«Таланты и покойнички»

Марина Серова Таланты и покойнички

ГЛАВА 1

Черт возьми, снова «Эври тайм ю ит…». Сколько можно! И пускай этот дядечка в белом халате и очень даже ничего себе, но его фейс уже определенно мне надоел. Тем более что его нельзя пощупать руками. И «Дирол» его ненаглядный тоже приелся.

То, что фильмы, демонстрируемые по телевидению, через каждые десять минут прерываются рекламой, в последнее время начало меня раздражать. Какие-то абсолютно тупые мамаши с такими же дебильноватыми дочками, приходящие в магазин за моющими средствами, неугомонная тетя Ася, от не хрена делать преследующая всех своих знакомых и пудрящая им без устали мозги новым отбеливателем, противный лысый мужик, стремящийся найти понимание у каких-то мымр и постоянно освежающий для этого свое дыхание, видимо от природы весьма смрадное… Тьфу.

Достали совсем. Идиоты, гады, сволочи…

Я потянулась за сигаретами, дабы хоть как-то развеять свое плохое настроение. А оно отягощалось тем обстоятельством, что уже две недели я сидела без работы. И хотя с деньгами было все в порядке и особой нужды в новых клиентах, собственно говоря, не было, все равно меня коробил какой-то внутренний дискомфорт.

К тому же наблюдался застой и на личном фронте. С последним своим мужчиной я рассталась почти враждебно. Он был женатым и уделял мне свое драгоценное внимание только тогда, когда выпьет. То есть в те самые моменты, когда у семейного очага он понимания явно не находил. Словом, оказался алкоголиком.

Прежние поклонники, с которыми меня сталкивала бурная судьба частного детектива, тоже куда-то подевались, словно их сдуло ветром.

И все это накануне весны. А ведь скоро женский праздник, и кто меня будет с ним поздравлять?

Закурив, я встала с дивана и прошла к зеркалу. Довольно пристрастный осмотр собственной внешности занял около минуты. Собственно, ничего, что могло бы вызвать обеспокоенность, я не обнаружила. Все то же самое, та самая Татьяна, та самая Иванова, на которую постоянно все западают. Я имею в виду мужчин.

Закончив сеанс нарциссизма, я успокоилась. Наверняка в самое ближайшее время все образуется. Собственно, можно кинуть кости. А они меня никогда не обманывают.

1+16+29

«Вас ждет обеспеченное будущее».

Хм, крайне интересно и заманчиво. Если отбросить всяческие розовые маниловские мечты об обеспеченном будущем безо всяких на то усилий, это предсказание может означать только какое-то новое дело.

Что ж, уже лучше. Где новое дело, там обязательно объявится какой-нибудь новый мужчина. А где мужчины — там всегда новые ощущения и новый прилив сил.

Охваченная самыми радужными предчувствиями, я решила пойти в ванную и принять душ.

Однако, как бывает всегда, когда намереваешься совершить нечто полезное и конструктивное, кто-то обязательно помешает.

Так случилось и сейчас. Мой путь в ванную оборвал мелодичный звонок телефона. И все-таки не врут кости. Звонок в моем случае наверняка означает очередного клиента.

Я подошла к столу и нажала на трубке своего радиотелефона кнопочку «ON».

— Алло, — произнесла я как можно более приветливо и любезно.

— Алло, — ответил мне с такой же интонацией приятный мужской голос и после секундной паузы продолжил: — У телефона Татьяна Иванова?

— Да, Татьяна Иванова, — сохраняя доброжелательный тон, ответила я.

— Очень хорошо. Меня зовут Вениамин Борисюк, я музыкант, продюсер и бизнесмен.

— У вас очень редкое имя.

— Да, и не очень тривиальная фамилия. Но это, к сожалению, не имеет отношения к делу.

— А у вас ко мне дело?

— Безусловно. Причем довольно грустное.

— В чем же оно заключается?

— Это не совсем телефонный разговор. Если вы сообщите мне ваш адрес, я смогу подъехать к вам вместе со своим товарищем и изложить подробности на месте.

— Конечно, — тут же согласилась я и назвала свой адрес, а про себя подумала, что Борисюк и его неизвестный пока что товарищ придутся теперь как раз кстати. Двое мужчин всегда лучше, чем один, — по крайней мере есть из кого выбрать.

— А что собой представляет ваш товарищ? — спросила я напоследок.

— Это мой личный музыкальный редактор, — неожиданно напыщенным тоном проинформировал меня Борисюк. — Мы через полчаса будем, так что увидите все сами.

— Отлично, я вас жду, — сказала я и нажала на кнопку отбоя.

* * *

Какое же разочарование ожидало меня через полчаса, когда на пороге моей квартиры появился весьма улыбчивый симпатяга с лицом Брюса Уиллиса в сопровождении молодой дамы субтильной внешности. На ее лице не было ни следа косметики, однако мне пришлось признать, что и без нее незнакомка выглядела вполне пристойно. По крайней мере, под стать своему спутнику.

— Татьяна Иванова? — ткнул в меня пальцем мужчина, сложив губы в улыбке.

— Совершенно верно, — равнодушно ответила я.

— Я Вениамин Борисюк, я вам звонил, — сказал мужчина, проходя в квартиру. — А это, — он сделал широкий жест в сторону спутницы, — мой…

— Да, я знаю, — опередила я его, — друг, товарищ и личный музыкальный редактор.

— Да, личный музыкальный редактор, — подтвердил Борисюк, сделав ударение на слове «личный».

— Маркелова Елена Витальевна, — скромно представилась женщина и сбросила свою черную с капюшоном шубку на руки Борисюка.

Она прошла в комнату и уселась в кресло по-американски, положив одну ногу ступней на колено другой. У нее обнажились острые коленки.

«Кажется, кто-то из моих бывших клиентов говорил, что острые коленки являются признаком стервозности», — подумала я с некоторой неприязнью.

— В детстве меня звали Ленка — острая коленка, — неожиданно ответила на мои мысли Маркелова, обнажив в улыбке зубы.

— Вы что, читаете мысли? — спросила я, нахмурившись.

— Да она вообще! — махнул рукой Борисюк, который к тому времени тоже вошел в комнату.

— Что — вообще?

— У нее необыкновенная внутренняя сила, я даже подозреваю, что она ведьма.

— Да? — удивленно подняла я правую бровь. Выходит, она и в этом моя конкурентка.

— А чем еще можно объяснить то, что мы, я и мой друг Кирилл Дементьев, влюбились в нее по уши? — хохотнул Борисюк и с нежностью обнял своего «музыкального редактора» за плечи.

— Вениамин Сергеич, — обернулась Маркелова, — давай перейдем к делу.

Лицо ее помрачнело, она облизнула губы и достала из сумочки пачку сигарет.

— Да, лучше к делу, — согласилась я.

— Дело наше заключается в том, — со вздохом начал Борисюк, — что мой друг, которого я уже упоминал…

— Кажется, его зовут Кирилл?

— Да… В общем…

— Он умер двадцать четвертого февраля утром, — глухо произнесла Маркелова, потупив голову.

— У вас есть основания думать… — начала я после затянувшейся паузы.

— У нас есть все основания думать, — прервал меня Борисюк, — что его смерть не была случайной.

— То есть?

— Он был найден мертвым в своей квартире утром, рядом валялся шприц, — продолжила Маркелова, выпуская дым изо рта.

— Официальная версия — передозировка героина, — закончил фразу Борисюк.

— Не такое уж и необычное дело в наше время, — заметила я.

— Кирилл ни-ко-гда не употреблял наркотики! — повысил голос Борисюк. — Я его знаю очень хорошо, он никогда этого не делал.

— Я знаю его меньше, но тоже могу свидетельствовать об этом же, — тихо поддержала Борисюка Маркелова.

Я встала со стула и медленно прошлась к окну и обратно, размышляя и одновременно снимая нервное напряжение, которое волей-неволей передалось мне от посетителей. Они, видимо, сочли, что выдали достаточно информации для того, чтобы я сделала какие-нибудь выводы, и замолчали.

— И что же вы хотите? — наконец спросила я.

— Я хочу, чтобы вы нашли убийцу Кирилла, — чеканя слова, проговорил Борисюк.

— Вы уверены, что это убийство? — быстро спросила я.

— На сто процентов, — категорично заявил он.

Я перевела взгляд на Маркелову. Та стрельнула в меня карими глазами, потом отвела взгляд и, затушив сигарету в пепельнице, произнесла:

— Я уверена процентов на восемьдесят.

— На все сто, — упрямо и даже с некоторой злостью повторил Борисюк. — Лена, я его знаю лучше, чем ты.

— Я в этом не сомневаюсь, Вениамин Сергеевич…

Маркелова взглянула на Борисюка и долго смотрела ему в глаза. Я почувствовала некую неловкость и удалилась на кухню, чтобы подогреть воду для кофе. Когда я вернулась в комнату, то по едва уловимым признакам волнения на лицах Борисюка и Маркеловой поняла, что в мое отсутствие парочка занималась если не сексом, то уж, во всяком случае, контактным петтингом точно.

Маркелова сразу же потянулась ко мне, выражая готовность принять у меня кофейник и едва справляясь с краской, которая залила ее лицо. Она поняла, что я догадалась о подробностях их времяпрепровождения.

«Занятная пара», — пронеслось у меня в голове. Вроде как друг, и вроде как погиб, а тут… Впрочем, что говорить — жизнь продолжается. Мертвым — покой, живым — дорога.

Разлив по чашкам кофе, я серьезно посмотрела на Борисюка и спросила:

— Вы знакомы с моими расценками?

Он неожиданно замахал руками в знак протеста.

— Знаком и даже не хочу обсуждать вопрос о том, что у нас может не хватить денег. Главное, это найти убийцу. Кирилл был талантливым человеком, таких вообще мало, и я абсолютно ничего не пожалею, чтобы найти того, кто виноват в его смерти.

Я с некоторым сомнением скривила губы, но почти тут же приняла прежний серьезно-сосредоточенный вид, хлопнула себя руками по коленям и сказала:

— Думаю, в таком случае мне надо выяснить все, что касается обстоятельств смерти вашего друга. Кроме того, мне хотелось бы узнать, чем он занимался, а также о его окружении, о том, чем занимаетесь вы… Словом…

— Я все понял, — перебил меня Борисюк. — Думаю, что часа нам хватит.

Он посмотрел на свои часы, нахмурился и спросил у Маркеловой:

— Лена, тебе не пора домой?

— Нет, я пробуду здесь столько, сколько нужно, — тихо ответила она, потупив взор.

— Ну, и я тоже, — вздохнул Борисюк. — Хотя, конечно, жена мне наверняка устроит допрос.

— Чем быстрее вы начнете, тем быстрее закончите, — вставила я.

— Быстрее кончать не всегда правильно, — неожиданно загорелись огоньки в глазах визитера.

— Да, я тоже так считаю, — повысила я голос, не давая гостю повернуть разговор в сторону похабных шуточек, — однако давайте по существу.

— Конечно, конечно. — Улыбка сползла с лица Борисюка, но он метнул выразительный взгляд в сторону Маркеловой, а та в очередной раз потупила взор.

— Итак, Кирилл был найден мертвым у себя дома утром двадцать четвертого февраля. Примерно в половине одиннадцатого. Он лежал на диване, рядом валялся шприц с остатками героина.

— Кто обнаружил труп?

— Его сожительница, Юлия Никольская.

— А что, она вернулась домой только утром? — удивленно спросила я.

Борисюк с Маркеловой переглянулись, и Вениамин Сергеевич, откашлявшись, смущенно произнес:

— Дело в том, что Юля… Ну, в общем, она представительница некой профессиональной организации.

— Как это понимать?

— Ну, некоторые женщины, а их сейчас все больше и больше, рассматривают отношения с мужчинами как профессию.

— Она проститутка, что ли? — не выдержала я.

— Да. Понимаете, Кирилл был очень интересным творческим человеком, и…

— Богема и разврат всегда лежали рядом, — прервала я его.

— Ну вот видите, вы все поняли. Словом, она пришла с работы, открыла дверь квартиры, прошла в комнату, а там — хладный труп. Вызвали милицию, все осмотрели, возбудили дело, в общем, все, как полагается…

— И пришли к выводу, что передозняк, — со вздохом заключила Маркелова.

— Но не принимал Кирилл наркотики, не принимал! Не его это дело, понимаете, не его! — выкрикнул Борисюк.

— Я не глухая, все слышу, — оборвала я разволновавшегося продюсера.

— Надо еще сказать и о том, что накануне, двадцать третьего, Кирилл вернулся домой абсолютно пьяным, — подала голос Маркелова. — Вы понимаете, мужской праздник, все такое… Юля тогда как раз собиралась на работу, а он пришел и еле дополз до дивана.

— Да, именно так, — кивнул Борисюк. — Когда я часов в восемь вечера приехал к нему, он был никакой.

— Вы были у него накануне вечером?

— Мы договаривались обсудить кое-какие дела, причем именно он настаивал на встрече. Но что-либо делать и говорить он был не в состоянии. Я спросил его, как он себя чувствует, но, кроме невнятного мычания, добиться от него ничего не смог.

— И вы уехали?

— Да.

— А Юли в этот момент дома не было?

— Нет, когда я вошел, она уже стояла одетой в дверях.

— Итак, убедившись в том, что Дементьев невменяем, вы уехали домой?

— Ну да… Никто же не подозревал, что так все получится, — стал оправдываться Борисюк. — Я подумал, что Кира скоро проспится и продолжит праздновать, он накануне мне говорил, что к нему кто-то должен прийти. Но кто конкретно, я не знаю. Он с какими-то друзьями любил вызывать девочек из контор. А я, сами понимаете, человек женатый, мне нужно было ехать домой…

Борисюк снова выразительно стрельнул глазами на Маркелову.

— И что происходило в квартире после вашего отъезда, вы не знаете…

— Не знаю, — сокрушенно покачал он головой.

— А где теперь проживает Юля?

— Вот это, кстати, сложный вопрос. Найти ее сейчас не представляется возможным.

— Почему?

— После смерти Киры она съехала, и никто не знает куда.

— Ну, наверное, туда, где она жила раньше, — высказала я предположение.

— Если это так, то это очень далеко, где-то в Ярославской области, — угрюмо заметила Маркелова.

— То есть она нездешняя?

— Да, не знаю уж, каким образом они познакомились с Кирой, но жила она у него примерно с месяц, он по доброте душевной пошел навстречу девчонке, которой негде было приткнуться. И ему было хорошо, — Борисюк чуть-чуть подвигал тазом в кресле, — и ей неплохо.

— А милиция все эти обстоятельства выясняла?

Борисюк посмотрел было на меня, как на идиотку, и махнул рукой:

— Кому это надо? Они шприц нашли? — нашли. Отпечатки пальцев его? — его… Чего же еще? Все и так ясно — передозняк.

— Что Кирилл не принимал наркотики — я уже знаю, — торопливо заявила я, упреждая гневные сентенции гостя. — Лучше подумайте, что вы еще можете добавить к сказанному.

Борисюк пожал плечами, немного подумал и проронил:

— Пожалуй, больше ничего.

— Вы сами кого-нибудь подозреваете?

— Конкретно — никого, — ответил он, покачав головой.

— А вы? — спросила я Маркелову.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Я знала Кирилла не так хорошо, чтобы делать какие-то скоропалительные выводы.

— Но ведь Вениамин Сергеевич утверждал, что и он, и покойный Дементьев сходились в том, что были в вас влюблены…

Маркелова чуть улыбнулась и вдруг воскликнула:

— Ну почему же надо все понимать так дословно, так брутально!

— Как-как? — переспросила я.

— Брутально — это словечко из лексикона Кирилла, — грустно пояснил Борисюк. — Он применял его ко всему, что имело отношение к тупости, буквальности, черно-белости, если хотите.

— Да, он, наверное, любил меня, — вдруг став серьезной, призналась Маркелова.

— А вы его нет?

— Я люблю всех, с кем общаюсь, — уклончиво ответила она.

— И поэтому я называю ее ведьмой, — ласково улыбнулся Борисюк.

Тут он вдруг взглянул на часы и пришел в ужас.

— Меня сейчас дома убьют, — вздохнул он. — Собираемся, я тебя отвезу домой, — бросил он своей спутнице. — Вы извините, что так получилось, — сказал он уже мне. — Просто сегодня такой неудачный день… Если я вам буду нужен, вы сможете меня найти по этому телефону. — Он протянул мне визитку.

Я взяла ее и прочитала: «Борисюк Вениамин Сергеевич, директор молодежного центра „Акация“».

— Чем занимается ваш центр? — поинтересовалась я.

— Ищем различного рода таланты, собираем интересные проекты, стрижем деньги с доверчивых американских налогоплательщиков, которые через различного рода фонды финансируют нашу нищую российскую интеллигенцию.

— И, видимо, в том числе будут финансировать и частного детектива по имени Татьяна Иванова? — лукаво спросила я.

— Приятно иметь дело с умными людьми, — заметил с улыбкой Борисюк и вынул из кармана бумажник.

Он отсчитал десять стодолларовых купюр и протянул их мне.

— Это на первое время, — сказал он. — Я вам верю, у вас очень хорошие рекомендации. И уверен в том, что вы докопаетесь до истины.

— Надо признаться, что пока я ощущаю некоторый недостаток информации.

— Завтра с утра я заеду к вам один. Я могу отлучиться во время рабочего дня, а Лена не может. Но в первый раз мы хотели заехать к вам именно вдвоем. Потому что мы оба заказчики вашего будущего расследования. В дальнейшем, конечно, вы будете больше контактировать со мной. — При этих словах Борисюк неожиданно подмигнул мне.

Я оставила этот намек без внимания и сделала вид, что рассматриваю только что полученные из его рук доллары.

Борисюк тем временем помог одеться Маркеловой и, уже стоя в дверях, проронил:

— Я очень хочу, чтобы вы его нашли. Очень…

После этих слов он пропустил своего «музыкального редактора» вперед и, бросив на меня прощальный грустный взгляд, вышел.

* * *

Оставшись одна, я неспешно закурила сигарету и, как всегда после получения очередного задания, начала размышлять. Ситуация в деле, несмотря на некоторую неясность, в целом прочитывалась. Вариантов было два — либо Борисюк вместе со своей странноватой «музыкальной редакторшей», по совместительству ведьмой, слишком эмоционально все воспринимает, и «талантливый человек, коих мало», то бишь Дементьев, действительно отбросил копыта по своей воле. Он вполне мог скрывать свою пагубную страсть к наркотикам от друзей. К тому же Борисюк, называющий себя другом Дементьева, не слишком был в курсе остальных людей, составлявших окружение Кирилла.

Кроме того, если личность Борисюка особых подозрений у меня не вызвала, то его подруга Маркелова оставила впечатление женщины, которой есть что скрывать.

И еще эти обжимансы в квартире частного детектива… Фу… Как будто не могли найти другого места!

Подумав так, я тут же внутренне стала спорить с собой. А что, если действительно у них нет такого места? Борисюк, по его собственным словам, человек женатый, его Лена, судя по постоянным взглядам на часы, тоже девушка несвободная…

Я поймала себя на мысли, что чуточку ревную Маркелову к Борисюку. Хотя он, в общем-то, так… Ничего особенного… Если только не принимать во внимание некоторое, весьма отдаленное сходство с Брюсом Уиллисом.

Ладно, все это типичный весенний гон, навеянный временным кризисом в личной жизни. Скоро все пойдет на лад. Обязательно пойдет, наступит апрель, запоют птички, я надену мини-юбочку, колготочки, обнажу свои ножки, и все будет тип-топ.

А все-таки что-то нечистое есть в этой Маркеловой. Не нравится она мне, хоть ты тресни. Неплохо было бы узнать о характере ее отношений как с моим основным клиентом, так и с покойным Кириллом. Хотя, возможно, завтра Борисюк, оставшись со мной тет-а-тет, прояснит ситуацию…

Посмотрев кино не для всех на НТВ, я зевнула и решила перед сном бросить кости. Информации для размышления по делу было маловато, и я по старой привычке отдала предпочтение методу, который уже давно приносил мне успех в моей профессиональной деятельности.

9+28+18

Кости в данном случае сулили мне «Небольшое дело, но очень надежное». И, в общем, это радовало. Что по первому, что по второму показателю.

С чувством того, что прошедший день прожит не зря, я расслабилась и предалась сну.

ГЛАВА 2

Борисюк появился у меня в десять утра, весь лоснящийся и надушенный дезодорантами. Он излучал оптимизм и бодрость. Вынув из пакета бутылку массандровского муската, он вручил ее мне со словами:

— День иногда неплохо начинать вразрез с установленными негласными правилами.

— Я вообще-то с утра не пью.

— Я тоже, — тут же согласился со мной Борисюк. — Но порой соблюдению этих принципов мешают некоторые обстоятельства. Например, присутствие частных детективов, которым, вообще-то, место на конкурсе красоты… — Он снова, как вчера, подмигнул мне. Я восприняла комплимент как должное, но сочла за благо предупредить:

— Несмотря на все вами сказанное, сегодня мы будем обсуждать только дела.

— Конечно, конечно, — согласился Борисюк.

И мне показалось, что в моей фразе его особенно вдохновило словечко «сегодня». То есть скорее всего он сделал вывод, что в дальнейшем вполне может рассчитывать на взаимопонимание.

Я со своей стороны еще не решила, сможет ли он на это рассчитывать, и сочла правильным пустить наши дальнейшие взаимоотношения на самотек.

Мы прошли в комнату, я достала из серванта фужеры, а Борисюк разлил мускат. Когда первый тост был поднят, я посмотрела на него и спросила в упор:

— Итак, вы оба с вашим другом интересовались Леной Маркеловой, так сказать, в прикладном плане.

— Да, очень даже в прикладном, это вы верно сказали, — улыбнулся Борисюк.

— Так вот, — продолжила я, не обратив внимания на его пошловатую улыбочку, — как я понимаю, этот любовный треугольник был не очень счастливым для Дементьева. Несмотря на утверждение вашей подруги о том, что она якобы любит всех, с кем общается.

— Да, неудачным, — вздохнул Борисюк. — В прикладном смысле. А так они, по-моему, очень даже мило общались. Но это вряд ли имеет отношение к делу. Ну, давала она только мне, ну и что? Не я же ему ввел эту инъекцию, и не она… Тогда зачем бы мы пришли к вам?

— Хорошо, оставим это… Перейдем к сожительнице Дементьева, некой проститутке Юлии Никольской. Вы хорошо ее знали?

— Видел несколько раз у него дома. Неплохая девица, выдержанная такая, симпатичная, здесь все в порядке, — поиграл он руками на уровне груди.

— Где она работала, в какой фирме, вы знаете?

— Н-нет, — надул губы Борисюк. — Когда у меня возникают проблемы сексуального характера, я обычно набираю телефон не фирмы, а конкретного человека.

— Хорошо. Кто из ваших знакомых может об этом знать?

— Я уже думал над этим вопросом, обзвонил всех наших общих друзей, но увы… Ответа я не получил.

— Хорошо, теперь о Дементьеве. Чем он занимался, сколько лет, и все такое…

— Кирилл был журналистом и поэтом, человеком немного не от мира сего. С женой разошелся пару лет назад. Имеет сына лет двенадцати, самому ему летом должно было исполниться тридцать пять…

Вениамин погрустнел и наполнил рюмки мускатом.

— Вы знаете его бывшую жену?

— Мы с ней не очень ладили. После того как Кира ушел от нее, вернее сказать — выгнал, у нас с ним отношения стали лучше.

— И где сейчас она живет?

— С новым мужем. Он, кстати, весьма экстравагантный человек средних лет, похожий на Винни-Пуха. — Борисюк засмеялся: — Его фирма занимается продажей казахстанских унитазов.

— Ну, деньги можно делать по-разному, — парировала я.

— Да, конечно…

И вдруг он уставился в одну точку, рот его приоткрылся, словно на него внезапно сошло божественное откровение или его только что посетило научное открытие вселенского масштаба.

— Деньги действительно можно делать по-разному… В том числе и на женщинах, — задумчиво проговорил он.

— Вы вспомнили что-то важное?

— Я вспомнил, что Кирилл часто упоминал в разговоре некоего Жору, знакомого сутенера, у которого он постоянно заказывал девочек. Расхваливал бюсты и ножки его сотрудниц по полной программе.

— Телефончик его вы не знаете?

Борисюк отрицательно покачал головой и снова наполнил рюмки мускатом.

— В общем, как я поняла из вашего рассказа, вы абсолютно не представляете себе, что могло произойти в квартире вашего друга той ночью.

— Абсолютно! — подтвердил Борисюк, опрокинув рюмку. — Вы, наверное, удивлены, что я пришел к вам, не имея на руках никакой информации в дополнение к тому, что сказал вам вчера…

Я пожала плечами.

— Просто я действительно хочу, чтобы вы нашли виновника его смерти. — Глаза продюсера снова погрустнели. — Дело в том, что я, как бы это сказать… Словом, я испытываю некое чувство вины перед ним, не будучи виноватым.

— Это как?

Борисюк махнул рукой и вдруг посмотрел на часы. Потом с тоской кинул взгляд на недопитую бутылку муската и произнес: — Мне, к сожалению, пора. Дела, знаете ли… А виноват просто потому, что он любил Ленку Маркелову, а я нет… В реальности же все происходило наоборот: он любит, а я… — И Борисюк вяло подвигал руками, недвусмысленно обозначив те самые действия, которые во все времена являлись телесным выражением любви.

— Лена вообще несчастный человек, — неожиданно сменил он тему. — Ее многие не понимают, считают чуть ли не сумасшедшей. Она много лет жила с мужем, который свел ее до положения домработницы, что совершенно неприемлемо для ее кипучей натуры. Ко всему прочему, муж этот какой-то странный — на первый взгляд очень уравновешенный, а с другой стороны, стоит на учете у психиатра. Словом, там черт ногу сломит. Вот человек и бьется как рыба об лед. Я, грешным делом, хотел свести их с Кириллом — парочка получилась бы — баран да ярочка. — Борисюк захихикал. — Да вот только никак. И почему мне тоже так не везет — я обладаю способностью влюблять в себя людей, а потом страдать из-за этого…

Борисюк вздохнул, налил себе двойную порцию муската и выпил.

Потом, глядя на меня уже осоловелыми глазами, он попросил разрешения позвонить. По разговору я поняла, что на том конце провода находится не кто иной, как его личный «музыкальный редактор». Он договорился о встрече с ней через час, быстро собрался и покинул мою квартиру, еще раз попросив меня серьезно отнестись к делу.

Я пропустила это мимо ушей, поскольку всегда серьезно относилась к своим профессиональным обязанностям. Оставшись одна, я начала думать, с чего же мне начать расследование.

И решила начать с очевидного — найти сутенера по имени Жора, у которого работала сожительница Дементьева.

«То, что Борисюк не знает его телефон, еще не беда», — подумала я.

Подойдя к телефону, я набрала номер знакомого милиционера, которого начальство недавно перебросило на особо важный участок борьбы за общественную нравственность.

— Алло, мне Клубнева, пожалуйста, — сказала я в трубку, услышав на том конце провода женский голос.

— Одну минуточку, — пропела женщина, и через несколько секунд я уже беседовала с Игорем Клубневым, заместителем начальника городской полиции нравов.

— Игорь, меня интересует сутенер по имени Жора, — без обиняков начала я.

— Это еще зачем? — удивился Клубнев. — Ты что, сменила профессию?

— Господи, зачем эти глупые шутки? — раздраженно воскликнула я. — Ты еще скажи, что денег у тебя нет и что взаймы ты мне дать не можешь…

— Ладно, не обижайся. Есть у нас в городе такой сутенер. Мухин его фамилия, кличка Дихлофос.

Я прыснула в трубку.

— Это потому, что от него постоянно чем-то воняет, и вид у него очень задроченный, — тут же объяснил Клубнев. — Учитывая характер его занятий, мне постоянно хочется обработать его аэрозолем-антисептиком. Кроме того, его фирма называется «Ночная стрекоза». Видимо, потому, что фамилия у него тоже насекомая. Так что перед встречей с ним впору запасаться инсектицидами.

— Хорошо, я заеду в универмаг и куплю. Только скажи, где его можно найти.

— Ну, где находится его так называемый офис, я не знаю, — просопел Клубнев, — а телефончик скажу.

И он продиктовал мне номер, присовокупив к нему и четырехзначную цифру пейджера.

— Это будет вернее, — сказал мне на прощание Клубнев. — Дихлофос обычно днем по городу мотается, господам предпринимателям работать мешает, визитки в физиономии сует… Мол, отдыхайте только с нами, господа. Звоните, мол, когда забухаете… Разрушитель семей, твою мать! Хотя идти к нему я тебе не советую. Во-первых, он приличный жмот и платит за час всего полтинник, а не семьдесят, как в остальных конторах, а во-вторых, насколько я помню твою внешность, он на тебя западет и будет грязно домогаться. Он как раз таких любит…

Судя по его голосу, Клубнев с утра пребывал в приподнятом настроении и с удовольствием бы позубоскалил на тему городской проституции еще энное количество времени, но я вежливо и тактично остановила его словесные излияния:

— Игорь, а можно тебя попросить еще об одном одолжении?

— О каком? — игриво поинтересовался он.

— Это не то, о чем ты подумал, — огрызнулась я. — Меня интересует, не проходила ли через ваше ведомство некая Юлия Никольская?

— Сейчас посмотрю, — с готовностью откликнулся Клубнев. — Тут недельки две назад мы провели профилактическое мероприятие под девизом «Ударим по трихомонозу и СПИДу». Задержали хренову тучу баб, да всех их и переписали.

Клубнев нажал на спикерфон и нырнул в компьютерную базу данных. Через полминуты он довольным тоном сообщил мне, что Никольская Юлия Викторовна действительно является проституткой и осуществляла свою не совсем поощряемую обществом деятельность под началом все того же Георгия Мухина.

«Интересная картина получается», — подумала я. Дементьев провожает свою сожительницу к Мухину, а потом у него же заказывает для утех ее подружек по работе. Чудны дела твои, господи…

— Игорь, еще одна просьба к тебе. Подскажи мне имена еще парочки известных в городе сутенеров.

— Хм… Ну, например, Влад или Олег… У них нехилые конторы, девчонки там ничего… А зачем тебе?

— Надо, — категорично оборвала его я. — Извини, у меня мало времени, спешу… Спасибо тебе за информацию, пока!

Я положила телефонную трубку, затем тут же набрала номер службы радиосервиса и попросила скинуть на пейджер Мухина информацию о том, что девушка по имени Таня с опытом работы желает встретиться с ним на предмет своего трудоустройства.

Дихлофос отреагировал почти мгновенно — минут через пять. Я услышала осторожный вкрадчивый мужской голос, подернутый пеленой заикания.

— Вы Т-таня?

— Да, я Таня, высокая, стройная, длинноволосая, двадцать шесть лет.

— Х-хорошо, — после паузы сказал Мухин. — А т-ты где-нибудь работала?

— Конечно. У Влада и Олега.

— Ну х-хорошо, — отозвался Мухин.

Видимо, имена сутенеров произвели на него благоприятное впечатление.

— Д-давай в три у «Пеликана» на Советской.

— Договорились, — кокетливо сказала я и положила трубку.

Я знала этот круглосуточный супермаркет на углу Советской и Чапаева. По опыту своей работы я знала также, что почему-то именно здесь проститутки и сутенеры забивают обычно свои стрелки.

Ну что ж, пора наводить марафет. Я посмотрела на часы. До встречи оставалось полтора часа. Я перетрясла свой гардероб на предмет самого что ни на есть сексуального прикида и остановилась на…

Накинув на себя короткую кожаную куртку и намалевав губы толстым слоем коричнево-красной помады, я вышла из квартиры. Уже выходя из подъезда, я столкнулась со своей соседкой и поймала ее неодобрительный и в то же время чем-то удовлетворенный взгляд.

Немного подумав, я поняла, в чем дело. Эта старая карга была патологически любопытной и поэтому постоянно пыталась понять, чем таким я занимаюсь, что не хожу в определенное время на работу, живу одна и разъезжаю на тачке. И вот сегодня, видимо, она наконец-то просекла, откуда Татьяна Александровна Иванова имеет все эти радости жизни. Так одеваться, конечно же, могут только шлюхи, подумала эта старая дура.

Несмотря на то что наступил март, весной и не пахло. Природа, словно желая отыграться за мягкую зиму, дразнила людей неожиданным и неуместным для этих дней морозцем.

Я решила не пользоваться общественным транспортом, подъехать к месту встречи на машине, оставить ее неподалеку на стоянке, а уже потом явить свой развратный лик господину Мухину.

Долго мерзнуть мне не пришлось. Дихлофос оказался на редкость пунктуальным малым и притормозил ровно в три часа. Я тут же отметила, что его машина была под стать владельцу. Антисептиком впору было обрабатывать и его автомобиль, общипанные «Жигули», ноль-первая, черт знает какого года выпуска.

Открылась дверца, и передо мной оказался замшелый усатый тип с лицом, измученным работой и пьянством. Однако физиономия его явно просветлела, когда он скользнул профессиональным оценивающим взглядом по моей фигуре.

«Небось, козел, уже подсчитываешь барыши, которые предполагаешь настрогать на мне?» — мысленно предположила я. Фигу тебе…

— Н-ну что, на ра-аботу выйдешь прямо сегодня? — спросил он.

— Да, мне нужны деньги. Где у вас офис-то?

— На Волге. Поехали, отвезу.

Я брезгливо посмотрела на его авто и остро почувствовала, что мне неохота куда-то ехать в его обществе и на этой колымаге. Однако выбора не было, и я открыла дверцу ноль-первой.

В салоне, едва Мухин сел за руль, сразу же установился весьма специфический запах. Принюхавшись, я отдала должное острякам из полиции нравов, которые дали Мухину кликуху Дихлофос.

— А кто т-тебе порекомендовал о-обратиться ко мне? — спросил Дихлофос, постоянно переводя взгляд с лобового стекла на мои колени.

— Юлька Никольская, — простодушно ответила я, закуривая сигарету. — Она, кстати, сегодня придет?

— С к-какой это стати? — удивился Дихлофос. — Она у меня уже больше недели не работает. Как с ее Кириллом трагедия случилась, так я ее и не видел ни разу. А ты что, не знаешь?

— Насчет Кирилла-то? Знаю, — вздохнула я. — Ничего себе был пацан.

— Да отличный парень был, — поддержал меня Мухин, притормаживая машину возле обшарпанной двухэтажки. — Один из первых моих к-клиентов был, до т-того как с Юлькой связался. Я его даже хотел взять к себе на работу.

— Это как? — искренне удивилась я.

Дихлофос осклабился и выключил мотор.

— Приехали, вылезай, — сказал он.

Я открыла дверцу и вышла на улицу. Мухин, оглядевшись по сторонам, вошел в подъезд двухэтажного здания и сделал мне жест рукой, приглашая войти вслед за ним. Уже в подъезде он обернулся и доверительно сообщил мне:

— У н-него это… Член двадцать сантиметров… Это тебе не плюшки на х-халяву трескать.

«Ой!» — чуть было не вырвалось у меня. Учитывая мой богатый сексуальный опыт, я представила себе ЭТО. Нет, конечно, когда это самое у мужика словно у кота, тоже ничего хорошего в смысле ощущений. Но если мужик обладает большим орудием и не отличается большим тактом по отношению к женщине, то ей приходится тяжко.

— Я поэтому и хотел его на работу взять, — улыбаясь, добавил Мухин.

Я удивленно уставилась на него.

— А чо? — осклабился Дихлофос. — Нам иногда приходят заказы и на мужиков. Всякие там не пользующиеся спросом толстухи с отвислыми жопами.

— Старухи, что ли?

— Ну, н-не девочки, конечно. От сорока и выше. Но, — Мухин погрустнел, — не случилось. Не вовремя он скопытился, не вовремя… Ну, вот мы наконец и пришли. — Мухин остановился перед деревянной дверью на втором этаже.

Он открыл дверь ключом, и вскоре мы оказались внутри небогато обставленной однокомнатной квартиры. Дом был старым, квартира, видимо, снята у каких-то хозяев, не отличавшихся особым почтением к гигиене и чистоте. Скорее всего Дихлофос сэкономил и на этом (я вспомнила характеристику, данную ему Клубневым).

На диване сидели три девицы и смотрели телевизор. На экране бесновались уродливые мымры, которые спорили с противными лысыми мужиками о какой-то ерунде, поминутно воздевая руки к потолку и разыгрывая жуткие страсти. Очередная латиноамериканская бодяга.

Увидев новенькую, девицы оглядели меня с головы до ног и сквозь зубы выдавили: «Привет».

— Это Марина, — Мухин показал на эффектную брюнетку с большим бюстом, — это Света, — кивнул он в сторону крашеной блондинки с длинными тонкими ногами, — а это Катя. — На меня посмотрела маленькая страшненькая девочка.

Я прошла к креслу, которое стояло около дивана, и села. Мухин тем временем удалился на кухню, чтобы поставить чайник.

— Как у вас с заказами-то? — развязно спросила я у девиц.

— Если честно, то хреново, — ответила Марина, понизив голос. — Впору на Большую Е…чую выходить. И то больше выйдет на карман.

Я знала, что такое оригинальное название носила в нашем городе улица, которая официально называлась Большой Казачьей. Она пользовалась славой самой развратной улицы города. Все четыре ее квартала облюбовали уличные проститутки, предлагавшие свои услуги проезжающим автолюбителям.

— А чего так? Мне Юлька говорила, что у вас все зашибись, — сказала я, удивленно подняв брови.

— Юлька? — Марина презрительно скривила губы. — Она сама-то, чай, здесь уже не работает.

— Мужики обеднели и пожмотели, — вздохнула Света. — Раньше сверху по сто баксов кидали, а сейчас, после кризиса, из-за червонца готовы удавиться. И вообще все норовят больше на халяву потрахаться. Вон Катька уже целую неделю без работы сидит.

Страшненькая Катька посмотрела на Свету печальными глазами и вдруг выпалила:

— Ненавижу мужиков, все концы бы поотрубала, будь моя воля. Когда не хочешь — так он тебя во всех позах отымеет, а тут хочу е…ться, как медведь бороться, — так хоть бы один взял.

Катька едва удержалась от того, чтобы сплюнуть на пол. Инстинктивно отстранившись от нее, я поняла, что у девочки началась весенняя течка и что с ней лучше не связываться.

Тут Мухин вышел из кухни и уселся на стул перед всем честным народом.

— В общем, так, — поднял он руки вверх. — Я разбросал визитки всем, кому можно. Сегодня должно быть много работы. Так что готовьтесь. — И он заговорщицки мне подмигнул.

— Да мы всегда готовы, — откликнулась Света. — Лишь бы башляли.

— Все будет нормально. Вон Т-танька у нас теперь прибавилась. — И Мухин вожделенным взглядом посмотрел на меня.

Девчонки отвернулись и сделали вид, будто их это не касается. Я же поняла, что наличие такой конкурирующей единицы, как я, ими не приветствуется.

На кухне зашипел чайник, и Дихлофос снова вышел из комнаты.

— А где Юлька-то сейчас? — спросила я у Марины.

Она несколько секунд молчала, потом сделала напряженное лицо и пристально посмотрела на меня. Я поняла: чтобы получить ответ, надо подойти к ней ближе. Я так и сделала, и она вполголоса сказала:

— В «Глории», у Татьяны…

— А чего такой секрет? — также шепотом спросила я.

— Чтобы Жора не знал, — кивнула она в сторону кухни. — Вообще-то Юлька просила никому не говорить. Ей на дорогу домой сейчас деньги нужны, она подработает да смоется. А то сама, наверное, знаешь, в квартире, где она жила, происшествие нехорошее было…

Внезапно Марина замолчала, так как с кухни явился Мухин с чайником в руках.

— В преддверии женского праздника я решил поухаживать за вами, — заявил он, разливая чай по чашкам.

— Пивка бы лучше купил, — зевнула Светлана. — А то от твоего чая ни в голове, ни в заднице.

— В голове должны быть мозги, — назидательно ответил Дихлофос, — а в заднице периодически сами знаете что…

И захохотал каким-то гортанным смехом, игриво ткнув Свету в бок.

— У меня, кстати, есть клиент на анальный секс. Платит в два раза больше. И хочет именно тебя… Хотя, — перевел он взгляд на меня, — Татьяна, наверное, ему подойдет больше.

— Нет, я на такое не подписываюсь, — тут же возразила я.

— Ничего, поработаешь, освоишься, и все будет нормально, — успокоил меня Дихлофос. — Давайте чаевничать.

В течение всего чаепития я ловила взгляды Марины, которая буквально гипнотизировала меня. Я окончательно утвердилась в мысли, что при практическом отсутствии заказов мое появление здесь никаких восторгов у девиц Мухина не вызывает и что информацию о местонахождении Юли Никольской мне дали специально, чтобы я как можно быстрее свалила к своей подруге и оставила их контору в покое. Еще раз осмотрев своих потенциальных сослуживиц, я поняла, что они рассуждают вполне здраво. С точки зрения внешности конкуренцию мне могла бы составить только Марина. Если я начну здесь работать, то и Света и Катя останутся на бобах.

Ну что ж, не буду я их разочаровывать. То, что мне было нужно, я уже получила. После того как был выпит чай и выкурены сигареты, отчего комната сразу начала напоминать китайский опиумный притон из фильма про Шерлока Холмса, я сокрушенно вздохнула, рассматривая свою пустую пачку из-под сигарет.

— Жор, я схожу за сигаретами на угол, — сказала я и поднялась с места.

— Только н-недолго, — предупредил Мухин, как-то подозрительно на меня поглядев. — А то сейчас уже начнутся звонки. Обычно господа бизнесмены начинают куролесить именно в это время.

— Я всегда все делаю быстро, — сказала я.

— Это х-хорошо, — одобрительно произнес Дихлофос. — Только не на заказах. Мужиков нужно раскручивать и динамить.

— Не волнуйся, у меня это тоже хорошо получается, — усмехнулась я и вышла из квартиры.

Оказавшись на улице, я тут же остановила машину и попросила подбросить меня к «Пеликану», где я оставила свое собственное авто. Через полчаса я уже была перед дверью квартиры одного из моих приятелей, с которым судьба свела меня год назад.

Мне повезло, и Леша оказался дома. Он сначала нахмурился, увидев меня, — мы расстались с ним по моей инициативе, и при посыле его на все четыре стороны света я не отличилась особым тактом, — но, разглядев мой сексуальный прикид, парень растаял.

— Можно войти? — спросила я.

— Почему нет? — улыбнулся он мне в ответ. — Гостям всегда рады.

Леша был холост, работал в какой-то конторе по продаже книг, и как он сам, так и его квартира были чрезвычайно удобны для осуществления моих планов.

— Алексей, ты знаешь телефон фирмы «Глория»? — в лоб спросила я его.

— А чем занимается эта фирма?

— Доставляет проституток всем желающим.

— С какой стати ты решила, что мне знакомы подобные телефоны?

— Я думала, что в твоем холостом положении иногда просто необходимо сбрасывать накопившееся в организме напряжение…

— Я обычно делаю это по-другому, — обиделся Алексей. — Набираю другие номера телефонов и использую более дешевые варианты.

— Ух ты, какой экономный! — пошутила я. — Ладно, газета «Что? Где? Почем?» хотя бы у тебя есть?

Алексей молча протянул руку к тумбочке и, пошарив там, вручил мне последний номер этого издания, которое специализировалось на публикации различного рода объявлений. Я открыла газету на последней странице и обнаружила там телефон фирмы «Глория», обведенный рамочкой и снабженный комментарием «Все лучшее у нас и только для вас».

— Что ты собираешься делать?

— Сейчас мы вызовем сюда девочек, — спокойно сказала я.

— Зачем? — искренне удивился Алексей.

— Успокойся, ничего страшного не произойдет. Просто мне нужно побеседовать с одним человеком. А тебя я отблагодарю потом, чуть позже, — и нежно провела пальцем по его жилистой худощавой руке.

Алексей пожал плечами и подвинул ко мне телефон. Я набрала номер и дала ему трубку.

— Только говорить будешь ты.

— Я?

— Да, скажи, что ты хочешь вызвать Юлю, которая работает у них недавно. Давай, не бойся…

— Да с какой стати мне бояться-то? — обиделся Алексей и тут же заговорил с диспетчером развратной конторы.

По манере его разговора я поняла, что мальчик слегка лукавил насчет того, что обычно не пользуется услугами подобных контор.

— Теперь нам остается только ждать, — констатировала я, как только Алексей положил трубку. — Тебе обещали привезти Юлю?

— Да, правда, сказали, что это возможно только в том случае, если она будет свободна.

«Очень, очень нужно, чтобы она сейчас была свободна», — подумала я. Впрочем, судя по настроению в конторе Жоры, обстановка в городе на этом фронте не слишком оживленная, заказов мало, так что вероятность того, что мы увидим именно Юлю, вполне высока.

Перед тем как представители интим-сервиса должны были появиться в квартире, я успела проинструктировать Алексея насчет того, как он должен себя вести и кого из предложенных дам должен выбрать, описав ему внешность Юли Никольской. О ней я, в свою очередь, узнала из рассказов Борисюка. Сама же я скрылась в спальне и, закурив сигарету, стала ждать появления одного из главных действующих лиц дела, которым со вчерашнего дня занималась.

ГЛАВА 3

Звонок в дверь прозвучал как-то вкрадчиво и неуверенно. Алексей открыл дверь, и в прихожей тут же раздались голоса. Я была в спальне и могла слышать только настойчивое требование моего друга, чтобы ему подали на блюдечке с голубой каемочкой именно Юлю.

Сутенерша Татьяна, которая привезла девочек, убедившись, что в квартире все нормально, пошла за ними вниз к машине, и вскоре в квартире появились проститутки. Процесс выбора и расплаты за предстоящее удовольствие Алексей произвел быстро.

— Раздевайся и проходи, — послышалась его стандартная в таких случаях фраза.

Минута ожидания, и я с интересом воззрилась на вошедшую в спальню парочку. Я сама лежала, раскинув ноги на кровати Алексея и игриво просматривала лежавший рядом на тумбочке «Плейбой».

На меня хмуро посмотрела симпатичная здоровая девица, чуть выше среднего роста. Она была длинноволосой шатенкой с правильными чертами лица, одета в черную кофточку и черные лосины. «Все правильно, — подумала я. — Где-то недавно вычитала, что черный цвет является самым сексуальным».

— Я не поняла, — тут же сказала девица, посмотрев на меня.

Я обратила внимание на то, что слово «поняла» она произнесла с акцентированным «о». Так и есть, это Юля Никольская из старинного северного Ярославля, обитатели которого имеют обыкновение разговаривать именно так.

— А что, мое присутствие тебя так напрягает? — спросила я, решив покуражиться.

Никольская скептически поджала губы, посмотрела на Алексея, потом снова на меня, спокойно положила сумочку на стол и сказала:

— Вообще-то не люблю, чтобы кто-нибудь смотрел на меня, когда я трахаюсь.

— Ха! — вырвалось у меня. — Я не проститутка, но меня почему-то не волнуют такие тонкости. Главное, чтобы я получала удовольствие.

— Все люди разные, — философски заметила Никольская.

— Да, это верно.

— Может быть, приступим к делу? — встрял в разговор Алексей, уже успевший окинуть взором фигуру Юли и, видимо, нашедший ее весьма привлекательной.

— Пожалуйста, — пожала плечами Юля и скинула с плеча сумочку. — Только все-таки без нее, — кивнула она в мою сторону.

— Ты ошибаешься, — парировала я. — Именно со мной, и ни с кем другим.

Юля сначала подняла брови вверх, подумала секунду-другую, потом вдруг быстро сказала:

— Тогда звоните в фирму и заменяйте меня на кого-нибудь еще. Я хоть и где-то влегкую лесбиянка, но ты меня совершенно не возбуждаешь. — Она снова презрительно покосилась на меня. — Предупреждать заранее надо.

— Ты не поняла, — раздраженно отмахнулась я.

Неожиданно для себя я почувствовала что-то вроде обиды. Меня задело то, что эта самая Юля почему-то нашла мою внешность непривлекательной.

— Мне с тобой поговорить надо, покалякать.

— Только и всего? — вновь удивилась Юля.

— Да, — почти весело ответила я.

— И ты за это выложила деньги? — хохотнула она.

— Мало ли кто за что платит. Все люди разные, — передразнила я ее.

Алексей взял сигарету из пачки, лежавшей на журнальном столике, и закурил.

— Смотри не перепутай, с какой стороны прикуривать, — язвительно заметила я, глядя на блуждание его глаз, которые буквально раздевали северную красавицу.

Мой друг, услышав эти слова, нахмурился, поскольку понял, что я имела в виду, и сказал:

— Да я ничего. Идите и разговаривайте, маленькая комната к вашим услугам.

И он показал рукой в направлении двери. Мы с Юлей зашли в комнату, я закрыла дверь и жестом показала проститутке на диван.

— Так все же мы будем разговаривать или что еще?

— Пока что я планировала только разговор. Ты, главное, не бойся, ничего плохого с тобой тут не сделают.

— А я и не боюсь, — скривилась в усмешке Юля.

— Вот и отлично. Я хочу у тебя кое-что узнать о твоем сожителе, недавно безвременно нас покинувшем, Кирилле Дементьеве.

Юля моментально нахмурилась и уставилась на меня пронзительным взглядом своих зеленых глаз.

— А вы, извиняюсь, кто? — неожиданно перешла она на «вы» и достала из сумочки пачку сигарет.

— Я вообще-то частный детектив, зовут меня Татьяна.

— И кто же поручил вам расследование?

— Это секрет. Прошу прощения, профессиональная этика.

Юля выпустила сигаретный дым в потолок, заложила ногу на ногу и откинулась на спинку дивана.

— Ладно, спрашивайте, что вас интересует? В милиции я все рассказала. Это ведь я обнаружила его мертвым. Надо сказать, зрелище отнюдь не укрепило мою нервную систему. А она и так совершенно в разладе, особенно…

— Ты давно с ним жила? — оборвала я ее речь, которая лилась очень быстро и эмоционально.

— С месяцок, наверное…

— Значит, можешь рассказать о его друзьях, кто к нему приходил, какие были с кем отношения, ну и все такое…

— Да куча всякого разного народу приходила! — воскликнула Никольская. — И каждый норовил меня то за сиськи ущипнуть, то помассировать задницу.

— Мужики! Что с них взять! — вздохнула я понимающе. — А если поконкретнее?

— Итак, по порядку, — вздохнула Юля. — Веня Борисюк, самый приятный из них, прикольный такой тип. Потом Ленка, его любовница, Кира все по ней западал. Она, по-моему, даже пару разочков ему по пьяни дала, а он хотел чаще и все страдал из-за этого.

Я чуть улыбнулась, следя за тем, как излагает события Никольская. Она начинала мне нравиться. Речь ее была построена четко, без всяких недомолвок и намеков. Словом, передо мной была очень конкретная девушка.

— Это самые приятные люди из тех, кого я видела в квартире Кирилла.

— А неприятные?

— Ну, на первом месте стоит владелец какой-то оптовой конторы типа «Рога и копыта» Дмитрий Дюбелев, или просто Диман Продуман.

— Почему Продуман? — сквозь смех спросила я.

— Потому что жмот и скользкий очень. Без выгоды для себя и хреном не пошевелит. Ко всему прочему назойлив, как комар в летнюю ночь.

— Какие у него были отношения с Кириллом?

— Отношения в основном у них были с бутылкой. У Киры — отдельно, и у Димана — отдельно. Это они просто собирались вместе, чтобы каждый смог вволю пообщаться с алкоголем. Ненавижу алкоголиков, у меня отец был таким. — Юля сморщилась.

— Ну а все же? Может быть, этот самый Диман был с Кириллом в ту злополучную ночь…

— Не знаю я, не знаю! — неожиданно взорвалась Никольская. — Ну, скажу я сейчас, что мог Диман по пьянке Дементьева замочить, что это изменит? Это ведь всего лишь мои предположения.

— А почему думаешь, что мог?

Никольская сделала паузу на несколько секунд, потом, отвернув голову в сторону, сказала:

— Кира ему деньги был должен. По-моему, две штуки баксов.

— И не отдавал?

— А где он их возьмет? Брал-то он их до кризиса, а сейчас — сама понимаешь, их можно только у Чубайса взять, или задницу подставляй…

— Понятно, — протянула я. — А кто еще бывал у Кирилла?

Юля задумалась, затушила сигарету в пепельнице, поиграла бровями и словно нехотя сказала:

— Ну, бывшая жена, но он общался с ней в основном по телефону. Еще звонила бывшая любовница.

— Вы с ней встречались?

— Перекидывались парочкой фраз.

— Ну а друзья по работе? Журналисты обычно ведут весьма активный образ жизни, множество знакомств…

— Вот ты туда и обратись, — неожиданно снова перешла на «ты» Никольская. — Я никого в его редакции не знаю. Мне это было совершенно незачем.

Юля посмотрела на часы и вздохнула. Я тоже машинально взглянула на свои. До конца оплаченного времени оставалось полчаса. Я уже грешным делом подумала, а может быть, дать возможность Леше воспользоваться услугами Юли. Сама я не была склонна сегодня ублажать старого друга. Но, глядя на безразличное лицо собеседницы, я подумала, что она не сможет обеспечить Леше достойное времяпрепровождение в постели. Как я уже поняла, Юля была прожженной «профи», которая даже во время страстных телодвижений, которые совершает находящийся над ней мужчина, думает лишь о том, сколько времени осталось до конца «сеанса».

— Ты отсутствовала тогда всю ночь?

— Естественно, работа у меня такая, — усмехнулась Никольская.

— Дверь открыла своим ключом?

— Да. Немного покрутилась в квартире. Дверь в комнату Кирилла была закрыта, я подумала, что он спит после бурной ночи. Потом вспомнила, что в той комнате оставила накануне свою расческу. Зашла, а там… — Никольская сглотнула слюну. — В общем, он лежал около кровати на полу, рядом валялся шприц. Остальное, наверное, вы знаете от своих клиентов. Они скорее всего уже знакомы с милицейским протоколом.

Я со вздохом кивнула.

— В квартире было прибрано?

— Какое, к черту, прибрано? — воскликнула Юля. — Кирилл был ужасным лентяем и грязнулей. На кухне было полно грязной посуды, рюмок и всякого прочего дерьма. Менты потом все это разгребали, говорили, что нашли какие-то отпечатки пальцев, но чьи — черт его знает. Пойди теперь найди…

— То есть кто был в квартире потом, ты не знаешь?

— Естественно, нет…

«Да, дела», — подумала я. Выходило, что только сам покойный Кирилл Дементьев мог бы ответить мне на вопрос, кто же находился рядом с ним в ту злополучную ночь. А может быть, и никто не находился, и заблуждаются мои заказчики насчет того, что Дементьев не был наркоманом. Может быть, как раз наоборот — был, и под воздействием чего-либо, а может, и просто в силу алкогольного затмения мозга решил еще и ширнуться. И — все, здравствуй, боже, я пришел к тебе с приветом.

Хотя нет, я вспомнила слова Никольской о том, что на кухне был бардак. Значит, все-таки кто-то там был.

Я снова посмотрела на часы. Время неумолимо бежало, и до прихода сутенерши, которая должна была забрать Юлю, оставалось пятнадцать минут.

— В какой фирме работает этот, как его? — Я наморщила лоб.

— Дюбелев, что ли? Понятия не имею. Я вообще в этом городе случайно, можно сказать, занесло по семейным обстоятельствам, сбежала от мужа, — продолжила Юля. — И в дела своего сожителя не влезала.

— А вообще интересно, с какой стати он тебя приютил? — вдруг прищурилась я. — Насколько мне известно, любовниками вы не были.

— Правильно, не были. Но Кирилл был странным человеком и очень одиноким, даже при большом количестве сексуальных приключений. Возможно, со мной ему было как-то спокойнее.

— А он к тебе приставал? — спросила я, красноречиво пробежав глазами фигуру Никольской.

— Только первое время. Потом понял, что это дохлый номер и ничего, кроме бревна, он в постели не получит, и отстал.

— А как вы познакомились?

— Случайно, на улице. Слово за слово…

Тут уже Никольская глянула на часы и зевнула.

— Мне скоро пора. Отпустишь меня или поговорим еще?

— За мой счет? — усмехнулась я. — Ну уж нетушки.

Еще чего, платить за разговоры, к тому же весьма малосодержательные! Я поняла, что из Никольской никакой существенной информации вытянуть мне больше не удастся. Либо она действительно ничего не знает, либо что-то скрывает.

— Ты в городе-то еще долго будешь? — спросила я у Юли, когда время нашей встречи подошло к концу.

— Заработаю на дорогу и на месяц житья у себя в поселке и уеду. И так уж живу прямо в конторе, ничего хорошего, уверяю тебя…

— Ну ладно, спасибо за информацию. — Я поднялась с кресла и открыла дверь в гостиную. — Если что, я тебя найду по этому телефону. — Я кивнула в сторону рекламной газетенки.

Юля пожала плечами и, весьма удовлетворенная проведенным часом, направилась к двери. Алексей угрюмо смотрел телевизор, возлежа на софе, и даже не поднялся, чтобы проводить гостью. Сутенерша прибыла с точностью лондонского экспресса, и Никольская, сделав мне ручкой на прощание, удалилась.

— Ну что, узнала что-нибудь стоящее? — спросил меня Алексей.

— Нет, одна лабуда. Работать надо лучше и больше, — с горечью резюмировала я.

— Ну а со мной сегодня как? — посмотрел он на меня, оторвавшись от вечерних новостей.

— Все будет, только не сегодня, — сказала я и быстро начала собираться.

— Ты куда? — разочарованно спросил он.

— Наша служба и опасна и трудна. И на первый взгляд как будто не видна, — пошутила я и, прежде чем он успел опомниться, вышла из квартиры.

Я послала ему на прощание воздушный поцелуй с подъездной лестницы, чтобы он не сильно расстраивался, и заспешила к выходу. Действовать мне пришлось быстро и немного наугад. Так называемая «блядовозка», то есть машина фирмы «Глория», уже скрылась за поворотом, и мне волей-неволей пришлось поспешать за ней на своей «девятке».

Слава богу, что навыки автомобильного преследования у меня имелись, и вскоре я прочно села на хвост машины, которая увозила Никольскую.

Моей целью было выяснение места, где находится так называемый офис фирмы «Глория». Там, по всей вероятности, Юля и коротала свои деньки, свободные от работы.

Покружив по городу примерно минут пятнадцать, преследуемая машина наконец остановилась возле стандартной хрущевской пятиэтажки. Заехав во двор, тихо тормознула около ближайшего подъезда.

Я остановила свой автомобиль на улице, прилегающей к хрущевке, и стала наблюдать. Неожиданно я увидела, что со скамейки в глубине двора поднялась высокая женщина в длинной шубе. Покачиваясь, она пошла в сторону только что прибывшей во двор машины. В одной руке она держала початую бутылку пива.

Тем временем из «блядовозки» вышли шофер, уже знакомая мне сутенерша Таня и Юля Никольская. Странная женщина со скамейки ускорила шаг, явно намереваясь помешать им войти в подъезд. Повинуясь интуиции, я быстро открыла дверь своей машины.

— Эй, Юля, не торопись заходить в подъезд! — послышался требовательный голос женщины в шубе. Судя по интонации, с которой была произнесена эта фраза, намерения у дамочки были самые что ни на есть недружелюбные.

Преодолевая сопротивление мокрого талого снега, я торопливо приближалась к подъезду.

Шофер и две женщины остановились и повернули голову в направлении голоса. Как только Никольская разглядела женщину в шубе, она рефлекторно дернулась к двери подъезда.

— Подожди, подожди! — с придыханием произнес все тот же требовательный и грубый женский голос. — Ты что, Юлька, на измену, что ли, присела, б…?

Я была уже совсем близко и смогла разглядеть лицо незнакомки. Большое и круглое, оно было обильно размалевано косметикой. Даже при неверном свете уличных фонарей под глазами у женщины я заметила большие круги, какие бывают после долгого запоя.

На вид незнакомке было лет тридцать — тридцать пять, она отличалась ростом баскетбольного масштаба, рыжая копна волос на голове подчеркивала ее общую экзальтированность и даже вульгарность.

— Я тебя долго искала, и ты сейчас никуда от меня не денешься! — все так же безапелляционно заявила рыжая. — Мне с тобой поговорить надо. Пусть они поднимаются, а мы с тобой здесь покалякаем минут пять…

К концу предложения ее речь неожиданно окрасилась мягкой и даже просящей интонацией. Потом «баскетболистка» перевела взгляд на меня, презрительно оглядела с головы до ног и указала бутылкой пива:

— А это кто такая? С вами, что ли?

Внимание всех присутствующих переключилось на мою скромную персону. Первым из собравшихся на мое вторжение в события отреагировал шофер, который спросил:

— Девушка, вы откуда?

— От верблюда, — неожиданно схамила я.

— Ну вот и отправляйся туда, откуда пришла, — махнула на меня рукой женщина в шубе. — А у нас тут свои разговоры. Меня, вообще-то, зовут Алиса, если что, — оттопырив нижнюю губу, произнесла она, уже обращаясь к сутенерше, которая удивленно на нее пялилась. — Но, по-моему, вас это не очень касается, поскольку изначально касается только меня. Ясно? А к Юле у меня разговор.

— Таня, Леша, поднимайтесь без меня, я скоро подойду, — вступила в разговор Никольская, которая вдруг заметно нахмурилась.

Я продолжала стоять на своем месте, и женщина, назвавшаяся Алисой, снова обратила на меня внимание.

— Девушка, я вам что, неясно сказала? — воскликнула она вызывающим тоном.

— А в чем проблемы? — ответила я равнодушно. Алиса смерила меня уничтожающим взглядом и выругалась:

— Б… поговорить спокойно не дадут. Юля, давай отойдем.

Никольская, еще больше нахмурившись, двинулась к скамейке в глубине двора.

Я осталась стоять там, где была, и несколько секунд раздумывала, что мне делать дальше. Затем совершенно машинально достала из кармана заветные кубики и, подбросив их в воздухе, опустила на руки. Комбинация цифр оказалась более чем настораживающей:

9+14+35

Это означало следующее: «Мужество не подведет вас в минуту опасности». Ну, мужества мне, несмотря на принадлежность к женскому полу, не занимать, а вот опасность — где она и от кого ее ожидать, вот в чем вопрос!

Тем временем на скамейке начался разговор, содержание которого оставалось для меня тайной. Было видно, что Алиса, наклонившись к Юле, что-то вкрадчиво ей объясняет. Юля же, сохраняя невозмутимый и хмурый вид, внимательно слушала. Я достала сигарету и закурила, не сводя глаз с парочки на скамейке. Через некоторое время Алиса заметила, что я продолжаю за ними наблюдать, и, бросив на меня несколько раз взгляд, сорвалась с места и направилась ко мне.

— Тебе чего надо? — не дойдя до меня метра три, спросила она.

— Ничего, стою, курю, — ответила я.

— А ты не можешь курить где-нибудь в другом месте? А то ты меня слишком раздражаешь…

Придыхание в голосе Алисы стало еще более явственным и даже угрожающим.

— Мне нравится делать это здесь, — четко произнесла я.

Алиса помедлила мгновение, потом бросила:

— Ну, смотри у меня!

И пошла обратно к скамейке. По дороге она сунула руку в карман своей шубы, и я заметила, что там что-то блеснуло. Вспомнив подсказку моих магических костей, я тут же бросилась вслед за нею. Мало ли что может взбрести в голову этой странной пьяной женщине!

ГЛАВА 4

Предчувствие не обмануло меня. Дойдя до скамейки, Алиса вынула руку из кармана полностью, и стало видно, что она держала в ней нож.

— С-сука, убью, гадина, шваль поганая! — вырвались у нее слова.

И она попыталась ударить ножом в грудь ничего не подозревавшую Никольскую. Однако покушение успеха не имело. Для этого было слишком много «но». Во-первых, она была пьяна и координация ее движений оставляла желать лучшего. Во-вторых, Никольская была в плотной одежде, и, даже если бы удар у Алисы получился, вред от него был бы весьма сомнительным. В-третьих — и это главное, — я среагировала достаточно быстро, вывернув занесенную для удара руку Алисы назад.

Несмотря на то что Алиса была довольно сильной женщиной, против моих приемов она оказалась несостоятельной. Спустя несколько секунд она уже лежала на снегу лицом вниз. Однако Алиса решила не сдаваться и попыталась встать. Тогда мне пришлось выступить в роли наездницы и оседлать противницу.

Никольская, которая была ошарашена происходящим, так и осталась сидеть на скамейке с широко открытыми глазами, лишь инстинктивно отодвинувшись от Алисы.

А незадачливая киллерша злобно материлась. Она чуть повернула голову, и я могла наблюдать ее перекошенную физиономию, дышавшую ненавистью и яростью. На губах Алисы выступила белая пена. Отматерившись эдак с минуту, она неожиданно ударилась в истерику и начала бить руками по снегу, приговаривая что-то вроде: «Я его любила, а эта с-сука! Б… буду, все равно ее удавлю!»

Я огляделась по сторонам. Время было уже позднее, но около подъездов близлежащих домов временами появлялись люди. Они задерживали взгляд на происходящем во дворе, то бишь на нашей странной парочке, действия которой на расстоянии могли показаться лесбийской любовью в условиях Крайнего Севера. Но никто из них не подошел и не поинтересовался, что же происходит на самом деле.

«Да здравствует политика непричастности и невмешательства!» — подумала я. Однако мне надо было думать, что же делать дальше. Вернее, что делать с этой женщиной, которая явно была не в себе. Подождав некоторое время, чтобы Алиса хотя бы немного успокоилась, я обернулась к Никольской и спросила:

— Кто она?

Та скептически покривила губы и сказала:

— Алиса Козлова, бывшая любовница Кирилла.

— Почему ты ничего не рассказала мне о ней?

— Потому что ты не спрашивала, — огрызнулась Никольская. — И вообще все вы меня достали! Все! Черт бы вас побрал!

Тон ее голоса повышался с каждой фразой, и было видно, что она, очнувшись от перенесенного шока, тоже собиралась закатить бурную истерику.

Я поняла, что настало время провести успокоительные мероприятия психологически-разгрузочного характера.

— Не надо нервничать, — примирительно произнесла я. — Давайте пройдем в мою машину и там спокойно поговорим. Тем более, как я поняла, происходящее здесь имеет самое непосредственное отношение к моей работе.

— Какой еще работе? Ты из полиции нравов, что ли? — неожиданно прогундосила Алиса и вдруг прекратила всхлипывать.

— Нет, она частный детектив, — ответила за меня Никольская. — Расследует дело о смерти Кирилла.

Как только было произнесено это имя, Алиса дернулась подо мной и снова начала биться в истерике, выкрикивая проклятия уже и в мой адрес.

Я решительно наклонилась к ней и отхлестала ее по щекам.

— Хватит пороть чушь! — заорала я. — Сейчас ты, психопатка недоделанная, пойдешь в мою машину, примешь сто грамм коньяку и расскажешь, какого хрена ты кидаешься на людей с ножами.

То ли подействовала моя тяжелая рука, то ли упоминание о коньяке смягчило ее настроение, но она неожиданно кротким голосом почти прошептала:

— Хорошо… Только Юлька тоже должна пойти. Если ты и вправду частный детектив, у меня найдется, что тебе рассказать.

Я облегченно вздохнула и ослабила нажим на пленницу.

— Ты совсем успокоилась? — спросила я Алису.

— Да.

— Тогда пошли… Только без глупостей.

Я осторожно освободила Алису от своих объятий и, дождавшись, пока она встанет на ноги и отряхнется, подтолкнула ее по направлению к своей машине.

— Ты давай тоже со мной, — сказала я Никольской.

— Меня там ждут, — показала она на окна дома.

— Позвонишь по сотовому из машины и предупредишь, что задержишься на некоторое время…

Спустя минуту мы втроем уже сидели в салоне машины. Алису я усадила впереди и на всякий случай пристегнула ремнем безопасности. Никольская расположилась сзади, а я заняла привычное для меня водительское место.

— Ну, и почему ты на нее набросилась? — спросила я небрежно, как только коньяк из фляжки, который всегда хранился на всякий случай в бардачке моей машины, исчез в горле Алисы.

— Ты ничего о ней не знаешь, а я знаю многое, — неожиданно спокойно ответила Алиса.

— И я о тебе тоже знаю многое, — угрюмо отозвалась с заднего сиденья Юля. — Я не виновата, что твоя крыша уже второй год тебе не телеграфирует, настолько далеко ты ее закинула.

— А ты молчи, сука! — снова перешла на истерику Алиса.

— Здесь вопросы задаю я, а вы только отвечаете. — Тут уже я начала нервничать и сбиваться на следовательский тон.

— Да что ты?! — издевательски посмотрела на меня Алиса, поигрывая пустой фляжкой. — В жизни не поверю, что ты частный детектив. Придумала бы что-нибудь поумнее.

И отвернулась, устремив взгляд в боковое стекло машины.

— Смотри, какой мужик идет видный! — вдруг улыбнулась она. — Дубленочка, ботинки дорогие, и все такое…

И повернулась ко мне, приглашая присоединиться к оценке представителя противоположного пола. Я равнодушно посмотрела в окно и, увидев там здоровенного усатого мужика южных кровей, презрительно отвернулась.

— Не отвлекайся от темы, у меня мало времени, — отрезала я. — А то сейчас сдадим тебя в милицию, и загремишь за вооруженное нападение.

— А ты мне не грози, у меня в ментуре все схвачено!

— А у меня за все заплачено! — зло парировала я.

Вот чертова кобыла! С каждой ее фразой у меня внутри росло раздражение. Я вспомнила своего знакомого психолога Виталика, с которым иногда встречалась для снятия психологического и иного напряжения. Он бы охарактеризовал эту даму как индивидуум с ярко выраженной истероидной акцентуацией. Господи, сколько же психопаток развелось на свете!

— Ты бы хоть представилась, кто ты такая! — воскликнула я.

— А мне скрывать нечего… Алиса Викторовна Козлова, тридцати лет от роду, — взглянула мне в глаза Алиса, и ее взгляд неожиданно показался мне трезвым и рассудительным.

— Так, уже лучше. Ну а все-таки зачем…

Я не договорила. Ерзавшая и тяжело вздыхавшая на заднем сиденье Никольская опередила меня.

— Я могу все сказать: что, зачем и почему! — выпалила она. — Дело в том, что Алиса была любовницей Кирилла. В прошлом году они расстались. Он давал ей деньги на аборт, но эта дура предпочла купить себе импортный плащ. Потом, когда уже все сроки прошли, с горя запила…

— Во время беременности? — уточнила я.

— А ей все равно, она женщина импульсивная. — Юля метнула недобрый взгляд в сторону Козловой. — Родив девчонку, она рассчитывала на то, что в Кире проснутся отцовские чувства. А тут он со мной познакомился и предложил пожить у себя.

— Так, хорош гнать базар! — не вытерпела Козлова. — Теперь давай я скажу. Я действительно любила Кирилла и была вне себя, когда он связался с этой проституткой, — презрительно кивнула она в сторону Юли. — И дочь у меня от него, это правда. И он узнал это не так давно, может, с месяц назад. А эта шалава хотела прибрать его к рукам, вернее, не его, а его квартиру.

— Это ты хотела, а не я, — упрямо перебила Никольская.

— Юля, помолчи, пожалуйста, я с человеком разговариваю. И от того, как ты себя поведешь, будет зависеть твое будущее, — перешла на напыщенно-снисходительный тон Козлова. — Дело в том, что Кира собирался выгнать эту шваль и жениться на мне.

— Йес! — неожиданно сделала торжествующий жест рукой Юля. — Браво! Просто хит! Лучшая шутка сезона!

И захохотала в голос.

— Я сейчас тебя убью! — И Козлова перекинула руку через сиденье, пытаясь освободиться от ремня безопасности и заехать Юле рукой по лицу.

— Это она его убила! Именно она! Она! Больше некому!

Козлова снова забилась в истерике. На лице Никольской заходили желваки.

— Мне кажется, ее нужно отвезти в больницу, — тихо сказала она.

Где-то с минуту мы сидели молча. Я ждала, пока утихнет истерика, и курила. Юля хмуро смотрела в окно. Время неумолимо двигалось к одиннадцати.

— Мне, к сожалению, пора. А то все заказы уплывут мимо, и вовек домой не уедешь, — произнесла Никольская.

— Когда собираешься покидать нас? — спросила я.

— Как только деньги наберу, так сразу и уеду.

— Где тебя можно будет найти?

— Зачем?

— Мало ли что… — уклончиво ответила я. — Ты, кстати, заявку в ментуру собираешься подавать?

— На кого? На эту дуру? — презрительно кивнула Юля в сторону Козловой. — Сто раз нет. Дерьмо только тронь, потом не очистишься… Она даже прирезать-то толком не может…

Я перевела взгляд на Алису. Очень странно, но истерика у нее перешла в полнейшую отключку. Видимо, все-таки подействовал коньяк. Положив голову на руки, она дремала и даже начала похрапывать.

— Я еще недельку поработаю, — сказала Юля. — Вот тебе телефон, звони, если что. И вынула из кармана визитку, на которой была изображена обнаженная девица с написанным крупными черными буквами телефоном.

Никольская открыла дверцу машины и вышла. Она направилась было к пятиэтажке, но потом вдруг вернулась, наклонилась к стеклу машины и негромко произнесла:

— Если бы у меня были деньги, я бы тоже заказала тебе расследование. Желаю успеха…

Я криво усмехнулась и отвела взгляд. Мое внимание сосредоточилось на Алисе Козловой, которая по-прежнему находилась в алкогольно-невротическом трансе.

Посидев безмолвно минут пять в раздумьях на посторонние темы, я все же решилась разбудить ее.

— Алло, пришло время собирать камни! — резко сказала я, толкнув ее в бок.

— А, что? Что? — открыла глаза Козлова и тупо уставилась на меня.

— Просыпайся, будем говорить! — угрюмо заявила я.

— Зачем?

— За надом! — довольно резко ответила я и включила мотор.

Эта здоровенная бабища сразу показалась мне малосимпатичной, а сейчас и подавно начала жутко раздражать.

— Куда мы едем?

— Сначала ко мне, а потом все будет зависеть от тебя. Если будешь хорошо себя вести, я отвезу тебя туда, куда скажешь. А уж если плохо, то самый мягкий вариант для тебя сегодня — милиция.

Мои угрозы неожиданно подействовали благотворно. Козлова перестала выпендриваться и тихо произнесла:

— Хорошо. Ладно.

И тут же совершенно спокойно попросила у меня сигаретку. Я решила не разыгрывать из себя жадину и удовлетворила потребность Козловой в никотине. Спустя двадцать минут мы уже сидели у меня дома в большой комнате и пили кофе. Вернее, кофе поглощала в больших количествах Козлова, на которую напал жуткий сушняк, а я в основном курила и наблюдала за своей новой знакомой.

Чисто объективно настроение этой дамы сменялось от резко-взбалмошного до флегматично-отстраненного. Что ж, в определенном смысле это хорошо. С такими людьми удобно разговаривать — в подобном состоянии они готовы выложить все, что творится у них на душе.

— Ты что, действительно любила Кирилла? — начала я очень тихо доверительным тоном.

— Угу, — закивала рыжей головой Козлова, держа чашку с кофе в руке. — И то, что он меня бросил, ничего не изменило.

— Он бросил тебя ради Юли?

— Да. — Козлова поставила чашку на столик и закрыла лицо руками.

— А она говорила, что они не были любовниками…

— Быть такого не может, чтобы мужик с бабой жили в одной квартире и не трахались. — Козлова посмотрела на меня как на полную идиотку. — Тем более такой мужик, как Кирилл. Юбки лишней не пропустит.

— Так, ладно. Когда ты виделась с Кириллом последний раз?

— В ту самую ночь, перед тем как его не стало…

«Ничего себе!» — подумала я. Не зря я преследовала Никольскую сегодня, не зря… Вот и новый поворот в деле.

— Это как понимать?

— Да так, очень просто. Я решила поздравить его с праздником, сначала позвонила. Трубку взял этот его дружбан. — Козлова поморщилась.

— Борисюк?

— Нет, не Борисюк. Димка Дюбелев.

— Ты его тоже знаешь?

— Знаю. — Козлова презрительно оттопырила губу. — Мразотный тип до ужаса.

— Допустим… Значит, он был в квартире в тот вечер… И что дальше?

— Кирилл был настолько пьян, что не мог двух слов связать. И я решила, что от греха подальше надо бы приехать, посмотреть, что там делается. А то этот Дюбелев крайне опасен, когда пьяный — за ножи постоянно хватается, стенки кулаками пытается пробить, и все такое… Ну, приехала я… Захватила с собой знакомого мужчину, чтобы не так больно было…

Я удивленно подняла брови.

— Ну, чтобы от ревности глупостей не наделать. Вовка меня все-таки любит, замуж вот предлагает. — Алиса тяжело вздохнула. — И я решила, что вместе с ним мне будет как-то комфортнее.

— Вовка — это кто?

— Вовка Базевич, — произнесла Алиса таким тоном, что я должна была со стыда сгореть оттого, что не знаю этой замечательной личности, влюбленной в нее. — Ну, значит, приехали, Кира лежит бревном, Дюбелев потихоньку начинает заводиться.

— Это как?

— Очень просто. Ему хочется общения, а Кирилл уже абсолютно никакой. Поэтому он нам обрадовался, сразу угощать начал пивом, колбасой и всем прочим.

— И сколько вы там пробыли?

— Да почти до утра.

— Ты ушла вместе с этим, как его… — Я пощелкала пальцами.

— Да, вместе с Вовкой, — укоризненно посмотрела она на меня. — Дюбелев остался там спать. Так что или он убил, или Юлька. Больше просто некому.

Взгляд Козловой стал злым и сосредоточенным.

— Ну, Юльку ты сегодня уже пыталась наказать самосудом. А как же Дюбелев?

Алиса секунду подумала, потом отрицательно покачала головой.

— Нет, Дюбелев, конечно, тип гадостный, но вряд ли… Он, помимо всего прочего, еще и трус.

— А может, все-таки передозировка? Может быть, никто никого и не убивал? — спросила я и внимательно посмотрела на собеседницу. — Дементьев наркотики не принимал?

— Я не знаю. Мы с ним жили вместе до сентября прошлого года. Потом встречались крайне редко, он был обижен на меня за то, что я оставила ребенка, не стала делать аборт. Боялся, что я стану требовать деньги. — Козлова слабо улыбнулась.

— А что вообще происходило в квартире ночью?

Алиса поставила чашку с кофе на столик, закурила и стала бесцельно шарить глазами по комнате.

— Знаешь что, — сказала она после минутной паузы. — Давай сейчас позвоним Базевичу и, если он еще не спит, поедем к нему. Он помнит все лучше, чем я. Все-таки я была достаточно пьяной.

Я кивнула в знак согласия, и ее рука потянулась к телефонной трубке. Соединение наступило достаточно быстро, таким же был и разговор Козловой с ее кавалером. После пары односложных фраз Алиса положила трубку и сказала мне:

— Одевайся, поехали. Он нас ждет.

По пути я поинтересовалась у Козловой, кто же оказал ей такую честь влюбиться и предложить руку и сердце. Иными словами, меня интересовал портрет Владимира Базевича, еще одного действующего лица той ночи, наутро после которой Кирилл Дементьев был найден мертвым.

Козлова ответила, что Базевич является одним из воротил нашего городского бизнеса, который при этом мало высовывается, и поэтому якобы его никто не знает. На самом деле, по ее словам, денег у него немеряно, и предполагаемое замужество для Козловой является очень выгодным.

Тем не менее Базевич хоть и обладал неоспоримыми, с точки зрения нормальной женщины, преимуществами, однако был занудой и ужасным ревнивцем. Да и его внешние данные оставляли желать лучшего. Относительно последнего момента Алиса сделала многозначительную паузу, прибавив, что «сама все поймешь, когда увидишь».

Я пожала плечами и заранее приготовилась лицезреть нечто похожее на Квазимодо. Тем более что мы уже подъехали к особняку, стоявшему рядом с неказистыми домишками частного сектора.

Крепкая железная дверь, украшенная довольно грубыми и неэстетичными, на мой взгляд, узорами из литья, отворилась спустя две минуты после нашего звонка. Я уже начала нервничать и злиться на Козлову, которая, как мне показалось, не сумела четко договориться о том, что мы приедем по делу. Однако Козлова успокоила меня, сказав, что Базевич ведет себя всегда именно так.

Когда наконец дверь открылась, я все поняла. По идее, моему взору должно было открыться внутреннее пространство квартиры, но этого не произошло. Весь дверной проем заполнила огромная масса человеческого тела, облаченного в тренировочный костюм. Хозяин особняка был ростом где-то под два метра и при этом ужасно толст. Теперь стало понятно, что ему было тяжело передвигаться, тем более что спускаться пришлось со второго этажа.

Откуда-то из-под его живописных усов раздался сиплый голос:

— Здравствуйте, милости прошу. Меня зовут Базевич Владимир Николаевич.

Он развернулся боком, как бы давая нам возможность пройти внутрь. Надо сказать, пространства освободилось не очень много, и я уже была в некотором замешательстве. Меня опередила Алиса, которая первой прошла внутрь. Вступив в телесный контакт с хозяином, она игриво потерлась бюстом о его грудь. Базевич отреагировал довольно быстро, просунув свои огромные лапы к ней под шубу в районе ягодиц. Я вздохнула и приняла выжидательную позу. Козлова почувствовала неловкость момента и вежливо, но настойчиво освободилась от объятий Базевича. Наступила моя очередь. Я зашла внутрь боком, чудом избежав соприкосновения с телом этого здоровяка.

Базевич закрыл наконец дверь и пригласил нас пройти внутрь. Миновав прихожую, мы очутились в комнате, больше похожей на вестибюль. Здесь было очень мало мебели, на стенах висели какие-то шкуры, в уголке я заметила ружье. «Стало быть, охотник, — подумала я. — Интересно…»

Мы поднялись по винтовой лестнице и вскоре оказались на втором этаже. Тяжело отдуваясь, словно только что закончил изнурительный тантрически-сексуальный марафон, Базевич опустил свою тушу в кресло перед камином и предложил нам занять два остальных кресла.

— Ну что, вас, наверное, интересует, как мы провели ту самую ночь? — спросил он, закурив «Парламент» из лежащей на столе пачки. — Алиса мне все рассказала, так что можете не тратить время на объяснения. Только у меня одно условие, — он поднял вверх указательный палец. — Уже поздно, а мне завтра рано вставать — дела, знаете ли… Так что не более сорока минут.

Я пожала плечами, а потом кивнула в знак согласия.

— Итак, я начинаю. Вот эта женщина, которую я люблю, — Базевич обнял Алису, которая к тому моменту подъехала на своем кресле к нему, — попросила меня в тот самый день подвезти и проводить ее к одному знакомому. Я на такие дела обычно не подписываюсь, но, надо признаться, был выпивши и согласился.

— На какие дела? — уточнила я.

Базевич бросил взгляд на Козлову, и в нем я прочитала раздражение и укоризну.

— Вова, не сердись, тебе это не идет, — с улыбочкой промолвила Алиса.

Базевич выдержал паузу и выдохнул:

— Да хотел посмотреть на этого кренделя, от которого Алиска родила ребенка…

— И как впечатление? — тут же спросила я.

— Крайне хреновое! — мгновенно отреагировал Базевич. — Парню за тридцать, а вел себя, как восемнадцатилетний. Племенной жеребец какой-то… Занимался хрен знает чем, все деньги спускал на баб — словом, подходил к жизни несерьезно.

— Вы с ним разговаривали? Расскажите вообще, как прошла та ночь.

— Разговаривать с ним было крайне сложно, потому что он надрался как свинья. А ночь прошла так себе. — И Базевич посмотрел на Алису уже с благодарностью. — Бизнесменишка этот, дружбан его, Димка, все время хохмил, прикалывался… Фофан этот лежит на диване пьянющий, рука его свешивается, а Димка в ладонь ему пепел стряхивает. — Базевич хохотнул. — Умора, да и только. Он даже попытался потушить о его руку бычок. Что там было! Дементьев очнулся и как засандалит Диману по яйцам! — На лице Базевича появилось сладострастное выражение. — Извините… — Он кашлянул, как бы смущаясь.

— Ничего, ничего, — успокоила я его. — Я и не такое слышу порой…

— Да я к тому, что о покойниках, как говорится, либо хорошо, либо ничего. А я тут… — Базевич снова засмущался. — Просто я таких людей не понимаю, и все!

Я пожала плечами в знак того, что мир криминального предпринимательства и мир интеллектуальной богемы действительно вряд ли совместимы.

— Если вы думаете, что между нами были какие-то там ссоры или что-нибудь подобное, то вы ошибаетесь, — посерьезнев, заявил Базевич. — Мы с Алисой ушли около пяти часов утра, мне надо было собираться на работу. А Димка остался там. Ну, и Дементьев, соответственно, тоже.

— Не кололся ли, случаем, при вас хозяин квартиры? Может быть, вам на глаза попадались шприцы?

Базевич отрицательно покачал головой:

— Нет. Хотя от него можно было ожидать всего.

— А что происходило дальше?

— Что значит — дальше?

— Ну, после того как вы покинули квартиру Дементьева.

— А что после? Я проводил Алису домой, а сам приехал к себе, побрился, умылся, да и на работу. В банке почти все дела — до обеда, это только богема дрыхнет до часу дня.

— Дюбелев был пьян, когда вы уходили?

— Почти в лобузинушку, — ответила Козлова. — Но сдаваться не собирался, у него еще оставалось две бутылочки девятой «Балтики».

— Как я поняла, между ним и Дементьевым произошла какая-то ссора…

— Ну, это из-за Димкиных приколов. Подрались слегонца, да и все. Этот ему по яйцам съездил, тот ему физиономию чуть попортил. Потом выпили и помирились. Ничего особенного, обычные пьяные разборки.

Я задумалась. Не было в этом рассказе ничего такого, за что можно было бы зацепиться. Исходя из показаний этой парочки, ночь была как ночь. Посидели, выпили, поругались, помирились. И ушли. Правда, оставался Дюбелев, который, по словам Никольской, давал взаймы Дементьеву деньги, да к тому же еще и поцапался с ним по пьяной лавочке.

— Алиса, ты давно знаешь Дюбелева? — спросила я.

— С прошлого года.

— То, что он мразотный тип, я уже слышала, — упреждая ее убийственную характеристику, сказала я. — Его пьяного сильно клинит?

— Да я вроде бы не заметил, — рассудительно проговорил Базевич.

— Ты его просто плохо знаешь, видел всего один раз. — Козлова ласково провела рукой по лысеющей голове Базевича. — Я уже говорила, что он пьяный — дурак дураком. А ты уж сама смотри… — И она посмотрела на меня цепким многозначительным взглядом.

— Кстати, вы не знаете, где можно найти этого достойного господина, чтобы с ним побеседовать?

— Фирма «Ареал», оптовые поставки, — брякнул Базевич и, зевнув, глянул на часы. — Мне пора спать, вы уж извините, — сказал он, хлопнул ладонями по коленям и сделал попытку подняться.

Учитывая большой объем биомассы, ему удалось это сделать секунд через пятнадцать после начала первой попытки. Я вздохнула, встала с кресла и направилась к выходу из гостиной. Спиной, да и ушами я ощущала, что Базевич в этот момент предпринял активные эротические действия. Козлова что-то сдавленно шептала, а Базевич тяжело дышал. Я поблагодарила бога за то, что не нахожусь сейчас на месте Алисы и что этот одутловатый медведь не бороздит своими лапами просторы моего молодого стройного тела.

Спустившись по лестнице, я минуты три стояла, переминаясь с ноги на ногу и ожидая появления сладкой парочки. Я уж начала думать, что мне в самый раз по-английски удалиться, дабы не мешать разворачивающимся сексуальным процессам — все-таки март на дворе! — как в районе винтовой лестницы раздалось тяжелое дыхание Базевича. Спустя несколько секунд появился и сам хозяин дома. Вид у него был почему-то крайне недовольный. Алиса выглядела раскрасневшейся и несколько смущенной.

Базевич направился к двери по узкому коридору, заняв его просторы полностью. Еще раз испытав процедуру прохождения бочком мимо его дородного тела, я наконец оказалась на улице и с облегчением вдохнула аромат мартовской ночи.

— Ну что, отвезти тебя домой? — спросила я у Алисы. — Ребенок-то маленький, поди заждался…

— Что это ты так ехидно? — недобро взглянула на меня Козлова.

— Да так, ничего. Просто интересно.

— Ребенок живет у тети. Я вообще нездешняя, из района. Я ей плачу, а она за ним смотрит.

— Что ж, хорошо, когда на свете есть добрые люди, — сказала я, открывая ключом дверцу автомобиля.

Прощаясь с Алисой, я почувствовала, что она почти полностью протрезвела.

— Не надо больше бросаться на людей с ножами. Тем более если не знаешь, как ими правильно пользоваться, — назидательно проговорила я, глядя на то, как Козлова выходит из машины.

В ответ она бросила на меня прищуренный взгляд и ничего не сказала, хлопнув дверцей. Алиса оставила мне телефон своей тетки, сказав, что родственница ее придерживается крайне консервативных правил и не любит, когда к ней приходят гости.

Уже приехав домой, я почувствовала, что очень устала за сегодняшний вечер. Я приняла ванну и с удовольствием растянулась на постели. Увы, пауза в моей личной жизни затянулась, и снова некому согреть бедную Танечку, которая коротает свое время за несвойственной молодому женскому организму детективной деятельностью.

С этими горькими мыслями я и уснула, готовясь к новому рабочему дню. Совершенно естественным выглядело то, что он будет посвящен разработке еще одного участника событий той драматической ночи, наступившей после Дня защитника Отечества, а именно бизнесмена, пьяницы и приколиста Дмитрия Дюбелева.

ГЛАВА 5

Встала я поздновато, в десять, — сказывалось напряжение прошедшего вечера. Поскольку я терпеть не могу куда-либо торопиться и находиться в цейтноте, я была раздражена. Хотя, поразмыслив, пришла к выводу, что мое раздражение, возможно, обусловлено более простыми, физиологическими процессами. Все-таки большая пауза в личной жизни, знаете ли… Давно такого не было. Надо сегодня кому-нибудь позвонить. А то вообще можно превратиться в замшелую старую деву, что совершенно не входит в мои планы.

Завтрак показался мне пресным, и я не получила от него никакого удовольствия. Мое хмурое настроение усугубляла противненькая весенняя изморозь. На улице было влажно и пасмурно, а лобовое стекло моей «девятки» было полностью залеплено слоем мокрого снега.

Преодолев отвращение к рутинному физическому труду, я почистила щеточкой стекло и завела мотор. Утешало лишь то, что ехать мне предстояло совсем недолго — еще вчера я по справочнику «Весь Тарасов» узнала, где находится оптовая фирма «Ареал», и пришла к радостному выводу, что это очень недалеко от меня, в самом центре города.

Фирма располагалась в подвальчике пятиэтажного дома. Я прошла мимо скучающего охранника, скрасив его однообразное будничное глазение на стену напротив. Он даже оживился и выразил желание пообщаться, подавшись ко мне всем телом. Я оставила это без внимания, устремившись по коридору в глубь подвала.

Заглянув в одну из комнат, в которой загорали две мажорного вида девицы, я осведомилась, где можно найти Дмитрия Дюбелева. Молоденькая и длинноногая фря ответила мне тоненьким голоском, что Дмитрий Александрович «где-то здесь, возможно, курит в коридоре». Я вспомнила, что по пути мне встретились двое дымящих мужчин, которые вели между собой оживленную беседу.

Возвратившись в коридор, я тут же наткнулась на маленького лысого крепыша. Столкнувшись со мной, он улыбнулся приторной улыбкой и неожиданно воскликнул:

— Какие классные девушки у нас здесь ходят! — И затряс головой.

Его коричневые глазки, казалось, буравили меня насквозь, но в них не было ни следа агрессии. Он легонько обнял меня за плечи.

— Вы, случаем, не Дюбелев? — чуть отстранившись, спросила я.

— Случаем… да, — с какой-то непонятной паузой ответил он и рассмеялся.

— Ну, в таком случае, — сбиваясь на тавтологию, напыщенно произнесла я, — я к вам.

— А… я этому… очень рад, — снова делая паузы между словами, сказал он, не спуская с лица масленую улыбку. — Пойдемте!

Вскоре мы уже сидели в маленьком уютном кабинетике. Хозяин кабинета являл собой саму любезность — тут же предложил мне выпить пива, виски или вина на выбор. Я вежливо отказалась, заявив, что с утра предпочитаю кофе.

Дюбелев в ответ шутливо погрозил мне пальцем и сказал:

— Тоже верно! Надо же, какие у меня сегодня посетители!

Нажав кнопку на селекторе, он приказал секретарше принести одну чашку кофе и попросил не беспокоить. Затем вынул из сейфа бутылку виски и, смешав ее с колой, налил себе в бокал. Все его действия говорили о том, что передо мной довольно распространенный тип любителя выпивки и женщин. Перед тем как осушить свой бокал, он внимательно посмотрел на меня и спросил:

— Надеюсь, вы не думаете, что если я пью с утра, то я законченный алкаш…

— Конечно нет, — улыбнулась я. — Вы не бойтесь, я не из общества трезвости и даже не налоговый инспектор.

— А вот это очень классно, что вы не оттуда, — снова добродушно рассмеялся Дюбелев. — Потому что таким девушкам, как вы, не идет быть налоговыми инспекторами.

— А частными детективами?

Дюбелев оторопел и состроил на своем лице крайне удивленную мину. Вообще за несколько минут общения я успела заметить, что передо мной человек, крайне эмоционально реагирующий на события и обладающий живой, непосредственной мимикой.

— Частный детектив Татьяна Иванова, — официально представилась я и вынула из сумочки свое удостоверение.

— Так-так-так, — суетливо проговорил Дюбелев, рассматривая корочки. — Интересно…

— Вы, наверное, даже догадываетесь, по какому делу я осмелилась вас побеспокоить.

Дюбелев секунду помедлил, затем воздел глаза к потолку и, взглянув мне прямо в лицо, серьезно проронил:

— Догадываюсь… Не надо ничего объяснять! — замахал он вдруг руками. — Понятно… Ну что ж, печальная история… Кто бы мог подумать!

Он начал сокрушенно качать головой, приговаривая всяческие междометия.

— Итак, речь пойдет о смерти вашего приятеля Кирилла Дементьева.

— Ах, вот как! — удивился Дюбелев. — А я думал, что…

— Нет, именно об этом, — решительно прервала я его.

Я уже поняла, что мой собеседник весьма словоохотлив и при желании может измотать меня своими словесными экзерсисами. Я же совершенно не стремилась к этому, мне нужны были только факты.

— Так он же это… — Дюбелев кашлянул, посмотрел на дверь, оглядел стены, словно в них могли быть вмонтированы подслушивающие устройства. — Передозировка наркотика…

— Это официальная версия. Некоторые друзья Кирилла считают, что ему умышленно ввели героин в вену. И вы, кстати, последний, кто видел его живым.

— Я? Последний? — Дюбелев покраснел и зарделся от возмущения.

— По крайней мере, так говорят два свидетеля.

— Постойте, постойте!

Мой собеседник стал проявлять признаки нервного беспокойства: крутить ручку, лежавшую на столе, и дергать ногой.

— Это кто же такое сказал?

— Кроме вас, в ту ночь у Дементьева была его бывшая любовница и еще один человек, по фамилии Базевич. Вот они и говорят, что ушли в пять часов утра, а вы остались в квартире. А в десять часов сожительница Дементьева, некая Юля Никольская, нашла его мертвым.

— Угу, угу… — Дюбелев откинулся на спинку кресла и закурил.

— Знаете ли, — неожиданно с вызовом произнес он, — вы частный детектив, и я могу отказаться говорить с вами. Вот если бы вы были из милиции — тогда другое дело.

— Можете. Но все-таки лучше будет, если вы не откажетесь сотрудничать со мной, — придав голосу оттенок доверительности, сказала я.

В этот момент секретарша внесла чашку кофе и поставила ее передо мной. Дюбелев, всего минуту назад попросивший его не беспокоить, тут же завел с ней разговор на какие-то служебные темы явно незначительного характера, правда извинившись передо мной. Так продолжалось около двух минут, и я уже начала нервничать. Потом, сославшись на дела, он вышел из кабинета, попросив меня не уходить и сосредоточиться на кофе.

«Крайне вертлявый малый», — раздраженно подумала я, отхлебнув кофе. Я вспомнила выражение «мразотный тип», вырвавшееся из уст Козловой, и готова была согласиться с нею.

Дюбелев вернулся минут через десять, когда, выпив кофе, я уже начала изнывать от скуки.

— Итак, на чем мы с вами остановились? — с улыбкой спросил он.

— Вы пока что ничего не сказали мне, — вздохнула я.

— А вы знаете, что кто слишком много знает…

— Знаю. Только ко мне это не относится, — начала выходить из себя я.

— Ну ладно, ладно, что вы так сразу… Сейчас… Посидим… Поговорим… Вспомним… Я ведь был выпивши, не все отложилось в памяти.

Он наморщил лоб и начал изображать максимум мыслительной активности.

— В общем, все было именно так, как рассказала вам эта, пардон, — он хохотнул, — блядь и ее мужик.

— Это вы про кого?

— Про Алиску, про кого же еще… А вы что, не знаете?

— Что?

— Сейчас введу вас в курс дела…

Дюбелев соорудил себе еще один бокал виски плюс кола, отправил напиток в рот, крякнул и продолжил:

— Алиса пять лет была проституткой и бросила это занятие только в прошлом году, когда сошлась с Кириллом. Покойного, прости господи, — перекрестился Дюбелев, — всегда тянуло на подобных женщин. Так что…

— Ну, допустим, а все же что происходило в квартире после того, как эти двое ушли?

— Ничего, — простодушно ответил Дюбелев. — Я проснулся в половине восьмого. Кирилл спал, я не стал его будить, умылся, перекусил и отправился на работу. У нас рабочий день начинается в половине девятого.

— Когда же вы узнали, что он умер?

— Дней через пять. Я позвонил ему, хотел договориться о встрече, но трубку сняла его мать, которая мне все и рассказала. Жалко ее, совсем одна осталась.

— То есть на похоронах вы не были.

— Нет, не получилось. Кто мог подумать!

— Вы тоже уверены в том, что Кирилл не употреблял наркотики?

— Что значит — тоже?

— Все как один говорят, что не мог он сам себе ввести наркотик в вену, не был он наркоманом.

— Чтобы на сто процентов — не уверен. Мы с ним не так уж часто встречались. Но, по-моему, человек или пьет, или колется. Вместе это встречается редко.

Возникла небольшая пауза. Я думала, о чем же еще спросить у Дюбелева, но он сам прервал молчание.

— Надеюсь, вы не думаете, что в гибели Кирилла виноват я? — с выражением подлинного возмущения спросил он.

— Я пока ничего не думаю, я лишь изучаю факты. Кажется, он должен был вам деньги.

— Вот я о том и говорю, — с радостью подхватил тему Дюбелев. — Какой мне смысл его, так сказать, убирать, если потом не с кого будет получить долг? Да там и денег-то, — он презрительно поморщился, — какие-то несчастные четыре штуки баксов.

— По современным меркам это не так уж и мало.

— Ну, это для кого как… Кроме всего прочего, Кирилл в ту самую ночь пообещал, что буквально на днях со мной расплатится. Представляете, как я был разочарован, когда узнал, что его больше нет.

Дюбелев грустно посмотрел на меня, и я так и не поняла, к чему эта грусть относится — к тому, что он уже не получит свои четыре штуки, или к тому, что больше никогда не увидит своего приятеля Кирилла Дементьева.

— Многие знающие вас люди говорят, что в пьяном виде вы совершенно другой человек, нежели в трезвом, — после паузы продолжила я разговор. — Способный, скажем так, на неадекватные поступки.

— Это та блядушка, что ли, наговорила? — презрительно осведомился Дюбелев, щелкнув пальцами. — Слушайте ее больше! Она сама еще та пьяница!

— Это вы про кого?

— Про кого, про кого? — передразнил он. — Про Козлову, конечно. Кто еще мог такое про меня ляпнуть?

Он начал качать головой в знак глубокого возмущения. Нервозность его выразилась также в стряхивании с пиджака воображаемой пыли.

— А если не секрет, кто вам заказал расследование? — вдруг спросил он.

— Секрет, — кратко ответила я.

— Мне кажется, — вкрадчиво продолжил Дюбелев, — что причиной его гибели послужила неосторожность. Образ жизни Дементьева известен, он был крайне неупорядоченным. Постоянный разврат. А где разврат — там пьянки и наркотики. А что?! — упреждая мои возражения, Дюбелев повысил голос. — Не может такого быть, что ли? Скрывал ото всех… Я вот недавно узнал, что солист «Депеш Мод» три года кололся, а его друзья по группе об этом не знали. Только когда в больницу загремел, стало известно… Так что, тут такое дело…

— Вы сами себе противоречите. То говорили, что пьянство и наркотики несовместимы, то наоборот.

— Вы понимаете, — рот его снова расплылся в улыбке, — прежде всего я хочу сказать, что я к этому делу непричастен. Абсолютно непричастен. Зачем мне? Ищите лучше среди женщин. Их у него было много. Та же Алиса, потом Юлька — крайне криминализированные персонажи, правильно?

Учитывая род их занятий, мне пришлось согласиться с ним, обозначив это утвердительным кивком.

— Потом, есть еще его бывшая жена. Она, кстати, очень заинтересованная особа.

— То есть?

— Как «то есть»?! — вскричал Дюбелев. — Они же с сыном прописаны в той квартире, где жил Дементьев. Вы что, не знали об этом? Ну здравствуйте! Беретесь за расследование, так надо собрать обо всех данные!

Он снова закурил и продолжил:

— Ну вот. Теперь эта квартира, которую Кира, прости господи, превратил в бордель, досталась жене и сыну. Все тип-топ, понимаете? Тот же… как вы сказали, Мазевич?

— Базевич.

— Вот, Базевич. Он мне не понравился. Прямо-таки мешок, набитый дерьмом, такой на все готов.

— Они вместе с Алисой ушли раньше вас.

Дюбелев вдруг сник. Видимо, только сейчас до него дошло, что в моих глазах, несмотря на все его словесные ухищрения, именно он является главным подозреваемым.

— Так-так-так… Значит, верить в официальную версию вы не хотите. И если ее все же откинуть, то кто-то за те полтора часа, когда меня в квартире не было, пробрался туда и ввел бесчувственному Кириллу смертельную дозу героина. Так получается?

— Вроде бы да. Если, конечно, допустить, что это были не вы.

Дюбелев снова покачал головой и задумался. Помолчав где-то с полминуты, в течение которых я не сводила с него глаз, он сказал:

— Ну, я не знаю… Хочу только сказать, что в милицию меня не вызывали и я абсолютно не желаю быть туда вызванным. Все-таки будет лучше, если вы поверите в официальную версию, — сказал он и улыбнулся.

— Вы что же, угрожаете мне?

— Нет, что вы! — подвижная мимика Дюбелева совершила реверанс в сторону смертельной обиды. — Но когда у одного человека возникают проблемы по вине другого, то этот первый обычно чем-то отвечает.

— Чем же ответите вы?

— Пока ничем, — добродушно успокоил меня Дюбелев. — Для начала я все-таки хочу удостовериться, не записывалась ли наша беседа на диктофон. Вы не против знакомства с нашим охранником?

— На уровне телесного контакта — категорически против.

— Ну ладно, — усмехнулся он. — Тогда придется свести вас с секретаршами.

— Чувствуется, что вы подготовлены к общению с частными детективами, — в свою очередь усмехнулась я и вынула из кармана диктофон. — Вот кассета, возьмите, я надеюсь, что обойдусь и без нее.

— Ну, совсем другое дело. Классная вы все-таки девочка!

«Да, очень классная!» — подумала я и похвалила себя за находчивость. Руководствуясь каким-то шестым чувством, я перед нашей беседой включила одновременно два диктофона, находившиеся у меня в двух разных карманах юбки. Поэтому потеря одной кассеты для меня ничего не означала. Ко всему прочему, Дюбелев не сказал ничего, что можно было бы ему инкриминировать. Ну, авось пригодится в дальнейшем. Я вздохнула и поднялась с места.

— С удовольствием пообщался бы с вами. Только не в этой обстановке и не по тому вопросу, по которому вы ко мне пришли, — проронил Дюбелев с елейной улыбкой, провожая меня до двери.

— Все может статься, — сказала я, имея в виду нашу возможную следующую встречу, которая действительно могла произойти где угодно, вплоть до камеры предварительного заключения.

Однако делать какие-либо поспешные выводы было не в моих правилах, и я рассталась с Дюбелевым с ощущением того, что мною отработан всего лишь очередной пласт материала, завязанного в расследуемом мною деле.

Сев в машину, я закурила и задумалась. Верный признак того, что настал момент, когда необходимо получить поддержку у высших сил. А именно — бросить кости. Что я незамедлительно и сделала.

36+9+21

«Жизнь — это чудесный факел, который необходимо заставить пылать как можно ярче, прежде чем передать грядущим поколениям».

Ну ни фига себе! Вот и думай после этого, что может означать эта напыщенная фразеология применительно к моей ситуации!

Поразмыслив, я решила оценить предсказание костей как неоднозначное (обычно я называла это «ни рыба ни мясо»). Мне ничего не оставалось делать, как полностью отдаться на волю событий и плыть по течению. Иными словами, довериться интуиции и здравому смыслу. А и то и другое подсказывали мне, что следующим этапом дела будет знакомство с бывшей супругой покойного и составление ее психологического портрета.

И тут зазвонил мой сотовый телефон.

— Алло!

— Татьяну Иванову беспокоит Вениамин Борисюк, — раздался знакомый бодрый голос. — Как идут дела?

— Пока что маловато конкретики.

— Это ничего. Как вы смотрите на то, чтобы мы приехали к вам в гости? Вы нам расскажете, что вам удалось узнать, а мы попробуем снять возникшее у вас напряжение, чтобы вам было легче работать.

По его голосу я определила, что он уже навеселе и скорее всего предложит мне снять напряжение известным российским способом.

— Приезжайте, — вяло согласилась я. — Только что значит «мы»?

— Это значит — я и мой музыкальный редактор. В смысле знакомая вам Елена Витальевна Маркелова.

«Тьфу, е-мое!» — чуть не выругалась я. И зачем мне нужен твой «музыкальный редактор»! Или я тебе так не нравлюсь? Я была явно задета. Мое настроение усугублялось неблагоприятным гормональным фоном, наступившим в последние дни.

— Ладно, жду, — коротко отрезала я. — Только не раньше чем через полчаса, потому что сама нахожусь не дома.

Сладкая парочка в составе Борисюка и Маркеловой прибыла ровно через полчаса. Я едва успела чуть-чуть прибраться и поставить чайник.

Любовники, нежно держась за ручки, уселись в кресла, и тут раздался новый телефонный звонок.

— Добрый вечер, мне вас рекомендовали как частного детектива, — вкрадчиво заговорили на том конце провода.

— Да, вы попали по адресу, но, к сожалению, в настоящий момент я занята расследованием.

— Очень жаль. Но у меня дело не очень заковыристое, можно сказать даже банальное. Меня зовут Маркелов Алексей Корнеевич.

Собственно говоря, мне было абсолютно наплевать на то, как зовут моего потенциального клиента, однако в данном случае его фамилия заставила меня задуматься и тут же взглянуть на симпатичную мордашку сидящего напротив «музыкального редактора» с острыми коленками.

— А какого характера у вас дело?

— Знаете ли… В общем… — Господин Маркелов неожиданно замялся.

— Пожалуйста, излагайте побыстрее, у меня сейчас мало времени, — бесцеремонно поторопила я его.

— Словом, надо последить за моей женой. В смысле…

— Я поняла. Если сможете, подъезжайте ко мне домой через два часа. — И я назвала свой адрес.

Человек на том конце провода поблагодарил и повесил трубку. Времени на раздумья по поводу того, правильно ли я поступила, не было, так как нужно было вести разговор с пришедшими ко мне людьми.

Я достаточно подробно рассказала моим клиентам о том, что мне удалось выяснить, делая упор на заинтересованность бывшей жены в устранении Дементьева. К сожалению, мои клиенты мало что смогли прояснить для меня в этом вопросе, так как Борисюк практически с ней не общался, а Маркелова так и вовсе не была знакома.

Парочка провела у меня ровно полтора часа. За это время была распита бутылка вина, и моим гостям показалось, что между нами сломаны определенные барьеры. Этот вывод я сделала после того, как Борисюк отвел меня на кухню и осторожно намекнул на то, чтобы я предоставила в их с Маркеловой распоряжение мою спальню, разумеется, за определенную плату. При этом он игриво мне подмигивал и подхихикивал.

Я, разумеется, решительно отказала. По двум причинам: во-первых, я держала в голове предстоящую встречу с новым клиентом, и задержка Маркеловой вместе с Борисюком в квартире не входила в мои планы, а во-вторых, меня это почему-то крупно обидело как женщину — дожила, называется, Танюша, гроза всех мужчин! На меня уже внимания не обращают, а мою квартиру норовят использовать для встреч со своими любовницами.

Борисюк, впрочем, не стал особо расстраиваться и с обычным жизнерадостным выражением лица попрощался со мной, пообещав заехать через два дня, чтобы узнать, как продвигается расследование. В его глазах я даже прочитала нечто вроде сожаления по поводу недавней просьбы предоставить комнату во временную аренду.

Маркелова же выглядела весьма смущенной и прятала глаза. «Так тебе и надо, бесстыдница!» — неожиданно зло подумала я о даме, которую никак нельзя было обвинить в следовании пуританским нормам поведения.

Проводив гостей, я быстренько убрала грязную посуду, оставшуюся после них, и приготовилась к новому знакомству.

ГЛАВА 6

Господин Маркелов оказался крайне пунктуальным. Его звонок в дверь совпал с боем моих настенных часов, обозначившим десять.

Моему взору предстал достаточно плотный мужчина скандинавской наружности, с мясистым круглым лицом. На вид ему было лет тридцать пять — сорок. Одетый в светлый плащ и норковую шапку, он казался олицетворением спокойствия и уверенности.

Сняв шапку, мужчина обнажил светлые волосы, которые, несмотря на возраст, были густы и достаточно симпатично, на мой взгляд, вились.

Гость прошел в гостиную, где ему тут же был предложен кофе. Свое согласие он выразил кратким «да». На лице его я не заметила практически никаких эмоций. Меня это немного удивило, так как большинство моих клиентов в первые минуты знакомства со мной начинали воспринимать меня как женщину и подсознательно брали установку мужского поведения с обязательным ритуальным распушением павлиньих перьев. Короче говоря, старались обратить на себя внимание как мужчины. Здесь же этого не произошло.

Маркелов, отхлебнув глоток кофе, сразу же перешел к делу:

— Проблему моего визита к вам я могу выразить в двух словах — у меня проблемы с женой.

— Ну что ж, это довольно обычная ситуация, — спокойно заметила я.

— В моем случае не такая уж обычная, — возразил Маркелов. — То, что она мне изменяет, — это полбеды. Главное заключается в том, что недавно она обворовала меня на десять тысяч долларов.

— Подайте заявление в милицию.

— Все не так просто. Во-первых, я не знаю, с кем она мне изменяет. Хотелось бы это выяснить. Во-вторых, воровство было совершено несколько, скажем так, нетрадиционным способом.

— Это как же?

— Видите ли, у меня с женой, помимо всего прочего, проблемы сексуального характера, — на лице гостя заиграли желваки, — и я иногда прибегаю к услугам проституток. Она в принципе об этом знала и подстроила дело таким образом, чтобы одна из них оказалась у меня дома.

— Подождите! — прервала я его. — Вы хотите сказать, что жена сама поставляла вам проституток?

— Не совсем. Та шлюшка, которая потом подсыпала мне в водку транквилизаторы, наверняка была ее знакомой. Подошла ко мне на улице, завела беседу, напросилась в гости.

— А жены в это время дома не было?

— Конечно, не было. Она вообще вчера ушла из дома и заявила мне о том, что сняла где-то квартиру. Чтобы удобнее было встречаться с любовником.

— А почему вы так уверены, что именно ваша жена подстроила вам эту встречу?

— Потому что слишком уж все совпадает по времени. Мы окончательно разругались где-то около месяца назад. Она подняла вопрос о разводе. В принципе я был не особенно против, тем более что с материальной стороны мало что терял. А вот Елена теряла почти все — квартиру, деньги, ну и все такое… И поэтому она пошла на то, чтобы поделить со своей сообщницей украденную у меня валюту.

— Как я поняла, проститутка, подпоившая вас транквилизаторами, похитила эти десять тысяч долларов.

— И не только. Там было еще золото и некоторая сумма в рублях.

— И после этого супруга покинула вас и перебралась на снятую ею квартиру.

— Совершенно верно. Это очень подозрительно, потому что средств у нее нет — она нигде не работает.

— Что вы хотите от меня?

— Как что? — искренне удивился Маркелов. — Вывести ее на чистую воду и доказать ее участие в преступлении.

— Сделать это будет довольно трудно, — задумчиво произнесла я. — К тому же обойдется вам достаточно дорого.

— Я знаю ваши расценки, мне говорили, — отмахнулся Маркелов. — Просто для меня это дело принципа.

— Вы хотя бы предполагаете, куда она могла съехать? Она хоть вещи свои взяла?

— Взяла. И я уверен, что в ближайшие дни она дома не появится. А вот зацепок в плане ее местонахождения у меня нет.

— У вас есть ее фотография?

— Конечно, вот она.

Маркелов достал из папки портретную фотографию. Я лишь мельком взглянула на нее и сразу же поняла, что не ошибалась в своих предположениях. На меня глядела моя клиентка, Елена Витальевна Маркелова, «личный музыкальный редактор» другого моего клиента, Вениамина Борисюка. «Интересный поворотец в деле намечается», — подумала я.

— Как выглядела проститутка, помните?

— Обычная симпатичная шлюха, года двадцать два — двадцать три, грудастая, крепкая, с коричневой помадой на губах.

— Почему вы не обратились в милицию?

— Потому что в этом замешана моя жена, а я все-таки еще сохранил в душе какие-то чувства по отношению к ней. Я хочу, чтобы вы доказали ее вину. А потом я сам разберусь с ней.

Маркелов, произнеся эту фразу, пронзительно посмотрел на меня. Видимо, он решил, что сообщил мне уже достаточно и теперь я должна принять какое-то решение.

— Хорошо, я возьмусь за ваше дело, — после некоторой паузы сказала я. — Оно кажется мне интересным. Я даже изменю своему принципу не заниматься двумя делами одновременно.

Маркелов сглотнул слюну и проронил:

— Спасибо.

— Пожалуйста, — вежливо ответила я. — Скажите, а вы вообще не догадываетесь, кто может быть ее любовником?

— Скорее всего кто-то с прошлой работы. Примерно год назад она устроилась на работу: ей, видите ли, было скучно сидеть дома и заниматься домашним хозяйством. Понимаете, мужской коллектив, внимание, возможность реализовать свою порочную натуру.

— А что это за работа?

— Молодежный центр «Акация». Она устроилась туда менеджером, решила вспомнить молодость, когда сама пробовала петь в поп-группе.

— Вам знаком кто-нибудь из руководства этого центра? — как можно более равнодушно произнесла я, прекрасно зная, кто является директором центра и кем этот человек приходится Лене Маркеловой.

— По-моему, фамилия руководителя Борисюк, — наморщил лоб Маркелов. — Но он женатый мужик, ему, как мне кажется, этого не нужно. Кроме того, моя Елена любит всепоглощающее внимание, а от женатика вряд ли можно его получить.

«Да, как же вы, мужики, порой ошибаетесь в нас», — горько подумала я, глядя на светлую шевелюру Маркелова и подсознательно пытаясь отыскать там нечто похожее на рога.

— Ну, а еще?

— Был там у нее один приятель. Типичный представитель богемы. Кирилл его звали. Но недавно он отравился наркотиками и умер.

— Так, может быть, он?

— Вряд ли… — покачал головой незадачливый муж. — Она воспринимала его как друга, даже приглашала к нам домой. А когда она так делает, это означает, что между ними ничего сексуального нет. Держала, как собачку на привязи. — Маркелов презрительно скривил губы. — А этот несчастный верил ей, прожженной кокетке. В свое время и я попался на ее удочку… До сих пор опомниться не могу.

Маркелов снова сглотнул слюну, достал из кармана сигареты и закурил. Курил он нервно, глубоко затягиваясь и с шумом выпуская дым изо рта.

— Вы говорили с женой после того случая? Я имею в виду похищение денег.

— Да, но тогда я никак не связывал это с ее персоной. Она достаточно искренне расстроилась, но теперь я понимаю, что все это было не что иное, как показуха. Она уже на следующий же вечер куда-то исчезла, пришла домой в два часа ночи, совершенно пьяная и, пардон, затраханная.

— Как вы это определили? — удивленно подняла я брови.

— По глазам, — буркнул Маркелов и с яростью затушил окурок в пепельнице.

— То есть счастливые были, что ли?

Маркелов тупо посмотрел на меня и ничего не ответил. Я поняла, что чуточку переборщила и доставила своему клиенту лишние душевные переживания. И тут же решила смягчить свои слова:

— Не переживайте так сильно. То, что она не находит с вами удовлетворения в сексе, еще не означает, что вы плохой любовник. Какая-нибудь другая женщина, — произнесла я кокетливо, — может по достоинству оценить вас.

И я, сама себе удивляясь, игриво посмотрела на Маркелова. Собственно говоря, с одной стороны, такие мужчины, играющие роль жертвы, мне не особенно нравились. С другой стороны, он был достаточно представителен и производил приятное впечатление. Еще один фактор, заставивший меня кардинально изменить тон нашей беседы, заключался в том, что меня задело его равнодушное отношение к моей собственной персоне, которое он демонстрировал начиная с момента своего появления в моей квартире.

Кроме того, сама Маркелова почему-то мне не понравилась с самого начала, и я решила хоть как-то насолить ей. Пускай даже попыткой соблазнить ее нелюбимого, но законного мужа.

— Хотите, я сделаю кофе с коньяком? — спросила я. — А можно и просто коньяку. День сегодня выдался тяжелым. И вы немножко расслабитесь…

Маркелов поднял глаза, внимательно посмотрел на меня и после небольшой паузы утвердительно кивнул.

«Надо же, еще думает, соглашаться ему или нет!» — покачала я головой в такт своим мыслям и удалилась на кухню. Ну ничего, сейчас ты у меня попляшешь!

Вернувшись в комнату, я нашла Маркелова все в той же позе сидящим в кресле. Поставив перед ним поднос с рюмками коньяка и блюдечко с дольками лимона, я погасила люстру и включила торшер, источавший интимный ласковый свет. Пультом дистанционного управления я активизировала сиди-плеер, и в динамиках послышался низкочастотный гул.

«Все по теме, — подумала я. — „Энигма“, первый концерт, самая что ни на есть эротическая музыка».

Еще на кухне я, как бы невзначай, расстегнула верхние пуговицы своей кофточки, что предоставляло пытливому мужскому взору возможность кое-что увидеть и при наличии богатого воображения дорисовать картину.

Маркелов оказался достаточно тугодумным малым и раскочегаривался очень долго. Я уж было подумала, что мои внешние данные оказались недостаточно возбуждающими для этого плотного мускулистого блондина. Однако когда я сама проявила инициативу в сближении, то почувствовала всю исполинскую мощь, исходившую от его большого и хорошо сложенного тела. Запустив в действие этот механизм, я позволила Маркелову поднять меня на руки и отнести на постель.

Мои приятные ощущения усиливались, во-первых, благодаря новизне — все-таки все мужчины такие разные! А во-вторых, потому, что Маркелов все делал не спеша и не накинулся на меня, как голодный студентишка.

С чувством, толком и расстановкой вел он меня к вершине блаженства.

Достигнув заветной цели, я успокоилась и как-то обмякла. Маркелов же в течение еще получаса занимался с моим расслабленным телом сексуальным тренингом и наконец, напрягшись, излился.

После этого, с благодарностью поцеловав меня пару раз, он отвернулся и почти тут же уснул.

Полежав неподвижно некоторое время, я тоже пыталась погрузиться в объятия Морфея, но сон, несмотря на все мои усилия, пропал. Я пошарила рукой по тумбочке, нащупала пачку сигарет, закурила и задумалась. Мои мысли быстро скатились на философский лад.

Я пришла к выводу, что человек необычайно телесен в своих проявлениях. В этот вечер я убедилась в том, что не правы идеалисты, поставившие дух впереди материи. Именно дух находится в прямой зависимости от материи. Иначе чем можно было объяснить тот факт, что сейчас, после снятия чисто физиологического напряжения, мой дух воспарил: я почувствовала жажду деятельности, а внутренний мир озарился оптимизмом и верой в лучшее.

«Все-таки надо время от времени пускаться в авантюры», — подумала я, глядя на безмятежно похрапывающего Маркелова. — И пускай его поведение не на сто процентов соответствовало моему представлению о сексуальном мужчине, все равно хорошо. Гормональное напряжение, знаете ли, весна, и все такое…

С наслаждением выкурив сигарету, я уже собиралась прислониться к могучей спине своего неожиданного любовника и заснуть, как зазвонил телефон.

— Черт побери! — выругалась я вслух. — С ума, что ли, сошли, в два часа ночи!

Подняв трубку, я устало выдохнула:

— Алло…

— Т-танечка, здравствуй, — послышался смутно знакомый голос. — К-как твои дела?

Этот голос действительно был мне знаком, но идентифицировать его я сумела не сразу.

— Т-ты что же сбежала-то тогда? Нехорошо, нехорошо… Т-ты что, меня не у-узнаешь, что ли?

И тут меня осенило. Это же сутенер Мухин по кличке Дихлофос, с которым судьба столкнула меня совсем недавно во время поисков Никольской. Его еще только не хватало, на ночь глядя…

— Слушаю тебя, Георгий, — устало проронила я.

— У меня к тебе дело.

— Какое? — Я начала раздражаться.

— Т-ты не нервничай. Оно тебе обязательно понравится. Дело это денежное и имеет прямую связь с нашими профессиями.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась я.

— Видишь ли, разговор нетелефонный. Не мешало бы встретиться.

— Если ты хочешь взять меня на работу, то я теперь этим не занимаюсь…

— Нет, нет! Я же говорю, связано с твоей п-профессией. Ты же у нас с-сыщица великая, оказывается. А скрывала от меня, поганка эдакая!

— Пожалуйста, без оскорблений! — прикрикнула я. Не хватало еще, чтобы всякие там сутенеры меня обкладывали…

— Ладно, не обижайся. Дело в том, что я кое-что знаю по делу Кирилла Дементьева, которым ты занимаешься. Более того, знаю, кто является главным действующим лицом. Ты понимаешь, о чем я говорю, да?

— То есть ты знаешь, кто его убил? — вырвалось у меня.

Мухин явно выдавил из себя усмешку и повторил:

— Разговор нетелефонный. Но поделиться с тобой информацией я могу.

— Как ты узнал, чем я занимаюсь?

— Т-танюша, с-солнышко, давай все при встрече, — заюлил Мухин. — А т-то слишком много сразу х-хочешь узнать… Так не пойдет.

— Ладно, — подумав, ответила я. — Где и когда?

— Д-давай уж как в прошлый раз. У «Пеликана» часов в одиннадцать утра.

— Хорошо. Буду, — кратко ответила я и отключила связь.

Положив трубку, я изменила свое решение заснуть, прижавшись к Маркелову. Я прошла на кухню, сварила себе кофе и закурила. Глядя на темные глазницы окон в доме напротив, я начала раздумывать о том, что же может знать Мухин об этом деле? И каким образом он вдруг стал таким осведомленным? Однако после любовных плясок с господином Маркеловым никаких мало-мальски путных версий в голове не выстраивалось.

Кофеин, однако, действовал на мозг ободряюще, и заснула я в ту ночь только спустя часа два после внезапного звонка сутенера.

Утром меня разбудил поцелуй Маркелова. Он уже был одет и наклонился ко мне, чтобы попрощаться. Я с трудом открыла глаза. Когда я наконец поняла, что же происходит, он уже выпрямился и стоял передо мной, блистая монументальной красотой.

— Я постараюсь тебе помочь, — вяло процедила я. — Если нетрудно, поставь будильник на десять. Я хочу еще поспать.

И отвернулась к стене, наслаждаясь теплотой постели. Остатками сознания я слышала, как вздохнул Маркелов, заводя будильник. Спустя несколько секунд хлопнула дверь, и я окончательно провалилась в забытье.

Мой сладкий сон продолжался недолго, будильник зазвонил ровно в десять. Позволив себе понежиться в постели еще полчаса, я ужаснулась тому, как мало времени осталось до встречи с сутенером Мухиным.

С космической скоростью приведя себя в порядок, я вылетела из дома и была около «Пеликана» в одиннадцать ноль пять.

Встреча с Мухиным привнесла в дело один немаловажный нюанс. Сначала сутенер, обдав меня неповторимым ароматом своей дурнопахнущей персоны, повторил свое утверждение о том, что знает имя убийцы Дементьева.

— Откуда ты знаешь, что Дементьев был убит? — спросила я.

— А т-тут, по-моему, и так все ясно, — уклончиво ответил Мухин.

— Это почему же?

— П-потому что это факт. Я был в квартире Дементьева накануне вечером, заезжал на пару минут.

— Ну и что?

— Да так, ничего. Это не самое важное. Главное заключается в том, что по своим делам я был поблизости от его дома еще и утром, часов в девять. И видел, кто выходил из его подъезда.

— И кто же это был? — затаив дыхание, спросила я. — Это был человек, знакомый тебе?

Если Мухин не врал насчет времени, то это действительно интересно. Согласно показаниям остальных свидетелей, к девяти часам утра в квартире Дементьева находился только сам хозяин. Козлова с Базевичем ушли гораздо раньше, да и господин Дюбелев уже находился на работе.

— П-понимаешь, Т-таня, — сутенер оглядел меня каким-то плотоядным взглядом, — т-так просто такие вопросы не решаются. Если я выдам тебе информацию, то ты за нее получишь деньги, притом, как я слышал, немалые. Так что надо делиться. Господь так завещал…

«Кому-кому, а тебе уж не пристало вспоминать имя господа», — подумала я, отвечая ему презрительным взглядом.

А вслух спросила:

— Где гарантии того, что из подъезда вышел действительно убийца?

— Т-тебе придется поверить мне на слово. — Он хитро улыбнулся.

— Ты знаешь, это не в моих правилах.

— Ну, что ж поделаешь, — вздохнул Мухин, — в таком случае я сам займусь этим делом и получу деньги.

— П-попробуй, — не удержалась я и передразнила его.

— Не изгаляйся. Лучше давай мне шестьдесят процентов гонорара, я тебе выдам информацию, а ты раскрутишь дело. Так будет лучше и для меня, и для тебя.

Я внимательно посмотрела на своего собеседника. Его коричневые глаза, казалось, смеялись надо мной. Я уже начала думать, что он просто прикалывается над бедным частным детективом.

— Т-ты не думай, что я вру, — как будто прочитал он мои мысли. — Т-тот человек действительно выходил в девять часов из подъезда. А труп был обнаружен Юлей Никольской полтора часа спустя. Как раз все сходится.

— Ну, допустим.

— Не допустим, а совершенно точно. — Тон Мухина стал неожиданно жестким.

Он посмотрел на часы и выжидающе взглянул на меня:

— У меня не так много времени на разговоры с тобой. Говори, согласна ты на мои условия?

— Подожди, не гони лошадей. Может быть, я и соглашусь, если скажешь, откуда ты узнал о характере моих занятий и об обстоятельствах дела.

— Не-ет, — протянул Мухин. — Давай соглашайся, а потом я тебе все расскажу, выложу как на блюдечке. И откуда узнал, и все остальное.

Я помолчала несколько секунд, потом достала из кармана кости и прямо на сиденье автомобиля разложила комбинацию из трех цифр.

10+18+34

«Не прельщайтесь земной суетой».

На этот раз все абсолютно однозначно. Мухина с его предложением нужно просто послать подальше.

— Не прельщайтесь земной суетой, — повторила я вслух то, что выдали мне кости.

— Что? — удивленно вытаращился на меня Мухин.

— Это у меня такой принцип работы. И в настоящее время он подсказывает, что тебе сегодня не повезло. Не советуют мне высшие силы связываться с таким сомнительным типом, как ты. Увы, Жора, увы…

Я произнесла эти слова таким же насмешливым тоном, каким он разговаривал со мной все прошедшие полчаса.

Мухин был обескуражен. Он долго не мог найти подходящие слова для ответа. Наконец, когда я решительно взялась за ручку автомобильной дверцы, потухшим голосом выдавил из себя:

— Н-ну, к-как знаешь…

Я пожала плечами и вышла из его машины.

ГЛАВА 7

Распрощавшись с любителем легких денег сутенером Мухиным, я поехала в милицию к своим знакомым из паспортного отдела. Там я достаточно быстро получила адрес бывшей жены убитого Дементьева.

Поскольку со вчерашнего вечера на мне висело уже два дела — убийство Дементьева и ограбление Маркелова, — мне надо было поторапливаться.

Кроме встречи с бывшей женой покойного, я планировала заняться еще и разработкой Елены Витальевны Маркеловой. Во-первых, надо выяснить, где она снимает квартиру. Во-вторых, каким-то образом организовать за ней слежку. Большего пока что не прорисовывалось. Конечно, можно было напрямую встретиться с ней и попытаться вызвать на разговор о ее муже, но я сочла, что это ни к чему не приведет.

Около четырех часов дня я позвонила в квартиру одноэтажного дома в центре города.

Вскоре на пороге квартиры показался бородатенький пузатенький малый лет под сорок. Он блистал своим голым пузом, держа в руках бутылочку «Баварии». На мужчине были очки в золоченой оправе, которые, вкупе с внушительной лысиной, создавали впечатление человека интеллигентного и в то же время несколько мажорного.

— Добрый день, — сказала я, улыбнувшись.

— Здравствуйте, — проговорил чуть смущенно мужчина. — Чем могу…

— Вы Кокошин Владимир Алексеевич?

— Да, он самый.

— В таком случае я к вам, — сказала я, предъявив ему свое удостоверение частного детектива.

— М-м-м… — промычал в раздумье толстячок. — А чем, собственно…

— Я по поводу смерти Кирилла Дементьева.

— М-м-м, — снова замычал он, держась обеими руками за косяк входной двери.

И вдруг неожиданно резко убрал одну руку, чуть не разлив пиво из бутылки, и пригласил меня войти. Я быстро разделась и прошла в гостиную. Квартира была сравнительно небольшой, с двумя изолированными комнатами. Интерьер стандартно-европейский, все блестело новизной и свежестью. Чувствовалось, что ремонт был сделан здесь совсем недавно.

Кокошин пригласил меня сесть в кресло, а сам удалился на кухню, чтобы приготовить кофе. Я не стала отказываться.

Спустя десять минут он, проворно виляя толстым задом, притащил поднос, и мы вдвоем предались церемонии кофепития. В течение нескольких минут Кокошин бросил в мою сторону несколько скептических взглядов. Чувствовалось, что он никак не может совместить в своем сознании образ Татьяны Ивановой как женщины и ее профессию частного детектива. После длительной операции сканирования моей персоны он первым нарушил молчание:

— Итак, слушаю вас.

— Я уже рассказала о сути дела, по которому осмелилась вас побеспокоить.

— Хотелось бы все-таки поконкретнее. Насколько я знаю, речь там может идти о самоубийстве.

— Такова официальная версия, — мягко возразила я. — Однако некоторые друзья покойного придерживаются другого мнения.

Кокошин поиграл бровями, пожал плечами, отхлебнул кофе и, наморщив лоб, спросил:

— И вы, стало быть, придерживаетесь такого же мнения, поскольку согласились заниматься этим делом?

— Пока что я не определилась, — честно ответила я. — Я опрашиваю сейчас всех, кто имел какое-либо отношение к Дементьеву и так или иначе был осведомлен об обстоятельствах его жизни.

— Мы общались не очень часто, — быстро сказал Кокошин. — Можно даже сказать, что практически почти не виделись друг с другом. Сын Кирилла ходил к нему самостоятельно, они созванивались, а посещать нашу квартиру Кирилл не любил.

— Собственно говоря, я пришла скорее не к вам, а к вашей жене.

— К сожалению, ее сейчас нет дома.

— Я это заметила, спасибо, — улыбнулась я.

— Просто много дел на работе. Она у меня заместитель главного бухгалтера «Тарэнерго». Сами понимаете, дел много, к тому же надвигается отчет.

— Ничего страшного, я подожду. А сейчас мне хотелось бы расспросить вас об истории взаимоотношений с женой, почему распался ее брак с Кириллом, и так далее. Скорее всего вы сможете более беспристрастно рассказать об этом, нежели она.

— Может быть, — задумчиво проронил Кокошин. — Ну что ж, слушайте…

Он допил свой кофе, поставил чашку на поднос и начал:

— Я женат на Ирине уже четыре года. Познакомились мы с ней на работе, она тогда была бухгалтером в конторе, где я занимал должность замдиректора. Я еще тогда удивлялся тому, что такие разные люди, как Ирина и Кирилл, могут жить вместе.

— А чем они разные?

— Ирина — человек земной, ей важна семья, дом, уют, ну и все такое прочее. — Он поиграл руками в воздухе. — А Кирилл — человек летящий. По-моему, этим все сказано.

— В момент их разрыва происходили какие-нибудь брутальные сцены?

— То есть? — сложил трубочкой губы Кокошин.

— Ну, разборки… Драки, выяснения отношений…

— Нет. — Он махнул рукой. — Кирилл довольно быстро согласился на развод. Он давно хотел такой жизни, которую вел последние четыре года.

— Насколько я знаю, вы имели претензии по поводу его жилплощади…

— Имели. Но мы купили эту квартиру и решили, что не будем особо заострять вопрос.

Кокошин обвел руками пространство комнаты.

— Когда Антон вырастет, может быть, вопрос и встанет. А пока зачем? А почему это вас интересует? — Он неожиданно посуровел и впился в меня глазами.

— Детали всегда важны, — пожала плечами я. — Отношения у вас с Кириллом были нормальные?

— Можно сказать, что и так. Хотя я уже говорил, что общались мы мало.

— А где вы работаете сейчас? — сменила я тему разговора.

Кокошин улыбнулся и быстро заговорил:

— Я являюсь главой фирмы, занимающейся продажей сантехники. Если у вас какие-то проблемы в этом плане, то милости прошу.

— Унитазы из Казахстана? — спросила я.

— А что, весьма приличные унитазы, — обиделся он. — Лучше, чем финские. По крайней мере, в смысле цены уж точно.

— То есть зарабатываете вы неплохо.

— Конечно. Хотя что означает это неплохо? У каждого разные критерии богатства. Но я считаю, что десять-пятнадцать тысяч в месяц — это действительно неплохо.

Он еще раз улыбнулся, взглянул на часы и сказал:

— Ну вот, с минуты на минуту можно ждать Ирину.

Словно в ответ на его фразу послышался звонок. Кокошин тут же встал и пошел открывать. Однако вместо Ирины в квартиру вошел мрачноватого вида мальчик лет двенадцати, в свитере и с портфелем в руке. Он заглянул в гостиную, хмуро со мной поздоровался и скрылся в маленькой комнате.

— Это Антон, сын Ирины и Кирилла, — вполголоса произнес Кокошин. — Пока что никак не отойдет после смерти отца, переживает…

— У Кирилла с сыном были хорошие отношения?

— Сложно сказать… Кирилл, знаете ли, был не самым образцовым отцом. Но у мальчика явно гуманитарные склонности, ему порой было интересно с папой. Однако тот часто не выполнял свои обещания. Например, говорил, что придет, и не приходил. Антон, естественно, обижался…

— А почему не приходил? Ему был безразличен ребенок?

— Не сказал бы… Но я же уже говорил, что Дементьев был летящим человеком. Забухает, заблядует или еще чего… Если вы занимались этим делом, то, наверное, знаете, что он постоянно встречался с проститутками. Где уж тут думать о тонкостях в отношениях с сыном!

— Кирилл был наркоманом?

— Вероятнее всего, да, ведь его нашли со шприцом героина. Я этому, кстати сказать, абсолютно не удивляюсь. Или вы все-таки думаете, что кто-то насильно ввел ему эту гадость?

— Ну, раз я занимаюсь этим делом, то, наверное, не исключаю такой возможности, — ответила я и улыбнулась. — Скажите, а обстановка у вас в семье нормальная?

Кокошин явно удивился и даже, как мне показалось, обиделся. По крайней мере, именно эти эмоции я прочитала в его взгляде.

— Конечно, нормальная… А с какой стати она должна быть другой?

Я уже собиралась что-либо ему ответить, как из прихожей донесся звук открываемой двери. Кокошин встал и вышел в прихожую.

«Привет!» — раздался звонкий женский голос. Кокошин что-то вполголоса сказал жене. Вероятно, проинформировал ее о моем визите и своем разговоре со мной.

Вскоре дверь в комнату открылась, вошла хозяйка, высокая женщина, одетая в дорогой джемпер и строгую шерстяную юбку.

— Меня зовут Ирина Кокошина, — представилась она.

— Меня — Татьяна Иванова, — ответила я. — Ваш муж уже рассказал о причине моего появления?

— В самых общих чертах, — сухо ответила Кокошина и присела на кресло рядом со мной. — Увы, я ничем не могу вам помочь. Смерть моего бывшего мужа была для меня такой же неожиданной, как и для всех остальных.

В это время в комнату зашел Антон и хмуро посмотрел на мать.

— Что такое? В чем дело? — сурово спросила у него Ирина.

— Мне послышалось, что вы обсуждаете то, что мне интересно…

— Иди в свою комнату и делай уроки, — отрезала Ирина.

В ее голосе явно чувствовалось раздражение, вызванное неуместным появлением сына в комнате, где шел разговор. Антон, в свою очередь, ответил матери злым взглядом и с какой-то надеждой посмотрел на меня. Мне нечего было ему сказать, и я отвела глаза.

— Тяжело переживает смерть отца? — спросила я у Ирины, кивая на дверь, которую только что закрыл за собой Антон.

— Да, — вздохнула она. — Хотя Кирилл не был хорошим отцом.

— А мужем? Каким он был мужем?

Кокошина стрельнула глазами на своего нынешнего супруга, который спокойно восседал на диване и почесывал пузо. И вдруг неожиданно резко спросила, повысив голос:

— А почему это вас интересует? Я думаю, что на самом деле вы пришли для того, чтобы узнать, имеется ли у нас алиби. А задаете какие-то странные вопросы. Если вас интересует алиби, то да, оно у нас у всех имеется! И подумайте, зачем нам было желать смерти Кириллу?

— Ну, хотя бы потому, что и вы, и ваш сын Антон прописаны в той самой квартире, где он умер, и сейчас имеете полное законное право на наследование жилплощади. Согласитесь, мотив достаточно веский…

Все это я проговорила, смело глядя в глаза женщины, весь вид которой говорил о том, что она является сильной личностью, не привыкшей давать кому-либо спуска.

Ирина, выслушав мою фразу, вспыхнула, но эмоции свои она сдержала, правда ненадолго. Краем глаза я увидела, что напрягся и Кокошин, чуть приподнявшийся с дивана.

Немного погодя оба супруга как по команде встали и расположились около стола. При этом стало заметно, что жена на полголовы выше мужа. «Прямо кабаре-дуэт „Академия“», — невольно подумала я.

— Нет, мне бы такое даже не пришло в голову! — горячо заявила Ирина.

Кокошин отреагировал суровым взглядом в мою сторону, в котором читалось полное подтверждение слов жены.

— Господа, пожалуйста, успокойтесь, — примирительным тоном произнесла я. — Никто не собирается вас в чем-то обвинять.

— Я слышал, что детективы оперируют только фактами, — откашлявшись, сказал Кокошин. — А фактов против нас никаких нет. Насколько я знаю, у Кирилла в тот роковой день была какая-то вечеринка, затянувшаяся далеко за полночь, что, кстати, было совершенно обычным делом при его стиле жизни. А нашли его мертвым рано утром. Мы же в ту ночь были дома, а утром пошли на работу.

— Абсолютно точно, — подтвердила слова мужа Ирина.

— Вы посещали квартиру своего бывшего супруга? — спросила я у нее.

Кокошина слегка отпрянула от меня, затем снова неожиданно покрылась краской и решительно замотала головой.

— Зачем? У нас с Кириллом не было ничего общего. Зачем мне это было нужно? Чтобы общаться с его проститутками, которыми он заполонил свою квартиру?

— И вообще, — перебил супругу Кокошин, — мне кажется, что вы ничего не добьетесь.

— В каком смысле? — подняла я брови.

— Я имею в виду, что так называемого убийцу вы не найдете. Потому что его просто не существует в природе.

— Друзья Кирилла утверждают, что он никогда не употреблял наркотики.

Ирина, нервно смяв в руках какой-то листок и бросив его на стол, сказала:

— А я бы не стала так категорично утверждать это!

— У вас есть конкретные факты?

— Нет. Но Кирилл был способен на многое… — задумчиво протянула Кокошина.

С определенного момента я заметила в ее поведении какую-то непонятную раздраженность: ее бросало от одной эмоции к другой, лицо то покрывалось краской, то бледнело. Было видно, что с ней происходит нечто непонятное. Неожиданно она закрыла лицо руками и стремительно бросилась к двери. Ирина с силой толкнула ее, и…

С той стороны двери, из коридора, раздался жуткий крик. И я, и Кокошин тут же устремили туда свои взгляды и увидели Антона, держащегося за свой лоб.

— Ты… Ты что, подслушивал?! — возмущенно воскликнула Ирина.

Голос ее звучал сдавленно, она ежесекундно сглатывала слюну. Ответом на ее вопрос было лишь постанывание сына, который скрючился от боли перед дверью и, кажется, был готов упасть.

Ирина неприязненно посмотрела на меня, словно это я была виновата в том, что случилось с ее сыном. Кокошин же поступил более конструктивно: удалился на кухню и полез в аптечку.

Спустя несколько минут, когда ко лбу пострадавшего подростка была приложена большая ложка, а немного погодя место ушиба залеплено пластырем, члены семьи Кокошиных успокоились.

— Если вас интересует наше алиби, мы готовы его предоставить, — сказал Кокошин, полагая, видимо, что это может послужить окончанием нашего разговора.

— Да, мы готовы на это, — тихо подтвердила Ирина. — Хотя вы не из милиции и мы не обязаны этого делать.

— Хорошо, я буду вам признательна.

Я встала с кресла, куда меня вновь усадили после неприятного инцидента с подслушивавшим мальчиком, и направилась к двери. В этот момент я внезапно почувствовала, что в моем организме набрали силу некие физиологические процессы. Они-то и заставили меня просить у любезных хозяев разрешения воспользоваться, так сказать, удобствами. Кокошина показала мне, где находится туалет, и включила там свет.

Сделав свое дело, я открыла дверь и…

Слава богу, что я открыла ее аккуратно, а то не избежать бы Антону второй раз за этот вечер травмы. Мальчик стоял перед дверью с явным намерением что-то мне сказать. Я вопросительно взглянула на него. Он находился в некотором замешательстве и вертел головой в разные стороны, явно опасаясь, что из комнаты кто-нибудь выйдет.

Заслышав шорох, он порывисто сунул мне в руку бумажку, быстро развернулся и со свойственной подросткам горячностью удалился в свою комнату, чуть было не натолкнувшись на выходящих из комнаты мать и отчима.

Такой поворот событий застал меня врасплох. Но в замешательстве я пребывала недолго, быстро сунув бумажку в карман юбки. Кокошины ничего не заметили и в выжидающей позе напряженно наблюдали за процессом моего одевания в прихожей. Когда я облачилась в верхнюю одежду, Ирина спросила:

— Так нам нужно доказывать вам свою невиновность?

Я отрицательно покачала головой. Странное поведение младшего члена этой семьи натолкнуло меня на мысль о том, что в семье не все в порядке и что разработка, скажем так, версии «бывшей жены» далеко не закончена. Алиби, о котором они упорно твердили, у них, безусловно, было. Что, однако, не означало их непричастности к событиям в квартире Дементьева утром двадцать четвертого февраля.

— Спасибо вам за то, что уделили мне время, — сказала я. — Я почему-то уверена, что алиби у вас действительно есть.

Я улыбнулась и вышла за дверь. Спустя минуту, когда я села в свою бежевую «девятку», я достала из кармана юбки бумажку, которую сунул мне Антон.

На ней детским почерком было написано: «Моя мать многое скрывает. Могу кое-что вам рассказать. Если вы хотите это услышать, приходите завтра к школе № 3 в половине девятого утра. Антон Дементьев».

Ничего конкретного в записке не сообщалось. Я подумала, что, возможно, это были всего лишь какие-то подростковые предположения, не основанные на реальных фактах. Тем более сделанные в таком состоянии, когда мальчик тяжело переживал смерть отца.

С другой стороны, я не могла несерьезно отнестись к этой записке и решила, что непременно постараюсь встать завтра утром пораньше, чтобы быть в назначенное время у школы.

На улице уже смеркалось, впереди был вечер, пустой и серый. Никаких дел на ближайшие часы у меня запланировано не было. Хмуро вглядываясь в огни проезжающих навстречу машин, я попыталась объективно поразмыслить о том, как продвигается мое расследование. Получалось, что если взглянуть на события беспристрастно, то никакого продвижения я не достигла. Более того, внутренне я так и не решила: было ли это убийство или все же самоубийство, и я напрасно трачу время. Однако в любом деле есть и субъективная сторона, основанная на моих собственных ощущениях. А они подсказывали мне, что я уже близка к разгадке тайны смерти Кирилла Дементьева.

ГЛАВА 8

Въехав к себе во двор, я еще издали заметила около своего подъезда фигуру женщины, показавшуюся мне знакомой. Подъехав вплотную, я убедилась в том, что не ошиблась. Прислонившись к стене подъезда, держа в руках бутылку пива и слегка раскачиваясь, стояла Алиса Козлова. Было совершенно очевидно, что в такой час в таком месте она не может делать ничего другого, кроме как ожидать меня, частного детектива Татьяну Иванову.

— При-вет! — фамильярно, пьяным голосом поприветствовала она меня, когда я вышла из машины. — Ух, уже второй час тебя здесь жду, околела совсем. Где ты шляешься? Небось по мужикам?

Тон Козловой был настолько развязен и безапелляционен, что создавалось впечатление, как будто она имеет на это право. Я уже собралась было оправдываться, но вовремя спохватилась. Какого черта эта взбалмошная дура так со мной разговаривает?

— Пойдем погреемся, — предложила я, не удостоив ее ответом.

— Пой-дем, — пожав плечами, проговорила по слогам Козлова.

Спустя несколько минут она уже сидела у меня в комнате, попивая свою «Балтику». Я же предпочла сварить себе кофе.

— Что-нибудь случилось? — осведомилась я.

— Ты совершила большую ошибку, — высокомерно начала Козлова. — Я тебе говорила, что Юлька Никольская во всем виновата? Говорила… Вот теперь кусай локотки.

Козлова одним большим глотком покончила с остатками пива и с шумом поставила бутылку на пол.

— Что случилось?

— А ничего… Только эта стерва сделала ноги — поняла? — Взгляд Козловой стал ожесточенным. — С-сука! Ищи ее теперь!

— Она уехала из города?

— Да!

Я пожала плечами. В этом поступке Никольской не было ничего неординарного. Кроме всего прочего, меня этот факт абсолютно не беспокоил, так как все паспортные данные на нее были зарегистрированы в полиции нравов, и в случае чего ее можно было легко найти у мамы в Ярославле. Из разговора с Юлей я сделала вывод, что больше ей деваться просто некуда.

— Ты поняла, какую дала промашку? — почесывая лицо, спросила Козлова с вызовом.

— Почему ты так уверена, что в гибели Кирилла виновата она?

— Потому, что оканчивается на «у»!

— А ты была знакома с бывшей женой Кирилла? — неожиданно спросила я, не обращая внимания на истеричное поведение собеседницы.

— Не-ет, — протянула Козлова. — С какой стати?

— Ну, все же вы жили вместе, можно сказать, ты была второй женой. Почему бы не познакомиться с первой?

— Да я, может, и была бы не против, да только Кирилл не одобрил бы этого, — вздохнула Алиса и, отогнув рукав свитера, начала чесать запястья. — А ты что, думаешь, это ее рук дело?

— Все слишком тонко здесь получается, — задумчиво протянула я. — С момента ухода Дюбелева до прихода Никольской прошло всего два часа. И именно в эти два часа кто-то появился в квартире Кирилла и сделал свое черное дело.

— А если все-таки Дюбелев? — как-то озорно спросила Козлова. — Вдруг это он?

— У него совершенно нет мотивов. Кстати, у Никольской тоже. Чего ты на нее взъелась? Хотя чисто по-женски понятно, — оговорилась я. — Но признай, что, убив Кирилла, она ничего не выигрывала, абсолютно ничего! Наоборот, поимела на свою задницу кучу хлопот — трудности с жильем, неприятности с милицией и так далее.

Алиса с трудом удерживалась от того, чтобы перебить меня. Во всем ее поведении ощущалась нервозность. Словно в подтверждение этого, она стала чесаться с удвоенной силой: попеременно растирала руками грудь, ноги и лицо.

— Все равно это Юлька! — яростно выкрикивала Козлова. — Или действительно Ирка, жена бывшая. Она же получила теперь его квартиру, с-сука! Если ты не можешь этого доказать, то это сделаю я!

— Да успокойся ты! — закричала я. — И перестань чесаться, это меня раздражает! Аллергия, что ли? Или на нервной почве?

Козлова неожиданно застыла на месте и посмотрела на меня своими безумно пьяными глазами.

— Так, понятно, на нервной почве, — вздохнула я. — Пора тебе подлечиться, наверное, за городом, в психушке… Ты ко мне пришла только затем, чтобы сказать, что Никольская бесследно исчезла? Я это и сама знаю и нисколечки об этом не беспокоюсь.

— Это как так — не беспокоишься?

— А так! И если тебе больше нечего сказать, то попрошу очистить помещение. Мне надо подумать, а ты своими глупыми истериками мне мешаешь.

— Ну ладно, — угрожающе прошипела Козлова. — Ладно. Я к тебе больше не приду. Хрен ли с тебя взять, ты не детектив, а так, деньги с лохов всяких стрижешь. Ничего ты не выяснишь, скажешь, что самоубийство, мол… А заказчики-то денежки уже выложили.

— Давай, давай, поворачивайся, и чтобы больше я тебя здесь не видела!

Я встала с кресла и решительно указала рукой в сторону входной двери. Козлова, яростно расчесав лицо, тоже встала и, покачиваясь, направилась в прихожую. Как назло, она очень долго одевалась и обувалась, словно испытывая мое терпение. Я почувствовала, что за время общения с этой истеричкой потеряла столько же энергии, сколько за весь прошедший день.

— Кстати, зря ты обзывала Никольскую проституткой, — вспомнила я вдруг слова Дюбелева о характере занятий Козловой в последние годы. — У самой-то тоже рыльце в пушку по этой части.

Козлова вся напряглась и застыла в согнутой позе — она в этот момент застегивала «молнию» на своих ботинках. Потом с трудом выпрямилась и с вызовом воскликнула:

— А я его все равно любила! И ему по фигу было — кто я!

Я пожала плечами и ничего не ответила на эту напыщенную тираду.

— Ну все, пока, де-тек-тив! — Козлова презрительно оттопырила нижнюю губу, почесала нос, слегка покачалась в дверном проеме, икнула и взялась наконец за ручку двери.

Я терпеливо ждала, когда же она наконец уберется. Ко всему прочему, в ее организме явственно начали развиваться физиологические процессы, которые по-научному называются пробуждением рвотного рефлекса.

Но, слава богу, этого не случилось. Справившись с одолевавшими ее рвотными позывами, Алиса наконец развернула свое большое тело, открыла дверь и исчезла в сумраке подъезда.

А я после ее ухода почувствовала необыкновенное опустошение. И вроде бы за этот день ничего особенного не делала, но ощущения были мерзкими. Повалявшись с часок на кровати, я подумала, что неплохо было бы и посоветоваться с любимыми косточками.

Мои магические кубики были в тот вечер крайне неразговорчивы и напустили еще больше тумана в ситуацию.

2+18+34

«Ваше будущее не у вашей матери». Да я и сама знаю, что не у нее, и она вряд ли сможет чем-нибудь мне помочь в данную минуту. Чертовщина какая-то!

Твердо убедившись в тщетности попыток наладить конструктивное мышление, я решила лечь спать. Тем более что утром мне предстояла интересная встреча с сыном покойного Кирилла Дементьева.

Школа № 3 находилась в двух шагах от моего дома, и я не стала прибегать к услугам своей машины, а просто прогулялась пешком. Погода содействовала хорошему утреннему настроению. Светило солнце, на небе не было ни облачка, и стало совершенно очевидно, что весна начинает уверенно пробиваться сквозь стужи и вьюги, прямо по Окуджаве. Казалось даже, что и воздух в городе стал чище и больше наполнен озоном, нежели зимой. Впрочем, это были просто субъективные ощущения.

Ко всему прочему, хороший настрой на день определялся еще и тем, что вечером мне предстояла встреча с новым любовником, по совместительству клиентом, — господином Маркеловым.

Школьники, видимо, также прониклись обаянием ранневесенней погоды и весело, вприпрыжку, устремились в храм знаний грызть гранит науки. Я инстинктивно стала всматриваться в толпу перед дверью школы, хотя Антон в записке указал, что будет ждать меня перед школой ровно в восемь тридцать.

Но я беспокоилась зря. Мальчик оказался на редкость пунктуальным и ко всему прочему выбрал момент, когда я стояла отвернувшись, и его приближение ко мне стало неожиданностью. Откуда-то из-за моей спины послышался приглушенный голос:

— Госпожа Иванова, здравствуйте!

Я обернулась и увидела серьезное лицо Антона. Он был сосредоточен, плотно сжатые губы выдавали его решительный настрой. На лбу его, пострадавшем вчера от импульсивных действий собственной матери, красовался пластырь.

— Привет, давай отойдем куда-нибудь, — улыбнулась я, — чтобы было удобнее разговаривать.

Антон кивнул мне в ответ, и мы спустились с крыльца школы и встали немного поодаль. Боковым зрением я ощущала удивленные взгляды некоторых школьников, которые глазели на нашу парочку. Антон же, преисполнившись эдакого подросткового чувства гордости (типа «смотрите, с какой телкой я встречаюсь перед уроками!»), снисходительно кивал проходившим мимо одноклассникам.

— Итак, что же ты хотел мне сообщить о своей маме, Антон? — вернула я его в реальность.

— Дело в том, что она ходила к папе. В этом она вам… — Антон замешкался.

— Сказала неправду? — помогла ему я.

— Да. И у нее был ключ от его квартиры.

Я чуть не присвистнула. Если это правда, то выстраивается совершенно четкая версия причастности Ирины Кокошиной к смерти ее бывшего мужа. Пускай не она сама, но кто-то по ее наводке мог открыть ключом дверь квартиры Дементьева и совершить там свое черное дело, пользуясь бессознательным состоянием последнего.

— Ты это точно знаешь? — спросила я, не веря своим ушам.

— Да.

— Откуда?

— Как-то отец мне сам сказал. Потом, — Антон полез в карман своей куртки, — после того как он, ну, в общем… — Голос подростка задрожал.

— Понятно, после того как его не стало, — снова закончила я за него фразу.

— Словом, вот его дневник. Я его нашел в письменном столе отца, куда он мне запрещал лазить. Там все написано. Прочитайте сами, и вы все поймете. А мне, наверное, пора на уроки…

Чувствовалось, что в дневнике написано нечто такое, о чем сам Антон не хочет мне говорить. Словом, то, за что ему немного стыдно. Я взяла дневник в руки и хотела поблагодарить Антона за помощь, но мальчик порывисто двинулся в сторону школьного крыльца.

Я не стала его удерживать. Потом, уже с крыльца, он обернулся и прокричал мне:

— Только не говорите об этом моим родителям! Вернее, маме и дяде Володе!

— Конечно! — заверила я его и снова улыбнулась.

Антон в ответ стал еще угрюмее, насупился, чуть задержал на мне свой взгляд и спустя несколько секунд исчез в здании школы.

Я еще некоторое время постояла около школы, наслаждаясь свежестью весеннего утра, и медленно пошла домой. Там, поудобнее устроившись в кресле, заварив себе кофе и приготовив сандвичи, я открыла дневник Дементьева и погрузилась в изучение личной жизни незнакомого мне человека.

По роду своей профессии я уже привыкла влезать в детали чужой жизни, которые составляли некую тайну, то есть заниматься делом не совсем приличным, например читать чужие письма… Порой я даже испытывала какое-то непонятное удовольствие, узнавая то, что не положено знать другим.

Вот и сейчас мною овладело именно это чувство. Тем более что в дневнике Дементьева было что почитать. Все-таки творческая натура, журналист, умел работать со словом…

Дневник был заполнен описаниями душевно-телесных переживаний Дементьева, возникающих в результате общения с различными женщинами.

«Ах, Катя-Катюша! Давай назовем это любовью! Хотя я знаю, что ты всего лишь девочка на ночь… Но я стараюсь любить тебя даже за те недолгие два часа, что отпущены нам обстоятельствами. Какое блаженство погружаться в сочную влажность твоего тела и чувствовать его тепло…»

«Нет, все-таки не понимаю я женщин! Не понимаю! Вот, например, Ирина… Ведь комсомолкой была в свое время, гордой и неприступной, чистой, как весенний цветок! А сейчас… Омерзительно! Вышла замуж за унитазные деньги, за этого лысого пузана… Нет, человек он хороший, но ведь жалко мужика! Смех, да и только. Ну, ладно, меркантильные соображения, бог с ними. Но… Ведь еще и адюльтеры какие-то пошлые, прямо-таки в духе „Санта-Барбары“. При втором муже удовлетворять свои потребности в интимном общении с первым мужем! Анекдот! Может быть, зря я ей все-таки оставил ключ от квартиры? Вот вчера приперлась в самый неподходящий момент, когда я уже почти обработал девятнадцатилетнюю Оксану из редакции „Вечернего Тарасова“! Как на меня посмотрела эта девчонка зеленая, когда я признался, что это моя бывшая жена! Впрочем, все это мелочи жизни. Как всегда, поднимаю настроение бутылочкой ярославского „Крепкого“».

«Уже неделя как не звонит Е. В. М. Наверное, обиделась на мое брутальное поведение во время последней пьянки, когда я заехал ей кулаком по физиономии. Но ведь это же надо, а! Хотя бы групповуху, что ли, устроила, а то… Заперлась в ванной с Борисюком и трахалась только с ним, а я сидел на кухне, как последний дурак. Да она должна мне как минимум стоимость курса психологической реабилитации и консультаций у лучшего сексолога. А потом еще заколочку на галстучке поправляла с масленой улыбочкой. Нет, но какая же все-таки стерва! И я вроде не мальчик, но ведь приворожила, собака такая! Не дает и не дает — уперлась в этого Борисюка, для которого общение с ней всего лишь бездушная случка… А я… Черт побери, Кирилл Дементьев, несмотря на свою порочную натуру, все-таки любит тебя, непутевая ты моя Елена Витальевна!»

«Да, я слишком суров по отношению к ней. Ей просто не хватает душевного тепла, и внутри она слишком разболтанная. Судьба нехорошая, с мужем не повезло, а так она внутри прекрасна, может быть, где-то там, в глубине сердца, скрыт источник нежности и ласки… Ей бы хоть чуть-чуть помягче себя повести, и я ведь откликнусь, окружу ее заботой и пониманием! Ну неужели это так трудно понять! Наверное, она единственная женщина, на которой я бы женился. Как умеет она исподволь захватить власть над мужчиной! Впрочем, нет, нет и нет! Нельзя так издеваться над человеком… Нельзя… Надо ее наказать… Я придумал, как ее поставить на место. Надо только правильно все рассчитать… Юльке, кстати, уже пора приносить хотя бы какую-то пользу. Точно, именно так надо сделать…»

«Черт, проболтался все же вчера Антошке по пьяни о его матери. Что, мол, приходит, встречаемся мы с ней. Я так и не понял, дошло до него или нет (пьян был). Хорошо бы, если бы не дошло… А то вообще разлад в душах подрастающего поколения — вещь крайне неприятная».

«Юлька инструкции по поводу А. М. получила. Тем более ей нужны деньги. Пускай девчонка порадуется, хоть и холодна она, как айсберг, а все равно лучше Ленки, кокетки неблагодарной. Сколько денег, сколько времени и душевных сил затрачено, и все без толку! Уперлась, дура, в свою дружбу! Не хочу, говорит, внутривлагалищных эксцессов. Да на хрен мне сдалась твоя дурацкая дружба! Где ты видела дружбу между мужчиной и женщиной? Лукавишь, милая, лукавишь… Господи, да как же освободиться от этой идеи! Ведьма, ведьма ты, Леночка. Все, кончаю словесные излияния. Может быть, напьюсь…»

«Как достала Алиска… Черт меня дернул связаться с этой особой! Только от спермотоксикоза можно было залезть на эту кобылятину! Надо же было так облажаться! Дать этой дуре деньги на аборт и не проверить, сделала ли она его на самом деле! Опять привалила сегодня со своей любовью идиотской, ноги целовать полезла, фу! И главное, думает, что делает все правильно, а сама выглядит как спившийся клоун в провинциальном цирке. Нет, больше никаких серьезных отношений с проститутками, хватит».

«Господи, какое унижение было вчера! Как половая попрошайка, ей-богу! Тьфу, так можно и до импотенции дойти! Впрочем, завтра наверняка зайдет Ирина, с ней хоть забыться, забыть об этой несчастной любви»…

Я дочитала дневник покойного, и мне стало как-то не по себе. Было ясно, что эти откровения принадлежали впечатлительной личности, находившейся на грани психопатии. Цинизм сменялся романтизмом, ненормативная лексика соседствовала с лирикой в духе девятнадцатого века. Передо мной ясно вырисовался образ Кирилла Дементьева, человека без руля, загнанного сверхидеей межполовых отношений. Проведя за дневником часа два, я почувствовала необходимость заново осмыслить подробности.

Во-первых, главный факт, поразивший меня, — это встречи суховатой бухгалтерши из «Тарэнерго» с этим повесой. Учитывая тот факт, что Кирилл ее бывший муж и то, что они абсолютно разные люди. Потом, раскинув мозгами, я пришла к выводу: «А что, собственно, в этом особенного? Если их встречи только укрепляли семейную жизнь Кокошиных? Почему бы и нет?»

Кокошин сам говорил, что у них в семье никаких проблем. А о встречах Кирилла с бывшей женой никто из его знакомых не знал. Включая Никольскую, жившую с ним под одной крышей. Значит, встречи заранее планировались, и Кирилл держал их в тайне ото всех.

Второе, что поразило меня, — это явно обостренные чувства, которые Дементьев питал к Елене Маркеловой. Какие-то абсолютно неуравновешенные — от полного отрицания и смешивания с грязью до абсолютного обожествления. Проверить бы надо насчет алиби самой Маркеловой, а то, может быть….

Да и, кстати, ни слова о наркотиках. Ни слова!

Надо позвонить знакомому психологу, может быть, прольет свет на вопрос: стал бы наркоман писать о своей пагубной страсти в дневнике или нет? Интересный момент…

Мысли мои путались, слишком много информации свалилось на мою бедную голову. Но почему-то интуитивно я вновь и вновь возвращалась к личности Никольской. Какие-то неясные намеки Кирилла о «принесении пользы» и «инструкций насчет А. М.»… Сплошные загадки…

Повинуясь импульсивному чувству, я отыскала номер «Тарэнерго» и попросила к телефону Ирину Кокошину. Мне сказали, что она ушла в банк, и я оставила свой номер телефона, по которому меня можно найти. К этому сообщению я присовокупила фразу о том, что найден дневник ее бывшего мужа, в котором содержится много интересного. Я сочла, что это утверждение будет способствовать тому, что Кокошина свяжется со мной как можно быстрее.

«Так, теперь Никольская», — подумала я, переведя дух после разговора с бухгалтерией «Тарэнерго».

Да она же, как утверждает Козлова, исчезла! — меня даже подбросило в кресле. Я отыскала номер телефона фирмы «Глория» и через две минуты выяснила, что Юлю найти нельзя и что она уехала домой.

Было ясно, что надо начинать действовать. Только вопрос: с чего именно начать? Я решила пойти по пути наименьшего сопротивления — узнать адрес Никольской. Возможно, придется ехать в Ярославль.

Спустя полчаса я была уже в полиции нравов и беседовала со своим старым знакомым Игорем Клубневым. Он быстро отыскал файл с данными по Юле Никольской, и я переписала их в свою записную книжку. Зевнув, Клубнев спросил меня:

— Что натворила девчонка-то? Второй раз, по-моему, приходишь ко мне по ее душу…

— Да сама пока не знаю, — задумчиво ответила я.

Я пристально посмотрела на фотографию Никольской. Лицо русской северной красавицы, правильные черты, крупновата в теле… Стоп, стоп… Я открыла свой блокнот, где у меня были записаны приметы проститутки, которая обчистила господина Маркелова с помощью транквилизаторов.

То же самое. Те же самые приметы. Но… Всякое может быть. Почему именно она? Нет, надо все-таки проверить!

— Ты можешь вывести мне эту фотографию через лазерный принтер? — спросила я Клубнева.

— Конечно, — с готовностью ответил он.

Через десять минут я с распечаткой фотографии уже летела в машине к офису фирмы, где работал мой клиент-любовник Алексей Маркелов.

Дорога туда заняла у меня минут двадцать. Я находилась в несколько возбужденном состоянии. Вчерашняя оптимистическая комбинация костей и предчувствие удачи охватили меня. И только рефлексы, выработанные за годы работы частным детективом, заставили меня отметить, что в заднем зеркале моего автомобиля слишком часто появлялась голубая «шестерка». Однако тогда я не придала этому особого значения и уверенно гнала свою машину к офису Маркелова.

— Алексей Корнеевич отъехал, — мелодичным голосом пропела мне секретарша.

Я внутренне выругалась и уже собиралась откланяться, как в дверях показался сам Маркелов. Как и прежде, лицо его было непроницаемо и дышало суровой красотой, словно норвежский фьорд в ясную погоду.

Увидев меня, он улыбнулся. Возможно, он несколько удивился, однако лишь тень этого чувства промелькнула на его лице.

— У меня появились некоторые новости, — мягко сказала я.

— Пойдем в кабинет, — пригласил он.

Как только мы миновали с любопытством уставившуюся на нас секретаршу и дверь кабинета закрылась, Маркелов выжидательно взглянул на меня. Я вынула из сумочки распечатку с фотографией Никольской.

— Это, случаем, не она? — спросила я без особой надежды, положив фотографию на стол.

Ответ последовал незамедлительно и убийственно:

— Она!

И спустя несколько секунд:

— Как ты ее нашла? Потрясающе!

— Перерыла банк данных полиции нравов.

— Да, это она, — еще раз подтвердил Маркелов, уже более внимательно всмотревшись в лицо Никольской. — Что, ее можно найти?

— Боюсь, что это будет сложновато сделать, ее уже нет в городе…

— Черт! — Маркелов стукнул кулаком по столу.

— Ты особо не беспокойся. Если твое предположение о причастности твоей жены к этому делу верно, то, поверь мне, я из нее душу вытрясу.

Маркелов поднял на меня глаза, и взгляд его выразил надежду и вместе с нею предчувствие жестокой мести. Что ж, понять его было можно. Теперь, когда картина вроде бы начала проясняться, самое время было заняться госпожой Маркеловой, так называемой «музыкальной редакторшей» господина Борисюка.

Маркелов закурил и стал нервно ходить по комнате.

— Что ты теперь собираешься делать? — спросил он, закашлявшись после глубокой затяжки.

— Искать преступников, — уклончиво ответила я. — От тебя все, что требовалось, я узнала. Никольскую ты опознал, теперь нужно доказать участие твоей жены в этой краже… Или опровергнуть это предположение… Ну и, конечно, вернуть деньги… Кроме всего прочего, я жду тебя сегодня вечером у себя, — я кокетливо улыбнулась, — для обсуждения деловых проблем.

Алексей в первый раз за время нашего разговора улыбнулся, широко и добродушно.

— Конечно, я буду часов в девять.

— Отлично, — сказала я и убрала фотографию обратно в сумочку. — А сейчас я отправляюсь по делам.

Я подошла к нему, чмокнула его в щеку и быстро направилась к двери.

Сев в свою машину, я закурила и примерно с минуту обдумывала дальнейшие действия. Перелистав в задумчивости записную книжку, я вдруг приняла решение. Пора было напомнить о своем существовании господину Борисюку. Ни вчера, ни сегодня с утра он никак не объявился на моем горизонте, ни лично, ни по телефону. Тем более что молодежный центр «Акация», который он имел честь возглавлять, находился не очень далеко от офиса Маркелова.

Я завела мотор и тронула машину с места. Уже подъезжая к центру «Акация», я снова заметила позади себя голубую «шестерку». Что за черт! Неужели кто-то следит за мной? Этого еще не хватало!

Кто бы это мог быть, черт побери?! Продолжать движение и попытаться оторваться было поздно. Я уже находилась на площадке перед входом в центр «Акация». Я решила сделать вид, что ничего не заметила, и вышла из машины. Голубая «шестерка» проехала мимо и вскоре скрылась за углом.

«Может быть, показалось?» — подумала я. Может быть, это разновидность весеннего гона?

С этими мыслями я вошла в вестибюль, где сразу же попала в центр внимания молоденькой девушки с бейджем на груди, свидетельствовавшим о том, что она является офисным менеджером центра «Акация».

— Здравствуйте, что вы хотели? — спросила она меня звонким голосом.

— Борисюка Вениамина Сергеевича, — со вздохом, рассеянно проговорила я, все еще погруженная в свои мысли.

— Вениамин Сергеевич отъехал, будет часа через два-три. Ему что-нибудь передать, или вы, может быть, подождете? К вашим услугам кофе, журналы. Можете посидеть вон там, — и она показала уголок в глубине холла, где стояли два кресла и журнальный столик.

— Нет, слишком долго ждать, девушка.

— А кто вы, представьтесь, пожалуйста.

— Татьяна Иванова, детектив.

Брови девушки удивленно поднялись, она погрузилась на несколько секунд в замешательство, потом подошла к своему столу и порылась в бумагах.

— Вениамин Сергеевич оставил телефон, по которому его можно найти, — сказала она. — Ваша фамилия в списке тех, кому можно дать этот номер.

— Очень приятно, — отреагировала я, осознавая высокую степень чести и доверия, которой одарил меня господин Борисюк.

— 72-66-23, запишите.

Я записала телефон и вышла на улицу. Сев в машину, набрала номер по сотовому и стала ждать. С минуту мне пришлось слушать длинные гудки. Наконец, когда я уже почти отчаялась, на том конце провода послышался мягкий женский голос:

— Да.

— Можно услышать Вениамина Сергеевича?

После некоторой паузы женский голос снова активизировался:

— А кто его спрашивает?

— Татьяна Иванова, — со вздохом ответила я.

Почему-то меня начинало раздражать, что до господина Борисюка так сложно добраться. Однако через секунду мое терпение было вознаграждено.

— Ал-ло, — возник в трубке бодренький голос директора «Акации». — Танечка, здравствуй. Мне очень приятно слышать твой голос.

— Взаимно, — сухо ответила я. — Надо бы встретиться и поговорить. Есть кое-какие новости.

— Очень хорошо. Вы можете подъехать сейчас… Ну, не сейчас, а может быть, спустя час, да, Лена? — Борисюк слегка отвернулся от трубки, последняя фраза была адресована женщине, которая взяла трубку и которая наверняка носила фамилию Маркелова, — по адресу: Авиастроителей, 50, квартира 38, и мы с вами поговорим.

— Прекрасно, я буду по этому адресу через полчаса, — сказала я и отключила связь.

«Безобразие! В рабочее время заниматься встречами с любовницей! По минуте не брать трубку телефона!» — возмущение буквально переполняло меня. Ко всему прочему, не ценить мое время, ставить условия — приезжать через час! Ты что, медитацией, что ли, там занимаешься? Тебе получаса мало, что ли? Будда недоделанный, тоже мне!

Я ехала по направлению к улице Авиастроителей и возмущалась, сама не понимая причины этого возмущения. Впрочем, пожалуй, понимала, только не хотела себе в этом признаться… Именно тех ощущений, которые сейчас переживали Борисюк и Маркелова, мне и не хватало. Ну ничего, сегодня вечером, возможно, отыграюсь и я.

Как назло, мои эмоции снова повредили делу. Задумавшись о проблемах межполовых отношений в рабочее время, я совсем забыла о странной голубой «шестерке», которая сопровождала меня сегодня от самого дома к офису Маркелова, затем к офису «Акации» и сейчас на улицу Авиастроителей.

А она снова показалась в зеркале заднего вида, и я отсканировала ее в своем мозгу. Покрутившись слегка по соседним улицам, я потеряла ее из виду.

«Может быть, никто не следит за мной и все это лишь простое совпадение?» — подумала я, паркуя свою машину перед домом № 50 по улице Авиастроителей.

Дверь тридцать восьмой квартиры долго не открывали. Я уже собиралась взломать ее омоновским способом, освоенным мною в свое время путем долгих тренировок, как дверь все-таки соизволили открыть без моей помощи, и на пороге появилась раскрасневшаяся Елена Маркелова.

— Заходите, — с улыбкой предложила она.

Я ничего не ответила и молча последовала ее приглашению. В ванной плескала вода, и через открытую дверь я заметила, что на кафеле комком лежали женские трусики и лифчик.

Я слегка усмехнулась, поняв, почему меня так долго держали перед дверью.

Борисюка я нашла лежащим на кровати в состоянии прострации. Из одежды на нем были только брюки. Сверкая голыми пятками, он выставил напоказ свою волосатую грудь.

— Я очень извиняюсь. — Голос его был лишен оттенков бодрости, которыми был насыщен так недавно, во время нашего телефонного разговора. — Проходи, садись… Лена, можешь налить гостье что-нибудь выпить.

— Нет, извините, я за рулем.

Маркелова, двинувшись было на кухню, остановилась и села на стульчик рядом с Борисюком. Тот взял ее руку и прислонил к своей щеке. Было видно, что директор молодежного центра «Акация» находится в состоянии алкогольно-сексуального опьянения.

— Давайте сразу к делу, — сказала я и вынула из сумочки фотографию Никольской.

— Ну и что? Это Юля, — пьяным голосом проговорил Борисюк, поднеся к глазам распечатку.

— По всему выходит, что именно она виновата в смерти вашего друга.

— Нет, — скептически сложил губы Борисюк. — Слишком очевидно, к тому же у нее нет, как это называется… — он пощелкал пальцами, — мотивов.

— Как сказать, — задумчиво проронила я. — Расскажите лучше все, что вы о ней знаете. И вы, — показала я на Борисюка, — и вы, — стрельнула я глазами в Маркелову.

— Ну что рассказывать, — вздохнул Борисюк. — Виделись мы с ней раза, может быть, четыре. За это время она успела кое-что рассказать о своей прошлой жизни. Сбежала она в наш город от своего мужа, какого-то ярославского авторитета, который ее окончательно достал. Делать она ничего не умеет, кроме как продавать свой передок.

— Когда-нибудь заходил разговор про наркотики?

Борисюк задумался, Маркелова последовала его примеру.

— Было как-то раз, — обронила Маркелова. — Помнишь, она говорила о том, что за время жизни с этим бандитом перепробовала все наркотики.

— Точно! — Борисюк даже привстал с кровати. — Значит, это она. Рассчитала убийственную дозу и ввела ее бесчувственному Кириллу. Сволочь поганая! Но… — Он снова задумался. — Зачем ей все это? Она ведь жила у него, и его смерть была ей совершенно невыгодна. Зачем ей проблемы с милицией, свалившиеся на нее после этих трагических событий?

— Как сказать, — снова повторила я.

— Мне кажется, вы что-то недоговариваете, — пустив дым в потолок, изрекла Маркелова.

— Скажите, Елена Витальевна, вы часто общались с Юлей? — пронзительно посмотрев на Маркелову, спросила я.

— Я? Часто общалась? — удивилась она. — С какой стати?

— Ну, во время посещения квартиры Дементьева?

Маркелова пожала плечами:

— Да я вообще вначале думала, что она умеет говорить только «Здрасте» и «До свидания». Сидела молча, словно ее ничего не касается.

— Стоп, давайте подойдем ко всему более конструктивно! — замахал руками Борисюк. — Итак, ты выяснила: кроме Никольской, никто не мог этого сделать — я правильно понял?

— Да.

— В таком случае надо брать ее за задницу, и все дела.

— Доказать пока ничего нельзя. Есть, правда, один момент. — Я метнула взгляд в сторону Маркеловой. — Но мне надо еще кое-что проверить.

— Проверяй, — невозмутимо отреагировал Борисюк. — Мы что — против, что ли?

Он начал постепенно трезветь, сел на кровати в позе лотоса и закурил. Посмотрев на часы, он ужаснулся.

— Боже мой, мне ведь пора домой! А то у меня начнутся проблемы с женой. У тебя к нам все или есть еще что-нибудь? — спросил он, глядя в мою сторону.

— Пока все, — нахмурившись, ответила я.

Действительно, в результате посещения этой квартиры мало что прояснилось. Ничего особо существенного любовная парочка мне не сообщила, кроме того, что Юля Никольская была знакома с наркотиками явно не понаслышке. Но и этот нюанс был достаточно важен в общей картине. Я уже была почти уверена в том, что Юля Никольская виновна в смерти своего сожителя. Впрочем, оставалась еще неясной роль Елены Маркеловой. Эта вертлявая особа, не понравившаяся мне с первой встречи, вызывала у меня все большие подозрения.

Кроме всего прочего, крайне неясная ситуация сложилась и с бывшей женой покойного, которая изменяла своему второму мужу именно с ним, своим первым супругом. И вдобавок имела прозрачные материальные интересы в случае его смерти.

Пора было отправляться домой, готовиться ко встрече с Маркеловым, размышлять и, конечно же, вновь обратиться за советом и подсказкой к моим магическим кубикам.

Я быстро попрощалась с Маркеловой и Борисюком и направилась домой. По ходу движения я напряженно всматривалась в заднее зеркало, однако никакой голубой «шестерки» там не обнаружила.

Может быть, действительно показалось?

ГЛАВА 9

Алексей и на этот раз был пунктуален. Ровно в девять часов я радостно приветствовала его, пришедшего ко мне с букетом цветов.

— Восьмое марта, по-моему, еще не наступило, — пошутила я.

— Я хочу, чтобы встреча со мной всегда вызывала у тебя такие ассоциации, — галантно ответил он.

Я совсем растаяла от этих слов и, размягченная, пригласила его в гостиную. Маркелов вынул из «дипломата» бутылку вина и поставил ее на стол.

— В прошлый раз ты поила меня, сегодня моя очередь, — прокомментировал он этот жест.

Вместо ответа я улыбнулась и пошла на кухню доставать бокалы и закуску. Только я вышла из комнаты, как раздался телефонный звонок.

— Черт побери, как не вовремя! — вырвалось у меня.

Однако трубку я все же сняла. В следующий момент я почувствовала, как напряжение снова захватывает меня, и реальность, от которой я пыталась скрыться этим вечером, вновь напоминает о себе, притом очень безжалостно.

— Татьяна, час назад убили Вениамина Сергеевича, — отстраненно и глухо прозвучал в трубке голос Маркеловой.

Я была не в силах что-либо ответить, настолько ошарашивающей была эта новость.

— Если можете, приезжайте на место происшествия. Это случилось возле центра «Акация».

— Да, сейчас, сейчас, — машинально проговорила я.

— Уже много милиции и «Скорая помощь», но ваше присутствие, я думаю, не помешает.

Голос Елены казался хотя и несколько поблекшим, но вполне трезвым и свободным от оттенков какой-либо истерики. Я отключила связь и вернулась в комнату. Видимо, мой внешний вид был настолько обескураживающим, что Маркелов, этот невозмутимый викинг, был поражен.

— Что? Что-нибудь случилось? Почему у тебя такой вид?

— Да, случилось. Мне надо ехать.

— Куда ехать?

— Алексей, сейчас не время для долгих объяснений, но тебе, видимо, тоже лучше поехать со мной.

— Зачем? — еще больше удивился он.

— Потому что убили любовника твоей жены, — прямо и без обиняков заявила я, глядя ему прямо в глаза.

— Что? А… как это? Откуда ты знаешь? — Алексей выглядел совершенно растерянным.

— Леша, давай я тебе объясню все по дороге, а сейчас собирайся, и едем… Я сама мало что понимаю в происходящем.

Мы достаточно быстро собрались. Алексей, правда, успел, ссылаясь на охватившее его нервное напряжение, пропустить рюмочку коньяка.

По дороге я выложила Маркелову абсолютно всю историю дела, начиная от визита Борисюка с Маркеловой ко мне домой. Алексей сидел молча, слушал, было лишь видно, как ходят желваки на его лице.

— Почему ты мне сразу не сказала, что знакома с моей женой? — спросил он, когда я закончила свое повествование.

— Потому что твое обращение ко мне было слишком неожиданным. Не могу же я доверять первому встречному? Мало ли какие версии можно было выстроить?

— Понятно, — протянул Маркелов. — Но теперь-то ты понимаешь, что все это дело ее рук?

— Что — все? — решила уточнить я.

— Это она подговорила Никольскую ограбить меня, — быстро произнес Маркелов. — Они ведь были знакомы, все сходится. Возможно, и Борисюк, черт его подери, был здесь замешан. Вот ведь сволочь какая! А еще в друзья набивался, когда Ленка работала в «Акации». Скотина! — Он покачал головой. — Кстати, все это очень подозрительно, в том плане, что его грохнули. Может быть, это тоже… она? А ты как думаешь?

Он пристально посмотрел на меня. Я, однако, была занята дорогой и ничего не ответила. Хотя, что греха таить, мысль о виновности Маркеловой сверлила мне голову уже почти сутки.

Обстановка возле здания «Акации» была обычной для таких случаев. Вокруг места происшествия стояли машины с мигалками, везде сновали люди в форме и штатском, чуть поодаль толпились группы людей, обсуждавших случившееся.

Как только мы подъехали, к нашей машине подошла женщина в черной шубке с капюшоном, державшая в руке сигарету. Это была Елена Маркелова. Лицо ее было сосредоточенно, карие глаза смотрели как-то холодно и безучастно.

Она почти не удивилась, когда из моей машины вышел ее муж. Холодно с ним поздоровавшись, она все свое внимание переключила на меня.

— Как это случилось? — спросила я.

— Выстрел из пистолета с глушителем. Пуля настигла его, когда он шел от машины к зданию.

— Естественно, убийца скрылся…

— Конечно. Свидетелей практически нет, выстрел в здании не услышали. Обнаружили его где-то минут десять спустя сотрудники молодежного центра. Они же потом позвонили его жене и мне.

— Они были в курсе ваших отношений?

— Некоторые были, — ответила Маркелова, глубоко затянувшись табачным дымом.

Алексей все это время сверлил глазами свою супругу, периодически переключая внимание на то, что происходило возле здания. А там милиция производила обычные в таких случаях операции — определяла положение тела на земле, опрашивала свидетелей, и тому подобное.

Неожиданно он дернул жену за рукав, с силой повернул ее к себе и зло сказал:

— Давай отойдем, нам надо поговорить.

— Я не хочу сейчас с тобой разговаривать, — так же холодно ответила Маркелова.

— Зато я хочу, я требую, в конце концов, чтобы ты мне все объяснила!

— Что объяснять? Что я была любовницей Вениамина? Я думала, что ты и сам об этом знаешь. — Глаза Маркеловой смотрели на мужа жестко и сурово.

— Лена, — голос Маркелова смягчился и даже задрожал, — я не понимаю…

— Ха-ха-ха! — неожиданно засмеялась Елена. — Ой, не могу!

Она закрыла лицо руками, прислонилась к моей машине и стала не то рыдать, не то смеяться. Я скривила губы. У нее явно начиналась истерика.

— Алексей, не надо сейчас к ней приставать, пожалуйста, — тронула я за рукав Маркелова.

Тот как-то порывисто выдернул рукав плаща из моей руки, в раздражении отошел в сторону и закурил.

В этот момент меня окликнули. Симпатичный средних лет мужчина в кожанке. Ну как же, практически на любом месте криминального происшествия я рискую встретить своих знакомых. Так случилось и на этот раз. Следователь из городского отдела вызвался разделить со мной свой перекур.

За пять минут общения с ним я получила подтверждение слов Маркеловой о случившемся. Действительно, стреляли из пистолета с глушителем. Выстрелов было несколько, и по их характеру нельзя было сказать, что стрелял профессионал. Был нюанс, который меня очень заинтересовал и озадачил. Один из свидетелей показал, что убийца предположительно скрылся на голубой «шестерке».

Сопоставив свои сегодняшние дорожные наблюдения с этим фактом, легко можно было прийти к определенным выводам. Первое — за мной все-таки следили, и второе — именно на этой машине убийца и скрылся.

«Какая я умница, что на всякий случай записала номер этой чертовой машины!» — злорадно подумала я.

Разговор со знакомым следователем был прерван звонком моего сотового телефона. Я активизировала связь и услышала взволнованный голос Ирины Кокошиной:

— Алло, здравствуйте! Татьяна, я готова с вами встретиться хоть сейчас.

Оценив обстановку вокруг «Акации», я поняла, что мне здесь уже нечего делать, и поэтому тут же согласилась приехать на встречу. Кокошина сказала, что надолго она уйти не может — «семейные обстоятельства», — и попросила меня подъехать к ее дому.

Через двадцать минут я подрулила к городскому саду «Липки» и заметила около его ограды нервно прохаживающуюся женщину в дорогой норковой шубе.

Завидев меня, она быстро подошла к двери и юркнула в машину. Весь ее вид свидетельствовал о состоянии сильного возбуждения.

— Вы можете показать мне дневник? — спросила она, не удостоив меня даже приветствием. — Где он? Что там написано?

— А как вы думаете? — вопросом на вопрос ответила я.

— Я ничего не думаю. Я не люблю строить предположения, не основанные на фактах. Просто я не хочу, чтобы вы меня подозревали в смерти Кирилла. Я не знаю, что он там такое написал про меня, но уверяю вас, это не означает, что я всадила ему тот смертельный шприц.

— Успокойтесь, пожалуйста, — попросила я. — Если хотите, можете хлебнуть коньяку.

Я открыла бардачок и протянула ей фляжку.

— Нет, спасибо. — Кокошина сделала решительный жест рукой. — Я хочу посмотреть дневник. Как, кстати, он к вам попал?

— К сожалению, у меня его нет с собой. Там много интересного, но применительно к вам могу выделить два момента: вы продолжали с ним интимные отношения после развода и у вас был ключ от его квартиры.

— И эти моменты заставляют вас подозревать меня? — нервно спросила Кокошина.

— Расскажите о ваших отношениях с бывшим мужем, только правду, безо всяких утаек. Возможно, ваш рассказ поможет развеять все подозрения.

Кокошина вздохнула, помолчала секунд десять и тихо сказала:

— Я просто бросила его ради денег.

— Это я уже поняла. А в сердце сохранили чувства?

— Сложно сказать… Скорее нет, чем да. Просто слишком много было связано с Кириллом в молодости, и встречи с ним, как ни странно, только укрепляли мою семейную жизнь. Разрядившись, я возвращалась домой, и мой нынешний муж казался мне просто лапочкой. Материальные интересы, квартира? Хоть я и бухгалтер, достаточно практичная и земная женщина, как вы наверняка уже успели заметить, но на убийство я не способна. Все-таки есть такая грань, которую я никогда не смогу переступить. В конце концов, Кокошин в состоянии обеспечить и мне, и моему сыну достойное будущее.

Кокошина снова вздохнула, глаза ее стали влажными.

— Вы знаете сутенера по имени Мухин? — неожиданно спросила я.

— Сутенера? — неподдельно удивилась Ирина. — Нет, ни с одним сутенером я не знакома. Почему вы меня об этом спросили?

— Если я спрашиваю, значит, это необходимо, — отрезала я. — Впрочем, мне уже и так ясно, что вы в данном случае ни при чем. Встреча с вами была для меня, можно сказать, формальностью.

— Это очень хорошо. Вы отдадите мне дневник?

— Боюсь, что нет, — помедлив, ответила я. — О вас там написано не так уж много. Я отдам его другой женщине…

— Другой? Кому же? — заинтересованно спросила Кокошина, и мне показалось, что она ревнует.

— Я еще пока не решила, но другой. Той, которая действительно виновата в его гибели.

— Вы знаете ее имя?

— Пока нет. Но я уже близка к тому, чтобы узнать это.

— Я хочу, чтобы вы это узнали, — сказала Кокошина, и я почувствовала, что она говорит это искренне. — И еще. Я рада, что ваши подозрения отпали.

— Хорошо, что хотя бы одному человеку сегодняшний день принес радость, — отозвалась я.

Кокошина, посидев в молчании еще с минуту, открыла дверцу и, тихо сказав мне «До свиданья», вышла. Я уже собиралась отъезжать, как вдруг она замешкалась, вернулась к машине и через стекло сказала мне:

— Дадите все-таки прочитать, что он там написал обо мне?

Я улыбнулась и кивнула ей. Про себя я решила, что не выполню этого обещания. Почему-то Кокошина оставила у меня хорошее впечатление, и мне не хотелось разочаровывать ее теми циничными высказываниями, которыми ее наградил в своем дневнике бывший супруг.

Вернувшись домой, я плотно поужинала (сказывалось напряжение прошедшего дня), отключила телефон, чтобы он не мешал мне сосредоточиться, выключила свет и легла на диван. Примерно минут пятнадцать я медитировала, стараясь очистить себя от всяких ненужных психологических зажимов и поднять свой энергетический уровень.

Однако получалось у меня это плохо. В голову лезли мысли, непосредственно связанные с делом.

Да, я не зря сказала Кокошиной о женщинах. Вокруг покойного, кроме его бывшей жены, крутились как минимум еще три женщины: Юля Никольская, сожительница, Алиса Козлова, по ее уверениям любящая его, и Елена Маркелова, которую любил он сам, но любил безответно.

На этих трех женщинах я и пыталась сосредоточиться. Помимо всего прочего, в мои размышления вклинивались мужчины, имевшие свой интерес, замыкавшийся на Дементьеве. И либо они имели к нему претензии, либо он к ним.

Дюбелеву он был должен деньги, к Борисюку испытывал зависть из-за Маркеловой. Это было очевидно. Базевич ненавидел Дементьева из-за Козловой. И еще двое: Маркелов, в жену которого был влюблен Дементьев, а также Кокошин, с женой которого Дементьев периодически развлекался в постели.

Если принять на веру версию об умышленном наркотическом отравлении, то реально это можно было сделать, лишь открыв ключом квартиру Дементьева утром, после ухода оттуда Дюбелева. И скорее всего это был человек, который знал обстановку в квартире до этого. Иными словами, либо тот, кто находился рядом с Дементьевым в ту ночь и выкрал у него ключ (Кирилл ведь был мертвецки пьян), либо Никольская, у которой этот ключ был и которая первой обнаружила труп.

Учитывая безалаберность Кирилла Дементьева, можно было предположить, что ключом от его квартиры по желанию могли обзавестись и Козлова (еще в прошлом году, будучи его любовницей), и Маркелова (в силу высокого доверия к ней Дементьева), и даже Борисюк.

И кого-то из вышеперечисленных людей видел утром выходящим из подъезда сутенер Мухин, который хочет от меня за эту информацию денег.

Словом, подозревались по-прежнему все. Но кое-кто был знаком с наркотиками, а кое-кто нет. Ведь для того, чтобы достать героин, необходимо было иметь соответствующие связи. Вряд ли можно было считать, что Кокошины, являя собой тип примерных, добропорядочных супругов, выбрали бы именно такой способ устранения мешавшего им обзавестись дополнительной жилплощадью Дементьева (причем независимо от того, кого подозревать — мужа или жену).

Устав от своих размышлений по поводу загадки смерти Кирилла Дементьева, я мысленно перекинулась на события дня уходящего. Совершенно неожиданный поворот дела — кто-то взял и застрелил моего клиента, Вениамина Борисюка.

Посмотрим, а что общего у обоих ушедших в мир иной. Просто ради интереса… Ага, оба они связаны с Леной Маркеловой, один — устойчивой любовной связью, другой, по слухам, несколькими случайными удачами в половом плане и постоянным стремлением к чему-то большему…

И кому это не понравилось бы?

Правильно, моему любовнику, Алексею Маркелову, который, по его же собственным словам, сохранил к своей жене чувства.

Дело запутывается еще больше. Неужели это Маркелов? Просто из ревности, что ли? Вроде бы не похоже, если судить по его нордическому темпераменту.

Да, кстати, неплохо было бы подумать и о том, кто навел Никольскую на Маркелова. Не могло быть простого совпадения в том, что сожительница Дементьева ограбила мужа его возлюбленной. Не могло…

Я достала дневник и еще раз перелистала его страницы. «Юлька инструкции по поводу А. М. получила. Пускай порадуется девчонка, тем более что ей нужны деньги…»

Ну конечно! Мне до этого надо было додуматься сразу. А. М. — это, безусловно, Алексей Маркелов. Дементьев наверняка сам и разработал эту операцию с транквилизаторами. Учитывая меркантильную ориентированность своей сожительницы и ее способность нравиться мужчинам, операция эта прошла вполне успешно.

Дементьев таким образом убивал двух зайцев: получал деньги, которые были ему нужны, потому что он был должен Дюбелеву, и досаждал строптивой Елене, которая никак не хотела с ним спать.

И что же получается дальше? Если принять на веру эту версию, то у Никольской, исчезнувшей, кстати сказать, недавно неизвестно куда, появляются мотивы для устранения Дементьева. Во-первых, чтобы не было лишнего свидетеля в этом неблаговидном деле, а во-вторых, прямой материальный мотив — с Дементьевым надо было делиться, а если нет человека — нет и проблемы.

Почему она не исчезла сразу после смерти Дементьева, почему сама заявила в милицию? Тоже понятно — в противном случае все выглядело бы слишком подозрительно в смысле ее вины. Для отвода глаз побыть еще немного в городе, потрудиться на ниве проституции, имея в кармане десять тысяч долларов, а потом потихонечку исчезнуть. Теперь все абсолютно логично. Тем более что она и с наркотиками знакома не понаслышке, если вспомнить показания Борисюка и Маркеловой.

Оставалась, правда, одна деталь. Сутенер Мухин со своим предложением разделить мой гонорар. Видел он будто кого-то, кто выходил из подъезда Дементьева утром. Если бы это была Никольская, он и не вздумал бы подозревать именно ее. То есть, если верить Мухину, там был другой человек.

Версии и события в моей голове кружились, налетали друг на друга, спорили между собой, а четкой логической цепи все не было. Меня вдруг охватило ощущение некой ошибки, которую я совершаю в своих умозаключениях.

И я решила обратиться к старому проверенному методу. Хотя по ходу этого дела косточки не слишком успешно подсказывали мне, мой опыт говорил о том, что в самые сложные моменты они, как правило, играют решающую роль.

Итак…

6+35+14

«Если вам когда-нибудь хотелось обратиться к книжным знаниям, звезды советуют сделать это сейчас. Их расположение благоприятствует начинаниям такого рода».

Вот тебе и раз… Стало быть, книжечки почитать? Хорошенькое дельце, как раз по ситуации.

Я нахмурилась и отложила в сторону кости. Мой взгляд поневоле обратился к книжным полкам. Там стояли книги по восточной философии, различного рода справочники по белой, черной и красной магии. Нет, не то…

Я перевела взгляд на полку ниже. Пушкин, Чехов, Бунин… Снова не то… Не сейчас.

Неужели профессиональная, специализированная литература? Труды асов криминалистики, Ломброзо, Уголовный кодекс, в конце концов. Справочники по различного рода преступлениям, «Первая книга проститутки», «Первая книга автоугонщика», медицинский справочник по наркомании…

Кстати, неплохо было бы освежить свои познания в этой области. Действие различных наркотиков, предельные дозы. Может быть, кости имели в виду именно это?

Я открыла справочник по наркотикам и углубилась в чтение.

Естественно, меня больше всего интересовал героин. Этому наркотику в справочнике было отведено десять страниц. Согласно утверждению специалистов, «…употребление героина в качестве нюхательного порошка нередко вызывает рвотные рефлексы и чесотку наподобие аллергической. Рвота, в отличие от обычного отравления, не несет с собой негативных ощущений в организме. Человек, находясь под воздействием наркотика, напротив, испытывает приятные ощущения от рвоты. Чесотка также не оказывает на него раздражающего действия…»

Закрыв книгу, я подумала минут пять и посмотрела на часы. Поздновато, конечно, но что делать? Открыв записную книжку, я нашла там домашний телефон Игоря Клубнева и набрала номер.

ГЛАВА 10

Несмотря на явное неудовольствие, которое выразил мне Клубнев в начале разговора, я получила то, что хотела. Слегка пококетничала, надавила, и он сказал, что поможет мне. Результат можно было ожидать уже завтра вечером.

Раскинув мозгами, я решила, что на сегодня хватит, и уже спокойно, с сознанием выполненного долга, легла спать. С этого момента я знала, кто виновен в смерти Кирилла Дементьева, кто ограбил Алексея Маркелова и с большой долей вероятности подозревала, кто пристрелил Вениамина Борисюка. Оставалось дождаться завтрашнего дня. Потом должен был наступить вечер, когда можно будет хорошенько встряхнуть господина Мухина по кличке Дихлофос, а уж послезавтра, совсем в духе Агаты Кристи, собрать всех действующих лиц и изложить им свои соображения по делу.

Наступивший день прошел достаточно спокойно. Следуя своему намеченному плану, я утром поехала за город, на Серебряную гору, где находилась психиатрическая больница, чтобы осведомиться о состоянии здоровья одного пациента. Полистав медицинскую карточку и поговорив с врачами, я осталась вполне удовлетворенной услышанным и увиденным.

После этого я отправилась в городское ГАИ, где провела несколько часов за компьютером. Мои знакомые пошли мне навстречу и предоставили свою базу данных по владельцам автомобилей «ВАЗ-2106» голубого цвета. Благо таких машин было не так много, если сравнивать их с аналогичными белыми и серыми, а то пришлось бы мне сидеть до следующего утра.

Здесь я также нашла то, что искала. И хотя доказательств, по большому счету, было недостаточно, я сочла, что результаты моего расследования оценят в милиции и доведут дело до конца.

Вечером мне позвонил Маркелов и осведомился, может ли он заехать. Я извинилась и сказала, что сегодня слишком устала и хочу побыть одна. Он с пониманием воспринял мои слова, тем более что я пообещала ему напомнить о себе завтра утром и, может быть, даже заехать в его офис.

Помедитировав в течение часа в одиночестве, я наконец-то дождалась телефонного звонка, который был запланирован всеми моими предыдущими действиями в этот вечер.

На проводе был Игорь Клубнев из полиции нравов, который с ехидцей в голосе сообщил мне, что сделал все, о чем я просила, и сутенер Мухин готов выполнить все условия, которые я ему поставлю.

Накануне я упросила Клубнева (небезвозмездно, конечно) организовать операцию по дискредитации «конторы» Мухина. Это было сделано достаточно просто: одна из малолетних проституток, которая по каким-то причинам зависела от полиции нравов, обратилась с просьбой к Мухину о приеме на работу.

В этот же вечер ребята из полиции нравов сделали Мухину заказ на девушку, которая по внешним данным совпадала со вновь принятой на работу. Мухин привез «товар» по указанному адресу, там ему в физиономию сунули документы и доставили в отделение. В обычной ситуации все закончилось бы штрафом, а вот малолетка — это уже дело серьезное.

Подстава такая, конечно, не имела цели изжить Мухина со свету: в полиции нравов отдавали себе отчет в том, что проституция неискоренима, кроме того, они сами были зависимы от контор «по организации досуга» (если бы они не существовали, сотрудникам полиции нечем было бы кормить своих домочадцев).

Просто нужно было развязать сутенеру язык. Я поблагодарила Клубнева и попросила пригласить к телефону самого Мухина.

— Й-й-а слушаю, — заикаясь больше прежнего, заговорил Дихлофос.

— Это я бы тебя с удовольствием послушала по интересующему меня вопросу, — ответила я. — Если ты не догадываешься, по какому, я могу популярно объяснить.

— Что т-ты хочешь?

— Мне необходимо знать имя человека, который выходил из подъезда Дементьева в то самое роковое утро, двадцать четвертого февраля.

На том конце провода на некоторое время замешкались. Было слышно, как Мухин прочистил горло, а сидевший рядом Клубнев что-то сказал ему. Наконец Мухин выдавил из себя:

— Х-хорошо. Прямо сейчас?

— Лучше завтра, у меня дома, в пять часов вечера. Я планирую собрать всех участников событий и изложить им результаты своего расследования. — Я специально сделала упор на слове «своего»: несмотря на то что Мухин был мне нужен как свидетель, никакими лаврами с ним я делиться не собиралась.

— Хотя нет, давай прямо сейчас, — изменила я свое решение. Мухин назвал имя и фамилию, и я поняла, что мои догадки оказались абсолютно верными. Я дала ему свой адрес и жестким тоном потребовала его явки завтра ко мне домой в назначенное время, потом перебросилась парой фраз с Клубневым и положила трубку.

С самого начала следующего дня я отключила телефон, чтобы не беспокоил меня. Перед финальной сценой драмы, в которой мне довелось участвовать, это было совершенно нелишним.

Ближе к пяти часам стали съезжаться участники событий и лица, так или иначе причастные к этим событиям.

Первым появился бизнесмен Дюбелев. Посверкивая хитрыми глазками, он маслено улыбнулся мне.

— Здравствуйте, надеюсь, меня не увезут отсюда в наручниках, — произнес он в качестве приветствия.

Я широко улыбнулась ему в ответ и пригласила войти. Мне повезло: тут же раздался новый звонок, и на пороге квартиры появилась Елена Маркелова. Взгляд ее был сосредоточенным, черты лица как бы заострились, что было вполне объяснимо: в последнее время на ее долю выпали весьма нешуточные переживания.

Тем не менее она достаточно приветливо поздоровалась с Дюбелевым, который вперил в нее свои глаза и попытался завязать разговор.

Появившийся спустя несколько минут Мухин, с трудом справляясь с заиканием, пытался было высказать свое дружеское расположение к Дюбелеву, однако тот лишь удостоил сутенера презрительным взглядом и отвернулся к заинтересовавшей его даме.

С опозданием явились две пары: супруги Кокошины и Алиса Козлова в сопровождении усатого битюга по фамилии Базевич. Последний был почему-то недоволен и всячески старался подчеркнуть свою дистанцированность от происходящих событий. Это выражалось, помимо всего прочего, и в его одеянии — новенькие лакированные ботиночки, английский костюм за энное количество американских долларов, белоснежная рубашка и галстук с золотой заколкой. Все остальные были одеты гораздо проще.

Маленький колобок Кокошин с интересом оглядывал публику и, заметив некоторую зажатость присутствующих, принялся было травить анекдоты. Однако, после того как супруга его толкнула локтем в бок, замолчал и начал что-то насвистывать.

Распределив гостей по периметру своей гостиной, я уселась в кресло таким образом, чтобы мне было одинаково удобно наблюдать за всеми, и начала:

— Итак, господа, мы собрались здесь для того, чтобы прояснить наконец тайну смерти всем вам хорошо знакомого Кирилла Дементьева.

— Прямо по Агате Кристи, — тут же вставил Кокошин и улыбнулся.

— Возможно, — парировала я. — Только прошу в дальнейшем не перебивать меня.

Кокошин предупреждающе поднял руки в знак того, что он все понял.

— Однако не только эта вышеупомянутая смерть занимала мое расследование, — продолжила я. — Дело в том, что два других преступления, о которых мне стало известно, непосредственно связаны с первым. Я имею в виду ограбление отсутствующего здесь господина Алексея Маркелова и недавнее убийство господина Борисюка, который вместе с Еленой Витальевной, — я сделала жест рукой в сторону Маркеловой, — являлся моим клиентом по первому делу.

— Не могли бы вы покороче, — недовольным голосом пробурчал Базевич. — Нас не колышет весь этот посторонний базар. Мы хотим знать все о Дементьеве.

— Я же просила не перебивать меня, — укоризненно взглянула я на этого самодовольного нувориша.

Он нахмурился и как бы в знак протеста небрежно вынул из кармана пачку «Парламента», взял одну сигарету, закурил, а пачку бросил на журнальный столик передо мной.

— Дело в том, что эти все преступления так или иначе связаны с личностью моей клиентки. — Я еще раз обратила внимание присутствующих на Маркелову.

Все как по команде уставились на нее, и в некоторых взглядах я заметила саркастическую усмешку по поводу того, как я буду изобличать неверную жену и виновницу всех бед.

— Дело началось с того, что покойный Кирилл Дементьев, расставшись со своей прошлой любовницей Алисой Козловой, бывшей проституткой… — Я кивнула в ее сторону и поймала ее недоброжелательный взгляд.

— Постой, постой, — забасил вдруг Базевич.

— Если вы будете мешать мне, я попрошу всех напрячься и совместными усилиями выдворить вас отсюда! — резко заявила я. — Если я что-то говорю, значит, я отвечаю за свои слова. Просекли?

Не дожидаясь ответа Базевича, я продолжила:

— Это случилось в декабре прошлого года. Примерно тогда, когда Алиса разрешилась от бремени. Если кто не знает, я могу сказать, что этот ребенок скорее всего является в определенном смысле последним произведением Кирилла Дементьева. Но покойный не был виноват в том, что Алиса решила родить. По ее просьбе он своевременно дал ей деньги на аборт и совершенно не предполагал, что она станет требовать от него участия в воспитании ребенка. Так что это целиком и полностью остается на ее совести.

— Хватит о Козловой, давайте по делу, — тихо проговорила Маркелова.

— Как говорится, ничего бы не было, если бы… не было нашей героини Лены Маркеловой, замужней женщины, мечтающей о разгульной жизни, полной внимания многих мужчин. Друг и приятель Дементьева, продюсер Вениамин Борисюк, по совместительству любовник Маркеловой, знакомит их и даже провоцирует интерес Дементьева к своей любовнице. Будучи женатым человеком, он, разумеется, не мог оказывать своей даме сердца должного внимания. Поэтому Борисюк был бы не против того, чтобы его друг тоже занялся ею, с целью их обоюдного психологического, интеллектуального развития и, соответственно, для приятного времяпрепровождения в свободные от работы часы.

Тем более что Елена Витальевна — дама экзальтированная и непредсказуемая, ей необходимо постоянное мужское внимание. По выражению ее мужа, здесь, к сожалению, отсутствующего, это внимание должно быть всепоглощающим.

Однако Дементьеву вскоре стала надоедать подобная ситуация. Как же так получается — он проводит с Маркеловой время, а, пардон, трахает ее другой? Тут-то Дементьеву и подвернулась проститутка Юля Никольская, приехавшая из другого города. Он поселил ее у себя, отчасти для того, чтобы отвязаться от надоевшей ему Козловой, а в основном для того, чтобы позлить Маркелову, рассчитывая тем самым вызвать у нее приступы ревности.

— Наивный! — с каким-то сожалением и грустной усмешкой прокомментировала мои слова Маркелова.

— Мужчины, мужчины… — вздохнула я. — С ними можно играть в игру под названием «Динамо». Но не так долго и отчаянно, как это делали вы, Елена Витальевна. Будучи по своей природе человеком достаточно мстительным и обидчивым, ко всему прочему еще и очень слабым по части женского пола — уж если запал, так вынь да положь, — Дементьев решается отомстить Маркеловой, пусть даже и несколько необычным образом. Зная, что у ее мужа водится валюта и что сам Маркелов давно уже лишен женской ласки, Дементьев подговаривает свою подругу Никольскую соблазнить его, напоить транквилизаторами и ограбить. Тем более что у самого Кирилла были материальные трудности — он должен был достаточно приличную сумму присутствующему здесь господину Дюбелеву.

Дюбелев тяжело вздохнул при упоминании о деньгах, но вдруг его физиономия просветлела, в голове, видимо, промелькнула ясная мысль:

— А где эта… Никольская? Надо понимать, что если все так, как вы говорите, то деньги у нее.

— Совершенно верно. Но обо всем по порядку.

— Я всегда была уверена, что это она во всем виновата, — с вызовом заявила Козлова. — С-сука!

— Дело выгорело, и Никольская с Дементьевым обогатились. Для отвода глаз Никольская решила поработать еще некоторое время, чтобы ее быстрый отъезд из города не вызвал подозрений. И вот наступает праздник Дня защитника Отечества, когда и развернулись главные события.

— Ну, слава богу, а то я едва не уснул, — проворчал Базевич.

— Не знаю, что произошло в ту ночь между Дементьевым и его бывшей любовницей Алисой. Может быть, он проболтался ей о том, что у него есть деньги, а может быть, в очередной раз отказал ей в чем-то… Так или иначе, именно в затуманенной алкоголем и наркотиками голове Алисы Козловой возник план устранения своего бывшего любовника.

— Что-о?! — разом взвыли Козлова и Базевич.

Все присутствующие перевели взгляд на Козлову, которая уже готова была стартовать с места и приложиться к моей физиономии своей не маленькой ручкой.

— Жора, пожалуйста, свидетельства! — воскликнула я, обращаясь к сутенеру Мухину.

Он протянул мне листок, на котором были записаны его показания, данные им сегодня в органах милиции.

— Вот, гражданин Мухин Георгий, мы опускаем, чем он занимается, это нам мало интересно, — выразительно посмотрела я на него.

Тот, зная, что сутенерство мало поощряется обществом, а в некоторых кругах котируется гораздо ниже проституции, благодарно мне закивал.

— Так вот, гражданин Мухин может свидетельствовать, что двадцать четвертого февраля он видел Алису Козлову, выходящую из подъезда Кирилла Дементьева в девять утра.

— Он врет! — с пеной у рта прошипела Козлова.

— Н-нет, — выдавил из себя Мухин. — В-видел… М-могу подтвердить.

— Я думаю, в милиции разберутся, кто врет, а кто нет, — спокойно поддержала я его.

Я знала, что Мухин быстренько и даже с радостью написал свои свидетельские показания в обмен на то, чтобы его не привлекали за совращение малолетних и вообще особо на этот счет больше не беспокоили.

— Несмотря на некоторые эмоциональные высказывания, я позволю себе продолжить и представить вам картину прошедших событий. Затаив злобу на Дементьева, Козлова, пользуясь его бесчувственным состоянием, взяла из кармана его куртки ключ от квартиры и где-то около шести часов свалила оттуда вместе с нашим большим, и в прямом, и в переносном смысле, бизнесменом господином Базевичем, — указала я на него. — После же, обеспечив таким образом себе алиби, она возвратилась в квартиру Дементьева и ввела в вену Кирилла смертельную дозу героина.

Я думаю, дальнейшая медицинская экспертиза подтвердит, что с героином Алиса была знакома не понаслышке. Недавно она явилась ко мне домой в состоянии наркотического опьянения и порола всякую чушь. Я еще удивилась тому, что она со страшной силой чесалась, причем чесала все — и лицо, и руки, и ноги… Козлова заявила тогда, что у нее аллергия. Недавно я вспомнила, что тех, кто употребляет наркотики, после дозы нередко тянет на чесотку. И мне все стало ясно, — подытожила я.

Козлова неожиданно сорвалась с места, сунула руку в карман юбки и что-то оттуда вытащила. «Господи, опять двадцать пять!» — подумала я, встречая ее ударом ноги в живот. История ничему не учит людей! Она, видимо, забыла тот вечер, когда она так же пыталась напасть на Никольскую.

Скрутили Козлову достаточно быстро. Нож, которым она на сей раз осмелилась угрожать частному детективу Ивановой, был изъят, а сама она связана и обезврежена силами Дюбелева и Кокошина.

— Это преступление было продиктовано ревностью, — невозмутимо продолжала я, когда наркоманка уже сопела в углу. — Вся беда в том, что Козлова в силу врожденной недалекости вздумала ревновать Дементьева не к истинной его зазнобе, Маркеловой, а к Никольской, с которой тот даже не спал! И не к другим персонажам, которые с удовольствием проводили время с покойным, — я скосила взгляд в сторону Ирины Кокошиной и почувствовала, что краска постепенно заливает ее лицо.

— Он не хотел признавать свою дочь! — неожиданно выкрикнула из угла Козлова.

— И поэтому ты его убила? — спокойно спросила я.

— А что, смотреть на то, как он трахает чужих баб? — с той же истеричной интонацией проорала Козлова.

— Почему же чужих? — снова скосила я взгляд на Кокошину. — Очень даже не чужих… Это, по-моему, ты была для него чужой. Хочешь почитать его высказывания насчет тебя?

Не дожидаясь ответа, я достала из шкафа дневник Дементьева и, найдя абзац, посвященный Козловой, сунула текст прямо ей в лицо.

По мере того как она читала эти строки, лицо ее наливалось кровью, а на губах выступала пена. Если бы не путы, связывавшие ей руки, у всех собравшихся в комнате были бы серьезные основания беспокоиться за свою безопасность.

Наконец, закончив чтение, Козлова бессильно закрыла глаза и откинула голову назад.

— Ну что, ты раскаиваешься в содеянном? — спросила я.

— Нет! — вдруг заорала Козлова, снова открыв глаза и вылупившись на меня безумным взглядом. — Если бы он остался жив, я все равно бы его достала! Сволочь такая! Я еще думала: хватит ему пяти доз или не хватит?!

— Ну ладно, успокойся, — примирительно сказала я и поднесла ей стакан с водой.

Алиса неожиданно сделала резкое движение головой и выбила стакан из моих рук. Упав на пол, стакан разбился, и сидевший рядом Дюбелев начал аккуратно поднимать с пола осколки.

— Сволочь поганая! — продолжала бушевать Козлова. — Видите ли, я проститутка, а он полюбил приличную женщину… Эту шлюху, что ли? — кивнула она головой на Маркелову, и та, смущенная, отвернулась.

Ирина Кокошина закрыла глаза и откинулась в кресле. Было видно, что она с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться.

— А у меня от него ребенок! Что же теперь будет-то? — И Козлова, видимо устав от своих выкриков, беззвучно заплакала.

— Ну что ж, — вздохнула я, чувствуя, что первый этап вечера подошел к концу. — Господа, вы все слышали? — обвела я глазами собравшихся.

Послышался коллективный вздох, означавший, что возражений не последует.

— Тогда переходим ко второму вопросу повестки дня, — продолжила я. — Елена Маркелова и после смерти своего воздыхателя Дементьева продолжает встречаться с Борисюком. Они вместе приходят ко мне и поручают расследовать подробности его гибели. Ирония судьбы заключается в том, что немного погодя ко мне же обращается муж Маркеловой, Алексей, которого, как вы все помните, ограбила Никольская по наводке Дементьева.

— Кстати, где он? — спросила у меня Маркелова, раскуривая уже третью за вечер сигарету.

Внешне она выглядела очень спокойно, равнодушно отреагировала на сообщение о том, что деньги у ее мужа похитила Никольская при участии Дементьева, и вообще не выказывала никаких признаков тревоги.

— Не знаю, — ответила я. — Вообще-то он тоже был приглашен сюда… Но тем не менее вернемся к событиям и фактам. Маркелов обратился ко мне за помощью, имея в виду совершенно другое. Ему было необходимо выяснить, с кем же ему изменяет жена. Несмотря на свою внешнюю монументальную непробиваемость, он патологически ревнив и при определенных обстоятельствах, вызванных в том числе и его психической неуравновешенностью, может быть способен на всяческие ненормативные действия.

Воспользовавшись моей неосмотрительностью, в тот самый день, когда вы, Елена Витальевна, забавлялись с Борисюком, Маркелов организовал собственную слежку, уже за мной. И выяснил личность своего соперника. После того как ему все стало ясно, он просто-напросто застрелил Борисюка.

Глаза Маркеловой при этих словах метнулись в мою сторону, но спустя несколько секунд поникли, она отвернулась и молча закрыла лицо руками.

Наблюдавший за этой сценой Кокошин уже потянулся за стаканом с водой, но Маркелова неожиданно взяла себя в руки и, гордо подняв голову, приобрела прежний вид.

— Все нормально, все будет хорошо. Наверное… — почти прошептала она, окидывая присутствующих задумчивым взглядом карих глаз.

После этого она взяла очередную сигарету из своей пачки и закурила.

— А как у нас с доказательствами? — после воцарившейся в комнате паузы вдруг спросил Базевич, который невозмутимо дымил своим «Парламентом».

— Доказательства первого преступления — показания самого Маркелова, опознавшего Никольскую по фотографии. Остается найти Никольскую, у которой находятся деньги. По всей видимости, вся сумма. Только дура, выяснив, что Дементьев мертв, оставила бы доллары в квартире покойного.

Алиса только что призналась в том, что убила своего бывшего любовника. На всякий случай у меня работает диктофон, так что все доказательства налицо. Я думаю, что здесь сложностей не возникнет.

Розыском Никольской уже занимается милиция. Что же касается убийства Борисюка, то номер машины, на которой Маркелов следил за мной и на которой скрылся с места происшествия, совпадает с автомобилем, принадлежащим его родителям.

— Но все-таки где он сам? — спросил Базевич. — Надо же его привлечь…

— Он сам пойдет и признается, — жестко сказала Елена, затушив очередную сигарету в пепельнице. — Я об этом позабочусь.

— Ну, если так, то у меня, пожалуй, все, — вздохнув, сказала я. — Может быть, у кого-то есть вопросы?

Я обвела взглядом всех присутствующих. В глазах у многих я прочитала облегчение. Дюбелев сразу же посмотрел на часы, его примеру последовал Кокошин. Мухин порывался что-то сказать, но не решался. Видимо, он все еще был озабочен тем, как сложатся его отношения с полицией нравов после небольшой провокации, устроенной по моей наводке. Я ободряюще улыбнулась ему и подмигнула.

Базевич тяжело вздохнул и посмотрел на Козлову, которая по-прежнему находилась в углу в связанном состоянии. Где-то с полминуты в его душе происходила какая-то борьба, потом он неожиданно резко махнул рукой, с удивительной для его огромной туши ловкостью вскочил и стремглав направился к выходу.

Я решила, что не стоит его останавливать, и даже не пошла провожать. Бизнесмен очень резво справился с процедурой одевания, и через полминуты громко хлопнувшая дверь моей квартиры возвестила о том, что этот человек покинул наше собрание.

— Ну, вроде бы все ясно, — подал голос Дюбелев, который, казалось, был очень рад, что наконец все выяснилось и с него сняты все подозрения. — Пора расходиться…

И тут со стороны входной двери послышался странный звук, как будто кто-то со всего маха пытался своим телом открыть ее. Я поспешила к двери, открыла ее, и тут же на меня чуть было не рухнул Алексей Маркелов. Вернее, его уже бесчувственное тело.

Позади него с видом победителя стоял Базевич.

— Короче, я его тут немного прижал, — отдуваясь, сообщил он. — Сейчас он очухается и скажет все, что надо.

Я сделала жест в сторону присутствовавших в квартире мужчин, и Кокошин с Дюбелевым транспортировали Маркелова в комнату.

Через пятнадцать минут мы уединились в маленькой комнате втроем: я и чета Маркеловых.

Я выложила Маркелову в лицо все аргументы, которые доказывали его виновность в убийстве Борисюка. Маркелов спокойно выслушал это, постоянно стреляя глазами в сторону жены, которая по-прежнему выглядела хладнокровной, спокойной и невозмутимо курила сигареты одну за другой.

— Бесполезно отпираться, Леша, — сказала Маркелова. — Никому, кроме тебя, это не было нужно. Ты просто болен, ты загнался, у тебя паранойя. Господи, почему же я до этого не додумалась раньше?

Елена вдруг занервничала и со злостью бросила на стол пачку сигарет.

— Что ты предлагаешь? — строгим тоном спросил Маркелов.

Он неотрывно смотрел на жену и совершенно не обращал на меня внимания, как будто меня и не было в комнате.

— Ты признаешься в преступлении. Другого пути нет, — категорично заявила Елена. — Тебя все равно посадят. Только нервы себе истреплешь в милиции. А если признаешься, то появится шанс, что примут во внимание твою болезнь!

— Зачем тебе был нужен этот обрюзгший алкоголик? — спросил Маркелов.

— Это неуправляемое чувство, — тут же ответила Елена. — Но сейчас все равно уже поздно… У меня остался только ты и наш ребенок…

Она закрыла глаза и некоторое время сидела неподвижно. Этот момент оказался решающим. Немного погодя Маркелов, поиграв желваками на лице, по слогам четко произнес:

— Хо-ро-шо… Ладно… Шанс действительно есть…

В комнате воцарилась тишина. Было слышно, как негромко переговариваются люди в соседней комнате.

Я взяла трубку телефона и набрала номер отделения милиции…

…Когда прибывший наряд милиции увез Козлову и Маркелова, остальные начали собираться.

— Не совсем ясно, зачем вы нас пригласили? — внезапно спросил Кокошин уже на пороге квартиры. — Мы ведь в этой истории ни сном, что называется, ни духом…

— Ну, во-первых, все-таки речь шла об отце сына вашей жены. А во-вторых, квартира покойного, как ни крути, а достается вашему семейству.

— Постойте, постойте! — запротестовал Кокошин, но я остановила его жестом руки.

— Несмотря на то, что у вас были самые что ни на есть весомые причины желать его смерти, прежде всего именно в связи с квартирой, я приношу вам извинения за мои подозрения, — сказала я. — Кстати, учитывая все обстоятельства жизни Кирилла Дементьева, весьма непутевой и неоднозначной, может быть, и справедливо, что его квартира достанется первой жене и сыну…

ЭПИЛОГ

Юля Никольская была арестована на своей малой родине, в Ярославской области, и достаточно быстро призналась в совершении, так сказать, неправомерных действий в отношении некоего Алексея Маркелова. Она еще не успела растратить деньги, и доллары вернулись к их настоящему владельцу. Вернее, не совсем к нему, а к его жене…

Сам он уже находился в камере предварительного заключения и ожидал суда.

Алиса Козлова, несмотря на то, что у меня в квартире созналась в совершенном ею преступлении, перед следователями начала строить пай-девочку, из которой частный детектив Татьяна Иванова неправомерными методами выбила признание.

Однако эта комедия продолжалась недолго. Одурев от ломки по поводу отсутствия героина, она легко согласилась на нужные следствию показания в обмен на обещание уколоться. И рассказала, как же было дело.

Тогда, двадцать третьего февраля, ночью, она умудрилась растолкать совершенно пьяного Дементьева и начать с ним выяснение отношений. Время было выбрано самое что ни на есть неудачное.

Дементьев был раздражен, он хотел спать, у него раскалывалась голова. В этом состоянии он не нашел ничего лучшего, как заявить Козловой, что «знать ее, грязную проститутку, не хочет», что «вообще у него никогда на нее не стоял, и, чтобы достигнуть финала, он был вынужден напрягать воображение». Последняя фраза, по словам Алисы, оказалась решающей.

Перед уходом из квартиры рано утром она вытащила из кармана куртки Дементьева ключ. После того как Базевич проводил ее, она приняла на грудь две бутылочки девятой «Балтики», взяла с собой героин и поехала обратно.

Дальнейшее было делом техники. Дементьев лишь промычал что-то нечленораздельное, когда она вводила ему в вену смертельную дозу. Не дожидаясь его кончины, она покинула квартиру и весь оставшийся день пропьянствовала, сняв по ходу каких-то двух мужиков, которые потом грубо поимели ее в каком-то подвале.

Придя в себя на следующий день, Козлова затаилась и примерно с неделю жила у тетки. Потом, на всякий случай, решила публично продемонстрировать свою ненависть к Юле Никольской и обвинить ее в смерти Дементьева. Это она демонстрировала и передо мной. Не попадись мне на глаза книга по наркомании, где было написано о том, что принявшие дозу нередко страдают чем-то вроде чесотки, может быть, я и не раскрыла бы тайну смерти Кирилла.

Перед самыми майскими праздниками, когда новые дела захватили меня полностью, я вдруг снова встретилась с Еленой Витальевной Маркеловой. Она сама пришла ко мне, предварительно позвонив.

Я наконец-то получила полный гонорар за расследование. Маркелова расплатилась со мной частично за счет сумм, оставленных ей покойным Борисюком, частично деньгами мужа.

— Как там поживает Алексей? — спросила я Маркелову, как только были закончены наши денежные расчеты. — Кстати, в постели он даже ничего, на любителя, но вполне прилично…

Не знаю почему, во мне неожиданно взыграл тот самый первоначальный импульс неприятия этой женщины, который возник с момента нашего знакомства. И мне вдруг захотелось ее задеть…

— Я чувствую свою вину перед ним, — сразу посерьезнев и совершенно не обратив внимания на мою колкость, ответила Елена. — Я знала, что у него есть патологическая зацикленность на моей персоне. Это последствия его болезни… Я не знаю, как она там официально называется — это очень сложно и мудрено, — но врачи говорили мне, что в целом его состояние можно было характеризовать как параноидальное. То есть склонное к формированию различного рода сверхценных идей.

— И этот момент вы использовали, чтобы он признался, — сказала я. — Я хорошо помню, как отреагировал он на вашу фразу о том, что «у меня остались только ты и наш ребенок»…

— Скорее всего я потрачу деньги, которые благодаря вам вернулись от Никольской, на адвоката, — продолжала Маркелова, как бы не слыша меня. — Как мне сказали, учитывая психическое заболевание моего мужа, можно добиться отмены тюремного заключения.

— Ну что ж, если у вас это получится, то у Алексея действительно появится шанс.

— Зато у меня, кажется, нет.

— Я вас понимаю… — мягко сказала я. — Хотя не надо отчаиваться, все-таки у вас есть ребенок. Вы же сами об этом говорили. Ради него стоит жить и, наверное, не так, как вы делали это раньше.

Маркелова выглядела в тот вечер подавленной и крайне озабоченной.

— Да… Но… Хочу вам сказать, что, может быть, вы не совсем адекватно меня воспринимаете. Мол, развратная женщина, гулящая, и все такое. — Маркелова вздохнула. — Вы не представляете себе, что я пережила, когда умер Кирилл. Может быть, это было лишь внешнее впечатление, будто мне все равно. Я только сейчас поняла, что он для меня значил на самом деле. Пускай он и оказался настолько циничен, что украл у моего мужа деньги… Но он был честен и искренен в своих чувствах ко мне, хотя и домогался меня слишком примитивными способами. А поскольку я, как вы выразились, играла в игру под названием «Динамо», он все больше спивался и пускался в разврат со всеми, кто попадался на его пути…

— Собственно говоря, не напейся он тогда, может быть, и не произошла бы трагедия.

— Да, — согласилась Маркелова. — Я как раз за три дня до мужского праздника сказала ему, что не хочу поддерживать отношения с двумя друзьями одновременно. То есть быть любовницей и Вениамина, и Кирилла… Нехорошо это, не стыкуется с моими моральными принципами. Дело в том, что с Кириллом у меня была близость всего два раза. Я вела себя в постели крайне холодно, думала, что это оттолкнет его, и он от меня отстанет. Однако не тут-то было. Он любил меня…

Глаза Маркеловой увлажнились, она сглотнула слезы, с трудом удерживаясь от того, чтобы не разрыдаться. Однако я уже успела заметить, что эта женщина хорошо владеет своими эмоциями. Несколько секунд спустя она как ни в чем не бывало продолжила:

— Со смертью Вениамина у меня внутри вообще все оборвалось. Я, безусловно, отдавала себе отчет в том, что отношения с ним достаточно временны и поверхностны. После смерти Кирилла я старалась обо всем забыть и никогда больше не вспоминать, но… — Она изобразила на лице не то улыбку, не то скорбь. — Не удалось…

Маркелова посидела молча где-то с минуту, посмотрела на меня своим открытым, гордым взглядом и после этого сделала вывод:

— Словом, не везет мне с мужчинами. Сначала я потеряла любящего человека, потом любимого, ну а сейчас — мужа и отца ребенка. Даже если его оправдают, никакого будущего у нас уже не будет.

Я сидела молча, неотрывно глядя на нее и не зная, как ее утешить. Она почувствовала неловкость момента и, отведя глаза, встала, взяла сумочку и направилась к выходу. Когда Елена уже собиралась сказать мне: «До свидания», — я вдруг улыбнулась и чуть дотронулась до ее руки:

— Не волнуйтесь. Может быть, вам еще повезет…

Оглавление

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ЭПИЛОГ

Реклама на сайте