«Пока сияют звезды»

Марина Серова Пока сияют звезды

Глава 1

— Ты же моя хорошая, ты же моя красивая… ты же моя… прям… прям новая, — так говорила я, с большим удовольствием рассматривая свою преобразившуюся «девятку», только что пригнанную мною со станции техобслуживания.

Свежевыкрашенная, с новыми дисками, сияющими на майском солнце так, что слепило глаза, и с разными другими прибамбасами и наворотами, моя машина действительно производила впечатление только что сошедшей с конвейера… Хотя что это я? Конечно, она выглядела гораздо лучше, чем какая-нибудь рядовая, проходная, задрипанная вазовская модель. Нет, здесь мы, несомненно, имеем перед собой эксклюзив. Чего стоит один люк в крыше…

Кстати, и правда — какова цена такого преображения? Не мешало бы прикинуть, во сколько обошлось мне это удовольствие. Если, скажем, к покраске прибавить, например, люк… да еще диски… да еще новую аудиоаппаратуру… да еще разные подсветки-подкрутки… Черт! Это же бешеные деньги получаются!

Если бы я сейчас взялась подсчитать разницу между финансовыми средствами, которые имелись у меня до ремонта машины, и тем, что осталось от них после, этот остаток пришлось бы разглядывать в лупу…

Теперь я уже с тревогой начинаю посматривать на телефон, который почему-то подозрительно долго не звонит, а неплохо было бы ему издать какой-нибудь звук…

* * *

Однако телефон упрямо молчал, и, в очередной раз отправившись в супермаркет с целью загрузить продуктами холодильник, я обнаружила, что лимиты близки к нулю.

Подъехав к дому и вытащив из своей обновленной машины кульки и пакеты, я поднималась к себе в квартиру, раздумывая о том, что будет, когда я все это съем. Элементарная логика подсказывала, что тогда нужно будет снова загрузить холодильник, но, столкнувшись с вопросом: «А на какие шиши?» — логика поспешила заткнуться и с подсказками больше не лезла.

В дело включился опыт, который на основании многих и многих примеров, бывших ранее, позволял убедиться, что в подобных ситуациях наиболее эффективными являются скорее иррациональные методы, нежели логические ходы. Поэтому я просто посмотрела очень проникновенно на свой телефон и попросила его: «Ну, зазвони».

И он зазвонил.

— Здравствуйте, мне нужна Иванова Татьяна, э-э… Татьяна, э-э… э-э… Александровна.

— Я слушаю.

— Здравствуйте, это вас беспокоит Сарычев Дмитрий Евгеньевич.

Тут последовала не очень продолжительная, но все-таки заметная пауза, как будто человек на том конце провода ждал, что я обрадуюсь и восторженно закричу примерно следующее: «А, Дмитрий Евгеньевич! Ну как же! Конечно! А мы-то все ждем-ожидаем, где-то там наш Дмитрий Евгеньевич, и не пишет, и не звонит». Но поскольку ничего подобного я не закричала, Дмитрий Евгеньевич продолжал.

— Вы, наверное, меня не знаете, — сумел как-то догадаться он, — но я о вас много слышал… много положительных отзывов.

— Спасибо.

— Видите ли, у меня возникла одна проблема… и я хотел бы обратиться к вам за помощью в ее решении.

— В чем именно ваша проблема?

— Дело в том, что на моего сына было совершено несколько покушений… я предполагаю, что существует опасность для его жизни, и, разумеется, как отец, хотел бы эту опасность предотвратить.

— Боюсь, вы обратились не совсем по адресу. В таких случаях, как правило, довольно эффективными оказываются услуги службы вневедомственной охраны, а я — частный детектив, я веду расследования, то есть действую по факту того или иного происшествия…

Черт, кажется, я завралась. Ведь выходило так, что я говорила ему: «Пускай сначала твоего сына убьют, а потом уж обращайся ко мне». Я не хотела, чтобы человек, обратившийся ко мне за помощью, сосредоточивался на подобной мысли, поэтому продолжила:

— Имеете ли вы какие-либо конкретные факты, скажем, материальный или физический урон или что-то подобное?

— Ну, как вам сказать… — задумался Сарычев. — Пожалуй, до ощутимого урона дело пока не дошло, но было несколько случаев, которые могли закончиться весьма плачевно…

— Что ж, как раз для того, чтобы не допускать подобных случаев, и существуют охранные фирмы.

— Послушайте, Татьяна. — В голосе моего собеседника послышалось нетерпение. Похоже, он не привык, чтобы ему возражали. — Я обратился к вам именно затем, чтобы начать расследование, а вовсе не для того, чтобы нанять вас в качестве телохранителя для моего сына. Телохранители у него есть, и, можете не сомневаться, они прекрасно справляются со своими обязанностями. Но я хочу знать, кто стоит за всем этим. У меня достаточно серьезный бизнес, и вполне возможно, что таким образом на меня хотят оказать давление конкуренты… или здесь может крыться что-то другое, но так или иначе я хочу знать, что именно. Обратиться к вам мне посоветовали проверенные люди, давшие вам прекрасные рекомендации… В частности, мне сообщили, что у вас очень высокие показатели по поимке преступников и практически не бывает неудач…

— Это вполне соответствует действительности.

— Но тогда почему же вы не хотите взяться за это дело?

— Разве я сказала, что я не хочу? Я только отметила, что, возможно, это не совсем моя компетенция.

— Но ведь проводить расследования — это ваша компетенция?

— Несомненно.

— Так вот я и прошу вас провести расследование и выяснить, кто стоит за покушениями на моего сына.

Логично, что и говорить. Только вот не будет ли это слишком самонадеянно со стороны уважаемого… как там его?.. Дмитрий Евгеньевич, кажется? Так вот, не будет ли слишком самонадеянно со стороны уважаемого Дмитрия Евгеньевича беспокоить такого серьезного специалиста, как Татьяна Александровна, по поводу каких-то там покушений, вполне возможно — и даже скорее всего — организованных шалунами — одноклассниками сына?

— Сколько лет вашему сыну?

— Двадцать шесть.

Ага, вот так, значит. Что ж, это уже интереснее… Хотя вряд ли сложнее. Мотивы подобных «покушений», как правило, лежат на поверхности, тем более если у папочки этого сынка свой бизнес. Захотел кто-то на халяву денежек срубить, вот и покушается. Скорее всего, кто-то из ближних… Перекинуться парой слов с самим сынком да с парой-тройкой его приятелей — вот вам и «покуситель» налицо. А между тем финансовая брешь в моем бюджете, образовавшаяся благодаря предприимчивым специалистам со станции техобслуживания, отчасти будет возмещена.

— Ну что ж, возможно, нам имеет смысл встретиться и обсудить все обстоятельства более подробно. Если сведения, которые вы мне сообщите, действительно будут представлять собой материал для расследования, вполне возможно, что я возьмусь за это дело.

— Очень хорошо. Когда у вас будет возможность встретиться со мной?

— На ближайшие три часа у меня нет никаких планов, так что если вы сейчас не заняты, мы можем побеседовать незамедлительно.

— Очень хорошо! — в голосе Дмитрия Евгеньевича звучала неподдельная радость. — Тогда, если вы не возражаете, давайте встретимся минут через тридцать-сорок у главного входа в городской парк… Там… будут стоять черный джип и серебристый «Мерседес», пожалуйста, когда прибудете на место, если это вас не затруднит, — идите прямо к джипу, там мы и поговорим.

Я сказала, что это меня не затруднит, хотя и не преминула подумать при этом, что мой клиент наверняка неравнодушен к фильмам про шпионов. Впрочем, это его трудности.

Спустившись вниз, я завела свою «девятку» и, сверкая новыми дисками, поехала к городскому парку.

У главного входа все случилось как по писаному, — в сторонке, в тени деревьев, стояли означенный «Мерседес» и притулившийся у него в корме огромный черный джип, в котором можно было не только возить за собой целую бригаду охранников, но и в случае необходимости некоторое время пожить.

Припарковавшись невдалеке от машин, я заглушила мотор и направилась к джипу. Когда я находилась от него на расстоянии приблизительно трех шагов, из «Мерседеса» выскочил здоровенный бугай в черном костюме и открыл мне дверь джипа, причем сам встал так, что я ни под каким видом не смогла бы в эту дверь войти.

Из глубин черного автомобиля ко мне повернулось чье-то расплывчатое лицо, и голос, несколько высоковатый для мужского, спросил:

— Вы — Татьяна Иванова?

— Да, это я.

Охранник тут же начал водить по мне своими лапищами, пытаясь найти гранату или автомат Калашникова.

— Извините, это вынужденная процедура, — донесся голос из салона. — Видите, к каким мерам мы должны прибегать, пока не имеем четкого представления о ситуации. Понимаю, что эти действия не доставляют вам никакого удовольствия, но это должно еще раз убедить вас, насколько необходима мне ваша помощь…

Впрочем, я-то как раз и не испытывала какого-то особого неудовольствия. Громила облапал меня вполне профессионально и при этом довольно деликатно — ничего лишнего.

После того как осмотр был закончен, мне разрешили наконец сесть в джип.

— Сарычев Дмитрий Евгеньевич, — еще раз представился мой потенциальный клиент.

— Татьяна, — вежливо ответила я.

— Просто Татьяна?

— Да, так удобнее.

— Ну что ж, прекрасно. Думаю, для того чтобы вы лучше ориентировались в обстановке, необходимо немного рассказать вам о моем бизнесе и вообще… об окружении, так сказать…

— Да, пожалуйста.

— Моя фирма занимается грузоперевозками… Знаете, когда я вспоминаю, с чего начинал, мне самому не верится, что в результате получилось такое крупное предприятие. Мы начинали с несколькими приятелями в начале девяностых, промышляли частным извозом, потом скинулись, купили грузовик — вот, пожалуй, с этого времени наша деятельность стала напоминать что-то стоящее… Но не буду мучить вас ностальгическими монологами, а перейду к сегодняшнему дню. Сейчас я стою во главе крупной компании, которая осуществляет промышленные перевозки практически по всей России. У нас большой парк автомобилей, куда входят и крупнотоннажные грузовики, и более мобильные «Газели». Несколько подразделений занимаются разработкой оптимальных схем грузоперевозок по различным направлениям…

Он говорил, как на презентации, и я смогла узнать еще очень много интересного о его прекрасной фирме, прежде чем он перешел непосредственно к делу.

— …Ну вот, а когда Сергей закончил институт, я взял его работать к себе. Пускай потихоньку присматривается, учится… ведь в конце концов все достанется ему, — пускай постигает азы управления крупным бизнесом.

— Вы, кажется, упоминали о каких-то случаях, после которых вы сделали вывод, что на вашего сына кто-то покушается?

— Да-да, — спохватился мой собеседник, — действительно, ведь я, собственно, с этого и должен был начать… Да, были случаи… Первый раз Сергей не обратил особого внимания на произошедшее и рассказал мне обо всем как о забавном приключении. Это было… дайте вспомнить, кажется, недели три назад. Да, что-то около того. Он вышел из офиса и, прежде чем поехать домой, хотел зайти в магазинчик здесь недалеко, за сигаретами. И вот, когда он подходил к этому магазину, неожиданно раздался взрыв и стоящий довольно близко к нему контейнер для мусора разлетелся в разные стороны. Когда Сергей сообщил мне об этом, я выразил обеспокоенность, но он сказал, что это пустяки (ох уж эта молодежь!) и что на его месте мог оказаться любой прохожий. Второй случай произошел не так давно, и тут уже Сергей сам был напуган и не говорил, что это пустяки. Он возвращался домой из загородной поездки, дело происходило очень поздним вечером, и в машине Сергей был один. По ходу поездки он заметил, что за ним неотрывно следует какой-то автомобиль. В темноте ни марку, ни номер, разумеется, не было возможности рассмотреть, Сергей видел только свет фар в зеркале заднего вида. Этот свет раздражал его, мешал вести машину, и Сергей снизил скорость, чтобы автомобиль обогнал его. Но ничего подобного не произошло. Та машина тоже поехала медленнее, продолжая находиться в хвосте у Сергея. Тогда сын прибавил газу, желая уйти от назойливого спутника, но и неизвестный преследователь поехал быстрее и снова повис на хвосте. Надо сказать, что Сергей неплохо водит машину, но в тот момент сказалось, видимо, психологическое состояние, и в стремлении уйти от преследователей он на большой скорости начал обгон, в результате которого чуть было не произошла авария.

— Вот здесь нельзя ли поточнее? Что именно могло спровоцировать аварию?

— Видите ли, обгон происходил действительно на достаточно высокой скорости, и, кроме того, учитывая, что дело было ночью, Сергей немного не рассчитал и, обгоняя, оказался на слишком близком расстоянии от машины, идущей по встречной полосе. Поскольку сзади за ним неотрывно шли преследователи, он не мог ни затормозить, ни вернуться на исходную позицию. А продолжая двигаться с такой же скоростью, рисковал столкнуться со встречной машиной.

— И как же он вышел из этой ситуации?

На сей раз мой собеседник был предельно краток:

— Прибавил газу.

Да, недурное решение. То есть, если мои догадки верны, мальчик перешел со ста пятидесяти приблизительно на двести. Ночью. Когда перед носом встречная. Нормально. Интересно, он всегда такой крутой?

— Ваш сын занимается какими-либо экстремальными видами спорта? Вообще, как он относится к ситуациям, которые повышают уровень адреналина?

— Это вы по поводу того, что он превысил скорость? Но ведь тогда от этого зависела его жизнь. Вообще Сергей — парень неглупый, и в общем-то он не склонен совершать какие-то безрассудные поступки просто из озорства, если вы это имели в виду. Конечно, в юности… кто из нас не ошибался? Но с возрастом легкомыслие постепенно уходит, и даже сейчас я вижу, что это уже не тот шаловливый мальчик, который стремился сделать свои студенческие годы запоминающимися.

— В общем-то, задавая свой вопрос, я хотела выяснить, не мог ли Сергей спровоцировать машину, идущую сзади, своим собственным поведением? Вы действительно уверены, что все это было подстроено?

— Ну конечно, подстроено! Для чего, скажите, человеку, который в двенадцатом часу ночи возвращается домой и думает только о том, чтобы отдохнуть, для чего ему устраивать такие дурацкие розыгрыши? Да еще с опасностью для собственной жизни. Мой сын давно уже не ребенок.

Последние слова прозвучали даже несколько обиженно, и я поспешила смягчить ситуацию:

— Уверяю вас, я вовсе не хотела ничего плохого сказать о вашем сыне. Я просто уточняю детали, ведь, чтобы расследование пошло эффективно, я должна иметь перед собой предельно ясную картину происшедшего. Кроме двух названных вами случаев, было что-то еще?

— Да, совсем недавно. — Дмитрий Евгеньевич оживился и, кажется, больше не злился на меня. — Представляете, у него взорвался сотовый телефон! Взорвался в тот самый момент, когда он как раз собирался по нему говорить.

— Когда и где это произошло?

— Дома, кажется… кажется, в прошлый четверг… Да-да, в четверг вечером.

— Сергей был в комнате один?

— Да, абсолютно один.

— Дом, в котором вы живете, как он расположен? Есть там напротив окна каких-то других помещений, крыши или что-то подобное?

— Видите ли, у нас есть квартира в городе, и мы с женой практически все время живем там, но сын уже взрослый и предпочитает жить отдельно. Поэтому в тот момент Сергей находился в частном доме. У меня небольшой коттедж тут… ну, в общем-то, почти на окраине…

Говоря про коттедж, мой собеседник почему-то застеснялся и, возможно, даже слегка порозовел — в полумраке машины я не могла разглядеть. Вообще-то впечатление, которое сложилось у меня о моем потенциальном клиенте за время разговора, можно было выразить одним словом: «тюфяк».

«И как он умудрился раскрутить свой бизнес?» — думала я, слушая медлительную речь и неуклюжие догадки Дмитрия Евгеньевича относительно вещей самых очевидных.

Но размышлять об особенностях клиента было некогда. Требовалось решить, стоит ли этого самого клиента переводить из разряда потенциальных в реальные.

В общем-то, дело, кажется, не обещает быть сложным. Если взрывы в обоих случаях были управляемые, то это неплохая зацепка. Подобное оборудование не используется каждым встречным и поперечным. Выяснить контакты этого Сергея, узнать, кто из его приятелей тяготеет к технике, — и, думаю, вполне можно будет выйти на организатора.

Почему-то я склонялась к мысли, что все эти случаи подстроены именно приятелями. Думаю, за долгую и насыщенную практику подобные выводы мозг делал сам, без участия в этом процессе сознания, а мне на-гора выдавал уже готовый результат. В этом деле в пользу приятелей говорило все — и возраст молодого человека, и характер самих нападений, и даже то, что этих нападений было несколько. Это могло означать либо то, что действуют люди неопытные, которым не удается достичь цели с первого раза (еще один плюс в пользу приятелей); либо то, что сама цель именно в том и заключается, чтобы попугать. Что, впрочем, тоже, вполне возможно, указывает на приятелей.

— О чем вы задумались, Татьяна?

Кажется, я передержала паузу.

— О вашем деле, конечно, Дмитрий Евгеньевич, — ответила я, изобразив на лице одну из своих самых очаровательных улыбок.

— Так вы беретесь за него?

— Думаю, что да. Если мой гонорар не покажется вам слишком высоким…

— Нет, с этим не должно возникнуть проблем. О вашей ставке меня предупредили, и потом, речь идет о жизни моего сына…

— Ну что ж, тогда мы можем заключить договор, и после получения аванса я приступаю к расследованию.

— Да, конечно, но я был бы вам очень признателен, Татьяна, если бы вы приступили к расследованию немедленно. Аванс в тысячу долларов вас устроит?

— Вполне.

— Тогда потрудитесь получить. А договор мы сможем заключить в более удобное время.

Дмитрий Евгеньевич принялся отсчитывать зеленые бумажки.

— Мне необходимо будет как-то связываться с вами по ходу расследования, — осторожно начала я, опасаясь, что он заставит меня запоминать какой-нибудь шифр или пароль. Не зря же мы так по-шпионски разговариваем в машине.

Но оказалось, что мои опасения были напрасны. Дмитрий Евгеньевич просто продиктовал мне номер своего мобильного, добавив при этом, что, если появятся важные новости, я могу звонить ему в любое время суток.

— Ведь речь идет о моем сыне… — снова повторил он.

— Кстати, думаю, именно с ним мне необходимо будет встретиться в первую очередь. Как удобнее будет это устроить?

— О, нет ничего удобнее. Он сейчас как раз живет в коттедже, о котором я вам говорил… — начав свою речь довольно бойко, Дмитрий Евгеньевич при упоминании о коттедже снова как-то засмущался и скис.

Кажется, я начинала догадываться о причине этих торможений. По-видимому, сынок еще не совсем забыл о студенческих шалостях, и упомянутый коттедж служит тем самым местом, где и происходит все самое интересное. И с девочками, конечно.

Тем временем мой собеседник уже оправился и продолжал:

— Там, кстати, мы могли бы подписать и договор. Я предупрежу Сергея, что вы приедете… завтра вечером после шести вам будет удобно?

— Да, вполне.

— Ну и прекрасно. А к тому времени вы, наверное, сможете подготовить и договор, не правда ли?

— Да, разумеется.

— Ну вот видите, как все удачно складывается…

В его улыбке, которая в полумраке автомобильного салона показалась автоматическим растягиванием губ, и в этой наигранной радости непонятно по какому поводу было что-то настолько неестественное, что на мгновение у меня мелькнула мысль: «А уж не сам ли ты все это подстроил?»

Но эта мысль появилась только на мгновение. В конце концов, нельзя походя обвинять человека во всех смертных грехах только потому, что тебе неприятен его стиль общения.

— Да, чуть было не забыла. Когда мы разговаривали по телефону, вы говорили о том, что покушения на вашего сына могли быть организованы конкурентами. Не могли бы вы рассказать об этом подробнее? Что навело вас на такую мысль?

— Ах да… — опять немного притормозил Дмитрий Евгеньевич. — Конкуренты… Их двое. То есть не всего двое, а двоих я подозреваю в том, что они могли организовать подобные акции. Во-первых, это Шевелев. Шевелев Анатолий Константинович. У него свой таксопарк, и, в общем-то, он больше по легковым, но, насколько я знаю, у него скопился некий капитал, который он хотел бы вложить. А на мою фирму он давно косит глазом. Но ему прекрасно известно, что купить всю фирму у него силенок не хватит, а по частям я продавать ничего не собираюсь. Зачем дробить капитал? У меня сын растет… Сейчас пустишь кого-то в дело, а потом по судам затаскают… А наша фирма уже зарекомендовала себя, имеет репутацию на рынке…

Опасаясь, что сейчас мне по второму разу придется слушать выступление на презентации, я поспешила задать наводящий вопрос:

— А второй конкурент?

— Второй — это Саша Воробьев. Воробьев Александр Иванович. Он тоже занимается грузоперевозками, но его фирма по сравнению с моей послабее. Тут дело в том, что в течение последнего года с небольшим ко мне перешли работать от него несколько хороших специалистов… Поскольку мое предприятие крупнее, то и зарплаты у меня повыше, а человек, как известно, ищет где лучше… Ну вот они и перешли…

— И вы полагаете, что Воробьев хочет отомстить вам за это?

— Не знаю… но наверняка он не был особенно рад тому обстоятельству, что несколько его классных водителей, а главное — механик, перешли ко мне. Этот механик, дядя Миша, просто золотые руки! Для меня это настоящая находка. Ну а для Воробьева, соответственно…

— Понятно.

— Но вы знаете, вполне возможно, что это и не они. Может быть, это просто кто-то узнал, что я могу заплатить большой выкуп, и хочет выкрасть Сергея, чтобы нажиться на чужом страхе. В любом случае я буду с нетерпением ждать результатов вашего расследования, Татьяна.

— Еще один вопрос. Вы получали какие-то предупреждения или угрозы от кого-либо?

— Нет, ничего подобного не было. Вообще все произошло очень неожиданно. Казалось, над нами совершенно безоблачное небо, у Сергея постепенно начала складываться по-настоящему взрослая жизнь, все шло хорошо, и вот… я даже не знаю, что и думать… А уж о матери и говорить нечего… Моя жена Вика… видите ли, конечно, мы не рассказываем ей все подробности, но все равно… она просто места себе не находит.

— Что ж, в общем и целом ситуация мне ясна. Но если у меня появятся дополнительные вопросы или потребуются уточнения, надеюсь, я смогу обратиться к вам?

— Да, да, разумеется. Я же уже сказал вам — звоните в любое время дня и ночи.

— Ну, надеюсь, что беспокоить вас по ночам мне не придется. Итак, значит, завтра после шести. Куда мне подъехать?

— Коттедж находится на улице Достоевского. Достоевского, 38. Это, если ехать к мосту через Волгу, — поворот налево прямо около моста…

— Да, спасибо, я поняла, где это.

Только вот я не поняла, почему он сказал, что коттедж стоит на окраине. Место, которое он назвал, это практически набережная, — самый престижный район нашего города. Или Дмитрий Евгеньевич отличается повышенной скромностью?

— Значит, завтра я приеду, как договаривались, — еще раз на прощание сказала я и вылезла из этой сумеречной машины.

Сразу послышался шум моторов, и не успела я еще дойти до своей «девятки», как ни джипа, ни «Мерседеса» уже не было.

Я села в машину, закурила и задумалась о своем новом деле. Главный вопрос, который меня сейчас интересовал: действительно ли за всеми этими случаями, о которых поведал мне новый клиент, кроются серьезные покушения или это просто «невинные» розыгрыши таких же небедных и, по-видимому, веселых молодых людей, как и сам Сергей Сарычев?

Он говорил о конкурентах… Но что-то как-то это не укладывается в схему. Неужели из-за того, что к Сарычеву перешли несколько водителей, пускай даже и классных, кто-то настолько обозлился на него, что решился на убийство сына? И потом — почему сына? Он-то тут при чем? Если, предположим, Воробьев рассердился на Сарычева, то логично было бы предположить, что и расправиться он захочет с самим Сарычевым, а не с кем-либо еще. Да, здесь явная натяжка.

А второй? Как его там… Шевелев? Да, Шевелев, владелец таксопарка. Имеет капитал и хотел бы его вложить… хм… Предположим, он хочет вложить его в фирму Сарычева… Он знает, что купить всю фирму у него не хватит денег, а частично Сарычев ничего не продаст. Как поступают в таких случаях? В таких случаях доводят фирму до банкротства и покупают все за такую сумму, которой раньше хватило бы только на часть. Хм… белиберда какая-то. Если Шевелев хотел просто довести Сарычева до банкротства, то за каким дьяволом ему понадобился его сын? Надеялся, что Сарычев, убитый горем, забросит все дела? Но он и так, скорее всего, уже никакими делами не занимается. Он же владелец, его задача морально поддерживать персонал да бабки загребать.

Или Шевелев собирался сделать фирму более удобной для присвоения путем физического уничтожения собственников? Но тогда ему пришлось бы убить кучу народа, включая самого Сарычева, его жену, родителей, если таковые еще живы-здоровы, да мало ли кого еще. Всегда найдется какой-нибудь родственник, который захочет заявить права на наследство. Тем более на такое.

Вздор все это, дорогие товарищи. Думается мне, что конкурентная борьба здесь ни при чем. Хотя, конечно, если ничего более реального не нарисуется, эти варианты тоже придется отработать, но на данном этапе мне все-таки больше нравится версия приятельского розыгрыша. Хотя и довольно опасного, это нужно признать.

Думаю, завтра в разговоре с Сергеем именно эту версию необходимо будет иметь в виду в качестве рабочей. Тем более что о конкурентах он навряд ли сможет поведать что-то интересное.

Впрочем, если учитывать финансовое положение моего клиента, похищение с целью выкупа тоже может иметь место. Но к чему тогда взрывы?

Черт! Действительно, полная белиберда.

Что-то во всем этом было очень неестественное, такое же, как и улыбка моего собеседника в полумраке автомобильного салона, которая так не понравилась мне. Если кто-то намеревается кого-либо выкрасть, а уж тем более убить, он продумывает свои действия и старается не допускать ошибок. А если уж ошибка произошла, нужно быть полным идиотом, чтобы стремиться повторять попытки.

Здесь же после первой и даже второй неудачи кто-то снова и снова повторяет покушения. Ну не ребячество ли? И к какому выводу, спрашивается, должен прийти любой аналитически мыслящий человек, как не к тому, к которому пришла я? А именно что все эти покушения не более чем розыгрыш.

Надо будет поподробнее расспросить этого Сергея о его друзьях и знакомых, вполне возможно, что уже в ходе завтрашнего разговора может определиться кандидат, вполне подходящий на роль тайного «покусителя».

Глава 2

На следующий день, в половине седьмого вечера я подъезжала к коттеджу, где должна была состояться моя встреча с Сергеем Сарычевым.

Сейчас, оказавшись на месте, я, кажется, поняла, почему Сарычев-старший назвал это место окраиной. Большую часть пространства занимали старенькие, местами покосившиеся домики, принадлежащие явно не самым богатым жителям нашего города, и только в нескольких местах над заборами возвышались крыши элитных особняков.

Найдя удобное место для парковки, я заглушила мотор и нажала кнопку звонка, прикрепленного рядом с железной калиткой.

— Кто-о-о та-а-ам? — раздалось из серой коробочки, на которой находилась кнопка.

— Татьяна Иванова, частный детектив. Дмитрий Евгеньевич должен был… — но не успела я договорить, как в калитке что-то щелкнуло, и она открылась.

Войдя вовнутрь, я никого не обнаружила, но зато увидела вход в коттедж, к которому и направилась. Однако и тут меня опередили.

Я еще подходила к крыльцу, когда входная дверь коттеджа открылась и из нее показался высокий белокурый молодой человек весьма приятной наружности.

— Я… — опять начала было я.

— Да, я понял. Папа говорил мне, что вы должны прийти.

Пока я проделывала путь, оставшийся до входной двери, молодой человек осматривал меня оценивающим и, как мне показалось, достаточно опытным взглядом.

— Добро пожаловать, — вежливо улыбнулся он, пропуская меня в дверь, видимо довольный результатами осмотра.

Я тоже была довольна результатами осмотра. Имея представление о внешности папы Сергея, лицо которого напоминало расплывчатый блин, я была приятно удивлена, увидев Сарычева-младшего. «Наверное, его мамаша писаная красавица», — машинально подумала я.

Но оказалось, что не только внешне, но и по поведению сынок мало был похож на отца. Если тот даже говорил как-то так, словно из воды веревки вил, то этот был активен даже несколько излишне.

— Что будете пить? — приступил Сергей прямо к делу, едва мы успели перекинуться парой слов.

— Минеральной воды, если можно, — ответила я, вежливо давая понять, что пришла говорить о делах.

Но моего собеседника это ничуть не смутило. Он еще шире улыбнулся и с готовностью отправился на кухню за минеральной водой, не забыв на обратном пути прихватить бутылку «Мартини».

— Ваша минеральная, — все так же улыбаясь, протянул он мне стакан. — А я выпью немного «Мартини». Никогда не пробовали «Мартини» с апельсиновым соком? Очень оригинальный вкус. Может, попробуете?

Да, в мальчике, несомненно, чувствовалась школа. Похоже, не зря папа так смущался при каждом упоминании об этом коттедже. Что уж тут говорить о разных дурочках, которые наверняка отдыхали здесь если уж не каждую ночь, то через раз, если даже мне, закаленному в боях воину, немедленно захотелось попробовать оригинальный вкус «Мартини» с апельсиновым соком. Но передо мной находился сын клиента, которого я должна была избавить от покушений, и, глотнув минеральной воды, я приступила к делу.

— Дмитрий Евгеньевич говорил, что на вас было совершено несколько покушений. Не могли бы вы более подробно рассказать об этих случаях?

— С удовольствием, Татьяна, но для начала не перейти ли нам на «ты»?

Молодой человек обладал несомненным обаянием, и я уже готова была раскрыть рот, чтобы выразить свое согласие, но в последний момент профессионализм все-таки возобладал, и я решила оставить все как есть. Излишняя фамильярность всегда вредит делу, в этом я имела возможность убедиться тысячи раз.

— С удовольствием перейду с вами на «ты», Сергей, когда закончу это дело, — ответила я. — А сейчас наше общение с вами носит сугубо официальный и деловой характер, поэтому, думаю, будет лучше, если мы будем обращаться друг к другу на «вы».

— Очень жаль, — сказал Сергей, состроив при этом настолько комическую огорченную мину, что я чуть было не расхохоталась, моментально позабыв все правильные рассуждения, которые роились в моей голове минуту назад.

Но снова профессионализм возобладал, и я, до боли прикусив язык, чтобы не засмеяться, сумела-таки сохранить деловой тон и спросила достаточно серьезно:

— Итак, что же вы можете сказать обо всех этих покушениях?

— Да что тут говорить… в первый раз я и внимания не обратил. Ну взорвался контейнер с мусором, с кем не бывает? Сейчас столько этих дураков развелось — под каждым листом можно бомбу найти. Я еще посмеялся, когда отец сказал, что, может быть, это кто-то на меня покушался.

— А в самом деле, у вас нет каких-либо предположений о том, кто мог бы это сделать? Может быть, у вас были враги или недоброжелатели? Или какая-то серьезная конфликтная ситуация?

— Да нет, ничего такого… Да я уж и забыл, когда с кем-нибудь ссорился по-настоящему. Так, иногда поцапаемся с ребятами, так это разве… тут же поцапаемся, тут же и пива выпьем. Нет, подозрений таких у меня ни на кого нет.

— Ну, хорошо. А второй случай, когда вы ехали в автомобиле, тогда что произошло?

— Да, вот в тот раз я действительно чуть не обо… в смысле испугался не на шутку. Я возвращался поздно, был за городом по делам, и смотрю — едет за мной какой-то придурок прямо впритык, и не обгоняет, и не отстает. Я медленнее — он медленнее, я прибавляю — и он прибавляет. А фары светят прямо в глаз, как говорится. Слепят, ехать мешают. Ну я психанул, как даванул на газ и вроде даже оторвался, но и минуты не прошло, смотрю — опять он тут как тут. Спереди встречная, сзади этот придурок прямо в самую… в самый задний бампер упирается.

— И вы, насколько я поняла, решили прибавить газу?

— А что было делать? Он уже у меня перед носом был. В смысле — встречная. Отжал до упора, только тем и спасся. А главное, что вы думаете, не успел обогнать… с риском, как говорится, для жизни, смотрю — эта сволочь опять сзади. Не знаю, какую бы еще я глупость сделал, может, и в самом деле загнали бы меня, но тут уже в город въехали, в городе они отстали. Точнее, не отстали, а свернули где-то, я даже не заметил, и след их простыл.

— А что за машина была, вы, конечно, не разглядели?

— Какое там! Да вы сами подумайте — ночь, тьма кромешная, спереди фары слепят, сзади фары слепят, — что тут разглядишь?

— Да… действительно. И после этого случая вы серьезно заволновались?

— А вы бы не заволновались?

— Кстати, в тот раз, когда взорвался контейнер для мусора, там оставались какие-нибудь обломки, обрывки? Что-нибудь такое, по чему можно было бы определить тип взрывного устройства?

— Понятия не имею. Я ведь не думал, что этот взрыв как-то связан со мной… говорю вам, тогда я и внимания на это не обратил.

— Ну а последний случай, с телефоном?

— О, этот был самый опасный. Эта дурацкая трубка взорвалась прямо у моего уха! Даже шрамы еще остались, вот посмотрите…

Сергей наклонил голову очень близко к моему лицу, в результате чего прозрачное розовое ухо оказалось рядом с моими губами и я почувствовала легкий и очень приятный аромат туалетной воды.

— Видите? — спрашивал между тем Сергей, интимно приглушив голос.

— Вижу, — совершенно спокойно ответила я, разглядев около уха и на щеке уже едва заметные черточки в виде небольших шрамов и царапин.

— Ну вот, — сказал Сергей, отстраняясь наконец от меня. — Сейчас-то уже зажило, а тогда, представляете, все в кровище, в ушах шум стоит, ничего не соображаю… Давай звонить отцу, тот прилетел, начал кудахтать, как наседка… я потом и сам пожалел, что ему позвонил. Короче, сам перепсиховал и всех перепугал. Ну тогда отец и решил обратиться к частному сыщику. Правда, я не думал, что это окажется женщина. Да еще такая очаровательная…

— А от телефона тоже ничего не осталось?

— Ой… вот тут, каюсь, виноват. Конечно, нужно было сохранить… Но я все выкинул.

— Вот это действительно напрасно. Ведь вы уже предполагали тогда, что эти покушения могли быть подстроены специально. А обломки телефона, вполне возможно, могли бы послужить вещественным доказательством или дали бы какую-то зацепку…

— Повинную голову меч не сечет, — снова вздохнув и с несколько наигранной покорностью опустив голову, как будто и вправду подставляя ее под меч, произнес Сергей.

Но на этот раз его паясничество не показалось мне смешным. Не знаю почему, но я вдруг почувствовала себя дурой. Как те милиционеры, что выезжают по тревоге освобождать заминированную школу, целый день ковыряются там, а потом оказывается, что в милицию звонил ученик четвертого класса Вася Иванов, которому не хотелось писать контрольную по математике.

— Послушайте, Сергей, — стараясь не выдать своего раздражения, начала я. — Если вы считаете, что вам действительно угрожает опасность, то думаю, наш разговор будет намного эффективнее, если вы отнесетесь к нему более серьезно. Если же вам все эти случаи представляются не более чем шуткой, давайте сообщим об этом вашему отцу и скажем ему, чтобы он не тратил напрасно деньги, заказывая никому не нужное расследование.

На этот раз «мальчик», кажется, понял, что переборщил. Лицо его стало серьезным и даже немного испуганным, и он торопливо заговорил извиняющимся голосом:

— Нет, нет, что вы… не надо… почему напрасно… наоборот. Наоборот, мы очень рады, что вы взялись, что начато расследование… Вы на меня не обращайте внимания. Мне все говорят, что я все время валяю дурака. Ни о чем со мной нельзя говорить серьезно… Пожалуйста, не сердитесь.

На этот раз слова его звучали искренне и в голосе не было игры. И увы, я снова поддалась обаянию, которым, несомненно, обладал мой собеседник. Да, девушки, наверное, за ним ходили табунами.

— Итак, вы не можете назвать никого из своих знакомых, кто, по вашему мнению, мог бы организовать покушение? — продолжила я, оставив предыдущую сцену без комментариев.

— Нет, не могу.

— А кто вообще составляет круг ваших знакомых? С кем вы общаетесь чаще всего, кто ваши друзья? Тот круг, где вы проводите свое время, опишите его.

— Ой… даже не знаю. Вообще-то, у меня много знакомых… Близких друзей, конечно, не так много… да, пожалуй, даже один. Вадя, Вадим Лагутин, мы с ним еще со школы дружим. Да он и работает у нас… то есть у отца. Вот из близких, пожалуй, и все. А так, конечно, собираемся компанией, иногда с работы ребята, иногда так… знакомые…

— Вот об этих знакомых нельзя ли поподробнее?

— О знакомых-то? Что ж, можно и о знакомых. Из знакомых Олежка Касимов часто с нами бывает. У него отец где-то там… в министерстве, что ли, или в представительстве. Что-то такое. Но парень ничего, нормальный. Мы однажды в клуб закатились, а там, знаете, музыка, веселье… ну, посидели-посидели да и думаем: все веселятся, чего же мы-то одни скучаем? Ну и ударились кто во что горазд: кому косячок, кому понюшка… кому что, в общем. А тут откуда ни возьмись товарищи с проверкой нагрянули. Ну и всех, у кого было, естественно, замели. И Олежку тоже. Но у него-то доза маленькая была, разовая, его как распространителя привлечь невозможно было, так они давай его колоть, у кого, мол, купил. А тот ни в какую. В туалете, говорит, нашел, хотел спросить у ребят, что это такое. Так и не выдал. Потом уж папаша за ним в ментовку приехал — отпустили.

— Да, молодец, что и говорить.

— А что, по-вашему, лучше было бы, если бы выдал?

— Не знаю, мне всегда казалось, что торговля наркотиками — это деятельность незаконная.

— Ой, я вас умоляю! Незаконная… Да если бы он один такой был. А то ведь на каждом углу, да еще сами же менты их и охраняют.

— Ладно, оставим это. С кем еще вы поддерживали контакты более-менее постоянно?

— Ну, с кем… Еще один есть такой Вова. Ну он больше среди бомжей ошивается, но иногда бывает полезен… когда, например, ребятам оторваться хочется.

— То есть?

— Ну, один раз как-то… не знаю, выпили, что ли, лишнего, и захотелось, как бы это сказать, чего-нибудь необычного. Ну, вызвали Вову. Давай, говорим, зови кого найдешь. Ну, он и пригнал… девчонок там штук пять… и пару мальчишек даже. Хотя я лично был против, — посмотрел на меня Сергей, как бы давая понять, что он здесь ни при чем.

— Да, я так и подумала, — ответила я. К чему передо мной изображать паиньку? Пускай свои сказки папочке стеснительному рассказывает.

Словно бы отвечая на мои мысли, Сергей попросил:

— Вы только отцу не говорите. В сущности, все это давно было, ошибки молодости, так сказать, а он может расстроиться.

Еще бы! Я думаю, он и краснеет-то так оттого, что однажды невзначай пришел без предупреждения в этот самый коттедж и застал какую-нибудь интересную сцену. До того интересную, что и до сих пор позабыть не может, хотя это и было давно.

— Хорошо, не скажу. Так что там насчет Вовы?

— А-а, насчет Вовы… Ну пригнал, говорю, народу кучу, и устроили мы такую свалку, что и вспомнить страшно. В каком-то сарае… А Генка все на видео снимал. Мы потом смотрели — жуть. Даже сами удивлялись, как это нас угораздило. А когда в сарае были, вроде ничего — нравилось… — Сергей посмотрел на меня с самой невинной и действительно даже несколько удивленной улыбкой. Как будто и сам до сих пор удивлялся, как это его, в самом деле, угораздило.

В общем и целом у меня складывалось ощущение, что своими младыми летами Сережа воспользовался на полную катушку.

— …А еще тот же Вова однажды кукол нам приводил, — продолжал Сергей.

— Каких кукол?

— Ну, когда ребятам поразмяться хочется… Не друг дружку же лупить. Ну вот, заказывают кукол. Это тоже к Вове. Он бомжей каких-нибудь притащит или там наведет на кого надо… Ну и… занимаются, кто такие развлечения любит. Хотя я лично в этих побоищах не участвовал. Не знаю, что тут интересного, — целая кодла наваливается на какого-нибудь тощего бомжа и дубасит его что есть силы. Разве это драка? Вот если один на один и когда силы равны, тогда действительно… Эх, мы однажды ходили с ребятами на эти бои, ну знаете, без правил, — вот это класс! Это уж действительно драка так драка. А тут… непонятно что. Нет, я кукол не избивал. Неинтересно.

На этот раз Сергей, кажется, говорил искренне. Но и сама эта искренность производила скорее отрицательное впечатление, чем положительное. Не избивал только потому, что было неинтересно. А если бы кто-то сумел заинтересовать?

Образ Сергея Сарычева вырисовывался передо мной все яснее, и это явно не был образ человека, обремененного добродетелями. Имея возможность многое купить в этом мире и будучи от природы человеком любознательным, он, похоже, испробовал если не все, то очень и очень многие развлечения, доступные богатеньким сынкам. И уж конечно, в ходе этих проб ему доводилось встречаться с очень разными людьми. Но вот вопрос — есть ли среди них такие, которые имели бы причину покушаться на Сергея?

— Насколько я поняла, вы сталкивались с людьми из очень разных и даже, я бы сказала, противоположных социальных слоев. Не возникало ли в процессе таких столкновений каких-либо конфликтных ситуаций? Мог кто-нибудь иметь к вам претензию или испытывать какое-то неудовольствие от какого-либо вашего поступка?

— Да нет… думаю, нет. Мы просто развлекались. И потом, я ведь уж говорил: все это было достаточно давно, и я уже, кажется, лет сто не видел ни Вову, ни прочих там… Даже Олежку Касимова сто лет уже не видел, он сейчас тоже в бизнесе у отца, весь в делах, даже на выходные его никуда не вытащишь… Да-а, прошло золотое времечко… теперь все остепенились, все при деле. Мы, правда, собираемся с ребятами с работы иногда, так, шашлычки, банька, но с прежним разве сравнишь… — с сожалением говорил Сергей.

— А что же мешает отдохнуть по-прежнему?

— Ну как что… Во-первых, годы уже не те… — сказал он и тут же сам засмеялся своим словам. — Ну и потом — статус. Все-таки я не последнее лицо в фирме. Да и времени сейчас не так много… А главное…

Тут по всему коттеджу разнеслись музыкальные трели звонка, не дав Сергею договорить.

— О, это папа, — сказал примерный сын и побежал открывать.

— Здравствуйте, Татьяна, — поприветствовал меня Сарычев-старший, входя в гостиную, где мы разговаривали с Сергеем. — Ну как тут у вас, дело продвигается?

— Пока не слишком быстро. Я пыталась выяснить, что представляют собой люди, с которыми наиболее часто контактировал ваш сын, и пока мне ясно только то, что круг этот довольно широкий и выделить из него тех, кто мог иметь какие-то претензии к Сергею, будет непросто. Тем более что мотив нам неизвестен…

— А вот это как раз и есть ваша работа, не правда ли? Найти мотив, найти людей, которые имели этот мотив, и указать нам, где их искать. Теперь вы не станете говорить мне, что это работа для телохранителей? — говорил Дмитрий Евгеньевич с хрипловатым и снова каким-то неприятно— наигранным смешком, изображая из себя этакого добродушного дядьку.

— Нет, не стану.

— Ну что ж, думаю, имеет смысл поговорить о нашем контракте? Или как правильнее — договор?

— Не имеет значения. Я подготовила бумаги, вы можете ознакомиться с ними и, если у вас не возникнет вопросов, подписать. А мы с Сергеем пока закончим разговор.

Сарычев-старший углубился в чтение, а я вернулась к прерванному разговору.

— Итак, вы говорили о том, что в настоящее время практически не общаетесь с большинством из своих старых друзей, и перечисляли некие причины, в силу которых вы уже не можете тратить столько времени на развлечения…

— Ну разумеется, — оторвавшись от бумаг, оживленно заговорил Дмитрий Евгеньевич, совершенно игнорируя тот факт, что мои слова были обращены не к нему. — Какие тут развлечения? Пора уж и остепениться. Нужно входить в бизнес, заниматься компанией, и потом… ты не говорил Татьяне?..

— Папа…

— Он ведь собирается жениться. Прекрасная девушка из очень приличной семьи, мы с матерью даже удивились, что она согласилась выйти за нашего обормота, — продолжал говорить Сарычев-старший любовно. — Так что все прошлое должно кануть в Лету. Пора, пора. Не все отдыхать да развлекаться, нужно и потрудиться…

Похоже, ко всем своим прочим недостаткам Дмитрий Евгеньевич обладал еще и таким качеством, как занудство.

Сергей заметно заскучал, да и мне, признаюсь, было совсем неинтересно выслушивать отеческие наставления, в общем-то совершенно бестолковые. Поэтому я использовала первую же небольшую паузу, чтобы снова обратиться к Сергею:

— Так вы женитесь?

— Да, я… — начал было он, но папа, похоже, не желал выпускать инициативу из своих рук. Точнее, из уст.

— Женится, женится. Что ж, я считаю — правильно. И не с дури, как многие вон, не успев школу окончить, бегут расписываться, и не пересидел… А то вон некоторые выбирают-выбирают, да так и остаются в холостяках. А потом уже и лень, и жизнь свою привычную менять не хочется…

Судя по всему, в этот вечер у Дмитрия Евгеньевича случился приступ разговорчивости, и я поняла, что продолжить беседу с его сыном мне сегодня не суждено. В общем-то некоторую информацию я уже получила, так что мой визит нельзя назвать совсем уж безрезультатным, но еще пару— тройку вопросов мне, конечно, хотелось бы задать. Однако, видно, не судьба.

Поняв, что обращаться к Сергею бесполезно, я полностью переключила внимание на его отца и занялась с ним обсуждением деталей договора. Дмитрий Евгеньевич оказался человеком очень дотошным и не очень понятливым, поэтому, когда мы закончили обсуждение, был уже довольно поздний вечер, и правила приличия требовали, чтобы я удалилась. Что я и сделала абсолютно без сожалений. Беседа с Сарычевым-старшим навевала угнетающую скуку. У меня сводило челюсть от непреодолимого желания зевнуть.

Приехав домой, я заварила кофе и, несмотря на то что время было позднее, решила сделать хотя бы обобщенный анализ полученных данных.

Итак, что же мы имеем?

Из четырех направлений расследования, выделенных мною изначально, а именно: 1) розыгрыш; 2) конкуренты; 3) похищение и 4) убийство, наиболее вероятными на данный момент мне представлялись первое и четвертое. Второе и третье отпадали по причине слишком уж явного несоответствия предполагаемых целей и средств их достижения.

Действительно, если вы хотите кого-то выкрасть, то нет ничего глупее, чем предварительно испугать этого человека взрывами и заставить насторожиться, а если вы хотите присвоить чей-то бизнес, то несколько странно всю силу своего воздействия направлять на человека, который к этому бизнесу имеет отношение пока еще очень опосредованное.

Следовательно, либо розыгрыш, либо убийство. И причем я лично в данный момент склонялась больше к первому, чем ко второму. Слишком уж легкомысленно все выглядело. Впрочем…

Второе и третье покушение, с машиной и телефоном, в общем-то, несли в себе реальную угрозу. Если предположить, что потенциальный убийца — человек неопытный, то ничего удивительного в том, что с первого раза ему не удалось достичь своей цели. А как человек неопытный, он не находит ничего странного и опасного в том, чтобы раз от разу повторять свои попытки до тех пор, пока удача не улыбнется ему.

Что ж, все это вполне вероятно. Значит, оба направления — и розыгрыш и убийство — мы признаем рабочими. Вопрос в том, какое из них истинное. А определить эту истинность может помочь только мотив. А мотив-то как раз нам и неизвестен.

Конечно, если бы Сарычев-старший не прервал так неожиданно разговор с Сергеем на самом интересном месте, возможно, вам, Татьяна Александровна, и удалось бы выяснить что-то, наводящее на мотив, ну а теперь уж не обессудьте, постарайтесь догадаться сами.

Усевшись поудобнее, я закурила сигарету, и процесс, что называется, пошел.

Итак, молодой человек, на которого были совершены покушения, еще не так давно вел довольно активный образ жизни. Не ошибусь, если предположу, что пик этой активности пришелся на студенческие годы.

Закончив заведение, Сергей остепенился, вошел в бизнес отца и теперь усердно познавал азы коммерческой деятельности. Теперь у него не было времени развлекаться. Кроме того, он собирался жениться, и это тоже немаловажный фактор, который заставлял Сергея вести себя более или менее прилично.

Что же может дать нам вся эта информация? А дает она нам следующее: если мотив связан с развлечениями Сергея и тайный недоброжелатель кто-то из бывших товарищей, то совершенно очевидно, что случай, который мог быть причиной неудовольствия, — это случай давний.

То есть когда-то давно Сергей насолил кому-то, возможно даже сам этого не заметив, и этот кто-то, затаив обиду, решил отомстить именно сейчас. И тогда случившееся не розыгрыш, а именно покушение на убийство.

Главный вопрос: почему неизвестный решил именно сейчас заняться осуществлением своих планов? Впрочем, этот вопрос мы пока оставим открытым и перейдем к следующей версии.

А следующая версия относительно мотива, думаю, может быть связана с предстоящей женитьбой. Насколько я поняла из слов Сарычева-старшего, девушка Сергея — невеста завидная, и вполне возможно, что Сергей далеко не единственный, кто мог претендовать на ее руку и сердце. А в особенности, думаю, на ее деньги. То бишь приданое.

Следовательно, женихи (или жених), получившие отставку, тоже могли иметь претензии к своему более удачливому сопернику. И вот здесь как раз все случившееся — это скорее желание попугать, ну или максимум покалечить. Убить до смерти — навряд ли. Хотя кто знает? Пока у меня на руках нет конкретных фактов, исключать ничего нельзя.

Итак, возможный мотив, скорее всего, связан либо с каким-нибудь давним случаем из развлекательной практики Сергея Сарычева, либо с его предстоящей женитьбой. Думаю, именно эти два направления и следует начать разрабатывать в ближайшее время. А для этого мне нужна дополнительная информация.

Решив завтра созвониться с Сергеем и договориться с ним о встрече где-нибудь в таком месте, куда не сможет неожиданно нагрянуть его папочка, я отправилась спать.

Глава 3

На следующий день выяснилось, что найти место для беседы, где можно было бы укрыться от Сарычева-старшего, не так-то просто. Напуганный покушениями, Дмитрий Евгеньевич требовал от сына чуть ли не поминутного отчета, где он и чем занимается, не говоря уже о том, что повсюду за ним ходила целая бригада телохранителей.

Перебрав несколько вариантов, мы с Сергеем остановились на том же, какой выбрал Сарычев-старший для нашей первой встречи. Разговор должен был состояться все в том же черном джипе, только теперь в качестве опознавательного знака выступал не серебристый «Мерседес», а белая «Ауди». Кроме того, место встречи тоже было изменено. На сей раз я должна была подъехать к одной из автозаправочных станций, расположенной довольно далеко от центра города.

Выполнив все требования конспирации и снова оказавшись в полутемном салоне джипа, я смогла наконец продолжить разговор с Сарычевым-младшим.

— Сергей, вспомните, пожалуйста, не было ли во время вашей бурной студенческой жизни каких-то случаев, которые могли вызвать у кого-либо из ваших знакомых неудовольствие или желание отомстить.

— Но ведь я…

— Да, я помню, вы говорили, что не было ничего серьезного, но я убедительно прошу вас подумать еще раз. Возможно, был какой-то случай, которому вы не придали особого значения, но который сильно задел кого-то из ваших знакомых.

— Ой… даже не знаю… И потом, если я не придал значения, то и не запомнил бы… Ну, однажды девчонку одну с Генкой не поделили. Он было на нее глаз положил, а она со мной пошла. Да он и забыл на следующий день. Мало, что ли, их… Что еще? Ну, Вова как-то выпил лишнего, да и давай обижаться, что вот, мол, мы все такие чистенькие, а он один, как дурак, с бомжами тусуется. Ну, протрезвился, и прошло все. Нет, я серьезно говорю, действительно ничего такого особенного не было, в смысле конфликтов. Да и вообще я человек неконфликтный…

В полумраке салона Сергей улыбнулся своей обаятельной улыбкой, но мне лично было совсем не весело.

Я совершенно ясно вдруг поняла, что он расскажет о себе только то, что захочет рассказать, и вряд ли он станет рассказывать что-то плохое. В общем и целом это было вполне естественно… Так что выяснять, какие отрицательные поступки Сергей совершил в прошлом, мне придется у кого-нибудь другого.

Признав продолжение беседы о прошлой жизни Сергея бесперспективным, я решила обратиться к настоящему.

— Поговорим о вашей невесте. Что это за девушка, как давно вы знакомы и встречалась ли она с кем-нибудь до того, как познакомилась с вами?

При этом вопросе мой собеседник заметно оживился.

— Да-да, с удовольствием расскажу вам. Невесту мою зовут Горелова Ольга Владимировна, это прекрасная девушка, добрая, умная и красивая, и я ее очень…

— Простите, я имела в виду несколько иные характеристики. Например, чем она занимается? Учится, работает?

— А, вы об этом… ну да, учится. Сейчас она заканчивает институт. Экономический. Скоро защита диплома, ну а потом и свадьба. На днях мы с ребятами хотим устроить небольшой мальчишник, догулять, так сказать, последние деньки холостой жизни…

— Кто ее родители?

— Родители? Ну, отец в администрации там где-то… по строительству, кажется, а мать в банке работает.

Сергей говорил намеренно небрежно, из чего я сделала вывод, что положение родителей девушки было не последним аргументом в пользу его выбора. Ну что ж, вполне в духе времени.

— До вас Ольга встречалась с кем-нибудь?

— Это вы к тому, не хочет ли мне отомстить кто-то из неудачливых соперников? — На лице Сергея появилась довольно презрительная усмешка. — Ну что ж, могу сказать вам… В институте одно время ошивался возле нее один там… умник. Коля зовут. Коля Васин. И имя какое-то… дебильное. Он с этого же курса, из параллельной группы. Такой зануда! Как начнет про свои финансы разглагольствовать, уши вянут. Ольга сама сколько раз над ним смеялась… Ну и еще один у нее был, этот со школы за ней бегает, Юра зовут. Фамилию не знаю.

— Вы уверены, что это все?

— Уверен.

— То есть у вас с Ольгой нет секретов друг от друга и вы все друг другу откровенно рассказываете, включая и сведения о бывших друзьях-подругах?

— Да. У нас даже такой уговор был: перед тем, как начать совместную жизнь, рассказать о себе все, даже нехорошее, чтобы потом… ну… в общем, избежать всяких ненужных конфликтов.

Что ж, уговор хороший. Только вот сумеют ли молодые люди его выполнить?

— А я могу встретиться с вашей невестой?

— Ну… в общем… в общем да, но есть ли в этом необходимость? На вопросы о ее бывших знакомых могу ответить и я. У Оли сейчас напряженный период. Диплом, свадьба… Стоит ли ее беспокоить?

— Она знает о покушениях?

— В общем да, но я стараюсь не драматизировать события, чтобы она не слишком волновалась.

— Поэтому вы не хотите, чтобы я встретилась с ней?

— Отчасти поэтому, отчасти по причинам, которые я вам уже назвал. Уверяю вас, ей сейчас не до того.

— Что ж, понимаю вас. Если сможете указать, где я смогу найти ее бывших поклонников Юру и Колю, вполне возможно, что беспокоить вашу невесту не придется.

Я немного кривила душой — на самом деле мне хотелось расспросить Ольгу о ее бывших ухажерах. Может, она забыла о ком-то рассказать своему жениху. Например, о двух кавалерах вспомнила, а о третьем, самом интересном, забыла.

Между тем Сергей в полумраке салона старательно морщил лоб, пытаясь, видимо, сообразить, как ему навести меня на бывших приятелей своей невесты.

— Ну, Колю-то найти нетрудно, — наконец выговорил он. — Их группа сейчас тоже защищается. «Финансы и кредит» 3706, можете посмотреть по расписанию, в какой день у них защита, или на консультацию прийти…

— А Юра?

— Да, вот с Юрой сложнее… я ведь даже фамилии его не знаю… Хотя, — вдруг оживился Сергей, — давайте сделаем так: вы пока занимайтесь Колей, а я с Ольгой поговорю, расспрошу ее о Юре, где он и что, и тогда вам перезвоню, хорошо?

— Хорошо, — согласилась я.

Мне вдруг показалось несколько подозрительным то, что Сергей так настойчиво не желает, чтобы я встречалась с Ольгой. Впрочем, может быть, действительно не хочет ее беспокоить? Так или иначе я решила пока не настаивать. Если действительно появится необходимость в такой встрече, я, разумеется, ее добьюсь.

— Кстати, Сергей, а как сами-то вы познакомились с Ольгой?

— Вы не поверите.

— Ну почему же? Что, это был какой-то экстравагантный случай или необычное место?

— Да нет, место довольно обычное, да и экстравагантного ничего не случилось, просто такие серьезные девушки, как Ольга, не так уж часто появляются в таких местах.

— Ну и где же это произошло?

— На дискотеке. Она была там с подружками. Ну и мы тоже с ребятами… Я как только ее увидел, сразу влюбился. С первого взгляда, как говорится…

Поговорив еще немного о любовных делах, я попрощалась с Сергеем и занялась делами детективными.

Не тратя понапрасну драгоценного времени, я поехала в Экономический институт, намереваясь узнать там расписание защиты дипломов. Расписание было вывешено в вестибюле, и мне не составило никакого труда выяснить, что защита дипломов для группы 3706 специальности «Финансы и кредит» назначена на завтра на восемь утра.

Защита была открытой, присутствовать мог любой желающий, и с тем, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте, у меня не должно было возникнуть проблем. Гораздо сложнее было придумать, под каким соусом смогу я получить информацию о Николае Васине, причем такую информацию, которая позволила бы подтвердить или опровергнуть версию о его причастности к покушениям на Сергея Сарычева.

Что же, приеду завтра на защиту, а там посмотрим, глядишь, на месте придет в голову какая-нибудь идея.

— …Таким образом, умножая прогнозируемые денежные потоки на коэффициент дисконтирования, мы можем получить текущую стоимость будущих платежей и определить эффективность интересующего нас проекта капиталовложений.

Шел уже третий час защиты, и в течение всего этого времени я не услышала практически ни одного слова, которое показалось бы мне хотя бы приблизительно знакомым. Оглушенная обилием всевозможных экономических формул с загадочными коэффициентами и показателями, вконец запутавшаяся во всех этих себестоимостях, прибылях и выручках, я из последних сил подвела баланс и поняла, что, если немедленно не сделаю перерыв, мои активы окончательно перейдут в пассивы.

Я вышла из аудитории и отправилась в женский туалет покурить. Курить в стенах института было запрещено, но еще утром, разыскивая нужную мне аудиторию, я уловила довольно внятный запах сигаретного дыма, идущий из туалета, и поняла, что строгий запрет на этой территории не действует.

Сидя в кабинке, с наслаждением затягиваясь сигаретой и постепенно приходя в себя, я услышала разговор двух девушек, которые, по всей видимости, на минуту заглянули в дамскую комнату.

— Сейчас кто? — спрашивала одна.

— После Жанки сейчас Васин пойдет, а потом я, — отвечала другая.

— Боишься?

— Ой, аж коленки дрожат…

— У меня валерьянка есть.

— А как пить-то? Ни стакана, ничего…

— Так просто, на язык накапай.

— Ну, давай.

В туалете послышалось какое-то кряхтенье и невнятные звуки, похожие то ли на «а», то ли на «э», после чего все смолкло и стали слышны только звуки удаляющихся шагов.

Как только девицы покинули туалет, я опрометью выскочила из кабинки и, приоткрыв дверь дамской комнаты, выглянула в коридор. Мне нужно было запомнить девушек, чтобы потом отыскать их. Минуты через две я снова направилась к дверям аудитории.

Войдя внутрь, я осмотрелась. Студентки сидели недалеко от входа, а рядом с ними имелось свободное место. Что ж, очень хорошо.

— Не занято, девчонки?

— Нет, садись.

Девушка, которая защищала диплом в тот момент, когда я вышла покурить, уже закончила выступление, и у доски теперь стоял молодой человек. Если верить подружкам, беседовавшим в туалете, это и был тот самый Коля Васин, который меня интересовал.

Он уже минут десять вел очередной экономический рассказ о вещах, абсолютно мне непонятных, и я посчитала, что могу начать осуществлять свой план.

— Хорошо говорит, да? — обратилась я к своим соседкам. — Бойко так, и не волнуется совсем.

— Он-то? — с несколько саркастической улыбкой спросила одна из девушек. — Ему-то чего волноваться. У него все на десять лет вперед схвачено.

— Что, колеса подмазаны? — понимающе улыбнулась я.

— И колеса подмазаны, да и вообще… А ты из какой группы? — вдруг решила проявить бдительность моя собеседница.

— Да я с четвертого курса, — не моргнув глазом ответила я. — Пришла посмотреть, как защита проходит, а то такого понарасскажут — аж волосы дыбом встают. Мне ведь на следующий год тоже защищаться.

— Да-а, защита — это просто кошмар, — сказала вторая девушка, та, которая пила валерьянку. — Сейчас мне идти, а у меня, по-моему, уже все из головы вылетело.

— Потому что ты слишком переживаешь, а ты относись ко всему проще, — успокаивала ее подруга. — Вон видишь, Колька — хоть бы что ему. Сейчас отбарабанит, а вечером еще с папкой на банкет придет.

— А что, и банкет будет? — спросила я.

— Будет, только не для всех. Но уж Колин-то папа в стороне не останется…

— А что, такая важная шишка?

— Шишка не шишка, а сервировку и провизию для банкета из его ресторана доставят. Вот и подумай — защитится он или нет.

— Да… этот, пожалуй, защитится, — задумчиво проговорила я.

— Сегодня защитится, — вступила в разговор переживающая девушка, — а на следующей неделе за границу уедет, на практику.

— Да ну?

— Вот тебе и «да ну». До этого почти целый месяц во Франции тусовался, пока мы тут, как дураки, над книжками корпели, и после диплома поедет, уже по всей форме, официально.

— Везет же некоторым, — как бы с завистью заметила я.

— Правильно, у кого бабки есть, тому и везет, — сказала первая девушка. — Он и диплом-то свой наверняка не сам писал. И в глаза-то его увидел, только когда из Франции вернулся.

— А когда он вернулся?

— Да приблизительно за неделю перед защитой. Как раз времени и было, чтобы прочитать да подучить.

«Так, так, так, — между тем думала я про себя, — значит, Коля Васин приехал в страну только неделю, максимум полторы назад. А покушения на Сергея Сарычева начались, если не ошибаюсь, три недели назад. Так, так, так…»

— А перед этим, вы говорите, он целый месяц во Франции жил?

— Ну да, месяц, если не больше. Это только мы, простые смертные, все учимся да учимся, да и то еще не известно, защитимся ли, нет ли, а для таких, как Коля, везде зеленый свет. И в институте может не появляться, и диплом ему на блюдечке с голубой каемочкой… — Моя собеседница, кажется, не на шутку была сердита на Колю.

Между тем, сопоставив временные периоды, я поняла, что Коля Васин не мог организовать покушения, поскольку на тот момент, когда они совершались, его не было в стране. Однако, почти уверенная в его непричастности, я все же решила отработать еще одно направление, чтобы окончательно убедиться.

— Да, каждому свое, — философски заметила я. — Хотя знаете, девчонки, вот мне лично сейчас предложи Францию или там Америку, ни за что не поеду.

И, выдержав небольшую паузу, во время которой подружки в молчаливом изумлении таращили на меня глаза, я тоном, которым открывают самую заветную тайну, сообщила:

— Парень у меня здесь… а с милым, как говорится, никакой Америки не надо.

Изумление на лицах сменилось выражением понимания и сочувствия, и одна из девушек, та, которая не волновалась, сказала:

— Да, это точно… Я от своего Мишки тоже никуда бы не поехала.

— А у этого… ну, вот у него, — кивнула я в сторону Коли, — у него никого нет?

— Сейчас, кажется, никого. Ходил он одно время за одной Ольгой…

— За кем? — с интересом переспросила переживающая девушка.

— Да за Ольгой Гореловой, ты ее не знаешь, она из параллельной группы.

— И что?

— Да ничего. Походил, походил, да и бросил. Она там кого-то другого себе нашла, а он больно и не переживал. Чего ему наши, он себе француженку какую-нибудь оторвет.

Ну что ж, кажется, и это направление указывает на тот же результат. По всей видимости, чувства Коли Васина к невесте моего Сережи Сарычева не были чересчур уж глубокими и расставание никому не нанесло душевных ран. Как сказал поэт, была без радости любовь, разлука будет без печали.

В институте делать мне больше было нечего, и, посидев еще немного, для проформы, в аудитории и послушав экономическую абракадабру, я наконец снова оказалась на вольном воздухе.

Итак, совершенно очевидно, что один из двух известных мне бывших женихов Ольги Гореловой к покушениям абсолютно непричастен. Теперь нужно проверить второго. Если и он окажется не при делах, необходимо будет либо продолжить поиски Олиных поклонников, либо закрыть это направление.

А пока нужно выяснить, через кого я смогу узнать побольше о самом Сергее…

Сидя в машине и затягиваясь сигаретой, я перебирала в уме возможные источники информации. Сарычев-старший отпадает. Относительно личных дел сына Дмитрий Евгеньевич навряд ли так уж хорошо осведомлен. Оставались друзья-приятели…

Я вспомнила, что при первой встрече Сергей упоминал о некоем Вадиме. Да-да, он еще говорил, что знакомых у него много, но близкий друг только один.

Что ж, вполне возможно, что этот самый Вадим и станет тем человеком, который поведает о своем друге много интересного. Ведь если Вадим — самый близкий друг, то наверняка он принимал участие во всех развлечениях.

Как же мне выйти на Вадима? Помнится, Сергей говорил, что он работает в фирме его отца. Что ж, это даже к лучшему. Заодно можно будет прощупать почву относительно сотрудников фирмы. Ведь в настоящее время Сергей общается в основном с ними, и если выяснится, что в прошлом действительно не было никаких серьезных конфликтов, то не исключено, что потенциальный виновник покушений может оказаться одним из его нынешних коллег. Или подчиненных?

Повернув ключ в замке зажигания, я поехала домой, по дороге размышляя о том, что не мешало бы поподробнее узнать, каков действительный статус Сергея на фирме отца и в каких он отношениях с другими работниками.

Может, у него есть завистники и явные недоброжелатели? Возможно, кто-то испытывает раздражение от того, что сопливый мальчишка пришел на все готовое, и это тоже вполне реальный мотив, чтобы убить, подразнить или попугать Сергея.

Только вот как бы мне устроить так, чтобы встреча моя с сотрудниками фирмы состоялась в отсутствие Сергея? Пожалуй, здесь как раз может оказаться полезным папаша.

Ну что ж, примем это в качестве плана на ближайшее будущее, а пока обратим внимание на женихов.

Из известных мне на данный момент ухажеров Ольги непроверенным оставался загадочный Юра без фамилии, который, если верить Сергею, бегал за Гореловой еще со школы. Помнится, Сережа обещал выяснить, как его найти.

Приехав домой, я первым делом позвонила на мобильный Сергею Сарычеву: может, он успел разузнать что-нибудь о Юре?

— Да-да, мы говорили с Олей, — ответил Сергей. — Оказывается, в прошлом году на встрече с одноклассниками она интересовалась этим Юрием, спрашивала, чем он занимается, и тому подобное, но выяснилось такое…

— Что?

— Оказывается, он ушел в монастырь.

— Куда?!

— Вот-вот, я также удивился… Где стоял, там и сел. Оказывается, он, еще когда школу заканчивал, посещал службы и еще какие-то собрания… а потом пошел в послушники и вот совсем недавно сделался настоящим монахом, по всей, так сказать, форме.

— Ну и где же он… монашит?

— Да здесь же, у нас в Тарасове. Знаете монастырь на Третьей Огородной? Там, на горе?

— Да, кажется, слышала.

— Ну вот он там.

— Понятно.

— Наверное, теперь выпадает из круга подозреваемых?

— Почему?

— Ну, не знаю… Заделался святошей, зачем ему наша грешная жизнь?

— В любом случае все это необходимо проверить. Кстати, могу сообщить вам, что в результате проверки Николая Васина мною была установлена его полная непричастность к покушениям на вас.

— Ого! Так быстро? Уже все выяснили?

— Я работаю.

— Да, действительно… должен сказать, весьма оперативно.

— В сущности, о результатах расследования я должна сообщать вашему отцу, ведь фактически моим клиентом является он, но думаю, вы легко сможете передать Дмитрию Евгеньевичу эту информацию. Не правда ли?

— Да, конечно, разумеется. С удовольствием передам. Он как раз просил меня позвонить перед тем, как мы поедем на вечеринку.

— На вечеринку?

— Ну да. Я ведь, кажется, говорил вам, что у нас намечается небольшой мальчишник в честь окончания холостой жизни.

— Да-да, припоминаю. Пригласите гостей в свой коттедж?

Не знаю, уловил ли Сергей ироническую интонацию в моем вопросе, но ответил он вполне спокойно:

— Нет, мы собираемся в небольшом ночном клубе за городом.

— Что ж, тогда желаю хорошо отдохнуть. Как только появятся новые данные или у меня возникнут какие-либо вопросы, я свяжусь с вами.

— Отлично, до свидания.

— Ах да, еще одну минуту…

— Слушаю.

— Фамилию этого Юры вы не могли бы мне назвать?

— Фролов. Юрий Фролов.

Выяснив, где именно мне следует искать Юрия Фролова, я некоторое время пребывала в большой растерянности. Как хотите, а монастырь — это, знаете ли… И потом, это ведь мужской монастырь. Как, спрашивается, я туда попаду? В качестве кого? И как смогу получить нужную информацию?

С другой стороны, намек Сергея на то, что, если человек ушел в монастырь, он уже не может быть причастен к преступлению, с моей точки зрения, был безоснователен. А вдруг он потому и ушел, что причастен? Ведь Сергей сам сказал, что Юра сделался «настоящим» монахом совсем недавно. И покушения случились недавно. Так что отменять проверку по Юре не было резона.

Монастырь на Третьей Огородной, как мне было известно, считается не очень строгим. Находится он при церкви, которая всегда была открыта для прихожан, и монахи вполне свободно перемещались как на территории церкви и монастыря, так и за их пределами. Не знаю, имеется ли в этих перемещениях какой-либо распорядок или график, но знаю, что выход в город монахам, в принципе, не запрещен. Или послушникам не запрещен, а монахам запрещен?..

Да, что и говорить, с особенностями функционирования учреждений культа я была знакома весьма поверхностно, каюсь. Ну, значит, пришло время познакомиться.

Только вот как это сделать? Переодеться мужчиной?

Тут несколько некстати мне вспомнилась история с римскими папами. Если не ошибаюсь, когда-то в давние времена нечаянно оказалось, что очередной понтифик, восседающий на папском престоле, — женщина. И с этих самых давних времен было установлено правило: каждого нового папу, прежде чем допускать к папству, обязательно проверяют на половую принадлежность. А вдруг и со мной произойдет нечто подобное?

Явлюсь в мужской монастырь в усах и бороде, освоюсь, войду во вкус, а тут неожиданно — бац! — и все откроется. Еще, не ровен час, введу кого-нибудь во искушение, монахи ведь тоже люди.

Нет, вариант с переодеванием явно не годился. Для начала нужно все-таки попытаться проникнуть в монастырь в своем естественном, женском обличии. Только вот под каким предлогом?

Я приканчивала уже третью чашку кофе и курила, кажется, пятую сигарету, а в голову так и не приходило ничего путного. Наконец, желая отвлечься и забыть на время о мучившем меня неразрешимом вопросе, я включила телевизор и все свое внимание сосредоточила на новостях.

Слушая истории о том, что один «наш собственный корреспондент» передает из Парижа, а другой «наш собственный корреспондент» — из Сыктывкара, я вдруг подумала о том, что ведь, в сущности, «наш собственный корреспондент» может оказаться где угодно. Даже в мужском монастыре. И тут уж никто не виноват, если этот корреспондент окажется женщиной. Да и роль журналистки мне неплохо знакома. Можно даже сказать, не первый год играю.

А что, назваться сотрудницей какой-нибудь местной газеты, составить список вопросов, да и заявиться прямо к настоятелю во всей своей наивной простоте? Не побьют же. В худшем случае вежливо откажут. А если повезет, то и согласятся. А уж составить вопросы так, чтобы они невзначай вывели на нужного мне человека, — это всегда в наших руках.

Обрадованная и ободренная тем, что нашла наконец-то выход из безнадежной, казалось бы, ситуации, я с воодушевлением принялась составлять список вопросов, при помощи которых я смогла бы выяснить — причастен к покушениям на Сергея Сарычева новоиспеченный монах Юрий Фролов или нет.

Просидела я с этим занятием до часу ночи. Половина вопросов была составлена, над остальными я решила подумать завтра.

* * *

Видимо, прежде чем я проснулась, телефон разрывался довольно долго. Я взглянула на часы — четыре утра.

Кому это пришло в голову звонить в такую рань? Я нащупала ногами тапочки и поплелась к телефону.

Взяв наконец трубку, я услышала взволнованный и дрожащий голос Сарычева— старшего, который пытался сообщить мне что-то, но, явно не владея собой, путался в словах:

— Татьяна!.. О боже!.. Татьяна!.. Вадик! Сережа! Татьяна…

Моя сонливость сразу же улетучилась.

— Дмитрий Евгеньевич, пожалуйста, постарайтесь успокоиться и расскажите, что произошло.

— Да… да… я… конечно. Как я мог! Но ведь там мог быть и Сережа… Но Вадик!

Признаюсь, сначала я подумала, что речь идет об очередном покушении, только, быть может, более серьезном, чем предыдущие. Но все оказалось гораздо хуже.

— Вадик! Вадик, друг Сергея. Он… погиб.

Глава 4

Было десять часов утра и жаркое майское солнце сверкало вовсю, когда я ехала за город, в небольшой парк, где мы договорились встретиться с Сарычевым-старшим.

Из нашего сумбурного телефонного разговора, который произошел ранним утром, я смогла понять только то, что Сергей собирался ехать куда-то на машине, но в последний момент вместо него почему-то поехал Вадим. Где-то на половине пути к городу произошла автокатастрофа.

Сарычев-старший ни минуты не сомневался, что все это подстроено, ведь в действительности в машине должен был ехать Сергей и замена произошла в самый последний момент. Кроме того, Дмитрий Евгеньевич намеревался сообщить мне еще кое-что, но не по телефону…

Услышанная новость очень меня расстроила, я ругала себя последними словами, обвиняла во всех смертных грехах: в том, что я не умею работать, в том, что никакой я не профессионал, а так себе, кустарь-одиночка без мотора… В общем, во всем.

Конечно, в мои обязанности не входила непосредственная физическая охрана Сарычева-младшего, но от этого ничуть не легче. Мне поручили выяснить причины покушений, найти мотив и выйти на преступников, но я действовала, видимо, не очень оперативно.

Хотя, с другой стороны, я не отвлекалась от расследования на личные дела. Частному детективу ведь тоже нужно когда-то спать. И как бы ни хотелось мне ускорить дело, в сутках все еще двадцать четыре часа…

В общем, многое в моем настроении сейчас определялось эмоциями, но факт оставался фактом — погиб человек, и погиб отчасти и по моей вине.

— …Ну вот… и в эту девушку, Ирину, я был по уши влюблен еще со школы. А потом познакомился с Викой… это уже было, когда мы учились в институте. Ирина пошла в педагогический, а я в политехнический. А в техническом вузе, сами знаете, девчонок всегда не хватает, вот мы и ходили с ребятами в университет, на дискотеки…

— Но ведь у вас-то была девушка?

— В общем да. Но я так ходил, с ребятами за компанию.

Понятно. Значит, гены в Сереженьке все-таки папкины.

— А Ирину с собой не брали?

— Как вам сказать… понимаете… собирается компания ребят, все по одному… она бы там чувствовала себя неловко… Ну вот. И там, в университете, я познакомился с Викой. Она мне очень понравилась, но, конечно, я и не думал из-за нее расставаться с Ириной. Просто тем вечером проводил ее до дома, не возвращаться же ей одной темной ночью… А через несколько дней она мне позвонила… предложила встретиться… ну и… я не решился отказать.

Еще бы! Где уж тебе решиться, такому скромнику. Только ведь для того, чтобы она позвонила, ты ей сначала должен был сообщить номер своего телефона, не так ли?

— Мы стали встречаться, сначала время от времени, потом чаще… все это произошло как-то совсем незаметно, само собой. Я все собирался прервать эти отношения, сказать, что у меня есть девушка…

— Сказать кому?

— Вике, конечно… — Дмитрий Евгеньевич остановился, до него, кажется, дошел смысл моего вопроса. — Наверное, Татьяна, я кажусь вам негодяем, да?

— Нет, почему же…

— Но вы поймите, я и сам не заметил, как все это случилось. Вроде бы две-три невинные встречи, не хочется быть невежливым и отказывать девушке, а потом… как говорится, чем дальше в лес… В общем, в конце концов оказалось… Но, впрочем, тут я должен упомянуть еще одно обстоятельство. В то время уже повеяли ветры перемен, и, когда мы учились на последних курсах института, уже вовсю создавались разные там кооперативы и прочие интересные организации. Можно было делать деньги практически из ничего. Мы с ребятами решили, что ничем не хуже, и тоже организовали свою фирму. Ну я вам рассказывал…

В общем, бизнес развивался. И личная жизнь не стояла на месте. Познакомившись с Викой поближе, я узнал, что ее отец — весьма высокопоставленная персона, что он имеет широкие связи и неплохой капитал. Мои родители все уши мне прожужжали о том, какая Вика хорошая невеста и какие перспективы сулит мне брак с ней. Умом-то я и сам понимал, что это был бы очень удачный брак, но любил-то я Иру. Ну вот… А потом оказалось, что Вика беременна, и все вопросы отпали сами собой. Я понял, что настал час тяжелейшего объяснения с Ирой, и если бы вы знали, что творилось у меня в душе, когда я шел к ней… Но что произошло, когда я пришел, этого я вам даже описать не могу. Едва я только заикнулся о том, что мне необходимо жениться на другой, как Ирина сообщила мне, что она давно уже все знает, что ни в чем меня не винит и что свадьбе нашей препятствовать не будет. Но самым ужасным было то, что оказалось, что она тоже беременна! Это известие повергло меня в шок.

Представляю себе! Да, шутки шутками, а парень-то просто хват! А так посмотришь — размазня размазней. А это он, оказывается, только на словах такой скромняга, а на деле-то просто ого-го!

— Я сказал Ирине, что отменю свадьбу с Викой, — продолжал Сарычев, — и меня не остановит даже скандал. Но тут она сама стала отказываться, заявив, что не хочет, чтобы из-за нее кто-то страдал. В общем, как-то ей удалось переубедить меня. Кроме того, она призналась, что у нее на примете тоже есть кто-то и что он уже делал ей предложение, даже зная, что она ждет ребенка. В общем, дня три после того объяснения я ходил сам не свой. Но потом все как-то утряслось, за хлопотами, за тем да за сем… Мы с Викой поженились, и вскоре у нас родился сын Сережа. Но я все-таки старался не терять Ирину из виду и, понимая, что она не захочет видеть меня, стороной навел справки и так узнал, что она тоже вышла замуж и что у нее тоже родился сын, почти в одно время с Сергеем… Мой сын… Вадик…

Ах вот оно что! Вот что, оказывается, не хотел говорить мне Дмитрий Евгеньевич по телефону. А я-то в догадках теряюсь, к чему такое длинное вступление… Значит, лучший друг сына Сарычева — его внебрачный сын. Вот это номер!

— Кто-нибудь еще знал об этом?

— А?.. Что? — переспросил Дмитрий Евгеньевич.

— Кто-нибудь еще знал, что Вадим — ваш сын?

— Конечно, нет, что вы. Кому было бы легче от этого? Только добавило бы проблем. Но не думайте, что я хотел уйти от ответственности: я бросил на произвол судьбы женщину, которую любил и у которой был от меня ребенок. Прошло некоторое время, страсти улеглись… Мы смогли посмотреть на все спокойно. Я встретился с Ириной и попросил ее разрешить мне помогать если уж не ей, то Вадиму. Мне было известно, что живут они небогато, а мой бизнес процветал. Немного поколебавшись, она согласилась, при условии, что все будет оформлено так, чтобы деньги шли исключительно на нужды мальчика и ни одна копейка не перепадала ей самой. Она была очень щепетильна в таких вопросах…

Сарычев снова о чем-то задумался, но через некоторое время продолжил:

— Вадик оказался очень способным, и скоро Ирине предложили отдать его в школу с математическим уклоном. Школа была платной, и поначалу Ирина не хотела отдавать туда Вадима. Она боялась, что не сможет платить за учебу, но я открыл на имя Вадика счет, с которого производилось возмещение этих расходов, и проблема была решена. Школа оказалась очень сильной. Поэтому через некоторое время я устроил туда и Сергея. Так получилось, что мальчики стали учиться в одном классе и скоро подружились. Честно говоря, меня это очень обрадовало. Я мог чаще видеть Вадика, да и вообще… Сережа и Вадим были братьями… Меня грела мысль, что сыновья общаются друг с другом. Кроме того, Сергей не отличался особыми математическими способностями, и Вадим, который все задачки щелкал как орехи, помогал ему. Ну а Сережа отвечал на это преданной дружбой и всегда приглашал Вадика к нам, если случались какие-нибудь праздники, или брал с собой, когда они затевали какие-нибудь развлечения с ребятами.

Закончив школу, они оба поступили в один вуз, и поскольку обучение тогда уже было платным, учебу Вадима тоже оплачивал я. Ну и естественно, по окончании института я их обоих взял на работу в компанию. Но поскольку для всех моим сыном был только Сергей, он стал вице-президентом, а Вадим — рядовым логистом. К тому времени Ирина давно уже жила без мужа. Мне неизвестно точно, почему они расстались, она никогда не говорила об этом…

Вадик, как я уже рассказывал, оказался на редкость способным мальчиком, поэтому я мог, не возбуждая подозрения у окружающих, постепенно продвигать его по службе, давая возможность прилично зарабатывать. А около года назад случилось несчастье — умерла Ирина, и после этого я уже считал себя просто обязанным помогать ему делать все для того, чтобы он был финансово обеспеченным.

— Отчего умерла Ирина?

— У нее было слабое сердце. А потом, ходили слухи, что ее муж много пил… Сами можете понять, что у нее была за жизнь. Вот и не выдержало сердце… После того как Вадик остался совсем один, я решил поставить его начальником отдела и уже в ближайшее время хотел… а вот видите, как получилось…

Сарычев опять впал в прострацию и некоторое время сидел молча, неподвижно глядя в одну точку.

— Вы знаете, — продолжал он, — после того, как Ирина умерла, я почувствовал такую пустоту… Все-таки хотя мы и не были женаты и она имела полное право сердиться на меня и даже презирать, но я любил ее, и сам факт, что она существует, живет где-то, встает утром на работу, готовит завтрак для Вадика, — все это грело меня, наполняло жизнь смыслом… Но когда ее не стало, мне показалось, что я остался совсем один, хотя моя жена, Вика, — прекрасная женщина, и вообще…

Мне вдруг вспомнились слова Сарычева-младшего, когда он рассказывал о своей невесте: «…Прекрасная девушка, умная, добрая…» Похоже, история повторялась, и, выбирая свою «прекрасную девушку», сын, как и отец, больше руководствовался доводами рассудка, чем движениями сердца.

Тем временем Дмитрий Евгеньевич продолжал изливать свою душу.

— После смерти Ирины у меня остался только Вадик в напоминание о ней, и вот теперь я потерял и его…

Сарычев снова немного помолчал, после чего, как бы очнувшись от сна, с жаром набросился на меня, заклиная:

— Найдите его, Татьяна! Найдите мне этого негодяя, иначе… иначе я этого не переживу. Ведь у меня остался теперь только Сергей. Если и с ним что-то случится…

Лицо Дмитрия Евгеньевича выражало отчаяние, и мне не хотелось отвечать на этот страстный призыв сухими обещаниями приложить все усилия. Я, как могла, успокоила его, убедив в том, что сделаю все возможное, чтобы найти виновника трагического происшествия.

— Да-да, конечно, — говорил Дмитрий Евгеньевич, — разумеется, вы, как профессионал… но тем не менее, если в ближайшее время ситуация не прояснится, думаю, мне придется отправить Сергея за границу. Я не могу рисковать единственным сыном.

* * *

По дороге домой я анализировала полученную мной информацию, пытаясь решить, какое влияние она может оказать на мое расследование и какие корректировки мне следует внести в свои планы.

Впрочем, первая корректировка была совершенно очевидной: поездка в мужской монастырь отменялась.

Сейчас достаточно просто выяснить, что за человек Юрий Фролов, какие причины заставили его пойти в монастырь и насколько он мог быть причастным к покушениям на Сергея Сарычева. Ответить на эти вопросы могла мать Фролова.

Мне было известно, в какой школе учились Ольга Горелова и Юрий Фролов, и я рассчитывала, что смогу навести там справки относительно места проживания последнего. Таким образом, в ближайшее время мне будет необходимо заняться именно этим.

Теперь что касается планов более отдаленных. Какие изменения следует внести в расследование в целом? Например, не добавляет ли новая информация новых версий? Об этом следовало подумать.

Я поднялась в свою квартиру, заварила кофе и распечатала новую пачку сигарет.

Два основных направления, по которым я старалась найти предполагаемые мотивы покушений, — женитьба Сергея и его бурное прошлое, — оставались актуальными и сейчас, с той только разницей, что после смерти Вадима мне весьма затруднительно будет добыть информацию о недоброжелателях Сергея. Стоило проверить и отчима Вадима. Может, он планировал шантажировать Сарычева, поняв, что тот не хочет афишировать свое отцовство? Впрочем, тогда Дмитрий Евгеньевич знал бы об этом и, думаю, сообщил бы мне. А он, насколько я поняла из его рассказа, получал сведения о муже Ирины только из третьих рук. Да и сведения эти были не такие уж подробные. Нет, пожалуй, о шантаже здесь речь не идет, иначе все было бы слишком очевидно и Сарычеву-старшему не было бы никакой необходимости заказывать мне это расследование.

Вполне возможно, что отчим Вадима решил действовать более тонко и выкрасть Сергея, чтобы потом потребовать за него выкуп. Что ж, это вполне вероятно…

Наконец, есть и третий вариант. Загадочный отчим мог действовать не в своих интересах, а в интересах самого Вадима. Что, если он проникся к нему нежными отцовскими чувствами и, зная, что у его настоящего отца денег куры не клюют, посчитал несправедливым такое положение и решил как-то надавить на Сарычева-старшего с тем, чтобы Дмитрий Евгеньевич разделил наследство поровну между Сергеем и Вадимом. В этом случае вариант с похищением тоже подходит.

Да, вариант с похищением… А ведь в автокатастрофе-то погиб Вадим. Хотя на его месте должен был быть Сергей… Но что это — неудавшееся похищение или удавшееся убийство?

Стоп. Моя уверенность в том, что автокатастрофа подстроена, основывается только на словах Сарычева. Но если это не так?

Разве в нашем городе не случается автомобильных аварий? Да по нескольку десятков в день! И в большинстве своем они случайны. Может, и здесь просто стечение обстоятельств. Могу ли я исключать возможность того, что катастрофа с Вадимом произошла от недостатка навыков вождения, а не по чьему-то злому умыслу? Разумеется, не могу.

Решено. При первой возможности обязательно съезжу на место происшествия и уточню, как на самом деле все случилось. А пока закончим с женихами Гореловой.

На следующий день я отправилась в школу, где обучалась невеста Сергея, и под предлогом, что разыскиваю одноклассников, без труда узнала у молоденькой секретарши адреса Гореловой Оли, а заодно и Юры Фролова.

Сначала я поехала на квартиру Фролова. Одноклассник Ольги до своего ухода в монастырь жил в старенькой панельной пятиэтажке, расположенной недалеко от центра.

Я вошла в обшарпанный подъезд и поднялась на четвертый этаж.

Уже нажав на кнопку звонка, я вдруг поняла, что не знаю, что сейчас скажу тому, кто мне откроет. Кто я такая? Зачем пришла? Не позаботившись о том, чтобы придумать подходящую легенду, я поставила себя перед необходимостью говорить, что я, частный детектив Татьяна Иванова, пришла выяснить, не причастен ли Юрий Фролов к покушениям на Сергея Сарычева. А говорить так ни в коем случае не следовало…

— Вам кого?

— Здравствуйте! Я к вам по поручению Ольги Гореловой, — улыбка на моем лице сияла так, что соперничать с ней могло разве что майское солнце.

— Оли? — Низенькая женщина в ситцевом халате недоуменно и вопросительно смотрела на меня.

— Ну да. Ведь они учились с вашим сыном в одном классе. Правильно? Это квартира Фроловых? Юрий Фролов — это ваш сын?

— Да, но он… да вы зайдите.

Низенькая женщина отступила, позволяя мне войти. Я оказалась в прихожей стандартной советской «хрущевки», очень скромно обставленной.

— А что хотела Оля?

— О! Вы, наверное, не знаете, — она ведь выходит замуж! Ну и по этому поводу устраивает небольшую вечеринку для бывших одноклассников, а я здесь живу недалеко, ну вот она и попросила меня сказать Юре, чтобы он обязательно пришел…

Меня несло, и я говорила без остановки первое, что приходило в голову, понимая, что, сколько бы я ни уговаривала Юру прийти на эту никем не запланированную вечеринку, он все равно не придет. С этой стороны я могла не опасаться разоблачения, но проблема была в том, что я абсолютно не представляла себе, каким образом начатый разговор выведет меня на интересующую тему.

— Дело в том, что Юра не сможет прийти, — перебила меня женщина.

— Правда? Как жаль! А почему? Вы знаете, Оля очень настаивала на том, чтобы он пришел, и, если я принесу ей такое известие, она будет очень…

— Дело в том, что Юра с некоторого времени… как бы это вам сказать, не посещает увеселительные мероприятия.

— Да какое это мероприятие! Будут только свои, все одноклассники, никого посторонних. Почти семейное торжество. И потом, скажу вам по секрету, Оля призналась мне, что одно время они с Юрой были очень дружны, и именно поэтому она так настаивает на его присутствии.

— Вот именно поэтому-то…

— Как?! Не может быть! Неужели он все еще неравнодушен к ней!

Кажется, я немного переигрывала, потому что выражение лица женщины стало меняться. Я решила перейти на более проникновенный тон:

— Хотя, знаете, юношеские впечатления всегда оставляют такой след. У меня и самой… эх, да что об этом говорить! В общем, если он не придет из-за того, что не хочет тревожить старые раны, вы скажите, я пойму. Объясню как-нибудь Ольге.

— Старые раны… что ж, можно сказать и так. Юра всегда был мальчиком довольно замкнутым, и, наверное, он… однолюб, но он не придет на вашу вечеринку по другой причине.

— По какой?

— Сейчас Юра удалился от… как бы это сказать… от светской жизни и находится в монастыре, поэтому, как сами можете понять, на вечеринки не ходит.

Изумлению моему не было предела.

— Да что вы говорите?! Но… как же все это произошло? Не поймите меня неправильно, но сейчас, в современном мире, уход в монастырь — это, согласитесь… событие просто из ряда вон выходящее.

— Напрасно вы так думаете, многие уходят. Если человек имеет склонность… да и потом, этот монастырь, где Юра, он не очень строгий. У нас тут на Третьей Огородной, может, знаете?

— Это на горе?

— Ну да, на горе. Им там и посещения разрешают, и сами они могут выходить, если случится надобность. Только не очень-то они стремятся… выходить. Вот и Юра тоже… Он ведь долгое время послушником был, а монахом только недавно сделался и с тех пор ни разу глаз домой не казал. Говорю ему, хоть пришел бы когда мать повидать, а он все «потом» да «потом».

— А как он вообще решился в монастырь-то уйти?

— Да как решился… так как-то постепенно и решился. Сначала ходил в церквушку эту… там, возле монастыря стоит, потом начал там чего-то помогать им, то ли в службах, то ли где. Ну а потом стал послушником.

— Неужели, кроме монастыря, его ничто не интересовало? Ведь совсем молодой парень.

— Не знаю… я ему тоже говорила. А он мне: «Тот, кто побывал там, где лучше, не пойдет туда, где хуже».

— То есть в монастыре лучше?

— Ну, по его выходит, что так. Больно уж он сначала за девочкой этой переживал, за Олей. А она, видать, не больно-то к нему… ну вот… тосковать начал, задумываться. А потом сестра у меня умерла, двоюродная. А она к этим церковным делам тоже до того уж была приверженная… ну вот. И отпевали ее в храме. А мой Юра после этого сам стал на службы ходить. Ну и так вот постепенно и пошло, сначала службы, потом в послушанье пошел, потом…

Да, почва для созревания злодейских замыслов была здесь, прямо скажем, небогатая. Скромный Юра-однолюб вряд ли способен замыслить убийство.

— Так вы говорите, что когда он стал на службы ходить, то по Оле уже не так тосковал?

— Ну, уж этого я не знаю. Он парень закрытый, я уже говорила. Все в себе. Но с того времени, кажется, стал поспокойнее. Не такой грустный стал ходить, начал хоть улыбаться иногда. А то совсем прямо…

— А теперь, когда монахом сделался, то и дома ни разу не появлялся?

— Ну да.

— А давно его… ну, как это… в монахи приняли?

— Да уж больше месяца будет.

— Так, значит, на вечеринку приглашать его бесполезно?

— Да уж.

— Ну что ж, так Ольге и передам. Жаль, конечно, но что тут поделаешь… Извините, что побеспокоила вас.

— Ничего.

Распрощавшись с матерью Юрия Фролова, я медленно спускалась по лестнице, обдумывая только что полученные сведения.

Вся обстановка старой «хрущевки» на четвертом этаже, рассказ женщины в ситцевом халате, да и сам вид ее говорили против того, что здесь может созреть какой-то коварный замысел. Фролов слишком слаб для этого — при первом же столкновении с жизненной проблемой он ушел в монастырь, отказался от активных действий, даже не сделав попытки завоевать Ольгу… Кроме того, срок, в течение которого Юра, по словам матери, не показывался дома, а следовательно, не покидал стен монастыря, свидетельствовал о его алиби. Ведь покушения начались три недели назад, а Юры не было дома больше месяца.

И все-таки у меня в душе еще оставались сомнения. Судить о сыне со слов матери следует с осторожностью. Матери, как известно, по отношению к своим детям часто бывают необъективны. И потом, тот факт, что Юра больше месяца не появлялся дома, еще не означает, что он все это время не выходил из монастыря. Да и вообще не мешало бы просто посмотреть на этого Юру. Заодно и узнаю, как выглядит настоящий монах.

Да, не иначе придется мне все-таки выступить в роли корреспондентки.

Глава 5

Вернувшись домой, я просмотрела свой незаконченный список вопросов, предназначенных для интервьюирования служителей культа, добавила туда еще парочку и нашла список вполне пригодным для использования. Мне было известно, что утренние церковные службы заканчиваются где-то около одиннадцати часов дня, и назавтра на это время я запланировала посещение храма и монастыря на Третьей Огородной.

А сегодня я намеревалась посвятить остаток дня консультациям по вопросу имиджа. Нужно было определиться, в каком виде я появлюсь в мужском монастыре. В качестве эксперта по данному вопросу, конечно же, должна была выступить моя давняя закадычная подружка Светка-парикмахерша.

Светку я выловила на выходе из салона, где она работала, как раз в самом конце рабочего дня.

— Привет! — обрадовалась она моему появлению. — Давненько тебя не было видно.

— Ой! Все в трудах, все в трудах. Вот нужна твоя консультация.

— Не знаю, не знаю… Я после работы уставшая, голодная. У меня на консультации сил нет.

— Могу накормить ужином.

— Да? Хм… Ну, тогда я, пожалуй, подумаю… Конечно, если ты не имеешь в виду ужин в бистро.

— Обижаешь.

Мы сидели за столиком в ресторане. Сытая и отдохнувшая Светка в ожидании десерта милостиво разрешила мне сообщить, по какому поводу требуется ее консультация.

— Понимаешь, я завтра собираюсь в монастырь, и мне нужно…

— Куда?! — Светкины глаза округлились и готовы были выскочить из орбит. Не удивлюсь, если у нее в этот момент даже процесс пищеварения прервался.

Я наслаждалась полученным эффектом.

— В монастырь.

— Ты что, спятила?! В какой монастырь?

— В мужской.

Вслед за пищеварением у Светки прекратилось дыхание и остановилось сердцебиение, и какое-то время она пребывала в состоянии клинической смерти.

— Да ладно, успокойся, — сжалилась я, — мне туда по делам нужно, хочу выяснить кое-что.

— У-уфф… Ты знаешь, подруга, ты предупреждай. А то так недолго и заикой человека сделать. В монастырь она собралась. В мужской. Хе!

— Вообще-то монастырь и правда мужской, поэтому я хотела с тобой посоветоваться, что лучше надеть, ну и вообще… как выглядеть. Ведь в куртке и джинсах не пойдешь.

— Н-да… в джинсах не пойдешь. Хотя, с другой стороны, должна тебе сказать, монастыри эти… У меня есть одна клиентка (денег куры не клюют). Так вот она все с ума сходит, чем бы ей себя занять. Одно время все носилась с идеей открыть приют для бездомных собак, а теперь вот вообразила, что у нее завелись религиозные чувства, нашла себе какого-то попика, и теперь он приходит к ней домой три раза в неделю для религиозных бесед. Я его видела как-то раз. У меня у знакомых одних девочка замуж выходила, и они хотели в церкви венчаться, так вот эти знакомые просили узнать, что да как. Я к ней. Помогите, говорю, у вас вот как раз и человек компетентный под рукой. Ну и она мне сказала, когда он у нее будет, и я к этому времени пришла. Картина — ни в сказке сказать, ни пером описать. Мадам в кресле сидит, вся в истоме, а попик вокруг нее с книжкой ходит и цитаты цитирует. И когда в книжку смотрит, тогда еще ничего, а как в декольте заглянет — ну просто всякий смысл в Святом писании напрочь теряется. Посмотрела я на них да и думаю себе…

— Подожди. Я ведь не для этого в монастырь иду. У меня серьезное дело, и мне нужно, чтобы меня восприняли именно серьезно, а не как-то иначе.

— Ну, если хочешь, чтобы серьезно, надень ситцевую юбку в цветочек и шерстяную кофту на пуговицах. Знаешь, такие, как бабульки носят. И карманы чтоб…

— Ой, да хватит тебе… я с ней серьезно разговариваю, а она…

— Если серьезно, тогда нужно твой гардероб смотреть. Как я тебе скажу, что надеть? Я ведь не знаю, чего там у тебя есть.

— Да ладно! Ты мой гардероб лучше меня знаешь.

— Ну и что. Все равно нужно смотреть.

Расплатившись за обед в ресторане, я повезла Светку к себе домой смотреть гардероб. Презрительно перебирая мои самые лучшие и довольно дорогие вещи, она ворчала:

— Да у тебя тут что ни возьми, все только на то и годится, чтобы в монастырь идти. Вот, посмотри, ну что это? Как можно так одеваться? Такое вообще носить нельзя.

Перебрав раза три всю мою одежду и не пропустив ни одной вещи, чтобы не сказать про нее какую-нибудь гадость, Светка наконец выбрала мне наряд для похода в мужской монастырь. Это оказалась длинная, почти до пят, узкая юбка и маленький классический пиджак, надетый на шелковый топик.

— Жарко будет в пиджаке, — с сомнением говорила я.

— Нормально будет, — отвечала Светка, рассматривая надписи на бирках. — Видишь, здесь синтетика сплошная. Это тебе не шерсть. Зато впечатление произведешь. Скажут, вот какая девушка скромная, даже в мужском монастыре ничего лишнего себе не позволяет. Разрез на юбке, правда, великоват, но тут уж… Надо же тебе как-то передвигаться, а если на этой юбке да еще разрез зашить… это будет просто караул. Японский балет. Да, еще туфли обязательно на низком каблуке. Или вообще без каблука. И возьми с собой косынку какую-нибудь или шарфик. Такой… из шифона. Как в церковь войдешь — надень.

* * *

Подкованная на все четыре колеса Светкиной консультацией, на следующий день около одиннадцати часов я уже стояла в церкви на Третьей Огородной. Пристроившись в уголке, возле самого входа, я слушала пение и смотрела на истово крестящихся людей, но мысли мои были далеко.

Я внимательно изучала священников и тех, кто прислуживал им во время выполнения обрядов, пытаясь определить, к кому мне лучше всего обратиться со своим выдуманным интервью.

Один дядечка с виду показался мне здесь главным, потому что во время службы все обращались преимущественно к нему, и я решила, что именно его мне следует побеспокоить своими заранее заготовленными вопросами. Однако, лишь только закончилась служба, намеченный мною дядечка немедленно куда-то испарился.

Беспомощно оглядываясь кругом, я все пыталась его высмотреть, но ничего у меня не вышло. Тогда я обратилась к молодому монаху, который сидел в церковном магазине, где продавались свечки и иконы:

— Простите, могу я вас спросить?

— Да, пожалуйста.

— Я работаю в газете «Тарасовские зори», и у меня задание написать репортаж о вашем монастыре. Я бы хотела поговорить с… ну, кто у вас тут главный?

— Вам, наверное, нужен настоятель?

— Да, да, именно… именно настоятель. А как мне его найти?

— Вам придется подождать немного, он сейчас разоблачается после службы, а потом можно попросить кого-нибудь, чтобы вас проводили. Да вот хоть отец Игорь может вас проводить. Отец Игорь, не поможете нам?

К нам подошел высокий бородатый отец Игорь, который чем-то занимался в дальнем углу церкви.

— Вот из газеты, хотят с настоятелем поговорить, не проводите?

Критически осмотрев меня, отец Игорь не очень довольным голосом сказал:

— Узнаю.

После этого он удалился во внутренние помещения, и мне пришлось еще довольно долгое время провести в ожидании.

Наконец отец Игорь вернулся и так же лаконично сказал:

— Идемте.

Вслед за ним я прошла в одно из боковых помещений церкви и оказалась в комнатке, больше напоминающей обычный кабинет где-нибудь в офисе, чем церковное помещение. В комнатке стояли диван, два кресла и стол, на котором располагались компьютер, принтер и все, что необходимо для делопроизводства.

В одном из кресел сидел настоятель.

После первых приветствий я сообщила ему, что по заданию газеты должна сделать репортаж о жизни тарасовского мужского монастыря, и приступила непосредственно к вопросам.

Мой собеседник не выразил ни малейшего удивления, что о жизни мужского монастыря собирается писать женщина, и вообще отнесся ко мне довольно доброжелательно. Беседа наша потекла своим чередом, и настоятель, которого, как оказалось, звали отец Арсений, охотно отвечал на мои вопросы.

— …Нет, должен вам сказать, что желающих стать послушниками и даже постричься в монахи сейчас довольно много.

— А как вы это объясняете? По каким причинам люди приходят в монастырь?

— У каждого свои причины. Кто-то хочет уйти от жизненных проблем, ведь жизнь сейчас очень жесткая, у кого-то личные причины, какая-то трагедия… Но мы, в общем-то, не стремимся узнавать это. Не важно, почему человек пришел к Богу, важно, что пришел.

— А сами не рассказывают?

— Иногда рассказывают. На исповеди часто рассказывают. Такие иногда бывают истории…

— Но тайну исповеди вы храните?

— Разумеется.

Ах ты, чтоб тебя! Я попробовала зайти с другой стороны:

— А вот, например, в последнее время много у вас было новоприбывших?

— Видите ли, обращаются к нам многие, но мы не каждого принимаем. У нас и количество мест ограничено, а главное, если видно, что человек сам для себя еще окончательно не определился, то мы ему советуем еще раз все обдумать, чтобы потом не жалеть о своем решении. И многие после такого обдумывания больше не приходят.

— Но кто-то же приходит?

— Некоторые приходят. Да вот совсем недавно пополнилась наша братия, появился у нас отец Георгий. Вы его видели, наверное, он у нас при магазине.

— Отец Георгий?

— Ну да. В миру-то он Юрий был, ну а когда в монахи постригся, взял имя Георгий.

— А когда он постригся? — спросила я, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Да с месяц, наверное… или где-то чуть больше месяца назад. Сначала он долгое время послушником был, а потом захотел и постоянно при монастыре жить. Ну мы видим, что человек он серьезный, не ради эксперимента монашеской жизни захотел попробовать, и просьбу его уважили. Теперь вот утром и вечером на службах, днем при магазине…

— Скажите, а вы не знаете, какая у него в миру фамилия была? Дело в том, что у одной моей знакомой одноклассник недавно вот тоже то ли в монастырь ушел, то ли что-то в этом роде…

— В миру его звали Юрий Фролов.

— Фролов? Нет, это не тот.

Собственно, на этом интервью можно было и заканчивать. Все было яснее ясного. Если Юрий Фролов, он же отец Георгий, последний месяц с небольшим свои утра и вечера проводит на службах, а день — в церковном магазине, то совершенно очевидно, что у него нет ни малейшей возможности заниматься покушениями на Сергея Сарычева.

Кроме того, сам смиренный внешний вид молодого монаха, к которому я обратилась за помощью в поисках настоятеля, говорил об абсолютной неспособности его к злым деяниям.

Делать мне в монастыре больше было нечего, и, задав для вида настоятелю еще несколько вопросов, я закончила интервью и вышла из священных стен снова в наш грешный мир.

Садясь в машину, я понимала, что отработка женихов оказывается бесперспективной. Конечно, не исключено, что у Ольги Гореловой имелся в запасе какой-нибудь джокер — достаточно упорный поклонник, желающий расстроить свадьбу, но вряд ли такой человек остался бы незамеченным. Ольга уж наверняка бы предупредила Сергея, если бы у него был явный недоброжелатель.

Гораздо более продуктивным мне представлялись на данный момент два других направления: отчим Вадима и коллеги по работе.

И поэтому в первую очередь я решила нанести визит в фирму уважаемого Дмитрия Евгеньевича и побеседовать с сотрудниками, коллегами и подчиненными. К счастью, здесь мне уже не будет нужды представляться ни чьей-то одноклассницей, ни корреспонденткой газеты.

Я достала из сумочки мобильник и набрала номер Сарычева-старшего.

— Дмитрий Евгеньевич? Это вас беспокоит Татьяна Иванова. Я бы хотела посетить вашу фирму и побеседовать с сотрудниками.

— Вы думаете, что к покушениям причастен кто-то из фирмы? О, это было бы ужасно!

— Нет-нет, что вы, речь совсем о другом. Насколько я поняла, та вечеринка, после которой… произошла катастрофа, ведь на ней присутствовали некоторые из сотрудников?

— Да, кое-кто…

— Ну вот, я бы хотела побеседовать с ними, может, кто-то заметил что-нибудь подозрительное, ну и вообще… знаете, иногда какая-нибудь незначительная мелочь в итоге и оказывается ключом к разгадке.

— Хорошо, если хотите, завтра можете подъехать, я скажу ребятам.

— А самого вас не будет на месте? Думаю, было бы лучше, если бы вы представили меня своим сотрудникам.

— Возможно, но основная часть персонала начинает работу в восемь, а я в это время, как правило, уже уезжаю по делам.

— Но, может быть, если я приеду немного пораньше, например без двадцати или без десяти восемь, нам все-таки удастся застать кого-нибудь… Ведь вы, наверное, и сами понимаете, что люди гораздо более склонны оказывать содействие, если указание исходит непосредственно от начальства.

— Что ж, возможно, вы и правы… Тогда давайте встретимся без четвери восемь у меня в кабинете.

— Хорошо, договорились. Кстати, Сергей, он…

— Ах, он сейчас в таком состоянии… просто сам не свой. Я ведь говорил вам, они были очень дружны с Вадимом. Это для него большой удар. Я разрешил ему некоторое время не заниматься делами.

— Да-да, это понятно.

На следующее утро в половине восьмого я уже подъезжала к офису компании «Сарсан», адрес которого дал мне по телефону Сарычев-старший. Это было небольшое, но солидное здание, своим видом, несомненно, призванное внушать клиентам чувство уверенности и надежности.

Внутри тоже все соответствовало самым высоким требованиям: новехонькая офисная мебель, компьютеры последних моделей — все говорило о том, что фирма процветает. Глядя на это великолепие, я подумала, что Дмитрий Евгеньевич, возможно, не так уж и ошибался, предполагая, что кто-то хочет захватить его бизнес.

— Здравствуйте, могу я увидеть Дмитрия Евгеньевича Сарычева? — спросила я у секретарши.

— Вы договаривались о встрече?

— Да.

— Одну минуту, я узнаю. Представьтесь, пожалуйста.

— Татьяна Иванова, частный детектив.

— Ах да, — сразу оживилась девушка. — Дмитрий Евгеньевич предупреждал, что вы должны прийти.

Она нажала какую-то кнопочку на столе и сообщила шефу, что я пришла. Сарычев вышел из кабинета и повел меня показывать фирму.

Несмотря на последние трагические события, он с видимым удовольствием демонстрировал свои достижения, и я снова почувствовала себя гостем на презентации, как в день нашей первой встречи.

Проведя меня по всем отделам, Сарычев представил меня сотрудникам. И сразу заторопился.

— У меня важная встреча, — сказал он, направляясь к выходу. — Думаю, вы тут справитесь без меня, Татьяна. С ребятами я вас познакомил, фирму показал, а дальше можете действовать по своему усмотрению. Всего хорошего.

— До свидания.

Для начала я решила выяснить, не вынашивал ли кто из сотрудников честолюбивых планов занять место Сергея Сарычева. Однако я прекрасно понимала, что сведения столь деликатного свойства никто не станет выкладывать первому встречному, даже если это частный детектив. Поэтому в фирму Сарычева я явилась не с пустыми руками, а имея при себе некую домашнюю заготовочку, которую и намеревалась пустить в дело в подразделении, занимающемся заключением договоров. Туда-то я и пошла в первую очередь.

По опыту мне было известно, что девушки из отделов договоров обычно более склонны обсуждать разные деликатные подробности, а уж под конфеты «Вишня в коньяке» они расскажут мне даже о том, о чем я их и спрашивать не буду.

Появившись в отделе заключения договоров, я, как и ожидала поначалу, не увидела на лицах никакой радости. Но через некоторое время климат достаточно потеплел, и я вынула из волшебного сундучка свой козырь.

— А что, девчонки, чего так-то, на сухую сидеть? Давайте чаю, что ли, попьем? У меня вот тут и конфетки есть…

Ярко-красная, с красивым рисунком коробка легла на стол. Вопросительные взгляды девушек устремились на одну из сотрудниц, которая была постарше других. «Ага, вот, значит, кто у нас здесь главный, — подумала я. — Примем к сведению».

— …То есть вы считаете, что автокатастрофа могла быть и случайностью? — спрашивала я, когда языки уже достаточно развязались.

— Вполне, — уверенным голосом отвечала мне Валя, та самая сотрудница, которая была в отделе договоров за старшую. — Вы сами подумайте, дело было ночью, до этого они несколько часов там развлекались, наверняка все были пьяные… ну, или как минимум подшофе.

— А вообще Вадим любил выпить?

— Вроде нет… — ответила Валя не совсем уверенно. — Вадим-то вообще-то не пил. Я, честно говоря, так и подумала, что он поехал тогда вместо Сергея из-за того, что тот был слишком пьян.

— А что, Сергей любит выпить?

— Не то чтобы любит, но если уж начнет… И потом, он пьянеет быстро, так что даже если они все там хоть понемножку приложились, Сергею ехать было нельзя.

— И поэтому вместо него поехал Вадим?

— Вы знаете, точно не могу вам сказать. Это я так только, предполагаю, а вообще они там своей компанией тусуются, до нас эта информация особенно не доходит.

— А в эту компанию входит кто-то из фирмы?

— Конечно. Сашка из отдела логистики, Женька тоже. Они всегда вместе развлекались. Ну и Вадим, конечно, всегда с ними был…

— И вот так запросто они общались? — как можно простодушнее спросила я. — Ведь Сергей все-таки как-никак сын босса, вице-президент.

— Ага, — с небольшой усмешкой сказала Валя, — вице-президент… Только, если честно вам сказать, никто эту должность всерьез не воспринимает. Понятно, что папкина фирма, так, конечно, сынок сторожем здесь не будет. Вот и назначил его отец вице-президентом.

— Но в действительности должность эта больше номинальная, правильно я поняла?

— Конечно, какой из него вице-президент? Ему пока учиться, азы постигать, а должность — это так…

— А раньше кто был вице-президентом компании?

— Да никто не был. Сарычев и должность-то эту специально для сынка придумал.

— Поди, завидуют ему?

— Кому? — непонимание на лице Вали было абсолютно искренним.

— Ну как кому, Сергею, конечно. Не успел со школьной скамьи сойти, уже вице-президент…

— А, вы об этом… Да нет, вы знаете, по-моему, особенно никто не завидует. Хотя я, конечно, с их компанией близко не общаюсь, но думаю, что навряд ли есть у него здесь завистники. Странно было бы думать, что сын владельца частной фирмы может быть в ней еще кем-то, кроме начальника, согласитесь? Это просто противоречит здравому смыслу, а у нас сотрудники мыслят достаточно здраво, уверяю вас. И потом, Дмитрий Евгеньевич неплохой руководитель, никого не притесняет, платят здесь хорошо, так что не думаю, что вы найдете у нас недовольных. Наоборот, даже из других организаций к нам переходят, хотя Дмитрий Евгеньевич специально никого не переманивает. Вот недавно несколько человек приняли, перешли к нам от конкурентов. Дмитрий Евгеньевич думал даже, что из-за этого конкуренты на него рассердились и начали досаждать Сергею. — Великолепная Валя сама сделала за меня всю работу, избавив от необходимости придумывать какие-то ходы, которые могли бы вывести разговор на покушения.

— А сами-то вы как считаете, могли они?

— Да нет… нет, вряд ли. И потом, если бы они собрались вредить, то вредили бы самому Сарычеву. В смысле, старшему Сарычеву.

Рассуждения Вали полностью подтверждали мои собственные и лишний раз доказывали, что сотрудники фирмы «Сарсан» действительно мыслят здраво.

— Беспокойство Дмитрия Евгеньевича, как отца, конечно, — продолжала Валя, — но, если честно, у нас многие думают, что все эти рассказы о покушениях немного преувеличены.

— В самом деле?

— Видите ли, Сергей все-таки человек еще достаточно молодой. А с другой стороны, как мы уже говорили, он — сын босса и вице-президент… Неудивительно, что в такой обстановке человек начинает уделять повышенное внимание собственной персоне. К тому же Сергей — единственный ребенок в семье, единственный сын у отца…

Ага, как бы не так!

— …Понятно, что с самого детства на нем было сосредоточено все внимание окружающих, так что со временем он и сам привык говорить и думать только о себе. Поэтому теперь любой незначительный инцидент он считает событием из ряда вон выходящим.

— То есть вы считаете, что Сергей все выдумал и разговоры о покушениях не имеют под собой никаких серьезных оснований?

— Ну, утверждать не возьмусь, может быть, и имеют, но то, что Сергей человек легкомысленный, — это вам каждый скажет.

— А автокатастрофа могла оказаться случайностью?

— Думаю, да.

— Ну что ж, пожалуй, наша беседа позволит мне взглянуть на дело с иной точки зрения… А кстати, вот вы говорили, что Сергей человек легкомысленный, а как насчет зазнайства и высокомерия? Не страдает он этим? Ведь вы же сами сейчас сказали, что он с детства привык быть в центре внимания?

— Вы знаете, как ни странно, высокомерия в нем нет абсолютно. Напротив, Сережа бывает иногда даже слишком фамильярен, — ответила Валя, а я вдруг подумала, что эти девушки, как и все прочие девушки фирмы, вполне могли поддаться обаянию Сергея.

А по моему глубочайшему убеждению, высокомерие и личное обаяние — две вещи, абсолютно несовместимые. Этот факт делал бессмысленными все предположения о том, что покушения на Сергея могли быть организованы кем-то из его коллег с целью захватить его должность. Против этого говорило все. И возраст сотрудников фирмы — прекрасный юный возраст, когда сознание еще не омрачено слишком сильными честолюбивыми амбициями, и их так тонко подмеченное Валей здравомыслие, и сам Сергей, по своему характеру скорее общительный и миролюбивый, чем замкнутый и мнительный.

Ну что ж, пожалуй, можно признать, что разработка направления «коллеги по работе» благополучно закончилась, так и не успев толком начаться. Я распрощалась с девушками и отправилась в отдел логистики, где работал погибший Вадим.

Глава 6

В коридоре я заметила большое оживление, из чего сделала вывод, что наступило традиционное время чаепития, которое в отделе договоров с моей помощью было передвинуто несколько вперед.

У дверей отдела логистики я столкнулась с двумя веселыми молодыми людьми, которые, выйдя в коридор, на ходу давали последние указания тем, кто остался в офисе.

— Работай, работай, солнце еще высоко! — прокричал один из весельчаков в сторону двери, после чего парочка скрылась за поворотом.

Я не стала останавливать приятелей, прекрасно понимая, что всегда смогу найти их, если они мне понадобятся, и решила поговорить с оставшимися в офисе.

— Добрый день, — поздоровалась я, войдя в помещение.

— Здрасте, — исподлобья взглянув на меня, ответила миниатюрная, довольно миловидная брюнетка с короткими черными волосами.

Девушка, как выяснилось, осталась в кабинете одна — похоже, она была лишена перерыва на чай.

— Мы можем побеседовать?

— Вообще-то мне некогда, — после небольшой паузы ответила брюнетка, не демонстрируя ни малейшего желания беседовать с кем бы то ни было.

Очевидно, девушка была очень недовольна тем, что ее одну оставили работать. Я, конечно, могла бы прибегнуть к давлению, напомнив брюнетке, что босс всем дал указание сотрудничать со мной, но сейчас моя задача заключалась в том, чтобы вызвать девушку на откровенный разговор, поэтому от давления отказалась.

— Я постараюсь не отнимать у вас много времени, — сказала я. — Мне просто нужно уточнить некоторые детали, и, думаю, вы очень скоро сможете продолжить свои занятия.

Я прекрасно видела, что девушка не испытывает никакого кайфа от этих самых занятий, а только и мечтает о том, чтобы что-нибудь ее от них отвлекло. Поэтому, дав ей время поломаться и поизображать из себя труженицу, которую совершенно против ее воли оторвали от трудов, я завела с ней разговор, ни минуты не сомневаясь, что смогу отнять у нее столько времени, сколько мне будет нужно.

— …А сами вы в тот вечер были с ними?

— Куда уж нам! Нас, простых крестьян, на такие тусовки не зовут. Это вон Сашка или Женька, они были.

— А Сашка с Женькой, они что, не простые?

— Да нет. — Девушка, которую, как оказалось, звали Катя, усмехнулась: — Они тоже простые, но они всегда вместе с Сергеем тусовались, а девчонок наших он никогда на эти вечеринки не приглашал. Хотя ходил, заигрывал тут со всеми…

Ну, вот это-то как раз меня совсем не удивляет.

— И Вадим всегда с ними тусовался?

— Да… Вадим… Сиди вот тут теперь. — Катя раздраженно фыркнула и какое-то время молча смотрела в окно.

Не зная, как понимать ее поведение, я осторожно спросила:

— А что, были какие-то проблемы?

— Да не «были», а «есть»! В компьютере полная белиберда, ни одной бумажки нормально не оформлено… вообще черт ногу сломит. А я разбирай.

Ах вот оно что!

— Похоже, Вадим аккуратностью не отличался?

— Какое там! Он же у нас гений, он все в голове держал. Полагался только на свою память. А то, что после него и другие люди нормально работать хотят, этого ему в голову, наверное, не приходило…

Я вдруг поймала себя на мысли, что в общем и целом сотрудники фирмы не выказывают особой удрученности по поводу безвременной кончины своего коллеги. Валя, с которой я беседовала незадолго до того, демонстрировала хотя бы видимость скорби, для Кати же существовала только одна проблема — что ей пришлось по этому случаю сверхурочно поработать. Что-то тут не так.

— А вообще этот Вадим… какой он был?

— Да засранец он был! — в сердцах сказала Катя, но потом, видимо смутившись, снизила обороты. — Конечно, как говорится, о покойниках или хорошо, или ничего, но характер у него был тот еще, это вам каждый скажет.

— В каком смысле «тот еще»?

— Ну как… пакость какую-нибудь сделать, подставить человека — это ему было все равно что плюнуть. И причем не для чего-нибудь там, для выгоды своей или для каких-то интересов, а просто так, посмеяться. У нас одна девчонка была влюблена в певца, в этого… как его… ну из «Иванушек», беленький этот. Ну вот. И написала ему письмо по электронной почте. А Вадька, черт его знает, как-то узнал и это письмо всем ребятам из фирмы на компьютеры разослал. Она, бедная, потом целую неделю ревела, уволиться хотела. А ему хоть бы что. Просто пошутил. Да мало ли таких случаев было! Что далеко ходить, однажды он Сашку с Женькой так стравил, что они друг друга загрызть были готовы, причем на пустом месте совершенно, сам и причины выдумал, сам и лапшу на уши им развесил. А те, как маленькие, и знают этот его подлый характер, и все равно повелись. Потом уж, когда разобрались наконец, поняли, что Вадька все придумал, тогда только помирились. А этому опять ничего. Очень, говорит, смешно было смотреть, как вы друг на друга кидались, как собаки бешеные. В общем, если Вадя узнал какую-то вашу тайну, можете не сомневаться, что она тут же станет известна всем. Можете не сомневаться, за ваш счет он повеселится так, что мало не покажется.

Да, образ Вадима вырисовывался довольно своеобразный.

— И вы говорите, — обратилась я к Кате, — что, несмотря на такой его характер, он тем не менее всегда принимал участие в развлечениях Сергея и его компании?

— А почему нет? На Сергея-то он свои развлечения не распространял. Наоборот, иногда специально для него эти спектакли устраивал. А тому, разумеется, забавно. Ведь не его же подставляют. Я думаю, Вадька и позволял-то себе столько потому, что знал — покровительство Сергея ему всегда обеспечено.

Тут мне представилась возможность выяснить один весьма интересный нюанс. Ведь Сарычев-старший, рассказывая о Вадиме, очень напирал на то, что тот имел уникальные способности и именно это позволяло Сарычеву продвигать его по службе, не вызывая ненужных подозрений. Но насколько это и впрямь соответствовало действительности?

— То есть вы хотите сказать, что Вадим держался здесь в основном благодаря покровительству?

— Ну… — девушка немного замялась, — вообще-то нет… Конечно, способности у него были, с этим никто и не спорил, и маршруты он рассчитывал самые оптимальные, и по затратности всегда у него был минимум… Нет, того, что он держался только благодаря покровительству, конечно, нельзя сказать. Но на его поведении это сказывалось скорее отрицательно, чем положительно. Такой, знаете ли, гений, которому все позволено.

— А сам Сергей, он брал с собой Вадима только потому, что тот, как вы выразились, устраивал для него эти спектакли?

— Да кто его знает… Вообще-то они, кажется, еще со школы дружили, они и на работу сюда вместе пришли… Но, честно говоря, я лично этой дружбы никогда не понимала. Знаете, бывает так, что при каком-нибудь богатеньком сынке, ну вот вроде Сергея, состоит такой как бы шут. Его можно унизить, над ним часто смеются, и хотя он и развлекает «барина», но никаким уважением не пользуется. Но здесь было совсем не то. Вадим не только не играл при Сергее этой незавидной роли, но иногда вообще непонятно было, кто здесь сын босса. Мало того, что Сергей обращался с ним как с равным, иногда он даже подчеркивал свое внимание к нему и оказывал уважение, которого и для себя не требовал от других. Хотя даже по внешности на фоне Сергея Вадька был просто пустым местом. Щупленький, рыжий… черт-те что. Хотя, может быть, поэтому Сергей и оказывал ему такое внимание. Из мужской солидарности, так сказать. Ведь на нем-то девчонки гроздьями висли, а на Вадьку никто смотреть не хотел. В общем, не знаю… — несколько неопределенно закончила свою речь Катя.

Но в целом ситуация была мне достаточно ясна. Очевидно было, что Вадима на фирме Сарычева не особенно любили, но не хотели связываться, зная его характер. К Сергею же, напротив, относились довольно доброжелательно.

* * *

Возвращаясь домой, я обдумывала новую информацию, полученную мною в фирме «Сарсан», и меня не покидало странное ощущение неопределенности и какой-то разбросанности всех сведений по этому делу. Ходить вокруг да около — вот выражение, которым наиболее точно можно было описать мои чувства.

За что бы я ни взялась, какое бы направление расследования ни начинала разрабатывать, все это как-то странно и нелепо заканчивалось ничем. Сама несерьезность и непродуманность этих покушений, которая бросилась мне в глаза еще в самом начале, внушала чувство нереальности происходящего, и если бы не трагический случай с Вадимом, я бы, пожалуй, давно остановилась на выводе, что все эти покушения предприняты приятелями Сергея просто для забавы. Да и могу ли я с уверенностью утверждать, что случай с Вадимом — это еще одно неудавшееся покушение на Сергея Сарычева? Может быть, Валя из отдела договоров права и то, что случилось с ним, — это обыкновенная автомобильная авария, каких случается тысячи, а вовсе не подстроенная кем-то ловушка?

С другой стороны, внутренний инстинкт, подкрепленный многолетним опытом, говорил мне, что что-то здесь есть, что не так тут все просто, как кажется на первый взгляд, и есть какой-то нюанс, лежащий почти на поверхности и который я пока не улавливаю.

Поднявшись к себе в квартиру и походив какое-то время из угла в угол, я решила наудачу бросить кости, может, хоть гадание наведет меня на верную мысль, как уже не раз бывало. Но прежде чем пускать в дело кости, необходимо было четко сформулировать вопрос, на который я хочу получить ответ.

Итак, что же я хочу узнать? На правильном ли я пути? Но после моего визита в фирму вообще сложно говорить, что я на каком-нибудь пути. Скорее на перепутье. Или спросить, куда мне идти? Хм… пожалуй. Хотя нет, лучше так: «Что я должна сделать?» Да, извечный русский вопрос, что делать и кто виноват. Итак, попытаемся выяснить, что же мне сейчас следует сделать, чтобы найти виновных?

Я вытащила свои заветные косточки и бросила их на ковер. Выпало: 5, 20, 31. Это означало следующее: «Чтобы решить свои проблемы, обратитесь к очевидности».

Признаюсь, получая подобные толкования, я всегда жалею о том, что нет какого-нибудь пособия, помогающего их растолковывать. Ну вот что, спрашивается, могла означать подобная рекомендация? Обратитесь к очевидности…

О-хо-хо… Ну что ж, будем думать. На то нам и голова дана… и сигареты. И, конечно же, кофе.

Заставив себя на время забыть о результатах гадания, я принялась готовить кофе.

Когда ароматный напиток уже стоял передо мной на столе, я закурила сигарету и снова обратилась к загадочному толкованию, как будто только что о нем вспомнила. Итак, я должна обратиться к очевидности. Ну что ж, прекрасно. Тогда давайте определимся, что есть очевидность. Вот чашка кофе — это очевидность? Несомненно. Деревья за окном — очевидность? Абсолютно. И заметим, что и чашка кофе и деревья — это очевидность, которая не допускает двоякого толкования. Мы можем спорить о сорте кофе или о породе дерева, и это уже не будет очевидность, но сам факт существования дерева и кофе может быть истолкован только в одном смысле. Кофе есть кофе, дерево есть дерево, и как ни старайтесь, вы не назовете его кустом…

Тут мне пришла в голову мысль не очень очевидная, но довольно неприятная, а именно что карьеру свою я рискую закончить в психушке. Черт бы вас всех побрал с вашими толкованиями…

Я залпом допила свой очевидный кофе и снова наполнила чашку.

Предположим, что очевидность в данном случае есть синоним объективности и, чтобы разобраться в ситуации, мне нужно посмотреть на вещи объективно и непредвзято. Что ж, попробуем.

Если забыть всю собранную мной информацию по этому делу и обратиться только к голым фактам, которые можно толковать лишь в одном смысле, что мы получим? Ко мне обратился человек по поводу покушений на своего сына — это раз. О самих покушениях мне известно со слов этого сына — это два. То есть факт существования покушений мы не можем принять как очевидность, поскольку своими глазами этого не наблюдали, но рассказ об этих покушениях имеется. Угу. Дальше.

Дальше приходилось признать, что следующим фактом, не зависящим ни от чего, а следовательно, объективным и очевидным, была гибель Вадима в автокатастрофе. Все остальные промежуточные сведения по этому делу, в том числе и достаточно очевидные факты вроде ухода Юрия Фролова в монастырь, были уже плодами моего расследования, которые я на данный момент принимать во внимание не планировала.

Итак, если собрать только очевидные и объективные факты, относящиеся к делу, что же у нас получается? Обращение клиента, покушения…

И тут меня поразило как ударом грома. Товарищи дорогие! А ведь если оценивать факты объективно, то жертва-то в этом деле давно уже имеется, и жертва эта — Вадим. Не Сергей Сарычев, за которого так беспокоится его папа, а Вадим, на которого никто не устраивал покушений, но который был устранен четко, безжалостно и достаточно профессионально.

Вот она — очевидность. Факт, лежащий на поверхности, прямо перед носом, мимо которого все ходят и не хотят замечать. Но тогда… тогда меняется все. Все направления расследования, которые были обозначены мною ранее, все причины и следствия — всё принимает совершенно другой вид и получает другое толкование.

В голове моей царил сумбур. Чтобы немного успокоить разбушевавшиеся мысли, я выпила еще чашку кофе и выкурила сигарету, стараясь ни о чем не думать. Через некоторое время, когда мое волнение немного улеглось, я постаралась выстроить новый порядок своих следственных действий.

Если предположить, что жертвой таинственного злодея изначально должен был стать именно Вадим, а не Сергей, то сразу же возникал интересный вопрос: были ли покушения на Сергея организованы самим злодеем, чтобы отвлечь внимание от настоящей жертвы, или эти покушения — выдумка Сергея, чтобы отвлечь внимание от злодея? Ответ на этот вопрос был очень важен. Ведь если справедливым окажется второй вариант, то это будет указывать на причастность самого Сергея к убийству…

И тут я снова вспомнила, что до сих пор не могу обоснованно утверждать — убийство ли это или обычная автокатастрофа.

Решено, завтра же еду на осмотр места происшествия. Между прочим, не мешало бы поточнее узнать, где это. Ведь все сведения о месте катастрофы, которые мне до сих пор удавалось получить, были очень неопределенны.

Поразмыслив, я решила, что самое правильное в данном случае — это обратиться за помощью к старым товарищам. Был уже довольно поздний вечер, но я все-таки надеялась застать на рабочем месте своего Кирю, Владимира Сергеевича Кирьянова, стариннейшего своего приятеля, который всегда готов прийти на помощь.

— Алло, Владимир Сергеевич? Это Татьяна Александровна вас беспокоит. В столь поздний час…

— Да уж, действительно поздний. Ты меня от дверей вернула, я собирался домой уходить.

— Вот видишь, как удачно, успела-таки.

— Ну, еще бы, ты — да не успела. Только постарайся, пожалуйста, покороче, а то и правда поздно уже.

— Ты это о чем?

— Ой, Татьяна, ну хоть передо мной-то ты дурочку не валяй… в конце напряженного трудового дня. Знаю ведь, что не просто так звонишь, надо чего-нибудь, ну и говори, не томи.

— Ах, Киречка, ну прямо вот ничего-то от тебя не скроешь. Ладно, томить не буду. Недавно где-то на загородной трассе авария произошла, погиб молодой человек, Вадим…

— Лагутин.

— Да? Ты в курсе? Ой, как хорошо.

— Разумеется, в курсе. Только тебе-то что до этой аварии? Там, кажется, не криминал, водитель не справился с управлением…

— Да так просто, хочу съездить, посмотреть… определиться, так сказать.

— Темнишь что-то ты, мать. Разнюхала что? Давай колись.

— Киречка, не знаю пока. Разнюхаю, тебе первому скажу. А сейчас сориентируй меня поконкретнее по месту, где это все случилось.

— Разинскую трассу знаешь?

— Ну.

— Как из города выедешь, километров пять, ну, максимум семь. А там сама увидишь, там дорожные работы идут, техника стоит, ну и так далее. Собственно, из-за этого, по нашим предположениям, и авария произошла. Дело ведь ночью было. А там место не самое лучшее: с одной стороны гора, с другой — обрыв. Да еще эти агрегаты целую полосу заняли. Дорога и без того узкая, так они и ее почти перекрыли. А по ночи, сама знаешь, чуть встречная или что, успевай только уворачиваться. Ну а парень этот на такой дороге, видать, не увернулся.

— Да, дела… А еще я хотела попросить тебя… мне бы тело тоже осмотреть…

— Да нечего там смотреть, машина слетела с обрыва, да еще и взорвалась после этого. Представляешь, что там получилось? Если бы не друзья-знакомые, которые точно знали, кто, куда и зачем ехал, мы бы и тело-то до сих пор еще наверняка не опознали бы.

— Вон оно как…

— Вот так.

— Значит, и хоронить нечего?

— Нечего, да и некому. Родственников, как выяснилось, у него нет, мать умерла, а где отец — неизвестно.

— Понятно. Что ж, спасибо и на том. По крайней мере, съезжу хоть на место аварии посмотрю.

— Посмотри, посмотри. Да не забудь, что ты обещала сообщить, если что новенькое узнаешь.

— Ну а как же. Неужели я буду от тебя, лучшего своего друга, скрывать сведения. Если что выясню, обязательно позвоню. Кстати, а машина-то какая была?

— «Ауди».

— Белая?

— Черная.

— А-а… Ну ладно, спасибо за информацию.

— Всегда пожалуйста. Это все?

— Вроде бы пока все.

— Ну, успехов тебе.

— Пока.

Информация, которую сообщил мне Киря, снова поселила во мне сомнения. Разинская трасса была мне известна, и тот участок между горой и обрывом я представляла себе очень хорошо. Даже днем, проезжая там по вполне свободной дороге, я всегда испытывала некоторый дискомфорт и старалась побыстрее этот участок миновать. Что же говорить о ситуации, когда эту часть дороги необходимо было преодолевать ночью и когда, кроме этого, целая полоса занята дорожной техникой? Неудивительно, что все решили, что авария произошла естественным путем.

А с другой стороны, нет ситуации более удобной для хорошо продуманного убийства, чем та, при которой все обстоятельства указывают на естественную смерть.

Все. Хватит гадать. Завтра поеду на место происшествия и смогу наконец все увидеть воочию.

Твердо решив не думать больше о самой автокатастрофе, я переключилась на размышления о том, стоит ли ставить в известность Сарычева о новом направлении, которое приняло расследование. Конечно, как заказчик и работодатель, он имел право знать о моих следственных действиях, но, с другой стороны, все теперь повернулось так, что не исключено, что и сам Сарычев— старший может оказаться замешанным в деле. А если так, то рассказывать ему о моих догадках было бы крайне неосмотрительно.

Хотя, с другой стороны… Думаю, ничто не помешает мне сообщать клиенту о следственных действиях, не уточняя при этом, с какой именно целью они предпринимаются. Пускай думает, что я продолжаю расследовать покушения на Сергея: и ему хорошо, и мне спокойнее. А когда я с уверенностью смогу сказать, что сам Дмитрий Евгеньевич ко всем этим событиям никоим образом не причастен, тогда я с удовольствием сообщу ему, что в результате моего расследования выяснилось, что сыну его ничто не угрожает и никогда не угрожало. Хотя и Вадим — тоже его сын.

Да, дельце оказалось посложнее, чем представлялось мне вначале. А я-то, наивная, думала: вот проведу пару-тройку доверительных бесед с Сережиными дружками, да и представлю его папке шутника-озорника на блюдечке с голубой каемочкой. А оно вон как повернуло.

Что ж, приходилось признать, что влегкую заполучить сотню-другую для пополнения своего бюджета у меня не получилось. Снова, в который уже раз приходилось убеждаться, что ничто в этой жизни не дается нам даром… Между прочим, хотела бы я знать, кто оплатит мне расследование по Вадиму? Особенно если окажется, что ближайшие его родственники, вопреки убеждению Владимира Сергеевича Кирьянова, все-таки существовали и замешаны в деле.

Глава 7

На следующий день я отправилась осматривать место катастрофы.

Выехав из города по Разинской трассе, я довольно быстро достигла нужного мне места и только тут сообразила, что на таком узком участке дороги, ограниченном с одной стороны горой, а с другой — оврагом, мне абсолютно негде припарковать машину.

В растерянности снизив скорость, я медленно ехала по дороге, уже слыша раздраженные сигналы других водителей, которым очень неудобно было меня обгонять, и все думала, где бы мне пристроиться, чтобы не пришлось возвращаться потом к месту происшествия пешком за несколько километров.

Наконец я достигла того места, где заканчивалась колонна дорожной техники, неподвижно стоящей вдоль дороги без всякого надзора, и мне удалось нырнуть за эту колонну и припарковать машину под ее защитой на встречной полосе.

Итак, мне предстояло мысленно восстановить картину автокатастрофы и попытаться выяснить, произошла ли она естественным образом или была подстроена.

Я прошла по дороге в обратную сторону и довольно скоро обнаружила место, где машина Вадима вылетела в овраг. Дорожное ограждение там было разворочено, и виднелся очень четкий след на земле, который можно было истолковать только в одном смысле. Несомненно, автомобиль, сломав ограждение и пропахав землю, не удержался на краю обрыва и полетел вниз.

Внизу совершенно отчетливо было видно место, где произошел взрыв, земля там была черная, и повсюду валялись куски искореженного железа. Кроме того, по склону оврага, так же как и на краю его, виднелся след от падения автомобиля, и то тут, то там торчали изломанные ветки кустов и прочей растительности.

Что ж, с самим моментом аварии все предельно ясно. А вот что произошло до того? Что было причиной? Закончив с осмотром оврага, я переключилась на изучение дорожного покрытия.

Здесь сразу обнаружилось много интересного. Во-первых, метрах в десяти от того места, где были сломаны заграждения, я обнаружила очень четкий и очень черный след, несомненно двух автомобильных покрышек, как бывает, когда на большой скорости водитель пытается резко затормозить.

Это говорило о том, что Вадим видел угрожающую ему опасность и пытался избежать ее. Кроме того, это явно указывало на то, что опасность исходила извне, и предположения о том, что причиной аварии могли быть какие-то неполадки в автомобиле, здесь неуместны.

Во-вторых, след, ведущий к оврагу, хотя и не такой черный, но все-таки достаточно заметный, говорил о том, что машина сразу слетела с дороги, а не отлетела в противоположную сторону, ударившись об отбойник, как это иногда бывает при авариях. Если скорость не очень высокая, а свободное пространство невелико, автомобиль может несколько раз перебрасывать из стороны в сторону, и иногда, израсходовав на эти метания всю силу инерционного движения, он так и остается на дороге.

Но в данном случае, очевидно, все произошло не так. А как?

Стоя на краю обрыва, я курила и обдумывала ситуацию. Постепенно у меня сложилось два варианта возможного развития событий. Вадим мог заметить встречный автомобиль, который двигался таким образом, что это представляло опасность. Он резко затормозил, а потом, желая увернуться от столкновения, не рассчитал и вылетел в кювет. Второй вариант основывался на том, что машина Вадима столкнулась с препятствием, достаточно мощным, чтобы сам он слетел с дороги, и то, с чем он столкнулся, не получив никаких существенных повреждений, благополучно проследовало дальше.

Встречный автомобиль оказаться таким препятствием не мог. По крайней мере, легковой автомобиль. Не было никаких сомнений, что скорость движения Вадима была очень высокой, и если бы на такой скорости он столкнулся со встречной машиной, то и она, в свою очередь, не избежала бы серьезных повреждений. И не только легковушка, но и небольшой грузовик типа «Газели» наверняка пострадал бы в такой аварии. Однако во всех моих беседах на эту тему о втором участнике ДТП никто не упоминал.

Чтобы еще раз убедиться, я прошлась в обратную сторону, откуда должна была ехать встречная машина, если бы таковая имелась, и осмотрела дорожное покрытие и там. Но на встречном направлении не было ничего интересного, кроме обычных неровностей дороги. Ясно было, что никто здесь экстренно не тормозил, не пытался куда-то свернуть и вообще как-то отреагировать на предполагаемую аварийную ситуацию. Следовательно, если авария произошла в результате столкновения, то объектом столкновения мог быть либо какой-нибудь большегрузный монстр, который умышленно скрылся с места происшествия, либо…

Я посмотрела на соседнюю полосу, где в красноречивом молчании стояла никем не охраняемая дорожная техника, и поняла, что почти каждое из представших моему взору специальных транспортных средств вписывалось в мою схему в качестве предполагаемого непреодолимого препятствия.

Действительно, самым миниатюрным из всего, что стояло на дороге, были асфальтовые катки, а всякий знает, что такое асфальтовый каток. Не только легковую, а и среднюю грузовую машину такой агрегат может потеснить с дороги как нечего делать. А уж об остальных чудовищах на колесах, которые выстроились вдоль дороги, нечего было и говорить. Многотонные нагромождения железа, в сравнении с которыми сам асфальтовый каток казался не больше, чем детская игрушка, лично на мой взгляд, могли послужить непреодолимым препятствием даже для танка. Что уж тут говорить о какой-то легковушке, пускай даже «Ауди».

Кстати, вот интересно, сколько их, этих «Ауди», у четы Сарычевых? Помнится, когда мы разговаривали с Сергеем в джипе, нас охраняла белая, Вадим разбился на черной… Какие еще у них есть? Хотя, в общем-то, к делу это не относится, но все-таки интересно…

Размышляя о дорогих иномарках и их владельцах, я неторопливо направлялась к самому началу колонны дорожной техники, понимая, что работа сыщика предполагает не только интересные приключения и поездки, но наряду с этим зачастую довольно нудные, однообразные и утомительные поиски иголки в стоге сена, чем я сейчас и занимаюсь.

Поскольку из всех выдвинутых мною версий для проверки на данный момент была доступна только одна, мне предстояло облазить, осмотреть и обнюхать всю длиннейшую колонну на предмет обнаружения на каком-либо из ее объектов следов столкновения с автомобилем Вадима. На сей раз, если не ошибаюсь, «Ауди» была черная. Что ж, прекрасно. Значит, если имело место столкновение с чем-нибудь из того, что находилось в колонне, то на нем непременно должны иметься следы черной краски.

И тут мне пришла в голову еще одна интересная мысль. Ведь если подтвердится, что препятствием для движения Вадима послужило именно дорожно-строительное техническое средство, значит, авария совершенно однозначно была подстроена. Кто, скажите на милость, будет раскатывать здесь на асфальтоукладочных катках в три часа ночи? Нет, дорогие товарищи, если Вадим наехал на одно из этих чудищ, то нет никакого сомнения в том, что оно было поставлено на его пути специально.

Но кем? И как?

Впрочем, говорить об этом было еще рано. Сейчас мне необходимо вооружиться лупой, запастись терпением и приступить к очень продолжительному и не очень интересному осмотру.

Я нашла его уже к вечеру. Почти в самом конце колонны стояли друг за другом три асфальтовых катка, на третьем я и обнаружила следы черной, и, несомненно, автомобильной, краски.

Конечно, то, что она автомобильная, я могла сказать только предположительно — для пущей уверенности краску еще предстояло сдать на анализ в лабораторию, но процентов на девяносто я была уверена, что это краска с автомобиля Вадима.

Я собрала частицы краски в пакетик для образцов и довольная, что мое терпение было вознаграждено, поехала домой.

Испытывая острейшие приступы голода, я поднялась в квартиру и прежде всего закинула в микроволновку первый попавшийся мне на глаза полуфабрикат из холодильника, уж потом в процессе поглощения пищи начала обдумывать последние события, так неожиданно менявшие ход моего расследования.

Итак, предположения о том, что Вадим вылетел в овраг, пытаясь увернуться от встречной или в результате столкновения с большегрузом, отсеивались. Совершенно ясно, что причиной катастрофы было столкновение с асфальтовым катком и, учитывая время аварии, это столкновение было подстроено.

Тут снова меня остановило сомнение. Кого же все-таки мне искать? Убийцу Сергея или убийцу Вадима? Ведь теоретически любой из них мог оказаться в злосчастной машине, и шансы их на кандидата в жертву были практически равны. Да, убит действительно Вадим, но ведь покушались до этого на Сергея. У меня в руках не было ни единого факта, который давал бы преимущество кому-то из них. А ведь от того, кто именно в действительности был назначен жертвой, зависел весь план нового расследования.

Столкнувшись с такой безысходностью, я даже перестала жевать. Ну вот как, как мне здесь выбрать?! И тут я вспомнила о своем гадании. Как там говорилось? «Обратитесь к очевидности»? Хм… То есть не уноситесь в заоблачные дали и не придумывайте какие-то слишком замысловатые объяснения, а принимайте дело так, как оно есть. Хм… Ну если принимать дело так, как оно есть, значит, вывод будет такой: убит тот, кого и хотели убить. То есть Вадим.

А если убить хотели именно Вадима… У-у-у… В один момент я стала чувствовать себя отвратительно. Во-первых, если убить хотели Вадима, это означало, что силы и время, потраченные мной на поиск убийцы Сергея, были потрачены зря. Более того, если настоящей жертвой изначально был Вадим, Сергея я даже не могу пока исключить из списка подозреваемых и, следовательно, все его рассказы о покушениях следует серьезно проверить.

Все нужно начинать сначала. С самого что ни на есть начала, и проверять уже не тех, кто мог бы организовать покушения на Сергея, а то, существовали ли эти покушения в действительности.

И тут я поняла, что проверить это будет непросто. В случае, когда Сергея кто-то преследовал на автомобиле, свидетеля, кроме самого Сарычева-младшего, нет. В машине он был один, и не было никого, кто мог бы что-то подтвердить или опровергнуть.

Что касается взорванного мобильного телефона, обломки которого, помнится, были выброшены в мусорное ведро, то подтвердить этот случай может разве что отец, который, приехав на зов испуганного сына, мог еще краем глаза увидеть последствия взрыва. Но в связи с открывшимися новыми обстоятельствами дела под подозрением оказывались все родственники, в том числе и отец Сергея, мой уважаемый клиент Дмитрий Евгеньевич Сарычев. А если он здесь замешан, его показания ничего не значат.

Оставался мусорный контейнер. По словам все того же Сергея, первое покушение произошло на улице, значит, если это на самом деле было, должен найтись хоть один человек, который бы это видел. Тем более что взрывы мусорных контейнеров на наших улицах явление, к счастью, пока не такое уж частое.

Итак, первым делом необходимо ехать к магазину, возле которого стоял этот самый контейнер, и проверять, видел ли кто-нибудь, как он взорвался. Взорвался больше трех недель назад… Ах ты, чтоб тебя!

Я испытывала большое раздражение. Если бы с самого начала мне знать! А теперь… одного времени сколько потеряно, не говоря уже о возможных свидетелях, которые и через два дня уже путаются в показаниях, чего же можно ожидать от них через три недели!

Хотя, с другой стороны, сначала все действительно указывало на Сергея, на то, что именно он должен выступить в качестве жертвы, и, если только не сам он это все придумал, виноватых в моем потраченном времени нет. Единственное, что я могу сделать сейчас, — это ухитриться найти того, кто помнит, не взрывался ли тут неподалеку контейнер с месяц назад, и тем самым получить хотя бы косвенное подтверждение или опровержение самого факта существования покушений на Сергея Сарычева. Да и насчет взорвавшегося телефона можно будет как-нибудь ненавязчиво расспросить у Сарычева-старшего. Хоть он и под подозрением.

Я раздумывала обо всем этом, дожевывая свой незатейливый ужин, но в глубине души уже была твердо уверена, что настоящей, действительной целью загадочного злодея был именно Вадим. Инстинкт детектива и немалый опыт говорили мне, что нужно искать того, кому именно Вадим был неудобен и кто хотел устранить его таким образом, чтобы все выглядело как неудавшаяся попытка покушения на другого человека. То есть сделать все так, чтобы отвести от себя подозрения в принципе, изначально. Чтобы ни у кого даже мысли не возникло.

И что говорить, ее ни у кого и не возникло, этой мысли. Не возникло поначалу даже у меня, несмотря на весь мой опыт. Да, следовало признать, что здесь я имею дело с человеком очень и очень неглупым и мне нужно быть предельно осторожной.

На другой день, отправившись проверять версию с взорвавшимся контейнером, я, памятуя об осторожности, оставила машину в глухом переулке почти за квартал от фирмы «Сарсан», чтобы никто даже случайно не мог обнаружить, что я нахожусь близко от нее и проверяю достоверность рассказа Сергея Сарычева.

Уже в первое свое посещение я отметила, где расположен тот самый магазин, куда Сергей заходил за сигаретами и возле которого находился пресловутый контейнер. На сей раз в радиусе ста метров я не обнаружила ничего, что хотя бы отдаленно напоминало емкость для сбора мусора. Это дало мне неплохую идею, как получить нужные сведения.

Войдя в магазин, я безапелляционным тоном обратилась к продавщице:

— Здравствуйте, я из санэпиднадзора. Могу я поговорить с директором?

Наверное, это был мой счастливый день, потому что, на мое счастье, директора в магазине не оказалось и поговорить я могла только с молоденькой продавщицей, до смерти перепуганной моим решительным видом.

— А… он… его нет… он… в налоговую уехал, — беспомощно лепетала она, глядя на меня округлившимися от ужаса глазами.

— Что же это такое, девушка, — продолжала я свою атаку, — сколько раз мы писали вам, посылали предупреждения, а ничего не меняется! Все так и осталось, как было. Правила не соблюдаются, требования не выполняются. А?! Вы что же, хотите, чтобы вам выписали штраф? Или вообще закрыли вашу лавочку. А?!

— Какие предупреждения? Мы ничего не получали. Вот директор приедет…

— И еще директора на месте нет! Смотрите, доиграетесь вы! Несоблюдение санитарных норм — это вам не шутки. Вы ведь не цветами торгуете, а пищевыми продуктами. Пищевыми, понимаете вы это? А если люди из-за вашей антисанитарии потравятся, что вы тогда скажете, а?! Тоже будете говорить: «Вот приедет директор». Так ведь директор никого уже не воскресит.

— Да почему у нас антисанитария, пройдите, посмотрите, все чисто, каждую неделю генеральную уборку делаем, дезинфицируем все… — Кажется, бедная продавщица действительно готова была заплакать.

— «Дезинфицируем»… А мусор тоже дезинфицируете?

— Какой мусор?

— Да какой угодно. Сигаретные пачки, чеки, кожуру от фруктов, конфетные фантики… Все, что люди выбрасывают, когда намереваются использовать товар непосредственно после покупки. Куда, спрашивается, должны они все это девать, выходя из вашего магазина? А? Вам вообще известно, что по правилам возле каждого магазина, и продуктового в особенности, должен находиться контейнер для мусора? Где он у вас, этот контейнер? А? Покажите мне.

— Контейнер… хорошо вам говорить, — теперь в наступление, кажется, готова была пойти и девушка. — А известно вам, что в эти контейнеры могут бомбу подбросить? Был тут у нас контейнер. У самой двери стоял. А однажды как рвануло, чуть стекла не вылетели. Знаете, как мы перепугались? С тех пор и убрали. А вы говорите…

Собственно, это было все, что я хотела знать, но беседу нужно было закончить. Смягчив тон и сделав вид, что прониклась проблемами продуктового магазина, я уже с отеческой интонацией говорила девушке:

— Все равно контейнер или урну нужно поставить. Не обязательно у самой двери, поставьте там, где она не будет представлять опасности для окружающих, даже если взорвется. Но санитарные нормы необходимо соблюдать. На этот раз, так уж и быть, взыскание накладывать не буду, но в будущем — смотрите! Не выполните требований, будете иметь проблемы. Так и директору своему передайте.

Отчитав таким образом ни в чем не повинную девушку, я с чувством выполненного долга вышла из магазина и направилась в переулок, где оставила свою машину.

Итак, как минимум один из описанных Сергеем Сарычевым случаев покушений подтверждался. Вполне возможно, что и другие тоже были реальными. А это означало, что загадочный убийца хотел представить дело так, чтобы все думали, что его целью является именно Сергей, а не кто-нибудь другой. Почему?

Здесь могло быть два ответа. Либо этот человек хотел обеспечить себе стопроцентное алиби, либо он находился в таких отношениях с Вадимом, что на него в первую очередь должно было пасть подозрение. А в таких отношениях с Вадимом находились практически все его родственники, носящие фамилию Сарычев.

Несмотря на то что, по словам Дмитрия Евгеньевича, кроме него и его школьной подружки, никто не знал, что Вадим его сын, на деле все могло оказаться не совсем так. Ведь он сам говорил, что на протяжении многих лет опекал Вадима, снабжал его деньгами, поддерживал контакт с его матерью. Такие отношения не скроешь.

А между тем не стоит забывать, что Сарычевы богаты. Нет ничего невозможного в том, что кто-то из них, узнав, что Вадим — родной сын Дмитрия Евгеньевича, заподозрил в нем какие-то, предположим, финансовые претензии. Или сам Вадим сболтнул что-нибудь где не надо… А вот интересно, Вадим-то знал, кто его настоящий отец?

Немного поразмыслив, я пришла к выводу, что, скорее всего, знал. Успешно обучаясь в математической школе, наверное, он был не глуп, ему было известно материальное положение их семьи, были известны суммы оплаты за обучение в школе и потом, в институте. Кроме того, живя со своей матерью, он имел полную возможность отследить ее контакты. Да, скорее всего, знал.

Это давало один мотив для убийства — финансовый. И по этому направлению в первую очередь необходимо было разрабатывать родственников. Но имелся и еще один возможный мотив.

Если верить рассказу девушки из отдела логистики, характер у Вадима Лагутина был не сахар и обидеть человека, задеть за живое ему ничего не стоило. А следовательно, нельзя исключать, что у Вадима-то, в отличие от Сергея, как раз и имелись те тайные недоброжелатели, которых я тщетно искала в начале своего расследования. Если учитывать, что основную часть времени Вадим проводил на работе либо в компании Сергея Сарычева, то логично будет предположить, что и недоброжелателей этих он нажил себе где-то там. Да вот хоть бы тех же Женьку с Сашкой, о которых говорила девушка.

Так или иначе оба намеченных мною мотива предполагали поиски убийцы в самом близком окружении Вадима Лагутина. Зная по опыту, что наиболее распространенным мотивом преступлений является мотив финансовый, я решила сначала отработать родственников.

— Алло, Дмитрий Евгеньевич? Добрый день, это Татьяна вас беспокоит.

— Здравствуйте. Какие-нибудь новости по делу?

— Сейчас я как раз проверяю одну версию, и, если это возможно, мне бы очень хотелось побеседовать с вашей супругой.

В телефонной трубке возникла небольшая пауза, и я поняла, что супругу Дмитрий Евгеньевич менее всего склонен был беспокоить по этому делу. Но сейчас было не до деликатности, и, даже если бы он вздумал отказать мне, я все равно настояла бы на своем. Однако Сарычев отказывать не стал.

— Если вы действительно считаете, что это необходимо…

— Совершенно необходимо.

— Ну что ж, тогда… я сейчас созвонюсь и узнаю, в какое время вам удобнее будет подъехать, хорошо?

— Да, пожалуйста.

Великолепный Дмитрий Евгеньевич был, как всегда, в своем репертуаре. Только он мог спрашивать у жены, когда мне удобнее будет подъехать. Но к особенностям своего клиента я уже немного привыкла, поэтому, усмехнувшись, терпеливо стала ждать, в какое же время жене господина Сарычева будет удобно меня принять.

Оказалось, вполне удобно мне подъехать прямо сейчас. Ну что ж, очень хорошо. Меня это тоже вполне устраивало, и, записав адрес городской квартиры Сарычевых, я поехала на встречу.

Квартира, вопреки моим ожиданиям, находилась довольно далеко от центра, но тоже в неплохом и довольно престижном районе. Это был небольшой особняк, старинной, еще дореволюционной постройки, капитально отремонтированный и отделанный по европейским стандартам. Проживало там всего несколько семей, как можно было догадаться, не бедных.

Особняк был двухэтажный, поэтому каждая квартира в нем имела два уровня, — богатые жильцы, выкупив у прежних владельцев их комнаты, могли не стеснять себя.

Я позвонила в нужную дверь, и мне открыла довольно молодая женщина, одетая намного проще, чем могла бы одеваться хозяйка подобной квартиры.

— Я к Виктории Львовне, — сказала я, догадавшись, что разговариваю с горничной, или как там это сейчас называется.

— Подождите одну минуту.

Женщина впустила меня и пригласила присесть в помещении, которое я определила для себя как гостиную. Несмотря на современную отделку, старинная постройка здания чувствовалась во всем, и особой формы окна, и трехметровые потолки придавали квартире особый шарм.

Хозяйка, довольно скоро появившаяся откуда-то со второго этажа, в общем-то, вполне соответствовала такой квартире, по крайней мере, солидностью форм и стоимостью наряда. Она села напротив меня в кресло, сказала, чтобы нам принесли кофе, и после первых приветствий сама начала разговор, так что мне не пришлось даже беспокоиться о вступительной речи.

— Ах, все это ужасно, — сказал она, сделав маленький глоток свежеприготовленного и, нужно признать, вполне приличного кофе. — Мы просто в отчаянии. Бедный мальчик! Что ему пришлось пережить!

— Я как раз об этом собиралась поговорить с вами, — вступила я в разговор, увидев, что момент как раз подходящий для моих целей. — Мне бы не хотелось сейчас беспокоить Сергея… поэтому я подумала: возможно, вам, как матери, самому близкому человеку, он рассказывал о том, что же все-таки произошло в тот роковой вечер?

— Ах… ну… что произошло… Собрались с ребятами отметить окончание холостой жизни… ведь знаете, Сережа у нас женится. Такая хорошяа девушка…

— Да, Дмитрий Евгеньевич говорил.

— Ну вот. А у них там традиция, что ли, такая… отмечать… Ну вот. Поехали куда-то за город в клуб. Потом там понадобилось привезти что-то, и Сергей хотел было сам ехать, а Вадим сказал, что съездит вместо него.

— А почему он предложил это, Сергей не говорил?

— Ах… ну, говорил что-то… кажется, вроде того, что Сергей, как виновник торжества, не должен уезжать, ну и… он съездит сам.

— И произошла катастрофа? — постепенно выводила я разговор на нужное мне направление.

— Ах… эта катастрофа… Как подумаю, что там мог оказаться Сережа… ах!

— Но вместо него оказался Вадим…

— Да… Вадим…

— Я слышала, они были очень дружны с Сергеем?

— Ну да… дружны. Впрочем… не знаю… видите ли… ах! — Супруга Дмитрия Евгеньевича закрыла глаза.

Ее манера общаться постепенно начала меня раздражать. Но что делать? Как-то же нужно было выяснить, насколько мадам Сарычева может быть причастна к смерти Вадима, и я терпеливо выслушивала все эти охи-вздохи, ожидая, когда сквозь них прорвется хоть одна законченная мысль.

— А сами вы хорошо знали Вадима? Наверное, как друг Сергея, он часто бывал у вас в гостях?

— Кристина, принесите нам еще кофе! И добавьте коньяк.

Такой поворот меня заинтересовал. Я молча сидела в ожидании новой порции кофе, на сей раз уж приправленного коньяком, и после того, как Виктория Львовна залпом выпила почти всю чашку, услышала и впрямь нечто довольно интересное.

— Видите ли, — сказала моя собеседница, подкрепив свои душевные силы, — дело в том… только вы ни в коем случае не говорите об этом Дмитрию Евгеньевичу! Дело в том… что Вадим… видите ли… Дмитрий Евгеньевич был отцом Вадима. То есть у него были там какие-то родители, отчим… но настоящим отцом был Дима. Я знаю, он хотел скрыть от меня, чтобы не расстраивать, но что уж тут… Я ведь все-таки его жена. И потом, он давал им деньги… та семья… они жили бедно… Но я не возражаю, нет! Наоборот, если есть возможность, почему же… все-таки сын…

Нельзя было не отметить, что после коньяка речь Виктории Львовны потекла более плавно, во всяком случае, междометий стало гораздо меньше.

— Но как вы узнали об этом? — изображая изумление, спрашивала я.

— Ну как… не знаю… Сейчас я уже даже и сама не помню как. Скорее всего, не сразу. Там слово, тут полслова… нечаянно что-то услышишь из телефонного разговора… А потом, когда я уже начала догадываться, то специально навела справки, и все подтвердилось. Вы знаете, оказывается, Дима с этой девушкой дружил еще со школы. Ну и… вот.

— Вы, наверное, рассердились на него?

— Да, поначалу… действительно. А потом, знаете, как-то все утряслось, вошло в колею. Я знала, что разводиться со мной из-за этого Дима не будет, тем более он так старался все скрыть… Ну и я не стала ничего говорить. А потом подумала и поняла, что это даже с лучшей стороны его характеризует. Ведь, согласитесь, не каждый стал бы помогать, а он сам вызвался. Нет, я на него не сержусь…

— А Вадим?

— Ах… Вадим, — лицо Виктории Львовны несколько передернулось, и на какое-то мгновение мне показалось, что сейчас она попросит еще коньяка, причем уже без кофе.

— Конечно, как сын Димы… — продолжала моя собеседница, — но лично мне он никогда не нравился, этот Вадим. Было в нем что-то такое… неприятное. И потом, он ведь мог в один прекрасный день потребовать свою долю.

— Свою долю?

— Ну да, как сын Дмитрия Евгеньевича.

— А что, Вадим догадывался, кто его настоящий отец?

— Ну… не знаю. Может быть, и не знал. А может, и знал. А в таком случае вы ведь понимаете, какими неприятностями это нам грозило?

— Признаюсь, не совсем.

— Ну как же! Он мог подать заявление в суд о том, что имеет право на часть капитала, пошли бы всякие разбирательства да выяснения… Ах, я и подумать об этом без ужаса не могу!

Такое беспокойство Виктории Львовны вполне могло указывать на мотив. Но слишком уж легкомысленно все звучало. Ах да ох. Добавьте коньяк. Как хотите, а не похожа была моя собеседница на хладнокровного убийцу, способного продумать и осуществить такой замысловатый план покушения. Впрочем, при ее средствах в этом, собственно, не было большой необходимости. Ведь подобную работу можно и заказать.

Чтобы исключить последние сомнения, я решила подробнее проработать вопросы, касающиеся финансового состояния четы Сарычевых, и, в частности, нюансы наследования капитала.

— То есть вы хотите сказать, что у Вадима была возможность нанести вам финансовый ущерб?

— Ну, это вряд ли.

Я поразилась, как изменилось в одночасье лицо моей собеседницы. Из расслабленного и рассеянного оно стало жестким и сосредоточенным. Теперь она говорила очень внятно и отчетливо, чуть ли не чеканя слова. Казалось, передо мной сидит другой человек.

— Все, что Дмитрий Евгеньевич получает от своего бизнеса, — это капитал, нажитый его трудами, и никто не может предъявлять на него никаких прав. Его родственники могли бы претендовать только на наследство, полученное им от родителей, но такового, увы, не имеется. Наоборот, Дмитрий Евгеньевич сам еще помогает родителям. Что же касается денег, предназначенных Сергею, то эти вопросы тоже давно урегулированы: все права закреплены нотариально, и попытки оспорить эти права не будут иметь ни малейшего успеха.

Ого-го! Вот что значит задело за живое! Так-так. Похоже, денежки-то наша Виктория Львовна любит. И подарки делать не склонна. Не поэтому ли так не нравился ей Вадим? И что интересно, в своей речи она ни словом не обмолвилась о своем личном капитале. А ведь именно он, если верить рассказу Сарычева, позволил ему подняться. Если все вопросы так хорошо урегулированы, то и нюансы раздела капиталов между женой и мужем тоже должны быть учтены, однако об этом мы ничего не услышали. Кажется, Виктория Львовна даже самой себе не хочет признаться, что ее Дима женился на ней из-за денег. Вишь ты как — «капитал, нажитый его трудами».

Тем не менее слова Сарычевой были вполне убедительным аргументом в пользу того, что бессмысленно было физически устранять Вадима, опасаясь его возможных финансовых притязаний, когда эти претензии, так сказать, априори не могли быть удовлетворены. Но чего же она тогда так беспокоилась?

— Виктория Львовна, если все юридические вопросы так хорошо урегулированы вами, стоило ли переживать из-за каких-то там возможных судебных исков?

— Ах… — передо мной снова сидела слабая и чувствительная женщина. — Вы знаете… это всегда так неприятно, эти хлопоты, суды… И потом, сами эти разбирательства… ведь они могут просто отравить жизнь… И даже хуже. Вы ведь знаете, сейчас у людей ни стыда ни совести нет, заплатят кому надо, наложат арест на счета, приостановят расчеты, а ведь для бизнеса это смерти подобно… Ах! Нет, даже не говорите мне. Эти суды… Упаси бог!

Позиция Виктории Львовны была предельно ясна. За свои кровные она, в случае необходимости, станет сражаться до последнего, но наиболее вероятным средством разрешения проблем здесь будет, скорее всего, взятка, а не киллер. Убивать же только из-за того, чтобы избавиться от призрачной перспективы хождения по судам, здесь и подавно никто не собирался. Реальные проблемы от мнимых Сарычева вполне способна отличить, а избавление от призрачных перспектив — это проблема, несомненно, мнимая.

Следовательно, Виктория Львовна выпадает из списка возможных кандидатов на убийцу. Точнее, на заказчика.

Обменявшись еще несколькими дежурными прощальными фразами, я покинула квартиру Сарычевой и спустилась к машине.

Глава 8

Следующим по списку родственником, которого мне предстояло проверить, был сам Дмитрий Евгеньевич. Конечно, мотивация в этом случае была довольно слабая, но проверить все равно нужно было. К тому же всю историю о сыновьях я знала именно со слов самого Сарычева-старшего, и у меня не имелось под рукой такого независимого лица, которое могло бы подтвердить или опровергнуть его рассказ.

А раз так, то нет ничего невозможного в том, что в своем рассказе он мог что-то и утаить. Например, я бы не удивилась, если б Вадим, имея такой чудесный характер и узнав, кто его настоящий отец, предпринял попытку шантажировать Сарычева, угрожая рассказать, например, его жене, что он его сын. Ну и что, что она знала об этом, ведь Сарычев-то был уверен, что не знает.

В общем, проверка будет совсем не лишней. Однако здесь передо мной стояла гораздо более сложная задача, чем в случае с женой. Сарычев — мой клиент, он информирован о ходе расследования, и, если я сейчас уклонюсь от дела в сторону, он заподозрит неладное. А если он причастен к убийству, такие подозрения абсолютно недопустимы.

Размышляя о том, каким образом мне исхитриться и, что называется, «пробить» клиента и самой не засветиться, я вдруг вспомнила об отчиме Вадима. Его же я тоже намеревалась проверить на причастность к покушениям на Сергея. А что, если я обращусь к уважаемому Дмитрию Евгеньевичу с просьбой посодействовать мне в поисках отчима Вадима?

А уж там, под сурдинку, в разговоре, глядишь, и другие какие-нибудь интересные факты откроются. Главное — правильно беседу повести, направить, так сказать, в нужное русло.

Тщательно продумав свой предстоящий разговор с Сарычевым и решив назавтра явиться к нему без предупреждения, я с чистой совестью отошла ко сну.

* * *

На следующий день рано утром я уже подъезжала к фирме «Сарсан». Чтобы застать своего клиента наверняка, я приехала даже не к половине восьмого, как в прошлый раз, а к семи. Дмитрий Евгеньевич был на месте.

— Ну как, помогла вам беседа с моей супругой? — поинтересовался он.

— Честно признаться, не очень. Я предполагала, что Сергей, возможно, поделился с ней какими-нибудь подробностями происшедшего, например как получилось так, что вместо него поехал Вадим, но выяснилось, Виктория Львовна знает об этом не больше, чем я.

— Ох, вы знаете, Сергей сейчас в таком состоянии… он даже со мной не разговаривает. Я и сам боюсь его спрашивать о подробностях происшедшего.

— Так вы считаете, сейчас говорить с ним не стоит?

— Если нет такой уж настоятельной необходимости, я бы попросил пока его не тревожить. Он только-только начал приходить в себя.

— Что ж, хорошо. Действительно, такой удар трудно пережить. И главное — как неожиданно…

— Да! Да! Просто как гром среди ясного неба. Казалось бы, все так хорошо складывалось, мы готовились к свадьбе… Еще подумали: ну что ж, если ребята устраивают мальчишник, почему бы и нам, старикам, не поразвлечься…

— А что, в тот вечер вы тоже устроили какое-то торжество?

— Да, мы с женой были в гостях у родителей невесты, у будущих своих родственников, так сказать. Очень приличные люди, мы и раньше общались немного… Ну вот. Пришли, посидели, выпили… признаюсь, на радостях я немного перебрал, и наши дамы уложили меня спать. Представляете, каково было мое пробуждение?

— Да, наверное, для вас это…

— Я был просто в шоке! Погиб мой мальчик, а я тут праздную, напиваюсь… Ох, вы знаете, я с того времени чего только не передумал. Мог ли я чем-то помочь? Не пускать их в клуб? Но Сергей и так уже сердился на меня за то, что слишком его опекаю, если бы я не разрешил ему последние дни перед женитьбой с друзьями провести, он совсем бы на меня обиделся. А вот отпустил, и видите, как получилось…

Переживания Дмитрия Евгеньевича были совершенно искренними, и, кроме того, если он действительно всю ночь проспал, «перебрав немного», то это снимало с него все подозрения, которые и так были у меня не слишком сильными. Правдивость рассказа Сарычева легко проверить.

Что ж, думаю, можно считать, что алиби клиента доказано.

— Дмитрий Евгеньевич, у меня к вам есть один вопрос, правда, не знаю, сможете ли вы помочь мне, но тем не менее…

— Да-да, в чем дело?

— Вы говорили, что поддерживали отношения с матерью Вадима?

— Да, но она умерла, я же вам говорил.

— Я помню, но дело не в этом. В интересах расследования я считаю необходимым встретиться с отчимом Вадима, ведь он жив?

На какое-то время мой собеседник задумался.

— Вы знаете, я даже не могу вам сказать… жив ли, нет ли… И потом, они с Ириной давно были в разводе…

— Понимаю, но ведь каких-то других возможностей выйти на этого отчима у нас нет? Приходится использовать то, что есть. Хоть маленький, да шанс. Съезжу на тот адрес, поговорю с людьми, может, что и выяснится.

— А вы считаете… да-да, как же я сам не подумал! Конечно, отчим! Вот кто стоит за всем этим.

— Дмитрий Евгеньевич…

— И мотив у него мог быть. Узнал у Ирины, откуда она деньги берет, да и захотел сразу целый куш хапнуть…

— Дмитрий Евгеньевич…

— Да-да, Татьяна, конечно, я дам вам адрес, поймайте этого негодяя.

— Дмитрий Евгеньевич, я ведь не сказала, что отчим Вадима в чем-то подозревается. Я просто хочу побеседовать с ним, возможно, выяснится что-то интересное.

— Да-да, я понимаю, пока нет доказательств, вы не можете говорить. Ничего-ничего, я все прекрасно понимаю. Главное — поймайте его.

Разубеждать Сарычева было бесполезно. Ну что ж, отчасти мне это даже на руку. Поскольку сейчас все его мысли сосредоточены на том, что отчим Вадима и есть тот загадочный убийца, они очень далеки от того, чтобы догадаться, что и сам он, мой клиент, еще несколько минут назад был в списке подозреваемых.

Между тем Дмитрий Евгеньевич рылся в своих бумагах, бормоча себе под нос:

— Да где же он… ведь был… ах ты ж… Вот ведь, так-то знаю и как проехать и куда идти, — обратился он ко мне, — а все эти номера и улицы на память не помню. Ага! Вот он! Пожалуйста: Лагутин Валерий Степанович, Солнечная, 10, квартира 32. Это, правда, тмутаракань страшная, но Ирина жила у мужа, а он, как я уже говорил вам, к элите общества не принадлежал. Не знаю, что там сейчас… После смерти Ирины Вадим продолжал там жить, но думаю, со временем я нашел бы ему… а теперь видите как получилось…

Заполучив адрес, я вышла из кабинета Сарычева и направилась по коридорам к выходу. Вдруг из какой-то двери навстречу мне вышел Сергей. На его лице наблюдалось полное отсутствие выражения, и казалось, что он не замечает ничего вокруг.

— Здравствуйте, — приветствовала я его.

Сергей остановился, какое-то время смотрел на меня и только после этого, как бы вспомнив, поздоровался.

— Я… я хочу выразить соболезнования…

— Соболезнования? А… ну да… Извините, мне нужно идти.

Он повернулся и пошел по коридору.

Непоколебимая уверенность Сарычева-старшего в том, что во всем виноват именно отчим Вадима, заставила меня еще раз подумать о его возможной причастности. Помнится, занимаясь поисками убийцы Сергея, я довольно серьезно рассматривала его кандидатуру. Правильно, если исходить из того, что убить или выкрасть хотели Сергея, то у Лагутина Валерия Степановича мог быть вполне реальный мотив, и именно такой, на который намекал Сарычев, — сыграть на его отцовских чувствах и «хапнуть куш».

Но поскольку сейчас я исхожу из того, что убить хотели именно Вадима, то с мотивами тут выходит заминка. Для чего ему убивать своего пасынка? Что он выигрывает от этого? Наоборот, ему выгоднее иметь его в живых как рычаг воздействия на Сарычева-старшего, если уж ему действительно было известно, кто отец Вадима.

Наиболее вероятные мотивы указывали на два направления: финансовый — на родственников, чувство мести — на приятелей, и ни под одну из этих категорий Валерий Лагутин не подходил. По большому счету, он и родственником-то настоящим Вадиму не был. Ведь хотя он и был женат на его матери, но кровного-то родства между ними не существовало. А если предположить, что у него мог быть такой же мотив, как у приятелей, — чувство мести, то все вообще начинает выглядеть как-то глупо. Придумывать целую историю, организовывать липовые покушения только из-за того, что Вадя в один прекрасный день неродному папке нахамил… Вздор.

Впрочем, раз уж на руках у меня имеется адрес, не помешает туда проехаться. Дополнительная информация еще ни одному расследованию не вредила, а побеседовав с товарищем Лагутиным, я, возможно, смогу узнать еще какие-нибудь интересные нюансы родственных взаимоотношений.

Выйдя на улицу, я заметила неподалеку уже хорошо знакомый мне черный джип и около него накачанных верзил из охраны. Вот он, отличный случай убедиться в достоверности показаний моего клиента.

— Слышь, ребят, — окликнула я охранников, — нужно уточнить кое-что, а шефа вашего неудобно спрашивать…

— А что? — спросил один из парней.

— Да вот, в интересах следствия, так сказать… знаете, наверное, что я для вашего шефа расследование провожу?

— Ну?

— Ну вот. Мне нужно знать, где вчера ночью джип был, а он говорит, что в гостях там, это… уснул, что ли… Так вот, вы в тот вечер домой возвращались или так в гостях и заночевали?

Охрана заулыбалась.

— Да какое там возвращались! — сказал один из них. — Так всю ночь и проторчали там, как эти…

— И частенько так бывает у вас?

— Да нет, шеф, он, в общем-то, не злоупотребляет, но если уж расслабиться захочет, тут… хорошего не жди. Или уснет, как мертвый, или тачку всю заблюет, потом не отмоешь… Вы только не говорите ему…

— Да ну, какие дела. Мне, главное, точно узнать, что в ту ночь вы, значит, были все в гостях, правильно?

— Ну да.

— И машина была там же?

— Ага.

— Ну вот и прекрасно.

Закончив беседу с охранниками, я села в свою «девятку» и поехала на Солнечную, 10.

Мне было известно, что это за район и какое там жилье, но, увидев дом за номером десять, я посчитала, что даже для этого района такой дом — несколько чересчур. Обшарпанные панели, которые грозили вот-вот осыпаться, выбитые стекла, окна, закрытые фанерой, грязь и вонь в подъездах — вот та обстановка, в которой рос Вадим Лагутин.

Теперь, воочию увидев все это, я, кажется, стала понимать причины его, как бы это сказать, не очень уравновешенного характера. Приходя из этого жуткого дома в престижную школу, а потом отправляясь на работу в чистенький и навороченный офис, постоянно наблюдая такие резкие контрасты, неудивительно, что он частенько должен был испытывать приступы желчного раздражения. Я бы даже не удивилась, если бы выяснилось, что сам Вадим втайне вынашивал планы кого-нибудь грохнуть. В сердцах, так сказать. Но ведь убили-то его.

Да, нестыковочка. Или кто-нибудь, да хотя бы тот же отчим, узнал про такие его намерения и решил опередить?

Эта моя шутливая и, в сущности, ни на чем не основанная догадка так же быстро вылетела из головы, как и влетела в нее…

Поднявшись на четвертый этаж, я хотела было позвонить в квартиру номер тридцать два, но вдруг увидела, что дверь прикрыта неплотно и, совершенно очевидно, не заперта.

Первой моей мыслью было, что напрасно я не захватила с собой пистолет. Квартира, в которой никто не живет и на которую из известных мне родственников бывшего владельца никто не претендует, явно в данный момент не пустовала. Изнутри доносились звуки шагов и стук передвигаемой мебели. Кто же там ходит? Замок не взломан… Может, отчим?

Однако, постучав в дверь и, не дожидаясь приглашения, отворив ее, я увидела перед собой женщину.

Какое-то время мы молча стояли, уставившись друг на друга, и не знали, что сказать. Что думала обо мне женщина, которая находилась в квартире, одному богу известно, сама же я мысленно ругала себя за легкомыслие и непредусмотрительность.

Вот что, спрашивается, сейчас ей скажу? Она-то, по крайней мере, дверь ключом открыла…

— Здрасте?.. — между тем произнесла женщина, причем интонация ее была скорее вопросительной, чем утвердительной.

Иногда в стрессовых ситуациях на меня находит настоящий ступор, а иногда именно стресс как-то подстегивает, и без малейшей предварительной подготовки я могу принять оптимальное решение или выбрать наиболее выгодную линию поведения в той или иной ситуации. Так случилось и теперь. Еще секунду назад я не знала, куда деваться, и вдруг меня понесло:

— Ой! Добрый день! А тут, оказывается, хозяева. А мне сказали, что, кроме Вадима, в квартире никто не жил. А я с работы. Мы там дискету одну потеряли, вроде у Вадима в столе была, а искали-искали, ничего не нашли. Ну вот мне начальник и говорит, сходи, говорит, узнай, может, соседи что скажут… Ну, в смысле, в квартире у него поискать. Может, хоть дома найдем. А я говорю, но как же в квартиру-то попасть, ключа-то ведь нет. А он говорит, спроси у соседей, может, они что посоветуют, может, родственники остались или что… дискета-то важная. А вы соседка?

Мой бойкий монолог хотя и не отличался особым глубокомыслием, но нужный эффект произвел, и если у женщины, находившейся в квартире, и возникли при моем появлении какие-то вопросы, то теперь, оглушенная потоком моего красноречия, она наверняка все их позабыла и инициатива осталась в моих руках.

— Я? Я… нет, я… мы родственники.

— Родственники? Странно… а мне говорили, что у Вадима нет родственников.

— Ну как же… как же нету. Я родная сестра его отца.

На мгновение я потеряла ощущение реальности. Родная сестра Сарычева? Я внимательно осмотрела стоящую передо мной женщину. Какой-то ситцевый сарафан, уже порядком поизношенный, растоптанные джинсовые тапочки… Быть этого не может! Чтобы эта колхозная тетка была родной сестрой Сарычева?! Да достаточно вспомнить его жену… Не говоря уже о квартире.

И тут до меня дошло, что отцом она называет Лагутина. Да, конечно! С какой стати кому-нибудь здесь могла бы прийти в голову мысль, что отец Вадима успешный бизнесмен и богатей Дмитрий Евгеньевич Сарычев? Уловив новое направление в беседе, я сориентировалась моментально.

— Ах… Да? А мне говорили, что отец давно не живет с ними…

— Да, он не живет, но квартира-то… Квартира-то осталась, что, бросать, что ли? Квартира-то наша.

— А-а… ну да… Ну да, это конечно. Если ваша, зачем же бросать. А его отец, он что же, сам не захотел прийти?

— Ах, девушка… не захотел. Его теперь не знаю где и искать-то. Совсем от рук отбился.

— Правда? А что случилось?

— Да случилось-то давно уже. Вот и пошло все наперекосяк с этого… случая. Ох-хо-хо… Больно уж любил он ее, Иринку-то эту.

— Это мать Вадима?

— Ну да… мать Вадима, — говоря это, женщина как-то по-особому посмотрела на меня. — А вы что, знаете, что ли, что Вадим ему не родной?

Ого! Прокол, Татьяна Александровна! Один — ноль в пользу дамы.

— Ну… так… мы ведь работали вместе, — попыталась отбиться я от неожиданной проницательности моей собеседницы. Но женщина не стала ничего уточнять. Было видно, что у нее давно наболело и хотелось хоть с кем-то поговорить, отвести душу.

— Он-то, Валерка, знал, что от другого у нее ребенок. Да и как не знать, когда она уже беременная была, когда за него выходила. Но — ничего. Пускай, говорит. Будет наш. И сколько жили — ни словом он ее никогда не попрекнул. Ну и она, грех жаловаться, тихая была, старательная. Здоровьем вот, правда, слабовата была. А так — ничего. Ухаживала за ним, стирала, готовила… В общем, все как у людей. Своих-то детей у Валерки от нее не было, но он и этого мальчонку, ну, что родился-то, он и его как родного принимал. Ну и так, ничего вроде жили. Вадька потихоньку подрастал, пошел в школу, потом у него там способности какие-то проявились, сказали, что нужно в специальную школу его отдавать. А специальная-то школа не простая, а платная. А у них какие деньги? Она учительница, он мастер простой на стройке. А потом как-то прихожу к ним и узнаю, мальчишку-то в школу все— таки определили. Спрашиваю у Валерки: чем, мол, платить-то будете? А он — ничего, Ирина договорилась. С кем договорилась, о чем договорилась — ничего этого нам никто не объяснил. А между тем стал Валерка замечать, что у мальчишки и вещи новые, и книжки появляются, какие там для школы нужно. Ну, поначалу говорить-то ей не стал, решил посмотреть, что дальше будет. А дальше — больше. Закончил школу, поступил в институт, там тоже все платно. Да и не так уже, как в школе, а все вдвое и втрое. Откуда, спрашивается, такие деньги? Ну и за тем да за сем догадался он, что она деньги у Вадькиного отца берет. У настоящего, в смысле, отца. Ну и что, спросил у нее, она отказываться не стала, да, говорит, беру, но беру только для мальчонки, чтобы, мол, образование дать да чтоб нужды ни в чем не знал. Он, отец-то его настоящий, какой-то там крутой уж больно да богатый, ему это не в тягость, он даже сам предложил.

— Наверное, брат ваш… простите, как имя-отчество?

— Наталья Степановна.

— Брат ваш, Наталья Степановна, наверное, ревновал ее к прежнему возлюбленному?

— И про это тоже Валерка у нее спрашивал: крутишь, мол, шашни с ним? Но она сказала, что ничего такого нету, на свидания к нему не ходит, только деньги берет, и то не из рук, а в банке со счета снимает. Так что они и виделись редко. Да нет, так-то она девчонка ничего, правильная была… Да и ребенку своему как не помочь, сами подумайте. Любая мать…

— Да, конечно, это очень понятно.

— Ну вот. Вам-то понятно, а Валерке не очень понятно оказалось. Говорить-то он ничего не говорил, тоже, чай, думал, что понятно ему будет, но с того времени стал как-то задумываться, а потом и попивать. Видать, не смог переварить, что Ирина все еще с этим самым, как вы сказали, прежним своим возлюбленным встречается. Да и другое тоже… Каково мужику думать, что он семью обеспечить не умеет? Что одного ребенка прокормить не может, что жена должна у чужого человека деньги брать? А? Тоже невесело было ему об этом думать.

— Понятно и это.

— Ну вот. Помучился-помучился, да и ушел от них. Я-то в то время говорила с ним. Чего, говорю, дуришь, какая-никакая, а семья у тебя. Иринка бабенка неплохая, живете вы мирно, не ругаетесь, а что до того, что деньги на мальчишку берет, так и то сказать, тому-то он ведь сын родной. И по закону алименты полагаются, а если он имеет возможность да сам предлагает — почему отказываться? Если бы еще она на себя брала или на тебя, тогда — да, тогда тебе вправду обидно было бы, а так — что? Мальчишке как не помочь? Ну, поговорили, и вроде бы согласился он со мной, но потом все равно ушел. Не смог, стало быть, себя пересилить. Хотя Иринку любил, это точно вам говорю, любил по-настоящему. Ну а как ушел от нее, тут и запивать начал, и с работы ушел, ну и пошло-поехало. Из квартиры съехал — им ее оставил, какое-то время у меня жил, потом где-то в общежитии. А теперь даже и не знаю, где его искать. Но про Иринку он всегда узнавал, чуть протрезвеет; сразу или ко мне идет, или у нас соседка тут, Валентина Александровна, иногда к ней обращался. Спрашивал, что да как. Не нужно ли чего. Она всегда все знает. Вот и о том, что мальчишечка на машине разбился, я тоже от нее узнала.

— А она от кого?

— Она-то? Да я ведь говорю вам, живет она здесь.

— Ну и что? Что же всем, кто здесь живет, так-таки всё и рассказали?

— Да что вы! И рассказывать ничего не нужно было, понаехала тут милиция, начались спросы да расспросы… Как тут не знать! Даже чуть было квартиру не опечатали. Только когда признали, что это сам он разбился, без посторонней, значит, помощи, тогда только в покое оставили. А я, хоть Валера и не жил больше с ними, все равно нет-нет да и зайду сюда. Квартира-то наша. А парень после смерти матери один жил, все-таки глаз за ним нужен. Ну вот, а в прошлый раз захожу… да вот, на днях это было, а Валентина Александровна мне и говорит — убился, говорит: Вадим, совсем насмерть убился. Ну я и подумала: Валерку-то я когда еще найду, а квартира наша. Не могу же я ее бросить. Ну и вот, время свободное появилось — решила сходить, посмотреть тут, что да как.

— А брата своего, вы считаете, найти нереально, да?

— Ну, не то чтобы совсем нереально, но думаю, времени много займет. Ведь где он живет сейчас, я не знаю, а по притонам его бегать искать я уж не молоденькая. Правда, приходит он на кладбище к Ирине… это у него обязательно, считай, каждое воскресенье. Пьяный ли, трезвый ли, а все равно соберется и пойдет. И когда у меня жил, ходил, и потом я частенько его там встречала. У меня у самой муж там, ну я и на ее могилку тоже заходила. Ну вот, разве что там его можно застать, но у меня и времени столько нет, чтобы сидеть его там караулить. Разве что по случаю как-нибудь встретимся… он, чай, и не знает, что такая беда случилась. Хоть и неродной сын ему был, а все ж таки…

— А, например, через место работы? Нельзя найти?

— Да кто ж его знает, где он теперь работает… пьет ведь. То оттуда турнут, то отсюда выгонят. Не успеет устроиться куда-нибудь, уже новую работу ищет. Последнее время вроде бы устроился в какую-то бригаду по ремонту дорог, уж не знаю, кем он там к ним поступил. Но сейчас, может быть, и оттуда уже турнули. Так что не знаю, где его искать.

* * *

Едва только я услышала о том, что загадочный отчим Вадима, неуловимый Валерий Лагутин, имеет отношение к ремонту дорог, я сразу же поняла, что повидаться с ним мне просто жизненно необходимо.

Получалось так, что все линии этого дела замыкались на нем. Даже когда я искала предполагаемого «покусителя» на Сергея Сарычева, который, как оказалось, не существовал в действительности, даже тогда его кандидатура всплывала на поверхность. Что уж говорить о сегодняшнем дне.

Информация, которую мне удалось получить благодаря словоохотливости Натальи Степановны, позволяла предположить, что ее брат Валерий Лагутин имеет самое непосредственное отношение к убийству своего пасынка. Конечно, что касается мотива, тут был полный ноль, но на то я и сыщик, чтобы искать.

Поговорив еще немного со своей общительной собеседницей и спросив, не видела ли она, когда делала уборку, дискету, я распрощалась с ней и отправилась восвояси. Предстояло обдумать новые данные и определить дальнейший план действий.

Впрочем, что касается плана, кажется, он предельно ясен — в выходной, то есть уже завтра, необходимо будет отправиться на кладбище, отыскать там могилу Ирины Лагутиной и, укрывшись где-нибудь в укромном месте, поджидать ее бывшего мужа, который, если верить сестре, появляется там с завидной регулярностью.

Я села в машину и минут через тридцать была уже дома. А когда поднялась к себе и открыла квартиру, вспомнила, что нужно было заехать в лабораторию, забрать образцы краски, взятые мною с асфальтового катка, которые отдавала на анализ.

Поколебавшись немного, в какую сторону двигаться — в квартиру, навстречу вкусной и здоровой пище, или вниз, к машине, чтобы ехать в лабораторию, я, чтобы окончательно разрешить все сомнения, взглянула на часы. Они показывали половину шестого. Вряд ли кого-то застану на месте в лаборатории… Таким образом дилемма была решена.

Дома я в первую очередь отправилась на кухню и вытащила из морозилки курицу, после чего достала поваренную книгу и решила приготовить блюдо под названием «Овощное рагу с курицей». Сопоставив перечень необходимых овощей, приведенных в рецепте, с тем, что имелось в наличии у меня в холодильнике, я пришла к выводу, что в общем и целом должно получиться. Уже в процессе приготовления я поняла, что единственная ошибка моей задумки в том, что готовится блюдо целых полтора часа.

Однако, когда из духовки начали доноситься соблазнительные запахи, я поняла, что попытка моя была не напрасной. Блюдо получилось очень вкусным. Я решила, что стоит взять на вооружение этот рецепт и хоть иногда баловать себя нормальной пищей, а не мучить желудок полуфабрикатами.

Уже через полчаса, сидя на диване перед телевизором, я чувствовала, как веки мои слипаются, и, заставив замолчать голос совести расхожей фразой о том, что утро вечера мудренее, я в конце концов перестала бороться с усталостью и отправилась спать.

Глава 9

Зато на следующий день я проснулась в шесть утра, резвая, бодрая, как будто недели две провела на курорте где-нибудь в Анталии. Приняв для закрепления эффекта контрастный душ, я подкрепилась чашечкой кофе и парой бутербродов и, учитывая, что сегодня был выходной, отправилась на наше городское кладбище искать могилу Ирины Лагутиной.

Нужно признать, что это оказалось не такой уж простой задачей. Кладбище было огромным, на нем хоронили уже несколько десятков лет, и найти там могилу, не зная хотя бы ориентировочно, где она расположена, было почти нереально.

«Хорошо было бы мне знать ее отчество, — думала я, проезжая по дорогам нашего города, — мало ли Лагутиных может оказаться на кладбище. Не произошло бы путаницы».

Чтобы не тратить понапрасну свои силы, я придумала подход, который, как мне казалось, позволит достигнуть поставленной цели с минимальными затратами и в оптимальные сроки. Мне было известно, что Лагутину хоронили год назад, то есть, можно сказать, недавно. Следовательно, мне не требовалось прочесывать все кладбище, а достаточно было сосредоточиться на изучении той его части, где находились новые захоронения. Так я и решила сделать.

Однако, оказавшись на месте, я поняла, что проблема несколько серьезнее, чем я ожидала. Хотя недавние захоронения отличить было достаточно легко, их количество в первый момент вызвало у меня оторопь. «Это невозможно», — думала я, глядя на бесконечные ряды памятников, которые уходили чуть ли не за линию горизонта. Да, конечно, Тарасов — город большой и, разумеется, количество умирающих в нем тоже не будет маленьким, но чтобы столько…

Имея возможность и необходимость в связи со спецификой своей работы довольно часто бывать в морге, я считала себя вполне закаленной относительно всего, что касается смерти вообще и трупов в частности, но на кладбище мне часто бывать не доводилось, и сейчас я была просто обескуражена.

«Да ведь это целый город, просто улицы и проспекты, — думалось мне. — Город мертвых… Вот и у нас в Тарасове есть свой маленький Египет. И ведь это — захоронения не за десятки лет, а за какой-то последний год… Просто кошмар».

Однако, сделав такое грустное заключение, я вспомнила, что пришла сюда не для того, чтобы предаваться созерцанию и отвлеченным размышлениям, а по делу. Наметив для себя ряд памятников, я методично начала обходить «улицы» и «проспекты» кладбища в поисках нужной мне могилы.

Эта работа очень напоминала мне ту, что пришлось проделать, осматривая дорожную технику на Разинской трассе. Она была такая же скучная и неинтересная, хотя и не такая кропотливая.

Постепенно считывание фамилий и дат стало происходить автоматически, и параллельно этому процессу я смогла обдумывать полученную мной вчера информацию.

Выходило, что отчим Вадима все-таки причастен к его убийству. Но — мотив? Неужели Лагутин действительно хотел отомстить своему пасынку за какое-то слишком резко сказанное слово? Глупости. Полная чепуха. Еще вчера я отклонила такую версию как несостоятельную, и вполне обоснованно.

Что же тогда? Какая причина? И тут мне пришло в голову, что вполне возможно, что Валерий Лагутин, подстраивая ловушку своему пасынку, не столько осуществлял какие-то свои коварные замыслы, сколько являлся орудием в чьих-то руках. Действительно, ведь для того, чтобы знать, что Вадим окажется в нужное время в нужном месте, необходимо было иметь тесные и постоянные контакты с компанией, в которой тусовались Вадим и Сергей, а Валерий Лагутин такие контакты имел навряд ли.

Следовательно, для того чтобы узнать, что именно Вадим, а не Сергей окажется в ту ночь на трассе, Лагутину нужен был сообщник. Или, наоборот, сам он в данном случае выступил как чей-то сообщник. Но несомненно одно — преступление организовали двое. Один контролировал перемещения Вадима Лагутина, другой орудовал на трассе.

Между прочим, такой расклад совсем не противоречил моим первоначальным версиям о том, что убийство могло быть организовано кем-то из приятелей Вадима в качестве мести за какой-нибудь его нехороший поступок. Вот те два веселых молодых человека, которых я встретила на выходе из отдела логистики в первое свое посещение фирмы «Сарсан», они ведь были в тот вечер на мальчишнике. И они работали непосредственно в контакте с Вадимом. И если верить словам девушки из отдела, вполне могли иметь к нему претензии. Катя рассказала только об одном случае, а сколько еще могло быть таких? Ведь молодые люди встречались с Вадимом не только на работе.

И тут я вспомнила, что Сарычев, рассказывая о Вадиме, упоминал о том, что в самое ближайшее время собирался назначить его начальником отдела. Чем не мотив? Конечно, только из-за этого убивать никто не будет, но, возможно, здесь сошлись сразу несколько причин. Например, кто-то из приятелей и без того был недоволен Вадимом и желал ему всего нехорошего, а тут еще выясняется, что вместо того, чтобы понести заслуженное наказание, он будет их начальником, продвинется по службе и увеличит свои доходы. Да и потом, не исключено, что кто-то считал себя более достойной кандидатурой на это место и думал, что Вадим делает карьеру только благодаря дружбе с сыном босса. Вопросы честолюбия — вопросы тонкие…

Увлеченная своими размышлениями, я чуть было не пропустила то, что искала. На мое счастье, нужная мне фамилия не так часто встречалась на надгробных табличках, и за все время осмотра мне попались только два Лагутина, и оба мужчины. Теперь же, задумавшись о своем и машинально фиксируя всех этих Ивановых, Петровых и Сидоровых, я так же машинально зафиксировала и Лагутину Ирину Петровну и пошла дальше. Только пройдя еще несколько памятников, я вдруг поняла, что наконец-то обнаружила нужную могилу и чуть было снова не потеряла.

Я вернулась к памятнику и еще раз перечитала надпись. Да, Лагутина Ирина Петровна. И по датам подходит. Несомненно, это именно она и есть.

Могила была ухоженная, видно, за ней постоянно следили. Памятник чистый, сорной травы вокруг нет, а в мраморной вазочке стоят подвядшие цветы.

Осматривая могилу, я подумала, что мраморный памятник со всякими там вазочками и прочими украшениями навряд ли был по карману Валерию Лагутину. Не иначе и тут проявилось финансовое участие господина Сарычева. Какой же была эта неизвестная мне Ирина Петровна Лагутина, что два мужика на всю жизнь оказались заражены к ней такой страстью?

С фотографии на памятнике смотрела ничем не примечательная белокурая женщина с остренькими чертами лица и каким-то немного детским, наивным выражением. Вот и пойми этих мужиков.

Между тем время близилось к одиннадцати, и на кладбище появлялось все больше народа. Никто ни на кого не обращал особого внимания, что было очень удобно для меня, поскольку позволяло следить за могилой, не вызывая никаких подозрений.

Возле соседних памятников были посажены кусты сирени, которые уже довольно пышно разрослись, и я подумала, что они смогут послужить отличным укрытием для меня в случае, если на кладбище появится тот, кого я жду.

Несмотря на то что сегодня была суббота, а не воскресенье, все-таки это был выходной день, и вероятность того, что Валерий Лагутин придет сюда навестить свою бывшую жену, на мой взгляд, была довольно высокой.

Рассеянно оглядываясь по сторонам, я ослабила бдительность и чуть было не засветилась. Повернув голову, я вдруг увидела, что к могиле направляется не кто иной, как Дмитрий Евгеньевич Сарычев собственной персоной. Еще минута, и он обязательно заметил бы меня.

Поспешно нырнув в спасительные кусты, я стала наблюдать за своим клиентом.

Сарычев принес новые цветы и первое время занимался тем, что отбирал из вазочки увядшие и заменял их на более свежие. У него было очень скорбное лицо, и видно было, что он находится в самом печальном расположении духа.

— Вот так вот, Ирочка, вот так… — приговаривал он. — Не уберег я Вадика нашего… нет, не уберег. А теперь даже похоронить нечего… вот так…

Из глаз его покатились слезы, и мне стало его жалко. Что ни говори, сын есть сын. Даже если у него дурной характер. Теперь я уже на все сто процентов была уверена, что уж кто-кто, а Дмитрий Евгеньевич к убийству Вадима непричастен. Ну а того, кто причастен, мы определим, уж будьте покойны.

Сарычев пробыл на могиле недолго, и, когда он ушел, я устроилась на лавочке возле одной из соседних могил таким образом, чтобы мне было хорошо видно все, что происходит поблизости. Из этого положения мне очень легко было перебраться в кусты сирени и спрятаться в них так, чтобы меня никто не увидел.

Я сидела уже довольно долго и просидела бы еще неизвестно сколько, если бы не услышала какое-то невнятное бормотание, доносящееся от могилы Лагутиной.

Как он там оказался, я до сих пор не понимаю. Может, подполз?

Возле могилы сидел невзрачный мужичонка и что-то говорил. Я совершенно напрасно заботилась о том, чтобы спрятаться от него, так как он и без того не обращал ни малейшего внимание на то, что происходило вокруг. Глядя в одну точку, прямо перед собой, он слегка покачивался — очевидно, покойницу он уже успел помянуть. В одной руке у него красовалась начатая чекушка, а в другой одноразовый пластиковый стаканчик.

Потихоньку переместившись в кусты и заняв там позицию, удобную для наблюдения, я напрягла слух и зрение, стараясь уловить как можно больше интересного. Я почти не сомневалась, что представший моим взорам гражданин и есть тот самый Валерий Степанович Лагутин, отчим Вадима. Однако удостовериться все-таки не мешало бы, и в несвязном монологе мужчины я старалась услышать что-нибудь такое, что могло бы подтвердить мою догадку. И грех жаловаться, я услышала даже гораздо больше, чем ожидала.

— …Ты не думай, что я ушел… почему-то там. Я вовсе не из-за этого ушел. А просто… ты пойми, мне тоже обидно… что я, не мужик, что ли? Не могу семью прокормить? Конечно, за обучение… за обучение надо… а капризам потворствовать… это тоже не дело… Ну, взяла там у него, ну и ладно… что ж, если на дело… а баловать, это уже лишнее… набалуешь, а потом сама… самой же на голову сядут… А мне-то откуда было знать… я тогда уж ушел… Да, ушел, бросил тебя, получается, да? Бросил… Не уберег. Ремня бы ему хорошего, а не за обучение платить! Но куда там — ведь сын. Всегда его защищала, бедный да несчастный. А он и… Прости ты меня, дурака, не помяни зла.

Мужчина налил в стаканчик из чекушки и выпил.

— А-а-а, шут с ним! Мне все равно пропадать. А за то, что мучил тебя, поделом ему… мучают-мучают… всю жизнь мучают. А как помрешь, потом — о-о-о… а-а-а… Жалеют. Вот что мне теперь делать, а? Вот — что? А ты там ему скажи, Вадьке, спроси его. Каково это, мол, над матерью измываться, а? И так здоровья не было ни грамма…

Упомянув о граммах, мужчина снова приложился к чекушке, после чего речь его потекла совсем уже несвязно и запестрела междометиями.

Впрочем, и мне все равно все было понятно. Очевидно, Валерий Лагутин узнал о каком-то нехорошем поступке своего пасынка по отношению к матери, и это явилось тем самым мотивом, который я тщетно искала. Неплохо было бы установить еще, что именно он узнал и от кого. И насколько эта новость сама по себе была способна толкнуть человека на такой шаг, как убийство. Может, он узнал, что Вадим десять рублей у матери из кошелька стибрил, чтобы сигареты купить. Из-за этого не убивают.

А то, что Валерий Лагутин причастен к убийству Вадима, теперь не вызывало ни малейших сомнений. Ведь он сам чуть ли не прямым текстом говорил об этом. Но привлекать его, на мой взгляд, пока не следовало.

Понятно, что, работая в ремонтной бригаде, именно он подстроил аварию непосредственно на месте. Но то, что на дороге в нужное время окажется Вадим, ему мог сообщить только соучастник. И его имя мне пока неизвестно… С другой стороны, по всему было видно, что Валерий Лагутин не испытывает никаких опасений относительно наказания за свой поступок, не старается спрятаться или уехать, следовательно, ни он, ни его предполагаемый сообщник пока не подозревают, что в голове частного детектива Татьяны Ивановой уже зародились относительно их некоторые догадки. А если так, то лучше оставить все как есть.

Нет, Лагутина пока трогать не следовало. Как-никак, а он был единственной нитью, которая вела к заказчику. Он единственный мог дать против этого заказчика показания.

Увлеченная своими мыслями, я обнаружила, что гражданин Лагутин снова незаметно испарился из поля зрения. Возле памятника стояли только пустая чекушка и стаканчик, аккуратно отодвинутые подальше, а сам их владелец волшебным образом исчез. Как он это проделывал, для меня до сих пор осталось загадкой.

Но конечно, в своем лирическом состоянии далеко уйти он не мог, и, окинув взглядом окрестности, я сразу же обнаружила его, потихоньку продвигавшегося к выходу. Покинув пункт наблюдения, я отправилась за ним. Необходимо было выяснить, где постоянное место обитания моего героя, чтобы в случае необходимости всегда иметь возможность оперативно заполучить его в свои руки.

Однако оказалось, что путешествие это связано с серьезными затруднениями, причем не для пьяного Лагутина, а, как ни странно, для меня, совершенно трезвой и вообще находящейся в отличной форме. Лагутин шел очень медленно, а обгонять его я, разумеется, не могла, поэтому мне на ходу приходилось выдумывать тысячи способов, чтобы замедлить свое движение и в то же время не выглядеть странной в глазах окружающих, которых в этот час на субботнем кладбище было более чем достаточно.

Я делала вид, что ищу могилу, и сворачивала куда-нибудь в сторону, останавливалась и по полчаса не могла прикурить сигарету, и в конце концов это муторное медленное движение утомило меня больше, чем интенсивная пятикилометровая пробежка.

Но что я почувствовала, когда поняла, что моим усилиям суждено потерпеть полное фиаско, это никакими словами передать нельзя.

Рядом с кладбищем находилось какое-то огородное товарищество, кажется давно распущенное, и заброшенные участки, заросшие травой и вишневой порослью, были очень привлекательным местом для всех, кто, помянув родственников, не имел сил дойти до дома или просто не имел дома. Похоже, и Лагутин частенько отдыхал там. Вот и сегодня отчим Вадима, двигаясь все медленнее и медленнее, с интересом поглядывал в сторону участков, а вскоре свернул в один из проулков, дошел до небольшого, полуразвалившегося домика и, присев возле него на травку, через некоторое время уснул сладким сном.

Ну и что, по-вашему, я должна была сейчас сделать? Пристроиться рядом и ждать, пока он выспится? А если он до вечера не проспится?

Приходилось признать, что не все коту масленица. Узнали, кто устроил аварию, и будет с вас, Татьяна Александровна. А уж насчет места жительства товарища Лагутина да того, чтобы в любой удобный момент вызвать его, как по щучьему велению, это вы, извините, губу раскатали. Извольте закатать обратно.

Ну и черт с ним! Пускай дрыхнет. Найду, если понадобится. Так же вот в выходной на кладбище приду — никуда не денется.

* * *

Приехав домой, я решила распланировать свои действия на понедельник. Выходные — это прекрасно, но отдыхать пока рано. Первым делом в понедельник мне, конечно же, нужно было съездить в лабораторию, забрать результаты анализа краски. Вторым делом, пожалуй, следовало бы уточнить, что за организация проводила ремонтные работы на Разинской трассе и работал ли в этой организации Лагутин Валерий Степанович. Хотя я почти не сомневалась в том, какие ответы получу на свои вопросы. Но как профессионал, я привыкла любое свое утверждение подкреплять документально, не говоря уже о том, что без этого ни один суд не сможет привлечь преступника к ответственности. Только вот где мне узнать, что это за организация? Съездить снова на трассу и спросить у рабочих? Впрочем, можно попытаться узнать это у Кири, ведь его ребята отрабатывали это происшествие, вон даже на квартире у Вадима побывали. Вполне возможно, что и справки об организации наводили. Да, нужно будет спросить.

Ну и третье дело, самое важное, — установить наконец, кто же был организатором всех этих запутанных событий.

Чутье подсказывало, что организатора нужно искать в «Сарсане». Конечно, в компании Сергея наверняка тусовались не только его коллеги по работе, но именно с коллегами имел частые и наиболее тесные контакты Вадим. Да, думаю, искать нужно именно там.

Я понимала, что вступаю на очень скользкий путь. Ведь теперь для того, чтобы получить информацию или хотя бы какой-то намек на информацию, мне придется беседовать с коллегами Вадима, из которых любой может оказаться тем, кого я ищу. Причем беседовать мне придется так, чтобы все думали, что действия мои направлены на поиск того, кто покушался на Сергея Сарычева. Вот уж где мне придется быть действительно осторожной.

Впрочем, один козырь в моей колоде все-таки есть. Ведь все исходят из того, что смерть Вадима — это неудавшееся покушение на Сергея, поэтому в плане выяснения всего, что касается аварии и тех, кто мог ее подстроить, я могу чувствовать себя совершенно свободно. Ведь убить-то хотели Сергея. Значит, моя задача заключается в том, чтобы установить, кто мог организовать аварию.

Итак, для начала попробую встретиться с Сергеем Сарычевым и расспросить его о тех, с кем он отдыхал вместе в клубе. Надеюсь, он уже пришел в себя и сможет разговаривать.

Кроме этого, не мешает побеседовать и с его коллегами, поспрашивать, не заметили ли они чего-нибудь необычного.

Утром в понедельник я забрала результаты анализа из лаборатории, который подтвердил, что краска действительно автомобильная, причем на словах эксперты сказали мне, что, скорее всего, она иностранного производства. Что ж, это и требовалось доказать.

Выйдя из лаборатории, я села в машину и набрала на мобильнике номер Кирьянова.

— Алло, Владимир Сергеевич? Татьяна Александровна вас беспокоит.

— Танюша! Рад тебя слышать. Что-нибудь интересненькое по аварии?

— Ах, ну вы просто как в воду глядите, Владимир Сергеевич! Значит, так, слушай сюда. Никакая это не авария, а очень ловко спланированное убийство. Там эта дорожная техника… ну, помнишь, катки всякие, машины?

— Ну?

— Ну вот, там на одном из асфальтовых катков следы черной автомобильной краски. А машина, на которой ехал потерпевший, тоже черная, сам знаешь. Кроме того, ребята из лаборатории говорят, что краска, по-видимому, иностранного производства. Ну, в общем, как и машина.

— И из такого пустяка ты делаешь вывод, что это убийство? Да эта краска там, может, сто лет назад уже была, или каток сам кого-нибудь задел, когда асфальт укладывал. Нет, мать, это несерьезно.

— Сопоставить краску на соответствие на машине и на катке — это уже твоя задача. А я в этот овраг не полезу, мне моя жизнь еще дорога. А из чего я сделала вывод, что это убийство, пока говорить не стану, пока рановато. Скажи спасибо за то, что на мысль тебя навела, а дальше уже как хочешь.

— Ну и кто же, по-твоему, этот загадочный убийца? И какие у него были на то причины?

— А загадочный убийца — отчим Вадима, Валерий Лагутин…

— Подожди, Тань, ты что, серьезно? Серьезно считаешь, что это убийство? Смотри-ка, я думаю, она тут шутки шутит, а она — на тебе, уже и убийцу нашла.

— Никаких шуток, Киречка, все очень даже серьезно. И даже еще серьезнее, чем ты думаешь. Потому что, кроме Лагутина, по моим предположениям, в деле замешан еще кто-то, кто и был, по сути, настоящим организатором.

— Ну, Татьяна, ну, проныра! Нет-нет да и удивит! Я уж и думать забыл об этом деле. За отсутствием состава, так сказать, а она — вон чего. И что же мне теперь прикажешь делать?

— Отправляй на доследование.

— Да, тебе легко говорить… отправляй. А я человек несвободный, у меня план, показатели…

— Ну ладно, пусть тогда убийца гуляет. Зато будешь с показателями.

— Нет, вы посмотрите на нее! Сама же мне создает проблему, сама же еще и язвит. Заключение из лаборатории у тебя?

— А то.

— Чтобы завтра было у меня.

— Как скажешь.

Да, Киря был наш человек. Конечно, я ему добавила головной боли. Дело по аварии, считай, уже закрыто, и теперь ему снова нужно назначать кого-то на дополнительное расследование, а у него и так всегда людей не хватает. Но не такой человек был Владимир Сергеевич, чтобы эти мелочи могли его остановить. Доведет все до конца, в этом я ни минуты не сомневалась.

— И еще, Кирюша, у меня к тебе вопросец. Вы когда этой аварией занимались, не уточняли случайно, что за фирма ведет там дорожные работы?

— Случайно уточняли.

— И ты, конечно же, поделишься со мной секретом.

— Куда ж от тебя денешься… Подожди минуту, у меня документы в сейфе…

Некоторое время в телефонной трубке была тишина, потом послышалось какое-то шуршание, после чего я снова услышала голос своего неподражаемого подполковника.

— Записывай: предприятие «ДорСтрой», головной офис — Канатная, 2.

— Спасибочки, Киречка, спасибочки, дорогой.

— А что, ты думаешь, что к убийству причастен кто-то из работников предприятия?

— Я думаю, что там работает Валерий Лагутин.

— Ах вот оно что. Ну что ж, проверим.

— Проверь, проверь. Да и я заодно тоже проверю.

— Сейчас туда поедешь?

— Думаю, да.

— И как же, по-твоему, этот самый Валерий Лагутин все провернул?

— По-моему, организатор преступления заранее предупредил его, чтобы он находился на том участке трассы… ну, где овраг. Добраться туда можно на попутке, концов не найдешь, да и спрятаться легко: залез куда-нибудь между катками, да и сиди себе, никто не заметит. А когда Вадим на машине выехал из клуба, Лагутину дали знать, чтобы он был готов. На этой трассе движение и так не слишком интенсивное, а уж ночью и подавно. Думаю, у Лагутина была вполне реальная возможность вывести асфальтовый каток именно под машину Вадима. Да и в случае неудачи он мог ничего не опасаться, ему достаточно было просто бросить каток на дороге и смыться. Ночью-то — милое дело. А потом поди разберись, кто это каток поперек дороги оставил. Может, гопники баловались. Нет, придумано все было очень даже толково.

— Но если, как ты говоришь, организатор дал знать Лагутину, что Влад выехал из клуба, то, значит, этот организатор…

— Да-да, этот организатор тоже отдыхал тем вечером в клубе, и этот организатор — кто-то из ближайшего окружения Вадима.

— Хорошенькое дело. А как он мог все это сообщить?

— Да элементарно! Хоть вон так же, как я тебе сейчас, — по сотовому позвонил.

— Думаешь, стоит отследить звонки?

— Не знаю… Телефон могли использовать один раз, а потом просто выбросить. Да и номера нам неизвестны… Нет, не думаю, что это что-то даст. К тому же телефон — это только мое предположение. Кто знает, может, у них заранее все было оговорено. Может, они свои действия по минутам рассчитали. Или в качестве сигнала использовался не телефонный звонок, а что-то еще. Нет, не думаю, что стоит отрабатывать звонки.

— Но план у тебя, конечно, есть?

— У меня-то, конечно, есть.

— Что ж, желаю удачи. Найдешь организатора — не забудь позвонить.

Вот так всегда. Я же им организатора найди, и я же им еще и доказательства на блюдечке с голубой каемочкой предоставь. Нет, любит все-таки сильный пол переложить заботы на хрупкие женские плечи!

Однако сосредотачиваться на лирических отступлениях было некогда. Канатная, 2, куда теперь лежал мой путь, находилась довольно далеко от центра, практически в загородной зоне. Поездка туда и без того займет много времени, а я еще хотела успеть поговорить с Сергеем Сарычевым…

— Да говорю же вам, девушка, здесь головной офис, а бригада, которая работает на Разинской, от нашего филиала. Степная, 11, обратитесь, пожалуйста, туда.

— Но ведь отдел кадров на организацию у вас должен быть один, вы мне только скажите, числится он у вас или нет…

— И отдел кадров, и сезонные рабочие — все это на Степной, 11. Мы здесь вообще вопросами найма не занимаемся, у нас совсем другие задачи.

— А если я сейчас приеду, а они мне скажут: нет, езжайте в головной офис.

— Не скажут.

— А если скажут?

— Девушка, да вы что, русского языка не понимаете, что ли? Говорю вам — у нас таких данных нет! Езжайте на Степную, 11.

Так ничего и не добившись от секретарши «ДорСтроя», я поехала на Степную, 11 — в противоположный конец города.

Глава 10

К счастью, с улицы Степной меня больше никуда не посылали, а любезно предоставили информацию о том, работает ли еще у них Валерий Лагутин.

Оказалось, что еще работает, но как-то не очень добросовестно, потому что сильно пьет и по этой причине регулярно прогуливает. Вот и теперь несколько дней уже не появлялся. Впрочем, оплата у него сдельная, так что ему же хуже.

— А у вас случайно нет его адреса? — деликатно поинтересовалась я. — Мне бы его найти. Очень нужен.

— Как же, есть адрес, — доброжелательно отвечали мне, — вот, пожалуйста, Солнечная, 10, квартира 32.

— Ой, как хорошо! Спасибо.

Радость моя была совершенно искренней. Еще бы, так вот, совсем просто заполучить адрес неуловимого Лагутина. За это я, пожалуй, готова была простить секретарше из головного офиса напрасно израсходованный бензин.

Но, записывая цифры, я вдруг увидела в них что-то знакомое, а нарисовав заключительное «32», уже окончательно вспомнила, что это — адрес квартиры, в которой жил Вадим и в которой Валерий Лагутин не появлялся уже несколько лет.

Да, вот тебе и адрес. Видимо, Валерий был прописан в этой квартире и, расставшись с женой, выписываться не стал. Кто знает, может, ему просто некуда больше было прописаться, а ведь без прописки сейчас никуда не устроишься.

Тем не менее я поблагодарила за предоставленные полезные сведения, стараясь не показать своего разочарования.

Выйдя из конторы, я увидела неподалеку небольшую группу рабочих, которые лениво переговаривались между собой. Я тут же решила, что, как сестра Валерия Лагутина — а представилась я в «ДорСтрое» именно как сестра, — я не могу пройти мимо и не поинтересоваться, не видел ли кто-нибудь из них моего брата и не имеет ли каких-то сведений о нем.

— Слышь, ребят, — с открытой и простодушной улыбкой обратилась я к ним, — я тут брата ищу, Лагутин Валерий, может, знаете?

— Ка-ак не знать, — протянул один из них.

— Смотри-ка… какая у нас, оказывается, сестра, — сказал другой, оглядывая меня с противной ухмылкой.

Я сохранила на лице простодушную улыбку, словно замечание относилось не ко мне, и, выбрав из всей компании одного мужичка, который казался посерьезнее, обратилась к нему:

— Видите ли, у нас квартира на него записана, и теперь нужно оформлять документы, а мы никак не можем его найти. Вот я и подумала, может быть, с работы кто-нибудь знает…

— Да нет, в гости он никого не приглашал, — ответил мне мужичок, который по натуре, видимо, был не слишком разговорчивым.

— Наоборот, еще и сам мог в гости напроситься, — донеслось из толпы.

— Или прямо на рабочем месте заночевать…

В компании послышалось легкое нестройное ржание.

— Как это? — недоумевала я.

— Да так, очень просто. Братец-то твой выпить любит, ты не в курсе, что ли?

— Ну любит иногда, так что же теперь…

— Да то же… «что же». Нажрется, как свинья, так что ноги не носят, да и заснет, где сидел. Хоть из пушки по нему пали: пока не проспится, с места не сдвинешь. Сколько раз в бытовке ночевал, а однажды даже прямо на дороге, к катку прислонился и задрых. Асфальт-то свежий, тепленький. Вот он и пригрелся. Видать, пошел куда-то, да не дошел.

Компания опять засмеялась, оценив остроумную шутку.

— Это бы еще ладно, — вступил в разговор кудрявенький рыжеватый парень, — а однажды вообще ключи все забрал да и заснул где-то в кустах. Мы тогда… не помню, отмечали что-то, все хорошие были. Ну и в бытовку пошли, а ключи от этих всех агрегатов, катков там и прочего, у него были. Он их должен был на свое место повесить, в бытовке, а он, хрен его знает, забыл, видать, так и упер их с собой. И ладно бы еще сказал куда, а то сам задрых где-то, а мы ищи тут его…

— Ну, он же не специально, — защищала я своего брата.

— Специально, не специально… какая разница? А мы утром на работу пришли — ни Валерки этого, ни ключей. Полдня техника простаивала, чуть премии не лишили.

— А что, у вас ключи так на самом видном месте и висят?

— А кому они нужны? Чего, асфальтовый каток, что ли, кто будет угонять?

Все снова засмеялись. Наверное, ребята были в хорошем настроении. Или это на меня они так реагировали?

— Ну, не знаю… ключи все-таки. — Я старалась не выходить из образа милой простушки. — Так никто не знает, где мне брата найти?

— Нет, девушка, не знаем мы, где искать твоего брата. Вот такую, как ты, мы бы сразу нашли…

На лицах опять показались недвусмысленные ухмылки, и я решила, что беседу пора заканчивать. Профессионализм профессионализмом, но, если они выкинут еще какой-нибудь номер в этом роде, боюсь, что я все-таки не сдержусь и двину кому-нибудь по физиономии. Доставлю себе такое удовольствие.

Тем не менее, хотя моя беседа с ребятами не отличалась особенной продолжительностью и содержательностью, кое-какие полезные сведения она все-таки дала. Пускай я не узнала, где мне следует искать Валерия Лагутина, зато узнала, что ключи от дорожной техники были всем доступны и в принципе воспользоваться ими мог любой желающий.

Валерий Лагутин, работая в бригаде, несомненно, знал об этом. Возможно даже, случай с ключами и навел его на некую удачную мысль. Ведь если для того, чтобы спровоцировать столкновение, предполагалось использовать асфальтовый каток, то понятно было, что вручную его на дорогу не выкатить. Тем более такому тщедушному субъекту, как Лагутин. Но зная, где находятся ключи, он заранее мог взять один из них, и пропажу никто бы не заметил. Ведь основная масса машин оставалась на месте. Да если бы кто-нибудь и заметил — какие проблемы? Сказал бы, что забыл, вот и все дела. Тем более что такой случай уже имел место.

В общем, я получила еще одно неопровержимое подтверждение того, что у Валерия Лагутина были все возможности организовать аварию. И не только организовать аварию, но и замести следы, поскольку, упомянув о старом случае с потерей ключей, никто ничего не говорил о том, что что-то подобное происходило недавно, а между тем, если бы какой-то ключ пропал, это обязательно бы заметили. Значит, Лагутин сумел вовремя вернуть ключ на место…

За всеми моими переездами и путешествиями прошло уже довольно много времени, и рабочий день близился к своему завершению, а мне еще нужно было поговорить с Сергеем Сарычевым. Чтобы не вызвать ненужных вопросов, я решила сначала позвонить его отцу.

— Дмитрий Евгеньевич?

— Да?

— Это Татьяна вас беспокоит.

— Да-да. Что — нашли Лагутина?

Ух ты, быстрый какой!

— Пока нет. Я была в квартире, там все закрыто, соседи ничего не знают… Но у меня к вам, вообще-то, другое дело.

— Слушаю.

— Как вы думаете, могу я уже поговорить с Сергеем? Вы же понимаете, что мне важно знать, как развивались события, а кроме Сергея, пожалуй, никто не сможет представить всю информацию.

— Да-да, я понимаю… Что ж, подъезжайте сейчас сюда, в офис, Сергей на работе, я освобожу вам кабинет, здесь и поговорите.

— Как он себя чувствует?

— Сейчас немного получше, все-таки работа, текущие дела, это отвлекает, дает возможность немного развеяться…

— Да-да, конечно… Кстати, я хотела спросить вас: тот случай, когда у Сергея взорвался мобильный телефон, вы ведь тогда почти сразу приехали к нему?

— В общем, да.

— Видите ли, Сергей сказал, что обломки телефона он выбросил, но я все-таки хотела бы еще раз уточнить: может быть, хоть что-то осталось, хоть какая-то мелочь? Это могло бы очень помочь мне.

— К сожалению, от телефона действительно ничего не осталось. Теперь я понимаю, что это было ошибкой, но тогда я сам лично велел горничной все почистить, чтобы ничего даже не напоминало о случившемся. Ведь там были не только обломки, Сергей в тот момент сидел на кровати, и даже на покрывале остался черный след, как какая-то сажа.

— Так, значит, ничего не осталось?

— К сожалению, ничего.

— Что ж, жаль, конечно… но на нет, как говорится, и суда нет.

Итак, случай с телефоном подтверждался. Поскольку Сарычев-старший был уже исключен мной из списка подозреваемых, то его словам можно было верить. А поскольку два из трех случаев покушения на Сергея Сарычева, как оказывалось, действительно имели место быть, то, вполне возможно, и история с автомобильными гонками тоже им не выдумана.

Я ехала в «Сарсан» и обдумывала свой предстоящий разговор с Сергеем. Базовым пунктом этого разговора должно являться следующее: даже если все родственники Вадима Лагутина, носящие фамилию Сарычев, окажутся белее снега и полностью докажут свое алиби, мне все равно ни в коем случае не следует сейчас говорить кому-то, что в действительности я занимаюсь поисками убийцы Вадима, а не загадочного «покусителя» на Сергея. Пока организатор неизвестен, все должно оставаться в тайне. А если так, то разговор с Сергеем следует вести очень осторожно. Ведь именно из него я рассчитывала узнать или хотя бы получить намек на то, кто на самом деле задумал преступление. Для этого в первую очередь требовалось уточнить, как Вадим оказался в машине. Почему произошла замена? Кто был ее инициатором? Узнав это, я, несомненно, получу если уж не прямое указание на злодея, то очень полезную информацию к размышлению. Кроме того, не помешает как бы мимоходом и невзначай расспросить Сергея о его приятелях, которые одновременно и входили в его компанию, и работали в фирме «Сарсан».

Наметив для себя эти два направления, я почувствовала себя полностью готовой к беседе и, припарковав машину возле офиса, отправилась в кабинет к Дмитрию Евгеньевичу.

— Здравствуйте, Татьяна, присаживайтесь. Я сейчас позову Сергея. Может, хотите что-нибудь? Чай, кофе?

Услышав этот вопрос, я сразу вспомнила, что с утра у меня не было во рту ни крошки. Но, увлеченная расследованием, я почти весь день не ощущала ни малейших приступов голода. Однако теперь был уже почти вечер.

— От чашечки кофе, пожалуй, не откажусь.

Сарычев сказал своей секретарше, чтобы та принесла кофе, а сам пошел за сыном.

Через некоторое время в кабинете появился поднос с кофе и бутербродами, а вскоре пришел сам Сергей Сарычев. У него уже не было того отсутствующего выражения, которое я заметила несколько дней назад, к нему вернулась та живость и общительность, которая была свойственна его характеру.

— Здравствуйте, — приветствовал меня Сергей. — Папа сказал, что вы хотели со мной о чем-то поговорить?

— Да, мне хотелось бы восстановить картину того вечера, когда… когда вы устроили мальчишник.

Я немного опасалась, что эти воспоминания опять выбьют его из колеи, но Сергей держался достаточно спокойно и в истерику не впадал.

— Что именно вас интересует?

— Ну во-первых, не происходило ли чего-нибудь необычного, странного, что бросалось бы в глаза? Может, кто-то вел себя, скажем так, неадекватно или демонстрировал поступки, которые обычно были ему несвойственны?

Сергей немного подумал, потом ответил:

— Да нет, это была обычная вечеринка.

— И что в самый разгар праздника кто-то куда-то уезжает — тоже обычное дело?

— Конечно. Это часто бывает. Кто-то что-то забыл, или нужно отметиться дома, или встретиться с кем-то, да мало ли… Я и сам сколько раз уезжал, да и ребята тоже. Съездят, сделают свои дела и возвращаются. Дальше празднуют.

— То есть то, что вы или кто-то другой можете в течение вечера отлучиться, в принципе можно было предвидеть?

— В принципе да.

— Хорошо. А с какой целью вы собирались уехать в тот вечер?

— Да тут Сашка… Сашка Самойлов, с работы пацан, ему там кое-какие вещи понадобились… ну, в смысле, из дома привезти, а он без машины был, да еще напился просто в хлам. Короче, сам ехать никак не мог. А я в тот вечер не пил почти. Так, немного, для настроения. Ну, думаю, чего, сейчас ночь, гаишников нет, съезжу, привезу ему его барахло, он мне и ключи от квартиры дал. Он вообще с родителями живет, но у него и своя квартира есть. А Вадим мне говорит, чего, мол, ты будешь мотаться, типа, именинник там и все прочее, давай, мол, я съезжу. Ну и… вот.

— То есть поехать вместо вас предложил сам Вадим?

— Ну да.

Здесь я вспомнила многочисленные и довольно недвусмысленные отзывы о характере Вадима тех, кто с ним общался, и в душу мою закралось сомнение. Как-то не вязалась такая готовность помогать с общим циничным и равнодушным обликом. Что-то тут не так. Или, может быть, Вадим выделял Сергея из общей массы презренной черни? Все-таки сын босса, школьный друг… Хм, не мешало бы прояснить этот момент.

— А что, Вадим не хотел повеселиться, отдохнуть? Почему именно он поехал?

— Ну… не знаю… Во-первых, он тоже был трезвый. В отличие от остальных. И он мой друг… был. И потом… не знаю, может, не стоило этого говорить, но раз уж… к тому же теперь все равно. Видите ли, на самом деле Вадим — мой родной брат.

Мне даже не понадобились актерские способности, настолько искренним было мое удивление. Удивление, конечно, не от того, что Вадим — брат Сергея, а от того, что последнему об этом известно. Хорошенькое дело! Получалось, что один только наивный Дмитрий Евгеньевич находился в блаженной уверенности, что никто не знает о его тайном отцовстве, а для всех прочих это отцовство давно уже никакой не секрет.

— Вы только не говорите папе, — продолжал Сергей, наблюдая изменения в выражении моего лица, — он думает, что никто ничего не знает, но Вадим давно уже догадался и как-то при случае рассказал мне. Я, конечно, сначала очень удивился и даже не поверил, но он сказал, что отец… в смысле, мой отец оплачивает его обучение и даже открыл счет, с которого его мать снимает деньги, чтобы обеспечивать его всем необходимым. Он сам видел квитанции и пару раз подслушал телефонные разговоры, когда они договаривались о встрече или обсуждали какие-то дела и она называла отца по имени. Я, в общем-то, ничего против не имел, мы с Вадимом дружили еще со школы, и то, что он оказался моим братом, только укрепило наши отношения. Ну вот…

— А Дмитрий Евгеньевич, стало быть, не знает, что вам все известно?

— Нет, не знает. И вы, пожалуйста, не говорите ему, думаю, он очень расстроится. Будет чувствовать себя виноватым, ну и все такое. Он и так в последнее время весь извелся.

— То есть, если я правильно поняла, Вадим в тот вечер предложил поехать вместо вас, потому что именно с его стороны такое предложение было бы наиболее естественным?

— Ну да.

— Что ж, понятно. То есть и тут не произошло ничего необычного и события развивались как нельзя более естественным образом?

— В том-то и дело.

В тот вечер все были пьяны, а между тем понадобилось куда-то съездить. Логично будет предположить, что поехать вызовется кто-то из «незлоупотребляющих», а это либо Сергей, который, как хозяин вечеринки, скорее всего, не позволит себе расслабиться, либо Вадим, который, по утверждению девушки из отдела логистики, вообще склонности к спиртным напиткам не имел. Но Сергей — виновник торжества, и ему отлучаться негоже. Кто же может заменить его? Как обычно — Вадим Лагутин. «Обратитесь к очевидности» — вдруг всплыла в памяти рекомендация из моего гадания.

Да, именно! Именно такое развитие событий представлялось таинственному злодею наиболее очевидным. А если бы случились какие-то помехи или непредвиденные обстоятельства, то, присутствуя на вечеринке лично, он всегда имел возможность подкорректировать события. Например, если бы Вадим не догадался сам поехать вместо Сергея, он мог бы навести его на эту мысль, высказавшись в том духе, что, мол, неправильно заставлять трудиться героя дня.

Да, все это было вполне вероятным. Но кто же он, этот таинственный злодей? Выяснение этого вопроса требовало максимальной деликатности.

— А в составе вашей компании в тот вечер тоже не было ничего необычного? Например, каких-то новых людей, чьих-то приятелей? Тех, кто раньше не участвовал в ваших развлечениях?

— Нет, что вы. Это вообще было мероприятие, так сказать, для узкого круга, я сам отбирал тех, кто придет, и даже некоторых из тех, кто раньше участвовал, не пригласил, не то что новых.

— А кроме Вадима, в вашу компанию входил еще кто-нибудь из ваших коллег по работе?

— Из коллег? Да вот Сашка с Женькой, они тоже в отделе логистики работают, их я обычно приглашал. А так из коллег больше никого не было.

То есть круг подозреваемых был просто до смешного узким. Или Сашка, или Женька — так я должна это понимать?

Как бы там ни было, я понимала одно: выделяя из всей компании именно коллег по работе, я вступала в зону риска, и при любом моем последующем вопросе Сергей мог догадаться, что речь идет не о нем, а о Вадиме. А ведь мне еще предстояло выяснить, кто именно из названных кандидатов имел наибольшие шансы оказаться тем, кого я ищу.

— Небось напились коллеги-то на радостях? — попыталась я перевести беседу в шутливый тон, отчасти для того, чтобы ослабить внимание Сергея, отчасти для того, чтобы снять свое напряжение.

— Еще как! — подхватил Сергей. — Особенно Сашка. Он вообще к алкоголю неустойчивый, а уж в тот вечер… просто лыка не вязал. А еще в начальники собирается.

— В начальники?

— Ну да. Отец собирался назначить Вадима начальником отдела, а Сашка все ходил, дразнил его, какой, мол, из тебя начальник, вот я — так это точно, а ты, мол, ростом не вышел. Ну и всякая такая ерунда.

— А что, он претендовал на это место?

— Да кто его знает… И потом, претендовать-то оно никому не заказано, все дело в том, кто сможет получить то, на что претендует.

Хм, хорошо сказал! А между тем — вот вам и мотив. Впрочем, прежде чем делать окончательные выводы, посмотрим, что там с Женькой.

— А этот… как вы сказали, Женя, кажется? Он на место начальника не претендовал?

— Женька-то? Да нет, этот вроде нет. Он вообще тихоня у нас, все молчит больше. А когда выпьет, то пристает к каждому, просит, чтобы на него не обижались. Подойдет, возьмет за пуговицу, и давай бубнить: «Ты уж, пожалуйста, на меня не обижайся…» — или: «Ты уж не сердись…» Смешной…

— Да, действительно… В тот вечер тоже ко всем приставал?

— А то.

Нет, Женька, пожалуй, на роль злодея не подходил. Впрочем, учитывая невеликий список возможных кандидатур, проверку можно провести и по Женьке, но начинать, несомненно, следует с Сашки.

Понимая, что выяснила почти все, я не стала заканчивать разговор, для вида расспросила Сергея и о других друзьях-приятелях, что участвовали в вечеринке, но пришли, так сказать, со стороны. Убедившись, что окончание беседы получилось достаточно плавным и ничто в ней не могло навести Сергея на подозрение, я поблагодарила его за встречу, попрощалась и поехала домой.

Длинный день заканчивался.

Дома я прежде всего приготовила нормальный кофе, чтобы заглушить привкус того загадочного напитка, которым угостили меня в «Сарсане», и закурила сигарету. Мне хотелось обдумать все сегодняшние события и полученную информацию.

Итак, во-первых, у меня имеется еще одно подтверждение того, что Валерий Лагутин мог распоряжаться асфальтовым катком по своему усмотрению.

Во-вторых, появилось несколько вполне реальных кандидатур на роль заказчика преступления.

Тут я вспомнила об одной проблеме, которая не давала мне покоя еще с тех пор, когда я поняла, что в покушении участвовали двое. Этой проблемой было соотношение мотивов заказчика и исполнителя. Ведь чтобы заставить человека, в данном случае Валерия Лагутина, совершить не рядовое хулиганство, а убийство, требовалась причина достаточно серьезная.

Да, конечно, мне было известно, что у Лагутина имелся и свой мотив в этом деле — то, что Вадим как-то там нехорошо повел себя по отношению к матери. Но если предположить, что заказчик использовал этот мотив как рычаг управления Лагутиным, то он как минимум должен был о нем знать.

Тогда что же получается? Получается, что заказчик был знаком с Валерием Лагутиным еще до того, как задумал преступление? В пользу этого предположения говорило несколько факторов: например, то, что навряд ли кто-то, даже такой временами совсем невменяемый товарищ, как Валерий Лагутин, совершит убийство по просьбе первого встречного. Чтобы знать, как воздействовать на Лагутина, с ним нужно какое-то время пообщаться.

Итак, кто же из коллег Вадима мог находиться в тесной дружбе с его отчимом и знать подробности его взаимоотношений с родными и, возможно, даже бывать у него дома? Сашка? Или Женька? И потом, у Лагутина есть сестра, а у нее, вполне возможно, есть и свои дети, приблизительно такого же возраста, как и коллеги Вадима. Может, они учились вместе. Ничего невероятного в таком предположении нет.

Да, похоже, завтра снова придется ехать в «Сарсан». Но как выяснить то, что меня интересует? Ведь если кто-то из этих двоих действительно заказчик, я не могу так вот просто подойти и спросить у них, не были ли они знакомы с отчимом Вадима. Точнее, с его отцом, как он для всех представляется. Мало того, что никто, конечно же, не признается, я еще сведу на нет все свои усилия по конспирации, которую мне пока, кажется, удается поддерживать.

Нет, так поступать не годилось. Но что же делать? Попробовать еще раз поговорить с той миниатюрной брюнеткой из отдела? Впрочем, поговорить-то можно, но как сделать так, чтобы она не догадалась, что я пытаюсь выяснить степень причастности к происшедшему одного из ее коллег?

От постоянного придумывания, как мне убедить окружающих в том, что я расследую одно дело, и вместе с этим собрать информацию по другому, у меня уже кипели мозги. Ну вот как, спрашивается, я смогу задурить голову этой девушке и не дать ей понять, чего я доискиваюсь? Ведь мне придется задавать самые прямые вопросы. Кто был дружен с Вадимом, кто имел претензии на место начальника отдела, кто, в конце концов, мог бывать у него дома и по какому поводу.

Еще немного поломав голову над этой задачей и выкурив пару сигарет, я не нашла ничего лучшего, как использовать в качестве базы для разговора тот же самый предлог, который использовала уже несколько раз и с женой Сарычева-старшего, и с ним самим, и с его сыном Сергеем. А именно — снова начать выяснять, что же произошло в тот вечер.

Это был железобетонный предлог. Еще гадальные кости советовали мне обратиться к очевидности. Вот я и обращусь.

Только как бы устроить так, чтобы мне снова удалось встретиться с девушкой тет-а-тет? То, что Сарычева-старшего после восьми утра, как правило, не бывает в офисе, мне было известно, но ведь сотрудники-то обычно на месте. А их присутствие мне было совсем нежелательно.

Тут я вспомнила свое первое посещение фирмы и то, что около десяти часов в «Сарсане» наступало традиционное чаепитие. Судя по тому, что мужская часть отдела логистики в это время как раз покидала отдел, скорее всего, чаепитие они проводили где-то на женской половине. В том же отделе договоров, например. Не исключено, что и единственная девушка тоже уходила к кому-нибудь в гости. Хорошо бы устроить так, чтобы завтра она никуда не ушла, а осталась бы на рабочем месте.

Итак, решено, с утра еду в «Сарсан», вооружившись шоколадом.

Глава 11

На следующий день я поехала в «Сарсан», стараясь подгадать так, чтобы попасть туда незадолго до наступления времени чаепития.

Я снова никого не предупредила о своем приезде, рассудив, что на фирме все уже меня знают.

У отдела логистики я услышала за дверью мужские голоса и поняла, что соваться туда еще рано. Не останавливаясь, я пошла дальше по коридору и едва успела пройти несколько шагов, как услышала, что дверь за моей спиной открылась и из нее вышли молодые люди.

— Кать, а ты куда пойдешь, — прокричал один из них, — к Ленке? Ну, давай, — не забудь закрыть здесь.

За спиной послышались удаляющиеся шаги, и через некоторое время я поняла, что в коридоре я снова одна. Пора было действовать.

Я быстро вернулась к отделу логистики и успела как раз вовремя, Катя уже стояла на пороге.

— Здравствуйте, Катя, вы не могли бы уделить мне немного времени?

Как и ожидала, никакой радости в глазах девушки я не увидела. Катя явно искала предлог, чтобы побыстрее от меня отделаться и отправиться пить чай. Но у меня все было схвачено.

— Вы, наверное, собирались к своим подружкам попить чайку? Но это можно устроить и тут. Есть у вас в отделе чайник?

— Есть… — все еще не очень уверенно отвечала Катя.

— Ну вот и прекрасно, у вас чай, у меня пряники…

Коробка шоколадных конфет, извлеченная из пакета, оказала самое благотворное действие, и последние следы сомнений на лице Кати испарились.

— Я только девчонкам скажу, — говорила Катя, набирая телефонный номер. — Ле-ен? Вы там меня не ждите, начинайте, я попозже подойду. У меня тут… дело.

Чайник был наполнен водой, компьютерный стол застелен чистыми листами бумаги, а коробка конфет открыта. В общем, начало положено.

— Ну как, разобрались с документами после Вадима? — для создания непринужденной обстановки я решила сначала просто поболтать.

— О-ой! Еле-еле. С бумагами-то еще куда ни шло, а уж сколько с компьютером возилась — это ни в сказке сказать, ни пером описать. Наверное, другой специально бы так не смог все запутать, а этот… дела так вел. А директор хотел его начальником назначить. Представляю себе!

Вот это да! Не успела я и двух минут проболтать для создания непринужденной обстановки, как моя собеседница без малейших наводок с моей стороны сама вышла на нужную тему. Что ж, тем лучше.

— А что, были другие кандидатуры?

— Да нет вообще-то. Показатели-то лучшие были у Вадима, но… Все равно, организатор из него никакой.

— А другие ребята из вашего отдела? Неужели их кандидатуры даже не рассматривались?

— Откуда мне знать? Нам же не сообщают. Как начальство скажет, так и будет. Правда, Сашка тут все прикалывал его. Ну, Вадима то есть. Не бывать, мол, курице орлом, а тебе начальником.

Хм, шутки шутками, а ведь так и вышло. Я решила прощупать почву поглубже.

— А кого же тогда он видел на этом месте?

— Кого, кого… себя, конечно. Я, говорит, к Сарычеву пойду, расскажу ему, что у тебя в компьютере, он тебя не только начальником, он тебя в сторожа отправит.

— И что, действительно ходил?

— Да нет, конечно. Так только, языком болтает.

— А может, он и правда думал, что больше подходит для такой должности?

— Думать-то никому не запрещено, да мало ли кто чего думает. А уж Сашка и подавно. Он сегодня одно думает, завтра другое. Если его слушать…

— То есть честолюбивых замыслов не вынашивал?

— Сашка-то? Да вы шутите. Он, по-моему, вообще никаких не вынашивал. Только бы поприкалываться да поразвлечься на халяву. А уж как дорвется до дармового угощения, так и меры не знает. Он даже в тот вечер, ну, когда Вадим разбился, чего-то там отчебучил. Мне Женька потом рассказывал. Вроде Вадим из-за него и поехал тогда.

— Правда? — Рассказ Кати становился все интереснее.

— Ну да. Мол, Сашка с самого начала пошел по водочке, хотя ему и пива с головой хватает. Ну а уж с водки… Словом, вляпался он в какой-то салат, да так удачно, что живого места не осталось, после чего благополучно уснул. Ну, Женька говорит, посмотрели они на него, да и думают: надо ребеночка переодеть, не отправлять же в таком виде к мамке. Сергей и вызвался поехать, хотя они с Женькой как раз собирались с девочками развлечься…

— Понятно.

— Ну да, надо же перед женитьбой оторваться. Так вот Вадька вроде и предложил поехать, чтобы другу не портить вечер. Ну и поехал.

Тут я отметила некое расхождение между той версией случившегося, которую услышала от Сергея, и той, которую сейчас поведала мне Катя. Помниться, Сергей говорил, что Вадим отговорил его от поездки потому, что он был виновником торжества, о девушке же ничего не упоминал. Постеснялся сказать?

— Кстати, а вот насчет того, чтобы оторваться перед женитьбой… Не знаю, мне всегда казалось, что уж если люди решили создать семью, то, значит, они испытывают достаточно сильные чувства друг к другу… Какие же тут… подружки? — снова попробовала я закинуть удочку.

— Это Сергей-то? Ха! Да он эти чувства к каждой встречной юбке испытывает. Даже здесь, на фирме, всем девчонкам головы морочит. А женится потому, что невеста богатая да у родителей ее связи большие.

— Серьезно? А мне казалось, что по любви.

— Ага, как же. По любви… если хотите знать, он вообще сначала с родителями ее познакомился. Ну, то есть не познакомился, а отец его был знаком и сказал Сергею, что у них есть дочь, хорошая девочка, учится там-то, там-то. Ну вот, он смекнул и решил на эту девочку посмотреть. Ну, посмотрел — понравилась. Видать, тоже цену себе знает, на шею ему не прыгнула, как эти наши…

Интересный у нас получался разговор. Пытаясь прояснить одну неувязочку в показаниях Сергея Сарычева, я тут же нарвалась на другую. То есть, если верить Кате, получалось, что та романтическая любовь с первого взгляда, о которой рассказывал мне Сергей, вовсе не являлась неожиданным счастливым случаем, а была хорошо продуманной тактической операцией? Впрочем, и тут его можно понять — кто же захочет рассказывать о своих не очень благовидных поступках.

Однако тот факт, что Сергей, разговаривая со мной, говорил не совсем искренне, вызвал у меня неприятные чувства. Кто знает, где он еще приврал? Кстати, кто может гарантировать мне, что не привирает сейчас эта самая Катя? Откуда ей могут быть известны такие подробности? Ведь в компанию Сергея она не входила. А между тем, когда Катя упоминала о том, что Сергей заигрывал с девушками, работающими на фирме, в голосе ее совершенно явственно слышалась досада. Что, если, рассказывая про него всякие гадости, она просто хочет ему отомстить за что-то? Может быть, он со всеми заигрывал, а с ней нет. Или, как сама она выразилась, голову морочил. А девушке, конечно, обидно.

— Да, вижу, что ничто не скроется от бдительного ока коллег, — улыбаясь, говорила я, стараясь всем своим видом показать, что не нахожу ничего неестественного в таком живом интересе моей собеседницы к личным делам человека, в общем-то достаточно для нее постороннего. — Наверное, с девчонками все косточки Сергею перемыли?

— Да нет… — похоже, несмотря на все мои старания, Катя все-таки немного обиделась. — Нет, вы не думайте, что мы тут только и делаем, что сплетничаем. Это просто Женька мне иногда рассказывает, они ведь постоянно с Сергеем тусуются. Да и Вадим тоже… Он вообще… как только не прикалывался насчет этой… любви.

Ах вот оно что. Ну что ж, тогда, пожалуй, можно признать информацию вполне достоверной. Однако пора уже возвращаться к главной теме.

— Так, значит, Сергей как раз собирался уединиться с подружкой?

— Ну да. Поэтому Вадька и предложил поехать вместо него.

— А кроме Вадима, никто не вызывался съездить?

— Не знаю, наверное, нет. По крайней мере, Женька мне не говорил. Да он и сам к тому времени, как я догадываюсь, уже хороший был. Ведь уже около трех утра было. Вадим-то, он особо не пьет… не пил, в отличие от остальных.

Дело поворачивалось очень интересной стороной. Человек, который вызывал наибольшие мои подозрения, как оказывалось, имел практически железобетонное алиби. Если верить Кате, то этот самый Саша не только не высказывал никаких сколько-нибудь серьезных претензий на место, которое предназначалось Вадиму, но и в самый момент катастрофы был фактически недееспособен. А ведь если именно он был организатором, то ему необходимо было дать знак Валерию Лагутину, который караулил на трассе, что Вадим выехал из клуба и скоро достигнет того места, где его ожидают.

Итак, Саша пролетал. Оставался Женя. Тихий и незаметный Женя, который даже в шутку не предъявлял никаких претензий Вадиму и который, когда был выпивши, все время норовил перед кем-нибудь извиниться… Н-да-с. Ну что ж, за неимением лучшего расспросим о Жене.

Но с Женей все оказалось еще безнадежнее, чем с Сашей.

— Да он и держался-то здесь только благодаря Вадьке, — сразу заявила Катя, едва только я заикнулась о взаимоотношениях Жени с коллегами. — Он вообще над ним что-то вроде шефства взял. Женька соображает туго, ну, Вадька и помогал ему. Теперь вот даже не знаю, может, вообще его директор уволит. Сашка помогать не будет, ему бы со своими делами управиться, ну а Вадиму это не составляло труда.

Все это было прекрасно, но тот облик Вадима Лагутина, который сама же Катя нарисовала мне при нашей первой встрече, как-то совсем не вязался с такой благотворительностью. С чего это вдруг циничный и язвительный Вадим проникся таким трогательным участием к этому Женьке?

— А Вадим вообще часто оказывал помощь коллегам?

— Вадим?! Ну да! У него снега зимой не выпросишь, не то что помощи.

— Но как же тогда…

— А, вы насчет Женьки? Да тут у нас один случай был… Они когда работать сюда пришли… ну, с Сергеем, они же вместе пришли, один институт заканчивали. Сергей, понятно, он сын босса, ему что, а у Вадима крыши такой не было. Вот Сашка над ним поначалу и измывался. Знал бы он, с кем связывается, ниже травы тише воды сидел бы. Ну, Вадька ему потом все долги вернул с процентами еще. Впрочем, ладно, это… Ну вот. А Женька, он к нему поначалу хорошо отнесся. Объяснил, что к чему, показал тут все. Сами понимаете, когда новый человек приходит, ничего же не знает, из-за любого пустяка может впросак попасть. Ну, кто-то этим пользовался, чтобы подставить его, а Женька, наоборот, помогал. Видно, Вадим оценил такое отношение, хотя приколами своими он, конечно, и его доставал, тем более Женька, он же тихий, беззлобный. Но так, чтобы как-то серьезно обидеть, этого я лично не помню. Хотя некоторым здесь он такое западло устраивал… особенно тем, кто сначала прикалывался над ним. Так что смог бы, если бы захотел.

— А теперь, выходит, Жене без него туго придется?

— Ну да. У нас ведь требуется эффективность. Минимум затрат, максимум отдачи. А когда Вадим пришел и показал, как можно работать, требования еще выше стали. Так что теперь не знаю… Может, и не уволит его директор, он вообще к персоналу неплохо относится, направо-налево людьми не бросается, но из отдела, вполне возможно, переведет. И зарплату понизит.

Итак, с Женькой тоже все предельно ясно. Он не только не был заинтересован в устранении Вадима, но, наоборот, крайне нуждался в его присутствии. Можно, конечно, предположить, что, постоянно чувствуя свою ущербность под таким некорректным покровительством, он затаил обиду и все прочее, но, на мой взгляд, и сама ситуация, и действующие персонажи говорили против такой версии. Женя хорошо отнесся к Вадиму в самом начале его профессиональной карьеры, Вадим, в свою очередь, старался не слишком донимать его шутками, сдерживаясь, насколько позволял характер, и иногда давал ему советы по работе. Да, несомненно, здесь мы тоже имеем дело с очевидностью, и прибегать к заумным измышлениям было бы неправильно.

Но кто же тогда? Кто тот таинственный злодей, который организовал все это и так успешно пока скрывался от ответственности? Неужели это кто-то со стороны? Неужели я что-то упустила?

Я восстановила в памяти всю логическую цепочку, которая привела меня к выводу, что организатора нужно искать в фирме. Нет, здесь все было взаимосвязано и последовательно. Ну не могла я ошибиться. А между тем, несомненно, какая-то ошибка все-таки была, раз ни одна из намеченных мною кандидатур не прошла, так сказать, кастинг.

Катя еще говорила что-то, но я уже не слушала ее, а, рассеянно глядя в пространство и машинально прихлебывая совсем остывший чай, все пыталась понять, почему же моя такая стройная и красивая схема расследования в результате ни к чему не привела. Кто-то со стороны? Но друзья со стороны — это друзья Сергея, какое им дело до Вадима?

И все-таки преступника нужно искать в «Сарсане», в этом я не сомневалась. А между тем в «Сарсане» его и не оказалось. Вот уж действительно заблудилась в двух соснах. Всего лишь два человека из фирмы были в тот вечер в клубе, и оба они имели практически стопроцентное алиби. Если Саша был мертвецки пьян, а Женя был кровно заинтересован в присутствии Вадима на фирме, то кто же оставался?

Я замерла с чашкой в руке. Да ведь оставался только один человек!

Пораженная своей догадкой, я распрощалась с Катей и почти на автопилоте пошла по коридорам «Сарсана», пытаясь переварить открытие, которое сделала несколько минут назад.

«А и Б сидели на трубе, — проходя по коридору, вспоминала я старую детскую загадку. — А упало, Б пропало. Кто остался на трубе? Да, а ведь и правда — кто? Поди угадай. А между тем все перед глазами. Обратитесь к очевидности…»

Да, конечно. Конечно, их было не двое, а трое, сотрудников фирмы «Сарсан», отдыхавших в тот вечер в клубе. И третьим был, конечно, не Вадим, который в качестве жертвы вообще не учитывался в списке. Третьим был Сергей Сарычев, то самое незаметное «и», которое никто не видит, несмотря на то что оно у всех перед глазами.

Он мог организовать покушения на себя, он мог знать семейные подробности жизни Лагутиных, неизвестные другим, он был на вечеринке и мог дать знак… Да, он прекрасно подходил на роль организатора преступления.

Но — зачем?!!

Если найти мотивы для Валерия Лагутина мне в свое время представлялось довольно проблематичным, то какие мотивы могли быть у Сергея, я просто представить себе не могла.

Поведение Вадима? Но все говорят, что в отношении Сергея он всегда вел себя прилично. Карьера? Но тут Вадим, рядовой логист, в принципе не мог тягаться с сыном босса. Его официальным сыном. Чувство соперничества, ревность к отцу? Но Сергею было известно, что отец не только не выказывал никакого предпочтения Вадиму, а даже боялся заявлять о его существовании.

Я вышла из офиса, села в машину и закурила сигарету. Утомленный мозг отказывался работать, и размышления о мотивах постепенно сменились воспоминаниями. Прокручивая в памяти прошедшие события и еще раз обдумывая, как развивалось дело, я поражалась, насколько ловко действовал на протяжении всего этого времени Сергей.

Уже во время самой первой нашей встречи с ним он, используя свое обаяние и немалый опыт общения с женским полом, чуть было не вывел меня из состояния делового равновесия. Думаю, именно это и было его целью. Состроить глазки, а в случае чего и романчик небольшой закрутить. И тогда уж, конечно, мысль о его причастности не должна была возникнуть у меня просто по определению.

И приходилось признать, что хотя я и устояла перед соблазном, но отношение мое к Сергею было не совсем объективным. Он симпатичный, он жертва… Ах, мы, слабые женщины, так легко подчас покупаемся на жалость и сострадание.

Потом, видя, что романчик закрутить не удалось, Сергей начинает подбрасывать мне версии. То женихов своей невесты, то коллег по работе. Ведь это он сказал мне, что Саша Самойлов из отдела логистики претендовал на место начальника. А сам между тем изображал из себя то разудалого рубаху-парня, то убитого горем друга.

Что и говорить, настроение у меня сейчас было отвратительное. Ведь именно Сергей был причиной того, что в самом начале расследования столько времени и сил было потрачено впустую. Мне было досадно, я злилась, а между тем настоящие проблемы только начинались.

То обстоятельство, что убийцей, а точнее, организатором оказался сын клиента, сразу ставило под сомнение вопрос об оплате. Кроме того, если я сейчас сообщу Сарычеву-старшему, что во всем виноват его сын, не исключено, что он попытается как-то прикрыть его, а это уже может создать для меня не только финансовую опасность, но и физическую. Габаритных громил из охраны я хорошо помнила.

И потом, не стоит забывать о Кире. Ведь я обещала сообщить ему, кто заказчик преступления. И конечно, я обязательно сообщу. Каким бы нехорошим и дурно воспитанным человеком ни был этот Вадим, он не имеет права безнаказанно совершать убийство.

Да, Кире я сообщу, но только после того, как смогу подкрепить свою догадку доказательствами. А с доказательствами у нас пока негусто. Не то что доказательств, даже мотивов нет. И все-таки что же это такое могло быть?

Впрочем, не стоит переноситься в область угадываний — это просто бесполезная трата времени, не говоря уже о том, что это непрофессиональный подход. Гораздо полезнее сейчас подумать о том, как мне разойтись с моим заказчиком, чтобы обеспечить наименьший вред здоровью.

Я завела двигатель и поехала домой…

На дорогах в этот час обычно большое движение, поэтому до самого дома я почти не думала о деле. Когда же поднялась в квартиру, мозг выдал готовое решение, которое, по всей видимости, оформлялось в подсознании все то время, пока я ехала домой: поскольку дело о покушениях на Сергея Сарычева, по сути, закончено, то я имею полное право потребовать за него гонорар. Дело же об убийстве Вадима Лагутина — совсем другого рода, это расследование мне никто не заказывал. Следовательно, говорить тут не о чем.

Хотя я была почти уверена, что, как отец, Сарычев захочет узнать, кто виновен в смерти сына, но вот захочет ли он заплатить мне, когда услышит имя убийцы? В этом я не уверена. Наоборот, как бы вместо оплаты мне не нанесли какого-нибудь материального или физического ущерба. Так что торопиться раскрывать все карты пока не следует…

Пожалуй, сделаем так: сейчас я позвоню Сарычеву и назначу ему встречу в офисе часиков на семь-восемь. Из сотрудников там никого не будет, а сейф с деньгами в таком солидном заведении наверняка имеется. Таким образом, с одной стороны, Сарычев свободно может рассчитаться со мной, а с другой, если придется сообщать ему какие-то нелицеприятные подробности, он сможет хотя бы частично переварить все удивительные новости, не попадаясь никому на глаза.

Но по телефону не стоит говорить Сарычеву, что дело раскрыто. На радостях он, конечно, сообщит Сергею, и тот насторожится. А этого мне пока было не нужно…

— Алло, Дмитрий Евгеньевич? Это Татьяна Иванова.

— Здравствуйте.

— Мне необходимо встретиться с вами. Сегодня после работы в вашем офисе вам удобно?

— Что-то новое по делу? Вы нашли преступника?

— У меня есть информация для вас, но это не телефонный разговор. Если бы мы смогли поговорить в вашем кабинете, это был бы самый лучший вариант.

— Что ж… хорошо, — в голосе Дмитрия Евгеньевича слышалось некоторое недоумение, но задавать дополнительные вопросы он не стал. — Хорошо, давайте встретимся в кабинете. В восемь вечера вас устроит?

— Вполне.

— Тогда до встречи.

— Всего хорошего.

В назначенный час я снова была в «Сарсане».

Сарычев уже ждал меня в своем кабинете, и, не тратя драгоценного времени, я приступила прямо к делу:

— Дмитрий Евгеньевич, расследование, которое вы мне заказывали, закончено, дело закрыто.

— О! Вы все-таки нашли его? И кто же это? Неужели Лагутин?

— В ходе расследования я установила, — продолжала я, не обращая внимания на эмоциональные восклицания Сарычева, — что покушения на вашего сына были организованы не с целью нанести ему вред, а для того, чтобы отвлечь внимание от убийства Вадима Лагутина. Именно убийство Вадима являлось настоящей целью тех людей, которые инсценировали покушения на вашего сына.

Здесь я сделала небольшую паузу, понимая, что для Сарычева эта информация станет неожиданной и ему понадобится какое-то время, чтобы прийти в себя.

— Но… как же… — в растерянности бормотал Дмитрий Евгеньевич, — как же так?

Бедный! То ли еще его ожидало.

Поняв, что могу продолжать, я сказала:

— Поскольку Вадима уже нет в живых и убийцы достигли своей цели, я даю вам стопроцентную гарантию, что покушений на Сергея больше не будет. Кроме того, у меня имеются улики против непосредственного исполнителя этого преступления. Им, как вы совершенно точно отметили, является Валерий Лагутин…

— Значит, все-таки он! Я знал! Знал это!

— Дмитрий Евгеньевич, информация, которую я сейчас сообщила вам, строго говоря, не относится к расследованию покушений на вашего сына. Эти данные я привожу для того, чтобы вы могли еще раз убедиться, что на самом деле целью злоумышленников был Вадим и все покушения на Сергея — это только ширма для прикрытия их истинных замыслов. И это позволяет мне с уверенностью утверждать, что расследование дела о покушениях на Сергея закончены. В связи с этим я хотела бы узнать, смогу ли я получить свой гонорар и согласны ли вы оплатить время, затраченное мною на это расследование?

— Оплатить… да, разумеется, — как будто только что поняв, о чем идет речь, говорил Сарычев. — Конечно, я заплачу вам. Но… постойте… Зачем? Ради чего он убил его? Чем Вадим помешал ему? Бедный мальчик…

Я понимала, что для того, чтобы получить свои деньги или хотя бы часть их, мне придется проявить твердость, и поэтому, невзирая на эмоциональное состояние клиента, продолжала гнуть свою линию:

— Дмитрий Евгеньевич, давайте постараемся не путать одно с другим. Согласитесь, что дело покушения на вашего сына и убийство Вадима — это два разных дела. Вы заказали мне расследование покушений, оно было мною проведено. Теперь мне хотелось бы поговорить об оплате этого расследования.

— Но Вадим? Неужели вы все это так и оставите? Ведь его убили… Неужели убийца останется безнаказанным?

— Дмитрий Евгеньевич, я частный детектив, я выполняю заказы частных лиц, в интересах которых и провожу расследования. Дополнительная информация, которая может выясниться в результате моих расследований, может быть очень интересной и важной, но поскольку я решаю совершенно определенную, узкую задачу, то эта дополнительная информация в строку не идет. Если вы хотите, чтобы убийство Вадима не осталось безнаказанным, ничто не мешает вам заказать мне новое расследование, уже относительно обстоятельств убийства.

— Да! Да, действительно. В самом деле, что это я… Да, Татьяна, конечно же, я заказываю вам это расследование и прошу приступить к нему как можно скорее. Хотели убить Вадика… Боже мой! И с какой дьявольской хитростью… все эти покушения…

— Дмитрий Евгеньевич, — снова прервала я его охи и вздохи, — прежде чем я приступлю ко второму расследованию, может быть, мы рассчитаемся по первому?

— О! Да-да, конечно. Простите, Татьяна, я в таком состоянии… все это так неожиданно…

Когда гонорар был подсчитан и денежные знаки перекочевали из сейфа в мою сумочку, Сарычев перешел к следующему вопросу.

— Теперь нам, наверное, нужно заключить новый контракт? — спросил он.

Я некоторое время молчала, понимая, что спешить не стоит. Проявив твердость в финансовых вопросах, я не хотела использовать столь же формальный подход в вопросах человеческих. Мне захотелось сначала предупредить Дмитрия Евгеньевича.

— Я должна сообщить вам нечто очень неприятное, и, прежде чем вы примете окончательное решение о том, стоит ли заказывать мне это новое расследование, я прошу вас выслушать меня.

Наверное, уже по тону, которым я говорила, Сарычев понял, что его ожидает что-то действительно очень неприятное. Он изменился в лице и с каким-то вопросительно— испуганным ожиданием смотрел на меня.

— Дело в том, что, хотя мною и установлено, кто был непосредственным исполнителем преступного замысла, обстоятельства дела говорят о том, что, кроме исполнителя, имелся и организатор… и этим организатором… как это ни печально… является ваш сын. То есть ваш официальный сын… Сергей.

Сначала Дмитрий Евгеньевич даже не понял.

— Сын? Сережа? Что с ним? Подождите… как вы сказали? Организатор ?..

Постепенно смысл только что полученного сообщения начал доходить до него, и по мере все большего осознания моих слов менялось выражение лица Сарычева. На этот раз он не производил никаких восклицаний и прочих эмоциональных движений, но было совершенно очевидно, что он поражен до глубины души.

— Татьяна, вы уверены, что то, что вы сейчас сказали, соответствует действительности? — спросил он, помолчав немного. — Потому что, если вы не уверены…

— Увы, Дмитрий Евгеньевич, к сожалению, я действительно уверена в этом. И теперь, когда вам известно, к чему может привести расследование убийства Вадима Лагутина, я прошу вас еще раз подумать, стоит ли вам заказывать мне его.

В этой непростой ситуации мой клиент, которого я привыкла считать размазней, проявил совсем неожиданную для меня твердость.

— Разумеется, я закажу вам новое расследование, — после небольшого раздумья довольно уверенным голосом сказал он, — с тем чтобы вы нашли убийцу Вадима… моего сына. Кем бы он ни был, он не должен уйти от ответственности. Но я попросил бы вас еще раз перепроверить все данные, прежде чем выносить окончательное решение о причастности к этому делу… Сергея. Ведь все это еще нужно доказать…

И снова в голосе у него звучал вопрос и какая-то робкая надежда. Авось пронесет.

Но я-то знала, что не пронесет, поэтому решила ковать железо, пока горячо.

— Как я уже сказала, Дмитрий Евгеньевич, исполнителем убийства явился Валерий Лагутин. Он находился в тот момент на трассе и подстроил все так, чтобы произошла авария. Поэтому доказать его причастность к преступлению будет не так уж сложно. Но ваш сын не принимал непосредственного участия в организации катастрофы, он руководил действиями Лагутина на расстоянии, поэтому доказать его вину без вашей помощи мне будет непросто.

Конечно, я прекрасно понимала, чего требую от него. Своими руками упечь в тюрьму собственного сына — на это способен пойти далеко не каждый. Но другого выхода у меня не было. Чтобы доказать причастность Сергея, его нужно было взять с поличным, а в этом мог помочь только его отец. То, что он готов был, по крайней мере на словах, идти до конца, вселяло в меня некоторую надежду на успех. Кроме того, у меня на руках был еще один козырь.

— Если вы готовы довести до конца расследование, — продолжала я, — то, естественно, наверное, понимаете, что результатом его может быть либо полное оправдание Сергея, либо полное и безоговорочное признание его вины. Неужели вы откажетесь выяснить это? Вы и сейчас уже знаете слишком много, а если не выясните все до конца, вас будут мучить сомнения всю оставшуюся жизнь.

Итак, чтобы убедить Сарычева-старшего помочь мне, я решилась поддержать в нем призрачную надежду на невиновность его сына. Авось пронесет… Но сама я, к сожалению, была слишком уверена, что Сергей виновен.

Между тем Дмитрий Евгеньевич думал, и было видно, что эти раздумья для него очень тяжелы.

— Ну… хорошо… — наконец произнес он. — Что я должен сделать?

— Вы должны рассказать Сергею все, что сейчас услышали от меня, но ни в коем случае не упоминать источник информации.

На лице Сарычева появилось изумленно-вопросительное выражение.

— Да-да, именно. Вы должны будете сказать, что в прошлую субботу, отправившись на могилу к Ирине Лагутиной, чуть было не столкнулись там с пьяным Валерием Лагутиным, который сидел возле могилы и разговаривал с покойной. Вы должны будете сказать, что в этом разговоре он упоминал имя Сергея и говорил, что это именно он придумал, как устроить аварию, использовав для этого асфальтовый каток, и он предупредил Валерия о том, что Вадим выехал из клуба.

— А что… там на самом деле был асфальтовый каток?

— Да, на дороге велись ремонтные работы, и проводила их бригада, где работал Лагутин. Как видите, расследование проведено мною достаточно тщательно и мне многое известно. Поэтому, когда я делаю какое-то утверждение, можете не сомневаться — оно имеет под собой вполне реальные основания. Поэтому помочь мне завершить это дело в ваших интересах. Что бы вы ни узнали, я могу гарантировать вам одно — вы узнаете правду.

— Ну… да… конечно… наверное… — тут Сарычев как будто бы что-то вспомнил. — Но как же, Татьяна… как же я скажу Сергею, что был на могиле у Ирины? Ведь она для него посторонний человек, и он уверен, что и для меня тоже. Как я объясню, зачем ходил к ней на могилу?

Похоже, новости для Дмитрия Евгеньевича еще не кончились.

— Видите ли, дело в том, что ваш сын Сергей уже давно знает, что Вадим — его брат. Он не хотел говорить вам об этом, потому что видел, что вы стараетесь это скрыть, и думал, что подобное известие может огорчить вас.

— Не хотел огорчать… вот видите, а вы говорите… Как он мог решиться на убийство? Родного брата… нет, это в голове не укладывается.

У меня это тоже не очень укладывалось в голове. Хотя, конечно, я воспринимала произошедшее не так трагически и эмоционально, как Сарычев, но все-таки то, что двигало Сергеем в этом деле, его основной мотив был мне неизвестен, и каким может быть этот мотив, я даже приблизительно не могла себе представить. А ведь он должен быть достаточно сильным, чтобы толкнуть человека на убийство. И убийство не кого-нибудь, а действительно родного брата.

Тем временем Сарычев, пораженный и оглушенный, старался переварить услышанные новости.

— Итак, Дмитрий Евгеньевич, что же вы решили? Вы согласны помочь мне?

Он посмотрел на меня так, как будто только что проснулся, но тем не менее нашел в себе силы ответить:

— Да… Да, конечно, я же уже сказал.

— В таком случае я прошу вас поговорить с сыном сегодня вечером. Чем скорее все выяснится, тем лучше. Лучше для всех.

— Боже! Вика! Что будет с ней…

Вспомнив, что не его одного постигло это новое горе, что предстоит не только разговор с сыном, но и тяжелейшее объяснение с женой, Сарычев совсем закручинился. Впрочем, мне-то было известно, что по крайней мере одна новость для Виктории Львовны совсем не новость, но, конечно, то обстоятельство, что Сарычев имел на стороне сына, не шло ни в какое сравнение с тем, что Сергей замешан в убийстве. Да, та твердость и стойкость, которую обнаружила Виктория Львовна при обсуждении финансовых вопросов, очень скоро понадобится ей и совсем по другому поводу.

— Хорошо, Татьяна, я поговорю с Сергеем прямо сегодня, но сейчас мне хотелось бы побыть одному.

— Да, конечно, не буду мешать вам.

Я попрощалась со своим клиентом и вышла на улицу.

Глава 12

Стоял прекрасный, солнечный, совсем летний день. Пели на деревьях птицы, свежая листва и солнце радовали глаз… Жизнь, казалось, была прекрасна, и совсем не хотелось думать о плохом, но…

Вдохнув полной грудью свежий воздух, я постаралась хотя бы на несколько минут отвлечься от мрачного объяснения, которое только что состоялось у меня с Дмитрием Евгеньевичем Сарычевым. Он остался там, в полумраке кабинета, остался, чтобы примириться со своим несчастьем.

Мне тоже не мешало подкрепить душевные силы, ведь самая важная часть расследования только начиналась. В ближайшее время мне предстояло произвести целую серию оперативных действий, в результате которых я должна была доказать вину Сергея Сарычева.

Дмитрию Евгеньевичу я не стала раскрывать весь план. Он выполнит свою часть, заставит Сергея заволноваться и совершить ошибку, а уж я постараюсь использовать эту ошибку в своих интересах. А сейчас мне нужно было договориться с Кирьяновым.

Я набрала на мобильнике рабочий номер Кирьянова и, слушая долгие гудки, начала уже волноваться, вдруг на этот раз везение не на моей стороне. Но когда я уже собиралась отключиться, трубку неожиданно взяли, и в ней послышался знакомый голос:

— Подполковник Кирьянов, слушаю.

— Здравствуйте, Владимир Сергеевич, очень рада, что застала вас. Вы, как всегда, трудитесь…

— А вы как думали, Татьяна Александровна? Это вы люди свободные, а мы под начальством сидим, нам только задания дают, а когда успевать их делать, не рассказывают.

— Ой-ой-ой! Какие мы бедные да несчастные! А то, что эти задания за вас слабая женщина выполняет, это вы, значит, в расчет не принимаете?

— Когда это? Что-то не припомню такого.

— Ладно, ладно. Я в следующий раз сама тебе припомню. Вот получишь ты у меня в следующий раз преступника на блюдечке, дожидайся.

— А что, вы с преступником к нам сегодня?

— Киря! Не буди во мне зверя.

— Да ладно, проехали. Ты, я так понимаю, по аварии?

— Ну да.

— И что, разоблачила банду?

— Банду-то я разоблачила, но тут проблемка одна… понимаешь ли, доказательная база как-то все еще слабовата. Так что я к тебе с просьбой.

— Кто бы сомневался. Это та, которая выполняет за нас все задания…

— Бессовестный ты, Киря. Я всю работу проделала, и осталось-то всего — засаду устроить на кладбище.

— На кладбище? Здорово! Абсолютно в твоем стиле. Кого ловить будем? Дракулу?

— Ой! Я щас умру от смеха. Говорю тебе, засада нужна. Парочка ребят покрепче у тебя, надеюсь, найдется?

— Ну, если ненадолго и если потом обещаешь мне все материалы…

— Обещаю, обещаю. И материалы, и преступника, и все, что душа твоя пожелает.

— Когда надо-то?

— Завтра.

— Ладно! Говори, как они догадаются, где им в засаде сидеть?

— Встретиться нужно будет, я покажу. Ты скажи, чтобы они завтра к девяти часам на кладбище подъехали. Только чтобы были в штатском и вообще ничем не выделялись. Я их там буду ждать, у сторожки. Номер машины скажи. Пускай ко мне подойдут, я все объясню. Для достоверности могут цветочки с собой принести. Да и наручники пусть не забудут захватить.

— Учат еще яйца курицу. Ох, Татьяна, умеешь же ты проблемы создать… Ладно, сейчас позвоню кое-кому, попробую договориться. Будь на связи.

— Буду.

Через некоторое время Киря позвонил мне и сообщил, что с людьми он договорился и что завтра в девять часов утра двое его сотрудников будут на кладбище.

Одно дело было сделано. Как-то там справляется со своей задачей Дмитрий Евгеньевич?

Мои расчеты основаны были на том, что, узнав, кто явился для Сарычева-старшего основным источником информации, Сергей попытается устранить Лагутина, опасного свидетеля, который может указать на него компетентным органам.

Сергей обязательно придет к выводу, что Лагутина нужно убрать. Но как он это сделает?

Понятно, что для того, чтобы ликвидировать Лагутина, его сначала нужно найти. Учитывая, что с Сергеем Сарычевым они навряд ли были закадычными друзьями, логично предположить, что существовало определенное место встречи, где они могли видеться, не вызывая интереса окружающих.

Это не могли быть обычные места обитания Сергея, потому что на таком фоне диссонансом смотрелся бы Лагутин; и это не могли быть обычные места обитания Лагутина, потому что там диссонансом выглядел бы уже Сергей. Поэтому я пришла к выводу, что городское кладбище — самое подходящее место для встреч и общения представителей столь различных социальных слоев.

Действительно, Сергей наверняка знал, что Лагутин посещает кладбище достаточно регулярно, значит, отпадает необходимость договариваться о встречах и лишний раз куда-то звонить и светиться. Кроме того, в выходные дни на кладбище много людей, среди них легко затеряться, не привлекая к себе внимания, и вместе с тем спокойно можно поговорить. Все приходили сюда по скорбным делам, каждый думал о своем, и никому ни до кого не было дела.

Да, в качестве места встречи кладбище подходило идеально. Конечно, никто не гарантировал, что Сергей так вот сразу заявится сюда убивать Валерия Лагутина, но все-таки, на мой взгляд, вероятность этого была довольно велика.

Но каким образом он попытается устранить Лагутина? Заведет куда-нибудь в укромное местечко и пристукнет? Учитывая, что на обдумывание нового преступления у Сергея почти не будет времени, — вариант вполне вероятный. В любом случае совершать какие-то маневры прямо на кладбище он вряд ли рискнет. Нужно сказать ребятам Кирьянова, чтобы были готовы к слежке.

В общем и целом я приготовилась к завтрашним событиям, но мне все время не давали покоя мысли о мотиве. Мотива не было. Не было, и все.

Я ходила из угла в угол по квартире и курила сигарету за сигаретой.

Уже поздно вечером неожиданно раздался телефонный звонок. Погруженная в свои размышления, я даже вздрогнула, когда услышала резкий звук в полной тишине.

— Алло.

— Татьяна?

Оказалось, что это звонил мой клиент.

— Здравствуйте, Дмитрий Евгеньевич.

— Татьяна, он утверждает, что все это неправда.

— Кто? Что неправда?

— Сергей. Он утверждает, что непричастен к смерти Вадима.

— Вы не сказали ему, что информация об этом получена вами от меня?

— Нет, я сделал все, как вы просили, сказал, что ходил на кладбище, что увидел там Лагутина и услышал, что он говорил.

— И что же Сергей?

— Он сказал, что все это вздор, что Лагутин пьяница и ему нельзя верить… И еще он сказал, что весь тот вечер был с девушкой и не мог никого ни о чем предупредить. Уверяю вас, ему не так-то просто было признаться, что накануне своей свадьбы он развлекался с другой, и я не вижу причин не верить ему. Он даже предложил мне встретиться с этой девушкой и поговорить с ней. А вы разговаривали с ней, Татьяна?

Да, тут Дмитрий Евгеньевич был прав, с девушкой я не разговаривала. Но была ли в этом такая уж необходимость? Навряд ли ее наличие могло обеспечить алиби. Сделать звонок по сотовому, сказать два слова — все это прекрасно можно провернуть и в компании с девушкой. Да еще так, что она даже не заметит. Нет, Дмитрий Евгеньевич, этим вы меня не испугаете.

И тут мне в голову пришла одна неплохая мыслишка.

— Дмитрий Евгеньевич, в любом случае все разъяснится в самом скором времени. Мне осталось выяснить только некоторые детали. Поэтому давайте договоримся вот о чем: берем небольшой тайм-аут и не будем ничего предпринимать, хорошо?

— Ну… хорошо…

— И главное — ни в коем случае не рассказывайте ни Сергею, ни кому бы то ни было о том, что всю эту информацию вы получаете от меня.

— Хорошо.

— Тогда до послезавтра.

— Всего доброго.

Сделав такой выраженный акцент на послезавтра, я хотела косвенным образом дать Сергею Сарычеву еще один повод поторопиться. Конечно, гарантии не было, но вероятность была, что Сарычев-старший каким-то образом даст понять сыну, что свое окончательное решение — верить ему или нет — он примет именно послезавтра. И очень надеюсь, что при этом он не проговорится о моем участии в этом деле.

Сынок-то каков, а? К стене приперли — соучастник всю правду рассказал, а он и тут умеет вывернуться. С девушкой был… видали мы таких.

Чего же было удивляться, что Лагутин пошел у него на поводу. Ведь до сих пор мне так и неизвестно, что же именно там такое случилось, чем Вадим мучил, по словам Валерия, свою мать. Может, совсем не такие уж и зверские были эти мучения. Может, такими страшными они стали благодаря рассказу Сергея?

Да, несомненно, Сергей Сарычев мог внушить окружающим то, что ему хотелось. Обладая и обаянием, и даром убеждения, он чуть было мне самой не внушил, что это на него, бедного и несчастного, ведется охота. Что уж говорить о родном отце. Конечно, он сможет убедить его в чем угодно.

Но моя задача — докопаться до истины. Что угодно меня не устраивало. Поэтому, преисполненная решимости завтра же все выяснить, я отправилась спать.

На следующее утро без четверти девять я уже сидела в своей машине, припаркованной возле кладбищенской сторожки. На этот раз я, кажется впервые за все время расследования, была по полной программе оснащена техническими средствами.

Во-первых, я посчитала, что совсем не лишним будет мне для такого случая вооружиться, и взяла пистолет. Во-вторых, в кармане у меня был спрятан портативный диктофон, который включался в любой момент незаметным движением руки. Ну и в-третьих, я, хотя и ни минуты не сомневалась в профессионализме сотрудников Кирьянова, захватила пару наручников.

Подождав несколько минут, я увидела, что двое молодых мужчин, рассеянно оглядывающихся по сторонам, заметили мою машину и двинулись по направлению к ней.

— Вы Татьяна? Мы от Владимира Сергеевича.

— Очень хорошо. Садитесь в машину.

Когда мои пассажиры уселись, я развернулась и поехала к выходу с кладбища по направлению к заброшенным садовым участкам. Я не знала, когда появятся те, кого я ожидаю, поэтому хотела пораньше убраться со своей «девяткой» с видного места. Помощники Кири меня нашли, и больше мне незачем было торчать на кладбище. Конечно, Лагутину все равно, но Сергею моя машина известна, и если он увидит ее, то, разумеется, вся моя операция провалится.

Завернув в один из проулков и припарковавшись в тени деревьев, я заглушила мотор.

— Здесь будем ждать? — спросил один из парней.

— Нет, ребята, ждать будем у могилы, я покажу, возле какой, но ждать так, как будто вас здесь нет.

— Понятно.

— Там есть кустики, в случае чего за ними можно схорониться, но засаду устраивать тоже не следует. Лучше всего прогуливайтесь где-нибудь неподалеку, памятники осмотрите… ну и все в таком роде. Чтобы из толпы не выделяться. А в кустиках, наверное, мне самой придется сидеть, мне светиться никак нельзя. Что касается наблюдения за могилой: вам нужно ждать, пока возле нее не окажутся два человека. А дальше следите за мной. Если я махну рукой, то это будет означать, что необходимо со всех ног бросаться и вязать обоих. Если же никаких знаков не последует, значит, ждем. Вполне возможно, что придется вести их, так что к этому вы тоже должны подготовиться.

— Они вооружены?

— Чего не знаю, того не знаю. Один-то точно без оружия, а вот от второго всего чего угодно можно ожидать.

— А как узнать — от которого?

— А вот тот, что потрезвее да помоложе, от того и ожидайте.

— Понятно.

— Ну что, есть еще вопросы?

— Больше нет.

Мы вышли из машины, и я очень скоро нашла могилу Ирины Петровны Лагутиной. Показав ее помощникам, я снова села на скамеечку возле соседней могилы, где сидела и в прошлый раз, а парни Кирьянова отправились разгуливать среди памятников, то и дело посматривая в мою сторону.

Однако на сей раз ждать пришлось недолго.

В очередной раз обегая глазами окрестность, я увидела на некотором расстоянии Сергея Сарычева.

Моментально отвернувшись, я поднялась со скамейки и, стараясь двигаться медленным шагом, направилась подальше от могилы Лагутиной, в ту сторону, где прогуливались мои ребята.

— Вон там, у памятника, видите, один появился? — спросила я полушепотом.

— Угу, — так же заговорщицки отвечали мне парни.

— Он меня знает, так что я сейчас не могу сидеть там. Пока второй не появится, он будет глазеть по сторонам и может меня заметить. Так что я пока отвалю куда-нибудь подальше, а вы — глаз не спускайте.

— Ясно.

Я уходила дальше в противоположную от могилы сторону, боясь даже в мыслях предположить, что операция, так тщательно подготовленная, может провалиться по моей же вине.

Сотрудники, присланные Кирьяновым, не упустят Сергея из виду, об этом я могла не беспокоиться. Да он и сам не уйдет, по крайней мере до тех пор, пока не встретится с Лагутиным. А до того времени мне лучше погулять.

И я гуляла. Гуляла уже на довольно солидном расстоянии от своих помощников и уж тем более далеко от памятника, возле которого находился сейчас Сергей. Время от времени я вопросительно поглядывала на парней, не подадут ли они какой-нибудь знак, и вот один из них наконец слегка кивнул головой в сторону могилы Лагутиной. Похоже, все фигуранты были в сборе.

Стараясь не делать резких движений и в то же время понимая, что чем раньше я окажусь в своих заветных кустах сирени, тем больше узнаю, я стала двигаться в нужном мне направлении. Когда Сергей и Валерий оказались в поле моего зрения, я увидела, что они оба сидят на лавочке возле памятника и сосредоточенно беседуют о чем-то, склонившись друг к другу. По сторонам они не смотрели, и это дало мне возможность незаметно занять удобную позицию.

Лавочка, на которой сидели мои подопечные, находилась прямо возле кустов, и можно было сказать, что я дышала заговорщикам в спину. Поскольку мое положение оказалось таким удачным, непростительно было бы не воспользоваться диктофоном. Я нажала кнопку, и запись пошла.

— …Да не буду я с тобой пить!

— Да почему?!

— Не хочу.

— Вот тебе! Раньше все хотел, а теперь не хочешь.

— Теперь не хочу.

— Ну и напрасно. А я вот, смотри, и водку хорошую купил. — В руках Сергей держал бутылку и два пластиковых стаканчика. — Давай, чего ты. Жену твою помянем, да и Вадьку заодно.

— Ты жену мою не трогай! — неожиданно разозлился Лагутин.

— Да кто ее трогает, никто никого и не трогает. Вадьку, говорю, давай помянем.

— Ага… Вадьку… Сам же его… и сам же потом — помянем.

— Так это ты, а не я. Я-то тут при чем? Я в то время в клубе был, — на лице Сергея появилась очень неприятная циничная ухмылка.

— Ага… в клубе…

— Да ладно, чего теперь считаться, давай выпьем. Как говорится, кто без греха…

— Ага…

— Да чего ты заладил, как попугай, «ага» да «ага». Давай бери стакан.

Сергей сунул в руку Валерия пластиковый стаканчик, открыл бутылку и стал разливать.

— А руки-то трясутся… ба-а… смотри, расплескаешь.

Аккуратно, снова закрыв бутылку, Сергей взял свой стакан, в который налил на две трети меньше, чем Валерию, и сказал:

— Ну, будем.

После этого он решительным жестом поднес стакан ко рту, но я видела, что он не пьет, а дожидается, когда выпьет Валерий.

Тот неверной рукой медленно, стараясь не разлить, подносил к губам наполненный до краев стакан, весь сосредоточившись на процессе. В этот момент я уже махала руками, как мельничными крыльями.

Однако было ясно, что, как бы ни торопились ребята, Валерий выпьет предложенную ему водку раньше, чем они успеют добежать до могилы. Поэтому я решила действовать.

— Какие люди! — радостно заорала я, выскочив из-за кустов. — А я иду, смотрю — вроде лица знакомые. А это Сергей Дмитриевич у нас тут отдыхают! Да и Валерий Степанович тоже здесь!

Мое появление произвело именно такой эффект, на который я рассчитывала. Сергей в безмолвном изумлении уставился на меня округлившимися глазами, а Лагутин остановил опасное движение стакана. Тут подоспели и ребята. Они повязали Сергея, а Лагутина я велела им не трогать, видя, что он неопасен.

В то время как Сергей, который, кажется, успел уже сориентироваться в ситуации, пытался выразить свое недоумение и удивление по поводу происшедшего и все повторял: «Татьяна, что же это? Татьяна, как же это?», Лагутин, видя, что его никто не трогает, кажется, вознамерился довершить начатое, и снова сосредоточился на своем стакане. Но этого я не могла ему позволить.

— Одну минуточку, — сказала я, снова остановив процесс. — Что же это вы, Валерий Степанович, сами пьете, а другу не предлагаете? Видите, у него вся водка разлилась. То ли от неожиданности, то ли ребята мои перестарались… Уж проявите солидарность, уступите свою порцию Сергею Дмитриевичу, а мы вам потом еще нальем.

Лагутин в недоумении смотрел на меня, но Сергей понимал мои слова прекрасно. И тем не менее все-таки снова попытался сделать вид, что ничего не происходит и что все это только небольшое недоразумение, которое вот-вот разрешится.

— Да нет, зачем же, — с самым простодушным видом сказал он, — пускай угощается, я обойдусь.

— Ну тогда я настаиваю на том, чтобы вы выпили, Сергей Дмитриевич. Понимаете, я лично?

Я взяла стакан из рук Лагутина и, глядя прямо в глаза Сергею, поднесла стакан к его губам.

Какое-то время мы молча в упор смотрели друг на друга, и тогда он понял наконец, что нет смысла больше играть со мной. Переведя взгляд на стакан, который я все еще держала у его лица, он сплюнул и заговорил уже совсем другим тоном:

— Ну что, поймала? Поймала, да? Ну вот он я — на! На, вяжи! Только чего ты этим добьешься? Где доказательства? А? Ну где?

— Вот одно из них, — я кивнула на Лагутина.

— Этот? Не смешите меня, Татьяна Александровна! Да вы посмотрите на него, он же невменяемый! Он же алкаш хронический. И ему поверят?! Да его даже слушать не станут!

— Ну почему же невменяемый? Значит, достаточно вменяемый, если ему доверяют транспортные средства водить. Асфальтовые катки, например…

— Катки? — Лицо Сергея стало злым. — Какие такие катки? О чем это вы, Татьяна Александровна? У вас голова случайно не болит? Температурку мерили сегодня?

— Грузить его? — спросил один из орлов Кири, которому, по всей видимости, надоело смотреть на это паясничество.

— Грузи, пожалуй. Вы задержаны по подозрению в убийстве Вадима Лагутина, — сказала я, обращаясь к Сергею. — Вы имеете право хранить молчание, а также можете воспользоваться услугами адвоката.

— Воспользуюсь, воспользуюсь, не волнуйся. Я еще на тебя саму в суд подам, узнаешь ты…

— Этого тоже забираем, — кивнула я на Лагутина. — А бутылку в лабораторию на анализ. И стаканы.

Я выплеснула содержимое второго стакана на землю и положила их оба в полиэтиленовый пакет.

— А бутылка эта не моя! — обернувшись, кричал Сергей. — Мне подбросили…

Когда ребята предложили грузить наших подопечных, я, признаюсь, не совсем поняла, куда именно они собираются их грузить. Но оказалось, что не только моя «девятка» скрывалась среди дерев заброшенного огородного товарищества. Завернув вместе с ребятами в один из переулков, я обнаружила там уютно расположившийся милицейский «уазик». Нет, все-таки какой он молодец, этот Киря! Ничего не упустил.

Глава 13

Учитывая поведение Сергея, я понимала, что не будет ничего удивительного, если он откажется давать показания. Значит, доказывать его вину необходимо, основываясь на неопровержимых фактах. Впрочем, Лагутин, скорее всего, покажет на Сергея, но только его показаний маловато.

Уже по дороге домой, сидя в машине, я обдумывала, на чем можно построить доказательство вины Сергея, если он будет отрицать все, что расскажет про него Лагутин. В принципе можно было пойти, так сказать, от противного и использовать в качестве подтверждения его причастности к убийству его же действия, которые он совершил после того, как узнал, что об этой причастности может догадаться его отец.

Сарычев-старший наверняка не откажется подтвердить и мой разговор с ним самим, и свой разговор с Сергеем. А то, что на следующий день после этого Сергей отправился на кладбище с отравленной водкой, говорило само за себя. Нужно только отвезти водку и стаканы в лабораторию и попросить, чтобы они сделали заключение побыстрее.

Я заскочила в лабораторию и застала там своего старого знакомого, Андрея Геннадьевича, к которому не раз обращалась с подобными просьбами. Он заверил меня, что к завтрашнему утру ответ будет готов, а я, в свою очередь, пообещала, что не забуду его отблагодарить. Впрочем, он в этом и не сомневался.

* * *

На следующее утро я отправилась в лабораторию прямо к началу рабочего дня.

— Пропанол, — кратко сказал Андрей Геннадьевич, едва мы поздоровались.

— В смысле? — не поняла я.

— В самом прямом смысле. Кроме спиртовых и феноловых компонентов, а также небольшой примеси сивушных масел, содержится отравляющее вещество пропанол, — пояснил мне эксперт.

— И каковы признаки отравления?

— Признаки очень сходны с признаками алкогольного отравления, порой даже специалисты не могут точно определить, отчего наступила смерть, действительно от отравления пропанолом или просто с перепою. К тому же пропанол быстро окисляется в организме, и через несколько часов в крови уже ничего нельзя обнаружить.

Недурно, недурно… Нет, черт побери, это даже очень недурно! А я-то, наивная, все беспокоилась, что Сергей за такое короткое время не сможет придумать, как ему разделаться с Лагутиным. А он и глазом не моргнул: раз, два — и готово. Двинул коньки дядька с перепою — вот и вся недолга. И комар носа не подточит. Через несколько часов… Да пока бы его около этой могилы обнаружили, пока бы догадались, что он мертвый, а не пьяный спит, не то что часы, недели прошли бы. Кроме Лагутина, на эту могилу разве что Сарычев еще ходил, а часто ли ходил?

— А этот… пропанол, его где можно достать?

— Ай-яй-яй, Татьяна, ты машину сколько лет водишь? — засмеялся Андрей Геннадьевич.

— Ну и… — не могла врубиться я.

— Ну вот, антифриза налей — вот тебе и пропанол.

И тут все сходится. И ходить никуда не надо, и к людям подозрительным обращаться нет нужды. Сел в машину — и весь сервис тебе тут.

Поблагодарив эксперта и оставив на столе бутылку коньяка, я направилась к двери — пора было ехать к Кире, везти ему заключение и узнавать, как продвигается дело.

— Это что, на анализ? — услышала я веселый голос Андрея Геннадьевича, в то время как он делал вид, что разглядывает бутылку на свет.

— На дегустацию, — уточнила я.

— А пропанол?

— Что пропанол? — не поняла я.

— Доливала?

— Ну разве что так, чуть-чуть… для запаха.

Я помахала на прощание рукой и закрыла за собой дверь.

Приехав к Кире, я первым делом набросилась на него с вопросами о том, как продвигаются дела.

— Да так как-то… пятьдесят на пятьдесят. Один говорит, другой молчит.

— Сарычев молчит?

— Ну да.

— А Лагутин что говорит?

— Да то же приблизительно, что и ты. Нашел его Сарычев в один прекрасный день на кладбище, посочувствовал, водочкой угостил…

— Не отравленной?

— Нет, не отравленной. Ну вот. А потом, слово за слово, и давай ему на мозги капать: вот, мол, это Вадька все виноват, он мать до ручки довел. Сколько раз, мол, сам ему рассказывал, что он, дескать, ей напоет, что бедные они и что из-за этого его все дразнят да жизни ему никакой нет. Она и бежит к его отцу за деньгами. Ну, мол, типа того, что гонял-гонял ее так-то, да и загонял. А у той, вишь, сердце слабое было, вот и не выдержало.

— То есть убедил Лагутина в том, что это Вадим мать в могилу свел?

— Ну да. А тот и поверил. Да и, с другой стороны, проверить-то ему как? Она в могиле уже, не скажет, а сам он в последнее время с ними не жил. А Сергей этот и работал с Вадимом вместе, да и дружили они… Конечно, поверил.

— И согласился на убийство?

— Ну, в общем, да. Тот ему сказал еще, что боится, что Вадим будет отца шантажировать и требовать денег. Что, мол, он ему в этом духе уже намекал. То есть и у самого Сергея есть причина недолюбливать Вадима, поэтому он всегда будет с ним, Валерием, заодно. И зачем, спрашивается, ходить по земле такому человеку, который другим жить не дает и даже свою родную мать довел до гроба… ну и все прочее в таком роде. И потом, он ему пообещал, что устроит все так, что ни на кого не упадет подозрение.

— А про автокатастрофу что говорит?

— А про катастрофу говорит, что незадолго до этого Сергей ему сотовый телефон дал и сказал, что будет ему на эту трубку звонить, если что. А сам Валерий чтобы никуда с нее не звонил. Ну и в тот день позвонил он ему часов около шести вечера, сказал, чтобы он ехал на тот участок, где дорожная техника стояла, да и сидел бы там тише воды ниже травы до тех пор, пока ему не позвонят и не скажут, что пора. А как аварию устроить, они заранее договорились.

— Выкатить каток?

— Ну да. Сидел он там, сидел, время уже ночь, а выпить не взял — ответственное мероприятие все-таки, — да и Сергей запретил. И только уже часов около трех, когда уже засыпать начал, Сергей позвонил и сказал, чтобы Лагутин готовил каток, а телефон чтобы выкинул подальше. Ну тот так и сделал. На трассе, говорит, в этот момент вообще никого не было, вот бы, говорит, когда ремонтировать-то… черт-те знает… сам человека убил и про ремонт думает…

— Да… загадочная русская душа.

— Не то слово. А Сарычев вообще заявил, что ни в чем не виноват. И Лагутин все врет, и бутылку ему подбросили…

— А насчет моей записи их разговора с Лагутиным у памятника?

— Сфабрикована, говорит.

— Н-да-а… Признаться, а я надеялась, что предъявлю Сергею Дмитриевичу неопровержимые доказательства, он и расколется. Поймет, что сопротивление бесполезно.

— Кстати, а что в лаборатории?

— Да вот возьми почитай.

— Ага… угу… — бубнил Киря, пробегая глазами заключение, а я в это время все пыталась придумать, как же мне пробить это железобетонное упорство Сергея.

Что он скрывает? Возможно, Вадим поплатился не за какое-то действие, а за обладание некой неудобной для Сергея информацией. Возможно, он что-то знал и мог эти знания обнародовать, а Сергею этого совсем не хотелось. Из-за этого он не остановился перед тем, чтобы убить человека. Неужели теперь, после всего сделанного, как дурак расскажет все сам?

Да об этом нечего и думать.

Но мой профессионализм не позволял мне смириться с поражением. Все ли рычаги я использовала? Неужели нет такого способа воздействия, перед которым Сергей бы не устоял? Ведь у каждого человека есть слабое место.

И тут я вспомнила о его отце. Мне было известно, что Сергей относится к отцу хорошо, хотя и несколько снисходительно. Может, хоть мнение отца для него не безразлично? Что, если устроить им что-то вроде очной ставки? Будет ли Сергей и при отце так упорствовать?

А что, пожалуй, способ стоит попробовать.

Я договорилась с Кирей, что привезу Сарычева-старшего, и попросила к этому времени подготовить камеру, мою запись на диктофоне и заключение из лаборатории. После этого я отправилась в «Сарсан».

— Татьяна! Что? Что происходит?! Сережа не ночевал дома… мы места себе не находим! Ведь вы обещали сегодня все выяснить?

— Именно так и произошло, Дмитрий Евгеньевич, все выяснилось. И ваш сын задержан по подозрению в убийстве.

— Но этого быть не может! Вы слышите, быть не может! Он же говорил мне…

— Думаю, нам лучше обсудить все эти вопросы в присутствии самого Сергея. Я договорилась о свидании для вас, и мы сейчас можем поехать к нему. Там на месте и разберемся, кто что говорил и кто что делал. Как вы на это смотрите?

— Свидание? Да, конечно. Разумеется, я поеду.

Сарычев поспешил к выходу, и мы поехали на свидание к Сергею.

— Таким образом, — говорила я, когда первые эмоциональные порывы Дмитрия Евгеньевича, увидевшего своего сына под охраной, схлынули, — таким образом, я докладываю вам, Дмитрий Евгеньевич, какие действия были предприняты мной в ходе расследования убийства Вадима Лагутина. В девять часов утра в воскресенье я в сопровождении двух сотрудников внутренних органов отправилась к могиле небезызвестной вам Ирины Лагутиной и организовала наблюдение за ней. Через некоторое время у могилы появился ваш сын, Сергей Сарычев, который явно поджидал кого-то. Еще через некоторое время туда же пришел отчим Вадима, Валерий Лагутин, и между ними произошел следующий разговор.

Я включила диктофонную запись.

Прослушав ее до слов «Ну, будем», я выключила диктофон и снова продолжила говорить сама:

— Когда я увидела, что ваш сын сам не спешит пить принесенную им водку, а ждет, что ее выпьет Лагутин, я заподозрила неладное и поспешила остановить его. Подозрения мои подтвердил отчасти сам Сергей, который отказался пить предложенную ему жидкость из стакана Лагутина, и, кроме того, их подтвердил лабораторный анализ, показавший наличие в жидкости отравляющего вещества. Прошу вас ознакомиться с ним.

Сарычев в полном молчании читал заключение экспертизы.

Вообще все это время отец и сын сидели молча, говорила только я. Но очная ставка приносила свои плоды, и у Сергея уже не было того самоуверенного и наглого выражения, которое он демонстрировал окружающим с самого момента задержания.

Он не говорил, что бутылку ему подбросили, что запись сфабрикована, что мы ничего не докажем… Он вообще ничего не говорил. Он смотрел на своего отца, который читал заключение экспертизы.

Дочитав заключение, Сарычев поднял глаза на сына, и, в общем-то, говорить мне больше уже ничего не требовалось. Неизвестно, захочет ли Сергей после этой очной ставки сделать признание, но совершенно очевидно, что для его отца в этом деле не осталось тайн.

— Таким образом, Дмитрий Евгеньевич, вы сами можете сделать вывод, который…

— Ладно… — это сказал Сергей. — Ладно, хватит… Я признаюсь. Теперь уж… все равно. Только пусть он уйдет. Папа… прости.

Сарычев, так и не промолвивший больше ни слова, но будто постаревший сразу на несколько лет, тяжело поднялся со стула и вышел из камеры.

— У вас курить есть? — спросил Сергей, когда его отец вышел.

Раньше я никогда не видела Сарычева-младшего курящим, но во время нашего разговора он курил сигарету за сигаретой.

— Следователя позвать? — спросила я, пока он закуривал.

— Не надо следователя, я… вам расскажу.

* * *

— Вы, наверное, думаете, какой плохой мальчик, убийство там и все такое, да? — начал Сергей свой рассказ. — А знали бы вы, каким этот Вадька был. От него весь отдел стонал. Такая… тварь. Подлость сделать, насмеяться, подставить человека — это ему вроде развлечения было.

— Но вы ведь дружили с ним?

— Дружили, да… В школе дружили, потому что он мне задачки помогал решать, а у меня всегда хорошие вещи были и деньги. Да в школе-то он таким… говном все-таки не был. Это потом во вкус вошел. И чего его так… разбирало? Верите, я даже сам не понимал. Иногда такое у него выражение, кажется, вот весь мир бы сейчас с лица земли стер. Чего ему не хватало? Деньги отец давал, на тусовки самые крутые всегда вместе ходили. Казалось бы, чего еще надо — ешь, пей да веселись. А он…

Вот с веселья-то все и началось. Как-то, курсе на третьем, кажется, захотелось нам острых ощущений. А кто-то из ребят знал, что в Покровске есть карточный клуб, ну, такой… полулегальный, ну и решили мы туда завалиться. А чего, деньги-то были. Хоть и проиграемся — не страшно, но зато развлечемся. Ну вот, я и развлекся… по полной программе. Впрочем, об этом потом.

Приехали мы туда компанией, человек семь, ну все-то в общем зале остались, а мы с Вадькой залезли в какую-то комнатенку укромную, где игра по-крупному велась. Ну он-то играть не стал, а я, дурак, сел. Проиграться-то проигрался, конечно, я и играть-то толком никогда не умел… конечно, проигрался, но как! Мне когда эту сумму показали, у меня даже в глазах потемнело. А мне: проиграл — плати. Я давай маневрировать: с собой нет, схожу позвоню, ну, в общем, песня известная. И как-то так получилось, что из этой комнатки выпустили они нас. Ну мы и обрадовались, как припустили… по каким-то коридорам… только держись! Сами думаем: только бы из шарашки этой выбраться, а там — ищи-свищи. Я в этом Покровске за всю жизнь раза три бывал. Ни я никого не знаю, ни меня никто. Так что нужно нам было только из этого здания удрать. Но, видимо, старожилы-то местность знали лучше. Выворачиваем мы из-за какого-то угла, а они тут как тут. Вадьку-то не тронули… а меня… вчетвером…

Сергей замолчал.

— Изнасиловали?

— Да.

Он сделал такую затяжку, что сигарета обуглилась до половины.

Теперь все было ясно. Вот она — тайна. Да, каким бы нехорошим ни был поступок Сергея, но и его состояние можно было понять. Жить, зная, что твоя тайна известна такому человеку, как Вадим… И какая тайна. Ни одна девочка не захочет, чтобы кто-то узнал о подобном случае в ее жизни, а уж мальчик-то… и подавно.

— Впрочем, поначалу Вадька вел себя нормально. Сказал, что все похоронено и запечатано и никогда он больше об этом случае не вспомнит. Но момент подходящий пришел, и он сразу все вспомнил.

— И что это оказался за момент?

— Да ведь вы знаете, я жениться собрался. А у Ольги родители, они такие… правильные чересчур. Узнай они такое, не потерпели бы. Вадя, конечно, этого случая упустить не мог. Сидим мы как-то в кабаке, а он мне и задвигает, типа шутит: «А что, — говорит, — Сережа, если я сейчас Олькиному папке историю расскажу? А? Вот смеху-то будет». Ну я тогда виду не подал, тоже как-то отшутился. Посмотрел он на меня так, искоса, ну и замолчал. До поры до времени. Ну, я понял, что хорошего ждать не приходится, и стал сам момент искать. Что мне, из-за его подлого характера жизнь себе калечить, что ли?

А сейчас ты ее не искалечил? — так и вертелось у меня на языке, но я не стала усугублять положение человека, и без того уже наказанного.

— Мне хотелось сделать все так, чтобы никого не могли заподозрить. И кстати, вы не думайте, что я намеревался подставить отчима Вадима, вовсе нет. Я и для него все так придумал, что его ни за что бы не заподозрили. Я знал, что у Вадима не так давно умерла мать, и решил отыскать его отчима и убедить в том, что довел ее до смерти Вадим. Если он хорошо знал своего пасынка, это было бы и нетрудно. Лагутина я нашел на кладбище, куда он приходил почти каждые выходные на могилу жены. Постепенно, раз от разу рассказывая ему все новые истории о том, как Вадим издевался над матерью, истории, которые якобы он сам мне и передавал, я довел Лагутина просто до белого каления. Он вопил, что убьет подонка, пускай тот только попадется ему на глаза… А мне этого и надо было. Я сказал, что и сам имею некоторые счеты к Вадиму и что мы можем, объединив усилия, наказать Зло. Лагутин согласился, и я стал думать, как устроить все так, чтобы и добиться того, что нам было нужно, и вместе с тем чтобы никого из нас не заподозрили.

Лагутин работал в бригаде, которая занималась ремонтом дорог, и это навело меня на мысль, что можно попытаться устроить автокатастрофу. Вообще-то выглядело, наверное, глупо… как расхожий сюжет для фильма, но что же делать, если все обстоятельства именно так подобрались? Я спросил, где они сейчас работают, и, узнав, что они находятся на самом опасном участке Разинской трассы, понял, что лучшего места для выполнения моих замыслов не найти. Зная, что Лагутин имеет свободный доступ к дорожной технике, я подумал, что если он выкатит в нужный момент на дорогу, например, асфальтовый каток, то ему и делать больше ничего не нужно будет. Оставалось только дождаться удобного момента.

Я собирался устроить мальчишник перед свадьбой и все искал подходящее место, где бы мы могли посидеть. А если отъехать немного от города по Разинской трассе, там есть небольшой клуб, хотя не элитный, но вполне приличный. Это как раз соответствовало моим планам, и я решил устроить вечеринку именно там. Лагутину я дал мобильник и сказал, чтобы он караулил на трассе. Сам же усиленно поил всех, чтобы, если пришлось бы ехать на машине, это могли сделать только я и Вадим. Сам я в тот вечер, как вы понимаете, напиваться не мог, но от поездки я отговорился тем, что я сегодня виновник торжества.

То, что Сашке потребовалась чистая одежда, все получилось само собой. Он вообще пить не умеет. Но у меня была и своя заготовка на всякий случай. Если бы ничего такого не случилось, я решил притвориться, что у меня не хватает денег, и послать Вадима за борсеткой, которую якобы забыл дома. Но все получилось гораздо естественнее и удобнее для меня.

Увидев, что Сашкина одежда уже никуда не годится, я предложил съездить за вещами, и в то же время все видели, что я совсем уже было собрался уединиться с одной там… девушкой. Вадим тоже это видел и сказал, что съездит сам. Это тоже все слышали, и это тоже было мне на руку. То есть выходило так, что он сам вызвался, никто его не заставлял. Но если бы вы видели его физиономию, когда он выходил из клуба. Так, кажется, и говорит тебе: вот и еще одна история, которую можно будет Олькиному папке рассказать… Мерзавец. Наверное, это нехорошо, но я когда на эту его рожу посмотрел, у меня последние угрызения совести исчезли.

Мы с моей подружкой уединились в кабинете, и, когда она на минутку вышла, я быстренько позвонил Лагутину, сказал ему, что Вадим уже выехал и скоро будет у него. Вот, собственно, и все, остальное вы знаете.

— Как Лагутин добирался обратно в город?

— Насколько я понял, практически всю дорогу шел пешком. Время глухое — не ночь, не утро, машин нет… да это и к лучшему. Зато никто не знал, что он именно оттуда возвращается. Только уже на подъезде к городу остановил его кто-то. Ну вот. Мне казалось, что все кончено, что наконец-то не висит надо мной этот дамоклов меч. И тут отец заявляет, что Лагутин, оказывается, налево и направо болтает языком… — Сергей остановился и посмотрел на меня. — Хотя на самом деле это, наверное, вы ему сказали, да?

— Ну я.

— Да… Я потом уже это понял… здесь, в камере. Впрочем, Лагутина я не хотел убивать, у меня к нему никаких претензий не было. Наоборот, ведь он даже помог мне. Но что оставалось делать? Был бы он нормальный, можно было бы… не знаю, поговорить с ним, объяснить. А пьяного разве остановишь? Он же не соображает, болтает себе да болтает языком, и горя ему мало.

— Лагутина убить хотел, а с отцом что бы сделал? Он ведь все равно обо всем догадался бы.

Сергей снова пристально посмотрел на меня.

— Вот только не надо этого, Татьяна… Не надо делать из меня монстра. Вы же умная женщина. Отца я сумел бы убедить, и в любом случае он поверил бы мне, а не какому-то там Лагутину или… кому-то еще.

Кому-то еще? Например, какому-то там частному детективу, не так ли? Ах ты ж… По моей милости сидит за решеткой, благодаря моим знаниям и умениям уже целый час здесь откровенничает, и все еще не дошло. Кому-то еще… Эх, Сережа! Вот и умненький, кажется, парень, а что толку с этого?

— А что там с покушениями?

— Ах это… — Сергей усмехнулся. — Как-то раз зашел я в магазин… там у нас, напротив офиса. Ну, купил, что нужно, выхожу обратно, и тут — бабах! — прямо под самым носом. Оказалось, контейнер взорвался. Я думаю, это дети баловались, они же любят… чтобы громко было. Петарды эти… проходу нет. А видать, кто-то посерьезнее хлопушку где-то утащил, да и засунули ее в контейнер, посмотреть, что будет. Играли. Однако шутки шутками, а у меня в тот день родилась отличная идея. Я рассказал об этом случае отцу, и он, как всегда, забеспокоился, а уж не хотел ли кто-то нанести вред моей персоне. Я на это только рассмеялся, а потом и сам подумал: а действительно, если сделать вид, что кто-то покушается на меня, то никому и в голову не придет, что я сам покушаюсь на кого-то. Это было еще и тем удобно, что смерть Вадима можно было представить как неудавшееся покушение на меня. Так оно и вышло впоследствии, хотя сначала все эти предположения были у меня очень призрачными. Ну и вот, через некоторое время я придумал ту историю с преследованием… ну, на машине.

— Да, я помню.

— Вы, наверное, сердитесь на меня, Татьяна? Обманывал вас…

Сергей спрашивал это с легкой лукавой улыбкой, и на мгновение к нему как будто вернулось его прежнее обаяние. Но я сейчас не склонна была играть в игры.

— А как вы взорвали телефон?

— Да он сам взорвался! Черт бы его побрал. Тут я действительно перетрусил. Вы представьте, взрывается вещь у вас прямо в руках. Наверное, какой-нибудь серой сборки попался.

— А обломки вы выбросили, чтоб никто не узнал, что телефон взорвался сам?

— Ну да. А потом, после этого случая, отец так разволновался, что решил, что необходимо нанять частного детектива, чтобы узнать, кто это покушается на мою жизнь. И пригласил вас… на мою голову. Да и на свою тоже.

— В водке что было?

— Растворитель. — Сергей сразу помрачнел. — В гараже у нас стоит, можете проверить.

Что ж, практически на все вопросы в этом деле мною были получены ответы. Расследование можно было считать закрытым, и я уже хотела попрощаться с Сергеем, когда он неожиданно сам задал мне вопрос:

— Татьяна, а как вы догадались, что на самом деле жертвой должен был стать Вадим?

— Как я догадалась? Обратилась к очевидности.

Эпилог

Он сам позвонил мне, что было полной неожиданностью.

— Здравствуйте, это Татьяна?

— Да, я слушаю.

— Сарычев вас беспокоит.

— Здравствуйте, Дмитрий Евгеньевич.

— Мы с вами не рассчитались по второму расследованию, а я долги оставлять не люблю.

Зная, чем обернулось для него это второе расследование, и прекрасно помня, что мы не заключали договор, я вовсе не настаивала на оплате. Но я чувствовала, что он хочет поговорить, поэтому пообещала приехать.

Он снова пригласил меня в свой офис, и мы уединились в кабинете, где нам никто не мешал.

— Дмитрий Евгеньевич, поскольку второе расследование закончилось быстро, то весь гонорар за него — это оплата двух дней моей работы.

— Что ж, пусть так. Но ведь вы существуете на коммерческой основе, поэтому и два дня не должны работать бесплатно, не правда ли?

Чувствовалось, что он хочет сказать что-то, но не знает, как начать.

— Как там Сергей? — попыталась я помочь ему.

— Ничего, ничего. Нанял ему адвоката, возможно, найдет какие-нибудь смягчающие обстоятельства…

— Дмитрий Евгеньевич, я думаю, вам не стоит отчаиваться. Сергей — неплохой человек. Конечно, поступок, который он совершил, достоин наказания, но ведь жизнь не заканчивается на этом. Уверяю вас, он все сам прекрасно понимает и, наверное, уже наказал себя больше всех…

— Да… да, конечно. Но вот я хочу спросить, Татьяна, почему это случилось? Что я сделал не так? Я никого не грабил, не убивал, бизнес свой веду честно, персонал не притесняю, сотрудники мною довольны, можете спросить у них сами. Детям своим я помогал… То, что не женился на Ирине, так ведь у нас законом запрещено двоеженство, не мог же я быть женат на них обеих. Скажите, что я сделал не так? Я потерял женщину, которую любил всю жизнь, потерял сына. Второй сын в тюрьме… разве это справедливо?

Дмитрий Евгеньевич задавал мне свои, увы, риторические вопросы, и выражение лица его было детским и беспомощным.

Если бы мы могли знать, что мы делаем не так в этой жизни… Знал бы, где упасть, подстелил соломки.

Возвращаясь обратно домой, я думала о том, что в каком-то смысле можно сказать, что сын повторил историю отца. Так же, как Сарычев-старший в свое время пожертвовал любимой женщиной в пользу брака, выгодного для бизнеса, так же теперь и Сарычев-младший жертвовал в пользу выгодного брака своей свободой. Ведь все это он совершил для того, чтобы ничто не помешало ему жениться на Ольге Гореловой, дочери богатых и высокопоставленных родителей. А в результате потерял не только свою невесту и ее приданое в виде связей и денег, но и свободу.

Хотя кто знает, может быть, Сергей-то как раз окажется счастливее своего отца? Может, благодаря такому сильному потрясению, которое довелось ему испытать, он переоценит наконец свои ценности и поймет, что гонялся за призраком и что никакое приданое не заменит теплых человеческих отношений?

Вот отец его, и женился благополучно, и убивать ему никого не пришлось, и в тюрьму он не сел, а что он имеет в результате своей жизни? Пустоту и риторические вопросы.

Желая найти убийцу сына, он неожиданно обнаружил, что убийца его сына — это и есть его сын. Такие вот парадоксы подбрасывает иногда моя профессия…

Но что-то в последнее время я устала от парадоксов. Не обратиться ли мне к очевидности и не устроить ли себе маленькие каникулы, которых требует организм?

Я взяла телефон и набрала один давно знакомый номер.

— Светик? Привет! Это Таня. А что у вас там, в салоне, массаж еще делать не разучились? Нет? Ну, тогда жди, я выезжаю.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Эпилог

Реклама на сайте