из-за холма показались всадники. Солнце слепило глаза, что-либо рассмотреть что-либо не представлялось возможным. Я поскакала вперед, надеясь, что конь не угодит копытом в какую-нибудь ямку и не грохнется оземь вместе со мной. Подъехав поближе, я чуть не заплакала, увидев «герцога». Это оказалось крайне скверное подражание Кларку Гейблу с тоненькими тараканьими усиками и масляными глазками.

Я выполнила все, что говорил Кен, но снять удалось только с четвертого дубля. Оказывается, сначала мне не удалось скрыть разочарование и кислую гримасу при виде гурцога, во втором дубле этот Винт восхищенно присвистнул, когда я подъезжала, в третьем опять что-то не склеилось, зато четвертый удался на славу, Кен добился от меня желаемого выражения плохо скрытой ненависти на лице.

Отсняв сцену, он объявил пятиминутный перерыв и швырнул громкоговоритель в траву. Я собиралась, было, отправиться в фургон, но путь мне преградил этот, с позволения сказать, герцог.

– Привет, малышка, – заулыбался он и тараканьи усики поползли в разные стороны, – значит, ты теперь моя новая партнерша? Отлично. Предыдущая совершенно не привлекала меня как женщина. Сегодня в восемь ужинаем.

– Надо подумать. – Ответила я низким хриплым голосом.

– Проблемы с горлом? – поинтересовался гнус.

– Да нет, просто плохо действуют гормоны, – снова прохрипела я, – знаешь, когда меняешь пол, не все проходит гладко.

– Ты это серьезно? – улыбочка несколько померкла. – Ты раньше была мужчиной?..

– Да, но женщина всегда жила в моей душе. Забыла представиться, Ирис, в девичестве – Игорь. Так как насчет ужина?

– Забудь. – Пробормотал Винтик и быстренько свинтил куда-то. В хорошем настроении, я направилась в фургон.

В остальном, съемочный день прошел безо всяких приключений, гладко и мило, но Кен все равно продолжал постоянно кричать, видимо уверенный, что замолчи он хоть на минуту и Земля перестанет вертеться.

Ближе к вечеру вернулись на студию. Испытывая чувство огромного морального удовлетворения, я купила по дороге домой бутылку мартини. Дома наковыряла из морозилки льда, наполнила бокал и уселась перед телевизором в ожидании новостей с ипподрома. Долго ждать не пришлось, эти новости передавали практически по всем каналам. Дату состязаний уже определили и через неделю лучшие скакуны на всем белом свете примутся топтать священными копытами дорожки лучшего ипподрома в городе. Из этого события решили сделать настоящий праздник – улицы украшались, готовились концерты, встречи, приемы высоких гостей…

Потягивая мартини, я с жадностью внимала репортеру, решив во что бы то ни стало попасть на скачки, разве можно пропустить столь великое событие? Необходимо было блеснуть в высшем свете, благо имелся подходящий наряд и я вполне могла пустить пыль в глаза шейхам. А вдруг кто-нибудь подарит мне свою лошадь или на худой конец даст автограф?

Размечтавшись, я решила написать маме письмо, теперь не надо было врать, а можно честно сообщить, что снимаюсь в главной роли в гениальном фильме, с партнером, как две капли воды похожим на Кларка Гейбла.

Ближе к вечеру позвонил Леон и напросился в гости. Он принес большую пиццу и пиво. Мы ели, болтали о том, о сем, преимущественно болтала я и, разумеется, о скачках.

– Кажется, ты очень любишь лошадей? – умудрился он вставить фразу.

– Еще бы! Они самые совершенные существа в мире!

– И ты так хочешь пойти на эти скачки?

– Не только хочу, я попаду туда, чего бы мне это не стоило.

– А меня с собой возьмешь?

– Ты любитель скачек? – удивилась я.

Леон пожал плечами и отвернулся к окну, попивая пиво, из чего я сделала вывод, что должно быть, он равнодушен к лошадям, но не равнодушен ко мне…

* * *

Последующие несколько дней ничем особым не выделались. Продолжались съемки, мы до одури переснимали одну и ту же сцену, пока Кен не махал обреченно рукой и не говорил: «А, ладно, и так и сойдет!»

Вечерами я возвращалась домой уставшая, но довольная – теперь у меня была возможность заниматься любимым делом: жариться под софитами, до бесконечности жевать одну и ту же фразу и мусолить один и тот же жест до тех пор, пока тело не переставало слушаться вовсе. Ко всему вдобавок, я получала за это деньги.

За три дня до скачек, я тщательно проверила гардероб и все же отправилась по магазинам. Экипировавшись как следует, с нетерпением считала дни и часы, оставшиеся до легендарного события.

Накануне я, должно быть, вовсе не спала. До глубокой ночи смотрела репортажи о предстоящих бегах, интервью с устроителями, болельщиками, демонстрировали фотографии скакунов и их владельцев. Естественно, первым показали Короля Ветра и его хозяина – шейха Радияра. И я придвинулась к телевизору практически вплотную. О Короле Ветра говорить излишне, да и шейх оказался очень даже породистым… У него оказалось тонкое красивое лицо с огромными бархатными глазами и густыми, отлично подстриженными и причесанными черными волосами, и что самое интересное, на нем не было ни халата, ни чалмы, а темно серый костюм с пиджаком-френчем. Он и его конь превосходно смотрелись вместе, просто на зависть хорошо. Остальные участники забега меркли рядом с ними.

С трудом, но я все-таки уснула. Всю ночь мне снились скачки, причем и жокеем, и судьей, и шейхом Радияром, была почему-то я…

* * *

Начало грандиозного события выпадало как раз на выходной. Решив, что идти на ипподром в вечернем платье глупо, я надела тонкие черные брючки, любимую выходную блузку цвета бургундского, на шею полоску из пяти плотных рядов искусственных гранатов, такой же браслет, серьги, кольцо и черные туфли на высоком каблуке. Против обыкновения оставила дома свои потрепанный баул, именуемый «сумкой», а взяла миниатюрную, замшевую, с тонким теснением под серебро. Подкрутив волосы и сообразив прическу, я потопала на выход, очень довольная собой. Открыв дверь, я лицом к лицу столкнулась с Леоном.

– Уф! Напугал! Что ты тут делаешь?

– Ты что, не помнишь, что собиралась взять меня с собой?

– Конечно, помню, – пришлось соврать, – скорей идем, еще опоздаем.

Только теперь я заметила, как потрясающе выглядел Леон в темно-синих джинсах, белой майке с кротким рукавом на загорелом мускулистом торсе… помогите!

На улице я надела черные очки, полагая, что они добавляют женщине шарма и таинственности. Я направилась, было, к автобусной остановке, но Леон пресек этот недостойный порыв, сообщим, что поедем мы на такси. Чинно усевшись в машину, я всю дорогу думала – сильно помнутся брюки или нет?

– Ты потрясающе выглядишь, Ирис, – заметил, наконец-то Леон, – просто грандиозно.

– Спасибо, – растаяла я. Конечно, как же я могу плохо выглядеть в присутствии самого Короля Ветра?

На ипподром мы приехали задолго до начала состязаний, но народа уже собралось полным полно. Вскладчину мы купили несусветно дорогущие билеты и протолкнулись к трибунам. Отыскав свободные места, он усадил меня и задал нелепейший вопрос:

– На кого ставить?

– На Короля Ветра, разумеется!

Леон исчез в толпе, а я принялась поедать глазами пока еще пустые беговые дорожки, прислушиваясь к выкрикам комментатора.

– Сегодня мы присутствуем на историческом событии! – голосил он. – Через несколько минут перед вами пройдет парад участников состязания… Минуточку! А вот и он! Только что мне сообщили, что прибыл легендарный Король Ветра!

Трибуны взорвались криками и аплодисментами, я тоже закричала и затопала ногами.

– Вижу, вы любите бега? – раздался над ухом чей-то приятный голос. Я повернула голову и увидела та-а-акого мужчину! Всем мужчинам мужчину! Умопомрачительный синеглазый брюнет, которому сам Бог велел играть герцога, тут бы ни одна девушка не устояла, будь она хоть трижды амазонка!

– Да, – пролепетала я, – очень…

– А на кого вы поставили? – он улыбнулся и стал еще краше.

– Конечно, на Короля Ветра, – откашлялась я, внезапно охрипнув.

– А почему на него? Разве здесь нет других достойных скакунов? Вы только посмотрите, какие херувимы!

По дорожкам вышагивали ослепительные красавцы всех мастей, рядом не менее важно дефилировали жокеи.

– Да, они прекрасны, – такое количество великолепных животных повергало меня в состояние нирваны, – но Королю Ветра нет равных. Я поставила на него все свои деньги.

– А если он проиграет?

– Этого не может быть, – заявила я с твердой уверенностью.

Только я собралась продолжить светскую беседу, как вернулся Леон, существование коего уже успело выветриться из моей головы. Не обращая внимания на поразившего меня красавца, он впихнулся между ним и мною. Нет, все-таки мы с Леоном только друзья, ничего хорошего не получится, если наши отношения перерастут…

– Ты сделал ставки? – я досадовала, что так и не успела как следует познакомиться с брюнетом и хотя бы узнать, как его зовут.

– Да, все как ты сказала. Там такая давка, ужас! И все ставят на этого Короля. Что он вообще за птица такая?

– Он самый грандиозный конь на свете. Вон он, видишь? Под номером восемь.

– Тот черный, пыльный?

– Во-первых, он не черный, а вороной! Во-вторых, не пыльный, а жемчужный! Знал бы ты, какая это редкость! Кончики его шерстинок светло-пепельные, поэтому создается такой оптический эффект…

– Будто он пыльный, – усмехнулся Леон, получив за это каблуком по ботинку.

– Да, ладно, я же пошутил! Хороший конь! Я же не понимаю в этом ничего!

– Вот и молчи! – прошипела я, припадая к биноклю.

И все на свете утратило свое значение… Когда, наконец-то, был дан старт и кони побежали, мне показалось, что я понеслась вместе с ними, причем шла ноздря в ноздрю с Королем Ветра. Да, он летел как птица! Жокей, прильнув к его жемчужной спине, слился с красавцем в единое целое – это было по-настоящему потрясающим зрелищем… Короля Ветра никто не мог догнать, не то, что обойти! Он пересек финишную черту и остановился, приплясывая, переступая изящными ногами. Трибуны бились в истерике, я хотела поглумиться над скепсисом прекрасного незнакомца, но он уже ушел.

В общей сложности, скачки были рассчитаны на пять дней, сегодняшний забег, считался скорее разминкой как для участников, так и для болельщиков. Наступая друг другу на ноги, народ бросился получать свои выигрыши.

– Жду тебя на выходе! – крикнула я Леону, и меня понесло людским течением. Голова кружилась, перед глазами все еще летел фантастический Король Ветра…

Я так задумалась, что не заметила Леона, он вертел по сторонам головой, держа в руке увесистую пачку денег.

– Я здесь! Сюда!

– Ирис! – Леон пробрался ко мне. – Ты богата!

– Ага! – я выхватила свои денежки. – Но здесь гораздо больше…

– Я поставил и свои.

– Тогда погоди, сейчас отсчитаю…

– Не надо, тебе они больше пригодятся.

– А тебе, можно подумать, нет!

– Мне – нет.

– Почему?

– Потому что, я уезжаю.

– Куда? – оторопела я.

– Домой. Поступлю на юриста. Хватит, помучался дурью с этим синематографом, пора бы заняться чем-нибудь стоящим.

– Вот как… – нас толкали со всех сторон и наступали на ноги.

– Пойдем отсюда, а то затопчут.

Леон взял меня под руку и повел прочь от ипподрома. Мне становилось все грустнее и грустнее, вот уж никак не ожидала, что он может уехать…

– Эй, подружка, – Леон заглянул мне в лицо, – чего нос повесила?

– Мне все туфли затоптали, – буркнула я, – они были новыми и чистыми, а теперь на чертей похожи.

– Хочешь, выпьем где-нибудь кофе?

– Хочу.

Он поймал такси и назвал какой-то адрес. Я мрачнела с каждой минутой…

В маленьком кафе оказалось мило, уютно и немноголюдно. Мы присели за столик у окна и заказали кофе и коктейли.

– Ну, за Короля Ветра, – вздохнула я.

– Мне конечно очень симпатичен этот конь, но хотелось бы выпить за тебя.

– Давай, – мне было все равно. – А почему ты решил уехать так вдруг?

– Я решил это далеко не вдруг, – Леон закурил и стал смотреть куда-то сквозь меня, – то, чем мы занимаемся – полная ерунда, и ты тоже это прекрасно знаешь. Просто кому-то надоедает играть в актера, а кому-то нет. У нас нет никакого будущего, а тешить себя надеждой, что однажды к нам забредет Спилберг в поисках актеров для нового блокбастера и выберет именно нас, я больше не желаю.

– Неужели ты считаешь наше дело настолько гиблым? – я болтала соломинкой в бокале.

– Я в этом уверен. Мыльные оперы – вот потолок до которого мы в лучшем случае допрыгнем из «Синема-Парк».

– Но, в мире существуют и другие киностудии…

– А так же тысячи прекрасных безработных актеров, у которых за плечами и опыт, и хорошая актерская школа. Мой тебе совет, бросай ты эту ерунду.

– Я люблю кино, Леон и ничего не могу с этим поделать. Кино и лошадей, и не могу лишить себя этой радости. Я буду продолжать заниматься ерундой, потому что это единственная возможность претворить в жизнь свои мечты. Так что буду зарабатывать на скачках и играть в мыльных операх, в конце-концов, это тоже искусство.

– Ладно, твое дело, – покачал головой Леон, – будешь мне писать?

– Разумеется, а ты смотри телевизор и не пропусти тот день, когда мне вручат «Оскара».

Глава четвертая

Вечером в ресторане-казино «Золотая Корона» собирались сливки города и владельцы лошадей, собираясь гульнуть на всю катушку. Как же я могла такое пропустить? Оставалось надеяться, что там не соберется весь город и можно будет подобраться поближе к шейхам.

Облачившись в вечернее платье, я взяла такси и отправилась в «Золотую Корону».

Подъехать к красивому, расцвеченному множеством огней зданию оказалось невозможным, пришлось пройтись пешочком. Вход в казино преграждали непреступные, как эльбрусы швейцары и миллиард охранников. Швейцары в пояс кланялись, превращаясь в сахарную вату при виде какого-нибудь мордатого господина и мгновенно становились окаменелостями мезозойского периода, если внутрь пытался прорваться кто-то смертный. Стало очевидно, что мне внутрь не попасть, надо разворачиваться и ковылять восвояси на своих каблуках, но сердце требовало праздника и, затаив дыхание, я упорно ползла в золотой коронный рай. Вспомнив, что я, как-никак актриса, я придала лицу царственно-мечтательное выражение странствующей принцессы, с любовью ко всему человечеству в глазах. Ну, неужели найдется хоть один зловредный швейцар, способный не пропустить меня?

– Добрый вечер, – ближайший швейцар вцепился в меня леденяще-ласковым взглядом.

– Добрый, – пропела я. Охрана стояла плечом к плечу, исключая всякую возможность проникновения внутрь.

– Ваше приглашение, пожалуйста.

– Приглашение? Ах, да… – я принялась копаться в сумочке, чувствуя, как выражение странствующей принцессы сваливается с лица прямо на тротуар. Что ж, сейчас постранствую обратно домой…

– Возможно, вы его обронили? – с мерзким сочувствием произнес швейцар. – Назовите вашу фамилию, и я посмотрю в списках.

– Да-да… – совершенно уж обреченно пробормотала я, призывая на помощь богатство фантазии. Хотелось вспомнить какую-нибудь звучную фамилию, но в голове одиноко вертелся только Сильвестр Сталлоне, а на него я, к сожалению, совершенно не была похожа.

– Леди приглашена мною и в списках ее нет, – раздался за моей спиной голос. – С моей стороны было непростительно опоздать, но надеюсь, леди меня простит.

Сначала я решила, что это бред расшалившейся фантазии, но, видя, как швейцары мгновенно засахарились от этого голоса, я поняла, что все взаправду. Обернувшись, я едва не присвистнула от изумления, это был брюнет с ипподрома.

– Вы прощаете меня? – он ослепительно улыбнулся.

Прощаю ли я? Ха. Ха.

Он взял меня под руку и повел внутрь, мимо огромных цукатов в швейцарской форме. Внутри царила такая роскошь, что я примерно поняла, что могла чувствовать Золушка, впервые попавшая во дворец, но там крошка не растерялась и сразу же вцепилась в принца…

– Мы так и не познакомились с вами, – напомнил брюнет, – меня зовут Анри Риволь, я француз, у меня небольшой бизнес в Лиможе.

«Ну, да – небольшой!» – мысленно фыркнула я, а вслух произнесла:

– А я Ирис Киролофф, я из России, но всю жизнь прожила в Австралии. Я киноактриса, но для меня это скорее развлечение, я занимаюсь лошадьми и имею небольшой конезавод.

Перед глазами возник «конезавод» в лице пони Грома, но иногда можно и приврать для пользы дела.

– Ирис Кирилофф? Это ваш сценический псевдоним?

– Нет, меня на самом деле так зовут.

Я огляделась по сторонам. Мы находились в огромном зале с фонтаном в центре. Среди искусственных деревьев прятались столики, окруженные мягкими полукруглыми диванами. По залу неспешно, о чем-то переговариваясь, дефилировали дамы и господа. Мимо проскользнул официант с подносом шампанского и я успела ухватить бокал. Думала взять еще и для Анри, но не знала, по этикету ли это?

– Так уж получилось, что я сегодня один, не составите ли мне компанию?

– Конечно, – милостиво согласилась я, стараясь не выпить чудесное ледяное шампанское одним глотком, – тем более, я тоже без спутника.

– Вот и замечательно. Что вы хотите сначала поужинать или поиграть?

– Поиграть! – воскликнула я. Неужели удастся хоть раз в жизни просадить чужие деньги, а не свои кровные? Какая же я все-таки ужасная…

– Вижу, вы азартны? – улыбнулся Анри своей неподражаемой улыбкой. Он предложил мне руку и повел в соседний зал.

– Очень, – кивнула я, украдкой посматривая по сторонам.

– Вы знаете, я тоже, особенно схожу с ума по лошадям…

«Судьба! Это судьба! – пели ангелы в душе. – Неужто столько счастья и все мне? Хотя, возможно у него жена и семеро детей…»

Мы прошли в громадный зал казино. Народу там собралось гораздо больше, чем в ресторане. За карточными столами сидели господа, а рядом с ними дамы, штуки по три на каждого…

– Во что хотите сыграть?

«Во все сразу», – хотела ответить я, но решила не пугать Анри в самом начале нашей совместной жизни, поэтому скромно ответила:

– Сначала хочу просто посмотреть.

– Все что угодно. Выпить хотите?

– Пожалуй, да, какой-нибудь коктейль.

Пустой бокал из-под шампанского я незаметно пристроила на чей-то столик. Анри подозвал официанта и что-то сказал по-французски, а я тем временем, разглядывала играющих. За столом для игры в баккара я заметила смутно знакомое лицо… присмотревшись, поняла, что это шейх Радияр, владелец Короля Ветра собственной персоной. Голова моя окончательно пошла кругом, и я машинально принялась отыскивать взглядом Короля Ветра, ведь они так неразлучны…

– Ваш коктейль, прекрасная леди, – Анри протянул бокал, с разноцветным содержимым.

– Спасибо. Давайте подойдем поближе к игрокам.

Мы направились к столам, причем я, словно невзначай, заворачивала к столу баккара. Мне удалось описать элегантную дугу и причалить поближе к шейху, уж больно хотелось рассмотреть его вблизи. Он оказался настоящим красавцем, именно так я и представляла себе шейхов: смуглое благородное лицо с точеными чертами и спокойные бездонные глаза с ресницами-опахалами. Густые, черные как смоль волосы были тщательно причесаны – выглядел Радияр на все двести, а вот играл почему-то плоховато, прямо скажем – совсем никуда. Создавалось впечатление, что карты он взял впервые в жизни… От беспардонного разглядывания шейха меня отвлек Анри.

– Извините, Ирис, я должен вас не на долго покинуть, мой бизнес совершенно не оставляет времени на отдых. Как только освобожусь, немедленно вернусь, если захотите поиграть, все расходы пусть запишут на мое имя.

– Хорошо. Удачи в бизнесе.

Анри исчез в толпе, а я подошла поближе к шейху. Должно быть, он почувствовал мой взгляд и посмотрел в мою сторону своими бархатными глазищами. Не знаю, покраснела я или нет, но добрый глоток коктейля быстро восстановил душевное равновесие. Шейх снова уставился в карты и быстро проиграл, причем так глупо, что я не удержалась от досадливого вздоха. Надо же, шейх, а в картах ни бум-бум, как же он коротает время вне гарема?

– Хотите сыграть со мной?

Я вытаращила глаза и стала похожа на овцу, а не странствующую принцессу – ко мне обращался сам шейх Радияр! Нет, сегодня явно мой счастливый день!

– Это вы мне? – на всякий случай уточнила принцесса овец.

– Да, – шейх говорил с едва заметным певучим акцентом, – если вас, конечно, не затруднит.

Затруднит? Меня? Нет, мир окончательно сошел с ума!

– Сыграю с удовольствием.

Опрокинув залпом коктейль, я обошла стол и оказалась рядом с ним. Вблизи он выглядел сказочно, даже не верилось, что такие мужчины существуют в реальности. До этого момента я была уверена, что подобная красота плюс магнетизм – результат грамотного освещения, хорошего грима и виртуозной операторской работы…

Вокруг шейха, как статуи, высились телохранители, рядом сидел какой-то худощавый восточный мужчина, наверное, советник или компаньон. Один верзила поставил кресло для меня по левую руку Радияра. Я элегантно присела, не зная, куда приткнуть бокал, так и норовивший выпасть из слабеющих пальцев.

– Я плохо играю, – сообщил шейх, – не очень люблю карты, а вы?

«О, да! Сущая пакость!» – собиралась я со всем соглашаться, но, памятуя о проницательности восточных людей, решила не завираться окончательно.

– Я нормально отношусь к картам, но больше люблю тотализатор и рулетку.

– Вы любите лошадей? – уголки губ шейха дрогнули в улыбке.

– Да! И я безумная поклонница вашего Короля Ветра! Я была сегодня на скачках, он – истинное волшебство! И мне так хотелось взглянуть на человека, обладающего подобным сокровищем!

И чего это я разболталась? Где моя восточная сдержанность?

– Спасибо. Мне лестно слышать, что у моего малыша такая очаровательная поклонница. Простите, не знаю вашего имени?

– Ирис Киролофф, киноактриса, – шейху про конезавод врать не хотелось. – Вас я знаю, вы шейх Радияр, не знаю только, как к вам обращаться? Ваше высочество?

Шейх рассмеялся.

– Называйте просто Радияр, мне будет приятно. Вы говорили, что любите рулетку?

– Да, больше чем карты.

– Тогда давайте перейдем к рулеточному столу. Сариб, – обратился он к худенькому мужчине, сидящему по правую руку, – останься вместо меня.

Тот кивнул. Вылезая из своего кресла, я мысленно репетировала речь к Анри: «Видишь ли, похоже нам придется расстаться, я наконец-то встретила мужчину своей мечты, но ты не плачь, тебе еще повезет в жизни…»

Радияр подал мне руку и я, словно невзначай, оставила на столе осточертевший бокал. Ладонь шейха оказалась узкой, с тонкими смуглыми пальцами, на безымянном сверкал перстень с крупным прозрачным камнем. Мы неспешно подошли к рулеточному столу, за нами двигались телохранители, хотя парочка осталась с Сарибом. Ощущение, когда идешь в окружении телохранителей, пусть даже и чужих, не передать словами, так бы всю жизнь и ходила!

Пока мы усаживались за стол, вокруг нас сбилось в стадо куча девиц, мгновенно превратившихся в легкодоступных коз, глядя на моего шейха. Своим обзавестись не могут, вот на чужого и зарятся!

– У вас должна быть легкая рука, – сказал Радияр, – я прав?

– Да, – кивнула моя голова. Не рассказывать же, что выигрывала я только три раза в жизни.

– Ставьте.

Ко мне пододвинули горку фишек. «Ну, что же, шейх, сейчас, с моей легкой руки, ты станешь обыкновенным гражданином со средним достатком», – подумала я, и сделала ставку.

– Ставки сделаны, ставок больше нет! – возвестил крупье.

Приготовившись к позору, я уставилась на крутящееся колесо. Когда оно замерло, и крупье сказал, что выиграло двенадцать красное, я просто ушам своим не поверила.

– Выиграла! – глупо хихикнула я. – Смотрите, и вправду повезло!

– Поздравляю, – шейх снова улыбнулся одними уголками губ. Как он это делает? Надо будет перед зеркалом потренироваться. – Ставьте еще.

Войдя во вкус, я принялась метать фишки. Кстати говоря, они не были похожи на фишки из обычных казино – не стандартные кругляки, а эдакие разноцветные полупрозрачные штучки с небольшими гранями – намеком на кристалл, а в глубине золотились крошечные короны. Пока крутилось колесо, я подняла одну такую, жнелая рассмотреть на свет.

– Красивая, да? – мне все же не удавалось обратиться к нему «просто Радияр», так и хотелось сказать: «мистер шейх».

– Что вы имеете в виду?

– Фишку. Посмотрите, – я поднесла ее к лицу шейха, – там внутри такая корона симпати… – договорить я не успела. Откуда ни возьмись, в фишку вонзилась какая-то игла.

Сначала я не поняла, что это за игла и что она делает в нашей с шейхом фишке, но после того, как засуетились и принялись падать на стол телохранители, заслоняя нас своими широкоплечими телами, до меня дошло, что произошло нечто скверное. Фишку я продолжала держать в руке и находился сей предмет как раз напротив правого глаза Радияра. Поднялся страшный кавардак, ото всюду понабежала охрана, перекрыли ходы-выходы и всех уговаривали не паниковать. Наконец телохранители прекратили валяться по столу, попросили нас встать и тут же окружили кольцом.

– У вас действительно легкая рука, – спокойно произнес Радияр, – вы спасли мне жизнь.

– Я не хотела, это случайно получилось, – зачем-то принялась оправдываться я. Это должно быть самое глупое, что я могла сказать в этой ситуации, но я совершенно растерялась.

– Вот, возьмите, – я протянула ему фишку с иголкой, и зачем-то добавила: – она, наверное, отравлена.

Но, фишку он взять не успел, ее перехватил какой-то толстый тип в сером костюме.

– Лейтенант Меллоун, – наспех представился он, – позвольте-ка мне!

Двумя пальцами, словно заразную, он взял фишку и осмотрел.

– Поразительно! – восхитился он. – Прямо в центр угодила! Где здесь можно поговорить? А! Вот и управляющий!

К нам на всех парусах летел упитанный господин с насмерть перепуганным лицом.

– Ваше величество… высочество… – залопотал он, едва ли не падая ниц перед Радияром, – ваше преосвященство, господин шейх…

– Где можно поговорить в спокойной обстановке? – перебил его Меллоун.

– Сюда, за мной, ко мне в кабинет!

Он помчался в обратном направлении, ежесекундно вытирая вспотевший лоб. В непрошибаемом окружении охраны, мы двинули за ним, в это время люди, со злобно-дружелюбными улыбками, «просили» никого не покидать зал и занять те места, где они находились в момент покушения на шейха. Услышав это, я слегка вздрогнула, наконец во всей полноте осознав смысл произошедшего.

Придя в кабинет управляющего, мы присели за стол. Руки мои немного подрагивали, я не знала, куда их спрятать, а Радияр напротив выглядел на удивление спокойно, видимо подобные номера были для него не в новинку.

– Так, так, – Меллоун вынул из кармана блокнот и карандаш, – давайте все с начала и по порядку. Вы, мадмуазель, кем будете?

– Ирис Киролофф, актриса, мы познакомились здесь, в казино.

– Вы пришли одна?

– Нет, с мужчиной, с ним я познакомилась вчера на ипподроме. – Полная картина девицы легкого поведения, не правда ли?

– У вас была назначена здесь встреча?

– Нет.

– У вас было приглашение?

– Нет.

– Как же вы сюда попали?

– Тот мужчина с ипподрома меня провел.

– Угу, понятно, а как его зовут?

– Анри.

– А фамилия?

– Анри…Анри… – фамилия брюнета напрочь вылетела из головы. Я уже представляла себя в тюрьме за незаконное проникновение в казино. – Фамилию не помню.

– А он вам ее называл?

– Да, когда знакомились.

– Угумс… – он что-то пометил в блокноте. – Господин Радияр, мисс Ирис, попытайтесь вспомнить всех, кто сидел с вами за игровым столом или стоял неподалеку, и опишите их.

– Зачем? – желчно поинтересовалась я, тихо ненавидя этого выскочку. – Сейчас ваши люди всех рассадят по нужным местам, что толку мучаться воспоминаниями? Тем более что мы смотрели на рулетку, а не по сторонам.

– Гм… – промычал лейтенант, – ладно. Какие у вас могут быть враги, господин Радияр?

– У меня их сотни, – равнодушно изрек шейх.

– Он владеет самым лучшим конем в мире, – вмешалась я, – этого коня невозможно победить, а сейчас идут скачки века с гигантским призовым фондом. Каждый из тридцати владельцев лошадей мечтал бы избавиться и от шейха и от его коня. Они спят и видят, как бы устранить обоих!

– Это правда, – кивнул шейх, – некто любыми путями желает не допустить нашего участия в скачках и получения приза.

– Ну, что же, – лейтенант снова что-то царапнул на страничке, – в конце концов, сегодня все приходили по приглашениям, не трудно будет вычислить…

Нет, ну неужто в местной полиции все такие?

– Знаете что, – не могла не я не встрять, – взять, к примеру, меня лично, я же прошла безо всяких приглашений, тем более, глупо предположить, что владелец какого-нибудь коня сам стрелял в Радияра. Здесь же одной обслуги пол-Сиднея!

– Сейчас производят обыск, – он мазнул меня недобрым взглядом, но что поделать, если я такой умной родилась? – Из казино никто не выйдет, покуда не будут обысканы все…

Тут у меня случилось озарение и я безо всякого сожаления прервала лейтенанта.

– Стреляли иглой! – воскликнула я. – Это может быть какая угодно трубочка, даже немного подкорректированный мундштук!

Или мне показалось, что Радияр посмотрел на меня с уважением?

Вся эта катавасия длилась до глубокой ночи. Всех обыскали, но естественно, ни черта не нашли. Переписав адреса и телефоны, народ отпустили восвояси. Лейтенант долго пудрил нам с шейхом мозги, затем записал мой адрес с телефоном, пообещав вскоре меня навестить – наверняка отлупит за бесконечное умнячество, но что я могла поделать, если меня поминутно озаряло?

Когда Меллоун, наконец-то убрался из кабинета, воскрес замертво сидевший в своем кресле управляющий и спросил, не жалеем ли мы чего-нибудь, например позднего ужина?

– Нет, – сухо ответил Радияр, – принесите мне только белого вина, а даме все, что она пожелает.

– Да, конечно!

На меня смотрели, ожидая, чего же я возжелаю.

– Мне виски, – мне уже было плевать на манеры, – и что там у вас есть вкусного.

– Сию минуту!

Мы с шейхом остались наедине, не считая, разумеется, телохранителей.

– Видите ли, Ирис, – произнес Радияр, – я верю в судьбу и в знаки, посылаемые ею. Сегодня Господь распорядился так, что бы именно вы спасли мою жизнь, чтобы подняли фишку именно в тот момент, когда игла летела мне в глаз. Фишка могла оказаться правее, левее, ниже или выше, но она оказалась именно там, где нужно. Вы – знамение моей судьбы, Ирис. Спасибо вам за мою жизнь.

Он взял мою руку и поцеловал. Я готова была уже броситься ему на шею с заверениями, что всегда буду спасать его от всего мирового зла, но тут, к сожалению, притащились официанты с подносами.

Мы ужинали, выпивали, беседовали так, словно ничего и не произошло. Честно признаться, я даже была немного благодарна мерзавцу с иголкой, если бы не он, со мною такого бы не произошло, а так, чем не кино? Лишь с той разницей, что в этой игре не было бесконечных дублей и играть не нужно…

Затем Радияр, как простой земной житель, отвез меня домой. Все было как в Голливуде – важный шофер, лимузин размерами с самолет, а к охране я уже привыкла. Когда авто остановилось у моего дома, Радияр сказал:

– Завтра вы придете на ипподром? Я хотел бы познакомить вас с Королем Ветра.

– Правда? – меня едва не парализовало от счастья. – И я его смогу потрогать?

– Если вы примите мое приглашение на загородную прогулку, вы сможете на нем и покататься, для него это будет большой честью.

Я что-то тихонько проквохтала в ответ, означающее согласие, и шейх, выйдя из машины, сам открыл мне дверцу и подал руку.

– До завтра, Ирис.

– До завтра… Радияр.

На негнущихся ногах я пошла к подъезду, перед глазами все плыло, казалось, с минуты на минуту зазвонит настырный будильник и я проснусь.

Плохо помню, как поднялась на свой этаж, как открыла дверь, сбросила туфли и, прямо в платье упала на кровать. Перед глазами вертелась пестрая круговерть, и пару раз прокатившись на этой карусели, я так и уснула в вечернем платье, не выпуская из рук сумочки. А что мне снилось, так это мое личное дело.

Глава пятая

На следующий день мне не удалось попасть на скачки. Утром позвонили со студии и сообщили, что Кен все вокруг крушит своим громкоговорителем и интересуется, почему меня до сих пор нет?

– Иду, уже иду… – полусонно пробормотала я в трубку.

Так как спала я в обнимку с собственной сумкой и на щеке у меня остался глубокий, живописный след от пряжки, сильно смахивающий на свежее клеймо. Пошатываясь спросонок, я побрела в ванную, но на полпути меня остановил стук в дверь. Перепугавшись, что это Кен явился пристукнуть меня собственноручно, я бросилась открывать. Но на пороге стоял какой-то мальчик в униформе. Надо отдать ему должное, он не закричал со страху и не упал в обморок при виде меня, в его лице даже ничего не дрогнуло. Он спокойно смотрел на непонятное чудовище в измятом вечернем платье, с размазанным по всему лицу вчерашним макияжем и свежим клеймом на щеке.

– Ирис Кирилофф? – вежливо спросил он.

– Да, – неуверенно кивнула я, не зная, чего ожидать.

– Вам просили передать. – Он поднял корзину орхидей и бархатную коробку.

– Спасибо, – совсем уж растерялась я и захлопнула дверь перед его носом, даже не подумав о чаевых.

Поставив корзину на тумбочку, я открыла коробочку. Внутри фиолетового бархатного нутра оказалась миниатюрная статуэтка на подставке из неизвестного мне камня. Статуэтка являлась точной скульптурной копией Короля Ветра. Конь из сверкающего черного камня бежал, нет – летел, едва касаясь изящными копытцами подставки, голова его была гордо откинута назад, роскошная грива развевалась… На фигурку нанесли какое-то напыление, в точности повторяющее удивительный жемчужный окрас оригинала. Глаза его сверкали драгоценными камешками, а вокруг каждого копыта поблескивали золотые ободки. К подставке была привинчена табличка с надписью: «Ирис с благодарностью от Радияра. В этом мире вы обрели нового друга».

Я так растрогалась, что едва не разрыдалась. Какие же они милые, эти шейхи! Осторожно, будто хрустальную, я поставила драгоценную статуэтку у корзины с цветами и бросилась в ванную. Увидев себя в зеркале, я едва не завопила от ужаса. Не хватало только возгласа доктора Франкенштейна: «Оно живое!» На восстановление человеческого облика пришлось затратить уйму времени, поэтому на макияж времени не осталось, пришлось нацепить черные очки и помчаться на студию оправдываться перед Кеном.

– Ты где была?! – приветствовал меня вопль истеричного дракона, едва я переступила порог павильона. – Ты опоздала почти на два часа!

– Простите, извините, виновата, – бормотала я, зная, что все оправдания, даже неотложная операция на сердце, не имеют для Кена никакого значения.

– Гримироваться! Мигом!

Невозмутимые гримеры и костюмеры, привыкшие к взрывному Кену, работали так, как никому и не снилось, и мне отчего-то пришло на ум сравнение с барменами-виртуозами.

Вскоре я была превращена в свою героиню, вот только теперь мне было гораздо сложнее проникнуться ненавистью ко всем мужчинам. В душе моей теплыми волнами переливалась нежность к шейху Радияру. «В этом мире вы обрели нового друга…» Я улыбнулась и этим волнам и мыслям, все съемки вместе с герцогами и амазонками, отодвинулись куда-то за горизонт… К счастью, снимали сегодня в павильоне, ехать никуда не требовалось – очень хотелось поскорее разделаться с усатым Винтом и поскорее вернуться домой, любоваться статуэткой и нюхать цветы… может и на скачки успею?

– Так! – завопил Кен. – Сегодня снимаем сцену любви герцога и Леолы!

Я ушам своим не поверила. Да, большей свиньи судьба мне подложить не могла! Значит, дублей будет немыслимое количество и никуда я не успею!

Павильонные декорации изображали скалы-горы, у их подножья росло одинокое картонное деревце.

– Так! – рявкнул Кен. – Раненная амазонка лежит под деревом, подходит герцог, меж ними диалог, потом он – на колени и дальше – по сценарию! Поехали!

Мою шкуру выпачкали красным, растрепали волосы, ссадины-царапины держались крепко, в общем, я была готова. Улегшись под деревом, я стала входить в образ, претворяясь, что мне плохо, но, к сожалению, мне было слишком хорошо, чтобы все сразу получилось. Надо было подумать о чем-то скверном… но, перед глазами упорно маячил Радияр со своей таинственной улыбкой, затерянной в уголках губ… Надо было что-то срочно предпринять, я представила, как меня целует, обнимает Мюррей Винт, и все мигом пошло как по маслу! Закатив глаза, я жалобно застонала.

– Хорошо! – крикнул Кен. – Так, герцог пошел! Пошел герцог, кому сказал!

Краем глаза я наблюдала, как из-за скалы показался этот гнус в белых обтягивающих рейтузах-репетузах, черных лаковых сапогах, рубашке и жилетке. На голове торчала шляпа с полями, в ручонках – кнутик. Более гадкого зрелища просто не вообразить!

Не спеша, он шел ко мне, а на его, с позволения сказать – лице, застыло нескрываемое отвращение.

– Стоп! – заголосил Кен. – Что такое, Мюррей?! Разве с такой рожей подходят к вожделенной и покоренной женщине?!

– Если бы это еще и женщина была!

Боже, этот псих поверил моему нелепому вранью! Я принялась хохотать во все горло, валяясь на синтетической траве. Казалось, у Кена, вот-вот, случится сердечный приступ. Я не сомневалась, что сейчас он покажет все возможности своего горла и мегафона, но вместо этого, он, отчего-то спокойно произнес, обращаясь к Винту:

– Чего? Что значит – если бы была женщиной?

– А то, что это мужик! – изобличительно ткнул он в меня кнутиком, я же все никак не могла успокоиться и, время от времени похрюкивала сквозь смех, хоть и знала, что это верх неприличия. – Это существо – трансвестит!

Постепенно принялась смеяться и съемочная группа – они поняли, в чем дело. Должно быть, многие девушки страдали от навязчивости Мюррея…

– С чего ты взял, что она мужчина? – заинтересовался Кен, глядя на мои смеховые судороги. – По каким это признакам вычислил?

– Оно мне само сказало! – с вызовом выкрикнул придурок. – Раньше оно было Игорем, потом…

– Ах, вот оно что! – и я впервые увидела, как Кен смеется.

Вскоре хохотали все, вплоть до последнего осветителя.

– Ну, хватит! – крикнул Кен. – Развлеклись и за работу! Мюррей, выходи спокойно, смело вожделей Ирис, она – женщина!

– В каком смысле?

– В прямом! Она пошутила!

– Да что вы говорите!

– Мюррей, ты работать будешь, или нет?! – мгновенно рассвирепел Кен. – У меня полным полно хлыщей, которыми я безболезненно могу тебя заменить!

– Готов я! – поспешно крикнул он и гордо скрылся за скалой.

Я снова разлеглась под деревом умирать. Теперь-то уж герцог меня точно со свету сживет, ну ничего, как-нибудь перезимуем. Закатив глаза, я застонала, истекая кровью.

– Поехали! Дубль два!

Мюррей показался из-за скалы, теперь выражение лица у него было что надо, видимо, испугался, что вышибут из картины, и только в глазах горел недобрый огонек. Как положено, я подняла голову и, увидев страшило, попыталась отползти в сторону, с ужасающими кровоподтеками на прекрасном лице. Ненависть мне чудно удалась.

– Не бойся меня, Леола, – изо всех сил мягко, даже нежно, произнес Винт, – я не желаю тебе зла.

Я молча смотрела на него.

– Прости меня, Леола, – он опустился на колени и коснулся лапой моих волос. Долго плел бред в соответствии со сценарием, и, наконец, настал черед моей реплики.

– Ты погубил мой народ, – простонала я, – ты погубил меня…

Ух, как я здорово это сказала, а!

– Нет, Леола, нет! – он схватил мою холодеющую руку и давай ее лобызать. – Прости меня! Как я могу искупить свою страшную вину?

Он опять схватил мою руку и прижался к ней скользким лбом, щекоча тараканьими усиками. Во что бы то ни стало, надо было продержаться этот дубль, иначе мои муки умножатся…

– Знаю! Знаю, чем смогу искупить свою вину! – заорал он, и я едва не подпрыгнула от неожиданности. – Этим и только этим!

Он вытащил небольшой ножичек, и я машинально прикинула, сколько раз его надо воткнуть, что б уж наверняка, глянув на свой меч, валявшийся неподалеку, почти собралась сказать: «Нет, этим не стоит, лучше уж искупай моим…»

– Возьми этот кинжал, Леола! – завывал он, пихая мне в руки свой ножичек. – Мое сердце принадлежит тебе! Пронзи его!

С огромным сожалением пришлось отшвырнуть перочинный кинжалик и простонать:

– Нет!

– Умоляю тебя, Леола!

Он не поленился поднять панталонный зад и принести кинжальчик снова.

– Я не могу жить! Без тебя! Убей меня!

«Нет, все-таки „Синема-Парк“ снимает ужасные картины!», – подумала я, с трудом приподнимаясь и прислоняясь спиною к дереву. Мне показалось, что оно слегка покачнулось.

– Нет! – снова отшвырнула я кинжал. – Я прощаю тебя!

– Правда? – он рухнул передо мной на колени и схватил за руки. – О, Леола! Жизнь моя!

Тут он снова потянулся ко мне своими скользкими губами, я невольно отодвинулась назад, проклятое дерево пошатнулось и рухнуло, свалив еще пару декораций. Я упала на дерево, а Мюррей на меня.

– А-а-а! – затопал ногами Кен. – Немедленно все починить!

Мне хотелось рыдать. Все переснимать из-за дурацкого дерева! Мюррей продолжал вдавливать меня в траву, дыша в лицо, видимо, вставать он не собирался.

– Значит, ты все же женщина? Надеюсь проверить это поскорее!

– Да пошел ты к черту! – я попыталась его оттолкнуть.

Он с меня скатился, а ото всюду понабежали рабочие и занялись декорациями. При падении дерево сильно повредилось – работы явно предстояло немало. Кен обреченно махнул мегафоном и объявил перерыв. Народ сразу же бросился в столовую, я же пошла на свежий воздух и столкнулась с Леоном.

– Привет! – ну хоть что-то хорошее за этот съемочный день.

– Привет, а я попрощаться.

– Что, прямо сейчас? – мгновенно расстроилась я. – Уже уезжаешь?

– Да, – в руках Леон теребил какую-то бумажку, – через два часа.

– У, а я столько хотела тебе рассказать! Такие удивительные вещи со мной произошли! – разочарованию не было предела.

– Напиши мне об этом в письме, – он протянул мне листок, – вот адрес.

– Ага, – я взяла бумажку, не зная, куда ее деть, на мне была окровавленная леопардовая шкура.

– Напиши поскорее, ладно?

– Могу сделать это прямо сегодня, меня так и распирает от событий. Приедешь домой, а там уже мое письмо.

– Было бы здорово. А знаешь, ты потрясающе смотришься в этом наряде.

– Ага, особенно с синяками и кровоподтеками.

Леон ничего не успел ответить – из недр студии раздался вопль Кена:

– На площадку! Продолжаем!

– Ну, я пошел, – Леон обнял меня и поцеловал, – береги себя и постарайся не попасть под какую-нибудь удивительную лошадь. Успехов тебе в кино, надеюсь прочитать о тебе на первых полосах.

– Это произойдет скорее, чем ты думаешь.

Я словно в воду смотрела, потому что уже вечерние выпуски газет запестреют статьями обо мне и фотографиями. Уже к вечеру я стану знаменитой, вернее, уже стала, но я еще не знала об этом.

Глава шестая

Этот съемочный день, пожалуй, был самым длинным и ужасным в моей жизни! Проклятую сцену с герцогом переснимали аж одиннадцать раз! Мне уже всерьез стало казаться, что жизнь моя кончена! Особенно эти кошмарные поцелуи!.. Именно они и портили все дело. Страстные объятия снимали в конце сцены, и, если до них всё шло более-менее гладко, то концовка губила дубль напрочь.

– Ирис! – заходился в крике Кен. – Да что же это такое?!! Ты целуешь его как лягушку, даже не надеясь, что жаба превратится в принца! А ты, Мюррей?! Те же целуешь любимую женщину, а смахиваешь на насильника! Нежности больше, осел несчастный!

В общем, мучались мы как каторжные.

– Короче! – не выдержал Кен. – Когда ты, Ирис, будешь его целовать, закрой глаза! А ты, Мюррей, повернись к камере затылком!

Так мы и поступили, отсняв, наконец, проклятую сцену. Едва ли не плюнув напоследок друг в друга, «герцог» с «амазонкой» отправились переодеваться.

Еле волоча ноги, я побрела на выход, мечтая о горячей ванне и рюмочке коньяка. У моего дома виднелось целое столпотворение. Я подумала, что это, наверное, какой-то несчастный случай, но, тут эти люди увидели меня, и с криками:

– Вот она! Вот она! – бросились ко мне, щелкая фотоаппаратами.

От неожиданности я остолбенела – это оказались репортеры.

– Мисс Кирилофф, расскажите о вчерашнем инциденте в казино! – посыпались вопросы. – Как вы думаете, кто мог совершить покушение?

– Не знаю, ничего не знаю, – я пробиралась к спасительным дверям, – оставьте меня в покое!

– Мисс Кирилофф, – не думали униматься они, – какие у вас отношения с Радияром? Вы состоите в любовной связи?

– Пошли к черту! – злость придала мне сил, и я прорвалась домой.

Захлопнув дверь квартиры, я сняла очки и бросила их в сумку. Вот так да, только такого концерта мне еще не хватало! Эти макаки из любого самого невинного факта или случайно оброненной фразы, сошьют грязное белье и станут трясти им перед всем городом… да что там, перед всей страной! Не разуваясь, я прошла на кухню и налила коньяку в хрустальную рюмочку. Попивая крошечными глоточками ароматную жидкость, я пошла в комнату и присела на кровать. Глядя на Короля Ветра, на то, как поблескивают его глаза в вечернем комнатном полумраке, я почувствовала себя и скверно, и грустно, даже не знаю, из-за чего конкретно – то ли из-за усталости, то ли из-за гадов под окном, то ли просто от одиночества… На скачки я не попала, с Радияром не увиделась, и Леон, ко всему вдобавок, уезжает…

Допив коньяк, я включила телевизор – на первом месте, естественно, крутилась новость о покушении, и только после шли репортажи со скачек. Сегодня снова победил Король Ветра, показали и его, и Радияра. Шейх дал короткое, ничего не значащее интервью, и я едва не зарыдала – вместо того, что бы быть с ним на ипподроме и загородной прогулке, я валяла дурака в идиотской леопардовой шкуре!

Продолжая скорбеть, я подошла к телефону и прослушала сообщения на автоответчике. Там была куча звонков из газет, все уговаривали меня дать интервью, и только одно единственное сообщение было от Валерии. Довольно ядовитым тоном она поздравила меня с оглушительной популярностью и таким удачным знакомством с шейхом. Настроение прокисло окончательно – кажется, я еще и друзей терять начинаю.

Чтобы не покончить с собой прямо сейчас, я приняла горячую ванную, выпила еще коньяка, и только после этого смогла уснуть.

Всю ночь меня мучили кошмары – снился Радияр, он презрительно смотрел на меня, и говорил: «Как же ты могла? Зачем ты обманула репортеров и сказала, что у нас любовная связь? Да что ты о себе возомнила? А знаешь ли ты, что у меня тридцать две жены, и теперь меня ждет тридцать две истерики? Свои слова насчет дружбы я беру обратно!» А вокруг стояли все мои знакомые и смеялись надо мной, Кен же, громче всех хохотал в свой мегафон…

* * *

Утром я проснулась разбитой и несчастной, но вскоре позвонили со студии и сообщили единственно приятные за все это время новости. Оказалось, впервые в жизни Мюррей не опоздал на съемки только потому, что пришел на студию прямо с какой-то вечеринки вдребезги пьяный и по неосторожности свалил невезучее картонное дерево, обрушив попутно еще добрую половину декораций. Впавший в неистовство Кен, набил ему морду, понаставив синяков, по этому поводу съемки отменялись.

– Спасибо что позвонили, – почти радостно произнесла я, и положила трубку. Не так уж гадко начался день!

После душа и кофе я привела себя в порядок и помчалась на бега. Сегодня во что бы то ни стало, я должна была встретиться с Радияром, поблагодарить его за подарок, и сообщать о своей непричастности к газетным сплетням

На ипподром я прибыла в смятенных чувствах и волнении. Толпа, как обычно, собралась огромная, основное столпотворение бурлило у приема ставок, но мне было не до обогащения.

– Ирис!

Я обернулась. Ко мне пробивался Анри. Все-таки я рада была его видеть, красивый, обаятельный мужчина, а вдруг и правда судьба?

– Здравствуйте, Анри, – заулыбалась я.

– Здравствуйте, – он поцеловал мне руку, – ищу вас уже второй день! Идемте скорее, держу для вас место.

Я взяла его под руку, продолжая вертеть головой в поисках Радияра. Место, припасенное Анри, оказалось очень удобным – отлично просматривались беговые дорожки.

– Почему вы не пришли вчера?

– У меня был тяжелый съемочный день, Анри… – Черт, как же его фамилия?

– Сожалею, что из-за происшествия в казино мы не смогли продолжить наше знакомство.

– Да, мне тоже, – я расправила складки юбки, – интересно то, что я, волею случая, спасла Радияру жизнь, ведь не подними я фишку в нужный момент, игла вонзилась бы прямиком ему в глаз. Вот и говори после этого, что не существует судьбы и провидения.

– Не могу спорить – здесь действительно воля судьбы. Вы стали знаменитой.

– Угу! – с кислой гримасой ответила я, – Не о такой славе мечтала! У моего дома толпятся репортеры, задают гнусные вопросы – ничего приятного.

– Я вас понимаю, – Анри посмотрел на дорожки. – Вы поставили на кого-нибудь?

– Нет, во-первых, мне сейчас не до этого, во-вторых, все равно выиграет Король Ветра, нужно было сразу отдать ему приз и не мучаться.

– Возможно… кстати, я тоже представляю здесь скакуна.

– Да? – не особенно удивилась я.

– Это Тюльпан, бежит под вторым номером.

– Как интересно, – вежливо промычала я, все мои мысли по-прежнему были заняты Радияром. – Кажется, скачки уже минут десять как должны были начаться.

– Да, странно, – он посмотрел на часы, – наверное, еще не все в сборе, но это время мы вполне можем скоротать в беседе.

– Конечно, – я задумалась, чего бы у него спросить, что бы поддержать эту самую беседу. – Анри, а вас уже вызывали в полицию?

– Нет, полиция сама ко мне приходила, они особенно внимательны к владельцам лошадей.

В таком духе мы проговорили еще с полчаса и я, слушая волнение трибун и треск микрофонов, все больше и больше склонялась к мысли, что все-таки произошло нечто непредвиденное. В душу заползли нехорошие предчувствия, и я стала терять нить разговора с Анри.

– Почему же скачки не начинаются?

– Что-то наверное произошло, – пожал он плечами, – должны сообщить.

И действительно, вскоре ожил комментатор:

– Уважаемые дамы и господа! По непредвиденным техническим причинам, бега переносятся на завтра! Приносим свои извинения! Все билеты остаются действительны!

– Вот так да! – растерянно произнесла я, и нехорошее предчувствие снова кольнуло сердце, – что же могло случиться?

– Да все что угодно, – пожал плечами Анри, – может, заболел кто-нибудь.

– Но почему об этом не сказали прямо?

– Не знаю.

Мы пошли на выход.

– Выпьете со мной кофе?

– Да, с удовольствием.

Оказавшись за воротами ипподрома, мы сели в автомобиль Анри, конечно это не радияров лимузин, но сойдет на первое время.

– Куда хотите поехать? – спросил Анри.

– В «Золотую Корону».

В моей голове уже созревал план. Я покажу Радияру, на что способна, отыщу несостоявшегося убийцу сама, не надеясь на сонных тюленей из полиции.

– Видите ли, Анри, стрелявший в шейха должен был все очень хорошо продумать и спланировать, зная, сколько в казино будет посетителей и охраны. Стрелял он или она иглой, а игла могла вылететь из любой трубочки, даже замаскированной под мундштук.

Машина остановилась у «Золотой Короны».

– Мундштуки курили многие, уверен – найти убийцу нереально.

– Все курят разные мундштуки, – мы зашли в бар, и я направилась к стойке, – а этот должен быть… должен быть…, – тут меня осенило и я обратилась к бармену, – извините, у вас нет, случайно, дешевых или бесплатных мундштуков?

– Здесь нет ничего дешевого, леди, – бармен окинул воловьим взглядом мой костюмчик, – здесь есть бесплатное.

Он поставил на стойку коробочку, наполненную мундштуками различной длины и толщины.

– Вы не могли бы одолжить мне иголку?

Бармен смотрел на меня гораздо дольше положенного, но все-таки отправился за иголкой. Вернулся через минуту и протянул желанный предмет.

– Спасибо, – я взяла самый длинный мундштук, засунула в него иглу и дунула, но ничего не произошло. Тогда я проделала тоже самое с коротким и более широким и игла, как миленькая, вылетела, вонзившись в высокую спинку крутящегося стула.

– Ага! – победно воскликнула я. – Мундштук взяли здесь, в баре! Возможно, злоумышленник и вовсе не курит, он выдул иголку, затем бросил мундштук в урну и все!

– Очень может быть, – кивнул Анри, заказывая коктейли, – хорошая идея.

– Надо немедленно сообщить об этом в полицию! – и тут мне вспомнился взгляд лейтенанта Меллоуна, и желание что-либо сообщать пропало.

– Хотя, может быть, лучше и не вмешиваться, – пробормотала я, допивая коктейль, – они там все же профессионалы…

Анри никак не прокомментировал такую резкую смену настроения, он потягивал коктейль в спокойном, благостном расположении духа.

Мы просидели в «Короне» с час и я запросилась домой. На душе было тревожно, настроение оставалось кислым.

Анри привез меня к дому и поинтересовался, насчет встречи вечером, я нацарапала в его записной свой телефон, сообщив, что еще не строила планов на вечер.

У подъезда репортеры не толпились, это немного порадовало, поднявшись к себе, я первым делом отправилась на кухню варить кофе. Размышляя на тему мундштуков и иголок, я решила, что в полицию все-таки сходить надо, не мешало бы поговорить с барменом, выяснить, кто брал бесплатные мундштуки, и круг подозреваемых, наверняка, существенно сузится…

В дверь постучали. Погруженная в размышления, я пошла в прихожую. Открыв дверь, я остолбенела от неожиданности – на пороге стоял шейх Радияр собственной персоной.

– Здравствуйте, – растерянно пролепетала я, думая исключительно о том, что если он войдет внутрь и увидит мою квартиру, с ним случится удар.

– Здравствуйте, Ирис. Извините за вторжение, но мне необходимо с вами поговорить.

– Проходите, пожалуйста, – единственным незахламленным местом в моих апартаментах была ванная, но не приглашать же его туда? – Вы извините, у меня небольшой беспорядок.

– Ничего страшного, – Радияр выглядел удрученным, и этого не могла скрыть даже его восточная сдержанность.

Я отвела его на кухню, потому что в комнате совершенно негде было приткнуться.

– Может, хотите чего-нибудь?

– Нет, спасибо, – он присел на табуретку, я примостилась на подоконнике.

– У меня случилась большая беда, Ирис.

По моей спине поползли мурашки.

– Сегодня утром, на пути к ипподрому, был похищен Король Ветра.

– Как же так?! – ахнула я. – Ведь охрана, фургоны…

– Да, я принимал все меры предосторожности, но некто очень сильно хотел избавиться, если не от меня, так от моего коня. Охрана перебита. Пустой фургон валяется на дороге, а тот, где был Король Ветра, исчез вместе с ним. Но я пришел к вам вот для чего. Дело в том, что я, как мог, пытался застраховать коня от всевозможных неприятностей. Он был выдрессирован так, что подпускал к себе и слушался только меня или Сариба – его конюха и жокея. Для того чтобы подойти к Королю Ветра и заставить его слушаться, надо свистнуть особым образом и тогда конь сделает все, что вы скажете. Сариб теперь мертв, и неизвестно, что еще может случиться со мной. Я хочу, чтобы вы тоже знали этот свист. В случае моей смерти я завещаю Короля Ветра вам, все бумаги уже готовы. Если его когда-нибудь найдут, вы станете его единственной хозяйкой. Вы так любите лошадей, с вами Королю будет хорошо, я это знаю.

На глазах у меня выступили слезы.

– Ничего с вами не случится! – всхлипнула я. – Не позволю, чтобы с вами что-нибудь… хотите, поживите у меня… а Короля найдут обязательно! Ведь продать такую лошадь или выставить ее где-нибудь на бегах невозможно! Даже если его перекрасить…

– Похититель может просто держать его у себя, зная, что у его собственного скакуна есть шанс.

– Знаете что, надо присмотреться к хозяевам лучших лошадей, у кого призы большинства соревнований и кто мог реально претендовать на главный? Так же надо выяснить, у кого финансовые проблемы, ведь такая огромная сумма, как три миллиона, деньги совсем не плохие. У похитителя либо трудности со средствами, либо ненормальное тщеславие. Надо по косточкам разобрать всех до единого, и сделать это самим, не дожидаясь, пока полиция проснется!

– Спасибо, вам, Ирис, – Радияр внимательно смотрел на меня своими бездонными глазами, – вы удивительная, я восхищаюсь вами. Не даром слава о русских девушках идет по всему миру, теперь я сам вижу, что это истинная правда.

Я очень смутилась, присутствие Радияра заставляло меня глупеть с каждой минутой.

– Забыла поблагодарить вас за чудесную статуэтку… Может, хотите что-нибудь выпить?

– Нет, спасибо.

– А я, пожалуй, глотну.

Я налила себе немного мартини.

– Могу я попросить у вас листок бумаги и карандаш?

«Вы можете попросить у меня луну с неба, и я быстренько ее принесу», – подумала я.

– Сейчас научу вас, как правильно свистеть, если хоть немного сфальшивите, Король не станет слушаться, у него очень тонкий слух, а если все будет правильно, он станет относиться к вам, как к своей хозяйке.

Слов у меня не нашлось, в горле застрял тугой ком и, сглатывая слезы, я смотрела, как шейх Радияр пишет на листке четыре ноты.

Глава седьмая

Проводив Радияра, я свистела, наверное, часа полтора, то и дело сверяясь с нотами. Подчерк у шейха оказался тонким, красивым. И очень хотелось сохранить листок на память, но это было слишком опасно.

Когда четыре ноты намертво зафиксировались в памяти, я приступила к уничтожению листка. Я сожгла его, собрала весь пепел, отнесла в ванную и утопила в раковине. Теперь Радияр мог спать спокойно. Я снова принялась насвистывать. Свист, вроде, был очень простым, но в то же время исключал возможность случайного повторения. Свистела до звона в ушах, теперь я была уверена, что эти четыре ноты буду помнить до самой смерти. Я могу стать старой склеротичкой, забыть собственное имя, но эти звуки – никогда!

Потом позвонила Леону и с удивлением обнаружила, что он еще не уехал – сработал автоответчик. Высказав все, что я думаю по этому поводу, особенно про то, что он не дает о себе знать, собиралась бросить трубку на рычаг, но не удержалась и коротко поведала о своих приключениях с Радияром – пусть завидует! Положила трубку, и телефон тут же зазвонил. Думая, что это раскаявшийся Леон, крикнула в мембрану:

– Алло!

Но это оказался Анри. Он поинтересовался, что я делаю вечером, и предложил свое общество. Мне хотелось спокойного, расслабленного общества Леона пива и пиццы, а не аристократичного Анри, рядом с которым я старалась быть изо всех сил идеальной и безупречной, отчего уставала сильнее, чем на съемках. Но, посмотрев на свою скучную одинокую берлогу, согласилась на общество Анри.

– Прекрасно! – обрадовался он. – Заеду за вами в восемь!

– Договорились, – повесив трубку, я стала одеваться.

Анри оказался пунктуальным, и ровно в восемь его авто подкатило к подъезду и тут, откуда ни возьмись, опять возникли репортеры! Как только Анри вышел, эти шершни мигом облепили его. Чертыхнувшись и на ходу впрыгнув в туфли, я помчалась вниз по лестнице. Выбежав на улицу, я сразу же услышала вопросы:

– В каких вы отношениях с мисс Кирилофф? Вы состоите в любовной связи? Не было ли покушение на шейха мотивированно ревностью? Сегодня шейх Радияр приезжал домой к мисс Кирилофф, какое вы можете сделать заявление по этому поводу?

– Отцепитесь вы! – я прорвалась к Анри. – Какое ваше собачье дело?!

Дрожа от злости, я сама распахнула дверцу машины, затолкала в салон Анри и влезла сама.

– Поехали, чего стоишь! – крикнула я водителю, захлопывая дверь. Ото всюду на нас таращились назойливые лица и требовали заявления для прессы.

– Ненавижу! Ненавижу! – в сердцах я ударила кулаком по спинке переднего сидения. – Вот ведь гады! Ну что это такое, а? Чего они зациклились на любовных связях?!

– Это их работа, – мягко произнес Анри, и взял меня за руку, – таковы издержки популярности.

– Не желаю я такой популярности! Чего доброго, Радияр может подумать, что это я распускаю всякие гнусные слухи и сплетни!

– Вижу, вы успели подружиться?

– Да, и даже очень!

А чего я должна была скрывать? В конце концов, между нами не произошло ничего предосудительного! К сожалению…

– Кстати, забыла вам сказать, знаете, почему отменили скачки?

– Почему?

– Украли Короля Ветра!

– Не может быть! – Анри уставился на меня во все глаза. – Но я слышал, у него такая охрана, что и близко не подойти!

– Кому-то сильно понадобилось, и подошел. Вся охрана убита, в том числе и друг Радияра.

– Это вам сам шейх рассказал?

– Да. И знаете, что меня успокаивает? Похититель мало, что приобрел в этой лошадке!

– Почему?

– Есть один секрет, его знали всего два человека, теперь еще и я.

– Вы не на шутку меня заинтриговали, что же за секрет?

– Особый свист, без которого конь никого не станет слушать.

– И Радияр научил вас этому свисту?

– Да.

– А почему именно вас?

– Он завещал мне Короля Ветра, представляете? До сих пор поверить в это не могу!

– Значит, он действительно верит в то, что вы его талисман, – улыбнулся Анри. – Вот, мы приехали.

Машина остановилась у красивого, неизвестного мне ресторана. Внутри оказалось очень мило и уютно, а немногочисленные посетители, как один уставились на меня. В душе снова всколыхнулся гнев.

– Не обращайте внимания, – шепнул Анри, – представьте, что никого не существует, есть только мы одни на всем свете.

Да, легко сказать! Мы присели за дальний столик, и Анри протянул мне меню.

– Выберете сами, – отмахнулась я.

Он кивнул и быстро сделал заказ. Ожидая ужин, я украдкой рассматривала Анри при свете четырех свечей, горевших в красивом бронзовом подсвечнике. Действительно импозантный, обаятельный мужчина, но в нем не было ничего мистически притягательного, ничего, что таилось в Радияре. В глаза шейха я могла бы смотреть всю жизнь, а в его, от силы, лет пять…

– Когда вы на меня так смотрите, я не знаю что и думать, – улыбнулся Анри. – Расскажите о себе, Ирис.

Я открыла, было, рот, но во время вспомнила, что в первый вечер нашего знакомства что-то врала, а что именно, уже не помнила и, чтобы не попасть впросак, пришлось сделать загадочное лицо и произнести:

– Пусть я останусь для вас тайной.

– Вы очаровательны, – он накрыл своими пальцами мою руку. – У вас колдовские глаза, необыкновенные, зеленые, русалочьи… Я хочу все знать о тебе, Ирис, читать твои мысли, чувствовать, как бьется твое сердце.

– Мы уже перешли на «ты»? – оторопела я, не ожидая такого резкого поворота событий.

– Мне все труднее удерживать дистанцию, все время думаю только о тебе…

К счастью, подошел официант с подносом. За едой, я перевела разговор на кухни разных стран, мы обсуждали, что кому нравится, и я тщательно уклонялась от романтической темы. Наверное, я струсила, других объяснений сама не нахожу.

Потом танцевали. Двигался Анри прекрасно, все в нем было замечательно, придраться не к чему, однако, внутренний голос не спешил визжать от восторга, похоже, внутреннему голосу отчаянно нравился Радияр, и ему было решительно все равно, сколько там у шейха жен…

Ближе к полуночи, я сообщила, что устала и хочу отправиться домой. Анри безо всяких разговоров повел меня к машине. По дороге я всячески уводила беседу в какую угодно сторону, лишь бы не обсуждать собственные достоинства.

Когда оказались у подъезда, я настороженно посмотрела по сторонам в поисках репортеров, к счастью, их не наблюдалось.

– До свидания, Анри, – хотелось поскорее улизнуть, но он успел поцеловать мне руку.

– До встречи, Ирис, надеюсь завтра снова вас увидеть.

– Ага, – неопределенно ответила я и помчалась домой. Почему-то после замечательного вечера с таким потрясающим мужчиной, настроение было наредкость паршивым.

Прослушав автоответчик и не найдя ничего хорошего, по очереди обзвонила ребят. Мама Валерии сказала, что они все вместе уехали на загородный пикник. Вот это да… а меня с собою взять и не подумали…

– Ну и ладно! – обиделась я.

Приняв ванную, решила посмотреть телевизор, но во время передумала, сил уже не было слушать, как враги-репортеры перемалывают одни и те же сплетни.

Уснуть никак не получалось, в голове роилась сотня мыслей… вот бы найти Короля Ветра, привести его Радияру! И он начнет предлагать мне несметные сокровища в награду за своего любимца! Я бы скромно от всего отказалась, уверяя, что поступила так только из-за бескорыстной любви, но если уж он так настаивает, пожалуй, возьму собственную киностудию, конезавод, замок во Франции, небольшой самолет…

* * *

Утром проснулась от телефонного звонка с киностудии.

– Да, слушаю…

– Ирис, съемки сегодня будут, – сообщил женский голос, – нашли Мюррею замену.

– Насовсем? – от такой новости я сразу же проснулась.

– Нет, пока синяки не пройдут.

– Какая жалость!

– Ирис, максимум через полчаса ты должна быть на площадке, Кен ужасно не в духе.

– А он, случайно, не итальянец? С его-то темпераментом…

– Не знаю. Просыпайся скорее и бегом сюда.

– Уже иду.

Бросив трубку, рысцой помчалась в ванную. Портить отношения с Кеном не хотелось, пожалуй, я была единственным человеком из всего актерского состава, которого он звал по имени, а не названиями животных и анатомических деталей организма.

Проглотив кофе с бутербродом, я поспешила в «Синема-Парк» и, к счастью, не опоздала. В павильоне сидел Кен за своим переносным пластмассовым столиком, и пытался затушить сигарету в переполненной пепельнице.

– Доброе утро, Кен.

– Привет, лапуся, – мрачно ответил он. – Как настроение, рабочее?

– Еще бы! А кто заменит Мюррея?

– Не напоминай мне про эту субстанцию! – скривился Кен. – Жаль, мало надавал, надо было всю рожу раскроить! А заменит его этот… как его там… – он полистал лежавшую на столе толстую тетрадь, – где же… А, какая разница, все они одинаковые и имена у них дурацкие! Давай, детка, гримируйся, сегодня снимем сразу пару сцен, надеюсь, с декорациями все будет в порядке, иначе досматривать, чем все тут закончится, я буду из могилы!

– Кен, ну что вы такое говорите…

– Иди, Ирис! – отмахнулся он.

Я направилась в гримерную, решив не раздражать лишний раз взрывоопасного Кена. Какие именно сцены он собирался снимать, я не знала, но надеялась, что это будет что-нибудь романтичное, хорошо бы отстреляться, пока Мюррея нет. Мне ровным счетом было все равно, кто его заменит, согласилась бы и на Сирано де Бержерака, только бы не Винт!

Меня запихали в шкуру, на это раз без крови, я вышла на площадку, и решила, что у меня начались миражи на нервной почве – за режиссерским столиком вместе с Кеном сидел Анри.

Глава восьмая

– Что вы здесь делаете? – бестактно поинтересовалась я, подходя к столику.

– Прошу прощения, – он поднялся и поцеловал мне руку. Интересно, он все время целует одну и ту же – правую и ни разу не перепутал. – Я так хотел увидеть вас, Ирис, что не удержался и приехал сюда. Можно мне остаться?

Я посмотрела на Кена, орлиным глазом он следил за рабочими, заканчивающими установку декораций пещеры и чихать хотел на все мирские проблемы.

– Оставайтесь, конечно, – пожала я плечами, и пошла к пещере.

– Так! – раздался зычный вопль Кена, – Снимаем первую сцену! Леола сидит в глубине пещеры, входит герцог… где герцог?! Где герцог этот свинский?!

– Здесь я, – откуда-то выскочил молодой парень, загримированный под Мюррея. Издалека они были похожи, а вот вблизи не очень, и я облегченно вздохнула – парень был совсем не мерзкий, а какой-то испуганный. Наверное, с ним будем снимать еще дольше…

– Так! Входит герцог, снимает шляпу… где твоя шляпа?!

– Вот, – юноша поспешно вытащил из-за спины сильно помятый блин, – здесь она.

– Это что, по-твоему, шляпа герцога?! Ты сидел на ней, что ли?! Расправь ее немедленно!

Юноша поспешно принялся терзать блин, пытаясь придать ему хоть какую-то форму.

– Значит так, он снимает шляпу и бросает ее на пол! – продолжал Кен. – Причем бросает под ноги амазонке-служанке, сидящей у стены… где амазонка?! Почему амазонки нет?!

– Я здесь, – на площадку возникла девушка с сигаретой в зубах, в шкуре немного похуже моей.

– Плюнь сигарету, коза бесхвостая! Быстро на место!

Покачивая бедрами, она неторопливо направилась в пещеру.

– Бросает он шляпу, дальше идет реплика… – Кен перевел дух, листая свою тетрадь, – его реплика… где же она… а, вот! Он говорит: «Где моя лошадь, черт побери!»… Нет, это не то… не то… Слушай, герцог, ты сам-то знаешь, что тебе говорить?!

Я сидела в глубине пещеры на низенькой скамеечке, замаскированной под камень и хотела провалиться сквозь землю из папье-маше, ведь за всем этим бардаком с огромным интересом наблюдал Анри. Должно быть он думал: «Вот так студия, вот так кино, вот так актриса!»

Наконец, Кен все уладил, всех рассовал по местам и крикнул:

– Поехали!

Я глубоко вздохнула, перевоплощаясь, важно оперлась на меч, попытавшись придать себе столько величия, сколько позволяла маленькая неудобная скамья, и вдохновенно уставилась вдаль, размышляя о судьбе своего племени. Амазонка-служанка примостилась у входа и принялась «чинить» копье. Сразу после щелчка хлопушки, в пещеру протиснулся герцог.

– Здравствуй, прекрасная Леола, – дрожащим голосом произнес он, затравленно глядя по сторонам. Шляпа была ему велика, поля печально свисали со всех сторон, и смахивал он не на герцога, а скорее на бедного конюха. При этой мысли на моем суровом лице возникла совершенно неуместная улыбочка.

– Сто-о-о-оп! – завопил Кен. – Ирис, что с тобой?! Что за радость неуемная?! По какому поводу?!

– Да уж больно вид у него дурацкий, – стала я оправдываться, – посмотрите сами, какой же это герцог? Конюх самый натуральный, и шляпа висит как лопух, из-под нее только приклеенные усы и видно!

– Верно, – неожиданно согласился Кен и, набрав в легкие побольше воздуха, заорал: – дайте другую шляпу! Есть на студии хоть одна приличная шляпа?!

– Моя подойдет? – Анри взял со стола свою красивую дорогую шляпу и протянул Кену.

– Да, подойдет, – он схватил шляпу, и сам помчался нахлобучивать ее на горе-герцога. Отобрав у актера блин, он вернулся на место и дал добро на второй дубль.

– Здравствуй, прекрасная Леола, – уже более увереннее произнес герцог, выглядел он уже получше, хотя шляпа Анри все равно ситуацию не спасала. – Я прошел тысячу дорог, чтобы отыскать тебя!

Он снял шляпу и довольно элегантно отбросил ее в сторону, но немного не рассчитал и, вместо того, чтобы упасть на пол, она спланировала на голову амазонке-служанке. Я расхохоталась, скамеечка подо мной треснула, развалилась и я упала навзничь, прикрывшись мечом.

Что было дальше, мне вспоминать не хочется. Кен чуть-чуть пришел в себя только после третьей банки пива. За это время мне притащили новую скамейку, а герцога научили правильно бросать головной убор Анри. Было очевидно, что после съемок, носить эту шляп он уже не сможет, разве что, постирает…

С грехом пополам, сцену отсняли и, после небольшого перерыва, взялись за следующую. Мне было так стыдно перед Анри за все это безобразие, что отдыхать я предпочла в пещере, мотивируя это вживанием в образ.

Следующий эпизод был таков: герцог старается заключить меня в объятия, и получает по рогам за это.

– Начали! – поступила команда.

В пещере мы остались с герцогом наедине и стояли друг против друга.

– Леола, дорогая! – гундел он. – Ты сводишь меня с ума!

– Уйди, покуда еще жив! – свирепо раздувала я ноздри. – Уйди немедленно!

– Я не могу без тебя! – воскликнул он и сграбастал меня в объятия.

– Не прикасайся ко мне! – я отпихнула его от себя, не ожидая, что актер окажется таким хлипким. Проклятый герцог отлетел к самому выходу, не удержался на ногах, упал и врезался головой в штатив камеры. Да, день явно выдался неудачным…

– Все, с меня хватит! – Кен швырнул громкоговоритель на пол. – Или я, или этот проклятый фильм!

«И правда, давайте бросим его и снимем что-нибудь получше, а?» – хотела предложить я, но не стала подливать масла в огонь.

Пока заново устанавливали камеру и лечили голову герцога, прошло с полчаса. Мне страшно хотелось есть, и страстно желалось, чтобы Анри все это поскорее надоело, и он отправился восвояси. Так сильно позориться в его присутствии больше не оставалось сил. Но Анри уходить не собирался, наоборот, уселся поудобнее, даже открыл для Кена очередную банку пива, дабы хоть как-то его утешить.

Когда съемки возобновились, герцог, помятуя о моей медвежьей силе, держался на расстоянии и в нужный момент отлетал в сторону культурно. Худо-бедно сняли.

Пока смывала грим и переодевалась, я все еще надеялась, что Анри ушел, но нет, он торчал в павильоне и ждал.

– Я подвезу вас домой, не возражаете?

– Нет, конечно, спасибо.

– Вы были неподражаемы, – сказал он, по пути к машине.

– Пожалуйста, только не надо издеваться.

– Ну, что вы, я же прекрасно понимаю – бывают дни удачные и не совсем.

Мы сели в машину.

– Вы не голодны?

«Голодна» – это было не то слово, но уж очень хотелось домой. Анри не возражал.

Уже по привычке я огляделась в поисках репортеров, и, поблагодарив Анри, поспешила домой, покуда он не успел напроситься в гости – демонстрировать свое убогое жилье в планы не входило.

Поднимаясь на свой второй этаж, я едва не натолкнулась на сидевшего на площадке Леона.

– О, – обрадовалась я, – а ты что тут делаешь?

– Привет, – он поднялся на ноги, – прослушал твое сообщение на автоответчике и поскорее примчался.

– Я же думала, ты уехал, – мне стало неловко за свой излишне вдохновенный телефонный монолог.

– Нет, еще здесь, на следующей неделе уезжаю.

Мы подошли к моей квартире, я открыла дверь и остолбенела. Все вокруг было перевернуто вверх дном.

– Меня ограбили… – прошептала я.

Боясь, что воры могут быть еще в доме, я огляделась в поисках чего-нибудь поувесистей, и ничего более увесистого, чем собственные зимние сапоги не нашла.

– Стой здесь, я посмотрю, – с этими словами Леон скрылся в недрах моей оскверненной берлоги.

Вскоре он вернулся и сообщил:

– Все в порядке, никого нет, можешь заходить.

– И ты называешь это порядком? – слезы еле сдерживала. – Я, наверное, вообще безо всего осталась… О боже, статуэтка!

Бросившись в комнату, я с облегчением увидела, что она, невредимая, стоит на тумбочке рядом с корзиной основательно подвядших орхидей. Деньги тоже оказались на месте.

Приводя в порядок квартиру, мы с Леоном выяснили, что ничего не пропало.

– Какое-то странное ограбление, – я вытащила из холодильника бутылку с остатками мартини, – ничего не понимаю… Уверена, это связано с Королем Ветра, но что могли искать? Короля Ветра, что ли?

– А у тебя ничего в квартире не было, связанное с ним? – Леон протянул мне наполненный бокал и плеснул немного себе.

– Был листок бумаги, на нем Радияр писал ноты особого свиста, но я его уничтожила, разумеется. Слушай, я боюсь тут оставаться, а вдруг психопаты вернутся? Например, ночью?! Ты знаешь какую-нибудь дешевенькую гостиницу неподалеку?

– У меня за городом есть родственники…

– Зачем мне загород! А как же съемки?

– Для начала надо все выяснить, никуда твои съемки не денутся.

– Ладно, тогда позвоню на студию и скажу, что заболела.

– Отлично. Побудешь загородом пару дней, а я подключу к этому безобразию полицию.

– Ага, уж на них-то я особенно надеюсь! Подключи к этому лучше шейха Радияра.

Собрав кое-какие вещи и, наврав с три короба по телефону ассистентке Кена, закрыла квартиру и пошла вниз с Леоном. Он поймал такси, и мы куда-то поехали, остановившись по пути лишь для покупки гамбургеров, иначе мне грозил голодный обморок.

– А кто там живет, что за родственники? – протолкнув последний кусок гамбургера колой, смогла произнести я.

– Обычно там обитает мой сводный брат с женой, но сейчас они в разводе, разъехались кто куда, так что дом пока пустует.

– Там что, никого нет?!

– А тебя это смущает?

– Нет, но все же… как-то…

– Все в порядке, не беспокойся, никаких смущений, ты можешь оставаться там сколько угодно.

– Ну, что ж, спасибо.

Ехали мы так долго, что я успела пожалеть, что вообще затеяла это бегство.

Наконец, такси остановилось у особняка внушительных размеров, окруженного литой оградой. И я подумала, что зря Леон прибеднялся имея родственничков с таким-то домом, хотя, в отличие от России, здесь не принято было помогать друг другу финансово даже в собственной семье, тем более, какой-то сводный брат… Леон расплатился, мы пошли к ограде, он открыл ворота. Я едва не присвистнула – газон с клумбами, тщательно подстриженные деревья, аккуратнейшая дорожка к крыльцу с белыми ступенями. Нет, пожалуй, я останусь здесь на годок-другой, сюда и Радияра пригласить не стыдно!

– Прошу, – Леон открыл дверь и включил свет в холле, – заходи.

– Как у вас, однако, чудно!

Леон неопределенно хмыкнул, разуваясь. Затем отвел меня в небольшую комнату на втором этаже, я переоделась, бросила сумку и спустилась в гостиную. В камине весело потрескивал огонь, от этого на душе сделалось спокойно и уютно.

– Сейчас соображу что-нибудь поесть, – появился Леон с двумя бутылками вина, – ты какое любишь – красное или белое?

– Давай красное. Слушай, у нас прямо романтический ужин получается!

– А почему нет? – он поставил бутылки на лоснящийся деревянный стол, и посмотрел на меня синими глазами. Что там поэты кропали про глаза, цвета поздних южных вечеров? Либо я дура, либо слишком влюбчивая, либо еще не определилась…

– Помочь с ужином?

– Не надо, я сам. Открыть тебе вино? Могу сыра принести.

– Давай.

Заполучив бокал вина и тарелочку с тремя сортами сыра, я села поближе к камину, и предалась фантазиям о собственном особняке, принце и так далее, но сладкие мысли упорно вытесняли Радяр, Король Ветра, мундштуки, Анри, и дальше по списку…

Леон пожарил восхитительные отбивные с картофельным гарниром, сделал вкуснейший салат, и вообще, так стол накрыл, что хоть завтра с ним под венец! Изумительно, когда мужчина так готовит! Наверное, будет заботливым отцом… я что, уже напилась?

Ужиная, мы болтали о том, о сем, в основном я уговаривала его не уезжать. Вино прекрасно шло под отличную еду, и я умудрилась прилично опьянеть. Когда я стала клевать носом, Леон проводил меня в комнату и кажется, я уговаривала его остаться… какой позор!.. надеюсь, утро никогда не наступит.

Глава девятая

Утро наступило, и было оно ужасным. Терзаясь угрызениями совести, я привела себя в порядок и поползла вниз, надеясь, что Леон не выставит меня из дома за вчерашние домогательства.

– Доброе утро, – на кухне Леон варил кофе, – как самочувствие?

– Мрак… – я присела на высокий кухонный табурет, – ужас…

– Сейчас, – усмехнулся он и достал из холодильника бутылку пива. При виде алкоголя, меня едва не стошнило. – Глотни немного, сразу полегчает.

И я послушалась на свою бедную больную голову, глотнула холодной горьковатой жидкости и сразу же бросилась вон из кухни, заметавшись в поисках туалета.

Сполоснув пылающее лицо, пригладив волосы и поклявшись никогда в жизни больше не прикасаться даже к самому хорошему вину, с позором выбралась из ванной. Взгляд мой упал на телефон, стилизованный под старину, эта красота чинно возвышалась на резной тумбе. Решив позвонить на студию и поговорить лично с Кеном, я подняла трубку, но гудка не услышала.

Вернувшись на кухню, увидала, что Леон вовсю завтракает, не дожидаясь меня.

– Слушай, – я присела рядом, избегая смотреть на еду, – у вас тут телефон не работает.

– Да? Странно, поеду в город, вызову мастера. Ты есть будешь?

– Я бы водички… минеральной…

– Сейчас, – кивнул он, спрыгивая с табурета и подходя к холодильнику. Поставив передо мной бутылку «Эвиан» и стакан, он продолжил поглощать яичницу с тонкими длинными полосками бекона.

– Слушай, Ирис, на автоответчик ты мне говорила про какой-то секрет, поведанный тебе Радияром, я толком не понял, что ты имела в виду?

– Да так, – я мелкими глоточками цедила минералку, – ничего особенного.

– А все же? Уж заинтриговала, так рассказывай.

Нехотя поведала о свисте.

– Ну, надо же, – покачал головой Леон, собирая пустую посуду, – а как это звучит?

– К сожалению, не могу продемонстрировать.

– Ты не доверяешь мне, что ли? – изумился Леон. – Мне-то оно, сама знаешь, не нужно.

– Да, понимаю, но все равно не имею права этого делать, я даже собственной маме не свистну, так что, извини.

– Да ладно, просто интересно было. Слушай, мне сейчас съездить кое-куда надо, вернусь через часок, скучать не будешь?

– Нет, что ты.

Он ушел, я сначала думала лечь поспать, а потом решила побродить по дому и, преступным образом, в отсутствие хозяев, поглазеть на имущество. М-да, скажу я вам, есть все-таки жизнь на Марсе! Живут же люди, а! Рассматривая комнаты, забрела, судя по всему, в кабинет. На чинном письменном столе теснились фотографии в рамках, на одной я увидела… Леона, в обнимку, с Максом! Нашим только что разведенным Максом из школы «Синема-Парк»! Они стояли на лужайке перед домом и смеялись. Надо же, а! Вот уж не думала, что они настолько друзья, что Макс успел побывать в этом доме, а Леон еще и выставил снимок на письменный стол!

Выйдя из кабинета, я отправилась дальше, поднялась на второй этаж и набрела на большой застекленный балкон. Выйдя на свежий воздух, подставила лицо свежему ветерку, изгоняя тоскливую муть из головы. В поле зрения попались какие-то постройки, присмотревшись, я поняла, что это ни что иное, как конюшни. Затем показались доберманы. Штук шесть. Они свободно бегали по территории и каждый песик выглядел на тысячу долларов, не меньше… От абсурднейшей на первый взгляд догадки, посетившей похмельную голову, я чуть было не свалилась с балкона. Заметив подъехавшее к воротам такси, я бросилась в дом, скатилась по лестнице и, как ни в чем не бывало, уселась на кухне потягивать минералку.

– Ну, как ты здесь? – вошел Леон. – Не скучала?

– Нет, что ты, все отлично! Побродила по второму этажу и с балкона случайно увидела сооружение очень похожее на конюшни.

– Да, это хобби брата, – отмахнулся Леон, – я тебе разве не говорил?

– Нет. – Звучало вполне объяснимо, но доберманы все равно настораживали.

– У вас там еще собачки такие…

– А, это вместо дневной сигнализации.

Ну что ж, логично. Нет, я действительно перепила накануне, если могла заподозрить Леона.

– Слушай, а можно посмотреть конюшню? Там есть вообще кто-нибудь?

– Да, конечно, можем прямо сейчас и пойти.

– А пёсики?

– Загоню их, разумеется.

Пока он возился с собаками, я пыталась собрать упрямо расползающиеся мысли.

– Ирис!

– Иду!

Я вышла на улицу и направилась за Леоном к конюшням. Очень хотелось спросить его насчет Макса, но тогда пришлось бы признаться, что я ходила по всему дому и совала нос куда не следует.

Конюшни оказались просторными, ухоженными, и я завистливо вздохнула вот бы моему папе такие!

В стойлах красовались холеные скакуны.

– Это Молния, – Леон неторопливо шел по просторному чистому проходу, – это Ангел, это Черная орхидея.

– Какие красавцы! – позабыла я обо всем на свете.

– Это Полночь, это…

Я застыла.

– Это… – прошептала я, – Король Ветра?

– Да, он самый, – кивнул Леон, – твой пыльный любимец.

– Леон… – ноги подгибались, голова шла кругом, – зачем это тебе? Тебе?!

– Деньги, Ирис, просто деньги, – он присел передо мною на корточки, – мне это совершенно ненужно, а вот Максу…

– Причем тут Макс?

– Мы сводные братья. После развода у него практически ничего не осталось, отец вышвырнул его из своей фирмы, узнав, что Макс принимает наркотики, этот дом, он уже заложен, единственным нашим шансом оставались скачки. Выполнив заказ в прошлый раз и разделавшись с Кролем Шарлем, мы получили достаточно много, но эти деньги быстро ушли, теперь же нас попросили убрать либо коняку, либо хозяина.

– Кто попросил?

– Зачем это тебе?

– Просто интересно.

– Нет, ты не разглашаешь свист, я – имя заказчика.

– Как же вы это все сделали? – я села на землю, опершись спиной о стойло.

– Да очень просто, приехали, поступили куда попроще – в эту дурацкую киношколу, делая вид, что незнакомы, а дальше – дело техники. Согласись, кому придет в голову искать преступников такого класса среди студентов паршивой киностудии?

– Не верю… – казалось, голова вот-вот треснет.

– Придется, – Леон поднялся и рывком поставил на ноги меня. – Ирис, ты же понимаешь, мне необходим секрет Радияра, лошадку необходимо заставить слушаться.

– Забудь об этом, – на меня навалилась такая апатия… хотелось только одного – уткнуться носом в песочную дорожку, закрыть глаза, и услышать: «Стоп! Снято!».

– Ирис, мне не хочется этого делать, – Леон снял с крючка на стене кнут и подошел к Королю Ветра, конь смотрел спокойными, почти прозрачными глазами с длинными черными ресницами.

– Ты не сделаешь этого, – усмехнулась я. – Не посмеешь.

Он размахнулся и ударил его, конь всхрапнул и нервно затанцевал.

– Ирис, я буду лупить его, пока ты не свистнешь.

– Прекрати! – лихорадочно прыгали мысли… – Будешь его бить, вообще ничего не скажу!

– Ладно, – он повесил кнут обратно, – давай, ну, свисти.

– Пойдем в дом.

Молча вернулись в особняк. Потребовав пива, я уселась на диване в гостиной и уставилась в потухший камин. Давить на жалость бесполезно, притворяться умирающей – тем более… неожиданно где-то зазвонил телефон. К сожалению, о чем разговаривал Леон, я слышать не могла. Вскоре он вернулся.

– Я сейчас уеду ненадолго, – сообщил он, – когда вернусь, надеюсь, договоримся полюбовно. Пойми, Ирис, ты оказалась замешана во всей этой истории чисто случайно, честно сказать, даже не предполагал, что все так повернется. Ты не держи на меня зла, пойми, это моя работа, а ты – случайность. Ты просто свистнешь, и я отвезу тебя домой, договорились? Ты извини, но мне придется тебя запереть.

Я медленно кивнула.

Как только за Леоном закрылась дверь, я бросилась к балкону. Убедившись, что он ушел к шоссе, я принялась осматривать дом, ведь должна же быть хоть малейшая лазейка! Разумеется, я и мысли не допускала, что меня отпустят, да еще и домой отвезут, ага, сейчас! Ничего спасительного не отыскалось, наоборот, за окнами то и дело возникали пасущиеся на лужайке доберманы. Тогда я перетащила в свою комнату побольше всякой снеди, пару бутылок вина с этикетками покрасивее и забаррикадировала дверь платяным шкафом до лучших времен.

Вскоре и Леон пожаловал. Я злорадно ожидала, пока он набегается по дому, разыскивая свой ценный «свисток».

– Ирис! – внезапно крикнул он так громко, что я даже через шкаф услышала. – Ирис, ты где?!

Ткнувшись пару раз в мою дверь, он попытался ее высадить, но безуспешно.

– Открой сейчас же!

– А ты бы открыл на моем месте?

Пауза.

– И долго ты там собираешься сидеть? – его голос немного успокоился. – Вечно?

– Насчет вечно не знаю, – я бросила взгляд на запасы провианта, – просижу сколько смогу, может вообще никогда не выйду, тут и умру вместе со своим свистом.

– Не идиотничай, а?!

– Я вполне серьезно.

– Как хочешь! Сиди если тебе так нравится!

– Да, это чудесно, гораздо лучше общества убийцы!

– Дура!

– Конокрад!

И он ушел.

В комнате было тихо и скучно. Я мерила ее шагами, время от времени, заворачивая в ванную, и досадовала, что не додумалась захватить какую-нибудь книгу или журнал. Пришлось лечь на кровать, и, покрутившись с полчаса на жутковатой карусельке фантазий на тему собственного будущего, я все-таки заснула.

Глава десятая

Проснулась я на следующий день ближе к обеду, организм, измученный всеми этими потрясениями, предпочел набираться сил, а не терзаться тревожными размышлениями. Я валялась в кровати – заняться все равно было нечем. Жаль, в комнате не было телевизора, с ним я смогла бы торчать взаперти вечно.

– Ирис! – неожиданно раздался голос Леона. – Ты меня слышишь?

– Да, – я поднялась, села, кутаясь в простыню.

– У меня предложение: ты прекращаешь этот детский сад, мы разговариваем как цивилизованные люди, и – я клянусь – приходим к соглашению.

– Да пошел ты….

– Ну почему ты не хочешь все уладить по-хорошему? Мы можем прилично заплатить, хочешь, купим квартиру, машину…

– Все, Леон, – настроение стремительно портилось, – конец связи.

В таком духе мы проговорили еще минут десять, он разозлился и ушел, а я призадумалась. Так бесславно заканчивать свою, в сущности, еще не начавшуюся кинокарьеру не хотелось, поэтому надо было как-то выбираться. Еще раз изучила окно – шансов не было, роскошные рамы оказались запертыми снаружи. Небольшое окошко в ванной имело раму попроще, каких-либо замков-задвижек я не увидела, оконце не открывалось, но его все-таки можно было попробовать вскрыть или выбить.

В шкафчике непонятного предназначения, отыскались ножницы, ими я и принялась вскрывать окошко. Взобравшись на бортик ванной и, каждую секунду норовя упасть, я ковыряла окно, в поисках его слабого места. Сыпалась какая-то пыль, штукатурка, но я упорно портила имущество Леона и Макса.

Чувствуя себя по меньше мере узником Бастилии, я трудилась, обливаясь потом, и надежды мои оправдались – окно я распечатала и выглянула наружу. Почему-то пребывая в процессе ковыряния, я как-то подзабыла, что нахожусь на втором этаже, и это стало для меня еще тем сюрпризом. Присев на бортик, я запечалилась. Пусть окошко маленькое, я далеко не толстуха, да и в киношколе кое-чему подучилась, но выбираться и прыгать со второго этажа – чем не шанс сломать шею? Но, увы, вариантов не оставалось.

В присутствии Леона исполнять свой акробатический этюд я не рискнула, дождалась пока он уедет. Как только его машина скрылась из вида. Я бросилась в ванную, открыла окно и выглянула наружу. В метре от окна виднелся небольшой выступ, довольно маленький, но все же на цыпочках вполне можно было бы уместиться. Вот только как вылезти в такое окошечко, не головой же вниз кидаться? Я пошла в комнату, приволокла одну тумбочку, вторую, стул… конструкция получилась шатковатой, но я все равно умудрилась забраться на самый верх. Разувшись, не дыша, я стала протискиваться в окно. При мысли, что в любой момент могу грохнуться либо обратно на пол, либо во двор на землю, меня слегка подташнивало, но, стиснув зубы, я упорно продолжала вылезать на свободу.

Исполнив сложнейший акробатический этюд, я вытащил одну ногу, следом другую. Вцепившись в оконную раму, я висела, пытаясь нащупать выступ. Когда получилось, я почувствовала себя гораздо увереннее, но отцепиться от окна все еще не решалась. Насколько позволяло окошко, я прошлась, в поисках более устойчивой опоры – безрезультатно. Надо было каким-то образом развернуться, прыгать спиною вперед никак не улыбалось. Но, как только я предприняла попытку разворота, как ноги соскользнули с бортика, и я повисла, намертво вцепившись в оконную раму.

– Спокойно, спокойно… – повторяла я, обливаясь холодным потом, – все хорошо… вспомни, чему тебя учили в прекрасной, знаменитой киностудии «Синема-Парк»! Неужели не сможешь прыгнуть с какого-то там несчастного второго этажа? Как нас учили прыгать, как? Надо сгруппировать мышцы, но нельзя быть каменной, надо стать кошкой, мягкой и легкой, приземляться не на прямые ноги, иначе, прощай здоровье… приземлюсь, как положено и ничего не сломаю. Все получится, я всегда хорошо падала…

Медитируя таким вот образом, я приготовилась к прыжку, но руки ни в какую не желали расставиться с окном.

– Ну, давай же, давай, – уговаривала я себя, – ведь прыгают же люди и с большей высоты, и с поезда, и из машины на полном ходу…

«Это делают специально обученные каскадеры! – истерично вопил мой инстинкт самосохранения. – Во время полета-падения ты не будешь думать, как правильно группироваться! И подумать ничего не успеешь, как позвоночник расплющится!»

– Все равно прыгать придется! – вынесла я приговор, кое-как расцепила бесчувственные пальцы и, попрощавшись на всякий случай с родными и близкими, прыгнула вниз. За пару секунд свободного полета ни о чем конкретном подумать не успела, затем был сильный толчок, и я пребольно треснулась головой об аккуратно стриженый газон. Подождав пока в глазах посветлеет, осторожно приподнялась и ощупала подрагивающее от пережитого страха тело. Вроде, все было на месте, ничего не повреждено, только болели пятки и ушибленный затылок. После такого подвига, встречаться с Леоном совсем уж не хотелось и я поковыляла к конюшням.

Завернув за угол дома, я увидела лоснящегося добермана, он стоял ко мне в пол-оборота и что-то искал в траве. Замерев изваянием, я призадумалась, наличие собак как-то выветрилось из сознания… До конюшни было где-то метров пятьдесят, а я понятия не имела, кто бегает быстрей – собака или человек с контуженными пятками?

Надеясь на чудо, я поползла вперед медленно и, по возможности, спокойно. Пес поднял голову и уставился на меня, принюхиваясь.

– Хороший песик, хороший, – слащавым голоском завела я, – красивый мальчик! Тетя папочкина гостя, тетя своя! Мальчик пропустит тетю?

Собака провожала меня взглядом, а я постепенно продвигалась к конюшням.

– Хороший песик, хороший, – изо всех сил льстила я доберману, но он зарычал, демонстрируя сахарные клыки, видимо льстила не убедительно.

Не дожидаясь, пока он кинется, я, что есть сил, помчалась к конюшням. И не думала, и не предполагала, что способна так быстро бегать! Какие там пятки, я мигом исцелилась! В общем, к финишу я пришла со значительным отрывом от добермана, врезалась в двери, и они распахнулись – это надо же какое везение! Захлопнув двери за собой, задвинула щеколду и с полминуты с наслаждением слушала, как псина заходится в негодующем лае.

Отдышавшись, я пошла на поиски Короля Ветра. Он мирно стоял на прежнем месте и спокойно смотрел на меня. От его умиротворенного взгляда и мне полегчало.

– Здравствуй, лапушка, – скомкано пробормотала я, – вот и свиделись…

Мысленно я повторила четыре ноты, малость прорепетировала, утешаясь, что правильно свистнуть все же легче, чем прыгнуть со второго этажа и обогнать добермана… Услышав свист, конь повел ушами и посмотрел на меня внимательнее.

– Ты помнишь, как папа Радияр учил тебя этому паролю? – хоть бы сработало, как же не хотелось получить еще и копытом по лбу! – Помнишь? Если ты меня послушаешься, то скоро поедем домой.

С этими словами я открыла стойло. Король Ветра спокойно стоял на месте, лягаться, вроде бы, не собирался.

– Хороший мой, – я осторожно погладила его морду, – ну давай будем друзьями, а? Иди сюда, иди ко мне, миленький.

Я вышла из стойла и поманила его. И он пошел. Как же мне хотелось прижать к сердцу это великолепное царственное создание, но не было времени на нежности, так же некогда было искать упряжь, седлать его, поэтому я просто взобралась к нему на спину и, держась за шею, направила Короля Ветра ко второму выходу конюшни, памятуя, что у первого негодует доберман.

– Вот хорошо, мой ты молодец, – приговаривала я, – теперь все от тебя зависит, если будешь умницей, то скоро сможешь обнять папу Радияра.

У дверей он остановился, я наклонилась, отодвинула щеколду и открыла путь к свободе. Бросив взгляд на сидящего у соседнего выхода добермана, я сказала:

– Н-н-ноо! – и пришпорила атласные бока голыми пятками.

Король Шарль сорвался с места и тут же вслед за нами бросился пес, решивший восстановить свое пошатнувшееся достоинство. Но разве мог какой-то там доберманишка догнать самого Короля Ветра?

Приближались ворота, на вершине я успела заметить толи проволоку, то ли провода какие-то и успела затормозить.

– Миленький, надо перепрыгнуть, не коснувшись ограды, там гадость какая-то, ты понимаешь? – отвела коня чуть назад, чтобы было место для разбега. – Ну, давай, давай же!

Легко и быстро поскакал к воротам венценосный конь, задние копыта мелькнули прямо перед носом добермана, и Король Ветра перелетел через забор. Более захватывающего ощущения я в жизни не испытывала! Приземлившись по ту сторону забора, он немного пробежался и остановился.

– Умница, – я погладила его гриву дрожащей рукой, – поехали домой.

Не имея понятия, в какую сторону двигаться, я направила Короля Ветра наугад и вскоре мы выбрались на асфальтированную дорогу, по которой уезжал в город Леон.

– Ну, давай, дорогуша, покажи сою королевскую скорость!

И конь полетел, едва касаясь копытами асфальта. Ради такого фантастического ощущения, я, пожалуй, была согласна пройти сквозь все мучения снова!

По пути нам не попалось ни единой машины или жилого строения – леса, поля… но дорога была только одна, и я надеялась, что мы не заблудимся.

Вскоре показался поселок, что было очень кстати. Я остановила Короля Ветра и спросила у первой встречной женщины, верно ли мы движемся к городу?

– Да, совершенно верно, – пожилая селянка рассматривала мои голые ноги.

– А сколько еще до него?

– Часа через полтора должны.

– Спасибо.

И мы поскакали дальше. Без сомнения, со скоростью Короля доберемся мы значительно раньше. Обнимая ветреную шею, я ощущала себя на вершине блаженства, сожалея лишь о том, что мои подвиги не засняли на кинопленку, вот это фильм бы получился! Я так размечталась, что и не заметила, как показался город, и тут же мои хрустальные грезы разбились о машину Леона – она двигалась нам навстречу. Внутри меня все мгновенно задрожало от страха. Авто резко затормозило, но мы промчались мимо.

– Давай, миленький, давай!

Леон рванул вслед за нами. Теперь спасение зависело только от скорости Короля Ветра, а предела она, наверное, и вовсе не имела. И пора было уже определяться, куда же мы все-таки направляемся…

Выскочив на проезжую часть, мы оказались на разделительной полосе и понеслись против движения. Машины шарахались в разные стороны, недоуменные лица водителей мелькали как фонари, а где-то позади за нами гнался Леон…. И тут мне пришла в голову долгожданная идея как стать недосягаемыми для преступника. Свернув с шоссе, я направила Короля к киностудии «Синема-парк».

Глава одиннадцатая

Мелькали улицы и переулки – как на крыльях летели мы к студийному павильону, позади визжал покрышками автомобиль Леона, он преследовал нас, рискуя собственной шеей, не хотела бы я оказаться в его положении, ох, не хотела бы!

Промелькнул мой дом, милый дом, кажется, не видела его столько долгих лет! Жаль, что у подъезда не толклись репортеры, как бы сейчас они пригодились!

Вскоре показалась территория «Синема-Парк», сердце мое заколотилось где-то в горле.

– Прыгай через забор, миленький! Прыгай!

Эта оградка была сущей ерундой в сравнение с забором Леона.

– Смотрите! – закричали толпившиеся у входа статисты. – Гляньте-ка!

– Ирис! Стой! – теперь Леон несся за нами пешим ходом. – Стой!

Мы с Королем Ветра влетели прямиком в павильон. Работники студии разлетелись в разные стороны, а вслед за нами неслась толпа статистов с Леоном во главе.

Как только мы очутились на съемочной площадке, все камеры мгновенно развернулись в нашу сторону.

– Ирис! – раздался до боли знакомый и родной вопль Кена. – Ты где была?! Почему не явилась на съемки?! Что это еще за лошадь?!

– Вызовите полицию! – крикнула я в ответ. – Полицию! Меня похитили! Этот конь – Король Ветра!

– Король Ветра! Король Ветра! – послышались возгласы, в съемочной группе оказалось немало поклонников скачек. – Тот самый! Которого украли!

Король Ветра грациозно пританцовывал в свете софитов, и мне казалось, что я на съемках в Голливуде…

– Не двигайтесь! – раздался голос Леона, он стоял от нас шагах в трех с пистолетом в руке.

– Не дури, Леон, – сказала я во внезапно наступившей тишине, – ты что, выстрелишь перед камерами и при таком количестве свидетелей?

– У меня не получилось все уладить по-хорошему, – со вздохом произнес он, – но я все равно должен довести дело до конца. Слезай с коня, Ирис.

Мне стало страшно и грустно от его печального голоса, я сильнее прижалась к Королю Ветра, крепче обхватывая его шею.

– Слезай, Ирис, или застрелю.

– А зачем? – Господи, неужто среди такой толпы зевак-остолопов не нашлось ни одного, кто бы вызвал полицию?

– Я выйду отсюда вместе с тобой…

Договорить он не успел, Леон вдруг пошатнулся и стал оседать на пол. Свет софитов бил мне в глаза, и я не могла понять, что же случилось… Когда он рухнул на пол, я увидела маленького, сопящего от ярости Кена с громкоговорителем в руке.

– Ненавижу, когда срывают съемки! – он в негодовании потряс своим оружием. – Никакого почтении к искусству, а еще студент!

Его слова потонули во всеобщем шуме и крике. Наконец притащилась полиция, и я смогла спешиться. Вокруг меня творилось такое, ради чего стоило и с этажа прыгать, и от собаки удирать… звездный час, что ни говори!

Потом позвонили шейху Радияру, и он примчался на студию. Увидев меня и Короля Ветра он, кажется, не обратил никакого внимания на Леона в наручниках.

– Ирис! – бросился он ко мне с объятиями. – Вы живы! С вами все в порядке?

– Да! – от переизбытка ощущений я и смеялась и, кажется, даже плакала, уткнувшись в прохладное, затянутое костюмной тканью плечо.

Слава Богу, Радияр не отдал меня на растерзание полисменам, отрезав, что мне необходимо придти в себя и отдохнуть, и на днях мы вместе явимся для дачи свидетельских показаний.

За Королем Ветра прибыл бронированный фургон и, окруженный тучей полицейских, сокровище покинуло «Синема-Парк». Мы же с Радияром и Кеном поехали в «Золотую Корону», так как моя персона реально умирала от голода. Только в машине я обратила внимание на то, что вся грязная, кое-где рваная, да еще и босиком. Пришлось завернуть в ближайший магазин.

Разодетая по-шейхски, я с триумфом ступила на парадные ковры «Золотой Короны». Ах, где те времена, когда странствующая принцесса не знала что соврать, лишь бы ее пропустили внутрь! В казино мы нос к носу столкнулись с взволнованным Анри – оказывается обо мне и Короле Ветра уже передавали в новостях. Он присоединился к нашей компании, и вскоре мы уже пировали, празднуя приятные события.

– Ирис, мы требуем подробного рассказа! – воскликнул Анри, наполняя мой бокал шампанским. – Немедленно!

– Сейчас все будет, – на нас смотрел весь зал, все посетители. – Если бы вы только знали, что это за история! Какой бы фильм можно было бы снять!

– А в чем проблема? – буркнул Кен, сердито поглощая осетрину. – Снимем, делов-то на полчаса! Лишь бы принцы твои профинансировали!

– Об этом не беспокойтесь, – улыбнулся Радияр, накрывая мою руку своей тонкой смуглой ладонью, – вообще ни о чем больше не беспокойтесь. Я прошу вас только об одном, милая Ирис, ни на миг не забывайте, что я ваш самый преданный друг навсегда.

– Я тоже хотел бы заверить в своей искренней дружбе! – подхватил Анри, а Кен промолчал, сурово принимаясь за салат. Но распахивать объятия навстречу Анри я не торопилась, ведь был же заказчик у этого мерзкого похищения, а если это Анри? И вообще, в этой истории только я, Радияр, Кен и Король Ветра были вне подозрения, а к остальным еще стоило приглядеться… И что там Радияр про дружбу говорит? Я же вижу себя уже в свадебном платье, а он дружить собрался! И тут Кен, откинувшись на спинку стула, вынул из внутреннего кармана коробочку, из нее мундштук, вставил в него сигарету без фильтра и принялся досадливо щелкать зажигалкой. Глаза мои раскрылись шире широкого, просто настежь распахнулись… Заметив мое выражение лица, Кен поднял голову и, разведя руками, недовольно спросил:

– В чем дело? Что не так?! Что такое, я спрашиваю? Чего вы все на меня уставились?

5 декабря-15 декабря 1997 г. (Москва, Таганка).

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Реклама на сайте