«Никаких следов»

Марина Серова Никаких следов

Глава 1

Надя Кузнецова давно не ладила со своими близкими. Уже несколько лет в семье все было наперекосяк. Постоянные скандалы и ссоры не давали ей покоя, поэтому она старалась как можно реже бывать дома и даже подумывала уйти совсем, но деваться было некуда, и она продолжала жить в родительском доме, хотя мириться с таким положением дел ей было очень трудно.

Семья Кузнецовых была не хуже других, хотя и не слишком богатая. Мать, Ольга Петровна, была хорошим врачом и работала в областной больнице. Ее уважали, как хорошего специалиста, и на заработок она не жаловалась. Александр Иванович, отец Нади, был директором одного из крупнейших в стране оборонных НИИ и блестящим ученым. Список всех почетных должностей и ученых званий, которых он был удостоен, занял бы несколько страниц и сделал бы честь любому ученому с мировым именем.

Отец был человеком мягким, застенчивым и необычайно рассеянным, как все люди, полностью посвятившие себя любимому делу. Близкие удивлялись, как это он до сих пор помнит дорогу домой, поскольку большую часть своей жизни Александр Иванович проводил на работе. Он был человеком настолько увлеченным, что преспокойно мог, задумавшись над чем-то, уйти из дома в домашних тапочках.

Однажды Надя, возвращаясь домой, встретила его у входной двери. Он стоял с совершенно рассеянным видом, отсутствующим взглядом уставившись в одну точку. В одной руке у него было пустое мусорное ведро, другая застыла в воздухе. Александр Иванович подошел к двери квартиры, поднял руку, чтобы позвонить, но, внезапно задумавшись над чем-то, так и остался стоять с поднятой рукой.

И так постоянно — то уйдет на работу с полным мусорным ведром, то потушит сигарету в чашке с чаем.

Но несмотря на все это, а, может быть, именно благодаря этому, он был единственным человеком в семье, с кем Надя не просто ладила, а жила душа в душу. Отца Надя очень любила, и он тоже души в дочери не чаял. Когда она была еще совсем маленькой, отец часто сажал ее к себе на колени и рассказывал длинные истории, которые просто завораживали Надю. Хотя она и не понимала почти ни слова, но всегда просила повторять один и тот же рассказ по нескольку раз. Эти совместные вечера так привязали их друг к другу, что, даже став взрослой двадцатилетней девушкой, Надя со всеми своими вопросами и бедами всегда бежала к отцу, даже после того, как выяснилось, что все свои волшебные истории отец черпал из учебника по квантовой механике.

Все началось после того, как Надя поступила в университет. Много новых дел, новых друзей. Ольга Петровна постоянно была недовольна то поздним возвращением Нади домой, то не вовремя сданным зачетом, то чем-то другим. Она всегда требовала, чтобы Александр Иванович поддерживал ее, но он только отшучивался и несмело улыбался Наде. Все спускалось на тормозах, и дальше недовольного ворчания и упреков матери дело не шло.

Но вот в больнице, в которой работала Ольга Петровна, сменилось руководство, и новое начальство устроило сокращение штатов. Ольгу Петровну, только что миновавшую пенсионный рубеж, с почестями отправили на заслуженный отдых. Ни к чему хорошему это не привело. Дело даже не в том, что в семье стало недоставать денег — зарплаты Александра Ивановича вполне хватало для того, чтобы вся семья могла существовать безбедно, просто Ольга Петровна не хотела мириться с непривычным для нее положением пенсионерки. Помаявшись месяц-другой дома, она принялась искать работу, но не нашла ничего подходящего.

Характер у нее потихоньку испортился, она стала совершенно невыносимой. Выговаривала дочери и мужу по любому пустяку, на дух не переносила никаких возражений, и небольшие размолвки, которые раньше заканчивались, не успев даже начаться, теперь все чаше перерастали в безобразные скандалы со слезами и криками. Безобидное ворчание из-за вечной рассеянности Александра Ивановича теперь заканчивалось бурными истериками.

Надя все чаще стала возвращаться домой затемно, чтобы поменьше общаться с матерью. Придя домой, она наскоро ужинала и убегала в свою комнату, к сильному раздражению Ольги Ивановны, говорящей, что ее родная дочь живет в доме как квартирантка, считаясь лишь со своими желаниями. В доме, когда-то веселом и мирном, становилось тихо и неуютно, только Ольга Петровна шумела на кухне посудой, да, дописывая очередную статью, постукивал клавишами компьютера отец.

Обстановку немного расшевелила смерть бабушки, девяностолетней старушки, матери Александра Ивановича. Совместные хлопоты по поводу похорон разрядили напряженность, но не вернули в семейные отношения Кузнецовых былой теплоты. Как только улеглась суета, связанная с похоронами и поминками, все вернулось в старое русло. От бабушки осталась небольшая однокомнатная квартира в центре города. Так как других наследников, кроме Александра Ивановича, не было, то он тут же переоборудовал квартиру в свой рабочий кабинет и, по совету коллег, тут же переписал ее на Надю.

После того как переоборудование было закончено и Кузнецов-старший увешал стены бесчисленными патентами на свои изобретения, почетными грамотами и дипломами, он вообще почти перестал бывать дома и все вечера проводил на новой квартире. Надя часто оставалась ночевать у него, забывая даже позвонить матери.

* * *

В этот солнечный майский день Надя сидела в квартире отца у окна. На улице под лучами солнца первая зелень блестела чистым, нереально чистым изумрудным светом. Прохожие, чувствуя приближение лета, с радостью оставили дома свои плащи, теплые свитера и шляпы.

Надя смотрела в открытое окно, ветер трепал ее светлые волосы, а рядом с ней, поднимая ничуть не меньший ветер, чем врывался в окно, носился Александр Иванович. Он вот уже полчаса был в диком возбуждении.

— Еще чуть-чуть, Наденька!!! — Отец размахивал руками, осыпая Надю пеплом со своей сигареты.

— Что чуть-чуть, папа? — Она, несмотря на подробные объяснения отца, не понимала, в чем причина такого бурного восторга.

— Чуть-чуть подумать! Если я завершу эту работу, то стану величайшим инженером со времен Попова!

Он сделал еще один виток вокруг стола и уселся наконец на стул. Александр Иванович тихо вскрикнул — окурок, догорев до конца, обжег ему пальцы и упал на пол. Нимало не смутившись, Александр Иванович тут же выхватил следующую сигарету и закурил от большой подарочной настольной зажигалки. Он курил уже пятую или шестую сигарету подряд. В комнате стоял такой дым, что Надя, несмотря на то что сидела у открытого окна, закашлялась.

— Папа, перестань курить. Здесь уже топор можно вешать.

Отец вскочил и замахал руками, как ветряная мельница. Клубы дыма закружились вокруг него, словно маленькие циклоны, похожие на те, что снимают из космоса. Надя закашлялась еще раз — отец был неисправим. Так было всегда, когда на его горизонте начинал маячить патент на очередное изобретение. Он становился невменяемым: не ел, не пил, почти не спал. Но сейчас все гораздо хуже. В Александра Ивановича словно бес вселился. Вот уже пятый день он сидел у себя в кабинете, зарывшись в чертежи и расчеты. Он то вдруг начинал писать что-то на листках бумаги, то внезапно останавливался и, разорвав их и кинув в мусорную корзину, принимался писать снова. Он метался по кабинету, курил, исписывал и рвал стопки бумаги, переворачивал горы книг или часами возился с какими-то железками, обложившись огромным количеством приборов, назначение которых оставалось для Нади полнейшей загадкой.

Надя слезла с подоконника и подошла к отцу, который, весь опутанный разноцветными проводами, возился над грудой каких-то железяк. Подойдя к столу, она чуть не упала, споткнувшись о стопку книг, стоявших прямо на полу.

— Господи, папа, я ведь только вчера убрала все по местам, а у тебя опять завал!

— Завал! — Александр Иванович даже не поднял глаз от приборов. — Да я после тебя целых три часа ничего найти не мог.

— Все лежало на своих местах, — обиженно заявила Надя.

— На своих местах?! Справочник по электрохимии с утра найти не могу! — Щелкнула зажигалка, Александр Иванович закурил очередную сигарету. — Скажи, где он?

— На книжной полке смотреть не пробовал?

— А что ему делать на книжной полке? — Александр Иванович удивленно поднял глаза.

— Папа, книга должна стоять на книжной полке! — Надя достала справочник и положила отцу на стол.

— Слава тебе господи, нашелся! Надя, не прячь его больше, он мне сейчас очень нужен! — Справочник, пущенный умелой рукой, приземлился под столом, где, видимо, и было его обычное место.

Надя вздохнула и отправилась на кухню заваривать чай, а отец продолжил свою работу.

Вскоре Надя забыла об этом разговоре. Александр Иванович продолжал напряженно работать, однако через несколько недель, не выдержав такого небывалого напряжения, тяжело заболел. Он отказался лечь в больницу, и его просто перевезли домой с его новой рабочей квартиры. Ему было строго-настрого запрещено заниматься какой-либо работой, и это удручало его гораздо больше, чем сама болезнь. Он осунулся, похудел, почти перестал разговаривать.

Болезнь затянулась надолго, и о выздоровлении в ближайшее время и речи не шло.

Однажды, уже где-то в середине лета, Александр Иванович подозвал к себе дочь и, когда она пришла, усадил ее рядом с собой на край кровати.

— Помнишь, Надя, у себя в кабинете я занимался очередным изобретением? — Голос его был слабый, почти старческий, хотя еще месяц назад это был мужчина, полный сил.

— Конечно, помню. Но к чему ты вспомнил об этом? — Надя была слегка удивлена. — Если это намек на то, чтобы продолжить работу, то даже и не мечтай.

— Нет, — устало махнул рукой Александр Иванович, — просто я должен тебе кое-что объяснить, потому как это очень важно. — И добавил после некоторой паузы: — Для меня очень важно.

— Что ты хочешь объяснить, папа? Я слушаю.

Александр Иванович закашлялся, и Надя поспешила принести ему лекарство и стакан воды. Приступ кашля немного утомил Кузнецова, но он продолжил:

— В моем кабинете в столе, в нижнем ящике, лежит то, над чем я работал все последнее время. Я успел закончить разработку, но изобретение осталось незапатентованным… — Он опять закашлялся, лицо его покраснело от натуги.

— Папа, успокойся. — Последнее время у отца было высокое давление, и Надя очень беспокоилась за него. — Тебе надо отдохнуть, а то ты никогда не поправишься. Не волнуйся так, пожалуйста. Я принесу тебе чаю.

Надя побежала на кухню, чтобы принести отцу горячего чая и позвать мать.

— Надя, подожди! Надя!.. — крикнул он ей вслед, но у него снова начался приступ кашля.

Договорить им не пришлось. Отца стало лихорадить, ему дали какие-то лекарства, и он впал в забытье. Температура поднялась до сорока градусов и держалась несколько дней.

Когда жар стал спадать, Александр Иванович перестал бредить и немного пришел в себя, Надя, как обычно, сидела у его постели. Болезненная бледность его лица сменилась легким румянцем. Отец сжал Надину руку, открыл глаза и, вздохнув, снова погрузился в беспокойный сон. Надя вздрогнула от неожиданности, когда на ее плечо легла тяжелая рука матери.

— Его надо везти в больницу, Надя. Мы и так уже слишком долго тянули.

Голос матери был непривычно тихим и каким-то странным, свистящим. За время болезни отца она сильно похудела и осунулась. Ссоры Нади с матерью прекратились. Ольга Петровна просто перестала разговаривать с дочерью.

Надя повернулась к матери и посмотрела ей в глаза.

— Ты думаешь, он совсем плох?

— Ему нужно в больницу. Если и осталась хоть какая-то надежда, то она в немедленной госпитализации.

— Как же мы его повезем, мама? — Надя выглядела сильно растерянной, то ли от слов матери, то ли оттого, что она вообще с ней заговорила.

— Я уже вызвала машину «Скорой помощи». Юрию Федоровичу позвоним, он его примет.

— Папа будет недоволен, что мы увезли его в больницу, он очень этого не хотел.

— Пойми, глупая, это кризис. Если он немедленно не получит полной врачебной помощи, то просто умрет. Если б не его идиотское упрямство, я с самого начала положила бы его в стационар. — Чувствовалось, что Ольга Петровна с трудом сдерживает крик.

— Хорошо, я соберу вещи, — Надя поднялась с постели отца.

— Я пойду встречать «Скорую»…

Надя складывала в полиэтиленовый пакет вещи — обычный больничный набор. Ей не хотелось отправлять отца в больницу, но в то же время она очень боялась за него и не хотела, чтобы с ним что-то случилось, а чем помочь, она не знала, поэтому решила довериться опыту матери.

«Скорая» приехала минут через пятнадцать. Двое санитаров аккуратно уложили Александра Ивановича на носилки и перенесли в машину. Его тут же опутали системами датчиков и капельницами. Ольга Петровна поехала в больницу. Надя осталась убраться и привести квартиру в порядок.

Александр Иванович до больницы не дожил. Ольга Петровна, вернувшись домой, сказала, что реанимационная бригада сделала все, что было возможно.

Кузнецова-старшего похоронили на старом кладбище, которое давным-давно было закрыто, рядом с его отцом. Помог старый друг Александра Ивановича. Народу было много, почти весь институт, директором которого Кузнецов был последние двадцать лет.

Надя никак не могла избавиться от мысли, что если бы мать не повезла отца в больницу, то он, возможно, остался бы жив. Она, конечно, понимала, что это чушь, что отец действительно был очень плох, но ничего с собой поделать не могла. Отношения с матерью стали еще хуже, чем до смерти Александра Ивановича. Ничто уже не могло заставить Надю относиться к ней как прежде. Как только все в доме стало приходить в норму после похоронной суеты, она решила переехать в бывшую бабушкину квартиру.

В этой маленькой квартирке она смогла бы жить спокойной жизнью, ни от кого не завися. Мать не смогла бы больше понукать ею, ведь после переезда она становилась абсолютно независимым взрослым человеком. К тому же последние дни Наде все время хотелось побыть наедине с собой и своими воспоминаниями. На новом месте все напоминало ей об отце. Так было легче пережить утрату, среди его вещей, изобретений, книг.

Надя первое время вообще ничего не трогала. У нее было такое ощущение, что отец просто вышел и скоро вернется. Друзья несколько раз пытались навестить ее в новом жилище, но она всякий раз говорила, что сейчас еще не время и, как только она освоится, обязательно всех пригласит.

* * *

Надя жила в маленькой квартирке уже четыре месяца. Когда здесь работал ее отец, во всей квартире всегда царил жуткий беспорядок. Теперь все было убрано и вымыто. Идеальный порядок в квартире говорил о том, как Надя дорожит своим новым домом. Стол Александра Ивановича она сдвинула к окну, все книги убрала в шкаф. Бумаги отца, аккуратно уложенные в папки, лежали на книжных полках. Мать предлагала вывезти из квартиры все лишнее, но Надя отказалась. Ей хотелось, чтобы все вещи, напоминавшие об отце, остались здесь.

С родными она почти не общалась. После долгих уговоров, истерик и идиотских упреков в том, что Наде все равно никогда не понять, что значит лишиться мужа, мать наконец оставила ее в покое. Видимо, поняла, что после смерти мужа она навсегда лишилась и дочери.

Надя крайне редко появлялась в родительском доме, совершенно отказывалась брать у матери деньги, живя на одну стипендию и на то, что удавалось заработать писанием курсовых и контрольных для части своих ленивых и бестолковых однокурсников. Но Надя все равно была очень довольна тем, что ей наконец-то удалось избавиться от материнской опеки и зажить самостоятельно.

* * *

Надя шла по коридору университета быстрым шагом, путаясь в длинной широкой юбке. Она опаздывала уже и на вторую пару, первую же благополучно вовсе проспала. Ей было весело и легко, хотелось плюнуть на все и бежать вприпрыжку под гулкими университетскими сводами.

Совсем недавно в ее жизни произошло замечательное событие — она познакомилась с парнем. Его звали Костя, он был немного старше и уже окончил университет. Они познакомились на улице случайно и до вчерашнего вечера просто встречались, разговаривали о разной ерунде. Однажды Костя угостил Надю мороженым, но вчера он неожиданно пришел к ней после занятий в университет и пригласил в ресторан. Она тут же согласилась, Костя ей очень нравился. Весь вечер они провели в ресторане, а закончив ужин, долго гуляли по набережной Волги. Договорились сегодня встретиться снова.

После занятий Надя, нигде не задерживаясь, отправилась домой и занялась приготовлением ужина. Сегодня Костя должен был впервые прийти к ней в гости.

И он пришел ровно в шесть, как и обещал.

После этой встречи они стали видеться почти каждый день. Костя получил хорошее место в крупной коммерческой фирме с более чем достаточной зарплатой. Он несколько раз пытался даже помочь Наде деньгами, так как ее мизерной стипендии не хватало даже на продукты, но она неизменно отказывалась, поэтому он перестал предлагать деньги, а просто стал приносить продукты и тайно оплачивать счета за квартиру. Каждый день Костя приходил к Наде в ее маленькую квартирку, подолгу засиживаясь там, но ночевать оставался редко. Все друзья считали их прекрасной парой и подозревали, что в конце концов дело кончится свадьбой.

Глава 2

Я шла по солнечному летнему городу с огромной сумкой через плечо. Несмотря на замечательную погоду, настроение было неважное. Путь мой лежал домой к очередному клиенту, чье дело я вела уже больше двух месяцев. Поначалу казавшееся пустяковым, дело о краже документов из офиса обернулось двухмесячным копанием в бумагах. Я вымоталась настолько, что еле-еле передвигала ноги. Только несколько дней назад мне удалось докопаться до сути дела, и теперь я тащила многокилограммовые папки с документами своему клиенту.

Офис, находящийся на Немецкой, центральной улице города, был отделан по последнему слову дизайнерского искусства, что придавало ему вид помещения с рекламной картинки какого-то дорогого модного журнала. Не обращая внимания на охранника, я прошла в кабинет босса. Амбал, сидевший у входа, попытался было задержать, но был остановлен гневным взглядом своего начальника, вышедшего встречать меня.

Хозяин офиса, он же мой клиент, был человеком маленьким и толстым. При разговоре он брызгал слюной и размахивал руками, что, признаться, изрядно меня раздражало. «Наверняка какой-нибудь бывший заведующий столовой или что-то в этом роде», — подумала я, в очередной раз пытаясь увернуться от брызг, на которые был щедр мой собеседник.

— Здравствуйте, Таня! Проходите. Проходите, садитесь, — торопливо проговорил он, пропуская меня в кабинет.

— Здравствуйте, Федор Михайлович! — Я протиснулась между дверью и косяком в щель, которую оставил мне довольно обширный хозяин.

Задевая за все тяжелой сумкой, я прошла в кабинет и устало опустилась на стул. Сумка грохнулась о полированную поверхность стола. Я от души порадовалась, увидев, как болезненно искривилось при этом лицо моего клиента. Он уселся в высокое кожаное кресло и, сцепив пальцы, положил свои толстые руки на дорогой итальянский стол. Я еще немного повозила сумкой по столу, раздавшийся при этом скрип едва не поверг впечатлительного бизнесмена в состояние глубокого шока.

Поиздевавшись над ним еще пару минут, не в силах отказать себе в таком удовольствии, я наконец открыла сумку и вывалила на порядком истерзанный стол кипу папок.

— Вот ваши документы, милый Федор Михайлович.

— Что случилось? — Он сразу обрел душевное равновесие после того, как я перестала издеваться над его дорогим столом. — Они вам больше не нужны?

— Нет! Они мне больше не нужны! — Я достала сигареты и закурила, несмотря на то что хозяин кабинета на дух не переносил табачного дыма.

— Почему?! — Он аж повизгивал, произнося эти слова.

— Все просто, дорогой Федор Михайлович. — Я как бы случайно уронила пепел на полированную поверхность стола. — Дело завершено.

— Как! Мое дело завершено?! — Он даже со стула привстал при этих словах, навалившись огромным животом на свой обожаемый стол.

— Да, завершено, и завершено успешно.

— Что же вы раскопали?

Я вынула из сумки тонкую пластиковую папку и подтолкнула ее в сторону Федора Михайловича.

— Это мой отчет о проделанной работе. Тут все написано.

— Все?

— Все, до чего мне удалось докопаться. Все факты проверены и бесспорны, — я открыла папку и разложила на столе листы с моим отчетом, — здесь также находится мое письменное согласие быть свидетелем в суде, если вы, конечно, захотите начать судебное разбирательство.

— Вы считаете, что с этим можно идти в суд?

— Конечно, можно. Я частный детектив, и добытые мной факты безусловно примет любой суд. Весь отчет подписан мной и заверен личной печатью, так что это официальные бумаги, опираясь на которые вы можете подать иск.

— Спасибо, Таня! Я вам очень признателен! — Федор Михайлович, глядя на мою порядком истлевшую сигарету, извлек откуда-то пепельницу и пододвинул ко мне.

— Благодарю, но давайте поговорим об оплате.

— Конечно! Мы не договорились заранее, но я выплачу вам все сполна. В разумных пределах, естественно. — Он премерзко захихикал. — Сколько вы желаете получить?

— Обычно я беру двести долларов в день плюс накладные расходы. Так что с вас шесть тысяч двести долларов США и ни цента больше, как говорят в вестернах. Если же мне еще придется свидетельствовать в суде, это будет стоить отдельно. О цене можно договориться позже.

Федор Михайлович надул щеки, и я поняла, что он решил торговаться, но это было абсолютно бесполезно, поскольку я решительно была намерена не уступать ни копейки, точнее, ни цента.

Спор с Федором Михайловичем длился долго и закончился моей абсолютной победой. Я получила сполна свой гонорар, все, что причиталось. Выйдя на улицу, почувствовала огромное облегчение, видимо, потому, что здоровенная тяжелая сумка осталась у моего теперь уже бывшего клиента. Мне вдруг захотелось чего-нибудь выпить, и, недолго думая, я отправилась в ближайшее летнее кафе. По дороге купила свежую газету и уселась за пустующий столик. Водка с лимонадом пузырилась в стакане, а я с чувством полного удовлетворения упивалась сознанием того, что в очередной раз с успехом завершила дело.

На улице стояла страшная жара, и люди шли практически раздетые, многие в одних пляжных костюмах. Мне страшно захотелось скинуть свой душный деловой костюм. Но вместо этого я велела принести себе еще один стакан пойла и, скинув пиджак, повесила его на спинку пластикового стула.

Прихлебывая из стакана, я смотрела по сторонам и отмечала про себя, что жара довела весьма консервативных жителей нашего сравнительно небольшого городка до крайностей, особенно в одежде, и если так пойдет и дальше, то городской пляж можно будет объявить нудистским.

Да, люди всего лишь люди. Они, несмотря на свои убеждения и привычки, которые обычно с жаром отстаивают, бессильны перед стихией. Стоит ужасному зною продержаться чуть-чуть подольше обычного, как те, кто еще недавно с негодованием осуждал распоясавшуюся молодежь, обнаглевшую до того, что стала ходить по городу в одних трусах, сами снимают с себя максимум одежды и изобретают способы снять и оставшееся. Так устроены люди.

Особенно тарасовцы — это очень странный народ. Они привыкли жить с оглядкой на Москву и хаять свой город по всем статьям, но стоит чего-либо коснуться поближе, то оказывается, что они пылкие патриоты. Спросите любого из миллиона жителей, где в России делают самое лучшее мороженое, и вы получите единодушный ответ, что лучше тарасовского пломбира нет и быть не может. А водка или дешевые сигареты типа «Прима» или «Астра»? Попробуйте продать в Тарасове хоть одну пачку московской «Астры» — ничего не получится. Все, кто курит у нас этот сорт сигарет, покупают исключительно местную «Астру», даже если она будет дороже.

Тарасовцы большие патриоты, но как-то по-своему, от большой любви. Прилюдно они могут хаять город за все, начиная от плохих дорог до градоначальника, но, выбирая, к примеру, майонез, опять-таки никогда не возьмут московский. Все мужчины-тарасовцы уверены, и не без основания, что самые красивые женщины живут именно у нас в городе. Один мой знакомый торговец, отправившись однажды в Москву на машине, утверждал, что исколесил полстолицы в поисках красивых женщин, но не обнаружил ни одного более или менее удовлетворительного экземпляра, зато, вернувшись в Тарасов, ходил полдня с открытым ртом.

Это, конечно, лестно для нашего города, но все же я глубоко убеждена, что и в Москве есть красивые женщины, нужно только захотеть их увидеть. Но если тебе мешает патриотизм, то это уж твоя забота…

Мне самой много раз предлагали уехать в Москву, но я отказывалась. Что мне там делать, ведь в этом огромном городе таких, как я, больше чем надо. А в провинциальном Тарасове я единственная и незаменимая, ну или почти единственная. Мне нравится мой город с его провинциальной непосредственностью, порой больше смахивающей на непроходимую глупость. Я очень люблю его за всю ту несуетливую жизнь, которая больше похожа на апатию.

Обожаю тарасовцев, которые любят все то же, что любит и любой россиянин, хотя порой кажется, что в Тарасове живет общество маньяков. Ведь стоит одному надеть какую-нибудь шмотку, и через неделю весь город ходит так же. Тарасовцы любят говорить так: «Тарасов — большая деревня», и это тоже верно, как тогда иначе объяснить, что в миллионном городе все всех знают, а половина первых всех — родственники половины всех вторых.

Был случай, когда парень познакомился с девушкой на улице, случайно. Он торговал книгами, она шла мимо. Через месяц выясняется, что ее брат был у него учителем языка и литературы и поставил ему в свое время «банан» по русскому за год, из-за чего его выгнали из математической школы. А его бабушка, будучи известным педиатром, по рекомендации своего мужа, который работал вместе с бабушкой девушки, осмотрела этого самого брата и спасла ему жизнь, когда другие врачи уже опустили руки. Ну как вам?

И это только один-единственный пример. Кстати, подлинный. Ведь я лично знаю этих людей. Как после всего этого не любить такой город?!

Я отхлебнула от очередной порции коктейля и решила, что, наверное, уже хватит рассуждать о городе и его людях. Да, как жаль, что я не могу сейчас пойти искупаться на Волгу. А что, если быстро сходить домой, переодеться и бегом на пляж? Наверное, до темноты успею, хотя и темнота не помеха, даже наоборот — народу меньше. Не знаю, стоит ли, ведь поздно уже… Ой, да и черт с ним, пойду!

Я расплатилась с официантом и отправилась домой. Дома, стараясь не глядеть по сторонам, прошла в спальню и быстренько отыскала купальник. Сев на стул, я долго раздумывала, надеть его сейчас или взять с собой, но все же решила надеть сразу, ведь на пляже может не оказаться кабинки.

Быстро переодевшись в купальник и натянув сверху рубашку и джинсы, я отправилась к Волге. Начинало темнеть, и я решила доехать до моста на автобусе. Мост через Волгу — одна из главных достопримечательностей города. Приблизительно посередине он опирается своими быками на длинный, вытянутый вдоль реки остров. На нем-то и находится городской пляж, куда я направлялась.

* * *

На следующее утро я провалялась в постели до двенадцати часов. Этот небольшой отдых — все, что я могла себе позволить, — не был достаточным вознаграждением за месяцы работы, поскольку у меня было много неприятных и довольно непривычных для меня дел. За время, которое отняло у меня последнее расследование, мой дом превратился в помойку. Нужно было приводить его в порядок. Легко сказать!

Я поднялась с постели и отправилась на кухню. Кофеварка сломалась неделю назад, поэтому пришлось варить кофе на плите. Это отняло у меня немало сил. Я три раза рассыпала молотую «Арабику» по столу, но наконец мне удалось все же приготовить себе чашку кофе. Я закурила сигарету, первую за последние двенадцать часов, и принялась за кофе с бутербродами. Взгляд мой упал на груду немытой посуды в раковине, и стало так грустно, что захотелось оказаться далеко-далеко отсюда, где-нибудь, где нет грязной посуды. Может, нанять какую-нибудь горничную?

Покончив с завтраком, вернулась в гостиную и включила телевизор. Посмотрев новости и очередную серию какого-то дурацкого сериала, я взяла себя в руки и отправилась мыть посуду. Кухня встретила меня не очень дружелюбно. Тарелки упорно не хотели отмываться, а большая кастрюля доказала, что отечественная грязь умеет успешно противостоять любому разрекламированному суперсредству для мытья посуды. Борьба продолжалась около часа, но после изнурительных боев мне удалось наконец одержать полную победу.

Решив взять небольшой реванш и дать себе роздых, я подумала, что было бы неплохо посидеть еще немного перед телевизором. По программе ни на одном канале не было ничего стоящего, и я включила видеомагнитофон. Мой любимый боевик подходил к середине, когда зазвонил телефон. Зазвонил так неожиданно, что я вздрогнула. Подходя к аппарату, поймала себя на мысли о том, что это наверняка очередной клиент. Последнее время мне не приходилось сидеть без дела, многим даже пришлось отказать. Подняв трубку, я услышала немного высоковатый мужской голос:

— Алло! Могу я поговорить с Татьяной Ивановой?

— Конечно, я вас слушаю.

— Отлично! Наконец-то я застал вас дома!

— Вы уже звонили? — Спрашивая, я посмотрела на определитель номера, человек звонил из автомата.

— Да, вчера, раза три, — мой собеседник явно нервничал.

— О чем вы хотите со мной поговорить?

— Вы ведь частный детектив, не так ли?

— Да, так оно и есть.

— Я хотел бы нанять вас. Дело очень важное!

— У всех моих клиентов дела важные, по крайней мере, они так думают, но я всегда оставляю за собой право судить об этом. — Я машинально рисовала дурацкие рожицы на пыльной поверхности столика.

— Отлично, тогда мне нужно с вами увидеться.

— Это срочно? — Мне очень не хотелось впускать клиента в свой свинарник.

— Да, очень срочно! — Другого ответа не следовало ожидать.

— Хорошо, я согласна.

— Где и когда мы с вами встретимся? — Мой собеседник немного успокоился.

— Я еще не была на улице, а вы звоните из таксофона, скажите, сегодня тепло?

— Очень тепло… — Голос парня выражал такое недоумение, что я почувствовала себя Шерлоком Холмсом.

— Тогда давайте встретимся на Немецкой — в кафе на углу Вольской. Подойдет?

— Хорошо! Когда?

— Через час вас устроит?

— Вполне, но как я вас узнаю?

— Я буду в сером английском костюме.

— Отлично, до встречи.

Я положила трубку и выключила телевизор и магнитофон.

Да, отдых откладывался, это удручало. Но в то же время откладывалась и уборка, а это уже вселяло определенный оптимизм. Я быстро оделась — это никогда не занимало у меня много времени, если, конечно, я не собиралась на романтическую встречу. На деловые свидания всегда надевала строгий деловой костюм, сегодняшнее не было исключением.

Окинув напоследок квартиру печальным взглядом, я вышла на улицу. Лето было в самом разгаре. Терпеть не могу работать летом, но, как назло, в этот период больше всего клиентов, они как с цепи срываются. До встречи оставалось еще около сорока минут, и я решила пройтись пешком.

Я пришла на десять минут раньше назначенного срока, но мой потенциальный клиент был уже на месте. Он помахал мне рукой, хотя я узнала его сразу, так как он один в этот жаркий летний день сидел в кафе в рубашке, застегнутой на все пуговицы, галстуке и темно-сером дорогом костюме, то есть был одет точно так же, как и я, — по-парадному. Подсев за его столик и заказав стакан минеральной воды, я начала разговор:

— Здравствуйте, я частный детектив Татьяна Иванова.

— Очень приятно. Меня зовут Константин Зайцев.

Он тоже пил минералку, и по тому, как он вертел стакан в руках, было видно, что он нервничает.

— Вы не возражаете, я закурю, — Константин достал сигареты — перед ним тут же появилась пепельница.

— Курите. Чем вы занимаетесь, Константин? — Я задала этот вопрос, чтобы выиграть время и получше рассмотреть собеседника.

Константин Зайцев был высоким, немного худощавым человеком лет двадцати семи — двадцати восьми, с черными волосами и такими же глазами, а также густыми черными усами, которые ему абсолютно не шли. Из нагрудного кармана пиджака торчал кончик белоснежного платка, на поясе малюсенький пейджер.

По всей видимости, он совсем недавно достиг материального благополучия, было заметно, как неудобно чувствует он себя в дорогих брюках. Без сомнения, больше привык к джинсам. К тому же он все время теребил пейджер у себя на поясе — он тоже появился у него совсем недавно. Мне хватило нескольких секунд заминки, чтобы полностью составить впечатление о нем.

— Так чем вы занимаетесь?

— Я совсем недавно получил должность начальника отдела в одной очень крупной фирме, занимающейся ценными бумагами. — Он выглядел немного смущенным.

Порадовавшись про себя правильности своих выводов, я невольно выдала:

— И, видимо, неплохо зарабатываете.

— Да, не жалуюсь, — теперь Константин выглядел несколько удивленным, — вы не сомневайтесь, я зарабатываю достаточно, чтобы иметь возможность нанять вас.

Мне стало немного неловко, я не хотела обижать его.

— Не в этом дело. Так что у вас за проблема?

— Сейчас я введу вас в курс дела…

Я не дала ему договорить, видимо, я устала сильнее, чем мне самой казалось.

— Хочу сразу предупредить вас, Константин, что я не слежу за неверными женами. Подобные дела не для меня, — выпалила я, хотя не заметила у него обручального кольца, — если вы хотите предложить мне что-то подобное, то лучше сразу найдите другого детектива.

— А вы не очень-то обходительны с клиентами, — обиженным тоном произнес он.

— Извините, очень много работы — устала.

— Ничего страшного. Я слышал, что вы великолепно знаете свое дело, а мне именно это и нужно.

— Кто порекомендовал вам меня, если это не секрет?

— Один из моих коллег. Он однажды воспользовался вашими услугами и остался крайне доволен.

— Ну допустим, но перейдем к вашему делу. Скажите сначала, в чем проблема.

— Убийство. — Он нервно затянулся сигаретой, рука у него дрогнула, и пепел упал на лацкан пиджака, но он даже не обратил на это внимания.

— Убийство?! — Это было интересно.

Я заказала еще один стакан минералки, разговор, кажется, будет долгим.

— Да, убийство. Оно произошло четыре дня назад.

— Извините, Константин, а как же милиция?

— А что милиция?

— Вы говорите, что убийство произошло четыре дня назад, значит, следствие только начато и за такой короткий срок просто не могло еще зайти в тупик. — Я старалась говорить как можно спокойнее, так как видела, что парень сильно нервничает.

— Да оно уже в тупике, в полнейшем тупике!!! — Он сорвался, буквально сразу изменившись в лице.

— Не волнуйтесь, пожалуйста, Константин. — Я заказала ему легкого рому с колой. — Выпейте и успокойтесь.

— Извините, Таня, я в порядке, — он отхлебнул из стакана и взял себя в руки.

— Расскажите мне подробнее об этом убийстве.

— Конечно. Как я уже говорил, четыре дня назад было совершено убийство. Убита моя подруга. Мы с ней строили планы на будущее. Хотели пожениться.

— Теперь понятно, почему вы так волнуетесь.

— Да, но это очень странное убийство. — Константин снова принялся судорожно вертеть в руках стакан с коктейлем, рискуя пролить его себе на брюки.

— Чем же оно такое странное, и почему милиция, на ваш взгляд, в тупике? Рассказывайте все как можно подробнее, пожалуйста, любая мелочь может быть важна для составления ясной картины преступления.

— Моя невеста, теперь я могу ее так называть, Надежда Кузнецова, была студенткой университета. Жила в маленькой однокомнатной квартирке недалеко отсюда, доставшейся ей от отца, который умер не так давно. У него, по рассказам Нади, был там рабочий кабинет, и вся квартира увешана разными патентами на всякие изобретения и набита каким-то оборудованием — Надя ничего не захотела менять в квартире после его смерти, они были очень дружны. Отец был директором института.

Константин перевел дыхание и потянулся за сигаретами. Было видно, что он боится что-нибудь упустить, отчего рассказ его получался довольно сбивчивым и путаным.

— У Нади были сильные нелады с матерью, — продолжил он, глубоко затянувшись, — а вот в отце она души не чаяла, поэтому после его смерти съехала с квартиры матери и поселилась в бывшем доме отца. Дней за десять до убийства Надя пришла ко мне домой поздно вечером.

В тот день я был у нее, но ушел пораньше, нужно было сделать кое-какую работу. Я пришел домой, а через три часа прибежала Надя вся в слезах. Оказывается, она после моего ухода вышла за хлебом, а когда вернулась, обнаружила, что многие ящики и шкафы настежь открыты. В ее отсутствие кто-то побывал в квартире и тщательно перерыл все содержимое. Я, как смог, успокоил ее и уложил спать. Утром мы поехали к ней домой и обнаружили там все в полном порядке.

Надя уверяла меня, что вчера вечером там все было перевернуто, но я ей не поверил. Последнее время она была переутомлена и немного взвинчена, что-то не ладилось в университете. Надя накричала на меня, она очень обиделась на то, что я ей не поверил, и мы поругались. Я завез ее в университет и поехал на работу. Весь день не мог забыть об этом инциденте, очень хотелось помочь Наде хоть чем-нибудь. Вечером, когда я приехал к ней домой, она сидела на кухне и плакала.

Я попытался ее успокоить и повел погулять на набережную. Мы гуляли долго, Надя говорила мне, что очень боится чего-то, и все время дергалась. Мне кое-как удалось ее успокоить, но на этом дело не кончилось. В течение всех последующих дней Надя все время жаловалась, что кто-то забирается к ней в квартиру, когда ее нет дома, и что-то ищет. От всех этих переживаний она стала просто как тень. Я ничего не мог с этим поделать, вернее, мне казалось, что не могу… Так, значит, четыре дня назад я пришел к Наде вечером, но она мне не открыла.

Простояв под дверью добрых полчаса, я отправился ее искать. В двенадцать часов ночи стал серьезно волноваться и позвонил ее матери Ольге Петровне. Она меня всегда недолюбливала, и мы мало общались с ней до последнего времени. Мне удалось убедить ее приехать и открыть Надину квартиру вторым ключом. Когда мы вместе с Ольгой Петровной вошли внутрь, то обнаружили Надю, лежащую на полу посередине комнаты с пробитым черепом. У Ольги Петровны случилась истерика, мне пришлось довольно долго успокаивать ее, прежде чем удалось вызвать милицию.

Следователь приехал почти сразу и тут же обнаружил орудие убийства — тяжелую настольную зажигалку. Она всегда стояла на столе Надиного отца, я часто видел ее прежде. Милиция все облазила и обнюхала, но ничего больше не нашла и на этом успокоилась. Следствие выдвинуло версию, что Надя знала убийцу, так как дверь была заперта, а следов взлома не обнаружили. Таким образом я попал в подозреваемые номер один.

Константин замолчал, затянувшись сигаретой. Я пододвинула ему пепельницу.

— Так, значит, вы хотите нанять меня, чтобы отвести от себя подозрение?

— Нет, конечно, нет! — замахал он руками. — У меня стопроцентное алиби. В то время, когда Надю убили, я был на работе, там меня видели человек сорок.

— Вы хотите, чтобы я нашла убийцу?

— Да, поскольку милиция этого сделать не может. Они с большим удовольствием просто пренебрегли бы показаниями сорока человек и упекли за решетку меня, чем продолжили бы настоящее расследование. А теперь просто время тянут.

— Понятно, но я должна подумать, прежде чем дать ответ.

— Сколько времени вам потребуется для того, чтобы принять решение?

— Я позвоню завтра. Оставьте свой телефон. — Я тоже достала сигарету. Константин машинальным движением достал зажигалку и поднес мне.

— Сколько стоит ваше время, Татьяна?

— Обычно я беру двести долларов в день плюс расходы после завершения расследования.

— Это меня устраивает. — Константин достал визитную карточку и протянул мне: — Здесь мой адрес и телефоны, домашний и рабочий, и номер пейджера.

Я взяла карточку и поднялась из-за столика.

— Ну что ж, до завтра, Константин. — Расплатившись с официантом, я направилась домой.

Уходя, я оглянулась — Константин все еще сидел на прежнем месте и смотрел мне вслед. Я прибавила шагу, на ходу пытаясь разобраться в своих впечатлениях от знакомства с клиентом. Похоже, что парень действительно влюблен, вернее, был влюблен в погибшую девушку и теперь готов из кожи вылезти, чтобы найти убийцу невесты. Это мне нравилось, немного в последнее время попадалось мне дел, пусть даже с черной, но все же романтикой. Но все равно мне нужно было все хорошенько обдумать, прежде чем принять решение. А вдруг он и в самом деле убил девушку и теперь пытается, нанимая меня, отвести от себя подозрения? За кажущейся простотой дела, как правило, всегда скрывается нечто большее. И эта головоломка вряд ли окажется исключением.

Придя домой, я устроилась в кресле около окна. На улице ветер едва шевелил листья пыльных тополей. Было странно смотреть на то, как бесшумно двигаются ветви деревьев. Окно не пропускало звуков с улицы.

Я задумалась над недавним разговором, я была в нерешительности… В принципе, сейчас у меня не было дел, и ничто не мешало взяться за это расследование. Но что-то не давало мне покоя. Что-то не ладилось в рассказе Константина. Я долго не могла понять, что именно.

Милиция предполагала, что убийца был знаком жертве. Этот вывод сделан на основе того, что дверь в квартиру не имела следов взлома, но ведь слепок с ключа мог сделать кто угодно. Надежда училась в университете и наверняка частенько оставляла сумку с ключами в аудиториях. Да и у матери был второй ключ — могли воспользоваться именно им.

И хотя я была готова согласиться, что преступление мог совершить знакомый Нади, мне казалось, что это следует из того, что убийство вообще произошло. Ведь если бы преступником был чужой человек, то, увидев, что вернулась хозяйка, он просто оттолкнул бы ее в сторону и убежал, ведь опознать незнакомого человека после одного беглого взгляда почти невозможно, так что риска никакого не было.

К тому же преступник не мог не учесть, что хозяйка дома знала о том, что кто-то обыскивал ее квартиру, и даже не заявила в милицию, могла не заявить и на этот раз. Однако преступник убивает бедную девушку. Почему? Просто испугался и сделал первое, что пришло в голову? Вряд ли. Скорей всего, она узнала его, и преступнику уже ничего не оставалось, как убить ее. В пользу этого говорило и то, что орудием убийства послужил случайный предмет, первым попавшийся под руку.

Следовательно, убийство заранее запланировано не было, а было совершено случайно, из-за боязни преступника быть неизбежно опознанным. Таким образом, картина преступления была мне абсолютно ясна, но, вот в чем беда, мотив преступления был совершенно непонятен. И эта загвоздка стоила десятка других. Ограбление, но что брать у бедной студентки? А если что-то и осталось от отца, то вряд ли оно стоило того, чтобы совершать убийство. Понятного было мало.

К тому же я никак не могла понять, чьим ключом воспользовался преступник. Следов взлома милиция не обнаружила, если бы дверь открыли отмычкой — это было бы сразу видно. Если отбросить предположение, что в природе существовал третий ключ, то совершенно очевидно, что воспользовались одним из имеющихся двух ключей. Возможно, Надиным, но он на месте. К тому же, если бы у Нади украли ключ, как бы она вошла в свою квартиру? А она открыла ее именно своим ключом, так как маловероятно, что преступник не закрыл бы дверь. Если бы Надя обнаружила дверь в свою квартиру открытой, вряд ли она решилась бы войти внутрь одна. Мать к ней не ходила, ключа больше ни у кого не было. Открытая дверь, мягко говоря, должна была насторожить Надю.

Но есть ведь еще один ключ, у Ольги Петровны. Однако довольно трудно предположить, что мать могла отдать кому-то ключи от квартиры своей дочери. Неужели она сама ее убила?! Конечно, ключ могли выкрасть, сделать слепок, а потом вернуть на место. Да, рассуждая подобным образом, я могу черт знает до чего додуматься.

Несмотря на то что я топталась на месте, не имея достаточно информации, а само дело на первый взгляд выглядело безнадежным, мне почему-то казалось, что все довольно просто, и стоит только найти одно-единственное звено, потянуть за него, как вся цепь событий выползет на свет божий.

Таким был мой первоначальный вывод. Но сейчас мне не гадать нужно было, кто и из-за чего мог убить студентку, а решить, стоит ли браться за это дело в принципе. Все говорило за то, что оно могло затянуться на довольно длительный срок.

Вообще для меня всегда сложно решать, браться или нет за ту или иную работу, за исключением тех случаев, когда мне не оставляли иного выхода. На раздумья у меня всегда уходило изрядное количество времени, но уходило бы и больше, если бы я не прибегала к помощи своих верных помощников, не раз облегчавших мне тяжесть выбора, — моих любимых двенадцатигранных гадальных костей.

Я никогда не могла похвастать блестящей интуицией, как, впрочем, и большинство людей, в том числе, кстати, и моих коллег, поэтому я с успехом заменила ее гадальными костями. Сколько людей, наивно полагая, что они способны интуитивно находить верное решение, постоянно совершают непростительные ошибки, губят свою жизнь. Я же, бросая кости, снимаю с себя бремя веры в несуществующее, крайне тем самым экономя и время, и силы.

Однако, как показала практика, человек, обладающий обычной человеческой интуицией, принимает около шестидесяти процентов неверных решений, а вероятность положительного исхода при использовании костей доходит в некоторых случаях до семидесяти процентов.

Таким образом я, вооружившись костями, поднимаюсь на уровень мощнейшего интуитивиста. А поскольку это так, то, достав из коробки три гадальных кости, приготовилась решить назревшую дилемму именно этим безотказным способом. Потряся кости в руке, легким броском кинула их на ковер перед креслом. Затаив дыхание, посмотрела на выпавшую комбинацию чисел.

20+25+12.

Немного поднатужившись, я вспомнила значение этой комбинации: «Помните, лучшее — враг хорошего». Да, довольно туманно. Но в этом, конечно, есть смысл. Лучшее — враг хорошего, другими словами, от добра добра не ищут. То есть то, что сейчас я держу в руках, лучше, чем то, что могу иметь, отказавшись от этого дела, и не стоит из-за призрачной перспективы отказываться от данности.

Вроде бы все говорит о том, что мне нужно браться за это дело. Но, с другой стороны, кто сказал, что это занятие лучше, чем пара недель спокойного отдыха с ежедневными походами на берег Волги. Конечно, пляжи моего любимого Тарасова не ахти что, но ведь от добра добра… Да, отдых, это, конечно, замечательно, но, если уж быть честной с самой собой, придется признаться, что ровно через два дня я начну кидаться на стены от безделья.

Так что лучше уж, наверное, заняться так удачно подвернувшимся убийством девушки, неизвестно, что мне предложат через эти самые пару дней. К тому же можно ли отказаться от столь замечательного шанса в очередной раз утереть нос любимой милиции. Что ж, видимо, я берусь за это дело, ведь нет ничего слаще для частного детектива, чем показать уголовному розыску, что наша братия тоже не лаптем щи хлебает. Ну что ж, решение принято, нужно хорошенько отоспаться, чтобы завтра быть во всеоружии.

Но отоспаться не удалось. Я уже ложилась в постель, когда раздался звонок в дверь, мне пришлось натягивать халат и, шлепая по полу тапками, плестись открывать. Посмотрев в глазок, я, не думая, открыла дверь. В коридоре раздался топот трех пар ног. В квартиру прошествовали, не проронив ни слова, два благородных джентльмена. Одним из них оказался Денис Копошилко, по кличке Дык, другим — его собака с дурацкой кличкой Эскейп.

— Здравствуй, Дык!!! Какими судьбами?! — Я была вне себя от радости.

Дык был когда-то моим клиентом, а потом стал другом.

— Да вот из больницы выпустили, рана больше не беспокоит, — он постучал пальцем по боку.

— Ну и как твои легкие?

— Ты хотела спросить, как моя половина легких? Работает, куда ей деваться.

— Извини, что последнее время не заходила, уж больно много работы было.

— Ничего, ерунда. Ты вон посмотри лучше — Эскейп опять ходить начал, даже не хромает. Операцию ему делали.

Надо сказать, что в прошлом году Дык нанял меня как телохранителя, чтобы защититься от киллера. Я не смогла уберечь его до конца, он получил пулю в грудь, а Эскейп пропал чуть раньше, потом его обнаружили дети и вернули Дыку, но пес был не в лучшей форме. У него оказались перебиты задние ноги. Дык так его любил, что перечислил кучу денег в лучшую ветеринарную клинику, и через полчаса после звонка приехала машина и забрала собаку. К выходу Дыка из больницы Эскейпа тоже выписали. Его прооперировали, и теперь он бегает как молодой.

— Так, значит, ты из больницы? — крикнула я из кухни, готовя кофе.

— Да, буквально только что — и сразу к тебе. Кстати, у меня в сумке дюжина пива, давай садись, попьем пивка. Я в этой больнице несколько месяцев пива даже не нюхал. — Дык, усевшись на диванчик, стал доставать из сумки свою любимую шестую «Балтику». Я подсела к нему и тоже взяла бутылку.

— Тебе больше никто не угрожал?

— Нет, мне же теперь не за что мстить.

— Кто его знает, ведь Абзац-то на свободе.

— Ладно, плюнь. Давай лучше пиво пить.

— Давай.

— А у тебя как дела?

— Отлично. Заказов больше, чем я могу выполнить. Приходится вертеться!

— Тебе помощника надо. Поднимать уровень сервиса на небывалую высоту.

— Не издевайся, пожалуйста.

— А я на полном серьезе. У всех порядочных сыщиков обязательно должен быть помощник.

— Я и сама неплохо справляюсь. А ты-то чем занимаешься?

— Да пока ничем толком. Пока в больнице валялся, на мой адрес куча заказов пришла, вот оклемаюсь немного, разберусь, что там к чему.

— Мало тебе, дураку, что легкое прострелили. Допрыгаешься, всю башку снесут.

— Да ладно. Что я, дурак? Только идиот дважды наступает на одни и те же грабли. Я теперь осторожней буду. Ты вон лучше пиво пей.

Я взяла еще одну бутылку. Мы выпили пива немерено и беседовали до середины ночи.

Благодаря долгому застою в этом вопросе, Дыка развезло уже после шестой бутылки, я уговаривала его остаться у меня, но он уперся. Пришлось вызывать такси и затаскивать внутрь нетранспортабельного Дыка. Водитель был крайне недоволен, но сменил гнев на милость после того, как я сунула ему полсотни сверх таксы.

* * *

Проснувшись рано утром на следующий день и отправившись на кухню варить кофе, я вспомнила о своих вчерашних мучениях и решила лучше заварить чаю, и покрепче. Чай и сигарета не самое лучшее сочетание, но вкупе с прохладным душем они наполнили меня жизненными силами и прекрасным настроением. Насвистывая какую-то новую попсовую мелодию, я вошла в спальню и принялась облачаться в рабочую одежду — джинсы и клетчатую рубашку, у которой пришлось закатывать рукава, считаясь со стоящим за окном двадцатипятиградусным зноем. Сложив в небольшую легкую сумку кое-какие вещи, которые могли потребоваться в ходе первой фазы расследования, как говорят профи из милиции, я подошла к телефону и набрала номер Константина Зайцева. Его не оказалось поблизости, и мне пришлось ждать с трубкой в руке, пока в ней не раздался голос моего вчерашнего собеседника.

— Алло, Зайцев слушает, — он говорил тоном настолько серьезным и деловым, что я чуть не рассмеялась, вспоминая вчерашнего молодого человека с трясущимися от волнения руками.

— Алло, Константин, — сказала я, еле сдерживая появляющуюся на губах улыбку.

— Это вы, Татьяна?

— Да, как договаривались.

— Что вы решили, беретесь за расследование? — голос в трубке перешел на вчерашние интонации.

— Да, Константин, я берусь за ваше дело.

— Вы хотите со мной встретиться?

— Да, если вы можете сейчас освободиться, то я буду ждать вас в том же кафе, где мы встречались.

— Отлично, через полчаса вас устроит?

Сделав паузу, я кое-что прикинула в уме и ответила:

— Да. Замечательно. Буду ждать. До встречи. — И положила трубку.

До кафе я доехала на такси, хотелось попасть туда раньше Зайцева, но, как я ни спешила, когда подъехала к кафе, он уже был за столиком. Усевшись напротив него, я достала и распечатала новую пачку «Честерфилда».

— Здравствуйте, Таня, — Константин протянул мне зажигалку, — можно я буду называть вас Таней?

— Конечно, но тогда и я буду звать вас Костей.

— Договорились.

— Так как я приняла ваше предложение, мне не хочется терять времени. — Я махнула официанту и заказала чашку кофе. — Давайте уточним некоторые детали вашего рассказа.

— Спрашивайте, я весь ваш.

— Скажите, Костя, вы ведь довольно часто бывали у Нади дома?

— Да, почти каждый вечер ужинал у нее, она замечательно готовила.

— Значит, вы хорошо знали, какие у Нади были ценные вещи, драгоценности.

— Да, конечно, знал, хотя их было совсем немного.

— Вы говорите, было, значит, они пропали? — Во мне затаилась надежда на то, что это все-таки обычное преступление без скрытого смысла.

— Меня уже спрашивали об этом в милиции. Все, что у нее было, на месте, да и рыночная цена этих украшений куда ниже стоимости, скажем, цветного телевизора, который, кстати, тоже на месте.

— Так вы утверждаете, что ничего не пропало? — Все мои шаткие надежды рухнули.

— Ничего не пропало, все было на месте, когда мы с Ольгой Петровной пришли к ней домой в тот вечер.

— Вы кого-нибудь подозреваете, у Нади были враги? — Я решила попытаться вытянуть из него все подробности жизни Нади.

— Господь с вами, Таня! Какие враги у двадцатилетней девушки?! — Он уставился на меня своими черными, широко раскрытыми глазами.

— Ну не враги, злопыхатели, какие-нибудь люди, с которыми она не ладила?

— Не ладила она со своей матерью, про соседей я ничего не знаю.

— Ну а в университете, — я отхлебнула большой глоток кофе, — в университете у нее были друзья, знакомые, которые могли бы по неизвестным нам пока причинам убить Надю? Может, чересчур вспыльчивые, раздражительные, импульсивные?

— Да вроде бы нет, — чуть неуверенно сказал Костя, — я знаю несколько ее подружек, но все они очень милые девушки. Через них можно, наверное, отыскать и остальных ее приятелей.

— Да, мы так и сделаем. А теперь скажите, после убийства у кого хранится ключ от Надиной квартиры? — Я допила кофе и встала из-за стола.

Костя поднялся вслед за мной.

— У меня, я предвидел, что вы захотите осмотреть квартиру, поэтому взял его у Ольги Петровны и пока оставил у себя.

— Ну тогда поехали посмотрим на место преступления.

Мы вышли на соседнюю улицу, и я встала у дальнего края тротуара, позволяя Косте самому поймать такси.

Глава 3

До квартиры Нади мы добрались на такси, хотя находилась она всего в паре кварталов от кафе. Расплатившись с таксистом, Костя подвел меня к старой пятиэтажной «хрущевке». Поднявшись на третий этаж по серой заплеванной лестнице, мы оказались напротив двери, обитой матовым черным материалом под кожу, и Костя достал ключи. Дверь открылась с легким скрипом, пропуская нас внутрь квартиры.

— Проходите, Таня, — Костя сделал шаг в сторону, пропуская меня вперед.

Я прошла в прихожую, обставленную очень скромно, но не без некоторого изящества. Полка для обуви и массивная вешалка были выполнены «под старину» и покрыты какой-то диковинной резьбой. Справа от входной двери находилась ванная комната, вернее, это была не ванная, а то, что у нас принято называть совмещенным санузлом. Я заглянула туда, все было очень чисто и ухоженно. Ванна сияла белизной, а над такой же раковиной висело большое овальное зеркало. На полочке для туалетных принадлежностей в строгом порядке лежали тюбики с зубной пастой и разными кремами.

Мой взгляд остановился на небольшом шкафчике справа от зеркала, в таких обычно хранят всякие мелочи вроде запасных лезвий или помазков для бритья. Шкафчик открылся не сразу, но после нескольких попыток уступил с громким щелчком. В шкафчике, как я и предполагала, лежали бритвенные принадлежности: пара одноразовых станков «Жиллетт», баллончик с пеной для бритья и упаковка освежающих салфеток. Еще там были две зубные щетки, неиспользованный тюбик зубной пасты и упаковка гигиенических прокладок.

Осмотрев содержимое шкафчика в целом, я принялась разглядывать каждый предмет в отдельности. Прокладки произвели на меня наименьшее впечатление, их наличие в доме, где жила девушка, не было чем-то подозрительным, поэтому я даже не стала брать их в руки.

А вот другие предметы меня насторожили. Бритвенные станки оказались новыми, но баллончик с пеной был наполовину пуст. В пачке салфеток тоже недоставало штук десять. Зубные щетки выглядели так, как будто ими стали пользоваться совсем недавно. Налет пасты у основания щетины был совсем тонким, тогда как после длительного пользования щеткой он почти всегда достигает толщины примерно в миллиметр. Закончив осмотр, я повернулась к Косте:

— С Надей кто-нибудь жил в этой квартире?

— Нет, насколько я знаю, — Костя выглядел несколько смущенным.

— Откуда тогда бритвенные принадлежности и вторая зубная щетка? — Ответ я знала заранее, но спросить все равно было нужно.

— Это мои вещи, — Костя засмущался еще больше.

— Вы же говорили, что не жили здесь?

— Я этого не говорил. Я сказал, что чаще всего только ужинал у Нади, но, конечно, бывали случаи, когда я ночевал здесь, и тогда утром мне нужна была зубная щетка и бритва. Я купил второй комплект на всякий случай и оставил у Нади. Только и всего.

— Понятно. А как часто вы здесь бывали? — спросила я, покидая ванную и направляясь на кухню.

— Ну, не знаю, — он наморщил лоб, — наверное, несколько раз в месяц, когда чуть больше, когда меньше, по-разному.

— Точнее сказать не можете?

— Раза два или три. Точнее не скажу.

Кухня была такой же маленькой, как и вся квартира. Стены оклеены светлой клетчатой клеенкой. Небольшой абажур под потолком. Маленькое окошко напротив двери. Вся обстановка состояла из четырехконфорочной плиты, двух навесных шкафчиков и небольшого столика, которые занимали добрых три четверти пространства кухоньки.

На столе стояла большая фарфоровая тарелка с сухарями и лежало несколько разноцветных салфеток. Сковородки, дуршлаг и прочая кухонная утварь были аккуратно развешены по стенам. Я заглянула в навесные шкафчики, но ничего интересного там не обнаружила — обычный домашний набор: вилки, ложки, тарелки, какие-то специи, жестяные коробки с сыпучими продуктами.

— Что ж, все очень мило. — Я достала из кармана сигарету, но, не обнаружив поблизости пепельницы, положила ее обратно. — Ведите меня в комнату, Костя.

Костя, внимательно следивший за моими действиями, развернулся и указал в сторону двери:

— Тогда сюда, пожалуйста.

Я не спеша прошла в комнату, осматривая по дороге стены и косяки. По опыту мне было известно, что в подобных делах решающую роль частенько может сыграть какая-нибудь пустяковая мелочь, я не хотела ничего упускать.

Дверь в комнату, видимо, никогда не закрывалась — я не заметила ни малейшего повреждения краски ни на косяке, ни на торце двери. Сама комната была средних размеров, метров восемнадцати-двадцати, потолки — типичной для «хрущобы» высоты, чуть больше двух метров. Обстановка была необычной для жилища молодой девушки.

Напротив единственного окна стоял большой рабочий стол, столешница которого опиралась на две массивные тумбы с пятью ящиками в каждой. На столе все предметы стояли как в музеях, как бы всем видом своим показывая, что их никому не позволено трогать. Видимо, Надя очень любила своего отца и хотела, чтобы на столе все оставалось именно так, как лежало при нем.

Я мельком осмотрела настольные предметы. Тут не было ничего особенного: тяжелый мраморный письменный прибор, который, по всей вероятности, достался Надиному отцу от его собственного отца, хрустальная пепельница, тщательно вымытая, без следов недавнего использования, и небольшая аккуратная кожаная сигаретница. Видимо, хозяйка постоянно следила за столом, так что слой пыли на его поверхности был очень тонким, почти незаметным.

— Костя, где обычно стояла зажигалка, которой было совершено убийство? — не оборачиваясь, спросила я.

— Вот здесь, рядом с письменным прибором, — он указал на место слева от мраморного прибора.

— Надя часто вытирала пыль со стола?

— Несколько раз за день, — он сел на стул рядом со столом, — она очень дорожила этими вещами.

Значит, стол вытирали ежедневно, вот почему не осталось следа от зажигалки. Я подошла к книжным полкам.

— А здесь что?

— Здесь книги Надиного отца, его бумаги, — Костя открыл один из шкафов.

— Вы когда-нибудь интересовались, чем он занимался? — спросила я, перебирая толстые папки.

— Не знаю, по-моему, всем подряд. Видите, сколько патентов? — указал он на стену. — Да я даже половины названий понять не могу. У него этих изобретений штук двести было. Некоторые, по словам Нади, в военной области. Вот этот, например.

Он снял со стены большую рамку в дубовой оправе, внутри которой находился бланк патента стандартного образца с именем Александра Ивановича Кузнецова. Я взяла патент из рук у Кости. В графе «Изобретение» значилось: «Система нанесения упреждающего удара с инфракрасным и лазерным наведением». Несомненно, изобретение это принесло нашей державе немало пользы, но название его звучало для меня последней тарабарщиной. Вернув патент Косте, я спросила:

— А вы в курсе, что это за изобретение?

— Да, я когда-то изучал технику и физику. К тому же Надя много о нем говорила. Похоже, ее отец очень им гордился. — Он повесил рамку обратно на стену.

— Тогда объясните мне, только как можно проще.

— А что, это может иметь какое-то отношение к делу? — Лицо Кости выражало недоумение.

— Конечно, может. К этому делу все может иметь отношение. — Меня удивило, что он вдруг заартачился.

— Хорошо, я объясню вам. — Он достал сигареты, предложил мне, и мы закурили.

— Тогда начинайте.

— Может быть, вы слышали, что современные танки, самолеты и другая боевая техника оборудованы лазерными или инфракрасными системами наведения. К примеру, целитесь вы из своего танка в какой-нибудь другой, наводите на него прицел, и система вашего танка посылает к цели луч. Допустим при этом, что мишень движется, тогда система наведения берет ее в так называемый «замок». После этого вы уже не можете промахнуться: автоматика неотступно следит за целью, и, даже если вы нажмете гашетку через десять минут после того, как прицелитесь, выстрел все равно поразит цель, ведь система будет автоматически ориентировать оружие соответственно перемещениям мишени, захваченной в «замок». Таким образом, обмануть противника с подобной системой практически невозможно… И вот Надин папа, Александр Иванович Кузнецов, изобретает систему нанесения упреждающего удара. Гениальное изобретение. Оно позволяет защититься от системы противника.

Суть ее в следующем. Когда противник ловит вас в свой прицел, это значит, что вас достигли лучи, выпущенные его системами наведения. Система Кузнецова ловит этот луч, определяет местоположение источника и отвечает в сторону источника сигнала упреждающим выстрелом. Следовательно, противник и вы меняетесь местами. Любая попытка захватить вас в «замок» окончится гибелью от упреждающего выстрела.

Конечно, впоследствии на Западе разработали подобную систему, но это случилось лет на десять позже, а это немало, когда в подобной гонке каждый день на счету. Вот, собственно, и все. Теперь вы понимаете, какого масштаба это был человек.

— Да мне понятно, но скажите, что, все его изобретения настолько значимы или же то, о чем вы мне рассказали, единственный успех? — Я слегка поднялась на стуле, в который села во время разговора.

— Нет, конечно! Больше трети его изобретений, насколько я могу судить, внесли существенный вклад в развитие прикладной науки.

— Значит, он был выдающимся инженером? — спросила я и, посмотрев на окно, добавила: — Не могли бы вы открыть окно, здесь ужасно жарко.

Костя подошел к окну и демонстративно подергал за ручку:

— Окно, к сожалению, не открывается, а что касается способностей Александра Ивановича, то он действительно был одним из самых одаренных инженеров и изобретателей у нас в стране! — Его тон стал немного раздраженным. — Но вы мне так и не сказали, как это может касаться убийства Нади?

— Пока не знаю, но я не хочу ничего упускать — все может оказаться важным. Скажите, когда было сделано это изобретение?

— Около двадцати лет назад. Где-то году в семьдесят седьмом—семьдесят девятом. Теперь вы понимаете, какого ума был этот человек? — Костя закурил очередную сигарету.

— Да, понимаю, но я считала, что все, о чем вы мне сейчас рассказали, из области фантастики, — сказала я, вставая со стула.

— Ну так вот, это не фантастика. — Костя тоже поднялся со своего места.

— Ясно! А вы не знаете, работал ли Александр Иванович в последнее время над чем-нибудь?

— Точно не знаю, Надя говорила что-то о незаконченном изобретении, но глубже я ничего не знаю.

Я еще раз обошла кабинет. Мне было ясно, что нужно сделать более детальный осмотр квартиры. У меня до сих пор не было мотива, но ведь из-за чего-то же убили Надю?! У нее в доме явно нечего воровать, вряд ли она могла задолжать кому-то и наверняка не была связана с преступным миром, и все же ее убили. Убил человек, который копался в ее вещах, что-то искал. И, когда она застала его за этим делом, убил ее.

— Скажите, Костя, а где лежало тело, когда вы его обнаружили? — Когда я задала этот вопрос, он слегка поморщился.

— Вот здесь, — Костя указал на место перед письменным столом на полдороге от двери в коридор.

— Лицом вверх или вниз? Куда была обращена голова, к столу или к двери?

— Она лежала поперек комнаты. Если стоять спиной к столу, то голова Нади была слева и лежала она лицом вверх. Здесь натекло много крови, у нее была большая рана на лбу над левым глазом. — Он рассказывал все это, явно делая над собой усилие. — Но зачем вам все это?

— Позвольте мне решать, что важно, а что нет.

— Хорошо, — Костя был недоволен моим ответом.

— Кстати, Костя, не могли бы вы оставить мне ключи, я хотела бы обследовать квартиру повнимательнее.

— Конечно, оставлю. Что-нибудь еще нужно?

— Да, скажите мне адреса Надиной матери и всех ее подруг, которых вы знаете.

Костя молча достал из шкафа бумагу и несколько минут молча писал. Закончив, протянул мне исписанный мелким нервным почерком листок.

— Здесь полный адрес Ольги Петровны и ее телефон. Адреса подружек неполные, поэтому я написал пояснения, как их можно отыскать, — он вынул из кармана ключи и положил их на стол передо мной, — а вот ключи. Думаю, теперь я вам не нужен больше?

— Нет, теперь сама управлюсь, — я села за стол и стала выдвигать ящики, — если что-то выясню, позвоню вам, телефон у меня есть.

Костя распрощался и вышел в коридор. Как только за ним хлопнула дверь, я достала сигареты и закурила. Оставшись одна, я могла наконец попытаться понять, что же здесь произошло. С чего-то надо было начинать, поэтому я подошла к телефону и набрала номер уголовного розыска. Когда меня соединили, я попросила позвать моего старого знакомого лейтенанта Павлова. Через несколько минут мне ответили:

— Павлов слушает.

— Саша? Здравствуй. Это Таня. Как дела?

— А, Таня! У меня дел куча, так что если ты по делу, то говори, а если нет, то перезвони потом, пожалуйста, — голос у Саши был уставшим и недовольным.

— Я по делу, Саша. Мне нужно узнать, кто ведет следствие по делу Надежды Александровны Кузнецовой, убитой четыре дня назад в ее собственной квартире, — я старалась говорить побыстрее.

— Сейчас спрошу. — В трубке послышались приглушенные голоса. — Понятно… спасибо… Таня, ты слушаешь?

— Да, Саша, я слушаю.

— Дело у Наташи Астаховой. Она сейчас здесь, если что нужно, можешь ей позвонить.

— Спасибо, не буду задерживать. Пока. — Я положила трубку.

Наташа Астахова была очень молодым сотрудником. Мы познакомились с ней в то время, когда она занималась расследованием дела о краже икон и другой церковной утвари из храма Покрова-на-Нерли прямо в канун Рождества. Я тогда случайно оказалась поблизости и немного помогла ей. С тех пор мы поддерживали контакт, время от времени перезванивались, а когда она переехала в Тарасов, даже стали довольно часто встречаться.

Наташа оказалась на месте, и мы очень долго болтали с ней просто, так «за жизнь», и даже договорились встретиться в ближайшие выходные. Но нужно было переходить к делу.

— Слушай, Наташа, я вообще-то по делу звоню, — начала я.

— Я знаю, тут Саша Павлов бегал, сказал, что ты будешь звонить.

— Тем лучше. Ты ведешь дело об убийстве Нади Кузнецовой?

— Да, я. А что, ты тоже в это влезла? — Наташа была несколько удивлена. — И кто же тебя нанял, уж не этот ли Костя, ее приятель?

— Не ошиблась, именно он. — Я взяла телефон под мышку и перешла к столу. — Тебе что-нибудь известно об этом деле, какие-нибудь подробности?

— Ничего конкретного. Убили девчонку здоровенной зажигалкой. Ни мотива, ни возможных подозреваемых обнаружить не удалось.

— Скажи, на теле нет следов борьбы, ну там царапин, ушибов, крови под ногтями? — Я устроилась на краю стола и пододвинула к себе пепельницу.

— Нет, абсолютно ничего. Ее убили одним ударом, прямым и жестким. Она даже не пыталась увернуться. Скорей всего, она знала убийцу и не ждала удара, поэтому не сопротивлялась.

— Скажи, ее мать осматривала квартиру?

— Понимаю, куда ты клонишь. Нет, из квартиры ничего не пропало, все на своих местах: деньги, украшения. Не обнаружено также никаких свидетельств того, что кто-либо обыскивал квартиру. Нет и следов взлома на замке и никаких посторонних отпечатков пальцев.

— Вот еще что! В котором часу совершено убийство?

— Точно не известно, но приблизительно часа в два дня. Все свидетели утверждают, что она редко задерживалась где-нибудь после занятий. Что еще ты хочешь узнать?

— Скажи, ты проверяла алиби Зайцева на момент убийства?

— С половины первого до трех его видели человек двадцать, не меньше. Так что он вне подозрений.

— Отлично! Терпеть не могу ловить убийцу на деньги самого убийцы. А Ольга Петровна?

— А что Ольга Петровна?

— Ну, где она была на момент убийства?

— Ты что, Таня, совсем спятила?! Думаешь, она убила свою собственную дочь?! Да зачем ей это?!!

— Ну мало ли… Они не ладили, может, повздорили, всякое бывает.

— Бывает, конечно, всякое, но мы тут не дурее матерчатого ботинка. Ее мы тоже проверили. Она весь день просидела дома, никуда не выходила.

— Ее кто-нибудь видел?

— Нет.

— Считаешь, этого достаточно для алиби?

— Я считаю, что у нее не было никакого мотива.

— А какой мотив у Зайцева, по-твоему?

— Ну… пока не знаю. Это мы выясняем. Но в любом случае гораздо больше вероятности, что ее убил любовник, а не родная мать.

— Знавала я таких матерей, что убивали и дочерей, и любовников…

— И нахальных частных детективов…

— И тупых следователей… Ты не парься. Лучше соображалку включи и проверь все возможные варианты. А я тебе потом еще позвоню. Увидимся в выходные. Пока.

Я повесила трубку и соскочила со стола. Все-таки у Кости алиби. Вероятность того, что Надю убила Ольга Петровна, Наташа Астахова вообще всерьез не принимает. Но я не хотела упускать из виду ни одной, пусть даже самой мало-мальски вероятной версии. Надо сходить к Кузнецовой и поговорить с ней самой.

Я сделала круг по комнате и остановилась у стола. Решила не откладывать дело в долгий ящик и осмотреть ящики стола. Выдвигая один за другим, я не обнаружила ничего, кроме кучи одинаковых папок с различной документацией. Обследовав их детальнее, я поняла, что во всех папках находится техническая документация на изобретения Кузнецова-старшего.

На каждой был наклеен ярлычок с номером патента, названием изобретения и датой окончания чего-то, о чем не упоминалось. Видимо, хозяин считал это очевидным. Для него это, может быть, действительно было так, но только не для меня. Ведь дата могла быть датой чего угодно — окончания работы над проектом, введения в эксплуатацию, регистрации изобретения или просто окончания рукописи.

Я открыла несколько папок и полистала страницы. Здесь были жутко мудреные чертежи и листы, исписанные загадочными формулами. Все это не давало мне ни капли информации.

Я решила немного передохнуть и наведаться к Ольге Петровне. Надина квартира никуда не убежит, я смогу закончить осмотр в любое другое время, тем более что надежды на то, что я найду здесь что-нибудь стоящее, у меня не было.

Дверь, оснащенная английским замком, сама захлопнулась за мной. Выйдя из подъезда, я уже направилась в сторону дома Ольги Петровны и чуть было не прошла мимо компании старушек, расположившихся на лавочке у подъезда, но тут же вернулась, ведь нельзя же было упустить шанс пообщаться с таким кладезем полезной информации, каким являются все без исключения российские старушки. Тысячу раз я убеждалась в том, что, что бы ни происходило в доме, которым я по тем или иным причинам интересовалась, окрестные старушки знали абсолютно все обо всех событиях и обо всех жильцах этого дома.

Так что я, не мешкая, подошла к старушкам и присела рядом с ними на скамеечке. После получасового разговора бабушек о том о сем и обмена всякого рода информацией и сплетнями я узнала много интересного обо всех жильцах, но не выяснила главного — когда Надя вернулась домой в тот злополучный день.

Поэтому, дождавшись, когда речь зайдет об убийстве, я вмешалась в разговор. Бабушки сначала смотрели на меня косо, но потом страсть к сплетням взяла свое, и они выложили мне все, что было нужно. Оказалось, что, когда Надя возвращалась домой, одна из бабушек, боясь пропустить какую-то серию очередного дурацкого сериала, спросила у нее время, и выяснилось, что времени было без двадцати два. Это была настоящая удача, поскольку теперь я узнала точное время убийства.

Попытка выяснить, не выходил ли кто-нибудь из подъезда сразу после Надиного возвращения, не увенчалась успехом. Они никого не видели, вернее, видели, но слишком многих, чтобы запомнить кого-то конкретного. Но я не особенно огорчилась, поскольку и так узнала больше, чем могла рассчитывать.

Покинув словоохотливых, но подверженных склерозу старушек, я отправилась дальше.

Ольга Петровна жила в тридцати минутах ходьбы, и я пошла туда пешком. Вообще почти всегда, когда стоит хорошая погода и не надо особенно торопиться, предпочитаю ходить пешком. Пройдя почти полпути, я оказалась около одного из тех скверов, в которых любят отдыхать старушки, сидя на лавочках, и собаководы не боятся отпускать своих собак. Посмотрев по сторонам, я решила сделать привал. Зайдя в ближайший магазинчик, купила большую банку «Туборга» и, найдя свободную скамейку, уселась на нее.

Попивая холодное пиво, я разглядывала прохожих. Куда они все спешат? Все бегут, все торопятся. Мимо меня проходило огромное количество народу, и ни один не шел, просто прогуливаясь. Что за жизнь?! Люди как с ума посходили… Я бы с таким удовольствием взяла сейчас книжку и просидела бы с ней полдня где-нибудь на набережной Волги под одним из каштанов. Но надо работать.

Честно говоря, все это сильно утомляет, все эти убийцы, мошенники, хулиганы, а вот сейчас это странное дело, казавшееся поначалу таким простым… Хорошо, хоть драться на этот раз, кажется, не придется. Ой, Таня милая, от мордобоя не зарекайся, при твоей-то профессии! Да еще этот Костя Зайцев…

Вот уж где проблема. Терпеть не могу таких ситуаций. Нанимает тебя парень, а потом оказывается, что ты его самого и ловишь, уж денег-то точно не видать. Да, насчет Кости стоит поразмыслить. Что бы он мне там в самом начале ни говорил, про свою отлучку за десять минут до убийства не упомянул. Этого времени ему хватило бы только на то, чтобы дойти до Надиного дома, но не больше. Значит, в предыдущие визиты он уже обнаружил то, что искал, и вернулся для того, чтобы забрать.

В этот момент возвращается Надя, видит его с изобретением отца в руках, она знает, что у него нет ключа, удивляется, Костя, испугавшись, убивает ее ударом зажигалки по голове. Все вроде бы логично, и, знай все это милиция, Костя был бы уже в тюрьме, но я не милиция…

Все мои рассуждения были идеально выстроены, но что-то не позволяло мне поверить в то, что Костя мог совершить это убийство.

— Не мог, не мог, — проворчала я. Несколько старушек обернулись на меня.

«А сколько у тебя, Таня, было случаев, когда „что-то“ не давало тебе поверить, и сколько раз ты обжигалась?» — выговорила я сама себе, но теперь уже не вслух.

Пиво кончилось, и, бросив в урну пустую банку, я встала со скамейки и отправилась дальше.

Подойдя к дому Ольги Петровны, немного помедлила, разглядывая фасад и пытаясь угадать, какие окна принадлежат ей. Мне абсолютно не было нужды знать, где ее окна, просто необходимо собраться с мыслями. Окна я так и не нашла и, чтобы не давать себе больше колебаться, решительно вошла в подъезд.

Квартиру нашла почти сразу и, позвонив, отступила на шаг от двери. Послышалась какая-то возня, и из-за двери раздался голос:

— Кто там?

— Здравствуйте, Ольга Петровна, — я подошла поближе к двери, чтобы меня было лучше слышно, — откройте, пожалуйста, мне нужно с вами поговорить.

— Кто вы? Что вам нужно? — Ольга Петровна говорила быстро, но не раздраженным, а скорей усталым тоном.

— Ольга Петровна, меня зовут Татьяна Иванова. Я веду дело вашей дочери, мне нужно с вами поговорить. — Я специально говорила помедленнее, не повышая голоса, мне прекрасно было известно, что в случаях, подобных этому, терпение — залог успеха.

За дверью послышалось бряцанье цепочки, потом скрип замка. Дверь приоткрылась, и в щель выглянуло немного испуганное женское лицо.

— Но у меня уже были из милиции. Я разговаривала со следователем.

— Ольга Петровна, я не из милиции.

— Но вы же сказали, что ведете дело моей дочери. — Голос ее заметно успокоился, и я могла поспорить, что теперь она впустит меня в дом через пару минут.

— Да, я веду дело вашей дочери, но я не из милиции. Меня наняли, чтобы найти убийцу. Я частный детектив.

— Частный детектив?! Кто же вас нанял?

— Константин Зайцев, приятель Нади. Он не верит в то, что милиция найдет убийцу, и поэтому нанял меня. — Я уже начала уставать от этого допроса через цепочку, поэтому сделала морду тяпкой и мило спросила: — Вы не впустите меня в дом?

— Да, конечно… Но подождите, ведь у вас должны быть какие-нибудь документы? — Было видно, что она довольна своим таким хитрым ходом.

— Вот они, пожалуйста. — Я хорошо знала все эти игры и была во всеоружии.

Осторожным жестом я протянула ей в щель свой паспорт и патент частного детектива. Ольга Петровна втянула их внутрь и чуть прикрыла дверь. Она долго со всей серьезностью разглядывала их, а закончив, вернула тем же способом, что и получила.

— Послушайте, вы правда хотите найти убийцу? — спросила она почти шепотом.

— Конечно, хочу, Ольга Петровна. — Я намеренно как можно чаще называла ее по имени, так как по опыту знала, что подобные люди так чувствуют себя комфортней, — я ведь профессионал, мне за это платят. — Но давайте не будем беседовать на лестнице. Вы ведь не хотите, чтобы кто-нибудь услышал наш разговор?

Это было последней каплей, сломившей оборону Ольги Петровны. Она, не сказав больше ни слова, закрыла дверь и, погремев цепочкой и замком, открыла ее вновь.

— Хорошо, проходите.

Когда я вошла в квартиру, она тут же захлопнула дверь и проводила меня в комнату.

— Извините, пожалуйста, у меня не прибрано, все руки не доходят. Вы располагайтесь.

— Спасибо, я к вам ненадолго. — Я уселась в кресло в точности такое же, как у меня, и чуть было по привычке не вытянула ноги, но вовремя опомнилась.

Квартира, по крайней мере та комната, в которой я находилась, была классическим примером жилища двух инженеров в период застоя. Полированный раскладной стол, пианино, стенка вдоль стены (такие доставали по блату, переплачивая трешку директору мебельного магазина), небольшой цветной телевизор, покупка явно более поздняя, комплект мягкой мебели, состоящий из дивана и двух кресел, на одном из которых сидела я, и небольшой старенький журнальный столик. Так лет пятнадцать назад выглядела любая квартира, хозяевами которой были так называемые инженерно-технические работники, врачи или учителя…

— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — прервала мои размышления Ольга Петровна.

— Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

— Начинайте, но я не знаю ничего сверх того, что я уже сказала милиции.

— То, что вы сказали милиции, мне неизвестно, я веду независимое расследование.

— Ну, тогда начинайте. — Она неплохо держалась, хотя было видно, что разговор ей явно неприятен.

Я приподнялась в кресле, пытаясь взять себя в руки. Подобные разговоры никогда не вызывали у меня восторга. Надо поскорее с этим кончать.

— Скажите, Татьяна…

— Александровна, но можно просто Таня.

— Татьяна Александровна, — Ольга Петровна воспользовалась паузой, чтобы вставить фразу, — вы кого-нибудь подозреваете?

— Нет, пока у меня еще нет оснований для того, чтобы подозревать кого-либо. — Мне совершенно не хотелось говорить ей о своих подозрениях насчет Кости Зайцева, поэтому я бессовестно солгала.

— Вот и милиция то же самое говорит.

— Не так быстро, Ольга Петровна, — все выяснится.

— Да, но какой в этом будет смысл? Надю уже не вернешь…

Чтобы этот разговор не зашел слишком далеко, я наконец решила задать свой первый вопрос:

— Скажите, вы хорошо знаете Костю Зайцева?

— Нет, не очень. Мы виделись с ним у Нади, но всего несколько раз. У меня не было никакого желания знакомиться с ним ближе.

— Значит, он вам не нравится?

— Да нет, не то чтобы не нравится, мне как-то все равно.

— Странно, насколько мне известно, они с Надей поговаривали о свадьбе.

— Вы знаете, после смерти Александра Ивановича, это Надин папа, мы с Надей почти не общались, да и до смерти у нас были не самые лучшие отношения. — Честно говоря, я была несколько удивлена такой откровенностью, обычно подобные люди стремятся не выносить сор из избы, но, видимо, в милиции ее уже достали настолько, что она не считала нужным скрывать подобные сложности семейных отношений. — Надя была папина дочка. Они друг в друге души не чаяли.

— Значит, вы не знали, что Костя и Надя собирались пожениться?

— Нет, не знала. — Ольга Петровна провела рукой по лбу, словно утирая несуществующий пот, и добавила: — Или не хотела знать.

— Ольга Петровна, в последнее время вы не ссорились с дочерью?

Мне пришла в голову безумная мысль, а что, если испробовать испытанный метод моей знаменитой американской коллеги Джессики Флетчер? Попробовать спровоцировать ее на откровенное признание с помощью липовых улик. Шансы, конечно, хреноватые, но искушение было настолько велико, что я не смогла отказать себе в этом сомнительном удовольствии. Придумать ложные улики труда для меня не составило, и, не дожидаясь ответа, я выпалила прямо в лоб:

— За что вы убили вашу дочь?! У меня есть неопровержимые доказательства, доказывающие вашу виновность.

— Что, простите? — едва слышно промолвила Ольга Петровна и побагровела.

Я ожидала чего угодно: деланного непонимания, слезной истерики, обиды, праведного негодования, оправданий, даже катания по полу и топания ногами, но то, что последовало за моими словами, раз и навсегда отбило у меня охоту пользоваться опытом своих зарубежных коллег.

Прежде чем я успела хоть как-то среагировать, Ольга Петровна тяжело, неумело, открытой ладонью ударила меня по лицу. Я настолько не ожидала этого, что даже не успела отвести руку. Несмотря на мои потрясение и растерянность, второй удар не достиг цели. Мне стоило большого труда подавить в себе доведенную до автоматизма привычку и не ответить ей тем же.

— Убирайтесь вон! — устало сказала Ольга Петровна и опустилась в кресло.

Я пулей вылетела из квартиры. И опомнилась уже только на улице. Я достала из сумочки пудреницу и попыталась посредством крохотного зеркальца оценить ущерб, нанесенный моей левой щеке. На ней в пол-лица красовался красный отпечаток ладони Ольги Петровны. Да, Танечка, это тебе не Америка, ведь и покалечить могли.

Что же я за дура такая! Взбрела в голову блажь, давай теперь всем без разбору обвинения предъявлять. Надо бы тебе, Таня, к психиатру наведаться. А пока хватит дурью маяться, пойдем-ка к Наде на квартиру и продолжим заниматься делом полезным. Не все ж тебе доводить до инфаркта старых женщин, надо и пользу приносить отечеству. Тем более что общение со старыми женщинами чревато, как говорят военные, боком.

Запудрив по возможности красное пятно, я поймала такси и добралась до квартиры Нади.

Решила не лениться и занялась просмотром оставшихся в шкафу и столе бесчисленных кип бумаги.

Перекладывание папок в столе заняло у меня добрых два часа, но не дало абсолютно никакого результата. Когда я уже собиралась закончить осмотр стола, мое внимание привлекла странная штука в самом нижнем ящике. Я извлекла ее на свет божий и принялась разглядывать. Это была какая-то штуковина величиной с две сигаретные пачки. На ее поверхности были прорезаны желобки загадочного для меня назначения, на дне которых я обнаружила мельчайшие капли какой-то жидкости. Каким-то шестым чувством я поняла, что эта непонятная штука может мне чем-нибудь помочь, поэтому я еще раз осмотрела ее и положила на стол.

Под загадочной штукой на самом дне ящика оказалась еще одна папка. Я вынула ее и тоже положила на стол. В отличие от остальных папок на этой не было ярлычка, вернее, он когда-то на ней был, но его сорвали. Остались только клочки бумаги да следы клея. Папка была тоньше остальных. Листы в ней, видимо, были каким-то описанием или руководством к эксплуатации, так как написаны были почти человеческим языком, хотя я все равно ничего не поняла. Не было ни одного чертежа, ни одной формулы.

Закрыв папку, я положила ее рядом со штуковиной и вынула третий предмет, обнаруженный мной в ящике. Это была какая-то металлическая штуковина толщиной чуть больше спички и длиной примерно со спичечный коробок. Разглядев ее поближе, я обнаружила, что это жестяная коробочка с тонюсенькими стенками. На ней были следы жидкости, видимо, той же, что и на первой штуке. По всей поверхности металла были видны следы сварки — маленькие оплавленные шарики металла. Коробочка заняла свое место рядом с папкой и непонятной штуковиной. Еще раз осмотрев свои находки, я, недолго думая, оставила их и продолжила осмотр.

В течение последних трех часов я перерыла сверху донизу всю квартиру, но это ничего мне не дало, кроме пыльной рубашки и порванных на коленке джинсов.

Закончив обыск, пошла на кухню и сделала себе чашку чаю. Попивая горячий чай, я размышляла над тем, как мне выяснить назначение всех тех вещей, что я обнаружила в нижнем ящике стола. Конечно, можно было отнести их в милицию и отдать экспертам, но это, во-первых, займет кучу времени, а во-вторых, мне не хотелось раньше времени открывать перед ними свои карты. Поэтому нужно было отыскать человека на стороне.

Во время осмотра квартиры я обнаружила в одном из шкафов небольшой бумажный пакет. В него-то и сложила свои трофеи. Покончив с упаковкой вещей, я взяла со стола ключи от квартиры и бумажку с адресами, которую оставил Константин, и вышла из квартиры.

Я решила отправиться в университет, но не затем, чтобы отыскать Надиных подружек, а для того, чтобы найти какого-нибудь человека, который мог бы мне помочь разобраться с моими таинственными находками. Поколебавшись немного, я отправилась на физический факультет. Физический, в отличие от остального университета, располагался в здании новой постройки — полностью стеклянная коробка высотой с девятиэтажный дом.

Помотавшись немного по коридорам, я натолкнулась на какого-то очкарика, который поинтересовался, что я ищу. Это было очень кстати, я уже устала слоняться по узким университетским коридорам.

— Сама не знаю! — ответила я совершенно искренне. — Мне нужна помощь.

— В чем именно вам требуется помощь? — Очкарик запустил пятерню в свою огромную шевелюру.

— Мне нужен кто-нибудь, кто разбирался бы в технике.

— Ну я немного разбираюсь в технике.

— Тогда вы, может быть, объясните мне, что означают вот эти вещи? — я протянула ему бумажный пакет со своими находками.

Он заглянул в пакет и, поправив очки, сказал:

— Давайте зайдем ко мне в лабораторию, может быть, я вам чем-нибудь помогу.

Я согласилась, и очкарик провел меня в лабораторию, которая оказалась маленькой длинной комнатой, заваленной всякими приборами. Я села на предложенный мне пыльный стул и попросила разрешения закурить.

— Курите, пожалуйста, пепел вон в тот цветочный горшок стряхивайте, — сказал парень и выложил на стол содержимое бумажного пакета.

Я подсела поближе к несчастному растению, в котором скопилось порядочное количество бычков, и достала сигареты. Я курила и смотрела, как он читает листочки из папки и осматривает остальные предметы. Судя по тому, как он это делал, было ясно, что мне сегодня повезло во второй раз. Минут через двадцать парень отложил папку и, поправив указательным пальцем очки, спросил:

— Послушайте, а где вы это взяли?

— А что, это что-нибудь противозаконное? — спросила я с деланным беспокойством, на самом деле на это мне было абсолютно наплевать.

— Нет, но я такого никогда в глаза не видел!

— Что же это такое? — Я бросила окурок в горшок, с сожалением посмотрев на чахлый росток, торчавший из сухой земли.

— Если верить вступительному разделу документации, это подставка под аккумуляторную батарею, — он показал мне брус из пенопласта с прорезями, тот, что я нашла первым.

— И что это значит? — Теперь уже я была удивлена и обеспокоена на самом деле.

— Поскольку та часть документации, по которой можно что-либо определить, отсутствует, то сказать что-нибудь определенное я не могу. В подставке есть какие-то капли. Если определить, что это за жидкость, тогда… — Он встал, открыл какой-то шкафчик, вынул небольшой флакон и капнул из него на подставку — жидкость тут же стала ярко-малиновой.

— Что вы делаете? — Я приподнялась на стуле.

— Здесь фенолфталеин — это индикатор на щелочь. И теперь нет сомнений, что здесь щелочь. — Он почесал затылок, даже не вытерев руки.

— Объясните, пожалуйста! — взмолилась я.

— Подставка является держателем аккумуляторной батареи, на подобные подставки ставят батареи вверх ногами для проверки на течь электролита. А вот эта коробочка — бракованный корпус от отдельного аккумулятора, он сделан вручную, а не на заводе. Это, видимо, либо пробный, либо бракованный экземпляр. Здесь-то как раз начинается самое удивительное. Судя по размерам коробки, аккумулятор должен иметь емкость около половины ампер-часа, но из документации следует, что у этого аккумулятора емкость сорок ампер-часов, и он, несомненно, никель-кадмиевый. Жаль, что нет остальной документации! — Он выглядел очень возбужденным.

— Может быть, я покажусь идиоткой, но я не вижу ничего удивительного. Что такого странного в этом увеличении емкости? Что это вообще за емкость?

— Емкость?! — рассеянно глядя на меня, спросил он. — Да, емкость — это величина, показывающая сколько электроэнергии может накопить аккумулятор. Чем больше, тем дольше он вам будет служить с одной зарядки. А увеличение в данном случае означает, что кто-то совершил невозможное, если это, конечно, не мистификация.

— Вы можете популярней?

— Да, конечно. Понимаете, сделать аккумулятор такого размера с емкостью сорок ампер-часов приблизительно то же самое, что двигатель от «Боинга» засунуть в «Запорожец», да так, чтобы он остался при этом таким же мощным, а цена скинулась до цены двигателя от «Запорожца», — он как-то грустно взглянул на меня, — теперь понятно?

— Да, теперь, кажется, понятно.

— Это невероятно! — Очкарик перебирал содержимое папки, вздыхая и охая. — Это невероятно!!!

— Скажите, а сколько могла бы стоить такая батарея?

— Не знаю, но обычная батарея с подобной емкостью стоит тысяч пятнадцать долларов, значит, эта тысячи три. Но не это главное. Если изобретение не запатентовано, то за полный комплект документации и опытный экземпляр многие дали бы куда более существенную сумму.

— Вы так думаете?

— Почти уверен. Но послушайте, где вы все это взяли? Кто проделал эту работу?

— Извините, пока я не могу вам этого сказать, но обещаю, что, как только смогу, вы узнаете об этом первым.

Я вышла из университета в сильно приподнятом настроении. Такое бывает не часто, чтобы везло два раза подряд в течение одного часа. Теперь я знала не только точное время, но даже мотив убийства. Оставалось выяснить, кто это сделал. Работа моя сводилась теперь к следующему: установить всех приятелей Нади, которым она доверяла, то есть именно тех, кто мог снять слепок с ключа и был достаточно близок с ней для того, чтобы знать о последней разработке ее отца. Потом среди них отыскать всех, кто мог понять их истинную ценность и значимость. Если проделать все это быстро и тщательно, то круг подозреваемых будет очень невелик. Ведь вряд ли у Нади было много знакомых физиков или электрохимиков, так что теперь это дело техники. Вот и каламбур получился.

С другой стороны, это совершенно не обязательно мог быть кто-то из знакомых самой Нади, а, скажем, сотрудники или коллеги ее отца. Тогда найти убийцу будет гораздо сложнее.

Плана действий у меня пока не было, и я решила, что на сегодня хватит. Я пошла уже было на остановку троллейбуса, но в последний момент передумала и отправилась пешком. Толкаться в душном, битком набитом потными телами троллейбусе мне не хотелось.

Погода была отличная, и пешая прогулка доставила мне огромное удовольствие и позволила собраться с мыслями.

Дома, устроившись около телевизора, я закурила и налила себе рюмку коньяку. Дело Нади Кузнецовой не шло у меня из головы. Я еще не знала ни одного ее приятеля, единственно известный мне замечательно вписывался в образ убийцы, но у него было неоспоримое алиби…

Глава 4

Утром следующего дня, когда я сидела на кухне с чашкой кофе, мне по-прежнему не давала покоя мысль о Константине Зайцеве и его причастности или непричастности к убийству. Слишком уж замечательно вписывался мой новый клиент в составленный образ убийцы. Он был близок с Надей, мог сделать копию ключа и к тому же неплохо разбирался в технике. Ведь это именно он объяснил мне значение одного изобретения. И уж слишком часто мне попадались дела, когда главным негодяем оказывался сам нанявший, но…

Но у Зайцева было алиби, и это «но» стоило десятка самых лучших улик. Даже если бы я нашла эту чертову батарею у него в кармане, а все сослуживцы подтвердили бы, что видели его в момент убийства, то он просто послал бы меня подальше и был бы прав.

Сразу после завтрака я приняла душ и подошла к телефону. У меня все еще не было уверенности в том, что я поступаю правильно, но я все же взяла трубку и набрала номер Кости. Разговор длился недолго. Я назначила ему встречу через час в кафе за несколько кварталов от его работы. Того времени, что он потратит на дорогу туда, обратно и ожидание меня в кафе, мне вполне должно было хватить на осуществление моего безумного плана.

Одевшись, как обычно быстро, в мои любимые рубашку и джинсы, я вышла на улицу и направилась к ближайшему киоску «Роспечать». Купив несколько жетонов, я отправилась вдоль улицы в поисках телефона-автомата.

Подождав несколько минут от назначенного времени, чтобы быть полностью уверенной, что Кости не будет на работе, я набрала номер его конторы. Когда кто-то взял трубку, я представилась следователем и попросила уточнить у сотрудников, видели ли Зайцева в день убийства без двадцати два в офисе. Мне сказали, что он был там, но после продолжительных расспросов удалось выяснить, что он отлучался где-то в половине второго за сигаретами, но отсутствовал недолго, и запомнил это только один человек, потому что Костя купил сигарет и ему.

Закончив расспросы, я вежливо распрощалась, сказав, что звонила для того, чтобы не беспокоить их вызовами на допрос.

Повесив трубку, я подумала немного и, позвонив в справочную, узнала телефон кафе, где меня ждал Костя. Позвонив туда, я описала Зайцева и попросила позвать его к телефону, но мне сообщили, что он только что ушел из кафе.

«Ну и слава богу!» — подумала я. У меня и без него хватало достаточно неприятных занятий.

Я решила позвонить Ольге Петровне и извиниться за свою идиотскую, дурную выходку. Мне необходимо было еще раз поговорить с Кузнецовой, ведь кому, как не ей, знать что-то о последнем изобретении своего мужа. А без этой информации мое расследование могло бы зайти в тупик.

Я достала Костину записку с адресами и набрала номер Ольги Петровны.

— Я слушаю, — раздалось в трубке.

Я немного помолчала, не находя подходящих слов, и робко произнесла:

— Алло, Ольга Петровна, вас опять беспокоит Татьяна Иванова.

Ответом мне была брошенная на рычаг телефонная трубка, раздались короткие гудки.

«Твою мать! Нажила ты себе, Танечка, геморрой!» — подумала я и стала набирать номер заново.

— Ольга Петровна, я очень прошу вас, не бросайте трубку и выслушайте меня!

— Мне не о чем с вами разговаривать.

— Я понимаю, что мое поведение ничем нельзя оправдать, но поймите и вы меня. Я действительно хочу найти убийцу вашей дочери, поэтому мне нужно было проверить все варианты, какими бы безумными они ни казались.

— Что вы от меня хотите?

— Ольга Петровна, у меня появились подозрения, я нашла некоторые улики, которые, возможно, повлияют на ход расследования. Но мне нужна ваша помощь, чтобы выяснить кое-какие подробности. Я могу приехать к вам еще раз и поговорить лично?

— Как в прошлый раз?!

— Ольга Петровна, я ведь уже извинилась. Давайте поговорим спокойно, в конце концов, мы ведь хотим одного и того же.

— Хорошо, давайте поговорим. Но я считаю, что вам совершенно не обязательно приезжать ко мне. Все, что мне известно, я могу изложить по телефону.

— Ольга Петровна, дорогая, поймите, это не телефонный разговор.

— Хорошо, приезжайте. — Она бросила трубку.

Не дожидаясь, пока она передумает, я мигом поймала такси и уже через десять минут была у ее двери.

В этот раз Ольга Петровна открыла дверь сразу. Я прошла в уже знакомую гостиную и уселась в то же кресло, в котором получила недавно столь знаменитую оплеуху.

— Что вы хотите узнать? — спросила Ольга Петровна довольно холодно.

Чтобы не тянуть кота за хвост, я решила сразу же приступить к делу.

— Ольга Петровна, скажите, вы знаете над чем работал ваш муж перед смертью?

— Нет, я никогда не интересовалась его работами. Все его разработки были настолько сложны, что я даже не пыталась понять их смысл. — Она на секунду замолчала и добавила: — Вы курите? Я вижу, у вас в кармане пачка сигарет. Если хотите — закуривайте.

Не дожидаясь ответа, она вышла из комнаты и принесла большую керамическую пепельницу. Мысленно поблагодарив ее, я закурила и продолжила разговор:

— И все же, Ольга Петровна, может быть, он говорил вам, что это очень важно, что это изобретение нечто особенное, или что-то подобное?

— Что вы! Да у него все изобретения были особенными и очень важными. Когда он над чем-то работал, то так увлекался, что забывал, что у него вообще жена есть.

— Значит, вы ничего не знали о его последней работе. А Надя? Надя могла что-либо знать об этом? — Я хорошенько затянулась и подумала о том, что сейчас неплохо бы было выпить чашку кофе.

— Надя? Надя могла. Она последнее время от отца почти не отходила, и он ей наверняка все рассказывал. У него всегда была странная потребность кому-нибудь объяснять ход своих мыслей. Так как на мне он уже давно поставил крест, то рассказывал все Наде. Она была очень умной девочкой и наверняка понимала в его рассказах больше, чем я.

— Хорошо, тогда скажите, были ли у Нади близкие друзья, очень близкие, такие, что часто бывали у нее в гостях? — Я потушила первую сигарету и прикурила вторую.

— Я знаю лишь двух ее подруг. Оля и Ирина, они довольно часто приходили к Наде сюда и, я уверена, на новую квартиру тоже.

— У вас есть их адреса или телефоны?

— Конечно, я записала их на случай, если Надя вдруг задержится дольше обычного. Сейчас я их найду. — Ольга Петровна встала с кресла и, вынув из шкафа записную книжку, принялась ее листать. — Да, вот они. Я перепишу их для вас.

Она протянула мне аккуратный листок бумаги. Я достала из кармана записку, которую написал мне Костя. Имена и адреса на обоих были одинаковыми. Значит, они на самом деле не перестали навещать Надю в ее новом доме и, по словам Кости, довольно часто бывали у нее в гостях.

— Большое спасибо, Ольга Петровна, — я спрятала обе бумажки в карман брюк, — и еще один вопрос. У Нади был парень до того, как она познакомилась с Костей?

— У нее, конечно, были приятели и в школе, и в университете, но я уверена, что никаких романтических отношений у нее с ними не было.

— Их было много? — Я знала, что доверять матери в этом вопросе нельзя, но спросить все равно было нужно.

— Нет, по-моему, человека два или три, но, поскольку это были эпизодические знакомства, имен я не помню.

«Раз они были мимолетными, значит, без всяких сомнений, парни пытались ухаживать за Надей, — подумала я, — эх, родители, родители, как легко вы забываете, что сами когда-то были молодыми!»

— Ну что ж, у меня пока больше нет вопросов. Большое спасибо. — Я встала и направилась к выходу.

Когда я была уже за дверью, Ольга Петровна вдруг окликнула меня:

— Подождите, Татьяна Александровна, — она вышла на площадку и подошла ко мне, — если что-нибудь выясните, сообщите мне, пожалуйста. Я заплачу вам дополнительно.

— Ольга Петровна, мне уже выплачивают гонорар, и довольно хороший, так что вам не нужно платить мне. Ну а если я что-то выясню, то немедленно сообщу вам. — Я повернулась к лестнице. — До свидания.

— До свидания. — Хозяйка вошла в квартиру.

Я успела уже спуститься на один этаж, когда хлопнула дверь в квартире Ольги Петровны.

Спустившись во двор, я немного постояла возле подъезда. Разговор с мамой Нади не принес новой информации. Обычно родители много интересного рассказывают о своих детях, они всегда знают что-то, чего не могли бы поведать другие люди. Но в этом случае мать знала едва ли не меньше, чем парень, знакомый с ее дочерью всего несколько месяцев.

И так всегда! Когда свидетелей более чем достаточно, один рассказывает больше, чем может понадобиться для расследования, если же их раз, два и обчелся, то даже мать убитой не может рассказать практически ничего. Чего же тогда ждать от двух-трех университетских подружек. Но, как бы там ни было, мне необходимо с ними встретиться, может, через них удастся выйти на других Надиных посетителей.

Как всегда, я дошла пешком до университета. Мне не хотелось разговаривать с девчонками у них дома. В университете они явно чувствовали бы себя более раскованно, так от них будет больше толка. К тому же они могли бы сразу познакомить меня с другими приятелями Нади, и я сэкономила бы время.

По дороге я усиленно отгоняла от себя мысль о второй банке пива. Мысль эта неотступно преследовала меня от самого дома Ольги Петровны Кузнецовой. Чтобы отвлечься, я нашла на обочине старую помятую банку из-под «Спрайта» и стала пинать ее перед собой.

Я гнала ее почти целый квартал и продолжала бы и дальше, если бы вдруг откуда ни возьмись передо мной не появился постовой милиционер с резиновой дубинкой, пустой кобурой и очень страшной рожей и потребовал, чтобы я прекратила сие постыдное занятие, и даже попытался оштрафовать меня за нарушение общественного порядка. Но как бы он ни гримасничал и ни угрожал, ему не удалось испортить мне настроение и опустошить мои карманы. Мы оба отправились своей дорогой. Путь я продолжила в тишине, но мысль о холодном пиве меня покинула, а настроение даже поднялось. До университета осталось совсем немного, и я прибавила шагу.

Войдя в главный корпус, я оказалась в центре пестрой студенческой толпы. Поскольку одета я была соответственно, то быстро затерялась среди веселой студенческой братии.

Как скоро выяснилось, причиной столпотворения была выдача стипендии, последней в этом учебном году. Двадцать минут, как минимум, я пыталась выяснить местонахождение деканата, но попробуйте выпытать что-нибудь у студентов, которые ждут стипендию! Да они были пьяны уже от одной мысли о том, что скоро получат свои жалкие гроши и смогут по-царски отметить окончание сессии. Да такие ребята кого хочешь с ума сведут. Но все же деканат я отыскала. Он оказался в двух шагах, и в своих поисках я пробегала мимо него раз десять, не меньше.

В деканате, кроме меня, был только секретарь, очень милая женщина средних лет, во всем очень положительная, если не считать излишней болтливости, что, собственно говоря, всегда на руку людям моей профессии. Короче говоря, через десять минут я знала, что интересующие меня девушки еще не закончили сдавать сессию и что одна из них завтра сдает экзамен по предмету, название которого показалось мне сущей бессмыслицей, а вторая пройдет то же мучение несколькими часами позже.

Я тщательно записала даты экзаменов и номера аудиторий, в которых они должны были проходить. Чувствуя, что если задержусь еще на минуту, то простое наведение справок может перерасти в многочасовое изложение всех без исключения университетских и околоуниверситетских сплетен, я быстренько ретировалась.

Выйдя на улицу вместе со счастливчиками, первыми получившими стипендию, я остановилась на крыльце и закурила. Сегодня мне уже нечего было делать, и я не спеша отправилась домой…

Сидя в кресле у телевизора, я влила в стоявшую на столе чашку кофе маленькую рюмочку коньяку. Сделав пробный глоток, удовлетворенно откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Сейчас хотелось только одного — немного подремать. И на этот раз никто мне не помешает. Придя домой, я первым делом отключила телефон и выключила дверной звонок.

Глава 5

Спалось мне отвратительно даже при открытых окнах и двери балкона. Стояла такая жара, что не спасал даже кувшин с ледяной водой, которым я предусмотрительно запаслась. Вентилятор работал на полную мощность, впустую перегоняя сухой воздух, мокрая простыня высохла за полчаса. Я испробовала все мыслимые и немыслимые способы в борьбе с жарой, но ничего не помогало, и я провела ночь в страшной утомительной полудреме. Борьба продолжалась до трех часов ночи, но, несмотря ни на что, жара победила, и остаток ночи я проворочалась в постели, думая только о том, когда наконец наступит утро…

Утро наступило именно в тот миг, когда я совсем отчаялась и в моей голове постепенно стала утверждаться мысль, что эта безумная душная ночь не кончится никогда. Не в силах дольше мучиться в постели, я приняла прохладный душ, допила остатки холодной воды из кувшина и пошла на кухню, чтобы перекусить чего-нибудь легкого.

Вчера, возвращаясь домой, я купила несколько стаканчиков пломбира и сейчас с удовольствием расправилась с ним. За мороженым, урегулировавшим мой температурный баланс, последовала чашка крепкого кофе — он помог мне проснуться.

Пломбир кончился, и я, с сожалением облизав ложку, уселась возле открытого окна и закурила. На улице было еще темно, только на восходе появилась робкая полоса света, из которой скоро взойдет солнце. Деревья стояли неподвижно, листья словно застыли, воздух казался плотным и словно давил на меня со всех сторон. Какой-то ранний прохожий шел по тротуару с бутылкой газированной воды — он тоже страдал от жары. Я с грустью подумала о том, какое же днем будет пекло, если даже утро не принесло с собой хоть немного прохлады.

Вдруг вдали раздался шум мотора, и я с надеждой стала выглядывать машину. Мне почему-то казалось, что это обязательно должна быть поливочная машина… Через несколько минут мои надежды полностью оправдались — мимо моего дома проехал здоровенный грузовик, обливая все вокруг огромными струями воды. На мгновение я подумала: вот оно, блаженство! Пыль улеглась, и мне даже показалось, что в лицо полетели брызги воды, но, как только грузовик миновал дом и брызги улеглись, над улицей встал настоящий туман. Вода, испаряясь на раскаленном асфальте, превратилась в удушливое марево. Настроение, так успешно поднятое ожиданием поливочной машины, снова упало до нуля. Я быстро закрыла окно и соскочила с подоконника…

На улице уже было совсем светло, когда я, одевшись в самую легкую свою рубашку и джинсы, решила сходить в магазин и пополнить запас прохладительных напитков. Вдруг зазвонил телефон, подключенный мной сразу после завтрака.

— Здравствуй, Таня, — раздался в трубке знакомый голос, — я тебя не разбудила?

— Разбудила бы, если бы мне удалось вчера уснуть, — я поморщилась при воспоминании о прошедшей ночи, — ты по делу, Наташа?

— Конечно, по делу. Открылись новые факты в деле Кузнецовой, я подумала, что тебе будет интересно, — у Астаховой был голос заговорщицы.

— Мне-то интересно, но ведь это служебная информация, и тебе может влететь, Наташенька, — я решила немного ей подыграть.

— Но ведь мы никому не скажем, правда?!

— Конечно, не скажем! — И добавила уже другим голосом: — Ну, давай выкладывай побыстрее, что там у тебя приключилось.

— Во-первых, я выяснила, что Константин Зайцев отлучался с работы в день убийства как раз за несколько минут до убийства…

— Положим, об этом я знаю уже давно, — я не удержалась и перебила Наталью, — но что это доказывает? Того времени, что он отсутствовал на работе, едва хватило бы, чтобы добежать до дома Нади.

— Ах вот, значит, как дела обстоят! По-моему, это просто бессовестно с твоей стороны! Если ты что-то узнала, то могла бы сообщить об этом мне.

— Извини, Наташенька, я как раз собиралась это сделать, ты меня опередила, — я поняла свою ошибку и попыталась поскорее загладить вину.

— Ладно, и без тебя управились! Так вот, во-вторых, на его одежде обнаружены следы крови, которая несомненно принадлежит Наде. Кровь обнаружена на манжете правого рукава рубашки и…

— А это…

— Подожди, не перебивай! — Наталья была явно довольна собой. — И последнее. Вчера вечером эксперты дали свое заключение по орудию убийства.

Наташа сделала многозначительную паузу в ожидании моей реакции. Но я не сказала ни слова, и она продолжила:

— На нем обнаружено несколько отпечатков пальцев. Почти все сильно смазаны и идентификации не поддаются, но один распознать удалось. Это отпечаток большого пальца правой руки Константина Зайцева. И еще, хотя это, конечно, не самое главное, расположение отпечатка говорит о том, что положение руки было абсолютно неудобно для того, кто хотел воспользоваться зажигалкой по назначению. Эксперты утверждают, что тогда обязательно остаются следы смещения пальца по поверхности и отпечатки на кнопке зажигалки. — Произнеся этот спич, Наташа с облегчением перевела дух. — Ну и как тебе это?!

— Не знаю, по-моему, все это ерунда.

— Как ерунда?!! Да ты что?! Ведь это полное основание для ареста! Как ты не поймешь?!

— Так ерунда. Да любой адвокат за две минуты не оставит на твоем основании для ареста камня на камне.

— Ох уж эти мне адвокаты! — простонала в трубку Наташа. — Но почему ты так думаешь, уж не потому ли, что он твой клиент?

— Нет, как раз наоборот. — Разговор обещал затянуться, и я села в кресло и закурила.

— Как так наоборот?! — В голосе Наташи послышалось удивление.

— А вот так! Когда я узнала, что Зайцев выходил из офиса в день убийства, это сразу вызвало у меня подозрения, и теперь, после всего того, что ты мне сказала, они никуда не делись, но пойми, Наташа, ведь все найденные тобой улики вписываются в картину, которую нарисовал Зайцев.

— Каким же это образом вписываются, хотела бы я знать? — Она явно начинала нервничать.

Мне это не понравилось, и я решила разрядить обстановку. Наташу я знаю давно. Если ее надо успокоить, то надо все делать для того, чтобы обычного человека разозлить. У нее включался какой-то внутренний суперупрямый механизм, всегда действующий наоборот. А вот если бы я попыталась сказать ей что-то типа: «Ну что ты так волнуешься, Наташенька, успокойся и послушай меня», — она тут же разразилась бы воплями вроде: «Да я и так спокойна! Что ты меня достаешь?!» — и полностью утратила бы присутствие духа. Поэтому я вздохнула поглубже и крикнула в трубку:

— Наташа, ты тупа, как постельный клоп! Да тебе не в милиции работать, а пустыню пылесосить надо!

— А что это ты орешь на меня? Если есть что сказать — говори толком, — неожиданно спокойным голосом ответила Наташа.

Я поздравила себя с тем, что я не только неплохой детектив, но еще и приличный психолог-любитель.

— Ну так слушай, — зажав трубку между плечом и ухом, я пыталась отыскать в баре недопитую бутылку белого вина — раз уж мой поход за лимонадом откладывается, то рюмочка белого вина мне не помешает, — отвечаю по пунктам.

Во-первых, Зайцев ушел с работы и отсутствовал минут пятнадцать, не больше. Как уже говорила, этого времени ему хватило бы только на то, чтобы почти бегом добраться до дома Кузнецовой и вернуться обратно, нигде не задерживаясь. А ведь он успел еще купить сигарет себе и своему сослуживцу. Кстати, я специально узнала, они курят разные марки, так что отдать ему заранее заготовленную пачку он не мог. С этим все.

Теперь пункт второй — кровь на рукаве. Он мог испачкать его, когда обнаружил труп вместе с Надиной мамой. И ничего странного, что он не упомянул об этом в своих показаниях, он просто мог этого не заметить. Я почти уверена, что если вы осмотрите одежду Ольги Петровны Кузнецовой, ту, в которой она была в день убийства, то, несомненно, обнаружите такие же следы крови. Кстати и не только на рубашке или кофте, но и на ботинках и брюках. Ведь ты же мне сама говорила, что там была лужа крови. Все-таки Наде разбили череп. Так что, как видишь, вторая улика тоже ничего не стоит, иначе придется признать, что Ольга Петровна была соучастницей убийства собственной дочери.

Теперь третья улика — отпечаток на зажигалке. Ты, точно так же, как и я, знаешь, что Костя часто бывал у Нади, значит, разумно предположить, что он неоднократно пользовался зажигалкой или просто брал ее посмотреть — вещица все-таки необычная. Преступник же наверняка был в перчатках. Сам факт убийства говорит о том, что он очень боялся быть узнанным, следовательно, он предпринял все мыслимые и немыслимые меры предосторожности и, уж конечно, не забыл про перчатки.

Таким образом, в момент убийства он стер часть более ранних отпечатков, оставленных Зайцевым, не оставив своих. А что до самого Зайцева, вы ведь нашли в квартире кучу его отпечатков, уверена, что нашли, почему бы им не быть и на зажигалке? Ну а напоследок мои соображения по поводу расположения этого самого отпечатка. Ты же не куришь, верно?

Следовательно, ты никогда не держала в руках настольную зажигалку. Это очень тяжелая штука, ее трудно держать одной рукой. Поэтому обычно курильщик держит ее одной рукой, а другой нажимает на кнопку подачи газа. Видишь, даже эта маленькая улика имеет вполне реальное объяснение. Ну, что ты на это скажешь?

— Да, вполне разумно, но ведь все эти рассуждения принадлежат тебе, а не зайцевскому адвокату.

— Будь спокойна, адвокат найдет для тебя еще кучу помимо этих. К тому же я не пойму — ты хочешь убийцу найти или посадить в тюрьму первого попавшегося человека, которого тебе вздумалось заподозрить на основании довольно шатких улик? Так что, Наташа, если не хочешь оказаться в дураках, подожди с арестом еще несколько дней, — я понизила голос до шепота, — вдруг что выяснится.

— Думаешь, тебе удастся до чего-то докопаться?

— Чем черт не шутит? А может, и тебе повезет, ты же опытный специалист.

— Ну ладно, меня ты уделала. А как поживает твоя теория относительно того, что Надю убила Ольга Петровна? — язвительно спросила Наташа, словно знала, как лихо я лопухнулась.

— Скончалась смертью храбрых.

— Что, облажалась?

— С кем не бывает. Ольга Петровна скорей всего не виновата.

— С чем тебя и поздравляю! Слушай, Таня, мне уже пора, мы с тобой и так заболтались, но, если ты что-нибудь выяснишь, сообщи, пожалуйста. Хорошо?

— Конечно! О чем речь. Ну, пока. — Я повесила трубку, поставила на стол бутылку, которую мне наконец удалось открыть, рядом с полной рюмкой.

Часы показывали только половину девятого, было еще не поздно совершить набег на магазин. Я встала с кресла и с сожалением посмотрела на рюмку белого вина, к которой так и не притронулась, и вышла из квартиры.

Солнце поднялось уже довольно высоко и грозило невыносимым зноем. Я быстрым шагом направилась в сторону магазина, стараясь держаться в тени деревьев. Кстати, деревья — это самое глупое, что есть у нас в Тарасове. Везде во всем городе полно деревьев, но они все, как одно, тополя. Тополя, тополя, одни тополя! Наверное, на тысячу тополей один вяз, да еще на набережной Космонавтов несколько каштанов. Разве это не глупо?!

Тополь пирамидальный — дерево высоченное, с широченными листьями и давало бы много тени, если бы не было узким и вытянутым вверх, как свеча. Даже ветки у него растут не горизонтально, а слегка вверх. Когда-то давно ненавистный мне учитель географии говорил, что единственное дерево, не дающее тени, — эвкалипт, потому что у него листья растут не параллельно земле, а перпендикулярно и не задерживают солнечный свет. Оказывается, ошибся гад с указкой, я открыла еще одно — тополь. Тьфу ты, да черт с ним, с тополем…

В магазине, кроме меня, было лишь несколько человек, явно пришедших сюда за неизменным утренним портвейном. Наполнив сумку бутылками с водой и несколькими брикетиками мороженого, я направила свои стопы в обратный путь.

Вернувшись домой, я уселась в кресло и приготовилась к очередной схватке с жарой, обложившись бутылками, мороженым и колотым льдом, который в огромных количествах, надрываясь, производил мой холодильник. Остудив организм до температуры, пригодной для разумной жизни, я решила поразмыслить над недавним разговором с Астаховой.

Наташа была уверена, что Зайцев виновен в убийстве Нади. Надо сказать, я тоже подозревала его, но что-то мешало мне перейти от подозрений к твердой уверенности. Да уж, чего-чего, а уверенности у меня не было никакой. Не знаю, что на меня нашло в разговоре с Наташей. Я так убедительно защищала Зайцева, хотя сама уже почти поверила в его виновность. Не знаю, почему я вдруг так рьяно принялась отстаивать его интересы.

Скорей всего, потому, что мне хотелось во всем разобраться самой. Если окажется, что Костя виноват, я с чистой совестью сдам его Астаховой, а если же нет, а его арестуют, мне будет очень неприятно. Неприятно — это еще по меньшей мере.

Конечно, у меня были случаи, когда моим клиентом становился сам преступник, но это всегда заканчивалось плачевно. Как для клиента, поскольку он благополучно садился в тюрьму, так и для меня. Такие случаи всегда выбивали меня из колеи на несколько недель, не говоря уж о накрывшейся оплате работы. Но в случае с Костей Зайцевым меня мучили страшные сомнения.

С одной стороны, все факты говорили за то, что он и есть убийца, но при этом какие-то незаметные мелочи не давали всем остальным уликам сложиться в ясную картину преступления. К примеру, было совершенно очевидно, что Зайцев либо намеренно, либо по забывчивости не упомянул в своих показаниях о том, что он отлучался с работы в момент, когда было совершено преступление. Следовательно, человек, расследующий убийство, со всей уверенностью примет этот факт как очевидное основание для подозрений.

Но, с другой стороны, он отсутствовал так недолго, что лишь с большим трудом мог успеть совершить убийство, к тому же зачем ему нужно было приходить в то время, когда — а это он прекрасно знал — Надя обычно возвращается домой. Конечно, все это можно объяснить нервозностью, мол, у него не все шло гладко, он никак не мог найти то, что искал, он мечется, теряет осторожность и вот — оп! — убийство.

Но таким образом можно объяснить все, что угодно. Скажем, машина врезается в столб, человек ломает руку, водитель ломает ребро, приезжает такой чудо-следователь и на основании подобных рассуждений заключает, что пешеход специально прыгнул под машину, а водитель в свою очередь подкарауливал последнего, чтобы искалечить. Вот такие дела!

Мне нужно было срочно разобраться с Костей Зайцевым. Пока я сама не разберусь во всем, его не должны арестовывать. Нужно было позвонить ему, предупредить о том, что знает милиция, и самой задать несколько вопросов.

Через пару минут после моего звонка Костю позвали к телефону. Мы обменялись несколькими ничего не значащими фразами, я, как могла, попыталась объяснить свое отсутствие на назначенной встрече — благо Костя не проявил особого любопытства — и перешла к делу.

— Костя, мне час назад звонила Астахова, следователь, ведущий дело Нади…

— Что, выяснили что-нибудь?! Скажите мне!

— Нет, не выяснили, вернее, — я немного замялась, — вернее, выяснили, но, как мне кажется, не совсем то, что вы ожидаете услышать.

— Что-то я вас не пойму, Таня. Что же это за новая информация, которую я не могу ожидать услышать, — Костя явно занервничал, — уж не хотите ли вы сказать, что следователь решил, что Надю не убили, а она сама ударила себя зажигалкой по голове, или это вообще несчастный случай?!

— Костя, мне сейчас не до ваших дурацких шуток. Так что замолчите и слушайте! — Я, конечно, понимала, что он на взводе, но, несмотря на это, тоже уже начинала не на шутку сердиться.

— Извините, Таня. Я немножко не в себе. Все эти события сделали меня каким-то нервным, — ответил он уже гораздо спокойнее, — так что вы хотели сказать, я вас внимательно слушаю.

— Хорошо, что вы успокоились, — я была на самом деле рада тому, что он не устроит мне истерику посередине разговора, — значит, я продолжу. Сегодня мне звонила следователь Астахова. Мы с ней довольно хорошо знакомы. Она сообщила, что в деле появились новые улики. Об одной из них я узнала несколько раньше, чем она, а вот остальные явились для меня полной неожиданностью. Сейчас я вам их перечислю. Во-первых, удалось выяснить, что в день убийства вы отлучались с работы как раз за несколько минут до момента убийства, то есть имели возможность дойти до дома Нади и убить ее. Кстати, вы не упомянули об этом ни в своих показаниях следователю, ни в нашей с вами беседе. Вы можете это как-нибудь объяснить?

— Подождите, дайте подумать, — Костя, казалось, был озадачен, — да, я, кажется, припоминаю. Конечно, в тот день я выходил с работы за сигаретами, но отсутствовал совсем недолго и тут же об этом забыл. Я никак не мог предположить, что это событие может вас заинтересовать. И уж никак не мог предположить, что оно может послужить уликой.

— Это вы так думаете, а милиция совсем другого мнения. Конечно, было бы значительно лучше, если бы вы в самом начале рассказали мне об этом, но теперь уже поздно и ничего не поделаешь. Я узнала о вашей отлучке с работы несколько раньше, но не сделала никаких конкретных выводов, в отличие от следователя. Я решила разобраться во всем прежде, чем высказать свое мнение. А вот Астахова считает, что вывод сделать можно, и только один. А вывод, как вы понимаете, не совсем приятен…

— Так вы хотите сказать, что меня все-таки подозревают в убийстве Нади?!! — Костя захлебывался от возмущения. — Да это же полнейший абсурд!!! Как же они могли до такого додуматься?! Объясните мне, Таня!

— Не волнуйтесь вы так. Все не столь уж плохо, вы ведь теперь знаете о том, что на уме у следователя, и можете принять меры. Например, нанять адвоката, хотя, я думаю, это вы всегда успеете сделать. Скорее всего, они не будут брать вас под стражу, а ограничатся подпиской о невыезде, поскольку улик еще недостаточно. Так что особо не паникуйте. Но об адвокате все равно стоит подумать.

— Простите, Таня, какой адвокат? Я же ни в чем не виноват! Вы-то это понимаете, надеюсь?!

— Может быть, но, как бы там ни было, вы же не будете требовать от меня поспешных выводов. Я еще ни в чем не уверена.

— Значит, и вы считаете, что я могу оказаться убийцей?! Что вы молчите?!!

— Я всего лишь жду, когда вы успокоитесь. Нет смысла о чем-либо разговаривать в таком тоне, — я старалась говорить как можно спокойнее.

— Вы не ответили. Так вы допускаете возможность, что именно я и есть убийца?

— Да, конечно, я допускаю такую возможность, равно как и любую другую. Но это не значит, что я в этом уверена в той же степени, что и Астахова.

— Но вы все же допускаете, что это я. Господи, вот уж не думал!.. — В голосе его уже не было злости, только усталость, но вдруг он немного оживился и добавил: — Но разве то, что я вас нанял для расследования убийства, не доказывает, что я невиновен? Зачем убийце нанимать детектива, хотел бы я знать?!

— Нет, дорогой Костя, это ничего не доказывает. В моей практике было несколько случаев, когда моими клиентами становились именно те люди, которые были виновны в совершении преступления, за расследование которого я бралась. И делали это именно для того, чтоб попытаться таким способом отвести от себя подозрения. Таких ситуаций я терпеть не могу, поэтому по возможности стараюсь избегать подобных дел. Но это, как вы понимаете, чаще всего не удается.

— Это понятно, но зачем мне, как убийце, я имею в виду, нанимать детектива с такой репутацией, как у вас? Ведь если бы я нанял кого-нибудь менее известного и менее способного, шансы на то, что он не раскроет это дело, были бы гораздо выше. Я же, напротив, нанимаю вас, одного из самых известных частных детективов, лучше которого, судя по рекомендациям, найти трудно. Зачем мне все это, скажите, где тут логика? Почему я нанимаю вас, рискуя, что вы раскусите меня на следующий же день, ведь это попросту неразумно? Это вы можете объяснить?!!

— Не горячитесь. Я все могу объяснить. Скорей всего, если допустить, что убийца вы, то вы действовали так из-за чрезмерной самонадеянности. Логично было бы допустить, что вы рассуждали следующим образом, повторяю, если… если вы убийца: «Я все отлично продумал, преступление совершено идеально, против меня нет никаких улик, кроме нескольких косвенных, ничего не значащих фактов, значит, я неуязвим, меня никто не сможет заподозрить, так почему же мне не нанять хорошего частного детектива, ведь он все равно не в силах ничего обнаружить, зато я потом смогу с полным правом сказать, что сделал все, что мог, чтобы найти настоящего убийцу, но, увы, раз даже такой детектив не смог во всем разобраться, что же еще можно предпринять. А моя совесть чиста». Приблизительно так.

— Да, с вами бесполезно спорить. Я все понимаю, у вас железная логика. Мне больше нечем оправдываться, хотя я не совсем понимаю, зачем вообще должен это делать. Постойте, вы говорили, что улик, недавно обнаруженных, было несколько. Вы мне назвали только одну.

— Ну, остальные более скромные. Во-первых, на зажигалке обнаружен отпечаток большого пальца вашей правой руки, а во-вторых, на рубашке, в которой вы были в тот день, остались следы Надиной крови. Теперь вы понимаете, что трех этих фактов, вместе взятых, вполне достаточно для того, чтобы милиция начала вас подозревать.

— Но ведь я пользовался этой зажигалкой довольно часто, так что, естественно, на ней могли быть отпечатки моих пальцев, и даже странно, что только одного. А кровь, здесь и гадать нечего, я очень хорошо помню, что испачкался, когда пришел к Наде домой вместе с Ольгой Петровной. Вам не кажется, что это более чем разумные объяснения?

— Вполне вероятно, что это именно так. Скажу больше, я даже думаю, что это верно.

— Тогда в чем же дело, Таня, в чем дело?!

— Ну уж, во всяком случае, не во всех этих уликах. Я звоню вам лишь для того, чтобы предупредить о предстоящем довольно неприятном разговоре со следователем. Ну и еще для того, чтобы услышать ваши объяснения вновь открывшихся фактов. Следовательно, все, что необходимо, я сделала и теперь хочу попрощаться с вами.

— Значит, вас удовлетворили мои ответы?! — Костя облегченно вздохнул.

— Об этом еще рано судить, я должна все обдумать, — мне уже не терпелось поскорее положить трубку, — да, и вот еще что, не говорите Астаховой о нашем разговоре. Ведь я не должна была рассказывать вам о ее подозрениях.

— Я все понимаю и ничего не скажу, — мне показалось, он обиделся, — вы можете принимать меня за убийцу, но, пожалуйста, не держите меня за дурака!

— Ну и отлично! Если что-то выяснится, я вам позвоню. До свидания.

— До свидания, Таня! — Он повесил трубку.

Я еще несколько секунд слушала гудки и тоже положила трубку. Все прошло даже лучше, чем я думала. Костя теперь знал, что он подозреваемый номер один, и хотя по его реакции на мое сообщение трудно было понять, насколько он был искренним, но зато теперь, если он, конечно, виноват, он начнет нервничать и непременно где-нибудь допустит ошибку. Так что теперь нужно быть начеку, но при этом не оставлять попыток найти виновного, исходя из предположения, что Костя все-таки не убийца. Да! От такой катавасии у кого хочешь голова пойдет кругом!

Вот ведь как получается, всякий раз расследуя очередное дело, я устаю как последняя собака и всякий раз обещаю себе, что вот закончу это дело и отдохну, но еще ни разу не выполнила обещания. Ну да ладно, хватит жалеть себя! Нужно немного перевести дух и доесть оставшееся мороженое.

Глава 6

Мороженое давно кончилось, но я никак не могла заставить себя встать и заняться делом. Уж очень много непонятного было в этом проклятом деле. Многие факты, да что там многие, все факты как-то не увязывались в единую стройную цепочку. За всю мою карьеру частного детектива я привыкла к тому, что, когда расследование подходит к концу, все элементы дела выстраиваются в стройный логический ряд, последним элементом которого непременно будет развязка. В нынешнем же случае каждый факт жил своей собственной жизнью и никак не хотел сотрудничать с остальными. Нужно было хорошенько все обдумать и решить, не попытаться ли зайти с другого конца. Если все время ломиться в закрытую дверь, то скорей свернешь шею, чем достигнешь успеха. Поэтому всегда лучше потерять немного времени и поискать обходной путь. Так, во всяком случае, надежней. И теперь мне следовало действовать именно так. К тому же у меня оставалось еще несколько неопрошенных свидетелей и надежда на то, что они сообщат что-то новое об этом деле.

Но самая главная проблема заключалась в том, что я никак не могла решить что-то определенное насчет Кости. В этом вопросе аргументы «за» и «против» были слишком равны, обе чаши весов уравновешены, и хватило бы пылинки в одну из них, чтобы это равновесие было нарушено. Но где мне взять эту самую пылинку? Я не смогла бы продолжать расследование, если бы не уяснила для себя раз и навсегда — виновен Костя или нет. И мне, собственно говоря, не нужна была полная уверенность, а всего лишь небольшая посылка, которая позволит мне выбрать и оправдать то или иное направление следствия.

Необходимо было что-то предпринять. И что бы вы думали! Ко мне на помощь, как всегда, когда мне нужно на что-то решиться, пришли мои кости.

Я уселась поудобнее и взяла в руку три двенадцатигранные костяшки. Сосредоточившись на своих проблемах, я потрясла кости в руке и бросила на ковер. Немного прокатившись, они остановились и открыли комбинацию:

30+15+12.

Посмотрев на числа, я призадумалась и, немного промучившись, вспомнила значение комбинации: «Вас будет мучить неудовлетворенность собственными действиями».

Да уж, ничего не скажешь, хорошая помощь! Я и без костей прекрасно знала, что меня мучает неудовлетворенность. Но все равно, раз такое значение выпало, значит, в моих сомнениях есть какой-то смысл. И скорей всего не в тех, что связаны с Костей, а в тех, что касаются выбранной мной линии следствия. Все-таки совет, полученный от костей, был не совсем тот, что я ожидала, хотя и довольно точно отображал мое нынешнее состояние. Мне нужна была дополнительная информация.

Такое случалось и раньше. Я бросала кости один раз и не получала исчерпывающего ответа, и приходилось кидать их еще раз для того, чтобы получить дополнительные разъяснения информации, полученной от первого броска. Бывали даже случаи, когда я выбрасывала кости трижды, но каждый раз, ну или почти каждый, по крайней мере, в подавляющем большинстве случаев, кости давали толчок, направляя меня в нужное русло.

Недолго думая, я подняла кости и, раскачав их в полуоткрытой ладони, бросила во второй раз. Кости успокоились и легли на свои всезнающие грани:

18+12+34.

«Вы будете приятно удивлены тем, как стремительно события приобретут благополучный для вас оборот», — вспомнила я.

Вот это уже лучше! Намного лучше. Мне нужна была крупинка, и я нашла ее. Она легла на чашу весов с аргументами в пользу продолжения расследования и, отклонив весы от равновесия, заставила именно эту чашу медленно поползти вниз. Я получила сообщение о том, что события обернутся в мою пользу, а это значило, что следствие продолжится и надо ждать новых фактов.

Все-таки какое чудо эти мои кости! Ведь не кинь я их, скажем, в последней ситуации, какие бы у меня были шансы верно угадать, что делать? Скорей всего не больше десяти-пятнадцати процентов, а при помощи костей вероятность увеличивается почти в четыре раза, а ведь это уже не просто случайность. Что ж, мне все предельно ясно. Нужно временно оставить Костю в покое и заняться опросом оставшихся свидетелей, двух девушек, которые учились вместе с Надей в университете. Может быть, мне удастся хоть что-нибудь выяснить.

И тут я вспомнила, что сегодня у этих девушек последний экзамен, и если я не застану их в университете, то придется потратить не один день, прежде чем мне удастся разыскать их дома. Я встала с кресла, положила кости на книжную полку и взглянула на часы. До начала экзамена оставалось около сорока минут. Поменяв рубашку на свежую, я вынула из холодильника бутылку с лимонадом и налила себе большой стакан.

Первый стакан я осушила одним глотком, как, впрочем, и второй, и уже принялась было наливать третий, но в последний момент передумала и стала пить прямо из горлышка. Холодная влага приятно разлилась по телу бодрящей волной, а пузырьки били в нос. Мне было так приятно, что я, не отрываясь, допила содержимое бутылки до конца. С сожалением посмотрев на пустую посуду, я наполнила ее простой водой и поставила в холодильник, ведь в такую жару любая капля холодной влаги бесценна.

Осмотрев себя в зеркало, я решила, что все в полном порядке, и, выключив телевизор, вышла на улицу.

Солнце пекло с такой силой, что даже согнало со скамеек около подъезда окрестных бабушек, а ведь это очень непросто. Для того чтобы старушки покинули свой любимый наблюдательный пункт, должно случиться что-то эквивалентное землетрясению или снежному бурану, в лучшем случае — очередная серия «Санта-Барбары». Посмотрев на часы, я обнаружила, что до начала экзаменов осталось не больше пятнадцати минут, поэтому, чтобы не опоздать, я решила взять такси.

Обойдя кругом дом, я встала на краю тротуара и принялась голосовать. Видимо, все из-за той же жары машин было мало, и поймать такси удалось только минут через десять. Так что я уже опаздывала и поэтому не стала торговаться, когда водитель за десять минут езды запросил просто немереную сумму.

Расплатившись сразу, я уселась на заднем сиденье и открыла окно. Ветер врывался в салон с той же скоростью, с какой двигался автомобиль, то есть километров шестьдесят в час или что-то около двадцати метров в секунду, а это скорость хорошего шквала. Но даже несмотря на это, воздух был настолько раскаленным, что казался плотным, как вата, и совершенно не освежал.

У меня сложилось впечатление, что я нахожусь в финской бане. Я подумала, что не дождусь того момента, когда машина остановится. Но все когда-нибудь кончается, и моя утомительная поездка тоже окончилась. Выйдя около университетского городка, я вынула из кармана бумажку с номерами аудиторий, в которых проходили экзамены у обеих девушек. Экзамены должны были состояться в одном и том же корпусе и почти в одно и то же время. Это было мне весьма на руку, не больно-то улыбалось по такой жаре таскаться из одного корпуса в другой.

Зайдя в обозначенный в записке корпус, я обнаружила, что студентов практически нет, и очень этому порадовалась. Чем меньше народу, тем легче мне будет найти нужных девушек. У девушки, которая значилась в моем списке первой под именем Ольга Смирнова, экзамен был на втором этаже, и я не спеша отправилась искать нужную аудиторию.

Пройдя меньше половины коридора, я наконец разобралась в системе нумерации кабинетов. Первая цифра означала номер этажа, четные и нечетные номера шли по разные стороны коридора, как это обычно бывает на городских улицах. Разобравшись в этой галиматье, я уже без труда нашла нужный мне кабинет.

Около небольшой, окрашенной в противную коричневую краску двери стояла кучка студентов, человек в пятнадцать. Высмотрев среди них парня повыше и посимпатичней — все-таки с такими гораздо приятней общаться, — я медленно протиснулась вдоль стены к нему поближе и задала ему вопрос, оторвав тем самым от конспектов, к которым он, по-моему, именно в данную минуту проявлял больше интереса, чем ко всему окружающему миру.

— Послушай, парень, как мне найти Ольгу Смирнову? — спросила я, изобразив самую глупую мину, на которую только была способна.

Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом и переспросил:

— Кого ищем?

— Ольгу Смирнову. Не видел ее? — Если существуют соревнования по глупым рожам, то я, вне всяких сомнений, поставила мировой рекорд.

— Смирнову-то? — Парень туго соображал, наверное, конспекты выжгли ему мозги.

— Ее. Ну так видал?!

— Видал, она тоже сдает, — он показал рукой на дверь, возле которой мы стояли.

— Сейчас сдает?

— Только что зашла. — Парень постепенно приходил в себя и даже засунул толстенную тетрадь с конспектами под мышку.

— Ну так ты покажи мне, где она там. — Я представила себе свою физиономию и решила, что дебильней уже некуда, вот если только слюну пустить, но это уже был бы перегиб.

Парень коротко кивнул и подошел к двери. Я открыла ее, мы оба на секунду засунули головы в образовавшуюся щель.

— Да вон она за первым столом рядом с ассистентом сидит, — шепнул мне парень.

Увидев то, что хотела, я закрыла дверь, чуть было не зажав голову помогавшему мне парню.

Посмотрев на часы, я решила, что минут двадцать у меня есть, поскольку Ольга еще даже не садилась отвечать. Так что у меня было время, чтобы отыскать мою вторую свидетельницу, которую звали Ирина Новикова. Я теперь уже была знакома с нумерацией кабинетов, поэтому поиск занял на этот раз гораздо меньше времени, чем в прошлый.

Кабинет, в котором сдавала экзамен Ирина, оказался в отличие от маленького кабинета Ольги огромной аудиторией с рядами скамей, расположенных полукругом. Студентов здесь оказалось много больше, а найти Ирину намного сложнее, но все же я ее нашла. Она стояла в коридоре и готовилась к экзамену. Я не хотела отрывать ее от подготовки и решила потолковать с ней после экзамена. Скорее всего, Ольга закончит отвечать гораздо раньше, чем Ирина, и я успею поговорить с обеими.

Я оставила Ирину с ее книжками и тетрадками и отправилась обратно к кабинету, где проходил Ольгин экзамен. Когда я подошла к двери, Ольга как раз выходила оттуда. Она вся прямо-таки светилась, видимо, сдала на «отлично». Я подождала несколько минут, пока она похвалится перед всеми своим успехом и выплеснет в окружающую среду излишек положительных эмоций, и подошла к ней.

Ольга была невысокой девушкой с темно-каштановыми волосами и карими глазами, очень стройная и такая миниатюрная, что, казалось, подуй сейчас ветер — и ее унесет.

Я подошла и слегка коснулась ее плеча кончиками пальцев. Она тут же обернулась и, не признав во мне ни одну из своих подружек, спросила:

— Что вам нужно?

— Здравствуйте, Ольга. Мне нужно с вами поговорить.

— Поговорить? О чем?

— Сейчас объясню. Давайте отойдем в сторону, если вы, разумеется, не против.

— Да, конечно. — Она огляделась по сторонам и сказала: — Пойдемте на центральную лестницу, там можно спокойно покурить.

— Отлично, пойдемте, — я первая двинулась в направлении лестницы. Это было очень удобно, поскольку так я точно не упустила бы Ирину.

Мы поднялись на один пролет вверх и сели на перила. Ольга, уложив свои книжки рядом с собой, достала из сумочки пачку длинных дамских сигарет и закурила. Она выпустила струйку дыма и разогнала ее рукой. В воздухе запахло ароматизированным табаком.

— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — Ольга пододвинулась ко мне.

— Меня зовут Татьяна Иванова, я частный детектив. Меня наняли для расследования убийства Нади Кузнецовой. Я хотела бы задать вам пару вопросов.

— Да, я понимаю. Бедная Надя! Я ума не приложу, кому она могла помешать.

— Это-то я и пытаюсь выяснить. Вы должны мне в этом помочь.

— Конечно, чем смогу, я вам помогу. Задавайте ваши вопросы. — Ольга затушила окурок и кинула его в стоявшую у перил урну.

— Скажите, Ольга, вы хорошо знали Надю? — Я тоже достала сигареты и закурила.

— Да, я часто бывала у нее в гостях. Насколько я знаю, только я и Ирина бывали у нее так часто.

— Вы имеете в виду Новикову Ирину?

— Да, ее. Кстати, она сейчас тоже здесь. Вы уже видели ее?

— Нет, еще нет, но обязательно увижусь. Оля, когда Надя переехала на квартиру отца после его смерти, вы продолжали бывать у нее?

— Да, может быть, даже чаще, чем раньше. Мы почти все праздники отмечали вместе.

— Скажите, кто еще, кроме вас, бывал у нее в доме? — Я докурила сигарету и прикурила новую от окурка.

— Собственно говоря, почти никто, кроме, пожалуй, Кости, ее парня. Он приходил к ней по вечерам очень часто. Он неплохой парень.

— Да, мне он знаком. Вы не знаете, у Нади до Кости были приятели?

— Да, был один. Андрей Шилов. Он у нас учится. Они недолго встречались. Потом у них что-то не заладилось. В общем-то, Андрей вшивый парень, так что Надя только выиграла, порвав с ним.

— Что вы имеете в виду?

— То, что он вшивый? — Ольга соскочила с перил и встала рядом со мной, оперевшись на парапет локтем.

— Да, именно это. — По-хорошему мне тоже надо было встать, но страшно не хотелось, и я решила, что большой беды не будет, если я посижу.

— Ну, у него всегда одни прожекты на уме. Вечно он во всякие аферы встревает. Он миллион раз обжигался, но всякий раз снова начинал все сначала. Чем он только не занимался. Все время пытается что-то купить, перепродать, но никогда ничего не получает. В общем, непутевый.

— Вы знаете, как они познакомились?

— Надя рассказывала.

— Вы не могли бы мне об этом поведать?

— Да, пожалуйста. Однажды, где-то через месяц после того, как она переехала на новую квартиру, Надя шла из университета домой.

Надя шла по улице, когда толпа подвыпивших подростков, выскочив из-за угла, стала издеваться над ней. Они носились вокруг нее, вырвали сумку и кинули ее в грязь. Стоило ей повернуться лицом в одну сторону, как кто-нибудь другой ударял ее по спине. Вы, наверное, сами знаете, идиотов у нас хватает. Надя начала уже было терять терпение. Она отбежала в сторону и закричала:

— Отстаньте, придурки поганые!!! Уйдите от меня! Я сейчас милицию позову.

Ответом ей были лишь смех и издевки. Неизвестно, сколько бы это еще продолжалось, если бы из ближайшего подъезда не вышел высокий парень. Увидев, что вытворяет шпана с Надей, он, как какой-нибудь Зорро, кинулся в самую середину толпы. Парень был силен и легко одолел нескольких человек, но остальные балбесы накинулись на него все вместе разом, повалили на землю и принялись колотить.

Надя, пользуясь заминкой и отсутствием внимания к себе, сумела выскользнуть из потасовки и убежала. Когда она вернулась вместе с милицией, парня уже не было видно под грудой навалившихся на него подростков.

Милиционеры быстро разогнали шпану и подняли изрядно помятого парня с земли. Смотреть на него было немного страшновато — под левым глазом красовался огромный фингал, нос разбит, рассечена губа. Идти в милицейский участок он отказался и уселся на бордюр, вытирая кровь с лица носовым платком.

Надя подошла к нему, чтобы поблагодарить, но не знала, что сказать. Ей было страшно неудобно за то, что из-за нее бедного парня так отделали. Она поблагодарила его за помощь и предложила пойти к ней домой и привести себя в порядок.

Дома Надя быстро достала все необходимые медикаменты и, пока парень смывал кровь с лица и промывал раны в ванной комнате, приготовила все для того, чтобы помочь ему сделать перевязку.

Оказалось, что парня зовут Андрей Шилов, и даже выяснилось, что они учатся с Надей на одном факультете. Они подружились и стали встречаться. Между ними вспыхнули чувства — да, именно вспыхнули.

— Роман этот длился недолго, всего несколько месяцев. Андрей, вначале казавшийся Наде чем-то средним между Зорро и Робин Гудом, как оказалось на самом деле, вовсе не обладал теми чертами характера, которых ждала от него Надя, и они разошлись. Мы с Ириной сразу сказали, что это совсем не то, что ей надо. Было в нем что-то странное, отличающее от других людей. Он никогда не говорил открыто о своих надеждах и планах.

За все время их знакомства мы ничего не узнали о его привычках и интересах. Даже Надя не знала, что он любит, что ему нравится, он оставался для нее полной загадкой. Надя говорила только, что он далеко не глуп, прекрасно разбирается в том, чем занимался. Андрей нередко помогал ей справляться с разными университетскими заданиями, но мы никогда не замечали в нем особого интереса к учебе, занятиям. В университете он появлялся редко, но все экзамены всегда сдавал хорошо и с какой-то необычной легкостью.

Он был замкнутым человеком, друзей у него было очень мало, а Наде хотелось чего-то большего, чем совместные вечера за учебником физики. К тому же ее немного пугало то, что она никогда не могла поручиться за то, что знает, о чем думает Андрей, даже в моменты близкого общения с ней.

Вопреки Надиным ожиданиям, расстались они довольно легко. На ее предложение остаться друзьями Андрей ответил, что, если ей так этого хочется, он не против. Честно говоря, я думаю, что ему было все равно и особого значения их отношениям он никогда не придавал.

Было видно, что Надя испытала огромное облегчение, как будто с ее плеч свалился тяжелый груз. В глубине души она была рада тому, что Андрей не стал устраивать сцен и скандалов. Он продолжал иногда заглядывать к ней, но встречаться они перестали.

Но зато с уходом Андрея Надя решила, что жить ей следует нормально, как все люди, не цепляться за несуществующие вещи, не зацикливаться на прошлом, каким бы дорогим оно ни было. Она стала чаще общаться со своими прежними друзьями, по праздникам устраивать у себя небольшие вечеринки. Честно сказать, мы с Ириной тоже были очень довольны их разрывом. Ну вот, собственно, и все.

— Понятно. — Из всей этой романтичной истории было ясно только то, что в Надиной жизни был некий Андрей Шилов — человек-загадка, но из этого совершенно не следовало, что он как-то замешан во всей этой истории с убийством. — Оля, ответьте мне еще на один вопрос. Надя когда-нибудь говорила вам о работе своего отца, о его изобретениях, может быть, показывала что-нибудь?

— Да, конечно. Надя была влюблена в своего отца, у него там в квартире куча всяких патентов. Все полки документами завалены. Он у нее был технический гений. А что до изобретений, то Надя показывала нам всякие железяки, но я ведь в этом ни черта не понимаю.

— А что именно она вам показывала?

— Честно говоря, я не помню. Мне, по большому счету, наплевать на все эти железки.

— Вы не знаете, Оля, не давала ли Надя ключи от своей квартиры, — я все-таки решила слезть с перил и легко спрыгнула на каменный пол, — например, Косте?

— Нет, насколько я знаю, Надя не считала нужным давать кому-либо запасной ключ. И у Кости его тоже не было. Несколько раз я заходила, когда ее не было дома, и заставала Костю ждущим ее на площадке.

— Тогда, может быть, у нее пропадал ключ? Ну там, потеряла, или украли из сумочки, или забыла где-нибудь, постарайтесь вспомнить.

— Нет, я бы об этом знала обязательно. Надя о таких делах сообщала мне всегда. Бывало, носовой платок пропадет, она бежит ко мне, а потом через несколько дней обнаружит его в кармане и расстроится.

— Ну что ж, спасибо, Оля, вы мне очень помогли.

— Не за что. Если что, приходите, звоните. У вас есть мой телефон?

— Есть.

— Ну, хорошо, — она стала собирать свои книжки с перил, — да, если что-то выяснится, вы позвоните мне, пожалуйста.

— Конечно. Еще раз спасибо и до свидания. Я побегу, а то упущу Ирину.

— До свидания! — Ольга повернулась и легкой походкой пошла к поджидавшей ее кучке студентов.

Я поднялась на третий этаж как раз вовремя. Ирина выходила из аудитории. Она была полная противоположность Ольги. Высокая, с русыми волосами, двигалась большими размашистыми шагами, довольно решительно. Походка ее тем не менее была элегантной. У нее были огромные упрямые глаза, выдающие человека импульсивного, но обладающего достаточным интеллектом, чтобы не возводить эту импульсивность в ранг самодурства.

Последив за ней несколько минут, я повторила свой недавний маневр, обойдя ее со спины и слегка коснувшись плеча. Она обернулась и уставилась на меня своими глазищами. Она просто стояла молча и ждала, когда я ей что-нибудь скажу.

— Здравствуйте, Ирина, — я решила оправдать ее ожидания и первой нарушить молчание, — меня зовут Татьяна Иванова. Я хотела бы с вами поговорить.

— О чем? — мягким, грудным голосом спросила Ирина.

— Понимаете, я веду расследование убийства Надежды Кузнецовой. И я хотела бы задать вам несколько вопросов.

— Так вы из милиции? — Ирина не произносила слова, она выдыхала их.

— Нет, я частный детектив и веду частное расследование по поручению моего клиента.

— Ага, понятно. Ну а что же вы хотите узнать у меня?

— Пока еще я и сама не знаю, поэтому мне и необходимо с вами поговорить. — Я достала сигарету и стала разминать ее в руках.

— Что ж, тогда задавайте ваши вопросы. — Ирина прислонилась плечом к одной из внутренних колонн.

— Не могли бы вы, Ирина, вспомнить, сколько продолжалась дружба Нади и Андрея Шилова? — Предыдущий разговор дал мне возможность задавать более конкретные вопросы, и я собиралась воспользоваться этим в полной мере.

— Не могу сказать точно, — кажется, Ирина была немного ошарашена моим вопросом, — думаю, не больше двух-трех месяцев.

— А он часто бывал у Нади дома?

— Да, почти каждый день. Он редко посещал занятия, у него все время какие-нибудь аферы. Если бы он был немножечко поглупее — давным-давно бы из университета вылетел. За счет ума своего врожденного и выезжает.

— Скажите, а последнего ее приятеля вы знали?

— Костю?! Конечно, знаю. Молодой человек во всех отношениях положительный, не то что Андрюша, с ним Наде очень повезло. — Ирина осмотрелась вокруг и, не найдя ничего более подходящего, уселась на перила.

— Хорошо. Насколько я понимаю, вы очень часто бывали дома у Нади?

— Да, мы были очень дружны, и, конечно же, я довольно часто бывала у нее дома. Вместе отмечали праздники, справляли дни рождения, иногда просто сидели на кухне, пили чай и болтали.

— Вы приходили к ней одна?

— Нет. Чаще всего с Олей Смирновой, вы ее знаете?

— Да, уже успела познакомиться. Тогда скажите, ведь вы, наверное, знаете, что квартира, в которой жила Надя, досталась ей от отца? — Я устала стоять и присоединилась к Ирине, сев на угол перил.

— Конечно, знаю. Он был большой человек, изобретатель. У нее там все патентами увешано, она специально ничего у себя не меняла в память об отце. Она в нем души не чаяла. Все время хвалилась, какой он у нее замечательный был.

Ирина, сама того не подозревая, подвела разговор к самому главному вопросу, и я, чтобы не дать ей опомниться, быстро спросила:

— Вы знали, что отец у Нади был изобретателем. Она сама вам об этом говорила. Может быть, она показывала или рассказывала вам о каких-нибудь его изобретениях или проектах, в особенности последних?

— Конечно, она очень любила показывать нам с Олей его патенты и всяческие там грамоты. Она даже показывала нам одно изобретение, говорила, что он умер, как раз когда заканчивал работу над ним. Говорила, что он очень им гордился. Когда заболел, очень расстраивался, что не может продолжить работу. Показывала нам эту железную коробочку, но я в технике ничего не понимаю, так и не смогла оценить всю его гениальность. Знаю только, что это что-то вроде какой-то супербатарейки, хотя на вид она скорей похожа на спичечный коробок, только чуть больше, и углы прямые.

Когда Ирина сказала это, я чуть не свалилась с перил. Наконец хоть кто-то честно признался в том, что видел этот загадочный аккумулятор! Я почувствовала такой прилив сил, что уже не могла остановиться.

— Скажите, Ирина, а, кроме вас, кто-нибудь еще видел эту коробочку? — Я ждала ответа, затаив дыхание.

— Да, когда Надя показывала ее, там еще была Ольга Смирнова… — Пауза, у меня что-то оборвалось в животе и упало в пятки, вот тебе раз, подумала я, но Ирина, завершив эффектную паузу, добавила: — И… Андрей Шилов. Мы тогда все втроем к Наде приходили. А что, это может быть как-то связано с ее убийством?

— Сейчас любая мелочь важна, но ответьте мне еще на один вопрос: был ли у кого-нибудь из Надиных знакомых ключ от ее квартиры?

— Нет, я точно знаю, что не было. Она даже парням своим ключа не давала, ни Андрею, ни потом Косте. Это совершенно точно.

— Тогда, может быть, она теряла ключ? Вспомните, такого не было?

— Нет, не было. Я бы знала. Она нам с Олей все рассказывала, а если бы ключ потеряла — рассказала бы обязательно. Так что это исключено.

— Ну что ж, хорошо. Вопросов больше нет. Спасибо вам, Ирина. До свидания.

— До свидания. — Ира встала с перил и, не посмотрев в мою сторону, быстрым шагом пошла к аудитории.

Я еще немного посидела на перилах, выкурила сигарету, за что была в строгой форме предупреждена комендантом корпуса, и вышла на улицу.

Оказавшись на улице, я прямиком направилась к торговому павильону и купила себе бутылку ледяного светлого легкого пива. Пиво быстро привело меня в нормальное рабочее состояние, что означает температуру тела не выше тридцати семи градусов, и заставило задуматься. Наконец-то забрезжил свет в конце тоннеля. Хоть что-то начинало проясняться. Появился второй подозреваемый, причем весьма серьезный подозреваемый. Не наврали мне мои кости, суля неожиданные перемены. Вот они, перемены. Теперь надо было поговорить с этим Шиловым. Поговорить серьезно, но спокойно, посмотрим, что он мне скажет. Но только все это завтра, а сейчас домой под душ, обложиться льдом, напиться ледяной воды и погрузиться в анализ до завтрашнего утра. Отосплюсь хорошенько, а завтра и за дело.

В предвкушении сна в соседстве с кучей ледяных бутылок я доплелась до дома. Добрых сорок минут провела под холодным душем, даже замерзла слегка, а выйдя, завалилась спать. Не успела я положить голову на подушку, как меня тут же охватила дремота. Все-таки утомительная эта профессия — частный детектив.

Глава 7

Очнувшись уже утром, я почувствовала себя настолько отдохнувшей и посвежевшей, что даже дикая жара, терроризирующая город уже в течение нескольких недель, не смогла испортить мне настроение.

Когда я проснулась, на улице было совсем светло, под окном слышались звуки шаркающей по асфальту метлы дворника. Не желая задерживаться в постели, я быстро встала и отправилась в душ, чтобы окончательно проснуться. Поток холодной воды освежил меня и поднял настроение до такой высоты, что я едва не начала петь. Но, слава богу, все обошлось лишь насвистыванием какой-то популярной мелодии.

Одевшись, я сварила себе кофе и уселась перед телевизором с чашкой в одной руке и сигаретой в другой. Новости, как всегда, были дико скучными. Полезной информации ноль, но голос диктора создавал эффект присутствия в доме кого-то живого, кроме меня. Какой-то дотошный репортер все еще вел свой жутко затянутый репортаж из Государственной Думы, когда я, уже полностью готовая к полноценному трудовому дню, выключила телевизор и, закрыв окна, вышла на улицу.

Сегодня бабушки перед подъездом были на своих законных местах, видать, страшная жара доставляла им меньше неудобств, чем отсутствие возможности перемывать кости всем жильцам дома и обсуждать последние сплетни.

Пройдя мимо старушек и не забыв поприветствовать всех разом и каждую в отдельности, я вышла на пустынную еще утреннюю улицу и не спеша направилась в сторону университета. Я специально сдерживала шаг, спешить было некуда, и мне не мешало бы немного прогуляться. Дороги и тротуары были еще мокрыми — поливочные машины последнее время трудились круглые сутки. Опрыскиватели на газонах с легким свистом наполняли воздух мириадами брызг, отражаясь в которых солнце создавало малюсенькие радуги.

Не пройдя и половины пути, я вдруг почувствовала, что ужасно хочу есть. Оглядевшись по сторонам, обнаружила недалеко небольшое придорожное кафе. Обычно я не хожу в подобные забегаловки, но сегодня готова была повергнуть в прах все традиции и привычки. К тому же мне очень хотелось есть, просто нестерпимо. Поэтому я быстро перебежала на противоположную сторону дороги и оказалась перед дверью этого милого заведения. Войдя внутрь, я была приятно удивлена скромной, но очень уютной, почти домашней обстановкой. Стены обиты бледно-голубыми панелями, столики покрыты чистыми белыми скатертями. В кафе пусто было в этот ранний час, и я заняла самый дальний столик. Бармен, который, по всей видимости, был и официантом, увидев меня, перестал протирать белой тряпочкой высокие стаканы и подошел ко мне.

— Что хотите? — спросил он, слегка наклонившись в мою сторону.

— Что-нибудь поесть и стакан холодной минеральной воды, пожалуйста.

— Холодные закуски или что-нибудь посерьезнее?

— Принесите какой-нибудь салат и несколько бутербродов с сыром и колбасой, пожалуйста. — Я расплылась в самой милой улыбке, на которую только было способно мое лицо.

Через несколько минут передо мной стоял салат из кальмаров и тарелочка с бутербродами. Салат оказался свежеприготовленным, а хлеб горячим, и я пообещала себе обязательно вернуться сюда как-нибудь еще.

Перекусив салатом и бутербродами, подумав, я заказала себе еще несколько пирожных. Покончив и с этим, расплатилась и покинула гостеприимное заведение. Выйдя на улицу, ощутила непривычную тяжесть в желудке и невообразимую легкость в ногах. Мне захотелось вдруг рвануться с места и помчаться по улице, нарочно наступая в лужи и перепрыгивая бордюры. Но, подумав немного, я отказалась от этой чересчур заманчивой идеи и продолжила свой путь к университету легким прогулочным шагом.

Дорога от дома до университетского городка заняла времени втрое больше обычного, но я была довольна. Ведь специально вышла пораньше, чтобы немного прогуляться по утреннему городу.

Когда я подошла к университетским корпусам, на улицах было уже полно народу, город ожил, и жизнь в нем потекла по своему привычному деловому руслу. Подойдя к корпусу физического факультета, я немного постояла на крыльце, как бы пытаясь отсрочить начало тяжелого трудового дня. Но стоять так бесконечно было невозможно и глупо, потому, взяв себя в руки, я потянула за ручку огромной стеклянной двери.

Поднявшись к лабораториям, далеко не сразу нашла дверь, которую искала. На двери сменили табличку, стоял новый замок, да и саму дверь перекрасили в другой цвет, но после некоторых усилий я все же ее обнаружила и заглянула внутрь. Мне повезло, знакомый очкарик сидел за тем же столом, за которым я оставила его в прошлый раз. Увидев меня, он сильно удивился и даже привстал со стула. Убедившись, что он узнал меня, я вошла в лабораторию и направилась прямиком к нему.

— Здравствуйте, вы меня узнаете?

— Конечно, вы та девушка, что приносила мне фрагменты документации на совершенно невиданную батарею. — Удивление на его лице сменилось смущением, и он зарделся совсем как барышня.

— Да, та самая, — я подошла поближе и, подвинув к себе первый попавшийся стул, присела, — мне немедленно нужно с вами поговорить.

— Так в чем же дело, говорите! — Он уже немножко пришел в себя и заметно расслабился.

— Скажите, вы наводили справки по той батарее? Вы их наверняка наводили, не так ли?

— Конечно, наводил, неофициально только, — он потряс ладонью у меня перед носом, — я просто сделал запрос через Интернет.

— И каков же был результат? Если это не секрет, конечно.

— Нет, какой уж тут секрет. Никакого секрета нет. Я ничего не нашел, ни в одном каталоге мира нет подобной батареи. Ни у нас, ни за рубежом. Как правило, в эти каталоги вносятся даже секретные разработки, конечно, с измененной конфигурацией конечного продукта и без технологии изготовления. Так что если бы ваша батарея была запатентована, то она сразу бы попала в каталоги химических источников тока во всем мире.

— Вы хотите сказать, что нынешний ее владелец, имея чертежи и опытный образец батареи, может без всяких помех запатентовать изобретение, то есть, попросту говоря, присвоить его себе?

— Да, конечно. Но только вряд ли этот человек пойдет на такое.

— Почему вы так думаете?

— Нет, подождите, лучше вы мне ответьте на вопрос, что это вы так интересуетесь этим изобретением? — Он посмотрел на меня в упор.

— Я подозреваю, что из-за права обладания этой батареей была жестоко убита совсем молоденькая девушка, дочь изобретателя, — я не могла скрыть своего нетерпения и выложила ему все начистоту. — Ну же, я ответила на ваш вопрос, будьте добры, скажите, почему вы думаете, что человек, завладевший изобретением, не станет пытаться запатентовать его на свое имя?

— Все очень просто, открытие слишком значимое. Наверняка найдется его истинный владелец или люди, знавшие, над чем работал изобретатель, и они постараются оспорить приоритет вашего незнакомца. Но даже не это главное. Главное другое… Человека, сделавшего такое открытие, непременно засыплют предложениями и просьбами о выступлениях с докладами на научных конференциях, об издании брошюр, статей и книг, о консультациях производственников и так далее, и тому подобное. А он не сможет написать по этому вопросу даже маломальской статейки, подготовить даже популярную лекцию. Не сможет, даже если он не просто вор, а вор-электрохимик. Ведь он не сможет без настоящего изобретателя воспроизвести весь цикл разработки, технологический процесс, и любой человек, знающий, о чем идет речь, сразу поймет, что он лжеизобретатель. Вот и все.

— Что же, по-вашему, он сделает?

— Я не знаю, что сделает он, но я знаю, что бы на его месте сделал я. — Он несколько секунд рылся у себя в столе и наконец извлек оттуда помятую сигарету. — Так вот, я бы на его месте продал все добро какому-нибудь крупному предприятию, лучше всего зарубежному или на крайний случай совместному. Они разобрались бы, что идет к ним в руки, и не пожалели бы никаких денег.

— Послушайте, да это вы детектив, а не я! Спасибо, вы мне очень помогли. — Я немного подумала и добавила: — Может, поможете еще немножко?

— Помогу, только в чем?

— Последите, пожалуйста, за каталогами в ближайшие несколько дней. И если вдруг пропавшая батарея объявится, позвоните мне, хорошо? Меня зовут Татьяна Иванова, вот мой домашний телефон. Если меня не окажется, оставьте сообщение на автоответчике, — я протянула ему визитку с номером моего телефона.

— Хорошо! Послежу. Доложу, — он слегка улыбнулся, беря у меня карточку.

— Еще один вопрос. А как, по-вашему, корпорация сможет скрыть свою некомпетентность и потом уйти от ответственности?

— Ну, во-первых, у крупных корпораций, как правило, бывает большой штат профессиональных инженеров, они за один день разберут эту батарею на мелкие кусочки, все изучат и восстановят весь технологический процесс. Потом они запатентуют ее как корпоративное изобретение, и уже никто не сможет доказать, что изобретение ворованное.

— Замечательно, вы гений! Не потеряйте, пожалуйста, мой телефон, — сказала я, глядя, как моя визитка исчезла среди каких-то бумаг и железок в ящике письменного стола.

— Не беспокойтесь, — он еще раз улыбнулся, — если я что-то узнаю, обязательно вам позвоню.

— Да, — я встала со стула, — совсем забыла спросить, зачем вы мне помогаете?

— Ни зачем, просто так. Вы очень красивы, а какой мужчина откажет такой женщине в помощи, если женщина к тому же сама просит об этом.

— Ну что ж, до встречи, — сказала я уже с порога.

— До скорой встречи, я надеюсь, — ответил ученый, провожая меня.

Честно говоря, после общения с Дыком, знавшим компьютер как бог, я не совсем доверяла этому техническому гению и даже подумала, не попросить ли мне помощи у Дыка. Он с Интернетом управился бы гораздо быстрее, чем этот очкарик. Но здесь была одна закавыка. Дык прекрасно знал компьютер, но ни черта не смыслил в электрохимии, а уж я бы точно не смогла ему объяснить, что именно мне надо найти в Интернете. Поэтому оставалось только надеяться на то, что этот чудо-физик все-таки сумеет мне помочь. Раз он разбирается в этих чертовых батареях, по крайней мере лучше меня и Дыка, вместе взятых, то ему и карты в руки.

Выйдя от своего добросовестного эксперта, я прямым ходом направилась в деканат к моему знакомому секретарю. Секретарь, милая болтливая женщина, не узнала меня, и мне пришлось второй раз выслушать поток всех городских и университетских новостей разных масштабов и категорий от невинного «А вы слыхали, что у мэра дома крокодил…» до совсем гнусных и мерзких типа «А знаете, что ректор-то наш еврей, и еще он жену свою каждый вечер бьет ремнем, а денег у него в банке, весь город купить можно…» и т. д. и т. п.

Но, как бы там ни было, я стоически выдержала это неизбежное испытание, и наградой мне было сообщение, что интересующий меня Андрей Шилов, студент пятого курса отделения общей физики физфака, именно сейчас сдает свой последний государственный экзамен.

Быстренько записав координаты аудитории, в которой происходило это знаменательное действо, я отправилась на поиски. Поблуждав в переходах старого корпуса с полчаса, я обнаружила то, что искала. Аудитория, — наверное, одна из самых больших в университете — была заполнена народом. После двух или трех неудачных попыток остановить кого-нибудь из пробегающих мимо молодых людей мне все же удалось задержать одного помельче и прижать его к стенке, чтобы он тут же не свалил.

— Скажи-ка мне, братец, нет ли здесь такого Андрея Шилова? — спросила я, вытянутой рукой удерживая его припертым к стенке.

— Да вон он сидит! — сдавленно пролепетал пришпиленный парнишка.

— Где?

— Вон он в первом ряду, в красной рубашке!

Поскольку в первом ряду был только один парень в красной рубашке, я сразу отпустила своего невольного собеседника, освобождая его от дальнейших расспросов. Он тут же унесся в неизвестном направлении, а я, немного постояв у входа в аудиторию, вошла внутрь и скромно пристроилась у стены, затерявшись в толпе студентов и стараясь не упускать из виду Андрея.

Ждать пришлось довольно долго, я уже стала подумывать, не сходить ли мне покурить, как все вдруг без видимой причины закончилось, и присутствующие медленно стали покидать аудиторию. Я вышла в числе первых и встала около входа. Через несколько минут появился Андрей. Он шел, оживленно о чем-то разговаривая со своими товарищами. Когда они поравнялись со мной, я негромко окликнула его:

— Андрей!

Он обернулся, ища глазами источник звука, и я помахала рукой. Заметив мой жест, он сказал что-то своим товарищам и подошел ко мне.

— Здравствуйте, Андрей.

— Здравствуйте, мне, конечно, очень приятно, что вы меня знаете, но вот я не могу похвастать тем же. — Он был выше меня на полголовы и поэтому смотрел сверху вниз.

— Что ж, я представлюсь. Меня зовут Татьяна Иванова, я частный детектив, — произнося это, я внимательно смотрела на своего собеседника, но, против моих ожиданий, он никак не отреагировал на это заявление, по крайней мере внешне.

— Ах да! Я, кажется, догадываюсь, в чем тут дело, — слегка растягивая слова, сказал он, — вас, видимо, кто-то нанял в связи с убийством Нади Кузнецовой, и теперь вы пришли задать мне какие-то вопросы. Я ведь верно угадал?

— Абсолютно верно. Все именно так и обстоит. Мне нужна кое-какая информация. Я уже поговорила с Ирой Новиковой и Ольгой Смирновой и вот пришла поговорить с тобой. Ты не против?

— Нет, конечно! Только давайте отойдем, а то здесь больно уж много народу.

— Давай выйдем на улицу.

— Отлично, а то я уже часа три не курил.

Мы вышли на крыльцо и остановились с той стороны, где от солнца спасала тень большого ветвистого вяза. Андрей закурил и выжидающе посмотрел на меня.

— Скажите, Андрей, вы бывали в гостях у Нади Кузнецовой? — Я задала этот вопрос, даже не думая, просто надо было как-то начать разговор, и я решила начать издалека и последить за его реакцией.

— Вы уже начали допрашивать меня? — вставил он с мерзкой улыбкой.

— Андрей, давай договоримся, ты поделишься со мной необходимой мне информацией, а свои шутки оставишь при себе. Договорились?

— Ладно, ладно, не обижайтесь! Я все понял! — В его голосе зазвучали примирительные нотки, но во взгляде была плохо скрываемая угроза. — Да, в свое время я очень часто бывал у Нади.

— Вы с ней встречались?

— Да, не очень долго, но встречались.

— Ты был знаком с ее отцом?

— Видел его пару раз, но я не сказал, что мы были знакомы. — Андрей затушил сигарету о стену и щелчком пальца послал окурок в сторону.

— Скажи, Андрей, а ты знал, чем занимался Александр Иванович?

— Кто? — Он засунул в рот несколько подушечек «Стиморола» и принялся пережевывать их с видом человека, занятого делом всей своей жизни.

— Ты что, не знаешь, как зовут отца твоей подружки?! — Я была искренне удивлена, хотя, планируя этот разговор, понимала, что для меня же лучше, если я не стану ничему удивляться.

— Ах, это Надин отец, а я и не знал, что его зовут Александр Иванович.

— Так ты знаешь, чем он занимался?

— Да какой-то фигней! — небрежно бросил Андрей, всем своим видом показывая, что на свете нет ничего интересней, чем его ногти. — Изобретал что-то, по-моему.

— Разве Надя тебе не говорила, что именно он изобретал? — Меня начинало бесить его поведение.

— Да она и сама-то толком не понимала, просто верила, что если что-то изобретал ее отец, то это обязательно нечто эпохальное в науке. Она просто чрезмерно им гордилась, не знаю почему.

С каждой секундой так и подмывало кинуть ему в лицо все то, о чем до сих пор я только догадывалась. Это ж надо, он даже не знал имя отца своей девушки! Козел!!!

— Но ты-то, наверное, догадывался, для чего предназначались некоторые его изобретения?

— Почему вы так решили? — Он казался искренне удивленным.

— Но ведь ты же физик и должен иметь некоторое представление о технике.

— Конечно, это верно, я имею представление о технике, но только представление и не больше. Я ведь физик-теоретик, а не техник и ровным счетом ничего не смыслю в разных хитрых приспособлениях.

— Но ты все же видел изобретения Александра Ивановича, не так ли?

— Да, видел, но лишь немногие, хотя, судя по тому, сколько по стенам у него было развешано патентов, их было много больше. — Андрей сделал неопределенный жест, как будто разгонял дым рукой.

— А Надя тебе не рассказывала о последнем его изобретении, о его последней работе, которую он вроде бы не успел закончить? — Едва задав этот вопрос, я поняла, что чуть было не попала в хитро расставленную ловушку.

Парень оказался совсем не так глуп, точнее, вовсе неглуп, а еще точнее, чертовски умен. К тому же у него прекрасное самообладание.

— Да, я что-то слышал о нем, но в чем оно заключалось, не знаю. Надя мне об этом не говорила, наверное, она сама не понимала его сути.

— Почему ты так думаешь, ведь отец мог перед смертью объяснить ей его важность? — Я скрестила пальцы в кармане брюк.

— Да что вы! Она никогда бы не поняла, насколько это важно, она абсолютно ничего не смыслила в том, чем занимался ее отец. Но ведь это и не ее вина. Если я вам сейчас попытаюсь втолковать, скажем, закон Бойля—Мариотта, вы тоже ничего не поймете, а ведь это всего лишь один из частных случаев второго закона термодинамики, и его проходят в школе в восьмом классе, — парня понесло, и сейчас его не остановила бы даже пуля в лоб, — так что же требовать от обычной студентки, к тому же не технической специальности? Она просто не могла ничего понять. Она относилась ко всем его изобретениям очень трепетно, но лишь потому, что это были ЕГО изобретения. Она так же берегла бы, скажем, его запонки или принадлежащую ему трубку. Для нее они были всего лишь семейными реликвиями. Надеюсь, вы понимаете меня, Таня?

— Да, мне кажется, понимаю. — Пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не дать кипевшему в груди восторгу вырваться наружу. К тому же нужно было срочно сменить тему, чтобы не вызвать подозрений, и я быстро добавила: — Но у меня еще один вопрос. Скажите, Надя не давала вам ключа от своей квартиры?

— Ну что вы, конечно, нет. Она никому не давала запасного ключа. У ее матери ключ, кажется, был. Да, ключ, который дал ей муж, и я уверен, что, если бы она его потеряла, Надя даже ей не сделала бы дубликата.

— Тогда, может быть, были случаи с потерей ключей. Надя не теряла их? Может, даже просто на день, а потом нашла? Или у нее украли сумочку, или что-то подобное?

— Нет, таких случаев не было. Надя всегда очень остро переживала пропажу чего-либо, даже самых мелких вещей. Так что если бы она что-то потеряла, тем более ключи, она бы рассказала мне. Но мы давно с ней не общались, так что вам лучше спросить об этом у ее подруг Иры и Оли. Они всегда были неразлучны. И еще у ее парня, не знаю, как его зовут. Они скажут вам наверняка. Но я уверен, что, потеряй она ключи, тут же сменила бы замок.

— Ну что ж, Андрей, спасибо тебе за разговор, или за допрос, как ты его называешь. У меня нет больше вопросов. До свидания.

— До свидания, Таня. Если что-нибудь выясните, сообщите мне, пожалуйста, — бросил он через плечо, возвращаясь в корпус. На ответ он явно не рассчитывал.

Я медленно спустилась по ступенькам, так же медленно обошла высокую литую чугунную ограду перед фасадом здания и вышла на улицу. Мне жутко хотелось подпрыгнуть и прокричать какой-нибудь боевой клич, ведь всего лишь каких-то пятнадцать минут назад я чуть не угробила все дело, но вовремя спохватилась и, повернув все в свою сторону, одержала ошеломляющую победу.

Андрей, хитрый черт! Ведь когда он сказал, что не знает, как зовут отца Нади, я чуть не взорвалась. А он подливал масла в огонь, внаглую утверждая, что он ничегошеньки не понимал из того, что делал Александр Иванович. Это он-то, физик. А он ведь наверняка прекрасно знал, что я уже поговорила со Смирновой и Новиковой и что они, скорее всего, рассказали мне о том, как Надя показывала им троим батарею.

Он хотел вывести меня из равновесия, чтобы я, не владея собой, выдала ему то, что мне известно. Он ведь до сих пор не подозревает, что я знаю все о последнем изобретении Кузнецова-старшего. Но в последний момент я поняла эту игру и переиграла ее на свой лад. Стоило мне предположить, что отец мог объяснить Наде всю важность своего последнего открытия, как я сразу угодила в больное место Андрея, ведь он не мог даже в мыслях себе представить, что Надя могла понимать значение открытия отца.

Изобретение, стоящее диких денег, способное перевернуть электрохимию, провалялось в ящике стола черт знает сколько времени, и им хвастались, показывали гостям так, как показывают семейный альбом или старые вещи родителей: «Вот это мраморные слоники моей бабушки», «Смотрите, эта пепельница принадлежала моему отцу, он сам ее сделал»… и тому подобное. И только он, Андрей Шилов, сразу понял, что у Нади в руках величайшее открытие и его так бездарно пытаются сгноить в пыльном столе. Тут, конечно, остаются некоторые детали, но общая картина преступления ясна.

Вот теперь все в моей голове встало на свои места. Роль Андрея Шилова вырисовывалась настолько ярко, что мне почему-то стало стыдно за нашу страну, где молодой, без всякого сомнения, умный и талантливый физик способен пойти на преступление, даже на убийство. Ведь, ожидай его после университета хорошая высокооплачиваемая работа по специальности, вряд ли он решился бы на преступление, которое может перечеркнуть всю его карьеру.

Ну да ладно, что сделано, то сделано. Ведь не воруют же другие студенты и инженеры, так что, видимо, он сам виноват. Теперь у меня оставалась одна проблема: как поймать Андрея с краденым изобретением. Если он что-то заподозрит и избавится от него, если уже не избавился, то доказать его вину будет невозможно.

Даже если удастся поймать его с этой батарейкой, то обвинить его можно будет только в сбыте краденого, в крайнем случае, в самой краже, но в убийстве никогда. Преступление было подготовлено идеально, нет ни малейшей зацепки, приличный адвокат не оставит от обвинения, основанного на одних лишь косвенных уликах, камня на камне. Боюсь, что и обвинение в краже постигнет та же участь, но даже в случае, если Андрей понесет наказание за сбыт краденого, то я буду считать, что дело завершила успешно.

У меня было много дел, дел хитрых, связанных с коммерцией, политикой, спецслужбами, и бытовые дела, но я еще не сталкивалась с противником, который сочетал бы в себе все те качества, которые соединились в Андрее. В свои двадцать два года он обладал гениальным, могучим, но необычайно жестоким и циничным умом. То, как он продумал, подготовил и совершил преступление, достойно уважения, если можно уважать убийцу. Это первое мое дело, в котором против преступника была всего одна-единственная, да и то косвенная улика.

Ведь я, не веря в виновность Зайцева, просто в качестве эксперимента, сделала предположение и проверила его. Чудом мне удалось вызвать Андрея на эдакую полуоткровенность. И все равно, даже если все свидетели и сам Андрей скажут следователю и судье то же самое, что говорили мне, этим уважаемым представителям правосудия ничего другого не останется, как закрыть дело против Андрея за недостатком улик, вернее, за их отсутствием.

И все-таки было немного жаль Андрея, ведь он все время пытался каким-то образом доказать, что он чего — то стоит. Он постоянно ввязывался в какие-то аферы — об этом говорили и Ольга, и Ирина, — впутывался в коммерческие предприятия, посреднические фирмы. И так же постоянно оказывался в дураках. Его тонкий ум не был приспособлен для подобных дел, это было все равно что микроскопом забивать гвозди. Интеллектуальные проблемы, сложнейшие мозговые штурмы — вот где была его стихия, здесь он мог бы быть королем!

Глава 8

На следующий день после разговора с Андреем я проспала почти до полудня. Проснувшись без четверти двенадцать, решила не вставать сразу, а поваляться подольше. Вчера у меня был не самый легкий день.

Я лежала в постели и думала о том, как хорошо было бы сейчас лежать где-нибудь на пляже, немного позагорать, потом пойти искупаться и снова загорать, но почему-то мне казалось, что в скором времени этой мечте не сбыться. Максимум, что я себе сейчас могу позволить, — это очередная порция мороженого и стакан ледяной воды из холодильника…

Мечтала о пляже я где-то до часу, потом решила, что пора вставать. Очень нехотя покинула постель и реализовала альтернативу пляжа из моих утренних грез. Стакан ледяной воды я выпила залпом, как водку, за последние несколько недель она мне просто осточертела, и я пила ее лишь потому, что без жидкости я просто склеила бы ласты от жары. А вот мороженое съела с удовольствием. Потом последовал ставший уже привычным ледяной душ. От чего я действительно сильно мучилась, так это от того, что в связи с жарой пришлось отказаться от кофе. Не станешь же пить холодный. Перестав пить кофе, я стала гораздо больше курить.

Вот и сейчас я сидела у открытого окна и курила, пытаясь решить, кому мне нанести визит первому, Зайцеву или Астаховой. Вообще, Зайцев мой клиент, по всем правилам я должна первому докладываться именно ему, но, с другой стороны, мне нужно срочно посоветоваться с Наташей. Поразмыслив еще немного, я докурила сигарету, затушила окурок в цветочном горшке и спрыгнула с подоконника. Посмотрев на часы, с некоторым неудовольствием обнаружила, что времени уже около двух: пора было решать, кто первый.

Мне надоело выбирать, я взяла монетку и загадала: «орел» — иду к Астаховой, «решка» — к Зайцеву.

Монетка, описав в воздухе дугу, упала на ладонь. Я потихоньку разжала руку и взглянула на монетку — выпала «решка».

Оделась я, как обычно, быстро. Я ушла уже было, но в дверях вспомнила, что забыла выключить воду в ванной. Однажды я вот так же ушла и забыла воду на кухне. Отсутствовала я в тот раз всего часа два или три, но, когда вернулась, обнаружила у своих дверей соседей снизу, а в результате пришлось оплачивать им ремонт кухни.

Выключив воду, я покинула дом и пошла к Косте. По дороге выпила банок пять кока-колы, поэтому, когда я добралась до Костиного офиса, меня так и распирало от газированной воды.

Я пришла к Косте без предварительного звонка, и для него это была неожиданность. Но он, как только увидел меня, тут же забросил все свои дела и вышел в приемную. Он был по-прежнему аккуратно одет и чисто выбрит, единственным свидетельством свалившихся на него невзгод были впалые глаза и небольшие темные круги под ними. Он вышел ко мне большими торопливыми шагами:

— Здравствуйте, Таня. Что-нибудь случилось?!

— И да, и нет. Вы же мой клиент, поэтому, как только я выяснила нечто очень важное, тут же пришла к вам.

— Да, я понимаю. Вы хотите поговорить со мной? — Он смотрел на меня как-то испуганно.

— Да, я хочу с вами поговорить, но только не здесь. Давайте пойдем посидим где-нибудь в кафе.

— Да, конечно, пойдемте.

Мы вышли на Немецкий проспект и сели за столик в одном из ближайших кафе. Костя тут же достал сигареты и закурил. Я заказала себе джин-тоник со льдом, а Костя пить отказался. Отхлебнув изрядный глоток, я пристально посмотрела Косте в глаза. В них было все, что угодно: растерянность, усталость, но не страх. Определенно — страха в них не было. Видимо, Костя заметил, что я смотрю на него, и нарушил наше молчание:

— Таня, вы опять пришли доказывать мне, что я убийца?!

— Напротив, Костя, напротив, я знаю, что вы не убивали Надю, потому что я нашла настоящего убийцу. — Я подняла стакан на уровень глаз и посмотрела, как перекатываются на дне кусочки льда.

— Вы нашли убийцу?!! — Костя вскочил как ужаленный. — Таня, вы не шутите?!

— Нет, я не шучу, Костя, я нашла убийцу.

— И кто же он, этот подлец? — Лицо Кости побагровело. — Скажите мне имя этого гада!

— Вы знаете Надиного парня, с которым она встречалась до знакомства с вами?

— Да, конечно, Андрей Шилов, он показался мне очень умным парнем… — Костя оборвал фразу. — Подождите, но не хотите ли вы сказать, что это он — убийца?!!

— Именно он, Костя, именно он… Кстати, он действительно очень умный парень, даже чересчур.

— Но почему же тогда вы сидите здесь?!! Его надо немедленно поймать и отвести в милицию!

— Откуда он выйдет через минуту и, кстати, окажет нам большую услугу, если после такого шага не подаст на нас в суд.

— Но почему, Таня?!!

— Что почему? — Я допила свой джин и закурила.

— Почему его отпустят, ведь вы сказали, что нашли доказательства!

— Нет, я сказала, что нашла убийцу, а это не одно и то же, в нашем случае по крайней мере.

— Что же произошло, расскажите! Что все это значит? — Он так усиленно жестикулировал, что на нас стали обращать внимание.

— Перестаньте махать руками, иначе я встану и уйду.

— Хорошо. Говорите, прошу вас!

— Здесь нет ничего сложного. После нашего последнего разговора я задумалась и решила, что надо продолжить расследование, но взглянуть на факты под другим углом. После того как я опросила оставшихся свидетелей, выяснилось, что парень по имени Андрей, бывший ухажер Нади, продолжал бывать у нее дома. Потом выяснилось, что он молодой и очень одаренный физик. Выяснилось также, что он видел и успел оценить по достоинству эту чертову батарею…

— Какую батарею?

— Уже в тот день, когда вы меня наняли, по остаткам документации и разным приспособлениям с помощью одного инженера я выяснила, что последним изобретением Кузнецова-старшего была уникальная по своим параметрам аккумуляторная батарея. Это что-то вроде того, как если бы автомобильный аккумулятор засунули в корпус батарейки от часов. Мне объяснили, что существующие сейчас батареи с подобными параметрами весят более ста килограммов, а эта всего полкило.

Ну так вот. Андрей был единственный, кто оценил по достоинству это изобретение, он решил, что может украсть его, так как оно еще не запатентовано. Он все основательно продумал, все взвесил. Единственное, чего он не мог знать заранее, так это где хранится эта батарея. Видимо, Надя, когда показывала ее, положила эту штуковину куда-нибудь в другое место, например, в шкаф. Скорее всего, чисто машинально.

Он тратит много времени на поиски, приходит раз за разом и обыскивает всю квартиру. Надя заметила это и рассказала вам, вы не поверили, но она была права: Андрей не мог уложить все вещи точно на свои места, а Надя взглядом хозяйки быстро это определила. Тогда он решил обернуть этот промах в свою пользу. Он оставляет дверь открытой, специально передвигает вещи. Надя начинает нервничать и вести себя неадекватно. Все приняли это за невроз, связанный со смертью отца. Андрей нашел батарею задолго до того, как произошло убийство, но он хочет отвлечь внимание от пропажи батареи.

Я даже думаю, он следил за вашим офисом несколько дней, во второй половине дня. Именно тогда, когда Надя бывала дома. Он увидел, что вы вышли за сигаретами, и быстро вошел в квартиру к Наде. Он спрятался там и ждал ее прихода. Когда она вернулась домой, Андрей ударил ее зажигалкой по голове, имитируя ситуацию, которую и я, и милиция взяли за основу с самого начала, но он убил ее намеренно. Он специально надел перчатки. Предварительно исследовав зажигалку, он обнаружил на ней ваш отпечаток и взял ее так, чтобы не повредить его.

Все подозрения падают на вас, а против него нет ни единой улики. Милиция получает глухое убийство без видимого мотива, а он знает, что такие дела долго в производстве не находятся, их очень быстро закрывают и сдают в архив как нераскрытые. Если, конечно, следователь, ведущий дело, не решит, что имеющихся улик достаточно для вашего ареста, такой вариант был бы для него просто идеальным.

— Вы уверены, Таня, что все так и было? — Костя был белый как мел.

— Да, но моя уверенность не докажет суду его виновность.

— Все это так мерзко и так глупо!

— Деньги, Костя, деньги. Специалист утверждал, что подобная батарея сама по себе, не технология ее производства, а сама батарея, одна-единственная, будет стоить около десяти тысяч долларов. А стоимость секрета изготовления вообще трудно себе представить.

— Так вы заканчиваете работу? Вы, наверное, хотите, чтобы я с вами рассчитался?

— Нет. Я не собираюсь прекращать работу над этим делом. Есть еще шанс, хоть и незначительный, наказать Андрея, ну или по крайней мере вернуть батарею ее законным владельцам.

— Значит, есть еще надежда на то, что Шилов не уйдет от наказания?

— Надежда, Костя, есть всегда.

— Что вы хотите предпринять, Таня? — Костя немного приободрился и больше не размахивал руками.

— Сейчас мне необходимо поговорить с Астаховой. Ведь в конечном счете ей всем этим заниматься.

Я поднялась из-за столика. От выпитого джина внутри ощущалось приятное тепло. Потушив сигарету и бросив окурок в пепельницу, я взяла со стола свою пачку и повернулась к Косте:

— Костя, вы идите на работу и ждите там. Если что-нибудь прояснится, я вам сообщу. Договорились?

— Да, конечно. — Костя расплатился за джин и повернулся ко мне: — Буду ждать.

Наташа Астахова, казалось, ждала меня. Не успела я через дежурного передать ей о своем визите, как она спустилась на вахту и провела меня в свой кабинет. Кабинет был типичным. Во всех заведениях МВД всегда одинаковые кабинеты: желтовато-коричневый стол, шкаф, заставленный папками, сейф, весь заляпанный пластилином, на столе — пишущая машинка.

Правда, у Наташи окно было заставлено цветочными горшками с довольно бурной растительностью, и это придавало помещению некоторый уют.

Мы вошли в кабинет. Наташа заперла дверь и уселась за стол. Я же, за неимением другого стула, села напротив нее, словно на допросе.

— Ты что-то выяснила, Таня? Если да, то говори быстрее, а то меня начальство трясет: мол, еще один «глухарь».

— Если дело в «глухаре», то я тебе ничем помочь не смогу.

— Почему? Ты разве ничего не накопала на этого Зайцева? — Наташа слегка подалась навстречу мне, видимо, это уже стало у нее профессиональной привычкой.

— Зайцев невиновен — это ясно как божий день.

— Объясни, пожалуйста. Я, конечно, полагаюсь на твой опыт, но факты говорят…

— Да ни о чем они не говорят! — Я достала сигареты и, не спрашивая разрешения, закурила. — Я ведь объясняла уже тебе.

— Но ведь что-то новое ты все равно нарыла, я по глазам вижу.

— Да, нарыла дерьма я, нарыла и убийцу.

— Убийцу?!! Ты вычислила убийцу и молчишь?!!

— В том-то и дело что вычислила, но не более того. У меня нет доказательств, которые примет суд.

— Таня, все это, конечно, безумно интересно, прямо как в детективных романах, но не могла бы ты объяснить мне все поподробнее?

— Пожалуйста! — Я пересказала Наташе историю, которую поведала Косте, почти слово в слово.

Наташа слушала внимательно и ни разу не перебила, что уже говорило о том, что она заинтересовалась. Когда я закончила свой рассказ, она повторила свое коронное движение и наклонилась ко мне.

— Но что тебя все-таки утвердило в мысли, что Андрей — убийца?

— Понимаешь, когда я с ним беседовала, он намеренно врал, чтобы вывести меня из себя, вытянуть из меня всю информацию, которой я располагаю. Но сам же и попал в свои собственные сети. Я лишь сыграла на его самолюбии, и тогда его понесло. Он сам признался мне в том, что сразу понял всю важность этого нового открытия. Так что нет сомнений, что убийца именно он.

— Да, для суда действительно слишком мало, но и для меня недостаточно. Откуда все остальные выводы: подготовка убийства, запугивание Нади, подтасовка фактов, чтобы подставить Зайцева. Этого я не понимаю.

— Отвечаю по пунктам. Ты сейчас сама поймешь, как все логично. То, что убийство не было случайным, доказывает положение тела на полу. Суди сама, если жертва входит домой, видит человека, которого она знает, он хватает зажигалку и бьет ее по голове. Все это заняло бы доли секунды, но жертва должна была видеть опасность, спастись возможности не было. Но она наверняка успела бы, скажем, отшатнуться, поднять руку.

В любом случае, она не стояла бы неподвижно, как столб, иначе получается, что она увидела убийцу, он замахнулся, ударил, а после удара она, как истукан, и упала. Нет. Тело после убийства положили в это положение, подталкивая нас к самому очевидному выводу. Дальше — запугивание Нади: она слишком часто замечала в квартире беспорядок, а тут еще открытая входная дверь.

Андрей совсем не дурак, он не допустил бы подобных промахов. Он все это устраивал специально. И еще, квартирка у Нади маленькая, и, чтобы обыскать ее сверху донизу, хватит трех-четырех часов. Андрей же приходил слишком часто. А что касается Зайцева, понимаешь, уж больно странное совпадение получается. Если учитывать отпечаток его пальца на зажигалке, заметь, отпечаток идеальный, гладкий, без отсутствующих фрагментов, такое ощущение, что его специально ставили. А тут убийца хватает в панике зажигалку и оставляет такой замечательный отпечаток — такого просто быть не может, понимаешь?

— Прекрасно понимаю, но эти рассуждения можно использовать, чтобы оправдать Зайцева, а не обвинить Шилова.

— Да. С таким букетом до суда дело не дойдет. Но можно подойти к делу с другой стороны. Мы заставим Андрея выдать нам место хранения батареи. Если за убийство не сможешь его посадить, то хоть за кражу или за сбыт.

— Да, в принципе это может получиться, но ума не приложу, как все это провернуть?

— Просто, Наташа, очень просто. Скорее всего, Андрей продаст изобретение какой-нибудь фирме или концерну. Я найду его, скажу, что все знаю, но зла ему не хочу. И уверю его, что если он вернет изобретение законным владельцам, то его никто не будет преследовать. Садиться он явно не захочет и вернет изобретение. Вот тут-то мы его тепленького и возьмем… — Я докурила сигарету, и она обожгла мне пальцы. Я выронила окурок, и он, падая, осыпал меня пеплом. — Тьфу ты, черт!

— Подожди. Как это провернуть? Ведь фирма вполне может отказать в возврате? — Все-таки допытываться Наташа умела первоклассно.

— А мы аккуратно им намекнем, что покупочка-то их, так сказать, с трупа снята. Они, чтобы скандала избежать, маму родную вернут.

Закончив деловую беседу, мы с Наташей еще долго болтали о том о сем. Я засиделась у нее и домой добралась только около восьми вечера.

Глава 9

Вернувшись от Наташи домой, я тут же завалилась спать. На следующий день мне предстояло обдумать линию поведения при разговоре с Андреем, и надо было отдохнуть. Спала в эту ночь я так крепко, а выспалась так хорошо, что проснулась в шесть часов утра, бодрая и веселая. Я по привычке выскочила из постели и побежала принимать холодный душ, чтобы спастись от надоевшей жары, и только уже у самой двери душа заметила, что у меня мерзнут ноги.

Я выглянула в окно. На улице шел самый настоящий проливной дождь. Шел стеной и, видимо, уже не первый час. И кончаться не собирался. Температура воздуха упала, наверное, градусов на десять. Я мысленно пожалела всех гипертоников и поздравила всех остальных с долгожданным похолоданием. Насмотревшись на дождь, я опрометью бросилась на кухню и сварила себе большую чашку кофе.

Сегодня мне предстоит найти Андрея и убедить его вернуть батарею. Как только он возьмет ее в руки, на этих же самых руках защелкнутся наручники. Парень получит года четыре за кражу и сбыт краденого, а убийство останется безнаказанным. Все это не так уж и страшно.

Страшно и неприятно другое: подставлять парня. Ведь если я с ним договорюсь, значит, он мне поверит, а я возьму да и сдам его со всеми потрохами. Это так мерзко, что даже думать не хочется. Может быть, вообще отказаться от этой затеи с обманом? Но, с другой стороны, если позволить убийце разгуливать на свободе, да еще с такими деньгами, которые он наверняка выручит от продажи изобретения, что еще он может натворить?

Передо мной встала проблема, решение которой я не могла переложить на чужие плечи. Тем более что у меня и не было этих чужих плеч. Мне нужно было решить, отправить Андрея в тюрьму или оставить гулять на свободе.

Конечно, в обычной ситуации я без всяких колебаний сказала бы — в тюрьму. Но сейчас мне нужно было внушить человеку доверие к себе, а потом взять да и обмануть. Я представила себе картину: я подхожу к Андрею и говорю ему: «Пойдем со мной, я выведу тебя на свободу. Даю тебе честное слово». Он отвечает: «Я тебе верю», — и мы идем по той дороге, которую указываю я. И вдруг из-за поворота выскакивает целое войско милиционеров, заламывают ему руки, а он смотрит на меня так укоризненно…

Все это, конечно, хорошо, но вопрос оставался открытым, и лежать он будет на моей совести. Мне нужно срочно решить, как действовать, что делать. Как много различных «за» и «против» в этом вопросе. Мне некогда было рассуждать. Я пошла в большую комнату, достала свои неизменные кости и решила перепоручить им решение проблемы.

Я села в кресло и долго трясла кости в руке. Они гулко гремели, а я мысленно пыталась как можно точнее сформулировать вопрос, ответ на который я никак не могла найти.

Кости, прошуршав по ковру, остановились сантиметрах в тридцати от меня. Я наклонилась пониже и увидела выпавшую комбинацию:

24+33+7.

Почти не напрягая память, я вспомнила значение комбинации: «Вы найдете удачный выход из затруднительного положения».

Это скорее прогноз, чем совет, а мне сейчас нужен был именно совет. Ну а вдруг это все же совет? Тогда как его можно понять… Найду удачный выход… Значит, что бы ни случилось, наилучший, или, лучше сказать, оптимальный выбор придется сделать мне самой. Следовательно, как бы я сейчас ни поступила, в конечном итоге результат все-таки окажется наилучшим.

Это немного отдавало фатализмом, но ведь кости не могут на самом деле предсказать будущее. Они всего лишь дают толчок размышлениям в том или ином направлении. Так получилось и в этот раз. Если в моем решении присутствует доля фатализма, так это единственно от нежелания решать что-либо, принимать на себя за это ответственность. Другими словами, сегодня я отправлюсь к Андрею и буду пытаться уговорить его вернуть украденное изобретение.

Все это замечательно, но я еще даже не решила для себя, как буду вести себя с ним: уговаривать или угрожать, орать или говорить как можно спокойнее. Этого я не знала. Это мне еще предстояло выяснить.

Чтобы немного отвлечься от тяжелых размышлений, я решила сходить прогуляться. Взяв зонт и надев плащ, вышла на улицу и побрела под дождем в сторону ближайшего парка. На улице уже появились первые прохожие, одни спешили на работу, кутаясь в свои плащи и куртки, другие вышли на улицу выгулять собак и стояли, переминаясь с ноги на ногу, прячась от дождя под каким-нибудь карнизом.

Одна я вышла по такой погоде просто погулять, проветрить свои ставшие давать сбой от усталости мозги. Потихоньку, под действием дождя и холодного воздуха, стала успокаиваться, и уже через полчаса, когда с промокшими ногами вернулась домой, я смогла снова рассуждать здраво. После этой коротенькой прогулки мне показалось диким, как я могла додуматься до того, чтобы отпустить Шилова. Просто так взять и простить ему хладнокровное убийство невинной девушки? Щас! Это же полнейший абсурд.

Нет, этого никак нельзя было допускать. Он совершил страшное преступление, и ничего не екнуло у него в груди, когда он бил по голове девушку, которую когда-то любил. Да и любил ли он ее вообще? Какая разница! Он должен понести наказание за свой страшный поступок, хотя бы минимальное. Утвердившись таким образом во мнении, что наказание, которое понесет Андрей, будет справедливым, я решила позвонить Наташе и выяснить, узнала ли она телефон Шилова.

Я вошла в гостиную, включила телевизор, налила себе рюмку своего лучшего коньяка, села в кресло, потянулась уже было за трубкой, как вдруг раздался звонок. Он прозвучал настолько неожиданно, что я даже отдернула руку.

— Здравствуйте, Таня. Я вас не разбудил? — послышался голос, когда я сняла телефонную трубку.

— Нет, не разбудили. Рада вас слышать. — Это звонил мой добровольно-подневольный эксперт-физик. — Раз вы звоните, значит, что-то выяснили?

— Да, выяснил. Вчера вечером в электронном каталоге одной российско-немецкой фирмы, занимающейся выпуском промышленного аккумуляторного электроинструмента, появился анонс разработки вашей батареи. Правда, параметры несколько изменены, но я на все сто уверен, что это именно она.

— Отлично. Скажите как фирма называется?

— Записывайте: «Шегриус-ЛТД». У них есть офис представительства в нашем городе, но адрес здесь не указан.

— Замечательно. Вы мне очень сильно помогли… Постойте, да я даже не знаю, как вас зовут! Вот это да!!!

— Александр. Саша.

— Спасибо, Саша. Я теперь перед вами в долгу, просите, что хотите.

— Таня, если вы не будете против, я хотел бы пригласить вас на ужин после того, как вы закончите все свои дела. Если согласитесь, то будем считать, что мы квиты.

— Конечно, я согласна, Саша, у меня есть ваш телефон. Как только освобожусь, я вам тут же позвоню, и мы уладим этот вопрос, согласны?

— Да. Буду ждать. До свидания, Таня! — Александр положил трубку.

«Ну вот, — подумала я, — теперь ничего уже изменить нельзя. Очевидно, напуганный нашим разговором, Андрей сделал последний шаг».

Я посмотрела на телефонную трубку, которую все еще держала в руках, и набрала номер Астаховой.

Несмотря на ранний час, она была уже на месте и ждала моего звонка.

— Алло, Наташа? Это я, Таня. Ну что, выяснила?

— Да, выяснила, записывай, — Наташа продиктовала мне адрес Андрея Шилова, я записала его на чистой стороне клочка бумаги с названием фирмы, которую не так давно, по всей видимости, посетил Андрей.

— Послушай, Наташа, выясни для меня, пожалуйста, еще один адрес.

— Какой, то есть чей?

— Российско-немецкой фирмы «Шегриус-ЛТД». Видимо, наш подопечный совсем недавно там побывал.

— Вот как, значит?! Лед тронулся, господа присяжные заседатели! — Наташа была явно довольна тем, как быстро сбываются наши с ней прогнозы.

— Да, Наташенька, все пока идет как надо. Я сейчас разыщу Андрея и встречусь с ним. Встречу я назначу около цирка через два часа, а еще через час я тебе позвоню и все расскажу. Если же звонок запоздает более чем на пятнадцать минут, принимай меры. Ясно?

— Ясно! Смотри аккуратно там.

— Все будет хорошо. Ладно, я позвоню.

— Жду. — Она положила трубку.

Я тоже положила трубку и отправилась в дальнюю комнату. Подойдя к столу около окна, я протянула руку к среднему ящику, но помедлила немного, прежде чем открыть его. В ящике лежал пистолет Макарова в наплечной кобуре. Вынув его на свет божий, я передернула затвор и вынула обойму. В ней аккуратным рядом лежали сверкающие бронзой тупомордые патроны. Вставив обойму назад, я повесила кобуру на плечо и вышла из комнаты.

Я не знала, чего мне ожидать от Андрея, но даже в такой ситуации мне страшно не хотелось брать с собой пистолет. Этот пистолет у меня уже довольно давно, но за то время, что он у меня, я стреляла из него разве что по бутылкам. Я всегда терпеть не могла оружия. Взяв в руки пистолет, забываешь, что у тебя есть голова. Но в этот раз я решила, что он не помешает мне. Надев кобуру как положено, я проверила пистолет, поставила его на предохранитель и засунула под мышку. Чтобы не было видно кобуры, поверх я надела пиджак — благо погода позволяла — и осмотрела себя в зеркало. Нет, пистолет лучше всего прятать под плащом. Думая, что мне лучше надеть, я подошла к телефону и сняла трубку.

Долго ждать ответа мне не пришлось. Как только щелчок на станции возвестил о том, что меня соединили с абонентом, тут же на том конце провода подняли трубку.

— Алло, я вас слушаю, — послышался из трубки голос Андрея.

— Здравствуйте, Андрей, это я, Татьяна Иванова.

— Здравствуйте, Таня. Как ваши дела, выяснили что-нибудь?

— Мне кажется, что да, Андрей. Я хотела бы встретиться с вами.

— Это что, срочно? — Голос Андрея звучал абсолютно спокойно, я лишний раз убедилась, что он прекрасно владеет собой.

— Да, очень. Давайте встретимся через час около цирка. Я буду ждать вас у входа.

Это был более чем достойный противник. Он понял все сразу и окончательно. Я почувствовала это, сама не знаю как, просто знала — и все. И он был готов сразиться со мной.

— Хорошо, я буду. Вы подойдете одна? — не меняя интонации, спросил он.

— Да, одна. И вы, пожалуйста, будьте один. — Я вдруг заметила, что обращаюсь к нему на «вы», невольно перейдя на официальный тон. Думаю, что и он это заметил.

— Непременно. До встречи. — Он положил трубку, не дожидаясь моего ответа.

Я была возбуждена сверх всякой меры. В голову приходили всякие глупые мысли. Эта встреча почему-то напомнила мне встречу Шерлока Холмса с профессором Мориарти на Рейфенбахском водопаде. Да какой сыщик не мечтает о таком вот гениальном преступнике? Только, кто сорвется в стремнину, было неизвестно.

Ровно через час я стояла около недавно отреставрированного здания цирка. Ветер трепал полы моего легкого пиджака. Дождь кончился, но редкие капли, приносимые порывами ветра, успели намочить мне волосы. Я пожалела о том, что в последний момент отказалась от идеи накинуть плащ — было прохладно, но в последний момент я все-таки решила оставить пистолет дома и поэтому остановила свой выбор на пиджаке. А плащ сейчас был бы кстати.

Но я не успела замерзнуть окончательно. Андрей Шилов не заставил себя долго ждать, он пришел ровно в назначенный час.

— Здравствуйте, Таня. Зачем вы хотели меня видеть? — Андрей был одет в серый костюм и походил скорее на молодого бизнесмена, чем на преступника.

— Мне нужно очень серьезно поговорить с вами, Андрей. Я хочу заключить с вами сделку, — я решила не тянуть и сразу начала разговор с главного.

— Что-то я вас не пойму. Какого рода сделку вы хотите мне предложить?

— Обычного преступного рода. Слушайте, Андрей, я знаю все об убийстве Нади, я знаю все об изобретенной ее отцом чудо-батарее, я знаю все.

— Стоп! Давайте уйдем отсюда, не здесь же нам об этом разговаривать.

— Давайте. Куда?

— За цирк.

— Отлично.

Мы зашли за цирк. Там был строящийся дом, в общем — местность безлюдная.

— Слушайте, Таня, если на вас «жучки», я больше слова не скажу.

Я распахнула пиджак и повернулась кругом, ведь на мне на самом деле не было никаких «жучков».

— Прекрасно. Теперь начнем. Что вы хотите? — Андрей невозмутимо достал из кармана пачку сигарет, закурил и уставился на меня слегка свысока.

— Я хочу, чтобы вы вернули батарею и всю документацию законным владельцам, то есть матери, Ольге Петровне Кузнецовой, а я, в свою очередь, забываю о том, кто убил Надежду Кузнецову.

— С чего вы взяли, что я боюсь того, что вы знаете, кто ее убил? Это все чушь без доказательств, а их у вас нет и не будет.

— Верно, за убийство тебя не посадят, но ведь могут посадить за кражу с незаконным проникновением в чужое жилище. Это тебе, наверное, очень не понравится.

— Что-то я не пойму, куда вы клоните?

— А туда, что, если спросить официально, я имею в виду у директора СП «Шегриус-ЛТД», кто продал ему гениальное изобретение, он наверняка укажет на тебя, а уж доказать, что, кроме кражи, у тебя не было другого способа им завладеть, труда не составит. Ну, как тебе?!

— О господи!.. — неожиданно воскликнул он и ошеломленно уставился остановившимся взором куда-то в одну точку за моей спиной.

Я купилась, как плюшка дешевая, и обернулась посмотреть, но уже через долю секунды поняла, какая же я дура, и стала поворачиваться обратно, но мне на горло легли две крепкие мужские ладони и резко сжались. Он сдавил мне горло так сильно, что у меня в глазах потемнело. Я попыталась достать его ногой, но он держал меня на вытянутых руках. У меня оставалось слишком мало времени. Я решилась на крайность, резко выпрямилась, как палка, и сложенными руками нанесла самый сильный удар, на который только была способна, по его запястьям. Я рисковала сама себе сломать шею, но все было сделано как надо, и его руки слетели с моей шеи.

Не давая ему опомниться, я резко стукнула ему кулаком в нос, а потом в живот, почти без паузы. Он опустил руки вниз, и я, схватив его за лацканы, скинула ему пиджак с плеч, тем самым связав ему руки, по крайней мере на время.

Я собралась было стукнуть его еще раз, а потом связать его же собственным ремнем, но он вдруг резко дернулся и побежал. Я кинулась было за ним, но дыхание мое было еще слишком тяжелым, все-таки меня едва не задушили.

Посмотрев на свой пиджак, я обнаружила, что он не только не испачкался, но даже почти не помялся, и медленным шагом пошла искать телефон-автомат.

Глава 10

— Он убежал? — Наташа говорила спокойно, но в голосе чувствовалась некоторая досада.

— Он пытался меня задушить! Я чуть не сдохла прямо там!!!

— Что нам теперь делать?

— Зайдем с двух сторон. Во-первых, объяви участковым и патрулям, чтобы задержали парня в сером костюме, выше среднего роста за нападение на женщину. Заявление я потом напишу. Да, он весь в крови, у него нос сломан.

— Бедная женщина — жертва нападения! Ха-ха!!!

— Не перебивай, я защищалась. А во-вторых, хотя мне этого и не хотелось, жутко не хотелось, я поеду в СП «Шегриус-ЛТД». Я все им расскажу и попрошу их там выдать его во время получения денег, хотя надежды на то, что они согласятся, по-моему, нет никакой.

— Все равно можно попробовать. Ну давай действовать! — Наташа бросила трубку.

— Вот чертова дура!!! — заорала я на пол-улицы и снова принялась набирать ее номер.

— Наташа, — крикнула я в трубку, едва услышав ее голос, — ты либо совсем чокнулась, либо совсем рехнулась! Как я, по-твоему, буду искать этот чертов офис СП, если мне даже неизвестно, где он находится? Ты же обещала найти его адрес. Давай.

— Ах, совсем из головы вылетело. Записывай, я все узнала.

— Мозги у тебя вылетели, — пробурчала я, доставая из кармана ручку.

Я записала адрес и, не мешкая, поймала первое попавшееся такси.

Назвала таксисту адрес и, сев на заднее сиденье, принялась приводить себя в порядок. Таксист ничего против не имел, даже включил для меня свет. Когда такси остановилось у небольшого двухэтажного здания, я была уже в полном порядке, если не считать смачных синяков на шее.

Расплатившись, я вышла из машины и направилась к зданию. Все было бы ничего, если бы не эта дурацкая, ненавистная мне до глубины души охрана на входе. До чего же я их терпеть не могу! Я постучала и стала ждать. Меня долго изучали в глазок, потом дверь неохотно открылась, и появился дюжий охранник.

— Что вы хотите? — спросил он с такой тупой рожей, что мне захотелось плюнуть.

— Мне нужно видеть вашего босса, — сказала я сквозь зубы, едва сдерживая нетерпение.

— Он вас ждет? — Охранник не поменял ни тона, ни выражения лица.

— Как только он узнает обо мне, то тут же захочет со мной поговорить.

— Не положено! — отрезал бугай, пытаясь закрыть дверь перед моим носом.

— Послушай, — я вставила ногу между косяком и дверью, — передай шефу следующее. Я хочу поговорить с ним о его недавнем приобретении, очень важном изобретении, которое он купил у одного парня. Только быстро, а я пока постою на улице и подожду. Согласен?

— Хорошо, ждите! — Он хлопнул дверью с такой силой, что я подумала было, что с ног свалюсь, хорошо хоть вовремя отдернула ногу, а то бы еще и стопы лишилась.

Ждала я недолго. Через минуту вышел охранник и, впустив меня внутрь, проводил до кабинета своего босса и вернулся вниз.

Начальник был человеком уже немолодым. Он был довольно высок, с копной седых волос на голове и обладал густым низким голосом. Когда я вошла в кабинет, он привстал и представился:

— Александр Сергеевич Кузьмин.

— Татьяна Иванова.

— С чем пожаловали, Татьяна?

— Я точно знаю, что недавно вы приобрели некое изобретение, которое способно очень сильно изменить ситуацию на рынке источников тока.

— Может быть, вы и правы. — Он пристально смотрел мне прямо в глаза, ожидая какого-то подвоха.

— Я знаю, что я права. — Я не торопилась, хотелось сперва посмотреть на его поведение.

— И что?

— Вам продал его человек по имени Андрей Шилов. Это так?

— Вполне возможно, но я не пойму, что вы, собственно, от меня хотите?

— Я хочу, чтобы вы выдали его либо мне, либо милиции в момент получения им от вас денег. И деньги сэкономите, и правосудию поможете.

— А в чем, собственно говоря, дело? Почему вы считаете, что я должен выдавать партнеров, чего бы они там ни натворили?

— Да потому, что этот ваш партнер, как вы его называете, поимел вас как хотел, а попросту говоря, очень неслабо подставил!

— Что вы имеете в виду?! — В голосе Кузьмина послышались нотки тревоги, он явно заинтересовался тем, что я ему сказала.

— Да то, что батарея эта была украдена.

— Недоказуемо, что это была именно она, изобретение ведь не было запатентовано, и я сейчас как раз это исправляю. Так что я всего лишь купил изобретение, и теперь оно полностью принадлежит нашему предприятию.

— Поверьте мне, кража — не самое главное, хотя доказать, что это именно та самая батарея, труда тоже не составит. Я знаю, где находятся опытные образцы и часть документации. Но я хочу вас предупредить, что во время кражи была убита девушка, дочь крупного ученого, изобретателя этой батареи. Представляете, что будет, если вдруг выяснится, что ваша фирма причастна к убийству дочери видного российского ученого. Кстати, почетного члена Академии наук Германии. А это пахнет крупными неприятностями. — Я врала напропалую, такие подробности об Александре Ивановиче мне не были известны, но нужно было во что бы то ни стало убедить его в том, что личность Кузнецова очень значима в нашей стране и не только.

— Как зовут этого ученого?

— Кузнецов Александр Иванович.

Александр Сергеевич вынул из внутреннего кармана пиджака маркер и маленькую, обтянутую кожей записную книжку. Некоторое время он листал страницы, а потом записал в ней несколько слов, видимо, имя Надиного отца.

— Так, значит, вы хотите, чтобы я выдал вам человека, который продал мне недавно это изобретение? — Спрашивая, он нервно постукивал маркером по столу, я с удовольствием отметила, что он заметно обеспокоился.

— Да, именно этого я и хочу. Даже не просто хочу, я на этом настаиваю. — Я старалась говорить как можно тверже, ведь больше половины моего рассказа было чистым блефом, а такого человека, как Кузьмин, на мякине не проведешь, я просекла это сразу.

— А кто вы, собственно, такая, чтобы на чем-либо настаивать? — Кузьмин казался совершенно спокойным, я могла бы держать пари на все мои деньги, что у него уже появился какой-то план действий.

— Я уже вам представилась.

— Нет, я имею в виду, кого вы представляете, кто за вами стоит? Ведь за вами наверняка кто-то стоит, раз вы ведете себя подобным образом. — Он по-прежнему сохранял внешнее спокойствие.

«Значит, переходим к угрозам. Хорошо!» — подумала я, но вслух, естественно, ничего подобного не сказала, мне очень хотелось выяснить, что он задумал.

— Что же вы замолчали? Я ведь вас русским языком спрашиваю, на каком основании вы врываетесь ко мне, что-то требуете и при этом ведете себя крайне нагло. Если у вас нет достаточных оснований для того, чтобы говорить со мной в подобном тоне, то уходите отсюда поскорее, а то я буду вынужден…

Он не смог договорить, я перебила его:

— Извините, пожалуйста, могу я позвонить?

— Ну что ж, звоните. — Казалось, он совершенно обалдел от моей наглости и дал согласие, хотя идея со звонком ему явно не понравилась.

— Спасибо.

Я набрала номер и стала ждать, уставясь ему прямо в глаза. Через секунду на том конце провода ответили:

— Алло, Астахова.

— Наташа, я тут из СП «Шегриус-ЛТД» звоню. Директор, господин Кузьмин Александр Сергеевич, не хочет сотрудничать. Отрицает наличие у него изобретения и, видимо, в глаза не видел Андрея Шилова. Я думаю, вы с ним быстро договоритесь, а то он сомневается в имеющихся у меня основаниях на нарушение его покоя. Мне почему-то кажется, что вы найдете общий язык. Хорошо?.. Ну и отлично. Передаю ему трубку, — я протянула ему трубку и улыбнулась препоганенько.

— Благодарю вас, — процедил он, взял у меня трубку и приложил ее к уху.

Я с наглым видом уселась в высокое кресло, вальяжно откинулась на спинку и принялась разглядывать кабинет. Ничего особенного я не заметила. Обычный выпендреж. Дорогое дерево, белые панели на стенах, кожаные кресла. Короче говоря, офис с картинки из журнала «Ваш офис». Аляповато и пошло, зато круто. Можно пальцы веером делать и фиги на ногах крутить, у нас без этого никак нельзя. Наверное, у германского директора кабинет получше, без особых претензий, а вот пальцы веером растопыривать он не умеет.

Интересно, о чем там Наташа с Кузьминым говорит? Небось пугает всеми смертными, несчастье-то какое! Но вряд ли что из этого получится, он парень не из пугливых. Но все равно стоило попробовать, мы ничего не теряем, используя этот вариант. Хотя, если Наташе удастся уломать Кузьмина помочь поймать Андрея, будет гораздо легче. А то ведь город у нас большой, прятаться можно сколько угодно…

Кузьмин положил трубку и повернулся ко мне, я только сейчас заметила, что он все время вертится на своем кресле, как мальчишка, которого посадили на вертящийся стул для пианино.

— Я поговорил с вашим начальством и решил удовлетворить ваши требования, — всем своим видом он выказывал полнейшее неудовольствие и презрение, — но прежде я должен все обсудить со своими помощниками.

Я выпялила на него глаза и чуть не заорала, что Наташа мне никакое не начальство, но вовремя заткнулась. Какая разница, кого считает моим начальством этот русско-немецкий придурок. Главное, что проблема решилась. Как всего несколько часов спустя я пожалела о том, что вообще узнала, что этот человек существует!

Правда, для меня оставалось совершенной загадкой, что такого наговорила ему гений убеждения Наташа, но ведь их, милиционеров, как и богатых, не понять обычному, среднего ума, человеку. Я решила, что раз уж я временно на работе в милиции, то и меня должны перестать понимать нормальные люди. Временно, конечно.

— Так, ну и сколько же вам на это потребуется времени? Как много, я имею в виду. — Вот загнула, дурдом, наверное, сейчас я сильно похожа на работника органов.

Кузьмин понимающе посмотрел на меня и ответил:

— Думаю, завтра в это же время мы с вами сможем договориться окончательно.

Дуру из себя корчить, конечно, забавно, но чтобы тебя держали за дуру другие — это уж увольте!

— Нет, так не пойдет. Сегодня вечером, не позже! — ответила я и добавила, вставая с кресла: — Я вам сама позвоню.

— Но это невозможно, — попробовал было возразить Кузьмин, но я уже почувствовала власть и, сделав суровое лицо, грозно рявкнула:

— Возможно, если поторопитесь!

— Хорошо, — Кузьмин был страшно зол, хотя виду не подавал.

Как хорошо, подумала я, что мне с ним больше дел не иметь, а то ведь он меня совсем со свету сживет.

Я вышла из офиса и поймала такси. Сначала я хотела поехать к Наташе, но потом передумала и, развернув такси, поехала к Зайцеву.

Получилось так, что я попала от одного разъяренного человека к другому. Костя встретил меня воплями и криками. Едва я успела открыть рот, как он тут же громко, но медленно проговорил:

— Нет, Таня, не перебивайте меня. Я хочу вам кое-что сказать. Послушайте, вы нашли убийцу, так посадите его за убийство. Я не хочу, чтобы убийца Нади сидел за сбыт краденого, слышите, я ведь вам деньги плачу!

— Стоп! Во-первых, вы мне деньги платите не за то, чтобы я убийц по тюрьмам рассаживала. Вы наняли меня, чтобы я нашла убийцу, и я его нашла. А сейчас, пытаясь его посадить, я занимаюсь уже не совсем своим делом. Во-вторых, если вы не хотите, чтобы Шилов сидел за сбыт краденого, то вы, видимо, считаете, что его место на свободе, потому что я вам уже один раз объясняла: это единственный способ упрятать его за решетку, чтобы он понес хоть какое-то наказание. Поймите вы это наконец!

— Я понимаю, но я не хочу, чтобы за убийство дорогого мне человека этот подонок отделался всего лишь двумя годами тюрьмы.

— Костя, поверьте мне, этого никто не хочет, но это лучше, чем ничего.

— А вы уверены, что сможете посадить его хотя бы на этот срок, у вас есть гарантии, что доказательства этого преступления окажутся достаточными? — Костя нервно вертел зажженную сигарету между пальцами, и от нее в разные стороны разлетались раскаленные искры.

Он сильно нервничал и постоянно теребил рукой свои дурацкие усы.

— Нет, честно скажу, с этим парнем я ни в чем не уверена, но надеюсь, что получится.

— Где он сейчас?

— Я назначила ему встречу, чтобы убедить вернуть украденное, тогда его можно было бы взять с поличным. Но он попытался меня задушить, а когда это ему не удалось, сбежал. Но не волнуйтесь, Костя, мы его поймаем, благо я знаю, на что ловить, и тогда он уже никуда не денется.

— Отлично, вы его еще и потеряли! — Костя взмахнул рукой, задев сигаретой о стену, на пол посыпался целый сноп искр.

— Еще раз говорю, не волнуйтесь, ждать осталось всего несколько часов, он никуда не денется, это я вам обещаю. А сейчас извините меня, мне нужно ехать. Я вам позвоню, когда все это кончится.

— Хорошо, держите меня в курсе, я все-таки ваш работодатель. — Он усиленно хотел казаться грозным, но выглядел скорее несчастным.

Через четверть часа я уже была у Наташи. Она сидела в своем кабинете и пила кофе. Когда я вошла, она обернулась и, указав на что-то у себя за спиной, сказала:

— Наливай себе кофе и садись.

За ее спиной я нашла сахар, банку кофе и чайник с горячей водой. Налив себе крепкого кофе, я устало опустилась на стул.

— Скажи-ка мне, Наташенька, чем ты так напугала товарища директора СП «Шегриус-ЛТД», хрен выговоришь? — выругалась я.

— Ах, это. Да так, сказала, что если он не поможет тебе, то завтра у него будет полон офис инспекторов из госналогслужбы, — она устало улыбнулась, — кстати, я сама еще не подала декларацию. А ты?

— Да, я честный человек. Все описала, всю работу, все три заказа. У меня душа не болит.

— Ну и славно. Только мне сдается, что у тебя не три заказа, ну да ладно, главное, что душа спокойна. Ты мне лучше вот что скажи. Как ты думаешь, почему Андрей на тебя напал и почему сбежал потом?

— А потому и сбежал, что попался. Не ищи скрытого умысла там, где его нет. Он просто испугался, не выдержали нервы, все-таки новичок в преступном мире. Вот голова и пошла кругом.

— Нет, что-то тут не так. Ведь он знал, что у нас на него ничего нет.

— Но ведь я ему сказала, что он сядет за сбыт краденого, вот он и психанул. Никто в тюрьму не хочет. Он же придумал свой идеальный план не для того, чтобы в тюрьму садиться, а совсем даже наоборот. Ведь убийство он подстроил именно для того, чтобы отвести от себя подозрения и не сесть за кражу. Так что давай ждать вечера и пить кофе. Кстати, кофе у тебя дерьмовый, — сказала я и тут же получила по лбу пачкой листов.

— Вот тебе за кофе, гадина!

— А вот тебе за гадину!

Ластик летал над столом, как шарик в настольном теннисе. В конечном итоге счет был следующим: восемь — пять в мою пользу и еще разбитая ваза.

Мы с Наташей как раз собирали осколки с полу, когда вошел молодой сержант и сообщил, что патрульная машина задержала парня со сломанным носом. Осколки были тут же забыты. На ходу надевая пиджак, я бежала вслед за Наташей, прыгая через две ступеньки. Мы вбежали в дежурную часть почти одновременно. Наташа подскочила к дежурившему человеку.

— Где парень, которого только что привезли?

— Какой из них? Их сейчас несколько привезли. — Дежурный говорил бесцветным голосом и все время ковырял пальцем в ухе.

— Со сломанным носом, высокий такой, — уточнила Наташа.

— А, этот, вон в дежурке сидит, ему там врач лед приложил и…

Мы не дождались конца фразы и кинулись в дежурку. На подходе к нужной двери я невольно потерла разбитые костяшки пальцев. Наташа шла впереди и первая открыла дверь. Я подошла секундой позже и, заглянув в комнату, увидела высокого парня в сером костюме, но это был не Андрей Шилов.

Мы вошли в комнату и уже без всякого энтузиазма подошли к парню. Тот сидел, испуганный, в углу комнаты и прижимал к носу пакет со льдом. Увидев нас, он поднялся со стула и спросил:

— За что забрали? Я ведь не дрался, никого не обидел. Это как раз мне какая-то сволочь нос разбила. — Парень посмотрел на нас по очереди и, решив, видимо, что у Наташи лицо более располагает к доверию, продолжил, обращаясь уже к ней: — Отпустите меня, я ведь ничего не сделал, ведь не из-за носа же меня сюда привезли.

— Именно, парень, из-за носа и еще из-за пиджака. Мы ищем парня со сломанным носом и в сером костюме, но ты не он, и мы тебя отпустим, только прежде скажи, где ты взял его? — Я указала на пиджак и, развернув для себя стул, села спинкой вперед.

— Понимаете, иду по улице и вдруг подбегает человек, со всего размаху бьет меня в нос, бросает на землю пиджак и убегает. Такая картина получается.

— Он что, просто ударил — и все?

— Мне хватило! — удивленно ответил парень.

— Ну ладно, иди, — не успела я это сказать, а парня как ветром сдуло.

Я повернулась к Наташе:

— Хитер наш Андрей. Отмени розыск, Наташа, а то сейчас патрули тебе сюда десяток таких приведут, а если этого парнишку еще раз загребут, то он прямо здесь и кончится.

— В чем дело, я что-то не пойму?

— Андрей догадался, что после бегства его будут искать, а такую примету, как сломанный нос, спрятать нельзя, поэтому он, видимо, разбил нос первому, кого встретил, и кинул ему свой серый пиджак. Так что я думаю, он сегодня многим носы переломал.

— Понятно. Пойду попрошу, чтобы передали отбой патрулям по рации.

— Хорошо. Я тогда пока пойду позвоню.

Порывшись в карманах, я нашла записку с телефоном Александра — физика. Трубку сняли почти сразу, но вместо Саши я услышала дикий визг, бульканье, шипение и другие кошмарные звуки. Это был модем, шла передача информации. Мой хороший знакомый Дык, действительно талантливый хакер, здорово шарит во всей этой компьютерной ерунде. Он-то и объяснил мне, что значат эти звуки, поэтому я не стала пугаться и впадать в истерику. Таким образом, если Саша лазает по Интернету, это может быть надолго, а я так надеялась, что он меня свозит в ресторан, когда все это кончится, но теперь до него не дозвонишься.

Для верности я позвонила еще раз. Результат был тот же. Вот так вот и получается. «Не бывать тебе, Таня, в ресторане!» — печально подумала я, и мне почему-то стало жалко себя до слез.

И тут я вспомнила, что со мной мои волшебные кости. Я быстренько вернулась в кабинет Наташи и кинула кости на стол. Раздался громкий стук, ребра костей били по полированной поверхности стола. Кости повертелись на месте и застыли. Я взглянула на них, комбинация была следующей:

32+6+13.

И означала она ни больше, ни меньше, а именно то, что означала: «Добиваясь расположения противоположного пола, вы преодолеете все преграды на своем пути».

Ну что ж, неплохое начало, жаль только, что ничего не сказано про ресторан. Но все же, раз здесь говорится, что все преграды будут преодолены, значит, и на пути к ресторану тоже, у меня же там будет противоположный пол. Да, вдвойне хороший прогноз, так как из него еще следует, что и дело закончится довольно скоро и, видимо, успешно. Оставалось только ждать своего звездного часа.

Да, совсем неплохое предзнаменование. Почему не все люди пользуются костями, ведь это так удобно! Как-нибудь на пенсии я подамся в депутаты и обяжу всех пользоваться гадальными костями, тогда, может быть, и глупости станет поменьше и преступность снизится. К примеру, решил грабитель взять магазин, и, чтобы быть уверенным в успехе, он бросает кости, а мудрые кости говорят, что сегодня не его день и с делом лучше подождать. Что он делает тогда? Не идет на преступление, а за время этой отсрочки всякое может приключиться. Может быть, грабитель поймет, что, не дав возможности ограбить дом или магазин, высшие силы дают ему шанс начать новую жизнь. Вдруг он воспользуется им?!

Так что будет только польза, обыватель не возьмет в долг, предупрежденный о том, что не сможет его отдать, фермер не посеет днем раньше и благополучно избежит заморозков, да мало ли еще что. Домохозяйка не полезет мыть окна и не упадет с девятого этажа, — короче говоря, одна сплошная польза. Ведь все люди без исключения верят в случай, почему же тогда многие из них не верят костям? А ведь ими управляет именно он, Господин Случай, это он кидает их так или иначе, показывая всем их будущее. Вы предупреждены, значит, вооружены против неприятностей, которые могут случиться с вами. Сколько можно было бы избежать неприятностей, доверив свою судьбу костям и числам.

Ну да ладно, пусть каждый живет, как хочет, и нарывается на неприятности, если ему это нравится.

Наташа поднялась в кабинет как раз под конец моих рассуждений о костях.

— Я отменила розыск.

— Отлично!

— Чем займемся? Кстати, сколько времени?

— Ну, еще около часа. — Я потянулась, вернее, попыталась потянуться, потому что потягиваться на жестком казенном стуле скорее пытка, чем удовольствие.

— Тогда давай попьем еще кофе. Будешь? Только он дерьмовый, — предупредила Наташа, наливая себе чашку кофе и не преминув поддеть меня.

— Буду, только сахару и самого кофе побольше. Если на качестве не выиграть, возьму количеством.

Мы сидели и пили кофе. За окном снова полил дождь.

* * *

Час прошел очень быстро, и я собралась звонить Кузьмину. Наташа включила телефон на громкую связь, чтобы слушать наш разговор. Я взяла трубку, набрала номер и стала ждать ответа. Он последовал незамедлительно, но мы с Наташей не в состоянии были это оценить.

— Алло, СП «Шегриус-ЛТД», — раздался в трубке голос секретарши.

— Здравствуйте, мне нужно поговорить с вашим боссом, — сказала я в трубку. Больше охранников терпеть не могу секретарш.

— Извините, но это невозможно. Александра Сергеевича сейчас нет в офисе.

— Скажите, когда он вернется?

— А он сегодня не вернется и будет только завтра после обеда.

— Ясно, спасибо.

Я повесила трубку.

— Сбежал гад, наверное, чего-то боится, — предположила Наташа.

— Боится, говоришь… — Произнося эту фразу, я вдруг все поняла.

— Таня, что с тобой? — Наташа смотрела на меня обеспокоенным взглядом.

— Я все поняла, Наташа, но, боюсь, уже наверняка слишком поздно. Ты можешь попросить показать нам сводку смертельных случаев в городе за последние пять часов?

— Конечно, могу, сейчас позвоню. — Наташа пошла к телефону, и через несколько минут в кабинет вошел парень со сводкой в руках.

Я взглянула в нее и передала Наташе.

— Господи! — воскликнула она. — Андрей Шилов, несчастный случай, попал под автомобиль, водитель скрылся. Но как ты догадалась, Таня?!

— Мы с тобой, две дуры, поперлись в это чертово СП. Сама посуди, Наташа, фирма купила изобретение, которое нужно ей позарез, наверняка купила за огромные деньги. И вдруг приходим мы, грозим и устраивает там головомойку, требуем выдачи Андрея, но ведь и идиоту ясно, что, если Андрей на суде скажет, что изобретение украл он, даже если не скажет, кому его продал, все равно это укажет на то, что изобретение, которым воспользуется «Шегриус-ЛТД», и есть то самое, ворованное Андреем открытие. Как бы ни прошел суд, батарея уходит из рук Кузьмина, следовательно, у него и его партнеров остается только один выход — убить Андрея. Ведь он знал, что батарея у Кузьмина. Да Кузьмин просто обязан был убить Андрея. Мы должны были допустить такую вероятность с самого начала.

— Да, теперь понимаю.

— Что ж, раз все так решилось, я съезжу к Косте — надо сказать ему, чем все закончилось, и покончить со всем этим дерьмом раз и навсегда.

— Ладно, езжай, а я схожу осмотрю тело. Спасибо тебе, Таня, за помощь.

— Не за что, — я была уже в дверях, — глупо все как-то получилось. Ну, пока.

На улице по-прежнему лил дождь. Мокнуть не хотелось, и я взяла такси. Мы ехали по мокрому городу, из-под колес вырывались целые фонтаны воды. «Дворники» машины не справлялись с потоками дождя, все было так мирно.

Вот и закончилось очередное дело про предприимчивых студентов, гениального изобретателя и убийцу-интеллектуала. Подобного у меня еще никогда не было, да, видимо, и не будет больше. Мне совершенно искренне было жаль Андрея. Из него мог бы получиться ученый, если бы он не совершил один неверный шаг в своей жизни, ступив на зыбкую дорожку, в конце которой его ждала смерть.

* * *

Костя встретил меня на пороге своего офиса. Он уже собирался идти домой. Мы зашли обратно и сели за маленький столик в приемной его начальника.

— Вы нашли его, Таня?

— Да, нашла. — Я достала сигарету и закурила. Интересно, как прореагирует Костя на известие о смерти убийцы его любимой.

— Где же он, в милиции? — Костя выжидающе смотрел мне в глаза.

— Нет, Костя, он не в милиции.

— А где же тогда? — Он явно был не в себе и, казалось, уже был готов сорваться на крик. — Что же это такое?! Вы не в состоянии найти обычного парня-студента. Убийца разгуливает на свободе, а вы и в ус не дуете. Я не могу этого понять. Разве я этого хотел? Чтобы убийца моей невесты гулял, где ему вздумается? И даже если его поймают, то в лучшем случае он получит от силы два года, а выйдет через год за хорошее поведение! Нет, так не должно быть! Если вы не в состоянии с этим справиться, то я этого не допущу! Нет!!!

— А что вы сделаете, Костя, — я устало улыбнулась, — убьете его?

— Может быть, он должен понести наказание! Слишком маленькая цена за Надину смерть — год его паршивой жизни!!!

— А вариант со смертью вас бы устроил?

— Вполне! Я сам готов сесть за решетку, лишь бы этот мерзавец не остался безнаказанным.

— Не утруждайте себя, Костя. Два часа назад Андрей Шилов сбит машиной и скончался на месте. Так что я пришла к вам за расчетом.

Минуту он смотрел на меня непонимающим, удивленным взглядом, затем запустил руку в волосы и хрипло произнес:

— Да, конечно… — Больше он не нашел что сказать.

— Можно от вас позвонить? — спросила я.

— Да, конечно, звоните. — Он все еще был ошарашен услышанным.

Я оставила его со своими мыслями, подошла к аппарату и набрала номер. Как только подняли трубку, я спросила:

— Это Саша?

— Да, это я.

— Это Таня.

— Ах, это вы, Таня, очень приятно.

— Скажите, Саша, ваше предложение насчет ресторана остается в силе?

— Естественно!

Я почти увидела, как он покраснел на том конце провода…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Реклама на сайте