«Руки загребущие»

Марина Серова Руки загребущие

Глава 1

— Нет, нет и еще раз нет! — категорично сказала молодая женщина и отключила сотовый телефон.

Юлька устало плюхнулась в кресло в гостиной и закрыла глаза. Совсем недавно они с Артемом купили эту квартиру и скоро должны были уже справить новоселье. Денег, конечно, на это потребовалось порядочно. Впрочем, на личных сбережениях молодоженов это никак не отразилось — все траты взял на себя тесть, сделав тем самым свадебный подарок. Но зато постепенно их первая совместная жилплощадь приобретала именно тот вид, который Юлька пару месяцев назад впервые увидела на рисунке дизайнера.

— Ну, как? — услышала она голос мужа и открыла глаза.

Артем завис в дверном проеме и всем своим видом выражал вопрос.

— Плохо, — ответила она, сразу потеряв всякий интерес к теме разговора. — Я уже сто раз повторила, что нам нужен зеленый диван. Зе-ле-ный! — выразительно повторила Юлька по слогам. — А не оранжевый или фиолетовый! Ты думаешь, они это поняли?

Последний вопрос был явно риторическим, потому что ответа она дожидаться не стала, а просто откинулась на спинку кресла и снова бессильно закрыла глаза. Артем молча прошел в комнату, встал рядом с женой и задумался. Новый зеленый диван должны были привезти прямо с фабрики еще неделю назад. Но когда привезли и они с Юлькой увидели доставленное серо-буро-малиновое чудовище, оба просто потеряли дар речи. Когда через минуту Артем очухался от шока, Юлька уже успела все «разрулить»:

— Чтобы я это страшилище даже близко не видела, — махнула она рукой на диван. — И чтобы через неделю у нас был наш заказ, иначе вам грозят большие неприятности, — отчеканила она.

Но, несмотря на Юлькин грозный голос и представительный вид, зеленый диван все еще отсутствовал в гостиной семьи Макаровых. Вообще-то, особой необходимости в немедленной его доставке не было, потому что ремонт в новой квартире еще не закончился, но все-таки Юлька очень не любила, когда кто-то не выполнял свои обязательства или затягивал сроки.

Именно поэтому она сама занималась разработкой внутреннего оформления квартиры. Не одна, конечно, а с целым штатом дизайнеров, которых порекомендовал ей отец. Вот только с наймом строительной бригады помог ей муж, чем теперь несказанно гордился. Вообще-то, все получилось случайно: пару месяцев назад фирма Артема переехала в новый офис, застав рабочих, делавших ремонт, на месте. Так что когда пришла пора покупать и обустраивать личную недвижимость, первым делом он вспомнил о тех самых ребятах.

Конечно, Юлька могла бы и сама всех найти, но все-таки от помощи мужа не стала отказываться, да и строители не разочаровали — выполняли всю работу на совесть и в назначенные сроки, хотя и пили безбожно. Правда, иногда встревал со своими замечаниями этот Филипп… «Ему, наверное, по статусу положено всюду совать свой нос», — усмехнулся Артем.

— Юлия Вячеславовна, подойдите, пожалуйста! — раздался из кухни мужской голос.

Когда жена без лишних разговоров легко поднялась с кресла и скрылась за дверью, Артем шумно выдохнул: «Стоит только подумать, а он уже здесь. Пора положить конец такому двусмысленному положению…»

Они с Юлькой встречались около года, а два месяца назад поженились, успели съездить в свадебное путешествие на Ямайку и по приезде в Тарасов купить вот эту квартиру. Но тут на голову молодого мужа просто посыпались неприятности: неизвестно, кому он перешел дорогу, но кто-то постоянно вставлял палки в колеса. В семейной жизни появилась трещина.

Вообще-то, Юлька знала, что особых сбережений у молодого менеджера, который предложил ей руку и сердце, нет. Но кое-какие сбережения Артем, который достиг всего только благодаря собственной целеустремленности, а не связям в высокопоставленных кругах, все-таки имел. И даже отец Юльки, поначалу возражавший против их отношений, после наведения справок о будущем зяте остался доволен его кандидатурой, хотя раньше и прочил в мужья единственной дочери по меньшей мере министра. А Вячеслав Владимирович занимал в администрации города довольно высокий пост, и Юлька не привыкла в чем-либо нуждаться.

Молодой семье вполне хватило бы средств мужа на безбедное существование (по крайней мере, в ближайшем будущем). Но почему-то все чаще в разговорах с женой или ее друзьями всплывал финансовый вопрос. Артем долго ломал голову над тем, кто же все-таки настраивает против него Юльку, ответ напросился сам собой: в последнее время она стала уделять так много внимания Филиппу, что это наводило на определенные выводы. «Наверное, без совета какой-нибудь подруги здесь не обошлось, но надо же и свою голову на плечах иметь!» — подумал он.

Сейчас первым порывом Артема было пройти на кухню вслед за женой, но он вовремя одумался — как раз его туда никто не звал. Если сначала он не видел никакой проблемы в том, что женится на девушке более обеспеченной, чем он сам, то в последнее время такое положение вещей начало его тяготить: даже какой-то дизайнер всегда советовался только с нею, хотя квартира-то принадлежала как раз Артему! Вообще-то Юлька открыто не доминировала в финансовом пространстве семьи, но все-таки комплекс неполноценности уже начинал довлеть над Артемом. Он закурил, подошел к окну и выглянул во двор.

В семь часов вечера на улице было уже темно. Легкий снег медленно кружился в свете фонаря и опускался на вишневую «десятку» у подъезда. «Надо бы резину сменить, — подумал Артем, отвлекаясь от грустных мыслей о семейной жизни, — а то при первом же гололеде ДТП не избежать. И пора уже к Новому году покупки делать…»

— Хочешь посмотреть, во что превращается наша кухня? — окликнула его Юлька.

Артем от неожиданности вздрогнул, резко повернулся и затушил сигарету.

— Снова куришь? — поморщилась жена. — Я же просила…

«Черт побери! — выругался про себя Артем, хватая куртку. — Всегда знала, что я курю, но никогда ее это не раздражало! Стоило появиться этому маляру с его здоровым образом жизни, так мне теперь даже дышать надо через раз!» Осторожно прикрыв дверь, он бросился вниз по лестнице.

Юлька тоже вышла из подъезда, но через несколько минут, и по ее лицу невозможно было понять, какие чувства она испытывает. «С одной стороны, — подумал Артем, — это даже хорошо, что она не стала устраивать сцену из-за моего внезапного побега. Но, с другой стороны, почему она сразу не помчалась за собственным мужем, а предпочла еще какое-то время побыть в обществе постороннего мужчины?»

Чтобы не терзать себя напрасными подозрениями, Артем молча вышел из машины и галантно открыл дверцу жене. Но, повинуясь внезапному порыву, не удержался и поднял голову к четвертому этажу: темный силуэт мелькнул в освещенном прямоугольнике окна его квартиры и скрылся из виду. «Мы все глядим в Наполеоны!» — пришла ему на ум цитата классика, и Артем содрогнулся: сдавать без боя свои позиции он вовсе не собирался.

* * *

Филипп вообще ничего не понимал: с некоторых пор Юлия Вячеславовна начала вести себя как-то иначе. Конечно, девушки никогда не обходили его вниманием, но, во-первых, он всегда оставлял за собой право выбора, а во-вторых, предпочитал не связываться с замужними дамами, чтобы не обременять себя лишними неприятностями, которых в жизни молодого дизайнера и так хватало.

Хорошо, что остальные строители и хозяева успели уехать. Значит, никто не увидит гостя, которого Филипп ждет сейчас. Вот и славно, потому как разговор конфиденциальный и никого из посторонних не касается. Филипп вздохнул: делать признания и расхлебывать собственные ошибки всегда трудно, но когда-то надо с этим покончить — жить дальше с таким грузом на душе было просто невыносимо. Он проветрил комнату после сигаретного дыма и посмотрел на часы: за сегодняшний вечер ему предстояло пообщаться с очень важными людьми.

Филипп прошелся по квартире, оценил сделанное сегодня и в который раз подумал о строителях: «Конечно, ребята они неплохие, но все-таки какие-то странные: говорят, что творить без „топлива“ нельзя. Вот и греются целыми днями то водкой с какой-то гадостью, то сигаретами. Хорошо еще, сегодня ушли вовремя, а не остались, как обычно, „квасить“ на кухне, отмечая укладку очередного метра кафеля». Филипп усмехнулся, вспомнив настойчивые просьбы своих помощников выпить с ними на брудершафт.

Ровно в четверть девятого, когда во дворе почти никого не осталось, а уставшие за трудовой день люди разошлись по своим квартирам и дружно уставились в телевизоры, в дверь негромко постучали. Филипп даже не стал раздумывать: он знал, кто это может быть…

Через полчаса никем не замеченный человек вышел из подъезда и завернул за угол, где стояла темная машина, резко контрастировавшая с белым снегом, за пару часов успевшим покрыть землю ровным ковром. Двигатель завелся быстро, и сразу же автомобиль двинулся с места, оставив после себя темный прямоугольник голой земли.

* * *

«Говорят, мы бяки-буки. Как выносит нас земля?..» — незатейливая песенка из детского мультфильма так прочно засела в моей голове, что даже в ванной я не могла думать ни о чем другом. Стараясь перевести свои мысли хотя бы на тему покупки хлеба в ближайшей булочной, я поняла, что никаких мелких проблем в моей жизни не существует. Есть одна, и глобальная: как не умереть со скуки в этом мире.

«Э-эх, тяжела ты, доля частного детектива, — вздохнула я, потянувшись за полотенцем. — В наш век преступности остаться без работы — абсурд какой-то!» Впрочем, безвыходных положений не бывает, поэтому я и решила отрезок неожиданно свободного времени целиком посвятить себе. Вообще-то, только вчера я закончила очередное дело и получила гонорар, позволяющий не только не заботиться о хлебе насущном в ближайшее время, но и спокойно встретить Новый год. И все-таки бездействие — не для меня.

«Ой, ля-ля, ой, ля-ля, погадать на короля…» — совершенно непроизвольно пропела я вслух. Ну вот, еще эта дурацкая песенка не выходит из головы! По-моему, я где-то слышала, что навязчивые мелодии, от которых человек не может отделаться в течение долгого времени, являются первым признаком начинающейся шизофрении.

«Только этого мне не хватало для полного счастья! — усмехнулась я, вставая под холодный душ. — Впрочем, в любом положении можно найти свои плюсы, так что, если у меня внезапно начнется умственная отсталость, я смогу:

а) совершенно беспрепятственно слушать громкую музыку по ночам, невзирая на соседские вопли;

б) говорить абсурдные на первый взгляд и откровенно дурацкие — на второй (но на самом деле абсолютно справедливые!) вещи прямо в лицо окружающим;

в) на законных основаниях получать пенсию по инвалидности».

Впрочем, последнее обстоятельство меня мало прельщало, так что схождение с ума я решила отложить до лучших времен. «А вот „погадать на короля“ мне действительно не помешает», — улыбнулась я и потянулась к тумбочке. Чтобы не раскиснуть окончательно, я знала только одно средство — погадать. Поэтому немедленно достала мешочек из черной замши, в котором хранила свои главные сокровища — три двенадцатигранные «косточки». Честно говоря, без этих моих незаменимых «помощников» свою жизнь сейчас я даже не представляю.

Увлеклась я этим занятием уже давно, окончательно и бесповоротно. Сначала я бросала «кости» просто так, из обычного женского любопытства и для поддержания собственного оптимизма. Зато очень скоро убедилась, что все их предсказания обязательно сбываются. Вот и сейчас в очередной раз я оказалась на распутье, так что самое время было испытать судьбу.

Я небрежным движением бросила «кости» на тумбочку и удивилась выпавшей комбинации: 1+21+25. Хм, странно, «косточки» предвещали мне денежные траты… Конечно, я планировала как раз сегодня пройтись по магазинам, но интуиция подсказывала, что в гадании речь идет не об этом. Может, я не совсем правильно вспомнила толкование? «Точно! — осенило меня вдруг. — На самом деле мне предстоят не просто траты, а „уменьшение доходов, связанное с помощью другим людям“. Значит, все-таки в скором будущем у меня будет новое дело», — оптимистично закончила я свою мысль.

В том, что это будет именно так, я теперь не сомневалась. А уж волноваться по поводу источника вложения своих капиталов я точно не собиралась — иногда, особенно перед праздниками, полезно заниматься если не благотворительностью, то хотя бы покупкой подарков для друзей и знакомых. В общем, уже заработанные деньги я намеревалась потратить с наибольшей выгодой для себя и окружающих.

Решив, что расходы на себя, любимую, — это самое выгодное вложение капитала, я надумала посетить наибольшее количество тарасовских магазинов, в которых перед Новым годом царила веселая предпраздничная суета и выставлялись самые приличные товары. Честно говоря, я пока не знала, с кем именно из мужского населения нашего города буду встречать следующий год, но в любом случае хотелось хорошо выглядеть. Хотя бы затем, чтобы повергнуть в шоковое состояние… нет, вовсе не претендентов на мою руку и сердце. Скорее, своих соперниц в этом неравном соревновании.

Помню, в одной умной книжке какого-то классика, который слыл тонким ценителем женской красоты и философски относился ко многим нашим слабостям, я прочитала следующее: «Женщины думают, что одеваются, либо чтобы доставить удовольствие мужчинам, либо для своего собственного. Но на самом деле они это делают, чтобы удивлять друг друга».

Так вот, время от времени по специфике своей работы появляясь на светских раутах или молодежных дискотеках, я все больше убеждалась в справедливости этих слов. Но даже в этом случае уступать кому-то пальму первенства я не собиралась, поэтому решила не откладывать свою прогулку по модным магазинам.

«Заодно Ленке со Светкой что-нибудь к празднику присмотрю», — напомнила я себе о лучших подругах. Составив примерный список «самых необходимых» в моем (и их) гардеробе вещей и все еще пребывая в мучительных сомнениях по поводу фасона будущего платья для встречи Нового года, я вышла из дома.

Яркий солнечный свет, отражаясь в миллионе снежинок, кружившихся в воздухе, заставил меня зажмуриться. Но уже в следующее мгновение я улыбнулась: долгожданная зима все-таки вступила в свои права.

Похоже, снег шел всю ночь, а под утро ударил легкий морозец, так что это холодное чудо не успело растаять. Я усмехнулась: в песочнице дети уже лепили микроскопических снеговичков, а прохожие с опаской передвигались по скользким белым дорожкам возле дома. Как обычно, в первые дни снегопада дворники экономили песок и просто, по-моему, глумились над населением родного Тарасова, так что по тротуару идти было даже опаснее, чем по проезжей части.

Уподобляться «безлошадным» согражданам я не собиралась, особенно отправляясь за покупками. Так что с чувством величайшей гордости за собственный статус автомобилиста я села за руль моей многострадальной «девятки». Сколько раз уже я слышала от друзей и близких упреки в свой адрес за то, что моя машина не вполне соответствует моему достатку и имиджу довольно известного в городе частного детектива, но всегда «вынимала из рукава» козырь: «Зато не пешеход!»

А вообще-то я придерживаюсь мнения, что излишняя презентабельность и уж тем более помпезность в моем деле часто бывают вредными, поэтому за свою «старушку» держусь руками и ногами. Хотела бы я посмотреть на этих умников в ситуациях критических: как бы они гнались за какими-нибудь преступниками на «Вольво» или «БМВ» по первому снегу или нашему знаменитому русскому бездорожью? Эх, прав был все-таки Николай Васильевич насчет дорог и… некоторых моих соотечественников.

* * *

Верблюдов я видела только по телевизору и в зоопарке, но все тяготы их положения прочувствовала на собственной шкуре, когда наконец вернулась из магазинов, увешанная сумками и пакетами с головы до ног.

Поход по магазинам оказался настолько удачным, что я почти без сил рухнула на диван, едва переступив порог собственной квартиры. Почему-то в каждом магазине продавщицы считали своим долгом не только упаковать в кучу оберточной бумаги приобретенные товары, но также вручить какие-то цветные сумочки с новогодними подарками от администрации.

Конечно, сюрпризы я люблю, но в поговорку про бесплатный сыр и мышеловку верю безгранично, поэтому к неожиданной щедрости, тем более — работников торговли, отношусь, мягко говоря, скептически. Предчувствия не обманули меня и на этот раз: когда из-под целой груды ярких бумажных оберток и рекламных проспектов я извлекла обыкновенную губку для мытья посуды, у меня пропала всякая охота радоваться остальным шуршащим пакетикам, которые я с таким трудом доволокла до своей квартиры.

Может быть, кто-то и считает, что оказал покупателю неоценимую услугу, снабдив его перед Новым годом бесплатными одноразовыми носками. Но лично я от таких подарков испытываю сомнительное удовольствие, а уж купить их мне даже в голову никогда не пришло бы. «Ладно, может, когда-нибудь для конспирации пригодятся», — утешила я себя, убирая подальше в шкаф чулочно-носочное изделие китайского производства.

Оставив на неопределенное время совершенно безнадежное занятие — разыскать среди всего принесенного хлеб, который я вроде бы купила, я вышла на кухню, чтобы сварить кофе. После колоссального расхода душевных и физических сил только чашка-другая этого ароматного напитка могла вернуть меня к жизни. Хорошо еще, что пакет с зернами оказался целым и невредимым и нашелся сразу. Потому что если с невозможностью отыскать среди своих покупок хлеб я кое-как смирилась, то исчезновение кофе оказалось бы роковым для моего физического и психического здоровья.

Подкрепившись кусочком сыра и почти опустошив кофейник, я наконец смогла в полной мере ощутить себя все еще живой и здоровой. Хотела было после этого отдохнуть, как нормальные люди, перед телевизором. Но, пощелкав кнопками пульта, быстро убедилась, что по «ящику» ничего хорошего мне показывать не собираются.

И утренняя хандра, от которой, как оказалось, мне так и не удалось излечиться, нахлынула с новой силой. По всем канонам детективного жанра именно в этот момент меня должен был отвлечь телефонный звонок или неведомый гость, появившийся на пороге. Я прислушалась: вокруг была такая первозданная тишина, что складывалось впечатление, будто даже люди из биологического подвида «соседи» просто вымерли, окончательно и бесповоротно.

Я вздохнула: такой скуки я не помнила давно. Обычно мой телефон обрывают клиенты и подруги, а тут, накануне Нового года, все как будто забыли о моем существовании. По меньшей мере обидно. И странно. И просто невероятно!

Мне просто необходимо было срочно чем-нибудь заняться, но с ходу я так и не смогла придумать себе занятие. Когда в прошлом месяце у меня выдалась свободная минутка, я успела поплавать в бассейне, постричься и даже сыграть партию в теннис. Но сейчас почему-то активный отдых меня не прельщал.

Путешествовать с ведром и тряпкой по просторам собственной квартиры сегодня тоже не хотелось, хотя генеральную уборку перед новогодними праздниками надо бы сделать обязательно.

Бесцельно побродив по комнатам, в спальне я наткнулась взглядом на телефонный аппарат и решила, что надо бы позвонить подружкам. Поболтаю с ними, договорюсь о встрече. Вот и уйдет грусть-тоска из моего организма.

Я плюхнулась на кровать и набрала номер Ленки-француженки.

В последнее время мы никак не могли с ней состыковаться: то у меня какие-то неотложные дела, то у нее. Ленка жила в отдаленном от центра Трубном районе и не часто баловала меня своими визитами. У меня самой тоже не хватало времени, да и застать ее дома было практически невозможно: она работала в обыкновенной городской школе учительницей и просто помешалась на различных нестандартных уроках и других мероприятиях, которые отнимали почти все ее не только рабочее, но и свободное время. Таким образом, на общение с мужем, свекровью и двумя детьми у нее оставалось часа полтора в сутки, так что претендовать на это время я просто не решалась. Но сегодня наступил критический момент.

— Лен, привет, — произнесла я в трубку.

— Тань, как здорово, что ты позвонила! — раздался обрадованный голос на другом конце провода. — Где ты пропадала?

— Да так, дела были, — отмахнулась я и предложила: — Может, встретимся? Кофе выпьем или что покрепче…

— Да ты что! — в ужасе перебила меня Ленка. — У меня сейчас полный завал — пора новогодних елок, а спектакль еще не готов. Тань, я пока не могу, — жалобно протянула она. — Давай лучше числа двадцать девятого встретимся, мы как раз всех на каникулы отпустим.

— Угу, — совсем без энтузиазма согласилась я и положила трубку.

Ну и как тут верить в настоящую женскую дружбу, если лучшая подруга не желает поддержать в трудной ситуации! Впрочем, ничего другого я и не ждала. Теперь у меня оставалась надежда на Светку — уж у нее-то никаких новогодних спектаклей не предвидится, потому что работает она с другим контингентом. И я набрала ее рабочий номер, то есть телефон парикмахерской, где моя подруга работала. Кстати, мастер она первоклассный, так что могла в два счета изменить мою внешность, если это оказывалось необходимым по роду моей деятельности — из натуральной блондинки я в считанные секунды превращалась в знойную брюнетку или седую матрону.

К моему величайшему недоумению, трубку сняли не сразу, а Светка вообще подошла к аппарату только минут через пять.

— Танюш, извини, у нас просто аврал, — с ходу начала она. — Клиентов очень много — Новый год на носу, а работать некому. Но если тебе что-то нужно, можешь приезжать, тебя примем без разговоров.

Это был удар ниже пояса. Мое лицо помрачнело буквально после первого же ее слова, но я все-таки постаралась сохранить бодрость духа:

— Нет, спасибо, мне ничего не надо, я просто поболтать хотела. Но это можно сделать и в другой раз.

«Королёва карта бита, бит и весь его отряд…» — снова завертелся в голове мотивчик разбойничьей песенки, преследующий меня с раннего утра. Попрощавшись с подругой, я положила трубку и едва не разревелась: «Ну, почему все заняты своими делами, а я вынуждена томиться от безделья? Так недолго и с ума сойти», — усмехнулась я, сворачиваясь калачиком на постели.

* * *

Проснувшись, я еще с полминуты не могла понять, что со мной происходит. Оказывается, едва опустив голову на подушку, я мгновенно заснула, а разбудил меня телефонный звонок. Я бросила мимолетный взгляд на автоответчик и с досадой констатировала, что забыла его подключить. На табло определителя номера высветились телефонные цифры моей любимой парикмахерской. Странно…

Впрочем, ничего странного! Наверное, Светка наконец освободилась — вот и решила мне позвонить. Я хотела было сразу ей перезвонить, но резонно рассудила: если у подруги появилось свободное время, надо привести себя в порядок и пригласить ее куда-нибудь на ужин.

Можно было, конечно, Светку и просто к себе пригласить, но тут же, представив кулинарные хлопоты, связанные с приемом гостей, я от этой мысли отказалась. Мои многолетние наблюдения убедительно доказывали, что уставшая и задерганная хозяйка редко когда оказывается хорошим слушателем и остроумным собеседником, а отказывать себе и Светке в удовольствии общения я не собиралась.

При варианте «выхода в свет» общения было достаточно, но еда чаще всего оставалась на самом последнем месте. Только как раз в этом особой проблемы я не видела — несколько бутербродов и хорошее вино вполне могли компенсировать для нас со Светкой домашние котлеты. Ко всему прочему, в выходе «в люди» были и другие плюсы — например, общество. Причем не только женское, которое олицетворяли собой мы. Мужское общество было гораздо предпочтительнее. Правда, в родном Тарасове нормальные свободные мужчины на дороге не валяются, но все-таки некоторые довольно приличные экземпляры все еще иногда встречаются. Так что сегодня вечером вполне можно было бы попытать счастья — вдруг бы таковой попался.

На подъеме сил и настроения я уже подбирала гардероб для предстоящей вылазки, и тут Светка вновь позвонила сама.

— Тань, я к тебе по делу, — уже через минуту сообщила она тоном заговорщика. — У нас тут такое случилось — не представляешь!..

Честно говоря, я действительно не могла себе представить, что же «такого» могло случиться в обыкновенной, хотя и очень престижной, парикмахерской. Настроившись на длинный разговор, я была в очередной раз разочарована разваливающимся на глазах планом:

— Слушай, я нашу Аленку к тебе послала, пусть сама тебе все расскажет, — довела до моего сведения Светка.

Конечно, симпатичную девушку с черными волосами и голубыми глазами, работающую по правую руку от Светки, я помнила хорошо. Но все-таки мне предпочтительнее было бы услышать грандиозные новости от родной подруги, чем от человека совершенно постороннего. Однако Светка осталась непреклонна:

— Аленка скоро приедет, вот все и узнаешь. Это не телефонный разговор, — отрезала она и вдруг всхлипнула: — Тань, помоги, пожалуйста, девочке.

Это меня вообще поставило в тупик: Светка была такой неисправимой оптимисткой и хохотушкой, что даже на самые сложные жизненные ситуации умела смотреть с юмором. Плакала она редко, так что ее непонятный намек меня просто парализовал. Я хотела спросить еще о чем-то, но тут как раз послышался звонок в дверь. В том, что это была именно Аленка, я даже не сомневалась — сегодня больше никто не собирался порадовать меня своим присутствием.

Вздохнув и бросив последний взгляд на разнообразные мои туалеты, уже успевшие растревожить душу предвкушением хотя бы маленького праздника, я на ходу закрыла дверцу шкафа и направилась к двери. У меня совсем не прибавилось приятных эмоций, когда я увидела на пороге бледную, осунувшуюся девушку, имеющую всего лишь сходство с той Аленкой, которую я много раз видела в парикмахерской.

— П-простите, Татьяна Александровна, — начала она, запинаясь и поминутно теребя концы черного платка, — я от Светланы…

— Проходи, проходи, — перебила я ее, почти силой втащив в квартиру, — моим соседям вовсе не обязательно знать, от кого ты пришла. К тому же Светка мне уже звонила, — успокоила я ее на всякий случай.

Через несколько минут я сварила кофе и окончательно проснулась, а Алена как раз собралась с мыслями, чтобы рассказать мне о цели своего визита. Я уже давно знаю: торопить клиентов ни в коем случае не следует, они сами тонко чувствуют момент, когда смогут рассказать о своих несчастьях. А именно при несчастьях обращаются за помощью к частному детективу. По крайней мере, других случаев на моей памяти еще не было.

Я отошла к окну и закурила, стараясь обращать на Алену поменьше внимания. Интуиция не обманула меня и на этот раз.

— Татьяна Александровна, у меня случилось горе…

Я не стала изображать удивление, потому что по ее внешнему виду об этом легко можно было догадаться. Мне ничего не оставалось делать, как просто подойти ближе и сочувственно погладить ее по голове:

— Ничего-ничего, если это в моих силах, я постараюсь тебе помочь. Если можно, конечно… — закончила я, окинув взглядом ее траурное одеяние.

— В том-то и дело, что нет, — тихо отозвалась девушка. — Вчера умер мой брат, так что это изменить никто не в силах.

«Хорошо, что она сама все понимает, — мелькнуло у меня. — Только что же она тогда хочет?» Впрочем, произносить свой вопрос вслух я не стала, потому что знала: все равно узнаю, раньше или позже.

— Он умер от передозировки. Но дело в том, что он никогда наркотики не употреблял! — собравшись с духом, начала рассказывать Алена. — И мне непонятно, почему милиция совершенно не обращает внимания на мои слова! Татьяна Александровна, я принесла деньги, — она судорожно начала рыться в сумочке, — пожалуйста, вот. Только раскройте это дело.

Она посмотрела на меня так жалобно, что для меня сразу прояснилось предсказание «косточек»: я на самом деле была готова взяться за работу совершенно бесплатно только на том основании, что Алена Туманова являлась сотрудником той же самой парикмахерской, в которой работала моя подруга Светка.

Да, о деньгах Аленка могла бы даже не заикаться. Хотя я, конечно, не занимаюсь благотворительностью и работаю за весьма приличное вознаграждение, но все-таки иногда могу себе позволить сделать всю работу абсолютно бесплатно и денег с некоторых клиентов не беру вообще. Я очень хорошо понимаю, что мои расценки явно не по карману обычному тарасовскому парикмахеру, даже очень хорошему. К тому же, у Тумановой в связи со смертью брата и так расходов на данный момент было много.

Задавать Алене обычные вопросы я не стала, решив отложить наше плодотворное общение до лучших времен. Но все-таки кое-какое мнение о ней и ее брате у меня составилось. Впрочем, терять время даром я тоже не собиралась, поэтому сразу же после ее ухода принялась анализировать уже имеющуюся информацию.

Когда за Аленой закрылась дверь, мне, по сути, было пора приступать к расследованию. Но сделать этого я не могла по той простой причине, что у меня не было никаких фактов или хотя бы маленькой зацепки, потому что в смерти своего брата она никого не подозревала. Я поудобнее устроилась в кресле, отключила звук у телевизора и достала сигареты.

«Так, умер Филипп Туманов от передозировки наркотиков. Хм, это не ново, — усмехнулась я, выпуская к потолку колечки дыма. — Сто раз приходилось отказываться от ведения подобных дел, потому что обычно выяснялось: родственники и друзья не всегда в курсе дел. Можно понять: не станет же чей-то сын или брат расклеивать по городу объявления о том, что он травкой если и не увлекается всерьез, то балуется. Так что на этот раз вполне могло быть то же самое. Интересно, кто видел его последним?» — подумала я, доставая новую сигарету, пытаясь настроить свои мысли на деловой лад и отбрасывая лирические отступления.

Выяснить это у Аленки я, конечно, попыталась, но безрезультатно — она голову такими проблемами не забивала, потому что была не в том состоянии. Конечно, с точки зрения простого среднестатистического человека я могла ее понять и простить, но профессия частного детектива заставляет не ждать у моря погоды, а стараться получить нужные сведения как можно скорее. На этот раз я тоже не собиралась терять даром целый день.

В моем распоряжении, кроме сведений, предоставляемых приходящими клиентами, всегда был другой канал получения нужной информации, потому что моя биография изобиловала фактами весьма разнообразными и примечательными. Например, во времена «дикой молодости», сразу после окончания юридического института, я успела поработать в прокуратуре.

Правда, там я очень быстро поняла, что такая рутина не по мне, и быстро «сделала ноги», получив лицензию частного детектива. Но все-таки в рядах нашей доблестной милиции у меня сохранились кое-какие связи, которыми как раз сегодня я и была намерена воспользоваться. Листать записную книжку для этого не требовалось — телефоны друзей я знаю наизусть.

— Привет, а Володя дома? — немного поболтав с женой Кирьянова, я попросила к телефону человека, который в структуре милиции занимал чин подполковника и которого в просторечии самые близкие люди имели честь называть просто Кирей.

Эта фамильярность в данном случае была вполне обоснованна: мы знали друг друга еще со времен моего студенчества, а некоторое время назад мы с Володей даже вместе работали в той самой организации, в которой он имел честь служить и по сей день. Кстати, некоторыми звездочками на своих погонах он был обязан именно мне. Но сводить старые счеты никто не собирался, так что дружба наша была вполне бескорыстной, хотя иногда и взаимовыгодной.

— Привет, что у тебя на этот раз случилось? — встревожился Кирьянов, как только поздоровался со мной.

Увиливать от ответа не имело смысла, потому что без дела я никогда не звонила.

— Со мной все в порядке, — успокоила я его для начала, — но все равно требуется твоя помощь. Можешь узнать поподробнее обстоятельства смерти одного человека? Туманов умер позавчера, но мне стало известно об этом только сегодня.

Володя все понял без лишних слов и пространных объяснений, потому что я нередко обращалась к нему с подобными просьбами. Подполковнику милиции был открыт доступ почти ко всей информации, и Володя был уверен, что злоупотреблять ею я не стану.

Вообще, я уже давно убедилась в том, что иметь мужчин-друзей гораздо выгоднее, чем друзей-женщин. Достаточно того, что ни одна из моих подруг сегодня не нашла времени даже просто поболтать со мной, а вот Володя сразу же поинтересовался моими делами и обещал помочь. Продиктовав ему все, что сама знала о Филиппе Туманове, я со спокойной душой положила трубку. До завтрашнего утра, когда Киря обещал перезвонить.

Да, новое дело у меня теперь вроде бы было, но все-таки от скуки я еще окончательно не избавилась. Ничего еще не началось из того, что сопутствует расследованию, когда я забываю обо всем, кроме того, что касается дела: масса информации, которую необходимо обдумать и проверить, захватывающие погони и сложные головоломки. В общем, пока что не было ничего интересного. Во всей этой истории я видела только один положительный момент — оказать услугу Светкиной подруге я считала делом чести. И мне в самом деле не нужны те гроши, которые являются последними деньгами Алены Тумановой и от которых я отказалась с самого начала. Конечно, она неплохо зарабатывает в своей парикмахерской, но все-таки двести «баксов» за день расследования — моя обычная такса — ей было бы не по карману.

Я очень верю в предсказания своих «косточек»: если судьбе угодно, чтобы я занялась этим делом, я им займусь. Кстати, стоит посерьезнее задуматься и над такой немаловажной деталью: не стала бы Алена предлагать мне все свои сбережения, если бы не была уверена на сто процентов, что Филипп не употреблял наркотики. Может быть, он был убит? Но сейчас у меня слишком мало фактов, чтобы утверждать это с полной уверенностью, так что не остается ничего другого, как ждать звонка Кирьянова.

Убивать вечер в напрасных домыслах я не собиралась, поэтому решила еще раз позвонить Светке. Она уже вернулась домой, и времени для разговора на этот раз у нее было предостаточно, так что она мне смогла кое-что поведать о семье Тумановых.

Моя обида на подружку, на ее пренебрежение ко мне быстро прошла: в конце концов, не от Светки же зависела загруженность ее рабочего дня. Зато именно от нее я узнала, что умерший при невыясненных обстоятельствах Филипп Туманов — единственный младший брат Алены. Девушка проявляла о нем особую заботу еще и потому, что их родители полгода назад погибли в автокатастрофе.

Я узнала, что работал Филипп обыкновенным дизайнером, подрабатывал в разных местах, связан с криминалом не был. Сестра утверждала, что он не только никогда наркотиками не увлекался, но и вообще не курил и не пил ничего, кроме красного вина… Хотя… Мало ли куда могла завести кривая после стресса от смерти родителей… Но тогда кому и на что понадобилось его убивать, если денег у него не было и высокого поста тоже? Похоже, дельце вырисовывается интересное. По крайней мере, запутанное — это точно.

«Дело будет шито-крыто, карты правду говорят», — снова завертелся у меня в голове надоевший за сегодня мотивчик из мультфильма.

Для начала хорошо было хотя бы то, что Светка головой поручилась за Аленку, с которой проработала уже несколько лет. Так у меня, по крайней мере, отпадала острая необходимость проверять причастность сестры к данному инциденту.

Глава 2

— Спишь? — услышала я в трубке удивленный голос Кирьянова.

Вообще-то, я была готова обругать любого, кто посмел оторвать меня от трудов праведных, посвященных предновогодней уборке квартиры, к которой я все-таки решила приступить. Конечно, объяснять женатому мужчине, что у меня накопились домашние дела, я не стала — он этого просто не поймет, потому что в собственном доме при умнице-жене такого никогда не видел.

Звонок Володи я ждала с самого раннего утра, поэтому почти не рассердилась на него даже за то, что, бегом бросившись к телефону, споткнулась о стремянку и только чудом смогла удержаться на ногах. Вообще, я считаю, что срывать на других свое плохое настроение никогда не следует: негативные эмоции ведь только нервные клетки расходуют, а пользы никакой не приносят. Так что, превозмогая боль в ноге, я постаралась ничем не выдать своего состояния. Но и быть заподозренной в позднем пробуждении тоже не хотела:

— Копалась на антресолях. Как услышала твой звонок, чуть кубарем вниз не скатилась, — все-таки не удержалась я от легкого упрека.

— Упала? — испугался Володя настолько искренне, что я расхохоталась.

— И не надейся! Не зря же я столько лет спортом занималась, чтобы упасть со стремянки и ребра переломать. Так, просто споткнулась, но это никакого отношения к нашему разговору не имеет. Вот только нога побаливает…

— Ничего серьезного? — спросил он с сомнением. — Тань, будь, пожалуйста, поосторожнее, не хватало еще перед Новым годом в больницу попасть.

На возражения у меня не хватило сил — нога начала болеть неимоверно и даже немного припухла. «Только бы не перелом! — с ужасом подумала я. — Черт с ними, с праздниками, но у меня же дело есть, с ним надо разбираться».

Видимо, мое молчание Кирьянов принял за согласие, поэтому продолжил:

— Знаешь, я ведь по твоей просьбе звоню. Помнишь наш вчерашний разговор?

Еще бы я его не помнила! Я постаралась не обращать внимания на свою ногу, отбросила в сторону тряпку, которой только что протирала шкаф, и убрала с лица непослушный локон, выбившийся из-под косынки, — в моем рабочем «прикиде» я больше напоминала Маленькую Разбойницу, чем прославленного детектива Таню Иванову.

— Что нового выяснил? — только и спросила я в нетерпении.

— Ну, не знаю, новое ли это, я ведь старого-то не много знаю, — откликнулся Киря шутливо и тут же сменил тон: — От «передоза» загнулся твой Туманов. Понимаешь, все на это указывает, хотя сестра и пыталась протестовать. Ну ты подумай, Тань: если ни ты, ни я ничем таким не увлекаемся, так у нас с тобой ничего и не найдут ни в крови, ни в карманах.

Честно говоря, как раз в этом я глубоко сомневалась, потому что размах преступности в настоящее время достиг таких размеров, что любую дрянь и в карман подкинуть могут, и в кровь ввести. Но говорить это Кирьянову я не стала, потому что, во-первых, он об этом и без меня догадывался, а во-вторых, сжав зубы, я ждала окончания разговора, чтобы вызвать «Скорую» — нога болела все сильнее.

— У него и в куртке эфедрин лежал, и при вскрытии то же самое вещество было обнаружено, — закончил Володя.

А вот это для меня не было новостью — Алена вчера кое-что рассказала о результатах судмедэкспертизы.

— Слушай, а обследование места преступления что-нибудь дало? — перебила я его, пытаясь поскорее направить разговор в нужное русло.

— Ну, не знаю… — в трубке послышался специфический шорох, похожий на перелистывание какого-то журнала. — «На кухонном столе — пепельница с окурками», — процитировал Кирьянов и добавил после паузы: — В большой комнате стремянка стояла, возле которой и найдено тело Туманова. Кстати, возле дивана — бутылка настоящего французского коньяка «Наполеон», банка икры и два стакана.

— Тебе это ни о чем не говорит? — мгновенно спросила я.

— Хм, ну, это наводит на определенные мысли, — задумался Кирьянов, — но ничего не доказывает. Отпечатков много, но пока непонятно, чьи они: Филипп Туманов работал в этой квартире вместе с целой бригадой. А принадлежит она… сейчас посмотрю… Макарову Артему Константиновичу.

Лично мне ни имя, ни фамилия данного индивидуума ни о чем не говорили, так что я не стала сейчас обращать на него особого внимания, оставив выяснение алиби хозяина на потом.

— Ладно, — согласилась я, — но хоть кто-нибудь проверяет версию убийства? Тебе не кажется, что Филипп кого-то поджидал?

Впрочем, вопрос был задан явно риторический, потому что я и сама прекрасно знала: никто из следователей не захочет вешать на себя явного «глухаря», потому что если это убийство, то наверняка — продуманное до мелочей.

— Соседи ничего не слышали, — прервал мои размышления Володя. — Ты понимаешь, по новой квартире столько народу шляется, что сам Шерлок Холмс не догадается, кто работает, а кто просто на экскурсию ходит. К тому же если Филипп и правда кого-то ждал, то этот «кто-то» мог и не прийти. А твой Туманов сдуру мог запросто таблеток наглотаться и коньки отбросить. Тань, милиция рабочих опросила, так те сказали, что вечером хозяева заходили.

Да, нечего сказать, вывод действительно напрашивается сам собой: они вполне могли попировать в собственной квартире.

Но если принять во внимание другой вариант развития действия, получалось все как-то странно: Филипп найден один, а ничего не доказывающих отпечатков кругом полно. Значит, если это не самоубийство, то несчастный случай. Если верить Алене, Филипп понятия не имел, в каких пропорциях наркотики надо употреблять, так что вполне мог не рассчитать дозу и вместо того, чтобы ненадолго отключиться от реальности, унесся в мир иной навсегда. Чтобы не напрягать Володю своим молчанием, я поблагодарила его и попрощалась.

Так-так-так, картинка получается весьма и весьма интересная: на месте преступления найдены явные признаки если не чьего-то присутствия, то, по крайней мере, ожидания кого-то. Впрочем, конечно, это версию об убийстве не доказывает, потому что найдено тело Филиппа было не в его собственной квартире, а фактически на рабочем месте. Кстати, найдено его же сослуживцами. «А может быть, бутылка коньяка вообще не имеет никакого отношения ко всему произошедшему? Например, хозяева что-нибудь отмечали? — мелькнуло у меня. — Или рабочие…»

Чтобы отвлечься от сумбурных мыслей, я вспомнила о возможности получить подсказку: ее мне почти всегда подкидывают мои двенадцатигранные «косточки». Я достала черный замшевый мешочек и вытряхнула своих «помощниц» на стол. Выпавшая комбинация заинтересовала: 14+28+2. Обычно это сочетание означает «приятное знакомство с умным человеком».

Что ж, предсказание было достаточно определенным, но я совершенно не понимала, где и когда оно сбудется. «С кем же мне предстоит познакомиться? — снова задумалась я. — Интересно, это касается моей работы или совершенно к ней не относится? А вдруг умный человек — это не кто иной, как убийца?» Понимая, что такие мысли могут завести совершенно «не в ту степь», я предпочла вернуться к расследованию.

Значит, первыми, кого я обязательно проверю, будут сослуживцы Туманова. С какой стороны к ним подступиться, я пока не знала, но в самое ближайшее время намеревалась выяснить. Но перед этим мне необходимо было избавиться от ноги. То есть от боли в ней. Вызывать «Скорую» на дом я передумала: пока приедут, пока осмотрят, направят делать рентгеновские снимки… В общем, такая канитель меня совсем не устраивала, поэтому, кое-как доковыляв до двери, я выглянула в подъезд.

На шестом этаже жил парень по имени Кирилл, который, как я слышала по обрывочным разговорам моих соседок, работает в какой-то больнице. Сейчас вся надежда была только на него, но мне еще предстояло спуститься вниз на два лестничных пролета, потому что лифт, как обычно, в самые нужные моменты не работал. С неимоверными усилиями я преодолела ступеньки и в полуобморочном состоянии нажала кнопку звонка. Но звука его почему-то не услышала.

* * *

— Очнулись? Как вы себя чувствуете? — услышала я над ухом приятный мужской голос.

Честно говоря, я вообще никак себя не чувствовала и даже подозревала, что все еще не очнулась. Через пару секунд, когда в моем мозгу стремительно пронеслись события последнего часа, я открыла глаза.

— Вы — Кирилл?

Вопрос я адресовала высокому молодому брюнету, который не мигая смотрел прямо мне в глаза и держал меня за руку. «Прямо сцена из „мыльной оперы“. После всех моих переживаний мне сейчас только любовного романа не хватало!» — усмехнулась я и попыталась выдернуть руку. Но мой спаситель неожиданно легко отпустил ее и сообщил далеким от романтизма тоном:

— Пульс нормальный. — И добавил как бы между прочим: — Меня действительно зовут Кирилл.

Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. «Размечталась, одноглазая!» — вспомнила я нелепую фразу из какого-то анекдота. Конечно, мне в данном случае больше подошел бы вариант с «одноногой», но у меня теплилась смутная надежда, что моя конечность все-таки будет спасена. Я даже попробовала пошевелить ею, и мне это удалось.

Неожиданно для самой себя я вспомнила о недавнем гадании и со смутной надеждой подумала: «Уж лучше бы „умным человеком“ оказался этот доктор, чем какой-нибудь убийца».

— Спасибо вам огромное. — Я села на диване, поправила волосы и замолчала, не зная, как хозяин квартиры прореагировал на мое неожиданное вторжение и каким образом я попала на этот диван.

Кстати, оглядевшись по сторонам, кроме дивана, стола и телевизора, я из мебели больше ничего заметила. Это навело на определенные мысли. Обычно опустевшая квартира свидетельствует либо о разводе, либо о скором переезде.

— Почему вы «Скорую» не вызвали, а терпели боль? А если бы меня не было дома? — неожиданно нарушил мои размышления молодой человек.

Честно говоря, такой поворот мне в голову не пришел, и сейчас я даже содрогнулась, представив это на мгновение. Но тут же улыбнулась:

— Вы же оказались дома.

Видимо, мой наивный тон просто поставил его в тупик, потому что Кирилл нервно достал сигареты и закурил. Впрочем, уже через минуту мы нормально познакомились, а еще через полчаса почти стали друзьями. Узнав мои рассуждения насчет «Скорой», Кирилл усмехнулся:

— Просто вам повезло, что я не выше этажом живу — туда вы вряд ли доковыляли бы. Конечно, пока я здесь, я за вашим состоянием прослежу, но через неделю я уезжаю по контракту за границу, так что…

— К тому времени я поправлюсь, — твердо заверила я.

Вернувшись в свою квартиру под руку с Кириллом, оказавшимся при ближайшем знакомстве врачом-реаниматологом, я ему клятвенно пообещала ногу свою беречь от всяких перегрузок и попусту по городу не бегать. Конечно, исполнять это обещание буквально я вовсе не собиралась — впереди меня ждала куча дел, которые необходимо было переделать в кратчайшие сроки.

«Хорошо еще, что отделалась простым растяжением связок», — настраивала я себя, разглядывая опухшую голень. Сделав тугую перевязку и походив немного по комнатам, я решила, что заниматься домашними делами пока не смогу. Поэтому, убрав ведро и тряпку, спрятав подальше в шкафы извлеченные на свет божий для ревизии старые вещи и распрощавшись с генеральной уборкой, на неопределенные сроки отодвинув ее осуществление, я приступила к претворению в жизнь нового плана.

Мне просто необходимо было самой побывать на месте преступления, поскольку что-то подсказывало мне — в смерти Филиппа действительно не все чисто. Еще раз «опробовав» свою больную ногу, я пришла к выводу, что вполне смогу не только спуститься вниз, но и вести машину.

Появляться перед рабочими людьми в пижонском виде — например, в кожаных штанах или супермодной куртке — будет… так скажем, недальновидно. Поэтому я решила одеться для этого случая попроще и победнее, чтобы не вызывать лишних подозрений у строителей, которые в разгар рабочего дня наверняка находятся в квартире.

И я подумала, что старые джинсы, свитер и куртка зря так рано распрощались со мной и вознеслись на антресоли — пробил их звездный час. После нескольких минут нерешительности я кое-как взгромоздилась на стремянку и сбросила вещи прямо на пол. Правда, обратный процесс — cпуска на грешную землю, то есть, вернее, на пол, — занял вдвое больше времени. Но в этот раз я отделалась от стремянки легким испугом.

Тщательно осмотрев себя в зеркало, я осталась довольна своим внешним видом. Впрочем, даже в этих шмотках, по моему мнению, отслуживших свой срок, я даже отдаленно не напоминала безработного маляра-штукатура, коим первоначально хотела представиться. Критически осмотрев свое отражение, я придумала другую легенду — вряд ли кто будет предъявлять претензии двоюродной сестре Филиппа Аленке, приехавшей из другого города, так что этот мой «прикид» не вызовет совершенно никаких подозрений.

Оставшись довольной собственной изобретательностью, я вышла на улицу и снова встала перед дилеммой: каким транспортом следует воспользоваться? Конечно, существует риск того, что моя «девятка» покажется обыкновенным рабочим из стройбригады настоящей роскошью. Но, с другой стороны, засветившись на ней сразу, я смогу беспрепятственно появляться на ней в поле их зрения и дальше. А то кто знает заранее, куда заведет меня кривая моего расследования! «Ко всему прочему, — логически рассудила я, — моя нога рискует получить гораздо больше увечий в общественном транспорте, а я обещала доктору ее поберечь».

Так что пришлось потратить еще несколько минут на то, чтобы привести свою машину в несколько более затасканный вид и освободить ее от дорогих безделушек. Наконец я с чувством величайшего облегчения села за руль. Конечно, потрепанные полосатые чехлы, специально для такого случая извлеченные с антресолей в гараже, не навевали никаких эстетических чувств, но зато достаточно убедительно доказывали, что финансовое положение владельца (вернее, владелицы) данного автомобиля оставляет желать лучшего.

Чего, собственно, я и добивалась, поскольку многовековой опыт человечества убедительно доказывает, что рабочий люд с большей охотой идет навстречу таким же простым трудягам.

Конечно, мое женское самолюбие было несколько уязвлено тем, что по дороге на остановках перед светофорами мужики не сворачивали головы с резьбы, к чему я привыкла. Но все-таки здравый смысл взял верх: давая им фору, я твердо намеревалась отыграться в следующем тайме.

* * *

Подъехав к дому, в котором работал Филипп, я огляделась: никаких признаков террористов или американских шпионов вроде бы не было, так что я спокойно вышла из машины. Даже не стараясь, я и так обратила на себя внимание всех присутствующих. Правда, если интеллигентного вида старичок с собакой еще как-то маскировал свою заинтересованность, то старушки возле подъезда с первых же секунд живо начали обсуждать мою персону.

Как я и ожидала, они настороженно притихли, когда я подошла ближе и спросила:

— Извините, вы не скажете, где находится пятнадцатая квартира?

Бабульки на секунду задумались, а потом загалдели все разом, пытаясь указать мне не только подъезд, но и объяснить расположение квартир на этаже. Видимо, вид опрятной, но недорогой одежды сразу внушил им доверие и некоторую жалость, а моя хромающая походка и большие наивные глаза выгодно дополнили картину. Самые громогласные особы наконец смогли перекричать остальных и показали мне окна на четвертом этаже, буквально светившиеся новизной.

Я едва удержалась от того, чтобы не заткнуть уши, но все-таки сумела выдавить из себя смущенную улыбку и тепло поблагодарить добрых старушек. Впрочем, они и на самом деле, наверное, таковыми являлись, потому что без таких вот добровольных помощников профессия детектива просто не состоялась бы.

По довольно чистой лестнице я с трудом поднялась на четвертый этаж, сразу осматривая место преступления, рассудив, что убийца, если таковой в деле имелся, вряд ли воспользовался бы лифтом, рискуя столкнуться с кем-то из жильцов. Но, к своему величайшему сожалению, не обнаружила ничего подозрительного, потому что лестничные пролеты уже успели подмести, хотя от побелки и строительного мусора все-таки осталось несколько свежих следов. Вообще, складывалось впечатление, что этот дом до недавнего времени содержался в идеальной чистоте, так редко встречающейся в родном Тарасове.

«Хм, наверное, квартиры постепенно скупаются местными богачами, — сразу же нашла я объяснение этим неведомым фактам русской действительности. — Скоро, значит, поставят кодовый замок, а старушек переселят в другие районы… С доплатой, конечно», — усмехнулась я, представив «радужные» перспективы жизни в отдаленных от центра города местах.

Я одновременно расстроилась и обрадовалась: все улики, если они и были когда-то, уже уничтожены добросовестными уборщицами. Зато оставалась надежда на то, что если они, то есть улики, будут появляться впредь, то останутся неприкосновенными и первозданными до прихода следующей смены.

— Есть тут кто? — заглянула я в открытую дверь пятнадцатой квартиры, думая увидеть ободранные стены и стоящую столбом пыль.

Вместо этого я обнаружила абсолютную чистоту и порядок. Видно было, что ремонт находится уже на стадии завершения: прихожая и гостиная блистали чистотой, а из кухни слышался стук молотка. Еще две двери, выходящие в коридор, были плотно закрыты, так что мне оставалось только догадываться о внутреннем убранстве комнат. На мой голос с разных сторон вышли сразу двое мужчин.

Я мгновенно оценила ситуацию: «легкая» небритость на лице и некоторая одутловатость явно указывали на определенный социальный статус моих будущих собеседников. Похоже, вчера вечером они изрядно перебрали, а в настоящий момент жутко мучались от похмельного синдрома. В скором будущем я намеревалась исправить это недоразумение, если, конечно, эти типы оправдают оказанное им доверие, но до тех пор не собиралась сообщать им о вожделенной поллитровой бутылке с кристально чистой жидкостью, которую я захватила с собой «на всякий случай», рассчитывая именно на то, что такой случай непременно представится.

Впрочем, глядя на печальные лица мужиков, я еще больше уверилась в правильности поговорки, часто звучащей в последнее время в радиоэфире: «Рожденный строить не пить не может!»

— Вам чего? — в недоумении переглянулись и спросили в один голос мужики.

Я постаралась придать своему лицу побольше наивного благодушия и застенчивости.

— А я… мне… мне Филипп нужен, — наконец смогла выговорить я, все так же глуповато улыбаясь.

Похоже, мой ответ потряс их еще больше, чем мое появление в квартире, потому что парни как-то сразу отвели глаза и зашмыгали носом. Я с ничего не подозревающим видом продолжала восхищенно рассматривать шкафы-купе, занявшие обе стены огромной прихожей. Так и не дождавшись никакой реакции ни со стороны мебели (она продолжала крепко держаться за стены, несмотря на то, что я успела заглянуть во все углы необъятных просторов шкафов), ни со стороны рабочих, которые так и стояли с открытыми ртами, никак не пресекая моих действий, минуты через три я снова посмотрела на парней.

— Филипп Туманов разве здесь не работает? — больше утверждала, чем спрашивала я. — Он — мой двоюродный брат, — снова не обнаружив никакой реакции, на всякий случай сообщила я.

— А чего… чего вы домой-то к нему не поехали? — судорожно сглотнув, спросил меня один из рабочих, теребя в руках оранжевую кепку.

Видно было, что одна из частей человеческого тела, называемая в просторечии головой, в данный момент у него функционировала очень плохо. Да и слова дались ему с большим трудом. В другой ситуации я списала бы это на собственную неотразимость, но в данный момент резкий запах перегара, исходящий от мужика, навевал у меня подозрения совсем другого рода.

Не исключена была вероятность и того, что сейчас один из них позвонит в милицию и сообщит о моем неожиданном визите. «Интересно, что предпримут опера, когда узнают про явление на месте происшествия какой-то неустановленной личности, представляющейся сестричкой умершего при загадочных обстоятельствах Филиппа?» — подумала я и похолодела.

К моему величайшему облегчению, моим собеседникам и в голову не пришел такой вариант развития действия. Они оба просто внимательно уставились на меня почти немигающими мутными глазами и терпеливо выслушали бессмертную, но не теряющую своей актуальности байку о том, что «никого нет дома, дома нет никого». Потом, переглянувшись и почесав «репы», посоветовали мне поехать прямо на работу к Алене.

Похоже, милиция поработала на славу, если даже такие закоренелые идиоты не заикнулись о неприятном происшествии с «моим братом». Правда, сочинять про болезнь или запой они тоже не стали, наверное, просто фантазии не хватило. Хотя было видно невооруженным глазом, что сами ребята от такого недуга мучаются невыносимо. Уподобляясь незабвенному доктору Айболиту, я достала из-за спины «лекарство».

— Ну, ладно, тогда я прямо к сестре поеду, а это вам, — я протянула им полиэтиленовый пакет с бутылкой водки и парой банок консервов, которыми запаслась заранее. — По пути еще куплю, а вы за мое здоровье выпьете — меня Таней зовут, — представилась я, чтобы в случае острой необходимости хоть чем-то напомнить о себе.

— Да мы на работе… — жалобно протянул один, но тут же поймал укоризненный взгляд своего напарника, в надежные руки которого уже успел перекочевать принесенный мною пакетик.

После нескольких минут моих подробных расспросов о месте расположения той самой парикмахерской, в которой я имела честь появляться по меньшей мере один раз в неделю, в моем распоряжении оказались довольно пространные, но абсолютно непонятные сведения о нахождении данного объекта. Зато, пока я их слушала, я успела в достаточной мере изучить планировку квартиры, так что в случае необходимости смогла бы ориентироваться в ней даже с закрытыми глазами. Ну, конечно, в тех комнатах, которые успела рассмотреть из-за широких спин рабочих.

Уже собираясь уходить, я все еще немного медлила. Наконец один из рабочих вспомнил правила приличия или просто в благодарность за мой презент решил представиться:

— Меня это… Серега зовут. Если что — обращайтесь. Мы строители, — добавил он.

— А меня… — запнулся второй, — Вася.

Уж не знаю, чего так застеснялся обладатель второго имени, но я постаралась не рассмеяться, а только улыбнулась и усиленно начала благодарить:

— Ой, спасибо, ребята! Вы меня так выручили! Тогда я к Аленке поеду, а если Филипп появится, скажите, что Таня приехала, он поймет. — При этом я изо всех сил старалась запечатлеть в своей памяти отличительные черты этих двух одинаково не протрезвевших со вчерашнего дня особей мужского пола.

Наверное, сцена прощания получилась настолько искренней, что оба моих собеседника просто растаяли от удовольствия и даже выглянули в подъезд, чтобы осыпать меня еще более подробными инструкциями насчет предстоящего путешествия по городу. Как только я спустилась вниз на несколько пролетов, тяжелые шаги четырех ног известили меня о том, что их обладатели направляются прямиком к окнам, выходящим во двор. Впрочем, я не разочаровала их и, прежде чем сесть в машину, помахала рукой и нажала на сигнал.

Отъехав на порядочное расстояние, я остановила машину и включила радиоприемник. Музыкальным фанатизмом я не отличаюсь, а остановилась прямо на улице, не успев отъехать от дома и сотню метров, вовсе не для того, чтобы послушать очередные любовные страдания отечественной поп-звезды. Просто пока два здоровенных детины стояли посреди квартиры разинув рты и глазели на меня, я не теряла времени даром и успела пристроить малюсенький «жучок» на полочку для обуви.

Теперь мне оставалось только время от времени прослушивать те разговоры, которые будут вестись в сфере досягаемости моего аппарата. Настроив приемник на нужную волну, я надела наушники и прислушалась: оба молодца на специфическом «строительном» диалекте с энтузиазмом обсуждали мои прелести, иногда переходя на печальный тон, вспоминая безвременную кончину Филиппа. Впрочем, земные горести они разбавляли некоторой дозой булькающего напитка, разливаемого в стеклянные стаканы, — это я определила по характерным звукам.

Слушать однообразные комплименты собственной внешности мне быстро надоело, и я отключила приемник, так как уже поняла: сейчас что-то важное по моему делу вряд ли всплывет в разговоре, потому что у рабочих была более приятная тема для разговора. Ехать на работу к Алене просто не имело смысла, поэтому я решила для начала выяснить что-нибудь про двух моих новых знакомых. Конечно, в ходе расследования они могли мне и не пригодиться, но профессиональная привычка частного детектива заставляла обращать внимание на любые мелочи и привлекать к сотрудничеству самых разных, даже ничем не примечательных на первый взгляд людей.

Расспрашивать их лично я пока не могла, потому что они были заняты более важным делом — «лечением», но уточнить их паспортные данные на всякий случай не помешало бы. Тем более я уже наладила с ними контакт и поспособствовала установлению взаимовыгодных отношений.

Хорошо, что мой «мобильник» всегда находится под рукой, так что я в любой трудный момент могу воспользоваться услугами сотовой связи. Загружать подполковника Кирьянова такими мелочами я не стала, зато в установлении личности двух строителей вполне мог помочь другой мой старинный друг. И я позвонила Андрею Мельникову, благополучно влюбленному в меня еще с института, но не досаждающему мне чрезмерным вниманием. По «чистой случайности» он по сей день трудился в рядах нашей доблестной милиции и охранял покой простых граждан.

Андрей с готовностью откликнулся на мою просьбу и приехал на место встречи буквально через двадцать минут во всей красе милицейской формы. Хорошо еще, что я догадалась выбрать немноголюдное кафе, откуда хорошо просматривался нужный мне дом, а нас с Мельниковым видно не было.

Вообще-то, я предпочла бы увидеть своего давнего друга в гражданской одежде, чтобы не привлекать особого внимания к нашим персонам, но так как Мельников не мог переодеваться специально для встречи со мной, пришлось молча стерпеть его форменный «прикид».

— Тань, у них хоть какие-то отличительные признаки были? — усмехнулся Андрей на мою просьбу.

Видимо, собранных сведений было все-таки маловато. Честно говоря, я и сама была не рада, что, кроме имен, ничего не знаю.

— Запах от них — ужас! — содрогнулась я. — То ли настойку какую пили, то ли ацетон гольный — не знаю. Постой… Постой… — вдруг осенило меня. — У них одинаковые комбинезоны оранжевые и кепки, на которых логотип стоял с буквами…

— «ГОСт»? — неожиданно перебил меня Мельников.

— Вроде бы, — удивилась я, продолжая мысленно ругать себя за невнимательность.

Конечно, у меня было оправдание: прежде всего в мои планы входило поставить «жучок» в злополучной квартире. Но не моя вина, что мои глаза совершенно не видели в двух одинаково сильно похмельных рабочих личностей с какими-то индивидуальными чертами.

— Не знаю, насколько точна моя догадка, — улыбнулся Андрей, — но, похоже, скоро узнаю. Дело в том, что у нас в Тарасове «ГОСт» — достаточно известная строительная фирма. И одежда у рабочих фирмы как раз оранжевая, — он с довольной улыбкой подмигнул мне.

В моей голове в это время шел мучительный мыслительный процесс: то, что такой загадочной аббревиатурой в советские времена обозначался орган, следивший за качеством выпускаемой на советский прилавок продукции, я еще помнила. Но при демократах ГОСТ вроде бы упразднили за ненадобностью… Или все-таки нет?..

— Объясни, а что ж это за загадочные буквы такие?.. — попросила я Андрея, чтобы понапрасну не ломать голову дальше.

— Ну ты ж знаешь, Тань, у нас сейчас каждый старается хоть чем-то выделиться. Вот Филатов и придумал мудреное название для своей фирмы. А расшифровывается очень просто: «Гарантия — основа строительства».

«Оригинально, но смыслом не захлестывает», — усмехнулась я. Меня в данном случае радовало только одно: если у фирмы такое явное отличие от всех остальных, то наверняка Андрюшенька быстренько вычислит этих двух молодцов. Впрочем, ничего другого я от него, старого друга и незаменимого помощника, просто не ожидала.

Попрощавшись с Мельниковым после двух порций мороженого, я снова заняла наблюдательный пост в своем автомобиле неподалеку от кафе. Вернее, наблюдать-то было не за чем, поэтому я надела наушники, покрутила ручку приемника и настроилась на нужную волну. Сначала ничего не было слышно, а потом откуда-то возникли шумы. Видимо, кто-то вышел в прихожую и теперь находился достаточно близко от того шкафа, где стоял мой «жучок». Я начала внимательно прислушиваться к разговору и включила записывающее устройство.

— …Начальник, да ты че! Я ж ниче не знаю! — возмущался один. — Ну, Филька вроде нормальный мужик был, только у меня с ним никаких дел. Конечно, на первых порах я ему предлагал, но он отказался. Скажи, Вась?

— А чего я-то? Как будто я че знаю! Филька, конечно, парень мировой… был, но откуда я знаю, че у него на уме-то было и чего он помер? Мы к этому вообще никакого отношения не имеем, мы ведь «товар» только для себя… Ну, или для хороших людей… Мы ведь, как ты велел…

Ого! Это оч-чень даже интересно! Я прибавила громкость, пытаясь понять, кто с кем разговаривает. После длинной тирады из нецензурных слов и идиоматических выражений, сопровождавшейся пинками и подзатыльниками, я поняла, что на рабочем месте появился какой-то мало-мальский начальник, перед которым и отчитывались сейчас Серега и Вася.

Наверное, шеф застал своих подчиненных за распитием спиртных напитков, потому что именно на этот предмет и были направлены самые нелицеприятные слова. Когда поток специфической «народной мудрости» иссяк, в наушниках послышались инструкции по дальнейшему ремонту квартиры, и через некоторое время установилась полная тишина.

Во время небольшого перерыва я закурила и задумалась. Насколько мне было известно, почти всегда наркотики сами продавцы и покупатели называют просто «товаром». Значит, Вася все-таки каким-то боком к этой истории причастен. Прокрутив пленку еще раз, я поняла еще кое-что: Филипп от эфедрина отказался, вот почему строители сейчас и находились в недоумении.

«На самом деле, — логически рассуждала я, — если он травку курил или „колеса“ глотал (третьего не дано, потому что судмедэкспертиза не нашла на теле Туманова следов от уколов), то почему же отказался у ребят наркотики купить? Если же не увлекался ничем таким, то тогда почему эту дрянь в его крови обнаружили?»

А кстати, еще одно. Как Филипп оказался в этой квартире, если не входил в бригаду, занимающуюся ремонтом? Может, он — личный друг кого-то из хозяев? И с чего это мои утренние знакомые начали вдруг спорить и оправдываться? Вопросов становилось все больше, а ответов на них пока не было.

Не успела я сделать вывод из услышанного, как в наушниках снова послышались какие-то звуки.

— Ну забрать так забрать, — заунывно твердил Сергей. — Я понял, понял. Вечером отчитаться обо всем в ресторане, — сказал он почти по слогам.

— Вечером в «Оресте», — повторил после весьма недвусмысленной просьбы, сопровождавшейся звуком затрещины, недовольным голосом Вася. — Хорошо, сделаем прям щас.

«Хм, как будто специально для меня», — усмехнулась я, сообразив, что случайно явилась непредусмотренным слушателем весьма важного разговора. Конечно, я понятия не имела, о чем именно шла речь, но услышанное заинтересовало меня настолько, что я решила непременно появиться в назначенном месте сегодня вечером и пролить свет на некоторые моменты нашей истории.

На мой взгляд, правда, таких забулдыг, как мои знакомцы-строители, в порядочном месте не должны пропустить дальше гардероба. Ресторан «Орест» я знала, и он вовсе не был забегаловкой. Наряду с обычным в таких заведениях контингентом девушек легкого поведения и немолодых прожигателей жизни среди посетителей встречались и люди вполне приличные. Но, с другой стороны, человек с незнакомым голосом не назначил бы встречу именно там, не будучи уверенным на все сто процентов в том, что она состоится.

Снова послышалось шарканье шагов, какой-то стук (видимо, из квартиры все вышли), и звуки прекратились. Я сняла наушники и закурила. Да уж, непонятного в этой истории с каждой минутой становится все больше. Но именно это меня всегда и завораживает: чем больше неизвестности поначалу, тем яснее становится в конце, ведь все улики, как маленькие фрагменты, складываются в одну большую картину, постепенно дополняя друг друга. А сейчас, в самом начале расследования, как только я заметила, что некоторые факты не состыковываются, я поняла, что в смерти Филиппа Туманова не все чисто.

«Черт побери! Вот разиня», — разозлилась я на себя и рванула на улицу, потому что увидела, как две знакомые мужские фигуры завернули на соседнюю улицу. В квартире с ними присутствовал еще и третий, но времени на его розыск у меня сейчас не было, поэтому я скоренько последовала за этими двумя. Конечно, больная нога давала о себе знать, но в пылу погони я о ней совершенно перестала думать. А мои мужички почему-то резко перешли с прогулочного шага на лихой галоп.

То, что строители зачем-то покинули место работы в самый разгар светового дня, меня несколько удивило и насторожило. Стараясь сильно не отставать, я следовала за ними почти два квартала. И вот, свернув в какой-то переулок, неожиданно уперлась взглядом в деревянный забор.

Оглядевшись по сторонам, я в недоумении остановилась. До Набережной, где находился вышеупомянутый ресторан «Орест», было далековато, справа виднелась свалка, а слева ютились убогие домики. Поблизости ни единой живой души не наблюдалось, да и обычные городские звуки доносились откуда-то издалека. Как назло, нога начала ныть, даже тугая повязка уже не помогала. Я сразу поняла: переулок был тупиковым, а мои строители завернули в какую-то подворотню чуть раньше. В общем, цели своей я так и не достигла. Вот незадача: мало того, что ничего не узнала, так еще и потеряла след!

Быстро соображая, чем можно помочь самой себе в этой дурацкой ситуации, я решила не уподобляться герою старой восточной сказки и не ставить крестиков на заборе. Впрочем, дорогу я и так запомнила, вот только зачем она мне нужна? Не перегружая напрасно серое вещество мозга и любимую ногу, я временно отступила и вернулась на исходную позицию, то есть в свою «девятку».

Итак, первые подозреваемые уже определились — Сергей и Вася. Пока я сама толком не знала, зачем им было нужно избавляться от Филиппа подобным образом, но, немного поразмышляв, оформила мысли во вполне реальную картинку. Допустим, что Туманов и правда не имел к строительной бригаде прямого отношения, то есть работал сам по себе, без дружеских пьянок. Когда и как он появился в бригаде — я узнаю позже, а пока это не столь важно. Конкуренция налицо: либо на место Филиппа претендовал кто-то из друзей этих алкашей, либо они его просто тихо ненавидели за трезвость. Тут я усмехнулась, вспомнив тупейшее выражение их лиц. Но ради «прикола» подбросить Филиппу наркотик — на это ума у них вполне хватило бы.

Конечно, я допускала, что зависть не обязательно должна являться мотивом для убийства, но в данный момент такой вариант развития действия напрашивался сам собой. Впрочем, строителям, по-моему, вовсе не обязательно было убивать Филиппа. Жестоко это все-таки! Они могли просто пошутить и не рассчитать дозу. Но, с другой стороны, кто поймет, что там у них, в их дурацкой голове?

К тому же их шеф, голос которого я имела честь слышать, почему-то был настолько недоволен, что даже назначил им встречу в ресторане. А может быть, они только исполнители? Тогда вполне понятно, почему заказчик недоволен, ведь в дело вмешалась милиция. Интересно, кому и в чем мог помешать Филипп?..

Я с досадой затушила сигарету и нажала на педаль газа. Машина рванула с места, и через несколько минут я уже оказалась у подъезда собственного дома. К моему величайшему удивлению, возле двери дежурила взволнованная Аленка. Стараясь придать своему лицу оптимистическое выражение, я доковыляла до лифта, который на этот раз функционировал, и пригласила ее в квартиру.

— Татьяна Александровна, вы меня извините, но я не могу просто так сидеть и ждать, — смущенно призналась она, как только мы вошли в дом.

Честно говоря, выслушивать слезные монологи клиентов не входит в обязанности детектива, но для Алены я сделала исключение. Во-первых, потому что она внушала мне невольную симпатию, во-вторых, конечно, из-за Светки, а в-третьих, из-за того, что явных признаков истеричности в ее поведении не было. Кроме того, я и сама как раз хотела поговорить с Тумановой.

— Ален, расскажи мне по порядку, чем все-таки занимался Филипп. Ведь он не работал в строительной фирме, да? По крайней мере, официально, — подсказала я.

— Да, не работал, — она сначала кивнула, а потом отрицательно покачала головой. — Он подрабатывал дизайнером по интерьеру, хотя на самом деле у него нет специального образования. Просто как-то раз он одному своему другу оказал такую услугу, а потом тот порекомендовал его кому-то еще… Так все и пошло.

— А вообще какое-нибудь образование у брата было?

— Да, конечно, — опять с готовностью закивала головой Алена, — он художественное училище закончил и даже в Англии был на стажировке.

«Ничего себе, — усмехнулась я, — вместо дизайнера местного масштаба у нас теперь художник с мировым именем вырисовывается!»

Но Туманова развеяла мои опасения:

— Филипп много всего писал, но почему-то ничего не выставлял, так что его имя в кругу художников почти неизвестно. Да и вообще, он в последнее время с друзьями общался мало. Может быть, они не очень одобряли его стремление подработать — брат не только писал картины, но еще расписывал шкатулки, рисовал декорации к театральным постановкам. Даже вот дизайном квартир занимался.

— А с кем он в последнее время наиболее часто контактировал? — спросила я, надеясь услышать очередные дифирамбы Филиппу.

Но неожиданно Туманова нахмурилась:

— Честно говоря, в последнее время у брата почти не было друзей. Знакомые художники почему-то перестали к нему ходить, как только Филипп начал подрабатывать. Я, конечно, понимаю, что искусство должно оставаться на первом месте, но нам все-таки надо было на что-то жить… Ну, еще иногда звонили заказчики, покупатели всякие. Но с ними у брата, по-моему, были исключительно деловые отношения. Иногда, правда, Коля Филатов появлялся…

— Это тот самый, у которого он работал дизайнером? — перебила я.

— Д-да, — неуверенно подтвердила Алена. — Конечно, я понимаю, что там Филиппу хорошо платили… Но все-таки Филатов мне никогда не нравился. Какой-то он дерганый, колючий…

«Вот еще один подозреваемый», — я едва не потерла руки от предвкушения долгого разговора. Но, к моему величайшему сожалению, кроме собственной неприязни у Тумановой не было никаких доказательств причастности хозяина фирмы «ГОСт» к смерти ее брата. Я не стала настаивать, но все-таки взяла на заметку полученные сведения. Когда два раза за один день всплывает имя одного и того же человека, поневоле начинаешь видеть в этом перст судьбы.

После нашей непродолжительной беседы с Аленой многогранная натура молодого художника была раскрыта передо мной почти полностью. В итоге оказалось, что занимался Филипп всем понемногу, что обеспечивало непостоянный, но зато приличный заработок. «Хм, звезд с неба не хватал, но, похоже, человек был хороший. Такой мог вызвать зависть у окружающих, и вполне возможно, что кое-кому захотелось отправить его на тот свет», — подумала я, суммируя в уме всю полученную информацию.

Проводив Алену до дверей, я с облегчением погрузила ногу в холодную воду — от скитаний по просторам родного города она еще сильнее опухла и поминутно напоминала о себе пульсирующей болью. Я выпила таблетку, снова наложила тугую повязку и закурила, продолжая размышлять о друзьях и недругах безвременно погибшего то ли художника, то ли дизайнера, то ли театрального оформителя. Из раздумий меня вывел неожиданно громкий телефонный звонок.

— Тань, ты еще не спишь? — услышала я в трубке голос Мельникова. — У меня кое-что есть…

То, что Андрей сможет раскопать нужные сведения, я просто не сомневалась. И сделал он это даже раньше, чем я предполагала.

— Фирма «ГОСт», как я тебя предупреждал, в Тарасове очень известная. Николай Филатов, ее директор, ни в каком криминале не был замечен, так что с этой стороны все вроде бы чисто. Напротив, он со всеми городскими «шишками» знаком и на всех благотворительных мероприятиях — неизменный гость. Честно говоря, тип довольно скользкий, но придраться не к чему. Для внутренней отделки квартиры бригаду нанял хозяин — Артем Константинович Макаров. Про этого почти ничего не известно — так, менеджер в какой-то фирме. Зарабатывает неплохо, недавно женился на дочери Калинина.

Ничего себе! Я даже присвистнула от неожиданности. Вячеслав Владимирович в нашем городе был фигурой довольно известной — заместитель главы администрации по экономическим вопросам.

— Но это так, прелюдия, — продолжил Мельников, объясняя свою многословность. — Теперь про самих рабочих. Ты говорила, их зовут Вася и Сергей, так вот — Капетян и Матвеев действительно заняты как раз на том самом объекте.

— Андрей, мне эти фамилии ничего не говорят, — устало отмахнулась я, — давай по существу.

— Я к тому и веду, — спокойно ответил он. — Эти две личности — забулдыги те еще. Они уже несколько раз на наркотиках попадались, но мы так и не смогли ничего доказать. Так что, если они у тебя где-то в качестве подозреваемых проходят, я с радостью помогу, — заверил Андрей напоследок.

Положив трубку, я быстро начала соображать, как мне лучше замаскироваться, чтобы не вызвать подозрений у публики подобного рода. Свой визит в ресторан «Орест» я решила не отменять ни в коем случае даже из-за больной ноги. В конце концов, все равно она когда-нибудь да выздоровеет. Ну, немного позже, чем если бы я ее в покое держала. А добытая информация не должна пропасть даром. Неизвестный мужчина назначил встречу двум пьяным строителям именно на сегодня, поэтому я должна во что бы то ни стало тоже появиться в назначенном месте.

Честно говоря, представить двух забулдыг среди ресторанной публики мне было довольно сложно, но ведь в каждом подобном заведении еще полно хозяйственных помещений и черных ходов… В мои планы входило непременно проверить их все.

Вообще-то, все ночные клубы, бары и кафе я в Тарасове знаю очень хорошо — специфика профессии обязывает. И знакомых там у меня немало. Поэтому необходимо было замаскироваться как можно лучше, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза. Конечно, в другое время можно было бы поручить проследить за подозреваемыми очередному милицейскому поклоннику или простому осведомителю, но сегодня был тот случай, когда без моего личного участия просто не обойтись. Я просто обязана сама посмотреть, какого рода встреча произойдет вечером в ресторане. Важна была каждая деталь разговора.

Так как контингент заведений такого пошиба я знала достаточно хорошо, то и подготовиться к посещению надо было со всей ответственностью: нельзя было слишком бросаться в глаза, но и быть серой мышью тоже не следовало. Поэтому мне пришлось осуществить очередное восхождение на стремянку и еще раз порыться на антресолях. Через несколько минут я обнаружила то, что надо, и сбросила вниз обтягивающее черное платье, красный пояс и перчатки, а затем в ту же кучу отправила колготки в сеточку и нелепый яркий шарф. Высокие лакированные сапоги и черный парик завершили картину.

Вульгарный на первый взгляд наряд был на самом деле многофункциональным и хорошо продуманным: одним движением я могла ликвидировать броские детали, и тогда мой костюм переставал притягивать взгляды окружающих. Но для начала я предстала перед зеркалом «во всей красе». Критически оглядев себя, я недовольно фыркнула: «Ужас какой-то! Продажная девка». Но все-таки цель была достигнута, потому что именно эту роль я выбрала для сегодняшнего вечера. Потому что даме из высшего общества, которой я тоже могла бы легко предстать, не всегда открыт доступ на кухню или в кладовку. А как раз туда я и намеревалась сунуть свой любопытный нос.

О том, чтобы воспользоваться собственным автомобилем, и речи быть не могло: моя «девятка» запросто могла засветиться в этом деле, поэтому я вызвала такси. Я назвала статному черноусому шоферу маршрут, но он сразу потребовал деньги. Видимо, девицы похожей раскраски не раз накалывали представителей городского таксопарка. Но я не стала сопротивляться и заплатила нужную сумму. Мужик, поглядывая на меня с некоторым опасением, повел машину по ярко освещенным улицам, и через несколько минут мы оказались возле «Ореста».

Глава 3

Распахнув длинное пальто, которое в случае необходимости запросто могло бы скрыть все мои прелести и придать довольно пристойный вид, я покинула такси невдалеке от ресторана. Погода явно была не для прогулок: дул холодный ветер, поэтому на Набережной людей почти не было. Несколько таких же, как и я, стильных дамочек покосились в мою сторону, но я гордо прошествовала мимо, как бы любуясь окрестностями и стараясь не сильно прихрамывать. На самом деле четкого плана действий у меня не было, так что направление я выбрала произвольное.

Но тут я краем глаза неожиданно увидела роскошную иномарку, припарковавшуюся на стоянке. «Маруся!» — мелькнула у меня догадка, когда из автомобиля показалась знакомая фигура. Это была колоссальная удача: если я появлюсь в ресторане в обществе этой несколько легкомысленной и достаточно известной в определенных кругах дамочки, никто ничего не заподозрит. К тому же в случае необходимости понятливая Маруся могла «прикрыть» меня.

Эта девица не придерживалась пуританских взглядов на жизнь и обладала прямо-таки даром ввязываться во всякие сомнительные ситуации. Уже пару раз Маруся попадала на зуб милиции, но, благодаря моим связям в данной структуре, легко выпутывалась из этих передряг. Конечно, она тоже не оставалась в долгу и иногда помогала мне, так что нас с нею связывали в некоторой степени деловые отношения.

Узнать сейчас в размалеванной брюнетке частного детектива было довольно сложно, поэтому я решила несколько освежить Марусину память и резко остановилась, якобы поправляя чулок. Моя знакомая на этот сигнальный маневр никак не прореагировала, так что мне пришлось все-таки подойти к ней поближе и негромко окликнуть.

Привычка ничему не удивляться, обусловленная древнейшей профессией, и на этот раз не подвела — Маруся с непроницаемым лицом повернулась ко мне и, глядя куда-то поверх моей головы, шепнула: «Возле ресторана на стоянке, с обратной стороны». Помедлив еще пару секунд, я не спеша направилась к указанному месту, решив, что это удачное начало вечера.

— Что случилось, Тань? — через несколько минут спросила Маруся слегка дрожащим от быстрой ходьбы голосом. — Неужели опять облава? Вот черт, а меня как раз знакомые в «Орест» пригласили. Мне очень надо там быть, чтобы одному человеку глаза помозолить. Не ходить, да?

Конечно, посвящать ее во все свои дела я не стала, но самую суть все-таки рассказала:

— Не расстраивайся так сильно: никакой облавы нет, я здесь по своим делам. Мне позарез в этот ресторан попасть надо. Можешь помочь? Я должна кое-кого отыскать, но это долгий разговор.

Я очень хорошо понимала Маруськино нетерпение: пока она тут со мной болтает, ее «друг», перед которым ей необходимо было «рисануться», запросто мог и уйти, не увидев ее. Так что решение предстояло принять быстро.

— Пошли скорее, потом расскажешь, — махнула она и взяла меня за руку. — Так и знала, что сегодня без приключений не обойдусь: палец порезала с утра, чай пролила, чуть под машину не попала, и Гоша не звонит, — поделилась она подробностями несчастной личной жизни и тут же без всякого перехода добавила: — Я ребятам, кстати, сказала, что меня подруга ждет. Значит, ты ею и будешь, — усмехнулась Маруся, окидывая придирчивым взглядом мой «прикид».

Похоже, она осталась довольна моей экипировкой, несмотря на то, что нелепый яркий шарф и красные перчатки я с себя уже стянула. Сама она являла просто образец гранд-дамы: длинное черное платье, минимум косметики. Мгновенно поняв, что «раскрас индейца» в данном случае ни к чему, я отклеила накладные ресницы и аккуратно вытерла помаду. Видимо, на этот раз «друг» у Маруськи действительно был серьезный, если она так нарядилась в его честь.

Моя спутница удовлетворенно кивнула головой и больше ничего не сказала. А я поблагодарила себя за предусмотрительность: черное платье и длинные сапоги хотя и выглядели экстравагантно, но при моем достойном поведении никто не осмелился бы назвать их вызывающими.

— Тань, на всякий случай предупреждаю: ребята серьезные, авторитеты местные, но на твою честь никто покушаться не станет и подозревать тебя — тоже, — успокоила меня Маруся. — У меня с ними ничего нет, просто надо, чтобы один человек поревновал.

— А если его не будет? — на всякий случай спросила я.

— Ему передадут, что я не одна приходила, — успокоила меня довольная Маруся. — Вообще-то, очень хорошо, что я тебя встретила. В случае чего — это не мои мужики.

«Хм, похоже не на предположение, а на утверждение», — усмехнулась я, но спорить не стала. В конце концов, так даже лучше для меня — дама в сопровождении вызывает гораздо меньше подозрений у персонала ресторана и посетителей. А на открытый конфликт Маруськин бойфренд вряд ли пойдет — она с таким контингентом не связывалась. Хотя мы с ней и не из таких передряг выпутывались, так что последнюю часть фразы она могла бы и не говорить. К тому же я уже не раз убеждалась: Маруся и сама никогда не боялась «вызывать огонь на себя», и всегда была мне хорошим прикрытием.

У входа в ресторан нас уже поджидали импозантные молодые мужчины, облик и манеры которых никак не вязались с понятием «местные авторитеты». Маруся без промедления представила мне всех троих. Роман, Евгений и Алексей галантно раскланялись со мной, а потом расхохотались.

— Не хочется сегодня особой помпезности, давайте просто отдыхать! — предложил Евгений и игриво мне подмигнул.

Это начинание все дружно поддержали. Я тоже не удержалась и улыбнулась: этот низкорослый донжуан понравился мне своей непосредственностью. «Впрочем, всемирная история такими фактами изобилует, — вспомнила я. — Например, Наполеон вообще коротышкой был, а женщины от него просто с ума сходили!» — усмехнулась я. Конечно, уподобляться этим дамам я совсем не собиралась, но начало вечера получилось забавное.

Мне было достаточно одного взгляда, чтобы понять, «who есть who». Официанты и бармен, едва завидев нашу компанию, незаметно обменялись взглядами: видно, Маруся уже успела произвести здесь фурор и кому-то очень сильно понравилась. К тому же высоченные Алексей и Роман в сочетании с низкорослым Евгением добавляли определенный шарм нашему небольшому обществу.

Проводив нас за столик у дальней стены зала, наполовину скрытый какой-то замысловатой драпировкой, мужчины ненадолго покинули нас, чтобы сделать заказ. Оставшись наедине, мы с Маруськой быстро переглянулись и поняли друг друга без лишних слов.

— Тань, эти, — кивнула подруга на наше сопровождение, — совершенно безобидные, их бояться нечего. Они формально бизнесом занимаются, а по-настоящему, ну, ты сама понимаешь, в какой-то банде состоят. Да сейчас все мужики как-то крутятся и приспосабливаются. Денег у них — куры не клюют. Я с этими мальчишками раньше в одном классе училась, а с Ромкой мы даже в одном подъезде жили. Вот они меня и решили выручить: в ресторан пригласили, чтобы Гоша поревновал. Мой план уже начал действовать, — с удовольствием отметила она, покосившись в сторону официанта, не сводившего глаз с нашего столика. — А у тебя что?

Пересказав с пятого на десятое и самой мне непонятную историю, я поделилась планами вычисления двух знакомых строителей.

— А как они хоть выглядят, эти алкаши? — спросила Маруся. — Вдруг я замечу каких-нибудь подозрительных личностей. Должна же я буду их как-то узнать.

Как раз в этом и состояла самая большая проблема: ничего, кроме оранжевых костюмов, одутловатых лиц и специфического «аромата», я не помнила. Увидев смятение на моем лице, Маруська понимающе вздохнула:

— Значит, будем искать оранжевые костюмы. Конечно, можно к этому делу ребят привлечь — это по их части, но… — она осеклась, заметив мою зверскую мину. — Ладно, справимся сами.

Весь вечер я сидела, как на иголках: поминутно оглядывалась по сторонам, то и дело выходила в «дамскую комнату», под которой подразумевался очередной рейд на кухню и «черную» лестницу. После моего третьего выхода лица присутствующих в недоумении вытянулись, но по возвращении я постаралась реабилитироваться в их глазах и показать себя остроумной собеседницей. За нашим столиком сразу завязался оживленный разговор, и глаза мужчин заинтересованно заблестели. Во время моего очередного отсутствия Маруська невозмутимо объяснила кавалерам, что поведение ее подруги обусловлено какой-то врожденной фобией.

Как я имела возможность убедиться впоследствии, на их ко мне отношение это никак не повлияло. Зато я, когда узнала о своей «врожденной фобии», была просто в бешенстве.

— Они же теперь на меня как на сумасшедшую смотрят! — напустилась я на Маруську в курилке.

— С твоей-то внешностью об этом волноваться! — съязвила она, но тут же миролюбиво добавила: — Они и так от тебя просто без ума, а этот «пунктик» еще добавил шарма.

Ну и как после таких слов на нее можно сердиться! Мы поправили макияж, посетовали на отсутствие моих подозреваемых и решили подышать свежим воздухом на улице, поэтому направились к запасному выходу.

Я уже приготовила несколько реплик на случай возражений со стороны обслуги, но этого не потребовалось. Как ни странно, две хорошо одетые дамы, прохаживающиеся недалеко от «черной» лестницы, не вызвали никакого подозрения у персонала. Видимо, к подобным выкрутасам здешней публики вышколенный персонал давно уже привык. А Маруська, как я заметила, вообще имела какое-то магическое влияние на всех — ее не останавливали нигде и осекались на полуслове, если даже и хотели высказать какие-то претензии. Я в ее дела решила не вмешиваться, хорошо хоть, что она мне оказывает моральную поддержку и незаметно наблюдает за окружающими.

— Тань, смотри, — неожиданно сдавленно прошептала Маруся и показала куда-то поверх моей головы.

Голос у нее был такой, как будто она увидела привидение. Я сразу нащупала в дамской сумочке рукоятку пистолета Макарова, с которым не расставалась почти никогда, и медленно повернулась, стараясь не делать резких движений. И чуть не упала, потеряв дар речи, — по лестнице со второго этажа медленно спускался оранжевый костюм. Без головы.

Первой моей мыслью, конечно, было спасение Маруси от кровожадных маньяков, засевших в кабинетах администрации ресторана. Но, очухавшись от шока, я заметила, что человек в до боли знакомом оранжевом костюме спускался по лестнице задом. Маруська все еще продолжала непонимающе хлопать огромными глазами, но я уже успела сообразить, что в данный момент для нас с нею самое лучшее — где-нибудь тихо спрятаться и не привлекать к себе внимания. Поэтому дернула мою невольную помощницу и «подругу» за руку и потащила ее под лестницу.

— Ты чего? — удивилась Маруся моему неожиданному маневру, но я быстро зажала ей рот, потому что сверху послышались еще чьи-то, но уже более уверенные шаги.

В условиях почти нулевой видимости я умудрилась разглядеть рядом с оранжевыми штанами темно-серые брюки. Маруська, наглотавшись пыли, прикрыла носовым платком рот и нос и изо всех сил старалась не выдать наше с нею присутствие прямо под ногами двух особей мужского пола. Но, несмотря на эти неудобства, меня успокаивало то, что здесь все было идеально слышно.

На всякий случай я отодвинула Маруську в дальний угол подлестничного пространства, а сама буквально «положила уши на плечи» говорящим. Впрочем, говорил из них только один — мужик в серых брюках, которого я для удобства окрестила для себя «Серым». Вася, голос которого я узнала по характерным интонациям, похоже, не в силах был поддерживать непринужденный разговор и соблюдать светские приличия. Его специфическая форма одежды до смокинга тоже не дотягивала, напоминая скорее скафандр работников Службы спасения или МЧС. Я сразу подметила, что членораздельной речи от обладателя такого наряда вряд ли стоит дожидаться: как я правильно догадалась, он просто лыка не вязал по причине все того же беспробудного пьянства.

— Вася, ты эфедрин принес? — шипел мужчина, серые брюки которого я имела честь лицезреть краем глаза, разбавляя свою речь крепкими выражениями и время от времени встряхивая за плечи своего «собеседника».

«Молчание было ему ответом», — вспомнилась мне какая-то высокопарная цитата. Но на самом деле этот упрек был не совсем несправедливым: Вася попытался что-то ответить, вернее, промычать в ответ на гневную тираду. Но у него это плохо получилось, что внесло некоторые изменения в общий ход «разговора».

Над моей головой послышалось какое-то шуршание и грохот, и я поняла, что мужик в серых брюках выпустил из рук бедного Васю и тот мешком свалился на ступеньки. Эту сцену сопровождали отборные выражения «Серого», дающие представление об истинном лице моего знакомого строителя и обо всех его родственниках вплоть до седьмого колена. Я на всякий случай отступила на шаг назад, где в кромешной тьме от беззвучного смеха загибалась Маруся.

Нет, честное слово, с каждой минутой наше пребывание под лестницей становилось все романтичнее: мужики буквально косяком шли. Я даже успела пожалеть, что на этот раз не захватила с собой какой-нибудь «жучок», который без боязни можно было прикрепить под ступеньками. «Сидела бы я сейчас в своей машине, курила бы…» — размечталась я, мгновенно чувствуя острое желание сделать пару затяжек. Мне было страшно неудобно находиться в скрюченном положении, да и Маруська, явившаяся моей невольной заложницей, изнемогала от непонимания и бездействия.

Вдруг сверху, прямо над нашими головами, снова послышались шаги.

— Ну, что? — спросил кто-то третий, спустившись до половины лестницы.

Я застыла как вкопанная, потому что голос был с явным кавказским акцентом, — это уже становилось интересным, как и всегда, когда в расследовании неожиданно всплывал межнациональный вопрос. «Хм, одеколончик нормальный, — втянула я ноздрями пыльный воздух, стараясь извлечь из всех неудобств хотя бы обонятельное удовольствие. — „Cigar“ — это вам не хухры-мухры». И я усмехнулась, сосредоточив свое внимание на новом персонаже нашего действа.

— Да ничего! — резко огрызнулся «Серый». — Они же прямо с утра в стельку пьяные. Этот хоть сюда доковылял, а Матвеев вообще свалился с ног. Я их пока отпускать не буду, пусть проспятся.

— Я тэбя нэ о том спрашиваю, — перебил голос сверху. — Ты мнэ скажи, у милиции на них что-нибудь есть? Коля, ты понымаишь, что, если будет хоть малэйшая зацепка, их возьмут, и на твоей безупрэчной репутации можно вообще ставить крест. В этом случае я с тобой никаких дэл не имэю, — предупредил «кавказский акцент».

— А при чем здесь я? — возмутился «Серый». — Как будто это я их водкой или эфедрином снабжал! В конце концов, они же сами целый склад медикаментов списанных нашли. Во-первых, я их на эту свалку не «наводил», а во-вторых, все ампулы вообще положено уничтожать. Так что неизвестно еще, кому больше дадут — мне или медработникам, которые всякую дрянь на помойку выбрасывают. К тому же я совершенно случайно узнал, что Капетян с Матвеевым эфедринчиком балуются.

— Не ори, — спокойно отозвался невидимый мне кавказец и медленно пошел вниз. — Никто особо разбираться нэ будет, знал ты или нэ знал. Главное, что Филипп на твоей территории загнулся. Так что в случае чего молчи больше и никому ничего не рассказывай, понял? А если менты все-таки докопаются, дэлай упор на то, что Филька наркоманил помаленьку. Тебе же спокойнее. — Дружески похлопав «Серого» по плечу, «акцент» направился в зал. — Этих можешь пока у меня оставить, чтоб они лишний раз не светились. И запомни, чем скорее уладишь свои проблэмы, тем лучше пойдут наши общие дэла.

Мне пришлось отступить на шаг назад, чтобы, проходя мимо, он меня не заметил. Правда, в этом были и свои минусы: я тоже не смогла разглядеть его лицо. Но со спины он выглядел очень даже ничего. Судя по акценту, он был родом из какого-нибудь горского района. К тому же, без опаски оставляя у себя Васю и Сергея, который тоже был где-то поблизости, мужик совершенно не боялся и был явным авторитетом в «Оресте». А вполне возможно, что и хозяином этого ресторана.

Маруся, прячась у меня за спиной, едва сдерживала кашель, а «Серый» все никак не уходил с лестницы. Видимо, его мучило чувство ответственности за лежащего прямо на полу Васю.

Больше всего я сейчас боялась, что мужик решит спрятать бездыханное тело своего подчиненного под лестницей, где в данный момент находились мы. Прокрутив в уме создавшуюся ситуацию, я поняла, что положение у нас с Маруськой вырисовывается щекотливое. Но, наверное, провидение на этот раз было на моей стороне. «Серый» попробовал приподнять Васю, но тот мгновенно со страшным грохотом снова обрушился на лестницу. Неудавшийся спаситель грязно выругался.

«Поясницу прихватило», — позлорадствовала я, пока не догадываясь, как можно заставить сложившиеся обстоятельства повернуть в свою пользу. Видимо, мужик не был приучен к поднятию таких тяжестей, поэтому он, страшно ругаясь вполголоса, поплелся вверх по лестнице. «Мой день!» — решила я про себя и дернула Марусю за руку. Она тихонько выскользнула в какой-то коридорчик и, оставаясь вне видимости «Серого», стала делать мне какие-то знаки.

Поняв, что занятому своим радикулитом «инвалиду» не до меня, я вышла из укрытия и наклонилась над телом, не подававшим признаков жизни. Собравшись было звонить в реанимацию, я наконец нащупала пульс — Вася был жив, но спал беспробудным сном, нахлебавшись «мертвой воды». Я махнула рукой и поспешила скрыться вслед за Марусей, пока нас здесь не обнаружили.

* * *

Нога болела нещадно. Я уже полчаса растирала ее, повторяя в точности те самые движения, которые показывал Кирилл, но толку пока не было никакого. Наверное, мое растянутое сухожилие было категорически против моих ночных прогулок по родному городу.

Конечно, Маруськины друзья были цвета только что выпавшего снега, когда мы с самыми безмятежными лицами, на которые были способны, заняли свои места за столиком примерно через полчаса после ухода «в туалет». Но их ярость испарилась, когда мы с самым невозмутимым выражением поведали им, что у нас случайно заклинило дверь в туалете.

— Между прочим, вы бы могли и поинтересоваться, не случилось ли с нами чего, — съязвила Маруся, придерживаясь принципа: «Лучшая оборона — это нападение» и наливая себе коньяк. — Мы так надеялись на это! А получилось, что первой тревогу забила уборщица, которой понадобилось мусор выбросить.

Наши спутники были просто раздавлены таким откровением, поэтому остаток вечера вовсю старались реабилитироваться, оказывая нам повышенное внимание. Конечно, я считала свою миссию уже выполненной и ждала только официального сигнала «отбой», но, как оказалось, сюрпризы для меня еще не закончились: к нашему столику подошел элегантный мужчина, давний знакомый Маруськиных приятелей, и поздоровался.

Его изысканные манеры, может быть, и на меня произвели бы впечатление, если бы не сочетались с довольно небольшим ростом — его глаза находились почти на одном уровне с моими, хотя он стоял, а я сидела за столиком. К тому же я сразу поняла, что подошел он ненадолго — он был уже в верхней одежде, хотя и не застегнутой на все пуговицы.

«Что-то нам с Марусей сегодня подозрительно везет на коротышек», — подумала я, пока шло взаимное представление. Голос показался мне почему-то знакомым, и я ломала голову, где и когда могла встречаться с этим человеком, одетым сейчас в роскошную темно-коричневую дубленку. Но стоило мне опустить взгляд вниз и…

Нет, меня привлекло не анатомическое совершенство фигуры мужчины, скрытое одеждой, а брюки — они были темно-серые. И ботинки были такого же глубокого серого цвета. Я едва сумела сдержать свое удивление и сосредоточиться на имени и фамилии бизнесмена.

— Николай Филатов, — представился он и склонился над столом, целуя мою руку.

Хорошо, что железная выдержка не подвела меня и на этот раз: я мило улыбнулась и как ни в чем не бывало продолжила непринужденный разговор.

К счастью, Филатов быстро распрощался и направился к выходу. Глазами я проводила его до дверей, но сорваться с места просто не посмела — мы с Марусей и так отсутствовали почти весь ужин, который, собственно говоря, ради нас и затевался. С величайшими усилиями мне удалось в конце вечера отделаться от ухаживаний Марусиных друзей и от настойчивых предложений проводить меня до дома. Пришлось даже пообещать обязательно позвонить им всем и собрать их ламинированные визитки.

«Все классно получилось!» — прошептала Маруся на прощание и хитро подмигнула. Я сначала решила, что она за меня так радуется, но потом поняла — ее загадочный принц, из-за которого вся операция и задумывалась, все-таки появился в этот вечер в поле ее зрения. «Интересно, что он собой представляет», — улыбнулась я, зная не только Маруськино легкомыслие, но и ее привередливость.

«Фу, как же все-таки хорошо, что наконец-то попала домой», — с облегчением улыбнулась я, стараясь обращать поменьше внимания на ноющую боль в ноге. Но, видимо, длительное хождение на высоких каблуках все-таки сказывалось. К счастью, это неудобство ни в коей мере не помешало мне задействовать резервы мыслительного аппарата, и я с легкостью прокручивала сейчас в голове события и факты минувшего дня.

Первым делом я все-таки расставила основные приоритеты. Ясно, что мои строители никого не убивали. Это было настолько явным, что даже неинтересно. Даже сам Филатов, их непосредственный начальник, знал о находке залежей эфедрина на городской свалке. Хм… «Но ведь мог же кто-то еще, знающий об этой заморочке, подставить „сладкую парочку“ — Васю и Сережу, — мелькнула у меня шальная мысль. — Тогда дельце вырисовывается совершенно в другом свете».

Занятая своими рассуждениями под журчание воды, я не сразу услышала настойчивые звонки в дверь. Кое-как обтерев опухшую ногу полотенцем, я поковыляла в прихожую: за стеклом дверного «глазка» был виден благородный профиль моего сегодняшнего спасителя.

— Привет, — улыбнулся Кирилл, входя в квартиру без приглашения. — Как дела?

Расценив это как ответный жест, — я ведь тоже не спрашивала его мнения относительно своего визита, — я изобразила на лице приветливую мину.

— Все в порядке, — выдавила я из себя и попыталась улыбнуться. — Если такое вообще возможно в моем положении.

«Добрый доктор Айболит», как я окрестила Кирилла про себя, присел на корточки и внимательно осмотрел мое «боевое ранение».

— Между прочим, радоваться нечему — все очень серьезно, — сурово сказал он, вставая. — По-моему, вам просто необходимо в течение нескольких дней соблюдать постельный режим. Сколько же километров вы прошли, если нога успела так опухнуть?

Я не сочла нужным отвечать на этот вопрос. И вообще, с некоторых пор слишком заботливые мужчины начали меня тяготить. Едва я замечала, что кто-то из моих поклонников или близких друзей начинает мною манипулировать или хоть в чем-то ущемлять мою свободу, я сразу же ограничивала контакты с подобными людьми. «И этот туда же! — усмехнулась я. — Тоже мне, Александр Македонский — „Пришел. Увидел. Победил“! Обойдусь как-нибудь». Конечно, я прекрасно помнила, что первой явилась к Кириллу, почти без сознания ввалившись к нему в квартиру. Но, в конце концов, не значило же это, что теперь он имеет право читать мне мораль и отрывать от работы, да еще в ночное время суток!

Стараясь внешне ничем не выдать своего раздражения, я доковыляла до кухни, собираясь сварить кофе. Но была вне себя от бешенства. Наверное, это отразилось на моих действиях, потому что какое-то время спустя, заметив мои безрезультатные старания достать из верхнего шкафчика пакет с кофе, Кирилл молча встал, заглянул на полку и извлек злополучный кулек из самого дальнего угла. Я сильно удивилась и совсем было собралась пуститься в объяснения, что никогда не кладу кофе, незаменимый для меня продукт, так далеко, но в последнее мгновение я одумалась и промолчала — не было смысла в пустых словах, оставалось только поблагодарить Кирилла за помощь. Действительно, не сам же пакет с зернами забился в уголок, кто как не я, живущая в квартире одна, засунула его туда, причем наверняка в момент, когда пребывала в таком же злющем состоянии.

Через несколько минут мое раздражение как ветром сдуло. Не в последнюю очередь на это повлияло то, что Кирилл, без разговоров взяв инициативу в свои руки, сварил замечательный кофе. Вообще-то, я давно привыкла полагаться только на себя и все делать собственноручно. Как оказалось, и от самостоятельности иногда можно устать, поэтому я спокойно смотрела, как Кирилл жарит зерна, как медленно закипает вода в турке…

Честно говоря, крепкий кофе я обожаю больше всего на свете. Он не только вдохновляет меня, но и буквально возвращает к жизни, добавляя сил и энергии. Поэтому к священному обряду приготовления кофе я отношусь благоговейно, ведь не у всех напиток получается таким ароматным и вкусным, как хотелось бы. Но Кирилл меня не разочаровал, и мое плохое настроение быстро развеялось. После импровизированного позднего ужина последовал еще один медицинский осмотр с наложением мазей и компрессов.

Меня и эти процедуры несколько тяготили, а пришлось вдобавок выслушать тысячу и один упрек, касающийся моего отношения к собственному здоровью, и почти столько же наставлений и добрых советов. Закрыв дверь за соседом, я в изнеможении опустилась на диван. Нога, как ни странно, не болела, но усталость все-таки взяла свое, и я заснула быстро, как только добралась до постели.

* * *

Чуть свет я подняла голову с подушки с предчувствием множества дел, которые мне предстоит осуществить именно сегодня. Я посмотрела на часы: без четверти семь было неподходящим временем для важных звонков. Тогда я первым делом приняла душ и придирчиво осмотрела больную ногу — похоже, компрессы и примочки, вчера стоически мною перенесенные, подействовали благотворно. Конечно, нога все еще болела, но не так сильно, да и опухоль заметно спала.

Потом я заглянула в холодильник: ни-че-го! В смысле, хорошего. Со времени моего последнего похода в магазин прошло чуть больше суток, но не в моих правилах было делать запасы, поэтому я с горечью смотрела на пустые полки. Закрыв дверцу, я иронично подумала: «Что может сделать женщина из ничего?» И сама себе ответила: «Скандал, прическу и салатик». Первые два пункта на данный момент в мои планы не входили, а вот последний я решила воплотить в жизнь немедленно.

Для салата, который все мои друзья называли «Татьянин день», никаких мудреных продуктов не требуется. Его рецепт еще в годы студенческой юности дала мне подруга. Тоже Татьяна, между прочим. Пока варилась картошка в мундире, я успела нашинковать капусту и мелко нарезать чеснок. У меня мелькнула мысль, что специфический запах мне обеспечен на весь день, но тут же я вспомнила, что ментоловые жевательные резинки и освежающие драже уже придуманы человечеством, и успокоилась на этот счет.

В предвкушении легкого, сытного, очень вкусного и, главное, низкокалорийного завтрака я быстро нарезала вареную картошку маленькими кубиками и закинула в миску к остальным овощам — заправить все это майонезом было делом одной минуты. Неизменный черный кофе завершил мою трапезу ровно к восьми.

Решив, что к этому времени вся прогрессивная часть моих сограждан должна, по крайней мере, проснуться, я с чистой совестью потянулась к телефону. Но тут мой взгляд упал на мешочек из черной замши, в котором неизменно хранились три двенадцатигранные «косточки». «Значит, настало время испытать судьбу и попросить совета у высших сил», — подумала я и решительно вытряхнула их на стол.

Комбинация выпала очень интересная — 5+20+27. Собирая «кости», чтобы вернуть их на обычное место, я вспоминала точное предсказание. Расклад сулил мне «грядущие трудности». «Но у меня и сейчас их хоть отбавляй», — усмехнулась я, потирая больную ногу. Утешало только одно — «косточки» все-таки давали надежду на то, что я непременно сумею «овладеть ситуацией». Впрочем, только на свои силы я всегда и рассчитывала, поэтому без лишних раздумий приступила к действиям.

— Алена, это я.

— Я вас узнала, Татьяна Александровна, здравствуйте, — ответила Туманова.

В самом начале моей карьеры частного детектива меня немного напрягало, когда клиенты-ровесники называли меня по имени-отчеству. Со временем я к этому привыкла, но Аленкино обращение на «вы» почему-то все равно вызвало неадекватную реакцию. Впрочем, я хотя и поморщилась, но поправлять ее не стала — положение обязывало держать марку.

То, что мне необходимо было поговорить с сестрой убитого, и так было ясно. Но это не являлось главной целью утреннего звонка. На самом деле я хотела внимательно осмотреть место жительства и работы молодого художника, в надежде найти хоть какую-нибудь зацепку.

— Я бы хотела сама все вам показать, но у меня сегодня первая смена, — расстроилась Аленка, едва меня выслушав. — А знаете что, Татьяна Александровна… Вы приезжайте за ключами, а после обеда я к вам присоединюсь и, если надо, помогу.

Я пообещала приехать через полчаса и положила трубку. Вообще-то, очень даже хорошо, что некоторое время я буду находиться в квартире Филиппа совсем одна. Я давно заметила: чем меньше мне мешают, тем быстрее у меня идут дела. К счастью, до конца Аленкиной работы у меня будет время в запасе, и я вполне успею составить мнение о характере Филиппа Туманова по его личным вещам.

Но мне еще предстоял трудный выбор собственного гардероба на сегодня. Я решила остановиться на многофункциональном джинсовом варианте и спортивной куртке. В случае необходимости в таком виде не стыдно забежать в бистро или магазин, да и в любом другом людном месте я не буду сильно выделяться из общей массы. А еще я решила не мучить свою больную конечность каблуками и обулась в мягкие легкие кроссовки.

Побросав в спортивную сумку все самое необходимое, я выглянула в подъезд — с тех пор, как Кирилл взял надо мной шефство, я старалась тщательно маскировать все свои передвижения по родному городу. На лестнице было тихо. Я осторожно закрыла дверь, вызвала лифт, без препятствий доехала до первого этажа и вышла на улицу.

Похоже, зима все-таки брала свое: заледеневшую дорожку перед подъездом посыпали песочком, а над детской площадкой даже прикрепили новогодний плакат с елками и Дедом Морозом. Правда, на машину морозы действовали не лучшим образом, и мне пришлось минут десять прогревать мотор.

До парикмахерской, в которой Алена работала вместе с моей подругой Светкой, я доехала за пятнадцать минут. Мне уже не терпелось скорее отправиться на квартиру Филиппа и своими глазами увидеть «обитель искусства», но все-таки я неторопливо вышла из машины, закрыла дверцу и только после этого энергично направилась к зданию.

К моему величайшему удивлению, на мое появление все присутствующие в парикмахерской отреагировали довольно сухо. Светка и Аленка, скользнув по мне равнодушным взглядом, снова занялись своими делами.

— Привет, — я подошла ближе и остановилась.

Они обе в недоумении повернулись ко мне и замерли от неожиданности. Я поняла, что Светка просто не ожидала меня увидеть без предупреждения, а Аленка была просто поражена моим внешним видом. Не знаю, во что, по ее мнению, должны одеваться частные детективы, но джинсы и спортивная куртка в этот набор явно не входили. Впрочем, от шока она оправилась быстро, вспомнив, наверное, мой домашний халатик, в котором я тоже выглядела не слишком презентабельно.

Получив ключи, я рванула с места, боясь пропустить важный момент какого-то озарения, которое непременно должно было на меня снизойти в самом ближайшем будущем. Чтобы оно не застало меня врасплох, я сильнее нажала на акселератор.

Глава 4

Я-то думала, это будет обычная тарасовская квартира, но попала… в какой-то художественный музей. Конечно, пара кресел, диван-кровать и обеденный стол в квартире Филиппа тоже имелись, но в основном — картины, картины, картины… Такого их обилия — акварелей, пастели, работ маслом — я не видела никогда. На стенах, на мольбертах вдоль этих же самых стен и даже на шкафу — всюду висели и стояли картины и репродукции самой разной величины. Как ни странно, это не давило на психику, потому что во всем этом многообразии улавливалось какое-то одно направление.

Честно говоря, я никогда не была тонким ценителем такого рода искусства, но все-таки институтский спецкурс «Мировая художественная культура» я прослушала с большим интересом и вынесла для себя много полезного. Ну, еще газеты иногда читаю и на выставки хожу. Впрочем, то, что я здесь увидела, никак не укладывалось в рамки сознания среднестатистического человека.

Конечно, я знаю, что по картинам настоящий психолог вполне может определить характер человека, автора или собирателя. Я на такие лавры не претендую, но все-таки своя теория на счет интерьера у меня есть. Переступив порог этой квартиры, я сразу заметила не только идеальную чистоту, но и ощутила индивидуальный стиль ее хозяина. «Надо у Алены уточнить, жил ли он здесь один», — мелькнула у меня осторожная мысль.

Но вскоре поняла, что задавать этот вопрос вслух мне не придется: по некоторым специфическим признакам стало ясно, что я попала в логово холостяка. Конечно, книги чинно стояли в ряд на полках, а на ковре не было ни соринки, но все-таки в ванной стояла исключительно мужская парфюмерия, а на диване валялась забытая газета со спортивными новостями.

Альбомами Сальвадора Дали, картины которого я знала по их маленьким копиям на коробочках французских духов, была завалена спальня. К сожалению, работ самого Филиппа нигде не было видно. Квартира была однокомнатная, так что за полчаса я обследовала ее почти полностью. Так и не обнаружив никаких улик в виде кровавых следов или склада эфедрина, я устало опустилась на диван.

Несколько раз осмотрев аптечку, кухонные шкафчики и всевозможные ящики, коробки и полки, я нашла самый стандартный набор лекарств. В квартире не было даже намека на снотворное и спиртное, зато неожиданно я почувствовала особую признательность к Филиппу, когда нашла на кухне закопченную от долгого использования турку и пакет с кофе.

Без зазрения совести я поставила турку на плиту, и вскоре вся квартира наполнилась восхитительным ароматом «Чибо». Ни о каких визитах преступников не могло быть и речи: вещи, судя по всему, стояли и лежали именно на тех местах, где и оставил их хозяин. Похоже, даже Ален, если и заезжала сюда в эти дни, то ничего не трогала, как я ее и просила.

«Как же все-таки хорошо, что я здесь одна, — подумала я, доставая сигареты, — только в такой обстановке можно понять истинное положение вещей».

Я уже давно поняла, что по своей натуре я — «волк-одиночка». Именно поэтому я уволилась из органов нашей доблестной милиции — не люблю толпу и столпотворение. Несколько раз замечала за собой: распутывая очередное дело, я должна сначала все сама осмотреть и только потом можно приглашать свидетелей.

В чьем-то присутствии в нас пробуждается, скажем, обычное желание выглядеть лучше, чем мы есть на самом деле, а лишняя суета редко приводит к чему-то хорошему. Вот и сейчас я прекрасно понимала: будь рядом со мной Алена, мне бы пришлось время от времени чем-нибудь восхищаться, задавать вопросы и выслушивать сотни килобайт ненужной информации.

Мои размышления неожиданно прервал какой-то голос, доносящийся из прихожей. Забыв про больную ногу, я метнулась к сумке и достала пистолет Макарова, чтобы встретить неожиданного визитера, возможно — злоумышленника, во всеоружии. Но уже через секунду до меня дошло: голос был ненастоящим, а лился он из динамика, укрепленного над дверью.

— Никого нет дома… Никого нет дома… Никого нет дома… — с разной частотой интервалов повторял механический голос.

«Надо же было выдумать такое!» — восхитилась я, убирая пистолет подальше с глаз и заглядывая в дверной «глазок». На лестничной клетке стояла замерзшая Аленка и терзала кнопку звонка, из которого по обе стороны двери раздавалась одна-единственная фраза:

— Никого нет дома… Никого нет дома…

— Я забыла вас предупредить насчет этого, — махнула Алена на динамик пушистой варежкой. — Это Филипп с друзьями придумали. Правда, весело?

Я молча кивнула, но в следующее мгновение упала на диван и расхохоталась, вспоминая свою реакцию. Вообще-то, с чувством юмора у меня все в порядке, вот только мой опыт частного детектива приучил курьезные и смешные случаи воспринимать слишком серьезно. «Но все-таки это была классная идея, со звонком! — восхищалась я минуту спустя. — По крайней мере есть веское основание не пускать непрошеных или просто неприятных гостей. Сказано же — „никого нет дома“. Хотите — верьте, не хотите — ждите еще, может, дверь и откроется». Конечно, в случае с Аленкой дверь бы открылась обязательно, но идею на вооружение я взяла — пригодится подшутить над друзьями первого апреля.

За кофе Алена меня ничуть не ругала, наоборот, даже обрадовалась, что я его нашла, и присоединилась ко мне. Всем известно, что разговор за столом протекает обычно легко и непринужденно, поэтому мне не составило большого труда перевести беседу в нужное русло.

— Алена, а какие лекарственные препараты принимал Филипп во время болезни? Ну, простуды какой-нибудь или гриппа, — пояснила я на всякий случай.

— Ой, какие там лекарства! — отмахнулась она. — Он вообще никакой химии не употреблял. Привык еще со времен пионерского лагеря лечиться народными средствами. При простуде — чай с малиной и травки разные тоннами с рынка домой приносил. А из всех лекарств он только уголь активированный и кальций для зубов покупал.

Хм, информация была довольно познавательной, но ясности ни на йоту не вносила, поэтому я решила поставить вопрос ребром:

— Но ведь многие творческие люди для озарения что-нибудь делают: Шерлок Холмс, Высоцкий… Перечислять можно до бесконечности. А Филипп как-то стимулировал себя в работе? Ну, в творческом угаре чего не бывает… Ален, пойми, я просто обязана спросить. И если ты хоть что-то подозреваешь, я должна это знать, — на всякий случай уточнила я.

Туманова опустила чашку на стол и огромными глазами уставилась на меня:

— Н-нет… мне кажется, Филипп действительно ничего такого не употреблял. Он слишком правильный для этого — даже не курил! Конечно, как все мальчишки, в классе пятом он попробовал курить, но чуть не отравился. Наверное, если бы родители устроили бурю с истерикой, он бы никак не прореагировал, но они просто рассказали, как никотин влияет на организм. В общем, сразу почувствовав на своей шкуре все прелести действия никотина, Филипп больше сигареты в рот не брал. А вы говорите про наркотики. Да он их как огня боялся.

И у меня были веские причины этому верить: в доме не нашлось даже пепельницы! Поэтому нам с Аленой пришлось стряхивать пепел в блюдце. Но кроме сигарет и наркотиков было еще одно неясное звено в смерти Филиппа — коньяк. «Если он не курил, это не значит, что и не пил. Между прочим, в той квартире, где умер Филипп, недопитая бутылка „Наполеона“ стояла», — вспомнила я и спросила Туманову про алкогольные пристрастия брата.

— Очень редко, только в компании близких людей и по большим праздникам, он пил красное вино, — сразу же ответила она. — Любимое «Мерло» или иногда «Каберне». Татьяна Александровна, а разве это так важно? — удивилась девушка.

— Как он относился к дорогому коньяку? — продолжила я свой «допрос с пристрастием».

— Крепкие напитки он не пил, а тем более — дорогие, — тихо ответила Аленка и страшно наивно спросила, как бы отметая возможные сомнения: — Думаете, он стал бы хвататься за любую работу, если бы потом спускал деньги на выпивку?

Конечно, на это я могла бы привести миллион возражений, но мнение самой Алены мне было предельно ясно. Впрочем, можно ведь посмотреть на проблему и с другой стороны: если своих денег нет, это еще не означает, что при случае любой из нас откажется от хорошего напитка. Наоборот — редко кто откажется, особенно мужчины. «На халяву и уксус сладкий» — недаром так говорят в народе. Но есть еще несколько случаев, когда не выпить просто нельзя. Например, если приходит друг. А что, вполне же мог прийти к Филиппу кто-то хорошо знакомый и принести с собой бутылку «Наполеона», мелькнула у меня внезапная мысль.

Чтобы убедиться в этом наверняка, мне необходимо было знать круг общения Филиппа Туманова помимо работы. Как я уже поняла, он не слишком близко контактировал с сослуживцами. Решив уточнить на всякий случай, были ли у него друзья среди художников, я внезапно получила приглашение посетить мастерскую художника.

— Так у Филиппа была своя мастерская? — удивилась я.

— Конечно, здесь же просто негде развернуться, — показала Аленка вокруг. — А ему надо было не только рисовать узоры на шкатулках, но и писать картины. Хотите посмотреть?

Отказать себе в этом удовольствии я, конечно, не могла: убедившись своими глазами в том, что у погибшего брата Алены был прекрасный художественный вкус, о чем свидетельствовал интерьер его квартиры, я, естественно, хотела увидеть и «святая святых» Филиппа — его мастерскую. А кроме того, мне и как детективу просто необходимо было увидеть помещение, где часто бывал убитый. Осмотр мастерской не менее важен, чем осмотр квартиры.

Мы с Аленой быстро ополоснули чашки под краном и вышли на улицу.

Так как кофе и сигаретами желудок обмануть трудно, я остановила машину у ближайшего бистро, мы с Аленкой перекусили гамбургерами и горячим шоколадом. Бармен довольно странно посмотрел на нас, когда мы сделали заказ, но лично мой пищеварительный тракт отреагировал на такое дикое сочетание вкусов очень даже положительно. На лице Тумановой я вроде бы тоже не увидела судорожных спазмов.

Стараясь не уронить достоинство частного детектива, я сделала вид, будто собираю важные улики: отправила в полиэтиленовый пакет остатки гамбургера, которые предназначались для бездомной кошки, каким-то образом поселившейся в нашем подъезде. Алена с невозмутимым лицом проделала ту же процедуру. Очевидно, из солидарности. С гордо поднятой головой мы, приятно сытые, а главное — очень довольные, вышли из-за столика и направились к выходу из бистро. Я при этом почти не хромала, и мне совсем не было стыдно за собственные поступки.

Я вообще считаю, что свои желания, даже кажущиеся странными, надо удовлетворять хотя бы изредка. Иначе они ведут к стрессам, комплексам и нервным срывам. К тому же дикое сочетание изысканного шоколадного вкуса с примитивным от гамбургера доставило мне не столько вкусовое удовольствие, сколько то, что наш заказ привлек к нам внимание окружающих. Похоже, Аленка тоже чувствовала себя в своей тарелке, поэтому от легкого и вкусного обеда я получила максимум положительных эмоций.

Мастерская тоже поразила меня. Не запущенностью в виде паутины и абсолютного хаоса, а своими огромными размерами. Она занимала трехкомнатную квартиру в обычном жилом доме на окраине Тарасова.

— Филипп всегда говорил, что для творчества необходимо большое пространство, — объяснила Алена. — Здесь несколько отдельных помещений, и в каждом царит свой дух, особое настроение. К тому же совсем недалеко отсюда лес и речка, Филипп там часто рисовал… И еще, здесь очень дешевые квартиры, — улыбнулась она. — Раньше он снимал эту квартиру, еще когда учился, так что практически постоянно здесь жил. После смерти родителей мы разменяли нашу четырехкомнатную квартиру. Я хотела, чтобы все было поровну, но он настоял на этом варианте. Действительно, это была очень выгодная сделка — даже без доплаты.

— И тогда здесь он устроил свою мастерскую? — подсказала я.

— Да, ему здесь всегда нравилось.

Кое-что в характере творческой личности Филиппа мне уже было понятно. Жаль только, что к раскрытию самого преступления это не имело практически никакого отношения.

То, что Филипп — продолжатель традиций Сальвадора Дали, я поняла сразу, еще когда с интересом разглядывала картины, на которых было изображено нечто непонятное. «Чудны дела твои, господи», — усмехнулась я, ловя в объектив фотоаппарата очередной шедевр.

Решение запечатлеть сюжеты некоторых картин пришло ко мне сразу: если сама я не сильна в трактовке сюрреалистических символов, то вполне могу попросить об этом своих друзей-художников. Эта работа просто зачаровала меня: с полотна смотрела вдаль черноволосая смуглая девушка, похожая на Алену, а совсем непримечательный мужичок стоял на возвышении и произносил какую-то пламенную речь. По характерным признакам я догадалась: «Наполеон». Не коньяк, конечно, а историческое лицо. Но никакого ключа к разгадке мне это знание не давало, потому что убийца на полотне изображен не был.

Я прошлась по комнатам: ни сигарет, ни бутылок из-под «Наполеона» (в данном случае имелся в виду коньяк) не было и здесь. Оставалось только любоваться набросками и почти законченными картинами, фотографиями, на которых Филипп был запечатлен вместе друзьями по художественному училищу. «Стоп! Наверное, хотя бы с кем-то из них Филипп должен был поддерживать какие-то отношения. Не зря же эти фотографии украшают убогие стены мастерской», — резонно рассудила я, стараясь переставлять ноги аккуратно, потому что на полу была такая же неразбериха, как и везде.

— Да, действительно, раньше брат очень тесно общался с ними со всеми. И дома у нас они часто собирались, но потом… — с сожалением вздохнула Алена, когда я задала ей этот вопрос, — Филипп все чаще стал подрабатывать в разных местах, времени на картины оставалось все меньше.

Я еще раз внимательно посмотрела на фотографии: чаще всего Туманов был запечатлен с одним высоким юношей и белокурой девушкой. «Шерше ля фам? — подумала я. — А это не тот ли коварный соперник, которого я ищу уже второй день?» Но Алена тут же заметила мои недвусмысленные взгляды и опровергла домыслы:

— Это Боря Корнеев с женой. Мы познакомились очень давно, когда Филипп еще в художественной школе учился. Борис немного постарше его, но, по-моему, картины брата ему очень нравились. Полгода назад он даже хотел устроить выставку в своем собственном зале, но Филипп почему-то заупрямился и отказался. — Аленка в недоумении пожала плечами. — До сих пор не пойму, почему. С Борисом они тогда крупно поссорились и перестали общаться, даже не разговаривали. Правда, на похороны пришел, — тихо добавила она.

Все было как-то печально, но довольно интересно. Жаль, конечно, что настоящую причину ссоры брата с другом Алена Туманова не знала, но я вполне способна докопаться до нее сама. «То, что Корнеев появился на похоронах, может говорить как о его причастности, вроде того, что человек „косяк“ за собой чувствует, — решила я, — так и о том, что он забыл все обиды, которые нанес ему уже умерший человек». Но в наше время совсем немногие обладают добродетелью прощения, так что, наверное, глупо тешить себя напрасными надеждами на такое чудо.

Так как проверка алиби Бориса должна была стать моим следующим шагом, я постаралась получить от Алены максимум информации о нем. Как оказалось, он не только долгое время работал вместе с Филиппом на поприще сюрреализма, но даже спонсировал их совместные проекты.

— Так кто все-таки из них писал? — не выдержала я.

— Оба. Вместе придумывали сюжет, рисовали эскиз, потом по очереди поправляли уже сделанное. У родителей в то время денег едва хватало Филиппу на эту квартиру и учебу в художественном училище, а я только начала работать. Так что помощь Бориса пришлась весьма кстати: он ввел брата в круг местных художников и даже на первых порах сам подыскивал для него дополнительный заработок.

— А что потом? — спросила я, стараясь ничем не выдать своего нетерпения и не расчихаться от вездесущей пыли, до нашего прихода ровным слоем покрывавшей все поверхности огромной квартиры, а сейчас поднятой с «насиженных» мест.

— Не знаю, я никогда не лезла в их дела. Просто однажды Филипп заявил, что больше не хочет видеть Корнеева в нашем доме. Я тогда как раз очень сдружилась с Наташей, его женой, и, честно говоря, совсем не понимала, чем была вызвана такая перемена настроения. Но все-таки пришлось с этим требованием смириться, чтобы сохранить мир в нашей семье. С Наташей мы еще несколько раз встречались на нейтральной территории, но потом как-то все само собой прекратилось.

С каждой минутой Борис Корнеев и его жена все больше интриговали и занимали мое воображение. «Чем же старый друг не угодил Туманову? — задумалась я, вглядываясь в фотографии на стенах. — И почему же он тогда не убрал их?..» Неожиданный разрыв дружеских отношений определенно выглядел очень странно, и в самое ближайшее время я решила заняться разработкой этой версии преступления.

Вообще-то бывает, что рассорившиеся возобновляют общение, тут все зависит от серьезности повода ссоры. В данном случае никто ничего не знал, поэтому мне предстояло по крупицам собрать воедино все факты. Можно назвать положительной предпосылкой то, что Филипп не выбросил старые фотографии, где снят с Борисом и его женой. Значит, он не оставлял надежду на примирение, вряд ли ему хотелось любоваться на лица своих врагов в своей собственной мастерской. Впрочем, примирения так и не произошло, а вот на похороны Филиппа Корнеев все-таки явился.

— Алена, а где мне можно найти Наташу Корнееву? — Я достала блокнот и собралась записать адрес.

Девушка уставилась на меня широко открытыми глазами, но задавать лишних вопросов не стала.

— Обычно я ей на работу звонила — она в аптеке провизором работает. Сейчас я поищу ее телефон.

Алена сдвинула в сторону какие-то коробки, смахнула пыль со стола и вывалила на него содержимое своей сумочки. Один этот жест уже говорил о многом: люди неорганизованные и взбалмошные редко наводят порядок в собственном ридикюле. Я просто ахнула — столько косметики, носовых платков, блокнотов, расчесок, таблеток и бумажек всевозможной величины не поместилось бы и в моей спортивной сумке! Но Туманову такое обилие вещей ничуть не удивило.

Она долго перекладывала с места на место все это барахло и в конце десятой минуты наконец радостно повернулась ко мне, держа в руке нечто весьма ветхое:

— Нашла! Вот, пожалуйста.

Хм, может быть, даже такой затрепанной бумажке найдется какое-нибудь применение, но таскать ее с собой только из-за записанного на ней телефонного номера я совсем не собиралась. Поэтому, переписав в свой блокнот все цифры, я снова протянула этот раритет Алене:

— Спасибо. Возьми, может быть, пригодится.

Она с готовностью протянула руку и снова засунула бесценную реликвию в свою модную сумку. Честно говоря, я никогда не догадывалась, что столь красивые вещи могут скрывать в себе так много хлама.

Пока Алена ставила чайник на кухне, я еще раз решила пройтись по комнатам, надеясь выцепить своим зорким оком что-нибудь интересное. Рассматривая стены на уровне глаз, я неожиданно споткнулась обо что-то и чуть не взвыла от боли. Мало того, что связки растянуты, не хватало мне еще перелома! Я в ужасе плюхнулась на диван и ощупала многострадальную конечность. Но, кроме усилившейся боли, никаких повреждений не обнаружила.

Бросив испепеляющий взгляд на злополучный предмет преткновения, я скривилась — так и есть, стремянка. Впрочем, попадись мне на пути что-то другое, я бы даже удивилась. С твердым намерением впредь быть осторожнее и почаще смотреть под ноги, я медленно продолжила свой рейд по просторам трехкомнатной квартиры.

В спальне было немного почище, чем в других комнатах, служивших непосредственно мастерской: кровать была застелена пледом, а на столе вперемешку с красками и кистями валялись диски, аудио — и видеокассеты и футляры от фотографической пленки. Видимо, кроме своей основной функции, спальня еще выполняла функцию хозяйственную, была чем-то типа кладовой.

На подоконнике стояли уже успевшие запылиться несколько шкатулок, не до конца разрисованных диковинными птицами и русскими красавицами. Этот стиль настолько отличался от сюрреализма, что я поначалу даже засомневалась — действительно ли сам Филипп рисовал эти картинки. Но, присмотревшись внимательнее, отметила довольно характерные для его манеры детали. Давно известно, что талантливый человек обычно бывает талантлив во всем.

Так что вполне закономерно: если Филипп хорошо рисовал, наверняка он еще и пел или занимался фотографией. Надеясь на досуге просмотреть содержимое пленок, я побросала их в свою сумку — вполне возможно, что некоторые из них он отщелкал буквально в последние дни жизни, так что изображения еще актуальны и могут помочь пролить свет на смерть Туманова.

Чуть позже я предупредила о том, что взяла пленки, Алену, и она только попросила потом вернуть их.

Эта девушка была мне определенно симпатична во многом из-за того, что очень дорожила картинами и вещами брата. Поэтому я пообещала вернуть все в целости и сохранности в самое ближайшее время.

По наличию в кухонном шкафчике этого почти нежилого помещения мастерской пакета с зернами «Чибо» я сделала заключение, что большую часть свободного времени Филипп проводил здесь. «Наверное, хаос и большое пространство способствуют раскрытию творческих способностей, — подумала я, попытавшись тут же представить, насколько увеличился бы в подобной атмосфере мой потенциал частного детектива. — Вот только мои знакомые вряд ли поняли бы меня правильно, если бы я сотворила из своей квартиры нечто подобное», — с усмешкой констатировала я.

Конечно, я не очень люблю заниматься домашними делами, но все-таки предпочитаю комфорт и уют, поэтому стараюсь проводить генеральную уборку не реже одного раза в месяц. Зато все остальное время я только поддерживаю чистоту и порядок и наслаждаюсь современными удобствами. Впрочем, никто, даже закоренелый неряха, не застрахован от острого приступа трудолюбия. Хотя мне до такого титула было далековато, подобный недуг иногда поражал меня в минуты скуки, как, например, совсем недавно.

Впрочем, жаловаться на состояние бездействия и полного застоя в делах мне приходилось чрезвычайно редко — в определенных кругах нашего города Татьяну Александровну Иванову знают многие. И я вполне отдавала себе отчет в том, что не зря ем свой хлеб, являясь не просто неординарной, но очень даже нужной личностью.

* * *

«Интересно, кому все-таки помешал Филипп? — размышляла я, лежа в ванне спустя полчаса. — Несомненно, талант у него был, но за это, как правило, жизни не лишают. Деньги? Тоже отпадает: Аленка говорила — семья у них небогатая. Именно поэтому Филипп и хватался за побочные заказы руками и ногами, хотел лучше жить и сестре помочь».

Как я ни старалась, факты у меня не состыковывались. Может быть, действовала ароматная клубничная пена, облаком которой я окружила себя со всех сторон. Может быть, усталость брала свое. В общем, после водных процедур я сразу упала в постель и задремала. Четкого плана действий у меня пока не было, но зато я хорошо понимала: уставшая и разбитая, я не принесу пользы больше, чем бодрая и выспавшаяся. Поэтому без зазрения совести включила в сегодняшний распорядок дня послеобеденный сон.

Я открыла глаза ровно в половине третьего. Именно в это время начинаются сериалы почти на всех каналах телевидения, поэтому звуковая атака моих соседей, одновременная со всех сторон, не осталась без внимания — мой отдохнувший организм пожелал вырваться из объятий Морфея и вернуться к суровой реальности.

Пока варился кофе, я раскрыла одну из книжек, которые с большим трудом доволокла до своей квартиры. По пути домой я накупила их целую кипу, чтобы быть в курсе направлений в искусстве, одним из которых и являлся пресловутый сюрреализм. Некоторые моменты на картинах Филиппа Туманова, например с Наполеоном, были мне более-менее понятны, на других полотнах мне нравились краски и завораживала плавность линий, но в общем и целом я ни черта не соображала во всей этой белиберде, поэтому и решила немного «подковаться».

Открыв в книге нужную главу, я сразу узнала, что творчество художников, работавших и до сих пор продолжающих писать в ключе сюрреализма, многими критиками оценивается неоднозначно. «Ясное дело, — сразу же согласилась я с авторами этого трактата, — когда ничего непонятно, ругать или хвалить бесполезно».

На самом деле, я не против новых течений в литературе, музыке или изобразительном искусстве. И каждый человек имеет право на самовыражение, на реализацию своих замыслов. Это даже в Конвенции о правах человека записано. Но азы всей этой тарабарщины надо знать каждому мало-мальски интеллигентному человеку, чтобы хотя бы не выглядеть в глазах окружающих полным профаном. Поэтому я и поставила своей основной задачей — одолеть искусствоведческую премудрость.

Правда, надолго моего энтузиазма не хватило: во-первых, кофе закипел, а во-вторых, пространные рассуждения о модерне и постмодерне мне скоро надоели. Кроме того, я убедилась в том, что собственным умом я дохожу до корней гораздо быстрее. Доставая из пачки последнюю сигарету, я снова и снова прокручивала в мозгах результаты моего сегодняшнего рейда.

«Картины, в принципе, неплохие, — согласилась я с общепринятым мнением. — Шкатулки тоже интересные. Да и в интерьере Филипп достаточно хорошо разбирался. Правда, больших денег ему это не принесло, но хотя бы приподняло планку собственного самолюбия. Выходит, что из корыстных целей его убивать не имело смысла, невыгодно: даже если заказы передадут другому лицу — это не оправдание, — решила я. — А вот из зависти или ревности вполне можно потерять голову и убить даже лучшего друга».

Итак, я снова возвратилась к окружению самого Филиппа. То, что в последнее время он совершенно прекратил всякие отношения с сокурсниками, насторожило меня. Собственный опыт подсказывал мне: дружба, зародившаяся в студенческие годы, обычно бывает самой долговечной и бескорыстной. Теперь оставалось узнать, что все-таки произошло между ним и Борисом.

Я достала из сумочки блокнот и сотовый, собираясь набрать нужный номер. Но неожиданно заметила мешочек из черной замши, в котором хранились мои главные сокровища — магические гадальные «косточки». Я небрежно бросила их на стол и удивилась выпавшей комбинации: 8+18+27.

Ничего себе! А я возлагала такие надежды на предстоящий разговор с женой Корнеева, а тут вдруг… Дело в том, что «косточки» предупреждали меня и призывали действовать осторожнее, потому что… «существует опасность обмануться в своих ожиданиях». Вот уж как раз этого-то я никак не могла ожидать. Думала, только-только поймала удачу за хвост и разгадка близка, как вновь судьба грозит разочарованием!

Впрочем, сдаваться без боя я не привыкла, поэтому все-таки набрала номер, записанный в блокноте, и попросила позвать к телефону Наталью Корнееву.

— Ой, а ее сегодня нет! — радостно сообщила мне девушка на другом конце провода. — Представляете, она неожиданно заболела, и я теперь здесь одна на два отдела работаю. А сегодня, как назло, столько покупателей — просто ужас! Перед Новым годом все стараются лекарствами запастись…

Я уже поняла, что если срочно не принять радикальные меры, девушка заговорит меня до смерти, поэтому решила играть по безотказному сценарию:

— Я — ее двоюродная сестра из Тольятти, приехала на праздники. Наташа мне свой адрес давала, но я его куда-то засунула, остался только этот телефон. Вы мне не поможете?

Ну, в том, что такая болтушка мне поможет, я ничуть не сомневалась, просто отступать от пунктов уже наработанной схемы не хотелось. Девушка быстренько полистала какую-то тетрадочку и продиктовала адрес: «Заводская, тридцать, девятнадцать». Поблагодарив, я быстро отключилась, чтобы не слышать подробностей фасона новогоднего наряда, который совершенно не знакомая мне Людочка собиралась сшить у не более известной Любочки.

Честно говоря, такие разговоры меня просто убивают и отнимают массу душевных сил. Интересно, сами-то подобные люди понимают, что буквально высасывают энергию из своих собеседников, «загружая» их совершенно ненужной информацией? Чтобы не раскиснуть окончательно, я решила тут же отправиться по адресу, который заполучила ценой затраты стольких нервных клеток.

В очередной раз накладывая повязку на пострадавшую в неравном бою со стремянкой ногу, я вздрогнула от звонка. На цыпочках подкравшись к двери, я заглянула в «глазок»: в подъезде стоял Кирилл собственной персоной. Первой моей мыслью было не пускать его в дом, чтобы не откладывать свой отъезд. Но, подумав подольше, решила претворить в жизнь гениальный план.

— Привет, — я распахнула дверь и надела на лицо одну из своих самых очаровательных улыбок.

Кирилл недоверчиво посмотрел на меня, но все-таки оторопело поздоровался и прошел в квартиру, опасливо оглядываясь. Видимо, в мою пользу сработало то, что я была в домашнем халате. Я сразу поняла, что с тех пор, как сосед-медик взял надо мной шефство, он каждый день будет приходить и проверять мое состояние. Вот и сегодня он не пропустил час очередного осмотра.

— К-как дела? — спросил он, отводя глаза.

Его смущение было так искренне и неподдельно, что я решила сделать это еще одним своим козырем. Каждой женщине известна аксиома: если мужчина берет верх, надо срочно отыгрываться, а если чего-то боится — спеши использовать это в своих целях. Поэтому, сделав наивные глаза, я начала в подробностях рассказывать процедуру своих перевязок, то и дело показывая ему поврежденную ногу, то ее место, где у меня болело меньше всего.

Честно говоря, я раньше и не подозревала, что врача-реаниматолога еще можно чем-то смутить, но мое бесстыдное поведение Кирилла просто обескуражило. Поэтому, продержавшись ровно пять минут, он как ошпаренный выскочил из моей квартиры, пообещав зайти завтра.

Конечно, я успела попросить его об услуге: так как он запретил мне выходить из дома и пообещал позаботиться о моем удобстве, я подала ему список продуктов из двадцати пяти пунктов, которые мне просто необходимы именно завтра. «И как можно раньше», — страдальчески попросила я. Он сделал удивленные глаза, но пообещал к десяти утра принести все это ко мне домой. «Хоть какая-то польза от мужика», — резонно рассудила я, избавляясь от сомнительного удовольствия самой бегать по магазинам и таскать на себе тяжеленные сумки.

Таким образом освободившись от «доктора Айболита», я продолжила свои сборы. Осмотрев многострадальную ногу, которая, впрочем, могла мне пригодиться в дальнейшем, я тщательно перебинтовала ее и снова облачилась в удобный джинсовый костюм и кроссовки. Что ж, придется рискнуть. Если мои подозреваемые окажутся людьми недалекими и со стереотипным мышлением, они могут принять меня не очень приветливо, потому что в этом наряде я была больше всего похожа на девочку-подростка, а уж никак не на частного детектива. Впрочем, такой имидж иногда работал на меня — умные люди часто смотрят не на фигуру и одежду, а на интеллект. Одним словом, сильно переживать, что вынуждена из-за больной ноги одеться таким образом, я не стала. Ведь кроссовки — единственная обувь, в которой мне было сейчас комфортно. А к кроссовкам больше всего подходят джинсы и уж никак не офисный, скажем, стиль.

Стараясь ничем себя не выдать, я снова осторожно вышла на лестничную клетку и вызвала лифт. К счастью, строгим «доктором Айболитом» не замеченная, я спустилась вниз и села в машину. Правда, оставалось смутное подозрение, что мой план может провалиться, например, из-за того, что Наталья с мужем запросто могут оказаться в гостях или в кино — «косточки» ведь предупредили меня о каком-то разочаровании. Но все-таки я предпочитала во всем убеждаться на практике, поэтому нажала на педаль газа и вырулила на автостраду.

Глава 5

Уже через несколько минут путешествия по просторам родного города я нашла Заводскую улицу и нужный дом. Прикинув примерную планировку квартир, я с облегчением выдохнула: похоже, Корнеевы были дома — в окнах на втором этаже горел приглушенный свет и мелькали огни новогодней гирлянды. «Счастливые люди, — подумала я, выходя из машины, — к празднику готовятся».

Несмотря на всю свою независимость, я все-таки самая обыкновенная женщина, которой хочется уюта, тепла и понимания. Наиболее остро это чувство вспыхивает у меня именно накануне праздников, и особенно — новогодних. Конечно, в стороне от общего веселья я в любом случае не останусь, но на душе всегда становится легко и тихо при виде таких вот озаренных семейным счастьем окон. Я почему-то ничуть не сомневалась, что у Корнеевых именно нормальная среднестатистическая и очень благополучная семья.

Я с трудом поднялась на второй этаж — видимо, все-таки моя нога перетрудилась сегодня — и позвонила в квартиру. Дверь открыла молодая женщина лет тридцати в домашнем халате и фартуке, усыпанном мукой.

— Здравствуйте, проходите скорее, у меня пельмени… — извинилась она через плечо и убежала на кухню.

Хм, на такой прием я никак не рассчитывала. Во-первых, она даже в «глазок» не посмотрела, опрометчиво впустив в квартиру совершенно незнакомую личность, а во-вторых, тут же оставила ее, эту самую личность, в прихожей, совершенно не боясь, скажем, кражи или вооруженного нападения. Но с психологической точки зрения такое поведение было вполне объяснимо: люди, не держащие камня за пазухой, того же ждут от окружающих и очень удивляются, когда вдруг происходят какие-то недоразумения типа вышеназванных опасностей.

Я аккуратно разулась и огляделась: длинное коричневое пальто, яркие детские куртки… «А вот и мужская куртка! — обрадовалась я, зацепив взглядом темно-синий рукав. — Значит, Борис Корнеев тоже дома».

Я мельком посмотрела на себя в зеркало, выключила свет и прошла вслед за хозяйкой на кухню. Двое маленьких детей с упоением лепили пельмени. Конечно, выходили они у них неровные и кургузые, но на лицах было написано столько счастья и восторга, что затраты были оправданы полностью. Дети дружно поздоровались, и я сделала вывод об их хорошем воспитании.

Впрочем, с самых первых секунд моего пребывания в этом доме я поняла, что убийцу Филиппа я здесь не найду, — правы были «косточки». Но «из гостей просто так не уходят», говорил герой известного мультфильма, усаживая своего слишком прыткого спутника на место. Вот и у меня не хватило смелости уйти сразу. Теперь надо было потратить это время с наибольшей пользой для дела. Единственное, что насторожило меня, — почему никто не спрашивает, кто я такая. «Неужели здесь всем встречным-поперечным открыты двери?» — удивилась я.

Впрочем, уже через несколько минут недоразумение было устранено.

— Татьяна Александровна, вы не думайте, что я так запросто впускаю в дом посторонних людей, — улыбаясь, сказала Наташа, ставя передо мной чашку чая и пододвигая сахарницу. — Угощайтесь, а мы пока закончим с этим безобразием, — кивнула она на остатки фарша и теста. И тут же пояснила: — Я однажды для вас в нашей аптеке какой-то анализ делала. Конечно, вы меня не знаете, потому что и видеть-то за ширмой не могли. Но я хорошо запомнила самого известного частного детектива Тарасова.

Я опешила от неожиданности, но быстро взяла себя в руки. На самом деле у меня были знакомые в разных аптеках города, которых я несколько раз действительно просила о различных услугах, а всех служащих этих аптек запомнить не могла бы даже при горячем желании. Впрочем, комплимент про «самого известного частного детектива» пролил бальзам на душу.

— Я к вам по делу, — решила я не откладывать разговор в долгий ящик. — Вы ведь знали Филиппа Туманова?

— Конечно, — спокойно ответила Наташа. — И я не верю, что он покончил жизнь самоубийством. Такой жизнерадостный парень был и с огромными планами на жизнь. Но я не знаю, чем могу вам помочь, — подняла она на меня удивленные глаза.

— Расскажите, пожалуйста, когда вы в последний раз видели Филиппа или разговаривали с ним по телефону, — попросила я, нажимая кнопку диктофона.

Дети удивленно притихли, перестав портить тесто, но Наташа, хотя и задумалась, продолжала проворно и аккуратно лепить пельмени.

— Я даже не знаю, что вам ответить, — вздохнула она. — Дело в том, что в последнее время мы совсем не общались. Уже полгода даже с Аленой не виделись.

— А что не поделили ваш муж с Филиппом? — напрямую спросила я, готовая выслушать любые, даже самые абсурдные, объяснения, и опустила чашку на стол.

Вообще-то, чаю я предпочитаю кофе, причем ни в коем случае не растворимый. Но я уже давно убедилась: русская пословица о том, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, очень даже актуальна и по сей день. Поэтому в незнакомом доме я если и не пью все подряд, то обычно делаю вид, чтобы не обижать госте-приимных хозяев.

Наталья на секунду задумалась, а потом нахмурилась:

— Лучше у самого Бориса спросите. По-моему, обыкновенное ребячество. Они оба с Филиппом — просто неисправимые упрямцы, никто первым не шел на примирение. Думаю, они поссорились из-за глупости какой-то, но затянулось все надолго. Только, к сожалению, Борис сейчас спит, и лучше не будить его. Настроение у него не очень: по-моему, с выставкой какого-то молодого художника, которой он сейчас занимается, что-то не заладилось, — разгласила она секретную информацию.

Настаивать на немедленном разговоре с Борисом я не стала, но зато попросила Наталью рассказать мне о том, что ей известно о последних месяцах жизни Филиппа Туманова. У меня теплилась смутная надежда, что в каких-нибудь кулуарных слухах и сплетнях всплывет интересная информация, в том числе и о наркотиках, если таковые имели место быть. Но почти ничего нового я не узнала.

— Пока мы с Аленой поддерживали хоть какую-то связь, я знала, что Филипп работает декоратором в студенческом театре и расписывает шкатулки. Борис, кстати, очень возмущался, что свой настоящий талант он зарывает в землю, — понизив голос почти до шепота, добавила Наташа, оглядываясь на дверь. — Я, конечно, понимаю, что на картинах много не заработаешь, но тут, по-моему, было что-то другое… Понимаете, мне Алена говорила, что пока брат не стал заниматься дизайном интерьеров, доходов у него почти не было.

Так-так-так, получается, что писать картины Филипп бросил совершенно не ради денег. Наверное, была какая-то другая, более веская причина, и в самое ближайшее время я надеялась ее откопать.

— Наташа, а вы были на похоронах? — перевела я разговор на другую тему.

— Нет, я приехала только вчера. Мы с детьми были у мамы в Тольятти, — сказала она.

Мои брови медленно поползли вверх: «Ну, надо же! А я как раз представилась ее сестрой из Тольятти. Ничего себе совпадение. Конечно, у ее напарницы моя легенда никаких подозрений не вызвала», — загордилась я собственной прозорливостью. Конечно, я верила в предсказания моих «косточек», но и сама по себе нередко попадала «в цвет», как в данном случае, чему до сих пор не переставала удивляться.

— Натуль, ужин не готов? — появился в дверях тот самый мужчина с фотографий из мастерской Филиппа, на множественное изображение которого я сразу обратила внимание. Но тут он увидел меня и смутился: — Извините, здравствуйте.

Я ответила на приветствие и моментально заметила, что ему стало неловко из-за своих вытянутых на коленках штанов и щетины на щеках. Кстати, мешки под глазами выдали и его нервное напряжение, и невозможность нормально выспаться. «С чего бы это?» — прищурилась я, разглядывая хозяина дома.

Если Наташа с первого взгляда окончательно и бесповоротно внушила мне чувство уверенности и спокойствия, то Борис с самого начала особой симпатии у меня не вызвал. Я сразу поняла, что сегодня он основательно выпил, о чем свидетельствовал несколько помятый внешний вид и специфический запах. Конечно, вряд ли закоренелый алкоголик смог бы добиться особых успехов в жизни и творчестве, а у Бориса все-таки был свой собственный выставочный зал в Тарасове, но последние несколько дней художник явно дружил с бутылкой, и не с одной.

Наталья немедленно отправила его переодеваться, а сама убрала со стола остатки муки и поставила тарелки.

— Татьяна Александровна, если не возражаете, я сначала детей покормлю. Вы, может быть, в комнату пройдете? — предложила она.

Честно говоря, я плохо себе представляла, чем я буду заниматься совсем одна в пустой комнате в отсутствие хозяев. А здесь, в кухне, было так светло и уютно, что уходить не хотелось. И я улыбнулась:

— Можно все-таки с вами посидеть? Если не помешаю, конечно.

Никто возражать не стал, а детишки быстро поужинали, поблагодарили маму и без единого возражения вышли из кухни. Наташа убрала со стола грязную посуду и достала чистые тарелки. Заметив готовое сорваться с моих губ возражение, она решительно предупредила:

— Сейчас поужинаем, заодно и поговорим.

Я благоразумно согласилась, чтобы не накалять обстановку в доме раньше времени. «К тому же, — резонно рассудила я, — она гораздо лучше меня знает собственного мужа». Мы еще пару минут поговорили о самых незначительных вещах, а потом на кухню вошел глава семейства. Перемена в его внешнем облике была так разительна, что я едва сумела сохранить на лице бесстрастное выражение. Отглаженная сорочка и брюки со стрелками выигрышно подчеркивали свежепобритую физиономию и умные глаза.

— Вы — частный детектив? — Его брови изумленно поползли вверх, как только Наташа нас представила. — Чему обязан?

— Я занимаюсь расследованием смерти Филиппа Туманова… — начала я и запнулась.

Как только прозвучало это имя, Борис заметно побледнел. Уж не знаю, какие мысли ему навеяло упоминание студенческого друга, но на лице хозяина дома сменилось несколько выражений, что я не преминула взять на заметку.

Выдержав небольшую паузу, за время которой никто не проронил ни слова, я продолжила:

— Хотелось бы поговорить с вами на эту тему. Например, выяснить, когда и где вы в последний раз виделись с Филиппом.

Едва уловимая судорога пробежала по лицу Бориса, и он отвел глаза. Как человек творческий и нервный, он очень тонко чувствовал опасность. Как человек с большим опытом и врожденной интуицией, я это заметила. С каждой секундой напряжение возрастало, и игра становилась все интереснее.

— Гм… ну, мы вообще-то редко виделись, — наконец выдавил из себя Корнеев и взялся за ложку, потому что перед нами как раз очутились тарелки с горячими пельменями.

Чтобы не выдать свои наблюдения и не спугнуть подозреваемого, я должна была хорошо продумать следующий вопрос. Но Борис снова сделал ошибку: видимо, жутко нервничая, он обжегся бульоном и в отчаянии бросился к графину с холодной водой. Наташа в недоумении посмотрела на мужа, но вслух ничего не сказала.

«Хм, это как же надо было выдрессировать жену, чтобы она слова лишнего не говорила», — удивилась я. И сразу задала себе другой вопрос: «Или здесь что-то другое?» Потому что на забитую и задерганную серую мышку-жену Корнеева ничуть не была похожа. Напротив, при первом же взгляде на нее я поняла, что передо мной личность неординарная и сильная. «Черт побери! — негодовала я внутренне. — Почему же она-то молчит? Хоть бы сказала что-нибудь в его оправдание…» Но Наташа продолжала молчать.

— В последний раз сам Филипп звонил мне за несколько дней до своей смерти, — наконец заговорил Борис, но видно было, что каждое слово дается ему с большим трудом. — Наверное, хотел помириться… Но почему-то в очередной раз отложил встречу в самый последний момент разговора.

Так, это что-то новенькое! Алена, между прочим, ничего о предполагавшемся примирении не знает… И вообще, мне с каждой минутой становилось все подозрительнее поведение Корнеева — вел он себя странно, и если и лгал, то как-то ненатурально. Иногда я в некоторых своих подозреваемых даже уважаю хороших актеров, когда они придумывают самые нелепые и невозможные варианты своего поведения, лишь бы отвести от себя подозрения. А тут все слишком банально и неинтересно — у меня в голове почти сразу сформировалась определенная картинка.

Убийство Филиппа Туманова, в общем-то, мог совершить и человек совершенно посторонний, но все-таки бокалы и коньяк указывали на то, что преступника в квартире ждали. Значит, он должен быть знаком со своей будущей жертвой. Борис идеально вписывался в построенную мною схему. Конечно, голословно обвинять человека в убийстве друга я не собиралась, но все-таки теперь у меня была та тонкая ниточка, потянув за которую я смогу в итоге распутать весь клубок.

От ужина я получила максимальное удовольствие: пельмени у Натальи получились просто восхитительными, а Борис так мило пытался выудить у меня новые сведения, что мне эти потуги были просто смешны. «Не тебе тягаться со мною. Со мною, с самим Балдою!» — вспомнила я бессмертные строки пушкинской сказки и внутренне расслабилась.

Домой я возвращалась в странном настроении. С одной стороны, в доме Корнеевых было необычайно уютно и тепло, уходить оттуда просто не хотелось. С другой стороны, становилось немного страшно от того, что очень гостеприимный и обладающий незаурядным чувством юмора хозяин может оказаться жестоким убийцей.

Я вытряхнула из сумочки сотовый и потрясла им в воздухе — что-то давно мне никто не звонил. Странно, но когда у меня заболела нога, я почувствовала себя отрезанной от цивилизованного мира. Несмотря на то, что изредка я совершала вылазки в город и принимала у себя «лечащего врача», это все равно не компенсировало в полной мере недостаток общения. Сегодня я нечаянно окунулась в мир теплых человеческих отношений, так что страдать в одиночестве мне совсем не хотелось.

Я остановилась возле первого же супермаркета и вышла оттуда с пакетом вяленой рыбы и пивом. Теперь вечер перед телевизором будет не таким скучным. Хоть так развлекусь.

Подъезжая к дому, в свете фонаря я заметила движущуюся к моему подъезду знакомую фигуру. «Кирилл!» — тут же поняла я и поехала медленнее. К счастью, сосед ни разу не оглянулся, и мне удалось благополучно припарковаться. Опасаясь столкнуться с «Айболитом» прямо в подъезде, я подождала, пока его заберет лифт, а потом с облегчением нажала кнопку вызова. «Если он заметил, что машины возле подъезда нет, скажу, что дала ее подруге. Но если он немедленно, прямо сейчас, решит меня проведать, я пропала — придется выслушивать его нудные упреки и наставления», — констатировала я почти спокойно, давно убедившись, что от судьбы не убежишь и не спрячешься.

Когда двери лифта распахнулись на седьмом этаже, я огляделась по сторонам — никого. Я выдохнула и осторожно достала ключи. В этот момент я сама себе напоминала коварного взломщика, но иначе действовать было нельзя. Хорошо еще, что я догадалась оставить включенным свет на кухне: теперь в случае чего запросто могла сослаться на усталость и долгий крепкий сон.

Но интуиция мне подсказывала, что на этом мой день не закончился. На всякий случай я молниеносно сняла кроссовки, засунула их подальше на обувную полку и вытерла мокрые следы на полу. Куртка, джинсы и рубашка в одно мгновение очутились в шкафу, а я сама — в любимом халате. Чертыхаясь и прихрамывая, я носилась по квартире, создавая в интерьере иллюзию долгого и скучного времяпрепровождения хозяйки.

Когда пиво и рыба очутились на нижней полке холодильника, я включила телевизор и достала старый плед и домашние тапочки. На самом деле, мне так редко удается воспользоваться этими принадлежностями, что я о них почти забываю. Наверное, все мои знакомые от души посмеялись бы, застань они в таком виде знаменитого детектива. Посидев спокойно минуты три и отдышавшись, я поняла, что это предел моих возможностей. Я и так сделала больше, чем надо, для создания имиджа тяжело больной скучающей женщины.

«Вот черт, еще неизвестно, придет ли Кирилл проверять меня на ночь, — начала возмущаться я, становясь под душ. — Не сидеть же теперь и на самом деле перед „ящиком“ всю оставшуюся жизнь!» От такой радужной перспективы меня передернуло, и я быстро взяла себя в руки и достала с полочки клубничную пену для душа, от которой у меня всегда поднимается настроение.

На водные процедуры мне хватило всего несколько минут, но заряд энергии я получила колоссальный. Для полного удовольствия не хватало только двух вещей — кофе и сигареты. Я поставила турку на плиту и достала пакет с кофе, который для удобства временно был «переселен» пониже, чтобы мне не приходилось каждый раз прыгать или тянуться за ним к верхнему шкафчику.

Звонок в квартиру был настолько ожидаем, что я даже не стала смотреть в «глазок», чтобы проверить, кто стоит за дверью. Кирилл сначала молча уставился на меня, а потом опустил глаза:

— Извините, что так поздно. Просто завтра утром я не смогу сходить за продуктами, поэтому и решил занести их прямо сейчас. Вот, — протянул он мне два увесистых пакета.

Конечно, я не собиралась лично тащить эту тяжесть до кухни, поэтому пригласила соседа войти. Пока он выгружал на стол содержимое, время от времени вслух сверяясь с моим листочком, я не переставала удивляться точности и исполнительности Кирилла — ни один из пунктов моего списка не был пропущен, и даже записи в скобках типа названия определенных фабрик или страны-изготовителя не были проигнорированы.

О таком можно было только мечтать! Кажется, теперь у меня вообще отпадала необходимость тратить время на магазины, вместе с тем не ограничивая свои кулинарные пристрастия. На радостях я предложила «Айболиту» кофе:

— Вы ведь никуда не торопитесь?

— Пожалуй, нет, — улыбнулся он в ответ и опустился на табуретку.

* * *

— Я ушел, — прошептал он и слегка прикоснулся губами к моей щеке.

Повалявшись еще с полминуты, я потянулась и открыла глаза: комнату заливал яркий свет, и солнечные зайчики бегали по моей подушке.

«Наверное, это просто сон», — подумала я и откинула одеяло. В спальне было тихо, и никого, кроме меня, не было, только на тумбочке размеренно тикали часы, показывая ровно половину восьмого. «Господи, давно пора вставать», — вспомнила я о куче запланированных на сегодня дел и бросилась к шкафу, подыскивая подходящий наряд. Продолжая лихорадочно одеваться, я бросила мимолетный взгляд на будильник и замерла от неожиданности — рядом с ним на тумбочке лежали мужские часы…

«Значит, все-таки не сон», — дошло до моего сознания, и я медленно опустилась на пол, растирая между делом вдруг разболевшуюся ногу. Как это ни странно, но почему-то она, как больной зуб, остро реагировала на мое настроение и в особо трудные минуты добавляла проблем.

Теперь мне стало не до сборов — возникла срочная необходимость обдумать сложившуюся ситуацию. Конечно, ночь, проведенная с мужчиной, не являлась для меня смертным грехом, но я хорошо помнила, что еще вчера вечером в мои планы это не входило.

Нельзя сказать, что Кирилл воспользовался ситуацией: все получилось хоть и спонтанно, но довольно приятно и по обоюдному согласию. «Что естественно, то не без оргазма», — вспомнила я скабрезную шутку известного радиоведущего. Вот только радости от осознания этого факта не прибавилось. Впрочем, досады тоже не было, так что, вспоминая недавнее времяпрепровождение, я успокоилась: хоть время прошло не без пользы.

Но тратить его еще я не могла себе позволить, поэтому оставалось только принять уже свершившийся факт как данность и вспоминать только положительные эмоции, связанные с появлением Кирилла в моей квартире и в жизни вообще. Кстати, как только я приняла это решение, нога перестала беспокоить.

«Вот зараза, — удивилась я. — Как будто подсказывает, что зря расстраивалась. А может быть, это и есть та пресловутая „возможность обмануться в своих ожиданиях“, которую мне предсказали „косточки“ в последний раз?»

Но я тут же отогнала от себя эту мысль — во-первых, я вообще ничего не ждала от Кирилла, а во-вторых, с такими пустяками мои двенадцатигранные помощницы вообще не связываются.

Избавившись одним махом от душевной и физической боли, я достала мягкий велюровый серый свитер и замшевые брюки. Конечно, в некоторой степени меня напрягала невозможность надеть короткую юбку и сапоги на каблуках, но делать из себя посмешище, ковыляя в таком виде по Тарасову, я вовсе не собиралась. Тем более что сейчас в брюках я чувствовала себя намного увереннее. Поэтому отказываться от них в ближайшие дня два не собиралась.

* * *

Дом, в котором было совершено убийство Филиппа Туманова, я нашла сразу же. Правда, двор был занесен снегом еще больше, чем в прошлый раз, но я все-таки нашла достаточно удачное место для парковки. Старушки у подъезда были знакомые, так что я не только поздоровалась, а даже выслушала пару жалоб на ревматизм, перемену погоды и даже на зловредного старичка, который гуляет со своей собакой не только по утрам и в обед, но и ровно в восемь вечера — как раз во время трансляции мексиканских сериалов.

— Ой, милая, как эта псина разлается, весь телевизор заглушает, — пожаловалась самая громогласная старушенция, явно покушаясь на мои барабанные перепонки.

Я с улыбкой покачала головой, стараясь изобразить на лице искреннее сочувствие. Честно говоря, далось мне это с большим трудом, потому что громкость «неторопливой беседы» была похожа на рев реактивного самолета и превышала нормальный для человеческих ушей уровень децибелов раза в три.

Расставшись наконец с разговорчивыми старушками, я вошла в подъезд и на этот раз вызвала лифт. Я собиралась вновь представиться сестрой убитого Туманова, чтобы не отказываться от уже проверенной легенды. К тому же мне необходимо было снять установленный в прошлый раз «жучок» — строители оказались вне подозрений, а безвозмездно дарить совершенно незнакомым людям дорогой подслушивающий аппарат я не собиралась.

Так что, нажимая на кнопку лифта с цифрой «четыре», я претворяла в жизнь четкий план действий, направленный на дезорганизацию Васи и Сергея, если они, конечно, еще имели честь работать на этом участке. В ином случае моя задача даже упрощалась: можно было вообще не менять сценарий.

Но дверь мне открыли вовсе не мужчины в оранжевых комбинезонах, предвкушая яркость которых я даже прищурила глаза. На пороге стояла красивая девушка примерно моего возраста. Не стоит даже упоминать, что глаза у меня постепенно приобрели достаточно округлые очертания.

— Здравствуйте, — мило улыбнулась я и замолчала, предоставляя девушке право придумать мне очередную роль.

— Вы, наверное, наша соседка? — поздоровавшись, кивнула она на соседнюю дверь с номером «четырнадцать». — Я слышала, вчера вы перевезли мебель, — уточнила она и пригласила меня в квартиру. — А мы все никак не переедем окончательно, — пожаловалась хозяйка, закрывая дверь.

Переступив порог, я отметила, что в смысле ремонта «воз и ныне там»: все так же из кухни слышались стуки и скрежет, а ничего нового пока не добавилось. И еще я задумалась о том, что в последнее время у меня появилось слишком много низкорослых знакомых — голова хозяйки квартиры едва доставала до моего подбородка.

Психологами давно доказано, что у невысоких людей очень часто вырабатывается отрицательное отношение к собственному росту. Конечно, из-за этого возникает «букет» комплексов, которые еще больше осложняют им жизнь. Иными словами, один маленький недостаток влечет за собой большие неприятности, причем более чувствительные для окружающих людей, нежели для самого коротышки.

Честно говоря, из институтского курса общей психологии я довольно смутно помнила лишь то, что «комплекс Наполеона» назвали так из-за ярчайшего представителя целой когорты людей, не отличающихся высоким ростом. Кое-кто из ученых утверждал, что Бонапарт в непомерном тщеславии завоевал пол-Европы только затем, чтобы доказать всему миру свое величие, компенсируя этим свой маленький рост.

Теперь мне предстояло выяснить, насколько Юля Макарова — так, кажется, зовут хозяйку квартиры, где погиб Филипп Туманов? — страдает из-за своего «метра с кепкой в прыжке». Впрочем, очень скоро я заметила, что мелкий рост ее ничуть не напрягает, поэтому и сама перестала дергаться.

Больше всего на свете я боялась увидеть сейчас перед собой помятые физиономии моих знакомых строителей. Но Юля, после того как мы познакомились, сообщила, к моему величайшему облегчению, что фирма заменила бригаду.

— Те мужики пили просто беспробудно. Вечно ходили, как шальные, — безнадежно махнула домовладелица рукой. — Слава богу, что их перебросили на другой объект. А я вас даже чаем угостить не могу — кухня еще не закончена, — добавила Юля с сожалением и предложила минералки.

Я сразу же заметила, как много и часто она жестикулирует и увлекается мимикой. Впрочем, это вовсе не указывало на ее излишнюю нервозность или истеричность. Просто Юлия Макарова оказалась настолько открытой и непосредственной особой, что держать эмоции в себе у нее не хватало сил. И это сыграло мне на руку: ее импульсивность избавляла меня от придумывания своего сюжета нашего знакомства. Юля не только рассказала, где и при каких обстоятельствах она познакомилась с мужем, когда они купили эту квартиру и сколько трудностей уже успели перенести, но даже посвятила меня в подробности своих финансовых проблем.

— Одна волокита кругом, — сокрушалась она. — Прежние рабочие еще расчет не получили, должны зайти на днях. А эти пока почти ничего не соображают: раньше Филипп всем занимался, а теперь пришлось мне во всех бумагах разбираться.

Пока я сочувствовала медленному продвижению ремонта и восхищалась необычным решением интерьера, Юля успела рассказать и про смерть дизайнера.

— Тань, ты представляешь, — почти сразу перешла она на «ты», — Филипп такой умница был, так хорошо все придумал, и вот… не успел закончить. Очень обидно! Просто ужасная смерть, — безо всякого перехода перескочила она на личность самого Туманова. — Надо же, я и не догадывалась, что он наркотики принимал.

— А вдруг их ему кто-нибудь подбросил? — выдвинула я идею, ожидая Юлькиного немедленного отрицания.

— Ну, не знаю, все может быть, — тут же послушно засомневалась она, но сразу и оговорилась: — Честно говоря, мне некоторые строители особого доверия не внушают. Но это мое субъективное мнение.

Я вздохнула: в своей версии она не была одинока — поначалу я тоже пошла по тому же самому пути и потеряла массу времени и сил. Правда, кое-какие положительные моменты на том пути тоже были, но в целом они не компенсировали энергетических затрат. К тому же если учитывать мою больную ногу.

Я еще немного поболтала с Юлькой, но на предложение подождать ее мужа и всем вместе где-нибудь поужинать ответила отказом, сославшись на срочные дела. «Везде меня почему-то только семейные люди окружают», — удивленно заметила я про себя.

— Очень рада была нашему знакомству, — сообщила хозяйка уже в дверях и неожиданно добавила: — Считай, что ты уже приглашена на новоселье.

Жаль, что я не могла ответить ей тем же, потому что не являлась обладательницей новой квартиры.

Вежливо попрощавшись с «околоподъездными» бабушками и махнув рукой Юльке, стоявшей возле окна, я села в машину. «Интересно, кто ее муж?» — попыталась я представить себе главу семейства Макаровых. Конечно, карликом Юльку не назовешь, скорее — Дюймовочкой, но сути дела это не меняло ни в коей мере.

Вырулив со двора, я остановилась невдалеке, потому что пока не знала, как скоро мне понадобится сюда вернуться. Оглядевшись по сторонам и одной рукой набирая номер моего старинного друга Гарика, который тоже работал в милиции, я увидела неподалеку то самое кафе, в котором встречалась недавно с Андреем Мельниковым и которое вполне могло подойти для подобного свидания с Гариком Папазяном.

К его помощи я прибегала только в экстренных случаях, но сейчас намечался как раз такой. Фамилия «Папазян» с головой выдавала армянское происхождение моего друга, чем Гарик без всякого стеснения хвастался перед друзьями. Но меня «напрягало» совсем не это: просто при встрече и даже при телефонном разговоре с ним каждый раз приходилось выслушивать в свой адрес столько двусмысленных комплиментов и недвусмысленных предложений, что это с каждым разом надоедало все больше и больше.

Папазян, как и всякий кавказский мужчина с горячей кровью, питал слабость к блондинкам. Все бы ничего, если бы к блондинкам вообще, но Гарик ограничил круг своих интересов мною, поэтому при каждом удобном — и даже при неудобном! — случае пытался затащить меня в постель. До сих пор мне удавалось благополучно от этого воздерживаться, между прочим, не прерывая с ним дружеских отношений. Так что приходилось десять раз подумать, прежде чем в очередной раз просить его об услуге.

— Привет, это я, — отдышавшись, произнесла я, паркуя машину недалеко от кафе.

— Танэчка! Свет очей моих! Сколко лэт, сколко зим я нэ видэл твоего ангельского личика! — полился на меня поток нежных признаний, сдобренных специфическим, причем сильно преувеличенным кавказским акцентом.

На самом деле Гарик разговаривал на вполне литературном русском языке. Утрируя свой армянский прононс, он как бы подчеркивал температуру своих кавказских чувств ко мне.

— Слушай, я по делу звоню, — без лишних сентенций прервала я, чтобы не отдать весь свой гонорар в оплату за выслушивание комплиментов Гарика по сотовому. — Надо срочно узнать, кто занимает четырнадцатую квартиру в одиннадцатом доме и может ли этот «кто-то» предоставить ее мне дня на два. Сможешь или мне кому-нибудь еще позвонить? — спросила я с самой невинной интонацией.

Это была тактическая уловка: для любого нормального мужчины просто оскорбительно, когда женщина сомневается в его способностях. Гарик же просто взбесился:

— Канэчно! О чем ты гаварыш!

— Гарик, тогда я тебе перезвоню через полчасика, — спокойно сказала я и отключила связь.

Конечно, здравым умом я понимала, что за такой короткий срок он вряд ли успеет что-то узнать. Но ставить менее жесткие рамки я не собиралась: если он хочет добиться моей благосклонности, должен вести себя как настоящий мужчина. Впрочем, моя благосклонность, выраженная в постельном эквиваленте, Гарику все равно в ближайшем будущем не угрожала. Но он-то об этом не знал! Так что обладать обыкновенной женской привлекательностью было в моей работе даже удобно.

Сидя в машине, я заметила старичка очень интеллигентного вида, который выходил из того самого двора, который я покинула всего несколько минут назад. Вообще-то, сам по себе данный экземпляр мужского пола никогда не попал бы в поле моего зрения, если бы не собака. Собака! Вот кто навел меня на мысль о том самом зловредном соседе, на которого недавно жаловались мне здешние старушки.

Я вспомнила их слова и решила взять данный факт на заметку, взглянув на часы: «Значит, так: в девять часов он гуляет с собакой по утрам, в восемь — по вечерам, и еще днем». Распорядок дня рыжего пса меня ни в коей мере не интересовал, а вот наблюдательность хозяина вполне могла бы пригодиться при случае. Ведь старушки клялись, что ни малейшего отступления от графика не бывает.

Собак люди заводят при разных обстоятельствах: одни просто подбирают на улице милое и трогательное существо, увязавшееся за ними два квартала назад, другие платят огромные деньги за право обладания чистопородным экземпляром модной породы. Кому-то собака приносит радость общения и избавление от одиночества, кто-то видит в ней показатель благосостояния.

Гулять с собаками тоже ходят по разным причинам. Один мой знакомый ежедневно по утрам выгуливал своего добермана только потому, что боялся его меньше, чем свою вечно невысыпающуюся жену. Молодые люди часто видят в своем питомце предлог для знакомства с симпатичными хозяйками других собак, на прогулках обращая внимание именно на таких.

Одинокие люди, заботящиеся о живом существе, относятся к прогулкам намного проще — как к естественному процессу очищения кишечника своих питомцев. Я была просто уверена, что три раза в день старик гуляет с собакой не для собственного моциона, а для удовольствия и пользы своей псины. А если сам по себе человек никакого физического удовлетворения не получает, он, наверное, глазеет по сторонам и получает наслаждение эстетическое.

Таким образом, я была просто уверена, что от зоркого взгляда интеллигентного старичка не ускользнуло ни мое двукратное появление во дворе, ни многие другие факты, которые я надеялась в самом ближайшем времени от него узнать. Пока же мне только оставалось терпеливо ждать истечения получаса, чтобы с чистой совестью потребовать у Гарика отчет о проделанных действиях.

Устав от унылого созерцания зимнего пейзажа, я достала телефон на пять минут раньше. Но тут из футляра выпали три ламинированные визитные карточки. Я в недоумении прочитала имена и фамилии, но владельцев вспомнить никак не могла. И тут меня осенило: «Так это же Маруськины школьные друзья, которым я обещала позвонить!» В том, что эти белые прямоугольники попали мне на глаза, я увидела перст судьбы и решила дать Гарику еще несколько спасительных минут.

Но первый набранной мною номер не пожелал откликнуться, поэтому я решила: «Раз уж не получилось с Алексеем, надо напомнить о себе милиционеру».

Папазян мгновенно взял трубку:

— Танечка, у меня хорошие новости. Квартира принадлежит одному банкиру — Евгению Викторовичу Романову. Могу его попросить, чтобы он разрешил тебе пожить у него. Когда встретимся?

Конечно, я ничего другого от Гарика и не ожидала. Но на этот случай у меня уже был заготовлен замечательный план, поэтому я назначила свидание прямо у себя дома:

— Гарик, понимаешь, у меня сейчас нога болит — бытовая травма. Ты можешь сегодня ко мне подъехать? Примерно в половине восьмого?

Папазян от неожиданности замер, но через минуту уже не мог сдерживать бурного наплыва чувств:

— Канэшна, канэшна, приеду, золотко!

Я отключила связь и задумалась. В том, что Романова я уже откуда-то знала, я даже не сомневалась, оставалось только вспомнить, по какому делу он у меня проходил. «Вот балда! — бросила я мимолетный взгляд на визитки и расхохоталась. — Здесь даже помощь Гарика не понадобится, сама все улажу».

— Евгения Романова, пожалуйста, — скомандовала я, как только в трубке послышался приятный голос секретарши.

Это был уже отработанный способ общения именно с секретаршами: редко кто называет больших начальников просто по имени, поэтому, если таковое и случается, это почти всегда бывают либо еще большие начальники, либо очень близкие друзья. И на этот раз способ не подвел — Евгений взял трубку буквально через несколько секунд.

— Это Таня Иванова… — представилась я и хотела еще упомянуть про Марусю, чтобы процесс воспоминаний не затянулся надолго. Но этого не потребовалось. Романов меня сразу же радостно перебил:

— Конечно-конечно, я вас помню, Танечка! Почему же вы так надолго забыли нас?

— Извините, Евгений Викторович, дела. Вот и сейчас я вам звоню не просто так…

— Да-да, понимаю. Вы извините, но Маруся рассказала нам, что вы — частный детектив. Значит, требуется моя помощь? Я всегда с радостью сделаю все, что в моих силах, — заверил он меня.

— А вы можете принять меня сейчас? — спросила я, решив не откладывать дела в долгий ящик, и завела мотор, едва получив согласие.

«Интересно, как он отреагирует на то, чтобы передать мне свою квартиру во временное пользование? — усмехнулась я. — Наверное, ждет от меня совсем другого, а тут я с таким странным предложением…»

Впрочем, ничего криминального в моей просьбе не было, мне просто нужен наблюдательный пост, поэтому я все-таки очень надеялась на гражданскую сознательность банкира.

* * *

Уже через полчаса я подъезжала к собственному дому с ключами от квартиры Романова. Нет, не потерян еще для общества этот человек, если с готовностью предоставил мне все права на свою законную недвижимость на целых два дня. Да еще обещал жену и дочку отправить на это время в Ялту, чтобы они ненароком не нагрянули на новую явочную квартиру.

Сейчас я ехала и раздумывала о превратностях судьбы. Моя нога вела себя странно — опухшая и туго перебинтованная, она не особо мешала мне при ходьбе, но не переставала болеть ни на минуту. Яркие гирлянды, навешанные почти на каждом фонарном столбе, напоминали о грядущем Новом годе, но мне почему-то совсем не становилось веселее от этого факта. Представить себя в праздничную ночь с распухшей ногой, не влезающей ни в одни туфли, мне не позволяла гордость. Но здравый смысл брал верх и приковывал мое внимание к магазинам спортивной одежды, мимо которых я проезжала и в витринах которых были выставлены просторные мягкие кроссовки и мокасины. Да уж, перспектива буквально заражала оптимизмом…

Совершенно не опасаясь быть замеченной средь бела дня на улице, я вышла из машины и направилась в свой подъезд. А все потому, что Кирилл еще с вечера предупредил, что сегодня весь день будет занят и вернется только под вечер. «Как раз к приходу Гарика», — удовлетворенно подумала я и нажала кнопку лифта.

Дома первым делом я позвонила в парикмахерскую, но едва успела произнести дежурное приветствие, как Светка накинулась на меня с расспросами:

— Тань, ну как дела? Мы все тут места себе не находим. А нога твоя как, болит? Слушай, а что это ты выдумала насчет денег, почему бесплатно работать решила? Тебе к празднику ничего не нужно, что ли? Мы с девчонками решили, что вместе тебе всю сумму наберем.

Вообще-то, отказываться от лишнего заработка было бы с моей стороны неосмотрительно, потому что к денежкам я отношусь очень нежно. Конечно, беру я круто — по двести долларов за день расследования. Но результат того стоит, потому что за неделю я обычно раскрываю преступление, на которое у милиции в лучшем случае уходит месяц, а в худшем — дело отправляется на доследование или вообще закрывается по причине отсутствия прямых доказательств.

Отказываться от премиальных тоже не в моих правилах, но за счет лучших подруг, которые не раз выручали меня из разных передряг, — увольте! А если дело касается близкого или просто хорошо знакомого человека, то я вообще могу себе позволить поработать и бесплатно. Тем более сейчас у меня почти цел гонорар за предыдущее дело. В самом деле, не за пару же новых шмоток и не за пакет продуктов я работаю!

Поэтому Светкины рассуждения об оплате моей работы сейчас выглядели более чем нелепо. Разубеждать ее по телефону я не стала просто потому, что в большинстве случаев это бесполезно. У меня были совсем другие планы: конечно, деньги можно взять, но потратить их на какое-нибудь общее дело. Какое именно — я пока не решила, но по ходу расследования что-нибудь обязательно придумаю. А сейчас мне срочно надо было отчитаться моему непосредственному заказчику о ходе ведения расследования.

— Алена, то, о чем я сейчас попрошу, надо выполнять в точности, — предупредила я на всякий пожарный. — Инструкции такие: ни в коем случае никуда не выходить, особенно по вечерам, не предупредив меня, обо всех своих встречах меня немедленно информировать… — и я продиктовала номер сотового.

— Но я не верю, что Борис в этом замешан, — возразила девушка, как только я высказала свои предположения.

— Он только подозреваемый, ничего определенного я пока доказать не могу, — сразу же расставила я все точки над «i». — Но я займусь им в самое ближайшее время.

Честное слово, меня иногда поражает простота некоторых! Да иногда родные дети убивают родителей, не то что друзья подставляют друг друга. Объяснять это Тумановой было просто бесполезно — она верила в людскую доброту и высшую справедливость. Я в них тоже верила, но в разумных пределах. Кроме того, надеялась в жизни исключительно на себя, потому что слишком часто видела перед глазами примеры необузданной злобы и ничем не обоснованной ненависти.

Хорошо еще, что Алена не стала возражать против мер безопасности, которые я ей вменила в обязанность соблюдать. Впрочем, Светку я сразу перетянула на свою сторону и тоже проинструктировала, так что хотя бы одной проблемой у меня стало меньше.

Наскоро пообедав, я снова села за руль и поехала в почти «свою» новую квартиру. Не обращая совершенно никакого внимания на ногу, которая требовала покоя и расслабления, я глотнула обезболивающего и стиснула зубы. Пусть простит меня мой любимый организм… На этот раз он заболел так не вовремя, что мне жаль тратить время на себя.

Глава 6

Интеллигентный старичок неторопливо прогуливался со своей собакой под окнами дома. Как раз это мне и было нужно! Я взглянула на часы — половина первого. Что ж, самое время познакомиться.

— Здравствуйте, меня зовут Таня Иванова, я ваша новая соседка из четырнадцатой квартиры, — улыбнулась я, не придумав лучшего начала для разговора.

— Так вроде бы надо мной какие-то Романовы живут, — хитро прищурился старичок.

Я слегка опешила: такой информированности я от него, конечно, не ожидала. Оставалось одно — играть в открытую.

— Я здесь временно, всего на два дня, — уточнила я, подходя ближе. — Вообще-то, я — частный детектив и расследую дело об убийстве Филиппа Туманова, дизайнера, погибшего три дня назад при невыясненных обстоятельствах.

— Вот ка-ак, — заинтересованно протянул старичок, — а я все думаю, когда же начнут опрашивать соседей. А то как-то странно: мужика убили, и никто даже не чешется.

— А с чего же это вы взяли, что его именно убили? — спросила я, изумившись такой осведомленности.

— Так я ж с ним познакомился, — гордо сообщил мне старичок. — Не пил, не курил парень — значит, явно убили.

Мне такая логика понравилась, но говорить этого вслух я не стала. Между тем мой собеседник со вздохом продолжил:

— Тогда все понятно. Но вообще-то я уже хотел милицию вызывать, когда заметил, что вы в нашем дворе слишком часто крутитесь, что-то вынюхиваете.

Я с облегчением выдохнула: «Хорошо, что вовремя успела представиться, а то не хватало мне еще с нашей доблестной милицией выяснять отношения!» И тут же обрадовалась — если уж старик заметил меня и ждал, когда начнут расспрашивать соседей, то ему наверняка есть что рассказать.

— Значит, вас Таней зовут… А меня — Сергей Емельянович. Пенсионер, заслуженный работник народного образования, — представился собеседник, ослабив поводок и переложив его в левую руку, и протянул сухую ладонь.

Пес на смягчение контроля отреагировал совершенно неадекватно — остался стоять на месте, с интересом поглядывая на хозяина. Мне сразу стало ясно, что совместное проживание этих двух экземпляров — человека и собаки — основано на взаимном доверии и дружбе. Создавалось даже впечатление, что это не старичок выгуливал животное, а наоборот.

Мы еще немного поговорили с Сергеем Емельяновичем о вещах совершенно посторонних, а потом перешли к главной теме:

— Вам, наверное, эти трещотки уже сказали, что я со своей Линдой каждый день в одно и то же время прогуливаюсь, мешаю им дурацкие фильмы смотреть, — начал он неторопливо, поглаживая умную собаку по голове.

Я кивнула, так и не сумев хорошо замаскировать улыбку, — со здравым смыслом, как и с чувством юмора, у моего собеседника было явно все в порядке. А старичок продолжал, тоже улыбнувшись:

— Я ведь поначалу очень мучился от трескотни своих шумных соседок, а потом придумал очень эффективное средство от их сплетен — Линду научил подавать голос, как только они открывают рот. Теперь эти сороки стараются держаться от меня подальше.

Я опять не удержалась от смеха: конечно, ни одна женщина не простит того, что ее грубо перебивают. Да еще кто — собака! Теперь было ясно, почему все бабуськи бедного деда ненавидят. И я живо представила себе негодование подъездных старушек на просто нечеловеческое, то есть действительно звериное, собачье неуважение и злостный подрыв их авторитета.

Я чувствовала, что Сергей Емельянович станет важным свидетелем в моем расследовании, поэтому привлекать к его персоне повышенное внимание соседей и особенно — соседок мне не очень хотелось.

— Может быть, поднимемся ко мне? — предложила я, доставая ключи.

— Конечно-конечно, — с готовностью закивал старичок. — Только я Линду заведу домой, она не любит ходить в гости. Да и жену надо предупредить, а то она сразу заволнуется и милицию вызовет, если меня под окнами не обнаружит. Как насмотрится «Секретных материалов», ей всюду одни пришельцы мерещатся, — усмехнулся он.

— Четырнадцатая квартира, — напомнила я на всякий случай и направилась к моему новому месту жительства.

Честно говоря, интерьерчик моих соседей Макаровых на фоне квартиры Евгения Романова заметно проигрывал. Еще бы! Здесь уже не только стояла мебель и работал телефон, но даже холодильник был до отказа забит едой. «Ничего себе!» — присвистнула я, вспоминая настойчивые просьбы Евгения обязательно воспользоваться этими запасами.

Впрочем, особенно стесняться я и не собиралась, поэтому тут же отправилась на поиски кофе, который я не прочь выпить всегда и везде и которого в моем понимании никогда не может быть много. После нескольких минут бесплодных поисков я пожалела, что не завернула по пути в ближайший супермаркет, потому что в меню романовского дома он явно не предусматривался. Честно говоря, все плюсы квартиры сразу как-то померкли в моих глазах, уступив место тихой грусти, причиной которой и было отсутствие хотя бы маленького пакетика с зернами.

Несмотря на то что кофемолка и кофеварка сразу попали в поле моего зрения, в кухонном шкафчике, к моему величайшему сожалению, я нашла только растворимый «Нескафе». В задумчивости опустившись на стул и растирая ногу, в которой снова появилась пульсирующая боль, я задумалась. Так мы далеко не уедем! Я уже поняла, что моя больная конечность служит в некотором роде барометром: когда дела идут успешно, я про нее буквально забываю и она ничуть не болит. Но стоит только начаться каким-нибудь трудностям или неприятностям, как к ним добавляется еще и боль.

Я все-таки постаралась не слишком заострять на этом внимание и сосредоточилась на мыслях о расследовании. В любом, даже самом запутанном деле можно найти слабое звено. Но мне сейчас только предстояло его вычленить, поэтому выпить кофе было просто необходимо. С плохо скрываемым отвращением я насыпала в чашку быстрорастворимого порошка и залила кипятком. Попробовав получившийся напиток, вынесла свой вердикт: «Конечно, не самый худший, но с зерновым ни в какое сравнение не идет».

Через секунду раздался звонок в дверь, и я пригласила в квартиру Сергея Емельяновича.

— У вас тут, наверное, и еды-то нет никакой. Так я пирожков принес, жена с утра испекла, — сообщил он, передавая мне пакет. — И не отказывайтесь, — строго предупредил гость мои возражения, уже готовые сорваться с губ.

— Понимаете, здесь много чего есть, — рассмеялась я, — кроме самого необходимого.

Как оказалось, мой новый знакомый от растворимого кофе тоже был не в восторге, поэтому мы остановили свой выбор на крепком чае. Заварив его в новом сверкающем чайнике, я без долгих предисловий приступила к серьезному разговору:

— Сергей Емельянович, по-моему, вы можете мне в чем-то помочь…

— Конечно, чего ж толочь воду в ступе, — с готовностью отозвался мой собеседник. — Я в тот день вечером собрался с Линдой гулять идти. Как обычно, в восемь. Жена еще чего-то копалась, не могла поводок найти. Пока мы стояли на пороге, наверху дверь хлопнула, и какой-то мужчина по лестнице спустился, нас обогнал. Вот только я его не разглядел особо: вроде бы черноволосый, роста небольшого, в куртке темно-синей, и шапочка на голове черная, вязаная.

«Хм, и это он называет „не разглядел“! — удивилась я, стараясь зафиксировать все подробности в своей памяти. — Если так дальше пойдет, придется его в долю брать». К сожалению, больше ничего особенного Сергей Емельянович не заметил, но даже этого мне пока было достаточно — зимнюю темно-синюю куртку я совсем недавно видела, так что определенные параллели провела сразу. Впрочем, ключом к разгадке замеченная старичком деталь не являлась — такие куртки и вязаные черные шапочки носит половина мужского населения Тарасова. Но все-таки это была зацепка.

Конечно, мы еще некоторое время поговорили о вещах отвлеченных и совершенно посторонних, но через десять минут Сергей Емельянович поднялся и засобирался домой:

— Я пойду, а то жена ворчать будет. Со старухами-соседками я, скажет, не общаюсь, а с молодой и красивой девушкой засиделся.

— Так вы еще тоже не старый, — с улыбкой сделала я ответный комплимент.

— Ну, не знаю… — неожиданно остановился Сергей Емельянович. — Старый не старый, а в глазах иногда рябит. Вот я про мужика сказал в темной куртке, который меня обогнал… Так потом, когда мы с Линдой вокруг дома разок обошли, я вроде опять увидел, что он из нашего подъезда вышел. Может, забыл чего, а может, мне привиделось. Глаза сдавать стали, — пожаловался он. — Скоро и молодых красивых девушек начну путать с трещотками, которые сериалами упиваются.

Оценив по достоинству чувство юмора соседа, я проводила его до двери и попрощалась, пожелав и впредь быть таким же зорким и внимательным.

Молниеносно срываться с места, наверное, не следовало, но и сидеть в квартире, не имея под рукой нормального кофе, тоже особого смысла не было. Я вышла на лестничную клетку, повернула ключ в замке, и тут меня осенило: «У Юли-то наверняка должен быть кофе!»

Позвонив в квартиру Макаровых, я мысленно приготовилась к разочарованию — соседка запросто могла уехать, ведь, по сути дела, пока не жила здесь. Но, на мое счастье, дюймовочка Юля оказалась дома.

— Молодец, что зашла! — обрадовалась она. — Я тебя сейчас с мужем познакомлю. Артем, иди скорее сюда.

На ее голос из гостиной вышел молодой человек достаточно приятной наружности. «Хорошо, хотя бы он не карлик», — усмехнулась я, припоминая свои недавние сомнения на этот счет и рассуждения о низкорослых знакомых. Конечно, великаном его тоже нельзя было назвать, но Юлька была девушкой настолько миниатюрной, так что они очень хорошо смотрелись вместе.

Пообщавшись немного с этой парой, я поняла, что насчет «комплекса Наполеона» психологи все-таки правы: Юлька неосознанно старалась компенсировать свой маленький рост деловыми качествами. Правда, «самодурой» она не была — во всех ее замечаниях и решениях были видны логика и смысл. Особенно Юля преуспела в разработке интерьера:

— Филипп сначала предложил синий вариант гостиной, но все-таки мы остановились на зеленом. Вот только диван нам никак не привезут, — горячилась она. — Представляешь, я почти каждый день звоню в магазин, а меня «завтраками» кормят! Нет, это просто безобразие какое-то! Может быть, и правда надо было послушать Филиппа?

Я заметила, что при каждом упоминании имени Туманова лицо Артема меняет цвет. «С чего бы это? — подумала я, рассматривая вздувшиеся вены на его руках. — Вдруг в этом что-то есть?»

— Какой замечательный шкаф-купе! — начала восхищаться я, когда Юлька пошла провожать меня до двери. — Знаешь, знакомые тоже такой купили, а ролики почему-то заедают… — сказала я, преследуя свою собственную цель.

— Да нет, у нас вроде бы все в порядке, — заверила меня хозяйка, но на всякий случай все-таки раздвинула дверцы. — Действительно все в порядке! — довольно разулыбалась она и добавила: — Мало мне с диваном мороки… Если бы еще и шкаф бракованный подсунули, я бы на этот магазин всю налоговую полицию города натравила.

В том, что Юльке под силу выполнить эту угрозу, я ничуть не сомневалась — с таким папой можно и Интерпол натравить! Впрочем, качество соседского шкафа интересовало меня даже в меньшей мере, чем история с зеленым диваном. А трюком со шкафом я воспользовалась, чтобы выяснить, на месте ли мой «жучок» и во что одевается Артем, когда выходит на улицу.

Дорогое и надежное подслушивающее устройство, к моему величайшему облегчению, оказалось в целости и сохранности, и я решила оставить его на месте в надежде, что оно еще может пригодиться. Юлька демонстрировала новую шубку из голубой норки, а я тем временем поинтересовалась остальной одеждой. И подозрение насчет Артема подтвердилось: мой зоркий глаз заметил в глубине шкафа темно-синюю зимнюю куртку.

Сначала я опешила от такого контраста в стоимости одежды мужа и жены, а потом поняла тонкую политику: в основном рэкет и бандюганы «наезжают» на крутых мужчин с «Ролексом», а на недорогую курточку Артема вряд ли кто обратит внимание — немаркая, темненькая, неброская. Но меня именно это и насторожило.

* * *

«Это просто ужас какой-то!» — недовольно заворчала я, растирая ногу после душа и ванны с прохладной водой. Но восклицание относилось не к многострадальной конечности, а к той головоломке, которую я пыталась разгадать.

Сначала все было ясно: два стакана, коньяк «Наполеон», Вася с Сережей, «подсевшие» на эфедрин. От такого расклада было совсем недалеко до финала. Но потом на горизонте появились низкорослый Евгений Романов, навеявший сравнение с французским императором, и такой же карлик Филатов в серых брюках. Теперь «выплыли» Борис Корнеев с Артемом Макаровым с одинаковыми темно-синими куртками и маленькая Юлька, тоже подходившая под описание Сергея Емельяновича, надень она одежду мужа…

Нет, от всего этого у меня просто голова пошла кругом! Чтобы не сойти с ума окончательно, я достала из шкафа турку и пакет с кофе. Пока закипала вода, я включила телевизор в надежде отвлечься от фантасмагории с обилием низкорослых участников в моем расследовании.

«Только этого мне и не хватало для полного счастья!» — подумала я, пощелкав пультом. На всех каналах шли ужасные мексиканские и бразильские сериалы, вышибающие слезу из наивных и доверчивых российских телезрителей. Я к таковым себя не относила, поэтому сделала еще одну попытку найти хотя бы новостную программу. И наконец я наткнулась на передачу местного тарасовского телевидения. Вообще-то я предпочитаю столичные новости слушать и общероссийские, но сейчас особого выбора не было, так что я прибавила звук.

— Директор известной в Тарасове строительной фирмы «ГОСт» Николай Филатов сегодня выиграл конкурс на ремонт здания городского детского дома «Возрождение». Средства, выделенные губернатором, передал ему заместитель главы администрации области Вячеслав Владимирович Калинин, — бесстрастным тоном сообщил диктор.

Знакомые фамилии резанули слух, так что я буквально прилипла к экрану, на котором поплыли кадры недавней съемки: двое мужчин в темных костюмах обменивались рукопожатиями и улыбками на фоне флага и гимна Российской Федерации. В общем, обстановочка была официальная, а торжественность момента подчеркивало большое скопление народа в кабинете. Как водится, Филатов пообещал закончить реставрацию здания в кратчайшие сроки, а Калинин пожелал ему успехов на этом поприще.

В общем-то, ничего подозрительного я не заметила, но профессиональное зрение по привычке выделило из видеорепортажа мелкую деталь: главные виновники сего торжества казались непомерно маленькими на фоне своих бесчисленных заместителей и прочих находившихся в кабинете личностей… Коротышке Филатову я уже имела честь быть представленной в ресторане, а Калинин… Заместитель главы администрации области смотрелся абсолютной копией своей дочери Юли, только мужского пола и в два раза старше.

Дальше ведущий стал рассказывать о каких-то встречах нашего обожаемого мэра с другими дядьками с такими же изможденными работой лицами, поэтому я убавила громкость и переключила свое внимание на кофе. Не знаю почему, но что-то меня в последние дни стали несколько «напрягать» малорослые люди. Причем относилось это преимущественно к мужскому полу.

В школьные годы чудесные некоторые подруги мне завидовали именно потому, что на уроках физкультуры я стояла почти во главе шеренги. Кстати, стандартный рост фотомодели и сейчас часто служил мне неплохим прикрытием: ну кто заподозрит в высокой длинноногой блондинке частного детектива, ведущего важное расследование? И, честно говоря, я даже не могла себя представить в шкуре маленькой толстенькой пышечки.

Вот только с самого детства я заметила, что мой рост почему-то воспринимается эквивалентом возраста. Все окружающие думали: если высокая, значит, достаточно взрослая и самостоятельная. Вот и приходилось соответствовать. Впрочем, грех жаловаться, ведь стимул для достижения успеха у меня был хороший, и черный пояс по карате я получила не за красивые глаза. Правда, лежа на клумбе при выслеживании очередного преступника, я очень часто завидовала тем, у кого ноги покороче, и старалась сложиться как можно компактнее.

Но это уже издержки профессии, которые просто неизбежны. Так что я готова поспорить с известным детским писателем, который утверждал: «Жить на свете очень просто людям маленького роста, а тому, кто так высок, нелегко сорвать цветок». Цветочки собирать — не мое призвание, зато быстро ориентироваться на местности мне все-таки легче, чем каким-нибудь коротышкам.

Такими рассуждениями несколько возвысив свою самооценку, я выпила кофе и приступила к осуществлению следующего пункта расследования.

— Алло, Миш, мне твоя помощь срочно требуется, — сообщила я тоном, не терпящим возражений.

Но противоречить никто и не собирался. Михаил Чекунов, мой старинный друг и помощник, очень часто выручал меня из трудных ситуаций. Он всю свою сознательную жизнь занимался фотографией: в стародавние времена работал в обычном «совковом» ателье и пачками шлепал оттиски с фейсов сограждан. Но в настоящий момент Мишка круто пошел в гору и создал собственное фотоагентство. Конечно, получить от него новую информацию по моему делу я не рассчитывала, но кое в чем Чекунов все-таки мог бы мне помочь.

По совести сказать, он хорошо знал свое дело и выполнял его на совесть — все самые красивые девушки и крутые «мэны» нашего города предпочитали сфотографироваться именно в «Капризе». Впрочем, про отношение Мишки к клиентам можно было бы и не упоминать — само название ателье говорило все.

— Тань, нет проблем, — отозвался Чекунов. — Приезжай хоть сейчас. Кстати, снимать надо тебя или какую подругу? — поинтересовался он на всякий случай.

— Снимать вообще никого не надо, — остановила я его дальнейшие вопросы про предпочитаемый интерьер и освещение. — Работа срочная, но не сложная: мне надо несколько пленок проявить и напечатать.

— Не доверяешь моему профессионализму? — начал подозревать меня старый друг.

— На пленке совершенно другой человек, — развеяла я его опасения. — Это нужно для дела. И еще там снять произведения художественного искусства. Но это так, для общего развития.

Заручившись Мишкиным полнейшим согласием на сотрудничество, я сообщила, что сегодня вечером передам с кем-нибудь пакет. Он разочарованно присвистнул, но мои клятвенные заверения в том, что за готовыми фотографиями я заеду сама, немного убедили его в искренней моей дружбе.

— Тань, ты уже сто лет у меня не была. Учти, если до Нового года не появишься — обижусь окончательно, — констатировал он самым трагическим голосом, на который был способен.

Я рассмеялась и отключила связь.

Уладив эту проблему, я приступила к осуществлению нового грандиозного замысла. Отыскав в телефонном справочнике номера выставочных залов Тарасова, я обзвонила их все. Через несколько минут в моем распоряжении был целый список галерей, где собирались самые известные художники и критики нашего города. Из поля моего зрения не ускользнули также кафе и забегаловки, в коих любила бывать местная богема.

Я прекрасно понимала, что не все люди искусства погружены в жизнь чисто духовную — не секрет, что некоторые из них иногда «балуются» травкой. «Вполне возможно, что среди знакомых самого Филиппа Туманова, кроме Бориса и ему подобных истинных художников, полно всякого сброда, — резонно рассудила я. — Но у них есть уши и языки, а у меня — деньги».

Конечно, приняв решение «идти в народ», то есть, точнее, — «в богему», я рисковала. В этой среде можно было запросто «засыпаться», потому что в проницательности художникам не откажешь, даже если они — самые заядлые алкоголики. Кстати, как раз они — вот парадокс! — по мнению многих своих собратьев по цеху, и являются наиболее талантливыми.

* * *

Довольно короткий по времени рейд по городским кабакам дал мне больше, чем иногда дает неделя расследования, проводимая милицейскими чинами. К счастью для меня, простым гражданам женского пола, к тому же — приятной наружности, тарасовцы доверяют гораздо больше, чем ментам, поэтому в информаторах у меня недостатка не оказалось.

Представляясь почитательницей таланта Филиппа Туманова или Бориса Корнеева (в зависимости от обстоятельств), я не просто вышибала слезные монологи из своих собеседников, но и получила довольно обширную информацию об интересующих меня лицах. Например, я узнала, что Борис — «яркая звезда на небо-склоне нашего художественного искусства», как выразился интеллигентного вида мужичок с эспаньолкой и в берете а-ля Рембрандт.

Когда я увидела этого мужичка, мне на ум как-то сразу пришла мысль о старом бургундском вине, которое в этом кабаке, естественно, не продавали. Но мой «Рембрандт», ничуть не смущаясь, отхлебывал по полкружки пива за раз и закусывал вяленой воблой. Я сразу поняла, что внешний антураж никак не соответствует внутреннему содержанию этого представителя богемы. Честно говоря, по некоторой фривольности в поведении он скорее Петрова-Водкина напоминал. Это умозаключение я сделала, основываясь на недавно прочитанных в купленных книжках чьих-то воспоминаниях.

«Рембрандт», представившись Збышеком-без-фамилии, в очередной раз подтвердил, что Филипп никогда не участвовал в дружеских попойках после выставок и презентаций, хотя относился к ним достаточно лояльно.

— Молодец был, — икнул мой собеседник, — никогда не курил, не пил, но никому не запрещал. Не пойму, чего он перестал писать… Его же самым талантливым признавали, он даже в Англии учился. И вдруг поссорился с Борисом, ушел куда-то в театр расписывать пыльный картон! Нет, мне этого не понять.

Збышек-без-фамилии с пафосом закончил свою речь, отхлебнул пива и, обнаружив во мне внимательного слушателя, принялся рассказывать про свою горькую судьбину. Потерпев его душеизлияния минуты две, я снова аккуратно вернула разговор в нужное русло.

— А Борис Корнеев, — напомнила я, — он сейчас где-нибудь выставляется?

— О, конечно! У него же собственный павильон есть, — оживился «Рембрандт». — Помнится, даже был разговор, что Борис уговаривает Филиппа вернуться к картинам. Но, видно, не судьба… — грустно закончил он, допивая пиво.

Разузнав координаты частного выставочного зала Корнеева, я немедленно туда отправилась, оставив моего собеседника наедине с философскими рассуждениями о смысле жизни и с кружкой пива.

— Я вас ждал, — бесстрастно сообщил мне Борис, как только я показалась на пороге его кабинета. — Даже странно было, что вы так поздно ко мне приехали.

— А чего же странного? — сделала я удивленное лицо.

Корнеев усмехнулся, но промолчал. Я заметила, что лицо его начало постепенно менять цвет: из мертвенно-бледного оно стало почти пунцовым, а потом наоборот.

«Явно нервничает», — отметила я, доставая сигарету. Мои пальцы действовали в обычном режиме, а руки Бориса так тряслись, что он даже не предложил мне зажигалку. Когда я вижу таких людей, меня захлестывает невольная жалость: и как только они умудряются вляпываться во всякие неприятности?

— И давно вы виделись с Филиппом Тумановым по секрету от жены и Алены? — приступила я сразу к делу.

— На что вы намекаете? — взвился Корнеев. — Я же ничего преступного не сделал! Подумаешь, хотел помочь старому другу организовать выставку его картин… А вы меня обвиняете бог знает в чем! — Он начал метаться по кабинету и хвататься за голову. — Конечно, после случившегося мне никто не поверит, но когда я уходил, Филька был жив! Жив, понимаете?

Я, помнится, сразу, едва познакомившись с Борисом, пришла к выводу, что актер из него вышел бы никудышный. Именно поэтому сейчас я ему… поверила. Практически полностью. Действительно, не может же убийца из себя еще и посмешище делать, вызывая еще большие подозрения!

— Расскажите все по порядку, — попросила я и включила диктофон.

— Даже не знаю, с чего начать, — растерялся Борис. — Я уже полгода голову себе ломаю, почему Филипп так внезапно отказался от карьеры профессионального художника. Знаете, у него был настоящий талант и несомненные перспективы, — заметил он как бы между прочим. — Недаром же именно Туманова выбрали для стажировки в Англии.

— Может быть, там с ним случилось что-то, повлиявшее на его дальнейший выбор? — предположила я. — Ну, из-за денег, в конце концов.

— Он и меня пытался уверить, что из-за денег, — отозвался Корнеев. — Но никогда я не поверю, чтобы Филька бросил искусство ради тридцати сребреников! Понимаете, он буквально сломался, причем за несколько дней. Даже смерть родителей не подействовала на него так, как это внезапное происшествие. Он тогда примчался ко мне, срочно денег попросил, а потом сам начал подрабатывать.

— А в чем причина столь неожиданного поворота? — поинтересовалась я. — Алена говорит, что по характеру Филипп был очень ровным и спокойным человеком. С чего это вдруг ему понадобились деньги?

— К сожалению, мне он ничего так и не рассказал, — покачал головой Борис. — Но быстро распродал почти все свои картины и начал заниматься ремонтом квартир. В смысле приработка — я это допускаю, но в качестве основного дохода… Ведь от случайных его заказов больших денег он не получал. Вы же не заметили у него в доме особой роскоши? — Корнеев повернул голову в мою сторону.

Я молча кивнула: как ни старалась Алена доказать, что брат исключительно ради денег стал дизайнером, я не увидела в квартире ни дорогой мебели, ни видеотехники, ни костюмов от Готье. А в мастерской вообще было убого — на голых стенах только картины и фотографии.

Корнеев молча подошел к бару и налил две рюмки коньяка. Одну он так же молча поставил передо мной, а вторую зажал обеими руками.

— Борис, вы знали, что Филипп все-таки продолжает писать? — спросила я, стараясь поймать за хвост пришедшую в голову, но ускользающую куда-то неожиданную мысль.

— Д-да, — замялся Корнеев. — Он обещал одну картину в самое ближайшее время закончить, для выставки. Но это же нельзя назвать настоящей работой…

— Но он действительно писал картины, — твердо сказала я. — У него в мастерской их около десяти.

— У него была мастерская? — удивился Борис. — Не может быть.

Он чуть не упал в обморок, когда я рассказала о квартире на окраине Тарасова, где остались некоторые творения молодого художника. Оказалось, Корнеев не знал и о том, что его фотографии в большом количестве украшают стены той самой мастерской.

— Неужели? — почти в ужасе повторял он. — Но ведь мы были в ссоре. Почти полгода не то что не разговаривали, даже не виделись!

Он был так потрясен, что залпом выпил свою рюмку коньяка и сразу налил себе еще.

— Почему же вы все-таки решили сделать шаг навстречу? — спросила я, как только Борис немного успокоился.

— Так меня жена чуть не сжила со света, — улыбнулся он. — Наташа просто поставила ультиматум: я устанавливаю мир с Филиппом, устраиваю выставку его картин или она уходит от меня. Даже специально дала мне время на раздумье и уехала в Тольятти. Велела к ее приезду все проблемы уладить.

— Как же вы очутились в квартире Макаровых в тот роковой вечер?

— Да откуда я мог знать, что он роковой? — Корнеев поднял на меня глаза. — Мы с Филиппом, как мне казалось, почти обо всем договорились. Я его пригласил к себе… Ну, понимаете, жена уехала… А двое мужчин всегда смогут найти общий язык за бутылочкой коньяка, — пояснил Борис доверительно. — Но Филька отказался. Сказал, что работы много, и пригласил меня часам к восьми к нему, на ту квартиру, где работал.

— Вы пришли к восьми? — уточнила я на всякий случай, припоминая, что смерть Туманова, как установили криминалисты, наступила примерно в половине девятого.

— Не-ет, чуть раньше. Ну, знаете, мы тут еще холостяцкую вечеринку устраивали, так меня друг обещал в полдевятого забрать с остановки.

— Вы не опоздали на эту встречу с другом?

— Я-то нет. А вот он, гад, минут на десять задержался, заставил меня торчать на ветру. Погода хорошая была, снежок шел, но там, за углом, прямо Байконур какой-то — ветрище с ног сбивал!

Я отключила диктофон и достала блокнот, чтобы записать координаты друга, который мог бы подтвердить хотя и шаткое, но все-таки алиби Корнеева. Ответ Бориса не заставил себя долго ждать:

— Застать его дома очень проблематично — он все время по стройкам мотается. Но я могу номер его сотового телефона дать. Вот, пожалуйста, — и Корнеев протянул визитную карточку.

«Николай Анатольевич Филатов» — прочитала я и удивленно подняла глаза:

— Это тот самый?

— Да, тот самый, — улыбнулся Корнеев. — Он сейчас детский дом ремонтирует, этим сейчас даже местное телевидение интересуется. Я тут даже адрес записал на всякий случай, поскольку, как я уже говорил, дома его не застанешь.

Я вложила визитку между страниц блокнота и засобиралась:

— Спасибо, мне пора. Наверное, это лишнее, но все-таки хочу напомнить — никуда не уезжайте из города, не предупредив меня.

— Да куда уж мне теперь… — вздохнул Корнеев. — Наташка просто в ужасе, вроде бы даже меня подозревает, потому что я как-то ее к Фильке приревновал.

Я сочувственно кивнула головой и вдруг решила уточнить:

— Мы какой коньяк пьем?

— Французский, «Наполеон», — с гордостью пояснил Борис. — Но к Филиппу я без него ходил, — вдруг побледнел он. — Хотя я знаю, что там бутылку нашли. Алена говорила.

— Я вас об этом даже не спрашиваю, не волнуйтесь, — успокоила я напоследок и неожиданно вспомнила про фотопленки. — Простите, Борис Андреевич, может быть, окажете мне одну услугу? Вы же добираетесь до дома по Садовой?

— Да, — Корнеев поднял на меня удивленные глаза.

— Не могли бы вы подбросить меня по пути в ателье «Каприз»? Там один мой знакомый работает.

— Конечно, мне это совсем не сложно, — с улыбкой заверил меня Корнеев.

Вообще-то я могла бы доехать туда и на своей машине, но решила, что еще полчаса пообщаться с Корнеевым в неформальной обстановке не помешает. А Михаил меня не отпустит — в этом я даже не сомневалась.

Таким образом, поговорив еще немного о том о сем с Борисом по дороге, я благополучно доставила фотопленки в ателье, а заодно повидалась со старым другом и заручилась его обещанием выполнить мой заказ в первую очередь. Только через час, как я и думала, Чекунов в целости и сохранности вернул меня на то самое место, где ждал мой собственный автомобиль.

«Конечно, проведать при случае Филатова стоит обязательно. Но — чуть позже», — улыбнулась я и нажала на газ. Этим вечером мне надо было еще успеть переделать кучу дел и до прихода Гарика появиться дома. Кроме того, я еще опасалась попасться на глаза моему «Айболиту», который от всей души заботился обо мне.

Я пошевелила ногой и удовлетворенно отметила, что она почти не болит: «Наверное, потому что редко хожу пешком и никаких погонь не устраиваю».

Глава 7

Подъезжая к дому, почти ставшему родным за последние двое суток, я вдруг подумала о том, что же предпринять, если моя внезапная догадка окажется правильной. Чтобы не ломать голову понапрасну, я достала из сумки заветный черный замшевый мешочек и бросила прямо на сиденье три двенадцатигранные «косточки».

7+20+25. Мд-да… Такого поворота я совсем не ожидала… Мои верные «помощницы» предупреждали меня о грядущих, но хорошо хоть временных, неприятностях. Правда, тут же и утешили — трактование выпавшей комбинации означало буквально следующее: «Не думайте, что вся жизнь — ошибка. Вам не стоит так мрачно смотреть на происходящее».

Ну вот, а я-то начала думать, будто все налаживается и наконец появился свет в конце туннеля. А оказалось, что это свет от фар несущегося навстречу паровоза. Обидно! Неужели столько усилий — и все зря? Сплошные разочарования.

Я так расстроилась, что из машины выходить уже не хотелось. Впрочем, я тут же взяла себя в руки: сама захотела подсказки, так и нечего теперь на судьбу пенять! В общем, надо было идти навстречу неизбежному, поэтому я решительно покинула машину и направилась к подъезду.

Как я и надеялась, Артем был дома один. Не считая, конечно, Элиса Купера, голос которого заполнял все пространство квартиры, и бутылки коньяка в руке хозяина.

— Привет, а Юля… — не закончила я вопрос.

— У-ушла, — совершенно пьяным голосом сообщил мне Артем.

— Куда? — спросила я.

— К родителям, — еле выговорил он, прикладываясь прямо к горлышку бутылки.

«Это просто беспредел какой-то», — подумала я и решительно переступила порог. Хозяин прореагировал на мое вторжение очень вяло. Вернее, никак не прореагировал. «Юлька что-то говорила про кофе», — вспомнила я и направилась прямиком на кухню.

Осторожно переступая через стройматериалы, я наконец добралась до стенного шкафчика, который в настоящий момент стоял на полу и выполнял роль тумбочки. К счастью для всех, Макаровы были людьми прогрессивными, так что нормальный кофе в их доме нашелся сразу.

Уже через несколько минут я почти насильно влила в Артема несколько чашек крепкого кофе, от которого у него открылись глаза и прояснились мозги.

— Вот дурак! Идиот! — ругал он сам себя, хватаясь за голову. — Как только я все Юльке рассказал, она повернулась и ушла. Мне теперь уже все равно. Надо только в милицию позвонить и во всем признаться.

— В чем признаться? — насторожилась я.

— Таня, вы — человек посторонний и в этом деле совершенно не заинтересованный, — неожиданно доверительно обратился ко мне Макаров. — Выслушайте меня, пожалуйста.

Я только молча кивнула головой и приготовилась внимательно слушать. Не рассказывать же ему, в самом деле, кто я такая и почему оказалась здесь сегодня!

— Понимаете, я был здесь в тот вечер, когда умер Филипп… Или убили его — не знаю, — нервно отмахнулся он и достал сигареты.

— Да, я знаю, Юля говорила, — сказала я, чтобы не затягивать паузу и дать ему время немного успокоиться.

— Да, мы здесь вместе были, — подтвердил Артем, выпуская струйку дыма. — Но потом я отвез ее на массаж, а сам вернулся сюда, чтобы серьезно поговорить с Филиппом. Таня, вы, может, не поверите мне, но мы действительно только разговаривали! Я больше так не могу… — Макаров встал с дивана и отошел к окну. — Понимаете, последнее время творилось что-то непонятное. Мы только вернулись из свадебного путешествия, а Юлька почему-то начала вести себя очень странно.

— И в чем это выражалось? — спросила я после минутной паузы.

— Раньше мне казалось — да мне и сейчас кажется! — что мы любим друг друга. Вот только Юлька почему-то стала уделять этому дизайнеру повышенное внимание. Нет, правда! — подчеркнул он, заметив на моем лице легкую усмешку.

Честно говоря, сохранить серьезное выражение мне было в этот момент трудновато. Ситуация получалась прямо-таки комичная: мало того, что сам подозреваемый в убийстве чистосердечно признается во всем, так еще кому — частному детективу, который и нанят именно для раскрытия этого убийства. Но смерть Филиппа на убийство из ревности с самого начала была мало похожа, поэтому-то я и не брала в расчет эту версию.

— Я вам не надоел со своими признаниями? — осведомился Артем. — В общем, насчет Филиппа у меня никаких подозрений не было, но сама Юлька почему-то к его мнению начала прислушиваться больше, чем к моему. Я начал замечать, что она как-то странно на него смотрит и почти все решения принимает, только посоветовавшись с ним. Сначала я к этому относился, как к игре, но все-таки я — живой человек… И мне это надоело.

— Значит, вы решили с ним поговорить… — подсказала я, демонстрируя свое участие в нашей беседе.

— Да, решил. Но не при Юльке же… А тут у меня как раз время появилось: обычно она минут двадцать-тридцать на массаже бывает, и я ее жду в машине. Так что за это время я успел вернуться сюда, чтобы с Филиппом все выяснить.

— Ну и как, выяснили? — спросила я безучастным тоном, прикидывая в уме, когда будет удобнее позвонить в милицию и вызвать группу задержания.

— В общем, да. Мы поговорили, и я уехал. Юлька до сих пор ничего не знала, так что вроде бы можно было жить совершенно спокойно. Но меня теперь гнетет чувство вины… Таня, вы не думайте, я Туманова не убивал, — вдруг спохватился Артем, а я чуть не упала от неожиданности. — Вроде бы он кого-то ждал, потому что нервничал и постоянно смотрел в окно. Говорил, какой-то друг должен прийти. Вообще-то, мне все равно, с кем у него встреча была назначена, но есть одно обстоятельство… Видите ли, когда я уходил, коньяка не было и фужеров тоже, — почти шепотом закончил Артем.

— Во сколько это было? — спросила я сухо, успев взять себя в руки от такого неожиданного поворота.

— Ну, не знаю, я на часы не смотрел. Юлькин массаж обычно около восьми заканчивается, так что мне еще немного ее пришлось подождать.

«Вот черт! — выругалась я про себя и встала, чтобы Макаров не заметил мою досаду. — Стоит мне только понадеяться, что уже все закончено, как это „все“ возвращается на начало». До меня уже дошло, что Артем успел побывать у Филиппа еще до прихода Бориса Корнеева. Значит, вероятность того, что убийца — он, в данном случае еще меньше.

Конечно, его алиби мне еще предстояло проверить, но это уже мелочи жизни. Даже если Юлька не сможет меня убедить в том, что Артем вовремя забрал ее с сеанса массажа, я уверена — это сделает кто-нибудь другой. На стоянке наверняка были и другие автомобилисты, которые наверняка запомнили машину Макаровых. Я прекрасно знаю, как это бывает: пока богатые жены нежатся в бассейне или получают заряд бодрости в массажном кабинете, их скучающие мужья успевают не только перезнакомиться, но и пропустить по банке пива. Причем «набор» дорогих салонов в этой сфере довольно устойчив, так что их посетители знают друг друга. Хотя бы в лицо.

Честно говоря, подозревать Макарова и примерять к нему роль убийцы было для меня не очень приятно. Он приглянулся мне чем-то при первом знакомстве. Но все-таки я разочаровалась, когда эта версия не подтвердилась: столько умственных усилий потрачено напрасно! Эх, мои «косточки» и на этот раз оказались правы, а я ошиблась. Но они ведь призывали меня набраться сил и не вешать нос после всех неудач! Что ж, только это мне сейчас и оставалось.

Чтобы уж совсем не упасть духом, я решила попытать свои силы на поприще миротворца и позвонила Юльке на сотовый.

— Ой, Танечка, — обрадовалась она и всхлипнула, — мне сейчас так нужна твоя помощь… Приезжай, а?

Что-то в ее голосе и посторонних звуках подсказало мне, что находится она вовсе не у родителей.

— Ты где сейчас?

— В «Оресте». Приезжай, пожалуйста, — жалобно повторила она. — У меня сейчас таки-и-ие проблемы…

— Никуда не уходи, я еду, — отрапортовала я и отключила связь. — Артем, она у меня переночует. А ты не дергайся и ее родителям ничего не говори. Я тебе потом перезвоню, — бросила я на ходу и направилась к двери.

В том, что они помирятся, я даже не сомневалась. Но всему свое время. Вот только оставлять сейчас Юльку одну не стоит — мало ли какие бредовые идеи уже рождаются в ее голове. Я даже передернулась при мысли о том, сколько глупостей может натворить такая, как она, экзальтированная особа в подобном состоянии.

Я прекрасно понимала, что оставлять ее в пустой квартире буквально рядом с ее собственной не следует. И тут мне пришла на ум шальная мысль: «А что, если отвезти Юльку в свою настоящую квартиру? Во-первых, это избавит меня от домогательств Гарика, который должен заехать вечером. А во-вторых, у меня же есть Кирилл, который тоже меня навестит, — перечисляла я мысленно плюсы неожиданной идеи, — и Юлька будет находиться под присмотром специалиста. А то как бы и правда она чего не натворила…»

Разложив по полочкам эти умозаключения, я вздохнула облегченно: про возможные недочеты моего плана я решила подумать позже, чтобы лишний раз не трепать себе нервы заранее.

Я сразу обнаружила Макарову в ресторане — она сидела за барной стойкой и пила коньяк из высокого стакана. «Ну, это слишком даже для здорового мужика, не то что для такого цыпленка», — невольно подумала я и решительно направилась к ней.

— Сколько с нее? — не тратя время на долгие рассуждения, обратилась я прямиком к бармену.

— Она уже заплатила за пол-литра, — едва ли не заикаясь, ошарашенно ответил он и тут же подобострастно спросил: — Вам посчитать разницу?

— Оставь себе на чай, только помоги довести ее до машины, — скомандовала я, не слушая Юлькины бессвязные возражения.

Конечно, она была девушкой невысокой и довольно хрупкой, но в мои планы как-то не входило работать грузчиком, поэтому я с огромной радостью переложила эту обязанность на выносливые мужские плечи. Впрочем, огромному бармену не составило большого труда управиться с легкой, как пушинка, Юлькой. Он просто взял ее на руки и аккуратно донес до моей машины.

Правда, садясь за руль, я с ужасом представила, как нам с ней предстоит еще добраться до подъезда, а потом до лифта и до моей квартиры. Но, к счастью, выболтав по дороге большую часть того, что я уже слышала от ее супруга, Юлька собрала волю в кулак и поковыляла, опираясь на мою сильную руку. Тут же предательски заныла моя нога, то ли ощутив дополнительную тяжесть, то ли «почувствовав», что у меня неприятности. Но обращать на нее внимание я категорически отказалась. Не до нее мне было.

Видимо, неведомые высшие силы благоволили ко мне сейчас настолько, что не только исправно работал лифт, но даже ключ в замке повернулся совершенно бесшумно и никто из соседей на нашем с Юлькой пути не повстречался. Отправив свою временную квартирантку в ванную, я занялась маскировкой своего дневного отсутствия в доме и созданием иллюзии моей почти смертельной болезни.

Когда гора диванных подушек, куча пледов и целый арсенал лекарств были извлечены на свет божий, я и сама начала верить, что тяжело больна. Оставалось только настроить Юльку соответствующим образом и самой полностью войти в роль. Едва я успела принять душ и наложить компресс на больную ногу, как раздался звонок в дверь.

— Ничему не удивляйся. Ты — моя старинная подруга, привезла мне фрукты и останешься ночевать. А я вообще никуда из дома не выхожу, — проинструктировала я Макарову и поплелась к двери.

Сначала на пороге возник огромный букет цветов, потом — Кирилл. Конечно, его лицо заметно вытянулось, когда Юлька деликатным кашлем напомнила о своем присутствии. Мне пришлось изображать заметное смущение, а ему срочно перевоплощаться в строгого дежурного врача. Осмотр ничего нового не дал.

— Странно, что пока не заметно улучшений, — разочарованно покачал головой Кирилл. — Но ты не волнуйся, продолжай делать компрессы и прохладные ванночки, — обнадежил он меня напоследок.

Честно говоря, лично сама я ничего странного в своем состоянии не видела: если бы я и правда целыми днями пылилась на диване, изнемогая от скуки и подыхая от бразильских сериалов, нога, вполне возможно, уже перестала бы болеть. Но у меня же была куча разных дел, и я намеревалась закончить их к концу этого месяца. Переходить в Новый год с нерешенными проблемами я вовсе не собиралась, поэтому и носилась по городу как угорелая в поисках неведомого пока еще преступника.

Как говорил своему другу поросенку премилый медвежонок из детского мультфильма, «из гостей так сразу не уходят». Мы немного поболтали втроем ни о чем, попили кофе. Надо отдать должное Юльке: она слова лишнего не сказала и ничем не выдала того, что мы с ней без году неделя знакомы.

Когда Кирилл наконец начал прощаться, я вздохнула с облегчением.

— Спасибо за приятный вечер и кофе, — улыбнулся он. — У меня сегодня ночное дежурство в больнице, но теперь я спокоен, что у Танечки есть охрана и помощница.

Мы с Юлькой переглянулись. Не знаю, какие мысли вертелись у нее в голове, но я саркастически подумала: «Это еще большой вопрос, кто кого охраняет и кто кому оказывает помощь».

Отделавшись от одного кавалера, мы получили небольшую передышку перед приходом Гарика. Я в двух словах описала новую стратегию и будущие тактические действия, и Макарова рассмеялась, забывая о собственных проблемах:

— Я и не догадывалась, что люди в нашем богом забытом городишке могут жить так интересно.

«Это еще чо!» — глубокомысленно подумала я, в точности копируя манеру одного моего знакомого, который на любой жизненный факт отвечает именно этой универсальной фразой.

Провести Гарика было намного труднее — в милиции он работает не один год и считается одним из лучших сотрудников. Конечно, в сложившейся ситуации это был явный минус. В мою пользу говорило лишь то, что Папазян уже несколько лет страдает от неразделенной страсти по отношению ко мне. А, как известно, безнадежно влюбленный мужчина слеп и глух, так что манипулировать им намного проще, чем человеком в здравом уме и твердой памяти. Впрочем, мне ничего другого и не оставалось: разрывать многолетние дружеские и взаимовыгодные в профессиональном плане отношения с Гариком я не собиралась, но падать в его объятия — тем более.

Достав из недр своего шкафа неведомо когда осевший там белый халат, я напялила его на Юльку.

— Для начала скажешь, что у меня какая-нибудь редкая вирусная инфекция, наденешь на него халат, тапочки и марлевую маску, — твердо скомандовала я. — Каждые три минуты можешь протирать вот эту клееночку на столике хлорамином, а минут через двадцать потребуй немедленного ухода посетителя. Кстати, между делом суй мне вот этот градусник и пичкай таблетками.

— Столько таблеток нельзя пить, — мгновенно побледнела она, огромными глазами глядя на поллитровую банку, почти доверху заполненную разноцветными горошинами.

— Это не настоящие таблетки, — успокоила я ее, — а витамины, немного пищевого красителя и чайная сода. Специально для таких случаев заказала в аптеке. Юль, главное, не оставляй меня одну надолго. И ничему не удивляйся, — предупредила я ее на всякий случай.

* * *

Минут через сорок мы просто загибались от смеха, вспоминая физиономию Гарика, когда он узнал про «ужасно заразную болезнь». В кургузом белом халатике он выглядел просто уморительно, да и белая марлевая маска добавляла его мужественному лицу определенный шарм. Конечно, я прекрасно понимала, что так глумиться над товарищем не следует, но это был единственный способ отвертеться от его ухаживаний.

— Тань, а зачем он вообще приходил? — еле выговорила Юлька, выпив стакан воды. — Специально, чтобы нас посмешить?

Я что-то промычала в ответ и отделалась шутливой фразой. Не объяснять же ей на самом деле, в чем действительно состояла роль Папазяна. Хорошо еще, что насчет квартиры я успела договориться без него, а то он просто волосы на голове рвал от злости.

— Прэдставляешь, Танэчка, этот осел ну просто наотрэз отказался сотрудничать с органами милиции! Я его уже и налоговой пугал, и мамой просил — ничего нэ помогло! — Разочарованию Папазяна не было предела.

— Гарик, да ты не расстраивайся так, — еле сипела я из-под одеяла, изредка покашливая, когда уже совсем не могла сдерживать приступы смеха. — Я все равно заболела, так что никакая явочная квартира мне не нужна… Мне уже, наверное, вообще ничего не нужно, — вздохнула я, закатывая глаза.

Вспоминая всю эту сцену сейчас, я поняла, что во мне умерла великая актриса. Впрочем, почему же умерла? Иногда я все-таки даю выход своему таланту.

Таким образом, с помощью Юльки освободившись сразу от двух мужчин, я воспряла духом и пошла варить кофе. Когда эмоции немного поутихли, на смену веселью пришла меланхолия, и каждый снова задумался о своих проблемах.

— Таня, я так и не поняла, как ты меня нашла и почему к себе забрала? — внезапно спросила Макарова.

— Я к Артему зашла, он мне все рассказал, — решила я сразу открыть карты и говорить начистоту. — Я вообще не понимаю, зачем ты из дома ушла. Между прочим, он очень переживает и коньяк хлещет из бутылки.

— К-коньяк? — еле выговорила Юлька и бросилась к телефону. — Вот дурак, у него же язва, ему вообще алкоголь нельзя! Мало того, что курить снова начал в последнее время, так еще и это!.. Ох, и телефон почему-то не отвечает, — доносилось до меня из прихожей.

— «Милый, я у Тани, не волнуйся, утром приеду домой», — диктовала она оператору пейджинговой службы. — Девушка, передайте, пожалуйста, немедленно! И лучше — два раза.

С каждой минутой семейная ссора приобретала все новые нюансы. «То, что Артем от Юльки без ума, это понятно, — размышляла я. — Но с чего это она так волнуется о его язве, если в последнее время с Филиппа глаз не сводила?» По меньшей мере странно.

Макарова вернулась ко мне задумчивая и тихая:

— Не понимаю, что случилось…

— Разве? — невинным тоном спросила я.

— Он что-то говорил о наших разногласиях в последнее время? — повернулась она ко мне.

Я молча кивнула головой и достала сигареты. Было ясно, что разговор предстоит долгий.

— Тань, я этого совершенно не хотела, — тихо произнесла она и тоже попросила сигарету. — Вообще-то я бросила, когда с Артемом познакомилась, ему же нельзя, — объяснила она. — Но в последнее время он стал нервничать и снова курить. Вот и я тоже. Понимаешь, я его очень люблю… — Юлька замолчала и подняла на меня глаза, смиренно дожидаясь моего приговора.

Честно говоря, я даже не представляла, что ей ответить. Откуда я знаю, насколько далеко у них все зашло с Филиппом и о чем из всего этого догадывался или точно знал ее муж? Впрочем, раз уж все так получилось, молчать я тоже не имела права.

«У порядочной женщины все по порядку: сначала один мужчина, потом — другой», — вспомнила я слова какого-то известного сатирика. Теперь мне предстояло выяснить у Юльки все подробности и узнать, как близки подозрения Артема к истине. Конечно, в любом случае выдавать ему все женские секреты я не собиралась, но для дальнейшего расследования это все-таки было нужно.

— Юль, откуда вообще взялся Туманов в вашем доме? — спросила я первым делом то, что было наиболее важным для моего дела.

— Так он же с «ГОСтом» сотрудничает. А эту бригаду вообще сам Артем нанимал, — объяснила она. — Вроде они в его офисе ремонт делали, и все там хорошо получилось. Потом Коля Филатов нам Филиппа порекомендовал. Сказал — «молодой дизайнер, очень перспективный, у него очень неожиданные решения интерьеров». В общем, все было нормально… сначала. Артем вроде бы со всем соглашался, а потом почему-то начал бурчать на меня, что я слишком часто доверяю Филиппу принятие решений. Конечно, в квартире мы будем жить, но ведь с интерьером в ней действительно все просто замечательно получалось.

Юлька вздохнула и глубоко затянулась, видимо, подыскивая слова для продолжения.

— Потом я стала замечать, что Артем всем недоволен, подумала: может быть, он меня не любит? Ну, по крайней мере, мне так казалось, — пояснила она. — И Алинка мне сказала: «Пусть поревнует». А к кому ревновать, если у нас все друзья общие? Вот я и подумала — пусть он меня к Филиппу поревнует. Алинка одобрила: мол, «это будет что-то вроде игры».

«Уже доигрались почти до развода. На втором-то месяце семейной жизни!» — подумала я, выпуская колечко дыма.

— Конечно, я сразу начала замечать, как Артем напрягся, но все было так интересно и весело… А сегодня он мне сказал, что ездил к Филиппу в тот вечер, — всхлипнула Юлька. — Не могла же я подумать, что все настолько серьезно!

«Надо же… ведь по возрасту не ребенок, а так и осталась святой простотой. Интересно, а насколько серьезно все должно было быть?» — подумала я, но вслух спросила совершенно другое:

— Неужели ты сама веришь, что Артем мог убить Туманова только из-за твоего нелепого флирта? Или он что-то действительно видел? Ну, такое…

— Нет, что ты! — испугалась Юлька. — У нас с Филиппом ничего не было! Но кто в милиции в это поверит? Наверное, Артем был последним, кто видел Филиппа живым. Кроме убийцы, конечно. И что нам теперь делать? — безнадежно вздохнула она, глядя на меня. — Как оправдать невиновного человека?

— Постой-постой, дай подумать. А кстати, кто такая эта Алинка и как ее фамилия? — перевела я разговор на другую тему.

Во-первых, в деле появилось новое имя, а значит — новое лицо. Во-вторых, надо было как-то отвлечь Макарову от слишком мрачных мыслей. Но прямо сказать ей, что есть и другие подозреваемые по этому делу, я пока в интересах следствия не могла.

— Да это моя подружка, мы с ней еще со школы общаемся, — отмахнулась Юлька. — Раньше она Игнатова была, а сейчас вышла замуж за Колю Филатова.

— Юль, самое главное — успокойся, — взяла я инициативу в свои руки. — Ты кому-нибудь успела что-нибудь про ссору с мужем сказать? Может быть, Алинке звонила? Нет? Вот и хорошо. Тогда давай рассуждать логически: если к тебе до сих пор милиция не нагрянула, значит, никто пока ничего не знает. Желательно держать язык за зубами, а я по-тихому все это дело постараюсь уладить — у меня связи есть, — сообщила я.

Вообще-то контингент моих знакомых и так не являлся большой новостью для Юльки: прекрасно же видела, в какой форме пожаловал ко мне Папазян. Но сейчас она сделала большие глаза и с благодарностью кинулась меня целовать:

— Танечка, милая… Пожалуйста, помоги… Я тебе обязательно компенсирую все расходы и в любом случае выплачу гонорар.

— Юль, перестань. Может, еще ничего и не получится, — изобразила я смущение дилетантки, ни на секунду не сомневаясь в своем выигрыше. — Только ты не волнуйся и никому ничего не говори.

Макарова сразу успокоилась и засияла счастьем. Я тоже довольно замурлыкала какую-то забытую мелодию, потому что повод для радости был весьма веский: союзник в лице дочери Вячеслава Калинина — это уже серьезно. Вообще, я уже много раз убеждалась: стоит дать людям хоть зыбкую, самую несбыточную надежду, как у них появляется смысл жизни.

* * *

Стараясь не разбудить свою нечаянную гостью, я проскользнула на кухню и щелкнула выключателем. «Полпятого! Ужас, и чего мне только не спится», — вздохнула я и поставила на плиту турку. Глаза резало от яркого электрического света, но разум уже бодрствовал. Прекрасно понимая, что наношу непоправимый вред своему драгоценному здоровью, я все-таки достала сигареты и закурила.

Обычно такая благостная обстановочка настраивает мой мозг на продуктивную деятельность, поэтому, почувствовав привычный сигаретный привкус и аромат кофе, я моментально включилась в рабочую атмосферу. «Так, Артем был у Филиппа раньше всех. Потом заходил Борис, встречу которому Туманов назначил заранее. Ни коньяка, ни фужеров они оба не видели», — подводила я итоги за чашкой кофе.

По всем признакам выходило, что либо дизайнер поджидал кого-то еще, либо этот «кто-то» выжидал момент, когда Филипп останется один. «Но так можно и полгода в засаде просидеть, — мелькнуло у меня. — Потенциальный убийца должен был быть абсолютно уверен, что жертва на месте, иначе его план мог рухнуть сразу же». Интересно, кто еще, кроме хозяев квартиры и Бориса, мог знать, что Туманов в этот день задерживается на работе?

«Наверное, остальные строители были в курсе, — припомнила я. — Они еще злились, что Филипп с ними не пьет и к эфедринчику равнодушен, а сам остается». Вот только вопрос: знал ли сам дизайнер, что к нему должен нагрянуть роковой гость или не был в курсе планов своего убийцы?

Я затушила докуренную почти до фильтра сигарету и открыла форточку — если я к табачному дыму давно привыкла, то с почти некурящей Юлькой надо было считаться. Кто еще знал? Кто? — этот назойливый вопрос так и вертелся в голове. Алинка? Может быть. Ей ведь почему-то очень хотелось заставить Артема поревновать. Кстати, надо будет утром расспросить Юльку поподробнее об этой ее подруге. Впрочем, стоп. Наверняка знал о том, что Филипп находится в квартире Макаровых, еще и муж Алины, Николай Филатов.

Когда имя этого человека всплыло в моей памяти, я постаралась восстановить в хронологическом порядке все свои встречи с ним. Сначала в ресторане… Нет, не так. Его голос я впервые услышала в своем приемнике — он устраивал разнос Васе с Сережей сразу после моего первого визита в квартиру Макаровых. Кстати, он же им совершенно недвусмысленно приказал уничтожить все следы имевшегося у них эфедрина, а самим явиться с отчетом в ресторан. Скорее всего, когда я топталась перед забором в тупике, Вася с Сережей копались на свалке, забирая последний запас эфедрина… Так, вспоминая все по порядку, я выстраивала логическую цепочку.

Вообще-то я в тот раз Филатова так и не увидела. Но ведь большой разнос пьяным строителям мог устроить только их непосредственный начальник. «А на черной лестнице в „Оресте“ точно был он — не трудно было узнать его по серым брюкам и ботинкам, — вспомнила я подробности своего первого похода в ресторан. — Уже потом нас представили друг другу Маруськины друзья. Кстати, теперь я запросто могу заявиться к нему в гости, — вдруг дошло до меня. — Может быть, как раз там я и получу ответы на свои вопросы…»

Заодно я припомнила и то, что забрал Бориса Корнеева с остановки недалеко от дома Макаровых, места работы Филиппа, именно Филатов. В общем, я пришла к заключению, что слишком часто все нити перекрещивались именно на нем. Начало же ходу моих мыслей положил тот факт, что Николай является директором строительной фирмы «ГОСт» и он чересчур контролирует своих подчиненных.

Конечно, отеческую заботу о своих служащих можно объяснить искренним желанием не замарать собственную репутацию, но все равно меня насторожило частое появление на моем пути Филатова. Все было несколько странным и навевало определенные подозрения, поэтому в самое ближайшее время просто необходимо было проверить, не замешан ли Николай Филатов в убийстве ведущего и «очень перспективного», по его же определению, дизайнера собственной фирмы. Но как это лучше сделать?

Прийти в офис «ГОСта» и сообщить, что я расследую это дело по просьбе сестры погибшего, значило бы с самого начала обречь себя на провал — профессия частного детектива не признавала грубые и примитивные методы. В этом же запутанном деле вообще необходимо действовать очень аккуратно. Идеальный вариант — найти квартиру и сделать в ней ремонт, для чего привлечь к помощи небезызвестную фирму.

Но ведь у меня в распоряжении имеется одна — Филатов пока не закончил свои дела у Макаровых. К тому же союзник в лице Юльки был мне здесь гарантирован. Да и Артем, думаю, не откажется помочь. В общем, не мудрствуя лукаво, я решила ограничиться тем, что уже есть, и не искать приключений на… пятую точку.

Когда я закончила свои умозаключения, рассвет почти наступил. Внезапно из прихожей донесся приглушенный специфический звук, оповещавший о вызове сотового. «И кому я понадобилась в шесть утра?» — ломала я голову, стараясь как можно скорее отыскать в темноте свою сумку, в которой лежала трубка. Включать свет не хотелось, чтобы не будить Юльку раньше времени.

«Интересно, кто же это может быть? — ворчала я себе под нос, шаря руками в сумке между блокнотом, носовым платком и косметикой. — Может быть, у Алены что-нибудь случилось?» — подумала я и похолодела, вспомнив, что Туманова почему-то не приезжала и не звонила уже довольно давно. Конечно, я в это время занималась делами, не отвлекаясь ни на минуту, и мне было не до жесткого контроля за ней, но сейчас долгое отсутствие Алены на моем горизонте начало меня беспокоить.

Наконец телефон оказался в руке, и я нажала на кнопку приема.

— Привет, ты не спишь? — послышался в трубке оживленный и даже какой-то радостный голос Маруси.

«Ну, конечно, как я сразу не догадалась… В такое время позвонить могла только она. Хорошо, что я на самом деле не спала», — с облегчением выдохнула я.

— Тань, помнишь, ты мне в прошлый раз оставила номер своего сотового… Пару раз я тебе звонила, но было занято, а сейчас у меня выдалась свободная минутка, — щебетала Маруся как ни в чем не бывало.

Обычно, когда телефон тревожил меня спозаранку, у меня всегда зарождалось желание убить звонившего, но сердиться на Маруську было просто бесполезно — она неисправима. К тому же я все равно не спала.

— Ребята с ног сбились, отыскивая тебя по всем ресторанам города. Чуть ли не пытать меня собрались, куда я тебя спрятала. Когда появишься?

«Видимо, Романов ничего не рассказал ни ей, ни своим друзьям о нашем разговоре», — обрадовалась я и решила играть дальше:

— Знаешь, мне пока некогда.

— Все еще занимаешься тем самым делом? — удивилась Маруся. — Тогда почему в «Оресте» больше не появляешься? А тот мужик, который в прошлый раз в оранжевом костюме валялся пьяный, сейчас здесь в охране работает. С ним в смене — еще один, говорит, что товарищ по цеху. Наверное, в одной бригаде раньше работали. А в ресторан их, видимо, по большому блату устроили, кто-то очень хорошо попросил. Тань, я на всякий случай попыталась что-нибудь про их прежнюю работу выяснить, но они то молчат как рыбы, то вообще лыка не вяжут, — разочарованно объявила мне Маруся.

Я пока и сама не знала, могут ли мне понадобиться алкаши, уволенные из строительной бригады, но в любом случае Маруськина помощь заслуживала вознаграждения. К тому же иногда даже и такие свидетели, как мои два знакомца, Вася и Серега, не бывают лишними.

— И еще, Тань. У меня к тебе просьба есть… — замялась Маруся. — Понимаешь, одному моему знакомому предложили выгодную сделку. Слишком выгодную, я бы сказала. Конечно, строительство ресторана в центре города со временем окупится, но все равно, мне кажется, что-то здесь не так. Ты знаешь, Гошины ребята район Набережной хорошо контролируют, а вот в центре… А Филатов… Помнишь, тип в коричневой дубленке к нам подходил? Так вот, репутация у него хорошая, но еще раз проверить все-таки не помешает. Можешь посодействовать? У тебя, кажется, в ментуре кто-то есть… — жалобно напомнила мне Маруся.

— Слушай, ты мне телефончик оставь на всякий случай, я тебе перезвоню потом, — вздохнув, сказала я. — Постараюсь узнать, кто такие дела в мэрии курирует, но чуть позже. А пока — не могу, сама знаешь, как хорошо моя голова соображает по утрам.

Маруська рассмеялась, продиктовала цифры и быстренько попрощалась. Несмотря на ее легкомысленный образ жизни и просто поразительные способности впутываться в различные неприятности, Маруся мне нравилась. Я вообще придерживаюсь мнения, что каждый имеет право жить, как может. Если, конечно, это не мешает спокойно жить всем остальным. В любом случае осуждать Маруську я не собиралась — она не только была человеком беззлобным, так еще и в некотором смысле полезным для общества.

Закончив рассуждения об отдельно взятой «ночной бабочке», я вернулась к реальным проблемам и заботам о «хлебе насущном». Как и подобает гостеприимной хозяйке, мне необходимо было накормить Юльку «сытным, полезным и вкусным завтраком», как советовала старая умная книга по ведению домашнего хозяйства, доставшаяся мне от бабушки. Честно говоря, прямо с утра заниматься кулинарными изысками мне не хотелось, поэтому я решила выполнить непреложные правила этого бесценного «учебника жизни» весьма условно.

Правда, еще предстояло выбрать, какие именно условия я смогу выполнить с максимальной точностью. В общем, я уже достала из холодильника кусок сыра, сунула в тостер ломтики хлеба, открыла клюквенный джем, решив, что моя гостья сама по ходу утренней трапезы решит, что из вышепредложенного является сытным, что — вкусным, а что — полезным. Я же решила не забивать себе голову такими мелочами и отправилась в ванную.

Наслаждаясь ароматом клубничной пены, я почти полностью отрешилась от всех земных проблем и вознесла свои мысли в более совершенное измерение. Впрочем, совсем ненадолго. И тут же вернулась на грешную землю, потому что работы у меня на ней было предостаточно.

Юлька уже проснулась.

— Тань, извини, что я вчера навязалась на твою шею, — смущенно сказала она, едва пожелав мне доброго утра.

— Вот еще, глупости какие, — отмахнулась я. — Это, кстати, большой вопрос, кто кого использовал. Думаю, мы квиты.

Девушка поймала мой взгляд, посмотрела на белый халат и марлевые маски — реквизит вчерашней театральной постановки — и от души расхохоталась, вспомнив наш любительский спектакль.

— Может быть, мне позвонить папе, чтобы он меня забрал? — робко спросила Юлька, когда я предложила отвезти ее домой.

— Ага, расскажи ему, что уже поссорилась с мужем, и поплачь в жилетку, — отреагировала я совершенно невинным тоном. — И как ты объяснишь причины?

Юлька в смущении опустила глаза в кофейную чашку: видимо, такая перспектива ей не очень понравилась.

— Но у тебя же нога болит… — напомнила мне заботливая гостья через некоторое время. — Тебе вчера доктор прописал постельный режим.

— Жива же я до сих пор, — безапелляционно ответила я, наливая себе и Юльке очередную порцию кофе. — Слушай, у меня к тебе просьба: не говори пока никому, что у меня есть эта квартира.

На мой просительно-вопросительный тон она даже обиделась.

— Как ты могла подумать, что я повсюду болтать буду! — И тут же жалобно спросила, возвращаясь к своим проблемам: — Тань, как мне теперь с Артемом помириться?

Я только глубоко вздохнула и неторопливо сделала глоток кофе. В общем, я еще раз убедилась, что люди интересуются в основном только своими делами и им глубоко наплевать на окружающий мир. С точки зрения среднестатистического обывателя, чужая смерть значит гораздо меньше, чем хотя и временная, но зато собственная головная боль. Несмотря на такую среднестатистическую Юлькину ограниченность, она не перестала мне нравиться — я уже давно научилась относиться лояльно к людским недостаткам и слабостям. Особенно к тем, которые мне лично не сильно мешали.

— Не волнуйся, сейчас все уладим, — пообещала я, собираясь с мыслями.

В том, что мне без труда удастся помирить двух влюбленных, я даже не сомневалась: Артем ведь, помнится, очень переживал Юлькин отъезд и почти не надеялся на ее прощение.

* * *

— Н-ну, уехала она… К вам… вечером еще, — бормотал Артем в телефонную трубку. — Сказала, подаст на развод… Как? — вскочил он с дивана. — К-как не приезжала? — побелело его отражение в зеркале.

Войдя в этот момент в комнату, я мгновенно поняла по воспаленным глазам Макарова, что уснуть в эту ночь ему так и не удалось. Об этом свидетельствовала и почти пустая бутылка коньяка. Чтобы окончательно не довести отца, а заодно и мужа до сердечного приступа, Юлька, шедшая следом за мной, бросилась вырывать у последнего телефонную трубку.

— Папа, папочка, это я, — защебетала она торопливо. — У нас все в порядке, это Тема так шутит, не обращай внимания… Да, конечно, сегодня же приедем… Пока, целую. — Она положила трубку на рычаги и с облегчением вздохнула.

Сам Макаров ничего не понимающими глазами смотрел то на меня, то на Юльку. Видимо, стоя рядом с женой, он пока не мог поверить, что она все-таки вернулась. Минуты через две в его взгляде сверкнуло осмысление, и он бросился ее целовать. Но Юлька не позволила ему вдоволь порадоваться знаменательному своему возвращению — в ее глазах это событие не шло ни в какое сравнение с чувствами встревоженного мужем родителя.

— Ты с ума сошел? — совершенно спокойно спросила она Артема, освобождаясь от его объятий. — Ты бы еще объявления о моей пропаже развесил на столбах! Я же тебе вчера на пейджер сообщение сбросила. Ты его прочел?

Артем сначала порылся в карманах, а потом схватился за голову.

— Я же его, кажется, в бане забыл вчера, — виновато произнес он.

— Горе ты мое! — рассмеялась Юлька, обнимая мужа. — Сотовый два дня назад потерял, пейджер в бане оставил. Ну, почему ты такой… такой… такой! — не нашлось у нее более подходящих слов.

— Найди себе другого, — прощенный и осмелевший Артем решил съязвить.

— «И не надо меня мучить подозреньями!» — парировала Юлька словами из довольно известной песенки. — Впрочем, если ты так хочешь…

Досматривать сцену примирения до конца я не стала, дабы не оскорблять свой пуританский взор. Аккуратно прикрыв входную дверь, я вышла в подъезд. Внизу многоэтажно ругались на почему-то нефункционирующий лифт — по специфическим интонациям я узнала рабочих-cтроителей из квартиры Макаровых. Понимая, что соскучившихся друг по другу «голубков» все равно сейчас грубо «обломят», я до упора нажала кнопку звонка и скрылась за дверью четырнадцатой квартиры.

Честно говоря, я не успела «завербовать» Юльку в свою команду. Может быть, это и к лучшему, что они не знают о моих истинных намерениях. Будут вести себя естественно… Ход моих мыслей прервал такой же внезапно резкий звонок, которым я только что известила Макаровых о приближении строителей. На пороге стоял сосед-старичок снизу.

— Здравствуйте, Сергей Емельянович, — поприветствовала я его. — Что-нибудь новенькое случилось, пока меня не было?

— Здравствуйте, Танечка. Случилось, — разулыбался он. — Вот телефончик — мальчонка из пятнадцатой потерял. Вроде бы вы у нас детектив, так что вам по статусу положено разные мелочи находить. Вы уж сами ему отдайте, чтобы мне раньше времени не засветиться, — перешел на молодежный сленг мой добровольный помощник.

Хм, а я на это и не рассчитывала. Но еще один плюс в мою копилку никогда не помешает. Поблагодарив внимательного соседа, я занялась своими делами. Прежде всего надо было выполнить Марусину просьбу, поэтому я сразу же схватилась за телефон.

— Привет, сто лет тебя не слышал, — сразу же узнал меня Андрей Мельников, который почему-то два дня разлуки со мной считал целым веком.

— Надо бы один адресочек пробить, — начала я без долгих предисловий. — Где-то в центре намечается крупное строительство ресторана. Узнай, пожалуйста, чем это чревато для будущего хозяина.

— А, это дело известное, — разочарованно выдохнул Андрей. — Думал, ты посложнее задачку подкинешь. Танюш, сферы влияния там перекрещиваются: Гоша Свист и Генрих, один из «новых немцев», из-за этой территории собачатся. Но весь прикол в том, что если один из них там ресторан откроет, то конкурент или спалит его в первую же ночь, или таким налогом обложит, что мало не покажется.

— А что делать, если одно из заинтересованных лиц — мой знакомый? — бросила я пробный камень. — И ему очень основательно намекают на определенные выгоды.

— Я бы посоветовал формально отказаться, а там — по обстоятельствам, — высказал свое мнение Мельников. — Честно говоря, я этому смельчаку не завидую, потому что в нашей администрации вопрос о территории еще не согласован, так что определенный геморрой твоему приятелю даже в случае успеха обеспечен.

Поблагодарив старого друга за помощь и конкретные разъяснения, я положила трубку. Эта информация не только могла помочь Маруськиному бойфренду, но и мне давала почву для раздумий. Интересно, с чего вдруг Филатов так навязывает контракт Гоше? Впрочем, раз моего бдительного ока сей факт все равно не миновал, можно и отложить его уточнение на неопределенное время.

Теперь пора приступить к другим делам. Например, выяснить, чем занималась Алина Филатова, которая так «благоразумно» посоветовала Юльке Макаровой помучить новоиспеченного мужа ревностью к молодому дизайнеру.

Кроме ее имени и фамилии, у меня ничего не было, зато у меня есть знакомый художник, в свою очередь знакомый с четой Филатовых.

— Алло, Наташа? Это Татьяна Иванова беспокоит, — сразу же представилась я. — Могу я поговорить с Борисом Андреевичем?

К счастью, он оказался дома и подошел к телефону. Договорившись о том, что я могу подъехать к нему прямо сейчас, мы ненадолго попрощались. Я несколько раз на собственном опыте убеждалась в недостаточности и даже порой бесполезности телефонных разговоров на важную тему: когда не видишь глаз собеседника, его мимики и жестов, трудно ориентироваться в ситуации. Поэтому я решила спрашивать Бориса о Филатовых только при личной беседе, чтобы зорким глазом уловить любую фальшь или недосказанность.

Впрочем, изощряться в физиогномике мне не пришлось — Корнеев очень подробно и, как мне показалось, честно рассказал все о своем друге.

— Мы с ним в одном дворе выросли, но только он после школы в экономический поступил, а я — в художественное училище, где и с Филиппом познакомился. Туманов — молодой и перспективный художник… — добавил Борис с грустью и внезапно осекся.

— Так это вы представили их друг другу? — спросила я, переходя к самому главному и трудному моменту разговора.

— Да. Однажды мы втроем столкнулись на какой-то выставке, и я их познакомил. С Филиппом я к тому времени уже успел подружиться. Он как раз вернулся со стажировки из Англии, но на лекциях не появлялся — родители погибли в автокатастрофе. Алена тоже сильно переживала, Наташа ей каждый день звонила.

— Борис Андреевич, как же так получилось, что вы с Тумановым поссорились? — с удивлением спросила я.

— Да я и сам не пойму, — пожал плечами Корнеев. — Филипп вдруг стал избегать моего общества, и я до сих пор не знаю, почему. А потом он даже отказался от выставки, которую я обещал для него устроить. Знаете, ведь он действительно был очень одаренным человеком, но зачем-то буквально закапывал свой талант в землю.

Я и сама не могла объяснить такое непонятное поведение Филиппа, который, по словам Алены, был жизнерадостным и открытым человеком. «И врагов у Туманова вроде бы не было, и за границей побывал, а бездарей и тупиц туда отправляют редко, и даже побочный заработок в виде росписи шкатулок и театральных декораций иногда вырисовывался… — размышляла я сама с собой. — В общем, для жизни у него было все, но кому же понадобилась его смерть?»

Почему-то снова и снова мои мысли возвращались к Филатову, который наверняка мог кое-что знать о своем дизайнере, в том числе о распорядке его дня. И еще одна идея пришла мне в голову. Может быть, его жена неспроста дала Юльке «добрый» совет? Может быть, Алине было выгодно, чтобы подозрение упало на ревнивого Артема, пока она сама, оставаясь в тени, совершит преступление? Допустим, муж рассказывал ей обо всех своих делах и она была в курсе событий. «Тогда, пока Николай с Борисом обеспечивали друг другу алиби, она вполне могла совершить преступление», — подытожила я свои размышления.

Но для этого должна быть причина. И важная! А я ее не находила. «Может быть, зависть или ревность? Филипп был довольно привлекательным мужчиной… — вспомнила я множество увиденных фотографий. — Хотя нет, слишком изощренно. Но ведь женщины на такое способны…» Последнее я знала не понаслышке: еще вчера мы вместе с Юлькой просто-таки поиздевались над Гариком и Кириллом. Конечно, никого убивать мы не собирались, но вполне возможно, что в первоначальный план Алины убийство тоже не входило.

— Борис Андреевич, а что вы можете сказать о жене Филатова? Вы знакомы?

— С Алиной? — удивился он. — Конечно. А что вас интересует?

Хм, более неудачного для меня вопроса он и придумать не мог: как будто я знаю, что именно меня интересует! Но Борису необходимо сейчас дать ответ. Причем, по возможности, четкий и связный.

— Мне надо знать, сколько лет Филатовы женаты, есть ли у них дети и что эта Алина вообще из себя представляет, — отчеканила я и приготовилась слушать.

Но Корнеев не торопился с рассказом. Он встал, прошелся по комнате, снова сел на диван.

— Не знаю, в связи с чем вам понадобилась Алина, но в сущности я и сам о ней почти ничего не знаю. Вроде бы она закончила медицинский и с тех пор работает во Второй городской. Они с Николаем поженились еще в студенческие годы, так что живут в браке… — Он задумался, что-то прикидывая в уме. — Извините, у меня с математикой плоховато. В общем, вместе они очень давно. Детей у них нет, зато есть просто великолепное собрание картин современных художников.

— Российских или городских? — уточнила я на всякий случай.

— Разных. Честно говоря, не знаю, есть ли в коллекции мои работы, но у Филиппа Филатов что-то точно покупал. Коля не говорил мне об этом, я узнал случайно, услышав какой-то разговор несколько месяцев назад. Кстати, Филипп был не очень доволен, — пожав плечами, уточнил Борис.

А вот это уже интересно! Почему молодой художник не испытывает особой радости, когда его картины раскупаются? Или Филатов приобрел не самую лучшую его работу? В общем, довольно странно… Но рассказывать о своих подозрениях Корнееву я не стала, чтобы не вызывать и у него подобных чувств.

Поблагодарив художника за информацию, я начала прощаться:

— Борис Андреевич, вы мне очень помогли. Но у меня есть одна просьба. В моей профессии часто случаются всякие неожиданности и провалы, так что лучше Филатовым не знать об этом нашем разговоре.

— Конечно-конечно, Татьяна Александровна, — согласился он. — Я понимаю.

Уже через несколько минут я снова была в своей машине. Набрав номер Юлькиного сотового, я неожиданно услышала в трубке незнакомый мужской голос. «Отец», — сразу же догадалась я, вспомнив, что Макаровы собирались посетить родителей.

— Здравствуйте, Вячеслав Владимирович. Это Татьяна Иванова, знакомая вашей дочери. Могу я поговорить с Юлией?

— Да, но только через несколько минут. Она вышла в магазин, а телефон оставила здесь. Вы перезвоните?

Конечно, я пообещала в скором времени перезвонить, а чтобы не терять время понапрасну, завела мотор и поехала домой. Во-первых, пора было наложить очередной компресс на больную ногу, а во-вторых… В общем, мне все равно надо было попасть домой.

Глава 8

Буквально через несколько минут после того, как я переступила порог собственной квартиры, раздался телефонный звонок.

— Таня, что-нибудь случилось? — услышала я в трубке взволнованный голос Юльки.

— Ничего особенного, — сразу же успокоила я ее. — Ты мне можешь сказать, есть ли у Алины или Николая Филатовых какое-нибудь хобби?

— Конечно, — ни минуты не раздумывая, откликнулась Юля. — Они собирают картины. Сама Алинка рисует немного, но, по-моему, это так просто, мазня какая-то, смысла никакого.

— Как ты думаешь, она сейчас на работе? — уточнила я на всякий случай.

Пока я ехала домой, в моей голове созрел грандиозный план: проникнуть в квартиру Филатовых и обыскать ее. Наверняка мне на глаза должны попасться какие-нибудь улики или даже следы преступления, если, конечно, его действительно совершил кто-то из супругов. Детали вылазки во вражеский лагерь еще предстояло продумать, но такими мелочами я никогда заранее голову не забивала и в основном действовала по обстоятельствам прямо на месте. Поэтому сразу, придя домой, я начала готовиться к походу.

— Какая работа? — внезапно перебила все мои мысли Макарова. — У Алинки сейчас отпуск, она его каждый год в это время берет. А на Рождество, насколько я знаю, она хотела съездить в Финляндию.

Оп-па, приплыли… Чтобы не выдать Юльке своего разочарования, я что-то буркнула в трубку, отдаленно напоминающее слова благодарности, и отключила связь. Такого оборота я не ожидала!

Понятное дело я, у меня ненормированный рабочий день, и я имею полное право хоть безвылазно сидеть в собственной квартире и обдумывать свершившиеся преступления, вычисляя воров, убийц и прочих вредных обществу элементов. Но я совершенно не рассчитывала на то, что еще кто-то в совершенно обыкновенный рабочий день накануне Нового года будет сидеть дома вместо того, чтобы зарабатывать на шампанское к предстоящим праздникам.

«И что теперь делать?» — в усталости от нервного напряжения я опустилась на диван. Как раз этого я представить себе не могла.

Оглядевшись вокруг, я усмехнулась — моя экипировка, все отмычки и приспособления для лазания по заборам никуда не годились, если кто-то из хозяев находился дома. Я с грустью посмотрела на свое отражение в зеркале. Ну что, суперменша… В черную водолазку и такие же брюки вырядилась… «Думаешь, тебя никто не заметит, когда пройдешься по комнате мимо дивана, на котором перед телевизором отдыхает Алина Филатова?» — издевательски спросила я сама себя.

Но чем дольше я себя ругала, тем яснее становились мои мысли. Почему это я, собственно говоря, должна прятаться и маскироваться? Можно ведь и просто в гости заявиться. Я же прекрасно… ну, не прекрасно, но все-таки знаю Николая Филатова. Если он меня не помнит — это его проблемы, а мне необходимо побывать у него дома и, возможно, поговорить с его женой. В том, что Филатов меня не помнил, я ничуть не сомневалась: когда нас представляли друг другу, я была брюнеткой.

Наградив себя парой сильных эпитетов, я бросилась в комнату, чтобы переодеться: в конце концов, я могу прийти в любой дом не только в образе ночного татя. У меня есть довольно приличные платьица. И пальтишко. Буквально через пару минут меня не узнала бы и родная мама — в зеркале отражалась молодая девушка с огромными глазами, наивно взиравшими сквозь линзы уродливых очков. «Прикид» был соответствующий: серая юбка в складку чуть ниже колен, серый же свитер, светлые волосы закреплены сзади заколкой и, естественно, — никакой косметики.

«В таком виде я свободно сойду за журналистку или студентку», — подумала я и осталась довольна изменениями, произведенными со своей внешностью. Конечно, собственная машина при данном имидже могла бы мне только помешать. Кроме того, ее номера можно запросто пробить в любом отделении милиции, в котором есть «свои» люди. А в том, что таковые имеются не у меня одной, я не сомневалась. Поэтому оставила свою видавшую виды «девятку» стоять возле подъезда и поймала такси прямо за углом собственного дома. Адрес Филатова я между делом узнала у Бориса Корнеева.

Я прекрасно понимала, что еду не в нищий район, но именно поэтому и не надела что-то получше: довольно потертая дубленка и стоптанные, но реанимированные с помощью крема зимние сапоги выглядели на «бедной студентке» очень даже правдоподобно. Конечно, в папке для бумаг и в потайных карманах юбки и свитера было спрятано много всякой ерунды типа подслушивающего устройства и миниатюрного фотоаппарата.

А вот пистолет брать с собой я все-таки не стала, потому что шла к Филатовым с миром. По крайней мере, пока. К тому же в случае неудачи он мог послужить лишним доказательством моей неблагонадежности, а замаскированные в карандаши и ручки маленькие спецприспособления охрана вряд ли обнаружит даже при большом желании. Так что я отправилась в дом Филатовых не только в прекрасном расположении духа, но и с достаточным арсеналом технических средств.

Испытывая большую любовь к искусству, в данном конкретном случае — к искусству конспирации, я придумала себе еще одну маленькую «фишечку», которая могла бы поспособствовать моему небольшому маскараду. Я решила слегка заикаться. Не имея совершенно ничего против заик и не считая запинки в речи большим недостатком, я довольно часто пользовалась этим приемом в своих целях. Во-первых, люди обычно запоминают отличительные черты человека, поэтому в моих интересах было обратить внимание посторонних на что-то конкретное. Во-вторых, если моя невзрачная и совершенно безликая внешность останется незамеченной, то дефект речи с первых же минут, несомненно, привлечет внимание хозяйки. На внимание хозяина я надеялась в меньшей степени — вряд ли его заинтересует бледная блондинка с непонятной под широким свитером фигурой, да еще и заика.

Таксист остановил машину метрах в десяти перед домом. Я расплатилась и медленно пошла к двухэтажному особняку, стараясь как можно внимательнее оглядеться и запомнить окрестности. Собственно говоря, особых достопримечательностей в радиусе километра не наблюдалось: вперед и назад, сколько мог видеть глаз, простиралась длинная улица, застроенная почти одинаковыми домами, обнесенными высоченными заборами.

Мои первые сомнения относительно полнейшего вымирания хозяев и охраны данных архитектурных шедевров сразу развеяло разноголосье собак. Чтобы я окончательно уверилась в человеческом присутствии за заборами, окошко в одном из них со скрипом открылось, и в нем возникла не помещающаяся в его контуры, но явно такая же квадратная морда охранника, свирепый вид которого красноречиво объяснял здешние порядки.

Мои надежды на незаметное проникновение на территорию особняка Филатовых безвозвратно растаяли. «А если спросят документы?» — поздновато спохватилась я. Конечно, никакого паспорта у меня и в помине с собой не было, зато в непременный состав маскировочной экипировки входила красная потрепанная книжечка, удостоверяющая во мне работника городской прокуратуры.

На самом деле факт работы в этой милой конторе я давно вычеркнула из своей биографии, став вольным стрелком, то бишь частным детективом. На заре туманной юности я действительно имела честь трудиться в этом славном ведомстве. Но прошло уже несколько лет с тех пор, как я покинула данное учреждение по личным причинам — когда моя неуемная энергия и нестандартный подход к любому делу оставили равнодушными других блюстителей порядка, я нашла себе более приятное для души и полезное для общества занятие. То, которому посвящена моя жизнь ныне.

По странной «случайности», удостоверение, с незапамятных времен внушавшее одним моим согражданам уважение, а другим — неподдельный страх, так и осталось у меня. Оно не только поднимало мой авторитет в глазах окружающих, но выполняло и многие другие функции. Например, «красные корочки» открывали мне доступ в самые разные места, давали возможность общения с высокопоставленными чиновниками и наводили ужас на неблагонадежные элементы общества.

И сегодня в самом экстренном случае, которого я все-таки очень надеялась избежать, у меня в арсенале была возможность представиться сотрудником прокуратуры.

Нажав на кнопку звонка, я почувствовала, что мое сердце взволнованно замерло. Я прекрасно понимала, что возле каждого дома на этой улице и над каждой дверью есть видеокамера. Но сейчас я играла дилетантку, впервые попавшую в мир высокопоставленных чиновников и пошедших в гору экономистов, поэтому с особенным усилием удерживала свою любопытную голову в обычном, лицом вперед, положении. А больше всего на свете мне хотелось откинуть голову назад и посмотреть, в каком именно месте среди кирпичной кладки притаился «недремлющий глазок».

Взяв себя в руки, я заставила свой мозг думать только о дверной ручке, которая в скором времени должна будет повернуться, чтобы дверь открылась и пропустила меня во двор.

— Вам кого, девушка? — услышала я довольно громкий женский голос в домофоне.

— А мне… эта… А-алину В-вениаминовну Ф-ф-ф… Филатову, — старательно начала я заикаться, поглядывая в листочек, который держала в руке для пущей убедительности своей чрезвычайной бестолковости.

А бестолковость моя не поддавалась никакому описанию, потому что я начала лихорадочно оглядываться, отыскивая на пустой улице обладателя данного голоса. Наверное, со стороны это было довольно комичное зрелище, потому что уже через минуту массивная железная дверь в стене сдвинулась с места, открывая мне доступ во двор. Кстати, того характерного скрипа, которым непременно сопровождается любое подобное действо в фильмах, я не услышала, что свидетельствовало либо о хороших хозяевах, либо о вымуштрованной прислуге.

И тут передо мной вырос высоченный молодой человек в комуфляже. Ох, и не люблю же я этих идиотов, которые наденут форму и уже мнят себя настоящими полковниками! Но, по сценарию, я должна была испугаться или, на худой конец, смутиться, так что поторопилась схватиться за сердце и пролепетать:

— А Ф-ф-фи… Фи-фи-латова… — эти звуки я дополнила выразительными жестами и интенсивным хлопаньем ресниц за безобразными «окулярами».

Закамуфлированный жлоб не снизошел до общения со мной, а только показал на такую же внушительную дверь в стене дома. Я немедленно двинулась к ней, но неожиданно поскользнулась и чуть не упала. С трудом удержавшись в вертикальном положении, я поняла, что моя левая нога к таким перегрузкам еще не была готова — она снова дала о себе знать острой пульсирующей болью.

М-да… Пожалуй, для одной непонятно откуда взявшейся «студентки» (или все же журналистки?) два увечья — это многовато, поэтому мне пришлось выбирать: оставить моим недостатком заикание или все-таки хромоту. Чтобы не отклоняться от первоначального плана, я сбавила скорость и дошла до двери почти ровным размеренным шагом.

— Здравствуйте, а что же вы не позвонили? — встретила меня на пороге миловидная девушка.

Хм, если учесть, что в мои прежние намерения вообще не входило заставать хозяев дома, звонить по меньшей мере было бы глупо. «А почему она меня не спрашивает, кто я такая?» — возник в моей голове резонный вопрос. Но ответ на него я тут же получила.

— Мне Борис давно обещал прислать какую-нибудь журналистку, чтобы описать нашу коллекцию картин и взять интервью. Но почему же он не предупредил, что вы придете именно сегодня? Я бы сходила в парикмахерскую, вы ведь, наверное, будете и фотографировать… Ведь будете, да? — с сомнением и надеждой повторила хозяйка.

— Д-да, конечно. — Я вытащила из папки блокнот, а из сумки — маленький фотоаппарат. — Это у… у… у-усовершенствованная модель, — на всякий случай уточнила я, заметив, что на Филатову не произвели впечатления его небольшие размеры.

Кстати, это было совершеннейшей правдой: внешне имитирующий обычную «мыльницу», мой фотоаппарат выхватывал самые мелкие детали и давал очень четкое изображение. Я попыталась объяснить это Филатовой, но на третьем слове, сказанном мною за три минуты, она махнула рукой.

— Я верю, верю. Давайте лучше познакомимся — меня зовут Алина Вениаминовна, но лучше — просто Алина, — поправилась она, бросив на меня быстрый взгляд.

— А м-меня Таня зовут, — улыбнулась я, стараясь изобразить смущение от важности момента. — Я з-з… заикаюсь, только когда о-очень волнуюсь, — постаралась выпалить я на одном дыхании.

— А вы не волнуйтесь, я не кусаюсь, — миролюбиво произнесла хозяйка. — Вы пока осмотрите дом, выберите интерьер, подходящий для снимков, а я переоденусь.

Оставшись в одиночестве, я огляделась. В гостиной, выполненной в духе лучших бразильских сериалов с непременной кадкой с фикусом и лестницей на второй этаж, ничего особенно интересного не наблюдалось. По крайней мере, на первый взгляд. Поэтому я решила с благословения Алины осмотреть и остальные комнаты.

Так как сама она поднялась вверх по лестнице, я сделала резонное заключение, что именно там находятся спальни. Конечно, пробраться туда мне тоже было необходимо, но с первых же минут лезть на рожон не следовало. Я осмотрела столовую и даже успела прикрепить к огромному дубовому столу один из «жучков». Может быть, и не следовало разбрасываться дорогостоящей аппаратурой, но при помощи этого полезного устройства я надеялась получить некоторую информацию. Как ни странно, никаких картин я так и не обнаружила. То есть, конечно, какие-то полотна в стиле примитивизма «украшали» одну стену, но картинами их можно было назвать с большим натягом.

Кстати, а кого обещал прислать Борис Корнеев? Или Алина вовсе не его имела в виду?.. Чтобы не ломать голову понапрасну, я быстренько набрала номер мастерской Корнеева и напрямую спросила об этом.

— Да, я обещал прислать какую-нибудь журналистку, чтобы она сфотографировала коллекцию Филатовых и написала несколько слов о самой Алине, которая мнит себя великой художницей. Ну, не мог я отказать Коле в такой малости, — сообщил Корнеев. — Таня, а вы что… там, у них?

— Да, — ответила я и повесила трубку, радуясь, что сообразила сразу прояснить ситуацию. Если Филатовы решат меня проверить, то теперь Корнеев будет в курсе дела.

— Танечка, вы уже побывали в столовой? Ну и как?

Я захлопала ресницами и промычала что-то совершенно невразумительное. «Если это и были ее „бессмертные творения“, ради которых весь сыр-бор, то вряд ли их высоко оценят специалисты и потомки. А если кто-нибудь все-таки и оценит, то только благодаря деньгам самого Филатова», — ехидно подумала я про себя.

— Да-да, Борис предупреждал, что журналисты — всего-навсего дилетанты и в вопросах живописи совершенно некомпетентны, — со вздохом произнесла Алина. — Но я сегодня возьму на себя роль гида и обо всем вам расскажу, — улыбнулась она.

В предвкушении познавательной экскурсии я достала из недр своей сумки ручку и поправила на носу огромные очки без диоптрий, которые не только уродовали меня, но и создавали видимость представительности. Наверное, в понимании Филатовой практически все журналисты были лохами, поэтому мой имидж не вызвал у нее ни малейшего подозрения.

— Думаю, надо начать с самого обыкновенного, — продолжила между тем Алина. — В кабинете у нас висят картины местных, тарасовских, мастеров. Пойдемте?

* * *

Через полчаса я в изнеможении свалилась в кресло в той же самой гостиной, откуда мы с Филатовой и начали экскурсию по живописному собранию. Я, конечно, предполагала, что она будет скучной и утомительной, но не до такой же степени! Слушать рассуждения об искусстве дилетантки, представляющей себя великой художницей… Нет ничего тоскливее этого. А ее «шедевры» я и вообще не знала, как описать.

Больше всего меня из всей коллекции заинтересовала картина «Ноктюрн». Она привлекла мое внимание еще и потому, что нечто подобное я уже видела. Очень простой сюжет завораживал: красное море, огромная цветная скала, а у подножия — маленький серый человечек в профиль. Наполеон. Что-то во всем этом было непонятное, дерзкое и несколько демоническое.

«Вообще-то, если картину писал Корнеев, то красная вода и сверкающая разными цветами скала — в его стиле. Но почему же куплено полотно у Филиппа? — размышляла я. — Неужели он продал то, что когда-то приобрел сам? Если же автор данного шедевра Туманов, то почему он так явно скопировал основные художественные приемы своего наставника и учителя? Да еще этот человек внизу…»

Алина тоже не смогла сказать ничего определенного об авторе: на полотне вроде бы стояла подпись Бориса, но куплена была картина действительно у Филиппа. «Ничего не понимаю», — заключила я с некоторой долей обреченности и взяла сей факт на заметку.

Честно говоря, я и сама запуталась: рука мастера чувствовалась определенно — у Бориса, чьи картины я запомнила, часто встречались цветные скалы и потрясающей красоты красные моря, но вот в фигуре человека было что-то еще… Совершенное и завершенное. «Ладно, про Наполеона потом спрошу у Корнеева», — решила я и незаметно от Алины щелкнула картину на пленку. И правильно сделала, что незаметно.

— Я думаю, что, не считая моих работ, «Ноктюрн» — самое лучшее приобретение мужа, — сообщила Алина как раз в тот момент, когда я фотографировала ее на фоне какого-то чудовища, которое она называла своим автопортретом. — Он никому не разрешает даже приближаться к картине, а сам, наверное, просто не понимает ее ценности. Танечка, вы обязательно напишите о «Ноктюрне» в своей статье, но пока не говорите Николаю о том, что видели ее. Хочу сделать ему сюрприз, — добавила она.

— Конечно-конечно, — поспешила согласиться я и целых пять минут, с перерывом в четыре минуты на повторение некоторых согласных звуков русского языка, хвалила дальновидность хозяйки дома, а потом поспешила перевести разговор на другую тему: — Алина, а как называется эта работа?

Обдумывая сейчас путешествие по просторам филатовского дома, я в конце концов догадалась о причинах столь тщательной маскировки «Ноктюрна». Конечно, в искусстве я на самом деле дилетант, но зато в здравомыслии и логическом построении следствия мне нет равных.

Выбрав удобный момент, я прикрепила «жучок» к спинке дивана в гостиной. «Если уж в спальню, где между супругами обычно ведутся все важные разговоры, попасть не удалось, — рассуждала я, — на всякий случай послушаю, что будут говорить в гостиной». Считая свою миссию выполненной, я пообещала Алине позвонить в самом ближайшем будущем.

— К-как только ст-татья будет готова, я с-с-сразу же дам вам знать и привезу ее п-п-показать. Иначе могут в-в-возникнуть недоразумения, когда она будет уже напечатана: нап-п-пример, вам что-нибудь не понравится, или я з-з-забуду о чем-нибудь сказать, или ф-ф-фотографии перепутаю, — объяснила я необходимость еще одной нашей встречи, старательно время от времени заикаясь.

— Да-да, обязательно, — согласилась Алина, просто упиваясь чувством собственной значимости. — Вы ведь не на машине? — на всякий случай уточнила она, подсознательно демонстрируя ту социальную бездну, которая нас с нею якобы разделяла. — Давайте-ка коньячку выпьем. За удачную статью.

С появлением бутылки «Наполеона», которую Алина достала из бара, моментально выветрились из моей головы язвительные реплики, совсем готовые сорваться с моего языка. Что-то слишком странное было в этом беспрестанном появлении французского коньяка на пути моего расследования. Я сразу же начала вспоминать, где и когда я «столкнулась» с «Наполеоном» в этом деле.

Сначала бутылку и фужеры нашли в квартире Макаровых. «Кстати, именно коньяк скрыл и усилил действие эфедрина, который и послужил причиной смерти Филиппа», — заметила я между делом. Потом меня Корнеев коньяком угощал, но… подарил его Филатов. И вот опять «Наполеон» в доме Филатова. Слишком частые совпадения приводили нить моих рассуждений к одному и тому же человеку.

В очередной раз похвалив себя за установление «жучков», я кое-как отказалась от личного шофера Алины и сопровождения до дверей редакции и вышла из дома. Вежливо попрощавшись с громилой, проводившим меня до калитки, я на минуту остановилась возле особняка, чтобы звучно высморкаться, — это был еще один «рекламный» трюк, доказывающий, что я не подозреваю о наличии в заборе видеокамеры и думаю, что меня в этот момент совершенно никто не видит.

Представляя в подробностях усмешку Алины и ее мысли обо мне, как о типичной провинциалке и дилетантке, типа «как же такую недотепу в приличной газете держат…», я снова пошла вдоль заборов, стараясь не прихрамывать. Я прекрасно понимала, что охрана других домов привыкла обращать внимание на всех посторонних, поэтому засветиться или ударить в грязь лицом просто не имела права.

Выбравшись наконец на более оживленную улицу, я достала из сумочки сотовый и набрала номер.

— Фотоателье «Каприз», — сообщил мне приятный женский голос. — Что вас интересует? На ваши вопросы ответит секретарь Елена.

— Очень приятно, — буркнула я голосом, который выражал как раз обратные чувства. — Будьте добры, Михаила Чекунова.

— А кто спрашивает Михаила Сергеевича? — недовольно спросила девушка, видимо, удивляясь такому фамильярному упоминанию ее начальника.

— Татьяна Александровна Иванова, — четко произнесла я свое настоящее имя вкупе с отчеством и фамилией, чтобы раз и навсегда внушить сотрудникам ателье уважение к моим звонкам и визитам.

С полминуты в трубке слышались посторонние звуки, а потом я услышала восторженный Мишкин голос:

— Привет! А я уж думал, что ты забыла про свое поручение! Когда приедешь? Все давно готово.

— Мишенька, солнышко, будь добр, скажи, пожалуйста, что на пленках? — попросила я, стараясь придать своему голосу побольше признательности. Очень уж мне было любопытно.

— Да, Танюш, ерунда какая-то, я ничего не понял — люди, деньги… Может быть, лучше сама посмотришь?

Ну еще бы! Сообщение Чекунова заинтересовало меня настолько, что я обещала приехать за фотографиями в самое ближайшее время. В конце концов, от этого зависел результат всего расследования! Отдельные детали какой-то очень сложной мозаики постепенно вставали на свои места, и в моей голове уже складывалась довольно четкая картинка жизни и творчества Филиппа Туманова.

Чтобы не терзаться догадками, мне хотелось как можно скорее выяснить личности людей и достоинство денег на фотоснимках. А поскольку у меня как раз выдалась свободная минутка, то я решила не «в самое ближайшее время», а прямо сейчас отправиться за фотографиями, которые напечатал Миша. И уже через десять минут была на месте.

Фотоателье «Каприз» в лице той самой секретарши Елены, с которой я имела честь недавно общаться по телефону, встретило меня очень дружелюбно. Видимо, шеф очень популярно объяснил ей мои права и ее обязанности, поэтому Елена не только немедленно проводила меня к Чекунову, но еще и успела прощебетать что-то про хорошую погоду и мою великолепную прическу. Не то чтобы ее комплименты попали в цель, просто я всегда предпочитаю поддерживать с людьми самые дружеские отношения, поэтому и выдала ей «по секрету» адрес Светкиной парикмахерской.

— Танечка, дорогая! — обрадовался Мишка, целуя меня в щеку. — Никогда не приезжаешь просто так, хотя я всегда считал тебя моей самой лучшей моделью. Как всегда, спешишь? Ладно, вот твои пленки и фотографии, — и он протянул мне несколько довольно увесистых пакетов.

Поблагодарив друга за проделанную работу, я сразу начала рассматривать фотографии. И вскоре присвистнула: «Ничего себе! Только этого мне не хватало!»

На снимках было так много людей, что всех я сразу и не узнала. Но самое главное, что одна личность фигурировала буквально на каждом — Николай Филатов собственной персоной. Конечно, мне еще предстояло выяснить кое-какие подробности этих импровизированных встреч среди машин в подземном гараже или в недостроенных домах, но у меня уже не оставалось сомнений в том, что все они затевались с одной целью — передачи денег.

Некоторых мордоворотов с фотографий я никогда не видела, но многие из них фигурировали в милицейских сводках и были знакомы мне из картотеки Гарика Папазяна и Андрея Мельникова. Ну, хобби такое у моих друзей — коллекционировать фотографии всяких преступных элементов!

— Миш, мне действительно надо бежать, я тебе попозже перезвоню, — пообещала я уже в дверях, собрав в охапку бесценные снимки и посылая Чекунову воздушный поцелуй.

Он улыбнулся и покачал головой, не слишком-то веря в мое скорое появление на его горизонте. Я тоже прекрасно понимала, что говорю это просто так, но угрызения совести меня не мучили. Друзья многое прощают друг другу, и я запросто могла рассчитывать на Мишкину помощь еще не раз.

Выйдя из фотоателье, я поймала такси и назвала адрес невдалеке от Светкиной парикмахерской. Я не появлялась там довольно давно, и меня беспокоило, что и Алена Туманова не звонила мне тоже довольно давно. «Ох, что-то случилось… Или она решила отказаться от моих услуг, не надеясь на успех?» — подумала я, стараясь незаметно проверить, нет ли за мной слежки.

К счастью, никто меня не преследовал, так что, заплатив шоферу, я испытала сомнительное удовольствие от прогулки пешком до дверей любимой парикмахерской. Но в некоторых случаях лучше перестраховаться, это я по собственному опыту знаю. А нога… поболит и пройдет.

Как ни странно, ни Светки и ни Алены на рабочем месте не наблюдалось. Пришлось обращаться за помощью к другим работникам.

— А они отпросились на час, поехали зачем-то к подруге, — недовольно объяснила мне толстая тетенька, которую я раньше не видела.

Не доверяя на слово людям, несимпатичным мне по каким-либо причинам, я решила на всякий случай переспросить. Из личного опыта я знала, что никто и никогда не бывает в курсе всех дел любого учреждения, кроме самого высокого начальства и… уборщицы.

Баба Вера, с которой у меня давно установлены прямо-таки приятельские отношения, протирала пыль со шкафчиков в коридоре. Я была просто уверена, что она в курсе всех передвижений сотрудников парикмахерской. Оставался только открытым вопрос, захочет ли она поделиться со мной своей информацией.

— Батюшки-светы! — всплеснула руками баба Вера. — А Светка к тебе отправилась. Вы чего ж это, никак разминулись?

— Разминулись, — откликнулась я. — Как вы думаете, стоит подождать или лучше мне домой ехать?

— Лучше подожди, они уж должны воротиться скоро, — сочувственно посоветовала уборщица, слезая с шаткого стула, установленного на видавшем виды столе.

В какое-то мгновение вся эта конструкция покачнулась и заскрипела, грозясь обрушиться. Я метнулась к бабе Вере и поймала ее на лету вместе со стулом, уравновесив его плечом. Конечно, долго в таком положении я бы не выдержала, но шустрая бабушка и так поняла, что балансировать в ее годы между небом и землей все-таки нежелательно.

— Спасибо тебе, родная, — едва опустившись на пол, бросилась она меня обнимать. — У нас о прошлом годе Марь Васильна со стремянки шандарахнулась, так руку сломала. Вот и я сейчас чуть на тот свет не отправилась.

С содроганием вспомнив собственное неудачное соприкосновение со злополучной лестницей-стремянкой, я улыбнулась:

— Не стоит благодарности.

Конечно, будь я на машине, запросто можно было бы успеть перехватить Светку и Алену у дверей собственной квартиры, но тратить время на троллейбусы или даже на такси не стоило, поэтому я с радостью согласилась скоротать часок в комнатке бабы Веры. Конечно, цивилизация пока сюда не докатилась и об импортных чайниках старушка знала только из рекламы, зато кипятильник в одно мгновение обеспечил нас горячей водой.

— Не обессудь, милая, я на работе только чаек пью. Кофей тоже есть, да ты его не станешь — растворимый, — протянула она чуть ли не с отвращением. — Вот коли когда ко мне в дом попадешь, я тебя настоящим угощу.

«Наш человек!» — восхищенно подумала я, втайне радуясь, что нашла еще одну родственную душу, не путающую кофе настоящий с кофе быстрорастворимым. Но так как из любого положения нужно извлекать максимальную пользу, а сидеть без дела я вообще не привыкла, я начала осторожно задавать бабе Вере наводящие вопросы об Алене Тумановой.

— Как у нее настроение-то в последнее время? — спросила я, ни секунды не сомневаясь в том, что баба Вера, как всегда, в курсе последних событий.

— Плохо, — сокрушенно покачала головой моя собеседница, разливая чай. — Раньше хоть покручинится, пожалуется на что. А теперь весь день спокойная, приветливая, с клиентами вежливая. Улыбается.

— Что же в этом плохого? — удивилась я, не усматривая в подобном поведении Тумановой ничего опасного.

— Так ведь молчит, в себе все держит, — со вздохом объяснила мне баба Вера. — Плохо, когда человек своим горем поделиться ни с кем не хочет. Значит, очень сильно переживает.

— Вот вы где! — неожиданно раздался знакомый голос, и в дверях появилось встревоженное лицо Светки. Из-за ее плеча выглядывала и Алена.

Не успела я поздороваться с девчонками, как баба Вера уже вскочила с места и унеслась по каким-то своим делам.

— Закройте тут все, как закончите, а ключ мне принесите, — бросила она уже в дверях.

— Что случилось? Почему такая срочность? — набросилась я с расспросами на подруг, не дав им отдышаться.

И тут же задумалась: на самом-то деле я удивлялась не тому, что они так срочно начали меня разыскивать, а в гораздо большей степени тому, что почему-то я не понадобилась им раньше.

— Представляешь, эта дуреха только сегодня мне сказала, что ей кто-то угрожает! — заговорила наконец взволнованная Светка. — А я-то голову ломала, почему она в последнее время на работе к телефону не подходит, а домой идет только в сопровождении бабы Веры, с которой в одном подъезде живет!

— Как давно это началось? — спросила я.

— Дня три назад, — опустила голову Алена. — Я вас просто не хотела лишний раз тревожить, поэтому и не сказала.

— Кто звонит: мужчина или женщина? — поинтересовалась я, перебирая в уме всех потенциальных подозреваемых.

— Мужчина… или два, — неуверенно ответила Туманова.

— И что говорят? Может быть, денег требуют? — не отступала я.

— Нет, — вздохнула Алена. — Только следствие велят прекратить. Говорят, если не прекращу порядочных людей своими домыслами донимать, меня тоже кто-нибудь найдет… — замялась она. — Боюсь ввести вас в заблуждение, но мне иногда кажется, что голоса разные. Причем почти всегда — пьяные.

Последнее замечание сразу расставило все точки над «i»: разными и пьяными голосами обладали мои знакомые забулдыги-строители, а действовать Тумановой на нервы они могли только по распоряжению своего непосредственного начальника, каковым является… я знаю кто. Конечно, говорить об этом Алене я не стала, но теперь, не откладывая в долгий ящик, необходимо было принять срочные и радикальные меры. Строго-настрого приказав Светке не спускать глаз с Алены, я собралась домой.

— Кстати, ты не в курсе, брат в последнее время общался с Филатовым или нет? — спросила я напоследок.

Алена только неопределенно пожала плечами:

— Он мне ничего не говорил. По-моему, у них какой-то конфликт вышел давно, несколько месяцев назад. Потом Коля делал какие-то шаги навстречу, мне даже Алинка несколько раз звонила, но Филипп остался непреклонен, как и в случае с Борисом. Сама не понимаю, почему он в один миг порвал с прежними друзьями…

«А вот я, кажется, догадываюсь, — думала я уже в такси по дороге домой. — И надо что-то срочно предпринимать. А то доказывать потом, что Туманова тоже не имеет к наркотикам отношения, как и ее брат, будет гораздо сложнее, чем просто попытаться сейчас уберечь ее от опасности. И знаю, кто мне может помочь. Хорошо, что она номер телефона оставила».

Позвонить не раз выручавшей меня в трудных ситуациях Марусе было делом двух минут.

— Привет, требуется твоя помощь, — сообщила я сразу же.

В ответ послышались какие-то нечленораздельные звуки и долгий зевок.

— Тань, ты же знаешь, днем я мертвая, — промямлила Маруся, едва разжимая челюсти.

Черт побери! Конечно, я об этом знала, но сейчас это не имело значения. Тем более что Маруськина помощь мне требовалась как раз ближе к ночи.

— Перезвони, когда очнешься, — скомандовала я. — Запиши, а то забудешь.

В трубке опять послышалось какое-то мурчание, шелест бумаги и едва внятные слова прощания. Я отключила связь и улыбнулась: в этом — вся Маруська. Считает, что сама имеет право кого угодно поднять с постели в шесть утра, но упаси боже позвонить ей раньше шести вечера — пошлет куда подальше и не задумается.

Впрочем, я не сомневалась, что после моего сообщения она нарушит свой режим дня и поднимется буквально через несколько минут. Несмотря на стервозный характер и привычки избалованной сибаритки, Маруська обладала изрядной долей здравого смысла. Она прекрасно понимала, что будить ее просто так, ради удовольствия поболтать, я бы никогда не стала.

Заплатив таксисту, я вышла за квартал до собственного дома. «Безопасность — прежде всего», — решила я и пошла пешком, оглядываясь по сторонам — опасалась попасть в поле зрения Кирилла. Честно говоря, я до сих пор не понимала, как мои ежедневные исчезновения из дома могли оставаться незаметными для него. Конечно, он и сам до позднего вечера пропадал на дежурствах, а мои соседи не отличались особой болтливостью, но я уезжала на машине, отсутствия которой возле подъезда просто невозможно не заметить.

Правда, сегодня моя «девятка» как раз стояла на месте, так что какое-никакое алиби мне было обеспечено. «Могла же я, например, крепко уснуть или уйти к соседке смотреть сериал», — подумала я, подыскивая себе оправдание в случае, если будет обнаружено мое сегодняшнее исчезновение из дома. К счастью, оправдания не потребовалось — я добралась до квартиры, так никого и не встретив.

Но не успела я как следует замаскировать следы своего ухода и хоть немного отмочить в воде натруженную ногу, как дверной звонок снова напомнил о существовании цивилизации вне стен моего дома. Кое-как доковыляв до двери, я заглянула в «глазок» и обнаружила на пороге Маруську собственной персоной.

— Ты чего, никак болеешь? — удивленно улыбнулась она, стараясь придать своей речи побольше деревенского колорита, что выдавало ее плохое настроение, вызванное недосыпанием. — Зачем вызывала?

Я знала — она иногда прибегала к таким приемам: чтобы не портить настроение себе и окружающим, Маруська приводила себя в порядок, делала безупречный макияж и начинала острить и смеяться, маскируя свой пессимизм и упадок духа под маской легкомыслия. Я решила не обращать особого внимания на эти фокусы, потому что сама с раннего утра работала в усиленном режиме и чувствовала себя, мягко говоря, не очень.

— Ты уж успела куда-то сходить? — огляделась по сторонам старая знакомая и выцепила-таки все замечающим профессиональным взглядом сапоги, не успевшие еще высохнуть.

— Для бешеной собаки семь верст — не круг, — отшутилась я, стараясь не сильно охать, в очередной раз туго перебинтовывая многострадальную ногу. — У меня к тебе просьба об одной услуге… — замялась я.

Изложив свой план Марусе, я получила ее согласие и стопроцентную гарантию выполнения.

— Ты же меня знаешь — не в службу, а в дружбу, — пообещала она на прощание.

Глава 9

— Ну, я не знаю… — Юлька удивленно пожала плечами. — Конечно, в порядке исключения можно папу попросить, но вообще-то…

Если честно, я «вообще-то» на успех и не надеялась — у Калинина и без меня достаточно дел, чтобы еще на частных детективов тратить время. Но все-таки не попытаться я не могла — узнать про последние дела строительной фирмы «ГОСт» мне было просто необходимо. К тому же Юлька сама обещала поговорить с заместителем главы нашей администрации и своим отцом в одном лице, чтобы уладить этот вопрос. «Все-таки хорошо иногда заводить новые знакомства», — с удовольствием отметила я.

Сидеть дома или в квартире Романова без дела и ждать у моря погоды я просто не имела права.

— Бориса Андреевича, пожалуйста… А где он сейчас находится? — удивленно спросила я секретаршу, в обычное время занимающуюся лишь бумажной работой и организацией выставок.

Известие о том, что Корнеев неожиданно отбыл в неизвестном направлении, несколько обескуражило меня, но ненадолго. Я догадывалась, где он может быть, поэтому решила дать ему время на разговоры и занялась своими делами. Спустившись на этаж ниже, я позвонила в дверь Сергея Емельяновича.

— А он с Линдой гуляет, нашей собакой, — сообщила мне женщина очень приятной наружности и еще совсем не старая.

— А… вы… его супруга? — спросила я, стараясь замаскировать под вопрос свое недоумение.

— Нет, конечно, — улыбнулась женщина. — Мама в магазин ушла. Если хотите — подождите.

Я не хотела. Примерно представляя, где в данный момент можно выгуливать собаку, я обогнула дом и едва не столкнулась с Сергеем Емельяновичем возле заиндевевшего дерева.

— Меня разыскиваете? — обрадовался он. — А я кое-что вспомнил. Вечером, перед убийством, вот здесь машина стояла. Мы с Линдой обычно к этому тополю приходим, потому что уж очень красив он бывает в любую погоду. И тогда приходили. Номер я, конечно, не запомнил, — предупредил он мой следующий вопрос, — но вроде бы темно-вишневого цвета машина была.

— И долго она здесь стояла?

— Ну, с полчаса примерно, — ответил старичок. — Мы с Линдой успели даже два раза мимо подъезда пройти. В тот день как раз снежок порошил, и после машины на земле след остался. Если бы сразу уехала, было бы почти незаметно, а если бы дольше стояла — не замело бы слишком быстро. Я хотел об этом милиции сообщить, только они не спросили ничего.

— А вы не заметили, кто в нее садился? — на всякий случай спросила я, на чем свет стоит ругая «доблестных» следователей из родной милиции, которая «нас бережет» и которая, по меткому народному определению, «сначала посадит, потом стережет».

На самом деле, не задать этот вопрос я не могла, но положительного ответа не предполагалось в принципе — если бы Сергей Емельянович видел подозреваемого, он бы вспомнил о нем еще в начале нашего знакомства. «Хотя ведь и наличие машины вылетело у него из памяти», — напомнила я себе.

— Ой, Танечка, со мной в последнее время что-то странное твориться стало, — неожиданно растерялся сосед. — Мне иногда кажется, что в глазах двоится… или даже троится. Я вам сразу хотел сказать, но подумал, что вы меня за сумасшедшего примете. Дело в том, что в машину сел как будто тот самый мужчина, который меня на лестнице обогнал. Я его тогда не разглядел хорошо, но очень похож — тоже в куртке темной и в шапочке.

Сергей Емельянович устало опустился на скамейку, до которой мы как раз дошли. Я задумалась. Конечно, возраст у него преклонный, но на умалишенного он совсем не похож. И его рассуждения на старческий маразм явно не тянут. Что-то здесь не так… Но что именно меня настораживало, я пока сама не понимала. К тому же шапочка и куртка не были отправной точкой в ходе расследования по причине их частой встречаемости среди населения города.

Кстати, как и рост подозреваемых в данном деле: малорослый Борис, стремящийся найти себя в искусстве; невысокая Юлька, занимающаяся почти всеми мужскими делами, чтобы доказать мужу и окружающим свою «профпригодность»; коротышка Филатов, создавший свою фирму… Слишком много «карликов» метили в Наполеоны. Даже случайно появившийся на моем горизонте Маруськин друг банкир Романов тоже далеко не дотягивал до баскетболиста.

Оставалось только еще думать и ждать, не спуская глаз с главных подозреваемых. Именно этим я, собственно говоря, и собиралась заниматься в ближайшее время.

Поблагодарив старика за помощь, я направила свою машину в сторону «Долины нищих», как окрестили в народе улицу особняков за глухими заборами, на которой проживал Николай Филатов. Впрочем, его низкорослая персона и его же супруга сейчас меня мало интересовали. Гораздо важнее было услышать, какие разговоры велись в их доме.

Подъехав к особняку Филатовых на расстояние устойчивого приема сигналов с моих «жучков», я включила аппаратуру. «Так и есть — голос Корнеева, — обрадовалась я. — Интересно, зачем он приехал?»

— Так что такое случилось? — удивлялся одновременно со мной Борис Андреевич. — Давненько ты меня не приглашал в гости, обычно сам заезжал…

— В общем-то, ничего особенного, — увиливал от ответа Филатов, видимо, выжидая время.

Ничего не значащие фразы о погоде и детях я решила не брать во внимание, но зато сразу же напрягла слух, как только услышала, что речь зашла о картинах.

— Помнишь, ты мне давно обещал показать шедевр Филиппа? Где он сейчас? Очень хотелось бы посмотреть, — возбужденно говорил Корнеев, шагая по комнате. — Ты же знаешь, в жизни часто, а у нас в стране особенно часто, художников начинают ценить только после смерти, так что, возможно, звездный час Туманова пробил как раз сейчас… Хотя я всегда считал его очень способным.

— Понимаешь, картину Алина куда-то засунула, — начал неуверенно лгать Филатов. — Я тебе ее потом покажу как-нибудь, а сейчас ты мне скажи, тебя кто-нибудь в последнее время обо мне спрашивал? И кого из журналистов ты посылал к Алинке?

Я замерла, представив, как мило сейчас распишет Корнеев наш с ним разговор. «Или не расскажет?» — мелькнуло у меня в голове.

— Ты кого имеешь в виду? — услышала я удивленный голос Бориса. — С тех пор, как ты мою галерею преобразил, меня каждый встречный-поперечный о тебе и твоей фирме расспрашивает. Конечно, больше дизайнером интересуются, но и тобой тоже. А хорошего журналиста я пока не нашел, через месяц приедет из командировки один человек, я обязательно их с Алиной познакомлю.

Филатов тяжело вздохнул, а я с облегчением выдохнула: оказывается, Корнеев вовсе не так прост, как я думала. «Ну, чего ему стоило рассказать о том, что приходила к нему на днях какая-то Таня Иванова и сначала обвиняла его во всех смертных грехах, а потом очень основательно интересовалась небезызвестным директором строительной фирмы? Почему Борис все-таки умолчал о моем визите к нему и в дом Филатовых тоже?» — продолжала удивляться я, пока успокоенный Филатов разговаривал со своим гостем на совсем другую тему.

Вскоре Корнеев вышел на улицу, и я хотела было сначала ехать за ним, но потом передумала. Меня насторожило, что приветливая хозяйка дома даже не вышла к гостю, поэтому решила послушать еще немного. И уже через две минуты я явилась свидетельницей «очаровательной» семейной сцены.

— Ну, слава богу, что она хотя бы не от Бориса! — метался по комнате и орал Филатов. — Вот только не пойму, откуда тогда она вообще могла узнать, что мы ждем кого-нибудь из газеты? Ты хотя бы фамилию этой твоей Тани запомнила, когда водила ее по всем комнатам и картины показывала?

Далее по тексту шли слова и словосочетания, которые редко находят свое место в художественной литературе, но довольно часто встречаются в разговорном языке строителей. Филатов явно нервничал, а мне только этого и надо было: в таком состоянии человек обычно совершает массу нелепых ошибок.

В любом случае, рассуждала я, этот след приведет меня к убийце Филиппа. Вообще-то я уже расставила для себя некоторые приоритеты, но голословно, не имея на руках веских доказательств, обвинять человека в тяжком преступлении было не в моих правилах, поэтому все мои предположения еще требовали тщательной проверки.

Из разговора Корнеева и Филатова я поняла, что они вроде бы были не просто знакомыми, а друзьями. «Хотя в наше время не сразу и поймешь, кто тебе „друг, товарищ и брат“, а кто горло перегрызет в следующий момент», — немного пофилософствовала я.

Так как Алина ничего не отвечала на обвинения мужа, я испугалась, в состоянии ли она говорить. Даже моих скудных познаний в психологии было достаточно, чтобы установить зависимость между ростом человека и его агрессивностью, — чувствующий свою ущербность человек часто вымещает на окружающих свои комплексы. Конечно, не всегда это выражается в форме физического насилия, но, имея многолетнюю практику в раскрытии противоправных действий, я уже ничему не удивлялась.

— Откуда я могла знать, что она никакая не журналистка? — всхлипнула Алина, и у меня отлегло от сердца. — Борис же обещал…

— Слушай, ты меня с каждым днем удивляешь все больше! — взорвался Филатов. — Ну, возомнила ты себя великой художницей — я Бориса попросил тебе рекламу организовать, и он даже пообещал. Но ты хотя бы могла сама ему, сразу, как эта девица заявилась, позвонить и спросить, кого он прислал?

Видимо, у Алины не нашлось ответа, поэтому Николай еще раз выругался и, громко хлопнув дверью, вышел. «Не знаю, по каким причинам заключался этот брак, — размышляла я, достав сигарету, — но счастливыми супругами Филатовых можно назвать с большой натяжкой. Конечно, Алина красивая, а он — преуспевающий бизнесмен, и вместе они, наверное, неплохо смотрятся, но… Стоит ли такое „семейное счастье“ затраченных усилий?»

Тут мне в голову пришло сразу несколько интересных вопросов. Например — с каких пор дела Филатова пошли в гору и когда он обзавелся влиятельными друзьями? Может быть, ему в этом кто-нибудь помог? Или он сам такой умный? Я стала медленно прокручивать в голове все, что знаю об этом человеке с самого начала. Может быть, я не обратила внимания на что-то очень важное?

Неожиданно мой сотовый телефон напомнил о своем присутствии настойчивыми трелями.

— Таня, я из папиного кабинета звоню. Мы поговорили, но… Боюсь, я мало что запомнила, — замялась Юлька. — Лучше он сам тебе все объяснит…

Едва я успела сообразить, что сейчас буду разговаривать лично с заместителем главы администрации, как услышала в трубке приятный мужской голос.

— Здравствуйте, Татьяна Александровна, я о вас много слышал. Юлия рассказала мне о ваших затруднениях, и я готов передать вам некоторую информацию. Давайте-ка встретимся минут через двадцать в парке, там и поговорим…

Выжимая из «девятки» предельную скорость, я потратила на путь до места назначенного рандеву всего восемнадцать минут. А спустя еще полчаса моя голова уже была полна новой информации, которую мне любезно предоставил Вячеслав Владимирович Калинин. Времени для спокойных раздумий было маловато, поэтому я, поблагодарив Юльку и ее отца за сотрудничество, снова направилась было к дому Филатова.

«Как же я сразу не поняла! — ругала я себя, остановившись на полдороге и заглушив мотор. — Конечно, не Калинин первый ему помог — у заместителя главы и без Филатова дел достаточно. Скорее всего, криминальный авторитет какой-нибудь дал старт Николаю… Например, хозяин ресторана, голос которого я слышала, когда вместе с Марусей под лестницей пряталась…»

Вспомнив о своей добровольной помощнице, я связала с ее именем и еще кое-что: она же мне только сегодня сообщила, что уволенные из «ГОСта» Вася с Серегой работают теперь в «Оресте». «Что-то подозрительно много дорог ведет именно к этому заведению», — задумалась я над цепью странных совпадений и, не медля ни секунды, развернула машину по направлению к центру города, на ходу набирая по сотовому номер телефона Маруси.

* * *

— Я же тебе говорю, они где-то здесь, — уверенно повторяла Маруся, отчетливо отбивая такт десятисантиметровыми каблуками сапог.

Я едва успевала за ней, но замедлять темп не решалась — дорога была каждая секунда. Мы шли по тому самому коридору мимо подсобных помещений ресторана «Орест». Я усмехнулась, когда увидела знакомую лестницу, вернее, подлестничное пространство, в котором мы с моей спутницей просидели чуть ли не целый час.

Мы с Марусей примчались сюда потому, что она обещала показать, чем заняты бывшие строители Капетян и Матвеев. «Интересно, с чего бы это начальство было так заинтересовано в уволенных алкашах?» — подумала я, осознавая явную нелепость ситуации. Конечно, на моей памяти не раз случались увольнения подобных элементов, но никто из работодателей не предоставлял своим бывшим сильно пьющим служащим новые рабочие места — какой смысл дважды наступать на одни грабли?

Поднявшись по лестнице, Маруся замерла, потом приоткрыла какую-то дверь и заглянула внутрь. Я насторожилась.

— Иди сюда скорее, — махнула она мне.

Шагая через две ступеньки и не обращая совершенно никакого внимания на бунтовавшую больную ногу, я в один миг очутилась наверху. «Ничего себе работнички!» — присвистнула я. Картина действительно впечатляла: два оболтуса с тупыми физиономиями сидели перед экранами мониторов, на которых были видны ресторанные залы, и пьяными глазами пялились на них, явно неспособные отличить кнопку «ВКЛ.» от кнопки «ВЫКЛ.». На столе валялись пачки все от того же эфедрина, без которого, видимо, Вася с Серегой жизни себе уже не мыслили. «Вряд ли они настоящие охранники», — подумала я, но все-таки прошла в комнату вслед за Марусей.

— Привет, мне Гоша нужен. Где он сейчас? — невозмутимо улыбнулась она возникшим прямо перед нами двум другим парням с внушительными бицепсами.

Скорее всего, Марусю видели здесь уже не в первый раз, поэтому никто не удивился ее появлению. Парни тоже улыбнулись в ответ, но тут же окинули меня строгим взглядом:

— Это кто?

— Кто надо, — отрезала Маруся, не вдаваясь в подробности нашего с ней знакомства и взаимовыгодной дружбы, которую эти двое вряд ли поняли бы.

Пока настоящие охранники переключали кнопки, пытаясь найти неведомого мне Гошу, я получила прекрасную возможность оглядеться по сторонам. Впрочем, ничего примечательного я не обнаружила, зато между делом успела поразмышлять: «Конечно, алкаши Филатову не нужны, но избавиться от них прямо сейчас он почему-то не может, вот и спрятал их здесь. Скорее всего, они лишь пешки в какой-то его мудреной игре и наверняка они, сами того не понимая, находятся сейчас на волосок от смерти».

Подтвердить свою догадку реальными доказательствами я не могла, но на интуитивном уровне чувствовала, что права. Впрочем, даже твердая уверенность вряд ли помогла бы мне вытащить отсюда этих двух бедолаг, ведь они имели здесь возможность до бесчувствия накачиваться эфедрином. «Ладно, займусь этим попозже», — решила я, стараясь с максимальной точностью запомнить обстановку комнаты и основные кнопки на пульте.

Когда мы с Марусей снова вышли на лестницу и отправились на дальнейшие поиски неведомого мне Гоши, я уже составила в уме план комнаты и даже примерно усвоила основные принципы обращения с охранной аппаратурой.

— Зачем нам нужен этот Гоша? — прошептала я, когда мы с Марусей снова оказались вдвоем на лестничной клетке.

— А ты, наверное, хотела, чтобы я им всю правду-матку рассказала? Интересно, как бы они отреагировали… — усмехнулась она. — Может, думаешь, они тебе этих двух оболтусов отдали бы, да еще в придачу с шефом, под которого ты копаешь? Тань, здесь так не принято.

Я поняла, что Маруська на этот раз совершенно правильно сообразила — не зря же я ее, в конце концов, столько раз брала в напарники. Но от осознания этого факта легче мне почему-то не стало: хотя Маруся и ручалась головой за своего бойфренда, я прекрасно знала, на что способны такие, как он. Если мы сейчас дадим задний ход и уберемся восвояси, пресловутый Гоша сам откопает нас где угодно. А когда мы все-таки до него дойдем, то что ему скажем? «Нет, эта непредсказуемая дамочка когда-нибудь и правда сведет меня с ума!» — выдала моя голова единственно правильную версию.

— Ты что-то потеряла, лапушка моя? — неожиданно услышала я бархатный мужской голос с кавказским акцентом.

— Пять долларов, — мгновенно отреагировала Маруся, успевая легонько толкнуть меня локтем.

Я подняла голову вверх и увидела прямо перед собой смуглого молодого мужчину с отливающими легкой синевой чисто выбритыми щеками и подбородком. Моментально поняв намек подруги, я загнала подальше все свои серьезные раздумья и заботы о счастье всего человечества и нацепила на лицо голливудскую улыбку. Непроницаемая маска частного детектива была сейчас совершенно ни к чему, а вот легкомысленная кокетка не вызовет никаких подозрений ни у импозантного кавказца, ни у его личных охранников, «слегка» напоминающих головорезов из западных боевиков.

— Нэ ищи, — спокойно ответил мужчина, раскрывая портмоне.

Несколько хрустящих зеленых бумажек неторопливо перекочевали в Марусин кошелек, и она заметно повеселела. Представив нас друг другу, она продолжила:

— Гоша, у моей подруги к тебе серьезный разговор.

— С каких это пор красивые жэнщины сэрьезно разговаривают со мной? — удивился Гоша, откровенно разглядывая меня с головы до ног.

О том, что к длинноногим блондинкам люди кавказской национальности питают непреодолимую слабость, я знала уже давно. Не было секретом и то, что особым умом вышеупомянутые особы женского пола обычно не отличаются, да им это чаще всего и не нужно. Но я к данному контингенту лиц относилась только по внешним признакам, не затрагивающим моей истинной сущности. Конечно, поверить в это было трудновато, тем более увидев меня в одной компании с довольно известной в определенных кругах Марусей.

Но, как говорится, из песни слов не выкинешь — способность заводить знакомства в любой социальной среде является неотъемлемой частью моей работы. К тому же лично я никогда не оцениваю людей только по внешнему виду или роду занятий. Жаль, что не все придерживаются этого принципа.

Гоша пригласил нас в свой кабинет, и мы с Марусей удобно расположились в двух огромных креслах. Пока хозяин угощал нас изысканным вином, щедро приправленным горскими легендами, я слушала и смиренно молчала, ожидая сигнала.

— Милый, я часто тебя о чем-нибудь прошу? — неожиданно поднялась Маруся и подошла к столу.

— Н-нэт, — опешил Гоша.

— А сейчас я это делаю. Выслушай, пожалуйста, очень внимательно вот эту девушку, — она показала на меня. — А я посижу в бильярдной.

Маруся вышла так стремительно, что хозяин кабинета совершенно ничего не понял и ошарашенно смотрел на закрытую дверь еще с полминуты.

— Что случилось? — наконец выдавил он и посмотрел на меня.

Сейчас выражение его лица мне показалось более осмысленным, чем при первой нашей встрече в коридоре. И без долгих прелюдий я приступила прямо к делу:

— Вам знакома фамилия Филатов?

Через полчаса нашего интенсивного, но исключительно вербального общения я заметила, что мои позиции заметно укрепились: я сумела-таки заронить зерно сомнения в доверчивое сердце Гоши. Являясь самым настоящим, по тарасовским меркам, бандитом, он считал себя исключительно честным человеком, поэтому его до глубины души потрясло чье-то предательство.

— Да нэ может этого быть! — орал он, бегая из угла в угол по кабинету. — Я же вместе с ним в одном институте учился! А за эту территорию я местным ментам по «штуке» в месяц обещал отстегивать! Ты хоть понэмаешь, что говоришь? Да чтобы меня, как… как… — так и не подобрав подходящего сравнения на русском, Гоша перешел на родной язык.

Впрочем, переводчик не требовался — все было ясно по зверскому выражению лица и бурной жестикуляции. Конечно, я очень хорошо представляла его возможную реакцию еще тогда, когда только придумывала этот план. И сейчас, молча наблюдая за Гошей, видела полнейшее подтверждение своего предположения.

Естественно, в честно нажитые трудовые копейки, которыми так гордился Филатов, я не поверила с самого начала. Но доказательств обратного у меня не было и, как ни прискорбно, могло не быть вовсе. Если бы не Маруся. Именно она рассказала мне — не в службу, а в дружбу, естественно, — что у ее нового любовника есть какие-то общие дела с Николаем.

Умница Маруська сразу поняла, что пьяные мужики в оранжевых костюмах заинтересовали меня, как водится, «не скуки ради, а пользы для». Именно поэтому она и присмотрелась получше к компаньону влиятельного в криминальной среде, но уж слишком доверчивого Гоши Свиста. Как оказалось, Филатов предложил очень выгодные условия строительства нового ресторана буквально в центре города. Конечно, от такого мало кто в Тарасове отказался бы, так что ход был беспроигрышный, и только проницательная Маруська заподозрила подвох.

Имея мои связи в милиции, выяснить, что к чему, было делом двух минут. Так что не важная на первый взгляд информация о разделе сфер влияния между двумя противоборствующими группировками очень даже пригодилась. Конечно, рассказать обо всем этом Гоше Маруся запросто могла и сама, но так уж повелось с самого начала нашего знакомства, что дружба наша должна быть взаимовыгодной. Поэтому отказать мне в личном общении со Свистом она не могла.

— Пусть с этого дня забудэт дорогу в мой рэсторан! — горячился Гоша, пока я спокойно курила. — Такая нэблагодарность! Убью! Мамой клянусь, убью этого иуду!

— А вот этого не надо, — предупредила я на всякий случай. — Конечно, у нас государство гуманное и на смертную казнь пока мораторий наложен, но все-таки лучше не рисковать. Кстати, если уж вы так сильно обижены, может быть, поможем друг другу?

— Вы и так мнэ уже помогли, я ваш должник, — отмахнулся Гоша, но спустя минуту одумался и моим предложением заинтересовался: — А в чем дэло?

— Ну, всего я вам рассказывать не стану, но кое в чем помочь вы мне можете. Если захотите, конечно. Кстати, Марусю можно уже позвать, — напомнила я о подруге, наверняка совершенно истомившейся от любопытства.

Гоша тут же спохватился и нажал на своем столе какую-то кнопку.

— Лапушка, заходы! — нежно проворковал он в селектор.

— Ну и до чего вы тут без меня договорились? — подозрительно спросила Маруся, устраиваясь в кресле. — Что-то долго слишком…

Я усмехнулась: «Как всегда в своем репертуаре! Ох, и любит же Маруська мужиков до белого каления доводить своей ревностью». Впрочем, этим приемом все мы, дамы, когда-нибудь пользуемся — для улучшения настроения, поднятия самооценки или… просто так, чтобы противоположный пол позлить. Конечно, Гоша отреагировал именно так, как от него и требовалось: начал клясться и божиться, что ничего у нас с ним не было и разговор велся исключительно на серьезные темы. Хм, выслушивать его оправдания было довольно забавно, но все-таки время поджимало.

— Марусь, может, мне попозже зайти? — осведомилась я самым невинным тоном, но подруга сразу поняла мой намек и моментально «простила» своего эмоционального кавказского друга, готового уже, кажется, развязать третью мировую войну ради прекрасной дамы.

Когда страсти окончательно улеглись, я продолжила:

— Для начала скажите, чем занимаются у вас бывшие сотрудники Филатова — Капетян и Матвеев?

— Кто-кто? — не на шутку удивился Гоша.

— Ну, эти двое из охраны, — подсказала догадливая Маруся. — Вася с Серегой.

— Так их Николай оставил пока здесь, потому что у него самого неприятности. Черт бы его побрал! — вспомнил Гоша и о своих проблемах, которые возникли у него по вине того же Филатова. — Сказал, что эти двое его дизайнеру какие-то лекарства продали, а тот кони двинул. Вот я и хотел по старой дружбе и Колю отмазать, и этих ребят.

Маруська недоверчиво усмехнулась, всем своим видом как бы говоря: «Ну вот, я же тебя предупреждала насчет бескорыстной мужской дружбы!» Хорошо, что она не рискнула произнести это вслух, иначе и так доведенный почти до отчаяния Гоша точно взорвался бы. И первыми под горячую руку подвернулись бы именно мы с Марусей.

— Куда они звонят? — задала я следующий вопрос, стараясь не затягивать паузу.

— Говорят, какую-то бабу пугают, которая им деньги должна, — гордо отчеканил Гоша, стремящийся быть в курсе всех дел своего окружения. — Думаю, скорее всего, им это Филатов приказал, но это — не мое дело. По крайней мере, я пока не вмешивался. А надо? — насторожился он, выражая готовность немедленно приступить к самым активным действиям.

— Пока не надо, пусть все останется как есть, но продолжайте внимательно слушать, что именно они по телефону говорят и по какому номеру обычно звонят, — предупредила я, и Гоша сделал аккуратную пометочку в своем ежедневнике. — Мне сейчас до зарезу необходимо усыпить бдительность Филатова. Поэтому, думаю, лучше всего вам на его предложение о строительстве ресторана согласиться, — снова обратилась я к Гоше.

Тот в недоумении посмотрел на Марусю и сказал что-то на своем языке. Я сразу же поняла, что он считает меня умалишенной, но тут же объяснила:

— Вы только согласитесь, но никаких денег, естественно, не давайте. Потяните время — скажите, что вся наличность сейчас в обороте. Кстати, в этом случае я с большой долей вероятности могу пообещать, что ресторан в центре города будет вашим без всяких проблем со стороны конкурентов или милиции.

Гоша задумался. Вообще-то, оказать мне такую пустяковую услугу и так было для него делом чести. А если при этом к нему совершенно без кровопролития и без лишних денежных расходов перейдет еще и ресторан…

— Здесь даже думать нечего — надо соглашаться, — безапелляционно заявила Маруся, очевидно решив, что пришла и ее очередь поучаствовать в нашем разговоре. — Таня зря не скажет.

В общем, вступление в игру Маруси сыграло решающую роль: она разрубила гордиев узел Гошиных сомнений. Он бросил на подругу быстрый взгляд и утвердительно кивнул. Видимо, в некоторых местах на Кавказе еще помнят влияние матриархата и к мудрым рассуждениям женщин мужчины способны прислушиваться.

— Соглашайся, чтобы людей не задерживать, — напомнила Маруся, — а я тебе потом все подробности объясню. Тань, ты не против, если я Женьке Романову позвоню? Ребята тоже заинтересовались рестораном и хотели в долю войти.

Подводить ее друзей мне не хотелось. Тем более что Евгений и так помог мне своей жилплощадью, временно являющейся моим наблюдательным пунктом.

— Ты их найди, и побыстрее, но особо в подробности не вдавайся, — предупредила я. — Ждите моего звонка и не спускайте глаз с этих двух наркоманов, которых Филатов на вашу шею навязал.

Не теряя времени на долгие объяснения относительно непосредственного поведения и необходимости выражения дружелюбия к Николаю, я удалилась, предоставив Гошу всецело в распоряжение подруги, которой на все сто процентов доверила его инструктаж.

Таким образом, я теперь могла быть уверена и в поддержке со стороны Свиста, и в усыплении бдительности Филатова, который раньше времени не должен узнать о моих небезосновательных подозрениях. Оставалось только обезопасить тыл и заручиться помощью доблестной милиции в лице моего друга Мельникова.

— Андрей, это снова я и по тому же самому вопросу — о ресторане, — оповестила друга я, усевшись в машину и начав ее прогревать, а заодно воспользовавшись удобством сотовой связи.

— Один твой звонок в день — это радость, — философски констатировал Мельников. — Два звонка за один день — просто счастье! Слушай, я теперь, пожалуй, гордиться начну, что ко мне за консультациями обращается самый известный частный детектив нашего города, — восторженно заорал Андрей мне прямо в ухо.

— Поговори-поговори, — угрожающе произнесла я, стараясь подыграть другу. — Оповести всех, что я работаю на ментов, и уже завтра два наших с тобой обугленных трупа найдут в ближайшем овраге: мне бандиты помогут найти дорогу в рай, а тебе — коллеги… Ладно, Андрюш, если серьезно, мне теперь обязательно надо узнать, кого из авторитетов поддержит милиция, если все-таки этот злополучный ресторан будет построен?

— Победителя, естественно, — не задумываясь ни на секунду, констатировал Мельников. — Кто-то из них кого-то постреляет или задобрит деньгами, а мы, как обычно, никого не найдем даже при всем нашем горячем желании. А что нам останется делать, если все будет похоже на несчастный случай, да еще и свидетели такового найдутся? Танюш, ты не хуже меня знаешь, как аккуратно все делают киллеры. Вспомни убийство Старовойтовой или Листьева — сколько времени прошло, а у милиции никаких зацепок.

Хм, тут я даже не сомневалась, это они мастера, киллеры-то. Точно — и улик не найдешь, и к алиби подозреваемых не подкопаешься. Но в моем случае выход все-таки был.

— Андрей, тогда у меня к тебе еще одна просьба: я не знаю, кто там у вас такими делами заведует на официальном уровне, но ты попробуй прозондировать коллег и распусти слух, что будущий ресторан, «без базара», достанется Гоше Свисту. Тебе же это ничего не стоит — скажешь, узнал из верных источников по своим каналам. Если у меня ничего не получится, тебе все равно ничего не грозит — скажешь, подвел информатор.

— Не знаю, какие ты дела опять затеваешь, но подсунуть всем такую «утку» мне действительно ничего не стоит. Кстати, Тань, между нами: это правда? — тихо спросил заинтригованный Мельников.

— Пока не знаю… — замялась я. — В общем, почти.

Попрощавшись с Андреем и надеясь на скорое выполнение им моего поручения, я отправилась на поиски другого криминального авторитета Тарасова, который тоже претендовал на новый ресторан, — Генриха.

Вообще-то в народе давно привыкли к довольно избитому выражению «новый русский». «Новые немцы» встречались пока не часто, и только у нас в Тарасове. Конечно, территорию Поволжья обыкновенные немцы освоили давно, но предприиимчивые «новые» появились совсем недавно, — успев эмигрировать на историческую родину и пожить там годок-другой, они поднакопили денежек с пособия по безработице, которое, между прочим, нашу минимальную зарплату в несколько раз превышает, и предпочли вернуться с изрядным капиталом в тот самый уголок планеты, где их угораздило появиться на свет. Генрих, как я поняла, был как раз из разряда последних.

* * *

— Алена, ты на работе? Отпрашивайся и немедленно поезжай домой собирать вещи, — приказала я тоном, не терпящим возражений. — Я заеду минут через двадцать и все тебе объясню. Кстати, дверь никому не открывай, к телефону не подходи. Я позвоню три раза, но ты на всякий случай переспроси через дверь. Если это окажется кто-то другой, не пугайся, но не открывай. Скажи, что заклинило замок и ты с минуты на минуту ждешь слесаря.

Отключив связь, я засунула сотовый в сумку и задумалась: «Может быть, добавлять в кровь Тумановой изрядную порцию гормона страха и не следовало, но лучше все-таки перестраховаться». Впрочем, я и сама была на взводе, потому что приближался самый важный момент расследования, решающий исход всей операции в целом. Конечно, отпроситься с работы накануне Нового года довольно проблематично, но, кстати, и Светка обещала свое содействие, так что они вдвоем с Аленой вроде бы должны быстро уломать строгую администраторшу.

Я собралась по пути заскочить в ближайший супермаркет, поэтому снова потянулась к сумке. Показавшийся случайно уголок черного замшевого мешочка напомнил мне о присутствии самых верных помощниц любого моего расследования — трех двенадцатигранных «косточек». Чаще всего я обращалась к ним в моменты, когда расследование заходило в тупик, но сейчас мне не менее важно узнать мнение высших сил об окончании этого дела, которое, как я предполагала, было не за горами.

Стараясь скрыть внезапно нахлынувшее волнение, я бросила «кости» прямо на сиденье автомобиля. Выпавшая комбинация сначала озадачила меня: 5+20+27 — цифры обещали грядущие трудности. Но оптимизма добавила другая часть трактовки, которая убеждала, что я обязательно сумею взять события под контроль и в конце концов овладею ситуацией.

Глава 10

Адреналинчик бурно бродил у меня в крови, когда я подъехала к дому Алены. Мгновенно оценив ситуацию, я профессиональным взглядом выделила темно-вишневую машину, слишком уж резко тронувшуюся с места. Обычно с таким ревом стартуют либо неопытные донжуаны перед красивыми девчонками, либо профессиональные гонщики. Оглядевшись по сторонам, толпы красавиц я не обнаружила, да и «десятка» не очень-то походила на гоночный автомобиль. «Значит, водителю было что скрывать», — причислила я его к третьей категории, в которую, по моим расчетам, входили только преступники.

Конечно, есть еще и четвертая категория — дилетанты, которые могут «посадить» стартер прямо на первой минуте своего автопробега, но к ним водитель «десятки» вряд ли принадлежал — уж слишком профессионально он вывел машину на автостраду. Отметив про себя эти маленькие подробности, я направилась к подъезду. Алена открыла мне дверь, едва я успела прикоснуться к кнопке звонка.

— Неосторожно так поступать, — не удержалась я, чтобы не сделать замечание, — я ведь предупреждала! Безответственно открывать дверь, даже не спросив, кто пришел. Мы же, кажется, договорились, — укоризненно качала я головой.

— Татьяна Александровна, я как раз в окно смотрела и видела, что вы приехали, — взахлеб заговорила Туманова, глотая окончания слов. — Только что приезжал Коля Филатов, но я его не пустила. Сказала, как вы научили, что замок заклинило и сейчас придет слесарь, — протараторила она по-прежнему на одном дыхании.

Сообщение ударило меня, как обухом по голове: «Оп-па, ничего себе! Все действительно сходится!» Я мгновенно прокрутила в мозгах уже имеющиеся факты и заметила, что еще несколько кусочков мозаики в «картине» состыковались. Сергей Емельянович заметил возле дома темную машину, которая простояла достаточно долго, с полчаса. Может быть, как раз этого времени и хватило на убийство. А у Филатова как раз темно-вишневая «десятка», на которой он чуть ли не со скоростью света сейчас умчался. Кстати, он так и не смог толком объяснить Алене, зачем приехал, зато, как только услышал про слесаря, быстренько смылся.

— Так, Алена, — начала я инструктаж Тумановой, привезя ее в свою квартиру. — Ты будешь сидеть здесь и ждать моего звонка. Если кто-то придет, дверь все-таки лучше не открывать. Но по телефону можешь говорить свободно. Кстати, сюда могут позвонить совершенно разные люди, поэтому не стоит объяснять им, куда они попали и кто ты такая. Да и про меня желательно не распространяться, — предупредила я на всякий случай.

— Конечно-конечно, — закивала головой бледная и перепуганная Алена. — А как долго мне придется здесь сидеть?

— Пока не знаю. Теперь дальше: если придет кто-то даже очень знакомый и скажет, что он от меня, знай, что это дешевый трюк, — я сама позвоню или приеду. В экстремальном случае можешь позвонить мне на сотовый, — и я продиктовала ей номер.

Не вдаваясь в подробности своего плана, я оставила Алену в одиночестве, обеспечив ее телевизором, постелью и едой. Хорошо еще, что Кирилл успел затоварить мой холодильник продуктами, указанными мною в списке, и многие из них я даже не успела продегустировать. В общем, голод и холод в ближайшее время Тумановой не грозили, поэтому я с облегчением вздохнула и уехала по своим делам, оставив гостью и клиентку в безопасности.

Задумала я хитро. И даже круто. Но… Загнать Филатова в угол не так-то легко. Сначала надо напугать его, заставить нервничать, а для этого первым делом необходимо выманить его из дома. Куда бы он мог поехать, не заподозрив подвоха? Естественно, на строительные объекты. Ах да, с некоторых пор Борис Корнеев попал у него под подозрение, потому что именно с его подачи в дом Филатовых проникла никому не известная журналистка.

И я быстренько набрала его домашний номер.

— Наташа, никуда не выпускайте ни детей, ни Бориса. Даже если сообщат, что горит его галерея, — посоветовала я Корнеевой. — А если кто-то позвонит и будет его спрашивать, скажите, что муж на работе.

Я отдавала себе отчет, что свозить в свою квартиру всех, кто мог попасть под удар в этом деле, просто не имело смысла, но обеспечить безопасность свидетелей на местах входило в мои прямые обязанности. После того, как я в двух словах объяснила Наталье сложившуюся ситуацию, она пообещала все мои инструкции выполнить с максимальной точностью.

Отметив, что еще одной проблемой стало у меня меньше, я поехала просить помощи у Макаровых.

* * *

Юлька отнеслась к моему предложению с восторгом:

— Слушай, даже не верится, что я могу тебе чем-то помочь! Конечно, я ему позвоню!

— А он приедет сам или пришлет кого-нибудь? — вдруг засомневалась я в самый последний момент.

— Н-не знаю, — осеклась и Юлька. — В последнее время ему все время некогда, так что мы поддерживаем связь только с его сотрудниками. Тем более что у Алинки сейчас отпуск, она говорила, что они в Финляндию со дня на день вылетают.

Я напрягла серое вещество мозга: никакой Финляндии допустить я не имею права, значит, необходимо поторопиться. Все должно сработать в точности по моему плану, иначе — провал. «Интересно, к чьему же мнению прислушается Филатов и сорвется с места по первому зову?» — задумалась я.

— Может быть, лучше пусть папа позвонит? — неожиданно предложила Макарова.

Да, идея была неплохая, вот только я сильно сомневалась, захочет ли занятый на государственной службе важный чиновник помогать частному расследованию? Конечно, в некоторой степени это касалось и его дочери, но ведь по официальной версии Филипп погиб в результате несчастного случая. Но Юлька, в отличие от меня, предпочла не ломать голову, а действовать без промедления.

— Алло, пап, у меня проблемы, — капризно захныкала она в трубку. — Понимаешь, хочу гостиную переделать… Да, как ты советовал, в синий… Слушай, может быть, ты сам Филатова вызовешь, а то я одна не хочу говорить с ним на эту тему… Спасибо, родной!

Обрадованная Юлька послала отцу воздушный поцелуй и отключила связь.

— Порядок, минут через десять папа ему перезвонит, и — я просто уверена! — через полчаса Николай уже будет в здании администрации, — улыбнулась она.

Именно это мне и требовалось! Поблагодарив Макарову за помощь, я бросилась к машине: необходимо было послушать, какие указания будет давать Филатов перед отъездом Алине. «Просто быть такого не может, чтобы он ни разу ни о чем не обмолвился! — решила я. — Не зря же я, в конце концов, с таким трудом проникла в его дом и установила „жучки“!»

Подъехать к особняку на нужное расстояние я успела как раз в тот момент, когда Филатов заканчивал телефонный разговор с Калининым:

— Да-да, конечно, Вячеслав Владимирович, через полчаса буду у вас в кабинете. Я выезжаю.

Филатов с облегчением выдохнул, положив телефонную трубку.

— И чего ему еще надо? — пробормотал он себе под нос.

Потом Филатов заговорил вдруг громко:

— Алина, я уезжаю к Калинину, это ненадолго. Прошу тебя, хотя бы на этот раз не терзай меня своими телефонными звонками по разным мелочам. Мне надоело объяснять тебе, что вне дома я работаю, поэтому слушать твои рассуждения по поводу покупки нового платья просто не могу! — под конец фразы Николай сорвался на крик. — Затем за билетами заеду и к Борису, а ты жди дома, — добавил он уже спокойно.

«А-а-а, нервишки-то у нас пошаливают…» — с удовольствием отметила я, убирая помехи с нужной волны. Да уж, надо поторапливаться, пока Филатовы благополучно не отбыли в Финляндию на рождественские каникулы. Но время у меня и так было рассчитано по минутам, поэтому дергаться не имело смысла.

Теперь мне нужно было как-то обставить очередной визит в их дом. Предстать перед Алиной в роли заики-журналистки, якобы за дополнениями к интервью, я уже не могла — Николай спутал все карты и разоблачил маскарад. А жаль, так было просто. Но у меня в запасе имелся еще один вариант. И моя теперешняя экипировка вполне позволяла претворить его в жизнь.

Как только Филатов покинул родные пенаты, я достала телефон.

— Алина Вениаминовна? — постаралась я снова вжиться в роль журналистки, но на этот раз — опытной и строгой. — Можно я к вам заеду сейчас? Я хотела бы поговорить с вами о коллекции и вашем творчестве. Да-да-да, меня прислал Борис Корнеев, можете ему перезвонить. Меня зовут Татьяна.

Получив немедленное согласие хозяйки, я тут же отправилась к дому. В том, что на этот раз Корнеев подтвердит мою версию, я ничуть не сомневалась — об этом мы успели договориться. Несколько минут после того, как хозяйка дома впустила меня в особняк, я уламывала Алину Филатову вместе со мной съездить в редакцию.

— Там будет намного удобнее, поверьте. Кроме того, требуется ваше личное присутствие, так как наш редактор хочет обсудить некоторые вопросы, — твердила я одно на разные лады.

И она согласилась.

Конечно, будь Алина чуть повнимательнее и поумнее, она обязательно заметила бы подвох: разве настоящие журналисты сами приезжают в дом, чтобы потом неизвестно зачем отволочь своих респондентов в редакцию? Но Филатову это несоответствие реальному положению вещей ничуть не смутило. Видимо, дорогие ботинки из натуральной кожи, хорошая сумка и мое интеллигентное лицо, на этот раз не обезображенное очками, произвели на нее благоприятное впечатление.

Чтобы окончательно упрочить свои позиции, я попросила ее позвонить мужу, чтобы предупредить его об отлучке из дома, раз он просил, как сообщила мне Алина, ждать его здесь. Когда она схватилась было за телефон, сердце у меня ушло в пятки, но ведь на то я и частный детектив, чтобы, рискуя всем, добиваться успеха!

— Нет, сейчас у него важная встреча, он просил не беспокоить, — с сожалением выдохнула Алина, возвращая трубку на место. — Попозже ему сообщу. Пусть это будет для него сюрпризом, — улыбнулась она.

На этот счет я даже не сомневалась — сюрприз Филатову будет.

Особой нужды в спешке сейчас не было, но все-таки я хотела побыстрее освободиться от общества болтливой Алины, которая собеседнику слова не дает вставить в разговор. Конечно, я совершенно не собиралась чинить физическую расправу над этой беззащитной женщиной, но и терпеть ее общество дольше было просто невыносимо. Для меня это было чревато лопнувшими барабанными перепонками, а для нее… физической расправой с моей разъяренной ее трескотней стороны.

В общем, все получилось мило и как было задумано. Едва мы с Филатовой, усевшись в мою машину, успели отъехать пару километров от ее дома, как путь нам преградили несколько иномарок с сидящими в них красавцами-мужчинами с кавказских гор. В мгновение ока они ловко и аккуратно вынули нас обеих из машины, взяв нас под белы рученьки, и перезвонили своему шефу.

— Которую? А-а-а… — разочарованно протянул смуглый джигит, сверкнув на меня черными глазищами, еще раз подтвердив мнение, что кавказские мужчины неравнодушны именно к длинноногим блондинкам.

Алину очень вежливо упаковали в черный джип с тонированными стеклами, а передо мной извинились, вернув ключи от моей видавшей виды «девятки». Я с облегчением выдохнула: люди Свиста выполнили свою часть работы с блеском. Таким образом, исключив единственное препятствие в лице жены Филатова и одновременно заполучив в свои руки в некотором роде заложницу, я приступила к непосредственному выполнению моего плана. Конечно, от неудачи он все еще не был застрахован, так как я не имела точного представления, насколько дорога Алина собственному мужу. Но свои позиции, хоть нанемного, я все-таки упрочила.

Конечно, я прекрасно понимала, что разговор с Калининым Филатова не порадует. И, скорее всего, после него он пожалает на ком-нибудь выместить свою злобу. Именно это мне и надо было, потому что я постаралась учесть все в своем плане. «Так, Алена в безопасности у меня дома, Корнеевы — тоже, но у себя в квартире. Алина, конечно, тоже в безопасности, но сам Филатов об этом не узнает, пока не возвратится домой и не прочтет записку с требованием выкупа, который он должен будет привезти в галерею Корнеева. Хм, — усмехнулась я, представляя лицо главы „ГОСта“ в тот момент. — А Гоша не такой уж лопух, каким может показаться на первый взгляд».

Я действительно не ожидала от Свиста такой продуманности: это он решил возместить свой моральный и материальный ущерб от обмана Филатова, взяв в заложницы его жену. Вообще-то мы с ним о денежной компенсации не договаривались, когда разрабатывали детали операции, но право на нее он, по-моему, имел. И так как замысел Гоши фактически совпадал с моим собственным, я помогла ему выманить Алину из дома. «Пусть она лучше пока побудет под охраной ребят Свиста, чем рядом с непредсказуемым мужем», — резонно рассуждала я, готовя план похищения.

Оставшись на дороге одна — джип с кавказцами и Алиной лихо развернулся и исчез в «туманной дали», я порадовалась про себя, что успела предусмотреть почти все, и поехала прямиком в галерею Бориса, куда с деньгами должен был явиться Филатов после встречи с Вячеславом Владимировичем, возвращения домой и прочтения записки, написанной под мою диктовку ни о чем не подозревающим Борисом.

Обольщаться по поводу человеколюбия Николая, благодаря которому он постарается освободить супругу из рук коварных похитителей, не стоило. Но все-таки я очень надеялась, что если не за женой, то хотя бы отомстить Корнееву Филатов придет. «Ему же сейчас совершенно нечего терять, кроме собственной жизни, — подумала я. — Если он будет думать, что за похищением стоит Борис, с которым у него в последнее время довольно натянутые отношения, Филатов обязательно решит убрать его со своей дороги. Тем более что Корнеев, по разумению Николая, знает слишком много».

«Именно в ней и должна крыться разгадка всей этой истории», — подумала я, вспоминая картину, показанную мне Алиной в мое первое посещение дома Филатовых. Может быть, нарисованный Наполеон олицетворял собой Николая или даже Бориса, отличающегося тоже небольшим ростом? Нет, тогда бы Корнеев знал о ней больше, а ему эту картину никогда не показывали, как я поняла. Так я ответила самой себе на возникший спонтанно вопрос и отбросила эту версию.

Пока я открывала дверь галереи, воспользовавшись ключом из своей коллекции отмычек, в самое неподходящее время зазвонил мой мобильник.

— Таня, нам только что на сотовый звонил Николай. Борис сказал, что он находится в галерее и Филатов сейчас едет туда, — сообщила Наташа Корнеева срывающимся голосом. — Знаете, он спросил, как чувствует себя Алина. На всякий случай я сказала, что хорошо, — растерянно продолжила она. — По-моему, Николай очень зол.

— Не волнуйтесь, я знаю, — спокойно ответила я, входя внутрь, стараясь не наступить на краски и не споткнуться о стоящие мольберты — воспоминание о коварной стремянке было пока очень живо.

— А я и не волнуюсь, — услышала я в полнейшей темноте мужской голос, идущий из глубины зала, и тут же закрыла глаза, ослепленная яркой вспышкой электрического света. И все же я успела выхватить из сумки пистолет Макарова, с которым не расставалась почти никогда. Фигура Филатова отклеилась от стены и медленно начала приближаться. В руках у него тоже был пистолет.

* * *

Честно говоря, я ожидала чего-то подобного. Но немного попозже. Впрочем, взять себя в руки и привыкнуть к ослепительному свету мне было нетрудно.

— Еще один шаг, и я буду стрелять, — предупредила я, мгновенно отступая за мольберт и оказываясь в более выгодном положении, — теперь хотя бы правая половина моего тела была под защитой тонкой фанерной конструкции, а Николай был виден как на ладони.

Филатов, видимо, сразу понял, что и мне, кроме собственной жизни, терять нечего, а на скорость своей реакции он, наверное, не надеялся. К тому же, перед тем как меня убить, он должен был узнать от меня как можно больше, поэтому сильно торопиться не стал.

Когда я оказалась лицом к лицу с преступником, которого искала так долго, коленки мои не подкосились, да и вообще, плач и мольбы о пощаде в мои ближайшие планы не входили. «В конце концов, я о нем все знаю, — подумала я и усмехнулась. — И Гоша с Генрихом тоже. Так что дипломатические переговоры должен начать он. Ему это гораздо больше надо». Стараясь ничем не выдать своего волнения, я крепко держала пистолет и ровно дышала.

— Кто вы такая? — послышалось наконец в абсолютной тишине. — И почему следите за мной?

Не удержавшись, я усмехнулась: «Рассказать ему свою биографию, что ли? А может, разыграть из себя ярую поборницу справедливости, действующую на общественных началах? — думала я, держа палец на спусковом крючке. — Нет, бесполезно, так как Филатов давно знает о моем существовании. Иначе его бывшие сотрудники не угрожали бы Тумановой».

Эти мысли молниеносно пронеслись в моей голове, и я коротко ответила, вспомнив кличку, которой еще в студенческие годы наградили меня однокурсники за невыносимую способность появляться в самых неожиданных местах:

— Ведьма.

Филатов на секунду зажмурил глаза и едва заметно дернулся. Не знаю, имел ли он представление о частном детективе Тане Ивановой или при этом слове сработало примитивное суеверие, но его мгновенной заминки мне хватило на то, чтобы нажать кнопку диктофона, спрятанного под курткой. Может быть, и не стоило надеяться на получение показаний от преступника, но упустить даже единственный момент потери бдительности оппонента мне не позволила профессиональная привычка.

Так мы с Филатовым стояли и молча держали друг друга на мушке. Прошло несколько томительных минут.

— Мне не важно, кто вы на самом деле, но освободить мою жену вам все-таки придется, — произнес наконец Николай, отступая в центр комнаты. — Только при этом условии я смогу отпустить вас.

«Этого он мог бы и не говорить, — подумала я, вовсе не рассчитывая на такое благородство. — Что ж, попробуем сыграть в его же игру». Если Филатов выбрал блеф, мне просто не оставалось ничего другого, как сделать то же самое. Краем глаза я заметила, как он отступает к стене, немного приближаясь ко мне, но мешать ему не стала. Знала, что живая я ему пока нужнее, чем мертвая.

— Телефон с собой? — спросил Николай, оказавшись на исходной позиции и протягивая мне трубку.

Я заметила, что и он тоже оказался теперь под прикрытием мольберта, но достала собственный сотовый и молча стала набирать комбинацию цифр.

— Отпустите ее, — медленно сказала я, не выпуская Филатова из поля зрения. — Да, можете доставить прямо домой. Или нет, лучше — сюда, в галерею, — потребовала я и подняла глаза на Николая.

Он не возражал. Впрочем, я не питала иллюзий: ему гораздо проще было бы избавиться сразу от двух ненужных свидетелей своих злодеяний. Но я звонила вовсе не Гоше, у которого в данный момент находилась Алина. Верить преступникам на слово я не привыкла, поэтому заранее переговорила, правда, не вдаваясь в детали, с Андреем Мельниковым и теперь молилась, чтобы он понял, что мне требуется его помощь.

— Вот и хорошо, — сказал Филатов, стараясь сохранять спокойствие. — Алина будет в безопасности, а вы, Татьяна Александровна, — улыбнулся он, — сможете наконец отвезти меня в милицию. Кстати, что вы там предъявите? Может быть, те нелепые фотографии? Или еще что-нибудь есть? — буквально смеялся он мне в лицо. — Реальных улик против меня у вас нет. Подумаешь, коньяк! Да его в любом магазине можно купить… И врагов у Туманова было побольше, чем вы думаете: один Гоша чего стоит, не говоря уже о Генрихе.

Честно говоря, слушая весь этот бред, я подумала, что и самому Филатову сейчас было бы лучше оказаться в милиции, чем во власти Гоши или Генриха. А Николай все говорил и говорил. Конечно, многое я уже и сама знала, а кое о чем догадывалась. «Но признание самого преступника все же аргумент повесомее любых домыслов», — просто из вредности подумала я, благодаря человека, который изобрел диктофон, и отгоняя страшные мысли о том, что когда-нибудь другой человек снимет фильм «Последнее дело Тани Ивановой».

Пока Филатов страдал словесной диареей, я вздохнула. «Не знаю, пригодится ли эта пленка мне, но потомкам фильм смотреть будет интересно», — усмехнулась я про себя, представив, как мило я смотрюсь под дулом пистолета с диктофоном в куртке.

Когда на улице внезапно послышался рев мотора, я даже бровью не повела, но Николай мгновенно вырубил свет и отшвырнул мольберт, прикрывавший его. Наверное, в любом другом состоянии я бы с легкостью отскочила в сторону даже в полнейшей темноте, но подвела больная нога, и уже через мгновение Филатов тащил меня к запасному выходу.

Конечно, Мельников, если в подъехавшей машине находился он, обнаружит разгром в галерее и мой пистолет, который остался валяться прямо там, возле мольберта, но именно сейчас меня это мало утешало. Конечно, еще какое-то время я поживу — пока убийце нужно будет прикрытие. Но потом… Дальше думать не хотелось, тем более что кроме ноги неожиданно вдруг заболела еще и голова.

— Сейчас, как отъедем подальше, позвони своим дружкам в милицию. Пусть нас встретят, — неожиданно скомандовал Филатов и протянул мне свой сотовый.

Только сейчас до меня дошла страшная истина: я не слышала за стенами галереи милицейской сирены, значит, подъехал кто-то другой. Я стояла спиной к окнам, поэтому ничего не видела, но подумала, что это наверняка тот, кто хорошо знаком Николаю и кого он боялся. «Гоша или Генрих?» — гадала я, разговаривая по сотовому с Мельниковым, который уже мчался к галерее.

— Тань, я что-то не пойму, ты сейчас где? — спросил Андрей.

— Не важно, — устало выдохнула я, потирая шишку на лбу. — Мы сейчас поедем тебе навстречу, готовь протокол на чистосердечное признание.

Андрей, явно сомневаясь, — по голосу поняла, — что я в своем уме, находясь в полном недоумении, пообещал выполнить просьбу.

Мы вышли из галереи и сели в машину. Филатов вырулил на трассу, довольно пустынную в это время. Кроме темных силуэтов деревьев и белой разделительной полосы, впереди я не видела почти ничего.

— Слава богу! — Николай неожиданно нажал на тормоза и свернул на обочину дороги.

Впереди маячила милицейская машина, и постовой лениво махнул полосатой палкой. Я с облегчением выдохнула: под защитой органов правопорядка все-таки было как-то поспокойнее.

К нам подошел майор и объяснил, что у них проводится очередная операция «Вихрь — антитеррор» и попросил нас выйти из машины для личного досмотра. Не обращая внимания на головную боль и пульсацию в левой ноге, я осторожно выбралась из салона и сразу же начала объяснять, кто я такая и что нам нужна помощь. Майор лениво огляделся по сторонам, пригласил меня влезть в его задрипанный «уазик» и спросил мои документы.

Пока я доставала из куртки сначала сотовый, потом диктофон и наконец лицензию частного детектива, я потеряла из поля зрения Филатова и совершенно не обратила внимания на еще одного пассажира патрульной машины.

— Не трудитесь напрасно, Татьяна Александровна, — услышала я вдруг знакомый голос с легким немецким акцентом.

— Вы? — удивилась я.

— Не пугайтесь, пожалуйста. С вами, — выделив голосом последние слова, произнес Генрих, — ничего плохого не случится.

Затем он вежливо осведомился о моем здоровье и изящным жестом вынул из моих рук телефон. Я не успела оглянуться, как в машине Филатова, из которой я только что вышла, завелся мотор. Выпускать меня из «уазика» никто не собирался, и я сразу все поняла: Генрих — не тот человек, который оставит предательство безнаказанным. Особенно если цена этого предательства определяется в свободно конвертируемой валюте.

Вообще-то Николай был обречен: если не сейчас, так через год или два Генрих все равно убрал бы его со своей дороги. Несмотря на тот беспредел, что творят криминальные структуры в нашем городе, они свято чтут свой собственный кодекс чести и никому не позволяют его нарушать.

У меня на глазах темно-вишневую машину Николая «милиционеры» облили бензином, подтолкнули к спуску в недалекий от обочины овраг и… уже через минуту раздался взрыв. Я автоматически вздрогнула, но особой жалости не почувствовала — там, в куче металла и тонированных стекол, находился человек, совершивший мерзкое преступление.

— Интересно, что вы будете делать со мной? Посадите в следующую машину? — дерзко спросила я, повернувшись к Генриху.

— Ну что вы! — воскликнул он. — Вы оказали мне большую услугу, рассказав о махинациях Филатова. Кроме того, умудрившись спасти вас от ДТП, я теперь чувствую личную ответственность за вашу жизнь и здоровье. Кстати, как вы себя чувствуете?

— Нормально, — буркнула я. — Не боитесь, что я сейчас все-таки доберусь до милиции и обо всем расскажу? Например, номер этой машины я запомнила…

— Татьяна Александровна, не смешите меня, — улыбнулся Генрих. — У меня — твердое алиби, моих людей буквально через несколько минут не будет в городе, а эта машина… Ее ваши милицейские друзья могут поискать в Волге. Но вы не расстраивайтесь, — тут же добавил он, возвращая мой сотовый. — Признание Филатова, как я понимаю, у вас есть, свою работу вы сделали хорошо… Кстати, это — вознаграждение за информацию.

Я скорее почувствовала, чем увидела в своей руке пачку денег, но адекватно отреагировать на ситуацию не смогла. Генрих очень точно подметил: свою работу я сделала хорошо. А то, что преступник наказан не мной и даже не милицией, меня почему-то не особо раздражало. «Странно, я же сейчас беситься должна, — неслись у меня в голове нестройные мысли. — А я тут сижу и как ни в чем не бывало беседую с криминальным авторитетом». Впрочем, мое бездействие в настоящее время было вызвано не усталостью или головной болью: Филатов на самом деле заслуживал более сурового наказания, чем несколько лет тюрьмы. «Филиппа никто не вернет, а Алена еще долго будет вспоминать весь этот кошмар», — подумала я, и совесть моя окончательно успокоилась.

— Отвезите меня в ближайшее отделение милиции, — попросила я. — Все равно надо будет сообщить об аварии.

— Не беспокойтесь, это уже сделали, — снова улыбнулся Генрих.

* * *

«Маска, я тебя не знаю!» — завертелась у меня в голове цитата, едва я открыла глаза и увидела склоненное над собой лицо в белой марлевой маске.

— Танечка, ну, слава богу, — с облегчением выдохнул кто-то справа от меня.

Я попыталась повернуться, чтобы посмотреть на физическую оболочку обладателя голоса, но это удалось мне с большим трудом. Кто-то — вроде моя подруга Светка? — сидел возле моей кровати и улыбался.

— У меня что, амнезия? — в ужасе спросила я, меньше всего на свете желая уподобляться глупым курицам из аргентинских сериалов, постоянно теряющим то память, то собственных детей. — Я разве в больнице?

— Нет, у себя дома. Просто Юля посоветовала применить этот маскарад, потому что Гарик обещал приехать, — пояснил мне «кто-то» в белой марлевой маске, очевидно, мой лечащий врач, но с голосом Алены Тумановой.

Я рассмеялась и вспомнила: не успела я отделаться от расспросов Мельникова и добраться до собственной квартиры, как тут же попала в руки подруг. Проболтав с ними почти до шести утра и испытав на себе почти все чудодейственные средства из моей домашней аптечки, я буквально «вырубилась» в гостиной.

— Танэчка! — Гарик сначала просунул в дверь комнаты огромный букет алых роз, а потом — собственную физиономию. — Поправляйся скорее!

Светка, попробовавшая встать на пути Папазяна, то есть букета, была отодвинута в сторону, а розы оставлены на столике.

— Выздоравливай, — подмигнул мне Гарик и вышел, видимо, уступая место остальным посетителям, потому что в прихожей слышались недовольные голоса, выясняющие свою очередь.

— Свет, это что за цирк? — зашипела я недовольно. — Все, доступ к телу временно прекращен. Объясни мне, в чем дело? — потребовала я, поднимаясь на ноги и с радостью отмечая, что инвалидность мне пока не грозит. — Неужели все думают, что у меня действительно заразная болезнь, как мы с Юлькой когда-то придумали?

— Конечно, нет, — отмахнулась Алена. — Как только уедет ваш друг, все меры предосторожности будут сняты. Просто он позвонил, когда вы спали, вот мы и решили этот спектакль сыграть.

Едва захлопнулась входная дверь, как она и Светка одним движением отделались от белых масок и расхохотались. Мне просто ничего не оставалось, как присоединиться к ним.

— Маруся звонила, и Мельников поговорить хочет, — сообщила мне Светка, как только мы отсмеялись. — Кирилл пока к тебе никого не пропускает, только меня. Конечно, под нажимом мужа, — улыбнулась она.

Я тоже усмехнулась, оживив в памяти внушительную стопятидесятикилограммовую фигуру Светкиного супруга, — никто еще не устоял перед его обаянием.

— Он и сейчас там дежурит — наплыв посетителей сдерживает, — объяснила Светка сравнительную тишину в коридоре. — С кем будешь говорить?

— С Аленой, — не колеблясь, ответила я, заметив, что Туманова побледнела.

Конечно, разговоров у нас со вчерашнего вечера и так было предостаточно, но я предпочитаю всегда самое важное — говорить без свидетелей. Профессиональная интуиция не подвела меня и на этот раз: Алена больше всех была заинтересована в результатах дела.

— Остальным потом все подробности расскажу, — пообещала я выходящей из комнаты Светке. — И тебе тоже: и за что Филатов Филиппа убил, и из-за чего с Генрихом не поладил, и почему хотел ресторан сразу двум хозяевам продать…

Разговор с Аленой мне дался трудновато. Всю правду я открыть ей не могла, потому что Светка попросила меня об этом, но и молчать о ходе расследования я просто не имела права. Впрочем, надо сказать, я с достоинством выпуталась из сложившейся ситуации.

— Спасибо вам, Татьяна Александровна, — едва сдерживалась Туманова, стараясь не расплакаться. — Конечно, Филиппа не вернешь, но хотя бы память о нем я могу сохранить.

«Черт побери! — ругала я себя уже после ее ухода. — Он-то ей хотя бы брат был, а я с чего так расчувствовалась?» Вытирая непрошеную слезу, я бросила взгляд в зеркало: выглядела частный детектив Таня Иванова, мягко говоря, не лучшим образом. «Надо завтра же заняться собой. Новый год на носу, а я на пугало стала похожа». После этого язвительного замечания я перестала шмыгать носом и даже похвалила себя за то, что в счет платы за свои услуги договорилась с Аленой о новой прическе, которую она мне сделает в любое время.

* * *

Уже к вечеру я смогла побеседовать со всеми желающими. Честно говоря, объяснения с Тумановой, Корнеевым и Кириллом меня окончательно вымотали. С последним разговор был самый непродолжительный — в конце концов, мы ничего не должны друг другу, поэтому, поблагодарив за оказанную моральную поддержку и медицинскую помощь, я с легким сердцем отказалась от услуг «доктора Айболита».

Странно, но Корнеев почему-то до сей поры находился в приятном неведении относительно делишек своего друга детства Филатова.

— Борис Андреевич, да поймите: это не вы познакомили Филиппа с Николаем на своей выставке. У них и до сего знаменательного события были общие дела! — пыталась я раскрыть глаза на истинное положение вещей упертому художнику, не желавшему видеть правду. — На самом деле они познакомились гораздо раньше и даже более того — успели стать врагами.

— Танечка, мне кажется, вы что-то путаете, — то и дело перебивал меня Корнеев, пока супруга внушительно не посмотрела на него.

Я с благодарностью улыбнулась Наташе и продолжила свой рассказ.

— Столкновение произошло на почве того, что Филипп как-то раз — всего один раз! — заметила я на всякий случай, — почти скопировал картину своего друга и выдал ее за подлинник. Конечно, его можно было понять и даже простить, потому что это случилось сразу после смерти родителей и у Тумановых буквально не было средств к существованию. Так вот, Филипп взял чужой фон и придумал незатейливый, но глубокомысленный сюжет, стилизуя работу под кисть уже известного художника. Естественно, картину он продал и деньги получил хорошие. Но тут как раз появился наш второй персонаж — Филатов. Николай пригрозил рассказать о картине сестре Филиппа и вам, Борис Андреевич. Потому что, между прочим, картина была продана под вашим именем.

Корнеев схватился за голову, но не произнес ни слова. Я сразу же поняла, что он бы простил талантливому Туманову этот поступок, роковым образом повлиявший на его жизнь.

— Конечно же, гордый и независимый по своей натуре Филипп, — продолжила я свой рассказ, — не мог долго терпеть издевательства над собой и начал следить за Филатовым с фотоаппаратом в руках, чтобы тоже «накопать» на него компромат. Ход был, безусловно, беспроигрышный: любой бизнесмен рано или поздно совершает противоправные действия, — уточнила я. — И результат слежки не заставил себя долго ждать: через некоторое время Филиппу удалось проникнуть на встречу Филатова с криминальными авторитетами Тарасова и запечатлеть исторический момент передачи из рук в руки крупной суммы денег.

После такой новости глаза Бориса Корнеева и его супруги совсем округлились от изумления.

— Замечу в скобках, — после короткой паузы пояснила я, — что в любой стране это называется дачей взятки должностному лицу, ведь Филатов занимался не только частными, но и государственными строительными подрядами.

— Неужели фотографии были для Николая так опасны? — упавшим голосом спросил Корнеев.

— Разумеется, — подтвердила я. — Если раньше у Филатова была безупречная репутация, то теперь она находилась под реальной угрозой. Конечно, он сделал вид, что успокоился, — вроде бы они с Филиппом оказались квиты: оба были друг у друга «на крючке». Но Филипп продолжил свою слежку и еще пару раз видел, как Филатов встречался с противоборствующими группировками. Выходит, он работал «и нашим, и вашим». Вот это было страшнее, такое ему бы не простили авторитеты-соперники. К сожалению, Туманов не только накопал столь «горячий» компромат, но и имел неосторожность или глупость сказать о нем Николаю.

— И что же с того? Вот если бы он обратился в милицию… — начал Корнеев.

— Не смешите меня, пожалуйста, Борис Андреевич. У вас перед глазами пример Алены: поверила ей милиция? — саркастически спросила я. — Так вот, дальше. При удобном случае Николай предложил ничего не подозревавшему Филиппу работу, а она и правда была ему нужна, и потом убил. Причем не просто и банально застрелил, хотя пистолет у него был. Он угостил его коньяком, как старого друга. Но… подсыпал туда изрядную дозу эфедрина, который его строители нашли на свалке. Между прочим, и подозрение в убийстве падало в первую очередь не на самого Филатова, а на совершенно невиновных людей.

— И на тебя, кстати, Борис, — напомнила Наташа. — Ты же приходил к Филиппу в тот вечер, и «Наполеон» у тебя имеется.

— Вот именно, — подтвердила я. — Но не только: еще подозревались рабочие и хозяева квартиры. Так что не все было безобидно даже после смерти Туманова, к которому Филатов испытывал не самые дружественные чувства.

— Получается, Филипп хотел обезопасить себя лишней информацией, но владение ею его и убило? — тихо спросил Корнеев, мучительно переживая не только смерть молодого художника, но и разочарование в старом друге.

Отвечать на вопрос не потребовалось — Борис сам все понял.

Наконец Светка закрыла дверь за Корнеевыми и устало опустилась на стул.

— Кажется, на сегодня это все, — облегченно вздохнула подружка.

Но ее надежды не оправдались — из сумки подал голос сотовый.

— Танечка, это я, — услышала я задорный, как ни в чем не бывало, голос Маруськи. — Можно мы с Гошей к тебе заедем? Ну, тогда через полчасика… — протараторила она и, не дожидаясь моего ответа, отключила связь.

Сначала я насупилась: после всех передряг хотелось немного отдохнуть и привести в порядок свои мысли. Но потом я даже обрадовалась еще одному визиту — обычно встречи с Марусей служили для меня хорошей встряской и мобилизовали силы. «Только Гошу она зря с собой берет, — все-таки не удержалась я, чтобы не побранить легкомысленную Маруську хотя бы про себя. — Зачем он здесь нужен?» Ответить на заданный вопрос я бы не успела при всем желании, потому что как раз в этот момент пришлось идти и открывать дверь — в нее забарабанили изо всех сил, игнорируя звонок.

Заглянув в «глазок», я увидела только розы. «Неужели снова Гарик? Вот не хватало для полного счастья…» — вздохнула я, но дверь все-таки открыла. В конце концов я же не одна, а со Светкой в квартире.

Но на пороге стояла счастливая Маруська — одна и с цветами.

— Это тебе, — протянула она мне уже второй за сегодня ароматный, роскошный и колючий букет. — Я всего на минутку. Представляешь, мне Гоша руку и сердце предложил, так что мы с ним прямо сегодня в Анталию едем! — восторженно защебетала она и зачем-то полезла в сумочку. — И это тоже тебе…

— Зачем? — удивилась я, глядя на пачку денег, которую она мне протянула.

— Типа гонорар, как выразился Гоша. Тань, да ты бери, не стесняйся, тебе положено, — успокоила меня Маруся. — Без тебя он ни за что ресторан не получил бы. Да еще могли по тыкве надавать. Он мне рассказал, что у нас тут, в Тарасове, на этот счет очень жестокая конкуренция.

Резонно рассудив, пока Маруся трещала еще про какую-то ерунду, что денег от Гоши я вполне достойна — в конце концов, не зря же подвергались опасности мои драгоценная жизнь и здоровье! — этот «типа гонорар» с чистой совестью приняла. А потом от всего сердца пожелала Марусе счастья.

* * *

Давно забытые ведро и тряпка для пыли снова были извлечены на свет божий, лучшие подруги решили помочь с предпраздничной уборкой. Но задействовать также и стремянку я на всякий случай отказалась. Правда, мы больше пили кофе и сплетничали, чем наводили чистоту. Особенно мы со Светкой, которая отправила мужа домой, как только поток посетителей в мою квартиру схлынул, а сама так и не решилась бросить меня на произвол судьбы.

Подарки, которые я успела купить до того, как занялась расследованием смерти Филиппа Туманова, были торжественно вручены и Ленке со Светкой понравились. Конечно, вместе с благодарностью и поцелуями я получила также изрядную порцию назиданий и наставлений.

— Тебя ни в коем случае нельзя одну оставлять — обязательно что-нибудь легкомысленное сотворишь, — возмущалась Ленка-француженка, убирая на антресоли ненужное барахло и намекая на мое мимолетное знакомство с Кириллом.

Возражать ей я считала делом бесполезным, потому что у школьных учителей совершенно специфический способ мышления. Все они считают так: бывает два мнения — мое и неправильное. Впрочем, обида на Ленкину занятость и на то, что она не нашла времени со мной пообщаться, когда мне это было нужно, давно прошла, и я с удовольствием слушала ее отчет о проведенном предновогоднем спектакле.

— Представляешь, на роль Деда Мороза искали кандидата почти неделю, а вот Наполеон нашелся сразу! Знаешь, маленький такой мальчик, хорошенький. Правда, немного закомплексованный, но это со временем пройдет…

— Дай бог, чтобы прошло, — сквозь зубы процедила я, вспомнив подробности недавнего расследования и невольно содрогнувшись.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Реклама на сайте