«Код знали двое»

Марина Серова Код знали двое

…Было всего часов девять утра, а солнце уже палило немилосердно. «Это лето никогда не кончится», – подумала я, опустила жалюзи и включила кондиционер. Потом плюхнулась на диван, не заметив под собой пульт телевизора, и вздрогнула, когда на экране появился похожий на моржа телеведущий с грустными глазами. Он стал давать советы людям с избыточным весом, как вести себя в такую погоду. К счастью, подобные советы мне были не нужны. Избыточный вес мне не грозил никогда, а моя фигура – предмет зависти многих.

Вытащив из-под себя пульт, я стала переключать каналы. По другой программе красивая певица демонстрировала супермодный купальник на пляже. Может быть, в Майами? Я подумала о том, что надо накопить денег и съездить туда – я бы выглядела ничуть не хуже. Мысли перешли на деньги – их надо заработать. Как это сделать, если новых клиентов нет? Я, Татьяна Иванова, один из лучших частных детективов Тарасова, пока что, увы, без работы. Хоть криминальная обстановка в нашем городе вряд ли нормализовалась, но мой старый знакомый, подполковник милиции Владимир Сергеевич, частенько подбрасывавший мне стоящих клиентов, про меня, похоже, забыл. Рекламу, что ли, дать?

Позавтракав тем, что нашлось в холодильнике, я стала приводить себя в порядок. Пока решала, что надеть, зазвонил мобильник. «А вот и клиент», – машинально подумала я, хотя это было совсем не обязательно.

– День добрый! А мне бы Татьяну Александровну, – вежливо попросил бархатный мужской голос.

– К вашим услугам, – отрекомендовалась я.

– Вас беспокоит потенциальный клиент. Меня зовут Сергей Петрович. Обратиться к вам мне посоветовал Владимир Сергеевич.

«Молодец Владимир Сергеевич, не забывает», – подумала я, а вслух сказала:

– Приезжайте. Знаете куда?

– Нет, лучше уж вы ко мне. Почему именно так, вы поймете позже.

И назвал свой адрес.

– Ждите. Буду максимум через час.

От первого впечатления, произведенного на клиента, многое зависит, поэтому надо и выглядеть соответственно. Я выбрала легкий светлый костюм, состоящий из брюк и блузы с короткими рукавами. Летом трудновато пользоваться декоративной косметикой, но несколько штрихов я сделала. Образ деловой женщины довершила соответствующая прическа, несколько капель любимых «Кензо» и летние туфли на небольшом каблучке. Я посмотрела в зеркало: оттуда на меня глянула очень симпатичная зеленоглазая блондинка с отличной фигурой. Я подмигнула красавице, взяла сумочку и поехала на встречу.

* * *

В передвижениях по городу мне помогает моя верная спутница – бежевая «девятка». Вырулив со стоянки и выехав в нужном направлении, от нечего делать я попыталась представить внешность клиента и подумала о том, какое у него ко мне может быть дело. Голос, звонивший мне, можно назвать приятным. Бархатный ласковый басок с легкой ноткой елея. Но – ни капли угодничества, скорее наоборот: угадывалась скрытая волевая струнка.

Мое воображение быстро нарисовало портрет: благообразный мужчина среднего возраста, чем-то смахивающий на ведущего популярного телешоу «Поле чудес». Почему мне представилось именно это, сказать не могу.

«Ну а род занятий?» – спросила я себя.

Скорее всего, бизнесмен средней руки. В моей практике такие голоса встречались чаще всего у представителей этого сословия. У людей, привыкших к разговору с клиентом, заказчиком, но в то же время умевших держать свой авторитет у подчиненных.

От мыслей меня отвлек неожиданный случай: какая-то бестолковая мамаша с коляской вдруг вылетела на дорогу на красный сигнал светофора, чуть не «подрезав» джип. Внедорожник резко остановился, взвизгнув покрышками. Мне тоже пришлось вдавить педаль тормоза и одновременно выкрутить руль вправо, чтобы не «поцеловать» дорогущую иномарку. Моя ласточка спела рассерженный «вж-и-ик» и застыла. По привычке сразу же мой взгляд перекочевал на зеркало заднего вида. Следующая за мной «тройка» также выписала кульбит, избегая столкновения уже с моей машиной.

Меж тем из «Гранд Чероки» вышел крепкий парень и несколько секунд смотрел на коляску, словно не веря в то, что та осталась цела. Потом молча отвесил мамаше подзатыльник. Так же, не говоря ни слова, вернулся за руль. Чуть сдал назад и круто влево, таким образом своей машиной перегородив всю проезжую часть дороги. Потом перевез коляску на противоположную сторону улицы. Вслед за тем, далеко не так бережно, переправил туда же и непутевую мамашу, где с ней и случилась истерика.

Надо ли говорить, что рассерженные сигналы водителей и матюги в адрес виновницы затора сопровождали процесс.

Ну а затем некоторое время пришлось потратить на то, чтобы нам всем дружно разъехаться, не поцарапав свои средства передвижения.

Из-за пробки я не успела подъехать на встречу с клиентом к условленному времени.

«Ничего, подождет», – подумала я.

Город мне известен хорошо, и нужный дом я нашла практически сразу. Это было место в тихом переулке центрального района, считающегося одним из самых престижных. Дом в разгаре заселения, судя по количеству фирменных фургонов с мебелью во дворе, доставлявших покупки своим клиентам. На двух этажах устанавливали стеклопакеты, на одном приводили в порядок балкон – словом, обычные заботы новоселов.

Около дома в свежевыкрашенной песочнице под бдительным оком мам и бабушек играли малыши, рядом рабочие устанавливали качели и лесенки с турниками для спортивной площадки.

Я поинтересовалась у одной бабули, в каком из двух подъездов находится квартира сорок четыре, и, узнав, что иду правильно, набрала номер квартиры и нажала кнопку вызова домофона. Сергей Петрович попросил меня подняться на четвертый этаж.

На четвертом этаже он ждал меня возле открытой двери. Сразу произвел приятное впечатление: лет пятьдесят, красивый, холеный, прилично одетый, гладко выбрит и аккуратно подстрижен.

Он тоже, видимо, был приятно удивлен, увидев вместо засушенной грымзы красивую молодую женщину.

– Фролов, – протянул он руку и предложил мне войти.

Обладатель этой квартиры был явно человеком платежеспособным (факт немаловажный для потенциального клиента).

Господин Фролов предложил мне присесть в зале, а сам отправился на кухню варить кофе. Через некоторое время возвратился в комнату, неся в руках две совершенно очаровательные чашечки с ароматным черным напитком.

– Слушаю вас, Сергей Петрович, – спросила я и сделала глоток. Да, нечего сказать, кофе он варил классически.

– Татьяна Александровна…

– Можно просто Таня.

– Таня, скажите, вы – филателист?

– Что?.. – Я чуть не поперхнулась и на всякий случай поставила чашечку на стол. То есть я, как всякий образованный человек, конечно, знала, что так называют коллекционеров марок. Но марки я не собирала даже в детстве, о чем тут же сказала господину Фролову.

Он вздохнул, не скрывая своего разочарования.

– Ну что ж, ничего…

Я начала терять терпение.

– Давайте перейдем к делу.

– Да, конечно, извините. Дело в том, что у меня украли марку.

– Ну… и?

– Марку очень дорогую.

– Сколько же она стоит?

Сергей Петрович горестно махнул рукой.

– А! Вам не понять. Я не случайно первым делом поинтересовался, филателист ли вы. Но скажите, может, вы… ну, коллекционер какого-то другого рода? Хотя бы что-нибудь собираете?

Моя мимика была настолько красноречивой, что слова для ответа не понадобились.

– Да-а-а, – протяжно, с изрядной ноткой сожаления в голосе вздохнул он. Смотрел он на меня в тот миг, честное слово, как на безнадежно больную. Последующий его монолог был похож на проповедь священника, пытающегося объяснить сущность истинной веры туземцу-язычнику:

– Да, у каждой марки в моей коллекции есть рыночная цена, но разве это важно? У картин в Эрмитаже тоже есть официальная стоимость, но реально они бесценны. У меня очень дорогая коллекция. Опять же, спросите вы, сколько? Это неважно, по крайней мере – для меня. Конечно, я не миллиардер и не все могу позволить себе купить. Но уж если ко мне в коллекцию попал ценный экземпляр, то у меня нет никакой необходимости продавать его, что бы мне ни предлагали! Такая вещь сама по себе сокровище. А что может быть приятней одной только мысли, что именно ТЫ обладаешь сокровищем? Особенно, если плюс ко всему знаешь, НАСКОЛЬКО это редкая вещь! Что, скажем, в целом мире есть лишь несколько таких же счастливчиков– обладателей! Или же – ты вообще единственный, у кого есть данная марка! ЕДИНСТВЕННЫЙ! Вдумайтесь в это слово! Я вас спрашиваю – что может быть лучше?!!

– Та марка, которую украли у вас – единственная в мире? – с неподдельным любопытством поинтересовалась я.

– К счастью, нет, иначе я бы этого просто не пережил! – сокрушенно вздохнув, качнул головой он. – Но поймите: украдена МОЯ марка, кстати сказать, тоже довольно редкая! И она должна вернуться ко мне. Я не стеснен в средствах, для меня цена в рублях, долларах, евро – не самое главное. Главное, я повторюсь, – вещь должна находиться именно в моей коллекции.

Сергей Петрович разволновался, встал, заходил по комнате и продолжал говорить, усиленно жестикулируя.

«Правду говорят, что коллекционеры ненормальные», – подумала я. Внутренний голос добавил: «Но других клиентов у тебя, моя дорогая, пока что нет».

– Давайте перейдем к делу, – эмоции меня мало интересовали.

– Хорошо.

Сергей Петрович открыл встроенный сейф с кодовым замком, достал альбомчик небольших размеров (я где-то читала, что вместилище для марок называется по-другому, но никак не могла вспомнить, как именно). Ни на минуту не выпуская альбом из своих рук, он начал бережно переворачивать листы. На шестом остановился и начал объяснять:

– Обратите внимание, Танечка, на эту марку. Вам нужно ее как следует запомнить.

– Она похожа на ту, которую у вас украли?

– Один в один! Но моя марка имеет большую коллекционную ценность. Видите фейерверк на заднем плане? Сколько «цветов» нарисовано над Спасской башней?

– Шесть.

– Именно. На моей марке, которую я теперь разыскиваю, их было пять. Моя марка была выпущена в пятьдесят первом, а нынешняя – в 1955 году. И серия 1955 года была достаточно большой. А вот в пятьдесят первом марок выпущено пять тысяч, причем четыре тысячи девятьсот девяносто пять из них были уничтожены почти сразу. Объяснение простое – вот в этом месте (филателист показал пинцетом, в каком именно) брак. Пять штучек чудом остались целы. Они-то и являются коллекционной ценностью. Вам, простите, Танечка, дилетанту, этого не понять, у нас, филателистов, свои нормы.

Я сосредоточенно хлопала глазами, пытаясь что-либо понять. Фролов, видя, что его филателистический ликбез меня утомляет, добавил последние сведения:

– Поэтому марка 1955 года для коллекционера менее ценна.

– Все, поняла.

– Вот мы и дошли до сути. Мою настоящую марку не украли, а подменили этой. Подмену я обнаружил через несколько дней.

– Через несколько дней после чего?

– Двенадцатого июня у меня был день рождения. Дата круглая – пятьдесят пять стукнуло. Никого не приглашал, пришли поздравить только старые друзья, каковых немного, да родственники. Фуршет, то да се… Марки, конечно же, смотрели. Кстати, Танечка, вы поняли, почему я вас к себе домой пригласил, а не сам приехал?

– Да, конечно, вы же альбом с марками из рук не выпускаете, теперь вот его снова прячете. А на машине да в чужое место!..

Он рассмеялся:

– Не доверять вам у меня нет никакого основания, но… – хозяин квартиры развел руками. – Привычка, как говорят, вторая натура.

– Вы кого-нибудь подозреваете?

– Реально – четверых. Вы же понимаете, что пойти на кражу незаинтересованный человек не мог. Ну а филателистов из числа гостей в этот вечер в моем доме было четверо. Из них двое занимаются той же тематикой, что и я. Но оба – честнейшие и порядочнейшие люди. Грешить не могу. К тому же их коллекции преимущественно другой тематики.

– Ну и что? Они ведь тоже филателисты. Просто вы собираете марки, как я понимаю, с портретами, а они, допустим, с изображением цветов. Предположим: один из них, зная, что марка очень ценная, подменяет ее. С тем расчетом, что потом обменяет на ценный экземпляр своей тематики…

– Тоже верно, – согласился Сергей Петрович. – Я как-то об этом не подумал.

И подытожил:

– Вот такие дела, Танюша. Как вы видите, дело очень тонкое и деликатное. Не могу же я идти в милицию! Меня там просто на смех поднимут. Поэтому я и решил прибегнуть к помощи частного детектива. Если вы готовы помочь, то я сейчас же выдаю ваш аванс – не беспокойтесь, расценки я знаю – и сверх этого, конечно же, оплачиваю «служебные» расходы.

Как пишут в официальных протоколах, «договаривающиеся стороны выразили согласие относительно совместного взаимодействия и подписали взаимовыгодный контракт». Я взяла деньги и расспросила господина коллекционера обо всем, что способствовало бы началу расследования.

Сергей Петрович проводил меня до двери и еще раз напомнил своим бархатным голосом:

– Танечка, только очень вас прошу. Дело чрезвычайно деликатное. Все четверо – мои стародавние друзья, и не имея фактов… ну, вы понимаете. Есть еще один момент: неловкий шаг – и марка ко мне уже не вернется никогда! Прошу вас ничего не предпринимать, не посоветовавшись со мной.

Поговорив еще немного, я надела туфельки, попрощалась с хозяином уютной квартиры и спустилась вниз по лестнице.

* * *

Усаживаясь в машину, я не могла скрыть легкого раздражения. «…Ничего не предпринимать, не посоветовавшись со мной…» Я ему что, собачка на поводке? Детектив я аль нет? Последняя мысль меня привела в чувство. Что-то здесь не так. Многолетний опыт успешной работы подсказывал, что дело это непростое, а непростые дела вызывают у меня гораздо больший интерес, чем те, за которые можно быстро получить заработанный гонорар.

Настоящим генератором идей я становлюсь после хорошей еды, поэтому сам бог велел завернуть в любимое кафе на Набережной, кстати, находящееся недалеко от дома моего нынешнего работодателя.

Войдя в вестибюль кафе, я увидела старую знакомую. Марина, как всегда, выглядела великолепно в униформе официантки, и клиенты провожали ее восхищенными взглядами.

– Ой, Танюха, привет! – увидела она меня, и, взяв заказ у очередного посетителя, направилась к моему столику. – Тебе как всегда?

Получив утвердительный ответ, походкой супермодели (Клаудия Шиффер и Наоми Кэмпбелл отдыхают!) направилась на кухню.

Я любила бывать здесь. Спокойные синие тона интерьера, прекрасный дизайн помещения и стильная мебель, негромкая музыка. А самое главное – хорошо готовят!

В ожидании обеда я достала листок бумаги со списком тех, кто был несколько дней назад на юбилее у Фролова. Итак: его ближайшие родственники – брат с женой, их малолетний сынишка, четверо друзей, про которых он рассказывал, и двоюродный племянник.

Сумка, лежащая на коленях, завибрировала – на время деловых переговоров я отключаю звонок сотового телефона, и мой мелкий помощник сообщает о себе только таким образом. После беседы с Фроловым я просто не успела вернуть ему голос. На дисплее высветился номер Фролова.

– Да…

– Танечка, у меня тут мысли кое-какие появились относительно того, как обставить визит к моим ребятам… Загляните ко мне по возможности.

– Хорошо. – Едва сумев подавить быстро нараставшее раздражение, ответила я и отключила телефон.

«Ну и нахал, еще и часа не прошло, а он уже задания мне дает».

Вернулась к списку.

«Что-то он мне упорно навязывал расследование начать именно с четверых своих коллег-филателистов!»

Неожиданно на ум пришло решение. Честно говоря, продиктовано оно было в большей степени раздражением на моего клиента, нежели чем другим.

Пробежав коротенький список всех гостей того злосчастного для моего клиента дня, я решительно остановилась на племяннике и мысленно поставила галочку напротив его имени.

«А я вот возьму да и сделаю все по-своему. Его родственники будут первыми, с кем я встречусь из бывших в тот вечер на юбилее. Итак, брат – Фролов Николай Петрович. Блинов Аркадий Андреевич – племянник. Что за племянник? С него и начнем. Он из них всех самый молодой, не считая первоклашку Петьку. Проще будет найти общий язык».

И уже твердо решила, что ничего по поводу первой встречи докладывать господину Фролову не стану. Оставлю ее пока чисто для себя. Подумав, осознала и подоплеку этого импульса: после разговора с господином Фроловым меня не отпускало ощущение странного беспокойства. Такой легкий интуитивный зуд. Причину я понять пока не могла, потому прибегла к испытанному средству: достала из сумочки свои верные кубики, потрясла и выкинула на стол.

Выпала комбинация: 27 + 4 + 20.

Расшифровка ее была такой: «Обнаружите неискренность людей, которым доверяли».

«Итак, Фролов меня в чем-то обманывает? Зачем? – спросила я себя, убирая кубики в сумочку. – Вот и постараюсь понять, зачем. И пусть Андрей Блинов не в подозрении у дядюшки, тем даже лучше – в разговоре с племянником как раз можно невзначай и личность самого Фролова пощупать. И оценку остальных участников событий как бы со стороны получить».

Немаловажным фактором для первоочередного общения я посчитала и то, что мы с ним почти сверстники – легче будет понять друг друга.

Я немного увлеклась собственными мыслями и поэтому не сразу ответила подошедшей Маринке.

– Что?

– Как дела? Опять кого-то на чистую воду собралась вывести?

– Почему бы нет? – и принялась за обед.

* * *

Адреса Андрея Блинова, как, впрочем, и остальных приглашенных, Сергей Петрович не давал, пришлось расстараться самой.

В процессе беседы с ним я все же умудрилась выцарапать кое-какие дополнительные сведения о гостях. Так, в частности, о племяннике я узнала, что он изрядный балбес несмотря на свои тридцать и ни на что серьезное не способен.

Смешно? Мне – не очень! Пожалуй, единственным конструктивным фактом можно посчитать следующее – он музыкант, и деньги на жизнь зарабатывает тем, что играет в каком-то кабаке (на вопрос, в каком именно, дядя только брезгливо поморщился).

Так что четверть дня пришлось убить на то, чтобы установить место жительства Блинова Аркадия (меж приятелей музыкантов – просто Аркашка).

Жил он в самом центре, на проспекте Кирова, в белой панельной девятиэтажке. Проспект наш – пешеходная зона, и проехать на машине я не смогла. Пришлось ставить ее на ближайшую стоянку и идти пару кварталов пешком. Свернув во двор магазина «Кристалл», я зашла в железные ворота, защищающие жителей дома от въезда машин и непрошеных гостей в вечернее время, и сразу наткнулась на сидевшую на лавочке бабулю – эдакую домашнюю ФСБ. Ее бдительное око жгло мне спину, пока я набирала номер квартиры на клавишах домофона.

– В сто тридцатую? – как выстрел, раздался вопрос. Честное слово, я аж вздрогнула и забыла нажать кнопку вызова.

– …Да, а что?

– Скажи Аркашке, что я скоро участкового на него спущу! И не только я – все соседи подпишутся!

– Не могу, люблю его, – подавив улыбку, я грустно потупила глазки.

– Мы тут всем подъездом против него пишем, а она его любит, видите ли!.. – возмущению бдительной старушки не было предела.

– Что же он натворил? Мы давно не виделись, и вот я его наконец нашла.

– Кобель он, твой Аркаша! Но мне дела до этого нет! А вот если он музыку свою врубит, как вчерась, в три ночи, – тогда уж попоет! Будь здоров, как попоет!

– А что вчера? – пользуясь моментом, поинтересовалась я.

– Весь дом от твоего любимого на ушах стоял – вот что вчера!…

Дослушивать возмущенную пенсионерку у меня не было никакого желания. Тем более что к заветной двери подошел житель подъезда и открыл ее магнитным ключом. Посему я, не упуская случая, шмыгнула за стальное забрало подъездной двери, быстренько оградив себя тем самым от бабусиных огненных флюидов.

Личность этот Аркашка, представилось мне, колоритная! Люблю таких – общаться с ними просто.

Именно так просто я и начала наше знакомство, сразу вдавив кнопку звонка чуть ли не на целую минуту. Второй раз, третий…

После третьей трели услышала:

– Аркаш, да открой, что ли! Какого козла там принесло! – недовольно взвизгнул женский голос, и вскоре за этим дверь наконец открылась.

На пороге стоял очень симпатичный парень в семейных ситцевых трусах ядовито-зеленого цвета. Больше из одежды на нем ничего не было (шлепанцы на ногах не в счет). Физиономия выдавала предыдущий бурный вечер с последующей не менее бурной ночью. Впрочем, об этом я уже знала.

– Привет, Аркаша! – осклабилась я.

– Заходи, – посторонился он. Затем, почесав голову, все же спросил: – А ты кто?

– Ну, здрасьте-приехали! – изумление просто не помещалось на моей наглой мордахе. – Свидание назначать, так он помнит, а как зовут, значит, нет? Таня я!

– Кому это мой кобель свидание назначал?! – торпедой из комнаты вылетела деваха лет двадцати, на бегу заворачиваясь в простыню. – Тебе, что ль?

– Ага! – радостно подтвердила я свою подлую клевету.

– Во, блин, ни хрена не помню! – нисколько не смущаясь пикантности ситуации, честно признался Аркаша. – Это где я тебя подцепил? В «Пирамиде», что ль?

– В ней самой!

– Да, я уже тогда хорош был! – признался Аркадий, но тут же спохватился: – Это я не относительно тебя, я к тому, что не помню ни хрена! Как мы вообще доехали?!

Этот вопрос был адресован его рыжеволосой подруге.

– А черт его знает! – чистосердечно призналась та и, развернувшись, ушла в комнату. Наверное, решила, что пора одеться.

– Если синяя «БМВ» твоя, то доехали просто клево! – решила я подлить масла в огонь.

– А че с ней?! – оживился музыкант, отчего-то с надеждой (так смотрят безнадежно больные на врача) глядя мне в лицо.

Я красноречиво вздохнула. Причем врать было уже не нужно – упомянутая тачка действительно присутствовала во дворе, я ничего не выдумала. Как Аркаша умудрился припарковать ее между песочницей и качелями на детской площадке, можно только догадаться. Да еще ночью!

– Е-мое! – несчастно вздохнул музыкант и опять поскреб на всякий случай затылок. Но долго огорчаться, похоже, Аркаша не привык. Или от всех бед имел только одно средство. Потому следующий вопрос был:

– Слышишь, глянь в холодильнике: как там с пивасиком? А то башка что-то болит!

«И с чего бы?» – хотела съехидничать я, но вовремя остановилась. Норма – тоже хорошее дело.

– Пива – ноль, – констатировала я, – зато водки – океан!

– Не хочу водки! Тем более – закуску готовить нужно, – с несчастным видом изрек хозяин квартиры. – О-о-ох! Ленка точно не станет. Слышь, спасай, а?! – вдруг с большой надеждой на чудо Аркашка вновь уставился мне в лицо.

– Есть из чего? – Я решила не разрушать его хрупкую веру в неожиданное счастье.

– Там, в холодильнике, все! – махнул он рукой и, наверное, боясь спугнуть фантом везения, тут же поспешил удалиться из кухни, предоставив мне ее в полное владение.

Готовить действительно было из чего, но следовало первоначально убрать следы вчерашней гулянки. Работы мне хватило на полчаса. За это время никто не нарушал моего уединения. Зато, как только на сковородке зашкворчала колбаса, у кухонной двери живо нарисовалась Аркашкина шатенка.

– Пока, детки! – объявила она. – Можете грешить сколько хотите!

Я хотела было вернуть ее, объяснив, что пошутила насчет приставаний Аркадия. Как я поняла, моему пребыванию в квартире это нисколько не угрожало бы, но вдруг передумала. Вряд ли они всерьез поссорятся из-за моей сказки, а без дамы сердца с Аркашей мне легче будет разговаривать.

Запах готовящейся пищи привлек внимание еще двух персон.

Сначала послышалось сопение, потом появился большой, лохматый донельзя человек, одетый в плавки. По всей видимости, нудизм в этой квартире являлся нормой. На секунду я всерьез задумалась, не следует ли и мне разоблачиться, дабы не выделяться.

А общество продолжало возрастать, поскольку из-за спины большого человека вынырнула хитрая ультрарыжая девичья мордаха и так же озадаченно, как и он, уставилась на газовую плиту. Вернее сказать, уставились эти двое на мое кулинарное творение. Судя по их взглядам, некоторое время они просто не верили в возможность чуда.

Мужчина первым заметил меня и обронил со вздохом:

– Кеша.

– Таня, – выключая конфорку под сковородой, в той же манере ответила я.

Дама представиться забыла, вышмыгнула из-за спины лохматого Кеши и шустро забралась с ногами на табурет рядом с холодильником. Как я и предполагала, одежду девушка так же, как и остальные, игнорировала. Заграбастав вилку, она тут же требовательно посмотрела на меня.

– На повара я подписалась добровольно, на официанта – нет, – на всякий случай предупредила я этих двоих, занимая свободный стул.

– Кешей друзья меня называют, а так я вообще Андрей, – непонятно зачем сказал парень, взъерошил пятерней гриву и двинулся к плите. Поскреб еще раз шевелюру, затем взял сковороду, подставку под нее и водрузил на середину стола. Поискал глазами свободный табурет, не нашел его и обратился к своей даме:

– Лизка!

Та с полуслова поняла, что от нее требуется. Лениво стекла с облюбованного места, открыла холодильник, извлекла из недр бутылку водки, пучок зелени и две тарелки с оставшейся после вчерашнего застолья закуской. Сделав это, опять уселась на свое место.

Вид сорокаградусной вдохновил пару, и вскоре на столе уже были рюмки, бокалы. В холодильнике нашлась двухлитровая, всего на треть опустошенная кола – словом, можно было начинать.

Кеша довольно потер руки и еще раз согнал Лизку с табурета. Уселся туда сам, девушка устроилась у него на коленях, после чего мужчина оперативно наполнил рюмки и заорал на всю силу легких:

– Аркаша, козел тебя нюхал! Водка стынет!

На зов музыкант появился незамедлительно. Однако не успел он присоединиться к нам, как в дверь позвонили. Хозяин уже открывал, а звонок еще продолжал верещать. Видно, не я одна любительница давить на кнопку.

Вернулась Аркашина дама. В руках у нее была большая пластиковая бутыль пива.

– Что, по водке решили? – Деловито осведомилась она, ставя свою добычу на стол.

Аркаша быстро осмотрел кухню и, не обнаружив стула или табурета для себя и своей подруги, ненадолго ушел.

Вернулся со стулом и сел на него. Шатенка тут же упала ему на колени, обвив руками шею. Затем красноречиво глянула в мою сторону – мое, не зарься!

Признаться, на Аркашу я видов никаких не имела, но все же выпустила разочарованный вздох, не менее красноречивый, чем ее взгляд. Пусть подергается. «Возможно, мне придется с ней беседовать», – подумала я. Ничто так не сближает двух девушек, как неразделенный мужик-кобель.

Пока длился наш быстрый перегляд, Аркаша с Кешкой времени даром не теряли. Проглотив по первой, они тут же разлили по второй.

Вообще дальнейшее действие происходило явно под девизом: «Догнать и перегнать вчерашний день». И если я потихоньку сачковала, дабы соблюсти трезвость, остальным подобное в голову не приходило совершенно.

Такое сверхскоростное возлияние должно было иметь определенный финал, и вскоре он наступил. Дамы обоих моих новых знакомых, по их же меткому выражению, «сломались». Аркашкина шатенка, видимо, от радости, что так легко отвоевала у меня своего драгоценного музыканта, так нарезалась, что ее вскоре отнесли в спальню. Подруга Кеши держалась в вертикальном положении только благодаря тому, что уцепилась за своего могучего друга. Последний пока был неколебим, но взгляд его уже основательно помутнел.

Разговор во время «лечения» поначалу вился вокруг традиционной для такого случая темы, а именно: до чего же вечером было хорошо, зато как плохо стало утром. Затем, когда моим новым знакомым получшело, тема плавно перетекла в их рабочую область. За полчаса я узнала, в каких кабаках Тарасова музыкантам лучше платят и где реально за вечер срубить нормальные чаевые. Поскольку это меня мало интересовало, в беседе творческих людей я не принимала участие. Мой момент наступил, когда Андрей (который Кеша) вдруг с удивлением обнаружил, что у него на коленках находится нечто аппетитное, и решил проверить, насколько это так. Дама не возражала. Думаю, отчасти из-за того, что в принципе уже возражать не могла.

Едва Кеша уволок свою подругу в комнату, единственным объектом, достойным Аркашиного внимания, осталась, простите, только я.

– Ну-с? И что мы теперь делать будем? – Тут же прозвучало довольно красноречиво.

– Аркаша, разве можно так напиваться, что ничего не помнишь? – сладким голосом пропела я в ответ, следом отправив в рот кусочек колбасы. Намек, прозвучавший в его вопросе, я решила проигнорировать.

– Ну почему же, – начал было возмущаться Аркадий, – мы с тобой в «Пирамиде»…

Что было в «Пирамиде», он явно не знал. Хм, да и откуда он мог знать, интересно?

– Не в «Пирамиде», – решила я «прийти ему на помощь», – в другом кабаке. Ты там появился после какого-то дня рождения. Кажется, ты говорил, у дяди?..

– Да это ж когда было! Неделю назад, а то и больше!

– Ну, видишь, у меня память подлинней твоей. А еще говорят – девичья…

– Да? – нисколько не смутившись вновь открывшимся обстоятельством, Аркаша решил продолжить натиск на женскую натуру:

– Может, Танюша, продолжим вспоминать в спальне?

– А как же твоя подруга? – не могла не спросить я.

– А! – махнул рукой он в ответ. Все недосказанное я должна была понять из его богатой мимики.

– Нет уж, родной, давай оставим до другого раза. Если ты помнишь, девушка я на этот счет капризная и люблю интим в полном понимании этого слова. То бишь «тет-а-тет». А групповуха не в моем вкусе. Ты мне лучше вот что скажи, – перешла в наступление я, когда разочарование немного схлынуло с его, надо сказать, порядком осоловевшей к тому времени мордахи. – Твой дядя, про которого ты мне тогда битый час рассказывал, правда, серьезный филателист?

– А на фиг он тебе сдался? – не на шутку удивился музыкант.

– Понимаешь, – трудно вздохнув, начала я плести придуманную только что историю. – Мой покойный муж тоже, не тем будь помянут, прямо болел этим. После его смерти мне это добро, как сам понимаешь, до лампочки. Кстати, от него несколько раз я и слышала о некоем Сергее Петровиче. Мол, титан филателии. Ну а ты своими рассказами подсказал мне одну здравую мысль: может, твоего дядю заинтересует что-то из альбомов? Только вот что он за человек? Не захочет надуть бедную вдовушку?

– А что с мужем-то случилось? – вяло поинтересовался он.

– На машине разбился.

– Бывает, – вздохнул музыкант. – Мы вот тоже вчера…

Он замолчал, и я решала не торопить. Наконец Аркаша выдал:

– Я думал, у тебя ко мне личный интерес, а у тебя – коммерческий…

– Личный тоже имеется, если помнишь, – теперь уже мне пришлось мимикой выражать недосказанное. Как я успела заметить, сейчас это была его нормальная манера вести беседу, и я подражала, дабы быть с ним в унисон. – Но питаться святым духом я не умею, потому и о материальном иногда думать приходится.

– Ясно, – еще раз вздохнул он и покосился на почти опустошенную бутылку «белой». Третью с начала сегодняшнего застолья по счету. Рука его уже было потянулась к ней, но в последний момент Аркаша все же передумал.

– Надует он тебя, как пить дать, надует. Карапуз еще тот!

«Карапуз» в его интерпретации было слово явно ругательное. Во всяком случае, применительно к любимому дядюшке – точно.

– Может, у тебя кто-то еще в знакомых водится? – осторожно заметила я.

– Я что, на больного похож? – Аркаша даже обиделся на мои слова. – Я к этой заразе никакого отношения не имею, не имел и иметь не хочу. Если хочешь, с родственничком, конечно, побеседую. Так, при случае. Только когда, честное слово, не знаю. И еще момент есть, – Аркаша немного замялся, – он моих знакомых, мягко говоря, не жалует. Так что рекомендация от меня – не самый хороший вариант.

– Как я вижу, отношения у вас не из лучших?

– А-а-а! – в обычной своей манере махнул рукой он. – Я ж сказал: карапуз еще тот! Рубля взаймы не даст! Вот поучить, как правильно жить, – это он горазд! А на хрен мне его морали – я и сам с головой дружить умею!

– Слушай, а давай сделаем так: ты мне его телефон дашь, а я скажу, будто у мужа в блокноте нашла.

– Телефон дам, не жалко, только обует он тебя по полной программе, помяни мое слово.

Я достала мобильник, и Аркаша, чуть сморщив лоб в процессе вспоминания, все же продиктовал знакомый мне уже телефон. Я тем не менее старательно зафиксировала его в справочнике.

– Мой-то у тебя есть? – наблюдая за процессом, поинтересовался музыкант.

– Не-а, – честно призналась я, – потому перед визитом и не позвонила. Адрес запомнила, а телефон – нет.

– Забей. И свой напомни.

Я записала в справочник и второй телефон. Затем продиктовала свой номер. Звонок от Аркаши вряд ли мне когда будет нужен, но – ничего не поделаешь, пришлось идти на жертвы. Одно утешало: Аркаша его записывать не стал, видно, полагался на память. Я очень надеялась, что она его на этот раз подведет.

– Как повидаешься с ним, звякни мне, – попросил Аркаша. – Я, само собой, ничего говорить ему не буду.

Через пять минут мы распрощались. Аркаша, как я полагаю, присоединился к своей шатенке, а я вышла на свежий воздух.

Облюбовав пустую лавочку за детской площадкой, я укрылась в тени. Сунула в рот две подушечки «Стиморола» и принялась обдумывать полученную информацию.

Итак, Сергей Петрович – карапуз.

Ну, это мне было ясно и без Аркашиной подсказки. Хватило и личного общения. Но то смутное беспокойство, которое появилось после разговора с клиентом и которое я пыталась разъяснить, так меня и не оставило. Единственное, что я пока для себя определила, – племянник вряд ли имеет какое-то отношение к подмене марки. Посидев еще минут пять, я твердо поднялась с мыслью отправиться домой. Пока умные мысли о дальнейших действиях в плане расследования в голову не шли, я решила выветрить из нее то количество алкоголя, что пришлось все же употребить. Потому пошла пешком. Но не успела дойти до следующего перекрестка, как ожил сотовый, радостной мелодией напоминая о себе. Едва я взглянула на определитель, сразу же поскучнела: звонил мой нынешний работодатель.

– Да, Сергей Петрович, – подавив вздох разочарования, довольно нейтральным тоном поприветствовала я.

– Танечка, прошу вас, приезжайте. Мне стало кое-что известно, но я не хотел бы об этом по телефону.

«Черт бы тебя подрал!» – мысленно высказалась я, вслух же ответила:

– Минут через двадцать буду.

– Ну и хорошо.

* * *

– Кофе?

Предложение было высказано тем тоном, что автоматически подразумевал, по всем правилам приличия, вежливый отказ с моей стороны. Возможно, от хозяина не ускользнуло мое недавнее причащение в Аркашкиной компании, потому-то встретил он меня не так радушно, как в первый раз. Однако я решила наплевать на приличия и просто не заметить, что у хозяина нет желания возиться с туркой.

– Да, конечно. У вас изумительный кофе.

Вздох разочарования подавить ему удалось. Сергей Петрович удалился на кухню, а я от нечего делать принялась изучать интерьер. Но мысль моя не задерживалась на предметах, которые зрели очи. Тот тревожный пульс, что тенькал иголочкой где-то у виска, неожиданно пропал. Но разгадки его появления и последующего исчезновения я не понимала – и это раздражало еще сильнее.

«Что же я пропустила?» – задала себе вопрос и принялась искать ответ. Прогнала в памяти весь сегодняшний день, начиная со звонка Фролова и закончив закрывшейся за моей спиной Аркашкиной дверью.

Ничего.

От дальнейших размышлений меня отвлек господин Фролов. Поставив передо мной чашечку кофе, он уселся в кресло напротив. Весь его вид показывал, что ему не терпится приступить к разговору. Но, как человеку вежливому, ему пришлось подождать, пока я не сделала хотя бы пару глотков.

– Таня, как я вам говорил, открылись новые обстоятельства, которые сужают круг подозреваемых.

– И что это?

Сергей Петрович вперил в меня столь долгий изучающий взгляд, словно то, что он собирался поведать мне сейчас, было по меньшей мере государственной тайной. Потом его лицо приняло несколько скорбное выражение, и он начал:

– Понимаете, в первую встречу я был с вами не до конца искренен…

«Браво, кубики!» – мысленно отсалютовала я.

– Дело в том, что на самом деле изначально у меня было подозрение только на одного человека. Как ни прискорбно говорить, это мой старый приятель Кушинский Владимир Львович… Володя… да… И вот сегодня я, после того как вы ушли, еще раз перебирал в памяти тот злополучный вечер и неожиданно вспомнил один разговор, который у нас был раньше и про который я давно забыл… – тут он замолчал, устремив отрешенный взгляд к потолку.

Я не спешила торопить его, чувствуя, что и без моего понукания продолжение последует.

– Так вот, – действительно, вскоре вернувшись из глубин памяти, продолжил господин Фролов, – для того, чтобы понять дальнейшее, мне нужно рассказать, как появился у меня «Салют» (так мы меж собой называем эту марку). Дело было аж в восемьдесят четвертом году. Я тогда работал в органах… Да-да, не удивляйтесь, я был сотрудником ОБХСС. Если знаете, была такая служба – Отдел борьбы с хищениями социалистической собственности.

– Марка была народной собственностью? – не сдержала я любопытства.

– Нет, – немного скривился он, – она была тогда в коллекции Володи. А он был директором одного крупного тарасовского РСУ. Ремонтно-строительное управление. Представляете себе, что это такое?

– Ну, так, в общих чертах.

– Так вот, его РСУ попало в поле зрение нашей организации. Тут нужно пояснить подробнее. Ограбили один из складов, принадлежащих РСУ, уголовный розыск вел следствие. Воров поймали, но дело не в этом. Дело в том, что следом из угро к нам пришла официальная докладная, что есть подозрение на хищения в этой организации, во всяком случае, на том самом складе. Работать с проверкой по этому сигналу было поручено моему отделу. Вы понимаете, насколько это было серьезно?

– Опять же – в общих чертах.

– Я вам объясню. Вы, Танечка, простите, слишком молоды и многого не можете знать. В то время существовало такое понятие, как блатные места. Там, где, помимо установленной государством заработной платы, существовал источник дополнительного дохода.

– РСУ из таких мест?

– Конечно! Хм, в принципе, далеко не первое из списка. И вряд ли бы кого оно заинтересовало, тем более – меня. Ведь с Володей я уже был лично знаком лет эдак пять. Как коллекционер с коллекционером. Скажу больше – тогда, без всяких там сигналов, можно было идти и «бомбить» любой ближайший магазин. И если хорошо потрясти – заведующего, со стопроцентной уверенностью скажу вам, нашлось бы за что отправить за решетку. Да что магазин – в то время в обществе уже широко разошлась мораль, что только дурак живет на одну зарплату, и плоха та работа, где нечего украсть. Но – официальная докладная от следователя уголовки лежала у меня в рабочем сейфе, и на сигнал нужно было реагировать.

– И что вы сделали?

– Я позвонил Володе, и мы с ним договорились, – как будто это подразумевалось само собой, недоуменно пожал плечами Фролов.

– То есть пошли на должностное преступление? – полюбопытствовала я.

– Ну, если следовать букве закона, то да. Неприятности у Владимира могли быть большие. По крайней мере, из директорского кресла он вылетел бы запросто. И это еще самое маленькое!

– Ну и что дальше?

– Я дал ему два дня форы. Через два дня мы пришли с проверкой. За это время Кушинский подчистил все «хвосты». В итоге факт хищений не подтвердился. За беспорядок на складе кладовщица получила строгий выговор, Володя – устный выговор по партийной линии, а я – «Салют». Вот так марка оказалась у меня.

– Ну а разговор, который вы вспомнили?

– Прошел десяток лет, в стране, как вы знаете, все круто поменялось. Тогда я еще не так крепко стоял на ногах, как сейчас, а вот Володя – наоборот. Резко, как тогда говорили, «поднялся». Он позвонил мне и предложил продать ему «Салют». Я отказал. Вот тогда он и высказал обиду: мол, это нечестно, марка и так фактически его, да он еще и деньги предлагает. Ну, я ему ответил, что она мне не просто так досталась – тогда я из-за него влететь мог на всю катушку! Ну, вроде поняли друг друга, и он от меня отстал. Как теперь вижу, не до конца.

– Итак, вы считаете, что именно он заменил вашу марку?

– Да, я так считаю, – на сей раз твердо ответил Сергей Петрович.

– Если вы так уверены, зачем вам я? – в свою очередь пришлось разводить руками мне. – Или все же есть какие-то сомнения?

– Нет, сомнений больше нет. А нужны вы мне вот для чего, – он слегка двинулся вперед, как бы предлагая сосредоточиться, – как я вам сразу сказал в первую нашу встречу, дело весьма деликатное, голословно обвинить Володю я не могу. Мне нужны доказательства, и вот их вам нужно найти. Вот что я предлагаю. Вам предстоит сходить к Кушинскому в гости. Предлог такой: остался в наследство от кого-то альбом с марками, ну не знаю, от деда, бабушки – придумайте сами. Вам он не нужен, вам нужны деньги. Дальше – ваша задача: разговорить его и посмотреть его альбомы. Если повезет, увидите «Салют». Потом скажете об этом мне. Это – в идеале.

– Есть альтернатива?

– Скорее всего, да. Вова мог обменять «Салют». Я покажу вам фотографии ряда равноценных марок (их не так много), на которые вам следует обратить внимание. Я знаю, что у него есть в коллекции, так же, как он знает, что есть у меня. Если что-то появилось из того, что я вам в дальнейшем покажу, то это также косвенно может подтвердить факт подмены. И к тому же может дать нам след, где искать мою марку, поскольку я буду знать, с кем он мог поменяться. Задача не очень трудная?

– Нет, – чуть качнула головой я, – десяток марок я в состоянии зрительно запомнить.

– Ну и чудесно.

Сергей Петрович посмотрел на часы и встал из кресла. Пока его компьютер загружался, я от нечего делать разглядывала изумительную вещь, которая была в его квартире: декоративный фонтан в виде водопада. Вода стекала со скалы с тихим шелестом. Розовый фламинго застыл в глубоком раздумье на отмели. Зеленые пальмы и те казались живыми.

– Вот! – услышала я голос хозяина квартиры.

Пришлось отвлечься от созерцания искусственной идиллии и выбираться из кресла.

На экране монитора я увидела интернет-страницу, электронный адрес которой я моментально запомнила. Фролов кликнул на ссылку «обмен» и следом – на ссылку с нужной тематикой. На открывшейся страничке появились изображения десятков двух почтовых марок. Мой работодатель с задумчивым видом уставился на них.

– Да-а-с, – наконец изрек он и почесал подбородок.

– Я их должна запомнить? – чтобы прервать заминку, спросила я.

Услышав вопрос, Фролов встряхнулся от своих дум и заметил меня.

– Знаете, Таня, давайте сделаем так. Чтобы не загружать вам голову, я предварительно поработаю с тематикой сам. Завтра в первой половине дня перезвоню. К тому времени, я думаю, у меня все будет готово: и «ваш» альбом, с которым вы пойдете к Володе, и распечатка подбора интересующих нас марок.

На этом я откланялась и покинула его квартиру.

* * *

Думая о только что состоявшемся разговоре, я нажала кнопку лифта. Мысль, засевшая в голову, казалось занятной. Подумалось, что в данной ситуации я выступала скорее как шпион, нежели как сыщик. Действительно: прокрасться на чужую территорию, подглядеть, доложить. Как я поняла, мои функции на этом должны закончиться.

«Сегодня, завтра – вот и вся моя работа на Фролова», – прикинула я, затем перевела два дня в оплату по моему тарифу.

Не густо! Но все же лучше, чем ничего. К тому же дело было легким, из разряда простых бытовых. Возможно, так мне казалось тогда еще и по той причине, что увлечение Фролова я не воспринимала всерьез. Просто не могла себя заставить. Головой, конечно, все понимала, но сердце смеялось. Его хобби представлялось мне скорее ребячеством, только детской игрой занимался вполне взрослый и серьезный дядька.

«Что ж, на безрыбье и рак рыба!» – философски заметила я себе и еще раз нажала кнопку вызова. Отчего-то лифт отказывался подниматься.

«Наверное, сломался», – заметила я себе, но на всякий случай предприняла последнюю попытку. Тщетную, как и предыдущие.

«Ладно, вниз – не вверх, да и четвертый этаж – не девятый», – подумала я и только собралась спуститься по лестнице, как услышала шаги. Кто-то очень тяжелый поднимался по лестнице. В отличие от меня временное отсутствие сервиса в этом доме человека явно огорчало. Смело могу сказать так, поскольку это самое огорчение он явственно выражал вслух.

Тяжелая поступь поднимающегося мужчины вполне соответствовала его стати. Мне пришлось немного ретироваться назад, к лифту, чтобы дать ему дорогу.

Человек быстро прощупал меня взглядом, цепким и колючим. Затем выражение его лица стало вновь скучным. Он явно потерял ко мне интерес и нажал звонок. Мой же интерес к нему, наоборот, появился в аккурат после этого действия, поскольку давил мужчина кнопку квартиры Фролова. Но стоять и таращиться на столь занятного субчика не следовало, потому я поспешила вниз.

То, что нынешний визитер Фролова был личностью занятной, я сказала неспроста. Поняла я это сразу, по тому взгляду, которым была удостоена.

Что же сказать про самого джентльмена? Такой тип людей был распространен в нашей стране в девяностых: квадратное тело вкупе с квадратной головой, килограммовый золотой ошейник, тяжелый, заранее ненавидящий все и вся взгляд. Прошел их исторический период, и часть людей того типа вымерли, как мамонты, часть трансформировались в нечто хотя бы внешне более изящное. Но иногда попадались еще мастодонты.

Человек, пришедший к моему клиенту, был как раз из их числа. Возможно, я несправедлива, но мой немалый опыт общения с подобными субъектами просто кричал: «Таня, ты права!»

Но единственное, что ненадолго заняло мой ум, был вопрос: «А что, собственно, может быть общего у почтенного господина Фролова с этим «потомственным братком»?»

Поскольку ответа я не знала, оставила вопрос на потом и зашагала дальше. Лестничная клетка не преподнесла больше никаких сюрпризов, и вскоре я оказалась на улице.

День давно уже перешел в стадию вечера, и потому я со спокойной душой поставила мысленный крест на работе.

Выкинув из головы коллекционера с его заботами, погрузилась в свои. Первейшая из них была древней, как мир, но тем не менее актуальной на данный момент – чем занять предстоящий вечер. Перебирая мысленно в голове варианты, вспомнила, что пропустила тренировку. Можно было, конечно, слетать домой, взять кимоно, двинуть затем во дворец спорта и позаниматься с другой группой. Но, представив укоризненный взгляд Рашида Бахромовича, любившего во всем четкий порядок, делать этого не стала.

«К тому же ты сегодня пьяница!» – весело вспомнила я застолье у Аркаши. И вместе с воспоминанием в голову пришла некая мысль. Интересно получилось: только я покинула берлогу Блинова, как буквально через несколько минут звонит его дядя (с которым, между прочим, у музыканта плохие отношения) и выдвигает почти то же предложение, что я озвучила Аркадию. Почти слово в слово. Что это – совпадение или господин Фролов умеет ловить мысленные флюиды? Поскольку моя профессия предполагает более прагматичный подход к событиям, вывод напрашивался другой – подлец Аркашка зачем-то обманул меня. Как только за мной закрылась дверь, музыкант, презрев свои обещания, перезвонил нелюбимому «карапузу» и рассказал о моем визите. Господин Фролов, скорее всего, вследствие давней привычки к оперативной работе, заставил пьяного бедолагу повторить весь разговор и выделил из него конструктивную идею, которую через несколько минут преподнес мне как свою собственную. За плагиат я на него не обиделась, бог с ним. Настораживало другое – игра в кошки-мышки, которая велась около меня. Роль кошки уготована была не мне. Правда, и роль мышки тоже мне, скорее всего, не предназначалась.

«Да, кубики сказали сущую правду, – мысленно усмехнулась я. – Только круг желающих наврать, оказывается, одним работодателем не ограничивается».

Впрочем, не привыкать. Суть моей профессии как раз в том, чтобы выявлять правду. А изначально люди, как правило, стараются ее скрыть. Так что…

Прервав бесплодные размышления, я вновь прикинула, чем бы заняться. Мельком вспомнила, что днем какая-то реклама привлекла мое внимание…

…Ага, есть!

Меньше чем через полчаса я стояла пятой в очереди у кассы кинотеатра «Пионер».

* * *

Утро следующего дня началось с солнечного луча. Тонкого, как игла. Он попал мне точно в глаз. Нашел брешь в плотной завесе жалюзи и достиг цели.

Я проснулась.

Когда с утренними процедурами было покончено, я остановила задумчивый взгляд на часах. Они показывали полседьмого. Угораздило же проснуться в такую рань!

Я включила телевизор. Пока уплетала легкий завтрак, рассеянно пропустила сквозь себя блок рекламы и утренние новости.

Уж коль оказалась на ногах, нужно придумать себе занятие. Я прошла в свой так называемый кабинет и включила компьютер. Еще до конца не осознавая, чего хочу, ждала, пока он загрузится. Лишь когда появилась картинка рабочего стола, поняла, что буду делать. Вышла в Интернет на ту страницу, адрес которой увидела вчера у Фролова.

«Так, «обмен»… – попутно комментируя для себя, повторяла последовательность действий моего клиента. – Ага, вот!»

Три полных ряда марок и небольшой хвостик в четвертом. Я внимательно просмотрела их и почти сразу же остановилась на одной. Вернее сказать, было так: я шла взглядом по второму ряду и, как только дошла до четвертой слева, тут же остановилась.

Несколько секунд понадобилось на то, чтобы удостовериться в очевидном. Выделив нужную марку, я нажала опцию увеличения. Кликнула несколько раз, пока моя марка не выросла до размера небольшой картины, заняв собой почти все пространство монитора.

Так и есть – он самый, фроловский «Салют». Количество фейерверков – пять, год выпуска – пятьдесят первый.

Некоторое время я тупо смотрела на экран, пытаясь хоть как-то привести в порядок мысли. Я в этом нуждалась, честное слово, поскольку в голове вместе с неожиданным открытием началась такая чехарда! Одна мысль обгоняла другую, третья пыталась перепрыгнуть сразу через первые две.

«Все по порядку!» – строго скомандовала я себе и пошла на кухню. Дополнительная чашка крепкого кофе – это было то, в чем я в тот момент очень нуждалась. Когда я вернулась в кабинет, прихлебывая на ходу от возбуждения, картинка осталась той же. Итак, мне это не пригрезилось: марка не исчезла, как фантом, салют весело плескал свои лучи над башнями нашего великого Кремля.

Марка была выставлена на обмен.

Я убрала увеличение и переключила внимание на «е-майл» заявителя. Сомнения быть не могло – в буквосочетании явно читалась фамилия Кушинского.

Все оказалось так просто! Но эта простота нисколько меня не обрадовала. Я могла поручиться, что еще вчера сам Фролов увидел и, мало того, конечно же, узнал «Салют»! Не потому ли он так быстро закрыл страницу, чтобы не дать заметить марку и мне?

Выходит, весь его рассказ про подмену – вымысел от начала и до конца? Не идиот же его стародавний знакомый, чтобы вот так явно, через пару недель после кражи, выставлять марку на обмен? Это же означает, что он открыто расписывается в собственном преступлении! Судя по тому, что об этом человеке поведал мне господин Фролов, идиотом он не был.

Тогда что?

«Тогда, моя дорогая, за дуру держат тебя, и все твои вчерашние подозрения насчет игры в кошки-мышки сегодня становятся реальностью!» – заметила я себе, закрыв страницу. Выключила компьютер и прикончила залпом остатки остывшего уже кофе.

«Фролов – кошка, точнее, кот. Кушинский – мышка, а я тогда кто?» – появился следующий вопрос.

«А ты – котенок, который должен выгнать мышку из норки, чтобы затем кот смог всласть поохотиться!»

«И что же со всем этим теперь делать?» – следующий вопрос был совершенно резонным, поскольку участием в аферах или каких-либо других махинациях я на жизнь себе не зарабатываю. Претит мне, знаете ли.

Можно было просто заявиться к господину Фролову, сделать бестолково-радостную мордаху, выложить ему распечатку сайта и объявить о триумфе: вот, мол, доказательство, лучше не придумаешь! Да еще и съехидничать напоследок, получая плату за два дня работы: мол, и как это мы с вами, Сергей Петрович, вчера просмотрели? Вам бы за лишний день платить не пришлось! После чего со спокойной душой отчалить и забыть о работе до нового клиента.

Все бы так, но две вещи мешали принять решение. Во-первых, не все факты были известны и не все мотивы исследованы до конца. С «мышкой» я еще не была даже знакома! Второе: тот момент, что меня решили использовать втемную в каком-то, скорее всего, грязном деле, требовал разъяснения. Не для работы – для меня лично.

Потому я решила повременить с докладом о своем «открытии». Нужно будет подождать его шага.

Времени у меня оставалось предостаточно, и я решила использовать его с пользой для себя. Пришлось вновь включить комп, залезть в Интернет и детально прошерстить ту страницу. Оказалось, кроме «Салюта», Владимир Львович выставил еще три марки.

Дальнейшие мои действия никак не были связаны с Всемирной паутиной, потому я вновь выбралась из нее и покинула дом.

Когда я проезжала Крытый рынок, зазвонил мобильник. Честное слово, сердце мое екнуло, когда я увидела на табло номер господина Фролова. На мгновение дала волю фантазии и представила себе, что сейчас Сергей Петрович радостным тоном сообщит о том, что нашел свою марку на сайте, еще вчера, но, боясь спугнуть удачу… – словом, мошенник уличен, вам спасибо и – деньги за два дня работы.

«Это вряд ли, девочка!» – только успела усмехнуться я, как Фролов потребовал:

– Таня, вы меня слышите?

– Конечно, Сергей Петрович.

– Вы могли бы приехать ко мне сейчас?

– Безусловно, – твердо ответила я.

* * *

– Кофе?

– Спасибо, я уже пила. (Я заставила себя это сказать!) Давайте к делу.

– Давайте.

Слегка удивившись, клиент подал мне несколько листков. Потрудиться ему пришлось: на распечатках марки с сайта обмена были увеличены так, что их можно было хорошо и детально рассмотреть, не напрягаясь. Было их всего шесть. «Салюта», как я и предполагала, среди них не было. Зато были еще две марки, которые я в обмене сегодня не видела.

– Вот «ваш» альбом, советую все же просмотреть и его. Хотя вам, по нашей легенде, хорошо знать его содержимое необязательно – ведь это не ваша страсть, а… кого?

– Покойного мужа, – усмехнувшись чуть уголками губ, ответила я, не отрывая взгляда от распечаток. – Погиб в автокатастрофе.

– Пойдет, – немного подумав, согласился Фролов. – лучше еще добавить, что вы в Тарасов переехали недавно. Иначе ваш покойный муж, – в этом месте Сергей Петрович позволил себе легкую усмешку, – был бы известен в наших кругах.

– Да, я тоже об этом подумала, – ответила ему, отдавая назад распечатки.

– Ну и хорошо… – пробормотал он, размышляя о чем-то своем.

После недолгой паузы я узнала, о чем он размышлял.

– Одно мы с вами не продумали!

– Что же?

– Как вы вышли на Владимира Львовича?

«Наверняка предложит тот же вариант, что я озвучивала его племяннику», – подумалось мне, и я терпеливо ожидала подтверждения.

Но Сергей Петрович с надеждой посмотрел в мою сторону. Значит, теперь мой черед изображать задумчивый вид. Наконец меня «озарило»:

– А если сделать так: я, якобы размышляя над тем, что делать с альбомом, посмотрела пометки в ежедневнике моего покойного мужа. Увидела номер телефона, рядом – пометка «марки» и имя-отчество. Решила позвонить.

– Все гениальное – просто! – обрадовался Фролов. – И главное, никаких лишних вопросов. Впрочем, вряд ли Владимира стало бы интересовать…

Он запнулся, не договорив.

– Ну, вроде все решено, – подвел итог клиент, вставая.

Встала и я, прихватив альбом.

– Аккуратнее с ним, – предупредил меня на прощание Сергей Петрович, – конечно, особо ценных марок я вам не дал, но тем не менее чтобы выглядело убедительнее, пришлось кое-чем рискнуть…

– Не волнуйтесь, все будет в порядке.

Подарив на прощание очаровательную улыбку, я шагнула в сторону лифта. Стальная дверь лязгнула за моей спиной.

* * *

Моя «девятка» со скоростью краба ползла по узкому проулку. Скорость движения объяснялась тем, что проулок оказался длинным и многолюдным. Пешеходы обтекали мою машину с двух сторон. Так продолжалось несколько минут, пока я не оказалась во дворе нескольких домов. Старый квартал тотчас напомнил виденный недавно в популярном телесериале. Прямо один в один! Те же желтые стены, пятиэтажным прямоугольником обрамляющие площадь внутреннего двора. Где это снимали? В Питере, кажется.

Прямо по курсу стояло несколько машин. Рядом с ними я припарковала и свою ласточку.

Прошлым веком так и тянуло от этой застройки. Лишь пластиковые окна да домофоны говорили, что жители «коробок» живут в современности. На той, что нужна была мне, домофона не было. Кодовый замок имелся, но дверь, как часто бывает, была открыта настежь по случаю летней жары. А еще застопорена в таком положении с помощью кирпича.

Лифту быть в подъезде не полагалось, да меня это и не очень огорчило. Широкая лестница быстро привела на третий этаж. Я посмотрела на часы – без трех минут час. Вполне можно звонить.

Что я и сделала без тени колебания. Звонка, против ожидания, не услышала. Постояв немного, я на всякий случай потянула ручку. Дверь оказалась незапертой, и я зашла в квартиру. Огромный коридор и паркетный пол – вот первое, что я увидела. Затем поймала свое отражение в зеркале трюмо. Оно мне понравилось. На всякий случай поправила челку и громко позвала:

– Владимир Львович!

– Заходите, – раздался ответ из глубины квартиры. – Тапочки у вешалки.

Я послушно переобулась и, держа под мышкой альбом с марками, двинулась по коридору. Хозяина я обнаружила в комнате справа.

Облик Кушинского совершенно не совпал с моим заочным представлением о внешности этого человека. Еще до визита я нарисовала в своем воображении портрет: такой вот седой сгорбленный старик с отрешенным взором, болтающий что-то сам себе. Напротив, Владимир Львович оказался вполне статным мужчиной, с неким таким благородным шармом во внешности. Его серые глаза смотрели живо и весело, в них читался ум.

– Удивлены? – заметил он, улыбаясь. – Думали, сушеную мокрицу встретите?

Мимолетного смущения я скрыть не смогла и весело рассмеялась.

– Не вы первая, – махнул рукой пенсионер. Тут же спохватившись, добавил: – Присаживайтесь вон в то кресло, там вам будет удобно.

Насколько я успела рассмотреть, интерьер квартиры был вполне современным. Мягкое кожаное кресло приняло меня, хозяин сел напротив.

– Меня зовут Владимир Львович. Вас?

– Татьяна Александровна Иванова.

– Очень приятно.

– Взаимно.

Еще задолго до того момента, как я села в кресло, меня терзала неугомонная мысль – собственно, что же мне делать? Идти по сценарию «Петров – Фролов» или же…

Вот это самое «или же» пока никак не рождалось в моей голове: ни к тому моменту, как я переступила порог квартиры Кушинского, ни сейчас. А я на это очень надеялась, поскольку в этом для меня как раз и был смысл визита.

– Татьяна Александровна?

– Ах да, простите, – спохватилась я. Напротив сидел человек и явно ждал от меня объяснения цели встречи.

Я быстро выдала байку про разбившегося мужа и оставшиеся марки. Пока я говорила, серые глаза внимательно следили за мной. Серьезно, без тени эмоций. Лишь в одном месте моего «правдивого» повествования Владимир Львович сочувственно вздохнул – когда я упомянула о кончине «благоверного».

– Детей сколько? – спросил он.

– Не успели, – ответила я.

– Ладно, давайте ваш альбом, – протянул руку хозяин квартиры.

Пока он перелистывал страницы, я внимательно наблюдала за ним. На одной он задержался и, как мне показалось, чуть нахмурился. После этого довольно бегло пробежал остальные и, улыбнувшись, вернул его мне.

– Интересные марки есть, если мы сойдемся в цене, я готов купить. Но также могу предложить вам следующее: некоторые марки из вашего альбома поменять на свои. Вдобавок дам вам информацию, кому они могут быть нужны. От этого обмена, ручаюсь, в деньгах вы только выиграете.

– Мне нужно подумать.

Ответ был запланирован при любом раскладе нашей беседы. В самом деле – распоряжаться чужим имуществом я не могла.

Он встал из кресла, достал из стенки альбом и вновь сел, поинтересовавшись:

– А может, вы хотите посмотреть что-то из моей коллекции?

Как мне показалось, во взгляде скользнула легкая настороженность.

– Вы знаете, в марках я мало что понимаю, – абсолютно честно призналась я, – если так, ради любопытства…

Я листала альбом, а Кушинский наблюдал за мной. Увидев «Салют», я невольно остановилась.

– Скажите, много вам заплатил Фролов? И зачем, на самом деле, он вас послал?

Вопросы должны были пристукнуть меня на месте. Наверное, мне следовало втянуть голову в плечи, подхватить «свой» альбом и опрометью броситься бежать. Второй вариант – сделать удивленно-честные глаза или обидеться. После чего с пеной у рта доказывать подозрительному пенсионеру, что он не прав.

Ни один из этих путей я не выбрала. Наоборот, меня словно отпустило – потому, что не было больше необходимости врать.

Врать я не люблю ужасно. Иногда, конечно, приходится. Но всегда это обусловливается интересом клиента, при одном непременном «но»: клиент прав, но находится в той жизненной ситуации, когда это нужно доказать. В данном случае я была убеждена, что это далеко не так.

Итак, я откинулась в кресле и улыбнулась негодующему взгляду Кушинского:

– Четыреста долларов должен заплатить. Минус аванс, который он мне уже выдал. Плюс расходы. На всякий случай поясню: двести долларов – обычный мой дневной гонорар.

Гнев сменился непониманием.

– Я частный детектив, и ваш приятель…

– Не называйте этого проходимца моим приятелем!

– Даже так? Что же вы, Владимир Львович, в таком случае недавно делали на юбилее у «проходимца»?

– Может, вы скажете мне, Татьяна Иванова… или это вымышленное имя?

– Имя настоящее.

– …Так вот, по какому праву вы сидите в моем кресле и задаете вопросы?

Права действительно у меня такого не было, но сдаваться просто так я не собиралась.

– Владимир Львович, – как можно мягче, не желая вызвать новый прилив гнева, продолжила я, – конечно, если вы скажете, я тотчас встану и уйду. Но разве вам самому не интересно: действительно, зачем я здесь?

– Ну и?..

– Понимаете, ваш… м-м… господин Фролов нанял меня провести расследование…

Я вкратце, не пускаясь в детали и оставляя в стороне свои логические заключения и выводы, рассказала суть дела.

– Негодяй!

После этой реплики последовала весьма неприятная вещь: привставший до того Кушинский осел обратно в кресло и рванул ворот рубашки. Пуговица поскакала по паркету. Лицо пенсионера мгновенно покраснело, рука судорожно заметалась по столу.

Слава богу, реакция у меня отменная, и на соображалку не жалуюсь. Таблетки, что лежали на столе, я заметила сразу, когда «фотографировала» обстановку комнаты. То, что он пытается взять именно их, догадаться было несложно. Я помогла Кушинскому справиться с упаковкой, затем открыла форточку.

– Лучше кондиционер включите, – прокомментировал он мое последнее действие слабым голосом, – уличная жара меня только доконает.

Справедливость его слов не вызывала сомнений, и я поступила именно так.

– «Скорую» вызвать?

– Нет, уже отпустило. Хорошо, что я свою норму до вашего визита принял. А то действительно были бы проблемы.

– Норму? – не поняла я.

– Германский препарат, – слабо кивнул головой он в сторону стола, на котором стоял небольшой пузырек и рюмка. – Благодаря ему я последние пару лет держусь. Сердечко, знаете ли…

– Черт, если бы я знала, – неожиданно мои мысли приняли иной, очень даже нехороший оборот.

– Что знали? – тут же поинтересовался пенсионер.

– Давайте об этом чуть позже. Скажу вам сразу – к вам я пришла не потому, что действительно считаю, будто вы подменили марку. Вернее сказать… – чувствуя, что слегка запуталась, я ненадолго задумалась, решая, как четче сформулировать мысли. Собравшись, продолжила: – Понимаете, с того момента, когда я первый раз позвонила в дверь квартиры Фролова и до нашего разговора с вами, произошли на первый взгляд незначительные события, которые меж тем дали мне основания полагать, что Сергей Петрович затеял что-то нехорошее. И пытается воплотить это в жизнь с моим непосредственным участием. Вот по большей части из-за этого я здесь.

– Хорошо, если это так.

Кушинский уже вполне пришел в себя, но тем не менее правую руку все еще держал на груди. Кто бы мог подумать, что у этого спортивно сложенного мужчины, никак не подходящего внешне под стандартный тип пенсионера его возраста, серьезные проблемы с сердцем?

– Иначе я не рассказала бы вам того, что поведала только что. Во-вторых, поверьте – если бы я прорабатывала визит самостоятельно, то уж не допустила бы очевидный ляп: мне, по легенде человеку совершенно несведущему, просто незачем смотреть ваши марки. И интереса быть никакого не может!

– Вы правы. Я-то думал, подловил вас на этом. Сначала «Розетка», которая меня насторожила…

– «Розетка»?

– А-а-а, марка из фроловского альбома. Я знаю, она только у него есть. Их в России всего шесть. Где остальные пять – я тоже знаю.

– Ладно, давайте о главном. Скажите, история, которую мне рассказал Сергей Петрович, – вымысел?

– Нет, отчего же. Действительно, в свое время он избавил меня от крупных неприятностей, и в оплату я отдал ему «Салют». Только Сереженька об одном забыл упомянуть – марок у меня было ДВЕ. Одну я отдал ему, вторая у меня осталась. Правда, он тогда об этом не подозревал. Думал, что «Салют» теперь в нашем городе только у него. А узнал об этом не так давно, когда я выставил ее на обмен в Интернете.

– Звонил вам?

– Встречались, я ему объяснил все. Он тут же предложил обменять марку, но из того, что у него есть, мне ничего не нужно. Затем предложил купить – я тоже отказался. Ну, в общем-то, и все на этом.

Я вспомнила нашу первую встречу с Фроловым, его страстный монолог коллекционера и представила, насколько он огорчился, узнав, что, по крайней мере, в Тарасове он не единственный обладатель «Салюта».

– Как вы думаете, чего господин Фролов хотел добиться своим выпадом против вас? Действительно обвинить в краже и вынудить вас отдать вторую марку? Ведь, как я поняла, не только он, но и другие коллекционеры из круга ваших общих знакомых не знали, что «Салют» не один? Был у него шанс сыграть на этом?

– Да нет же, некоторые знали, – пожал плечами Кушинский, – Владлен Борисович Рахманинов, например. Просто я просил его не говорить о том Сергею без нужды, имея в виду его, простите, дерьмовый характер. Я еще после нашей предпоследней встречи понял, что он теперь изойдет весь. А уж после нашего последнего разговора на том самом юбилее, что он приплел вам…

– А что это был за разговор? – живо поинтересовалась я.

– Ну, не знаю, – поначалу замялся он, явно испытывая неудобство, – наша внутренняя грязь…

– Да я уже по уши в этой истории, – откровенно усмехнувшись, ответила я.

– Ладно, – махнул рукой Кушинский.

Он замолчал, собираясь с мыслями. Я терпеливо ждала. Наконец Владимир Львович продолжил:

– Сергей и я, ваш покорный слуга, являемся членами тарасовского клуба «Филателист». Председателем его является Рахманинов Владлен Борисович, человек в высшей степени достойный. Кстати, он тоже был на том юбилее. Ну, так вот – Фролов подкатил ко мне с разговором, скажем так, очень даже неприятным. Он, понимаете ли, спит и видит, как бы прибрать к рукам руководство клубом.

– А что так ему не дает покоя? Власти хочется?

– Не самой власти. Вернее, не столько власти, сколько возможности обделывать свои делишки под эгидой клуба. Клуб – некоммерческая общественная организация, что в соответствии с нашим законодательством дает ей определенные льготы. Вот эти самые льготы и сводят Сергея с ума! Понимаете, Владлен – бывший военный, ушел на пенсию в звании генерал-майора. Филателист с пятидесятилетним стажем. Клуб в Тарасове основал именно он. А самое обидное для Сережи, что ни о какой коммерции в стенах клуба он слышать не хочет. Тверд, как скала! Фролов понимает, что его не своротить с этого пути.

– Так что же разговор?

– Ну, на своем юбилее Сергей начал опять тянуть старую песню о том, что Владлен отстал от жизни и все такое. Я не выдержал и спросил: «Чего же ты, Сергей, хочешь? Чтобы мы выбрали председателем тебя?» И, знаете, что он мне ответил: «Зачем же меня? Давай выдвинем тебя. Я посодействую, да и Рахманинов брыкаться не будет». Я Фролова очень хорошо знаю, чтобы сразу понять – за предложением стоит хорошо просчитанный интерес, потому без обиняков спросил его в лоб: «Тебе это зачем?» Он мне и говорит: «Не мне, Вова, – нам!» Ну и дальше красноречиво обрисовал перспективу превращения «Филателиста» в плацдарм для поставки в область всего того, чем он сейчас загружает ее через свою фирму. Я тоже коммерсант, но меня передернуло, честное слово! Я ему говорю: «Сережа, у тебя что-нибудь святое в душе осталось?» Ну… дальше мы слегка повздорили, и я ушел.

– Вы думаете, что его действия против вас вызваны желанием отомстить? – подвела я итог разговору.

– Я думаю, тут все сразу: и желание отомстить, и желание быть единоличным владельцем «Салюта». И, может быть, что-то еще, чего мы с вами не знаем.

– Да, типчик приятный, нечего сказать, – пробормотала я сквозь зубы.

– Что есть, то есть, – согласился со мной Кушинский.

В принципе, я узнала все, что хотела. О том и сказала Кушинскому.

– Спасибо, Владимир Львович. Думаю, мне пора.

– Скажите, Таня, что же вы теперь намерены делать?

– Вы предупреждены, душа моя спокойна. Я… что ж, в дерьме копаться – моя работа. Отдам альбом Фролову, скажу все, что о нем думаю, сдеру плату за два дня и на том распрощаюсь.

– Не думаю, что он вам заплатит, если вы вернетесь с таким результатом.

– Только пусть попробует! С моей стороны все пункты договора соблюдены: расследование я провела, причем полностью в соответствии с его указаниями. Отрицательный результат – это тоже результат. Два дня я отработала честно.

Кушинский встал проводить меня. На прощание он сказал:

– Таня, зайдите ко мне после того, как побываете у Фролова. Мне кажется, у нас будет тема для разговора. Возможно, к взаимному интересу.

– Хорошо, – пообещала я.

– Только позвоните предварительно, я дверь заранее открою.

– Да, – вспомнила я, – когда я пришла к вам, дверь была открыта.

– Звонок слабый, квартира большая, а я глуховат. Чтобы люди не трезвонили попусту, не долбили в дверь, соседей не тревожили – я всегда открываю ее заранее, когда кого-то жду.

На том мы распрощались, и я покинула квартиру Кушинского.

* * *

«Ну-с, господин коммерсант с елейным голосом, что же мне с вами делать?» – с изрядной долей злорадства подумала я, усаживаясь за руль машины. Альбом с марками положила на сиденье рядом.

Мысль была занятная, поскольку зла я на Фролова была основательно. Разговор, конечно, предстоял непростой, но у меня на руках были все козыри. Так ли это?

«Откинь эмоции и оставь голые факты», – приказала я себе.

Итак, человек обратился к тебе провести расследование по краже…

… – Помогите!! Помогите!!

Вопль отвлек меня от всех размышлений. Два кретина внаглую, чуть ли не посреди двора, напали на девушку. Она-то и вопила. Машину завести я так и не успела, и выскочить из нее для меня было делом одной секунды.

– Да помогите же!!

Нас разделяло метров пятьдесят, не больше. С бегом у меня всегда было хорошо, и потому я пролетела это расстояние в считаные мгновенья. Один из дебилов повернулся ко мне, и я увидела близко посаженные свиные глазки без признаков интеллекта. Отсутствие такового однозначно предсказало следующее действие молодчика: он тут же попытался двинуть мне в лицо кулаком.

Уклон, ответный удар, сразу же ловлю в поле зрение второго, поскольку первый пока нейтрализован. Второй, как и следовало ожидать, без всяких запинок оставил в покое девицу и переключился на меня. Ну, этот прежде чем напасть, принял боевую стойку. По тому, как он развернул правую ногу, следующее действие я предугадала легко. Удар ногой, довольно неплохой, но я была готова и блокировала его без проблем. Правда, захват получился не совсем удачный, но подсечка прошла четко, и недоучка-каратист оказался на земле. Нужно было бы его хорошенько припечатать, дабы выключить из схватки, но тут опять напомнил о себе первый. Номер один без особых претензий попытался повторить свой первый маневр. Только размах был посильнее. Со спортом, подлец, явно не дружил, но в уличной драке, как оказалось, новичком не был, поскольку его «могучий» удар был своеобразным финтом, и, как только я увернулась, он саданул меня в печень с левой. Воздух вокруг меня сразу же куда-то исчез. Это обстоятельство вызвало мерзкую ухмылку на лице негодяя. Злости мне хватило, чтобы ее тут же стереть хорошо поставленным левым. Удар несильный, но он дал мне полсекунды форы, чтобы следом припечатать ублюдка ногой. Вложилась я в удар отменно, и его, несмотря на приличные габариты, швырнуло через лавку. При падении он, наверное, хорошо приложился головой – соответствующий звук и последующее короткое мычание свидетельствовали о том.

– Что вы делаете?!! Помогите!

«Черт, я же и так помогаю!» – новый вопль девицы меня несколько озадачил. К тому же ей начал вторить «спортсмен»:

– Вы что, с ума сошли? Сумасшедшая! Дура!

– Ты смотри-ка! Ты и разговаривать, оказывается, умеешь! – процедила я и переключилась на девушку: – Ты что орала?

– А твое какое дело?! – ощерилась в ответ та. – Без тебя бы как-нибудь разобрались!

Номер один отодвинулся на безопасное расстояние и вторил ей. Номер два делал неуклюжие попытки встать с четырех точек. Пока он только мычал.

«Вот она, людская благодарность!» – горько подумала я.

– Я сейчас милицию вызову! Ты моих друзей избила! Маньячка!

Еще секунда – и я дошла бы до бешенства. Тогда бы этой троице действительно не поздоровилось.

– Слушай ты, корова. Сейчас милицию вызову я и обещаю, вопросов к вам у нее найдется много. Например, о роде ваших занятий.

– Ненормальная! Пошли, ребята.

Последняя реплика прозвучала далеко не так вызывающе, как предыдущие. «Спортсмен» помог менее везучему приятелю, и троица дружно заспешила к тому проулку, через который я попала во двор. Кстати сказать, свидетелей этой безобразной сцены не было – двор словно вымер. Впрочем, неудивительно – пекло стояло еще то!

«Дурацкая история! – думала я, возвращаясь к машине. – Этой корове захотелось покобениться перед ухажерами, а я влезла не в свое дело!»

Водительская дверца оставалась открытой, и потому я просто плюхнулась на свое сиденье. Протянула руку к ключу и…

Черт возьми!

Я выскочила из машины, но все же, не забыв на сей раз прихватить ключи и захлопнуть дверцу.

В проулок я влетела и сразу же наткнулась на целующуюся парочку. Рывком оторвала парня. Девица была не та.

– Ты чего?

– Извините, сейчас сюда вошли трое. Девушка и два парня. Куда пошли?

– Не видели мы никого, – обиженным тоном заявила девушка.

Я побежала дальше.

Проулок быстро закончился, и я оказалась на оживленном месте. Народу – как селедок в бочке. Отыскать троицу совершенно нереально.

«К тому же, – немного успокаиваясь, сказала я себе, – они уже давно разделились и каждый движется своим маршрутом в этом бесконечном городе».

Вернулась к машине и стала определять потери. Панель от магнитолы и… альбом!

Я еще раз обшарила салон, но заранее понимала бессмысленность поиска. Он лежал на переднем сиденье – это я хорошо помнила. Теперь его не было.

Силы разом покинули меня. Ехать к Фролову я не могла.

* * *

– Танечка, у тебя же феноменальная зрительная память.

– Угу, я это знаю, – буркнула в ответ, не отрываясь от монитора. – Давай листай дальше. Из тех троих в картотеке может быть, скорее всего, именно он… ага, сделай крупнее… точно!

– Ну-ка, давай посмотрим, кто это у нас…

Капитан дал увеличение фотографии.

– Точно, – подтвердила я.

Пальцы забегали по клавиатуре, и на экране появились данные.

– Свояков Геннадий Васильевич, кличка Свояк, одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения, два раза сидел за «хулиганку». Последний срок отбыл год назад, – прокомментировал мой приятель. – Кто твое дело ведет?

– Витька Седов. Только у нас с ним уговор. Сначала работаю я, потом уже, по результату, подключаю его.

– Оскорбленное самолюбие?

– Не только. Тут все не так просто.

– Может, Тань, ты усложняешь? Вытащим этого Свояка, колонем как следует, он у нас и запоет. Сдаст всех своих подельников с потрохами.

– А если не сдаст? Формально нет никакого повода к нему придраться – он в машину не лез, это факт. Зачем он статью, да еще групповую, вешать на себя будет?

– Ну, знаешь, не таких раскалывали. Было б только за что зацепиться.

– А я вот как раз и хочу найти, за что зацепиться. Так что давай пока я сама.

– Ну, как скажешь.

На сем мы распрощались, и я покинула Фрунзенский отдел милиции, когда-то родной. Впрочем, таким он остался для меня и по сей день, и многие там были рады меня видеть и помогать по мере возможностей.

* * *

Была еще причина, кроме оскорбленного самолюбия. Фролов мне позвонил где-то через час после случившегося и бархатным голосом поинтересовался, как продвигаются дела. (Мобильник, к счастью, был у меня в кармане шорт, и я его не лишилась.)

– Сегодня не могу, отчитаюсь завтра.

– Лучше бы сегодня. Человек я не бедный, но лишний день оплаты…

– Хорошо, я у вас буду, – сжав зубы, ответила я.

Сергей Петрович встретил меня так радостно, словно я ему долгожданную марку принесла. Но радость его тотчас испарилась, когда он не заметил в моих руках своего альбома.

– Альбом! Почему вы оставили его в машине?!

– Я не оставила его в машине. У меня его украли.

Сказав, я внимательно наблюдала за его реакцией. Если Фролов играл, то превосходно. Изобразить такое неподдельное горе!

– Вы… вы шутите!

– Нисколько.

Далее я подробно обрисовала случившееся.

– И вы хотите, чтобы я в это поверил?! Вы что, меня за дурака держите?!! Говорите быстро, где альбом!

Теперь я уже вышла из себя:

– Дурой хотели выставить меня вы, организовав липовое расследование и обвинив невиновного человека. Только, кажется, я вашего размаха недооценила.

– Во-о-он! Дальше я с вами буду только в суде общаться! Вместе с негодяем Кушинским!! Имейте в виду – если сегодня же вы не вернете мне мою вещь, я вас в порошок сотру!

– Ну, это уже я не один раз слышала, – спокойно ответила я.

– Вы еще меня плохо знаете!!

Последняя реплика настигла меня в коридоре.

* * *

Все это было до того, как я отправилась с повторным визитом во Фрунзенский отдел. Повторным потому, что первым делом я сразу же заявила о краже, предвидев похожую реакцию господина Фролова.

После райотдела я отправилась к другому знакомому побеседовать на предмет установления личности. Этим знакомым был Миша Васильев, тренер по карате-до. Я бы могла обратиться и к своему тренеру, но Рашид Бахромович не был тем человеком, который смог бы реально помочь. Я мысленно представила разговор с ним: скорее всего, полчаса у меня ушло бы только на то, чтобы доказать, что я не ошиблась и что тот недостойный молодой человек все же тренируется где-то в секции Тарасова. Мишка был мне ближе по возрасту, к тому же он учился на заочном в Академии права, так что общаться с ним было легче.

Выслушав меня, он спросил:

– По твоим оценкам, новичок или уже что-то может?

– Думаю, года три прозанимался, это точно. Ты больше моего на соревнованиях бываешь, может, вспомнишь? У него коронный, похоже…

Я приняла стойку и показала удар.

– Х-м!

– Понимаю тебя.

– Ну-ка, опиши его еще раз.

Выслушав, Миша задумался. Потом окликнул парня, яростно молотившего «грушу».

– Стас, ты помнишь того прыща, с которым ты полгода назад в финале бился за третье-второе место?

– А! Ну! Я еще по очкам у него выиграл!

– Его самого. Не знаешь, где его сыскать?

– В «Буревестнике», где же еще!

Поблагодарив ребят, я отправилась в «Буревестник».

Тренер внимательно выслушал меня и скривился.

– Был такой.

– Был?

– Выгнали его. На наркоту сел. Мало того что сам, так пацанов молодых соблазнять начал своей дрянью. Я, как только узнал, его быстренько-быстренько, чтоб навсегда дорогу забыл.

– А как мне его отыскать?

– Попробую найти адрес, но не обещаю.

Адрес не нашелся. Единственное, что удалось узнать конструктивного, – звали парня Саша Миронов, живет он где-то в Глебучевом овраге и учится в Аграрном.

– Когда занимался, был на третьем курсе, кажется.

С тем я и покинула «Буревестник».

* * *

Было уже почти девять вечера, когда я решила предпринять следующий шаг. Поскольку Аграрный университет до завтра был мне недоступен, а общаться с уголовником по кличке Свояк тоже пока не казалось занятным, я решила попробовать найти третье действующее лицо той комедии. Что-то мне подсказывало, что дама – определенного рода занятий. Поскольку время было как раз то, когда проститутки выходят на охоту, я отправилась колесить по улицам.

Похожая девица попалась мне в поле зрения в Ленинском районе. Правда, подрулив поближе, я увидела, что обозналась. Но дама уже шла к машине. Увидев, что за рулем женщина, она в недоумении остановилась.

– Эй! – все же окликнула я ее. – У тебя сестренки нет случайно?

– Сестренки! – поняв меня по-своему, заржала девица. – Не-а! Я с мужиками только. Если хочешь, Баунти к тебе направлю. Ей по фигу, с кем.

– Падай в машину, мне тебя кое о чем расспросить нужно.

– А ты че, из ментуры? – подозрительно уставилась на меня проститутка.

– Нет, личное.

Девушка немного поколебалась, потом, посмотрев на двух подруг, стоявших в отдалении и с интересом наблюдавших за нашей беседой, все же села на сиденье рядом со мной.

– Я почему к тебе подкатила, – начала разговор я, – с подружкой одной общалась – вылитая ты. Так вот, пропала она куда-то, а мне без нее скучно.

– А мне-то что с того?

Я протянула ей сотку.

– Скажешь что толкового, еще одну дам.

– Как зовут?

– Да не помню, встречались только раз, месяц назад.

Дензнак все же воодушевил представительницу древнейшей профессии, и мысли энергичнее забегали в ее голове.

– Счас! – обнадежила она меня и вновь ударилась в мыслительный процесс.

– Верка Голубь, нас еще иногда путают. Она и с бабами может. Точно, она!

Я протянула вторую сотку. Но прежде чем расстаться с ней, поинтересовалась, где мне этого «голубя» словить.

– На Тарховской их точка. А ты разве не оттуда ее цепляла?

– Да нет, мы в кабаке познакомились.

– Эт, слышь, найдешь ее – не говори, что я наводку дала. У нас не принято. Мало ли чего там у вас, а я крайней быть не хочу, – предупредила меня проститутка, выбираясь из машины.

Успокоив ее, я еще раз уточнила местоположение пятачка на Тарховской и отправилась туда.

Моя дневная красавица как раз разговаривала с клиентом, наполовину погрузившись в машину. Снаружи осталась только задняя часть, заголенная так, что красные трусики были отчетливо видны всем желающим.

«Не хватало еще, чтобы она с ним укатила!» – останавливаясь, подумала я. Выскочив из машины, бросилась отнимать нужную мне жрицу любви.

– Мальчики, девочка занята. Возьмите другую.

– Слышь, красавица, может, ты с нами покатаешься?

– В другой раз, ребята, – напустив на себя официальный вид, строго уставилась на них, – удостоверение предъявить?

Любители «клубнички» тотчас поскучнели и дали газ. Голубь едва успела выдернуться из машины.

– Ты?!!

Как видно, она меня тоже не забыла.

Памятуя ее луженую глотку, я на всякий случай предупредила:

– Вздумаешь орать, удавлю! Живо в машину!

– Кальмар! – все же заорала она. Видимо, у нее такая реакция на все происходящее.

Я перехватила ее руку повыше локтя и отнюдь не нежно сдавила пальчиками.

– И-и-и!

– В машину, паскуда!

Все же мне пришлось загружать ее силком. Едва я швырнула даму на заднее сиденье, как возле моей машины нарисовался крупнокалиберный мальчик.

– Голубь, проблемы?

Молодчик зашарил взглядом по салону, не обнаружил там никого мужского пола и непонимающе уставился на меня. Пока он «не понимал», я сама открыла рот:

– Кальмар, проблемы могут быть не только у Голубя, они могут быть у всех вас. Залазь в тачку, поговорим. Да скажи ей, чтоб не брыкалась, а то я со злости могу придушить ее ненароком.

– Сиди! – цыкнул на проститутку боец, потом открыл переднюю дверцу и сел вполоборота к нам.

– Ну? – потребовал он.

– Короче, дело такое…

Далее я в нескольких словах обрисовала дневной фейерверк. Закончила свой монолог словами:

– Ребятки, вы понимаете, что влезли в уголовку? И еще: какие бы связи ни были у вас, мои будут круче, поверьте. Так что давайте решим дело мирно.

Кальмар некоторое время переваривал услышанное, затем выдал:

– Счас, я с человеком перетру.

«Перетереть», как я поняла, он хотел с сутенером, который работал на этой улице. Так оно и оказалось: битюг отправился к стоящей на противоположной стороне темной «Ауди» не первой свежести. Вернулся минут через пять.

– Слышь…

– Татьяна Александровна, – на всякий случай подсказала я.

– Вот, Татьяна Александровна, мы к тому кидалову никакого отношения не имеем. Это она сама, с ней и чирикай. А ты, – это касалось уже Верки, – если сюда еще сунешься, падла, я тя сам придушу.

Напоследок он мне посоветовал:

– Ты ее лучше не бей, она это любит. Ты ее сигаретой лучше или утюгом подпали.

«Добряк, ничего не скажешь!»

Я перебралась на водительское место, предварительно усадив даму на сиденье рядом. Но, похоже, предосторожность моя была излишней. Голубь рыдала взахлеб и бегства не планировала.

– К-ку-да мы едем? – первый вопрос она задала мне минут через пять.

– В самом деле: куда? Наверное, к тебе. У тебя утюг есть?

Новые рыдания были мне ответом. Я остановила машину.

– Адрес, тварь! – рявкнула я на нее.

Сквозь рыдания девица выдавила адрес. Оказалось, что жила она на съемной квартире с подругой в районе горпарка. Туда мы и отправились.

Однокомнатная дешевая квартира впустила нас только тогда, когда Верка устала давить на кнопку звонка и я рыкнула на нее:

– Открывай ключом, живо!

– Саша! – едва открыв, завопила красавица с порога.

Мне сразу стала понятна и ее возня, и настойчивые звонки.

Едва она заорала, я сразу же толкнула ее вперед, так что «экс-каратист» не успел достать меня молотком. Времени опомниться я ему не дала: два удара, потом еще раз – ногой. Он затих. Упавшая красавица пыталась встать, я рывком повернула ее к себе и влепила пару пощечин. По тому, как заблестели у нее глаза, поняла, что, без сомнения, Кальмар прав. Но гнев мой уже прошел, да к тому же прибегать к варварским средствам – совершенно не в моем амплуа. Но проститутке о том я сообщать не спешила.

– Еще одна выходка, скотина, и я тебя живьем в духовку засуну!

Верка вновь заревела.

Я вернулась в коридор и закрыла входную дверь. Оценив ситуацию, пришла к печальному выводу: оба нужных мне человека были невменяемы. Одну прошибла истерика, второй пока был в нокауте. Пришлось исправлять самой же недавно сделанное. С трудом оторвав от пола красавчика, поволокла его в ванную. Холодная вода помогла, Санек начал трясти головой. На всякий случай предупредила и его:

– Если ты на меня вздумаешь броситься, я тебе что-нибудь сломаю. Или оторву что-нибудь не очень нужное, например, голову. Ты уже понял, что это я могу?

– Ты… кто?

Отвечать на его вопрос я не стала, просто за волосы рывком развернула голову лицом к себе.

Все было ясно. Парень пребывал в нирване. Пришлось сунуть его еще раз под воду, а когда начал сопротивляться, пару раз от души врезать. Словом, когда мы закончили с водными процедурами, я была мокрая не меньше его. Но результат все же был достигнут: Санек начал немного реагировать на действительность.

– Ты кто? – повторил он свой вопрос, когда я вновь втащила его в комнату. Верка к тому времени перестала биться в истерике и теперь уже просто ревела. Однако при этом не забывала кидать на нас порой злой и одновременно настороженный взгляд.

«Еще какую-нибудь подлость попытается выкинуть», – подумала я и на всякий случай решила подстраховаться.

Не спуская глаз с обоих, вытащила мобильник и набрала номер.

– Вить, это я. Нашла я наших красавчиков. Да, девицу и парня. Пиши адрес: Зеленая, 16, квартира 22. Я сейчас там, караулю их. Что? Уже спокойные. Да, жду.

Отключив связь, я обнаружила то, что и ожидала, – проститутка перестала реветь и не сводила с меня откровенно испуганного взгляда. Лицо ее было белее мела.

– Ты ми-милицию вызвала? – трагическим шепотом спросила она.

– А ты что думала, я в игрушки с вами играть буду?

– Ты же Кальмару обещала, что дело можно миром уладить!

– А к твоему сутенеру у меня никаких претензий нет, – недоуменно дернула плечом я, – если, конечно, он меня не обманул. Он имеет отношение к тому, что произошло днем?

– Нет-нет! – энергично замотала головой Голубь.

– Ну, тогда о чем разговор? – «не поняла» ее я.

– А я? А мы?

– А вы пойдете по статье. «Кража, совершенная группой лиц по предварительному сговору». Ты, как инициатор, потянешь за «паровоза» – лет пять рукавички шить обеспечено. Ты не бойся, учитывая твой бисексуализм, на зоне будешь востребована. Там таких ценят. Знаешь, многие сидят лет по десять и больше. Молодых лесбиянок они любят.

– Кальмар – гад, я его когда-нибудь убью! – вдруг подал голос Санек. Я вопросительно уставилась на проститутку.

– Он под кайфом, ни хрена не понимает, – скороговоркой выпалила она, напряженно о чем-то размышляя. О чем, можно было легко догадаться.

– С молотком кинуться на меня он сообразил, – все же заметила я.

– А-а, – не отрываясь от мыслей, вновь буркнула она, – он на всех кидается, когда я ору.

Я демонстративно посмотрела на часы.

– Минут через пятнадцать за вами приедут. И от того, что скажу ребятам я, будет, Вера, зависеть твоя судьба. Кстати, как твоя фамилия?

– Голубь.

«Выходит, свои звали ее просто по фамилии», – отметила я. Вслух же продолжила:

– Ну, так что?

– Что от меня нужно?

– Вот это уже деловой разговор. Как я понимаю, рулил вами Свояк?

– Нет, Свояк отморозок. Им самим рулить нужно. Еще один был, черненький такой. Он-то твою тачку и чистил.

– Кличка?

– Не знаю.

– А как же ты его знаешь?

– А я его и не знаю, его Свояк знает.

– Ну-ка, рассказывай поподробнее, – потребовала я.

– А че рассказывать? Короче: Свояк как сумасшедший утром прилетел, кричит: «Дело срочное!» Надо, мол, отвлечь внимание, пока человек работу сделает. За это – пятерка нам троим. Ему две, нам с Санькой по полторы. Ну, мы и устроили спектакль, как было сказано.

– А этот парень?

– Я-то видела его всего пять минут. Он сказал, чтобы я глотку включила по его сигналу. Он у гаражей на лавочке недалеко от машин сидел.

Черт, я была слишком занята своими мыслями, потому и не смотрела по сторонам, пока эта стервоза орать не начала.

– Опиши его подробнее.

Верка вспоминала внешность «черненького» парня, когда в дверь позвонили. Прибыл старший лейтенант Седов с нарядом.

– О-о-о! Совсем плохой, – покачал головой он, когда наркоман встретил и его традиционным вопросом: «Ты кто?»

– Так, я их пакую? – спросил он меня, когда окинул взглядом комнату.

– Ты же обещала! – тут же завопила проститутка.

– А я и не отказываюсь. Следствие учтет твою помощь и чистосердечное признание. Учтешь, Вить?

– О чем разговор! Пошли, барышня. Ребята, берите второго…

* * *

– Берем третьего? Для полной коллекции?

«Луноход» увез наркомана и его подружку, а мы с Виктором стояли около моей машины. Немного подумав, я согласилась. Признание подельников, по крайней мере – подельницы, у нас уже было, потому можно было брать и Свояка.

Но с ним вышла промашка. В частном доме, в котором, судя по регистрации, должен был проживать Свояков Геннадий Васильевич, того не оказалось. Сосед поведал, что последний раз видел Генку полгода назад, а то и больше. И где теперь его искать, не знал никто. И я в том числе.

Потому, учитывая довольно позднее время, отправилась домой спать. Снились в ту ночь мне исключительно марки.

* * *

Наверное, я проспала довольно долго, поскольку телефонный звонок был чересчур настойчив.

– Кто это совести не имеет? – пробормотала я и посмотрела на часы. Оказалось, что это я не имею совести, поскольку стрелки показывали половину двенадцатого.

Телефон, взяв короткий тайм-аут, вновь выдал мелодию. Глянув на определитель номера, я нахмурилась.

– Да, Сергей Петрович. Кажется, вы грозились общаться со мной только в суде? Что-то переменилось?

«Сейчас он сделает предложение, от которого я не смогу отказаться!» – постаралась предугадать я.

– Таня! Татьяна Александровна! Простите меня, ради бога, я вчера погорячился, но это с каждым может быть, учитывая мое положение! Но нельзя же вот так с ходу рубить!

– Я ничего не рубила, – сухо заметила ему. – Рубили вы.

– Каюсь, грешен! Приезжайте, поговорим!

– Хорошо, ждите, скоро подъеду.

Признаюсь, я была очень удивлена, поскольку ожидала от него совершенно другого. Пока я приводила себя в порядок и наскоро завтракала, голова упорно была занята этим звонком. Дело в том, что у меня уже выстроилась определенная схема, и этот звонок в нее никак не вписывался. Вернее сказать, сам звонок от Фролова вписывался, но вот последующий разговор – никак. Если только это не было очередным трюком.

«Ладно, разберусь», – решила я и набрала номер Кушинского. Подождала с минуту, перезвонила еще раз. Владимир Львович трубку упорно брать не хотел.

– Может, вышел? – задала я вопрос вслух. Вопрос ответа не имел, во всяком случае – пока.

Через двадцать минут я стояла у двери Кушинского Владимира Львовича. А ушла из его квартиры только после того, как прибыла следственная бригада.

* * *

– Послушайте, Таня…

– …Татьяна Александровна, – ледяным тоном перебила его я.

– Татьяна Александровна, я вчера погорячился. Но ведь согласитесь…

– Где вы были сегодня утром? С восьми, скажем, и до того момента, как позвонили мне?

– Что? А почему вы спрашиваете?

– Спрашиваю я потому, что ваш знакомый… знакомый нам обоим человек убит. Я имею в виду Кушинского Владимира Львовича.

– Убит? – он непонимающе уставился на меня.

– Совершенно верно. Возможно, вы планировали сделать это еще вчера, более тонко. При моем участии – но, коль не получилось, решили сделать, как получится. Более грубым способом – просто отравить.

– Таня… Татьяна Александровна, что за чушь вы несете!

– Да нет, совсем не чушь. Сейчас медики проводят экспертизу, и если все подтвердится…

Звонок в дверь прервал мой монолог.

– Открывайте, это за вами.

Действительно, это была следственная бригада.

– Таня, ордер на обыск только что получили, – поздоровавшись со мной во второй раз, сказал капитан Орлов. – Так, ты у нас понятой будешь. Что искать?

– Рюмку он, скорее всего, выкинул. Так что искать ее без толку. А вот марку…

Я внимательно посмотрела на господина Фролова. Казалось, он был совершенно ошарашен происходящим. Что ж, я еще раньше заметила – в нем погиб хороший актер.

– Сергей Петрович, может, сами покажете, где вы ее спрятали? Наверняка ведь не в тот альбом, что лежит у вас в сейфе?

– Господи помилуй! Что, в самом деле, происходит? Госпожа Иванова, если вы устроили весь этот спектакль, чтобы не возвращать мне альбом, вы за это ответите, ручаюсь вам!

– Фролов, вы ведь умный человек, – насмешливо ответила ему. – Вы прекрасно понимаете, что это было бы мне не под силу.

– Фролов Сергей Петрович, вот постановление прокурора на обыск в вашей квартире.

– Бред какой-то, – все еще не веря в происходящее, Фролов рухнул в кресло и зажал голову руками.

Меж тем оперативники пригласили второго понятого и начали обыск. Достали из сейфа фроловский альбом, и на шестой странице я увидела марку пятьдесят пятого года. Ту самую, которую при первой нашей встрече мне показывал владелец. Объяснила особенности марки и пересказала наш вчерашний разговор с покойным уже Кушинским.

– Почему вы верите ему, а не мне?! – не выдержав, закричал Фролов.

– На то есть ряд причин, – спокойно объяснила я. – Но разговаривать об этом вы теперь будете уже не со мной, а со следователем.

– А вот этот альбомчик вам не знаком?

Откуда-то со стороны кухни вышел оперативник, с задумчивым видом перелистывая альбом с марками.

– Один в один, что украли у меня из машины!

Я подошла к нему.

– Открой, пожалуйста.

Оперативник выполнил мою просьбу.

– Ну, точно, он, – подтвердила я, пробегая глазами знакомые запомнившиеся марки.

– Что же вы так неаккуратно, Сергей Петрович? Сначала сами даете, потом сами же и грабите?.. Стой!

Сержант остановился, немного даже испугавшись.

Я не верила своим глазам. В кармане, в котором торчала вчера марка, которую Кушинский назвал «Розеткой», была теперь другая. Вернее, целых две. Мне не нужно было лупы, чтобы определить – это был первый и второй «Салюты».

Некоторое время я молчала, еще не осознавая, что все оказалось так банально просто.

– И все же это бред! – воскликнул напоследок Фролов, когда на него надевали наручники. – Татьяна Александровна! Вы ведь знаете, что я в прошлом – работник милиции. Ну не являюсь же я таким идиотом, чтобы, совершив убийство, оставить все улики дома!

* * *

– Тань, о чем ты так напряженно думаешь?

Виктор Седов, которого я пригласила на обед, смотрел на меня с живым интересом.

– Да все дело этого филателиста у меня из головы не выходит. Все уж больно гладко. Действительно, не такой же он идиот, чтобы второй альбом не припрятать подальше, в надежном месте. Снял бы на вокзале ячейку в камере хранения, например.

– Ты же сама говорила, что он помешан на своих марках.

– Ну, не настолько же, чтоб в тюрьму сесть!

– Кто его знает, – хмыкнул Витя, вновь переключая внимание на тарелку.

Мы сидели в моем любимом кафе на Волге, Виктор уплетал голубцы – местное фирменное блюдо, а я только ковырялась для видимости. Отчего-то пища была мне не в радость.

– Слушай, Тань, нельзя быть равнодушной к такой прелести, – прожевав очередной кусок, Седов кивнул на тарелку. – Так всю любовь к жизни потеряешь.

– Вы Свояка не поймали?

– Да нет, в розыске.

– А Фролов, что он говорит?

– По слухам, просит свидания с тобой.

– Серьезно? А что же ты молчал?!

– Вот, говорю.

– Витька, спасибо!

На сей раз старший лейтенант Седов одарил меня весьма озадаченным взглядом.

* * *

Следователь прокуратуры с пониманием отнесся к моей просьбе, особенно после того, как ему позвонил полковник Кирьянов. Но настоял, чтобы разговор происходил при нем, в его кабинете. Мне было без разницы, поскольку утаивать я ничего не собиралась. Фролову особенно выбирать не приходилось.

– Татьяна Александровна, вы – моя последняя надежда, поскольку вы больше всех знаете об этом деле. И, поскольку вы человек честный и порядочный, вы не дадите совершиться ошибке! И я… я ваш клиент! Представьте, что через некоторое время правда все же откроется, но будет уже поздно!

– Смертную казнь у нас отменили, – на всякий случай заметил следователь.

Фролов бросил испуганный взгляд в его сторону и опять обратился ко мне:

– Татьяна Александровна, любой гонорар – только найдите убийцу! Настоящего убийцу!

– Хорошо, – тяжело вздохнув, отозвалась я, – тогда рассказывайте правду. Правду о том, как вы, узнав, что вторая марка «Салют» есть у вашего знакомого, решили ей завладеть.

– Да не было этого! Чем угодно, детей нет – жизнью клянусь, я до того момента, пока не увидел в Интернете «Салют», понятия не имел, что есть еще один! Признаюсь, я не сказал вам сразу, но не потому, что не верил вам! Просто настолько был ошарашен! Такая чудовищная наглость!

– Вы звонили Кушинскому после моего ухода?

– Конечно! Он мне заявил, что таких марок есть две и одна осталась у него!

– Почему же вы на следующий день этого не сказали?

– Ну, тут я сглупил. Но мне казалось, что будет лучше, если поедете к нему, ничего пока не зная. Мне главное было – чтобы действительно человек, посторонний, не из нашего окружения, потом мог сказать, что видел «Салют».

– И все же я вас не совсем поняла.

– Теперь я и сам себя не очень понимаю! Просто кровь в голову ударила – ведь я-то был уверен, что «Салют» – один.

– Ладно, к «Салютам» еще вернемся. Расскажите мне про ваш разговор в тот вечер, на юбилее.

– Но это в основном касается другого человека, – не совсем уверенно ответил Фролов.

– И все же.

– Есть клуб «Филателист», одним из соучредителей являюсь я, Владимир тоже… был в таком же статусе. Председателем является Рахманинов Владлен Борисович. На мой взгляд, он отстал от жизни. Клуб в долгах, как в шелках, а он противиться тому, чтобы разумно поправить положение. Вот я и предложил Владимиру Львовичу на очередном собрании поставить вопрос о смене председателя и выдвинуть на это место его кандидатуру. Он отчего-то обиделся страшно, наговорил мне кучу нелепостей. Мол, я клуб к рукам прибрать хочу!

«Ну, по крайней мере, сейчас он не врет», – отметила я.

– Скажите, Сергей Петрович, кто еще знал, что вы наняли меня для расследования подмены?

– Никто.

– А ваш племянник?

– Нет. Конечно, я был озадачен вашим визитом к нему, но я ему ничего не говорил.

– Он звонил вам?

– Да, сообщил, что явилась какая-то девица, плетет что-то про оставшиеся от мужа марки, про меня спрашивает. Я попросил пересказать разговор, описать внешность и понял, что это вы. Ну а когда он номер вашего мобильного телефона назвал, всякие сомнения отпали. Кто вы на самом деле и как связаны со мной, я ему, естественно, не сказал. Да ему это и неинтересно, ручаюсь – ему нужен был предлог, чтобы мне позвонить и в очередной раз поклянчить денег. А, пустое место!

Я задумалась. Получалась нелепица. Никто не знал, что я поеду с альбомом к Кушинскому, но тем не менее караулили-то меня возле его дома! «Святая» троица и вор не сами нарисовались, они действовали по наводке! И я больше чем уверена, не гроши из сумки и не панель магнитолы их интересовали, а фроловский альбом!

Неожиданно я вспомнила еще кое-что.

– Когда я выходила второй раз от вас в тот день, мне на лестничной клетке попался один человек. Колоритная такая личность – позвонил он в вашу квартиру.

– Да брат мой заходил, – недоуменно пожал плечами Фролов, – совсем некстати и с той же просьбой, что обычно обращается ко мне Аркашка. Гараж он, видите ли, строит. Ну, обещал ему помочь.

– Про меня, случаем, вы ему не говорили?

– Да нет, как-то…

Судя по неуверенному тону, Фролов чего-то недоговаривал. Хотя сейчас он был не в том положении, чтобы скрывать что-то от меня. Может, забыл?

– Постарайтесь вспомнить.

– Да, он спросил: «Девушка у лифта стояла, твоя красотка?» Я соврал тогда: «Соседка, наверное». Он мне сказал: «Симпатичная соседка, познакомь при случае!» Я ему: «Я и сам еще никого тут не знаю». Он мне «Ну, таких девушек пропускать без внимания нельзя!» Вот, все.

Я подвела итог разговору:

– Итак, кроме вас, никто не знал, куда и когда я отправилась с вашим альбомом, но тем не менее меня ждали, чтобы украсть его. А затем он оказался у вас.

Фролов молчал, опустив голову. Наконец заговорил:

– Я понимаю, что вам нелегко мне поверить. Также понимаю, что вся логика и факты говорят против меня, но заклинаю – найдите настоящего убийцу!

– По вашим словам, получается, что вас ловко подставили, использовав при этом и меня. Кому это выгодно?

В ответ он только развел руками.

* * *

– Если такую речь он произнесет в суде, то, может, на пару лет меньше получит, – сказал следователь, когда мы остались вдвоем.

– Скажите, я как-то не спросила у ребят, что вызвало смерть Кушинского? – как бы невзначай поинтересовалась я.

– Сильный транквилизатор. Для сердечника с его диагнозом это все равно что яд. Кстати, упаковку с ампулами нашли в бардачке машины Фролова. Так что – все улики налицо.

– Ну, спасибо, – засобиралась я.

– Если узнаете что-нибудь новенькое – буду премного благодарен.

– Непременно, – пообещала я и покинула кабинет.

* * *

От уличной жары плавился асфальт. Марево стояло такое, что я удивлялась отсутствию миражей. Едва я об этом подумала, как один тотчас появился предо мной. Музыкант Аркадий собственной персоной. Впрочем, он оказался вовсе не миражом, а самым настоящим человеком из плоти и крови. К тому же никакой достойный мираж не додумался бы нацепить на себя такие немыслимые шорты, что были на нем.

– Аркаша!

– Ха!

– Ты подлец!

– Это почему еще? – возмутился он. Посмотрел на пиво в руке и тут же предложил: – Будешь? Холодное!

– Ты сначала скажи мне, зачем ты дяде меня сдал?

– Ну, денег нужно было поклянчить, а повода позвонить не было, – чуть смутившись, признался он. Но тут же нашелся: – Все равно он тебя кинул. С моим звонком или без – кинул же? Признайся, ведь так!

– Кинул, – «согласилась» я.

– Ну вот, я ж тебе говорил – тот еще карапуз! Так будешь пиво?

– Не-а, я только что пила.

– А как насчет встретиться вечером?

– А как насчет твоей рыжей бабы?

– Отвяла. Причем сама, прикинь!

Сказано это было без возмущения, но с таким недоумением, будто музыкант точно не понимал, как это девушка в здравом уме и твердой памяти может его бросить.

– Созвонимся, – туманно пообещала ему я. – Номер у тебя тот же?

– Звони часов в девять. Интересная тусовка намечается. Жалеть будешь, если пропустишь.

– Хорошо, позвоню.

У меня вертелся еще один вопрос из разряда необязательных, но довольно ехидный. Но задать я его не успела, поскольку Аркаша бросил мне «пока» и рванул через дорогу, увидев там кого-то. Как я пронаблюдала, подскочил он к такому же лохматому, как и сам, человеку и принялся о чем-то с ним оживленно болтать.

Тут же забыв о музыканте, я вернулась к своим баранам.

«Задача с одним неизвестным, – рассуждала я, отключая сигнализацию машины. – Один икс, и уж действительно совсем неизвестно, где его взять. Во всяком случае, пока не поймают Свояка. Но, кроме икса, есть еще и последующий игрек – заказчик кражи. Приятель Свояка, судя по всему, обычный уголовник, только, скажем так, рангом немного повыше. И марками вряд ли интересуется. А был кто-то, кто заказал кражу. Вот этот «кто-то» (если напрочь исключить, что это господин Фролов) мне и нужен. Так что думай, Таня, думай!»

Думать я начала с элементарного анализа.

Кража из машины задумана и спланирована заранее – факт, не вызывающий сомнения. Для того чтобы успешно провести ее, нужно было знать две вещи: место и время. То есть где и когда посредством каких-то предварительных действий меня можно разлучить с альбомом, чтобы его можно было украсть. Вот я взяла его у Фролова, спустилась вниз, села в машину, поехала. Что дальше? Устраивать ДТП, чтобы я, забыв все, выскочила из машины? М-м-м! Годится только для боевиков! Дорого и к тому же слишком много свидетелей. Следуем дальше: если я еду, то должна куда-то приехать – достаточно просто следовать за мной. Я приехала к Кушинскому. Если меня пасли, то человек мог видеть, что я вышла из машины с альбомом в руках. Что дальше? А дальше все просто: нужно поймать идеальный момент, когда я вернусь… Стоп! Твои размышления, Таня, – бред сивой кобылы! Для того чтобы СПЛАНИРОВАТЬ кражу, нужно ИЗНАЧАЛЬНО знать, что я повезу этот самый проклятый альбом! А это знал только Фролов! Тупик!

Тупик был не только в мыслях – на дороге организовалась мощная пробка. Я волей случая оказалась зажатой со всех сторон другими машинами, и мне ничего не оставалось, как ждать разрешения ситуации.

Неожиданно на ум пришли слова проститутки:

«…Свояк утром прилетел как сумасшедший, орет: «Срочное дело!..»

Я сосредоточилась на ней.

Первый вопрос: а что это мне дает? Ну, прибежал… Стоп!

«Нет, Танечка, кое-что дает!» – сказала я себе, внутренне улыбаясь.

Давало вот что: если эта группа действовала по указанию Фролова, Свояку не нужно было в спешке искать своих приятелей. Он, точнее, главарь группы, еще с вечера мог все спланировать Генка Свояков, по логике, еще вечером должен был появиться у своих друзей, а не второпях утром выдергивать их из дома, на ходу объясняя предстоящую работу.

В этой мысли что-то было, и я за нее зацепилась. Правда, пришлось ненадолго прерваться, поскольку впереди наметилось движение, и я продвинулась на пару метров.

Итак, условно исключим Фролова. Тогда кто? Единственный из известных мне на настоящий момент людей, кто мог знать, что приеду к нему с альбомом, был покойный Кушинский. Правда, тогда он еще не знал, что я от господина Фролова и что у меня на руках ЕГО марки. Не телепат же он, в конце концов!

«Если уж начала делать предположения, то давай уж следовать по этому пути до конца!» – сказала я себе, продвигаясь еще на пару метров вперед.

Не задавая лишних вопросов вроде «зачем это ему было нужно?», попыталась сосредоточенно обдумать один: а была ли у него возможность организовать кражу? Чисто теоретически.

Чисто теоретически получалось, что была. И в этом случае как раз все вставало на свои места: и спешка Свояка, и экстренное совещание в подворотне и… словом, все остальное.

Едва я это сообразила, ко мне тут же привязался отодвинутый на задний план вопрос: «А зачем ему это нужно было?»

Просто кинуть человека, отказавшегося продать ему понравившуюся марку? Скажем так – подстраховочный вариант на всякий случай.

Я вспомнила серые глаза покойного. Кристально честный взгляд, без тени настороженности, которым он встретил меня.

«Таня, а мало на твоем жизненном пути встречалось преступников с честным взглядом?» – на всякий случай спросила я себя.

– Взгляд еще не факт, – пробормотала я, одновременно поворачивая влево. На некоторое время я забыла о филателистах, и живых и мертвых, поскольку в поле зрения попала причина возникшей пробки. «Жигуленок» «поцеловался» с маршрутным такси.

Дальше я ехала значительно быстрее. Мысли мои заработали в такт ритму движения.

«Как проверить гипотезу? Да просто – сопоставить хронологию событий на первый случай. А дальше? Дальше решу потом».

Вспомнила разговор по телефону, что предшествовал нашей встрече.

– …Слушаю вас.

– Владимир Львович?

– Да, с кем имею честь?

– Вы меня не знаете, да, в сущности, это неважно. У меня есть альбом с марками, я бы хотела кое-что продать. Если вам интересно, могла бы показать.

– А кто вам посоветовал обратиться именно ко мне?

– Никто. Ваш номер оказался у меня случайно, если вам интересно, объясню при встрече.

– Хм… ну приезжайте. Когда сможете?

– Если возможно, сейчас.

– Сейчас… сейчас я немного занят… позже тоже… давайте завтра?

– Видите ли, завтра я уезжаю из Тарасова. Когда вернусь – точно не знаю…

– Хорошо, давайте сегодня. Скажем, в час дня вас устроит?

Я сказала, что да, и мы договорились о встрече…

Звонила я из своей машины, с мобильного телефона, сразу же после того, как побывала у Фролова и получила на руки альбом с марками. По времени это была половина десятого утра. Я произвела в уме несложные математические действия. Получилось три с половиной часа.

Что ж, в принципе, времени вполне могло хватить, чтобы активировать мобильную группу. При условии, что таковая имелась в наличии.

Я вновь вспомнила глаза Владимира Львовича. И тут же все умозаключения вновь показались бредом.

К тому же ничто ему не мешало отодвинуть встречу. Чтобы уж точно не спеша…

И все же интуиция мне подсказывала, что в чем-то я права. Нужно узнать больше.

Интересно только, как это сделать?

Не придумав ничего лучшего, я отправилась в Октябрьское РОВД. Седов был на месте. Не успела я озадачить его вопросом, как он объявил мне:

– Тань, хочешь новость?

– Судя по твоему радостному тону, это должно быть или что-то очень хорошее, или совсем скверное.

– Второе, – сразу поскучнел Виктор. – Твои грабители на свободе. Кстати, папаня этого наркоши тебя не разыскал?

– А как так получилось? – несколько оторопела я, пропуская его вопрос.

– Да просто, – вздохнув, Седов яростно почесал за ухом. – Сначала у нас появился папа этого урода, затем – хороший дорогой адвокат. Затем оба подследственных отказываются напрочь от первоначальных показаний и заявляют, что ни к какой краже не причастны. Просто так детки гуляли, а ты на них напала. Дальше рассказывать?

– Отпущены под подписку о невыезде?

– Так точно.

– Папа что собой представляет?

– Ну… состоятельный, это точно.

– А что ему от меня нужно?

– Могу предположить, – тонко улыбнулся мне приятель.

– Я тоже. Давай мне его телефон.

– Что хочешь сделать? – насторожился Витя.

– Для начала – встретиться.

– Все пытаешься разобраться со своими филателистами?

– Угу, – буркнула я, записывая номер.

* * *

Антон Дмитриевич Миронов, как я узнала до встречи, был «владельцем заводов, морей, пароходов». Утрированно, конечно, но не в большой степени. Во всяком случае, коттедж его напоминал скорее дворец, нежели жилье обычного смертного.

Встрече со мной он обрадовался, но как-то вяло. Словно предвидел такой вариант и потому не очень удивился, когда я позвонила. Единственное, что показалось ему странным, так это мое требование, чтобы при встрече присутствовал его сын.

– Зачем нам он? Вопросы буду решать я.

– Согласна, но мне нужно с ним поговорить.

– О чем? – сразу же насторожился родитель.

Я поняла, что так мы можем зайти в тупик. Потому предложила компромиссный вариант:

– Антон Дмитриевич, давайте поступим следующим образом: сначала мы побеседуем с вами, я все объясню, затем, если вы со мной согласитесь, я поговорю с вашим сыном. Можно в вашем присутствии.

– Адвокат не потребуется? – отчего-то весело поинтересовался он.

– Я думаю, нет, – решила поддержать его тон и я. – Надеюсь, мы поймем друг друга.

– Я тоже надеюсь, – ответил господин Миронов, нажимая на слово «тоже».

* * *

И вот таким образом я оказалась у вышеупомянутого трехэтажного строения. Едва подъехала к воротам, они поползли в сторону – меня ждали. Один молодой человек занялся моей машиной, другой провел меня в кабинет к хозяину.

Внешностью господин Миронов обладал самой обычной. Взгляд и дежурная улыбка, которой он меня встретил, были несколько скучноваты.

– Сколько?

Вопрос я ждала, и все же не думала, что наш разговор начнется так банально.

– Антон Дмитриевич, давайте я вам обрисую ситуацию, а затем уже, если нужно будет, вернемся к вопросу «сколько».

Лисья улыбка была мне ответом. Она мне сказала, о чем мог подумать господин Миронов в ту минуту: мол, ловкая девочка, сейчас накрутит и будет жать до максимума. Только и я ведь не простак.

– Итак, дело в следующем. Кража из моей машины была лишь прелюдией к убийству…

– Стоп! – мгновенно посуровев, прервал меня Антон Дмитриевич. – Запомните, ни к какому убийству мой дебил отношения не имеет. И если вы только попробуете…

– Я не собираюсь его обвинять, примазывать… или как там вы собирались сказать! – не менее суровым тоном перебила теперь уж я. – Больше скажу: скорее всего, вы хотите, чтобы я написала отказ от заявления о краже?

– Да. Потому и спросил, сколько это будет мне стоить.

– Тогда почему вы не хотите меня слушать?

– Я слушаю! – возмутился он. – Только по существу нашего с вами вопроса…

– Давайте я все же обрисую ситуацию, как вижу ее, а потом уж вы будете делать выводы, – вновь я вынуждена была перебить его. – Антон Дмитриевич, наша беседа с вами конфиденциальна, черт возьми! Поверьте, никаких записывающих устройств у меня с собой нет.

– Только этого еще не хватало!

– Так вот – слушайте! Я частный детектив, работаю на клиента. Кстати сказать, тоже состоятельного человека. В данный момент его обвиняют в убийстве, которого, как я думаю, он не совершал. Человек, который на самом деле является убийцем и вором, организовавший ребят, как я предполагаю, – одно и то же лицо. Он-то меня и интересует. Ваш сын его видел. Кроме того – он знает подельника, который сейчас в розыске.

– Никого он не знает, он болен и вообще не соображал, что делает.

– Антон Дмитриевич, я нисколько не сомневаюсь, – устало вздохнув, продолжила я, – что у вас уже имеется, так, на всякий случай, нужная справка от психиатра или еще что-то в подобном роде. Я вам еще раз говорю, на сей раз уже прямым текстом – мне ваш парень, равно как и его подружка-проститутка, не нужен! Мне нужен тот, кто стоит за ними! Поймите, кроме меня, делом занимаются уголовный розыск, прокуратура и… я думаю, вы уже порядочно устали от этой истории. Что я предлагаю: беседа с вашим сыном в вашем присутствии – и я пишу встречное заявление об отсутствии претензий. По крайней мере, на эпизоде с участием вашего сына можно будет поставить крест. К дальнейшему, как я полагаю, он просто непричастен.

Господин Миронов задумался, переваривая услышанное. Потом поинтересовался:

– Можно мне узнать фамилию вашего клиента?

Секрета делать из этого не было никакого смысла, а что-нибудь полезное для себя почерпнуть в дальнейшем могла. Потому сказала.

– Продукты питания? – живо поинтересовался Антон Дмитриевич.

– Да, скорее всего. Он еще марки собирает. Вы, кстати, случаем не филателист?

– Нет, – рассеянно отозвался хозяин поместья, думая о своем.

Наконец он решил:

– Подождите несколько минут, и я дам вам ответ.

Вернулся он не один, а с адвокатом. Как я и предполагала, тот на всякий случай приготовился к моему визиту. Еще полчаса мне нужно было потратить на разговор с ним, прежде чем я добилась своего.

– Антон, сведения, полученные таким вот образом, использовать против нас она никак не сможет, а ее отказная нам никоим образом не повредит. Тем более при разговоре я тоже буду присутствовать, и в случае чего – немедленно его прекратим, – сказал наконец адвокат, десять раз переспросив меня обо всем и обо вся.

– Только помните, что ребенок болен, – напутствовал меня Антон Дмитриевич, отсылая одного из своих работников за сыном.

Я живо припомнила общение с его драгоценным чадом, особенно момент, когда тот хотел врезать мне молотком, и не могла с этим не согласиться. С головой у парня явно беда. Наследственное это или приобретенное, в результате пагубного пристрастия, выяснять не стала. Зачем наживать себе врагов без нужды?

Саша выглядел плохо, но на этот раз был вменяем. Беседовали мы недолго – минут десять. Потом наш разговор прервал адвокат, сославшись на утомление драгоценного создания. Он, видите ли, лечебный курс проходит, и врач запретил нагрузки. Я б, была моя воля, такой бы курс ему организовала!.. Ну да дело родителей.

На прощание Миронов мне сказал:

– И все же, Татьяна Александровна, поверьте, какое-то чувство благодарности у меня к вам есть. Неприятности – да, но хоть изловить этого оболтуса получилось! А то ребята из моей службы безопасности почти две недели его безрезультатно искали. Мать вся почернела! Хоть бы, сволочонок, позвонил раз – мол, жив-здоров!

– Послушайте, Антон Дмитриевич, а можно мне с кем-нибудь из ваших сотрудников поговорить? – неожиданно сверкнула интересная мысль.

– О чем? – немного насторожился он вновь.

– Возможно, они выходили на кого-то, кто мог бы помочь мне найти того уголовника. К тому же, я думаю, вам небезынтересно, кто до него доберется первым: мы с вашими ребятами или следователь уголовного розыска. Ну, чтобы лишний раз Александра не приплели куда не нужно.

– Не возражаю, – наконец пожал плечами он. Дал мне номер телефона и пообещал предупредить человека о моем звонке.

На этом мы распрощались.

* * *

Желтизна дня сменилась алыми красками вечера. Я сидела у себя в квартире и вертела в руках кубики.

Кинула на стол и получила: 10+20+27. В переводе это значило:

«Вас подстерегает опасная пора: ожидаются многочисленные трудности и окружают враги!»

Я вздохнула. Многочисленные трудности уже наличествовали, не хватало только врагов.

Я посмотрела на часы и решила, что пора.

Днем я пообщалась с главой службы безопасности фирмы «Орион», владельцем которой являлся господин Миронов. Затем поговорила с парнями, что искали директорского сынка. Нового они мне ничего не сказали, но вкупе с тем, что мне все же удалось выудить из Миронова-младшего, возникла одна интересная мысль. Касалась она разыскиваемого Свояка.

Сашка, здорово напрягая голову, припомнил, что тот несколько раз хвалился, будто «хорошо бабки в карты поднял». И ребята из службы безопасности подтвердили, что видели похожего кадра на Набережной в кругу картежников. Только у них не было тогда сведений, что он как-то с разыскиваемым Александром связан.

Так вот и получалось, что мне следовало прогуляться у Волги. Вечерком, когда жара спадет.

«В самом деле, есть-пить-то ему нужно, – размышляла я, спускаясь по лестнице. – Безвылазно сидеть в квартире он не может – надо выбираться на добычу денег!»

В Тарасове огромное количество мест, где люди играют в карты. Впрочем, как и в любом другом городе. В гостях, у дома на лавочке, в казино… словом, вряд ли удастся перечислить все. И искать Свояка, зная только, что он где-то играет, не имело никакого смысла. Но теперь совершенно другое дело!

В каждом месте, где тасуют «стиры» (так на жаргоне называется карточная колода), складывается со временем свой коллектив. Каждый подошедший новичок – потенциальный «лох», объект «раздевания». Остальные – свои, те, кто приходит постоянно провести вечер за любимым занятием. И это совсем не означает, что каждый из этого костяка – катала, шулер. В большинстве случаев обычные люди, которых объединяет общее увлечение и место, где они могут собраться.

Одним из таких мест в Тарасове была Набережная. Туда я и направилась. Вечер и мне подходил идеально, поскольку днем ходить в парике было бы невозможно. Макияж я тоже здорово подправила. Ну, соответственно, и одежду подобрала. И солнцезащитные очки на пол-лица. Словом, вряд ли Свояк узнал бы во мне ту даму, что так хорошо его припечатала во дворе покойного пенсионера.

Машиной пользоваться не стала, пошла пешком – благо недалеко.

Когда я была у Набережной, диск солнца уже утонул в Волге – где-то далеко, за железнодорожным мостом. Лишь багряное марево на горизонте показывало место, где это произошло. Ветра не было, по воздуху разливалась причудливая смесь звуков – затихающий город, разговоры неспешно прогуливающихся людей, чириканье воробьев, воркотня голубей.

Я спустилась вниз. Зеленая аллея, преимущественно из каштанов, по обе стороны через каждые пятьдесят метров – лавочка. И так на добрый километр. С той стороны, что обращена к Волге, искать не стоило. Там обретались обычные отдыхающие: пенсионеры, молодые (и не очень) парочки, мамы и бабушки с детьми всех возрастов. А вот с внутренней стороны аллейки, к которой примыкал склон, мне и предстояло прогуливаться.

Еще спускаясь вниз, из города к Набережной, я автоматически определила маршрут. Потому и оказалась на левом краю, чтобы не с середины, а с одного конца до другого.

Первые лавочки оставила без внимания. На одной сидела пожилая женщина, явно кого-то ждавшая. На второй играли, но не в карты, а в нарды. Двое мужчин так увлеклись происходящим на доске, что не замечали ничего вокруг. Эти тоже меня не интересовали. Следующую пару лавок я пропустила автоматически, поскольку определила впереди него потенциально интересное. Я пошла чуть быстрее, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза. Когда подошла ближе, поняла, что не ошиблась. Шла оживленная игра, в которой принимали участие трое. Остальные как бы просто «болели», ожидая своей очереди. Правда, пока я проходила, успела заметить, как один из «болельщиков» сунул в карман игроку карту. Я задержалась около них ненадолго, делая вид, будто мне что-то экстренно понадобилось в сумочке.

В группе было семь человек: четверо мужчин в возрасте за сорок, один – совсем пожилой, и двое – где-то под тридцать. Как я поняла, «попал» как раз молодой парень, второй являлся его товарищем. Товарищ был пьян, его слегка штормило. Заметить, что делают «болельщики», он мог разве что совсем случайно. Например, то, что одному из игроков только что подбросили карту, явно прошло мимо него.

Но эта группа меня не интересовала, поскольку Свояка среди них не было. Я отправилась дальше.

Дальше были еще карты, затем шахматы, нарды, затем… Набережная вдруг кончилась, и я оказалась в районе речпорта.

Решительно не зная, что делать теперь, спустилась к самой Волге. Причалил последний на сегодня «омик», привез дачников от Пристанного. Высыпало человек десять, я отошла в сторону с дороги. Положила локти на перила и с задумчивым видом уставилась на воду. Мыслей, ни толковых, ни бестолковых, как назло, в голову не лезло ни одной. Потому я спокойно созерцала красоту родной природы. Чайка спикировала на воду метрах в тридцати от меня, поймала малька и, довольная, улетела. Некоторое время я провожала ее взглядом. Затем торчать на одном месте мне надоело, и я отправилась дальше. От воды шла прохлада, по которой за два летних месяца стосковалась душа. Уходить не хотелось, потому я шла вперед, слушая тихий шелест волн.

Но всему приходит конец. А хорошему, отчего-то так устроено в жизни, он приходит быстрее всего. Так вышло и на этот раз. Откуда-то взялась целая стая велосипедистов, разом нарушивших гармонию. Я поднялась по центральной лестнице. Дальше прямая вела меня к следующей лестнице – на самый верх. Но я не спешила.

Интуиция подсказывала мне, что с Набережной уходить еще рано. Слева от меня расположилось летнее кафе. Желтый плакат с красными иероглифами указывал на восточный уклон заведения. Бамбуковые стулья и столики того же материала как бы подтверждали это.

Но саке мне не предложили. В ассортименте было разливное пиво, алкогольная и безалкогольная продукция в банках и бутылках, гамбургеры и для уж совсем голодных – куры-гриль. Словом, обычное меню.

Я остановила свой выбор на коле и сигаретах.

Сделав пару глотков, закурила.

«Итак?» – сказала я себе, заставляя голову работать. Упомянутая часть тела приняла предложение неохотно, но дисциплине все же подчинилась.

«А не кажется ли вам, Татьяна Батьковна, что вы упускаете еще один важный аспект проблемы?» – для начала задала я себе давно (примерно с середины дня) мучивший вопрос.

Дело было в следующем.

Днем я еще раз припоминала все то, что говорил мне о покойном Кушинском мой злосчастный клиент и, наоборот, то, что слышала от пенсионера о Сергее Петровиче. И неожиданно пришла к мысли, что ничего не знаю о них обоих от какого-нибудь третьего, незаинтересованного лица. Аркашка в данном случае не в счет – у него своеобразное восприятие жизни, и отношения с дядей – тоже часть этого восприятия. Ведь, если вдуматься, Фролов, в общем-то, прав в оценке своего младшего родственника.

Так вот, третьего, кто хорошо бы знал обоих – и убитого, и обвиняемого в убийстве, – и нужно мне увидеть. И ведь такой третий был: председатель ихнего филателистического клуба!

Я как раз придумывала, как бы мне организовать встречу, как разговор за соседним столиком перебил размышления. Промелькнуло знакомое имя, вернее, кличка, и я сразу же позабыла обо всем другом.

– …Свояк, конь в пальто, штуку должен и пропал!

Посторонние мысли тотчас отпали, я вся превратилась в слух.

– Нашел кому давать! В поле ветер, в ж…е дым!

Беседовали два человека, которых я приметила еще раньше: оба из той группы играющих, что «раздевали» товарища пьяного джентльмена. Судя по их довольному виду, задуманное им успешно удалось.

– Да нет, Коль, он мне для дела нужен. Есть возможность хорошо покатать, поддержка нужна.

– Я краем уха слышал, что он от кого-то перекрывается, – осторожно заметил его собеседник.

– Да это у него периодически бывает! – зло сплюнул в сторону первый. – Причем заметь: как он нужен, так его нет! Как не нужен – не избавишься никак!

Приятель рассмеялся, затем задумался.

– Ты к Ваське с Пешки заходил?

– Да нет, – покачал головой, – я его так, краем знаю. А дома не был. Слышал, что у него «клоповник» там.

– Что есть, то есть, – не раздумывая, согласился второй. Но добавил: – Ты все же сходи. Свояк, скорее всего, там. Или Васька скажет, где его найти.

– А где это? – без особого энтузиазма спросил первый. Чувствовалось, что в «клоповник» идти ему не хотелось.

Второй живо и доходчиво объяснил, как найти жилье Васьки. Естественно, я не пропустила ни слова. Поскольку город знала неплохо, сразу же поняла, о чем идет речь.

Пешкой в обиходе у жителей Тарасова называется один из базаров рядом с Волгой. Контрастное место. Ультрасовременные дома сочетаются с трущобами ранних годов прошлого века, а некоторые строения остались вообще еще со времен царя Гороха. Разве что историки вам скажут, что вот этот, например, тяжелый двухэтажный барак был раньше частью монастыря, и теперешние коммуналки в нем – не что иное, как некогда монашеские кельи. Суперсовременная гостиница в четырнадцать этажей гордо глядит своими окнами на великую реку, а за ней – тесная кучка покосившихся одноэтажных домов с просевшей от времени до роста среднего человека аркой в центральном. То бывшее поместье Гуляева – волжского купца. И дом с аркой когда-то был его жильем. Ну а те, что слепились рядом в один непонятный комок, – это дома слуг, приказчиков, челяди. Словом, сплошь и рядом вот такой интересный ансамбль.

Судя по тому, что я подслушала, в один из таких дворов мне и нужно было идти.

«С Некрасова повернешь под арку…» – вспоминала я слова шулера, останавливаясь у дома с адресом: Некрасова, 11.

Большая пятиэтажка сталинских времен с аркой посередине. В ту самую арку я и двинулась. Навстречу мне попалась стильно одетая женщина в хамелеонах, за ней следом тащился пьяный мужик. Впрочем, тащился он не за ней, а сам по себе, поскольку находился в той кондиции, когда вся вселенная легко умещалась в нем самом, а окружающее перестало существовать совсем. (Буддийские монахи могли бы позавидовать!) И вернуть его в реальность мог разве что сотрудник ППС, да и то не без усилий.

Метров через пятнадцать я обнаружила еще одного типа, бывшего, мягко говоря, не в форме. Но этот спекся совсем – с детской непосредственностью растянулся на лавочке у подъезда и давал храпака.

Отмечала я их не напрасно. Третьим ориентиром, указавшим на то, что я держу верный курс, опять же были любители выпить.

«Какие же это «любители», – со смехом поправила я саму себя. – Это настоящие профессионалы!»

Профессионалы действовали по классической схеме: одну на троих. Они пристроились у красной кирпичной стены, обрубком торчавшей вдоль гаражей. Стена не принадлежала никакому дому или строению, была сама по себе. Точнее сказать – просто осталась от чего-то, построенного еще в незапамятные времена.

За стеной оказалось то, что я искала: открытая форточка в окне полуподвала. То, что это та самая, я знала точно: попробуйте найти во всем Тарасове еще такой колорит: рама окна покрашена белой краской, а рама форточки – зеленой.

«…Знаешь, где бодяжной водкой торгуют? Зеленая форточка? Так вот, мимо калитки пройдешь, справа будет деревянная лестница, под ней дверь…» – напомнила я себе указания, услышанные в разговоре.

Меньше чем через десять шагов я нашла нужную лестницу. За моим присутствием внимательно, не по-детски серьезно наблюдал малыш с высоты трехколесного велосипеда. Видно, я никак не вписывалась в окружающую реальность его мира, и дитя это четко понимало.

Я деловито посмотрела на часы и пошарила глазами. У древней стены, которую я обогнула, с этой стороны была оборудована лавочка. Безошибочно можно сказать, что ее просто сперли с Набережной: точно такие же, один в один, я полчаса назад наблюдала на протяжении всей аллеи.

Я еще раз деловито посмотрела на часы и села на лавку. Зелень дикого винограда ползла вверх, и сидеть рядом с ней было одно удовольствие. Впрочем, уселась я оттого, что в спешке поиска совершенно не продумала, что, собственно, буду делать дальше. Под каким соусом я появлюсь в картежной малине?

Я присела, закурила сигарету и тотчас услышала скрипучий голос:

– Девушка, а сигареткой не угостите?

«Начинается, – с раздражением подумала я, глядя на лохматого парня со товарищем. – Дайте, тетенька, попить, а то так есть хочется, что переночевать негде!»

Я ничего не имею против того, чтобы выручить какого-нибудь бедолагу сигаретой, но в данном случае это был только предлог.

– Девушка… – тут же подключился второй.

Я перебила обоих:

– Парни, отцепитесь. Сейчас выйдет мой жених, и у вас возникнут проблемы. Берите свою «паленку» и отвалите от меня.

Алкаши окинули меня неприязненным взглядом и вернулись к зеленой форточке. Тот, что был постарше, забарабанил в раму окна с удвоенной энергией, затем сунул голову и заорал:

– Машка!!

– Ну-ка вылазь! – яростно отозвалась появившаяся вдруг в окне дородная женщина. – Я те сказала, чтоб ты больше сюда не приходил?

– Ну, Маш, ну последний раз! – сразу же заканючил тот. – Я те в понедельник все отдам! У меня получка будет…

– Какая получка? – тотчас насмешливо перебила его торговка. – Ты в жизни нигде не работал! Отвали!

– Ну хоть самогона дай! – взмолился алкаш.

В ответ форточка яростно захлопнулась, ясно показывая отношение хозяйки к просителю.

– Может, к Маринке сходим? – предложил второй, молча наблюдавший всю сцену.

– Я там еще больше должен, – грустно признался первый. Он почесал голову и с немым вопросом уставился в мою сторону.

Решение созрело мгновенно.

– Эй, мужики, выпить хотите?

Вопрос из разряда дурацких, поскольку ответ был и так очевиден.

– Ясен хрен! – тотчас подтвердил это тот, что безуспешно пытался склонить к жалости дородную женщину.

Второй еще дальше продвинулся, ловя ситуацию с ходу:

– А что сделать нужно? Позвать, что ль, кого?

Такая сообразительность меня подкупила.

– Ваську знаете? – я кивнула на дверь под лестницей.

– Кто ж его не знает! – ответили сразу оба.

– У него может быть один человек, который мне нужен.

– А кто? – заинтересовался тот, что помоложе.

– Свояка знаешь?

– Генку, что ль?

– Его самого. Если там, вытаскивай его на улицу. Только аккуратно. Сможешь – две сотки дам.

– А спросит: кто зовет, че сказать?

– Придумай сам.

Похоже, двести рублей было верхом их мечтаний, поскольку тот, что был моложе, сразу же принялся планировать:

– Слышь, Захар, я скажу, что ты его зовешь. Ну а ты, типа, подошла неожиданно. Пойдет так?

– Только ты деньги дай, а то Свояка увидишь и про нас забудешь, – сразу же забеспокоился Захар.

– А вдруг его там нет? – в свою очередь усомнилась я.

– Да там, – уже на ходу обнадежил второй, – я час назад к Ваське заходил, они в карты резались.

Боясь, как бы я не передумала, он шустро нырнул за обитую вылинявшим на солнце дерматином дверь. Я отдала двести рублей и отошла чуть в сторону. Так, чтобы сразу не попасться на глаза Свояку.

А дальше все происходило очень быстро.

Сначала был шум подъехавшей машины. Потом резко хлопнули дверцы, и следом из-за стены появились трое мужчин. Вид их сразу мне не понравился. Они как раз поравнялись с окном подпольной торговки, когда вновь открылась дерматиновая дверь и вышел Генка.

– Вот он, – заметил один из троицы.

Генка тоже увидел их и отреагировал мгновенно. Оттолкнув в сторону Захара, он вдруг включил такую скорость, которой позавидовал бы любой спринтер.

– Сука! – прокомментировал тут же это явление один из пришедших и припустил следом. Мигом позже остальные присоединились к нему.

Мгновение – и я бросилась в обратную сторону. Как я успела заметить, выход со двора был только один, через арку. Будь у меня время, я могла бы подумать, что у Свояка, возможно, есть и иной вариант уйти от погони. Но у меня как раз времени-то и не было. Похоже, другого варианта все же не было, поскольку мы почти одновременно оказались у арки. Свояк бежал значительно быстрее, но мой путь был короче. И все же он в проход влетел первым. Взвизгнули тормоза, и парень прокатился по капоту сбившей его машины. Но, приземлившись на четвереньки, тут же вскочил и побежал дальше.

Мы миновали речной вокзал, и я потихоньку начала его нагонять. Неожиданно Генка остановился, бежать дальше он уже просто не мог. Затравленно оглянувшись по сторонам, он убедился, что троица отстала и есть только я. Все же он перепрыгнул через кусты волчьей ягоды, живой изгородью посаженной вдоль бордюра, и растянулся прямо на траве. С машины, идущей по дороге, теперь увидеть его было нельзя, и потому можно спокойно перевести дух.

Мне ничего не оставалось, как махнуть следом. Я присела прямо на траву рядом, также чтобы не светиться. Встречаться с Генкиными преследователями мне отчего-то не хотелось.

– Тебе… что… надо? – часто дыша, все же выдавил он из себя.

– Ты, Ген, – ответила я.

Он круто развернулся и сел, в упор глядя на меня.

– Не узнал? – на всякий случай поинтересовалась я.

Молчание было ответом, из чего я заключила: или не узнал, или не хотел того показывать. С минуту, пока он приходил в себя от неожиданного кросса, мы молчали, а я думала, как начать разговор. Наше молчание прервал звук быстро идущей машины. Генка плюхнулся вновь, я последовала его примеру.

– В-в-ву-ум, – пронеслось мимо кустов.

Едва шум затих, Свояк встал на четвереньки и глянул поверх волчьей ягоды. Замысловато выругался вполголоса и побежал вниз, к воде. Я, естественно, следом. Он сильно хромал – видно, столкновение с машиной не прошло даром. Через два десятка шагов я его нагнала.

– Умные мысли есть? – на ходу спросила его.

– Отвали!

Черт возьми, коротко и емко! Но отваливать в мои планы не входило. Потому я продолжала бежать рядом. Мы миновали мост, потом ремонтный завод. У лодочной станции Генка остановился. По его изможденному виду легко было понять, что бежать он теперь совсем не может.

– Ты че ко мне привяла? Или ты свалишь…

Вторую половину мысли Свояк излагать не стал, видимо решив, что это лишнее. Он просто попытался меня ударить. Хорошего ничего не вышло – я имею в виду для него. Я легко блокировала удар и от души врезала в ответ. Ударила в печень, честно сказать, с большим наслаждением. Ну, имела я на то полное моральное право!

Генка задохнулся от боли, но все же нашел силы через пару мгновений еще раз махнуть кулаком. Пришлось повторить урок.

– Как ты думаешь? От тех троих тебе больше достанется, чем от меня одной? – на всякий случай напомнила ему.

Напоминание вызвало нецензурный поток, в котором Свояк помянул и меня, и еще кого-то, кого я пока не знала. С его слов выходило, что с тем неизвестным у меня была устойчивая половая связь в самых извращенных формах, а Генка участвовать в ней не хотел, разве что как исключение: отыметь сразу нас обоих, причем одновременно и в конкретной позе.

Монолог кончился, и я приготовилась к новой атаке. Ее не последовало. Как я поняла, Генка ждал демарша от меня или приготовился, что я врежу ему в ответ. Ни того, ни другого делать я не собиралась.

– Первое, что нам нужно, это место, где мы можем спокойно поговорить. А там уж решай, что тебе выгодно.

– Ты из ментуры?

– Нет.

Услышав ответ, раздумывал он всего секунду. Не сказав ни слова, повернулся спиной и захромал в сторону лодочной стоянки. Я пошла следом.

По висячему мостику мы перебрались на старый причал. Прошли вдоль борта и оказались у речного катерка, причаленного к нему. На стук в дверь нам открыл небритый парень в тельняшке.

Несмотря на темноту, он сразу узнал Свояка, затем глянул в мою сторону.

– А че без подружки? Как всегда, только о себе думаешь!

– Не буксуй, – одернул его Генка, – тут… вообще не то.

– А че? – недоуменно поинтересовался тот.

– Потом объясню. Выпить есть?

– Блин! Баба… простите, девушка одна, выпивка тоже с меня…

– Не гундось, говорю!

– Слышь, дружок, – вмешалась я, – держи деньги, организуй пузырек и закуску.

Я протянула ему пятисотрублевую банкноту, и парень, продолжая недоумевать, исчез в темноте.

Кубрик на две кровати, стол между ними. На столе полупустая двухлитровая бутыль спрайта, два грязных стакана. В углу – пустая бутылка из-под водки.

«Видно, не так давно кто-то побывал здесь в гостях», – решила я.

– Кто ты? – первым заговорил Свояк.

– Мы с тобой уже встречались, – я сняла очки. – Узнал?

Я не стала ждать и напомнила:

– Двор у Крытого рынка, Голубь, Санек и ты. И еще кто-то, кто залез в мою тачку. Кто это был?

– А-а-а! – понимание на его лице разлилось вместе с похабной ухмылкой. Такой, что мне вновь захотелось ему врезать.

Неожиданно он стал серьезен.

– Де-ву-шка, – печатая каждый слог, медленно проговорил он, – ни в чем я участия не принимал. Это тебе приснилось. И никакие опера из меня ничего не выбьют. Можешь на это не надеяться. Уже научен.

– Да мне и не нужно ничего из тебя вышибать, – равнодушно пожала плечами в ответ. Была моя очередь делать ход, и я его сделала:

– Послушай, есть два варианта. Тебя ловят милиция и еще кто-то, как я успела заметить. Я знаю еще одного, по крайней мере, человека, который хотел бы с тобой пообщаться, и вряд ли это общение пойдет тебе на пользу. Зато я могу ему подсказать, как тебя найти.

– Это кто еще? – удивился Свояк.

– А ты знаешь, кто папа у того наркоманчика, которого вы с проституткой втянули в уголовное дело?

Говоря это, я внимательно смотрела на его реакцию. По ней я надеялась выяснить предположение, возникшее в связи с неожиданной облавой на Геннадия. Похоже, промахнулась, поскольку Геннадий нахмурился:

– А этому хмырю что от меня нужно?

– Думаю, чтобы ты забыл про его драгоценного сынка. Настолько, что уже никогда бы не мог вспомнить.

Сказав так, я здорово блефовала. Но, похоже, сработало, поскольку Свояк нахмурился сильнее и вновь выдал непечатное ругательство.

– Есть второй вариант, – осторожно заметила я.

– Какой? – тут же последовал вопрос.

– Ты говоришь мне, кто заказчик комедии, и лично я забываю о твоем существовании.

– Ты совсем дура? – оторопел он настолько, что забыл о возможности физического воздействия с моей стороны. – Во первых, я заказчика просто не знаю. Это так, для дальнейших вопросов. А второе, даже если бы и знал: долго я проживу, если солью его ментам?

«Думаю, ты и так недолго проживешь», – подумала я, вспомнив решительный настрой преследователей. Вслух же я сказала:

– Во-первых, я не из милиции, это я тебе уже говорила. Во-вторых, а что ты так ее боишься? Даже если дело дойдет до суда, за свои художества ты года три максимум получишь. А тут, того и гляди, тебя пришьют.

– Мы с тобой разговариваем, – утомленно вздохнув, коротко рассмеялся Свояк, – как папуас с эскимосом. Ты вообще не сечешь! Ты думаешь, в тюрьме я дольше проживу, чем на свободе? Если ты так думаешь, то ты дура полная! Второе: что конкретно тебе нужно? Чтобы я слил заказчика – этого не будет, я уже тебе сказал: не знаю я его! Что еще: бабки с меня срубить? Пустой номер – у меня их нет!

– Хорошо, заказчика ты не знаешь, но бригадира вашего, того, кто подвязал вас на работу, знаешь? Генка, тебя гоняют, как зайца на травле! Кто-то все равно до тебя доберется. Если эти (я имела в виду недавнюю троицу, и он меня понял), то кладбище тебе гарантировано. В противном случае есть еще какие-то варианты. Например, такой: ты сдаешь мне командира и тем самым переводишь стрелки на него. Пока ты крайний – пусть им станет он! Во всяком случае, я постараюсь так сделать. Я не из милиции, но связи там у меня есть. И неплохие, скажу тебе.

Мои слова повергли его в раздумье. Думал он так долго, что мне захотелось его поторопить.

– Хорошо, что мне с того, что его хапнут? Брюнет хоть не сиделый, но калач тертый. На фуфел его не возьмешь. Опять же – тебе меня впрягать нужно будет. А я показания против него давать не буду. Мне уж лучше за паровоза оттащить. Все равно больше пятерки не дадут.

– Ты забыл про папу твоего подельника.

– Тем более, – хмыкнул он, – мне к ментам соваться не стоит.

– При одном «но». Ты сдаешь мне Брюнета, я пишу отказ от претензий, ну, словом, делаю все, чтобы ваше дело закрылось. И тогда все – ты для Миронова неинтересен.

– А дальше?

– Дальше ты остаешься сам с собой, и мы забываем друг о дружке.

Видя его недоверчивый взгляд, решила сказать чуть больше:

– Понимаешь, я – частный детектив, и этот человек нужен мне по другому делу.

Недоверие только усилилось. Пришлось лезть в сумочку и показывать копию лицензии.

– Ни фига себе! – покачал головой Генка. – А я думаю: что за Брюс Ли в юбке свалился на мою голову!

Хоть никакой юбки на мне не было, только шорты, поправлять его я не стала.

– Так вот, – продолжила я, возвращая документ на место, – выбирай, Гена, выбирай: либо мы с тобой дружим, либо – нет.

– А откуда я знаю, что ты не врешь? Может, никакого дела нет, а ты просто ядом дышишь на него за тот трюк? Повяжут его, а потом ты и нас подтянешь? И получится: я, как лох последний, сам себе срок нарисовал.

– Я работаю на клиента, который хорошо платит. Клиента обвиняют в убийстве. Я думаю, что убийца – как раз ваш бригадир.

– Ну, ты заливаешь! Брюнет не «мокрушник»! Может, и есть на его совести «мокрое», но только не за бабки!

– А я тебе и не говорила, что того человека за деньги убили.

Свояк вновь надолго задумался.

– Нет, сейчас я все равно ничего не скажу.

– Потом может быть поздно, – вновь нажала я.

– Не верю я тебе, – развел руками он.

– Давай так, – предложила я, вставая. – До утра ты никуда не дергаешься. А утром я приду с адвокатом Александра. Адвокатов не боишься?

– А на кой черт он мне нужен?

– Он тебе подтвердит, что у нас с ними тоже есть определенное соглашение насчет моего заявления о краже.

Он только развел руками: мол, ничего обещать не буду.

Тем не менее я все же решила уйти, понимая, что большего добиться все равно не сумею. Единственный вариант – звонить Вадику Седову и брать Свояка. Конечно, можно было проявить героизм и вырубить его, благо товарищ пока отсутствовал… кстати, а где он?

– Ты не думаешь, что дружка твоего слишком долго нет? – поинтересовалась я у Генки.

– Да, блин, – согласился он со мной. – На Северный полюс, что ли, подался?

Не знаю, как у него, мне в душу закралось нехорошее предчувствие. Свояк тоже выглядел встревоженным.

– Сиди тут, я выйду осмотрюсь, – предложил он.

– Нет уж, с твоей ногой лучше ты сиди, – покачала головой в ответ. – Я быстро.

На пристани горели два фонаря, но света они давали столько, что едва хватало видеть мир на метр перед собой, дабы не свалиться в воду по неосторожности. Два таких желтых пятна по обеим сторонам древнего причала. Не свети луна – совсем было бы туго.

Но дефицит освещения в данный момент нисколько меня не смущал, даже был на пользу. Я ужом скользнула под леер и, стараясь не шуметь, двинулась вдоль борта к центральному проходу.

«И где же мне его ждать? На пристани или на землю спуститься?» – поинтересовалась я сама у себя.

Когда дошла до прохода, приняла решение все же сойти на берег. Приятель приятелем, но мне нужно было экстренно решать, что же делать со Свояком, поскольку откладывать свидание до утра не имело никакого смысла. Чудес не бывает – утром мне его не видать, как своих ушей.

«Нужно придумать что-то прямо сейчас!» – приказала я себе, ступая на трап.

Конечно, оставался самый крайний вариант – позвонить Седову и сдать ему Генку. Только трудно будет объяснить ему потом, что ты ему добра желала!

«Но хоть жив останется!» – подумала я, пробираясь к калитке. Ветви деревьев на пару секунд скрыли от меня луну, и пришлось идти практически вслепую.

«Что же придумать? – вертелась в голове одна-единственная мысль. – Чем его напугать, чтобы он сдал подельника?»

Пустынная улица была освещена чуть лучше, чем ремонтный причал, но все же не настолько плохо, чтобы скрыть от меня белое пятно метрах в трехстах впереди по направлению к платному пляжу. Увидев его, я бросилась на противоположную сторону. Деревья, густо росшие там, напрочь закрывали и луну, и уличный фонарь.

Я растворилась в ночной темноте и легкой трусцой отправилась в сторону машины.

То, что светлое пятно при моем приближении превратилось в ту самую тачку, от которой мы с Генкой не так давно удирали, я нисколько не удивилась. Едва факт подтвердился, я развернулась и припустила назад, теперь уже на всей скорости.

Несмотря на спринт, я успела прожевать попутно вполне пригодную мысль:

«Вот сейчас можно будет додавить Свояка! Вряд ли у него в запасе осталось еще много мест, где можно спрятаться. И опять же вряд ли теперь у него будет уверенность, что и там его тоже не сдадут!»

Я автоматически открыла калитку, чуть сбавила скорость на темном участке. Потом пробежалась по трапу и…

Б-а-а-м!

Цветной сполох в глазах и… сплошная чернота.

* * *

Плим-плим… плим-плим….

Звук рождала легкая волна. Она то поднимала, то опускала понтон причала, от чего и получалось «плим-плим». Я об этом догадалась не сразу, но все же сумела. А когда озарение пришло, сразу же подумалось:

«Я жива!»

Осознав сей радостный факт, сразу же захотелось насладиться им в полной мере. Я попыталась встать, для чего уперлась руками в то, на чем лежала. Судя по ощущению, это был бетон причала. Отжавшись, я встала на четвереньки. Прислушалась к своим ощущениям: ничего, бывало и хуже.

Так вот, на четвереньках, принялась шарить вокруг себя и нашла сумочку. Большой надежды на то не было, но все же… и вот на тебе – повезло. Позже я догадалась, почему напавший не прихватил ее с собой – просто некогда было искать в темноте. Зато у меня теперь времени хоть отбавляй!

«Интересно, кто это меня так?» – размышляла я, постепенно возвращаясь к действительности. Собственно, все вокруг осталось почти без изменений. «Почти» касалось фонаря с моей стороны – лампочку на нем кто-то заботливо разбил к тому моменту, как я вернулась после короткой пробежки. Думаю, сделали это не просто так. Возможно, тот же самый Свояк, которому надоела моя опека. Он уже хорошо должен был усвоить, что в честном бою ему со мной не справиться, вот и решил взять фору. Мог, конечно, и дружок его…

Я села на мягкое место и осторожно притронулась к тому месту на голове, откуда непрерывно шли импульсы боли. Рука нащупала что-то липкое. Луна вынырнула из-за облака, и окрестность обрела контуры. Во всяком случае, я увидела, за что можно ухватиться.

Встав на ноги, автоматом двинулась в сторону прохода посреди пристани – благо я почти его достигла. Луна светила справа от фонаря. Когда я уходила, она висела слева. Из чего я заключила, что в «отключке» пробыла достаточно долго.

Дверь в каюту на катере распахнута настежь, света не было. Нехорошее предчувствие захлестнуло меня. Я нашарила в сумочке зажигалку, чиркнула колесиком.

Повернув выключатель, я тупо уставилась перед собой. Кубрик был пуст: ни Генки Свояка, ни его приятеля.

«Таня, ну какая же ты дура! – в сердцах сказала я себе. – Какой же идиот оставит лежать труп, коль Волга в двух метрах!»

Стараясь не обращать внимания на боль, я тщательно осмотрела каюту и не обнаружила совершенно ничего, что могло бы даже намекнуть на разыгравшиеся тут события.

«Опять же, почему ты думаешь, что тут что-то произошло?»

Устав от безрезультатного поиска и от непрерывной головной боли, я уселась на кровать передохнуть.

«Возьми самый простой вариант развития событий: Свояк идет следом за тобой, разбивает лампочку, «встречает» тебя и затем просто смывается!»

«А белая «двойка»?» – тупо спросила у себя же. Так, на всякий случай.

«Мало таких «двоек» в Тарасове? – безжалостно парировал внутренний голос. – С чего ты решила вообще, что эта та самая? Может, люди просто искупаться приехали? А ты их сразу же в бандиты записала!»

Возразить было нечего, оставаться на катере – незачем. Единственная мысль – дождаться приятеля Генки. Того самого, в тельняшке.

Прошло минут двадцать, прежде чем я сквозь легкий плеск волны услышала шаги. Свет на всякий случай я выключила заранее. Но идущий совсем скрываться не собирался. Его было слышно, и даже очень хорошо!

– Из за остр-р-р-рова… ик, на стр-р-р-ежень…

Может, в нем и умер Шаляпин, но только сейчас мне было совсем не до вокальных способностей этого типа. Отчего-то я меньше всего ожидала, что все кончится так банально. По этому «ик, на стр-р-режень», я догадалась, что он пьян в стельку.

Действительно, матрос буквально ввалился в каюту, каким-то чудом умудрился за что-то зацепиться и включить свет. Несколько секунд бессмысленно-тупым взглядом таращился на меня, затем сделал два шага в сторону своей койки и рухнул на нее плашмя.

Могучий храп раздался уже через пару секунд. Мне ничего не оставалось делать, как оставить все как есть.

И все же покидала я утлое плавсредство в полной уверенности, что со Свояком что-то случилось.

* * *

Нет ничего удивительного, что, когда я ввалилась в свою квартиру, первое, что я сделала, так это полезла в буфет. Наверное, сказалось то количество пьяных, что я повстречала за вечер. Хоть медики и утверждают, что алкоголизм – болезнь не заразная, но кто знает? Шучу, конечно.

Когда я открыла дверь, голова раскалывалась от боли и перед глазами бегали фиолетовые пятна.

Итак, из буфета я достала бутылку коньяка, из холодильника начатую коробку шоколадных конфет, наполнила рюмку и отправила содержимое в рот. Обычно коньяк я не жалую, но это было самое крепкое, что нашлось в моей квартире. Надкусив конфету, все же поставила на плиту чайник и отправилась в душ.

Плескалась там до тех пор, пока не сообразила, что чайник должен давно вскипеть. Выключив воду, поняла, что права: он свистел во всю силу своих паровых легких.

Завернувшись в полотенце, сотворила себе суперкрепкий кофе и отправилась с чашкой в комнату. Вторую рюмку я выпила по всем правилам: медленно и с чувством. Затем пришел черед кофе. Несколько глотков – и я отставила бокал в сторону.

«Все же хорошо, что у меня такая крепкая голова!» – вспомнилось на всякий случай.

Затем пошли мысли более конструктивные.

«Итак, Генка сбежал, и где теперь его взять, ты не имеешь ни малейшего представления!» – поставила я отправную точку в предстоящем анализе ситуации.

Немного подумав, согласилась, что все выглядит именно так.

«Ну а какие можно извлечь плюсы из сегодняшних подвигов?»

Получалось, что плюс только один, да и тот смешной. Свояк подтвердил то, что было известно и так: руководил всеми действиями некто третий…

«Некто, – тотчас запротестовал мой «домашний сыщик», – этот некто имеет вполне определенное прозвище Брюнет. К тому же кое-что про него удалось узнать: он в блатном мире не новичок. Значит, вычислить все же можно!»

А что мне это даст? Геннадий Свояков или в бегах, или на дне Волги. Проститутка тоже, скорее всего, испарилась из Тарасова. Сашу Миронова охраняют так, что до него не только я – Кирьянов не доберется! Ну найду я Брюнета, он рассмеется в лицо и скажет, что знать ничего не знает!

Это была суровая правда. Ей принято смотреть в лицо, что я и сделала, взяв в руки полуостывший кофе и допивая его мелкими глотками.

«Допустим, подставу с альбомом организовал убитый Кушинский. Зачем это нужно было ему?» – чтобы отвлечься от тупика, решила я сменить область размышлений.

Элементарно просто, если он знал, что альбом, с которым я еду, принадлежит Фролову. Мало того, что у него окажутся в руках интересные марки, так и еще изрядную гадость сделать любезному Сергею Петровичу! Отличный шанс! Мол, хотел мне насолить – на-ка сам получи!

«Но он этого не знал!» – упрямо сказала я сама себе.

И все же кража из машины была. Владимира Львовича Кушинского убили. Факты – штука упрямая!

Я взяла листок бумаги, нарисовала на нем кружочек и поставила буковку Ф, то бишь – Фролов. Нарисовала слева еще один, поставила, соответственно, К. Потом соединила их отрезком и на обеих сторонах его обозначила стрелки. Затем нарисовала пустой кружок и поставила в нем вопросительный знак.

«Действительно, должен же быть кто-то третий, – лениво поползла в голове мысль. – Кушинский сам себя не убивал. Если принять за аксиому, что Фролов невиновен, то должен быть кто-то третий! И этот третий хорошо осведомлен о ссоре филателистов! Кто это может быть?»

Я достала из сумочки ежедневник и просмотрела свои пометки.

«Начнем плясать от печки», – приказала себе.

«Печкой» был юбилей моего клиента. На нем присутствовало четверо филателистов. Пока я знакома была только с одним из гостей клиента, несчастным Кушинским, немного, со слов покойного, знала о другом. Двое оставшихся вообще выпали из поля зрения. Нужно было срочно исправлять положение.

«Горчак Леонид Семенович, 44 года, и Свиридов Михаил Константинович, 72 года», – прочитала я в своих записях. Адреса и телефоны своих приятелей клиент мне дать не пожелал. Теперь он для меня был недосягаем.

Так уж недосягаем? Я вспомнила прощание со следователем прокуратуры, его намек на возможность посотрудничать.

Ну, это крайняя мера. Слишком назойливой быть тоже не стоит. Во всяком случае, без крайней нужды. Клуб «Филателист» в Тарасове, скорее всего, один, и все трое интересующих меня людей являются его членами.

Все! Думать пока больше не о чем, а организм давно уже требовал отдыха. В подтверждение тут же родился долгий зевок, и я отправилась спать.

* * *

Когда я проснулась, жалюзи слегка колыхались. Поток прохладного воздуха пробивался сквозь них, что было довольно чувствительно. Я решила разобраться, в чем дело. Оказалось, что привычная уже жара не пришла с сегодняшним днем. Вместо нее был дождь, но я его проспала. Дождь закончился, оставив после себя внушительные лужи. Облака все еще скрывали солнце, к тому же разгулялся ветер. Словом, погода совсем не пляжная. Ну, да бог с ней. Отсутствие жары только обрадовало, поскольку мне весь день предстояло болтаться в городе.

Четверть часа ушло на туалет, затем традиционный кофе с бутербродами. Уже стоя у зеркала в прихожей, я критически оглядела себя. На сей раз я сменила шорты на джинсы, майку – на рубашку. Подвела помадой губы. Ничего дама. Дотронулась пальцем до ранки на голове и почувствовала засохшую кровь. Рана была небольшая, сантиметра два длиной. Но легкий укол боли я все же получила и потому скривилась.

«Ну, Свояк, попадешься ты мне, гад!» – стиснув зубы, пообещала себе.

Обулась в кроссовки и собралась уже выходить, как зазвонил телефон. Пришлось вернуться.

– Привет, долго спишь, – поздоровался со мной Седов.

– Ох, если бы ты знал, какая у меня была ночка! – усмехнулась в ответ.

– Бурная? – игриво поинтересовался он.

– Не то слово! – мрачным тоном ответила я.

– Что-то случилось? – забеспокоился Виктор.

– При встрече расскажу. Я как раз к вам собиралась.

– Приезжай, я как раз для того тебе и звоню.

Заинтригованная, я вышла на улицу. Невольно включилась фантазия: приеду в отдел, а капитан Седов скажет, что из Волги поутру выловили труп небезызвестного мне Своякова Геннадия Васильевича. В общем, примерно так я представляла себе нашу встречу.

* * *

Виктор встретил меня хитрой улыбкой, которая изначально противоречила моему предположению. Вопрос же совершенно огорошил:

– Если бы я тебя не знал, то спросил бы: девушка, а как это вам удалось?

– Что удалось? – тупо уставилась на него.

– Ну, со Свояковым.

– Что, нашли труп? – осторожно заметила я.

– Чей? – теперь уже не понял меня Витя.

Идиотская была ситуация, честное слово! Она начала меня сердить, и потому я уже без всяких обиняков заявила:

– Ну, не мой же! Свояка, конечно!

– Ха-ха! Этот «труп» сегодня утром сняли с розыска. Я знал, что тебе интересно будет, потому навел справки: преступник Свояков явился с повинной и покаялся в убийстве гражданина Кушинского Владимира Львовича.

Оторопь длилась всего несколько секунд, потом меня прорвало. Я смеялась, а Витька таращился на меня широко открытыми глазами. Потом не выдержал:

– Может, объяснишь, в чем дело?

Из меня все еще рвался смех, сквозь него я и выдавила:

– Ой, ну какая же я дура!

– Никогда не замечал, – не согласился приятель.

– И все же, – вытирая платком слезы, наконец успокоилась я, – расскажу, сам поймешь.

– Сейчас у меня напряженка, а в обед давай в кафе напротив отдела встретимся, там спокойно и поговорим. В прошлый раз ты угощала, теперь моя очередь.

– Идет, – согласилась я и автоматически посмотрела на часы. До обеда оставалось не так долго.

Покинув РОВД, я отправилась посмотреть, что же собой представляет клуб «Филателист».

Пока ехала к нему, мысли невольно крутились вокруг новой информации. И опять я мысленно ругала себя.

Действительно, нужно было подумать с самого начала: ну на кой ляд убивать Свояка, когда можно сделать все гораздо красивее – выставить Генку козлом отпущения! Понятно, что при выборе – смерть или тюрьма – он предпочтет второе.

«Простите, но нужно иметь складную версию, мотив, изложить достоверную последовательность событий. Наконец, как он объяснит появление украденного у меня из машины альбома в квартире господина Фролова? Ведь это главный пункт в обвинении, объясняющий мотив убийства! К тому же не просто альбома, а с двумя марками «Салют»! Ну, убил пенсионера, заменил марку. Ну, допустим, в машину залез и транквилизатор подбросил, тоже большая натяжка, но допустимая. Но в квартиру как мог попасть, когда хозяин, по его словам, не выходил из нее»!?

Последний вопрос был очень интересен, но ответить на него мог только сам Генка. Или тот, кто сочинял для него сценарий.

Тут же возникал следующий вопрос, по логике вытекающий из предыдущего: а, собственно, зачем нужно сажать Свояка?

Выглядело все это очень странно, и, задавая себе последний вопрос, я смогла дать только один ответ. Да он и был в природе только один: чтобы снять обвинение с Фролова!

«Хм, сначала подставить, затем…»

Тут меня прошибло окончательно, и я второй раз за день обозвала себя дурой.

Ну, конечно! С самого начала, гоняясь за Свояком, я упустила главный момент: если Фролов невиновен в смерти знакомого, то кому, собственно, нужно было вообще его убивать? И зачем? Действительно, а зачем и кому нужно было убивать гражданина Кушинского?

Кому, я еще пока не знала, но вот «зачем» уже начало вырисовываться более определенно.

Мысленно поставив себе небольшой плюсик, я припарковала машину. «Филателист» находился на втором этаже двухэтажного дома. Из таблички на углу я узнала, что дом сей – памятник архитектуры нашего города. Первый этаж сплошь занимала коммерция. Рекламные щитки и просто таблички десятка фирм всех размеров украшали фасад рядом с входной дверью. Салон связи, торговля популярными печатными средствами, аудио и видео… словом, ничего необычного.

Чугунная лестница привела меня на второй этаж. Справа от лестницы находилась дверь какого-то «инвеста», налево вел коридор. И опять: компьютерный салон, открытки, еще пара фирм, из названия которых я не смогла определить род деятельности. И лишь в конце клуб «Филателист».

М-да, честно признаться, я все представляла несколько иначе. Потянув ручку, я зашла в помещение. Комната, где за столом сидели два молодых человека и увлеченно работали на компах. Через открытую дверь видна смежная. Там за столом, рядом с закрытой дверью в третью комнату, сидела скучающая девушка и полировала ногти. К ней я и сунулась с вопросом.

– О-ох, – ответила она мне со скучным вздохом, – Владлена Борисовича нет, и, когда он будет, я не знаю. А вы по какому вопросу?

– По личному. Марки я собираю.

Девицу это удивило настолько, что она оставила в покое свои ногти. Я решила добавить:

– Это же клуб «Филателист»?

– Ну да! – Девица продолжала таращиться на меня. Похоже, слово «филателист» в ее сознании с марками никак не связывалось.

– Ну а вообще кто-нибудь из них есть? – я кивнула в сторону закрытой двери, которую она охраняла.

– Леонид Семенович, может быть… – не совсем уверенно предположила она. – В «Инвест-Ди» посмотрите.

– Это который по ту сторону коридора?

– Ага.

Девушка вновь потеряла ко мне интерес и занялась ногтями. Я отправилась в вышеупомянутый «инвест». На стальной двери, преградившей путь, кроме таблички с названием, ничего не имелось. Обычных в таких случаях указаний часов работы, выходных, каких-то сопроводительных пояснений не было и в помине!

«Не больно тут посетителей жалуют», – сразу же решила я.

То, что дверь оказалась закрытой, а на стук никто не спешил мне открывать, отчего-то не очень удивило меня.

«Липа», – решила я и отправилась за разъяснениями к девице.

Увидев меня, она отложила в сторону пилку. Взгляд же говорил откровенно: «Слушай, ну что тебе от меня надо!»

– Девушка, в «Инвест-Ди» закрыто.

– Ну а я-то тут при чем?

Действительно, при чем она, я не имела ни малейшего понятия. Но знать мне это хотелось.

– Ты секретарша?

Молодые люди, сидевшие в соседней комнате, вдруг рассмеялись. Один не удержался и покосился в нашу сторону. Оказывается, они не столь уж были увлечены, как мне показалось с первого раза. Я прикрыла дверь и решительно двинулась на несколько оторопевшую девицу.

– Я повторяю свой вопрос.

– А вы, собственно, кто? – попыталась протестовать она.

– Ты табличку на углу здания видела? – грозно спросила я вместо ответа.

– Какую? – испуганно пролепетала секретарша.

Если бы я сказала, что это плакат, утверждающий, что в подвале дома бомбоубежище, она бы и это проглотила. Но на всякий случай я рисковать не стала.

– Ты знаешь, что здание – исторический памятник?! А вы что тут развели?!

– А я-то тут при чем? – слабо протестовала она.

– Телефон Владлена Борисовича, живо!

– Он мне сказал никому его не давать…

– Ты хочешь с работы вылететь?!

– Я вам могу дать телефон Леонида Семеновича. Все равно он по всем вопросам…

Что значит «по всем вопросам», она красноречиво обозначила взглядом.

– Давай, – смилостивилась я.

Когда я выходила, молодые люди вновь уткнулись в монитор. Но на этот раз обмануть меня не удалось. Физиономии так и лучились весельем.

– Подслушивать нехорошо.

– А мы и не подслушивали! – возмутились они хором. – Просто вы так громко говорили!

Справедливости ради надо сказать, так оно и было.

* * *

Уже на улице я глянула на часики – пора было на званый обед. Я спешила так, что едва не поцеловалась с «Фольксвагеном» на углу Зенитная – Вельская. Сбавив обороты, без проблем добралась до нашего кафе, где питалась в обед половина сотрудников Октябрьского РОВД.

Витька уже сидел за столиком.

– Рассказывай! – с жаром выпалила я.

– Может, сначала поедим?

Пришлось согласиться.

– Словом, дело было так. Покойного он знал давно (тот, оказывается, имел пристрастие к карточной игре) и был в курсе, что у того водятся денежки. От него узнал о твоем визите и получил заказ на кражу альбома. Подельники, по его показаниям, вообще ничего не знали, вроде как он их использовал вслепую! Проще некуда: знал, мол, что проститутка орать начнет, если буду ее лапать! Нежная, мол, девушка, этого не терпит! Вот и полез к ней, когда тебя увидел. Она, соответственно, «включила сирену», что и нужно было.

– Да-а! – только это я и смогла сказать.

Виктор красноречиво развел руками.

«Понятно, отмазал Миронова-младшего, да и Голубь на всякий случай, чтоб лишнего чего не сболтнула», – вставила я мысленную реплику. Вслух же спросила:

– Кто же тогда в мою машину залез?

– Хм, говорит, бомжа за бутылку нанял.

– Врет, сволочь! – не удержалась я.

– Конечно, врет, но попробуй докажи!

– А за что же он Кушинского на тот свет отправил?

– Говорит, из мести. Кинул старик его на деньги, вот и плеснул ему в рюмочку транквилизатор. Кстати, момент: указал, куда выкинул рюмку, и там ее, представляешь, нашли! С его отпечатками, все как положено!

Становилось все любопытнее.

– Ну а альбом как Фролову подкинул?

– А ничего он не подкидывал. Только в машину коробку с лекарством. Блин, вообще! – не выдержав, Виктор рассмеялся: – Окошко с той стороны, где бардачок, открыто было, вот и подбросил! Но это еще только пол-истории! – немного помолчав, интригующе глядя на меня, заявил Седов.

– Давай вторую половину! – кровожадно потребовала я.

– Фролов все полностью подтверждает.

– То есть как? – удивилась я.

– А вот так. Утром он уже не сидел дома, а ездил к Кушинскому. Где и выкупил у него свой альбом плюс вторую марку. Говорит, так спешил домой, что действительно мог стекла на дверцах забыть поднять. И не прятал альбом, потому как опасаться нечего было. Откуда он мог знать, что кому-то взбредет в голову отправить на тот свет старика! Ну а когда ты появилась, просто растерялся! Все остальное – тоже от испуга! Вот так-то!

– А первую марку у него никто не крал…

– Точно! – принял мою иронию собеседник. – Он ее, видите ли, просто дома потерял. Вещь, понимаешь, мелкая…

Не выдержав такого сгустка лжи, я тоже рассмеялась.

– Ручаюсь: когда его выпустят, он тебе даже не позвонит. Придется тебе самой его искать, если, конечно, захочешь.

Я уставилась в окно, переваривая услышанное.

– Ну а с тобой что было? Вроде как ты намекала на бурную ночь?

Я поведала о своих приключениях.

– Брюнет, говоришь, – задумался Виктор.

– Знакомое имечко? – насторожилась я.

– Имелся похожий тип в банде небезызвестного Налима. Помнишь такого?

Я помнила. В лихие годы середины перестройки он держал под собой полгорода. Да и смерть его вызвала большой резонанс. СМИ тогда трубили вовсю: бандитские, мол, разборки, кровавый беспредел!

Действительно, все было, как в голливудском боевике: бандиты другой группировки из «калашниковых» расстреляли его кортеж чуть ли не в центре города. Кроме главаря, погибли еще шесть человек, двое потом еще в больнице скончались.

– Ясно, какого полета птица.

«Да, такого на понт не возьмешь», – думала я, покидая кафе.

– Что делать собираешься? – спросил Виктор, прощаясь.

– Жить дальше, – улыбнулась я в ответ.

* * *

После обеда немного распогодилось. Ветер утих, облака клочками белой ваты еще ползли по небу, но дождя не предвиделось.

То, что Фролов пел в унисон с мнимым убийцей, меня нисколько не удивило. Поработала «тюремная почта». Только в одном я не была согласна с приятелем: Фролов мне позвонит, обязательно позвонит!

«Впрочем, это будет зависеть от меня!» – сделала я мысленную поправку, усаживаясь на водительское сиденье своего авто.

Набрала отвоеванный у секретарши номер Горчака Леонида Семеновича. Почти сразу же услышала:

– Слушаю вас.

– Горчак Леонид Семенович?

– Да, слушаю.

– Мне нужно встретиться с вами и поговорить.

– Простите?..

Короткий вопрос, заданный с определенной интонацией. Иными словами: «А кто вы такая и зачем мне с вами встречаться?»

– Очень важное дело, касающееся клуба «Филателист».

– И что же?..

В вопросе я уловила оттенок иронии и достаточную долю уверенности. Ясно, что секретарша ему перезвонила и рассказала о моем визите.

– Больше пятнадцати минут я у вас не займу. Думаю, мы поймем друг друга.

– Я тоже на это надеюсь!

Уверенности в голосе стало больше. Мое же предположение, что меня заочно отнесли к классу чиновников из разряда средней, а то и мелкой значимости, тоже окрепло. Небольшая пауза между нашими репликами сослужила мне определенную службу: связь работала «на пять с плюсом» и в трубке мобильного телефона я услышала автомобильный сигнал. Значит, Горчак на улице.

– Леонид Семенович, я в машине. Угол Чапаева и Вельской. Далеко это от вас?

– Ну, я тоже в машине…

Чувствовалось, что он в некотором замешательстве. Все еще размышлял, нужно ли ему со мной встречаться или нет.

– … у «Поволжского банка». Через двадцать минут у них заканчивается обед.

– Вот и отлично. Напротив есть кафе «Фрегат». Около него – летние столики. Давайте встретимся там, выпьем по чашечке кофе и поговорим.

– Ну…

– Я выезжаю, – прервав его раздумья, решительно отключила связь.

* * *

Из житейской практики я знала, что надеяться на счастливое стечение обстоятельств не стоит. Потому, увидев свободное место для парковки метров за сто от кафе, я приткнулась туда. «Пик-пик» – отозвалась машина, когда я включила сигнализацию. Поправив на плече ремень сумочки, я бодрым шагом направилась к кафе.

Горчак был там. Выделить его из числа остальных посетителей было совсем несложно. Высокий мужчина в белой рубашке, примерно от сорока до пятидесяти лет, один. Молодая пара, мамаша с ребенком, парень лет двадцати с бутылкой пива – все это не то. Ну а больше никого в кафе не было, потому я уверенно направилась к крайнему столику. Однако по мере приближения у меня начали появляться сомнения. Мужчина окинул меня равнодушным взглядом и уставился на дверь кафе. Я еще не дошла метров трех, как оттуда выплыла официантка, смахнула тряпкой несуществующие крошки со столика, поставила чистую пепельницу, бутылку шампанского, три фужера.

Даже если бы Леонид Семенович и решил нашу встречу облагородить напитком радости, в чем я искренне сомневалась, то количество фужеров явно говорило о моем промахе с определением потенциального собеседника. Я остановилась в легкой нерешительности. Официантка, не успевшая уйти в кафе, профессионально пришла на помощь:

– Присаживайтесь, я сейчас вас обслужу.

Собственно, ничего другого мне и не оставалось. На всякий случай посмотрела на вывеску. «Фрегат», как и было условлено.

Сев за свободный столик, еще раз огляделась. Единственный, у кого я вызвала интерес, – парень с пивом. Да и то недолгий. Ничего другого не оставалось, как вновь достать мобильник.

– Леонид Семенович?..

– Я вас вижу! – радостно объявил он мне, не дав закончить вопрос. – Вы – девушка в джинсах и светло-зеленой рубашке?

Пришлось признаться, что это я и есть.

– Сейчас иду!

После чего так же оперативно, как я при первом нашем разговоре, отключил связь.

Горчак оказался невысоким полным мужчиной с большущей лысиной. Остаток волос был коротко острижен под расческу.

– Извините, я неожиданно приятеля встретил, – весело сообщил мне он, усаживаясь на стул напротив.

Едва его, простите, седалище коснулось пластмассы, улыбка трансформировалась в скучно-внимательное выражение лица.

– Вы?..

На это «вы», по его прогнозам, я должна была очень серьезно представиться. Типа такого: «Я из общества защиты исторических памятников Тарасова, а ваша организация…» или же: «Я, такая-то такая…»

Словом, вариантов несколько. Но финал, как мне представлялось, Горчак видел один: какая-то госслужба или общественная организация нашла повод «наехать» на «Филателист». Его же задача – противостоять натиску и обойтись без потерь. Ну, может, отделаться малой кровью.

Но ничего этого не произошло. Во-первых, потому что подоспела официантка и приняла у меня заказ на два кофе. Во-вторых, как только она удалилась, я сообщила Леониду Семеновичу, кем являюсь на самом деле.

– А я, собственно, чем вызвал ваш интерес? – искренне удивился он.

– Вы знали убитого Владимира Львовича?

Задавая вопрос, я слегка нажала на слово «убитого». Дабы сразу обозначить серьезность предстоящего разговора.

– Знал, конечно.

– Что он был за человек? Вы можете мне рассказать?

Прежде чем ответить, Горчак бросил взгляд на часы, затем на банк через дорогу.

– Нормальный человек, – подумав минуту, выдал он. – Личных дел его я не знал. Знаю, что у него остался сын. Вроде как офицер, вроде как на Дальнем Востоке. Кстати, первый и единственный раз я видел его на похоронах Володи. Мы с ним не разговаривали.

– А Фролов? Что он за человек?

– Насколько я знаю, это его обвиняют в убийстве?

– Да, так и есть.

Я нарочно не стала говорить, что обвинение снято.

Он опять задумался. Потом пожал плечами, словно споря с самим собой:

– Да тоже вполне приличный мужик! Честное слово, я представления не имею, как такое вообще могло случиться!

– Ну а ваш председатель, Владлен Борисович? Что он за человек?

– А он что, тоже имеет к этому отношение? – удивился собеседник.

– Не берусь пока сказать, – задумчиво-оценивающим взглядом отвечая ему, изрекла я. – Просто я пыталась с ним встретиться, но это, как оказалось, крайне сложно.

– Ну, – слабо улыбнулся он, – Владлен Борисович у нас эксцентрик.

– Честно признаться, я ваш «Филателист» представляла себе несколько иначе.

– В смысле? – сделал вид, что не понял меня Горчак.

– Слово «клуб» у меня ассоциируется с чем-то значительным. А у вас – одна комнатка, в которой стоят два далеко не новых компьютера. А! Простите, еще одна, которую секретарша сторожит. Кстати, зачем она вам, Леонид Семенович? Я имею в виду секретаршу?

Произнесла я все это небрежно-нейтральным тоном, с легким оттенком удивленного веселья. Но вопрос мой отчего-то явно не понравился собеседнику.

– Вы знаете, Татьяна Александровна, когда-то было все по-другому, – огорченно вздохнув, Горчак вновь посмотрел на часы. – Но реалии жизни – вещь жестокая! Для того чтобы содержать клуб, нужны деньги.

– Но, как я понимаю, его члены – далеко не бедные люди.

– Но далеко не все! – в тон мне ответил Леонид Семенович. – И потому часть помещений мы сдали в аренду.

– «Инвест-Ди» – одна из таких фирм?

– А при чем тут «Инвест»? – насторожился Горчак.

– Да это же откровенная «липа»!

Горчак последний раз посмотрел на часы и решительно поднялся.

– Чем они там занимаются – совершенно не мое дело. Меня, как зампреда и бухгалтера «Филателиста», интересует, чтобы они аренду платили аккуратно. Извините, я в банк спешу.

* * *

Я смотрела на нетронутую моим недавним собеседником чашку остывшего кофе. Сама я ждала вторую, меж тем размышляя о только что состоявшемся разговоре.

«Пока мы разговаривали о Кушинском и Фролове, Горчак был настороже, но заметного беспокойства не проявлял, – отметила я. – Едва же перевела разговор на клуб и его дела, Леонида Семеновича словно оса в одно место укусила!»

Официантка принесла кофе и забрала с моего молчаливого согласия нетронутую чашку зампреда.

Кофе я больше не хотела, но думать, сидя в машине, улыбалось еще меньше. Потому я таращилась в сторону «Поволжского», за массивными дверями которого скрылся мой недавний собеседник.

«Итак, камень в воду брошен, – сказала я себе, – теперь нужно ждать, когда от него пойдут круги!»

Один круг (точнее сказать, шар) появился на удивление быстро. Леонид Семенович прямо-таки колобком прокатился от дверей банка к своей машине, не забыв, правда, бросить быстрый взгляд в мою сторону.

Как ни старался он исчезнуть незаметно, ему не удалось: так резко сдал назад, чуть не впечатался в идущую машину, чем вызвал рассерженный сигнал.

Все это я отмечала уже на ходу, поскольку спешила за удаляющимся серебристым «Фордом». Бежать вдогонку за машиной – дело бестолковое. Но через сто метров по маршруту меня ждал мой железный мустанг.

И все же я упустила Горчака из виду. Если он заметил мой интерес к его персоне, то скрыться для него, учитывая фору, было пустяковое дело. Впрочем, честно признаться, никакой особой нужды вести за ним слежку у меня не было. Просто мне хотелось его немножко испугать. И, по-моему, это мне удалось.

Меж тем я все же свернула на параллельную той улице, по которой умчался Леонид Семенович, и резво, насколько позволяли правила уличного движения и мои возможности, неслась пару кварталов. Затем свернула налево, выскочив в предполагаемую точку встречи. Серебристого «Форда» там не оказалось. Я отправилась домой.

* * *

Часа два я пыталась совместить два разных занятия: смотреть фильм и думать. Плохо получалось и то и другое.

Фильм смотреть было неинтересно, поскольку раньше я его уже видела. Но упорно не выключала дивиди-плеер, так как другие занятия в голову не приходили.

Телефонный звонок оказался спасительным.

– Танюха, ты?

Честное слово, ответ просто застрял у меня в горле. Меньше всего я рассчитывала услышать в тот момент этот полный безудержной радости голос. Но факт – штука упрямая. В конечном итоге мне не осталось ничего другого, как признаться, что это действительно я.

– Слушай, ты не заболела? – участливо поинтересовался Аркаша. – Что-то не улавливаю оптимизма в голосе!

– А что, он должен быть?

– Ха! Неужели! Ведь это ж я тебе звоню!

«Что должно случиться, чтобы он изменился?» – спросила я себя. Хотя нужно признаться, секундой позже я осознала, что рада его звонку. И все же не смогла ответить по-другому:

– Ну, если считать твой звонок достаточным поводом для радости, тогда – ха!

– Ну, это уже лучше! – Трубка ответила все тем же полным непрошибаемой уверенности голосом. Правда, капелька сомнения все же в него закралась. Что и подтвердилось в следующий же миг:

– А все же маловато будет!

– Ха-а! – заорала я во всю силу легких.

– Супер! Что делаешь?

– Телик смотрю.

– Ты точно заболела! Короче, говоришь мне координаты, я тебя забираю, и мы валим на одну потрясную тусовку. Зевать не будешь, обещаю!

Меньше всего мне хотелось попасть на «потрясную тусовку», да еще в обществе Аркаши. Плюс дополнительный момент – потом нужно будет от него как-то отделаться. Хотя, судя по его взглядам на общение с нашей половиной человечества, сделать это не очень сложно. По крайней мере…

Пока все это вертелось в голове, я вдруг осознала, что всячески выискиваю причины, чтобы отказаться. Меж тем вторая половина моего сознания занималась как раз обратным процессом – тут же вытаскивала, как фокусник из рукава, контраргументы.

– Слушай, ну сколько можно молчать! Я ж тебе не в Китай пешком идти предлагаю! – обиделся музыкант. – Всерьез говорю: не пожалеешь! С интересными людьми познакомишься. Кстати, пара бизнесюг холостых будут. Какими-то инвестициями занимаются. Компания у них такая: «Инвест» чего-то. Клевые мужики. И холостые, прикинь! Так что, девушка, лови шанс!

Неожиданно что-то легонько щелкнуло у меня в голове.

– Давай так: через час где-нибудь встретимся…

– А что я целый час делать буду? – тут же возмутился Аркадий. – Хотя ладно, вон кореш в мою сторону движется. Говори, где встретимся?

Мы договорились, и я принялась наводить макияж. Через полчаса я вышла из дома и поймала такси. Местонахождение бара «Старый пират» я знала хорошо, хотя внутрь до того вечера не заходила ни разу.

Ничего неожиданного я не увидела: интерьер примерно такой, каким я его себе и представляла. Ну, некоторый колорит в него вносили условно рыбачьи сети, вместо занавесок развешанные на окнах, да макеты пушек, ядер, сабель – словом, всего того, чем пользовались флибустьеры задолго до моего рождения.

Народу было битком, но, несмотря на это, я сразу заметила Блинова. Он с приятелем и еще какой-то девицей сидели за столиком в углу, недалеко от входа.

– Привет, Танюха! Потрясно выглядишь! Жень, знакомься…

Далее последовала обычная процедура представления, следом за которой нужно было непременно выпить. Аркадий был уже слегка подшофе, что, однако, ему не мешало четко следить за происходящим вокруг.

Его знакомый вовсе не был музыкантом, как я предположила изначально. Сказал, что работает статистом. Неожиданно Евгений оказался интересным рассказчиком, и на полчаса я увлеклась его ничего не значащим трепом. Этому способствовало и то обстоятельство, что последние дни моя голова была слишком перегружена разного рода загадками и неожиданными открытиями. Аркадий по большей части молчал, за что я ему была несказанно благодарна. Девица, насколько я запомнила, вообще не произнесла ни слова.

– Таня, а вы чем занимаетесь?

Вопрос последовал несколько запоздало, но все же был задан. И он сразу же меня выдернул из атмосферы душевной расслабленности. Не то чтобы я сразу же приняла оборонительную стойку или же насторожилась. Вовсе нет. Просто объективная реальность, чуть отошедшая в сторону, вновь встала на свое место. А реальность была такова: я сидела за столиком с племянником человека, который являлся на тот момент моим клиентом. Клиентом в сложном деле, еще далеком от завершения. К тому же этот самый племянник, как предполагалось, не знал о моей профессии. Да и личность Аркаши у меня хотя пока и не вызывала опасения, но и до конца ясной для себя ее считать я не могла. Некоторые факты, внешне вроде простые и легко объяснимые, все же тревожили меня. Потому выдала следующее:

– Вообще-то работала юрисконсультом в одной частной фирме. Но пока, – после этого «пока» многозначительно глянула на Аркашу, как бы говоря ему: «Не нужно рассказывать всем мои жизненные горести», – временно не работаю.

– Да, Таня только недавно в Тарасов приехала. Так жизнь сложилась, – выдав это, Аркадий скорбно вздохнул.

Его приятель оказался человеком деликатным и не стал вдаваться в подробности. Блинов, словно спохватившись, глянул на часы и принялся звать официанта.

– Не нужно, – остановил его Евгений, – мы еще некоторое время тут посидим.

– Ну, желаю вам всего, – музыкант поднялся. – Танюш, распрощайся с молодыми людьми. Нас еще ждут великие дела!

* * *

На улице Аркадий ухватил меня за талию и буквально потащил к перекрестку.

– Слушай, я не могу так быстро, – возмутилась я, мягко освобождаясь. – Мы гуляем или кросс бежим?

– Если бы знала, какая нас люксовая программа ждет сегодня, ты бы сама на всех парусах неслась! – неожиданно хихикнул он. Что-то в этом смешке мне не понравилось, но, признаться честно, значения ему я не придала.

И все же Аркадий темп сбавил.

– Вот и скажи, куда мы все же идем и что это за потрясная вечеринка, которую ты мне обещал? – пользуясь моментом, решила я узнать вечернюю программу.

– Ну, у одного моего приятеля годины. Он зал в ресторации снял. Как я уже сказал, будут очень интересные люди.

– Говоря проще: вначале выпивон, потом танцы. Потом… А что, собственно, потом?

Задав вопрос, я остановилась. Признаюсь, я хотела хоть немного огорошить «кавалера». Черт возьми, должна же быть причина, по которой он меня вытащил из дома! То, что это ему было очень нужно, я догадалась еще до того, как дала согласие на встречу. Вернее сказать, именно потому и дала согласие.

Два момента в нашем телефонном разговоре безоговорочно убедили меня в этом. Момент первый: Аркаша, какой бы ни был ветреный, вряд ли стал бы приглашать на вечеринку женщину только для того, чтобы она там познакомилась с кем-то. Кобель вроде него в первую очередь должен был бы о себе позаботиться. А тут: «Будут холостые ребята». Что-то не вязалось. Второе: то, что это ребята из какого-то там «Инвеста», оказалось очень уж кстати. Как раз после моей дневной встречи с Горчаком. Я отлично помнила, что тот буквально сбежал из-за столика, едва я завела разговор о липовой фирме.

– Слушай, если тебе интереснее в консерваторию или в музей сходить, – вдруг обиделся музыкант, – так и скажи! Да, пока не забыл, у меня к тебе есть один вопрос.

– И какой?

Вместо вопроса Аркаша энергично замахал ладошкой, и частник прямо-таки спикировал на нас.

– Давай после, – чуть ли не запихивая меня в машину, попросил Блинов. – В более, так сказать, располагающей обстановке.

– Ты никак предложение собрался мне сделать? – не удержавшись, съехидничала я.

– Ну-у… в известной степени, – замявшись для пущей таинственности, изрек он. Лукаво подмигнул, обнимая за плечи. Назвал таксисту перекресток, и мы поехали.

Я моментально спроецировала в сознании названное место и прикинула, что гулять нам предстоит в «Лилии». Признаться, ни разу там не была – слишком неаппетитно выглядело снаружи. Вообще многое из того, что в нашем городе сейчас называется рестораном, и на звание кафе порой тянет с большой натяжкой. По моему представлению, «Лилия» была как раз из подобной серии. Но другого ресторана в данном месте просто не было: географию Тарасова, в особенности некоторых районов, я знала на «отлично».

* * *

Я оказалась права. Следующее, в чем я убедилась, Аркашка – большой прохиндей. Впрочем, еще с первой нашей встречи у меня было очень сильное подозрение. Довольно быстро выяснилось, что именин никаких нет, просто гуляют его знакомые. Кстати, одного из них я уже видела раньше – на квартире Блинова. Лохматый Кеша. Кстати, вместе со своей подругой.

Зато я довольно быстро определила первую цель, которую преследовал Аркадий. Она оказалась весьма прозаичной – он просто пытался меня напоить. Как только уяснила это, сразу на ум пришло решение.

Через час я была изрядно «пьяна».

Для того чтобы на данный счет не осталось никаких сомнений, я уронила на пол бутылку шампанского, из которой до того пила. Прямо из горлышка.

Если я и переигрывала, то понять этого все равно никто не смог – остальные участники нашего гульбища были пьяны по-настоящему. И творили вещи, по сравнению с которыми моя выходка – просто детский лепет. Единственный, кто мог уловить поддельность моего «опьянения», был сам Аркаша. Он часто прикладывался к рюмке, но, как я скоро поняла, старался играть в ту же игру, что и я.

* * *

– Слушай, а не продолжить ли нам вечер… э… отдельно?

Вопрос, которого я, признаться, ждала уже минут десять. Еще после того как уронила голову на скрещенные на столе руки, показывая всем своим видом, что скоро усну беспробудным сном.

– Давай… а то… я…

Мой язык старательно заплетался, а взгляд излучал просто лучезарное пьяное счастье.

– Вижу, – констатировал он самодовольно.

Ушли мы по-английски, ни с кем не прощаясь. К слову сказать, вряд ли вообще кто-то это заметил.

И все же сыграть в притворяшки у меня получилось лучше. Аркаша, как ни старался, все же довольно изрядно принял на грудь. Это я определила по тому, как он меня вел. И если мои заплетающиеся шаги были сплошной бутафорией, то про него я того же сказать не могла. Но тем не менее ситуацию он контролировал.

– Нам… куда? Тачку, ик?..

– Да вон стоит. Эй, человек!

Дальше по улице в полутьме виднелся контур машины. Уличного фонаря хватило только на то, чтобы определить ее марку и то, что за рулем сидит мужчина. На призыв моего сегодняшнего бойфренда она ринулась к нам.

То, что машина ждала именно нас, я поняла сразу. От меня не ускользнуло, как Аркадий еще в «Лилии», как раз минут за двадцать до нашего выхода, звонил кому-то по мобильнику.

Мы плюхнулись на заднее сиденье, и «жигуленок» резво сорвался с места. Аркадий уже по-хозяйски заграбастал меня, попутно изучая на ощупь все мои женские прелести. Пришлось терпеть. Я закрыла глаза и притворилась, что сплю. Меж тем лихорадочно размышляла.

* * *

Еще до того как закрыть за собой дверь собственной квартиры, я прекрасно осознавала, что ввязываюсь в авантюру. Единственное, чего я не могла предположить заранее, – размер опасности, если такая изначально существовала. Едва я определила, что у Блинова ко мне отнюдь не личный интерес, мне стало любопытно. Дальше приходилось действовать по обстановке.

Но изначально я все же пыталась прогнозировать.

«Итак, – сказала я себе, – зачем?»

Действительно, зачем? Вариантов существовало масса, я попыталась выделить самые правдоподобные.

Отправная точка – убийство Кушинского и последующая подстава господина Фролова. Не последнюю роль в том, что он оказался в тюрьме, сыграла и я. Происходило все, словно по писаному сценарию. Дальше – его оттуда вытаскивают, определяя на его место мало кому интересного Свояка. Для чего все это делалось, можно предположить с большой долей вероятности: деньги. Фролов – человек далеко не бедный и за свою свободу может дорого заплатить. Насколько дорого, я не знала. Да и вряд ли когда узнаю, но не в этом суть. Дальше на этом можно было поставить точку, но тут опять на сцене появилась я и принялась мутить воду. Что из этого следовало? Со мной нужно что-то решать.

Вариант первый, который, впрочем, я и ожидала: звонит господин Фролов и лично благодарит за содействие в его судьбе, попутно забывая, что благодаря в основном мне он и оказался за решеткой. Вручает какое-то количество американских дензнаков, в простонародье зовущихся баксами, и на этом все. Продолжения не должно быть.

Но этого не последовало. Вместо всего – звонок Аркаши.

Неожиданность в том, что позвонил именно он. Почему? Да потому, что до того в моих умозаключениях он вообще был фигурой посторонней. До того момента, как я определилась, что у него ко мне не кобелиный интерес. После этого для меня главным стали: первое – кто? Второе – зачем?

Относительно первого существовало опять же два варианта: сам Аркадий или кто-то, стоящий за ним. Это нужно было выяснить. Ну а второе должно выясниться само в ходе встречи.

Итак, я отправилась на встречу. Остальное я могла определить только исходя из ее реалий. Единственное, что я предположила изначально, – вряд ли меня хотят убить. Для этого не нужно вытаскивать меня на свидание. Ведь я могла подстраховаться. Да и вряд ли мое любопытство на тот момент тянуло на такую крутую меру. Скорее всего, захотят предупредить, чтобы, мол, не лезла не в свои дела.

Другой вариант – просто разведка. Мол, а что она знает и что ей вообще нужно? Когда Аркадий принялся грузить меня алкоголем, я такой вывод и сделала. Возможно, слишком скорый.

* * *

Меж тем я старательно делала вид, что алкоголь меня добил окончательно. Но, когда нас слегка тряхнуло на выбоине, я решила «очнуться».

– Аркаш… а куда мы… ик… едем?

– Я ж говорил, что у меня к тебе есть интересное предложение, – при этих словах его рука весьма красноречиво прошла по моей груди.

– Хм, – продолжая играть роль, я очнулась чуть больше и с удивлением, будто вижу впервые, принялась таращиться на уличные огни. – К тебе, что ли?

– Ну а куда же еще, глупенькая?

Эпитет «глупенькая» подходил мне в самый раз, потому как в следующую минуту мне пришлось отчаянно целоваться с «кавалером». У меня не было другого выбора.

«Действительно, дура! – сказала я себе, когда он ослабил натиск и я сделала вид, что меня опять потянуло в сон. – Первое, что он сделает, когда вы попадете к нему домой, он тебя просто захочет оттрахать. Ты его обломаешь, и он назавтра забудет, как тебя зовут вообще! И все твои умозаключения – ерунда полная! Разведка – ха! Да он уже все разведал, что и где у тебя растет от природы!»

И тем не менее чутье мне подсказывало, что не так все просто. Единственный раз, когда Аркашкина лапа залезла мне в трусики, мне чертовски вдруг захотелось перестать быть «пьяной». Мягко выражаясь, объяснить Аркаше, что не подобает таким образом вести себя со мной. После чего просто послать его к черту. И поставить для себя точку на деле филателиста. Вообще!

Что же помешало мне это сделать?

Деньги, которые я должна была заработать как гонорар? Ерунда! Дело давно уже вышло за те рамки, когда об этом думают в первую очередь. Мольба Сергея Петровича? Так он уже, поди, полдня как дома. То, что теперь на нарах, скорее всего, не виновный в убийстве Кушинского Генка Свояк? Да ему и так за все его подвиги вкупе там самое место. К тому же, может, в его признании есть часть правды. Кроме моей внутренней уверенности, ничего не говорит о том, что он не мог быть исполнителем. Что еще? Смерть пенсионера, которого я практически не знала?

«Злость, – неожиданно подсказал внутренний голос. – Обида, уязвленное самолюбие. Злость на то, что тебя кто-то, как пешку, использовал в своей игре. То самое, что заставило тебя идти на откровенность с Кушинским, когда почувствовала обман Фролова. За то, что кто-то считает себя дюже умным. Умным настолько, что заставил тебя таскать для него из огня каштаны!»

Это была правда. Потому единственное, что я сделала, отодвинула определенную часть тела дальше по сиденью, так чтоб рука музыканта убралась с интимного места.

– Аркаш, ик… я девушка нежная. Не люблю, ик… в машине… тряхнуть может.

– Слышишь, Танюх, да ты никак в чувство пришла?

– А оно меня и не покидало! – пьяно вскинувшись, громко заявила я.

Водитель, не сдержавшись, красноречиво хмыкнул.

Меж тем мы действительно въехали во двор блиновского дома. Время было позднее, и наша шатающаяся и поддерживающая друг дружку пара обошлась без посторонних глаз.

«Неужели все так банально просто?» – спросила я себя еще раз на всякий случай, пока Аркашка пытался приладить магнитный ключ к кружку.

«Черта с два!» – ответила я себе уже с уверенностью.

Машина, которая привезла нас, уезжать не собиралась. Водителю словно нужно было убедиться, что мы зайдем в подъезд. Второй нюанс: я не заметила, чтобы Аркадий расплачивался с ним. В тот момент, когда дверь открылась и Аркаше пришлось меня отпустить, меня неожиданно понесло к скамейке, через которую я чуть не кувыркнулась. Меня занесло дальше, и я приложилась на асфальт. Довольно больно, скажу вам. Но приходилось играть натурально. По крайней мере, раз взялась.

– Эй, эй!

Аркаша оставил дверь и ринулся мне на помощь. Но быстрее рядом оказался водитель. Так что своим финтом я сразу же убила двух зайцев: сфотографировала в память и номер авто, и физиономию водителя. Пока ехали, я видела только его затылок.

Без церемоний, но не грубо, он поднял меня на ноги и приказал Блинову:

– Открывай дверь, я тебе помогу.

Словно спохватившись, добавил:

– Доплатишь еще полсотни.

– Спасибо, шеф. А то у нас, хи-хи, проблемы.

– Да уж вижу.

– У нас, ик… проблемы, – пьяно хихикнула и я.

«Сильный мужик, – по тому, как водитель держал меня, определила я. – В случае чего справиться с ним будет нелегко».

Но, похоже, визит к Блинову в его задачи не входил. Он сдал меня Аркашке, как только лифт открыл перед нами двери.

* * *

С входной дверью музыкант справился на удивление удачно. Дальше все шло по моим прогнозам, и я вновь подумала, не ошибаюсь ли.

Едва дверь закрылась, мне вновь пришлось выдержать долгий поцелуй, причем Аркашка оперативно залез ко мне под юбку, теперь уже с обратной стороны. Честное слово, я пожалела, что не надела джинсы. К тому же хоть личность Аркадия и вызывала у меня интуитивно легкое презрение, но кобель он был статный, а я – вовсе не каменная баба!

– Аркашечка, миленький, давай сначала… кофейку… потом в ванную… а уж потом….

Это была последняя надежда. После чего нужно было либо уступать ему, либо…

«Думала, раздраконила мужика – и ходу? – зло рассмеялась ведьмина часть моей натуры. – Теперь расхлебывай!»

Но, к счастью, я все же ошиблась.

– Ты права, сладкое оставим на потом. Хм, если захочется. У меня действительно к тебе разговор есть. – Неожиданно музыкант отстранился и посмотрел на меня трезво и очень серьезно.

– Что за… ик… разговор?

– Ладно, не притворяйся. Я уже въехал, что ты комедию ломаешь. Только давай сначала я действительно тебя кофе напою. Пойдем на кухню.

Я поняла, что настало время «трезветь». Потому продефилировала на кухню и уселась на тот же стул, что занимала и при прошлом визите.

– Татьяна Александровна… или можно называть тебя Таней?

– Ну, после того, как ты на ощупь изучил большую часть моей натуры, можешь называть Таней, – не выдержав, хмыкнула я. Аркаша тоже весело рассмеялся.

– Я бы не отказался изучить ее до конца, – заметил он, открывая кухонный шкаф. Достал банку с растворимым кофе.

– Ну, как ты сам сказал, сладкое на потом, – деликатно заметила я. «Если захочется», – мысленно прибавила я его же слова.

– Такого кофе, как у Фролова, у меня нет. Только растворимый. Пойдет?

– Вполне, – согласилась я.

Аркадий зажег под чайником газ, залез в холодильник. Достал бутылку «Туборга» и, видно, по привычке вопросительно посмотрел на меня. Я же молча отказалась, мотнув головой.

– Что ты хочешь? – будничным голосом спросил Аркаша, отхлебывая пиво прямо из горлышка. – Денег?

– Ты про что? – сделала я вид, что не поняла его.

– Как про что? – продолжал Аркадий. – Работы сделала много, а денег мало. Больше чем уверен, карапуз тебе ни копейки не заплатил.

– А ты решил его подоить, – уверенно предположила я.

– А почему бы и нет? – несколько с вызовом отозвался Блинов.

– И для этого убил человека.

– Такого же карапуза, если не хуже. Кстати, если тебя волнует, я его не убивал.

– А кто?

– Таня, еще не настало время для откровений такого рода, – усмехнулся Аркадий. – Но если тебе интересно, то по факту – он сам себя убил.

– Ну да, подменил старику пузырек с лекарством на пузырек с транквилизатором. А дальше – дело времени!

– Да нет, – задумавшись, отчего-то грустно заметил музыкант, – все не так просто, как тебе кажется.

– А вот ты мне и проясни.

– Тань, давай сначала определимся с тем, что тебе нужно. Ты, насколько я знаю, все же частный детектив. Карающий меч правосудия – это не про тебя. Ты деньги зарабатываешь. Сколько?

Я задумалась. Потом ответила:

– Как ты сказал сам, не все так просто.

– Вот и проясни, чтоб стало просто, – отхлебывая прямо из горлышка, потребовал музыкант. Похоже, к нему вернулась обычная самоуверенность.

– Что ж, попытаюсь. Понимаешь, Аркадий, я с детства не люблю кукольный театр. Не знаю, отчего так. А уж в роли куклы, которой кто-то дирижирует, мне никогда не хотелось оказаться. А с тобой или, скорее, с вами пришлось.

– Что ж, – развел он руками, – так уж случилось, что ты оказалась в нужном месте в нужное время.

На некоторое время мы замолчали оба. Я старательно обдумывала, какую смогу извлечь пользу из нашего разговора. Блинов, похоже, занимался тем же.

«Пора брать инициативу в свои руки», – сказала я себе.

Чуть отодвинула стул, так чтобы удобно было в случае чего быстро действовать. Так же демонстративно расстегнула замок сумочки.

– Там у тебя «наган»? – нисколько не испугавшись, весело поинтересовался Аркадий.

Нервный импульс слегка кольнул меня в висок. Что-то было не так. Может, оттого что Блинов был слишком самоуверен? Но, признаться, другим я его не видела.

– Ты же понимаешь, что я теперь от тебя не отстану, пока не узнаю все, – так же уверенно заявила я, игнорируя его вопрос.

– А если я просто пошлю тебя к черту? – не сдаваясь, парировал он. – Застрелишь меня? Или же расскажу тебе какую-нибудь сказку…

– Лучше правду, – сухо заметила я.

– Даже правду, – бесшабашно отозвался он, делая из бутылки значительный глоток. – Завтра ты придешь ко мне с ментами, а я скажу, что это все тебе приснилось. И никто, заметь, никто не подтвердит твои слова! Глас вопиющего в пустыне – это будет как раз про тебя!

Меня начала разбирать откровенная злость. Все хорошо в меру, а его наглость была уже чересчур. Мне действительно захотелось сделать ему больно. Наверное, это отразилось у меня в глазах, потому Блинов неожиданно громко взмолился:

– Танечка, не злись, прошу тебя! Тебе это так не идет! Такая красивая женщина и – фу! Давай вести себя как разумные люди. Может, все же сумеем договориться?

– Конечно, сумеем, – вновь взяв себя в руки, ответила я. Секундная радость от того, что я сумела все же испугать этого самоуверенного кобеля, вдруг успокоила меня.

Успокоила настолько, что я расслабилась. Всего на чуть-чуть. Но, как оказалось, то была непозволительная роскошь, которую мне потом пришлось расхлебывать.

– Мы сумеем договориться после того, как узнаю от тебя все, что мне…

Договорить я не успела, поскольку почувствовала позади движение. Рука дернулась к сумочке, но я не успела.

– Руки! – строго предупредил меня голос. Чуть раньше мне в затылок уперлось что-то металлическое. Ни разу мне не приходилось испытывать подобного, но чутье безошибочно подсказало, что это ствол. То же самое чутье явственно говорило, что стоящий человек без раздумья нажмет на курок, стоит мне дернуться. Потому я послушно опустила руки.

Аркадий тут же метнулся к моей сумочке и убрал ее на недосягаемое расстояние. На его лице разлилось привычное самодовольство.

– Брюнет, ты мне обещал.

– Я не забыл, а пока заткнись. Будешь делать то, что я тебе скажу. Татьяна Александровна, вы жить хотите?

Дебильный вопрос, честное слово. Прямо как в плохом детективе! Тем более когда задают его человеку, к голове которого приставлен ствол. Может, мне и хотелось ответить именно так, но получилось выдавить из себя только слабое: «хочу».

– У вас есть шанс отработать свою жизнь, но для начала мы должны подстраховаться. Советую вам не дергаться, для вас это может плохо закончиться. Блин!

Последнее слово прозвучало приказом, и Аркадий его понял без пояснений. Он полез за холодильник, достал оттуда свернутый полиэтиленовый пакет. Пока он возился с ним, в моей голове тупо текли мысли:

«Блин – это Блинов, они его так зовут… а что будет со мной? Убьет?.. Зачем тогда обещал? Что там…»

Закончиться мысль не успела, поскольку я увидела в руке музыканта шприц. Дернулась я чисто инстинктивно, на секунду забыв, что к моей бестолковой голове приставлена железяка, способная моментом избавить меня от этого кошмара. Вообще от всех кошмаров.

Встать я не смогла, поскольку жесткая рука схватила меня за волосы, а кругляш дула еще крепче, до боли, вдавился в мой затылок. Я оказалась прижатой лицом к стене.

– Не дергайся! Я же сказал, убивать тебя не стану, если ты не заставишь меня это сделать!

– ЧТО ЭТО?

Я сама не до конца поверила, что вопрос вылетел из моего горла. На мгновение мне даже показалось, что спросил кто-то третий.

– Снотворное, – спокойно и уверенно ответил Аркадий. – Это не яд, Таня. Можно было бы просто треснуть тебя по башке…

«Можно», – отчего-то тупо и обреченно подтвердил внутренний голос.

Секундой позже я почувствовала легкий укол в районе локтя и тепло, несколькими мгновениями позже разлившееся по всему телу.

– Ну вот и умница…

– Умница, у-у-ум-м-мни-ица, у-у-у… – загудели, забасили, зазвенели разные голоса в моей голове.

Последнее, что я отчетливо запомнила в ту ночь, – кругляш ствола отлепился от моей головы, и тело вдруг обрело неестественную легкость. И слова:

– Блин, она – твоя.

– Бли-и-ин-ин-ин, – бесконечным звоном отозвалась голова.

Дальше всякая реальность потеряла для меня значение. Точнее сказать, ее просто не было.

* * *

Пить.

Я поняла, что живу.

Еще я поняла, что могу выдержать многое, если пережила эту ночь. Но это я поняла позже. Пока было только одно.

Пить.

В следующее мгновение я поняла, что лежу на спине. Я постаралась открыть глаза. Сквозь радужное сияние обозначился темный контур. Мне он поначалу представился как фигура мишени в тире: половина условного изображения человека. Потом контур начал прорисовываться более детально и наконец превратился в человека, сидящего прямо передо мной на стуле. Стул стоял спинкой вперед, а человек слегка покачивался.

«Женя… Евгений».

Точно, это был тот самый мужчина из «Старого пирата», с которым знакомил меня Аркадий. Точнее – Блин. Аркашка Блинов, экстравагантный музыкант, для меня больше не существовал. Остался только Блин.

Я захотела встать, но это мне не удалось. Зато я поняла, что не лежу, а сижу, привалившись к стенке. Потому-то я и увидела не потолок, а сидящего передо мной человека. Еще через какое-то время я поняла, что абсолютно голая. Вяло поискала взглядом, что можно надеть, но не нашла.

«Пить!» – требовало все мое существо.

Наверное, я сказала это вслух, поскольку сидящий передо мной мужчина распорядился:

– Принесите ей попить и одежду.

Кто-то подошел, и в руке у меня оказалась банка с чем-то холодным. Затем рядом со мной что-то мягко шлепнулось на пол. Еще не глядя, я поняла, что это моя одежда. Но сначала – пить.

Язык был шершавый, и горло отчего-то с болью принимало такую желанную, ни с чем не сравнимую жидкость. Кажется, пиво.

Я попыталась встать, и это мне почти удалось.

– Сначала посмотри это.

Евгений встал и протянул мне пачку фотографий. На фотографиях была откровенная порнуха. Сначала я тупо смотрела и никак не могла понять, при чем тут я. Затем до меня дошло: исполнителем мужской роли был не кто иной, как Блин. А женщиной…

Звериный вопль вырвался из моего горла. Усевшийся было Брюнет вскочил на ноги и направил в мою сторону ствол.

– Смотри вторую серию, – жестко приказал он и кинул еще несколько фото.

Что-то заставило меня сдержаться и не броситься на него. Стиснув зубы, я подобрала фотографии и принялась их листать.

«Вот опять я, только уже с пистолетом, – тупо, еще не понимая, что к чему, отметила про себя. – Интересно, когда и зачем мне его дали?»

Следующие несколько фото меня вразумили. На них был труп. Труп Блинова Аркадия.

Из чьего пистолета он был убит, я тоже догадалась.

Я аккуратно положила фотографии и принялась разбираться с одеждой. Тело ломило, словно по нему долго и от души колотили палками.

– Я же тебе сказал, что нам нужно подстраховаться, – меж тем произнес Брюнет. Некоторое время я не обращала на него внимания. До тех пор, пока полностью не оделась.

– Еще попить есть что-нибудь?

Я сама поразилась вопросу. Но другого пока в голове не было. Единственное, что я поняла, что оказалась в таком дерьме, которое раньше не могла и представить.

– Да, есть. Кеша, дай ей еще пива!

Лохматый человек равнодушно глянул на меня и протянул мне банку.

Уже не так жадно, как первую, но я все же выпила ее всю.

– Пришла в себя?

Удивительно, но вопрос прозвучал чуть ли не участливо. Оттого показался еще гаже.

– Нормально. Где я?

– В другой части Тарасова. В квартире Блина сейчас полно ментов, а тебе с ними, я думаю, встречаться не захочется. После такой встречи у тебя только одна дорога – в КПЗ.

– Кто его убил? Ты?

– Ты, Таня! – как будто искренне удивился моему вопросу Брюнет. – Я ж не зря тебе иллюстрации дал посмотреть. Кстати, тому есть свидетель. Тот самый фотограф, что снимал вас. Оказывается, девушка, ты у нас подрабатываешь порнографией. Ну, грех, конечно, но не смертельный. Но зачем же было своего партнера убивать? Наширялась до невменяемости?

Я вновь с трудом удержалась от того, чтобы не броситься на подонка.

«Ты живая, а это пока главное. С остальным разберешься», – подумала я.

Я осмотрела комнату. Ремонт здесь делали очень давно, если вообще когда-либо делали. Из мебели в комнате был только стул. Брюнет уступил мне его, сам переместился к окну.

«Все равно боится, гад. Дистанцию держит», – злорадно отметила я про себя, садясь.

– Мой пистолет зарегистрирован, – вяло заметила я. – Проведут экспертизу и все равно выйдут на меня.

– Ну, ствол можно и потерять, – отмахнулся от меня Брюнет. – Особенно, если вовремя подать соответствующее заявление. Скажем, вчерашним днем. Неприятности, конечно, но решаемые. А вот если мы с тобой не договоримся, тогда твой ствол с твоими же пальчиками, с этими фотографиями и живым свидетелем – просто прямая путевка на зону! Есть и второй свидетель, правда, косвенный, – таксист, что привез вас к дому. А если еще и пресса постарается преподнести все как нужно – ну!.. Знакомства твои вряд ли помогут. Да и, кстати сказать, не у тебя они одной есть.

Нагло лыбясь, бандит, не закончив мысль, просто красноречиво развел руками.

– Почему я была голая? Что, не хватило времени насмотреться на меня у Блина дома?

– Хм, да тебя никто и не одевал! – неожиданно рассмеялся он и поскреб подбородок. – Просто завернули в простыню и привезли сюда. Некогда было. От твоей пальбы ужасный шум был. Соседка тут же по батарее стучать начала. Того и гляди милицию вызовут. Нужно было срочно спасать тебя. Так что – извини.

«В морге ты у меня извиняться будешь, ублюдок!» – неожиданно холодно, но тем не менее яростно подумала я.

– Что тебе от меня нужно? – как можно спокойнее спросила я.

– Вот это деловой разговор! – Брюнету явно понравилось мое начинание.

Считая, что договоренность достигнута, он предложил:

– Давай за стол, и спокойно поговорим. Разговор будет длинный.

– Скажи, нужно ли, чтоб я еще кого-нибудь убила? – прежде чем выйти из комнаты, так, навскидку, поинтересовалась я.

– Ну, что ты! Для подобной фигни нашли бы кого другого, да еще без хлопот! От тебя совсем не то нужно. Тебе лучше присесть, прежде чем я скажу. А то, боюсь, упадешь!

«Что же это может быть?..» – несмотря на весь кошмар положения, я заинтриговалась его словами.

– Готова? – почти весело спросил он, когда мы оказались на кухне, и я присела на табурет у холодильника, старенького «Мира», скорее всего, ровесника квартиры. Я молча уставилась на бандита, показывая всем видом, что готова выслушать приговор.

– Нам нужно, чтобы ты провела расследование и нашла настоящего убийцу Кушинского. Но главное: ты должна найти то, что он забрал из его квартиры. Причем максимум за неделю. И отдать это мне. Потом все – у нас с тобой расход. Получаешь негативы, необходимую помощь с нашей стороны и десять штук баксов.

– Это ты серьезно? – не веря ушам, пролепетала я.

– Абсолютно, – подтвердил Брюнет.

Я начала хохотать. Смех просто рвался из меня. Мне сунули очередную банку с пивом, я пыталась его пить, но смех мешал. Уже ручьем слезы текли по щекам, а последние всхлипы все вырывались из меня.

* * *

– Слушай, а зачем тебе нужна была эта подстава с убийством? Нельзя было просто так договориться?

На смену упадку, почти полному бессилию в душу хлынула злоба. Неистовая, неукротимая. Казалось, еще момент, и я не сдержусь и придушу Брюнета своими руками.

– Нельзя было, Татьяна Александровна. Кроме того, что я вам вынужден буду рассказать немало интересного, человек, на которого вы в данный момент работаете, совсем не заинтересован в том, чтобы, скажем, вдруг по окончании дела вы пошли в милицию, к своим друзьям, и исповедовались там.

– Исповедоваться я хожу в другое место, – сухо заметила я.

– И все же ситуации бывают разные, – не согласился со мной Брюнет. – Чтобы и мысли такой не возникло, пришлось прибегнуть к крайней мере. Кстати, вы сами мне ее подсказали.

– Как это? – прищурилась я на него.

– Ну, об этом как-нибудь потом, – не стал откровенничать бандит. – О деле есть еще что спросить?

– Есть, – немного поразмыслив, согласилась я, – только мне часочка два нужно, немного в порядок себя привести. Я понимаю, что время не ждет. Но работаю я головой, а она…

Гримаса должна была показать Брюнету то, что я не договорила словами.

– Татьяна Александровна, все, что скажете! – широко развел руками мой собеседник, делая лицо радушного хозяина. – Вы у нас буквально на вес золота. Потому сауна, массаж – только скажите!

– Хватит с меня и душа, только в своей квартире.

* * *

Я чуть отодвинула занавеску и выглянула во двор. Так и есть – незнакомая «Мазда» нагло оккупировала «стоянку» дедка из соседнего подъезда. Там, куда они сейчас встали, обычно сосед с сыном ставили машину – старенькую «пятерку». Но сегодня на их месте торчала серебристая иномарка и уезжать явно не собиралась. По крайней мере, с полчаса назад она появилась, и никто, насколько я успела заметить, не покидал ее салона и не подходил к ней.

«Наивно было думать, Татьяна Батьковна, что тебе предоставят полную свободу», – возникла в голове спокойная и деловитая мысль.

«А попробуй возмутиться, Брюнет тотчас заявит, что это не охрана, а почетный эскорт…» – появилась вслед вторая.

Я сделала большой глоток кофе и решительно отошла от окна.

«Хватит травить себя. Пора о деле подумать», – приказала я себе.

Допила остававшееся в бокале двумя большими глотками и набрала номер мобильного телефона Брюнета. Договорилась встретиться с ним через полчаса в кафе «Театральное». От дома недалеко, потому не спешила.

Хоть я приказала себе не думать, мысли невольно лезли мне в голову.

Итак, что мы имеем? Имеем убитого Кушинского, который, с одной стороны, пенсионер-филателист с ясным взором, с другой… пока непонятно кто, но как-то был связан с тарасовской оргпреступностью. Имеем двух братьев-музыкантов… простите, один остался. Одного, если верить Брюнету, я укокошила.

Наверно, оказался плохим любовником, невзирая на всю похвальбу, я его и укокошила… нет, Таня, про это пока отставить. Так кто у нас еще?.. Карапуз Фролов! И бедолага Свояк, который за него или не за него, но сидит в тюрьме. Ну, добавить проститутку с наркоманом – и получился очень веселый винегрет.

Я не удержалась и хмыкнула своим мыслям. Поднимавшаяся навстречу мне тетя Поля на всякий случай улыбнулась.

Во дворе меня встретило чириканье воробьев и вопли ребятишек, игравших во что-то свое. Я заняла водительское место в своей машине и не спеша, демонстративно не спеша, закрыла дверцу. С эскортом так с эскортом!

Однако, на мое удивление, «Мазда» не спешила пристроиться вслед. Наверное, у них был другой приказ.

«С глаз долой – из сердца вон! – неожиданно зло подумала я. – Еще не хватает лишним голову забивать! И без того мыслям тесно!»

Но несколько раз все-таки для очистки совести я попыталась найти взглядом в потоке машин позади серебристую иномарку. Ее не было.

Так, без всяких приключений, я добралась до кафе «Театральное».

* * *

Официант сделал на прощание легкий поклон и с величием царя природы удалился.

Брюнет проводил его совершенно ничего не значащим взглядом и задернул портьеру, ограничив пространство для общения одним столом.

– Ну?

Красноречием молодой человек, сидевший напротив меня, на сей раз грешить не захотел.

– Итак, кто такой Кушинский?

– Был… был Кушинский, – слабо улыбнувшись, поправил Брюнет. Немного помолчал, размышляя, затем продолжил:

– Владимир Львович обладал разного рода талантами и был порой просто незаменим.

– То есть?

– Ну, например, мог с ходу, оперативно, придумать такую «тему» для бизнеса, что диву даешься. Соображалка у старика была – дай бог, любому на зависть! И самое главное, никогда не ошибался! Всегда знал, на кого поставить!

– Ну, кроме последнего случая, – заметила я скорее для себя.

– Да уж, – вздохнул бандит.

– То есть в вашей… м-м-м… организации он был этаким бизнес-центром в единственном лице?

– «Организация», «бизнес-центр», – скривился Брюнет, оперативно налил коньяк в две стопки. Вопросительно глянул на меня, затем браво махнул свою. Помахал ладошкой в рот, надкусил шоколад. Еще жуя, назидательно выставил на меня палец:

– Глупые все это эпитеты. Смотрите, Татьяна Александровна, на все проще, и, честное слово, вам легче будет. Есть люди, умеют зарабатывать деньги. И хотят, заметьте, зарабатывать! Они встречаются, общаются, у них рождаются совместные проекты. Они воплощают их в жизнь. Ну и так далее!

Мой собеседник красноречиво развел руками, словно говоря: «А что еще к этому, и так донельзя понятному, можно прибавить?!»

Я вспомнила лихие девяностые, когда как раз орудовала в Тарасове банда Налима. Одна из «бригад», как их тогда называли. Чуть ли не еженедельные сводки новостей о бандитских разборках. Целые аллеи на кладбище, отданные под «братские» могилы. Кошмар бизнесменов, крышуемых бандитами, если вдруг что-то становилось «не так». Зверские убийства, трупы на Кумысной поляне. У меня зачесался язык спросить обо всем этом «делового человека» Брюнета. Но я знала, что к общему знаменателю мы с ним никогда не придем. Потому сказала:

– Все это лирика. Давайте вернемся к нашим делам.

– Давайте, – согласился он.

– Итак, Кушинский разработал какой-то бизнес-проект для вас и того человека, на которого в настоящий момент вы работаете?

– Не только разработал, но и участвовал. Давайте я вам расскажу по порядку, чтобы вы не ломали голову. Есть такой клуб «Филателист», вы уже об этом знаете. Ну, в некотором роде это ширма. Удобная. Но за этой ширмой зарабатывались вполне реальные деньги. Кушинский – голова, еще один человек – организатор и финансовая составляющая. Ну и прочие люди, необходимые для работы…

– И вот случилось неожиданная вещь, – встряла в его монолог я, – в рассчитанную схему решил войти еще один человек. Господин Фролов. Он, как бывший работник милицейской структуры, специализировавшийся в сфере экономических преступлений, сполоборота понял, что дело нечисто.

– Так оно и было, – не стал отрицать Брюнет. – Только он уже был никому не нужен.

– Ну и?

– Старик был голова. Придумал устроить скандал с марками. Ну, в котором ты поучаствовала. Только финал оказался другим. Он-то думал со скандалом вытурить настойчивого Сергея Петровича из клуба, да и всех делов. Пусть, мол, держится подальше.

– Это каким же образом?

– Я знал инсценировку первого действия пьесы. Сам принимал в нем участие. А второе и третье старик унес с собой в могилу. Да, кто-то спутал ему карты!

– Этот «кто-то», убийца, еще и прихватил что-то? Надеюсь, не марку баснословной ценности?

– Ты догадлива.

Я вздохнула и положила руки на голову.

– Я пошутил! – Увидев, что я готова взорваться, вдруг запаниковал Брюнет. Неожиданно он стал совсем серьезен: – Но предмет по размерам очень похожий: пластиковую карточку.

– Сколько на ней?

– Четырнадцать миллионов триста тысяч рублей. Перечисления за последние несколько операций.

– Наркотики? – наобум выстрелила я.

– Упаси тебя боже! – отмахнулся он. – Все товары легальные. Просто в некоторых местах и при определенных условиях можно за бугром купить что-то очень дешево…

– То есть, говоря другими словами, натащить просроченного или запрещенного к употреблению дерьма, решить с помощью взяток вопросы с поддельными документами в соответствующих инстанциях, а затем продать как хорошее?

– Это смысл любого бизнеса: задешево купить, задорого продать! – несколько нервно, видно, задела за живое, тут же отозвался Брюнет.

Опять же я не стала спорить с ним насчет законности да и просто этического отношения к подобным вещам. К чему впустую тратить время, которого у меня было и так мало. Человек, использующий для достижения своих целей шантаж, стоял у меня где-то на уровне мокрицы. А с мокрицами о нормах поведения не спорят – их просто давят за ненадобностью.

– По факту: почему вы уверены, что Фролов все же не убийца?

Для меня ответ был очевиден, но я хотела услышать дополнительную информацию, если таковая имелась.

– Потому что знаю! Утром он был у старика и уехал без четверти девять. Я зашел к Кушинскому. Тот рассказал мне, как все прошло. Мол, крутой разговор у него с Фролом вышел. «Кинули, украли!» – вопил. Ну, да ничего, согласился на все как миленький – поехал за бабками. Ну и старик попросил: «Попаси его у дома. Если ты, – он кивнул в мою сторону, – опять влезешь или Фрол задумает какой номер отколоть, предупреди меня. Я хотел Аркашку отправить, но потом решил не светить лишний раз у дяди, он и так уже начал догадываться, что тот со стариком знаком гораздо ближе, чем кажется. Так что Фролов из дома никуда не выходил, факт. Сижу, значит, в машине, вдруг Владимир Львович звонит: «Бросай все и срочно приезжай!» Ну, я ходу! А старик уже того.

– А как ты понял, что его убили?

– Карточка. Она лежала на столе, когда я уходил. Ее не было! – Брюнет замялся, словно не зная, стоит ли дальше продолжать.

– Может, Кушинский ее просто убрал? – предположила я. – Не знаю, есть ли у него в квартире сейф?

– Сейфа никакого нет. Старик говорил: «Лучшая защита в мире – это умная голова. Остальное все для дураков». Да нет, я сразу понял, что кто-то у него был. Если бы не знал точно, что Фролов ни при чем, подумал бы на него.

– А как ты так быстро понял, что его убили с помощью транквилизатора?

– Да ничего я сразу не понял! – он задумался, нужно ли мне что-то объяснять, но потом махнул рукой: – Ладно, слушай! В общем, так. Помнишь, я тебе сказал, что идейку мне ты подкинула? Ты не поняла. А все просто: после твоего захода к старику мы вечером с ним разговаривали, и он, посмеиваясь, рассказал, как его приступ тебя напугал и ты решила, что Фролов хотел таким образом с твоей помощью его убить. Так вот, когда я труп увидел, меня словно прошибло: «Ну, Фрол, теперь ты отстегнешь по полной катушке!» А надо было всего-то сказать Аркаше марки назад подбросить. Ту, которую он же раньше у дяди и спер! Да в машину упаковку транквилизаторов. А рюмку из-под лекарства я прибрал, чтоб ты сразу поняла. Старик мне сказал утром, что ты днем заехать обещала. Короче, понадеялся на твою же идею насчет Фролова, на соображалку, – и все сработало!

Меня прошибло тихое бешенство:

– Сначала ты с помощью меня решил подоить Фролова, затем еще кого-то? Слушай, – неожиданно осенило меня, – а может, и не было никакого третьего? Может, это ты все и устроил? Подоил Фролова и подсунул милиции Свояка. А теперь пытаешься мне просто мозги запудрить? Почти пятнадцать миллионов – хорошенькая сумма!

– Хорошая у тебя фантазия, – тихо и зло отозвался мой собеседник, – только вот одна накладочка есть: кода карточки я не знаю. Его знал покойный и… еще один человек знает. Кстати, насчет фантазии – не забывай, что ты у меня на крючке. Не больно-то дергайся по сторонам, а то спалю ментам и глазом не моргну!

«Хрен ты меня спалишь, родной, пока карточку назад не получишь!» – подумала я, но вслух говорить не стала.

– А этот… еще один человек?.. – Я недосказала вопрос, но Брюнет меня понял.

– Исключено. Да и я, кстати, по той же причине не стал бы этого делать: никто не режет курицу, несущую золотые яйца. Тем более большая часть денег с той карточки принадлежит именно тому человеку. Зачем кого-то убивать, чтобы забрать свое же?

Я подвела мысленный итог: большую часть того, что я услышала от Брюнета, я уже и так знала. Ну, если не на сто процентов, то на девяносто девять. Кое-что новое я, правда, почерпнула. Например, уверенность насчет того, кто этот загадочный третий в их махинациях и кто сейчас «нанял» меня на расследование.

Итак, что хотела, я узнала. Детали меня пока не интересовали. Поскольку общество Брюнета мне было больше не нужно, я с радостью распрощалась с шантажистом: каждая минута рядом с ним и так стоила изрядных нервов.

* * *

Из прохлады кафе я вновь нырнула в лето. Странное дело, после разговора с бандитом я чувствовала себя как-то непонятно спокойно. Почему именно так, я вряд ли смогла бы объяснить. Может, потому, что многое, о чем я догадывалась, прояснилось? Может, конечно. А может, оттого, что где-то внутри меня появилась уверенность, что вся эта история с марками, убийством, шантажом закончится правильно? Нехорошо, поскольку изначально в ней хорошего ничего не было, а именно правильно? Возможно, поэтому.

Еще у меня крепла вторая уверенность: пора менять сценарий пьесы. Честное слово, надоело последнее время жить по чьим-то для тебя написанным правилам.

Улица жила своей жизнью. Я села в машину и влилась в эту жизнь. По Вольской спустилась до Московской и повернула направо, к Набережной. Там припарковала машину на платной стоянке и спустилась к воде.

Домой не хотелось. «Мазда» во дворе портила настроение. Может, конечно, серебристая иномарка и ни при чем, но отчего-то мне так не казалось. Хотелось спокойно подумать, не дергаясь и не оглядываясь. Я пошла вдоль воды, еще раз за разом перебирая все известное мне и раскладывая по полочкам. Общая картина вырисовывалась довольно четко, но еще несколько составляющих были неизвестны. И самое главное – убийца.

Претендентов было несколько: вариант первый – сам Брюнет.

Рассказ про то, что он не знал код, – пока только рассказ. Причем из одних уст, верить которым у меня нет никакого основания. То же можно отнести к его заявлению о курочке, несущей золотые яйца. Вес наличных, которые можно получить сразу и целиком, может задавить любой здравый смысл. И притом неизвестно еще, во что обошлась свобода дражайшему Сергею Петровичу. А тут карточка!

Второй вариант: таинственный некто, стоящий за Брюнетом. То, что это Горчак, я поняла уже давно. Да больше и быть некому. Леонид Семенович. Финансовый центр, к тому же, со слов Брюнета, знающий код и способный обналичить вожделенную пропажу.

Я мысленно нарисовала зрительный образ данного индивидуума – такой, каким он мне запомнился. Мог ли он убить? Хм, по результатам одной встречи, тем более мимолетной, судить сложно. Но тем не менее: кандидат номер два, пока не установлю, что делал он в тот день в означенное время. То есть наличие алиби. Поскольку в таком омуте могут быть только одни черти, а уж если ты с рожками и копытами, будь хоть трижды финансистом, хоть кем, можно ожидать любой пакости.

Кандидат номер три… о нем думать я пока не хотела, хотя он для меня был в тот момент самой большой головной болью.

И оставался кандидат номер четыре – человек мне неизвестный, со своим мотивом и своими тараканами в голове. Возможно, совершенно непричастный к этой их заморочке с марками и рубиловом импортной и отечественной «капусты». Возможно, тот же сыночек, свалившийся, как снег на голову, только к похоронам. Почему бы и нет? Решил, что пора вступать в наследство, а судя по всему, оно должно быть совсем нехилым. Одна квартира покойного сколько стоит. Четырехкомнатная сталинка в отличном состоянии, в центре города, миллиона на четыре с половиной потянет точно. Чем не мотив?

Незаметно для себя я прошла причалы речных лайнеров, где обычно останавливаются трех-, четырехпалубные красавцы, поставляющие в наш город по матушке-Волге разнокалиберных туристов от наших дорогих соотечественников до иностранцев дальнего зарубежья.

У восьмого и девятого причалов тусовались дачники – тут труженики местного значения, «омики», развозили людей с утра и до заката на их пресловутые четыре сотки. Тут же обосновались рыбаки. Пять или шесть человек в основном со спиннингами. К ним с краю приткнулись пара пацанов с удочками. Вид их вернул меня к мысли, что пора заняться своей «рыбалкой».

Я достала сотовый и набрала номер Седова.

* * *

– Витюшечка, родной! Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть!

– Тань, ты знаешь, что это всегда взаимно, – тепло отозвался Седов. Видно было, что он искренне рад моему порыву. Я нисколько не кривила душой – в ту секунду роднее его у меня человека не было! В следующую секунду я только подтвердила это, поскольку повисла у него на шее и от души поцеловала. Слезы сами навернулись на глаза.

Седов настолько не ожидал этого, что даже не ответил на поцелуй. В следующую секунду он уже оправился:

– Ну, теперь, как честный человек, я просто обязан на тебе жениться.

Сказав, сразу стал серьезен. Бережно усадил меня на лавку и предложил:

– А теперь колись, что случилось. Судя по твоему поведению, что-то очень серьезное.

– Серьезное, Вить. Серьезней некуда. Но рассказать пока я тебе ничего не могу.

– Это почему еще? – нахмурился Седов.

Причин было несколько. Прежде всего то, что я хорошо знала Витю. Расскажи я ему все, он взбесится и тут же ринется в атаку. «Лес рубят – щепки летят» – поговорка, которая очень к Седову подходит. Только если разъяренный Седов начнет рубить лес, полетят не щепки, а целые стволы. А это в моем положении было ой как не нужно. Вторая причина – на ту минуту у меня не было еще четкого плана действий, и я не знала, что могу делать в сложившейся обстановке, а что нет. А мне это нужно было знать обязательно! Третья причина – я не хотела обнаруживать свои догадки противникам. А начни я действовать прямолинейно, они тут же это поняли бы.

Вот потому-то я еще раз поцеловала Витюшу и предложила:

– Вить, ты же знаешь, что это не от недоверия. Просто я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не могу. Давай лучше поиграем в игру: ты кое-что сделаешь для меня, только о-о-очень осторожно, а спрашивать, что и зачем, не станешь.

Виктор хмыкнул и немного ссутулился:

– Эта игра мне хорошо знакома. Она у нас начинается каждый раз, когда тебе что-то нужно.

– Седов, – я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно убедительней, – на сей раз я действительно вляпалась по самые уши. И мне действительно нужна твоя помощь.

– Даже так? – прищурился он.

– Именно, Вить. Именно, – еле слышно подтвердила я ему. А потом неожиданно для себя самой попросила: – Увези меня сегодня к себе. Не хочу ночевать дома. Одна.

* * *

Я проснулась. Сразу не сообразила, что же меня разбудило в такую рань, затем поняла: обычные часы. Они тикали. Затем я осознала другую сторону реальности: я не у себя дома. Посапывающий рядом Седов был тому лучшим подтверждением. Миг – и я вспомнила, как вчера напросилась к нему, как вечером пили коньяк, как… ну, эдак можно продолжать до бесконечности.

Я не сторонник рассуждений на тему: «Как хорошо, что это случилось», или наоборот: «О боже, что я наделала!» То, что произошло, есть факт. И надо думать прежде всего о том, как с этим фактом жить дальше.

Посему я выпрыгнула из постели, потянулась до хруста и громко позвала:

– Вить!

– Господи, что тебе не спится! – тут же застонал Седов. – Сегодня же выходной!

– У меня выходных не бывает!

И это было почти правдой.

Затем мы завтракали, болтали ни о чем. Витька понимал, что сейчас лучше так. Лишь когда мы прощались, он серьезно заметил:

– Тань, я из кожи вылезу, но сделаю все, о чем ты просила.

– Спасибо, родной.

* * *

Лишь на улице я сообразила, что мне придется ловить такси: моя машина так и осталась на стоянке у Волги.

Посмотрела время: половина восьмого. На секунду остановилась, соображая, что лучше сделать. Приняв решение, махнула рукой проезжающему такси. Машина спикировала к бордюру.

До стоянки на Набережной мы добрались минут за десять. Я отдала водителю двести рублей и поняла, что домой мне заезжать придется в любом случае – хотя бы для того, чтобы взять денег. Еще заезжая во двор, я уже ждала встречу с «Маздой». Я не ошиблась. Правда, пенсионер все же умудрился турнуть пришельцев со своего законного «стояночного» места. Этот факт доставил мне маленькую, но радость. Еще одна странность произошла, на которую я обратила внимание: едва моя ласточка въехала во двор, серебристая иномарка тут же ретировалась через противоположный въезд.

То, что факт появления у нашего дома чуда японского автомобилестроения связан с моей персоной, уже не вызывал никакого сомнения. Но логики поведения противника я пока не могла понять. Дома меня ждал неприятный сюрприз, который я тоже связала с таинственной «Маздой». Началось с того, что дверь не захотела сразу открываться, и мне пришлось повозиться с ключами. Затем, едва я зашла в квартиру, сразу поняла – тут кто-то был. Или еще есть. С пистолетом я была разлучена, потому пришлось бы в случае чего полагаться только на силу кулаков. К счастью, в квартире никого не оказалось. Но то, что гости в ней были, причем непрошеные, ясно, как белый день. В мое отсутствие мой дом тщательно обыскали.

В связи с этим открытием первым желанием было позвонить Брюнету и сказать все, что я о нем думаю. Рука уже дернулась к трубке, но я вовремя остановилась. Смысла никакого. Брызгай на него слюной, не брызгай – он лишь посмеется в ответ. Зачем доставлять врагу лишнюю радость, а себе прибавлять расстройства? Правильно, незачем!

Потому звонить никуда я не стала, а вместо этого придирчиво осмотрела вещи. Ничего, к счастью, не пропало.

* * *

Итак, я вновь во дворе дома покойного Кушинского. Дальнейшее мое расследование в любом случае нужно было попробовать начать именно отсюда. Логика самая простая: убийца явился в промежуток между посещением квартиры пенсионера Брюнетом и моим приходом. У дома его могли видеть. Прежде чем приставать к жильцам, я внимательно осмотрела двор.

В прежние мои появления в том не было никакой нужды: обычный тарасовский двор, каких полно не только в нашем городе, но и на просторах всей необъятной Родины.

Теперь я отметила, что ближе к дому напротив имеется столик и две лавочки около него. За таким обычно играют в карты или в домино стучат по вечерам. Но, к моему несчастью, меня интересовал не вечер, а утро. Причем позднее утро, когда летняя жара уже властвовала вовсю и выгнать на улицу человека могла только необходимость.

Я вздохнула и позвонила в первую квартиру…

…Когда за мной закрылась дверь последней квартиры, стрелки часов показывали без четверти два. Я устала и хотела есть. И самое обидное, как почти всегда это бывает, никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Или просто не помнит, что для меня было нисколько не лучше.

Я уже открыла водительскую дверцу своей машины, как во двор неожиданно въехала машина. Она была еще далеко, да и припарковалась я так, что водитель меня пока не видел. Но я-то ее увидела, и оттого мне стало разом немного жарче, хотя еще секунду назад казалось такое вообще невозможным: серебристая «Мазда».

* * *

«Час от часу не легче!» – сказала я себе, быстро закрывая дверцу. Моля бога, чтобы меня не заметил водитель серебристой иномарки, тихонько сдала назад.

Теперь все зависело от случая: будет ли удача на моей стороне или нет. Фортуна была благосклонна. Действительно, должна же полоса невезения когда-нибудь закончиться. Наверное, это случилось именно тем утром, поскольку «Мазда» деловито проехала до подъезда покойного Кушинского, там остановилась, и из нее вышел… черт! Вот кого меньше всего я ожидала увидеть!

Братец Фролова собственной персоной.

Он, не пялясь по сторонам, поставил машину на сигнализацию и деловито заскочил в подъезд покойного. Пробыл там недолго, выскочил буквально через минуту и так же быстро уехал. Меня он либо не заметил, либо полностью проигнорировал факт моего присутствия.

«А этому-то что нужно?!»

Вопрос был, ответа на него пока нет. Можно гадать сколько угодно, но значительного результата это не принесет. Единственное, что мне пришло на ум, я выполнила незамедлительно. Вернулась в подъезд убитого пенсионера и нажала кнопку звонка. Давила долго, до посинения. Но, видимо, сын покойного уже уехал, либо проживал в другом месте, либо… вариантов была масса, а факт – квартира покойного Кушинского было закрыта. Видимо, с тем же столкнулся и братец Фролова и посему уехал ни с чем.

Второе, что я могла сделать, я тоже проделала оперативно: села обратно в машину и как можно быстрее добралась до дома Фролова. Увидев около фроловского подъезда уже знакомую серебристую иномарку, спокойно отправилась обедать.

* * *

После обеда настроение стало заметно лучше, да и мысли зашевелились шустрее.

Из тех людей, кто в последнее время имел непосредственное отношение к покойному, так скажем, входил в его круг, я не была знакома только с одним: с Рахманиновым Владленом Борисовичем, председателем «Филателиста». Ну, он мне казался наименее вероятным из всех кандидатов на роль убийцы, потому я и не спешила его отрабатывать. К тому же на театре военных действий нарисовалось новое действующее лицо. И мое любопытство в отношении этого лица вкупе с братцем возросло втройне! Единственное, что нужно было установить, – был ли знаком с убитым братец Фролова! Если да, то получалась весьма интересная картина: Сергею Петровичу в то утро и не нужно никуда было ездить самому – за него это вполне мог сделать бульдозерообразный братец. Поговорить, подлить транквилизатор, даже, если надо было бы, по башке дубинкой стукнуть – да все что угодно!

Для полноты картины мне нужно было две вещи – узнать наконец, что это за фрукт, и установить, что он делал в то злополучное утро.

Вообще-то, если честно, две персоны не вписывались в общий пейзаж тихих бизнесменов-филателистов: Брюнет со своей компанией и этот вот пережиток девяностых. Кстати, они-то с Брюнетом как раз одного поля ягодки. Просто последний трансформировался с течением времени в следующий класс бизнесмена, а брат Фролова застрял на пыльных дорогах эволюции. Ну что ж, бывает!

Я некоторое время напряженно размышляла. Затем все же пришла к решению: разговора с Фроловым мне не избежать. К тому же, словно в подтверждение, зазвонил сотовый, и я услышала долгожданный голос.

* * *

– Сергей Петрович, я не собираюсь требовать у вас свои деньги, мне нужно с вами поговорить, только и всего! – от злости я сжала зубы и сдавила сотовый так, что побелели костяшки пальцев. – Что, десять минут вы мне уделить не в состоянии?

– Татьяна Александровна, поверьте, совершенно не могу! – трагическим голосом отозвался Фролов. – За то время, пока я вынужден был отсутствовать, столько дел накопилось, что секунды нет свободной! Вот, скажем, дня через три. Кстати, и рассчитаюсь с вами, вы не волнуйтесь!

– За это я меньше всего волнуюсь. Я волнуюсь за судьбу одной пластиковой карточки…

– Какой карточки? Перестаньте, в самом деле! То вы на меня убийство вешаете, то карточка какая-то!

– Назначайте время и место – я вам все объясню.

– Ну ладно, перезвоните минут через десять. Я разгребусь, и мы с вами где-нибудь встретимся.

* * *

Я смотрела через дорогу в ожидании машины господина Фролова. Как я помнила, по городу он передвигался на темном «Лексусе». Через дорогу смотрела потому, что там было наиболее вероятное место парковки – моя сторона была вся напрочь забита.

Размышляла я сразу о двух вещах – все же в Сергее Петровиче погиб актер. «Какая карточка!» Фи! Если я сделала правильный вывод, что братец работает на него, а это не вызывало никаких сомнений, то ничего, кроме этой самой карточки, дома у меня он искать не мог. Сам по себе обыск, который они устроили, мероприятие дурацкое. Но мне оно кое-что дало: я поняла, что на поле играет не одна команда, а, по крайней мере, две. Откуда Фролов узнал про деньги и какой ему прок от карточки, если он не знает кода, еще предстояло узнать.

Я еще раз окинула взглядом противоположную сторону, затем посмотрела на часики. Вдруг сотовый выдал звонок.

– Татьяна Александровна, я у «Авроры». Вы где?

– Сейчас подойду, – отозвалась я, отключила связь и вышла из машины.

Мне нужно было перейти на другую сторону. Пока дорогу преграждал поток машин, я ждала зеленый сигнал светофора и думала, с чего начну разговор.

«Лексус» я нашла за углом, у гипермаркета «Аврора». Фролов даже не поздоровался. Только повернулся в пол-оборота, показывая, что готов слушать.

– Здравствуйте, Сергей Петрович! – вынуждена была сделать первый шаг я.

– Здравствуйте, – буркнул он в ответ.

– Серебристая «Мазда», номер семьдесят сорок один, вам случайно не знакома?

– Нет, а что, должна?

– Конечно, она вашему брату принадлежит, насколько я успела заметить.

– Да, в самом деле?

– Послушайте, Сергей Петрович, не будем ходить вокруг да около. Вы, как и все остальные, мечтаете получить кусок пластика с четырнадцатью миллионами рублей. Для того ваш братец торчал у моего дома, залез ко мне в квартиру.

– Слава залез к вам в квартиру? Вы ничего не придумываете?

Мне уже порядком надоело, но я сдержалась.

– Сегодня утром, около одиннадцати, я видела, как он заходил в подъезд покойного Кушинского. Что, вы мне скажете, что у него в этом доме родственники или друзья живут?

– Да нет же, – дернул плечом Фролов. – Я попросил его съездить. Сыну вряд ли нужна коллекция отца, а я купил бы ее с удовольствием. Только он никого дома не застал, заехал ко мне, мы поговорили о том о сем, а дальше каждый занялся своими делами.

«Как все просто!» – мысленно усмехнулась я.

– Только у меня никаких марок нет. Что, скажите, у меня тоже можно было искать? Не вяжется, господин Фролов. Впрочем, я все поняла, – прохладно заметила в ответ, открывая дверцу. – Только я знаю, где карточка Кушинского.

– Где же?

– Вот вы и попались, Сергей Петрович.

Он надолго задумался, настолько долго, что я уже было решила его потормошить, когда он наконец произнес:

– Ну, ладно. Хотя вы ничего, помимо неприятностей, мне не принесли, я готов кое-что с вами обсудить.

– Слушаю вас внимательно.

– Насколько я могу о вас судить, человек вы энергичный. М-да. Так вот, вы уже, наверное, в курсе, что за свою свободу мне пришлось изрядно заплатить.

– Догадываюсь, – заметила я в свою очередь.

– Но вот подвернулся случай восстановить справедливость и вернуть утраченные деньги.

– Каким образом вы узнали про этот случай… про карточку, которая была у Кушинского?

– Сначала от него самого. Тем утром я был у него, и мы вновь крупно поговорили. Ну, он мне и выдал: вот, говорит, посмотри. Совал ее в нос мне – кто, говорит, тебе это отдаст? На халяву, кричал, на подготовленное место залезть хочешь! А потом, когда я думал, что для меня все уже закончилось, мне позвонил Леня Горчак. Вы знаете его?

– Мы встречались.

Господин Фролов вновь задумался. Я так понимала, он размышлял, что мне можно сказать, а что лучше придержать при себе. Я ему долго не мешала, потом не выдержала и, дабы ускорить процесс, заметила:

– Сергей Петрович, я знаю гораздо больше, чем вам кажется, потому можете говорить смело. Вряд ли вы какую новость сможете мне сообщить.

Сказав так, я, конечно же, лукавила: знала далеко не все, а лучше сказать – совсем мало, лишь то, что соизволил поведать Брюнет. Об остальном только догадывалась. Вот и в отношении Фролова у меня были сплошные предположения.

– Ну, Сергеева вы тоже знаете, я так понимаю?

– Это который больше известен как Брюнет? – наобум выстрелила я и попала.

– Он самый, – подтвердил Сергей Петрович. – Вот этот самый Брюнет, будь он неладен, имеет нехорошее свойство портить людям жизнь…

«Это уж точно!» – мысленно согласилась я.

– Так уж получилось, что Леня давно связан с этим самым Брюнетом. Но он ему не доверяет.

– И потому обратился к вам, чтобы вы нашли за вознаграждение пропавшие четырнадцать миллионов, – с нескрываемым сарказмом закончила я.

– Ну, не совсем так, но примерно где-то около, – опять же подумав, наконец согласился он. И тут же вслед поинтересовался: – А о деньгах вам известно тоже от Лени?

Теперь уже задумалась я. Вообще-то интересная получалась игра: мой бывший работодатель старался сказать как можно меньше, а узнать как можно больше. Тем же самым занималась и я. Эдакое, знаете, интеллектуальное перетягивание каната. К тому же следует прибавить, что я не верила господину Фролову. Слишком уж все интересно получалось: «попросил найти». Фу! Детский сад какой-то! Тут что-то другое! Но, поскольку мое чувствительное нутро аргумент в таком разговоре несерьезный, пришлось проглотить фроловскую ложь. И уже думать, что в свою очередь сказать.

– Нет, от другого человека. Но от кого, пока скрою.

– Скажите, Татьяна Александровна, какой тогда смысл мне с вами вообще разговаривать?

«Действительно, какой?» – спросила я себя. Вслух же ответить ничего не успела, поскольку Сергей Петрович продолжил:

– И вообще, Таня, вам не кажется, что для вас лично вся эта история чересчур затянулась?

«И тут он прав!» – не могла я с ним не согласиться.

Еще я хотела сказать: «Я бы рада забыть о вас всех ко всем чертям, но не могу!» Но, понятное дело, не сказала.

– Так что я предлагаю вам: давайте распрощаемся и не будем усложнять жизнь…

Что Сергей Петрович сказал дальше, я так и не узнала. Поскольку просто вышла из его машины, быстро перешла дорогу и села в свою.

Жилка на виске напряженно пульсировала. Я не могла понять, навредила я себе разговором с Фроловым или нет. То, что он практически ничего мне не дал, я уже сообразила. Потому так экстренно и ретировалась.

«Ничего, пусть подергается», – наконец успокоилась я, заводя машину.

Я тихо влилась в поток машин. Двигаясь в сторону цирка, мучительно думала, что же делать дальше. Вообще во всей этой истории действительно пора было ставить жирную точку. Но не так, как хотел того господин Фролов, и уж тем более не так, как того хотел бандит Брюнет. Нет, уходить по-английски я не собиралась. И мысль озолотить шантажиста тоже не грела. Закончить весь этот фельетон с марками я хотела по-своему. Если уж не судьба заработать, так хоть моральное удовлетворение получить.

«Вообще для изящного продолжения во всей истории мне здорово чего-то не хватает!» – призналась я себе самой.

Действительно, так оно и было. Должно во всей этой куче быть какое-то связующее звено! И опять же я нутром чуяла, что пока его не найду, так и буду топтаться на месте.

«Начнем с самого начала!» – приказала я себе.

Убили человека. Из-за чего убивают людей? Последнее время чаще всего из-за денег. Ну, четырнадцать миллионов рублей – вполне приличная сумма. Сейчас на крайнюю меру идут и за меньшую сумму. Только вот закавырка – со слов Брюнета, карточкой могли воспользоваться только два человека: покойный и Леонид Семенович Горчак. То, что он не убийца, – ясно как божий день. Иначе он не поднял бы полмира в поисках карточки с деньгами, а просто забрал бы ее в тот день. Тихо-мирно. Если не одно-единственное «но»: покойный все же куда-то ее спрятал. Может быть такое? Отчего нет?

Синий «Опель» передо мной просигналил поворотником и ушел направо. Я чуть прибавила скорости и продолжила свой путь. И размышления.

Итак, Леонид Семенович. Что мне могло дать общение с ним? На данном этапе – абсолютно ничего. Что же делать дальше? Вечный вопрос.

Пока меня больше всего интересовал братишка Фролова. Пока я знала только, что его зовут Слава. Ну, что ж, придется ехать на поклон в родной Фрунзенский РОВД.

* * *

– Седов, ты меня любишь или нет? – в вопросе на сей раз теплоты было поменьше, а вот раздражения заметно прибавилось.

Виктор не мог ответить сразу. Физически не мог, поскольку рот его был забит макаронами, и он их тщательно пережевывал. Пришлось набраться терпения и ждать.

– Что ты хочешь? – прожевав, Витька внимательно посмотрел на меня.

«Блин, я о любви ему, а он: «Чего ты хочешь?» – в душе возмутилась я, но вслух ничего не сказала. Поскольку мне действительно кое-что было от него нужно, и Виктор был прав на сто процентов. Вопрос же о любви в таком случае становился дежурным.

– Предлагаю тачками на пару деньков поменяться.

– Пасти кого-то собралась?

– Угу.

Мы сидели в том же самом вечном месте встреч – кафе напротив Витькиного места работы – Фрунзенского РОВД.

Народу там было немного, даже в обеденный перерыв. Зато практически все знакомые. Вот и тогда, прежде чем ответить, он отвлекся на кого-то, кивнув в знак приветствия. Потом вновь вернулся ко мне:

– Принято. И если это все, давай вернемся к обеду.

Я надула губы, но Витька этого не заметил – он продолжал яростно уплетать свои макароны.

* * *

Итак, с «девятки» я пересела на «Опель». Старенькая модель, но Седов на свою машину надышаться не мог. И ничего удивительного – обыкновенному менту и такая роскошь. Ну а для меня главным в тот момент было одно: чтобы машина шустро бегала и не была засвеченной. О своей «девятке» я такого сказать не могла.

Белый «Опель» влился в общий поток и понес меня в сторону Тарасовского автовокзала. Именно там, согласно полученным мной сведениям, проживал Фролов Вячеслав Петрович – младший брат моего бывшего клиента. Марками в отличие от старшего он, по моим данным, не увлекался никогда. Зато в свое время состоял в бригаде местного криминального авторитета. Вячеслава в конце девяностых «закрыли» на три года мои бывшие коллеги, а пока он отбывал срок, его братков вместе с их главой прибили на одной из разборок. Так что еще неизвестно, повезло Славе или нет: вовремя его усадили на нары.

Освободившись, Слава с тоской заметил, что за время его отсидки жизнь в стране кардинально изменилась. Оказалось, что быть бандитом больше не модно: бывшие приятели трансформировались во вполне приличных бизнесменов и при упоминании о криминальном прошлом начинали яростно плеваться: мол, не было такого, конкуренты проклятые наговаривают!

А вот Слава трансформироваться не смог. Наверное, потому, что уж очень не хотел. Так и остался «братком». Но времена крупных дел прошли, потому он занимался различной мелочовкой и был на заметке у милиции. Со времен прошлых у него остались две квартирки за автовокзалом. Он продал их и купил четырехкомнатную на первом этаже. Перевел ее в нежилое помещение и сдавал в аренду под магазин. Официально это и был его источник существования.

Я проехала местный рынок и хотела уже повернуть к автовокзалу, как удача улыбнулась мне: я увидела нужную мне «Мазду». Машина Фролова-младшего двигалась мне навстречу. Я все же успела свернуть в проулок, пропуская ее. Затем сдала назад и пристроилась в ряд. Нас разделяло четыре машины, да и «Опель» Седова не должен был вызывать у Батона (так приятели величали Вячеслава Петровича) дурных ассоциаций.

Мой объект не спешил. Он припарковался у Сенного рынка и отправился в ряды. Пробыл там около получаса и вернулся с большим полиэтиленовым пакетом. Что он покупал, меня интересовало слабо. Главное, что с известными мне персонажами он вряд ли на рынке встречался.

Некоторое время я каталась по Тарасову вслед за Батоном, у меня начало вырабатываться стойкое чувство, что я напрасно трачу время, когда все же удача улыбнулась мне – второй раз за день. Да еще как!

Мы играли в кошки-мышки часа полтора, как Фролов-младший остановился у тарасовского драмтеатра.

«Тут ему что понадобилось?» – удивилась я. Припарковалась на противоположной стороне и стала наблюдать, как Батон курит у своей машины. В одиночестве он курил недолго. Не успел выкинуть бычок, как рядом с его машиной воткнулся седан, и из него вышел – кто бы вы подумали! Брюнет собственной персоной.

Я бы полжизни отдала, не думая, чтобы послушать, о чем те двое разговаривали. Но мне досталась роль наблюдательницы. А то, что разговор шел весьма оживленный, видно было по мимике, которой он сопровождался.

«Жизнь все интереснее и интереснее!» – сказала я себе, когда Фролов что-то напоследок выдал Брюнету, сел в машину и уехал.

Я еще не решила, что мне делать, как запиликал сотовый.

– Слушаю, – не определив по номеру, кто звонит, осторожно ответила я.

– Мне с тобой встретиться нужно. Срочно, – услышала я знакомый голос. Звонил Брюнет.

«Надо же, никак обо мне говорили!» – догадалась я. Вслух же осторожно полюбопытствовала:

– Что-то случилось?

– Случилось, – коротко бросил Брюнет в трубку. – Тебе сколько времени до драмтеатра добираться?

Такой расклад меня совершенно не устраивал: я стояла почти напротив и светить мою теперешнюю машину желания не имела. Потому ответила:

– Минут двадцать нужно.

– Давай, я тебя жду. Увидишь светлый седан, я у него стоять буду.

Закрыв телефон, я осторожно, не привлекая внимания, вырулила назад и быстренько убралась из поля зрения бандита. Припарковалась улицей дальше и не спеша отправилась пешком к месту встречи.

* * *

– Садись в машину, – не поздоровавшись, распорядился Брюнет. Судя по его хмурому виду, разговор с Батоном настроения ему не прибавил.

– Что нового? – перво-наперво спросил он.

– Нового то, что о карточке с деньгами, похоже, весь «Филателист» знает. И все, заметь, ее ищут! И не только члены клуба – их родственнички тоже.

– Ты о ком?

– Я о братьях Фроловых, – прямиком объявила ему я: врать и ловчить смысла не было – Батон явно говорил с ним обо мне.

– Что с ними? – все же сделал вид, что не знает.

Я спокойно, стараясь ничего не пропустить, рассказала ему все с того момента, как обнаружила «Мазду» у своего подъезда.

Брюнет слушал молча, не перебивая. Потом думал некоторое время.

– Леня, блин, козел! – наконец стукнул кулаками по рулю ни в чем не повинной машины Брюнет, – говорил ему, не лезь к Фролу, не при делах он! «А кто тогда, кто?» Так, падла, и не поверил мне!

– Правильно Горчак говорит, – подумав, решила вставить я, – представь такой расклад. В то утро Сергей Фролов, которого ты пас, никуда и не ездил. Зато позвонил своему брату и обрисовал ситуацию. А тот вполне мог наведаться к старику. Что скажешь? Ты уверен, что такого не могло произойти?

– Вряд ли, – поразмыслив, заметил он. – Даже если предположить, что все так и было, зачем ему сейчас суетиться?

– Ну-у, – я задумалась. – Может, карточку он, сам не зная, тогда на всякий случай прицепил. Она же на столе, если я правильно поняла, лежала? А теперь представь: они с братом план убийства Кушинского вдвоем заранее продумывали. Скажем, Сергей Петрович как-нибудь поделился с младшим братцем проблемами лидерства в «Филателисте». Тот и подсказал ему, как их решить. А когда у Сергея Петровича созрел план, он оперативно предложил ему за деньги исполнить задуманное.

– Нет, все равно не вяжется. Что же он сейчас с карточкой пылит? Слил бы все Лене, тому по барабану, кто ему деньги вернет.

– Да не может он просто прийти и достать ее из кармана. Это значит в убийстве расписаться. Нужно сначала правдоподобной историей запастись. А вот если они, так скажем, с братом найдут эту карточку у кого-то третьего… тогда можно и долю потребовать!

Теперь уже мой собеседник задумался основательно.

– У тебя есть какие-то факты? – тяжело глядя на меня, наконец спросил он.

– Пока нет, – ответила я. – Пока только один здравый смысл.

– Здравый смысл, – сквозь зубы выдавил он, невидящим взглядом глядя сквозь лобовое стекло.

Минут пять прошло в молчании. Я догадывалась, о чем он размышлял, и не хотела ему мешать. Наконец он очнулся:

– Батоном я сам займусь. Ты факты рой! И учти: времени на поиск тебе все меньше остается!

Я поняла, что аудиенция на сем закончена. Потому молча, не прощаясь, выбралась из машины и ушла.

Признаться честно, я сама не верила в то, что изложила Брюнету. Конечно, если грубо сшить белое с черным, то можно было представить все произошедшее в день убийства и последующие события в таком ракурсе. При детальном анализе такой вариант без дополнительных фактов никакой критики не выдерживал – только на уровне гипотезы. Да и то за неимением лучшей.

Но мне нужно было, чтобы Брюнет так думал. Самое необходимое для меня – выиграть время. Потому-то я и подкинула шантажисту свой вариант развития событий. К тому же ведь правильно говорят, что человек быстрее поверит тому, во что он хочет верить. А то, что из всех имеющихся у меня в наличии Батон больше других подходит на роль убийцы, сомневаться не приходилось.

На самом деле ко мне пришла уверенность, что ни Фролов Сергей Петрович, ни его брат к убийству деятельного пенсионера непричастны. Отчего-то интуиция мне подсказывала, что пора еще раз по крупице перебрать все известное и потом со спокойной душой искать новое действующее лицо.

Но пока у меня были текущие заботы: я ждала так нужного мне звонка от Вити Седова. Без него я действовать не могла.

Я не успела завести машину, как вновь зазвонил сотовый. Глянув на номер, я изрядно удивилась: звонил Леонид Семенович Горчак.

– Слушаю вас, Леонид Семенович.

– Татьяна Александровна, мне нужно с вами встретиться.

– Хорошо, скажите, куда подъехать, я подъеду.

Мы договорились о встрече, и я отключила связь.

Белый «Опель» влился в общий поток машин. Времени у меня было достаточно, и я могла не спеша подумать.

А если предположить, что карточку на самом деле никто не крал? Ведь покойный действительно мог элементарно просто ее убрать со стола. Обыска в его квартире не производили. Потом похороны, наследник. Кстати, он мог ее спокойно забрать и, поскольку совершенно не знает, что с ней делать, гуляет до сих пор в полном неведении. Хотя вряд ли. Брюнет не такой идиот и наверняка уже с ним побеседовал.

Я в сотый раз задала себе вопрос: зачем кому-то нужно было убивать Кушинского?

Итак, начнем по порядку: номер первый – Фролов-старший. Если верить Женьке Брюнету, то сделать это он не мог физически.

Номер два – его брат. Тот как раз все мог. Но опять же – он должен очень хорошо знать покойного, чтобы вот так заявиться к нему, причем знать время, когда тот принимает лекарство, отвлечь внимание, подменить пузырек. Ну, допустим, он знал убитого, все остальное узнал от старшего брата. Мотив? Деньги, которые заплатил ему за убийство Фролов-старший!

М-м-м, ну, как гипотеза имеет право на существование.

Вариант три – сам Брюнет. Мало того, что лучше всех был осведомлен о планах Кушинского, плюс то, что они шутя проговаривали такой вариант. Прям руководство к действию! Да еще какой мотив – последующий шантаж Фролова чего только стоит! А с карточкой пока неясно – я только со слов самого же Брюнета знала, что код доступа ему неизвестен. Может, все, что он сейчас делает, – лишь фарс для отвода глаз!

И, наконец, вариант четыре – Аркаша Блинов. Мотив у него мог быть только тот же, что и у Брюнета: шантаж дядюшки-карапуза. Мотив для него? Да еще какой! Опять же не факт, что он карточку не прихватил. Такой расторопный малый вряд ли прошел мимо. И если с ним дело обстояло так, как я думала… ладно, загадывать, говорят, грех. Может не сбыться.

Был еще вариант пятый – сын покойного. Но если подумать, то этот вариант был слишком притянут за уши.

Вариант шесть – сам Горчак. Решил все монополизировать, включая четырнадцать миллионов. Это мотив. Возможности? Он тоже покойного знал неплохо. Вполне мог знать его распорядок. Ну, как версия, ничем не подтвержденная, тоже имела право на существование. «За» говорил пока только один фактик – Леонид Семенович, по моим данным, являлся единственным человеком, который знал код доступа.

Ну и кандидат семь – пока еще неизвестный мне Рахманинов Владлен Борисович. Но его и кандидатом-то назвать было нельзя – вот уж полное отсутствие мотива!

Это из тех людей, которых или про которых я знала. Оставался всегда еще вариант кота в мешке – типа того же Генки Свояка, который парился на нарах. То есть человек, которого я и в мыслях держать не могла, поскольку ничего о нем не знала.

Зато я хорошо знала другое: если версии с людьми, чей мотив ясен, еще как-то можно отработать, то с полным отсутствием свидетелей искать постороннего мне было просто нереально. На нарах, как я уже говорила, парился Генка Свояк с чистосердечным признанием. Так что, считай, дело закрыто. Да к тому же не могла я заявиться в прокуратуру при всем своем желании – хотя бы потому, что была под колпаком у проклятого Брюнета!

«Ну, засучим рукава! – невесело усмехнулась я. – Как раз есть вариант попутно отработать одного кандидата!»

Действительно, пока я размышляла, успела доехать почти до места встречи. Это самое «почти» меня здорово устраивало: светить «Опель» и перед Леонидом Семеновичем я не хотела. Потому спрятала его во дворе девятиэтажки неподалеку, а потом уже пошла в кафе.

* * *

Встречались с Леонидом Семеновичем все в том же «Фрегате» у Поволжского банка. День клонился к вечеру, но людей в кафе было немного, поскольку оживленный перекресток улиц вряд ли был тем местом, где захочется долго сидеть. Выпить чашку кофе на бегу – это еще куда ни шло. Или скоротать время. Или, как я в тот момент, встретиться с нужным человеком.

Официантка принесла мне чашку кафе. Замечу, она была весьма желанна, поскольку во время дневных бдений за Батоном я поесть так и не сумела, а от обеда за разговором с Виктором я бездумно отказалась. Так что хотя бы пока кофе. Вторую чашку для моего предполагаемого собеседника я брать не стала – вспомнила, что в прошлую нашу встречу она так и осталась нетронутой.

Я невольно гадала, зачем понадобилась Горчаку. То, что я работала на него посредством шантажа Брюнета, он, конечно же, знал. Но зачем ему лично встречаться – вот в чем вопрос! По всем правилам он должен был держаться в стороне – как босса бандит указывал его только косвенно. Потому как бы предполагалась дальнейшая конспирация.

Но долго голову ломать над тем не пришлось – я увидела спешащего Леонида Семеновича. Банкир уже увидел меня и целенаправленно двигался через дорогу.

– Здравствуйте, кофе, пожалуйста, – первая часть предложения касалась меня, вторая – подошедшей официантки.

– Здравствуйте.

Теплоты, надо сказать, в моем приветствии было немного. Да и с чего бы? Пусть не напрямую, но все же не без участия этого человека я пережила кошмарные часы.

– Татьяна Александровна, я хочу предложить вам сделку.

Я никак не прокомментировала это вступление к разговору, лишь удивленно изогнула бровь.

– Условия простые: вы получаете от меня десять тысяч долларов и уезжаете на месяц из Тарасова. Сейчас лето – отдохните немного. А когда приедете, вы забудете и про Кушинского, и про меня… словом, для вас этой истории вообще не было. Скажем так: с господином Фроловым вы никогда не встречались.

– Хорошее предложение, – честно призналась я. Что греха таить – я уже давно устала от всей этой белиберды с марками и последующим убийством пенсионера. – Только одно «но». Как к вашему предложению отнесется Брюнет? Или вы не в курсе, КАКИМ образом он нанял меня на работу?!!

Слово «каким» я выкрикнула ему в лицо. Наверное, мой вид сказал ему остальное. Действительно, все те омерзение, злость, ненависть, что я испытывала к бандиту Евгению, касались и Горчака. Пусть он не был в ту ночь в квартире Блина. Он ЗНАЛ, что собирается сделать Брюнет, и потому был ответственен не меньше. А может, именно с его подачки бандит и решил осуществить свой шантаж.

Наверное, мысли отразились на моем лице, поскольку далее я услышала следующее:

– К тому, что учинил Евгений, я не имею никакого отношения! Я был поставлен перед фактом, вот и все! И вообще…

Это глубокомысленное «и вообще» должно было, наверное, сказать следующее: «Я порядочный бизнесмен, банкир, коллекционирующий марки. А с бандитом Брюнетом мне приходится дружить поневоле, потому что когда-то я имел глупость связаться с ним. Теперь бы рад послать его подальше, но отчего-то он никак не посылается!»

– И все же: как вы собираетесь отговорить Брюнета? Если вы не в курсе, то там очень серьезное дело, и этаким вот детским «давайте все дружно помашем ручками друг дружке и скажем тете с дядей до свидания» отделаться нельзя.

Он трудно вздохнул:

– Хорошо, Татьяна Александровна. Давайте отложим наш разговор до завтра. Я обещаю вам, что решу вопрос с Евгением. Затем мы вернемся к нашему разговору.

Я не удержалась и спросила:

– Вы нашли карточку?

– Нет.

– Тогда почему вы решили прекратить поиски? Или же просто решили сделать ставку на другого человека – на Фролова?

– Я решил пойти третьим путем: к сожалению, карточка была открыта на Кушинского. Почему так, не буду сейчас объяснять. Так вот, я связался с его наследником и, как говорится, нашел общий язык. Думаю, мы сумели договориться. Конечно, вступление в наследство, восстановление прав займет много времени, но что делать!

– Тогда зачем нужно было затевать всю эту сволочную историю с шантажом?!!

Бешенство меня просто душило. Секунда, и я бы не сдержалась – прибила бы этого невысокого кругленького человека. Лишь неимоверным усилием воли я сдержалась. Может быть, его испуганные глаза остановили меня в последний миг. Может быть, потому что он торопливо заговорил:

– Я же сказал: лично я был против! Потом, к сожалению, все нужно делать было быстро. Деньги нужны были к определенному числу…

Он еще что-то говорил, но я его уже плохо слышала: перед глазами стояли нахальная рожа Брюнета и та обшарпанная квартира, в которой меня привели в чувство. Я не стала дослушивать Горчака, а просто встала, не сказав ему на прощание ничего.

– Я вам завтра утром позвоню! – в спину крикнул он мне.

«Черта с два я это забуду! – в бешенстве думала я. – Пока каждый из сволочей не получит от меня причитающееся!»

В нормальное состояние меня привели сигнал авто и визг покрышек. Оказывается, я ломилась на красный свет, позабыв все правила уличного движения. Сделав глубокий вдох, медленно выдохнула. Сердце колотилось, будто я сдала стометровку на время.

Рухнув на сиденье Витькиного авто, я поневоле задумалась.

Что же послужило причиной столь резкого разворота? Я могла только гадать, поскольку фактов практически не было. Единственное, что я за сегодня узнала: Брюнет и Батон знакомы, и Фролов каким-то образом нашел с Горчаком общий язык. Мое же расследование эти факты нисколько не продвинули, и я должна была признаться себе, что оказалась в очередном тупике.

Из размышлений меня вывел телефонный звонок. Услышав голос того, кто звонил, я обрадовалась. Ну а когда этот человек сказал: «Приезжай, мы его, кажется, засекли!» все мое дурное настроение куда-то улетучилось в одночасье! Потому как звонил мой любимый Витенька. А сказал он то, что я ждала тогда услышать больше всего на свете!

* * *

– Ты веришь, что я знаю даже квартиру, где этот гад скрывается!

– Откуда? – удивился Седов.

– Была там, – сквозь сжатые зубы выдавила я.

Он посмотрел на меня и решил ни о чем не расспрашивать. Наверное, понял, что я не в том настроении, чтоб откровенничать на больные темы.

– Ну, раз знаешь, веди! – вместо вопроса предложил он.

– Пошли, – скомандовала я.

Пятиэтажка времен застоя ничем не отличалась от многих других таких же в нашем городе. Те же лавочки у подъездов, те же пенсионеры на них. Люди радовались вечеру и, как следствие, окончанию дневной жары. Только для меня эта была особая пятиэтажка, и такой она останется навсегда, поскольку это был тот самый дом, где я очнулась после посещения квартиры Блинова.

Мы поднялись на нужный этаж, и я вдавила звонок до упора. Минута тишины, и уже сержант, который был с нами, хотел повторить то же. Но Седов остановил его, подняв руку и призывая к вниманию.

– Ты уверен, что он дома?

– «Вели» до подъезда, а в какую квартиру он вошел, – здоровяк покосился на меня, – не знаю.

– Уверена? – вопрос был адресован мне. Я молча кивнула.

Без дальнейших разговоров Виктор просто вышиб ногой хлипкую дверь.

– Всем на пол! Лежать! Это милиция!

Краем глаза я успела заметить, как сержант вытащил на всякий случай оружие. Но сопротивления нам никто не спешил оказывать. Единственный человек, который был в квартире, настолько опешил от нашего штурма, что не только на пол лечь не успел – даже пиво из руки не выпустил.

Аркашка Блинов, собственной персоной, живой и здоровый, таращился на меня, будто я была привидением.

Я не удержалась и влепила ему пощечину. Но даже это не привело его в чувство: он только сделал глоток из бутылки и продолжал на меня смотреть круглыми глазами. Ситуация становилась комической. Пора было ставить точку.

– Вить, подожди меня в машине, – попросила я.

Седов меня не понял. Пришлось объяснять:

– Мне нужно с этим гадом поговорить. А если ты будешь присутствовать, то можешь услышать много неприятного. Я тебя знаю – ты не выдержишь и прибьешь гниду. А он мне пока живой нужен.

– Мне уже сейчас хочется это сделать! – сквозь зубы процедил он, но просьбу выполнил.

Как ни странно, весь гнев, вся злость внезапно куда-то делись, и я почувствовала себя опустошенной. Я взяла единственный стул, бывший в этой пародии на нормальное человеческое жилье, и села напротив Блина. Поскольку он молчал, заговорила я:

– Я сразу не поверила, что тебя убила. Как ни была я расстроена, подавлена, но все же заметила на фотографиях несколько несоответствий. Слишком неестественная поза у «убитого», слишком много крови. Поди, не одну бутылку кетчупа извели?

Аркадий упорно молчал.

– Вы одного не учли: безоговорочно подчиняться я в любом случае не стала бы. Мне единственное, что нужно было, – увидеть тебя, поганец, живым и здоровым. Впрочем, здоровым не обязательно, – справедливости ради поправилась я.

– Ну и че!

Это было первое, что произнес Блин.

– А то, родной, что шантаж – уголовно наказуемое преступление! И я постараюсь, чтобы вы с Брюнетом ответили по полной программе.

– Ха! Это еще нужно доказать! А я тебе вот что скажу: ты сама влезла в это дерьмо, желая бабла заработать. Мы тоже хотели денег срубить – ну и чем ты лучше нас? Просто ситуацию лучше просчитала, вот и все!

– Блин, не коси под идиота, – серьезно заметила я, – у тебя это плохо получается.

– Что тебе от меня нужно? – спросил он.

– Во первых, я сейчас буду задавать вопросы, а ты на них честно отвечать. Повторю: честно! А уж от нашей беседы будет зависеть, что я с тобой сделаю дальше!

– Ну, спрашивай!

Я в который раз поразилась совершенной наглости этого человека. Ему бы молить меня о пощаде, клясться и божиться, что он только исполнял волю Брюнета, а он: «Ну, спрашивай», и пиво себе потягивает!

– Ты убил Кушинского?

– Я еще в прошлый раз сказал, что не я, – пожал плечами музыкант. Тут же добавил: – Если ты спросишь, знаю ли я, кто это сделал, то тоже нет. Если бы мы знали, то не нужно было бы затевать всю эту галиматью!

В его словах была железная логика.

– Хорошо, кроме известных мне людей, был ли кто, кто мог быть заинтересован в смерти Владимира Львовича?

– Татьяна Александровна! – Блин не выдержал, хлопнул себя по коленке и рассмеялся: – Ты что думаешь, что Брюнет или я – дети? Да если бы у нас хоть какие-то наметки были бы, на фиг ТЫ нам нужна была бы! Женька просто объяснил бы тебе, что для тебя участие в этом деле закончилось, – я думаю, он сумел это бы сделать! ТЕБЯ припрягли только из-за того, что ты по уши залезла в эту историю и могла знать то, чего не знали ни я, ни он.

Спрашивать больше было не о чем.

– Адрес Брюнета!

– Пожалуйста, – пожал плечами он и сказал адрес.

– Твой мобильник!

Блин отдал то, что я потребовала.

– Сиди в этом клоповнике, – приказала я, – и без моей команды носа не смей высовывать! Иначе я тебя на самом деле убью!

Он также молча пожал плечами и вытащил из холодильника следующую бутылку пива.

О чем я буду разговаривать с Брюнетом, я тоже не знала. Просто это была минута моего торжества – тот момент, когда я опять из дичи превратилась в охотника. Ну и во-вторых, нужно было забрать свой ствол – нечего ему валяться у кого попало.

– Поговорила? – слабо улыбнулся Седов.

– Еще не до конца, оставила на потом, – мрачно отозвалась я.

– Живой хоть?

– Живее некуда.

– Я так понимаю, машинами можно обратно меняться?

– Вполне, – согласилась я с ним.

Они с сержантом сели в «Опель», я – в «девятку».

Мы выехали на одну из главных улиц города и покатили в общем потоке вдоль Волги. Для того чтобы добраться до Заводского района, нам понадобилось около получаса.

– А ты уверена, что он дома? – поинтересовался Седов, когда мы остановились у дома, указанного мне Блином.

Ответить я не успела, поскольку в разговор вмешался сержант:

– Сдается, не мы первые, – он кивнул в сторону подъезда.

У подъезда стоял милицейский «газик».

– Может, не по нашему грешнику, – буркнул Виктор.

Я не стала гадать, а двинулась к подъезду. Остальные последовали за мной. Интуиция подсказывала, что сюрпризы на сегодня еще не закончились. Действительно, около нужной двери нас ждал участковый, который с непонимающим видом уставился на нашу троицу. Виктор предъявил свое удостоверение, и участковый стал не понимать еще больше.

– А вы?..

Это все, что он нам сказал, внимательно рассмотрев удостоверение сотрудника милиции Седова.

– Так, старшой, давай не будем гадать, – не стал тянуть ситуацию Виктор. – Я объясню первый: по нашим данным, за этой дверью живет Евгений Олегович Стуков, известный так же как Брюнет. Мы пришли по его душу. Он у нас, кажется, по одному делу проходит.

– А нам в участок жильцы дома позвонили. Точнее, соседи указанного вами гражданина позвонили в опорный пункт по поводу оружейной стрельбы по указанному адресу!

Отрапортовав, участковый вновь почувствовал свою значимость и непоколебимую уверенность в «правильности присутствия по указанному адресу».

– Ну и что? – полюбопытствовал Виктор.

– Не открывает никто, – развел руками участковый.

Чтобы проверить справедливость его слов, я вдавила кнопку звонка. Тишина была мне ответом.

– Что делать-то будем? – это опять проявил инициативу Седов.

– Сейчас, – я достала сотовый и набрала номер Брюнета. Подождала, затем объявила всем:

– Трубка включена, но ее никто не берет.

Мы, как по команде, все вчетвером уставились на «тайзеровскую» металлическую дверь.

«Н-да, такую пинком не откроешь!» – подумала я.

Участковый почесал голову и позвонил в дверь по соседству. Там словно того и ждали. Дверь открылась, и появилась хитрая женская мордашка. Женщину можно было бы назвать симпатичной, если бы она перестала близоруко щуриться и совершенно ни к чему так ехидненько улыбаться.

– Здравствуйте, милиция! – строго объявил участковый. – Это вы нам звонили?

– Вообще-то мама звонила, но я тоже в квартире была, когда стреляли.

– А почему вы решили, что это именно стреляли? – встрял в разговор Седов.

– Потому что стреляли! – безапелляционно объявила женщина. Она уже встала в стойку, и спорить с ней было бесполезно.

Следователь сменил тактику:

– Ну, хорошо. Просто расскажите, как все было. По порядку.

– Мы сидели на кухне, когда за стенкой кричать начали. Вообще-то сосед у нас человек тихий, да и дома его почти не бывает. Гости к нему тоже редко ходят. Потому-то мы и удивились. А потом выстрелили. Раз и сразу же второй. Я испугалась, к двери подбежала. Слышу, у соседа дверь «бум» – и кто-то вниз побежал! Честное слово, не вру! Я соседу звонить – никто дверь не открывает. Потом уж мама вам позвонила. Вот и все, собственно.

Меня начали мучить нехорошие предчувствия.

– Старший лейтенант, вызывайте МЧС, пусть дверь вскрывают. Я на всякий случай спущусь, посмотрю машину Брюнета. По-моему, я ее там видела.

Так и есть, седан стоял во дворе. Когда я поднялась обратно, участковый уже связывался с начальством.

* * *

Брюнет лежал на кухне раскинув руки. Ему достались две пули – в грудь и в голову. Так что шансов выжить у него не было совершенно. Пока следственная группа занималась обычной в таких случаях работой, я, насколько позволяла ситуация, осмотрела жилье убитого. По сути дела, обычная однокомнатная квартира. В комнате – диван, кресло, журнальный столик. На столике – альбом. Увидев его, я несказанно удивилась: альбом с марками у Брюнета?! Насколько я знала, марки его занимали ровным счетом столько же, сколько, скажем, отсутствие воздуха на Луне.

Пока фотограф опергруппы фотографировал на кухне труп, я взяла альбом в руки и машинально пролистала его. У меня появилось стойкое ощущение, что где-то я уже эти марки видела. Но подумать над этим я не успела, поскольку как раз вспомнили про нас и пришлось отвечать на вопросы, как, почему и зачем мы оказались здесь. Беседа получилась долгой и трудной – поскольку до конца откровенничать я не хотела, а объяснять нужно было многое. Расстались мы, пообещав позвонить, если что-то узнаем нового.

Когда мы вышли на улицу, был уже поздний вечер. Бабульки разошлись по домам, а лавочку у подъезда заняла группа молодняка. Они пили пиво и неприлично громко смеялись. Наше появление заставило их сбавить на полтона, но едва мы удалились на приличное расстояние, ребята вновь загоготали от души.

– Ну, наши приключения на сегодня закончились? – с заметной надеждой в голосе спросил Виктор.

Эксплуатировать его, невзирая на все наши неформальные отношения, больше я права не имела. Потому распрощалась с ним, нежно чмокнув напоследок. На самом деле спать я не собиралась.

Виктор укатил на своем «Опеле», я осталась во дворе. Самый простой путь что-то узнать – опросить свидетелей. Тех самых бабушек, часа два назад сидевших у подъезда. Но именно это уже сделал опер группы, и, насколько я слышала, без особого результата. То есть входила-выходила в интересующее время просто неприличная масса народа. И выделить из них кого-то по описанию, интересному мне, я не смогла.

А интересовали в тот момент двое: Батон и Леонид Семенович Горчак. Хотя последнего представить в роли киллера я просто не могла. Но тем не менее именно он собирался встретиться с убитым. А, как я давно убедилась, в жизни порой случается такое, что ни в одном кошмарном сне не приснится.

Толкало на встречу меня не праздное любопытство, а желание отыскать первой мой табельный пистолет. Признаюсь, с замиранием сердца я ждала, что опергруппа с Заводского района найдет его в квартире убитого, тогда бы вопросов у следователя ко мне было бы гораздо больше. Но этого не случилось, и теперь я ломала голову, куда он мог подеваться.

Я набрала номер Горчака, собираясь с ним немедленно встретиться. Но, к моему удивлению, трубку никто не брал.

«Боже, неужто…» – нехорошая мысль сама собой пришла мне в голову. Я постаралась ее отогнать: мало ли, может, человек лег спать и выключил телефон, чтобы его не беспокоили.

Из интересующих меня личностей оставался Батон. Я знала адрес, по которому могла его отыскать. Но каким образом заставить его со мной по душам пообщаться, я не представляла. Это не какая-то шпана – это бандит со стажем, прошедший школу тюрьмы. Если он не захотел бы разговаривать, просто послал бы подальше, и ничего с этим, не имея козырей на руках, я поделать не могла.

Я взглянула на часы – стрелки показывали половину одиннадцатого. Да, время для визитов неудобное.

Я села в машину и завела двигатель. Был еще человек, который мог дать мне полезную информацию. К нему-то я отправилась.

* * *

Знакомый до боли двор встретил огнями квартир. Я припарковала машину на становившемся уже привычном месте и отправилась к подъезду покойного Кушинского. На всякий случай глянула на окна – но чудес не бывает, свет не горел. И все же я решила не отказываться от своего намерения поговорить с наследником. Ведь если верить словам Горчака, тот должен был быть еще в Тарасове.

Я без зазрения совести надавила на кнопку звонка. Постояла, послушала тишину, позвонила еще раз – и с тем же результатом. Потом на всякий случай потянула ручку – дверь тихонько скрипнула и приоткрылась.

Честное слово, я вздрогнула и мгновение испытывала прямо-таки мистическое чувство страха. Ну, просто заколдованная дверь – всегда открывается, да только не к добру.

Но тем не менее факт оставался фактом, и грех им было не воспользоваться. Я прошла в прихожую. Входную дверь я прикрывать не спешила, наоборот, приоткрыла еще шире, чтобы дать больше света в прихожую – нужно найти выключатель. Когда я в коридоре включила свет, мне не понравилось то, что я увидела, – стойка телефона валялась на полу. Вообще ощущение было такое, будто по квартире пронесся взбесившийся слон.

Глядя на бардак, я уяснила: в квартире что-то лихорадочно искали. И я, безусловно, догадывалась, что именно было предметом поисков.

Придавленный стон прервал мои наблюдения. Он доносился из ванной, и я поспешила туда.

Включив свет, я обнаружила там человека. Он едва очнулся и пытался встать. Увидев меня, он шарахнулся в сторону, бессознательно закрываясь рукой. Видно, крепко досталось.

– Не бойтесь, я вам ничего плохого не сделаю, – попыталась успокоить я гражданина, – мне нужно только с вами поговорить.

Мужчина продолжал сидеть на полу и смотрел на меня так, словно перед ним был не живой человек, а привидение.

– Ну, ничего, ничего сейчас мы пройдем на кухню, вы успокоитесь, – приговаривая так, я буквально поставила его на ноги и за руку отвела на кухню. – Все уже позади.

– Да? – Он посмотрел на меня с такой надеждой, с которой, наверное, смотрят на врача безнадежно больные.

– Конечно! – В моем голосе была просто масса уверенности.

– Это было ужасно!

На кухне разгрома не было, видимо, те, кто устроил обыск, кухню не посчитали достойной внимания. Я без труда отыскала все необходимое и сварила кофе. Мужчина с благодарностью принял из моих рук чашку.

– Расскажите мне, что тут произошло, – осторожно попросила я его, когда, как мне показалось, он немного пришел в норму.

– А вы кто? – разумность вопроса лишний раз подтвердила, что неизвестный начал приходить в себя.

– Я частный детектив Татьяна Александровна Иванова, а вы, если я правильно думаю, сын Владимира Львовича?

– Так и есть, – подтвердил он. – Игорь Владимирович.

– Игорь Владимирович, я невольно связана со всем, что произошло в последнее время. И если мы поделимся информацией, то это может быть выгодно и мне, и вам.

– Признаюсь, – немного подумав, отозвался наследник квартиры, – единственное, что я теперь хочу, – побыстрей уехать из вашего города!

– Но пока вы здесь, вам лучше быть в курсе произошедших событий. По крайней мере, для вашей же безопасности.

Я чувствовала, что мне нужно еще что-то сказать, но не могла в ту минуту найти нужных аргументов. Но, к счастью, хватило и того, что уже сказала.

– Ладно, спрашивайте! Правда, я совершенно ничего не знаю и уж совсем не понимаю, что вокруг меня творится!

– Давайте с очевидного – что здесь произошло?

– Ужас просто! Как в кинобоевике, позвонили в дверь, я открыл, и меня тут же ударили по голове. Очнулся, слышу – кто-то ходит по квартире. Оказалось, вы.

– Вы видели того, кто на вас напал?

– Мельком. Я запомнил только, что кто-то большой.

– Во сколько времени это случилось?

– Признаюсь, не могу вам точно сказать. На улице было еще светло.

«Сейчас не темнеет до десяти», – мысленно выдала я сама себе справку и задала следующий вопрос:

– Сколько человек было напавших?

Игорь Владимирович только смущенно пожал плечами:

– Я одного видел, и то не успел как следует разглядеть!

Он сделала еще несколько мелких глотков, пока я обдумывала дальнейшее продолжение нашего разговора.

– Игорь Владимирович, вам знаком некто Горчак Леонид Семенович? Такой невысокий, полный, в возрасте около пятидесяти лет.

– Да. Первый раз я его увидел на похоронах отца. Он выразил свои соболезнования, представился. Мы познакомились и даже обменялись телефонами. Отчего-то он мне показался, ну, как бы сказать, полезным человеком.

Кушинский сделал еще глоток, размышляя о своем. Я его не торопила.

– Понимаете, смерть отца, кроме обычного сыновнего горя, принесла и ряд проблем. Хотя бы потому, что я живу не в Тарасове. Теперь мне нужно срочно решать, что со всем этим делать! А тут еще все лезут…

Неожиданно он прервался, как будто сказал лишнего, и как-то даже боязливо глянул на меня.

– Вы имеете в виду пластиковую карточку покойного? – проявила я осведомленность.

– Ну и это тоже.

– А вам Леонид Семенович не сказал, СКОЛЬКО денег на ней лежит?

– Судя по тому, сколько он предложил мне, если я ее найду, – это очень крупная сумма, – осторожно заметил Кушинский-сын.

– Около пятнадцати миллионов.

Признаюсь, я надеялась ошарашить его цифрой, но эффект превзошел все мои ожидания. Игорь Владимирович, казалось, ошалел. Но замешательство длилось недолго:

– Н-да, теперь понятно, почему к этой квартире столько много внимания! Татьяна Александровна, вы не могли бы меня хоть чуть просветить, почему эти люди претендуют на нее? Я чувствую, что тут есть какая-то история, и мне неплохо было бы ее знать!

– Хорошо, попробую, насколько смогу! – пообещала я ему. – Давайте только дверь закроем, чтобы еще кто-нибудь к вам не вломился. Кстати, вы милицию вызывать будете? – несколько запоздало поинтересовалась я.

– А-а, – красноречиво махнул он рукой, – никого я вызывать не буду.

Признаюсь, отчасти я рассчитывала на что-то подобное.

Я соорудила еще одну чашку кофе, на сей раз для себя, и принялась рассказывать:

– Я могу рассказать вам только то, что известно мне или же что я могу предположить с высокой степенью вероятности.

Поскольку мой собеседник был явно готов выслушать, я начала излагать:

– Существовало в городе Тарасове этакое коммерческое трио: ваш покойный родитель, Горчак Леонид Семенович и некто по прозвищу Брюнет. Каждый из этих троих занимался своим делом. Владимир Львович был мозговым центром, великим комбинатором проектов. Горчак, как и положено банкиру, финансировал. Брюнет, как мне кажется, был техническим исполнителем. Все шло хорошо… да, а использовали они для своих махинаций клуб «Филателист». Например, одну фирму-однодневочку, отпочкованную от этого клуба, я наблюдала сама лично. Так вот, все шло хорошо, если бы не один человек – Фролов Сергей Петрович, который тоже захотел к ним в дело пристроиться. Говорят: третий – лишний. А в данном случае лишним оказался четвертый. Его решили проучить, да так, чтобы неповадно было совать нос в чужие дела. И почти это удалось, только вот закавыка – кто-то, может, из числа этой троицы, а может, и кто-то посторонний – воспользовался ситуацией и убил вашего отца. Как мне думается, чтобы завладеть той самой волшебной карточкой с четырнадцатью с лишним миллионов номиналом. Во всяком случае, другого мотива я пока не наблюдаю.

И вот теперь эту самую карточку все старательно разыскивают. И как мне сдается, и второго человека из-за нее убили…

– Второго? – переспросил мой собеседник.

– Того самого Брюнета, про которого я вам только что говорила. Такая вот история этой самой карточки, – продолжила я свой рассказ. – Почему ее так упорно разыскивают. Деньги, которые лежат на ней, принадлежали троим: Горчаку, Брюнету и вашему покойному родителю. А код карточки знали только двое: ваш отец и Леонид Семенович. Вот такая история.

– Но тот, кто на меня напал, – это явно не Горчак. Тот человек совершенно другой комплекции.

– Признаться, я тоже не могу представить его в виде гангстера, – не раздумывая, согласилась я.

– И что же мне теперь делать?

– Кстати, – я вспомнила одну вещь, – кроме Леонида Семеновича, вас никто в последнее время ни о чем не просил?

– Вроде нет… хотя, знаете, совсем забыл! Сегодня утром меня один человек уговорил продать отцовский альбом с марками. Тоже из этого клуба… как вы его назвали?..

– «Филателист».

– Да-да, точно! И знаете, заплатил вполне приличные деньги – целых двадцать тысяч!

«Что для Фролова, что для Леонида Семеновича эти деньги ничего не значат по сравнению с истинной стоимостью коллекции покойного», – отметила про себя я.

– Я даже в детстве не понимал отцовской страсти, так что для меня марки ничего не значат. Но я уважаю чужой интерес, тем более человек знал моего отца. Это, как он сам сказал, лучшая память о нем.

У меня родилось вполне определенное подозрение:

– Скажите, этот человек – черноволосый мужчина где-то на вид лет тридцати с небольшим? Крепкий такой. Держится уверенно, даже, я сказала бы, с наглецой.

– Нет, это был далеко не молодой мужчина. Основательный такой.

«А это еще кто?»

Признаться, ответ Игоря Владимировича вызвал у меня недоумение. Поскольку прежде всего я подумала об убитом Брюнете, ведь альбом с марками я нашла именно у него на столе. И, если я не обманывалась, именно этот альбом я раньше видела у Кушинского.

– Опишите мне этого человека поподробнее…

Но описать он ничего не успел, поскольку зазвонил мой сотовый.

– Татьяна Александровна!? Это вы!?

– Конечно же, я, – поразилась я бестолковости вопроса. Ведь звонили на мой мобильный. Но голос я не узнала. Связь была очень плохая.

– Это Горчак Леонид Семенович. Татьяна Александровна, вы могли бы приехать ко мне? Мне нужно срочно с вами поговорить!

– Хорошо, скажите, куда нужно подъехать, и я подъеду.

– Я сейчас на даче. Это в Затоне. Знаете, это райончик у Волги? За заправкой поднимайтесь наверх, на гору, – там только одна дорога. Я выйду к крайней даче и вас встречу!

– Вы хоть в двух словах скажите мне, что случилось? – настойчиво потребовала я.

– Мне позвонили по телефону и сказали, что сегодня убьют!

– Кто?

– Я не знаю!

«Ну что за вечер! Только что одного успокоила, сейчас нужно будет успокаивать другого!» – раздраженно подумала я. Игорь Владимирович с интересом глядел в мою сторону.

– Игорь Владимирович, как мне кажется, дело весьма нешуточное, – как можно серьезнее сказала ему. – Возможно, вам все же лучше вызвать милицию?

Он все же отказался.

– Вы думаете, они могут вернуться?

– Мне кажется, у одного человека здорово поехала крыша. – Это я говорила на полном серьезе. – Потому я не могу сказать, что можно от него ожидать, а чего нельзя. Предлагаю вам закрыться и ни в коем случае никому не открывать. Если мне нужно будет с вами поговорить, я вам сначала позвоню.

На том мы расстались, я вышла во двор. Я посмотрела время – до назначенного часа встречи оставалось совсем мало, и нужно было поторопиться.

Машина понесла меня по ночным улицам. Пока имелось свободное время, я пыталась построить произошедшее за сегодня в хронологическом порядке. Итак, Брюнет встречается с Батоном, и о чем-то разговаривают. Причем явно не в дружеских тонах. Второе – Горчак предлагает мне устраниться. Обещает, что решит вопрос с шантажистом. А дальше мы находим Брюнета в собственной квартире с двумя пулями. Следом за этим кто-то навещает сына Владимира Львовича и устраивает обыск в квартире покойного. Ну а в довершение всего – угроза убить Горчака.

«Только вот кому и зачем потребовалось ему угрожать?» – ломала я голову, глядя сквозь лобовое стекло на залитую неоновыми огнями улицу.

Вообще во всей этой истории с самого начала напрочь отсутствовала логика. Кушинского, если верить словам Брюнета, никому убивать было не выгодно – и все же пенсионера убили! Ну, Брюнет, понятно, вызывал чувство раздражения у многих – его-то как раз мог убить любой: Горчак, Батон, тот же Сергей Петрович. Словом, злости хватало у порядочного числа людей. Но, кроме злости, должна быть еще веская причина. Ну, хорошо, допустим, Леонид Семенович. Из того, что мне было известно на тот момент, достаточной причины для убийства я не видела. Скорее всего, он бы предложил ему деньги – это его путь! Если бы Брюнет не согласился, предложил бы больше или припугнул, что не будет иметь с ним дело. Но стрелять? Хм, вряд ли. Сергей Петрович Фролов? Ну да, Брюнет подоил его и вообще изрядно попортил жизнь. Но, убив его, мог он вернуть деньги? Нет! Тогда зачем убивать? Из злости? Вряд ли. Фролов слишком рациональный человек, чтобы в ущерб себе давать волю чувствам. Фролов-младший по прозвищу Батон? Опять же он не должен был бы мочить Брюнета без конкретной на то причины. Но тем не менее Брюнета убили! Дальше – кто-то вломился в квартиру Кушинского. Судя по тому, как описал Игорь Владимирович, это как раз был Батон. Вот и встает вопрос: у него что, крыша съехала?

Вот если предположить, что он, мягко выражаясь, вышел из-под контроля, тогда последние события и вяжутся в логическую цепочку: предположим, он посылает своего старшего брата подальше и начинает действовать самостоятельно. Встречается с Брюнетом второй раз, они ругаются, и Батон его убивает. Потом продолжает пороть горячку и устраивает обыск дома у Кушинского. Видя, что ничего не получается, пытается запугать банкира.

Я свернула на мост через Глебучев овраг.

Признаться честно, не лучшая гипотеза. Но из всего, что приходило мне тогда в голову, это было самое разумное. Тем более что личность Батона располагала к такому объяснению событий. Если тот же Брюнет был скорее комбинатор (шантаж, угрозы, вымогательство, подстава, наконец, как в истории с альбомом Фролова), то Батон – примитивный бандит. Ударить человека по голове и устроить обыск в квартире вполне бы с него сталось.

* * *

Мост закончился, и, свернув налево, я подъехала к предмостовой площади. Миновав ее, я оказалась на подъезде к Затону. Минута – и я подкатила к заправке. Действительно, наверх в гору вела только одна дорога. Как я ни спешила, скорость пришлось все же сбавить – видимость просто кошмарная, дорога виляла через каждые пять метров. Поворот, небольшой спуск вниз… Тах!

Машину тут же занесло влево, а затем безудержно по крутому обрыву поволокло вниз, к Волге.

Несмотря на бешеную пляску машины и то, что, как следствие, меня жутко трясло, мне удалось открыть дверь и вывалиться из нее. Следующей задачей было как-то затормозить падение, а еще лучше – за что-то зацепиться.

Мне и это удалось каким-то чудом. Видно, мой ангел-хранитель в ту ночь все же не дремал! Внизу послышался громкий всплеск – моя милая «девятка» влетела в воду.

Еще несколько секунд я тупо соображала, что каким-то чудом осталась жива. Потом я поняла, что для меня еще не все закончено – я держалась за кустик непонятно чего, и это самое нераспознанное мной в темноте растение, как мне казалось, готово было вот-вот вылететь из земли.

Стараясь не дышать, я, насколько можно, осмотрелась. Лунный свет – это хорошо для влюбленных. А как источник освещения он далеко уступает обычному уличному фонарю. Правда, где-то наверху, в дачном поселке, фонари горели, да еще на мосту через Волгу длинной гирляндой тянулись огни. Но проку от того мне не было никакого, поскольку за моей спиной была только луна. Приходилось приспосабливаться к местным условиям. А они были таковы: выступ справа загораживал свет, так что в довершение ко всем моим несчастьям я находилась в тени. И все же мне удалось разглядеть силуэт гораздо более мощного кустарника, чем тот, за который я держалась в тот момент.

В полулежачем-полувисячем положении я осторожно протянула правую руку и одновременно толкнулась ногой. Есть! Почувствовав под пальцами нечто более существенное, чем то, за что я держалась, перевела дух. Собралась с силами и перехватила вторую руку. Подтянулась.

Где-то наверху завелся двигатель авто, и вскоре я услышала звук удаляющейся машины. Пока я об этом думать не хотела – первоочередной задачей было выбраться с обрыва и не сыграть следом за машиной в воду. Подтянувшись еще вверх, я наконец оказалась в полосе света. Моему взору предстала идиллия: крутой склон, поросший редким кустарником – и метров тридцать до хрупкого деревянного ограждения, проломленного моей машиной десяток минут назад.

На спортивную форму я никогда не жаловалась. Но это непредвиденное ночное скалолазание запомнила на всю жизнь. Времени это заняло достаточно. Словом, когда я выбралась, сил во мне оставалось чуть-чуть. Я села прямо на дорогу и долго отдыхала. Понятно, что спешить мне совершенно некуда – тот, кто хотел меня дождаться, уже дождался.

* * *

Второй после спасения жизни задачей являлась следующая: определить, как в ближайшее время жить дальше. И что у меня для этого имеется. Оказалось, что, кроме рук, ног и головы, нет у меня ничего – все осталось в машине, а та лежала на дне Волги под обрывом. Радовало, что к лунному свету добавился свет фонаря от ближайшего столба у дачного поселка.

Я прошла назад метров пятьдесят, до того места, как окончился подъем и начался небольшой спуск. Что сказать – там и днем без особой нужды ездить не захочешь, а уж ночью! В том месте, где моя машина сыграла вниз, был поворот налево. Я в него не вписалась. Деревянное ограждение даже условно мерой безопасности назвать можно было лишь с большой натяжкой. Так, одна видимость.

Я отчетливо помнила громкий звук, предшествующий моему падению. Что это было? Выстрел? То, что все произошедшее в целом подстава, я уже нисколько не сомневалась.

На дороге делать мне больше было нечего – при том скудном освещении увидеть что-то для меня интересное я все равно не могла.

И все же я дошла до дачного поселка – благо оставалось не более трехсот метров. Конечно же, никто там меня не ждал.

Проклиная собственную глупость, я отправилась обратно к заправке.

* * *

Утро следующего дня я начала у зеркала. Не скажу, что мало времени уделяю своей внешности, – когда есть свободное время, я очень даже люблю собой заняться. Но в этот раз на то была особая причина – я придирчиво осмотрела свою мордаху на предмет следов ночного приключения. К великой моей радости, ни царапин, ни ссадин на ней не обнаружилось. Чего, впрочем, нельзя было сказать о локтях и коленях. Ну, с этим проще – оделась так, чтобы указанные части тела были закрыты, да и всех делов!

Проведя визуальный осмотр, я занялась следующими делами: во-первых, нужно было доставать машину. Этим я занялась первым делом. Едва ласточка оказалась в автомастерской, я вернулась к расследованию. Больше всего мне хотелось побеседовать с Леонидом Семеновичем. Для этого нужно было его разыскать. Сотовый мой после купания приказал долго жить, так что воспользоваться забитым в нем номером телефона я не могла.

Немного поразмышляв, я решила действовать проверенным уже способом: через секретаршу «Филателиста».

Такси доставило меня на место. Куча вывесок так и осталась на своих местах.

Я поднялась по лестнице на знакомый мне второй этаж. Тут все было в точности так же, как и при прошлом моем посещении. Только вот «Инвест-ди» куда-то делась. Нет, дверь осталась на месте – все та же, массивная, металлическая. Только таблички на ней не было.

Некоторое время я поразмышляла над сим фактом, совершенно не зная, как мне к нему относиться. Пока я таращилась, произошла следующая вещь: я услышала голос. Мало того, что я его услышала, я его узнала. Он принадлежал так нужному мне Леониду Семеновичу.

– Да, я согласен. Я уже тебе сказал…

Я открыла дверь «Филателиста». Горчак разговаривал с неизвестным мне человеком. Мужчина в возрасте далеко за пятьдесят, высокий, с военной выправкой. Отчего-то я сразу поняла, кто это, хоть и была знакома только заочно. Чистое, как принято говорить, славянское лицо, серые глаза умно смотрели на собеседника. На меня он глянул только мельком. Зато Леонид Семенович уставился так, словно увидел привидение.

– Не ожидали встретить?

Я сразу ринулась в атаку, не обращая внимания на его собеседника. Представлять нас друг другу он не собирался, беседовать с Рахманиновым мне тоже пока было не о чем. Потому я просто оттеснила бывшего генерала и полностью завладела вниманием его зама по клубу. Ну, я могу быть при случае весьма бесцеремонной. Особенно если меня до того так ненавязчиво пытались убить.

– Что же вы меня не дождались вчера? Некультурно вызывать даму на свидание и уезжать, не сказав «здравствуй».

– Я вижу, Леня, у человека к тебе тоже вопросы имеются. Я с тобой потом поговорю.

Председатель «Филателиста» еле кивнул мне и вошел в комнату, миновав секретаршу.

– Какое свидание, о чем вы?! – натурально изумился Горчак.

Я, стараясь не впасть в бешенство, терпеливо объяснила ему, как мне вчера вечером позвонили и что из того в конечном итоге вышло.

– Какая дача, чушь полная! – округлил на меня глаза банкир. – Да нет у меня в Затоне никакой дачи, никто меня убивать не собирался. И ночью я вам не звонил. Вчера ночью я преспокойно спал у себя дома! Если не верите, пролистайте исходящие звонки моего телефона, я вам разрешу.

Отчего-то я и так ему поверила. Но продолжала давить:

– Хорошо, оставим меня пока в покое. А о судьбе Брюнета вы мне поведать ничего не хотите?

– Так вы согласны на мои условия? Я все уладил, как и обещал.

Либо он был очень наглым, либо совершенно меня не понимал.

– Как вы уладили, я вчера видела. Наблюдала вместе с опергруппой.

– Вы о чем? Я ничего не понимаю!

– Я говорю о том, что некто Стуков Евгений Олегович убит двумя выстрелами из пистолета, в туловище и голову, вчера вечером в собственной квартире, – отчеканила я.

Зампредседателя «Филателиста» молча хлопал глазами и никак не реагировал. Так продолжалось с минуту, наверное, не меньше. Затем он еле слышно выдохнул:

– Вы шутите?

– Если не верите мне, можете съездить в морг на опознание.

– Нет, зачем в морг, не нужно – в морг!.. – Он был подавлен и потому плел какую-то чушь. Затем наконец до него дошло. – И вы думаете, что это я… его… застрелил?..

Это предложение далось Леониду Семеновичу с неописуемым трудом. При этом глаза его округлились столь опасно, что могли лопнуть в любую секунду.

– Ну, вы же не отрицаете, что решили с ним проблему, – пожала плечиком я.

– Но я ведь совсем другое имел в виду! – просипел он. Я заметила, что руки его начали мелко трястись.

– Ну, это вы не мне, это вы следователю объяснять будете, – спокойно заметила я.

– Послушайте, Татьяна Александровна, – взмолился Леонид Семенович. – Мы же с вами разумные люди! Давайте спокойно все обсудим! Я уверен, можно обо всем нормально договориться!

– Попробуем. – Я решила дать слабинку, а то состояние бедняги приближалось к критическому. – Я предлагаю вот что: мы с вами где-нибудь сядем, чтобы нам никто не помешал, и вы ответите на мои вопросы. А уж по результатам нашего с вами разговора я буду судить о том, что нужно говорить следователю, а что необязательно.

– Хорошо, давайте так. – Первый стресс у моего банкира прошел, и теперь он уже мог рассуждать более-менее спокойно.

Он сделал приглашающий жест рукой, и я прошла вперед. У той самой комнаты, где помещался запавший мне в память «Инвест-ди», Горчак остановился и открыл дверь ключом.

– Подождите буквально пять минуточек, я сейчас подойду.

Я зашла в комнату и обнаружила, что внутри, кроме стен, имеется стол, пара стульев и на полу – большая карта Тарасовской области. Я подозревала, что карта изначально висела на стене, но отчего-то в конечном итоге оказалась на полу.

Облюбовав стул, от нечего делать принялась размышлять, что же интересует меня в первую очередь. Не наметив ничего определенного, решила долбить по порядку – с самого начала и как можно основательней. Всеми фибрами души я ощущала, что во всей этой нескончаемо длинной истории мне не хватает мелочей. Вернее, они все время крутятся около меня, но отчего-то я никак не могу их уловить. А ведь именно с их помощью можно будет наконец увязать все составляющие в одно целое. Так, чтобы наконец получилась ясная картина.

Горчак не заставил себя долго ждать.

– Так что же вас интересует, Татьяна Александровна?

– Давайте с самого начала. От кого вы узнали о смерти Кушинского?

– От Брюнета.

– Он вам какие-нибудь соображения высказывал по поводу случившегося?

– Да нет. Для всех нас это было просто шоком. В то, что нашего пенсионера убил Сережа Фролов, я сразу не поверил. Ну, их отношения с покойным не мое дело, но все же – убивать! Нет, к тому же, когда мы по душам с Женей поговорили, он признался, что Сергей просто не мог этого сделать.

– А скажите мне, как хорошо знаком был с покойным брат Сергея Петровича? Мог, например, позвонить и напроситься, скажем, в гости? Или может, их связывали какие-то дела?

– Нет. А знакомы они были. Как и мы все. Ни больше, ни меньше.

– Я вот к чему клоню: мог он позвонить Владимиру Львовичу, чтобы тот для него оставил дверь открытой?

– Мог, почему нет, – пожал плечами банкир, – Володя для всех ее оставлял, кого ждал в гости.

– То есть это мог быть и совершенно посторонний человек?

– Татьяна Александровна, совершенно посторонний человек не мог быть приглашен в гости к покойному, разве что за очень редким исключением.

– Хорошо, сколько человек были вот так, запросто, вхожи к Кушинскому?

Мой собеседник задумался:

– Пожалуй, единицы.

– Понимаете, я долго размышляла над тем, как совершилось это убийство. И пришла к заключению, что тот, кто его планировал, по крайней мере, должен был очень хорошо знать покойного. Дверь – раз, время приема лекарства – два. Я не думаю, что Кушинский делился с каждым встречным, во сколько он по утрам пьет свои капли.

– Да-да, пожалуй, вы правы, – о чем-то глубоко задумавшись, механически согласился со мной Горчак. Потом, словно стряхнув с себя наваждение, вернулся в реальность.

– Сколько таких людей было? – продолжала я. – Из известных мне: вы, простите, директор вашего клуба, Фролов, убитый уже Брюнет, племянник Фролова Аркадий Блинов. Кто-то еще?

– Ну еще человек пять я мог бы вам назвать, – поразмышляв, отозвался Горчак. – Но у них, как и у меня, не было причины этого делать. Понимаете, благодаря знакомствам, а самое главное, умной голове убитого мы неплохо зарабатывали. И убивать ни мне, ни Брюнету не было никакого резона. А остальные, как говорят, вообще не при делах.

– Ну, не скажите! Про вас я говорить ничего пока не буду, а вот возьмите того же Брюнета. Великолепная возможность шантажа Фролова, раз. Второе – эта самая ваша карточка, на которую вы весь свой «общак» бухнули. Кстати, для чего вы это сделали, никак не пойму!

– Он не смог бы ею воспользоваться, – торопливо вставил он, потом пояснил: – Почему так получилось? Все очень просто: мы готовились к покупке крупного нежилого помещения. Вернее, покупка – только часть операции. Должна была быть последующая перепродажа. Клиент из Петербурга. Володин знакомый. Потому так и получилось: код карточки мы знали вдвоем – ему предстояло рассчитываться с нашим продавцом. Она настояла на такой форме: женщина, дескать, она одинокая, с наличными деньгами ходить не хочет. Да, впрочем, – он дернул плечом, – сейчас это обычная практика.

– Далее, взять того же Фролова, – продолжала размышлять я. – На первый взгляд он лицо незаинтересованное. Даже, так сказать, пострадавшее. А вот если рассмотреть поглубже, то этот самый интерес, в нашем случае – мотив, очень даже можно найти.

– Это, конечно, не мое дело. Но просто уже любопытно, какой у Сергея Петровича мог быть мотив? – осторожно заметил Леонид Семенович.

– А вот послушайте, – предложила я. – Утром, после встречи с Кушинским, он решается на убийство. Ведь, если вы не знаете, они тоже не просто расстались – Фролов должен был деньги привезти. Предположим, он заметил Брюнета, следившего за ним. Он звонит младшему брату и обрисовывает ситуацию. Тот вместо него едет к Владимиру Львовичу, меняет пузырьки, устраивает скандал. Словом, убивает ваш мозговой центр. Забирает карточку…

– А зачем она ему? Кода-то он не знает!

– Вы с Фроловым-младшим, насколько мне известно, тоже знакомы?

Горчак кивнул:

– Я его знаю только понаслышке. Но общее мнение у меня такое: это не шибко отягощенный интеллектом бандит, но тем не менее весьма сообразительный и шустрый в быту. Так ведь?

– Ну, что-то похожее, – подумав, согласился со мной Леонид Семенович.

– И такой человек наверняка не прошел бы мимо лежащей на самом виду карточки. Да так, на всякий случай, прихватил бы!

– Не вяжется. Честно сказать, мы с Брюнетом поначалу так и подумали. Кстати сказать, это была вторая причина, по которой Фролова вытащили из тюрьмы.

– Но потом выяснилось, что Сергей Петрович о местонахождении карточки знает не больше вашего.

– Вот именно.

Я вспомнила про вчерашний обыск у Кушинского дома. Никто, кроме Батона, устроить покушение не мог. И этот факт говорил как раз в их пользу: кроме карточки с деньгами, искать у покойного было нечего. Значит…

«Значит, Батон не убивал пенсионера», – закончила я.

«Тоже пока не факт», – возражала я себе, – рассмотрим второй вариант: Батон убивает Кушинского, но карточку не берет. Тогда…»

Неожиданно моя мысль переключилась на другое:

– Леонид Семенович, вы номер моего телефона кому-нибудь давали?

– Нет, с какой стати?

Вот и получалось: как ни крути, из числа подозреваемых у меня в наличии оставалось только определенное число людей. Если, конечно, два убийства и покушение на меня связывать воедино. А повода думать по-другому у меня пока не было.

– Татьяна Александровна, скажите мне – зачем вам это все нужно? Ведь вы частный детектив, вы работаете за деньги, я так понимаю?

Действительно, вопрос из разряда тех, что называется, на засыпку. Кроме неприятностей в «деле филателистов», как я его про себя окрестила, я ничего не нашла. Кроме аванса, полученного от Фролова, ни копейки не заработала.

И все же были причины, по которым я не бросала это распроклятое дело.

Ну, когда меня нанимал Фролов, понятно – простой коммерческий расчет. Когда же я обнаружила, что меня хотят использовать, адреналин забурлил в крови, и я кинулась восстанавливать статус-кво. Когда произошло убийство, я не размышляла. В прошлом работник милиции, да и просто добропорядочная гражданка, я не могла поступить по-другому. Фролов… опять же, как добропорядочная гражданка, я не могла допустить, чтобы при моем участии невинный человек загремел в тюрьму. Ну а потом уже все понеслось вразнос: после шантажа Брюнета я могла думать только об одном: о мести. И убийца, настоящий убийца, в моих глазах был источником всех бед. Найти его и усадить на нары стало для меня делом принципа. Потому вопрос, который мне задал господин Горчак, прозвучал даже как-то кощунственно.

– А вас-то почему это волнует? – в свою очередь поинтересовалась я. – Вы никого не убивали, так что волноваться лично вам не о чем?

Леонид Семенович тут же поперхнулся слюной.

– Конечно, не убивал. Но волноваться все же есть о чем. Жизнь продолжается, клуб содержать нужно, как и прежде…

– …Другими словами, «рубить капусту», как и прежде, только с новыми товарищами… простите, деловыми партнерами. Фролов, я так понимаю, займет место Кушинского?

– Пока еще ничего не ясно, – несколько нервно отозвался он.

– Как же, неясно. Он от вас теперь ни за что не отлипнет. Да и вам, собственно, удобно. Человек оборотистый, деловой. – Так вот, – продолжала я, – а тут какая-то ненормальная под ногами путается. Ей деньги предлагали – не берет. Чуть не убили – и опять не вразумило. Правильно я вас, Леонид Семенович, поняла? Может, это все же вы меня вчера на свидание с обрывом вызывали?

– Ни на какое свидание я вас не вызывал, это правда! Мне было бы проще обратиться к тому же Батону… чтобы он все устроил… ну, вы понимаете. Но я этого не хочу! Возьмите ваш гонорар и оставьте наш «Филателист» в покое! Володю все равно уже не вернешь.

– Брюнета тоже, – добавила я.

– А, – красноречиво махнул рукой мой собеседник, – этот нашел то, что искал!

– Кстати сказать, – я вспомнила маленькую деталь, – Стуков, насколько я имею представление об этом человеке, марки не собирал?

– Единственное, что он собирал, так это деньги, – усмехнувшись, заметил банкир. – Но кое-какое представление о стоимости некоторых марок имел.

– Как это? – не совсем поняла я.

– Ну, например, тот же Аркадий Блинов знает по каталогу некоторые марки, которые с удовольствием купил бы его дядя. Или я. Или тот же покойный Володя. Для таких людей это еще один источник дохода, вот и все: где-то дешево купить, а затем подороже продать!

– Брюнет тоже?

– Безусловно. Он никогда не проходил мимо возможности заработать.

Теперь становилось понятно, как у него в квартире мог оказаться альбом с марками. Но только вот он никак не подходил под описание человека, купившего альбом у сына Кушинского. Ну, Брюнет мог и попросить кого-то купить нужное. Опять же, чтобы лишний раз не попадаться на глаза.

– Ладно, Леонид Семенович. Могу вам только пообещать поймать ту сволочь, что пыталась меня убить вчера, как можно быстрее. А после этого навсегда забуду про ваш «Филателист».

Обнадежив его таким образом на прощание, я вышла из комнаты.

Скажу, что после беседы с Горчаком интерес к его персоне у меня не пропал. Я не верила, что он меня обманул. Нет, покушение не его рук дело. Как и предыдущие два убийства. Весь мой опыт подсказывал мне, что Леонид Семенович не врет. Но то, что он знает что-то важное и не говорит мне, я также чувствовала всеми фибрами моей многострадальной души.

Когда я оказалась на улице, часы показывали половину одиннадцатого утра. Проснувшись, я настолько энергично принялась за дела, что, кроме кофе, закинуть в желудок ничего не успела. Посему прежде чем приняться за следующий пункт в расследовании, отправилась перекусить.

Поздний завтрак отнял у меня полчаса, затем я опять поймала такси и отправилась на заправку в Затон.

Расчет у меня был простой – потенциальный убийца должен приехать на машине. У поселка вряд бы он оставил ее на самом виду. Да и я, когда выбралась, никого на дороге и у близлежащей дачи не обнаружила. Потому оставалась лишь надежда, что кто-то из работников заправки видел поднявшуюся передо мной машину. Оживленным движение на этой дороге назвать никак нельзя, потому редкое авто могли и запомнить. Второе, зачем я отправилась к злосчастному обрыву, – хотелось при дневном свете осмотреть место покушения. Если в квартире Кушинского я совершила большой промах и практически ничего не углядела, поскольку заранее была твердо уверена, что знаю убийцу, а в квартире Брюнета мне этого просто никто бы не позволил, то на обрыве у меня были в руках все козыри.

Такси пылило по заполненным летним зноем улицам, я отвлеченно размышляла о «своих баранах». Как ни крути, все равно мысленно возвращалась к фигуре Батона.

Ну, не оставалось у меня никого в наличии более подходящего на роль убийцы! Только как его прищучить, вот в чем вопрос!

На заправке я обнаружила парня в сине-желтой униформе. Он флегматично посмотрел в мою сторону и без особого вдохновения продолжил тряпкой тереть оконное стекло. За кассой в здании сидела женщина и так же лениво наблюдала за ним.

– Молодой человек, можно вас на минутку?

Парень ничего не ответил, просто перестал водить по стеклу тряпкой. Уронил ее на подоконник и не спеша потек в мою сторону.

Он даже не спросил, что мне от него нужно. Просто остановился за метр и застыл, ожидая следующего вопроса. Честное слово, я понимала его – ведь пляж был всего в каких-то двухстах метрах. А тут – тряпкой по стеклу. Эх!

Но, отставив в сторону сантименты, я приступила к работе:

– Пива холодного хочешь?

– Я на работе. – Прикрывшись ладошкой от солнца, парень глянул мне в лицо. – А что нужно?

– Вчера вечером ты дежурил?

– Не-а. Валерка, сменщик мой.

– Поможешь мне его найти, выпишу тебе денежную премию.

– А вы что, из милиции?

– Нет, я частный детектив.

Услышав про мой статус, парень немного оживился. Наверное, воочию видеть частных детективов ему еще не приводилось.

– Ну, могу ему позвонить.

– Молодец, быстро соображаешь.

* * *

Скучная стоянка осталась за спиной. Я прошла летнее кафе, бильярдную и потом шла по песку, выглядывая парня в синих плавках. Дело это было неблагодарное, поскольку только сумасшедший может искать по таким приметам молодого человека на пляже, где их, наверное, тысяча. А сколько из них в синих плавках, сказать я просто не берусь.

Я остановилась для того, чтобы набрать номер. Но фортуна улыбнулась мне – нужный человек оказался совсем рядом, к тому же сам окликнул меня. Действительно, я-то как раз выглядела совсем необычно для пляжа: полностью одетая, да еще по сторонам зыркала. Явно кого-то разыскивала.

Парень оказался симпатягой. По тому, как он держался, было видно, что это он понимает в полной мере. Но мне кавалер в тот момент совсем был не нужен, да еще такой молоденький. Потому я разыграла все тот же стандартный вариант: если он вспомнит интересующие меня сведения, то получит пиво или небольшое денежное вознаграждение. На выбор.

Молодой человек вспоминал недолго.

– «Восьмерка» проезжала. Цвет не скажу, темно уже было.

– Светлая, темная?

– Скорее темная.

– Номер случайно не увидел? Может, цифры отдельные запомнил?

Вопрос был праздный – чудес не бывает, и я лишний раз в этом убедилась. Чтобы закрепить успех, еще раз уточнила:

– Итак, проехала «восьмерка» в дачный поселок, потом я на «девятке». А потом «восьмерка» уехала обратно в город?

– Выходит, так, – согласился со мной паренек.

Я расплатилась с молодым человеком, и он вернулся к своей компании.

Что ж, как говорят, «не было печали, так черти накачали!». Это точно было про меня. Заметь паренек светлую «Мазду», все бы стало на свои места. Или, к примеру, машину того же Горчака. А темная «восьмерка» ни о чем мне не говорила. Хотя все могло быть банально просто: нанятый тем же банкиром исполнитель. А все его уверения в вечной любви ко мне и абсолютной непричастности к убийствам и покушению – сплошной треп.

Я позвонила в автомастерскую, и мне сказали, что, счастью, моя ласточка будет жить. Это было первое доброе известие за тот день. Затем я отправилась в гости к Блину. Вернее, сначала на конспиративную квартиру. Дверь со вчерашнего дня никто чинить не думал – потому я спокойно зашла вовнутрь. Никого, разумеется, там не нашла. Обозвав в очередной раз себя дурой, направилась к Аркашке домой.

«Размечталась! Будет он тебя слушаться! Испугался он, как же!»

Насчет него я могла быть уверена только в одном – это не он убил Брюнета. Блинов просто физически не успел бы это сделать. Что касается всего остального, то тут никакой уверенности не было.

* * *

Увидев меня на пороге квартиры, Блинов нисколько не удивился. Наверное, я его оторвала от обеда, с десяток секунд он молча на меня смотрел, что-то пережевывая. Затем, проглотив, мотнул гривой: заходи, мол. Действительно, на кухне обнаружилась сковородка с картошкой.

– Если хочешь, бери вилку.

Блин, одно слово! Даже кличка к нему подходила как нельзя кстати. Ну, просто воплощение наглости!

– Послушай, если ты сделаешь одну вещь, я пообещаю забыть о твоем существовании.

– Ха!

Ну что с таким вот поделаешь?!

– У Брюнета или у тебя должен был быть мой пистолет. Догадываешься, что я скажу дальше?

Ничего не сказав, Аркадий отправился в другую комнату. Через пару минут он вернулся и протянул мой ствол.

И как все просто! Я обалдела и на какое-то время потеряла дар речи. Не знаю, что я сделала бы дальше, но события стали развиваться стремительно. В дверь вновь позвонили, и я инстинктивно убрала оружие в сумочку.

Аркаша вопросительно посмотрел на меня, я кивнула на дверь: открывай, мол.

Он начал открывать дверь, как кто-то с той стороны ускорил его движение. Аркашка отлетел в комнату, а в коридор его квартиры ввалился кто-то большой. Я ничего не успела сделать, просто наблюдала.

Большим человеком оказался не кто иной, как Вячеслав Петрович Фролов. Он же – Батон. Увидев меня, он довольно прорычал:

– Надо же, все в сборе! И чего тебе нужно, ты мне сейчас расскажешь!

– Что-то я не заметила, что он несовершеннолетний и нуждается в опеке, – парировала я.

– Ты мне уже во как надоела! – теплоты в его голосе было меньше, чем в середине айсберга.

– Я первый раз с тобой разговариваю, но, кажется, ты уже мне успел не меньше надоесть, чем я тебе! – ответила я.

Батон двинулся в мою сторону. Я демонстративно потянула «молнию» сумочки. Здоровяк остановил взгляд на моих руках и чуть-чуть поутих. Я, конечно, могла не прибегать к запугиванию оружием. Но данный тип больше смахивал на бульдозер, чем на человека. А отбивать кулаки о такого – неблагодарный и, скажем прямо, опасный для здоровья эксперимент. Потому воплощать в жизнь я его не стала.

– Слушай, Батон, семейный разговор с Аркадием оставь на потом. А вот со мной побеседуй на добровольных началах. Может, от этого какая-то польза будет обоим.

Насчет «обоих» я шибко сомневалась. Ну, маленькая ложь для пользы дела – вещь в моей профессии очень даже допустимая.

– Для кого – Батон, для кого – Вячеслав Петрович, – зыркнув на меня исподлобья, тут же заметил он. – И чего-то я не помню, чтобы менты у меня в друзьях числились.

– Ну, Вячеслав Петрович, не нужно опошлять нашу встречу. Ты же знаешь, что я частный детектив. Потому беседа у нас будет идти без протокола. Как говорят, за закрытыми дверями.

– А на кой ляд мне с тобой беседовать? – продолжал упорствовать он.

– Может, интересное для себя что-нибудь услышишь.

– Ну, – Батон почесал затылок, – давай попробуем.

– Тогда ответь мне, – сразу же, едва мы втроем уселись на кухне, начал он. – Что тебе от Блина нужно?

– Кое-что забрать, мне принадлежащее.

Я могла придумать что-нибудь другое, но не видела пока никакого смысла врать. Тем более Аркашка сидел тут, и я понятия не имела, как бы он к моему вранью отнесся. То, что Батон вломился к нему в квартиру, еще не о чем не говорило. Может, у них такая семейная традиция? Кто знает!

– Ствол у меня ее лежал, – действительно не задерживаясь, подтвердил Аркадий.

– Ты че, Блин, башкой дюзнулся?!! – не на шутку поразился здоровяк. – Ты не мог его мне отдать?!! Да тебе бы братан за него бабла насыпал! Ты че, дурак?!!

– Мог бы, да не стал. – Аркаша повернулся ко мне и серьезно заметил: – Татьяна Александровна, для меня вся эта история закончилась вместе с вашим пистолетом. Все, забудьте про меня. Играть в гангстера мне не понравилось. Лучше буду жить честно.

Конечно, последние два предложения были сказаны весьма ироничным тоном. Но чувствовалось, что в общем Аркаша не шутит.

– Ладно, наше личное, Аркаша, оставим на потом, – заметила я. И переключила свое внимание на большого мальчика Славу.

Тот все еще не мог поверить в услышанное:

– Аркаш, ты хоть представляешь, сколько на ней бабла?! Да эта частная ужом вывернется, чтобы первой карту сцапать. А мы бы ее выключили навсегда. Ниче бы плохого не сделали – просто ее же дружкам сдали бы ствол. Нашли, мол, у детей отобрали в песочнице. Ей по кабинетам месяц ходить нужно было бы, доказывать, что не верблюд. Если вообще бы лицензию не прикрыли. Ты че, Аркаш?!!

– Спасибо за теплые слова и добрые намерения, – не могла я оставить без ответа.

– А ты как хотела, подруга?! – вновь поразился Батон. – Полезла в общую свалку и хочешь, чтобы локтями не толкали? Так не бывает!

Последнее высказывание подтверждало мою догадку о том, что братья Фроловы свято верят, что я являюсь их конкурентом в поисках карточки. Я решила пока их не разуверять. В тот момент я не знала, насколько выгодно мне убеждать Батона в обратном. Да и вряд ли бы он мне поверил. Честно признаться, я для себя сама еще не решила, что сделаю, попадись мне злополучная карточка в руки.

– Ну, локтями и я толкаться умею, – заметила я на всякий случай. – Но давай сейчас о другом поговорим. Не кажется тебе, что кто-то уж очень здорово ими толкается? Я о Брюнете.

– А че с Брюнетом? – дернул плечом Вячеслав Петрович.

– А то, что вчера вечером его нашли в своей квартире с двумя пулями, одна в груди, вторая – в башке.

– Не может быть! – произнесли они это хором.

– Послушайте, такими вещами не шутят, – серьезно заметила я. – Кстати, Вячеслав Петрович, за некоторое время до того вы имели с убитым беседу. Не скажете, о чем именно?

– Скажу, – вновь дернул он плечом. – Я ему за тебя предъявил. Зачем, мол, с мусорней связался… Ты че, думаешь, это я его замочил?!

Последнее предложение он буквально выплюнул в меня.

– Я пока ничего не думаю. Да и для тебя важно, не что я, а что следователь подумает, – со значением глядя на него, проговорила я.

– Ну давай, натрави его! Мне бояться нечего!

В тот момент на меня смотрел уже не человек, а ощетинившийся пес. Я поняла, что наш разговор, по всей видимости, на этом закончился. Но все же предприняла еще одну попытку:

– Там, во дворе, вечером незнакомую «восьмерку» видели. Темного цвета. Не знаешь, у кого такая?

– Слушай, не знаю я ничего! У меня, если заметила, «Мазда».

Он демонстративно отвернулся, показывая, что разговор окончен.

– Ладно, прощайте, братья славяне. Надеюсь, что наша встреча последняя.

Я оставила родственничков наедине друг с другом и покинула квартиру. Спускаясь по лестнице, думала о том, какие вопросы не успела задать. Ну, конечно, о покушении спрашивать без толку. Слава и так уже был на взводе. Заикнись я, что подозреваю его еще и в покушении на собственную драгоценную персону, он бы, чего доброго, не сдержался и ухватил меня за грудки. Тогда мне могло бы быть худо. Пока же все ничего – мы, как два судна в пограничных водах, обменялись холостыми залпами и разошлись своими курсами.

В тот день случился еще один сюрприз: едва я открыла подъездную дверь, как нос к носу столкнулась с господином Фроловым. Увидев меня, он удивился до того, что аж вздрогнул.

– Проходите, семейный совет в сборе! Кстати, вас за глаза называют карапузом.

Он проводил меня взглядом, но так ничего и не сказал.

Разговаривать с ним мне пока было не о чем, разве что задать все тот же вопрос о «восьмерке». Но, думается, ответ известен. Пока у меня не было более весомых аргументов или каких-либо доказательств, откровенничать Сергей Петрович вряд ли бы стал. Как, впрочем, и его братец. То, что он хоть что-то мне сказал, было настоящим чудом. Но и, надо признаться, ему было выгодно дать мне информацию. Я решила, что он не наврал – это подтверждалось уже последующим разговором с Брюнетом.

Я вышла на проспект. Разгар дня и самое пекло. Чтобы уберечься, я нырнула в кафе-мороженое.

Там работал кондиционер и было мало народу. Продавец положила мне в чашку три разноцветных шарика и опять уселась читать книжку.

Я выбрала столик в углу и принялась размышлять о насущном. В принципе, особо было не о чем: нужны какие-нибудь факты, а у меня их кот наплакал. Я начала перебирать все с самого начала.

Что мне известно об убийце? То, что он входил в круг знакомых Кушинского, то, что был знаком с Брюнетом и имеет оружие. Далее – он знает мой номер телефона и имеет, предположительно, темную «восьмерку».

От нее я и решила отталкиваться. Путь я наметила самый простой: взять у Горчака список всех членов клуба «Филателист» и пробить их с помощью Виктора Седова в ГАИ на предмет владения указанным транспортным средством. Попутно мне пришла в голову еще одна мысль. Как воплотить ее в жизнь, я тоже знала. И для того мне опять нужен был Леонид Семенович.

Я вышла на улицу и собралась ему позвонить, как вдруг… Надо сказать, как всегда «вовремя» я вляпалась в происшествие.

Напротив кафе сидел слепой музыкант и пел что-то о загубленной жизни. Такой старый блатной мотивчик. Никому, насколько я успела заметить по содержимому кепки, он на душу сильно не лег. Мне тоже. И я спокойно прошла бы мимо, не случись в ту минуту одно нехорошее дело: к кепке подошел парняга лет около двадцати на вид и, не говоря ни слова, выгреб все бумажные купюры себе в карман. Оглянулся воровато по сторонам и собрался уже отчалить, если бы не я.

Моя натура никогда не выносила издевательств над людьми, а уж над сирыми да убогими… короче, я торпедой ринулась наперерез.

Парень ошалел оттого, что к нему подлетела молодая женщина и начала оперативно заламывать руки.

Вырвавшись, он попытался первым делом двинуть мне в челюсть. Надо ли говорить, что это ему не удалось. Уйдя немного влево, я для верности подправила его правую блоком. Затем от души, с доворотом корпуса, впечатала ему прямой в переносицу. Как следствие, воришка отлетел назад и прижался спиной к фонарному столбу. Затем медленно по нему сполз и остался в таком положении.

– Ах ты, зараза! Да тебя, курва мать…

Я опешила. Слепой музыкант оказался вполне зрячим. Он согнулся чуть ли не в пояс и надрывался потоками матерной брани. Продолжалось это не столь долго, чтобы привлечь внимание всех находившихся вокруг. Но зато успел подскочить старший сержант милиции. Он взял под козырек и накинулся на меня с самым серьезным видом:

– Граждане, что произошло?

– Вот она, б…дь такая, ни за что избила моего внука!

Избитый внук отклеился тем временем от столба и полностью подтверждал слова «незрячего» деда.

– Ну, гражданка, что делать будем? – скучно произнес старший сержант. – Сейчас гражданин на вас заявление напишет, придется по двести тринадцатой отвечать. За хулиганство. Плюс нанесение телесных повреждений. Или вы, – он красноречиво повернулся к потерпевшему, пытавшемуся тем временем остановить кровотечение из носа, – как-то с людьми договоритесь?

Мне все стало ясно. Опять я вляпалась по собственной дурости. И вновь шантаж. Правда, не такой, как учинил Брюнет, но тем не менее поддаваться и в этот раз я не собиралась.

– Нет, дорогуши, – заявила я старшему сержанту, но взглядом обвела перед тем всю троицу, чтобы все ясно было. – «Ломаться» на бабки я не стану. Пошли в отдел. Заодно, кстати, свидетелей прихватите.

– Как хотите, гражданка, – заметил блюститель порядка. – Собирайтесь, – это уже касалось «слепого» и его внука.

Но уличный певец никуда идти не хотел. Он открыл вторую серию матерной брани. В конечном итоге мы просто расстались. Я была густо покрыта матом, но вполне жива.

Настроение немного испортилось, но, как всегда бывает в жизни, вслед за плохим случается хорошее. Позвонили из автомастерской и сказали, что через часок-другой можно приезжать за машиной. Как провести с пользой это время, я уже знала. И все бы ничего – дойти до клуба «Филателист» было делом пятнадцати минут. Но началось обеденное время, и я нисколько не сомневалась, что милая девушка, сидевшая в качестве секретарши, ускачет в какое-нибудь кафе.

Я же есть пока не хотела – недавно перекусила мороженым. Попыталась дозвониться до Леонида Семеновича, но у него оказалось занято. Пришлось пару минут поупражняться с телефоном. Разговор не прибавил настроения. Он пообещал перезвонить секретарше и дать ценное указание содействовать мне во всем, чего я попрошу. Сам же подъехать отказался напрочь, сославшись на страшную занятость.

Ну, пока я могла обойтись и без него. Я посмотрела киноафишу кинотеатра «Пионер», сходила в парк «Липки».

Когда же я вернулась к «Филателисту», никакой девицы там не было и в помине. Дверь была закрыта и на мой щедрый стук открываться не собиралась. Потому, так ничего и не сделав по делу, над которым работала, я поехала за машиной. Когда я села за руль своей ласточки, настроение заметно улучшилось. Я позвонила Седову и предложила вместе пообедать.

* * *

– Слушай, Вить, что ты делаешь, когда тебе попадаются нелогичные дела?

– То есть? – Седов отвлекся от салата из креветок и задумчиво посмотрел на меня. Правда, жевать при этом он все равно не перестал.

– Ну, вот смотри, у меня есть подозреваемый. К нему можно прилепить и время, и мотив. То есть все вроде сходится, но затем он начинает вести себя так, что… словом, все становится с ног на голову.

– Давай конкретику. А так, абстрактно, только ты у нас размышлять умеешь.

– Ну, давай. Кому было нужно убивать Брюнета?

– Хм, спроси что полегче! Единственное, что могу тебе сказать точно, человек хорошо умеет обращаться с оружием. Первый выстрел был смертельным. Так он для верности еще контрольный в голову сделал! Вот и представь себе: человек должен быть достаточно хладнокровным или же хорошо подготовиться, настроиться на убийство.

– Н-да, самый «логичный» из всех имеющихся у меня претендентов на эту роль грохнулся бы в обморок от одного вида оружия! Я говорю о банкире.

Седов закинул в рот очередную порцию салата и безучастно уставился в окно. Но по тому, как усиленно работали его челюсти, я понимала, что он думает по существу поставленного вопроса.

– Ну, не знаю, – наконец отозвался он. – И вообще: почему ты эти два убийства связываешь? Твоего пенсионера отравить мог какой-нибудь его приятель-филателист из-за пары марок. Они, как ты сама сказала, народ чокнутый. А Брюнета прибил кто-то другой. Вот уж кому смертушки пол-Тарасова наверняка желало! И гадать тут без конкретных фактов, улик – просто непростительная трата времени. Лучше перестань ломать голову и закажи себе еще салат.

Мне было что ответить Витьке на его вопрос. Лучшим доказательством того, что эти убийства связаны меж собой, было последующее покушение на меня. Но Седову о том лучше было не говорить – нервную систему близких людей нечего нагружать без нужды. Достаточно и того, что я вздрагивала, вспоминая темный обрыв.

– Тань, что ты делаешь сегодня вечером?

Вопрос, который Витя задавал каждый раз, когда нам нужно было расставаться. И, как обычно, я ответила, что не знаю, но, скорее всего, буду работать.

* * *

В «Филателист» сегодня явно не желали пускать никого посторонних. На мой стук в дверь так никто и не отозвался. Судьбу соседнего «Инвест-ди» я уже знала. Вышла из здания, осмотрела парковку. Затем вернулась обратно.

На первом этаже располагался отдел по продаже дисков с играми и фильмами. Молодой парень с ультрамодной прической тут же взял меня в оборот:

– Что желаете? «ГТА» новая вышла. Или фильм? «Забвение бездумных» есть. Может, мелодию…

Его нужно было срочно останавливать.

– Приятель, мне нужна информация.

– Вы из милиции?

– Нет, я частный детектив.

Видя недоверие на его мордахе, я предъявила доказательство.

– Я вижу, тебе отсюда хорошо стоянку видно.

Он кивнул, соглашаясь.

– Темную «восьмерку» когда-нибудь на стоянке видел?

– Видел, – немного подумав, отозвался парень. – Зеленую.

Мое сердце забилось чаще:

– Знаешь ее владельца?

– Мужик со второго этажа, – парень для пущей убедительности мотнул головой в сторону лестницы, что вела на верхний этаж.

Услышав про второй этаж, я сделала стойку:

– Опиши мне его подробно!

После того как молодой человек закончил, все смятение моей страждущей души схлынуло на ноль. Я знала этого человека.

* * *

Теперь осталось сделать совсем малость: понять, зачем ему это было нужно, и увязать все факты в единый тугой узелок. Кое-что уже сходилось как нельзя лучше, кое-что нужно было еще сделать.

Я созвонилась с сыном Владимира Львовича и договорилась о встрече. Заехала к нему буквально на пятнадцать минут. Описала ему интересующего меня человека, затем спросила:

– Похож он на того мужчину, что приобрел у вас альбом с марками?

– Точно, он.

– А скажите, больше никто не просил вас продать ему отцовский альбом? Я знаю еще как минимум одного человека, который собирался это сделать.

– Почему, обращался один. Вчера днем.

– Сможете его описать?

– Конечно.

Судя по тому описанию, что дал мне Игорь Владимирович, этого второго я тоже хорошо знала. Но поговорить с ним уже никоим образом не могла. И мне ничего не осталось, как подробно расспросить об их беседе сына Кушинского.

* * *

Я шла к машине, когда зазвонил телефон.

– Татьяна Александровна?

Я вздрогнула, потому что узнала этот голос. Я уже слышала его вчера перед тем, как броситься в Затон.

– Что вам нужно?

– Это Фролов. Вы хотите узнать, кто убил Кушинского?

– Хочу.

– Тогда приезжайте в дачный поселок «Веселый», первый проезд, четвертая дача с краю. Зеленые ворота, увидите, не ошибетесь. Через сколько вы будете?

– Через час.

Я отключила связь и задумалась. За этот час мне многое нужно было сделать. Перво-наперво я позвонила Седову. Он оказался недоступен. Я отправила ему подробную эсэмэску, затем набрала номер Фролова. Тот оказался занят.

Далее я села на свое место в машине и достала свой штатный «Иж». Внимательно осмотрела его, разобрала, собрала, поставила на предохранитель. Убедившись, что оружие в порядке, заткнула за пояс брюк и прикрыла сверху майкой. Мне предстояло встречаться с убийцей, и, судя по звонку, намерения у него были самые серьезные.

Далее мне ничего не оставалось, как отправиться по указанному адресу.

Почти все части головоломки под названием «Двойное убийство и покушение на частного детектива Татьяну Иванову» встали на свои места. Не было ответа на главный вопрос: «Зачем?» Зачем ему нужно было убивать пенсионера Кушинского? И я надеялась, что скоро это узнаю.

Автослесарь, занимавшийся моей машиной, чувствуется, отлично знал свое дело. Машина хорошо шла, это вполне соответствовало моему настроению. Вот он, финал. Развязка. Впрочем, кто убийца, я уже знала, единственное, я не знала, зачем он убил приятеля по клубу.

У заправки я остановилась, залила бак и заодно узнала, где найти «Веселый». Чутье не подвело: нужно было ехать уже знакомым маршрутом. Само по себе это обстоятельство вызывало нервный смешок. Но я тогда не подумала, что убийца стал бы повторяться. Как говорится – береженого бог бережет. Тем более он находился в положении загнанного зверя. С какой стороны ни глянь – капкан.

Поднявшись до того поворота, с которого сыграла в обрыв, я сбросила скорость до минимума. А затем и вовсе остановила машину. Припарковав ее так, чтобы она не мешала никому проехать, я отправилась вперед по поселку.

Нужный дом узнала издалека: около стояла зеленая «восьмерка». И еще одна машина – «Форд» Фролова Сергея Петровича. На минуту меня пробило сомнение – а вдруг мне звонил действительно он? Но я его тут же его отринула – скорее всего, он тут появился по той же причине, что и я.

Участок был большой и заросший. Чувствовалось, что хозяева вряд ли принадлежат к числу фанатов шести соток. Дом тоже не производил впечатления. Вернее, когда-то это строение вызывало зависть и уважение – лет этак двадцать назад. Но теперь, на фоне мини-замков или макси-коттеджей (не знаю уж как лучше сказать), строение смотрелось весьма и весьма посредственно.

Дверь, как я и ожидала, оказалась открытой.

– Сергей Петрович! – громко позвала я. Мне никто не ответил.

Я прошла вперед и услышала за спиной:

– Проходи вперед и не оборачивайся! Дернешься – пристрелю!

В комнате, кроме меня, оказался и господин Фролов. Выглядел он чуть лучше покойника.

– Владлен, что ты делаешь! Остановись, давай договоримся!

Председатель «Филателиста» перевел ствол с меня на него.

– Эх, Сережа! А еще следователем работал! Ты так ничего не научился понимать в людях – и как тебя столько лет на должности держали! Даже если мы с тобой договоримся, с ней, – короткий кивок в мою сторону, – мне не договориться. Амба.

– Владлен Борисович, мы у вас на крючке. Не могли бы вы мне рассказать, зачем убили Кушинского?

Честное слово, я сама не узнала свой голос: до того он спокойно прозвучал. Честное слово.

– Татьяна Александровна, вам я обязательно расскажу. Поскольку хочу хоть чем-то загладить настоящую и предстоящую вину перед вами. Вы виноваты лишь в том, что чересчур хорошо выполняли свою работу. И то, что попали на крючок этому мерзавцу Брюнету. Так вот что касается Кушинского: убил я его по двум причинам. Я его смертельно ненавидел за то, что он сумел изгадить мою светлую идею с клубом. Этого ему было мало, он при каждом случае мне этим тыкал. «Вот, мол, Владлен, кусок пластика, а стоит дороже, чем весь клуб со всеми вами в придачу!» А вот потом мне смешно было наблюдать, как они все из кожи вон лезли. Что, Сережа, сожрать были готовы друг друга?! Вторая причина вытекала из первой – нужно было спасать клуб. Вот и пришлось…

– Как вас Брюнет вычислил? Ведь именно поэтому вы его убили?

– Признаюсь, я не удержался и взял… ну, украл, если уж так хотите, одну марку. Потом понял, что допустил оплошность. Ведь, кроме меня, любой из этой шайки, – тут он кивнул на Фролова, – знает наизусть, что есть у каждого в коллекции. Пришлось срочно выкупать альбом. И представьте мой ужас, когда вчера я не обнаружил альбома Кушинского. А потом мне позвонил этот шантажист. Предложил встретиться и все обсудить. Только я уже прекрасно знал от Лени, что это за человек.

– Как же у него оказался альбом с марками?

– Представьте себе, он его просто выкрал!

– Скажите, это вы от него узнали мой номер? Ведь убили вы его не сразу?

– Да, конечно. Правда, про вас я уже раньше слышал, от Лени. Что вот, мол, появилась заноза. Кстати, именно Брюнет мне сказал, что с вами что-то нужно решать. Он и предложил от вас избавиться в обмен на карточку. А когда я сказал ему, что я ее сжег…

– Че?!! Че ты сделал, придурок?!!

Рев медведя, глас слона – да просто миллион эпитетов можно подобрать, и все это было бы ничто. Тем более что заорали сразу в две глотки: оба брата Фролова смотрели на Рахманинова так, словно он только что на их глазах пообедал живым удавом. За разговором мы не заметили, как в дом прокрался младший Фролов.

А дальше… дальше происходило все очень быстро. Генерал в отставке крутанулся на месте, но выстрелить первым не успел.

Тах, тах – два раза дернулся пистолет в руке Батона, и старик сполз по стенке.

Мгновение растянулось в длинную ленту. Я успела выдернуть пистолет из-за пояса брюк, сдернуть предохранитель и передернуть затвор.

– Прекратите! Сейчас же прекратите! – завизжал Сергей Петрович. Он зажал голову руками и присел.

Секунда – и было бы поздно. То есть поздно для меня. Но на сей раз первой успела я. По тому, как выматерился бандит, я поняла, что ранила его. Его пуля пролетела у меня над головой, выбив изрядно побелки из потолка. Увидеть, куда попала, я не смогла – он отвалил с дверного проема за стенку.

– Батон, кончай дурью маяться. На следствии я подтвержу, что твои действия были вынужденными.

– Да нет, – он то ли закашлялся, то ли хрипло засмеялся, – ничего нигде подтверждать не нужно. Лучше мы с братаном тебя тут оставим, вместе с этим придурком. Кстати, может, насчет карточки он набрехал. А? Притырил в портмоне? Вот я с тобой закончу и посмотрю.

Стараясь не производить шума, я двинулась к стене, не выпуская из поля зрения тот самый проем.

– Слава, прекращай балаган. Ты нас от смерти спас. Зачем сейчас глупости делаешь? – запричитал Сергей Петрович.

– А, братишечка, так ты тоже заодно с этой курвой ментовской?! – не на шутку взъярился бандит. – Я на нары, а вы денежки поделите?! Нет уж. Я до тебя тоже доберусь, дай только с ней покончить!

«Черт, он совсем с катушек съехал!» – признала я совсем нерадостный факт.

– Молчи! – придушенным фальцетом выдавила из себя я. Не знаю, понял ли меня Фролов, но он вдруг встал на четвереньки и быстро удрал в угол. Там опять обхватил голову руками и застыл. Несмотря на всю серьезность ситуации, зрелище было почти комическое. Но смеяться меня что-то не тянуло. Да и некогда было – в коридоре громко хлопнула входная дверь, – Батон выскочил наружу, в сад. Я шарахнулась в проход, держа коридор на прицеле. Дверь резко открылась, и почти сразу же с этим раздался выстрел. Лишь за миг до того я успела прижаться спиной к стене.

Чув! – пуля звучно ударила в кирпич стены, выбив щедрую порцию крошки. Я пальнула в ответ скорее для острастки, чем надеясь достать противника.

– Та… Та-ня! – вдруг услышала я. Пару секунд мне потребовалось, чтобы сообразить, кто же меня зовет.

Я нырнула вновь в дверной проем и склонилась над бывшим генералом.

– Нак-ло-нись, мне… сказать.

Лишь миг поколебавшись, я выполнила просьбу. Несколько слов он успел сказать, а затем умер.

Но думать о том, что мне поведал Владлен Борисович, напоследок облегчив душу, было некогда. Предположительно в саду прятался тип, у которого было не все в порядке с головой. Мало того, он был просто одержим идеей моей смерти. Что говорить, меня такое положение дел не устраивало. Оставалась надежда, что я все же задела его серьезно и он вскоре потеряет сознание.

«Сколько патронов у него осталось?» – потихоньку пробираясь к двери, думала я.

«Шесть», – ответила я сама себе.

Вполне достаточно, чтобы отправить к праотцам меня и невменяемого братца. Да, вечеринка в самом разгаре – чего еще желать: один сумасшедший с пистолетом, второй, правда, без оружия, но по душевному состоянию недалек. Одно слово – два брата-акробата.

Резко толкнув дверь, я отпрянула за косяк. Выглянув в дверной проем, никого не увидела и решила перебежать к ближайшему дереву.

И тут одновременно произошли две вещи, которые я не забуду никогда. Как чертик из табакерки, из-за угла вынырнул Батон. Время для меня замедлилась, за сотую долю секунды я поняла, что не успеваю. Немного, на какой-то миг, но он будет первым. Его руки уже вытянулись в мою сторону, как раздался выстрел. И следом крик:

– Ложись, бля!

Я рухнула. Уже уткнувшись лицом в грядку, услышала где-то совсем рядом:

– Брось ствол, скотина! Убью!

Голос оказался родным и до боли знакомым. Оставалось только удивляться, как Витька мог тут оказаться, да еще так вовремя.

* * *

Как выяснилось впоследствии, его резкий окрик оказал просто магическое действие: не только я плюхнулась на пузо, Батон тоже неожиданно разлегся на грядке.

– Ты просто не в курсе, как с таким контингентом обращаться! – гордо заявил Седов.

Мы стояли около яблони и наблюдали, как на «Скорую» грузят Батона. Зацепила я все же его здорово, непонятно было, как он вообще бегал. Наверное, только за счет сумасшедшего всплеска адреналина.

– Вы как? – вдруг услышала я за спиной.

Я обернулась. Да, что стало с холеным красавцем, который совсем не так давно угощал меня вкуснющим кофе! Хотя справедливости ради нужно сказать, все мы выглядели не лучшим образом. Но тем не менее я с достоинством ответила:

– Я-то нормально, а вот вы как?

Он проигнорировал мое замечание, опасливо глянул в сторону Виктора и, все же решившись, скороговоркой выдал:

– Мне обязательно нужно с вами поговорить!

– На какой предмет? – довольно холодно поинтересовалась я.

– Ну, как… мой брат… вы же понимаете, что он был не в себе…

– О чем вы думаете! Молитесь, чтобы он выжил. А уж затем обо всем остальном думать будете! – не выдержав, встрял в разговор Седов.

Фролов потихоньку куда-то делся, и мы его больше не видели до разговора со следователем.

«Дело филателистов», как я его про себя окрестила, наконец-то закончилось. Но все же оставалась еще одна вещь.

* * *

– Слушай, Седов, у меня рога случайно не выросли? – поинтересовалась я у своего мужчины.

– Это ты к чему? – озадаченно произнес он.

Мы сидели в летнем кафе и дожидались. Место было не лучшее, но за последнее время оно стало традиционным. Но на сей раз мы заказали не кофе, а шампанское.

– Это я к тому, что от меня сегодня все шарахаются. Я человеку хочу пятнадцать миллионов отдать, а он: «Ну, если без этого никак нельзя…» Второй тоже что-то бурчит под нос.

– Ну, я от тебя не шарахаюсь.

– В этом все мое хрупкое женское счастье.

– Но замуж за меня ты не пойдешь.

– Вить, я тебя слишком люблю, чтобы сделать такую гадость! Давай лучше замнем для ясности. Тем более вон наш клиент пылит через дорогу.

– Пока его нет, скажи мне: ты очень удивилась, когда я на даче у Рахманинова объявился?

– Сначала – да. Потом сообразила. Эсэмэска?

– Конечно! Когда я прочитал: «Я поехала ловить убийцу», и адрес! Да я пулей летел!

Вместо ответа я притянула его голову к себе и нежно поцеловала.

Леонид Семенович меж тем миновал последние разделяющие нас метры и вопросительно уставился на Виктора.

– Не волнуйтесь, он лишним не будет. Виктор тоже поучаствовал в деле.

– Татьяна Александровна, я не совсем понимаю…

Договорить он не успел, поскольку в это время я как раз открыла сумочку и достала из кошелька небольшой прямоугольник пластика.

Глаза у банкира округлились, рот сделался похож на ижицу.

– А вот и второй участник нашей встречи! – я увидела за его спиной озирающегося человека. Но он тоже уже заметил нас и спешил к столику.

Горчак резко обернулся, что было удивительно при его комплекции.

– Игорь Владимирович?! Ах, да, понимаю.

– Ну, конечно, он же наследник Кушинского Владимира Львовича.

– Вы расскажете, как вам удалось найти ее? – оживился Горчак. От его настороженности не осталось и следа.

– Это было самое простое из всего: ваш бывший директор клуба успел перед смертью покаяться, а мне осталось только съездить и забрать.

* * *

Мы стояли с Виктором на набережной у воды и любовались закатом. Я знала, что этот вечер наконец-то будет тихий и спокойный. И я его проведу с любимым человеком. И еще я знала, чего никогда, ни при каких условиях не буду делать – я не буду собирать марки.

Реклама на сайте