«Интрижка с сюрпризом»

Марина Серова Интрижка с сюрпризом

Глава 1

— Вы чуть не отрезали мне ухо! — визжала седовласая крупнокалиберная дама не своим голосом. — Болтать меньше надо!

Столь эмоционально высказанные претензии адресовались длинноногой молоденькой девушке-парикмахеру. Ее задушевный разговор с коллегой во время работы, который я также имела счастье слышать, чуть не привел к необратимым последствиям. Если бы она и вправду отрезала кончик уха у почтенной дамы, хорошенькая получилась бы реклама этому уважаемому заведению под громким названием «Мастер-класс».

Болтливая девушка-парикмахер быстренько прикусила язык, несколько раз щелкнула в воздухе ножницами и хотела как ни в чем не бывало продолжить работу, но, видя, что разгневанная клиентка требует сатисфакции, все же извинилась. Из-за этого инцидента мне не довелось услышать до конца историю личной жизни некой Ирмы, о которой так бойко переговаривались две мастерицы парикмахерского искусства. Суть рассказа сводилась к тому, что эта самая Ирма последнее время пребывает в крайне плохом настроении и придирается ко всему. Причину этого обе девушки находили в одном.

— По моим агентурным данным, она рассталась со своим бойфрендом, — доверительно сообщила длинноногой парикмахерше томная брюнетка, делавшая мне стрижку.

— Что и говорить, отсутствие мужского внимания плохо на ней сказывается, — вздохнув, добавила ее собеседница.

Именно на данном этапе обсуждения жизненных перипетий неизвестной мне примы чуть было не произошла катастрофа с ухом крупнотелой клиентки. И разговор мастериц прекратился.

С некоторой долей сожаления я следила за плавным падением на пол своих белокурых волос. Мысль расстаться с длинными локонами пришла в мою одержимую разнообразными идеями голову так же внезапно, как тропический ливень обрушивается на джунгли.

Для смены имиджа я выбрала стрижку под круглым названием «боб». Это слово вызывало в моем воображении довольно странные ассоциации. Мне представлялся эффектно шевелящий накачанными мышцами простой американский парень, носящий штаны на подтяжках и возделывающий фасоль где-нибудь в южном Техасе. Может быть, мне тоже стоит подумать о расширении мужского участия в моей личной жизни? А то, не ровен час, стану кидаться на людей, как вышеупомянутая Ирма.

Я перевела взгляд на седовласую даму. Она имела весьма надутый вид и всем существом показывала, что только благодаря своей крайней снисходительности она еще сидит на этом стуле. Стригущая ее девушка, дабы избежать искушения вновь открыть рот, включила радиоприемник, висевший на стене. Зал заполнил надрывный голос Гарика Сукачева, сообщивший, что «за окошком месяц май». Певец не соврал. За окном прохожих действительно обдувал легкий южный ветерок последнего весеннего месяца.

Тщательно уложив мою прическу, брюнетка-парикмахерша вежливо поинтересовалась, как мне нравится мой новый облик.

— Вполне, — довольно сухо ответила я, разглядывая совершенно новую Таню Иванову в зеркале. Что ж, облик был далеко не плох. С короткими волосами отчетливее стала заметна моя лебединая шея и нежный овал лица. Вердикт я вынесла следующий: стала не лучше и не хуже — просто другая. Смена имиджа вполне удалась.

Седовласую даму, занимавшую соседнее кресло, уже постригли. Именно поэтому мне пришлось подождать, пока она расплатится за парикмахерскую услугу с женщиной-администратором. Так как она посчитала необходимым высказать той накипевшие за последние полчаса эмоции, мне пришлось присесть на диван, чтобы выслушать неиссякаемый поток нелицеприятных слов.

— Мы обязательно с ней разберемся, — миролюбиво заверила даму женщина-администратор. — И непременно примем меры.

Мой взгляд обратился на только что вошедшую — стильно одетую молодую особу. Хозяйский взгляд, брошенный вокруг, а также быстрая уверенная походка свидетельствовали о том, что в помещение зашел человек, как сейчас говорят, «владеющий главным пакетом акций данного заведения». Озабоченный вид и нахмуренные брови сообщали посторонним о не очень благоприятном настроении данной особы. Вполне может быть.

— Телефон в моем кабинете еще не починили? — Низкий грудной голос вошедшей особы, обратившейся к администратору, отличался резкостью и некоторой отстраненностью.

— Пока нет, — развела та руками, — сегодня обещали.

Седовласая дама, также заподозрив в вошедшей женщине руководящего работника, уже открыла было рот для того, чтобы возобновить обвинительную речь с самого начала, но та так нервно на нее посмотрела, что отбила у обиженной дамы всякую охоту что-либо говорить. От моего взора не укрылась реакция всех работающих за стеклянной перегородкой женщин-мастеров. Те, кто в данный момент прохлаждался без работы, при появлении начальства вскочили и принялись имитировать бурную деятельность. Одна стала наводить порядок на своем рабочем столе, другая — подметать и без того чистый пол. Спины остальных нервно напряглись, а глаза слегка косили на начальственную персону.

— Ирма Станиславовна, — обратилась к вошедшей администратор, — чеки, что вы просили, лежат у вас на столе.

Так вот она какая — Ирма, о которой совсем недавно сплетничали девушки-мастерицы. А хозяйка, понятия не имевшая, что из-за ее любовных дел седая дама чуть не лишилась уха, взяла в руку телефонную трубку и еле заметно кивнула. Я сидела совсем рядом с ней, поэтому отчетливо услышала то, чем отозвался набранный Ирмой номер. Фраза прозвучала следующая: «К сожалению, в данный момент я не имею возможности слышать ваш приятный голос, поэтому предлагаю оставить ваше важное сообщение после звукового сигнала». Это была фраза автоответчика. Моего автоответчика.

В раздражении бросив трубку, Ирма проследовала в свой кабинет.

Седовласая дама наконец расплатилась и вышла, в сердцах хлопнув дверью. А я, получив сдачу, подошла к двери, за которой только что скрылась Ирма. Администратор всполошилась.

— Девушка, если у вас есть какие-либо претензии, то это ко мне, — попыталась она предотвратить мое появление у заведующей. Но я мило ей улыбнулась и, ни слова не говоря, вошла в кабинет.

Полулежа в просторном вращающемся кресле, Ирма курила. Пальцы ее свободной руки выбивали быструю дробь по столу. Увидев меня, она не изменила позы, только удивленно приподняла правую бровь.

— Вам идет эта прическа, — сказала она то, что я меньше всего ожидала от нее услышать, и после этого добавила: — Я вас слушаю.

— Вы только что звонили по моему телефонному номеру. Я могу быть чем-то полезной?

Пройдя к столу, я без приглашения села на стул напротив хозяйки кабинета. Теперь Ирме пришлось в удивлении поднять и другую бровь тоже.

— Представьтесь, пожалуйста, — попросила она.

— Татьяна Иванова, — ответила я, размышляя о том, зачем могла понадобиться владелице салона «Мастер-класс».

Ирма заметно оживилась.

— Надо же, какое совпадение. — Она бросила окурок в пепельницу. — Мне действительно нужно с вами поговорить.

В кабинет заглянула администратор и бросила на меня вопросительный взгляд.

— Все в порядке, можете идти, — произнесла Ирма таким тоном, каким пользуются только при общении с подчиненными.

Когда дверь закрылась, хозяйка салона повернулась ко мне и заговорила:

— Дело личного характера. И все, о чем я вам сейчас скажу, должно остаться между нами.

Подойдя к окну и сложив руки на груди, моя новая клиентка устремила взгляд вдаль, а может быть, в себя. Несколько минут прошло в молчании. Я терпеливо ждала, понимая, что ей необходимо собраться с мыслями.

— В моей жизни есть человек… мужчина… — не спеша начала она. Чувствовалось, что этой волевой женщине очень непросто выносить на суд постороннего человека свои проблемы. Резко тряхнув головой, Ирма наконец решилась. — В общем, мы пытаемся сосуществовать вместе, что у нас до недавнего времени неплохо получалось. Но вдруг стали происходить не очень понятные мне вещи. Поэтому я, собственно, и решила обратиться к вам. Один знакомый, которому вы помогли в сложной ситуации, дал мне ваши координаты.

Ирма вернулась в кресло и, медленно поворачиваясь в нем из стороны в сторону, продолжила:

— Неделю назад Михаил был в командировке. Ему позвонила на мобильник некая женщина с очень похожим на мой голосом и, назвавшись моим именем, сообщила, что между ним и мной все кончено. Причина была выставлена совершенно нелепая: будто бы я поняла, что Михаил мне не подходит, но я долго не решалась сказать ему об этом прямо. Ну, и еще кое-что в том же духе.

Ручка, лежавшая на столе, оказалась в руке у Ирмы, и она принялась выписывать на бумаге ломаные линии. За окном прогромыхал трамвай, на некоторое время заглушив остальные звуки весеннего города.

— На самом деле, — рассказывала женщина дальше, — у меня даже мыслей подобных в голове не возникало. Перед отъездом Михаил обещал позвонить мне, как только вернется из командировки. Сказал, что планирует закончить все дела в течение трех дней. Прошло четыре дня, а от Михаила не было звонка, что меня несколько удивило. Когда я заявилась к нему, он встретил меня довольно холодно, и прошло немало времени, прежде чем мы смогли разобраться, в чем дело. — Конусы, ромбы и треугольники, вычерченные моей новой знакомой на бумаге, напомнили мне урок геометрии. — После выяснения ситуации мы сделали вид, что ничего не произошло, хотя неприятный осадок остался. А буквально сегодня утром я получила вот это письмо.

Ирма полезла в сумку, извлекла из нее с виду обычный конверт и протянула мне. Адрес был надписан каллиграфическим, похожим на женский, почерком. Лежащее внутри письмо было отпечатано на компьютере. Кто-то, видно очень заботящийся о чувствах Ирмы, доводил до ее сведения, что хорошо известный ей Михаил скрывает от нее некоторую информацию. Заключалась она в следующем: на самом деле избранник Ирмы женат и имеет двоих детей. Автор письма настоятельно советовал ей как следует подумать, стоит ли связывать свою жизнь с человеком, который так нагло ее обманывает. Обратный адрес, как всегда бывает в подобных случаях, отсутствовал. Я вложила письмо обратно в конверт.

— И что вы думаете обо всем этом? — спросила я.

Ирма отбросила ручку в сторону и опять начала крутиться в кресле.

— Слабо в правдивость информации верю. Но согласно поговорке «доверяй, но проверяй», хотела бы ее все же проверить. Хочу еще кое-что пояснить, чтобы было понятно. С Михаилом мы очень подходим друг другу: оба финансово независимые, схожие характерами, темпераментом. Какое-то время жили вместе гражданским браком и уже подумывали о том, чтобы заключить официальный. Моя версия такова: кого-то из женского окружения Михаила не устраивает такое положение вещей, и этот кто-то стремится во что бы то ни стало нас рассорить.

Машинально взяв со стола чеки, о которых ей говорила администратор, Ирма невидящим взором уставилась на цифры. Затем, оставив и это ненужное в данный момент занятие, опять встала и подошла к окну.

— Я нервничаю, как девочка, хотя понимаю, что это глупо. Скорее всего написанное в письме — обычная клевета. — Ирма резко повернулась в мою сторону. — Меня пугает не тот факт, что у Михаила могут быть жена и дети, а только то, что он мог мне лгать столько времени.

— Понимаю, — вставила в разговор я, видя, что Ирма выговорилась и требует моего участия. — Но волноваться заранее, думаю, не стоит. Что требуется от меня?

— Во-первых, необходимо выяснить, соответствует ли действительности то, о чем написано в письме. Во-вторых, следует вычислить человека, который занимается этим идиотизмом, и выяснить причину, ради которой он им занимается. Ты сможешь этим заняться?

Разволновавшись, Ирма неожиданно перешла на «ты», но тут же спохватилась, извинилась и спросила, не нужно ли будет, раз уж мы теперь будем часто встречаться, сразу перейти на дружескую форму общения. С Ирмой мы были приблизительно одного возраста. Возражать я, естественно, не стала.

Дело представлялось мне пустяковым. Конечно, на то, чтобы вычислить разлучницу, уйдет время, но в остальном сюжет выглядел достаточно штампованным. Мне даже стало тоскливо. Я рассчитывала на более интригующую завязку. Но если выбирать только интересные дела, то так недалеко и до финансовой несостоятельности дойти. Ну откуда мне было знать тогда, сидя на удобном стуле у Ирмы в кабинете, что на самом деле история окажется отнюдь не столь прозаичной.

— Мои расценки тебе известны? — решила уточнить я.

— Да, — в задумчивости произнесла Ирма. — Ты знаешь, мне в голову пришла неплохая идея. У Михаила собственная фирма по недвижимости. Коллектив исключительно женский, и, по-моему, угроза исходит именно оттуда. В данный момент Мише требуется секретарь. Необходимо отвечать на телефонные звонки, печатать документы, ну и все такое. Я могла бы порекомендовать тебя… Так ведь будет проще выудить необходимую информацию? Как ты на это смотришь?

— Положительно, — улыбнулась я. — Скажи, а ты не разговаривала с Михаилом, может быть, он кого-то подозревает? Нет в его окружении какой-нибудь надоедливой особы? Или бывшей пассии, которая мечтает заполучить его обратно?

— Разумеется, спрашивала. Но он только разводит руками и заявляет, что если такая особа и существует, то ему о ней ничего не известно. Конкретно он никого не подозревает.

На противоположной от меня стене кабинета висели плакаты с изображением юношей и девушек, демонстрировавших различные виды причесок. На одной из слащавых мужских физиономий я задержала свой взгляд.

— Скажи, а из твоего окружения никто не может заниматься такими вещами?

Ирма в крайнем изумлении округлила свои чуть раскосые карие глаза. Видимо, такая мысль не приходила ей в голову. Задумавшись на минуту, она покачала головой.

— Это исключено. Каждый из моих бывших мужчин живет своей жизнью. Со многими у меня сохранились неплохие отношения, и я не думаю, чтобы кто — нибудь из них стал этим заниматься.

— Хорошо, — я извлекла из своей сумки «блокнот» — компьютер, — тогда начнем составлять базу данных.

Через пять минут, ответив на мои вопросы, Ирма уже набирала телефонный номер своего благоверного. А еще через пять минут я вышла из салона «Мастер-класс», села в свою бежевую «девятку» и поехала устраиваться на новую работу.

Фирма, которой руководил Михаил Стоцкий, находилась на первом этаже ветхого двухэтажного дома в центре города. Владельцу стоило немалых усилий поддерживать фасад здания в приятном для глаз состоянии. Об этом свидетельствовали металлические подпорки и обитое железом крыльцо.

Массивная деревянная дверь, жалобно скрипнув, пропустила меня внутрь, где все выглядело достаточно стандартно: большинство офисов фирм средней руки устроено аналогичным образом. Черная офисная мебель, однотипные телефонные аппараты, большой аквариум в углу комнаты с вяло плавающими рыбками. Три женщины, сидевшие за столами, при моем появлении моментально повернули головы, пытаясь с ходу сделать детальную оценку моей персоне. Я прекрасно отдавала себе отчет в том, что имела внешность, которая бросалась в глаза. Именно по этой причине процесс вливания в данный женский коллектив сразу представился мне достаточно непростым.

Поинтересовавшись, где я могу найти Михаила, и получив вместо ответа небрежный кивок, направилась в указанную сторону. Обратив внимание на то, что место секретаря пустовало, я вошла в кабинет начальства без стука. Красивый импозантный мужчина, внешне похожий на Пирса Броснана, сыгравшего Джеймса Бонда, разговаривал по телефону. Он остановил свой взгляд на мне, взмахом руки указал на кресло и в течение последующего разговора с абонентом не сводил с меня глаз. Я села на указанное место и схлестнулась со Стоцким взглядом, пытаясь составить свое представление об этом человеке.

Кроме того, что он был красив, владелец фирмы по недвижимости, несомненно, обладал незаурядным умом. Свое заключение я сделала исходя из того, как он вел беседу по телефону. Хорошо поставленный уверенный голос, развернутая речь, богатый лексикон — все это было в его пользу. Судя по взгляду, которым он как бы обтекал меня, особой скромностью по отношению к женщинам Стоцкий не отличался.

Закончив разговор, мой новоиспеченный работодатель довольно обаятельно улыбнулся.

— Вы — Татьяна? Очень приятно. — Сложив документы, лежавшие на столе, в стопку, он подался корпусом вперед и, понизив почему-то голос, сообщил: — Думаю, вы мне подходите.

— Даже не станете проверять мои деловые качества? — усмехнулась я.

— В каких-то случаях я делаю исключения из правил. Но если вам очень хочется, можете заполнить анкету. — Стоцкий протянул мне бланк и добавил: — Я отношусь к той немногочисленной когорте мужчин, у которых эстетические пристрастия занимают не последнее место в жизни. Мне не все равно, кого я буду лицезреть в течение рабочего дня. Поэтому, если ваши деловые качества адекватны вашей внешности, то мы сработаемся.

Наверное, неравнодушие Михаила к женщинам Ирму совсем не смущает. В противном случае ей стоит хорошенько подумать, прежде чем связывать с подобным ловеласом свою жизнь. Неудивительно, что после «приручения» такого мужчины у Ирмы нашлись тайные недоброжелатели.

— И еще. Очень хочется надеяться, что вы не откомандированы Ирмой шпионить за мной. Если только в пользу этого будут обнаружены какие-либо факты, вы здесь не задержитесь, — добавил Михаил более жестко.

— Вы допускаете такую возможность? — спросила я с сарказмом в голосе. Неужели он так сильно не доверяет Ирме? Похоже, их отношения не настолько безоблачны, как она мне разрисовала.

— Женщинам порой приходят в голову не очень удачные идеи, за которые потом приходится слишком дорого расплачиваться. Не хочу, чтобы это случилось с Ирмой, — великодушно пояснил мне Михаил.

— Когда можно приступить к работе? — решила уточнить я.

— Вы готовы работать, даже не поинтересовавшись размером оклада? — Взгляд Стоцкого сделался подозрительным, и я поняла, что допустила ошибку. Можно было сослаться на Ирму, но вдруг Михаил доподлинно знает, что его избранница не располагает информацией о том, какую зарплату он выплачивал предыдущей секретарше. Тогда все станет еще хуже. Оставалось быстренько придумать, как усыпить вдруг проявившуюся повышенную бдительность своего нового начальника.

— Дело в том, что на данном этапе я ставлю первоочередной задачей повышение своего профессионального уровня, — не позволив себе задуматься больше чем на пару секунд, ответила я. — К тому же внешний вид вашего офиса и ваш собственный, в частности, уже дают мне основания надеяться, что деньгами здесь служащих не обделяют.

Михаил долго и пристально смотрел мне в глаза, затем неторопливо произнес, с ходу переходя на «ты»:

— Будем считать, что ты выкрутилась. К работе можешь приступать завтра. Рабочий день — с девяти часов. — Стоцкий взял телефонную трубку, давая этим понять, что разговор окончен.

«Непростой фрукт этот Михаил, — думала я, выходя из здания на свежий воздух. — Придется втираться в доверие не только к этим исподлобья на меня смотрящим риэлторшам, но и к начальству также. Что ж, мне не привыкать».

Ирма просила меня отзвониться и сообщить ей о результатах собеседования, что я и сделала. После чего приняла решение: остаток своего последнего «безработного» дня провести с максимальной пользой. А для этого необходимо вначале сытно отобедать, затем хорошенько отдохнуть перед предстоящим непростым трудовым днем.

Из всего спектра услуг по организации досуга, который был мне известен, я выбрала спортивное направление. Глядя на то, как я лихо рассекаю хлорированные воды бассейна, невозможно было даже помыслить, что до пятнадцати лет я вообще не умела плавать. Слишком органично я вписывалась в водное пространство. Как будто здесь родилась, здесь же и выросла. А ведь было время, когда Таня Иванова боялась воды, как таракан шлепанца. Только кто теперь в это поверит?

* * *

Михаилу Стоцкому на вид было не больше тридцати пяти лет. Исходя из этого, на первых порах я решила сделать ему подборку из имеющегося в наличии женского персонала по возрастному принципу. Как только наступала передышка от телефонных звонков, которые с утра в изобилии посыпались на мою голову, я произвела отбор, что называется, на глазок. Между комнатой, в которой находилась я, и так называемой гостиной, где работали все остальные, не было двери, поэтому, особо не напрягаясь, я имела возможность слышать все реплики, которыми перебрасывались дамы-риэлторы.

Первой из четверых подозреваемых отпала Татьяна Николаевна, она же «помазок». Так «любя» ее называли коллеги по работе в ее отсутствие. Их совершенно не стесняла моя одиноко сидящая за столом фигура — все шло как обычно. Над «помазком» много прикалывались и шутили: когда я ее увидела, то поняла почему. Поняла также истоки происхождения ее прозвища.

Личностью Татьяна Николаевна была весьма колоритной. Подлинный ее возраст определить было весьма затруднительно, но все же я рискнула предположить, что ей за сорок. Эта пергидролевая блондинка, вместо волос у которой наличествовал лишь жидкий крысиный хвостик, производила весьма жалкое впечатление. Ее фигура, возникшая в дверном проеме входной двери, напомнила мне железнодорожный рельс.

Как я выяснила уже потом, несмотря на такую непрезентабельную внешность, работником она являлась замечательным и приносила существенный доход фирме. Ради приносимого ею дохода Михаил даже время от времени кодировал ее от пьянства и выводил из запоев. Правда, клиенты далеко не всегда оставались ею довольны. Но и в этом случае она проявляла находчивость. Когда сроки договоров сильно поджимали, а разъяренные продавцы или покупатели недвижимости грозились не оставить здесь камня на камне, «помазок» ложилась в психдиспансер, а за нее все дела поручалось вести какому-нибудь козлу отпущения. Этим самым «козлом» становились по очереди все остальные риэлторы. Обычно таковым назначался человек, принесший в текущем месяце меньше всего дохода фирме.

Но обо всем этом я узнала несколько позже. Зато о том, что эта тощая грымза имеет двух сыновей-оболтусов и мужа, за которым закрепилась репутация похлеще, чем числилась за его отпрысками, я узнала уже в течение утреннего разговора, когда собравшиеся женщины перемывали косточки опаздывающей коллеге.

Задолбанная детьми, мужем, а также собственным алкоголизмом, личность Татьяны Николаевны представлялась мне малоперспективной в качестве возможной соперницы и разлучницы Ирмы.

Следующей кандидатурой, зачисленной мной в арьергард, стала «летящая» Леночка, которая изо всех сил стремилась походить на хоть сколько-нибудь стоящего риэлтора, но у нее очень скверно это получалось. Она старательно создавала видимость работы: мусолила свои блокноты, куда-то звонила, даже уходила на встречи, но толку от этого было не больше, чем от гармони на поминках. «Забраковала» я ее, исходя из особенностей Леночкиного характера. Восторженный идиотизм, сочетавшийся в ней с детской непосредственностью и наивностью, просто не мог послужить толчком к тем поступкам, о которых рассказала Ирма. Хотя я могла и ошибаться. Но вообще для меня оставалось загадкой, чего ради Михаил держит ее в числе своих сотрудников. Только лишь потому, что риэлторам не полагалась зарплата, а лишь процент от сделки?

— Если мне будут звонить, я буду через час, — подошла ко мне отчитаться Зоя — еще один экземпляр женского контингента фирмы.

На эту высокую, длинноногую особу как раз и пало мое подозрение в первую очередь. Я проводила ее короткую кожаную юбку долгим взглядом и составила краткую характеристику девушке со старомодным именем и супермодным антуражем: высокомерна, строптива, амбициозна. Кандидатура Михаила вполне могла находиться в списке мужчин, на которых она могла положить свой тяжелый глаз.

Взяв на заметку свои выводы, я подошла к окну. Михаил Стоцкий, выйдя из вишневой сотой «Ауди», наткнулся на Зою. При виде своего «вышестоящего» Зоя приторно заулыбалась и быстро заговорила что-то. Михаил разгладил морщины на лбу и, направив на свою подчиненную весьма великодушный взгляд, что-то ей отвечал. Но, неожиданно глянув вверх и заметив в окне меня, с интересом за ним наблюдавшую, он торопливо свернул диалог, моментально утратил благостное расположение духа и вошел в помещение.

— Зайдите ко мне, — бросил он на ходу, не глядя в мою сторону.

Последовав за ним, я увидела, как он в раздражении бросил барсетку на стол. Михаил сел и довольно небрежно откинулся в кресле.

— Вам нечем заняться?

Его постоянные переходы с «ты» на «вы» и обратно забавляли меня. Почему он так нервничает? Как будто чего-то боится. Значит, рыльце действительно в пушку.

— Почему же? Я как раз собиралась отпечатать договор купли-продажи, — с готовностью сообщила я.

— А мне показалось, вы шпионите за мной.

М-да… Темпераментный мужчина, страдающий манией преследования. Это интересно. Должно быть, я ему сильно понравилась, если, имея такие подозрения, он еще не дал мне отставку.

— К окну я подошла случайно, — невозмутимо парировала я и, усмехнувшись, добавила: — Вы во всех моих действиях будете усматривать подвох?

Немного поразмыслив, Стоцкий сухо сказал:

— Можете идти.

Не нравилось мне все это. Ой, не нравилось.

Вернувшись на место, я переключила свое внимание на последнюю «подозреваемую». Миловидную тихую женщину лет тридцати пяти, разговаривавшую со всеми спокойным умиротворенным голосом, звали Евгенией. Из здешней женской компании она была меньше всех заметна. Создавалось впечатление, будто, присутствуя в помещении, она одновременно как бы и отсутствовала. Внешность Евгения также имела под стать повадкам — этакий белый лист бумаги, лежащий на канцелярском столе, на котором никто и не подумает остановить свой взгляд. Глядя на нее, невольно вспоминалась поговорка про чертей и омут. Часто бывает, что люди с вызывающей, как у Зои, внешностью и повадками оказываются ни при чем, а вот такие тихони, как Евгения… Впрочем, время покажет.

Итак, Ирма поставила передо мной две задачи: найти человека, который собрался разрушить их союз с Михаилом, и выяснить, женат ли сам Михаил. Если первый пункт находился в стадии выяснения, то со вторым я достаточно быстро разобралась. Стоцкий никогда не был женат. Из этого следует, что и детей, по крайней мере официальных, у него нет. Собранную информацию я донесла до Ирмы.

— Не зря мне так не хотелось в это верить. — В трубке раздался вздох облегчения. — Значит, все же это чьи-то козни. У тебя есть подозрения насчет того, кто мог быть автором письма и звонившей женщиной?

— Пока не могу сказать ничего определенного. — Помимо воли я зевнула, стараясь по мере возможности скрыть свою бестактность от собеседницы. Новый рабочий «правильный» график несколько выбил меня из колеи, и я чувствовала себя уставшей. — Не волнуйся, все будет «в горошек», — пошутив, пообещала я своей новой работодательнице.

Глава 2

На следующее утро Стоцкий появился в офисе чернее асфальта, который рабочие совсем недавно проложили на подъезде к зданию. Свои эмоции Михаил совершенно не умел ни контролировать, ни скрывать. Спустя минут пятнадцать Зоя впорхнула к шефу в кабинет и задержалась там минимум на полчаса.

Кроме нас троих, в офисе находилась малахольная Татьяна Николаевна. Но так как она без устали тараторила по телефону, я смогла спокойно включить приемник и прослушать весь разговор благодаря «жучку», установленному мной вчера вечером в кабинете Стоцкого.

Зоя, носившая, как я выяснила, непрезентабельную фамилию Мухина, шла, что называется, на абордаж. Сообщив Стоцкому о том, что сегодня она оформляет в регистрационной палате сделку купли-продажи трехкомнатной квартиры, находящейся в центре, она пустила в ход весь свой арсенал женских чар. Для начала сделала комплимент Стоцкому по поводу его сногсшибательного галстука. По мне, так его расцветка больше напоминала узор, характерный для коврового покрытия, чем для детали мужской одежды. Но Мухина, очевидно, считала иначе. Затем красотка посетовала на свое одиночество и в открытую предложила шефу отужинать сегодня у нее дома.

Надо сказать, он недолго ломался. Договорившись, что приедет к ней в восемь, Михаил счел нужным отвесить столь откровенной барышне несколько комплиментов весьма сомнительного толка. Окончание диалога я не имела возможности слышать, так как пришлось отвечать на телефонный звонок. Как оказалось — не клиентки фирмы, а моей собственной.

— Пожалуйста, после работы заезжай ко мне в офис. — Голос Ирмы казался совершенно убитым.

— Что-то случилось?

— Я не могу говорить по телефону.

— Хорошо, приеду.

Только я положила трубку, как Зоя, виляя бедрами, вышла из кабинета шефа.

— Михаил Андреевич просил сделать ему кофе.

Эффектно оттопырив место, находящееся ниже спины, Зоя поправила волосы и сладко улыбнулась. Каблуки максимальной высоты дополнительно подчеркивали безукоризненную линию ее стройных ног. Значит, мои подозрения были не напрасны. Со стороны Мухиной идет самая натуральная охота за трофей под именем Михаил Стоцкий. Очень может быть, что она ведет нечестную игру и одним из ее средств является шантаж.

* * *

Вечером я сидела напротив Ирмы, которая в прямом смысле слова заламывала руки. Ее строгий черный брючный костюм добавлял еще больше трагизма к и без того мрачному настроению.

— Вчера после работы, — начала она, прикрыв лицо руками, — Михаил заявился ко мне в таком жутком состоянии. Он просто рвал и метал. И все из-за этого.

Ирма положила передо мной фотографию. На ней крупным планом была запечатлена Ирма вместе с незнакомым мне мужчиной. Все бы ничего, только мужчина и женщина были абсолютно голыми и лежали в постели.

— Привет из твоего прошлого? Как эта фотография к тебе попала?

— Вчера вечером, возвращаясь домой, Михаил обнаружил в своем почтовом ящике письмо. В нем и лежала фотография.

— Только снимок и больше ничего?

— Разве этого мало?

Настолько же, насколько Ирма была взбудоражена, я оставалась спокойной. По ее глазам я видела — мое спокойствие она принимала за безучастность, что «заводило» ее еще больше.

— Кто этот красавчик на снимке? — поинтересовалась я, глядя на прекрасно сложенную, с упругими мышцами фигуру молодого мужчины.

— Действительно, Игорь был моим любовником. Но год назад, и я никогда не делала подобных фотографий! — Возмущению Ирмы не было предела.

— Может быть, он занимался фотолюбительством втайне от тебя?

— Этого не может быть!

— Почему ты так уверена?

Мое хладнокровие вконец вывело Ирму из себя. И как только они со Стоцким могли сосуществовать вместе? Оба настолько взрывоопасные, что удивительно, как они до сих пор не разбежались.

— Все очень просто, — немного помолчав, чтобы успокоиться, и стараясь держать себя в руках, медленно произнесла моя собеседница. — Посмотри на пальму, стоящую рядом с кроватью.

— Смотрю. Весьма красивый здоровый экземпляр тропического растения.

— Эту пальму подарил мне Михаил! — перебив меня, воскликнула Ирма. — А вот эту кофточку, что висит на стуле, я купила три дня назад!

Я оторвала взгляд от фотографии и пристально на нее посмотрела.

— И ты утверждаешь, что в ближайшее время не имела никаких постельных дел с Игорем?

— Конечно, нет! Что за глупый вопрос!

— Тогда мне в срочном порядке необходимо побывать у тебя на квартире. — Я резко встала и, повесив на плечо сумку, направилась к выходу.

— Зачем? Ты что, думаешь…

— Вот на месте и выясним, — ответила я на ее невысказанный вопрос.

* * *

Солнце клонилось к закату, над головой повисли тучи, и повеяло прохладой. С минуты на минуту с неба обещал пролиться майский дождик, порывистый ветер закружил прохожих, а мы с Ирмой, запрыгнув в мою машину, оказались отгороженными от природных катаклизмов.

— Расскажи мне про Игоря, — попросила я ее, выяснив, в каком направлении будет лежать наш путь. Затем плавно тронула «девятку» и на всякий случай бросила взгляд на показатель топлива в баке.

— Типичный плейбой. Работает в модельном агентстве, а подрабатывает тем, что позирует в художественном училище и иногда снимается для журналов. Как человека я его презирала совершенно, но животная страсть была тогда сильнее моего разума. Встречались мы около полугода, после чего он осточертел мне окончательно своей тупостью, и я с ним рассталась. Сейчас поворот налево, — скоординировала Ирма направление моих действий.

— Тебе не приходило в голову, что твой бывший любовник может принимать самое непосредственное участие во всей этой истории? — спросила я, припарковывая машину около респектабельного трехэтажного дома, находившегося на одной из центральных улиц города.

— Не думаю. Он слишком труслив. К тому же прекрасно понимает, что возобновление отношений между нами невозможно.

— Ты не принимаешь в расчет мстительные чувства, которые могут им владеть. Брошенный женщиной мужчина далеко не всегда спокойно смиряется с положением покинутого.

Рассуждая вслух таким образом, я пришла к выводу, что не стоило мне концентрировать свое внимание исключительно на рабочем окружении Стоцкого. Приняв версию Ирмы, я пошла по пути, который мог оказаться ложным. Сейчас ветер подул совершенно с противоположной стороны. Вероятно, существуют и другие варианты.

После моих слов Ирма задумалась, но вскоре тряхнула головой, отбросив последние сомнения.

— Нет, это невозможно. Буквально несколько дней назад я видела его с какой-то размалеванной девицей. Игорь имел вполне довольный жизнью вид.

— Не все в действительности является таким, каким кажется с первого взгляда. — После своих слов я почувствовала себя умудренной опытом матроной, не меньше.

Двухкомнатная квартира Ирмы, с шикарных размеров кухней, на которой при желании можно было играть в гольф, была обставлена в духе последних мебельных новинок города Тарасова. Несмотря на дорогую обстановку, хаос вокруг стоял капитальный. Моя скромная квартира, в которой я следила за строгой упорядоченностью расположения всех вещей, показалась мне оазисом уюта по сравнению с дорогостоящим и неухоженным жильем Ирмы.

Спальня в этом смысле не отличалась от остальных комнат. Кровать, фрагмент которой виднелся на фотографии, оказалась весьма внушительных размеров, что свидетельствовало в пользу чувственной натуры моей клиентки. Видимо, на данном предмете мебели она проводила немало времени.

Сориентировавшись в пространстве, я прикинула, в каком месте могла быть установлена камера. Напротив кровати стоял высокий зеркальный шкаф-купе, заваленный сверху всякой всячиной. Пришлось мне подставлять стул для того, чтобы порыться в вещах, в полнейшем беспорядке там разбросанных. Глазок камеры я увидела не сразу — он предусмотрительно был прикрыт поздравительной открыткой.

Когда на моей открытой ладони Ирма увидела то, что я только что достала с ее пыльного шкафа, раздался возглас удивления.

— Как это могло туда попасть? — Хозяйка квартиры сильно округлила глаза и сверлила меня вопрошающим взглядом.

— Мне бы тоже очень хотелось узнать. Кроме тебя, ключи от квартиры есть у кого-нибудь?

— Нет. — Ирма плюхнулась на неубранную кровать и потерла виски.

— Замки не взламывали?

— Ничего подобного не было.

Бросив видеокамеру в сумку, я пристроилась рядом с хозяйкой.

— Значит, некто проник в твою квартиру, установил в нужном месте камеру, а потом, находясь, скажем, в машине, записал на видеопленку интересующий его сюжет. — Мой голос звучал равнодушно, и Ирма бросила на меня укоризненный взгляд. — Далее с одного из пикантных кадров сделали фотографию, а затем был произведен фотомонтаж: вместо Стоцкого в кровать с тобой уложили Игоря. Все.

— Я не понимаю, кому это нужно, — в растерянности произнесла Ирма и опять обхватила голову руками.

Сидя рядом с горевавшей клиенткой, я размышляла совсем о другом. Стоит ли сообщать ей, что ее благоверный встречается сегодня с одной барышней у нее дома и что эта барышня имеет весьма серьезные виды на Стоцкого?

Если рассказать, то Ирма безусловно захочет увидеть все собственными глазами. Учитывая ее бешеный темперамент, не ошибусь, если предположу, что разразится скандал. Как следствие — меня тут же спишут с корабля на берег. Иными словами, Михаил выкинет меня с работы. Тогда расследование притормозится — ведь в моих списках подозреваемой номер один числится Зоя, а вести полноценное наблюдение за ней и за Стоцким я могу лишь в стенах офиса. К тому же Ирма в гневе может сделать вывод, что со Стоцким ей следует расстаться, и я вообще потеряю заказ, — если они с Михаилом разбегутся, поиск шантажиста не будет иметь никакого смысла.

Вывод напрашивался один: пусть все идет своим чередом.

Вполне возможно, что Михаил воспринял полученную фотографию всерьез и его встреча с Зоей не что иное, как месть своей второй половине. Пусть перебесится. Конечно, может статься, что он уже принял решение порвать с Ирмой. Но не исключено, что он просто по жизни бабник. Я вспомнила слишком откровенный взгляд Стоцкого при нашей первой встрече и то, как он сразу принял меня на работу, на основании одних моих внешних данных.

Из задумчивости меня вывела Ирма.

— Я должна рассказать тебе еще кое о чем. Скорее всего это не имеет никакого отношения к делу, но все же… — Она уронила голову на подушку, затем закинула на кровать ноги, легла боком и на мгновение прикрыла веки. — Извини, я устала, как почтовая лошадь, и не очень хорошо соображаю.

Пару минут она тихонько лежала, и мне даже показалось, что Ирма заснула. Но после небольшой паузы она, открыв глаза, продолжила:

— Вчера ко мне прицепился некий тип. Вернее, вполне респектабельный мужчина. Свободный стиль одежды, но тем не менее — джинсы от Леви Страуса, ремень от Гуччи, а автомобиль — «Шевроле-Моторс». Позавчера днем, как только ты поехала к Стоцкому, я направилась в супермаркет за покупками. Обычно в рабочее время я себе подобных прогулок не позволяю, но в тот день была сильно расстроена анонимным письмом, в котором мне доложили о жене и детях Михаила, поэтому нарушила традиции. К тому же холодильник зиял пустыми полками…

Ирма действительно казалась очень уставшей. Это подтверждало и то обстоятельство, что логическая нить ее размышлений постоянно прерывалась.

— О чем это я? Да. Так вот, выйдя из-за стеллажа, я столкнулась с Федором, так что корзина выпала у него из рук.

Поймав мой насмешливый взор, Ирма, слегка улыбнувшись, пояснила:

— Не думай, это не кличка, которую я ему припаяла. Его на самом деле зовут Федором, он представился потом. Ну, в общем, я на него налетела, и пришлось, конечно, извиниться. Но тут все не закончилось, как я полагала, а только началось. Во-первых, когда он меня увидел, то состроил такое восхищенное выражение лица, будто я — женщина его мечты, ни больше ни меньше. Во-вторых, он сразу же завел непринужденный разговор, любезно помог мне уложить покупки и предложил на своем «Шевроле» довезти до дома. Я не долго сопротивлялась, потому как, не буду скрывать, он сразу же произвел на меня впечатление. На прощание он попросил мой номер телефона, но я отказала. Подумала, зачем мне лишние неприятности? Хоть я и стараюсь расширять круг своих знакомств, но у этого Федора на лице было написано, что он хочет продолжить наше общение вовсе не для того, чтобы заняться вдвоем чтением томика Пушкина. А в свете последних событий мне вовсе не нужны осложнения с Михаилом, построенные собственными руками.

Пока я совершенно не понимала, к чему Ирма все это мне рассказывает. Ну, подцепила мужика, и что? У любой женщины, которой не страшно смотреть на себя в зеркало, хватает аналогичных ситуаций в жизни. Но, учитывая, что эта молодая особа платит мне деньги, приходилось слушать.

— Федор ждал меня у подъезда на следующий же день, — продолжила Ирма. — Вот тогда-то я и пожалела, что, выйдя из супермаркета, не взяла такси, а села к нему в машину. Мой дом и подъезд стали ему известны, а выяснить номер квартиры — плевое дело. В то утро я не воспользовалась его услугами как извозчика, но… Вся проблема теперь в том, что он преследует меня с тех пор везде. Узнал, где я работаю, прислал немыслимых размеров букет тюльпанов, внутри которых находилась карточка, а в ней излагалось в самых пылких и сочных выражениях, как я ему нравлюсь. — Ирма покачала головой и закатила глаза. — Просто бред какой-то… По-моему, времена, когда мужчина с первого взгляда мог воспылать к женщине любовью, остались в средневековье. В общем, я начала уже подозревать, не состоит ли этот Федор на учете в каком-нибудь «душевном» заведении, хотя никаких признаков психического заболевания, кроме того, что он упорно за мной волочится, нет.

Ирма замолчала, снова прикрыв веки, и спустя две минуты мне опять подумалось, уж не заснула ли она?

— Ты видела на моем столе в офисе картину? — вдруг раздался неожиданный вопрос.

Картину, про которую говорила Ирма, я действительно заметила, это была репродукция с полотна кого — то из старых мастеров, а изображена на ней прелестная дама с лицом рафаэлевской Мадонны на цветущей лужайке, возле ног которой разместились два малыша-голыша. Увидев картину с сюжетом, не очень подходящим для офиса, я слегка удивилась, но меня эти странности мало касались, и я не стала заострять на них внимание.

— Ее принесли буквально перед твоим приходом, — сообщила Ирма. — Думаю, не нужно пояснять, от кого она. К картине была приложена та же самая карточка, правда, с несколько другим текстом. Одного не пойму: это намек на что-то?

— Ты про детей? Смотри на все проще. Возможно, Федор отождествил твою красоту с красотой прелестной садовницы. А может быть, картина просто понравилась ему, вот и все.

— На самом деле, мне давно пора завести ребенка, — тяжело вздохнув, произнесла Ирма. — Сюжет картины мне в очередной раз об этом напомнил.

Поняв, что настало время ретироваться, иначе разговор, принявший душещипательный характер, затянется надолго, я порывисто встала.

— Мне пора. Расследование продолжается или как? — спросила я на всякий случай.

— Да, конечно. — Ирма поднялась вслед за мной, чтобы проводить.

Пока мы находились в комнате, обрушившийся на землю ливень преобразовался в бурный поток воды, который с журчанием несся вдоль тротуара. Стоя на крыльце, я с шумом набрала в легкие побольше очищенного дождем воздуха и задумалась.

Несмотря на то что Зоя по-прежнему оставалась для меня подозреваемой номер один, я, конечно, не исключала и других возможных виновников произошедших событий. Вторым в списке подозреваемых стоял сам Михаил. Предположим, он решил избавиться от Ирмы и выбрал для осуществления своих намерений весьма экзотический способ. Откуда я знаю, вдруг он — большой оригинал и гораздо спокойней себя чувствует, когда подкрепляет отказ от очередной пассии существенными аргументами? Звонившую ему в гостиничный номер женщину с похожим на Ирмин голосом он мог просто выдумать, а все остальное удачно подстроил. Что, если увлечение Михаила Зоей Мухиной объясняется как раз равнодушием к Ирме, а вовсе не тем, что его возмутила эротическая фотография, где она в кровати с другим мужчиной? Хотя в действиях Михаила может обнаружиться и другая подоплека. Михаилу, кстати, проще всех было установить камеру в спальне Ирмы.

Теперь — Игорь. Безусловно, следует его прощупать. Думаю, ему очень неплохо жилось под благополучным крылышком Ирмы. Возможно, в данный момент парень сел на мель и рассчитывает с помощью бывшей любовницы существенно поправить свое материальное положение. Или же им может двигать банальная месть. То, что это чувство проснулось в нем спустя год, не очень правдоподобно, но чего только в жизни не бывает. Иногда мне, с моей склонностью к логическим выкладкам, приходится сильно удивляться: каких только непоследовательных и сумасшедших поступков не совершают люди!

Напоследок остается некто четвертый. Вовсе не обязательно, что виновен один из вышеперечисленной троицы. Всегда в списке подозреваемых я оставляла пустой одну строчку: в любой момент на горизонте расследования мог показаться новый антигерой.

* * *

Следующее мое рабочее утро началось очень неспокойно. К демонстрировавшей темные круги под глазами и помятую физиономию Татьяне Николаевне заявился покупатель коттеджа, все документы на который должны были быть оформлены еще месяц назад. Высокий грузный гражданин обладал поистине стоическим терпением, коль сумел спокойно прождать целый неучтенный в договоре месяц. Теперь его терпение, видимо, раздулось как мыльный пузырь и лопнуло. Начался скандал.

«Помазок» оформляла документы в земельном комитете через своего знакомого, поэтому ей удавалось избегать обычной в этом деле тягомотины. Но ее приятелю, отличавшемуся таким же лиловым оттенком лица, каким обладала и сама Татьяна Николаевна, «намылили лестницу», то есть попросили более не показываться в столь почтенном заведении. Видимо, с горя они вместе ушли в запой, и дела окончательно встали.

Теперь разгневанный клиент потребовал на ковер директора. В тот момент, когда появился Михаил и стал выяснять, кто прав, кто виноват, мне позвонила Ирма.

— Представляешь, он предложил мне выйти за него замуж! — раздался в трубке ее взволнованный голос.

— Кто? — вяло спросила я, устав от вникания в личные отношения своей клиентки.

— Федор, конечно! — Ирма была крайне возбуждена, но не от радости неожиданно полученного предложения, а от чрезвычайной степени удивления.

— Ты хочешь услышать мое мнение?

Я прижала трубку плотнее к правому уху и прикрыла рукой левое. Трудно было расслышать говорившую по телефону Ирму, так как страсти в офисе разгорались нешуточные: обиженный покупатель коттеджа разговаривал на весьма повышенных тонах.

— Да нет же. Я в состоянии самостоятельно принять решение и, конечно же, уже ему отказала. Меня поражает сам факт! Три дня знакомы, а он меня в загс тащит… Сказал, долго ждать регистрации не придется: у него там мать работает. Тебе не кажется это подозрительным? Может быть, ему что-то от меня нужно?

Отхлебнув из чашки виноградного сока, я задумалась. Что может быть нужно от Ирмы мужчине, ведущему себя таким образом? Только ее деньги. Но, судя по рассказам моей клиентки, Федор не выглядел голоштанником. Или дорогая машина и одежда взяты им напрокат, а все подарки покупаются на последние деньги? Если так, то у него имеется достаточно оснований для того, чтобы стараться всячески расстроить союз Ирмы и Михаила. И значит, в моем списке одним подозреваемым становится больше. Стоит непременно взглянуть на этого пылкого влюбленного.

— Всем нам друг от друга что-нибудь нужно, — философски заметила я, увильнув тем самым от прямого ответа. — Если хочешь от него избавиться, то напиши заявление в милицию о том, что некий тип тебя преследует. Распиши все в черных красках, и им займутся.

— Не-ет, — протянула Ирма. — Кто знает, может, Федор проделывает все это искренне, а я ему такую свинью подложу. Несмотря на то что я ему отказала, он продолжает штурмовать меня, как средневековую крепость. Но я попробую сегодня с ним серьезно поговорить. Надеюсь, он поймет меня.

Создавалось впечатление, что о Федоре Ирма думает сейчас куда больше, чем о Михаиле. Хоть она и демонстрировала равнодушие к своему новому знакомому, но меня обмануть трудно. Я бы сказала, что, разговаривая со мной, она пыталась убедить в наличии этого чувства прежде всего себя, а не меня. Судя по тому, как много места Федор занимал в ее мыслях, пренебрежение к нему было показным. Еще немного, и новое увлечение засосет ее в пучину страсти, так же, как в истории с Игорем. А Стоцкий тем временем всерьез закрутит кадриль с Зоей… И тогда встанет вопрос: а что я-то, собственно, здесь делаю?

Ирма еще что-то говорила в трубку, но я уже не прислушивалась к ее словам и переключилась на события, разворачивавшиеся в офисе.

Стоцкий в результате разборок накалился, как доменная печь. Я не слышала, к какому он пришел соглашению с покупателем, но, возвращаясь в свой кабинет, Михаил бросил на меня такой уничтожающий взгляд, что я быстренько попрощалась с Ирмой и положила трубку.

— Вы знаете, за что была уволена ваша предшественница? — рявкнул он на меня.

Расширив глаза, я небрежно подперла голову рукой и повела плечами, давая тем самым понять, что не владею информацией по данному вопросу.

— За то, что слишком часто использовала служебный телефон не по назначению!

Жирную точку Михаил поставил, когда сильно хлопнул дверью. Ну вот, а я-то думала, что ему вполне достаточно моих сногсшибательных внешних данных. Ну ничего. Похоже, в этой конторе мне делать больше нечего. Кажется, трудовая деятельность на посту секретаря в офисе Стоцкого начинает отнимать у меня не только слишком много времени, но и нервных сил. А без ущерба для расследования я не могла себе позволить и дальше так безрассудно ей отдаваться.

* * *

Мухина появилась в офисе поздно. Ее круглое личико сияло. Учитывая вчерашнюю договоренность Зои с Михаилом, нетрудно было по ее «портрету» догадаться, каким образом прошла их встреча.

Чтобы закончить свои дела и благополучно расстаться с фирмой по недвижимости, мне осталось лишь провести небольшое исследование. Нужно было подождать удобного момента.

Вытащив из сумки ежедневник, Зоя сделала пару звонков, во время которых в нетерпении поглядывала на дверь кабинета Стоцкого. Замазав глаза сослуживцам видимостью работы, спустя полчаса после прихода в офис Мухина отправилась в вышеупомянутый кабинет.

Я тут же встала с рабочего места, взяла в руки тетрадь и пристроилась за стол Мухиной. Чтобы предупредить ненужные вопросы, сообщила всем присутствующим, что у меня вдруг отключился телефон. Набрав номер ремонтного бюро телефонной станции, я дала девушке-оператору задание проверить телефонную линию, а сама тем временем переводила взгляд с конверта, который был вложен в мою тетрадь, на записи Мухиной в ежедневнике.

Нет, почерк неизвестного антигероя, приписавшего Стоцкому жену и двоих детей, не совпадал с почерком Зои. Закорючки Мухиной отличались размашистостью и уродливостью в написании, в то время как почерк неизвестного был уборист и аккуратен.

Поблагодарив оператора, которая, конечно же, не нашла никаких повреждений на линии, так как с моим телефоном было все в порядке, я во всеуслышание предположила, что, вероятней всего, нарушился контакт шнура с аппаратом.

— Ну что, у тебя все в порядке? — через некоторое время спросила назойливая Татьяна Николаевна.

— Телефон уже работает, — успокоила ее я и, направив взгляд в окно, задумалась.

Вечером я немного задержалась в офисе, имея для этого свой расчет. Поглядывая на Женю, которая еще вела переговоры по телефону, я поднялась, в то время как она закончила и стала собирать сумку.

— Нам, кажется, по пути? — спросила я у нее, оглядев пустой офис. Кроме Стоцкого и нас, в помещении уже никого не было.

Женя улыбнулась:

— Вчера я вышла из офиса буквально следом за тобой, пыталась тебя догнать, но безуспешно. Как говорится, победила молодость.

Мы вышли на теплую весеннюю улицу и не спеша двинулись к трамваю. Езда на общественном транспорте — еще одна жертва, принесенная мной, не считая самой работы секретарем в фирме по недвижимости. Но если свой фейс мне пришлось «засветить», то свою машину я предпочла уберечь от любопытных взглядов коллег. И в особенности от Стоцкого.

— Как тебе работается? — задала Женя вопрос, когда мы втерлись в толпу людей, жаждущих уехать нашим трамваем.

— Мне нравится, — нагло соврала я.

Не сообщать же ей, что от непривычного сидения на одном месте у меня начались боли в пояснице и легкий отек мозга. Последнее, как и первое, разумеется, явилось результатом тепличных условий, созданных в офисе, к которым мой организм не привык. Моя стихия по большей части экстремальная. Именно тогда мобилизуются все мои силы, таланты и способности.

— Коллектив, правда, несколько разношерстный, — закинула я первую удочку. — Но это мое субъективное мнение.

— Может, ты и права насчет коллектива, — откликнулась Евгения. — Все мы очень разные, и тебе, вероятно, нелегко приходится, подлаживаясь под каждого из нас.

Вот уж к чему никогда не стремилась, так это к подлаживанию. Всегда следую совету, прозвучавшему в известной песне: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас». Но, как видно, каждый судит по себе.

— Скажите, а как давно Мухина влилась в коллектив?

В подошедший переполненный трамвай нас буквально занесла многочисленная часть оттрудившегося населения, стоявшая вместе с нами на остановке.

— Эта девочка пришла неделей раньше тебя, — доставая из кармана проездной билет, сообщила мне Женя.

Где-то внутри меня возникло удивление, но я не дала ему прорваться наружу.

— Ее кто-то рекомендовал?

— Нет. Насколько я знаю, Стоцкий взял ее с улицы. Он неравнодушен к красивым женщинам. Но, как мне кажется, Мухину больше интересуют шашни с начальством, нежели сама работа.

Про себя я поразилась Жениной прямолинейности, а вслух спросила:

— Неужели Стоцкий настолько падок на женщин?

Женя в который раз одарила меня улыбкой Джоконды и загадочно на меня посмотрела.

— После Зои ты — второе тому подтверждение. Была бы его воля — сотрудников в штат он набирал бы исключительно с похожим на ваш экстерьером. К сожалению, толку от таких, как правило, маловато. Поэтому и приходится ему терпеть нас троих. Думаю, ты понимаешь, о ком я.

После ее слов я сочла своим долгом сделать оскорбленное лицо, хотя в душе тихонько посмеивалась над любвеобильным нравом Стоцкого, который все больше открывался передо мной и обнажал свои недосягаемые горизонты. И с чего только Ирма взяла, что этот ловелас собрался на ней жениться?

Евгения тронула меня за плечо. Жест дался ей непросто, так как мы были притиснуты друг к другу.

— О присутствующих не говорят, — примирительно заметила она.

Сделав вид, что приняла ее объяснение, я смягчила выражение своего недовольного лица.

— У Михаила такой буйный характер, что порой я не знаю, как правильно на него реагировать, — продолжала сочинять я с одной только целью: как можно больше узнать о Стоцком.

— Он горяч, но отходчив. Вообще Михаил имеет много слабостей, благодаря которым некоторые женщины его успешно эксплуатируют.

Я навострила уши. С этого места хотелось бы поподробнее.

— Вы кого-то конкретного имеете в виду? — спросила я тоном, демонстрировавшим полнейшее равнодушие.

Женя теребила свой шейный платок в нелепый желтый цветочек и молчала, раздумывая, стоит или не стоит доверять мне подобного рода информацию. Но, чтобы не быть голословной, решила досказать до конца:

— Эту молодую женщину зовут Ирма. Впоследствии тебе, возможно, придется с ней столкнуться. Если слухи о скорой свадьбе Стоцкого с Ирмой не выдумки, то я не знаю более глупого положения, чем то, в котором окажется Михаил, если женится на ней.

На какое-то время я потеряла дар речи. До настоящего времени в моем представлении Стоцкий вырисовывался жутким бабником. А по версии Евгении он не более чем овечка, жующая на лугу сочную травку. Но, может быть, она знает, о чем говорит?

— Что же, по-вашему, произойдет, если свадьба все-таки состоится?

Вопрос прозвучал в лоб, потому что мне не терпелось услышать ответ. Не в этом ли ларце спрятана та игла, ради нахождения которой я и ввязалась в эту историю? Но, к моему большому разочарованию, Женя оттделалась туманной фразой:

— О таких вещах не говорят в транспорте. Смотри, какой интересный фасон юбки вон у той девушки, в белом джемпере.

С досадой я проследила взглядом в указанном направлении. Фасон юбки — это последнее, что мог-ло меня сейчас интересовать. Меня просто возмущала способность некоторых людей вводить других в стадию крайнего лихорадочного любопытства, а потом делать вид, будто ничего интересного сказано не было.

— Давайте я выйду на вашей остановке, и вы мне до конца все расскажете, — предложила я, рискуя тем, что за банальным любопытством, которое я пыталась демонстрировать, моя неглупая собеседница разглядит истинную причину моего интереса.

Еще раз взвесив, стоит ли рассказывать мне о закулисных делах Стоцкого, Женя наконец согласилась.

— Ты не кажешься мне легкомысленной, поэтому, так и быть, удовлетворю твое любопытство, — произнесла она, продвигаясь к выходу. — Заодно поможешь донести мне продукты из магазина. На двоих моих мужиков нужно столько еды, что я иногда себя чувствую клячей, везущей воз и маленькую тележку.

От остановки до дома Жени было пятнадцать минут ходу. За это время она успела поведать мне весьма впечатляющие детали из жизни моего, теперь уже бывшего, начальника. Оказалось, что в намечающемся альянсе Ирма — Стоцкий не все так просто, как поведала моя клиентка. И если то, о чем рассказала Женя, правда, то дело может принять весьма неожиданный оборот.

Глава 3

Поднимаясь по старинной кованой металлической лестнице в какой-то неестественной для учебного заведения тишине, я рисовала в воображении, в каком виде застану молодого человека, у которого буду брать «интервью». Но все мои самые смелые предположения померкли перед тем, что я увидела. Потянув на себя массивную дверь, я заглянула в аудиторию.

— Плохо соблюдены пропорции лица, — выговаривал тучный преподаватель ученику, нависнув над его головой подобно горному массиву.

Обратив взор в глубину аудитории, я увидела, над чем так старательно корпели учащиеся. На стуле, совершенно голый, в позе роденовского мыслителя восседал прекрасно сложенный белокурый парень. Игорь? Да, он, сомнений быть не могло, так как между нами существовала предварительная договоренность по телефону. Взглянув на всякий случай еще раз на цифры на двери, обозначавшие номер аудитории, я убедилась, что попала по адресу.

Скрипнувшая дверь привлекла ко мне всеобщее внимание. Игорь, не поворачивая головы, скосил до предела глаза в мою сторону.

— Что вы хотели? — разогнув позвоночник и переместив очки на кончик носа, поинтересовался преподаватель.

Я открыла было рот, чтобы ответить, но как раз в этот момент по пустому коридору гулко разнесся звонок. Нисколько не смущаясь, Игорь вытянулся во весь свой немалый рост и прошлепал босыми ногами за ширму. Неудивительно, что раба страстей Ирма так долго не могла оторваться от этого Аполлона. На смонтированной фотографии, запечатлевшей постельную сцену, Игорь лежал спиной к объективу, поэтому и не произвел на меня такого яркого впечатления, как сейчас, когда я смогла лицезреть его во всей мужской красе. Через пять минут по лицу Игоря, когда он вышел из аудитории, я поняла, что он весьма доволен представившейся ему возможностью продемонстрировать мне свои прелести.

— Вы, как я понимаю, Татьяна?

У меня рост тоже немаленький, но сейчас моя макушка обозначилась приблизительно на уровне плеча красавца-натурщика. Игорь оценивающе пробежал взглядом по моей фигуре, особенно долго задержавшись на длинных ногах.

— С понятием у тебя все в порядке, — усмехнулась я, перейдя сразу на «ты» для удобства общения. — Куда пойдем?

— Если ты не против, можно ко мне домой. У меня довольно уютно, много еды, выпивки и хорошая музыка.

При других обстоятельствах я, несомненно, отказала бы ему, так как совершенно ясно, какие цели он преследовал, приглашая меня к себе. Но мне было необходимо разузнать до основания, что за штучка этот Игорь Сумароков, посему побывать у него дома было бы как нельзя кстати. И я согласилась без лишних колебаний. Справиться с ненужными издержками нашей встречи, если таковые возникнут, я смогу без особого труда.

Мы вышли на улицу, и Игорь подвел меня к белой «десятке», сверкавшей на солнце, как первый снег. Модная и дорогая одежда моего нового знакомого, как и его новая машина, не вызвали у меня подозрения, что с финансами у него не все в порядке. Хотя вряд ли истоки его достатка находятся в стенах того учебного заведения, которое мы только что покинули. Следующая произнесенная Игорем фраза подтвердила мое предположение:

— Работа в училище не приносит мне практически никакого дохода. Занимаюсь этим исключительно из удовольствия. Приятно осознавать, что у тебя красивое тело, и демонстрировать эту красоту другим.

Игорь повернул ключ в замке зажигания и выразительно посмотрел на меня, ожидая, что я тоже отдам должное его неотразимости.

— От девушек, наверное, нет отбоя, — сказала я только для того, чтобы кинуть кость его самолюбию.

— Что есть, то есть, — горделиво согласился Сумароков. В данный момент он напоминал мне распустившего хвост павлина.

— Значит, в училище ты подрабатываешь? А что делаешь на основной работе?

— Хожу по подиуму. Можешь и об этом тоже написать статью, я разрешаю. — Игорь по-идиотски хмыкнул, и я, чтобы не рассмеяться, отвернула голову к окну.

В отношении меня он практически сразу принял снисходительно-покровительственный тон, что меня очень забавляло. Как и сказала Ирма, Игорь не блистал умом. А еще он оказался никудышным водителем. Глядя на то, как бездарно он водит машину, мне периодически хотелось предложить поменяться местами и самой сесть за руль. Я сдерживала себя, так как прекрасно понимала: если пошатнуть пьедестал его самовлюбленности и усомниться в его способностях, он мне этого не простит. Главное, чтобы он не наехал на фонарный столб и не сшиб очередную старушку, переходящую дорогу в неположенном месте.

С пешеходами все обошлось, и я облегченно вздохнула. Во время поездки мне стоило больших усилий вести непринужденную беседу, тогда как все мое существо находилось в жутком напряжении из-за ожидания аварии, если не катастрофы, которая вот-вот могла произойти.

В общем, до дома Игоря мы доехали относительно благополучно, но тут случилось нечто, чего я никак не ожидала. Сумароков вышел из машины первым, я, открыв дверцу, уже занесла ногу над тротуаром, как к Игорю с быстротой порыва ветра подбежал выбритый, как коленка, парень. Синевой отливала не только кожа его головы и щек, но, как оказалось, и сексуальная ориентация. Дыша моему новому знакомому в грудь, он вдруг принялся истошно орать и хлестать Игоря по щекам ладошками.

— Сука подлая! Опять шлюху привез? Ты же обещал мне! Клялся в верности!

Растерявшийся поначалу Сумароков быстро спохватился и схватил за запястья лупившего его дружка.

— Придурок! Это корреспондент из газеты, она хочет написать обо мне! — Игорь с силой оттолкнул не унимавшегося парня и добавил: — Не позорься, Патрик!

Оторопело наблюдая за происходящим, я раздумывала, что мне делать. Не хотелось верить, что эта сцена разрушит мои планы. В то же время Патрик, нелепое имя которого совершенно не сочеталось с его уголовной внешностью, продолжал наседать.

— Не суши мне мозги! — орал он, тяжело дыша. — Вздумал обмануть меня, как школьника? — Рывками он бросался на Сумарокова, как бык на красную тряпку.

Вокруг уже начала образовываться толпа из подбежавших с площадки детей и проходящих мимо жителей окрестных домов.

Рядом со своим дружком Игорь выглядел гораздо внушительней. Своими, пока еще осторожными, действиями он недвусмысленно намекал нападающему, что следует хорошенько подумать, прежде чем так неосмотрительно кидаться на того, кто больше тебя в два раза. Патрик, видимо, сообразив, что наступает силовой дисбаланс не в его пользу, решил сменить тактику. Он вдруг резко заскулил, театральным жестом прикрыв лоб рукой.

— Я хочу пойти вместе с тобой, — капризно заявил он Игорю. — Хочу убедиться, что ты меня не обманываешь.

Сумароков тревожно посмотрел в мою сторону. Всю его спесь как рукой сняло.

— Я приду к тебе вечером, — старался как можно убедительнее говорить он, — жди меня.

Минуту Патрик раздумывал, сдаться ему или продолжать борьбу за свои права. Затем, бросив на меня испепеляющий взгляд, он принял решение уступить.

— Хорошо, я буду тебя ждать.

Следующая реплика парнишки адресовалась мне:

— Смотри, шалашовка… Узнаю, что ты к нему приставала, найду и пошинкую.

Засунув руки в карманы брюк, гладковыбритый гей виляющей походкой пошел прочь. Такого выпада в свой адрес я, честно сказать, не ожидала. Желание догнать недоумка Патрика и популярно, с помощью нескольких приемов, объяснить ему, что не стоило так хамить человеку, которого не знаешь, пришлось заглушить. Ничего, встретимся еще как-нибудь на узкой дорожке. Сейчас этот гаденыш со своей зеркально выбритой рожей в мою программу-минимум не вписывался.

Сумароков поставил машину на сигнализацию, перевел дух и как-то не очень уверенно спросил:

— Ну что, пойдем?

Я утвердительно качнула головой, размышляя о том, каких еще сюрпризов мне ждать от знакомства с бывшим любовником Ирмы.

Молча мы зашли в подъезд. Войдя в лифт, я спросила, стараясь как можно меньше иронизировать:

— Ты что, бисексуал?

К счастью, тут же с досадой прикусила язык и по деревянному выражению лица Игоря заключила, что он ни о чем не догадался и мою оговорку не понял. Но мысленно отчитала себя. Вот так всегда: чем глупее кажется человек, тем меньше хочется соблюдать осторожность. Был бы он посообразительней, уже додумался бы, что мне доподлинно известно о его связях с женщинами. Например, с Ирмой Лабуш. Но мне повезло, рельефными у Игоря оказались только мышцы, но не мозги.

— Да, — с большой неохотой выдавил он, сделав кислой физиономию. — С этим убогим Петей я давно пытаюсь порвать, но это непросто. Он такой скандальный…

— Значит, его кличут Петром? — рассмеялась я, чтобы разрядить обстановку и помочь Игорю расслабиться.

— Имя Патрик — чистый выпендреж, — прокомментировал несколько успокоившийся Сумароков, видя, что произошедший инцидент не испортил мне настроения, и распахнул дверь в свою квартиру.

Парочка волнистых попугайчиков сдержанно щебетала в большой клетке, стоявшей на подоконнике. Жилище у Игоря оказалось по-настоящему уютным. С беспорядочным хаосом квартиры Ирмы не сравнить.

Я утонула в мягком кресле возле журнального столика и достала из сумки диктофон.

— Сейчас приготовлю обалденный коктейль, ты наверняка такого никогда не пробовала, — сообщил Игорь и скрылся на кухне, предоставив мне время самостоятельно осваиваться в его доме.

Мое внимание сразу привлекли две вещи. Первая — телевизор с плоским экраном семьдесят три сантиметра по диагонали. Большой экран, а уж цена какая шикарная! Похоже, с деньгами Сумароков был на «ты». Вся остальная обстановка, также небедная, подтверждала мое предположение о финансовой состоятельности Игоря. Вторая интересная вещь — галерея фотографий, висевших на стене. Конечно же, на каждой из них запечатлен Игорь во всевозможных ракурсах и положениях — в студии, на природе, полуобнаженный, обнаженный. В костюме Адама Сумароков любил позировать больше всего — эти снимки преобладали.

Игорь зашел с подносом в руке и застал меня разглядывающей его нетленный образ, отраженный на фотографиях. По лицу его скользнула довольная улыбка.

— Нравится? — спросил он, и в его голосе опять прозвучали горделивые нотки. В моем ответе он не сомневался.

— Еще бы! — изобразила я восхищенную поклонницу его таланта натурщика и модели. — Тут, я смотрю, одной не хватает, — ткнула я в самый центр экспозиции. — Что, слишком откровенная была поза?

— Да нет. Один импозантный мужчина заинтересовался моим творчеством и попросил продать ему фотографию. — Игорь поставил поднос на столик и предложил попробовать искрящуюся смесь, налитую в высокие бокалы. Исключительно ради вежливости я сделала два глотка.

— Хочешь, угадаю, что ты делал на той фотографии?

— Попробуй, — оживился Игорь.

— Ты, как обнаженная Маха, возлежал на кровати, — произнесла я, сделав лицо по-детски беспечным.

— Какая проницательность! Это что, журналистский дедуктивный метод? — округлил миндалевидные глаза Сумароков.

— Я что, правда угадала? — сделала я по-идиотски удивленное выражение лица.

— Один в один. Ну ты даешь!

— Интересно, зачем подобного рода снимки нужны импозантному мужчине? — заинтересованно спросила я.

— Понадобилась именно та фотография, где я лежал на кровати. Далее тебе предоставляется простор для фантазии. Или нужно популярно объяснять, зачем приобретаются подобного рода снимки? — Игорь посмотрел на меня снисходительно, как на недоросля.

— Да нет. Я приблизительно догадываюсь.

Я уже многое для себя выяснила, осталась самая утомительная для меня часть пребывания в квартире Сумарокова — интервью. Включив диктофон, я стала задавать Игорю вопросы, напрямую касающиеся его трудовой деятельности. С большим энтузиазмом, щедро сдабривая свой рассказ смачными деталями, Игорь живописал историю трудовых будней человека, служащего искусству. Спустя полчаса мне это занятие окончательно надоело, и я стала закругляться.

— Ну что ж, было интересно с тобой беседовать, но мне уже пора.

В этот момент в дверь позвонили. Игорь направился в коридор, бросив на ходу:

— Подожди, мне нужно с тобой поговорить.

Вернулся он уже не один. Его сопровождал невысокого роста парень, с выразительной, как у павиана, челюстью и спортивной сумкой через плечо.

— Дима. Профессиональный фотограф, — представил мне парня Сумароков. — Подожди на кухне, — предложил он тут же гостю.

Сев опять в кресло, Игорь сцепил пальцы рук и загадочно улыбнулся.

— У меня к тебе есть предложение. Мы с Димой сейчас будем делать фотографии на заказ, но мне нужна партнерша. Ты для этой роли подходишь как нельзя кстати. — Игорь выразительно посмотрел на мою вырисовывающуюся под блузкой грудь и добавил: — Есть возможность неплохо заработать.

— Не люблю лезть под объектив, — отшутилась я и встала.

— Ну подожди. Я обещаю, что твоего лица не будет видно, — не унимался Сумароков. Он, видимо, поставил себе целью раскрутить-таки меня на позирование.

— Мне это абсолютно неинтересно, — начала я раздражаться. — Спасибо за интервью и всего хорошего.

Облачив ноги в туфли, я принялась крутить многочисленные замки, пытаясь открыть входную дверь. Но мои старания оказались безуспешными.

— Открой свою железяку! — Повелительное наклонение русского языка прозвучало, на мой взгляд, довольно убедительно. Но не для Игоря.

— Мы еще не договорили, — нагло заявил Сумароков. — А дверь я закрыл на ключ, так что не трепыхайся зря.

Не ожидала я от мальчика-Аполлона такого нахальства… А с виду он показался мне вполне безобидным. Ладно, посмотрим, кто кого. Вернувшись в комнату, я села на прежнее место и посмотрела на него с презрительной насмешливостью.

— Ты думаешь своими методами чего-нибудь добиться?

— Послушай, — начал свой наезд Сумароков, — я потратил на тебя время, и мне некогда сейчас бегать в поисках подходящей фотомодели. Ты — точное описание заказчика. Длинноногая блондинка с выразительными формами. Так что давай, раздевайся. — Интонации его голоса кардинальным образом поменялись. Теперь он разговаривал тоном человека, которого бесполезно просить о пощаде. К счастью, подобными просьбами я никогда себя не обременяла.

Тут Аполлон встал, стянул с себя джемпер, рубашку и взялся за брюки.

— Ну что, долго еще? — возник в дверном проеме Дима с недовольной физиономией.

— Устанавливай аппаратуру, — скомандовал ему Игорь.

Павиан стал затаскивать в комнату невесть откуда взявшиеся софиты и расставлять их вокруг кровати, которую раздевшийся к тому времени догола Аполлон начал освобождать от покрывала.

— Туалетную комнату мне хотя бы можно посетить? — спросила я, дав понять, что согласна на предлагаемые условия.

— Быстрее, быстрее, — в нетерпении проговорил Сумароков, сверкая своим голым крупом.

Зайдя в туалет и закрыв дверь на щеколду, я достала из сумки мобильник, и мои пальцы быстро набрали нужную комбинацию цифр. Когда мне ответили, я постаралась говорить как можно тише. В общем, на всякий случай я подстраховала свои предполагаемые действия действиями других людей, в форме и погонах.

Кинув телефон обратно в сумку, я перекинула ее через голову, чтобы не мешала резким движениям, и, присев на крышку унитаза, замерла в ожидании. Нетерпение хозяина не заставило себя долго ждать — вскоре раздался громкий стук в дверь. Прежде чем открыть, я еще раз тщательно продумала последовательность своих действий, чтобы все было наверняка.

Дальнейшее произошло очень быстро. Щелкнув задвижкой, я прижалась к стене. Для того чтобы меня увидеть, нужно было просунуть голову в дверной проем, что Сумароков и сделал. Сначала он получил удар по своим мужским прелестям, так некстати для него обнаженным. После того как он скрючился, словно пожухший осенний лист, и его голова оказалась в нужном для меня месте, я с размаху ударила его по хранилищу мозгов дверью. От второго удара он взвыл еще больше, чем от первого. Пока фотограф успел добежать до места боевых действий, незадачливый Аполлон уже находился запертым в туалете. Пока он не оправился и не высадил хлипкую задвижку, необходимо было нейтрализовать второго участника событий.

Павиан повел себя не совсем так, как я предполагала. Поняв, в чем дело, он остановился в метре от меня и произнес глухим голосом:

— Я не сторонник противоправных действий, поэтому можешь идти.

— Ну, спасибо… — сейчас я была сама язвительность. — Как бы я без твоего разрешения справилась, не представляю! — И уже жестко, в повелительном наклонении добавила: — Открывай дверь!

По методичным громыханиям, которые стали доноситься из туалета, было понятно, что Сумароков уже приободрился. Дима, еле волоча ноги то ли с перепугу, то ли в силу своей природной меланхоличности, отправился за ключами. Но, вместо того чтобы взять их в определенном месте, он принялся не спеша «отыскивать» их, шаря в разных местах комнаты. Позиция лжедоброго Димы была мне понятна: самому ни во что не вмешиваться, просто потянуть время и дать возможность напарнику освободиться и разрешить ситуацию по его усмотрению.

Тигр вот-вот должен был вырваться из клетки, и я предпочла напасть первой. Зайдя в кухню, беглым взглядом окинула помещение, ища какую-нибудь «убойную» утварь. Тяжелых предметов мой взгляд не приметил, зато на самом видном месте красовалась бутылка с постным маслом, которой я тут же нашла достойное применение.

Расплескав содержимое перед выходом из туалетной комнаты, я спокойно встала в сторонке. Дальнейшие события напомнили мне мультфильм про Тома и Джерри. Когда наконец дверь под яростным натиском ушибленного Сумарокова сдала свои позиции и он босой ногой ступил на линолеум, ему, скорее всего, пришлось еще хуже, чем несчастному Тому. Сначала раздался сильный грохот от падения его стокилограммовой массы, затем сильный крик. Так кричат обычно в том случае, когда ломают какую-либо функциональную часть тела. Мои догадки подтвердились сдавленными стонами увечного.

— Нога-а… — только и смог жалобно протянуть поверженный Аполлон.

Ну, если нога, то о дальнейшем можно не беспокоиться. Пока Сумароков не очухался от боли, я сняла в ванной веревку, висевшую на крючках, и завязала потерпевшему руки за спиной. На всякий непредвиденный случай. Вдруг он, как Терминатор, со сломанной ногой пойдет в наступление?

Когда я вернулась в комнату, Дима-павиан по-прежнему делал вид, будто ищет ключи. Эта глупая настойчивость начала меня утомлять.

— Если ты сейчас же не откроешь дверь, я перестану с тобой вежливо разговаривать и отработаю на тебе парочку особо вредных для здоровья приемов карате.

Посмотрев внимательно на безжалостное и свирепое выражение моего лица и прослушав заунывный вокал, доносившийся из коридора, фотограф молча подошел к брюкам Сумарокова, висевшим на стуле, и достал оттуда ключи. Через две минуты я уже подставила свое лицо теплым порывам майского ветра.

Шагая прочь от дома, я увидела, как к подъезду фотомодели, интерьер которой я сейчас существенно подпортила, подъехала вызванная мной милицейская машина. Но так как их помощь, по обыкновению, оказалась запоздалой, я не стала возвращаться только для того, чтобы подтвердить свое насильственное заточение в квартире Сумарокова. Слишком много проволочек и формальностей ожидало меня в этом случае. Да и светиться лишний раз перед служителями закона было ни к чему.

Поймав такси, я устроилась на заднем сиденье и расслабилась.

Кто бы мог подумать, что прекрасно сложенный, обходительный позер может проявить столько наглости и агрессии! Этот случай явился для меня очередным подтверждением того, как деньги могут извращать сознание людей и толкать их на безумные поступки. Теперь я понимала, почему Ирма в конце концов избавилась от этого Нарцисса, влюбленного в собственное тело до состояния ненормальности.

Все, что я хотела, мне удалось выяснить. Сумароков и шантажист, которого я разыскиваю, не одно лицо. Следовало бы поподробнее расспросить его о мужчине, купившем у него фотографию. Но слишком прямые вопросы могли вызвать подозрение, поэтому придется довольствоваться тем, что есть.

Сидя в такси, я вспоминала наш разговор с Евгенией. Самое интересное, что я услышала от нее, это информация о болезни Стоцкого. Оказывается, вот уже несколько лет его будильник звонил в одно и то же время — в половине шестого. Другими словами — Стоцкий был импотентом. Недуг настиг его в самом расцвете лет как следствие пренебрежительного отношения к собственному здоровью.

Поспорил незадачливый Михаил с друзьями, что сможет окунуться в матушке-Волге. Все бы ничего, только время года для спора оказалось не самое подходящее — октябрь месяц. Вот и случилось досадное переохлаждение в жизненно важном органе, и по сей день это недоразумение никак не удается устранить ни одному специалисту. Такое ребячество никак не вязалось в моем сознании с образом умного и представительного владельца фирмы по недвижимости.

Дальше встает вопрос: зачем Стоцкому с подобным расстройством здоровья нужна жена? И зачем любвеобильной, не нуждающейся ни в чьей материальной поддержке Ирме вешать на шею не способного на любовные подвиги Стоцкого?

С возмущением Женя поведала мне о том, что Ирма, встречаясь с Михаилом и надеясь официально оформить с ним отношения, в то же время гуляет направо и налево с разными мужчинами. Рядом с домом Жени находится казино, где она неоднократно видела Ирму в сопровождении весьма солидных джентльменов, а иногда с откровенно недозрелыми смазливыми мальчиками, которых обычно за некоторую сумму денег берут напрокат.

Все это было более чем странно. Из окна такси я провожала взглядом знакомые с детства улицы родного города, в то время как моя голова была занята поисками нужного решения. Взвесив все «за» и «против», я настукала на мобильнике номер телефона, который уже запомнила наизусть, и договорилась о встрече.

Глава 4

Лифт не спеша доехал до нужного мне этажа и остановился. Прежде чем двери подъемного устройства успели открыться, я услышала знакомый щелчок, характерный для закрывающейся двери Ирмы. В следующий момент передо мной стоял мужчина, от которого пахло дорогим одеколоном. Ростом незнакомец был не выше меня, черты лица далеки от аристократической утонченности, но зато во всем облике — море обаяния. Приветливый взгляд мужчины на некоторое время зафиксировался на мне, по лицу скользнула улыбка кота, объевшегося сметаны, затем он зашел в кабину лифта и нажал кнопку первого этажа.

Когда я увидела светящееся лицо Ирмы, наспех запахнутый халат и сбитую набок прическу, последние сомнения были мной отброшены. Довольный кот жгуче-черного окраса, встретившийся мне на лестничной клетке, вышел именно из этой квартиры.

— Проходи, — приветливо обратилась ко мне моя клиентка, и все с тем же характерным щелчком дверь за мной закрылась. — Хочешь горячего шоколада? Я только что приготовила.

Пройдя за Ирмой на кухню, я нашла в этом святом для женщины месте полный разгром. Грязная посуда перемежалась с окурками и пеплом, рассыпанным и тут и там. Мебель, на которой предполагалось сидеть, была завешана всевозможной одеждой, начиная от разноцветных топов и заканчивая черной шляпкой с увесистым бантом. Свободными, как я и предполагала, оказались лишь два стула. На том, на котором устроилась я, пять минут назад, по всей видимости, откушивал шоколад другой посетитель.

Пока Ирма гремела чашками, я как бы невзначай подошла к окну и проследила, как встретившийся мне на лестничной клетке мужчина сел в красный «Шевроле», номер которого я постаралась запомнить.

Шоколад действительно оказался свежеприготовленным и распространял вокруг аромат южных стран. Ирма, как всегда, извинилась за беспорядок, к которому я никак не могла привыкнуть, хотя была здесь уже не в первый и даже не во второй раз. Затем принялась болтать о пустяках, периодически заливаясь смехом в не очень подходящих местах разговора. Она даже не пыталась выяснить, с какой целью я нанесла ей визит, воспринимала меня как подругу, с которой можно поболтать о том о сем. Поэтому вопрос, заданный мной, оказался для нее неожиданным.

— Ирма, объясни, пожалуйста, зачем тебе нужен Стоцкий?

При упоминании Михаила выражение ее лица заметно потухло. Как будто я отвлекла ее мысли от чего-то возвышенного или приятного и заставила думать о слишком прозаичном.

— Почему возник такой странный вопрос? — Ирма посмотрела на меня с недоверием и как-то по-детски надула губы.

— Конечно, он лечит свою половую слабость, но вовсе не факт, что вылечит, — предпочла я не ходить вокруг да около. — Твой парикмахерский салон приносит гораздо больше прибыли, чем фирма по недвижимости Стоцкого. Так в чем же тут дело?

Недовольная гримаса исказила лицо моей собеседницы. Было ясно, что об этом она менее всего расположена говорить. Но я еще меньше была расположена ее уговаривать, поэтому сразу поставила вопрос ребром:

— Если ты не расскажешь мне все как есть, я не смогу продолжать работать.

Отодвинув чашку с шоколадом, Ирма натянула на лицо искусственную дежурную улыбку и сдержанно сказала:

— Если ты думаешь, что здесь сокрыта какая-то страшная тайна, то я должна тебя разочаровать. Все достаточно банально. Знаешь, как это обычно бывает в жизни? Тебе что-то нужно от меня, мне — от тебя.

Взяв со стола неизвестно как здесь оказавшийся степлер, Ирма принялась им нервно щелкать.

— Дело в том, что между мной и Стоцким существует соглашение.

В этот момент в дверь позвонили.

— Наверное, соседка молоко принесла, — предположила хозяйка и, запахнув поглубже халат, направилась к выходу.

— Вероника? — услышала я удивленный возглас из коридора. — Видимо, попутный ветер дует сегодня в сторону моего дома, — довольно заключила Ирма, сопровождая гостью на кухню.

Маленькая, пухленькая шатенка, появившаяся вслед за ней, имела взбудораженный и тревожный вид. Хозяйка представила нас друг другу. Вероника оказалась женой дяди Ирмы по матери.

— Была тут недалеко в поликлинике, решила зайти, — произнесла Вероника, и было заметно, что ее в данный момент занимают отнюдь не веселые мысли.

— Правильно сделала, только в следующий раз звони. В это время я редко бываю дома, — откликнулась Ирма, освобождая от вещевых завалов еще один стул.

Вероника присела на краешек, дрожащими пальцами потеребила носовой платок, как будто набираясь храбрости, чтобы начать разговор. Она покосилась на меня, затем вопросительно взглянула на Ирму.

— Таня — моя хорошая знакомая, — поняв значение Вероникиного взгляда, пояснила та. — Можешь говорить обо всем не стесняясь.

Вероника, по всей видимости, была серьезно настроена поведать о чем-то Ирме, поэтому колебалась недолго.

— Ирма, мне нужен твой совет. Я не знаю, что делать! — воскликнула она, пытаясь сдерживаться из последних сил, но в конце концов разрыдалась, закрыв лицо руками.

Ирма налила из графина воды, поднесла Веронике стакан и принялась ее успокаивать.

— Что случилось, Ника? — встревожилась теперь и она, не переставая гладить гостью по спине. — Что-то не в порядке с твоим здоровьем?

Та в очередной раз всхлипнула и утерла слезы. Я чувствовала себя довольно нелепо, присутствуя при родственных разборках. Но мне необходимо было до конца выслушать историю о соглашении между Стоцким и Лабуш. К тому же следующее заявление, сделанное Никой, оказалось весьма шокирующим и… по моему профилю.

— У меня серьезные проблемы с Владом, — начала Ника, немного успокоившись. — Он хочет меня убить!

Ирма округлила глаза и выразительно посмотрела в мою сторону. Я в недоумении пожала плечами и сочла нужным подключиться к разговору.

— Успокойся, пожалуйста, Ника, и объясни, почему ты так думаешь.

По возрасту Вероника была года на три-четыре старше меня, но выглядела совсем неважно. Одутловатое лицо, гладко зачесанные назад волосы, стянутые в хвост, несовременная одежда — все это делало ее похожей на замученную мужем и детьми женщину средних лет.

— Все началось с того, что Влад резко переменился по отношению ко мне. Случилось это меньше месяца назад. Стал грубым, раздражительным и вдруг потребовал от меня развода. Я не понимала, что происходит, и попросила его объяснить, почему он хочет расстаться со мной. Все же мы девять лет в браке, не пустяк. Влад очень много мне наговорил, сказал, что я не устраиваю его как женщина, что хорошая хозяйка в доме — это далеко не все, что ему нужно. Наконец сообщил о другой женщине, которую якобы встретил. Представляете, какой у меня был шок?

Мы с Ирмой сочувственно закивали головами в ожидании продолжения.

— Конечно же, я не хочу с ним разводиться! А тут еще узнала, что беременна. Мы так долго ждали, когда это случится. Но Влада даже это не обрадовало. Он, как попугай, изо дня в день твердит одно и то же — «мне нужен развод».

Тут очередной приступ жалости к себе нахлынул на гостью, и нам опять пришлось ее успокаивать.

— Не гробь своего будущего ребенка! — отчитала Ирма родственницу. — Лучше рассказывай дальше, а мы постараемся тебе помочь.

— Неделю назад Влад пораньше пришел с работы и, пока меня не было дома, покрасил зачем-то окно в комнате. Запаха краски я не переношу абсолютно, а тут еще токсикоз жуткий. Я не смогла спать на нашей кровати и устроилась на кухне, на диване. Накаленные до предела отношения с Владом сильно расшатали мои нервы, поэтому последнее время на ночь я принимаю снотворное. Только я провалилась в сон, как меня начали мучить кошмары один за другим. Какие-то люди в черном, мертвые дети… Из забытья мне помогла выйти хлопнувшая кухонная дверь. Обрадовавшись, что все происходившее было не наяву, я перевернулась на другой бок и непременно уснула бы, если бы не странный звук, привлекший мое внимание. Включив свет, я увидела, что все конфорки включены, газ распространялся по кухне. Перекрыв газ, я вбежала в комнату. Влад не спал. Потребовала у него объяснений, но ничего не добилась. Он заявил, что всего лишь хотел поставить чайник, огонь, видимо, задуло сквозняком, а я сделала из этого трагедию.

Залпом выпив оставшуюся воду из стакана, Вероника продолжила:

— Вчера вечером меня опять мучил очередной приступ тошноты и головокружения. Я попросила Влада сварить мне какао. Он почему-то долго возился в кухне, я неожиданно возникла в проходе и увидела, как он что-то подсыпал мне в чашку. На мой вопрос Влад невозмутимо ответил, что мне показалось. После того, как я отказалась пить какао, он психанул, плеснул напиток в раковину, обозвал меня шизофреничкой, хлопнул входной дверью и ночевать не пришел.

— Если все так серьезно, как ты рассказываешь, то тебе следовало пойти в милицию, — начала было Ирма.

— Без толку, — перебила я ее. — Милиция подобным делом заниматься не будет. Доказательств никаких нет, а подозрения не являются основанием для возбуждения уголовного дела.

— Иногда я думаю… Может быть, я действительно очень мнительная? — раздался опять голос Ники. — Я слышала, у беременных часто заскоки бывают.

— В любом случае я обещаю, что поговорю с Владом, — заверила ее Ирма и тут же, подумав, добавила: — Слушай, может, тебе и вправду с ним развестись? Найдешь себе другого, поспокойней. Он хоть мне и родственник, но нужно прямо сказать: характер у него гниловатый. Одна только всем известная жадность чего стоит…

Я с сожалением посмотрела на Ирму. Где этой роскошной, самодостаточной богачке понять неуверенную в себе, замученную комплексами Веронику. Вцепилась она в этого Влада, как в первого и последнего мужчину в своей жизни, и считает, что больше никому не нужна. Все это стало мне понятно без слов, однако Ирме нужна была веская аргументация.

— Я не дам ему развода, — жестко сказала Ника. — Мне тридцать один год, мне рожать нужно или сейчас, или никогда, а одна я ребенка не подниму. Пусть Влад побесится немного. Я знаю, с мужиками так бывает. Потом все пройдет. Что же касается развода, то я узнавала: согласно действующему законодательству, муж без согласия жены не может развестись с ней как раз в моем случае.

— Что ты имеешь в виду? — приподняла брови Ирма.

— Муж не может развестись с женой, если та беременна, и в течение года после рождения ребенка, — ответила я за Веронику.

— Уверена, что за это время все образуется, — выстроила себе баррикаду из иллюзий Ника. — Родится ребенок, и Влад поймет, что никто, кроме нас, ему не нужен.

Ни к чему ей были наши советы. Она уже давно приняла решение и убедила себя, что покушения мужа на ее жизнь — всего лишь нездоровое воображение, которое явилось следствием гормональной перестройки ее организма в период беременности.

На кухне воцарилось молчание. Мы с Ирмой не знали, что сказать, и только молча переглядывались.

— Послушай, Вероника, — вкрадчиво начала я, — может быть, у твоего мужа случилось отклонение в психике и тебе все же стоит хотя бы некоторое время пожить отдельно, если разводиться ты так категорически отказываешься?

Она отчаянно замотала головой:

— Нет. Если я его сейчас брошу, то им полностью завладеет та женщина, а я этого допустить не могу. И вообще, когда я шла сюда, то не знала, что мне делать, а сейчас вдруг поняла, чего на самом деле хочу.

Ника поднялась. Она заметно приободрилась, в ее глазах испуг и нерешительность растворились бесследно.

— Спасибо, что меня выслушали. И последний вопрос. Кто-нибудь из вас знает немецкий язык?

Этот вопрос никак не перекликался с предыдущей темой разговора. Пока я пыталась найти связь, Ирма ответила:

— Я в школе и институте учила английский. — После чего обе женщины повернулись в мою сторону.

— Немецкий я знаю довольно плохо по сравнению с английским, но со словарем несколько раз пробовала разбираться. А зачем это тебе?

— Получила письмо на немецком языке, нужно, чтобы кто-нибудь перевел. Может быть, что-то нужное?

Ирма взяла невестку за руку.

— Сегодня вечером я занята, а завтра обязательно подъеду и поговорю с твоим мужем. Самое главное — не волнуйся. Заодно и письмо захвачу, Татьяна попробует разобраться. — Ирма ободряюще подмигнула мне.

Вероника выжала из себя улыбку и скрылась в коридоре. Распрощавшись с гостьей, хозяйка вернулась, неся на лице печать озабоченности.

— Что ты обо всем этом думаешь? — задумчиво спросила она, подойдя к окну и провожая взглядом свою родственницу.

— Здесь возможны два варианта, — начала я излагать свою точку зрения. — Первый: в связи с настойчивым желанием мужа Ники получить развод, а также из-за беременности у нее патологически обострилась подозрительность. Не исключаю, что факт двух покушений выдуман ею. Второй вариант: покушения на жизнь Ники на самом деле имели место. Только сомневаюсь я, чтобы мужчина, который дружит с головой, даже если ему срочно приспичило уйти к другой женщине, стал бы избавляться от жены подобным образом.

— Тогда я вообще ничего не понимаю. — Ирма пристроилась на стуле напротив меня и рассеянно пожала плечами.

— Думаю, что причина здесь в другом, — продолжила я. — Предположим, Владу срочно понадобились деньги, и на официальном разводе он настаивает только, скажем, ради размена квартиры с последующей ее продажей.

— Это исключено, — возразила Ирма. — Квартира, в которой они живут, принадлежит Вероникиной матери. Теща отказалась прописать в квартиру Влада, поэтому никаких претензий по квартирному вопросу у него быть не может.

Хозяйка посмотрела на меня выжидающе, негласно требуя новых версий.

— Что ты от меня хочешь? — с досадой спросила я, мечтая вернуться к нашему незаконченному разговору. — Что я могу тебе сказать по существу, сидя на стуле в твоей кухне? С этим же нужно работать: щупать этого Влада, трясти его связи, анализировать его поступки. Давай лучше вернемся к нашим баранам.

Ирма как будто меня не слышала.

— Меня беспокоит то, что у Влада уже есть судимость. Года четыре назад он совершенно глупо влип в историю с подделкой документов и отсидел за это два года. Ника носила ему передачи, ждала. Представляешь, каково ей после всего этого слышать от мужа, что он нашел себе другую? Правильно говорят, встав один раз на скользкую дорожку, очень трудно удержаться от последующих ошибок.

— Если у мужа Ники есть судимость и если он действительно производит попытки убить жену, то ведет себя крайне глупо. Случись с ней что-нибудь, и на твоего дядюшку на первого падет подозрение. И давай уже закончим, — предложила я неровным голосом.

— Ладно, ладно, — примирительно сказала моя собеседница, видя, что я начинаю закипать. — Итак, на чем мы остановились?

— Речь шла о каком-то соглашении, — напомнила я ей.

Услышав это слово, Ирма опять скисла. Взяв с холодильника пачку «Кента», она закурила.

— Соглашение… Попробую тебе объяснить. Как мужчина Стоцкий ни на что не годен, именно поэтому мы и созданы друг для друга.

Я сосредоточенно смотрела на Ирму и пока никакой логики в ее словах не находила.

— Натура я довольно сложная и противоречивая, и мне никогда не удавалось длительное время довольствоваться одним и тем же мужчиной. Вначале я думала, что просто еще не встретила свой идеал, потом в конце концов поняла: какой бы супермен ни оказался в моей постели, через некоторое время у меня непременно возникнет потребность его заменить. Так же, как хорошая хозяйка меняет простыни. Что поделать — мой темперамент берет надо мной верх. — Ирма обреченно вздохнула и стряхнула пепел прямо на стол. — В то же время я хочу ребенка и, может, покажусь тебе старомодной, но считаю, что у моего малыша должен быть отец, принимающий активное участие в его воспитании.

— Значит, Стоцкий согласился взять тебя замуж, несмотря на то, что ты будешь, как это говорят, гулять от него? — с сомнением в голосе подвела я итог.

— Совершенно верно. Конечно, у него, как у любого психически нормального мужика, возникли проблемы с самолюбием. Хоть он и согласился с моими условиями, но ему крайне трудно с ними примириться. Отсюда все его обиды. Но я уверена, в конце концов Михаил успокоится. Главное — нейтрализовать подстрекателя, подливающего масло в огонь. Я имею в виду того, кто смонтировал и опустил в ящик Стоцкого известную тебе фотографию. Михаил и так сильно нервничает, поэтому необходимо убрать с его глаз все лишние напоминания о его мужской несостоятельности.

— С твоими мотивами мне все ясно. Объясни теперь, зачем ты в качестве жены нужна Стоцкому. Вот уж кому брак нужен как корове седло!

Ирма посмотрела на меня сочувственно, как профессионалы смотрят на дилетантов, и я поняла, что с красочными эпитетами поторопилась.

— Во-первых, Миша тоже хочет ребенка, и не детдомовского, а своего. Уровень развития современной медицины может нам это обеспечить. Во-вторых, у меня есть в наличии свободный капитал, который я обещала выделить ему для расширения его «недвижимого» бизнеса. Ну вот. Теперь для тебя наши со Стоцким отношения — как раскрытая книга.

— Если между вами все так слажено, почему при слове «соглашение» ты каждый раз морщишься, как при зубной боли? — доканывала я Ирму своими настырными вопросами.

— Честно говоря, меня начинает раздражать его неуспокоенность по отношению к моим мужикам. Свадьба запланирована на июнь, а он, словно кисейная барышня, устраивает мне сцены ревности и воротит нос. Ладно! — Ирма сделала взмах рукой, желая отмахнуться от набившей ей оскомину проблемы. — Никуда он не денется! Ему наш альянс нужен не меньше, чем мне. Если родить ему сможет любая, то получить столько денег он сможет только от меня. Ты не представляешь, как он спит и видит себя владельцем крупнейшей и солиднейшей в нашем городе фирмы по недвижимости.

— Мой тебе совет, — осторожно начала я, справедливо подозревая, что своим предложением могу навлечь гнев клиентки. — Если хочешь, чтобы дело продвигалось к свадьбе ускоренными темпами, перестань на время встречаться с другими мужиками. Создай хотя бы видимость, что Стоцкий у тебя единственный.

Под осуждающим взглядом Ирмы, со всей тяжестью обрушившимся на меня, я почувствовала себя недоразвитой девочкой, с большим трудом закончившей спецшколу.

— Может, еще и бром мне пить посоветуешь, чтобы на мужиков не тянуло? — Она стрельнула на меня своими карими глазищами и в возмущении покачала головой. — Со Стоцким у меня договоренность. А мои мужики нужны ему в качестве прививок — пусть отвыкает от собственничества. И хватит об этом.

— Кстати, я у него больше не работаю. Если будет звонить и спрашивать, скажи, что Иванова нашла себе богатого любовника и больше работать не хочет.

— Ладно, придумаю что-нибудь, — усмехнулась Ирма. — Что, неужели никто из этих теток, работающих в его конторе, не замешан в шантаже?

— Немного терпения, и все будет известно, — уклончиво ответила я.

Итак, что хотела, я узнала. И уже стоя у двери, задала Ирме последний вопрос:

— Чрезвычайно довольный собой и жизнью представитель сильного пола, вышедший из твоей квартиры незадолго до моего появления, был Федор?

Мечтательно-поэтическое выражение лица Ирмы с легким налетом загадочности сказало все без слов. Что ж, умные люди советуют принимать других такими, какие они есть. Послушаюсь умудренных опытом. Сексуальная ненасытность Ирмы Лабуш — это не подлежащая ни исправлению, ни корректировке данность, которую мне следует воспринимать так же спокойно, как плохую погоду.

Глава 5

Мания преследования, которая в силу профессиональной необходимости иногда на время становилась моим диагнозом, сегодня завладела мною целиком и полностью. Красный «Шевроле», который я преследовала, вел себя на дороге уверенно, ехал не спеша, не производя лишних обгонов. Единственным местом, куда Федор после выезда из дома успел заехать, было недорогое кафе. Проведя в нем полчаса, за которые он успел позавтракать, сидя за столиком около окна, Федор направил свои колеса по маршруту, за последнее время хорошо мной изученному: трамвай, который мы быстро обогнали, несколько дней возил меня на работу в фирму Стоцкого.

Валевич, такова была фамилия Федора, припарковал свой «Шевроле» недалеко от вышеозначенной фирмы и принялся ждать. Я остановилась довольно далеко от него, но хорошее зрение позволяло мне разглядеть, как Федор в нетерпении барабанит пальцами по баранке и поглядывает на часы. Интересно, Федя, кого же ты так сильно хочешь видеть? Ну конечно же! После того, как знакомая мне личность решительной походкой подошла к красному «Шевроле» и уселась на сиденье рядом с водителем, мне многое стало ясно.

Машина тронулась, и я продолжила преследование. Попетляв немного по городу, Валевич остановил машину на одной из тихих центральных улиц, после чего у него завязался разговор с сидевшей рядом женщиной. Оба вели себя довольно сдержанно, никаких «неуставных» отношений в виде поцелуев или объятий мной зафиксировано не было. Но это вовсе не доказывало, что Валевич с Мухиной не являлись любовниками, зато сговор этих двух против пары Лабуш — Стоцкий был налицо.

Они проговорили минут двадцать. Затем Федор отвез Зою на то место, где она села к нему в машину. Мухина вернулась в офис, а Валевич поехал дальше. По дороге он заскочил в фирму тарасовской сотовой связи, где пробыл не больше пятнадцати минут. Выйдя из здания, объект моего пристального внимания вальяжной походкой направился к своему красному «Шевроле», но его окликнул высокий худой мужчина, шедший по тротуару. На вид мужчине было слегка за сорок, но его голова уже полностью покрылась сединой. Если бы черты его лица не искажал сильно выпуклый лоб, а фигуру не портила ссутуленная спина, то незнакомца вполне можно было бы назвать интересным мужчиной.

Валевич без особого энтузиазма обратил свой взор на знакомого, остановился и, явно только из вежливости, вступил с ним в разговор. Седовласый кинул восхищенный взгляд на «Шевроле» и задал вопрос, видимо, связанный с машиной. Переминаясь с ноги на ногу, Федор неохотно отвечал. Но очень скоро, при первой же, наверное, возможности, он показал седому на часы, дав тем самым понять, что торопится, и, распрощавшись с ним, сел в машину.

Теперь его путь лежал в парикмахерский салон Ирмы Лабуш. Купив в цветочном магазине корзину белых роз, Федор, прежде чем посетить даму своего сердца, тщательно оглядел себя в зеркале заднего вида и поправил и без того безукоризненную прическу.

Ирма прекрасно знала мою машину, поэтому я не могла подъехать близко к салону из опасения быть ею обнаруженной. Пришлось оставить «девятку» за углом. Я зашла в находившийся напротив магазин и приготовилась ждать. Даже если им обоим приспичит заняться любовью прямо в офисе Ирмы, надеюсь, это не займет у них слишком много времени.

Однако ждать мне пришлось не больше десяти минут, после чего я увидела, как Федор и Ирма, весело над чем-то смеясь, сели в «Шевроле» и укатили. Продолжать слежку не имело смысла. Рано или поздно Ирма заметила бы мою машину, и сомневаюсь, что ей бы понравилась такая навязчивость с моей стороны. Но мне было чем заняться. Во время слежки за Валевичем удалось сделать несколько приличных, на мой взгляд, кадров, запечатлев на пленке его притягательную внешность. Теперь следовало заняться распечаткой фотографий.

* * *

Больничный запах не нравился мне с детства. Переболев однажды воспалением легких, я с некоторым содроганием улавливаю в воздухе запах лекарственных препаратов. Вероятно, эта неприязнь будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

Игорь Сумароков лежал на больничной койке с подвешенной загипсованной ногой и осуществлял просмотр стопки фотографий довольно внушительных размеров.

— Посмотри заодно еще мою, — с места в карьер заявила я, не дав ему опомниться от моего внезапного появления.

Хмуро взглянув на предложенную фотографию, Сумароков протянул ее обратно.

— Ну и что? — с ненавистью глядя на меня, спросил он.

— Ты его знаешь? — уточнила я вопрос.

— И ты думаешь, я буду после случившегося с тобой разговаривать?

Сумароков явно хотел добавить к сказанному парочку не совсем литературных выражений, но, покосившись на соседей по палате, сдержался. Стиснув зубы, он сложил аккуратно в стопку снимки, на которых была запечатлена его собственная персона, и отвернулся. Оба его соседа — «сокамерника» лежали и усердно делали вид, что читают периодику, но за те двадцать минут, что я провела в палате, ни один из них не удосужился хотя бы для видимости перелистнуть страницу.

— Именно после случившегося ты и будешь со мной разговаривать, — объяснила я покалеченному и присела на край кровати. — Думаю, в твоих же интересах, чтобы я забрала заявление из милиции.

— Какое заявление? — моментально отреагировал Сумароков, вперившись в меня настороженным взглядом.

— О том, что ты пытался меня изнасиловать.

Две головы на соседних койках плавно повернулись в мою сторону и буквально пригвоздили меня к месту своими заинтересованными взглядами. Аполлон же, дернув подвешенной ногой, искривившись, задышал учащенно, со страху, не иначе.

— Что ты мелешь? Какая попытка? У меня и в мыслях не было.

— Ты это теперь в милиции доказывай. А знаешь, на зоне осужденным по этой статье так весело живется… — продолжала я стращать Сумарокова.

Сразу было видно, что в трактовке Уголовного кодекса он не слишком силен. Поэтому испуг в его глазах прочитывался теперь без всякого труда.

— Что тебе нужно? — Его мысли наконец приняли верное направление.

— Совсем немного. Рассказать мне все, что ты знаешь о человеке, изображенном на фотографии.

— После этого ты заберешь заявление? — испытующе посмотрев на меня, спросил Игорь.

— Конечно, — сделав правдивое лицо, пообещала я Аполлону, в душе посмеиваясь и одновременно радуясь его страху перед заявлением, которого не существовало.

— Почему я должен тебе верить? — Тень благоразумного сомнения закралась в не отягощенное привычкой мыслить сознание Сумарокова.

— У тебя есть другой выбор? — невозмутимо поинтересовалась я.

Подумав немного, больной, видимо, пришел к выводу, что, рассказав мне про мужчину на фотографии, ничего не потеряет, а продолжая упрямиться, может нажить себе крупные неприятности. Тяжелый вздох возвестил о завершении мыслительного процесса, и Игорь заговорил как бы нехотя:

— Ну, мужик этот подошел ко мне после демонстрации в модельном агентстве, в которой я принимал участие. Сказал, что я ему понравился и он хотел бы более тесного знакомства. Я был не против. Потом он также сказал, что коллекционирует фотографии обнаженных мужчин, и спросил, нет ли у меня подобных снимков. Получив утвердительный ответ, он назначил мне на следующий день встречу. Когда я пришел на свидание, он выбрал три не самых удачных, на мой взгляд, постельных снимка и купил их, заплатив весьма щедро. Больше я его не видел. Вот и все.

— Обломал он тебя с любовью. Бедный Игорек, — решила я поиздеваться над Сумароковым напоследок.

— Ты ведь не журналистка, — решил высказать свою догадку увечный Аполлон. — Журналисты так не вынюхивают.

Вместо ответа я встала и громко произнесла:

— Граждане, если этот сексуальный извращенец, неровно дышащий не только к женщинам, но и к мужчинам, будет вас домогаться, сразу же обращайтесь в надлежащие органы. И мой вам совет — будьте особо бдительны, ведь сломанная нога этому маньяку не помеха.

Оба соседа, как по команде, отложили газеты в сторону. Один сел, другой приподнялся на локте, чтобы задать мне вопрос, но я уже вышла из палаты. Услышала только хриплое напоминание Сумарокова, выкрикнутое им вдогонку:

— Забери заявление! Ты обещала!

— И не подумаю! — в ответ крикнула я.

Пусть теперь лежит и мучается. Заслужил.

Итак, по крайней мере с одним пунктом я разобралась. Теперь понятно, кто являлся автором смонтированной фотографии и письма, пришедшего Ирме. Что касается телефонного звонка Стоцкому, когда тот был в командировке, то здесь скорее всего поработала Мухина.

Что ж, установить, кто, мне удалось, но вопрос «зачем» по-прежнему оставался открытым. Ради чего было все подстроено? Ради того, чтобы Валевич повел под венец Ирму или для соединения Мухиной со Стоцким? Может быть, для того и для другого одновременно?

Что касается Мухиной, тут я могла понять — многие красотки пытаются пристроиться в жизни подобным образом. Обеспеченный муж, имеющий собственное дело, — это все, что им нужно. Хождение по бутикам, отдых за границей, постоянное ничегонеделание — вот предел их мечтаний. Но Валевич? Насколько я могу судить, у него достаточно денег, чтобы не искать себе жену с толстым кошельком.

Тут мне пришлось себя одернуть. Сколько можно верить в сказки о принце, который должен жениться непременно на бедной Золушке! В конце концов, деньги идут к деньгам, и так рассуждают многие состоятельные люди. Если Валевичу нравятся самостоятельные и независимые женщины, то искать такую среди золушек — бесполезное занятие. Женщина такого пошиба всегда знает, чего хочет, а значит, имеет деньги. Возможно, Валевичу просто сильно понравилась Ирма, и, узнав, что дама несвободна, он решил не совсем традиционным способом избавиться от соперника.

Так-то оно так, но почему-то мне не удавалось в это с легкостью поверить. Прежде чем устроить свое знакомство с Ирмой, Валевич уже все знал о ней. Значит, собирал информацию и следил. Что, таков нынче способ знакомиться с женщиной? Сначала собрать досье, постараться устранить соперника, а потом уже являть себя даме сердца? Нет, здесь есть что-то еще. То, чего я пока не вижу.

Уже сейчас можно было бы раскрыть Ирме глаза на Федора. Ведь она заказывала мне найти того, кто добивается разрыва их союза со Стоцким. Но, получив ответ на этот вопрос, она задаст непременно следующий: зачем Федору нужно было это делать? Ответить на него я пока не могу. Поэтому придется, чтобы не спугнуть Валевича, пока ничего не говорить клиентке. Вмешаюсь, если события зайдут слишком далеко. Пока же Ирма не оставила намерения выйти замуж за Стоцкого, время терпит. А то я в последнее время почему-то пренебрегала помощью моих магических двенадцатигранников.

Чтобы до конца успокоиться, я решила метнуть гадальные кости.

Выпавшая комбинация вполне перекликалась с тем, о чем я сейчас думала. «15+21+18» — «период, когда следует быть особенно осторожным в любовных делах». Так как лично я в данный момент любовь не крутила, то сказанное скорее всего относилось к Ирме. Что ж, вполне разумное предостережение.

* * *

Вечером, когда я готовила себе нехитрый ужин, состоящий из жареного картофеля и холодного мяса, купленного мной в готовом виде, позвонила Ирма.

— Ты можешь сейчас приехать? — Ее голос был настолько взвинченным, что сомнений быть не могло — что-то случилось.

— Это так срочно? — с сожалением спросила я, подумав о своем пустом желудке.

— Вероника умерла, — после небольшой паузы выпалила Ирма. — Ее муж, Влад, сейчас у меня. Пожалуйста, приезжай поскорее! — И она, на том конце провода, перешла на шепот: — Я не знаю, что мне с ним делать.

— Хорошо, — согласилась я. — Буду через полчаса.

Несмотря на трагическую новость, мой аппетит не пропал и все так же ныло в желудке. Справедливо решив, что если я поужинаю, то это обстоятельство только повысит мои умственные способности, я села за стол. Пришлось, правда, пренебречь привычкой тщательно пережевывать пищу. В результате я произвела рекорд. Никогда в жизни я не укладывала прием пищи в семь минут. Зато через обещанные полчаса я уже звонила Ирме в дверь.

Первое, что бросилось мне в глаза, — белое, цвета кучевых облаков, лицо Ирмы. В квартире было сильно накурено. Хозяйка провела меня на кухню.

— Это Влад, муж Вероники. А это Татьяна, о которой я тебе говорила, — обратилась Ирма к сидящему за столом мужчине.

Седовласого мужчину я уже видела сегодня. Это с ним разговаривал Валевич после посещения фирмы сотовой связи. Но тогда мне и в голову не пришло, что вижу того самого мужа Вероники, которого она подозревала в двух покушениях на свою жизнь и который, кажется, добился своего.

Влад был намного старше своей жены. В его возрасте людей уже называют по имени-отчеству. Сейчас он смотрел на меня, как утопающий смотрит на соломинку: тусклый, но еще не совсем погасший свет надежды пробивался из-под тяжелых век.

— Я ее не убивал, — первое, что сообщил родственник Ирмы.

Тяжелый вздох вырвался из моей груди непроизвольно. Трудно было рассчитывать, что он произнесет не заезженную фразу всех убийц, а что-нибудь новенькое.

— Как это произошло? — спросила я, усаживаясь на свободный стул и обратив свой вопрос Ирме.

Та, сев напротив меня и подперев голову рукой, начала сбивчивый рассказ:

— Мне не терпелось поговорить с Владом. Я позвонила утром ему на работу, и мне сказали, что он в отгуле. Тогда я решила не дожидаться вечера, отложила свои дела и поехала на Международную.

— Во сколько это было? — остановила я ее вопросом.

— Что-то около одиннадцати. Когда я поднималась на пятый этаж, то между третьим и четвертым этажом наткнулась на лужу крови. На меня сразу нахлынули нехорошие предчувствия, понимаешь?

Кинув цепкий взгляд на Влада, я проследила за его реакцией на слова Ирмы. Он сидел ссутулясь и производил впечатление совершенно потерянного человека. Длинные руки плетьми висели вдоль туловища, тяжелые веки прикрыты. Убитый горем муж, да и только…

— На мой звонок в дверь никто не реагировал. Тогда я позвонила соседям. Вышла бабулька и со слезами и причитаниями рассказала, что около десяти утра она возвращалась из магазина — на лестнице никого не было. Дома старушка вскипятила молоко и вспомнила, что забыла купить хлеба. Решив тут же сходить за хлебом, соседка, спускаясь по лестнице, наткнулась на Веронику, лежащую в луже крови между третьим и четвертым этажом. Десять минут назад, сказала она, приехала «Скорая», и Веронику увезли, еле живую.

Губы Ирмы затряслись, и она плотно их сжала, пытаясь справиться с собой.

— Потом я поехала в больницу, где после долгих проволочек мне сказали, что Ника скончалась по дороге, не приходя в сознание.

— Кто-нибудь из соседей видел, что случилось? — спросила я, не очень надеясь на утвердительный ответ.

— Вроде бы нет. Соседка сделала предположение: в подъезде у каждой ступеньки металлическая окантовка, Ника могла упасть и удариться затылком. Именно из затылка у нее сочилась кровь. А ты же помнишь, она жаловалась на головокружения.

Развернувшись в сторону Влада, следующий вопрос я адресовала ему:

— Где вы находились между десятью и половиной одиннадцатого утра?

Я могла бы ответить за него, но это не входило в мои планы. Влад очнулся от владевших им мыслей не сразу, мне пришлось повторить вопрос.

— Не помню. Может быть, ехал в транспорте или шел по улице, — рассеянно произнес он.

Именно между десятью и половиной одиннадцатого я видела его разговаривающим с Валевичем на улице. И было это на таком расстоянии от его дома, что ни до разговора с Федором, ни после он не мог успеть на улицу Международную, чтобы убить свою жену. Иными словами, у Влада было алиби, только он об этом еще не знал.

— Зачем вы брали отгул на сегодняшний день? — продолжала я его расспрашивать.

— Вечером у меня зуб разболелся. Сегодня утром я позвонил начальнику и попросил отгул на день, чтобы сходить к зубному врачу.

Стараясь избегать моего взгляда, Влад смотрел прямо перед собой. Он производил впечатление хронического неудачника, робкими, осторожными шажками двигающегося по жизни.

— Во сколько вы были у зубного?

— В девять утра я уже сидел в кресле.

— Сколько времени вам лечили зуб?

— Может быть, минут тридцать-сорок.

— Значит, без двадцати десять вы уже освободились?

— Наверное, да.

Какое падение нравов! И этому рохле Ника не хотела давать развод… Будь я на ее месте, еще и денег приплатила бы, лишь бы только он побыстрее растворился в воздухе.

— Вспомните, куда вы направились после посещения зубной поликлиники?

— Домой не хотелось возвращаться, и я решил прогуляться. Бродил бесцельно по улицам, дышал свежим воздухом.

— Теперь вы должны вспомнить: может быть, кто — то из знакомых попадался вам на пути?

Я подсказывала ему больше, чем подсказывают одноклассники не выучившему урок двоечнику. В конце-то концов, не называть же мне фамилию разговаривавшего с ним знакомого!

— Думаю, что я ни с кем не общался в это время.

Набрав в легкие побольше воздуха, я безуспешно попыталась скрыть полное и окончательное разочарование в этом седовласом мужчине. Мое лицо исказила недовольная гримаса.

— Поймите, — сделала я второй заход, — если не найдется человека, который сможет подтвердить, что видел вас за несколько километров от дома в тот момент, когда умерла ваша жена, то я вам не завидую.

— У меня не было причин убивать жену, — вяло возразил Влад.

— А как же ваша любовница?

— Не было никакой любовницы! — пытался он вложить как можно больше убедительности в свои слова. — Я все выдумал в надежде, что Ника поверит и даст мне развод.

— Зачем в таком случае вам нужен был развод? — продолжала я наступательную тактику.

— К чему этот допрос? — не спросил, а скорее простонал Влад.

Я невесело усмехнулась:

— Это разве допрос? Так, несколько вопросов. Допрос, мой дорогой, начнется у следователя, — позволила я себе пофамильярничать. — Там могут допрашивать сутками. Впрочем, у вас будет возможность самому в этом убедиться.

Первый раз муж Вероники поднял на меня глаза, в которых застыл испуг вперемешку с мольбой о помощи.

— Меня арестуют? — еле слышно спросил он.

— Учитывая вашу предыдущую судимость, я в этом не сомневаюсь.

— Что же мне делать?

— Вспоминать, — отрезала я.

Влад опять опустил голову и замолчал. Было только слышно, как он судорожно сглатывает слюну. Ирма тем временем прислонила плохо держащуюся на плечах голову к стене и только переводила взгляд с меня на своего родственника. Прошло какое-то время, пока Влад собирался с мыслями. Вдруг он воскликнул:

— Да, да, я вспомнил! — Лицо его даже порозовело от волнения. — Я случайно встретил одного знакомого и проговорил с ним несколько минут.

Наконец-то! Я уже начала думать, что память навсегда изменила ему.

— Где это было?

— На улице Лермонтова. Федор вышел из салона сотовой связи, а я как раз проходил мимо.

— Как фамилия Федора?

— Валевич.

Я проследила, как Ирма, после упоминания фамилии своего героя-любовника, широко распахнула глаза.

— Ты знаком с Валевичем? — Удивленная интонация сейчас преобладала в ее голосе над вопросительной.

— Меня познакомила с ним Жанна, — нехотя ответил он. — Федор тогда только закончил романо-германский факультет университета, и она взяла его на работу. А ты что, тоже с ним знакома?

После упоминания о Жанне Влад поник настолько, что создавалось впечатление, будто он сложился вдвое. Однако мне показалось, что знакомство Ирмы с Федором его насторожило.

— Представь себе. Однако как тесен мир… Если, по словам Татьяны, твое спасение в руках Федора, то можешь не сомневаться, он подтвердит факт вашей встречи.

Произнеся это, Ирма немного приободрилась. Невооруженным взглядом было заметно, что фамилия «Валевич» для нее сравнима с гарантийным талоном престижной фирмы.

— И как давно ты знакома с Валевичем? — не унимался Влад.

— Какая разница? — не поняла столь пристального интереса Ирма. — Ты побольше о себе думай.

— Так зачем вам все-таки был нужен развод с женой? — вернулась я к прежнему разговору.

Влад устремил на меня тоскливый взгляд, и на его истерзанном лице ходуном заходили желваки.

— Охота вам рыться в грязном белье…

— Настолько все запущенно, что в этом есть необходимость? — парировала я незамедлительно, хотя мне уже хотелось прекратить утомительный разговор.

Поняв, что от меня так просто не отделаться, Влад высказал, на мой взгляд, довольно сомнительную причину своего желания развестись с женой.

— Разлюбил я ее, вот и все. Не видел смысла продолжать отношения с человеком, рядом с которым стало неприятно находиться в одной комнате.

— И это все несмотря на то, что Вероника ждала от вас ребенка?

— Ребенка я бы не бросил, — очень серьезно заявил Влад.

— Интересная логика, — отреагировала я. — А вы знали о том, что вам пришлось бы ждать развода около двух лет?

— Это еще почему? — как-то сразу встрепенулся он и нахмурился, сведя брови на переносице.

— Законы в нашей стране такие, — предпочла я не вдаваться в долгие объяснения. — Что вам известно о письме на немецком языке, которое получила ваша жена?

Какой спектр чувств отразился на его лице! Удивление переросло в испуг, а затем все закрылось маской безразличия.

— Не представляю, что бы это могло быть, — холодно ответил Влад.

— И последнее. Только вчера Вероника рассказывала нам о том, что вы предпринимали попытки лишить ее жизни. Что вы на это можете сказать?

В ответе Влада я не сомневалась. Просто следовала давно выбранным правилам, потому и спросила.

— Это неправда! — вскипел вдруг Влад. — Я не должен отвечать за больные фантазии беременной женщины! Мне нужен был всего лишь развод, а не смерть Вероники!

— Хорошо. — Устав сидеть, я встала и подошла к окну. — Теперь идите домой и ждите.

— Ждать чего? — не понял вдовец. Его голос от страха перед неизвестностью превратился в визгливо-испуганный.

Я отвернулась от него к окну и на минуту залюбовалась огнями вечернего города. Дом Ирмы, стоящий на возвышении, открывал прекрасный вид на Волгу и мост, залитый светом фонарей и проезжающих машин. Как тихо и безмятежно сейчас должно быть на набережной! Мне вдруг захотелось отойти на время от всех грязных дел и от этого в частности и немного побыть в одиночестве, наедине с вечерним городом.

— Ждать, пока за вами придут. И не вздумайте удариться в бега, — сочла я нужным предупредить этого неприятного мне человека. — Скрываться бесполезно, вас все равно найдут.

Я не смотрела на него. Противно было читать в его глазах постоянный испуг и растерянность.

Какое-то время прошло в молчании, потом раздался голос Ирмы:

— Делай, как говорит Таня. Будем надеяться, что все обойдется.

Влад медленно поднялся и, не говоря ни слова, вышел в коридор. Я так и осталась стоять у окна, скрестив руки на груди и глядя вдаль.

— Скажи мне, только правду, насколько плохи его дела? — спросила Ирма после того, как проводила своего родственника.

— Многое будет зависеть от следователя — смотря под каким углом зрения он рассмотрит это дело. Свидетель Валевич — это хорошо, но его показаний может быть недостаточно, ведь он не просто незаинтересованный прохожий, а знакомый твоего дяди.

Про то, что я также являлась свидетелем Влада, я умолчала. Если возникнет необходимость, скажу об этом позже.

— Каким образом этот фрукт оказался у тебя дома?

— Сам позвонил мне и сказал, что приедет. Вероника рассказала ему, что была вчера у меня. Он решил выяснить, не навела ли жена на него поклеп, не наболтала ли чего лишнего. Мне пришлось огорошить его сообщением о смерти Ники. Как ты думаешь, произошедшее с Вероникой — несчастный случай? — задала Ирма вопрос, видимо, давно ее терзавший.

— Скорее всего так, если, конечно, ее смерть не нужна кому-то еще.

— Ты имеешь в виду Влада?

Я предпочла не отвечать определенно. Если сейчас начну утверждать, что Влад невиновен, то рискую подорвать свою профессиональную репутацию. Говорить, что Влад не убивал свою жену, основываясь при этом только на его показаниях, просто глупо.

— О Веронике я знаю крайне мало. Чтобы узнать, кому она мешала, нужно проделать немало работы. Впрочем, не стоит торопить события — возможно, с Никой все же произошел несчастный случай.

— Трудно в это поверить после ее вчерашнего рассказа, — вздохнула Ирма.

— Скажи мне, кто такая Жанна? — оторвалась я от вида за окном и развернулась к собеседнице.

— А, — протянула она, — это старая история. Влад ведь не всегда был таким затравленным. Было время, когда он умел расправлять плечи и смотреть человеку прямо в глаза. Тогда он еще заведовал кафедрой микробиологии в НИИ и за ним увивалось много женщин. В их числе была и Жанна. Она, кстати, тоже моя тетка, только по отцу. У них с Владом большая разница в возрасте — она на двадцать лет его старше. Тем не менее тетя Жанна рискнула признаться ему в любви, и они даже какое-то время были любовниками. Правда, ничем хорошим для тети это не обернулось, так как Влад предпочел умудренной опытом женщине восемнадцатилетнюю глупышку Веронику.

Ирма нацедила из термоса ароматно пахнущий настой трав и предложила мне.

— Потом тетя Жанна вышла замуж за дипломата и сейчас живет с ним в Германии. Было это больше десяти лет назад, а кажется, будто полвека прошло.

Рассказ про тетю Жанну отвлек Ирму от мрачных мыслей, связанных со смертью Ники, и она немного воодушевилась.

— Вскоре после отъезда тети НИИ, в котором работал Влад, расформировали, и он остался не у дел. Переходил с одной работы на другую, нигде не чувствовал себя нужным, стал много ворчать, опустился. В итоге… ты видишь, во что он превратился.

— Да, — подтвердила я, — картина неприглядная. Как твои отношения со Стоцким? Все на той же стадии?

— Вроде бы оттепель, — улыбнулась Ирма. — Вчера звонил, сначала справлялся, почему ты не вышла на работу, потом пригласил в ресторан. Сказал, что принимает сейчас какие-то новые супердорогие лекарства. Верит в них, как ребенок в Деда Мороза. Впрочем, — она махнула рукой, — мы это проходили уже много-много раз.

— Скажи, а чем в жизни промышляет Федор? — решила я пройтись по всем ухажерам Ирмы.

— Сказал, что является совладельцем боулинг-клуба. А зачем тебе?

— Как название этого заведения? — спросила я, предчувствуя, что сейчас столкнусь с негативной реакцией своей клиентки.

— Не знаю, он не говорил.

— Он возил тебя туда?

— Нет. Ты что, подозреваешь Федора? — Ирма посмотрела на меня, как смотрят на наивных, отставших от жизни людей. — Брось ерундой заниматься! Думаешь, он наврал про боулинг-клуб? Пускай! Может, он промышляет наркобизнесом и насочинял, чтобы не афишировать свои темные дела. Но мне плевать, понимаешь? Федор — кратковременный эпизод в моей жизни. Пройдет немного времени, и я брошу его, как и предыдущих партнеров по сексу.

— Почему ты думаешь, что он не может быть автором анонимного письма и всего остального? Ведь он, кажется, хочет на тебе жениться?

— Мало ли мужиков хотело на мне жениться! А Федор слишком непосредственен для вынашивания коварных планов, которые ты ему приписываешь. Более правдоподобных версий у тебя не возникло? — насмешливо закончила Ирма.

Мне пришлось проглотить этот ощутимый укол моему самолюбию. Она считает, что я никудышный детектив. Ну и пускай. Все равно не заставит меня сейчас раскрыть ей правду относительно «непосредственного» Федора. Свою горькую пилюлю она получит, когда я доведу дело до конца.

— Версий у меня много, и я каждую из них отрабатываю, — сухо ответила я.

Допив содержимое чашки, я собралась уходить. Но перед тем как покинуть дом Ирмы, решила расставить все точки над «i».

— Если смерть Вероники никак не связана с тем делом, которое ты поручила мне расследовать, я не буду им заниматься, — предупредила я свою клиентку.

— Ты предполагаешь, что может быть какая-то связь? — скептически спросила она.

— Не могу сейчас ничего утверждать. Время покажет.

— Я сегодня же позвоню Федору и поговорю с ним насчет Влада, — пообещала мне Ирма.

На этом мы и расстались.

Прохладный ветер, дувший с Волги, способствовал мышлению. Время было позднее, все горожане собрались у экранов телевизоров, поэтому я прогуливалась по набережной в гордом одиночестве. Облокотившись на перила, взглянула в черные воды великой реки. Сейчас недовольство собой давало о себе знать особенно явно. Прошло столько времени, а я продвинулась вперед не больше чем на полшага. Необходим был рывок, чтобы прорвать образовавшийся застой в расследовании.

Не нравилось мне, что слишком многие участники этой истории были между собой знакомы. Приписать такой факт стечению обстоятельств казалось мне невозможным. В любом случае придется работать с тем материалом, который есть в наличии.

Долго еще я прогуливалась под ярким светом фонарей, размышляя.

Позже, когда я уже благополучно добралась до дома и расположилась на диване, раздался телефонный звонок. В полном обалдении от происходящего, Ирма сообщила мне, что после разговора с Федором вообще отказывается что-либо понимать. Федор не отрицал своего знакомства с Владом, но заявил, что на протяжении сегодняшнего дня не имел счастья с ним встречаться.

— Ты рассказала ему про смерть Вероники?

— Да, конечно. Может быть, существует другой Федор Валевич? — выдвинула предположение Ирма.

Если бы я не была свидетелем сегодняшнего разговора Влада с Валевичем, я, наверное, рассуждала бы точно так же.

— Может быть… — медленно протянула я. — Может быть.

Но сегодня мне больше не хотелось думать о делах. Вечерняя прогулка под луной поспособствовала не только пробуждению новых идей, но и совершенно настроила на сон. Пусть Стоцкие, Валевичи и иже с ними подождут до завтра.

Глава 6

Продавцы воздушных шаров пристроились у самого входа в зоопарк, красочным видом продаваемого товара лишая покоя проходящих мимо детей, а еще больше — их родителей. Возгласы «купи, купи» раздавались повсеместно. Одна маленькая девочка так сильно дернула маму за руку, что та буквально взвыла от боли. Сколько молодая мамаша ни сопротивлялась, но, как и другим родителям, ей все же пришлось купить своему чаду оранжевый шар, наполненный гелием.

В зоопарке я не была со времен босоногого детства и сейчас с удовольствием посмотрела бы на живых зверушек, если бы не была вынуждена караулить Мухину. Наблюдая за толчеей перед зоопарком из автомобиля, я думала о том, что пора бы ей поиметь совесть и заявиться наконец на работу. Свою машину я поставила как раз на пути «фарватера», проложенного Зоей от своего дома до фирмы Стоцкого. Пройти незамеченной она никак не могла, если только ее отношения со Стоцким не зашли так далеко, что он заезжает за ней по утрам, чтобы доставить на работу.

Увидела я ее издалека, когда она только спрыгнула с подножки автобуса. Как всегда — мини-юбка, высокие каблуки. Для риэлтора, целый день проводящего в бегах, высокие каблуки — аномальное явление. Впрочем, я-то прекрасно знаю, что купля-продажа квартир занимала Мухину только до той степени, чтобы ее не выгнали с работы из-за отсутствия прибыли фирме.

— Зоя! — окликнула я ее, когда она проходила мимо, и призывно взмахнула рукой. Мухина быстро развернулась и подошла вплотную к машине, издав при этом удивленный возглас:

— Татьяна! Куда пропала?

— Сядь в машину, поговорить нужно, — приглашающе распахнула я дверцу.

— Я опаздываю, — Зоя капризно сложила свои пухлые губки. — Это что, твоя «девятка»?

Кинув заинтересованный взгляд на мой автомобиль, она, вразрез своим словам, не торопилась уходить.

— Нет, машина отца, — соврала я и заметила, как сразу потух интерес Мухиной к моей персоне.

— Хочешь обратно на работу вернуться? — спросила она, оглядываясь по сторонам и довольно улыбаясь, когда ей удавалось поймать на себе заинтересованный взгляд какого-нибудь проходившего мимо мужчины. — Я, конечно, могла бы за тебя словечко замолвить, только Михаил перевел меня на должность секретаря.

Вид у нее был настолько деловитым и напыщенным, что я сделала над собой усилие, чтобы не рассмеяться.

— Да нет. Я здесь по поручению Федора. Он просил отвезти тебя к нему. Садись — это срочно. Моментально весь лоск слетел с нее, и на смену ему пришли озабоченность и недоверчивость.

— Он ничего мне не говорил…

— У него не было времени сообщить тебе… Садись, по дороге все объясню.

Я торопила Мухину и словами, и жестами, и даже мимикой. Необходимо было сыграть на ее растерянности.

— Но мне же на работу нужно, — продолжала вяло протестовать Зоя.

— У меня в машине сотовый, позвонишь Стоцкому и наврешь что-нибудь. Давай быстрее!

Наконец Зоя опустилась рядом со мной на сиденье и захлопнула дверцу. Я нажала на газ, и машина с визгом тронулась с места.

— Что за спешка? — недоумевала Зоя. — И почему Федор не сказал мне, что вы с ним знакомы?

Ничего не ответив, я протянула ей трубку. С недовольным видом взяв ее в руки, Мухина набрала номер Стоцкого. Услышав на том конце призывное «алло», она тут же сбросила с себя все недовольство и опять расплылась в улыбке.

— Здравствуй, радость! — поприветствовала Зоя Михаила.

Однако как далеко у них зашло! Покосившись на голые ноги сексапильной красотки, я переключила скорость и усмехнулась. Зря, девочка, надеешься, подумала я про себя. Дальше платонической фазы твой роман все равно не двинется.

Расписав Михаилу, как утром ей позвонил клиент и попросил срочно с ним встретиться, Зоя извинилась за то, что не попадет на совещание, и пообещала долго не задерживаться.

Прежде чем вернуть мне телефон, она вновь нахмурила брови и произнесла:

— Позвоню Федору на сотовый, узнаю что к чему.

Пускай звонит. Даже если она с ним свяжется, то из машины все равно не выпрыгнет, — я заблокировала все двери.

— Абонент вне доступа, — сообщила Зоя, сделав попытку дозвониться до Валевича.

Очень хорошо. Меньше проблем.

— Куда мы едем? — спросила она, поглядывая на проносившиеся мимо дома.

— Федор просил приехать на пустырь, за ипподромом. Не понимаю, к чему такая таинственность! — молола я первое, что приходило в голову, преследуя только одну цель: чтобы Мухина слишком не дергалась.

«Хочет бедную убить, Цокотуху погубить», — припомнились мне строчки из стихотворения Чуковского.

Обеспокоенность, смешанная с нервозностью, все больше захватывала ее. Вскоре в ход пошли костяшки пальцев, которыми она принялась неприятно хрустеть.

— Мог бы вообще-то и сам позвонить в конце концов, — вслух рассуждала Зоя, и мне было слышно ее участившееся дыхание. — Федор не сказал, о чем будет разговор?

Мы уже приехали, поэтому вместо ответа я вышла из машины и огляделась. Место я выбрала хорошее, безлюдное. Одинокие деревья да бугристая почва — меня это вполне устраивало. Машины проезжали здесь крайне редко, поэтому последнюю часть пути нам пришлось трястись по ухабам.

— Выходи, — скомандовала я.

— Что такое? Где Федор? — в полном недоумении крутила головой Мухина.

— Впрочем, можешь сидеть, — еще раз показала я, кто здесь «заказывает музыку». — Валевича не будет. От тебя требуется внимательно выслушать мои вопросы и чистосердечно на них ответить.

— Не понимаю, что тебе от меня нужно? — ошарашенно глядя на меня, произнесла Зоя.

— Для тех, кто в танке, еще раз повторяю: ответишь на мои вопросы, и я отвезу тебя обратно на работу. Упрямиться не советую — опасно для здоровья.

— Какие вопросы? — решила уточнить Зоя.

— Что за дела вы с Валевичем проворачиваете вокруг Лабуш и Стоцкого?

В этот момент Мухина захлопнулась, как ракушка. Лазурный берег какой-нибудь Испании, который благодаря капиталам Стоцкого мог стать для нее явью, перевешивал в ее глазах мои угрозы.

— О каких делах ты говоришь? — сделала она неприступное лицо. — Мне нравится Стоцкий, Федору — Ирма. Какой подтекст ты пытаешься здесь найти — непонятно.

Она слишком плохо меня знала. Иначе поостереглась бы в подобном тоне со мной разговаривать. Мухина и сообразить ничего не успела, как я запустила руки в ее длинные волосы и, зажав их в кулак, притянула голову не ожидавшей такого напора красотки к сиденью.

— Я предупреждала, что лучше договориться по-хорошему, — невозмутимо сказала я. — Будем отвечать на вопросы или продолжим играть в гестапо?

— Больно же! — запищала Мухина, закусив губу. — Отпусти…

— Ты не ответила, — стояла я на своем.

— Я скажу… скажу…

Отпустив волосы моей пленницы, я произнесла нетерпеливое «ну». Мухина потрясла головой и стрельнула на меня глазами.

— Мне и рассказывать-то, собственно, нечего. Федор однажды назначил мне встречу — а до этого мы долго не виделись — и спросил, не хочу ли я подцепить небедного привлекательного мужичка.

— Откуда ты знаешь Федора? — по ходу действия поинтересовалась я.

— Два года назад он встречался с моей старшей сестрой, но им пришлось расстаться. Так вот… Я сразу поняла, что он преследует какую-то свою выгоду, и напрямик его об этом спросила. Федор ответил, что бизнесмен, которого я должна завлечь, крутит любовь с женщиной, нравящейся ему, и если мы, для обоюдной пользы, начнем тащить эту парочку в разные стороны, то в результате каждый получит свой лакомый кусок. Я согласилась. Через какого-то знакомого, давшего мне рекомендацию, Федор устроил меня в фирму Стоцкого. Вот и все.

Но меня такой ответ не устраивал.

— И ты хочешь, чтобы я поверила, что Валевич на самом деле очарован Ирмой и она нужна ему только ради красивых глазок? Не люблю, когда из меня делают идиотку… — Я так выразительно посмотрела на Зою, что она под моим взглядом съежилась.

— Это все, что мне известно, — жалобно простонала Мухина, рассчитывая на смягчение моей позиции по отношению к ней.

— Если только я узнаю, что ты мне соврала… — угрожающе начала я.

— Да нет же! Если у Федора и есть какие-то свои цели, то мне о них не известно, — попыталась заверить меня Зоя. — В данный момент меня интересует только Михаил и то, что с ним связано. А Валевич пусть делает со своей Лабуш все, что угодно. Меня это не касается.

Я задумалась. Похоже, Валевич действительно не просветил ее относительно настоящей цели знакомства с Ирмой. Либо никакой другой цели у него на самом деле не было, и все, что помимо этого, — мои домыслы и фантазии.

— И каков Стоцкий в постели? — спросила я моментально.

Но мой вопрос совершенно обескуражил Мухину. Первым ее порывом было ответить что-то типа «какое твое дело?», но, тут же вспомнив, что я чуть не лишила ее значительной части волосяного покрова головы, Зоя решила не хамить.

— Он очень страстный мужчина! — в каком-то экстазе воскликнула она. — Более темпераментного и изобретательного в постели любовника я в своей жизни не встречала!

Очень интересно… Это что — наглая ложь или голая правда? Кто кому врет — Мухина мне или Стоцкий Ирме?

Промолчав о своих впечатлениях от услышанного, я завела мотор и тронула машину.

Всю обратную дорогу Зоя тоже предусмотрительно молчала, а я предавалась не очень веселым мыслям. Никакой дополнительной информации я не получила, зато приобрела новые проблемы. Теперь о нашем разговоре узнает Валевич, и непонятно, чем все закончится. В случае, если я права и брак с Ирмой нужен ему из каких-то корыстных соображений, мне необходимо быть начеку. Неизвестно, как он отреагирует на то, что некая Таня Иванова хочет докопаться до истинных причин его сближения с Ирмой Лабуш.

Фигура Валевича все больше и больше вызывала у меня подозрения. Почему он сказал Ирме, что не встречался вчера с Владом? Насколько я поняла, они с ним давно знакомы. Почему же он отказался выручить своего приятеля из беды и так нагло соврал? М-да… Пока у меня было больше вопросов, чем ответов на них.

Так, в полном молчании, мы доехали до фирмы Михаила. Прежде чем открыть дверцу машины, Мухина несмело произнесла:

— Одного я не поняла, для кого ты стараешься — для Ирмы или Стоцкого?

— И ты, по своей наивности, рассчитываешь получить ответ? — Мои брови взлетели вверх, и я усмехнулась.

Поняв, что с ее стороны было глупо задавать подобный вопрос, Зоя оскорбленно вскинула голову, ступила на асфальт и, чтобы хоть как-то досадить мне, с силой захлопнула дверцу. Проводив взглядом ее виляющую походку, я взяла с приборной панели телефон. Попробую использовать еще одну возможность докопаться до истины, зайду с другого конца.

* * *

— Влада сегодня арестовали, — сообщила мне Ирма, как только я переступила порог ее дома. — Он сейчас в следственном изоляторе, я только что оттуда.

— Ему предъявили обвинение в убийстве жены? — спросила я, хотя особого труда догадаться, какое именно обвинение Владу предъявили, мне не стоило.

— Именно, — покивала головой Ирма. — Не понимаю, зачем он вчера так глупо соврал, рассказав о несуществующей встрече с Федором? Правда так быстро вылезла наружу. На что он рассчитывал?

— Значит, ты веришь словам Федора, а не родного дяди?

Ирма проводила меня в гостиную, которая из всех комнат ее квартиры выглядела, пожалуй, наименее захламленной.

— Сама подумай, зачем Федору врать? Вот Владу как раз есть смысл выкручиваться. Чего стоит один рассказ Вероники о его шалостях…

— Может быть, Федору просто не хочется таскаться на допросы, потом в суд? — сделала я предположение, которое моя клиентка тотчас же отмела.

— Ты совершенно не знаешь Валевича, — поморщившись, безапелляционно заявила она. — Приведу конкретный пример из его жизни, после которого, я надеюсь, ты все поймешь. Эту историю Федор рассказал мне не сейчас, а несколько дней назад. Не думай, будто он пытался как-то оправдаться за свой поступок по отношению к Владу. Так вот, в Сургуте у него живет друг детства, работает на бурильной установке мастером. Какой там климат, ты представляешь: мороз под пятьдесят градусов — обычное явление. Год назад этот друг по такому вот морозу шел с буровой на базу, и у него прихватило сердце. Он упал в сугроб и непременно замерз бы, если бы его вовремя не обнаружили. В результате он сильно пострадал и очень долго лежал в больнице. Федор, как только узнал о несчастье, сразу же бросил все дела в Тарасове и вылетел в Сургут. Пока друг оставался недееспособным, Федор морально и материально поддерживал и его, и всю его семью, а у того трое детей. Теперь ответь мне, способен ли такой человек не помочь своему знакомому, тем более — моему родственнику, только потому, что он испугался допросов в милиции? Если бы Федор действительно вчера встречался с Владом, неужели он, хотя бы ради меня, не согласился бы помочь Голосовскому?

— Это фамилия твоего дяди?

— Да. И девичья фамилия моей матери.

Я смотрела на Ирму и не понимала, кого она пытается обмануть — меня или себя? Скорее всего — второе. Еще вчера она старалась убедить меня, что Федор нужен ей исключительно как временная игрушка. Надоест — можно выбросить. А сегодня она с такой гордостью рассказывает о доблестях Валевича, как будто он является не меньше, чем ее мужем. Получается, человеку, с которым она знакома без году неделя, она готова верить больше, чем родному дяде. Вывод напрашивается один: Ирма слишком увлеклась Федором, но не готова даже себе самой в этом признаться. Только говорить ей, что таких вот трогательных историй про друзей детства я тоже могу насочинять не один десяток, не стоило. Всему свое время.

— Ты хотела дать мне ключи, — напомнила я ей.

Вчера, уходя, Влад на всякий случай оставил племяннице ключи от своей квартиры. Этот самый случай и произошел с ним сегодня — его отправили в СИЗО.

— Да, сейчас, — хозяйка подошла к книжному шкафу и пробежала глазами по полкам. — Федя сегодня утром перепутал ключи, когда пошел в магазин, и вместо моих взял ключи от квартиры Влада. Куда он их положил, нужно теперь найти.

Связка отыскалась на самом верху шкафа. Протянув ключи мне, Ирма не обошлась без замечания:

— Я, конечно, ничего не смыслю в методах детективного расследования и не хотела бы вмешиваться в твои дела, но мне совершенно непонятно, что ты рассчитываешь обнаружить в квартире Влада.

В более прямой, не завуалированной вежливостью форме то, что думала моя клиентка, звучало бы так: твои методы расследования совершенно бестолковы, ты — никудышный частный детектив. Но Ирма предпочла быть достаточно тактичной и не выражаться столь откровенно, хотя в ее глазах отчетливо читалась язвительная насмешка.

Понимающе усмехнувшись, я решила все-таки ответить ей.

— Да, вижу, твое мнение обо мне опустилось значительно ниже той оценки, которую я на самом деле заслуживаю. Поэтому, чтобы избежать дальнейших недоразумений, давай договоримся. У меня уже есть кое-какие результаты, и, независимо от того, накопаю я сегодня новую информацию или нет, завтра ты узнаешь обо всем, что мне удалось выяснить, во всех подробностях.

— Меня это устраивает, — кивнула Ирма. — А то, кажется, процесс поиска виновного слишком затянулся.

Не очень довольные друг другом, мы расстались. Но последующие события разворачивались таким образом, что расставание продлилось гораздо дольше, чем я рассчитывала.

* * *

После светофора на перекрестке мне следовало повернуть направо. Пока я ждала зеленого сигнала, мимо меня пронеслась знакомая красная машина. Наплевав на все правила дорожного движения, я на запрещающий свет светофора помчалась вслед за удаляющимся «Шевроле», стараясь не отставать от него и в то же время не слишком мозолить Валевичу глаза.

Проехав несколько кварталов, Федор остановился у палатки, в которой торговал пивом молодой веселый парень. Даря улыбки всем без исключения покупателям, он производил приятное впечатление на окружающих.

Федор поздоровался с ним за руку, и некоторое время они непринужденно болтали о чем-то. Потом улыбчивый парень залез в карман, достал пачку денег и протянул Федору. Небрежно кинув рубли в бумажник, Валевич махнул рукой, сел в машину и скрылся за поворотом. На этот раз я не стала его догонять, а, выйдя из «девятки», подошла к палатке.

— Бутылку «Сокола», безалкогольного.

Продавец окинул меня быстрым оценивающим взглядом и улыбнулся пошире.

— Правильно, — поддержал он мой выбор, — за рулем накачиваться градусами небезопасно. — Открыть?

Отсчитав мне сдачу и не переставая улыбаться, парень поправил на лотке бутылки.

— Да, пожалуй, — согласилась я и тут же, без перехода, «закинула удочку» на другую тему: — А интересные мужчины встречаются около пивных палаток…

— Вы о ком? — Парень сделал непонимающее выражение лица, хотя наверняка подумал, что я намекаю на его персону.

— О том, кто стоял здесь передо мной, — развеяла я его иллюзии.

Прочитав в глазах продавца немой вопрос, подтвердила свой ответ:

— Да, только что отошедший от вас жгучий брюнет мне понравился.

Сообщив это, я отхлебнула пиво прямо из горла, как заправский любитель спиртного.

Удостоверившись, что красивая покупательница не его имеет в виду, парень немного разочаровался, но виду не подал.

— А, мой бывший сменщик… — не очень охотно поделился он информацией. — Я познакомил бы вас с ним, но, к сожалению, не знаю, когда теперь его увижу.

Я профессионально скрыла свое удивление.

— Он что, больше не торгует пивом? — как бы невзначай спросила я.

— Да, бросил это занятие, — ответил продавец, — две недели назад уволился. А сейчас заезжал за деньгами, которые хозяин остался ему должен.

— Неужели он на пиве так поднялся, что смог «Шевроле» купить?

— Не-ет, — протянул весельчак, — родственник его за границу отдыхать уехал и попросил присмотреть за квартирой и машиной. Мало того, что он разрешил Федору всем этим пользоваться, так еще и денег отстегнул. Мне бы такого родственничка…

— Не везет мне, — состроила я огорченное лицо. — Только увижу интересного мужчину, так нет возможности с ним познакомиться…

— А как я, не подхожу? — игриво спросил парень, склонив голову набок.

— Вот если бы ты был не блондином, а брюнетом, тогда был бы другой разговор, — мечтательно произнесла я, томно опустив глаза и делая шаг в сторону.

— Ради такой женщины я бы покрасился! — крикнул мне вдогонку продавец.

— О нет, я не приму такой жертвы! — в тон ему отозвалась я и села за руль.

Теперь завоевательные поступки Валевича по отношению к Ирме получили объяснение. Желание Федора получше устроить свою жизнь было вполне понятно. Кому же не хочется скакнуть, как говорится, из грязи в князи? Присмотрел мужик состоятельную женщину и приступил к детальной обработке ее жизни, стараясь приспособить эту самую жизнь под свой размер. Похоже, все оказывалось значительно проще, чем я думала. Очень кстати Валевичу подвернулся родственник, уехавший за границу. Теперь Федор со всеми необходимыми атрибутами, включавшими шикарную квартиру и машину, мог разыгрывать из себя совладельца боулинг-клуба. Расчет у него был простой. Если женщина при деньгах будет уверена, что ее избранник вовсе не нуждается в материальной поддержке, а сам кого хочешь поддержит — например, друга детства из Сургута, — то ей гораздо легче дойти с таким человеком до загса.

Что же касается странного поступка Федора по отношению к Владу, то здесь может быть множество причин. Одна из них — личная неприязнь Валевича к Голосовскому. Возможно, отказавшись составить своему знакомому алиби, Федор таким образом решил свести с ним счеты.

Оставалось только сообщить Ирме о некоторых специфических особенностях ее избранника — и дело с концом. Но я почему-то не чувствовала никакого удовлетворения от проделанной работы. Когда ожидаешь от дела чего-то большего, а получаешь по минимуму, наступает разочарование.

Несмотря на принятое решение завершить дело, дав отчет Ирме, мне по-прежнему не давало покоя письмо, написанное на немецком языке, о котором упоминала Ника. Испуг, который овладел Владом при упоминании послания, был более чем подозрителен. Его расширенные от страха глаза стояли передо мной до сих пор. Именно поэтому я решила все-таки посетить квартиру, в которой еще так недавно жила Вероника.

Глава 7

В девятиэтажке Голосовских по закону, который в народе именуется законом подлости, не работал лифт. А подниматься нужно было, конечно же, на девятый этаж. Но для молодой, спортивного склада девушки, коей я себя считаю, это не составило большого труда. Когда, как индеец, неслышными перебежками я добралась до четвертого этажа, до меня донеслись голоса двух женщин, спускавшихся мне навстречу.

— А что, квартиру разве не опечатали? — вопрошала одна.

— Опечатали, как же. Только вчера из местного отделения двое милиционеров приходили. Печать сорвали, а новую почему-то не поставили, — отвечала вторая.

— Бардак, — заключила первая, проходя мимо меня и внимательно вглядываясь в мое лицо.

Добравшись до восьмого этажа, я уже приготовилась так же легко преодолеть два последних пролета, но тут заметила знакомую фигуру, спускавшуюся сверху. Мгновенно отреагировав, я отпрыгнула в сторону, за выступ стенки. Что он здесь делает и где оставил свой «Шевроле», который не попался мне на глаза возле дома? Эти два вопроса одновременно возникли у меня в голове.

Значит, ключи от квартиры Влада Валевич взял не случайно. Зачем-то ему понадобилось посетить жилище Голосовского… Интересно, зачем?

Шаги спускавшегося затихли, и я добралась до верхнего этажа. Быстро найдя на связке ключи от общей двери, а затем и от квартиры Влада, я вошла внутрь, оставшись незамеченной соседями. Если, конечно, за мной не подглядывали в «глазок».

Меня сразу окутал табачный запах, который, казалось, навсегда въелся здесь в стены. Я прошла в зал и огляделась. Поражали ветхость и какая-то общая запущенность помещения. В довесок к этому вещи были вывалены из шкафов, мебель сдвинута с места, одним словом — все в доме было перевернуто вверх дном. Но я тем не менее должна попробовать найти письмо, о котором говорила Вероника. Может быть, оно прольет хоть немного света на происходящее.

Сколько у меня шансов найти что-нибудь в таком бедламе? После милицейского-то обыска, после которого, как правило, ничего полезного для частного детектива не остается…

Полагаясь исключительно на свою интуицию, я осмотрела все возможные места, где могло находиться письмо, сначала в одной комнате, а затем прошла в другую.

В спальне меня поразило обилие книжных полок, до отказа забитых книгами. Странно, но те, кто рылся в квартире, оставили их на местах. Тематика книг не отличалась упорядоченностью — много научной литературы, произведения серьезных классиков, а также беллетристика, представленная в основном женскими романами.

Вообще спальня выглядела по сравнению с первой комнатой значительно приличней. Может быть, в зале нашли все, что хотели?

Письменный стол, который я исследовала, также не предоставил никакой интересной информации. Все ящики были забиты трудами и докладами по микробиологии.

На шифоньере я обнаружила деревянную шкатулку со сломанным замком, в которой находились документы. Поди теперь узнай, кто взломал замок — то ли представители правоохранительных органов, то ли побывавший здесь передо мной Валевич, то ли сам хозяин, потерявший ключ. В шкатулке тоже не оказалось ничего интересного, однако бросилась в глаза одна небольшая особенность — все документы принадлежали только Владу: диплом об окончании университета, военный билет, разные свидетельства. Либо это была его личная шкатулка, либо все Вероникины документы отсюда изъяли.

Ванная комната давно требовала капитального ремонта. С потолка сыпалась штукатурка, а краска на стенах лупилась. Из кармана женского махрового халата, висевшего на крючке, я выудила смятый в шарик клочок бумаги, который содержал шесть цифр — номер телефона. Воспользовавшись мобильником, я тут же набрала указанный номер, гадая, куда попаду.

— Женская консультация, — раздался в трубке молодой приятный женский голос.

Первым моим порывом было нажать на кнопку сброса номера, но, повинуясь какому-то непонятному побуждению, сказала:

— Вас беспокоят из облпрокуратуры. С кем я могу поговорить о вашей пациентке, Веронике Голосовской?

— Сейчас посмотрю, есть ли такая, — любезно откликнулась девушка, и было слышно, как трубку положили на стол и зашуршали бумагами. — Да, Голосовская наблюдается у доктора Смирновой.

— Позовите врача к телефону, мне нужно срочно получить от нее информацию.

Девушка снова положила трубку на стол, и по полу зацокали ее каблуки. Вскоре я услышала почти старческий голос:

— Я вас слушаю.

— По какому поводу последний раз к вам обращалась Вероника Голосовская?

Минутная пауза, опять зашуршала бумага.

— Да, достаточно интересный случай, — проскрипела на том конце гинеколог. — Голосовская была уверена, что беременна.

— Что значит «была уверена»?

— А то и значит — у женщины была мнимая беременность. У меня с самого начала появилось подозрение на это, но ведь при мнимой беременности точно такие же признаки, как и при настоящей. Как правило, она является следствием того, что женщина очень сильно хочет ребенка, и на почве самовнушения организм начинает имитировать вынашивание плода.

— Скажите, — я была несколько ошарашена услышанным, — а Вероника знала о том, что ее беременность ненастоящая?

— Нет, не знала. Результаты анализов стали известны только сегодня. Но я давала Голосовской направление на УЗИ, и возможно, что уже там ей раскрыли глаза. Хотя, поверьте, разубедить женщину, находящуюся в подобном положении, очень непросто. Поэтому зачастую для пациентки диагноз оборачивается психологической травмой.

— Спасибо, — машинально произнесла я.

Значит, если бы не смерть Ники, Влад непременно в самое ближайшее время развелся бы с ней. Узнать бы, какова действительная причина, из-за которой он хотел развестись с женой… Может быть, тогда многое прояснилось бы.

На кухне, как и в зале, царил страшный беспорядок. Почерневшие от табачного дыма занавески уныло свешивали гипюровые рюши. На столе в тарелках красовались остатки пищи, в мойке — гора немытой посуды. Но и здесь, как и в других комнатах, мне не удалось ничего обнаружить. Может быть, письмо «пришила» к делу милиция? А может быть, и Федора интересовало именно это послание? Да, вполне вероятно, что мы с ним искали одно и то же. Только мне, как пришедшей последней, ничего не досталось. Нашел ли Валевич то, что искал? Никто, кроме него самого, на вопрос ответить не в состоянии. Нет, точку в расследовании еще слишком рано ставить. Сначала нужно вывести Федора на чистую воду — пусть объяснит, например, зачем он тайком пробрался к Голосовскому в квартиру.

Размышляя таким образом, я все тем же неслышным шагом спускалась по лестнице. Где-то на уровне пятого этажа из-за выступа вышел… Федор собственной персоной и преградил мне дорогу.

— Привет частным предпринимателям! — с усмешкой обратился он ко мне. — Как обстоят дела на поприще детективной деятельности?

— Неплохо, — откликнулась я. — Жаль, что ты больше не торгуешь пивом, а то отметили бы наше знакомство, имея скидки на этот замечательный напиток.

Дав Валевичу понять, что мне многое о нем известно, я почувствовала над ним преимущество. Особенно мне понравилось, как при упоминании о торговле пивом глаза Федора загорелись недобрым блеском. Но, надо ему отдать должное, мой противник умел быстро с собой справляться — в следующую минуту он уже вернул лицу ерническое выражение.

— Ты знаешь, я считаю, что Ирма зря тратит на тебя деньги, — сообщил Валевич и добавил: — Поэтому я хочу, чтобы сегодняшний день был твоим последним рабочим днем.

Тут же осознав всю неоднозначность своего высказывания, понимание которого он сразу прочел на моем недоуменном лице, Федор замахал руками.

— Не-ет, ты меня неправильно поняла, никакого насилия! — Он сморщился так, будто одно упоминание о насильственных действиях вызывало в нем полное неприятие. — Просто нужно с тобой объясниться, чтобы ты смогла успокоиться, получить свои денежки и заняться более интересными делами.

Предложение было очень заманчивым. Испытующе посмотрев на Федора, я великодушно разрешила:

— Рассказывай, я готова слушать.

Пропустив мимо ушей мою реплику, он продолжил:

— И сделать это хочет сама Ирма, организатор всего шоу. Ты готова проехать со мной за город?

— О чем ты говоришь? — растерянно спросила я, терзаемая подозрениями и догадками.

Подперев плечом бетонную стену, Федор тяжело вздохнул, как будто доводить до моего сведения, в чем, собственно, дело, — пренеприятнейшее из занятий.

— Ты неплохо поработала. И меня правильно вычислила. Действительно, именно по моей просьбе и именно Мухина звонила Стоцкому в командировку. Письмо на компьютере, адресованное Ирме, печатал я, и фотографию монтировал тоже я. Вопрос в том, с чьей подачи я все это проделал?

Ответ сам пришел мне в голову, но я отказывалась ему верить.

— Правильно, — словесно подтвердил Федор мои догадки, — все было сделано с подачи Ирмы. Для чего она все это спланировала, она сама тебе расскажет. Итак, мы едем?

— Послушай, всего час назад я была у нее и не заметила особого стремления мне что-то рассказать.

— Не знаю, о чем вы там договорились, — не моргнув глазом ответил Федор, — только она после вашего разговора позвонила мне на сотовый и попросила подъехать сюда, сообщив, что ты надеешься отыскать непонятно что в квартире ее дядюшки. Велела привезти тебя на дачу, за город, где она будет ждать.

— Объясни мне, почему ты решил, что я тебя вычислила? — Мои глаза, сузившиеся до состояния щелочек, впились в Валевича недобрым взглядом.

— Ирма с самого начала сообщила мне, на какой машине ты катаешься. Поэтому сделать такой вывод, наблюдая, как ты следишь за мной, не составило большого труда.

— Почему она отправилась именно за город? Почему не захотела назначить встречу где-нибудь в Тарасове?

Моя подозрительность вызвала новый тяжелый вздох у собеседника.

— Речь идет о даче, принадлежащей Ирме. Она часто там отдыхает и расслабляется. Ну, пойми ты, — тоскливо проговорил Федор, — человек терзается укорами совести, что так долго водил некую Таню Иванову за нос. Чтобы хоть немного загладить свою вину, она предлагает тебе отдохнуть вместе с ней. Теперь, надеюсь, все понятно?

Я принялась лихорадочно соображать. Что это? Правдоподобная выдумка Валевича, чтобы заманить меня в ловушку, или все, что он рассказывает, правда? Слишком уж убедительно звучали его слова. Надо было поинтересоваться у бывшего напарника Федора по пивным делам, не работал ли в недалеком прошлом этот сексапильный брюнет в местном драмтеатре.

— Мне, собственно, все равно, узнаешь ты правду или нет, — равнодушно заявил он, вторя моим мыслям. — Но решайся быстрее, у меня еще куча дел сегодня.

Значит, Валевич оказался рядом с квартирой Голосовского только потому, что искал там меня? Я вспомнила также, на чем завершился наш последний разговор с Ирмой. Выходит, она с какой-то целью «держала» меня до последнего, а после того, как я решила рассказать ей все то, что мне стало известно в результате расследования, оказалась ей не нужна. Зачем ей было устраивать весь этот спектакль? Вот единственное, что мне хотелось сейчас узнать.

— Поехали, — резко сказала я и, обойдя Федора, первой стала спускаться.

* * *

Устроившись на комфортном сиденье «Шевроле», я не была уверена, что поступаю правильно. Тем не менее, приняв однажды решение, необходимо ему следовать.

Вставляя ключ в замок зажигания, Валевич повернул голову в мою сторону и, усмехнувшись, произнес:

— Только прошу, давай не будем устраивать викторину — ты мне вопрос, я тебе ответ. Ирме не понравится, если я начну сейчас трепаться и выболтаю чего лишнего. Подготовь список вопросов, а она на все ответит. Если захочет.

Валевич хохотнул и, чтобы у меня не возникло искушения открыть рот, чуть ли не на полную катушку включил громкость магнитолы.

Я скосила на него глаза. Он вел себя как обычный исполнитель, который подчиняется и выполняет исключительно волю хозяина. Или хозяйки. Его сильные волосатые руки уверенно крутили баранку, в его крепком теле совсем отсутствовало напряжение, и он тихонько, приятным баритоном, подпевал Шуре.

Белый трикотажный джемпер в сочетании с черной шевелюрой просто слепил глаза и очень шел хозяину. На протяжении всего пути Федор изредка бросал на меня спокойный оценивающий взгляд, видимо, чтобы проконтролировать, в каком я пребываю состоянии. Но мое лицо — что та маска на маскараде. Попробуй догадайся, какие чувства на самом деле владеют человеком, скрывшимся за ней. Я умею удерживать на лице такое выражение. Очень важно, чтобы противник понял: если ему и вздумается нападать, то придется очень постараться, чтобы одержать победу.

Глядя в окно, я пыталась составить приблизительный маршрут нашей поездки. Многоэтажные дома, так же как и асфальтированная дорога, уже закончились. Впереди виднелся унылый частный сектор, с покосившимися заборами и облезлыми кривыми домишками, а за ним начинался дачный массив.

Вот здесь были дома так дома! Один живописнее другого! Особняки демонстрировали безграничный полет фантазии проектировщиков. Я пыталась угадать, какое из этих внушительных строений принадлежит Ирме, и даже наметила парочку не очень вызывающих своей помпезностью коттеджей, но мы все ехали и ехали, не останавливаясь. Так называемых дачников было мало. Будний день, погода прохладная и ветреная — наверное, это сыграло свою роль, хотя я прекрасно понимала, что в таких хоромах найдутся и комнаты, и полы с подогревом, и другие мелкие радости жизни.

Наконец, вопреки моим ожиданиям, Валевич остановил машину у такого двухэтажного великолепия, что у меня захватило дух. Ступив на влажную после утреннего дождя землю, я в немом изумлении задрала голову вверх, чтобы за высоким кирпичным забором разглядеть башни дворца.

— И это все принадлежит Ирме? — с большим скепсисом спросила я, не веря, что на доходы от парикмахерского бизнеса Лабуш смогла купить подобный замок.

Прежде чем ответить, Федор открыл металлические ворота и загнал внутрь свой «Шевроле». Подождав, пока я войду вслед за ним, он с грохотом сомкнул створки ворот и только после этого ответил.

— Ты далеко не все знаешь о жизни Ирмы, — все с той же насмешливостью в голосе проговорил он. — Она не настолько проста, как кажется.

Федор открыл незапертую входную дверь и пропустил меня вперед. Я очутилась в уютно обустроенном холле, в царстве мореного дерева, из которого была сделана не только мебель, но также пол, потолок и стеновые панели. Пока я оглядывалась, Валевич уверенным шагом проследовал в глубь помещения и скрылся за аркой.

— Жди нас здесь, — услышала я его удаляющийся голос.

Взяв с журнального столика стопку развлекательных журналов, я устроилась на мягком диване и принялась машинально их просматривать, надеясь в скором времени с помощью Ирмы ответить на волнующие меня вопросы. Просмотр журналов не помог снять напряжение, поэтому, отбросив их в сторону, я посмотрела в окно, рядом с которым сидела, и ничего, кроме серого бетонного забора, не увидела. А жаль. Не будь здесь крепостного ограждения, открылся бы чудесный вид на близлежащий лес и пруд, заросший камышом, мимо которого мы проезжали.

Прошло пятнадцать минут. Ни единого звука не раздавалось в доме, и это обстоятельство начало вызывать у меня справедливые опасения. Никаких шагов, разговоров. Просто мертвая тишина. Еще через пять минут отсутствие хозяев совсем перестало казаться мне нормальным, и я отправилась на поиски. Зайдя под арку, увидела справа дверь, ведущую в коридор. Переступив через ее порог, прислушалась. Никаких признаков жизни. Я открыла первую из коридорных дверей и очутилась в бильярдной комнате. Зеркальные стены, стулья вдоль них, бильярдный стол посередине. Комната была пуста. Прикрыв тихонько дверь, я направилась дальше, стараясь двигаться бесшумно. Если за дверью притаился враг, я должна его вычислить быстрее, чем он меня.

Только я дошла до второй двери, как воздух вдруг раскололи громкие звуки музыки. Я вздрогнула от неожиданности. В сопровождении оркестра пел хор. Музыкальное произведение было настолько трагичным, что у меня в каком-то непонятном предчувствии сжалось сердце. Где-то я уже слышала эту вещь… Уверена, что даже знаю ее название.

Происходило что-то странное. Может быть, меня просто хотят напугать? Или у Валевича такой юмор? Целый ворох разнообразных мыслей тайфуном пронесся в моей голове. Например, не пора ли уйти отсюда по-английски, не прощаясь?

Страх, загнанный мною в самый дальний угол души, отказывался сидеть там тихо и проявлял себя все больше и больше. Музыка являлась тем из немногого, что могло существенно влиять на мое настроение. Возможно, тот, кто вставил кассету в магнитофон и нажал кнопку пуска, этого не знал, но попал в самую точку. Психологический прессинг, который я в данный момент испытывала, был достаточно силен, и мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы с ним бороться.

Только по двум причинам я продолжила движение. Первая — любопытство, стремление узнать, наконец, в чем дело. Догадок у меня много, но какая из них верна? Может, вот за этой дверью, из-за которой как раз и доносились звуки музыки, меня ждет остывающий труп Ирмы? Второй причиной было острое чувство опасности, которое подстегивало меня, как удар хлыста подстегивает напуганную лошадь.

Рука медленно нажала на ручку двери и потянула за нее. Голоса поющего хора неистово вторглись в пространство коридора и заполнили его. Чувствовалась хорошая поддержка динамиков — так оглушительно звучала траурная мелодия.

За дверью оказалась комната, вмещавшая в се-бя огромных размеров бассейн. Осторожно заглянув внутрь, я окинула взглядом все помещение. Оно было пустым. Однако в углу находилась еще одна дверь, которая была приоткрыта. Именно там находился источник раздававшейся музыки.

Закрыв за собой дверь, ведущую в коридор, я направилась в конец зала. Когда моему взору открылся весь бассейн целиком, я остановилась, вперившись взглядом в отделанное кафелем дно. Панно, занимавшее всю его поверхность, в ярких красках изображавшее картину из сказочной подводной жизни, зачаровало меня. Дядька Нептун с трезубцем в руках простирал свою руку в сторону толпы русалок с длинными развевающимися синими волосами. Русалки с обнаженными бюстами веселились от души: кружились в хороводе, манипулируя при этом своими рыбьими хвостами. Две из них ластились к самому дядьке, бросая на него призывные взгляды. В моем сознании живописное действо слилось со звуками трагической музыки, и оно представилось мне как подводная вакханалия, где Нептун призывал свою свиту устроить пир во время чумы.

Создавалось впечатление, что картина была живой. Сколько же создателю этого творения пришлось вложить сил в свое детище! Завороженная увиденным сюжетом, я стояла у кромки бассейна и делала безуспешные попытки оторвать взгляд от манящего подводного чуда. В тот самый момент, когда мне это почти удалось, я почувствовала сильный удар в спину, затем раздался всплеск воды, и дядька Нептун принял меня в свои объятья.

— Счастливого плаванья! — услышала я громкое пожелание Валевича, после того как всплыла на поверхность и тряхнула мокрой головой. Бросив взгляд по всему периметру бассейна, поняла: это не глупая шутка, а самая настоящая ловушка. — Оставляю тебя в приятной компании, — продолжил Федор, весьма довольный тем, что его задумка удалась. Под компанией он, вероятнее всего, подразумевал жителей подводного царства, на которых я, потеряв всякую бдительность, загляделась. — Заодно и музыку приятную послушаешь. А на днях я загляну. На соседней вилле двор бетонируют, так я твое красивое тело оформлю одной из дорожек. Ты не сильно огорчишься, если о твоей могиле никто никогда не узнает?

Одарив меня напоследок лучезарной улыбкой, Валевич скрылся за дверью, ведущей в коридор.

Все-таки он подловил меня! Не ожидала я, что Валевич настолько опасный противник. Видимо, он преследует очень серьезные цели, если решился на такое.

Я огляделась еще раз. Безусловно, из любого бассейна можно выбраться. Но здесь все было устроено таким образом, что сделать это не представлялось возможным. Глубина бассейна, оцененная мной на глазок, — около трех метров. Вода занимала в нем примерно половину. Ни лестниц, ни ступенек здесь не было предусмотрено, так как в обычное время бассейн наполнялся доверху. И только при условии наполненности бассейна до краев можно было вылезти наружу. Кончиками пальцев ног я могла достать до дна, только уйдя под воду с головой. Все было рассчитано так, чтобы я не смогла отдохнуть, встав ногами на твердое основание.

Хозяин этой дачи, видно, заядлый ныряльщик, раз соорудил такой глубокий бассейн. С правой его стороны возвышался постамент, представляя собой импровизированную вышку, с которой я при других обстоятельствах непременно с удовольствием прыгнула бы пару раз.

Чтобы выбраться из воды, необходимо было преодолеть около полутора метров. Допрыгнуть — невозможно, даже не стоит пытаться. Поэтому прежде всего я ощутила панику. Судорожно двигая руками и ногами, я не могла сосредоточиться ни на одной мысли, пока наконец не приказала себе расслабиться. Этот метод всегда действовал на меня безотказно-положительно. Пловец я неплохой, поэтому какое-то время продержаться на воде смогу. А там, глядишь, в голову придет спасительная идея, ведь безвыходных ситуаций не бывает.

Одна идея, впрочем, уже зацепилась за мое сознание. Оптимизма она мне, однако, не прибавила. Я узнала музыку, которая за прошедший короткий период успела заложить мне уши. Это был «Реквием» Моцарта. Значит, Валевич, ты устроил мне похоронную службу? Думаешь, я свешу лапки и пойду ко дну? Ну нет! Я не стану основанием для бетонной дорожки в соседнем дворе! Я выползу отсюда, даже если мне придется цепляться зубами за вертикальные кафельные плиты.

Тут, немного некстати, я вспомнила, что прежде чем выйти из квартиры, кинула гадальные кости с вопросом, чем закончатся мои сегодняшние попытки закончить это дело. Ответ был таким: «Поверьте, если покинете сейчас свой дом, очень скоро убедитесь, что совершили ошибку». Но я не поверила и вот теперь расплачиваюсь. Впрочем, даже если б и поверила, то все равно не смогла бы сидеть в четырех стенах и ничего не делать.

Самое обидное, пожалуй, заключалось в том, что мой сотовый телефон остался в сумке, которая лежала сейчас в холле. Небольшое успокоение принесла следующая мысль — о невозможности использовать его, даже если бы он находился у меня в кармане, после того как телефон погрузился бы вместе со мной в воду бассейна.

Кстати, вода была холодной даже для закаленных. Слишком долгое плавание грозит обернуться воспалением легких, и это будет самое безобидное последствие данного «отдыха».

Намокшая одежда тянула ко дну. Снимать намокшие джинсы, пытаясь удержаться на плаву, занятие довольно проблематичное, но проделать этот трюк необходимо, все лучше, чем таскать на себе лишний груз, — отнимает слишком много энергии. А силы надо беречь, ведь неизвестно, сколько времени мне придется барахтаться с Нептуном и русалками в водоеме, из которого нет выхода.

Первым делом я скинула с себя ботинки. Далее, набрав в легкие воздуха, ухватилась за штаны и… медленно пошла ко дну. Зависнув на какое-то время в воде, принялась стягивать с себя джинсы. После того как удалось избавиться от нижней части одежды, я взялась за верхнюю, и джемпер, втянувший в себя больше всего воды и ставший тяжеленным, стянула без особого труда.

Теперь вся моя одежда покоилась на дне. С большим сожалением я посмотрела на свои наручные часы, которые, несмотря на то что дорого стоили, не были водонепроницаемыми и поэтому остановились, показывая четверть пятого. Значит, во времени придется ориентироваться лишь приблизительно.

Следующий шаг, который я сделала, обеспечив себе тем самым полное расслабление, — легла на спину в позе звезды, погрузив уши в воду. Это позволило, к моему небольшому успокоению, частично приглушить тяжелую, гнетущую музыку классика, сочиненную им, как утверждает легенда, на собственные похороны. Сквозь воду она звучала расплывчато, как бы издалека.

Основной моей задачей на данный момент было придумать что-нибудь, пока от холода не свело руки и ноги и пока было достаточно сил действовать. Но в голове образовался вакуум, который я, как ни старалась, не могла заполнить ни одной толковой мыслью.

Прошло какое-то время, и на экране моего сознания вырисовался сюжет, виденный однажды в передаче про животных. К чему я про него вспомнила, еще невозможно было понять, но в поисках хоть какой-нибудь зацепки стала прокручивать его сначала.

Дрессировщик кидает дельфину мячик, который тот, резвясь и забавляясь, доставляет человеку и получает за это очередную порцию рыбы. Так происходит много раз. Но вот дрессировщик делает обманный маневр и, вместо того чтобы закинуть мяч подальше, прячет его за спину. Дельфин кидается за игрушкой, но, не найдя ее, ныряет. Когда он выныривает, то в зубах у него оказывается кафельная плитка со дна бассейна.

Из-за охватившего меня волнения полная релаксация не удалась. Да! Это один из шансов! Я тут же перевернулась на живот и для начала решила обследовать прочность кафеля, которым были выложены стены бассейна. Может быть, плиточник, трудившийся над этим произведением искусства, сам того не подозревая, оставил для меня надежду на спасение?

Одну за другой перепробовала я пальцами все белоснежные плитки в тех местах, до которых смогла добраться, стараясь обнаружить хоть один шатающийся квадратик. Но, видимо, плиточник укладывал кафель исключительно на трезвую голову, поэтому мои поиски не увенчались успехом.

Надежда на то, что кассета с «Реквиемом», сильно действовавшим мне на нервы, наконец закончится, тоже не оправдалась. После окончания записи этого музыкального шедевра на одной стороне магнитофон автоматически включил «реверс», и последовало продолжение. Придется смириться с тем, что я буду вынуждена прослушать это похоронное произведение не один и даже не два раза. Таково было желание Валевича — убить во мне для начала всяческое желание к сопротивлению, подавить мою волю, а уж после этого, по его расчетам, я должна пойти ко дну непременно.

Чтобы немного отдохнуть физически, а также морально, мне пришлось опять лечь на спину. После небольшого отдыха буду нырять. Может быть, на дне для меня хоть что-то обломится в самом прямом смысле. Я лежала и со страхом думала: что, если и там мои поиски окажутся напрасными? Что тогда делать?

И вот, чуть-чуть отдохнув на поверхности, я принялась за обследование дна. Вначале задерживать дыхание удавалось надолго. Еще в школе я на спор могла не дышать в течение двух минут — легкие у меня были достаточно развиты. Затем, с каждым новым погружением, воздуха стало хватать все на меньшее и меньшее количество времени. Я выбивалась из сил, но все плитки, как армия непобедимых воинов, находясь плечом друг к другу, стояли насмерть. Мной овладело отчаяние. Ничего не получится! Необходимо опять сосредоточиться и придумать что-нибудь другое! Но что?

Для полной очистки совести оставалось обследовать последний участок дна бассейна — как раз там, где находился грозный Нептун. Я все ждала, что у меня откроется второе дыхание, но оно не спешило прийти мне на помощь, поэтому приходилось довольствоваться первым, хотя и оно находилось уже на последнем издыхании.

На этот раз я максимально низко опустилась к самому дну, и мне вдруг показалось, что на том месте, где изображен трезубец, есть небольшой бугорок. Если мне от большой усталости и от начавшегося легкого головокружения это не показалось, то именно здесь плитка может прилегать не полностью. И мои надежды наконец сбылись! Одна из плиток демонстрировала незащищенный угол, под который я смогла подсунуть указательный палец.

Чтобы достаточно расшатать ее, одного пальца оказалось явно недостаточно. Могла бы помочь пуговица на джинсах, но для начала ее нужно оторвать, а сделать это не так-то просто. И тут я вспомнила о металлической заколке, которой скрепила волосы сегодня утром. Тогда, взглянув в прихожей на себя в зеркало, я еще подумала, что заколка не очень соответствует выбранному имиджу, но, повинуясь какому-то необъяснимому импульсу, не стала ее снимать. Теперь она пришлась как нельзя кстати.

Вооружившись заколкой, я сделала несколько заходов. После того как удалось отломить кусок кафеля, в моих руках оказалось орудие труда, с помощью которого можно попытаться выбраться отсюда. Всплыв на поверхность, я передохнула немного и с сомнением оглядела стены бассейна. Откуда лучше всего начать, чтобы затратить меньше усилий? Так как плитка во всех местах прилегала одинаково ровно, то целесообразней попробовать разобрать в углу, там будет легче взобраться наверх.

Честно говоря, я не была уверена, удастся ли мне достичь успеха. Одно дело стоять двумя ногами на твердом основании и ковырять плитку, пытаясь создать хотя бы один маленький уступ, и совсем другое — проделывать все это, барахтая ногами в воде и стараясь удержаться на плаву. Второе казалось почти невыполнимым.

Первый уступ мне следовало расположить так, чтобы без особого труда можно было дотянуться до него ногой. Прикинув, что если я проделаю отверстие на уровне воды, то, опершись спиной о перпендикулярную стену, смогу просунуть в него ногу, я принялась за работу.

Наконец одна плитка откололась от стены, и получился «плацдарм» для будущей дыры-ступеньки. Теперь дело за «малым» — ухитриться эту самую дыру выдолбить.

Очень скоро холод, с которым я пока успешно боролась, стал сковывать мои движения. В помещении было нежарко, видимо, его давно не протапливали, а по моему внутреннему ощущению я находилась в воде уже больше двух часов. Чтобы окончательно не замерзнуть, отработала баттерфляем две длины бассейна: туда и обратно. После того как кровь быстрее заструилась по жилам, я продолжила усердно скоблить стену.

Трудно сказать, на кого я была похожа на протяжении роковых для себя часов. То непреодолимое упорство, с которым я вгрызалась в цемент, несмотря на мозоли и ссадины на руках и периодически затекающие и замерзающие ноги, и помогло мне в итоге добиться желаемого. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я посчитала углубление достаточным, чтобы опереться на него ступней.

Прижавшись в углу спиной к стене, я начала пытаться закинуть в отверстие правую ногу. Когда мне это все же удалось, я перевернулась лицом к стене и, опираясь на нее руками, стала продвигать корпус наверх. Мокрые руки скользили по мокрому кафелю и… я сорвалась. Еще одна попытка — и еще один срыв. Стиснув до боли зубы, я, охваченная той разновидностью злости, которая идет людям на пользу, легла на поверхности воды на спину, чтобы отдохнуть и после этого сделать решающий рывок.

Расслабив, насколько это было возможно, все свои мышцы, пообещала себе, что, как только выберусь отсюда, первым делом утоплю в бассейне магнитофон. Мне уже было совершенно невмоготу выносить нескончаемую скорбь вселенского масштаба, выраженную Моцартом в музыкальной форме. Она слишком мешала настроиться на борьбу, ослабляла волю к победе.

Перебирая в очередной раз руками по кафелю, я думала только об одном — последний дубль. Он должен быть последним!

Когда, совершенно обессиленная, я затащила свое тело на край бассейна, то пролежала неподвижно еще какое-то время. Несмотря на ощущение жуткого холода, из-за которого мое тело трясло, как в лихорадке, а челюсти ходили ходуном, полное отсутствие сил не давало мне возможности даже пошевелиться.

Но Валевич мог вернуться в любой момент, и инстинкт самосохранения заставил меня подняться. Дверь, до которой я не дошла и из-за которой разносились звуки опостылевшей музыки, вела в сауну. Стянув с вешалки большое махровое полотенце, я укуталась в него, после чего отсоединила от играющей «балалайки» все провода и с каким-то истерическим упоением бросила магнитофон в бассейн.

Теперь необходимо хоть немного согреться — сменить мокрую одежду на сухую и разыскать какой-нибудь источник тепла. Можно было найти подсобку и включить отопление в сауне, но на ее разогрев ушло бы слишком много времени. Поэтому я решила отыскать кухню, чтобы возле плиты привести себя в чувство.

Она оказалась на первом этаже. Когда электрические конфорки стали накаляться, я вздохнула с некоторым облегчением и стянула с себя мокрое нижнее белье. Наслаждаясь теплом от плиты, я смогла наконец унять лязганье зубов, а потом и дрожь в теле.

Немного придя в себя и с сожалением оторвавшись от источника тепла, я отправилась на поиски подходящей одежды. Впрочем, в теперешнем положении я была бы рада любой одежде, пусть даже самой неподходящей, лишь бы она была сухой.

На втором этаже, в спальне, платяной шкаф оказался полон мужских и женских вещей. Но почему-то только летних. Короткие рукава и легкие юбки меня сейчас совсем не устраивали. В результате остановилась я на хлопчатобумажных женских брюках, весьма потертых, и отысканной в самом дальнем углу шкафа мужской водолазке сомнительного ядовито-зеленого цвета. Все это я натянула прямо на голое тело. Предпоследним аккордом в моем новом «имидже» стали белые носки довольно несвежего вида. Теперь осталось добыть какую-нибудь обувь, после чего наконец покинуть этот «гостеприимный» дом.

Заглянув во все комнаты, я не нашла ничего, кроме пары явно мужских сланцев. Моя сумка, предусмотрительно поставленная так, чтобы ее не было видно, находилась на месте, за диваном. Расчесав мокрые волосы, я попыталась открыть входную дверь, но она была заперта на два замка, один из которых открывался только ключом. Придется «выходить» через окно.

На мое счастье, особняк не был поставлен на сигнализацию, поэтому без лишнего шума я смогла выбраться наружу. Окно располагалось достаточно высоко от земли, и мне пришлось совершить затяжной прыжок, прежде чем я оказалась на мягкой и влажной земле газона.

На улице уже стемнело, а погода ничуть не улучшилась. Наоборот, потемневшее небо грозило разразиться затяжным дождиком.

Теперь препятствием на моем пути стал забор. Я задрала голову — расстояние от меня до его вершины было таким же, как расстояние от уровня воды в бассейне до его бортика. Обойдя дом, с противоположного торца я нашла садовый стул и табуретку. Поставила стул рядом с забором, стараясь придать ему устойчивое положение, а на него водрузила табуретку. Еще в детстве, когда отца не было дома и некому было мне помочь, я таким образом доставала до антресолей в квартире. То, что этот прием отработан был до автоматизма, очень сильно помогло мне сейчас, и я дотянулась до верха ограды. Во всем теле чувствовалась такая слабость, что, если бы не мои детские репетиции, я непременно свалилась бы со стула, потеряв равновесие.

Дорога пустовала. Тусклые редкие фонари, освещавшие дорогу, кое-как помогали различать очертания предметов. Совершив прыжок еще раз — теперь с забора на волю, — я с трудом поднялась с земли и побрела в направлении к городу, надеясь встретить по пути хоть одну живую душу.

Из сланцев, размеров на шесть больше, чем мой собственный, ноги постоянно вылетали, что существенно замедляло темп моего движения. Я прошла не меньше километра, прежде чем впереди забрезжил свет, зажженный во дворе какого-то дома. Сквозь приоткрытые створки ворот особняка, вдвое меньше того, который имела несчастье сегодня посетить, я увидела немолодого мужчину в канареечного цвета бейсболке, копавшегося в моторе «Фиата». Его машина своей расцветкой полностью гармонировала с цветом головного убора. Я возникла перед ним неожиданно, отчего мужчина вздрогнул.

— Скажите, как быстрее добраться отсюда до центра города?

Лицо мужчины показалось мне смутно знакомым. Где и когда я могла его видеть? Память отказалась напрягаться, чтобы не израсходовать последние остатки энергии. В конце концов, какое это сейчас имеет значение? Оглядев меня с ног до головы, мужчина особенно долгим взглядом задержался на моей обуви, потом на моем изможденном лице, после чего ответил:

— Ближайший автобус ходит от частных домов. — Он указал рукой вправо.

— Это далеко?

— Еще пару километров по дороге.

Чувствуя, что у меня не хватит сил доплестись до этого пункта назначения, а потом еще неизвестно сколько ждать автобуса, я спросила:

— Вы, кажется, собираетесь в город… Не могли бы вы подвезти меня? Я заплачу.

Вынув для убедительности доллары из бумажника, я вопросительно посмотрела на мужчину. Хотя я прекрасно осознавала, что контингент людей, имеющих здесь дачи, не особо нуждается в лишней десятидолларовой купюре. К тому же мой отталкивающий внешний вид слабо располагал к доверию. Но у меня не было большого выбора. Если последует отказ, я не смогу применить и силу, чтобы заставить мужчину подчиниться моим желаниям, — я буквально падала от усталости.

Неожиданно для меня хозяин «Фиата» согласился.

— Спрячь деньги. Отвезу вас куда скажете, но взамен на небольшую услугу.

Я насторожилась. Меньше всего мне сейчас хотелось вляпаться в очередную историю.

— Объясните, что вы имеете в виду, — потребовала я.

— Ничего особенного, — мужчина захлопнул капот и вытер о тряпку руки. — В машине у меня лежит фотоаппарат. Думаю, вы не будете особенно против, если я сфотографирую вас на фоне вон той яблони?

— Зачем это вам? — У меня хватило сил на удивление.

— Позвольте мне не комментировать свой поступок. Так да или нет?

Больше всего мне сейчас хотелось очутиться на мягком сиденье машины, чтобы дать отдых уставшим ногам. И не было никакого желания плестись до автобуса, который останавливался слишком далеко от того места, где я сейчас находилась. Какое мне дело до причуд этого мужика? Пусть быстрее щелкает и везет меня наконец домой. В знак согласия я подошла к яблоне, на которую мне было указано, и, развернувшись, скрестила руки на груди.

Любитель ярко-желтого цвета, который как нельзя лучше гармонировал с моей ядовито-зеленой водолазкой, достал из салона машины фотоаппарат, навел на меня и сделал несколько кадров.

Вспышка ослепила меня, и я почувствовала резкую боль в глазах.

— Все в порядке, — удовлетворенно сообщил он. — Можете садиться в машину.

С огромным облегчением опустившись на переднее сиденье, я прикрыла глаза. Теперь бы еще не заснуть по дороге…

Хозяин виллы вывел машину на дорогу, закрыл ворота, и мы поехали. Мимо мелькали уже знакомые мне строения, а я, откинув голову на подголовник, отчаянно боролась со сном. Заметив мое полусонное состояние, мужчина поинтересовался, куда меня довезти. Помню, что я назвала ему свой адрес, после чего провалилась в беспокойный сон.

Проснулась я оттого, что кто-то с силой тряс меня за плечо. И, открыв глаза, долго не могла сообразить, где я, что случилось и кто меня трясет.

— Вернулась? — с усмешкой спросил водитель, и я все вспомнила. — Тяжелый был день?

— Пожалуй, — согласилась я, не желая вдаваться в подробности.

Машина стояла около моего дома. Поблагодарив водителя, я нетвердым шагом направилась к своему подъезду. Было слышно, как «Фиат» дал задний ход, и вскоре шум его мотора слился с общим гулом машин на дороге.

Переступив порог своей квартиры, я облегченно вздохнула. Несмотря на все сегодняшние перипетии, день закончился для меня благополучно. Остатка сил хватило на то, чтобы скинуть с себя чужую одежду, набросить халат и закутаться в шерстяное одеяло, свернувшись калачиком на диване.

Пусть теперь вокруг меня творится все, что угодно. Пусть даже изуродуют или угонят мою машину, которую я оставила рядом с домом Голосовского, — мне все равно. Ценнее крепкого полноценного сна для меня в данный момент ничего быть не могло. Последним, что я услышала, был звук соседской дрели, отчаянно сверлившей стену над самым моим ухом. Вся жизнь в экстремальных условиях!..

Глава 8

Перевернувшись сквозь сон на левый бок, я вдруг поняла, что испытываю страшный дискомфорт, причем не физического характера. Что это?

«Вчера вечером скончался известный деятель науки и искусства…» — раздавался хорошо поставленный голос диктора.

Мой телевизор был запрограммирован автоматически включать каждый день девятичасовые новости. Вчера, находясь в полувменяемом состоянии, я этого не вспомнила, не то непременно отменила бы программу, чтобы дать себе выспаться.

На фоне слов диктора о смерти российского ученого и дальнейшего сюжета, рассказывавшего о его вкладе в отечественную науку и искусство, звучала музыка. Но какая это была музыка! Именно она вчера в течение почти четырех часов разъедала и терзала мою душу. Подбежав к телевизору, я со злостью нажала на кнопку. Каким же надо быть гениальным композитором, чтобы суметь так колоссально воздействовать на психику человека! Теперь при одном только упоминании имени Моцарта меня долго еще будет перекореживать.

От волнения я даже вспотела. Следовало бы принять душ, но от одного воспоминания о воде меня тоже передернуло. Вот наплавалась и наслушалась!..

В животе призывно заурчало, поэтому более важным делом я нашла приготовление завтрака.

Хорошо еще, что мое самочувствие после вчерашнего было вполне сносным. Никаких симптомов болезни, если не считать разбитости во всем теле, пока не наблюдалось.

Яичница шкворчала на сковороде, а я набрала домашний номер Ирмы. В этот час она обычно бывает дома. Но телефон не отвечал. Тогда я набрала номер ее сотового. «Данный абонент находится вне зоны приема», — доложили мне в трубку. Последним номером, набранным мной, стал рабочий телефон Лабуш.

— Ее нет на месте, — сообщила мне администратор.

— А вчера она была на работе? — предчувствуя неладное, поинтересовалась я.

— Кто ее спрашивает? Представьтесь, пожалуйста, — деловито произнесла в трубку управляющая.

— Отвечай, когда тебя спрашивают, черт побери! — наорала я на ни в чем не повинную женщину.

— Вчера ее тоже не было, — уже растерянно ответила та. — Никаких распоряжений она не делала и о своем отсутствии не предупреждала. Я рассчитываю, что сегодня она все же появится.

В приступе крайнего раздражения я швырнула трубку. Не может же быть, чтобы Ирма бесследно исчезла! Почему не отвечает ее сотовый? И где находится эта самая недоступная зона приема? Скорее всего телефон просто отключен.

Я включила автоответчик в надежде на то, что Ирма оставила мне сообщение. Действительно, таковое имелось. Голос моей клиентки звучал радостно и восторженно, речь была сумбурной. Зато я, когда прослушала известие, лишилась оптимизма надолго.

«Таня, это Ирма Лабуш. Меня не будет в городе несколько дней, точно пока не могу сказать сколько. Все случилось так неожиданно, я просто не была к этому готова. Федор увез меня в Самару. Не подумай только ничего плохого, это вовсе не насилие с его стороны. Ты не представляешь, как это романтично, когда тебя вот так подхватывают и везут куда глаза глядят от повседневной суеты и набившей оскомину работы».

Чего-чего, а подобной легкомысленности от Ирмы я никак не могла ожидать. Согласиться на столь авантюрное предприятие… Бросить работу, никого не предупредив… По всей вероятности, Стоцкий теперь ушел в ее жизни на самый задний план, а напористый Валевич сумеет-таки добиться, чего хочет.

Эти мысли мелькнули в моей голове как комментарий к услышанному, а запись сообщения Ирмы продолжала звучать.

«Знаешь, — взахлеб говорила моя клиентка, — мне рассказывали, что мой прадед вот так же украл мою прабабку — посадил ночью на сани и увез в неизвестном направлении. Не спрашивай меня, что будет дальше, я и сама не знаю. Знаю только, что Федор — настоящий мужик, а не просто самец, как некоторые. Он умеет покорить женщину. Может быть, его идея сделать меня своей женой не такая уж бредовая. Ладно, я заканчиваю, а то он скоро вернется. Не хочу, чтобы он знал, кому я звонила. А ты не расстраивайся: если даже я решу продинамить Стоцкого, то твои труды обязательно оплачу по установленной таксе. Пока».

Однако это хитрый ход со стороны Валевича, ничего не скажешь. Теперь он обработает Ирму по полной программе. Возьмет обаянием, напористостью — чем угодно, а потом повезет в загс. Ладно. Хорошо хоть, что с нею все в порядке.

Несмотря на то, о чем поведала Ирма, я не собиралась бросать ее дело на полдороге. А в том, что я не узнала еще всего до конца, я была уверена. Пока Лабуш развлекается в Самаре с любовником, который хочет ее в чем-то очень сильно наколоть, я должна распутать эту затянувшуюся детективную историю. И пока не узнаю причину, которой руководствуется Федор, обрабатывая Ирму на предмет замужества, не смогу предпринять в отношении него ничего конкретного.

Быстро, по-армейски, позавтракав, я наспех оделась и покинула свою квартиру, которую в связи с моей работой смело можно обозвать ночлежкой. Не в смысле ее убогости, а исходя из того, что мне здесь зачастую приходится лишь ночевать.

В первичные мои планы входило узнать немного больше о личности Голосовского. Ирма хоть и была его племянницей, но могла оперировать лишь фактами из биографии своего дяди. Толком же о его жизни и пристрастиях она ничего не знала.

Итак, что на данный момент мне известно о гражданине Голосовском как о человеке? Пожалуй, кроме того, что он нравственно опустился, оставшись без любимой работы, и был жаден, более ничего. А хотелось бы знать, как у него обстояли дела с женщинами. Действительно ли в его жизни существовала некая дама, ради которой он был готов бросить свою беременную жену? Или же это просто отговорка? Возможно, что он просто придумал ее. Ведь далеко не всякая жена, которой не чуждо чувство собственного достоинства, будет при таком раскладе настаивать на продолжении семейных отношений.

Как ни странно, моя машина стояла у дома Голосовского в том же виде, в каком я ее и оставила. Колеса не сняли, внутри салона также все было цело, и даже дворники находились на месте в целости и сохранности.

Через двадцать минут я уже находилась у проходной завода, на котором Влад работал лаборантом. Самое сложное заключалось в том, чтобы вызвать кого-нибудь из его сослуживцев ко мне на переговоры. Никого из них я, естественно, не знала даже по имени-фамилии.

Но все вышло как нельзя лучше. По внутреннему телефону я набрала номер цеха, и мне ответил бойкий женский голос. Выяснив, что женщина хорошо знала Влада Голосовского, я представилась ей человеком, который хочет помочь ее коллеге в сложившейся непростой ситуации.

Пока я разглядывала сквозь стекло, отгораживавшее проходную завода от улицы и посторонних, незаметно прошло несколько минут — и рядом со мной возникла маленькая полненькая брюнетка с ямочками на щеках.

— Это вы мне сейчас звонили? — заинтересованно разглядывая меня, спросила она и поправила воротник на своем кипенно-белом халате.

— Да, я. Только давайте выйдем на улицу…

Несмотря на гул машин и шум общественного транспорта, разговаривать, ощущая на лице легкий майский ветерок, было гораздо приятнее, чем томиться в душном помещении. К тому же лишняя пара вахтерских ушей не входила в мои расчеты.

— Меня зовут Галя, — первой представилась мне брюнетка. Я сделала ответный жест и назвала себя.

— Скажите, положение Влада серьезно? — В ее глазах я прочла больше любопытства, чем озабоченности. Что ж, в данный момент меня как раз интересует беспристрастное суждение о Голосовском, и Галя как нельзя лучше походила на человека, способного мне дать объективную информацию.

— Более чем серьезно. Сейчас меня интересует все, что вы можете сказать о Владе. Его характер, привычки…

Галя почувствовала себя причастной к чему-то необычному, поэтому с большой охотой принялась делиться со мной своими соображениями. Правда, рассказ ее получился довольно сумбурным.

— У нас в лаборатории все его жалеют. Знаете, про таких говорят «недоделанный», — последнее слово очень понравилось Галине, и, не желая того, она улыбнулась. — Все в его жизни шло как-то наперекосяк. Нас он постоянно терроризировал своими рассказами о работе в НИИ. Там Влад был не последним человеком, а здесь… простой лаборант. Занудный он по жизни, но в то же время какой-то беззащитный.

Галина постоянно заправляла свои волосы, подстриженные под каре, за уши и очень часто косилась на свое отражение в стекле.

— Скажите, а отношения Влада с женщинами… Меня интересует, не встречался ли он с кем-нибудь.

— Да вы что! — всплеснула кокетка руками. — Кто угодно, но только не он! Голосовский — это же сухарь науки. Таким он был, по-моему, всегда. На женщин он смотрел только как на рабочую силу, применительно к своим опытам, естественно. Он ведь даже в нашей лаборатории, где это было никому не нужно, в свободное время проводил какие-то биохимические испытания. Когда же я случайно узнала, что он женат, то вначале просто не поверила. Это как же самозабвенно нужно любить такого «недоделанного», чтобы терпеть его рядом с собою!

Все суждения Галины из-за ее излишней эмоциональности принимали ярко выраженную окраску.

— Вы можете с уверенностью сказать, что Влад не заводил последнее время романов с кем-нибудь из сослуживиц? — решила я все-таки повториться.

— Говорю же вам! — мгновенно откликнулась Галина. — Если бы вы задали этот вопрос всем остальным девчонкам в лаборатории, они бы подняли вас на смех! Серьезно такого кавалера воспринимать никто не мог. А знаете, какой он скряга? Каждый год на день рождения мы пытались раскрутить его хотя бы на бутылку вина, и что же вы думаете… Ни разу не поставил! Скажите мне, какая нормальная баба клюнет на такую «щедрость»? Но вообще-то он неплохой, — резюмировала Галина. — Прикрывал нас постоянно, когда кому-нибудь приспичивало с работы уйти в неурочное время. Да, а еще вот что: он краснел часто. Девчонки ввернут в разговор непристойность, а он аж зардеется весь…

Словоохотливая Галина была готова мне рассказать еще многое, но я выяснила уже все, что хотела. Распрощавшись с сослуживицей Голосовского, я села в машину, зажала в руке телефон, потом сверилась с информацией на своем мини-компьютере и набрала нужный номер. Переговорив, я откинулась на спинку сиденья и задумалась.

Как я и предполагала, женщина, якобы заведенная Голосовским на стороне, лишь предлог для того, чтобы побыстрее расстаться с женой. Конечно, импульсивная Галина могла ошибаться, так категорично отрицая тягу Влада к слабому полу. Но интуиция мне подсказывала, что она права и дело здесь вовсе не в этом. Тогда в чем же, в конце концов? Этот вопрос занимал меня в данный момент больше всего. Попробую задать его самому Голосовскому. Посмотрим, что он мне ответит.

* * *

Я сидела напротив Влада за обшарпанным деревянным столом на шатающейся облезлой табуретке и созерцала его понурую худую фигуру и мрачное лицо. У меня было десять минут. Честно говоря, свиданка в СИЗО стоит недешево. Но, как говорится, не имей сто рублей, а имей… хоть одного хорошего друга с большими звездами на милицейском кителе. Я такого друга давно имела.

— Сразу к делу, — с места в карьер начала я. — Как вы думаете, почему Валевич отказался подтвердить ваше алиби?

Влад отвел глаза и вперился в серую стену.

— У меня на этот счет есть свои соображения, но они вам ни к чему. — Дрожащей рукой он убрал со лба прядь грязных спутанных волос. — Вас что, Ирма послала меня спасать?

Я видела, что все существо Влада сейчас насквозь пронизала жгучая безысходность. Ему не очень хотелось со мной разговаривать, и если он и ворочал языком, то только ради того, чтобы передохнуть от «уютной» обстановки камеры, в которой до этого находился. Я проигнорировала его последний вопрос.

— Вы можете мне ответить, зачем хотели развода с женой? Мне нужна истинная причина, а не та маскировочная, которую вы выдвинули при последней нашей встрече.

— Мне абсолютно нечего добавить к тому, что я уже сказал.

— Вы не знаете содержания письма, написанного на немецком языке и адресованного вашей жене?

После этих слов я поняла, что, как и в прошлый раз, когда заговорила о письме, попала в самую точку. Глаза Голосовского забегали из стороны в сторону. Потом он закрыл испуганное лицо руками и продолжал молчать. Тратить впустую, на переживания, отпущенное на свидание время было жаль, поэтому пришлось поторопить его.

— Так что было в том письме? — нетерпеливо спросила я.

— Понятия не имею ни о каком письме, — сдавленно произнес Влад, но я-то знала, что это неправда.

— Хорошо. Если я скажу, что наравне с Валевичем была свидетелем того, где вы на самом деле были во время, когда с вашей женой произошел несчастный случай? И что я готова давать показания в вашу пользу? В этом случае вы мне скажете всю правду?

В первый раз глаза Влада загорелись надеждой.

— Вы на самом деле видели, что я в тот момент находился далеко от дома? — с сомнением в голосе спросил он.

— Да, я вас видела. Итак, вам дается шанс на спасение, вы понимаете?

Влад принялся что-то просчитывать, это я отлично видела по напряженному выражению его лица. Но будет ли в мою пользу принятое им решение?

— Вы не понимаете, — заговорил наконец он. — Может стать еще хуже в том случае, если я скажу вам все, а вы по каким-то причинам передумаете и не захотите поддержать меня в суде.

— Почему вы решили, что я так поступлю с вами? — начала было я. Но Влад прервал меня раздраженным жестом руки.

— Не надо ничего говорить! Валевичу я тоже верил, а что оказалось…

Это признание — уже кое-что, но тайна так и не раскрыта. Похоже, все еще больше запуталось. Как же мне вызвать его на откровенность? У меня оставалось совсем немного времени.

— Не понимаю, вы что, не хотите выбраться отсюда? — спросила я удивленно. — Так запросто бросаться свидетелями, знаете ли, неразумно.

— Вы прекрасно знаете, что я не убивал свою жену. Рано или поздно милиции это тоже станет известно, и меня отпустят. Больше я ни о чем не хочу разговаривать.

От досады я сдавила свои скрещенные в замок руки и язвительно произнесла:

— Блажен, кто верует.

Голосовский вскинул на меня глаза и горько усмехнулся:

— Вы тоже, как и моя жена, любите цитировать Библию? Эту книгу Вероника перечитывала постоянно, хоть и не была особо набожной. Только почему-то бог не помог уберечься ни ей, ни моему будущему ребенку.

Горечь утраты исказила его лицо. Наверное, он и не думал никогда, что смерть женщины, с которой он так хотел развестись, может вызвать в нем подобные чувства.

— Вероника не была беременной, — решила я открыть ему глаза на истинный ход событий.

— Как? — Голосовский дернулся и вонзился в меня взглядом. — Этого не может быть! Она что, меня обманывала?

— Успокойтесь. Ваша жена была честна с вами. Просто она сама заблуждалась в отношении своей беременности. Так иногда бывает.

Я видела, что чувства переполняют его, но какие именно — не взялась бы определить. Не желая демонстрировать передо мной свои истинные эмоции, Влад поднялся, и я окончательно признала свою неудачу. После того как он под конвоем покинул комнату свиданий, я с силой выдохнула и посмотрела в зарешеченное окно. Что мне делать дальше, я не знала.

А почему бы просто не успокоиться и не подождать возвращения Ирмы? Все, что мне было заказано, я исполнила. Нашла человека, который хотел разбить ее союз со Стоцким. Причина, по которой Валевич это сделал, лежит на поверхности — материальное обогащение с помощью женитьбы. Практически все классики протаскивали этот сюжет в своих произведениях, так что он далеко не нов. Не проще ли оставить все как есть? Вернется Ирма, я сообщу ей о проделках «настоящего мужика» Федора, получу свои деньги, и дело с концом…

Хоть я и приняла решение, на душе остался неприятный осадок. Скрепя сердце, потерпев редкую в моей практике неудачу — не сумев добиться признания, я покинула здание СИЗО.

Машина, ехавшая впереди, резко затормозила на светофоре, и я еле успела надавить на педаль тормоза, чтобы не «поцеловать» в бампер такую же, как у меня, «девятку», только зеленого цвета. В результате толчка меня отбросило на спинку сиденья, и тут мое сознание внезапно озарила догадка. Как же я сразу об этом не подумала!

На встречной полосе машин не было, и как только впереди меня дорога освободилась, я, снова вопреки всем правилам — что-то в последние дни я становлюсь злостной нарушительницей, — развернулась и помчалась в обратном направлении.

Ключи от квартиры Голосовского все еще лежали на дне моей сумки. Открыв общую с соседями дверь, я уже вставляла ключ в обшарпанную дверь родственника Ирмы Лабуш, как из соседней квартиры высунулась особа женского пола неопределенного возраста с недовольным и подозрительным выражением лица. Оглядев меня с ног до головы, женщина так же стремительно засунула голову обратно и хлопнула дверью. Мое объяснение, готовое уже сорваться с уст, не понадобилось. Жаль, что не удалось и на сей раз пройти незамеченной.

Внутри все оставалось так же, как при вчерашнем моем посещении. Я сразу прошла в спальню — именно там находилось наибольшее количество книг, имеющихся в доме. На видном месте Библии не было видно. Именно в ней после непреднамеренной подсказки Влада я рассчитывала найти злополучное письмо на немецком языке.

Перебирая глазами книги на полках, я надеялась отыскать нужную мне. Этот процесс занял какое-то время — библиотека у Голосовских была весьма обширная.

Я пересмотрела все книги, но, к сожалению, мои старания не увенчались успехом. Ощущение, что мы с Валевичем искали в этой квартире одно и то же, как и в прошлое мое посещение, не покидало меня. Не исключено, Федор нашел Библию, а я только зря подвергаю себя неприятностям. Но мое знаменитое упрямство мешало прекратить поиски. Если это упрямство — следствие работы интуиции, то стоит продолжать.

В столе Библии не было, это я точно помнила после вчерашнего осмотра. Пересмотрев все плоскости как вверху — на шифоньере и на книжных полках, так и внизу — обследовав весь пол, я не обнаружила ничего. Где же Вероника могла хранить книгу, которую постоянно перечитывала?

Пройдя в зал, я остановилась в растерянности, не зная, с какого конца начинать поиски в этом жутком беспорядке. А дорога была каждая минута, необходимо как можно скорее отыскать бестселлер всех времен и народов и покинуть эту квартиру.

Я начала перебирать лежащие грудой на полу вещи, откидывая их в сторону.

Чего здесь только не было! Весь хлам, которым обычно забивают стенки. Вперемежку с одеждой валялись швейные принадлежности, альбомы с фотографиями и даже мягкие игрушки. Но так нужной мне книги нигде не было.

В задумчивости я опустилась на палас и попыталась мыслить логически. Когда человек может читать подобного рода литературу? «Перед сном» — первое, что пришло мне в голову. Почему бы и нет?

Буквально влетев в спальню, я перерыла застеленную кровать. Подушек на постели не было, поэтому, распахнув шкаф, вывалила оттуда одетые в голубые наволочки подушки и в одной из них нащупала что-то твердое.

В этот самый момент за входной дверью послышались голоса, после чего дверь распахнулась и в квартиру вошли, судя по голосам, двое мужчин.

Сначала шаги послышались на кухне, потом в коридоре.

— Посмотри здесь, а я пройду в спальню, — сказал один другому. Его приближение грозило мне неминуемым разоблачением, но я уже начала действовать.

Кровать у Голосовских была самодельная, очень низкая. Как мне удалось под нее залезть, да еще практически бесшумно, до сих пор для меня загадка. Я расположилась у самой стены, за старыми пыльными чемоданами. Если смотреть с фасада, то разглядеть меня за ними было просто невозможно. Затаив дыхание, я сжалась в комочек и думала только об одном — как бы мне, как в каком-нибудь гангстерском фильме, не чихнуть в самый неподходящий момент. Моя носоглотка была до предела раздражена невообразимым количеством скопившейся здесь пыли. Мужчина, вошедший в спальню, наклонился, чтобы проверить под кроватью, и крикнул чуть ли не мне в ухо:

— Здесь никого нет.

Затем дверки шкафа жалобно заскрипели, послышался шум отодвигаемых вешалок, но и за ними также никого не оказалось. Раздались приближающиеся шаги, и второй голос раскатистым басом произнес:

— Ложная тревога. Тетка слишком бдительная попалась. Ладно, коль уж выехали, давай, что ли, за пивом сгоняем.

— Хозяина что, за мокруху посадили? — спросил голос, который был на несколько тонов повыше и значительно моложе.

— Да. Мужик судимый, жену свою грохнул. Влепят ему теперь по полной программе, так что мало не покажется.

— Интересно, кто в этом доме читал Библию? — задал опять вопрос первый, листая страницы брошенной мной второпях книги. — Если сам мокрушник, то, прикинь, какой парадокс получается: изучил мужик все заповеди, в том числе и «не убий», а потом взял и грохнул жену. Назло, наверное, прочитанному.

— Пошли уже, — басом торопил его напарник, уже отвыкший, видимо, чему-либо удивляться. — Пройдет немного времени, ты и не такого наслушаешься. И на всяких дегенератов успеешь еще насмотреться. У тебя все впереди.

— А этот убийца, он психически здоров? — не унимался молодой.

— Почем я знаю, — уже раздраженно ответил ему напарник, недовольный настырностью молодости.

Последние слова донеслись уже из коридора, после чего дверь захлопнули, и все затихло. Я вздохнула свободно и начала медленно выползать из-под кровати. Теперь, не в силах уже сдержать себя, чихнула от души. От моей одежды при этом в разные стороны разлетелись ошметки пыли. Отряхнув себя как можно тщательнее, я осторожно выглянула из-за занавески в окно. Милицейская машина благополучно отъехала от дома и скрылась за поворотом.

Нащупав у себя под некогда чистым джемпером вытащенное из Библии письмо, которое я впопыхах туда засунула, чихнула еще раз, после чего вышла из квартиры. Дверь хлопнула, и тут же, как по команде, в тамбуре опять показалась голова соседки, будто она круглосуточно, от нечего делать, дежурила под своей дверью. На этот раз в ее расширенных глазах читалось недоумение. Только что в квартире Голосовских побывала милиция, которую она поторопилась вызвать, увидев постороннего, входящего в нее. Доблестные стражи порядка никого не обнаружили, а тут следом из квартиры выходит та, ради кого она эту самую милицию и вызывала.

— Да, так иногда бывает, — посочувствовала я ей, еле сдерживая улыбку.

Настроение мое значительно поднялось после того, как я обнаружила письмо. Мои упрямые поиски увенчались успехом, поэтому по отношению к назойливой соседке я была настроена весьма благосклонно.

Устроившись на сиденье машины, я вынула письмо из конверта. Немецкий текст, составленный на компьютере, на фирменном листе бумаги, внизу оттиснута печать, на которой также виднелись немецкие буквы. Отдельные слова я смогла разобрать, но для полного перевода текста мне необходимо было воспользоваться словарем, а для этого следовало добраться до дома.

Теперь все машины на дороге представляли для меня помеху. Чтобы как можно быстрее удовлетворить свое любопытство, я была готова гнать со скоростью сто двадцать километров в час. Но на многих улицах, как всегда в это время, образовались пробки. Ругая себя за невыдержанность, я периодически призывала себя к терпению. Особенно тогда, когда рука сама тянулась к сигналу.

Когда же, сидя за столом в своей квартире и вооружившись немецко-русским словарем, я смогла осилить текст письма, мне все стало ясно. Или почти все. Сразу как на ладони предстала причина, из-за которой Влад настаивал на разводе с женой. И активное стремление Валевича намеренно жениться на Ирме мне тоже стало понятно. Передо мной лежало завещание тети Жанны, проживавшей до недавнего времени в Германии и скончавшейся там около трех месяцев назад. Если бы не эта бумажка, содержание которой стало мне доступно благодаря моей настойчивости, я никогда не смогла бы узнать истинную подоплеку всей произошедшей истории.

Однако какова тетя Жанна! Так изысканно-хитро могла сочинить завещание только женщина, ничего не забывшая из своего прошлого. Видимо, она очень хорошо знала натуру своего бывшего любовника Голосовского и смогла отомстить за себя. Да, не простила Жанна того, что он предпочел ее другой женщине, более молодой.

Вот он, лакомый кусок. Лежит на столе. Большой такой, жирный. Только для того, чтобы положить его в рот, нужно переступить через свою жадность и поделиться. Этого-то Влад сделать и не смог. Может быть, и захотел потом, да было уже поздно.

Глава 9

Уличное кафе располагалось вблизи от дороги, и я могла спокойно наблюдать за всеми машинами, подъезжающими к загсу и отъезжающими от него. В данный момент шумная стайка разноцветно одетой молодежи гурьбой высыпала из его дверей. Весело что-то обсуждая, молодые люди остановились на парадном крыльце. Раскрасневшийся то ли от волнения, то ли от натуги жених, держа весьма упитанную невесту на руках, на дружеское похлопывание свидетеля по плечу и фразу «попал ты, Леха» среагировал громким гоготом.

На подступах уже стояла другая группа, тесно сплотившаяся около следующей пары. Гости в нетерпении подталкивали жениха и невесту к входу, чтобы побыстрее поставить где нужно подписи, закончить церемонию и тем самым ускорить праздничное застолье.

Уже откушав приличное количество мороженого, я посмотрела на часы. Через полчаса регистрация брачующихся закончится, и моя вахта закончится тоже. Хотя… У Валевича работает здесь мать, поэтому понятно, что своего родного сынка она сможет расписать безо всякой предварительной записи и даже после закрытия загса.

По сути, мое предположение, благодаря которому я сейчас караулила двери загса, выглядело несколько абсурдно. Вполне возможно, что Федор уломает Ирму, и она даст согласие выйти за него замуж. Но это вовсе не значит, что она согласится проделать столь важную процедуру вот так, наскоком, без необходимых атрибутов.

А как же свадебное платье? Без этого ни одна уважающая себя женщина не согласится вступить в брак. А гулянка с шумными поздравлениями и подарками? Из них двоих Ирма уж точно в состоянии оплатить шикарное застолье в ресторане. Так почему бы этого не сделать? Но для всего нужна предварительная подготовка, которую «сладкая парочка», находясь в Самаре, произвести не могла.

Но Валевича поджимали сроки, прекрасно понимала я. И он сделает все от него зависящее, чтобы как можно быстрее официально назвать Ирму своей женой. Поэтому результат моих ожиданий зависит от того, чья сторона возьмет — его или Ирмы. Судя по записи на моем автоответчике, Ирма уже наполовину сдала свои позиции. Еще немного роскошных жестов со стороны Валевича, красивых фраз о любви — и неприступный бастион по имени Ирма Лабуш рухнет как карточный домик.

Может быть, я торчу здесь зря, но для себя я пока не видела другого выхода. Можно было бы отправиться в Самару и попытаться разыскать клиентку с ее возлюбленным там. Однако я не думала, что безрассудства у Ирмы хватит на долгий срок. Все-таки любовь любовью, но она — бизнес-леди, которая знает, что без личного досмотра любой бизнес, даже в сфере услуг, может претерпеть необратимые изменения не в лучшую сторону. Поэтому оставалось только ждать. Не сегодня, так завтра они должны объявиться в Тарасове, а мне сейчас отводится лишь роль стороннего наблюдателя. Хорошая возможность отдохнуть и поразмыслить.

Баночка с кока-колой, из которой я не спеша прихлебывала последние двадцать минут, опустела. И тут случайный взгляд, брошенный на бородатого мужчину за соседним столиком, вверг меня в легкое оцепенение. Я получше напрягла зрение, но поняла, что не ошиблась.

На обращенной ко мне полосе газеты, которую мужчина, усердно жуя гамбургер, читал, была помещена фотография. Нелепо одетая молодая женщина с совершенно измученным лицом и растрепанными мокрыми волосами стояла, сгорбившись, на фоне цветущей яблони. Если опустить остальные подробности и говорить прямее, то это была я, собственной персоной.

— Извините, — произнесла я, вырывая у бородача из рук газету и обращаясь к ее названию. Мужчина, набивший рот по максимуму, пробурчал что-то не совсем внятное в ответ, но я, вернув периодику владельцу, уже перебегала дорогу, пытаясь проскользнуть под самым носом троллейбуса.

Как же я не узнала в своем благодетеле, который довез меня после многочасового купания в загородном бассейне до дома и не взял за это денег, главного редактора газеты «Тарасовские вести»! Конечно же, это был Самойлов, или проще — Сам, как называли его сотрудники газеты. Слышала я о нем бессчетное количество раз, видела его один раз на какой-то презентации, однако моя феноменальная память меня вчера подвела. Хотя после борьбы за выживание я находилась в таком состоянии, что простительно. Зато главный редактор очень умело воспользовался провалом в моей памяти и проявил находчивость и предприимчивость.

Купив в киоске газету, я вернулась за столик и, развернув периодическое издание, воззрилась на себя, любимую. Заголовок небольшой статьи был следующим: «Трудовые будни частного детектива». Скоро пробежав глазами по строчкам, я поняла, о чем речь.

Автор, фамилия которого, естественно, не совпадала с фамилией главного редактора, начал с того, что описал, где, когда и при каких обстоятельствах встретился с Таней Ивановой, частным детективом. Посетовал на то, что еле смог узнать сию достойную особу, так как ее внешний вид и состояние соответствовали скорее статусу человека, только что проснувшегося после глубокой пьянки и задавшегося вопросом: кто я и где я. Статья изобиловала такими определениями в мой адрес, как «не совсем вменяемая», «плохо соображавшая» и так далее. Особенно красочно и выразительно автору удалось описать мое лицо — были использованы прилагательные «синее», «одутловатое», «замученное».

Общий настрой статьи носил саркастический характер. В конце апофеозом звучал вопрос: «Что это? Дань конспирации или просто опустившаяся женщина?» Еще раз взглянув на свой жалкий вид на фотографии, я не знала, плакать мне или смеяться. Выглядела я действительно бомжевато, что и говорить. Теперь весь читающий Тарасов вместе с автором статьи, очевидно, должен задаться вопросом: а существует ли еще на самом деле частный детектив Татьяна Иванова или от нее осталось лишь весьма непрезентабельная оболочка?

Вот уже и мужчина, благодаря которому я увидела себя в газете, таращился в мою сторону, сравнивая неприглядного вида женщину на фотографии с оригиналом.

Что ж, мне остается воспринимать статью как рекламную поддержку. После нее интерес к моей персоне несомненно возрастет. Аналогичным образом заграничные звезды шоу-бизнеса с помощью скандалов в прессе и по телевидению обеспечивают себе стойкий интерес публики. В качестве рекламы, наверное, и мне следует любую информацию о себе в газете, кроме некролога, разумеется, воспринимать на ура.

А значит, уже сегодня мне следует ожидать шквала звонков от близких и дальних знакомых, желающих узнать, что же со мной случилось на самом деле. Я даже была удивлена, что до сих пор еще никто не позвонил. Придется отвечать на разного толка вопросы, что создаст, конечно, временные неудобства, но, как известно, нет худа без добра. Эта статья обеспечит меня работой на долгое время.

Мысленно поблагодарив главного редактора газеты «Тарасовские вести» за оказанную мне услугу, я в который раз посмотрела на часы и собралась возвратиться домой. Последние жених с невестой в сопровождении неугомонной толпы родственников и знакомых давно покинули стены загса. Прием на сегодня был закончен. Кажется, нынешний день я провела в бесплодных ожиданиях.

* * *

Свою машину я припарковала в тихом дворике одного из соседних домов. Ни Ирме, ни тем более Валевичу моя «девятка» ни в коем случае не должна была попасться на глаза. И только я свернула за угол, намереваясь пройти к ней, как по главной улице со свистом пронесся до боли знакомый красный «Шевроле». Еще минута, и мы разминулись бы, а весь мой замечательный проект пошел бы насмарку.

Вжавшись в каменную стену и желая на мгновение слиться с ней, я во все глаза смотрела на сидящих в салоне людей. К моему счастью, я осталась незамеченной. С большой осторожностью высунув голову из-за угла, я проследила, как Валевич в черном фирменном костюме помогал Ирме выйти из машины. Что и говорить, она была ослепительна! Мои рассуждения о том, что далеко не всякая женщина способна отказаться от искушения быть на своей собственной свадьбе в свадебном платье, оказались не лишенными основания. На Ирме великолепно сидело белое, отделанное мехом шелковое платье, которое подчеркивало ее высокую, стройную фигуру. Шикарная шляпа с большими полями выгодно оттеняла длинный, утонченный овал ее лица.

Все-таки Валевич не ошибся в своих расчетах. А я, в свою очередь, не ошиблась в них обоих. Нашел Федор в Ирме струну, называвшуюся авантюризмом, и благополучно сыграл на ней. Только он-то думал, что ему удалось сыграть свадебный марш Мендельсона, а я докажу ему, что, кроме «Реквиема» Моцарта, так горячо им любимого, он ничего не заслуживает.

Подождав, пока дверь Дворца бракосочетаний закроется за двумя новоприбывшими, я пулей пронеслась к парадному крыльцу и, приоткрыв одну из дверей, смогла через затемненное стекло второй разглядеть, что происходило внутри. Самым главным для меня сейчас было успеть вовремя.

Валевич куда-то отошел, видимо, вел переговоры с матерью, а Ирма, так неосмотрительно оставленная им в фойе, тем временем разглядывала свадебные фотографии, висевшие на стене. На месте Федора я вцепилась бы в Ирму мертвой хваткой и, пока она не поставила бы свою подпись в нужном месте, ни за что ее от себя не отпустила бы. Но Валевич был уверен, что ему ничего не грозит. Ведь, по его твердому убеждению, детектив Иванова до сих пор осваивает новые стили плавания в бассейне загородного дома или, что точнее, давно уже лежит на воде лицом вниз, навсегда отрешившись от бренности этого мира.

Бесшумно возникнув рядом с Ирмой, я слегка дернула ее за рукав и тут же приложила запрещающим жестом палец к губам. Увидев меня, Ирма округлила свои раскосые глаза и, несмотря на мою немую просьбу о молчании, хотела было задать мне вопрос в полный голос. Шикнув на нее, я сразу потащила Ирму к выходу. Я делала ставку на внезапность, и дорога была каждая секунда. В любой момент передо мной мог возникнуть Федор, и тогда бы ситуация гораздо осложнилась. Неизвестно, кому тогда удалось бы убедить в своей правоте Ирму. У меня в руках, безусловно, были неопровержимые улики против Валевича, но, чтобы беспрепятственно внушить Ирме мысль о виновности ее избранника, мне необходимо было остаться с ней с глазу на глаз.

— Что ты делаешь? — Ирма с возмущением вырвала свою руку, когда мы вышли на улицу. — Ты спятила, что ли?

— Это ты спятила! — заявила я, считая, что имею полное право ее отчитывать.

Не хватало только, чтобы она в самый ответственный момент ее же спасения начала артачиться! Почти насильно я тащила ее за угол. Именно там, подальше от глаз Валевича, я хотела, хотя бы в двух словах, для начала объяснить ей, в чем дело. Хорошо, что Ирме хватило ума не орать на всю улицу.

— Я отдаю себе отчет в том, какой устраиваю тебе облом, — скороговоркой начала я внушать своей клиентке истину, как только мы оказались за углом, — но у Валевича есть очень веский корыстный мотив, чтобы сделать тебя своей женой. Поверь, любовь здесь даже не ночевала!

Запыхавшись и от этого тяжело дыша, Ирма смотрела на меня разъяренными глазами. Видимо, ей пришлось очень не по вкусу то, что я так бесцеремонно пытаюсь нарушить ее планы.

— Ты думаешь, что Федор преследует материальную выгоду и поэтому хочет жениться на мне? — спросила она таким тоном, будто это обстоятельство было давно и хорошо ей известно.

— И да, и нет, — раздраженно ответила я. — Но все потом, потом…

Не знаю почему, но, несмотря ни на что, Ирма мне поверила. Руки больше не выдергивала и послушно семенила за мной следом.

Мне самой было крайне неприятно бежать от Валевича, как будто я в чем-то виновата, вместо того чтобы наконец-то дать ему достойный отпор. К сожалению, так пока сложились обстоятельства. Но я знала: еще немного терпения, и я возьму реванш сразу за все, оптом.

Прохожие оглядывались на странную пару: невесту в дорогом роскошном платье, которая еле успевала поднимать метущий землю подол, и совершенно не похожую на жениха сопровождающую, тащившую невесту за руку.

После того как мы достаточно попетляли и оказались на одной из тихих улочек города, я наконец остановилась.

— Сейчас мы поймаем машину, и ты поедешь ко мне домой, — распорядилась я.

— Объясни же наконец, в чем дело! — гневно произнесла Ирма между вдохом и выдохом. — Если только все это гроша ломаного не стоит…

Я увидела, как сжались в кулаки ее руки. Еще бы — так красиво все начиналось!

— Сейчас мне нужно срочно вернуться, — вскинув руку в сторону дороги, втолковывала ей я. — Как только освобожусь, сразу же тебе все объясню. Слишком длинная история.

Разумеется, она не была довольна моим объяснением. Раздражение, смешанное со злобой, слишком явственно читалось на ее лице. Сейчас я даже удивлялась, как мне удалось почти беспрепятственно оттащить ее на такое приличное расстояние от загса.

— Почему я должна ехать к тебе домой? — в полном недоумении от происходящего спросила Лабуш.

— Милая моя, ну пораскинь мозгами, — не очень корректно ответила я, — куда в первую очередь направит свои стопы Валевич, когда увидит, что ты сбежала?

Я надеялась, что вопрос останется риторическим. Но Ирма задала мне другой, не менее глупый:

— Почему нельзя было выяснить все прямо там, в загсе?

Надеюсь, что моя досада и разочарование не очень бросились ей в глаза. Неужели за эти два дня она так основательно поглупела? Много секса и отсутствие работы для серых клеток мозга сыграли с ней недобрую шутку. На последний ее вопрос я сочла нужным не отвечать. Пусть сама поработает наконец головой.

Белые «Жигули» первой модели с визгом затормозили рядом со мной. Договорившись с водителем, я помогла Ирме усесться на заднее сиденье, продиктовала ей свой адрес и вручила ключи от квартиры.

— Все запомнила? — напоследок поинтересовалась я. Уловив легкий кивок, добавила: — Из квартиры никуда не выходи, сиди и жди меня.

Я хлопнула дверцей, и машина отъехала. Проводив ее взглядом, я мысленно пожелала Ирме не делать глупостей и уже хотела развернуться, чтобы бежать обратно, как вдруг чьи-то руки стальным кольцом обвили меня на уровне груди, после чего кольцо сжалось. Повернув голову, я разглядела черную шевелюру Валевича.

— Куда она поехала? — вкрадчиво и одновременно с угрозой спросил он, не ослабляя хватки. — Адрес, быстро.

Со стороны, наверное, казалось, что влюбленной парочке приспичило пообниматься прямо посреди улицы.

— Не твое дело, — огрызнулась я. И тут же ощутила на своей шкуре все последствия неосторожного заявления. Тиски сжались еще сильнее, отчего мои ребра жалобно хрустнули. Высвободиться, чтобы дать достойный отпор, я не могла. Валевич, нужно отдать ему должное, применил правильную тактику нападения, но все же он допустил ошибку.

— Это про тебя сочинили: и в огне не горит, и в воде не тонет?

Он опять неосмотрительно наклонился к моему уху, стараясь говорить негромко, чтобы не привлекать ненужного внимания. Я произвела резкое движение головой и, изловчившись, укусила Валевича за щеку. Он глухо застонал, на мгновение ослабил хватку, после чего я смогла произвести весьма внушительный удар, заехав ему локтем под дых. Федор сложился вдвое, на манер складного ножика, а я тем временем быстро огляделась по сторонам. Пока Валевич разгибался, готовясь к прыжку, в моей голове уже созрел план дальнейших действий.

Прямо напротив меня красовалась витрина магазина «Ткани». Магазин был открыт, но, несмотря на это, стекло витрины, занимавшее пространство от пола до потолка, находилось на охранной сигнализации. Этим обстоятельством мне и предстояло воспользоваться, чтобы осуществить свой план под кодовым названием «Возмездие».

Как только Валевич двинулся мне навстречу, я, как горный марал, уперлась ему головой в живот, а руками — в плечи и протащила почти вплотную к той самой витрине. Для того чтобы надежней обеспечить сильный удар по стеклу, не доходя до витрины пару шагов, я взяла противника за грудки, после чего с силой отбросила от себя. Все это было проделано молниеносно, и Валевич, не успев опомниться, под вой сигнализации уже лежал в груде битого стекла.

Галантный дорогой костюм жениха, так же как и смазливое лицо его обладателя, теперь был сильно подпорчен. Нагнувшись, я незаметно тронула его за брюки. Со стороны могло показаться, будто меня постигло раскаяние и я проявляю запоздалое участие в жизни обиженного мной человека. На самом же деле все было гораздо прозаичней — я преследовала свои корыстные цели, когда оттопыривала Валевичу карман и вкладывала в него маленький белый пакетик.

Первым делом из магазина выскочили продавцы, галдя наперебой. Вокруг тут же начала образовываться толпа зевак, жаждущих полюбоваться на нетривиальное происшествие.

— Вызывайте милицию, — навела я на нужную мне мысль столпившуюся группу женщин, высыпавших из магазина.

Одна из них, постарше, быстро сообразила, что это неплохая идея, и, отделившись от своих товарок, скрылась в помещении.

— Так что здесь произошло? — недоумевая, обратилась ко мне продавщица весьма интеллигентной наружности, с высокой старомодной прической.

Вторая, лицом похожая на полную луну и имевшая, очевидно, более примитивный склад мышления, разразилась отборной нецензурщиной.

— Нанюхаются всякой дури, а потом не знают, на какую стенку им залезть! — визжала она, с таким рвением радея за разбитую витрину, будто она была ее собственностью, не меньше. Смачно сплюнув, баба-луна скрылась за дверью.

Только сейчас я заметила, что один из осколков вонзился Валевичу в запястье руки, которая теперь сильно кровоточила. Вцепившись в раненую руку, о побеге он и не помышлял, поэтому на этот счет я успокоилась: ведь мне необходимо было рассчитаться с ним до конца. Из магазина вынесли аптечку, после чего продавщица с высоко уложенными волосами предложила мне оказать пострадавшему первую медицинскую помощь. Сейчас, как же! Нашли самую сострадательную! Кровопускание поможет охладить бешеную натуру Валевича, пусть вытечет граммов четыреста, это пойдет ему только на пользу.

Так и не сумев понять суть моих взаимоотношений с «женихом», продавщица в растерянности развела руками.

— Кто-нибудь может забинтовать ему руку? — обратилась она к собравшейся толпе.

В ответ был слышен лишь гул голосов. Безусловно, из присутствующих я могла бы лучше всех оказать первую помощь пострадавшему. К чему только не обязывала меня моя профессия, и к этому тоже. Но, как говорят в Одессе, — оно мне надо?

В итоге интеллигентной женщине пришлось самой заниматься рукой Валевича. Робкими движениями она принялась раскручивать бинт, как будто держала его в руках первый раз в жизни.

Федор, видимо, уже смирился, что по крайней мере сегодня ему не удастся связать себя с Ирмой узами Гименея, и только косился в мою сторону глазами, полными подозрения. Ему пока были неясны мои задумки. Невдомек ему было, что я планирую связать его крепкими узами совсем с другим божеством — с Фемидой.

Прошло десять минут, и на дороге показался милицейский «козлик». Пара дюжих молодцов в форме без особого разбирательства засунула нас в машину и, по всей видимости, повезла в участок.

Слабо и неумело забинтованная рука Валевича все еще кровоточила, но он не скулил. Только безраздельная ненависть читалась в его глазах, когда они останавливались на мне. Однако как меня сегодня все любят! Ирма, которая сейчас должна сидеть у меня дома, наверняка тоже не может удержаться от «добрых» слов в мой адрес.

Молодой лейтенант, разделивший с нами жесткие сиденья в милицейской машине, переводил взгляд с меня на Валевича и обратно, готовясь вовремя разнять нас, если потребуется. На его счастье, мы сидели молча и играли в игру под названием «кто кого переглядит». Интересно, вонзив в меня уничтожающий взгляд, чувствовал ли Федор в тот момент, что проиграл?

В отделении усталый капитан, медленно и слишком членораздельно произносивший слова, принялся составлять протокол.

— Из-за чего произошла драка? — поднял он свои тяжелые веки, обратившись к Валевичу, после того как занес в бумажку наши данные.

Исходя из полученного мной опыта, я знала, что Федор был горазд сочинять всякие небылицы. Чего стоит одно его ложное повествование про Ирму, на которое я клюнула, как маленькая девочка, и из-за которого потом долго и упорно барахталась в бассейне, борясь со смертью. Таким же образом он поступил и на этот раз. Не мог же он в самом деле сказать правду!

— Откуда я знаю, что нужно от меня этой малахольной! Я шел по улице, никого не трогал, а тут она. Проверьте ее на вменяемость. Может, она мужененавистница?

Капитан повернул голову в мою сторону.

— Что скажете?

Разумеется, я решила, что в долгу не останусь. Даже заплачу сверху, лишь бы восторжествовала справедливость.

— Негодяй посадил на иглу моего лучшего друга, — заявила я таким тоном, будто волна справедливого негодования вылилась с помощью моих уст наружу. Как, однако, натурально получилось! — Вот я и выместила на этом наркоторговце свою злость.

Нужно было видеть выражение лица Валевича в тот момент! Таких больших глаз я, пожалуй, в своей жизни не видела. Но он быстро совладал с собой, недоуменно пожал плечами и скривил в ухмылке лицо.

— Проверьте ее карманы, — посоветовал он капитану, кивнув в мою сторону. — Наверняка в одном из них найдется справка из соответствующего заведения.

Валевич и не догадывался, как сильно мне подыграл. После его слов я почувствовала себя целиком и полностью хозяйкой положения.

— Это у тебя, наркобарон, следует проверить карманы. Ты ведь шел сбывать свой товар, не так ли? Если бы я тебя не остановила, то с твоей помощью подсели бы на иглу очередные жертвы.

Федор побледнел настолько, что цвет его лица стал неплохо сочетаться с побелкой на потолке. Кажется, до него дошло все коварство моего замысла, и он замер в ожидании неотвратимого.

— Выворачивай карманы, — приказал Валевичу капитан.

Мой противник медлил, лихорадочно соображая, что же ему теперь делать. Наконец он встал и нетвердой рукой залез сначала в один карман, затем в другой.

— Помоги ему, — распорядился капитан, кивнув на Валевича лейтенанту, стоявшему у двери.

Но Федор к тому времени уже сам вывернул карманы брюк, и белый пакетик, еще совсем недавно лежавший в моем кармане, шлепнулся на пол. Лейтенант поднял его и передал капитану.

— Так-так… — протянул тот, развернув пакет и увидев его содержимое. — Граммов восемь, а то, может, и все десять. Статья за хранение и сбыт наркотиков. Поздравляю.

Полнейшей невозмутимости и спокойствию капитана можно было только позавидовать. Судя по его возрасту, работает он здесь давно и, конечно, уже привык смотреть на все отстраненно.

Довольная поворотом событий, я на минуту ослабила бдительность, в результате чего Валевич кинулся на меня, как раненый тигр, и сдавил пальцами мое горло.

— Это все она! Тварь! Это ее работа! — вопил он и брызгал слюной, пока лейтенант оттаскивал его в сторону. Да, видела бы сейчас Ирма своего избранника! Вид у Феди был не то что не джентльменский, а, мягко говоря, безобразный.

Я была удовлетворена, но, чтобы выдержать свою роль до конца, я не должна была свои чувства показывать. По сценарию, мною же составленному, мне отводилась роль негодующего обличителя, весь гнев которого направлен на продавца наркотиков. Этого и стоило придерживаться. И только один раз, когда капитан углубился в свои бумажки, а лейтенант поправлял развязавшийся шнурок, я позволила себе продемонстрировать Валевичу спектр своих истинных чувств.

Когда он увидел на моем лице выражение триумфа, смешанное с язвительной усмешкой в свой адрес, то прошептал слово, попавшее в самую точку моей сущности:

— Ведьма.

Хор голосов, надрывно исполнявших «Реквием» Моцарта, зазвучал в моих ушах по душу Федора Валевича. Жаль только, что он не мог его слышать.

Глава 10

Дождь! Пока я сидела в отделении, хлынул настоящий майский ливень. Я обрадовалась ему, как ребенок, и вместо того, чтобы укрыться в машине, с удовольствием подставила мелким каплям свое лицо. Кто выдвинул утопическую теорию, будто существуют угрызения совести? Да, Валевич не наркобарон, но зато он хладнокровный убийца! Его ведь не терзали угрызения совести, когда он совершенно спокойно столкнул меня в воды бассейна, из которого невозможно было выбраться. То, что я сумела это сделать, — исключительно моя заслуга. И в моей душе как следствие не произошло ни одного движения в направлении раскаяния за содеянное. И раз Валевич из-за отсутствия доказательств и улик не может сидеть за покушение на мою жизнь, то пусть сидит за хранение наркотиков. Мне-то какая разница?

Вдоволь насладившись природным явлением под названием дождь, я вспомнила об Ирме, которая наверняка ищет сейчас пятый угол в моей квартире. Я заставила ее слишком долго ждать.

По дороге домой я проезжала мимо спорткомплекса, в котором имела счастье развлекаться плаваньем. Как только в моей голове возникла мысль о продолжении тренировок в бассейне, стойкое отвращение тут же овладело всем моим существом. Как не прав был писатель Беляев, утверждая, что человек может находиться долгое время в воде, испытывая наслаждение. Только жанр под названием «фантастика», в котором он работал, может его оправдать.

Войдя в свою квартиру, я увидела следующую картину: невеста в подвенечном платье лежит на моем диване в совершенной отключке. Бедная Ирма! Бессонные, полные любви ночи дали о себе знать, и, несмотря на произошедшие с ней сегодня события, здоровый организм потребовал свое. Однако надо отдать ей должное: она послушалась меня и сделала все, как я велела, не проявляя самодеятельности.

Саркастические мысли по поводу Ирмы Лабуш сменились желанием как можно скорее со всем покончить. Хотелось уже наконец расслабиться и отдохнуть на заработанные честным сыщицким трудом деньги.

Чтобы разбудить Ирму, я долго трясла ее за плечо. Когда же это не возымело действия и я поняла, что ее сон слишком крепок, то сменила щадящие меры на кардинальные и не очень гуманные — подсунула под нос своей гостье открытую бутылку с ацетоном, стоявшую у меня на балконе с прошлого ремонта. Ирма тут же села на кровати, сопроводив свое пробуждение жалобным недовольным стоном.

— А, это ты… — только и произнесла она, с трудом разлепляя глаза.

Увидев в моей руке бутылку с ацетоном, Ирма спросила, зевнув:

— Я что, так крепко спала? — Но тут же, вспомнив все происшедшее с ней накануне, быстро встала, и тон ее голоса стал вдруг жестким и требовательным: — Ты обещала мне все объяснить, я жду.

Ирма нависла надо мной, как утес, и недобро сверкала глазами. Обойдя ее, как неодушевленный предмет, первым делом я отключила все имеющиеся в доме телефоны. В связи с газетной статьей мне вовсе сейчас не хотелось без конца отвечать на вопросы о своем самочувствии.

— Пошли на кухню, — скомандовала я гостье. — Хочу выпить кофе и отправить чего-нибудь в рот.

Я заметила, как она разозлилась. Ей уже порядком надоело играть по моим правилам, и только воспитанность, которой ее учили в детстве, мешала наорать на меня.

А я будто нарочно тянула время, решив испытать ее терпение до конца. Принялась не спеша и молча варить кофе, повернувшись к Ирме спиной и уткнувшись в кофеварку с преувеличенным вниманием. Обычно с людьми, которые мне платили за услуги, я подобным образом не поступала. Но сейчас я чувствовала себя по-особенному, так как готова была сообщить клиентке такую новость, какая ей и не снилась. Пусть потерпит. Я ведь ждала терпеливо, пока она наразвлекается в Самаре со своим Федором. Теперь ее очередь. Можно назвать это маленькой местью с моей стороны.

В результате я нарвалась на грубость.

— Может быть, ты уберешь наконец от моих глаз свою задницу и откроешь рот, чтобы сказать хоть что-то?!

От такой откровенности я на мгновенье остолбенела, но потом резонно сообразила, что иначе и быть не могло. Сама спровоцировала.

— Угощайся, — сказала я как ни в чем не бывало, ставя перед Ирмой чашку дымящегося кофе. — Задание я твое выполнила. Вычислила человека, который явился автором и звонка Стоцкому, и небезызвестного тебе письма с фотографией. Самое для тебя интересное, что этим человеком является Федор Валевич. Неужели тебе не приходила в голову светлая мысль, что твой без пяти минут муж может быть в этом замешан?

Сначала Ирма долго вглядывалась в мое лицо, пытаясь определить, говорю ли я серьезно. Потом, когда она уяснила, что я не шучу, ей овладели недоверчивость и подозрительность.

— Не вижу никакого мотива, для чего он стал бы поступать таким образом, — безапелляционно заявила она.

Я тяжело вздохнула. Нам и так предстоял длинный разговор, потому что событий и разного рода открытий произошло за дни проведения моего расследования немало. Но, кажется, для того, чтобы убедить ее величество Упрямство — это имя больше сейчас подошло бы Ирме — в своей правоте, потребуется дополнительное время.

— Начнем с того, что основным занятием твоего избранника была торговля пивом. Причем торговля не в смысле пивного бизнеса, как ты, может быть, подумала, а в самом прямом смысле этого слова: на улице, с лотка, — отчеканила я, ни интонацией, ни взглядом не давая Ирме повода усомниться в том, что я знаю то, о чем говорю.

Я понимала, что она, сама того не желая, втрескалась в Федора Валевича по уши, поэтому будет стоять за него горой до тех пор, пока не получит неопровержимых доказательств его вины.

— Чем не веская причина для того, чтобы приобрести себе богатую женушку? — продолжила я. — А все атрибуты роскоши, которые он тебе продемонстрировал, — имущество его родственника. Последний уехал на время за границу и разрешил Валевичу всем своим добром попользоваться.

— Почему ты сразу не сказала мне об этом? — напустилась на меня Ирма с новым обвинением.

М-да, трудный разговор. Чем больше негативного она будет узнавать от меня о Валевиче, тем больше будет злиться и раздражаться, что так ошиблась в человеке, с которым уже готова была идти под венец.

— Потому что узнала об этом только перед твоим отъездом в Самару. Но это далеко не все новости.

— Что еще? — нахмурив брови, приготовилась выслушать меня моя клиентка, уже не рассчитывая услышать ничего хорошего.

И вот тут она была права.

— Умерла твоя тетя Жанна, та, что проживала в Германии.

Как это известие могло быть связано с тем делом, которое она мне поручила расследовать, никак не могло уложиться в сознании Ирмы. Удивленная, она откликнулась:

— Да… Это неприятное известие. Но как…

Я не дала ей договорить:

— Насколько я знаю, у твоей тети не было наследников?

— Нет. Но какое…

Я опять перебила ее:

— А муж тети уже умер?

— Да. Но, черт возьми, к чему все эти вопросы?

Я улыбнулась, представляя, как вытянется у Ирмы лицо, когда она узнает о главном.

— Тетя Жанна оставила после себя завещание, — невозмутимо сообщила я ей, неспешно отхлебывая горячий кофе и жуя булку.

Ирма судорожно сглотнула, предчувствуя, что еще немного, и в ее жизнь будут внесены существенные коррективы. Ее глаза, как и положено, округлились. В расстройстве чувств она сделала глоток из чашки и поперхнулась горячим напитком.

— Да не тяни же ты кота за хвост! Что в завещании?

— Ты даже не поинтересуешься, откуда мне стало про него известно? — пережевывая очередной кусок, спросила я.

Своими вопросами я, кажется, скоро доведу Лабуш до белого каления. Это я осознавала, но со своей стервозностью ничего в данный момент не могла поделать.

— Что в завещании?! — заорала Ирма так, будто в доме начался пожар.

— Твоему дяде, Владу Голосовскому, Жанна завещала шестьсот пятьдесят тысяч немецких марок.

Это было совсем не то, что Ирма надеялась услышать, но известие шокировало ее.

— Шестьсот пятьдесят тысяч? Такие большие деньги?

— Ну, в долларах это будет несколько меньше, но все равно неплохо. И если бы не один пункт в завещании, то я бы подумала, что твой дядюшка Влад так и остался большой и светлой любовью тетушки Жанны.

Булку я дожевала, но ее оказалось для моего желудка явно недостаточно, поэтому в поисках еды я открыла холодильник.

— А пункт следующий… — продолжила я как бы между делом рассказ: — В течение месяца после получения от адвокатской конторы текста завещания он был обязан развестись с женой. Только в этом случае он мог претендовать на деньги твоей тети. Таким вот неординарным способом Жанна решила рассчитаться с Голосовским за то, что он променял ее в свое время на юную Веронику.

Пальцы Ирмы нервно сжали виски.

— Теперь я понимаю мотивацию поступков Влада, — медленно проговорила она.

— Но это тоже не все, — доставая из холодильника кусок ветчины, сообщила я. — Тетя Жанна была очень непростой штучкой. Она сделала небольшое уточнение в завещании, поскольку понимала, что ради таких денег человек способен на все, даже на самое страшное — на убийство. Так вот. В том случае, если Вероника в течение того самого месяца, что отпущен на развод, покинет наш бренный мир, то Владу опять же ничего не доставалось. Причем, какой будет смерть, насильственной или нет, не имело значения. Ведь не во всех случаях возможно доказать, что было совершено убийство.

— Выходит, Владу не было никакого резона убивать жену? — наморщила лоб Ирма.

— Совершенно верно. Только предполагаю, что он об этом не знал.

— Ничего не понимаю. Объясни конкретнее.

— Если бы он знал об этом пункте завещания Жанны, то первым делом сообщил бы об этом следователю, а также тебе и мне. Ведь это обстоятельство подтвердило бы, что он меньше всех был заинтересован в смерти жены.

— Владу что, прислали неполный текст завещания?

В возбуждении Ирма принялась шагами мерить мою кухню, а я тем временем уплетала ветчину с хлебом.

— Нет. Текст прислали весь, это я знаю точно. Просто о том, какова действительная причина того, что Влад не узнал все содержание завещания, мне остается только догадываться.

Длинное платье мешало Ирме свободно передвигаться, поэтому она опять села на стул и принялась барабанить пальцами по столу.

— Помнишь, Влад упоминал, что Федор окончил романо-германский факультет университета?

— Да, помню. Поэтому для меня непонятно, почему с таким образованием он торговал пивом, — пожала плечами моя клиентка.

— Это не суть важно. Важно то, что Валевич хорошо знал немецкий язык. Когда Голосовский получил письмо на немецком языке, обратился к нему, своему старому знакомому, с просьбой перевести его.

Ирма слушала меня с таким напряженным вниманием, что от волнения, сама того не замечая, принялась грызть свои длинные наманикюренные ногти.

— Ты подозреваешь, что Валевич ему перевел не все? — поразилась Ирма своей догадке. — Но почему?

— Потому что он быстро смекнул, какая ему может обломиться куча денег, — допивая вторую чашку кофе, ответила я.

— Да ему-то с какого перепугу? — От нетерпения узнать наконец все досконально несостоявшаяся невеста почти кричала.

Подошло время сделать решающее заявление.

— Потому что в том случае, если Влад не разведется с женой или если его жена прикажет долго жить, все деньги тетя Жанна завещала своей племяннице Ирме Лабуш.

Новоиспеченная наследница большого состояния от такой неожиданности укусила себя за палец, отчего взвизгнула. После того как до нее дошел смысл сказанных мною слов, она запрыгала на одном месте, похожая на маленькую девочку, которой купили мороженое.

— Все это мне? Столько денег?..

Я молча ждала, пока эйфория от полученной новости не закончится. Ирма залпом выпила остывший кофе, частично пролив его на лиф своего белоснежного платья.

— Да. Голосовскому теперь нечего рассчитывать на наследство от своей бывшей, а ныне скончавшейся любовницы.

Прошло несколько минут, прежде чем страсти, поднятые полученной новостью, улеглись в душе Ирмы. После чего в ее голове возник новый вопрос, на который я также была готова ответить.

— Послушай, почему же Владу было просто не договориться с Вероникой? Объяснил бы ей ситуацию, мол, так и так, дальняя родственница, охваченная бредовой идеей, завещала мне страшную сумму денег, выдвинув при этом нелепое условие — развод. Думаю, Ника бы все поняла и спокойно дала бы Владу развод. А деньги потом можно было и поделить.

— Здраво рассуждаешь. Только Жанна, видимо, гораздо лучше знала Голосовского, чем ты. Ее завещание — не что иное, как ловушка для человека, который отверг ее когда-то. Она знала, что Влад жаден и ни за что не захочет делиться, поэтому рассчитала все точно. И, как видишь, не ошиблась. Получив письмо и узнав его содержание, Влад вначале решил во что бы то ни стало развестись с женой. Но здесь ему помешала беременность Ники, в которой она была уверена. Из-за нее, без согласия жены, Влад развода бы не получил. Потом, когда Голосовский понял, что по — хорошему ему от жены не избавиться, он сделал несколько попыток отправить ее на тот свет. Ведь он не знал, что Валевич перевел ему не весь текст завещания и что в случае смерти Ники его положение только усугубится. Тетя Жанна, кстати, на этот случай тоже предусмотрела свой вариант: распорядилась отправить текст завещания также и Нике. Помнишь, жена Влада упоминала про письмо на немецком языке?

— Да, сейчас припоминаю.

— Твоя заграничная родственница хотела, чтобы Ника была начеку в том случае, если муж захочет лишить ее жизни. Видимо, Жанна не была злобной по натуре и не хотела невинной крови. Но Ника не торопилась перевести письмо, в противном случае ей многое бы стало ясно.

— Несмотря на все усилия тети Жанны, Влад все равно прикончил свою жену, — вздохнула Ирма, но было видно, что, несмотря на это печальное событие, счастье так и лучилось из ее глаз.

— Влад не убивал свою жену, — спокойно возразила я, теперь уже перемалывая во рту жевательную резинку. — И я тому главный, потому что посторонний, свидетель.

Вечер необычайного и удивительного продолжался. Теперь пришлось рассказывать Ирме, как я видела Влада разговаривающим с Валевичем далеко от его дома в то самое время, когда умерла Вероника.

— Твой ненаглядный Федор, — продолжила я объяснения, — мог бы стать вторым после меня свидетелем непричастности Голосовского к смерти жены. Но по понятным причинам он отказался подтверждать алиби твоего дяди. Ему было выгоднее, чтобы предполагаемый получатель наследства был обвинен и сидел за решеткой. Я предполагаю, что Федор знал об отказе Вероники дать мужу развод, поэтому и был уверен, что наследство отойдет к тебе. Судьба же преподнесла Валевичу сюрприз в виде случайной ее гибели — это была дополнительная для него гарантия.

— Почему же тогда, на кухне, когда мы сидели втроем с Владом, ты не подтвердила его слова о том, что он не виновен? Если бы ты вовремя сказала об этом, Влад мог бы быть сейчас оправдан, — набросилась на меня Ирма.

Ну вот, опять она откопала статью, по которой взялась меня обвинять. Смотрит теперь на меня исподлобья и ждет, насколько убедительными будут мои объяснения.

— Послушай, может быть, тебе все-таки не стоит вникать в мои методы ведения дела? — спросила я, лелея надежду, что не придется вдаваться в подробности. Но по требовательному взгляду Ирмы поняла — ответить придется. Долго объяснять не стала. Отделалась лишь легкой подковыркой: — Я бы сказала тебе, ты — Валевичу. Какого преступника легче, по-твоему, ловить? Который в курсе, что его подозревают, или того, который уверен, что на него не упала даже тень подозрения?

Ирма задумалась. Морщила лоб, переваривала информацию. Ее заторможенность я понимала, слишком много новостей за один короткий вечер. Сделав плавный переход, мысли Ирмы потекли дальше, и она наконец спросила:

— Надеюсь, ты поможешь Владу и будешь свидетельствовать в его пользу?

Мой ответ шокировал Ирму.

— А зачем мне это надо? Свою часть работы я выполнила. Все, что сверху, — по другому тарифу.

Сделав заявление, я невозмутимо откинулась на спинку стула и наблюдала за реакцией клиентки. Такую Таню Иванову она еще не знала, поэтому от неожиданности склонила голову набок и пристально вгляделась мне в лицо.

— Сколько? — перешла она к денежному вопросу, и голос ее зазвучал сухо и официально.

— Пять процентов от суммы, завещанной тебе тетей Жанной, — совершенно спокойно произнесла я.

Ирма хмыкнула.

— Это невозможно, — резко прервала она мои сугубо материалистические поползновения. — Мне и так предстоит с этой суммы выплатить налог в государственную казну. Не хватало еще, чтобы я заранее начала раздавать деньги направо и налево.

Все, что я сделала, — слегка улыбнулась. Почти незаметно. В людях я разбиралась не хуже, чем ее тетя Жанна, и прекрасно знала, что если Ирма сейчас откажется от моих услуг, то ее замучают те самые угрызения совести, существование которых я совсем недавно отрицала. Она в результате получала солидную денежную сумму, а ее дядя, которому первоначально предназначалось наследство, оставался гнить в тюремных застенках из-за преступления, которого не совершал. Тут у любого екнет сердце. Я понимала, что с моей стороны достаточно цинично в сложившейся ситуации требовать денег, но кому, как не Ирме, знать святую истину: хочешь жить — умей вертеться. Поэтому хладнокровно ответила:

— Что ж, тогда вопрос закрыт.

Ирма кивнула, согласившись с моей мыслью. Сейчас она находилась на вершине счастья и ни о чем не думала. И это все несмотря на то, что ее избранник в мужья оказался мошенником, а один из ближайших родственников находился под следствием. Но всему свое время.

— Теперь встречу Валевича, и он у меня узнает, — пригрозила она невидимому Федору расправой.

— Встретишься с ним, когда будешь навещать своего дядю, — пообещала я ей.

— О чем это ты? — конечно же, не поняла Ирма.

Повествование о том, как я помимо своей воли рассекала воды загородного бассейна, пришлось также изложить своей клиентке. После этого несравненный образ Федора Валевича окончательно померк в ее глазах. Того, что он мог быть потенциальным убийцей, она никак не ожидала.

— Теперь Валевич расплачивается за свой необдуманный поступок, — резюмировала я, не уточняя, по какой именно причине он был задержан.

— Какой ужас! — твердила Ирма, раскачиваясь из стороны в сторону. — Это же надо так вляпаться!

Кого она имела в виду, себя или бывшего любовника, я уточнять не стала. Настенные кухонные часы показывали половину девятого. Встав, я подошла к окну, давая Ирме понять, что разговаривать больше не о чем. Мне хотелось остаться одной, чтобы отдохнуть наконец по-настоящему. Во дворе то тут, то там мелькали взявшиеся под ручку влюбленные парочки — месяц май на все вокруг наложил свой отпечаток. И даже я пожалела, что сегодняшнюю ночь придется коротать одной.

* * *

Утром Ирма привезла причитающиеся мне за работу деньги. С порога объявила, что всю ночь не сомкнула глаз и в конце концов решила согласиться на мои условия. Востребованные мной пять процентов пообещала вручить сразу после того, как сделает запрос в Германию и ей подтвердят, что она является действительной наследницей тетушкиного состояния.

— Вчера звонила Стоцкому, — прежде чем распрощаться, произнесла Ирма. — Хотела поделиться с ним новостью. Он был очень рад за меня и заодно сообщил, что между нами все кончено. Сказал, что нашел наконец женщину, которая возродила в нем мужчину. Представляешь? Оказывается, я была на это не способна! И Стоцкий всячески постарался это подчеркнуть.

В ее словах я почувствовала горечь двойной потери — в результате у любвеобильной Ирмы ни Стоцкого, ни Валевича. Правильно говорят: за двумя зайцами погонишься…

— Кстати, — как бы между прочим поинтересовалась Ирма, — какова дальнейшая судьба Валевича?

— На следствие отводится минимум два месяца. После этого срока, возможно, что-нибудь станет известно, но уверена — оправданием там не пахнет.

Плохое настроение никак не подходило для нынешнего положения Ирмы как богатой наследницы. Даже предполагаемая нелегкая судьба Федора ее тронула не настолько, как я ожидала. Прежде чем Ирма сказала мне «пока», на ее лице опять возникла довольная улыбка.

После ухода клиентки я решилась на самое страшное. Разделась, ступила ногами в ванну и включила душ. Нет. Не все так безнадежно, как я думала. Наслаждаясь теплыми струями, глубоко вздохнула, потом выдохнула. Страх перед водой был преодолен. Значит, будем жить.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Реклама на сайте